«Смерть, живущая в доме»

— А что… — начала Таппенс, выходя из своего кабинета в примыкающий к нему личный офис мистера Бланта, и от удивления смолкла на полуслове.

Ее муж и патрон, забыв о своем высоком звании, самозабвенно приклеился к глазку, позволявшему обозревать приемную.

— Шш, — предупредил он. — Ты что, не слышала сигнала? Там девушка. Довольно милая — да чего уж там? — просто невероятно милая. Альберт как раз вешает ей лапшу на уши про мои переговоры со Скотленд-Ярдом.

— Дай я посмотрю, — потребовала Таппенс. Томми с некоторым сожалением подвинулся, и Таппенс приникла к глазку.

— Что ж, действительно недурна, — признала она. — А одета так просто по последнему писку моды.

— Удивительно хороша, — заявил Томми. — В точности как описано у Мэйсона.[1] Помнишь? Ужасно красивая, страшно обаятельная, невероятно интеллигентная и при всем при этом нисколько не высокомерная. Думаю — нет, решено, — этим утром я великий Ано.

— Хм, — усомнилась Таппенс. — Если бы из всех великих сыщиков мне пришлось выбирать того, на кого ты меньше всего похож, я бы точно выбрала Ано. Может, ты обладаешь способностью к мгновенным перевоплощениям? Или способен изобразить великого комика, маленького уличного мальчишку, а потом вдумчивого и заботливого друга — и все в пять минут?

— Да знаю, знаю, — отозвался Томми, нервно барабаня пальцами по столу. Но здесь я командир, Таппенс, не забывай об этом. Мы ее примем.

Он нажал на звонок, вделанный в крышку стола, и вот Альберт уже вводит посетительницу.

На пороге девушка нерешительно замялась, и Томми ринулся на помощь.

— Входите, мадемуазель, — проговорил он отеческим тоном, — входите и усаживайтесь поудобней.

Таппенс мучительно, закашлялась, и Томми, мгновенно перевоплотившись, повернулся к ней.

— Вы что-то сказали, мисс Робинсон? — угрожающе осведомился он. — Ах, вы ничего не сказали? Прекрасно. Он снова обернулся к девушке.

— Отбросим ненужный официоз и глупые церемонии, — предложил он. — Сделаем так… Вы просто расскажете мне обо всем, а потом мы сообща подумаем, как можно вам помочь.

— Вы очень добры, — сказала девушка. — Простите, вы иностранец?

У Таппенс тут же приключился очередной приступ кашля. Томми искоса метнул в нее грозный взгляд и снова повернулся к клиентке.

— Не совсем, — выдавил он. — Но последнее время я много работал за границей. Учился, знаете ли, методам «Сюрте».[2]

— О! — с уважением протянула девушка. Девушка, как Томми и говорил, была совершенно очаровательна. Совсем еще юная и худенькая, с большими серьезными глазами. Она была в маленьком коричневом берете, из-под которого выбивались упрямые золотистые локоны. Что она нервничает, было ясно с первого взгляда. Ее хрупкие пальцы все время сплетались и расплетались, а едва освободившись, начинали теребить замок сумочки.

— Прежде всего, мистер Блант, должна вам сказать, что зовут меня Лоис Харгривз. Я живу в довольно старом и ветхом доме, известном в округе как ферма Торнли. Это в глубинке. Поблизости есть деревушка Торнли, но она совсем крохотная и никому не известна. Зимой у нас принято охотиться, летом — играть в теннис, так что я никогда не чувствовала себя там одиноко. Да и вообще, мне всегда больше нравилось в деревне, чем в городе.

Я рассказываю вам все это только затем, чтобы объяснить, насколько тесен мир, в котором я живу. В таких крошечных местечках, как наше, любое происшествие кажется значительным событием. Так вот, неделю назад я получила по почте коробку шоколадных конфет. В ней не было ничего, что указывало бы на отправителя. Знаете, сама я не очень люблю шоколад, в отличие от моих домашних, поэтому просто отдала коробку на кухню. В результате каждый, кто съел хотя бы конфету, заболел. Мы послали за врачом, и, тщательно расспросив, что мы последнее время ели, он забрал остатки конфет на анализ. Мистер Блант, в них оказался мышьяк! Не так много, чтобы убить кого-то, но вполне достаточно, чтобы серьезно отравить.

— Невероятно, — прокомментировал Томми.

