«Билет в один конец»

Войдя в комнату своего друга Пуаро, я обнаружил его в состоянии полного изнурения. На него нельзя было смотреть без жалости. В последнее время он приобрел такую популярность, что любая богатая дама, потерявшая любимую кошечку или задевавшая куда-то браслет, спешила к знаменитому сыщику, чтобы воспользоваться его услугами. В моем друге уникально сочетались расчетливость и трудолюбие, при этом он проявлял вдохновение художника. Он брался за многие расследования, которые мало интересовали его как мыслителя, но зато отвечали двум упомянутым выше качествам. С другой стороны, он достаточно часто принимался за такие дела, которые не приносили выгоды, однако вызывали у него чисто профессиональный азарт.

Короче, бедняга Пуаро совершенно заработался. Он и сам признавал это, и мне не трудно было уговорить его поехать на недельку отдохнуть на известном курорте Эбермут на западном побережье Англии. Мы проводили там очень приятные деньки. Однажды утром Пуаро зашел ко мне с распечатанным конвертом в руках.

— Mon ami,[1] вы помните моего приятеля Джозефа Ааронса, театрального администратора?

После некоторого размышления я кивнул. У Пуаро было несметное число различных приятелей — от дворника до герцога.

— Вот и чудно. Гастингс, этот Джозеф Аароне сейчас находится в Шерлок-Бэй. У него, кажется, неприятности. Мой долг помочь другу, тем более что однажды он меня здорово выручил, славный Джозеф Аароне!

— Разумеется, если вы так считаете, — ответил я. — Впрочем, Шерлок-Бэй это, должно быть, очень милый уголок. Сам я еще никогда не бывал там.

— Ну тогда мы соединим приятное с полезным, — сказал Пуаро. — Вы не могли бы узнать расписание поездов?

— Придется, вероятно, делать пересадку, а может, даже две, — заметил я. Вы же знаете, эти железнодорожные линии тянутся через всю страну, и никаких ответвлений. Чтобы добраться от севера Девонского побережья до юга, нужно потратить целые сутки.

На вокзале я узнал, что нам предстоит всего одна пересадка. Я поспешил порадовать этим Пуаро, как вдруг случайно обратил внимание на объявление бюро автобусных Экскурсий:

ЗАВТРА

Экскурсия на весь день в Шерлок-Бэй.

Отъезд — 8.30 утра.

Маршрут пролегает через красивейшие ландшафты.

Я зашел в бюро, разузнал все детали и, воодушевленный, вернулся в отель. К сожалению, Пуаро не разделил моего энтузиазма.

— Друг мой, что у вас за страсть к автобусам? Железная дорога — ничего надежнее нет. Там не спускают колеса и не бывает дорожных происшествий. К тому же там мы будем избавлены от всяческих сквозняков. Не то что в автобусе.

Я заметил, что именно свежий воздух меня и прельщает.

— А если пойдет дождь? Погода у вас в Англии такая непостоянная!

— На этот случай предусмотрен тент. Впрочем, при сильном дожде поездка будет отменена.

— А! Тогда будем надеяться, что пойдет дождь, — сказал Пуаро.

— Если, конечно, вы так не хотите…

— Нет-нет, mon ami! Я же вижу, как вас тянет на эту автобусную экскурсию. Слава Богу, что я захватил два шерстяных пледа. — Он вздохнул. — Но у нас, надеюсь, будет достаточно времени в Шерлок-Бэй?

— Боюсь, что нам придется там переночевать. Ленч предусмотрен в Монкхэмптоне. Около четырех прибываем в Шерлок-Бэй, а в пять автобус отправляется обратно. Около десяти вечера он снова будет здесь.

— Так-так! — сказал Пуаро. — Значит, есть такие чудаки, которые находят во всем этом удовольствие? Но нам, конечно, возвратят половину стоимости поездки, если мы не поедем обратно?

— Не думаю.

— Вы должны настоять на этом.

— Пуаро, не стоит мелочиться.

