«Отравленное перо»

Агата Кристи              Отравленное перо

Глава 1

Когда, наконец, я был извлечен из гипса, и врачи, к их удовольствию, вытащили меня с того света, и нянечки со всеми предосторожностями заставляли меня двигать конечностями, а меня тошнило от того, что они сюсюкали со мной, как с младенцем, Маркус Кент заявил, что мне следует отправиться пожить в деревню.

- Хороший воздух, покой, отдых - вот что вам необходимо. За вами присмотрит ваша сестра. Ешьте, спите, и ведите растительную жизнь, насколько это возможно.

Я не спросил его, смогу ли снова летать. Есть вопросы, которые не задаешь, потому что боишься услышать ответ. Точно так же в продолжение последних пяти месяцев я ни разу не спрашивал, суждено ли мне пролежать на спине всю оставшуюся жизнь. Я боялся притворных утешений сестры: «Подумать только, какие вы задаете вопросы! Мы не позволяем своим пациентам так говорить».

Итак, я не спрашивал, и все было хорошо. Я не превратился в беспомощного калеку. Я мог двигать ногами, стоять на них, делать несколько шагов, и если я чувствовал себя, как ребенок, который учится ходить на согнутых коленях и ватных ступнях, что ж, это было только от слабости и с непривычки. Это должно было пройти.

Маркус Кент, который был настоящим врачом, ответил на мой не заданный вопрос.

- Вы выздоровеете полностью, - сказал он. - До последнего четверга, когда произошел решающий перелом, у нас не было такой уверенности, но теперь я могу это сказать совершенно авторитетно. Но это потребует долгих усилий. Долгих и, я бы сказал, тяжких. Когда речь идет о лечении нервной системы или мускулов, мозг должен помочь телу. Любая поспешность, любое волнение могут отбросить вас назад и вернуть в больницу. Вы должны жить медленно и легко, в темпе легато. В укреплении нуждается не только ваше тело, ваша нервная система ослаблена необходимостью держать вас в течение долгого времени на наркотиках. Вот почему я говорю: поезжайте в деревню, снимите там дом, займитесь местной политикой, местными скандалами, деревенскими сплетнями. Проявляйте настойчивый и пристрастный интерес к вашим соседям. А главное - поезжайте в ту часть света, где нет разбросанных поблизости друзей.

Я кивнул.

- Я уж подумал об этом, - сказал я.

В самом деле, нет ничего более невыносимого, чем компания близких друзей, полных сочувствия и при этом занятых собственными делами. «Но, Джерри, ты выглядишь великолепно, не так ли? Абсолютно потрясающе. Дружище, я должен тебе сказать…» Нет, это не для меня. Собаки мудры. Они забиваются в дальний угол и зализывают раны, не вы ходя на свет до тех пор, пока у них все не заживет.

Так случилось, что я и Джоанна, изучив восторженные панегирики агентов по недвижимости со всех концов Англии, выбрали Литтл Фэз в Лимстоке как один из возможных для знакомства пунктах, и главным образом потому, что мы ни когда не были в Лимстоке и никого не знали в его окрестностях.

Но когда Джоанна увидела Литтл Фэз, она сразу решила, что это именно тот дом, который нам нужен. Он был расположен в полумиле от Лимстока, на дороге, ведущей в торфяные поля. Это был низкий одноэтажный белый домик с наклонной верандой в викторианском стиле, выкрашенной в бледно-зеленый цвет. С нее открывался прекрасный вид на покатое, заросшее вереском поле, а с левой стороны виднелась колокольня церкви в Лимстоке. Он принадлежал семейству старых дев, двух мисс Бартон, из которых в живых осталась лишь одна, младшая, мисс Эмили.

Мисс Эмили оказалась очаровательной миниатюрной пожилой дамой, которая удивительно соответствовала собственному дому. Как будто с легким извинением, она объяснила Джоанне, что раньше она никогда не сдавала свой дом, даже об этом не думала, «но, видите ли, дорогая, все сейчас изменилось, налоги, конечно, а потом мои акции, которые казались мне столь надежными, даже сам банк давал за них поручительство, теперь ничего не стоят, в особенности иностранные. И это все так усложняет. Конечно, любому не по душе идея (и вы меня, разумеется, поймете, дорогая, вы мне кажетесь такой доброй) сдать свой дом незнакомым людям, но что-то же нужно делать. Но, увидев вас, я буду теперь счастлива знать, что здесь живете вы. Он очень подойдет для молодой девушки. Должна признаться вам, что я содрогалась от одной мысли, что здесь будут жить мужчины!

Джоанна вынуждена была уточнить этот пункт, изложив информацию обо мне.

Мисс Эмили хорошо владела собой.

- Ах, боже мой, Я понимаю. Какое горе! Катастрофа в полете? Эти молодые люди так отважны. Значит, ваш брат практически останется инвалидом?

Эта мысль, казалось, утешила добрую старушку. По всей видимости, я не смогу проявлять той неукротимой мужской энергии, которая пугала Эмили Бартон. Она робко спросила, курю ли я.

- Как паровоз, - сказала Джоанна, - Кстати, уточнила она, - точно так же, как и я.

- Да, да, это глупо с моей стороны. Боюсь, знаете ли, что я не иду в ногу со временем. Мои сестры были намного старше меня, а моя дорогая матушка прожила до девяноста лет, представляете, и была совершенно особенной. Да, да, теперь все курят. Дело только в том, что в доме нет пепельниц.

Джоанна заверила, что мы постараемся привезти с собой побольше пепельниц, и добавила с улыбкой:

- Мы не станем тушить сигареты об вашу прекрасную мебель, это я вам обещаю. Ничто меня не приводит в такую ярость, когда я вижу, как люди этим занимаются.

Так все было улажено, и мы сняли Литтл Фэз на шесть месяцев с правом продлить договор еще на три месяца, и Эмили Бартон объяснила Джоанне, что лично ей это очень удобно, потому что она собирается поселиться у своей старой горничной, «моей верной Флоренс», которая вышла замуж, проведя в доме пятнадцать лет. Такая славная девушка, а муж у нее занимается продажей домов. У них хороший дом на Хай-стрит и две очаровательные комнаты на верхнем этаже, где будет так удобно. «А Флоренс так рада меня принять!»

Итак, все как будто складывалось прекрасно, соглашение было подписано, и вскоре мы с Джоанной обосновались в доме. Горничная мисс Эмили Бартон, Партридж, согласилась остаться у нас, и с помощью этой девушки, приходившей ежедневно и хотя казавшейся немного себе на уме, но вполне приветливой, мы были окружены всяческой заботой.

Партридж была высоченной, суровой на вид старой девой средних лет, она великолепно готовила и, хотя не одобряла поздних обедов (у мисс Эмили было обыкновение слегка перекусить вареными яйцами), тем не менее приспособилась к нашим привычкам и даже признавала, что мне следует восстанавливать свои силы.

Когда мы окончательно обосновались и провели в Литтл Фэз неделю, торжественно пожаловала мисс Эмили Бартон и оставила визитную карточку. Её примеру последовали миссис Симмингтон, жена адвоката, мисс Гриффит, сестра доктора, миссис Дейн Кэлтроп, жена викария, и мистер Пай из местного прихода.

На Джоанну это произвело сильное впечатление.

- Я не знала, - сказала она с благоговением в голосе, - что люди наносят визиты… карточками.

- Все это потому, дитя мое, - сказал я, - что ты не знаешь сельских нравов.

- Глупости. Я много раз бывала на уик-эндах с деревенскими людьми.

- Это не одно и то же, - заметил я.

Я был на пять лет старше Джоанны. Я мог помнить с детских лет, что у нас был большой белый запущенный дом, а рядом - поля, спускавшиеся прямо к реке. Я помнил, как, прячась от садовника, полз под кустами малины, помнил запах белой пыли на конном дворе и рыжую кошку, пересекавшую двор, и стук лошадиных копыт, доносившийся из конюшни. Но когда мне исполнилось семь лет, а Джоанне два, мы переехали жить в Лондон к тетушке, и отныне наши рождественские и пасхальные каникулы проводили там, среди пантомим, театров, кино, лодочных экскурсий в Кенсингтон Гарден, а потом и на катках. В августе нас отвозили в какой-нибудь отель на морском побережье.

Размышляя обо всем этом, я задумчиво сказал Джоанне, с чувством некоторого раскаяния, так как понимал, что превратился в эгоистичного, сосредоточенного на себе инвалида.

- Боюсь, что все это может быстро тебе наскучить.

Дело в том, что Джоанна была очень хорошенькой и обладала веселым нравом, она любила танцы, коктейли, флирт и езду на быстрых автомобилях.

Джоанна засмеялась и заметила, что не придает этому никакого значения.

- В конце концов, я даже рада, что уехала от всего этого. Я пресытилась бесконечным многолюдьем и, хотя ты смотришь на это скептически, я совершенно сломлена из-за Поля. Мне понадобится много времени, чтобы со всем этим справиться.

На этот счет у меня были большие сомнения. Любовные истории Джоанны неизбежно шли по одному и тому же кругу. Сначала она безумно влюблялась в какого-нибудь совершенно бесхребетного молодого человека, непризнанного гения. Она выслушивала его бесконечные жалобы и пыталась действовать, чтобы снискать ему признание. Потом, когда он оказывался неблагодарным, она чувствовала себя уязвленной и говорила, что ее сердце разбито, до тех пор, пока не появлялся очередной унылый молодой человек, что обычно происходило через три недели. Поэтому я не принимал всерьез историю насчет разбитого сердца. Но я понимал, что жизнь в деревне окажется для моей очаровательной сестры своего рода новой игрой.

- Во всяком случае, - сказала она, - я выгляжу неплохо, так ведь?

Я изучил ее взыскательным взглядом и не решился согласиться с этим. Джоанна была одета по-спортивному. Это означало, что на ней была юбка в немыслимую огромную клетку. Она была натянута, как кожа, а сверху была накинута трикотажная кофточка с короткими рукавами в тирольском стиле. На ней были прозрачные шелковые чулки и безукоризненные новые ботинки.

- Нет, - сказал я, - ты выглядишь неважно. Тебе следовало бы надеть старую твидовую юбку, желательно грязно-серую или бледно-коричневую. Затем тебе нужен был бы симпатичный шерстяной джемпер в тон ей, а может быть, шерстяной пиджак, и при этом фетровая шляпа, толстые чулки и старые туфли. Тогда, и только тогда, ты полностью погрузишься на дно Хай-стрит в Лимстоке, а не будешь плавать поверху, как теперь.

- Что, собственно, тебя не устраивает? У меня деревенский цвет лица, изготовленный с помощью тональной пудры № 2.

- Это так, - заметил я. - Но если бы ты жила в Лимстоке, то тебе понадобилось бы гораздо меньше пудры, чтобы твой нос загорал на солнце, и, вероятно, лишь намек на губную помаду, и тебе пришлось бы носить при себе собственные брови, а не их четвертую часть, как теперь.

Джоанна хмыкнула. Казалось, все это ее позабавило.

- Ты думаешь, что я им кажусь ужасной? - сказала она.

- Нет, скорее странной.

Джоанна закончила изучать визитные карточки, оставленные посетителями. Только жене викария посчастливилось или, наоборот, не посчастливилось застать Джоанну дома.

- Похоже на детское лото, правда? - заметила Джоанна. - Миссис Юриспруденция, жена адвоката, мисс Доза, сестра доктора и все в таком духе. - Она добавила с воодушевлением: - Я все-таки считаю, что это очень славное местечко, Джерри! Такое приятное, забавное и старомодное! Просто нельзя представить, что здесь может произойти что-то плохое, правда?

И хотя я знал, что она болтает совершеннейшую чепуху, я с ней согласился. В таком месте, как Лимсток, не может произойти ничего плохого. Смешно, потому что как раз через неделю мы получили первое письмо.

* * *

Я вижу, что начал не с того. Я не представил описания Лимстока, а если не знать, что собой представлял Лимсток, невозможно понять мою историю.

Для начала следует упомянуть о том, что у Лимстока древнее прошлое. Где-то во времена норманнского завоевания Лимсток был весьма важным пунктом. Это было связано главным образом с церковными делами. Лимсток был епископством, и в нем друг за другом правили честолюбивые и могущественные приоры. Лорды и бароны из окрестных земель улаживали свои отношения с небом, передавая часть своих владений епископству. Оно приобретало могущество и распространяло свою власть в течение многих столетий. Однако в свой черед Генрих VIII заставил его разделить участь всех остальных церковных общин. Отныне городом правил замок. Но город все еще сохранял влияние, обладал правами, привилегиями, богатством. А потом, примерно в ХVII в., в ходе прогресса Лимсток пришел в упадок. Замок разрушился. Рядом с Лимстоком не оказалось ни железных дорог, ни больших магистралей. Он превратился в маленький провинциальный городок, невзрачный и заброшенный, с чредой дюн, высившихся за ним, и окружавшими его мирными полями и фермами. Раз в неделю здесь бывал базарный день, и каждый мог наблюдать вереницы скота на дорогах и улицах. Дважды в год проводились небольшие конные состязания, в которых участвовали лишь самые не приметные лошади. Здесь имелась несравненная Хай-стрит, с исполненными достоинства домами, выглядевшими несколько нелепо из-за витрин, заполненных булочками или овощами. Здесь располагался длинный неуютный магазин галантерейных товаров, большая скобяная лавка, вычурное здание почты, бесконечный ряд разбросанных магазинчиков, две соперничающие булочные и международный универмаг. Город имел врача, юридическую контору Гэлбрейта, Гэлбрейта и Симмингтона, красивую и неожиданно просторную церковь, построенную в 1420 году, с некоторыми сохранившимися саксонскими приметами, новую просторную школу и две пивные.

Таким был Лимсток. И любой, кто приезжал навестить нас, в особенности Джоанну, купив пару перчаток и обзаведясь беретом, столь безобразным, что его невозможно было носить, спешил отправиться восвояси.

Что касается нас, то нам все это казалось новым и увлекательным. Мы не собирались здесь поселиться. Для нас это была своего рода остановка. Я был готов исполнить рекомендации врача и проявлять интерес к своим соседям. Мы с Джоанной находили все это забавным. Я помнил и о том, что Маркус Кент советовал мне развлекаться местными сплетнями. И, естественно, не предполагал, как близко все меня коснется.

Самым забавным оказалось то самое письмо. Когда оно пришло, мы изрядно повеселились.

Принесли его, как я помню, во время завтрака. Я перевернул его от нечего делать. Так поступаешь всегда, когда время течет медленно и каждое событие должно быть изучено со всех сторон. Это было, как я заметил, местное письмо с напечатанным на машинке адресом. Я раскрыл его раньше, чем два других с лондонскими марками, так как одно из них явно содержало счет, а второе пришло от крайне нудного кузена. Внутри конверта оказался лист бумаги, на котором были наклеены вырезанные слова и буквы. Минуту или две я изучал их, не постигая их смысла. Затем я открыл от изумления рот.

Джоанна, которая озабоченно изучала какой-то счет, взглянула на меня.

- Привет, - сказала она, - что это с тобой? У тебя такой удивленный вид.

Письмо в довольно грубых выражениях излагало мнение писавшего о том, что Джоанна и я не являемся братом и сестрой.

- Это какое-то дурацкое анонимное письмо.

Я все еще не мог оправиться от потрясения. Все-таки кто не мог ожидать подобных вещей в тихом болоте Лимстока. Джоанна сразу проявила живой интерес.

- Анонимка? О чем же в ней говорится?

Я давно заметил, что в романах анонимные письма грязного и оскорбительного толка никогда не дают читать дамам. Принято, чтобы женщина любой ценой была защищена от потрясения, к которому расположена в силу своей тонкой нервной организации. С сожалением вынужден признать, что мне никогда не приходилось прятать письма от Джоанны. Я тут же протянул ей письмо. Я с облегчением увидел, что оно ее скорее позабавило, чем взволновало.

- Какая ужасная грязь! Я раньше только слышала об анонимных письмах, но никогда ни одного не видела. И они всегда таковы?

- Не могу тебе ответить, - сказал я. - У меня это тоже первый опыт.

Джоанна хихикнула.

- Ты в самом деле прав, оценивая мой внешний вид, Джерри. Полагаю, что они сочли меня безнадежно падшей женщиной.

- Все это усугубляется тем, - заметил я, - что наш отец был высоким, худым, со впалыми щеками, а мать светловолосой, голубоглазой крошкой, и что я похож на него, а ты - на нее.

Джоанна задумчиво кивнула.

- Да, мы совсем не похожи. Никто бы не принял нас за брата и сестру.

- Кто-то, во всяком случае, явно в это не поверил, - заметил я многозначительно.

Джоанна заявила, что все это кажется ей ужасно смешным. Она брезгливо взяла письмо за уголок и поинтересовалась, что мы собираемся с ним делать.

- Самое правильное, мне кажется, бросить его в огонь с подобающими проклятьями.

Я тут же претворил слова в действие, и Джоанна зааплодировала.

- Ты прекрасно с этим справился. Тебе следовало бы выступать на сцене. Хорошо, что у нас еще сохранились камины, правда?

- Корзина для бумаг не обеспечила бы столь драматичного эффекта, - заметил я. - Я мог бы, разумеется, поджечь, его спичкой и наблюдать, как оно медленно сгорает.

- Хотела бы я знать, кто это написал.

- Похоже, что мы никогда этого не узнаем.

- Да, наверное, не узнаем. - Она минуту помолчала, потом добавила: - Когда я начинаю об этом думать, мне уже не кажется, что это так уж смешно. Видишь ли, я думала, что мы им понравились.

- Конечно, понравились. Но есть при этом некто полупомешанный.

- Да, пожалуй. Фу! Мерзость!

Она вышла на солнце, а я подумал, покуривая первую осле завтрака сигарету, что она совершенно права. Это бы мерзко. Кого-то злил наш приезд, кого-то приводила в негодование яркая изысканная красота Джоанны, кто-то хотел причинить боль. Лучше всего бы отнестись к этому с юмором, но в сущности это не было смешно…

В это утро зашел доктор Гриффит. Я договорился с ним, о раз в неделю он будет меня осматривать. Мне нравился Оуэн Гриффит. Он был темноволосым, неуклюжим, с неловкими движениями и при этом искусными мягкими руками. Речь его была отрывиста, и он был довольно застенчив.

Он сообщил, что идет улучшение, внушающее надежды. Потом добавил:

- Вы чувствуете себя прекрасно, не так ли? Но не действует ли на вас сегодня утром погода или мне это только показалось?

- Не в этом дело, - сказал я. - Сегодня во время раннего кофе пришло низкопробное анонимное письмо, и с тех пор я испытываю физическое ощущение тошноты.

Он уронил на пол свой чемоданчик. Его худое темное лицо явно выражало волнение.

- Вы хотите сказать, что вы тоже подучили анонимное письмо?

Я был заинтригован.

- Так что же, они здесь постоянно курсируют?

- Да. В течение некоторого времени.

- Вот как! - сказал я. - Понятно. У меня было такое впечатление, что появление чужих в этих краях кого-то разозлило.

- Нет, нет, совсем не в этом дело. Это просто… - Он немного замялся, потом сказал: - А что в нем было? Хотя… - Он внезапно покраснел и смутился, - мне, наверное, не стоило об этом спрашивать?

- Я с готовностью вам скажу. В нем сообщалось, что миловидная девица, которую я привез с собой, вовсе не является моей сестрой. В общем, как можно было заметить, своего рода вариации на темы Бодлера.

Его темное лицо вспыхнуло гневом.

- Какая подлость! Ваша сестра… я надеюсь, она была не очень расстроена?

- Джоанна похожа на ангела, украшающего верхушку рождественской елки, - заметил я, - но при этом она удивительно современна и вполне вынослива. Она нашла все это чрезвычайно забавным. Подобные вещи с ней раньше не случались.

- О, мне хотелось бы в это верить, - искренне подхватил Гриффит.

- В любом случае, - заметил я, - лучше всего принять это именно так. Как что-то невероятно смешное.

- Да, - согласился Оуэн Гриффит. - Только вот…

- Именно так! - подчеркнул я. - Как простую болтовню.

- Беда в том, - возразил он, - что такие вещи, коли уж они начинаются, приобретают масштаб.

- Это я могу себе представить.

- Разумеется, речь здесь идет о патологии.

Я кивнул.

- И у вас нет никакого предположения, кто стоит за всем этим? - спросил я.

- Нет. Хотелось бы, чтобы оно было. Видите ли, эпидемия анонимных писем начинается по одной из двух причин. Или она имеет конкретный объект, направлена против определенного человека или группы лиц. Тогда можно сказать, что она мотивирована, что существует некто, испытывающий вполне определенную антипатию и избирающий особенно низкий и тайный способ ее выразить. Это подло и отвратительно, но не обязательно связано с безумием, и обычно довольно легко выследить автора - уволенную служанку, ревнивую женщину и тому подобное. Но если это носит общий, а не конкретный характер, всё становится гораздо серьезнее. Письма посылаются без всякой системы и имеют целью выражать расстройство сознания их автора. Как я утверждаю, они абсолютно патологичны. И безумие развивается. В конце концов, конечно, удается обнаружить это не известное лицо. Это часто тот, кого меньше всего подозревали. Вспышка такого рода была в прошлом году в другом конце графства, кончилось тем, что это оказался руководитель отдела большого мануфактурного предприятия. Спокойная женщина, с изысканными манерами, она проработала там много лет. Я помню, нечто в таком же роде встретилось мне, когда у меня была врачебная практика на севере, но там в основе всего оказались личные мотивы. Поскольку я уже сталкивался, как видите, с подобными вещами, меня, откровенно говоря, все это пугает.

- А это долго уже продолжается? - спросил я.

- Я не думаю. Конечно, трудно сказать, потому что люди, получающие эти письма, не трубят об этом повсюду. Они бросают их в огонь.

Он помолчал.

- Я сам получил одно такое письмо. И Симмингтон, адвокат, тоже. О них сообщили мне и некоторые из моих бедных пациентов.

- И все в таком же роде?

- Да. Несомненный акцент на сексуальной тематике. Это всегда показательно. - Он усмехнулся. - Симмингтона обвинили в незаконной связи с его сотрудницей, бедной, весьма почтенной мисс Гинч, которой по меньшей мере сорок, у которой зубы, как у кролика, и пенсне на носу. Симмингтон отнес его прямо в полицию. Меня письма обвинили в том, что я нарушаю профессиональный долг с моими пациентками, и все это с утрированными деталями. Все эти письма были по-детски наивны и абсурдны, но ужасно ядовиты. - Он помрачнел. - И тем не менее, я напуган. Подобные вещи, видите ли, могут стать опасными…

- Полагаю, что могут.

- Понимаете, какими бы они ни были детскими и примитивными, В конце концов одно из них ударит в цель. И тогда бог знает что может произойти. Меня также пугает их воздействие на неповоротливый, подозрительный и неразвитый ум. Если такие люди видят что-то написанное на бумаге, они этому верят. Могут возникнуть всякие осложнения.

- Это было безграмотное письмо, - сказал я задумчиво. - Я бы сказал, что его сочинил малограмотный человек.

- В самом деле? - спросил Оуэн и тут же заторопился уходить.

Размышляя об этом впоследствии, я обнаружил, что в его вопросе явно прозвучало беспокойство.

Глава 2

Я вовсе ничего не придумал, когда сказал, что появление анонимного письма оставило у меня ощущение тошноты. Так и было. В то же время все это довольно скоро изгладилось, из моей памяти. Я в сущности не сосредоточил на этом внимания, не принял всё происшедшее всерьез. Помнится, я сказал себе, что подобные вещи довольно часто случаются в глухих деревнях. За ними, как правило, стоят некоторые истеричные женщины, имеющие потребность в драматических эффектах. В любом случае, если все письма были так же ребячливы и глупы, как то, которое получили мы, они не могли принести особого вреда.

Следующий инцидент, если можно его так назвать, произошел спустя неделю, когда Партридж с поджатыми губами сообщила мне, что Беатрис, наша дневная горничная, сегодня не придет.

- Я полагаю, сэр, - сказала Партридж, - что девушка очень расстроена.

Я не вполне уловил намек Партридж и решил (ошибочно), что речь идет о какой-нибудь желудочном расстройстве, о котором Партридж не решилась из деликатности упомянуть. Я сказал, что весьма сожалею и надеюсь, что она скоро поправится.

- Девушка совершенно здорова, сэр, - сказала Партридж. - Она в расстроенных чувствах.

- Да? - удивился я.

- Все это из-за письма, которое она получила, - продолжала Партридж. - Оно содержит, как я поняла, всякие инсинуации.

Усмешка в глазах Партридж и особое ударение, сделанное ею на слове «инсинуации», убедили меня, что эти инсинуации связаны с моей персоной. Хотя я едва ли узнал бы Беатрис, если бы встретил ее в городе, так она была мне безразлична, я почувствовал необычайное раздражение. Инвалид, опирающийся на две палки, вряд ли годится на роль соблазнителя деревенских красоток.

- Что за чепуха! - сказал я довольно резко.

- Это в точности те слова, сэр, которые я сказала матери девушки, - заметила Партридж. - Ничего дурного в этом доме не происходило, сказала я ей, и не будет происходить, пока я здесь служу. Что касается Беатрис, так я ей сказала, что девушки теперь бывают разные, и о ее поведении в других местах я судить не могу. По правде говоря, сэр, дружок Беатрис, из гаража, с которым она гуляет, тоже получил одно из этих мерзких писем и ведет себя совершенно неразумно.

- Я в жизни не слышал ничего более гадкого, - сказал я гневно.

- По-моему, сэр, нам нужно избавиться от этой девушки. Я хочу сказать, что она не сможет себя вести так, как будто нет ничего, что ей следовало бы скрывать. Нет дыма без огня, вот что я хочу сказать.

Я не представлял себе, как ужасно трудно мне будет отделаться от этой фразы.

* * *

В то утро в поисках развлечений я отправился прогуляться в деревню. Мы с Джоанной всегда употребляли слово «деревня», хотя формально были неправы, и в Лимстоке были бы крайне недовольны, если бы нас услышали.

Светило солнце, воздух был прохладен и свеж, и в нем уже чувствовалось дыхание весны. Я вооружился своими палками и отправился в путь, решительно отказавшись от сопровождения Джоанны.

- Нет, - сказал я, - я не нуждаюсь в ангеле-хранителе, который семенил бы рядом со мной и подбадривал меня своим щебетаньем. Мужчина движется быстрее, если отправляется в путь в одиночестве, запомни это. Мне надо закончить целый ряд дел. Я нанесу визит Гэлбрейту, Гэлбрейту и Симмингтону и подпишу бумагу о передаче акций, я зайду к булочнику пожаловаться на качество хлеба с изюмом и возвращу книгу, которую мы брали почитать. Мне также нужно заглянуть в банк. Отпусти меня, женщина, утро слишком быстротечно.

Было решено, что Джоанна встретит меня на машине и доставит вверх на холм перед ленчем.

- Тебе должно хватить времени, чтобы пообщаться со всем Лимстоком.

- Не сомневаюсь, - сказал я - что увижусь с каждым.

Дело в том, что по утрам Хай-стрит становил ась местом встреч для покупателей, обменивающихся новостями.

Однако мне так и не удалось пойти в город без сопровождения. Я прошел не более двухсот ярдов, когда услышал позади треньканье велосипеда, а затем скрип педалей, и прямо передо мной затормозила, чуть не свалившись с сиденья, Меган Хантер.

- Привет, - сказала она, запыхавшись, поднимаясь и отряхивая пыль. Мне всегда нравилась Меган, она вызывала во мне какую-то странную жалость.

Она была приемной дочерью адвоката Симмиигтона, дочерью Миссис Симмингтон от первого брака. Никто почти не вспоминал о мистере Хантере, и я счел, что о нем уже благополучно забыли. Говорили, что он обращался с миссис Симмингтон очень дурно. Она развелась с ним через год или два после свадьбы. Она была женщиной с собственными средствами и поселилась с маленькой дочерью в Лимстоке, чтобы «забыть». В конце концов она вышла замуж за единственного подходящего холостяка в округе, Ричарда Симмингтона. От второго брака родились двое мальчиков, к которым родители относились с полной самоотверженностью, и я предполагал, что Меган иногда чувствовала себя лишней. Она была нисколько не похожа на свою мать, маленькую анемичную женщину, хоть и хорошенькую, но бесцветную, которая писклявым ноющим голосом рассуждала только о прислуге и собственном здоровье.

Меган была высокой нескладной девушкой, и хотя ей уже исполнилось двадцать лет, выглядела скорее как шестнадцатилетняя школьница. У нее была копна непослушных темных волос, зеленые, как у газели, глаза, худенькое костлявое личико и неожиданно милая улыбка. Одета она была невзрачно и безвкусно, причем обычно носила дырявые вязаные чулки.

В это утро мне показалось, что она скорее была похожа на лошадку, чем на человеческое создание. В самом деле, если бы ее немного привести в порядок, из нее получилась бы очень симпатичная лошадка. Говорила она, как обычно, сбивчиво, словно запыхавшись.

- Я была на ферме, знаете, у Лэшеров. Хотела узнать, не получили ли они утиные яйца. У них ужасно симпатичные поросята. Такие хорошенькие! Вы любите поросят? Я очень. Мне даже запах их нравится.

- Хорошо ухоженные поросята не должны пахнуть, - заметил я.

- Разве не должны? А здесь они все пахнут. Вы идете в город? Я увидела, что вы один, и решила затормозить, что бы идти с вами. Только остановилась слишком резко.

- Вы порвали чулок, - сказал я.

Меган с полным равнодушием взглянула на свою правую ногу.

- Да, действительно. Но здесь уже были две дырки, так что не о чем беспокоиться, правда?

- Вы когда-нибудь штопаете свои чулки, Меган?

- Иногда. Когда мама меня заставляет. Но она не так уж тщательно следит за тем, что я делаю. Мне повезло, не так ли?

- Вы, кажется, не отдаете себе отчета, что стали взрослой, - заметил я.

- Вы имеете в виду, что я должна быть похожа на вашу сестру? Быть такой же нарядной?

Мне не очень понравилась такая характеристика Джоанны.

- Она выглядит аккуратной, чистой и радует взор, - сказал я.

- Она ужасно хорошенькая. И совсем не похожа на вас. А почему?

- Братья и сестры не всегда похожи.

- Да, конечно. Вот я не очень похожа на Брайана или Колина. А Брайан и Колин не похожи друг на друга. - Она помолчала и сказала: - Странная это вещь, правда?

- Что именно?

Меган ответила лаконично:

- Семья.

- Полагаю, что это так, - задумчиво сказал я. Мне хотелось бы знать, о чем она думает. Некоторое время мы шли молча, потом Меган сказала довольно неуверенно:

- А вы летаете, правда?

- Да.

- И именно так вы получили травму?

- Да, я разбился.

- А здесь у нас никто не летает.

- Наверное, нет, - сказал я. - А вам хотелось бы летать, Меган?

- Мне? - Она явно удивилась. - Слава богу, нет. Мне будет плохо. Меня укачивает даже в поезде.

Она помолчала, потом спросила с той прямотой, которая свойственна только детям:

- Вы выздоровеете, чтобы летать снова, или всегда будете калекой?

- Доктор говорит, что у меня все будет в порядке.

- Да, но он не из тех, кто врет?

- Я так не думаю, - ответил я. - Я совершенно в этом уверен. Я ему доверяю.

- Тогда все хорошо. Но очень многие люди охотно врут.

Я выслушал это неоспоримое суждение молча. Меган сказала с подчеркнутой рассудительностью:

- Я рада. Я боялась, что у вас мрачный вид, потому что вы остались калекой на всю жизнь. Но если все нормально, это другое дело.

- Я вовсе не мрачный, - сказал я холодно.

- Ну, тогда раздраженный.

- Я раздражен потому, что спешу поправиться, а в таких делах спешить не удается.

- А для чего суетиться?

Я невольно расхохотался.

- Дитя мое, разве вам не приходилось торопить события?

Меган обдумала вопрос, потом сказала:

- Нет. С какой стати? Спешить некуда. Ничего никогда не происходит.

Я был поражен каким-то печальным смыслом этих слов и тихо спросил:

- Чем вы здесь заполняете свое время?

Она пожала плечами.

- А чем здесь можно заняться?

- У вас нет никакого хобби? Вы любите какие-нибудь игры? У вас есть здесь друзья?

- Я ничего не соображаю в играх. И не особенно их люблю. Здесь довольно мало девушек моего возраста, а те, что есть, мне не нравятся. Они считают, что я безобразна.

- Глупости. С какой стати им так думать?

Меган покачала головой.

- Вы ходили в школу?

- Да, я вернулась домой год назад.

- 'Вам нравилось в школе?

- Там было неплохо. Хотя преподают ужасно глупо.

- Что вы имеете в виду?

- Ну, в общем, всякие куски и обрывки. Перескакивают с одного на другое. Понимаете, это была дешевая школа, и учителя там были не очень хорошие. Они никогда не могли правильно ответить на вопрос.

- Очень немногие учителя способны на это, - заметил я.

- А почему? Они же должны.

Я с этим согласился.

- Конечно, я порядочная тупица, - сказала Меган. - И многое мне кажется абсолютным вздором. История, например. К тому же в разных книгах она описана по разному.

- Тем она и интересна, - заметил я.

- И грамматика, - продолжала Меган. - И эти глупые сочинения. И вся эта чепуха, которую написал Шелли, щебечущий о жаворонках, и Вордсворт, сходящий с ума из-за каких-то желтых нарциссов. И Шекспир…

- А что же не так у Шекспира? - спросил я с интересом.

- Он выкручивается, чтобы говорить так непонятно, что ты никогда не догадаешься, что он имеет в виду. Но кое-что у Шекспира мне нравится.

-Он был бы счастлив узнать об этом, я полагаю.

Меган не уловила сарказма.

- Мне, например, нравятся Гонерилья и Регана.

- Почему именно они?

- Ах, я не знаю. Они вроде бы уверены в себе. Как вы думаете, почему они именно такие?

- Какие?

- Такие, какие есть. Я думаю, что-то помогло им стать такими.

Я в первый раз был поставлен в тупик. Я всегда воспринимал старших дочерей короля Лира как двух мерзких торговок и этим довольствовался. Вопрос Меган меня озадачил.

- Я подумаю об этом, - пообещал я.

- Впрочем, это не имеет особого значения. Мне просто было интересно. В конце концов, это всего лишь английская литература, правда?

- В общем, так.

- А какой же предмет вам нравился?

- Только математика.

- Математика? - переспросил я с удивлением.

Лицо Меган просветлело.

- Я любила математику. Но ее не очень хорошо преподавали. Мне бы хотелось изучить математику глубоко. Это божественная вещь. Мне кажется, в числах есть что-то небеснoe, разве не так?

- Я никогда этого не чувствовал, - честно признался я.

Теперь мы вступили на Хай-стрит. Меган вдруг сказала:

- Вот и мисс Гриффит. Злобная женщина.

- Вы ее не любите?

- Я ее ненавижу. Она всегда пристает ко мне, чтобы я вступила в ее отряд скаутов. А я терпеть не могу скаутов. Для чего напяливать на себя форму, и отправляться куда-то строем, и цеплять на себя эмблемы во имя того, что ты на самом деле не так уж хорошо знаешь? Я думаю, все это Глупо.

В принципе, я склонен был согласиться с Меган. Но мисс Гриффит подошла к нам, прежде чем я успел открыть рот.

Сестра доктора, у которой было странное и неудобоваримое имя Эми, обладала той наступательной самоуверен ностью, которой так не хватало ее брату. Это была красивая женщина мужеподобного вида, с низким звучным голосом.

- Привет вам обоим! - выкрикнула она. - Прекрасное утро, правда? Меган, именно вас я и хотела видеть. Я бы хотела, чтобы кто-то помог мне надписать адреса на конвертах для ассоциации консерваторов.

Меган пробормотала что-то невнятное, подхватила свой велосипед и шмыгнула, по-видимому, в направлении между народного универмага.

- Странный ребенок, - сказала мисс Гриффит, глядя вслед ей. - Лентяйка. Тратит время попусту. Это, должно быть, такое испытание для бедной миссис Симмингтон. Я знаю, что мать не один раз пытал ась заставить ее чем-то заняться - стенографией, или кулинарией, или разведением ангорских кроликов. Ей нужен какой-то интерес.

Я подумал, что это, вероятно, справедливо, но почувствовал, что на месте Меган я бы решительно отвергал все предложения Эми Гриффит по той простой причине, что меня отталкивала бы агрессивность ее натуры.

- Я не доверяю безделью, - продолжала мисс Гриф фит. - Во всяком случае, это не для молодых людей. К тому же Меган нельзя назвать хорошенькой, привлекательной, вы меня понимаете. Иногда мне кажется, что эта девушка несколько слабоумна. Это такое разочарование для ее матери. Ведь ее отец, - она слегка понизил а голос, - был определенно ненормален. Боюсь, что ребенок это от него унаследовал. Это так тяжко для ее матери. Да, все шло в ход при сотворении мира, - вот что я хочу сказать.

- К счастью, - заметил я.

Эми Гриффит изобразила очаровательную улыбку.

- Да, ничего бы не получилось, если бы всех нас создали по одному плану. Но я не люблю, когда вижу людей, не извлекающих из жизни все, что они могут. Я лично наслаждаюсь жизнью и хочу, чтобы все тоже ею наслаждались. Мне говорили, что я себя похороню заживо, поселившись здесь, в деревне, и живя здесь круглый год. Но ничего подобного. Я всегда занята, всегда счастлива! В деревне всегда что-то происходит. У меня все время заполнено то моими скаутами, то институтом, то различными комитетами, не говоря уж о том, что я ухаживаю за Оуэном.

В это мгновение мисс Гриффит увидела на другой стороне улицы кого-то из знакомых и, издав соответствующее восклицание, устремилась через улицу, предоставив мне возможность продолжить путь в банк.

Я всегда находил мисс Гриффит несколько утомительной, хотя восхищался ее энергией и жизненной силой. Было приятно видеть ее полную удовлетворенность жизнью, которую она вела, что составляло прекрасный контраст бесконечным жалобам столь многих женщин.

Мои дела в банке были улажены, и я направился к конторе Гэлбрейта, Гэлбрейта и Симмингтона. Я не знаю, существуют ли ныне какие-нибудь Гэлбрейты. Я никогда ни одного не видел. Я прошел во внутренний кабинет Ричарда Симмингтона, который был наделен очарованием старины и затхлости, свойственным старым респектабельным юридическим конторам.

Огромное количество ящиков с документами, на которых и обозначены имена леди Хоуп, сэра Эдварда Карра, Ульяма Йестебай-Хоурса, эсквайра, почившего, и так далее, предавали дух блестящих династий графства и законного, традиционного бизнеса.

Наблюдая за мистером Симмингтоном, пока он, наклонившись над столом, изучал принесенные мною документы, я решил, что, если даже миссис Симмингтон не повезло в первом браке, она явно может чувствовать себя безмятежно в браке повторном. Ричард Симмингтон был воплощением спокойной респектабельности, человеком, который не способен был причинить своей жене даже малейшее беспокойство. Длинная шея с выпирающим адамовым яблоком, безжизненное лицо и длинный тонкий нос. Без сомнения, добрый человек, хороший муж и отец, но никто не способен заставить его пульс биться в бешеном темпе.

Мистер Симмингтон наконец заговорил. Он говорил четко и медленно, демонстрируя здравый смысл и проницательность. Мы тут же ударили по рукам, и я собрался уходить, заметив напоследок:

- Я спускался с холма вместе с вашей приемной дочерью.

