«Сбежавшая медсестра»

Эрл Стенли ГАРДНЕР

СБЕЖАВШАЯ МЕДСЕСТРА

1

Перри Мейсон, известный адвокат по уголовным делам, посмотрел на роскошно отпечатанную визитку, которую положила перед ним на стол его доверенная секретарша Делла Стрит.

– Миссис Саммерфилд Малден... – прочитал адвокат. – Что она хочет, Делла?

– Тебе это имя ничего не напоминает?

– Нет, – пожал плечами Мейсон. – Должно что-то напоминать?

– Да, – кивнула Делла. – О нем много писали во вчерашних газетах. За дверью ждет приема Стефани Малден. Она жена, или вернее, вдова доктора Саммерфилда Малдена. Он разбился на собственном самолете, когда летел на какую-то медицинскую конференцию в Солт-Лейк-Сити. Самолет обнаружили меньше чем через час после аварии – в высохшем озере посреди пустыни. Наверное, заглох мотор, или что-то в этом роде. По всей видимости, катастрофа произошла во время вынужденной посадки.

– Да, – согласился Мейсон, – теперь вспомнил. Если не ошибаюсь, доктор Малден – известный врач, не так ли?

– Очень преуспевающий врач с обширной практикой, – подтвердила Делла.

– Следовательно, – предположил Мейсон, – миссис Малден собирается заявить свои права на наследство. Но мне кажется, что она чересчур торопится, приличия требуют хотя бы дождаться похорон. Принято ведь считать, что вдовы должны предаваться печали.

– Ты верно подметил, шеф, что именно «принято считать», – улыбнулась Делла Стрит.

– По-твоему, в этом случае дела обстоят иначе?

– Она очень встревожена, – сообщила Делла, – или обеспокоена. Но я бы не сказала, что она предается печали. Одета безукоризненно, блистает молодостью и обаянием. Отбивает туфелькой, пара которых стоит не менее сорока долларов, бодрый мотивчик, демонстрируя при этом ножку, фотографию которой с радостью опубликовала бы любая газета.

– Выходит, она молода, – заключил Мейсон. – Но ведь доктор Малден был в годах.

– Скорее всего, она вторая жена. А может быть даже и третья. Выглядит она на все сто процентов!

– Сколько ей лет?

– Лет двадцать пять, может быть – двадцать шесть. Великолепная фигура, чего молодая вдова совершенно не намерена скрывать, а наоборот, подчеркивает всеми возможными средствами – от одежды, до манеры держаться. Во вкусе ей, конечно, отказать нельзя. От нее так и несет дорогими модельерами и салонами. Не дешево она обходилась доктору Малден. Если кто-то захочет оспорить это мое утверждение и предложит ставку соглашайся без опаски, шеф, не прогадаешь.

– Как бы я жил без твоих консультаций по женским вопросам, Делла? улыбнулся Мейсон. – На самое главное, наверняка, не обратил бы внимания.

– В этом конкретном случае – обратил бы, – лукаво улыбнулась Делла. Ничего не пропустил бы. Она постаралась бы, чтобы ты все оценил по достоинству.

– Странная манера поведения, если учесть, что она только что потеряла супруга.

– В ее распоряжении было почти двадцать четыре часа, – пожала плечами Делла.

– Хорошо, Делла, пригласи ее в кабинет. Приму с подобающим сочувствием.

– Думаю, она больше рассчитывает на уважительное восхищение. Привыкла встречать именно такую реакцию мужчин.

– Ты уверена? – улыбнулся Мейсон.

– Я часто ошибаюсь? – улыбнулась в ответ Делла и вышла из кабинета.

Через минуту она вернулась вместе с посетительницей.

На миссис Малден был шерстяной серый костюм изумительно подчеркивающий великолепную фигуру, норковая накидка платинового цвета на плечах оттеняла волосы и безукоризненный цвет лица.

Стефани Малден небрежно сняла серые замшевые перчатки, блеснув крупным бриллиантом, и недоверчивым взглядом посмотрела на Деллу Стрит.

– Мистер Мейсон, – произнесла она тоном, каким обычно обращаются к давним знакомым, – я вам безгранично признательна за любезное согласие принять меня без предварительной договоренности. Я догадываюсь, насколько вы заняты.

– Садитесь, пожалуйста, – предложил Мейсон. – Мисс Делла Стрит – мой доверенная секретарша, ей известно о моих клиентах абсолютно все, что знаю я, а, может быть, даже и немного больше.

– Проблема у меня весьма щекотливая, – нахмурившись сказала миссис Малден. – Я хотела бы поговорить с вами конфиденциально.

– Это само собой разумеется, – заверил Мейсон. – Записи будут носить рабочий характер и я гарантирую их конфиденциальность.

– Я... я даже не знаю, с чего начать, – сказала она, сдвинув коленки так, чтобы юбка плотнее облегла ноги. Глаза миссис Малден смотрели на самый кончик левой туфельки.

– Начните с середины, – посоветовал Мейсон.

– Я думала, вы скажете: начните сначала, – подняла она на адвоката свои газельи глаза. – Обычно нерешительных приглашают к исповеди именно таким образом.

– Давайте поступим вопреки обычаям. Порою начать с середины – самое удобное. Одновременно оказываешься поблизости как от старта, так и от финиша.

Она нервно усмехнулась и сказала:

– Я была замужем за известным врачом Саммерфилдом Малденом. Вчера он... он погиб в авиакатастрофе.

– Да, – кивнул Мейсон. – Я читал в газетах.

Минуту она молчала, словно вернувшись из каких-то неимоверно далеких заоблачных даль, встряхнула заученным жестом головой и сказала:

– Видите ли, мистер Мейсон, у моего мужа были неприятности.

– Какие именно?

– С налоговыми органами.

– А точнее?

– Последнее время налоговая инспекция с большим вниманием изучала доходы врачей. В особенности тех, у кого обширная практика.

Мейсон понимающе кивнул.

– Конечно, не секрет, что многие практикующие доктора нередко получают вознаграждение наличными. Пациенты платят за консультации, и так далее.

– Насколько обширна была клиническая практика вашего мужа?

– Он лечил диатермией [диатермия – глубокое прогревание]. Естественно, у него был большой штат процедурных медсестер, обеспечивающих пациентам уход и...

– На них возлагались и финансовые вопросы? То есть получение гонорара, верно? – спросил Мейсон.

– Да, – кивнула посетительница. – Его правой рукой была Глэдис Фосс сестра-хозяйка, главный администратор и так далее.

– Налоговые инспекторы разговаривали с мисс Фосс?

– Они беседовали с ней.

– Как-нибудь можно связаться с мисс Фосс?

– В данный момент вряд ли, – ответила миссис Малден и продолжила с горьким сарказмом: – Я и представить себе не могла, что Глэдис Фосс должна встретиться с моим мужем в Солт-Лейк-Сити.

– А теперь вы узнали, что была такая договоренность?

– Да. Муж отправил Глэдис Фосс в Финикс, штат Аризона, за консультациями в местный госпиталь. Но в Финиксе ее нет. Она уехала туда и исчезла.

– И вы считаете, что доктор Малден собирался встретиться с мисс Фосс в Солт-Лейк-Сити?

– Не стройте из себя дурака, мистер Мейсон.

– Вы можете что-нибудь рассказать о мисс Фосс? – спросил адвокат.

– Ей двадцать семь лет. А моему мужу пятьдесят два – опасный возраст. И он мужчина. То есть был... Он проводил в обществе Глэдис Фосс немало часов за день. У них были тесные и довольно доверительные отношения.

– И вы думаете, что на этой почве созрела близость?

– О, боже, мистер Мейсон, – рассмеялась она. – Я не вчера родилась на свет.

– В газетах было что-нибудь по этому поводу? – поинтересовался Мейсон.

– Нет. Этот аспект они проглядели. Но я готова к тому, что в любой момент в дверь постучат журналисты и вежливо поинтересуются: а как я прокомментирую этот факт, и почему он стал возможен?

– И как вы ответите?

– Вежливо улыбнусь и заявлю: «Да, мисс Фосс должна была съездить сперва в Финикс, а потом отправиться на конференцию в Солт-Лейк-Сити». И добавлю, что собиралась присоединиться к ним, но на денек задержалась. Скажу, что муж поручил мне пригнать туда машину, что мы, дескать, хотели побыть вместе втроем. А что, по-вашему, я еще должна сказать? Заломить руки и заявить репортерам со слезами на глазах, что муж, как оказалось, крутил за моей спиной шашни, а я об этом знать не знала?

– Вы первая его жена? – спросил Мейсон.

– Третья. Но я ни у кого мужа не отбивала. Вторая жена увела его от первой, а когда она умерла, он очень страдал от одиночества. Я ему в жены не напрашивалась. Я вообще никому в жены не напрашивалась. Не было необходимости. И пожалуйста, мистер Мейсон, не подумайте, что я вышла замуж ради денег. Если бы я вышла за семидесятилетнего толстосума – другое дело. Я вышла замуж за человека на двадцать пять лет старше меня. Ровно на двадцать пять. Полагаю, через десять лет наши отношения стали бы... как бы поточней сказать... несколько натянутыми. Но я умею находить брод там, где нет мостов. А с Саммерфилдом я сошлась, покорившись его очарованию. Этот человек был мыслящей машиной. Он мог вникнуть в любую сложную проблему с предельными вниманием и собранностью, почти мгновенно принимая единственно правильные решения.

– А в чем заключались проблемы с налоговыми органами?

– Налоговые инспекторы утверждают, что якобы муж мой утаил сто тысяч долларов, но доказать ничего не могут. Единственный довод, который они смогли выдвинуть, это что его зарегистрированные доходы значительно уступают доходам других врачей, имеющих примерно такую же практику. Кроме того, два пациента заявили, что платили за лечение наличными, один двести долларов, второй – триста пятьдесят. Так вот, инспекторы утверждают, будто в бухгалтерских книгах за соответствующий период подобные суммы не оприходованы.

– Продолжайте, – подбодрил Мейсон.

– Инспекторы обратились к Саммерфилду. А он рассмеялся им в лицо, заявив, что никогда не касался финансовых вопросов, что этим ведает Глэдис Фосс и что...

– Что ответила мисс Фосс?

– Ничего. Заверила, что обязательно проверит все бумаги и отправилась в Финикс.

– Как давно она работает у вашего мужа?

– Четыре года.

– А когда вы вышли замуж за доктора Малдена?

– Пять лет назад.

– И вы ничего не подозревали, поскольку боготворили своего мужа?

– Не считайте меня восхищенной дурочкой, мистер Мейсон, – рассмеялась она. – Я ничего не знала, потому что не могла знать. Если бы вы встретились с Саммерфилдом, то поняли бы почему я так говорю.

– И почему?

– Он был достаточно своеобразный и самоуверенный человек. Кажется, он никогда и ни с кем не советовался. Каждое его слово имело точный смысл, говорил он ровно столько, сколько было необходимо, и ни на йоту больше.

– Понятно, – сказал Мейсон. – Что ж, как мне кажется предварительные моменты мы обговорили, хотя вы тщательно обходили проблему из-за которой вам потребовались услуги адвоката. А теперь я хотел бы знать: какова причина вашего визита?

– Как в подобных случаях оформляются права на наследство?

– Доктор Малден оставил завещание?

– Да.

– И каковы условия завещания?

– Все до последнего цента остается мне.

– На кого оформлена страховка?

– Некоторое время назад она была переоформлена на меня.

– Как велика сумма страховки?

– Сто тысяч долларов. В случае самоубийства деньги не выплачиваются.

– Понятно, – произнес Мейсон. – После похорон напишете ходатайство с просьбой назначить вас исполнительницей последней воли усопшего.

– А как вступить во владение собственностью? Предположим, мой супруг все-таки спрятал где-нибудь наличные деньги?

– Подобные обстоятельства могут заинтересовать власти, они не любят упускать доходы. Я имею в виду как службы, ведающие наследственными делами, так и налоговые службы. В случае смерти владельца все его сейфы опечатываются. Их открывают только в присутствии представителей департамента по вопросам наследования.

– Ясно, – сказала она, возвращаясь к созерцанию левой туфельки. Бросила мимолетный взгляд на Деллу Стрит и опять сосредоточилась на туфельке.

– Продолжайте, пожалуйста, – предложил Мейсон.

– Даже не представляю себе, как подступиться к вопросу, до которого сейчас дошла очередь.

– А вы не подступайтесь, миссис Малден, сразу берите быка за рога. Еще недавно мы вовсе не были знакомы. У вас – факты, у меня – юридические знания. Итак, быка за рога! Что вы хотите спросить?

– Я тренирую свою наблюдательность, – произнесла она.

Мейсон кивком предложил продолжать.

– Я горжусь своей... скажем, бдительностью.

– Без сна и покоя? – спросил Мейсон, кинув быстрый взгляд на Деллу.

– Да, без сна и покоя, – ответила посетительница. – Но и без подглядывания.

– Хорошо. Продолжайте.

– Саммерфилду часто звонили по ночам. Это понятно, он ведь врач. А мне обычно хочется знать, что происходит вокруг.

– Об этом вы уже говорили.

– Я старалась ничего не упускать из виду.

Мейсон кивнул.

– Так вот, я обнаружила... Теперь я буду выглядеть настоящей шпионкой.

– Не волнуйтесь о том, как вы смотритесь, – заметил адвокат. Побеспокойтесь лучше о результатах визита. Словом, переходите к главному.

– Хорошо, – сказала она. – У моего мужа в кармане обычно лежал кожаный чехол с ключами. Я имела привычку в него заглядывать, а потому знала каждый ключ. Один от сейфа, за которым будет пристально наблюдать налоговая инспекция; другой от офиса; еще один от того отделения сейфа, где хранятся наркотики. А также ключи от дома и гаража.

– Так в чем проблема? – спросил Мейсон.

– У него было еще три ключа, о назначении которых я ничего не знала.

– Продолжайте.

– Однажды я взяла свечу и сделала восковые оттиски этих ключей. Вы осуждаете меня, мистер Мейсон?

– Давно это произошло? – спросил Мейсон.

– Год назад.

– И как вы поступили потом?

– Изготовив дубликаты загадочных ключей, я поклялась себе раскрыть их тайну и найти двери, к которым они подходят. Едва у меня появлялась возможность пройтись по клинике, я украдкой примеряла ключи к каждому замку.

– И подобрали подходящие замки?

– Уверяю вас, в клинике нет ни одного подходящего замка.

– И все-таки такой замок сыскался?

– Я приставила к мужу частного детектива и выяснила, что Саммерфилд частенько захаживал в Диксивуд-апартаменты. У меня есть основания утверждать, что это ключи от квартиры девятьсот двадцать восемь в Диксивуд-апартаментах. Муж оплачивал эту квартиру. Надеюсь, вы не будете презирать меня, мистер Мейсон. Я просто не переношу, когда втайне от меня делают нечто, имеющее ко мне непосредственное отношение. – Миссис Малден открыла сумочку, извлекла оттуда три ключа на колечке, повертела ими и положила на стол перед Мейсоном.

– Продолжайте, – настороженно произнес тот, посмотрев на свою секретаршу.

– И у меня есть еще вот что. – Стефани Малден вручила Мейсону пачку скрепленных фотографий.

– Что это? – спросил адвокат.

– Не знаю... То есть не знаю, что это означает. Это фотокопии маленького блокнота, лежавшего в кармане его жилета. Порядок страниц тот же.

Мейсон бегло просмотрел пачку.

– Как это к вам попало?

– Блокнот лежал в кармане его жилета, – ответила она, не отрываясь от рассматривания туфельки. – Маленький тоненький блокнотик, по моим наблюдениям, весьма ценимый владельцем. В один прекрасный день, когда муж переодевался в новый костюм, я улучила момент и выкрала блокнот.

– Что произошло дальше?

– Саммерфилд хватился его, едва доехав до клиники. Он тотчас позвонил домой, попросил меня поискать блокнот в старом костюме, пока тот не угодил в чистку. Я оставила мужа на проводе и через пару минут сообщила, что блокнот нашелся. Он вздохнул с явным облегчением и попросил как можно быстрее привезти блокнот в клинику и вручить его лично в руки Глэдис Фосс.

– И что вы сделали?

– Выполнила его просьбу, – ответила она. – С единственной поправкой я заехала в ателье, чтобы заказать фотокопии. Но не стала дожидаться когда проявят снимки. Я забрала их на следующий день.

– Можете еще что-нибудь сообщить? – спросил Мейсон, задумчиво рассматривая фотографии.

– За мной следят.

– Кто и зачем?

– Думаю, – медленно сказала она, – что налоговые инспекторы. Но если честно, наверняка не знаю. Знаю одно: я нахожусь под наблюдением.

– И давно?

– С отъезда Саммерфилда.

– Продолжайте, – попросил Мейсон.

– Хорошо, мистер Мейсон, я выложу перед вами все свои карты. Допустим, мой муж вел двойную жизнь. Допустим также, что он под фальшивым именем снимал квартиру в Диксивуд-апартаментах и встречался там с Глэдис Фосс. Допустим также, что в этой квартире находится сейф, а в сейфе внушительная сумма наличных, например, сто тысяч долларов. Как, по-вашему, будет развиваться подобная ситуация?

– Под каким именем он снимал квартиру?

– Чарльз Амбой.

– Следующий мой вопрос будет сугубо личного характера. Как по-вашему, считает ли администрация Диксивуд-апартаментов, что у Чарльза Амбоя есть жена?

– Само собой. Иначе зачем бы ему понадобилась эта квартира?

– Вы знаете наверняка, что с ним там кто-то жил?

– Нет. Если вы так ставите вопрос – не знаю. Мне стопроцентно известно лишь, что в Диксивуд-апартаментах он считался мистером Чарльзом Амбоем. Этого мне вполне достаточно.

– И вы убеждены, что квартиру арендовал именно ваш муж?

– Да, я знаю точно.

– Откуда такая уверенность?

– Однажды я нашла в его кармане квитанцию об оплате. Квитанция выписана на имя Чарльза Амбоя, а номер квартиры – девятьсот двадцать восемь.

– И какова сумма аренды?

– Пять тысяч долларов.

На лице Мейсона появилось удивление.

– И он выплатил такую сумму наличными?

– У моего мужа есть в банке счет на имя вымышленного партнерства «Малден и Амбой». И чеки на этот счет он подписывал то собственным именем, то именем Амбоя.

– Вымышленное партнерство служило для сокрытия истинных доходов?

– Я не знаю, – ответила миссис Малден.

– Но, квартирная плата в Диксивуд-апартаментах составляет пять тысяч долларов в год?

– Да, верно.

– По всей видимости, ваш супруг устроил себе уютное любовное гнездышко.

– Почему бы и нет? Он неплохо зарабатывал. На романтических отношениях убийственно сказываются тайные встречи в дешевых гостиничных номерах с протертыми коврами, облупленными стенами, засиженными мухами трюмо и скрипучими кроватями. Страсть перегорает в дым и исчезает.

Мейсон внимательно посмотрел на посетительницу.

– Простите, но складывается впечатление, что ваш ответ основан на личном опыте.

– Я полагаю, мистер Мейсон, что этот вопрос должен быть вам совершенно безразличен, – сказала она, не отрывая взгляда от туфельки.

Повисло молчание. Наконец, Мейсон спросил:

– Вы хоть раз были в той квартире?

– Нет.

– Почему?

– О, Боже милосердный! Ну зачем мне нужно было туда заходить?

– Чтобы, например, заполучить улики.

– Для чего?

– Разве мысль о разводе никогда не приходила вам в голову?

– Нет, мистер Мейсон. Я была счастлива в браке. Я не имела ничего против любовных интрижек Саммерфилда. Лишь бы он не пытался меня перехитрить. Соглашаясь делить с другой физическую близость, я не хотела чувствовать себя одураченной. Узнав об этой квартире, я была в шоке. Честно говоря, господин адвокат, я боюсь, что у вас сложилось превратное представление о ситуации.

– Что вы имеете в виду?

– Романтические похождения Саммерфилда – всего только побочный сюжет.

– Как и все романтические похождения, – констатировал Мейсон.

– Я не это имела в виду, – рассмеялась Стефани Малден.

– А что вы имели в виду?

– Давайте, мистер Мейсон, рассмотрим факты немного под другим углом зрения, – предложила она. – Врач ведет специфический образ жизни, отличающийся от обычного. Кто-нибудь должен постоянно знать обо всех перемещениях врача – ведь он может понадобиться для оказания экстренной помощи. Рядовой гражданин сообщает своей жене, что якобы едет по делам в Чикаго, упаковывает чемодан и уединяется со своей дамой сердца дней этак на несколько. А врач обязан постоянно держать руку на пульсе событий. Он может понадобиться в любое время суток.

– Продолжайте, – кивнул Мейсон.

– Саммерфилду частенько звонила некая миссис Амбой, и всякий раз он уезжал, оставляя мне номер телефона.

– Какой именно?

– Крестлайн шестьсот девяносто три сорок два. Я навела справки в телефонной компании. Оказалось, что телефон под этим номером установлен в квартире девятьсот двадцать восемь в Диксивуд-апартаментах. По всей видимости, мой муж встречался в этой квартире с Глэдис Фосс. А может, она там жила, я не знаю.

– Жила в качестве миссис Амбой?

– Вполне вероятно.

– Вы не пытались выяснить точно?

– Нет.

– Каков смысл вашего заявления о побочном значения романтических похождений вашего мужа?

– Я считаю, что у моего мужа был роман с Глэдис Фосс.

– Она хороша собой? – спросил Мейсон.

– Ни одна женщина не станет восторгаться внешностью другой, когда та ее соперница, – ответила миссис Малден. – И все-таки вынуждена признать Глэдис Фосс хороша собой.

– Опишите ее, пожалуйста.

– Она располагает всеми достоинствами, какими гордятся женщины и наслаждаются мужчины. Глаза, волосы, фигура, манеры... Вам нужны детали? Она брюнетка двадцати семи лет, рост – пять футов два дюйма, вес – сто двенадцать фунтов, большие темные глаза, великолепные ножки, которые она с удовольствием демонстрирует, прекрасные линии бедер. Я бы ее возненавидела только за один внешний вид, даже если бы мой муж не обратил на нее внимания.

– И, однако же, его влекла к ней отнюдь не одна только страсть?

– В том-то и дело, мистер Мейсон. Бог с ним, с романом. Думаю, их связывали еще и деловые интересы. Мне кажется, что во время встреч муж с ее помощью фабриковал фальшивые документы, решал, каким образом обойти... Нет, – вдруг остановилась она. – Пожалуй, я зашла чересчур далеко, говоря о вероятном, как о факте.

– Расскажете подробнее о таинственной миссис Амбой, – попросил Мейсон.

– Обычно миссис Амбой начинала с просьбы пригласить доктора Малдена к телефону. Он как правило брал трубку, и тогда начинался долгий диалог большей частью о всевозможных симптомах. Что отвечали на другом конце провода, я, конечно, не слышала. А Саммерфилд говорил примерно следующее: «Когда вы впервые ощутили боль, миссис Амбой?» Или: «О перебоях дыхания я хотел бы услышать подробнее...» Или еще что-нибудь в том же роде. А потом он утомленно вздыхает: «Наверное, мне лучше подъехать».

– И что дальше?

– Дальше он извещает меня, что отправляется на вызов и что до него можно дозвониться по номеру Крестлайн шестьсот девяносто три сорок два, и что ближе к вечеру он навестит еще нескольких пациентов – в такой-то последовательности, такие-то телефоны. Раза три или четыре мне приходилось его разыскивать. Я все вычисляла: где он может оказаться к этому моменту, ведь уехал-то он довольно давно. Беспокоить людей в поздний час неловко. Ну, я и звонила по третьему или четвертому номеру из оставленных. И что же? Там он еще не появлялся. Я обзванивала по порядку другие телефоны и обнаруживала его, в конце концов, по номеру Крестлайн шестьсот девяносто три сорок два. И всякий раз он объяснял мне, что состояние больной ухудшалось, но сейчас он уже выезжает.

– И у вас появились подозрения?

– Сперва нет.

– А где сейчас мисс Фосс? – спросил Мейсон.

– Хотела бы я знать, – ответила она. – Вполне возможно, что в Солт-Лейк-Сити.

– Человек, сумевший выкроить за десять лет сто тысяч долларов наличными из скрытого дохода, видимо, неплохо зарабатывал.

– Вы правы.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Давайте рассмотрим ситуацию с отвлеченной, чисто логической точки зрения. Предположим, вашему мужу удавалось до последнего времени утаивать от налоговых служб по десять тысяч за год. В таком случае его ежегодный доход составлял что-то около ста пятидесяти, а то и двухсот тысяч.

– Ерунда! – воскликнула миссис Малден.

– Я в чем-то ошибся?

– Все ваши расчеты – полная ерунда. У Саммерфилда были огромные расходы. Шесть тысяч долларов в месяц он тратил на поддержание дела.

– Ладно, – согласился Мейсон. – Тогда скажите, зачем он рисковал своей профессиональной репутацией, социальным положением и даже свободой, уклоняясь от уплаты налогов на сумму в сто тысяч? За аферы с налогами сажают в тюрьму. Это вам известно, миссис Малден? Предположим, при самом лучшем исходе разбирательства ваш муж избежал бы тюрьмы. Но не избежал бы шумного скандала, а в результате – и непоправимого ущерба, перекрывающего любой выигрыш от махинаций с налогами.

– Мистер Мейсон, – твердо сказала она, – какими бы мотивами ни руководствовался мой муж, вероятно, нам стоит познакомиться с фактами прежде, чем это сделают другие?

– Что вы имеете в виду?

– Мне очень хочется знать, что представляла собой квартира, снятая моим мужем на имя Чарльза Амбоя – любовное гнездышко или второй офис.

– Или то и другое одновременно? – предположил Мейсон.

– Возможно и такое, – согласилась она. – В этом случае там должен быть сейф, а в сейфе – значительная сумма денег. Глэдис Фосс – или иная женщина, делившая с моим мужем постель, должна знать шифр к сейфу. Представим себе, что до Глэдис дошли слухи о гибели Саммерфилда – а они до нее наверняка уже дошли. У Глэдис безусловно появится искушение явиться в квартиру, очистить сейф и удрать.

– Не исключено, – согласился Мейсон. – Где живет мисс Фосс?

– В небольшом домике по адресу Кунсо-Драйв, шестьдесят девять тридцать один.

– Как далеко это от Диксивуд-апартаментов?

– Около мили. Может, полторы.

– Она живет одна?

– Да.

– Не совсем обычная ситуация, – заметил Мейсон.

Миссис Малден пожала плечами.

– Пытались вы разузнать, где сейчас мисс Фосс?

– Конечно. Я поехала к ней домой. Оставила в дверях записку и поехала в клинику. Потом позвонила в госпиталь в Финиксе.

– Она была там?

– Да. И уехала.

– А как насчет Солт-Лейк-Сити? Вы не интересовались?

– Нет, мистер Мейсон. Я не готова к такому путешествию. Я хотела бы поручить это вам.

– Это надо понимать так, что вы готовы нанять детективов, чтобы...

– Именно так, – сказала миссис Малден.

– Вполне возможно, – заметил Мейсон, – что налоговая инспекция нас опередила. Они, конечно, ищут контактов с...

– Не думаю, – прервала она адвоката. – Пронюхав о мелких суммах, припрятанных моим мужем от бдительных инспекторов, эти последние скорее всего до тайной квартиры не добрались. И, надеюсь, не доберутся.

– Вернемся к налоговым проблемам, – предложил Мейсон. – Инспекторы заподозрили, что цифры в декларациях вашего мужа о доходах занижены?

– Да.

– И тогда по ходу расследования выявили двух пациентов, плативших наличными по квитанциям, а в приходных ведомостях этих сумм не оказалось?

– Все не так просто, – улыбнулась она.

– Почему?

– Ну, мой муж был весьма занятым человеком с обширной практикой. Он лечил диатермией, имел соответствующую аппаратуру и соответствующий персонал. В клинике работало четыре медицинских сестры и сестра-хозяйка Глэдис Фосс.

– Из них мисс Фосс был главной.

– Да, она исполняла разнообразные функции: администратор, личный секретарь, сестра-хозяйка и так далее. Словом, правая рука Саммерфилда. Муж объяснил инспекторам, что к финансовой отчетности в клинике относились халатно, как к некой помехе. Оплата фиксировалась, но он лично не обращал внимания на ее формы, его не волновало платили ли пациентами наличными или чеком. Кроме того, он подчеркнул, что финансами ведает Глэдис Фосс.

– По вашим словам, инспекторы беседовали с мисс Фосс перед ее отъездом?

– Да. Глэдис сообщила им, что в клинике у нее дел сверх головы. С одной стороны, лечебные процедуры, с другой – бухгалтерия. Поэтому, мол, она ограничивает свою деятельность абсолютно необходимой документацией. Она добавила, что доктор Малден не любит докучать пациентам счетами и возиться с деньгами. У нее в офисе стоит сейф для наличных, и... – сейчас, мистер Мейсон, я коснусь момента, осложнившего ситуацию – деньги попадают в банк раз в две недели. Нельзя же, мол, оставляя пациентов на произвол судьбы, бегать в банк каждые два часа.

– Наличными вносились, как я понимаю, крупные суммы.

– Не такие уж крупные. Что и насторожило налоговую инспекцию. Двухнедельный период, на фоне которого появился пациент с тремястами пятьюдесятью долларами, отражен в бухгалтерской книге довольно скромно: оприходована тысяча с небольшим. Инспекторы же считают, что там должно быть никак не меньше двух тысяч. Но, к слову сказать, по ведомостям никак не установить, попали в общий котел эти триста пятьдесят долларов или нет. Такие уж ведомости.

Мейсон кивнул.

– Естественно, инспекторы устроили за эти ведомости форменный разнос. А Глэдис Фосс заявила в ответ, что она, дескать, медицинская сестра, а не бухгалтер. Они сказали, что финансами должен заниматься бухгалтер. Саммерфилд выразил неприязнь к бухгалтерам и безразличное отношение к деньгам, которые мало значат для творческого человека. И вообще, он, мол, врач, а не банкир.

– После чего Глэдис Фосс и отбыла в Финикс?

– Совершенно верно.

– А налоговые инспекторы нетерпеливо дожидаются ее возвращения?

– Она ведь обещала им найти в документах спорные суммы, продолжая стоять на своем: деньги на сторону, на тайный, защищенный от налогов счет не перекачивались.

– И что было потом?

– Наступил период затишья. Скорее всего, инспекторы принялись за ревизию расходов моего мужа, пытаясь выйти на секретный сейф или что-нибудь подобное.

– Им так и не пришло в голову, что он мог завести квартиру под вымышленным именем?

– Похоже, нет. Хотя я не могу поручиться.

– И вы хотите, чтобы я нашел мисс Фосс раньше, чем это сделают налоговые инспекторы?

– Да.

– И я должен поговорить с ней?

– Да.

– О чем?

– Вам придется ее разговорить. Вы ведь адвокат. Развяжите ей язык.

– Вытянув из нее признание в незаконных операциях с деньгами, в сокрытии неких сумм от налогового обложения, я обнаружу как раз ту улику, которая навлечет на наследников крупные штрафные санкции.

Она прикусила губу.

– Вы не подумали об этом?

– Нет.

– Что ж, подумайте сейчас.

– Я... лучше я свалю эту проблему на вас, мистер Мейсон. Всю совокупность проблем. Ведите мои дела, решайте вопросы наследства, утрясайте наилучшим образом налоговые противоречия. Словом, представляйте мои интересы.

– Иначе говоря, вы даете мне полную свободу действий, с тем чтобы в конечном счете они пошли вам на пользу?

– Да. Я вам безоговорочно доверяю.

– Спасибо.

– Мистер Мейсон, я знаю, что адвокат связан этическими нормами – как и врач. Известно и другое: наипервейший долг адвоката – защищать интересы своего клиента. Тем, кто следит за мной, наверняка уже известно, что я побывала у вас. Но это вполне естественный шаг – женщина, оказавшаяся в сложной ситуации, обращается к своему адвокату за советом. Начиная с этого момента, вы можете довершить то, чего я не успела сделать.

– Что именно?

– Неужели я сама должна вам все разжевывать? – воскликнула она. – Я нуждаюсь в защите. Если эти люди проведают, что мой муж подтасовывал декларации о доходах, на мою голову обрушится масса неприятностей, а наследство обложат штрафами. Теперь рассмотрим такой вариант: они случайно узнают про эту квартиру, едут туда – и ничего не находят. А для них ведь не секрет, что я там не появлялась.

– Я слушаю, – сказал Мейсон. – Договаривайте до конца.

– Вас-то они ни в чем не заподозрят. Когда я покину ваш кабинет, они продолжат наблюдение. За мной, но не за вами. – Она встала направилась к двери.

– Подождите минуточку, – крикнул Мейсон ей вслед. – Вернитесь, пожалуйста. Зря вы перекладываете свою ношу на мои плечи.

– Мои преследователи дожидаются, когда я появлюсь, – раздраженно сказала она. – Мне бы хотелось, чтобы они истолковали мой визит к вам, как рутинное обсуждение юридических формальностей, связанных с наследством. Чем дольше я здесь, тем больше подозрений в головах у моих преследователей. Я вам все рассказала и хотела бы, чтобы вы предприняли все возможное для защиты моих интересов. Разумеется, я собираюсь выплатить вам должный гонорар.

– Повремените еще минуту, – попросил Мейсон, разглядывая фотокопии. Эти записи зашифрованы.

– Да.

– Есть у вас ключ к шифру?

– Нет.

– Вы пытались найти этот ключ?

– Конечно.

– Пытались каким-либо образом выяснить у мужа?

– Нет. Он был неглупый человек, я уже говорила вам. Малейшее проявление любопытства, любой вскользь оброненный невинный вопрос, немедленно заставил бы его насторожиться, более того, выдал бы меня с головой. Нет, мистер Мейсон, он не любил показывать свои карты. И я, по его примеру, тоже.

Мейсон молчал, погрузившись в раздумье.

Миссис Малден решительно подошла к столу, пожала адвокату руку, улыбнулась Делле Стрит, развернулась и направилась к выходу.

– Не могу задерживаться дольше ни на минуту, – заявила она на прощанье.

– Я обдумаю ваши проблемы, – пообещал Мейсон.

– Я верю вам, – сказала она, покидая кабинет.

2

Подкинув вверх скрепленные колечком ключи, оставленные посетительницей, Мейсон поймал их и снова подкинул. Потом осмотрел связку, словно уникальное произведение искусства, и, наконец, решил:

– Пожалуй, стоит рискнуть.

– Возьми меня с собой, шеф, – попросила Делла Стрит. – Испытываю непреодолимое желание узнать, как выглядят любовные гнездышки. А тебе, в любом случае, свидетель не помешает.

– Хорошо, – согласился Мейсон. – Надевай шляпку и поехали.

Они вышли в приемную. Герти уже не было. По-видимому, ровно в пять часов покинули рабочее место и обе машинистки. Делла и Мейсон погасили свет и вышли через дверь кабинета.

Мейсон сел за руль. Не доезжая квартал до Диксивуд-апартаментов они нашли место, где поставить автомобиль.

– Естественно, миссис Малден не может быть абсолютно уверена, задумчиво сказала Делла, – что один из этих ключей обязательно подойдет к квартире девятьсот двадцать восемь.

– Это не самое страшное, – ответил Мейсон, – есть варианты и похуже. Предположим, ключи действительно подойдут к этой квартире. А вдруг там и на самом деле живет некая миссис Амбой. Предположим, она ушла по делам, а мы в это время отпираем дверь и заходим.

– Господи! – выдохнула Делла Стрит. – Не хотелось бы мне, чтобы ты оказался прав.

Они подошли к парадной двери. Мейсон сунул в замочную скважину ключ без какого-либо эффекта. Тогда он попробовал второй – замок послушно открылся. На лифте они поднялись на девятый этаж и остановились перед дверью квартиры девятьсот двадцать восемь. Мейсон постучался, спустя несколько секунд – еще раз. За дверью не раздалось ни единого звука. Тогда адвокат вставил в замочную скважину ключ, не пожелавший открывать парадный вход.

Замок сразу же сработал. Мейсон вошел и включил свет.

– О! – только и могла сказать Делла Стрит.

– В чем дело? – поинтересовался Мейсон.

– Милая квартирка! – заметила Делла. – Удобно и изящно, глаз радуется. Шеф, это удовольствие стоит денег!

– И немалых, – добавил Мейсон.

Мебель четырехкомнатной квартиры была подобрана с большим вкусом, средств на обстановку не жалели. В просторной спальне, на аккуратно застеленной кровати была заметна вмятина, явно от чемодана.

– Кто-то очень поспешно собирал вещи, – сделала вывод Делла, указывая на приоткрытый шкаф, внутри которого виднелись пустые вешалки.

Мейсон неожиданно схватил Деллу за руку и увлек за собой во вторую спальню.

– Смотри, – указал адвокат.

– Господи! – воскликнула она. – Что... что это, шеф?

Мейсон вздохнул и ответил:

– Опасаюсь, что наше любопытство грозит неприятностями.

На полу у самого края ковра была прислонена лицевой стороной к стенке какая-то картина. Штукатурку с того места, где она висела прежде, содрали, обнажив дверцу сейфа, которая сейчас была приоткрыта. Мейсон подтащил кресло к картине, встал на него и попытался заглянуть внутрь сейфа. Дальняя часть тайника оставалась в тени.

– Открой дверцу, шеф, – предложила Делла Стрит. – Тогда ты сможешь...

Мейсон отрицательно покачал головой и огляделся.

– Делла, – попросил он, – посмотри, нет ли где здесь зеркальца?

– На тумбочке лежит зеркало.

– Подай его, пожалуйста.

Делла Стрит взяла зеркало и протянула Мейсону. Очень осторожно, стараясь не дотронуться до стальной дверцы, адвокат засунул импровизированный отражатель в сейф и сосредоточился на увиденном.

– Ну, – нетерпеливо спросила Делла Стрит, – что там?

– По-видимому, там ровным счетом ничего нет, – ответил Мейсон. Впрочем, нам все равно.

– Почему?

– Допустим, в сейфе лежит десять тысяч долларов.

– И что?

– Нам спокойно могут заявить, что там находились сто тысяч, а теперь девяноста тысяч не достает.

– Нетрудно догадаться, шеф, что здесь произошло, – несколько встревоженно сказала Делла. – Квартиру покидали в спешке – опустошили сейф, бросили денежки в чемодан и покинули здание.

– Вполне вероятно, – ответил Мейсон.

– Такая версия мне кажется вполне логичной, – заметила Делла.

– Логична, – подтвердил Мейсон, – как одна из многих.

– Каких, например?

– Предположим, мы имели шифр к сейфу, а в нем находилось сто тысяч долларов. Предположим, они принадлежали доктору Малдену и он действительно утаивал наличность из доходов клиники. Предположим, вдова поручила мне, как своему адвокату, забрать эти деньги и, не предавая огласке этот факт, хранить их у себя, а когда вопросы наследства будут решены, отдать ей половину, оставив вторую себе в качестве гонорара.

Делла задумчиво переводила взгляд с сейфа на Мейсона.

– Все правильно, – сказала она. – Именно такой план действий она тебе и предложила.

– Именно такой, – мрачно подтвердил Мейсон.

– Шеф, но... как мы поступим? – На лице Деллы Стрит отразилась тревога. – Как ты будешь оправдываться? Что скажешь миссис Малден?

– У Стефани Малден был ключ от этой квартиры, что сразу вызывает массу вопросов. Например, знает ли она шифр к сейфу? Не бросилась ли она сюда за деньгами сразу же после известия об авиакатастрофе? Что предпримут налоговые инспекторы, узнав об этой квартире и о возможном знакомстве миссис Малден с этой квартирой – кстати, судя по ключам, не совсем теоретическом. Совершенно ясно, что в сейфе хранилось нечто ценное. Сейф очень дорогой, современный, надежный, в таких сейфах всякую ерунду не держат. Допустим, инспекторы заподозрят, что доктор Малден припрятал здесь сотню тысяч. Тогда они первым делом предположат, что, узнав о гибели мужа, Стефани Малден сразу же отправилась в это любовное гнездышко. Естественно, они заподозрят, что именно она опустошила сейф, и на этом основании обвинят ее в сокрытии доходов. Вещественные доказательства налицо, и они ставят нашу клиентку в крайне неприятное положение.

– Но ведь за ней следят, – возразила Делла. – Следовательно, сама придти сюда она никак не могла.

– О слежке нам известно только с ее слов, – сухо заметил Мейсон.

– Когда за тобой кто-то ходит по пятам, трудно ошибиться.

– Я согласен, что в таких случаях не ошибаются, – признал Мейсон. Но, ведь вполне допустимо, что никто за ней не следил и она просто солгала нам. Что тогда?

– Тогда, – медленно произнесла Делла Стрит, – мы в очередной раз вляпались в опасную ситуацию.

– Наконец-то твои мысли совпадают с моими, – сказал адвокат. – Нам надо немедленно уходить, по возможности не оставляя отпечатков пальцев. Припомни, Делла, к чему ты прикасалась?

Достав из кармана носовой платок, Мейсон протер и бережно перенес стул на прежнее место. Делла Стрит открыла сумочку, вынула носовой платок и старательно протерла зеркальце. Мейсон подошел к входной двери и с обеих сторон вытер дверные ручки и выключатель.

– Все? – спросил он.

– Кажется, все.

– Уходим, – скомандовал Мейсон.

Они покинули квартиру. Мейсон не поленился протереть платком ручки на дверях лифта и даже кнопки, регулирующие его движение. Лифт доставил их на первый этаж. Они уже наполовину миновали вестибюль, как вдруг хорошо одетая женщина, едва вбежав в помещение, приостановилась, внимательно посмотрела на Мейсона, хотела было что-то сказать, но передумала и поспешила к лифту.

– Ты знаешь ее? – тихим голосом спросила Делла.

– Нет, – сказал Мейсон. – Но, к сожалению, кажется, что она знает меня.

Он распахнул дверь, пропуская Деллу вперед. Они быстро спустились по ступеням, и так же быстро дошли до автомобиля. Мейсон сел за руль и, не произнося ни слова, домчался до первого заведения, где мог быть телефон. Он вошел в аптеку и позвонил в «Детективное Агентство Дрейка».

– Будьте любезны Пола Дрейка, – попросил Мейсон. – Пол? У меня для тебя очень срочное задание.

– Все твои задания очень срочные, – усмехнулся на том конце провода Дрейк.

– Ты читал в газетах о гибели доктора Саммерфилда Малдена? – спросил адвокат, не обратив внимания на слова детектива.

– Да, читал.

– У меня есть сведения, что за его вдовой уже несколько дней ведется наблюдение.

– Почему? – спросил Дрейк.

– А вот это тебе и предстоит выяснить... Вскоре она будет в моем кабинете.

– Все, Перри?

– Нет, мне нужно знать еще кое-что. Доктор Малден разбился, когда летел на медицинскую конференцию в Солт-Лейк-Сиги.

– Да, об этом писалось в газетах, – согласился Дрейк.

– Слушай внимательно, – попросил Мейсон. – У доктора Малдена работала медсестра по имени Глэдис Фосс. Ей около двадцати семи лет, брюнетка с большими темными глазами, рост – пять футов два дюйма, вес – около ста двенадцати фунтов. По моим сведениям, очень гордится своими ножками.

– Обоснованно гордиться? – заинтересовался Дрейк.

– Наверное, – нетерпеливо ответил Мейсон и продолжил: – Она проживает на Кунсо-Драйв, шестьдесят девять тридцать один. Но думаю, что сейчас ее там нет.

– И где она?

– Она покинула офис, направляясь за какими-то бумагами или консультациями в госпиталь в Финиксе. Оттуда она должна была отправиться в Солт-Лейк-Сити, чтобы присоединиться к доктору Малдену.

– Ага, – сказал Дрейк, – сюжет закручивается.

– Ты хотел сказать – запутывается? – проворчал Мейсон.

– Ладно, к чему ты клонишь?

– К тому, чтобы ты послал людей в Солт-Лейк-Сити на поиски Глэдис Фосс.

– Там она под собственным именем?

– Не знаю, – сказал Мейсон. – Но подкину тебе информацию для размышлений. На конференцию съедется огромное множество врачей, все отели будут переполнены. Доктор Малден наверняка забронировал для себя номер или даже пару номеров. Ты можешь ухватиться за эту ниточку. Если же она оборвется, свяжись с секретарем ассоциации медиков, который наверняка причастен к бронированию номеров. Доктор Малден рассчитывал свои действия на много ходов вперед. Не мог он пригласить Глэдис Фосс в Солт-Лейк-Сити, не подготовившись.