— Доктор Бартон ужасно разволновался. Оказалось, это уже третий подобный случай в округе. И каждый раз целью становился большой дом, обитатели которого заболевали, попробовав таинственных конфет. Все это выглядело так, будто какой-то местный слабоумный разыгрывает чудовищную шутку над соседями.

— Так, так, мисс Харгривз.

— Доктор Бартон считает, что в этом замешаны социалисты — предположение, на мой взгляд, совершенно нелепое. Однако в деревне действительно живет пара как бы это выразиться? — недовольных, по всей видимости, вполне способных на нечто подобное. Доктор Бартон настаивал, чтобы я передала все дело в руки полиции.

— Весьма разумное предложение, — заметил Томми. — Но, как я понимаю, вы так не поступили, мисс Харгривз?

— Нет, — согласилась девушка. — Ненавижу шумиху и огласку, которых не избежать при этом, и, кроме того, я ведь знаю нашего местного инспектора. Невозможно представить, чтобы он раскрыл хоть что-нибудь. Я часто видела в газете ваши объявления и, посоветовавшись с доктором, решила в конце концов, что лучше всего будет поручить дело частным детективам.

— Понятно.

— В вашем объявлении много говорится о тайне следствия. Я так поняла, что… ну, что, значит, вы не станете предавать что-либо огласке без моего на то согласия?

Томми с интересом взглянул на посетительницу. Таппенс опередила его.

— Думаю, — негромко сказала она, — лучше всего мисс Харгривз рассказать нам все.

Последнее слово она произнесла с особым нажимом, и девушка заметно покраснела.

— Да, — поспешно подхватил Томми. — Мисс Робинсон права. Вы должны рассказать нам все.

— А вы не станете… — начала девушка и замялась.

— Все, что вы расскажете, безусловно, останется между нами.

— Благодарю вас. Конечно, мне с самого начала надо было быть совершенно откровенной с вами. У меня действительно есть причины не идти в полицию. Мистер Блант, конфеты послал кто-то из моих домашних!

— Почему вы так думаете, мадемуазель?

— Все очень просто. У меня есть глупая привычка рисовать маленькую ничего не значащую фигурку — цепочку из трех рыбок, — как только у меня под рукой оказывается карандаш. Так вот, до того как мне прислали конфеты, я получила из одного лондонского магазина сверток с шелковыми чулками. Мы сидели за столом, я отмечала что-то в газете и машинально рисовала своих рыбок на оберточной бумаге с адресом. Потом я совершенно забыла об этом. Но вдруг мне под руки попался кусок оберточной бумаги, в которую была завернута коробка с конфетами. Большая часть ее оказалась оторвана, но кое-что сохранилось. И там были мои рыбки!

Томми придвинулся вместе с креслом поближе.

— Это уже серьезно. Это, как вы и говорили, рождает весьма сильное подозрение, что отправителем отравленных конфет действительно является член вашей семьи. Однако простите за нескромность, но почему сей факт заставляет вас отказываться от услуг полиции?

Лоис Харгривз твердо посмотрела ему в глаза.

— Я скажу вам, мистер Блант. Может случиться так, что я пожелаю замять это дело. Томми скромно отступил.

— Ну что ж, — пробормотал он, — теперь мы, по крайней мере, знаем, что к чему. Я вижу, мисс Харгривз, вы не расположены делиться со мной своими подозрениями?

— Я никого не подозреваю. И тем не менее…

— Понятно. В таком случае опишите, пожалуйста, как можно подробней обитателей вашего дома.

— Все слуги, за исключением горничной, у нас уже много лет. Должна объяснить вам, мистер Блант: меня воспитала тетя, леди Рэдклифф, обладавшая огромным состоянием. Собственно, оно досталось ей от мужа, который купил и титул. Именно он приобрел ферму Торнли, но скончался через несколько лет после переезда туда, и вот тогда-то леди Рэдклифф и предложила мне жить с ней. Ведь я ее единственная родственница. Еще в доме живет Денис Рэдклифф, племянник ее мужа. Я привыкла называть его кузеном, хотя, конечно, это далеко не так. Тетя Люси всегда говорила, что все деньги, за исключением небольшого содержания мне, она намерена оставить Денису. «Это деньги Рэдклиффов, — говорила она, — у них они и должны остаться». Однако, когда Денису было где-то двадцать два, они с тетей сильно поссорились. Я думаю, из-за долгов, которых он успел к тому времени наделать. Когда, годом позже, она умерла, я была просто ошеломлена, узнав, что все деньги она завещала мне. Я знаю, для Дениса это было страшным ударом, и чувствовала себя от этого на редкость неуютно. Я бы с радостью отдала ему эти деньги, если б он только взял, но, похоже, это совершенно исключено. Так или иначе, как только мне исполнился двадцать один год,[3] я составила завещание, по которому, в случае моей смерти, все переходит к нему. Это самое меньшее, что я могла для него сделать. Так что, если вдруг я попаду под машину, Денис получит свои деньги.