В какое-то мгновение мистер Симмингтон не мог, казалось, сообразить, о какой приемной дочери идет речь, потом он улыбнулся.

- Ах, да, конечно, с Меган. Она недавно приехала из школы. Мы думали о том, чтобы подыскать ей здесь какое-то занятие… именно занятие. Но она, разумеется, еще слишком молода. И, говорят, несколько неопытна для своего возраста. Так мне говорили.

Я вышел. В помещении конторы сидел какой-то древний старик, который медленно старательно писал, маленький и на вид бодрый мальчик и женщина средних лет, с завивкой и в пенсне, которая энергично и быстро печатала на машинке.

Если это была мисс Гинч, я согласился с Оуэном Гриффитом, что любовные отношения между ней и ее хозяином были попросту неправдоподобными.

Я вышел и оглядел улицу в надежде увидеть Джоанну с машиной. Прогулка меня порядочно утомила. Но никаких следов Джоанны не было. Внезапно взору моему предстало восхитительное и невероятное зрелище. По тротуару навстречу мне шествовала богиня. Действительно, другого слова не подберешь.

Совершенные черты, мягкие золотые локоны, стройное, изысканно очерченное тело. И она шла, как богиня, без всякого усилия. Казалось, что она подплывает все ближе и ближе. Потрясающая, невероятная женщина.

Поскольку я был так взволнован, за этим должны были последовать какие-то события. Я сделал было движение и потерял одну из палок, которая загремела на мостовую. Я покачнулся и чуть не упал сам. Меня подхватила сильная рука богини. Я начал заикаться:

- Б-благодарю вас, из-з-звините, ради бога!

Она любезно улыбнулась и сказала ободряюще:

- Что вы! Ничего страшного, уверяю вас.

Чары полностью рассеялись при звуках этого ровного, уверенного голоса. Хорошенькая, здоровая на вид, ладная девушка - не больше.

Я стал размышлять, что произошло бы, если бы боги дали троянской Елене такой прозаический голос. Как странно, что девушка могла взволновать вас до глубины души, пока ее рот был закрыт, но в тот момент, когда она заговорила, все очарование исчезло, как будто его и не было.

Но, впрочем, я сталкивался и с противоположным. Я как-то встретил унылую маленькую женщину с обезьяньим лицом, на которую никто бы не взглянул дважды. А потом она открыла рот, и внезапно разлилась колдовская сила, как будто вновь заговорила Клеопатра.

Джоанна появилась на обочине сзади меня, а я ее даже не заметил. Она спросила, не случилось ли чего.

- Нет, ничего, - сказал я. - Я просто размышлял о троянской Елене и еще кое о чем.

- Самое подходящее место для таких размышлений, - заметила Джоанна. - Ты бесподобно смотришься, когда стоишь здесь с широко открытым ртом.

- Я пережил шок, - сказал я - Я был перенесен в Илион и вернулся назад. Ты знаешь, кто это? - добавил я, указав на грациозно уплывающую спину.

Вглядевшись в девушку, Джоанна сказала, что это гувернантка Симмингтонов.

- Это именно то, что тебя так потрясло? - спросила она, - Она миловидна, но немного похожа на мокрую рыбу.

- Я знаю, - сказал я. - Очень симпатичная добрая девушка. А я принял ее за Афродиту.

Джоанна открыла дверь машины, и я забрался на сидение.

Глава 3

После обеда мы отправились на чай к мистеру Паю. Мистep Пай был удивительно женоподобным и решительным маленьким человечком. Он жил в Приор Лодж, в окрестностях которого находились развалины старого аббатства.

Приор Лодж был, без сомнения, изысканным домом и благодаря любовной заботе мистера Пая выглядел весьма выигрышно. Вся мебель была отполирована и расставлена как раз в тех местах, которые более всего ей соответствовали. Занавески и обивка диванов были из дорогих шелков самых изысканных тонов. Вряд ли это был дом, типичный для мужчины, и меня поразила мысль: жить здесь - это все равно, что поселиться в музее. Главное удовольствие мистера Пая состояло в том, чтобы водить людей по своему дому. Даже те, кто был совершенно равнодушен к окружающему, не могли этого избегнуть. Даже если вы считали единственно необходимыми для жизни вещами радиоприемник, бар, ванную и кровать, окруженную необходимой величины стенами, мистер Пай не терял надежды приобщить вас к лучшему.

Его маленькие подвижные ручки дрожали от волнения, когда он описывал свои сокровища, а его голос поднимался до фальцета, когда он рассказывал об удивительных обстоятeльствax, при которых он доставил к себе домой итальянскую кровать из Вероны.

- Это действительно наслаждение, огромное наслаждение - иметь такое пополнение в нашей общине. Добропорядочные местные обыватели, знаете ли, ужасно патриархальны, если не сказать провинциальны. Они ни о чем не ведают. Вандалы, абсолютные вандалы! А что у них в Домах! Это заставило бы вас проливать слезы, дорогая леди, уверяю вас, вы бы расплакались. Может быть, они делают это нарочно?

Джоанна заметила, что для этого, наверное, не доходит.

- Понимаете, что я имею в виду? Они так ужасно все смешивают. Я видел собственными глазами очаровательную вещицу в стиле шератон, изящную, достойную быть экспонатом коллекционера, а рядом с ней - самый обычный викторианский стол или шкаф из мореного дуба. Да, можете себе представить, из мореного дуба!

Он содрогнулся и жалобно пробормотал:

- Почему люди так слепы? Согласитесь, я уверен, что вы с этим согласитесь: красота - единственная вещь, ради которой стоит жить.

Покоренная его искренностью, Джоанна заметила, что это, несомненно, так и есть.

- Тогда почему, - спросил мистер Пай, - люди окружают себя уродством?

Джоанна подтвердила, что это очень странно.

- Странно? Это преступно! Именно так я это определяю - преступно! И какие они находят объяснения! Они говорят, что так удобно. И еще - необычно. Необычно! Такое ужасное слово. Что касается дома, который вы сняли, - продолжал мистер Пай, - дома Эмили Бартон, он очарователен, и у нее там было несколько чудных вещичек. Совершенно чудных. Одна или две из них даже первоклассны. И у нее есть, по-видимому, вкус, хотя я не до конца в этом уверен. Боюсь, что иногда это только чувство. Она любит, чтобы вещи оставались на своих местах, но не по особым мотивам, не в поисках гармонии, а потому, что так их расставила ее мать.

Внезапно он переместил внимание на меня, и его тон изменился. Интонации увлеченного художника сменились манерами прирожденного сплетника.

- Вы совсем не знакомы с этой семьей? Нет, конечно, только через агентов по найму. Но, дорогие, вам следует знать эту семью! Когда я сюда приехал, престарелая матушка была еще жива. Это была совершенно невероятная особа, просто невероятная! Монстр, понимаете? Настоящий монстр. Старомодный викторианский монстр, пожирающий собственных детей. Она была монументальна, весила, должно быть, больше ста килограммов, и все пять дочерей вились вокруг нес. «Девочки!» Так она их обычно называла. Девочки! А старшей тогда было больше шестидесяти. «Эти глупые девчонки!» - так порой она о них отзывалась. Они все были, как чернокожие рабыни, обязанные ее ублажать и во всем с ней соглашаться. В десять часов они должны были отправляться спать, а о том, чтобы пригласить в дом собственных подруг, и речи не было. Она их презирала за то, что они не вышли замуж, и, однако, так организовала их жизнь, что практически они не имели возможности хоть с кем-нибудь познакомиться. Мне кажется, Эмили, а может быть, это была Агнес, имела что-то с помощником приходского священника. Но он был из недостаточно хорошей семьи, и мамочка все это пресекла.

- Это прямо похоже на роман, - заметила Джоанна.

- Да, дорогая, так и было. А потом эта ужасная старуха умерла, но тогда уже, разумеется, было поздно. Они продолжали там жить и шепотом говорили о том, что было бы желательно их матушке. Даже уборка ее спальни превращалась для них в священнодействие. Еще они обожали заниматься делами прихода… Но ни у одной из них не оказалось достаточно жизненных сил, и они одна за одной умерли. Грипп унес Эдит, Минни не оправилась после операции, а у бедной Мейбл случился удар. Эмили за ней так преданно ухаживала. Этой бедной женщине за последние десять лет только и приходилось ухаживать за больными. Такое милое создание, правда? Как дрезденская статуэтка. Она так переживает из-за финансовых затруднений, но все ее вклады обесценились.

- Нам так неудобно занимать ее дом, - сказала Джоанна.

- Нет, нет дорогая леди. Вы не должны так думать. Славная Флоренс ей абсолютно преданна, и она сама мне говорила, как она счастлива, что у нее такие приятные жильцы. - Мистер Пай сделал последний реверанс. - Она мне говорила, что, по ее мнению, ей необычайно повезло.

- Этот дом, - сказал я, - действует как-то успокаивающе.

- Правда? Вам так кажется? Это очень интересно. Видите ли, меня это удивляет. Да, я удивлен.

- Что вы имеете в виду, мистер Пай?

Мистер Пай взмахнул своими маленькими ручками.

- Ничего, ничего. Удивляет и все. Я верю в особую атмосферу, понимаете. Она вбирает мысли и чувства людей. Они как-то действуют на стены, мебель.

Я на некоторое время замолчал. Оглядевшись, я подумал о том, какова же атмосфера Приор Лоджа. Мне показалось, и это было самым странным, что в доме вообще не ощущалось никакой атмосферы. Это было просто удивительно.

Я так долго об этом размышлял, что отвлекся от разговора, который шел между Джоанной и хозяином дома. Я, однако, вернулся к происходящему, когда услышал, что Джоанна произносит прощальные фразы. Отвлекшись от своих мыслей, я добавил несколько слов от себя.

Мы все вышли в холл. Когда мы подходили к двери, из ящика выпало письмо и легло на коврик.

- Послеобеденная почта, - заметил мистер Пай, поднимая его. - Ну что ж, молодые люди, вы еще ко мне зайдете, правда? Это такое удовольствие - увидеть людей свободно мыслящих, вы меня понимаете. Людей, способных воспринять искусство. Видите ли, если среди местных жителей упомянуть о балете, он сводится для них только к пируэтам, балетным пачкам и старичкам с биноклями из скучного прошлого века. Так и есть. Они отстали лет на пятьдесят. Англия - удивительная страна. В ней есть такие «карманные» округа, и Лимсток один из них. Он интересен с точки зрения коллекционера, и когда я здесь, я всегда чувствую себя словно под увеличительным стеклом. Тихое болото, где ничего не происходит.

Дважды обменявшись с нами рукопожатиями, он с преувеличенной заботой помог мне забраться на сиденье. Джоанна завела машину и осторожно сделала круг мимо лужайки с нетронутой травой, потом, выехав на прямую, помахала напоследок нашему хозяину, который стоял на ступеньках дома. Я сделал то же самое.

Но наш прощальный жест остался незамеченным. Мистер Пай распечатал письмо. Он стоял, изучая развернутый листок, который он держал в руке. Джоанна как-то описала его как энергичного розового херувима. Теперь он не был похож на херувима. Его лицо побагровело от гнева и изумления. И в этот момент я понял, что конверт показался мне чем-то знакомым.

- Боже мой! - сказала Джоанна. - Что случилось с бедняжкой?

- Я, кажется, догадываюсь, - сказал я, - это снова тайная рука.

Она с удивлением повернулась ко мне, и машину занесло в сторону.

- Поосторожней, девочка!

Джоанна вновь занялась дорогой. Она нахмурилась.

- Ты имеешь в виду письмо, вроде того, которое получили мы?

- Это мое предположение.

- Что же это за местечко? Кажется, что это самый невинный, сонный уголок Англии…

- Если доверять мистеру Паю, здесь никогда ничего не случалось, - заметил я. - Он выбрал неудачное время для такого заявления. Что-то все-таки случилось.

- Но кто сочиняет все эти вещи, Джерри?

Я пожал плечами.

- Дитя мое, откуда мне знать? Какой-то провинциальный идиот, у которого винтика не хватает. Таково мое мнение!

- Но для чего? Это выглядит так глупо!

- Ты должна почитать Фрейда и Юнга и кое-что оттуда почерпнуть. Или спросить у доктора Оуэна.

Джоанна покачала головой.

- Доктор Оуэн меня недолюбливает.

- Он на тебя почти не смотрит.

- Вероятно, он при этом видит вполне достаточно, что бы сразу поворачивать в другую сторону, когда он встречает меня на Хай-стрит.

- В высшей степени неожиданная реакция, - сказал я сочувственно. - И к тому же непривычная для тебя.

Джоанна снова нахмурилась.

- Нет, но серьезно, Джерри, почему люди пишут анонимные письма?

- Как я уже сказал, у них не хватает винтика. Полагаю, что это удовлетворяет какую-то из их потребностей. Если ты унижен или чего-то лишен и жизнь твоя бесцветна и пуста, я думаю, что ты испытываешь ощущение власти, когда исподтишка атакуешь людей, которые счастливы и довольны собой.

Джоанна поежилась.

- Это ужасно.

- Да, ужасно. Мне кажется, что люди в таких деревеньках часто рождаются от родителей, состоящих в близком родстве, поэтому здесь может оказаться предостаточно чудаков.

- Мне кажется, это человек совершенно необразованный, полуграмотный. При необходимом образовании…

Джоанна не закончила фразы, я тоже промолчал. Мне трудно было разделить удобную уверенность в том, что образование есть панацея от всех бед.

Пока мы ехали по городу, я с любопытством всматривался в редкие фигуры, попадавшиеся на Хай-стрит. Может быть, это одна из тех крепких деревенских женщин, которые прячут за мнимой безмятежностью груз злобы и подлости? Может быть, даже теперь она обдумывает очередной выплеск разрушительной ненависти?

Но я все еще не принимал это всерьез.

* * *

Спустя два дня мы отправились на партию бриджа к Симмингтонам. Это было в субботу после обеда. Симмингтонм всегда устраивали бридж по субботам, потому что контора в этот день была закрыта.

Поставили два стола. Игроками были Симмингтоны, мисс Гриффит, мистер Пай, мисс Бартон и полковник Эпплтон, с которым мы еще не встречались и который жил в Комбэакре, деревне, расположенной в семи милях. Это был совершенный тип мещанина, на вид лет шестидесяти. Он любил смелую, как он называл, игру, которая обычно заканчивалась огромным превышением сумм, назначенных его противниками. Он был так заворожен Джоанной, что практически весь вечер не сводил с нее глаз. Я вынужден был допустить, что моя сестра оказалась самым привлекательным из того, что он увидел в Лимстоке.

Когда мы прибыли, Элси Холлэнд, гувернантка, разыскивала недостающие метки для бриджа на роскошном письменном столе. Она скользила по полу так же божественно, как и прежде. Лишь бы только не зазвучал ее голос! Так уж суждено, как это ни досадно, что совершенная красота форм по сути бессмысленна. Теперь я обратил внимание только на ее слишком чистые и необыкновенно широкие белые зубы и на то, что при улыбке у нее обнажались десны. К несчастью, она оказалась болтушкой.

- Это те самые, миссис Симмингтон? Так глупо с моей стороны, что я не запомнила, куда мы их убрали в прошлый раз. Боюсь, что это моя вина. Я держала их в руке, и тут Брайан закричал, что у него что-то случилось с машиной, я выбежала, и так одно за другим, и по рассеянности я куда-то их засунула. Это совсем не те, я теперь вижу, те были по краям желтые. Мне заказать Эгнес чай на пять часов? Я уведу детей на прогулку, так что здесь не будет шума.

Прелестная добрая девушка. Я поймал взгляд Джоанны. Она улыбалась. Я холодно посмотрел на нее. Джоанна всегда знает, что у меня на уме, черт её побери!

Мы сели за бридж. Скоро я выяснил для себя статус игрока в бридж, которым обладал каждый житель Лимстока. Миссис Симмингтон оказалась прекрасным игроком и была всецело предана игре. Как многие недалекие женщины, она была не глупа и обладала определенной природной хитростью. Ее муж был неплохим игроком, но слишком осторожным. Мистер Пай мог бы именоваться блестящим: он имел сверхъестественное чутье. Мы с Джоанной, так как партия разыгрывалась в нашу честь, играли за столом с миссис Симмингтон и мистером Паем. В задачу мистера Симмингтона входило подлить масла в разбушевавшиеся воды и, используя такт, объединить оставшихся трех игроков за своим столом. Полковник Эпплтон, как я уже сказал, предпочитал смелую игру. Маленькая мисс Бартон была без преувеличения худшим игроком из всех, какие мне попадались, и при этом всегда была исключительно довольна собой. Она была вынуждена следить за ходом игры, но имела самые дикие представления о своих возможностях, никогда не знала счета, постоянно делала ошибки, была совершенно неспособна сосчитать козыри и часто забывала их масть. Игра Эми Гриффит могла быть определена ее собственными словами: «Я люблю хорошую игру в бридж, без всякой чепухи, и не принимаю всех этих пустых условностей. В конце концов это всего лишь игра».

Отсюда следовало, что у хозяина дома была нелегкая задача.

Действо протекало, однако, совершенно мирно, временами проявлял рассеянность полковник Эпплтон, устремлявший взгляды на Джоанну.

Чай был накрыт в столовой, за большим столом. Когда мы заканчивали, вбежали два разгоряченных и возбужденныx мальчика. Миссис Симмингтон просияла от материнской гордости так же, как и ее муж.

Потом, когда мы уже завершали чаепитие, над моей тарелкой появилась тень. Я обернулся и увидел Меган, стоявшую в дверях.

- О, вот и Меган! - произнесла ее мать.

Девушка вошла, обменял ась со всеми неуклюжими рукопожатиями, абсолютно лишенными грации.

- Боюсь, что я забыла про твой чай, дорогая, - сказала миссис Симмингтон. - Мисс Холлэнд и мальчики пошли к себе, так что сегодня нет детского чаепития. Я совсем забыла, что тебя не было с ними.

Меган кивнула.

- Хорошо. Я пойду в кухню.

Она выскользнула из комнаты. Одета она была как обычно, и на обеих пятках светились дырки.

Миссис Симмингтон сказала с несколько виноватой улыбкой:

- Бедная моя Меган! Она в таком нескладном возрасте. Девушки после окончания школы всегда застенчивы и неуклюжи.

Я видел, как Джоанна резко откинула голову, что было у нее воинственным жестом.

- Но ведь Меган уже двадцать лет, не так ли? - сказала она.

- О, да! Это так. Но она слишком инфантильна для своего возраста. Сущий ребенок. Это хорошо, я думаю, когда девушки не взрослеют слишком рано. - Она улыбнулась. - Я надеюсь, все матери мечтают, чтобы их дети всегда оставались малышами.

- Я не могу этого понять, - заметила Джоанна. - В конце концов, это довольно неудобно, если ребенок остается в умственном отношении на уровне шести лет, а тело его растет.

- О, вам не следует понимать это так буквально, мисс Бэртон, - сказала миссис Симмингтон.

Что касается меня, то в этот момент я был явно не на стороне миссис Симмингтон. Это анемичное, хрупкое, блеклое создание скрывало, подумал я, свою эгоистичную и хищную натуру. Она заговорила, и я почувствовал к ней еще большую антипатию:

- Бедная моя Меган! Боюсь, что она довольно трудный ребенок. Я старалась найти для нее какое-то занятие. Думаю, что некоторые профессии можно приобрести заочно. дизайн, шитьё. Она могла бы попробовать освоить стенографию и машинопись.

Красный огонек все еще горел в глазах Джоанны. Когда мы снова сели за стол для бриджа, она сказала:

- Я полагаю, что ей следует посещать вечеринки или что-то в этом роде. Вы собираетесь давать ей уроки танцев?

Миссис Симмингтон казалась изумленной.

- Ах, нет, у нас здесь это не принято.

- Понятно. Ну, тогда теннис и прочее.

- Наш теннисный корт не работает уже много лет. Ни Ричард, ни я не играем. Я думаю, потом, когда мальчики подрастут… О, Меган может найти массу занятий. Вы знаете, она обожает бездельничать. Минутку, я сдала карты? Два козыря…

Когда мы возвращались домой, Джоанна сказала, яростно нажимая на педаль акселератора, так что машина прыгнула вперед:

- Мне ужасно жаль эту девушку.

- Меган?

- Да. Мать ее не любит.

- Ну, Джоанна, уж не до того!

- Да, это так и есть. Многие матери не любят своих детей. Мне кажется, Меган мешает в этом доме. Она разрушает гнездышко Симмингтонов. Без нее было бы полное единение, а это самое страшное ощущение для чувствительной натуры. А она чувствительна…

- Да, - сказал я. - Я тоже так думаю.

Я замолчал. Вдруг Джоанна ехидно хихикнула:

- Тебе не повезло с гувернанткой?

- Не понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал я с достоинством.

- Не говори глупости. Мужская печаль была написана на твоем лице всякий раз, как ты на нее смотрел. Я с тобой согласна. Это пустой номер.

- Я не знаю, о чем ты говоришь.

- Но в то же время я была в восторге. Это первый признак возвращения к жизни. Я очень беспокоилась за тебя в больнице. Ты даже ни разу не взглянул на эту невероятно хорошенькую няню, которая за тобой ухаживала. Очаровательная кокетка, прямо подарок всевышнего больному мужчине.

- Я нахожу твои разговоры, Джоанна, весьма низменными.

Сестра продолжала, не обращая ни малейшего внимания на мои реплики.

- Я испытала такое облегчение, когда увидела, что тебя еще привлекают хорошенькие юбки. На вид она очень недурна. Но что это за дар, который у одних женщин есть, а у других нет? Что делает женщину, даже если она произносит всего-навсего два слова - «отвратительная погода» - столь неотразимой, что любой мужчина тут же желает с ней познакомиться и побеседовать о погоде? Мне кажется, провидение постоянно допускает ошибки, распределяя свои дары. Лицо и фигура Афродиты требуют такого же темперамента. Но возникает какая-то путаница, и темперамент Афродиты достается какому-нибудь маленькому невыразительному созданию, и тогда все женщины бесятся и говорят: «Я просто не понимаю, что в ней находят мужчины. Ее нельзя назвать даже хорошенькой».

- Ты наконец закончила, Джоанна?

- Да, но ты со мной согласен, не так ли?

Я усмехнулся.

- Признаю, что был разочарован.

- Не вижу, кто бы еще здесь мог тебе подойти. Ты в конце концов выберешь Эми Гриффит.

- Избави боже! - воскликнул я.

- Между прочим, она довольно хорошенькая.

- Мне она чересчур напоминает амазонку.

- Кажется, она вполне довольна жизнью, - заметила Джоанна. - И до отвращения бодра, правда? Я бы не удивилась, если б узнала, что она каждый день принимает холодную ванну.

- А как ты собираешься устроить собственные дела? - поинтересовался я.

- Я?

- Да. Насколько я тебя знаю, тебе здесь понадобятся некоторые развлечения.

- Кто сейчас говорит пошлости? Кстати, ты забыл о Поле. - Джоанна испустила красноречивый вздох. - Я не смогу забыть его так скоро, как тебе хочется.

- Через десять дней ты будешь говорить: «Поль? Кто такой Поль? Я никогда не знала никакого Поля».

- Ты считаешь, что я совершенно ветрена, - сказала Джоанна.

- Когда речь идет о людях типа Поля, я был бы рад, если бы ты такой стала.

- Ты его никогда не любил. Но в нем действительно чувствуется гениальность.

- Возможно, хотя я в этом сомневаюсь. Во всяком случае, насколько я осведомлен, гении обычно мало симпатичны. Ясно лишь, что здесь ты гениев не найдешь.

Джоанна на минуту задумалась, слегка склонив голову.

- Боюсь, что это так, - с сожалением сказала она.

- Тебе следует обратить внимание на Оуэна Гриффитa, - заметил я. - Это единственный свободный мужчина в окpyгe. Если не считать старого полковника Эпплтона. Он смотрел на тебя весь вечер, как голодная ищейка.

Джоанна засмеялась.

- Правда? Это меня страшно смущало.

- Не притворяйся. Ты никогда не смущаешься.

Джоанна молча въехала в ворота и повернула к гаражу. Тут она прервала молчание.

- А в этой твоей идее что-то есть.

- Ты о чем?

- Я не понимаю, почему мужчина демонстративно переходит улицу, чтобы избегнуть встречи со мной. Это, в конце концов, грубо.

- Понял, - сказал я. - Ты решила хладнокровно охотиться за этим мужчиной.

- Да, я не потерплю, чтобы меня избегали.

Я медленно и осторожно выбрался из машины, балансируя палками. После этого я дал своей сестре совет:

- Позволь мне сообщить тебе кое-что, девочка. Оуэн Гриффит вовсе не похож на твоих ручных, хныкающих юных гениев. Если ты не будешь осторожна, ты потревожишь осиное гнездо. Этот человек может быть опасен.

- О, ты в самом деле так думаешь? - спросила Джоанна, явно предвкушая удовольствие.

- Оставь бедного дьявола в покое, - сказал я решительно.

- А как он смеет переходить на другую сторону улицы, когда меня встречает?

- Все женщины таковы. Ты на этом зациклилась. За тобой, если я не ошибаюсь, начнет охотиться сестрица Эми.

- Она уже меня терпеть не может, - сказала Джоанна.

В ее голосе явно слышалась удовлетворенность.

- Мы приехали сюда, - сказал я твердо, - в поисках покоя и тишины, и мне хотелось бы это иметь.

Но покоя и тишины нам обрести не удалось.

Глава 4

Примерно через неделю Партридж сообщила мне, что со мной хочет поговорить пару минут миссис Бейкер, если я не возражаю. Имя миссис Бейкер мне ничего не говорило.

- Кто такая миссис Бейкер? - спросил я с удивлением. - Не лучше ли ей повидаться с Джоанной?

Но казалось, что она хочет беседовать именно со мной. А дальше выяснилось, что миссис Бейкер была матерью юной Беатрис.

Я уже успел забыть о Беатрис. Откровенно говоря, я привык к женщине средних лет, с пучками седых волос, которая, как краб, выползала на коленях из ванны, с лестницы и из коридора при моем появлении. Я знал, что это наша новая приходящая служанка. А проблемы, связанные с Беатрис, уже стерлись в моей памяти. Я, разумеется, не мог отказаться от встречи с матерью Беатрис, особенно когда узнал, что Джоанны нет дома, но должен признаться, что слегка нервничал. Я искренне надеялся, что меня не обвинят в том, что я злоупотребил симпатией Беатрис. Я про себя проклинал автора злополучного анонимного письма и громко распорядился, чтобы мать Беатрис пригласили ко мне.

Миссис Бейкер оказалась крупной крепкой женщиной, извергавшей неудержимый словесный поток. Я с облегчением заметил, что нет никаких признаков гнева или обвинений.

- Я надеюсь, сэр, - начала она, как только дверь за Партридж закрылась, - вы меня извините, что я пришла к вам без всяких церемоний. Но я подумала, сэр, поскольку вы единственный человек, к которому я могу обратиться, что я была бы благодарна, если бы вы мне сказали, как мне следует поступать в создавшихся обстоятельствах, потому что, на мой взгляд, сэр, что-то нужно делать, а я привыкла действовать энергично. Я так вам скажу: здесь нечего хныкать и жаловаться, но «начни и делай», как сказал викарий в своей проповеди на прошлой неделе.

Я чувствовал себя слегка растерянным, как будто упустил что-то важное в разговоре.

- Конечно, - сказал я. - Не желаете ли вы ээ… присесть, миссис Бейкер? Я уверен, что буду рад… э… как-то помочь вам, чем смогу…

Я выжидающе замолчал.

- Благодарю вас, сэр. - Миссис Бейкер присела на краешек стула. - Это очень мило с вашей стороны. И я рада, что пришла к вам, я говорила Беатрис, я говорила, пока она причитала и плакала у себя в спальне, что мистер Бэртон найдет, что сделать, раз он джентльмен из Лондона. А что-то ведь надо делать, раз молодые люди так безрассудны и не слушают, что им говорит девушка. Если бы я была на твоем месте, сказала я Беатрис, я бы ответила ему тем же, и что еще можно ждать от девушки, испытавшей такое тяжелое потрясение?

Я почувствовал, что окончательно запутался.

- Извините, - сказал я, - но я не совсем понимаю. - Что, собственно, случилось?

- Это все письма, сэр. Эти гадкие письма, такие неприличные, со всякими словами. Я ничего хуже этого не видела.

Не желая уточнять эти детали, я сказал с обреченным видом:

- Ваша дочь получила не единственное письмо?

- Нет, дело не в ней, сэр. Она получила только одно. То самое, из-за которого она отказалась от этого места.

- Но не было никаких оснований, - начал было я, но миссис Бейкер твердо и с достоинством меня остановила:

- Нет необходимости говорить, мне, сэр, что все, что там было написано, низкая ложь. Мисс Партридж меня в этом заверила, да я и сама это знаю. Вы не такой человек, сэр, это-то мне известно, и к тому же инвалид. Это все мерзкая ложь, но в то же время я сказала Беатрис, что ей лучше уйти, потому что, сами знаете, какие бывают сплетни. Нет дыма без огня, как говорят люди. И девушке следует быть особенно осторожной. Кроме того, девушке самой было неудобно после того, что там было написано, поэтому я сказала Беатрис: «Правильно!», когда она заявила, что сюда не вернется, хотя нам обеим жаль, что произошло такое недоразумение…

Не найдя возможности подобающим образом закончить эту фразу, миссис Бейкер испустила глубокий вздох и начала снова:

- И я надеялась, что это положит конец всяким гадким сплетням. Но теперь Джордж, тот, который из гаража, с которым встречается Беатрис, получил одно из таких писем. Там написаны ужасные вещи про нашу Беатрис, что она гуляет с Томом, сыном Фреда Ледбеттера, но я могу вас заверить, сэр, что девочка с ним просто любезна и иногда среди дня немного поболтает.

Упоминание о Томе, сыне Ледбеттера, окончательно сбило меня с толку.

- Позвольте мне во всем этом немного разобраться, сказал я. - Значит, молодой человек, который встречается с Беатрис, получил анонимное письмо, в котором обвиняется она и другой молодой человек?

- Именно так, сэр, и не просто обвиняется, а в таких ужасных выражениях, что Джордж прямо обезумел от гнева. Он прибежал и заявил Беатрис, что не собирается терпеть от нее подобные вещи и позволять, чтобы у него за спиной она гуляла с другими, а она сказала, что все это ложь, а он сказал, что нет дыма без огня, так он сказал убежал вне себя от гнева. Беатрис этого не перенесла, бедная девочка, и я сказала, что надену шляпу и пойду прямо к вам, сэр.

Миссис Бейкер замолчала и с надеждой смотрела на меня, как собака, ожидающая награды за умело проделанный фокус.

- Но для чего было идти ко мне? - спросил я.

- Я поняла, сэр, что вы тоже получили одно из этих гадких писем, и я подумала, что, раз вы из Лондона, вы знаете, как с ними поступить.

- Если бы я был на вашем месте, - сказал я, - я бы обратился в полицию. Такие вещи надо пресекать.

Миссис Бейкер, казалось, была потрясена до глубины души.

- Ах, нет, сэр. Я не смогла бы пойти в полицию.

- Почему же?

- Я никогда не имела дело с полицией. сэр. И никто из нас с ней не имел дела.

- Но только полиция может разобраться с такими делами. Это ее дело.

- Так что ж, идти к Берту Рандлу?

Я знал, что Берт Рандл был констеблем.

- В полицейском участке есть наверняка сержант или инспектор.

- Так мне идти в полицейский участок?

В голосе миссис Бейкер звучал упрек и недоверие. Я начал испытывать раздражение.

- Это единственный совет, который я могу вам дать.

Миссис Бейкер молчала. Очевидно, я не смог ее убедить. Она сказала задумчиво:

- Эти письма надо остановить, сэр, их необходимо прекратить. Рано или поздно может случиться беда.

- Мне кажется, беда уже случилась, - сказал я.

- Я имею в виду какое-нибудь преступление, сэр. Эти молодые люди, они так несдержанны в чувствах, как впрочем, и те, кто постарше.

- А много подобных писем гуляет в округе? - спросил я.

Миссис Бейкер кивнула.

- Становится все хуже и хуже, сэр. Мистер и миссис Бидл, они были всегда так счастливы, а теперь приходят эти письма, и это заставляет их воображать всякие несуществующие вещи, сэр.

Я наклонился к ней.

- Миссис Бейкер, - сказал я, - имеете ли вы хоть какое-нибудь предположение о том, кто пишет эти отвратительные письма?

К моему огромному удивлению, она кивнула.

- Мы имеем собственное мнение, сэр. Да, у нас есть неплохая идея.

- Кто же это?

Я полагал, что ей, может быть, не захочется назвать имя, но она тут же ответила:

- Это миссис Клит. Мы все так считаем. Это наверняка миссис Клит.

В это утро я услышал так много фамилий, что был совершенно растерян. Я спросил:

- А кто это, миссис Клит?

Миссис Клит, как я выяснил, оказалась женой пожилого садовника. Она жила на дороге, ведущей в Милл. На мои дальнейшие вопросы последовали довольно невнятные ответы. На вопрос, с какой целью миссис Клит могла бы писать эти письма, миссис Бейкер лишь туманно сказала: «Это на неё похоже».

В конце концов я позволил ей уйти, повторив свой совет обратиться в полицию, совет, которому, как я мог судить, миссис Бейкер не собиралась следовать. У меня отсталость впечатление, что я ее разочаровал.

Я обдумал все, что она сказала. Как бы ни туманны были факты, я решил, что раз в деревне все считают миссис Клит виновной, значит, это так и есть. Я счел разумным сходить к Гриффиту И все это обсудить. Возможно, он знает эту миссис Клит. Если он сочтет это желательным, он или я сможем сообщить в полицию, что она стоит в центре всех этих неприятностей.

Я приурочил свой визит к тому моменту, когда, по моему предположению, Гриффит должен был закончить свой прием. Когда ушел последний пациент, я вошел в приемную.

- Привет, это вы, Бэртон?

Я пересказал свой разговор с миссис Бейкер и поделился с ним предположением, что виновницей является миссис Клит. Но, к моему разочарованию, Гриффит с сомнением покачал головой.

- Это не так просто, - сказал он.

- Вы не думаете, что за всем этим стоит миссис Клит?

- Это возможно. Но я считаю, что это маловероятно.

- Тогда почему вы допускаете, что это она?

Он улыбнулся.

- Вы просто не в курсе дела. Миссис Клит - местная ведьма.

- Боже правый! - воскликнул я.

- Да, ныне это звучит довольно странно, однако это то, с чем приходится считаться. Чувство подсказывает, знаете ли, что здесь есть, например, некоторые люди, некоторые семьи, которых лучше не задевать. Миссис Клит происходит из семьи знахарей. И боюсь, что она изо всех сил поддерживает эту легенду. Она хитрая женщина, с желчным и злобным нравом. Она запросто может сказать, если ребенок порезал палец, или неудачно упал, или заболел свинкой: «Да, он воровал у меня яблоки на прошлой неделе». Или, покачав головой, заметить: «Он таскал за хвост мою кошку». И после этого многие матери уводят подальше своих детей, а иные женщины приносят миссис Клит мед или испеченный ими торт, чтобы умилостивить ее и защититься от ее «злой воли». Это суеверие и глупость, но такое случается. Поэтому теперь они, естественно, считают, что все происшедшее связано с ней.

- А на самом деле - нет?

- Нет, конечно. Она не такого типа. Это не так просто.

- А у вас есть какая-то идея? - Я взглянул на него с любопытством.

Он покачал головой, но взгляд его был отсутствующим.

- Нет, - сказал он. - Я совершенно ничего не знаю. Но мне все это не нравится, Бэртон… всё это готовит какую-то беду.

* * *

Когда я вернулся домой, я встретил Меган, сидящую на ступеньках веранды, опершись подбородком на колени.

Она приветствовала меня с обычной непринужденностью.

- Привет! Как вы считаете, могу я рассчитывать на завтрак?

- Разумеется, - ответил я.

- Если это что-то меняет или связано с какими-то затруднениями, тогда скажите мне, - крикнула мне вслед Меган, когда я отправился к Партридж предупредить, что к завтраку будут трое.

Мне показалось, что Партридж недовольно фыркнула.

Ей определенно хотелось выразить этим собственное убеждение в том, что Меган не больно-то важная персона.

Я вернулся на веранду.

- Все в порядке? - с беспокойством спросила Меган.

- Да, разумеется, - сказал я. - Тушеная баранина с картофелем.

- Ах, как хорошо! Это почти как собачий обед, правда? Особенно картофель с подливой.

- Именно, - подтвердил я.

Я достал пачку сигарет и предложил ее Меган.

Она вспыхнула.

- Как это здорово!

- Не хотите ли одну?

- Нет, я, наверное, не буду, но так здорово, что вы мне предложили, как будто я уже взрослая.

- А вы разве не взрослая? - удивился я.

Меган покачала головой, потом, переменив тему, вытянула передо мной длинную грязную ногу.

- Я заштопала чулки, - с гордостью сказала она.

Я не большой специалист в области штопки, но мне бросилось в глаза, что этот странный стянутый узел шерсти, резко контрастного цвета, наверное, был не лучшим вариантом.

- Это гораздо менее удобно, чем дыра, - заметила Меган.

- По виду так и есть, - согласился я.

- А ваша сестра хорошо штопает?

Я попытался вспомнить, видел ли я хоть раз Джоанну за такой работой.

- Я не знаю, - вынужден был признаться я.

- Ну хорошо, как же она поступает, если она увидит дырку на своем чулке?

- Я думаю, - неохотно заметил я, - что она просто выбрасывает эти чулки и покупает себе новые.

- Очень впечатляет, - сказала Меган. - Но я не могу себе этого позволить. Я сейчас получаю содержание - сорок фунтов в год. На это особо не разгуляешься.

С этим я согласился.

- Если бы только я носила черные чулки, я могла бы закрашивать ноги, - грустно заметила Меган. - Я всегда гак делала в школе. Мисс Бэтуорти, воспитательница, которая следила за нашим гардеробом, соответствовала своей фамилии, она была слепа, как летучая мышь[1]. Это было очень удобно.

- Да, должно быть.

Мы молчали, пока я курил свою трубку. Молчание не мешало нашему общению. Меган нарушила его внезапно и резко:

- Вы тоже считаете, как и все остальные, что я уродлива?

Я был так поражен, что трубка выпала у меня изо рта. Это была пенковая трубка, симпатично раскрашенная, и она разбилась. Я сердито сказал Меган:

- Ну посмотрите, что вы натворили!

У детей бывает необъяснимая реакция: вместо того, что бы расстроиться, они начинают неудержимо хохотать.

- Вы мне нравитесь, - сказала она.

Это было произнесено с чувством. Такую фразу, как некоторые, может быть, ошибочно думают, могла бы произнести собака, если б умела говорить. Мне пришло в голову, что Меган, хотя внешне она была похожа на лошадку, имела повадки собаки. Во всяком случае, совсем не человечьи.

- А что вы сказали перед тем, как произошла эта катастрофа? - спросил я, осторожно собирая осколки моей любимой трубки.

- Я сказала, что вы, как мне кажется, считаете меня уродливой, - сказала Меган, но совсем не таким тоном, как раньше.

- А почему я должен так думать?

Меган сказала мрачно:

- Потому, что это так и есть.

- Не будьте глупой, - сказал я резко.

Меган покачал а головой.

- Это так и есть. Я вовсе не глупая. Люди меня такой считают. Они не понимают, что я знаю, что они собой представляют и что я их все время ненавижу.