– Хорошо, – ответил Дрейк. – Я принимаюсь за работу.

– Скажи своим людям, чтобы не оставляли в Солт-Лейк-Сити никаких следов, – предупредил Мейсон. – И пусть будут готовы встретиться с представителями официальных служб. Впрочем, я надеюсь, что обойдется без этого.

– Все понятно, – сказал Дрейк.

– Но в первую очередь важно установить, кто следит за миссис Малден. Направь к ней оперативников немедленно. Эта задача номер один.

– Сделаю, – заверил Дрейк.

– Смогут твои люди определить, кто за ней наблюдает?

– Обижаешь! Наблюдатели ездят на машинах. На машинах имеются номера. И периодически наблюдатели докладывают руководству. Руководители, как правило, имеют адреса и фамилии. Так что, не беспокойся, Перри, это рутинная работа.

– Как скоро твои люди приступят к делу?

– Вышлю одного прямо сейчас. Но понадобится еще парочка.

– Так найди быстрее эту парочку, – потребовал Мейсон. – Не теряй времени. И держи меня в курсе дел. – Мейсон повесил трубку, и набрал номер телефона Стефани Малден. В трубке послышался настороженный голос. – Алло, – сказал адвокат. – Миссис Малден?

– Слушаю вас.

– Возможно, ваш телефон прослушивается, – сказал Мейсон. – Вы узнаете мой голос?

– Кажется... да.

– Сегодня днем вы нанесли визит одному специалисту...

– Да.

– Прошу вас через сорок пять минут снова посетить его офис...

– Уже поздно, – заметила она. – Как я попаду внутрь?

– Проблем нет, – ответил Мейсон. – Скажете ночному сторожу, куда идете, он поднимет вас на лифте, постучите в дверь и вам откроют.

Мейсон повесил трубку, вышел из аптеки и сел в машину.

– Какие планы дальше? – спросила Делла Стрит.

– Самые радужные для тебя – мы отправимся ужинать.

– И куда?

Мейсон достал из кармана часы.

– Туда, где нас накормят за полчаса. Желательно, неподалеку от конторы, чтобы мы могли в срок принять миссис Малден.

– Мог бы назначить ей другое время, чуть пораньше – тогда бы мы потом могли не торопясь насладиться ужином. А теперь придется глотать второпях непрожеванную пищу...

– Мне не терпится ее повидать, – усмехнулся Мейсон, – но необходимо, чтобы Пол успел приставить к ней оперативников... Поехали.

Мейсон остановил машину у ресторана за два квартала от здания, где располагался его офис. В ресторане адвоката прекрасно знали. Официант появился, едва они зашли в кабину. Мейсон взглянул на часы и сказал:

– В нашем распоряжении ровно двадцать девять минут. Будьте любезны принести два бакарди, студень, говядину с жареным картофелем... Пожалуй, все.

Официант поспешно удалился.

Все время ужина они молчали. Мейсон смотрел на часы, маленькими глотками отпивая свой коктейль. В офисе они появились за три минуты до предполагаемого визита миссис Малден.

– Мы пришли вовремя, – заметила Делла, включив свет.

– Да, – вздохнул Мейсон. – Зато миссис Малден может задержаться.

Не успел он подойти к своему столу, как раздался стук в дверь. Делла Стрит отворила дверь, и Стефани Малден прямо с порога быстро заговорила:

– Ну и темпы у вас, мистер Мейсон. Я очень приятно удивлена, не рассчитывала на немедленный результат.

– Садитесь, пожалуйста, – предложил Мейсон и, взглянув на часы, добавил: – Вы пришли вовремя.

– Муж меня приучил. Он всегда дорожил и своим, и чужим временем. Назначив встречу на такой-то час, он стремился соблюсти уговор во что бы то ни стало. Если, конечно, его не выбивало из графика чрезвычайное происшествие, которые иногда случаются в жизни врачей. Он говорил мне: «Стефани, назначая время встречи, обе стороны заботятся об экономии времени. Если у тебя свидание, будь на нем в срок. Не заставляй человека ждать, но и не позволяй ему опаздывать...» Что вы узнали, мистер Мейсон?

– Я нарушил собственные принципы и отправился с вашими ключами в квартиру мистера Амбоя.

– Сами? – спросила она.

– Да.

– И что вы там увидели?

– Со вкусом меблированную четырехкомнатную квартиру.

– Четырехкомнатную?!

– Да, – подтвердил Мейсон.

– То есть гостиная, кухня и... – она замолчала, вопросительно посмотрев на адвоката.

– Ванная и две спальни, – закончил тот.

– Две спальни? – переспросила Стефани Малден. Она перевела взгляд на Деллу Стрит, потом опять на Мейсона и повторила: – Две спальни...

Мейсон молчал.

– Чересчур шикарно для места встреч с любовницей, – заметила вдова.

– Вы говорили, что нанимали детектива для слежки за мужем, и таким образом узнали об этой квартире?

– Да, верно, – подтвердила миссис Малден.

– В какое агентство вы обращались?

– В «Объединенное Следственное Агентство».

– Вы уверены, что доктор Малден посещал квартиру в Диксивуд-апартаментах?

– Абсолютно. Мистер Мейсон, ключи подошли к дверям?

– Да, я же сказал, что был в квартире – ответил Мейсон. – Разрешите задать вам вопрос? Вы хоть раз туда заходили, миссис Малден?

– Я? Нет, конечно! Я ведь уже говорила. Я не из тех, кто шпионит... она замолчала на полуслове и нервно рассмеялась. – Признаю, что некоторые мои действия противоречат этому утверждению. Но, мистер Мейсон, я веду расследование, а не сую нос в чужие дела ради праздного любопытства.

– Существует разница между тем и другим?

– Да, и довольно ощутимая. Но мне хочется знать, что еще вы там увидели, мистер Мейсон?

– Кто-то очень спешно покинул квартиру еще до нашего прихода. Картина со стены была сорвана и повесить ее на место не сочли необходимым. От стены оторвали большой кусок штукатурки – там мы обнаружили надежный огнеупорный сейф, способный остановить самого искушенного грабителя.

– Я так и знала! – воскликнула она.

– Этот кто-то ухитрился открыть сейф, – продолжал Мейсон, – а я ухитрился сквозь приоткрытую дверь увидеть, что он пуст.

– Пуст?! – воскликнула вдова. – Но ведь кроме моего мужа никто не знал шифра, а там лежали сто тысяч...

– Прошу вас, продолжайте, – улыбнулся Мейсон.

– Как считают налоговые инспекторы, там должны быть сто тысяч долларов... – Она вдруг посмотрела на Мейсона и рассмеялась. – О, мистер Мейсон, вы неподражаемы!

Мейсон удивленно посмотрел на посетительницу.

– Вы побывали там, – зачастила она. – Осмотрелись, подобрали шифр к сейфу, открыли его и забрали сто тысяч долларов. Теперь налоговые инспекторы не смогут ничего доказать. Когда ситуация успокоится и тучи разойдутся, вы отдадите мне деньги – разумеется, за вычетом вашего гонорара. Учитывая обстоятельства, этот гонорар будет весьма высок, мистер Мейсон.

– Успокойтесь! – прервал ее Мейсон. – Придите в себя. Не было там никаких денег.

– Именно этой позиции вам и следует держаться, мистер Мейсон. Мне говорили, что вы настоящий волшебник. Сейчас я вижу, насколько справедливо это высказывание.

– Подождите, – вздохнул Мейсон. – Поймите, что даже обнаружив в сейфе деньги, я отнюдь не стал бы действовать по предлагаемой вами схеме. Она неэтична, противозаконна сама по себе и, к тому же, покрывает другие незаконные операции.

– Я понимаю, – сказала миссис Малден. – Не надо втолковывать мне прописные истины. Вы, мистер Мейсон, поразительный юрист. Не нахожу слов, чтобы выразить вам свою благодарность. – Она встала с кресла и направилась к Мейсону, протягивая руки: – Вы восхитительны! Бесподобны! Вот решение, мгновенно снимающее все проблемы. Теперь я рассмеюсь налоговой полиции в лицо.

– Смейтесь сколько угодно, – заявил Мейсон. – Но не ждите, что я в один прекрасный момент осыплю вас долларами. Повторяю, я обнаружил сейф открытым и, насколько могу судить, пустым.

Она подалась вперед и чмокнула его в щеку.

– Как вас отблагодарить?

– Давайте не будем играть в жмурки, – с раздражением сказал Мейсон. В сейфе я не обнаружил никаких денег. И при сложившихся обстоятельствах никто, абсолютно никто, не должен знать о том, что я побывал в этой квартире.

– Разумеется, мистер Мейсон, разумеется! Я прекрасно понимаю, сколь важно блюсти полную секретность. Но я не понимаю почему, в таком случае, вы не закрыли сейф и не повесили на место картину?

– Потому что как юрист я не имею права уничтожать улики.

– Какие улики? Улики чего? – удивилась она.

– Не знаю, – ответил Мейсон. – А поскольку не знаю, то не рискую. Подобные неопределенности чреваты любыми неожиданностями, вплоть до убийства.

– Ох, уж эти юристы! – рассмеялась она. – Ну, что ж, вы нашли единственно верное решение, мистер Мейсон. Я вам так признательна!

– Я пытаюсь разъяснить вам, – стоял на своем Мейсон, – что не вынес из этой квартиры ни соринки.

– Конечно, я понимаю, – казалось, она не слышит слов адвоката. Затем, подарив Делле Стрит очаровательную улыбкой, миссис Малден направилась к двери.

– Подождите, – попробовал остановить ее Мейсон. – Давайте разберемся в ситуации.

– В другой раз, мистер Мейсон. У меня важные дела... Понимаете, я ведь не предполагала, что придется еще раз ехать к вам... Я должна, просто обязана поскорее вернуться обратно. Я очень признательна вам, мистер Мейсон! Вы даже не представляете, насколько я вам благодарна! Всего доброго.

Стефани Малден быстро вышла из кабинета.

– Делла, набери номер Дрейка, – попросил Мейсон.

– Пол слушает, – через минуту доложила секретарша.

Мейсон поднял трубку.

– Алло, Пол? Твой сотрудник следит за Стефани Малден?

– Да.

– У тебя есть оперативники в резерве?

– Сейчас ее обслуживают трое. Один дежурит возле ее дома, второй ее сопровождает, а третий...

– Она только что вышла из моего кабинета, – предупредил Мейсон. – Не упустите.

– Не беспокойся, Перри. Она в надежных руках. В противном случае мне бы уже сообщили.

– Если она сумеет уйти от наблюдения, – сказал адвокат, – пусть твой оперативник едет в Диксивуд-апартаменты. Возможно, там ему вновь улыбнется счастье.

– Диксивуд-апартаменты?

– Совершенно верно.

– Хорошо. Если он позвонит и скажет, что потерял ее, я дам ему такие указания. Но ты зря волнуешься, Перри. Эти парни никого не упустят, они профессионалы.

– Прекрасно, – резюмировал Мейсон и повесил трубку.

– Шеф, ты считаешь, что она поедет в ту квартиру? – спросила Делла.

– Вполне вероятно.

– Но зачем?

– Чтобы запереть сейф, уничтожить отпечатки пальцев, восстановить штукатурку и повесить картину на место.

– Как ты думаешь, налоговые инспекторы выйдут на эту квартиру?

– Полагаю, что в конце концов, да.

– И обнаружат сейф?

– Да, вероятно.

– Что будет тогда?

Мейсон пожал плечами.

– Стефани Малден, по-твоему, всерьез считает, что деньги у тебя?

– Хитрый и предприимчивый адвокат, ставящий интересы клиента выше профессиональных этических норм, счел бы, возможно, этот шаг и умным, и уместным.

– То есть взял бы деньги и...

– Давай посмотрим на ситуацию под другим углом, – предложил Мейсон. Имеется секретный сейф со ста тысячами долларов наличными. Приближается момент реализации завещания. Бухгалтерия доктора безукоризненна, концы сходятся с концами до последнего цента, что бы там ни подозревали инспекторы. И вдруг на всеобщее обозрение всплывают сто тысяч. Возникает естественный вопрос – откуда они взялись? Налоговые инспекторы заявляют, что доктор Малден скрыл крупные суммы дохода, около ста тысяч долларов. Если в сейфе на тайной квартире доктора Малдена обнаружат аналогичное количество денег, эти гипотезы получат убедительное подтверждение. Налоговая служба будет настаивать на всевозможных штрафах и карах, обвинять Стефани Малден в причастности к мошенничеству, а газеты раздуют скандал. А сейчас, если даже обнаружат сейф, то они обнаружат всего-навсего пустой сейф и им придется довольствоваться и дальше собственной уверенностью в том, что доктор Малден припрятал некую часть своего дохода.

– Да, – согласилась Делла, – разница между двумя исходами весьма существенна.

– Именно поэтому, – продолжал Мейсон, – адвокат, который, пробрался бы в квартиру, переложил из сейфа в портфель сто тысяч, а потом, когда суматоха уляжется, явился бы к клиентке и сказал: «А у меня для вас маленький подарочек!», снискал бы горячую благодарность и пятьдесят тысяч долларов гонорара, не облагаемого налогом.

– Звучит соблазнительно, – сказала Делла Стрит.

– Не правда ли? Единственный порок этой схемы заключается в том, что она вступает в противоречия с законом.

– Но в принципе гарантирует благополучную развязку дела, – сказала Делла.

– В принципе – да, – согласился Мейсон.

– И миссис Малден думает, что ты пошел именно по этому пути?

– Судя по ее словам, именно так она и думает.

– Стало быть, когда все уляжется, а у тебя не окажется маленького подарочка в пятьдесят тысяч долларов, она будет вправе надуть губки?

– Какая ты догадливая! Вот почему, Делла, нам надо составить себе точное представление о случившемся.

– А что, по-твоему, произошло?

– Думаю, нам подстроили хитрую ловушку.

– Стефани Малден?

– Не знаю. Сейф могла очистить и Глэдис Фосс.

– Но ведь ты мог не найти этот сейф?

– Все было организовано так, что я был вынужден его найти, – заметил адвокат.

– А шифр? Откуда в таком случае, ты мог узнать шифр?

– Наверное, стоит повнимательней присмотреться к фотокопиям записной книжки доктора Малдена, – предположил Мейсон. – Там, скорее всего, есть ответ и на этот вопрос.

Делла вынула из сейфа фотокопии и вместе с Мейсоном склонилась над страницами докторского блокнота. Мейсон внимательно изучил всю пачку и стал просматривать второй раз.

– На первый взгляд, обычные записки, – вслух размышлял адвокат, даты свиданий, адреса и прочее в том же духе... Так, а это что такое? – Он ткнул пальцем в цифры на второй странице блокнота – «54-4-». Поколебавшись мгновение, адвокат двинулся дальше. Еще через три страницы, среди библиографических сведений о медицинской литературе возникло сочетание «31-3-». Он перевернул еще две страницы и на третьей нашел запись «-2-26». Еще через две страницы в правом верхнем углу стояло «19-». – Вот мы и имеем нужную комбинацию, – подвел итог Мейсон. – Четыре раза по пятьдесят четыре вправо, три раза по тридцати одному влево, два раза по двадцать шесть вправо, девятнадцать влево.

– Ты уверен, что попал в точку?

– Ставлю сто долларов против одного.

– И как ты намерен поступить?

– Прежде всего, угодив в ловушку, не впадать в панику. Давай разберемся, что это за ловушка.

– Может, отказать миссис Малден в юридических услугах?

– Она тут же заявит, что я присвоил сто тысяч долларов.

– Но доказать-то она ничего не сможет!

– Кроме того, – веско сказал Мейсон, – мы обязаны отстаивать интересы нашей клиентки, несмотря на ее возможные выпады против меня. Если она встанет на этот путь, налоговые инспекторы получат дополнительную аргументацию в свою пользу. Она же будет утверждать, что дала мне ключ от квартиры с секретным сейфом, что предоставила фотокопию блокнота доктора Малдена, а там, конечно же, зафиксированы неведомые ей цифры шифра.

– Неведомые ей! – саркастически усмехнулась Делла Стрит.

– Конечно, – ответил Мейсон. – Она будет стоять на этом до последнего, даже под дулом пистолета не признается, что знает шифр.

– Неужели, спасая свою шкуру, она бросит тебя на растерзание?

– Несомненно. В обывательских умах возможность совершить преступление равносильна самому преступлению. Вот он я, и у меня ключи от квартиры и шифр к сейфу, а в сейфе сто тысяч долларов – потенциальная угроза добропорядочной семейной репутации.

– Шеф, – с возмущением сказала Делла Стрит, – если она предпримет такую уловку, то мы должны...

– Мы должны защищать интересы нашего клиента, – усмехнулся Мейсон.

– В таком случае советую стереть со щеки губную помаду, – улыбнулась Делла. – С минуты на минуту может появиться Пол и мне придется доказывать свое алиби.

3

Послышался один громкий, четыре тихих и вновь два громких удара в дверь кабинета Мейсона.

– Кодовый стук Дрейка, – сказал адвокат секретарше. – Впусти его, пожалуйста.

– Привет, красотка! – поздоровался Дрейк с Деллой Стрит, направился к кожаному креслу для посетителей и уселся в излюбленной позе – опершись спиной в один подлокотник, и свесив длинные ноги через другой.

– Есть новости? – спросил Мейсон.

– Никаких, – покачал головой детектив.

– В каком смысле? – переспросил Мейсон. – Твои люди упустили «хвост» миссис Малден?

– Нет, – сказал Дрейк, доставая из пачки сигарету. – Не было никакого «хвоста».

– Это точно?

– Разумеется. Мои люди – опытные парни, их вокруг пальца не проведешь. Тот, кто дежурил у дома – мой лучший оперативник, и если бы «хвост» был, он бы его заметил.

– Он шел за миссис Малден по пятам?

– Естественно.

– И никого не заметил?

– Никого, – покачал головой Дрейк.

– Где он к ней пристроился?

– Возле ее дома.

– И куда она направилась?

– Прежде всего сюда, причем явно очень торопилась. Оставила машину на стоянке, поднялась к тебе, а потом в такой же спешке укатила. Учти, Перри, следить за человеком и одновременно подмечать других преследователей задача неимоверно сложная. У моего оперативника было, правда, существенное преимущество – он знал ее предполагаемый маршрут. Убедившись, что она этот маршрут соблюдает, он поотстал, чтобы оглядеться. И не обнаружил никаких преследователей. Помнишь, ты мне позвонил, едва она от тебя вышла? К этому моменту в операцию включился еще один оперативник. Второй детектив сопровождал первого, держась от него на приличном расстоянии. Никакого «хвоста» за твоей клиенткой не было, если не считать моих парней. Как ты и предполагал, отсюда она поехала в Диксивуд-апартаменты.

– Как долго она пробыла там? – спросил Мейсон.

– Не больше десяти минут.

– В квартире девятьсот двадцать восемь?

– Побойся Бога, Перри, откуда ж мне знать? Она открыла парадную дверь своим ключом, вошла в вестибюль и поднялась на один из верхних этажей. Варианты тут какие? Либо она снимает в этом доме квартиру, либо квартиру снимает кто-то из ее приятелей, доверивший ей ключ. Мой оперативник не отважился отправиться вслед за подопечной в дом, а затем в лифт. Из лифта она вышла на девятом этаже – вот и все, что удалось установить.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Что произошло потом?

– Выйдя их Диксивуд-апартаментов, она поехала в сторону своего дома. Как только прибудет туда, мне сообщат. Сейчас за ней присматривают трое парней – больше, чем нужно. Очень уж хотелось выполнить твою просьбу, засечь этих таинственных наблюдателей. Хлопотливая и кропотливая работа. Одному оперативнику не по плечу.

– Пусть пока трудятся все трое.

– Что ж, может, это и правильно, – согласился Дрейк. – Есть кому доложить о происходящем по телефону. Хочешь, я позвоню в агентство, узнаю, нет ли повестей?

– Скажи-ка лучше, что слышно в Солт-Лейк-Сити?

– Имей совесть, Перри! Мы там только принялись за дело.

– Ты связался с детективами в штате Юта?

– Конечно. Они уже занимаются этим делом, Перри. На вопрос, сколько людей задействовать в операции, я ответил: максимальное число.

– Отлично, Пол, вернемся к трем твоим оперативникам.

– В каком смысле?

– Это надежные люди?

– Лучшие из лучших.

– На них можно положиться?

– На все сто процентов.

– Как на честных свидетелей?

– Конечно.

– Что ж, будем считать, что это мой козырной туз.

– В каком смысле?

– Я сильно подозреваю, что миссис Малден заявит, что якобы не навещала Диксивуд-апартаменты после визита ко мне.

– Миссис Малден твоя клиентка? – спросил Дрейк, нахмурившись. – Или противник?

– Клиентка, – усмехнулся Мейсон. – Но боюсь, она собирается обвинить меня в присвоении ее денег.

– Интересно, – растягивая слова сказал Дрейк. – И больших денег?

– Ста тысяч долларов.

– Прими мои поздравления, Перри. Ты не размениваешься на мелочи.

– Таковы издержки профессии, – посетовал Мейсон. – Адвокат поистине во власти своего клиента. Нанимает тебя этакая разодетая куколка, поет тебе песни, содержащие скудные факты, и ты, приняв эту информацию за чистую монету, лезешь в ловушку.

– Ты угодил в ловушку? – спросил Дрейк.

– По всей вероятности, – усмехнулся Мейсон. – Впрочем, надеюсь с минуты на минуту из нее выбраться. Подождем полчаса, Пол, возможно, появятся новости. Отправляйся к себе и держи руку на пульсе. Если что-то выясниться, сразу же звони. И еще одно...

– Говори, – сказал Дрейк.

– Речь идет о квартире девятьсот двадцать восемь в Диксивуд-апартаментах, – сказал Мейсон. – Хорошо бы держать квартиру под постоянным присмотром. За тем, кто навестит ее в ночное время, тоже не мешало установить наблюдение.

– Хорошо, приставим к гостю оперативника. А насчет квартиры как? Можно будет снять с нее надзор, когда ночной гость уйдет?

– Ни в коем случае.

– То есть, как минимум два человека, – вздохнул Дрейк. – Да еще трое-четверо в резерве.

– Это твои заботы, – сказал Мейсон.

– Ладно, тогда я пошел работать. Ты будешь у себя?

– Полчаса еще буду.

– Если я за эти полчаса не позвоню, значит миссис Малден отправилась прямиком домой. При любых неожиданностях немедленно извещаю тебя. Будешь уходить, загляни ко мне.

Дрейк встал и вздохнув по поводу работы в неурочное время, отправился к двери из кабинета, выходящую прямо в общий коридор, и аккуратно прикрыл за собой дверь.

4

– Прошло три четверти часа, Делла, – сказал Мейсон взглянув на часы. – По-видимому, ничего чрезвычайного не случилось. Можно расходиться по домам. Навестим Дрейка и поедем. Наверное...

Адвоката оборвал звонок телефона, номер которого был известен только Делле Стрит и Полу Дрейку.

– Это Пол, – сказала Делла. – Наверное, что-то случилось...

Мейсон снял трубку:

– Алло, Пол, что нового?

– Неожиданный поворот событий, – ответил Дрейк. – Ты был прав, Перри. За ней все-таки ведется наблюдение.

– Черт возьми! – воскликнул Мейсон. – Ты хочешь сказать, что твой детектив ошибся?

– Нет, не ошибся. Просто ей удалось на время оторваться от наблюдателей. Когда она ехала от тебя в Диксивуд-апартаменты, «хвоста» не было, а сейчас он появился.

– Расскажи поподробней, – попросил Мейсон.

– После Диксивуд-апартаментов миссис Малден вернулась домой. Пробыла там около четверти часа и снова вышла. Когда она отъехала на своей машине, за ней уже следили.

– Куда она отправилась?

– Дом называется Эрин-апартаменты и претендует на элегантность. Обычные меблированные квартиры, но все подается, как невесть что.

– Продолжай, – попросил Мейсон.

– Нам повезло, Перри. Нам теперь точно известно, что она посетила жильца угловой квартиры второго этажа восточного крыла здания.

– Как вы это узнали?

– Говорю же, что нам повезло. Один оперативник смотрел по сторонам, другой наблюдал за домом. Он заметил, что окно в юго-восточном конце здания освещено, штора поднята.

– Сигнал? – спросил Мейсон.

– Вполне возможно, Перри, но доказательств у нас нет. Так или иначе, через пару минут – как раз столько понадобилось бы, чтобы дойти туда – мой парень увидел в окне мужчину, поспешившего опустить шторы.

– Женщину твой оперативник видел? – спросил Мейсон.

– Нет.

– То есть пока это всего лишь гипотезы, – заметил адвокат.

– Там ведь работают двое, Перри. Один из них нашел администраторшу здания и затеял с ней разговор о том, что ему якобы нужна квартира определенных параметров, именно в юго-восточном крыле здания, безразлично на каком этаже, втором, третьем или четвертом. Он даже готов оплатить аренду наличными и немедленно, только хочет удостовериться, что есть подходящая свободная квартира. Администраторша оказалась довольно разговорчивой и кое-что сообщила о жильцах. На третьем этаже комната освободится, пожалуй, через пару недель – о девице, проживающей там, она нелестного мнения. На четвертом этаже квартиру занимает приличная женщина, платит регулярно, и с ней все в порядке. А жилец на втором этаже, по имени Раймон Кастелло, возможно, скоро освободит комнату, поскольку собирается, по мнению администраторши, сменить место работы. Оперативник продолжал качать сведения и выяснил, что Кастелло – шофер и механик доктора Малдена. Администраторша, естественно, читала об авиакатастрофе в газетах, а потому и предположила, что теперь Кастелло потеряет свое место. Она намерена отказать ему в кредите и с завтрашнего дня будет без всякого предупреждения брать с него плату наличными.

– Молодец, Пол, довольно любопытная информация. Надо понимать так, что миссис Малден известила шофера, что его услуги больше не требуются. Странно только почему она не сообщила ему об этом по телефону?

– Ты хочешь, чтобы я тебе объяснял ее мысли? – усмехнулся Дрейк. Но, скорее всего, ты прав, и дело обстоит именно так.

– Хорошо. Что еще произошло?

– Миссис Малден все еще там.

– За ней по-прежнему следят двое твоих людей?

– Да.

– И, кроме них, кто-то еще?

– Да, тоже двое.

– Ты что-нибудь выяснил о них?

– Еще не успел. Мой парень сообщил номер машины и я... Подожди, Перри, звонит телефон. – А трубке наступила тишина, наконец через несколько минут снова раздался голос Дрейка: – Черт возьми, Перри. Это местные власти.

– Местные власти?

– За миссис Малден следит машина местных властей.

– Это точно?

– Конечно – номер принадлежит секретным службам округа.

– Служба шерифа? Или они подчиняются окружному прокурору?

– Думаю, шерифу. Номер засекреченный, информацию о нем не дают. Два человека, подстраховывающие друг друга – именно так работают полицейские и спецслужбы.

– Ладно. Разузнай побольше о Кастелло. И вот еще что, Пол. Как ты считаешь, могу я побывать там незамеченным? Хочется самому разобраться в ситуации.

– Лучше не стоит, Перри. Обстановка возле Эрин-апартаментов не очень-то спокойная. Там и так крутятся двое моих оперативников, а в той машине явно сидят не дураки-ротозеи. А вдруг эти агенты поймут, что миссис Малден находится под нашим наблюдением?

– Этого ни в коем случае нельзя допускать! – резко сказал Мейсон. Прикажи своим людям уходить, едва возникнет такая опасность.

– Хорошо, Перри. Но учти, что подобные операции очень редко проходят без проколов.

– Пусть твои оперативники постараются.

– Через пять минут один из них позвонит сюда, и я дам указания, чтобы они исчезли, едва возникнет угроза разоблачения. Что касается тебя, Перри, твое присоединение к наблюдающим было бы слишком заметным. Кавалькада машин, следующих за миссис Малден, стала бы сильно смахивать на президентский кортеж.

– Пол, сейчас я отвезу Деллу домой, потом поеду к себе, – сказал Мейсон. – Держи меня в курсе. Будь у себя до полуночи и, чуть что, звони мне.

– Надеюсь, что она скоро уйдет от Кастелло.

– Я хочу знать как можно больше об этом Раймоне Кастелло. Что он собой представляет, с какого времени служит у доктора Малдена, чем занимается сейчас. Приставь к нему оперативника. Пол, как ты считаешь, машина спецслужб сопровождала миссис Малден в поездке ко мне и от меня в Диксивуд-апартаменты?

– Мой парень утверждает, что нет, – ответил Дрейк. – Возможно, он заблуждается.

– Ну, хорошо, – вздохнул Мейсон. – Работай, Пол, я жду сообщений. Он положил трубку и повернулся к секретарше: – Поехали, Делла.

– Обидно уходить, когда начинается самое интересное. Что там случилось?

Мейсон пересказал Делле новости, сообщенные Дрейком.

– За ней следят люди из какой-то спецслужбы? – удивилась Делла. Непонятно. Я предполагала, что это налоговая инспекция, они...

– Да, – согласился Мейсон. – Эта история куда сложней, чем казалась на первый взгляд... Пойдем, чем быстрей я тебя отвезу, тем быстрей окажусь у телефона.

– Я могу остаться с тобой?

– Тебе рано утром вставать на работу, – возразил адвокат. – Ты должна быть свежей, как огурчик.

– Что-то мне подсказывает, что тебя ожидает беспокойная ночь, сказала Делла.

– Возможно, – улыбнулся Мейсон. – Посмотрим, как пойдут события дальше.

Мейсон довез Деллу до дому, дождался, пока она войдет в парадную, и помчался к себе домой. Не успел он открыть входную дверь, как раздался телефонный звонок. Мейсон поднял трубку и услышал голос Дрейка:

– Перри, вторая интересующая тебя личность в Диксивуд-апартаментах.

– Какая личность?

– Судя по словесному портрету, Глэдис Фосс.

– Как давно она приехала?

– Минут пять назад. У нее есть ключ, и чувствует она себя там, как дома.

– Твой оперативник знает, что это Глэдис Фосс, или просто предполагает, опираясь на твои описания?

– Номер ее машины подтверждает его догадки. Кстати, машине сегодня изрядно досталось.

– Почему ты так решил?

– По насекомым на лобовом стекле. Москиты здесь не водятся. Скорей всего, машина проезжала ночью по речной долине.

– Ты проверил номер в Департаменте Транспорта?

– Конечно. Глэдис Фосс, Кунсо-Драйв, шестьдесят девять тридцать один.

– Из Солт-Лейк-Сити ничего не сообщали?

– Установлено, что доктор Малден забронировал номер в центральном отеле для себя, а для мистера и миссис Амбой в тихом пансионате на окраине. В пансионат явилась миссис Амбой, зарегистрировалась, что якобы прибыла вместе с мужем, и оплатила трое суток проживания. Судя по описанию, это была Глэдис Фосс.

– Пожалуй, можешь прекратить расследование в Солт-Лейк-Сити. Зачем тратить деньги впустую?

– Согласен с тобой. Очевидно, Глэдис Фосс и миссис Амбой – одно лицо. Узнав о гибели доктора Малдена, она примчалась сюда.

– Хорошо, Пол, я еду в Диксивуд-апартаменты. Хочу поговорить с ней.

– Неизвестно, сколько она там пробудет.

– Твой оперативник еще позвонит?

– Он должен выходить на связь каждые пять минут, на случай если будут новые указания. Если он не позвонит, значит, она уехала.

– Пусть он ждет меня, – сказал Мейсон. – Я выезжаю.

– Продолжать наблюдение за квартирой, если она уедет?

– Сколько у тебя людей в Диксивуд-апартаментах?

– Один, другие пока не появились. Жду их с минуты на минуту.

– Где он находится?

– В вестибюле. Оттуда удобно следить, на какой этаж едет очередной вошедший в дом человек. Если на девятый, оперативник поднимается туда следом и разнюхивает, что и как. Глэдис Фосс вышла на девятом. Мой парень, разумеется, поднялся за ней, осмотрелся и увидел полоску света из-под двери квартиры девятьсот двадцать восемь. Можно с уверенностью утверждать, что она там.

– Скажи оперативнику не спускать с квартиры глаз, – распорядился Мейсон. – Я присоединюсь к нему с минуты на минуту. Хорошо бы мне настичь мисс Фосс там. Если она отвалит, пусть детектив остается. Если же появится подкрепление, пусть кто-нибудь следует за Глэдис Фосс. Я рассчитываю застать ее там.

Мейсон поспешно спустился к машине, быстро доехал до Диксивуд-апартаментов и открыл входную дверь ключом миссис Малден. Неожиданно из угла вышел мужчина и пошел к лифту.

– Мистер Мейсон? – спросил тот у адвоката.

– Да.

– Поднимемся вместе. В кабине переговорим.

Мейсон нажал кнопку девятого этажа и сказал:

– Слушаю вас.

– Прошу прощения, – сказал мужчина. – Но я вынужден осторожничать.

– Мне нравится ваша бдительность, – улыбнулся ему Мейсон и достал из бумажника водительское удостоверение.

Детектив внимательно изучил документ, после чего сказал:

– Все в порядке. Еще раз извините, мистер Мейсон.

– Я ничего не имею против.

– Женщина, заходившая в квартиру, уехала.

– Давно?

– За несколько минут до вашего появления.

– У нее был багаж?

– Да, два чемодана.

– Тяжелых?

– Судя по тому, как она их несла, фунтов по сорок пять.

– Куда она их дела?

– Засунула в багажник.

– Я хотел бы осмотреться, – сказал Мейсон.

– Мне следовать за вами?

– Нет, возвращайтесь в вестибюль. Номер телефона, по которому вы меня найдете в этой квартире: Крестлайн шестьсот девяносто три сорок два. Отключите свет в лифте и повесьте на дверце табличку, что лифт не работает. Стойте перед лифтом, читая эту надпись. Затевайте разговоры с вошедшими в дом. Втолковывайте им, что монтер только что ушел за инструментом и появится с минуты на минуту. Играйте роль с предельной правдивостью. Полюбопытствуйте, на какой этаж стремится очередной посетитель. Если на девятый, сразу же звоните мне.

– У вас есть ключ от квартиры? – спросил детектив.

– Я думаю, что сумею ее открыть, – сказал Мейсон.

– Извините, мистер Мейсон.

– За что?

– За лишние вопросы. Я должен, согласно инструкциям, избегать пустой болтовни.

– Все в порядке, не беспокойтесь об этом.

Мейсон вышел из лифта и детектив поехал обратно на первый этаж. Мейсон ключом открыл замок квартиры девятьсот двадцать восемь и, держа в руке платок, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, включил свет. На первый взгляд в квартире ничего не изменилось. Адвокат осторожно прошелся по всем комнатам и обнаружил, что шкаф в спальне пуст, исчезли все женские вещи – кремы, платья, зеркальце и прочее. Даже зубная щетка не забыта.

Картина висела на стене, штукатурка занимала прежнее место. Мейсон не стал проверять, заперта ли дверца сейфа, он и так догадывался об этом. На столике возле торшера лежали дешевые детективы в мягкой обложке и различные журналы, большей частью медицинские. Мейсон внимательно осмотрел медицинские журналы. Они явно приходили по почте, но сведений о получателях обнаружить не удалось – с обложек были оторваны кусочки, где почтальоны обычно пишут имена и адреса. Адвокат просмотрел остальные журналы. Задние обложки у них были целые, но без каких-либо надписей, по всей видимости, журналы приобретались в киосках.

Мейсон еще раз прошелся по квартире, но кроме медицинских журналов не обнаружил ничего, хотя бы отдаленно связанного с доктором Малденом. Он покинул квартиру, по-прежнему стараясь не оставлять отпечатков на выключателе и дверной ручке. Мейсон вызвал лифт и неосвещенная кабина поднялась на девятый этаж.

– Неприятностей не было? – спросил Мейсон у детектива, спустившись вниз.

– Да нет, – ответил оперативник Дрейка. – Пожилая супружеская пара рвалась на шестой этаж, я помог им. На обратном пути подобрал подвыпившего типа, которому приспичило спуститься с пятого на первый. Он все возмущался, почему в лифте темно – пришлось объяснять, что идет ремонт и...

– Больше никого не было?

– Нет.

– Оставайтесь здесь, – распорядился Мейсон. – И постоянно держите связь с Дрейком. Скоро должны подойти еще оперативники, на случай появления новых гостей в интересующей меня квартире.

Адвокат сел в машину и быстро доехал до Кунсо-Драйв. Он остановил машину напротив скромного домика, поднялся на крыльцо и позвонил. У дверей не раздалось ни звука, но сквозь шторы в окнах пробивался свет. Мейсон взглянул на часы – десять тридцать, и вновь позвонил. Через полминуты он надавил кнопку звонка и не отпускал. Наконец сквозь перезвон входного сигнала он услышал чьи-то осторожные шаги. Мейсон отпустил кнопку. Женский голос спросил через дверь:

– Кто там?

– Мисс Фосс? – спросил адвокат.

– Да.

– Вам телеграмма, – ответил Мейсон.

– Просуньте ее под дверь.

– Телеграмма срочная, нужна ваша роспись.

– Тогда суньте под дверь бумажку, на которой необходимо расписаться.

– У вас слишком узкая щель.

– Но я только что вышла из ванны.

– Как знаете, – ответил Мейсон. – Я ухожу.

Спустя мгновение он услышал звук отпираемого замка. Из-за едва приоткрытой двери высунулась обнаженная женская рука.

– Дайте, пожалуйста, телеграмму.

– Наконец-то, – вздохнул Мейсон. – При открытой двери я могу сообщить вам цель моего визита, не оповещая об этом всю округу. Я адвокат Перри Мейсон. Меня интересуют обстоятельства смерти доктора Малдена в связи с имущественной проблемой.

В ответ женщина резко захлопнула дверь.

– Если вы не откроете дверь, – продолжил адвокат, – мне придется задавать вопросы, стоя на улице, разумеется, повысив голос. В таком случае будет слышно по всей окрестности.

После минутного молчания, женщина все-таки решилась и открыла дверь.

– Чьи интересы вы представляете? – спросила она.

– Интересы миссис Малден, – ответил адвокат. – И ей известно много того, чего, по вашему мнению, она знать не должна. Если бы я не желал утрясти все мирно, я бы вломился к вам с первого раза.

– Спасибо, что не вломились. Интересно почему?

– Под впечатлением вашей обнаженной руки, – рассмеялся Мейсон. – Вы ведь только что вышли из ванны.

– Вы полагаете, я прибежала к двери не одевшись?

– Я еще не знаком с вами, чтобы читать ваши мысли.

– Знакомство понемногу крепнет.

– На уровне телефонного общения.

Она немного приоткрыла дверь и посмотрела на незваного гостя.

– Миссис Малден с удовольствием бы задушила меня голыми руками. Поскольку вы ее адвокат, значит ваши действия враждебны моим интересам.

– Одно совершенно не вытекает из другого, – усмехнулся Мейсон. – Как бы вы ни относились друг к другу, у вас много общего. Например, налоговые инспекторы будут вам обеим задавать вопросы. Если они обнаружат сокрытие доходов, последуют штрафы, кары и, возможно, даже разбирательства в Суде. Нам следовало бы переговорить, обсудив проблемы, общие для вас и миссис Малден.

Глэдис Фосс продолжала внимательно рассматривать адвоката.

– Раз такое обсуждение необходимо, – продолжал Мейсон, – то, наверное, вам будет легче разговаривать со мной, чем с ней, как вы считаете?

– Ну, хорошо, – сказала Глэдис Фосс, распахивая дверь. – Проходите направо, в гостиную, и устраивайтесь поудобней, пока я приведу себя в порядок.

Мейсон вошел и краем глаза приметил в глубине коридора убегающую полуобнаженную девушку. Она распахнула какую-то дверь, скорее всего, спальни, и яркий свет оттенил ее фигуру. Даже по этому мимолетному взгляду адвокат понял, насколько трезво оценивала миссис Малден любовницу своего мужа. Он прошел в гостиную и уселся в уютное кресло около стола. Свет стоящего немного позади кресла торшера располагал к чтению. Мейсон, откинувшись в кресле, стал перебирать журналы, лежавшие на столе, потом отодвинул их обратно. Он перекинул руку через подлокотник кресла и пальцы наткнулись на сложенную вчетверо газету. Это оказался вечерний выпуск, открытый на спортивных новостях. Мейсон нахмурился и разложил газету на столе перед собой.

В этот момент в гостиную вошла Глэдис Фосс, одетая в блузку и черную юбку. У нее был высокий лоб, большие черные глаза и откинутые назад блестящие темные волосы. Полные яркие губы почти не нуждались в помаде.

Она заметила газету перед Мейсоном и слегка поморщилась, что не скрылось от наблюдательных глаз адвоката. Он отодвинул газету и встал.

– Прошу вас, сидите, – улыбнулась ему молодая женщина и села на кушетку, изящным движением поправив юбку. – Я вижу, вы разоблачили мой тайный порок.

– Тайный порок? – удивленно переспросил Мейсон.

Она кивнула на газету.

– Бейсбол?

– Скачки.

– Что, играете?

– Я понимаю, что это звучит банально, но должно же быть в жизни хоть что-то, кроме будней? – улыбнулась она. – Мне нравится угадывать победителей.

– Каждый отдыхает, как ему нравится, – заметил Мейсон.

– Как мне кажется, вы вряд ли можете позволить себе такое удовольствие, – сказала Глэдис Фосс.

– Вы правы, я не могу себе позволить, – ответил Мейсон внимательно изучая собеседницу.

Она хотела что-то ответить, но передумала.

– Кроме того, – усмехнулся Мейсон, – у меня нет необходимости как-то разнообразить свою жизнь, она и без того чересчур разнообразна.

– Вы умеете располагать к себе людей, – заметила хозяйка дома. – С другим человеком я не стала бы откровенничать по этому поводу. К тому же, вы очень наблюдательны, мистер Мейсон. Вы едва вошли в дом, уселись в кресло, где я только что сидела, и сразу же подметили мое пристрастие к скачкам.

– Я ценю вашу откровенность, – улыбнулся адвокат.

– Если уж продолжать говорить откровенно, то я только что вернулась из далекой поездки, у меня был очень тяжелый день, я смертельно устала и все-таки не смогла удержаться, чтобы не взять в руки газету с последними сообщениями о результатах скачек. Но ведь вы пришли обсудить со мной не это, как я понимаю?

– Вы, наверное, знаете, что доктор Малден погиб в авиакатастрофе?

– Да, знаю. Потому я и вернулась домой. Я была в командировке.

– Доктор Малден направлялся на медицинскую конференцию в Солт-Лейк-Сити?

– Вы совершенно правы.

– Сейчас вы вернулись из Солт-Лейк-Сити? – спросил Мейсон.

– В конце концов, мистер Мейсон, – улыбнулась Глэдис Фосс, – я вправе сослаться на поздний час, на усталость, на боли в голове... Если не ошибаюсь, вас занимают бухгалтерия и налоговые проблемы?

– Да, – кивнул Мейсон.

– В таком случае, давайте сосредоточимся на этих вопросах, отложив все прочее до следующего раза.

– Прекрасно, – улыбнулся Мейсон и спросил: – Налоговые инспекторы допрашивали вас?

– Да.

– Вам говорили, что ведомости доктора Малдена неточны и искажают картину наличных поступлений?

– Они проводили ревизию финансовых дел клиники.

– Они выдвинули обвинения?

– Кое-какие. По их мнению, доктор Малден утаивал денежные поступления.

– Они располагают какими-нибудь фактами?

– Мистер Мейсон, вас интересует моя беседа с налоговыми инспекторами или подлинные факты? – Глэдис Фосс посмотрела прямо в глаза адвокату.

– А вы намерены отклоняться в своих показаниях от подлинных фактов?

– Я намерена опираться в своих показаниях на то, что знаю. А вам могу рассказать, что предполагаю.

– С удовольствием послушаю ваши предположения.