— Друг мой, скупость здесь ни при чем. Я привык жить экономно. Даже если бы я стал миллионером, я все равно не швырялся бы деньгами.

Однако, как я и предвидел, надеждам Пуаро не суждено было сбыться. Служащий бюро был чрезвычайно вежлив, но тверд как скала. Он придерживался того взгляда, что билеты действительны на всю поездку, и даже полагал, что это мы, собственно, должны доплатить за привилегию остаться в Шерлок-Бэй.

Побежденный Пуаро, ворча, покинул бюро путешествий.

— Вы, англичане, ничего не смыслите в деньгах, — констатировал он. — Вы заметили, Гастингс, того молодого человека, который заплатил без звука за всю поездку и при этом заявил, что выходит еще раньше, в Монкхэмптоне?

— Нет, не заметил. Я, кажется, в это время…

— Ну да, вы в это время как раз созерцали хорошенькую юную особу, которая купила билет на место номер пять, рядом с нами. Дорогой мой, от моего взора никогда ничего не укроется. Когда я хотел купить билеты на места тринадцатое и четырнадцатое, которые находятся в середине и поэтому наиболее безопасны, вы только из-за этой особы с пеной у рта доказывали, что третье и четвертое места значительно лучше.

— Вы правы, Пуаро, — сказал я, чувствуя, как краснею.

— Ох уж эти рыжие локоны! Очередные рыжие локоны!

— Во всяком случае, смотреть на них будет гораздо приятнее, чем на того странного молодого человека.

— Это — дело вкуса. Мне был бы более интересен как раз молодой человек.

Было в тоне Пуаро что-то такое, что заставило меня бросить на него взгляд.

— С чего бы это?

— О, ради Бога, не беспокойтесь. Наверное, он заинтересовал меня потому, что пытается отпустить усы, и результаты этого предприятия плачевны.

Пуаро любовно погладил собственные великолепные усы.

— Отращивание усов — это великое искусство. Мне симпатичны все, кто пытается им овладеть.

Надо сказать, что порой невозможно понять, говорит Пуаро всерьез или потешается над вами с самым серьезным видом. Поэтому я счел за лучшее промолчать.

Следующее утро посулило нам ясный, солнечный день. Он выдался поистине великолепный. Пуаро, однако, надел шерстяной пуловер, толстое пальто, прихватил два шерстяных пледа и, сверх того, дождевик. В довершение всего он выпил в целях профилактики две таблетки против гриппа и взял с собой целую аптечку.

И у меня, и у Пуаро было совсем немного багажа. Очаровательная девушка, которую мы видели вчера, также явилась с маленьким чемоданчиком, как, впрочем, и молодой человек, вызвавший у Пуаро такую симпатию. У остальных пассажиров багаж отсутствовал. Водитель уложил все четыре чемодана в специальную нишу, и мы заняли свои места.

Пуаро злонамеренно отвел мне место во внешнем ряду, так как «там больше свежего воздуха», а сам уселся между мной и нашей прекрасной соседкой. Но скоро он все устроил наилучшим образом. Пассажир с шестого места оказался чересчур навязчивым. Своими якобы остротами он нагонял невыносимую тоску, и Пуаро потихоньку спросил девушку, не желает ли она пересесть. Они поменялись местами, и через некоторое время мы уже вовсю болтали втроем.

Девушка была еще очень молода, вряд ли старше девятнадцати лет, и бесхитростна как ребенок. Уже через несколько минут мы знали, что она едет выполнять поручение своей тети, которая держит в Эбермуте антикварный магазин.

После смерти своего отца тетя оказалась при довольно стесненных обстоятельствах. Ей пришлось превратить дом, полный милых и прекрасных вещей, в магазин антиквариата, затратив на это весь небольшой капитал, оставшийся ей в наследство. Дело оказалось успешным. Мэри Дюран, так звали нашу попутчицу, приехала к тете учиться ремеслу и была совершенно довольна своим новым занятием. Оно нравится ей значительно больше, чем прочие занятия для девушек ее круга — воспитательниц или компаньонок. Пуаро выслушал рассказ, благосклонно кивая.