- Вы их ненавидите?

- Да, - сказала Меган.

Ее глаза, эти печальные, недетские глаза, смотрели прямо на меня, не моргая. Это был долгий мрачный взгляд.

- Вы бы тоже ненавидели людей на моем месте, - сказала она. - Если бы вы были никому не нужны…

- Вам не кажется, что вы излишне впечатлительны? - спросил я.

- Да, - сказала Меган. - Именно так всегда говорят люди, когда ты говоришь правду. А это правда. Я никому не нужна и ясно вижу почему. Мама меня совсем не любит. Я напоминаю ей, мне кажется, своего отца, который был с ней жесток, как я ото всех слышала. Только матери не могут признаться, что им нежеланны их дети, и уйти от них. Или съесть их. Кошки поедают котят, которые им не нравятся. В высшей степени разумно, я думаю. Никаких лишних трат и беспорядка. Но человеческие матери должны сохранять своих детей и ухаживать за ними. Пока я могла уезжать в школу, всё было не так уж плохо, но, видите ли, для моей мамы реально существуют только она сама, мой отчим и мальчики.

Я медленно сказал:

- Я все еще думаю, что вы мнительны, Меган, но если кое-что из сказанного вами правда, почему вы не уедете и начнете собственную жизнь?

Она ответила мне недетской усмешкой.

- Вы имеете в виду, чтобы я занялась карьерой? И зарабатывала себе на жизнь?

- Да.

- Чем же?

- Вы могли бы чему-нибудь обучиться, я полагаю. Стенографии, бухгалтерскому делу.

- Я не думаю, что смогла бы. Я совершенно неспособна к практическим делам. И потом…

- Что?

Сначала она отвернулась, потом медленно повернулась ко мне опять. Лицо её разрумянилось, а в глазах были слезы. Теперь в ее голосе звучала детская обида.

- Почему я должна уезжать? Или быть вынужденной уexaть? Они не хотят меня видеть, а я останусь. Я останусь и заставлю всех пожалеть об этом. Я их всех заставлю пожалеть. Проклятые свиньи! Я всех здесь в Лимстоке ненавижу. Они все думают, что я глупа и уродлива. Я им покажу! Я им вceм покажу! Я …

Это был детский безудержный приступ гнева. Я услышал звук шагов по гравию за углом дома.

- Встаньте! - резко сказал я. - Пройдите в дом через столовую. Поднимитесь на второй этаж в ванную. В конец коридора. И умойтесь! Быстро!

Она неловко вскочила и бросилась к двери в тот момент, как Джоанна появилась из-за угла дома.

- Черт возьми, как жарко! - раздался ее голос. Она села рядом со мной и начала обмахивать лицо тирольским шарфом, накинутым на голову. - Еще, мне кажется, я промучилась из-за этих проклятых ботинок. Я прошла не одну милю. И я поняла одно: нельзя покупать ботинки с этими новомодными прорезями. В них попадают камешки. Как ты думаешь, Джерри, стоит нам завести собаку?

- Не возражаю, - сказал я. - Между прочим, к нам на завтрак пожаловала Меган.

- Правда? Отлично!

- Она тебе нравится?

- По-моему, она похожа на ребенка, оставленного эльфами, - сказала Джоанна. - Когда феи похищают ребенка, они оставляют другого взамен. Это так забавно - встретить подобное существо. Уф-ф! Мне надо сходить умыться.

- Пока нельзя, - сказал я. - Там умывается Меган.

- Что, она тоже хорошо поработала ногами?

Джоанна достала зеркало и принялась внимательно изучать свое лицо.

- По-моему, мне идет такая помада, - заметила она.

В дверях появилась Меган. Она была сдержанна, аккуратно умыта, и в ней не чувствовалось никаких признаков недавней вспышки. Она нерешительно посмотрела на Джоанну.

- Привет! - сказала Джоанна, все еще занятая своим лицом. - Я рада, что вы пришли к нам на завтрак. Боже милостивый, у меня на носу появились веснушки. Нужно что-то делать. В веснушках есть что-то простодушно-шотландское.

Появилась Партридж и холодно сказала, что завтрак подан.

- Пойдемте! - пригласила Джоанна, поднимаясь - Я ужасно проголодалась.

Она взяла Меган под руку, и они отправились в дом вместе.

Глава 5

Вижу, что в моей истории есть одно упущение. До сих пор я мало говорил или даже вовсе не упоминал о миссис Дейн Кэлтроп или о его преподобии Кэлеб Дейн Кэлтроп.

Однако и викарий и его жена были заметными личностями. Сам Дейн Кэлтроп был, вероятно, самым далеким от повседневной жизни человеком, какого я когда-либо встречал. Все его существование было замкнуто кабинетом, книгами и древней церковной историей. Миссис Дейн Кэлтроп, с другой стороны, удивительно соответствовала своему положению. Я полагался на ходячее представление о женах викариев, этих карикатурах на женщин, сующих повсюду свой нос и изрекающих пошлые истины. Может быть, такой тип и не существует.

Миссис Дейн Кэлтроп никогда не совала повсюду свой нос, но она обладала сверхъестественной способностью знать обо всем, и я скоро убедился, что почти все в деревне ее немного боялись. Она не давала советов и ни во что не вмешивалась, но слабым умам представлялась воплощением самого божества.

Она остановила меня на Хай-стрит через день после того, как Меган приходила на завтрак. Я испытал естественное чувство удивления, потому что скорость передвижения миссис Дейн Кэлтроп немного превосходила обычный темп, а глаза ее были устремлены вдаль, так что вы могли быть уверены, что ее реальная цель находилась на расстоянии полутора миль.

- О! - воскликнула она. - Мистер Бэртон!

Она произнесла это как-то торжествующе, словно решила особенно хитрую загадку.

Я признал, что я в самом деле мистер Бэртон, и миссис Дейн Кэлтроп перестала вглядываться в горизонт и, казалось, попыталась сосредоточиться на мне.

- Только вот для чего, - сказала она, - мне нужно было с вами увидеться?

Тут я ей ничем помочь не мог. Она стояла нахмурившись и погрузившись в глубокие размышления.

- В связи с какой-то неприятностью, - сказала она.

- Мне очень жаль, - заметил я, не сводя с неё глаз.

- А! - вскричала вдруг миссис Дейн Кэлтроп. - Вот что! Анонимные письма! Что за история с анонимными письмами, которую вы здесь затеяли?

- Я ее не затеял. Она началась до меня.

- Никто, однако, ни одного письма не получал до вашего приезда, - сказала миссис Дейн Кэлтроп укоризненно.

- В том-то и дело, что получал, миссис Дейн Кэлтроп. Все эти неприятности уже были.

- Ах, боже мой! - воскликнула миссис Дейн Кэлтроп. - Как мне все это не нравится!

Взгляд ее снова стал отсутствующим.

- Я не могу отделаться от чувства, что здесь что-то не так. Мы здесь вовсе не такие. Бывает, конечно, зависть и злоба, и у всех есть какие-то мелкие грешки, но я не думаю, чтобы кто-то мог творить такое. Нет, не думаю. И это, видите ли, беспокоит меня, потому что я должна знать.

Ее прекрасные глаза оторвались от горизонта и встретились с моими. В них было беспокойство и какое-то искреннее детское удивление.

- А как же вы узнаете? - спросил я.

- Обычно я все узнаю. Я всегда чувствую, что это мой долг. Кэлеб проповедует прекрасные истины и совершает обряд причастия. Это долг священника, но если вы вообще допускаете брак духовного лица, тогда я считаю, что долг его жены - знать, что люди думают и чувствуют, даже если она ничем не может им помочь. Я не имею ни малейшего представления о том, кто додумался…

Она замолчала, потом добавила с рассеянным видом:

- Кстати, письма такие глупые…

- А вы… вы тоже их получали?

Я спросил об этом с некоторой неуверенностью, но миссис Дейн Кэлтроп ответила совершенно искренне:

- О, да, два… нет, три. Я точно не помню, что в них было. Какие-то глупости насчет Кэлеба и классной дамы, как мне кажется. Полный абсурд, потому что у Кэлеба нет ни малейшей склонности к прелюбодеянию. И никогда не было. Это большая заслуга для священника.

- Несомненно, - согласился я.

- Кэлеб мог бы стать святым, - сказала миссис Дейн Кэлтроп, - если бы он не был чересчур умным.

Я не знал, как отреагировать на эту реплику, а миссис Дейн Кэлтроп тем временем продолжала, неожиданно перескочив от своего мужа к письмам.

- В таких письмах можно было бы написать о стольких вещах, но этого нет. Вот что странно.

- Я бы счел, что они осторожно обходят истину, - сказал я с горечью.

- Но мне кажется, что в них ощущается какая-то информированность. Нет никаких реальных фактов.

- Вы намекаете на какие-то факты?

Ее рассеянный взгляд вновь устремился на меня.

- Разумеется. Здесь много случаев супружеских измен и всего подобного. Множество постылых тайн. Почему составитель писем этим не пользуется? - Она помолчала, а потом прямо спросила: - Что было написано в вашем письме?

- Высказано предположение, что моя сестра вовсе мне сестрой не приходится.

- А это правда?

Миссис Дейн Кэлтроп задала этот вопрос с неподдельным дружеским интересом.

- Вполне очевидно, что Джоанна - моя сестра.

Миссис Дейн Кэлтроп кивнула.

- Это как раз иллюстрирует то, о чем я говорила. Осмелюсь сказать, что есть и другие вещи…

Ее ясные спокойные глаза смотрели на меня задумчиво, и я внезапно понял, почему в Лимстоке все побаивались миссис Дейн Кэлтроп. В жизни каждого бывают секреты, которые он надеется навсегда скрыть. Я почувствовал, что миссис Дейн Кэлтроп все они известны.

Первый раз в жизни я был в восторге, когда услышал голос Эми Гриффит, нараставший откуда-то сзади.

- Привет, Мод! Рада, что тебя поймала. Я хочу предложить изменить дату распродажи. Доброе утро, мистер Бэртон!

Она продолжала:

- Я должна сейчас заскочить к бакалейщику и оставить заказ, а потом, если не возражаешь, направлюсь в сторону женского института.

- Да, да, мне это подходит, - сказала миссис Дейн Кэлтроп.

Эми Гриффит зашла в универмаг.

- Бедняжка, - сказала ей вслед миссис Дейн Кэлтроп.

Я был удивлен. Разве могла она жалеть Эми?

Она, однако, продолжала:

- Знаете, мистер Бэртон, меня все это пугает…

- Эта история с письмами?

- Да, видите ли, это может означать, это должно означать… - Она замолчала, погрузившись в свои мысли и прищурив глаза. Потом она медленно сказала, с видом человека, решившего проблему: - Слепая ненависть… да, слепая ненависть. Но даже слепой человек может по чистой случайности попасть прямо в сердце… И что тогда случится, мистер Бэртон?

Нам предстояло узнать об этом меньше чем через день.

* * *

Hовocть о происшедшей трагедии принесла Партридж.

Партридж обожала несчастья. Ее нос всегда дергался от восторга, когда она должна была сообщить любую дурную новость.

Она вошла в комнату Джоанны, все время дергая носом, ее глаза сверкали, а губы сложились в преувеличенно скорбную гримасу.

- Такие ужасные новости сегодня утром, мисс, - сказала она, раздвигая шторы.

Джоанне с её лондонскими привычками необходимо было пару минут, чтобы полностью прийти в себя после утреннего пробуждения. Она произнесла «Угу!» и перевернулась, не проявив никакого любопытства.

Партридж поставила перед ней чай и начала снова:

- Это просто ужасно! Невероятно! Я даже не могла поверить, когда услышала.

- Что ужасно? - сказала Джоанна, пытаясь проснуться

- Бедная миссис Симмингтон! - Она сделала драматическую паузу. - Умерла.

- Умерла? - Джоанна села в кровати, теперь окончательно проснувшись.

- Да, мисс, вчера вечером, и, что еще хуже, сама лишила себя жизни.

- Ах, не может быть, Партридж!

Джоанна была действительно потрясена. Миссис Симмингтон была не тем человеком, который как-то ассоциировался с трагедиями.

- Да, мисс, это правда. Совершила это добровольно. Но ее до этого довели, бедняжку.

- Довели до этого? - Тут Джоанна заподозрила истину. - Это…

Она вопросительно посмотрела па Партридж, и та кивнула.

- Так и есть, мисс. Одно из этих гадких писем.

- Что в нем было?

Но об этом, к великому сожалению, Партридж еще не успела узнать.

- Это чудовищные вещи, - сказала Джоанна. - Но я не понимаю, почему из-за них человеку хочется себя убить?

Партридж хмыкнула, а потом многозначительно заметила

- Если только в них нет правды, мисс …

- Ах, вот что… - сказала Джоанна.

После того как Партридж покинула комнату, она допила чай, накинула халат и отправилась ко мне сообщить новость.

Я сразу подумал о том, что сказал Оуэн Гриффит. Раньше или позже выстрел из темноты достиг цели. Он поразил миссис Симмингтон. Она имела тайну, хотя на нее это меньше всего было похоже. Оказалось, размышлял я, что при всей своей хитрости она не обладала достаточной устойчивостью. Она была анемичным хрупким созданием, которое легко ломается.

Джоанна толкнула меня в бок и спросила, что я думаю обо всем этом. Я повторил ей то, что говорил Оуэн.

- Конечно, - сказала она язвительно, - он должен все об этом знать. Этот тип считает, что он знает все.

- Он умен, - заметил я.

- Он самонадеян, - заявила Джоанна. - Ужасно самонадеян.

Через пару минут она сказала:

- Как это тяжело для ее мужа и для девушки! Как ты думаешь, что по этому поводу чувствует Меган?

Я не имел об этом ни малейшего представления. Странно, что никто никогда не мог оценить, что должна думать или чувствовать Меган.

- Да, никто никогда не разберется в этих подкидышах, принесенных эльфами, - сказала Джоанна. - Как ты думаешь… не будешь ли ты против, если ей захочется приехать и провести у нас пару дней? Это такое потрясение для девушки её возраста.

- Мы можем зайти и предложить ей это, - согласился я.

- С детьми все будет в порядке, - продолжала Джоанна. - У них есть гувернантка. Но мне кажется, что она из тех, кто может довести людей типа Меган до сумасшествия.

Я подумал, что это вполне возможно, Я мог себе представить, как Элси Холлэнд изрекает пошлость за пошлостью и предлагает бесчисленные чашки чая. Доброе создание, но не тот человек, подумал я, который должен быть рядом с чувствительной девушкой.

Я сам думал о том, чтобы забрать Меган, и был рад, что Джоанна до этого додумалась без моей подсказки.

После завтрака мы отправились в дом Куммингтонит. Оба мы немного нервничали. Наш приезд мог показаться не уместным проявлением любопытства. К счастью, мы встретили Оуэна Гриффита, который как раз выходил из ворот. Он выглядел расстроенным и озабоченным. Однако он приветствовал меня с явной симпатией.

- А, привет, Бэртон. Рад вас видеть. Что я боялся рано или поздно увидеть, то и произошло. Проклятая профессия!

- Доброе утро, доктор Гриффит, - сказала Джоанна таким голосом, какой она обычно приберегает для одной из наших глуховатых тетушек. Гриффит остановился и вспыхнул.

- Ах, да, доброе утро, мисс Бэртон.

- Я подумала, - сказала Джоанна, - что вы, вероятно, меня не заметили.

Оуэн Гриффит покраснел еще сильней. Застенчивость обволакивала его, как мантия.

- Извините… простите, я был так занят, я не заметил…

Джоанна безжалостно продолжала:

- А я здесь в натуральную величину.

- Настоящий поясной портрет, - буркнул я в ее сторону.

- Моя сестра и я, Гриффит, хотим знать, не будет ли лучше, если девочка побудет у нас пару дней. Что вы по этому поводу думаете? Я не хочу вмешиваться, но все это должно быть довольно страшно для бедного ребенка. Как, на ваш взгляд, на это посмотрит Симмингтон?

Гриффит пару минут обдумывал эту идею.

- Я думаю, что это было бы великолепно, - сказал он в конце концов. - Девушка довольно нервная, и для нее было бы лучше уехать от всего этого. Мисс Холлэнд творит чудеса. У нее есть голова на плечах, но ей достаточно хлопот с двумя детьми и самим Симмингтоном. Он совершенно сломлен, сбит с толку.

- Это было… - я минуту колебался, - самоубийство?

- Да. Не может быть и речи о несчастном случае. Она написала «Я больше не могу» на обрывке бумаги. Письмо, должно быть, пришло с вчерашней послеобеденной почтой. Конверт лежал на полу рядом с ее креслом, а само письмо было скомкано и брошено в камин.

- А что…

Я замолчал, испугавшись собственных слов.

- Простите меня, - сказал я.

Гриффит грустно улыбнулся.

- Вам нет необходимости спрашивать. Письмо будет оглашено во время расследования. Без этого не обойтись, как ни жаль. Оно было самым обычным, в том же омерзительном стиле. Обвинение состояло в том, что второй мальчик, Колин, не является ребенком Симмингтона.

- Вы думаете, это правда? - спросил я с сомнением.

Гриффит пожал плечами.

- Я не имею возможности вынести какое-то суждение. Я здесь живу только пять лет. Насколько я мог видеть, Симмингтоны были благополучной счастливой парой, преданной друг другу и детям. Это верно, что мальчик не особенно похож на родителей, у него, например, ярко-рыжие волосы, но ребенок часто наследует сходство с бабушкой или дедушкой.

- Такое отсутствие сходства могло спровоцировать конкретное обвинение. Грязное предположение, высказанное наугад.

- Очень похоже. Так и есть, вероятно. За этими ядовитыми письмами очень немного точной информации, только злоба и подлость.

- Но бывает, что попадают не в бровь, а в глаз, - заметила Джоанна, - в конце концов, если бы не так, она бы себя не убила, не так ли?

Гриффит сказал с сомнением:

- Я не совсем в этом уверен. В последнее время она жаловалась на здоровье, была нервной и истеричной. Я лечил ее в связи с расстройством нервной системы. Возможно, я думаю, что потрясение от такого письма, написанного в подобных выражениях, могло вызвать такое состояние паники и отчаяния, что она способна была решиться на самоубийство. Она могла убедить себя, что муж не поверит ей, если она будет отрицать эту выдумку. Стыд и отвращение могли на нее так подействовать, что вызвали временное помрачение рассудка.

- Самоубийство в состоянии умственного расстройства, - сказала Джоанна.

- Именно так. Я буду вполне удовлетворен, если смогу всех в этом убедить во время расследования.

- Понятно, - сказала Джоанна.

В ее голосе было что-то, заставившее Оуэна сердито добавить:

- Это полностью подтверждается. Разве вы не согласны, мисс Бэртон?

- Да, конечно, я согласна, - сказала Джоанна. - На вашем месте я бы действовала точно так же.

Оуэн с сомнением взглянул на нее, потом медленно двинулся по улице. Мы с Джоанной вошли в дом. Входная дверь оказалась открытой, и это было проще, чем звонить в колокольчик, тем более, что в глубине дома слышался голос Элси Холлэнд. Она разговаривала с мистером Симмингтоном, который, сгорбившись в кресле, казался совсем потерянным.

- Нет, в самом деле, мистер Симмингтон, вы должны что-то съесть. Вы не завтракали в том смысле, как я это понимаю, и ничего не ели вчера вечером, а со всеми этими потрясениями вы сами заболеете, хотя сейчас вам понадобится вся ваша сила. Так сказал доктор перед уходом.

Симмингтон отвечал безжизненным голосом:

- Вы очень добры, мисс Холлэнд, но…

- Небольшая чашечка горячего чая, - настаивала Элси Холлэнд, вливая в него питье.

Лично я скорей бы дал бедняге виски с содовой. Он так выглядел, что явно в ней нуждался. Однако он выпил чай и взглянул на Элси Холлэнд.

- Я не знаю, как вас благодарить за все, что вы делали и делаете, мисс Холлэнд. Вы были просто великолепны.

Девушка вспыхнула от удовольствия.

- Вы очень добры, мистер Симмингтон. Вы должны позволить мне делать все, чем я могу помочь. Не беспокойтесь о детях, я за ними присмотрю. Я уже успокоила слуг, и если я чем-нибудь могу помочь, послать письмо или телеграмму, не сомневайтесь и скажите мне.

- Вы очень добры, - снова повторил Симмингтон.

Элси Холлэнд повернулась, заметила нас и поспешила в холл.

- Какой ужас, правда? - сказала она свистящим шепотом.

Я подумал, глядя на нее, что она действительно славная девушка, опытная, умелая в критических обстоятельствах. Ее прекрасные голубые глаза были окружены розовым ободком, и это свидетельствовало о том, что она достаточно мягкосердечна, чтобы проливать слезы по поводу смерти своей хозяйки.

- Можем мы сказать вам пару слов? - спросила Джоанна. - Мы не хотим беспокоить мистера Симмингтона.

Элси Холлэнд утвердительно кивнула и направилась в столовую по другую сторону холла.

- Для него это было ужасно, - сказала она. - Такой удар! Кто бы мог подумать, что такое может случиться? Но, конечно, я теперь понимаю, что в последнее время она была какая-то странная. Ужасно нервная и плаксивая. Я думала, что это из-за здоровья, хотя доктор Гриффит сказал, что у нее не было ничего серьезного. Но она была вспыльчива и раздражительна, и иногда даже трудно было понять, как ей угодить.

- Мы, собственно, пришли для того, чтобы узнать, - сказала Джоанна, - не можем ли мы взять на несколько дней Меган. Конечно, если она захочет…

Элси Холлэнд казалась несколько удивленной.

- Меган? - спросила она с сомнением. - Я не знаю. Я имею в виду, что с вашей стороны это очень великодушно, но она такая странная девушка. Никогда не знаешь, что она скажет или сделает.

Джоанна сказала неуверенно:

- Мы думали, что это как-то поможет.

- Конечно, это помогло бы. Мне надо присмотреть за мальчиками (они сейчас с кухаркой), и еще бедный мистер Симмингтон… Он сам нуждается в уходе, как никто другой, и так много всяких дел и забот. Я действительно не имею возможности уделить внимание Меган. Я думаю, она наверху, в бывшей детской. Кажется, у нее потребность от всех спрятаться. Не знаю, как…

Джоанна сделала мне знак глазами. Я быстро выскользнул из комнаты и поднялся наверх.

Бывшая детская находилась на самом верху дома. Я открыл дверь и вошел. Комната внизу выходила в сад, и окна в ней были открыты. Но в этой комнате, которая выходила на дорогу, ставни были опущены. Сквозь серый мрак я увидел Меган. Она сидела, скрючившись на диване, стоящем у дальней стены, и мне сразу пришло на ум спрятавшееся от страха животное. Она казалась окаменевшей от ужаса.

- Меган! - сказал я.

Я подошел и бессознательно избрал тот тон, каким утешают испуганное животное. Я в самом деле недоумевал, по чему не захватил с собой морковку или кусочек сахару. Таково было мое ощущение.

Она уставилась на меня, но не пошевелилась, и выражение ее лица не изменилось.

- Меган! - начал я снова. - Мы с Джоанной приехали спросить тебя, не захочешь ли ты поехать с нами, чтобы побыть у нас немного?

Ее голос гулко прозвучал в полумраке.

- Побыть у вас? В вашем доме?

- Да.

- Вы имеете в виду, что заберете меня отсюда?

- Да, моя дорогая.

Внезапно она вся начала дрожать. Это производило страшное впечатление.

- Ах, заберите меня отсюда! Пожалуйста! Это так ужасно - находиться здесь, где все пронизано злом! Я подошел к ней, и она ухватилась за мой рукав.

- Я ужасная трусиха. Я не знала, что я такая трусиха.

- Все в порядке, - сказал я. - Такие вещи, прямо скажем, выводят из строя. Пойдемте.

- Мы можем поехать прямо сейчас? Не теряя ни мину ты?

- Ну, я полагаю, вам нужно собрать с собой кое-какие вещи.

- Какие вещи? Зачем?

- Моя дорогая девочка, - сказал я, - Мы можем обеспечить вас постелью, ванной и всем прочим, но, будь я проклят, если уступлю вам свою зубную щетку.

- Она сделала попытку слабо улыбнуться.

- Я поняла. По-моему, я сегодня плохо соображаю. Не обращайте внимания. Я пойду и соберусь. Вы… вы не уедете? Вы меня подождете?

- Я не сойду с места.

- Благодарю вас. Большое вам спасибо. Извините, что я так глупа. Но поймите, это так ужасно, когда у вас умирает мать.

- Я знаю, - сказал я.

Я дружески хлопнул ее по спине, и она бросила на меня благодарный взгляд и исчезла в спальне. Я спустился вниз.

- Я нашел Меган, - сказал я. - Она собирается.

- О, это очень хорошо! - воскликнула Элси Холлэнд. - Все это выбило ее из равновесия. Вы же знаете, она довольно нервная девочка. Трудная. Это такое облегчение - чувствовать, что я не должна держать её в голове, как и все остальное. Это очень великодушно с вашей стороны, мисс Бэртон. Я надеюсь, она не будет вам в тягость. Ах, боже мой, телефон! Я должна подойти. Мистер Симмингтон не в состоянии.

Она выбежала из комнаты, Джоанна сказала:

- Прямо ангел-хранитель!

- Ты говоришь это довольно ехидно, - заметил я. - Она приятная, добрая девушка и, несомненно, весьма умелая.

- Весьма. И она об этом знает.

- Это недостойно тебя, Джоанна, - сказал я.

- Ты хочешь сказать, что девушка выполняет свои обязанности?

- Вот именно.

- Я никогда не выносила людей, которые собой довольны, - сказала Джоанна. - Это действует на все мои худшие инстинкты. Как ты нашел Меган?

- Скорчившейся в темной комнате, как раненая газель.

- Бедная малышка! Она сама захотела поехать?

- Она была в восторге.

Доносившееся в холл громыхание ознаменовало появление Меган с сумкой. Я вышел и взял у нее сумку. Джоанна торопливо сказала у меня за спиной:

- Поедем! Мне уже два раза пришлось отказаться от прекрасного горячего чая.

Мы вышли к машине. Меня удручало, что Джоанна должна была нести сумку. Я мог теперь ходить с одной пал кой, но пока не был способен на атлетические подвиги.

- Садитесь, - сказал я Меган.

Она залезла на сиденье, я последовал за ней. Джоанна завела машину, и мы поехали.

Мы доехали до Литтл Фэз и прошли в столовую. Меган бросилась в кресло и расплакалась. Она плакала с искренним отчаянием ребенка, кричала, если быть точным. Я вышел из комнаты за чем-нибудь успокоительным. Джоанна стояла в полной беспомощности.

Вдруг я услышал сдавленный голос Меган:

- Простите, что я так себя веду. Это кажется глупым.

Джоанна сказала мягко;

- Вовсе нет. Возьмите еще один носовой платок.

Я видел, как; она дала ей сей необходимый предмет. Я вернулся и протянул Меган до краев наполненный стакан.

- Что это?

- Коктейль, - сказал я.

- Да? Правда? - Слезы Меган мгновенно высохли. - Я никогда не пробовала коктель.

- Все имеет свое начало, - заметил я.

Меган с готовностью попробовала напиток, потом на её лице появилась слабая улыбка, она откинула голову и выпила его залпом.

- Это вкусно, - сказала она. - А еще можно?

- Нет, - сказал я.

- А почему?

- Через десять минут вы поймете.

- Ого!

Меган переключила внимание на Джоанну:

- Я ужасно переживаю из-за того, что доставила вам такие неудобства своим воем. Сама не пойму, как это получилось. Это кажется так глупо, ведь я так рада, что очутилась здесь.

- Все нормально, - сказала Джоанна. - Мы очень рады, что вы с нами.

- Вы не можете этому радоваться. Это просто ваша доброта. Но я благодарна.

- Прошу вас, не благодарите меня, - сказала Джоанна, - это будет меня стеснять. Когда я говорила, что мы будем очень рады вас принять, это была истинная правда. Джерри и я уже исчерпали все темы для разговоров. Мы не можем придумать, что еще друг другу сказать.

- А теперь, - подхватил я, - у нас будут разные интересные дискуссии - о Гонерилье, Регане и прочих вещах.

Лицо Меган просветлело.

- Я все это обдумала и, кажется, нашла ответ. Это произошло потому, что их ужасный отец все время настаивал, чтобы их полностью подчинить. Когда вы все время должны говорить «спасибо», «как вы добры» и все прочее, это разовьет в вас хитрость и подлость, и в конце концов вы превратитесь в хищное животное. И когда у вас появится возможность, вам стукнет в голову и вы сможете зайти слишком далеко. Старый Лир просто ужасен, правда? Он вполне заслужил тот отпор, который дала ему Корделия.

- Вижу, - сказал я, - что нам предстоит много интересных дискуссий о Шекспире.

- Я поняла, что вы решили стать очень ученой, - сказала Джоанна, - к сожалению, мне Шекспир всегда казался невероятно скучным. Все эти длинные сцены, где все пьяны, и принято считать это смешным.

- Поговорим о выпивке, - сказал я, поворачиваясь к Меган. - Как вы себя чувствуете?

- Прекрасно, благодарю вас!

- У вас совсем не кружится голова? Вам не чудятся сразу две Джоанны или что-то в этом роде?

- Нет. Я просто чувствую, что мне хочется много раз говаривать.

- Великолепно, - сказал я. - Очевидно, вы одна из прирожденных пьяниц. Так и есть, если это действительно был ваш первый коктейль.

- Да, первый. Голова на плечах - очень ценное качество для любого человека.

Джоанна повела Меган наверх, чтобы распаковать вещи.

Партридж вошла с мрачным видом и сказала, что приготовила две порции на ленч и не знает, что ей теперь делать.

Глава 6

Расследование началось через три дня. Все возможные приличия были соблюдены, но было много публики, и, как заметила Джоанна, повсюду мелькали дамские шляпки.

Время смерти миссис Симмингтон было установлено между тремя и четырьмя часами. Она была одна в доме. Симмингтон находился в своей конторе, служанки получили выходной день, Элси Холлэнд с детьми ушла на прогулку, а Меган уехала на велосипеде.

Письмо, должно быть, пришло с вечерней почтой. Миссис Симмингтон, вероятно, достала его из ящика, прочла, а потом в состоянии возбуждения подошла к кладовке, достала оттуда цианид, который хранился для уничтожения осиных гнезд, растворила его в воде и выпила, после того как написала в смятении эти слова: «Я больше не могу продолжать…».

Оуэн Гриффит представил медицинское заключение и подчеркнул то, что говорил и нам, - нервное состояние и общую слабость миссис Симмингтон. Коронер был мягок и сдержан. Он с горьким осуждением говорил о людях, которые пишут такие отвратительные анонимные письма. Кто бы ни написал это злое и лживое письмо, он несет моральную ответственность за убийство. Так он сказал. Он выразил надежду, что полиция быстро обнаружит виновного и возбудит против него или неё дело. Такое подлое и коварное злодеяние должно быть наказано со всей строгостью закона. Следуя ему, присяжные вынесли соответствующий вердикт. Само убийство в состоянии временного помрачения рассудка.

Коронер сделал все возможное, Оуэн Гриффит тоже, но потом, затерявшись в толпе деревенских женщин, я услышал все тот же недоброжелательный шумок, который я начал различать так хорошо: «Нет дыма без огня - вот что я скажу!», «В этом должна была быть доля правды. Иначе бы она этого не сделала…»

На какой-то миг я возненавидел Лимcток, и eгo замкнутость, и его шепчущихся сплетниц.

* * *

Трудно обо всем вспоминать в нужной хронологической последовательности. Следующим важным событием был, разумеется, визит суперинтенданта Нэша. Но перед этим, как мне кажется, к нам наведались с визитами различные члены местной общины. Каждый из визитов был на свой лад интересен и проливал некоторый свет на характеры и личные качества причастных к этому делу людей.

Эми Гриффит заявилась на следующее утро после расследования. Она, как всегда, лучилась здоровьем и энергией и почти сразу же, как обычно, меня разозлила. Джоанны и Меган не было дома, так что на меня выпала вся честь.

- Доброе утро, - сказала мисс Гриффит. - Я слышала, что у вас здесь находится Меган Хантер.

- Да.

- Это очень мило с вашей стороны. Для вас это довольно обременительно. Я зашла сказать, что она может приехать к нам, если вы хотите. Я смею думать, что найду способ заставить её делать в доме что-нибудь полезное.

Я взглянул на Эми Гриффит весьма неприязненно.

- Вы очень добры, - заметил я. - Но нам нравится, что она у нас. Она занимается всем понемногу и вполне счастлива.

- Я думаю. Она обожает заниматься всем понемногу, эта девчонка. Но я считаю, что от неё это не зависит, потому что практически она слабоумна.

- А мне кажется, что она довольно умная девушка, - возразил я.

Эми Гриффит окинула меня тяжелым взглядом.

- В первый раз я слышу, чтобы кто-то так о ней говорил. Впрочем, когда вы с ней беседуете, она смотрит сквозь вас, как будто не понимает, о чем вы говорите.

- Вероятно, ей это попросту неинтересно, - заметил я.

- Если это так, то она ужасно неотесанная, - сказала Эми Гриффит.

- Это возможно. Но не слабоумная.

- Тем лучше, пусть это будет рассеянность, - резко сказала Эми. - В чем нуждается Меган, так это в настоящей работе, которая придала бы ее жизни смысл. Я хорошо знаю молодых девушек. Вы были бы поражены, если б увидели, как меняется девочка-скаут, когда превращается в девушку. Меган слишком взрослая, чтобы проводить время в безделье.

- До этого Меган довольно трудно было чем-то заниматься, - сказал я. - У миссис Симмингтон всегда, на мой взгляд, было такое впечатление, что Меган лет двенадцать от роду.

Мисс Гриффит фыркнула.

- Мне было ужасно жаль Дика Симмингтона, когда все это открылось во время расследования, - сказала она. - Для него это было так ужасно.

- Но вы же слышали, как он говорил, что в этом письме нет ни слова правды, что он совершенно в этом уверен?

- Конечно, он так говорил. Совершенно верно. Мужчина должен защищать свою жену. Дик так и сделал. - Она помолчала, потом добавила: - Видите ли, я знакома с Диком Симмингтоном очень давно.

Я был немного удивлен.

- Правда? Со слов вашего брата я понял, что он получил здесь практику несколько лет назад.

- Да, но Дик Симмингтон обычно приезжал и останавливался у нас, на севере. Я знакома с ним много лет.

Женщины быстрее мужчин соображают, что к чему. Внезапно смягчившийся голос Эми Гриффит вложил мне в голову, как обычно выражалась моя старая тетушка, кое-какие догадки.

Я с любопытством посмотрел на Эми. Она продолжала все с той же скрытой нежностью:

- Я очень хорошо знаю Дика… Он гордый человек и очень скрытный. Но он из тех мужчин, которые могут быть очень ревнивыми.

- Это может объяснить, - заметил я, - почему миссис Симмингтон опасалась показать ему это письмо или рассказать о нем. Она боялась, что будучи ревнивым, он мог не поверить ее оправданиям.

Мисс Гриффит посмотрела на меня сердито и презрительно.

- Боже мой! - воскликнула она. - Неужели вы считаете, что женщина способна проглотить цианид из-за ложного обвинения?

- Следователь, похоже, думает, что это возможно. И ваш брат тоже…

Эми прервала меня.

- Люди все похожи. Готовы на все ради соблюдения приличий. Но вы не заставите меня поверить в эту чепуху. Если ни в чем не повинная женщина получает дурацкое анонимное письмо, она смеется и рвет его. Вот что… - она внезапно замолчала, потом добавила: - я бы сделала…

Но я обратил внимание на паузу. Я был почти уверен, что сначала она собиралась сказать: «Вот что я сделала».

Я решил проникнуть во вражеский стан.

- Я вижу, - сказал я весьма любезно, - что вы тоже получили письмо, не так ли?

Эми Гриффит была из тех женщин, которые презирают ложь. Она минуту помолчала, покраснела и ответила:

- В общем, да. Но я не позволила себе расстроиться по этому поводу.

- Мерзкое? - спросил я её сочувственно, как товарищ по несчастью.

- Естественно. Подобные письма всегда таковы. Бред сумасшедшего. Я прочла всего несколько слов, поняла, в чем дело, и выбросила его прямо в корзину для мусора.

- Вам не пришло в голову отнести его в полицию?

- Тогда нет. Мне хотелось поскорее о нем забыть.

Мне вдруг захотелось торжественно провозгласить «Нет дыма без огня», но вовремя удержался. Чтобы избежать подобного искушения, я перевел разговор на Меган.

- Вы знаете что-нибудь о финансовом положении Меган? - спросил я. - С моей стороны это не праздное любопытство. Мне хотелось бы знать, столкнется ли она с реальной необходимостью зарабатывать себе на жизнь.

- Я не думаю, что это абсолютно необходимо. Ее бабушка, мать ее отца, оставила ей, по-моему, некоторые средства. И в любом случае Дик Симмингтон предоставит ей крышу над головой и позаботится о ней даже если её мать ничего не оставила ей по закону. Нет, не в этом главное.

- А в чем?

- Надо работать, мистер Бэртон. Ничто не может заменить труда ни для мужчин, ни для женщин. Один из не простительных грехов - безделье.

- Сэр Эдвард Грей, - сказал я, - некогда наш министр иностранных дел, был исключен из Оксфорда за неисправимое безделье. Герцог Веллингтон, как я слышал, был туповат и невнимателен во время занятий. И разве не приходило вам в голову, мисс Гриффит, что вы не смогли бы сесть на экспресс до Лондона, если бы маленький Джорджи Стефенсон был занят в юности карьерой, вместо того чтобы, вертясь повсюду, надоедать матери в кухне, пока необычное поведение печной топки не привлекло внимания его лениво го ума?

Эми просто оцепенела.

- Моя собственная теория состоит в том, - продолжал я, - что большей частью великих открытий и самыми значительными достижениями гения мы обязаны безделью, или вынужденному, или добровольному. Человеческое существо предпочитает напичкать себя чужими мыслями, но, лишенное готовой пищи, оно начнет думать самостоятельно, а такие размышления, помните об этом, оригинальны и могут дать ценные результаты. Кроме того, - завершил я, не дожидаясь очередного фырканья Эми, - это артистическая черта - безделье.

Я поднялся и взял со своего стола всегда сопровождавшую меня репродукцию моей любимой китайской картины. На ней был изображен старик, сидящий под деревом и играющий в «веревочку». Между пальцами у него был натянут кусочек бечевки.

- Эта картина была на китайской выставке, - сказал я. - Она меня очаровала. Позвольте вам ее показать. Она называется «Старик, услаждающий себя бездельем».

На Эми Гриффит моя картина не произвела впечатления. Она сказала:

- Да, мы все хорошо знаем, что собой представляют китайцы.

- Она вас не волнует? - спросил я.

- Откровенно говоря, нет. Я не очень интересуюсь искусством. Ваша позиция, мистер Бэртон, типична для большинства мужчин. Вам неприятна мысль о работающих женщинах о соревновании с ними.

Я был повержен. Я столкнулся с феминисткой. Эми вышла из себя, ее щеки пылали.

- Вам невыносимо видеть, что женщина хочет делать карьеру. Это представлялось невероятным и моим родителям. Я хотела учиться на врача. А они и слышать не желали о том, чтобы платить за обучение. Но при этом они охотно оплачивали образование Оуэна. Однако из меня получился бы более дельный врач, чем из моего брата.