– Немногие представляют себе, под каким психологическим грузом трудятся медики. Неостановимым потоком к ним идут больные люди. Иногда пациенты способны внятно рассказать врачу о своих симптомах, так, чтобы можно было сразу поставить диагноз. Иногда же они несут всякую несуразицу, и медик вынужден рыться в их умах и телах, докапываясь до причин недомогания. Попадаются вдобавок ипохондрики, драматизирующие недуги до стадии, когда невозможно установить границу между истиной и галлюцинацией. Наконец, некоторые пациенты нуждаются в хирургической помощи. Диапазон операций весьма широк – от заурядных, рутинных до отчаянных попыток вернуть больного к жизни из небытия. Нередко в послеоперационный период проявляются осложнения, и опять-таки врач должен быть начеку, именно он обязан предотвратить нежелательные последствия медицинского вмешательства. Хладнокровие, спокойствие, собранность – качества, без которых врачу не сделать и шага. Медик обязан мыслить. Он обязан предвосхищать будущее – в ситуации постоянных физических и нервных перегрузок. В придачу ко всему он неизменно помнит: любой пациент может обратиться к ловкому адвокату, обвинив врача в злоупотреблении доверием, и тогда все, что тот сделал, или, наоборот, не сделал, станет предметом разбирательства в Суде. Я рассказываю вам, потому что большинство людей упускает все это из виду, забывая, что врач концентрирует свое внимание на проблемах жизни и смерти. Ему не до бухгалтерии и не до статистики, столь любимых налоговыми инспекторами.

– Но ведь самим врачам незачем заниматься финансами. Можно нанять профессионала, способного решить все денежные проблемы и в любой момент предоставить полный отчет.

– Кого вы имеете в виду?

– Обычного бухгалтера.

– Нет, – покачала она головой. – Этими вопросами должен заниматься человек, непосредственно причастный к делу. Работник клиники, предпочтительно медицинская сестра.

– Сколько медсестер работали у доктора Малдена?

– Четверо, не считая меня.

– Доктор Малден практиковал профилактическую терапию?

– Да. Он верил в нее, особенно в возможности диатермии. Последнюю он считал весьма действенной не только в лечебном плане, но и в психологическом.

– Поясните, прошу вас.

– Жизнь вынуждает врача подчиняться закономерностям времени. Он не властен остановить часы или обратить их стрелки вспять, как не в силах остановить океанский прилив. Человеческая жизнь – это цикл. Молодость сменяется зрелостью, за зрелостью следует смерть. Таково неизбежное чередование жизненных стадий. Неизбежное! Многие воспринимают старение неадекватно, надеясь, что врачи могут остановить этот процесс. Иные ждут от медицины невозможного. Третьи, напротив, склоняются перед неизбежным, и не ищут в медицине облегчения, запуская недуги, которые, при своевременном вмешательстве, вполне излечимы. К примеру, возьмем особу, требующую от медицины невозможного. Предположим доктор говорит ей: «Весьма сожалею, миссис такая-то, но вам ведь шестьдесят восемь. Начиная с этого дня и до самого последнего вы будете чувствовать себя все хуже и хуже. Необратимому ухудшению здоровья не воспрепятствовать ни вам самой, ни врачу. В пределах моих возможностей одно-единственное: облегчить ваши страдания, снять наиболее резкие симптомы, смягчить нарастающие боли...» Жестоко? Конечно, я сказала бы даже – бессердечно. Удар по самочувствию больного страшный. Вместо помощи прямой вред.

– Признаюсь, мне трудно понять, какое отношение имеют ваши речи к бухгалтерии, – заметил Мейсон. – Это готовая статья в популярный журнал, и я полностью согласен со всем, что вы сказали. Но к нашим проблемам это не имеет никакого отношения.

– Скорее всего, вы правы, – вздохнула Глэдис Фосс. – Мне следовало предвидеть, что в своих симпатиях и антипатиях вы руководствуетесь сугубо практическими соображениями. Налоговые инспекторы послушали меня, пожали плечами и убрались восвояси. На вас у меня не осталось сил. Поэтому давайте говорить о деле. Да, в кассе клиники обнаружилась недостача наличности.

– И каковы ее причины, по-вашему?

– Полная финансовая некомпетентность доктора Малдена.

– Как это понимать?

– Очень просто, – улыбнулась она. – Когда ему нужны были наличные, он подходил к сейфу, брал деньги и клал их себе в карман.

– И оставлял вам расписку?

– В том-то и беда, что нет, – покачала она головой.

– В этом и кроется причина осложнений с налоговой инспекцией?

– Конечно. Я считала, что фиксируя денежные поступления, мы застрахованы от неприятностей. Но, кажется, доктор Малден не всегда руководствовался этой теорией. Получив деньги, он нередко говорил пациенту «спасибо» и приглашал следующего. Порой он ставил меня в известность о платеже, иногда забывал, иногда от финансовых проблем его отвлекал срочный вызов. На следующее утро доктора ждала операция, на следующий день поглощала работа с историями болезни – и меня, кстати, тоже, – словом, тот конкретный гонорар до ведомостей так и не добирался.

– Вы объясняете это элементарной забывчивостью?

Глэдис Фосс отвела взгляд от адвоката.

– Так да или нет? – настаивал на ответе Мейсон.

– Забывчивостью доктор Малден не страдал. Вообще, никаких интеллектуальных просчетов он не допускал. Прикидываясь рассеянным, он действовал исключительно по расчету. Слишком уж часто случались эти приступы забывчивости.

– И вы поделились этими соображениями с налоговой инспекцией?

– Даже не подумала. Вы единственный в мире человек, с кем я на этот счет откровенна.

– Однако, придется кое-что объяснить и инспекторам, – заметил Мейсон.

– Обойдутся, – резким тоном ответила она. – Доктора Малдена больше нет в живых. Пускай сами докапываются до истины.

– Они не отстанут от вас со своими вопросами.

– А я буду твердить, что ведомости правильные, содержат все сведения, которые предоставлял доктор Малден, что недоданную мне доктором Малденом информацию им следовало бы требовать от него, а не от меня.

– Мисс Фосс, не могли бы вы мне рассказать о квартире в Диксивуд-апартаментах? – задал вопрос Мейсон, глядя ей прямо в глаза.

– Что вас интересует? – спросила она так, словно не поняла о чем речь. Выражение ее лица не изменилось.

– Расскажете, что вы знаете об этой квартире?

– О квартире в Диксивуд-апартаментах? – переспросила она.

– О квартире девятьсот двадцать восемь в Диксивуд-апартаментах, снятой на имя Чарльза Амбоя, – терпеливо уточнил Мейсон.

– Это мне ни о чем не говорит, – покачала головой Глэдис Фосс.

– Неужели? Вы ведь были там полчаса назад.

– Я?

– Да. Вы вошли в квартиру, уложили два чемодана, забрав все свои вещи вплоть до зубной щетки, спустились к машине, загрузили чемоданы в багажник и уехали.

Какое-то время она с безразличным видом смотрела на адвоката и, наконец, спросила:

– Откуда вам все это известно?

– Я – адвокат, – улыбнулся Мейсон, – и по долгу избранной профессии обязан интересоваться ситуациями, имеющими отношение к моим клиентам. Эта квартира, один факт ее существования, может значительно повлиять на многие юридические аспекты дела.

– Не понимаю, каким образом?

Мейсон широко улыбнулся Глэдис Фосс.

– Вы следили за мной?

– Расскажите мне правду, – сказал Мейсон, не обратив внимания на ее слова.

– Какой мне в этом смысл?

– Это поможет оптимально решить имущественные проблемы. Я говорю о наследстве.

– И кому оно достанется?

– Полагаю, миссис Малден. Впрочем, завещания я пока не видел.

– Это ее проблемы, – заявила хозяйка дома. – Миссис Малден сама о себе позаботится. Не понимаю, почему я должна, на ночь глядя, открывать вам свою душу? Чтобы помочь женщине, которая никогда не любила собственного мужа, отхватить большую часть его денег? Откровенничая с вами, я ставлю под угрозу свое доброе имя, свою репутацию.

– Я адвокат, мисс Фосс, – напомнил Мейсон. – Моя профессия разбираться в людях, распутывая порой тончайшие переплетения тайных устремлений и стечения всевозможных обстоятельств. Поэтому я смотрю на вещи достаточно широко.

– Буду рада, если это так, – усмехнулась она. – Полагаюсь на широту ваших взглядов.

– Благодарю.

– Доктор Малден постоянно испытывал тяжелейшие нервные перегрузки. Чем больших успехов он добивался, тем меньше у него было времени для отдыха. Он изматывался, буквально работая на износ. Возвращаясь домой, он не находил там ни понимания, ни любви, ни элементарной привязанности. Его встречала холодная расчетливая женщина, которая вышла за него замуж, преследуя собственные эгоистические интересы. Она прекрасно понимала, что жене доктора Саммерфилда Малдена будет не о чем беспокоиться.

– Вы высказываете мысли доктора Малдена, или собственные наблюдения? – поинтересовался Мейсон.

– Вы думаете, он не знал, что представляет собой его жена?

– К несчастью, – заметил Мейсон, – когда семейные узы слабеют, обе стороны начинают обвинять в этом друг друга. Женщине кажется, что мужчина невнимателен, груб, что его такт, его деликатность испарились, что воспринимает он ее как свою неотъемлемую собственность, что дни ухаживаний безвозвратно миновали. А мужчина видит в женщине хладнокровное, эгоистичное существо, сосредоточенное главным образом на финансовых проблемах.

– Доктору Малдену, наверное, было бы приятней спать с вычислительной машиной, чем со Стефани! – порывисто воскликнула медсестра.

– Честно говоря, у меня нет желания разбираться в семейных неурядицах моей клиентки, – сказал Мейсон. – Меня интересуют именно финансовые проблемы.

– Какие именно?

– В квартире оборудован потайной сейф, и...

– Вы сошли с ума! – воскликнула она.

– Сейф, вмонтированный в стену, за картиной, – спокойно продолжил Мейсон. – Доктор Малден, вне всяких сомнений, хранил там деньги, и...

– Мистер Мейсон, как вы можете бездоказательно обвинять покойного? Нет в квартире никакого сейфа! Квартира эта служила убежищем доктору Малдену. Он прятался за ее стенами от бесчувственной холодной женщины, нетерпеливо поджидавшей, когда доктор Малден умрет, чтобы завладеть его деньгами.

– Вы утверждаете, мисс Фосс, что о деньгах, припрятанных в квартире в Диксивуд-апартаментах, ничего не знаете?

– Не было в квартире никаких денег. И не было никакого сейфа. Квартира являла собой приют, укрытие, где уставший человек мог отдохнуть. От этой квартиры ключи были только у меня и у доктора Малдена. Чего ради хранить там деньги? В кабинете доктора Малдена стоит сейф, куда я складывала туда наличные. Когда сумма достигала цифры в тысячу долларов, я сдавала их в банк. Это обстоятельство тоже насторожило налоговых инспекторов. Им хотелось бы, чтобы мы бегали в банк ежедневно. Ведь до чего додумались! Человек, пропускающий за день сотню пациентов, должен...

– Мы отвлеклись от сейфа, – заметил Мейсон.

– Не было никакого сейфа!

– Как поступал доктор Малден с левыми деньгами?

– Не могу ответить.

– А из сейфа в клинике он брал деньги?

– Не могу ответить.

– Прикинув, сколько денег ушло из сейфа на сторону, инспекторы вполне могут обложить эту сумму налогом.

– Они все равно поступят, как посчитают нужным, – заметила она. – Но пусть сперва докажут свои обвинения. Никто не знает, брал ли доктор Малден деньги из сейфа. Во всяком случае, я не знаю.

– Вы противоречите сами себе. Пять минут назад вы утверждали совсем иное.

– Вы ошибаетесь, мистер Мейсон, я не утверждала, а предполагала. Вы же сами изъявили желание выслушать мои предположения, помните? К тому же я не собираюсь делиться своими предположения с налоговыми инспекторами. Она вновь уселась на кушетку, закинула ногу на ногу, и в памяти Мейсона сразу же всплыли слова миссис Малден о великолепных ножках Глэдис Фосс, которые она любит демонстрировать. – Представьте себе, что я тоже запускала руку в сейф, – добавила медсестра.

– Т_о_ж_е_? – переспросил Мейсон.

– Я оговорилась, господин адвокат, я могу отвечать только за себя. Я без ума от скачек. Вы ведь сразу заметили эту мою слабость.

– То есть вы присваивали себе деньги из кассы...

– Не нужно громких слов!

– А какие слова нужны?

– Доктор Малден женился на Стефани. Стефани – хваткая интриганка, жаждавшая смерти доктора Малдена. Если окажется, что есть хоть малейший повод считать аварию неслучайной, я без колебаний сделаю вывод, что Стефани убила мужа.

– Мисс Фосс, я понимаю, что за сегодняшний день вы переволновались, что очень расстроены. Преданность доктору Малдену толкает вас на...

– Волнение не лишило меня способности мыслить здраво, – перебила она. – Я предприму собственное расследование, и выясню – не виновата ли Стефани в гибели своего мужа?

– Как именно, по-вашему, миссис Малден могла бы быть причастна к аварии?

– Да взять хотя бы отношения вашей клиентки с Раймоном Кастелло, шофером доктора Малдена... Кстати, он же был и его авиамехаником.

– А что особенного в их отношениях?

– Не стройте из себя идиота, мистер Мейсон.

– Между ними были романтические связи?

– Откуда мне знать, как она расплачивалась с Кастелло за его покладистость? Может, деньгами, а, может, чем-то другим. Я давно советовала доктору Малдену уволить этого парня, но он меня не послушался. А зря. И хотя у Раймона золотые руки, он мне глубоко несимпатичен. Как, наверное, и я ему.

– Почему вы считаете, будто миссис Малден как-то связана с мистером Кастелло?

– Мне достоверно известно, что как минимум один раз она была у него в комнате. Вы только представьте себе! Жена выдающегося врача наносит визит какому-то шоферу.

– Откуда вам известно, что она навещала его?

– Она как-то сама проговорилась... Не важно. Я знаю это точно.

– Сколько лет мистеру Кастелло?

– Раймону? Около тридцати двух.

– Он хорош собой?

– Это он так считает, – презрительно усмехнулась она. – Хотя есть дурочки, способные кинуться ему в объятия. Черноволос, черноглаз, с донжуановскими манерами, до крайности самоуверен и самовлюблен.

– Значит, он водил машину у доктора Малдена?

– Обычно за руль садился сам доктор Малден, лишь иногда он уступал место Раймону. Тот обслуживал главным образом катер и самолет.

– Катер?

– В тех редких случаях, когда доктору Малдену удавалось сбежать от телефона, он отдыхал на своем катере.

– Вы катались на катере с ним вместе?

– Нет. Кроме Раймона, с ним, по-моему, не плавал никто. Доктор Малден забрасывал якорь где-нибудь в тихом месте и рыбачил. В это время я отбивала атаки пациентов. Отлучался он на день, не больше. Единственные выходные дни, которые он себе выкраивал в своем жестком графике.

– Ладно, оставим это, – сказал Мейсон. – Значит, вы лично тоже пользовались деньгами из сейфа в клинике?

– Я не считаю это кражей, – заметила Глэдис Фосс. – По сути я была компаньоном доктора Малдена, фактическим партнером. Он состоял в браке с женщиной, которую не любил. И его связь со мной являлась... если хотите, формой сотрудничества!

– Как долго продолжалась ваша связь?

– Три года.

– Почему он не пытался развестись со своей женой?

– Стефани не собиралась давать ему развод, зачем ей терять гарантированные деньги? Но если бы до этого дошло, на бракоразводном процессе она обобрала бы его до нитки.

– Зато появилась бы возможность начать биографию с новой страницы, и...

– В его-то годы... Есть еще одна деталь, о которой Стефани не знала, а если бы знала, доктор Малден, возможно, жил бы поныне.

Мейсон вопросительно посмотрел на медсестру.

– Доктор Малден был обречен, он страдал сердечной недостаточностью. Едва ли не все врачи, работающие с такой же самоотдачей, обречены в зрелом возрасте на болезни сердца. Это чуть ли не профессиональный недуг.

– Выходит, не такой уж безоблачной была жизнь доктора Малдена, не такой уж счастливой?

– Многие ли врачи счастливы? – горько усмехнулась она. – Они жертвуют личным счастьем во имя всеобщего блага. Да, они добиваются относительной материальной независимости. Но какой ценой? Ценой собственного здоровья и изматывающего труда.

– Все-таки я хотел бы вернуться, к сейфу в клинике доктора Малдена.

– Доктор Малден не возражал. Пусть по ведомостям получаешь в точности такое же вознаграждение, как и все другие медицинские сестры во всех других клиниках, бери из кассы столько денег, сколько тебе необходимо, примерно так говорил он мне.

– Вы брали деньги под расписку?

– Нет, если бы мне захотелось, я взяла бы прямо из кассы.

– И сколько?

– Не имею ни малейшего представления, мистер Мейсон.

– С юридической точки зрения подобная ситуация весьма двусмысленна.

– Что вы хотите сказать?

– Предоставляя вам неподотчетные деньги, доктор Малден обязан был взимать с них налоги в пользу государства.

– А если я брала их без его ведома?

– Тогда это уже воровство.

– И что дальше?

– Вас задержат и предадут Суду.

– Кто предаст меня Суду?

– Окружной прокурор.

– А от кого будет исходить иск?

– Мне кажется, исходя из ваших же слов, что Стефани Малден охотно поставит подпись под таким иском.

– Стало быть, мне могут предъявить обвинение в хищении. А как быть с доказательствами?

– И впрямь, нелегкая задача для окружного прокурора, – улыбнулся Мейсон.

– Вот именно.

– Конечно, ваше признание в разговоре со мной...

– Я вам ни в чем не признавалась.

– Нет, вы признались, что брали деньги из кассы.

– Я всякий раз говорила «если». Пользовалась сослагательным наклонением.

– Я заметил.

– Но ведь таким способом я могу обезопасить наследство и репутацию доктора Малдена, верно?

– Ценой собственной репутации, вас ведь могут обвинить в бегстве от правосудия.

– В каком бегстве? Кто меня преследует? И за что?

– Это не мое дело.

– Вы адвокат Стефани Малден, так?

– Да.

– И поэтому считаете ее во всем правой и безукоризненной?

– Вовсе нет. Я защищаю ее интересы. Только и всего.

– Вот и предъявляйте от ее имени права на наследство. Когда вас потревожит налоговая инспекция, напомните Стефани Малден, что я по-крупному играю на скачках.

– У нее потребуют доказательства.

– Вы умеете разговаривать людей, – улыбнулась она. – Я даже сама подскажу вам доказательства. Рей Шпенглер держит табачную лавку на углу Седьмой улицы и бульвара Клифтона. Он – букмекер. У него я и делала ставки. Сотни ставок на тысячи долларов.

– И как вы себе представляете эту картину? – усмехнулся Мейсон. Являются налоговые инспекторы к мистеру Шпенглеру и спрашивают, не букмекер ли он? А он им отвечает, что конечно, именно так он и зарабатывает на жизнь. И, в частности, много тысяч долларов принял из рук Глэдис Фосс, той самой, что работала медицинской сестрой в клинике доктора Саммерфилда Малдена. И что он, конечно, сожалеет, что преступил закон, но как не сознаться, когда об этом просят хорошие люди?

– Все произойдет совсем не так, – ответила Глэдис Фосс. – Два месяца назад Рея Шпенглера арестовали и оштрафовали за букмекерство на тысячу долларов. Рей даст справку о ставках.

– А что тогда будет с вами? – поинтересовался Мейсон.

– Ради Стефани Малден я и пальцем бы не шевельнула, – с горечью сказала Глэдис Фосс. – Но речь идет о памяти доктора Малдена. Нельзя допустить, чтобы налоговые инспекторы обнаружили его прегрешения против законности. Ради этого я готова пожертвовать чем угодно. Да, чем угодно.

– Если вы сумеете исповедоваться на Суде в проступках, которых не совершали, чтобы оградить от посягательств память доктора Малдена, которого любили... Что ж, это могло бы опрокинуть в глазах присяжных любые обвинения.

– Тем более, что им не под силу доказать, будто я взяла из кассы какую-нибудь конкретную сумму.

– Из показаний букмекера станет ясно, что на скачки вы тратили куда больше денег, чем зарабатывали.

– На несколько тысяч больше.

– И как же тогда?

– Но я и выиграла за последние месяцы несколько тысяч. То есть, инспекторы окончательно запутаются и ничего серьезного предпринять против доктора Малдена не сумеют? Не так ли?

– Такой вариант возможен, – медленно произнес Мейсон, вглядываясь в лицо медсестры.

– Тогда все в порядке, – сказала она и встала с кушетки. – Сегодня у меня был очень трудный день, и я хочу спать, мистер Мейсон.

Она недвусмысленно вышла из гостиной и отворила наружную дверь.

– Было очень приятно познакомиться с вами, мистер Мейсон.

– Я хотел бы вас еще кое о чем спросить....

– В другой раз, мистер Мейсон. Я сказала вам все, что хотела бы сказать и даже, наверное, больше. Передайте Стефани Малден, что ей не о чем беспокоиться. Сообщите ей, что ради любви к человеку, которого она ненавидит, я пожертвую своим добрым именем. Скажите ей, что деньги из кассы доктора Малдена расхищала я.

– Вы не могли бы что-нибудь добавить о Раймоне Кастелло? – спросил Мейсон уже у наружной двери.

– Отправляйтесь к нему, и сами увидите, что он за человек. Вы прекрасно умеете вызывать людей на откровенность, мистер Мейсон. Вполне вероятно, что шофер ответит на ваши вопросы. Порасспрашивайте его о своей клиентке. Если вам удастся разговорить его, как только что меня, у вас будет достаточно поводов для размышлений.

– Размышлений над чем?

Глэдис Фосс улыбнулась и сделала выпроваживающий жест в сторону выхода. Мейсон кивнул на прощание и вышел.

Неожиданно она вновь открыла дверь и запоздало ответила на его вопрос:

– Для размышлений над тем, как спасти вашу клиентку от обвинения в убийстве ее мужа, доктора Саммерфилда Малдена.

5

Мейсон сел в свой автомобиль и медленно поехал по улице, высматривая телефон или заведение, откуда можно позвонить. Наконец он заметил бензоколонку, остановился, вышел из машины, опустил в аппарат монету и набрал номер Дрейка.

– Пол, я хочу, чтобы ты установил наблюдение за домом Глэдис Фосс.

– Как быстро я должен отправить туда человека?

– Как можно быстрее. И лучше двух, чем одного. От одного запросто можно оторваться и сбить со следа. А Глэдис Фосс – несомненно умна и ловка.

– Для успешной наблюдения и нужны двое. Но сейчас у меня нет свободных оперативников, я задействовал всех свободных парней и...

– За миссис Малден ходит один лишний. Перебрось его сюда.

– Договорились. Через тридцать минут оперативник будет на месте.

– А можно, через двадцать, Пол? Постарайся! Я покараулю мисс Фосс до его приезда. Пусть высматривает меня.

– Ладно, – согласился Дрейк, – я действую... Погоди-ка минуточку, звонят. Возможно, что свежая информация. – До Мейсона донесся голос Дрейка, разговаривавшего по другому телефону. Потом голос Дрейка вернулся: – Ну вот, Перри, события начали разворачиваться.

– Стреляй!

– Твоя клиентка арестована.

– Не может быть!

– Тем не менее, это так.

– На каком основании ее арестовали?

– Не знаю. Забрали ее люди из отдела по борьбе с наркотиками. Ты что-нибудь понимаешь?

– Ничего, черт побери.

– В общем, ее арестовали и увезли в окружную прокуратуру.

– Твой человек следит за ней?

– Конечно. Кстати, только что звонил парень из Диксивуд-апартаментов. Оставаться ему на месте? При условии, что там есть еще один оперативник.

– Стало быть, их там двое?

– Совершенно верно.

– Перебрось одного на Кунсо-Драйв.

– Хорошо. Не клади трубку, Перри! – адвокат вновь слышал неразборчивый голос, отдававший команды, потом Дрейк возвратился к нему: Дело сделано. Мой парень будет на месте через пятнадцать минут. Ты его дождешься?

– Теперь уж нет, – ответил Мейсон. – Я должен заняться своей клиенткой. Шофер, у которого она была, живет, кажется, в Эрин-апартаментах?

– Совершенно верно.

– Отправляюсь туда. Не уходи пока домой, Пол, дождись моего звонка.

Мейсон повесил трубку, дождался, пока ему наполнят бак, после чего отправился в Эрин-апартаменты.

Возле здания толпились любопытных, обсуждавшие происшедшее.

– Что здесь случилось? – равнодушным тоном спросил Мейсон одного из них.

– Черт его знает, – ответил тот, обрадовавшись новому слушателю. Говорят, полиция загребла Раймона Кастелло. Он жил в этом доме. Вроде бы лихой парень. Шофер и авиамеханик доктора Малдена. А сам доктор только-только погиб в аварии. По слухам, дело связано с наркотиками. Не представляю, при чем здесь наркотики? Этого парня, Кастелло, я встречал каждый день. Славный парень, и детишек любит. У меня у самого двое детей, так вот, он останавливался, чтобы поболтать с ними. И ребята его любили. То монетку им подарит, то мороженым угостит. Торговец наркотиками? Непохоже. Но говорят, что именно так. А жена доктора Малдена якобы доставала ему наркотики из клиники. Прямо винегрет какой-то, даже не верится!

– Вот уж действительно! – согласился адвокат и вернулся в автомобиль.

6

Окружная прокуратура занимала целый этаж просторного здания. Обычно погруженный по ночам в темноту коридор сейчас был ярко освещен. Предвкушая сенсацию, журналисты толпились у закрытых дверей, переминаясь с ноги на ногу, и нервничали, гадая поспеют ли их репортажи к утренним выпускам. Фоторепортеры караулили дверь прокурорского кабинета готовые запечатлеть на пленку выход арестованной.

Мейсон вышел из лифта, и тотчас его ослепили множество магниевых вспышек. Репортеры плотной стеной окружили адвоката.

– Зачем сюда приехали, мистер Мейсон? – раздался вопрос. – Вы представляете миссис Малден?

– Да, я представляю миссис Малден, – ответил Мейсон. – И намерен повидать свою клиентку.

– Вас к ней не пустят, – предсказал какой-то репортер.

– Меня к ней пустят, – уверенно ответил адвокат. – Или горько пожалеют, что этого не сделали.

Пока Мейсон прокладывал себе дорогу к кабинету окружного прокурора Гамильтона Бергера, репортеры осаждали его вопросами. Один из фотографов, вынырнув из толпы, потребовал:

– Мистер Мейсон, улыбнитесь, пожалуйста.

Мейсон, отмахиваясь, покачал головой. Фотограф настойчиво совал ему в руку визитную карточку. Мейсон наконец принял ее и тут же увидел чернильные строки на обороте: «Я работаю на Дрейка. Пройдите в конец коридора, якобы для съемок, я сообщу вам факты». Мейсон затолкал визитку в карман и сердито покосился на репортера:

– Вы ведь только что меня снимали?

– Я хотел бы сделать для газеты портрет.

– Хорошо, – согласился наконец Мейсон. – Действуйте.

– Будьте любезны, пройдемте в конец коридора, к лифту.

– Я скоро вернусь, – пообещал Мейсон журналистам, – и расскажу все, что знаю об этом деле. Сразу предупреждаю, что знаю я очень мало.

Мейсон проследовал к лифту. Детектив навел на Мейсона объектив камеры, прицелился, щелкнул, подошел к адвокату и негромко проговорил:

– Ее обвиняют в убийстве доктора Саммерфилда Малдена. Шофер по имени Раймон Кастелло дает против нее показания. Кастелло сейчас у прокурора, а миссис Малден в седьмой комнате.

– Спасибо, – поблагодарил Мейсон и пошел обратно.

За столом, украшенным табличкой «Информация», сидел офицер. Мейсон протиснулся мимо него.

– Эй, подождите! – вскочил офицер. – Куда это вы?

Мейсон не обратил на него внимания.

– Немедленно вернитесь! – заорал офицер.

Мейсон остановился под дверью с цифрой "7" на непрозрачном стекле.

– Миссис Малден, – позвал он. – Я – Перри Мейсон. Вы меня слышите?

Из-за двери послышался голос Стефани Малден:

– Да.

– Не отвечайте ни на какие вопросы! – выкрикнул Мейсон. – Не произносите ни слова! Не...

И тут одновременно случилось несколько событий. Офицер схватил Мейсона и поволок его по коридору обратно. Фоторепортеры кинулись вперед, торопясь запечатлеть для вечности это мгновение. Дверь прокурорского кабинета отворилась, и разъяренный владелец в негодовании возник на пороге.

– Какого черта вы сюда явились, мистер Мейсон? Что вы здесь делаете? – рявкнул он.

– Даю советы своей клиентке. Я требую свидания с миссис Малден. Именно она и является моим клиентом.

Офицер яростно тащил адвоката к выходу. Мейсон изловчился наступить ему пяткой на носок. Офицер отпрянул и занес для удара кулак.

– Нет, нет! Не надо! – закричал Гамильтон Бергер.

Засверкали вспышки и защелкали фотоаппараты, запечатлевая оборонительную позу адвоката и занесенный кулак офицера.

– Вы специально это сделали, – обвинил офицер.

– Нет, это вы меня толкнули, – парировал Мейсон. – И вообще, незачем было на меня нападать.

– Вы нарушаете порядок.

– Я нарушаю порядок? – удивился Мейсон.

Гамильтон Бергер прикрыл дверь кабинета, шагнул вперед и сказал офицеру:

– Я сам займусь им. – Прокурор повернулся к Мейсону: – Да вы нарушаете порядок, мистер Мейсон.

– Я оплачиваю эту контору, – усмехнулся Мейсон.

– В каком смысле?

– Я налогоплательщик. Я пришел в общественное учреждение. Я имею на это полное право.

– Вы поднимаете шум.

– Прекрасно. Возьмите меня за это под стражу, – предложил Мейсон. – Я даю советы своему клиенту. Загляните в юридическую литературу. Называется ли там эта процедура именно «поднимать шум». Выйдя на свободу, я предъявлю вам иск в неправильном задержании.

– Вы ввалились сюда, как...

– Я хочу повидать миссис Малден.

– Это невозможно. Она занята.

– Препятствуя нашей встрече, вы посягаете на ее гражданские права.

– Это вам надо полистать литературу, – рявкнул Бергер. – Подобная ситуация имела место в деле Штробеля, и Верховный Суд признал, что там не было посягательства на гражданские права.

– Верховный Суд не заострял этот вопрос, развязав прокуратуре руки ввиду специфики дела Штробеля. Представьте-ка Суду нашу ситуацию, посмотрим, что получится. Благословляю вас на подвиг.

Гамильтон Бергера размышлял над создавшимся положением.

– Я его посажу, – пригрозил офицер.

– Офицер намекает, – усмехнулся Мейсон, – что готов осуществить ваше желание и засадить меня в тюрьму за попытку повидать клиента? Так, мистер Бергер?

Прокурор повернулся к офицеру:

– Возвращайтесь на место. Господа, пора прекратить этот балаган. Я обращаюсь ко всем вам. Я стремлюсь навести здесь элементарный порядок. У меня сейчас по графику допрос важного свидетеля, дело об убийстве. Ваши разговоры мешают сосредоточиться на работе.

Он зло смотрел на журналистов, а те отвечали ему веселым щелканьем фотоаппаратов.

– Я требую свидания с клиентом, – громко заявил Мейсон. – Если миссис Малден на свободе, а не под арестом, призываю ее покинуть это здание. Если она арестована, призываю вас предъявить ей обвинение, а мне разрешить повидать клиентку. В обоих случаях призываю ее хранить молчание.

– Нечего кричать на меня, – напрягая до предела связки, гневно рявкнул прокурор. – Я не глухой!

– Я следую вашему примеру, – ответил Мейсон, еще больше повышая голос. – Заодно советую своей клиентке молчать.

Вышедшие из кабинетов сотрудники прокуратуры обменивались сердитыми взглядами и репликами, фотоаппараты щелкали, вспышки сверкали, репортеры заносили в свои блокноты торопливые записи. Вдруг до Бергера дошло, какой сокрушительный удар по его репутации нанесет огласка этой сцены. И он изменил тон:

– Я расследую дело, которое может быть делом об убийстве. Если ваша клиентка, мистер Мейсон, невиновна, пускай откровенно обо всем расскажет. И тогда перед ней распахнутся любые двери. Но если, уподобляясь закоренелым преступникам, она откажется говорить, это без сомнения засвидетельствует ее вину.

– Ничего это не засвидетельствует, – сказал Мейсон. – Кто дал вам право посреди ночи вытаскивать из постели уважаемую женщину, только вчера пережившую горечь потери любимого супруга?!

– Но ее никто не вытаскивал из постели, – растерялся Бергер.

– Ей давно пора быть в постели. Женщину, перенесшую тяжкую утрату, страшный эмоциональный шок, вы...

– Я отдаю себе отчет в своих действиях, – заявил Бергер. – У меня готовы все материалы на миссис Малден, иначе бы мы не арестовали ее.

– Тогда зачем заявлять мне, что ее якобы выпустят, едва она прояснит некие детали?

Бергеру нечего было сказать. Вдруг дверь седьмой комнаты открылась, и миссис Малден рванулась к Мейсону.

– Мистер Мейсон! – успела крикнуть она, и тут же на плечи миссис Малден легла тяжелая рука офицера.

Стефани Малден, не оглядываясь, лягнула его высоким каблуком своей туфли. Офицер вскрикнул от боли, на миг ослабил хватку, и вдова, спотыкаясь, снова устремилась к адвокату.

– Схватите эту женщину! – закричал Бергер. – Верните ее!

Подбежал еще один офицер, тот, что ведал информацией. Едва не свалив с ног парочку репортеров, обняв миссис Малден за талию, он втащил арестованную обратно в комнату.

Вновь засверкали вспышки. Дверь седьмого кабинета захлопнулась.

– Что вы здесь собрались? – обратился Бергер к репортерам. – На кой черт делать из мухи слона!

Мейсон вновь повысил голос:

– Ничего им не говорите, миссис Малден. Даже который час. Требуйте, чтобы вас ознакомили с обвинением или освободили! Слышите?

Из-за двери донеслось приглушенное «да». По-видимому, наиболее ретивый из офицеров зажимал задержанной рот.

Мейсон повернулся к Гамильтону Бергеру:

– А сейчас, господин окружной прокурор, одно из двух. Либо вы предъявите моей клиентке обвинение, либо отпустите восвояси. В качестве адвоката настаиваю на своем праве ее проконсультировать.

– Вы ее уже консультировали, – сказал Бергер.

– Через закрытую дверь, за которой происходило рукоприкладство.

– Ее водворили на место, предотвратив попытку побега.

– Попытку побега? Да она просто хотела переговорить со своим адвокатом. Получить юридические советы. Но по вашему указанию ей помешали это сделать, причем с применением физического насилия.

– Мистер Мейсон, вы добились своей цели, устроив здесь скандал, нахмурившись сказал Бергер. – Миссис Малден вам все равно не видать. Убирайтесь-ка отсюда по-хорошему, не то я вас выдворю силой.

– Выдворите? На каком основании?

– Здесь мой личный кабинет, и я...

– Ваш личный кабинет у вас за спиной. А коридор – место общественное.

– В такое время суток оно закрыто для общественности.

– Здесь находятся сейчас журналисты, здесь находятся сейчас фоторепортеры – и я вместе с ними. Итак, вы разрешите мне переговорить с миссис Малден? Или официально мне откажете?

– Я вам отказываю. И вышвырну вас, если вы не уйдете сами.

– Сердечно благодарю, – улыбнулся Мейсон и повернулся к журналистам. – Надеюсь, господа, что вы все записали и сфотографировали.

Мейсон повернулся и зашагал к лифту. Бергер смотрел ему вслед готовый, как казалось журналистам, пересмотреть свою позицию. Потом окружной прокурор пожал плечами и возвратился в свой кабинет, громко хлопнув дверью.

7

Мейсон мчался к дому Глэдис Фосс, рискуя разбить машину, обгоняя попутные автомобили и ловко уворачиваясь от встречных. Наконец он резко затормозил у известного ему дом на Кунсо-Драйв.

На противоположной стороне улицы стояла машина. Мейсон постоял с минуту, а когда разглядел в машине слабый огонек сигареты, вышел из автомобиля и пересек дорогу.

– Я адвокат Перри Мейсон, – сказал он водителю, когда тот опустил боковое стекло. – А вы, полагаю, человек Пола Дрейка?

– Да, мистер Мейсон, – донесся голос из темноты. – Мы уже встречались нынче вечером, в Диксивуд-апартаментах.

– Верно! – в тусклом свете сигареты Мейсон разглядел лицо оперативника. – Что происходит в доме?

– Ничего. Тишина и спокойствие. Она, видимо, легла спать.

– Она, конечно, здорово сегодня устала, – сказал Мейсон, взглянув на часы. – И все-таки мне придется ее поднять, даже если она начнет кидаться стульями.

– Вам помочь?

– Нет, занимайтесь своим делом, – сказал Мейсон. – Мне с ней надо потолковать, прежде чем сюда нагрянет полиция, у меня мало времени. С минуты на минуту вся округа будет кишеть полицейскими. Они спросят, какое у вас задание. Переадресуйте их к Полу Дрейку. Ничего больше вы не знаете. Человек вы маленький, живете на жалованье... И моего имени не уминайте.

– Я понял.

– Что ж, пошел будить ее.

Мейсон поднялся на крыльцо и позвонил. Никакого ответа. Он позвонил еще раз, еще, и еще. Мейсон оглянулся на сыщика и вернулся к нему.

– Вы уверены, она не выходила из дома?

– Нет, я бы заметил.

– Во сколько вы приехали сюда?

Детектив включил свет в салоне и протянул Мейсону свой блокнот. Мейсон внимательно пригляделся к записям.

– Между моим отъездом и вашим приездом прошло минут двадцать или двадцать пять. Я долго дозванивался до Дрейка – пока отыскался автомат, пока шел разговор... Одеться и исчезнуть за двадцать минут? Маловероятно... И все-таки в доме ее нет, она обставила меня!

– Что будем делать? – спросил сыщик.

– Оставайтесь здесь, – ответил Мейсон. – Держите руку на пульсе событий... и на клаксоне. Если появится машина, полицейская или любая другая, дайте два гудка.

– Вы хотите забраться в дом?

– Расследование дела об убийстве – не преступление, – усмехнулся Мейсон.

– Хорошо. Я вас подстрахую. Значит, откликаться на любую машину?

– На любую.

– Можете не беспокоиться.

Мейсон вернулся к дому и достал из кармана связку ключей, тех самых, что сдублировала Стефани Малден, сочтя их подозрительными. Два из них подошли к дверям Диксивуд-апартаментов. На этот раз Мейсон воспользовался третьим. Ключ легко вошел в скважину, замок сработал, Мейсон, нажав ручку, открыл дверь и окунулся в теплую тишину дома. Поколебавшись, адвокат включил свет.

– Есть здесь кто-нибудь? – позвал адвокат.

Не услышав ответа Мейсон отправился по коридору. Он переходил из комнаты в комнату, всякий раз включая свет. В доме было две спальни, но ни в одной этой ночью не спали. Шкаф в одной из них был полон женских вещей. Во второй спальне Мейсон обнаружил в шкафу пустые вешалки и столь же пустые ящики. В ванной комнате стояла еще влажная атмосфера, на раковине лежало забытое колечко. В углу валялась сырая половая тряпка, через спинку стула было переброшено мокрое полотенце. Никого в доме не было.

Мейсон двинулся в обратном направлении, гася за собою свет. Захлопнул и запер парадную дверь и вернулся к детективу в машине.

– Ждать бесполезно, она не вернется, – сказал Мейсон.

– Сбежала?

Мейсон кивнул.

– Наверное, пока я сюда добирался.

– Наверное, – согласился Мейсон. – Скрыться она решила, едва я у нее появился. Заговаривая мне зубы, она готовилась к побегу. Переодевалась после ванны – и заодно укладывала вещички. Кстати, два чемодана оставались в машине...

– А по какой причине она сбежала, – полюбопытствовал оперативник.

– Это нам и предстоит выяснить, – ответил Мейсон. – И прежде всего, узнать, где она.

– Нелегкая задача.

– Начнем с начала, то есть с номера машины... Поехали! Полу Дрейку вы можете пригодиться, людей ему в данный момент недостает. Да и встреча с полицией вам вовсе и к чему.

Впереди, в своей машине, отправился Мейсон, за ним следовал детектив. Притормозив у знакомой бензоколонки, Мейсон позвонил Полу Дрейку.

– Глэдис Фосс сбежала, – сообщил он. – Надо выяснить, где она.

– Сколько у нас времени?

– Понятия не имею. Действовать придется скрытно, в тайне от полиции. Итак, твои основные задачи... Во-первых, если помнишь, агент, видевший ее в Диксивуд-апартаментах, обратил внимание на мошкару, облепившую лобовое стекло машины, помнишь?

– Ага.

– Вывод напрашивается простой – в сумерки она проезжала речную долину. Именно в сумерки насекомые оживляются, тогда она и подцепила мошкару. И домой приехала с пустым баком.

– Откуда ты знаешь? – подивился Дрейк.

– Если бы машина заправлялась на бензоколонке, протерли бы стекла. Следовательно, удрала она практически без горючего.

– Понятно, – согласился Дрейк. – Какую же выгоду мы можем извлечь из этого факта? Настичь Глэдис Фосс, когда она...

– Безнадежно, – сказал Мейсон. – Вокруг города десятки бензоколонок. Она может залить бак на любой из них, продлив свой путь еще миль на двести. Но, когда она сделает еще двести миль, начнет светать, и номер машины разглядит даже ребенок. Пол, приналяг на телефон да поручи своим агентам проконтролировать на заре круглосуточные бензоколонки в двухсотмильном радиусе. Можешь?

– Нет.

– Почему?

– Бесполезно, слишком много дорог. Проверить двухсотмильный радиус все равно что искать иголку в стоге сена. До местных агентов не дотянешься. Больно далеко.

– Далеко?

– Конечно. Подумай сам, Перри: Сан-Франциско, Рино, Лас Вегас, Финикс, Сан-Диего, Тусон, Альбукерке... Нет, Перри, это невыполнимо. Много дорог, напряженное движение. Затратив целое состояние, мы получим нулевой результат. У тебя один выход.

– Какой?

– Позвони в полицию. Либо открыто, с конкретным обвинением, либо анонимно. Раз уж они расследуют убийство, то клюнут на любой намек, и...

– Я хочу потолковать с ней раньше полиции, – перебил Мейсон.

– Ничего другого предложить не могу, – вздохнул Дрейк.

– Ладно, Пол, Поутру, как только откроются учреждения, обзвони бензозаправочные компании. Разузнай, есть ли у Глэдис Фосс кредитная карточка на бензин. Если есть, то чья. Потом проверь станции этой фирмы. Так мы установим, на каком она шоссе и далеко ли собралась.

– Если у нее есть кредитная карточка, – добавил Дрейк.

– Этот шанс не стоит упускать. И еще одно, Пол...

– Слушаю.

– Ровно через час позвони в полицию. Не из своего кабинета, разумеется. И не говори долго, а не то тебя перехватят дежурный патруль, машины у них радиофицированные. Скажи, что ты – Рей Шпенглер, хочешь, мол, помочь полиции в деле доктора Малдена. Дело в том, что Глэдис Фосс играла на скачках, ставя на кон крупные суммы. Скажешь, мол, давно подозревал, что она обворовывает доктора Малдена. Глэдис Фосс шла на рискованные пари, в отчаянной надежде восполнить растрату, но, увы, безуспешно. Скажешь, что сообщаешь эти факты полиции, желая помочь в раскрытии убийства и в надежде на доброе отношение в будущем. После чего сразу же бросай трубку.

– Значит, ровно через час?

– Да, через час.

– Хорошо. Что еще?

– Пока все. Со мной твой агент, тот, что стерег Глэдис Фосс. Отправляю его к тебе за дальнейшими указаниями.

– Что ж, каждый человек на счету, для него найдется работа.

Мейсон повесил трубку, простился с оперативником и быстро вернулся к дому Глэдис Фосс. Воспользовавшись все тем же ключом, вошел внутрь и принялся наводить беспорядок.

Стараясь не оставлять отпечатков пальцев, адвокат сорвал с кроватей простыни, выдвинул ящики, последовательно вытряхивая их содержимое на пол, сбросил с вешалок костюмы и платья.

Удовлетворенный проделанной работой, Мейсон выключил свет и запер дом.

8

В девять утра Мейсон приблизился к мужчине, открывавшему табачную лавку на углу Седьмой улицы и бульвара Клифтона.

– Мистер Шпенглер? – спросил адвокат.

Мужчина быстро повернулся, готовый к любым неожиданностям, и подозрительно посмотрел на Мейсона.

– Кто вы такой?

– Адвокат Перри Мейсон. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– На какую тему?

– О Глэдис Фосс.