— Мадемуазель тоже ждет большой успех, я уверен, — сказал он галантно. Но должен дать вам совет: не будьте чересчур доверчивы к первому встречному. В мире полно негодяев. Может быть, они есть даже в этом автобусе. Надо быть всегда начеку и проявлять осторожность.

Она так и уставилась на него открыв рот, а он многозначительно кивнул.

— Да-да, все обстоит именно так, как я вам говорю. Кто знает, может, я тоже негодяй? — и он довольно усмехнулся, увидев, как ее глаза еще больше округлились от изумления.

Ленч, как уже было сказано, ждал нас в Монкхэмптоне. В придорожном кафе Пуаро перемолвился с кельнером, и нам накрыли столик на троих у самого окна. За окном, на огромном дворе, выстроились в ряд автобусы, прибывшие из самых разных концов страны. В переполненном зале стоял шум и гам.

— Да, только тут и можно расслабиться в полной мере, — сказал я и улыбнулся.

Мэри Дюран улыбнулась в ответ.

— Эбермут нынче летом тоже переполнен. Тетя говорила, что раньше все было совсем не так. А сейчас по тротуару не пройдешь — затолкают.

— Но такой наплыв отдыхающих, вероятно, благоприятен для торговли, мадемуазель?

— Для нашей не очень-то. Мы ведь продаем только редкие и ценные вещи, с дешевыми и мелочью не связываемся. У тети клиенты по всей Англии. Если им, скажем, требуется стол определенной эпохи и определенного стиля, или китайский фарфор, то они пишут тете, а она находит для них то, что нужно. Так было и в этом случае.

Поощряемая нашим вниманием, она продолжила свой рассказ. Есть некий американец, по имени Джон Бейкер Вуд, знаток и собиратель миниатюр. Недавно было объявлено о продаже очень дорогой серии миниатюр миссис Элизабет Пени, и тетя Мэри приобрела их. Затем она проинформировала об этом мистера Вуда, описала ему миниатюры и назвала цену. Тот сразу выразил желание их купить. Чтобы убедиться, что миниатюры соответствуют тетиному описанию, он попросил привезти их в Шерлок-Бэй, где он в настоящее время находится. Вот мисс Дюран и везет картины по поручению тети.

— Они, конечно, прекрасны, — продолжала девушка. — Но я все равно не могу представить себе, что кто-то готов заплатить за них такие бешеные деньги. Пятьсот фунтов! Вы только подумайте! Они принадлежат кисти Косвея. Ну да, Косвея. У меня иногда в голове такая путаница.

Пуаро улыбнулся:

— У вас, наверное, еще совсем немного опыта в таких делах, мадемуазель?

— Конечно, я ведь раньше никогда ничем подобным не занималась, — жалобно сказала Мэри. — Тут у меня огромный пробел. Мне предстоит еще много чему научиться!

Девушка вздохнула. Затем я увидел, как ее глаза расширились от ужаса. Она вскочила и, бормоча извинения, бросилась к выходу. Но спустя несколько секунд вернулась.

— Простите, ради Бога, что я вас так покинула. Мне показалось, что какой-то мужчина взял из автобуса мой чемодан. Но это оказался его чемодан, он только был похож на мой. Мне, право же, так неловко. Ведь получается, что я просто взяла и обвинила его в воровстве.

Она смущенно засмеялась. Пуаро, однако, не поддержал ее.

— Что это был за мужчина? Опишите мне его!

— В коричневом костюме. Такой худосочный молодой человек. У него едва пробиваются усики.

— Ясно, — сказал Пуаро. — Это наш вчерашний приятель, Гастингс. А вы, мадемуазель, не знакомы с этим молодым человеком? Не встречали когда-нибудь раньше? — Нет, первый раз вижу. А почему вы спрашиваете?

— Просто так. Я, знаете ли, очень любопытен. Пуаро как-то сразу замолчал и больше не принимал участия в нашей беседе, видимо, ушел в свои мысли. Так продолжалось до тех пор, пока Мэри Дюран не сказала одну фразу, которая привлекла его внимание.