- Я об этом сожалею, - сказал я. - Это было жестоко по отношению к вам. Если кому-то хочется заняться делом…

Она быстро заговорила:

- О, теперь это все позади. Я вполне собой овладела. Моя жизнь до краев заполнена и активна. Я одна из счастливейших людей в Лимстоке. У меня масса дел. Но я всегда буду бороться против глупого старомодного предрассудка, согласно которому место женщин только на кухне.

- Мне жаль, что я вас обидел, - сказал я. - Вообще-то я вовсе не придерживаюсь такой точки зрения. Скажем, я совершенно не представляю Меган в роли домохозяйки.

- Нет, это не для нее, бедняжки. Я боюсь, она всюду будет не на месте. - Эми теперь успокоилась. - Ее отец, вы знаете…

Она замолчала, и я сказал довольно резко:

- Я абсолютно ничего не знаю. Все говорят «ее отец» и переходят на шепот. Чем он занимался? Жив ли он еще?

- Я сама не знаю. Боюсь, что у меня тоже весьма туманное представление. Но он действительно был дурным человеком. По-моему, сидел в тюрьме. И имел явные признаки ненормальности. Вот почему меня не удивило бы, если бы Меган тоже оказалась немного чудаковатой.

- Меган, - сказал я, - имеет совершенно нормальные реакции, и, как я вам уже говорил, я считаю её умной девушкой. Моя сестра тоже так думает. Джоанна ее очень любит.

- Боюсь, что ваша сестра очень скучает здесь, - заметила Эми.

Когда она это сказала, я кое-что понял. Эми Гриффит не любила мою сестру. Это ощущалось во вкрадчивых интонациях ее голоса.

- Мы все удивляемся вам обоим. Как вам удается жить здесь, похоронив себя в таком богом забытом уголке?

Это был вопрос, и я должен был на него ответить:

- Это распоряжение врача. Я должен был уехать в какое-нибудь тихое место, где ничего не случается. - Я помолчал и добавил: - Сейчас применительно к Лимстоку это не совсем оправдалось.

- Да, в самом деле.

Она сослалась на дела и поднялась, чтобы попрощаться.

- Вы знаете, - сказала она, - всё это надо остановить… это свинство! Мы не можем допустить, чтобы это продолжалось.

- А полиция что-нибудь делает?

- Полагаю, что делает. Но я считаю, что нам следует взять это в свои руки.

- Мы не так оснащены, как они.

- Глупости! У нас гораздо больше чутья и ума. Все, что необходимо, - это выяснить причину.

Она торопливо попрощалась и ушла. Когда Джоанна и Меган вернулись с прогулки, я показал Меган мою китайскую картину. Ее лицо просветлело. Она сказала:

- Это божественно, правда?

- Именно таково мое мнение.

Она нахмурилась с привычной миной, которая мне уже была известна.

- Но это, наверное, трудно?

- Быть праздным?

- Нет, не быть праздным - наслаждаться радостями безделья. Для этого надо быть очень старым…

Она замолчала.

- Это и есть старик, - заметил я.

- Я не это имела в виду. Не возраст. Я имею в виду, старым… как… как…

- Вы думаете, - сказал я, - что человек должен достичь очень высокого уровня цивилизованности, чтобы предстать перед вами таким образом - на вершинах философcкoгo созерцания? Я думаю, что пополню ваше образование, Меган, когда прочту вам сотню стихотворений, переведенных с китайского.

* * *

Позже, днем, я встретил Симмингтона в городе.

- Вы ничего не имеете против того, чтобы Меган немного пожила у нас? - спросил я. - Она составит компанию Джоанне, ведь ей порой очень одиноко без близких друзей.

- Что… а… Меган? Ах, да, это очень великодушно с вашей стороны.

Я тотчас почувствовал к Симмингтону антипатию, которую так никогда и не смог преодолеть. Он так явно полностью забыл о Меган. Я бы никогда не придал этому значения, если бы он открыто недолюбливал девушку (порой мужчины ревнивы по отношению к ребенку от первого мужа). Но он не испытывал к ней антипатии, он просто ее не замечал.

Он относился к ней так, как человек, равнодушный к собакам, относится к собаке в собственном доме. Вы замечаете ее, когда об нее спотыкаетесь, и чертыхаетесь при этом, а иногда вы рассеянно погладите её, когда она сама подставит спину. Полнейшее равнодушие Симмингтона к своей приемной дочери сильно меня разозлило.

- Что вы собираетесь с ней делать? - спросил я.

- С Меган? - Он, казалось, удивился. - Ну, она по прежнему будет жить в доме. Естественно, в своем доме.

Моя бабушка, которую я очень любил, обычно напевала старинные песни, аккомпанируя себе на гитаре. Одна из них, помнится, заканчивалась так:

Любовь моя, я беден, одинок, Приюта не ищу на суше и на море Лишь в сердце у тебя.

 Я шел домой, напевая её.

* * *

Эмили Бартон пришла сразу после того, как убрали по суду после чая. Она хотела поговорить по поводу сада. Мы толковали о саде около получаса. Потом направились к дому. Тогда, понизив голос до шепота, она сказала:

- Я надеюсь, что этот ребенок… что она была не слишком расстроена этим ужасным событием?

- Вы имеете в виду, смертью своей матери?

- Да, конечно. Но я прежде всего имею в виду все те неприятности, что за этим последовали?.

Это меня заинтересовало. Мне хотелось знать позицию мисс Бартон.

- Что вы обо всем этом думаете? В письме была правда?

- Нет, нет, конечно, нет. Я совершенно уверена, что миссис Симмингтон никогда… что она не… - Эмили Бартон покраснела и смутилась. - Мне кажется, это совершенно невероятно, хотя, конечно, мог быть какой-то повод.

- Повод? - сказал я, внимательно посмотрев на нее.

- Я не могу отделаться от чувства, что все эти ужасные письма, причинившие столько горя и страданий, могли посылаться с определенной целью.

- Разумеется, они имели какую-то цель, - сказал я мрачно.

- Нет, нет, мистер Бэртон, вы меня не поняли. Я не говорю о том неразумном существе, которое их сочиняло. Это, может быть, совершенно потерянный человек. Я имею в виду, что они могли быть направлены волей Провидения. Чтобы пробудить в нас сознание собственной греховности…

- Разумеется, - сказал я, - Всемогущий мог избрать такое довольно неприглядное оружие.

Мисс Бартон пробормотала, что пути господни неисповедимы.

- Нет, - сказал я. - Нам свойственно приписывать богу зло, которое человек совершает по собственной свободной воле. Я мог бы упомянуть и о дьяволе. Богу нет необходимости наказывать нас, мисс Бартон. Мы успешно наказываем себя сами.

- Я не могу понять, для чего кому-то понадобилось совершить подобную вещь?

Я пожал плечами.

- Возможно, это какой-то извращенный ум.

- Как это грустно!

- Мне это не кажется грустным. Скорее, отвратительным. Это именно то слово.

Румянец сошел со щек мисс Бартон. Она сильно побледнела.

- Но почему, мистер Бэртон, почему? Какое удовольствие может человек от этого испытывать?

- Нам с вами этого, слава богу, не понять.

Эмили Бартон понизила голос.

- Говорят, это миссис Клит… Но Я не могу в это поверить.

Я покачал головой. Она взволнованно продолжала:

- На моей памяти здесь никогда ничего подобного не происходило. Здесь всегда была такая счастливая маленькая коммуна. Что бы сказала моя дорогая матушка! Нужно благодарить бога за то, что она до этого не дожила… Это так меня расстраивает.

- А вы сами получали что-нибудь?

Она вспыхнула.

- Ах, нет, нет! Это было бы ужасно!

Я торопливо извинился, но она ушла явно расстроенная.

Я пошел в дом. Джоанна стояла в столовой у камина, который она только что разожгла, поскольку вечера были ещё прохладными. В руке у нее было распечатанное письмо. Она резко обернулась, когда я вошел.

- Джерри! Я нашла это в почтовом ящике, кто-то его туда сам бросил. Оно начинается так: «Ты красишься, как проститутка…».

- Что там еще сообщается?

Джоанна сделала гримасу.

- Все та же грязь.

Она бросила письмо в огонь. Быстрым движением, от которого пошла боль по спине, я выхватил его, прежде чем его охватил огонь.

- Не надо, - сказал я. - Оно нам может понадобиться.

- Понадобиться?

- Для полиции.

* * *

Суперинтендант Нэш явился ко мне на следующее утро.

Он мне с первого взгляда понравился. Он являл собой лучший образец суперинтенданта криминальной службы графства. Высокий, с военной выправкой, со спокойным вдумчивым взглядом и ровными, непритязательными манерами.

- Доброе утро, мистер Бэртон, - сказал он. - Я надеюсь, вы догадались, по какому поводу я к вам явился?

- Да, я полагаю. Это история с письмами.

Он кивнул.

- Я так понял, что вы тоже получили подобное письмо.

- Да, вскоре после того, как мы сюда приехали.

- Что именно в нем говорилось?

Я подумал минуту, потом четко повторил содержание письма, как можно ближе к тексту.

Суперинтендант слушал с невозмутимым видом, не показывая никаких признаков эмоций. Когда я закончил, он сказал:

- Понятно. Вы не сохранили письмо, мистер Бэртон?

- К сожалению, нет. Понимаете, я подумал, что это случайное проявление злобы по отношению к чужим, приехавшим в это местечко.

Суперинтендант понимающе кивнул.

- Жаль, - коротко сказал он.

- Однако моя сестра вчера получила еще одно письмо. Я помешал ей бросить его в огонь.

- Благодарю вас, мистер Бэртон, с вашей стороны это было предусмотрительно.

Я подошел к своему письменному столу, открыл ящик, в который я спрятал письмо. Я счел, что оно не слишком подходит для любопытных взоров Партридж. Я протянул его Нэшу.

Он прочел его, потом поднял глаза и спросил меня:

- По виду оно такое же, как предыдущее?

- Да, насколько я могу вспомнить.

- Такая же разница между адресом на конверте и текстом?

- Да. Адрес на конверте был напечатан на машинке. А само письмо было составлено из вырезанных слов, приклеенных к листу бумаги.

Нэш кивнул и положил письмо в карман. Потом он сказал:

- Не смогли бы вы, мистер Бэртон, пройти со мной в участок? Мы могли бы сейчас же провести допрос и сэкономить массу времени.

- Разумеется, - сказал я. - Вы хотите, чтобы я пошел прямо сейчас?

- Если вы не возражаете.

У дверей стояла полицейская машина. Мы сели в нее. Я сказал:

- Вы надеетесь, что сможете проникнуть в суть дела?

Нэш кивнул с очевидной уверенностью.

- Да, мы непременно всё это распутаем. Это вопрос времени и усилий. Такие случаи расследуются медленно, но они вполне доступны. Весь смысл в том, чтобы постоянно сужать круг поисков.

- Методом исключения?

- Да. и кропотливой рутинной работой.

- Наблюдать за почтовыми ящиками, исследовать пишущие машинки, отпечатки пальцев - об этом идет речь?

Он улыбнулся.

- Вот вы все и сказали.

В полицейском участке я увидел Симмингтона и Гриффита. Я был представлен высокому человеку с худым лицом, одетому в штатский костюм - инспектору Грейву.

- Инспектор Грейв, - пояснил Нэш, - приехал к нам из помощь из Лондона. Он эксперт по делам, связанным с анонимными письмами.

Инспектор Грейв как-то грустно улыбнулся. Я подумал, что жизнь, проведенная в поисках авторов анонимных писем, должна быть удивительно угнетающей. Инспектор Грейв, однако, демонстрировал своего рода энтузиазм, хотя и весьма флегматичный.

- Все эти дела в сущности одинаковы, - сказал он глухим мрачным голосом. - Вас бы это даже удивило. Это касается н стиля писем, и того, что в них говорится.

- У нас был подобный случай два года назад, - сказал Нэш. - Тогда инспектор Грейв тоже нам помогал.

Я заметил, что несколько писем было разложено на столе перед Грейвом. Он, очевидно, как раз их изучал.

- Трудность состоит в том, - сказал Нэш, - чтобы бы получить письма. Одни люди бросают их в огонь, другие не признаются, что получали что-то подобное. Видите ли, они недальновидны и боятся иметь дело с полицией. Здесь много затруднений.

- Однако мы получили вполне достаточное количество, что бы начать работать, - сказал Грейв.

Нэш достал из кармана письмо, которое я ему отдал, и протянул его Грейву. Тот просмотрел его, положил вместе с другими и одобрительно сказал:

- Превосходное, право, превосходное!

Я бы не стал в подобных выражениях оценивать это самое письмо, но у экспертов, я думаю, своя точка зрения. Я был рад, что это пространное извержение брани и непристойностей кому-то доставило удовольствие.

- У нас их вполне достаточно, я думаю, чтобы с ними поработать, - сказал инспектор Грейв, - и я попрошу вас, джентльмены, если вы получите новые письма. незамедлительно принести их сюда. Кроме того, если вы услышите, что кто-то еще их получил (в особенности вы, доктор, постоянно имеющий дело с пациентами), сделайте все, чтобы люди пришли с ними сюда. Я располагаю, - он перебирал стопку писем худыми пальцами, - одним письмом мистеру Симмингтону, полученным два месяца назад, одним - доктору Гриффиту, одним - мисс Гинч, одним - миссис Мадж, жене булочника, одним - Дженифер Кларк, барменше в Трех Коронах, одним - Миссис Симмингтон и, наконец, одним Мисс Бэртон.

- На редкость представительная коллекция, - заметил я.

- И нет ни одного, которое я не смог бы соотнести с другими делами. Вот это буквально совпадает с известным мне письмом модистки. А вот это - такая же вспышка ярости, с какой мы уже встречались в Нортумберлэнде. Тогда они были написаны школьницей. Могу вам признаться, джентльмены, что я бы предпочел увидеть хоть изредка что-то новое вместо всё той же старой жвачки.

- Ничего нет нового под солнцем, - тихо пробормотал я.

- Именно так, сэр. Вы бы в этом убедились, если бы занимались подобными делами.

Нэш вздохнул и сказал:

- Да, это так.

Симмингтон спросил:

- Вы уже составили себе какое-то определенное представление об авторе?

Грейв прочистил горло и приступил к небольшой лекции:

- Во всех этих письмах есть определенные черты сходства. Я их назову, джентльмены, чтобы вы над этим поразмышляли. В тексте писем слова составлены из отдельных букв, вырезанных из книги. Это старая книга, напечатанная, я бы сказал, около 1830 года. Несомненно, это сделано с целью исключить риск разоблачения через почерк, что, как многие теперь знают, очень легко сделать… Так называемый измененный почерк не представляет никакой проблемы для опытного эксперта. На письмах и конвертах нет четких отпечатков пальцев. Это означает, что они были оставлены почтовыми служащими и адресатом. Есть еще неясные отпечатки, но особые, свидетельствующие о том, что человек, их оста вивший, из предосторожности надевал перчатки. Конверты напечатаны на машинке марки - «Виндзор-7», весьма подержанной. Буква «а» и «т» скачут. Большинство из писем отправлено местной почтой или прямо опущено в ящик. Из этого следует, что все они местного происхождения. Они написаны женщиной и, на мой взгляд, женщиной среднего возраста, вероятно, хотя и не на сто процентов, незамужней.

Мы на несколько минут погрузились в почтительное молчание. Потом я сказал:

- Пишущая машинка - ваш главный козырь, не так ли? Найти ее будет нетрудно в таком маленьком местечке, как это.

Инспектор Грейв грустно покачал головой.

- Вот в этом вы ошибаетесь, сэр.

- С пишущей машинкой, - заметил суперинтендант Нэш, - все получилось даже слишком легко. Это старая машинка из оффиса мистера Симмингтона, переданная им женскому институту, где, я должен сказать, пользоваться ею может каждый. Местные дамы часто заходят в этот институт.

- А вы не можете сказать нам что-нибудь определенное насчет почерка… или как там это у вас называется?

Грейв кивнул.

- Да, это можно было бы сделать, но все эти конверты были напечатаны одним пальцем.

- Значит, это неизвестное лицо не умеет печатать на машинке?

- Нет, я бы этого не сказал. Я скорее склонен думать, что это человек, умеющий печатать, но не желающий, чтобы мы об этом узнали.

- Кто бы ни сочинял эти письма, он весьма хитер, - заметил я.

- Да, эта особа хитра, сэр, очень хитра, - подтвердил Грейв. - Владеет всеми уловками своего ремесла.

- Я не могу представить, чтобы у кого-нибудь из здешних буколических женщин хватило на это мозгов.

Грейв многозначительно кашлянул.

- Боюсь, что я недостаточно ясно выразился. Эти письма написаны образованной женщиной.

- Вы думаете, настоящей леди?

Слово вырвалось неожиданно. Я уже много лет не пользовался этим словом - «леди». Но теперь оно само собой слетело с моих губ, как отзвук далеких времен, когда моя бабушка с невольной надменностью в голосе говорила: «Разумеется, она не леди, дорогой». Нэш понял меня сразу. Слово «леди» еще что-то значило для него.

. - Это не обязательно леди, - заметил он. - Но определенно не простая деревенская женщина. Они здесь большей частью косноязычны, не могут правильно говорить и связно выразить свои мысли.

Я молчал, потому что был потрясен. Общество здесь было столь немногочисленным. Бессознательно я отождествлял автора письма с миссис Клит или ей подобной - злой и хитрой полуведьмой.

Симмингтон выразил мою мысль словами. Он резко сказал:

- Но это сужает круг до дюжины людей из всей округи!

- Да, так и есть.

- Я не могу в это поверить.

Потом, с некоторым внутренним сопротивлением, глядя прямо перед собой, как будто сам звук собственных слов был ему неприятен, он сказал:

- Вы слышали, что я говорил во время расследования. Если вы можете подумать, что мое заявление было продиктовано желанием защитить память моей жены, я был бы рад повторить его теперь: я убежден, что обвинения в том письме были абсолютно ложны. Я знаю точно, что это ложь. Моя жена была очень чувствительной женщиной и… вы могли бы да же счесть это излишней щепетильностью с ее стороны. Такое письмо должно было вызвать у нее шок, а она была слаба здоровьем.

Грейв тут же ответил:

- Похоже, что вы правы, сэр. Ни одно из этих писем не демонстрирует подлинной осведомленности. Это просто голые обвинения. В них не содержалось попытки шантажа. И не похоже, чтобы они были продиктованы религиозным фанатизмом, как некоторые из тех, что к нам попадают. Они выражено скандальны и злобны. И это может нам помочь выйти на автора.

Симмингтон поднялся. Хотя он был сухим и сдержанным человеком, губы его дрожали.

- Я надеюсь, что вы скоро разыщете ведьму, которая писала эти письма. Она убила мою жену так же безошибочно, как если бы вонзила в нее нож. - Он помолчал. - Интересно, что она теперь чувствует?

Он вышел, и вопрос этот остался без ответа.

- Действительно, что она сейчас чувствует? - спросил я Нэша. Мне казалось, что ответ был в его компетенции.

- Бог его знает. Наверное, испытывает угрызения совести. С другой стороны, может случиться так, что она наслаждается своим могуществом. Смерть миссис Симмингтон только усилила ее манию.

- Надеюсь, что это не так, - сказал я, невольна поёжившись. - Если это так, то она…

Я колебался, и Нэш закончил фразу за меня:

- Она постарается все это повторить? Это, мистер Бэртон, было бы всего лучше для нас. Вспомните, повадился кувшин по воду ходить…

- Она сумасшедшая, если будет это продолжать! - воскликнул я.

- Она займется этим вновь, - сказал Грейв. - Они всегда так поступают. Это, видите ли, порок, они не могут от него избавиться.

Я с отвращением тряхнул головой и спросил, нельзя ли мне выйти подышать воздухом, если я больше не нужен. Казалось, все вокруг было отравлено злом.

- Больше никаких вопросов нет, мистер Бэртон, - сказал Нэш. - Только наблюдайте внимательно и собирайте как можно больше информации, то есть узнавайте у каждого, не получил ли он новых писем.

Я кивнул.

- Полагаю, что каждый из местных жителей получил хотя бы один из этих мерзких пасквилей, - заметил я.

- Я тоже так думаю, - сказал Грейв. Он слегка наклонился ко мне и спросил: - Вы не знаете хоть одного человека. который наверняка не получал письма?

- Какой странный вопрос! Люди в общем-то не склонны делиться со мной своими секретами.

- Нет, нет, мистер Бэртон, я не это имею в виду. Я просто хочу узнать, не знаете ли вы хоть одного человека, который, насколько вам известно, не получал анонимного письма.

- Ну, что ж, - я несколько колебался, - в какой-то мере знаю.

И я повторил свою беседу с Эмили Бартон и то, что она сказала. Грейв выслушал мою информацию с невозмутимым видом.

- Отлично! Это может оказаться полезным. Я возьму это на заметку.

Я вместе с Оуэном Гриффитом вышел в полуденный зной.

Здесь, на улице, я начал громко возмущаться:

- Разве подходит это место человеку, который должен полеживать на солнце и зализывать свои раны? Это место пропитано смердящим ядом, а выглядит таким мирным и невинным, как сад Эдема.

- Даже там, - сухо заметил Оуэн, - был змей.

- Послушайте, Гриффит, они что-нибудь знают? Есть у них хоть какая-то идея?

- Я не знаю. Полиция владеет превосходной техникой. техникой. Они кажутся такими искренними, а по существу ничего вам не говорят.

- Да. Этот Нэш - приятный парень.

- И очень способный.

- Если здесь есть какой-то маньяк, вы-то должны знать об этом, - сказал я с упреком.

Гриффит покачал головой. Он выглядел растерянным. Даже более того - обеспокоенным. Я подумал, что у него могут быть некие подозрения.

Мы шли по Хай-стрит. Я остановился перед дверью агентства по найму.

- Я думаю, мой второй взнос останется авансом. Я принял решение оплатить его и исчезнуть отсюда вместе с Джоанной. Готов потерять остаток арендной платы.

- Не уезжайте, - сказал Оуэн.

- Почему?

Он не ответил. Через минуту или две он медленно сказал:

- В конце концов я готов признать, что вы правы. Лимсток сейчас - явно нездоровое место. Он может повредить вам… или вашей сестре.

- Ничто не может повредить Джоанне, - сказал я. Она стойкая. Это я слабый. Во всяком случае все это дело выбивает меня из колеи.

Я наполовину открыл дверь агентства.

- Но я не уеду, - закончил я. - Вульгарное любопытство сильнее трусости. Я хочу узнать разгадку.

Я вошел. Женщина, печатавшая на машинке, встала и подошла ко мне. У ней были завитые волосы и жеманная улыбка, но она показалась мне более сообразительной, чем тот очкастый юноша, который в прошлый раз верховодил в офисе. Через минуту или две я почувствовал в ней что-то знакомое. Это была мисс Гинч, бывшая сотрудница Симмингтона. Я решил обсудить это открытие.

- Вы ведь работали у Гэлбрейта и Симмингтона? - спросил я.

- Да. Так и было. Но я сочла, что лучше уволиться. Это очень хорошее место, хотя оно не так высоко оплачивается. Но есть вещи важнее денег, вы так не думаете?

- Без сомнения, - согласился я.

- Эти ужасные письма, - выдохнула мисс Гинч свистящим шепотом. - Я получила жуткое письмо. Обо мне и мистере Симмингтоне. О, оно было ужасно, в нем говорились такие немыслимые вещи! Я сознаю свой долг. И я отнесла его в полицию, хотя, разумеется, мне это было не так уж приятно, разве не так?

- Конечно, крайне неприятно.

- Но они меня поблагодарили и сказали, что я поступила совершенно правильно. И я тогда подумала, что если идут такие разговоры (а они наверняка должны были идти, иначе откуда все это взял автор письма), я должна избегать, даже видимости греха, хотя между мной и мистером Симмингтоном ничего такого никогда не было.

Я чувствовал себя несколько смущенным.

- Да, разумеется, не может быть ничего подобного.

- Но люди склонны к таким злым выдумкам. Увы, такой порочный ум!

Как я ни старался этого избегнуть, я встретился с ней взглядом и сделал для себя неприятное открытие. Мисс Гинч была неподдельно довольна. Сегодня мне уже довелось видеть человека, который получал удовольствие от анонимных писем. Но восторг мистера Грейва был профессиональным. Удовольствие же мисс Гинч я находил отталкивающим и подозрительным. У меня в голове тут же блеснула идея. Не писала ли мисс Гинч эти письма сама?

Глава 7

Когда я пришел домой, я застал миссис Дейн Кэлтроп, беседующую с Джоанной. Мне показалось, что она выглядит бледной и больной.

- Для меня это был ужасный удар, мистер Бэртон, - сказала она. - Ах, бедняжка! Бедняжка!

- Да. Ужасно сознавать, что кто-то доведен до такого состояния, что готов лишить себя жизни.

- Вы имеете в виду миссис Симмингтон?

- А вы разве нет?

Миссис Дейн Кэлтроп покачала головой.

- Конечно, всем ее жаль, но это должно было так или иначе случиться.

- Должно было? - голос Джоанны прозвучал сухо.

Миссис Дейн Кэлтроп повернулась к ней.

- Да, я так считаю, дорогая. Если самоубийство есть для вас способ уйти от неприятностей, то не имеет особого значения характер этих неприятностей. Какое бы тяжелое потрясение ни последовало, она бы поступила точно так же. Совершенно ясно, что это просто женщина определенного типа. Никто этого не предполагал. Она всегда казалась мне эгоистичной и довольно недалекой женщиной, с достаточной жизненной выносливостью. Из тех, кто не впадает в панику - так можно было бы подумать. Но я начинаю понимать, как мало я о каждом знаю.

- Тогда мне любопытно, кого же вы имели в виду, когда сказали «бедняжка»? - спросил я.

Она посмотрела на меня с явным удивлением.

- Разумеется, ту женщину, которая писала эти письма.

- Я не думаю, - сухо заметил я, - что стал бы расходовать на нее сострадание.

Миссис Дейн Кэлтроп наклонилась ко мне и положила руку мне на колено.

- Но разве вы не понимаете, не способны почувствовать? Напрягите ваше воображение. Подумайте, каким отчаявшимся, безысходно несчастным должен быть человек, чтобы сесть и писать такие вещи. Kaким одиноким, каким отверженным от рода человеческого! Насквозь отравленным, так что потоки яда вынуждены прокладывать себе подобный путь. Вот по чему я чувствую себя виноватой. Кто-то в этом городе переживает такое ужасное несчастье, а я об этом понятия не имею. А должна была иметь. Вы не можете вмешиваться в события, я этого никогда не делаю. Но эта внутренняя черная тоска подобна руке, распухающей и чернеющей от распространяющегося воспаления. Если вы сможете сделать разрез и вы пустить яд, воспаление не принесет вреда. Бедная душа, бедная душа…

Она поднялась, собираясь уходить. Внутренне я был с нею не согласен. Несмотря ни на что, я не испытывал сочувствия к сочинителю этих анонимных писем. Но я спросил с любопытством:

- А нет ли у вас предположения, миссис Кэлтроп, относительно того, кто эта женщина?

Она бросила на меня умный проницательный взгляд.

- Допустим, есть, - сказала она. - Но ведь я могу ошибаться, не так ли?

Она быстро пошла к двери, но на ходу обернулась и спросила:

- Скажите, а почему вы никогда не были женаты, мистер Бэртон?

Со стороны любого другого это было бы абсолютной бестактность, но в отношении миссис Дейн Кэлтроп сразу чувствовалось, что эта идея внезапно пришла ей в голову и ей искренне хотелось получить ответ.

- Скажем так, - начал я с вызовом, - что я еще ни разу не встречал достойной меня женщины.

- Вы можете так сказать, - заметила миссис Дейн Кэлтроп, - но это будет не особенно удачный ответ, потому что многие мужчины женятся явно на недостойных женщинах.

На этот раз она в самом деле удалилась. Джоанна сказала:

- Ты знаешь, я всерьез начинаю думать, что она сумасшедшая. Но она мне нравится. Здесь, в деревне, люди ее боятся.

- И я тоже, чуть-чуть.

- Потому, что ты никогда не знаешь, что она выкинет?

- Да. А в ее мыслях царит безжалостная ясность.

- Ты действительно считаешь, что та, которая писала эти письма, очень несчастна? - медленно сказала Джоанна.

- Я не знаю, что думает или чувствует эта проклятая ведьма. И меня это не волнует. Я жалею только ее жертв.

Теперь мне кажется странным, что, рассуждая о складе ума Отравленного Пера, мы упустили самую очевидную его особенность. Гриффит предположил, что она полна ликования. Я воображал ее полной угрызений совести, подавленной результатом своих деяний. Миссис Дейн Кэлтроп считала ее страдалицей. Однако мы все, а возможно только я, не учитывали очевидной и неизбежной реакции. Этой реакцией был страх. Ведь со смертью миссис Симмингтон письма переходили из одной категории в другую. Я не знаю, как это определялось законом, об этом, полагаю, знал Симмингтон. Но было ясно, что после смертельного исхода положение сочинителя писем стало гораздо более серьезным. Теперь и речи не было о том, чтобы представить это как шутку, если личность автора будет установлена. Полиция проявляла активность, был вызван эксперт Скотлэнд Ярда. Теперь для анонимщика жизненно важным стало остаться неизвестным. И поскольку страх был главным следствием, за ним должны будут последовать другие реакции. Я был бессилен их угадать. Однако они, несомненно, будут вполне очевидными.

* * *

На следующее утро Джоанна и я довольно поздно собрались на завтрак. Точнее говоря, поздно по меркам Лимстока. Было 9.30, тот час, когда в Лондоне Джоанна только лишь приоткрывала глаза, а я скорее всего спал крепким сном. Однако, когда Партридж спросила: «Подавать завтрак в половине девятого или в девять часов?», - ни я, ни Джоанна не рискнули перенести его на более поздний час.

К моей досаде, на ступеньках стояла Эми Гриффит и болтала с Меган. Увидев нас, она воскликнула со своей обычной непосредственностью:

- Эй, привет, лентяи! Я уже давным-давно на ногах.

Это, разумеется, ее личное дело. Несомненно, доктор должен рано завтракать, и заботливая сестра готова в любой момент предложить ему чай или кофе. Но это вовсе не означает, что она должна являться и будить сонных соседей. 9.30 не самое лучшее время для утренних визитов.

Меган скользнула в дом, прямо в столовую, и я успел заметить, что ее оторвали от завтрака.

- Я сказала, что заходить не буду, - заговорила Эми Гриффит, - хотя не знаю, почему считается приличным разговаривать с людьми на пороге, а не в доме. Я просто хотела спросить мисс Бэртон, нет ли у ней овощей, чтобы выделить нам немного для устройства ларьков вдоль главной дороги во время кросса. Если есть, я попрошу Оуэна приехать за ними на машине.

- Еще так рано, а вы уже всюду успели, - заметил я.

- Ранней птичке всегда достанется червяк, - заявила Эми. - Всегда больше шансов застать всех на месте в это время. После вас я пойду к мистеру Паю. А после обеда зайду к Брентону.

- Ваша энергия меня просто утомляет, - сказал я. В это время зазвонил телефон, и я прошел в холл, чтобы взять трубку, оставив Джоанну, которая неуверенно пробормотала, что-то насчет ревеня и фасоли, проявив полную неосведомленность в огородных делах.

- Да? - сказал я в трубку.

С другого конца провода доносилось чье-то шумное дыхание, потом прозвучал неуверенный женский голос:

- Э-э…

- Да? - повторил я настойчиво.

- Э-э… - снова зазвучал голос, потом как-то в нос спросил: - Это … Это Литтл Фэз?

- Это Литтл Фэз.

- Э-э… - Очевидно, это было традиционным зачином каждого предложения. - Я могу попросить на минутку мисс Партридж?

- Конечно, - сказал я. - А кто ее спрашивает?

- Э-э… Скажите ей, что это Эгнес. Эгнес Уэддл.

- Эгнес Уэддл?

- Правильно.

Я положил трубку и поднялся по ступенькам, откуда доносился шум, производимый Партридж.

- Партридж, Партридж!

Партридж появилась на лестнице с длинной шваброй в руке и с явственным выражением раздражения, едва скрытым за ее обычной респектабельностью.

- Да, сэр.

- С вами желает говорить по телефону Эгнес Уэддл.

- Прошу прощения, сэр?

Я повысил голос:

- Эгнес Уэддл!

Я произнес фамилию так, как она мне запомнилась. Но я вынужден теперь записать ее по-новому.

- Эгнес Уоддел? Что еще ей понадобилось?

Весьма недовольная, Партридж бросила швабру и спустилась по ступенькам, ее цветастое платье, казалось, вздымалось от возмущения.

Я вернулся в столовую, где Меган поглощала почки и бекон. Меган, в отличие от Эми, не демонстрировала лучезарного утреннего лика. Она весьма сухо ответила на мое приветствие и продолжала молча есть.

Я открыл утреннюю газету, а через пару минут вошла Джоанна, выглядевшая чем-то расстроенной.

- Уф! - выдохнула она. - Я так устала. И думаю, что продемонстрировала полное невежество в отношении того, где что растет. Разве в это время не бывает вьющейся фасоли?

- В августе, - сказала Меган.

- А в Лондоне она есть в любое время, - решительно заявила Джоанна.

- Дурочка, - сказал я. - А на кораблях, идущих из дальних концов империи, имеются холодильники.

- А также слоновая кость, обезьяны и павлины.

- Вот именно.

- Мне бы хотелось завести павлинов, - задумчиво сказала Джоанна.

- А мне бы хотелось иметь ручную обезьяну, - подхватила Меган.

Медленно очищая апельсин, Джоанна сказала:

- Интересно, как себя чувствуют такие люди, как Эми Гриффит, пышущие здоровьем, силой и жизнерадостностью. Как ты считаешь, она может уставать, испытывать депрессию или тоску?

Я сказал, что совершенно уверен в том, что Эми Гриффит никогда не бывает тоскливо, и пошел за Меган на веранду. Стоя там и набивая трубку, я услышал, как Партридж вошла в столовую из холла и сказала довольно суровым тоном:

- Могу я поговорить с вами пару минут, мисс?

«Черт возьми! - подумал я. - Надеюсь, Партридж не собирается заявить об увольнении. Это бы очень не понравилось Эмили Бартон».

Партридж продолжала:

- Я должна извиниться, мисс, за то, что воспользовалась телефоном. Дело в том, что той молодой особе, которая позвонила, следовало бы получше соображать. У меня никогда не было привычки пользоваться телефоном или позволять моим знакомым сюда звонить. И мне очень жаль, что все это случилось, что хозяин взял трубку и все прочее.

- Ну что вы, все в порядке, Партридж, - сказала Джоанна. - Почему бы вашим друзьям не воспользоваться телефоном, если они хотят с вами поговорить?

Я мог догадаться, хотя не видел этого, что лицо Партридж стало каменным, и она холодно ответила:

- Такие вещи никогда не были приняты в этом доме. Мисс Эмили никогда бы этого не позволила. Как я уже сказала, мне жаль, что так получилось, но Эгнес Уоддел, девушка, которая позвонила, была расстроена, и она слишком молода, поэтому не знает, как принято себя вести в порядочных домах.

«Это в твой адрес, Джоанна!» - не без удовольствия заметил я.

- Эта Эгнес, которая мне позвонила, мисс, - продолжала Партридж, - она была здесь служанкой до меня. Ей тогда было шестнадцать лет, и она пришла прямо из сиротского дома. Видите ли, поскольку у нее нет семьи, матери или каких-то родственников, которые могли бы дать совет, она привыкла обращаться ко мне. Я могу объяснить ей что к чему.

- Да? - сказала Джоанна выжидающе. Совершенно ясно, что должно было последовать продолжение.

- И я смею попросить вас, мисс, позволить Эгнес прийти сегодня ко мне в кухню на чай. У нее сегодня выходной и, понимаете, ей о чем-то хочется со мной посоветоваться. Мне бы и в голову не пришло предлагать подобное без особых причин.

Джоанна сказала с явным удивлением:

- Но почему вы не можете пригласить кого-то к себе на чай?

Как потом рассказывала Джоанна, Партридж застыла при этих словах и был воистину великолепна, когда изрекла:

- В этом доме это никогда не было принято, мисс. Старая миссис Бартон никогда не допускала посетителей на кухню, за исключением тех случаев, когда сама отсутствовала. Тогда нам было позволено собирать друзей здесь, но в обычные дни - никогда. И мисс Эмили придерживается старой традиции.

Джоанна очень мила со слугами, и в большинстве своем они ее любят, но ей никогда не удавалось сломать лед между собой и Партридж.

- Это нехорошо, детка, - сказал я, когда Партридж ушла и Джоанна вышла ко мне на веранду. - Никто не оценил твоего сочувствия и мягкости. Для Партридж существуют лишь незыблемые старые обычаи, и все должно происходить так, как положено в доме джентльмена.

- Я никогда не слышала о такой тирании, чтобы слугам не позволяли даже встретиться со своими друзьями, сказала Джоанна. - Все это очень хорошо, Джерри, но не может же им нравиться, когда с ними обращаются, как с черными рабами.

- Очевидно, нравится, - заметил я. - По крайней мере, таким, как Партридж.

- Я не могу понять, почему она меня не любит. Большинство людей относятся ко мне с симпатией.

- Вероятно, она презирает тебя как особу, не соответствующую статусу хозяйки. Ты никогда не засовываешь руку в полку, чтобы обнаружить следы пыли. Ты никогда не заглядываешь под матрасы. Ты не спрашиваешь, куда делись остатки шоколадного суфле и никогда не заказываешь настоящего хлебного пудинга.

- Фу! - фыркнула Джоанна.

Она продолжала с заметной грустью:

- Мне сегодня с самого утра не везет. Я вызвала презрение у нашей Эми за то, что не разбираюсь в овощах. Отвергнута Партридж за то, что поступаю по-человечески. Я лучше пойду в сад и наемся червяков.

- Меган уже там, - сказал я.

Меган действительно несколько минут назад рассеянно направилась в сад, и теперь стояла в середине лужайки, похожая на притаившуюся птицу, ожидающую корма. Вскоре она, однако, вернулась к нам и сказала ни с того ни с сего:

- Я должна сообщить, что сегодня мне нужно вернуться домой.

- Что? - Я был встревожен.

Она продолжала с пылающим лицом, но при этом с особой нервозной настойчивостью:

- Это очень трогательно с вашей стороны, что вы меня пригласили, я причинила вам ужасные неудобства, но мне здесь очень понравилось. Только теперь я должна вернуться, потому что в конце концов ведь там мой дом, и нельзя покинуть его навсегда. Поэтому я решила вернуться сегодня утром.

Мы с Джоанной пытались ее отговорить, но она была непреклонна, и наконец Джоанна вызвала машину. Меган поднялась наверх и вернулась через несколько минут, собрав свои вещи.

Единственным человеком, которого это порадовало, была Партридж. На ее суровом лице появилось подобие улыбки. Она всегда недолюбливала Меган.

Я стоял посреди лужайки, когда Джоанна вернулась.

Она спросила, не воображаю ли я, что превратился в солнечные часы.

- Почему?

- Ты стоишь, как садовая статуя. Некому только повесить на тебя циферблат, чтобы отмечать часы по солнцу. И ты мрачен, как туча.

- Я не в настроении. Сначала Эми Гриффит, затем бегство Меган. Я собирался взять ее на прогулку в Лепи Тор.

- С ошейником и поводком, я полагаю? - сказала Джоанна.

- Что?

Джоанна, заворачивая за угол дома в палисадник, повторила громко и четко:

- С ошейником и поводком, я полагаю? Я сказала именно так. Хозяин потерял свою собаку. Вот что с тобой произошло.