– Ах, о ней!

– Именно о ней.

– Проходите. – Шпенглер отворил дверь, вошел в помещение, раздвинул шторы. – Минуточку, – предупредил он Мейсона. – Я должен позаботиться о посетителях. – Он выложил на прилавок книги в мягких обложках, расчехлил кассовый аппарат, включил вентиляцию, встал за прилавок, водрузил локти на стекло и, рассматривая посетителя, спросил: – Итак, что вы хотите знать о Глэдис Фосс?

Шпенглер был грузным, мускулистым мужчиной с грубыми чертами лица, низким лбом и выдающимися вперед скулами. Тоненькие усики оттеняли толстые губы. Он явно тщательно следил за своей внешностью.

– Мне нужны сведения о Глэдис Фосс, – ответил Мейсон.

Шпенглер облизал толстые губы и подозрительно взглянул на адвоката.

– Если я знал, кто навел на меня ночью полицейских, – сказал он, сломал бы мерзавцу шею.

– У вас неприятности? – равнодушно спросил адвокат, закуривая.

– Какие там неприятности! – с иронией воскликнул Шпенглер. – Разве это неприятности? Меня просто-напросто вытащили из постели в три часа ночи, забрали в Управление и заставили рассказать все, что знал.

– Да, не особенно-то приятно, – посочувствовал Мейсон. – Полицейские подчас ведут себя крайне развязно.

– Не то слово!

– Я в данном случае заинтересованное лицо, – сказал Мейсон.

– Заинтересованное – в чем?

– Я адвокат вдовы доктора Малдена.

– И что вы хотите от меня?

– Кое-какие сведения.

– Нет у меня никаких сведений. Сигареты есть – хотите купить?

– Вы знакомы с Глэдис Фосс?

– В полиции, пока тебя обрабатывают, – заметил Шпенглер, – всякого наслушаешься, все что помнил – забудешь.

– Они спрашивали насчет Глэдис Фосс?

– Что знал – рассказал.

– Что именно?

– Ну, что она играла на скачках.

– Часто?

– Частенько.

– По-крупному?

– По собственной системе.

– Вы букмекер?

– Был. Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Я больше не букмекер. Я всего-навсего торгую сигаретами.

– Прекрасно. А давно вы занимались букмекерством?

– Еще два месяца назад.

– Что вас остановило?

– Полиция, тысячедолларовый штраф, условный приговор. Сейчас в этом городе не развернешься.

– Хороший был бизнес...

– А вам-то что до этого?

– Пытаюсь разобраться.

– Занимайтесь своим делом, а я займусь своим. Я ведь не спрашиваю, какую прибыль вам дает адвокатская практика.

– Не стоит злиться, – успокоил его Мейсон. – Я ведь могу обратиться за информацией к полицейским протоколам.

– Как тут не разозлиться! Разве приятно, когда тебя ни за что забирают в полицию посреди ночи? Ладно, раньше я был букмекером, но теперь-то чист перед законом! Какое у их право хватать меня за шиворот посреди ночи да тащить к себе?!

– Как насчет мисс Фосс? Везло ей или нет?

– По мне, так слишком везло.

– Говорят, она просадила кучу денег?

– Лгут.

– Говорят, она хотела отыграться и вернуть в кассу присвоенные деньги?

– Какой-то подлец сообщил в полицию то же самое.

– Это неправда?

– Черт побери, конечно, неправда.

– Как она играла?

– По хитрой системе. Серия попыток, затем еще и еще.

– А чем это вам не по душе?

– Не прикидывайтесь простачком.

– А что, собственно, в этих сериях плохого?

– Смотрите сами – она выстреливает серию мелких ставок. Преимущественно вхолостую. Но я за целый заезд выигрываю у нее максимум двадцать долларов. А проигрываю, когда не повезет, тысячи.

– А она выигрывала?

– Черт возьми, два раза. Сперва сразу попала в точку. А потом уже благодаря своей системе после пробных ставок.

– Ограничивалась она вашими услугами?

– Не думаю. Наверняка имело дело и с другими букмекерами.

– Может, там ей не везло?

– Возможно.

– А с вами?

– Обставила меня тысяч на десять. Ловкая дамочка! Или, черт побери, очень уж осведомленная.

– Как она расплачивалась?

– Наличными.

– Не чеками?

– Чеков не признаю. Мой банковский счет изучают под микроскопом. Существуют к тому же налоговые органы. Чеки в такой ситуации не проходят. С меня дерут наличными. Ну и я хочу получать наличными.

– Ставки она наверняка делала по телефону. А рассчитывалась как?

– Приходила каждый четверг к четырем. Хоть часы проверяй.

– Ваша лавочка закрывается в какое время?

– Тогда – в девять вечера, теперь – в шесть.

– Хорошее у вас место, – сказал Мейсон.

– Дерьмовое, – мрачно отозвался продавец. – Я приобрел магазин в расчете на букмекерство.

– Не окупилось? – спросил Мейсон.

– Человек предполагает, а Бог располагает, – с философской горечью ответил Шпенглер.

– Полиция интересовалась тем же, что я?

– Интересовалась всем на свете, иначе я не стал бы с вами откровенничать.

– Знали вы, кто служит мисс Фосс?

– Нет. Я думаю, что она захомутала состоятельного мужика и тянет с него денежки.

– Как она одевалась?

– В общем-то, скромно. Но общее впечатление... Она ведь – красотка хоть куда. Даже в кухонном наряде сойдет за королеву. Я себе как представлял? Живет она в шикарной квартире, окружают ее сплошные аристократы, где-то есть бывший муж, которого ободрали в ее пользу на бракоразводном процессе: застукала она его, когда он развлекался на стороне в компании аппетитной девицы или детективы нащелкали фотографий... Да что я вам толкую. Вы же адвокат.

– Она была у вас постоянным клиентом?

– Да.

– А два месяца назад вас накрыли?

– Вроде того.

– И оштрафовали?

– И оштрафовали.

– С условным приговором?

– С условным приговором.

– И как поступила Глэдис Фосс?

– Не знаю. Наверное, делает ставки у других. Я как раз вернулся, когда она позвонила, чтобы сделать ставку. «Нет! – ответил я ей. – С меня хватит.»

– Штраф для букмекера – мелочь, а вы закрыли дело, – сказал Мейсон. Видно, всерьез перепугались.

– Я человек простой, – сказал Шпенглер. – Я вам помогаю, даю вам информацию. Кто вы для меня? Даже не клиент, ни одной сигары не купили. Одно беспокойство от вас.

– Ну, продайте мне пару блоков сигарет, – сказал адвокат, доставая бумажник. – Пригодятся.

– Поймите меня правильно. Я вовсе не хочу вам грубить. Я просто, черт возьми, очень зол. Я заплатил за эту лавочку звонкой монетой, полагая, что смогу здесь заниматься букмекерством. Не вышло, все пошло прахом. Я проиграл. И вот сейчас я стою за прилавком сам не знаю зачем. Наверное, потому что угрохал в эту лавчонку все свои деньги и деваться мне некуда.

– Ничего, – заверил Мейсон, – дела ваши непременно наладятся... Большое спасибо за информацию.

Мейсон взял сдачу, сигареты и вышел из лавочки.

По дороге в офис адвокат остановился у киоска, приобрел утренний выпуск газеты, развернул на странице объявлений, проглядел всю полосу и наконец нашел искомое. «Превосходный табачный магазин – отличная перспектива для предприимчивого человека. Владельца вынуждает отказаться от дела состояние здоровья. Устойчивая прибыль за последние двенадцать месяцев – свыше семи тысяч долларов. Рей Шпенглер, угол Седьмой улицы и бульвара Клифтона».

9

Мейсон вошел в комнату для свиданий и сел за длинной стол, вдоль которого возвышался, разделял помещение, металлический экран с мелкой сеткой. Надзирательница ввела Стефани Малден и та села напротив адвоката.

– Мистер Мейсон, вы просто обязаны верить мне, – умоляюще сказала она. – Ведь я ваша клиентка, а значит, вы отстаиваете мои интересы.

– Я и буду отстаивать ваши интересы, не смотря на то, что верю я вам или нет. Вам по закону положен защитник. Вас по закону должны судить присяжные. Именно присяжные, а не отдельно взятый адвокат. Независимо от того, что вы совершили, Суд отводит под рассмотрение вашего дела время в своем расписании, а квалифицированный юрист ограждает ваши права от посягательств.

– Я нуждаюсь в вашем доверии, мистер Мейсон. Воспринимая меня исключительно как клиента, вы подрываете мою веру в саму себя. Так ведет себя хирург, оперирующий больного, у которого остался один шанс на тысячу.

– В вашей власти обратиться к другому адвокату, – сказал Мейсон.

– Мистер Мейсон, между прочим вы присвоили себе мои сто тысяч долларов, – укоризненно заметила она.

– Я ни доллара не взял из сейфа в той квартире, – с раздражением сказал Мейсон. – Я вам уже говорил об этом.

– Я знаю, что деньги у вас, мистер Мейсон. Сперва я считала, будто вы таким образом оберегаете меня от налогового инспектора и потом их вернете. А сейчас я в полном недоумении.

– Я могу предложить вам другую версию, – спокойно заявил адвокат. – Я считаю, что вы сами пробрались в квартиру, отворили сейф, забрали деньги, а потом завлекли меня в ловушку.

– Но зачем мне это, мистер Мейсон?

– Чтобы втянуть меня в ту игру, которую ведете в данный момент... Обвинить в присвоении ста тысяч долларов и заставить защищать вас от обвинения в убийстве вашего мужа.

– Мистер Мейсон, я не ездила в ту квартиру.

– Повторите свои слова, глядя мне в глаза. Можете?

– Конечно.

– Значит, вы никогда не заходили в квартиру девятьсот двадцать восемь в Диксивуд-апартаментах?

– Никогда, – она невозмутимо посмотрела Мейсону прямо в глаза.

– Именно это меня в вас и настораживает.

– Что?

– То, что вы упорно лжете своему адвокату. Совершенно недопустимая вещь.

– Я вам не лгу.

– Хм, – сказал Мейсон. – Вы приходите ко мне в кабинет и жалуетесь, что за вами следят. И тогда, защищая ваши интересы, я нанимаю детективов, чтобы они выяснили, кто за вами следит...

– Ах вот как!

– Да, – подтвердил Мейсон. – После вашего повторного визита вас сопровождали детективы, у которых было задание обнаружить таинственного преследователя.

– И что же?

– Никого они не обнаружили.

– Не может быть! – воскликнула она в смятении.

– Да, да, после визита за вами по пятам шли мои люди, – спокойно продолжил Мейсон. – Они и проводили вас до Диксивуд-апартаментов.

– Это ложь, мистер Мейсон. Вас ввели в заблуждение. Я не ездила в Диксивуд-апартаменты. Детектив рассказал вам то, что вам хотелось от него услышать. Самый легкий способ заработать. Ведь частные сыщики частенько подтасовывают факты, верно?

– В данном случае на задании работало несколько оперативников, поскольку нужно было проследить предполагаемых наблюдателей. Так что вас сопровождали два детектива независимо друг от друга. Оба показывают одно и то же – вы вошли в дом, поднялись на девятый этаж, вышли минут через десять. – Мейсон внимательно разглядывал собеседницу. Она на мгновение отвела глаза. – Будете дальше врать? – спросил адвокат.

– Хорошо, – устало призналась она. – Я была там. Я закрыла сейф. При всем доверии к вам я решила, что вы поступили неправильно, оставив все как было. Любой полицейский, попади он туда, мог бы заподозрить меня в краже. Нет, этого я не желала допускать.

– Как вы проникли внутрь? – спросил Мейсон.

– При помощи... ключа.

– Какого ключа?

– Дубликата. Я же сделала копии подозрительных ключей. Я вам рассказывала, как при помощи воска...

– Эти ключи вы отдали мне, – заметил Мейсон. – Припоминаете?

– Я сделала два комплекта ключей, – после некоторого молчания сказала она.

– Два комплекта?

– Да.

– Зачем?

– Сама не знаю, так мне захотелось.

– Значит, отдав мне ключи, вы в то же время сохранили их при себе.

– Без всякого умысла.

– Как я могу в этом убедиться?

– Поверить мне на слово.

– Пока мне это трудно сделать.

– Только один раз я сказала вам неправду, мистер Мейсон.

– Допустим. Что же вы делали в квартире?

– Я убедилась в вашей правоте, заперла сейф и повесила картину на место. Причем постаралась не оставлять отпечатков.

– Значит, соврали вы мне один-единственный раз?

– Да.

– Расскажите все остальное, – вздохнул Мейсон.

– Что вы хотите знать?

– О гибели вашего мужа. О том, почему вас забрали.

– Они подозревают, что Саммерфилда убили.

– Каким образом?

– Не знаю. Видимо, они думают, что к его гибели причастна я. А сообщником моим якобы был Раймон Кастелло.

– У вас с ним были какие-то дела?

– Я его ненавижу, – с отвращением сказала она.

– Почему?

– Потому что он двуличен. Потому что он всегда пренебрегал интересами моего мужа. Потому что... Одним словом, он мне не нравится.

– Он приставал к вам?

Поколебавшись с мгновение, она ответила:

– Да.

– Вы жаловались мужу?

– Нет.

– Почему?

– В то время... я... обстоятельства в тот момент сложились так, что мне не хотелось... не хотелось его беспокоить.

– И все же вы поехали к Раймону Кастелло после посещения Диксивуд-апартаментов?

– Да.

– Почему?

– Чтобы узнать, кто отвез мужа в аэропорт.

– Зачем?

– Раймон считает, что это сделала я. Я уверена, что он. Нужно было выяснить этот вопрос.

– Вы не отвозили доктора Малдена?

– Нет.

– А Кастелло?

– Говорит, что нет.

– Кто же тогда?

– Я не знаю.

– Подумайте, пожалуйста, миссис Малден, – настаивал Мейсон. – Кто это мог сделать?

– Существует одна-единственная возможность.

– Какая?

– Что его отвез Дарвин Керби.

– Кто такой Дарвин Керби?

– Я знаю о нем очень мало, мистер Мейсон. Хотя муж часто его вспоминал. Дарвин Керби – его старый друг с времен войны. Не врач, просто офицер. У них за плечами множество совместных приключений. Саммерфилд весьма дорожил этой дружбой.

– Он переписывался с Керби?

– Нет. Керби, был при деньгах, он жил то там, то здесь в свое удовольствие. А такие писем не пишут.

– Откуда вам все это известно?

– Так ведь он бывал у нас. Излагал в застольных беседах свою философию. Что он чувствует себя маленьким, ненужным человеком в огромном мире современной цивилизации и предпочитает держаться в сторонке. После демобилизации он не нашел общего языка с родственниками. С женой отношения не сложились, она им помыкала вместе с тещей. Короче, домой его не тянуло.

– Значит, с вашим мужем он не переписывался?

– Нет. Уверена, что нет. Муж то и дело о нем вспоминал, обижался, нет бы, говорит, черкнул строчку-другую... словом, в Дарвине он души не чаял.

– А потом Дарвин появился?

– Да.

– Когда?

– Вечером накануне гибели мужа.

– И заночевал у вас?

– Да.

– И на следующее утро уехал?

– Да. Они вместе уехали. Дарвин собирался в Чикаго, а оттуда в Канаду, по-моему, на прииски. Кажется, через Денвер или Омаху. Я невнимательно слушала.

– На какое время у него был самолет?

– Как я припоминаю, что муж намеревался забросить его в аэропорт по пути в клинику. По-моему, Дарвин улетал утренним рейсом.

– Значит, он не мог доставить в аэропорт доктора Малдена.

– Почему не мог? Вполне мог. Отложив свой вылет.

– У вас есть факты, подтверждающие ваше предположение?

– Да. Кто-то ведь отвез доктора Малдена. Вряд это был Раймон и совершенно точно, что не я. Ну и не Глэдис, в этом трудно усомниться.

– В таком случае машина доктора Малдена осталась бы в аэропорту, заметил Мейсон. – Доктор Малден улетел на своем самолете, а Дарвин Керби отправился на рейсовом. Следовательно машина должна была остаться. Сначала вы думали, что доктора отвез Кастелло?

– Да.

– Почему?

– Обычно это делал он. Но вчера он отверг мое предположение. А я ему не верю, для него не составит труда солгать даже под присягой. Нет у меня уверенности, что он говорит правду.

– Хорошо, я постараюсь разобраться в деталях, – сказал Мейсон. – А теперь скажите, на чем основывается гипотеза полиции, что якобы вашего мужа убили? Вы что, с их точки зрения, подстроили аварию?

– Не имею ни малейшего понятия, мистер Мейсон. Каким-то образом эти подозрения связаны с показаниями Раймона Кастелло.

– Может, он подбросил им мысль, что вы копались в моторе?

– Я не знаю, мистер Мейсон. Не имею ни малейшего представления.

– Я буду настаивать на скорейшем предварительном слушании, – сообщил Мейсон. – Они ждут с моей стороны формальных придирок. Поэтому поспешили приписать вам убийство. Их тактика обернется против них самих. Я убыстряю ход событий, чтобы заставить противника выложить карты на стол.

– Вы по-прежнему представляете меня?

– А вы хотите, чтобы я представлял?

– Очень хочу.

– До предварительного слушания я, вне всяких сомнений, останусь вашим адвокатом. Мой уход на данном этапе нанес бы делу в глазах общественного мнения непоправимый ущерб. После сцены, которую я устроил окружному прокурору вчера ночью, после газетных сенсаций... Нет, нет, читатели такого не перенесут! А ведь кто такие присяжные заседатели? Те же самые читатели. Но должен вас предупредить, что у прокурора наверняка есть убийственные улики, напрямую свидетельствующие против вас. В противном случае они не посмели бы арестовать вас, да и разговаривали бы с вами иначе.

– Нет у них никаких улик, – покачала она головой. – Потому что никаких преступлений я не совершала. Объясните, как можно с земли настичь человека в самолете и убить его... Ерунда какая-то!

– А двое помещаются в самолете? – спросил Мейсон.

– Да, помещаются, за счет груза. Но в воздух поднялся один человек, и среди обгоревших обломков на песчаном грунте пустыни нашли один труп.

– Хорошо, – вздохнул Мейсон. – Я попробую что-нибудь предпринять. Хотя сложившаяся ситуация мне крайне не нравится.

– Мистер Мейсон, скажите, вы унесли хоть сколько-нибудь денег из той квартиры? Ведь унесли же? Скажите откровенно. Пожалуйста...

– Я уже говорил вам, – устало вздохнул адвокат. – И снова повторяю, что ничего я оттуда не уносил. Ни цента.

– Вы ведь нарочно это говорите... чтобы вас не обвинили в причастности к финансовым нарушениям?..

– Я это говорю, потому что такова правда, хотя вам она, возможно, видится в ином свете. А теперь я ухожу и постараюсь все-таки выяснить, что к чему.

Мейсон отодвинул стул, поднялся и подал знак надзирательнице, что визит завершен. Выполнив неизбежные формальности, Мейсон направился к выходу из тюрьмы. Проходя быстрыми шагами по коридору, он озабоченно взглянул на часы. Случайно боковым зрением адвокат заметил быстро приближающуюся тень. Мейсон остановился и поднял глаза. Женщина, с которой он едва не столкнулся, на ходу искала что-то в сумке.

– Простите, я засмотрелась, – извинилась она, увидев адвоката.

– Это я виноват, – сказал Мейсон, – я очень спешил и...

Ее синие глаза вдруг загорелись любопытством.

– Ничего, ничего. Вы – Перри Мейсон, известный адвокат, не так ли?

– Да.

– Вы меня не знаете, а я про вас много слышала и читала в газетах. Я видела вас вчера в вестибюле...

– В вестибюле?

– Ну да, в Диксивуд-апартаментах. Я как раз вошла, а вы уходили. Меня зовут Эдна Коулбрук. Мой муж Гарри Коулбрук служит в экспертном отделе. К нему-то я и тороплюсь.

– Понятно, понятно, – сказал Мейсон, пытаясь обойти ее стороной.

– А мы как раз живем в Диксивуд-апартаментах, знаете?

– До сих пор не знал.

– Я несколько раз видела вас в Суде. Вы, наверное, посчитали бы это нахальством, но я вчера чуть с вами не заговорила. По-моему, вы обратили внимание... Я как раз подняла глаза, увидела знакомое лицо, мгновенно узнала, хотела поздороваться и только через секунду сообразила, что мы не представлены друг другу. – Ее синие глаза улыбались. – Скажите, пожалуйста, мистер Мейсон, у вас в Диксивуд-апартаментах есть клиент? Я прямо умираю от любопытства. Нет, нет, я не сплетница и не сую нос в чужие дела. Но Диксивуд-апартаменты... это как клуб. У нас там своя теплая компания... С вами была очень милая дама. Она тоже там живет?.. Я вам не кажусь слишком назойливой? Муж говорит, что я куда угодно пролезу, но ведь в наше время слюнтяям делать нечего. Везде нужна инициатива.

– Боюсь, вы задали мне сразу слишком много вопросов, миссис Коулбрук, – рассмеялся Мейсон. – Честно говоря, я был в вашем доме по личному делу. Однако вынужден просить у вас прощения, я опаздываю на важную встречу и очень тороплюсь, даже чуть не сбил вас с ног.

Мейсон учтиво приподнял шляпу, обошел случайную собеседницу и быстрыми шагами устремился к двери. У выхода он остановился и оглянулся. Миссис Коулбрук все стояла на том же месте и внимательно смотрела ему вслед. Мейсон тут же понял, что его взгляд назад был непростительной ошибкой.

10

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в личном кабинете адвоката. Завтра должно было начаться предварительное слушание по обвинению Стефани Малден в убийстве Саммерфилда Малдена.

Пол Дрейк с осунувшимся от усталости лицом развалился в любимой позе в черном просторном кресле для посетителей. Делла Стрит с приготовленными блокнотом и ручкой смотрела на адвоката. Мейсон ходил по кабинету, засунув большие пальцы в проймы жилета. Он вынул из кармана часы, взглянул и вздохнул – уже почти одиннадцать часов.

– Почему ты не потребовал отсрочки? – спросил Дрейк.

Мейсон задумчиво покачал головой.

– Но все же почему? – не отставал детектив.

– Налоговые инспекторы ведут свое расследование по делу доктора Малдена, – сказал наконец Мейсон. – Пока им неизвестно про квартиру в Диксивуд-апартаментах, но рано или поздно они выйдут на нее. Никто еще не заподозрил ни в чем Чарльза Амбоя, фиктивного партнера фиктивной фирмы «Малден и Амбой», и не пытался установить его личность. Путешествует сейчас мистер Амбой, кажется, по Европе, а потому недосягаем. По сути дела, фигурой Амбоя пока никто всерьез не заинтересовался. – Мейсон кивнул на газету, которую недавно просматривал. – Но налоговые инспекторы преисполнены любопытства. Так или иначе они выйдут на Амбоя. Они переберут всех, кто был как-то связан с доктором Малденом.

– Ну и что? – удивился Дрейк. – Отсюда вовсе не следует, будто твоя клиентка повинна в убийстве.

– Когда мы с Деллой покидали Диксивуд-апартаменты, одна женщина, узнав меня, вознамерилась затеять разговор, но передумала. Это некая миссис Гарри Коулбрук. Муж ее служит в экспертном отделе при прокуратуре. Позже я столкнулся с ней нос к носу. Она бежала на свидание с мужем. Она прямо просвечивала меня насквозь своими синими глазами и засыпала вопросами. Ей, видите ли, позарез нужно знать, чем я занимался в Диксивуд-апартаментах. Ей до смерти важно установить, что за девица меня сопровождала. Она почти дозрела до смелой мысли, что я вью себе там любовное гнездышко. А стало быть, она вовсю займется расспросами. Едва в газетах мелькнут Диксивуд-апартаменты, ее осенит прозрение, о чем она мигом доложит мужу. Тот, естественно, схватится за телефонную трубку и сообщит прокурору.

– Ну и что? – пожал плечами детектив.

– Полиция обнаружит квартиру, обыщет и найдет пустой сейф. Естественно, раз я был в здании, то именно в этой квартире. Им известно, что доктор Малден мог припрятать от налогового обложения сто тысяч долларов. Что, в таком случае они подумают? Особенно, принимая во внимание их отношение ко мне?

– Что ты присвоил кругленькую сумму, – ответил Дрейк.

Мейсон снова принялся вышагивать по комнате из угла в угол. Остановился на миг у стола, взглянул на кипу принесенных Дрейком отчетов своих сотрудников.

– Я должен ускорить процесс, – сказал наконец Мейсон. – Я должен заставить прокурора на предварительных слушаниях привести Раймона Кастелло под присягу.

– А прокурор этого не хочет? – поинтересовался Дрейк.

– Конечно, нет! Он будет увиливать от этого всеми возможными способами. Стоит Кастелло оказаться под присягой, я воспользуюсь преимуществами перекрестного допроса и вытрясу из него все, что тот знает. Я буду ловить Кастелло на мельчайших деталях. Позже, в присутствии присяжных, я воспользуюсь протоколами. Я обрушу на Кастелло град вопросов, и он наверняка запутается в собственных противоречиях.

– А что, прокурор не собирается завтра вызывать Кастелло? – спросила Делла Стрит.

– Он считает, что сумеет обойтись без этого, – сказал Мейсон. – У него расчет простой – на предварительных слушаниях достаточно доказать «Корпус Дэликти» [Corpus delicti (лат.) – совокупность признаков, характеризующих преступление; вещественное доказательство преступления] и минимальные предположения в причастности обвиняемой к убийству.

– Думаю, своей цели он достигнет не показывая все имеющиеся у него улики, – сказал Дрейк.

– Я приложу все усилия, чтобы ему это так просто не удалось. Я заставлю его раскрыть свои карты, – ответил Мейсон.

– Говорят, в дело замешаны еще и наркотиками, – сказал Дрейк.

– Хорошо бы поподробней выяснить как именно, – с досадой заметил Мейсон.

– Пока узнать ничего не удалось, – вздохнул детектив.

– А про Глэдис Фосс что-нибудь разузнал?

– Тоже ничего, – вздохнул Дрейк. – А документы ее в клинике, кстати, в полнейшем беспорядке.

– Она призналась мне в присвоении денег из кассы клиники. Заявила, что присваивала и проигрывала на скачках. А ее букмекер утверждает, что не проигрывала, а выигрывала.

– Возможно, она имело дело с несколькими букмекерами, – предположила Делла Стрит.

Мейсон посмотрел на Дрейка.

– А по твоим сведениям, Пол?

Дрейк покачал головой.

– Побойся Бога, Перри. Букмекеры в телефонных справочниках не обозначаются. Приходится выведывать разными хитрыми способами, где заключают пари, потом искать посредника, а уж затем, как бы между прочим, интересоваться у букмекера, кто еще неравнодушен к скачкам. Букмекеры – не дети. Они прекрасно знают, что Глэдис Фосс причастна к истории, которую окружной прокурор называет делом об убийстве. Знают, что наступит момент, когда некий умник призовет их давать показания под присягой. Как бы ты повел себя на месте букмекера? Да любой из них невинно посмотрит прямо в глаза и заявит: «Мисс Фосс? Глэдис Фосс? Впервые слышу! Во всяком случае, со мной она дела не имела». Он будет твердить это, даже если она задолжала ему пятьсот долларов. Даже если позавчера просадила с его помощью десять тысяч. Даже если делает ставки изо дня в день. Представляешь, какая радость для букмекера явка в Суд, где он присягнет говорить правду, и только правду, а прокурор пристанет с расспросами про Глэдис Фосс. И за каждым его словом будет читаться невысказанная угроза, что попробуй только подыграть защите, завтра же тебя упекут в тюрьму за букмекерство.

– Да, – согласился Мейсон, – отчасти ты прав. Но, с другой стороны, доказав ее увлечение скачками, мы оставим налоговую инспекцию с носом.

– И чем это обернется для Глэдис Фосс? – спросила Делла Стрит.

– Обнаруженных улик может хватить с избытком, чтобы приписать ей всю недостачу, но маловато для прямого обвинения в мошенничестве, – сказал Мейсон. – Особенно если никто не предъявит ей иск. Или если она окажется в другом штате, откуда без судебного решения ее не вернуть.

– А миссис Малден? – спросил Дрейк. – Она ведь вправе предъявить иск?

– Она охотно обвинит Глэдис Фосс в мошенничестве, – улыбнулся Мейсон. – Но только не под присягой.

– А официальные лица?

– Какие именно?

– Ты, например, – задумчиво сказал Дрейк.

– Во всяком случае, не я, – ответил Мейсон.

– И, однако же, не устаешь повторять, что она призналась тебе в присвоении денег.

– Еще бы. Отлично помню ее признание. И помню, как после утомительного путешествия она, едва приняв ванну, окунулась в беговые новости. Наверное, прикидывала завтрашние пари.

– Ты застал ее за этим занятием?

– Она только что приняла ванну. Разгоряченная, полуодетая, уселась в кресло, и тут как раз звонок. Что делать? Вскочила, уронила на пол газету. Помешкав, подбежала к двери. Впустила меня и побежала переодеваться. А я занял ее место, еще тепленькое. Смотрю, на полу, у моих ног, газета, раскрытая на результатах скачек. Она как раз вошла и стала выкручиваться, а под конец во всем призналась.

– В чем призналась? – спросил Дрейк.

– В том, что запускала руку в кассу. Правда, она сделала это довольно ловко, нигде не сказав впрямую, только якобы предполагая. Она хотела выяснить к чему может привести подобное признание.

– И что ты ответил?

– Дал понять, что подобным признанием она спасет Стефани Малден от налоговых инспекторов. Вряд ли ей этого очень хочется.

– А она подтвердит свое признание в Суде?

– Не знаю, – сказал Мейсон. – Прежде чем предсказывать, как она себя поведет, ее надо найти.

– Я делаю все возможное, – сказал Дрейк. – Она исчезла, не оставив никаких следов.

– Кредитные карточки на бензин не помогли?

Дрейк покачал головой.

– Бензоколонки проверил?

– Основные. Да и вообще все подозрительные.

– И тем не менее, – сказал Мейсон, – бесследно исчезнуть она не могла.

– Так ли уж она тебе необходима, шеф? – спросила Делла Стрит.

– Важно знать, где она, – сказал Мейсон.

– И чтобы полиция этого не знала? – полюбопытствовала Делла Стрит.

– Это было бы крайне нежелательно, – покачал головой Мейсон. – Ей зададут нежелательные для меня вопросы и получат нежелательные для меня ответы. Но я должен знать, где она, чтобы в любой момент взять у нее недостающую информацию.

– Ты ведь предвидел, что она сбежит, не так?

– Я предполагал, но не думал, что она сорвется с места в таком темпе.

– А почему, собственно, ты это предполагал?

– Иначе она не призналась бы мне в денежных махинациях, – ответил адвокат. – Все эти намеки на присвоенные деньги... Намеки на пристрастие к скачкам... Имя букмекера, как выяснилось, арестованного, раскаявшегося, условно осужденного... Она догадывалась, что он выложит полиции все, что знает. Естественный логический ход после всех этих откровений – бегство. Пустить в оборот версию мошенничества, а от официальных показаний уйти.

– А не могла она мимоходом заглянуть в сейф в Диксивуд-апартаментах и прихватить деньги?

– Могла бы, если б не ограничительные факторы. Во-первых, прежде чем она туда прибыла, сейф уже успели открыть. А во-вторых, возможно, ста тысяч в нем и не было.

– А если допустить, – сказал Дрейк, – что перед самым отъездом в Финикс она открыла сейф и увезла деньги с собой. Чем плохое предположение?

– Неплохое, но недоказуемое, – заметил Мейсон.

– Я останавливаюсь на нем, – сказал Дрейк.

– А я пока воздержусь, – сказал Мейсон. – Завтра мне решать в Суде сложнейшую задачу – с помощью всячески правовых уловок добиться показаний Раймона Кастелло. Любопытно, что он нам поведает... Исходя из ситуации, я хотел бы, Пол, чтобы у меня под рукой была машина. Делла, тебе придется завтра потрудиться, детали я сообщу по по дороге домой... Подозреваю, что в тактике обвинения есть роковой просчет, и я собираюсь воспользоваться этим предельно драматично.

– Если завтра предстоит трудный день, шеф, – улыбнулась Делла, – то не пора ли тебе отдыхать?

Мейсон посмотрел на секретаршу и тепло улыбнулся.

– Ты, пожалуй, права, Делла, – согласился он.

Дрейк со вздохом поднялся и пошел к дверям. Делла лукаво подмигнула ему и принялась убирать в сейф бумаги.

11

Бейлиф провозгласил начало судебного заседания. Все встали, в зал вошел судья Тэлфорд, занял свое место и хмуро посмотрел на публику, забившую зал до отказа. Затем он бросил взгляд на представителей обвинения и защиты.

– Господа, – сказал судья Тэлфорд, – нет надобности усложнять процедуру формальными дискуссиями. На данном заседании нам необходимо решить один-единственный вопрос – имел ли место факт убийства и достаточны ли основания предполагать, что к убийству причастна подсудимая. Надеюсь, эта позиция не подвергнется сомнению.

Судья Тэлфорд посмотрел на адвоката и сидевшую за ним подсудимую.

– Ваша Честь, – сказал Мейсон, – мне хотелось бы напомнить Высокому Суду, что цель слушаний, как мне представляется, отстоять права подзащитной. Если она невиновна и данный факт будет здесь и сейчас установлен, то и освободить ее нужно здесь и сейчас.

– Конечно, – проговорил уязвленный судья, – разброс между возможными исходами разбирательства весьма значителен. С одной стороны, вывод, что подсудимая невиновна. С другой, констатация, что факт преступления доказан, и есть основания подозревать, что подсудимая виновна. Вынужден напомнить обеим сторонам, что окончательное установление бесспорной ее виновности вне компетенции этого Суда.

– Защита к разбирательству готова, – ответил Мейсон.

– Обвинение к разбирательству готово, – не отстал от него заместитель окружного прокурора Карл Харлей.

– Отлично, – сказал судья Тэлфорд. – Начинайте, господин обвинитель.

Карл Харлей, снискавший славу искусного обвинителя, улыбаясь, вызвал первого свидетеля.

Свидетель оказался работником аэропорта. Он назвал регистрационный номер самолета, принадлежавшего доктору Саммерфилду Малдену, привел технические характеристики машины, начиная от модели и кончая датой выпуска, сообщил, что в роковой для пилота день тот должным образом оформил соответствующие документы, указав, что летит он в Солт-Лейк-Сити с посадкой в Лас Вегасе на дозаправку. Доктору Малдену назначили вылет на десять часов семнадцать минут, фактически же он поднялся в воздух в десять девятнадцать утра. Свидетель показал далее, что в тот же день ему самому пришлось пролететь по маршруту доктора Малдена до некой точки посреди пустыни. Эту точку он пометил крестиком на карте, на которой зафиксированы воздушные коридоры, радиолокационные каналы, посадочные площадки и прочее в том же роде. В данной точке он обнаружил разбитый самолет доктора Саммерфилда Малдена. По всем признакам, авария произошла при вынужденной посадке, после чего машина загорелась. В самолете был обуглившийся труп. На крыле самолета удалось разобрать цифры, подтвердившие, что этот самолет доктора Саммерфилда Малдена. Огонь пощадил часы на приборной доске, по застывшим, спекшимся стрелкам можно было установить время катастрофы. Замерив по карте при помощи циркуля пройденное самолетом расстояние и соотнеся эти данные с масштабом карты, свидетель получил возможность констатировать, что, с учетом погодных условий, самолет держал курс на Лас-Вегас пока не потерпел аварию, причины которой неясны.

– Можете начинать перекрестный допрос, – с вызовом бросил Мейсону Карл Харлей.

– Перекрестный допрос? – удивился Мейсон.

– Да, перекрестный допрос.

– У меня нет вопросов к свидетелю.

– Если Высокий Суд не возражает, – явно довольный собою, сказал заместитель окружного прокурора, – следующий свидетель выступит в качестве эксперта. Учитывая специальный характер его показаний, я хотел бы обосновать их уместность.

– Хорошо, – сказал судья Тэлфорд, обнаруживая некоторое любопытство. – Продолжайте.

Карл Харлей вызвал свидетелем мистера Дадли Ломакса, и задал ряд вопросов, ответы на которые доказывал, что тот по образованию, стажу и роду занятий вправе выступить экспертом в области дисциплины, именуемой «криминалистика». Затем Карл Харлей обернулся к Мейсону:

– Есть у вас вопросы касательно его квалификации, мистер Мейсон?

– Я предпочту их задать позже, на перекрестном допросе, после его показаний.

– Прекрасно, – сказал обвинитель и поспешил добавить: – Я должен напомнить Высокому Суду, что термин «криминалистика» охватывает круг наук, использующих точное знание в раскрытии разнообразных преступлений. Этот свидетель представляет криминалистику в широком понимании слова.

– Думаю, мистер Мейсон учтет в ходе перекрестного допроса данное обстоятельство, – сказал судья Тэлфорд. – Переходите к делу.

– Мистер Ломакс, – начал Харлей, – я хотел бы, чтобы вы сперва разъяснили Высокому Суду смысл термина «линии спектра».

Ломакс, откровенно радуясь возможности блеснуть эрудицией, удобно устроился в свидетельском кресле.

– Постарайтесь, по мере сил избегая специальных деталей, дать Высокому Суду общее представление, что это такое, – предложил Карл Харлей.

– Суду хорошо известно, что это такое, мистер Харлей, – заметил судья Тэлфорд.

– Понимаю, Ваша Честь, – ответил Харлей. – Но это нужно для протокола.

Отношение судьи к проблеме, кажется, слегка обескуражило Ломакса.

– Итак, – обратился Харлей к свидетелю, – обрисуйте, что это такое, в общих чертах.

– Свет, испускаемый твердым веществом в процессе горения при высоких температурах, – начал свидетель, – включает все цвета радуги. Если пропустить этот свет, с помощью системы линз, через стеклянную призму, длинные волны, а именно красные, претерпят не столь значительное преломление, как наиболее короткие, фиолетовые. Спектроскоп, инструмент, разлагающий белый световой луч, проникший сквозь щель, на составляющие следом за красным оранжевый, потом желтый, потом зеленый, голубой, синий и так далее, вплоть до фиолетового.

– Прошу вас, сведите к минимуму технические подробности, посоветовал Карл Харлей.

– Если источник лучей светящийся газ, – откашлявшись продолжал свидетель, – а не твердое тело, свет обычно уже не белый. Из спектровой гаммы, от красного до фиолетового, выпадают те или иные цвета. Свет этот может быть любым – желтым, как в натриевых фонарях на шоссейной дороге, красным, как в неоновых трубах рекламы. Каждый газ имеет под спектроскопом свой собственный набор линий, а значит, может быть идентифицирован с их помощью. Металл, переводимый вольтовой дугой в парообразное состояние, окрашивает ее в свои цвета, и спектроскоп позволяет установить, какой перед нами металл.

– Стало быть, я не ошибусь, если сделаю вывод, что применение этого принципа позволяет определять химический состав вещества? – спросил обвинитель.

– Совершенно справедливо. Анализ такого рода не раскрывает количественных соотношений, но с его помощью можно распознать ту или иную примесь.

– Применяется ли этот принцип в криминалистической практике?

– Да. Существуют приборы, анализирующие твердое вещество при посредстве вольтовой дуги, а растворы – при посредстве электрического разряда. Спектр подобного излучения, даже когда материал представлен минимальными количествами, фотографируется в момент световой вспышки, гарантирующей идентификацию материала. Изучая линии на полученном таким образом фотографии, можно сказать, с каким материалом мы имеем дело, наличествуют в нем такие-то компоненты или нет.

– Можете конкретизировать, как именно указанный принцип используется в криминалистике? – спросил Карл Харлей.

Судья Тэлфорд глянул на Мейсона, словно бы ожидая возражений, но тот спокойно смотрел на свидетеля.

– Ну, например, – начал Ломакс, по-прежнему наслаждаясь положением, для идентификации некоего материала к нему нередко подмешивают мизерные количества идентифицирующего вещества, которого там быть не должно. Это безобидные соединения, неспособные нанести ущерб здоровью. В департаменте, где я служу, этим соединениям присваиваются кодовые номера. Допустим, вещество, которым в данную минуту заняты мои мысли, обозначается кодовым номером «шестьсот восемьдесят два сорок девять».

– Связана эта информация со спектральными линиями? – спросил Карл Харлей.

– Не напрямую. Это кодовый номер. Хотя, конечно, ему соответствует определенная линия на спектрограмме.

– Значит, спектрографический анализ может выявить наличие вещества, которое вы обозначаете кодовым номером «шестьсот восемьдесят два сорок девять»?

– Да, сэр.

– В каких количествах?

– В любых, даже самых мизерных.

– Не довелось ли вам заниматься спектрографическим анализом органов погибшего доктора Саммерфилда Малдена?

– Да, сэр. Я занимался этим.

– И что вы обнаружили?

– Бесспорное наличие вещества «шестьсот восемьдесят два сорок девять».

– В организме покойного?

– Да, сэр.

– Сейчас я предъявлю вам бутылку виски. Вернее, фляжку. Я хотел бы, чтобы Суд обозначил ее как экспонат номер один.

– Предложение принято, – сказал судья Тэлфорд.

– Несколько вопросов по поводу этой фляжки. Вам она знакома?

– Да, сэр. Это металлическая фляжка для виски приблизительно на одну пинту.

– Где была обнаружена эта фляжка? Знаете?

– Да, сэр, знаю.

– Кто ее нашел?

– Я присутствовал при ее обнаружении.

– Где это произошло?

– Изучая причины катастрофы, мы осмотрели буквально каждую пядь земли вокруг самолета. И пришли к заключению...

– Минуточку, – остановил свидетеля судья Тэлфорд. – Защита протестов не заявляла, но Суд по своей инициативе предлагает вам придерживаться исключительно самих фактов, не вдаваясь в рассуждения.

– Слушаюсь, сэр. Итак, мы установили, что самолет врезался в землю со страшной силой. Обломки машины и предметы, к ней относящиеся, валялись в радиусе ста пятидесяти футов.

– Какие, например, предметы?

– Например, черный чемоданчик с хирургическими инструментами и лекарствами на экстренный случай... Какие обычно носят с собой врачи.

– Где вы нашли этот чемоданчик?

– В ста пятидесяти футах от сгоревшей машины.

– И в каком он был состоянии?

– В ужасном. Крышка выворочена, содержимое искорежено, флаконы разбиты, таблетки, вперемешку с осколками, раскиданы вокруг.

– Что еще привлекло ваше внимание?

– Кислородная подушка, которую можно было использовать по прямому назначению и по косвенному, в качестве портативного контейнера. Емкий карман из прорезиненной ткани, вшитый в подушку, позволял прятать в нее предметы небольшого размера.

– Значит, там нашли еще и эту подушку?

– Да, сэр. При мне как раз и нашли.

– Где? Насколько далеко от самолета?

– Футах в пятидесяти.

– В каком состоянии?

– Ее сильно опалило жаром, одна сторона почти обуглилась, скорей, правда, от высокой температуры, чем от пламени.

– Что-нибудь нашли внутри подушки?

– Фляжку.

– Ту самую, что маркирована в качестве экспоната номер один?

– Да, сэр.

– Известно ли вам, кому принадлежала фляжка?

– От других. Сам я этого не знал.

– Искали вы на фляжке отпечатки пальцев?

– Да, сэр.

– И нашли?

– Да, сэр, кое-какие нашли.

– Проявляли их в вашем присутствии?

– Да, сэр.

– И как с ними поступили дальше?

– Я их сфотографировал.

– Вы лично?

– Да, сэр.

– Каким аппаратом пользовались?

– Специальной камерой для фиксации отпечатков пальцев.

– И каковы результаты?

– Четыре великолепных отпечатка пальцев. Они при мне, – ответил Ломакс и достал из портфеля пачку фотографий.

– Подождите, – остановил его заместитель окружного прокурора. Высокий Суд, вношу предложение маркировать эти снимки в качестве экспонатов номер два, номер три, номер четыре и номер пять.

– Принимаю ваше предложение, – заявил судья Тэлфорд.

– Что представляет собою экспонат номер два, мистер Ломакс?

– Это отпечаток указательного пальца правой руки доктора Саммерфилда Малдена.

– Минуточку, – вмешался Мейсон. – Я предлагаю исключить этот ответ из протокола, поскольку он не соотносится с заданным вопросом непосредственно. Кроме того, он отражает личные мнения свидетеля.

