«В последнюю минуту»

Ли Мейсон В последнюю минуту

Глава первая

Шестеро мужчин в возрасте от двадцати до пятидесяти лет шли парами друг за другом, опустив головы. Их шаги гулко отдавались под сводами длинного и широкого коридора. Сопровождавший их конвойный сержант вдруг властно скомандовал:

— Стой!

Колонна остановилась перед дверью, на которой красовалась бакелитовая табличка «Следственный отдел».

По-видимому, здешние места были знакомы шестерке, и на их суровых, с бегающими глазами, лицах не отразилось никаких эмоций. Конвоир легко постучал в закрытую дверь.

— Драйфорд, открой, это я — Ньюмен! Кажется, я приготовил тебе неплохой подарочек. Нас только что прислали из суда, чтобы мы какое-то время здесь отдохнули.

Один из арестантов бросил злобный взгляд на сержанта, которого хорошо знал.

— Будь проклят, Ньюмен, ты такой же шутник, как и раньше, — процедил он сквозь зубы.

Тюремщик, услышав эти слова, резко повернулся к заключенному и с такой силой отвесил ему пощечину, что тот отлетел к стене и упал.

— Это тебе урок, Землеройка! — крикнул конвоир. — Когда ты захочешь мне что-нибудь сказать, плохое или хорошее, то говори громко и отчетливо, чтобы я лучше слышал.

Дверь следственного кабинета открылась, и на пороге появился офицер, коренастый и мускулистый, с седыми висками и немного постарше первого. Они были очень разные с Ньюменом — смуглым и жилистым, как индеец. Драйфорд спокойно спросил:

— Что случилось, Ральф?

Тот указал жестом на заключенного, еще лежавшего на полу.

— Ты уже знаком с Землеройкой. Этот мошенник вздумал вспомнить прошлое. Ну, я исправил положение, чтобы заткнуть ему глотку.

— Хорошо сделал, Ральф, — одобрил Драйфорд. — Этих мерзавцев надо бы хорошенько связать, чтобы они тут не выступали.

Землеройка с трудом поднялся на ноги. Тонкая струйка крови стекала по его подбородку, но он даже не пытался ее стереть. Очень высокого роста, с маленькой головкой и морщинистым лицом, с длинным носом и вытянутыми вперед губами, он напоминал грызуна, откуда и произошло его прозвище. Остальные заключенные молча стояли, пока сержант рассказывал о происшествии. Оглядев «клиентов» критическим взглядом, Драйфорд обратился к Ньюмену:

— Хорошо, заводи их внутрь.

Посередине просторного кабинета, заставленного металлическими ящиками с картотекой, стоял столик с приспособлениями для снятия отпечатков пальцев. Драйфорд пристально посмотрел на своего приятеля.

— Что, начальник сразу прислал вас сюда? Ты еще не был в седьмом отделе?

— Я там был, Дэн, но меня отправили на консультацию к Рори, заместителю, а он попросил доставить к тебе этих ангелочков, чтобы свериться насчет них в картотеке.

Драйфорд, пока Ньюмен говорил, внимательно читал документы на новых заключенных. В одной из бумаг он, должно быть, увидел что-то необычное, так как его лицо стало суровым, а мускулы напряглись.

— Кто из вас Шиппи Перкинс? — глухо спросил он.

От группы отделился человек лет тридцати двух, сильный, высокий, с темными проницательными глазами, мужественным подбородком и каштановыми волосами. Он посмотрел на офицера долгим немигающим взглядом и холодным тоном сказал:

— Шиппи Перкинс — я.

Из всех шестерых он был одет лучше всех: в костюме из дорогого материала, хорошо пригнанном по фигуре. Помимо одежды, он также выделялся от остальных осанкой и внешностью. Драйфорд повернулся к Перкинсу и вдруг гортанно воскликнул:

— Если я не ошибаюсь, дорогая одежда, дорогой одеколон, дорогие ботинки, рубашка из натурального шелка, сплошная изысканность, прямо — покоритель сердец легковерных девушек! — и он низко поклонился Перкинсу.

Ньюмен подошел к товарищу.

— Дэн, что с тобой? — с удивлением спросил он. — Ты случайно не знаком с этим типом?

— Я знакомлюсь только с приличными людьми, Ральф, а это — ублюдок, скорпион, которого надо давить!

Он сделал короткую паузу, чтобы перевести дыхание, и возбужденно продолжал:

— Ты знаешь, почему его нам препоручили, Ральф?

— Прошел слух, за наркотики...

Тут Ньюмен понял, что так взволновало его приятеля. Три года назад дочь Драйфорда, прелестная семнадцатилетняя девушка, поехала в Голливуд в поисках счастья и там познакомилась с торговцем наркотиками. Он заманил бедняжку в свои сети и превратил в законченную кокаинистку. Взбешенный Драйфорд принял меры, но слишком поздно. Несчастная уже не могла остановиться и, не имея денег на проклятый белый порошок, совершила растрату в кассе су — пермаркета, где работала кассиршей. Когда все раскрылось, ее поместили в специальную наркологическую клинику, но вскоре она умерла.

После этого Дэн Драйфорд люто возненавидел всех, кто попадал в тюрьму по обвинению в торговле наркотиками, каждого из них он считал виновником смерти дочери.

Ньюмен увидел, как от ярости изменилось лицо Драйфорда, и не удивился тому, что произошло потом. В таких случаях между Драйфордом и заключенным всегда происходило одно и то же.

— Где ты был и что делал последние три года. Шиппи Перкинс?! Давай, немедленно отвечай, мразь!

Задавая эти вопросы, Драйфорд схватил заключенного за лацканы пиджака, багровый от гнева.

— Вам не кажется, что вы превышаете свои полномочия? — любезно улыбнулся Перкинс, но его губы тут же сжались, а глаза заблестели.

— Это я превышаю полномочия, а?! Сейчас я тебе продемонстрирую, на что способен Дэн Драйфорд, чтобы заставить говорить таких типов, как ты!

Перкинс не успел защититься, взбешенный Драйфорд, как молотом, нанес ему страшный удар ногой в живот. Шиппи согнулся, открыв рот, словно рыба, выброшенная на берег. Пятеро заключенных прижались к стене и со страхом наблюдали за происходящим. Перкинс медленно выпрямился, опираясь одним коленом на пол. Он энергично завертел головой, чтобы развеять туман, стоящий перед глазами. Офицер свирепо смотрел на него, крепко сжимая кулаки. И вдруг...

Прерывисто дыша и хрипло кашляя, почти потерявший сознание Перкинс неожиданно подпрыгнул, как молодой бычок, которого прижгли раскаленным железом. Когда Драйфорд понял, что ему угрожает опасность, уже было поздно.

Шиппи изо всех сил боднул в живот своего обидчика, и тот, как резиновый мячик, отлетел на несколько ярдов. Прежде, чем потрясенный Дэн Драйфорд пришел в себя, Перкинс с горящими от ярости глазами снова, как пантера, прыгнул на офицера, всей своей тяжестью нажал коленями на его руку и начал раскачиваться, причиняя лежащему страшную боль. От этой изощренной пытки из горла Драйфорда вырвался истошный вопль, на лице выступили капли холодного пота. Заключенные с удивлением смотрели на них и, наверное, думали, что Перкинс сводит старые счеты с Драйфордом, если расправляется с ним таким способом. Никто из них не ожидал от Шиппи подобного поступка, хотя офицер действительно превысил власть.

Ральф Ньюмен, увидев такую неожиданную реакцию со стороны заключенного, так изумился, что буквально застыл на несколько мгновений. Но услышав вопли товарища, он очнулся и начал действовать быстро и беспощадно, не случайно за свою жестокость в тюремных кругах его окрестили «Мясником». В два прыжка он оказался около Перкинса и нанес ребром ладони сокрушительный удар по его шее. Это был сильный резкий удар, способный разломать добрую доску. Без стона, как забитое животное, Шиппи распростерся на холодных плитках пола.

Ньюмен только собрался пнуть ногой бездыханного Перкинса, как дверь кабинета открылась и в просторное помещение вошли начальник тюрьмы с помощником. У одного из них на форменной фуражке и погонах сверкали эмблемы высокой власти. Им было достаточно одного взгляда, чтобы оценить ситуацию. Начальник строго спросил:

— Ньюмен, объясните, что здесь происходит, кто виноват и что случилось с Драйфордом?

Он посмотрел на заключенных таким свирепым взглядом, что бедняги почувствовали сильный озноб, который пронял их до мозга костей.

Все молчали, не способные найти подходящие слова. В комнате было слышно лишь тяжелое дыхание взволнованных людей. Ньюмен объяснил, искажая факты, что во всем виноват Перкинс, который спровоцировал эту драку. Кисснер, так звали начальника, недовольно кивнул и повернул голову к помощнику.

— Рори, не забудьте, чтобы Драйфорд снял у него отпечатки пальцев, — он указал на лежавшего без движения Шиппи. — Мне известно, что Дэн теряет голову, когда сталкивается с торговцами наркотиками, ведь по вине этих мерзавцев он потерял дочь.

Шеф полиции взял документы арестованных, молча прочитал, потом снова обратился к своему подчиненному.

— Рори, помогите Ральфу снять отпечатки пальцев у этих людей и отнесите их в соответствующий отдел.

— Мистер Кисснер, думаю, что по заключенному Перкинсу будут особые распоряжения?

— Вы считаете, что его надо поместить в другую камеру, Ральф?

— Да, он слишком опасен, чтобы помещать его в «третью».

— Возможно, вы правы, Ньюмен. Забудем на этот раз о правиле помещать новичков в третью камеру и отправим негодяя в седьмую.

— Что он сделал с Драйфордом! Мы должны умерить его пыл, — хмуро заметил Ньюмен.

— Ладно, проводите его на место, Ральф, но мне бы хотелось, чтобы этот эпизод был полностью забыт. Внимательно следите за Перкиксом, а если увидите, что он исправился, переведите в третью.

— Согласен, мистер Кисснер, так и сделаю.

Глава вторая

В седьмой камере помещались сливки тюремного общества — наиболее опасные преступники. На совести некоторых из них числились страшные кровавые злодеяния. За ними следили особенно суровые надсмотрщики, чьи сердца были почти такие же черствые, как и у этих осужденных.

Шиппи Перкинса поместили в одну камеру с Манделлой Фарлоу — мрачным типом с длинным волчьим лицом, осужденным на семь лет за вооруженный налет на банк.

Двое других — Росс Аллан, контрабандист, и Глюй Гленн, фальшивомонетчик, были не менее достойными — их руки тоже обагрились кровью.

Ньюмен после того, как запер тяжелые засовы, иронически обратился к Фарлоу:

— Будьте осторожны с ним, ребята, он ужасный человек. Я за него ночью не ручаюсь. Страшный бабник. Можете звать его Шиппи или Перкинсом, как вам больше нравится, а лучше Казанова.

Громко расхохотавшись своей шутке, он удалился по коридору, все еще гогоча от удовольствия. Фарлоу указал Перкинсу на нары справа.

— Вот здесь твой пуховой матрас, приятель, и не обращай внимая на эту тварь, он самое худшее из всего, что есть у нас дома.

— Да, я уже познакомился с этим сокровищем. Как его зовут?

— Ральф Ньюмен, но тут его имя «Мясник». Мы все здесь родные братья его «человеколюбия», клянусь.

— Не забуду это имя до конца дней своих. Эта жаба так меня приложила мордой об пол, что я не мог даже вздохнуть. Никогда ему не прощу.

— Ну, и надолго ты к нам, приятель? — вмешался Аллан.

— Не знаю. Мой адвокат работает над делом; не думаю, что здесь задержусь. У них недостаточно улик, чтобы повесить на меня продажу крупной партии наркотиков.

— Тебя впервые запирают в подобном месте?

— Да, впервые. Меня должны были опеределить в третью камеру, но все неожиданно изменилось, и вот я с вами.

— Это из-за Ньюмена, конечно? — заметил Фарлоу.

— С его подачи, но была еще одна сволочь. Он виноват в том, что мое пристанище поменялось. Кажется, его зовут Драйфорд.

— А! — воскликнул Фарлоу, стукнув себя по лбу. — Теперь все понятно! Драйфорд набросился на тебя из-за своей дочки. Но ты не единственный, кого этот псих угощает кулачищами.

— Я его тоже неплохо отделал, — с ненавистью сказал Шиппи. — И если бы не этот проклятый Ньюмен...

Перкинс рассказал все, что случилось часом раньше в следственном кабинете, вызвав бесхитростным повествованием уважение и восхищение сокамерников.

На следующий день Ральф Ньюмен отправил Перкинса работать в прачечную, где трудились Фарлоу и Аллан. Гленн же работал в столярной мастерской.

В час прогулки арестанты вышли на тюремный двор. Охранники на высокой стене с автоматическими винтовками в руках не спускали с заключенных глаз.

С огромной быстротой о происшедшей между Шиппи и Драйфордом драке стало известно всей тюрьме, и когда Перкинс вместе с Фарлоу и Алланом вышли на прогулку, остальные узники смотрели на Шиппи с восхищением.

— Ты стал местной знаменитостью, парень, — прошептал ему Фарлоу. — Так ты и меня вытеснишь...

Аллан, хорошо знакомый с тюремной жизнью, поглядывал на маленькие группы заключенных и думал, что Перкинс за свои «заслуги» станет гостем этого заведения на длительный срок.

Они прошли совсем близко от двух арестантов, сидевших на земле возле стены, и заметили, что один из них, очень худой, с блестящими бегающими глазами, злобно посмотрел на Перкинса и что-то тихо пробормотал сквозь зубы. Они не обратили на него внимания и продолжали прогулку. Когда сокамерники проходили мимо них в третий раз, худощавый субъект неожиданно привстал, вытянул шею и метко плюнул Перкинсу на ботинок.

Фарлоу сжал челюсти и враждебно посмотрел на тощего, глаза которого горели ненавистью. Другие арестанты притворились, что ничего не видели, и только с любопытством наблюдали за суровыми лицами Фарлоу и Аллана. Вскоре один узник, проходя мимо, обернулся и шепнул:

— Послушай, Фарлоу, Мясник не спускает с вас глаз. Фарлоу сделал глазами знак Россу и Перкинсу, и они продолжали прогуливаться по длинному периметру двора.

— Что это за тип у стены, Манделл? — поинтересовался Перкинс.

— Кол Эвертон. Он здесь уже четыре года. Этот орел один их тех, кто работает ручкой. Он самый лучший гравер штата, но это тщательно от всех скрывают. Кроме нас... — он саркастически ухмыльнулся. — Парень решил потягаться с Национальным банком, но достойные ребята из ФБР заподозрили его и быстренько по номерам определили фальшивые денежки. В итоге бедному Коду закатили восьмерку, чтобы хоть немного отучить от пристрастия подделывать банковские билеты.

Аллан с опаской предположил:

— Наверное, Эвертону поручили спровоцировать тебя на драку, Шиппи, и это очень скверно. Кол не отличается силой и выступает только тогда, когда за ним стоит кто-то авторитетный. У тебя с ним раньше ничего не было?

— Я впервые вижу этого человека, — лаконично ответил Перкинс и больше не возвращался к этому разговору.

На следующий день они опять встретились с Колом Эвертоном и его приятелем. Те, как обычно, сидели у стены. Когда троица приблизилась, повторилось то же, что и накануне, Эвертон с силой плюнул в сторону Перкинса, но на этот раз перед тем, как плюнуть, злобно сказал:

— Перкинс, ты мерзавец, я раздавлю тебя, как клопа! Удивленный Шиппи молчал. Рассерженный человечек, развернув узкие плечи, закричал в бешенстве:

— Я убью тебя, Перкинс, убью! Я все знаю, все!.. Шиппи сделал шаг вперед. Насмешливо посмотрел на Эвертона.

— Меня предупредили, чтобы я немного потерпел. Но сейчас... Пойдем-ка, ты мне все объяснишь, или проглотишь свой дурацкий язык!

Реакция Эвертона была неожиданной. Он подпрыгнул, как обезьяна, и его длинные руки с невероятной силой вцепились Перкинсу в горло.

— Я задушу тебя, проклятый гад, чтобы ты больше не смог обмануть ни одной девушки, как мою невесту. Ты мне заплатишь жизнью! — кричал он.

Пальцы разъяренного Кола Эвертона, как тиски, сомкнулись на шее Перкинса, и его лицо побагровело. Чтобы избавиться от этих клещей, а он уже начал задыхаться, Шиппи не нашел ничего лучшего, как схватить Кола правой рукой за нос и с силой сжать так, что того перекосило от боли.