* * *

Должен признаться, что я был расстроен той внезапностью, с которой Меган нас покинула. Вероятно, она как-то вдруг почувствовала, что мы ей надоели. В конце концов, подобная жизнь не слишком увлекательна для молодой девушки. Дома с ней будут дети и Элси Холлэнд.

Я услышал, как возвращается Джоанна, и быстро ушел, не дожидаясь ее еще более грубых реплик насчет солнечных часов.

Оуэн Гриффит заехал на машине как раз перед ленчем, и садовник уже ждал его со своей овощной продукцией. Пока старый Адамс переносил все это в машину, я повел Оуэна в дом что-нибудь выпить. Он не собирался оставаться на ленч. Когда я вошел с шерри, я застал Джоанну за исполнением её плана.

Теперь она не проявляла никаких признаков враждебности. Она свернулась в уголке софы и буквально мурлыкала, одолевая Оуэна вопросами о его работе, о том, нравится ли ему быть врачом-практиком, не собирается ли он специализироваться. Профессия врача казалась ей теперь одной из самых увлекательных.

Говорите о ней все, что хотите, но Джоанна прекрасный, воистину с божьим даром, слушатель. А после того, как она выслушала столь многих претендентов в гении, которые рассказывали ей, как их не оценили, слушать Оуэна было легче легкого. К тому времени, как мы перешли к третьему стаканчику шерри, Гриффит рассказывал ей о какой-то непонятной реакции или поражении организма в столь научных терминах, что никто, кроме его приятелей-врачей, не смог бы понять ни слова, но Джоанна изображала глубокое понимание и полнейшую заинтересованность.

Я вдруг почувствовал что-то вроде угрызений совести.

Со стороны Джоанны это было совсем уж непорядочно. Гриффит был слишком славным парнем, чтобы играть с ним в столь легкомысленные игры. В женщинах действительно есть что-то дьявольское. Я незаметно взглянул на Гриффита, на его длинный волевой подбородок и четкий контур рта. Теперь у меня не было уверенности, что Джоанне все удастся устроить по-своему. В любом случае мужчине не следует позволять женщинам делать из него дурака. Это его дело, если он позволяет.

Джоанна сказала:

- Я вам советую передумать и остаться с нами позавтракать, доктор Гриффит.

Доктор Гриффит немного покраснел и признался, что готов, только вот сестра будет ждать его возвращения.

- Мы позвоним ей и все объясним, - торопливо сказала Джоанна и тут же вышла в холл, чтобы это исполнить. Мне показалось, что Гриффиту слегка не по себе, и я догадался, что он побаивается своей сестрицы.

Джоанна вернулась, сияя улыбкой, и сообщила, что все в порядке. И Оуэн Гриффит остался на завтрак. Казалось, это доставило ему удовольствие. Мы болтали о книгах и спектаклях, о мировой политике, музыке, живописи и современной архитектуре. Мы совсем не говорили ни о Лимстоке, ни об анонимных письмах, ни о самоубийстве миссис Симмингтон. Мы ушли от всего этого, и я подумал, что Оуэн чувствовал себя счастливым. Его темное грустное лицо засветилось, и он обнаружил незаурядный ум.

Когда он ушел, я сказал Джоанне:

- Этот парень слишком хорош для твоих трюков.

- Ах, вот как ты заговорил! Вы, мужчины, все заодно.

- Для чего ты за ним охотишься, Джоанна? Из-за ущемленного самолюбия?

- Может быть, - сказала моя сестра.

* * *

После обеда мы должны были идти на чай к мисс Бартон в ее деревенский дом. Мы отправились туда пешком, потому что я чувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы подняться на холм на обратном пути.

Мы, должно быть, выделили на дорогу слишком много времени, поэтому пришли рано. Дверь нам открыла высокая, костлявая, свирепого вида женщина, которая сказала, что мисс Бартон еще нет.

- Но я знаю, что она вас ожидает. Будьте добры, поднимитесь наверх и подождите немного.

Очевидно, это была преданная Флоренс. Мы поднялись за ней по ступенькам, она толкнула дверь и провела нас в очень уютную, хотя и излишне перегруженную мебелью гостиную. Некоторые вещи, как я предположил, перекочевали сюда из Литтл Фэз.

Женщина явно гордилась своей комнатой.

- Красиво, правда? - спросила она.

- Очень красиво, - вежливо согласилась Джоанна.

- Я постаралась устроить мисс Бартон как можно более комфортабельно. Но, разумеется, я не могу сделать всего, что мне хотелось бы, и так, как она заслуживает. В сущности ей следует жить в собственном доме, а не переселяться в комнаты.

Флоренс, которая явно была мегерой, окинула нас по очереди укоризненным взглядом. Я чувствовал, что этот день оказался для нас не слишком удачным. Джоанна получила отповедь от Эми Гриффит и Партридж, а теперь нам обоим досталось от драконоподобной Флоренс.

- Я была там пятнадцать лет горничной, - пояснила она.

Джоанна, задетая явной несправедливостью, сказала:

- Но мисс Бартон сама захотела сдать дом. Она поручила это агентам по найму.

- Её на это вынудили, - сказала Флоренс. - Она живет так экономно. Но даже в этом случае правительство не может оставить ее в покое. Все равно норовит отхватить свой фунт мяса.

Я покивал с грустной миной.

- Во времена старой леди денег было много, - продолжала Флоренс. - А потом все они одна за одной умерли, бедняжки. Мисс Бартон за всеми по очереди ухаживала. Она так уставала и всегда была терпелива, ни на что не жаловалась. И к тому же ей пришлось заняться денежными делами. Акции не приносят нужного дохода, как она говорит, а почему, хотела бы я знать? Им должно быть стыдно за себя. Разорять такую леди, как она, которая ничего не понимает в счетах и не может разобраться в их махинациях!

- Практически все от этого страдают, - заметил я, но Флоренс осталась непреклонной.

- У некоторых, которые умеют о себе позаботиться, всё идет нормально, только не у нее. За ней необходимо присматривать и, пока она живет у меня, я никому не позволю её обманывать или чем-то расстраивать. Я сделаю что угодно для мисс Эмили.

И окинув нас долгим взглядом, чтобы мы окончательно уяснили это, неукротимая Флоренс вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

- Ты себя чувствуешь кровопийцей, Джерри? - спросила Джоанна. - Потому что я чувствую. Что это с нами происходит?

- Кажется, мы уверенно деградируем, - заметил я. - Меган от нас устала. Партридж не одобряет твоего поведения, преданная Флоренс отвергает нас обоих.

- Интересно, почему уехала Меган? - тихо спросила Джоанна.

- Она соскучилась.

- Я вовсе так не думаю. Мне кажется… не думаешь ли ты, Джерри, что ей что-нибудь могла сказать Эми Гриффит?

- Ты имеешь в виду утром, когда они разговаривали на пороге?

- Да. Конечно, это было недолго, но…

Я закончил мысль:

- Но у этой женщины повадки слона. Она может…

В этот момент открылась дверь и вошла мисс Эмили. Она порозовела и немного запыхалась. Она казалась взволнованной. Ее яркие синие глаза сверкали. Она обрушила на нас неудержимый поток слов:

- Ах, боже мой, я так сожалею, что опоздала. Я отправилась за покупками в город, но пирожные в Голубой Розе показались мне не очень свежими, и я отправилась к миссис Лигон. Я всегда любила покупать пирожные в последнюю очередь, тогда тебе достают новый противень прямо из духовки, а не вчерашние. Но я так расстроилась, что заставила вас ждать. Это прямо непростительно…

Джоанна прервала её:

- Это мы виноваты, мисс Бартон. Мы пришли слишком рано. Мы спустились с холма, а Джерри теперь ходит так быстро, что мы оказались на месте слишком скоро.

- Никогда не бывает слишком скоро, дорогая. Не говорите так. Вы знаете, ведь нельзя сделать слишком много добра.

И старая леди дружески похлопала Джоанну по плечу. Джоанна просияла. Наконец, кажется, она завоевала успех. Эмили Бартон задержала свою улыбку, чтобы она досталась н мне, но в ней появилась легкая скованность, как у человека, который осмелился приблизиться к тигру-людоеду, получив гарантию безопасности лишь на одну минуту.

Очень мило с вашей стороны, что вы решились разделить чисто женскую трапезу - чаепитие, мистер Бэртон.

Эмили Бартон, подумал я, создала в уме образ мужчины как существа бесконечно поглощающего виски с содовой и курящего сигары, а в интервалах между делом соблазняющего деревенских красоток или вступающего в связь с за мужней женщиной. Когда я позже сказал об этом Джоанне, она заметила, что, вероятно, в этом образе мыслей таилось желание Эмили Бартон встретиться с таким мужчиной, но оно, увы, не осуществилось.

Между тем мисс Эмили сновала по комнате, окружая Джоанну и меня маленькими столиками, тщательно подобранными пепельницами, а через минуту открылась дверь и вошла Флоренс с подносом, на котором стояли превосходные чашки Кроун Дерби, которые, как я понял, мисс Эмили привезла с собой. Чай был китайский, изысканного сорта, были поданы блюда с сэндвичами, тонко нарезанный хлеб, масло и много маленьких пирожных. Флоренс тенерь сияла и смотрела на мисс Эмили со своего рода материнской радостью, как на любимое дитя, устроившее чай для кукол.

Джоанна и я ели гораздо больше, чем хотели, наша хозяйка уговаривала нас так искренне. Маленькая леди явно наслаждалась, и я понял, что для Эмили Бартон мы с Джоанной были большим приключением - два человека из таинственного лондонского мира.

Наш разговор, естественно, перешел на местные темы.

Мисс Бартон тепло говорила о докторе Гриффите, о его доброте и глубоких врачебных познаниях. Мистер Симмингтон тоже представлялся ей очень умным адвокатом, он помог мисс Бартон вернуть часть денег из налога на доход, о которых она без него даже бы не узнала. Он к тому же так добр со своими детьми, предан им и своей жене. Тут она опомнилась.

- Бедная миссис Симмингтон, так ужасно, что эти малютки остались без матери! Она, впрочем, никогда не была крепкой женщиной, ее здоровье в последнее время пошатнулось. Мозговой шок - вот что это, должно быть, было. Я читала об этом в газете. Люди в подобных обстоятельствах сами не знают, что делают. И она не могла сознавать, что делает, и вряд ли помнила в этот момент о мистере Симменгтоне и детях.

- Это анонимное письмо должно было глубоко ее потрясти, - сказала Джоанна.

Мисс Бартон вспыхнула. Она сказала с оттенком укора в голосе:

- Не слишком приятно это обсуждать, так ведь, дорогая? Я знаю, что были… какие-то письма, но мы не будем о них говорить. Это отвратительно. Я полагаю, лучше не обращать на них внимания.

Конечно, мисс Бартон была способна не обращать на них внимания, но для некоторых это было не так легко. Однако я послушно сменил тему, и мы заговорили об Эми Гриффит.

- Удивительно, совершенно удивительная, - сказала Эмили Бартон. - Ее энергия и организаторские способности поистине великолепные. Она так хорошо ладит с детьми. И во всем так практична и точна. Она успевает повсюду. И абсолютно преданна своему брату. Очень приятно видеть такую привязанность между братом и сестрой.

- Он не находит ее иногда чересчур утомительной? - спросила Джоанна.

Эмили Бартон посмотрела на нее с удивлением:

- Она многим пожертвовала ради него, - сказала она с оттенком оскорбленного достоинства.

Я заметил озорной огонек в глазах Джоанны и поспешил перевести разговор на мистера Пая.

Все, что мисс Бартон могла сказать, было то, что он был очень мил, да, очень мил. Она повторила это с легким сомнением. А также весьма состоятелен и в высшей степени благопристоен. У него иногда бывают довольно странные посетители, но ведь он столько путешествовал.

Мы согласились, что путешествия не только расширяют кругозор, но имеют порой следствием появление странных знакомств.

- Мне часто самой хотелось отправиться в круиз, - задумчиво сказала мисс Бартон. - Читаешь о них в газетах, и они кажутся такими увлекательными.

- Почему же вы не едете? - спросила Джоанна.

Этот переход от мечты к реальности, казалось, расстроил мисс Эмили:

- Ах, нет, нет, это было бы совершенно невозможно.

- Но почему? Такие круизы удивительно дешевы.

- О, дело не только в цене. Но мне не хотелось бы ехать одной. Когда путешествуешь одна, это выглядит очень эксцентрично, не так ли?

- Нет, - сказала Джоанна.

Мисс Эмили посмотрела на нее с сомнением.

- И к тому же я не знаю, как бы я стала заниматься своим багажом, выходить на берег в иностранных портах, всюду разная валюта…

Казалось, бесконечные ловушки представали испуганному взору леди, и Джоанна поспешила успокоить ее вопросом о приближающемся празднике и распродаже. Это совершенно естественно вывело нас на миссис Дейн Кэлтроп. На какое-то мгновение лицо мисс Бартон окаменело.

- Вы знаете, дорогая, - сказала она, - это действительно очень странная женщина. Она иногда говорит такие вещи…

Я спросил, какие именно.

- О, я не знаю. Очень неожиданные. И она так смотрит на вас, как будто вас нет, а есть кто-нибудь еще. Я плохо выражаю свою мысль, но мне трудно передать словами свое впечатление. И потом она вообще не вмешивается ни во что. Бывает много случаев, когда жена викария могла бы посоветовать, а возможно, предостеречь. Приободрить людей, понимаете, направить их на истинный путь. Люди бы её слушали, я уверена, они все относятся к ней с почтением. Но она специально держится в стороне и имеет странную привычку жалеть самых недостойных людей.

- Это интересно, - заметил я, обменявшись быстрым взглядом с Джоанной.

- Вообще-то она очень благовоспитанная женщина. В девичестве ее звали мисс Фэрроувей, она из Беллпэта, из очень хорошей семьи. Но эти старинные семьи иногда несколько экстравагантны, на мой взгляд. Она очень преданна своему мужу, человеку тонкого ума, который, как я иногда опасаюсь, напрасно растрачивает себя в деревенской глуши. Он хороший человек, чрезвычайно искренний, но я всегда на ходила несколько обременительной его привычку постоянно цитировать латынь.

- Слышал, слышал, - подтвердил я с готовностью.

- Джерри закончил дорогую частную школу, поэтому он не понимает латынь, когда ее слышит.

Это заставило мисс Бартон перейти к новой теме.

- Школьные учительницы здесь - пренеприятнейшие молодые особы, - сказала она. - Боюсь, что все они красные. - Она понизила голос, произнося слово «красные».

Позже, когда мы поднимались на холм, Джоанна сказала мне:

- Она довольно мила.

* * *

Вечером за обедом Джоанна сказала Партридж, что она надеется, что чаепитие в кухне прошло успешно.

Партридж довольно густо покраснела и стала держаться еще более чопорно.

- Благодарю вас, мисс, но Эгнес так и не пришла.

- О, извините!

- Мне до этого нет дела, - ответила Партридж.

Она источала такую обиду, что готова была излить ее на нас.

- Ведь не мне же пришло в голову ее приглашать! Она сама позвонила, сказала, что у нее есть кое-что на уме, и попросила разрешения прийти сюда в свой выходной день. И я согласилась, ссылаясь на ваше разрешение. И после этого от нее ни звука, ни следа! Ни одного слова извинения, хотя я надеюсь, что завтра утром получу по почте открытку. Эти нынешние девицы… Они не знают своего места, понятия не имеют, как себя вести.

Джоанна попыталась утешить Партридж в ее расстроенных чувствах.

- Может быть, она себя плохо чувствует? Вы не звони ли ей?

Партридж снова завелась.

- Нет, я не звонила, мисс. Разумеется, нет. Если Эгнес предпочитает вести себя грубо, это ее дело, но я научу ее уму-разуму, когда мы встретимся.

Партридж вышла из комнаты, пылая негодованием, и мы с Джоанной рассмеялись.

- Это настоящий пример из «Советов тети Нэнси», сказал я. - «Мой дружок очень холодно со мной обращается. Как мне поступить?» За неимением тети Нэнси, Партридж была избрана на роль советчика, но вместо этого произошло примирение, и я надеюсь, что в эту минуту Эгнес со своим дружком представляют одну из тех безмолвных пар, заключивших друг друга в объятия, на которые натыкаешься порой у темных заборов. Они вас ужасно смущают, но вы их не смущаете нисколько.

Джоанна улыбнулась и сказала, что разделяет мою надежду.

Мы начали говорить об анонимных письмах. Нам хотелось, знать, как идут дела у Нэша и меланхоличного Грейва!

- Сегодня исполнилась ровно неделя, - сказала Джоaнна, - с момента самоубийства миссис Симмингтон. Мне кажется, они уже должны были что-то раздобыть. Отпечатки пальцев, или почерк, или что-нибудь еще.

Я отвечал ей рассеянно. Где-то в подсознании я испытывал нарастающее беспокойство. Оно было как-то связано со словами Джоанны «ровно неделя». Я должен был соединить в своем сознании эти две вещи раньше. Возможно, у меня уже возникло неосознанное подозрение. Беспокойство нарастало, оно захватило мои мысли. Джоанна внезапно за метила, что я не слушаю ее вдохновенный отчет о деревенских встречах.

- Что случилось, Джерри?

Я не ответил, потому что не мог собрать воедино разрозненные мысли.

- Самоубийство миссис Симмингтон… Она была одна в доме в тот день… Одна в доме, потому что у служанок был выходной… Ровно неделю назад.

- Джерри, что…

Я прервал ее.

- Джоанна, у горничных выходной бывает раз в неделю, так?

- И иногда по воскресеньям, - сказала Джоанна. - А что?..

- Воскресенье ни при чем. Они каждую неделю имеют выходной в один и тот же день?

- Да. Это обычный порядок.

Джоанна с любопытством смотрела на меня. Она еще не поняла хода моих мыслей.

Я пересек комнату и позвонил в колокольчик. Пришла Партридж.

- Скажите мне, эта Эгнес Уоддел, она у кого-нибудь служит?

- Да, сэр. У миссис Симмингтон. Я хотела сказать, теперь у мистера Симмингтона.

Я перевел дыхание. Взглянул на часы. Была половина одиннадцатого.

- Она уже вернулась, как вы думаете?

На лице Партридж было написано недовольство.

- Да, сэр. Служанки должны быть на месте к десяти часам. Там старые порядки.

- Я хочу позвонить, - сказал я.

Я вышел в холл. Джоанна и Партридж последовали за мной. Партридж явно была в ярости. Джоанна недоумевала. 0на сказала, пока я пытался найти номер:

- Что ты собираешься делать, Джерри?

- Я бы хотел убедиться, что девушка благополучно вернулась домой.

Партридж фыркнула. Просто фыркнула, ничего больше. Но меня совершенно не волновала реакция Партридж.

К телефону подошла Элси Холлэнд.

- Извините, что я вам звоню, - начал я. - Это говорит Джерри Бэртон. А… ваша горничная Эгнес дома?

Я еще не договорил, как почувствовал себя в совершенно дурацком положении. Ведь если девушка вернулась и все в порядке, то как, черт возьми, я буду объяснять свой звонок и эти расспросы? Было бы лучше, если бы я поручил Джоанне задать этот вопрос, хотя и в этом случае трудно было бы найти объяснение. Я уже предвидел новую сеть сплетен, плетущуюся в Лимстоке, в центре которой я и неведомая мне Эгнес Уоддел.

Голос Элси Холлэнд, естественно, выразил неподдельное изумление.

- Эгнес? О, она наверняка уже дома.

Я чувствовал себя полным дураком, но не отступал.

- Не могли бы вы узнать, пришла ли она, мисс Холлэнд?

Для гувернантки достаточно было сказанного слова, она привыкла исполнять все, что ей говорили. Причины ее не интересовали. Элси Холлэнд отложила трубку и послушно ушла.

Через две минуты я услышал ее голос.

- Вы слушаете, мистер Бэртон?

- Да.

- Эгнес еще не вернулась, это точно.

Теперь я знал, что мое предчувствие было верным.

Я услышал с другого конца провода неясный звук голосов, потом заговорил Симмингтон:

- Привет, Бэртон, что случилось?

- Ваша горничная Эгнес не вернулась.

- Да, не вернулась. Мисс Холлэнд только что в этом удостоверилась. А в чем дело? Надеюсь, никакого несчастно го случая?

- Это не несчастный случай.

- Вы так говорите, словно у вас есть основания считать, что с девушкой что-то случилось.

- Я бы этому не удивился, - мрачно сказал я.

Глава 8

Я плохо спал в эту ночь. Я думаю, что уже тогда в моем мозгу складывались разрозненные части этого ребуса. Я уверен, что если бы сосредоточился на этом, то уже тогда смог бы решить задачу целиком. Иначе почему эти фрагменты повторялись с таким постоянством?

Много ли мы знаем в каждый конкретный момент? Гораздо больше, и я в это верю, чем мы сознаем. Но мы не можем подобраться к этому подсознательному знанию. Оно там, но мы не можем его коснуться.

Я лежал на кровати, беспокойно ворочаясь, и меня терзали смутно возникающие в сознании обрывки мыслей. Здесь была своя система, если бы я только мог ее постичь… Я должен знать, кто писал эти проклятые письма. Где-то был конец нити. Если бы только я его нашел…

Пока я засыпал, в моем сонном мозгу раздражающе плясали слова «Нет дыма без огня». Нет дыма без огня. Дым? Дым… Дымовая завеса… Нет, это на войне, военный лексикон. Война. Клочок бумаги… Только клочок бумаги. Бельгия. Германия…

Я уснул. Мне снилось, что я взял на прогулку миссис Дейн Кэлтроп, которая превратилась в борзую, и надел на нее ошейник с поводком.

* * *

Меня разбудил телефонный звонок. Телефон звонил настойчиво. Я сел в постели, посмотрел на часы. Была половина восьмого. Меня еще не будили. Телефон звонил внизу в холле.

Я вскочил с постели, натянул купальный халат и понесся вниз. На бегу я столкнулся с Партридж, которая выходила из кухни через заднюю дверь. Я взял трубку.

- Алло!

- О!.. - Кто-то почти всхлипнул от облегчения. - Это ты! - Я узнал голос Меган. Он был ужасно расстроенным и испуганным. - О, пожалуйста, приезжайте! Пожалуйста, приезжайте! Вы приедете?

- Я еду немедленно, - сказал я. - Вы слышите? Немедленно!

Перепрыгивая через две ступеньки, я ворвался к Джоанн.

- Послушай, Джо, я еду к Симмингтонам.

Джоанна подняла с подушки кудрявую белокурую головку и протерла глаза, как ребенок.

- А почему… Что случилось?

- Не знаю. Это был ребенок… Меган. Она просто позвала

- Как ты думаешь, в чем дело?

- В девице Эгнес, если я не ошибаюсь.

Когда я выходил из комнаты, Джоанна окликнула меня:

- Погоди. Я встану и отвезу тебя туда.

- Не надо. Я поведу машину сам.

- Ты не можешь водить машину.

- Нет, могу.

Я и в самом деле мог. Это было больно, но в меру. Я умылся, побрился, оделся, вывел машину и за полчаса добрался до Симмингтонов. Неплохая езда.

Меган, должно быть, высматривала меня. Она вышла из дома, как только я подъехал, и буквально вцепилась, в меня. Её маленькое личико побелело и дергалось от волнения.

- Ах, вы приехали… вы приехали!

- Спокойно, малышка! - сказал я. - Да, я приехал. Теперь говори, что случилось?

Она начала дрожать. Я обнял ее.

- Я… я ее нашла…

- Ты нашла Эгнес? Где?

Дрожь усилилась.

- Под лестницей. Там кладовка. Хранятся удочки, мячи для гольфа и все остальное. Вы представляете.

Я кивнул. Самая обычная кладовка. Меган продолжала:

- Она была там, кое-как засунутая и… холодная, ужасно холодная. Она была… она была мертвая.

Я с любопытством спросил:

- А что тебя заставило туда заглянуть?

- Я… я не знаю. Вы звонили вчера вечером. И мы начали думать, где Эгнес. Мы немного подождали, но она не пришла, и тогда мы отправились спать. Я не очень хорошо спала и встала рано. Была только Роза, наша кухарка, вы знаете. Она была очень недовольна, что Эгнес не вернулась. Она сказала, что где-то уже был такой случай, когда девушка выкинула такой же финт. Я поела хлеба с маслом и молоком в кухне, и вдруг Роза вошла с хитрым видом и сказала, что все выходные вещи Эгнес находятся в её комнате. Все лучшее, что она обычно надевала, когда выходила. И я начала думать, что, может быть, она вообще не выходила иа дома. Я начала все осматривать и открыла кладовку под лестницей, и… и она была там…

- Кто-нибудь, я полагаю, позвонил в полицию?

- Да, они уже здесь. Мой отчим позвонил им сразу. А потом… Я почувствовала, что не могу этого вынести, и я вам позвонила. Вы не сердитесь?

- Нет, - сказал я, - не сержусь.

Я внимательно посмотрел на нее.

- Вам кто-нибудь дал выпить бренди, или чаю, кофе, после того как вы её нашли?

Меган покачала головой. Я про себя проклял весь уклад дома Симминrтонов. Эта тряпка Симмингтон ни о чем не думает, кроме полиции. Ни у Элси Холлэнд, ни у кухарки даже не возникло мысли о том, какое впечатление на этого нервного ребенка могла произвести такая ужасная находка.

- Пойдемте, - сказал я. - Мы отправимся на кухню.

Мы обошли вокруг дома и через заднюю дверь вошли в кухню. Роза, крупная пышнолицая женщина лет сорока, пила крепкий чай, сидя у плиты. Она встретила нас потоком слов, прижав руку к сердцу. Она объяснила мне, что у нее ужасное сердцебиение. Как только она подумает, что это могла быть она сама, или любой из домочадцев, ведь их могли убить прямо в постелях!

- Налейте чашечку такого же чая для мисс Меган, - сказал я. - Она пережила потрясение, как вам известно. Вспомните, что это она нашла тело.

Одно упоминание о теле снова вывело Розу из равновесия, но я утихомирил её холодным взглядом, И она наполнила чашку жидкостью чернильного цвета.

- Пожалуйста, юная дама, - сказал я. - Я полагаю, что у вас нет бренди, Роза?

Роза с сомнением сказала, что у нее оставалось чуть-чуть бренди после пасхального пудинга.

- Пойдет, - сказал я и подлил немного в чашку Меган. По глазам Розы я понял, что эта идея ей понравилась. Я попросил Меган остаться с Розой.

- Я могу доверить вам присмотреть за мисс Меган? - сказал я, и Роза с готовностью ответила:

- Да, сэр.

Я прошел в дом. Если бы я был уверен в доброте Розы, то счел бы, что скоро ей покажется необходимым поддержать силы Меган завтраком. Меган это, несомненно, пошло бы на пользу. Какие странные здесь люди, почему они не умеют обращаться с ребенком? С внутренним раздражением я столкнулся в холле с Элси Холлэнд. Она, казалось, не была удивлена, увидев меня. Я думаю, что пережитое потрясение не позволяло фиксировать внимание на всех, кто приходит и уходит. У входной двери стоял констебль Берт Paндл.

Элси Холлэнд воскликнула:

- Ах, мистер Бэртон, разве это не ужасно? Кто мог совершить это жуткое злодеяние?

- Значит, это было убийство?

- О да! Ее ударили сзади по голове. Все волосы в крови, ах, это ужасно! И засунули в кладовку. Кто мог совершить такое ужасное преступление? И для чего? Бедная Эгнес, я уверена, что она никогда никому не причиняла зла.

- Да, - сказал я, - кто-то справился с этим довольно быстро.

Она уставилась на меня с удивлением. Не очень сообразительная девушка, подумал я. Но у нее крепкие нервы. Цвет лица был обычный, она лишь слегка порозовела от волнения, и мне показалось, что, несмотря на доброе от природы сердце, она даже испытывала от происходящего какое-то зловещее удовольствие.

Она сказала извиняющимся тоном:

- Я должна идти к мальчикам, мистер Симмингтон так беспокоится, чтобы они не пережили слишком сильного потрясения. Он хочет, чтобы я их увела.

- Я слышал, что Меган обнаружила тело, - заметил я. - Я надеюсь, кто-нибудь присматривает за ней?

Я бы сказал, что Элси Холлэнд явно растерялась.

- О боже! - воскликнула она. - Я совсем о ней забыла. Я надеюсь, с нею все в порядке. Я была так взволнована, знаете, что как-то это упустила. Бедная девочка, ей, должно быть, так плохо. Я сейчас же пойду и найду ее.

Он несколько смягчился:

- С нею всё в порядке, - сказал я. - За ней ухаживает Роза. Вы можете идти к малышам.

Она поблагодарила меня, сверкнув белоснежным мрамором зубов, и поспешила наверх. В конце концов, её работой были мальчики, а не Меган. Меган не была чьей-нибудь работой. Элси платили за то, чтобы она ухаживала за отпрыска ми Симмингтона. И вряд ли кто-нибудь мог осудить её за это.

Когда она мелькнула за поворотом лестницы, я затаил дыхание. На мгновение я увидел вместо рассудительной гувернантки крылатую Нику, бессмертную и невероятно прекрасную.

Затем открылась дверь, и вошел суперинтендант Нэш в сопровождении Симмингтона.

- О, мистер Бэртон! - сказал он. - Я как раз собирался звонить вам. Я рад, что вы здесь.

Он не спросил меня тогда, почему я здесь. Повернувшись к Симмингтону, он сказал:

- Я воспользуюсь этой комнатой, если можно.

Это была маленькая комната с окном, выходящим на фасад дома.

- Разумеется, конечно.

Симмингтон держался прекрасно, но выглядел безнадежно усталым. Суперинтендант Нэш деликатно сказал:

- На вашем месте я бы что-нибудь перекусил, мистер Симмингтон. Вы, и мисс Холлэнд, И Меган почувствуете себя значительно лучше после кофе и яичницы с беконом. Убийство - ужасная вещь на пустой желудок.

Он говорил, как домашний врач. Симмингтон сделал слабую попытку улыбнуться и сказал:

- Благодарю вас, суперинтендапт. Я последую вашему совету.

Я прошел за Нэшем в маленькую комнату, и он закрыл дверь.

- Вы прибыли сюда очень быстро. Как вы узнали?

Я рассказал ему, что мне позвонила Меган. Я испытывал расположение к суперинтенданту Нэшу. Он во всяком случае не забыл, что Меган тоже нуждалась в завтраке.

- Я слышал, что вы звонили вчера вечером, мистер Бэртон, и интересовались этой девушкой. По какой причине?

Я подумал, что это действительно кажется странным. Я рассказал ему о телефонном звонке Эгнес Партридж и о том, что она так и не пришла. Он сказал:

- Да, понимаю…

Он произнес это медленно и задумчиво, поглаживая подбородок.

- Да, - сказал он, - теперь ясно, что это убийство. Прямо физическое насилие. Вопрос в том, что знала девушка? Она что-нибудь говорила Партридж? Что нибудь определеннoe.

- Не думаю. Но вы можете спросить у нее.

- Да. Я заеду поговорить с ней, когда все закончу здесь.

- Что именно случилось? - спросил я. - Или вы еще не знаете?

- Приблизительно. У служанок был выходной.

- У обеих?

- Да. Раньше здесь работали две сестры, которые предпочитали уходить вместе. Так устроила миссис Симмингтон. Потом, когда появились эти две служанки, она сохранила прежний порядок. Они обычно оставляли в столовой холодный ужин, а мисс Холлэнд готовила чай.

- Понятно.

- С этим все предельно ясно. Кухарка, Роза, приехала из Нэз Микфорда и, чтобы попасть туда в выходной день, она должна сесть на автобус в половине третьего. Поэтому Эгнес всегда должна была убирать после ленча. А Роза обычно мыла посуду после ужина. Вот как все происходило вчера. Роза вышла, чтобы сесть на автобус в 2.25. Симмиигтон ушел в свой офис без двадцати пяти минут три. Элси Холсмид с детьми ушла без пятнадцати три. Меган Хантер уехала а на велосипеде через пять минут после них. Следовательно, Эгнес должна была оставаться дома одна. Насколько я могу судить, она обычно выходила из дома между тремя и поло виной четвертого.

- И тогда дом оставался пустым?

- О, они здесь по этому поводу особенно не волнуются. В этих местах не принято иметь много замков. Как я уже сказал, без десяти минут три Эгнес осталась в доме одна. Совершенно ясно, что она его не покидала, так как она была в чепце и фартуке, когда её нашли.

- Я полагаю, вы можете приблизительно определить время смерти?

- Между 14.00 и 16.30 - таков официальный медицинский вердикт.

- Как она была убита?

- Её сначала ударили сзади по голове. В основание черепа ей вонзили обычный кухонный нож, наточенный, как бритва, что вызвало мгновенную смерть.

Я зажег сигарету. Воспроизведенная картина была не из приятных.

- Поразительное хладнокровие, - сказал я.

- Да, да, это было отмечено.

- Кто же это сделал? - сказал я. - И зачем?

- Я не уверен, - медленно сказал Нэш, - что мы точно узнаем, зачем. Но мы можем предполагать.

- Она что-нибудь знала?

- Да, она что-то знала.

- Она никому здесь ни на что не намекала?

- Насколько мне известно, нет. Она была расстроена, так говорит повариха, после смерти миссис Симмингтон, и, со слов этой Розы, она становилась всё более и более встревоженной. Однажды она даже сказала, что не знает, как ей поступить.

Он безнадежно вздохнул.

- Всегда одно и то же. же. Они не хотят идти к нам. У них у всех это глубокое предубеждение - «лишь бы не связываться с полицией». Если бы она пришла и рассказала нам, что её беспокоит, она бы сейчас была жива.

- Она ни на что не намекала?

- Нет. По крайней мере, со слов Розы. И я склонен ей верить. Если бы намекала, Роза тут же все выложила бы, приукрасив собственными фантазиями.

- Когда ничего не знаешь, это доводит до бешенства, - сказал я.

- Мы можем только предполагать, мистер Бэртон. Начнем с того, что речь идет не о чем-то определенном. На что-то наталкиваешься, а когда решаешь, что все уже хорошо обдумал, начинаешь испытывать еще большие затруднения. Вы понимаете, что я имею в виду?

- Да.

- Сейчас, мне кажется, я знаю, что это было.

Я поглядел на него с уважением.

- Хорошая работа, инспектор.

- Видите ли, мистер Бэртон, мне известно кое-что, чего вы не знаете. В тот вечер, когда миссис Симмингтон по кончила с собой, обе служанки должны были отсутствовать. У них был выходной. Но на самом деле Эгнес вернулась в дом.

- Вы точно это знаете?

. - Да. У Эгнес был парень, молодой Рэнделл из рыбного магазина. В среду они рано закрываются, и он обычно ходит встречать Эгнес. Они отправляются на прогулку или в кино, если идет дождь. В ту среду они практически сразу же после встречи поссорились. Наш сочинитель писем был весьма настойчив, утверждая, что Эгнес ловит другую рыбку, и Фреду Рэнделлу это очень не понравилось. Они разругались насмерть, и Эгнес направилась домой, сказав, что не вернется, пока Фред не извинится.

- Итак?

- Итак, мистер Бэртон, кухня выходит на заднюю сторону дома, а буфетная - сюда, где мы с вами сейчас находимся. Вход через ворота только один. Вы проходите через калитку и идете или к главному входу, или вдоль боковой дорожки к задней двери.

Он помолчал.

- Теперь я вам кое-что скажу. Письмо, которое пришло к миссис Симмингтон в тот вечер, не было послано по почте. На нем была наклеена использованная марка, а печать так неразборчива, что можно предположить, что она поставлена почтальоном, разбиравшим вечернюю почту. Но на самом деле письмо через почту не проходило. Вы понимаете, что это значит?

Я медленно сказал:

- Это значит, что кто-то его принес, сам опустил в почтовый ящик за некоторое время до доставки вечерней почты, так чтобы оно оказалось среди других писем.

- Вот именно. Вечерняя почта обычно доставляется где-то без пятнадцати четыре. Моя версия такова. Девушка была в буфетной и выглядывала из окна (оно замаскировано кустарником, но сквозь него хорошо видно), ожидая, что её дружок, быть может, вернется с извинениями.

- И она видела того, кто опустил это письмо?

- Таково мое предположение, мистер Бэртон. Я могу разумеется, ошибиться.

- Не думаю, что вы ошибаетесь. Это просто и убедительно и означает, что Эгнес был известен автор анонимных писем.

- Да.

Но тогда почему она не… - Я замолчал, нахмурившись.

Насколько я понимаю, - заметил Нэш, - девушка не сразу осознала то, что видела. Во всяком случае сначала. Кто-то оставил письмо, да, но это был некто, кого она никак не могла связать с анонимными письмами. Это был человек, стоящий, с этой точки зрения, вне подозрений. Но чем больше она об этом думала, тем больше нарастало ее беспокойство. Должна она кому-нибудь рассказать об этом? В таком смятении она вспоминает о Партридж, которая, я полагаю, являет собой сильную личность и чье суждение Эгнес приняла бы без колебаний. Она решает спросить Партридж, что ей делать.

- Да, - задумчиво сказал я. - Все хорошо сходится. Так или иначе Отравленное Перо себя обнаружило. Как же ему удалось все это выяснить?

- Вы не привыкли жить в деревне, мистер Бэртон. Это просто непостижимо, как здесь распространяются слухи. Прежде всего телефонный звонок. Кто слышал его у вас в доме?

Я подумал.

- Сначала к телефону подошел я. Потом я позвал с лестницы Партридж.

- Упомянув имя девушки?

- Да… да, я сделал это.

- Кто еще вас слышал?

- Моя сестра и, возможно, мисс Гриффит.

- А-а, мисс Гриффит? Что она у вас делала?

Я объяснил.

- Она собиралась вернуться в деревню?

- Сначала она хотела заехать к мистеру Паю.

Суперинтендант Нэш вздохнул.

- Через эти два канала слухи могли распространиться по всей округе.

Мне было трудно в это поверить.

- Вы имеете в виду, что или мисс Гриффит или мистер Пай взяли бы на себя труд повторять подобную ничего не значащую информацию?

- В таком местечке, как это, все становится новостью. Вы были бы поражены. Если у матери сапожника разболелся мозоль, все об этом знают. А теперь начнем с другого конца. Мисс Холлэнд, Роза. Они могли слышать, что сказала Эгнес. И еще Фред Рэнделл. Через него могло стать известно, что Эгнес вернулась домой в тот вечер.

Я невольно поежился и посмотрел в окно. Передо мной была чистая лужайка травы, и тропинка, и низкая аккуратная калитка. Кто-то открыл калитку, спокойно прошел по тропинке к дому и опустил письмо прямо в почтовый ящик. Я смутно, мысленно представил неясный силуэт женщины. Лицо было белым пятном, но это могло быть лицо, которое мне знакомо.

Суперинтендант Нэш сказал:

- В то же время это сужает круг поисков. Этим путем мы всегда можем прийти к концу. Постоянно, терпеливо действуя методом исключения. Сейчас это касается не столь уж многих людей.

- Вы имеете в виду…

- Исключаются работающие женщины, которые находились на своих рабочих местах вчера во второй половине дня. Исключаются учительницы. Они вели уроки. И гувернантка. Я знаю, где она была вчера. Я и раньше не думал, что это кто-то из них, а теперь я в этом уверен. Видите ли, мистер Бэртон, мы теперь располагаем двумя точными временными отрезками, на которых следует сосредоточиться, послеобеденные часы вчера и неделю назад. В день смерти миссис Симмингтон от, скажем, пятнадцати минут четвертого (самый ранний срок, когда Эгнес могла вернуться домой после ссоры) и четырьмя часами, когда должна была прийти почта. Я могу уточнить это с Помощью почтальона. И вчера с без десяти три (когда мисс Меган Хантер покинула дом) до половины четвертого или, в крайнем случае, без пятнадцати четыре, пока Эгнес не начала переодеваться.