— Понятно, — сказал Томми. — А как давно, простите за нескромность, вам исполнился двадцать один год?

— Три недели назад.

— Ага! — молвил Томми. — А теперь, пожалуйста, как можно подробней опишите обитателей вашего дома на данный момент.

— Слуг? Или… остальных?

— Всех.

— Слуги, как я говорила, у нас уже очень давно. Это повар, старая миссис Холлоуэй и ее племянница Роза, помогающая ей на кухне. Потом еще две пожилые служанки и Ханна, которая была личной служанкой тети и всегда меня обожала. Горничную зовут Эстер Квент — очень милая, тихая девушка. Потом мисс Логан, бывшая компаньонка тети, управлявшая домом и при ней, и после ее смерти, затем капитан Рэдклифф, то есть Денис, о котором я вам уже говорила, и девушка по имени Мэри Чилкот, моя старая школьная подруга, живущая с нами.

Томми немного подумал.

— Я так понимаю, мисс Харгривз, — произнес он пару минут спустя. — У вас нет причин подозревать кого-то одного больше, чем других? Дело, скорее, в том, что вы опасаетесь, не окажется ли это… ну, скажем… прислуга?

— Именно так, мистер Блант. Честно говоря, я совершенно не представляю, кто бы мог воспользоваться этой бумагой. Адрес напечатали на машинке.

— Кажется, путь только один, — задумчиво произнес Томми. — Я должен осмотреть все лично.

Девушка вопросительно взглянула на него, и Томми, после минутного раздумья, продолжил:

— Советую вам подготовить почву для прибытия, ну, скажем, мистера и миссис Ван Дузен, ваших друзей из Америки. Вы сможете сделать это, не вызывая подозрений?

— О да! Тут нет ничего сложного. Когда вы приедете: завтра, послезавтра?

— Завтра же, если не возражаете. Нельзя терять времени.

— Тогда решено, — согласилась девушка и встала, протягивая руку.

— И еще одно, мисс Харгривз, — добавил Томми. — Не говорите никому вообще никому, — что мы не те, кем хотим казаться.

* * *

— Ну, Таппенс, что ты об этом думаешь? — спросил он, проводив посетительницу.

— Мне это не нравится, — решительно ответила та. — И особенно не нравится то, что в конфеты положили так мало мышьяка.

— То есть?

— Разве непонятно? Все эти конфеты, полученные в других домах, рассылались только для отвода глаз. Чтобы люди подумали, будто в округе завелся маньяк. И, если бы девушка отравилась насмерть, это тут же списали бы на него. Понимаешь, ведь если бы не рыбки, предусмотреть которых было невозможно, никому бы и в голову не пришло, что конфеты прислал кто-то, живущий в этом доме.

— Да, с рыбками повезло. Ты права. Думаешь, все это направлено именно против нее?

— Боюсь, что так. Помнится, я читала об этом завещании леди Рэдклифф. Сумма там фигурировала умопомрачительная.

— Да, а теперь она достигла совершеннолетия и три недели назад сама сделала завещание. Выглядит скверно — особенно для Дениса Рэдклиффа. Смерть девушки очень ему на руку.

Таппенс кивнула.

— И хуже всего, что она думает так же. Почему и не захотела обращаться в полицию. Она подозревает его. И, похоже, не на шутку его любит, если поступает подобным образом.

— Но тогда, — задумчиво произнес Томми, — какого черта он на ней не женится? Это же гораздо проще и безопасней.

Таппенс изумленно уставилась на него.

— Золотые слова, — восхитилась она. — Браво, малыш! Я уже готова стать миссис Ван Дузен.

— Нет, действительно, зачем прибегать к убийству, когда под рукой гораздо более простой способ? Таппенс подумала.

— Догадалась! — объявила она. — Очевидно, учась в Оксфорде, он женился на официантке. Чем, кстати, не причина для ссоры с тетей? И все объясняет.

— Тогда почему же он послал отравленные конфеты Лоис Рэдклифф, а не этой официантке? Так было бы куда практичнее. И вообще, Таппенс, оставь свои дикие домыслы.