– Но ведь перед нами эксперт-дактилоскопист, – возразил Карл Харлей.

– Вполне возможно, – согласился Мейсон. – Я бы не вступал в дискуссию, если бы свидетель просто констатировал, что это отпечаток какого-то указательного пальца чьей-то правой руки. А он ведь утверждает, что отпечаток принадлежит доктору Малдену.

– Хорошо, – улыбнулся Карл Харлей. – Сейчас мы исправим положение. Принимая протест, мы согласны временно аннулировать этот ответ, до поры, когда он получит должное обоснование. – Он повернулся к свидетелю. Скажите, мистер Ломакс, вы ознакомились с отпечатками доктора Саммерфилда Малдена?

– Да, сэр.

– Как?

– По фотокопиям, присланным из Федерального Бюро Расследования.

– По чьей просьбе они были присланы?

– По моей.

– В связи с этим вашим заявлением можете ли вы сказать, чей отпечаток представлен экспонатом номер два?

– Да, сэр. Это...

– Минуточку! – вмешался Мейсон. – Считаю нужным внести протест, Ваша Честь. Вопрос сформулирован некорректно. Он несуществен, неуместен, неверен в принципе, ориентирован на недостоверные доказательства и основан на слухах.

– В каком смысле? – спросил судья Тэлфорд.

– В том смысле, что Суду не представлены доказательства подлинности материалов, присланных из ФБР.

– О, Боже, – устало вздохнул Карл Харлей. – Прошу Высокий Суд отвести этот протест в связи с тем, что я впоследствии проясню ситуацию.

– Хорошо, протест отклоняется.

– Отвечайте на вопрос, мистер Ломакс, – попросил свидетеля заместитель окружного прокурора.

– Это был отпечаток указательного пальца правой руки доктора Саммерфилда Малдена.

– А что скажете об экспонате номер три?

– У меня аналогичные возражения, – заявил Мейсон.

– А у меня аналогичная просьба, – парировал Карл Харлей. Впоследствии я свяжу его ответ с ходом разбирательства.

– Принимаю аналогичное решение, – подытожил судья.

– Это безымянный палец правой руки доктора Малдена.

– А экспонат номер четыре?

– Прежние возражения, – сказал Мейсон.

– Прежнее решение, – сказал судья.

– Это левый указательный палец доктора Малдена.

– А экспонат номер пять?

– Прежние возражения, – сказал Мейсон.

– Прежнее решение, – провозгласил судья.

– Большой палец правой руки доктора Малдена.

– А теперь скажите, что находилось в фляжке, обозначаемой здесь как экспонат номер один, когда ее подобрали?

– Жидкость. Фляга была наполовину заполнена этой жидкостью.

– Известно вам, что за жидкость находилась во фляге?

– Теперь известно.

– Откуда известно?

– Я присутствовал при ее лабораторном исследовании.

– И что показало исследование?

– Что это виски.

– С какими-нибудь отклонениями от нормы?

– Да, сэр.

– С какими именно?

– Спектроскопический анализ выявил наличие вещества с кодовым обозначением «шестьсот восемьдесят два сорок девять».

– Известно ли вам, каким образом вещество, которому вы присваиваете кодовый номер «шестьсот восемьдесят два сорок девять», попало в виси?

– Да, сэр.

– Каким же образом?

– Косвенно этому способствовал я сам.

– Объясните, пожалуйста, свое заявление Суду.

– В свое время мне было предложено предпринять действия по идентификации наркотических средств, находившихся в распоряжении...

– Минуточку, – вмешался судья Тэлфорд, посмотрев на Перри Мейсона. В данном случае дело коснется, видимо, разговора, происходившего в отсутствие подсудимой, верно?

– Да, Ваша Честь.

– И значит, аргументации, основанной на слухах, – продолжал судья.

– У меня нет возражений, – сообщил Мейсон. – Я не склонен придираться к техническим мелочам.

– Однако же против отпечаткам пальцев вы возражали, – заметил судья Тэлфорд.

– Они-то как раз могут оказаться не такой уж мелочью, – возразил Мейсон. – Честно говоря, мне крайне любопытно узнать, каким образом вещество под кодовым названием «шестьсот восемьдесят два сорок девять» угодило в виски доктора Малдена.

– Хорошо, – сказал судья Тэлфорд, и по его красноречивому взгляду на адвоката можно было предположить, что теперь тот не скоро дождется его поддержки в процессе разбирательства. – Вы представляете подсудимую. Если подсудимая не возражает, я разрешу свидетелю ответить на заданный вопрос, хотя, подчеркиваю, не намерен опираться на показания, основанные на слухах.

– Не беспокойтесь, Ваша Честь, – заверил Карл Харлей. – Я прошу свидетеля объяснить в общих чертах, как это вещество оказалось в виски.

– Мне предложили, – заторопился Ломакс, словно опасаясь, что судья прервет его, – подмешать что-нибудь в наркотические препараты доктора Саммерфилда Малдена, чтобы впоследствии эти меченые лекарства можно было выследить. Я остановился на веществе с кодовым номером «шестьсот восемьдесят два сорок девять». Во-первых, оно само по себе в наркотиках не встречается. Во-вторых, его микроскопические дозы безвредны для человеческого организма.

– И что же вы сделали? – спросил Харлей.

– На оптовой базе, где доктор Саммерфилд Малден приобретал лекарства, к морфию, героину и прочим наркотикам были подмешаны мизерные количества вещества, фигурирующего под кодом «шестьсот восемьдесят два сорок девять».

– Вы готовы утверждать... Впрочем, я лучше задам другой вопрос. Присутствуя при лабораторных исследованиях виски, найденного в фляге, фигурирующий в деле, как экспонат номер один, нашли вы там еще что-нибудь, помимо вещества «шестьсот восемьдесят два сорок девять»?

– Да, сэр.

– Что именно?

– Довольно большое количество сульфата морфия.

– А уж этот сульфат морфия содержал вещество, подмешанное вами в лекарственные препараты, которые вы называете «шестьсот восемьдесят два сорок девять»?

– Не смею в своих предположениях заходить так далеко, – сказал Ломакс. – Могу лишь утверждать, что вещество под кодовым номером «шестьсот восемьдесят два сорок девять» в состав виски не входит и в наркотических препаратах само по себе не встречается. Я подмешал это вещество в сульфат морфия, проданный впоследствии доктору Саммерфилду Малдену. Это же вещество я обнаружил во фляге, фигурирующей, как экспонат номер один, там же оказались признаки сульфата морфия.

– Можете переходить к перекрестному допросу, – сказал Харлей.

– Зачем понадобилось подмешивать вещество, под кодовым номером «шестьсот восемьдесят два сорок девять», к лекарственным препаратам доктора Малдена? – спросил Мейсон.

– Мне предложили изыскать способ слежения за этими наркотиками.

– А сколько у вас других веществ, используемых в целях спектроскопической идентификации?

– С полдюжины.

– Их тоже подмешивают к наркотикам?

– Нет, не к наркотикам. Может, он сгодились бы и для наркотиков. Но в нашей практике наркотики выслеживают при помощи препарата «шестьсот восемьдесят два сорок девять».

– Связаны вы в своей деятельности с какими-либо правоохранительными структурами?

– Связан.

– С какой конкретно?

– Свое служебное положение я предпочел бы не обсуждать. Я готов отвечать на любые вопросы, касающиеся моей квалификации или методов, использованных мною для идентификации лекарственных препаратов доктора Саммерфилда Малдена.

– Все правильно, – сказал Мейсон. – Но вы ведь не просто частное лицо, вы частица некой организации.

Свидетель, подумав, ответил:

– Да, сэр.

– И в ней работают еще и другие люди?

– Да, сэр.

– Вы всех работающих в вашей организации людей знаете?

– Нет, конечно, не всех, – усмехнулся свидетель.

– Но многих?

– Да.

– Следовательно, есть специалисты, имеющие такое же образование, или примерно такое же, как и вы?

– Да, сэр.

– А ваша организация располагает несколькими приборами для спектроскопического анализа, неправда ли?

– Да, сэр.

– Вы не являетесь руководителем этой организации?

– Совершенно верно, не являюсь.

– Выходят, другие сотрудники этой организации не обязаны отчитываться перед вами?

– Нет, сэр.

– Вы пытались маркировать лекарственные препараты доктора Малдена, чтобы облегчить их последующую идентификацию?

– Да, сэр.

– И пользовались для этой цели веществом, закодированным под номером «шестьсот восемьдесят два сорок девять»?

– Да, сэр.

– Вы считаете это вещество особенно эффективным при идентификации наркотиков?

– Да, сэр.

– Использовали вы его с той же целью в других случаях?

– Да, сэр.

– В других делах?

– Да, сэр.

– А если, в результате внезапного совпадения, другой член организации, к которой вы принадлежите, решил бы, работая на этой же территории по другому заданию, использовать для идентификации наркотика все то же вещество под номером «шестьсот восемьдесят два сорок девять»?

– Сомневаюсь, чтобы другие члены нашей организации вторглись на эту территорию.

– Но стопроцентной уверенности у вас нет?

– Подтвердить под присягой их отсутствие не могу.

– Но вы в данный момент даете показания под присягой. Итак, можете вы поручиться, что таких людей нет?

– Не могу.

– Выходит, если другой работник вашей организации, равный вам по квалификации, вознамерится проследить наркотики, принадлежащие третьему лицу, он прибегнет все к тому же препарату «шестьсот восемьдесят два сорок девять»?

– Ваша Честь, – обратился к судье Карл Харлей, – мне кажется, что это просто мелочные придирки.

– Протест отклоняется, – возразил судья Тэлфорд. – Пусть свидетель ответит на этот вопрос.

– В общем, конечно, – сказал Ломакс, – будучи предельно откровенным, я вынужден заявить, что обстоятельства, вами подразумеваемые, абсолютно нереальны. Но в принципе такая ситуация возможна. Да, возможна.

– Вы с большой неохотой пошли на откровенность?

– Да нет, ничего подобного.

– С некоторым колебанием?

– Ну, разумеется... все-таки я в щепетильном положении.

– Ваше положение мешает вам быть честным?

– Конечно же, нет.

– Почему же вы колеблетесь?

– Меня волнуют последствия моего ответа.

– Значит, не правдивость, а последствия?

– В каком-то смысле, да.

– Получается, вы взвешивали последствия?

– Да.

– И при определенных обстоятельствах воздержались бы от ответа?

– Этого я не говорил.

– Вы не говорили, ваше поведение говорило за вас. Спасибо. У меня все.

– Больше вопросов нет, – объявил Карл Харлей.

Мистер Ломакс встал, собираясь покинуть кресло для дачи свидетельских показаний. Заместитель окружного прокурора зашептался о чем то со своим помощником Медисоном Ирвином. Наконец он встал и заявил:

– Нам хотелось бы вернуть мистера Ломакса на свидетельское место... Мы забыли задать ему еще один вопрос.

– Видимо, адвокат избежал ловушки, задавая не те вопросы, на которые делало ставку обвинение, – усмехнулся Мейсон.

Карл Харлей сердито повернулся к Перри Мейсону, но тут же, осознав комизм ситуации, подчеркнутый улыбкой судьи Тэлфорда, сказал:

– Прошу свидетеля вернуться на место.

Ломакс снова занял кресло для дачи свидетельских показаний.

– А не обнаружили вы еще чьи-нибудь отпечатки пальцев на фляге, фигурирующей как экспонат номер один?

– Да, сэр, обнаружил.

– Вы идентифицировали их?

– Да, сэр. В трех случаях.

– Вы сфотографировали их?

– Да, сэр, вот они.

– Прошу суд маркировать их в качестве экспонатов под номерами шесть, семь и восемь, – предложил Карл Харлей.

– Принимаю ваше предложение, – заявил судья Тэлфорд.

– Известно вам, чьи это отпечатки?

– Да, сэр.

– Чьи же?

– Подсудимой, Стефани Малден.

– Как вы установили данное обстоятельство?

– Сравнив эти отпечатки с отпечатками пальцев, взятыми непосредственно у подсудимой.

– А вот теперь, – ухмыльнулся заместитель окружного прокурора прямо в лицо Мейсону, – вы можете возобновить перекрестный допрос.

– Мистер Ломакс, – улыбнулся свидетелю Мейсон, – вы обговаривали свои показания с господином заместителем окружного прокурора заранее?

– Естественно, я объяснил ему, каким должно быть его выступление, встрепенулся Карл Харлей. – В конце концов, здесь ведь не Суд Присяжных. Зачем же задавать подобные вопросы?

– Чтобы получить на них ответ, – сообщил Мейсон.

– Отвечайте на вопрос, – приказал судья Тэлфорд.

– Да, сэр, обговаривали.

– И обговаривали, в частности, схему показаний?

– Я не совсем понял вопрос, господин адвокат.

– Не рекомендовал ли вам мистер Харлей предъявить Суду во время допроса отпечатки доктора Малдена, и только. А уж на перекрестном допросе, когда я заинтересуюсь другими уликами, вы припрете меня к стенке информацией, что на фляжке найдены отпечатки пальцев моей подзащитной?

Свидетель поерзал в кресле.

– Отвечайте на вопрос! – потребовал Мейсон.

– Ваша Честь, – запротестовал Карл Харлей, – мы впустую тратим драгоценное время. Это же общепринятая практика, что и адвокаты, и обвинители, как правило, обговаривают с ключевым свидетелем стратегию его поведения на процессе, основные тезисы и характер его ответов.

– Мой вопрос несколько шире, – сказал Мейсон, – и я хотел бы получить на него ответ.

– Протест, если таковой имеет место, отклоняется, – распорядился судья Тэлфорд. – Отвечайте на вопрос, мистер Ломакс.

– В общем, дело обстояло именно так, – ответил свидетель.

– И вы пошли на это? – спросил Мейсон.

– А что мне было делать?

– Вы согласились замалчивать обнаружение отпечатков миссис Малден на фляжке до начала перекрестного допроса, а затем при первой же возможности, огорошив меня, запротоколировать этот факт. Верно?

– Ну, в принципе, верно...

– Значит, – подытожил Мейсон, – вы с предубеждением относитесь к подсудимой.

– Что вы, нет, конечно.

– Тогда, ко мне?

– Да нет же, просто я свидетель обвинения.

– Значит, вы предубеждены в пользу обвинителей?

– Мне не нравятся слово «предубежден», – заявил свидетель.

– А мне безразлично, что вам нравится, а что не нравится, – заметил Мейсон. – Я хочу установить, имея на то законное право, наличествует ли в вашей позиции элемент предубеждения. Я выясняю, не предубеждены ли вы в пользу обвинения.

– Не настолько, чтобы исказить в своих показаниях истину.

– Но настолько, чтобы вступить в заговор с прокуратурой и подстроить мне ловушку. Кабы я угодил в нее, пресса представила бы публике подсудимую в самом непривлекательном свете, нанеся громадный ущерб перспективам разбирательства.

– Но, мистер Мейсон, думаю, факты говорят сами за себя.

– О фактах я пока не говорю. Я говорю о вашем поведении, которое само по себе становится в ходе судебного разбирательства значимым фактом. Ведь вы свидетель. Если вы предубежденный свидетель, это неизбежно отразится на ваших показаниях, безразлично, сознаете вы это или нет. Итак, я спрашиваю вас: вы предубежденный свидетель?

– Я свидетель обвинения и воспринимаю себя таковым.

– Другими словами, ваше личное благополучие зависят от выступлений в роли свидетеля?

– Не совсем так.

– В свидетеля вас приглашает прокуратура?

– Да, сэр.

– Значит, ваш профессиональный успех в значительной мере предопределяется вашей готовностью сотрудничать с прокуратурой?

– В общем, да.

– А теперь скажите, какие еще отпечатки обнаружены на фляжке?

– Множество. В том числе смазанные, идентификации не поддающиеся.

– А поддающиеся идентификации, кроме уже упомянутых, имеются?

– Да, там полно, самых разных. Некоторые весьма отчетливы, но как узнать, кому они принадлежат? А...

– Среди этих других отпечатков, – прервал его Мейсон, – а я говорю только об отчетливых, были такие, которые вам удалось идентифицировать путем сравнения с другими отпечатками пальцев?

Ломакс заколебался, перевел взгляд на Карла Харлея, и, наконец, ответил:

– Да, сэр. Я идентифицировал отпечатки Раймона Кастелло, шофера и авиамеханика доктора Малдена.

– Сколько отпечатков?

– Два.

– И еще вопрос. Отпечатки Кастелло хоть в одном случае перекрывают собой отпечатки подсудимой?

– Не могу... не уверен. Они вроде бы одновременные... Трудно сказать.

– Как эксперт-криминалист вы сообщили полиции после изучения фляжки, что отпечатки, на ней обнаруженные, принадлежат доктору Малдену, Стефани Малден, Раймону Кастелло?

– Да, сэр.

– А другие отпечатки, поддающиеся идентификации, там есть?

– Да, сэр.

– Чьи же?

– Не знаю.

– Вы их сфотографировали?

– Да, сэр.

– Значит, на фляжке вы обнаружили целую серию различных отпечатков?

– Да, сэр.

– Чем вы это объясняете?

– Затрудняюсь ответить. Отчасти, видимо, атмосферными условиями, отчасти, полированной, поистине зеркальной поверхностью фляжки.

– Ответьте с предельной добросовестностью профессионала на такой вопрос: существуют ли признаки, указывающие, что Раймон Кастелло держал в руках фляжку после Стефани Малден?

– Ну... там, конечно... не могу быть уверен.

– А как вы думаете?

– Не хотелось бы говорить.

– Почему же?

– Потому что прядется поставить обвинителей в такое положение, что...

– Пусть вас не беспокоят побочные эффекты свидетельства, – заметил Мейсон. – Меня интересует правда. Как вы считаете, прикасался Раймон Кастелло к фляге после Стефани Малден?

– Не знаю.

– Если его отпечатки лежат поверх ее отпечатков, значит, прикасался?

– Ну, да.

– Так что же? Лежат его отпечатки поверх ее отпечатков?

– Что ж, на вопрос, заданный в такой форме, я вынужден буду ответить. По моему мнению, весьма вероятно, что Раймон Кастелло держал фляжку в руках после миссис Малден.

– Вы неохотно признаете это?

– Да... Но ведь признаю...

– Преодолевая внутреннее сопротивление?

– Да.

– А теперь скажите, – продолжал Мейсон, – были еще какие-нибудь отпечатки поверх отпечатков миссис Малден?

Какое-то время свидетель молчал, затем ответил:

– Некоторые отпечатки, принадлежащие неизвестному лицу, лежат поверх других отпечатков. Не всех, но многих, причем, так сказать, по всей площади фляжку, затрагивая отпечатки пальцев всех идентифицированных лиц.

– И вы не знаете, чьи это отпечатки?

– Нет, сэр.

– Можете вы сделать вывод, что это неизвестное лицо было последним, кто держал фляжку в руках?

– Нет, сэр, не могу. Я предпочел бы высказаться на сей счет, что этот человек держал фляжку в руках после доктора Саммерфилда Малдена, миссис Малден и Раймона Кастелло, но отнюдь не исключено, что и после него доктор Малден, миссис Малден и Раймон Кастелло снова брали фляжку. Потому что отпечатки незнакомца не перекрывают каждый отпечаток остальных.

– У меня все, – сказал Мейсон.

И снова Карл Харлей и Медисон Ирвин зашептались.

– Приглашайте следующего своего свидетеля, господин заместитель окружного прокурора, – сказал судья Тэлфорд, взглянув на часы.

– Ваша Честь, разрешите нам посоветоваться, – попросил Харлей. – Тут у нас проблема, кого вызвать следующим...

Судья кивнул. Карл Харлей вновь наклонился к Ирвину, с видимой горячностью, хотя и шепотом отстаивая свою точку зрения. Наконец, он встал и заявил:

– Быть может, Ваша Честь, мы обременим Высокий Суд избыточными доказательствами и злоупотребим его временем, и тем не менее обвинение сочло своим долгом пригласить на свидетельское место Раймона Кастелло именно сейчас. Пусть Раймон Кастелло, принесет присягу и займет место для дачи свидетельских показаний.

Среди помощников шерифа, державших свидетеля под стражей, возникло замешательство. Только минуты через три запыхавшийся охранник ввел Раймона Кастелло в зал суда.

Пока свидетель шел к свидетельскому креслу, Мейсону предоставилась возможность изучить новое действующее лицо. Шоферу было немногим больше тридцати. Он был хорошо сложен и подтянут. У Кастелло был высокий лоб, довольно длинный нос, красиво очерченный рот и копна вьющихся черных волос, доставлявших ему немало хлопот. В целом он производил довольно приятное впечатление, хотя что-то в его манерах держаться настораживало.

Кастелло сообщил секретарю суда свое имя, возраст, место жительства и повернулся к заместителю окружного прокурора.

– Вы знали доктора Саммерфилда Малдена при жизни? – спросил Карл Харлей.

– Да, сэр.

– Вы состояли у него на службе?

– Да, сэр.

– Чем конкретно вы занимались?

– Я механик. Занимался его автомобилем, катером и самолетом. Исполнял обязанности шофера и мастера на все руки.

– Доктор Малден имел собственный самолет?

– Да, сэр.

– А вы этот самолет обслуживали?

– Да, сэр.

– Как вы готовили доктора Малдена к полетам? Меня интересует обычная, привычная процедура.

– Когда доктор Малден собирался в путешествие, я отвозил его в аэропорт. Самолет поднимался в воздух, я ставил машину в гараж и дожидался у телефона дальнейших инструкций, чтобы встретить его по возвращении. На обратном пути доктор вел машину сам, а я оставался в аэропорту. Осматривал двигатель и заправлял самолет горючим. А затем возвращался домой на автобусе или маршрутном такси.

– А теперь обратимся к девятому числу текущего месяца, то есть к дню, когда доктор Малден погиб. Что происходило в этот день?

– Со мной ничего не происходило.

– Как вас следует понимать?

– В тот раз доктор Малден не просил меня доставить его в аэропорт.

– Осведомлены ли вы в общих чертах о привычке доктора Малдена взбадривать себя во время полета?

– Осведомлен, сэр.

– Что это за привычка?

– Он всегда имел при себе серебряную фляжку с пинтой виски.

– Я покажу вам сейчас фляжку, маркированную как экспонат номер один. Видели вы эту фляжку прежде?

Свидетель взял фляжку, внимательно осмотрел, потом кивнул:

– Да, эту фляжку доктор Малден всегда имел при себе.

– Ваша Честь, прошу теперь, чтобы фляжка, маркированная как экспонат номер один, была приобщена к делу в качестве вещественного доказательства со стороны обвинения под тем же номером, – заявил заместитель окружного прокурора. – Поскольку фляжку только что опознали, фотографии, фигурировавшие здесь ранее, также должны быть зарегистрированы в качестве вещественных доказательств со стороны обвинения с соответствующими номерами.

– Минуточку, – бросил Мейсон. – Хочу воспользоваться своим правом на перекрестный допрос в отношении этого экспоната до того, как просьба обвинителя будет уважена.

– Принимайтесь за перекрестный допрос, – разрешил судья Тэлфорд.

Мейсон поднялся, покинул свое место за адвокатским столом и подошел к свидетелю. И обвинитель, и судья, и многочисленные зрители отлично понимали, что вопросы Мейсона не имеют своей единственной целью злополучную фляжку, что адвокат попытается вывернуть Кастелло наизнанку, а потому с напряженным вниманием ждали начала этого драматического действия. Свидетель с вызывающим выражением поднял глаза на Перри Мейсона, но несколько секунд спустя не выдержал пристальный взгляд адвоката и потупился.

– Я заметил, – заговорил Мейсон непринужденно, – что, разглядывая эту фляжку, вы помедлили, прежде чем ответить на вопрос, принадлежит ли она доктору Малдену. Вы повертели ее в руках и изучили со всех сторон.

– Естественно! – с иронией в голосе заметил Раймон Кастелло. – Мог ли я давать показания по столь важному делу, не убедившись в своей правоте?

– Вот именно, – согласился Мейсон. – Насколько я понимаю, вы искали некий опознавательный знак.

– Я хотел увериться в своих предположениях.

– Вы искали определенную отличительную метку?

– Ну, не совсем так.

– А что же вы искали?

– Что-нибудь, позволяющее опознать эту фляжку.

– И вы опознали ее?

– Ну да, я же ответил.

– Следовательно, вы нашли отличительную черту?

– Я убедился, что это именно та фляжка.

– И все-таки, ответьте, нашли ли вы то, что искали?

– Нашел ровно столько, сколько нужно, чтобы ее опознать.

– Вам известно, что таких фляжек на свете сотни, тысячи, что эта фляжка тиражируется производителем в огромных количествах?

– Да, конечно.

– И поэтому, как вы сами заявили, вам нужно было удостовериться в ее подлинности, прежде чем эту подлинность засвидетельствовать.

– Да, сэр.

– Потому-то вы и пытались обнаружить на фляжке опознавательный знак?

– Я хотел убедить себя в том, что это именно фляжка, принадлежавшая доктору Малдену.

– Значит, вы искали отличительный знак?

– Я искал нечто такое, что утвердило бы меня в моей правоте.

– И вы уверились в своей правоте?

– Да, сэр.

– И сохраняете эту уверенность до сих пор?

– Да, сэр.

– Значит, вы нашли и то самое «нечто», которое искали? Расскажите Суду, что именно?

– Я... ну, просто по общему виду.

– А что насчет общего вида?

– Я... я уверен, вот и все. Стараясь отличить знакомого человека от постороннего, мы ведь не измеряем длину носа, не записываем нигде цвет глаз или фасон прически. – Кастелло с видом победителя повернулся к заместителю окружного прокурора, потом вновь уставился на Мейсона.

– Отличный пример, – заметил Мейсон, – просто замечательный.

– Я узнаю своего приятеля, – продолжал Кастелло, – не вычисляя длину его носа в долях дюйма.

– Я понял, – сказал Мейсон. – А когда вас осенила эта идея, мистер Кастелло?

– Какая идея?

– Аналогия между фляжкой и физиономией вашего приятеля.

– Я вас не понимаю.

– Напротив, отлично понимаете, – сказал Мейсон – Будем откровенны, мистер Кастелло. Вы бойко отчеканили свои показания, после чего оглянулись на прокурора, как ученик, продекламировавший стишок, на учителя. Значит, это заместитель окружного прокурора посоветовал вам воспользоваться такой аналогией, если я поинтересуюсь, какой отличительный признак помог вам опознать фляжку?

– Я... ну, мы обсуждали с мистером Харлеем эту проблему.

– И в частности предусмотрели мой вопрос, после чего мистер Харлей полюбопытствовал, как вы на него ответите?

– Ну, разговор у нас был самый общий.

– Это ведь факт, – продолжал Мейсон, – именно мистер Харлей, сидящий в данный момент на месте обвинителя, подсказал вам, что на мой вопрос, по каким признакам вы идентифицируете фляжку, нужно ответить, что по общему виду, без особых опознавательных ориентиров, примерно так, как отличают приятеля от незнакомца. Верно?

Кастелло заколебался, покосился на Карла Харлея и тут же отвел глаза.

– Отвечайте, – настаивал Мейсон.

– Я действительно посоветовал ему нечто в этом роде, – вмешался Карл Харлей, стараясь побыстрее отделаться от щекотливой темы. – Мне казалось, что при сложившихся обстоятельствах подобный комментарий вполне уместен.

– Вы слышали, что говорит господин обвинитель? – спросил Мейсон Кастелло.

– Да, сэр.

– Это правда?

– Да, сэр.

– Сейчас вы это охотно признаете. А почему вы колебались?

– Я размышлял.

– О чем вы размышляли?

– Пытался вспомнить.

– И не могли?

– Нет, сэр, сразу не мог.

– Но ведь свои показания вы изложили без запинки.

– Ваша Честь, – встрепенулся Харлей. – Я протестую. Дискутируются вымышленные обстоятельства. Я просто подсказал свидетелю аналогию – вот и все.

– Протест отклоняется, – распорядился судья Тэлфорд. – Хотя, мистер Мейсон, ситуация уже вполне разъяснялась.

– Спасибо, Ваша Честь, – сказал Мейсон. – А теперь, отстояв свою точку зрения, я не возражаю против приобщения фляжки к делу в качестве вещественного доказательства со стороны обвинения.

Мейсон вернулся на свое место.

Карл Харлей опять остался один на один со свидетелем, уже далеко не таким спокойным, как прежде.

– Я хотел бы услышать от вас, мистер Кастелло, – решительно начал Харлей, – что происходило за день до трагической гибели доктора Малдена, точнее, восьмого числа вечером.

– У меня состоялся разговор с миссис Малден.

– Упоминая миссис Малден, вы имеете в виду миссис Стефани Малден, вдову доктора Малдена, присутствующую на данном процессе в качестве обвиняемой? Она находится в этом зале рядом с мистером Мейсоном.

– Совершенно верно, сэр.

– Где состоялся ваш разговор?

– У меня в квартире.

– Следует ли вас понимать в том смысле, что миссис Малден сама явилась к вам на квартиру?

– Да, сэр.

– В котором часу?

– Приблизительно в шесть.

– В шесть вечера?

– Да, сэр.

– Имел ваш разговор отношение к фляжке и к ее содержимому?

– Да, сэр.

– Перескажите, пожалуйста, Суду, о чем с вами говорила подсудимая.

– Минуточку! – вмешался Мейсон. – У меня имеются возражения против такого подхода к разбирательству. Если, однако, он приемлем для судьи и обвинителя, я оставлю возражения при себе, пока не прослушаю ответы на эти вопросу. Если я сочту протест обоснованным, попрошу Суд его удовлетворить.

– Обвинению это предложение подходит? – спросил судья.

– Вполне подходит, – ухмыльнулся Карл Харлей. – Прослушав показания, господин адвокат воздержится от протестов.

– Прошу стороны воздерживаться от личных выпадов, – сказал судья Тэлфорд. – Что ж, мистер Мейсон, я оставляю за вами право на протест. Суд заслушает показания свидетеля о характере и содержании того разговора.

– Расскажите, о чем тогда шла речь, мистер Кастелло, – попросил Карл Харлей.

– Миссис Малден сообщила мне, что к ее мужу едет старый друг, у которого где-то здесь, в санатории, лежит парализованный родственник. Доктор проконсультирует этого родственника, а потом вместе с другом вернется домой.

– Назвала она имя этого друга?

– Да, сэр.

– Кто же он?

– Мистер Дарвин Керби. Давний друг доктора Малдена, еще со времен армейской службы.

– Продолжайте. Что еще говорила миссис Малден?

– Что она будет занята с гостем и вечером ко мне не придет.

– У вас с ней было на этот вечер назначено свидание?

– Да, сэр.

– И она пришла к вам в шесть часов, чтобы предупредить, что в силу сложившихся обстоятельств прийти не сможет?

– Да, сэр.

– А о чем еще она говорила?

– Она отдала мне фляжку с виски.

– И что-нибудь сказала при этом?

– Сказала, что это фляжка доктора Малдена, ее надо отнести в самолет и что доктор завтра отбывает в Солт-Лейк-Сити, а фляжку она наполнила сама.

– Она сказала, что сама наполнила фляжку?

– Да, сэр.

– Насколько я помню, вы утверждал, что доктор Малден имел обыкновение брать с собой в полет виски?

– Да, сэр.

– Доводилось вам летать с доктором Малденом?

– Да, сэр.

– В качестве пассажира?

– Иногда в качестве пассажира, иногда, если доктор Малден чувствовал себя утомленным, в качестве пилота.

– У вас есть лицензия?

– Да, сэр.

– А вам известно, зачем доктор Малден брал с собой виски?

– Он говорил мне, что...

– Неважно, что он вам говорил. Что вы сами знаете зачем?

– Ну, он подбадривал себя глотком-другим... Чтобы не уснуть.

– Чтобы не уснуть?

– Он принимал таблетку кофеина и запивал ее виски. Эта смесь оказывала на него стимулирующее воздействие.

– А теперь, во избежание недоразумений, уточним, – сказал Карл Харлей. – Из ваших показаний явствует, что миссис Стефани Малден, обвиняемая по данному делу, передала вам вечером восьмого числа текущего месяца, около шести часов, фляжку, заявив, якобы сама налила туда виски.

– Да, так она сказала.

– Речь идет о фляжке, принятой в качестве вещественного доказательства со стороны обвинения под номером один?

– Да, сэр.

– И как вы поступили с этой фляжкой?

– Спустился в гараж, где держит свою машину доктор Малден, и упрятал ее в карман подушки, обычно используемой в качестве походного бара.

– Речь идет о кислородной подушке, которая здесь фигурировала?

– Да, сэр.

– Что произошло дальше?

– Ну, я ожидал, что позвонит доктор Малден, я должен был везти его в аэропорт. Но вечером он не позвонил, на следующее утро тоже не позвонил. Я ждал до полудня на случай, если он все-таки позвонит. Думал, может, он уехал по срочному вызову...

– Не имеет значения, что вы думали. Что происходило?

– Ну, я ждал у себя в комнате звонка.

– Но звонка не последовало.

– Да, сэр.

– И в аэропорт доктора Малдена вы не отвозили?

– Нет, сэр.

– Попадалась вам еще эта фляжка?

– Нет, сэр.

– В тот вечер вы разговаривали с миссис Малден на другие темы?

– Да, сэр.

– По-прежнему в вашей комнате?

– Да, сэр.

– И о чем же она говорила?

– Сказала, что, по ее мнению, доктор Малден долго не протянет. А потом спросила, женюсь ли я на ней, если с ее мужем что-нибудь случится?

Мейсон услышал порывистый вдох и судорожный выдох у себя за спиной. Миссис Малден гневно прошептала:

– Лжец! – Она попыталась подняться, но Мейсон положил руку ей на локоть и негромко сказал:

– Сидите.

Репортеры обратили внимание на этот эпизод.

Карл Харлей обратился к свидетелю:

– Сейчас я не стану прояснять содержание других ваших разговоров с миссис Малден или характер ваших взаимоотношений с ней. Я интересуюсь исключительно этим разговором. Вам понятно?

– Да, сэр.

– Значит, именно там и тогда она вам сказала, что, по ее мнению, доктору Малдену осталось жить недолго, я спросила, женитесь ли вы на ней, когда она останется вдовой, или что-то в том же роде?

– Да, сэр.

– Начинайте перекрестный допрос, – бросил Карл Харлей Мейсону.

Мейсон поднялся.

– Если Высокий Суд не возражает, я именно сейчас заявлю свой протест против избранной обвинением тактики.

– Пожалуйста.

– Эти показания преследуют вполне определенную цель, – сказал Мейсон. – Обвинение хочет показать, что подсудимая имела доступ к наркотическим препаратам, коими доктор Малден располагал в силу своего профессионального положения, показать, что она знала о его привычке подбадривать себя глотком-другим из этой фляжки, показать, что она заполнила эту фляжку виски, воспользовавшись возможностью подсыпать туда наркотиков, и, наконец, показать, что доктор Малден, одурманенный этим зельем, утратил власть над машиной и потерпел аварию.

Судья Тэлфорд посмотрел на обвинителя:

– В принципе это верно, не так ли, господин заместитель окружного прокурора?

– Да, Ваша Честь, – отозвался Харлей. – Вдобавок оговорюсь, что мы ведь пока только констатировали наличие сульфата морфия в виски, не ссылаясь на результаты количественного анализа. А я намерен доказать, что виски было начинено лошадиной дозой препарата. Даже глоток такого виски оглушает человека, притупляет чувствительность. Сонливость с последующей потерей сознания должны были надвинуться на пилота с такой быстротой, что он никак не мог совладать с собой и с машиной, даже сохраняя максимальный контроль над своими ощущениями. Суд не вправе игнорировать все эти обстоятельства, какой бы протест не предъявил господин адвокат. В моем распоряжении есть свидетель, готовый огласить результаты количественных исследований.

– Я вполне согласен с господином обвинителем, – сказал Мейсон, поклонившись судье. – Поскольку в процедуре не участвует присяжные, я полагаю, что Суду имеет смысл принять во внимание концепцию обвинителя и доказательства, им представленные. С другой стороны, я преисполнен решимости оспорить любые доказательства, преследующие цель связать мою подзащитную с преступлением, пока не будет доказано, что само преступление было совершено. Я опираюсь на общеизвестный принцип права, который гласит, что прежде, чем искать преступника, необходимо доказать «корпус деликте».

Мейсон любезно улыбнулся и сел.

Судья Тэлфорд повернулся к обвинителям.

– Вы хотите возразить? – спросил он, сохраняя маску полной беспристрастности.

– Я всецело разделяю общие принципы юриспруденции, – заявил рассерженный Карл Харлей. – Но не понимаю, на что намекает мистер Мейсон. «Корпус дэликти» установлен. Перед нами труп человека, умерщвленного при помощи отравленного виски. В соответствии с вещественными доказательствами, которыми мы располагаем к данному моменту, напиток был умышленно отравлен подсудимой – женщиной, извлекающей из смерти мужа немалую выгоду. Должен отметить, что на данное разбирательство я выношу далеко не все доказательства, которые намерен предъявить Суду Присяжных. Сейчас я просто стараюсь подкрепить уликами мотивы обвинения. Мы сомневались, стоит ли именно здесь приводить мистера Кастелло к присяге, потому что предвидели придирки защиты и преимущества, которые она попытается извлечь из его показаний. И все же я заранее сообщаю, что этот свидетель впоследствии покажет, что у него были интимные отношения с подсудимой, что она подделала ключ к шкафу с наркотическими препаратами, что, к вящему удивлению доктора Малдена, эти препараты стали пропадать, что подсудимая похищала эти препараты по наущению своего возлюбленного Кастелло, нашего свидетеля. Мы уже сегодня можем предать огласке и тот факт, что Кастелло передавал эти наркотики преступным структурам, пускавшим их в продажу. Я предпочел бы на предварительном разбирательстве всего этого не касаться, но, без сомнения, перекрестный допрос так или иначе коснется этих вопросов.

Судья Тэлфорд посмотрел поверх очков на Мейсона.

– Совершенно очевидно, Ваша Честь, – учтиво сказал Мейсон, – что если я сейчас подвергну свидетеля перекрестному допросу, мне будет не с руки заявлять протест. Поэтому-то я и оглашаю свои возражения именно в данный момент. У меня нет, однако, уверенности, что господин обвинитель правильно истолковывает их суть и цель. Меня волнует не столько недоказанный факт преступления, сколько неидентифицированный труп. Нет достаточных, аргументированных оснований считать, будто тело, обнаруженное в самолете, является телом доктора Малдена. Я лично склонен допустить, что доктор Малден попросил вдруг своего приятеля Керби подбросить его на самолете в Солт-Лейк-Сити, где доктор Малден намеревался целую неделю предаваться радостям внебрачной любви.

– О, Боже! – воскликнул Харлей. – Да как же можно сомневаться в очевидном вопреки предъявленным уликам, вопреки результатам полицейского расследования...

– Значит, это расследование вели спустя рукава, – возразил Мейсон. У меня есть основания предполагать, что доктор Малден жив и здоров, что труп, обнаруженный в самолете, его приятеля Дарвина Керби, что по причинам, ведомым исключительно ему самому, доктор Малден решил испариться, что узнав о гибели друга, которого власти принимают за владельца разбившейся машины, он и вовсе уходит на дно.

– Но ведь ваши догадки – всего лишь догадки, у вас нет ни одного доказательного аргумента в их пользу, – возмутился Карл Харлей.

– А мне и не нужны эти аргументы, – спокойно ответил Мейсон. – Закон освобождает меня от необходимости их искать. Закон возлагает на вас, господин обвинитель, обязанность обосновать сам факт преступления до того, как выдвигать подозреваемому обвинения.

– Это чисто техническая придирка, – разъярился Харлей.

– Ничего подобного, – возразил Мейсон. – Это весьма мудрое правило, оберегающее невиновных от посягательств на их права. Прокуратура всегда исходит из посылки, что обвиняемый виновен, а правовые нормы, защищающие обвиняемого, это технические придирки адвокатов.

Мейсон сел.

Судья Тэлфорд покосился на перешептывающихся обвинителей, потом посмотрел поверх очков на Перри Мейсона.

– Располагаете ли вы уликами в пользу своих утверждений, мистер Мейсон? Или всего лишь предполагаете?

– Я располагаю весьма существенными уликами, Ваша Честь – ответил Мейсон. – Мне не хотелось бы предъявлять их сегодня, но у меня достаточно оснований думать, что доктор Малден наслаждается в данный момент обществом молодой женщины, завоевавшей его сердце. Не буду называть ее имя, не буду преждевременно разглашать свою аргументацию... Лишь из уважения к Суду я открываю свои планы.

Судья Тэлфорд снова посмотрел на обвинителей.

– Есть у вас доказательства того, что труп, обнаруженный в самолете, это труп доктора Малдена?

– Ваша Честь, такая постановка вопроса для нас полнейшая неожиданность, – сказал Карл Харлей.

– Это я вижу, – заметил судья Тэлфорд. – Но я не слышу ответа. Я повторяю вопрос. Есть у вас улики, позволяющие идентифицировать труп?

– Нам достоверно известно, Ваша Честь, что доктор Малден проследовал в ангар, что он оформил документы на вылет, что он, по-видимому, поднял самолет в воздух, что в разбившемся самолете был найден труп. И, значит, естественно предположить, что это труп доктора Малдена.

– Логика безукоризненная, – отметил Мейсон. – Но вот слабое место ваших рассуждений в том, что не доказано, что именно доктор Малден поднял машину в воздух.

– Документы на вылет оформлял он, – сказал Харлей.

– Может, и так, – парировал Мейсон. – А теперь докажите, что машину в воздух поднял тоже он. Кто наблюдал взлет? Кто отвез доктора Малдена в аэропорт?

– Предполагаю, что его друг, Дарвин Керби.

– Тогда вызовите мистера Керби в Суд в качестве свидетеля.

– Я не знаю, где он. Я не смог его отыскать.

– И не ищите. Его нет в живых, – сказал Мейсон и сел.

– Защите предстоит доказать этот тезис, – закричал Карл Харлей.

– Если бы защиту волновал преимущественно этот тезис, мы бы его обосновали, но пока у нас иные задачи. Зато обвинение обязано доказать, что погиб именно доктор Малден.

– Предпринимали вы попытки идентифицировать труп? – обратился судья к заместителю окружного прокурора.

– Труп обгорел до неузнаваемости. Я могу за это поручиться.

– Предпринимали вы попытки идентифицировать труп? – повторил судья.

– Да, косвенные. Мы идентифицировали самолет, изъяли документацию полета, собрали, следуя общепринятой процедуре, вещественные доказательства.

– Предприняли вы хоть малейшую попытку установить, кто в то утро вывел машину доктора Малдена из гаража? – стоял на своем судья Тэлфорд.

– Да, нам это известно.

– И вы можете представить соответствующие доказательства Суду?

– Можем, но вряд ли они прояснят ситуацию.

– Кто отвез доктора Малдена в аэропорт? – настаивал судья Тэлфорд.

Харлей явно медлил с ответом.

– Я жду ответа, господин обвинитель – с иронией в голосе поторопил его судья.

– Доктор Малден вышел из дому вместе со своим приятелем, Дарвином Керби. Насколько нам известно, доктор Малден направился прямо в аэропорт.

– В таком случае, машина должна была остаться в аэропорту, – сказал судья Тэлфорд. – Если ваши предположения справедливы и доктор Малден завез своего приятеля в аэропорт, после чего улетел сам, оставленная машина явится недостающим звеном в цепочке вещественных доказательств.

Карлу Харлею явно было не по себе.

– Разве не так? – поинтересовался судья Тэлфорд.

– Возможно, Ваша Честь.

– По-видимому, вы обнаружили припаркованную машину в аэропорту. Так представьте нам доказательства этого факта, тогда Суд сможет должным образом отреагировать на утверждения мистера Мейсона.

– Сожалею, Ваша Честь, но такими доказательствами мы не располагаем.

Судья Тэлфорд оживился, выказав неприкрытое изумление.

– Кто же забрал машину из аэропорта? – полюбопытствовал он.

– Мы не знаем, Ваша Честь.

– А где эта машина сейчас?

– Осмелюсь напомнить Высокому Суду, – начал Харлей, – что мы обсуждаем в данный момент возражения, которые...

– Вам известно, где находится в данный момент машина доктора Малдена? – оборвал его судья.

– До настоящего времени нам не удалось установить местонахождение машины, – признал Харлей. – Мы считаем, что это обстоятельство не имеет принципиального значения.

– А Дарвина Керби вы пытались найти?

– Нам очень бы хотелось заслушать показания мистера Керби.