— Простите, мадемуазель, что вы сейчас сказали?

— Я сказала, что на обратном пути мне как раз и придется опасаться тех негодяев, о которых вы предупреждали. Думаю, что мистер Вуд заплатит, как всегда, наличными. И если у меня в кармане будет пятьсот фунтов, я могу попасть в поле зрения какого-нибудь негодяя.

Девушка снова засмеялась, а Пуаро опять же даже не улыбнулся в ответ. Затем спросил, в каком отеле она намерена остановиться в Шерлок-Бэй.

— В отеле «Якорь». Он маленький и недорогой, но очень славный.

— Вот как? — сказал Пуаро. — Отель «Якорь», значит? Как раз тот, в котором собирались переночевать и мы с моим другом Гастингсом. Забавно!

Он с заговорщицким видом подмигнул мне.

— Вы надолго в Шерлок-Бэй? — спросила Мэри.

— Только на одну ночь. Надо уладить кое-какие дела. Он хитро улыбнулся.

— Думаю, вам не угадать, кто я по профессии. Я посмотрел на Мэри и увидел, что она напряженно раздумывает. Наконец она сказала, что, возможно, Пуаро фокусник. Тот был просто на верху блаженства.

— Так вы думаете, что я достаю кроликов из цилиндра? Нет, мадемуазель. Я как раз представляю собой полную противоположность фокуснику. У фокусника вещи исчезают без следа. А я, наоборот, стараюсь, чтобы пропавшие вещи отыскались. — Он театрально склонился к ее уху, чтобы усилить эффект. — Это огромная тайна, мадемуазель, но вам я ее открою. Я — детектив!

Он снова откинулся на стуле, довольный эффектом, который произвело его признание. Мэри Дюран смотрела на него в явной растерянности. Но насладиться произведенным эффектом в полной мере Пуаро не успел: гудок нашего автобуса призывал занимать свои места.

Когда мы с Пуаро выходили из зала, я заметил ему, что наша спутница очаровательна.

— Да, она очаровательна. Но вы не считаете при всем при том, что она несколько глуповата?

— Глуповата?

— Ну-ну, не дуйтесь. Да, девушка может быть прелестна, может иметь роскошные темно-рыжие волосы — и быть при этом глуповатой. Ведь это же верх глупости — такая доверчивость по отношению к двум совершенно незнакомым людям!

— Ну, она ведь видит, в конце концов, что мы люди порядочные!

— Простите, друг мой, но вы говорите ерунду. Всякий, кто занимается сомнительными делами, разумеется, изо всех сил старается выглядеть порядочным. Эта малышка болтает, что ей, дескать, придется держать ухо востро, когда у нее в кармане будет лежать пятьсот фунтов. Но ведь сейчас у нее, почитай, те же самые пятьсот фунтов в чемодане!

— В виде миниатюр.

— Да, в виде миниатюр, но в данном случае разница между купюрами и миниатюрами не столь уже велика, топ ami!

— Но ведь об этом никто, кроме нас, не знает!

— Никто, совсем никто, кроме разве что официанта и публики за соседними столиками. Да еще, без сомнения, нескольких человек в Эбермуте — это как минимум! Мадемуазель Дюран очаровательна, и на месте мисс Элизабет Пенн я бы все-таки начал с того, что преподал бы своей новой помощнице парочку уроков здравого смысла. — Он немного помолчал и продолжил размышлять вслух:

— А знаете, пока мы сидели за столиком, утащить чемодан из автобуса было действительно проще простого.

— Но ведь кто-нибудь увидел бы!

— Да, и что бы он подумал? Что кто-то берет свой багаж? Ведь вор сделал бы это совершенно открыто, не таясь. И никто бы ему не помешал.

— Пуаро, вы думаете… Это же был его собственный чемодан. Или нет? Пуаро потер лоб.

— Кажется, да. Но тем не менее все это довольно странно. Почему он взял его не сразу, как только приехал. И в кафе ведь его с нами не было. Где он был и чего дожидался?