— Это не домыслы, это дедукция, — оскорбилась Таппенс. — «Друг мой, это твоя первая коррида, но стоит двадцать минут побыть на арене…»

Пущенная Томми подушка оборвала цитату.

* * *

— Таппенс! Да Таппенс же! Иди сюда!

Таппенс вылезла из кровати, время было уже позднее, и поспешила в столовую. Томми, держа в руке развернутую газету, мерил комнату шагами.

— В чем дело? — недовольно осведомилась Таппенс. Томми крутанулся на каблуках и сунул ей газету, тыча пальцем в заголовок.

ТАИНСТВЕННОЕ ОТРАВЛЕНИЕ

ПИРОЖНОЕ-УБИЙЦА

Таппенс прочла. Этот таинственный всплеск пищевого отравления произошел на ферме Торнли. Жертвами, согласно сообщению, оказались мисс Лоис Рэдклифф, владелица дома, а также горничная, Эстер Квент. Сообщалось также, что в тяжелом состоянии капитан Рэдклифф и мисс Логан. Причиной отравления, предположительно, стала инжирная начинка пирожных, поскольку еще одна обитательница дома, мисс Чилкот, их не пробовавшая, чувствует себя совершенно превосходно.

— Мы должны ехать туда немедленно, — решил Томми. — Господи! Такая девушка! Просто потрясающая. Ну почему я не поехал с ней вчера?

— Если бы поехал, — ответила Таппенс, — то, скорее всего, тоже угостился бы пирожными и сейчас уже покоился бы в Бозе.[4] Ладно, собираемся. Если верить заметке, Денису Рэдклиффу тоже порядком досталось.

— Скорее всего, притворяется, грязный ублюдок. Ближе к обеду они были на месте. Им открыла пожилая женщина с заплаканными глазами.

— Послушайте, — заторопился Томми. — Я не газетчик и не любопытствующий. Мисс Харгривз была у нас вчера и просила приехать. С кем я могу поговорить?

— С доктором Бартоном, если хотите. Он еще здесь, — все еще недоверчиво сказала женщина. — Или с мисс Чилкот. Она занимается необходимыми приготовлениями.

Томми остановился на первом варианте.

— Доктор Бартон, — уверенно сказал он. — Мне нужно увидеться с ним немедленно.

Женщина провела их в маленькую гостиную. Через пять минут дверь открылась, пропуская высокого, пожилого мужчину с добрым, но совершенно потерянным лицом и поникшими плечами.

— Доктор Бартон, — начал Томми, предъявляя свою визитную карточку, — мисс Харгривз была у нас вчера по поводу этих отравленных конфет. По ее просьбе я приехал сюда расследовать дело, но — увы! — слишком поздно.

Доктор внимательно рассмотрел карточку.

— Мистер Блант — это вы?

— Да, а это мой ассистент, мисс Робинсон. Доктор учтиво наклонил голову.

— Теперь уже нет смысла что-либо скрывать, — устало сказал он. — Если бы не эти конфеты, я наверняка решил бы, что причиной смертей стало острое пищевое отравление, правда, необычайно активной формы. Налицо воспаление желудочно-кишечного тракта и внутреннее кровоизлияние. Пока что я отдал начинку этих пирожных на анализ.

— Думаете, снова мышьяк?

— Нет. На этот раз ад был гораздо более сильным и быстродействующим. Больше похоже на какой-то из растительных токсинов.

— Понятно. Хочу спросить у вас, доктор… Вы совершенно уверены, что капитан Рэдклифф страдает тем же самым?

Доктор посмотрел Томми прямо в глаза.

— Капитан Рэдклифф совершенно не страдает.

— Ага, — удовлетворенно отметил Томми. — Я так и…

— В пять часов утра капитан Рэдклифф скончался, — перебил его доктор.

Такого поворота Томми не ожидал. Пауза затянулась настолько, что доктор хотел было уже уйти.

— А что с другой жертвой, с мисс Логан? — вмешалась Таппенс.

— Есть все основания полагать, что, раз она жива до сих пор, она справится с болезнью. С возрастом организм становится менее чувствительным к воздействию ядов. Видимо, это ее и спасло. Я извещу вас о результате анализа, мистер Блант. Уверен, что у мисс Чилкот вы получите ответы на все интересующие вас вопросы.

Как раз в этот момент в дверях появилась сама мисс Чилкот. Это была высокая девушка со смуглым лицом и спокойными голубыми глазами. Доктор Бартон выполнил необходимые представления.