Отчаянный вопль вырвался из его сжатых губ, руки инстинктивно разжались, а Перкинс изловчился и нанес сильнейший свинг слева. Эвертон обмяк, как шар, из которого выпустили воздух, а потом упал на землю. Перкинс набросился на полуживого противника и начал его жестоко добивать. А потом быстро нагнулся и что-то незаметно вынул у Эвертона из кармана брюк.

Вдруг раздался властный голос Ральфа Ньюмена:

— Что здесь происходит, мерзавцы?! А ну, прекратить! Пока Перкинс и Эвертон дрались, вокруг них образовался небольшой кружок зрителей. Все забыли о приказе, запрещающем собираться больше трех человек. К черту правила! Наплевать на любое наказание! Когда еще они смогут увидеть такое увлекательное зрелище?! Ньюмен вместе с другими надзирателями ударами резиновых дубинок разогнал толпу. Тюремный двор опустел.

— Ну, успокоились, наконец? — злобно прошипел Ньюмен.

Перкинс и Эвертон, бледные, молча стояли перед ним. Остальные надзиратели с суровыми лицами окружили нарушителей, угрожающе поигрывая дубинками.

— Кол, объясни, что произошло? — сердито спросил Ньюмен.

Человечек бросил уничтожающий взгляд на Перкинса:

— Этот подонок пытался — приучить мою невесту к наркотикам, — прохрипел он, — мне сообщил друг во время свидания. Когда я сказал Перкинсу, что с ним сделаю, он начал насмехаться надо мной. Я разозлился, — и — мы подрались. Все.

— Ты нарушил режим, Кол, — сурово произнес Ньюмен.

— Мне все равно, — пробормотал "взбешенный Эвертон. — Не успокоюсь, пока не отомщу этому мерзавцу.

Кол опять попытался наброситься на Перкинса, но один из надзирателей успел схватить его за воротник.

— Хватит, Эвертон, или я тебя двину как следует — пригрозил он.

Но Кола двинул не надзиратель, а Шиппи. Его нога в остроносом ботинке вонзилась Колу в живот с такой силой, что тот отлетел в сторону и распластался на земле, издавая страшные вопли и проклиная всех предков Перкинса. Ральф Ньюмен на сей раз не церемонился. Он размахнулся и опустил резиновую дубинку на правое плечо Шиппи. Тот упал на колени и согнулся.

— Пат, Роберт, возьмите с собой Кола, — приказал Ньюмен своим спутникам. — Бэд и я займемся другим. Потом пойдем к начальнику тюрьмы, чтобы тот распорядился запереть этих подонков на недельку в карцер. Пусть там успокоят нервишки.

Через час Шиппи Перкинс и Ральф Эвертон уже сидели в карцере. Туда их отвел все тот же Ральф Ньюмен.

Глава третья

Карцер находился в подвальном этаже тюрьмы. Через маленький глазок в двери тюрьмы надзиратели могли следить за тем, что делают узники.

На следующий день Ньюмен закончил дежурство и передал его Рэю Гриффиту, простоватому парню из Калифорнии, так любившему свою работу, что ему даже удвоили жалованье.

Еду заключенным готовили на тюремной кухне и, разумеется, прескверно. Через окошко в двери подносы передавали внутрь камеры.

Эвертон очень удивился, когда сменившийся Ньюмен открыл дверь его камеры.

— Я уж подумал, что хоть недельку отдохну от твоей рожи, Ньюмен, — сказал Кол с издевкой в голосе, — но, наверное, мне придется любоваться на нее до самой смерти. Молю Бога, чтобы он отправил тебя ко всем чертям, когда ты, наконец, оставишь меня в покое.

— Будь ты проклят, Эвертон! — пробормотал разгневанный надзиратель.

Он резко повернулся к двоим заключенным, которые разносили подносы с едой.

— Оставьте жратву на полу и ждите меня у четвертой камеры, хочу сказать несколько слов этому мерзавцу.

Глаза Ньюмена сверкали от злости так сильно, что заключенные почувствовали холод в спине и поспешили выполнить приказ. Они увидели, как надзиратель вошел в камеру, и секунду погодя услышали звуки ударов и отчаянные вопли.

— Сам напросился, — прошептал один.

Второй толкнул товарища в бок, чтобы тот замолчал, и оба, довольно ухмыляясь, отошли подальше.

— Вы пока идите, ребята, — сказал Ньюмен. — Думаю, что этот подонок не будет ко мне в претензии за свои ребра. А то придется преподать ему еще один урок!

Когда через полчаса заключенные зашли к Эвертону за подносом, они увидели, что тот сидит на краю койки, закрыв лицо руками. Однако удары палками не лишили его аппетита — от еды ничего не осталось. Никто из них не мог видеть, как Кол, едва закрылась дверь камеры, тут же занялся странным делом. Он извлек из-под матраса буханку хлеба, которую ему принесли вместе с едой, и аккуратно надломил ее. Потом вытащил оттуда алюминиевую трубку сантиметров двадцати длиной и трех в диаметре, отвернул винтовую пробку и высыпал содержимое. Глаза Эвертона лихорадочно заблестели, когда он увидел крошечную чернильницу и множество различных перышек, похожих на зубочистки, пластмассовую линейку, должным образом подписанный банковский чек, потом другой, такого же формата, но чистый, также три четвертушки просмоленной бумаги и листок с машинописным текстом. В течение нескольких минут Кол смотрел на все это с восхищением, как на сказочные сокровища. Затем, придя в неудержимый восторг, провел трясущимися пальцами по всем этим предметам, как будто не верил своим глазам. Глубоко вздохнул, чтобы прийти в себя, и прошептал:

— Кол, ты не сломлен, ты не можешь быть сломленным! Он бережно разгладил бумажки и стал что-то измерять с помощью линейки, взяв за оригинал листок с машинописным текстом...

За следующие четыре дня ничего особенного не произошло, а на пятый Ральф Ньюмен с грозным видом отворил дверь камеры Перкинса.

— Шиппи, выходи, к тебе посетитель.

— Могу я узнать, кто?

— Адвокат, ведь в эти дни никто другой не имеет права на посещение.

Через полчаса Перкинс был опять водворен в свою камеру, но перед тем, как войти в нее, повернулся к надзирателю и насмешливо сказал:

— Послушай, Ньюмен, пойди-ка поищи нового квартиранта в мои апартаменты, вечером я покидаю этот чудесный отель, мой адвокат разобрался в деле. Хорошая пачка денег и хоп — на свободу! Поразительно, не правда ли? Ха-ха-ха!

— Подонкам всегда везет, — сердито заключил Ньюмен. Эвертон заорал в свое окошечко.

— Будь ты проклят, Перкинс! Если я когда-нибудь выйду отсюда, клянусь памятью моих предков, расправлюсь с тобой!

— Заткни свою пасть, а то опять рассержусь! — закричал Ньюмен, приближаясь к его камере.

— Иди ты к черту, Ньюмен! — продолжал орать тот. — Ты такой же гад, как и этот подлец Перкинс!

Казалось, что эта перепалка перейдет во что-то более серьезное. Так и произошло.

Эвертон чувствовал неудержимую ненависть к Перкинсу. Услышав, что тот вечером покидает тюрьму, он решил любым путем ему отомстить. Кол начал кулаками и ногами стучать в дверь камеры, яростно крича:

— Ньюмен, немедленно открой, я хочу поговорить с этим мерзавцем, открой, Ньюмен, или я не отвечаю за то, что будет!

Надзиратель, багровый от гнева, направился к его камере. Вдруг он услышал глухой звук падающего тела. Ньюмен заглянул в глазок и увидел Эвертона, лежавшего на полу. Он был так неподвижен, что можно было подумать о самом прискорбном...

Ральф Ньюмен, проклиная на чем свет стоит узника и всю его семью, открыл дверь камеры и вошел, закрыв своим массивным телом вход. И тогда произошло нечто странное. Надзиратель наклонился над койкой Эвертона и стал тщательно шарить под матрасом. Он обнаружил то, что искал, вытянул руку с маленькой свернутой бумажкой и быстро спрятал ее в карман. После этого он встал на колени рядом с неподвижно лежащим Эвертоном и начал трясти его на плечи, но тот был без сознания. Тогда надзиратель вышел из камеры, подошел к телефону и позвонил, чтобы прислали санитаров.

Диагноз тюремного врача был такой, что Кола Эвертона немедленно препроводили в стационар. У него случился инфаркт.

В этот вечер действительно пришел приказ об освобождении Перкинса.

Ньюмен и Рори конвоировали Шиппи в тюремную канцелярию для оформления необходимых документов. Вдруг он остановился у двери туалета.

— Минуточку, джентльмены, мне очень нужно...

— Хорошо, идите, только быстро, — сердито пробормотал Ньюмен. — Чем быстрее, тем лучше.

— Лучше, если я сейчас все сделаю, — засмеялся Перкинс.

Закрыв за собой дверь, Перкинс встал на унитаз, засунул руку в бачок и вынул оттуда ту самую сложенную бумагу, — которую Ральф Ньюмен достал из-под матраса Эвертона. Шиппи развернул его, удостоверился, что это то, что нужно, и аккуратно сложил. Потом, снял башмак и ногтями открутил четыре винтика в пазах толстой подошвы ботинка. Он быстро засунул в ботиночный тайник находку и опять закрутил крошечные винтики. Когда он вернулся к Рори и Ньюмену, то не заметил на их лицах неудовольствия — они ждали его недолго.

На последнем контроле у него еще раз спросили фамилию и имя и распрощались с ним.

Уже стоя одной ногой на пороге металлической двери, Шиппи протянул руку тюремщикам. Но никто из них даже не пошевелился. Перкинс презрительно посмотрел на них, пожал плечами и саркастически произнес:

— Пока, охраннички! Пиф-паф!

Ньюмен сделал шаг, но Рори Кимен удержал его:

— Оставь, Ральф. Он еще вернется сюда!

Перкинс шутливо коснулся края шляпы, прощаясь, и тяжелая металлическая дверь закрылась за ним окончательно.

Тогда он закурил сигару, сильно затянулся, потом вздохнул полной грудью и не спеша, с довольной улыбкой направился к «Студебеккеру», стоявшему в пятидесяти ярдах от ворот тюрьмы.

Человек, сидевший за рулем автомобиля, приветствовал Перкинса, пока тот устраивался на заднем сиденье.

— Все о'кей, Шиппи? — коротко спросил водитель.

— Пока да, Ли, но сначала уедем отсюда, я не желаю больше видеть этот милый отель.

Глава четвертая

Там, где Шестая улица пересекается с Тридцатой, Ли затормозил «Студебеккер» около красивого двадцатиэтажного здания, где располагались разные фирмы.

— Девятый этаж, комната пятнадцать, Шиппи, — сказал он своему спутнику. — Два длинных и один короткий звонок, не забудь.

— А ты разве не поднимешься со мной, Ли? — удивился тот.

— Сейчас, только припаркую машину. Это быстро. Перкинс, пока поднимался на лифте, думал о том, что сейчас делает Мью Монро, и сколько нужно денег, чтобы содержать такую роскошную контору.

Он позвонил условленным сигналом, как ему сказал Ли Клоуд. Пришлось немного подождать. Наконец дверь открылась.

— Быстро проходи, Шиппи, — приказали ему.

Он, улыбаясь, наблюдал, как на него с неподдельной тревогой смотрели двое мужчин.

— Да успокойтесь, все вышло так, как мы хотели. Один из них радостно обнял Перкинса.

— Шиппи, ты гений. Я знал, что так будет, как только тебя выбрали для чтого дела. Ты далеко пойдешь, Перкинс, гарантирую Когда Мью Монро что-то предсказывает, он никогда не ошибается!

Второй, не удержавшись, нетерпеливо спросил:

— Полная победа, Шиппи?

— Полная, Алекс.

Мью Монро, крикливо одетый черноволосый мужчина лет сорока, среднего роста, с выдающимися скулами, сплющенным носом и бегающими глазами, не вызывал особой симпатии. В его лице было что-то порочное и жестокое, создавалось впечатление, что он вспыльчив и неуправляем.

Другой, Алекс Грабалл, крепкий и коренастый, неопрятно одетый, имел совсем отталкивающий вид. В дверь позвонили условным сигналом.

— Открой, Алекс, это Ли, — приказал Монро.

Он не ошибся. Вошел Клоуд с неизменной циничной усмешкой на губах, которая так нравится женщинам из китайского квартала.

Перкинс приготовил себе хорошую порцию виски и удобно уселся в кресло: он положил левую ногу на правую и стал ногтем отвинчивать толстую подошву своего башмака. Компаньоны с нетерпением наблюдали за его действиями. Через минуту он, улыбаясь, потряс в воздухе бумажкой.

— У меня не было времени взглянуть на это, но думаю, что все в порядке.

Монро выхватил у него бумажку. Положил ее на стекло стола и трясущимися руками развернул. Вздох облегчения вырвался из его груди, когда он сличил подписи на оригинальном письме и фальшивом чеке.

— Смотрите, ребята, какая адская работа предстоит тому, кто захочет отличить это от оригинала, — довольно сказал он. — Я уже вам говорил, что мы нигде не найдем мастера лучше, чем мой друг Эвертон.

Перкинс надел башмак и присоединился к остальным. Он посмотрел документы и восхищенно прищелкнул языком:

— Да, этот тип на самом деле стоит больше, чем я о нем слышал, — сказал он. — Кол — отличный гравер, и артист из него отменный. К какому же ловкому фокусу он прибег, чтобы передать эти бумаги! Были моменты, когда даже я сомневался, что он играет.

— Я же говорил, что этот ход с наркотиками не может провалиться, — самодовольно изрек Монро.

— Шеф, ты — гений по части планов, — подобострастно произнес Грабалл. — А Перкинс каков? Как вы с Эвертоном разыграли ссору? Он тебя обвинил, что ты приучил его «невесту» к наркотикам?

— Не хотелось, чтобы вы это все испытали на себе, ребята, — поморщился Шиппи. — Ведь мне пришлось по-настоящему избить его, иначе он не стал бы душить меня. Понимаете теперь, как все было на самом деле?

Все расхохотались, но Перкинс без улыбки вспомнил происшедшую драку.

— Сколько стоит содержание этой конторы, Мью? — спросил он.

— Собираюсь через несколько недель сменить это помещение. Когда какое-нибудь дело нашумит, будет безопаснее, чтобы наши имена нигде не всплыли. Эти чертовы полицейские ищейки почти не изменили методы работы, первым делом они поднимают картотеку. Поэтому я и поручил тебе передать Эвертону образцы чеков и подписей, которые надо подделать. Ни твоя фамилия, ни твои отпечатки пальцев раньше не фигурировали в их досье. Ты был для них чист.

— Но ты не ответил мне, сколько стоит эта контора, Мью? — напомнил Перкинс.

— Мы ее скоро отдадим, Шиппи. Она принадлежит мистеру Дуффусу, Филу Дуффусу. Ты, конечно, знаешь, о ком я говорю?

Конечно, Шиппи знал, кто такой Фил Дуффус! Птица высокого полета!

Монро, улыбаясь, хлопнул Перкинса по плечу.

— Шиппи, мы уже имеем полмиллиона на этом дельце. Многие мечтают работать у меня. Как эти двое, — и он указал толстым пальцем на Грабалла и Ли Клоуда.

— Мы обещаем оставаться на том же высоком уровне, что и Шиппи, босс, — решительно сказал Ли.

Перкинс медленно повернул голову к Монро.

— Шеф, первый план не изменился?

— Нет, все идет так, как мы решили перед твоим арестом. Для чего менять план? Как видишь, все идет как по маслу. Бад Пенглер, мой адвокат, действовал быстро и уверенно, и ты уже на свободе, не так ли?

— А девушка, Мью? Тот криво улыбнулся.

— Девушка, говоришь? Ты просто удивительный человек! Глупо, дружок. Однажды она уже обвиняла тебя, утверждая, что ты бросил ее ради другой женщины. Она тебе достаточно попортила крови за такой короткий срок. А ты дал ей немало денег, и сейчас она купается и загорает на пляжах Флориды.

— Думаешь, что Бренда...

Монро перебил его нетерпеливым жестом: — Ты знаешь, что мы доверяем Бренде и никакого зла ей пока никто не сделал. Если она попытается играть с нами и если я пронюхаю о какой-нибудь глупой выходке с ее стороны, девочке будет очень плохо. У нее начнутся осложнения с «египетским» похищением, если оно будет раскрыто, а она знает, что мне известно о ее причастности к этому делу. Поэтому она не отказывается сотрудничать со мной, — он открыл ящик стола, заглянул в какие-то бумага и продолжил: — Лучше, если мы воспользуемся моментом. Завтра пятница, в этот день намечено завершить нашу операцию. Распределим обязанности еще раз, чтобы не допустить малейшей ошибки.

