«Транзита не будет»

Пролог

Афганистан. Провинция Кандагар. Окрестности Тахшапуля.

Январь 201… года

«Ночной ястреб» взбил рыжую пыль на окраине кири [1] Амаль, когда белое зимнее солнце едва коснулось вершин недалеких гор. Винтокрылую машину никто не встречал, если не считать двух подростков, сидевших на ограде крайнего дома. Из вертолета выпрыгнул невысокий человек, одетый в комбез военного образца без знаков различия и американские берцы. Ни оружия, ни вещей у прилетевшего не было – только небольшой планшет на широком ремне. Со стороны могло показаться, что мужчина завернул на минутку к знакомому поздороваться и выпить чашечку кофе – такой уверенной и неспешной походкой он двинулся к селению, по-хозяйски оглядывая дома и лишь на пару секунд задержав взгляд на мальчишках.

Однако едва незнакомец скрылся за углом ограды, как один из подростков выудил из-за пазухи черный «кирпичик» полевой рации и сказал в микрофон:

– Дада [2] . Это Юнус. Американец прилетел.

– Молодец, зой [3] ! – прогудело в ответ. – Возвращайся домой.

Мальчик спрятал рацию, и они с другом разом сиганули с ограды во двор.

Приезжий меж тем миновал узкий проулок, поднялся на холм и остановился перед калиткой, за которой возвышался двухэтажный саманный дом. Но не успел мужчина постучаться, как калитка распахнулась, и в проеме возник молодой пуштун в традиционной одежде, но с автоматом Калашникова на плече. Парень сложил руки в приветствии и без улыбки произнес:

– Заходи, спин [4] . Тебя ждут.

Гость не удостоил охранника ответом и молча проследовал за ним в дом. В большой комнате на первом этаже вокруг богатого дастархана [5] действительно расположились несколько мужчин-афганцев разного возраста. Они сидели на больших ярких подушках и пили чай, а перед ними на низком столике исходило паром огромное блюдо с пловом. Рядом стояли тарелки и чаши с фруктами и медом. Отдельно горками были насыпаны очищенные фисташки и миндаль.

Появление гостя заметил, казалось, только хозяин, сидевший напротив входа. Он аккуратно поставил пиалу с чаем на подставку перед собой, поднялся и подошел к застывшему в дверях мужчине. Только тогда улыбнулся и протянул руку в европейском приветствии.

– Здравствуй, Джеф! Рад тебя видеть.

– Здравствуй, Амаль, – довольно холодно ответил гость. – Что празднуешь?

– Друзья приехали, давно не виделись – вот и праздник! – преувеличенно весело произнес хозяин дома. – А теперь и ты к нам присоединился…

– К сожалению, мне праздновать нечего, – не принял шутки американец. – А вот предложить вам кое-что собираюсь. Но боюсь, вам это не понравится.

– Джеф, зачем так мрачно? – Хозяин обнял его за плечи и повлек к остальным, молча наблюдавшим за происходящим. – Садись, выпей чаю, отведай этого замечательного плова, который приготовил мой любимый племянник Бабрак!..

Мужчина нехотя присел с краю дастархана, взял поданную одним из афганцев пиалу, понюхал и сделал глоток. Он прекрасно знал, насколько сильны традиции у этого полудикого, с его точки зрения, народа. За отказ от угощения хозяина можно было запросто лишиться пальца или уха.

Чай действительно оказался вкусным и ароматным. Американец сделал второй глоток и взял из горки несколько фисташек.

– Так какое у тебя предложение? – уже по-деловому обратился к нему хозяин.

– Дело в том, что мое правительство сильно озабочено возросшим за последний год трафиком героина отсюда, из Афганистана. Сенат ежегодно увеличивает бюджет Комиссии по контролю за наркотиками, а их все прибывает. Это неправильно…

Американец сделал паузу и обвел взглядом присутствующих. Лица пуштунов оставались невозмутимыми, каждый занимался своим делом и словно не слышал слов гостя.

– Афганский героин становится серьезной проблемой, Амаль.

– Это бизнес, Джеф. – Хозяин отставил пустую пиалу и потянулся к блюду с пловом. – И, кажется, у тебя в нем тоже есть скромная доля?..

– Речь сейчас не о том! Последний отчет Комиссии по наркотикам сильно возбудил президента, и он распорядился срочно провести масштабную операцию по зачистке плантаций мака и лабораторий по переработке опиума.

– Ну, так проводите. В первый раз, что ли? Только вовремя сообщи нам сроки…

– Ты снова не понял, Амаль! – Американец начал терять терпение. – Это будет не рядовая операция. Задача поставлена так, что после ее реализации вы все, – он обвел рукой комнату, – останетесь нищими. Если вообще выживите.

– Ты хочешь сказать, что в Кандагаре…

– Не только в Кандагаре. Гильменд, Забуль, даже Нимроз и, возможно, Фарах останутся ни с чем.

В комнате повисла гнетущая тишина. Потом из дальнего угла от окна раздался сиплый, надсадный голос:

– Амаль, почему ты не прогонишь этого гяура [6] ? Почему позволяешь ему оскорблять наш слух пустыми угрозами?

– Это не пустая угроза, – жестко сказал Джеф. – Я, если не забыли, являюсь офицером АНБ. И мне ли не знать истинного размаха операции. Поверьте, у американской армии достаточно сил и средств, чтобы перегнать в шлак несколько ваших провинций!..

– Ну-ну, не кипятись, друг! – предупредительно поднял руки хозяин дома. – Война никому не нужна. И я думаю, у тебя есть контрпредложение?

– Есть. Если коротко: вы перенаправляете свои караваны на север и дальше на Запад, в Европу…

– Погоди, – прервал Амаль, нахмурившись. – Это не предложение! Ты же знаешь, что у нас мир с эмирами севера. Все давно решено. А теперь, по-твоему, нам снова начинать войну?

– Никакой войны не будет. Дело в том, что русские обратились к нам за помощью, чтобы прикрыть северный трафик, идущий через их территорию в Европу. У них тоже сформирована похожая на нашу структура – Федеральная служба по контролю за наркотиками. Русские с нами давно сотрудничают на этом поле. И вот в рамках сотрудничества наш президент согласился им помочь разобраться с северными эмирами.

Джеф сделал эффектную паузу и развел руками, дескать, теперь догадались?..

– Зачем ты нам это рассказываешь? – снова раздалось из дальнего угла. – Ты и так наговорил столько дерзостей и оскорблений…

– Амаль, я искренне сочувствую, – как ни в чем не бывало, продолжил американец, – с кем тебе приходится работать?

– Не перегибай, Джеф! – В голосе хозяина дома лязгнул металл. – Каждый может заблуждаться или чего-то не понимать. Я вот, например, так и не пойму, куда ты клонишь?

– Да это же элементарно, дружище! Русские с нашей помощью зачищают Бадахшан и соседний с ним Тахар, а вы заряжаете свои караваны и по-тихому ведете их по освободившемуся трафику… Все ваши здешние поля и лаборатории продолжают производство. Какая вам, в сущности, разница, куда гнать дурь? А так: русские отчитываются перед своим правительством об успешной операции, мы – перед своим, вы же практически ничего не теряете, кроме хлопот на переезд. – Американец наконец-то осклабился, довольный последней шуткой.

Ответных улыбок он, понятно, не дождался и преспокойно принялся за плов, причмокивая и покачивая головой от удовольствия. Остальные же молча переглядывались, потом дружно уставились на хозяина дома и главу рода. Амаль вытер губы тыльной стороной ладони, потом вознес краткую молитву Аллаху и строго посмотрел на жующего гостя.

– Твое предложение заманчиво, но одновременно и опасно. В нем слишком много спорных мест, которые требуют к себе пристального внимания и тщательного обсуждения…

Американец перестал есть, глотнул из пиалы и поднялся.

– Я понял тебя, Амаль. Другого ответа и не ждал. Что ж, справедливо. Обсудите все, времени у вас достаточно. Но новруз [7] вы должны встретить уже в Бадахшане.

– Иди с миром, Джеф, – кивнул пуштун и сделал знак охраннику.

Американец вышел из комнаты, и лишь тогда эмиры зашевелились и заговорили. Если бы янки услышал хотя бы часть их высказываний, он бы, наверное, усомнился в успехе своей рискованной миссии. Но он, сытый и довольный, легким пружинистым шагом прошел тем же путем обратно к вертолету и даже угостил сигаретой заскучавшего пилота.

– Как прошло, шеф? – спросил тот.

– А хрен их разберет! – Джеф сплюнул в открытую дверцу кабины и закурил. – Дикари!.. Будем надеяться, что Амаль их уговорит. Иначе у нас будут большие проблемы. Полетели, Майк, а то скоро совсем стемнеет.

Глава 1

Россия. Западная Сибирь. Томск.

Март 201… года

Говорят, что после сорока лет человек начинает новую жизнь. С годами он приобретает мудрость, жизненный опыт, делает выводы из собственных ошибок, а не из чужих, иногда подводит некие итоги прожитого и сделанного. Или не сделанного и непрожитого?..

Последнее, по-моему, вернее. Лично я к своим сорока подошел с изрядной долей скептицизма, прагматизма и убеждением, что жизнь – очень полезная штука, если ею правильно пользоваться. И вот теперь перед вами, господа, довольный собой и самодостаточный человек, имеющий возможность заниматься тем, чем он хочет, а не тем, к чему его вынуждают государство и обстоятельства. Но я отнюдь не сибарит и тунеядец – не в моем характере. Наоборот, мои друзья и знакомые единодушно скажут каждому, что «у нашего Димыча с детства шило в заднице свербит», и, соответственно, он постоянно на нее, родимую, приключения ищет.

Чистая правда! В юности я обожал задавать взрослым вопросы, на которые в качестве ответов получал выговоры и подзатыльники. Став дипломированным врачом, я любимого занятия не прекратил. Будучи настырным, пытался выяснить, в частности, почему, невзирая на семимильные шаги, что совершает наша медицина в своем развитии, больных меньше не становится, а болезни множатся, как грибы после дождя? Поиски ответов привели меня в сопредельные области знания, а затем и вовсе к откровенной паранормальщине. Из медицины меня выперли, и тогда я занялся вторым любимым делом – погоней за необычайным.

Самым интересным вариантом оказалась профессия журналиста. Она давала наибольшую свободу для моих поисков, и, в конечном счете, сделала меня тем, кто я теперь есть – частным детективом. Благо учителя и наставники мне достались даром. Шурин – начальник уголовной полиции города, лучший друг – главный опер «уголовки». Жена – красавица, умница, топ-менеджер крупной фирмы. Чего еще человеку надо?.. Не догадались?.. Приключений!

Вот именно из-за них я и стал частным детективом. Собственно, я им стал, еще пребывая в должности репортера уголовной хроники местного «Вестника». Просто однажды Лена сказала: «Ты бы уже занялся чем-нибудь одним – или статьи писать, или дела распутывать». Подумав, мы решили, что второе у меня получается лучше.

Однако на практике поначалу все пошло не блестяще. Лицензию я, конечно, приобрел, а вот с клиентами как-то не заладилось. Мелочевкой вроде слежки за неверным мужем-женой или ловли нечистого на руку партнера по бизнесу заниматься было неинтересно. И тогда я обратился к своему зятю с предложением, от которого он не смог отказаться.

– Коля, – сказал я ему, подсев с початой фляжкой «Мейкова» на очередной семейной вечеринке, – помоги своему любимому шурину не умереть с тоски!

Николай Матвеевич Берест был человеком суровым, но совестливым. Помня прежние мои заслуги перед уголовной полицией города в распутывании сложнейших дел, где явно пахло мистикой и паранормальщиной, полковник опрокинул предложенный стаканчик забористого французского коньяка, пососал полупрозрачную дольку лайма и кивнул:

– Выкладывай!

– Давай вспомним молодость, Коль! – воспрял я духом. – Как мы с тобой ловили всяких магов, оборотней и прочую шушеру?..

– Куда ты клонишь? – моментально подобрался Берест.

– Частный детектив Котов предлагает свои профессиональные услуги родной полиции.

– Какие, к черту, профессиональные?!

– А ты до сих пор сомневаешься в моих кондициях?

– Н-нет, но… – Берест сердито засопел. – Налей-ка еще!..

Я вновь наполнил стаканчики ароматным «Мейковым». Мы молча чокнулись и выпили.

– А зачем это тебе? – Полковник в упор посмотрел мне в глаза.

– Сотрудничество?.. – Я вздохнул. – Скучно, Коля! Мошенники, неверные мужья, амуры с начальством… Так и плесенью зарасти можно. А у вас – то труп неопознанный, то похищение, то жертвоприношение, то…

– Типун тебе!.. – отмахнулся Берест. – У нас, кстати, чтоб ты знал, уже год ничего такого не случалось. Ну, если считать с того похищения детдомовцев.

– «У вас на стройке жертвы были? – Нет. – Будут!..» – процитировал я знаменитую комедию Гайдая. – Ну, так как? Заключим джентльменское соглашение?

– Ладно. – Берест покосился на фляжку в моей руке. – Знаю, что зря соглашаюсь. Но ты ж мне родня все-таки, не приблудный.

– Благодетель! – Я щедро плеснул ему в стаканчик коньяку. – Завтра же договорчик завезу!..

Но наутро с договором не получилось. Едва я, проводив Лену на службу, приступил к привычной утренней разминке, выполняя малый дыхательный комплекс тайцзи, ожил мобильник. Я взглянул на экран и, чертыхнувшись, прервал занятие. Если подполковник Ракитин звонит в такую рань, значит, случилось нечто из ряда вон.

– Привет, Олежек! – бодро сказал я.

– Привет, лежебока!

Если подполковник Ракитин звонит рано утром да еще при этом шутит, значит, случилось не из ряда вон, а нечто совсем хреновое.

– Ну, что у нас плохого?

– Надеюсь, Димыч, ты ничем этаким не занят?

– До пятницы я совершенно свободен. – Я вздохнул. – Куда ехать, Олежек?

– Дуй прямо в аэропорт. К гостинице. – Ракитин вернулся к своей обычной манере разговора. – Встретимся там через сорок минут.

Отбой. В этом весь Олег.

– Мне только собираться минут десять, – сказал я потухшему экрану мобильника. – А еще из города выбраться надо…

Конечно, я опоздал на четверть часа. Когда припарковался напротив крыльца гостиницы, то сразу увидел на нем массивную фигуру, затянутую во всепогодную черную кожаную куртку. Сержант Бульба, как всегда, бдил на посту.

– Здоровэньки булы, Стэпан Мыкытовыч, – произнес я с самой серьезной миной, на какую был способен. – Як життя?

– Погано, – хмуро ответствовал наш неисправимый хохол. – Сало е, горилкы нэма.

– О, шо ж так? Грабижникы видбралы?

– Ни. Москалы клятые усе випилы…

Тут мы оба с ним расхохотались. Могучий сержант все же научился за пять с лишним лет нашего знакомства не обижаться на мои подколки и даже достойно на них отвечать.

– Проходите, Дмитрий Алексеевич, – почти без акцента сказал Степан. – Господин подполковник уже здесь. Поднимайтесь на второй этаж – там сами увидите.

Я прошел в вестибюль гостиницы. Если снаружи здание выглядело весьма почтенно, то внутри оно оказалось просто старым. На мгновение у меня даже возникло ощущение временн о го переноса – будто шаг через дверь оказался шагом сквозь десятилетия. Лет этак на сорок в прошлое. Выщербленный мраморный пол, зашорканные диваны, рассохшиеся деревянные панели стен. За стойкой администратора – толстая тетка в синей униформе лузгает семечки и косит одним глазом в угол, где бормочет маленький, тоже старый, телевизор «Панасоник».

Я благоразумно не стал искать лифт, справедливо сочтя его неработающим, и направился сразу к лестнице.

– Молодой человек, – визгливо донеслось из-за спины, – вы к кому и по какому делу?

– По служебному! – важно бросил я через плечо, для пущей убедительности взмахнув рукой, словно показывал удостоверение.

Сменилась целая эпоха, а порядки и привычки остались прежними. Войти и уж тем более выйти из режимного учреждения, каковыми всегда являлись гостиницы, например, и сегодня не составляет никакого труда. Вошел, грохнул кого-нибудь и вышел. И даже свидетелей не найти. Как правило, никто ничего не видел и не слышал.

На площадке второго этажа меня встретил еще один сержант, из новеньких.

– Вы куда, гражданин? – пресек он мою попытку просочиться в коридор. – Вы здесь живете?

– Нет, господин полицейский, я здесь работаю.

Не люблю предъявлять документы и всегда стараюсь избежать этой процедуры. Кто-то может счесть меня параноиком, но мне кажется, что это унизительно. В данном же случае пришлось вытащить удостоверение частного сыщика, которое, впрочем, не произвело никакого впечатления на сержанта.

– На этаже работает оперативная группа из областного управления. Вам здесь делать нечего, господин детектив, – холодно сообщил он.

– Что, когда и где мне делать я решаю сам, сержант, – с трудом сдерживаясь, ответил я. Хотя прекрасно понимал, что неправ. – Меня ждет подполковник Ракитин.

– У меня нет никаких указаний на ваш счет, – уперся этот служака. – Немедленно покиньте зону ответственности криминальной полиции!

– Ну, парень, сам напросился, – выдохнул я и привычным усилием воли вошел в «темп».

На самом деле это упоительное состояние, хотя и небезопасное для здоровья. Все реакции скачком ускоряются в несколько раз, органы и системы организма переходят в режим «форсажа», за секунды сжигая энергозапас, рассчитанный на минуты и даже часы. Расплатой за «темп» обычно бывает гипогликемический шок и кислородная интоксикация мышечной и нервной систем. Тело превращается в деревянную чушку, а мозг впадает в состояние «бамбука», неспособный к решению самых простых задач, вплоть до физиологических. Но это всё происходит, если не знать, как и сколько использовать «темп». Я знал, будучи мастером русбоя – «барсом».

Войдя в «темп», я шагнул к сержанту, вынул из его кобуры «макаров» и засунул пистолет в шкаф с пожарным гидрантом. Затем снял с почти неподвижного полицейского фуражку и надел обратно, только козырьком назад, а в довершение пристегнул парня за запястье его же наручниками к ручке коридорной двери. Удовлетворив собственное самолюбие, я шагнул в коридор с гостиничными номерами и вышел из «темпа».

– А-а! – догнал меня испуганный вопль бедного сержанта.

Я не стал оборачиваться и двинулся дальше, сосредоточившись на восстановлении сердцебиения и дыхания после «форсажа». Из дверей номера в конце коридора высунулась знакомая вихрастая голова.

– В чем дело, Акимов? – грозно крикнул капитан Павел Велесов. – Привет, Дмитрий, – добавил он тоном ниже, увидев меня.

– А-а… Об-боротень, товарищ ка-капитан, – сипло откликнулся пострадавший сержант. – Держите его! – снова взвыл он, тыча в меня свободной рукой.

– Что ты там дергаешься, Акимов? – Велесов вышел в коридор и разглядел наконец незавидное положение коллеги.

– Он мне нагрубил, – сообщил я, пожимая капитану руку.

– Черт, Котов… – Павел с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. – Уйди с глаз моих! Кстати, где ключи от браслетов?

– У него в нагрудном кармане.

Велесов, фыркая, отправился освобождать вконец ошалевшего сержанта, а я вошел в номер. Стандартный двухместный «гестхауз» с крохотным санузлом, телевизором, холодильником и двумя продавленными кроватями. На одной из них сейчас лежал навзничь, разбросав руки, молодой парень восточной наружности. Он был почти голым, в одних плавках и майке, а на лице его застыло выражение смертельного ужаса. На соседней кровати сидел лейтенант из оперативной группы и что-то писал в блокноте на колене. Ракитин стоял у окна и курил в открытую форточку. А эксперт-криминалист Данила Седых колдовал со своим навороченным кейсом-лабораторией в изголовье трупа.

– Доброе утро, – поздоровался я.

– Не смешно, – отреагировал Олег. – Вот полюбуйся, кажется, по твоей части есть кое-что.

Я подошел к кровати с мертвецом. Мужчина, лет двадцать пять – двадцать семь, типичные монголоидные черты лица, смуглая кожа, черные волосы ежиком. Следов физического воздействия не заметно, если не считать маски ужаса, исказившей, в общем-то, приятное лицо.

– Скорее всего казах, – словно прочитав мои мысли, заговорил Данила. – Ран и ушибов не обнаружено, равно как и признаков удушения…

– Сильно смахивает на смерть от разрыва сердца, – добавил я. – Или аорты.

– Что же могло его так напугать?

– Или – кто?..

Я заметил, что из правого кулака покойника, сжатого в предсмертной судороге, свисает петля тонкой цепочки.

– Ты видишь? – кивнул я Даниле.

– Ага. Тебя дожидались. Олег Владимирович приказал не трогать.

– Ну, тогда… – Я наклонился, осторожно разжал пальцы мертвеца и в руке у меня очутился странный медальон в виде диска Солнца, перечеркнутого змеистой молнией. – Похоже, господин подполковник прав. Это уже по моей части…

– Занятная вещица, – хмыкнул Данила.

– А документы у этого бедолаги нашли?

– А как же. – Седых протянул мне небольшую сумку из тех, что носят на поясе или ремешке через плечо и хранят в них паспорт, водительские права и всякую мелочь.

Я вытащил из сумки потрепанную темно-синюю книжицу со знакомым гербом.

– «Государственный герб Республики Казахстан представляет собой изображение шанырака [8] на голубом фоне, от которого во все стороны в виде солнечных лучей расходятся уыки [9] в обрамлении крыльев мифических коней…» – торжественно-заунывным голосом проговорил я, отставив руку с паспортом на отлет.

Данила прыснул, лейтенант глянул на меня отсутствующим взором, а Ракитин выбросил окурок в окно и покачал головой.

– И когда ты повзрослеешь, Димыч?

– А зачем? – пожал я плечами.

– Что это было? – поинтересовался Седых.

– Я просто процитировал официальное описание герба Казахстана…

Олег только крякнул на эти слова.

– И что делал этот казах в провинциальном сибирском аэропорту? – Я пролистал паспорт. Отметки погранслужбы были на месте. А вот в боковом кармашке сумки обнаружился посадочный талон на рейс КС-217 авиакомпании «Эйр Астана» из столицы Казахстана до Новосибирска. – Интересно! А как наш «заграничный брат» попал в Томск?

Я протянул талон Ракитину. Олег повертел его в руке, и в этот момент в номер вернулся Велесов. Он был хмур и раздражен.

– Куда ты дел пистолет? – резко спросил он.

– У меня его нет, – честно признался я. – Посмотри в пожарном шкафу у лифта.

Павел открыл рот, явно не для того, чтобы меня поблагодарить, но Ракитин его опередил:

– Димыч, забирай медальон и вали отсюда! А ты, Велесов, займись-ка выяснением. – И он перебросил рассерженному капитану мою находку.

Павел молча взял под козырек и удалился. А я сказал:

– Данила, когда будут результаты вскрытия, звякни мне по старой дружбе.

– Не вопрос, Дмитрий Алексеевич, – улыбнулся Седых. – А вы мне про медальон чего-нибудь расскажете?

– Сейчас – совсем немного. Вещица странная. Судя по изображению, что-то дохристианское и явно не из Европы. В то же время выглядит достаточно свежо, то есть изготовлена недавно – ни потертостей, ни выщерблин, ни патины… Пойду, покопаюсь в библиотеке, посоветуюсь кое с кем. И, кстати, у меня есть в университете знакомый химик, так что выясню заодно насчет сплава.

Я пожал руки господам полицейским и осторожно выглянул из номера, но, к моему удовольствию, зануды-сержанта на посту уже не было. Приободрившись, я отправился в город. Знакомый охотничий азарт уже захватил сознание: выяснить происхождение медальона, его значение, установить связь с владельцем. Привет мистеру Холмсу!

* * *

Поскольку был четверг, можно сказать, самый разгар рабочей недели, я из аэропорта прямиком поехал в Университет. Именно так, с прописной буквы. Потому что в нашем небольшом сибирском городе этих высших учебных заведений со времен распада советской империи целых пять. А каждый шестой житель Томска – студент! Недаром наш старинный город еще до Первой мировой войны прозвали Сибирскими Афинами как раз за то, что в Томске был открыт первый за Уралом Университет Его Императорского Величества Академии Наук. В общем, наш Универ, как ласково его называют томичи, и поныне остается центром научной мысли, имея в своем составе аж девять научно-исследовательских институтов! В один из них, историко-археологический, я и направил свои стопы.

За свое недолгое журналистское прошлое я успел обрасти множеством полезных и не очень знакомств и связей. И вот теперь вовремя вспомнил об одном из интересных людей – Иване Михайловиче Городихине, докторе исторических наук, специализировавшемся на античном периоде азиатских культур. Своеобразным «коньком» Ивана Михайловича была история античных религиозных культов азиатских народов.

Городихина я обнаружил там, где и рассчитывал, – в отделе редких документов университетской библиотеки. Профессор с увлечением читал какой-то древний манускрипт и очнулся только от моего прикосновения. Постукивание по краю стола, покашливание ни к чему не привели, пока я деликатно не тронул ученого за локоть.

– А-а, Дмитрий Алексеевич, – рассеянно ухмыльнулся в роскошные «кошачьи» усы Городихин. – Давненько вас не видел.

– Добрый день, профессор, – лучезарно улыбнулся я. – Не поверите: соскучился по вашим изумительным рассказам о загадках прошлого!

– Неужели?.. Гм-м. И о чем же вы хотели бы услышать на сей раз?

– А я вас не очень отвлеку?

– Молодой человек, вы меня уже отвлекли. Так что давайте оставим церемонии с извинениями и перейдем к делу.

«Вот так, господин Котов, примите плюху и скажите спасибо!» Кажется, я все-таки покраснел. Во всяком случае, ощущение, что к ушам поднесли зажигалку, оказалось достаточно явным.

– Извините, – все же пробормотал я и попробовал придать лицу озабоченное выражение. – Постараюсь покороче. Сегодня утром коллеги из органов пригласили меня на место преступления. Найден труп молодого мужчины без следов насильственной смерти. Из необычного, а меня зовут именно в подобных случаях, я обнаружил только маску ужаса на лице и еще вот это.

Я положил медальон поверх разложенных на столе бумаг. Городихин моментально схватил находку, вынул из нагрудного кармана пиджака неизменную лупу и принялся рассматривать медальон.

Молчал профессор минут пять. Я терпеливо ждал, следя за выражением его лица. Неподдельный интерес, задумчивость, догадка, озарение и, наконец, торжество знания.

– Ну-с, Дмитрий Алексеевич, где, вы говорите, это нашли?

– Медальон был зажат в правом кулаке погибшего…

– Во-первых, это – не медальон! – поучающее перебил Городихин. – Это – соляр, нагрудный знак жреца культа солнцепоклонников. Культ бога Солнца был чрезвычайно распространен в античном мире как на Западе, так и на Востоке. В разных вариациях в разное время и в разных культурах соляры находили при раскопках от Иберии до Сиама.

– Но наш клиент – казах, – вставил я.

– Прекрасно! – улыбнулся Иван Михайлович. – Этот соляр, уважаемый детектив, весьма необычен, прежде всего тем, что он свежий. То есть изготовлен сравнительно недавно, скорее всего в нашем столетии…

– Я догадался…

– Но вы хотите знать, откуда он.

– За тем и пришел… – кивнул я.

Похоже, лекции мне не избежать. Но куда ж деваться?..

Городихин приосанился.

– Итак, что же мы видим? С одной стороны, типичный соляр эпохи Сасанидов. В Эраншахре [10] зороастрийская религия практически была признана государственной. Хотя там были и ариане, и манихеи. Но, как во всякой религии, в зороастризме существовало множество ответвлений и толкований, даже откровенных сект. Одними из наиболее радикальных считались так называемые Дети Солнца. Судя по немногим сохранившимся свидетельствам, эти «детки» не просто провозгласили победу света над силами тьмы, но и активно претворяли идею в жизнь, физически уничтожая все, по их мнению, порочащее светлое начало в мире.

– То есть Дети Солнца были чем-то вроде террористической организации?

– Ну, терроризм – сильно сказано… У них логика была такова. Солнце дало начало всему живому, следовательно, все, что вредит или угрожает живому, особенно человеку, есть проявление тьмы. И значит, с ним надо беспощадно бороться.

– Они и боролись…

– Ну да. – Городихин помолчал. – Так вот. С другой стороны, в седьмом веке Арабский халифат подмял под себя империю Сасанидов и, естественно, сменил религию. Зороастризм, равно как и его ответвления, был запрещен. Храмы в большинстве разрушены. С тех пор про Детей Солнца ничего не было слышно. По крайней мере, они в официальных источниках не упоминаются. А косвенно…

Профессор покачал соляр на цепочке, потом положил на стол перед собой. Я ждал, хотя так и подмывало поторопить его.

– Припоминаю кое-что. – Иван Михайлович постучал ногтем по соляру. – В путевых записках Ибн-Баттута, арабского путешественника и дипломата четырнадцатого века, впервые полностью опубликованных в Каире в 1871 году, есть один интересный эпизод. Когда Ибн-Баттута возвращался из своего второго путешествия на Восток через Афганистан и Персию в родной Танжер, в долине Кабула ему повстречались необычные странники. Их было несколько десятков, все одеты в белые хитоны на манер ромейских, а на груди и спине на них были вышиты изображения пылающего солнечного диска, пересеченного красной ветвистой молнией…

– Похоже на нашу находку, – не выдержал я.

– Да, – снисходительно кивнул Городихин. – И вот на вопрос Ибн-Баттута, кто такие, его проводник ответил буквально, мол, это Дети Солнца, борцы с тьмой!

– Ага. Но все же – четырнадцатый век…

– Вот и я о том же. Получается, что и в двадцать первом веке эта… община существует. Во всяком случае, другого объяснения я не вижу.

Некоторое время мы оба молчали, каждый по-своему переваривая невероятный вывод. Я справился первым.

– Хорошо. Допустим, Дети Солнца существуют, их дело живет. Но ведь где Персия и где Томск?..

– Правильный вопрос, – усмехнулся профессор. – Но здесь я вам не советчик. Думаю, вы, как детектив, сумеете найти связь между этими, казалось бы, несоединимыми фактами.

– Да, конечно, – мне стало неловко. В самом деле, чего я пристал к уважаемому человеку? Он ведь и так мне помог сверх всякого ожидания. – Извините, Иван Михайлович. Огромное вам спасибо! – Я сунул соляр в карман. – До свидания.

– Всего хорошего, – кивнул Городихин, снова погружаясь в свои бумаги.

Я вышел из библиотеки весьма окрыленный. Надо же! Дети Солнца, древняя секта снова в действии!.. Но как ее связать с убитым?

Мучаясь над загадкой, я направил свои стопы к зданию главного корпуса Университета, ибо именно там работал мой давний приятель Сергей Калганов. Сергей Васильевич был химиком от бога и абсолютно безбашенным экстремалом.

Еще будучи старшеклассником, Серега влюбился в химию вообще и в неорганическую, в частности. Успехи его по предмету оказались настолько впечатляющи, что химичка пригласила талантливого ученика работать по вечерам лаборантом в школьной лаборатории, помогать ей готовить препараты для практических занятий. Зря она это сделала. Серега, попав в этакое царство изобилия, обалдел и решил самостоятельно провести, как потом выразился, сложнейшую реакцию по очистке благородных металлов от примесей. Уж не знаю, что именно он сотворил, но взрыв в лаборатории получился знатный. Хорошо ещё, что здание школы было старинной постройки, поэтому стены устояли. Но окно вместе с рамой и дверь вместе с косяком вынесло полностью. Самое интересное, что Сергей, во-первых, совершенно не пострадал (где-то успел спрятаться), а во-вторых, сумел убедить всех, что опыт у него удался! И в доказательство предъявил странные вкрапления желтого цвета, залепившие стены и потолок лаборатории.

Потом были отличный аттестат, красный диплом Университета, кандидатская в двадцать три и докторская в двадцать девять. Ныне доктор химических наук Калганов возглавлял отдельную лабораторию химии редкоземельных металлов и являлся экспертом сразу нескольких международных и отечественных комиссий по цветной металлургии.

Вот к этому уникуму я и заявился со своим соляром, потому как было ясно, что в моем паззле с трупом казаха и воскресшими Детьми Солнца не хватает детальки: где и когда изготовлен этот пресловутый кругляш.

Калганова я нашел, конечно же, за лабораторным столом. Маститый эксперт до сих пор не упускал возможности «похимичить» собственными руками.

– Здорово, алхимик! – бодро рявкнул я, входя в лабораторию.

– Привет фантасту, – не растерялся Сергей. – Давненько не виделись?

– Ну, почитай, с Нового года!..

– Нынешнего или прошлого?

– Э-э… – Я «завис». Вот так всегда. Серега обладал уникальной способностью ставить собеседника в тупик самыми простыми вопросами. – Наверное, все-таки нынешнего. А?..

– Принимается, – довольно улыбнулся мой друг. – С чем пожаловал?

– Вещицу одну надо бы протестировать, – я выложил перед ним соляр. – У тебя, говорят, аппаратура – супер. Мне нужно знать, когда и где могли изготовить эту вещь?

– Экий ты быстрый! – Калганов с интересом повертел соляр в руках. – Выглядит новоделом…

– Но?..

– Но явно имеет отношение к какому-то древнему культу.

– В точку! Это нагрудный знак жрецов-солнцепоклонников, предположительно – Детей Солнца. Была такая секта в зороастризме.

– Ух ты!.. Так получается, они и сегодня живут и здравствуют?

– Вот это ты мне и скажи.

Серега снова внимательно оглядел соляр. Поднес его под сильную настольную лупу с подсветкой, закрепил, вытащил из нагрудного кармана рабочего халата острый стальной щуп. Минуты две Калганов возился с моей находкой, наконец изрек:

– Похоже на медно-цинковую лигатуру. Видишь, цвет желтовато-зеленоватый?..

– И что?

– Ну, в старину золото часто сплавляли, помимо серебра, с медью и цинком для придания изделию мягкости и пластичности. А цинк как раз и давал зеленоватый оттенок.

– То есть мы имеем дело со старинным изделием?

– Не обязательно. Такие лигатуры применяют и ныне, как раз для придания новоделам солидного «возраста».

Я почесал кончик носа.

– Ты меня не путай, Серый. Щас в рожу вцеплюсь! Я же – кот. Помнишь?

– Ладно, не кипятись. – Калганов взял соляр и направился в дальний угол лаборатории. Там располагался внушительный агрегат, напоминающий древний вычислитель и пульт космической связи одновременно. Сергей чем-то щелкнул на панели, и аппарат ожил. На большом центральном дисплее заплясали непонятные символы и значки, потом вспыхнула надпись «ready» – «готов».

– Наша гордость! – важно произнес мой друг, открывая неприметный лючок и засовывая туда мою вещицу. – Атомно-абсорбционный спектрометр.

– И как он действует? – подозрительно поинтересовался я.

– Проба нагревается до нескольких тысяч градусов за секунду, образуется атомный пар, через который пропускается световой поток…

– Погоди-ка! Что значит «несколько тысяч»? Ты что, испарить его хочешь?!

– Успокойся, – Калганов хихикнул и сразу напомнил мне прежнего Серегу-химика из далекого школьного прошлого. – Пробоотборник сделает соскоб в пару десятков микрон. Будет совсем незаметно.

Он быстро набрал на клавиатуре несколько команд и ткнул в кнопку «старт».

– Ну вот, теперь подождем и попьем кофейку. Не возражаешь?

– А долго ждать?

– Минут десять.

– Тогда пошли пить кофе…

Результаты мудреного анализа оказались обескураживающими. Выходило, что соляр все-таки старинный, потому что соотношение в сплаве благородных металлов было совершенно иное, чем общепринятые ныне во всем мире. Хотя не факт, если взять гипотезу о кустарном изготовлении соляра.

– Видишь ли, – терпеливо, как двоечнику, втолковывал мне Серега, – отлить такой кругляш вполне можно и дома. Например, имея стандартную муфельную печь с температурой до 1100 градусов. А уж сделать форму нетрудно даже по рисунку из книги. Было бы желание.

– То есть в моем случае попался казах-ювелир, любитель древностей? Он изготовил себе оберег, но тот его все равно не спас от сил тьмы.

– А почему ты не рассматриваешь противоположную версию?

– Это какую же?

– Твой казах как раз может быть жертвой неизвестного неофита-солнцепоклонника. А медальон, что убийца вложил ему в руку, сыграл роль визитной карточки.

Я ехидно прищурился.

– Голливудских маньяков насмотрелся, Сергей Васильевич?

– Я вообще кино не смотрю, – немедленно надулся Калганов. – Но чем тебе не версия?

– А смысл?

– Привлечь внимание! Это же очевидно.

– Ладно, – я примирительно хлопнул друга по плечу. – Ты и так мне здорово помог, Серега. Спасибо!

Мы тепло попрощались, и я снова очутился в объятиях промозглого мартовского дня. Глянул на часы – уже далеко за полдень. Пора бы и подкрепиться. Калгановский кофе лишь раззадорил желудок, и теперь он тихо, но требовательно урчал. От Универа до Новособорной площади, где располагалось мое любимое «Сибирское бистро», ехать – пару минут, но тогда непременно возникли бы проблемы с парковкой как в центре любого более-менее крупного российского города. А если идти пешком – минут десять. Зато по лужам и скользкому талому снегу. Пришлось выбрать второе «зло», большее, но реально преодолимое. Чертыхаясь, но в предвкушении стаканчика горячей «Таежной пади» (клюквенный морс на лесных травах, с медом и капелькой коньяка) и порции обожаемых румяных «чебурят», я доскакал до кафе за пять минут.

Говорят, что предвкушение лучше, чем вкушение. Едва я расслабленно устроился на мягком диванчике в углу зала для некурящих и принялся смаковать душистую «Таежную падь», ожил мой мобильник.

– Котов, где тебя носит? Почему недоступен?

Ракитин был сильно озабочен и зол, поэтому ерничать и шутить я не решился. Чревато, знаете ли.

– Олег Владимирович, я работал, между прочим. И сейчас у меня обеденный перерыв. А недоступен был, потому что в нашем старинном Университете слишком толстые стены и очень мало сотовых ретрансляторов.

– Обедать на пенсии будем. Результаты есть?

– Конечно…

– Тогда дуй немедленно ко мне в управление!

Отбой. Вот тебе, бабушка, и юркни в дверь. Мелкую мстительную мыслишку о том, чтобы все-таки пообедать и лишь потом ехать к Ракитину, я решительно отмел. И прежде всего потому, что мне самому было невтерпеж узнать, что же успели накопать господа полицейские. Я попросил официантку упаковать «чебурят» на вынос, с сожалением быстро допил «Падь» и запрыгал по лужам обратно к стоянке возле Университета.

* * *

Управление криминальной полиции занимало старинный, конца XIX века, трехэтажный особняк. Широкое каменное крыльцо с псевдоколоннами, стилизованное под портик, массивные высоченные двери с бронзовыми, изрядно потертыми ручками. Внутри тоже мало что изменилось за сто с лишним лет. В смысле большинство помещений остались в своих изначальных габаритах – и по площади, и по высоте. А на потолке кое-где до сих пор сохранилась лепнина. Добавились только темные дубовые панели в коридорах да современное бестеневое освещение.

Зато кабинет главного опера города не отличался изысканностью. С легкой руки хозяина здесь сделали ремонт во вполне европейском стиле и наполнили помещение легкой и светлой, очень функциональной мебелью. При входе в кабинет возникало – думаю, не у одного меня – забавное ощущение перехода из «темного» прошлого в «светлое» будущее. Шаг – и ты в другой эпохе. Лично я делал этот шаг каждый раз с удовольствием, и не только потому, что входил в кабинет своего лучшего друга.

– Господин Котов, как всегда, не торопится, – противным скрежещущим голосом сказал Олег, увидев меня. Помимо Ракитина вокруг Т-образного стола для совещаний уже сидели капитан Велесов, эксперт Седых и незнакомый мне молодой человек в штатском, но с военной выправкой.

Я счел за благо не огрызаться при посторонних, молча кивнул всем сразу и скромно присел на крайний стул. Данила ободряюще подмигнул мне, а Павел только осуждающе нахмурился, поддерживая начальство.

– Специально для тех, кто не в курсе, – желчно продолжил Олег, – господин Котов у нас частный сыщик, а также специалист по чертовщине. – Молодой человек слегка наклонил голову в мою сторону. – А это наш коллега из местного отделения ФСКН [11] , старший лейтенант Гулицкий. – Молодой человек снова кивнул.

– Оперативная группа в сборе, можно начинать, господин подполковник, – все-таки не сдержался я.

Седых скорчил мне страшную рожу, Велесов закашлялся, а старлей удивленно приподнял бровь.

– Благодарю, господин сыщик. – Ракитин был сама невозмутимость. – Вот с вас и начнем. Докладывайте.

– Слушаюсь! Итак, найденный в правой руке трупа странный медальон вовсе таковым не является. Это – соляр, нагрудный знак жрецов культа Солнца, распространенного у многих народов Древнего мира. Данный соляр, вероятнее всего, по оценке профессора Городихина из нашего Университета, принадлежал адепту культа так называемых Детей Солнца…

– То есть вы хотите сказать, что покойный принадлежал к этому… к этой секте? – недоверчиво скривив тонкие губы, перебил Гулицкий.

– Когда я хочу что-либо сказать, я так и говорю, – отбрил я этого выскочку. – Дети Солнца – одна из многих ветвей зороастризма…

– Религия такая, – тихо сказал Данила, глядя в стол.

Старлей несколько секунд недобро смотрел на эксперта, потом снова уставился на меня.

– Эти ребята, – как ни в чем не бывало, продолжил я, – отличались изрядным радикализмом. Логика их действий была предельно проста и столь же предельно жестока. Поскольку, говорили они, Солнце даровало жизнь всему на планете, и особенно человеку, то все, что угрожает жизни, должно быть безжалостно истреблено. Собственно, этим истреблением и занимались наши «детки». Пока их самих не истребили более гуманные мусульмане, действовавшие, как известно, по воле и во имя Аллаха.

– Так что же, по-твоему, секта не исчезла и существует по сей день? – недоверчиво нахмурился Ракитин.

– Выходит, так, – пожал я плечами. – Кстати, сам соляр отнюдь не новодел, несмотря на блестящий вид. Один мой знакомый аналитик из Универа сделал атомно-адсорбционный анализ находки и утверждает, что соотношение металлов в сплаве очень похоже на античное, каковое использовали полторы тысячи лет назад. Данила, – повернулся я к эксперту, – а ваши орлы могут установить происхождение компонентов сплава?

– Легко, – горделиво ответил тот.

– Тогда держи. – Я протянул ему соляр. – Но моя версия такова…

– Погоди о версиях! – оборвал меня Ракитин. – Сначала все факты. Данила, выкладывай.

– О, это поэма! – воспрял Седых. – Покойный – гражданин Республики Казахстан Сунайбеков Дастар Назарбаевич, двадцать восемь лет. Смерть наступила в результате внутреннего кровотечения при разрыве аорты. Предположительно, разрыв явился следствием психоэмоционального шока, возможно, вызванного сильным испугом. В пользу этого предположения говорит выражение лица покойного, на котором застыла посмертная маска ужаса. Но не это главное… – Данила выдержал эффектную паузу. – При вскрытии в желудке покойного обнаружено пятьдесят восемь пластиковых капсул с белым порошкообразным веществом общим весом почти сто двадцать граммов!..

– И что же это? – уточнил я, уже догадываясь.

– «Герыч», Дмитрий Алексеевич! – Седых буквально светился от счастья. – Сто двадцать граммов чистейшего героина.

– Погибший был «глотателем», – пояснил Гулицкий. – Это люди-контейнеры. Перевозят внутри себя в основном наркотики. Изредка – драгоценные камни.

– Но это же рискованно?

– Конечно. «Глотатели» довольно часто гибнут от острого наркотического отравления. И вообще долго не живут.

– Наверное, хорошо зарабатывают?..

– Смотря на чью мерку брать. – Старлей усмехнулся. – Как по-вашему, велика ли сумма в пять-шесть тысяч рублей?

– Да это же копейки! – удивился я.

– Но именно столько в среднем получает «глотатель» за один рейс.

– С ума сойти!..

– Да. Только, например, в Таджикистане или Киргизии среднемесячная зарплата составляет десять-пятнадцать долларов. Пересчет можете сделать сами.

– Но у нас-то казах…

– И что? В Казахстане заработки тоже невелики. К тому же уровень безработицы среди молодежи значительно выше официального по республике.

– Так, – прихлопнул ладонью по столу Ракитин. – Обсуждение потом. Велесов, что у тебя?

– Сунайбеков, как и его попутчики, попал к нам случайно, – обстоятельно начал Павел. – Вчера аэропорт Толмачево был закрыт из-за сильного тумана и борт отправили в Томск. Пассажирам утром предоставили три междугородних автобуса для переезда в Новосибирск. Бесплатно. За счет авиакомпании. Ночь пассажиры провели в двух гостиницах – «Богашево» и «Турист»…

– Поскольку «глотатели», – вновь встрял Гулицкий, – никогда не отправляются в рейс по одиночке, следует как можно быстрее вычислить попутчиков этого Сунайбекова. Должен быть как минимум еще один «глотатель» или два, а также «мамка».

– Это кто такая? – не понял Олег.

– Скорее «такой», – снисходительно улыбнулся старлей. – «Мамкой» называют сопровождающего «глотателей». В его обязанности входит наблюдение за подопечными, организация для них ночевок, билетов в случае пересадки, а также охрана. По мере возможностей, конечно.

– А питье, еда? – заинтересовался я.

– «Глотатель» никогда не пьет и не ест, пока не доставит товар по назначению. Любое раздражение желудка может вызвать отторжение груза и, соответственно, его сброс.

– То есть, если выпьет стаканчик воды, попросту сблюет? – спросил Данила.

– Необязательно, – ответил я. – Но риск есть. Вода стимулирует перистальтику, так же, как и пища. Капсулы скорее всего пройдут в кишечник и… дальше по тексту.

– Совершенно верно, – поджал губы Гулицкий.

«А не выпендривайся! – злорадно подумал я. – Не один ты такой умный!»

– Так что там с попутчиками? – невозмутимо уточнил Ракитин.

– Мы их вычислили, товарищ подполковник, – кивнул Велесов. – Двое. Оба – граждане Казахстана. Уехали в Новосибирск на предоставленном авиакомпанией транспорте.

– Странно, что «мамка» не дождался своего второго подопечного, – покачал головой Седых.

– А кто тебе сказал, что не дождался? – откликнулся я. – Наверняка этот «мамка» видел труп. И просто списал парня в убыток.

– Ты связался с новосибирцами? – спросил Велесова Олег, явно игнорируя мои реплики.

– Конечно. Все передал. Обещали помочь с поисками.

– Ну вот, – Ракитин удовлетворенно откинулся на спинку кресла. – А теперь прошу версии, господа.

– Версия первая, – важно заговорил Гулицкий. – Думаю, она же и основная. Поскольку героин производят в среднеазиатских странах, эту группу можно расценивать как типичную разведку нового трафика сюда, в Западную Сибирь. А смерть одного члена группы может быть итогом какой-то внутренней разборки. Господин Котов прав. Конечно, «мамка» видел труп и списал его. Это у них в порядке вещей…

– А кто же все-таки напугал до смерти нашего казаха? – прищурился Олег.

– Скорее всего его напарник. Либо даже «мамка», что маловероятно…

– Либо кто-то третий, – вставил я.

– Уточни, – немедленно среагировал Ракитин.

– Вы забыли о соляре. Моя версия: убийца – адепт общины Детей Солнца. Или даже жрец. Все сходится. Адепт узнает о подготовке группы «глотателей» с героином. Всякий знает, что наркотики – это «белая смерть», то есть налицо угроза жизни очень многим людям, которых Дети Солнца поклялись защищать всеми средствами. Адепт идет по следу группы, улучает удобный момент – ночевка в гостинице – и убивает одного из них…

– …и казах в борьбе сорвал соляр с шеи убийцы. А способ убийства? Не думаешь же ты, что этот адепт сделал парню «козу» и тот испугался до смерти?

– Ну, что-то типа того… Смогу сказать точнее, если мне дадут осмотреть труп, – уверенно заявил я, хотя на самом деле так не думал. Просто мне нужен был повод пробраться в морг, потому что искать я собирался совсем другое. – А что касается соляра, то его ниоткуда не срывали, потому что цепочка цела. Убийца сам вложил соляр в руку жертве. А вот с какой целью, надо разбираться.

– Хорошо, Димыч, – сказал Олег своим обычным «ракитинским» голосом, и я понял, что прощен. – Дорабатывай версию. Данила свозит тебя в «холодильник». А мы пока займемся первым вариантом.

– Идемте, господин Пинкертон, – хмыкнул Седых. – Прокачу!

– Меня зовут Холмс. Шерлок Холмс, – строго произнес я и первым пошел к двери. Сзади раздался запоздалый сдавленный смешок.

Глава 2

Афганистан. Провинция Бадахшан.

Февраль 201… года

Фархад проснулся внезапно. Только что его дух пребывал в царстве грез и видений, и вдруг, словно кто-то позвал его, крикнул предостерегающе. Фархад, не меняя позы, внимательно огляделся, задержал взгляд на посветлевшем квадрате окна. «Полчаса до восхода», – машинально отметил про себя молодой эмир.

Тишина. На плече уютно посапывает Джамиля. Сегодня у них снова была бурная и страстная ночь. Так нежно и пылко Фархада еще никто не любил. Он правильно сделал, что женился на этой девушке. Старики противились их браку, как могли, но молодой господин был уверен, что жена из бедной семьи окажется самой верной и преданной. Так и случилось. Уже год они законные супруги, и еще ни разу Фархаду не пришлось пожалеть о своем выборе. Джамиля всегда и во всем поддерживает его, заботится и часто дает умные советы. Жена и друг в одном лице – что может быть лучше?..

Фархад прислушался. Нет, тишина не полная, как обычно бывает перед рассветом. Легкие шорохи во дворе, вот скрипнула ступенька на лестнице, ощущение быстрого движения за окном…

Неужели началось?..

Еще месяц назад из соседнего Тахара приезжали двое с личным письмом от эмира Караха, очень уважаемого человека. С ним еще отец Фархада дружил и все время говорил сыну, мол, слушайся Карах-рафика, он всегда даст мудрый совет. В том письме эмир Тахара предупреждал о резком усилении активности «голубых касок». Правда, здесь, на северо-востоке, в основном были расквартированы германские подразделения. А эти парни весьма лояльно относились к законам и обычаям населения и старались не вмешиваться в местные дела и разборки. В свою очередь, люди эмира также не задевали иностранцев без нужды. Но, видимо, обстановка изменилась, и «миротворцы» стали проявлять повышенный интерес к тому, кто, где и чем занимается, куда и зачем ездит. На блокпостах пошли постоянные проверки, и уже дважды задерживали грузовики эмира и устраивали полный досмотр. «Готовится что-то нехорошее, – писал Карах-рафик. – Такое впечатление, что кто-то решил нам сильно навредить, даже разрушить наше общее дело…»

Похоже, зря Фархад не придал письму должного внимания.

За окном явственно послышался лязг передергиваемого затвора. Молодой эмир не колебался больше ни секунды. Он осторожно встряхнул жену за обнаженное плечо и, как только Джамиля открыла глаза, приложил палец к ее губам.

– Тихо, любимая! Кажется, у нас непрошеные гости, – произнес шепотом. – Быстро бери одежду и выходи через заднюю дверь. Спустишься в подвал, там за большим сундуком есть лаз. Он выведет тебя во двор к старику Хараму.

– А ты? – глаза Джамили расширились от страха.

– Я – мужчина и воин. А воинам не пристало убегать от опасности. – Фархад скатился с ложа и метнулся к окну. Осторожно выглянул, отпрянул, и сейчас же стекло разлетелось вдребезги, а пуля, пробившая его, глубоко вошла в противоположную стену.

Странно, но звука выстрела эмир не услышал. А в следующую секунду пришло понимание: это зачистка. Отряд, пришедший по его душу, экипирован как спецназ. Вот только кто же они, эти гости?..

Но раздумывать было некогда. Эмир бросился обратно к ложу, лихорадочно натянул штаны, свитер, крепкие американские берцы на «липучках» и выхватил из-под подушки «Глок-17» – подарок отца. Джамиля, выполняя приказ мужа, уже оделась и стояла у задней двери. Она толкнула створку и оглянулась. Это стало ошибкой. Фархад, словно в замедленном кино, увидел, как за дверью на лестнице возникает темная фигура, как пришелец вскидывает странного вида оружие с очень толстым стволом, как на конце ствола вспыхивает бледно-желтый язычок пламени, а на груди Джамили один за другим расцветают страшные красные цветы. Хрупкое тело жены будто сломалось одновременно в нескольких местах, его швырнуло обратно в комнату и ударило о столик с остатками ужина.

Дальнейшее произошло за какие-то секунды. Темная фигура шагнула в проем двери, переводя ствол автомата на Фархада, и тогда молодой эмир надавил на спуск, держа пистолет обеими руками, как его учил отец еще в детстве. Верный «глок» не подвел. Девятимиллиметровые пули, выпущенные одна за другой, буквально вышибли из спецназовца дух. Здоровенный солдат вылетел обратно на лестницу спиной вперед и покатился по ступеням под ноги товарищу, поднимавшемуся на подмогу.

Фархад, рискуя порвать мышцы ног, рванулся следом за врагом и успел выстрелить во второго противника, прежде чем тот сообразил, что происходит. Несмотря на смертельную опасность, молодой эмир не потерял самообладания и быстро обыскал обоих убитых, забрав оружие и запасные магазины.

Конец февраля в горах – еще зима. Но искать теплую одежду было некогда, во дворе, да и в остальном кири тишина закончилась. Отовсюду слышались выстрелы, где-то грохнул взрыв. Фархад как был в свитере, зимних натовских штанах и берцах, так и выскочил из тайного лаза во дворе соседа.

Конечно, домочадцы Харама Эмдина уже были на ногах, и появление молодого господина восприняли едва ли не с радостью.

– Что происходит, Фархад? – Старик даже в критической ситуации сохранил свой обычный невозмутимый вид.

– Плохо, Харам-ака! Похоже, кто-то решил свести со мной счеты. – Молодой эмир заметно побледнел, желваки на скулах вздулись. – Они убили Джамилю! Я им этого не прощу!

– У тебя в руках странное оружие. Откуда оно?

– Я застрелил двоих. Это оружие врага.

– Кто бы ни были, они застали тебя врасплох, – спокойно произнес старик. – Так что сейчас разумнее будет отступить. Иди в горы, через перевал. Там кири Зарифа, он – дальний родственник, двоюродный брат твоего деда. Нарима! – окликнул он. – Принеси куртку Салихана.

Через минуту во двор вышла пожилая, но все еще красивая женщина. Она с поклоном протянула Фархаду солдатскую куртку.

– Благодарю вас, уважаемые, – тоже поклонился молодой эмир. – Я не забуду вашей доброты. И я вернусь! Скоро!..

Надев куртку, Фархад закинул автомат на плечо и быстро перелез через дувал. Оказавшись в узком проулке уже почти затянутом молочной кисеей тумана, он пригнулся и легким кошачьим бегом направился в сторону недалеких гор.

* * *

– Он ушел, товарищ полковник!

– Как это могло случиться?! Где же были ваши спецы, майор?

– Фархад – что зверь. Недаром его Барсом прозвали… – Командир спецгруппы ФСКН сконфуженно опустил голову.

Полковник Данилин, руководивший операцией по уничтожению эмира и его отряда, окинул майора презрительным взглядом и вынул из кармана разгрузки спутниковый телефон.

– «Медведь» вызывает «Орла». Код – 13395.

– «Орел» на связи, – моментально отозвалась трубка.

– Барс вырвался из ловушки. Поднимайте своих «орлят»…

– Дайте пеленг, – пришел ответ после пятисекундного молчания. – Время подлета – десять минут.

Полковник повернулся к застывшему рядом помощнику.

– Вызывай машину, едем на базу. Пусть теперь америкосы сами за своим Барсом гоняются. А ты, майор, – обернулся он к спецназовцу, – заканчивай зачистку и тоже сворачивайся.

Офицер молча козырнул и растворился в предутреннем тумане, заполнившем всю долину вместе с кишлаком. Спустя пару минут к месту, где стоял Данилин, подкатил, урча мощным мотором, бело-пятнистый «Тигр» [12] . Полковник и его адъютант забрались в салон, и машина укатила. Все стихло. И лишь тогда из-за соседнего дувала появилась осторожная тень.

Человек, полупригнувшись, вышел на дорогу и посмотрел вслед вездеходу, затем снял с плеча короткий автомат с толстым стволом и с оружием в руках направился бегом в противоположную сторону, прочь от кишлака, еще вчера бывшего его родным домом.