– Вы пытались его найти?

– Да, Ваша Честь, но Суду придется разделить наше разочарование. Дарвин Керби, судя по всему, человек крайне эксцентричный. Даже ближайший друг, доктор Малден, не имел его адреса. Пока Керби не позвонил, доктор не имел представления о его местопребывании. А ведь они были близкими друзьями.

– Кажется, Дарвин Керби собирался лететь на восток, – вмешался Мейсон. – По спискам зарегистрировавшихся пассажиров, вероятно, можно будет установить, воспользовался ли он соответствующим рейсом.

Карл Харлей молчал.

– Пытались вы проконтролировать перемещения Дарвина Керби, господин обвинитель? – спросил судья.

– Он забронировал место на восточный рейс, Ваша Честь, но в регистрационных списках авиакомпании он числится неявившимся.

– Ну вот, Ваша Честь, – сказал Мейсон, – теперь картина проясняется. В аэропорт на машине доктора Малдена выехало двое. Дарвин Керби собирался лететь на восток, доктор Малден – в Солт-Лейк-Сити. Если бы доктор осуществил этот замысел, машина наверняка осталась бы в аэропорту, и полиция бы нашла ее там.

– Довод мистера Мейсона работает на одну-единственную гипотезу, сказал Харлей. – А именно, что Дарвин Керби украл автомобиль доктора Малдена.

– Чувствую, – покачал головой Судья Тэлфорд, – что при сложившихся обстоятельствах без идентификации тела, обнаруженного в самолете, нам не обойтись. Как насчет зубов? Пробовали справиться у дантиста?

– Без особого успеха.

– Почему же без успеха? – подозрительно поинтересовался судья Тэлфорд.

– Оказалось, что... Словом, дантист не вполне доверяет своим записям.

– Почему?

– Понимаете ли, они... Доктор Малден как деловой человек не баловал дантиста своими посещениями. Не исключено, что он консультировался еще и с другими зубными врачами, которые внесли свою лепту в лечение... Сейчас мы проверяем это обстоятельство.

– Иначе говоря, – констатировал судья Тэлфорд, – лечебная карточка дантиста противоречит реальному состоянию зубов.

– Ну, вряд ли столь решительный вывод правомерен.

– Не представляю себе, чтобы выводы такого рода делались нерешительно, – отрезал судья Тэлфорд. – Значит, противоречит?

– Я на все сто процентов убежден, Ваша Честь, что это труп доктора Малдена. Единственное резонное сомнение связано...

– Ответьте, пожалуйста, этот вопрос на рассмотрение Суда, – заявил судья раздраженно.

– В общем, совпадают не все детали.

– В таком случае, – заявил судья Тэлфорд, – я склонен поддержать протест.

– В таком случае, – сказал Карл Харлей, – я считаю своим долгом поставить господина адвоката в известность, что на данном этапе разбирательства мы снимаем иск против миссис Малден в убийстве первой степени. Однако мы вынесем дело на Большое Жюри и возобновим процесс. Приостановление разбирательства на предварительных слушаниях – не препятствие для правого Суда.

– Если вы намерены добиваться правого Суда, – рявкнул судья Тэлфорд, – представьте правдоподобные доказательства. У мистера Мейсона, по-видимому, есть основания думать, что доктор Малден в самолет не сел.

– Хотелось бы знать, какие? – спросил Харлей.

– Защита не обязана представлять вам свои улики, – постановил судья. – Более того, нам ясно, что слушания, мягко говоря, преждевременны.

– Мы вынуждены были их начать, иначе мистер Мейсон возбудил бы вопрос о личной неприкосновенности подсудимой, – вырвалось у заместителя окружного прокурора.

– Я не снимаю его и сейчас, – вмешался Мейсон. – Если вы прекращаете дело, освободите миссис Малден из-под стражи.

– Мы не обязаны этого делать.

– Вы обязаны сделать одно из двух: либо освободить Стефани Малден, либо предъявить ей обвинение.

– Мы предъявим ей обвинение.

– Хорошо, – вмешался судья Тэлфорд. – Каковы ваши итоговые соображения по предварительному разбирательству, господин обвинитель?

– Мы предлагаем прекратить предварительное слушание, – отозвался Карл Харлей.

– Отлично, – подвел итог судья Тэлфорд. – По рекомендации прокуратуры дело против Стефани Малден прекращается, подсудимая освобождается из-под стражи.

В зале зашумели.

Перри Мейсон помог миссис Малден подняться, после чего, пробиваясь вместе с ней сквозь толпу, направился к судье.

– Можно мне переговорить с вами? – спросил Мейсон судью.

Судья Тэлфорд утвердительно кивнул.

Мейсон и миссис Малден проследовали за ним в судейскую комнату.

– Я счел необходимым изложить вам, господин судья, если вы того пожелаете, факты, наводящие на мысль, что доктор Малден жив.

Судья Тэлфорд покачал головой.

– Я не хочу подвергаться чьим бы то ни было влияниям, мистер Мейсон. Я поверил вашему заявлению, что вы располагаете соответствующими доказательствами. Но не это заявление, а юридически точный протест заставил меня подвести черту под разбирательством. Обсуждать существо проблемы я бы не хотел.

– В таком случае, благодарю вас за внимание, – сказал Мейсон.

Взяв миссис Малден под локоть, он вывел ее из кабинета прямо на лестничную площадку.

– Мистер Мейсон, – воскликнула она, – это сплошное вранье! У меня нет ничего общего с Раймоном Кастелло! Он жалкий лгун, он соврал под присягой, он...

– Молчите и слушайте, – приказал Мейсон, ведя ее за собой по лестнице. – Сейчас вы пройдете в женский туалет на третьем этаже. Там вас дожидается Делла Стрит, моя секретарша. У нее чемоданчик, в котором лежат предметы первой необходимости. Возьмете чемоданчик, спуститесь по лестнице на первый этаж, выйдете из здания, поймаете такси и доедете до железнодорожного вокзала. Там пересядете в другое такси, доедете до отеля «Балтимор», где снова смените машину. Доедете до Диксивуд-апартаментов. Вот вам ключ от квартиры девятьсот двадцать восемь. Войдите в нее и оставайтесь там. Никуда не выходите. Продуктовые заказы сделайте прямо на дом на имя миссис Амбой. Возьмите сто пятьдесят долларов на неотложные расходы.

– Но, мистер Мейсон, я ничего не понимаю. Я не...

– У меня нет времени вдаваться в объяснения, – сказал Мейсон.

– Надеюсь, что вы не всерьез утверждали, будто мой муж жив.

– У меня нет времени на дискуссии, – сообщил ей Мейсон. – Вот листок с инструкциями. Ознакомившись с текстом, порвите листок на мелкие клочки, а клочки бросьте в унитаз. Выполняйте все в точности. И не теряйте времени! До свидания.

Мейсон остался на лестнице. Через несколько минут Делла Стрит, одетая в такую же по фасону и цвету одежду, что и миссис Малден, спустилась с чемоданчиком по лестнице.

– Все в порядке? – спросила Делла.

– У меня да. А у тебя?

– Она удивлялась, но подчинилась.

– Что ж, – сказал Мейсон, – поторопимся.

Они сбежали вниз по лестнице, пересекли вестибюль и очутились на улице. Пол Дрейк, сидевший за рулем взятой напрокат машины, подъехал к крыльцу, выскочил наружу, освобождая водительское место для Мейсона. Следом за Мейсоном в машину запрыгнула Делла Стрит. Дрейк снаружи захлопнул дверцу, Мейсон нажал педаль газа, и машина тронулась.

Прикрывая лицо полями шляпки, Делла Стрит подалась вперед. В этот момент какой-то репортер подал голос с тротуара:

– Мистер Мейсон, нам хотелось бы...

– Потом, – крикнул Мейсон ему в ответ, и машина влилась в поток автомобилей.

Минут через пять Делла Стрит сняла шляпку, закинула ее на заднее сиденье, после чего спросила:

– Теперь-то ты можешь объяснить мне, что к чему?

– Твои вещи в багажнике? – ответил Мейсон вопросом на вопрос.

Она кивнула.

– Их тебе хватит на какое-то время?

Она снова кивнула.

Мейсон преодолел очередной поворот.

– Тебе лично, Делла, придется посвятить себя работе детектива. Мы ищем Глэдис Фосс. Последний ее адрес был в Солт-Лейк-Сити. Но, думаю, там ее нет.

– Почему?

– У меня есть основания подозревать, что она в Сакраменто или в Стоктоне.

– У тебя есть основания так думать, шеф?

– Глэдис Фосс побывала в квартире в Диксивуд-апартаментах и прихватила все, в чем нуждалась. Судя по усталости, у нее за плечами осталась долгая дорога. Причем на закате – дорога через комариные места, не характерные для пустынных маршрутов или для дороги в Лас Вегас. Резонно предположить, что ехала она из Солт-Лейк-Сити.

Делла Стрит кивнула.

– Звучит правдоподобно.

– Значит, она пересекла долину Сан-Джоакин.

Делла Стрит задумалась.

– Может, потому, что у нее в этой долине укрытие?

– В долине Сан-Джоакин? Вряд ли, – сказал Мейсон. – Где-нибудь севернее, на уровне Сакраменто или Стоктона. Лично я выбираю Сакраменто.

– И что же дальше? – спросила Делла Стрит.

– При всех наших попытках разобраться в докторе Малдене, – продолжал Мейсон, – мы видим, что это умный, холодный, расчетливый человек, он продумывает каждый свой шаг до мелочей.

– Ты думаешь, он жив?

– Откуда мне знать? – пожал плечами Мейсон. – Я знаю только, что у прокурора улик недостаточно. Я сразу же почувствовал это и понял, что прокуратура, столкнувшись с пробелами в материалах обвинения, блефует.

– Но все-таки как, по-твоему, доктор Малден жив? Есть на это шанс? Или сам, в свой черед, блефуешь?

– Не исключена вероятность, что он жив, – ответил Мейсон. – Трезво посмотрим на происходящее. Глэдис Фосс – возлюбленная доктора Малдена. Сразу же после его предполагаемой гибели она пытается внушить мне, будто присваивала деньги, и исчезает. Почему?

– А и впрямь – почему? – откликнулась Делла Стрит.

– Потому что хочет спутать карты налоговым инспекторам. Если деньги утекали из кассы без ведома доктора Малдена, трудно будет обвинить его в сокрытии ста тысяч долларов.

Делла Стрит кивнула.

– С другой стороны, – продолжал Мейсон, – Глэдис Фосс была весьма осмотрительна, говоря о своих прегрешениях в предположительной форме, без излишней категоричности. Не допускаю, чтобы она старалась ради миссис Малден. Скорее, ради осуществления тщательно продуманного замысла. И еще одна улика. Глэдис Фосс играла на скачках. Действовала через Рея Шпенглера. Предлагаемые ею пари носили специфичный характер, поскольку образовывали в своей совокупности единую всеохватывающую систему, разгадать которую Рей Шпенглер не сумел. Система работала весьма успешно. По-крупному обставить мисс Фосс букмекер был не в силах. Глэдис имела все шансы сорвать солидный куш.

– Надо поинтересоваться итоговыми цифрами, – отметила Делла Стрит, в конце концов они могут устраивать букмекера.

– В том-то и дело, – возразил Мейсон. – За двенадцать месяцев она дважды брала банк, причем в последний раз значительную сумму.

Делла Стрит кивнула.

– Посмотрим теперь с другой стороны, – продолжал Мейсон. – Итак, в конторе служит медицинская сестра. Она – правая рука доктора Малдена. И одновременно его любовница. Она молода и хороша собой, эмоциональна и наверняка импульсивна. Как она должна вести себя на скачках? Какие заключать пари на краденные деньги?

– То есть, по-твоему, математический расчет не в ее характере?

– Совершенно верно, – подтвердил Мейсон. – Когда подчиненная присваивает деньги хозяина, всецело ей доверявшего, это значит, что она потерпела катастрофу. Такова классическая схема хищений на почве проигрыша. Ее расчеты на большой выигрыш не оправдываются. Она опять проигрывает. Она катится в пропасть. Она украла деньги. У нее возникает чувство, что ей по зубам найти формулу победы. И она пускается во все тяжкие... Нет, Делла, растратчик, как правило, человек риска. Особенно же молодая, красивая, эмоциональная и импульсивная растратчица. Но вот на горизонте вырисовываются очертания супермозга, холодного и расчетливого. Я имею в виду доктора Малдена. Он любит деньги в форме денег. Ему не нужны чеки или мелкие выигрыши. Доктор Малден придерживает наличность, поступающую в клинику. И он охотно пользуется возможностью рискнуть пустяковыми гонорарами ради солидного выигрыша в наличных.

– Но ведь по этим выигрышам можно выйти на него и...

– Неимоверно трудно, если вообще возможно, – заметил Мейсон. Особенно, если делать ставки посредством своей медсестры.

– Действительно, – задумчиво сказала Делла, – все это звучит логично.

– И еще одна многозначительная деталь, – добавил Мейсон. – Когда я явился с визитом к Глэдис Фосс, она проводила меня в гостиную. Причем отворила входную дверь не сразу, объяснив промедление тем, что принимала ванну. Ванну-то она, возможно, и принимала, но вот кресло, которое я занял, еще сохраняло тепло человека, сидевшего в нем до меня. Рядом на полу лежала газета со спортивными новостями. Словно бы читавший уронил ее и спрятался, когда я...

– Ты хочешь сказать, там был доктор Малден?

– А почему бы и нет?

– Понятно теперь, почему Глэдис Фосс исчезла с такой быстротой.

– Верно, – сказал Мейсон. – Глэдис Фосс сообразительна. Она смекнула, что меня насторожат беговые новости в соседстве с нагретым креслом.

– Господи! – воскликнула Делла Стрит. – Страшно даже вообразить, что доктор Малден так бесчеловечно, так хладнокровно предал своего друга... Подсунул ему свой самолет, заранее обреченный на аварию...

– Учти, что доктор Малден мог планировать свое исчезновение заблаговременно. Он просто попросил Дарвина Керби слетать в Солт-Лейк-Сити, а несчастный случай произошел по случайности. Не исключен и другой вариант. Влюбленная в Кастелло миссис Малден, ставшая его соучастницей в торговле наркотиками, умышленно отравляет виски, чтобы избавиться от мужа. А в последний момент происходит замена, и за рулем самолета оказывается Дарвин Керби.

– Дарвин Керби летчик?

– И превосходный. Они с доктором Малденом и познакомились в авиации. Доктор Малден лечил его после аварии.

– Но ведь это все равно убийство, даже если миссис Малден подвернулась не та жертва?

– Конечно, – согласился Мейсон. – Но судили-то ее за убийство доктора Малдена конкретно, не за чье-нибудь еще.

– Не заведомую ли убийцу ты выгораживаешь, шеф? – спросила Делла.

– Дело против миссис Малден прекращено, – сухо сказал Мейсон.

– Ты сам это подстроил?

– Я знал, что Карл Харлей прекратит дело, едва почувствует слабость своей позиции.

– Но он ведь не собирался просто так отпустить миссис Малден?

– Конечно же, нет, он намеревался арестовать ее, как только она покинет кабинет судьи Тэлфорда.

– И что потом?

– Потом он вынес бы дело на Большое Жюри, которое избавило бы его от тягот предварительного слушания. Он бы давно сделал это, если бы не опасался наших ссылок на неприкосновенность личности.

– Значит, он дожидался, когда ты покинешь вместе с ней кабинет судьи?

– Наверное дожидался, но поздно сообразил, что птичка уже упорхнула, – сказал Мейсон. – Судья Тэлфорд ни за что не стал бы обсуждать со мной подробности дела в присутствии подзащитной. Судья Тэлфорд вообще не стал бы говорить о деле без представителей прокуратуры.

– Стало быть, входя в комнату судьи Тэлфорда, ты предвидел его отказ от беседы?

Мейсон кивнул.

– И Карл Харлей через какое-то время это тоже сообразил?

– Через какое-то время, – согласился Мейсон, усмехаясь.

– Через какое же? – спросила Делла Стрит.

– Не знаю, – ответил Мейсон. – Прежде чем у Харлея зародились подозрения, мы успели спуститься вниз. А иначе, как бы она бежала?

– Получается, ты помог бежать арестантке, шеф?

– Она не являлась в тот момент арестанткой, – усмехнулся Мейсон. Дело против нее прекращено. Судья Тэлфорд освободил ее из-под стражи.

– Что же теперь предпримет окружная прокуратура?

– Если меня не подводит интуиция, – расхохотался адвокат, – думаю, они совершат очередную ошибку.

– Какую же?

– Объявят меня соучастником преступления.

– То есть?

– Снова возбудят дело против миссис Малден. А потом сообщат во все газеты, что миссис Малден прячется от правосудия, а я укрываю ее.

– Другими словами, что ты совершаешь преступление?

– При условии, что я ее на самом деле укрываю.

– А это не так?

– Конечно, не так. – Мейсон сбавил скорость. – Надень-ка теперь шляпку, Делла.

Делла Стрит пригнулась, взяла с заднего сиденья свою широкополую шляпку.

– Я заеду на стоянку. А ты останешься с чемоданчиком на тротуаре, будешь ждать меня, – сказал Мейсон.

– И долго?

– Несколько минут. Я оставлю автомобиль, дойду до следующей стоянки, кварталом дальше, там стоит моя машина. И уже на ней я захвачу тебя.

Делла Стрит озабоченно посмотрела на Мейсона.

– А эту машину найдут полицейские?

– Разумеется.

– Когда?

– К полуночи, когда стоянка прекращает работу. А то и раньше.

– Поскольку мы отъехали очень торопясь, всем представляется, будто я – это миссис Малден?

– Надеюсь.

– Боже мой, – вздохнула Делла, – ты все нарываешься на неприятности!

– Что правда, то правда.

– Что мне еще предстоит?

– Поезда в Сакраменто.

– С тобой? – в голосе Деллы Стрит прозвучала нотка надежды.

Мейсон покачал головой. Она отвернулась. Мейсон притормозил.

– Возьмешь мою машину, Делла. Доедешь до Сакраменто. Найдешь там бюро торговых операций. Приложишь максимум усилий, чтобы втереться в доверие к продавцам, регистрирующим куплю-продажу автомобилей. Постарайся просмотреть их гроссбухи. Готов побиться об заклад, тебе попадется запись, что Глэдис Фосс тогда-то и тогда-то сбыла свою машину скупщику подержанных автомобилей. Где-нибудь в окрестностях Вентуры, Санта-Барбары или Бекерсфилда.

– А ведь верно, – заметила Делла. – Это был бы с ее стороны разумный ход. Продав свою машину, она тут же приобрела бы другую и...

– Вряд ли все так просто, – заметил Мейсон. – Она не станет сразу же обзаводиться машиной.

– Как же так, без своей машины...

– Воспользуется другими видами транспорта. Она действует в строгом соответствии с неким тщательно продуманным планом.

Делла Стрит кивнула.

– Нам многое даст адрес перекупщика. Она ведь запросит с него наличные и ей придется предъявлять ему свои регистрационные документы. Да и как не обратить на такую женщину внимания! Едва что узнаешь, сразу же извещай меня... Я буду звонить Полу Дрейфу. Сообщишь ему, где ты.

– А ты где будешь?

– Вне досягаемости. Ближе к вечеру полиция начнет разыскивать меня.

– На каком основании?

– С обвинением в соучастии, в укрывательстве преступника... Да мало ли что еще он придумают.

Мейсон высадил из машины Деллу Стрит, заехал на стоянку, получил квитанцию, пешком дошел до следующей стоянки, той, где оставил свою собственную машину. Он предъявил талон и оплатил счет. Подогнал машину к тротуару, где ждала его Делла Стрит.

– Машинка твоем распоряжении, Делла, – улыбнулся он.

– Неплохо было бы съездить вместе, – вздохнула она.

– Недалеко бы мы уехали, – расхохотался адвокат.

Делла Стрит села за руль.

– До свидания, – улыбаясь, сказал Мейсон.

– Привет! – махнула она рукой и тронула машину с места.

Адвокат медленно пошел вдоль улицы, остановился у телефонной будки возле бензоколонки и позвонил Полу Дрейку.

– Алло, Пол, что слышно?

– Мир сходит с ума! – прокричал Пол Дрейк в ответ. – Новости отвратительные!

– Стреляй!

– В самолете сгорел не Дарвин Керби.

– А точнее?

– Мои ребята вышли на миссис Керби. Она живет в Денвере, штат Колорадо. Связались с дантистом Дарвина Керби. Заполучили у врача его зубную карту. Правда, шестилетней давности. Но совершенно ясно, что к трупу она не имеет ни малейшего отношения.

– Черт возьми! – выругался Мейсон.

– Таким образом, – продолжал Дрейк, – придется начинать все сначала. Дантист доктора Малдена допускает, что труп может принадлежать Малдену, ежели тот подлечивал зубы еще и на стороне.

– У тебя есть адрес миссис Керби? – спросил Мейсон.

– Отель «Бронстоун» в Денвере.

– Живет под своим именем?

– Да.

– Полиция до нее добралась?

– Не знаю. Я очень спешил. Думаю, у них тоже спешка.

– А как поживает прокуратура? – спросил Мейсон.

– Окружной прокурор рвет на себе волосы, обвиняет тебя в нарушении профессиональной этики, укрывательстве беглой преступницы и...

– Никакая она не преступница. Ее освободили из-под стражи. Судья Тэлфорд своим личным распоряжением освободил.

– Я с тобой согласен, а вот Гамильтон Бергер нет. Иначе как «хитрым трюком» он твои действия и не называет.

– Может, и хитрый трюк, но не преступление. Между тем и другим большая разница, Пол.

– Успокойся, Перри. Бергер вот-вот сотрет эту разницу. Он лично взялся за дело. Он вновь предъявил миссис Малден обвинение в убийстве первой степени, выписал ордер...

– Рвется выступить перед Большим Жюри? – усмехнулся Мейсон.

– Совершенно верно. Хочет добавить ей в придачу ко всему еще и побег. Так что, если ты ее прячешь, сам угодишь в преступники.

– Ну и Бог с ним, – отозвался Мейсон. – Теперь о деле. Делла отправилась в Сакраменто и будет поддерживать связь с тобой.

– Ты надежно скрыл миссис Малден, Перри?

– Как советуют адвокаты, – рассмеялся Мейсон, – я воздержусь от ответа на это вопрос, на основании того, что ответ на него может послужить против моих интересов.

– Ты прав, Перри, еще как может, – проворчал Дрейк и положил трубку.

12

Перри Мейсон вошел в денверский отель «Бронстоун», подошел к стойке регистрации и попросил соединить его по телефону с миссис Керби. Трубку она сняла незамедлительно, словно только и дожидалась этого звонка. По денверскому времени было десять тридцать вечера.

– Здравствуйте, миссис Керби. Боюсь, что вы меня не знаете, и мне неловко тревожить вас в столь позднее время, но у меня дело чрезвычайной важности.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Я Перри Мейсон, адвокат.

– Где вы находитесь в данный момент, мистер Мейсон?

– В вестибюле отеля.

– Вам нетрудно подняться ко мне?

– А вам нетрудно принять меня?

– Конечно, нет.

– Благодарю, – сказал Мейсон. – Я поднимаюсь.

Миссис Керби ждала Мейсона у открытой двери и, пока он проходил длинный коридор, внимательно изучала нежданного гостя.

– Добрый вечер, мистер Мейсон, – приветствовала она его. – Полагаю, ваш визит связан с делами моего супруга?

Мейсон кивнул.

– Проходите, пожалуйста.

Прекрасно обставленная полуосвещенная гостиная предрасполагала к отдыху и к задушевной беседе.

– Присаживайтесь, мистер Мейсон.

Она закрыла дверь и вновь посмотрела на гостя.

На вид ей было лет тридцать с небольшим. У нее были тонкие губы, решительный подбородок, острый носик и зеленые глаза. Она говорила хорошо поставленным голосом, сопровождая речь отрепетированными жестами.

– Вы адвокат, мистер Мейсон? – спросила она. – Значит, мистер Редфилд расстался с моим мужем? Это для меня новость.

– Нет, – покачал головой Мейсон. – Я из Калифорнии.

– Ах вот как! – только и сказала она, после чего замолчала, ожидая продолжения.

– Меня интересует местонахождение вашего мужа, – пояснил Мейсон.

– Вы не один такой, – улыбнулась она.

– Возможно, вы поможете мне его найти?

Она задумчиво всматривалась в его лицо.

– А зачем он вам нужен? – спросила она наконец.

– Вам известно что-нибудь о приятеле вашего мужа, докторе Саммерфилде Малдене?

– Никогда не слышала.

– Доктор Малден – закадычный друг вашего мужа, хотя, возможно, встречались они нечасто.

– Честно говоря, за последние четыре года я практически ничего не слышала и о муже, – с ненавистью проговорила она.

– И все же оставались замужем? – удивился Мейсон.

– По необходимости.

– Я вас не понимаю, – заметил Мейсон, вызывая ее на откровенность.

– Вот уже четыре года мои контакты с мужем осуществляются при посредстве его адвоката, мистера Ораса Л.Редфилда. А мистер Редфилд знает все юридические уловки, какие только есть на свете. Перед вами, мистер Мейсон, жертва правового шантажа.

– Как это? Не понимаю.

– Муж мой – летчик запаса. Его призвали, потом демобилизовали, потом опять призвали.

– На пилотскую должность?

– На пилотскую или на административную... я толком не знаю. С тех пор как он покинул Денвер, расцеловав меня в аэропорту на прощание, я напрямую с ним ни разу не общалась.

– Вот так дела, – соболезнующе протянул Мейсон.

– Мы с ним заправляли сообща сетью ресторанов. После его исчезновения вся эта нагрузка легла на мои плечи. И я тащу дело в одиночку.

– И с немалой выгодой? – спросил Мейсон, озирая роскошную обстановку гостиной.

– С очень приличной выгодой. Однако и с осложнениями, которых я поначалу не предвидела.

– С какими, например?

– Вряд ли я вправе обременять вас своими проблемами.

– Разумеется, – поспешно заверил ее Мейсон. – Я заинтересовался ситуацией из чисто профессионального любопытства. Как она могла возникнуть?

– Нет смысла вдаваться в детали. Ситуация возникла – и существует до сих пор.

– Я сказал бы, что, с правовой точки зрения, втянуть вас в ситуацию, для вас неприемлемую, при сложившихся обстоятельствах невозможно. Но, не зная подробностей...

– Так или иначе, – с раздражением оборвала она, – муж поступил со мной хуже, чем с собакой. Он использует меня, и законы ему в этом помогают. А я-то всегда считала, что закон работает на справедливость.

– Существуют хитрости, позволяющие ловкачам обходить законы...

– Мне ли этого не знать! – воскликнула она.

– Очевидно, что и в вашем случае наблюдается нечто подобное, но все-таки... – Он нахмурился, кинул взгляд в пространство, с сомнением покачал головой и затем добавил: – Боюсь, в чем-то ваша оценка ситуации ошибочна.

– Ничего похожего! – вспыхнула она. – Я наняла лучшего из денверских адвокатов. Он пытался найти выход из положения, но, по его словам...

Она умолкла, как бы соображая, стоит ли ей продолжать.

– Конечно, я не денверский адвокат, – сказал Мейсон, – и с законодательством штата Колорадо не знаком. Я только... а впрочем, всякие вещи случаются...

– Ничего бы не случилось, если бы Пол Виннетт не поставил себе целью во что бы то ни стало выгородить моего мужа. Всю эту аферу они вдвоем и затеяли.

– Мистер Виннетт, видимо, приятель вашего мужа?

Она кивнула.

– И живет здесь?

– Виннетт? Нет, в Иллинойсе. Пол Нолин Виннетт, – с горечью произнесла она, тщательно подчеркивая каждое слово ядовитой иронией.

– Вот оно что, – ответил на всякий случай Мейсон.

– Мой муж ушел в армию, – продолжала она. – Я сдуру вообразила, что ушел из чувства патриотизма... Конечно, как у всех женатых людей, у нас бывали сложности... А тут еще у Дарвина не сложились отношения с моей семьей.

– Всякое случается, – подхватил Мейсон. – Валить вину целиком на мужчину было бы нечестно, но...

– В данном случае виноват во всем Дарвин. Он ведь познакомился с моей семьей еще до брака и без устали ею восторгался. А потом они с Виннеттом затеяли эту аферу.

– Исключительно как юрист, – сказал Мейсон, – я сгораю от любопытства.

– Кое-что я могу вам рассказать. Ничего из-за этого не произойдет. О подробностях мне говорить не следует, а в общих чертах – почему бы и нет. В конце концов все ведь утрясется. Выходит, по-вашему, я недооцениваю свои юридические права? Скорее, вы недооцениваете дьявольское хитроумие моего мужа и его адвоката.

Мейсон промолчал. Через секунду она заговорила снова:

– Лет пять тому назад муж объявил мне, что Виннетт готов вложить свои средства в ресторанный бизнес. У него, мол, в Денвере полно недвижимости, которую можно использовать под рестораны.

В глазах Мейсона зажегся огонек интереса.

– Дарвин восхитился этой возможностью. И вскоре сказал, что его адвокат подготовит договор. Мне тогда и в голову не приходило, что у меня тоже может быть адвокат. Я еще отождествляла его интересы со своими.

Мейсон кивнул.

– И вот мы подписали этот договор. Как я сейчас понимаю, весьма диковинный. Больше похожий на заговор. Заговор, в котором муж участвовал сознательно.

– В чем же суть договора? – спросил Мейсон.

– Пол Виннетт сдает нам в наем под рестораны пять помещений. То есть соглашается разместить там рестораны, которыми мы должны заправлять на арендных началах. Мистер Виннетт хранит в денверском банке основной фонд, из которого мы будем черпать все средства на содержание ресторанов, вплоть до последнего цента. В свою очередь весь валовой доход, вплоть до последнего цена, будет перечисляться на счет мистера Виннетта в Иллинойсе.

Брови Мейсона удивленно поползли вверх.

– Затем бухгалтеры Виннетта подведут баланс с учетом всех затрат. Остаточную сумму разделят на четыре равные доли, две из которых достанутся Виннетту, одна – моему мужу и одна – мне. По условиям договора, арендаторы не могут передавать свои права кому бы то ни было, умышленно или неумышленно. Понимаете ли, даже неумышленно! Слыхивали вы о таком?

– Да, – отозвался Мейсон, – такой закон действует во многих штатах.

– Согласно договору, в случае банкротства фирмы или наложения ареста на ее имущество, аренда аннулируется. Если собственность становится предметом судебного разбирательства, равно как и наши интересы, с нею связанные, то Виннетт получает право конфисковать в свою пользу арендованные объекты, наложить лапу на все наши рестораны.

– И что же? – спросил Мейсон.

– А то, что, когда я поставила подпись под договором, то приняла на себя множество обязанностей, в том числе управление ресторанами в его отсутствие и отправку доходов Виннетту...

– А как насчет жалования? – спросил Мейсон. – Предусматривалось оно договором?

– Нет. Вся компенсация, по договору, должна исходить от мистера Виннетта. Разумеется, я даю вам о договоре самое общее представление, а договор, кстати, очень длинный и, как теперь понимаю, тщательно продуманный.

– Вот теперь я начинаю вас понимать, – сказал Мейсон. – Стало быть, ваш муж исчез?

– Он меня бросил. Срок его армейской службы истек. Я ждала его, но он так и не приехал. И ничего о себе не сообщил. Много позже его адвокат известил меня, что мой супруг хочет развод. И деловой развод в частности причем, на грабительских условиях.

– Адвокат вашего мужа имел с ним контакты?

– О, да. И я в этом плане мистеру Орасу Л.Редфилду не завидую.

– А вы не можете затеять бракоразводный процесс из-за...

– О, получить развод я могу. Но на каких условиях? Я останусь у разбитого корыта. Войдите в мое положение, мистер Мейсон. Четыре года я вкалывала в этих ресторанах день и ночь, отвечая за все и вся, выкачивала из посетителей денежки, и с каждого заработанного мною доллара мой супруг тоже имел доллар. Я переживала, я затыкала финансовые дыры, сочиняла меню, публиковала рекламу, торчала на людях до полуночи, и...

– А зачем вам все это нужно? – спросил Мейсон. – Почему бы не отказаться от мирской суеты? Почему бы не жить в свое удовольствие?

– Не могу себе этого позволить. Я зарабатываю неплохие деньги. Зарабатываю столько, что не могу остановиться. Но вот ведь что досадно, в этот самый момент сидит мой муж на райском острове, и некая красотка выполняет под сенью тропических пальм все его прихоти, а он ухмыляется в мой адрес. Каждый доллар, заработанный мною для себя, это еще и доллар в его карман. Мой адвокат уверяет меня, якобы по законодательству штата, что для того, чтобы возбудить против мужа судебное дело о взыскании алиментов, я должна собственноручно отдать ему повестку... Причем на территории штата. А еще он рекомендует раздел имущества.

– И что потом?

– А потом добиваться развода и после решения имущественной проблемы заключать новый договор с Виннеттом.

– А Виннетт захочет заключать такой договор?

– Еще бы! Я столько денег ему сделала. У меня особый талант зарабатывать деньги для других.

– И для себя самой.

– Ну, и для самой себя. Не могу пожаловаться на свои заработки. Омрачает жизнь только одно – как здорово устроился Дарвин!

– Значит, контактов с вами он не ищет?

– Прямых – нет. Ни росчерка пера в конверте, ни грошовой открытки. Я тут вкалываю, а он где-то там развлекается и, наверняка, смеется надо мной. Не могу этого перенести.

– Не стоит огорчаться по пустякам.

– А я, мистер Мейсон, огорчаюсь. Даже больше, чем себе в том признаюсь. И все-таки, сознавая юридическую нелепость ситуации, я в конце концов капитулировала.

– Что вы?

– Да, да.

– Согласились на раздел имущества?

– Да, причем на его условиях.

– И форсируете развод?

– И форсирую развод!

– И, следуя советам адвоката, намерены вручить своему супругу судебную повестку на территории штата Колорадо?

– Я приняла имущественные претензии мужа на том условии, что он прибудет в Колорадо. И ваш визит связала с этим событием. Я решила, что вы его представитель.

– Мне нужно расспросить его о докторе Саммерфилде Малдене, – покачал головой Мейсон.

– Никогда о таком не слышала.

– Предполагают, что он погиб в авиакатастрофе.

– О ком речь? Кто погиб?

– Доктор Малден.

– А может, Дарвин? Есть на это хоть шанс? – В ее голосе промелькнула нотка надежды.

– Не знаю, – ответил Мейсон.

– Днем мне звонили из Калифорнии частные детективы, следом за ними полицейские. И те, я другие интересовались дантистом Дарвина. Зачем? Ради зубной карты? Ах, кабы он погиб... Нет, нет, так нельзя говорить. Просто эта история выбила меня из колеи. Я даже не представляла себе, насколько. И сдалась-то я, чтобы выбросить ее из головы.

– Когда вы вручаете ему повестку? – спросил Мейсон.

– Сегодня. Все уже готово. Я подписала соглашение, передала адвокату. По мнению адвоката, этот документ следует увязать с пакетом договоренностей по разводу и алиментам. Отсюда и необходимость вручить повестку на территории штата.

– А что Виннетт?

– Виннетт наверняка будет сотрудничать со мной. Лишь бы ему понравилось имущественное соглашение. Узнает, что Дарвин доволен, и успокоится.

– А собственность вашего мужа подсудна здешним властям? – спросил Мейсон.

– Какая еще собственностью! Нет у него никакой собственности. Арендные интересы? Оказавшись предметом судебной дискуссии, они мигом обратятся в прах. А с ними вместе – и мои. В штате Колорадо у него нет ни гроша. Каждый цент, заработанный в ресторане, принадлежит Виннетту, пока тот у себя в Иллинойсе не соизволит распорядиться денежками. Мой адвокат утверждает, что достать их оттуда по здешнему приговору мне невозможно. Разве что по персональной повестке. Да и она не поможет, потому что Виннетт припишет моему мужу долги...

– Явный сговор, – констатировал Мейсон.

– Явный сговор, – подтвердила она. – А мне что делать? Что и кому доказывать, и, главное, ради чего? И как? Предъявить иск? Ему должно предшествовать решение Суда о повестке. А решение о повестке... Заколдованный круг!

– И никаких добрых чувств к мужу вы не питаете? – отметил Мейсон.

– Добрые чувства! – вновь разволновалась она. – Да я ненавижу вещи, к которым он прикасался. Я отдала ему лучшие годы жизни... Нет, нельзя так говорить, мистер Мейсон. Расхожие слова! В конце концов женщина должна выходить замуж на трезвую голову... Нет, хуже всего то, что он умудрился сделать из меня рабыню, которая четыре года работала на него не покладая рук и не получая вознаграждения. И что за положение! Развестись и выйти замуж второй раз невозможно. Предприми я хоть малейшую попытку развестись, допусти я хоть малейший промах, и он бы ограбил бы меня в Суде. На деньги, которые я ему заработала, он нанял частных детективов, чтобы держать меня под контролем. Ведь юридически я его жена. Даже мимолетный поцелуй он подшил бы к делу. Думаю, он пристрастился к безмятежной неге тропического островка. Рыба, фрукты, девушки, сладостное безделье. А почему бы и нет? Я здесь выкладываюсь изо всех, живу, как монашка, а он наслаждается жизнью.

– Мне нужно задать кое-какие вопросы вашему мужу, – сказал Мейсон.

– Он в чем-то провинился?

– Не знаю.

– В общем, меня его будущее не волнует. По договору, который я подписала, появление Дарвина в штате Колорадо автоматически зафиксирует его согласие на предлагаемые мною условия раздела. Представляете, какой цинизм! Меня принуждают принять их условия, а потом делают вид, будто условия диктую я сама. О, за всяческими кодексами он как за каменной стеной. Господи, как хочется, чтобы он тихо сгинул, не ступив на землю штата Колорадо!

– Может, он уже здесь?

– Может, и здесь. Не знаю.

– Ситуация и впрямь отвратительная. Не зря вы огорчаетесь.

– Огорчения испортили мою натуру.

– Какая предвидится процедура? – спросил Мейсон.

– Мой адвокат должен встретиться в полночь с мистером Редфилдом. С ним будет судебный исполнитель. Мистер Редфилд препроводит их к Дарвину.

– Если спокойствие мужа вам безразлично, позвольте мне сопровождать вашего адвоката. Они вручат ему документы, а я задам вопросы.

– Не стоит осложнять ситуацию, – сказала она. – А если он разозлится? Я не желаю рисковать.

– Я дождусь, пока он подпишет договор и примет повестку.

– О чем вы будете с ним говорить?

– Об убийстве.

В глазах ее вспыхнул огонек.

– Где оно произошло?

– В Калифорнии.

– Он может быть к этому убийству причастен?

– Могу сказать только, что я расспрошу его о гибели доктора Саммерфилда Малдена, его друга. Власти Калифорнии сделали вывод, что доктора Малдена убили... Воздержусь от заявлений, которые в данный момент трудно обосновать. Надеюсь, миссис Керби, вы одобрите такой подход к делу. И сообщу вам, что согласно объективным сведениям, последний, с кем общался доктор Малден при жизни, это ваш муж. Если погиб, как утверждают власти Калифорнии, именно доктор Малден.

Быстрым, кошачьим движением женщины, привыкшей принимать моментальные решения, миссис Керби взяла телефонную трубку.

– Будьте любезны, соедините меня с мистером Дуарте. Он должен находиться у себя в кабинете. Скажите, что звонит миссис Керби. – Минуту спустя она уже разговаривала со своим адвокатом: – Эд, это Миллисент Керби. Тут у меня адвокат из Калифорнии, некий мистер Мейсон. Он хочет участвовать в ночной поездке. Хочет поспрашивать Дарвина об одном убийстве... Не стал бы?.. Он обещает не мешать... Понятно... Что ж, тебе и карты в руки. – Она положила трубку и обернулась к Мейсону. – Весьма сожалею, мистер Мейсон. Мой адвокат категорически возражает. Не разрешает даже разговаривать с вами. Он обо всем знает. Сожалею, мистер Мейсон. Мне не дозволено разговаривать с вами. Прошу вас удалиться.

Она подошла к выходу и распахнула дверь.

– Однако, страсти накаляются, – улыбнулся Мейсон.

Крепко сжатые тонкие губы однозначно свидетельствовали, что больше она не скажет ни слова. Мейсон взял шляпу, вежливо поклонился на прощанье и вышел в коридор.

13

Незадолго до полуночи от здания, где располагался офис адвоката Эда Дуарте, отъехали две машины. Мейсон наклонился, чтобы проинструктировать таксиста.

– Следуйте за этими машинами. Не подъезжайте слишком близко, но и не отставайте слишком далеко. Мне важно определить, куда они направляются.

Водитель кивнул, переключил скорость, и машина двинулась вперед. С профессиональной сноровкой он лавировал в оскудевшем к полуночи автомобильном потоке, не теряя из виду преследуемых.

– Если понадобится, не обращайте внимания даже на красный свет. Пускай вам выпишут штраф, я оплачу, главное – не упустить их. Гоните во всю мочь, когда светофору вздумается нас задержать.

– Хорошо, – согласился водитель. – Кто платит, тот и заказывает музыку. – И дал газ. – Впереди светофор, – заметил он через какое-то время. – Другие отключены, а этот...

– Поддайте скорости, – распорядился Мейсон.

Такси настигло преследуемых, едва не наткнувшись на вторую машину. Запретительный сигнал все три автомобиля проскочили заблаговременно.

– А теперь поотстаньте, – предложил Мейсон. – Не надо привлекать излишнего внимания. Поближе к следующему светофору снова сократим дистанцию.

Преследуемые свернули на бульвар, и снова таксисту пришлось вплотную приблизиться к замыкающей машине.

– Не упускайте их, – настаивал Мейсон.

– Если они едут за город, – пожаловался водитель, – у меня могут быть неприятности.

– Жмите изо всех сил.

– Я и так стараюсь.

– Когда я к вам подсаживался, о неприятностях разговора не было.

– Я не знал, что они отправятся за город.

– Что толку спорить теперь об этом? Не упустите их из вида.

На третьей скорости такси едва тащилось по бульвару. Процессия медленно уходила прочь. Но вот на перекрестке вспыхнули красные огоньки, машины повернули вправо.

– Потушите свет, – скомандовал Мейсон.

Подчинившись приказу, таксист развернул машину вправо, я они успели заметить, как преследуемые свернули налево. Таксист рванул вперед, проделал широченную дугу и вдруг нажал на тормоза. Преследуемые остановились в квартале от них.

– Подъедем ближе, – попросил Мейсон. – Погасите фары.

Остановились они в полуквартале от процессии. Из машин вышли люди, проследовавшие к солидному кирпичному особняку.

Водитель обернулся к Мейсону:

– Скажите-ка, мистер, вы уверены, что за нами самими не было «хвоста»?

– А в чем дело? – спросил Мейсон.

– В полуквартале от нас остановилась машина с погашенными фарами, ответил водитель. – Никто из машины не вышел. Я только что разглядел их через зеркальце заднего обзора. В пути я был слишком занят, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Мейсон оглянулся. Действительно, позади вырисовывались темные очертания машины.

– Что теперь поделаешь, – пожал он плечами. – Думаю, все будет в порядке. Придется пойти на риск. Ждите меня здесь.

Мейсон вышел из машины, осмотрелся и поспешил к месту, где остановились преследуемые автомобили. Затем взбежал по каменным ступенькам на крыльцо кирпичного особняка.

Дверь парадного была незаперта. Мейсон коснулся дверной ручки, та легко поддалась. Изнутри слышались голоса. Адвокат миновал холл, приблизился к освещенной комнате. Остановившись у входа, он услышал торжественный голос:

– Мистер Дарвин Керби, я вручаю вам копию иска и повестку по делу Керби против Керби.

Мейсон отступил к выходу, отворил дверцу стенного шкафа и забрался внутрь.

До него доносились голоса. То тихие, то громкие, они складывались в разговор, изредка, судя по интонациям, переходивший в спор. И вдруг голоса смолкли. Никаких прощальных приветствий, только шаги в коридоре. Наружная дверь хлопнула. Минуту спустя Мейсон услышал, как от дома отъехала машина.

В освещенной комнате продолжали разговаривать двое мужчин. Один монотонным шепотом давал советы другому. Потом собеседники пожелали друг другу доброй ночи, в коридоре снова послышались шаги. Когда шаги миновали стенной шкаф, Мейсон приоткрыл дверь. Ой увидел удаляющуюся фигуру человека с чемоданчиком. Фигура исчезла за парадной дверью.