На следующий день в половине седьмого вечера Мью Монро остановил «Кадиллак» около ювелирного магазина Бартона и Виллонса, расположенного на Пятнадцатой авеню на углу Сорок второй улицы. Медленными шагами он пересек широкий тротуар, держа под мышкой небольшой портфель из крокодиловой кожи. Войдя в роскошный вестибюль, он обратился к служащему:

— Могу я видеть мистера Бартона?

— Мистер Бартон сейчас занят, — любезно ответил тот. — Вы можете, если хотите, поговорить с мистером Виллонсом.

Монро согласился. Спустя минуту служащий возвратился вместе с худощавым изысканно одетым мужчиной лет пятидесяти с темными волосами, кое-где уже тронутыми сединой.

— Меня к вам направил мистер Ридланд, Хендрик Ридланд, — сообщил Монро.

Имя, которое он произнес, послужило своеобразным паролем — лицо коммерсанта изменилось, неожиданно сладкая улыбка появилась на его тонких губах. Он благосклонно кивнул и пожал руку, одновременно показывая на кабинет, находившийся неподалеку.

— Проходите, пожалуйста, мистер...

— Льюис Джеруэлл, — представился Монро, поклонившись, и добавил: — Второй секретарь мистера Ридланда.

Виллонс предложил Монро кресло.

— Что вам угодно, мистер Джеруэлл? — вежливо осведомился он.

Монро открыл портфель и достал оттуда твердый блестящий конверт.

— Мистер Ридланд, к сожалению, не мог лично сделать эту покупку. Он надеется на ваш хороший вкус, мистер Виллонс, и просит помочь выбрать ожерелье, которое господин Мантеннис хочет подарить жене мистера Диллинжера. Вы, конечно, знаете нефтяного короля Мантенниса, он и его супруга сейчас гости мистера Ридланда.

Коммерсант утвердительно кивнул. Утренняя пресса достаточно много места отвела приезду четы нефтяных магнатов и отметила их дружбу с мистером Ридландом.

— Все, что касается Ридланда, не может пройти мимо нас, мистер Джеруэлл. Уже десять лет, как мы имеем честь быть с ним в самых дружеских отношениях.

Монро протянул конверт.

— Мистер Ридланд со своими гостями сейчас находится на острове Рикерс и показывает им фабрики. Полагаю, вам известно, что мой хозяин и Мантеннис — компаньоны в нефтяном бизнесе. Этой ночью намечается праздник в честь мистера Генри Диллинжера, он тоже связан с этой коммерцией. В знак доброго расположения Мантеннисы хотят преподнести миссис Диллинжер подарок, как я вам уже говорил, жемчужное ожерелье. Мистер Ринланд одобрил эту идею и просит вас ее осуществить. Он хочет устранить возможные затруднения для Мантеннисов, связанные с покупкой, и оплатить счет до понедельника, когда откроются банки.

— Это больше доверие со стороны мистера Ридланда, — сказал ювелир, улыбаясь.

— Вот мое рекомендательное письмо для вас от мистера Ридланда и подписанный им денежный чек на пятьсот тысяч долларов, — продолжал Монро.

Улыбка коммерсанта стала еще шире, когда он услышал эту уважаемую сумму. Блеск в его глазах походил на сверкание драгоценностей, красовавшихся в витрине. Посмотрев на чек и на подпись, ювелир прочитал текст письма. Там говорилось следующее:

"Уважаемые мистер Бартон и мистер Виллонс!

Прошу принять моего секретаря Льюиса Джеруэлла по делу, о котором он вас поставит в известность. Присоединяю денежный чек на свое имя на сумму пятьсот тысяч долларов.

Сердечно. X. Ридланд".

На несколько секунд в маленьком кабинете воцарилась тишина. Монро краем глаза увидел, что ювелир не сводит взгляда с письма. Неожиданно тот поднялся и сказал:

— Мистер Джеруэлл, прошу меня извинить, но я должен известить своего компаньона. Мистер Ридланд совершил у нас немало покупок, и мистер Бартон всегда высказывал свое мнение по этому поводу. Думаю, что и на этот раз он не нарушит традиции.

Монро наклонил голову в знак согласия, на его лице не отразилось никакого волнения, хотя дрожь пробежала по телу. Оставшись один в кабинете, он незаметно ощупал карман, дотронулся до пистолета, и его страх прошел.

Глава пятая

В соседнем кабинете с тем, где ждал Мью Монро, в течение десяти минут ювелиры вели серьезный разговор.

Хэнк Бартон, компаньон Виллонса, розовощекий подвижный мужчина с живыми и проницательными глазами, изучал письмо Ридланда. Немного повысив голос, он уверенно произнес:

— Без сомнения, это подпись мистера Ридланда и письмо с его штампом. Она аналогична его предыдущим посланиям.

— Конечно, и чек тоже в порядке, — добавил Альфред Виллонс. Мне достаточно было только взглянуть на него, когда секретарь выложил его на стол.

Бартон бросил взгляд на телефон и на своего компаньона, но тот раздумчиво покачал головой.

— Не вижу в этом необходимости, Хэнк, хотя предосторожность никогда не бывает излишней. Давай, звони.

Бартон набрал номер. Подождал немного. Услышав женский голос, вежливо попросил мистера Ридланда к телефону.

— Очень жаль, мистер, — ответили ему. — Но он утром уехал с гостями и не возвратится по половины понедельника.

Тогда Бартон попросил Бада Хаксли, первого секретаря мистера Ридланда, которого знал лично; тот иногда бывал в магазине, сопровождая своего хозяина.

— Мистер Хаксли уже два дня находится в Хьюстоне по делам, а что касается мистера Джеруэлла, то он сопровождает хозяина и его гостей, — ответила секретарша.

Бартон с удовлетворенной улыбкой попрощался и положил трубку.

— Думаю, мы не перестраховываемся, Альфред? — как бы оправдываясь, сказал он.

— Дело, мне кажется, этого заслуживает, — серьезно ответил Виллонс. — Он явился сегодня, в пятницу, с чеком, и я сразу испугался. Помнишь историю с тем типом из Аризоны два года назад? Он оставил нам в пятницу чек, чтобы мы получили по нему в понедельник, и мы до сих пор ждем денег.

— Ну, сейчас совсем другое, — протянул Бартон. — Мистер Ридланд — наш старый клиент, мы много лет знакомы с его фирмой.

Компаньоны возвратились в кабинет к Монро. Тот, как только увидел их лица, сразу понял, что все в порядке, и успокоился. Монро повел доверительную беседу и внушил ювелирам, что вообще-то сначала миссис Ридланд пришла в голову идея обратиться в ювелирный магазин братьев Райтвуд, чтобы заказать ожерелье там. Но учитывая старую дружбу...

Бартон предложил Монро гавайскую сигару, тот отказался. Тогда ювелир сказал:

— Мистер Джеруэлл, на следующий неделе мы получаем очень модные золотые заколки для галстука и запонки. Это просто чудо! Они заиграют на вашей рубашке. Куда вам послать подарок от нашей фирмы!

— О, не беспокойтесь, я лично зайду в понедельник. Монро взглянул на часы и протянул Виллонсу чек, который держал в руке.

— Прошу простить меня, — извинился посетитель, — но я не располагаю больше временем.

— Как, разве вы не возьмете ожерелье? — удивился ювелир.

— Мне оно будет мешать, — засмеялся Монро. — Нет, нет, предпочитаю, чтобы вы его передали с посыльным. К тому же у меня еще есть разные поручения от мистера Ридланда.

— В таком случае... — начал Виллонс нерешительно.

— Пусть его принесут в «Нельсон-Хотэл» мистеру Хусейну Камалю, секретарю Мантенисов, так просил мистер Ридланд.

Несколько секунд длилось напряженное молчание.

— Если хотите, я могу сопроводить вашего человека до отеля, хотя это внесет некоторый беспорядок в мои дела, — нарушил тишину Монро.

Ювелиры начали возражать: не стоит беспокоиться из-за такой мелочи. Они, конечно, отправят покупку в отель.

— Не будет ли у мистера Ридланда каких-нибудь пожеланий по поводу ожерелья? — осведомился Бартон.

— Никаких, мистер Бартон. Он полностью полагается на ваш выбор. Единственное, он хотел бы, чтобы оно подошло женщине лет сорока, белокожей, с темно-русыми волосами.

— Альфред, открой сейф, — попросил Бартон компаньона. — Покажем мистеру Джеруэллу ожерелья, уверен, что мистер Ридланд будет удовлетворен тем, что мы ему пришлем.

Через минуту Виллонс открыл длинный и широкий ящик. Мью Монро захотелось закрыть глаза от ослепительного блеска бриллиантов, рубинов и изумрудов, оправленных в золото и платину. В какое-то мгновение он готов был выхватить парабеллум и выпустить пули в ювелиров — баснословные сокровища так и просились в руки. Он глубоко вздохнул, превозмогая жуткое напряжение, выдавил любезную улыбку и указал на одно из ожерельев.

— Что вы скажете об этом? — спросил он. — Не уверен, что хорошо разбираюсь в драюценностях, но мне очень нравится эта прелесть.

— А вы знаете, что выбрать, мистер Джеруэлл, — польстил ему Бартон. — Именно его я и хотел вам предложить. Оно оценивается на пятнадцать тысяч долларов больше, чем полмиллиона, но думаю, что для Матеннисов не играет роли такая мелочь, если они хотят сделать дорогой подарок.

— Но у меня с собой нет наличных, — сказал Монро. Он на секунду задумался, восхищенно глядя на драгоценность, и быстро решился. — Если вы согласитесь подождать с доплатой до понедельника, мистер Бартон. Ну, а ожерелье хотелось бы сегодня. В понедельник же я зайду, чтобы полностью расплатиться, или можете прислать кого-нибудь за чеком к нам, на ваше усмотрение.

Бартон жестом показал, что не стоит волноваться из-за пустяков, нажал кнопку звонка, и явился тот самый служащий, который встретил Монро при входе.

— Джой, принесите, пожалуйста, футляр для серии "А". Когда тот ушел, Монро спросил компаньонов:

— Почему бы вам прежде не позвонить в отель и не удостовериться, там ли секретарь Мантеннисов? Он должен ждать курьера.

— Великолепная мысль, мистер Джеруэлл. Бартон позвонил в отель.

— Соедините меня с мистером Хусейном Камалем. Скажите, что звонят из ювелирного магазина Бартона и Виллонса.

Монро усмехнулся про себя. Его восхищали действия ювелира, как тот старательно проверял, нет ли какого-нибудь обмана. Он понимал, что надо будет позвонить в отель — это развеет всякие подозрения. Также он был уверен, что его подручные, Алекс Грабалл и Ли Клоуд, не наделают глупостей. Конечно, это не Шиппи Перкинс, но ими тоже нельзя пренебрегать. Они, как миленькие, выполнят поручение, доверенное им прошлым вечером. В этом Мью Монро не сомневался. Его дьявольский план пока успешно выполнялся.

В номере Хусейна Камаля раздался телефонный звонок. Ли Клоуд схватил руку молодого человека с унылым лицом и вьющимися черными волосами, сидящего в глубоком кресле.

— Час настал, дружок. Бери трубку и отвечай, но как нужно, как было сказано, малейшая ошибка будет тебе стоить жизни, понял? Если же ты все сделаешь, как приказано, то сможешь вернуться к себе домой живым.

Он уперся дулом пистолета в затылок египтянина и подтолкнул к столику, где стоял телефон.

У двери с другим пистолетом наготове замер Алекс Грабалл. Хусейн с пепельным от страха лицом, дрожа, снял трубку и почувствовал, что дуло пистолета сильнее уперлось ему в затылок. Он услышал женский голос.

— Мистер Камаль? Мистер Виллонс хотел бы поговорить с вами.

— Спасибо, мисс, — произнес Камаль на одном дыхании. В трубке раздался щелчок, и испуганный египтянин услышал ровный мягкий голос, спросивший:

— Алло, мистер Камаль? Это Альфред Виллонс из фирмы «Бартон и Виллонс». Сейчас я объясню вам свой звонок.

Секретарь Мантеннисов собрался с силами и ответил уже более четким голосом, чем раньше:

— Мистер Виллонс? Вы по поводу ожерелья, которое мистер Мантеннис хочет приобрести у вас?

— Совершенно верно. Скажите, когда его можно доставить?

— Как можно скорее, потому что в течение часа я должен увидеться с хозяином.

— В таком случае через полчаса его вам принесут, мистер Камаль. Я бы только очень попросил написать нашему посыльному расписку. Благодарю вас и надеюсь, что ваши хозяева и впредь будут пользоваться нашими услугами.

Египтянин дрожащей рукой повесил трубку. Обильный пот стекал по его лицу. Ли Клоуд подтолкнул его к креслу, где тот сидел раньше, несчастный упал в него, закрыв лицо руками. Бандиты перекинулись понимающим взглядом.

— Будь же мужчиной! Крепись! — пробормотал Клоуд, усаживаясь поближе к египтянину.

— Я уже тебе говорил, что наш друг Хусейн — благоразумный человек, — добавил Грабалл. — Он понимает, что его шкура дороже, чем все ожерелья в мире. Они не стоят того, чтобы из-за ненужного героизма ему вышибли мозги.

Ли наклонился к бедному парню.

— А сейчас подождем курьера, и ты напишешь ему расписку. Не вздумай раскрыть при этом рот!

Тот в страхе поднял голову.

— Вы обещаете сохранить мне жизнь и отпустить, когда все будет сделано? — прошептал он. — Я выполню все, что потребуете, но и вы должны исполнить свое обещание...

— За это ты можешь быть спокоен, — Грабалл подошел поближе. — Мы джентльмены, а джентльмены всегда отвечают за свои слова.

Глава шестая

Ювелир положил трубку с довольным видом. Ответ Камаля окончательно развеял все его сомнения. Альфред Виллонс знал немало языков, и ему было достаточно услышать акцент собеседника, чтобы полностью убедиться, что тот родом с земли фараонов. Он передал Джою черный бархатный футляр с драгоценностью и вложил туда свою визитную карточку.

— Джой, — сказал он, — возьмите автомобиль и отвезите это в «Нельсон-Хотэл» мистеру Хусейну Камалю. И, пожалуйста, побыстрее, там очень ждут.

Потом Виллонс достал из стола маленькую книжечку, вывел на ней какие-то каракули, вырвал листок и протянул служащему.

— Он должен написать расписку, Джой.

Мью Монро с иронической улыбкой наблюдал за всеми этими приготовлениями. Он сидел около стола бесстрастный, с сигарой во рту. Только когда он увидел, что служащий бережно взял карточку и сверток, Монро медленно поднялся и протянул руку ювелирам.

— Весьма признателен вам, джентльмены за хлопоты, а также за желание сделать мне подарок.

Ювелиры поняли, что речь идет о булавке для галстука и запонках и переглянулись: приятно иметь дело с таким умным и симпатичным человеком, как этот Льюис Джеруэлл!

Бартон и Виллонс проводили его до двери. За ним вышел служащий с кожаным портфелем, где находилась драгоценная коробочка. Он попрощался с Монро, перешел улицу и сел в маленькую «Де Сото» коричневого цвета, стоящую вблизи ювелирного магазина.

И тут Монро сделал то, чему никто посторонний не придал бы никакого значения: сунул в рот сигару и поднес к ней огонь. Но это был сигнал лишь для одного человека — Шиппи Перкинса, сидевшего за рулем «Линкольна», припаркованного в двадцати ярдах от магазина.

Перкинс вздохнул с облегчением, увидев условный знак.

— Дело идет, как надо, — произнес он про себя, и мощный автомобиль тронулся за маленькой «Де Сото».

Мью Монро тоже радостно вздохнул, увидев Перкинса в трех шагах от служащего ювелирного магазина. Он сел в роскошный «Кадиллак», но прежде, чем следовать за машиной Перкинса, обогнул здание и только тогда с силой нажал на акселератор.

Джой подъехал к отелю, поднялся на пятнадцатый этаж и тихо постучал в дверь номера.

Внизу на улице остался Перкинс, который остановил «Линкольн» немного впереди маленькой «Де Сото» и теперь спокойно курил, ожидая дальнейших событий.

Джою Химмену не пришлось стучать дважды. Дверь почти сразу приоткрылась.

— Мистер Камаль, простите? Я — из ювелирного магазина.

— Жду вас, — ответил египтянин и, понизив голос, добавил: — Извините, что принимаю здесь. У меня посетители.