* * *

Два «Ночных ястреба» появились над кишлаком ровно через десять минут, как и было заявлено американцами. Пилоты запросили азимуты направления поисков, но поскольку никаких точных данных о том, куда направился фигурант всей совместной российско-американской операции, не было, аналитическая смешанная группа в течение нескольких минут выдала все же два наиболее вероятных вектора поиска. Первый указывал на границу с Таджикистаном, а второй почти в противоположную сторону – на кишлак Бадар-ак-Зариф, расположенный в тридцати километрах от места проведения спецоперации за горным перевалом.

Американцы, недолго думая, разделились, и вертолеты, оборудованные системами теплового слежения, разлетелись по выбранным направлениям.

«Ястреб» с бортовым номером 123 поднялся на сто метров и медленно двинулся в сторону перевала. В машине сидело шесть человек: два пилота и четыре хмурых десантника в полной выкладке. Командир подразделения пристроился позади второго пилота, который следил за экраном тепловизора.

– И какова дальность этой штуки? – поинтересовался он.

– Техника новая и очень чувствительная, – с готовностью принялся объяснять пилот. – При соответствующей настройке можно засечь мышь с пятисот ярдов. Причем вся аппаратура привязана к системам наведения бортового вооружения. Так что у вашего беглеца шансов практически нет. Расслабьтесь, лейтенант.

По экрану тепловизора медленно ползла череда разноцветных пятен и полос преимущественно серо-голубого или сине-зеленого цвета, что говорило о низкой температуре попадающих в поле зрения объектов. Внезапно среди этого хоровода мелькнуло что-то оранжево-желтое. Пилот-наблюдатель встрепенулся.

– Кажется, нашли!

Лейтенант тоже приник к экрану. Яркое пятнышко быстро увеличивалось.

– Это он! Всем приготовиться!

– Вы что, в самом деле собираетесь высаживаться? – удивился пилот.

– У меня приказ взять этого горца живьем.

– Но зачем? Проще грохнуть его прямо отсюда. Пара очередей – и нет проблемы.

– У меня приказ, – раздельно повторил лейтенант, тяжело посмотрев на летчика.

– Дело ваше, – пожал тот плечами. – Джейк, – повернулся он к напарнику, – сделай пируэт, обойди цель ярдов на двести-триста.

Тот кивнул и заложил плавный вираж. На экране тепловизора пятно цели превратилось в силуэт, и что-то в нем не понравилось лейтенанту.

– Непохоже это на человека.

– Действительно, – приглядевшись, кивнул пилот. – Скорее какое-то животное.

– Отбой, ребята, – повернулся к подчиненным лейтенант.

И в этот момент на экране, значительно левее центра, возникло еще одно красно-оранжевое пятно. Пилот ничего не успел сказать, как от пятна в направлении вертолета протянулась нестерпимо яркая бело-желтая полоса. Раздался оглушительный хлопок, по салону машины метнулось жаркое пламя пополам с дымом и кусками обшивки. Три десантника буквально за секунды были иссечены раскаленным металлом. «Ночной ястреб» вильнул в сторону и стал опасно заваливаться на правый борт. Летчик-наблюдатель судорожно вцепился в бесполезный пульт тепловизора, а лейтенант зачарованно наблюдал, как появляется и разрастается рваная трещина, отделяя хвост вертолета от основного салона…

Спустя полминуты беспорядочно крутящийся, объятый пламенем «Ястреб» врезался в недалекую гору, вспугнув с лежки семью горных баранов. Еще один гулкий взрыв, и все закончилось.

Тогда с противоположного склона на дорогу спустился Фархад. Он бросил на камни ставшую бесполезной трубу РПГ-7. «Какая ирония, – подумал Фархад. – Для того, чтобы выжить, афганский эмир сбивает из русского гранатомета американский вертолет!..»

Теперь путь был свободен. Туман медленно уползал в расселины, но, посмотрев на стальное небо, затянутое тяжелыми тучами, Фархад понял, что может не успеть добраться до перевала.

* * *

Он шел уже несколько часов, не останавливаясь. Тропа вилась среди осыпей и обломков скал, частично обледеневших и оттого очень опасных. Надо было все время следить, куда ставить ногу. Фархад прекрасно понимал, что в его случае даже простой вывих означает смерть. Помощи ждать неоткуда, а надеяться на случайную встречу с охотником или дервишем в такую погоду не стоило.

А погода между тем становилась все более неприятной и тревожной. Тучи отяжелели настолько, что уже цеплялись брюхом за гребни скал, и по всем признакам вот-вот должна была разыграться снежная буря. «Не доберусь до перевала – конец!» – эта мысль назойливой мухой билась в голове молодого эмира. Но карты у него не было, а память непостоянна и изменчива, как женщина. Фархад лишь однажды два года назад ходил по этой тропе и, конечно, не мог вспомнить все детали и ориентиры, поэтому не знал, сколько еще идти. А неизвестность порождает страх.

В какой-то момент страх пробился наружу из глубин подсознания и затопил мозг. Фархад мгновенно осознал, как хочет жить. И не только потому, что поклялся отомстить за смерть любимой жены. Нужно еще будет разобраться с теми, кто все это затеял. А главное, почему?

Ничего, когда он доберется до кири Зарифа, то сделает все возможное и невозможное, чтобы найти заказчика. А в том, что произошедшее – заказ, Фархад не сомневался. Он и сам неоднократно прибегал к услугам тех же янки, чтобы разобраться с нечистыми на руку конкурентами. Но в его случае странностей было слишком много.

Во-первых, почему-то в нападении участвовали русские. А ведь шурави, несмотря на свою природную свирепость, до сих пор брезговали исполнять роль наемников. Вот янки – другое дело. Эти везде свою выгоду найдут. Получается, что не заказ?.. Тогда что?

Во-вторых, в нападении принимал участие спецназ, а не армейцы. Причем в наземной фазе работали как раз русские, а вот воздушную поддержку осуществляли американцы. И в этом случае вывод один: зачистка. Но кто инициатор? Шурави или янки?..

Тропа сделала очередной резкий поворот, и Фархад, задумавшись, едва не шагнул на затаившуюся под снегом осыпь. Судорожно схватился за холодный скальный выступ, глянул вниз. М-да, пожалуй, с этого «каменного языка» он бы не выбрался. В который раз вознеся хвалу Аллаху, Фархад осторожно отодвинулся от края осыпи и все же решил присесть на минуту, чтобы унять плеснувшую в голове мутную волну страха. Набрал горсть жесткого снега, вытер вспотевшее лицо.

Где же он, этот чертов перевал? Эмир помнил, что недалеко от его вершины есть старая овчарня, огороженная высоким дувалом. Наверняка там есть и очаг, и топливо. Может быть, даже найдутся остатки какой-нибудь еды. Едва подумав о ней, Фархад понял, насколько голоден. Решительно поднявшись, он снова шагнул на тропу.

Буря обрушилась внезапно. Бешеный напор ветра прижал человека к скале и начал методично и безжалостно стегать его снежно-ледяными бичами. Фархад моментально потерял направление, сжался под каменным козырьком, стараясь прикрыть руками незащищенную голову. Толстая куртка пока сдерживала яростные попытки холода добраться до тела, но так не могло продолжаться долго.

Фархад бросил враз отяжелевший автомат и едва ли не на четвереньках пополз вдоль скалы, надеясь найти какую-нибудь щель, расселину, где можно было бы спрятаться от этого белого ужаса. И когда он уже совсем потерял чувство реальности, двигаясь почти инстинктивно, его судорожно шарящая по камню рука нащупала пустоту.

Молодой эмир буквально нырнул во внезапно открывшийся узкий треугольный лаз. Протиснулся между шершавых гранитных плит и оказался в пещере. Ветер сюда не задувал и лишь злобно выл снаружи, упустив добычу. Фархад наконец выпрямился, стряхнул с волос и плеч налипшую ледяную крупу и принялся обшаривать карманы куртки, надеясь найти спички или хотя бы зажигалку. Но судьба пошутила над ним еще раз. Вместо спичек рука наткнулась на какой-то маленький пластмассовый прямоугольник. Вынув находку, молодой эмир поднес ее к самым глазам и в тусклом сером отсвете бушующей бури разглядел на ладони брелок-фонарик.

Фархад тут же нажал маленькую кнопку. Тонкий, но достаточно сильный из-за фокусирующей линзы, луч белого света вырвался из брелока и уперся в красно-бурую гранитную стену в двух шагах от человека. Фархад повел лучом вдоль стены, но дальше трех метров сила светового потока иссякала и рассеивалась во мраке пещеры.

То, что он попал именно в естественную пещеру, эмир понял сразу. Поначалу он хотел было просто пересидеть бурю здесь же, недалеко от выхода. Но скоро холод, который в отличие от ветра вошел в пещеру вместе с Фархадом, напомнил о себе, и молодой человек благоразумно решил двигаться дальше. Медленно идя вдоль стены и подсвечивая крохотным фонариком, он быстро понял, что попал в начало лабиринта, тянувшегося на неизведанную глубину внутри горы.

Через полчаса Фархад обратил внимание на то, что стало значительно теплее, но поначалу счел это за эффект от ходьбы. Однако вскоре его лица коснулось робкое движение воздуха. Теплого воздуха! А еще спустя десять минут эмир вышел из прохода в большую полость. Он это понял по тому, как резко разошлись в стороны стены тоннеля.

Светить слабым фонариком не было смысла, и Фархад погасил брелок, экономя батарейку. К его удивлению, буквально через пару минут он стал различать окружающее. Сначала он увидел собственные руки, потом по бокам проступили из тьмы чуть более светлые стены. И здесь эмир сделал новое открытие: стены оказались выровненными! Красно-бурый гранит уступил место темно-серому камню, стесанному почти до идеально ровной поверхности. Дно под ногами также превратилось в ровный каменный пол.

Сумрак медленно продолжал расступаться, и вскоре Фархад смог разглядеть впереди, почти в центре колоссального зала возвышение, на котором смутно проступали очертания то ли постамента, то ли алтаря. Движимый любопытством, молодой эмир осторожно подошел к странному сооружению, поднялся по вырубленным в основании низким ступеням и остановился как вкопанный. На плоском широком камне темно-красного цвета лежало тело человека, обернутое светлой тканью. И это была не мумия и не иссохший труп.

Перед Фархадом спал очень пожилой человек. Иначе эмир не мог назвать то, что видел. Хотя и понимал, что такого не может быть. Внутри огромной горы на каменном ложе лежит древний старик, едва прикрытый легкой тканью и со сложенными на груди руками. Да любой бы замерз тут десять раз, а этот – спит?!..

Фархад наклонился над телом, внимательно приглядываясь. Взгляд зацепился за руки старика. Худые, с тонкой, пергаментной кожей, с бледно-желтыми ногтями, чуть более длинными, чем положено мужчине, и тонкими же извивами сине-черных вен. Действительно, руки старика!.. Прикоснуться к ним Фархад не посмел и продолжил осмотр, перейдя к лицу незнакомца.

Старик был укрыт тканью по самую шею, поэтому лишь голова его оставалась открытой. Эмир приблизил ухо к носу спящего, пытаясь уловить дыхание. Ничего! Лицо – восковая маска, ни одна, даже крохотная, жилка не дрогнет. Кожа совершенно иссохшая, но глазные яблоки под веками не провалились. И губы не бледные, а розоватые…

Фархад, пересилив себя, кончиком пальца отогнул край покрывала возле шеи. Пригляделся – никаких признаков даже слабой пульсации. Значит, все-таки труп?.. Эмир тряхнул головой: ну, не похож он на покойника!

Еще понаблюдав какое-то время, Фархад так и не решился прикоснуться к телу старца. В зале было достаточно тепло, а на эмире – плотная одежда. Плюс – напряжение, вызванное бегством, боем и борьбой с бурей, сошло на нет. И человек поддался немому зову утомленного тела, лег и вытянулся прямо возле постамента с незнакомцем, ощущая, как расслабляются перенапряженные мышцы, как зуд усталости наполняет суставы и позвоночник.

Через минуту Фархад уже спал глубоким сном.

* * *

Он шел по бескрайней равнине, залитой золотистым теплым светом. Под лучами великого животворящего Солнца наливались соком высокие травы, наполнялись прозрачной влагой ручьи и озера; тучи птиц носились в поднебесье, вознося хвалу светилу, огромные стада животных кричали на разные голоса, радуясь дарованной им жизни…

Фархад шел навстречу восходящему солнцу, раскинув руки и смеясь весело и счастливо, ибо нет на свете ничего более прекрасного и величественного, чем жизнь! Это бесценный дар, отпущенный миру богами и воплощенный в живительных сияющих потоках света. Его, и только его следует беречь и охранять, как зеницу ока. Жизнь – божественна, а значит, священна! Любой, кто покусится на нее, – враг, посланник тьмы. И нет ему пощады!..

«Да, Фархад, ты все понял правильно. Ты готов стать одним из нас и защищать жизнь?..»

Они кружили вокруг него – легкие и светлые, солнечные зайчики, блики на воде, золотые птицы в небе.

«Да, я готов. Я хочу защищать жизнь, потому что уже потерял половину своей…»

«Тогда открой себя, распахни свое сердце, впусти одного из нас – и ты станешь таким же, как мы, – легким, светлым, вечным и справедливым…»

«Как я могу это сделать?..»

«Просто скажи: да!..»

Они кружили вокруг него все быстрее, сливаясь в сияющий кокон. И когда он стал непрозрачен, заслонив собой и равнину, и небо, из кокона вышел улыбающийся старик, тот самый, которого Фархад видел недавно в пещере на камне. Но сейчас старик был бодр и весел, его лицо и руки покрывала здоровая золотистая кожа, а в глазах плескалось озеро жизненной силы.

Старик раскрыл объятия и засмеялся, счастливо и радостно. И тогда Фархад тоже раскинул руки и произнес с улыбкой: «Да!..» Они шагнули навстречу друг другу и обнялись, как добрые друзья, которые не виделись много лет. И в тот же миг Фархад почувствовал, что нечто стремительно заполняет его изнутри, каждую клеточку, каждый нерв, каждую мышцу. Заполняет и растворяет того, прежнего, молодого и честолюбивого эмира, который всю сознательную жизнь стремился отнимать жизни других. Он убивал их по-разному: в бою и исподтишка, но чаще и больше всего – с помощью «белой смерти», ибо она была самой незаметной, коварной и изощренной, но такой же свирепой и беспощадной, как и ее сестры из огня и железа. И вот теперь пришло осознание всего этого ужаса. Что же он наделал?! Сколько же жизней он отнял просто так, из прихоти, из желания стать чуточку богаче, солидней, влиятельней?..

Мутный поток запоздалого покаяния затопил мозг и сердце, но тут же маленькое солнышко, поселившееся в середине груди, вспыхнуло невозможным, очищающим светом, и Фархаду стало хорошо и спокойно. Теперь он знал, что ему нужно делать, чему он должен посвятить свою дальнейшую, долгую жизнь.

Глава 3

Россия. Западная Сибирь. Томск.

Март 201… года

Когда мы с Данилой вошли в «холодильник» – морг судебно-медицинского экспертного отдела, – я поинтересовался:

– У вас есть возможность осмотра предметов в поляризованном свете?

– Есть камера оптического сканирования поверхности, – Седых удивленно посмотрел на меня. – А зачем вам, Дмитрий Алексеевич?

– Затем, мой юный друг, что сейчас мы с тобой будем искать то, чего не существует! – таинственным хриплым шепотом произнес я.

– Это как?! – у парня натурально отвалилась челюсть.

– Подбери, еще пригодится, – ухмыльнулся я. – Показывай свою камеру.

Мы поднялись на второй этаж, и Данила толкнул дверь с надписью «Лаборатория оптики». Я увидел просторное светлое помещение, сплошь заставленное диковинной, на мой дилетантский взгляд, аппаратурой. Из всего изобилия я уверенно опознал только электронный микроскоп и лазерный спектрометр, поскольку видел эти приборы не раз в лаборатории Сереги Калганова. Правда, там они имели явно другое применение…

Седых провел меня в дальний конец помещения и торжественно указал на внушительных размеров бокс с распашной дверью. Сбоку от сооружения стоял самый настоящий пульт управления, сродни какому-нибудь терминалу из ЦУПа в Королёве. Побывал я там как-то по молодости на экскурсии.

– Ты умеешь с этим управляться? – кивнул я на пульт.

– Немного. А что, собственно, вы хотите сделать?

– Сейчас прикатим сюда каталку с нашим казахом и кое-чего проверим, – заговорщицки подмигнул я.

Вдвоем мы быстро управились. И уже через пять минут Данила включил установку.

– Надо подождать несколько минут, пока все протестируется, – сказал он.

– Отлично! Тогда слушай. Ты что-нибудь знаешь об ауре?

– Ну-у…

– Ясно. Так вот. С точки зрения физики, аура – это суммарное электромагнитное поле, возникающее вокруг практически любого материального объекта. Поле это крайне слабое по напряженности и энергоемкости, поэтому его обычные приборы не фиксируют…

– А, вспомнил! Эффект Кирлиан?..

– Уже лучше. Ты не безнадежен. Слушай дальше. Эффект Кирлиан просто подтвердил наличие у живых объектов этой самой ауры. Потом его многажды усовершенствовали и модифицировали. В результате на сегодня существует куча вариантов практического применения визуализации ауры. В частности, академик Гаряев с помощью этого эффекта, модифицированного должным образом, доказал голографическую природу записи информации в генах…

– Здорово! А мы-то что будем делать?

– Искать след убийцы. И если мое предположение верно, мы его увидим.

Следующие полчаса мы рассматривали тело «глотателя» в самых различных режимах освещения, от ультрафиолетового до инфракрасного по длине волны, от прямого до полностью отраженного по углу; мы даже распылили на коже покойника специальное вещество, дающее рельефную флуоресценцию при облучении его поляризованным лучом монохроматического света. В итоге обнаружились несколько старых следов от ударов или ушибов, но ни один из них не мог стать причиной смерти казаха.

– Перерыв, – объявил я. – У тебя кофе есть?

– Найдется. – Данила, поначалу азартно участвовавший в экспериментах, заметно сник. – Дмитрий Алексеевич, а может, его тут и нет? Следа этого?..

– Есть, друже! Я уверен. Просто потому, что след остается при любом воздействии – хоть при физическом, хоть при ментальном, хоть при биоэнергетическом. Надо лишь правильно искать.

Мы выпили по чашке ароматного капуччино из кофеварки в лаборантской, закусив кофе парочкой окаменевших сухариков, и вернулись к боксу.

– Давай-ка теперь попробуем тот самый эффект Кирлиан, – сказал я. – У вас здесь найдется ионизатор?

– Конечно, – в глазах Данилы снова зажегся интерес. Он сбегал куда-то и приволок большой сетчатый шар на подставке. – Генератор легких аэроионов. У нас лаборантки в комнате отдыха используют. Говорят, полезно для дыхания.

– Это вариант лампы Чижевского, – кивнул я. – Подойдет.

Мы установили шар внутри бокса и включили. Выждав несколько минут, запустили установку в режиме ультракоротковолнового сканирования. И наконец увидели. Тело покойника окуталось бледным голубоватым свечением, чуть более ярким над грудной клеткой и почти невидимым на кончиках пальцев. А точно посередине грудины, там, где располагается у человека сердце, вернее, аорта, обозначилось темно-лиловое пятно, формой сильно напоминающее сложенную ладонь.

– Это чего?! – почти прошептал Данила.

– След энергетического удара, – тоже тихо сказал я. – Теперь мы знаем, как убили парня. Осталось найти того, кто это сделал. И я сильно подозреваю, что сделать это будет очень непросто…

* * *

Несмотря на тяжелый, насыщенный событиями день, спал я ночью прекрасно. То есть как из пушки. Даже не слышал, когда пришла Лена. Вырубился прямо на диване, где устроился посмотреть любимый с юности фильм «Кин-дза-дза». Эта гениальная картина режиссера Георгия Данелия всегда поражала меня своей неизмеримой философской глубиной. Под тонким слоем, в общем-то, незамысловатого сюжета о приключениях двух землян на некой планете Плюк таилась бездна смысла, образов, аллюзий и обобщений поистине общечеловеческого масштаба. А придуманный для фильма язык инопланетян открывал поистине гигантские возможности для метамоделирования сознания. В результате одни и те же фразы диалогов в разное время и в разном настроении, в разной компании, наконец, воспринимались каждый раз совершенно иначе. А это, в свою очередь, давало толчок мозгам к обдумыванию или переосмыслению полученной накануне информации. Если совсем коротко, фильм многажды давал мне возможность посмотреть на факты и обстоятельства, открывшиеся в ходе расследования, в абсолютно новом ракурсе. Но в этот раз усталость взяла свое.

Зато проснулся я рано – бодрый и деятельный. Поскольку спал в гостиной, тихонько пробрался на кухню и приготовил Рыжику настоящий королевский завтрак. Ленка по утрам обожает лопать тосты из белого хлеба с «пармезаном» и помидорами и запивать их густым «моккачино». Никаких блинчиков, омлетов, круассанов и прочей буржуазной чепухи!

Когда я уже заканчивал сервировать стол, в прикрытую дверь просунулась заспанная курносая мордашка с рыжим чубчиком торчком.

– Ага, – сказала мордашка, – кажется, это я удачно зашла!

– Соням и неумытым девочкам завтрак не полагается, – голосом кинопровокатора парировал я. – Это завтрак для рыжей королевы!

– Щас сделаем! – хихикнула Лена и скрылась в ванной.

Я налил себе «моккачино» и уселся в уголок между окном и столом. Мобильник, предусмотрительно взятый мной на кухню, тут же ожил и сыграл первые такты из «Пиратов Карибского моря». Номер не определился.

– Слушаю, Котов.

– Скажите, милейший, вы действительно хотите найти убийцу наркокурьера? – осведомились в трубке.

Чашка с кофе предательски выскользнула из пальцев, стукнулась о столешницу. По скатерти расползлось темно-коричневое пятно. Конечно, в глубине души я предполагал, что рано или поздно расследованием заинтересуются… м-мм, заинтересованные стороны. Но не думал, что так быстро.

– С кем я говорю? – Слова с трудом выходили из мгновенно пересохшего горла. Я вынужденно прокашлялся.

– Неважно. – «А выговор-то слишком правильный! Почти наверняка иностранец…» – Я желаю услышать от вас ответ, господин сыщик.

– Конечно, хочу. Я даже могу предположить, что это ваша работа…

В трубке повисла гробовая тишина. Неужели в точку?.. Нет, не может быть все так просто.

– Не торопитесь с выводами. Ваш ответ меня вполне удовлетворил.

Отбой. Блин, вот это да! Вот это уровень оперирования информацией! Нам бы так…

– Ко-отик, ты прелесть! – Рыжик плюхнулась мне на колени, обдав облаком свежести и нежности. – Твоя королева готова к приему завтрака!

– Тебя покормить? – Я обнял ее за талию и понял, что под халатиком у Лены ничего нет. Черт, нельзя расслабляться, а хочется!..

Я аккуратно пересадил Рыжика на соседнюю табуретку, чмокнул в румяную, бархатную щеку и направился из кухни.

– Ешь, а мне позвонить надо. Срочно.

В гостиной я с размаху сел в кресло возле журнального столика и сгреб с него трубку радиотелефона. Нажал «горячую» клавишу, набирая номер Ракитина. Пока еще домашний. На том конце долго не отзывались.

– Квартира Ракитиных, – раздался наконец в трубке знакомый тихий голос.

– Доброе утро, Алена, – сказал я и покосился на настенные часы. – Олег еще спит?

– Олега уже нет, Дима.

– Ух ты, как рано встает охрана!.. Он не сказал, куда направился?

– Нет. Ты же его знаешь. Так что звони на мобильный.

– Спасибо. Извини, что разбудил.

Часы показывали половину восьмого утра пятницы.

Мобильник Ракитина почему-то долго не отвечал, потом послышался знакомый сердитый голос:

– Ну и чего трезвонишь?

– И тебе доброе утро, – примирительно сказал я. – Куда это ты в такую рань умотал? Вроде бы по рангу тебе не положено…

– Что «не положено»? – еще более сварливо и резко перебил Олег. – Я должен перед тобой отчитываться?

– Ватсон, это же я, Холмс! – сделал я последнюю попытку свести все к шутке, ибо юмор – великое лекарство от любых душевных хворей.

– Иди в задницу! – рявкнул Ракитин, и в трубке запикали короткие гудки.

Вот и поговорили. Ну что ж, у меня есть чем сегодня заняться. Например, выяснить, кто же все-таки звонил со скрытого номера? Очень, надо сказать, просвещенный, вернее, посвященный в тайные дела сыска персонаж. Кто бы это мог быть?.. Звонок означает только одно: этот незнакомец весьма заинтересован в результатах расследования, которое началось меньше суток назад… А это, в свою очередь, однозначно свидетельствует о том, что наш инкогнито, как минимум, в курсе всех событий, а как максимум, непосредственный участник. И если вспомнить нашу содержательную беседу, получается, что мне звонил… убийца!

Здорово! Ладно, примем сей факт за аксиому. Что отсюда следует? А вывод напрашивается парадоксальный: дело расследовать надо, а убийцу ловить не надо. Тогда какое же дело расследовать?..

Я почувствовал, что очень близок к разгадке, но… в этот драматический момент мой мобильник радостно разразился «карибскими пиратами». И я не менее радостно обнаружил, что звонит «злой и нехороший» Ракитин. Одумался, значит?..

– Котов слушает.

– Димыч, ты просто не вовремя позвонил.

– Я уже понял…

– Тогда дуй прямо ко мне в офис. Сейчас.

Отбой. Нет, не одумался, просто действует по своему плану. А когда Ракитин действует по плану, его и бульдозером не свернешь. Ладно, мы не гордые. Нам важнее результат, а не нюансы.

Я заглянул на кухню и убедился, что мой Рыжик благоразумно и тихо испарился по своим делам. На пустой тарелке красовалась салфетка с отпечатком губ, которые я готов был целовать хоть целую вечность. Зато на подоконнике в любимой позе сфинкса воздвигся второй рыжий житель нашей квартиры – мохнатый и нахальный, как и все его племя. При этом рожа у этого бандита выражала такую скорбь и призрение ко всему сущему, что я не сдержался.

– Грэг, плутовская ты морда, признавайся, где нашкодил?

Кот, не меняя позы, покосился вниз и в сторону. Я проследил за его взглядом и увидел в углу, возле мойки огрызки колбасных шкурок, которые вчера лично засунул на самое дно мусорницы именно с целью спрятать их от соблазна подальше. Но самое интересное было то, что весь остальной мусор оказался на месте.

– Ну, ты прямо Копперфильд! – развел я руками. Грэг скромно потупился. – Хорошо, уговорил, – вздохнул я, вскрыл пакет «Китикэта» с телятиной и вывалил его целиком в кошачью миску. – Это тебе за сообразительность.

Грэг чинно и не спеша спрыгнул на пол, потянулся, обошел вокруг меня, шоркнувшись щекой о мою голую ногу, и лишь после этого подошел к миске. М-да, порода!.. Мэйнкун – это вам не мурка подзаборная, и даже не перс или там британец.

Я не утерпел и почесал кота за ухом.

– Приятного аппетита, сэр. Я пошел на работу.

Грэг муркнул что-то неразборчивое, и я кинулся в ванную приводить себя в порядок.

* * *

«Офисом» Ракитин называл свой старый кабинет в левом крыле управления криминальной полиции. Из него он переехал в новые апартаменты год назад после успешного завершения дела о похищении детдомовцев. Олегу тогда упала новая звездочка на погоны и внеочередное повышение в должности, а мне – устная благодарность, ну и премия за ненаписанную статью. По странной прихоти коменданта здания кабинет бывшего старшего оперуполномоченного не был передан его преемнику, капитану Велесову, а сохранен в первозданном виде. Даже табличка каким-то образом уцелела! А Павел, человек совершенно не честолюбивый, довольствовался кабинетом напротив, который был вполовину меньше и больше похож на карцер, нежели на рабочее место сыщика.

Ровно в восемь часов пять минут я вошел в такой знакомый и где-то даже любимый кабинет, с которым у меня тоже было связано множество приятных и не очень жизненных моментов. Внутри ничегошеньки не изменилось, будто я ушел отсюда только вчера. Все заинтересованные лица уже были в сборе. И если Павел с Данилой вели себя спокойно, то Гулицкий вертел головой, рискуя заработать хронический вывих шейных позвонков. Бывший хозяин кабинета сидел в своем бывшем кресле и курил, не глядя, стряхивая пепел в горшок с фикусом. Нежное тропическое растение, по-видимому, пережило мощный адаптационный стресс, может быть, даже мутировало за то время, что мы над ним экспериментировали во время своих совещаний. Но выглядело оно весьма бодрым и жизнерадостным, вероятно, включив никотин и прочие табачные отходы в свой обмен веществ.

Увидев меня, Олег загасил окурок в горшке и энергично потер руки, будто готовясь к тяжелой физической работе.

– Итак, все в сборе. Очень хорошо, господа сыщики. Начинаем работать. Данила, что у тебя новенького?

– Смерть наркокурьера, как я уже и говорил, наступила в результате острой кровопотери, связанной с разрывом аорты. Однако… выявленный посмертный уровень адреналина и его метаболитов оказался неестественно низок. То есть…

– …смерть в результате сильного испуга исключается, – встрял я.

Ракитин бросил на меня уничтожающий взгляд, Гулицкий – удивленно-презрительный.

– Выходит, что так, – миролюбиво кивнул Седых.

– А как же выражение лица? – напомнил Велесов.

– Вот здесь-то и зарыта собака, – сказал я. – Мозг отреагировал на опасность, а тело не успело. Значит, смерть наступила раньше, и аорту разорвал не спазматический артериальный выброс.

– А что же? – насторожился Гулицкий.

– Некое дистанционное воздействие. Например, силовая биоэнергетическая атака, – невозмутимо пояснил я, наслаждаясь процессом обалдевания старлея.

– Котов, заткнись, – тихо сказал Ракитин. – Не мути людям мозги. – И прикурил очередную сигарету.

– Молчу-молчу…

– Ладно. Данила, запиши пока свои результаты в раздел необъясненных. Еще что-нибудь?

– Могу сказать по героину, – вмешался Гулицкий. Он справился с изумлением достаточно быстро. – Это афганский товар. Скорее всего из Кандагара или соседних районов.

– Кандагар?.. Это же где-то на самом юге Афганистана?!

– Точно. И это по-своему странно.

– Почему?

– Потому что у северных и южных эмиров до сих пор действовало четкое разделение сфер реализации. Южане ни разу за последние несколько лет не пытались освоить северный трафик. Вектор их сбыта – Индокитай, Филиппины, Северная Америка.

– Откуда же здесь взялся южный «герыч»?! – Седых в смятении почесал свои вихры.

– Это нам еще предстоит выяснить, – резюмировал Гулицкий. Он посмотрел на часы. – Вынужден вас покинуть, господа сыщики. Держите меня в курсе ваших поисков.

Старлей кивнул и стремительно вышел из кабинета.

– Фу-у! – выдохнул я. – Знаете, как звучит одна известная русская поговорка, если ее перевести на английский, а потом обратно? «Леди, покидающая экипаж, способствует увеличению его скорости».

Данила неприлично заржал, Велесов прыснул в кулак, а Ракитин даже бровью не повел.

– Лучше поведай нам, господин юморист, что вы там еще с Данилой накопали?

– О, мы вчера весь вечер занимались некромантией!

– Чем?!

– Некромантия – наука о жизни мертвых. – Я сделал невинное лицо. – Вернее, мы исследовали поствиталистические процессы в теле мертвого человека.

– Уволю, Котов! – раздалось знакомое рычание.

– На самом деле мы исследовали биоэлектрическую активность кожи покойного, – кинулся на мою защиту Данила. – Есть такой физический феномен – эффект Кирлиан, названный по имени его первооткрывателя. Так вот, с его помощью Дмитрий Алексеевич определил способ, каким убили нашего казаха.

– И что же это за способ? – насторожился Ракитин.

– Боюсь, он тебе не понравится, – сказал я.

– Ладно, выкладывай, – махнул Олег рукой и полез за сигаретами.

– Скорее всего это был удар типа «тигриной лапы» в кун-фу, но с сильнейшим энергетическим выплеском, который, собственно, и разорвал несчастному аорту. Этот неизвестный «сенсей» просто-напросто закоротил парню анахату. Данила, покажи. – Седых с готовностью выложил перед Ракитиным снимок ауры казаха. – Изображение получено по методу Кирлиан, – продолжил я. – На нем ясно видно место пробоя – темное пятно, напоминающее по форме ладонь. Примерно так и наносится удар «лапа тигра».

Олег долго вертел в руках снимок и курил, не произнося ни слова. Мы тоже все молчали. Наконец, снова загасив окурок в многострадальном горшке, Ракитин обвел всех внимательным, жестким взглядом и, постучав костяшками пальцев по снимку, произнес:

– Не знаю, как вы, но я очень хочу познакомиться с этим незаурядным господином и задать ему пару вопросов.

– Я бы тоже не отказался, – откликнулся я. – И предлагаю срочно запросить твоих коллег в Новосибирске, как там у них движутся поиски сбежавших «глотателя» и его «мамки».

– К чему такая спешка?

– К тому, что наш «сенсей»… или даже скорее Мститель, наверняка последовал за ними.

– А почему – Мститель? – поинтересовался Велесов.

– Потому что, Паша, он – адепт древнего культа, который предписывал своим последователям бороться с любыми посягательствами на священную жизнь человека. А наркотики, особенно героин, убили и убивают сотни тысяч людей ежегодно. И наш Мститель избрал себе путь борьбы с конкретным злом в виде наркоторговцев. Почему – это второй вопрос, и мы его ему обязательно зададим… при встрече. А пока…

– А пока ты прав, Димыч, – сказал Олег и решительно снял трубку телефона.

Я, на правах единственного гражданского лица на совещании, встал и принялся прохаживаться по кабинету, заглядывая во все углы, шкафы и тумбочки. Ну, не мог я дисциплинированно сидеть за столом с видом переростка-первоклассника и делать вид, что внимательно перечитываю бумаги в своей папке. Тем более что у меня ее и не было, в отличие от остальных. А было одно пакостное ощущение, что мной манипулируют. Правда, очень умело и аккуратно, создавая иллюзию моей полной самостоятельности. Но от этого делалось еще гадливее. И вот, чтобы избавиться от чувства марионетки, я усиленно рыскал по пыльным полкам и ящикам. И нашел!

– Олежек… пардон! Господин подполковник, вы только взгляните! – Я поднял на вытянутой руке перед собой электрический чайник. От старости и усиленной эксплуатации некогда белая пластмасса корпуса пожелтела, но в самом низу корпуса по-прежнему гордо блестела золотистая надпись «Tefal Gold». – Это же наш лучший друг и советчик еще со времен истории с полтергейстом в Заистоке!..

Тут я поднял на Ракитина глаза, увидел его напряженное и сосредоточенное лицо и тихонечко водрузил находку на журнальный столик в углу. Раньше здесь стояли два продавленных, но таких уютных кресла, а позади их, как часовой, возвышалась финиковая пальма в большой деревянной бочке. Олег очень внимательно слушал, что ему говорил собеседник из Новосибирска, а Павел с Данилой очень внимательно смотрели на шефа. Я присоединился к этому паноптикуму, и тут же Ракитин произнес:

– Велесов и Котов, собирайтесь, поедете в Новосибирск… Да-да, я все понял, спасибо! – это уже в трубку. – Через пять часов мои сотрудники будут у вас.

Олег бросил трубку на рычаг и мрачно обвел нас взглядом.

– У них труп в метро.

– Наш?

– По описанию – да. Молодой казах.

– Второй «глотатель»?

– Вот поезжайте и разберитесь! – Ракитин в раздражении попытался закурить, но лишь сломал сигарету. Швырнул пачку на стол. – Настрадал все-таки, предсказамус ты наш, – ткнул он в меня прокуренным пожелтевшим пальцем.

– Чего я предсказал?

– Мстителя своего!.. Все, выметайтесь. Дежурная машина у подъезда.

Мы с Велесовым молча направились к выходу. Когда Олег впадает в такое состояние, любое возражение или даже вопрос он воспринимает как личное оскорбление с соответствующими последствиями для источника.

– Давай поедем на моей «Витаре», – предложил я Павлу, когда мы вышли из здания, – а то еще заглохнем где-нибудь по дороге на вашей развалюхе.

– А тебе не тяжело будет рулить несколько часов? – засомневался вежливый Велесов.

– Фигня! Во-первых, не несколько, а от силы часа три, а во-вторых, не придется слушать ворчьбу вашего Силыча насчет лимита на бензин.

– Хорошо, поехали, – кивнул Павел. – Заводи, я сейчас.

Он направился на служебную стоянку обрадовать водилу отменой поездки, а я подошел к своему полноприводному «Сузуки Гранд Витара» и ласково похлопал по крутому боку.

– Ну, что, Виташа, прокатимся в некоронованную столицу Сибири-матушки? – И нажал кнопку дистанционного запуска двигателя. Джип тут же отозвался мирным утробным урчанием мощного двухлитрового мотора. Одновременно включилась система предварительного прогрева салона.

В общем, когда Велесов вернулся, я уже сидел за рулем без куртки и крутил настройки аудиосистемы в поисках канала повеселее.

– Давай по пути заскочим в «Торговый двор», – предложил Павел, – там у них своя пекарня. Калачи и пончики – язык проглотить можно!

– Лады. И попить чего-нибудь захватим, не особо ядовитого. – Я вырулил на проспект и влился в негустой в этот ранний час поток машин.

* * *

До Новосиба, как небрежно называли город коренные томичи, мы добрались без происшествий. Все-таки полноприводный джип на зимней дороге – вне конкуренции. Долетели мы до сибирского мегаполиса ровно за два с половиной часа, поимев лишь один контакт с бдительными стражами дорожного движения в районе развилки на Юргу. Однако «корочки» Велесова моментально сняли все будущие вопросы. А вот в самом городе начались проблемы.

Движение в Энске (местное самоназвание) не в пример более интенсивное, а проблемы те же. В смысле, те же самые два «д»: дураки и дороги. Вдобавок мы оба плоховато знали географию и особенно транспортные потоки города. Поэтому потеряли еще почти час, чтобы достигнуть цели нашего путешествия – здания городского управления криминальной полиции. По дороге Павел несколько раз созванивался с коллегами по мобильнику, уточняя маршрут, но это мало помогло.

Когда же наконец мы вылезли из машины перед неприметным крыльцом серого четырехэтажного особняка с синей с золотом соответствующей вывеской, оба хотели только одного: попасть в туалет. Выпитая по дороге двухлитровая бутыль кваса настойчиво просилась наружу.

– Заместитель начальника оперативного отдела капитан Стрельцов, – отрекомендовался молодой парень в штатском, дожидавшийся нас в холле первого этажа.

– Старший оперуполномоченный капитан Велесов, – важно ответил Павел, пожимая коллеге руку.

Я хмыкнул – встретились «два капитана» – и тоже представился:

– Частный детектив Котов.

– Господин Котов активно сотрудничает с нами в этом деле, – поспешил пояснить Велесов в ответ на удивленный взгляд Стрельцова.

– Хорошо, – кивнул тот. – С чего начнем?

– Я бы сказал: с места преступления, – серьезно произнес я, – но, боюсь, это будет затруднительно в данном случае?

– Конечно, – улыбнулся Стрельцов.

– Тогда давайте отправимся на осмотр тела, а вы нам по дороге расскажете об обстоятельствах его обнаружения, – предложил Павел.

– Прошу, – местный капитан указал на выход. – Придется еще немного покататься. Судебно-медицинская экспертиза у нас в другом здании.

Мы уселись в обычный бело-синий патрульный «жигуленок», Стрельцов включил мигалку и лихо рванул поперек плотного потока на широкой улице.

– Вчера после звонка вашего шефа, – приступил капитан к рассказу, ловко лавируя между машинами, – мы поначалу схватились за голову: только залетных наркокурьеров нам и не хватало. Где их искать? Как?.. Ну, проверили прибытие автобуса от авиакомпании. Он довез пассажиров до гостиницы «Обь» и там высадил. Но всех ли? Допросили водителя – говорит, мол, уже в городе по дороге выходили несколько человек. В том числе, по описанию, и ваши фигуранты. Где вышли, водила, конечно, не вспомнил. Где-то на Красном проспекте! Ищи-свищи их теперь…

– М-да, незавидная ситуация, – понимающе покивал Велесов. – И что же произошло дальше?

– А что – дальше? Ну, зарядили мы всех свободных оперативников проверить самые известные нам наркопритоны. Но вы же понимаете, что вероятность появления залетных на местных «точках» равна почти нулю. Не принято у них оказывать содействие. Разве что ваши попытались бы сбросить нашим товар. Но за каким лешим им это делать?..

– Например, если они почувствовали за собой погоню, – вставил я.

– Какую погоню?! Кто же за ними погнался? – покосился на меня Стрельцов.

– У нас есть рабочая версия, – вежливо пояснил Велесов, – что первое убийство, в Томске, совершил некий человек, объявивший личную войну наркодельцам. Мы назвали его Мститель. По нашей версии, он должен был направиться следом за намеченными жертвами, к вам, в Новосибирск, чтобы закончить начатое.

– Ни фига себе! – присвистнул Стрельцов. – Понятно теперь, почему вы сорвались сюда. – Он виртуозно припарковался на переполненной площадке возле мрачного, облупленного здания с закрашенными и зарешеченными окнами первого этажа. – Прибыли, коллеги.

Мы без проблем прошли в здание и спустились в цокольный этаж, где, собственно, и располагался морг криминальной полиции. Хмурый эксперт в сине-зеленом комбинезоне провел нас в прозекторскую и откинул клеенку с одного из столов. Я увидел, как и ожидал, труп молодого казаха с искаженным ужасом лицом.

– Скажите, коллега, – обратился я к эксперту, так и не назвавшемуся при встрече, – а при покойнике ничего странного найдено не было?

– Вскрытия, как видите, мы еще не проводили, – буркнул тот. – Вас ждали, по-видимому. Так что можем приступать хоть сейчас.

– Вы не поняли, – терпеливо пояснил я. – Я имел в виду, что никаких необычных вещей вы при осмотре тела не нашли?

Эксперт внимательно осмотрел мою настороженную физиономию и пожал плечами.

– Ну, если не считать старого медальона, который был зажат у парня в правой руке, то ничего особенного.

– А где сейчас этот медальон?

– Приложен к описи вещдоков, – ответил вместо эксперта Стрельцов. – Вернемся в управление, я покажу.

– Тогда давайте вернемся.

– А на вскрытии не желаете присутствовать?

– Чего я там не видел? – пожал я плечами. – Все-таки врач с десятилетним стажем. А вот вам советую пригласить кого-нибудь из ФСКН в качестве понятых.

– Это еще зачем?! – удивился Стрельцов.

– Потому что вы почти наверняка найдете у этого парня в желудке приятный сюрприз. Например, капсулки с белым порошком.

– Ёкарный бабай! – крякнул капитан. – Вы серьезно?

– Подтверждаю, – откликнулся Велесов. – У первого, его товарища, нашли аж пятьдесят восемь штук. И все – с «герычем».

– Ладно… – Стрельцов принялся лихорадочно набирать номер на мобильнике. – Вы тогда меня подождите там, на первом этаже… Я сейчас… Алло! Петр Ефимович?.. Стрельцов говорит. Я сейчас в судебке, готовим вскрытие вчерашнего трупа из метро… Да, так вот. По информации наших коллег из Томска…

Дальнейшего мы с Павлом не слышали, так как вышли из помещения.

– Если окажется, что соляр такой же, – сказал я, – тогда точно – Мститель. Другого объяснения просто нет.

– И что тогда будем делать? – Велесов остановился напротив входной двери в здание возле стенда со схемой эвакуации при пожаре.

– Ловить этого Мстителя. Идти по его следам…

* * *

Соляр был точной копией первого. Даже крохотная щербинка возле основания молнии имелась – след дефекта формы отливки. Стрельцов так и сяк вертел в руках знак Детей Солнца, хмыкал и вздыхал.

– И что делать-то будем?

– «Мамку» ловить надо, – сказал я, – пока его наш Мститель не грохнул. Кстати, «герыч»-то нашли?

– А то! – Стрельцов уважительно посмотрел на меня. – Вы прямо провидец. Пятьдесят две капсулы – как с куста!.. Ладно, давайте ловить вашу «мамку».

– Не поймаем, время уже упущено, – покачал головой Велесов.

– Но попробовать стоит, – не унимался я. – Проверьте вокзал и аэропорт. «Мамка» почти наверняка рванул обратно, на родину. Данные его у нас есть…

– Хорошо. А дальше?

– По результатам. Если еще не выехал, будем искать здесь. Если уехал, то куда?..

Стрельцов, проникшись ко мне большим уважением после обнаружения наркотика, развил бурную деятельность и зарядил на поиски почти весь свой отдел. И результат не заставил себя ждать. А я снова оказался прав. Системная проверка выявила «мамку» среди пассажиров авиарейса КС-218 Новосибирск – Астана авиакомпании «Эйр Астана».

Однако в самолет он не сел! Это подтвердили по официальному запросу уже вечером казахские коллеги.

– И где его теперь искать? – устало поинтересовался Велесов.

– Среди пассажиров «железки», – тоже без энтузиазма ответил я.

Стрельцов вздохнул, и мы отправились на вокзал.

Новосибирский вокзал – это особенное место. Начать с того, что, по архитектурному замыслу, прототипом здания вокзала стал старинный паровоз! Если присмотреться даже к нынешнему, современному облику здания, то действительно можно уловить общие черты между геометрически точными формами здания и транспортным средством, которому Новосибирск, по сути, обязан своим возникновением. А до 1932 года на месте сегодняшнего железнодорожного вокзала «Новосибирск-главный», который, кстати, считается одним из самых крупных в стране, вообще стояло ветхое одноэтажное здание! Ходили слухи, что новосибирский вокзал – точная копия с вокзала американского Чикаго. Вроде бы в эпоху «торжества социализма» Новосибирск хотели даже назвать Сибчикаго, потому что он развивался такими же рекордными темпами, как американский промышленный мегаполис.

Я в свое время, пребывая в журналистской ипостаси, активно собирал материал по истории Западной Сибири и, конечно, не мог обойти вниманием непризнанную столицу края. Поэтому из того массива информации кое-что застряло в памяти до сих пор. Например, такой факт. В начале прошлого века площадь перед вокзалом полнилась торговыми заведениями. В том числе в хрониках была отмечена такая комическая достопримечательность. В самом центре площади довольно долго имелась броская вывеска. Неграмотный артельщик по фамилии Монахов, плохо знакомый со знаками препинания, забыл поставить точку в предложении. И вот что вышло: «Принимаю коптить и солить монахов».

Наша троица заявилась к начальнику вокзала и, предъявив свои полномочия, принялась шерстить базу данных пассажиров, купивших билеты на западное направление за последние сутки. Работа, не к столу будет сказано, дерьмовая. В смысле ее эффективности. Участники времен «золотой лихорадки» на Аляске, способные промывать до тонны песка в сутки, могут нервно покурить в туалете! Такое «перелопачивание пустой породы» им и не снилось.

Однако, как утверждает народная мудрость, терпение и труд все перетрут. Не прошло и часа, как Велесов воскликнул:

– Есть! Попался, голубчик.

– Какой он тебе голубчик? – деланно возмутился я, облегченно массируя натруженные глаза. – Это же сволочь преизрядная!.. Ну, и где он?

– Рымбаев Нурсултан Бикембаевич, гражданин Казахстана, купил билет до Челябинска на поезд номер пятьдесят девять «Новокузнецк – Кисловодск». Отправление в пять пятьдесят девять утра местного времени, ежедневно.

– Когда купил? – спросили мы одновременно со Стрельцовым.

– Вчера…

– То есть почти сразу после убийства своего подопечного, – резюмировал капитан. – Быстро соображает!

– Значит, «мамка» сначала купил билет на поезд, – попытался я восстановить ход событий, – потом поехал в аэропорт и купил билет на самолет до Астаны… Что ж, действительно молодец.

– Однако, коллеги, – вдруг плотоядно улыбнулся Стрельцов, – получается, наш клиент еще не уехал?

– Э, нет, капитан, – вздохнул я и ткнул в монитор своего терминала. – Полюбуйтесь: билет на имя Рымбаева Н.Б. был перекомпостирован на поезд номер сорок пять «Улан-Удэ – Волгоград», который отбыл из Новосибирска буквально тридцать минут назад, в 23:47 по местному времени!

– Черт! – стукнул кулаком по столу Велесов. – Проворонили…

– Не расстраивайся, Паша, – сказал я, – мы бы его так и так упустили. Слишком хитер. И потом, это даже хорошо.

– В смысле?

– Ну, теперь мы сможем отследить его дальнейший путь.

– Мы?.. – Велесов горько усмехнулся. – Не забывай, я – лицо официальное. Мне требуется разрешение, согласованное с начальством того региона, куда я собираюсь отправиться. Иначе все мои действия окажутся нелегитимными.

– Зато мои – в любом случае правомочны.

– Ну, это смотря чем ты станешь заниматься…

– Ладно, господа сыщики, – вмешался Стрельцов, – каковы ваши дальнейшие планы?

– Возвращаемся в управление и связываемся с начальством, – отрубил Велесов.

Но наше «начальство» в лице господина подполковника решило по-своему. Когда мы с Павлом доложили Олегу о своих изысканиях и предложили свои кандидатуры для дальнейшего расследования, Ракитин вдруг стал жутко официальным и упертым.

– Капитан Велесов, вам надлежит вернуться в Томское управление и оформить командировку в Челябинск, предварительно обосновав такую необходимость. А тебе, Димыч, – почти ласково добавил Олег, – настоятельно советую действовать с оглядкой. Огрести неприятностей можно в один момент, а вот расхлебать их бывает трудновато.

– Спасибо, я это учту, господин подполковник, – сурово ответил я.

– Ну-ну, учти, – хмыкнул Олег и прервал связь.

Велесов после разговора выглядел сильно удрученным, поэтому я счел необходимым его подбодрить.

– Паша, не вешай нос! Я тебя обязательно дождусь в Челябинске, и мы вместе поедем брать этого неуловимого «мамку». А то, глядишь, и самого Мстителя за вымя возьмем!

– Вы, Дмитрий Алексеевич, умеете вселять оптимизм, – вымученно улыбнулся Велесов. – Ладно, живы будем – не помрем. До встречи!

Он ушел, а я вернулся в гостиницу и попытался уснуть. На удивление, мне это удалось почти сразу.

Глава 4

Северный Афганистан. Бадахшан.

Февраль 201… года.

Пробуждение нельзя было назвать приятным. Фархад, еще не проснувшись окончательно, почувствовал дикий голод. И не менее сильную жажду. Фляга на поясе оказалась пустой, хотя Фархад ясно помнил, что, когда вошел в этот древний храм, воды оставалось больше половины. Пошарив по карманам, он нашел пару сухарей и маленький «язычок» бараньей бастурмы, высохший до каменного состояния. Не торопясь и тщательно размачивая еду слюной, Фархад съел все до последней крошки. Голод немного утих, зато пить теперь хотелось невыносимо. Эмир попробовал лизнуть прохладный камень стен – сухо. Впрочем, этого следовало ожидать, иначе как бы здесь смогло так долго сохраниться тело старика.

Фархад, вспомнив свой странный сон, оглянулся на алтарь и… не увидел никакого тела! Он даже головой потряс – никого. Спотыкаясь, поднялся на возвышение. Большой плоский камень был пуст. Хотя нет, на светлой и гладкой поверхности отчетливо проступали более темные пятна. Если приглядеться, создавалась иллюзия тени человеческого тела на камне. Словно человек сам невидим, но тень отбрасывает. Фархад даже рукой провел и вздохнул с облегчением – действительно пусто. Но ведь был же старик!..

Эмир прекрасно помнил все подробности сна и встречи, там, со стариком. Почему-то Фархад теперь знал, что это был последний живой Сын Солнца, вошедший в состояние бардо [13] , позволяющее неограниченно долго находиться на грани между жизнью и смертью. Он был когда-то жрецом храма Детей Солнца, и в какой-то момент обнаружил, что остался один. Что остальные члены общины либо погибли, либо бежали, спасаясь от преследований безумных последователей пророка Мохаммеда. И тогда Сын Солнца ушел в это тайное место, чтобы дождаться преемника и передать ему все знание, заветы и тайны Детей Солнца. И он дождался…

Фархад вспомнил о своем новом предназначении и решительно направился к выходу из храма. Он шел так, словно жил здесь и знал каждый закоулок, каждый проход. Эмир лишь раз остановился, чтобы напиться из каменной чаши, вырубленной в стене коридора, куда стекал прямо из камня тонкий ручеек изумительной, кристально чистой воды.

Он шел в полной темноте, но видел все, мельчайшие детали, словно вокруг сиял солнечный день – это искра неистового огня жизни, что поселилась в груди Фархада, освещала ему путь.

Когда эмир вышел из горы, над Бадахшаном раскинулась глубокая ночь. Но он продолжал идти, он шел к своему родному кири Сарбуланд – единственному месту на Земле, где Фархад мог бы преклонить голову для отдыха и укрыться от невзгод остального мира. К тому же необходимо было срочно исправить зло, которое он сам когда-то пустил на порог. На окраине кири, в старом доме находилась лаборатория по производству «белого зелья».

Фархад без устали шагал по тропе, по которой совсем недавно бежал от преследовавших его спецназовцев. Правильно ему сказал тогда старый Харам: не можешь победить, отступи и вернись, когда сможешь. Теперь Фархад мог! Он чувствовал переполнявшую его силу и верил, что все сможет исправить.

* * *

В кири он вошел на рассвете. Пройдя по пустынной еще в этот час улице, Фархад приблизился к своему дому и поразился его новым видом. Стены были обшиты деревянными панелями с красивым узором, часть двора теперь прикрывал тоже деревянный навес, а под ним была устроена открытая веранда со столом для приема гостей.

Едва Фархад вошел во двор, откуда-то вылетела здоровенная овчарка и встала перед эмиром, глухо рыча и показывая огромные клыки. Фархад замер в нерешительности. Он не испугался пса, но действительно не знал, что с ним делать – не калечить же собаку только потому, что она охраняет порученный ей дом?

В этот момент из дома на веранду вышел высокий афганец с совершенно седой бородой и бритой головой. Теплый зимний халат на нем был нараспашку. Нечто знакомое почудилось Фархаду в облике этого человека, по-хозяйски разгуливающего в чужом доме.

– Эй, ты, чего тебе здесь нужно? – грозно прикрикнул седой, увидев молодого эмира. Он спустился с веранды и подошел к рычащей собаке. Потрепал ее по холке. – Хорошо, Булат, хорошо…

– Я – Фархад Сарбуланд. – Эмир гордо выпрямился. – И это – мой дом. А вот кто ты и что делаешь в моем доме?

– Я – Керим Амаль, – прищурился седой. – Фархад был моим племянником. А тебя я не знаю…

– Что значит, был?! – задохнулся молодой эмир. – Я и есть Фархад!

– Не дергайся, не то спущу собаку. Фархад, мой племянник, сын моего двоюродного брата Сарбуланда, трагически погиб неделю назад во время нападения русского спецназа. Шурави буквально изрешетили его!.. Фархад умер как истинный воин Аллаха! Я лично закрыл ему глаза… – Седой помрачнел лицом, брови сошлись к переносице. – И ты смеешь утверждать теперь, что ты – Фархад?!.. Хотя конечно, может быть, тебя и в самом деле зовут Фархадом. Но ты точно не мой племянник! Так что убирайся, пока цел!

Эмир понял, что происходит некая трагическая ошибка, но не мог понять ее причины. Дядю Керима он, конечно, знал, но слишком давно не видел, чтобы утверждать, он ли это? Но вот заявление этого человека о том, что Фархад мертв, заслуживало того, чтобы немедленно с этим разобраться.

– И где же похоронен ваш племянник, уважаемый? – вежливо поинтересовался он.

– Конечно, на семейном кладбище. Где же еще? – более спокойно ответил Керим.

– Извините, уважаемый, вероятно, я в самом деле обознался, вошел не в свой дом…

И Фархад быстро, но с достоинством покинул негостеприимный двор. Ноги сами повлекли его на кладбище. Это следовало проверить в первую очередь. Ведь не могли же на семейном кладбище похоронить чужого человека?

Он довольно быстро пересек весь кири и вошел через открытые ворота дувала на территорию кладбища. Свернул налево, где были могилы его предков и родственников. И почти сразу наткнулся на свежее захоронение. Серая гранитная плита с выбитым на ней именем и полумесяцем над ним, как и положено, была обращена на восток, лицом к восходящему солнцу. Задохнувшись от изумления и подкатившего к горлу страха, Фархад прочитал на плите собственное имя. Но как же так?! Он ведь жив! Он не умер!.. Или все-таки умер?..