— Я рада, что вы приехали, — сказала Мэри Чилкот. — Все это так ужасно… Чем я могу помочь вам?

— Расскажите, откуда взялись эти пирожные.

— Их, как обычно, доставили из одного лондонского магазина. Мы часто их там покупали — кто мог представить, что все так обернется? Лично я не выношу инжира, что меня, наверное, и спасло. Совершенно не понимаю, как мог отравиться Денис: его не было за чаем. Может, конечно, перехватил пирожное, когда пришел?

Томми почувствовал, как пальцы Таппенс легонько сжали его локоть.

— А в котором часу капитан вернулся? — спросил он.

— Честно говоря, не знаю. Но могу выяснить.

— Спасибо, мисс Чилкот, но это не так уж важно. Думаю, вы не будет возражать, если я поговорю с прислугой?

— Конечно, мистер Блант, делайте все, что сочтете нужным Я в полной растерянности Она немного поколебалась.

— Скажите, мистер Блант, вам не кажется, что все это как-то подозрительно? — спросила она напряженно.

— Не знаю, что и думать. Но скоро мы все выясним.

— Да, кажется, доктор Бартон взял эти пирожные на анализ.

И, торопливо извинившись, она ушла договариваться о чем-то с садовником.

— Займись горничными, Таппенс, — сказал Томми. — Я пойду на кухню. Знаешь, мисс Чилкот может, конечно, чувствовать ужасную растерянность, но, хоть убей, по ней этого не скажешь.

Таппенс молча кивнула.

Через полчаса они встретились.

— Подведем итоги, — сказал Томми. — Итак, пирожные появились за чаем. Одно из них съела горничная — здесь все ясно. Повар уверена, что Денис Рэдклифф вернулся уже после того, как убрали со стола. Вопрос: как отравился он?

— Он пришел без четверти семь, — вступила Таппенс. — Вторая горничная видела из окна, как он идет. Перед ужином он выпил в библиотеке коктейль. Когда я вошла, горничная как раз хотела убрать стакан. К счастью, я забрала его, прежде чем она успела его вымыть. Так вот, капитан выпил коктейль и вскоре пожаловался на плохое самочувствие.

— Понятно, — сказал Томми. — Отдадим бокал Бартону. Что еще?

— Тебе стоит взглянуть на эту служанку, Ханну. Она какая-то странная…

— Что значит странная?

— Ну, мне показалось, она слегка тронулась.

— Что ж, давай поглядим.

Таппенс показала мужу дорогу.

У Ханны была отдельная маленькая комната. Когда Томми с Таппенс вошли, она сидела, выпрямившись, на высоком стуле, держа на коленях открытую Библию, и громко читала вслух. На появившихся незнакомцев она даже и не взглянула.

«Да падут на них горящие угли; да будут они повержены в огонь, в пропасти, так, чтобы не встали…».[5]

— Можно вас на минутку? — вмешался Томми. Ханна раздраженно отмахнулась.

— Нет времени. Час близок. «Я гоняюсь за врагами моими и истребляю их, и не возвращаюсь, доколе не уничтожу их…» Так гласит Слово. Мне было откровение от Господа нашего. Отныне я — бич его.

— Совсем спятила, — шепнул Томми жене.

— Давно уже так сидит, — шепнула та в ответ. Томми подошел к столу, на котором корешком вверх лежала раскрытая книга, и, взглянув на название, сунул ее в карман.

Неожиданно старуха поднялась со стула и с угрозой повернулась к Бирсфордам.

— Прочь отсюда. Час близок. Я — цеп Господень. Там, где он опускается, только ветер. Так я караю. Грешники обречены. Это дом зла — зла, я вам говорю! Берегитесь гнева Господа, владыки моего.

Она в ярости двинулась к ним. Томми решил, что лучше не раздражать ее и ретироваться. Закрывая дверь, он видел, как она снова берется за Библию.

— Черт, не может быть, чтобы она всегда была такой, — пробормотал он.

Достав из кармана книгу, взятую со стола, он показал ее Таппенс.

— Смотри. Довольно неожиданное чтение для невежественной служанки, правда?

Таппенс взяла книгу.

— «фармакология», — прочла она и, открыв титульный лист, добавила:

— Принадлежала Эдварду Логану. Старая книга. Интересно, удастся ли нам поговорить с мисс Логан? Доктор Бартон сказал, ей уже лучше.

— Можно спросить у мисс Чилкот.

— Нет. Обойдемся без нее. Давай найдем вторую служанку и попросим ее узнать.