Джой Химмен был очень высокого роста, намного выше секретаря Мантеннисов. С высоты своего роста он разглядел через полуоткрытую дверь дамскую шляпку, перчатки и кожаное пальто, лежащее на стуле, и лукаво улыбнулся, — все ясно, почему этот человек не хочет, чтобы он входил в номер.

«Ну, и шельма же этот египтянин, — подумал Химмен весело. — Даром время не теряет».

Он достал из портфеля сверток и, улыбаясь, вручил его Камалю, одновременно доставая расписку и ручку:

— Вы не будете так любезны написать расписку, мистер Камаль?

Египтянин быстро, но несколько нервно, выполнил его просьбу, но Джой отнес это волнение на счет той женщины в номере. Если бы он знал, что на бедного египтянина были направлены два пистолета!

Ли Клоуд затаился около стены в полуметре от двери, а Алекс Грабалл — с противоположной стороны, но так близко от Камаля, что дуло пистолета почти его касалось.

После того, как Хусейн Камаль подал расписку, он с нею вручил служащему двести долларов.

— Это вам от моих хозяев. Спасибо... и всего хорошего, — Хусейн быстро закрыл дверь.

Джой Химмен обрадовался щедрым чаевым и весело направился к лифту. Через минуту от сел в свою «Де Сото» и укатил. Перкинс вышел из «Линкольна» и втиснулся в телефонную кабину.

— Соедините меня с номером двести пятнадцать, мисс, — попросил он.

Через несколько секунд он услышал грубый голос Грабалла.

— Все о'кей. Можете уходить, — лаконично произнес Перкинс.

Шиппи повесил трубку, вернулся к «Линкольну» и, сев за руль, начал наблюдать за дверями отеля.

Грабалл после ухода служащего, нахмурившись, подошел к своему товарищу.

— Ли, положи пальто и шляпку миссис Мантеннис в шкаф, они уже сделали свое дело, — он повернул голову к мертвенно-бледному Хусейну. — Одевайся, дорогой.

Тот встревоженно посмотрел на них.

— Я... я сделал все, что вы от меня требовали, — пробормотал он. — Вы же мне обещали...

— Мы всегда сдерживаем обещания, — перебил его Ли с циничной усмешкой. — Тем более таким людям, как ты, таким послушным... Но мы тебя еще не отблагодарили за то, как хорошо ты сыграл свою роль.

Прежде чем испуганный молодой человек успел задать новый вопрос, Грабалл опередил его.

— Поедешь с нами, Хусейн, внизу нас ждет приятель в машине с уже включенным мотором. Ты прекрасно понимаешь, что было бы глупо с нашей стороны оставлять тебя здесь. Ведь ты тут же позовешь на помощь, и прежде чем мы спустимся в холл, нас арестуют детективы отеля.

— Обещаю вам, джентльмены...

— Оставь свои обещания, приятель, — поторопил его Клоуд. — Быстро надевай пальто, Спустишься с нами, я возьму тебя под руку, а мой друг пойдет сзади, только тогда мы будем уверены в твоих хороших намерениях.

— Куда... куда вы меня повезете? — запричитал тот.

— Мы только немного прогуляемся, не бойся. Высадим тебя на каком-нибудь отдаленном шоссе. Тебе останется только проголосовать на дороге, чтобы вернуться.

Клоуд на всякий случай предупредил:

— Держись естественно, тогда с тобой ничего не случится. Думаю, ты не будешь сам себе вредить. Как же ты все-таки боишься!.. Наверное — это самое волнующее приключение в твоей жизни?

Египтянин, поняв, что у него нет другого выхода, молча повиновался и надел пальто.

— Ни с кем не здороваться и не останавливаться! — прошептал Грабалл угрожающе. — И все время улыбайся!

Хусейн Камаль так аккуратно выполнил их указания, что никто не мог и подумать, какие ужасные переживания скрываются за его веселой улыбкой.

Только когда они преодолевали просторный вестибюль, египтянин попытался запротестовать. Увидел людей, он решил позвать на помощь, в тот же миг почувствовал дуло пистолета, который уперся ему в бок. Он сразу отказался от всякого сопротивления. Потом Грабалл опередил его и Клоуда и уверенно открыл дверцу роскошного «Линкольна», стоящего у кромки тротуара. Клоуд пригласил Камаля в машину. У Хусейна почти не было времени разглядеть человека, сидящего за рулем: с двух сторон его зажали преступники.

Автомобиль помчался, как стрела, можно было подумать, что его преследует дюжина патрульных машин.

Камаль не знал Нью-Йорка и не мог ориентироваться. «Линкольн» пересек мост Куинсборо, углубился на Лонг-Айленд, молнией проехал Северный вокзал и наконец направился к кладбищу Сан-Мигель.

— Осталось чуть-чуть, Хусейн, — сказал Клоуд, увидев огоньки недоверия в глазах египтянина.

Через двадцать минут «Линкольн» въехал на перекресток и затормозил там, где шоссе делало изгиб. Грабалл и Перкинс быстро вышли из машины и направились к красивому «Кадиллаку», стоявшему у обочины. У роскошной машины был поднят капот и Мью Монро делал вид, что копается в моторе.

— Все хорошо, ребята? — взволнованно спросил он.

— Прекрасно, шеф, — ответил Грабалл, вручая ему драгоценный футляр.

Монро выхватил коробочку у него из рук и быстро спрятал в карман плаща. Потом опустил капот и коротко сказал:

— Перкинс, садись за руль. А вы знаете, что дальше делать с этим типом. Когда закончите, отведите «Линкольн» подальше. Ясно?

— Конечно, шеф, — гнусно усмехнулся бандит и, вернувшись к Ли, сел за руль.

Камаль наблюдал через ветровое стекло за тремя бандитами, испытывая беспредельный страх, у него даже перехватило дыхание. Почему они не отпускают его? Это уединенное шоссе очень подходящее место для...

Клоуд, бдительно следивший за ним, догадался по лицу египтянина, какие мысли его обуревают, и предложил ему сигарету, но у Хусейна пересохло в горле, и он мог не мог курить.

— Не волнуйся, парень, через несколько минут твой кошмар кончится, — обнадежил его Ли и рассмеялся.

Молодому человеку этот смех не показался дружеским. Он испугался еще сильнее.

Через несколько миль Алекс Грабалл подогнал машину к полуразрушенному зданию, служившему раньше фермой. С непроницаемым лицом он повернулся к Клоуду.

— Сейчас приду, только проверю все вокруг... Через пятнадцать минут он довольный вернулся.

— Выходи, Хусейн, — сказал он, открыв дверь автомобиля, — здесь заканчивается твоя прогулка.

Тот быстро повиновался и вышел из машины. Грабалл, указывая на одинокое строение, окруженное деревьями, сказал изменившимся голосом:

— Тебе не кажется, Ли, что все это напоминает кладбище?

Эта фраза была условным сигналом для Клоуда. Он выхватил пистолет, направил его в затылок Камаля и дважды нажал на курок, не переставая улыбаться уголками губ. Увидев, что египтянин рухнул на землю бездыханным, бандит торжественно произнес:

— Я предвидел, парень, что твой кошмар кончится быстро.

Они взяли труп, подтащили его к колодцу, находившемуся неподалеку от разрушенного здания фермы, и бросили его туда. Через секунду услышали глухой звук, который издало тело несчастного секретаря, ударившись о каменное дно...

Они быстро возвратились к «Линкольну», и Ли Клоуд с силой нажал на газ. На этот раз циничной улыбки на его губах не было....

Глава седьмая

На следующий день около полудня в загородный дом, где скрывались Мью Монро и его трое соучастников, пришла телеграмма. Глухие проклятия вырвались из уст Монро, когда тот прочитал ее содержание. Перкинс, Грабалл и Клоуд, коротавшие время за игрой в карты, посмотрели на шефа с удивлением. Тот со злостью скомкал телеграмму и бросил на пол.

— Черт бы побрал эту старую дуру, именно сейчас она все портит!

— Что случилось, Мью? — забеспокоился Ли.

Монро, прежде чем ответить, пнул скомканную телеграмму ногой, и бумажный шарик откатился к окну. Перкинс поднял его, расправил и молча прочитал в полной тишине.

— Что там написано? — с нетерпением спросил Грабалл.

— Что написано? На ней подпись самого Дуффуса, он передает, что откладывает свой приезд до пятницы.

Опять наступила тишина. Такая напряженная и бесконечная, какая бываете зале суда перед вынесением приговора о виновности или невиновности подсудимого.

— Жена Дуффуса слишком болезненна, — прошипел Монро вне себя от гнева. — Какие только хвори у нее не появляются в самый неподходящий момент. Ночью, когда я звонил ему, он сказал, что у миссис Дуффус легкое недомогание, но он будет здесь с деньгами, как мы договорились. А теперь придется ждать, черт возьми!

Монро очень хотелось метнуть ожерелье о стенку, но он сдержался и только отпихнул ногой стул, который перелетел через всю комнату.

Лица Перкинса, Грабалла и Клоуда после слов босса посерьезнели. Они молча вопросительно смотрели на него. Монро грохнул кулаком по столу, поняв, что означают эти взгляды, и угрожающе выпятил подбородок:

— Никто не мог предвидеть такого оборота! Клянусь, что разобью морду каждому, у кого увижу недовольство или недоверие!

Грабалл и Клоуд съежились под его взглядом, в их глазах замер животный страх, но Перкинс держался независимо и не моргая уставился на шефа.

— Просто чудесно, — сказал он с иронией. — Ведь самое трудное позади, осталось совсем немного — подождать пять дней в приятной обстановке.

Так он снял возникшее напряжение.

— Ладно, подождем, если это необходимо, — высказался Грабалл. — Ведь другого покупателя у нас не будет.

— А вы думаете, что такие покупатели растут, как грибы? — возмутился Монро и добавил: — Дуффус надежный и проверенный человек. Это дело, как вы знаете, подготовлено при его непосредственном участии. Он, можно сказать, всем руководил. Это он добыл письмо миллионера Ридланда, которого не только знает лично, но и прокручивал с ним различные операции. Кроме него, кто еще заплатит нам такие деньги за ожерелье? Он раньше вел себя достойно. Не вижу причины менять партнера, чтобы не столкнуться с каким-нибудь мошенником.

Никто из троих ничего не возразил. Все только пожали плечами.

— Останемся здесь до окончания сделки, — приказал Монро. — Не думаю, чтобы черт сыграл с нами плохую шутку. Еды и выпивки у нас в изобилии, поэтому давайте сидеть тихо и не делать никаких ошибок.

— Ты считаешь, что у нас всего достаточно, Мью? — осведомился Перкинс.

Монро с раздражением посмотрел на него.

— Шиппи, ты что, не можешь несколько дней побыть без баб?

— Если бы дня два, а то пройдет почти неделя, Мью, — Шиппи сделал унылую гримасу.

— Если будет надо, потерпишь и месяц! — взревел Монро вне себя от злости.

Перкинс широко улыбнулся и в знак примирения налил всем по стаканчику. Он сказал себе, что не стоит спорить, пока деньги за операцию не лежат перед ним. Поэтому сдержался и говорил только приятные для шефа слова. Ради денег можно было потерпеть. Хотя Перкинс тщательно изучил все параграфы кодекса и принимал всевозможные меры, помогавшие всячески его обходить, иногда этот парень все-таки попадался, что было всегда неприятно.

Первые три дня пролетели, как тяжелый сон. Единственным развлечением стали карты и выпивка, да еще затворники слушали радио и смотрели телевизор. Во вторник спокойная жизнь неожиданно закончилась. Бандиты сидели, как обычно, пили и играли в карты, как вдруг диктор объявил сенсационное сообщение. Как само собой разумеющееся, преступники отнесли эту новость к «героическому поступку», который они совершили в ювелирном магазине три дня назад.

Бандиты оцепенели у телевизора, забыв о картах. Они не ошиблись — сенсация касалась ювелирного магазина Бартона и Виллонса...

Преступники, затаив дыхание, прислушивались к каждому слову сообщения, стараясь не упустить что-нибудь важное. Ясный, хорошо поставленный голос диктора размеренно вещал:

— Вчера ночью мистер Бартон с мистером Виллонсом заявили в полицию о самом удивительном мошенничестве, которое только можно представить. Пока нельзя рассказать подробно, при каких обстоятельствах совершилось это прискорбное происшествие, в котором, к несчастью, использовано имя известного бизнесмена мистера Ридланда.

Диктор сделал в нужном месте эффектную паузу, чтобы как можно больше заинтриговать зрителей, и продолжил:

— На первый взгляд все говорило о том, что предъявленные ловким мошенником мистерам Бартону и Виллонсу чек и письмо, подписанные Ридландом, подлинные. Но они оказались фальшивыми. Чтобы прийти к такому выводу, необходимо знать следующее...

Новая пауза диктора побудила бандитов выпить, так у них пересохло в горле. Никто не произнес ни слова, сгорая от страшного нетерпения. Комментатор продолжал:

— Первая причина, раскрывшая этот дьявольский обман, заключалась в следующем. Как нам сказал мистер Бартон, вчера вечером он позвонил по телефону мистеру Ридланду и поинтересовался, понравилось ли ему ожерелье, присланное со служащим. Ожерелье, о покупке которого якобы попросил фирму «Бартон и Виллонс» мистер Ридланд в своем письме. К письму был приложен чек на сумму пятьсот долларов. Письмо и чек оказались фальшивыми, как уже знают наши слушатели.

Мью Монро цинично усмехнулся и повернулся к своим людям.

— Все развивается так, как я и предвидел. Сейчас мы узнаем, совпадает ли вторая часть сообщения с нашими предположениями.

Бесстрастный голос диктора продолжал:

— Узнав, что мистер Ридланд не обращался с такой просьбой к фирме «Бартон и Виллонс», эти джентльмены прибыли в его резиденцию, чтобы удостовериться в существовании Лью Джеруэла, второго секретаря мистера Ридланда, но не увидели там никого, похожего на человека, представившего им как Джеруэлл.

— С этим мы тоже согласны, а, ребята? — загоготал Монро.

Остальные, полностью успокоившись, откликнулись на шутку шефа дружным смехом.

— Тогда ювелиры обратились в полицию, — сообщал диктор, — и узнали, что в преступлении замешан иностранец. Были представлены доказательства, что он и совершил его вместе с мнимым Льюисом Джеруэллом. Иностранец исчез из «Нельсона-Хотэл», где он остановился. Сейчас его местопребывание неизвестно.

Перкинс прибавил звук у телевизора и пристально посмотрел на Монро. Морщины беспокойства прорезали его лоб.

— Этот кретин Дуффус меня раздражает, — заметил он. — Сейчас, по его милости, мы не можем уехать далеко от города и вести красивую жизнь.

— Кто сказал, что мы не сможем вести красивую жизнь, Шиппи?

— Все в корне изменилось, Мью.

— Ты имеешь в виду, что раз наш фокус раскрыт, то ты уже под колпаком у полиции?

— Я имею в виду твоего друга Дуффуса. Он может не захотеть иметь с нами ничего общего и пойти на попятную, как только на нас начнется охота. Тогда я его убью!

Монро даже привстал от смеха.

— Я вижу, ты еще новичок в этом ремесле, Перкинс! Мой друг Дуффус не даст себя провести и знает, как и я, что копы сдохнут от усталости, прежде чем нападут на след исполнителей. Он тертый калач. Этим делом может заняться хоть Шерлок Холмс, и у него ничего не выйдет. А, да ладно... Давай-ка лучше нальем еще по одной.

Шиппи налил, но морщины на его лбу не разгладились. Монро, увидев это, решил рассеять его сомнения.

— Дуффус, как и я, когда разрабатывает какой-нибудь план, тщательно прикидывает все возможности, все случайности, которые могут возникнуть. Идея состоит вот в чем. Дуффус, когда купит у нас ожерелье, разберет его и отвезет в Европу, мы получим наши денежки, а полицейские будут обшаривать все окрестности в поисках Хусейна Камаля, на которого уже пали подозрения или падут.

Спокойствие, казалось, опять вернулось к Перкинсу. Грабалл и Клоуд сидели с тупым выражением на лицах. Их будто не волновали возникшие осложнения.

— Мью, мне кажется, что тебе доставит огромное удовольствие, если твоя фотография начнет появляться в прессе чаще, чем снимки Элизабет Тейлор, — задумчиво сказал Шиппи.

Монро только поморщился, но воздержался от каких бы то ни было комментариев и продолжил игру в карты. В шесть вечера Мью сказал Клоуду:

— Ли, иди на кухню и приготовь что-нибудь на ужин. Но поменяй меню, мне уже надоело тушеное мясо.