Несмотря на утренний холод Фархад весь облился горячим потом, распахнул куртку, ловя раскрытым ртом морозный воздух. Что же происходит?! Кто же он?.. Страшная догадка ударила по нервам, как конская плеть. Фархад бросился бежать, оступаясь и спотыкаясь, прочь от собственной могилы. Он бежал, не разбирая дороги, как вдруг оказался на площади возле колодца. На краю сруба стояло ведро с затянувшейся ледком водой. Лихорадочно собрав лед, Фархад склонился над ведром, всматриваясь в свое отражение в зеркале воды, и не сдержал глухого крика.

Из воды на него смотрело чужое лицо! Вернее, не совсем чужое, даже знакомое… Спустя несколько мгновений Фархад понял, что видит отражение лица старика из храма Детей Солнца, только сильно помолодевшего.

Долгую минуту Фархад не мог оторваться от водного зеркала, внимательно разглядывая свой новый вид. Наконец он решительно встряхнулся и направился прочь от колодца в сторону дома старика Харама. Он теперь остался для Фархада единственным человеком, кому мог довериться бывший эмир Отхамара.

* * *

Харам сидел на крыльце и перебирал фасоль на расстеленной старой рубахе. Фасоль была тоже старая, прошлогоднего урожая, и часть бобов заплесневели из-за неправильного хранения. А черная плесень – все знают – очень опасна, ею можно отравиться до смерти. Харам брал узловатыми пальцами очередную фасолину, внимательно ее разглядывал, щуря подслеповатые глаза, и откладывал соответственно в левую или правую кучку. Слева, как заметил Фархад, копились целые, неиспорченные бобы, но правая горка тем не менее была не намного меньше левой.

– Мир тебе, Харам-ака! – сказал молодой эмир, складывая руки в традиционном приветствии.

– Салам, ник ларвай [14] , – кивнул старик и поднялся. – Откуда ты меня знаешь?

– Я… когда-то жил в этом кишлаке, в детстве… – Фархад стоял, не двигаясь, и буквально пожирал лицо Харама взглядом. Вдруг признает? Вот сейчас!..

Старик подошел вплотную, медленно оглядел лицо и фигуру гостя, отступил на шаг и махнул рукой.

– Ты не можешь быть тем, на кого похож. Как тебя зовут?

– Фархад. – Молодой эмир решил говорить ему только правду. – Фархад, сын Сарбуланда.

– Нет, – покачал головой старик. – Ты – не он. Фархада похоронили семь дней назад. Я был там, когда его завернули в кафан и уложили в тобут… [15] Кто ты?

– Да посмотри же на меня, Харам-ака! – не выдержал молодой человек. Слезы гнева и отчаяния сжали ему горло. Фархад закашлялся. – Это я, маленький Фари, которого ты учил когда-то вырезать пастушьи дудки из тростника… А помнишь, как ты меня взял первый раз на пастбище, я пошел за водой на ручей и сорвался с камня, а ты меня спас, вытащил и завернул в свою теплую кошму, чтобы я не простудился?..

Старик от его слов попятился, пока не сел обратно на крыльцо. И все слабо отмахивался руками, будто пытаясь прогнать сонное видение.

– Не может быть! – прошептал он. – Ты – дэв?.. Ты принял облик моего любимого Фархада, чтобы обмануть меня!..

– Да нет же, Харам-ака! – Фархад едва сдерживался, чтобы не зарыдать. – Выслушай меня, я все расскажу…

Он осторожно присел рядом на ступеньку и торопливо, сбиваясь, боясь что-либо упустить, поведал старику обо всем, что с ним приключилось с момента, когда он покинул кири, спасаясь от преследования русских спецназовцев. Харам выслушал молча, не перебивая, потом долгую минуту не произносил ни слова, только снова и снова вглядывался в лицо Фархада и наконец проговорил:

– Действительно, ты очень похож на своего прадеда, эмира Бахтияра, которого я знал, когда сам был еще ребенком. Вы с ним – почти одно лицо. Но как такое может быть?..

– Наверное, мой прадед тоже был Сыном Солнца? – неуверенно предположил Фархад.

– Во всяком случае, он не был мусульманином. Он чтил заветы своего племени вайят. А они выше любого чужого закона! И конечно, вайяты никогда не занимались выращиванием «цветка забвения».

– Времена изменились, Харам-ака… Теперь, чтобы выжить, многим приходится выращивать «цветок забвения». Но я больше не буду этого делать! Там, в храме Детей Солнца, я понял, какое великое зло скрывается за нежным ликом этого цветка. Он – сама смерть!..

Старик еще раз заглянул Фархаду в глаза.

– Да, теперь я вижу, что Бахтияр вернулся, чтобы закончить начатое в прежней жизни. Делай, что считаешь нужным, сынок. Отныне это и твой путь!..

Фархад встал, поклонился старику, потом направился в дальний угол двора и раскидал там остатки поленницы. Немного пошарив рукой по земле, он нащупал конец веревки, вмерзший в пыль, подковырнул его ножом, а затем резко дернул на себя. Веревочный «хвост» вытянул за собой из земли железное кольцо. Фархад ухватился за него и с металлическим скрежетом с трудом вывернул из-под слоя камней и пыли люк. Под ним открылся старый схрон, оставшийся еще со времен войны с шурави.

Спустившись в подземелье, молодой эмир внимательно оглядел стеллажи, уставленные темно-зелеными ящиками с маркировкой «U.S. Army», потом деревянную «пирамиду» в центре комнаты, заполненную винтовками и автоматами самых разных систем. Отдельно стоял небольшой стол с разложенными на нем на промасленной ветоши пистолетами. Фархад не торопясь перебрал их и присоединил один – полулегендарный Magnum-500DE – к своему любимому «глоку». «Магнум» был оружием устрашения. Его убойная сила и грохот выстрела всегда производили паническое действие на противника.

Пополнив боезапас для «глока» и прихватив американский ранцевый огнемет М-9, Фархад выбрался наружу. Тщательно замаскировал схрон снова и направился со двора. Решение было принято, и ничто уже не могло помешать его выполнению.

* * *

Первого охранника Фархад снял, метнув нож из-за угла дувала. Клинок вошел парню точно в основание черепа. Часовой умер мгновенно, не издав ни звука. Подобрав его автомат, Фархад быстро пробежал вдоль стены до следующего угла и осторожно выглянул. Второй охранник как раз направлялся к нему, не подозревая о засаде. Фархад прижался к стене, занес автомат для удара прикладом, но, видимо, в последний момент охранник что-то заподозрил или просто сработала его интуиция, и парень, уже шагнув из-за угла, сумел остановиться, поэтому удар Фархада пришелся не в висок противнику, а по лицу, сломав нос и верхнюю челюсть. К несчастью, удар не лишил охранника сознания. Он дико заверещал от боли и, падая, нажал на спуск автомата.

По-хорошему нужно было немедленно уходить, но Фархад даже не подумал о таком варианте. Всем его существом овладело неумолимое стремление довести задуманное до конца и уничтожить лабораторию по переработке опия. Теперь любого, кто встанет у него на пути, Фархад убьет безо всякого сожаления.

Поскольку скрываться больше не имело смысла, эмир вышел из-за поворота и направился к воротам дувала, за которыми укрывались постройки лаборатории. Раненого охранника он добил одиночным выстрелом из его же автомата. Повесив оба трофея на плечи – слева и справа, – Фархад принялся короткими очередями срезать выскакивающих охранников, пока те не сообразили укрыться за воротами. Однако второй трофейный автомат оказался с подствольным гранатометом, и Фархад сходу разнес выстрелом из него половинку ворот. Еще одну гранату он запустил в образовавшуюся брешь. Взрыв и последующие вопли подсказали, что обороняющиеся снова понесли потери.

Отшвырнув бесполезный автомат, Фархад перешел на бег, нырнул в пролом ворот, выпустил остатки «рожка» из второго трофея по проходу между двумя одноэтажными строениями и метнулся влево вдоль внутренней стены ограды. Чья-то одинокая очередь выбила глиняную крошку из дувала там, где только что был эмир, но он не обратил на стрельбу внимания, занявшись подготовкой огнемета. Это была импульсная модель, рассчитанная максимум на шесть выстрелов, каждый секунд по пять. Значит, огнезапас следовало расходовать очень экономно и наверняка.

Фархад поставил огнемет на боевой взвод, взял сопло в левую руку, а в правую – «Магнум», и, пригнувшись, побежал к дверям ближайшей постройки. Пинком выбив дверь, эмир выстрелил в проем из пистолета. Грохот вышел преизрядный, а пуля удачно попала в замок двери в конце короткого коридора и выбила его напрочь вместе с куском филенки. «Семь», – открыл Фархад обратный счет патронам и подошел к покалеченной двери. За ней открылась большая комната, уставленная лабораторными столами со стеклянной аппаратурой для фильтрования, возгонки и перегонки смесей реактивов. Здесь находилось около десятка человек, облаченных в зеленые балахоны и маски-респираторы. Они почти одновременно бросили работу и уставились на эмира.

– Убирайтесь отсюда! – рявкнул Фархад. – Или все здесь погибнете.

Он заметил справа быстрое движение и не целясь выстрелил из «Магнума» – «шесть…» Пуля ударила охранника в грудь и отшвырнула метра на три, сбив его телом по пути пару столов. Эффект от выстрела был соответствующий. Лаборанты опрометью бросились к выходу, огибая Фархада с обеих сторон. Спустя секунды в комнате никого не осталось. Эмир подошел к неподвижному охраннику и склонился, желая убедиться, что тот мертв. На парне оказался бронежилет, но двенадцатимиллиметровая пуля сокрушительным ударом пробила его грудную пластину, тело хозяина и застряла в спинном щитке.

Фархад вернулся к двери и нажал на спуск огнемета один раз, потом второй, проведя огненной струей по всем столам с аппаратурой. От страшного жара оглушительно лопались колбы и реторты, вспыхивали какие-то растворы, стойки с пробирками, чадно заполыхала огнестойкая мебель. Дым и вонь мгновенно заволокли помещение, и Фархад, кашляя и жмурясь, отступил в коридор. Оглянулся на выход – и вовремя. В светлом проеме возник силуэт. Эмир выстрелил навскидку, и человека буквально вынесло обратно во двор. «Видимо, тоже в “броннике”, – мелькнула мысль. – Пять…»

Фархад вышел из здания и повернул налево, ко второму дому. Пришлось выстрелить еще дважды в появившихся сбоку охранников. Причем один из них успел открыть огонь из автомата. Что-то горячее сильно ударило эмира в левое плечо, разорвав толстый рукав куртки. Рука почти сразу начала неметь, но Фархад лишь плотнее прижал ее к телу, стараясь не выронить ствол огнемета. Он еще не закончил!..

Удар ногой в дверь – заперто! Сделать шаг назад, выстрелить в замок. «Два…» В двери дыра с голову человека. За дверью – такой же коридор, как и в первом здании, но в конце, вместо одного, два выхода. Стрелять из «Магнума» по обоим… Готово! Замки выбиты.

Фархад отбросил пустой пистолет, выхватил верный «глок», шагнул в левый проход. Тоже лаборатория, только стекла поменьше, а приборов побольше. Кто-то прячется в дальнем конце за столами – плевать, время поджимает. Со двора доносятся крики, приближающийся шум моторов. Быстро среагировали! Эмир с порога стреляет из огнемета по помещению. Треск, пламя, чей-то предсмертный вопль. Так, теперь последнее и главное.

Фархад поворачивается к правой двери. За ней – он знает – цех готовой продукции. Там фасуют «белую смерть» в фирменные пластиковые пакеты, ровно по килограмму, аккуратно запаивают и ставят синее клеймо – знак качества товара.

У Фархада осталось только три выстрела из огнемета, но их должно хватить. Он распахивает дверь и сразу стреляет огнем. Проверять наличие людей уже нет времени, да и пусто здесь – успели удрать, кто хотел. А вот кто не захотел… Пули, одна за другой, прилетают откуда-то из глубины помещения и жалят косяк рядом с головой эмира. Понятно: испугался огня и не попал. Фархад второй выстрел направляет туда, откуда грянула автоматная очередь. Шипение огненной струи, короткий вскрик – всё. Последний выстрел из огнемета довершает разгром.

Фархад скинул опустевший ранец и с «глоком» наизготовку пошел к выходу. Левая рука повисла плетью, а рукав уже напитался кровью. Эмир встал в проеме двери и подивился пустому двору. Неужели он их так всех напугал? Перебежал к воротам, но выглянуть уже не успел. Откуда-то справа мелькнул приклад автомата, и свет в глазах Фархада померк.

* * *

Он очнулся от холодного потока воздуха, окатившего голову и забравшегося за ворот куртки. Попытался пошевелиться и понял, что сидит, прислонившись к стене или дувалу, а руки его связаны за спиной. Странно, но раненая левая рука уже почти не болела, и плечом можно было двигать вполне сносно. Ледяным сквозняком тянуло откуда-то слева. Фархад открыл один глаз, левый – правый не смог, потому что веки слиплись, а вся правая часть лица нестерпимо горела и ныла. Превозмогая раскалывающую боль в голове, эмир обвел одним глазом окружающее пространство.

Он сидел возле стены в каком-то низком и полутемном помещении, скорее всего загоне для овец. Да и пахло здесь соответствующе. Дверь в стене напротив была заперта, но дневной свет все равно пробивался сквозь большие щели между досок.

Сильно хотелось пить. Фархад облизал потрескавшиеся губы – солоно, не иначе, запекшаяся кровь. Здорово же его приложили. Но эти раны – пустяк для Сына Солнца. Главное, выбраться наружу, под ласковые лучи, окунуться в их теплые объятия, впитать их животворящую силу, и тогда тело восстановится, раны затянутся. Над тем, кто защищает жизнь, смерть не властна!..

Фархад подтянул под себя ноги и резко оттолкнулся плечами от стены. Встал, постоял несколько секунд, ожидая, пока волна боли в голове спадет вместе с черной пеленой, затмившей зрение. Медленно двинулся к двери, осмотрел ее. Обычная дверь овчарни, открывается наружу, но сейчас заперта на деревянный засов. Надо хоть немного восстановиться, и тогда выбить его ногой станет сущим пустяком.

Эмир опустился на колени и прижался правой стороной лица к самой широкой части щели. Солнце светило прямо в нее, и Фархад с радостью почувствовал, как отек и боль вместе с ним понемногу начинают уходить. Одновременно под кожей возник зуд, будто тысячи крохотных лапок принялись перебирать и восстанавливать разрушенные ударом приклада сосуды, нервы и мышцы. Минут через пять отек сошел настолько, что правый глаз открылся и даже смог видеть, правда, очень смутно. Но на этом везение Фархада закончилось.

Во дворе раздались шаги сразу нескольких человек, и эмир едва успел вернуться к прежнему месту и сесть у стены, как дверь распахнулась и в овчарню вошли трое. Они стояли против света, поэтому Фархад не мог различить их лица.

– Смотри-ка, Байрам, этот псих очнулся! – хрипло воскликнул один. – А я думал, ты его совсем пришиб. Я же слышал, как хрустнули его кости, когда ты его прикладом угостил?

– Видать, живучий, сволочь, – низким, рокочущим голосом заговорил второй. – Берите его, Керим-хан не любит ждать!

Первый и третий, не проронивший ни слова, аскары [16] шагнули к пленнику, подхватили под локти и поволокли к выходу. Фархад решил пока не сопротивляться, тем более что и сил еще было недостаточно для полноценной схватки. Во дворе он, правда, сделал попытку встать на ноги, и тот, кого назвали Байрамом, высокий и поджарый пуштун, одетый в комбез и берцы американского образца, уважительно похлопал Фархада по плечу.

– Молодец, настоящий зоравар [17] ! Иди сам.

Под конвоем эмира провели в его же бывший дом, в комнату для приема гостей. Керим-хан удобно расположился на диване с подушками и пил чай. Рядом сидела молодая, коротко стриженая женщина, одетая, как и Керим, по-походному, в штаны и куртку военного покроя. Она тоже пила чай, а рядом с ней, на подушке лежал автомат. Женщина не была пуштункой, хотя явно имела среди предков персов или арабов.

Фархада поставили перед дядей и попытались опустить на колени, но здесь уже эмир уперся и даже оттолкнул одного из конвоиров. Неизвестно, чем бы все закончилось, но Байрам мгновенно прервал начавшуюся было драку.

– Прочь отсюда, дети шакалов! – рявкнул он на подчиненных, и обоих как ветром сдуло.

С минуту Керим и его женщина с любопытством разглядывали пленника, затем хан спросил:

– Скажи, врары [18] , зачем ты убил моих людей и сжег лабораторию?

Фархад выпрямился и посмотрел на дядю с презрением.

– Все же ты признал меня?.. Я сделал доброе дело. «Белая смерть» убивает тысячи тысяч людей, значит, ей не место в нашем мире!

– Надо же! – неожиданно рассмеялась женщина. – А сам-то ты давно ли занимался ее производством?

– Помолчи, шызра [19] ! – поморщился Керим. – Я не знаю, кто ты на самом деле, – спокойно сказал он Фархаду, – но ты ведешь себя слишком уверенно, чтобы быть самозванцем. Почему бы тебе и не быть моим племянником?.. Так зачем ты пришел сюда, в кири?

– Я – Сын Солнца, Фархад Сарбуланд, говорю тебе, Керим Амаль, уходи туда, откуда пришел! – голос эмира отвердел. – Это моя земля, земля моих предков, и никто на ней отныне не станет выращивать смерть!

– Думаю, ты все же тронулся умом после удара Байрама, – покачал головой хан. – Ну, сам посуди, как я могу послушать тебя, если восемь дней назад похоронил Фархада со всеми почестями и, поскольку детей и братьев у него не было, по решению джирги нашего каума был объявлен веш [20] . По нему кири Сарбуланд достался мне.

– Я сумею доказать спинжираям [21] , кто я такой!..

– Сомневаюсь, – недобро усмехнулся Керим. – Байрам, выведи этого самозванца за дувал, на дорогу к Файзабаду и проследи, чтобы ушел в нужном направлении. А вздумает вернуться, убей!

– Ты совершаешь большую ошибку, дядя, – мрачно бросил Фархад, когда его потащили к выходу. – Запомни, отныне ни тебе, ни твоим людям больше не придется спать спокойно, пока вы будете выращивать «цветок забвения»! Я не позволю вам…

Аскары вытолкнули пленника во двор. Керим-хан потемнел лицом и вернулся на диван. Байрам все еще стоял в дверях, ожидая последнего слова хозяина.

– И что, ты так и отпустишь этого психа? – ехидно поинтересовалась «амазонка», поглаживая ствол своего автомата.

Керим проигнорировал вопрос, молчал долгую минуту, изредка прихлебывая остывший чай из пиалы. Потом поднял голову и встретился взглядом с Байрамом. Тот кивнул и вышел.

– Давно бы так! – хохотнула «амазонка». – Я тебя не узнаю, дорогой – ты становишься добрым?

– Прекрати, Ирма! – не сдержался Амаль. – Еще раз посмеешь раскрыть рот при моих людях, отправлю в горы поля сторожить!

Женщина испуганно глянула на него и отодвинулась на самый край дивана.

– Все будет так, как должно быть, – уже спокойнее добавил Керим. – Принеси-ка мне лучше кальян.

* * *

Четверо вышли из кири Сарбуланд и поднялись на ближайший холм, откуда темная лента дороги прихотливыми петлями спускалась в долину и убегала к недалекому хребту. Слева от дороги холм обрывался десятиметровой кручей, на дне которой бился среди камней непокорный зиме ручей. Байрам подвел пленника к краю скалы, разрезал ремни, стягивавшие запястья.

– Все, зоравар, прощайся с этим местом, ты его больше никогда не увидишь.

Фархад медленно и тщательно растер затекшие руки.

– Ты же умный человек, Байрам, – заговорил он. – Почему ты занимаешься таким грязным делом? «Цветок забвения» несет людям смерть!..

– Голод тоже несет смерть, – возразил тот. – Если крестьяне не будут выращивать мак, им не на что будет купить еду и одежду для своих детей.

– Глупости! Если они вместо мака станут выращивать хлеб и кунжут, то будут сыты сами и накормят своих детей и стариков.

– Чтобы обрабатывать поле с хлебом или кунжутом, нужна лошадь, косилка, молотилка, место для хранения урожая. А это все стоит немалых денег. Вырастив же и сдав приемщику сырой мак, крестьянин получает столько денег, что может спокойно прожить с семьей до следующего урожая…

– Но он выращивает смерть, Байрам!

Высокий пуштун с сожалением посмотрел на Фархада.

– Иди с миром, зоравар. И помни мою доброту, потому что Керим-хан приказал убить тебя.

– Тогда стреляй, – эмир выпрямился перед ним, развел руки в стороны. – Иначе я убью тебя и твоих людей.

Байрам отступил на шаг, положил руку на кобуру.

– Уходи! Предлагаю последний раз!

– Ты отпускаешь свою смерть, аскар!.. – Фархад рассмеялся и сделал движение, будто собрался кинуться на противника.

Байрам мгновенно выхватил пистолет и трижды выстрелил от бедра, не целясь. С такого короткого расстояния не промахнулся бы и ребенок. Все три пули попали Сарбуланду в грудь, и последняя сбросила его со скалы на мокрые камни ручья. Аскары подошли к краю обрыва и заглянули вниз. Тело странного человека, называвшего себя чужим именем, лежало навзничь между двух больших камней, прямо в ручье. И вода, омывая его, уносилась прочь, окрашенная красным. Солнечные лучи сплетались с бьющимися струями потока и разлетались от камней радужными каплями. Лицо убитого, освещенное солнцем, показалось Байраму смутно знакомым, будто стрелял он в совершенно другого человека, но пуштун посчитал это за игру света. Он молча махнул рукой своим подручным, и троица побрела по дороге обратно в кири.

Глава 5

Россия. Южный Урал. Челябинск.

Март 201… года

В Челябинск я прибыл аж спустя полтора суток.

Наутро после бурного дня поисков выяснилось, что попасть в столицу Южного Урала не так-то просто. Авиарейсы между Новосибирском и Челябинском отменили еще в «бурные девяностые» как коммерчески невыгодные. Пришлось воспользоваться услугами железной дороги. Но ближайший удобный утренний поезд я элементарно проспал, а следующий – № 11 «Чита – Челябинск» – отбывал из Новосибирска лишь в половину второго пополудни. М-да, это вам не летний сезон, когда поезда снуют через вокзал с частотой прогулочных лодок. А ведь до Челябинска еще и ехать почти сутки.

В общем, настроение мое сильно упало, как всегда, когда приходится бить баклуши из-за собственной нерасторопности. Ведь я и так отстаю от «мамки» и даже от Мстителя на много часов. В том, что Мститель уже на пути в «город-в-яме» [22] , я не сомневался. Но делать нечего, придется набраться терпения и двигаться малой скоростью.

Не сказать, что я провел сутки в дороге без пользы. В поезде я обнаружил весьма полезную услугу – Wi-Fi Интернет. Недешевую, но она того стоила. Скорость передачи данных оказалась просто потрясающей. Вдобавок сетью можно было пользоваться практически по всей длине состава, из чего я сделал вывод, что точек доступа в поезде несколько, может быть, даже в каждом вагоне. Приободрившись, я взял под мышку свой нетбук, с которым никогда не расставался в любых поездках, и направился в вагон-ресторан – идеальное место для полезного и комфортного времяпрепровождения в пути.

Я, видимо, попал в число наиболее сообразительных пассажиров, потому что поимел возможность спокойно выбрать себе «место заседания» и расположился за крайним справа столиком у окна. Подлетевшего официанта я порадовал заказом плотного обеда и не спеша погрузился в виртуальный, но от этого не менее живой и многогранный мир информации. До ужина я успел накопать изрядное количество мегабайтов по истории Челябинска и его жителей, скопировал в мобильник он-лайн карту города и окрестностей с описанием достопримечательностей, адресами точек общепита, магазинов, клубов, административных и прочих учреждений. Прервавшись на ужин, я до закрытия ресторана смог также ознакомиться со всей открытой информацией по работе областного управления пограничной службы и неожиданно наткнулся на фамилию Торопов.

Это была электронная копия материала по раскрытию контрабанды анаши в Троицком районе. В разработке операции по поиску и пресечению канала поставки наркотика особо отличился сотрудник ФСКН по Челябинской области майор Торопов В.Н.

Я перечитал заметку дважды и окончательно убедил себя в том, что это не кто-нибудь, а именно мой двоюродный брат Вадька, с которым мы в детстве подбили из рогаток немало ворон и крыс, с которым как-то три дня блудили по тайге, самонадеянно отправившись за брусникой без взрослых, и с которым мне было так интересно… После школы судьба развела нас. Я пошел учиться спасать жизни людей, а Вадим – убивать. Но тоже ради спасения жизней других. Мы долго переписывались, но несколько лет назад связь прервалась – моя личная жизнь принялась выделывать такие кульбиты, что мне стало не до родственных связей. И вот теперь…

«Интересно, а вдруг это все же не Вадька?» – закралась подлая мыслишка. Чтобы разделаться с ней быстро и беспощадно, я порылся в своей записной книжке и нашел номер телефона тети Али, матери Вадима, жившей по-прежнему в родном Томске. Несколько волнуясь, позвонил ей, пристыженно попросил прощения за столь долгое молчание, сославшись на занятость (почти не кривя душой), и после недолгого разговора «за жизнь» поинтересовался, где сейчас находится Вадим?

– Так Вадик еще три года назад перевелся из Москвы в Челябинск, – вздохнула тетя Аля. – Вот подумай, Дима, ты бы поменял столицу на провинцию?

– Смотря с какой целью, Алевтина Петровна. Вадька же всегда был провидцем, точно знал, чего хочет. Раз он так решил, значит, был резон.

– Ай, какой там резон? В Москве – академия, а в Челябинске что?..

– Ну, в Челябе аж целых три академии имеется!

– Но не по его профилю, Дима. Он же этих, наркоторговцев ловит.

– Ух ты! И давно?

– Да, почитай, лет пять… – Женщина вдруг всхлипнула. – Я уж ему сколько раз говорила: не по тебе такая работа! Опасно же!..

– Да, Вадька всю жизнь опасности искал… Кстати, а вы не дадите мне его номер телефона? Я сейчас как раз в Челябинск еду. В командировку…

– Да-да, конечно, Дима, сейчас… Как хорошо, что ты туда едешь! Вы же так с Вадиком дружны были… Вот он обрадуется!.. Записывай: 8-916-556-66-07. Это его, так сказать, личный мобильный.

– Что значит – личный?

– Ну, Вадик этот номер только для родных держит, никому другому давать не велел…

– Ага. Спасибо, Алевтина Петровна. Я вас не подведу – больше никому номер не дам.

– Ну, спокойной ночи, Дима.

– Спокойной ночи. Всего доброго, тетя Аля…

И вот, поселившись в гостинице «Малахит» по рекомендации одного из попутчиков-челябинцев, я решился позвонить Вадиму.

– Привет, Торопыга! – назвал я его детским прозвищем. – Как твои дела?

Секундная пауза, потом глубокий вздох и едва сдерживаемая радость в голосе:

– Здорово, Котяра! Ты где?

– В Челябинске.

– Здорово!.. Каким ветром тебя надуло?

– Мартовским, естественно. Вот выпросил у Алевтины Петровны твой секретный номер… Я сейчас в гостинице «Малахит», только что заселился.

– Ага. Нехилый отельчик выбрал. Узнаю брата Диму.

– Как насчет встречи? – Я решил сразу брать быка за рога. Времени, я чувствовал, не было совсем. Уйдет «мамка» за кордон! Или Мститель до него доберется… – У тебя обеденный перерыв бывает?

– Конечно. – Вадим хмыкнул. – Как раз сейчас и начинается. А управление, между прочим, в пяти минутах ходьбы от твоей гостиницы.

– Отлично! Называй точку рандеву, комиссар Катани.

– Выходи из «Малахита» направо и пройди по улице Труда триста метров и снова поверни направо. Ты окажешься на нашем местном «арбате» – пешеходной улице Кировка. Слева от себя увидишь площадь с неработающим фонтаном и скамейку с бронзовым Пушкиным на ней. Подожди меня там. Все понял?

– Еще бы. Практически мне карту нарисовал.

– Ах да, я и забыл. Ты же у нас всегда следопытом числился!

– Попрошу без грязных намеков!..

Вадим хохотнул и дал отбой. Ну что ж, пока все идет неплохо. Пойдем знакомиться с городом Челябинском. Тем более что именно в нем предстоит изрядно поработать в ближайшие дни или даже часы.

Я спустился на лифте с восьмого этажа в холл отеля и вышел на высокое и широкое крыльцо, облицованное серо-зелеными каменными плитками. Ступеньки лестницы были обиты темно-зеленым синтетическим покрытием, исключающим скольжение даже в сильный гололед. Конечно, март на Южном Урале – это даже не апрель в Западной Сибири. Здесь уже повсюду можно наблюдать признаки скорой весны: подсевшие сугробы, изъеденные солнцем на открытых местах, большие лужи под тонкой пленкой льда и, естественно, тут и там подмерзшие комья прошлогодней грязи. Короче, климат здесь заметно теплее и мягче, нежели в моем родном Томске. Но сейчас я искренне порадовался, что городом завладел легкий морозец. По крайней мере, не придется постоянно смотреть себе под ноги, чтобы куда-нибудь не вляпаться.

Я бодро сбежал с крыльца гостиницы и упругим шагом направился в оговоренное место встречи. Пушкина на скамейке я увидел почти сразу. Великий поэт сидел, небрежно закинув ногу на ногу, и с едва заметной ехидцей наблюдал за прохожими челябинского «арбата». Я тоже принялся разглядывать улицу и пешеходов. За этим занятием меня и застал знакомый голос:

– Ни дать ни взять – кот Бегемот на Патриарших!

Вадим за прошедшие годы мало изменился. Разве что заматерел, а в движениях появилась ранее несвойственная ему тигриная грация. Из чего я заключил, что мой кузен весьма активно занимается боевыми искусствами, что как-то не вязалось с образом кабинетного работника, нарисованного тетей Алей. И еще глаза. Говорят, в глазах человека запечатлевается вся его жизнь. Встретившись с Вадимом взглядом, я в один миг осознал, как потрепала его жизнь. В серых, открытых глазах, обрамленных длинными, черными пушистыми ресницами, от которых в юности сходили с ума все знакомые девчонки, теперь плескалось бездонное море мудрости и жизненного опыта, делавшее взгляд особенно тяжелым и все понимающим. От него хотелось отвернуться, но я не отвел своего взгляда, потому что знал и чувствовал не меньше Вадима. А может, даже и больше.

Мы обнялись искренне и дружески, будто не виделись всего неделю или месяц.

– Ну, пошли, брат, посидим, поедим да побалакаем! – Вадим обнял меня за плечи и повлек по «арбату». – Знаю я тут одно чудесное местечко. Тебе понравится.

– А молодцы челябинцы – какую красивую улицу сделали! – не удержался я, разглядывая по дороге забавные бронзовые фигуры – Онегин, Пожарная карета, Лакей, Левша, Художник.

– Заметь, никаких иногородних мастеров не приглашали! – с плохо скрываемой гордостью отметил Вадим, будто сам был коренным челябинцем.

Мы немного задержались на перекрестке между Левшой и Художником. У фигуры Левши я заглянул в лупу, которую он держал в руке, и действительно увидел крохотную бронзовую блоху на наковальне. А у Художника вместо холста было встроено кривое зеркало. Здесь же располагались торговые ряды с кучей изделий местных умельцев – из дерева, полудрагоценных и поделочных камней, глины, стекляруса.

– Будет время и желание, походи тут, полюбопытствуй – увидишь много интересного, – кивнул брат.

Мы прошли дальше по Кировке, осмотрели фигуры Розенбаума, Ветерана, столб Нулевой версты и наконец свернули возле памятника Извозчику с «арбата» на тихую старую улочку.

– Вот мы и пришли, – показал Вадим на невзрачное крылечко в две ступеньки с маленькой табличкой на простой деревянной двери «Пельменная».

– Ностальжи? – улыбнулся я. – Студенческое прошлое стучится в сердце?

– Ты не поверишь, Димка, но здесь просто обалденные пельмени! И по самым смешным ценам.

Мы очутились в уютном зальчике с темной, деревянной же, мебелью. Посетителей было человек пять. Мы заняли столик у большого светлого окна. Вадим заговорщицки подмигнул и спросил:

– Тебе пельмени с чем? С зайчатиной, с косулей, с олениной, с семгой? Или предпочитаешь традиционные по-сибирски?

– Это шутка? – не понял я.

– Отнюдь! Заказывай.

– Ну-у… давай с косулей!

Вадим пошел делать заказ, а я стал смотреть в окно на улицу. Там слегка посмурнело и посыпался мелкий снежок – крупа, как говорят у нас в Сибири. Прохожих и так было немного, а тут совсем пропали из виду. Поэтому одинокую темную фигуру на противоположной стороне улицы я заметил почти сразу, но сначала не обратил на нее внимания. Лишь спустя минуту боковое зрение отметило некую неправильность в пейзаже за окном, и я попробовал присмотреться к странному человеку, неподвижно стоящему возле запертого цветочного киоска и смотрящему, казалось, прямо на меня. Лица его было не разобрать, но почему-то я был уверен, что там стоит то ли араб, то ли азиат типа таджика. Не знаю, может быть, его одежда навела на такие мысли – какая-то несуразная, будто не по размеру. Или не по сезону?.. Я попытался было сосредоточиться и включить так называемое «орлиное зрение» – то есть расфокусировать усилием воли хрусталики глаз и получить временный эффект сверхдетализации удаленного объекта. Однако в этот момент вернулся Вадим с полным подносом вкусно пахнущей снеди, я, конечно, отвлекся, а когда снова посмотрел за окно, никакой фигуры напротив не увидел.

– Ну-с, приступим! – брат плотоядно облизнулся и вооружился вилкой с ножом.

Я тоже взял прибор и наклонился над тарелкой. Пахло приятно, но необычно. Неужели действительно косуля?!

– Итак, Димка, рассказывай, каким ветром тебя занесло так далеко от дома?

– В двух словах, я теперь сыщик, Вадим. Частный сыщик.

– Уже интересно!

– И приехал я сюда, понятно, не город посмотреть и с тобой повидаться.

– Понимаю… – Вадим усиленно работал челюстями.

– Недавно у нас в Томске произошло ЧП, – я тоже приступил к пельменям. – Был убит уроженец Казахстана, оказавшийся «глотателем». Его подельники, двое, рванули в Новосибирск, куда, собственно, изначально и направлялись. Однако в Новосибе смерть настигла второго «глотателя», тоже казаха…

– То есть это однозначно – убийства, – то ли уточнил, то ли резюмировал брат. Пока я говорил, Вадим как-то неуловимо изменился, подобрался и стал похож на гончую, почуявшую зайца. Или волка.

– Да, это были убийства, причем весьма необычные, похожие скорее на ритуальные.

– А третий, конечно, был «мамка», – кивнул брат и вновь принялся за еду, но не расслабляясь. По его лицу было хорошо заметно, что он уже заинтересовался случаем, имевшим к его конторе прямое отношение. Дальнейшие его слова убедили меня, что Вадим явно в курсе событий. – Этот третий, спасаясь от убийцы, пытается уйти за кордон. И с этой целью прибыл в Челябинск, где у него наверняка есть пара-тройка укромных мест. А ты, стало быть, охотник.

– Так неинтересно, брат, – покачал я головой. – Ты знаешь больше меня?

– И да, и нет. – Вадим посмотрел на меня очень внимательно. – Дело в том, что я работаю в Федеральной службе по контролю за оборотом наркотиков здесь, в челябинском управлении. И, конечно, томские коллеги поставили нас в известность, как только стало ясно, что беглец направился сюда. Но вот подробности и вся предыстория мне неизвестны.

– Ну, тогда слушай, – воспрял я и в течение получаса пересказал все свои злоключения и открытия, связанные с этим делом.

Вадим ни разу не перебил мое повествование и даже сделал какую-то пометку в своем мобильнике. Когда я закончил, он бросил взгляд на часы и сказал:

– Ты молодец. Здорово работаешь – честно. Мне сейчас нужно вернуться в управление… У тебя есть на мобильнике электронная почта?.. Отлично! Примерно через час я сброшу тебе полезную информацию о том, где следует поискать «мамку». Но уговор: только поиск и наблюдение! Никаких авантюр с задержанием! Я могу положиться на твое слово?

– Можешь, Торопыга, – улыбнулся я. – Постараюсь не встревать в приключения. Хотя они меня сами почему-то находят. Тем более что «мамку» нужно как раз по-тихому выследить, иначе Мстителя вспугнем.

– Кстати, насчет этого Мстителя, – лицо Вадима стало жестким и официальным. – Судя по всему, этот человек очень опасен, так что держись от него подальше. Это уже не твой уровень ответственности. Ясно?

– Куда уж яснее… Ладно, иди, а я тут кофейку попью, дождусь твоего «мыла».

Мы снова тепло обнялись, и Вадим ушел. А я заказал себе двойной «моккачино» и принялся настраивать электронную почту в мобильнике.

* * *

Вадим оказался точен, и спустя пятьдесят пять минут на мобильную почту мне пришел файл с адресами и картой-схемой, как до них добраться. Я сделал привязку к своему местоположению и обнаружил, что один из адресов находится всего в километре от «Пельменной». Километр – это пятнадцать минут прогулочным шагом. Как раз пельмени с кофе в желудке улягутся.

Я двинулся сквозь непрекращающийся снегопад по полупустым улочкам старого Челябинска. Рассматривать достопримечательности в такую погоду, конечно, несподручно, но все же какую-то информацию получить можно. Например, о наличии проходных дворов, о движении транспорта по улицам, об общественных зданиях со свободным входом. Для чего?.. Да хотя бы для страховки. Вдруг да придется побегать здесь? И хорошо, если гоняясь за кем-то, а не удирая.

Через десять минут я свернул на нужную мне улицу, совсем тихую и провинциальную. Как-то даже не верилось, что на ней расположен один из крупных наркопритонов города. Под видом молодежного клуба, разумеется. И вот когда я уже подходил к заведению под яркой вывеской «Live Style», мимо меня прокатился черный минивэн, а следом – два легковых «форда». Кавалькада остановилась на полупустой парковке напротив входа в клуб. А дальше началось профессиональное шоу из серии «СОБР атакует».

Из черного минивэна посыпались такие же черные фигуры с черными автоматами, рассредоточиваясь и оцепляя здание клуба. А из «фордов» тоже шустро вылезли бравые ребята в штатском и ринулись в заведение. Охрана клуба была нейтрализована в пять секунд, и компания скрылась внутри.

– от тебе, дяденька, и сходил за хлебом! – сказал я сам себе, останавливаясь под козырьком автобусной остановки в полусотне шагов от места действия. – Кто же это такой прыткий? Не иначе, коллеги моего братца упражняются?..

Я вынул мобильник и набрал номер Вадима.

– Слушай, Торопыга, я тут решил прошвырнуться по одному адресу из твоего списка и чуть на шухер не налетел!

– Какой еще шухер? – не принял Вадим мой игривый тон. – Где ты находишься?

– Степная, тридцать один. Клуб «Ливстайл»… Вернее, я до него не дошел. Совсем чуть-чуть. Какие-то лихие ребята на черных авто, в черных комбезах и с серьезными черными волынами обогнали меня на подходе и шерстят сейчас заведение.

– Тебя заметили?

– Нет. Да кому я нужен в этом городе?

– Так… – голос Вадима затвердел. – Уходи оттуда, не осложняй себе жизнь. Займись чем-нибудь другим, а я разберусь, кто нам палки в колеса ставит.

– Ага, ты тоже уразумел, что такими методами не только никого не найти, но и распугать наших клиентов – как дважды два.

– Ладно, не язви. Выясним и пресечем по возможности.

Хмыкнув, я сверился с мобильной картой, нашел другой адрес ближайшего злачного места и отправился туда.

* * *

Проплутав с полчаса по совсем уж кривым и узким переулкам, я очутился то ли в промзоне, то ли в припортовом квартале. По обе стороны улицы тянулись заборы вперемежку с кирпичными стенами каких-то складских строений. Постройки были явно старыми – кирпич выщерблен и потемнел от времени. Под ногами снег исчез, зато с ужасающей быстротой нарастало количество разнообразного мусора, от пакетов и бутылок до картонных коробок и остатков упаковочной тары из-под чего-то крупногабаритного и тяжелого. Вдоль заборов притулились ржавые баки и мятые металлические бочки. Ну, ни дать ни взять – окраина Чикаго из очередного голливудского блокбастера.

Адреса, указанного в списке, я так и не нашел – видимо, где-то проскочил нужный поворот, – и решил спросить у кого-нибудь, как побыстрее выбраться в более цивилизованное место. Однако и прохожих здесь не наблюдалось, несмотря на довольно ранний час. В конце концов я оказался на небольшой площадке, ограниченной с трех сторон заборами и очередной кирпичной стеной, а с четвертой стороны, открытой на замерзшую реку – Миасс, кажется. И вот на этом-то пятачке я обнаружил целое сообщество «свободных людей», которых все почему-то презрительно именуют бомжами.

Картина маслом! Посреди площадки – кострище из чадящих старых покрышек, вокруг него – лежбища и седалища из растрепанных картонных коробок. На них в позах римских патрициев расположились персонажи совершенно фантастической наружности. Я даже пожалел, что не захватил с собой фотокамеру – такие кадры пропадали!

На меня, что характерно для подобной публики, никто не обратил внимания. Все продолжали заниматься своими делами – ели, спали, чинили и сушили одежду, перебирали нехитрый скарб, тихо беседовали. Но особенно меня поразила сюрреалистическая сцена: не старый еще мужик, может быть, даже парень, ширнулся на моих глазах себе в живот какой-то темно-коричневой дрянью прямо сквозь грязную рубаху. Но ввел не весь шприц, а оставив примерно четверть, подозвал сидевшую неподалеку бездомную тощую дворнягу, явно питавшую к этому человеку привязанность, погладил взъерошенную холку псины, уложил рядом с собой на картонный лист и… вколол собаке остатки дури! Пес же не только не возмутился, наоборот, благодарно лизнул руку бомжа и счастливо растянулся рядом с ним.

Охренеть! – меня передернуло. Бедное животное!.. Господи, есть ли предел той пропасти, что человек роет себе вот уже который век?.. Я поймал себя на мысли, что начинаю испытывать к Мстителю чувство, близкое к симпатии. Неважно, из каких соображений действует он, но то, что он делает или еще сделает, мне, честно говоря, по душе. Уничтожая эту шваль, которая распространяет наркотики, он пытается хоть немного изменить наш мир к лучшему. О методах можно спорить сколько угодно, но, по-моему, главное – результат. Ведь если Мстителю удастся посеять страх и неуверенность в головах наркодилеров, а еще лучше – их хозяев, он уже сделает великое доброе дело и спасет множество неокрепших душ от падения в бездну порока, откуда почти не бывает возврата!..

Я поборол отвращение, подошел к кайфующей парочке – человеку и собаке – и быстро обшарил одежду бомжа. Нашел два флакончика с такой же коричневой, отвратительной на вид жидкостью. Этикеток, понятно, не было, но я и так сообразил, что это такое: самодельный «дуремар», неочищенный экстракт из таблеток «Пенталгина» или «Седалгина», содержащих алкалоид кодеин. Я подбросил флаконы на ладони и огляделся. Ближайшие бомжи заинтересованно наблюдали за моими действиями. Подумав и поборов желание швырнуть наркотики в костер, я сунул их обратно владельцу за пазуху. Нет, бомжа мне было нисколько не жаль, но собака!..

Выбравшись из промзоны обратно в переулки старого Челябинска, я скоро добрался до еще одного адреса из списка Вадима. Это оказалось общежитие то ли какого-то техникума, то ли завода. Во всяком случае, теперь в нем жили гастарбайтеры, торговцы с ближайшего рынка, ну и масса людей без определенных занятий. Короче, то самое «дно», которое почти сто лет назад описал гениальный русский писатель в одноименной пьесе.

Отловив у входа не совсем трезвого гостя с юга, я без обиняков поинтересовался, где тут продают дурь.

– Ты кто такой, а? – воззрился на меня джигит. – Ты чего тут нюхаешь, а? Совсем больной, да? Какая такая дурь тебе, а?

– Чего ты разорался? – почти натурально обиделся я. – Не видишь, человеку плохо! Дозу мне надо срочно, дозу!..

– А ну, проваливай отсюда, ишак паршивый! – раздухарился чернявый, моментально учуяв слабину в моих словах.

Вот так всегда: пытаешься быть вежливым с этими детьми гор, а они почему-то принимают это за слабость. А слабого, как известно, надо чмырить. Эх!.. Я молча сгреб джигита за грудки и припечатал к стене так, что у него лязгнули челюсти.

– Все понял? – с тихой угрозой поинтересовался я. – Или повторить?

– Вай, друг, ну зачем так обижаешься? Пошутил я… – залебезил тот. – Хочешь, я тебя сейчас к хорошим людям отведу?

– Ну, веди. Посмотрим, что за люди.

– О, самые настоящие, лучше не бывает!..

Мы поднялись на третий этаж общаги и двинулись по широкому коридору мимо комнат, большинство дверей которых было приоткрыто или распахнуто. Здесь никто никого не стеснялся, или, точнее, всем было на всё наплевать. Я шел и наблюдал жизнь самого жуткого человеческого «дна». Честно говоря, я даже не предполагал, что у нас до сих пор сохранились подобные «отстойники» для человеческих отбросов.

Вот за самодельным столом из ящиков для фруктов сидит разномастная компания мужчин и женщин. Они пьют водку, запивая ее разноцветной газировкой – «Фанта», «Тархун», «Кока-кола». Только пьют. Еды на столе никакой! Зато водки чуть не по бутылке на каждого. И пьют молча, почти не разговаривая, даже не улыбаясь.

Вот комната, уставленная двухъярусными кроватями, на которых спят полуголые темнокожие парни, похоже, таджики или туркмены. Посреди комнаты стоит на куске асбеста мангал с углями. На углях кипит большая кастрюля с каким-то варевом, его помешивает длинным черпаком еще один азиат – дежурный. Дым от мангала выходит частично в коридор, частью в раскрытое окно.

В следующей комнате, совершенно без мебели, сидит на полу человек, закутанный в драный тулуп, и, раскачиваясь из стороны в сторону, монотонно бормочет и подвывает, словно читая молитву или исполняя странную песню. А перед ним навзничь лежит прикрытое до половины обнаженное женское тело, неестественно белое в желтом электрическом свете. «Похоже, труп», – машинально определяю я, но не испытываю никакого желания зайти и удостовериться в этом.

Где-то в середине коридора я все же остановился, потому что зрелище оказалось вовсе уж мерзким, как в отмороженной порнушке. В комнате за полуприкрытой дверью два здоровенных мужика трахали молодую женщину, как говорится, одновременно. В первый момент я, услышав сдавленные стоны и заглянув туда, решил, что женщину просто насилуют. Но уже пару секунд спустя понял: она делает все добровольно и… добросовестно. И все бы ничего, но мой блуждающий взор неожиданно наткнулся в глубине комнаты на… детскую кроватку! Там преспокойно спал малыш, от силы шести месяцев от роду!

Вот тут меня переклинило, и это, видимо, отразилось на моем лице, потому что сопровождавший меня джигит, до этого скотски ухмылявшийся, вдруг побледнел и повис на моих плечах.

– Вай, друг, не надо! – скороговоркой забормотал он. – Они это по любви… Она сама так хочет… Не надо туда…

У меня внезапно перехватило горло от ярости, я не мог произнести ни звука, поэтому лишь молча пытался оторвать парня от себя. И когда наконец мне это удалось, в комнате уже все закончилось. Клиенты, явно удовлетворенные, надевали штаны, а женщина… Она сидела, голая, рядом за столом и вкалывала себе что-то в вену. Один из мужиков потрепал проститутку по взлохмаченной голове и бросил на стол мятую тысячную купюру. Оба вышли, покосившись на нас, застывших перед входом, и понимающе подмигнули. Меня снова повело так, что я едва сдержался, чтобы не размазать этих кобелей по стенам. Но в этот момент в комнате заплакал проснувшийся ребенок. И вот мать, уронившая уже голову на стол, все-таки встрепенулась, встала, пошатываясь, подошла к кроватке, взяла кроху на руки и… приложила к груди! Это после дозы-то дури?!..

Я понял, что если сейчас же не уйду, разнесу тут все к чертовой матери. Джигит, кажется, тоже сообразил, чем дело пахнет, и, бормоча что-то успокаивающее, потащил меня дальше. Буквально через комнату мы оказались перед вполне пристойной дверью, обитой дерматином. Даже наличествовала кнопка электрического звонка.

Мой проводник, угодливо улыбаясь, надавил на кнопку – три коротких, один длинный. Явно условный сигнал. За дверью послышалась легкая возня, потом она распахнулась, и на пороге возник «бык», самый обыкновенный, бочкообразный, с лицом, не обремененным интеллектом.

– Чего надо?

– От тебя – ничего, – холодно бросил я. – Где хозяин?

– А ты кто?

– Дед Пихто. Зови хозяина, разговор есть.

– Э-э, друг… – вякнул за моей спиной джигит, – так нельзя, да?..

– Мне можно.

Я наконец решил не сдерживать больше рвущуюся ярость, иначе рисковал натурально сам слететь с катушек. У меня такое было однажды в юности, когда на моих глазах пьяный алкаш выстрелил из охотничьего ружья в человека, которого я почитал своим учителем и наставником в обучении русбою. Тогда все закончилось плохо. Для алкаша. А меня от тюрьмы спас врач-психиатр, правильно оценивший мое состояние – аффективная амнезия. Я не помнил, что сделал с тем пьяным отморозком.

И сейчас я просто шагнул вперед, огибая «быка», буквально нырнув ему под руку.

– Куда?! – взревел он и попытался схватить меня за куртку. Я чуть продлил свой шаг, затем развернулся и толкнул бугая в загривок, одновременно зацепив второй ногой его лодыжку. Сильного толчка и не потребовалось, так как «бык» уже наполовину повернулся и тем самым лишил себя возможности удержать равновесие. Поэтому результат моего нехитрого приема не замедлил сказаться: громила вывалился в коридор почти спиной вперед, цепляясь руками за воздух и за все, что попадется. А подвернулся ему несчастный джигит, и они вместе рухнули на пол.

Я аккуратно закрыл за собой дверь и защелкнул предохранитель замка. На какое-то время за тыл можно было не беспокоиться, пока «бычара» не рискнет выбить дверь, чтобы спасти хозяина.

Теперь я огляделся. Прихожая. Дальше – короткий коридор и целых три двери. Я заглянул в них по очереди. Первой оказалась дверь в санузел, вторая – кухонная, а вот третья привела меня, собственно, в апартаменты местного князька, или кто он там? Во всяком случае, в списке Вадима была упомянута именно дерматиновая дверь квартиры на третьем этаже общежития.

Комната, куда я вошел, была достаточно просторной и обставлена безвкусно, но довольно богато. Кожаная мебель, красное дерево с позолотой, хрустальная «горка», «плазма» под ней с диагональю метра полтора. Освещение только с помощью настенных бра, а вместо люстры под потолком висела странная конструкция из блестящих колец, спиралей и шаров. В противоположной стене имелась еще одна дверь – видимо, в следующую комнату.

Именно оттуда и вышел спустя минуту невысокий, подтянутый человек в атласном халате, расшитом драконами, и мягких туфлях с загнутыми носками. Ни дать ни взять – китайский мандарин на отдыхе! Да и черты его лица говорили, что в ближайших родственниках явно присутствуют выходцы с Востока.

– Чем обязан? – вежливо, но холодно поинтересовался он.

– Ищу одного человека, – я решил не разводить церемонии. – Его зовут Нурсултан Рымбаев. Он – профессиональный «мамка». Где мне его найти?

Хозяин квартиры несколько секунд изучающе смотрел на меня, потом расхохотался. Надо сказать, не слишком натурально, из чего я заключил, что попал в точку: знает!

– Вот что, парень, – резко оборвал смех мандарин, – даю тебе ровно десять секунд, чтобы ты отсюда испарился. Добровольно.

– А то что? – ехидно прищурился я.

– Испаришься. Только уже принудительно. И с частичной потерей трудоспособности.

Ого! А дядя и пошутить не дурак?.. Прямо как я!

– Повторяю вопрос: где Рымбаев?

– Зря, – вздохнул мандарин и вдруг бросился на меня в классическом стиле школы «тигра» кун-фу.

Я не ожидал от него такой прыти и едва успел уйти с линии атаки, впрочем, поставив обратный блок на уровне колена. Однако неудача дядю не обескуражила, он мгновенно кувырнулся через плечо и вновь атаковал. Но теперь я был готов. Отбив несколько первых ударов рук и жестко блокировав выпад его ноги, я резко сократил дистанцию и провел связку «захват-бросок». Дядя улетел через комнату, снеся по дороге дорогую напольную вазу. Я же вовсе не собирался убивать или серьезно калечить этого человека. Не потому, что не хотел, а потому, что пришел лишь за информацией.

А вот мандарин распалился не на шутку и явно вознамерился покончить со мной. В руках у него откуда-то очутился самый настоящий самурайский меч – кэн. И, судя по движениям, дядя прекрасно знал, как им пользоваться. А что оставалось делать мне?..

Я успел скинуть куртку и намотать ее на левую руку, наподобие щита, и про себя решил, что теперь буду бить на поражение, поскольку игра перестала быть только игрой.

Мандарин бросился в атаку. Лезвие меча со зловещим шелестом рассекло воздух над его головой и метнулось ко мне. Я поставил косой блок рукой с курткой, надеясь, что меч не сможет рассечь несколько слоев толстой ткани и завязнет в синтепоновой подкладке. Так и вышло. Лезвие глубоко вошло в мой импровизированный щит и застряло там. Пытаясь вернуть себе оружие, противник потерял несколько драгоценных мгновений и тут же получил серию ударов: коленная чашечка – локоть – запястье – голень – челюсть. В результате он потерял равновесие, упустил окончательно меч и заработал приличный нокдаун. Однако все же снова попытался контратаковать, но еще одна жесткая связка «нога-голова-грудь» отправила его в короткий полет, закончившийся в хрустальной «горке».

Шум получился преизрядный. Хрусталя оказалось чересчур много, а одна из ваз рухнула прямо «мандарину» на темя. Он обмяк и завалился на бок. Я расслабился и сделал несколько дыхательных упражнений, постепенно успокаивая сердце и мышцы. Боец-то из мандарина оказался хиленький. А я было подумал, не перейти ли в «темп», когда увидел в его руках кэн. Однако, что же теперь с ним делать? Поговорить бы не мешало…

Я вышел на кухню, порылся в шкафах и обнаружил бытовой пульверизатор для смачивания белья при глажении. Подойдет! Вернулся в комнату и щедро опрыскал физиономию бывшего противника. Мужик зашевелился, сел и схватился за голову, застонал сквозь зубы.

– Бо-бо головушка? – посочувствовал я и еще раз брызнул ему водой в лицо.

Мандарин отпрянул и со страхом уставился на меня.

– Чего тебе надо?

– У-у, да ты крепко башкой приложился!.. Ладно, освежим твою память. Наша встреча началась с того, что я спросил, где могу найти Нурсултана Рымбаева. А ты, козел этакий, в драку полез!

– Не знаю я никакого Нурсултана! – сморщился мужик. – Убирайся из моего дома!

– Ответ неверный, – покачал я головой и слегка ткнул ему пальцем в ухо. Если знать, куда, очень неприятное ощущение возникает.

Мандарин взвыл и закрыл ухо рукой.

– Сволочь! Пошел на хрен! Не знаю я, где Нурсултан!..

– Вот, твоя память начинает восстанавливаться, – улыбнулся я. – Мы только что выяснили, что с Рымбаевым ты знаком. Считай, половина признания есть. Может, теперь вспомнишь и его лёжку?

– Нет! – замотал он головой и тут же сморщился от боли. – Если скажу, я – труп!

– Если не скажешь, тоже на этом свете не задержишься, – мрачно пообещал я.

Конечно, я блефовал на сто процентов, не стал бы я его убивать. Хотя, может, и стоило бы. Но мандарин не мог прочитать мои мысли, а вид у меня был совершенно недвусмысленный. Для пущей убедительности я подобрал его меч и демонстративно пощупал лезвие. Мужик побелел, судорожно сглотнул и забормотал:

– Не надо… Я скажу… В Троицке он… Товарная, пятнадцать… Там у него краля живет… Султан у нее часто паркуется перед уходом за кордон… Лилькой зовут… Честное слово, больше ничего не знаю… Пощади!

– Щадить врага – значит призывать собственную смерть, – провидческим голосом каркнул я. – Где твой телефон?