— Если бы мисс Дюран случайно не села напротив окна, она бы его и не заметила, — сказал я.

— Ну да, но так или иначе, если это был его собственный чемодан, значит, все это ровным счетом ничего не значит. Не будем забивать себе голову, друг мой.

Когда мы снова заняли места и на полной скорости отъехали, Пуаро не упустил случая и продолжил читать Мэри Дюран лекцию — о том, насколько опасна излишняя доверчивость и разговорчивость. Та, хотя и слушала с серьезным лицом, вряд ли принимала его нотации близко к сердцу.

В четыре часа мы прибыли в Шерлок-Бэй, и, по счастью, нам удалось получить в отеле «Якорь» чудом незанятый двухместный номер. «Якорь», расположенный на небольшой тихой улочке, был действительно славным — напоминал старинную корчму.

Пуаро распаковал свои вещи и намеревался было слегка причесать свои усы перед визитом к Джозефу Ааронсу, как раздался отчаянный стук в дверь. Я крикнул:

— Войдите!

К моему великому изумлению, вошла Мэри Дюран, бледная как мел и со слезами на глазах.

— О, ради Бога, простите, но произошло… произошло что-то ужасное. А вы ведь говорили, что вы сыщик… — С этими словами она повернулась к Пуаро.

— Что случилось, мадемуазель?

— Я только что открыла свой саквояж. Миниатюры были в портфельчике крокодиловой кожи, закрытом на замок. А сейчас… Вот, посмотрите.

Она протянула Пуаро маленький портфель. Он был открыт. Было видно, что замок грубо взломан. Пуаро повертел портфель в руках и кивнул.

— А миниатюры? — спросил он, хотя мы оба уже догадывались, каков будет ответ.

— Пропали! Украдены! Что же мне делать?

— Не беспокойтесь! — воскликнул я. — Мой друг — Эркюль Пуаро. Вам, конечно, приходилось слышать это имя. Если кто-то и сможет вернуть вам миниатюры, так это только он.

— Как, мосье Пуаро? Тот самый мосье Пуаро? Мой друг, конечно, был чересчур тщеславен, чтобы оставить без внимания восхищение в ее голосе.

— Да, дитя мое, — сказал он. — Это я, собственной персоной. И вы можете на меня положиться. Я сделаю все возможное. Но боюсь, очень боюсь, что уже слишком поздно. Скажите, пожалуйста, а замок вашего чемоданчика тоже был взломан?

Она покачала головой.

— Позвольте мне взглянуть.

Мы прошли к ней в номер, и Пуаро обстоятельно исследовал чемоданчик. Тот явно был открыт ключом.

— Открыть его ничего не стоило. Эти замки на саквояжах почти все одинаковы. Нужно немедленно сообщить о случившемся в полицию и как можно скорее связаться с мистером Бейкером Вудом. Я возьму это на себя.

Я отправился вместе с ним и спросил, почему он считает, что, может быть, уже слишком поздно.

— Дорогой мой, сегодня я говорил, что в отличие от фокусника возвращаю на свет Божий бесследно пропавшие вещи. Но ведь возможно, что кто-то меня уже опередил. Понимаете? Нет? Ну тогда поймете через несколько минут. Он исчез в телефонной будке, а спустя пять минут вышел с крайне озабоченным видом.

— Мои опасения подтвердились. У мистера Вуда полчаса назад побывала дама и сказала, что она — от мисс Элизабет Пени. Она показала ему миниатюры. Он, придя в полный восторг, купил их, заплатив наличными.

— Полчаса назад — значит, почти на полчаса раньше, чем мы сюда приехали!

Пуаро загадочно улыбнулся:

— Ваши любимые автобусы, спору нет, ездят быстро, но легковая машина даст им фору.

— И что же мы будем теперь делать?

— Вы верны себе, Гастингс — поражаюсь вашей практичности. Мы проинформируем полицию и переговорим с мистером Бейкером Вудом, — в общем сделаем для мисс Дюран все, что в наших силах.