— Мы выпишем повара из лучшего ресторана, если вы хотите, — пошутил Клоуд, отправляясь на кухню.

Монро, которого осенила идея, обратился к Перкинсу:

— Шиппи, ты должен сегодня вечером съездить в город и поподробнее разузнать, что происходит. Из нас четверых — ты единственный, кто нигде не светился. Ведь Алекса и Ли мог заметить какой-нибудь служащий или посетитель в отеле вместе с египтянином. А сейчас чего-нибудь поедим, Ли, наверное, хочет уморить нас голодом, так долго он стряпает. Этот бандит совсем испортил мне желудок!

Но Перкинсу не понравилась идея шефа, и он сказал об этом. Тот только посоветовал:

— Не задерживайся в городе, Шиппи. Я знаю, что делаю, не забывай об этом. Ведь мельчайшая ошибка может привести нас на электрический стул.

— Я слишком забочусь о своей шкуре, чтобы сделать какую-нибудь глупость, — улыбнулся Перкинс, одеваясь. — И не волнуйтесь, ребята, — добавил он, оглядев своих компаньонов. — Через час, может быть, чуть позже, я вернусь. Ваша компания сейчас мне доставляет большее удовольствие, чем самая красивая и сговорчивая женщина.

Глава восьмая

Следуя указанию Монро, Перкинс вышел из дома через запасной ход в кухне. Он был доволен, что может немного проветриться и хоть какое-то время не видеть физиономии своих приятелей. Эта мысль радовала его. Два часа! Сколько за них можно успеть! Сто двадцать минут! Например, выпить в компании с милой и красивой девушкой и побеседовать с ней. «Хотя почему я должен довольствоваться только ее созерцанием? — вдруг спросил он себя. — За два часа можно успеть и больше». Еще он подумал, что Грабалл или Клоуд, будучи на его месте, воспользовались бы случаем.

Тот он вспомнил о Фанни, восхитительной брюнетке, с которой провел немало упоительных минут.

Шиппи зашел к ней домой, позвонил в дверь, но никто не отозвался. Он не упал духом, зная, где ее можно отыскать, сел в первое попавшееся такси и поехал по направлению к Китайскому кварталу. Там, в баре Пата Блуфтона, находилась «штаб-квартира» Фанни и ее подружек. Но и здесь его постигло разочарование. Официант, ехидно улыбаясь, пояснил:

— Фанни уже четыре дня, как уехала на «каникулы» во Флориду со своим дружком. Она нам не сообщила, где ее можно разыскать.

Пока они беседовали, в бар вошла молоденькая, очень красивая блондинка. Ритмично покачивая бедрами, она прошла к столику неподалеку от Перкинса и села, скрестив изящные ножки. Бежевое пальто очень шло ей, подчеркивая ее безукоризненную фигуру и редкий цвет волос.

Перкинс, увидев очаровательную девушку, буквально лишился дара речи. О, небо! Что за фигура! Откуда берется такое совершенство?! Он пожирал ее глазами с ног до головы. Прелестное личико, маленький вздернутый носик, огромные глаза, чувственный розовый рот, который так и притягивал к себе!

Официант посмотрел на ошеломленного Перкинса и игриво спросил:

— Красивая девочка, не правда ли, приятель? Ее зовут Конни, она частенько сюда захаживает.

Перкинс задумался. Имя распространенное, но оно ничего ему не говорило. Неожиданно он улыбнулся: вспомнил, где и когда он мог слышать об этой очаровательной девчонке. Она же подруга Фанни! Та раза два в разговоре упоминала о ней. Несмотря на то, что в мире существует много женщин по имени Конни, Шиппи был уверен, что эта девушка и старинная подружка Фанни — одно и то же лицо. Многие детали, рассказанные о ней, подтверждали это, и вообще Перкинсу очень нравился подобный тип женщин.

«Хорошо бы договориться с этой цыпочкой о свидании в пятницу вечером, — подумал он. — Тем более, что уже будут деньги, вырученные за ожерелье. Как чудесно провести время с такой конфеткой!» Он решительно поднялся и подошел к ее столику.

— Привет, Конни, разреши тебя пригласить. Девушка пристально посмотрела на него и сделала пренебрежительную гримаску.

— Я вас не знаю и не нуждаюсь ни в какой компании, — резко ответила она.

Перкинс, казалось, не слышал ее слов, он присел рядом и подозвал официанта.

— Послушайте, убирайтесь отсюда! — рассердилась девушка. — Вы или нахал или кретин!

— Я не кретин и не нахал, — рассмеялся Перкинс, — а единственный, с разрешения Фанни, ваш поклонник.

Теперь Шиппи был точно уверен, что перед ним — та самая Конни. На этот раз девушка посмотрела на него с удивлением. У нее даже изменилось выражение лица.

— Ты кто? — заинтересовалась она. — Я знаю всех друзей Фанни, а тебя ни разу не видела.

— Было бы желание, — улыбнулся Шиппи. — Фанни всегда считала, что если нас познакомить, то ты сразу вытеснишь ее из моего сердца.

— Не говори глупостей, а лучше скажи, кто ты? — перебила Конни.

— Как прикажешь, красавица, — он шутливо отдал честь. — Перкинс, Шиппи Перкинс. Уверен, что твоя подруга при случае упоминала о симпатичном Шиппи Перкинсе.

— А, так это ты знаменитый Шиппи! — Конни вдруг запнулась, в ее больших глазах зажглись огоньки. Лукаво улыбаясь, она продолжила. — Конечно, я слышала о тебе, мальчик. Фанни мне много рассказывала. Она говорила, что ты очень веселый, очень щедрый и очень... — тут она закусила губу и закашлялась.

Перкинс разгадал окончание фразы, скрывшейся в розовых губах девушки, плутовато подмигнул, как бы давая понять, что ее подруга абсолютно права в оценке его темперамента.

— Что мне не очень нравится, Шиппи, — проговорила Конни, и ее красивое лицо стало серьезным, — так это то, что ты ухаживаешь за всеми подругами Фанни. Кстати, и она так считает и ...

Вдруг она неожиданно замолчала, ее лицо изменилось, глаза стали злыми. Перкинс заметил, что она пристально смотрит на входную дверь бара, в которую входила, обнявшись, влюбленная пара.

Женщина была высокая, броско одетая, сильно накрашенная, с длинными красивыми ногами и осиной талией. Она двигалась грациозно и одновременно вызывающе. Ее спутник, одетый с небрежной элегантностью, внешне походил на итальянца — черноволосый, с темными блестящими глазами.

— Каков мерзавец! Ему давно пора начистить физиономию! — сквозь зубы прошипела Конни.

Она вскочила с неподдельным бешенством, но Перкинс успел придержать ее за локоть.

— Пусти, кретин! — она яростно оттолкнула Шиппи. — Сейчас этот ублюдок узнает, что может сделать Конни Локк!

Она вырвалась из рук Перкинса и направилась к стойке.

Влюбленные, произведшие на девушку такое впечатление, уселись на высокие табуреты у стойки и над чем-то смеялись. Но Конни доказала всем, что не бросает слова на ветер. Схватив женщину на плечо, она так грубо столкнула ее с табурета, что та свалилась на пол. Прежде чем соперница успела подняться, Конни отвесила ей мощную пощечину, и бедняжка ударилась головой о стойку.

— Тельма, я же предупреждала, чтобы ты оставила моего жениха в покое! — закричала Конни.

Она повернулась к брюнету, который спокойно сидел у стойки со стаканом виски и цинично усмехался.

— Клинт, этого я тебе никогда не прощу! Итальянец поставил стакан на стойку, медленно слез с табурета и расхохотался прямо в лицо девушке.

— Я тоже не забуду того, что ты сделала сейчас, дура, и проучу тебя как следует, чтобы больше никогда не лезла в мои дела.

Он тыльной стороной ладони несколько раз сильно ударил ее по щекам. Конни закричала от боли, но удержалась на ногах. Перкинс подошел поближе, чтобы разобраться, в чем дело. Он усадил рыдающую девушку на стул и двинулся к стойке, мягко взяв Клинта, продолжавшего пить виски, за плечо.

— А ты храбрец с женщинами, красавчик, — сказал Перкинс, холодно глядя на него.

— Какого черта тебе надо? — разозлился Клинт. — Занимайся своими делами и перестань строить из себя доброго самаритянина, а то это может плохо кончиться.

— Я последую твоему совету, приятель, но сначала ты последуешь моему. Сходи к дантисту, чтобы тот починил твои красивые зубки, потому что я их сейчас с удовольствием выбью.

Шиппи сдержал слово. Да так, что красавчику показалось, что у него внезапно выросли крылья. От удара Перкинса он подскочил вверх, но прежде, чем упал на пол, мощный кулак Шиппи еще раз с молниеносной скоростью обрушился на его челюсть. Клинт Карли покатился под стол, повалив несколько стульев и подсвечников. Пронзительно заголосили какие-то женщины.

Конни поднялась и, задыхаясь, бросилась к Перкинсу.

— Кто тебе дал право вмешиваться?! Ты мне заплатишь за то, что сделал с моим женихом!

Шиппи не удивился такой реакции с ее стороны. Он хорошо знал, как ведут себя женщины такого сорта, когда дело касается «их мужчин».

Клинт попытался подняться и выбраться из-под стола. Должно быть, ему было очень больно, так как он все время дотрагивался до подбородка. Кровь просачивалась между его губами, и он часто сплевывал ее на плитки пола, размазывая по лицу. Он двинулся на Перкинса, который, расставив ноги, ждал его, сжав кулаки. Немногочисленные посетители бара затихли по углам, испуганные и встревоженные. Никто уже не улыбался, когда заметили, что Карли выхватил из кармана огромный выкидной нож. Перкинс подумал, что легче всего было бы разок-другой выстрелить из пистолета в надоедливого типа, но этого нельзя было делать, и он приготовился к нападению. Конни, увидев нож в руке итальянца, издала дикий вопль и подлетела к нему с искаженным от страха лицом.

— Отойди, идиотка! — прорычал взбешенный Карли, и свободной рукой оттолкнул девушку.

Шиппи воспользовался заминкой, схватил стул и швырнул в противника. Клинт застонал от боли — стул обрушился — на его правую руку и нож выпал. Карли нагнулся его поднять, но Перкинс ловко отбил сверкающее оружие к угловому столику. Издавая крики ярости, итальянец налетел на Шиппи, но опять оказался на полу. Перкинс подпрыгнул, ударил противника в грудь ногой, и тот распластался на полу.

— Хватит... — простонал Карли.

Конни с озабоченным и расстроенным лицом подбежала к своему любовнику и опустилась перед ним на колени.

— Клинт, идем домой! Ну, пожалуйста! — жалобно попросила она.

— С тобой ни за что, — злобно прошипел итальянец и попытался ударить девушку.

— Если ты ее опять тронешь, я тебя убью! — сказал Перкинс.

Тельма тоже приблизилась к Клинту, помогая ему подняться. Оказавшись рядом с Конни, она бросила на нее презрительный взгляд.

— В следующий раз, Конни, ты не заставишь меня врасплох, как сегодня, — резко проговорила она, — и я выдам тебе все, что ты заслуживаешь, стерва!

Парочка направилась к выходу, но прежде, чем они подошли к двери, Конни с угрожающим видом встала у них на пути.

— Клинт, если ты сейчас уйдешь с этой тварью, можешь больше меня не искать!

— Меня выворачивает от одного твоего вида! — грубо ответил Карли и повернулся к Перкинсу: — Жизнь длинная, приятель. Когда мы снова встретимся, не думаю, что все тебе сойдет так удачно, как на этот раз.

Они исчезли, и Конни в бешенстве заорала Перкинсу:

— Подонок, ты мне за все заплатишь! Ну, и свинью же ты мне подложил!

Она попыталась последовать за своим женихом, но Шиппи заключил ее в крепкие объятия.

— Думаешь, этого типа очень взволнует, если ты уйдешь от него, красавица? Пойдем лучше выпьем со мной, кончай капризничать. Ты разве не знаешь, что поверженный король уже не король?

Она посмотрела на него уже не так сердито.

— Ты глупышка, если принимаешь все это близко к сердцу. Пока ты тут на грани обморока, он со свой шлюхой смеется над тобой.

С губ Конни сорвалось проклятие. Она, должно быть, прикинула что-то в уме, потому что тихо сказала:

— Ты прав, я, конечно, дура. Но все равно это им так не пройдет.

— Правильно, детка. Око за око, зуб за зуб, — засмеялся Шиппи.

После ухода Клинта и Тельмы в баре опять наступило спокойствие. Перкинс усадил девушку за свой столик и увидел, что грозовая туча исчезла с ее лица. Конни игриво посмотрела на него и вдруг сказала:

— Ну, а теперь о главном, Шиппи. Задам тебе один короткий вопрос. Кстати, почему мы не пьем мятного коктейля? Фанни уверяла меня, что каждое знакомство ты начинаешь именно с этого напитка.

Перкинс почувствовал, что он уже на полпути к цели, которую решил осуществить.

В бар зашел паренек с кипой газет подмышкой и оставил одну на стойке. Шиппи услышал, как бармен спросил мальчишку:

— Там есть что-нибудь о мошенничестве с ожерельем, Роки?

— Интересного мало, Хуг. Полиция, как всегда, в своем репертуаре. Говорит, что уже напала на след. Хотелось бы знать, на какой, — ответил тот и ушел, весело насвистывая.

Перкинс как будто пробудился от забытья. Внутренний голос говорил ему: «Что ты тут делаешь, идиот? Быстрее уходи. Ведь любая, самая маленькая ошибка, и ты на электрическом стуле! И за это Фил Дуффус уже не заплатит. А вдруг откроется убийство этого араба?»

Но, несмотря на мудрый внутренний голос, Шиппи еще ближе подвинулся к девушке. Он ощущал невероятное желание от одного только прикосновения к красавице. А какое у нее хорошенькое личико! Какой чувственный ротик!

Опять внутренний голос сказал с нетерпением: «Чего ты медлишь? Тебя ждут компаньоны, они же полностью доверились тебе! Вставай и немедленно иди к ним!»

Но Шиппи никуда не ушел. Ему было достаточно взглянуть на девушку, грациозно сидевшую на стуле и демонстрирующую свои волшебные формы, чтобы попасть в невидимое кольцо ее чар.

— Ты не доставишь мне несколько очаровательных мгновений? — прошептал он тихо, лихорадочным взором ощупывая ее соблазнительную фигуру. Она многозначительно улыбнулась.

Кончилось тем, что он мысленно послал к черту Монро, Клоуда и Грабалла. «Какая разница, если я возвращусь позже, чем мы договорились?» Он решил, что прежде, чем вернется к ним, договорится с Конни о поездке во Флориду. Он вполне заслужил несколько недель развлечений после пребывания в тюрьме и других переживаний, связанных с кражей ожерелья. Эта мысль привела его в восторг, и он посвятил девушку в свои планы. Та, широко улыбаясь, выслушала его.

— Я согласна, Шиппи. Вижу, что Фанни меня не обманывала, когда говорила, что ты щедрый. Да, я поеду с тобой, но знаешь, что? Сейчас я хочу, чтобы ты пригласил меня потанцевать. Прошу тебя, дорогой... А потом... потом делай со мной все, что хочешь! — и она лукаво взглянула на него. — Ты правильно сказал там что-то про короля, — продолжала Конни, гладя Перкинса по щеке. — Я отплачу тебе той же монетой, если ты будешь хорошим мальчиком. Но я никак не могу сразу забыть этого проклятого Клинта Карли... Ну что, пойдем танцевать?

Он не хотел ей ни в чем отказывать. Согласие девушки поехать с ним во Флориду переполнило его радостью, мгновенно уничтожив все сомнения. Шиппи рассудил, что все идет отлично; единственно плохо то, что он обманывает товарищей. От этой мысли он почувствовал себя неуверенно, но предоставил все судьбе.

Они покинули бар, Конни взяла его под руку, бросая на него страстные взгляды, казалось, она опьянела от восторга. Уже на улице девушка показала ему бар на противоположной стороне.

— Послушай, дорогой, давай выпьем по стаканчику у Пола.

Они вошли в заведение. Оно было маленьким и низкопробным. Там Конни тоже была завсегдатаем. За столиками и у стойки сидели женщины легкого поведения и какие-то подозрительные личности. Конни еще в дверях обежала взглядом помещение, загадочно улыбаясь. Перкинсу уже было все равно, он был готов ко всему, увидев лица посетителей. Конни неожиданно повернулась и обняла его за шею, как-то странно поглядев на него.