Так они и сделали. Вернувшаяся через некоторое время служанка сообщила, что мисс Логан готова принять их, и провела в большую спальню, выходящую окнами в сад. На постели лежала почтенная седая леди с благородным, но совершенно измученным болезнью лицом.

— Мне было очень нехорошо, — произнесла она слабым голосом, — и я еще долго не смогу разговаривать, но Элен сказала, что вы детективы. Стало быть, Лоис все-таки ездила к вам. Она говорила, что собирается.

— Да, мисс Логан, — ответил Томми. — Нам не хотелось бы утомлять вас, но, может, вы ответите на пару вопросов? Ваша служанка, Ханна, у нее — как бы это сказать — с головой все в порядке?

Мисс Логан посмотрела на них с искренним удивлением.

— Да, конечно. Она очень набожна, но и только. Томми достал книгу, взятую им из комнаты Ханны.

— Это ведь ваше, мисс Логан?

— Да. Это из книг отца. Он был замечательным врачом, одним из первых, кто стал применять сыворотку в терапевтических целях.

В голосе старой компаньонки зазвучала гордость.

— Ах да. Кажется, я припоминаю имя, — не совсем искренне сказал Томми. — А эта книга… вы что же, давали ее почитать Ханне?

— Ханне?

От негодования мисс Логан даже привстала с подушек.

— Нет, конечно. Она не поняла бы оттуда ни единого слова. Это только для специалистов.

— Да, я заметил. И тем не менее, взял я ее в комнате Ханны.

— Отвратительно, — фыркнула мисс Логан. — Кто ей позволил брать чужую вещь.

— А где она стояла?

— В моей комнате, среди прочих книг. Нет, погодите, я же давала ее Мэри. Эта милая девушка интересуется разными травами. Даже немного экспериментировала с ними в моей кухне. У меня, знаете, есть небольшая комнатушка, где я готовлю настойки и консервирую всякую всячину по старинным рецептам. Милая Люси, леди Рэдклифф, вечно ругала мой пижмовый[6] чай а он просто незаменим при простудах. Бедняжка, она была так подвержена всяким простудам. И Денис тоже. Милый мальчик, его отец приходился мне двоюродным братом.

— Своя кухня? — прервал Томми поток воспоминаний. — А кто-нибудь еще пользуется ею, кроме вас и мисс Чилкот?

— Нет. Только Ханна — прибирается там да кипятит по утрам чай.

— Благодарю вас, мисс Логан, — сказал Томми. — Это все, что я хотел узнать. Надеюсь, мы не слишком вас утомили.

Он вышел и, озабоченно хмурясь, начал спускаться по лестнице.

— Что-то здесь не так, дорогой мой Рикардо, — сказал он Таппенс, — только я никак не пойму, что именно.

— Отвратительный дом, — поежилась Таппенс. — Давай-ка пойдем проветримся, а заодно и попробуем все обдумать.

Томми согласился, и они тронулись в путь. Занеся бокал, из которого пил капитан Рэдклифф, доктору, они предприняли грандиозный поход по окрестностям, попутно обсуждая это дело.

— Иногда действительно легче прикинуться дурачком, — сказал Томми. — Ну, в духе Ано. Наверное, кому-то может показаться, что все это меня совершенно не волнует. Волнует, Таппенс, и еще как! Мне все кажется, что мы могли все это как-то предотвратить.

— Глупости, — отозвалась Таппенс. — Ты говоришь так, будто мы уговаривали Лоис Харгривз не обращаться в полицию или что-то в таком духе. Ничто на свете не заставило бы ее привлечь полицию к этому делу. Пойми, Томми, если бы она не пошла к нам, она бы вообще ни к кому не пошла.

— И результат был бы тем же. Наверное, ты права, Таппенс. Что толку винить себя в том, чему все равно не можешь помочь? Чего бы мне действительно сейчас хотелось, так это найти убийцу.

— Что, кажется, будет не так-то просто.

— Похоже на то. Вариантов хоть отбавляй, но все они, если разобраться, совершенно немыслимые. Допустим, яд в пирожные положил Денис Рэдклифф. Он же знал, что не вернется к чаю. Тогда, конечно, все неплохо стыкуется…

— Ага, — согласилась Таппенс, — кроме той крошечной детали, что в итоге он сам отправился на тот свет, и это напрочь вычеркнуло его из списка подозреваемых. Есть здесь кое-кто, о ком действительно не следует забывать. Я о Ханне.

— Ханне?