Мы начали действовать. Бедная Мэри Дюран была совершенно расстроена и очень боялась тетки.

— Да уж, тетушка не обрадуется, это точно, — заметил Пуаро, когда мы направлялись в отель «Прибрежный», где остановился мистер Вуд. — Что за легкомыслие — отправляясь в кафе, оставлять вещи стоимостью в пятьсот фунтов в багаже. И кроме того, мой друг, некоторые обстоятельства в этом деле кажутся мне весьма странными. Взять, к примеру, этот портфель из крокодиловой кожи. Зачем было его взламывать?

— Чтобы достать миниатюры.

— Но разве это не глупо! Предположим, что наш неизвестный направляется к багажному отделению — якобы для того, чтобы достать свой чемодан. Разве не проще было бы отпереть чужой чемодан, вынуть из него портфель и, не открывая, сунуть в свой чемодан, чем тратить время на то, чтобы взламывать замок? Разве я не прав?

— Но он должен был убедиться, что миниатюры в портфеле.

Пуаро хотел возразить, но в этот миг нас пригласили к мистеру Буду.

Этот человек мне не понравился с первого взгляда. Грузный, вульгарный, слишком броско одетый, с массивным бриллиантовым перстнем на пальце. Говорил он заносчиво и чересчур громко. Разумеется, он не заметил ничего подозрительного. А почему он должен был заметить? Дама сказала, что привезла миниатюры, ну и чудесненько! Не записал ли он номера банкнотов? Нет, не записал. А кто, собственно, такой мистер… мм, Пуаро… чтобы так запросто врываться к нему и задавать все эти вопросы?

— Я больше ни о чем не буду спрашивать вас, мосье, но ответьте мне еще на один последний вопрос. Пожалуйста, опишите мне женщину, которая была у вас. Она молодая и красивая, правда?

— Нет, сэр, ни то ни другое. Чересчур высока и отнюдь не молода, волосы с проседью. Нездоровый цвет лица, и еще у нее довольно заметные усики. Нет, лично я на такую бы не польстился.

— Пуаро, — вскричал я сразу же, как мы вышли из отеля. — Вы слышали? Усики?

— Я до сих пор не жалуюсь на слух, Гастингс, благодарю вас.

— Однако какой несимпатичный человек этот Вуд!

— Тут вы правы. Когда Господь распределял среди людей шарм, Вуд наверняка сказал: «Спасибо, не надо».

— Ну, ничего, зато теперь мы поймаем вора, — заметил я. — У нас уже есть его приметы.

— Вы очень наивны, Гастингс. Разве вы не слыхали, что существует такая штука, как, алиби?

— Вы, стало быть, полагаете, что у него есть алиби? Ответ Пуаро был совершенно неожиданно:

— Я на это надеюсь.

— Вот уж неизменная ваша страсть — создавать себе трудности.

— Просто, mon ami, я не люблю идти по пути наименьшего сопротивления.

Пророчество Пуаро сбылось. Наш попутчик — молодой человек в коричневом костюме — как выяснилось, его зовут Нортон Кейн — сразу же по приезде в Монкхэмптон направился в отель «Георг» и не покидал его до самого вечера. Единственное, что говорило против него, — это свидетельство мисс Дюран, которая видела, как он забирал свой чемодан из автобуса во время ленча.

— В самом этом факте, в сущности, нет ничего подозрительного, глубокомысленно заметил Пуаро и надолго погрузился в безмолвие. Все мои попытки продолжить наш диалог он отверг, а в ответ на настойчивые расспросы сказал, что размышляет в настоящий момент об усах вообще, как о феномене, и советует мне заняться тем же.

Я, однако, уяснил для себя, что он попросил Джозефа Ааронса, с которым провел вечер, рассказать ему все, что тому известно о мистере Бейкере Вуде. Так как оба джентльмена жили в одном и том же отеле, существовал шанс получить дополнительную информацию. Но если Пуаро что и узнал, то держал это при себе.