— Шиппи, поцелуй меня. Фанни говорила, что ты это очень хорошо делаешь. Хочу сама в этом убедиться.

Она так соблазнительно приоткрыла рот, что ему ничего не оставалось, как наклонить голову и захватить своими губами ее; поцелуй, должно быть, длился так долго, что в баре начали раздаваться пошловатые смешки и шуточки.

Перкинс положил руку девушке на талию и вместе с ней направился к стойке, попросив два мятных коктейля. Конни опять поцеловала его, на этот раз в кончик носа, украдкой поглядывая в угол бара. Перкинс поставил стакан и обнял девушку, нежно улыбаясь.

— Шиппи, возьми стакан. Поднимем тост, пожелаем себе счастья.

Их разделяло всего несколько сантиметров, когда они поднесли стаканы к губам, как вдруг раздался пронзительный женский голос с противоположной стороны бара, там, где сидели две проститутки.

— Осторожно, Конни, у твоего жениха нож! Несмотря на быстроту, с которой Перкинс вырвался из ее объятий, защититься он не успел. Неожиданно что-то вонзилось ему в спину, повыше сердца. Шиппи почувствовал страшную слабость, в глазах помутнело и все расплылось. Чтобы не упасть, он схватился за стойку, но его пальцы заскользили по пластику, и он навзничь рухнул на плиточный пол. Прежде чем окончательно закрыть глаза, ему показалось, что он увидел мужчину, который убегал, протискиваясь через посетителей бара. У этого человека в руке мелькнул какой-то блестящий и окровавленный предмет. Перкинс уже ничего не видел, но еще слышал крики испуганных женщин.

Взволнованный владелец бара встал на колени перед неподвижным Шиппи, изучая рану критическим взглядом.

— У этого человека скверное ранение, — сказал он, нарушив напряженную тишину. — Конни, будет лучше, если мы позвоним в полицию.

— Нет, только не в полицию! — вскричала она встревоженно. — Они арестуют Клинта и посадят в тюрьму!

— Ты виновата во всем, что произошло, — сердито сказал хозяин бара. — Ты хотела заставить ревновать своего жениха и притащила сюда этого типа, потому что прекрасно знала, что обязательно встретишь здесь Клинта. Ты специально стала целоваться с этим парнем, как только увидела Клинта и Тельму. Думаешь, я ничего не понимаю?

Тельма с испуганным видом подошла к Конни и прошептала:

— Я не имею никакого отношения ко всему этому. Но ты не должна была делать то, что сделала. Когда Клинт увидел, что вы целуетесь, он буквально свихнулся. Я пыталась удержать его от глупостей, но он ударил меня по лицу, толкнул и, как зверь, кинулся на твоего дружка.

Пол, хозяин бара, снова пристально посмотрел на растерявшуюся Конни.

— Если ты не хочешь, чтобы я звонил в полицию, то тогда скажи, что делать с твоим приятелем? Мне не нужны осложнения из-за него, понятно?

— Не надо никого ставить в известность, Пол, — ответила девушка, проглотив комок, застрявший в горле. — Договорись с каким-нибудь надежным таксистом, а я его хорошо отблагодарю.

Хозяин подумал немного над ее предложением и наконец решился:

— Хорошо, ты правильно делаешь. Я бы посоветовал отвезти его в какую-нибудь частную клинику, там ты сможешь рассказать обо всем, как захочешь, но не называй адреса моего заведения. Не хочу выступать в роли свидетеля и вообще... И не называй никаких имен. Но все надо делать быстро, иначе парень умрет по дороге.

— Верно, Пол, — ответила она уже более спокойно. — Так и сделаю.

Хозяин позвонил знакомому шоферу, который появился через несколько минут. Уже в машине Конни обдумывала план, как бы не повредить своему жениху.

— Джим, поедем сейчас ко мне домой, мой друг не хочет связываться с полицией, тем более теперь, — сказала она водителю, вручая ему солидную купюру.

Тот молча усмехнулся, спросил адрес и тронул машину с места. Доставив еле живого Перкинса к дому, он взвалил на себя неподвижное тело и донес до кровати.

— Красавица, — сказал он. — Думаю, что вы со своим дружком забудете мое имя и номер машины, это полезно и для Пола, и для твоего жениха.

Когда шофер ушел, Конни не замедлила позвонить доктору Рикклею, старому пьянице, изгнанному из коллегии Нью-йоркских врачей несколько лет назад. Однако это не помешало ему неофициально помогать разным темным личностям, среди которых он пользовался большим авторитетом. Доктор, пожилой человек в неопрятной одежде, с постоянным запахом виски изо рта, пришел быстро, минут через десять. Он не задал ни одного вопроса, но обеспокоенно покачал головой, как только осмотрел ранение.

— Этот человек, должно быть, сделан из металла, только поэтому не умер, — удивленно пробормотал старик. — Если бы удар пришелся чуть ниже, он бы поразил сердце.

С помощью Конни он сделал Перкинсу первую перевязку. Лицо раненого от большой потери крови стало белее мела. После перевязки Рикклей повернулся к девушке:

— А теперь остается только ждать, милочка. Если он не умер сейчас, думаю, что с ним этого уже в ближайшее время не произойдет. Если будут какие-нибудь новости, позвони мне.

Он нахлобучил на голову засаленную шляпу и молча протянул руку. Конни вытащила из кармана Шиппи деньги и отдала врачу.

— Спасибо, док, — сказала она. — Когда мой друг поправится, он вас щедро отблагодарит. Это человек со средствами.

Глава девятая

Доктор Рикклей немного упокоил Конни. Увидев смертельно бледного Перкинса, она подумала, что он умер еще в машине. Девушка села в кресло у изголовья кровати и стала размышлять, как найти выход из опасного положения. Конни понимала, что во всем происшедшем виновата только она одна. Для чего ей было нужно вызывать у Клинта ревность? Она прекрасно знала, когда звала Перкинса в бар Пола, что это излюбленное заведение Тельмы, но ей хотелось отомстить своему любовнику, и она этого добилась. Но какой ценой! Теперь она раскаивалась.

И вот теперь Шиппи Перкинс лежит у нее на кровати при смерти!

Хотела ли она этого? Нет. Конечно, нет! Причиной ее печали было не только состояние Перкинса, но и беспокойство о Клинте Карли. Ее радовало, что Шиппи не умер, но в этой радости было больше простого эгоизма. Ведь если Перкинс умрет, полицейские, как голодные волки, набросятся на ее любовника и, возможно, отправят на электрический стул. Эти мысли приводили ее в ужас. Чтобы прогнать их, она беспрерывно курила, совершенно не беспокоясь о раненом, на которого сейчас смотрела с ненавистью. Наконец девушка успокоилась и обругала себя за паническое настроение.

Со своего кресла она вдруг услышала, как прерывисто дышит Шиппи, не приходя в сознание. Это встревожило Кони, и она снова позвонила Рикклею.

— Не бойся, детка, — успокоил доктор. — Этот человек уже вне опасности. Такое дыхание вызвано большой потерей крови.

Наконец, в четыре часа дня и примерно через семьдесят часов после удара ножом Перкинс подал первые признаки жизни, и девушка почувствовала облегчение. Она склонилась к нему и нежно поцеловала.

Сейчас Шиппи казался не суперменом, а обыкновенным человеком, слабым и беззащитным. Он с удивлением оглядывал комнату и постепенно вспоминал, что произошло в баре. Потом стал расспрашивать девушку.

Недоверие появилось на его лице, когда он узнал, что трое суток находился без сознания.

— Какой сегодня день, Конни? — взволнованно спросил он.

Оказалось, что сегодня пятница — день, когда Фил Дуффус должен принести деньги за ожерелье.

Конни удивленно посмотрела на Шиппи, не понимая, что его так взволновало.

— Сегодня пятница. Сейчас половина пятого, дорогой, — ответила девушка, посмотрел на свои часики-кулон. — Но прошу, не двигайся, — добавила она, заметив, что он пытается усесться на кровати. — Сейчас принесу тебе поесть.

— Ты уверена, детка, что сегодня пятница? — настойчиво спросил Перкинс.

— А почему бы и нет? — изумилась она.

Через несколько минут девушка принесла чашку дымящегося душистого бульона, гренки и тарелочку с румяными котлетами. Пока Шиппи ел с озабоченным лицом, она рассказала, что произошло в баре у Пола, а также про свою идею привезти его сюда в квартиру Фанни, чтобы о несчастном случае никто не узнал, особенно полиция. Потом она добавила, глядя на него во все глаза:

— Ведь вряд ли у тебя дружеские отношения с копами?

— Ты правильно поступила, куколка, — в первый раз улыбнулся Перкинс. — Однако хочу тебя предупредить, что за мной нет ничего такого, чтобы опасаться правосудия. Но я очень беспокоюсь, что обо мне могут подумать мой босс и товарищи.

Конни не упустила случая спросить:

— А зачем тебе тогда пистолет, дорогой? Я так испугалась, когда увидела его, раздевая тебя, чтобы уложить в постель. Ты же не из полиции, правда?

— Успокойся, дорогая. Я работаю ночным охранником в банке, поэтому и ношу с собой огнестрельное оружие.

Конни убедило его объяснение.

— Шиппи, я хочу сказать тебе спасибо за все, что ты для меня сделал, — промурлыкала она с фальшивым волнением. — Честное слово, даже не знаю, как тебя отблагодарить.

— Очень просто, — рассмеялся он. — Дай мне одежду, чтобы переодеться. Я вспомнил, что мне сегодня ночью надо на службу.

— Не будь сумасшедшим, дорогой, куда ты пойдешь в таком состоянии? Скажи, кому надо сообщить, что ты болен.

— Некому, детка. Хотя мне очень не хочется уходить отсюда, но придется. Я всегда четко исполняю свои обязанности. Кроме того, твой доктор так хорошо меня перевязал, что я могу свободно передвигаться.

Конни несколько минут размышляла, потом встала, улыбаясь.

— Шиппи, а что означало твое предложение поехать вместе во Флориду? Ты говорил, что будешь счастлив отдыхать со мной.

Перкинс обнял ее за талию и поцеловал.

— Куколка, думаю, тебе понятно, что не могу пренебрегать своей работой даже ради наших планов. Мы уедем ночью, но прежде я попрощаюсь со своими коллегами и получу причитающиеся мне деньги.

— Ты просто прелесть, Шиппи, — она подпрыгнула от радости и с чувством расцеловала его.

От ласки у Перкинса закружилась голова, пожалуй, посильнее, чем когда его ранили в баре Пола.

— Ну, давай, принести мне костюм, — попросил он. Конни сделала печальную гримаску.

— Твой костюм в очень плачевном состоянии, дорогой. Кроме того, что у него в спине дыра, он весь в крови, а это может привлечь ненужное внимание.

— Да, в нем, конечно, нельзя выйти, — Перкинс расстроился. — Но если его нельзя надеть, то нет ли у тебя чего-нибудь, в чем я смогу выйти отсюда?

Конни шлепнула себя ладошкой по лбу и воскликнула:

— Не беспокойся, мы решим этот вопрос! У меня дома в шкафу висят два костюма Клинта. Уверена, что они подойдут тебе. У вас одинаковые фигуры. Заодно я возьму кое-что для путешествия.

Шиппи согласился.

— Поторопись, детка, у меня есть еще дела перед тем, как купить билеты.

Она опять с притворной страстью расцеловала его и вышла из комнаты. Перкинс услышал, как за девушкой захлопнулась входная дверь, и закурил сигару.

«Мне нравится эта девчонка, — подумал он. — В ней сочетается, все, что нужно женщине: красота, элегантность, ловкость и темперамент».

Вспомнив, что он уже находится в этих стенах двое суток, Шиппи стал размышлять, что мог подумать Монро и остальные об его исчезновении. Он представил себе, как его встретят, как примут его объяснения, которые, несомненно, приведут Монро в ярость, и тот закатит скандал. Впрочем, какое все это сейчас имеет значение? Он в свое время прекрасно выполнил задачу, поставленную боссом. «Я не позволю ему орать на меня, — мысленно сказал себе Перкинс, — заберу свою долю и тут же уеду с Конни. Она будет ждать меня в такси около дома, и мы улетим во Флориду. Это будет моим последним делом с ними».

Пока Перкинс строил планы на будущее, Конни вышла из такси на Плат-стрит, грязной и узкой улочке Китайского квартала. Дверь покосившегося, обшарпанного дома открыла привратница — нечесаная, неряшливо одетая женщина непонятного возраста в засаленной блузке. Она тупо посмотрела на девушку.

— Привет, Конни! — воскликнула женщина пропитым голосом, — так-то ты любишь своего проходимца Клинта, что три дня не приходишь?

— Ты бы лучше подмела лестницу и прибралась в этой пещере вместе того, чтобы вмешиваться в жизнь своих квартирантов, — возмутилась девушка.

Привратница никак не отреагировала на гневное восклицание Конни, а вытащила из дырявого кармана листок бумаги и помахала им в воздухе.

— А ты забыла о расписке, что должна мне деньги за квартиру? Или сейчас платишь, или вы все вылетите вон!

Конни достала из сумочки деньги.

— Хватит?

— Похоже, ты за эти дни неплохо поработала, а, Конни? — ухмыльнулась женщина и стала подниматься по лестнице, потрясая дряблыми телесами. — Кстати, если ты думаешь увидеть своего дружка, то зря, — бросила она через плечо, — твой любимый Клинт недавно переехал в более комфортабельный отель и причем бесплатно.

Лицо девушки посерело, когда она услышала новость.

— Чертова болтунья! — закричала Конни, — Говори, мерзавка, где он и что случилось, а то я разобью твою поганую рожу! — и она угрожающе замахнулась рукой.

Гноящиеся глаза старухи прищурились:

— Сегодня утром за Клинтом пришли из полиции. Группа инвалидов Данлопа.

Конни лишилась дара речи, когда услышала, что Клинт арестован. Она начисто забыла просьбу Перкинса о костюме. К черту его фантастические предложения уехать во Флориду! У нее еще остались деньги на различные покупки, и она подумала, что сможет хоть как-нибудь помочь своему любовнику. Ведь он хотел убить Перкинса, когда увидел, что тот ее целует. А это доказывает, как сильно он ее любит! Он бил ее. Ну, так что же! Не стоит и думать об этом! Все ее подружки знакомы с кулаками своих милых. Клинт часто распускает руки, это верно, но он такой темпераментный и так великолепно танцует!

Она выскочила на улицу, села в первое попавшееся такси и назвала шоферу адрес полицейского управления.

Там девушку хорошо знали, и агенты весело приветствовали ее:

— Хэлло, Конии! Зачем к нам пожаловала? Девушка обратилась к одному из них:

— Мистер Джексон, это правда, что Клинт арестован?

— Это так же верно, как и то, что ты сейчас стоишь передо мной и собираешься рассказать все, что знаешь об этой пташке.

Неожиданно дверь соседнего кабинета открылась, и оттуда вышел мужчина лет пятидесяти, крепкий, с квадратными плечами и серыми проницательными глазами. Увидев Конни, он несколько удивился:

— Ба! Кого я вижу! Какая голубка к нам прилетела, черт возьми! — промурлыкал он, широко улыбаясь. — Это вы ее привели, ребята?

— Нет, она сама пришла, шеф, — сказал Джексон. — Бедняжка очень огорчена, что мы посадили ее парня.

Инспектор Данлоп бросил на нее суровый взгляд.

— Где ты была все эти дни, Конни?

— Недалеко, инспектор, — она пожала плечами. — Я уже говорила, что мы с Клинтом в ссоре. Мне надоели его выходки, и он ушел. Сегодня я зашла к нему, чтобы забрать свои вещи, а привратница сообщила, что вы его арестовали. Можно узнать, за что, мистер Данлоп?

— За всякие милые делишки, девочка, — сардонически рассмеялся инспектор. Вдруг его лицо стало серьезным, и он добавил: — На этот раз твой парень влип в очень скверное дело, красавица, но он ведет себя, как последний идиот, и только вредит себе, клянясь, что ни в чем не виноват.

— Но он же сделал это в припадке ревности, инспектор! — вырвалось у нее.

Полицейские громко рассмеялись от ее слов.

— В первый раз слышу, — пробормотал инспектор, — чтобы воровали из ревности.

Конни с ужасом поняла, что ошиблась. Они ничего не знают о попытке убийства, арест был произведен по другой причине, о которой ей неизвестно. Она решила исправить положение и, выдавив из себя улыбку, сказала:

— Клинт не может быть замешан в какую-нибудь темную историю, мистер Данлоп, я же давала ему достаточно денег на расходы, пока он устраивался на работу.