- Как вы думаете, что произошло вчера?

- Что я думаю? Я думаю, что какая-то леди подошла к главному входу и позвонила, совершенно спокойно, с улыбкой… Может быть, она спросила мисс Холлэнд или мисс Меган, возможно, передала какой-то сверток. В любом случае Эгнес повернулась, чтобы взять поднос для визитных карточек или чтобы отнести сверток, и наша женоподобная гостья ударила ее, ничего не подозревающую, по голове.

- Чем?

- Местные женщины обычно носят весьма внушительные сумки, - заметил Нэш. - И не уточняют, что может скрываться внутри их.

- А потом она вонзает нож ей в шею и волокет ее в кладовую? Не слишком ли тяжелая работа для женщины?

Суперинтендант хитро взглянул на меня.

- Женщина, которую мы ищем, не вполне нормальна, а такой тип умственной неуравновешенности сопровождается поразительной физической силой. Эгнес не была крупной девушкой.

Он помолчал, потом спросил:

- Что заставило мисс Меган Хантер заглянуть в кладовую?

- Тонкий инстинкт, - сказал я.

Потом я спросил:

- Зачем потребовалось тащить Эгнес в кладовку? Какова была цель?

- Чем дольше не будет найдено тело, тем труднее точно установить время смерти. Скажем, мисс Холлэнд наталкивается на тело, как только входит. Тогда врач сможет установить время в пределах десяти минут, что может быть неудобно нашей дружелюбной леди.

Я сказал, нахмурившись:

- Но если Эгнес подозревала эту женщину…

Нэш прервал меня.

- Она никого не подозревала. У нее не было определенного мнения. Она просто находила это «странным». Я полагаю, что девушка не отличалась сообразительностью, и у ней было только смутное ощущение, что здесь что-то не так. Она, естественно, не подозревала, что речь идет о женщине, совершившей убийство.

- Вы так полагаете?

Нэш кивнул, в голосе его чувствовалось заметное волнение:

- Я должен до этого докопаться. Эта история с самоубийством напугала Отравленное Перо. Она засуетилась. Страх, мистер Бэртон, безрассуден.

- Да, страх. Это то, что мы должны были предвидеть. Страх… в смятенном сознании.

- Видите ли, - сказал суперинтендант Нэш, и от того, что он произнес, все случившееся приобрело совершенно зло вещий оттенок. - Мы столкнулись с тем, кого уважают, о ком высоко отзываются, с кем-то, занимающим достойное общественное положение.

* * *

Теперь Нэш сказал, что он собирается еще раз допросить Розу. Я довольно неуверенно спросил его, не смогу ли я при этом присутствовать. К моему удивлению, он с готовностью согласился.

- Я очень рад с вами сотрудничать, мистер Бэртон, если я смею так выразиться.

- Это звучит несколько подозрительно, - заметил я. - Когда в романах детектив обращается к кому-либо за помощью, этот человек обычно оказывается убийцей.

Нэш коротко хохотнул.

- Вы вряд ли из тех людей, мистер Бэртон, которые пишут анонимные письма. Кроме шуток, вы можете нам быть полезны.

- Я рад, хотя не знаю чем.

- Дело в том, что здесь вы чужак. У вас нет предвзятых мнений о здешних людях. Но в то же время вы имеете возможность узнавать о многом с помощью, я бы сказал, социальных связей.

- Убийца - человек, имеющий достойное общественное положение, - напомнил я.

- Вот именно.

- Мне следует превратиться в шпиона?

- А у вас есть возражения?

Я подумал.

- Нет, - сказал я, - честно говоря, не имею возражений. Если здесь бродит опасный безумец, заставляющий без защитных женщин накладывать на себя руки и ударяющий несчастных служанок по голове, я не побрезгую грязной работой, чтобы заключить этого безумца под стражу.

- Это очень благородно с вашей стороны, сэр. И позвольте вам заметить, что человек, которого мы преследуем, весьма опасен. Она так же опасна, как гремучая змея, кобра и гадюка, вместе взятые.

По телу моему прошла дрожь.

- По-моему, нам следует поторопиться? - сказал он.

- Это верно. Не думайте, что мы вынужденно бездействуем. Вовсе нет. Мы работаем по нескольким разным лини ям.

Он сказал это с весьма мрачным выражением.

Нэш снова хотел выслушать рассказ Розы, так он мне объяснил, потому что она ему поведала две разные версии. И чем больше версий он от нее услышит, тем легче будет найти в них маленькие зернышки правды.

Мы застали Розу за мытьем посуды после завтрака. Она сразу остановилась, закатила глаза, схватилась за сердце и снова объяснила, как у нее все утро кружится голова.

Нэш был с ней терпелив, но тверд. Он сказал мне, что в первый раз он был с ней мягок, во второй раз - непреклонен, а теперь пользовался и тем и другим приемами попеременно.

Роза с удовольствием описала детали прошедшей недели, то, как Эгнес ушла в смертельном страхе, и дрожала, и сказала: «Не спрашивайте меня!», когда Роза уговаривала ее сказать, что случилось. Если, дескать, она скажет, то наступит смерть. Так закончила Роза, радостно вращая глазами. Упоминала ли Эгнес о том, что именно ее беспокоит? Нет, говорила только, что опасается за свою жизнь.

Суперинтендант Нэш вздохнул и оставил эту тему, удовольствовавшись точным отчетом о занятиях самой Розы на протяжении вчерашнего вечера.

Коротко говоря, это выглядело так. В 2.30 Роза села на автобус и провела вторую половину дня и вечер со своей семьей. Автобусом в 8.40 она вернулась из Нэз Микфорда. Рассказ осложнялся тем, что Роза сообщила об удивительном предчувствии несчастья, которое она целый день испытывала, о том, как это комментировала её сестра и как она даже не смогла съесть ни одного кусочка пирога.

Из кухни мы отправились на поиски Элси Холлэнд, которая занималась с детьми уроками. Как всегда, Элси Холлэнд проявила готовность и рассудительность.

Она поднялась и сказала:

- Теперь, Колин, вы с Брайаном решите три примера и приготовьте ответы к тому времени, как я вернусь.

После этого она провела нас в детскую спальню.

- Так удобно? Я сочла, что лучше не говорить об этом при детях.

- Благодарю вас, мисс Холлэнд. Теперь скажите мне еще раз, вы совершенно уверены, что Эгнес никогда не упоминала при вас о том, что после смерти миссис Симмингтон она испытывает тревогу?

- Нет, она никогда ничего не говорила. Она была, знаете ли, очень тихой и немногословной.

- В отличие от другой служанки.

- Да, Роза болтает слишком много. Иногда я вынуждена делать ей замечания, чтобы она не была такой навязчивой.

- Теперь расскажите нам в точности, что происходило вчера вечером. Все, что вы можете вспомнить.

- Ну что ж, мы позавтракали, как обычно. Был уже час дня, и мы немного торопились. Я не позволяю мальчикам бездельничать. Дайте-ка вспомнить. Мистер Симмингтон вернулся в свой офис, а я помогла Эгнес накрыть стол для ужина. Мальчики побежали в сад, пока я не была готова их забрать.

- Куда вы с ними пошли?

- По направлению к Комбеакру, полевой дорогой. Мальчикам хотелось половить рыбу. Мы забыли взять наживку, и мне пришлось за ней вернуться.

- Во сколько это было?

- Минутку. Мы вышли где-то без двадцати три или чуть позже. Меган сначала хотела с нами, но передумала. Она поехала на своем велосипеде. Она без ума от велосипеда.

- Я имею в виду, в какое время вы вернулись за наживкой? Вы входили в дом?

- Нет. Я оставила ее в сарае за домом. Я не знаю, сколько было времени. Наверное, без десяти три.

- Вы видели Меган или Эгнес?

- Меган, я думаю, уже должна была уехать. Нет, я не видела Меган. И Эгнес. Я никого не видела.

- И после этого вы отправились ловить рыбу?

- Да, мы пошли вдоль канала. Мы ничего не поймали, но мальчики получили удовольствие. Брайан сильно промок. Я должна была его переодеть, когда мы вернулись.

- Вы готовите чай по средам?

- Да. В столовой все уже было накрыто для мистера Симмингтона. Я как раз занималась чаем, когда он пришел.

Дети и я пьем чай в классной комнате, и Меган, разумеется. У меня собственный чайный сервиз, и все необходимое хранится в шкафу, прямо на месте.

- В какое время вы вернулись?

- Без десяти пять. Я поднялась с мальчиками наверх и начала готовить чай. Потом, когда в пять часов пришел мистер Симмингтон, я спустилась вниз, чтобы подать чай ему, но он сказал, что будет пить его с нами в классной комнате. Мальчики были так рады. Потом мы играли. Теперь так больно об этом вспоминать… ведь все это время бедная девушка была в кладовке…

- Обычно кто-нибудь заглядывает в этот чулан?

- Нет, там просто хранили всякий хлам. Шляпы и пальто висят в маленькой гардеробной направо от двери, когда вы заходите. Поэтому в эту кладовку порой не заглядывали месяцами.

- Понятно. И вы не заметили ничего необычного, ничего странного, когда вернулись?

Её голубые глаза широко открылись.

- Ах, нет, инспектор, ничего такого. Все было как обычно. Вот что ужасно во всем этом.

- А за неделю до этого?

- Вы имеете в виду тот день, когда миссис Симмингтон..

- Да.

- О… это было ужасно, ужасно!

- Да, я понимаю. Вы тогда тоже отсутствовали во второй половине дня?

- Да, я всегда беру мальчиков на прогулку, если погода хорошая. Мы занимаемся уроками по утрам. Я помню, мы дошли до верескового поля, очень долгий путь. Я боялась, что мы слишком поздно вернулись, потому что, когда мы подошли к калитке, я увидела мистера Симмингтон, который возвращался из офиса по другой стороне улицы. Я даже не успела поставить чайник, а было уже без десяти пять.

- Вы не зашли к миссис Симмингтон?

- Нет. Я никогда этого не делала. Она всегда отдыхала после ленча. У нее бывали приступы невралгии, и обычно они начинались после еды. Доктор Гриффит прописал ей какие-то таблетки. Она обычно ложилась и пыталась уснуть.

Нэш сказал как бы между прочим:

- Итак, никто не заносил ей почту?

- Вечернюю почту? Нет, я заглядываю в ящик и кладу письма на стол в холле, когда возвращаюсь. Но очень часто миссис Симмингтон спускалась и брала почту сама. Она спала не всё послеобеденное время. Обычно она вставала около четырех.

- Вы не подумали ничего плохого, когда она не вышла в тот вечер?

- Ах, нет, я бы и представить не смогла такого. Мистер Симмингтон повесил свое пальто в холле, и я сказала: «Чай еще не готов, но чайник почти закипел». Он кивнул и позвал: «Мона, Mона». И поскольку миссис Симмингтон не отвечала, он поднялся в её спальню, и это должен был быть для него ужасный удар. Он позвал меня, я пришла, и он сказал: «Уведите детей!». Потом он позвонил доктору Гриффиту, И мы совсем забыли о чайнике. У него сгорело дно. О боже, это было страшно, а она была так счастлива и бодра во время ленча.

Нэш резко сказал:

- Что вы сами думаете о письме, которое она получила, мисс Холлэнд?

Элси Холлэнд сказала с негодованием:

- О, я думаю, это отвратительно, просто отвратительно.

- Разумеется, но я не это имел в виду. Вы думаете, в нем сообщалась правда?

Элси Холлэнд твердо сказала:

- Нет, я так не думаю. Миссис Симмингтон была очень чувствительна, очень. Она принимала все близко к сердцу. И она была очень… ну, изысканная. - Элси вспыхнула. - Все такое, я имею в виду низменное, ее глубоко шокировало.

Помолчав немного, Нэш спросил:

- А вы сами получали одно из подобных писем, мисс Холлэнд?

- Нет. Нет, я ни одного не получала.

- Вы уверены? Пожалуйста, - он поднял руку, - не торопитесь с ответом. Это не слишком приятно, я понимаю. И иногда людям не хочется признаваться, что они их получали. Но в данном случае очень важно, чтобы мы знали. Мы совершенно уверены, что все заявления, которые в этих письмах содержатся, ложны, так что вас это не должно смущать.

- Но я их не получала, суперинтендант. Действительно не получала. Ничего похожего.

Она была полна негодования, почти испугана, и её заверения казались вполне искренними.

Когда она вернулась к детям, Нэш встал и начал смотреть в окно.

- Ну что ж, - сказал он. - Она говорит, что не получала ни одного письма. И выглядит это так, как будто она говорит правду.

- Она говорит правду. Я в этом уверен.

- Гм! Тогда я хотел бы знать, почему не получала, черт возьми!

Он нетерпеливо продолжал, а я с удивлением смотрел на него.

- Она ведь хорошенькая девушка, правда?

- Больше чем хорошенькая.

- Вот именно. Признаем, что она необыкновенно хороша собой. И она молода. Поэтому она представляет собой лакомый кусочек для сочинителя анонимных писем. Тогда почему ее оставили в покое?

Я покачал головой.

- Это интересно, понимаете? Я должен упомянуть об Этом Грейву. Он спрашивал, не можем ли мы сказать ему точно, кто именно не получал ни одного письма.

- Она уже вторая, - заметил я. - Еще есть Эмили Бартон, вспомните.

Нэш хмыкнул.

- Вы не должны верить всему, что вам говорят, мистер Бэртон. Мисс Бартон точно получила одно письмо и даже больше, чем одно.

- Откуда вы знаете?

- Эта преданная ей гром-баба, ее прежняя горничная или повариха, рассказала мне об этом. Флоренс Элфорд. Она очень негодовала по этому поводу. Жаждала крови того, кто это сочинил.

- Почему же мисс Эмили сказала, что не получала письма?

- Из деликатности. Язык там не слишком изысканный. Мисс Бартон провела жизнь, избегая непристойностей и грязи.

- А что же было в этих письмах?

- Все то же. В ее случае это совершенно нелепо. И вскользь упомянуто о том, что она отравила свою старую мать и большинство сестер.

- Не хотите ли вы сказать, что в округе действительно бродит опасный безумец, и мы никак не можем его выследить? - сказал я с сомнением.

- Мы её выследим, - твердо сказал Нэш. - Kак только она напишет еще одно письмо.

Но, поверьте, она не будет больше писать таких писем. По крайней мере не сейчас.

Он посмотрел на меня.

- Будет. Понимаете, теперь она не может остановиться. Это злая воля. Письма будут продолжаться, не сомневайтесь в этом.

Глава 9

Перед тем как уйти я разыскал Меган. Она была в саду и, казалось, вполне пришла в себя. Приветствовала она меня вполне бодро. Я предложил ей снова вернуться к нам на время, но после недолгого колебания она покачала головой.

- Вы очень добры, но я решила остаться здесь. В конце концов… ну… это мой дом. И я могу немного помочь управляться с мальчиками.

- Ну что ж, - сказал я, - ваша воля.

- Тогда я думаю, что мне стоит остаться. Я могла бы… могла бы…

- Что?

- Если случится что-нибудь ужасное, я могу позвонить вам, не так ли, и вы придете?

Я был тронут.

- Конечно. Но что ужасного может, на ваш взгляд, произойти?

- О! Я не знаю. - Она казалась рассеянной. - Не так уж часто случается то, что случилось сегодня.

- Ради бога! - воскликнул я. - Не отыскивайте больше мертвых тел. Вам это не на пользу.

Она ответила мне неожиданной улыбкой.

- Нет, конечно. Я чувствую себя после этого ужасно слабой.

Мне не очень хотелось оставлять ее здесь, но в конце концов, как она сказала, это был её дом. И я предполагал, что теперь Элси Холлэнд будет к ней более внимательна.

Нэш и я вместе отправились в Литтл Фэз. Пока я отчитывался Джоанне об утренних событиях, Нэш беседовал с Партридж. Он вернулся к нам слегка расстроенный.

- Партридж кому-то об этом рассказывала? - спросила Джоанна.

Нэш кивнул с мрачным видом.

- Да, она сообщила об этом миссис Эмори, вашей приходящей служанке, в таких, насколько я понял, выражениях, будто существуют некоторые молодые женщины, которые хотят получить совет от старших и не считают, что могут сами за себя решать. Эгнес, вероятно, была не слишком умна, но она была доброй, вежливой девушкой и знала свое место.

- Партридж стремится выставить себя в лучшем свете, - заметила Джоанна. - А Миссис Эмори могла пустить эту новость по всему городу?

- Несомненно, мисс Бэртон.

- Меня одно удивляет, - сказал я. - Почему я и моя сестра оказались среди адресатов анонимных писем? Мы здесь новые люди, никто не мог затаить против нас злобу.

- Вы неверно оцениваете психологию Отравленного Пера. Для ее мельницы хороши любые зерна. Она испытывает злобу против всего человечества, я бы сказал.

- Я полагаю, - задумчиво сказала Джоанна, - что именно это имела в виду миссис Дейн Кэлтроп.

Нэш вопросительно взглянул на нее, но объяснений от нее не последовало.

- Я не знаю, внимательно ли вы изучили конверт письма, которое вы получили, мисс Бэртон, - сказал суперинтендант. - Если так, то вы могли заметить, что оно на самом деле адресовано мисс Бартон, а буква «а» исправлена на «э» потом.

Это замечание должно было дать нам ключ ко всему делу. Но так случилось, что никто из нас не придал ему значения.

Нэш ушел, а я остался с Джоанной.

- Ты не думаешь, что это письмо действительно было предназначено для мисс Бартон? - спросила Джоанна.

- Тогда вряд тогда бы оно начиналось со слов: «Ты, раскрашенная шлюха…», - заметил я, и Джоанна со мной согласилась.

Тогда она предложила мне сходить в город.

- Ты должен послушать все, что там говорится. Сегодня утром это будет главной темой.

Я предложил ей отправиться со мной, но, к моему удивлению, Джоанна отказалась. Она сказала, что собирается побездельничать в саду.

В дверях я остановился и спросил, понизив гoлoc:

- Я надеюсь, с Партридж все в порядке?

- С Партридж?

Изумление, прозвучавшее в голосе Джоанны, заставило меня устыдиться собственной идеи. Я сказал виновато:

- Я просто высказал предположение. Она в некотором роде странная, суровая старая дела, одна тех, кто может иметь религиозную манию.

- Это не религиозная мания. Ты сам мне передал мнение Грейва.

- Ну хорошо, сексуальная мания. Они очень тесно связаны, насколько я понимаю. Она сдержанна, респектабельна и провела здесь целые годы взаперти с пожилыми женщинами.

- Что тебя натолкнуло на такую мысль?

- Понимаешь, мы располагаем только ее собственной информацией о том, что ей сказала Эгнес, так? Предположим, что Эгнес попросила Партридж объяснить ей, почему, та приходил а в тот злополучный день и бросила в ящик письмо. А Партридж ответила, что зайдет во второй половине дня и всё объяснит.

- А потом для отвода глаз пришла к нам к спросила может ли девушка прийти сюда?

- Да.

- Но Партридж никуда не выходила в этот день.

- Мы этого не знаем. Мы сами уходили, вспомни.

- Да, это верно. Это возможно, я думаю. - Джоанна прокрутила все это в голове. - И все-таки я так не думаю. Мне кажется, что Партридж психологически не способна маскировать свои следы на этих письмах. Убирать отпечатки пальцев и все прочее. Это требует не только хитрости, но и знания. Я не думаю, что она это постигла. Я полагаю.

- Джоанна колебалась, потом медленно договорила, - они уверены, что это женщина, не так ли?

- Не думаешь же ты, что это мужчина?! - воскликнул я

- Нет, не обычный мужчина, по определенный тип муж чины. Я думаю конкретно о мистере Пае.

- Итак, твой выбор пал на Пая?

- А ты сам не чувствуешь, что он на это способен? Он из тех людей, кто может быть одиноким, и несчастным, и злобным. Понимаешь, все склонны смеяться над ним. Разве нельзя вообразить его тайно ненавидящим всех нормальных счастливых людей и получающим извращенное артистическое удовольствие от того, что он делает?

- Грейв говорил о пожилой старой деве.

- Мистер Пай, - сказала Джоанна, - холостяк средних лет.

- Неудачник, - добавил я.

- Да, во многом. Он богат, но деньгами дела не поправишь. И я чувствую, что он может быть неуравновешенным. В этом маленьком человечке есть что-то пугающее.

- Он же сам получил письмо, вспомни.

- Мы этого не знаем, - подчеркнула Джоанна. - Мы только так подумали. И в любом случае он мог играть комедию.

- Ради нас?

- Да. Он достаточно умен, чтобы об этом подумать и не слишком утрировать.

- Для этого он должен быть первоклассным актером.

- Ну, разумеется, Джерри, кто бы этим ни занимался, он в любом случае должен быть первоклассным актером. Именно с этим связано особое удовольствие.

- Ради бога, Джоанна, не говори так убежденно! Ты заставляешь меня почувствовать, что тебе понятен такой ход мыслей.

- Думаю, что это так. Я могу проникнуть в чужую душу. Если бы я не была Джоанной Бэртон, не была бы молода и достаточно привлекательна и не имела бы возможности приятно проводить время, если бы я была - как это сказать? - на задворках и наблюдала, как другие люди веселятся, разве не поднялась бы во мне черная злоба, пробуждающая желание вредить, мучить, даже убивать?

- Джоанна! - Я схватил ее за плечи и начал трясти.

Она коротко вздохнула, поежилась, и одарила меня улыбкой.

- Я тебя испугала, правда, Джерри? Но у меня такое чувство, что это единственный путь к решению проблемы. Нужно проникнуть в душу другого человека, узнать, что он чувствует, что заставляет его действовать, и тогда ты наверняка узнаешь, что он собирается делать дальше.

- Черт возьми! - сказал я. - И я приехал сюда, чтобы вести растительное существование и развлекаться мелкими местными сплетнями. Ничего себе мелкие скандальчики! Клевета, поношения, поток непристойностей и убийство!

* * *

Джоанна оказалась совершенно права. На Хай-стрит повсюду собирались группы любопытных. Мне было необходимо изучить реакцию каждой из них по очереди.

Первым я встретил Гриффита. Он выглядел ужасно больным и усталым. Настолько усталым, что я даже удивился. Убийство, разумеется, не главное в повседневной работе врача, но его профессия обязывает его сталкиваться со многим, включая страдания, уродливые стороны человеческой натуры и реальность смерти.

- Вы неважно выглядите, - сказал я.

- Правда? - Он был рассеян. - О, У меня в последнее время было несколько тяжелых случаев.

- Включая нашего безумца?

- Ах, это? Разумеется. - Он смотрел на другую сторону улицы. Я заметил, что веко его дергается от нервного тика.

- У вас нет никаких подозрений насчет того, кто…

- Нет, нет. Одному богу это известно.

Он как-то резко спросил о Джоанне и сказал неуверенно, что у него есть какие-то фотографии, которые она хотела посмотреть.

Я предложил передать их ей.

- О, это неважно. Я буду проезжать мимо чуть попозже.

Я начал опасаться, что Гриффит все это принял всерьез. Проклятая Джоанна! Гриффит был слишком порядочным человеком, чтобы играть с ним, как с куклой.

Я предоставил ему идти своей дорогой, так как увидел на подходе его сестру и решил тут же с ней поговорить. Эми Гриффит, как всегда, вмешалась в общий разговор.

- Абсолютно потрясающе! - возгласила она. - Я слышал, вы там были рано утром?

Это был вопрос, и ее глаза сверкали, когда она подчеркнула слово «paно». Я не собирался ей рассказывать, что мне звонила Меган. Вместо этого я сказал:

- Видите ли, прошлой ночью мне было неспокойно. Девушка должна была прийти на чай к нам в дом и не пришла.

- И вы стали бояться худшего? У вас дьявольский нюх.

- Да, - сказал я. - Я ищейка в человеческом облике.

- Это первое убийство, которое произошло у нас в Лимстоке. Волнение ужасное. Надеюсь, полиция сможет с этим справиться.

- Я бы не стал беспокоиться по этому поводу, - сказал я. - Это дельные люди.

- Я как-то не могу вспомнить, как выглядела эта девушка, хотя, полагаю, она открывала мне дверь десятки раз. Тихое, невзрачное создание. Ее стукнули по голове, а потом ударили ножом в шею, так мне рассказывал Оуэн. Похоже, на мой взгляд, что это дело рук ее дружка. А что вы думаете?

- Значит, таково ваше заключение?

- Это кажется самым вероятным. Я думаю, была ссора. Они все здесь дальние родственники, у большинства плохая наследственность. - Она помолчала, потом продолжила: - Я слышала, что тело нашла Меган Хантер? Это, наверное, было для нее большим ударом.

- Разумеется, - коротко ответил я.

- Могу себе представить, как это для неё плохо. Я считаю, что она не слишком крепкого ума, а подобная вещь может абсолютно расстроить ее рассудок.

Я принял внезапное решение. Я должен кое-что узнать.

- Скажите мне, мисс Гриффит, это вы убедили вчера Меган вернуться домой?

- Видите ли, я бы не сказала, что именно убедила.

Я не отступал.

- Но вы ей что-то говорили?

Эми Гриффит твердо стояла на ногах и смотрела мне в глаза. Она заняла оборонительную позицию.

- Нехорошо, - сказала она, - когда молодая женщина увиливает от ответственности. Она молода, и она знает, как длинны языки, и я сочла своим долгом ей на это намекнуть.

- Языки? - Я не договорил, потому что был слишком зол, чтобы развивать свою мысль. Эми Гриффит продолжала с той идиотской самоуверенностью, которая была её главной чертой:

- Да, осмелюсь сказать, что вы не слушаете всех тех сплетен, которые здесь ходят. А я слушаю! Я знаю, что говорят люди. Зная вас, я ни минуты не думаю, что за этим что-то стоит, ни минуты. Но вы знаете, каковы люди. Если они могут сказать что-то пакостное, они это говорят. И это может тяжело отразиться на девушке, когда она начнет зарабатывать на жизнь.

- Зарабатывать на жизнь? - спросил я, немного озадаченный.

Эми продолжала:

- Естественно, у нее тяжелое положение. И я думаю, что она поступила правильно. Я полагаю, что она не могла бы уйти сейчас и оставить детей, за которыми некому присматривать. Она ведет себя великолепно, просто великолепно. Я говорю это всем. Но существует и особый случай, и люди будут болтать.

- О ком вы сейчас говорите? - спросил я.

- Разумеется, об Элси Холленд, - поспешно сказала Эми Гриффит. - На мой взгляд, она вполне милая девушка и занята только своими обязанностями.

- А что говорят люди?

Эми Гриффит засмеялась. Смех ее показался мне довольно неприятным.

- Они говорят, что она уже оценила возможность стать миссис Симмингтон N2, что она делает все, чтобы утешить вдовца и стать незаменимой.

- Но, ради бога, - сказал я, шокированный, - миссис Симмингтон умерла только неделю назад.

Эми Гриффит пожала плечами.

- Конечно. Это абсурд! Но вы знаете, что такое люди. Холлэнд - молодая девушка, она привлекательна, этого достаточно. И заметьте, быть гувернанткой не слишком престижно для девушки. Я бы не осудила ее, если бы она захотела получить дом и мужа и честно при этом играла. Разумеется, - продолжала она, - бедный Симмингтон не имеет обо всем этом ни малейшего представления. Он до сих пор полностью выбит из колеи смертью Моны Симмингтон. Но вы знаете, каковы мужчины! Если девушка всегда рядом, окружает его удобствами, ухаживает за ним, полностью предана детям, он в конце концов начинает зависеть от нее.

- Итак, вы считаете, - тихо сказал я, - что Элси Холлэнд расчетливая потаскушка?

Эми Гриффит вспыхнула.

- Вовсе нет. Я жалею девушку. Люди болтают такие гадости. Вот почему я дала понять Меган, что ей следует вернуться домой. Это лучше для девушки, чем жить одной в доме вместе с Диком Симмингтоном.

Я начал кое-что понимать. Эми Гриффит весело рассмеялась.

- Вы шокированы, мистер Бэртон, услышав, о чем сплетничают в нашем маленьком городке. Я могу вам это сказать: люди всегда предполагают худшее.

Она с улыбкой кивнула мне и ушла.

* * *

Я подошел к мистеру Паю около церкви. Он разговаривал с Эмили Бартон, весь порозовевший от волнения.

Мистер Пай приветствовал меня с очевидным воодушевлением.

- Ах, Бэртон, доброе утро, доброе утро! Как поживает ваша очаровательная сестра?

Я сказал ему, что у Джоанны все в порядке.

- Но она не участвует в наших деревенских дебатах? Мы все поглощены новостями. Убийство! Настоящее убийство в духе воскресных газет в нашем округе! Но боюсь, что это не самое увлекательное из преступлений. Нечто убогое. Жестокое убийство маленькой служанки. Никакой пикантности, но все же, без сомнения, новость.

Мисс Бартон сказала дрожащим голосом:

- Это ужасно, совершенно ужасно!

Мистер Пай повернулся к ней.

- Но вам это нравится, дорогая леди, вам это нравится. Признайтесь. Вы негодуете, вы стенаете, но эта сладкая нервная дрожь. Я настаиваю, что это приятно будоражит нервы.

- Такая милая девушка, - сказала Эмили Бартон. - Она пришла ко мне из приюта святой Клотильды. Довольно неотесанная. Но чрезвычайно восприимчивая. Она превратилась в такую славную горничную. Партридж была ею очень довольна.

- Она приходила к Партридж на чай вчера после обеда, - быстро сказал я и повернулся к Паю. - Надеюсь, Эми Гриффит говорила вам об этом?

В моем тоне было полнейшее безразличие. Пай ответил, очевидно, ничего не заподозрив:

- Она упоминала об этом, да. Помню, она сказала, что у служанок новая мода звонить по телефону своих хозяев.

- Партридж никогда бы не пришло в голову такое сделать, - сказала мисс Эмили, - и я очень удивилась, когда это сделала Эгнес.

- Вы отстаете от времени, дорогая леди, - сказал мистер Пай. - Мои два дьявола постоянно пользуются телефоном и прокурили весь дом, пока я не возмутился. Но следует остерегаться, чтобы не сказать лишнего. Прескотт - божественный повар, хотя излишне вспыльчив, а миссис Прескотт превосходная горничная.

- Да, в самом деле, мы все считаем, что вам повезло.

Я вмешался, так как не хотел, чтобы разговор принял совсем уж домашний характер.

- Новость об убийстве распространилась очень быстро, - сказал я.

- Конечно, конечно, - подхватил мистер Пай. - Мясник, булочник, мастер по ремонту подсвечников. Вступает молва, расцвеченная всеми языками. Лимсток, увы, летит ко всем чертям. Анонимные письма, убийство, всякие преступные наклонности,

- Никто не думает, - нервозно сказала Эмили Бартон, - никто не имеет представления, что эти две вещи связаны.

Мистер Пай тут же ухватился за эту идею.

- Интересное умозаключение! Девушка что-то знала, поэтому была убита. Да, да, это звучит многообещающе. Как умно было с вашей стороны об этом подумать!

- Я… я не могу этого вынести.

Эмили Бартон сказала это как-то резко, повернулась и быстро пошла прочь. Пай смотрел ей вслед. Его лицо херувима приняло насмешливое выражение.

- Чувствительная душа. Очаровательное создание, прав да? Полностью дитя эпохи. Знаете ли, она принадлежит не своему поколению, а предшествующему. Ее мать была женщиной весьма властной. Она задержала отсчет времени в своей семье примерно, я бы сказал, на отметке 1870 года. Вся семья пребывала под стеклянным колпаком. Мне бы хотелось на это посмотреть.

У меня не было желания говорить о детях эпохи.

- Что вы в сущности думаете обо всем этом деле? - спросил я.

- А что именно вы имеете в виду?

- Анонимные письма, убийство…

- Эта волна местных преступлений? А что думаете вы?

- Я спросил вас первым, - сказал я.

- Я, как вы знаете, - тихо заговорил Пай, - коллекционирую патологические случаи. Они меня интересуют. Такие, на первый взгляд, непохожие люди творят самые фантастические вещи. Возьмем случай Лиззи Борден. Здесь нет никакого разумного объяснения. В этом случае я мог бы дать полиции один совет - изучайте характер. Оставьте эти ваши отпечатки пальцев, экспертизы почерков и микроскопы. Посмотрите вместо этого, как люди держат руки, понаблюдай те за их маленькими хитростями, как они едят и не смеются ли они иногда без причины.

Я поднял брови.

- Значит, сумасшедший?

- Абсолютно сумасшедший, - сказал мистер Пай и добавил: - Но вы никогда бы об этом не догадались.

- И кто же?

Его взгляд встретился с моим. Он улыбнулся.

- Нет, нет, Бэртон, это было бы злословием. Нам не стоит добавлять злословие ко всему остальному.

И он легко попрыгал вниз по улице.

* * *

Пока я стоял, глядя ему вслед, Дверь церкви отворилась и вышел его преподобие Калеб Дейн Кэлтроп.

Он рассеянно улыбнулся мне.

- Доброе утро, мистер… э-э…

Я помог ему.

- Бэртон.

- Да, да, конечно, вам не следует думать, что я не вспомнил вас. Ваше имя на мгновение выскользнуло у меня из памяти. Хороший день.

- Да, - ответил я лаконично.

Он с удивлением посмотрел на меня.

- Но что-то… что-то… ах, да, эта бедная девочка, которая служила у Симмингтонов. Я должен признаться, что мне трудно поверить, что в нашей среде появился убийца, мистер… э-э… Бэртон.

- Действительно, это кажется несколько фантастичным, - заметил я.

- Что-то еще достигло моего слуха. - Он наклонился ко мне. - Я узнал, что здесь начали ходить анонимные письма. Вы слышали подобные разговоры?

- Слышал.

- Трусливое и презренное занятие. - Он помолчал и изрек длинную тираду на латыни. - Эти слова Горация весьма подходят, как вы считаете?

- Абсолютно, - сказал я.

* * *

Кажется, больше не было никого, с кем бы я мог поговорить ради пользы дела, и я отправился домой, захватив немного табаку и бутылку шерри, а заодно выяснив мнение людей попроще. «Какой-то вонючий бродяга» - таков, казалось, был общий вердикт по поводу убийства.

«Они подходят к дверям, и канючат, и просят денег, а потом, если девушка одна в доме, они совершают пакости. Моя сестра Дора, которая живет за Комбеакром, однажды столкнулась с такой дрянью. Он был пьяный и продавал эти маленькие напечатанные стишки…». Длинная история завершилась тем, что неустрашимая Дора грохнула дверью прямо в лицо мужчине и забаррикадировалась в каком-то укромном месте, которое, из деликатности не упомянутое, скорее всего было уборной.

- и она оставалась там, пока ее хозяйка не вернулась домой.

Я прибыл в Литтл Фэз буквально за несколько минут до ленча. Джоанна, ничем не занятая, стояла у окна столовой, и казалось, что её мысли витают далеко.

- Чем ты занималась? - спросил я.

- О, я не знаю. Ничем особенным.

Я вышел на веранду. Два стула были придвинуты к металлическому столику, на котором стояли два пустых стакана из-под шерри. На другом стуле лежал некий предмет, который я некоторое время разглядывал с удивлением.

- Что это такое?

- А-а, - сказала Джоанна, - по-моему, это снимок больной селезенки или еще чего-то. Доктор Гриффит, по-видимому, считает, что я этим интересуюсь.

Я взглянул на снимок с некоторым интересом. Каждый мужчина имеет свою манеру ухаживать за женщинами. Я лично не стал бы иметь дело со снимками селезенок, больных или здоровых. Хотя, без сомнения, он был затребован самой Джоанной.

- Это выглядит довольно мерзко, - заметил я.

Джоанна охотно со мной согласилась.

- Как ты нашла Гриффита? - спросил я.

- Он выглядел усталым и очень несчастным. Я думаю, у него что-то на уме.

- Селезенка, которая не поддается излечению?

- Не будь глупым. Я имею в виду вполне реальные вещи.

- Я бы сказал, что у этого мужчины на уме ты. Я хочу, чтобы ты оставила его в покое, Джоанна.

- Замолчи! Я ничего плохого не делаю.

- Женщины всегда так говорят.

Больная селезенка начала коробиться на солнце. Я взял ее за один угол и отнес в столовую. У меня лично не было к ней интереса, но я предполагал, что это одно из сокровищ Гриффита. Я наклонился и вытащил с нижней полки книжно го шкафа тяжелую книгу, чтобы положить снимок между листами. Это был объемистый том чьих-то проповедей.

Книга сама раскрылась у меня в руках удивительным образом. Какая-то часть страниц была аккуратно вырезана из ее середины. Я стоял, молча созерцая это. Потом взглянул на титульный лист. Книга была издана в 1840 году. Сомнений быть не могло. Я смотрел на книгу, из страниц которой составлялись анонимные письма. Кто их вырезал?

Что ж, начнем с того, что это Могла быть сама Эмили Бартон. Она была, вероятно, первой, кто приходил на ум. Или это могла быть Партридж. Но существовали и другие возможности. Страницы могли быть вырезаны кем-то кто находился один в этой комнате, каким-нибудь посетителем, например. Он мог сидеть здесь в ожидании мисс Эмили. Или кем-то, кто зашел по делам. Нет, это было не так правдоподобно. Я заметил, что, когда в один из дней ко мне явился служащий из банка, Партридж провела его в маленький кабинет в задней половине дома. Это было, очевидно, принято здесь. А кто же из посетителей? Кто-то, имеющий «достойное общественное положение». Мистер Пай? Эми Гриффит? Миссис Дейн Кэлтроп?

* * *

Прозвучал гонг, и я пошел на ленч. В столовой я показал Джоанне мою находку. Мы обсудили ee со всех позиций… Потом я отнес ее в полицейский участок. Это привело их в восторг, и меня за это похлопали по спине, оценив мою невероятную удачу.

Грейва не было, но Нэш был на месте и позвонил своему сотруднику. Они собирались исследовать книгу в поисках отпечатков пальцев, хотя Нэш не надеялся что-нибудь найти. Я могу сказать, что он и не нашел. На книге были только от печатки моих пальцев и пальцев Партридж, свидетельствующие о том, что она добросовестно вытирала пыль.

- Мы сужаем круг, мистер Бэртон. Мы исключили людей, которые не могли действовать.

- и кто же остался?

- Мисс Гинч. Она должна была встретиться с клиентом дома вчера во второй половине дня. Дом расположен недалеко по Комбеакр Роуд, на той самой улице, которая примыкает к дому Симмингтонов. Она вполне могла пройти мимо их дома и ненадолго зайти. Неделю назад, когда пришло анонимное письмо и миссис Симмингтон покончила с собой, был последний день ее работы в офисе Симмингтона. Мистер Симмингтон сначала думал, что она не уходила из офиса до самого вечера. У него всю вторую половину дня находился Генри Лашингтон, и он несколько раз вызывал мисс Гинч. Я, однако, выяснил, что она покидала офис между тремя и четырьмя часами. Она вышла, чтобы узнать название какой-то марки. Это мог сделать посыльный, но мисс Гинч решила идти сама, сказав, что у нее болит голова и она нуждается в глотке свежего воздуха. Она отсутствовала не долго.