– Там, в спальне…

Мобила оказалась навороченной, в позолоченном корпусе и со стразами Swarovski. Я положил телефон на журнальный столик, примерился и разрубил дорогую игрушку одним ударом меча. Мандарин гулко сглотнул, но не рискнул комментировать мои действия.

– Еще телефоны есть?

– Н-нет…

– А если подумать?

– На кухне, радиотрубка…

– Молодец! – Я отправился на кухню, но услышал подозрительное шевеление за спиной и, не раздумывая, развернул кэн клинком назад, под мышку. Раздался хриплый возглас, и меч резко потяжелел, так что пришлось выпустить его из руки. Я медленно обернулся. Мандарин стоял в коридоре, одной рукой держась за стену, а в другой все еще сжимая тяжелый бронзовый канделябр, который прихватил, видимо, с тумбочки в зале. Меч вошел мужику в живот почти по рукоятку, и синий атласный халат уже потемнел, напитываясь кровью.

– Дурак, – искренне сказал я мандарину. – А ведь мог бы еще пожить…

Он попытался что-то ответить, но из горла вырвался только булькающий хрип. Ноги мужика подкосились, и он сполз по стене на пол. Я аккуратно обошел его, направляясь в гостиную за курткой, и в этот момент входная дверь слетела с петель, а в прихожую ввалился опомнившийся бодигард. Узрев открывшуюся картину, «бык» остолбенел, потом побагровел и с ревом ринулся на меня. Пришлось снова уворачиваться от этого живого танка и подправлять траекторию его движения. В результате парень со всего маху вписался тушей в косяк и потерял всякий интерес к окружающему.

Я подобрал куртку и понял, что остался без зимней одежды. Как говорится, вещь восстановлению не подлежала. В некоторой растерянности огляделся, но потом сообразил, где может находиться гардероб, и прошел в спальню. Хозяин квартиры был примерно моих габаритов, так что вскоре я обзавелся весьма приличной кожаной курткой с меховым подкладом и покинул негостеприимное жилище безо всяких угрызений совести. «Одним гадом меньше», – такой вердикт вынесло мое эго, и разум с ним согласился.

* * *

День клонился к вечеру. Уже зажглись первые фонари. Приключениями на сегодня я был сыт по горло, поэтому приложил все силы, чтобы побыстрее выбраться в нормальные, цивилизованные кварталы города. К счастью, довольно скоро я вышел на хорошо освещенную улицу и обнаружил автобусный маршрут. На табличке у остановки я прочитал знакомое название – улица Труда. Именно на ней располагалась гостиница «Малахит». Поэтому я терпеливо дождался автобуса и, удобно устроившись в теплом салоне, набрал номер Вадима.

– Привет, Котяра! – раздалось в трубке. – Как успехи?

– Нормально. Есть адрес «мамки», правда, в Троицке…

– Это же погранзона, – перебил Вадим.

– …а также есть труп, – меланхолично закончил я.

– Гм, это хуже. И чей он?

– Одного наркодилера. Из тех, кого ты мне посоветовал посетить.

– А… кто его… Впрочем, догадываюсь. Надеюсь, ты там не наследил?

– Как тебе сказать, – вздохнул я. – Отпечатки вроде бы стер, а вот куртку свою оставил…

– Почему?!

– Да твой «протеже» вздумал самурайским мечом помахать и всю ее изрезал.

– А тебя?..

– Ну, хлопотное это дело, Вадик. Ты же знаешь.

– Знаю… – Брат помолчал. – И куда ты теперь направляешься?

– В гостиницу, конечно.

– Молодец. Я к тебе вечерком постараюсь заглянуть.

– Лады.

Я дал отбой и принялся смотреть в окно. С детства люблю это занятие: ехать куда-нибудь, неважно на чем, и глазеть по сторонам. Минут через десять мимо проплыло знакомое зеленое крыльцо, ярко освещенное специальной подсветкой – «Малахит»! Я заторопился к выходу, но выйдя на остановке, замер в нерешительности. Гостиница осталась правее, а левее сверкал огнями перекресток, где начиналась уже полюбившаяся мне Кировка. Я прислушался к настойчивому урчанию своего живота и справедливо рассудил, что после такой физической и психической встряски, что испытал сегодня, имею право на вкусный и плотный ужин. Сначала решил дойти до давешней «Пельменной», но по дороге попалась вывеска «Бистро “Анталия”», и мне стало интересно, что же могут подавать в заведении с таким странным названием. Ну, я и зашел.

И сразу понял, что попал отнюдь не в тихий уголок, как рассчитывал. Немаленький зал был заполнен почти весь, и публикой весьма разномастной. В основном тут расположились несколько молодежных компаний очень своеобразного вида. Память подсказывала названия – панки, рокеры, хиппи?.. Нет, не то! Хотя группа «кожаных» ребят сильно смахивала именно на рокеров, если бы не боевая раскраска их физиономий, сильно напомнившая мне инопланетян из «Звездных войн». В другом углу сгрудилось несколько существ, совершенно лишенных внешних половых признаков, одетых и накрашенных абсолютно одинаково. Была тут и троица бритоголовых, сидевшая возле барной стойки с бокалами пива и нехорошо посматривавшая по сторонам. Я взял их на заметку как наиболее вероятный источник потенциальной опасности, медленно подошел к стойке с другого конца и принялся изучать меню.

Бритые покосились в мою сторону, но решили, видимо, что я для них слишком мелкая добыча. Я успел сделать заказ и даже определиться с местом, где собирался предаться чревоугодию, как вдруг заметил, что троица определила себе жертву. Ею оказалась молодая пара. Мужчине на вид было около сорока, женщине… а кто их знает… Может, и сорок, а может, и тридцать… Они сидели в правом углу зала от стойки, неспешно ели и беседовали. То ли старые знакомые, то ли любящие супруги.

Один из бритых, переглянувшись с приятелями, допил в два глотка свое пиво, утерся рукавом и двинулся к парочке. Я принял от бармена свою кружку пива, отхлебнул, оценил букет – неплохо! – при этом внимательно наблюдая за развитием драмы. Парень вразвалочку подошел к столику пары, уселся на свободный стул верхом и принялся нагло разглядывать женщину. Потом что-то сказал, отчего женщина залилась краской. Правда, не стыда, а гнева. Что и подтвердила в следующую секунду, влепив с размаху бритому пощечину. Звук вышел звонкий, а удар – приличный и неожиданный для нахала. Голова его мотнулась, а хам едва не свалился со стула.

Однако замешательство его длилось недолго. Не вставая, он попробовал дать женщине оплеуху, но теперь уже мужчина перехватил руку бритого и вполне профессионально вывернул в кисти, взяв на болевой. Парень громко взвыл и ткнулся физиономией в стол. Мужчина резко взмахнул свободной рукой, и нос бритого буквально сплющился о столешницу. В этот момент приятели пострадавшего дружно рванули к нему на выручку. Мужчина, очевидно, успел их заметить, потому что отшвырнул поверженного противника и развернулся, вскакивая, им навстречу. Ему удалось отразить выпад первого бугая и даже оттолкнуть в сторону, но второй успел подхватить на бегу пустой стул и обрушил его на мужчину. Стоит ли говорить, что вся схватка сопровождалась воплями и отборным матом со стороны бритой троицы. Стул, конечно, сбил мужчину с ног и отшвырнул назад, на стол. Женщина, сидевшая до этой секунды неподвижно, словно впав в ступор, оглушительно взвизгнула, вскочила и попыталась помочь своему защитнику, метнув тарелку с остатками какого-то блюда в нападающего хулигана. И ведь попала! Точно в лоб. Осколки посуды и брызги чего-то красного полетели во все стороны. Парень шатнулся в сторону, закрываясь рукой, но в это время в драку вернулся второй, бугай. Он со всей дури ударил женщину своим пудовым кулачищем, явно метя в голову, но попал почему-то в плечо. Однако хватило и этого. Женщина вскрикнула и упала в проход между столов.

Ситуация сложилась критическая. Больше всего меня поразило то, что никто из присутствующих молодых людей в зале даже не сделал попытки вмешаться в явно неравную схватку. Мне стало ясно, что сейчас этих двоих начнут просто избивать, и я решился.

Привычным волевым усилием я вошел в «темп». Время сразу превратилось в патоку, всё вокруг стало похоже на раскадровку кинофильма. Одни люди застыли в самых немыслимых позах и ракурсах, движения других сделались крайне медленными и неуклюжими. Сначала я метнулся к бугаю и двумя жестокими ударами разбил ему кадык и коленную чашечку, потом одним прямым выбил нижнюю челюсть драчуну со стулом и наконец вырубил ребром ладони по шее успевшего подняться первого наглеца. И тут же вышел из «темпа», чувствуя, как сам начинаю терять силы – ведь я не ел больше десяти часов, много двигался, даже дрался, а запасы гликогена и АТФ в мышцах даже у тренированных бойцов довольно ограничены и их надо вовремя восполнять. А сделать я этого пока не успел.

Как всегда при выходе из «темпа» время скачком вернулось к нормальной скорости течения, а с ним – свет, звуки, запахи… Вопли ужаса и восхищения обрушились на меня одновременно. Первым опомнился прятавшийся за барной стойкой администратор заведения. Лощеный молодой человек подбежал ко мне и принялся трясти мою руку, истерически всхлипывая и похохатывая.

– Благодарю вас! Спаситель!.. Ох, как вы их!.. Рэмбо, истинный Рэмбо!..

Чтобы избавиться от него, я состроил зверскую рожу и показал ему кулак. Администратор подавился на полуслове, отшатнулся, потом мелко захихикал, закивал понимающе и исчез, будто растворился в воздухе.

Мне на плечо легла чья-то рука. Я напрягся, скосил глаз. Это оказался очнувшийся от удара стулом мужчина.

– Спасибо вам, – хрипло сказал он. – Вы настоящий боец.

– Ну, вы тоже не промах, – улыбнулся я, кивнув на бритого с расплющенным носом, навзничь распластавшегося на полу.

Кто-то из свидетелей драки все же помог подняться пострадавшей женщине, подвел ее к нам.

– Познакомьтесь, – кивнул мужчина, – моя жена Анна. Меня, кстати, Игорем зовут.

– Очень приятно, Аня! – Я осторожно пожал ее узкую, но неожиданно крепкую ладонь. – Вы отважная женщина! Меня зовут Дмитрий. Дмитрий Котов, частный детектив.

– Подполковник Скоренко, – посветлел улыбкой мужчина. – Сотрудник группы общественных связей пограничного управления по Челябинской области.

Мы с удовольствием пожали друг другу руки. В это время с улицы донеслись знакомые с детства звуки полицейской сирены.

– Вот и кавалерия пожаловала, – невольно поморщился я.

– С чего такой скепсис? – удивился Игорь.

– Так ведь начнутся разборки, протоколы, опознания… А у меня времени на это нет. Совсем.

– Ну, этот момент, думаю, мы быстро уладим.

И точно. Едва патрульные узрели «корочки» моего нового знакомого, энтузиазм их основательно увял.

– Что же здесь произошло, товарищ подполковник? – вежливо поинтересовался лейтенант, старший наряда.

– На меня и мою супругу напали вот эти граждане, – Скоренко хмуро указал на так и не очухавшихся бритоголовых. – А этот молодой человек, – кивок в мою сторону, – помог с ними справиться.

– И хорошо помог! – хмыкнул лейтенант, оглядывая корчащихся хулиганов. – Чем это вы их? – обратился он ко мне.

– Дмитрий Котов, – официальным голосом сказал я, протягивая свое удостоверение, – частный детектив… Исключительно руками, господин полицейский.

– Ну, я вынужден составить протокол… – начал было лейтенант, однако Игорь его прервал:

– Заполните все бумаги без нас, офицер. Мы не будем подавать заявления. Спишите наши данные, – он тоже протянул удостоверение, – и мы уйдем. Поскольку торопимся.

– Извините, товарищ подполковник, – уперся полицейский, – вас я не задержу, а вот господину Котову придется подождать окончания процедуры.

– Господин Котов наш гость, – веско сказал Скоренко. – Он здесь по приглашению управления погранслужбы, так что – увы! – выпадает из вашей юрисдикции. Но если понадобится, вы его легко найдете через нашу пресс-службу.

Лейтенант вздохнул, сделал знак помощнику, уже устроившемуся за соседним столиком с папкой протоколов, и протянул ему наши удостоверения:

– Запиши и отдай. Эй, парни, – позвал он еще двоих из наряда, – давайте паковать этих… ореликов, – кивнул он на бритоголовых.

Мы отошли в сторону, чтобы не мешать работе органов. Аня то и дело морщилась, потирая плечо. Игорь сочувственно приобнял ее:

– Амазонка ты моя! Сильно болит? Может, в травмпункт поедем?

– Нет, не надо, милый. Подумаешь, еще один синяк!

– Она у меня экстремалка! – то ли с гордостью, то ли с извинением пояснил Скоренко. – Горные лыжи, триатлон, серфинг… К ушибам привычная. А все-таки, как вам удалось вырубить всех троих? – не выдержал он. – Какой-то из видов единоборств?

– Да, – не стал скрывать я. – Русбой называется. Лет десять им занимаюсь. Пригодилось уже не раз.

Про «темп» я, понятно, умолчал. Игорь уважительно цокнул языком.

– Впечатляет… А в Челябинске вы по какому-то делу или на отдыхе?

– По делу. Расследую кое-что.

– Расскажете или тайна?..

– Вы будете смеяться, Игорь, но в разговоре с лейтенантом вы почти точно назвали причину моего появления в Челябинске! – Я улыбнулся, увидев изумление на лице подполковника. – Дело в том, что я участвую в расследовании преступления, связанного с поставкой наркотиков. А по линии ФСБ его курирует мой брат, сотрудник ФСКН по Челябинской области, майор Торопов.

– Вадим Николаевич? – обрадовался Скоренко. – Как же! Я его хорошо знаю. Мы с ним не раз пересекались по службе, когда нужно было согласовать информацию для СМИ по задержанию партий наркотиков или наркодилеров…

Я понял, что мне повезло в очередной раз. Ведь с помощью Игоря можно было достаточно легко получить разрешение на въезд в погранзону, в Троицк, куда прошмыгнул разыскиваемый мною Рымбаев-«мамка». И я решил уговорить подполковника организовать мне такую поездку.

Время было позднее, удостоверения нам вернули быстро, и мы втроем поспешили покинуть беспокойное заведение. И лишь на улице я вспомнил, что так и не поужинал. Об этом печальном факте мне напомнил собственный желудок, а также непривычная вялость в мышцах, уже переработавших весь полученный адреналин.

Скоренко заметил мое состояние и сделал правильный вывод:

– Вы голодны, Дмитрий. И поскольку лишились вы ужина отчасти по нашей вине, я предлагаю сейчас взять такси и поехать к нам домой. Мы вас и накормим, и спать уложим.

– Ну уж нет! – решительно отказался я. – Не люблю никого напрягать своим присутствием. Это мой принцип, Игорь, не обижайтесь. Вы лучше обдумайте такую мою просьбу. Мне очень нужно побывать в Троицке. Как бы это устроить побыстрее?

Подполковник раздумывал недолго.

– В принципе, это возможно. Я завтра же доложу о вашей просьбе начальнику пресс-службы, затем свяжусь с вашим братом, майором Тороповым. Если он даст за вас поручительство, то оформить вам ознакомительную поездку по челябинскому участку государственной границы не составит особого труда.

– Спасибо, Игорь! – обрадовался я, пожимая ему руку. – Вы меня здорово выручили! Тогда – до завтра?

– Спокойной ночи, – скромно улыбнулась Анна, деликатно не встревавшая до этого в наш разговор. – Еще раз спасибо вам за помощь!

– И вам спокойной ночи, смелая женщина! – Я поцеловал кончики ее пальцев.

Они ушли к проспекту, а я все-таки потопал к знакомой «Пельменной», потому что боялся не дожить до утра, если немедленно не восполню потраченную уйму калорий.

Глава 6

Северный Афганистан. Бадахшан.

Март 201… года

Арба была старой и скрипучей. Ишак, тянувший ее, тоже был стар, но еще жилист. Харам решил не подгонять животное. Арба сильно нагружена, а путь неблизкий. Старик подъехал к последнему дувалу возле выезда на дорогу, ведущую на север. День начинался солнечный, и томившийся на посту аскар удобно устроился на успевшем нагреться большом камне у обочины. Автомат парень прислонил у подножия глыбы, а сам развязал ватный халат, подставив теплым лучам бледную безволосую грудь.

Увидев Харама на арбе, аскар встрепенулся было и даже крикнул:

– Ну-ка, постой, старик! Куда направляешься?

– Так ведь базар завтра в Файзабаде, – степенно ответил тот, не подумав остановиться. – Товар везу своему куму. Может, что и продаст.

Парню очень не хотелось слезать с теплого камня, и он махнул рукой:

– Ладно, езжай…

– Храни тебя Аллах, аскар, – кивнул Харам и продолжил путь. Скоро арба скрылась за поворотом дороги, и разомлевший часовой тут же забыл о старике.

Харам некоторое время продолжал ехать в сторону Файзабада, но сразу за мостом через небольшую речку неожиданно свернул в сторону недалеких гор, у подножия которых виднелись развалины древней крепости.

Спустя час арба остановилась перед остатками крепостных ворот. Харам, кряхтя, слез с повозки и прошел между каменными столбами во внутренний двор постройки, заваленный щебнем, мелкими булыжниками и мусором. Старик встал напротив темного прямоугольника входа в основное здание крепости и сказал:

– Я привез, что ты просил, Бахтияр.

В глубине прохода возникло какое-то движение, и через мгновение оттуда вышел на свет молодой человек в одежде дервиша. Сейчас в нем и родной отец, эмир Сарбуланд, не признал бы своего единственного сына. Лицо Фархада потемнело и стало похоже на высеченное из гранита. Глубокие скорбные складки пробороздили его лоб и впалые щеки. Совершенно седые усы и борода действительно превратили молодого человека в повидавшего жизнь бродячего философа-аскета. Но двигался он по-прежнему быстро и ловко.

– Здравствуй, Харам-ака. Зачем ты зовешь меня Бахтияром? Я на него даже не очень похож.

– Потому что его дух живет в тебе и требует закончить начатое им. Ты встал на правильный путь, сынок, но он приведет тебя к гибели. – Старик вздохнул. – В арбе лежит почти всё из твоего тайника, что ты оставил в моем дворе.

– Спасибо, Харам-ака. Избавься от остатков, иначе люди Керима не пощадят ни тебя, ни твой дом. Как только я начну, они вспомнят про тебя, моего бывшего соседа и друга моего отца.

Фархад почтительно поклонился и направился к повозке. Откинул холстину и улыбнулся, увидев знакомые темно-зеленые ящики и свертки промасленной ветоши.

– Кто же тебе помогал все это грузить? – уважительно поинтересовался он.

– Моя жена, конечно, – усмехнулся старик. – Она еще весьма крепкая, хотя давно уже не может иметь детей.

Фархад рывком выдернул из арбы первый ящик и вскинул себе на плечо. Медленно и осторожно пошел обратно внутрь крепости.

– А ты стал сильнее, сынок! – похвалил Харам и уцепился за сверток ветоши.

Спустя пару часов они вдвоем перетаскали весь груз в глубь нижнего этажа крепостного здания. Там у Фархада было оборудовано нечто вроде подземного жилища. Довольно просторное, но с низким потолком помещение имело три входа-выхода и вентиляционную шахту, уходившую куда-то вверх, в надземные этажи постройки. Свет в убежище проникал также через два узких отверстия-канала, выходивших на восток и запад. Здесь было сухо и относительно тепло. А возле вентиляционной шахты Фархад соорудил настоящий очаг. Тут же устроил себе ложе из каких-то шкур и нескольких толстых халатов.

Харам скептически осмотрел его жилище, но молодой эмир, перехватив его взгляд, лишь усмехнулся:

– Не волнуйся, я здесь надолго не задержусь. Думаю, Керим достаточно быстро вычислит это место.

– Он убьет тебя, сынок, – вздохнул старик.

– Ему нужно было сделать это сразу, при нашей первой встрече, – жестко ответил Фархад. – Теперь же ему будет значительно труднее. Если вообще по силам.

– Хорошо, – Харам потрепал его по плечу. – Я рад за тебя. Пожалуй, мне пора.

– Еще раз большое спасибо за помощь, ака! – Фархад порывисто обнял старика. – Береги себя и жену.

Он вышел за ворота крепости и долго смотрел вслед удаляющейся повозке, запряженной старым ишаком.

* * *

Колонна из трех машин медленно ползла по раскисшей дороге. Здесь, в долине Амударьи, каменное основание было щедро покрыто плодородной почвой, уже напитавшейся весенней влагой. Впереди колонны подвывал двигателем старенький «Ниссан-патрол», за ним месили грязь два мощных, полноприводных «Урала» с крытыми брезентом кузовами. В джипе сидело четверо вооруженных людей – охрана груза. А перевозили машины крупную партию подготовленного к переработке опия. В каждом из грузовиков лежало по две тонны тщательно упакованного зелья, и охрана ехала и там, в кузовах. Схема перевозки была отработана давно и еще ни разу не дала сбоя. Поэтому когда на очередном повороте дороги с недалекой скалы к «Ниссану» метнулось длинное, огненно-дымное «копье» выстрела РПГ, никто из бойцов даже не понял, что это нападение.

«Копье» дотянулось до джипа и воткнулось в салон. На доли секунды машина исчезла в лохматой оранжевой вспышке. Во все стороны полетели мелкие горящие обломки и ошметки того, что только что было людьми. Еще через секунду сдетонировал бензобак, заправленный почти под завязку, и «Ниссан» заполыхал жарким радостным костром.

Водители грузовиков среагировали на взрыв, в общем-то, правильно. Первый «Урал» резко взял вправо, устремляясь к недалекой реке. Вторая машина остановилась, а затем дала задний ход, пытаясь уйти за спасительный поворот, прикрытый скальным зубом. Однако неизвестный противник, видимо, предусмотрел подобные маневры.

Пятящийся «Урал» вдруг подпрыгнул передней частью, из-под кабины и моторного отсека вырвалось лилово-красное злобное пламя, передние колеса грузовика отлетели в стороны, будто игрушечные. И снова гулко взорвались бензобаки, расположенные снизу за кабиной, превратив переднюю часть машины в чадящий факел. Из уцелевшего кузова на дорогу посыпалась охрана, лихорадочно выискивая стволами автоматов вероятного противника.

В это время второе огненно-дымное «копье», но уже из-за россыпи валунов левее дороги, вонзилось в кузов уходящего к реке первого «Урала». Взрыв разворотил кузов напрочь, разметав по каменистому берегу горящие пакеты с опием и останки тел охранников. Грузовик еще какое-то время медленно двигался вперед, потом уткнулся капотом в валун и замер, продолжая жарко гореть.

Эта атака на секунды отвлекла внимание бойцов первой машины, но их оказалось достаточно, чтобы трое из охранников один за другим, нелепо взмахнув руками, попадали на дорогу. У всех троих головы превратились в кровавое месиво от попаданий разрывных пуль. Но ни самих выстрелов, ни откуда они были произведены, оставшиеся в живых не видели и не слышали.

Перепуганные до полусмерти люди в отчаянии побросали оружие и, спотыкаясь, что было сил бросились бежать по дороге в обратном направлении.

Когда последний скрылся за поворотом, из-за группы валунов появилась высокая одинокая фигура человека, облаченного в камуфляж защитной «горной» расцветки. На плече незнакомец нес длинную винтовку со странно толстым стволом. Не спеша человек обошел и осмотрел все три бензиновых костра. В живых не осталось никого. Тогда незнакомец произнес в усик рации, закрепленной у него на левом ухе:

– Дело сделано, Хамад.

Спустя пару минут из-за скального выступа дальше по дороге от места боя показался широкий приземистый «хаммер», тоже в маскировочной раскраске. Человек в камуфляже дождался, пока машина поравняется с ним, и легко вскочил на подножку. Закинул в открытый боковой люк винтовку и перебрался на место рядом с водителем.

– Как все прошло, Фархад? – поинтересовался тот, кивнув на чадные костры.

– Как и задумывалось, – пожал плечами человек в камуфляже. – Четверых я отпустил. Пусть Керим Амаль узнает все из первых уст, от очевидцев и участников событий, так сказать.

Оба рассмеялись, и «хаммер» резво запрыгал по неровностям дороги в сторону близких гор.

* * *

Кишлак Терколь – большое, старинное поселение. Его основали еще в позапрошлом веке переселенцы из Таджикистана. Местные пуштуны поначалу косились на чужаков, но поскольку пришельцы были одной веры, чтили заповеди Пророка и предпочитали мирную торговлю всем остальным занятиям, смирились. Вскоре походные юрты сменили добротные глинобитные и даже каменные дома. На восточной окраине кишлака выросла новая красивая мечеть, а треугольная долина, спускавшаяся от Терколя к близкой Амударье, зазеленела обработанными полями.

Спустя несколько десятилетий на южной окраине кишлака появились и пуштунские дома. Свод законов – пуштунвали – не позволял пуштунам смешиваться с иноплеменниками, но не мешал торговле и установлению дружеских отношений. И вот уже в двадцать первом веке после тяжелейшей десятилетней войны с талибами до основания разрушенный Терколь вновь отстроил Ремиз-хан, предводитель местной таджикской знати.

Он быстро понял, что выращивание гашиша и опия гораздо прибыльнее, чем разведение овец и риса, и убедил в этом соплеменников. А потом нашел общий язык и с пуштунскими «наркобаронами». В результате Терколь превратился в крупный центр по переработке опия и склад готовой для отправки на север продукции…

* * *

В одно погожее мартовское утро к южной окраине кишлака подкатил широкий «хаммер» в пятнистом горном камуфляже без опознавательных знаков и с тонированными стеклами.

Пост на въезде охранялся лашкарами [23] из местных пуштунов. Двое из них вышли на дорогу перед машиной, направив на нее штурмовые винтовки американского образца. Третий подошел к кабине со стороны водителя и постучал в стекло. Оно медленно опустилось.

– Кто такие? – хмуро поинтересовался старший наряда, пытаясь заглянуть в салон.

– Срочное послание Ремиз-хану от Керима Амаля! – отрывисто и хрипло раздалось оттуда.

– Ремиз-хана нет в Терколе. Разворачивайтесь! – приказал лашкар.

– Очень хорошо, – странно тихо произнесли внутри.

Тут же из глубины салона к приоткрытому окну выдвинулся вороненый ствол с толстым «набалдашником» глушителя и плюнул огнем в лицо охраннику. Удар пули девятого калибра в упор сбил его на землю, но лашкар умер уже в падении. Его напарники растерялись буквально на две-три секунды, и это стоило обоим жизни. Правая дверца «хаммера» распахнулась, оттуда высунулась рука с пистолетом с глушителем, два щелчка – и лашкары распластались в пыли, так и не успев применить оружие.

Из машины выскочили два человека в камуфляже и споро оттащили трупы на обочину, сбросив в канаву. Двое вернулись в джип, и тот неспешно въехал в кишлак. Никто из жителей Терколя не видел произошедшего.

«Хаммер» медленно двигался по широкой главной улице, насквозь разрезающей кишлак. Фархад, сидевший рядом с водителем, сказал:

– Доедешь вон до того дувала с зелеными воротами, повернешь налево, проедешь переулок до конца. Всем приготовиться! – добавил он для сидящих сзади.

Люди молча натянули на лица маск-шлемы, какие использует обычно спецназ, проверили оружие. Джип свернул в проулок и прибавил скорости.

– Там ворота, – указал вперед водитель.

– Они слабые, Хамад, тарань сходу! – приказал Фархад. Он единственный не стал надевать маску. – На месте идешь со мной. Эльхор и Махмуд, вы занимаетесь охраной. Побольше шума! Не щадить никого, если у него в руках оружие!..

«Хаммер» несся, подпрыгивая на неровностях дороги. Почти три тонны брони разогнались под горку и на скорости около восьмидесяти километров в час врезались в ворота дувала. Удар был такой силы, что тяжелые створки оторвало от петель и так, цельным щитом, швырнуло на крыльцо большого дома, стоявшего в десятке метров от ворот. Двоих охранников, сидевших на ступеньках крыльца, прибило как мух. Фархад и водитель тенями метнулись из машины за дом, а их напарники – наоборот, выскочив из «хаммера» с обеих сторон, открыли плотную стрельбу из автоматов Калашникова с подствольными гранатометами по двору и окнам дома.

Поднялась ужасная суматоха. Оторопевшие лашкары из охраны метались по двору, выскакивали из дома, попадая под смертоносный ливень. Одна из гранат, выпущенная Махмудом, влетела в окно на втором этаже и взорвалась прямо посреди комнаты на столе, за которым завтракали два ближайших соратника Ремиз-хана со своими помощниками. В результате охрана лишилась почти всех своих командиров, что еще больше усилило панику. Уцелевшие лашкары попрятались в доме и соседних постройках, а Эльхор с Махмудом заняли выгодную позицию за джипом и повели прицельную стрельбу, не давая противнику высунуться.

Тем временем никем не замеченные Фархад и Хамад добрались до заднего двора, где стояли стандартные современные щитовые домики – главная цель операции. В этих неприметных строениях располагались крупнейшая в провинции лаборатория по производству героина, а также перевалочный склад готового зелья.

Фархад скинул с плеча рюкзак, раскрыл его и вынул темно-зеленый короткий цилиндр с индикаторным окошком и двумя кнопками на торце. Протянул напарнику.

– Что это? – насторожился Хамад.

– Американские подарки, – усмехнулся Фархад. – Кумулятивная мина с часовым запалом.

– А зачем?

– Поставим их на здания лаборатории и склада.

– Но там же люди!

– Они делают смерть. Значит, они уже не люди! – жестко сказал Фархад. – Возьми и поставь на стену склада, – указал он на крайний правый барак.

Хамад неуверенно покрутил головой, но взял заряд.

– Мина магнитная, – пояснил эмир. – Прилепишь и нажмешь сначала зеленую, потом красную кнопку. И сразу возвращайся сюда!

Напарники разделились. Хамад побежал к складу, а Фархад – к зданиям лабораторий. Но тут из дверей одного из домиков выскочил охранник, вскинул автомат и выпустил длинную очередь по Хамаду. Парень бросился на землю и дважды выстрелил в лашкара из пистолета с глушителем. Охранник упал, но и Хамад на смог дальше бежать – пуля попала ему в левый бок и застряла между ребер. Фархад, видя это, остановился на секунду, решая что делать, и пропустил появление из другого домика еще двоих лашкаров. Спасла эмира от гибели лишь нечеловеческая реакция. Он рухнул на колени раньше, чем рявкнули автоматы врагов, и выстрелил несколько раз из своего верного «глока».

Дальше раздумывать было нельзя. И Фархад бросился выполнять задуманное. Менее чем за минуту он установил три мины на всех трех домиках лабораторий и лишь тогда оглянулся на Хамада. Но тот, вопреки ожиданиям эмира, сумел добраться до склада и установить свою мину. Однако сил на обратный путь у него не хватило, и парень смог только отползти чуть в сторону от здания.

Фархад, понимая, что не успевает, все же побежал через двор так, чтобы достичь напарника раньше, чем сработают заряды…

* * *

Керим-хан был в бешенстве. У него появился сильный, ловкий и неуловимый враг. Сначала он уничтожил конвой с сырьем для фабрики переработки, а через два дня – саму фабрику! Судя по рассказам уцелевших охранников конвоя, нападение совершила группа хорошо подготовленных бойцов. Спецназ?.. Но чей?

ИСАФ [24] не занимается наркотрафиком и лишь изредка участвует в операциях американского DEA [25] по уничтожению плантаций мака и конопли. Русские, весьма стесненные в средствах и возможностях, организуют рейды периодически, и всегда – только по-крупному. Как случилось, например, нынче в феврале. Не стали бы они возиться с какой-то одной, достаточно мелкой по масштабам производства фабрикой. Да и откуда у них сведения? Фабрика заработала всего две недели назад!

Тогда остаются конкуренты. Кто?.. Шамиль Заравшан? Вряд ли. Этот узбек хитер и пронырлив, но не безголов. Зачем ему лезть в Бадахшан, когда он и в Кундузе неплохо устроился? Зурхаб Бадах? Тоже маловероятно. Он давно зарабатывает себе на старость другим способом и предпочитает договариваться, а не воевать.

Керим, продолжая мерить комнату резкими, широкими шагами, покосился на тахту, где удобно расположилась Ирма. Женщина, облаченная в традиционное таджикское платье-койнек, разлеглась на шелковых подушках и пила чай с изюмом и фисташками в меду.

– Как ты думаешь, кто это мог сделать? – отрывисто спросил Керим-хан.

Ирма прищурилась на него поверх пиалы.

– Если бы ты не убил Фархада, я бы сказала, что это его рук дело…

– Почему?

– Очень похоже по исполнению. Помнишь, как он разгромил лабораторию здесь, в Сарбуланде?

Керим остановился перед тахтой, нагнулся и вперил тяжелый взгляд в темные с поволокой глаза женщины.

– Ты что-то знаешь, чего не знаю я?

– Разве я могу знать больше вашего, мой господин? – улыбнулась Ирма, по-кошачьи изогнув свой стан.

– Прекрати, бесстыдница! – не стерпел Керим. – Отвечай немедленно!

– Прости, – Ирма сникла и посерьезнела. – Но это же очевидно. Байрам стрелял в твоего племянника и сбросил со скалы, но труп они не доставали. А на следующее утро он исчез. В таком случае, где гарантия, что Фархад умер?

– Три пули в упор, падение на камни с десяти метров… – Керим-хан задумчиво потеребил себя за подбородок. – А может, Байрам действительно отпустил его?

– Ну, это вряд ли, – женщина усмехнулась. – Байрам не настолько глуп, чтобы лгать своему господину. Думаю, он сказал правду, но совершил ошибку, не проверив тело. Фархад остался жив, ночью выбрался из ручья и скрылся. Вполне возможно, что ему кто-то помог…

– Харам! – тут же рявкнул Керим так, что Ирма вздрогнула, едва не выронив пиалу. – Этот мерзкий старик спас Фархада! – обернувшись к двери, он крикнул: – Бабрак!

В комнату влетел молодой пуштун, преданно уставившись на хана.

– Немедленно привести сюда Харама Эмдина!

– Слушаюсь, мой господин!

Парень исчез.

– Сейчас мы все узнаем о Фархаде и его планах, – зловеще пообещал Керим. – А пока налей-ка мне чаю, женщина!

* * *

Этой ночью в Шархаме никто не спал. Ужасное известие из Терколя всерьез обеспокоило Ремиз-хана. Кто-то, весьма могущественный, явно заимел зуб на него. Только по счастливой случайности никто из семьи не погиб. Сам Ремиз-хан уехал из кишлака буквально накануне нападения, а оба его сына отправились на охоту лишь на несколько часов раньше. Зато хан лишился сразу двух верных соратников – Нур-Хафиза и его сына Равшана. Теперь придется вновь искать людей, способных организовать и контролировать транспортировку товара через границу.

Сразу после получения известия о разгроме в Терколе Ремиз-хан отправил надежных лашкаров за сыновьями. Теперь нужно держаться вместе, так легче обеспечить безопасность, потому что у хана возникли сильные подозрения, что скоро неизвестные враги возьмутся и за него. Сыновья благополучно добрались до Шархама уже в сумерках и сейчас сидели в комнате вместе с отцом, глядя на него с тревогой и надеждой. Они привыкли, что хан всегда и всё решает сам.

– Кто же напал на Терколь, отец? – не выдержав молчания, подал голос младший, Расах.

– Кто бы ни были, они поплатятся за это! – резко ответил Ремиз-хан. – Я обязательно и скоро выясню, кто они. И тогда им пощады не будет!

– Неужели это шурави? – задумчиво произнес старший сын, Нур-Баср.

– Нет, – тут же отреагировал хан. – Шурави так не поступают. Они не стали бы поднимать шум. Наоборот, постарались бы подобраться к фабрике незаметно, сняли бы часовых, заминировали здания и ушли. А эти устроили бойню! Показательную!

– Тогда кто же? Гяуры из ИСАФ?

– Тоже непохоже… Про операцию ИСАФ я бы знал заранее…

– А вдруг это Заравшан или Бадах? – округлил глаза Расах.

– Ты еще Мурафаха-сейди назови! – рассердился Ремиз-хан. – Думай, когда говоришь о таких уважаемых людях!

– Тогда я совсем ничего не понимаю…

– Вот и помолчи!

Хан дважды хлопнул в ладоши, в дверях бесшумно возник высокий лашкар с иссеченным морщинами и шрамами лицом.

– Вахтамар, – по-деловому заговорил Ремиз, – собери людей поопытнее и распредели по всему дувалу. Выдай им по двойной дозе амфетамина – чтобы всю ночь глаз не смыкали, чтоб мышь не проскочила во двор!

– Ждем гостей, хозяин? – уточнил лашкар.

– Вполне возможно. Действуй!

Боец исчез, будто растворился в воздухе.

В комнате повисла напряженная тишина. Наконец Нур-Баср не утерпел:

– Давай хотя бы поедим, отец? Не сидеть же всю ночь голодными.

Ремиз-хан согласно кивнул, вызвал хлопком другого слугу и приказал подавать ужин. Принесли блюдо с пловом, чашки с гранатовыми зернами и изюмом. Затем один из слуг вкатил столик с чайными принадлежностями и принялся разливать душистый напиток по пиалам.

Расах, наблюдавший за ним, вдруг насторожился и вскочил.

– Эй ты, мустахдым [26] , что ты добавляешь в чай?!

В то же мгновение «слуга» развернулся, в его вытянутой руке возник пистолет с насадкой бесшумного боя. «Псс!.. Псс!..» – дважды дернулся ствол. Расаха швырнуло назад, на начавшего подниматься старшего брата. Пистолет тут же дернулся в сторону Ремиз-хана, но тот несмотря на возраст обладал отменной реакцией и успел перекатом уйти с линии огня. Пули пробили подушку, на которой только что сидел хан. А сам Ремиз уже был на ногах со своей любимой береттой в руках.

Но и таинственный киллер тоже не стоял на месте. Более того, он двигался гораздо быстрее обычного человека. И пока хан судорожно рыскал взглядом по комнате, пытаясь обнаружить лже-слугу, тот неожиданно возник за спинами его сыновей. Нур-Баср как раз выбрался из-под тела несчастного брата и никак не мог справиться с подплечной кобурой, в которой застрял пистолет. Ремиз-хан прицелился было в убийцу, но тот в ответ приставил ствол к затылку старшего сына.

– Брось оружие! – тихо и властно приказал незнакомец хану.

– Ты же все равно убьешь нас всех, – просипел хозяин дома.

– Если ты выстрелишь, то смертей будет гораздо больше, и могут пострадать невиновные, – покачал головой киллер. – А меня тебе все равно не одолеть…

В ту же секунду распахнулась дверь, и в проеме появился Вахтамар. Он был опытным бойцом и правильно оценил ситуацию, но недооценил противника. Лашкар еще вскидывал висевший на плече автомат, а незнакомец уже, сместившись за спину Нур-Басра, дважды выстрелил в охранника. И обе пули попали в цель. Первая заставила Вахтамара согнуться пополам, а вторая угодила точно в темя. Лашкар умер мгновенно, так и не успев нажать на спусковой крючок.

Зато на свой спуск нажал Ремиз-хан. Он целился в киллера, и когда тот сдвинулся за Нур-Басра, рука хана с пистолетом непроизвольно дернулась следом, а потом и палец потянул крючок. Беретта коротко рявкнула, и во лбу старшего сына хана образовалась зловещая черная дырка, из которой толчком плеснула темная кровь. Ремиз буквально окаменел от неожиданности и с ужасом следил за тем, как любимый сын медленно оседает на подушки.

– Я же сказал тебе «брось оружие», – спокойно произнес незнакомец. – Нур-Баср должен был остаться в живых, как и твой телохранитель. Но ты меня не послушал…

Ремиз долгую минуту смотрел на него невидящими глазами, потом из груди его вырвался тяжкий полувздох-полурык.

– Уходи… – глухо выдавил хан. – Забирай мою жизнь и уходи!.. – Он отбросил беретту в сторону.

– Меня зовут Фархад Сарбуланд, – раздельно сказал киллер. – Я – Сын Солнца, дарующего жизнь. Я забираю твою жизнь, Ремиз Шархам, в обмен на многие тысячи загубленных тобой! Ты нес смерть в этот мир, и смерть нашла тебя…

Хан словно не слышал его речи. Он, не мигая, смотрел на трупы своих сыновей, будто специально улегшихся рядом, почти обнявшись. И когда пуля ударила его точно в сердце, ни один мускул не дрогнул на застывшем от горя лице Ремиза. Он так и повалился ничком на пушистый персидский ковер, покрытый затейливым восточным узором.

Фархад подошел к хану и приложил пальцы к его шее. Потом вытянул усик микрофона из-за своего уха и сказал:

– Махмуд, начинайте!

Тотчас же с улицы донеслись выстрелы, бухнул недалекий взрыв, закричали сразу несколько голосов. Дом наполнился топотом ног и лязгом оружия. Фархад тенью метнулся из комнаты в коридор, но не к лестнице, а окну в противоположном конце коридора, и исчез в темноте.

* * *

«Хаммер» мчался в ночи по едва заметной ленте дороги, не зажигая фар. Только очень опытный водитель, знающий здесь каждый камень, каждую выбоину, мог позволить себе такую скорость, не рискуя перевернуться или врезаться в скальный клык на обочине. Однако Хамад, сидевший за рулем, поступил проще – на глаза его был надвинут массивный блок ноктовизора, делавший Хамада похожим на киборга из голливудских боевиков.

Фархад, расположившийся на соседнем сиденье, тоже имел прибор ночного видения и внимательно разглядывал через него проносящуюся мимо джипа долину. Эльхор и Махмуд, сидевшие сзади, не обладали ноктовизорами и потому ехали, прикрыв глаза, и, кажется, даже подремывали, не обращая внимания на дикую тряску и болтанку.

– Два часа ночи, – сказал Фархад, глянув на приборную доску, где ярко светилось табло электронного таймера. – Далеко еще до перевала?

– Примерно пара часов езды, – прикинул Хамад, сверившись с показаниями GPS-навигатора.

– Значит, успеваем до рассвета.

– А зачем нам на границу?

– Сегодня утром через перевал Лвар-гар пройдет караван с «белой смертью». Керим-хан отправляет большую часть своих запасов на новую базу под Бишкек. Караван не должен дойти!

Хамад хотел было посмотреть на командира, но помешал ноктовизор.

– Нас всего четверо, – с сомнением произнес верный помощник Сына Солнца. – А такой большой караван будут особенно охранять.

– Не волнуйся, мы не будем вступать в бой с лашкарами, – усмехнулся Фархад. – Главное – сжечь машины с «белой смертью». А для этого у нас есть все необходимое.

Весь дальнейший путь четверо не проронили ни слова.

Когда еще невидимое солнце вызолотило далекие вершины Тянь-Шаня, «хаммер» остановился на каменном козырьке, по которому протянулась старая дорога к перевалу, не обозначенная на современных картах.

Отсюда открывался прекрасный вид на новую трассу, построенную уже после ухода из этих мест грозных шурави. Дорога взлетала по склону долины к черной трещине ущелья, чтобы еще через пару километров вынестись на перевал. Там находился блокпост таджикских пограничников.

– Неужели таджики пропустят караван? – засомневался Хамад.

– Конечно, – откликнулся Фархад. – Ведь командир этого поста – двоюродный брат второй жены Керима. Они с ханом давно сотрудничают.

– И где мы будем ждать караван?

– Прямо здесь. Смотри: отсюда до трассы всего-то метров двести, плюс высота. Они окажутся у нас как на ладони.

– Но нам тоже с этого места только один выход…

– Думаешь, сообразят пойти в обход?.. А даже если и так. Пока они обойдут эту скалу, мы успеем спуститься в долину.

Некоторое время они внимательно разглядывали трассу и подступы к ней через биноктары. Особенно устье ущелья. Наконец Фархад сказал:

– Эльхор, возьми свою винтовку и поднимись вон туда, – он ткнул пальцем в двузубую скалу, возвышавшуюся над козырьком метрах в пятидесяти от их позиции. – Твоя задача: не дать охране каравана уйти обратно за поворот.

Молчаливый боец кивнул и направился к машине. Там он извлек из багажника изящную и одновременно хищную черную винтовку с толстым дульным компенсатором и странной формы прикладом [27] . Быстрым движением присоединил к ней мощную оптику, вставил магазин и легкой трусцой припустил к скале.

– Теперь твоя задача, Махмуд. – Фархад положил руку на плечо парня. – Берешь ручной «хеклер» и занимаешь позицию под козырьком, вон там. – Он указал на каменную нишу метров на пять ниже их уступа. – Оттуда очень широкий сектор обстрела, а достать тебя снизу будет сложновато даже из гранатомета. Главное, не высовывайся. Ты должен отсечь от машин людей.

– Я все понял, Сын Солнца, – серьезно ответил парень и тоже пошел к «хаммеру».

– Ну а мы с тобой здесь останемся, – улыбнулся эмир Хамаду. – Это отличная позиция для «рейнджмастера» [28] . Одного магазина должно хватить, чтобы поджечь все машины.

– Хорошо, – вздохнул верный помощник, – только гложет мне сердце предчувствие: слишком просто и гладко у нас все получается. Так не должно быть. Керим-хан – хитрый и осторожный, как ирбис.

– Керим-хан шлет «белую смерть» тысячам и тысячам людей!

– Так давай просто убьем его…

– Нет. Если сейчас убить хана, его место тут же займет кто-нибудь из родственников, и все продолжится сначала, – терпеливо, в который раз, принялся объяснять Фархад. – Я же хочу сделать так, чтобы Керим сам отказался от своего черного дела. Чтобы он разорился, чтобы он… понял, что творит зло!

– Никогда этого не будет, мой друг, – покачал головой Хамад. – Керим-хан прекрасно все понимает, но не отступится от производства «белой смерти». Пока жив…

– Ладно. Обещаю тебе, что после сегодняшней операции я найду способ встретиться с ханом! Один на один.

Фархад пристально посмотрел в глаза помощника, улыбнулся, и в этот момент на трассе из-за поворота показался первый грузовик каравана. Маленький отряд затаился среди скал, кроме Хамада, бегом отправившегося к машине за главным оружием.

Грузовики медленно выползали из-за поворота, один за другим, держа дистанцию в десять метров. В кабинах и в кузовах виднелись фигуры вооруженных людей, внимательно оглядывающих окрестные каменные россыпи.

– Восемь… девять… десять… – одними губами считал Фархад.

Рядом на щебень плюхнулся Хамад в обнимку с «рейнджмастером».

– Что-то многовато машин для каравана, – усомнился он, деловито устанавливая винтовку и снаряжая магазин. – Чую, здесь какой-то подвох…

Фархад приложил к глазам биноктар.

– Ты прав, друг, – лицо эмира помрачнело, – минимум три машины нагружены чем-то иным, слишком просели рессоры.

– Что будем делать?

– Действуем по плану, поздно что-либо менять. Стреляй по головной машине и сразу – по этим, подозрительным!

Колонна теперь уже вся показалась из-за поворота. Грузовики, размеренно урча моторами, двигались мимо затаившихся людей. Первый выстрел Хамада услышал только Фархад – «австриец», несмотря на внушительные габариты, работал почти бесшумно. Тяжелая пуля с вольфрамовым сердечником легко пробила кожух моторного отсека, порвала бензопровод и намертво заклинила помпу двигателя. Грузовик встал как вкопанный. Из кабины выскочил водитель, увидел пробоину и что-то заорал, размахивая руками. Из кузова подбитой машины, а потом и других грузовиков посыпалась охрана, грамотно занимая периметр обороны.

– Почему он не загорелся? – нахмурился Фархад.

– Наверное, слишком быстро заглох, – буркнул Хамад, тщательно прицеливаясь в бензобак «подозрительной» машины. Пустая гильза щелкнула о камни, а внизу полыхнуло бледно-чадным пламенем. – Ну, вот, совсем другое дело!

Лашкары внизу пока не смогли обнаружить, откуда ведется стрельба, поэтому повели беглый неприцельный огонь. Пули завизжали, зацокали по скалам достаточно далеко от нападающих. Последняя машина в колонне начала медленно пятиться назад, к повороту.

– Не упусти его! – ткнул рукой Фархад.

Хамад быстро развернулся, ловя в прицел бурый от грязи капот. Однако пуля, пробившая радиатор и застрявшая в блоке цилиндров, не остановила могучую машину. Зато стрелка наконец обнаружили. Рядом в камень ударил ответный заряд, осколки гранита брызнули в стороны, и один из них вонзился Хамаду точно над левой бровью. Парень выпустил приклад винтовки, зажимая рану, откатился влево под прикрытие валуна. Фархад быстро подполз к помощнику.

– Ну-ка, дай, посмотрю… – вытащил из кармана комбеза перевязочный пакет, разорвал зубами обертку. – Сейчас все будет в порядке, друг.

– Машины!.. – прошипел в отчаянии Хамад. – Уйдут…

Фархад на секунду выглянул из-за камня.

– Не уйдут. Последняя машина тоже заглохла. Назад дороги им нет!

Он споро и ловко обработал рану Хамада, заклеил пластырем. Парень с благодарностью посмотрел на командира и вновь взялся за свой «рейнджмастер».

– Надо закончить нашу работу.

– Смени позицию. – Фархад махнул рукой направо, указывая на двузубый валун метрах в десяти от них.

Хамад злорадно оскалился и пополз туда. В это время ниже, где сидел Махмуд, дробно и мощно зарокотал пулемет. Фархад снова выглянул из-за валуна. Неровная цепочка лашкаров рывками ползла к ним по склону, огрызаясь короткими очередями. Другие, укрывшись за машинами, вели прицельный огонь по кромке каменного козырька, где засели нападающие. Пули, визжа, ложились все ближе к укрытиям.

Несмотря на это Хамад за полминуты поджег еще три машины, пробив им бензобаки. От них загорелась еще одна. «Хеклер» Махмуда тоже собирал свою кровавую жатву – уже около десятка изломанных фигурок лашкаров застыло на склоне горы. И в этот момент на предпоследнем грузовике вдруг раскрылся брезентовый тент. Фархад, ведший точный огонь из АКМ по засевшим внизу стрелкам, замер, пораженный увиденным. В кузове были не мешки с опиумом и не пакеты с героином, там оказался станковый гранатомет Mk-19, состоявший на вооружении армии США с конца 1960 х годов и заслуживший себе грозную славу во многих современных войнах.

Едва осознав, что перед ним, Фархад понял: колонна была приманкой. Никакого опиума в кузовах не было. Вся операция задумана для уничтожения неуловимых мстителей, столь долго безнаказанно действовавших в округе. Керим-хан действительно проявил себя как умный и хитрый командир. А вот Фархад сплоховал, подставился сам и привел на смерть товарищей.

В отчаянии бывший эмир попробовал достать гранатомет очередью из автомата – бесполезно, слишком далеко!

– Хамад, – крикнул он, – справа!

Парень оглянулся, увидел опасность, но прицелиться не успел – гранатомет открыл огонь. Первая граната разорвалась чуть ниже каменного козырька, обрушив, однако, большой кусок скалы прямо на пулеметное гнездо Махмуда. «Хеклер» смолк. Но уже второй заряд ударил точно в основание двузубого валуна, и только благодаря огромным размерам камня Хамад остался жив. Парень тут же покатился кувырком прочь от опасного места, пытаясь укрыться за уступом на несколько метров ниже прежней позиции, но третья граната влетела на козырек. Взрыв швырнул Фархада к дальней стенке площадки и чувствительно приложил спиной и головой о камни. А когда пыль осела, бывший эмир увидел разбросанные по всему пространству козырька, окровавленные ошметки и рваные металлические обломки – все, что осталось от Хамада и его верного «рейнджмастера».

В голове гудело от удара, рот и нос оказались забиты мелким каменным крошевом, в глазах плавали багровые круги, вдобавок исчезли все звуки, и лишь через минуту Фархад понял, что его оглушило, а бой на самом деле продолжается. И ведет его теперь только один боец – Эльхор, засевший на высокой скале со снайперской винтовкой. В неестественной тишине Фархад увидел, как одна из гранат рванула прямо под укрытием Эльхора, и от скалы откололся приличный кусок. «Еще пара-тройка таких попаданий, и парню конец!» – мелькнула тревожная мысль.

В этот момент над дальним краем площадки появилась голова первого лашкара. Фархад, сидя под стеной, выстрелил из автомата навскидку, не попал, но голова исчезла. Бывший эмир вскочил, стараясь не обращать внимания на поднявшийся в голове гул, и кинулся влево, в узкий проход между скал. Вовремя! Позади вспухло рвано-рыжее облако разрыва, в спину ощутимо толкнуло. Фархад продолжал протискиваться по щели дальше, не думая, как будет отсюда выбираться, но каким-то седьмым чувством ощущая, что делает правильно. Эльхор должен сообразить и уйти с позиции своевременно, он опытный воин, видел, что на площадке под ним разорвалось несколько гранат и что скорее всего его друзья погибли.

Щель неожиданно свернула и сузилась еще больше. Дальше двигаться было некуда. Фархад посмотрел наверх – вытянутый треугольник светло-синего неба с ослепительно белым «глазом» солнца на краю висел на недосягаемой высоте, а позади была смерть. Бывший эмир, Сын Солнца, заставил себя расслабиться, опустился на корточки, положил рядом автомат, закрыл глаза и привычно произнес про себя Слово Силы, протянув ладони к светилу. Спустя мгновения почувствовал, как внутри, будто по жилам, заструились первые горячие ручейки, смывая боль и усталость, наполняя каждую клеточку избитого тела живительной энергией. Еще через несколько секунд включилось «чудесное» зрение, как назвал Фархад для себя. Не открывая глаз, он теперь мог «видеть», что происходит вокруг – и рядом, и на большом расстоянии – по желанию.

Сын Солнца «посмотрел» в сторону входа в свое убежище. На площадке перед ним столпилось до десятка лашкаров, возбужденно размахивающих руками и что-то говорящих одновременно. Фархад легким усилием воли расширил границы «видимости» до дороги с колонной. Там чадили семь бензиновых костров, суетились фигурки лашкаров, оттаскивая в стороны убитых и раненых, а среди них расхаживал высокий пуштун. И когда он обернулся, Фархад узнал своего убийцу – Байрам! Вот кто командовал всей операцией.

Байрам поднес ко рту руку с черной коробочкой рации, ему ответил один из бойцов возле входа в укрытие бывшего эмира. Слов Фархад по-прежнему не слышал, но догадался, что пуштун дал команду заканчивать операцию, потому что лашкары у входа сразу засуетились, расступились, и Сын Солнца увидел стоявшего напротив бойца со странным пультом в руках, похожим на компьютерную игровую приставку. Возле ног лашкара застыл еще более необычный механизм – полусфера на гусеничном ходу. На ее макушке торчал хлыст антенны и «глазастый» блок телекамеры. Боец что-то сделал на пульте, и полусфера ожила, медленно поползла ко входу в каменную щель.

Фархад никогда не видел боевых роботов, но догадался, что эта штука лезет по его душу. Робот, будто крадучись, осторожно пробирался по дну щели, старательно объезжая крупные камни. Он уже был виден эмиру обычным зрением, но Сын Солнца все еще не решил, что делать. Стрелять по механизму было опасно, а может быть, и бесполезно. Уйти от него тоже не представлялось возможным – о том, чтобы незаметно подняться по почти отвесной стене и выбраться из ловушки, нечего было и думать.

Робот полз, Фархад ждал, вжавшись спиной в холодный камень. Энергия, полученная во время контакта с Силой Солнца, буквально сочилась сквозь кожу, требуя выхода. Когда до поворота, за которым укрывался бывший эмир, оставалось несколько метров, робот встал. Правая гусеница надежно застряла между двух каменных обломков – ни туда, ни сюда. Управлявший механизмом боец растерянно опустил руки с пультом, старший лашкар что-то спросил у него, потом поднес к губам рацию. Выслушав ответ, нахмурился и коротко махнул рукой в понятном жесте – все уходим!

Лашкары дружно кинулись прочь, а боец с пультом присел за первым уступом. Фархад понял, что сейчас произойдет, и дал волю наполнявшей тело энергии. Будто невидимые пальцы пробежались по коже, покрывая ее чуть пульсирующим горячим «слоем» солнечного света. Спустя секунды все тело бывшего эмира, его одежда, сияли, превратившись в ослепительный кокон. И в тот же миг грянул взрыв. Он был такой силы, что стены каменной щели обрушились на протяжении нескольких метров, наглухо замуровав ее.

Фархада от смерти спас защитный кокон, принявший на себя энергию взрывной волны и погасивший ее, но теперь Сыну Солнца предстояло решить куда более сложную задачу: выбраться из каменного мешка. Фархад глубоко вздохнул и, ухватившись за выступ над головой, полез по бугристой стене вверх, к ярко-синему треугольнику чистого неба…

А снаружи, когда осела пыль взрыва, старший лашкар осмотрел результат, злорадно усмехнулся и произнес в рацию:

– Дело сделано, Байрам. Он умер.