— Наверное, ему было этого мало, и ой искал другие источники дохода. Ждал прибавки, — пошутил полицейский.

— Клинт обещал мне, что покончит с преступным миром, инспектор, — упорствовала Конни. — С тех пор, как он вышел из тюрьмы, он вел примерный образ жизни.

— Такой примерный, — вмешался Джексон, — что был у тебя на содержании!

Девушка кинула на него злобный взгляд и сжала губы, чтобы не выругаться. Она искательно поглядела на инспектора и умоляющим голосом спросила:

— Могу я увидеться с Клинтом, мистер Данлоп?

— Зачем ты хочешь его видеть?

— Ну, я не знаю, но думаю, что он будет откровенен со мной. Даже не сомневайтесь в том, что Клинт меня любит так, как я его. Но за что же все-таки вы его задержали?

— Ты, наверное, слышала о краже ожерелья стоимостью в пятьсот тысяч долларов?

Конни с трудом взяла себя в руки и безразличным тоном произнесла:

— Я случайно слышала об этом, инспектор, но почему вы считаете, что Клинт имеет к этому отношение? Мой жених никогда не занимался такими делами. Он промышлял сутенерством, верно, за что и получал маленькие сроки.

Инспектор пытливо посмотрел на девушку, у него возникла интересная мысль:

— Твой жених был замешан во всяких делах, связанных с драгоценностями, ты прекрасно знаешь, что по этой причине его уже несколько раз арестовывали. Если он даже не участвовал в этой краже, он должен хоть что-нибудь о ней знать. Я обещаю ему свободу, если он будет с нами откровенным, — Данлоп повернулся к Джексону и приказал:

— Том, спустись с девчонкой в камеру к этому типу, чтобы они там поговорили наедине. Когда они закончат разговор, ты мне доложишь, я хочу потом побеседовать с ней.

Он ушел к себе в кабинет, а Джексон с девушкой спустились в подвал. У двери камеры агент сказал Конни:

— Только пятнадцать минут, милочка. И предупреди своего парня, что быть откровенным — для него последняя возможность осободиться, которую мы ему предоставляем.

Встреча между Конни и Клинтом была нежной. Наглость начисто исчезла с осунувшегося лица Клинта, он даже стал меньше ростом, в его черных глазах застыл страх. Он бережно взял девушку за запястья и дрожащим голосом прошептал:

— Клянусь, что я не участвовал в этом деле, дорогая. Конни вместо ответа поцеловала его в губы.

— Пусти, дурочка! — он с силой оттолкнул ее. — Думаешь, сейчас подходящий момент, чтобы заниматься глупостями?

Девушка сначала рассердилась на такое пренебрежение с его стороны, но быстро успокоилась и нежно погладила его буйную шевелюру.

— Клинт, неблагодарный, — прошептала она. — Но я тебя все равно люблю! Не могу без тебя!

Он уже поднял руку, чтобы ударить ее, но быстро вспомнил, где находится, и сдержался.

— Ты пришла сюда, чтобы говорить всякую ерунду, потому что знаешь, что скоро уйдешь отсюда. А я по твоей вине останусь здесь!

— По моей вине?!

— Конечно, — заорал он злобно, — Если бы ты не пришла, у инспектора Данлопа не было причин мне не верить, ты появилась... Меня могли бы скоро отпустить! Наградив парой оплеух.

— И ты пошел бы искать свою Тельму! — прошипела Кон-ни.

— Она мне так же нужна, как ты! — грубо сказал Карли. — Что я у нее потерял? — и после короткой паузы добавил: — Старая ведьма привратница! Она сказала проклятым копам, что я три дня не был дома, и для них этого было достаточно, чтобы упечь меня сюда. И теперь мне шьют дело об ожерелье за пятьсот тысяч долларов!

— Инспектор дал мне слово, что, если ты запоешь, он откроет клетку, — сказала Конни.

— Черт бы их всех побрал! — сказал итальянец глухо. — Я не такой человек, чтобы оказать им какую-нибудь помощь. За кого ты меня принимаешь?

— Что ты скажешь, Клинт, если я помогу тебе выбраться отсюда?

— Ты собираешься здесь приступить к своим обязанностям? — цинично поинтересовался он. — Что же ты хочешь, чтобя я сделал? — он крепко взял ее за руку.

— Ты знаешь такого Шиппи Перкинса?

— Шиппи Перкинса? — удивился Карли. — Впервые слышу это имя.

— Однако именно его ты захотел зарезать в баре у Пола.

— Ты можешь заткнуться, дура! — он быстро зажал ей рот. — Тем утром, когда меня арестовали, я подумал, что это как раз за ту поножовщину, но они стали допрашивать о мошенничестве с ожерельем. Тогда я понял, что им ничего неизвестно о той драке. Кстати, что произошло с твоим дружком?

— Я его отвезла к Фанни, потом пригласила доктора Рикклея, чтобы тот им занялся. Тебе повезло, он остался жив и уже собирается сматываться.

Клинт внимательно посмотрел на девушку и опять схватил ее за руку.

— Ты что-то темнишь, милочка. Почему ты спрашиваешь, знаю ли я этого типа или нет?

— Мне кажется, он замешан в дело с ожерельем. Карли даже подскочил, услышав ее слова, ведь из-за этого он торчит тут так долго.

— А ну-ка, повтори, девочка! — приказал он.

Тогда она рассказала, как провела эти два дня, как по ночам сидела у изголовья Перкинса и не спускала с него глаз, слушая, когда он бредил.

— К делу, к делу! — взволнованно прервал ее Клинт. — Что говорил этот тип в бреду? И почему ты думаешь, что это связано с ожерельем? Давай, говори скорей!

— Не торопись, дорогой, — улыбнулась она. — Перкинс произносил разные имена. Сейчас я вспомню... — Она сделала паузу и приложила ладонь ко лбу. — Вспомнила! Он называл имена Виллонс, Бартон, Ридланд, Ньюмен, Монро, Эвертон, Клоуд и Грабалл. И этот дурак, каждый раз, когда произносил имена Бартон, Виллонс Эвертон и Ньюмен, начинал хохотать, приговаривая, что они глупые комедианты.

Тело Клинта напряглось, пока он слушал странную исповедь своей любовницы.

— Ты уверена, что он называл именно эти имена? — спросил он взволнованно.

— Это так же верно, как то, что я сейчас нахожусь перед тобой и люблю тебя больше жизни.

Он ущипнул ее за розовую щеку.

— Ты просто драгоценность, девочка. Ты об этом рассказала инспектору?

— Нет. Но это подтверждение тому, что ты не имеешь никакого отношения к ожерелью.

Карли потер подбородок:

— Теперь понятно, почему инспектор спрашивал, знаю ли я некоего Кола Эвертона, и возил меня к нему в тюрьму на очную ставку.

Девушка так удивленно воззрилась на Клинта, как будто вместо него увидела перед собой китайца.

— Кол Эвертон — лучший гравер штата, — объяснил Карли. — Уверен, что Данлоп первым делом подумал, что этот дьявол в обличии человека подделал чек и письмо.

Дверь камеры открылась, и вошел Джексон.

— Конец программы, голубки, — улыбнулся он. — Ну, Клинт, готов сообщить нам какие-нибудь новости?

— Всегда готов, мистер Джексон, если от этого зависит моя свобода.

— Наверное, ты стал таким благоразумным после разговора с ней?

— Конечно, — рассмеялся Карли, — но думаю, что теперь мне надо потребовать от вас охранную грамоту, что вы навсегда оставите меня в покое.

— Хорошо, пойдем в кабинет шефа, он решит, что с тобой делать.

Через час инспектор Данлоп выслушал повествование Конни и весело обратился к своим подчиненным:

— Джексон, отведите этого мошенника в камеру. А после приходите сюда, вас ждет неотложное дело.

Карли запротестовал:

— Мистер Джексон, мы же договаривались...

— Мы тебя освободим только после того, как проверим все, что сообщила твоя возлюбленная, парень.

Джексон снова отвел Карли в камеру и через несколько минут возвратился. Инспектор посмотрел на часы с сосредоточенным видом и обратился к девушке:

— Конни, ты нам будешь нужна.

В ее красивых глазах отразились страх и беспокойство.

— Я же достаточно вам помогла, рассказала все, что знаю. Что же вы еще от меня хотите?

— Одну маленькую услугу, — ответил полицейский. — Чтобы ты встретилась с этим Перкинсом на квартире твоей подруги Фанни. Нужно, чтобы он привел нас в гнездышко своих дружков.

Увидев, что лицо девушки потемнело от страха, он спокойно заверил ее:

— Ничего не бойся, детка. С тобой пойдет наш человек Пат Нимрод. Ты, как и сказала Перкинсу, вернешься домой, чтобы он ничего не заподозрил. Ты поедешь в одной из наших машин, замаскированных под такси. Оно останется на въезде Франкфурт-стрит, и когда ты выйдешь с этим типом из дома, то пойдешь по краю тротуара. Такси подъедет, и Перкинс сядет в нашу машину. Поняла, Конни?

— Ясно, инспектор. Ну, а потом? — спросила она не очень уверенно.

— Все остальное будет очень просто, — усмехнулся полицейский. — Нимрод свяжется с нами по рации и будет докладывать о каждом шаге.

Повернув голову к Джексону, он продолжал:

— Том, на всей скорости дуй в тюрьму. Как видишь, наши подозрения в отношении Кола Эвертона оказались не напрасными. Думаю, вам не нужно объяснять, что вы должны делать. Единственное, чего я хочу от вас — предельной быстроты.

Все выяснилось даже до свидания Конни с Перкинсом. Когда все детали были сопоставлены, Джексон сказал:

— Дело движется, шеф.

— Соединитесь с Нимродом, — приказал инспектор Дан-лоп, — и узнайте, что там происходит? — Вдруг он неожиданно вспомнил:

— Ты уж извини меня, Пат. Совсем забыл, что твоя жена в родильном доме и ты должен быть рядом, чтобы подбодрить ее в решающий момент.

— Я уже звонил туда, шеф, — засмеялся Нимрод. — Мне сказали, что роды задерживаются, поэтому пока я смогу выполнять задание.

— Хорошо, но учти, ты сам так решил, — сказал инспектор.

Конни вела беспорядочный образ жизни и никогда не испытывала угрызений совести. Совесть была для нее устаревшим, заплесневевшим понятием. Она всегда поступала так, как ей нужно, постольку поскольку хотела выжить в этом жестоком и несправедливом мире. Так и в этом случае. Конни махнула рукой на все, любовь к Клинту ослепляла ее.

Он сложила в маленький чемоданчик кое-что из своей одежды и взяла два костюма Клинта. После чего села в такси, за рулем которого сидел агент Нимрод.

— Я могу поехать с вами на Франкфурт-стрит, мистер Нимрод, ведь голубок с нетерпением дожидается меня, — любезно проговорила девушка, усаживаясь на заднее сиденье.

Когда машина подъехала к дому Фанни, Конни быстро вышла из нее и пошла по краю тротуара.

Перкинс встретил девушку с довольным лицом. Серый костюм Клина сидел на нем превосходно, и у Шиппи сразу поднялось настроение.

— Как ты поздно, детка, мои друзья, наверное, потеряли терпение.

— Я бы ждала тебя вечно, дорогой, — нежно произнесла она.

Не успели они спуститься с лестницы, как «случайно» появилось свободное такси.

— Эй! Такси! Такси! — крикнул Перкинс, выбегая навстречу.

Если бы он повернулся к Конни, то увидел бы злобную усмешку, которую та не смогла скрыть.

— На Тоннел-авеню, в Джерси, — попросил Шиппи. — Скажу, где остановиться. И пожалуйста, побыстрее, я хорошо заплачу.

Водитель утвердительно кивнул и приготовился ехать. Перкинс обнял девушку за талию и поцеловал.

— Думаю, что мы с тобой отлично отдохнем во Флориде, милая, — прошептал он.

Мнимый таксист, казалось, не обращал никакого внимания на Перкинса. Он открыл рот только тогда, когда машина поехала по полупустой и широкой Тоннел-авеню. Немного притормозив, он спросил через плечо:

— Какой номер дома, мистер?

— Сто второй. Там красивая садовая решетка, — неожиданна он поправился: — Нет, остановите, пожалуйста, у девяносто восьмого.

Шиппи повернулся к девушке и взял ее за подбородок.

— Ты помнишь, что я тебе сказал. Жди меня здесь, в машине. Не думаю, что мои друзья в прекрасном настроении.

— Хорошо, Шиппи, постарайся не задерживаться, дорогой. У меня зверский аппетит.

— Поужинаем в поезде, куколка.

Нимрод затормозил машину у ограды дома номер девяносто восемь и угрюмо закурил, выпустив дым в боковое окно. Он увидел, как Перкинс прошел два длинных строения и быстро свернул на дорожку, ведущую к номеру сто два. Глубоко вздохнув, агент принялся наблюдать за домом. Он чувствовал, что внутри этого небольшого здания с плотно закрытыми окнами, находятся приятели Перкинса. Ему показалось, что створка окна, выходящего в сад, приоткрылась и за темными занавесками мелькнул чей-то силуэт. Оттуда, видимо, следили за приближающимся Перкинсом. Тогда Нимрод нажал кнопку замаскированного в машине передатчика и, соединившись с управлением, доложил:

— Нахожусь на Тоннел-авеню в Джерси около дома под номером девяносто восемь, но вся компания, должно быть, находится в сто втором. Жду указаний, шеф.

— Продолжайте слежку, Нимрод, мы сейчас выезжаем. Джексон нам только что позвонил из тюрьмы.

— Хорошие новости, шеф?

— Великолепные, Пат. Кол Эвертон раскололся. Мошенник по уши втянут в это дело, кстати, как и надзиратель Ральф Ньюмен, который осуществлял связь между Мью Монро и Эвертоном. Джексон уже доставил заключенного к нам.

— А что египтянин Хусейн Камаль? — осведомился Нимрод.

— Не знаю, но предполагаю, что этот человек не имеет никакого отношения к преступлению. Гангстеры, наверное, ликвидировали его. И последнее: следи за каждым шагом этих мерзавцев, пока мы не приедем.

Перкинс шел по дорожке к задней двери дома и ощущал, что над его головой сгущаются тучи. Он шел спокойно, но был настороже. Его не покидала мысль, что ему предстоит серьезное столкновение со своими бывшими дружками. Шип-пи открыл кухонную дверь, выходящую в сад. В кухне его ждал человек с пистолетом в руке. Шиппи даже не моргнул, увидев пристально смотревшего на него босса. Он закрыл дверь ногой, спокойно спросил:

— Что это значит, Мью? — и указал на пистолет. Монро молча приблизился к Перкинсу, и прежде, чем тот успел уклониться, ударил его в лицо. Ручеек крови потек изо рта Шиппи, и он почувствовал ее сладковатый привкус. Он сунул руку за пазуху, но Монро помешал ему.

— Попридержи руки, подонок! — крикнул он. — Или сейчас увидишь свои мозги на полу!

Дрожа от нестерпимой злобы, Перкинс опустил руки по швам, но продолжал не мигая смотреть на взбешенного Монро.

— Пойдем-ка внутрь, Шиппи, — грубо приказал Монро, — но предупреждаю, при малейшем подозрительном движении спускаю курок!

Он встал сзади молчавшего Перкинса и ткнул того в спину дулом пистолета. Вместе с ним он прошел через другие комнаты и продолжал разговор.

— Я видел, как ты вышел из такси, и свернул за угол, чтобы войти через кухню, вот и решил подождать тебя там.

— Это очень любезно с твоей стороны, Мью, что ты встречаешь меня, но мне не нравится, каким образом ты это делаешь. И пожалуйста, не думай, что я из такого же теста, как Грабалл и Клоуд.

Он говорил с присущей ему сдержанностью, но не без иронии.

— Я должен был тебя убить, когда ты появился на кухне, — продолжал Монро с ненавистью, — но подумал, что лучше будет, если ты сам определишь время окончания нашей беседы.

Из глубины гостиной, куда они наконец пришли, вдруг послышался чей-то стальной голос:

— Ты хорошо сделал, что не убил его, Мью, сначала мы узнаем, где он болтался все эти дни.

Говорившему было лет пятьдесят. Перкинс раньше видел несколько фотографий Монро, где он был снят вместе с высоким красивым человеком, со своим другом — Филом Дуффусом, и сразу узнал того. Сейчас Дуффус был одет во все черное. Шиппи стало ясно, что его жена скончалась. Дуффус подошел к Перкинсу, бесстрастно осмотрел его с ног до головы и неожиданно ударил ногой в живот. Шиппи вскрикнул от боли, получил еще удар — в лицо и рухнул на пол, раскинув руки. Когда он очнулся, то увидел, что уже не один пистолет, а два направлены ему в голову. Видимо, Дуффус опасался какой-либо выходки со стороны молодого человека, зная об его умении быстро ориентироваться в сложной обстановке.