Опять донесся шум отъезжающей машины. Мейсон дождался полной тишины, после чего выбрался наружу, миновал холл, открыл дверь освещенной комнаты.

За обеденным столом сидел худощавый мужчина, держа в руках многостраничный документ в лиловой обложке, столь характерной для адвокатских контор. У него было приятное лицо, карие глаза, над высоким лбом интеллектуала возвышалась темная волнистая шевелюра. В уголках красивого выразительного рта играла улыбка. Пальцы, листающие документ, были тонкими.

Мейсон вошел в комнату.

– Добрый вечер, мистер Керби.

Мужчина уронил бумаги, резким движением отодвинув кресло.

– Не волнуйтесь, – успокоил его Мейсон. И, пройдя к столу, сел.

– Кто вы такой? Чего вам надо? – спросил Керби.

– Я адвокат Перри Мейсон. В настоящее время представляю Стефани Малден, которую обвинили в убийстве собственного мужа, доктора Малдена.

– В убийстве?! – воскликнул Керби.

– Именно так, – подтвердил Мейсон. – Может, вы скажете мне, что там произошло?

Возникла минутная пауза. Видимо, Керби прокручивал в уме воспоминания.

– У вас был билет в самолет от Лос-Анджелеса до Солт-Лейк-Сити, подсказал ему Мейсон.

Керби кивнул.

– Почему вы не воспользовались этим билетом?

– В последний момент у меня изменились планы.

– А почему же вы не известили об этом компанию, почему не сдали билет?

– Два вопроса – два ответа. Почему я не известил компанию? До вылета – не успел. А после вылета – не хотел. Почему не сдал билет? Он у меня дальнобойный, транзитный, до Солт-Лейк-Сити, там пересадка, и дальше.

– Как вы добирались до Солт-Лейк-Сити?

Керби, прикрыв левой рукой бумаги, размышлял.

– Прежде чем ответить на этот вопрос, я хотел бы узнать о вас побольше, мистер Мейсон. Как вы нашли меня? Как попали сюда?

– Просто вошел. Дверь не была заперта.

– Естественно, – кивнул Керби. – Я оставил ее открытой. Для судебного исполнителя. А вы, мистер Мейсон, какую роль играете в этом деле?

– Я же сказал вам. Представляю миссис Малден.

– По какой причине ее обвинили в убийстве?

– Вы стараетесь выгадать время, – отметил Мейсон.

– А что, нельзя?

– Не знаю, много ли у нас времени.

– Как вы узнали, где я?

– Узнал, что вам должны вручить повестку, и последовал за судебным исполнителем.

– Стало быть, разговаривали с моей женой?

– Да.

– И пришли к выводу, будто я законченный негодяй.

– Я пока не выслушал пока вторую сторону, – улыбнулся Мейсон.

– Я хочу заявить вам прямо, мистер Мейсон, что в сложившихся обстоятельствах у меня не было выбора.

Мейсон промолчал.

– Жена моя была славной девочкой, пока на горизонте не нарисовалась ее родня. Начались придирки, издевки, ручейки критики слились в поток, который и размыл наше счастье. Я погорел. И я понимал, что погорел. И ничего не мог с этим поделать. А я, между прочим, летчик, и весьма неплохой. Я решил уйти в армию добровольцем. Но сперва нужно было обеспечить денежный тыл жене. Один мой приятель помог нам влезть в ресторанный бизнес. Я оставался в деле, пока не уверился, что жена перебьется и без меня. Если будет вертеться. Именно вертеться, прокручивать деловые операции, которые целиком заполнят ее время. Что касается дорогих родственничков, то мое отсутствие их обезоружит. На испарившемся объекте не сделаешь большой капитал. Надежды мои оправдались. Жена проявила незаурядные деловые способности. Поставила корпорацию на ноги. Что там пропитание! Она добилась настоящего процветания. Поначалу я и не думал о разводе. Я просто ушел на дно, рассчитывая, что мое молчание откроет ей глаза на мои переживания и, оглядевшись по сторонам, она увидит причину происходящего в родне. Потом я вдруг ощутил, насколько приятно и спокойно живу, и перед кем не отчитываясь. В годы службы я повидал южные моря. После демобилизации я осел на одном тихоокеанском островке. Веду там простую жизнь. Ловлю рыбу, пополняя свой стол, состоящий по преимуществу из плодов авокадо, манго, хлебного дерева и бананов. Никакого нервного напряжения, присущего здешней жизни. Когда хочу почитать, читаю. Когда хочу спать, сплю. Когда хочу плавать, плаваю. А когда хочу побездельничать в тени, бездельничаю в тени. Это в тысячу раз лучше, нежели разъезжать в автобусах да такси, ежеминутно поглядывая на часы, не опаздываешь ли на встречу. Лучше, чем звонить по телефону, сидеть в душном кабинете, вдыхать огромные количества углекислоты и выдерживать снисходительные насмешки тестя и тещи.

– Насколько я понимаю, с финансами у вас полный порядок? – спросил Мейсон.

– Еще бы! По договору жена не может забрать себе с родственничками всю прибыль. Мой сводный брат – большой специалист по части финансовых переговоров со слабым полом. И послаблений женщинам не дает. Сперва у меня была одна-единственная цель: обеспечить жену. А потом, когда рестораны стали процветать, появилась другая: обеспечить самого себя. В конце концов, мистер Мейсон, пускай ресторанами заправляет она, но ведь это я нашел помещения, уговорил Виннетта купить их, соблазнил его своей идеей...

Тишину в доме спугнул звонок. Тотчас же нетерпеливые руки забарабанили по двери, потом парадная дверь распахнулась и в коридоре послышался топот. Керби подскочил, сделал шаг назад, гневно сверкнул глазами на Мейсона:

– Что это за игры? – вскричал он. – Не много ли вы...

Дверь гостиной пнули так, что, ударившись о стену, она еще долго отбивала мелкую дрожь. В комнату ворвались Гамильтон Бергер, еще какой-то мужчина, его Мейсон не знал или не узнал, и два денверских полицейских в форме.

– Так, так, так, – проговорил Гамильтон Бергер. – Это поистине любопытно, мистер Мейсон! В конце концов вы все-таки вывели нас на этого человека. – Бергер повернулся к Керби. – Вы – Дарвин Керби? Недавно вы побывали в доме доктора Саммерфилда Малдена?

– Черт побери, кто вы такие?! – полыхнул Керби.

Гамильтон Бергер величественно приблизился и широким шестом вытащил из кармана бумажник. Керби слегка попятился. Один из полицейский сказал:

– Мистер Керби, пожалуйста, держите руки на виду.

Гамильтон Бергер торжественно поднес приоткрытый бумажник к самым глазам Керби.

– Взгляните на мои верительные грамоты и вы сразу поймете, кто я такой. А теперь скажите, много ли запросил с вас Мейсон за выезд из страны?

Бледный, как мел, Керби посмотрел широко открытыми глазами на Мейсона:

– Не сказал бы, что это мне нравится.

– Вас не спрашивают, что вам нравится, а что не нравится, – заявил Гамильтон Бергер. – Главное – вы Дарвин Керби, и притом живой.

– Что живой я не отрицаю.

– И вы – Дарвин Керби?

Керби кивнул.

– Кому принадлежит этот дом?

– Моему приятелю. Дом предоставлен мне на пару дней ради весьма специфического дела.

– У нас нет необходимости задерживать вас дольше, господин адвокат, с ухмылкой повернулся Бергер к Мейсону. – Впрочем, чтобы дать вам информацию для раздумий, сообщу, что цепкая память и острый глаз миссис Коулбрук позволили нам установить, что вы побывали вместе со Стефани Малден в Диксивуд-апартаментах сразу же после гибели доктора Малдена. Я связался по междугородному со своим офисом, и мы обнаружили тайную квартиру в Диксивуд-апартаментах, которую миссис Малден занимала под именем Амбой. Мы нашли также стенной сейф, и вам придется, вместе с клиенткой, отвечать на вопросы налоговой инспекции. А здесь вы больше не нужны.

– Миссис Коулбрук утверждает, якобы видела миссис Малден в Диксивуд-апартаментах вместе со мной? – спросил Мейсон.

– Совершено верно. Проходя мимо вас, она хотела заговорить. Она ведь знала вас в лицо. И вдруг сообразила, что официально с вами незнакома. Она заметила, что вас сопровождает женщина. Сейчас она идентифицировала эту женщину, как Стефани Малден. К вашему сведению, миссис Малден вновь арестована, и у вас вновь появилась перспектива затеять спектакль перед Судом. Но на этот раз противостоять вам в Суде буду я лично, мистер Мейсон. Не буду вас отвлекать. Вас ждет такси. Садитесь в машину и проваливайте. Возвращайтесь к себе в офис. Ваша клиентка в беде, в большой беде, мистер Мейсон. Кстати, она утверждает, что вы присвоили сто тысяч долларов, изъятые вами из сейфа в Диксивуд-апартаментах. Налоговые инспекторы очень этими фактами заинтересовались, мистер Мейсон. Думаю, штрафные инстанции адвокатской коллегии заинтересуются этим в свою очередь. Вы ловчили достаточно долго. Ускользали из каждой ловушки, в какой оказывались. Очень интересно, как вы ускользнете из этой. В данный момент мы находимся в другом штате. Ордера на ваш арест я не имею, а потому не предписываю этим людям взять вас под стражу, хотя это и доставило бы мне огромное удовольствие. Если же, однако, в пределах ближайших сорока восьми часов вы не окажетесь у себя в офисе, я позабочусь оформить калифорнийский ордер из ваш арест.

– Ваша свидетельница, миссис Коулбрук, спятила, – сказал Мейсон. – Не могла она видеть миссис Малден со мной...

– Знаем ваши песни, – оборвал его Бергер. – Может, она и спятила, но свидетельница она отменная и миссис Малден уже идентифицировала. А теперь проваливайте, мистер Мейсон. Я хочу побеседовать с Керби.

Бергер подал знак полицейским. Один из них приблизился к Мейсону и взял его за руку.

– Уходите отсюда, мистер Мейсон. Вас ждет таксист, с которым вы не рассчитались. – И он подтолкнул адвоката к выходу.

14

Восход Мейсона встретил в самолете, пролетающем над пустыней. Впереди маячили заснеженные горные вершины. По левому борту виднелись возделанные земли, орошение обратило мертвые пески в богатый, цветущий край, где под золотым солнцем, не ведающим отдыха ни летом, ни зимой, выросли, как грибы после дождя, дюжины городов и городишек. Еще дальше опять простиралась пустыня, посреди песков сверкало синевой озеро Салтон, расположенное на двести футов ниже уровня моря. Мейсон созерцал быстро меняющуюся панораму. А мысль его напряженно билась над проблемами, далекими от красот раскинувшегося под самолетом пейзажа.

Над всхолмленной местностью самолет затрясло, сразу же пустыня, исчезла, словно ее обрезали ножом. Потянулись апельсиновые рощи вперемежку с шахматными квадратиками городских кварталов. Самолет стал терять высоту, рощи сменились белыми домиками пригородов. Самолет скользнул вниз, и вот уже шасси коснулось посадочной полосы.

Вместе с толпой прибывших, Мейсон двинулся к зданию аэровокзала. К нему подошел Пол Дрейк и взял Мейсона под руку.

– Устал? – спросил детектив.

Мейсон кивнул.

– Я тоже, – сказал Дрейк.

– Как они на меня вышли?

– Бергеру кто-то сообщил. И уже в денверском аэропорту за тобой велось наблюдение.

– А как туда попал Бергер?

– Вылетел спецрейсом. Предварительно обзвонил все газеты и обеспечил себе рекламу. Теперь купается в лучах славы.

– Меня интересует миссис Коулбрук. Что она говорит?

– Непоколебимо стоит на своем – опознала тебя и миссис Малден!

– Ты уверен?

– Конечно. Она рассказала свою историю мужу. Тот пересказал полиции. Те взялись за управляющего домом и разузнали про квартиру миссис Амбой. В квартире оказалась миссис Малден. Полицейские, естественно, тут же заявили ей, что ты, мол, предал ее и выдал полиции место, где она скрывается. Стефани, разумеется, разозлилась и выдала им про сто тысяч, якобы взятые тобой из сейфа. В добавок миссис Коулбрук идентифицировала миссис Малден, как твою попутчицу. Естественно, налоговые агенты сразу же принялись за работу.

– А историю Дарвина Керби Бергер предал огласке?

– Нет, конечно. Дарвина Керби он засекретил. У Бергера в руках все козыри. Никому, кроме него, эта история не известна. Отличный повод надувать щеки от важности. И готовить тебе бомбу с юридической начинкой.

– Это для меня не новость.

– Насколько ты уязвим, Перри?

– Это зависит от многих обстоятельств, – ответил Мейсон. – От поведения свидетелей, от перекрестного допроса. Взять, к примеру, эту женщину, миссис Коулбрук. Она и впрямь повстречала меня в вестибюле. Со мной тогда была Делла Стрит. А миссис Коулбрук со всей определенностью заявляет, что миссис Малден. Какой механизм работает в данном случае? Между Стефани Малден и Деллой Стрит есть легкое сходство. Миссис Коулбрук засмотрелась на меня. Позже она внушила себе, будто обратила внимание и на женщину, но в первый момент миссис Коулбрук мою спутницу проигнорировала. Потом ею завладело любопытство. Она припомнила, кто я такой. И тотчас ей стало интересно, кто эта женщина.

– Так или иначе, она теперь твердо стоит на своем, и с места ее не сдвинешь, – заметил Дрейк.

– Идентификации придают в Судах огромное значение, – невесело заметил Мейсон, – а ведь это зачастую дезинформация. Стопроцентно искренний свидетель говорит: «Кажется, это был он». Тут же несчастного засыпают вопросами, сомнениями, насмешками. И присяжные отвергают его показания. От него ведь ждали истину в последней инстанции. Главное, чего хочет свидетель неискренний – произвести впечатление на публику. Будучи человеком пристрастным, предубежденным, он не ведает сомнений. И присяжные верят ему безоговорочно.

– Моя машина – там, – сказал Дрейк.

– Значит, миссис Малден разговорилась? – спросил Мейсон.

– Еще как! Она сильно разволновалась из-за сейфа. Она без устали твердила, что ты забрал ее деньги, а потому должен был, ну просто вынужден был ее защищать. А потом... потом до нее дошло, что она совершила глупость и она замолчала. Теперь из нее и слова не вытянешь.

– И много она успела наговорить, прежде чем ее осенило?

– Порядком. Деталей не знаю, но мне известно, что ее стенографировали и записывали на пленку.

– Намерен Бергер выйти на Большое Жюри?

– Пока – нет, – ответил Дрейк. – Возбудив повторный иск, он боится рисковать. Так что можешь рассчитывать на повторные предварительные слушания.

– Отлично, Пол. Заготовь повестку, обязывающую Дарвина Керби дать показания Суду. Подстереги самолет, на котором прилетят Бергер и Керби. Бергер подведет Керби под присягу разве что в самом крайнем случае.

– Ты хочешь спровоцировать такой случай?

– Я хочу обратить Керби в свидетеля защиты, едва самолет коснется земли.

– Об этом нельзя даже мечтать, Перри, – покачал головой Дрейк. Бергер выставит на аэродроме полицейский кордон, готовый стереть в порошок любого, кто окажется хотя бы в миле от Керби.

– Среди твоих оперативников есть фотограф. Пускай он смешается с фоторепортерами и, улучив момент, вручит Керби повестку.

– Как свидетелю защиты?

– Как свидетелю защиты.

– А ты не боишься делать его свидетелем защиты? Ведь в этом случае его показания свяжут тебя по рукам и ногам.

– Какая разница?! На повторных слушаниях дело все равно обернется против миссис Малден. А из Керби я извлеку максимум полезной информации, относящейся к гибели доктора Малдена. По меньшей мере, попытаюсь извлечь.

– На сей раз они не сдадутся так просто, Перри.

– Не сомневаюсь, – беспечно согласился Мейсон. – У меня, надеюсь, найдется, что им ответить. Важно то, что подсудимая имеет право на быстрое рассмотрение вопроса в первой инстанции. Моя задача – отстоять это ее право.

– Перри, скажи мне правду, – после продолжительной паузы попросил Дрейк.

– О чем?

– Ты взял эти сто тысяч?

Мейсон резко повернулся к нему и хотел что-то сказать, но сдержался.

– Не сердись, – миролюбиво попросил Дрейк. – Просто версия миссис Малден прозвучала очень уж убедительно.

– И ты поверил ее версии?!

– Извини, Перри... – Дрейк махнул рукой, – забудем об этом.

– Когда возвращается Гамильтон Бергер? – поинтересовался Мейсон. Есть у кого-нибудь информация на сей счет?

– Ничего определенного. Он пока в Денвере.

– Набивает себе цену, – усмехнулся Мейсон. – Разница во времени помешала ему поспеть к утренним газетам. Он прибудет в удобный момент и под вспышки камер начнет раздавать интервью.

– Ты его за это осуждаешь? – усмехнулся Дрейк.

– Да нет же, – возразил Мейсон. – Мы перехватим у него инициативу, а стало быть, и спектакль.

– С помощью повестки?

Мейсон кивнул и сказал:

– Поутру я отправлю Джексона в Суд с требованием назначить вторичные слушания в наикратчайший срок, после чего мы разошлем повестки и будем, поплевывая, наблюдать за развитием событий.

– Бергер упадет в обморок.

– Это нас не касается, – улыбнулся Мейсон. – Он наверняка успел снабдить прессу своими прогнозами, еще сидя в Денвере. На что он подвигнет газетчиков по возвращении? Разве что на пересказы, да на снимки. А тут вдруг свежая информация. Журналисты сразу же вцепятся в нее и вытащат в заголовки.

– То есть, ты надеешься на свежую информацию? – спросил Дрейк.

– Конечно, – ответил Мейсон.

15

Делла Стрит позвонила Мейсону в десять часов утра.

– Доброе утро, шеф. Кажется, я напала на след.

– Здравствуй, Делла. Ты где, в Сакраменто?

– Да. Я сумела втереться в доверие к администратору из местного регистрационного бюро.

– Что ты выяснила?

– Глэдис Фосс сбыла свою машину перекупщику в Вентуре.

– Еще что-нибудь узнала?

– Конечно. В тот же день торговый агент из Санта-Барбары устроил новый автомобиль Глэдис Амбой, жительнице Сакраменто.

– Не может быть! – воскликнул Мейсон.

– Но это так, шеф. Я поинтересовалась, есть ли у Глэдис Амбой водительские права. Оказывается, есть. Оформлены полтора года назад.

– Да ну? – воскликнул Мейсон.

– Я сравнила отпечаток большого пальца с отпечатками на правах. Вне всяких сомнений, это Глэдис Фосс.

– Что еще тебе удалось узнать? – спросил Мейсон.

– О своих открытиях я рассказала здешнему партнеру Пола Дрейка, он в навел справки и установил, что Глэдис Фосс вот уже полгода проживает по адресу, записанному в водительских правах.

– В Сакраменто?

– Да, шеф, в Сакраменто.

– Постоянно?

– Выходит, что так. И этого я не понимаю.

– Надо подумать. Здесь я впрямь какая-то ошибка. Как она могла обитать там, работая в клинике доктора Малдена?

– Тем не менее она здесь жила и живет.

– Ерунда какая-то! Не может ведь она находиться одновременно в двух местах!

– Выходит, может, шеф.

– Хорошо, Делла, – сдался Мейсон. – Сейчас я свяжусь с Полом. Придется установить за ней слежку. Такую, от которой ей не уйти и которую ей не заметить. Продиктуй ее адрес в Сакраменто.

Положив трубку, Мейсон связался с Дрейком, дал ему поручение, а к полудню на него обрушился поток информация, в основном, противоречивой.

У Глэдис Амбой имеется в Сакраменто дом. Ее муж, Чарльз Амбой, причастный к горному делу, подолгу отсутствует, а Глэдис Фосс где-то служит, соседи не знают, где именно. На ее заработок и предпринимаются экспедиции мужа. Время от времени миссис Амбой отбывает на своей машине к нему и тоже несколько дней отсутствует. Обычно же к девяти вечера возвращается домой. По словам соседей, у нее много дел, питается она в ресторанах, поскольку испытывает отвращение к кухонным заботам и мытью посуды. Она рано встает, быстро готовит завтрак, садится за руль и уезжает. Таков ее домашний режим, а что до служебного, то он соседям неведом, как неведома и специфика деятельности, поглощающей столь много времени. Во всяком случае, как они полагают, пост она занимает ответственный. И, кстати, весьма гордится тем, что является в свой офис первой, а покидает его последней.

Мейсон долго раздумывал над этой информаций вышагивая из угла в угол по комнате, засунув большие пальцы в проймы жилета.

Затем он отправился в аэропорт и купил билет на ближайший самолет до Сакраменто. Приземлившись, Мейсон вызвонил Деллу и назначил ей встречу в одном из ресторанов. Делла явилась без опозданий, адвокат уже сделал заказ.

– Ты что-нибудь придумал, шеф? – спросила Делла.

– Пока ничего, – ответил Мейсон.

– Не может она, живя здесь, работать у доктора Малдена, – заметила Делла. – Полная ерунда какая-то.

– Подожди, Делла, у меня появилась одна идея. Надо бы мне на нее взглянуть.

– Поверь, шеф, с отпечатками все в порядке. Я рассматривала их под лупой и очень внимательно. Я, конечно, не дактилоскопист, но идентифицирующие штрихи да точки отыскала без труда.

– В семь тридцать вечера здесь садится самолет сквозного рейса. Хорошо бы нам побеседовать со стюардессой.

– Полагаешь, она моталась каждый день туда и обратно?

– А у тебя есть другие объяснения?

– Получается, – после некоторого раздумья сказала Делла, – что Глэдис Фосс находится одновременно в двух разных местах. А это невозможно.

– И что ты предлагаешь? – улыбнулся Мейсон.

– Хорошо, твоя взяла, может, она действительно каждый день дважды летала на самолете, – признала Делла.

Мейсон отправился в аэропорт и отыскал стюардессу самолета, прибывшего в Сакраменто из Лос-Анджелеса в семь тридцать.

– Меня интересует ваша постоянная пассажирка, недавно прекратившая поездки, – сказал адвокат.

– Глэдис Амбой? – живо откликнулась стюардесса. – А что с ней случилось? Не заболела?

– Не исключено, что заболела. Позвольте, я вам ее опишу. Это брюнетка двадцати семи лет с огромными черными глазами, рост – пять футов два дюйма, вес – сто двенадцать фунтов.

– Да это она, наша неизменная попутчица. Каждое утро миссис Амбой вылетала отсюда семичасовым рейсом. А муж ее недавно разбился, такое горе! Они только-только собрались отпраздновать свой семейный юбилей... Он прилично зарабатывал, это была счастливая пара. Они собирались путешествовать по Европе – и и такое несчастье. Миссис Амбой буквально в отчаянии.

– Она летала с вами после гибели мужа? – удивился Мейсон.

– Нет, одна наша стюардесса встретилась с ней на автомобильном шоссе между Финиксом и Солт-Лейк-Сити. И миссис Амбой ей все рассказала. Несчастная на грани сумасшествия.

– А вы больше не видели миссис Амбой?

Стюардесса покачала головой.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – Моя задача, – пояснил он, свести концы с концами.

– А что случилось? У нее еще какие-нибудь неприятности?

– Да нет, – успокоил Мейсон девушку. – Вопросы страховки. Прежде чем расплатиться, компания желает вникнуть в детали происшедшего.

– Понятно. Миссис Амбой очень милая женщина. Тихая, спокойная, всегда вежливая. А вот зачем она летала каждый день в Лос-Анджелес, мне неизвестно.

– Наверное, вы и не обращались к ней с таким вопросом?

– Компания поручает нам обслуживать пассажиров, а не допрашивать. Мы, конечно, мимоходом выказывали любопытство, но на наши намеки она не реагировала.

– Спасибо, – сказал Мейсон. – Думаю, страховой фирме этих сведений хватит.

– Значит, выплатите страховку?

– Конечно.

– Ну, я очень рада. Потому что миссис Амбой очень милая женщина. По моему мнению, она заслушивает самого чуткого обхождения.

– Вот-вот, – улыбнулся Мейсон, – ради вашего мнения я сюда и приехал.

– Что ж, я вам его сказала.

– Спасибо, – сказал Мейсон и возвратился к Делле Стрит.

– Все это дело, с самого начала – полный бред, – воскликнула Делла. Никаких концов не найти.

– Мне кажется, – улыбнулся Мейсон, – что очень скоро мы доберемся до истины.

– И как ты собираешься до нее добираться?

– Скорее всего, с помощью перекрестных допросов.

– Но, может, миссис Малден и впрямь намеревалась убить мужа, подсунула ему отравленный виски в надежде, что он выпьет яд в полете и...

– Продолжай, – усмехнулся Мейсон. – У тебя неплохо получается.

– А в самолете, допустим, оказался по случайности другой человек, не исключено, что посторонний, и он, отравившись, погиб. Как будет выглядеть эта ситуация с правовой точки зрения?

– Применительно к миссис Малден?

– Да.

– Она будет повинна в убийстве первой степени.

– Даже если она не знала убитого?

– Да. В любом случае преступление налицо, хотя намеченную жертву подменила случайная.

– Мне непонятно, на кой черт тебе вся эта суета. Пусть даже доктор Малден жив, обвиняемой от этого ни тепло, ни холодно. И что же?

– Возможно, нам удастся доказать, что убийца – доктор Малден.

– О чем ты говоришь?

– Наши сведения о докторе Малдене однозначно характеризуют его как хладнокровного, расчетливого игрока, математически точно взвешивающего каждый шаг.

– Ну и что?

– Ты помнишь, конечно, о веществе с кодовым номером «шестьсот восемьдесят два сорок девять»? О том самом наркотике, который подсыпали в фляжку. Согласно теории обвинения, это сделала миссис Малден, имевшая доступ к лекарствам. Они упускают из виду весьма любопытный момент. К лекарствам имел доступ и сам доктор Малден.

– Доктор Малден?

Мейсон кивнул.

– Погибший?

– Доктор Малден, – настаивал Мейсон, – расчетливый игрок. Если он собирался, прикинувшись покойником, бежать с Глэдис Фосс, он обеспечил себе замену в виде трупа.

– Шеф, теперь я поняла! – воскликнула Делла Стрит.

– К тому же доктор Малден медик и в качестве такового на вопросы жизни и смерти смотрит с философских позиций.

– Господи, о чем ты сейчас толкуешь? Покойник, по-твоему, мог совершить убийство?

– Тот, кого Гамильтон Бергер хочет выдать за покойника, – улыбнувшись уточнил Мейсон.

– Вот это будет сенсация! – лукаво заметила Делла Стрит.

– Какой судебный зал еще не видывал! – улыбнулся в ответ Мейсон. Представляешь, как взбесится Гамильтон Бергер?

– Неужели тебе удастся это доказать? – ответила Делла вопросом на вопрос.

– Попробую.

– Но, может быть, доктор Малден на самом деле погиб? Подвели расчеты и... Вспомни, что сказала стюардесса о состоянии Глэдис Фосс.

– Я предложу свою теорию, и пусть Гамильтон Бергер опровергает ее.

– Шеф, если ему придется еще раз прекратить дело против миссис Малден, он ведь превратится во всеобщее посмешище, и тогда...

– И тогда больше не посмеет войти в зал суда в роли обвинителя, закончил Мейсон.

Делла Стрит весело кивнула.

– У нас впереди долгий перелет, в Сакраменто, пожалуй, нас больше ничего не задерживает, – подытожил Мейсон. – Пойдем за билетами.

16

У выхода номер одиннадцать в аэропорту дежурили полицейские, пропуская на летное поле только обладателей полицейских или журналистских удостоверений. До прибытия самолета из Денвера оставалось по расписанию две минуты.

Стараясь держаться на заднем плане, Мейсон и Дрейк наблюдали за оперативником агентства. Продемонстрировав дежурному офицеру свои документы, тот кинулся, потрясая фотокамерой, на летное поле. Толпа репортеров устремилась вслед за ним.

По-видимому, Гамильтон Бергер при посредстве своих подчиненных постарался организовать прессе свободный проход. Чтобы было перед кем покрасоваться, обеспечивая себе рекламу перед процессом, с дальним прицелом завоевать в этом деле симпатии будущих присяжных, которые, конечно же, читают газеты.

Наконец огромный самолет, вынырнув из густых облаков, пронесся над посадочной полосой, скользнул по бетонной дорожке и застыл. Дежурный с флажками провел за собой самолет к стоянке. К авилайнеру подъехал трап, отворился люк, и из салона повалили пассажиры. Гамильтон Бергер со спутниками пока не показывался, рассчитывая, вероятно, на всецелое внимание журналистов. И вот последний из пассажиров удалился. После некоторой паузы в люке, наконец, появился Бергер в сопровождении Дарвина Керби. Сияющий Бергер, широко улыбался перед многочисленными объективами фотоаппаратов. Окружной прокурор величественно спустился по ступенькам вниз, и в этот момент к нему подскочил оперативник Дрейка с фотоаппаратом.

– Минуточку, мистер Бергер, – попросил он.

Бергер принял достойную позу.

– Кто здесь мистер Дарвин Керби?

– А вот, справа, – с готовностью ответил Гамильтон Бергер и попросил: – Сделайте шаг вперед, мистер Керби.

– Протяните, пожалуйста, руку, мистер Керби, – сказал мнимый репортер.

Ничего не подозревающий Керби протянул руку. Детектив поспешно сунул ему повестку.

– Мистер Дарвин Керби, это вызов в Суд по делу миссис Малден в качестве свидетеля защиты, – громко заявил оперативник, делая шаг назад.

Репортеры вновь защелкали фотоаппаратами, стараясь успеть заснять разгневанного Гамильтона Бергера, и испуганно взирающего на бумажку в руке Дарвина Керби.

– Арестуйте этого человека, – зарычал окружной прокурор указывая пальцем на оперативника.

Дежурные полицейские, оставив пост у входа, побежали к прокурору. Воспользовавшись ситуацией, Мейсон и Дрейк устремились вслед за ним. Поскучневшие было газетчики ожили в предчувствии сенсационных кадров.

– Под стражу его! – распорядился Бергер.

Офицер схватил оперативника за локоть.

– Одну минуту, – подоспел Мейсон. – За что вы его арестовываете, господин окружной прокурор?

Ослепленный яростью Бергер в первый момент не узнал адвоката.

– За незаконное проникновение на летное поле. За липовые документы, чуть ли не закричал прокурор.

– Документы у меня подлинные, можете проверить, – заявляет оперативник.

– Давайте разберемся, – обратился Мейсон к полицейскому. – Вы берете этого человека под стражу по приказу Гамильтона Бергера. Так? Завтра же я предъявлю Бергеру иск за незаконное задержание. На пятьдесят тысяч долларов.

В это мгновение Гамильтон Бергер узнал Мейсона.

– Это вы! – побагровев от злости, прошипел прокурор. – Вы... вы еще ответите за все! Адвокатская коллегия за ваши выходки лишит вас лицензии.

– Прекрасно, – ответил Мейсон и подошел ближе, чтобы попасть в кадр вместе с Гамильтоном Бергером и Дарвином Керби. – Главное, господин окружной прокурор, вы сами держитесь за свое кресло покрепче, чтобы не потерять работу.

Потеряв на мгновение способность рассуждать, Бергер кинулся на Мейсона, намереваясь кулаком свалить ненавистного адвоката с ног. Мейсон ловко выдвинул левую ногу и отклонился. Рука Бергера, скользнув над плечом адвоката, поразила пустоту.

– Еще одна такая выходка, – спокойно предупредил Мейсон, – и я сверну вам челюсть, мистер Бергер.

– Арестовать его? – спросил дежурный офицер.

– Да, да, господин офицер, – усмехнулся адвокат. – Задержите этого джентльмена за оскорбление действием. Он меня ударил, что наверняка засвидетельствуют документальные фотографии. Господа, вы успели заснять этот момент? – обратился он к журналистам и получил множество утвердительных ответов.

Бергер, наконец, осознал всю неловкость создавшейся ситуации.

– Вы оттолкнули мою руку, – заявил он.

– Это вы ударили меня по руке, – возразил Мейсон. – А это оскорбление действием. Перечитайте законы, мистер Бергер.

– А с этим как быть? – спросил тот офицер, что все до сих пор за локоть оперативника Дрейка. – Брать его под стражу?

Бергер встретился глазами с насмешливым взглядом Мейсона, перевел взор на столпившихся вокруг репортеров и с явной неохотой ответил:

– Нет, отпустите его. А с вами, мистер Мейсон, мы еще разберемся в коллегии адвокатов, вы мне за все ответите.

Гамильтон Бергер понял, что этот раунд он вчистую проиграл Мейсону рассчитывать на лестные для прокурора статьи в газетах в преддверии повторного слушания не приходится. Не оставалось никаких сомнений, что ни один редактор не согласится восславлять прокурора, публикуя его снимки, если имеются захватывающие горячие кадры, где окружной прокурор пытается нанести удар кулаком, а адвокат хладнокровно и ловко уходит от удара. О содержании же сопровождающих подобные снимки статей, прокурору не хотелось даже думать.

17

Утром в день повторного предварительного заседания по делу по обвинению Стефани Малден в убийстве первой степени, Мейсон просматривал рапорты Дрейка.

Делла Стрит, улыбаясь, положила перед ним газеты.

– Неплохо ты поразвлекся в аэропорту, шеф, – заметила она.

– Испортить Бергеру триумфальный выход – это обязанность каждого порядочного адвоката, а отнюдь не развлечение, – усмехнулся Мейсон.

– Зачем тебе понадобились эти страсти вокруг вызова Дарвина Керби в Суд? Он ведь не собирается бежать?

– Вряд ли он сбежал бы от Бергера, – ответил Мейсон. – Но, подведя его под присягу в качестве своего свидетеля, я получаю возможность вытянуть из него все, что он знает.

– Зато его показания свяжут тебя по рукам и ногам. Разве не так?

– На предварительные слушания я махнул рукой. Основная ставка теперь на Суд Присяжных. И я хочу заблаговременно выяснить, какими картами располагает обвинение. Судья Тэлфорд явно настроен передать подсудимую дальше, в высшую инстанцию. Если, конечно, мы не вытащим кота из мешка, который повернет события в нашу пользу.

– У тебя есть на это шанс?

– Не знаю, – усмехнулся Мейсон. – Мешок-то в руках у окружного прокурора. Может, там и есть кот.

– А если нет?

– Тогда нам его оттуда не извлечь, – ответил адвокат. – Если, конечно, мы сами не засунем в мешок кота, когда прокурор зазевается.

Раздался кодовый стук Пола Дрейка – один громкий, четыре тихих и вновь два громких удара. Делла Стрит отворила дверь.

– Что нового, Пол? – спросил Мейсон.

– Дарвина Керби разместили в шикарном отеле. Живет он, как миллионер. Ты и без меня понимаешь, что это значит.

– Это значит, что его показания будут на пользу Гамильтону Бергеру, а Стефани Малден приведут на виселицу.

Дрейк кивнул.

– Были у Керби визитеры? – поинтересовался Мейсон. – Перезванивался он с кем-нибудь?

– О телефонных разговорах ничего не знаю. Связываться с телефонисткой коммутатора боязно – такие контакты могут стоить мне лицензии. А вот за визитерами слежка велась – вернее, за визитершей. Здесь уместно единственное число.

– Кто эта визитерша?

– Его тетя, сестра матери. Достойная старая дама в инвалидной коляске, парализованная ниже пояса. Вежливая, седовласая. Приехала навестить любимого племянника.

– Откуда она взялась?

– Из санатория Бутте.

– Какая у нее коляска?

– Самая лучшая. У нее водятся деньжата. Вся в мехах, громадная машина, шофер, слуга весь в белом.

– Это к ней Керби возил доктора Малдена?

– К ней. А уж потом доктор Малден повез Керби к себе.

– Других посетителей у Керби в отеле не было?

– Нет. Его держат в полной изоляции. Ходят слухи, что его свидетельство затянет веревку на нежной шейке Стефани Малден.

– Это понятно, – заметил Мейсон. – А что ты скажешь об этой тетке, Пол? Вызывает она у тебя подозрения?

– Ни малейших, – сказал Дрейк. – Я поинтересовался ею. В этом санатории она уже целых два года.

– Большой санаторий?

– Миниатюрное заведение, каких много в предгорьях, подальше от тумана и смога, среди живописной природы.

Зазвенел телефон. Делла Стрит сняла трубку и тотчас сказала:

– Тебя, Пол.

Дрейк принял у нее трубку и несколько минут молча слушал. Потом сказал:

– Подожди немного, сейчас дам указания. – Дрейк обернулся к Мейсону: – Гамильтон Бергер напустил на Дарвина Керби репортеров. Они берут у него душераздирающее интервью, буквально на судебном пороге.

– Я хотел бы заполучить стенограмму этого интервью.

Дрейк переадресовал это пожелание своему телефонному собеседнику, еще пару минут внимательно слушал, затем сообщил:

– У моего парня есть общее представление о версии Дарвина Керби... Керби выехал в аэропорт с доктором Малденом. Малден собирался лететь в Солт-Лейк-Сити. Малден поведал ему, что взбадривает себя в самолете кофеином и виски – очень уж довела его медицина, даже гул мотора действует на него теперь усыпляюще. При докторе была серебряная фляжка. Керби уверен, та самая, что фигурировала на Суде. Перед самым вылетом доктора Малдена они хлебнули из фляжки. Керби – чисто символически, чтобы не грабить жаждущего. А доктор – изрядную дозу. Керби утверждает, что вернулся в аэропорт, до посадки на его рейс оставалось минут пятнадцать. Он почувствовал вдруг сонливость, жар, безразличие к окружающему, голова налилась тяжестью. Он присел на скамейку и как в яму провалился. Он очнулся три часа спустя – а точнее, его разбудил работник аэропорта. Керби пошел в буфет, выпил три чашки черного кофе. Лишь после этого он осознал, где находится. Его самолет давно улетел. Тогда он сел на денверский рейс. И сразу же забылся в тяжелом сне. Стюардесса растолкала его, когда они приземлились в Солт-Лейк-Сити. Он вылез в Солт-Лейк-Сити, пошел на вокзал, снова уснул, прозевал очередной рейс, да и вообще потерял билет. Он вынужден был приобрести билет от Солт-Лейк-Сити до Денвера. Он уверяет, что вне всяких сомнений, виски отравили.

– Разумеется, отравили, – согласился Мейсон. – Вопрос только в том, кто и когда?

Дрейк пожал плечами.

– Что ж, – сказал Мейсон. – Мне пора в Суд... Кстати, Пол, как зовут тетушку Дарвина Керби?

– Миссис Шарлотта Бумер.

– А как называется санаторий?

– Санаторий Бутте.

– Не помнишь номер ее комнаты?

– Одиннадцатая. А в чем дело?

– Сам не знаю, – признался Мейсон. – Вдруг захочу проверить.

– Все и так проверено, – устало проговорил Дрейк. – И поверь, Перри, работа выполнена на совесть. Ты велел проверять каждого посетителя, и каждый посетитель подвергся тщательной проверке.

– Каждый – то есть единственный?

– Других не было.

– Вот повестка, – сказал Мейсон. – Будь любезен вручить ее миссис Бумер.

– Как свидетелю защиты? – спросил Дрейк.

– Совершенно верно.

– Это невозможно, Перри. Она парализована ниже пояса.

– Если ей под силу наносить визиты племяннику, пусть она снизойдет и до Суда, – сказал Мейсон. – Пусть прибудет в инвалидной коляске. Если необходимо, обеспечь машину «скорой помощи».

– Это может вызвать неприятности, Перри. Она обзаведется медицинской справкой. Тебя начнут упрекать в издевательстве над старой женщиной, за неуважение к Суду, и...

– Знаю, – отмахнулся Мейсон. – Обеспечь, чтобы повестку доставили.

– Но ведь она ничегошеньки не ведает о деле, Перри.

– За исключением того, что сообщил ей Керби.

– Но Керби... Ага, понял. Конечно же... И все-таки учти, Перри, тебя ждет мощное противодействие. Окружной прокурор поднимет вопли по поводу повестки, обвинит тебя в неуважении к Суду, потребует разъяснить, чего ты домогаешься от свидетельницы, и...

– И я отвечу ему на этот вопрос.

– Предположениями да гипотезами ты в этом случае не обойдешься. Тебе их придется обосновать, а он тогда потребует...

– С каких это пор ты стал законником, Пол?

Дрейк весело посмотрел на адвоката и заявил:

– Походишь на заседания Суда с твоим участием, вообще перестанешь верить, что для тебя существует закон.

18

При полностью заполненном зрителями зале суда, бейлиф объявил о начале повторного предварительного слушания по делу об обвинении Стефани Малден в убийстве первой степени.

– Защита готова, Ваша Честь, – отрапортовал Мейсон.

– Обвинение готово, – принял вызов Бергер. – Насколько я понимаю, Ваша Честь, господин адвокат защиты не хотел бы вводить налогоплательщиков в лишние расходы... В конце концов, это дело уже слушалось. Его пришлось тогда прекратить по чисто техническим причинам. В данный момент я приглашаю господина адвоката согласиться, чтобы доказательства, предъявленные нами на предыдущем процессе, автоматически считались действительными на нынешнем. Если такое согласие наличествует, я передам имеющуюся у меня протокольную запись тогдашних показаний Суду, копию мистеру Мейсону, а третью копию оставлю у себя... Зачем нам топтаться на месте, повторяя пройденное?

– Я полностью согласен с господином окружным прокурором, Ваша Честь, – сказал Мейсон дружелюбно. – Я принимаю предложение господина прокурора с условием, что любого свидетеля, проходившего по делу на первых слушаниях, смогу вызвать на перекрестный допрос вторично.

– Но, это может оказаться, – возразил Бергер, – крайне утомительным. Такое исключение подрывает самый смысл договоренности.

– Почему? – полюбопытствовал судья Тэлфорд.

– Ну, дело может безнадежно затянуться.

– Но в противном случае, – терпеливо пояснил судья, – вы начнете по повторно задавать свидетелям все те же вопросы, на перекрестном допросе мистер Мейсон повторит свои, а потом добавит к ним новые...

– Извините, Ваша Честь, вы правы, – согласился Бергер.

– Таким образом, предложение защитника позволяет сэкономить время Суда и свидетелей.

– Хорошо, – сказал обескураженный Гамильтон Бергер. – Я принимаю это предложение. В любом случае поведение мистера Мейсона должно стать объектом рассмотрения на адвокатской ассоциации, а потому мне нет дела до...

– Минуточку, – судья ударил по столу молоточком. – Ваша реплика неуместна, господин прокурор. Суд не намерен выслушивать взаимные препирательства сторон на личные или посторонние, не связанные с делом, темы. Вам это ясно, мистер Бергер?

– Да, Ваша Честь.

– Прекрасно. Таким образом, достигнуто взаимопонимание. Показания, полученные на прошлых слушаниях, действительны и на нынешних, причем мистер Мейсон имеет право подвергнуть любого свидетеля повторному допросу. Зовите своего очередного свидетеля, господин обвинитель.

– Сержант Холкомб, – провозгласил Бергер.

Сержант Холкомб из Отдела по расследованию убийств принял присягу, сообщил свое имя, адрес, род и место занятий.

– Пытались вы найти дантиста доктора Малдена, господин сержант?

– Да, сэр.

– Нашли его?

– Нашел врача, лечившего доктору Малдену зубы семь лет назад.

– Какие усилия предпринимали вы во время этих поисков?

– Были опрошены все дантисты города и просмотрены все их записи.

– И многие из них врачевали зубы доктору Малдену?

– Только один.

– А именно?

– Доктор Ридли Мангер.

– У меня на данном этапе все, – сказал Бергер.

– Вопросов не имею, – заявил Мейсон.

– Приглашаю для дачи свидетельских показаний доктора Ридли Мангера.

К свидетельскому креслу вышел доктор Мангер, высокий, худой человек. Назвав анкетные данные и принеся присягу, он занял свидетельское кресло. Бергер повел допрос:

– Доктор Мангер, подтвердите, пожалуйста, что имеете квалификацию зубного хирурга.

– Минуточку, – вмешался Мейсон. – Мы примем его квалификацию как данность, которую, если будет в этом нужда, подвергнем проверке на перекрестном допросе.

– Отлично, – сказал судья. – Продолжайте, господин окружной прокурор.

– Были вы знакомы с доктором Малденом?