– Ты в этом уверен?

– Да. Его завалило тоннами камней. Теперь ни один дэв не сможет его откопать!

– Хорошо. Возвращайтесь, я доложу Керим-хану…

Глава 7

Южный Урал. Челябинск.

Март 201… года.

Звонок брата застал меня во время утренней разминки. Малый разогревающий комплекс русбоя я всегда выполнял с особой охотой и практически при любых обстоятельствах. Внешне простые упражнения в целом давали ошеломляющий эффект: возникало стойкое ощущение, будто тело окатывают горячие ласковые волны, смывая и остатки сна, и неприятные мысли, и наполняя буквально каждую клеточку живительной энергией. После такой гимнастики хотелось прыгать по стенам и потолку или бежать сломя голову, просто так, для удовольствия.

– Привет, Котяра! – бодро рявкнул Вадим. – Спишь?

– Уже нет. Таким голосом только мертвяков поднимать, – съехидничал я. – Есть новости?

– А то! Только что закончилось совместное совещание с руководством Пограничного управления ФСБ по Челябинской области. Вопрос обсуждали всего один: выявление и пресечение нового трафика героина.

– Погоди-ка, почему «нового»?

– Потому что засылка группы «глотателей» так далеко от наезженных путей – это явная разведка. – Кузен помолчал. – Ладно, дам тебе еще вводную. Некоторое время назад была проведена операция по зачистке трафиков из трех провинций Афганистана – Бадахшана, Тахара и Кундуза. Операция осуществлялась совместными силами нашего управления, северного командования ИСАФ и подразделениями афганской армии. Техническое обеспечение и наведение групп на цели взяли на себя наши американские коллеги…

– Не хилая компашка, – не удержался я.

– Так вот, – Вадим не отреагировал, – итогом операции стало почти полное уничтожение основных баз по производству и переработке опия в трех провинциях.

– Поздравляю!

– Не с чем. Примерно через месяц к нам стала поступать оперативная информация об оживлении деятельности на ранее зачищенных территориях. Выборочная проверка показала, что у старых «угодий» появились новые хозяева, скорее всего с юга.

– Ёлы-палы! – Я даже присел на кровать. Новость была не из приятных. – Торопыга, это же подстава чистой воды!

– Вот и мы так подумали, – мрачно откликнулся Вадим. – Но, как говорится, крыть пока нечем… То, что новые хозяева будут искать новые лазейки и возможности, было ясно. Так что, когда из Томска пришла информация об убитом «глотателе» с афганским товаром, мы не удивились. И решение, к которому пришел начальник пограничного управления генерал Задорнов, также было однозначным: максимально усилить охрану границы на челябинском участке. Генерал доложил об обстановке в Москву и получил «добро» на усиление. Особое внимание теперь, прежде всего, обращено на КПП и МПГ, а также на железную дорогу в направлении Кустаная…

– Кстати, о Кустанае, – перебил я. – Насколько я разбираюсь в географии, «железка» туда проходит через Троицк?

– Точно. Там у пограничников комендатура, то бишь отдел по новому определению.

– Вот. А я вчера… получил оперативную информацию, что «мамка» как раз ушел в Троицк. У него там лёжка. И мне срочно нужно туда попасть, в Троицк. Поможешь, брат?..

– Надо подумать…

– Да ладно! Я тут вчера познакомился с одним подполковником, Скоренко его фамилия…

– Знаю. Игорь Александрович. Встречались не раз.

– Да. Так вот он сегодня тебе позвонит насчет меня.

– Зачем это?

– Чтобы ты за меня поручился, а он тогда организует ознакомительную поездку в погранзону по своей линии.

– Ну и хитер же ты, Котяра! – хихикнул Вадим. – Везде успел. Как же ты подполковника уболтал?

– Так… одна маленькая услуга, – ушел я от ответа. – Так что, поручишься?

– А ты будешь себя хорошо вести?

– Аки ангел!.. То есть честное пионерское!

– Только уговор, – посерьезнел Вадим. – Никаких активных действий по собственной инициативе! Разрешаю наблюдение и сбор информации. Согласен?

– Куда ж мне деваться? – Я притворно вздохнул. – Договорились…

– Тогда готовься, сыщик. Формальности мы с подполковником быстро уладим.

Такой поворот дела взбодрил меня не хуже малого комплекса, и я помчался вниз, на первый этаж отеля, в ресторан, надеясь, что там еще кое-что осталось от положенного мне на завтрак «шведского стола».

* * *

Поскольку объект моих поисков временно оказался недосягаем, я решил влезть в шкуру туриста и отправился гулять по Челябинску. В первом же киоске мне удалось приобрести весьма толковую туристическую карту, где были обозначены все более-менее достойные и интересные места города и его окрестностей.

День выдался по-настоящему весенним – яркий, теплый, почти безветренный. Воспрявшие воробьи радостно рассказывали друг другу последние новости, буквально облепив еще не проснувшийся раскидистый клен напротив входа в отель. На протаявшей до асфальта дорожке танцевал одинокий голубь, а на углу здания гостиницы, на подсохшем бетонном пятачке сидел на корточках отощавший за зиму бомж и счастливо щурился на солнышко, почесываясь и что-то бормоча себе под нос.

Ноги сами понесли меня вперед. Почти вприпрыжку я сбежал с широкого крыльца, застеленного антигололедным темно-зеленым покрытием, и, проходя мимо бомжа, кинул ему бумажный «полтинник» – гуляй, браток! Свой туристический маршрут я решил начать с уже полюбившейся мне Кировки. Тем более что сегодня было воскресенье, а значит, будет много людей с хорошим настроением, смех, улыбки, музыка и оживление в торговых рядах. Помнится, Вадим предлагал мне прийти сюда именно в выходной, когда приезжают мастера из ближних городков и поселков со своими изделиями из керамики, змеевика, стекла, латуни и олова.

Выйдя на Кировку, я остановился возле обелиска основателям Челябинска и на сей раз внимательно изучил все четыре его грани и прочитал высеченный на них текст. В результате я узнал, что город, вернее, Челябинская крепость, была заложена в 1736 году на месте башкирской деревни Селябы известным российским деятелем Алексеем Ивановичем Тевкелевым, он же – мурза Кутлу-Мухаммед из знатного татарского рода Тефкилевлер. Ставили крепость мастеровые из Уфы, Оренбурга и Перми, а также уральские казаки. Как было записано в летописи, «13 сентября полковник А.И. Тевкелев в урочище Челяби от Миясской крепости в тридцати верстах заложил город…» Но городом Челябинск стал только в 1782 году, когда по именному указу императрицы российской Екатерины Алексеевны был утвержден его герб. Он меня, кстати, удивил. Увидев герб первый раз, я спросил Вадима, откуда на гербе уральского города верблюд? И кузен мне с усмешкой пояснил, что Челябинск с самого основания оказался на перекрестке торговых путей, а в течение почти всего XIX века в нем действовала крупнейшая в России ярмарка.

Восполнив пробел в исторических познаниях, я повернулся идти дальше по Кировке и внезапно уперся взглядом в неподвижную фигуру метрах в тридцати впереди, стоявшую возле Кареты – первой из забавных композиций местного «арбата». Человек показался мне смутно знакомым. Я зажмурился, пытаясь вспомнить, где я мог его видеть, а когда вновь посмотрел на Карету, рядом с ней уже никого не было. Решив, что фигура мне все же померещилась, я продолжил экскурсионный поход.

Однако странности дня на этом не закончились. Едва я приступил к вдумчивому обходу прилавков народных умельцев в торговых рядах, ко мне подошел полный рослый господин в дорогом пальто и, нервно оглядываясь, предложил купить хорька.

– Он совершенно ручной! Берите, не пожалеете.

– Уважаемый, – я постарался быть предельно вежливым, – я турист, проездом в вашем красивом городе, и не интересуюсь домашними, а равно и дикими животными.

– Возьмите, – почти вскрикнул толстяк и снова нервно оглянулся. – Даром отдам!

Я бросил внимательный взгляд ему за спину и заметил, что в нашу сторону сквозь толпу решительным шагом направляется весьма крупная дама в ярко-красной шубке нараспашку и таких же ярких сапогах-ботфортах.

– У меня дома живет мэйнкун, – сообщил я толстяку, – это такой кот размером с фокстерьера. Ему ваш хорек – на один зуб. Неужели вы желаете смерти невинному животному?

– Да! Желаю! – с неожиданным вызовом громогласно рявкнул он, сунул руку за пазуху и извлек на свет пушистого, темно-коричневого зверька с черными головой и хвостом. – Держите, – он буквально всучил его мне и быстро попятился в гущу толпы. – Он мышей ловит!.. – донеслось уже из-за спин.

Я, признаться, растерялся от такого поворота дела и лишь пробормотал, скорее для себя:

– И вовсе это не хорек, а хонорик…

– А ну-ка, немедленно отдайте Кузю! – взвизгнули у меня над ухом.

Дама в красном стояла передо мной, уперев руки в крутые бедра и сверля меня гневным взглядом. Я с готовностью протянул ей суетливого зверька.

– Надеюсь, сударыня, вы не сочтете меня за вора? – И улыбнулся как можно дружелюбнее. – Клянусь, мне его только что всучили насильно.

– Ах ты, мой хороший! Иди к своей мамочке, – замурлыкала дама, целуя хонорика в нос и не обращая на меня ни малейшего внимания. – Надеюсь, ты укусил этого негодяя, папочку?..

Рядом раздался чей-то смех. Я оглянулся. Сбоку стояли две молодые девчонки, явно студентки, и смеялись они, конечно, надо мной – глупее ситуацию трудно было придумать. А вот позади студенток вновь маячила давешняя фигура, расположившись под навесом, в тени, и оттого плохо различимая в деталях. Во всяком случае, мне снова не удалось разглядеть лицо этого человека, хотя это был все тот же незнакомец.

– Молодой человек, – раздался справа хриплый, надсаженный голос. – Купите шкатулку.

Я невольно повернулся в сторону говорившего – лохматого парня с испитым лицом. Шкатулки из змеевика – популярного на Южном Урале поделочного камня – у него на прилавке действительно были привлекательные. На некоторых вместо ручки на крышке сияла позолотой саламандра, символ уральских мастеровых.

– Я знаю, что ваша мать очень любит зеленые камни, – хитро улыбаясь, сообщил продавец.

Я невольно передернул плечами – не люблю провидцев.

– Откуда вы знаете?!

– Купите шкатулку… – вновь забубнил лохматый. Его руки, сухие и жилистые, буквально летали над прилавком с товаром, поправляя, переставляя и поворачивая разложенный товар.

Я вспомнил о незнакомце и оглянулся – снова никого. Откуда-то из глубины сознания волной принесло злость: разводят, как последнего лоха! Рука сама сгребла парня за грудки.

– Считаю до одного. Где твой подельник?

– Пусти, псих… – дернулся было тот, но меня уже занесло.

– Ответ неверный! – Я ощутимо встряхнул продавца. – Вторая попытка.

– Дурак!.. – Он вдруг расхохотался, тыча мне за спину. – Все пропустил…

Я тут же оттолкнул его, одновременно разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Но не успел. Два амбала, невесть откуда возникших передо мной, дружно взмахнули могучими лапами, и один из них все же попал. Только не в меня, а в прилавок, снеся с него несколько шкатулок и прочую мелочь. Отработанная годами реакция спасла меня и на этот раз. Ужом проскользнув между амбалами, я развернулся и от всей души столкнул их головами. Звук получился, как в бильярде при хорошем ударе. Парни молча рухнули на асфальт, а лохматый продавец мгновенно стал серее мартовского снега.

– Т-ты ч-чего, б-браток?.. Мы же п-пошутили…

– Плохая шутка. – Я снова навис над ним. – Так где твой подельник?

– Я не знаю, о ком ты…

– Тот мужик, что только что стоял напротив твоего прилавка и отвлекал внимание… – Я осекся. В самом деле, при чем тут продавец?! Незнакомец явно интересовался мной, но не как покупателем. Здесь что-то другое…

– Ты вот что, – примирительно пробормотал я, – заверни-ка мне вот эту шкатулку… Сколько с меня?

Расплатившись с приободрившимся продавцом, я пошел дальше, но таинственный незнакомец не шел из головы. Что ему нужно? Он же явно преследует меня. Или наблюдает?.. Кто он?.. Одни вопросы без ответов.

До обеда, пока я прогуливался по Кировке, а затем и по Парку Победы, смутная фигура еще несколько раз мелькала в отдалении. И лишь когда я направился обратно в сторону гостиницы, произошло изменение в поведении незнакомца. Я только остановился возле киоска «Роспечати», чтобы купить местную газету, как вдруг рядом, словно из воздуха возникла уже знакомая фигура.

– Троицк!.. – ударил в уши необыкновенно громкий шепот, будто задавленный крик.

Я, почти не думая, выбросил руку, попытавшись схватить незнакомца за одежду, но промахнулся. Тот неуловимым движением ушел от захвата, и мои пальцы сжали пустоту. Очень интересно! Если он задался целью привлечь мое внимание, то добился своего. Решить загадку нужно было во что бы то ни стало и прямо сейчас.

Привычным усилием воли я вошел в «темп». Время послушно превратилось в патоку, окружающее – в замедленное кино. Звуки исчезли. Я повернулся к незнакомцу лицом, снова вытягивая руку, но… встретил пустое место! Загадочного человека там не оказалось. Невероятным образом он успел сместиться на пару метров левее. Впрочем, почему же невероятным?.. Объяснение пришло само собой: мой таинственный визави тоже владел «темпом»!

Все еще на что-то надеясь, я метнулся к нему, но человек легко разорвал дистанцию и скрылся за углом дома на противоположной стороне улицы. Двигаться с такой же скоростью мне оказалось не под силу, и я прекратил преследование. Тут же вышел из «темпа», очутившись возле Левши и изрядно напугав какую-то пожилую даму.

«Блин! Да человек ли это?!» – мелькнула мысль. И сразу, словно эхом, в мозгу вспыхнуло: Мститель!

Я даже присел на холодный камень декоративной ограды, отделяющей дорожку от зеленой зоны улицы. Действительно, это единственное, хотя и самое невероятное объяснение. Принцип Оккама. Кредо Шерлока Холмса. Отбросьте все сомнительные версии, и та, что останется, пусть совершенно фантастическая, будет верной.

Но если таинственный незнакомец, так упорно преследующий и все время лезущий на глаза, Мститель, почему он так себя ведет? Чего он добивается?.. Чтобы я о нем не забыл? Но я и так только о встрече с ним думаю. А может, Мститель хочет что-то мне сообщить?.. Но тогда не проще ли было просто выйти на контакт и поговорить? Нет, что-то здесь не сходится. Или мне по-прежнему не хватает информации.

Я почувствовал, что холод камня добрался наконец до кожи, и поднялся. Гадай, не гадай, все равно путь один – в Троицк. Глянув на часы, я решил, что уже можно напомнить о себе, и набрал номер мобильника Игоря Скоренко.

Подполковник меня обрадовал:

– Выезжаем сегодня вечером. Будь к пяти тридцати возле своей гостиницы. С вещами.

– А ехать-то далеко?

– Часа два. Не волнуйся. Поедем с комфортом. Мне выделили «Форд Фокус» и шофера.

– А такое часто случается?

– Нет. Но когда я сказал, что везу писателя, который хочет собрать материал для книги о работе пограничной службы, все вопросы отпали сами собой.

Я поперхнулся.

– Писателя?!..

– Ну да. Не сыщика же. – Скоренко хмыкнул. – Ты вообще представляешь, что такое пограничная зона? И кому туда можно, а кому – нет?

– Ладно. Тебе виднее, – обреченно вздохнул я. – Видимо, придется еще и книгу писать…

– А что? По-моему, весьма плодотворная мысль.

– Я подумаю…

Спрятав мобильник, я некоторое время бездумно шел по Кировке, пока не очутился у знакомой «Пельменной». Надо же, как сильны в нас рефлексы! Но нет, пора познакомиться с каким-нибудь другим заведением местного общепита. И я решительно направился прочь, в сторону шумящего и галдящего проспекта – уж там-то обязательно отыщу приличное кафе.

* * *

Ровно в половине шестого прямо к широкому крыльцу «Малахита» лихо подрулил темно-синий «Фокус» с тонированными стеклами, передняя пассажирская дверца распахнулась, и наружу выбрался высокий красавец в форме подполковника пограничной службы и при всех регалиях. Я сбежал с крыльца, и Скоренко по-военному приветствовал меня, приложив ладонь к фуражке:

– Господин Котов, прошу в машину.

Я попытался щелкнуть несуществующими каблуками кроссовок и спросил:

– Куда прикажете багаж?

Игорь покосился на мою спортивную сумку.

– Хотите, берите с собой в салон, – и распахнул заднюю дверцу «форда».

Я так и сделал. В салоне приятно пахло хвоей, играла тихая музыка, кажется, с канала «Классик». Скоренко уселся на свое место и сказал:

– Знакомьтесь, водителя зовут Александр. В прошлом – офицер нашего пограничного управления. В почетной отставке после ранения.

– Дмитрий, – сказал я и протянул вперед руку.

Александр пожал ее коротко и крепко.

– Можно – Саша, – пророкотал он.

– Господин Котов – писатель, – сообщил Игорь, покосившись на меня. – Едет на границу за материалом для книги.

– Да, – немного поспешно подтвердил я, свыкаясь со своей «легендой». – Буду писать о работе современных пограничников. И для начала, может быть, вы расскажете, Саша, как и где вас ранили?

– Это старая история, – буркнул бывший майор, трогая машину с места. – И долгая. Как-нибудь потом, попозже.

– Договорились, – не стал настаивать я. – Тогда слово предоставляется подполковнику Скоренко. Пока мы едем, расскажите в общих чертах о современной границе.

– Боюсь, что мой рассказ окажется не менее долгим, – покачал головой Игорь. – Ну, да ладно…

И он принялся рассказывать интереснейшие вещи. По крайней мере, для меня многое из услышанного явилось чуть ли не откровением. Начать с того, что образ мужественного человека в зеленой фуражке с автоматом на плече и собакой на поводке, оказалось, канул в Лету. Ныне пограничник – это, прежде всего, современный, высококлассный специалист в самых различных областях техники: от радиоэлектроники и цифровой оптики до геофизики и материаловедения. Плюс прекрасная физическая и психическая подготовка, плюс умение управлять практически любым видом наземного и водного транспорта.

М-да… Привет Мухтару, как говорится.

– Так что же, теперь на границе совсем нет дозоров? – уточнил я.

– Ну, почему же, есть, – пожал плечами Скоренко. – Только выходят они лишь туда, где невозможно наблюдение с помощью техники, а это – всего-то процентов десять-двенадцать всего участка.

– Значит, там и КСП [29] есть?

– Нет. КСП – вчерашний день. У нас теперь используют различные датчики – тепловые, кинетические, массы…

– Это ж сколько их надо-то?

– Не так много, как ты думаешь, – Игорь хитро посмотрел на меня в зеркале заднего вида. – Датчики устанавливают не везде, а только на направлениях наиболее вероятного проникновения.

– Да ведь у вас же здесь – степь сплошная! – удивился я. – Топай, куда глаза глядят.

– Это только кажется. Во-первых, как я уже говорил, основной способ охраны – наблюдение с помощью технических средств. Ты их еще увидишь. И здесь как раз степь на нашей стороне. Чем ровнее местность, тем проще отследить любое перемещение еще на сопредельной стороне. В смысле мест повышенной опасности для проникновения, наоборот, первыми учитываются всякие овражки, низинки, русла ручьев… А вот река, например, является очень хорошей преградой, потому что выбраться на берег возможно далеко не везде.

– Ладно. Допустим, установили вы свои датчики на опасном направлении. Но ведь на той стороне о них наверняка быстро узнают?

– И хорошо! Нарушители, раз попробовав перейти в таком месте границу, делают пометку на своей карте, мол, тут лучше не ходить – поймают.

– А что им мешает нейтрализовать датчики? Ну, по аналогии с минным полем…

– Вот как раз по аналогии с минным полем. Схема размещения датчиков периодически меняется, так что пометки на картах становятся бесполезными. И потом, у нас много еще чего, кроме датчиков и радаров, имеется…

Так, за весьма познавательной беседой мы незаметно промахнули больше сотни верст от Челябинска до Троицка.

Уже на въезде в этот типичный провинциальный городок русской глубинки впечатлил монумент в честь основания города с датой «1743 год»!

– Город старый и славный своей историей, – подтвердил Скоренко. – Его Иван Неплюев закладывал. И место для крепости выбрал удачное – у слияния рек да на перекрестье торгово-караванных путей. Сейчас от древности, конечно, мало что осталось, но все же советую выкроить время и сходить в местный краеведческий музей – узнаешь много интересного!

– Непременно схожу! – тут же решил я.

– Ну а сейчас заселим тебя в гостиницу и поедем в комендатуру знакомиться с местным пограничным начальством.

Немного попетляв по улочкам, застроенным одно-, двух– и трехэтажными домами – в основном каменными, – мы подъехали к старинному зданию, живо напомнившему мне родной Томск. Типичное массивное строение конца девятнадцатого – начала двадцатого века. С обильной лепниной, коваными балкончиками и глубоко посаженными узкими окнами, оно было выкрашено в веселый бирюзовый цвет, исключая белые лепные завитушки и псевдоколонны.

– Гостиница «Троицк» – главная и самая старая в городе, – охотно пояснил Игорь. – Ее построил знаменитый купец, гуляка и меценат Башкиров. Кстати, построил на спор!

– Это как?

– Дело в том, что Троицк долгое время был местом проведения ежегодной торговой ярмарки, как сейчас бы сказали – международной. А гостиницы местные власти так и не удосужились построить, и приезжим купцам приходилось снимать частное жилье, а их прислуге – ютиться на постоялых дворах. И вот однажды во время отмечания удачной сделки подвыпившие купчины пристали к Башкирову, мол, что же ты, вроде бы самый богатый в городе, а гостиницу, где бы можно было и отдохнуть, и дела порешать, не построил? Ну, Башкиров, известный меценат, и ляпнул, мол, да запросто построю, к следующей же ярмарке! Ударили по рукам, – Игорь хохотнул. – А когда поутру Башкиров проснулся и понял, во что ввязался, чуть было не застрелился. Однако делать нечего – уговор дороже денег, купчина быстренько сыскал толковых мастеров, и они ему отгрохали вот это вот здание меньше чем за год! Правда, говорили, что Башкирову пришлось потратить все свои деньги…

– Да ладно, это уж точно враки! – отмахнулся я.

– Может быть… Только ведь спор-то он выиграл, а купцы на интерес никогда не спорят…

– Наверняка выигрыш и перекрыл все расходы.

– Скорее всего…

Мы вошли в просторный холл, и я снова поразился роскошной отделке. Стойка администратора была выполнена из настоящего мореного дуба и украшена затейливой резьбой. Полы везде были исключительно мраморные, а наверх вела широченная лестница с каменными перилами, покрытыми позолотой. Ручки на массивных дверях везде сияли благородной бронзой, а по стенам в таких же дубовых рамках висели старинные фотографии из веселой прошлой жизни гостиницы и ее обитателей.

Милая девушка на ресепшене, узнав, что приехал «писатель из столицы», как отрекомендовал меня Скоренко, очень мило сконфузилась и моментально оформила мне полулюкс на втором этаже. Войдя в номер, я не сдержался и рассмеялся – настолько фантастическим глянулось мне сочетание старинной лепнины потолка и темного дерева мебели с современным плазменным широкоформатным телевизором и кондиционером «Филипс» над резной балконной дверью.

– Сколько тебе нужно времени, чтобы устроиться? – поинтересовался Скоренко, глянув на часы.

– Пять минут. – Я раскрыл сумку, вынул футляр с зубной щеткой, пастой и дезодорантом. – Сейчас умоюсь, и можно двигать дальше.

– Тогда я жду тебя на улице, в машине.

Ровно через пять минут я, вооружившись фотоаппаратом и диктофоном, спустился на первый этаж и подошел к стойке администратора. Та же девушка подняла на меня большие ясные глаза:

– Все в порядке?

– Нет. – Я нахмурился.

– А… в чем дело?.. – Ясные глаза наполнились тревогой.

– Я должен сохранить на память столь прекрасное лицо, – заявил я, наводя на девушку фотоаппарат, – иначе впечатление о посещении вашего города останется неполным!

– Ах!.. – Она успела лишь приоткрыть красиво очерченный ротик и еще больше распахнуть чудесные глаза цвета полуденного неба.

Я подмигнул ей и выскочил на улицу.

– План такой, – начал Игорь, едва мы уселись в машину, – сначала обедаем, потом едем в комендатуру…

– А может, наоборот? – перебил я. – Вдруг начальство куда-нибудь отъедет?

– Здесь тебе не чиновничья вотчина, – усмехнулся Скоренко. – Подполковник Гурский предупрежден о нашем приезде и ждет. Разве только ЧП случится…

– Почему бы и нет? Учитывая, кого мы здесь пасем.

– Если ты про «мамку» – забудь. Его уже взяли на контроль.

– Да нет, я больше беспокоюсь о том, кто за ним охотится. Он гораздо интереснее для меня и опаснее.

– Его тоже не упустим.

– А вот это – еще вопрос!..

Скоренко, обернувшись, пристально посмотрел на меня. Я сделал загадочное лицо, потом улыбнулся.

– Расслабься, Игорь. Этот Мститель, как мы его окрестили, без «мамки» за кордон не уйдет.

– Так куда едем, товарищ подполковник? – напомнил водитель.

– Ладно, давай в отдел. Гурский небось уже заждался…

* * *

Начальник комендатуры – или отдела по современной терминологии – оказался невысоким плотным мужчиной лет сорока пяти. Смуглый, коротко стриженные, уже начинающие седеть волосы, а глаза – светлые и жесткие, будто весенний лед на реке.

– Здравия желаю, товарищ подполковник, – с улыбкой приветствовал он Скоренко.

– И тебе не хворать, Виктор Георгиевич, – также улыбаясь, ответил Игорь. – Вот, знакомьтесь, – показал на меня.

– Дмитрий Алексеевич Котов, журналист, – представился я, как мы и договаривались в управлении. – Собираю материал для серии статей о современной границе.

Гурский мгновенно и цепко окинул меня взглядом с ног до головы и крепко пожал протянутую руку.

– Приятно познакомиться. В каких войсках служили – ВДВ, морпех или… что-нибудь специальное?

– Капитан медицинской службы в запасе, – дружелюбно ответил я.

– Медик?.. Странно. Выправка у вас… – подполковник немного стушевался. – И двигаетесь не как… гражданский.

– Георгич, не смущай человека, – вступился за меня Скоренко. – Лучше показывай хозяйство.

– Все в порядке, – поспешил я разрядить ситуацию. – Никакого секрета, Виктор Георгиевич. Просто я много лет занимаюсь различными единоборствами. Это мое хобби.

– Ага, тогда ясно. – Гурский успокоился и сделал широкий жест. – Ну, проходите. Покажу, как живут российские пограничники…

Экскурсия и впрямь получилась познавательной. Я даже не предполагал, что для стражей государственной границы страна когда-нибудь создаст такие комфортные условия. Троицкий отдел пограничной службы представлял собой отдельный мини-городок с благоустроенным жилым блоком, собственной электростанцией и водоснабжением, расположенный на окраине райцентра. Погранслужба в России с 2003 года является исключительно контрактной. Здесь работают только взрослые люди, прошедшие срочную службу в армии либо закончившие профильные училища. Офицеры и прапорщики живут вместе с семьями в квартирах и ходят на службу как на обычную работу. Я уже не говорю о суперсовременном техническом оснащении отдела. Компьютеры, электронные и прочие средства связи и наблюдения здесь – в порядке вещей.

Побродив по зданию отдела больше часа, я почувствовал, что голова насытилась информацией, что называется под завязку, и теперь надо бы все это как-то переварить, зафиксировать хотя бы на диктофон. Словно прочитав мои мысли, Гурский вдруг хитро улыбнулся и предложил:

– А не пора ли нам немного перекусить? Как говорится, сочетать духовное с телесным в необходимой пропорции?

– Пожалуй, в самый раз, – тут же подхватил Игорь, давно выразительно поглядывавший на меня, мол, закругляйся.

– Тогда, прошу в мой кабинет! – объявил начальник погранотдела.

В комнате отдыха (обнаружилась и такая!) рядом с кабинетом, как по волшебству, уже был накрыт стол. Большое блюдо с дымящимся ароматным пловом, миски с маринованными грибочками и огурцами, ваза со свежими булочками и настоящий пузатый самовар.

– Мы же только перекусить договаривались, Георгич, – покачал головой Скоренко, – а не пир устраивать.

– Кто устраивает?! – округлил тот глаза. – Что тут кушать, дорогой, а? – Он добавил в речь акцента и взмахнул руками.

Я не выдержал и рассмеялся – очень уж натурально получилось у подполковника. Игорь же только вздохнул и принялся накладывать в тарелку плов. Я последовал его примеру. Минут пять в комнате слышались перестук вилок и ложек и сосредоточенное причмокивание. Наконец первый голод был удовлетворен. Я подцепил на вилку крепкий грибок, похожий на опенок, но почти белого цвета, и спросил:

– Виктор Георгиевич, а откуда здесь грибы?

– Так их полно в степи растет, – улыбнулся Гурский с видом знатока. – Это вот, например, знаменитый белый степной гриб. По своим гастрономическим качествам ничуть не уступает ни вешенке, ни опенку.

– Интересно, казахи грибы едят?

– Насколько я знаю, нет. Их главное блюдо – мясо. Оно, кстати, является у нас частым предметом контрабанды. Так же, как и водка.

– Почему? – не понял я. – Зачем тащить мясо и водку в Россию?

– Для продажи, – серьезно пояснил Гурский. – Знаете, сколько стоит пол-литра водки у казахов?.. Десять-двенадцать рублей! Причем замечу: это не «паленка», а самая настоящая, качественная водка, изготовленная по советским ГОСТам. Ну а мясо… Одно кило у них там тоже копейки стоит, раз в пять-шесть дешевле нашего. Вот и выходит, что контрабанда – весьма прибыльное дело.

– И… куда же вы деваете конфискат?

– Не волнуйтесь, Дмитрий Алексеевич, бульдозерами не давим. Все в торговую сеть идет! – Гурский снова улыбнулся.

За приятной беседой два часа пролетели незаметно. Правда, начальнику погранотдела трижды приходилось отлучаться – служба есть служба, – но каждый раз Гурский непременно возвращался, как настоящий хозяин, который никогда не бросит своих гостей.

– Может, мы ему сильно мешаем? – не выдержал я во время очередной отлучки подполковника.

– Не волнуйся, у Георгича все рассчитано и продумано, – успокоил меня Скоренко. – И потом, он – мужик простой, если бы мы были ему в тягость, так бы и сказал…

В общем, переполненные впечатлениями и сытной едой, мы наконец вышли на крыльцо служебного здания. Гурский закурил и поинтересовался у Игоря:

– Завтра, наверное, вам в отделение захочется съездить?

– То есть на заставу?.. – встрял я. – Конечно!

– Тогда я вам рекомендую «Берлин».

– А мы туда и хотели, – кивнул Скоренко.

– Постойте, какой еще Берлин?! – вытаращился я на них. – Откуда здесь Берлин?

– Так называется поселок, возле которого находится отделение, – рассмеялся Гурский. – Его ветераны российской императорской армии строили. Еще с елизаветинских времен сюда, на Южный Урал отправляли на поселение отслуживших полный срок солдат и унтеров. А они называли свои поселки в память тех мест, где воевали. Так что у нас тут кроме Берлина есть и Чесма, и Лейпциг, и Порт-Артур…

– Хорошо, Георгич, – Игорь протянул подполковнику руку, – тогда до завтра. Мы к тебе прямо с утра заявимся.

– Нет, – покрутил тот круглой головой. – Меня завтра не будет. Езжайте прямо в «Берлин», я их предупрежу.

Мы душевно попрощались и отправились на машине обратно в город. Скоренко высадил меня у гостиницы и уехал ночевать в офицерскую казарму, а я вознамерился было продолжить знакомство с ясноглазой дежурной, но той, к сожалению, на месте не оказалось. Вместо красивой девушки за стойкой администратора теперь восседала могучая тетка, и весь ее вид совершенно не располагал к светской болтовне. Поэтому я быстренько забрал ключи и ретировался в номер.

«Может, оно и к лучшему? – философски подумал я, с удовольствием раздевшись и плюхнувшись на широкую кровать. – Завтра будет явно не самый легкий день…»

С этой мыслью я и заснул под тихий и ненавязчивый бубнёж телевизора.

* * *

Выехали достаточно рано. Солнце еще только потягивалось у самого окоёма, собираясь с силами на весь день, а наш «форд» уже бодро наматывал на колеса километры по вполне приличной асфальтированной бетонке.

– Слушай, Игорь, – растолкал я кемарившего на переднем сиденье Скоренко, – неужели у вас тут не бывает сильных морозов?

– Еще какие! – зевнул тот. – В январе нынче аж до минус сорока заворачивало. А почему ты спросил?

– Да вот, любуюсь вашей отличной дорогой. И это – посреди степи!.. А ведь известно, что так называемые «переходы через ноль» в основном и губят дорожное покрытие. Асфальт разрушается проникающей в микротрещины водой, которая замерзает, расширяется и разрывает покрытие…

– Ишь ты, грамотный какой!.. Будто сам дороги строишь…

– Так почему у вас нету разрушений? – Я проигнорировал колкость.

– На самом деле все эти хорошие дороги обязаны своим появлением итальянцам, – вздохнул Скоренко. – Несколько лет назад, когда на нашем, челябинском, участке началось полномасштабное внедрение новой компьютеризированной системы охраны границы, к нам тут же зачастили иностранные коллеги. Ведь разработки были сплошь отечественные! Ну и европейцам не верилось, что русские способны на что-то действительно сложное и передовое…

– Знакомая история…

– Да… Так вот, как у нас часто бывает, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Новая система охраны границы, помимо прочего, подразумевала качественное дорожное сообщение между всеми своими узлами и комплексами. Не говоря уже о самом процессе их установки и отладки.

– Ага, догадываюсь! В целях скорейшего внедрения решили сэкономить время и ресурсы и проложили асфальт прямо по глине?

– Ну, почти… – Скоренко ухмыльнулся. – Короче, когда пришло время принимать зарубежных коллег, выяснилось, что до отделений можно добраться только на вездеходах. Прочие промолчали, а итальянцы сильно удивились и с детской непосредственностью предложили помочь проложить нормальные дороги, мол, опыт у нас большой, поделимся.

– Да-а, прямо по известной пословице! – Я тоже посмеялся.

– А самое смешное, что начальство наше согласилось, не моргнув глазом!..

Так, за веселым трёпом я и не заметил, как мы добрались до цели. Справа от дороги появилась бетонная плита, побитая ветрами, на которой гордо ржавели кованые буквы «БЕРЛИН». Селение когда-то явно было больше, но сейчас представляло собой поселок из четырех улочек, веером расходившихся от центральной площади. По окраинам кое-где торчали остовы развалившихся строений, часть из них определенно когда-то была жилыми зданиями.

Но отличная дорога не вела в поселок, а огибала его широкой дугой и заканчивалась перед воротами самой настоящей крепости. Отделение «Берлин» – про себя я по-прежнему называл его заставой – внешне сильно напоминало троицкий отдел, с той лишь разницей, что здесь вместо обычной металлической ограды присутствовала самая настоящая стена – бетонная, метра два с половиной высотой. По верху ее шла «колючка», на столбах крепились мощные фонари и торчали «буханки» телекамер. За стеной виднелись только покатые зеленые крыши нескольких больших строений.

Ворота открылись автоматически, но не сразу – видать, дежурный сначала внимательно рассмотрел гостей с помощью камер. «Форд» аккуратно прокатился по подъездной дорожке к двухэтажному служебному зданию – близнецу троицкого.

На крыльцо вышел совсем еще молоденький парень в камуфляже, по-военному приветствовал Скоренко и чуть хрипловатым голосом представился:

– Временно исполняющий обязанности начальника пограничного отделения «Берлин», старший лейтенант Ефимов.

Я тоже назвался, с удовольствием пожав крепкую, мозолистую руку парня. Старлей, которого звали Андреем, явно был смущен визитом «высоких гостей», но тем не менее обстоятельно все показал и рассказал «писателю из Москвы», и я в десятый раз поразился уровню комфорта на заставе, не уступавшему даже условиям где-нибудь в областном центре.

– А кто же у вас следит за порядком и чистотой на территории, в служебных помещениях? Штрафников в нарядах много?

– А нету у нас никаких штрафных нарядов, – рассмеялся Андрей. – Здесь каждый своим делом занимается. Пограничники границу стерегут, а гражданские им быт обеспечивают.

– То есть как, – удивился я, – здесь, на заставе, работают не военные?

– Конечно. Уборщики помещений, слесари-сантехники, электрики, водители гражданской спецтехники, автомеханики – все они живут в Берлине и ходят в отделение как на обычную работу.

– Сколько же всего людей на заставе?

– Точную цифру назвать не имею права, но… несколько десятков.

– И чем же они занимаются?

– Каждый по своему профилю. Часть – дежурные операторы комплекса наблюдения, часть входят в состав оперативных групп быстрого реагирования, есть свои компьютерщики, оружейники, следопыты, кинологи.

– Ага. Значит, все-таки приходится в дозоры ходить?

– Нет. На нашем участке мы обходимся без дозоров, хотя и бывает, выезжаем на особо сложные точки рельефа. Для этого имеются специально оборудованные автомашины «Филин». Собственно, это точная копия стационарного комплекса наблюдения, собранная на базе внедорожника «Мицубиси L-200». Экипаж – четыре человека. «Филин» способен автономно функционировать до двух суток, ведя непрерывный мониторинг сектора наблюдения.

– Здорово! – Я даже руки потер от восторга. – А покажете, как это работает?

– Да пожалуйста, – Ефимов широким жестом распахнул дверь в операторскую. – Прапорщик Тимонин, продемонстрируйте нам режимы базового и ночного наблюдения!

Неулыбчивый мужчина лет тридцати пяти молча встал, уступая мне место, потом глуховатым баском принялся объяснять, как работает эта уникальная аппаратура. Минут через пять я даже смог немножко поуправлять одним из удаленных комплексов при помощи самого обычного джойстика, какой используют геймеры. Особенно меня поразила разрешающая способность аппаратуры ночного видения. В режиме прямого наблюдения комплекс засек и показал мне подводу, запряженную понурой лошадкой, бредущей где-то в степи на сопредельной стороне. Как следовало из сопроводительной информационной строки внизу экрана, расстояние до объекта составило почти двенадцать километров, и в то же время я смог различить даже отдельные соломинки, торчавшие из подводы!

– Мощно! – не выдержал я. – И все это записывается?

– Конечно.

– И как же тогда кто-то может проникать через границу?

– Ну, я же говорил, что система не охватывает весь участок полностью. Есть и у нас «слепые» зоны. А ребята с той стороны тоже ведь не вчера родились, у них своих наработок и способов хватает, – Андрей улыбнулся. – У нас здесь что-то вроде негласного и непрерывного соревнования: кто кого перехитрит.

– И бывает, что они…

– Бывает. Правда, очень редко и ненадолго.

– А расскажи какой-нибудь интересный случай?

– Ладно. Тогда идемте в мой кабинет, перекусим и поговорим…

* * *

История оказалась забавной. Случилось это пару лет назад. Зимой. Ночью. На пульт дежурного поступило сообщение, что в нескольких километрах от заставы на дороге появилась женщина, мягко говоря, одетая не по сезону. Поскольку на улице мороз почти добрался до тридцатиградусной отметки, пограничники решили выяснить, в чем же дело. Тревожная группа выехала на помощь. И вовремя. Гражданочка к моменту встречи уже слегка посинела, несмотря на то, что оказалась изрядно пьяна. Толком объяснить, как попала на дорогу без верхней одежды, девица не смогла. Вдобавок какое-то время она никак не желала лезть в машину, даже попыталась устроить истерику. Все же пограничники ее уговорили и отвезли в поселок… А утром обнаружились признаки нарушения границы именно в том самом месте, где замерзала пьяная селянка. Выяснили, что нарушителей двое. Отработали штатные меры по их поиску и задержанию. Одного нашли уже к вечеру. А вот второго… Его бы, наверное, и не нашли, если бы парень сам не вылез из своего укрытия. А прятался он у знакомого в Троицке… в шкафчике под кухонной раковиной! Трое суток там просидел.

– Как уж он там поместился, до сих пор неясно, – закончил Ефимов, посмеиваясь и крутя головой. – И ведь не сказать, чтобы какой-то карлик или задохлик – обыкновенный, среднего роста, а вот поди ж ты!

– Так девица-то с ними в сговоре была?

– Ну да… Созналась потом. Они все правильно рассчитали. Молодая девушка, одна, замерзает… Кому же в голову придет, что это отвлекающий маневр? А те двое, пока наряд помощь женщине оказывал, буквально у них под носом, по узенькой заснеженной ложбинке проползли! По-пластунски, километра четыре шпарили!.. Ясно же, что раз группа работает, то и наблюдение за этим районом временно не ведется.

– Лихо, в общем, – подытожил я. – А как же у вас такие… ложбины или овражки контролируются?

– Сейчас уже надежно, – серьезно кивнул Андрей. – Подобные места теперь чаще всего перекрываются устройством «Дельфин» – специальной сетью с кучей датчиков, выдающих сигналы прямо на пульт оператора. Преодолеть «Дельфин» крайне затруднительно, а незаметность так и вовсе исключается. А в некоторых случаях…

Договорить Ефимов не успел. Мирную атмосферу кабинета разорвал оглушительный вой тревоги, а над дверью вспыхнул и замигал алый фонарь. Старлей отреагировал мгновенно. Он не глядя вдавил клавишу селектора:

– Отделение! В ружье! Нарушение государственной границы!..

На меня тоже снизошло мгновенное озарение: это не рядовое нарушение! Мне необходимо быть там!..

– Товарищ начальник отделения, – громко и четко обратился я к Ефимову, – разрешите принять участие в выезде тревожной группы?

– Невозможно! – отрезал старлей. Сейчас он был совершенно непохож на молодого улыбчивого паренька, сидевшего минуту назад с нами за одним столом. – Вы – гражданское лицо и не имеете права участвовать в военных операциях.

– Дело в том, что господин Котов, – вмешался Скоренко, – во-первых, является частным детективом, принимающим участие в расследовании деятельности одной международной преступной группировки по просьбе Управления внутренних дел Томской области, а во-вторых, физическая подготовка Дмитрия Алексеевича вполне соответствует уровню подготовки оперативного работника ФСБ. Так что, думаю, можно разрешить господину Котову поучаствовать в задержании нарушителей. В виде исключения и под мою ответственность, – веско добавил он, переглянувшись со мной.

Ефимов размышлял всего пару секунд.

– Хорошо. Дмитрий Алексеевич, следуйте за лейтенантом Везухиным и во всем слушайтесь его указаний. Никакой самодеятельности!

– Обещаю, – очень серьезно ответил я и помчался за длинноногим старшим наряда, успевшим уже добежать до лестницы.

В машину – полноприводный «Мэверик» – мы влезли последними. Там сидели четверо сосредоточенных парней в пятнистых комбезах, зажав между коленей короткие АК-74. Лейтенант занял место рядом с водителем, а мне молча кивнул на салон. Откидные сиденья были заняты бойцами, так что я устроился на каком-то большом и достаточно мягком чехле – кажется, на армейской палатке или чём-то подобном.

«Бродяга» [30] рявкнул всеми двумястами лошадьми и резво вымахнул из ворот заставы, но помчался не по знакомой мне дороге вокруг поселка, а сразу свернул налево, в дикую степь. Я вцепился покрепче в чехол и – вовремя. Машина запрыгала по бездорожью, что твой сайгак, и только теперь я понял, почему пограничники сидят в таких странных позах – согнувшись к сведенным коленям при широко расставленных голенях. Чтобы удержаться на месте, требовалась недюжинная реакция и отличное чувство равновесия. И то, и другое у меня наличествовало, не было лишь опыта. Все же через несколько минут, в течение которых летал по салону от одного угла до другого, я все же нашел оптимальную позу – верхом на чехле с широко разбросанными ногами, – чтобы кое-как утвердиться и сориентироваться в пространстве. Ни один из бойцов тревожной группы, наблюдавших за моими полетами, даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь, но и не улыбнулся.

Скачка продолжалась минут двадцать. Наконец джип замер, чуть накренившись, и Везухин обернулся к нам, придерживая на коленях самый настоящий электронный планшет!

– Даю вводную. Нарушители движутся от нас на северо-северо-восток. У них грузовой L-200. В кабине – два или три человека, возможно, вооружены. В кузове есть какой-то груз, накрыт брезентом. По предварительным выводам – контрабандисты. Странно только, что пошли они днем, практически в открытую.

– Может быть, отвлекающий маневр? – встрял я и тут же прикусил язык, потому что взгляд лейтенанта был красноречивее невысказанных слов.

– Возможно, – тем не менее подтвердил мою догадку Везухин. – Но наша задача от этого не меняется. Сейчас в «Берлине» наш Умка вычислит основной вектор их движения, и пойдем на перехват.

– А… кто такой Умка? – все же не утерпел я.

– Наш аналитический комплекс, мы его окрестили «умным компьютером» – Умкой, – охотно пояснил лейтенант. Тут же пискнул его электронный планшет. – Ну вот, есть вектор! – Он несколько секунд рассматривал что-то на экране. – Коля, жми на Озерное, мы их у развилки должны перехватить!..

И снова дикая тряска-скачка. Правда, вскоре «Бродяга» выбрался на какую-то грунтовку, петлявшую среди плоских холмов, прибавил скорость, а мои зубы получили относительную передышку, перестав выбивать барабанную дробь.

Гонка длилась еще четверть часа, и вдруг Везухин четко сказал:

– Приготовились! Вот они – тридцать градусов вправо!..

Я едва не свернул себе шею, пытаясь выглянуть в боковое окошко. В буром мельтешении равнины с трудом заметил чуть более светлое пятно, двигавшееся почти параллельно нам на расстоянии полутора сотен метров.

– Теперь никуда не денутся, голубчики! – почти весело прокричал лейтенант, и в этот момент я заметил слабый проблеск на фоне машины нарушителей. А в следующий миг боковое стекло рядом с головой Везухина расцвело звездой трещин, и что-то звонко щелкнуло снаружи по кузову. – Твою мать!.. – вытаращился лейтенант. – Стреляют?!..

– А не должны? – автоматически поинтересовался я, но, разумеется, остался без ответа – не до того стало.

– Коля, заходи им в хвост! – рявкнул Везухин.

Я попытался развернуться лицом вперед по ходу движения джипа, но тут сильные руки рывком оттянули меня вместе с импровизированным сиденьем к заднему борту. Тут же один из бойцов поднялся, что-то сделал с крышей, и в ней открылся квадратный люк. Парень высунулся из него почти наполовину вместе с автоматом, а двое напарников крепко ухватили стрелка за ноги. В следующую секунду снаружи коротко прогрохотала очередь, потом еще одна. Снова по капоту «Бродяги» будто сыпанули стальным горохом.

– Вот гады! Обкуренные, что ли?.. – опять выругался лейтенант. – Внимание, Первый, я – Бродяга. Нарушители вооружены, имею огневой контакт, требуется подкрепление!

– Бродяга, я – Первый, – раздалось в машине. – Вас понял. Олень движется по южной дороге. Вероятная точка встречи – два километра южнее Озерного.

– Спасибо, Первый. Выполняю маневр «загон»! – Везухин повеселел. – Эй, Топорков, покажи-ка господам, где выход!

Стрелок тут же дал одну за другой еще три коротких очереди, и на этот раз мне удалось разглядеть в щели между передними сиденьями бледно-оранжевые трассы, уносившиеся вперед по курсу движения. «Ага, – сообразил, – предупредительные: не пускают контриков на север…»

Сумасшедшая гонка продолжалась. Контрабандисты еще пару раз стреляли по нашей машине, но сидящий в люке боец Топорков каждый раз метко сбивал им прицел и заставлял постепенно сворачивать к точке перехвата.

Наконец джип снова оказался на хорошей дороге и, промчавшись с полкилометра, резко остановился. Бойцы горохом посыпались наружу. Я тоже не отставал. Впереди, метрах в десяти, поперек дороги стоял грузовой «Мицубиси», весь заляпанный буро-рыжей грязью. Чуть правее него, капотом к нам, замер внедорожник цвета хаки. Бойцы группы перехвата уже окружили нарушителя. К ним тут же присоединились пограничники Везухина. Я же держался сзади, следуя указанию лейтенанта.

– Всем выйти из машины! – громко скомандовал Везухин.

Спустя несколько секунд распахнулись все четыре дверцы «Мицубиси» и на асфальт выпрыгнули невысокие поджарые парни – сплошь казахи.

– Стволы на землю!.. Руки за голову!.. Два шага вперед!..

Нарушителям быстро надели наручники и усадили спиной к спине прямо на дороге. Из оружия у них обнаружились только два пистолета ТТ китайского производства.

– Черт! Скинули!.. – рассердился Везухин, в сердцах пнув колесо грузовика. – И когда успели?..

– Найдем, товарищ лейтенант, – откликнулся один из бойцов, откинул брезент и присвистнул: – Поглядите-ка, что за ерунда?

Мы с Везухиным подошли к «Мицубиси» и заглянули в кузов. Там лежали несколько бараньих туш, ободранных и выпотрошенных, и стояли в специальных зажимах четыре картонных коробки. Лейтенант поддел крышку одной.

– Так и знал: водяра!..

– Я чего-то не пойму, – счел я возможным заговорить. – Если это – вся контрабанда, к чему было устраивать весь цирк с гонками и стрельбой? Как-то не вяжется…

– Верно, господин сыщик, не сходится! – зло согласился Везухин. – Похоже, развели нас. Пока мы за этими… зайцами гонялись, где-то основной груз прошел. Придется объявлять положение «Ч» по всему участку.

– А мы что будем делать?

– По нашим правилам необходима обратная проработка маршрута движения нарушителей вплоть до места пересечения ими границы.

Пограничники споро погрузили казахов во второй внедорожник, двое пересели в захваченный грузовик, а наш наряд вернулся в «Бродягу».

Поездка по следам «Мицубиси» сложности не составила. Уже через пару часов мы выбрались к месту нарушения границы – неглубокой длинной низинке, по дну которой протекал хилый ручеек. Низинка вся заросла борщевиком, одеревеневшие прошлогодние стебли которого торчали тут и там, и было хорошо видно, как двигался сквозь них грузовик.

Мы вышли из машины и пешком обследовали место пересечения – граница тут проходила аккурат по ручью, поэтому следы мощных протекторов сохранились в отличном состоянии.

– Вот так, господин сыщик, – резюмировал Везухин, – у нас и происходят пограничные инциденты. Теперь будем искать, где прошел основной караван…

– Ну а мне не надо ничего искать, – покачал я головой и направился к поломанным зарослям борщевика. Там, среди тусклой серости поблескивало нечто, смутно мне знакомое. И когда я подошел и снял предмет с ветки, все встало на свои места. – Вот, – показал я находку лейтенанту, – ответ на мои вопросы.

– Что это?! – нахмурился он.

Я положил ему на ладонь соляр – копию двух других, снятых с тел мертвых наркокурьеров.

– Это знак того, кого я ищу уже целую неделю. По оперативным разработкам он проходит как Мститель. Этот человек ведет личную войну против наркодельцов, он уже убил двух «глотателей» и почти добрался до их «мамки». И везде на трупах мы находили вот такие знаки – соляры, символы древнего культа Детей Солнца.

– Ну, хорошо, а почему соляр здесь? Нужно искать следующий труп?..

– Думаю, нет. В данном случае Мститель сообщает, что он ушел за кордон и, похоже, именно здесь.

– Кому сообщает?! – Везухин ничего не понимал и снова начал сердиться.

– Скорее всего мне, – пожал я плечами и пошел обратно к машине.

А ведь действительно – кому? Неужели Мститель заранее знал, что я поеду с тревожной группой на задержание и найду здесь соляр?.. И главное – зачем мне нужно знать, что он ушел за кордон?..

Глава 8

Киргизия. Бишкек.

Март 201… года.

Алмас Сулейменов считал себя весьма удачливым бизнесменом. Шесть лет назад, еще будучи обыкновенным уличным дилером, толкающим разбодяженную анашу всяким заезжим лохам, мечтающим поймать настоящий кайф, Алмас и подумать не мог, что его расторопность и изворотливость окажутся замечены и отмечены серьезными людьми с юга, как неофициально именовали в Киргизии афганских наркобаронов. Конечно, сами торговцы «белой смертью» никогда не снисходили до подбора рядовых сотрудников в длинной цепочке реализации запретного товара. То было уделом купцов, или звеньевых, поставляющих оптовые партии дури. Но шустрого барыгу взяли на заметку после того, как он буквально спас своего купца от внезапной облавы «красных», как называли сотрудников управления по борьбе с наркотиками. И Сулейменов быстро доказал хозяевам, что выбор их правильный.

Вскоре, сам став звеньевым, Алмас сменил имидж, жилье и подругу, чтобы соответствовать новому статусу. У него даже появились два телохранителя из бывших десантников национальной армии. Поэтому, когда в рабочий кабинет Сулейменова среди бела дня вошел высокий загорелый парень в военном комбезе без знаков различия, новоявленный купец не слишком обеспокоился. К нему теперь часто приезжали посланцы с юга, чаще всего одетые точно так же.

– Саламатсызбы, ага [31] , – вежливо поздоровался незнакомец.

– Салям, – осторожно ответил Алмас. Пришелец не был киргизом или казахом, скорее пуштуном или персом, а значит – точно с юга. – Чем могу быть полезен? – тут же перешел он на фарси, чтобы проверить свои подозрения.

– Меня зовут Фархад, – спокойно заговорил гость, прикрыв дверь в коридор и прислонясь к ней спиной. – Я знаю, что ты работаешь на моего дядю, Керима Амаля, и сейчас твои люди готовят новый канал по транзиту «белой смерти» через Россию в страны Северной Европы, а также ищут новые рынки сбыта в Сибири и на Урале.

– Может быть, вы присядете, уважаемый? – улыбнулся как можно приветливее Алмас, услышав имя хозяина. – Для меня честь – познакомиться с племянником такого могущественного человека, как Керим Амаль!..

– Замолчи и слушай! – тихо, но грозно оборвал его пришелец. – Мой дядя – самый мерзкий и опасный человек из живущих на Земле! И скоро он получит по заслугам. А вот ты, его раб, еще можешь спасти свою жалкую жизнь, если немедленно отдашь приказ прекратить всякую деятельность, связанную с перевозом и продажей «белой смерти». Вызови своих людей и заставь их уничтожить весь запас зелья! А потом, может быть, я и отпущу вас на все четыре стороны.

Несколько секунд Сулейменов разглядывал гостя расширившимися глазами, потом оглушительно захохотал, откинувшись в кресле.

– Ты сошел с ума, парень?!.. О чем ты вообще толкуешь?.. Ты хоть понимаешь, к кому пришел?..

Все время, пока звеньевой смеялся, Фархад недвижимо стоял, прислонившись к двери и спокойно глядя на хозяина кабинета, а в глазах его плескалась ненависть пополам с жалостью. Наконец Сулейменов успокоился, вытер выступившие слезы, лицо его резко посуровело, черные глаза превратились в два пистолетных зрачка.

– Вот что… джигит [32] . Ты сейчас выйдешь отсюда и забудешь все, что здесь наговорил. И лучше всего, если сегодня же ты исчезнешь из Бишкека. Навсегда! Я тебя отпускаю только потому, что ты – племянник хозяина. Пусть уважаемый Керим Амаль сам с тобой разберется, а уж я ему непременно передам наш разговор!

Алмас хищно оскалился и нажал кнопку вызова охраны. Однако минула минута, две, а на зов так никто и не явился. Сулейменов с тревогой уставился на дверь, потом на невозмутимого нахала, продолжавшего подпирать косяк.

– Ты ждешь своих охранников? – поинтересовался Фархад. – Они не придут.

– Почему?! – невольно вырвалось у Алмаса, хотя он уже догадался, что произошло. Он лишь отказывался в это поверить. Неужели этот неказистый парень справился с четырьмя здоровыми, вооруженными мужиками? Причем мгновенно, потому что никакого шума за дверью Сулейменов не слышал.

– Я им сказал, чтобы они шли домой, к семьям, потому что служить такому плохому человеку, как ты, – позор для мужчины.

– Да что ты несешь?! – побагровел звеньевой.