— Это только начало, Шиппи, — ехидно сказал Монро. — Ты, наверное, уже все разболтал, мерзавец?

Перкинс с трудом поднялся. Его тело нестерпимо болело. Сначала он с ненавистью посмотрел на Дуффуса, потом повернулся к Монро:

— Я ничего не болтал, но мне слишком хорошо известно, что ты всегда думаешь обо мне только самое плохое.

— Слушай, Мью, а не лучше ли нам будет запереть эту свинью в погреб, там с него быстро слетит спесь! — предложил Дуффус.

— Отложи свою пушку и посмотри, как у тебя это получится, — спокойно сказал Перкинс, — конечно, с этой игрушкой в руке любой может хвалиться своей храбростью.

— Шиппи, не испытывай мое терпение, — перебил Монро. — Лучше скажи, где ты шлялся эти дни, или я быстренько помогу тебе вспомнить!

— Проводил время с самой красивой женщиной в мире, — шутливо ответил тот. Потом сделал небольшую паузу и торжественно прибавил: — Клянусь всеми своими предками, Мью.

Не давая Монро времени задать еще какой-нибудь вопрос, Перкинс быстро спросил:

— Мью, а где сейчас Алекс и Ли?

— Они ищут тебя с утра! Черт возьми! — выругался тот и отвел глаза.

Тут Перкинс заметил на маленьком столике посередине комнаты небольшой чемоданчик и сразу понял, что это чемодан Дуффуса, а внутри — четыреста тысяч долларов. Много мыслей промелькнуло у него в голове, но он только сказал, обратившись к Дуффусу:

— Мью уверял, что ты приедешь в половине девятого. А как объяснить твое появление здесь в этот час?

— Фил только что прибыл, Шиппи, — вмешался Монро. — В самолете оказалось свободное место, и он прилетел немного раньше, чем собирался. Ли и Алекс еще не знают о прибытии нашего друга.

— Мью, а что это ты объясняешься перед этим бездельником? — возмутился Дуффус.

Вдруг в саду послышались быстрые шаги.

— Фил, последи-ка за этой свиньей, — воскликнул Монро. — Посмотрю, кого там несет.

Он осторожно приблизился к одному из окон, незаметно приоткрыл занавеску и с опаской выглянул наружу.

Глава десятая

Должно быть, Мью увидел неожиданное, потому что громко воскликнул: — Черт возьми, Алекс и Ли ведут под прицелом шофера и женщину.

Перкинс покраснел, увидев входящих Конни и таксиста. За ними шли Грабалл и Клоуд, направив на них оружие. Наступила напряженная тишина.

— Что это значит, ребята? — спросил Монро.

— А то, что нам приготовили ловушку, босс, и это сделал вот он! — процедил Клоуд сквозь зубы и указал на Перкинса, который стоял, вытаращив от удивления глаза.

Конни попыталась успокоиться, но не смогла. Она даже не могла понять, как еще держится на ногах, так ее трясло.

— Я же тебе всегда говорил, Мью, что ты должен быть осторожнее с этим гадом Шиппи, — проворчал Грабалл, не сводя с Нимрода пистолета. Лицо полицейского было спокойно, казалось, он не ощущал страха.

— Кто эти двое? — холодно спросил Монро. — И почему вы не прошли через сад?

— Не все ли равно? — пожал плечами Клоуд. — Теперь мы будем хитрее, а то нас пытаются надуть.

— Хватит морочить голову! — оборвал его разъяренный Мью. — Где вы наткнулись на них в самый ответственный момент?

— Алекс, скажи ему, ты лучше объяснишь, какое вскрылось грязное дельце!

Но Грабалл, даже не посмотрев на своего приятеля, обратился к Дуффусу с циничной усмешкой:

— Привет, Фил, если бы ты знал, как мы рады твоему приезду. Мы с Ли только что спрашивали друг друга, когда же нам выпадет счастье встретиться с тобой после бесплодных поисков этого мерзавца, — он пальцем показал на Перкинса.

— Я всегда держу свое слово, парни, — сказал Дуффус.

— Тысяча чертей, Алекс, ты ответишь когда-нибудь на мой вопрос?! — проревел Монро.

Бандит сердитым жестом указал на Нимрода.

— Шеф, этот тип такой же шофер, как я епископ. Я с ним хорошо знаком. Он — агент полиции из бригады инспектора Данлопа.

— Так же, как и эта козочка, невеста Клинта Карли, мерзкого доносчика и сутенера, который готов заложить душу за десять паршивых долларов, — добавил Клоуд.

Снова в просторной гостиной воцарилась глубокая тишина, слышно было только тиканье часов на противоположной стене. Дуффус нетерпеливо подошел к Грабаллу.

— Как вам удалось их схватить?

— Очень просто, — ответил Алекс. — Нигде не найдя эту свинью Перкинса, мы возвращались сюда и, когда свернули на эту улицу, увидели, что нас обгоняет такси. Я тут же узнал полицейского агента Нимрода, переодетого таксистом. Увидев, что они притормозили неподалеку от нашего дома, мы остановились за сто метров отсюда. Вот как все было.

— Верно, шеф, — подтвердил Клоуд и добавил:

— Узнав в пассажире такси Шиппи, мы решили разобраться в этой путанице. Нас очень удивило присутствие копа и девушки, и мы их притащили сюда, чтобы ты сам решил, что с ними делать.

— Ну, тут все ясно, — заржал Грабалл. — Мью быстро сделает из них винегрет.

— Как вы это сделали с Хусейном Камалем, секретарем Мантеннисов, не так ли? — криво улыбнулся Нимрод, впервые заговорив.

Пластиковая бомба не произвела бы большего эффекта, чем эти слова полицейского.

— Будет лучше, если вы сдадитесь, ребята, — смело продолжал Нимрод, извлекая хоть какую-нибудь пользу из минутного замешательства бандитов. — Час назад мои товарищи обнаружили труп египтянина.

— Где? — подскочил Грабалл.

— Заткни свою глотку, дурак! — прошептал Монро, побледнев. — Ты не понимаешь, что сделал этот ублюдок-стукач? — он указал на Перкинса.

— Мью, наступит день, и ты пожалеешь о своих словах! — воскликнул Шиппи. — Повторяю, что все эти дни я провел вот с этой девушкой. Две ночи я скрывался у нее, меня пырнул ножом ее жених в баре Пола, в Китайском квартале. Могу показать вам рану. Вот она, здесь...

И он начал расстегивать жилетку, но Дуффус, следивший за каждым его движением, ткнул сзади пистолетом ему в затылок.

— Только попробуй поднять руку, и ты увидишь, что будет! — прорычал он.

— Теперь все понятно, босс, — победоносно проговорил Грабалл. — Уверен, что он разболтал все этой твари, она в свою очередь своему женишку, а тот, не теряя времени, прискакал в полицию и все рассказал, чтобы выслужиться перед ними.

— Все было так, как говорит Алекс, Шиппи? — спросил Монро, нахмурившись.

— Нет же, нет! Ничего подобного! — возразил Перкинс. — Как ты можешь верить такому болвану, как Алекс? Все что он говорит — бессмыслица!

— Не такая уж эта бессмыслица, Шиппи, — холодно проговорил Монро. — Мантеннисы объявили огромное вознаграждение тому, кто расскажет о местопребывании их секретаря. Как я вижу, этот сукин сын и ты — еще новички в подобных делах, — добавил он уклончиво.

— Я не обманываю, — утверждал Перкинс.

— Может быть, ты и говоришь правду, но всем известно о твоем чрезмерном пристрастии к девчонкам. В данном случае вот к этой, — добавил он, бесцеремонно разглядывая обольстительную фигурку Конни. — Это и могло привести тебя к предательству.

— Вы все посходили с ума, — прошептал Шиппи, глядя на него с ужасом.

— Вообще-то, этот человек прав, — опять вмешался Нимрод, — это сделал не он, а ваши приятели Ньюмен и Кол Эвертон, они давно уже раскололись.

Хитрый полицейский хотел поссорить гангстеров, чтобы потянуть время. Более того, он увидел, как тех потрясло известием о том, что обнаружен труп египтянина. Сейчас Нимрод решил рискнуть и, если ему посчастливится, сыграть свою роль до конца. Поэтому он назвал имена надзирателя и гравера, чтобы хоть так-то разговорить бандитов. Однако он не думал, что они так быстро отреагируют.

Монро первого передернуло от его слов. Он начал догадываться, что полицейский хитрит, чтобы внести разлад между ними.

— А ведь ты хитришь, полицейская крыса! — медленно произнес он. — Кол Эвертон ничего не знал об участии египтянина в операции. Ясно, как день, что обо всем растрепал этот ублюдок! — и он опять указал на Перкинса.

— Мью, а не совершаешь ли ты глупость, рассказывая все этому человеку? — обеспокоенно спросил Дуффус.

— Для этого он и служит полицейским! — ухмыльнулся Монро.

Агент даже не моргнул глазом, глядя на смертоносное оружие, направленное на него. Он посмотрел бандиту прямо в глаза и спокойно сказал:

— Если вы меня убьете, будет уже две смерти на вашей совести, за которые вам придется отвечать.

— Плохо считаешь, дружок, — пошутил Монро. — Их будет не две, а четыре, — и он мрачно посмотрел на Перкинса и девушку.

Конни завизжала от страха, услышав, что сейчас умрет. Она резко повернулась и попыталась побежать к выходу, но Ли Клоуд железной рукой схватил ее.

— Не дергайся, дурочка, ты хочешь, чтобы я тебя изрешетил?

Девушка метнулась в сторону и случайно задела чемодан, лежавший на маленьком столике в центре комнаты. Его содержимое высыпалось на ковер. Это были банковские билеты, в основном достоинством по тысяче долларов.

— Ты сейчас же соберешь деньги и положишь их на место, — угрожающе приказал Монро.

Девушка, от ужаса дрожа, наклонилась и стала складывать деньги в чемодан. Клоуд нахмурился и нервно предупредил босса:

— Шеф, тебе не кажется, что мы теряем слишком много времени? Ведь эта пташка нам мешает, — и он указал на Нимрода.

— С минуты на минуту мы смоемся отсюда, — сказал Монро, поднял пистолет, направил его на Нимрода и дважды выстрелил. Тело агента тяжело опустилось на мягкий ковер, где и осталось лежать неподвижно.

Из горла Конни вырвался крик ужаса, когда она увидела упавшего полицейского. Она отскочила, чтобы кровь не испачкала ей одежду. Перкинс в эти мгновения искал выход из ловушки. Он увидел, как равнодушно и безжалостно Монро расправился с полицейским, и понял, что его вместе с Конни ожидает та же участь. Дуффус и двое других бандитов спрятали свои пистолеты, считая, что босс сам разделается с Перкинсом и Конни. В мозгу Шиппи зародилась спасительная мысль, когда он увидел, что девушка все еще держит чемоданчик в руке. Он начал действовать с такой скоростью, что у его противников не было времени что-либо предпринять. Ногой он ударил Монро по руке, сжимавшей пистолет. С удивительной точностью удар ботинка пришелся прямо по оружию, которое выпало из руки бандита и отлетело к стене. Прежде, чем остальные гангстеры пришли в себя, Перкинс, сжимая в руке пистолет, приказывал бледной и испуганной девушке:

— Конни, закрой чемодан получше и жди меня в машине, я там буду через минуту! У нас еще есть время осуществить наши планы. Но сейчас уже с деньгами... — и он нервно рассмеялся.

Конни ничего не ответила — у нее перехватило горло. Она ограничилась кивком и пулей вылетела в дверь. До нее донесся гневный крик Монро:

— Шиппи, не будь идиотом, эта женщина играет с тобой! Она обманет тебя! Подумай, ведь у нее четыреста тысяч долларов!

Конни захлопнула за собой дверь, глубоко вздохнула и бросилась бежать по саду по направлению к калитке. Ей показалось, что она услышала насмешливый голос Перкинса, потом еще чей-то, но уже не смогла разобрать, кому именно он принадлежал.

— Перкинс, опомнись, мы же твои друзья!

Две патрульные машины резко затормозили напротив дома, и из них выскочили инспектор Данлоп и четверо полицейских. За ними еще пятеро, возглавляемые Томом Джексоном, быстро присоединились к инспектору.

Конни, задыхаясь, бросилась бежать в ужасе от того, что произошло в доме.

Инспектор приказал своим сотрудникам, чтобы они окружили здание, но выстрелы заставили всех остановиться.

— Мне кажется, что эти звери начали стрелять друг в друга, — негромко сказал инспектор.

После выстрелов наступила удивительная тишина. Данлоп сделал знак агентам, чтобы они осторожно двигались вперед.

— Отправьте девушку ко мне в машину и осмотрите чемодан, — приказал он. Потом обратился к Джексону: — Том, пойдемте со мной в дом.

Они уже миновали садовую решетку, когда дверь открылась изнутри. Инспектор и его люди замерли, держа наготове пистолеты. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем они поняли, что из дома никто не выйдет, создавалось впечатление, что он вообще необитаем. Двое полицейских уже собирались приблизиться к дому, как вдруг на пороге появилась человеческая фигура.

— Быстро зажечь фары! — крикнул инспектор. Два мощных луча света направились на дверь.

— Инспектор, это Шиппи! — закричала Конни, приоткрыв дверцу полицейской машины.

Да, это был Перкинс. По его разорванной рубашке растекались кровавые пятна. Он все еще сжимал в руке пистолет, опираясь на косяк двери, чтобы не упасть на землю. Услышав голос девушки, он поднял голову и мутным взглядом посмотрел на нее. Огоньки безумия забегали в его глазах, когда он увидел, что Конни окружена полицейскими. И он крикнул из последних сил.

— Проклятье! Ты предала меня!!

— Перкинс, сдавайся! — угрожающе сказал Данлоп.

— Убить бы ее собственными руками! — прохрипел Шиппи и, шатаясь, сделал несколько шагов. Он понял, что не сможет преодолеть расстояние, отделяющее его от садовой решетки, и поэтому с перекошенным от ярости и боли лицом быстро вскинул пистолет, прицеливаясь в Конни. Но инспектор опередил его и выстрелил из своего «Магнума», угодив Перкинсу прямо в грудь. Тот рухнул на садовую дорожку, посыпанную гравием. Остальные полицейские подбежали к бандиту, когда он, застонав, повалился на землю.

— Том, идите с ребятами внутрь и посмотрите, что там, — сказал Данлоп.

Пока Джексон с агентами осматривали дом, Данлоп встал на колени около Перкинса, чтобы посмотреть, жив ли он. Шиппи еще не умер, но инспектору достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что смерть наступит с минуты на минуту. Зрачки Перкинса уже подернулись мутной пеленой, хриплые звуки вырывались из его горла — наступал конец. Данлоп не ошибся.

Перкинс сквозь туман, который стоял перед его глазами, посмотрел на инспектора, все же узнал его и еле слышно пробормотал:

— Это она... она меня заложила... правда? Она не должна была ... я верил ей... и другая... тоже предала меня... с тем парнем... так она отомстила... и я пошел... по кривой дорожке.

Из дома вышел Джексон с искаженным от горя лицом.

— Шеф, бедному Нимроду уже ничем нельзя помочь, — проговорил он срывающимся голосом. — Два выстрела в сердце. Остальные бандиты тоже изрешечены пулями.

— Это ты их, да? — спросил умирающего Данлоп. Перкинс утвердительно кивнул. И после тихо прошептал:

— Я... сделал глупость... Мью предупреждал... что нельзя доверять женщинам... Я убил их... чтобы спастись, я хотел...

Но Шиппи не смог больше говорить. Кровь хлынула у него изо рта, и голова склонилась на то плечо, под которым зияла рана, нанесенная ему Клинтом Карли.

Джексон вручил инспектору маленький футляр.

— Шеф, в кармане Монро я обнаружил ожерелье. Наша миссия окончена.

Данлоп взял футляр и тихо сказал, больше для себя, чем для своих подчиненных:

— Миссия окончена, задание выполнено, но я молю Бога, чтобы он помог мне выдержать то, что ожидает меня у Молли, жены несчастного Нимрода. Она же просила меня, чтобы кто-нибудь из ребят заменил его сегодня, а сам он приехал к ней, в родильный дом, посмотреть, кого им принес аист...

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Реклама на сайте