- Но при этом достаточно продолжительно?

- Да, достаточно, чтобы быстро дойти до другого конца деревни, бросить письмо в ящик и вернуться. Я должен, однако, сказать, что мне не удалось найти никого, кто видел бы ее около дома Симмингтонов.

- А ее должны были заметить?

- Могли заметить, а могли и не обратить внимания.

- Кто еще у вас в запасе?

Нэш смотрел прямо перед собой.

- Вы поймите, что мы не можем исключить никого, ни одного человека.

- Я это понимаю, - сказал я.

- Мисс Гриффит уезжала в Брентон на встречу с отрядом девочек-скаутов. Она приехала довольно поздно.

- Вы не думаете…

- Нет, я не думаю. Но я не знаю наверняка. Мисс Гриффит производит впечатление исключительно здоровой, здравомыслящей женщины, но я повторяю, что я не знаю.

- А как насчет прошлой недели? Могла она бросить письмо в почтовый ящик?

- Это возможно. Она в тот день отправилась за покупками в город. - Он помолчал. - То же самое касается и мисс Эмили Бартон. Она вчера во второй половине дня отправилась за покупками, а неделей раньше ходила повидать своих друзей, которые живут на соседней с Симмингтонами улице.

Я недоверчиво покачал головой. Когда я нашел разрезанную книгу в Литтл Фэз, Я знал, что стоит обратить внимание на хозяйку этого дома, но когда я вспоминал, как вошла вчера мисс Эмили, такая сияющая, счастливая, возбужденная… Черт возьми, возбужденная? Да, возбужденная, розовые щеки, сияющие глаза, ведь не потому же…

- Это дело пагубно дли каждого, - заметил я. - Начинаешь видеть невесть что, фантазировать.

- Да, не слишком приятно, здороваясь со знакомыми, предполагать что среди них может оказаться преступный маньяк.

Он помолчал, потом продолжил:

- Вот, например, мистер Пай..

- Так вы его подозреваете? - быстро спросил Я.

Нэш улыбнулся.

- Да, конечно, мы и его имеем в виду. Очень любопытный характер, нет, я бы сказал, очень симпатичный характер. У него нет алиби. И в том и в другом случае он был один в саду.

- Значит, вы подозреваете не только женщин?

- Я не думаю, что эти письма писал мужчина, я даже в этом уверен. Так что, если Грейв постоянно вспоминает о нашем мистере Пае, следует иметь в виду, что он невероятно женоподобен по своему складу. Мы проверил и всех до одного в отношении вчерашнего дня. Речь идет об убийстве, как вы понимаете. С вами все в порядке, - усмехнулся он. - И с вашей сестрой тоже. Мистер Симмингтон не выходил из своей конторы, а доктор Гриффит был с врачебными визита ми совершенно в другом конце деревни, и я все их проверил.

Он помолчал, снова улыбнулся и сказал:

- Видите, мы неплохо работаем.

- Итак, ваши подозрения свелись теперь к этим четырем персонам: мисс Гинч, мистер Пай, мисс Гриффит и мисс Бартон?

- О, нет, у нас есть еще парочка, не считая жены викария.

- А вы и о ней думали?

- Мы думали обо всех, но миссис Дейн Кэлтроп слишком явно сумасшедшая, если вы меня понимаете. Разумеется, она могла это сделать. Вчера она была в лесу, созерцала певчих птичек, а птички не смогут свидетельствовать в ее пользу.

Он резко повернулся, так как в полицейский участок вошел Оуэн Гриффит.

- Привет, Нэш. Я слышал, что вы меня разыскивали сегодня утром. Что-нибудь важное?

- В связи с расследованием вчерашних событий, если это вас устраивает, доктор Гриффит.

- Ясно. Более того, в связи с тем, чем я был занят во второй половине дня.

- Есть и еще одно дело, доктор Гриффит, - сказал Нэш. - Миссис Симмингтон принимала таблетки, порошки и прочее, что вы ей прописали…

Он замолчал.

- Ну и что? - спросил Оуэн Гриффит.

- Могла ли передозировка этих средств стать опасной?

- Конечно, нет - сухо сказал Гриффит. - Даже если бы она приняла двадцать пять штук!

- Но вы как-то предупреждали ее, чтобы она была осторожна с дозами. Мне сказала об этом мисс Холлэнд.

- Ах, это. Да. Миссис Симмингтон была из тех женщин, которые склонны злоупотреблять любым лекарством. Она воображала, что если принять в два раза больше, то ей станет в два раза лучше. А вы никому не пожелаете передозировать даже фенацетин или аспирин. Это плохо для сердца. В любом случае не было сомнений в причине смерти. Это был цианид.

- Да, я об этом знаю. Вы не уловили мою мысль. Я только подумал, что когда решаешься на самоубийство, то предпочитаешь принять скорее сверх дозу снотворного, чем напичкать себя синильной кислотой.

- Да, конечно. С другой стороны, синильная кислота более активна и вполне годится для внезапного удара. С барбитуратами, например, вы можете расправиться с жертвой, только если располагаете некоторым временем.

- Я понял, благодарю вас, доктор Гриффит.

Гриффит ушел, и я попрощался с Нэшем. Я медленно поднялся по холму к дому. Джоанны не было. По крайней мере, ее нигде не было видно, а к телефонному диску была приколота записка для Партридж или меня: «Если позвонит доктор Гриффит, Я не могу поехать во вторник, но смогу в среду или четверг».

Я поднял брови в недоумении и прошел в столовую.

Уселся в самое удобное кресло (ни одно из них не было особенно удобным, у них были прямые спинки, и они напоминали о последней миссис Бартон), протянул ноги и попытался все обдумать. С внезапным раздражением я подумал, что приход Оуэна прервал мою беседу с инспектором и что он упомянул еще двух возможных подозреваемых. Мне хотелось бы знать, кто они. Может быть, Партридж? В конце концов, разрезанная книга была найдена в этом доме. И удар ничего не подозревающей Эгнес вполне могла нанести ее наставница. Нет, не стоит исключать Партридж. Но кто же еще? Кто-то, вероятно, кого я не знаю? Миссис Клит? Первоначальный объект местных подозрений?

Я закрыл глаза. Я думал по очереди о четырех людях, поразительно непохожих. Мягкая, хрупкая мисс Бартон. Какие детали могли свидетельствовать против нее? Убогая жизнь? То, что она задавлена и угнетена с самого детства? То, что от нее требовалось слишком много жертв? Ее забавный ужас при любом упоминании «чего-то неприличного»? Быть может, это признак внутренней сосредоточенности как раз на таких вещах? Не становлюсь ли я рьяным фрейдистом? Я вспомнил, что доктор как-то рассказывал мне, что бормотание тихих старых дев под наркозом является подлинным откровением: «Вы бы никогда не подумали, что им известны такие слова!»

Эми Гриффит? Несомненно, в ней нет следов угнетенности или подавленных желаний. Бодрая, мужеподобная, процветающая. Полная, активная жизнь. Однако миссис Дейн Кэлтроп сказала: «Бедняжка!»

И было еще что-то… какое-то воспоминание… Ах! Вот что! Оуэн сказал: «Мы уже пережили всплеск анонимных писем на севере, где у меня была практика». Может быть, это тоже была работа Эми Гриффит? Скорее всего, конечно, совпадение. Два события одного и того же плана. Минутку, они же тогда выследили автора писем. Гриффит об этом говорил. Школьницу.

Вдруг мне стало холодно. Должно быть, подуло из окна. Я неловко повернулся в кресле. Почему я внезапно почувствовал себя так неуютно? Продолжим рассуждения… Эми Гриффит? Может быть это все-таки была Эми Гриффит, а не та, другая, девушка? И Эми приехала сюда и вновь принялась за свои трюки. И поэтому Оуэн Гриффит выглядел таким несчастным и озабоченным. Он подозревал. Да, он подозревал…

Мистер Пай? Нет, в принципе, очень славный коротышка. Я мог представить, что он организует все это дело… и смеется…

Эта записка на телефоне в холле… Почему я продолжаю о ней думать? Гриффит и Джоанна. Он в нее влюблен. Нет, не поэтому меня беспокоит эта записка. Было что-то еще…

Мои мысли блуждали, я засыпал. Я, как попугай, повторял про себя: «Нет дыма без огня. Нет дыма без огня…» Все это связано одно с другим. А потом я шел по улице с Меган, и мимо прошла Элси Холлэнд. Она была одета, как невеста, и люди говорили вслед: «Наконец-то она собралась замуж за доктора Гриффита. Разумеется, они были помолвлены долгие годы…». Потом они уже оказались в церкви, и Дейи Кэлтроп вел службу на латыни. А посреди церемонии вскочила миссис Дейн Кэлтроп и закричала: «Все это надо прекратить, говорю вам! Все это надо прекратить!»

Минуту или две я не мог понять, уснул я или бодрствую.

Потом ко мне вернулось сознание, и я понял, что нахожусь в столовой в Литтл Фэз и что миссис Дейн Кэлтроп как раз вошла через балконную дверь и стояла передо мной, нервно повторяя:

- Это нужно прекратить, говорю вам!

Я вскочил.

- Прошу прощения, - сказал я. - Боюсь, что я уснул. Что вы сказали?

Миссис Дейн Кэлтроп яростно ударила кулаком в собственную ладонь.

- Это нужно прекратить! Эти письма! Убийство! Вы не можете допустить, чтоб убивали таких невинных детей, как Эгнес Уоддел.

- Вы совершенно правы, - сказал я. - Но как вы предполагаете с этим справиться?

- Нам нужно что-то сделать! - сказала миссис Дейн Кэлтроп.

Я улыбнулся, вероятно, чуть-чуть снисходительно.

- А как вы считаете, что мы должны делать?

- Вывести все это дело на чистую воду! Я говорила, что это место не таит зла. Я ошибалась. Здесь существует зло.

Я почувствовал раздражение и сказал не слишком вежливо:

- Все это верно, моя дорогая, но что конкретно вы собираетесь предпринять?

- Разумеется, положить всему этому конец, - заявила миссис Дейн Кэлтроп.

- Полиция делает все, что может.

- Если при этом вчера убили Эгнес, то она далеко не все делает.

- Так вы знаете лучше их, что нужно делать?

- Вовсе нет. Я вообще ничего не знаю. Поэтому я собираюсь пригласить эксперта.

Я покачал головой.

- Вы не можете этого сделать. Скотлэнд Ярд откликнется только на требование главного констебля графства. Сейчас они уже направили сюда Грейва.

- Я имею в виду эксперта другого типа. Речь идет не о том, кому что-то известно об анонимных письмах или даже убийстве. Я говорю о том, кто знает людей. Разве вы не понимаете? Нам нужен человек, который хорошо понимает природу зла.

Это была необычная точка зрения. Но в ней было что-то ободряющее. Прежде чем я успел ответить, миссис Дейн Кэлтроп кивнула мне на прощанье и сказала доверительно:

- Я собираюсь заняться этим прямо сейчас.

И она вышла.

Глава 10

Следующая неделя, как мне кажется, была самой невероятной из тех, что мне довел ось пережить. Она показалась мне похожей на страшный сон. Все происходящее казалось нереальным.

Состоялось дознание по делу Эгнес Уоддел, и весь Лимсток замер от любопытства. Никаких новых фактов установить не удалось, и был вынесен единственно возможный вердикт: «Убийство, совершенное неизвестным лицом или группой лиц». Итак, бедная Эгнес Уоддел, ненадолго оказавшаяся в центре внимания, была погребена на тихом деревенском кладбище, и обычная жизнь в Лнмстоке вступила в свои права.

Нет, это последнее утверждение неверно. Жизнь шла не так, как прежде… Почти у каждого в глазах можно было заметить страх и ожидание. В результате дознания очевидным стало одно: маловероятно, чтобы Эгнес Уоддел была убита каким-то незнакомцем. Никаких бродяг или неизвестных лиц не было замечено в округе. Тогда где-то в Лимстоке по Хай-стрит прогуливается, делает покупки какой-то человек, ударивший по голове беззащитную девушку и вонзивший в нес кухонный нож. И никто не знал, кто этот человек.

Как я уже сказал, дни текли, как во сне. Я смотрел на каждого, с кем встречался, каким-то новым взглядом, как на возможного убийцу. Это ощущение было не из приятных. А по вечерам, опустив шторы, мы с Джоанной разговаривали, разговаривали бесконечно, спорили, обсуждали одну за другой все возможности, которые казались столь фантастическими и невероятными. Джоанна твердо держалась версии о мистере Пае. Я, немного поколебавшись, вернулся к первоначально подозреваемой мною мисс Гинч. Но мы обсуждали возможные варианты снова и снова.

Мистер Пай? Мисс Гринч? Миссис Дсйн Кэлтроп? Эми Гриффит? Эмили Бартон? Партридж?

И все время, нервно, осознанно, мы ждали, что еще что-нибудь случится. Но ничего не происходило. Никто, насколько нам было известно, не получал больше писем. Нэш периодически появлялся в городе, но я понятия не имел, чем он занят и каковы намерения полиции. Грейв снова уехал.

На чай захаживала Эмили Бартон. К ленчу приходила Меган. Оуэн Гриффит был занят практикой. Мы отправились выпить шерри к мистеру Паю. И зашли выпить чаю к викарию. Я был рад, что миссис Дейн Кэлтроп не проявляла больше той яростной воинственности, которая выплеснулась во время нашей последней встречи. Мне показалось, что она об этом забыла. Можно было подумать, что она полностью поглощена борьбой с белыми бабочками, угрожающими ее капусте. Вечер, который мы провели у викария, был самым мирным из всех. Это был старый красивый дом, с большой удобной столовой, обитой бледно-розовым кретоном. У четы Кэлтроп находилась гостья, приятная пожилая леди, которая вязала что-то из белой пушистой шерсти. К чаю нам подали прекрасные горячие лепешки, в это время вошел викарий, вежливо всех приветствовал и завел тихий учтивый разговор. Все было очень мило.

Это не значит, однако, что мы предали забвению тему убийства. Это нам не удалось. Мисс Марпл, гостья хозяев, была явно взволнована этим событием. «У нас в деревне почти не о чем поговорить», - сказала она, как бы извиняясь. Она внушила себе, что убитая девушка должна быть в точности похожа на ее служанку Эдит: «Такая приятная девушка, такая услужливая, но иногда излишне медлительная».

У мисс Марпл оказался также кузен, у которого золовка племянницы имела много неприятностей из-за анонимных писем, так что проблема писем очень интересовала очаровательную пожилую леди.

- Но скажите мне, дорогая, - обратилась она к миссис Дейн Кэлтроп, - что говорят люди здесь в деревне… то есть в городе? Что они думают?

- По-моему, они все еще считают, что это миссис Клит, - сказала Джоанна.

- Ах, нет, - поз разила миссис Дейн Кэлтроп. - Теперь они так не думают.

Мисс Марпл спросила, кто такая миссис Клит. Джоанна сообщила, что это местная ведьма.

- Это именно так, миссис Дейн Кэлтроп?

Викарий пробормотал длинную латинскую цитату, как мне показалось, о роковой власти ведьм, и мы все выслушали его с почтительным молчанием непосвященных.

- Она очень глупая женщина, - сказала жена викария. - Любит себя показать. Ходит собирает траву и все прочее в полнолуние и непременно позаботится, чтобы все в округе об этом знали.

- А глупые девушки ходят к ней за советами, я полагаю? - спросила мисс Марпл.

Я заметил, что викарий собирается обрушить на нас еще порцию латыни, и торопливо спросил:

- Но почему ее теперь перестали подозревать в убийстве? Ведь считали же, что письма - ее рук дело.

- Но ведь девушка была убита кухонным ножом, как я слышала (как это неприятно!), - сказала мисс Марпл.- Следовательно, это снимает все подозрения с этой миссис Клит. Видите ли, она могла наслать на нее болезнь, так что эта девушка могла умереть от естественной причины.

- Странно, как прочно держатся старые верования, - заметил викарий. - Во времена раннего христианства местные суеверия были мудро соединены с христианскими доктринами и их самые непривлекательные атрибуты были упразднены.

- Здесь мы имеем дело не с суеверием, - сказала миссис Дейн Кэлтроп, - а с фактами.

- И с очень неприятными фактами, - добавил я.

- Вот именно, мистер Бэртон, - подхватила мисс Марпл. - Извините, если я слишком пристрастна, но вы здесь в настоящий момент человек посторонний и у вас есть жизненный опыт и знание людей. Мне кажется, что именно вы способны найти решение этой столь неприятной проблемы.

Я улыбнулся.

- Лучшее решение из всех состоялось у меня во сне. Во сне всё складывалось одно к одному, просто великолепно. К сожалению, когда я проснулся, все это оказалось чепухой.

- Однако как интересно! Расскажите мне, пожалуйста, что это была за чепуха.

- Все это началось с глупой фразы «Нет дыма без огня». Люди произносят ее машинально. И тогда она соединилась у меня с военными терминами. Дымовая завеса, клочок бумаги, записка на телефоне… Нет, это был уже другой сон.

- А что это был за сон?

Старая леди так жаждала узнать об этом, что я почувствовал в ней тайную читательницу сонника Наполеона, который был большим подспорьем для моей старой нянюшки.

- Гм, видите ли, Элси Холлэнд, гувернантка Симмингтонов, будто бы собралась замуж за доктора Гриффита, и викарий вел службу на латыни («Весьма правдоподобно, дорогой», - прошептала миссис Дейн Кэлтроп своему супругу), и тогда миссис Дейн Кэлтроп встала, прервала службу и сказала, что все это надо прекратить.

- Но последнее, - добавил я с улыбкой, - произошло наяву. Я проснулся и обнаружил, что вы стоите надо мной и произносите эти слова.

- и я была совершенно права. - сказала Миссис Дейн Кэлтроп. - И честное слово, я была рaдa, что заявила об этом.

- Но с чем связана записка на телефоне? - спросила мисс Марпл, подняв брови.

- Боюсь, что я утратил соображение. Это было не во сне. Как раз перед тем, как я уснул. Я прошел через холл и заметил, что Джоанна написала записку первому из тех, кто подойдет к телефону.

Мисс Марпл наклонилась вперед. На щеках ее вспыхнули розовые пятна.

- Не сочтете ли вы меня слишком въедливой и бесцеремонной, если я спрошу, что было в этой записке? - Она бросила взгляд на Джоанну. - Я прошу прощения, моя дорогая.

Джоанна, однако, оказалась на высоте.

- О, не стоит, - успокоила она старую леди. - Я сама не могу в точности вспомнить, но, может быть. Джерри это удастся. Вероятно, что-то абсолютно банальное.

Я старательно повторил записку так, как я ее запомнил, удивляясь столь очевидной заинтересованности, проявленной старой леди. Я полагал, что подлинный текст разочарует ее, но, вероятно, она вообразила себе нечто вроде сентиментального романа, поэтому кивала, улыбалась и казалась вполне удовлетворенной.

- Да, - сказала она, - я так и думала, что это будет нечто подобное.

- Подобное чему, Джейн? - спросила миссис Дейн Кэлтроп.

- Что-то вполне банальное, - ответила мисс Марпл.

Она задумчиво разглядывала меня пару минут, затем неожиданно сказала:

- Я поняла, что вы очень умный молодой человек. но вы недостаточно себе доверяете. А вы должны.

Джоанна издала громкий возглас.

- Ради бога, не внушайте ему эту мысль. У него и сейчас вполне достаточно самомнения!

- Успокойся, Джоанна, - сказал я. - Мисс Марпл меня понимает.

Мисс Марпл сложила свое пушистое вязанье.

- Знаете. - сказала она задумчиво, - совершить удачное убийство - это то же самое, что проделать искусный фокус.

- Ловкость рук и обман зрения?

- Не только это. Вы заставляете людей замечать не то, что надо, и не в нужном месте. Мне кажется, это называется дезориентацией.

- Значит, - заметил я, - все, по-видимому, ищут нашего сумасшедшего не в том месте.

- Я лично склоняюсь к тому, - заметила мисс Марпл. - что искать следует абсолютно здорового.

- Да, - задумчиво сказал я. - Именно это говорил Нэш. Помню, что он также настаивал на том, что это человек респектабельный.

- Несомненно, - кивнула мисс Марпл. - Это очень важно.

С этим, кажется. все согласились. Я обратился к миссис Дейн Кэлтроп.

- Нэш считает, - сказал я, - что должны последовать новые анонимные письма. Что вы по этому поводу думаете?

- Полагаю, что это возможно. - ответила она.

- Если полиция так считает, они непременно должны появиться, - раздался голос мисс Марпл.

Я упрямо продолжал допрашивать миссис Дейн Кэлтроп:

- А вы все еще жалеете этого сочинителя?

- А что? - вспыхнула она.

- Не думаю, что мы могли бы согласиться с вами, дорогая, - заметила мисс Марпл. - Во всяком случае, не в данной ситуации.

- Эти письма довели женщину до самоубийства. - пылко заговорил я, - и причинили немыслимые несчастья и потери.

- А вы получали письмо, мисс Бэртон? - обратилась мисс Марпл к Джоанне.

Джоанна фыркнула.

- О да! В нем были самые ужасающие вещи.

- Боюсь, - сказала мисс Марпл, - что люди молодые и привлекательные особенно подвержены тому, чтобы на них обратил внимание этот автор.

- Вот почему я нахожу странным, что Элси Холлэнд не получила ни одного письма, - заметил я.

- Дайте-ка, вспомнить, - сказала мисс Марпл. - Это гувернантка Симмингтонов, которую вы видели во сне, мистер Бэртон?

- Да.

- Может быть, она что-то получила, но не сказала об этом, - предположила Джоанна.

- Нет, - сказал я. - Я ей верю. И Нэш тоже,

- Боже мой! - воскликнула мисс Марпл. - Это так интересно. Это самое интересное из того, что я услышала.

* * *

По пути домой Джоанна сказала мне, что мне не следовало передавать слова Нэша о новых ожидаемых письмах.

- Почему?

- Потому что миссис Дейн Кэлтроп может оказаться этим самым лицом.

- Не думаешь же ты так в самом деле!

- Я не уверена. Она странная женщина.

Мы снова начали обсуждать все версии.

Через два дня я возвращался в машине из Эксхэмптона. Я там пообедал, потом отправился в обратный путь, поэтому, прежде чем я добрался до Лимстока. уже стемнело. У меня что то не ладилось с фарами и после того, как я притормозил несколько раз попробовал их включить и выключить, я решил выйти и посмотреть, что я смогу сделать. Я провозился какое то время, но в конце концов сумел их укрепить.

Дopoгa была абсолютно пустой. Никто в Лимстоке не ездит в потемках. Появились уже первые дома и среди них уродливое здание женского института. Оно неясно маячило в тусклом свете звезд. и что-то подтолкнуло меня подойти и взглянуть на него. Я не знаю, заметил ли я чью-то фигуру, украдкой пробирающуюся сквозь ворота. Если и заметил, то не зафиксировал на ней внимания, даже не осознал увиденного. Но я внезапно почувствовал странное любопытство, влекущее меня к этому месту.

Ворота были слегка приоткрыты. Я их толкнул и вошел внутрь. Короткая дорожка и четыре ступеньки вели к двери. Я некоторое время стоял, колеблясь. Чем я, собственно, здесь занимаюсь? Я не знал, а потом внезапно в двух шагах от меня послышался шорох. Похоже было, что шелестит женское платье. Я резко повернулся и направился за угол здания, туда, откуда доносился звук. Я никого не увидел. Я прошел дальше и завернул за угол. Теперь я находился за фасадом здания, и вдруг я заметил всего лишь в двух шагах от меня открытое окно.

Я подошел к нему и прислушался. Я не смог ничего услышать, но почему-то был убежден, что внутри кто-то есть. Моя спина не очень располагала к акробатическим трюкам, но мне удалось приподняться и перелезть через подоконник внутрь.

К несчастью, я не смог избежать шума. Я стоял внутри, прислушиваясь. Потом я прошел вперед, раскинув руки. Я услышал справа от меня неясный звук. У меня в кармане был фонарик, и я его зажег. Тут же раздался властный сердитый голос:

- Выключите это!

Я не раздумывая повиновался, потому что в это краткое мгновение узнал суперинтенданта Нэша. Я почувствовал, как он взял меня за руку и провел через дверь в коридор. Здесь, где не было окна, способного выдать наше присутствие, он включил свет и посмотрел на меня скорее с печалью, чем с гневом.

- Надо было вам появиться именно в эту минуту, мистер Бэртон!

- Простите, - извинился я. - Но у меня появилось предчувствие, что я на что-то натолкнулся.

- Вероятно, это так и было. Вы кого-то видели?

Я колебался.

- Я не уверен, - медленно сказал я. - У меня было та кое чувство, будто я видел, как кто-то проскользнул через ворота, но реально я никого не видел. Потом я услышал шорох за домом.

Нэш кивнул.

- Это верно. Кто-то прошел вокруг дома перед вами. Остановился было около окна, потом быстро прошел дальше. Думаю, потому, что услышал вас.

Я снова извинился.

- Что вы задумали? - спросил я.

- Я основываюсь на том факте, что автор анонимных писем не может остановиться. Она может сознавать, что это опасно, но она должна будет продолжать. Это своего рода болезненное влечение, как это бывает с выпивкой и наркотиками.

Я кивнул.

- Теперь, мистер Бэртон, я считаю, что, кто бы это ни был, она захочет, чтобы письма были как можно более похожи друг на друга. У нее есть вырванные из этой книги страницы, и она может по-прежнему использовать вырезанные из них буквы и слова. Но конверты сейчас представляют трудность. Она захочет печатать их на той же самой машинке. Она не может рисковать, используя другую машинку или надписывая их от руки.

- Вы действительно думаете, что она продолжит игру? - спросил я с сожалением.

- Да, я уверен. И держу пари, Кто бы это ни был, она полна самонадеянности. Такие люди дьявольски тщеславны. Вот я и решил, что она явится в институт затемно, чтобы воспользоваться машинкой.

- Мисс Гинч… - предположил я.

- Может быть.

- Вы разве не знаете?

- Я не знаю.

- Но вы подозреваете?

- Да. Но это чрезвычайно хитрая персона. Она знакома со всеми трюками в этой игре.

Я мог представить, какую сеть раскинул повсюду Нэш. Я не сомневался, что любое письмо, написанное подозреваемым и посланное по почте или оставленное лично, будет немедленно проверено. Раньше или позже преступник совершит ошибку, оступится.

Я в третий раз извинился за свое неуместное рвение и нежелательное присутствие.

- Ну что ж, делу не поможешь, - как истинный философ, подытожил Нэш. - Надеюсь, что повезет в следующий раз.

Я вышел в темноту. Кто-то стоял возле моей машины. К моему изумлению, я узнал Меган.

- Привет! - сказала она. - Мне показалось, что это ваша машина. Что вы делали?

- Скорее я могу спросить, что вы здесь делаете? - сказал я.

- Я вышла прогуляться. Я люблю гулять по ночам. Никто тебя не останавливает, не говорит глупостей, и мне нравятся звезды, и цветы сильнее пахнут, и все выглядит таким таинственным.

- Готов со всем этим согласиться, - заметил я. - Но по ночам гуляют только кошки и ведьмы. О вас будут беспокоиться дома.

- Нет, не будут. Они никогда не интересуются, где я и что делаю.

- Как у вас дела? - спросил я.

- Все нормально, я полагаю.

- Мисс Холлэнд уделяет вам внимание?

- Элси молодец. Она не виновата в том, что является круглой дурой.

- Зло, но, пожалуй, верно, - сказал я. - Залезайте машину, и я повезу вас домой.

Было не совсем черно, что Меган никого не интересовала. Когда мы подъехали, на ступеньках дома стоял Симмингтон. Он бросился к нам.

- Здравствуйте, Меган здесь?

- Да, - сказал я. - Я привез ее домой.

Симмингтон сказал довольно резко:

- Вы не должны уходить, не предупредив нас, Меган. Мисс Холлэнд очень о вас беспокоилась.

Меган пробормотала что-то и прошла в дом. Симмингтон вздохнул.

- Так ответственно иметь взрослую дочь, когда нет матери, которая бы за ней присмотрела. Я полагаю, она уже переросла школьный возраст. - Он с сомнением посмотрел на меня. - Полагаю, вы пригласили ее прокатиться?

Я счел, что лучше этого не опровергать.

Глава 11

На следующий день я начал сходить с ума. Восстанавливая в памяти события, я не могу найти иного объяснения.

Я должен был нанести ежемесячный визит Маркусу Кенту. Я решил ехать на поезде. К моему немалому удивлению, Джоанна предпочла остаться. Как правило, она рвалась ехать со мной, и мы обычно проводили с ней вместе в Лондоне пару дней. В этот раз я намеревался, однако, вернуться в тот же день вечерним поездом, но даже при этом был удивлен Джоанной. Она сказала, что не хочет вести машину, и мне пришлось ехать на машине до станции и оставить ее там на стоянке до моего возвращения. Станция в Лимстоке, по каким-то скрытым соображениям, доступным только железнодорожным кампаниям, располагалась в полумиле от города. Проехав полдороги, я повстречал Меган, бесцельно бредущую вдоль шоссе. Я остановился.

- Привет. что вы тут делаете?

- Просто гуляю.

- Мне кажется, это не совсем похоже на бодрую пробежку. Вы ползете по дороге, как унылый краб.

- Ну, я в общем-то никуда не тороплюсь.

- Тогда вам лучше сесть в машину и проводить меня до станции. - Я открыл дверь, и Меган прыгнула на сиденье.

- Куда вы едете? - спросила она

- В Лондон. Встретиться с моим врачом. - Ваша спина не хуже, правда?

- Нет, сейчас практически все нормально. Я надеюсь, что это его порадует.

Меган кивнула.

Мы приехали на станцию. Я поставил машину и купил билет в кассе. На платформе было немного народу и никого из знакомых.

- Вы не могли бы дать мне взаймы пенни? - сказала Меган. - Тогда бы я купила плитку шоколада в автомате.

- Пожалуйста, малышка, - сказал я, протягивая ей монету. - Вы уверены, что вам не хочется также жевательной резинки или пастилы?

- Я больше люблю шоколад, - сказала Меган, не улавливая иронии.

Она направилась к автомату, а я смотрел ей вслед с нарастающим раздражением. На ней были стоптанные туфли, грубые, уродливые чулки и удивительно бесформенный джемпер с юбкой. Я не знаю, почему все это меня возмущало, но это было так. Когда она вернулась, я сердито сказал:

- Почему вы носите эти ужасные чулки? - Меган удивленно на них посмотрела.

- А что в них не так?

- В них все не так. Они отвратительны. И почему вы носите джемпер, похожий на гнилую капусту?

- А он ничего, правда? Я ношу его уже много лет.

- Могу себе представить. А почему вы…

В эту минуту подошел поезд, и я прервал свою гневную тираду. Я вошел в пустой вагон первого класса, опустил окно и наклонился, чтобы продолжить разговор. Меган стояла внизу, запрокинув голову. Она спросила меня, почему я так раздражен.

- Я не раздражен, - солгал я. - Меня бесит, когда я вижу вас такой неряшливой и безразличной к своей внешности.

- я в любом случае не стала бы хорошенькой, поэтому какая разница?

- Господи, - сказал я, - мне бы так хотелось увидеть вас в полном порядке. Я бы хотел увезти вас в Лондон и одеть с головы до ног.

- Я бы тоже хотела, - сказала Меган.

Поезд медленно тронулся. Я взглянул вниз на запрокинутое тоскливое лицо Меган. И тогда, как я уже говорил, на меня нашло безумие. Я открыл дверь, схватил Меган одной рукой и втащил её в вагон. Раздался громкий крик дежурного, Но единственное, что он смог сделать, - это снова закрыть дверь. Я поднял Меган с пола, где она очутилась в результате моих манипуляций.

- Зачем, ради всего святого, вы это сделали? - спросила она, потирая колено.

- Замолчите! - сказал я. - Вы едете со мной в Лондон и, когда я возьмусь за вас, вы себя не узнаете. Я покажу вам, как вы можете выглядеть, если постараетесь. Мне надоело видеть, как вы слоняетесь повсюду без дела.

- Ого! - восторженно прошептала Меган.

Появился контролер, и я купил Меган билет. Она сидела в углу, глядя на меня умильным и преданным взглядом.

- Хочу сказать, - сказала она, когда контролер ушел, - что вы непредсказуемый, правда?

- В высшей степени. Это у нас фамильное.

Как объяснить Меган охвативший меня порыв? Она была похожа на тоскующую собаку, которую оставил хозяин. Теперь на ее лице застыло выражение собачьего удовольствия от того, что ее все-таки взяли на прогулку.

- Я думаю, вы плохо знаете Лондон? - спросил я Меган.

- Да, - сказала она. - Я всегда только проезжала через него по дороге в школу. И еще я приезжала к дантисту и на представление пантомимы.

Теперь, - сказал я многозначительно, - вы увидите другой Лондон.

Мы прибыли за полтора часа до назначенного мне свидания на Харли-стрит. Я взял такси, и мы поехали прямо к Миротин, портнихе Джоанны. Миротин, женщина лет сорока, отличалась живостью и непосредственностью. По-настоящему её звали Мери Грей. Она была умной женщиной и прекрасной собеседницей. Мне она всегда нравилась.

Я сказал Меган:

- Вы моя кузина.

- А почему?

- Не спорьте, - подчеркнул я.

Мери Грей вела деловой разговор со статной еврейкой, которая примеряла натянутое, как кожа, бледно-голубое вечернее платье. Я подозвал её и отвел в сторону.

- Послушайте, я привез свою маленькую кузину. Джоанна тоже собиралась к вам, но не смогла. Вы видите, как эта девушка сейчас выглядит?

- О боже! Вижу, - с сочувствием сказала Мери Грей.

- Так вот. Я хочу, чтобы она оделась заново с ног до головы. Карт бланш. Чулки, туфли, белье - все! Кстати, парикмахер Джоанны располагается здесь неподалеку?

- Антуан? Прямо за углом. Я этим тоже займусь.

- Вы потрясающая женщина.

- О, мне это доставит удовольствие. Не считая дохода. В наше время трудно чихать на деньги, когда половина моих бессовестных клиенток не оплачивает счета. Но, как я сказала, мне это доставит удовольствие.

Она бросила быстрый профессиональный взгляд на Меган, стоявшую в стороне.

- У нее хорошая фигура.

- У вас, должно быть, в глазах рентгеновские лучи, - заметил я. - Мне она кажется совершенно бесформенной.

Мери Грей рассмеялась.

- Это всё эти школы. - сказала она. - Они, кажется, гордятся тем, что превращают кокетливых девушек в невесть что. Они называют это обаянием и скромностью. Иногда требуется ждать целый сезон, пока девушка научится держаться и выглядеть по-человечески. Не волнуйтесь, предоставьте все это мне.

- Прекрасно, - сказал я. - Я вернусь за ней около шести.

* * *

Маркус Кент был доволен мною. Он сказал, что я превзошел самые дерзкие его ожидания.

- У вас, должно быть, конституция слона, - заметил он, раз вам удалось так быстро поправиться. Удивительно, что могут творить с человеком деревенский воздух, режим и отсутствие волнений, если только он способен все это выдержать.

- Я согласен с первыми двумя условиями, - сказал я. Но не думайте, что в деревне не бывает волнений. У нас их было предостаточно.

- О каких волнениях идет речь?

- Об убийстве, например.

Маркус Кент открыл рот и присвистнул.

- Какая-то буколическая любовная трагедия? Сын фермера убил свою подружку?

- Вовсе нет. Жестокое, обдуманное убийство.

- Я ничего об этом не читал. Когда они прихлопнули беднягу?

- Это не они, это она.

- Ого! Теперь я не уверен, что Лимсток - самое подходящее для вас место, старина.

- Наоборот. - твердо сказал я. - И вы, надеюсь, не собираетесь извлечь меня оттуда.

У Маркуса Кента было свое на уме. Он вдруг спросил:

- Значит, нашел себе блондинку?

- Нет, - сказал я, виновато вспомнив об Элси Холлэнд. - Просто меня интересует психология преступления.

- О, тогда все в порядке. Это определенно не принесет вам никакого вреда, но сначала убедитесь, что ваш маньяк убийца не угрожает вам.

- Не бойтесь этого. - заверил я.

- Как насчет того, чтобы пообедать со мной сегодня вечером? Вы сможете рассказать мне о вашем потрясающем убийстве.

- Извините, но я занят.

- Свидание с дамой? Да, вы определенно идете на поправку.

- Полагаю, что вы могли бы так это назвать, - сказал я, еле сдерживая смех, когда представил Меган в этой роли.

Я прибыл к Миротин в шесть часов, когда экипировка была официально завершена. Мери Грей вышла встретить меня на ступеньки лестницы, ведущей в демонстрационный зал. Она приложила к губам палец.

Я поднялся в просторный зал. Меган стояла, глядя на себя в длинное зеркало. На минуту у меня перехватило дыхание Высокая и гибкая. как ива, с изящными лодыжками и икрами, подчеркнутыми тонкими шелковыми чулками и хорошо подобранными туфлями. Да, красивые ноги и руки, узкая кость, в каждой линии ее тела чувствуется порода и врожденное изящество. Ее волосы были подстрижены, волной уложены на голове и отливали каштановым блеском. Было такое чувство, что нетронутым осталось только ее лицо. На нем не было следов косметики, а может быть, она была так легка и ненавязчива, что не бросалась в глаза. Ее губы не нуждались в помаде. Больше того, в ней было что-то, чего я не замечал прежде, - новая горделивая стать, которая улавливалась в повороте шеи. Она посмотрела на меня с немного застенчивой улыбкой.

- Я выгляжу… неплохо, правда?

- Неплохо? - возмутился я. - Это не то слово! Сейчас мы идем обедать, и если каждый второй мужчина не будет смотреть вам вслед, я буду удивлен. Вы затмите всех остальных девушек.

Меган не была красива, но в ней было что-то необычное и яркое. В ней чувствовалось личность. Она вошла в ресторан первая и, когда метрдотель поспешил к нам, я почувствовал идиотскую гордость, как всякий мужчина, считающий, что он завладел чем-то из ряда вон выходящим.

Сначала мы заказали коктейли и не спеша их выпили. По том мы приступили к обеду. А в конце мы танцевали. Меган не терпелось потанцевать, и я не хотел её разочаровывать, но почему-то не ожидал, что она так хорошо танцует. Она танцевала прекрасно. Она была легка, как перышко, у меня в руках, и ее тело и ноги точно следовали ритму.

- Надо же! - сказал я. - Вы умеете танцевать!

Она, казалось, слегка удивилась:

- Разумеется, умею. У нас в школе каждую неделю был урок танцев.

- Нужно что-то большее, чем уроки, чтобы уметь танцевать, - заметил я.

Мы вернулись к нашему столу.

- Как это вкусно, правда? - сказала Меган. - И вообще все чудесно.

Она издала восторженный вздох.

- Я испытываю то же самое, - признался я.

Это был восхитительный вечер. Я все еще пребывал в состоянии безумия. Я обо всем забыл. Я находился в мире, оторванном от реальности, с существом, которое я сам создал.

- Боже мой! - воскликнул я.

До меня вдруг дошло, что последний поезд уже ушел.

- Оставайтесь здесь, - сказал я. - Я пойду позвоню.

Я позвонил в агентство и заказал самый большой и скоростной автомобиль как можно более срочно. Вернувшись к Меган, я сообщил:

- Последний поезд ушел. Поэтому мы возвращаемся на машине.

- Правда? Вот здорово!