Он сунул было руку за пазуху, где в подплечной кобуре висел недавний подарок хозяина: новенькая «Беретта-92», но неведомая сила вдруг сковала движение, затем вырвала Алмаса из кресла и швырнула через стол в дальний угол кабинета. Сулейменов со всего маху врезался головой в массивное глиняное кашпо с финиковой пальмой и потерял сознание. Поэтому он не видел, как Фархад подобрал выпавший пистолет, взял под мышку ноутбук со стола и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.

* * *

– Этого не может быть! – Керим в сердцах ахнул кулаком по лакированной поверхности шахматного столика, отчего резные фигуры из слоновой кости подпрыгнули и раскатились в стороны, попадав на роскошный персидский ковер, устилавший в комнате весь пол. – Ты же сам мне докладывал, что этот гаденыш сдох!

– Так и есть, – просипел Байрам, стоя навытяжку перед разгневанным ханом. – После гранаты в упор еще никому не удавалось выжить.

– Но тела вы не нашли?..

– Его же завалило, хозяин! Там скала обрушилась, десятки тонн камня. Парня размазало…

– …а потом он целым и невредимым объявился в Бишкеке и уже убил пятерых моих людей! – снова рявкнул Керим.

– Может, это кто-то другой?.. – рискнул задать вопрос Байрам.

– Двойник?

– Просто… другой. А Алмас мог и перепутать…

– Ну да. После того как его башкой о горшок приложили?.. Вот что, – Керим-хан поднялся, – немедленно бери людей, поезжай в Бишкек и разберись! Главное, чтобы разработка нового трафика не останавливалась. Нам к лету необходимо иметь надежный и мощный транзитный канал!

– Будет сделано, хозяин. – Байрам поклонился и бесшумно исчез за дверью.

Хан еще некоторое время отстраненно рассматривал рассыпавшиеся шахматные фигурки на полу, потом хлопнул в ладоши. Тут же в дверях возник бесплотной тенью слуга.

– Позови Ирму и принеси кальян, – не глядя на него, распорядился Керим.

* * *

Фархад не спал. Он лежал на узком топчане и смотрел сквозь маленькое окошко на луну, зацепившуюся краем за голую верхушку тополя. Что-то он делал не так! Почему-то до приезда в Бишкек бывшему эмиру казалось, что стоит открыть людям глаза на то зло, что они творят, и люди сами откажутся от неправедной жизни. Да еще будут благодарить его за помощь…

Ничего подобного не произошло. Куда бы ни приходил Фархад, с кем бы ни разговаривал, слышал в ответ лишь одно: убирайся, ненормальный! Бывшего эмира глубоко поразил размах разлившейся в людях злобы пополам с отчаянием. Собственно, выхода было всего два: либо ехать в Россию на заработки, либо включаться в игру с «белой смертью». Первый источник существования не гарантировал ни высоких доходов, ни сколь-нибудь длительного периода стабильности для остававшейся на родине семьи. Второй давал иллюзию безбедной, но рисковой жизни. И очень часто люди, особенно молодежь, выбирали именно этот выход.

После неудачного разговора с Сулейменовым Фархад некоторое время пребывал в настоящей растерянности. Он только теперь смог узреть весь гигантский размах задуманного Керим-ханом. Его предприятие предстало могучей, отлаженной машиной, с которой невозможно бороться в одиночку, даже обладая некими особыми способностями.

«Нужны помощники, – решил бывший эмир. – Причем не из местных. Лучше всего, пожалуй, найти их среди русских…»

Еще в прошлой своей жизни, сам занимаясь наркобизнесом, Фархад относился к шурави, своим тогдашним врагам, с уважением. Русские всегда были смелы, отчаянны и бескорыстны в помощи тому, кого считали другом. Но здесь, в Бишкеке, шурави практически не осталось после развала Союза – местные националисты расстарались. Придется ехать к казахам, решил Фархад. Но не абы куда, а туда, где действует сеть Керим-хана. А чтобы выяснить это, придется еще раз побеседовать с Сулейменовым!..

* * *

Едва прибыв в Бишкек, Байрам развернул бешеную деятельность. Он буквально поставил на уши всех уличных барыг и мелкую шпану, крепко сидевшую на анаше. Задание для всех было одно: разыскать в кратчайшие сроки некоего Фархада Сарбуланда.

– Ищите молодого высокого пуштуна. Он недавно приехал в город, плохо говорит по-киргизски, живет скорее всего где-то на окраине, в трущобах. Кто первый отыщет, получит сто долларов и целый аршин [33] анаши.

Для убедительности Байрам демонстрировал бумажку с портретом Бенджамина Франклина, а потом, без всякой связи, здоровенный «Магнум-357». Уличная шушера прониклась его воззванием и принялась рыскать и вынюхивать. Вскоре информация о «высоком пуштуне» потекла к Байраму рекой. Его видели то там, то тут, но посланнику Керим-хана ни разу не удалось застать ненавистного душмана [34] на месте.

– Найдите мне его пристанище! – бесновался Байрам. – Двести долларов дам!..

Так прошла неделя. Безрезультатно. Байрам приуныл, в красках воображая себе гнев хозяина. И тут удача наконец улыбнулась ему.

– Он здесь! Он идет!.. – радостно орал тощий мальчишка, ворвавшись в чайхану, где отряд Керим-хана вкушал утренний чай в полном составе.

– Кто идет? Куда?! – грозно нахмурился Байрам.

– Да пуштун тот, – разулыбался паренек. – Сюда идет. К вам… – И протянул грязную ладошку за вознаграждением.

Посланцы Керим-хана переглянулись и вскочили. Байрам не глядя сунул мальчишке пару скомканных бумажек.

– Все, убирайся!

Тот посмотрел на деньги, и улыбка на лице сменилась хищным оскалом.

– Э, тры [35] , а где доллары?!

– Обойдешься сомами. Брысь отсюда!

– А трава?..

Вместо ответа один из людей Байрама сгреб мальчишку за шиворот и поволок в сторону кухни. Остальные же лихорадочно проверяли оружие, поглядывая на командира. Однако осведомитель оказался куда проворнее, чем можно было подумать. На полпути к кухне мальчишка, до этого кулем висевший в руке лашкара, вдруг подскочил и, резко выпрямившись, ударил того головой в подбородок. В тишине помещения все услышали отчетливый лязг зубов. От неожиданности мужчина выпустил свою жертву и тут же получил второй удар – в пах. Взвыв дурноматом, лашкар рухнул на пол, а мальчишка, злобно расхохотавшись, нырнул в раскрытую дверь кухни.

– Убью гаденыша! – выдохнул пострадавший боец, пытаясь вскочить и одновременно достать из-за пазухи оружие.

– Отставить! Не до него сейчас, – осадил Байрам. – Махтур, проверь, где там Фархад?

Молодой лашкар метнулся к выходу и тут же, будто наткнувшись на стену, отлетел назад. А в дверном проеме на миг мелькнула полуразмытая тень. Хлопнул выстрел, и сейчас же охнул, заваливаясь, еще один боец слева от командира. Байрам присел, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и уже понимая, что ничего не успевает сделать. На краткий миг ему удалось засечь темный силуэт на фоне окна, и Байрам выстрелил. В следующий миг неведомая сила вырвала из его руки оружие и швырнула через всю чайхану на шкаф с посудой. Посланник Керим-хана врезался головой в тяжелую деревянную дверцу нижней части шкафа и потерял сознание.

Очнулся он от того, что кто-то бил его по щекам – несильно, но хлестко. В голове грохотал товарный состав, правый глаз не хотел открываться. С трудом разлепив левый глаз, Байрам разглядел склонившегося над ним человека и внутренне сжался.

Фархад, увидев, что он очнулся, раздельно сказал:

– Вернись к своему хозяину и скажи, чтобы пожалел людей. Вашим лашкарам со мной не справиться. И с тобой, Байрам, мы видимся в последний раз. Появишься у меня на пути снова, отправишься вслед за своими бойцами. Ты все понял?

Посланник Керим-хана медленно кивнул. Фархад кивнул в ответ и… исчез. Беззвучно и мгновенно. Байрам приподнялся на локте, обвел взглядом разгромленную чайхану, трупы лашкаров и впервые в жизни подумал, что, возможно, служит не тому хозяину…

* * *

Фархаду пришлось потратить не один день, чтобы правильно определить местонахождение основной перевалочной базы нового наркотрафика Керим-хана. Был момент, когда бывший эмир едва не впал в отчаяние, но невидимая рука судьба вновь указала правильное направление поисков, и вскоре с подножки плацкартного вагона поезда Астана – Москва на разбитый асфальт перрона города Кустаная спрыгнул высокий молодой человек, одетый неброско и скромно. Его можно было бы принять за коммивояжера, если бы не жесткое загорелое лицо и не пронзительный взгляд глубоких темных глаз.

– Скажите, уважаемый, – обратился приезжий к пожилому казаху на скамейке перрона, – где в вашем городе можно снять недорогое жилье?

– А вы надолго в Кустанай? – заинтересовался тот, щуря и без того узкие глаза.

– По обстоятельствам, – ушел от ответа Фархад.

– Ну, тогда и я могу сдать вам комнату. Я тут недалеко живу, на улице Темирбаева.

– А что, это хорошее предложение. – Молодой человек улыбнулся. – Меня зовут Фархад. Фархад Сарбуланд.

– Наргиз Ишкенбаев, – тоже улыбнулся старик. – Судя по имени, юноша, вы афганец?

– Пуштун.

– Ладно, что это я? – смутился казах. – С расспросами… Идемте, помоетесь с дороги, отдохнете. – Он поднялся. – А потом я вас бешбармаком угощу!..

* * *

Буквально на следующий день Фархад отправился знакомиться с городом, дошел до Центрального парка и, устроившись на скамейке на самом солнцепеке, принялся наблюдать за прохожими. Было воскресенье, и парк не пустовал. Вдобавок не по-весеннему теплая погода стала дополнительным стимулом для многих кустанайцев, чтобы отставить на время дела и выйти просто прогуляться, подышать свежим воздухом, погреться на солнышке.

Фархад увлекся сценкой, что разыгрывали перед ним два худых, взъерошенных воробья, решивших ограбить голубя. Сизарь раздобыл где-то кусок пряника и теперь неторопливо поклевывал его, придерживая красноватой лапкой. И вот один из воробьев пристроился голубю сзади и принялся щипать того за хвост. Сизарь вертелся на месте, но от пряника никак не хотел отходить. Тогда другой воробей вдруг подпрыгнул и с лету тюкнул голубя то ли в голову, то ли в шею. Несчастная птица возмущенно зашкворчала и попыталась достать обидчика, бросившись за ним в погоню. Это оказалось стратегической ошибкой. Первый воробей немедленно подскочил к прянику, схватил его коготками и, напрягаясь изо всех сил, медленно, над самым асфальтом полетел прочь. Второй же, увидев, что операция удалась, быстро развернулся, набрал высоту и был таков!

– Каковы подлецы! – услышал Фархад за спиной. Медленно посмотрел через плечо. Рядом примостился неприметный парнишка, тоже какой-то серый и взлохмаченный, как воробей. – Почище людей ворюги…

– Они воруют, чтобы выжить. А люди – чаще всего, чтобы обогатиться, – раздельно произнес Фархад, подключая свои новые способности и пытаясь «заглянуть» в голову незнакомцу. Однако «увидел» лишь неоформленный цветовой сумбур из противоречивых эмоций. «И все-таки неспроста он ко мне подсел», – мелькнула мысль.

– Ну, почему же? Сейчас у нас много людей, вынужденных воровать, именно чтобы выжить… Но вы не похожи на бедствующего человека. – Последнюю фразу «воробей» произнес почти обвиняющим тоном.

– И что же из этого следует? – Фархад внутренне подобрался.

– Вот я вижу, вы сидите, отдыхаете, – заговорил паренек более мягко. – А можно ведь этот день превратить в настоящий праздник…

– И каким же образом?

– Ну… есть много способов…

– Например?..

– Ну, там… покумарить… э-э, в смысле, покурить… И еще кое-чего… – «Воробей» настороженно нахохлился.

– А вы знаете, где можно? – Фархад перехватил его бегающий взгляд, и парнишка ощутимо вздрогнул.

– Ну, да… случайно знаю такое место…

– А что? Я бы не отказался забить косячок!..

Парнишка расслабился и облегченно улыбнулся. Фархад – тоже.

– Тогда пошли?..

– А далеко?

– Не, тут, в соседнем квартале…

Через полчаса Фархад стал обладателем полиэтиленового пакетика с зеленовато-бурой трухой, имевшей хорошо знакомый ему запах. Его новый знакомый, получив весьма приличные чаевые, окончательно развеселился и, когда бывший эмир вскользь поинтересовался чем-нибудь более серьезным, чем трава, заявил:

– Да запросто, друг! Тебе чего, «снежку» или «герычу» [36] ?

– «Герычу», конечно. Какой есть?

– А ты что, разбираешься?

– Да уж не первый год «женат»… Афганский есть?

– А у нас тут только «афганец» и толкают! – рассмеялся барыга.

– И давно? – Фархад постарался не выдать свою заинтересованность. Неужели так быстро нашелся нужный кончик, потянув за который, он доберется до всего клубка?

– Да, считай, с месяц уже. Серьезные люди, говорят, приехали. Откуда-то с юга. И купили весь местный бизнес.

– Послушай… друг. Я тоже… в некотором роде… бизнесмен. По той же части… – начал Фархад.

– Ага!.. А ведь я так и понял сразу, приятель! – понимающе прищурился парнишка.

– Так вот, мог бы ты… встречу организовать? У меня есть очень выгодное предложение! – заговорщицки подмигнул бывший эмир.

– Подумаем, – посерьезнел молодой барыга. – За пять процентов. Пойдет?..

– От сделки?.. Многовато… Но ладно. Так и быть.

– О’кей! Считай, дело сделано!

– Хорошо. Завтра на той же скамейке в парке…

* * *

Однако встреча не состоялась по совершенно непредвиденным обстоятельствам. Фархад, конечно, пришел в парк заранее и внимательно изучил окрестности места рандеву, вычислил возможные точки, откуда за встречей могли наблюдать как охранники «купца», так и его недоброжелатели. И обнаружил, что в одной из таких точек уже сидит некий субъект. Причем не случайный прохожий. Человек – невзрачный, маленький казах – усиленно делал вид, что кормит стайку воробьев, но при этом швырял кусочки булки во все стороны, не глядя, а сам все время косился на пока пустующую скамейку.

Некоторое время Фархад наблюдал за соглядатаем и уже совсем было решил избавиться от него, как вдруг тот заметно напрягся и уставился в противоположную сторону. Бывший эмир проследил за его взглядом, но увидел лишь двух молодых людей, идущих по дорожке мимо казаха и оживленно о чем-то спорящих. Однако самому казаху они явно не понравились, потому что он неожиданно сорвался с места и метнулся через газон и кусты к главной аллее парка, где уже было достаточно людно.

В ту же секунду оба молодых человека ринулись следом, причем один – за казахом, а второй – по дорожке наперерез. «Вот это да! Похоже, на местных наркоторговцев вышел не только я?..» – подумал Фархад, не зная, радоваться этому открытию или нет. С одной стороны, хорошо, что органы правопорядка честно выполняют свою работу. Но с другой – придется менять собственные планы.

Пока он раздумывал, появился давешний знакомый барыга и, пряча глаза, виновато сказал:

– Извини, друг, стрелки не получится… Это… проблемы тут у нас…

– Да видел уже, – усмехнулся Фархад.

– Когда?!

– Только что. Вашего «секача» менты срисовали и, похоже, возьмут, если не лоханутся.

– А ты что ж, его усек?

– На раз. Я тоже не вчера родился.

Парень помялся.

– Ну, я тогда… пойду?

– Погоди-ка, – осенило бывшего эмира, – а отведи ты меня к своему «купцу» прямо сейчас. Аллах с ними, этими пришельцами с юга!

– Зачем еще? – насторожился барыга. – Ерлан теперь ничего сам не решает…

Фархад поймал его мечущийся взгляд и, пристально глядя в расширенные зрачки, медленно, с расстановкой произнес:

– Сейчас ты отведешь меня к человеку по имени Ерлан, а потом забудешь о нашем разговоре.

Парень вздрогнул всем телом, плечи его заметно поникли, и он покорно сказал:

– Идем. Ерлан живет недалеко…

«Купец» жил в стандартной панельной пятиэтажке, которой на вид можно было дать лет сорок, а то и больше. Однако за обшарпанной дерматиновой дверью укрылась двухкомнатная квартира, отделанная по последнему слову техники и дизайна. А на площадке над дверью помигивала красноватым глазком современная мини-видеокамера. Хозяин же, крепкий, плотный казах, одетый в атласный халат с национальным орнаментом, по первому впечатлению больше смахивал на доцента вуза или научного работника средней руки, но никак не на наркоторговца. Он и ухом не повел, увидев перед собой неизвестного парня. Кивнул застывшему столбом барыге и сказал:

– Амансын ба, уважаемый. Здравствуйте.

– Сэлем, кожа [37] , – механически проговорил несчастный барыга.

– Добрый день, Ерлан-ага, – улыбнулся Фархад, потом провел ладонью перед лицом проводника. – Иди домой. Сейчас.

Тот молча повернулся и покорно зашагал вниз по лестнице. «Купец» с интересом посмотрел сначала ему вслед, затем вновь на незваного гостя.

– А вы, похоже, сильный экстрасенс? – И протянул широкую ладонь. – Ерлан Бакибаев. Чем могу быть полезен?

– Фархад Сарбуланд, – представился бывший эмир, крепко пожав ему руку. – Признаться, я ожидал встретить совсем другого человека.

– Интересно – какого же?..

Они прошли через прихожую в просторную светлую гостиную, обставленную суперсовременной мебелью в стиле «хай-тек», и хозяин жестом усадил гостя в удобное кресло. Сам сел напротив.

– Я представлял себе наркоторговца несколько иначе, – честно сказал Фархад.

– А, понимаю, – рассмеялся Бакибаев. – Жирный, злобный, с алчным взглядом и трясущимися от жадности руками…

– Ну, не совсем…

– Молодой человек, избавляйтесь от стереотипов. И как можно скорее. Подобные образы – в прошлом. Современный успешный торговец – это прежде всего очень образованный и культурный человек. Причем неважно, чем он торгует!

– А вы действительно продаете наркотики? «Белую смерть»?

Фархад был слегка сбит с толку энергичным напором хозяина квартиры.

– «Белая смерть»… Как вы поэтично называете обыкновенный героин! – Бакибаев сплел пальцы на колене. – Да. Это основной предмет моего бизнеса.

– И вы так спокойно об этом говорите постороннему человеку? – удивился бывший эмир.

– Ну, во-первых, не постороннему, – подмигнул Ерлан. – Кто же не знает имени Фархада Сарбуланда? Вы в нашем деле – почти легенда!

Молодой человек остолбенел от неожиданности.

– Вот уж не думал… – пробормотал он, однако быстро опомнился. – Тем хуже для вас, господин Бакибаев. Поскольку тогда вы должны знать и то, что я теперь по другую сторону этого черного дела!

– Наслышан, наслышан, – как ни в чем не бывало закивал хозяин квартиры. – Но не вижу для себя никакой угрозы.

– В самом деле?

– Конечно. По той простой причине, что враг моего врага – мой друг.

– Поясните, – Фархад снова смутился.

– Охотно. – Бакибаев одним движением извлек откуда-то уже зажженную сигарету и сделал затяжку. – Видите ли, уважаемый, я не люблю, когда мне навязывают то, чем я заниматься не хочу. В данном случае именно так и произошло. Ваши сородичи из солнечного Афганистана решили вдруг, что пришла пора расширить свой бизнес, и явились сюда, в мой родной Костанай! Но они не стали вести переговоры, как приличные деловые люди, а грубо, по-хамски, установили свои порядки и сделали местным бизнесменам, в том числе и вашему покорному слуге, предложение, от которого отказываются только самоубийцы. Вы меня понимаете?.. Именно поэтому я с радостью помогу вам, господин Сарбуланд, в вашей священной борьбе с этими отморозками, чтобы очистить милый сердцу Костанай от грязных делишек пришельцев!

– Похвально, господин Бакибаев, – осторожно кивнул Фархад, не понимая, куда тот клонит. – Но ведь вы тоже попадаете… под мой «священный гнев», не так ли?

– Аллах свидетель, я раньше занимался совсем другим бизнесом! – взмахнул руками Ерлан. – И в качестве жеста доброй воли я передам вам, уважаемый господин Сарбуланд, список подготовленных под моим руководством групп «глотателей», которые в ближайшее время планируется отправить в Россию для установления, так сказать, новых экономических связей. – Он сделал очередную затяжку и, прищурившись, уточнил: – Ну, как, по рукам?..

Фархад долгую минуту рассматривал нового «союзника», решая для себя непростую дилемму: то ли умертвить этого страшного человека сразу после получения важной информации, то ли оставить на какое-то время в надежде, что он еще сможет ему пригодиться в войне с людьми Керим-хана? Но в итоге он все же произнес:

Глава 9

Южный Урал. Челябинск.

Март 201… года.

Всю обратную дорогу до Челябинска мы со Скоренко так и сяк обсуждали варианты объяснения инцидента на границе. Подполковник стоял на версии отвлекающего прохода с целью прикрыть большой караван контрабанды.

– Так уже было не раз, Дмитрий. Запускают машину с плевым грузом и лихими парнями, они несколько часов морочат голову группам преследования и перехвата, а потом сдаются. Но за это время основной груз благополучно достигает перевалочной базы на нашей территории, и если контрабандисты успевают сбросить его перекупщикам, можно дальше не искать – все равно не найдешь.

– А нельзя, что ли, как-то изменить план мероприятий и не бросать столько сил на перехват одной машины? Или лучше, наоборот, усилить контроль соседних участков, пока ловят этого «живца»?

– Ну, план мероприятий изменить непросто, – усмехнулся Игорь. – Особенно в нашем ведомстве. Для этого нужны очень веские основания и долгие согласования. А что касается усиления контроля соседних участков, конечно, именно это и делается. Только ведь и контрабандисты тоже не первый год замужем и знают, как мы будем реагировать.

– Ладно. Но в данном случае я думаю, что все затевалось именно для прикрытия перехода границы, – уверенно заявил я.

– Кто?

– ?..

– Кто перешел? – Скоренко снисходительно смотрел на меня, а я лихорадочно копался в собственных мозгах в поисках веского аргумента. И нашел:

– Есть!.. В этом месте за кордон ушел тот самый «мамка», которого пасли в Троицке! А за ним следом прошел и мой Мститель…

Взгляд Игоря стал заинтересованным.

– Знаешь, а в этом есть резон. Молодец, сыщик!..

– Я в курсе… Только понять не могу, каким образом Мститель узнал, что я поеду с тревожной группой и найду его метку?

– Тогда получается, что этот «мамка» обладает некой важной для его хозяина информацией, которую он не мог передать другим путем, кроме как лично, – продолжал рассуждать Скоренко, не слушая меня. – Неплохо бы эту версию озвучить твоему брату, майору Торопову. А еще – передать в наш оперативный отдел…

– И что дальше?

– Ну, скорее всего в Кустанай пошлют оперативников, которые при тесном взаимодействии с местными коллегами отработают версию с беглым «мамкой». А там, глядишь, и на его хозяина удастся выйти!..

– Фантазер ты, подполковник! – развеселился я. – Так он и будет, «мамка», ваших агентов в Кустанае дожидаться. Рванет куда подальше…

– Не факт. – Игорь остался серьезен. – Практика показывает, что чаще бывает именно, как я предположил: «мамка» выйдет на связь с хозяином, сольет ему добытую информацию и – в кусты, на дно, на отдых.

– Но ведь у него на хвосте сейчас не опера висят, а Мститель! Этот не будет чикаться, прихлопнет как муху.

– Или твоего Мстителя прихлопнут…

Я не нашелся что ответить: действительно, такой вариант развития событий тоже был возможен. На любой гвоздь, как говорится, молоток подобрать можно. Но ведь был же знак! И означать, по-моему, он мог только одно: иди за мной!

– Слушай, Игорь, – медленно произнес я, – мне тоже очень надо попасть на ту сторону.

– Куда?! – не понял он.

– За кордон. В Кустанай. Мститель ушел туда, и я ему зачем-то нужен там.

– Не глупи. Ты – лицо гражданское. Случись в Кустанае с тобой что-либо, кто отвечать будет?

– А вы меня вместе со своими агентами отправьте.

– Невозможно! Это против правил…

– А вот давай у твоего начальства спросим? Возьми меня с собой на доклад?..

Скоренко долгую минуту разглядывал мою невозмутимую физиономию, видимо, пытаясь понять, где тут подвох. Потом вздохнул и махнул рукой.

– Ладно. Я уже понял, что ты самый отчаянный и безбашенный сыщик, каких я знал. Завтра с утра подходи к управлению. Я закажу пропуск…

* * *

Начальник оперативного отдела областного пограничного управления ФСБ полковник Киянов оказался невысоким крепким мужчиной лет пятидесяти с глубоким и цепким взглядом темно-серых глаз. Он принял нас в своем большом, светлом и очень практично обставленном кабинете. Рукопожатие полковника только подтвердило мое определение его как человека энергичного и сильного. Такие люди и решения принимают твердые и окончательные, но лишь получив полное представление о проблеме.

Помимо нас, к моему немалому удивлению, в кабинете уже присутствовали подполковник Гурский и мой брат, майор Торопов.

– Располагайтесь, товарищи, – махнул рукой Киянов. – Думаю, все присутствующие обладают своей долей информации и соображений по поводу сложившейся ситуации. Но всё же будем соблюдать протокол и субординацию. Подполковник Гурский, вам слово.

Виктор Георгиевич кратко и сухо обрисовал обстоятельства последних суток, и я приятно удивился той оперативности, с которой начальник отдела собрал и проанализировал всю служебную информацию о происшедшем на его участке.

Киянов ни разу не перебил, выслушал внимательно, с загадочной полуулыбкой под густыми седыми усами.

– Таким образом, товарищ полковник, в процессе отработки факта нарушения государственной границы было установлено, что проникновение на нашу территорию машины с группой казахских граждан явилось прикрытием для обратного перехода границы неким неустановленным лицом или лицами, предположительно имеющими отношение к организованной преступной группировке, занимающейся перевозками и торговлей наркотиками из стран Средней Азии в России, – завершил свой доклад Гурский.

Киянов с минуту размышлял, по очереди поглядывая на нас и делая какие-то пометки в блокноте на столе. Затем повернулся к Вадиму.

– Вам слово, товарищ майор, как ответственному куратору по линии ФСКН.

Мой брат тоже был сегодня собран и серьезен, как никогда. Во всяком случае, я не смог припомнить, когда еще видел его таким.

– В рамках начатого расследования о разработке нового, предположительно транзитного наркотрафика через территорию России в направлении стран Северной Европы, – четким, хорошо поставленным голосом начал Вадим, – Челябинским управлением Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков разработан план следующих оперативных мероприятий…

Он буквально в течение пяти минут изложил, как и в какой последовательности нужно отслеживать и выявлять новый трафик, кого и когда задерживать, и сколько для этого может понадобиться людей. Я даже заслушался, как все у Торопыги гладко и правильно получалось. Но меня насторожило то, что он ни разу не упомянул о Мстителе и его важнейшей роли во всей этой кутерьме. А ведь мы с Вадимом, казалось, все, и не по одному разу, обсудили, и он вроде бы согласился с моими доводами? А вот поди ж ты!..

Видимо, я не уследил за лицом, увлекшись беседой со своим внутренним голосом, потому что Киянов, дослушав Вадима, неожиданно поинтересовался:

– Кажется, у нашего гостя, господина Котова, есть своя версия случившегося?

– Боюсь, Владимир Андреевич, что моя версия вам не очень-то понравится, – осторожно сказал я.

– И все же я хотел бы выслушать, так сказать, альтернативную точку зрения, – вежливо усмехнулся полковник. – У вас, как я понимаю, есть свое объяснение?

– Да, конечно. – Я решился. – Дело в том, что несколько дней назад ко мне обратились за профессиональной помощью из Управления внутренних дел Томской области…

Я как мог вкратце изложил Киянову хронику предшествующих событий в Томске, Новосибирске и здесь, в Челябинске, а также свое видение оборотной стороны истории, связанной с мистикой древнего братства Детей Солнца. Я говорил и все время подсознательно ждал, что полковник вот-вот прервет меня и скажет что-нибудь вроде «это область фантазий и домыслов, господин сыщик, а мы здесь на службе и должны заниматься безопасностью интересов нашего государства, а не призраков ловить…» Но Киянов выслушал меня так же внимательно, как до этого слушал доклады Гурского и Торопова.

– И в итоге, после всего случившегося, у меня есть только одно непротиворечивое объяснение: этот Мститель настойчиво зовет меня за собой, я зачем-то нужен ему, – завершил я свой монолог.

На сей раз Киянов молчал заметно дольше. И пометок, я заметил, делал больше в блокноте. Неужели поверил?..

– А ведь я, пожалуй, могу сказать, – наконец заговорил полковник, – зачем вы ему понадобились, Дмитрий Алексеевич. Мститель увидел в вас единомышленника, в смысле, человека, не чуждого мистики и одновременно свободного от каких бы то ни было присяг, обязательств, протоколов, и потому способного действовать не по правилам, а по обстоятельствам. Словом, вы для него – идеальный напарник.

– В чем напарник? – пожал я плечами. – В войне с наркомафией?.. Так это, извините, не по адресу. Я не супермен и даже не спецназовец…

– Но вы способны мыслить как Мститель, способны понять его мотивации. И принять их. Ни я, ни Скоренко, ни любой другой профессионал, облеченный официальными полномочиями, этого не может. Конечно, существуют особые… специалисты – одиночки-суперагенты, но во-первых, их еще поискать, а во-вторых, не факт, что такой человек вдобавок окажется еще и мистиком.

– В любом случае, Владимир Андреевич, раз вы так глубоко поняли ситуацию, мне понадобится ваше содействие, чтобы попасть в Кустанай и наконец расставить точки…

Я произнес это и замер в ожидании: откажет или нет? Полковник взял со стола блокнот и целую, как мне показалось, вечность изучал свои записи, потом вернул блокнот на место и постучал по нему карандашом.

– Из того, о чем мне здесь доложили, вырисовывается вполне конкретный план действий. Он в значительной степени согласуется с планом оперативных мероприятий наших коллег из ФСКН. Во-первых, необходимо незамедлительно выяснить, действительно ли этот Рымбаев-«мамка» добрался до Кустаная. Если – да, то установить за ним наблюдение и постараться выявить его тамошние связи, а в идеале – выйти на его хозяина. Во-вторых, то же самое проделать в отношении некоего Мстителя, стремящегося уничтожить Рымбаева и, предположительно, его подельников. Только после получения вышеперечисленных сведений можно будет планировать какую-либо серьезную операцию, естественно, совместно с ФСКН.

Киянов сделал вполне профессиональную паузу. Все молча внимали.

– Для осуществления первой оперативной задачи в Кустанай будет командирован один из наших опытных сотрудников. Выполнение второй части, видимо, ляжет на плечи местных, казахских, сыщиков из Управления по национальной безопасности…

– Извините, товарищ полковник, – не выдержал я, чувствуя как почва буквально уходит из-под ног, – у меня особая просьба!

– Слушаю вас, Дмитрий Алексеевич…

– Поскольку мое участие в расследовании преступной деятельности так называемого Мстителя инициировано органами внутренних дел, то вплоть до изменения версии расследования я являюсь его полноправным участником со всеми вытекающими…

– И… что же из этого вытекает? – иронично приподнял бровь Киянов.

– Я прошу, настоятельно прошу разрешить мне продолжить поиск Мстителя за границей… в Кустанае. – Я твердо посмотрел на полковника и вкрадчиво добавил: – Вы сами только что обосновали необходимость моего участия в этом необычном деле!..

Несколько секунд Киянов пристально рассматривал мою решительную физиономию.

– Хорошо, – произнес он наконец, – я постараюсь договориться с казахскими коллегами о вашем присутствии в Кустанае. Думаю, рекомендация товарища Торопова поможет и на этот раз… – Он поднялся, за ним встали и остальные. – Товарищи офицеры, считаю наше оперативное совещание законченным!

Когда мы вышли в коридор, Вадим молча стукнул меня по загривку и показал кулак. А выражение его лица прекрасно дополнило пантомиму.

– Понял, не дурак, – покорно пробормотал я.

– Ох, сомневаюсь! – покачал головой брат.

– Но ты же понимаешь, что мне действительно нужно попасть в Кустанай?

– В том-то и проблема, – вздохнул Вадим. – Ладно, что-нибудь придумаем…

* * *

– Как же вы утрясаете вопросы с казахскими пограничниками? – поинтересовался я у Скоренко на следующий день, когда мы уже ехали на вокзал «Челябинск-главный».

– В каком смысле? – не понял Игорь.

– Ну, вот сейчас, например. Два российских гражданина… то есть один гражданин и один сотрудник пограничной службы на задании должны пересечь государственную границу. Небось еще и с оружием?

– С оружием – нет. Особое разрешение нужно. А в остальном… Мы тут живем как добрые соседи. К тому же между нашими и казахскими пограничниками давно существует договоренность о… скажем, сотрудничестве. – Скоренко улыбнулся. – А как иначе бороться с общим злом?

– Это с контрабандой, что ли?

– И с ней тоже.

– Понятно… Ну а ваш сотрудник? Он что, так же, как я, сорвался и поехал?

– Конечно. Почему нет? В данном случае каждый из вас будет выполнять свою часть работы, но, естественно, в тесном сотрудничестве.

– А кстати, кто же он, мой напарник? Ты не выяснил?

– От чего же… Ее зовут Ирина Николаевна Тарасова…

– Женщина?! – непроизвольно присвистнул я.

– Она – офицер оперативного отдела пограничной службы. – Скоренко не принял моей реакции. – По-моему, этим все сказано.

– Угу. Представляю себе: этакая бой-баба, гренадерского роста и с пудовыми кулаками…

Игорь несколько секунд внимательно разглядывал мою физиономию, видимо, пытаясь понять, шучу я или нет.

– Ты сильно ошибаешься насчет майора Тарасовой, – наконец сказал он и загадочно ухмыльнулся. Но только на перроне я понял – почему.

Мы уже минут пять топтались возле вагона номер семь фирменного поезда «Целина», следующего из Москвы в Астану и любезно предоставившего два места для нас, грешных, возжелавших прокатиться от Челябинска до Кустаная – или точнее, Костаная, как теперь называли казахи этот город. До отправления оставалось не более двух-трех минут, и я уже начал сомневаться, уедем ли мы сегодня, или придется перенести поездку на завтра, как вдруг за нашими спинами кто-то деликатно кашлянул.

Я обернулся. И увидел невысокую тоненькую девушку в светло-зеленом пуховике и джинсах, заправленных в модные полусапожки. Через плечо у нее висела небольшая синяя дорожная сумка. Девушка перевела взгляд своих ясных, зеленовато-голубых глаз на Скоренко, мило улыбнулась и произнесла звонким, почти мальчишеским голосом:

– Здравствуйте, Игорь Александрович! Вот и я.

– Здравствуйте, Ирина Николаевна, – заулыбался тот. – По вам можно часы проверять!

– Привычка, – рассмеялась девушка и протянула мне узкую ладошку. – Майор Тарасова.

– Дмитрий Котов, – немного оторопел я и осторожно сжал ее руку. Но ответное рукопожатие оказалось необычно сильным и энергичным. – А-а… скажите, подполковник, у вас в управлении все майоры такие симпатичные?

Теперь уже Игорь не выдержал и расхохотался.

– Чувствую, вы сработаетесь, – с трудом вымолвил он и посмотрел на часы. – Все, отправление! Садитесь-ка в вагон.

Я не успел проявить галантность и подать Ирине руку, как Тарасова уже очутилась на верхней ступеньке тамбура. Хмыкнув, я поднялся следом. Мы дружно помахали Скоренко на прощанье и двинулись внутрь вагона.

– Даже не знаю, какие у нас места, – сделав озабоченное лицо, сказал я.

– Номера тринадцать и четырнадцать, – тут же откликнулась моя новая напарница, останавливаясь возле четвертого купе.

Там уже сидели двое молодых казахов – чистенький и тихий паренек в очках устроился у самого окна и читал толстенную книгу в потрепанном переплете, а рядом, воткнув в уши «таблетки» динамиков и прикрыв глаза, прикорнул второй – судя по одежде, студент или начинающий коммивояжер. Впрочем, у этого рядом стоял вместительный баул – в таких удобно возить образцы товара и рекламные проспекты. Вещей же «ботаника» я не заметил, хотя они могли быть и под сиденьем. Мы обменялись с казахами вежливыми улыбками.

– Ну-с, выбирайте, господин Котов, – обернулась ко мне Тарасова, – верхняя или нижняя?

– Меня зовут Дмитрий, можно Дима, – миролюбиво напомнил я. – И я не суеверный.

– В смысле?

– В смысле, что мне все равно, какая полка. Хотя, думаю, вам, Ирина Николаевна, будет удобнее на нижней.

– Мне тоже без разницы, – повела плечиком майор. – Кстати, можно просто Ирина. – И лукаво стрельнула бирюзовой искоркой из-под пушистых ресниц.

– Принимается. – Я повеселел: контакт явно налаживался. – Занимаю верхнюю. Признаться, с детства люблю ездить на поезде. Это же всегда целое путешествие – новые места, люди, события…

– А мне больше нравится ходить пешком. – Ирина поставила свою сумку на полку у окна и сняла пуховик. – В институте почти каждые каникулы мы с приятелями отправлялись в походы – то по лесам, то по реке. Зимой – на лыжах пару раз.

Я осмотрел свою полку. Матрас был просто обернут одеялом, постели я не обнаружил.

– Интересно, а сколько ехать до Кустаная?

– Часов восемь. Тут всего-то около трехсот километров.

– А-а, тогда понятно, почему нет постелей.

– Ну да. Собственно, в пути мы будем меньше шести часов. Это пограничный и таможенный контроль отнимают больше двух часов.

– Почему так много? – искренне удивился я. – Здесь же спокойная граница. К чему такие строгости?

– Спокойная она только с виду, – хмуро усмехнулась Тарасова, и я лишь теперь сообразил, что ей на самом деле далеко за тридцать, хотя выглядела женщина лет на десять моложе.

Я закинул свою сумку и куртку на верхнюю полку и уселся рядом с майором. Определение ее истинного возраста только подогрело мой интерес к ней. С юности меня тянуло к женщинам старше себя, и уж тем более никогда позже я не заводил отношений с «малолетками» – младше тридцати. Конечно, сейчас мы были, так сказать, на задании, и «близкие контакты» любой степени могли только осложнить его выполнение. Но, господа, классический флирт еще никому не навредил!

В общем, три с половиной часа до границы пролетели незаметно. Ирина оказалась прекрасной собеседницей и весьма начитанной особой. Поэтому очень скоро мой интеллектуальный выпендреж, который всегда безотказно срабатывал как способ завладения вниманием особей женского пола, перерос во вполне жаркую и мозголомную дискуссию чуть ли не на уровне мировых проблем. В пылу полемики (по-моему, о последствиях глобального потепления) мы даже про чай забыли, который притащила нам любезная проводница.

Наконец поезд остановился на пустынном мокром перроне Троицка.

– Ну, вот. Сейчас всех транзитников переведут в зал пограничного контроля вокзала, а остальным придется сидеть в вагонах, пока мобильные наряды их не проверят, – ответила Ирина на мой невысказанный вопрос.

Мы вышли из вагона проветриться и размять ноги. Навстречу нам по платформе уже двигалась группа пограничников, в том числе и кинолог с собакой.

– А собака зачем? – заинтересовался я.

– Вообще-то, их две на каждый состав, – охотно пояснила Тарасова. – Овчарка в основном работает снаружи, а спаниель – внутри вагонов…

– Спаниель?!

– Ну да. Такой очаровательный плюшевый кокер, лопоухий и жизнерадостный.

– И что они ищут?

– Наркотики, конечно. В первую очередь. Но могут и взрывчатку отработать. Даже парфюм контрабандный.

– Ага, а кокер, значит, чтобы людей не пугать? – решил я проявить смекалку. – Милая собачка бежит по вагону, смешно пофыркивая и мотая ушами – какая прелесть!..

– Примерно так, – улыбнулась Ирина. – Согласитесь, Дима, что мало кто насторожится при виде подобного создания?

– Еще бы!.. Но вот насколько точно эти собачки работают? Неужели не ошибаются?

– Бывают и ошибки. Только ведь и проводник, и досматривающий тоже не лаптем щи хлебают. О, это очень опытные сыскари! Они способны по едва заметным отклонениям в поведении, в разговоре, даже по позе распознать в человеке наркокурьера.

– Здорово! Наверное, у вас выявляемость близка к ста процентам.

– Увы, – Тарасова посмурнела. – Все не так радужно и благополучно. Курьеры тоже постоянно совершенствуют способы провоза товара. У нас с ними что-то вроде необъявленного соревнования.

Пограничники между тем подошли к последнему вагону, пятеро забрались внутрь, двое остались на платформе, а кинолог с овчаркой двинулся вдоль состава, спустив собаку с поводка. Псина деловито спрыгнула под вагон и, перебравшись на другую сторону состава, порысила к его началу, временами останавливаясь и внимательно обнюхивая буксы и подножки тамбуров. Я заметил, что с противоположного конца поезда появилась вторая группа пограничников, и как раз в компании со спаниелем.

– Они что, одновременно с двух концов проверяют?

– Да, – кивнула Тарасова. – Так быстрее и эффективнее. Пойдемте в вагон, Дима, что-то прохладно сегодня.

Мы вернулись в купе. Наши попутчики сменили позиции. Теперь «ботаник» лежал на верхней полке и, видимо, дремал. А «коммивояжер» сидел у самого прохода и озабоченно вертел головой туда-сюда. Ирина окинула парня долгим взглядом, потом села к окну и раскрыла свою сумку.

– Давайте перекусим, – предложила мне. – У меня тут пирожки с картошкой и яблоки.

– Здорово! – обрадовался я. – Тогда сгоняю сейчас за горячим чаем.

Когда же возвратился в купе с двумя большими, исходящими душистым паром кружками, то застал такую картину. «Коммивояжер» сидел в углу у окна, загородившись своим баулом, а Тарасова с хищной улыбкой стояла в проходе, перекрывая вход в купе.

– Что случилось, Ирина Николаевна? – громко поинтересовался я. – Он к вам приставал?

– Скорее я к нему, – оловянным голосом откликнулась она. – Дмитрий, сходите в соседний вагон, там уже должен работать наряд, и позовите старшего. Скажите, майор Тарасова из оперативного отдела управления задержала подозреваемого, требуется помощь.

Я тихо свистнул, поставил кружки на соседний столик и отправился выполнять необычную просьбу. На удивление, старший лейтенант, представившийся командиром наряда, отреагировал моментально.

– Семенов, за мной! – И вдвоем с прапорщиком они прошли в наш вагон.

Ирина молча кивнула им и предъявила свое удостоверение.

– Вот, – указала на сжавшегося в углу казаха, – есть большое подозрение, что этот гражданин имеет в своем багаже либо на себе запрещенные к провозу… предметы.

– Спасибо, товарищ майор. – Старлей подобрался и протянул руку к «коммивояжеру». – Попрошу ваши документы.

Казах медленно выбрался из угла, поставил баул на столик и вынул из кармана куртки синюю книжицу. Дальнейшее никто не мог предвидеть. Одной рукой парень сунул паспорт старлею прямо в лицо, заставив невольно отшатнуться, а другой резко толкнул в грудь загородившую проход Тарасову. Ирина от неожиданности шагнула назад, запнулась о край нижней полки и неловко упала поперек прохода. В следующую секунду казах совершил поистине акробатический прыжок с переворотом через голову, и поэтому я, уже начав движение на перехват, не смог достать парня. А тот, проявив невероятную прыть, в несколько длинных скачков преодолел путь до ближайшего тамбура и был таков.

Конечно, прапорщик побежал следом, даже выскочил на платформу, но – увы! Парня и след простыл.

– М-да! Бывает… – сокрушенно покачал головой старлей, сообщив по рации о случившемся. – Давайте хоть вещи его осмотрим.

Они с прапорщиком выпотрошили баул, старлей быстро и внимательно прощупал все швы, стенки и дно, но ничего подозрительного не нашел. Тогда подала голос Ирина:

– Разрешите мне?

– Пожалуйста, – пожал старлей плечами.

Тарасова еще раз осмотрела баул.

– У кого-нибудь есть нож?

Прапорщик вынул из кармана форменной тужурки складной «крафт» и протянул майору. Ирина раскрыла самое широкое лезвие и ловко поддела им корпус замка с цифровым кодом. Под замком обнаружилась небольшая ниша, вделанная в кожаную стенку баула и заполненная квадратными прозрачными пакетиками с мелкими разноцветными таблетками.

– Ух ты! – невольно вырвалось у меня. – Что это?

– Экстази, – обыденно, как о чем-то очевидном, сказала Ирина. – Что и требовалось доказать.

– Курьер?

– Точно.

– Но я не понял: парень ведь ехал в Казахстан, а не в Россию?..

– И что? Вы думаете, что наркотики везут только в одном направлении?

– Ну да…

– Нет. – Тарасова горько усмехнулась. – К сожалению, эта дрянь катается в обе стороны.

– Но у азиатов же полно своего «ширялова»! – Я действительно не понимал, в чем дело.

– А мода?.. В странах Средней и Центральной Азии действительно хватает традиционных наркотиков, а вот синтетических, очень популярных в среде «золотой молодежи» и не только, – дефицит. Ну а где спрос – там и предложение.

– Тогда почему не изготавливать на месте?

– Процесс непростой, требует определенной квалификации и оборудования. Дешевле привезти готовый наркотик.

– И много возят?

– Много, Дима. Очень много…

Спустя час наш состав тронулся дальше, на сопредельную сторону границы. Мы наконец перекусили и успокоились. Остаток пути до Кустаная прошел без происшествий, и мне даже удалось немного подремать, пока моя новая напарница с увлечением разгадывала большой кроссворд в найденном в бауле еженедельнике «АиФ».

* * *

– Станция Костанай. Стоянка поезда двадцать минут.

Объявление по громкой связи выдернуло из лап Морфея, почти совсем убаюкавших меня под мерный перестук колес.

– У вас отличная нервная система, – уважительно произнесла Тарасова. – Откройте секрет, чем вы занимаетесь для поддержания такого высокого психического тонуса?

– А может, мне по наследству крепкие нервы достались? – ухмыльнулся я.

– Не хотите говорить?

– Почему бы нет?.. Я, Ирина, последние лет двадцать занимаюсь различными восточными практиками. Это нынче я – сыщик. А в прошлом успел поработать врачом-кардиологом, психологом, целителем-экстрасенсом и репортером уголовной хроники. А еще я, перефразируя известного кота Матроскина, драться умею и на гитаре могу.

Я выжидательно посмотрел на Тарасову. Майор мило улыбнулась и символически хлопнула в ладоши.

– Браво, Дмитрий! Великолепный пиар-скетч. О вас можно романы писать.

– Документальные. – Я сделал грустное лицо. – Потому что все это – правда.

– Тем более замечательно. Так чем вы тонус поддерживаете?

Я рассмеялся.

– Вас, госпожа майор, даже из базуки не свернуть! Упорство – хорошее качество, но хлопотное.

– Есть немного…

– Все просто. Дыхательная гимнастика.

– Стрельникова?.. Бутейко?.. Ци-гун?..

– Аджна-йога.

Тарасова вновь одарила меня уважительным взглядом. Но теперь к нему примешался явный интерес. Интерес женщины к мужчине.

Я сделал вид, что не понял ее реакции, подхватил свою сумку и куртку и шагнул из купе.

– Идемте, Ирина. А то еще в Астану укатим – вот смеху-то будет…

На перроне нас встречали. Прямо напротив вагона переминался с ноги на ногу плотный коренастый парень вполне славянской наружности, одетый в черную кожаную куртку, джинсы и черную же кепку. Я вышел первым, парень широко улыбнулся и двинулся навстречу. Я ответил ему, вежливо ухмыльнувшись, но в следующий момент понял, что парень смотрит поверх моей головы.

– Здравствуйте, Сергей! – звонко и радостно раздалось у меня за спиной.

– Добрый вечер, Ирина Николаевна! – окончательно расцвел парень. Обогнул меня, как столб, и шагнул к подножке, протягивая руку.

Тарасова одарила его ослепительной улыбкой и подала парню сумку. Обмен любезностями продолжился уже внизу, на перроне. Лишь минуту спустя майор вспомнила обо мне.

– Кстати, Сережа, познакомьтесь: господин Котов, частный сыщик из Москвы.

– Сергей Пономарев, сотрудник оперативного отдела Костанайского пограничного управления. – Парень с большим интересом оглядел меня.

– Дмитрий Алексеевич. Котов – это мой псевдоним в России. Вообще-то, я – Холмс. Праправнук того самого, который Шерлок, – очень серьезно произнес я, отвечая на приветствие.

Парень натурально открыл рот, а Тарасова за его спиной прыснула, прикрыв лицо ладонями.

– А… так вы – англичанин?! – оторопело пробормотал Сергей.

– Йес, май френд. Ай эм зэ веритэйбл инглишмен [38] , – со вздохом сообщил я.

– О-очень приятно! Вери найс, мистер Холмс! – Он радостно затряс мою руку. – Ирина Николаевна, нельзя же так! Хоть бы предупредили…

– Пономаре-ев! – воскликнула Тарасова не в силах дальше молчать. – Когда же вы научитесь отличать выдумку от реальности?! А еще лучший оперативник управления!..

Парень замер, потом густо покраснел, переводя взгляд с меня на майора и обратно. Нахмурился и помотал круглой головой.

– Ну, вы даете!.. – И жестко ткнул меня сложенными пальцами в грудь. – Так кто же вы на самом деле?

– Дмитрий Алексеевич Котов, частный детектив из Томска.

– Опасно шутите, детектив. Можно и на неприятности нарваться.

– А можно и просто посмеяться шутке. – Я улыбнулся. – Мир?..

– Видно будет. – Сергей был сильно обижен и не скрывал этого. – Прошу следовать за мной, господа.

– Ну вот, – укоризненно вздохнула Тарасова. – Не успели приехать – и уже обидели хорошего человека.

– Человека невозможно обидеть, – отрезал я, стараясь скрыть неловкость. – Если только он сам не позволит себе обидеться. А у вашего Пономарева, по-видимому, очень большие проблемы с личностной самооценкой. Кто он в управлении?

– Капитан. Начальник отдела охраны границы, в обязанности которого…

– М-да. Такой наруководит…

Сергей быстро провез нас на видавшей виды «Ладе» от вокзала по проспекту Аль-Фараби, сиявшему разноцветьем витрин и рекламных вывесок, и свернул налево на улицу Баймагамбетова, тоже широкую и людную. Вскоре машина остановилась возле невысокого, трехэтажного здания, отделанного светло-желтой декоративной плиткой, с широкой одноэтажной пристройкой, имеющей более темную отделку. На фасаде вверху справа на фоне вечерней синевы неба светилась красным неоном стилизованная надпись «Медеу». На фронтоне пристройки сияла вовсе непонятная надпись – «Мейрамхана».

– Ну, «Медеу» я еще понимаю, – нарушил я долгое молчание, – а вот что такое «мейрамхана»?..

– «Ресторан» по-казахски, – откликнулась Ирина. – А «медеу» – надежда.

– Ага. Название гостиницы вселяет оптимизм.

Сергей продолжал упорно молчать. Даже когда мы втроем вошли в просторный холл вполне современного отеля. «Детский сад какой-то, – с легким раздражением подумал я. – Того и гляди, скажет “отдавай мои игрушки и не писай в мой горшок”!»

За стойкой администратора нас встретила миниатюрная и обаятельная казашка, одетая против ожидания не в национальный наряд, а в нормальный костюм офис-леди.

– Добрый вечер, – заговорил наконец наш молчун. – Разместите, пожалуйста, этих товарищей. Бронь пограничников.

– Здравствуйте, господа. – Казашка говорила без малейшего акцента. – Ваши паспорта, будьте любезны?..

Пока шло оформление, я разглядывал убранство уютного холла, Пономарев – собственные ногти, а Тарасова – с нескрываемым интересом нас обоих.

– Скажите-ка, Ирина, – решил я разбавить наше красочное молчание, – вы случайно не знаете, в честь кого названа улица, на которой расположилась сия прекрасная гостиница?

– Старший сержант Султан Баймагамбетов, Герой Советского Союза, трагически погиб в бою под Ленинградом летом 1943 года, – ровным голосом сообщил Сергей, не прерывая своего ответственного занятия.

– Спасибо, капитан, – миролюбиво произнес я. – И… извини за неудачную шутку на вокзале.

– Проехали. – Он повернулся к нам. – Ирина Николаевна, завтра в десять Талгат Наджибекович ждет вас в управлении. До свидания. – И направился к выходу.

– Ваалейкум ас-салям, – сказал я ему в спину.

– Поужинаем? – спросила Тарасова. – Или фигуру бережете?

– Живот есть. Он не может не есть, – назидательно ответил я, беря свою ключ-карту и паспорт. – Встречаемся здесь через полчаса, госпожа майор?

– Договорились, господин детектив…

Я отпер дверь триста семнадцатого номера, прошел в комнату и сразу почувствовал, что я здесь не один. Медленно повернулся в сторону кресла в левом углу, одновременно опуская сумку на пол и усилием воли вгоняя себя в «темп». Но первым движение начал все же не я, а гость. И тоже в «темпе»! Я успел уйти с вектора его атаки, даже попробовал достать незнакомца ответным длинным «ужом» и не смог. А тот, не сбавляя скорости, прыгнул на стол и неожиданно метнулся спиной назад в сложнейшем прыжке «дельфином». Пришлось мне уходить нырком в сторону двери, вынужденно уменьшая себе пространство для маневра. Однако дальнейшей схватки не случилось.

Незнакомец, высокий темнокожий мужчина, насколько я успел его разглядеть в полумраке, замер посреди комнаты и демонстративно опустил руки. Я вышел из «темпа» и тоже показал пустые ладони.

– Да, – хрипловато произнес гость, – ты именно тот, кто мне нужен. Я не ошибся.

– В самом деле? – медленно протянул я, стараясь унять нарастающую дрожь в мышцах, как всегда бывает после «темпа». – Ну, тогда – здравствуй, Мститель!..

– Догадался? Молодец.

Он вернулся к креслу, где сидел, ожидая моего прихода. Сел, вытянул ноги, откинулся на спинку. Я прошел ко второму креслу, напротив, и принял такую же позу. Раз начался разговор, неплохо было бы его провести в плотном раппорте – больше толку будет. Да и мысли унять не помешает. Надо же! Столько времени потратить на поиски, погони и – пожалуйста: неуловимый убийца наркодилеров сам приходит в гости?! Что-то тут не так. Или я чего-то не понимаю. Причем совершенно очевидного. Того, что давно лежит на поверхности, прямо под носом.

– Прежде чем начнем выяснять отношения, разреши вопрос? – заговорил я.

– Спрашивай.

– Почему – я?..

Он молчал долго, может быть, целую минуту.

– Вообще-то, на твоем месте мог оказаться и кто-нибудь другой. Но Дарующий Жизнь указал на тебя.

– Хорошо. – Я решил пока не углубляться в теософские дебри и не выяснять, кто такой этот «Дарующий Жизнь». – Тогда еще вопрос: кто ты?..

– Фархад Сарбуланд, пуштунский эмир, бывший наркоторговец.

– Ничего себе! И что же заставило эмира и наркоторговца в корне изменить свои убеждения?

– Это не имеет отношения к нашему разговору. Я искал – я нашел. Ты искал – я пришел.

– Не люблю философию. – Я решил немного надавить на Мстителя. – Чтобы наша беседа стала результативной, я должен знать твои мотивы. В противном случае…

– Другого случая не представится, – невозмутимо парировал Фархад. – Либо мы сейчас заключаем взаимовыгодную сделку, либо больше никогда не встретимся.

– Еще раз повторяю, – «отзеркалил» его я, – по чужим правилам не играю! – И внутренне напрягся, готовый перейти в «темп» и действовать. Упускать Мстителя я не собирался.

– Ты смелый человек, Котов! – неожиданно рассмеялся он. – Это хорошо. Скоро тебе понадобятся и смелость, и смекалка. А пока… сходи поужинай со своей напарницей. Женщина не должна ничего заподозрить.

– Предлагаешь не посвящать ее в наш разговор?

– В ее же интересах. И в твоих. Слабое место любого мужчины – его женщина.

– Майор Тарасова – не моя женщина.

– Тем более… – Фархад прикрыл глаза, закинул ногу на ногу и сложил руки на животе. – Иди поешь. Я подожду здесь и немного отдохну.

Удивительно, но я его послушался. От этого странного человека исходила непонятная мне сила. Причем сила светлая. И мне очень хотелось понять ее. Я точно знал, что Мститель никуда не денется, поэтому спокойно встал, повесил куртку на вешалку в прихожей и вышел из номера.