– Да, сэр.

– Обращался к вам доктор Малден как к врачу?

– Да.

– Когда именно?

– Около семи лет назад.

– Вы составили зубную карту доктора Малдена?

– Да, сэр.

– Ознакомились ли вы в морге с обгоревшим трупом под номером сто двенадцать тридцать один?

– Да, сэр.

– И с зубами покойного?

– Да, сэр.

– Имели вы при себе в это время зубную карту доктора Малдена?

– Да, сэр.

– И, по вашему мнению, труп в морге – труп доктора Малдена?

– Видите ли, мистер Бергер, – сказал свидетель, – вы ставите вопрос не так...

– Сейчас я ставлю вопрос так! – рявкнул Бергер. – Да или нет?

Мангер поджал губы и взглянул на прокурора. Наконец он произнес:

– Зубную карту доктора Малдена я не завершил. Я...

– Отвечайте на вопрос, без объяснений, – свирепея, оборвал его Гамильтон Бергер.

Губы доктора Мангера вытянулись в непоколебимую прямую.

– Я не знаю, – ответил он.

Ошеломленный таким поворотом дела, Бергер спросил:

– Ну а что вы тогда знаете?

– Уж одну вещь точно знаю, – рассердился доктор Мангер. – Я знаю зубоврачебное дело не хуже, чем вам надлежит знать закон.

Драматизм ситуации, державший слушателей в нервном напряжении, разрешился хохотом. Сознавая, насколько сильно жаждет реванша прокурор, судья все-таки переждал минуту и только потом забарабанил молоточком, призывая публику к порядку.

– Меня интересует, – отчеканил Бергер с ледяной яростью, – ваше суждение о зубах покойного в сопоставлении с зубной картой доктора Малдена.

– С моей профессиональной точки зрения, у доктора Малдена были превосходные зубы. Зубы покойника кое-где подпорчены и, соответственно, запломбированы. Некоторые, надо сразу сказать, микроскопические, повреждения, фигурирующие на моей карте, совпадают с дефектами зубов покойного. Но ведь труп подвергся сильному температурному воздействию. Как профессионал я должен констатировать, что возможно, труп в морге – труп доктора Малдена, если судить по зубной карте. И опять-таки как профессионал я должен констатировать, что, возможно, это не его труп.

Поколебавшись, Бергер зашептался с Карлом Харлеем.

– Переходите к перекрестному допросу, – наконец предложил прокурор Мейсону.

– Каковы различия между зубами покойного и зубами доктора Малдена?

– Над зубами покойного усиленно поработали годы и врачи. Два зуба, из тех, что я пломбировал, удалены. О них теперь ничего не скажешь. Зуб мудрости я вырвал у него сам, и у трупа зуб мудрости отсутствует. А одна пломба на зубе покойного совпадает с пломбой на моей карте – и по расположению, и по использованному материалу.

– И это все совпадения?

– Да, сэр.

– А сколько всего пломб у покойного?

– Пять.

– Значит, доктор Малден, если это его труп вы видели в морге, имел немало хлопот с зубами за последние семь лет?

– Немало хлопот – слишком мягко сказано, мистер Мейсон. Я хочу быть точен. Если это труп доктора Малдена, значит, после меня доктору пришлось изрядно повозиться с его зубами.

– Встречались вы с доктором Малденом за пределами своего кабинета?

– Да, сэр.

– Как и когда?

– Мы встречаясь с ним довольно часто в клубе.

– Напоминали вы ему при светских встречах о деловой стороне вашего знакомства?

– Нет, сэр. Наше общение в клубе носило сугубо светский характер. Было бы грубой бестактностью затрагивать там профессиональные темы. Впрочем, в бумагах регистратуры зафиксирован факт, что медсестра несколько раз приглашала его на диспансеризацию. Состояние зубов надо регулярно проверять.

– Рассказывал вам доктор Малден об этих приглашениях?

– Я протестую, Ваша Честь. Вопрос несуществен, не верно поставлен и неуместен, – вмешался Гамильтон Бергер.

– Пусть свидетель на него ответит, – распорядился судья. – Данный аспект разбирательства заинтересовал нас.

– Да, сэр, рассказывал, – сообщил свидетель.

– Что именно говорил?

– Что получал несколько напоминаний. Что обязательно забежит. Что зубы его в отличном состоянии. Что прочитал о химикалиях, предохраняющих зубы от кариеса, и приохотился к ним.

– Он не намекал, что пользуется услугами других врачей?

– Возражаю. Наводящий вопрос, апеллирующий к мнению свидетеля, запротестовал Гамильтон Бергер.

– Поддерживаю протест, вопрос в такой формулировке неуместен.

– Он упоминал о своих контактах с другими дантистами?

– Аналогичные возражения, – заявил Бергер.

– Возражения отклоняются.

– Нет, не упоминал, – ответил свидетель.

– У меня все, – улыбнулся прокурору Мейсон.

– Минуточку, – остановил Бергер покидающего свидетельское место дантиста. – Возможно ли предположить, опираясь на зубоврачебные соображения, что покойник – доктор Малден?

– Да, возможно.

– У меня все, – буркнул Гамильтон Бергер.

– А вероятно такое предположение? – спросил Мейсон.

– Это должен решить Суд, – ответил доктор Мангер.

– Именно так, – улыбнулся судья Тэлфорд.

– Больше вопросов нет, – сказал Мейсон.

– Если мистер Мейсон намерен потребовать освобождения подсудимой, выпалил Гамильтон Бергер, – на том основании, что «Корпус дэликти» не доказан, ему придется взять свои слова обратно.

– Вы громогласно провозгласили в прессе своим ключевым свидетелем Дарвина Керби, – заговорил Мейсон. – Почему бы не пригласить его, чтобы...

Судья Тэлфорд привел в действие свой молоточек.

– Адвокату надлежит обращаться с претензиями к Суду. Я не допущу пререканий между сторонами по личным вопросам. У вас имеются предложения, мистер Мейсон?

– Да, Ваша Честь. Я предлагаю освободить обвиняемую из-под стражи и прекратить дело, поскольку нет достаточных доказательств в ее причастности к убийству.

Бергер вскочил. Судья движением руки велел ему сесть.

– Дискуссии на эту тему излишни, – сказал судья. – Аргументы обвинения позволяют сделать недвусмысленный вывод, что доктор Саммерфилд Малден был убит. Другими словами, преступление имело место. И второй, столь же определенный вывод: есть основания полагать, что обвиняемая миссис Стефани Малден совершила это преступление. Напоминаю, однако, обеим сторонам, что здесь действуют иные правила, нежели в Суде высшей инстанции. Там необходимо доказать, что обвиняемый виновен вне всяких сомнений и любое сомнение истолковывается в пользу обвиняемого. У нас в ходу иные правила, и выводам прокурора отдается предпочтение. Тем не менее, Суд склонен выслушать аргументацию защиты с предельным вниманием, избегая какой бы то ни было предубежденности. Материалы следствия Суд рассмотрит в соответствии с принципом разумной вероятности. И все же предложение защиты отклоняется. Если мистеру Мейсону угодно, он может продолжить прения.

– Пригласите мистера Дарвина Керби, – подал голос Мейсон.

– Суду должно быть ясно, – встал со своего места Гамильтон Бергер, что спор между...

– Тогда и не надо спорить, – вмешался судья Тэлфорд. – Давайте заслушаем показания мистера Керби. Он приглашается в качестве свидетеля защиты.

– Весьма сожалею, Ваша Честь, – сказал Гамильтон Бергер. – Я просто хотел проинформировать Высокий Суд, что Дарвин Керби является одновременно и свидетелем обвинения. Беда в том, что он отсутствует.

– Почему? – спросил судья.

– Мы не знаем, куда он делся. И полиция не знает. Так или иначе, в зале суда его нет. Но я предлагаю следующее. Если мистер Мейсон сообщит Суду, какие факты защита надеется почерпнуть из показаний свидетеля, то обвинение может согласиться с этими фактами, поскольку версия мистера Керби мне хорошо знакома. Более того, я догадываюсь, почему его здесь нет сейчас. Это вовсе не попытка уклониться от показаний.

– Ваша Честь, – сказал Мейсон, – я требую прекратить разбирательство. Я настаиваю на приводе свидетеля Керби. Дело должно быть отложено до явки мистера Керби. А подсудимую следует освободить из-под стражи до поры, когда мистера Керби отыщут.

– Вы послали повестку мистеру Керби? – спросил судья.

– Да, Ваша Честь. От имени защиты.

Поколебавшись с мгновение, судья Тэлфорд повернулся к Гамильтону Бергеру.

– В конечном счете, мы ведь здесь не дети, господин окружной прокурор. Насколько мне известно мы газет, прокуратура держала мистера Керби под стражей как важнейшего своего свидетеля. Не довольствуясь повесткой, вы его, условно говоря, посадили под замок.

– Все верно, Ваша Честь, но держали мы его под стражей не в обычном понимании этого термина. Он проживал в отеле.

– Под охраной?

– Да, Ваша Честь, под охраной.

– И что же произошло?

– Мистер Керби покинул отель.

– Когда?

– Сегодня рано утром. Охранник утверждает, что он сбежал. Я склоняюсь к мысли, что... впрочем, вряд ли целесообразно излагать здесь мои мнения. Скажу лишь, что я уверен – отсутствие мистера Керби нельзя рассматривать, как попытку уклониться от показаний, оно вызвано другими обстоятельствами. А потому я предлагаю мистеру Мейсону подробно разъяснить, чего он ждет от мистера Керби. Надеюсь, мы, то есть обвинение, примем к сведению этот материал, и слушания продолжатся.

– Мистер Мейсон, – сказал судья Тэлфорд, – учитывая ваше пожелание отложить Суд, расскажите, какие сведения вы рассчитывали почерпнуть из показаний свидетеля.

– Пожалуйста, Ваша Честь. Защита намерена, опираясь на свидетельство Дарвина Керби, доказать, что доктор Малден и Дарвин Керби в день предполагаемой гибели доктора выехали вместе в аэропорт, что Керби собирался лететь в Денвер, а доктор собирался отправиться на своем самолете в Солт-Лейк-Сити. Что доктор Малден хотел подвезти Керби к аэровокзалу, а уж затем извлечь из ангара свой самолет. Защита также намеревается доказать с помощью мистера Керби, что по дороге в аэропорт доктор предложил, изменив эти планы, добраться до Солт-Лейк-Сити на машине вдвоем, заявив, что оттуда мистер Керби сможет долететь до Денвера, а в пути они будут подменять друг друга за рулем, так что достигнут Солт-Лейк-Сити за двадцать четыре часа. Защита намеревается доказать, что доктор позвонил своему шоферу, мистеру Раймону Кастелло, и предложил перегнать самолет в Солт-Лейк-Сити. Таким образом, во время медицинской конференции у него будет под рукой машина. Когда конференция медиков завершится, он улетит на самолете домой, а на машине вернется Кастелло. Вот что нам поможет доказать Дарвин Керби.

Мейсон сел.

На лице Гамильтона Бергера появились одновременно ярость и изумление. Он вскочил и закричал:

– Ваша честь, ничего подобного господину адвокату не удастся доказать. Это все чистейший вымысел, игра на нервах публики. Защитник пускает Суду пыль в глаза. Я призываю мистера Мейсона представить хотя бы одну улику, которая подтвердила бы правдоподобие сказанного. Дарвин Керби не мог говорить ему ничего в этом роде, и...

– Мне не разрешили переговорить с Дарвином Керби. Прокуратура держала его под своим надзором. Я не имел возможности с ним встретиться.

– Если Суду угодно знать, – прорычал Бергер, – вся эта история начинает походить на какой-то фарс. Пристрастие защитника к драматическим заявлениям...

Судья Тэлфорд постучал по столу своим молоточком.

– Не переходите на личности, мистер Бергер, – сказал он. – Факты и разумные аргументы – вот что интересует Суд. Против сведения счетов на предварительных слушаниях у Суда имеются весьма действенные лекарства. Не вынуждайте меня ими пользоваться. Вам ясна моя позиция?

– Да, Ваша Честь.

– Слушаем вашу аргументацию.

– В свете заявлений защитника, совершенно очевидно, что отсутствие свидетеля на руку защите. Суду должна быть ясна цель мистера Мейсона. Не получив отпора, его речи проникнут на страницы газет и расположат общественное мнение в пользу подсудимой. Я требую, чтобы бездоказательные утверждения защитника были квалифицированы как неуважение к Суду. Я беседовал с Дарвином Керби лично. Я знаю его показания вдоль и поперек. С Дарвином Керби беседовали журналисты. С Дарвином Керби беседовали представители полиции, с Дарвином Керби беседовали мои подчиненные, наконец. Версия Дарвина Керби оставалась во всех случаях неизменной. И не имела ничего общего с той мешаниной гипотез, догадок и выдумок, которую только что предложил Суду господин защитник. Для протокола сообщаю, что версия мистера Керби ни в едином случае не претерпела изменений, всегда отличалась стройностью и последовательностью. Она такова: он отпил виски из фляги и он видел, как доктор Малден отпил виски из фляги. Из-за воздействия наркотика мистер Керби долго не мог придти в себя. В частности, опоздал на свой самолет. Из показаний мистера Керби однозначно следует, что доктор Малден вылетел в Солт-Лейк-Сити одурманенный наркотиком, подмешанным в виски для того, чтобы его умертвить. Я могу призвать к месту дачи свидетельских показаний с полдюжины свидетелей, которые повторят в мельчайших подробностях версию Керби.

– Показания, основанные на слухах и пересказах, – прокомментировал речь прокурора Мейсон.

– В данном контексте они вполне уместны, – возразил Бергер.

– Учитывая заявление обвинителя, – сказал судья, – передаю слово мистеру Мейсону. Мистер Мейсон, вам довелось допрашивать Дарвина Керби?

– По сегодняшним вопросам – нет. Я разговаривал со свидетелем в Денвере, но господин прокурор, ворвавшись к нам в сопровождении двух полицейских, прервал беседу. Меня вытолкали из помещения. Продолжить беседу позже я не имел возможности.

– И все же она подсказала вам предполагаемый ракурс его несостоявшихся показаний. Или он сам подсказал?

– Нет, она мне ничего не подсказала. Допросить его мне не позволили.

– А другие допрашивали его?

– Думаю, да.

– От этих других вы получали информацию, подкрепляющую ваше нынешнее заявление?

– Нет, Ваша Честь.

Судья покачал головой.

– В таком случае, мистер Мейсон, позиция обвинения представляется достаточно убедительной. Будучи трезвомыслящими людьми, мы все отлично понимаем, что на общественное мнение ваша декларация окажет ошеломляющее воздействие.

– Согласен, Ваша Честь.

– У вас есть хоть малейшие основания для подобных деклараций? – с раздражением спросил судья.

– Суд должен принять во внимание одно немаловажное обстоятельство. Я вызвал сюда Дарвина Керби в качестве свидетеля защиты. Давая интервью газетчикам и окружному прокурору мистер Керби вполне мог предаваться фантазиям, чего не позволил бы себе, находясь под присягой. Из разговора с Керби я вынес твердое убеждение, что его история фальшива от начала и до конца и от свидетельских показаний под присягой он обязательно ускользнет. Потому я и рискнул вручить ему повестку, не взирая на всяческие угрозы обвинения взять меня под стражу и лишить адвокатской лицензии. И вот, Ваша Честь, мои предчувствия сбылись. Свидетель исчез. Обвинитель намекает, что я подстроил это исчезновение, для укрепления позиции защиты. Мне имело бы смысл переадресовать подобные намеки обвинению. Мистер Бергер осознал, что свидетель вынужден будет под присягой рассказать нечто, диаметрально противоположное...

– Вы приписываете мне организацию этого исчезновения? – заорал Бергер, вскакивая с места.

– А вы мне что приписываете? – зло спросил Мейсон, обернувшись к Бергеру.

Судья Тэлфорд застучал молоточком по столу.

– Прошу вас обоих сесть, – распорядился судья.

Мейсон и Бергер заняли свои места. Судья молча переводил взгляд с одного на другого. Наконец он высказался:

– Если у вас, мистер Мейсон, есть замечания по сути процесса, должным образом сформулированные, Суд готов их выслушать.

– Я вызвал свидетеля, – вновь поднялся Мейсон. – Я хотел получить от него показания в пользу моей подзащитной. Свидетель отсутствует. Меня просят высказаться по поводу его предполагаемых показаний. У меня, как у защитника, нет альтернативы и я оглашаю свои предположения.

– Безосновательные, нелогичные, немотивированные, – заявил окружной прокурор со своего места.

– На мой взгляд, принципиально правильные, – спокойно продолжал Мейсон. – Я искренне верю, Ваша Честь, что под присягой Дарвин Керби показал бы нечто весьма похожее.

Судья Тэлфорд задумчиво барабанил пальцами по столу.

– Ситуация поразительная. Для меня – беспрецедентная. Обычно сторона, требующая отложить дело из-за отсутствия свидетеля, сотрудничает с этим свидетелем, считает его своим, а потому знакома с сутью его версии. Так что вторая сторона принимает пересказ этой версии, соответственно, адвокатом или обвинителем, за данность. В нашем случае мистеру Мейсону, как он сам утверждает, силой воспрепятствовали допросить свидетеля. И у адвоката есть основания, хотя и несколько расплывчатые, полагать или надеяться, что мистер Керби, будь он здесь, показал бы нечто в духе предложенной им истории... Правильно я вас понял, мистер Мейсон?

– Совершенно верно, Ваша Честь.

– Я призываю защитника предъявить хоть малейшее доказательство, подтверждающее его заявление, – бросил вызов Бергер.

– Как я понимаю, Ваша Честь, – Мейсон демонстративно обращался к судье, – обвинение не признает, что Дарвин Керби, окажись он под присягой, высказался бы приблизительно в том же смысле, что и я.

Судья Тэлфорд с трудом сдержал улыбку. Гамильтон Бергер вскочил с перекошенным от ярости лицом и заорал:

– Ни одну из этих абсурдных догадок я не признаю. Я глубоко убежден, что они являет собой отчаянную попытку защиты спасти...

Молоточек судьи Тэлфорда заставил Гамильтона Бергера умолкнуть.

– Хватит, мистер Бергер, – сказал судья. – Садитесь. Ваш отказ признать гипотетические показания Керби принят к сведению. А теперь, мистер Мейсон, постарайтесь аргументировать ваше толкование фактов.

– Хорошо, – согласился Мейсон. – Приглашаю на свидетельское место миссис Шарлотту Бумер.

Вскочил Гамильтон Бергер.

– Да будет известно Высокому Суду, – начал он, с трудом скрывая крайнее раздражение, – что защита вызвала в Суд повесткой достойную старую леди, парализованную несколько лет назад. У нее отнялась нижняя часть тела, она прикована к инвалидной коляске, она физически не может явиться в Суд. Мне неловко поднимать этот вопрос в данный момент, после имевшей здесь место полемики между защитником и мной, но я готов доказать Суду, что попытка адвоката привлечь к разбирательству больную женщину юридически несостоятельна и практически неосуществима. Это очередной рекламный трюк, поскольку миссис Бумер о деле ровно ничего не знает, и...

– Вы утверждаете, будто миссис Бумер не может явиться на разбирательство? – спросил судья.

– Да, Ваша Честь.

– Можете предъявить соответствующую справку?

– Здесь присутствует ее лечащий врач, готовый прояснить ситуацию.

– Кто он?

– Доктор Чарльз Эннис.

– Мы все дальше уходим от сути проблемы, – отметил судья. – Это мне не правится. Не вижу, чтобы здесь с чьей-либо стороны проявлялось неуважение к Суду, но подобные упреки под сводами этого зала уже раздавались. Приглашаю на свидетельское место доктора Энниса. Я намерен допрашивать его сам, без помощи уважаемых господ обвинителя и защитника. Доктор Эннис, пройдите, пожалуйста, сюда.

Доктор Эннис, самоуверенный мужчина лет шестидесяти принес присягу.

– Вы наблюдаете за миссис Шарлоттой Бумер, доктор Эннис? – спросил судья.

– Да, Ваша Честь.

– В каком она сейчас состоянии?

– У нее паралич нижней половины организма. Она обречена на прозябание в четырех стенах своей комнаты. Под силу ей разве что короткие прогулки в инвалидной коляске, но, допустим, поездка в Суд на автомобиле категорически противопоказана.

– То есть вредна для здоровья?

– Вредна, особенно если учесть состояние ее нервной системы. Я не вправе обрекать больную на подобные потрясения.

Призадумавшись на секунду, судья повернулся к Мейсону:

– Быть может, воздерживаясь от неосторожных формулировок, вы поясните Суду, каких показаний ждете от миссис Бумер, с тем чтобы противная сторона имела возможность согласиться с приобщением ее информации к делу.

Мейсон поднялся.

– Учтите, мистер Мейсон, желательно, чтобы высказались вы сжато, точно и по существу, – заметил судья.

Мейсон склонил голову в знак согласия.

– Иначе говоря, расскажите нам, на какие показания по существу разбираемого дела вы рассчитываете.

Мейсон снова наклонил голову.

– Ну что ж, начинайте, – предложил судья и в нетерпении подался вперед.

– Я не рассчитывал ни на какие показания, – сказал Мейсон и сел.

Воцарилось драматическое молчание. Лицо судьи налилось кровью.

– Встаньте, мистер Мейсон! – гаркнул он.

Мейсон встал.

– Вы отправили повестку миссис Бумер?

– Да, Ваша Честь.

– Вызывая ее на Суд в качестве свидетеля защиты?

– Да, Ваша Честь.

– Вам известно, что миссис Бумер тяжело больна?

– Да, Ваша Честь.

– И вы понимали, что показания миссис Бумер не будут содействовать рассмотрению дела?

– Да, Ваша Честь.

– При сложившихся обстоятельствах, – рассвирепел судья Тэлфорд, – я усматриваю в поведении защитника явное посягательство на процессуальные нормы и неуважение к суду. Суд вынужден отреагировать соответствующим образом, приговорив защитника...

– Ваша Честь! – запротестовал Мейсон.

– Не прерывайте меня, мистер Мейсон. Суд приговаривает вас к штрафу в размере одной тысячи долларов и трехмесячному заключению в окружной тюрьме.

Гамильтон Бергер со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла, и с видом победителя, оглядел быстро заполняющих блокнотные страницы репортеров.

– Дадут ли мне возможность поставить под сомнение этот вердикт, Ваша Честь? – спросил Мейсон. – По-моему, даже приговоренный к смерти имеет право на последнее слово.

Через силу сдерживаясь, судья Тэлфорд произнес:

– Разумеется, мистер Мейсон. Но, прошу вас, будьте кратки. Не вступайте в бессмысленную полемику. Придерживайтесь фактов.

– Хорошо, Ваша Честь. Итак, осознав, что миссис Бумер ничем и никак не поспособствует ходу процесса, я усмотрел в этом обстоятельстве наимощнейший аргумент защиты.

– В каком смысле? – спросил судья, и в его сердитом голосе проклюнулась нотка любопытства.

– Доктор Эннис засвидетельствовал, что здоровье не позволяет ей разъезжать по городу. Но показания лиц, охранявших Дарвина Керби, наверняка отразят прямо противоположный факт. Миссис Бумер, тетушка Дарвина Керби, доехала до отеля, где находился ее племянник. Естественно, Ваша Честь, я хотел бы подвергнуть перекрестному допросу доктора Энниса. Я не успел заявить об этом намерении, поскольку Суд, едва выслушав, обвинил меня в нарушении процессуальных норм. А я ведь намеревался доказать, что миссис Бумер не знает о деле ничего, поскольку вовсе не навещала своего племянника. Если окружной прокурор проявит готовность сотрудничать с Судом, он непременно переговорит с охранниками и тогда установит, что в действительности посетителей у Дарвина Керби не было...

Появление сержанта Холкомба заставило Мейсона умолкнуть. Сержант склонился к уху Гамильтона Бергера.

Гамильтон Бергер вскочил.

– Обвинение отнюдь не склонно укрывать от Суда факты. Шарлотта Бумер на самом деле побывала вчера у Дарвина Керби. Единственная его посетительница, санкционированная властями. Она его тетушка и они очень привязаны друг к другу, вот почему миссис Бумер, рискуя здоровьем, покинула санаторий и нанесла визит Дарвину Керби.

– Тогда возникает вопрос, – обратился Мейсон к Бергеру, – на каком основании приглашенный вами свидетель доктор Эннис объявляет невозможной поездку миссис Бумер в Суд? Расстояние между санаторием и отелем не меньше, чем между санаторием и залом суда.

Гамильтон Бергер озабоченно посмотрел на сержанта Холкомба. Тот пожал плечами.

– Так вот, Ваша Честь, – сказал Мейсон, – я спрашиваю вашего позволения допросить доктора Энниса.

– Пожалуйста, допрашивайте, – разрешил озадаченный судья Тэлфорд.

Мейсон улыбнулся доктору Эннису.

– Доктор Эннис, вы, кажется, заявили, что поездка в город опасна для здоровья миссис Бумер?

– Да, сэр.

– Насколько опасна?

– По-моему, весьма опасна.

– То есть повлечет за собой ухудшение ее здоровья?

– Да, сэр.

– Когда вы видели миссис Бумер в последний раз?

– Сегодня, рано утром.

– По чьей просьбе?

Доктор засомневался, посмотрел на Бергера, потом сказал:

– По просьбе Гамильтона Бергера, окружного прокурора.

– И как она себя чувствует?

– Неважно.

– А по сравнению со вчерашним днем?

– Примерно так же, как при последнем осмотре.

– Те есть когда?

– Сорок восемь часов назад.

– А по сравнению с осмотром недельной давности?

– На том же уровне.

– Как же объяснить ее поездку в город со всеми сопутствующими испытаниями, такими как посадка в автомобиль, дорога, выгрузка из автомобиля, лифт, выгрузка из лифта, встреча с племянником, погрузка в лифт, выгрузка из лифта, опять автомобиль, возвращение в санаторий. И неизменный фон – инвалидная коляска. Эти испытания должны были повредить ее здоровью?

– Сомневаюсь, чтобы она выезжала, – сердито сказал доктор Эннис.

– То есть не знаете, выезжала ли?

– Я уверен, что она не выезжала.

– Откуда у вас такая уверенность?

– Во-первых, она сообщила бы мне. Во-вторых, меня известил бы о происшедшем лечебный персонал, вносящий коррективы в содержание пациентки только по моему указанию.

– Значит, по-вашему, она не покидала санаторий?

– Думаю, что нет.

– Значит, утверждение сержанта Холкомба, что покидала, ошибочно?

– Протестую. Это – наводящий вопрос, – вмешался Бергер.

– Протест поддерживаю, – заявил судья.

– Вопросов больше не имею, – улыбнулся Мейсон.

Судья задумчиво барабанил пальцами по столу.

– Доктор Эннис, – спросил он, повернувшись к свидетелю, – вы уверены, что эта женщина не выезжала из санатория?

– Я так полагаю. Хотя достоверно не знаю. Я ведь ее не стерег. Но такое путешествие, если бы оно произошло, было бы вопиющим нарушением больничных порядков. Кроме того, ослабленный организм выдал бы к утру острую болезненную реакцию.

– Что скажете о ее душевном состоянии?

– Состояние неважное. Она плохо ориентируется. Я убежден, что она не могла совершить такую поездку.

– Ясно, – сказал судья. – Есть у вас вопросы, мистер Бергер?

Окружной прокурор снова зашептался с сержантом. Холкомб бурно возражал, но Бергер все покачивал головой. Наконец, Бергер повернулся к судье:

– Вопросов не имею, Ваша Честь.

– У меня возникло желание вызвать для дачи свидетельских показаний в связи с возникшей дискуссии сержанта Холкомба, – заявил адвокат.

Сержант Холкомб без возражений прошел к свидетельскому креслу. Назвав имя, адрес, род занятий, он повернулся к Мейсону.

– Господин сержант, знакомы ли вы с миссис Шарлоттой Бумер, теткой Дарвина Керби? – спросил адвокат.

– Да, сэр. Знаком.

– Когда вы с ней встречались?

– Вчера.

– Где?

– В гостиничном номере Дарвина Керби, когда она с ним разговаривала.

– Вы разрешили ей посетить Дарвина Керби?

– Да, сэр.

– Разговаривали с ней?

– Недолго.

– И все-таки вы разговаривали?

– Да.

– Можете ее описать?

– Ну, она была в инвалидной коляске, наполовину в одеялах, как я понял – чтобы не переохладилась. Вся в мехах. На голове – шляпка. Седые волосы...

– А лицо описать можете?

– Резкие черты, здоровый цвет. Поразили меня глаза, умные, проницательные, настороженные.

– Какого они цвета?

– Ярко-серые.

Доктор Эннис крикнул со своего места:

– У миссис Бумер карие глаза!

Судья так заинтересовался этим возгласом, что даже проигнорировал явное нарушение процессуальных норм.

– Какие у нее глаза, доктор? – переспросил он.

– Карие.

– Серые! – запротестовал сержант. – Я же их хорошо разглядел.

– И черты ее лица не назовешь заостренными, – встал с места доктор Эннис. – У нее распухшее, одутловатое лицо. В связи с нарушением обмена веществ организм перенасыщен жидкостью, которую периодически необходимо откачивать.

– Да нет же, она настоящий сухарь, – подал голос сержант Холкомб.

– А почему вы сочли ее Шарлоттой Бумер? – спросил Мейсон.

– Она так назвалась, и Дарвин Керби называл ее так.

– Стражи порядка не должны верить слухам, – улыбнулся Мейсон. – А вот правда может оказаться губительной для вашей карьеры, сержант Холкомб. К вашему сведению, под маской миссис Бумер гостиницу посетил доктор Саммерфилд Малден. И вы позволили ему ускользнуть.

Мейсон сел.

Гамильтон Бергер вскочил, сделал глубокий вдох, ошеломленно посмотрел на Мейсона, перевел взгляд на сержанта, потом на судью и вдруг рухнул в кресло, словно подкошенный потрясением.

Судья посмотрел на свидетеля, потом на Мейсона, потом на доктора Энниса.

– Доктор Эннис, вам под силу установить с абсолютной достоверностью, покидала ли вчера санаторий миссис Бумер?

– Разумеется, – отозвался доктор Эннис.

– Сколько времени у вас на это уйдет?

– Ровно столько, сколько потребуется на телефонный разговор.

Успокоившись, Гамильтон Бергер снова встал.

– Ваша Честь, – проговорил он. – Я протестую против безумного предположения защитника, что это был якобы доктор Малден. Он этого не докажет.

– Ваша Честь, – сказал Мейсон, – прокурор заявил здесь, будто бы Дарвина Керби посетила вчера миссис Бумер. – Адвокат умолк, дожидаясь, пока смысл его слов дойдет до окружающих, потом продолжил: – Он тоже этого не докажет. Поскольку утверждение прокурора, что в гостинице побывала больная старуха, ошибочно, более того, как в ближайшее время выяснится, лживо, я вправе предположить, что в отель приезжал доктор Малден.

Журналисты рванулись к выходу из зала Суда, не обращая внимания на призывы судьи к порядку, на нервный стук его молоточка. Каждый спешил поскорее добраться до телефона, чтобы первым сообщить в редакцию ошеломляющую новость.

19

Стук Дрейка в дверь нарушил тишину кабинета. Делла Стрит открыла сыщику дверь. Дрейк занял свое любимое черное кресло и с улыбкой спросил у адвоката:

– И откуда ты все всегда знаешь? А, Перри?

– Да ничего я не знаю, – усмехнулся Мейсон. – И ничего не знал. Просто предполагал.

– На каком основании?

– В определенный момент, – начал объяснять Мейсон, – у меня появилось чувство, словно все мы присутствуем на сеансе опытного фокусника. Завороженные трюками и болтовней артиста, мы упускаем из виду потаенный смысл происходящего. Вспомните, как это бывает. Иллюзионист забирает часы у зрителя в последних рядах, потом движется по проходу между рядами к сцене и перекладывает часы из руки в руку, демонстрируя публике, что это те самые часы. А на самом деле незаметно их меняет под прикрытием словесной завесы и собственного тела. Что произошло в нашем случае? Доктор Малден, изнуренный круглосуточной работой, осознает, что жить ему осталось считанные годы. Он нуждается в полном отключении от рутины, физическом и духовном. Он влюблен в свою сотрудницу. Естественно, он желает уединиться вместе с ней. А его жена оказалась стяжательницей, держащей под контролем каждый цент, она шпионит за ним, переснимает его записи, подделывает ключи, контролирует каждый шаг. Развода у нее не получить. И доктор Малден исчезает, прихватив с собой сто тысяч долларов. Его возлюбленная по случайному совпадению исчезает в это же время. Какой вывод напрашивается в подобной ситуации?

– Когда ты излагаешь факты, – усмехнулся Дрейк, – возможен только один логический вывод – доктор Малден принимает решение дожить последние годы в счастливом уединении с любимой женщиной.

– Правильно, – подтвердил Мейсон. – Доктор Малден – искусный создатель безукоризненных планов, продуманных до мельчайшей детали. Он обставил бы свое исчезновение с истинным драматизмом. Скажем, выпрыгнул бы из самолета на парашюте над морем, где спасла бы его в условленном месте Глэдис Фосс. В историю авиации этот случай вошел бы как очередной пример безрассудства любителей, пренебрегающих прогнозами синоптиков. К счастью, обстоятельства сыграли на руку доктору Малдену. Во всяком случае, так мне кажется.

– И правильно кажется, – поддержал его Дрейк. – Я только что из Управления полиции. Брошенная тобой бомба их расшевелила. Они всерьез взялись за Раймона Кастелло. В конце концов Кастелло во всем сознался. Суммируя факты, можно признать, что твоя схема событий верна. Доктор Малден и Глэдис Фосс начали жизнь под новыми именами. Никто бы и не подумал, что мистер и миссис Амбой – это они. В дальнейшем они собирались переехать на Гавайские острова. Там доктор нашел бы настоящий рай. Теплая вода, никаких тебе телефонов, пациентов и налоговых инспекций, субтропический климат, бананы, кокосовые орехи, солнце, беззаботные дни под рокот прибоя. Керби пожил там, обосновался, время от времени писал доктору об этой благодати. Письма его доктор уничтожал, поскольку Керби скрывал свое местопребывание. Из показаний Кастелло следует вот что доктор Малден и Керби по дороге в аэропорт подсадили в машину механика, которому и предстояло доставить автомобиль обратно. Доктор Малден намеревался отбыть на своем самолете в Солт-Лейк-Сити, после чего Кастелло предстояло подвезти Керби до аэропорта. Доктор Малден оформил документы, полностью приготовился к отправлению, а потом неожиданно предложил Керби лететь с ним до Солт-Лейк-Сити. Керби возразил, что гул мотора помешает их общению. И сказал, что лучше доехать до Солт-Лейк-Сити в машине – им есть о чем потолковать. Как рассказывает Кастелло, доктор предложил механику перегнать самолет в Солт-Лейк-Сити, а домой возвратиться поездом. Кастелло не дурак и не слепец и сразу догадался, что доктор, наобщавшись с Глэдис Фосс, назад полетит, а Глэдис Фосс поедет на машине. Доктор Малден и Керби уехали. Но у Кастелло были собственные проблемы. Он воровал у доктора Малдена наркотики, был причастен к махинациям преступников. Главарь шайки, которого Кастелло смертельно ненавидел и боялся, все время требовал от механика прогулку на самолете доктора Малдена. Хотел смотаться в пустыню на встречу с контрабандистами, транспортирующими наркотики. Едва доктор Малден уехал, Кастелло позвонил этому главарю и сказал, чтобы тот собирался, что самолет подготовлен, что он может взять в пустыне товар и по быстрому подбросить в Солт-Лейк-Сити. Главарь клюнул на эту удочку. Кастелло начинил флягу с виски морфием, украденным у доктора Малдена. Главарь хотел улететь как можно скорее. Кастелло же предложил сначала выпить на дорожку. Главарь, как истый пьяница, не устоял. Кастелло отпил самую малость, а торговец наркотиками хлебнул изрядную порцию. После чего отправился в путь. Кастелло сознательно планировал убийство. Понимал, что при сложившихся обстоятельствах поймать его невозможно. Он предвидел аварию самолета, после которой погибшим сочтут именно его. А он благополучно спрячется. И Кастелло выжидал, как развернутся события. Однако, странное дело, покойника приняли за доктора Малдена. Кастелло прячется, уверенный, что доктор Малден с минуты на минуту объявится и заодно объявит имя погибшего, то есть его, Кастелло, имя. Между тем доктор Малден и Керби услышали, скорее всего по радио, сообщение об аварии и о предполагаемой гибели владельца самолета. Ложная гипотеза всецело отвечала замыслам доктора, собиравшегося разделить райское блаженство своего закадычного дружка на тропическом острове. У одного – любовь с туземкой, у другого – с медсестрой. Кастелло знал об этих планах, не зря же он перехватывал некоторые из писем Керби. Минуло двадцать четыре часа. Доктор по-прежнему хранил молчание. Кастелло сообразил, что происходит – Малден воспринял аварию, как удобный повод для реализации своих планов. Предполагая, что погиб Кастелло, что труп, обнаруженный среди обломков самолета, его труп, беглецы получили возможность выдать исчезновение доктора за несчастный случай. Лишь бы никто не узнал о подмене пилота. Кастелло вернулся домой, на вопросы куда он подевался и где был, отвечал, что ремонтировал мотор на катере доктора Малдена. Внезапно он почуял преимущества своего нового положения – прямо к нему в руки валом валил материал, пригодный для последующего шантажа! Однако над ним уже сгущались тучи. Федеральная служба по борьбе с наркотиками заинтересовалась его теневой деятельностью. А в это время окружной прокурор, обнаруживший фляжку с отравленным виски, пришел к скоропалительному выводу, что миссис Малден отравила своего мужа. Кастелло, этот прожженный негодяй со свеженьким убийством за плечами, подставил окружному прокурору в качестве своей сообщницы по торговле наркотиками, а заодно и убийцы собственного мужа, миссис Малден. Взамен Гамильтон Бергер гарантировал ему неприкосновенность. Теперь Кастелло чувствовал себя королем. Лишь доктор Малден да Дарвин Керби могли опровергнуть его показания. Получив отпущение грехов от самого окружного прокурора, он оболгал миссис Малден и надумал впоследствии шантажировать доктора Малдена и Глэдис Фосс. Прекрасный ведь объект для вымогательства, найди их – и снимай сливки!

– Значит, – продолжил Мейсон рассуждения Дрейка, – изменив свои планы, Малден и Керби в Солт-Лейк-Сити расстались. Керби отправился в Денвер решать свои семейные проблемы. А Глэдис Фосс, узнав из радионовостей о мнимой гибели доктора Малдена, все же вылетела из Финикса в Солт-Лейк-Сити. Какова же была ее радость, когда она услышала по телефону его голос! А ведь в самолете, как рассказала стюардесса, она оплакивала своего мужа. Но ты ничего не сказал о деньгах из сейфа в Диксивуд-апартаментах, Пол. Что слышно о них?

Дрейк покачал головой.

– О той квартире Кастелло не знал. О Глэдис Фосс знал, а о квартире не знал. А вот миссис Малден разнюхала все тайны мужа. Бедный доктор Малден! Все домашние за ним шпионили, все обворовывали. Теперь о финансовой стороне дела. Разумеется, доктор Малден припрятывал значительную часть своих денежных доходов от налогового обложения. Вдобавок он играл на скачках, стараясь брать выигранное наличными. Будучи человеком железной воли, расчетливым, умным и хладнокровным, он разработал тайную систему, позволявшую предвидеть вероятностные комбинации. Выигрывал он по-крупному, проигрывал мелочь. Вернемся к Глэдис Фосс. Ее машина оставалась в Сакраменто, она прилетела туда из Солт-Лейк-Сити и отправилась в Диксивуд-апартаменты, чтобы забрать оттуда свои личные вещи. Тем временем доктор Малден, возможно, слегка подгримированный, также посетил свое любовное гнездышко, опорожнил сейф, оставив дверцу открытой. Зачем? Чтобы сбить с толку налоговую инспекцию, бросив тень на Глэдис Фосс, которая якобы позволяла себе вольничать с наличностью. За доброе имя Глэдис Фосс волноваться не надо было. Все равно ведь ей предстояло исчезнуть вместе с ним. Представляю, как поразилась Глэдис Фосс, посвященная, конечно, в этот замысел, когда увидела, что дверца сейфа захлопнута, картина повешена на место и все прибрано!

Мейсон кивнул, соглашаясь.

– Одного только не понимаю, – сказал Дрейк. – Почему доктор Малден, ненавидя жену, завещал ей все свое состояние?

– У него не было другого выхода, – объяснил Мейсон. – Если бы он лишил ее наследства, у налоговой инспекции тотчас же зародились бы всяческие подозрения. Он ведь не собирался подсовывать общественности свой труп. Он хотел элементарно испариться.

– Что верно, то верно, – засвидетельствовал Дрейк.

– Так что миссис Малден в принципе не врала мне при первой нашей встрече, – рассмеялся Мейсон. – Она желала, чтобы именно я открыл квартиру в Диксивуд-апартаментах, открыл во всех смыслах слова. Чтобы именно я обнаружил шифр сейфа. Чтобы именно я извлек оттуда денежки. А потом... Ей представлялось, что я буду прятать эти денежки, пока улягутся страсти. А затем отдам ей пятьдесят тысяч долларов, не подлежащих налоговому обложению. Что касается доктора Малдена и Глэдис Фосс, они усердно взялись за реализацию своих далеко идущих планов. И довольно успешно – вряд ли кто-нибудь их когда-нибудь найдет.

– А что будет с Керби? – полюбопытствовал Дрейк.

– Сомневаюсь, чтобы Гамильтон Бергер стал о нем тревожиться, усмехнулся адвокат. – На что ему сейчас сдался Керби? Но как Керби старался выгородить доктора Малдена! Какую историю придумал газетчикам и прокурору! А вот давать показания под присягой побоялся. Ложное свидетельство под присягой – это серьезно. За ложное свидетельство, если всплывет истина, придется отвечать. И тогда прощай, тропический остров, прощай, морской прибой, прощайте, бананы и кокосовые орехи. Взамен одиночная камера и скудная тюремная похлебка.

– Значит, под видом парализованной тетушки к Дарвину Керби в гостиницу пробрался доктор Малден?

– Разумеется. Керби каким-то образом известил доктора о своем местонахождении... Погоди-ка... Делла, где вчерашняя газета?

Делла Стрит принесла из приемной вечернюю газету.

Мейсон торопливо пролистал ее, всмотрелся в колонку объявлений и вдруг щелкнул пальцами.

– Нашел? – спросил Дрейк.

– Черт возьми, как это я не сообразил раньше? Послушайте: «С.М. Готов в помощь тебе отрубить правую руку, но шевельнуть ею не в силах. Д.К.».

– Все сходится, – подвел итог Дрейк.

Мейсон улыбнулся Делле Стрит.

– Юридически я остаюсь преступником, обвиненным в оскорблении Суда. Делла, предлагаю отметить это дело приличным обедом. Кто знает, скоро ли я дождусь теперь нормальной пищи?

– Судья Тэлфорд испытывает глубочайшее раскаяние, – сообщил Дрейк. На сегодняшней пресс-конференции он только о тебе и говорил. Еще никому, сказал он, не удавалось с таким блеском провести судебное рассмотрение, и в этой схватке ты проявил себя непримиримым борцом справедливости, поборником человеческих прав, отстаивающим клиента до последней капли своей крови. По его словам, твой отчаянный, рискованный поступок помог Суду узнать истину.

Мейсон встал и надел шляпу.

– Пол, мы с Деллой идем отмечать мое успешное избавление от трех месяцев тюрьмы и благополучное окончание дела. А ты прими оставшиеся рапорты оперативников, и подведи итог.

– Ну вот, – пробурчал Дрейк, – как всегда вы идете гулять, а мне сидеть в опротивевшем кабинете и работать.

– Прогулялся бы ты с дубликатом ключа в квартиру мистера Амбоя в Диксивуд-апартаменты – понял бы разницу между прогулкой и работой.

– Хорошо, Перри, сдаюсь, – взмолился Дрейк. – Идите, отдыхайте заслужили. А я пока подобью счета, что выставлю миссис Малден и поразмышляю – какого это любоваться чужими любовными гнездышками?

– Поразмышляй, тебе пойдет на пользу, – рассмеялся Мейсон. – А чтобы легче было представить картину, открой сейф и вообрази, что там должно быть сто тысяч долларов, а их нет. До свидания.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

Реклама на сайте