— Ну да. Религиозный фанатизм может толкнуть человека на что угодно.

— Кстати, надо бы сказать доктору Бартону. Что-то она совсем плоха.

— Быстро же это с ней произошло, если верить мисс Логан.

— Кажется, у религиозных фанатиков всегда так, — сообщил Томми. Десятилетиями тихонько распевают у себя в спальне безобидные гимны, а в один прекрасный день — бац! — крыша поехала, и они становятся агрессивными.

— Да уж, кого и подозревать, как не ее, — задумчиво протянула Таппенс. Хотя, есть у меня одна идея… Она замолчала.

— Ну? — подтолкнул ее Томми.

— Вообще-то это не совсем идея — скорее, предубеждение.

— Против кого-то? Таппенс кивнула.

— Томми, тебе нравится Мэри Чилкот? Томми подумал.

— Ну, вообще-то да. Она произвела на меня впечатление весьма толковой и деловой девушки, может, конечно, чересчур деловой, но уж, во всяком случае, заслуживающей всяческого доверия.

— А тебя не удивляет, что она почти не расстроилась?

— В какой-то мере это говорит в ее же пользу. Ну, то есть, грубо говоря, если б это сделала она, то уж точно старалась бы казаться убитой горем.

— Наверное, так, — вздохнула Таппенс. — Непохоже к тому же, чтобы у нее был мотив. Невозможно представить, чего ради ей учинять такую бойню.

— Думаю, слуги тут тоже ни при чем?

— Непохоже. Тихие, милые люди. Интересно, что собой представляла погибшая горничная, Эстер Квинт?

— Иными словами, если она была молодой и красивой, то могла быть как-то замешана в преступлении?

— Ну да, примерно в этом духе. — Таппенс вздохнула. — Никакого просвета.

— Думаю, полиция быстро доберется до сути.

— Ох, Томми, лучше бы это были мы. Кстати, ты заметил меленькие красные точки на руке мисс Логан' — Что-то не припомню. А что с ними такого?

— Похоже на следы от инъекций, — объяснила Таппенс — Ну, наверное, работа доктора Бартона.

— Сорок уколов? Вряд ли.

— Кокаин? — немедленно оживился Томми.

— Я думала об этом, — сказала Таппенс, — но со зрачками у нее все в порядке. Кокаин или морфий сразу дадут реакцию. Да и не похожа она на наркоманку — в ее-то возрасте.

— Да уж, сплошная набожность и респектабельность, — согласился Томми.

— Как все сложно, — вздохнула Таппенс. — Мы уже столько этим занимаемся, а не продвинулись ни на шаг. Кстати, не забыть бы заглянуть к доктору на обратном пути.

Дверь у доктора им открыл долговязый парнишка лет пятнадцати.

— Мистер Блант? — осведомился он. — Доктора нет, но он просил передать это, если вы зайдете.

Он протянул Томми конверт, и тот, вскрыв его, нетерпеливо впился глазами в послание.

«Уважаемый мистер Блант!

Есть все основания полагать, что на этот раз в качестве яда был использован рицин, растительный белок, обладающий невероятно токсичным действием. Прошу вас пока сохранять это в тайне».

Томми даже выронил записку, но поспешно ее подхватил.

— Рицин, — озадаченно пробормотал он. — Ты что-нибудь знаешь об этом, Таппенс? Ты вроде неплохо разбиралась в таких штуках.

— Рицин, — задумчиво повторила Таппенс. — Олеум рицини. Касторовое масло.

— Касторка! — скривился Томми. — Недаром я всю жизнь терпеть ее не мог.

— Да нет, касторка тут ни при чем. Просто ее получают из того же растения, из семян которого выделяют рицин. Кажется, я видела его у Рэдклиффов в саду высокое такое, с блестящими листьями.

— Хочешь сказать, кто-то выжал из него содержимое прямо, так сказать, не выходя из дома? Как насчет Ханны?

— Вряд ли. Слишком для нее сложно. Внезапно Томми издал возбужденный возглас:

— Книга! Надеюсь, я ее не забыл. Нет, здесь, в кармане.

Он вытащил ее и принялся яростно листать страницы.

— Так я и думал! Вот на этой странице она была открыта. Видишь, Таппенс? Рицин!

— Ты можешь понять здесь хоть что-нибудь? — жалобно спросил он.

Таппенс отобрала у него книгу.

— Конечно. Все довольно просто.

Держась за руку Томми, она брела, с головой уйдя в книгу, и захлопнула ее с оглушительным звуком только у самых ворот дома.