Глава 10

Казахстан. Кустанай.

Март 201… года

Ужин с Ириной прошел почти в домашней обстановке. Ресторан, он же мейрамхана, был больше похож на семейное кафе, чем на официальное чревоугодное заведение. Уютный небольшой зал с деревянной мебелью и коврами на стенах, подушки на низких диванчиках для удобства, улыбчивые официантки в национальной одежде, приятный полумрак, позволяющий тем не менее разглядеть принесенные блюда во всех подробностях.

Тарасова заказала плов и чай, я же решился на более традиционное казахское блюдо – сорпу с баурсаками [39] . Еда оказалась очень вкусной и свежей, а Ирина – фанаткой кошек. Мы проболтали весь ужин об этих чудесных, умных и своенравных животных и пришли к единодушному мнению, что без кошек человечеству было бы просто не выжить. Только вот по породам наши вкусы немного разошлись. Тарасова была без ума от «плюшевых» британцев, а я считал самыми достойными представителями кошачьего племени мэйнкунов.

– Моя Чарли – настоящий экстрасенс! – с жаром рассказывала Ирина. – Когда бы я ни пришла домой, в каком бы настроении, она всегда встречает меня у двери, провожает до кресла и тут же забирается на колени или на грудь и начинает громко мурчать, а лапками делает мне массаж. И так хорошо становится! Усталость и плохое настроение куда-то исчезают…

– Мэйнкуны считаются лучшими врачевателями, – улыбнулся я в ответ. – Мой Грэг даже от похмелья в два счета излечит. Причем знает, куда приложиться. Если тошнит – на живот уляжется, а если больше голова досаждает, тогда укладывается на плечи. И ведь действительно все проходит!

– Вы так часто выпиваете? – ехидно прищурилась майор.

– Нет. Просто пример показательный…

В общем, когда я спустя час или больше все же распрощался с Тарасовой и направился в номер, то был почти уверен, что Фархад ушел. И ошибся.

Бывший эмир мирно спал в том же кресле и в той же позе, как я его оставил. Я сел в кресло напротив и некоторое время с интересом рассматривал своего гостя. Поначалу я оценил его возраст лет в сорок – сорок пять: посеченное неглубокими пока морщинами лицо, проседь в густых волосах и бровях. Да и двигается пуштун весьма… быстро. Однако чем больше разглядывал, тем толще становился червь сомнения. А когда Фархад потянулся во сне, меняя позу, и причмокнул губами, я вдруг понял, что передо мной совсем молодой парень! Вряд ли ему исполнилось тридцать лет, скорее двадцать пять – двадцать семь.

«Надо же, как его жизнь-то скрутила! – мелькнула сочувствующая мыслишка и тут же спряталась за более трезвую и рассудительную: – Что же ты такого натворил, парень, если тебя совесть все-таки достала? А может, конкуренты прижали, и ты решил поквитаться?..»

Однако что же делать с гостем? Будить, честно, было жалко. Человек явно вымотан – это видно по его лицу. С другой стороны, мне тоже спать скоро захочется, а разговор наш едва начался. Не привык я откладывать важные дела. Вздохнув и набравшись смелости, я встал и уже собрался шагнуть к Фархаду, как вдруг он открыл глаза, в которых не было ни намека на сон.

– Ты вернулся. – Он выпрямился в кресле, потянулся, подвигал плечами. – Спасибо за отдых! – улыбнулся краешком губ. – Продолжим?

– Как хочешь… – Я сел на свое место и принял независимую позу.

– Итак, ты приехал в другую страну только за тем, чтобы поймать преступника, убивающего наркокурьеров?

– Нет. Я приехал сюда, чтобы найти человека, объявившего личную войну наркодельцам.

Мы обменялись красноречивыми взглядами, и я продолжил:

– Если мы с тобой и дальше будем играть в кошки-мышки, ничего путного из разговора не получится.

Он несколько секунд посидел с закрытыми глазами, потом заговорил ровным, глуховатым, но очень четким голосом:

– Я – последний из древнего рода Сарбуланд. Производство опия и героина – основа благосостояния многих пуштунских кланов Бадахшана. Этот промысел давно поделен между самыми крупными и сильными родами. И соотношение долей в нем не менялось даже во времена войн ни в девятнадцатом, ни в двадцатом, ни даже в нынешнем столетии…

– То есть каждый род занимал определенную территорию и имел свой сектор в торговле зельем? – перебил я.

– Да… Так было до недавнего времени, пока на земли Афганистана не пришли американцы. Сначала они попытались войти в долю с эмирами Кандагара и Герата, а когда получили отказ, объявили им войну на уничтожение, якобы во имя борьбы с распространением наркотиков.

– Узнаю дядю Сэма…

– Конечно, эмиры не сдались, и война захлестнула нашу бедную страну с новой силой.

– А как же талибы?

– Движение «Талибан» поначалу благосклонно отнеслось к традиционному промыслу, но скоро запретило выращивать мак, опасаясь международного давления. Это их не спасло. Американцы все равно вторглись в страну. И, конечно, негласно разрешили производство опия и героина, но потребовали переориентировать торговые пути на страны Европы.

– Ну а чего еще можно было ожидать? – не сдержался я.

Фархад покачал головой:

– План придумал не Буш, он был разработан еще при Клинтоне. Но самое худшее случилось уже при Обаме. Аналитики из DEA просчитали, что если устроить передел зон влияния среди пуштунских эмиров, можно здорово снизить трафик «белой смерти» в США из Афганистана. Для этого была разработана операция «Северная заря». Самое неприятное и печальное, что в ней приняли участие ваши, российские службы по борьбе с наркотиками…

– Почему же «печально»?

– Потому что они не просчитали далеко идущих последствий. Зачистив вместе с американцами и ИСАФ вотчины северных эмиров, они открыли широкую дорогу для вторжения в Бадахшан, Тахар, Кундуз и Балх их южных конкурентов. И теперь через Таджикистан и Киргизию в Казахстан и Россию пошел не только северный, но и южный героин.

– Ёкарный бабай! – Я невольно подскочил в кресле. – Ну и прохвосты эти пиндосы!.. А ты, получается, пострадавшая сторона? Южанин какой-нибудь раскулачил?

– Ты зря иронизируешь, – горько усмехнулся бывший эмир. – Не желал бы я тебе пройти через то, что преодолел сам. Да, я потерял бизнес. Вместе с ним я потерял любимую жену и честь. А отнял это все у меня родной дядя – Керим-хан!

– И теперь ты горишь желанием поквитаться с родственником.

– Нет. Все гораздо сложнее…

Он замолчал на целую минуту, и я не стал ему мешать. Наконец Фархад заговорил снова:

– Я до сих пор не знаю, что со мной произошло. Спасаясь от солдат ИСАФ, я укрылся в горах, нашел там очень странную пещеру… Может быть, там и было нечто, но скорее все-таки я просто увидел вещий сон… Я увидел, что в моей жизни есть другой путь… Понял, что «белая смерть» – это великое зло, убивающее тысячи людей подло, исподтишка… Там, в пещере, я поклялся, что отныне посвящу свою жизнь борьбе с этим злом. И, может быть, тогда Аллах простит мои прошлые прегрешения…

– Ага. Объявил джихад наоборот. – Я слабо верил его словам: темнит парень! – Ну а я-то зачем тебе понадобился?

– Выбор оказался случайным, – повторил он. – Мне нужен был надежный человек, который не убоится выступить против мощной и жестокой организации Керим-хана и поможет уничтожить или… заметно ослабить ее.

– Предлагаешь грохнуть своего дядю?

– Убийство Керима само по себе ничего не даст. Сначала нужно обрушить наркотрафик, который он успел протянуть через Казахстан в Россию. Это сильно подорвет его финансовые дела и репутацию.

Фархад снова замолчал, на этот раз выжидающе. Настала моя очередь. Но я не торопился с выводами. Одно дело, действительно, гоняться за каким-то убийцей и совсем другое – бороться с опасной организацией. Ведь неизвестно, чем эта авантюра закончится. И потом, я плохо представлял себе, каким образом можно обрушить отлаженный канал сбыта наркотиков, не привлекая серьезных профессионалов из ФСКН или ФСБ. Все это я и высказал бывшему эмиру.

– Ты прав, Котов. Без помощи ваших и казахских спецслужб Керим-хана не одолеть. Но мы и не будем все делать сами.

– А у тебя уже есть план?

– Конечно. Нужно найти здесь, в Кустанае, перевалочную базу Керима. Она есть, точно. Затем необходимо спровоцировать его на отправку большой партии по трафику в Россию, там перехватить ее и вскрыть весь канал по горячим следам. Думаю, такая работа по силам специалистам из ваших спецслужб.

– Собственно, майор Тарасова как раз и приехала в Кустанай для налаживания контактов с местными коллегами по борьбе с наркотрафиком…

– Вот и хорошо. – Фархад чуть улыбнулся. – Пусть налаживает. А мы пока базу поищем.

– Слушай, а чего ее искать? – Меня осенило. – Давай так. Ты подставляешься людям Керима, они тебя берут в оборот, а я прослежу, куда они тебя потащат и, соответственно, возьму их за…

– У вас это, кажется, называется «ловить на живца»? – Бывший эмир покачал головой. – Хороший план. Может сработать. Только надо не следить, а захватить кого-нибудь из них и быстро допросить так, чтобы сказал, где база. А потом отпустить…

– И взять этого бандюка под наблюдение! Он, конечно, побежит к начальству с докладом, дескать, «караул, нас раскрыли, спасайся кто может!» Начальник поднимет тревогу, сообщит по инстанции, сверху придет приказ побыстрее очистить закрома, то есть отправить груз, по возможности весь, по трафику, пока он еще действует. Вот тут-то они и попадутся в лапы нашим погранцам!

Я подмигнул парню. Но Фархад на мою тираду только снова усмехнулся.

– Может быть, все так и получится. Но я предпочитаю придерживаться наиболее худшей версии событий. Поэтому не рассчитывал бы на столь легкую победу. Керим-хан – опытный враг. У него разведка тоже не дремлет. Как бы не получилось так, что пока ты будешь следить за одним, тебя возьмут в оборот другие. Думаю, надежнее мой вариант. Пусть этот «язык», перепуганный, без проблем доберется до своего начальства – результат, думаю, можно ожидать тот же, а риска засветиться меньше.

– Ладно, – поразмыслив, согласился я. – Сделаем, как предлагаешь ты.

– Тогда завтра часам к десяти приходи на центральный базар, в мясные ряды. Там есть небольшая чайхана. Встань так, чтобы не бросаться в глаза, и смотри в оба.

Фархад легко и стремительно поднялся из кресла, а спустя секунду тихо щелкнула входная дверь. «Мастер!» – удовлетворенно подумал я и отправился совершать вечерний туалет.

* * *

Наутро, едва я спустился «поработать» с местным шведским столом, который значился в перечне оплаченных услуг отеля, меня нагнала Ирина. Тарасова выглядела бодрой и какой-то посвежевшей, словно успела совершить утреннюю пробежку на пару-тройку километров.

– Приветствую господина сыщика! – Она озорно улыбнулась. – Как спалось?

– И вам не хворать, госпожа майор. – Я ответил своей фирменной улыбкой. – Везде и всегда сплю прекрасно, поскольку конформизм – мое жизненное кредо. А вот у вас вид, будто успели часок по утреннему морозцу пробежаться.

– Ну, зачем же бегать? Достаточно позаниматься физзарядкой на балконе.

– Ух ты! Что-то из серии «три-четыре, ноги вместе, руки шире»?

– Ну, настолько сложную гимнастику я не осилю! – Ирина ехидно прищурилась. – Мы уж чем-нибудь попроще… сяомэйхуа, например [40] .

Я позорно споткнулся на ковре, устилавшем основной проход в зале ресторана.

– Вы… гхм!.. Ирина, вы занимаетесь ушу?!

– А что, непохоже? – Теперь Тарасова откровенно смеялась.

Я не нашелся что ответить и поспешил скрыть растерянность суетой возле стойки с салатами. Майор, видимо, тоже проголодалась, так как ее поднос по количеству собранных блюд мало отличался от моего.

Мы выбрали столик у окна с видом на улицу Баймагамбетова и принялись с энтузиазмом уничтожать содержимое тарелок. Лишь минут через пять, когда первый голод был утолен, Тарасова слегка откинулась на спинку стула и, потягивая апельсиновый сок из бокала, произнесла деловым тоном:

– Кстати, сейчас уже половина девятого. Через пятнадцать минут за нами придет машина из управления. Талгат Наджибекович очень не любит опоздания.

– Тогда вам следует поторопиться, майор, – пожал я плечами, приступив к творожной запеканке.

– А вам?

– У меня другие планы. В десять я должен встретиться с одним очень серьезным человеком. Он тоже не склонен прощать опоздания.

– Погодите-ка! – Тарасова резко подалась вперед, отодвинув тарелку. – По-моему, мы договорились действовать сообща. Или я что-то упустила?

– Ирина Николаевна, – проникновенно возгласил я, – работать сообща вовсе не означает ходить друг за другом, держась за руки. Вы здесь – официальный представитель российского погранведомства и потому должны действовать строго по протоколу. Вот и поезжайте на совещание, изложите там наши соображения, выработайте план совместных мероприятий… А я как частное лицо займусь работенкой, огласка которой крайне нежелательна, но результатами ее вы тоже сможете воспользоваться сполна.

«Во завернул!» – похвалил я сам себя, глядя на изумленное румяное личико майора. Пока она переваривала мою тираду, я преспокойно доел запеканку и приступил к чаепитию. Это занятие я всегда считал едва ли не самым важным после занятий русбоем. Но если тренинг позволял поддерживать в нужной кондиции тело и дух, то чай (зеленый, естественно!) создавал идеальные условия для работы мозга. А именно эта часть моего организма сегодня должна была потрудиться на славу. Поэтому и чай я себе заказал из меню ресторана, а не заваривал дежурный пакетик. Лунцзин – «Колодец Дракона», один из самых известных и самых лучших китайских чаев. Это единственный сорт, куда не добавляют ароматических трав и цветов, поэтому его аромат – истинный аромат чайного листа. Чайник лунцзина обошелся мне недешево, но я нисколько не пожалел. Божественный напиток!

– Послушайте, Дмитрий, – опомнилась наконец Тарасова, – вам не кажется, что так нечестно? Похоже, со времени нашего ужина вы успели получить некую важную информацию и теперь не хотите ею поделиться?

– Послушайте, Ирина, – в тон ей ответил я, – именно добычей информации я и собираюсь заняться. Обещаю, как только узнаю нечто важное, тут же вас извещу. Не выключайте мобильник.

– Авантюрист! – буркнула Тарасова обиженно, глянула на часы и быстро пошла к выходу из ресторана.

Я же прикрыл глаза и полностью отдался ощущениям от употребления изумительного чая. Времени у меня было предостаточно, поскольку центральный рынок Кустаная располагался всего в трех кварталах от гостиницы между улицами Победы и Шевченко.

* * *

Мясные ряды я отыскал быстро. Несмотря на ранний час, народу на рынке было уже предостаточно, и первый же дедок, которого я остановил уточнить дорогу, толково все объяснил.

– А чайхана там есть, уважаемый? – поинтересовался я.

– А, какая там чайхана! – махнул дед рукой. – Забегаловка! «У Султана» называется. Вы, молодой человек, если хотите поесть и сберечь желудок, лучше дойдите до кафе. Это вон там, за углом. Кафе «Снежная королева».

– Рахмат, ака [41] . Непременно воспользуюсь вашим советом…

Чайхана действительно снаружи выглядела как затрапезная тошниловка советских времен. Грязный фасад непонятного окраса, на котором притулились два почти непрозрачных окна, а между ними наличествовала дверь, висевшая на расхлябанных петлях. От этого ее все время перекашивало, и очередному посетителю приходилось тянуть ручку в сторону, чтобы отлепить дверь от косяка.

Убедившись, что снаружи ничего не смогу разглядеть, я рискнул и вошел внутрь заведения. Оказалось довольно многолюдно. И что интересно, ни одной женщины! Мужчины всех возрастов и национальностей сидели в полутемном и основательно прокуренном зале за древними «совдеповскими» столиками, квадратными и колченогими, как и стулья вокруг них. Часть посетителей толпилась возле прилавка, за которым толстый лоснящийся хозяин на пару с маленьким и юрким помощником разливали чай по пиалам и раздавали нехитрую закуску – в основном бутерброды с колбасой и сыром. Помощник вдобавок метался между прилавком и задней стойкой, где усердно трудились, позванивая таймерами, две бывалые микроволновки. В них подогревались вездесущие «горячие собачки» и сомнительного вида булочки с котлетами. И, судя по запаху, где-то рядом находилась плита, на которой готовились традиционные баурсаки.

Столики почти все уже были заняты, и часть публики избрала местом приема пищи на удивление широкий подоконник, протянувшийся вдоль всей наружной стены по обе стороны двери.

Мне пришлось совершить медленный «круг почета», чтобы разглядеть присутствующих и убедиться, что Фархада среди них нет. Тогда я уже спокойно вернулся к прилавку, занял очередь и получил пиалу крепкого запашистого чаю с одноразовой тарелкой, на которой сиротливо лежал тонкий ломтик батона с полузасохшим пластиком сыра. Я дождался, когда один из трудяг отлипнет от подоконника, и встал на его место вполоборота к залу, так, чтобы видеть и входную дверь. Теперь я практически слился с окружающей действительностью, и мне осталось набраться терпения и ждать.

Прошло минут двадцать. Чай в пиале почти закончился, как я его ни экономил, а бутерброд, едва я его понюхал, отказался лезть в горло. И вот когда я уже начал подозревать, что таинственный пуштун меня надул, Фархад объявился. И не один. Вместе с ним в чайхану вошел очень высокий, выше Мстителя, человек, одетый в мышиного цвета зимнюю куртку с капюшоном и такого же цвета штаны с многочисленными карманами и «молниями» застежек. Обут он был в армейские «берцы», что, впрочем, само по себе было неудивительно, поскольку удобные и очень прочные военные ботинки пользовались заслуженной популярностью у гражданского населения по обе стороны границы. И все же что-то в этом человеке сразу дало мне подсказку – незнакомец не штатский! То ли его манера двигаться, то ли цепкость взгляда, которым он мгновенно просканировал помещение и людей. Во всяком случае, мужик он непростой, отметил я про себя и внутренне подобрался.

Фархад тоже моментально оглядел чайхану, нашел меня и взглядом дал понять, что все идет по плану. Они с незнакомцем чинно встали в очередь, взяли свои пиалы и по тарелке баурсаков и удачно расположились за столиком почти позади меня. Я навострил уши. И не зря! Потому что состоявшийся их разговор вогнал меня в ступор.

– Зачем ты вызвал меня, Фархад? Да еще предлагаешь говорить на языке мерзких шурави? – низким рыкающим голосом начал незнакомец. – Ты же знаешь приказ Керима.

– Знаю. Каждый, кто встретит меня, должен убить или немедленно доложить об этом хозяину. – Фархад отвечал на редкость спокойно, даже невозмутимо, будто ему было все равно. – А язык русишей в этом месте – иностранный. Вряд ли кто из присутствующих поймет нас…

– Хорошо. Но у тебя должна быть очень веская причина, чтобы так рисковать собственной головой?

– Она есть, Байрам. Я хочу повиниться перед дядей и искупить свою вину.

– И как ты себе это представляешь? – в рокоте собеседника появились веселые нотки.

– Я могу помочь организовать переправку крупной партии «белой смерти» через русскую границу, – так же ровно заявил Фархад, а я едва не уронил пиалу.

– Почему я должен верить тебе? – спросил Байрам после долгой паузы.

– Ты – не должен. Передай мои слова Керим-хану. А чтобы он быстрее поверил, можешь добавить: местные безопасники вместе с русскими вышли на перевалочную базу здесь, в Кустанае, и готовят ее захват. В городе работает несколько агентов с той стороны, и один из них сейчас находится здесь, в чайхане.

При этих словах я покрылся холодным потом. Неужели Фархад в самом деле решил переметнуться в стан врагов?! А меня использовать как индульгенцию за свои прошлые грехи?..

– Ну и где этот… шурави? – медленно процедил посланник таинственного Керима, и я физически ощутил его тяжелый взгляд у себя между лопаток.

– Не будь дураком, Байрам, – усмехнулся Фархад. – Кто же станет посылать русского в казахскую чайхану шпионить?

– Ага. Значит, он – казах!..

– Не напрягайся так. Все равно не вычислишь в такой толпе, только насторожишь. Да и меня подставишь.

– И что предлагаешь?

– Мы с тобой сейчас разойдемся. Думаю, он пойдет за тобой. Ну а не мне тебя учить, как обнаруживать «хвост».

– Ладно. Если поймаю этого… шпиона, так и быть, замолвлю за тебя словечко Керим-хану. Глядишь, и передумает насчет тебя.

– Благодарю тебя, Байрам. Позже сочтемся…

Они оба прошли почти вплотную от меня. Я успел разглядеть визави Мстителя и вдруг осознал, насколько они похожи! Но не как братья. «Да ведь он тоже пуштун! – встрепенулась запоздалая догадка. – Но тогда почему они говорили по-русски?!..» Мысль настолько ошеломила меня, что я едва не упустил обоих афганцев. Вывалился на свежий воздух из дымно-масляного чада и почти уткнулся в спину Фархада. Пришлось спешно изобразить, что меня тошнит, и отвернуться, согнувшись, к стене чайханы.

– Ну вот и первая жертва Султана на сегодня! – услышал я позади насмешливый голос посланника Керим-хана. – И чего этих русских так тянет на азиатскую пищу?

– Турист, не иначе, – поддакнул Фархад. – Эк скрутило беднягу… Всего наилучшего, шагылай Байрам! [42] – добавил он со значением.

– До скорой встречи, врары [43] ! – хохотнул тот в ответ.

Послышались быстрые удаляющиеся шаги. Я осторожно оглянулся. Фархад уже исчез, а вот «мышиная» спина все еще маячила между рядов торговцев. И я двинулся за ней. А что еще оставалось делать? В голове был полный сумбур, плана действий – никакого. Но и упускать шанс проследить этого Байрама я не собирался. Тем более он не должен обратить на меня внимание, поскольку будет вычислять соглядатая-казаха. Хотя о чем это я?.. Уж плетущегося позади русского этот опытный, судя по всему, боевик обязательно отметит. Ну, квартал. Ну, два. И я раскрыт. Что же делать?..

Как всегда в экстремальной ситуации, у меня в мозгу включился невидимый форсаж и скорость размышлений возросла на порядок. Теперь я почти физически ощущал этот процесс. Хорошо. Допустим, это я иду по своим делам, я знаю, что за мной может следить человек типичной славянской наружности. Естественно, я проверяюсь после каждого перекрестка. Конечно, пару кварталов спустя я замечу, что в отдалении плетется некий азиат, глазеющий по сторонам. Ну и что? Разве из этого я сделаю вывод, что он и есть соглядатай?.. Нет. Скорее всего я просто решу, что приехал человек в чужой город и либо просто гуляет, либо что-то ищет, например, конкретный адрес… Вот! Именно такая реакция и должна быть у этого… Байрама. Если, конечно, он не одержим манией преследования. Ну что, рискнем, Дмитрий Алексеевич?.. Рискнем, товарищ Котов!

И я устремился за пуштуном, стараясь не выйти из образа туриста-одиночки. Карты города у меня не было, зато натренированная память подсказала, что движемся мы, по всей видимости, к железнодорожному вокзалу, когда, пройдя по небольшим боковым улочкам, свернули на широкий проспект Аль-Фараби. Здесь стало не в пример легче, многолюдность – прекрасная маскировка для слежки. Я изобразил на лице восторг открытия и узнавания и даже рискнул сократить дистанцию, чтобы не упустить момент, если Байрам вдруг решит нырнуть в какую-нибудь подворотню.

Однако пуштун продолжал легким и стремительным шагом двигаться к вокзалу, пересек привокзальную площадь и свернул налево, вдоль основного здания. Я уже начал гадать, не собирается ли Байрам прыгнуть в электричку или поезд, но сразу за вокзалом обнаружился крытый пешеходный переход через железнодорожные пути, и мой пуштун наладился туда.

Народу здесь было тоже изрядно, но я все-таки поотстал для страховки. И зря! Выйдя из перехода на другой стороне, я не увидел подопечного. Кидаться во все стороны и лихорадочно вертеть головой благоразумно не решился. Если сейчас Байрам высматривает «хвост», такие действия выдадут меня с головой. Вместо этого я подошел к большому щиту с надписью «Информация» и сделал вид, что внимательно его изучаю. На щите, кроме прочего, висела план-схема местного микрорайона. Я чуть ли не носом полазил по ней, изображая интерес, потом не спеша стал оглядываться, будто сверяя план с местностью, и почти сразу заметил пуштуна.

Он действительно решил провериться, стоял левее, в тени продуктового киоска и… смотрел на лестницу перехода! Я мысленно поаплодировал себе – ай да Димыч, ай да сукин сын! Провел-таки бандюгана. Однако долго «ориентироваться» я тоже не мог, поэтому, глянув еще раз на схему, решительно пошел прямо на Байрама. Пуштун по-прежнему не смотрел на меня.

Поравнявшись с киоском, я остановился, разглядывая витрину, потом сделал радостное лицо и полез в карман за деньгами. Байрам глядел поверх моей головы. Я достал сложенную пополам купюру в пять тенге и протянул в окошечко:

– Будьте добры, бутылку кумыса.

Сонная продавщица-казашка взяла деньги и удалилась в глубину киоска. Я замер в ожидании. Пуштун – тоже. Спустя долгую минуту продавщица все же вспомнила обо мне и милостиво поставила на прилавок белую пластиковую поллитровку с красной надписью «Кымыз»:

– Отиниш [44] .

– Рахмат! – улыбнулся я, старательно выговорив слово.

Казашка мило улыбнулась в ответ.

– Надо говорить «ракхмет».

– Ракхмет… [45] Спасибо. – Я забрал бутылку и помахал рукой. – Сдачи не надо. – Повернулся и облегченно выдохнул. Пуштун быстро удалялся в сторону ряда одно– и двухэтажных домиков, выстроившихся вдоль железнодорожных путей. Я отпустил его метров на тридцать и двинулся следом, помахивая бутылкой.

Байрам свернул во двор пятого по счету дома. Спохватившись, я поднажал и почти вбежал во двор, огороженный по старинке по периметру штакетником. Шлакоблочная двухэтажка имела только один подъезд, и поскольку пуштуна во дворе не оказалось, я устремился туда. Войдя в полутьму тамбура, услышал, как на верхней площадке глухо хлопнула дверь. На первом этаже было три квартиры, и все имели мощные металлические дверные короба. Я осторожно поднялся на один пролет и заглянул на второй этаж. Там тоже оказалось три двери, и лишь одна из них была деревянной. Я не сомневался, что характерный звук могла издать только она.

«Попался!» – мелькнула радостная мысль. Воодушевленный успехом, я забыл про осторожность, поднялся к заветной двери и напрягся, прислушиваясь. Все мое внимание было поглощено попыткой уловить хоть обрывок разговора, поэтому я и не услышал, как за спиной медленно отворилась дверь в квартиру напротив, и оттуда на площадку шагнул здоровенный азиат.

Чувство опасности просигналило мне слишком поздно. Уже начиная разворот, я понял, что не успеваю. Бугай, очень похожий на киношного басмача, двигался неожиданно быстро для своих габаритов и нанес мне замечательный прямой в голову. Вот только целил он в мой затылок, а попал в лоб, да и то по касательной. И все равно удар оказался сильным, а звездоворот в моих глазах качественным. Уже ничего не видя, я чисто по наитию качнулся вправо, к перилам, и, использовав их как дополнительную опору, нанес в пространство перед собой классический «цеп» левой ногой. Попал! Но впечатление было, будто бил не человека, а стену.

Боль мгновенно пронзила всю ногу от лодыжки до бедра. Однако ударил я все-таки живую плоть, и она не выдержала. Бугай, хрипнув, рухнул на кафель площадки. Мне понадобилось еще несколько секунд, чтобы восстановить зрение. А когда узрел всю картину, понял, что все же попался. В дверях той же квартиры стоял еще один «басмач» и профессионально целился в меня из пистолета с насадкой бесшумного боя. Совершать акробатические прыжки я временно не мог, левая нога почти онемела, потому вздохнул и поднял руки.

Скрипнув, открылась дверь квартиры, где укрылся Байрам, и на площадку вышел он сам, собственной персоной.

– Все-таки русский, – с некоторой досадой констатировал он. – Ну что ж, заходи, шурави, потолкуем да чайку попьем…

Глава 11

Казахстан. Кустанай.

Март 201… года

Чайку, однако, попить долго не получалось. Меня запихнули в тесную комнату, заставленную книжными шкафами. Шкафы, правда, были забиты не хранилищами человеческих мыслей, а всякой дребеденью вроде старых газет, журналов, какими-то пакетами, драными плюшевыми игрушками и покалеченной посудой. Сидеть в комнате было абсолютно не на чем, а травмированная нога настоятельно требовала отдыха и внимания. Поэтому я бесцеремонно выгреб из самого большого шкафа пару стопок журналов и соорудил себе подобие банкетки, прикрыв сверху курткой. Уселся на импровизированное сиденье, прислонившись к шкафу спиной, вытянул пострадавшую ногу и приступил к самоврачеванию.

Дело было знакомое. Аутотренинг – великая сила, если его правильно использовать. Медитативное погружение с позитивной визуализацией проблемы. Это если по-научному. На практике сей процесс выглядит совсем неэффектно. Сидит мужик с вытянутой ногой, привалившись к шкафу. Глаза зачем-то закрыл – то ли спит, то ли молится. Губы произносят неслышные слова, руки на животе сложены. Минут через пять я почувствовал, что нога оживает. Онемение ушло, уступив место дергающей боли. Зато я точно определил зону травмы и понял, что имеется только сильный ушиб, а все кости целы. Уже хорошо. Еще через несколько минут нога вернулась в строй. Однако я решил по возможности ею пока не пользоваться, в смысле как оружием. А для ходьбы, бега и даже несильных прыжков она теперь вполне годилась.

Я немедленно встал и подошел к двери комнаты. Прислушался. Из-за неплотно прикрытой створки доносилось несколько голосов, о чем-то жарко спорящих. К сожалению, все они говорили на незнакомом мне языке. Потом хлопнула дверь – видимо, входная, – и появился еще кто-то, заговоривший по-русски. Говорил он властно и тихо, но мне было хорошо слышно, потому что остальные тут же замолчали.

– Что за базар?.. Вы подготовили груз к отправке?

– Груз готов, но возникла проблема, – ответил ему Байрам.

– В чем дело? – У пришельца был явный акцент, только я не мог сообразить – какой.

– Безопасникам откуда-то стало известно о базе, и теперь они весь город на уши поставили. Их агенты везде суют свой нос.

– Источник утечки информации выяснили?

– Пока – нет. Но у меня сегодня состоялась очень интересная встреча…

– Продолжай. – Невидимый пришелец прошелся по комнате, скрипя половицами, а у меня мурашки пробежали по спине, потому что я определил акцент. Американец!.. Черт побери, что он здесь делает?! Янки разговаривает с этими бандюками, как хозяин. Тогда выходит, он рулит здесь наркотрафиком, что ли?.. Ну и дела!

– Со мной на связь вышел Фархад Сарбуланд…

– Это бывший эмир Бадахшана? Племянник Керима Амаля?

– Он самый.

– Но ведь его же убили на таджикской границе?! – Янки сильно удивился.

– Похоже, не добили… – отчетливо усмехнулся Байрам.

– Чего же он хотел?

– Повиниться перед дядей. Сказал, что безопасники готовят перехват груза и одновременно ищут базу. Сказал, что поможет переправить партию в обмен на прощение хана.

– Ну, это пусть Керим сам решает…

– Конечно. Но дело в том, что теперь из-за поднятой шумихи русские наверняка плотно перекроют границу на железной дороге.

– Не беда. Будем возить фрукты… И что, в этом вся проблема?

– Нет. Еще мы взяли одного русского, похоже, агента наружного наблюдения. Он шел за мной, я вспомнил, почти от самого места встречи с Фархадом.

– Так, может, этот Фархад просто засветил тебя перед безопасниками?

– Непохоже… Фархад говорил о соглядатае-казахе…

Воцарилось недолгое молчание. Американец снова принялся ходить по комнате, остальные, видимо, ждали его решения.

– Где сейчас этот русский?

– Сидит в соседней комнате.

– Давайте его сюда!

Я едва успел отскочить назад, надеть куртку и сесть на свое импровизированное сиденье, как дверь распахнулась, и на пороге возник Байрам.

– Ну вот, шурави, время чаепития пришло! – оскалился он в торжествующей усмешке. – Выходи, кое-кто с тобой поболтать хочет.

Я поднялся, старательно делая вид, что нога моя до сих пор травмирована, и заковылял из комнаты. Первым, кого увидел, оказался рослый, плотный мужчина с типичным лицом техасского ковбоя. Американец стоял, прислонившись к старинному платяному шкафу, и крутил в пальцах тонкую черную сигару. Кроме него в комнате находились еще трое. По виду – соплеменники Байрама, хотя насчет азиатов я мог и ошибаться. Один сидел на подоконнике, болтая ногами, и с интересом разглядывал меня. Второй расположился верхом на стуле у стены напротив янки и курил сигарету. Третьим был тот самый бугай, об которого я отшиб ногу. Пуштун глядел на меня волком, время от времени морщась и потирая правую ключицу. Именно туда и пришелся мой «цеп». Бугай загораживал собой вход в прихожую на манер банковского сейфа.

Я сделал обиженно-испуганное лицо и пробормотал:

– Здравствуйте, господа…

– Здравствуйте, – кивнул американец. – Может быть, просветите нас насчет того, кто вы такой и зачем шли за господином Байрамом?

– Меня зовут Дмитрий Котов, – медленно, то и дело оглядываясь, начал я излагать заготовленную легенду. – Я приехал в Кустанай от… Ноздрева Аркадия Михайловича… Носом его зовут…

– Что?! – перебил Байрам, выходя из-за моей спины на середину комнаты. Он внимательно и недоверчиво оглядел меня с головы до ног. – Ну-ка повтори!

– Я являюсь официальным представителем фирмы «Зульфикар», которая принадлежит Аркадию Ноздреву по кличке Нос, – повторил я немного увереннее, пошевелил ушибленной ногой и попросил: – Можно мне сесть, очень нога болит?

– А что с ней? – искренне удивился янки, прикуривая свою чаруту.

– Зашиб маленько…

– Он ударил Узвара, – пояснил Байрам, сверля меня взглядом. – Сильно ударил. Узвар очень сердит. Он не любит, когда его бьют.

– Я тоже не люблю! – окрысился я, в то же время слегка втягивая голову в плечи. Пусть думают, что их боюсь. – Зачем сразу драться? А спросить?..

– Действительно, – покачал головой американец. – Вы что, даже не поинтересовались, что человеку нужно?!

– Он подслушивал под дверью этой квартиры! – рявкнул пуштун.

– Я не подслушивал! Я хотел понять, куда зашел этот человек!.. – кивок на Байрама.

– Кто такой этот господин Ноздрев? – строго спросил янки.

– Не уверен, но по-моему я слышал однажды его имя от Керим-хана, – нехотя сказал Байрам. – Хозяин как-то упоминал, что в Сибири есть вполне надежный человек, у которого легальный бизнес, и который готов помочь наладить канал поставки героина на весь регион.

– Интересно! – оживился американец. – Получается, вы избили представителя нашего будущего партнера?.. Ну, господа, такого способа ведения бизнеса я еще не встречал! Не думаю, что Керим Амаль обрадуется этому известию.

– Но ведь он следил за мной! – возмутился пуштун.

– Я не был уверен, что вы тот, кто мне нужен, – я страдальчески поморщился, переступив с ноги на ногу, и покосился на янки. – Признаю, я действовал неправильно, но…

– …но господин Котов делал это из лучших побуждений, – подхватил тот. – Все ясно, уважаемый коллега. Будем считать инцидент исчерпанным. А теперь предъявите свои полномочия.

Я почти физически ощутил, что жить мне осталось не больше минуты. Пятеро крепких мужиков, явно привыкших к драке и к тому же вооруженных – расклад почти нулевой. Это только в кино герой голыми руками вырубает взвод спецназа за десять секунд. «Барс», не «барс», а против пули кулак – слабый аргумент. Даже войдя в «темп», я вряд ли бы справился со всеми, и еще неизвестен уровень подготовки того же американца, а он явно не из простых вояк. Это заметно и по позе, и по движениям, и по взгляду. Оставалась слабая надежда рвануть назад, в комнату со шкафами, обрушить парочку поперек двери, выиграв таким образом секунд десять-пятнадцать, выбить окно и сигануть со второго этажа. А там – как повезет.

Я медленно полез правой рукой за пазуху и сразу отметил, как подобрался янки. Ну вот, теперь ясно, что он за птица – не иначе оперативник ЦРУ или даже АНБ. Но за секунду до того, как я собрался перейти в «темп», в дверь квартиры громко стукнули дважды. Американец и Байрам быстро переглянулись, и пуштун кивнул бугаю Узвару.

Тот грузно прошагал в прихожую. Щелкнул замок, раздалось несколько неразборчивых фраз, произнесенных явно на пуштунском языке. Остальные в комнате, включая меня, настороженно замерли. От окна до моих ушей долетел явственный металлический щелчок снятого предохранителя. «Ага, у парня пистолет! Байрам наверняка тоже вооружен, да еще у бугая пушка с глушителем. Янки скорее всего пустой, но сам по себе – серьезное оружие. Остается пуштун на стуле…»

Мои выкладки были прерваны появлением в комнате нового персонажа, которого я тут меньше всего ожидал увидеть.

– Салам алейкум, уважаемые! – громко произнес Фархад, оглядывая нашу теплую компанию. За его спиной горой воздвигался Узвар. – Я не вовремя? – По мне он только мазнул взглядом, не задерживаясь.

– Отчего же? – ожил американец, слегка расслабившись. – Фархад Сарбуланд, полагаю?

– Откуда вы меня знаете?

– Наслышан о ваших подвигах, ну и, конечно, по долгу службы, так сказать, знакомился с вашим делом.

– Зато я о вас ничего не знаю! Байрам, кто это?

– Доверенное лицо нашего хозяина, Керим-хана, – мрачно улыбнулся пуштун. – Можешь называть его Джон. Или Джек. Ему без разницы!

– Ладно… – Фархад покосился наконец на меня. – А он кто?

– Тебе зачем? – посуровел Байрам. – И вообще, как ты нас нашел?

– Неважно. Я пришел сказать, что… договорился с транспортом для груза.

– Так быстро? Не дождавшись ответа Керим-хана?.. Я тебе не верю!

– Дело твое. Но… раз здесь присутствует доверенное лицо моего дяди, обращусь к нему. – Сарбуланд повернулся к американцу. – Уважаемый Джон… вы наверняка имеете возможность связаться с Керимом Амалем, не выходя из этой комнаты?

– Допустим… – Янки с интересом кивнул.

– Тогда сообщите ему, что вопрос обнаружения перевалочной базы безопасниками – это вопрос времени, вернее, нескольких дней. Так что советую поторопиться с отправкой партии «гречки» [46] .

– Откуда такие сведения?

– Прямо из первоисточника.

– Впечатляет… Хорошо, сегодня же свяжусь с уважаемым Керимом, и если он…

Договорить американец не успел. Из прихожей донесся стук, а чуть погодя Узвар впустил в комнату нового посетителя, молодого казаха, показавшегося мне смутно знакомым. Однако парень, увидев меня, среагировал раньше. Отшатнувшись назад, на бугая, он ткнул в меня дрогнувшей рукой и крикнул:

– Это же федерал! Они меня в поезде почти схватили!..

Я тоже узнал ловкого курьера с экстази, которого вычислила Тарасова по пути в Кустанай, и который сумел сбежать, сбросив товар. Медлить больше было нельзя, шансов выйти сухим из воды у меня не осталось, и я вошел в «темп».

Схема боя родилась чуть раньше, до появления Фархада, поэтому его не учитывала, и я искренне надеялся, что Мститель, по крайней мере, не будет вмешиваться. Начал я, естественно, с Байрама как наиболее опасного, по моим прикидкам. Время привычно замедлилось, став похожим на патоку. Я шагнул в пространство между слугой Керима и парнем, сидевшим верхом на стуле. Байрам оказался в пределах досягаемости, и я без угрызений совести разбил ему кадык согнутыми костяшками пальцев правой руки. На втором шаге я очутился позади парня на стуле и так же без сожаления нанес ему жестокий удар «молот Сварога» прямо по коротко стриженому затылку – извини, брат, ничего личного!

Следующим на траектории моей атаки был пуштун на подоконнике. За те полторы секунды, что я разбирался с Байрамом и сидящим боевиком, этот боец успел лишь открыть рот от удивления, все еще глядя на место, где я стоял. Он даже не подумал о пистолете у себя под мышкой. Я поравнялся с боевиком, одной рукой доставая его оружие, а второй нанося ему выключающий удар «клюв орла» в основание шеи. Это был самый опасный момент в моем раскладе боя, потому что я на целых две или три секунды терял из виду сразу троих (не считая Фархада) противников. Я очень надеялся, что обойдется без стрельбы, но – увы!

Уже завершая разворот назад от окна, уловил характерный щелчок взводимого курка и инстинктивно ушел вниз и в сторону с предполагаемой линии огня. Американец все же оказался достаточно хорошо подготовленным бойцом. К счастью, «темпом» он не владел, иначе исход боя мог бы стать для меня весьма неприятным. Но все равно мне пришлось максимально ускориться, чтобы успеть вообще выйти из сектора его обстрела, потому что янки продемонстрировал великолепную реакцию, а главное – опыт нестандартных решений. Он не стал меня выцеливать на такой короткой дистанции, а просто повел плотный веерный огонь из своего «шотгана». Им оказался безотказный и популярный в определенных кругах «Глок-17».

Я сделал единственное, что пришло на ум – нырнул вперед «щучкой» с последующим перекатом, нацелившись в узкую щель между американцем и Мстителем, замершим у стены. Подсознательно я ждал, что Фархад не даст мне уйти, а в его кондициях я уже успел убедиться. Однако он не шелохнулся, даже когда я встал на ноги и двинулся к выходу, обходя застывшего истуканом Узвара. За те десять секунд, что я потратил на прорыв, бугай успел только сунуть руку под мышку, желая достать оружие.

Выметнувшись в подъезд, я пулей слетел по лестнице, выскочил на улицу и рванул в сторону железнодорожного перехода. И вышел из «темпа», лишь когда достиг знакомого продуктового киоска. На сей раз откат после «темпа» был чудовищный. Все тело сотрясла крупная дрожь, больше похожая на судороги. Ноги враз стали ватными и подкосились, так что я едва успел прислониться к стене киоска и сполз по ней на полуразвалившийся ящик из-под товара. Руки тряслись как у припадочного, и я с трудом удержал трофейный пистолет, чтобы не выронить.

Обычный «макаров»… Нет, не обычный – серийный номер его был аккуратно спилен. Блин! Мне только паленого ствола не хватало. Нарвусь сейчас на патруль – и все: отдыхайте, господин Котов! Пара лет вас устроит?..

Я мельком огляделся. К счастью, время еще было рабочее, и людей на улице почти не наблюдалось. Полицейский, правда, маячил возле самой лестницы пешеходного моста, но глядел в противоположную от меня сторону. Тогда я сделал над собой усилие, подавив дрожь в руках, и со второй попытки засунул «макаров» под ящик, на котором сидел. С облегчением прикрыл глаза, начиная процесс восстановления энергетического баланса. Однако завершить мне его не дали.

– Дяденька, вам плохо? – раздалось над ухом.

Я приоткрыл один глаз. Рядом остановилась девчушка лет двенадцати, держа на поводке крупного бежевого ретривера. Пес заметил мой интерес и радостно завилял хвостом, склонив лопоухую голову.

– Нет, деточка, дядя просто устал. Спасибо за заботу.

Она смущенно улыбнулась, а ретривер дружелюбно гавкнул и потянул хозяйку дальше по улице, как раз в ту сторону, откуда я бежал. Ладно, хватит рассиживаться! Я решительно отлип от стены киоска и рывком поднялся. Горизонт слегка покосился, но выдержал. Я сделал один шаг, потом другой. Вроде бы координация и тонус мышц восстановились. Покосился вслед девчушке – они с ретривером почти скрылись за изгибом улицы, а навстречу им шла какая-то одинокая тетка с объемистой сумкой. И больше никого не было видно.

Значит, погоня отменяется. Поди, Фархад постарался?.. Все-таки странный он человек. Да и человек ли?.. В последнее время эта мыслишка все настойчивее просилась в голову, но я упорно гнал ее прочь – так и свихнуться недолго.

Но, раз погони нет, и на том спасибо. Однако это не есть хорошо. Это скорее всего означает, что господа наркоторговцы придумали, как выкрутиться из создавшегося щекотливого положения без лишнего шума. И я теперь не узнаю – как? Придется вычислять. А для мозгового штурма моих мозгов явно маловато.

Придя к такому выводу, я вытащил мобильник и набрал номер Тарасовой.

– Добрый день, Ирина Николаевна! Как у вас дела? Как прошло совещание?

– Рада вас слышать, Дмитрий Алексеевич! – Майор была сама любезность, и это меня насторожило. – Вы закончили свои личные дела?

«Ах ты, стервочка! Ладно, стерпим…»

– Да, только что провел важные переговоры на высоком уровне, и теперь горю желанием обменяться с вами полезной информацией.

– Взаимно… Встретимся в гостинице?

– Давайте лучше в кафе. Возле центрального рынка есть чудесное местечко. Мне его один местный гурман порекомендовал. «Снежная королева» называется. Найдете?..

– Легко!..

– Тогда встречаемся там через полчаса. Или вам нужно больше времени, чтобы соответствовать?..

– Чему?! – Тарасова явно растерялась.

«Ага, мадам, “один-ноль” в мою пользу!..»

– Уровню нашего рандеву, конечно, – с удовольствием закончил я и прервал связь.

* * *

Ирина заявилась в кафе будто на свидание. Я даже слегка оторопел, когда она сняла свой пуховик. Тонкую фигуру облегало стального цвета короткое, без рукавов платье, оставляя открытыми красивые девичьи руки, явно знакомые с физическими нагрузками – мышцы небольшие, но достаточно рельефные. Значит, майор не лгала насчет ушу!.. Вместо джинсов стройные ноги обтянуты весьма сексуальными колготками-паутинками, создающими эффект обнаженной кожи. Дополняли картину длинные серьги-подвески и пара наборных браслетов из гематита.

Несколько секунд Тарасова наслаждалась моей обескураженной физиономией, затем рассмеялась и подала руку.

– Добрый вечер, Дмитрий! Не ожидали?

– Признаться – нет. – Я осторожно пожал узкую ладошку, потом наклонился и поднес к губам. От моего прикосновения ее пальцы чуть заметно дрогнули. «Ничья», – констатировал про себя.

– Хорошо. Тогда давайте перекусим чего-нибудь. Я весь день просидела на одном кофе.

Ирина с видимым удовольствием села на предложенный мною стул за столиком у большого окна. Я расположился напротив. Тут же возник официант вполне славянской наружности, улыбнулся и предложил нам меню. Тарасова молча углубилась в его изучение, а я попросил большую кружку латте и порцию мантов. Майор бросила на меня удивленный взгляд, заказала бешбармак и овощной салат.

– Зато вкусно, – ответил я на ее немой вопрос.

– Ладно. Пока принесут… Выкладывайте, что у вас стряслось?

– Как вы догадались?.. Впрочем, неважно. Итак, я пошел на встречу… с одним доброжелателем, который позвонил мне накануне и сказал, что имеет сведения о месте рандеву наркокурьеров со своими хозяевами…

– Вы в самом деле такой доверчивый или только делаете вид? – усмехнулась Ирина.

– На самом деле я не верю никому! – отрезал я. – В общем, наша встреча состоялась, парень действительно засветил одного из наркодилеров. И я решил проследить за ним. В итоге он довел меня до их явочной квартиры. Но там я допустил… небольшую промашку и попал на незапланированное свидание с их командиром.

– То есть они вас взяли?!

– Пригласили чайку попить…

Я прервал рассказ, поскольку официант принес заказанные блюда, ловко расставил все на столе и так же тихо испарился. Тарасова плотоядно потерла ладошки, вооружилась столовыми приборами и приступила к уничтожению салата. Я сделал несколько глотков латте и продолжил:

– Короче, меня завели в квартиру и учинили форменный допрос. Правда, без членовредительства.

– Какую же легенду вы им изложили? – пробормотала Ирина с набитым ртом.

– Самую очевидную. Представился им начинающим дилером, посланником якобы крупного торговца из Сибири. Точнее, торговец такой действительно был. Его недавно повязали. Но я рассчитывал, что мои новые знакомые об этом не знают, и не ошибся.

– Что же пошло не так?

– Вы не поверите, майор! В самый разгар дружеской беседы на квартиру приперся… тот самый шустрый малый, что ушел от нас в поезде!

Тарасова даже жевать перестала. Ее игривое настроение враз сменилось настороженно-озабоченным. Теперь передо мной снова сидела не просто красивая женщина, а еще и опер на задании.

– Надо же, как тесен мир, – медленно произнесла она, вытерла губы салфеткой и достала мобильник. – Алло! Сережа?.. Это Тарасова. Ты сейчас в управлении?.. Отлично! Мы с господином Котовым будем у тебя через… полчаса… Не надо. Мы такси возьмем… Да, появилась свежая информация. До встречи!.. Продолжай. – Снова повернулась ко мне, не заметив, что перешла на «ты». Я не стал возражать и поддержал эту более приятную форму общения.

– Так вот, когда этот шкет нарисовался, стало ясно, что я засиделся в гостях. Пришлось немного позаниматься физкультурой, но в результате я ушел без потерь. Только, боюсь, теперь они сменят квартиру.

– Ничего. Кустанай – город маленький. Найдем. Никуда они не денутся. – Аппетит Ирина нисколько не утеряла и сейчас уплетала бешбармак, аж за ушами попискивало. Глядя на нее, и я принялся за манты. – Еще что-нибудь интересное добавить можешь?

– Конечно. Они посетовали, что из-за шухера теперь придется искать другой путь переправки наркоты через нашу границу, дескать, железная дорога будет плотно закрыта погранцами.

– Ну, это очевидно…

– И еще что-то непонятное сказали про фрукты.

– А вот это интересно!

– Да, их главный – кстати, типичный янки! – буквально так и говорил, мол, займемся фруктами.

– Американец?! – Тарасова вторично перестала есть. – Что же ты молчал! Это ведь очень важно…

– Но сказал же!.. – отпарировал я. – Не сердись, пожалуйста… Объясни лучше, при чем здесь фрукты?

– Ну, тут все просто. Многие фрукты – например груши, хурма, бананы, апельсины – имеют сильный запах, который запросто маскирует запах того же героина. Да и анаши тоже. Собаки часто ошибаются на таких досмотрах. Особенно если груз слегка подгнивший.

– Тогда почему всю наркоту не возят таким способом?

– Во-первых, риск все-таки есть. И немалый. Во-вторых, действительно крупную партию все равно не провезти. Ведь фрукты возят на машинах – фурах…

– А на поезде, значит, можно? – Я недоверчиво посмотрел на Ирину.

– Представь себе, – горько улыбнулась она. – Дело в том, что практически все товарняки идут через наш Троицк, например транзитом. А мы просто не имеем физической возможности все их досматривать. Сколько вагонов в товарном составе?

– Ну, тридцать, сорок…

– Бери больше! И как ты себе представляешь их досмотр? А таких составов через Троицк каждый день проходит штук по десять.

– М-да… Чего ж тогда эти ребята заволновались?

– Потому что мы можем резко и внезапно усилить контроль – раз. Можем временно и тоже внезапно ограничить пропуск этих составов, объявив ЧП в зоне своей ответственности. И вот тебе картина. Партия уже оплачена, покупатель ждет товар, а провезти его в отпущенные сроки не получается без риска засветиться. А ведь каждый день просрочки – это очень большие штрафные деньги.

Тарасова отставила пустую тарелку и посмотрела на мою. Там еще плавали в бульоне несколько «вареных пирожков», как называют пельмени европейцы. Я вздохнул и усиленно заработал челюстями.

– Вот и получается, что проще разбить партию на несколько частей и пустить сразу по нескольким каналам, – закончила Ирина, знаком подзывая официанта. – Риск и потери здесь будут минимальными.

– Оставь, я заплачу! – возмутился я с набитым ртом.

– Я и не собиралась платить, – повела обнаженным плечиком майор. – Просто облегчаю тебе задачу!..

* * *

Пономарев внимательно выслушал мою историю в кратком изложении Тарасовой и согласился с ее выводами. Затем немедленно связался с местными безопасниками из КНБ… [47]

Ребята оказались понятливыми и проворными. Примерно спустя полчаса возле управления охраны границы остановился черный микроавтобус. Пассажир выпрыгнул из кабины, оказавшись крепким плотным мужчиной, облаченным в спецназовский комбез. Оказалось, что прибыла тревожная группа из нацбеза. Я, естественно, напросился с ними. Тарасова поддержала мою просьбу, заявив, что я являюсь непосредственным участником событий. Но… мы ничего не нашли. Квартира оказалась пустой, так же как и квартира напротив, из которой выходили бугай Узвар и его друг с пистолетом.

– Следовало ожидать, – констатировал капитан Акынбаев, командир группы, и дал отбой операции.

– И что теперь будем делать? – спросил я Ирину.

– Сейчас вернемся в управление и займемся фотороботами этого американца и его подручного… Байрама, кажется?..

– Ты действительно надеешься, что они станут и дальше разгуливать по Кустанаю?

– Нет, но подстраховаться не помешает. А ты что предлагаешь?

– Я все думаю о фруктах… – медленно произнес я. – По-моему, правильнее всего будет попробовать перехватить их машину на КПП на границе.

– Разумеется, все необходимые меры будут приняты, – успокоила меня Тарасова.

– Но…

– Тебя что-то смущает?

– Мы же не знаем сроков поставки наркотиков…

– Ну и что? Охрана границы – наша повседневная работа, Дима!

– Может, еще попросить ваших казахских коллег пошевелить эту «наркобратию» оперативно-розыскными мероприятиями?

– Думаю, из этого может что-то получиться, – поразмыслив, признала Тарасова. – Я немедленно доложу обо всем в Челябинск.

На том и порешили. Я, как частное лицо, отправился в гостиницу на законный отдых, а майор с капитаном убыли в управление.

Глава 12

Челябинская область, Троицк, КПП «Бугристое»

Март 201… года

На следующий день мы с Ириной отправились в Троицк, вернее, на КПП «Бугристое», что расположен на федеральной трассе М36. На сопредельной стороне, естественно, имелся казахский пропускной пункт – у поселка Каерак. Великодушие казахских коллег простерлось до того, что нас усадили в «лендровер» заместителя начальника областного управления Комитета национальной безопасности Казахстана и отправили с комфортом прямо до границы.

Тарасова, правда, предлагала уехать в Троицк, в отдел, передохнуть и переночевать там, а назавтра с очередной дежурной сменой отправиться на КПП. Однако, поразмыслив по дороге к границе, мы оба пришли к выводу, что отдыхать сейчас не ко времени. Загадочный американец со своими пуштунскими подельниками наверняка не станет дожидаться хорошей погоды и попытается начать переброску товара, потому что время теперь работает против него.

Ирина кратко пересказала свой разговор с Кияновым накануне.

– Владимир Александрович – очень опытный оперативник. Когда я обрисовала ему обстановку и предложила наш план, полковник раздумывал не больше минуты.

– И дал добро?

– Разумеется. Причем под свою ответственность.

– Он настолько тебе доверяет? – подмигнул я.

– Не ехидничай, сыщик! – отмахнулась она. – Это не твой стиль. Киянов просто привык доверять собственному чутью. Оно его еще ни разу не подводило.

– А как насчет меня?

– Вот насчет тебя он как раз сильно сомневался!

– И?..

– Успокойся. Ты остаешься на КПП. Но уже под мою ответственность.

Я только головой помотал на такой пассаж. А в груди тут же ожил и заерзал непоседливый бесенок, охочий до всяких приключений. Ирина лукаво посмотрела на меня.

– Ты сейчас очень похож на большого хулиганистого кота. Этакого дворового забияку.

– А я и есть кот. Лев по Зодиаку, барс по квалификации школы русбоя и хронический мартовский котяра, по единодушному мнению моих друзей. Даже фамилия соответствующая.

– Да уж! Представляю себе вашу парочку – Котов-хозяин и его четвероногое альтер-эго, мэйнкун Грэг, кажется?..