Мэри Дюран, дав показания в полиции, рано утром вернулась поездом в Эбермут. После ленча мы отправились в обществе Джозефа Ааронса, после которого Пуаро сообщил мне, что все неприятности театрального администратора улажены и мы можем вернуться в Эбермут как только захотим.

— Но только, ради всех святых, не автобусом. На этот раз мы поедем поездом.

— Боитесь, что у вас украдут саквояж или что придется утешать еще одну юную даму?

— Ни от того, ни от другого мы не застрахованы и в поезде, Гастингс. Просто хочу как можно быстрее вернуться в Эбермут, чтобы продолжить расследование нашего дела.

— Нашего дела? — изумился я.

— Да, друг мой, нашего. Мадемуазель Дюран попросила у меня помощи. И если расследование сейчас в руках полиции, то это отнюдь не означает, что для меня оно закончено. Я приехал сюда, чтобы помочь старому приятелю, но никто и никогда не получит повода упрекнуть Эркюля Пуаро в том, что он кому-то не помог — пусть и человеку постороннему! — Он театрально взмахнул рукой.

— Мне показалось, что эта история заинтересовала вас с самого начала, начал я издалека, надеясь разговорить его. — Еще в бюро путешествий, когда вы в первый раз увидели этого молодого человека. Я так и не понял тогда, чем он привлек ваше внимание.

— Вы не поняли, Гастингс? Ну уж это-то вы должны были понять. Что ж, пусть это пока остается еще одной моей маленькой тайной.

Перед отъездом мы встретились с дежурным полицейским инспектором. Тот уже допросил мистера Нортона Кейна и, взяв с Пуаро обет молчания, сообщил, что поведение молодого человека произвело на него неважное впечатление. Тот чересчур уж возмущался, изворачивался, путался в показаниях.

— Но как он все это провернул, я так до сих пор так и не возьму в толк, признался инспектор. — У него наверняка был сообщник, который сразу же взял украденное и на автомашине помчался в Шерлок-Бэй. Но все это только догадки, пока не найдем машину и водителя и не прижмем его к стенке.

Пуаро задумчиво покивал головой.

— Вы думаете, что именно так все и было? — спросил я его, когда мы садились в поезд.

— Нет, друг мой, все было совсем не так. Они все сделали гораздо умнее.

— А вы не хотите рассказать мне как?

— Вы же знаете, это моя маленькая слабость — сохранять тайну до самого конца.

— И что же, развязка близка?

— Очень близка.

В начале седьмого мы уже были в Эбермуте. Пуаро сразу же направился к Элизабет Пенн. Магазин был закрыт, но Пуаро позвонил, и Мэри открыла дверь. На ее лице отразились изумление, радость.

— Пожалуйста, входите. Тетя здесь, — сказала она и провела нас в заднюю комнату.

Согбенная дама в годах уже шла нам навстречу. Седовласая, с нежно-розовой кожей и голубыми глазами, она будто бы сама сошла с миниатюры прошлого столетия. На плечи ее была наброшена пелерина из старинных кружев.

— Вы — тот самый мосье Пуаро? — спросила она тихим, любезным голосом, Мэри рассказала мне о вас. И вы в самом деле хотите нам помочь? Можете дать совет?

Пуаро посмотрел на нее долгим взглядом и кивнул.

— Мадемуазель Пенн, все было проделано потрясающе эффектно, но хорошо, чтобы и усы были натуральными! Мисс Пенн тихо вскрикнула.

— Вас ведь не было вчера в магазине, не так ли?

— Утром я была. Но после этого у меня разболелась голова, и я отправилась домой.

— Не домой, мадемуазель. Вашу голову вы попытались вылечить переменой климата. Курортная атмосфера Шерлок-Бэй была целебна для вас, не так ли?

Он схватил меня за руку и повлек к выходу. На пороге остановился и обернулся еще раз.

— Как видите, мне известно все. Этот маленький… фарс нужно прекратить.

В его голосе зазвучала угроза. Мисс Пенн побледнела и молча кивнула. Пуаро повернулся к девушке.