— Томми, предоставь все мне, ладно? Ведь на этот раз именно я бычок, пробывший на арене больше двадцати минут.

Томми кивнул.

— Ладно, Таппенс. Теперь ты капитан корабля, — торжественно объявил он. Мы просто обязаны докопаться до сути.

— Прежде всего, — сказала Таппенс, когда они вошли в дом, — мне надо задать мисс Логан еще один вопрос.

Она взбежала по лестнице. Томми поспешил следом. Таппенс резко постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла.

— Это вы, милочка? — осведомилась мисс Логан. — Знаете, слишком вы молоды и привлекательны для работы детектива. Нашли что-нибудь?

— Да, — ответила Таппенс, — нашла. Мисс Логан вопросительно подняла брови.

— Не знаю, как насчет излишней привлекательности, но, будучи слишком молодой, я успела все же поработать в госпитале во время войны и кое-что узнала там о лечении сывороткой. О том, например, что если вводить рицин малыми дозами, то в организме к нему возникает иммунитет. Это, собственно, основы иммунологии, и вам они прекрасно известны. Вы, мисс Логан, вводили себе рицин, чтобы вызвать к нему иммунитет. После чего преспокойно вместе со всеми съели отравленное пирожное. Вы помогали своему отцу в его опытах, поэтому прекрасно знаете и как действует рицин, и как он получается из семян безобидного на первый взгляд растения. Вы нарочно выбрали день, когда Денис Рэдклифф должен был отсутствовать за ужином. Его никак нельзя было отравить вместе со всеми: вдруг бы он умер раньше Лоис Харгривз? Ведь ей суждено было погибнуть первой, а ее деньгам — перейти к нему по наследству. И только после его смерти они перешли бы к вам, ближайшей его родственнице. Помнится, утром вы говорили, что его отец — ваш двоюродный брат?

Старуха с ненавистью пожирала Таппенс глазами. И в этот момент в комнату ворвалось само безумие в облике Ханны, неистово размахивающей горящим факелом.

— Слово сказано. Здесь зло. Я видела, как зло читает книгу и как оно улыбается, и я знала. Я нашла книгу, нашла страницу, но не смогла понять. Господь вразумил меня. Она ненавидела мою хозяйку, ее светлость. Зависть и ревность вечно точили ей сердце. Она ненавидела и мою кроткую Лоис. Но грешники погибнут, пламень Господень пожрет их.

Размахивая факелом, она ринулась к постели.

— Уберите ее! — взвизгнула мисс Логан. — Да уберите же! Все это правда, только уберите ее!

Таппенс рванулась к Ханне, но, прежде чем она успела выхватить и затоптать факел, полог над кроватью уже занялся. Подоспевший с лестничной площадки Томми едва успел сорвать его и сбить языки пламени подвернувшимся под руку ковриком. Расправившись с огнем, он поспешил на помощь к Таппенс, и вдвоем они кое-как одолели разъяренную Ханну.

Как раз в этот момент в комнату стремительно вошел доктор Бартон. Чтобы ввести его в курс событий, много слов не потребовалось. Он тут же подошел к кровати, схватил руку мисс Логан и, вздрогнув, тотчас же отступил назад.

— Она мертва, — объявил он. — Ее организм не выдержал шока. Что ж, может, в данных обстоятельствах оно и лучше.

Он помолчал.

— Кстати, в бокале для коктейля тоже оказался рицин.

— Лучшего конца для всей этой истории трудно и придумать, — сказал Томми, когда они, препоручив Ханну заботам доктора, остались с Таппенс одни. — Ты была просто изумительна.

— Только вот Ано здесь оказался почти ни при чем, — вздохнула Таппенс.

— Его шуточки были бы здесь совсем не к месту. Как вспомню эту девушку. Ужасно. Но ты, Таппенс, ты была просто изумительна, извини, что повторюсь. Я горжусь тобой. Перефразируя известное выражение: «Большое дело: быть такой умной, а с виду не казаться таковой».

— Томми, — сказала Таппенс, — ты самая настоящая свинья.

Примечания

1

Мэйсон А. — Э. — У. (1865 — 1948) — автор детективных романов, главным действующим лицом которых является инспектор Ано.

2

«Сюрте» — традиционное название французской полиции.

3

Возраст совершеннолетия в Англии.

4

Мире (ст. — слав.).

5

Псалтирь, 139,

6

Пижма травянистое растение семейства сложноцветных, используется в медицине.

Оглавление