– Точно! Мы – два сапога пара. Друзья нас иногда путают…

Мы перешли на полюбившуюся тему о кошках и не заметили, как добрались до границы. Водитель «лендровера» предъявил дежурному офицеру-казаху спецпропуск, но тот заупрямился, и нам пришлось проходить границу по всем правилам.

Я, если честно, даже обрадовался, потому что еще ни разу не испытывал подобной процедуры. Пересечение воздушной границы, когда летишь куда-нибудь позагорать в качестве туриста, это одно, а когда пересекаешь порубежье на земле, да еще частным образом…

В сопровождении другого офицера мы прошли в длинный щитовой домик, раскрашенный в цвета национального флага – синий и желтый. Там у нас проверили документы, прозвонили металлодетектором, заставив выложить все из карманов. Хмурый лейтенант из досмотровой команды потребовал выключить, а потом снова включить мобильники.

– А это еще зачем? – не выдержал я.

– Не спорь, – осадила меня Ирина. – У них такие порядки. Наверное, проверяют, нет ли дополнительных встроенных устройств. Здесь у них полно всяких детекторов скрытых понатыкано.

Наконец нас пропустили в длинный коридор, миновав который, мы вышли с другого конца домика. Там уже ожидал «лендровер» с сердитым водителем.

– И все-таки, почему нас не пропустили по разрешению их собственного начальника? – Я никак не мог успокоиться. – Где логика?

– Логика одна: не допустить незаконного пересечения границы, – вдруг сурово отрезала Тарасова. – Я, например, прекрасно понимаю казахов. Они ведь уже все осведомлены, что готовится масштабная операция по перехвату крупной партии наркотиков, от них потребовали повысить бдительность, и вдруг приезжают незнакомые личности и начинают совать некие спецпропуска. Естественно, возникло подозрение, а не началось ли? Вот и проверили, на всякий случай. Я на их месте поступила бы так же.

– Все. Уговорила. Согласен. Каюсь: погорячился по незнанию… А наши нас тоже шмонать будут?

– Не говори ерунды! – совсем рассердилась Ирина и отвернулась, уставившись на голую, бурую степь за окном.

Остаток пути мы проделали в полном молчании.

На КПП нас встретил заместитель начальника, старший лейтенант, совсем еще молодой парень, но очень строгий и серьезный – должность на него так действовала, что ли?

– Товарищ майор, – четко отсалютовал он Тарасовой, – начальник КПП капитан Расторгуев болен. За время дежурства наряда происшествий не было. Временно исполняющий обязанности начальника КПП старший лейтенант Савушкин.

– Вольно, старший лейтенант, – улыбнулась Ирина. – Вас уже ввели в курс дела относительно нашего с господином Котовым пребывания на КПП?

– Да, полчаса назад звонили из отдела, дали инструкции… – Савушкин замялся. – А что, действительно эти скоро полезут?

– Ну, как скоро, не знаю. Хотя в ближайшее время – точно, – посерьезнела Тарасова. – Именно поэтому мы здесь. Покажите нам, где можно будет временно расположиться и, возможно, переночевать.

– Переночевать?!..

– Конечно. В отличие от наряда, мы с господином Котовым останемся на КПП, пока не встретим «гостей»… или не убедимся, что встречи не будет.

Старлей больше не задавал вопросов, провел нас в соседнее с главным здание – уютный, тоже щитовой домик, но выкрашенный в серо-синие тона и утепленный изнутри пенобутовыми панелями. Внутри дом имел вид типичного небольшого мотельчика: ряд одинаковых дверей вдоль широкого коридора, в противоположной стене которого прорезано несколько окон. Правда, жилых комнат оказалось всего четыре, остальные – подсобные и технические помещения с соответствующими табличками на дверях.

– Можете занимать любые, – кивнул Савушкин. – Комната отдыха для наряда находится в основном здании.

– Так, может, нам лучше там? – предложил я. – Поближе к событиям?

– В комнате отдыха есть только диваны и кресла… – Старлей неуверенно посмотрел на Тарасову.

– Ничего. Потерпим, – решительно заявила Ирина.

Мы вернулись в служебный корпус, бросили свои сумки в местном «красном уголке» и отправились на экскурсию по КПП, организованную специально для меня. Савушкин постепенно успокоился от близости большого начальства, тем более что майор активно помогала ему просвещать меня об особенностях и превратностях пограничной службы.

– А где у вас проверяют машины? – задал я самый насущный для меня вопрос, едва мы вышли из офиса наружу.

– Что значит, проверяют? – уточнил старлей.

– Ну, досматривают грузы, проверяют документы…

– Это два разных процесса. И выполняются они тоже разными службами. Мы – пограничники, наша задача: проверить наличие правильно оформленных въездных документов у людей и груза, а также провести внешний осмотр транспортного средства и людей, его сопровождающих. Остальное – досмотр въезжающих и их личных вещей, досмотр транспорта и, если необходимо, груза – дело таможенной службы…

– К сожалению, с прошлого года между Россией и Казахстаном таможенный досмотр отменен, – добавила Тарасова.

– Так что, теперь значит – вози, что вздумается? – удивился я.

– Почти. Мы по-прежнему проверяем документы и делаем внешний осмотр, а вот дальше…

– Что?

– «В случае наличия явных или косвенных признаков нарушения в оформлении сопроводительных и разрешающих документов, а также присутствия в транспортном средстве запрещенных к ввозу на территорию России товаров и предметов пограничная служба вправе обратиться в таможенные органы с просьбой о проведении их тщательного и детального досмотра…» – Ирина явно процитировала какой-то документ, но с выражением искреннего неудовольствия.

– М-да, – я усмехнулся, – прямо по Льву Давыдовичу получается: ни мира, ни войны, а армию распустить!.. Ну а если нету в наличии таможенников, или они откажутся проводить досмотр?

– Я понимаю, куда ты клонишь. Могу немного успокоить: в нашем случае, если что-нибудь заподозрим, уж точно не пропустим.

– Спасибо, успокоила!..

Тем временем мы обошли всю площадку КПП, кроме зоны досмотра и одного большого ангара на самом краю прилегающей территории.

– А там что? – показал я на ангар.

– О, это, можно сказать, наша гордость! – улыбнулась Тарасова и подмигнула Савушкину.

– Да, именно гордость, – оживился тот. – Это последнее слово пограничной техники, без преувеличения – рентгенологический сканер!

– Здорово… И чего им просвечивают?

– Как что? Грузы, конечно. Он большой, сканер. Туда загоняют фуру целиком и проверяют, почти как на воздушной таможне.

– Здорово! – Теперь ожил я. – Вот мы и будем просвечивать все фуры с фруктами? – повернулся к Ирине.

– Увы, – развела она руками. – Процесс слишком энергоемкий и долгий. Чтобы загнать туда машину, нужны очень веские основания.

– Ну, хорошо, – не сдался я, – и как же мы будем действовать?

– По стандартному протоколу, – вздохнула Тарасова. – Останавливаем фуру, проверяем документы, проводим внешний осмотр, потом пускаем собаку…

– Ага! Собаки у вас все же имеются?

– Конечно. Но во-первых, их немного, во-вторых, не каждая может работать при таких погодных условиях – холод, ветер… И потом, я же говорила тебе, что фрукты потому и используют, что они отбивают запах наркотиков.

– То есть шансов у нас нет?

– Мало…

– Ну а допустим, собака сработала. Дальше что?

– Вот тогда и начнется самое интересное. Машину загоним на досмотровую площадку, поставим охрану и будем уговаривать таможенников прошерстить груз.

– Уговаривать?!.. А если они откажутся?

Ирина посмотрела на меня таким пронзительным, полным скрытой тоски взглядом, что мне мгновенно стало жаль и ее, и всех пограничников разом. Блин! Да что же у нас творится?! Люди работают, выполняют свой долг, а им запросто могут отказать в помощи?.. И кто? Те, что обязаны не пропускать в страну всякую гадость, стеречь здоровье и безопасность наших граждан!..

– В отдельных случаях пограничная служба вправе инициировать досмотр при соответствующем квалитете ответственности, – тихо, но твердо проговорила Тарасова и посмотрела почему-то на Савушкина.

Старлей стушевался под ее взглядом, покраснел и пробормотал:

– Я все понимаю, товарищ майор, но вы же знаете новые инструкции…

– Так, – громко и решительно сказал я, – требую официального разрешения на свое присутствие при выполнении пограничного осмотра и проверок!

Ирина изумленно, а Савушкин ошарашенно одновременно уставились на меня.

– Не положено, – покачал головой старлей.

– Зачем это тебе? Ты можешь просто наблюдать со стороны, – предложила Тарасова.

– Ты забыла, – я незаметно подмигнул ей, – я же должен написать книгу о работе пограничной службы, а для этого мне необходимо попробовать все… или почти все.

– Не положено! – сурово повторил Савушкин и направился в главное здание КПП.

– Ты что задумал? – озабоченно поинтересовалась Ирина.

– Пойми, мне действительно важно слиться с окружающей обстановкой… – Я лихорадочно соображал, как ее убедить и не рассказать про Фархада. А то, что Мститель попробует каким-то образом предупредить меня, я почти не сомневался. Ведь не зря же он способствовал моему бегству с той квартиры и еще раньше на Байрама вывел?.. Значит, все-таки наш первый разговор остался в силе. По крайней мере, мне очень хотелось так думать. – Ну, попроси свое начальство, в виде исключения. Я не буду путаться под ногами, но и не должен отличаться от пограничников наряда, чтобы… не нервировать проверяемых хотя бы!

– Книжку, значит, писать собрался? – Тарасова пристально посмотрела мне в глаза, и я постарался ответить ей открытым взглядом. Обычно у меня получалось, получилось и сейчас. – Ладно, так и быть. Попрошу Савушкина что-нибудь подобрать тебе – хотя бы бушлат и шапку. Брюк не обещаю!

– Спасибо, Ирина Николаевна! – искренне сказал я. – Я оправдаю доверие, вот увидите!..

– Конечно, увижу, – хмыкнула она. – Только бы не пожалеть потом…

* * *

Бушлат и шапку с кокардой я получил уже через час, переоделся и уверенно вышел к шлагбауму на трассе. Дежуривший там прапорщик удивленно покосился на меня, но ничего не сказал. Оно и понятно: раз начальство разрешило, значит, так и должно быть. Я прошелся вдоль зоны контроля, привыкая к новой роли пограничника. Помимо одежды Тарасова добыла мне рацию и дорожный жезл, почти как у гаишников.

– А он мне зачем? – поинтересовался я.

– На всякий случай, – без тени улыбки ответила Ирина. – Мало ли что, а все-таки не с голыми руками.

– Ну, ты даешь! – рассмеялся я. – Зачем барсу палка? Его когти и клыки гораздо страшнее…

– Знаешь поговорку «береженого Бог бережет»?

– Понятно… Только ведь есть и другая – «против лома нет приема». В смысле, если начнется что-либо нештатное, этот жезл мне ничем не поможет.

– Как хочешь! – Она дернула плечиком и отвернулась.

– Ладно, не сердись. Я его уже взял, – миролюбиво сказал я и вышел на улицу…

Минут сорок я бродил по территории КПП в сопровождении одного из контролеров, изучил все закоулки – понятно, только те, куда меня пропустили. И, в частности, обнаружил полуразмытый дождями проселок, уходивший от трассы на юг сразу за зоной досмотра.

Вернувшись в офис, я подошел к карте и указал на проселок Тарасовой.

– Что это за дорога?

– Она ведет к старому глиняному карьеру, – ответил за майора Савушкин. – Правда, теперь он на сопредельной стороне.

– То есть по ней, в принципе, можно пересечь границу?

– Теоретически.

– А практически?

– Насколько я знаю, с казахской стороны эта дорога отсутствует. Они еще в прошлом году полностью запахали этот участок. Там теперь посевы то ли рапса, то ли сурепки.

Я еще несколько минут разглядывал карту, пока старлей вдруг не сказал:

– Внимание! Есть работа.

– Где? – оживился я.

– С той стороны подъехала «газель». Идем ее проверять.

Мы вышли, и я сразу увидел отечественный минивэн с казахскими номерами, припаркованный в зоне контроля. Из него уже вылезли пассажиры – двое мужчин и две женщины, одетые по-дорожному, но уж больно неряшливо. Водитель же сидел в кабине и довольно громко спорил с прапорщиком, тыкая ему через открытое окно какие-то бумаги.

– Что-то не так? – поинтересовался я, заметив, как подобрался Савушкин.

– Да. – Старлей теперь говорил отрывисто. – Водитель должен знать правила: документы на машину и груз предъявляются в основном помещении, пока пассажиры проходят паспортный контроль.

– А если он не выйдет?

– Тогда машину можно и задержать. До выяснения.

– А пассажиров?

– Если все в порядке с паспортами и вещами, их пропустят.

– И куда же они пойдут?! В чистое поле?

– Зачем? – вмешалась Ирина. – До Бугристого тут недалеко. За полчасика дойдут, а там – рейсовый автобус до Троицка.

– Все равно не пойму, зачем он устраивает этот балаган? – кивнул я на водителя.

Казах за рулем продолжал возмущаться и размахивать бумагами, а его пассажиры уже начали по одному выходить с паспортного контроля в конце главного здания.

– На что же он рассчитывает?

– Что у наших нервы не выдержат. Мол, махнут в конце концов рукой и пропустят после формального осмотра.

– А такое бывало?

– К сожалению, да. – Тарасова повернулась к Савушкину. – Вам не кажется, товарищ заместитель начальника КПП, что эту «газель» следует осмотреть особо тщательно?

– Да, конечно! – встрепенулся старлей и поднес к губам рацию. – Внимание! Дежурному наряду явиться в зону осмотра.

– А давайте я этого… строптивца в два счета в офис отведу? – предложил я.

– Не вздумай! – резко ответила Ирина. – Ты не знаешь правил? Насилие без очевидных причин неприменимо!

– Кто говорит о насилии? – деланно возмутился я. – Клянусь, он сам к вам пойдет.

– Не положено, – тут же насупился Савушкин.

– А пусть попробует, – неожиданно согласилась Тарасова. – Даже интересно, как он это проделает.

Я миролюбиво улыбнулся старлею и направился к «газели». Водитель заметил меня, когда я был в двух шагах от машины. Прапорщик тоже уставился на меня в недоумении. Я сделал успокаивающий жест, протянул руку и перехватил запястье казаха, но так, что со стороны казалось, будто держу бумаги, зажатые в его пальцах. На самом деле я крепко держал именно пальцы водилы, зажав ему сустав мизинца на излом между своими тремя пальцами. Теперь мне бы хватило легкого усилия, чтобы сломать сустав. Казах понял это и посерел, я же дружелюбно улыбнулся ему и сказал:

– Напрасно упираешься, парень. Я и так знаю, что ты везешь дурь. А работа у тебя опасная, чревата внезапным травматизмом. Оно тебе надо?

Говоря про наркотики, я почти не сомневался, что попаду в точку. Ну, в самом деле, из-за чего еще так переживать, надеясь проскочить? Да и парень явно неопытный в подобных делах. Ирина вон его сразу просекла. Только это не наш с ней клиент. В команде америкоса уж точно профанов не держат. Потому в «газельке» этой максимум что может быть – некоторое количество гашиша. Ну, или маковой соломки, на худой конец. Более дорогой товар такому неумехе никто не доверил бы… Правда, вполне возможно, что это проверка!

Мысль оказалась неожиданной и неприятной. Если так, то, действуя решительно, мы практически сами расскажем керимовской банде, что здесь их ждет засада. Я почти физически ощутил невидимую грань, за которую едва не провалился и не утянул следом умницу Тарасову и всю операцию, и разом вспотел под толстым бушлатом. Так же ласково улыбаясь, отпустил руку казаха и сказал, больше для прапорщика:

– Наверное, действительно нечего тут искать, а, коллега?

Тут уже они оба впали в ступор, сбитые с толку моим странным поведением. А я быстро вернулся к наблюдавшим со стороны офицерам-пограничникам и вывалил им только что родившиеся сомнения. Тарасова несколько секунд изучала мою разгоряченную от волнения физиономию, потом кивнула:

– Похоже, ты прав. Вполне все может быть именно так. Как думаете, Савушкин?

– Что ж, возможно… – неуверенно протянул старлей и дал отмашку появившимся из-за угла офиса четверым пограничникам с собакой. Группа дисциплинированно развернулась и потопала обратно. – Тогда отпускаем, что ли?

– Отпускаем. Но даем ориентировку в отдел!

Савушкин кивнул и направился в офис. Ирина посмотрела на меня уважительно.

– Ты и впрямь сыщик! Надо же, как быстро просчитал.

– Брось! Я чуть не лоханулся, между прочим, потому что хотел произвести на тебя впечатление.

– Ты его и произвел.

– Да уж… – Я почувствовал, что краснею. – Кстати, где обычно прячут наркоту в таких машинах?

– Ты не поверишь, сколько укромных мест может быть в обычной «газели», – рассмеялась Тарасова. – Но чаще в бензобаке. Или в фальшивом днище.

– Это как?

– В бензобаке делают потайной отсек, доступ к которому оставляют обычно изнутри салона. А второе дно располагают под салоном. Снаружи оно в точности повторяет профиль настоящего, поэтому при общем осмотре незаметно. Только опытный глаз может его засечь по… ряду косвенных признаков.

– А обнаружить тайник в бензобаке?

– По объему залитого бензина.

– Оригинально! – Я посмотрел на солнце, зависшее почти над горизонтом. – Мне кажется, сегодня гостей уже не будет.

– Почему?

– Вряд ли они поедут через КПП ночью. Сама посуди: погранцы из наряда смену отстояли, уставшие, им бы поспать – а тут фуры! Конечно, они раздражены, придирчивы, мол, щас мы вам устроим шмон по полной программе, чтоб неповадно было по ночам шастать…

– Не факт, – прищурилась Ирина. – Взгляни на это с другой стороны. Ночь. Уставшая смена. Ребята уже одной ногой в отделе, а тут какие-то фуры с фруктами. Собака тоже выдохлась за день, капризничает, работает плохо, поэтому легко может ошибиться. И все! Груз прошел…

– Ёлы-палы! – только и смог я сказать на такой расклад. – Тогда пошли варить кофе. Или чифирь, чтоб не заснуть.

* * *

Ночь вопреки нашим ожиданиям прошла спокойно. Транспорта почти не было – так, пара легковушек да рейсовый автобус из Кустаная. Это в нашу сторону. Обратно же под утро снова прошел автобус и колонна порожних самосвалов.

– А эти-то куда? – удивился я.

– На карьеры, – пояснила Тарасова. – Кирпичные заводы остались после распада Союза на российской стороне, а месторождения каолина в основном – на казахской.

– М-да, нет предела дури людской…

Сон нас все-таки сморил – в самый глухой час ночи, час Быка. Но и этой пары часов хватило, чтобы немного отдохнуть.

Утром, напившись крепкого чая, я снова решил прогуляться по территории КПП, чтобы прогнать остатки дремоты и размять мышцы. Внутренний голос мне буквально вопил: соберись! они вот-вот появятся!.. За ангаром я встретил прапорщика-кинолога из дежурного наряда, который выгуливал свою собаку, красивую черную немецкую овчарку по кличке Рагда. Мы немного позанимались с ней, бегая наперегонки и в догонялки, и оба остались довольны разминкой.

А возвращаясь к основному зданию КПП, я заметил на трассе с казахской стороны приближающиеся машины. Три фуры шли колонной, медленно, явно нагруженные под завязку. Я смотрел на них, и внутри меня все пело и вопило: они!..

– Ну, вот, похоже, гости пожаловали, – услышал я за спиной слегка взволнованный голос Ирины.

– Не факт, – покачал я головой вопреки собственному мнению, но больше для ее успокоения. – Может быть, очередная пустышка.

– Или очередная проверка…

– Ладно. Разберемся.

Мимо нас в сторону смотровой площадки прошли двое пограничников из дежурного наряда. Первая фура медленно въехала под навес и остановилась точно перед желтой чертой стоп-линии. Остальные машины припарковались в «накопителе», широкой площадке на территории КПП.

Водитель первой фуры и сопровождающий, маленький, юркий то ли таджик, то ли узбек, вылезли из кабины здоровенного МАНа, к ним подошли пограничники, и началась обычная процедура проверки. В сопровождении одного из прапорщиков прибывшие прошли в офис, а оставшийся пограничник пошел вдоль фуры, внимательно осматривая ее бока и раму. Время от времени он останавливался и с помощью зеркального щупа заглядывал под днище прицепа. Закончив внешний обход, прапорщик вызвал по рации кинолога с собакой.

Свежая и бодрая Рагда радостно подбежала к нам, ткнулась каждому в ладонь, поприветствовав, и уверенно потрусила к фуре. Кинолог же остался возле нас, наблюдая за своей воспитанницей.

– А что, собаки-«нюхачи» могут работать самостоятельно? – спросил я.

– Опытные – да, – с достоинством кивнул пограничник. – Вот Рагда, например…

– А как она даст знать, если что-нибудь обнаружит?

– Присядет рядом с подозрительным местом и гавкнет. Некоторые собаки просто сидят, а иные могут прямо лапой показать закладку!

Я с невольным уважением посмотрел на вертевшуюся у заднего колеса прицепа овчарку. Рагда обстоятельно обнюхала всю фуру по периметру, но сигнала так и не подала. Прапорщик наконец позвал ее, угостил чем-то и потрепал по загривку.

– Молодец, Рагда! Умница! Отдыхай!..

– Что вы ей дали? – не утерпел я. – Сахар?

– Ни в коем случае! Сахар притупляет обоняние. Это специальные «мясные конфетки», вроде твердых фрикаделек.

Из офиса вновь появились водитель и маленький экспедитор. Они подошли к машине и предъявили какие-то бумаги дежурившему возле фуры пограничнику. Тот внимательно все просмотрел, кивнул и отошел в сторону. Водитель влез в кабину МАНа и медленно вывел фуру из-под навеса на трассу и тут же припарковался у обочины. В это время экспедитор усердно махал руками ожидавшим на въезде остальным машинам.

Теперь уже стало очевидным, что мы имеем дело с колонной, или автопоездом. И что первая машина – пустышка. То же самое повторилось и со второй фурой. И в МАНе, и во втором прицепе, длиннющем «Изуцу», по документам транспортировались яблоки.

– Откуда яблоки в марте?! – недоумевал я.

– Из хранилищ, – снисходительно пояснила Ирина. – Это зимний урожай. Есть такие сорта в Таджикистане.

– Но ведь в них все равно ничего полезного нету. Известный факт: яблоки при хранении теряют восемьдесят процентов своих полезных свойств.

– А их и не будут продавать населению. Этот груз полностью пойдет в переработку на пищевом комбинате в Челябинске.

Мы уже порядком продрогли на холодном, совсем не весеннем ветру, когда настала очередь третьей фуры. Процедура с осмотром контролером и проверкой документов прошла спокойно, пока не настала очередь Рагды. Овчарка, конечно, уже подустала и работала не так охотно, как поначалу. Все же пошла вдоль машины и вдруг затопталась у конца прицепа – то вперед двинется, то назад вернется и все оглядывается через плечо на хозяина, словно на помощь зовет.

– Чего это с ней? – насторожилась Тарасова.

– Не понимаю, – пожал плечами кинолог. – Четкого сигнала не подает… Может, груз чем-то обработан?

– А что в этой фуре? – спросил я. – Тоже яблоки?

– Да нет, представь себе, рыба! – Ирина невольно поморщилась. – И откуда они ее только взяли?

– По документам, из рыбопитомников, что возле Рудного, – пояснил Савушкин, подходя к нам. – Там карьеры старые. Их несколько лет назад затопили и начали карпов да сазанов разводить. Вроде прибыльное дело.

– А зачем рыбу к нам везут? У нас что, своей не хватает?

– Черт его знает! Бизнес…

Рагда в это время, видимо, отчаявшись дождаться помощи от хозяина, перестала метаться и двинулась дальше вдоль машины. Кинолог облегченно вздохнул:

– Ошиблась, девочка. Устала сильно…

– А если нет? – снова встрял я и покосился на Тарасову.

Ирина, нахмурившись и закусив нижнюю губу, внимательно следила за собакой. После моей реплики майор будто очнулась и уверенно сказала:

– Товарищ заместитель начальника КПП, считаю необходимым повторить контрольный осмотр с собакой.

– Но ведь это еще час задержки машин?! – удивился старлей.

– Ну и что? По закону мы имеем право повторить всю процедуру осмотра, если есть подозрения.

– А они есть?

– Конечно. Ведь собака засомневалась, а она у вас – одна из лучших в отделе!

– Экспедитору вы будете все объяснять? – насупился Савушкин.

– Нет, вы, товарищ заместитель начальника КПП «Бугристое», – отрезала Тарасова. – Отправьте Рагду отдохнуть на полчасика и повторите контрольный обход, – обратилась она к кинологу.

Прапорщик недовольно вздохнул, но препираться с майором из областного управления не стал, кликнул собаку и пошел с ней за ангар с рентгеноскопом. Там расстилался большой пустырь с куртинами прошлогодней травы. Рагда, поняв, что ее ведут гулять, радостно гавкнула и помчалась на простор.

Савушкин, бормоча под нос нечто нелестное в адрес «женщин при исполнении», двинулся к нетерпеливо топтавшемуся возле офиса экспедитору. Я посмотрел на Ирину, потом на фуру и спросил:

– Ты веришь, что наркотики здесь?

– Не знаю, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Не знаю я! – повторила с надрывом.

– Ну-ну, не заводись. – Я постарался говорить максимально ласково и успокаивающе. – Ты сейчас здесь самая главная, и от твоего решения очень многое зависит.

– Это-то меня и беспокоит, – призналась она. – Формально собака сигнала не дала и надо фуру отпускать…

– Но ты же видела, что Рагда что-то почуяла! Возможно, все дело в рыбе. Очень уж сильный запах… – Я невольно передернул плечами. – Даже мы его чувствуем. А представь, каково бедной собаке с ее тонким обонянием?

– Меня смущает именно рыба. Не припомню случая, чтобы в ней что-то провозили…

– Ах вот оно что! Ну, знаешь, все когда-то случается в первый раз. Согласись, в этой задумке есть креатив!

– Пойдем лучше погреемся и чаю попьем, пока время есть? – Тарасова взяла меня за локоть и буквально повела к основному зданию.

Я не возражал, особенно когда увидел беснующегося от злости чернявого экспедитора. Он размахивал руками, вставал на цыпочки перед невозмутимым Савушкиным, тыкая поочередно то в бумаги, то в наручные часы, и орал что-то на своем языке. Водителю злополучной фуры, видимо, надоело слушать ругань, и он, загасив бычок, направился к машине, явно намереваясь залезть в кабину. Однако дежуривший возле фуры прапорщик преградил ему дорогу, отрицательно мотая головой и скрестив руки в запрещающем жесте. Я автоматически задержался на крыльце, наблюдая за новой сценкой, и тут увидел, что за лобовым стеклом тягача нечто необычное. Предмет находился там, где дальнобойщики часто вешают каких-нибудь чертиков или поделки из старых компакт-дисков, но не являлся ни тем, ни другим. Подробнее я разглядеть с такого расстояния не мог, вдобавок и лобовое стекло немного искажало перспективу.

– Что ты там увидел? – заинтересовалась наконец Ирина, перехватив мой взгляд.

– Видишь, в кабине что-то висит над «торпедой»?

– Ну, блестит вроде…

– Подожди меня, я хочу на него взглянуть, – твердо сказал я и направился к машине.

И чем ближе подходил к ней, тем явственнее понимал, что знаю этот загадочный предмет, видел его не раз. А сейчас боялся поверить, что вижу именно его. Но когда до фуры осталось несколько метров, глаза уже невозможно стало обмануть. Я остановился и долгую минуту, не отрываясь, смотрел на него – соляр Детей Солнца! Теперь я был почти уверен, что героин в машине, спрятан среди рыбьих тушек. Мститель не обманул, подал знак единственным доступным ему способом. Есть у дальнобойщиков такой обычай: подвешивать под лобовым стеклом всякие побрякушки на манер талисманов. Вот Фархад этим и воспользовался.

Так же медленно, как шел к машине, я вернулся на крыльцо основного здания. Савушкин по-прежнему пытался угомонить экспедитора. Впрочем, нет, сейчас тот названивал по мобильнику, видимо, своему начальству. Может быть, даже тому самому янки, с которым мне так и не довелось пообщаться по-мужски. А старлей для успокоения собственных нервов курил, наблюдая за действиями чернявого. Водитель фуры тоже прекратил попытки уговорить пограничника и направился обратно к зданию КПП.

– Героин в рыбе, – быстро произнес я в полголоса, беря Ирину под руку и увлекая внутрь здания.

– С чего ты взял?! – Она не пыталась вырваться, наоборот, сама открыла дверь, и мы нырнули в спасительную теплоту.

– Пойдем, выпьем кофейку или чаю и я тебе кое-что расскажу.

Мы прошли мимо контролера за столом в служебный коридор и комнату отдыха дежурной смены. Там, к счастью, никого не было, зато на столе парил почти полный электрочайник, и стояла полупустая пиала с пиленым сахаром. Тарасова скинула форменный бушлат и принялась заваривать чай, а я, не раздеваясь, уселся на диванчик напротив.

– Послушай, Ирина, – я впервые назвал ее только по имени, – времени у нас мало, поэтому постарайся поверить тому, что я сейчас скажу.

– Я слушаю, – откликнулась она совершенно спокойно, продолжая колдовать над чашками.

– Дело в том, что я… как бы это правильнее назвать… обладаю некоторыми не совсем обычными способностями.

– Да?.. И какими же?

– Например, владею сверхбыстрым перемещением, могу видеть в почти полной темноте, обладаю кожным зрением…

– Это замечательно, но что тут необычного? Ведь все это – результат длительных тренировок, так?

Она мне не поверила. Этого следовало ожидать.

– Еще я могу прогнозировать события. Правда, иногда…

– Ясновидение? Уже интереснее! – Ирина сделала приглашающий жест. – Пей чай. Не пойму пока, какое отношение твои способности могут иметь к нашим нынешним проблемам?

Как же мне не хотелось рассказывать ей про Фархада, про Мстителя и его личный джихад! Надо срочно доказать Ирине, что я сам догадался про наркотики в фуре…

– Ладно. Попробую тебя убедить.

Я прикрыл глаза и постарался войти в состояние «пустоты сознания», которое широко практикуют индийские йоги и которое не менее активно использовали наши предки, создававшие за тысячу лет до индусов знаменитую «живу», систему гармоничного познания мира. «Пустота сознания» – антарабхава на санскрите – давала удивительные возможности для изучения окружающего пространства, что называется, не сходя с места. Я, например, мог в таком состоянии безошибочно определить количество людей, находящихся вокруг меня на расстоянии до десяти метров, причем невзирая на стены и прочие препятствия. Или точно назвать все источающие хоть малейший запах предметы в комнате. А иногда мне вдруг открывался некий дополнительный канал информации, и я мог заранее сказать, что произойдет со мной или с человеком, находящимся в этот момент рядом, через несколько минут или даже часов!..

На сей раз мне не требовалось слишком глубокого погружения. Спустя минуту я уверенно сказал:

– Выйди и проверь. Ваш контролер за столом в зале досмотра сейчас пишет синей гелевой ручкой на каком-то разграфленном листе, он только что сунул в рот лимонную пастилку, а в левое ухо – наушник от плеера, который спрятан у него под бушлатом. Слушает концерт Елены Ваенги.

Тарасова подозрительно посмотрела на мою сосредоточенную физиономию и вышла из комнаты. Через пару минут вернулась и снова уставилась на меня теперь уже расширенными от удивления глазами.

– Как ты это делаешь?!

– Все точно?..

– Д-да…

– Это самое наглядное, что я мог тебе продемонстрировать… Хотя нет. Через пятнадцать секунд сюда войдет Савушкин.

Мы одновременно уставились на свои наручные часы. Старлей появился в дверях на семнадцатой секунде. Он внимательно посмотрел на нас по очереди, хмыкнул, взял из пиалы кусочек сахара и сказал:

– У вас серьезный разговор? Тогда не стану мешать. Извините.

Едва за ним закрылась дверь, Ирина шумно выдохнула и подбоченилась.

– Ну и как это понимать, господин сыщик?

В глазах ее плескался самый настоящий страх пополам с восхищением. Теперь она мне верила, это главное. Поэтому я тоже выдохнул, правда, осторожно, и ответил:

– Это частный случай предвидения. Надеюсь, больше ты не будешь сомневаться в моих словах.

– Хорошо, Котов. Ты меня убедил. В своих способностях. А как насчет героина?

– Он там, майор. Считай, это тоже предвидение.

– Допустим, я поверила. Но существует строго расписанная процедура досмотра груза, в которой предвидение как достаточное условие не прописано.

Я встал, подошел к столу и взял свою чашку с уже подостывшим чаем. Обмакнул в него кусочек твердого ярко-белого сахара, пососал его, сделал глоток пахнущего лимоном напитка. Тарасова молча наблюдала за мной, тоже потягивая чай.

– А какое условие необходимо для досмотра груза? – спросил наконец я.

– Сигнал от собаки. Или точная информация из проверенного источника. – Ирина словно ждала моего вопроса. – Сейчас у нас ни того, ни другого.

– Кто принимает решение о досмотре?

– В очевидном случае – старший дежурного наряда с согласия начальника КПП.

– А в неочевидном?

– Такие полномочия есть у начальника пограничного отдела.

– Тогда позвони ему и постарайся убедить. Другого выхода я не вижу. Или мне ему тоже свои способности продемонстрировать?

– Не получится, – покачала головой Тарасова. – Ладно, попробую. Но только после повторной работы собаки. – Она поставила чашку на стол. – Идем. Рагда, наверное, уже на месте.

Но и во второй раз овчарка показала те же непонятные метания и скулеж. Кинолог взял ее на поводок и сочувственно пожал плечами. Савушкин покосился на сияющую рожу экспедитора, потом на наши угрюмые физиономии.

– Что ж, Ирина Николаевна, придется пропустить груз… – со вздохом начал старлей, но Тарасова жестко прервала его:

– Считаю, необходимо провести полный досмотр!

– Ни у вас, ни у меня нет таких полномочий, – уперся Савушкин.

– Зато они есть у начальника троицкого отдела подполковника Гурского.

Старлей посмотрел на Ирину, как на сумасшедшую, хмыкнул и развел руками, дескать, делайте что хотите. Майор закусила губу и решительно направилась в здание КПП. Я же предпочел остаться возле фуры и еще раз убедиться, что соляр за лобовым стеклом мне не померещился.

Тарасова появилась минут десять спустя. Я уже начал терять надежду, но, взглянув на ее посветлевшее лицо, понял: договорилась!

– Гурский едет сюда, – подтвердила Ирина мое предположение. – Минут через двадцать будет.

– А нам что пока делать?

– Ждать. И следить, чтобы эти… орелики чего не выкинули. Савушкин сейчас им разъяснит ситуацию, и если ты прав, они должны засуетиться.

Действительно, как только старлей переговорил с экспедитором, с того слетело все злорадство, и он принялся спешно звонить по мобильнику и вопить что-то на своем языке. Савушкин между тем бросил в рацию короткое приказание, и возле фуры, как из-под земли, появились двое рослых пограничников, вооруженных автоматами. Под их присмотром водитель влез в кабину тягача и медленно съехал с контрольной полосы на боковую площадку рядом с основным зданием. Снова заглушил мотор и вылез наружу, доставая сигареты. Экспедитор, наоравшись и, видимо, получив инструкции, успокоился и тоже закурил.

Мы с Ириной вернулись в основное здание и встали у окна, выходящего в сторону контрольной зоны. Там сейчас остановился минивэн из Казахстана, а в противоположном направлении – грязный и потрепанный «Лендкрузер». Пассажиры обеих машин дисциплинированно прошли в здание КПП для проверки документов.

Гурский появился ровно через четверть часа. Стремительно вошел в помещение, мгновенно и цепко охватил все своим «ледяным» взором и подошел к нам. Тарасова козырнула ему, я – тоже, поскольку был в форменном бушлате и шапке. Подполковник хмыкнул и пожал нам руки.

– Докладывайте, майор, еще раз. Только коротко.

– Фура с грузом охлажденной рыбы, десять тонн по документам, из Рудного рыбохозяйства. Документы в порядке. Собака дважды сработала неуверенно. Считаю необходимым провести полный досмотр.

Гурский снова хмыкнул.

– И вы всерьез считаете, что у нас есть основания?

– Я доверяю своей интуиции и опыту, – тихо, но с достоинством сказала Ирина.

– А вы что скажете, господин журналист? – повернулся подполковник ко мне. – У вас ведь тоже чутье, не хуже ищейки.

– Думаю, в машине запрещенный груз, – веско ответил я. – Не исключено, что наркотики.

– На чем же основано ваше подозрение?

– Экспедитор этой автоколонны, как только узнал о предстоящем досмотре, тут же явно занервничал и стал кому-то названивать. Вероятно, хозяину. Если бы с грузом все было в порядке, с чего бы так переживать?

– Ну а если он просто за сохранность своего «скоропорта» беспокоится? Рыбка-то больших денег стоит.

– Тогда почему успокоился после разговора? Ведь никто пока досмотр не отменял, и, значит, ситуация для него не изменилась?

– Логично. Но, думаю, у его спокойствия другая причина…

– Скоро явится сам хозяин, – закончила мысль подполковника Тарасова.

– Наверняка, – кивнул Гурский. – Потому, Ирина Николаевна, нам следует поторопиться.

– Значит, разрешаете?

– Действуйте, майор!..

Тарасова одарила Гурского благодарной улыбкой, козырнула и направилась к выходу. Я было навострился следом, но подполковник придержал меня за локоть.

– Вам, Дмитрий Алексеевич, туда не положено. Майор прекрасно сама справится, а мы с вами здесь обождем.

– Виктор Георгиевич, а что будет, если она ничего не найдет?

– Ну, как минимум, управлению придется платить неустойку владельцу груза за задержку, а то и за порчу. Мне – выговор, Тарасовой – строгий выговор, может быть, временный отвод от оперативной работы.

– А… часто у вас бывают осечки?

– Бывают. Но не часто. У Тарасовой до сих пор не было…

Договорить нам не дали. Подошел Савушкин, отдал честь и попросил подполковника пройти к нему в кабинет. Гурский ушел, а я снова уставился в окно, на контрольную зону. Минивэн уже уехал, а джип по-прежнему стоял припаркованный у самого бордюра. Причем водитель уже прохаживался вокруг машины, а вот пассажиров – молодого человека и двух женщин – все еще не было видно.

Внезапно напротив здания КПП остановился еще один джип, зеленый «Субару», примчавшийся с казахской стороны. Из него выскочили двое, и я невольно замер, пораженный. Пассажиром джипа оказался тот самый янки из Кустаная, доверенное лицо Керим-хана. А водителем – Фархад!

Оба скорым шагом направились в основное здание, и я поспешил ретироваться в служебный коридор, дабы не попасться раньше времени на глаза. Мне пришлось даже укрыться в комнате отдыха, потому что они прямиком прошли в кабинет Савушкина. Причем дверь от сильного хлопка Фархада снова немного приоткрылась, и я не устоял перед искушением тихонько подойти сбоку и подслушать.

Янки начал разговор на повышенных тонах, видимо, пытаясь взять пограничников на испуг.

– Вы представляете, господа, сколько стоит этот груз?.. Десять тонн отборной рыбы – это полтора миллиона ваших российских рублей! У вас есть такие деньги, господин подполковник?

– У меня – нет, господин…

– Гафар…

– …господин Гафар. Но, думаю, платить и не придется.

– Это еще почему?

– Потому что нелегальный ввоз в нашу страну наркотиков обойдется вам гораздо дороже.

– На что это вы намекаете?! – У американца даже акцент пропал от возмущения. – Вы обвиняете меня, честного бизнесмена, в тяжком преступлении? Да я на вас в суд подам! За клевету!..

– Не кипятитесь, господин Гафар. – Гурский был сама невозмутимость. – Скоро все разрешится, и если я не прав, принесу вам свои извинения, а если прав – вам извинениями, простите, не отделаться.

– Не-ет, вы тоже извинениями не отделаетесь, господин подполковник! Я вас по судам затаскаю! Я вас…

Договорить янки не дали. В кабинете включился селектор, и радостный голос Ирины произнес:

– Виктор Георгиевич, нашли!..

На несколько секунд внутри повисла тишина, а потом случилось то, чего никто не ожидал, в том числе и я.

– Предатель! – не крикнул, а каркнул американец, грохнул выстрел, что-то упало. – Назад! – снова рявкнул янки, а в следующее мгновение дверь кабинета распахнулась, и он выскочил в коридор, буквально налетев на меня.

Все-таки у американца была отличная подготовка и, соответственно, реакция. Он успел вскинуть пистолет раньше, чем я перехватить его руку. Пришлось из очень неудобного положения, с полуоборота, бить противника на поражение. «Медвежья лапа» из арсенала русбоя – удар смертельный. Однако цели я не достиг. Янки лишь отлетел назад, к выходу из коридора, перекувырнулся через плечо и кинулся вон из здания, сбив с ног метнувшегося наперерез прапорщика.

Я заглянул в кабинет Савушкина. Старлей, белый как стена, терзал рацию, не попадая по кнопке. Гурский, злой и немного растерянный, стоял посреди помещения, глядя на распростертое у его ног тело Фархада. Мститель лежал навзничь, раскинув руки, головой в луже крови.

Я почувствовал, как в груди вскипает волна гнева. И на сей раз я не стал усмирять ее, лишь не дал захлестнуть сознание, оставив его ясным и холодным. А потом вошел в «темп».

Через три секунды я уже был на улице и увидел отъезжающий «Субару». Решение пришло мгновенно. За два удара сердца я пересек контрольную зону и прыгнул в открытую дверцу «Лендкрузера», урчащего двигателем на холостых оборотах. «Крузак», могучая машина, послушно рванулся вперед, как пушечное ядро.

«Субару» – тоже не слабак – успел выиграть фору метров двести и уже покинул территорию КПП, выскочив на трассу М36. «Зря, дядя! – отметил я про себя. – По асфальту тебе от меня не уйти». И, словно услышав мои мысли, янки вдруг резко свернул налево, показалось, в чистое поле. Однако, повторив его маневр, я очутился на старой проселочной дороге, уходящей почти строго на юг, к границе Казахстана.

Память тут же услужливо подсунула изображение карты окрестностей Троицка, и я сообразил, куда мы направлялись. Это была дорога к заброшенным глиняным карьерам, но на сопредельной территории. А следовательно, времени на преследование у меня оставалось очень мало, потому что по карте здесь до границы всего несколько километров. Если американец доберется до нее, я буду вынужден прекратить преследование, и тогда вся операция пойдет насмарку!

Пришлось максимально сосредоточиться на управлении машиной. Состояние «темпа» позволяло вести джип за гранью разумного. К тому же на разбитой дороге преимущество тяжелого полноприводного и мощного «Лендкрузера» перед «паркетным» «Субару» сказалось незамедлительно. И я начал ощутимо сокращать дистанцию.

Через два километра я вдруг заметил, что слева, напрямик через поле, со стороны Бугристого прет знакомый пятнистый вездеход, и понял – подстраховался подполковник! «Мэверик» с тревожной группой бодро шел наперехват беглецу. Теперь я был уверен, что американцу не уйти, но решил: возьму сам!

Янки явно тоже заметил пограничников. И запаниковал. «Субару» вдруг дернулся вправо, выскочил из колеи и запрыгал по комкастому полю. Я снова вызвал в памяти карту и определил, куда нацелился «господин Гафар», – к руслу сухого ручья, по которому и ехать легче, и до границы ближе. И от погранцов возможно ускользнуть.

Медлить больше было нельзя, к тому же резервы организма не беспредельны, а «темп», как известно, съедает их быстрее, чем саранча посевы. Я вдавил педаль газа в пол, ошалевший «крузак» взревел всеми двумя с половиной сотнями лошадей и буквально полетел вперед. Толстая корма «Субару» быстро приближалась, а я все давил и давил на газ. Наконец тяжкий удар и скрежет раздираемого металла прозвучали для меня, как песня.

«Субару» занесло, развернуло, и он тяжело закувыркался по глинистой целине. Я резко затормозил, выскочил из машины и метнулся вслед подбитому джипу. Он замер на боку в паре десятков метров, двигатель его заглох. И это было хорошо, потому что из лопнувшего бензобака выплеснулось изрядное количество топлива. Чувствуя, что сам вот-вот отключусь от перегрузки, я обогнул «Субару» со стороны мотора и увидел вывалившегося через разбитое лобовое стекло американца. Лицо его было в крови, правая рука неестественно вывернута в плече. Пистолет «макаров» валялся тут же, в паре шагов от машины.

Я с облегчением вышел из «темпа» и не удержался, сел прямо возле янки на землю. В голове грянули колокола, навалилась дикая слабость, глаза застлало красным туманом. Последнее, что я запомнил, прежде чем провалиться в забытье, было дрожащее, как в мареве, видение бегущих ко мне фигур пограничников…

* * *

Очнулся я в какой-то комнате на кушетке. Медленно обвел взглядом помещение и сообразил, что это скорее всего медпункт на КПП. У противоположной стены, на такой же кушетке, лежал еще один человек с забинтованной головой. Повязка вся пропиталась кровью. «Фархад!» – догадался я, и в груди снова заворочался темный зверь, усталый, но по-прежнему грозный. Неужели Мститель погиб?.. Хотя нет, если б умер, его не стали бы бинтовать. Но ранение, судя по всему, серьезное.

Я попробовал сесть и сразу ощутил прилив слабости, голова резко закружилась, и я повалился обратно на кушетку. Ладно, займемся самовосстановлением. Привычно вошел в транс и вызвал образ растущего лотоса…

Где-то на периферии сознания мой внутренний сторож отмечал смутное движение в комнате, кто-то входил и выходил, слышались неразборчивые голоса, стук и даже смех. Но когда примерно через час я вернулся в действительность, то не сразу понял, что изменилось. Лишь бросив снова взгляд на соседнюю кушетку, осознал: Фархад исчез.

Первой мыслью было, мол, приехала «скорая» и забрала раненого. Тут я увидел кучу окровавленных бинтов на полу и невольно сглотнул. Неужели он сам встал и ушел?!.. Не может быть! Ранение в голову, пусть и несмертельное, это всегда тяжелая контузия, сотрясение мозга. Человек с таким ранением проваляется в отключке минимум сутки. И еще несколько дней не сможет самостоятельно передвигаться. А может, Фархада выкрали?.. Приехали керимовские боевики и, воспользовавшись суматохой, аккуратно вынесли тело? Да, но зачем бинты-то снимать?.. Ерунда получается. Значит так, ни «скорая», ни бандиты бинты бы снимать не стали. Первая – из целесообразности, вторые – из брезгливости. Следовательно, их мог снять только сам Мститель. Но зачем?! Ведь без них он просто истечет кровью!.. Или не истечет?..

Я снова сглотнул. Вывод оказался простым и в то же время совершенно очевидным: Фархад сумел за столь короткий срок восстановиться после тяжелого ранения и ушел дальше вести свой личный джихад. Принцип Оккама, чтоб ему!..

Я встал и подошел к опустевшей кушетке. Посередине лежанки белела одноразовая гигиеническая салфетка с полурасплывшейся надписью, видимо, сделанной кровью – «Керим». Слово было перечеркнуто стилизованной молнией, а сверху на салфетке лежал знакомый соляр с обрывком шелкового шнурка.

Я взял в руку древний символ и сжал в кулаке. Показалось, что от соляра исходят теплые пульсирующие волны. Я поднес кулак с медальоном к груди, и ворчащий грозный зверь внутри сразу успокоился.

– Удачи тебе, Сын Солнца! – тихо сказал я в пространство и вышел из медблока в привычный, суетный и шумный мир.

Эпилог

Апрель 201… года

– Вот такая история, Игорь, – заключил я и поднял свой бокал с пивом. – За то, что хорошо кончается!

Скоренко приподнял свой бокал, отпил глоток и поставил на столик. На протяжении всего моего рассказа он не проронил ни слова, очень внимательно слушая и что-то помечая в своем неизменном блокноте. Мы вот уже второй час сидели в полюбившемся мне с первого раза кафе «Пельменная», пили легкое душистое пиво и не спеша смаковали обалденные пельмешки из мяса косули…

Вернувшись в Челябинск, мы с майором Тарасовой немедленно отправились пред грозные очи полковника Киянова. Владимир Александрович был справедлив и великодушен – похвалил за успешное задержание крупной партии героина и сделал строгий выговор за безрассудные действия в Кустанае и особенно при захвате агента Керим-хана.

– Вам что, господин сыщик, жить надоело? Смерти ищете?.. А если бы вас ранили или хуже – убили?.. Ведь договаривались же вот в этом самом кабинете, что вы не будете ввязываться ни в какие силовые моменты операции – только наблюдать!..

– Котов действовал по обстоятельствам, – вступилась за меня Ирина. – И действовал достаточно грамотно…

– Грамотно?.. Попасть в плен к бандитам – это такая тактика, что ли?..

– Это досадная случайность, которую Котов сумел повернуть на пользу дела…

И так далее, в том же духе. Но в итоге я удостоился крепкого рукопожатия и пожелания доброго пути. По-моему, Киянову не терпелось избавиться от столь беспокойного и непредсказуемого помощника. Ирина, кстати, высказала ту же мысль. С ней мы расстались тепло и по-доброму, даже электронными адресами обменялись.

Потом я вернулся в гостиницу и позвонил сначала брату, но Вадима не оказалось на месте – он срочно выехал по заданию руководства. Видимо, зачищать те «хвосты», что мы с Тарасовой нарыли в Кустанае. Тогда я набрал мобильный номер подполковника Скоренко. Игорь очень обрадовался, что я жив-здоров, и согласился встретиться в нашей «Пельменной»…

– Значит, все-таки свою миссию ты не выполнил, – резюмировал Скоренко, захлопнув блокнот и снова взявшись за пиво.

– Это почему же? – не понял я.

– Ну, ведь Мстителя ты так и не поймал?

– Я его нашел.

– Твой Ракитин, думаю, этим не удовлетворится. «Висяк»-то на его шее остался?

– Я напишу в отчете, что Фархад Сарбуланд, он же Мститель, был убит во время задержания своим напарником. Этого Олегу хватит, чтобы отправить дело в архив.

– Разумно, – признал Игорь и предложил: – Давай выпьем за то, чтобы у нас и дальше все получалось, а нам за это ничего не было!

– Отличный тост! – поддержал я.

И мы осушили бокалы до дна…

* * *

Собственно, так и получилось. Я вернулся в родной Томск, к двухметровым сугробам и морозам. В Сибири зима по-прежнему чувствовала себя хозяйкой невзирая на апрель. А Ракитин весьма обрадовался, прочитав мой отчет.

– Спасибо, Димыч! Исчерпывающе. «Висяк» отменяется, а с меня причитается!

– Если посчитать, сколько с тебя, уже, наверное, целый ящик накопился.

– Ладно-ладно, не будь занудой, сочтемся. – Олег закурил, потянулся в кресле и махнул рукой: – А теперь рассказывай все по порядку!

– Ага, щас! Только тапочки надену! – Я демонстративно поднялся со стула. – Меня жена, поди, уже похоронила. Вечером приходи, с Аленой, тогда будет вам детектив с продолжением.

– Не вопрос! – Ракитин был само благодушие. – Торт принести?

– Лучше коньячку. Из той партии, что ты мне задолжал.

– Злой ты, Котов. И памятливый…

Олег картинно вздохнул и взял пульт от телевизора. Включил. По первому российскому каналу шли новости. Как всегда – там ограбили, там взорвали, там что-то упало, а вот там – пропало…

– Зачем ты смотришь эту галиматью? – спустя минуту не выдержал я.

– Мне по должности положено быть в курсе событий в стране, – прищурился Ракитин сквозь сигаретный дым. – А вот ты чего застрял?

Я пожал плечами, не найдя ответа, и двинулся к выходу из кабинета. Но в дверях замер, услышав за спиной голос дикторши:

– На днях совместными силами сотрудников Федеральной службы безопасности России, Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, а также их казахских коллег раскрыт и уничтожен крупный транзитный канал поставки героина из Афганистана. Многие участники преступной группировки арестованы, а их главарь Керим Амаль, больше известный под именем Керим-хан, погиб при невыясненных обстоятельствах…

Я оглянулся через плечо и посмотрел на Олега. Подполковник выключил телевизор, загасил окурок в пепельнице и вдруг подмигнул мне с заговорщицким видом:

– До вечера, сыщик!..

Примечания

1

Кири – небольшой поселок пуштунов, состоящий из домов близких родственников; обычно носит название рода, его основавшего.

2

Дада – папа, отец (пушту).

3

Зой – сынок (пушту).

4

Спин – белый (пушту).

5

Дастархан – от персидского dastarkhan – буквально «ханское угощение»; обычно обильное угощение для дорогих гостей, состоящее из фруктов, сладостей, шербета, плова и пр.

6

Гяур – презрительное обозначение всех немусульман.

7

Новруз (навруз) – праздник весны у мусульман, день весеннего равноденствия.

8

Шанырак – верхняя сводчатая часть юрты у казахов.

9

Уык – опора юрты.

10

Эраншахр – другое название Государства Сасанидов (226–651 гг.).

11

ФСКН – Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков.

12

«Тигр» – он же ГАЗ-2975; военный внедорожник, состоящий на вооружении российской армии.

13

Бардо (тиб.), или Антарабхава (санскр.) – промежуточное состояние, буквально «между двумя»; обычно в йогических практиках трактуется как состояние сверхглубокого транса, похожего на смерть.

14

Здравствуй, добрый прохожий (пушту).

15

Кафан – погребальный саван у мусульман, обычно из белой шерстяной ткани, реже из ситца. Тобут – носилки с раздвижной крышкой, на которых покойный отправляется в последний путь до могильного холма.

16

Аскар – солдат, воин из личной охраны хана (пушту).

17

Зоравар – сильный человек, силач (пушту).

18

Врары – племянник, сын брата (пушту).

19

Шызра – женщина (пушту).

20

Джирга – совет старейшин племени (каума); веш – законный передел собственности по решению джирги (пушту).

21

Спинжирай – буквально «белобородый», старейшина рода у пуштунов.

22

По одной из распространенных версий, название Челябинск происходит от башкирского «силабе» – «низкое место, низина, яма».

23

Лашкар – ополченец, вольнонаемный боец (пушту).

24

Международные силы содействия безопасности (англ. International Security Assistance Force; ISAF) – возглавляемый НАТО международный войсковой контингент, действующий на территории Афганистана с 2001 года. Первоначально зона ответственности ISAF охватывала только столицу Афганистана Кабул. В октябре 2003 года Совет Безопасности ООН принял решение о расширении миссии за пределы Кабула. Расширение проходило постепенно и было завершено в октябре 2006 года, когда ISAF приняли на себя ответственность за обеспечение безопасности на всей территории страны.

25

Управление по борьбе с наркотиками (англ. Drug Enforcement Administration, DEA) – агентство в составе министерства юстиции США, занимающееся исполнением федерального законодательства о наркотиках. Организовано 1 июля 1973 года путем слияния Бюро по наркотикам и опасным лекарствам с Бюро по контролю за злоупотреблением наркотиками. Подчиняется непосредственно главе министерства – Генеральному прокурору США, который назначает директора Управления. В полномочия DEA входит не только контроль трафика наркотиков внутри страны, но и пресечение производства этих веществ в иностранных государствах.

26

Мустахдым – прислужник, наемный служащий (пушту).

27

Эльхор использовал редкое и дорогое оружие: снайперскую винтовку СВЛ. – Прим. автора.

28

Фархад имел в виду австрийскую крупнокалиберную снайперскую винтовку RPA «Rangemaster». – Прим. автора.

29

КСП – контрольно-следовая полоса.

30

Maverick – бродяга (англ.).

31

Приветствую, брат (киргиз.).

32

Джигит – парень (киргиз.).

33

Аршин – здесь: мерный стакан для алкоголя и сухих наркотиков (сленг).

34

Душман – враг (пушту).

35

Тры – дядя (пушту).

36

«Снег» – кокаин, «герыч» – героин (сленг).

37

Привет, хозяин (казах.).

38

Да, мой друг. Я истинный англичанин (англ.).

39

Сорпа – густой бульон из баранины или конины со специями и кусками отварного мяса; баурсаки – пончики из дрожжевого теста, жаренные в кипящем жире.

40

Сяомэйхуа – «малый комплекс цветка сливы» – один из начальных базовых комплексов южнокитайской школы ушу «цойлифо-цюань».

41

Спасибо, уважаемый (тюрк.).

42

Уважаемый Байрам! (пушту)

43

Племянничек (пушту).

44

Пожалуйста (казах.).

45

Спасибо (казах.).

46

Здесь: одно из названий героина (сленг).

47

КНБ – Комитет национальной безопасности, казахский аналог российской ФСБ.

Оглавление