— Мадемуазель, — сказал он мягко. — Вы молоды и прелестны, но если дадите еще раз вовлечь себя в такую аферу, то может статься, что ваши лучшие годы пройдут за тюремной решеткой. И я, Эркюль Пуаро, откровенно говорю вам, что мне будет жалко вашей молодости и красоты. Затем он вышел на улицу. Совершенно сбитый с толку, я последовал за ним.

— Я с самого начала обратил внимание на то, что стоило молодому человеку купить билет только до Монкхэмптона, как девушка вдруг стала проявлять к нему повышенный интерес, — начал свой рассказ Пуаро. — С чего бы это? Ведь он вовсе не относится к тому типу мужчин, который сводит женщин с ума! С самого начала нашей поездки я чувствовал: что-то должно произойти. Кто видел, что молодой человек находился возле багажа? Мадемуазель, только мадемуазель. Я вспомнил, что она сама выбрала место за столиком так, чтобы сидеть лицом к окну. Мне это показалось странным. Ведь обычно дамы всегда садятся так, чтобы видеть зал.

И вот наконец она рассказывает нам историю о краже и взломанном портфеле. Я вам сразу тогда сказал, что здесь что-то не вяжется.

Каков же результат этой истории? Мистер Бейкер Вуд заплатил хорошие деньги за краденый товар. Миниатюры по закону следует вернуть мисс Пенн. Она снова продаст их и будет иметь тысячу фунтов вместо пятисот. Я попросил навести справки и узнал, что торговля у них идет из рук вон плохо. Вот так-то. И сделал вывод: тетушка и племянница действуют заодно.

— Значит, вы никогда не подозревали Нортона Кейна?

— Друг мой! С этакими-то усиками? Преступник либо бывает гладко выбрит, либо у него настоящие усы, которые в случае необходимости можно сбрить, чтобы изменить внешность. Но это как раз то, что надо для хитроумной мисс Пенн, согбенной старой дамы с клубничным румянцем. Видели, какая она сегодня? Однако стоит ей распрямиться, надеть башмаки большого размера, слегка изменить с помощью грима цвет лица и, в довершение, приклеить несколько редких волосков над верхней губой, — и что же тогда? Тогда как раз и получится мужеподобная женщина, как описал ее мистер Вуд. Или переодетый в женское платье мужчина, как решили мы.

— Значит, она и в самом деле ездила вчера в Шерлок-Бэй?

— Наверняка. Поезд, если припоминаете, уходит отсюда около одиннадцати утра и около двух прибывает в Шерлок-Бэй. Обратно он идет еще быстрее. Это как раз тот, на котором мы вернулись. Отходит от Шерлок-Бэй около четырех и в восемнадцать пятнадцать уже здесь. Миниатюр конечно же в портфеле никогда не было. Замок сломали еще дома, перед тем как уложить в саквояж. Мадемуазель Мэри оставалось только найти парочку простофиль, воздействовать на них своими чарами и уж потом как следует заморочить им голову. Но один из них оказался не простофилей, а Эркюлем Пуаро!

Последняя фраза мне явно не понравилась, и, чтобы отыграться, я сказал:

— А вы ведь заливали, когда распространялись о том, что всегда готовы помочь постороннему человеку. Что-то не особенно вы ей помогли.

— Я ни на йоту не отошел от истины, Гастингс. Видимо, я просто не слишком ясно выразился, и вы сами ввели себя в заблуждение. Говоря о постороннем человеке, я имел в виду не просто каких-то абстрактных незнакомцев. Я имел в виду мистера Бейкера Вуда — человека чужого в этой стране, а потому наименее защищенного.

Лицо его вытянулось.

— Нет, стоит только вспомнить об этом надувательстве с билетами. Сколько же мы переплатили! У меня прямо кровь закипает, когда я гляжу на все эти ваши английские несуразности. Да, я хотел помочь иностранцу. Он, разумеется, человек не из приятных, этот мистер Бейкер Вуд. Но он здесь чужой! А нам, чужакам, надо держаться вместе. Что касается меня, я никогда не откажу им в помощи!

Примечания

1

Мой друг (фр.).

Оглавление