Какой это прелестный ребенок, подумал я. Так всем довольна, не задает никаких вопросов, принимая все мои предложения без всякой суеты и беспокойства. Прибыл автомобиль, он был просторный и быстрый, но все равно мы приехали в Лимсток очень поздно. Внезапно мне пришла в голову мысль:

- Они, наверное, послали целые спасательные отряды на поиски вас.

Но Меган, казалось, была спокойна. Она сказала с рассеянным видом:

- О, я не думаю. Я часто ухожу и возвращаюсь только к завтраку.

- Да, моя дорогая, но вы не явились и на обед, и на вечерний чай.

Однако Меган определенно находилась под счастливой звездой. В доме было темно и тихо. По совету Меган, мы обошли дом с задней стороны и кинули камешек в окошко Розы. После этого Роза, бесконечно восклицая и охая, спустилась, чтобы нам открыть:

- А я сказала, что вы уже спите у себя в комнате. Хозяин и мисс Холлэнд, - она недовольно фыркнула, произнеся имя мисс Холлэнд. - рано поужинали и отправились на прогулку. Я сказала, что присмотрю за мальчиками. Мне показалось, что я услышала, как вы вошли, когда я пыталась успокоить в детской Колина, который не в меру разыгрался. Но когда я спустилась, вас не было, и я подумала, что вы пошли спать. И именно это я сказала, когда хозяин пришел и спросил меня о вас.

Я прервал беседу, заметив, что теперь уж Меган непременно надо отправиться спать.

- Спокойной ночи. - сказала Меган. - и я вам ужасно благодарна. Это был самый прекрасный день в моей жизни.

Я ехал домой, все еще до конца не придя в себя, и любезно предложил шоферу выбрать в моем доме любое ложе, какое ему придется по вкусу. Но он предпочел отправиться в обратный путь ночью.

Дверь холла оставалась открытой, пока мы беседовали, и когда он уехал, она открылась шире. Раздался голос Джоанны:

- Итак, это наконец-то ты?

- Ты обо мне беспокоилась? - спросил Я, входя и прикрывая за собой дверь.

Джоанна прошла в столовую, и я последовал за ней. На подносе стоял кофейник, и Джоанна налила себе кофе, пока я готовил для себя виски с содовой.

- Беспокоилась о тебе? Нет, разумеется. Я подумала, что ты решил остаться в городе и немного покутить.

- Я действительно немного покутил.

При этом я хмыкнул, а потом начал неудержимо хохотать. Джоанна спросила, почему я смеюсь, и я ей все рассказал.

- Но, Джерри, ты, должно быть, сошел с ума!

- Наверное, это так и есть.

- Но, мальчик мой, ты не должен так поступать, во всяком случае не в таком местечке, как это. Завтра об этом будет знать весь Лимсток.

- Наверняка будет. Но в конце концов Меган - это всего лишь ребенок.

- Она не ребенок. Ей двадцать лет. Ты не можешь увезти двадцатилетнюю девушку в Лондон и купить ей одежду, не вызвав тем самым ужасного скандала. В добрый час, Джерри, тебе, вероятно, придется жениться на этой девушке.

Джоанна была насмешлива и в то же время серьезна. И в этот момент я сделал очень важное открытие.

- Черт с ним. - сказал я, - я не буду возражать. В сущности мне это нравится.

Лицо Джоанны приняло весьма комичное выражение. Она поднялась и сухо сказала, направляясь к двери:

- Да, я уже это подозревала с недавних пор…

Она оставила меня стоящим со стаканом в руке, ошеломленным этим новым открытием.

Глава 12

Я не знаю, что должен чувствовать мужчина, который собрался делать предложение. В романах у него пересыхает в горле, его душит галстук, и он переживает плачевно нервозное состояние.

Я ощущал себя совсем иначе. Поскольку мне пришла в голову хорошая идея, я хотел незамедлительно все решить. Я не видел никаких особых поводов для смущения. Я подошел к дому Симмингтонов около одиннадцати часов. Позвонил у двери и, когда вышла Роза, попросил ее позвать Меган. Понимающий взгляд, которым Роза меня одарила, в первый раз заставил меня слегка оробеть. Она провела меня в маленькую гостиную и, пока я там ждал, мне с трудом верилось, что они не испортили Меган настроения. Когда открылась дверь, я тут же воспарял духом. Меган вовсе не выглядела смущенной или расстроенной. Ее волосы все еще сияли каштановым блеском и она сохраняла то выражение достоинства и гордости, которое приобрела вчера. Она снова была в старой одежде, но ей удалось совершенно изменить свой облик. Просто удивительно, какие чудеса происходят с девушкой, когда она сознает свою привлекательность. Я внезапно почувствовал, что Меган стала взрослой. Полагаю, что я действительно сильно нервничал, иначе не начал бы нашу беседу таким фамильярным образом:

- Привет, котенок!

В нынешних обстоятельствах это никак не походило на приветствие влюбленного поклонника. Казалось, Меган это вполне устраивало. Она фыркнула и ответила:

- Привет!

- Послушайте, - сказал я, - я надеюсь, у вас не было скандала из-за вчерашнего?

- Нет, нет, - сказала она твердо, а затем вспыхнула и тихо добавила: - Да, в общем-то. Они наговорили кучу вещей и, видимо, подумали, что все это очень странно. Но вы знаете, каковы здесь люди и сколько они производят шума из ничего.

Я был рад, что все это бурное неодобрение сошло с Меган как с гуся вода.

- Я зашел сегодня утром, - сказал я, - потому что хочу сделать одно предложение. Вы видите, что вы мне очень нравитесь, и мне кажется, я вам тоже нравлюсь…

- Ужасно, - сказала Меган с пугающим энтузиазмом.

- Мы здорово ладим друг с другом, и я подумал, что было бы хорошо, если бы мы поженились.

- о, - только и выговорила Меган.

Она выглядела удивленной. Именно так. Не пораженной. Не шокированной. Просто удивленной.

- Вы действительно хотите на мне жениться? - спросила она с видом человека, желающего уточнить услышанное.

- Больше всего на свете, - сказал я, и именно это я испытывал.

- Вы считаете, что влюблены в меня?

- Я в вас влюблен.

Ее взгляд стал напряженным и серьезным.

- Я считаю, что вы самый милый человек на свете, - сказала она. - Но я в вас не влюблена.

- Я заставлю вас полюбить меня.

- Этого не стоит делать. Я не хочу, чтоб меня заставляли.

Она помолчала, потом добавила с серьезным видом:

- Я не гожусь вам в жены. Мне больше подходит ненависть, чем любовь.

Она сказала это со странной уверенностью.

- Ненависть недолговечна. А любовь длится всегда.

- Это правда?

- Я в это верю.

Снова последовало молчание. Потом я сказал:

- Итак, нет?

- Да, вы правы, нет.

- И вы не хотите дать мне надежду?

- Какой в этом прок?

- В общем, никакого, - согласился я, - это совершенно излишне, потому что я буду надеяться независимо от того, скажете вы мне что-нибудь или нет.

* * *

Вот такая получилась история. Я вышел из дома в некоторой растерянности, но при этом с раздражением ощущал на себе горящий любопытный взгляд Розы, которая меня провожала.

Роза успела рассказать мне кучу вещей, пока мне не удалось сбежать. О том, что она никак не может прийти в себя после того ужасного дня. О том, что она ни за что бы не осталась в доме, если бы не дети и сочувствие к бедному мистеру Куммингтониту. О том, что она не собирается оставаться, если они возьмут другую девушку. Но им вряд ли это удастся после того, как в доме произошло убийство. Этой мисс Холлэнд хорошо говорить, что она делает всю работу по дому. Конечно, она очень милая и обходительная, но она мечтает в один прекрасный день стать хозяйкой дома. Мистер Симмингтон, бедняга, никогда ничего не замечает, но всем известно, что такое вдовец, бедный, беспомощный человек, который становится добычей расчетливой женщины.

Я машинально все это выслушивал, мечтая уйти и не имея возможности это сделать, так как Роза яростно вцепилась в мою шляпу, пока изливала потоки злобы. Интересно, была ли доля правды в том, что она говорила? Лелеяла ли Элси Холлэнд мечту стать второй миссис Симмингтон? Или она была просто славной доброй девушкой, делающей все возможное, чтобы поддержать разрушенный семейный очаг? Результат и в том и в другом случае мог быть один и тот же. А, собственно, почему бы и нет? Малолетним детям Симмингтона нужна была мать. У Элси доброе сердце. К тому же она невероятно красива. Эту деталь способен оценить любой мужчина, даже такая размазня, как Симмингтон.

Я думал обо всем этом, потому что пытался не думать о Меган. Вы можете сказать, что я отправился просить руки Меган в состоянии идиотского самодовольства и что я заслужил то, что получил. Но на самом деле все это было не так. Я чувствовал такую уверенность, что Меган принадлежит мне, что она мое создание, что я должен следить за ней, сделать её счастливой. Мне показалось, что единственный смысл моей жизни - оберегать ее от всяческих неприятностей. И я надеялся, что она почувствует то же самое и поверит, что мы принадлежим друг другу. Но мне было отказано. Так не пойдет! Меган - моя женщина, и я собираюсь ее заполучить. Немного подумав, я отправился в офис Симмингтона. Меган могла не обратить внимания на подоплеку его поведения, но мне хотелось объясниться напрямую.

Мистер Симмингтон, как мне сказали, не был занят, и меня провели в его кабинет. По его поджатым губам и некоторой сухости обращения я догадался, что в настоящий момент не пользуюсь его особым расположением.

- Доброе утро, - сказал я. - Боюсь, что у меня к вам не деловой, а личный вопрос. Я буду совершенно откровенен. Я должен сказать, что хочу довести до вашего сведения, что я влюблен в Меган. Я просил ее выйти за меня замуж, но она отказала. Но я не рассматриваю это как окончательное решение.

Я видел, что выражение лица Симмингтона изменилось, и я с легкостью прочел его мысли. Меган нарушала гармонию в его доме. Он был, как я чувствовал, порядочным и добрым человеком, и ему никогда не пришло бы в голову лишить крова дочь своей покойной жены. Но ее брак со мной был бы идеальным выходом. Замороженный палтус оттаял. Он одарил меня слабой заговорщицкой улыбкой.

- Честно говоря, Бэртон, мне это не приходило в голову. Я знаю, что вы уделяли ей много внимания, но мы всегда воспринимали ее как ребенка.

- Она не ребенок, - сказал я.

- Нет, нет, мы судили не по годам.

- Она могла бы соответствовать своему возрасту, если бы ей это позволили, - сказал я несколько сердито. - Я знаю, что ей еще нет двадцати одного года, но через пару месяцев исполнится. Я предоставлю вам о себе любую информацию, какую вы пожелаете. Я собираюсь уехать и вести очень скромную жизнь. Буду за ней ухаживать и сделаю все, чтобы она была счастлива.

- Хорошо, хорошо. Итак, дело за самой Меган.

- Она со временем передумает, - сказал я. - Но я считал, что лучше прямо поговорить об этом с вами.

Он заверил меня, что это оценил, и мы расстались дружески.

* * *

На улице я столкнулся с мисс Эмили Бартон. Она несла корзину с покупками.

- Доброе утро, мистер Бэртон. Я слышала, вы были вчера в Лондоне.

Да, она все правильно слышала. В глазах ее доброжелательность, подумал я, но при этом и явное любопытство.

- Я ездил на консультацию к врачу, - сказал я.

Мисс Эмили улыбнулась. Эта улыбка явно не имела отношения к Маркусу Кенту. Она сказала как бы вскользь:

- Я слышала, что Меган едва не опоздала на поезд. Она прыгнула в вагон, когда он уже тронулся.

- Благодаря мне, - сказал я. - Я втащил ее внутрь.

- Как хорошо, что вы там оказались! Иначе мог бы произойти несчастный случай.

Удивительно, в какого дурака может превратить мужчину одна милая бдительная старая дева.

Я был спасен от дальнейших страданий внезапным нападением миссис Дейн Кэлтроп. Она вела на буксире свою собственную ручную старую деву и тут же обрушила на меня поток слов:

- Доброе утро! Я слышала, вы заставили Меган купить себе кое-что из одежды? Очень трогательно с вашей стороны. Надо быть мужчиной, чтобы помнить о таких действительно практических вещах. Я всегда беспокоилась об этой девушке. Девушки, у которых голова на плечах, легко могут прослыть чудаковатыми, не так ли?

Высказав эту потрясающую мысль, она нырнула в рыбную лавку. Мисс Марпл, стоя рядом со мной, сказала, хитро прищурившись:

- Миссис Дейн Кэлтроп - замечательная женщина. Она почти всегда права.

- Это в ней и удручает, - заметил я.

- Искренность всегда производит такой эффект, - сказала мисс Марпл.

Миссис Дейн Кэлтроп снова вынырнула из рыбной лавки и присоединилась к нам. Она несла большого красного омара.

- Видели ли вы когда-нибудь что-либо более несхожее с мистером Паем? - сказала она. - Как он мужественен и красив, правда?

* * *

Я немного волновался перед встречей с Джоанной, но, придя домой, обнаружил, что в этом не было нужды. Она отсутствовала и не вернулась к ленчу. Это вызвало явное неудовольствие Партридж, которая сказала, подавая на блюде две отбивные:

- Мисс специально предупредила, что собирается вернуться.

Я съел обе отбивные, пытаясь загладить вину Джоанны.

В то же время я недоумевал, куда могла запропаститься моя сестра. В последнее время она окружала все свои занятия предельной таинственностью.

Была половина четвертого, когда Джоанна влетела в столовую. Я слышал, как снаружи остановилась машина и ожидал увидеть Гриффита, но машина тронулась, а Джоанна вошла одна. Ее лицо побагровело, и она казалась расстроенной. Я почувствовал, что что-то произошло.

- Что случилось? - спросил я.

Джоанна открыла было рот, но снова его закрыла, вздохнула, бросилась в кресло и уставилась взглядом прямо перед собой.

- У меня был ужасный день, - сказала она.

- Что произошло?

- Я занималась самыми невероятными вещами. Это было ужасно.

- Но что именно?

- Я пошла погулять, просто прогуляться, поднялась на холм, а потом направилась к вересковому полю. Я прошла несколько миль, как мне кажется. Потом оказалась в лощине. И там была ферма, богом забытый уголок. Мне захотелось пить, и я решила узнать, нет ли у них молока или еще чего-нибудь. Я зашла во двор, и тогда открылась дверь и появился Оуэн.

- Да?

- Он подумал, что это медицинская сестра. Там находилась женщина, которая рожала. Он ждал сестру, которой послал записку, чтобы она направила сюда другого врача. Дела там были плохие.

- Ну?

- И он мне сказал: «Пойдемте. Вы мне поможете. Это лучше, чем одному». Я сказала, что не могу, и тогда он спросил, почему. Я сказала, что никогда такими вещами не занималась и ничего не знаю. А он сказал, что это не имеет значения. И он был такой грубый. Он повернулся ко мне и сказал: «Вы же женщина. Я полагаю, что вы обязаны сделать все, что бы помочь другой женщине». И он наступал на меня, говорил, что я болтала, будто интересуюсь медициной и хочу быть медицинской сестрой. «Все это просто болтовня, как я теперь понял. Вы никакого смысла в это не вкладывали, а сейчас речь идет о деле, и вам следует поступать, как положено сознательному человеку, а не пустой вертихвостке». Я делала такие ужасные вещи, Джерри. Держала инструменты и кипятила их, и все подавала. Я так устала, что не могу стоять на ногах. Это был кошмар. Но он спас ее и ребенка. Ребенок родился живым. В какую-то минуту он даже не надеялся, что спасет их. О боже!

Джоанна закрыла лицо руками. Я смотрел на нее не без удовольствия и мысленно снимал шляпу перед Оуэном Гриффитом. Ему удалось столкнуть Джоанну с реальностью.

- Тебя в холле ждет письмо. - сказал я. - По-моему, от Поля.

- Да? - Она помолчала и сказала: - Я и понятия не имела, Джерри, чем занимаются врачи. Какие у них должны быть нервы!

Я вышел в холл и принес Джоанне письмо. Она раскрыла его, рассеянно пробежала и бросила.

- Он был просто потрясающим. Как он боролся, как он не хотел сдаваться! Он был груб и невыносим со мной, но он был великолепен.

Я с удовольствием смотрел на брошенное письмо. Было ясно что Джоанна вылечилась от Поля.

Глава 13

Все случается тогда, когда этого не ждешь. Я был поглощен Джоанной и собственными личными делами, поэтому на следующее утро был захвачен врасплох, когда в телефонной трубке раздался голос Нэша:

- Мы заполучили её, мистер Бэртон!

Я был так потрясен, что чуть не уронил трубку.

- Вы имеете в виду…

Он прервал меня.

- Вас не могут там подслушать?

- Нет, не думаю, хотя…

Мне показалось, что обитая сукном дверь на кухню слегка приоткрылась.

- Может быть, вы лучше заглянете в участок?

- Да. Прямо сейчас.

Я мигом очутился в полицейском участке, Нэш и сержант Паркинс вместе сидели в дальней комнате. Нэш расточал улыбки. Он придвинул мне через стол письмо. В этот раз оно было напечатано на машинке. И при этом оказалось довольно сдержанным:

«Нет нужды надеяться, что вам удастся занять место умершей женщины. Весь город над вами смеется. Теперь убирайтесь. Скоро будет слишком поздно. Это предупреждение. Вспомните, что случилось с той девушкой. Убирайтесь!»

Оно заканчивалось несколькими непристойностями.

- Его получила мисс Холлэнд сегодня утром, - сказал Нэш.

- Хотя странно, что она не получила ни одного письма до этого, - заметил сержант Паркинс.

- Кто это писал? - спросил я.

Выражение ликования исчезло с лица Нэша. Он выглядел усталым и озабоченным.

- Мне очень жаль, потому что это тяжело ранит порядочного человека, но таковы факты. Может, он уже и сам подозревает.

- Кто это писал? - настаивал я.

- Мисс Эми Гриффит.

* * *

После обеда Нэш и Паркинс отправились в дом Гриффитов с ордером на арест. По приглашению Нэша я пошел с ними.

- Доктор, - сказал он, - вас очень любит. У него здесь мало друзей. Я думаю, мистер Бэртон, если это для вас не слишком болезненно, вы поможете ему легче перенести шок.

Я сказал, что пойду. Я был не в восторге от такого поручения, но понимал, что так будет лучше. Мы позвонили, попросили пригласить мисс Гриффит, и нас провели в столовую. Там сидели за чаем Элси Холлэнд, Меган и Симмингтон. Нэш повел себя соответственно обстоятельствам. Он попросил Эми предоставить ему возможность сказать ей несколько слов наедине. Она встала и подошла к нам. Мне показалось, что в её глазах мелькнул страх. Если и так, то лишь на мгновение. Она вела себя совершенно нормально и любезно.

- Я вам нужна? Надеюсь, не из-за того, что у меня опять барахлят фары в машине?

Она вышла из столовой и прошла через холл в небольшой кабинет. Когда я закрывал дверь столовой, я заметил, что Симмингтон резко выпрямился. Я подумал, что его адвокатское ремесло не раз сталкивало его с полицией и он уловил что-то в поведении Нэша. Он почти привстал. Это все, что я увидел, пока закрывал дверь. Потом я последовал за ними. Нэш разыграл все, как надо. Он был очень спокоен и корректен. Он опередил Эми и сказал, что должен попросить ее проехать с ним. У него ордер на её арест. И он прочитал обвинение… Я забыл, как это звучало на юридическом языке. Речь шла, однако, о письмах, а не об убийстве. Эми Гриффит тряхнула головой и расхохоталась.

- Какая нелепая чушь! - выкрикнула она. - Можно подумать, что я стала бы писать подобные мерзости! Вы, должно быть, сошли с ума. Я в жизни не писала ни слова.

Нэш достал письмо к Элси Холлэнд. Он сказал:

- Вы отрицаете, что писали это, мисс Гриффит?

Если она и колебалась, то не более секунды.

- Конечно, отрицаю. Я в первый раз это вижу.

- Я должен сказать вам, мисс Гриффит, - спокойно заговорил Нэш, - что вас видели, когда вы печатали это письмо на машинке в женском институте между 11.00 и 11.30 вчера вечером. Вчера вы заходили на почту с пачкой писем в руке…

- Я никогда не отправляла этого письма.

- Да, вы его не отправляли. Пока вы ожидали, вы будто случайно уронили его на пол, чтобы кто-нибудь, ничего не по дозревая, поднял его и сдал для отправки.

- Я никогда…

Открылась дверь, и вошел Симмингтон. Он резко сказал:

- Что здесь происходит? Эм и, если что-нибудь не в порядке, вам необходима охрана закона. Если вы хотите, что бы я…

Тогда она сорвалась. Закрыв лицо руками и бросившись в кресло, она сказала:

- Уходите, Дик, уходите! Только не вы! Не вы!

- Вам нужен адвокат, моя дорогая девочка.

- Только не вы! Я… не могла бы этого вынести. Я не хочу, чтобы вы узнали обо всем этом.

Вероятно, он что-то понял. Он тихо сказал:

- Я свяжусь с Мидлмэ, Экземптоном. Это вам подойдет?

Она кивнула. Теперь она рыдала. Симмингтон вышел из комнаты. В дверях он столкнулся с Оуэном Гриффитом.

- В чем дело? - в гневе спросил Оуэн. - Моя сестра…

- Извините, доктор Гриффит. Мне очень жаль. Но у нас нет выбора.

- Вы считаете, что она несет ответственность за эти письма?

- Боюсь, что в этом нет сомнений, сэр, - сказал Нэш.

Он повернулся к Эми.

- Теперь я попрошу вас пойти с нами, мисс Гриффит. Вы знаете, что вам будут предоставлены все возможности увидеться с адвокатом.

- Эми! - воскликнул Оуэн.

Она прошла мимо него, не поднимая глаз.

- Не говори со мной! - сказала она. - Не говори ничего. И ради бога, не смотри на меня!

Они вышли. Оуэн стоял в полном оцепенении. Я немного выждал, потом подошел к нему.

- Если я могу что-нибудь сделать для вас, Оуэн, скажите.

Он пробормотал, словно во сне:

- Эми? Я в это не верю.

- Это может оказаться ошибкой, - сказал я неуверенно.

- Она бы так это не воспринимала, будь это ошибкой, - медленно выговорил он. - Но я никак не могу в это поверить. Не могу.

Он опустился в кресло. Я решил, что найду себе применение, если разыщу и принесу ему выпить что-нибудь покрепче. Он выпил залпом и, кажется, почувствовал себя лучше.

- Сначала я не мог прийти в себя, - сказал он. - Теперь я в порядке. Благодарю вас, Бэртон, но вы ничем мне не можете помочь. Никто не может.

Открылась дверь, и вошла Джоанна. Она была очень бледна. Она подошла к Оуэну и посмотрела на меня.

- Уходи, Джерри, - попросила она. - Это мое дело. Когда я выходил из комнаты, я увидел, что она опустилась на колени перед креслом.

* * *

Я не могу рассказать вам по порядку о событиях, которые произошли в последующие сутки. То и дело случались вещи, не связанные друг с другом.

Я помню, что Джоанна вернулась домой бледная и измученная, и я пытался приободрить ее, говоря:

- Теперь кто у нас ангел-хранитель?

Она как-то растерянно улыбнулась и сказала:

- Он говорит, что Я ему не нужна, Джерри. Он очень, очень гордый и замкнутый.

- Я тоже не нужен моей девушке.

Мы некоторое время сидели молча. Потом Джоанна сказала:

- В настоящий момент в семействе Бэртонов никто не нуждается.

- Не обращай внимания, дорогая, мы пока нужны друг другу.

- Так или иначе, Джерри, это меня не слишком радует.

* * *

На следующий день приехал Оуэн и с напыщенным видом спросил о Джоанне. Она была великолепна, восхитительна! Как она подходила к нему, как говорила, что согласна выйти за него замуж хоть сейчас, если он пожелает. Но он не собирался предоставлять ей такую возможность. Нет, она слишком добра, слишком прекрасна, чтобы соединить свою жизнь с грязью, которая всплывет, как только газеты ухватятся за эту новость. Я был в восторге от Джоанны и знал, что она из тех, кто прекрасно держится, когда оказывается в трудной ситуации. Но меня, признаться, утомили все эти высокопарные речи. Я довольно раздраженно сказал Оуэну, что не стоит быть столь тошнотворно благородным.

Я отправился на Хай-стрит и обнаружил, что все только и чешут языками. Эмили Бартон говорила, что она никогда не доверяла Эми Гриффит. Жена бакалейщика с апломбом утверждала, что всегда замечала во взгляде мисс Гриффит нечто странное. Я узнал от Нэша, что против Эми возбудили дело. Обыск в доме пролил свет на вырезанные из книги Эмили Бартон страницы: их нашли в кладовке под лестницей, завернутыми в старый рулон обоев.

- Удачное место, - оценил Нэш. - Никогда нельзя предугадать, не заглянет ли любопытная служанка в стол или в закрытый ящик, но эти кладовки, заваленные прошлогодними теннисными мячиками и старыми обоями, открывают лишь для того, чтобы еще что-нибудь туда засунуть.

- Женщины, кажется, имеют склонность именно к этому тайнику, - заметил я.

- Да. Психология преступника не отличается разнообразием. Между прочим, раз уж мы заговорили об убитой девушке. Мы обнаружили один важный факт. У доктора пропал тяжелый пестик от ступки. Я держу пари на что угодно, что именно им был нанесен удар.

- Но такую вещь не очень удобно нести, - возразил я.

- Любому, только не мисс Гриффит. В тот вечер она собиралась к скаутам, но хотела по пути оставить цветы и овощи для ярмарки, поэтому у нее с собой была большая корзина.

- А вы не нашли нож?

- Нет. Я и не собираюсь его искать. Бедняга, возможно, безумна, но не настолько, чтобы хранить запачканный кровью нож и тем самым облегчить нашу задачу. Она могла, всё закончив, преспокойно его вымыть и вновь положить в кухонный шкаф.

- Полагаю, - сказал я, - что вам не удастся раздобыть все улики.

У викария новость узнали позже всех. Старая мисс Марпл была очень ею расстроена. Она говорила со мной на этот счет весьма откровенно.

- Это ошибка, мистер Бэртон. Я уверена, что это ошибка.

- Боюсь, что это правда. Понимаете, они ее выслеживали. Они видели, как она печатала это письмо.

- Да, да, возможно, они и видели. Да, я могу это понять.

- И печатные страницы, из которых вырезались буквы, найдены в ее доме, там, где она их спрятала.

Мисс Марпл внимательно на меня посмотрела. Потом она сказала очень тихо:

- Но это ужасно, это действительно злодейство.

Миссис Дейи Кэлтроп с шумом вошла в комнату. Она подсела к нам и спросила:

- В чем дело, Джейн?

Мисс Марпл беспомощно залепетала:

- О боже! О боже! Что же теперь делать?

- Чем вы расстроены, Джейн?

- Что-то здесь не так, - сказала мисс Марпл, - но я так стара, так невежественна и, боюсь, совсем глупа.

Я почувствовал себя неловко и был рад, когда миссис Дейн Кэлтроп увела свою подругу. Однако мне суждено было еще раз встретиться с мисс Марпл вечером. Гораздо позже, когда я уже направлялся домой. Она стояла около маленького мостика в конце деревни, около дома миссис Клит, и раз говаривала с Меган. Мне очень хотелось увидеть Меган. Мне хотелось на нее смотреть целый день. Я ускорил шаг. Но когда я подходил к ним. Меган резко повернулась и пошла в противоположном направлении. Я разозлился и хотел было последовать за ней, но мисс Марпл стала у меня на пути.

- Я хочу поговорить с вами. Не идите сейчас за Меган. Так будет лучше.

Я уже готов был ответить резкостью, но она обезоружила меня словами:

- Эта девушка наделена огромным мужеством, мужеством самого высокого образца.

Мне все еще хотелось последовать за Меган, но мисс Марпл сказала:

- Не пытайтесь сейчас с ней увидеться. Я знаю, что я говорю. Она должна сохранить свое мужество.

В словах старой леди было нечто такое, что заинтриговало меня. Как будто она знала что-то, чего не знал я. Мне стало страшно, хотя я не знал, почему я испытывал страх. Я не пошел домой. Я вернулся на Хай-стрит и начал бесцельно по ней прогуливаться. Я не знал, чего я жду и о чем думаю…

Ко мне привязался этот ужасный старый зануда полковник Эпплтон. Как всегда, он спросил о моей хорошенькой сестре, а затем начал разговор:

- Как насчет того, что сестра Гриффита совсем рехнулась? Говорят, что она затеяла все это дело с анонимными письмами, которые всем отравляли жизнь. Трудно в это поверить, но говорят, что это правда.

Я подтвердил, что так и есть.

- Ну-ну, должен признать, что наша полиция сработала неплохо. Надо только дать им время, вот и все. Странная это история с анонимными письмами. Эти высохшие старые девы всегда замешаны в подобных делах, хотя эта Гриффит недурна, даже со своими длинными зубами. Но здесь вообще нет порядочных девушек, за исключением гувернантки Симмингтонов. На нее приятно посмотреть. И к тому же она славная девушка. Всегда благодарна, если ей делают хоть малейшую услугу. Я как-то проезжал мимо, когда она была на пикнике или на прогулке с этими малышами. Они бегали по лужайке, а она вязала и беспокоилась, что у нее кончается шерсть. «Послушайте, - сказал я, - давайте я свожу вас в Лимсток? Я должен заскочить туда по своим делам. Я буду там не больше десяти минут, а потом привезу вас обратно». Она немного колебалась, не решаясь оставить мальчиков. «Все будет в порядке, - сказал я. - Кто их обидит?» Никто не собирался бросать мальчиков, нечего бояться. Так я ее отвез, забросил в магазин пряжи, потом снова забрал ее, и все было в порядке. Она очень трогательно меня благодарила. Спасибо и все прочее. Очень приятная девушка.

Мне с трудом удалось вырваться от него. После этого я в третий раз встретился с мисс Марпл. Она выходила из полицейского участка.

* * *

Откуда берутся страхи? Где они обретают очертания? Где они прячутся, прежде чем выйти наружу?

Только одна короткая фраза. Услышанная, замеченная, которую не удается забыть. «Заберите меня отсюда. Здесь так ужас!! Во всем чувствуется зло…» Почему Меган так сказала? Какое зло она чувствовала вокруг? В смерти миссис Симмингтон не было ничего такого, что заставило бы ее ощущать зло. Почему же этот ребенок ощущал зло? Почему? Почему? Могло быть так, что она чувствовала какую-то свою вину? Меган? Это невозможно. Меган не могла иметь отношения к этим письмам, подлым и непристойным письмам. Оуэн Гриффит знал один такой случай на севере… школьница. Что сказал инспектор Грейв? Что-то насчет незрелого ума

Невинные дамы средних лет на операционном столе твердят слова, которые едва ли им понятны. Маленькие мальчики пишут мелом на стенах некие выражения. Нет, нет, не Меган. Наследственность? Дурная кровь? Бессознательное восприятие чего-то анормального? Её несчастье, не её вина, проклятье предшествующего поколения? «Я не гожусь вам в жены. Мне больше подходит ненависть, чем любовь». Ах, Меган, дитя мое! Только не это! Все что угодно, но не это. И эта старая дева, следит за тобой, она что-то подозревает. Она говорит, что у тебя есть мужество. Мужество, чтобы совершить?… Это было наваждение. Оно прошло. Но мне хотелось увидеть Меган, я ужасно хотел её видеть.

В этот вечер в половине десятого я вышел из дома и направился в город к Симмингтонам. Именно тогда меня осенила совершенно новая догадка. Это была мысль о женщине, которую никто ни минуты не подозревал. Или, может, Нэш думал о ней? Это было совершенно дико, невероятно. И до сегодняшнего дня я бы тоже счел это невозможным. Но это было не так. Нет, это было возможно. Я ускорил шаг. Потому что теперь было совершенно необходимо немедленно увидеться с Меган.

Я прошел через ворота дома Симмингтонов и подошел к двери. Была темная глухая ночь. Начинался небольшой дождь. Видимость была плохая. Я заметил в одном из окон полоску света. Маленькая гостиная? Минуту я колебался, потом вместо того, чтобы войти через главный вход, я повернулся и осторожно подкрался к окну, огибая большой куст и пригнувшись. Свет проходил через шторы, которые были не до конца задернуты. Через них легко было заглянуть внутрь.

Я увидел необычайно мирную домашнюю сцену. Симмингтон сидел в большом кресле, а Элси Холлэнд, склонив голову, сосредоточенно штопала порванную детскую рубашку. Я мог так же легко слышать все, что они говорили, так как окно бы открыто.

Говорила Элси Холлэнд.

- Но я серьезно думаю, мистер Симмингтон, что мальчики достигли такого возраста, что их можно отдать в пансион. Дело не в том, что мне хочется с ними расстаться. Мне эта мысль ненавистна. Я так привязал ась к ним обоим.

- Я думаю, в отношении Брайана вы правы, мисс Холлэнд - сказал Симмингтон. - Я решил, что со следующего семестра он поедет в Уинхейз, мою бывшую подготовительную школу. Но Коллин еще мал. Я предпочитаю, чтобы он подождал ещё годик.

- Да, конечно, я понимаю вашу мысль. И Колин, возможно слишком наивен для своего возраста.

Совершенно домашний разговор, семейная сцена, и золотая головка, склонившаяся над шитьем.

Потом открылась дверь и вошла Меган. Она стояла в двери и я почувствовал в ней какое-то напряжение. Её глаза ли решимостью. В ней сейчас не было никакой робости и ребячества. Она сказала, обращаясь к Симмингтону, но никак не называя (я вдруг понял, что я никогда не слышал, что бы она его хоть как-то называла. Как она к нему обращалась: Дик или как-то иначе?):

- Я хотела бы поговорить с вами. Только наедине.

Симмингтон выглядел удивленным и, как мне показалось, не особенно довольным. Он нахмурился, но Меган уточнила требование с необычной для неё резкостью. Она поверну к Элси Холлэнд и сказала:

- Вы возражаете, Элси?

- О, конечно, нет!

Элси вскочила. Она казалась удивленной и немного взволнованной. Она направилась к двери, и Меган отступила, что бы ее пропустить. На мгновение Элси остановилась в дверях и оглянулась. Её губы были крепко сжаты, она стояла спокойно, одной рукой прижимая к себе шитье. Я затаил дыхание, пораженный её красотой. Когда я думаю о ней теперь, я всегда вспоминаю её такой, в застывшем движении, с печатью бессмертного совершенства, которое было присуще только древней Греции. Потом она вышла, захлопнув за собой дверь. Симмингтон сказал довольно раздраженно:

- Ну, Меган, в чем дело? Что вы хотите?

Меган подошла прямо к столу. Она стояла, глядя сверху вниз на Симмингтона. Я был снова поражен решительным выражением её лица и чем-то еще - какой-то новой для меня твердостью. Она разжала губы и произнесла то, что поразило меня до глубины души.

- Я хочу некоторую сумму денег, - сказала она. Просьба не улучшила настроения Симмингтона. Он резко сказал:

- Разве вы не могли подождать до завтрашнего утра? В чем дело? Вы считаете, что назначенная вам сумма недостаточна?

Истинный законник, подумал я, который руководствуется только разумом, а не чувством.

- Я хочу большую сумму денег, - сказала Меган.

Симмингтон прямо сидел в своем кресле. Он холодно сказал:

- Через несколько месяцев вы станете взрослой. Тогда деньги, оставленные вам вашей бабушкой, будут переданы вам официально.

- Вы не поняли. Я хочу получить деньги от вас. - Она заговорила непривычно торопливо. - Никто не говорил со мной о моем отце. Они не хотели, чтобы я о нем знала. Но я знаю, что он очутился в тюрьме, и знаю почему. За шантаж!

Она помолчала.

- Да, я его дочь. И, возможно, пошла в него. Так или иначе, я прошу вас дать мне денег, потому что, если вы не дадите… я скажу, что я видела, что вы сделали с капсулой в тот день в комнате моей матери.

Наступила пауза. Потом Симмингтон сказал совершенно бесстрастным тоном:

- Я не понимаю, о чем вы говорите.

- Думаю, что понимаете, - сказала Меган.

И она улыбнулась. Улыбка была недоброй. Симмингтон поднялся. Он подошел к письменному столу. Он достал из кармана чековую книжку и выписал чек. Аккуратно промокнул его и потом вернулся. Он протянул его Меган.

- Теперь вы выросли, - сказал он. - Я могу понять, что вы можете захотеть купить себе что-нибудь особое из одежды и прочего. Я не понимаю, о чем вы говорили. Я не придал этому значения. Но вот чек.

Меган посмотрела на него и сказала:

- Спасибо. С этого и надо было начинать.

Она повернулась и вышла из комнаты. Симмингтон смотрел ей вслед и, когда дверь закрылась, повернулся. Стоило мне увидеть его лицо, как я инстинктивно рванулся вперед. Меня остановили самым невероятным образом. Большой куст, который я заметил около стены, перестал быть кустом. Суперинтендант Нэш обхватил меня руками, и его голос прозвучал над моим ухом.

- Спокойно, Бэртон. Ради бога!

Потом, с бесконечными предосторожностями, он отступил, потянув меня за собой. Обойдя дом, он выпрямился и вытер пот со лба.

- Разумеется, - сказал он, - вам опять нужно было вмешаться.

- Эта девушка в опасности. - сказал я торопливо. - Вы видели его лицо? Мы должны увести её отсюда.

Нэш крепко сжал мою руку.

- Теперь, мистер Бэртон, вы должны внимательно слушать.

* * *

Что ж, я слушал. Мне это не нравилось, но я подчинился. Я настоял на том, чтобы находиться на месте и поклялся беспрекословно подчиняться приказам.

Итак, я вошел с Нэшем и Паркинсом в дом через заднюю дверь, которая заранее была открыта. И я ждал Нэша на лестнице, спрятавшись за бархатную штору, которая скрывала оконную нишу, до того момента, когда часы пробили два. Дверь в комнате Симмингтона открылась, и он направился через лестничную площадку в комнату Меган.

Я не издавал ни звука и не шевелился, так как знал, что сержант Паркинс находится внутри, спрятавшись за открытой дверью, и я знал, что Паркинс хороший человек и знает свое дело, и я знал, что не мог доверять себе и сохранять спокойствие, ни во что не вмешиваясь. Стоя в ожидании, с бьющимся сердцем, я видел, как Симмингтон вышел, держа на руках Меган, и снес её вниз по лестнице. Мы с Нэшем последовали за ним. Он пронес ее через кухню, уложил её головой в духовку и открыл газ, тогда мы с Нэшем вошли на кухню и включили свет.

И это был конец Ричарда Симмингтона. Пока я поднимал Меган и выключал газ, я видел, что он в оцепенении. Он даже не пытался сопротивляться. Он знал, что играл, и проиграл.

* * *

Наверху я сел у постели Меган и стал ждать, когда она придет в себя. Я проклинал Нэша.

- Откуда вы знаете, что с ней все в порядке? Это был слишком большой риск.

Нэш был очень спокоен.

- Обычное снотворное с молоком, которое она всегда пила на ночь. Больше ничего. Это разумно, он не мог рисковать, отравив её. Как он рассчитывал, все это дело должно было быть закрыто после ареста мисс Гриффит. Он не мог допустить еще одной таинственной смерти. Никакого насилия, никакого яда. Но если какая-то несчастная девушка опечалена самоубийством матери и, наконец, решает засунуть голову в газовую духовку - что ж, люди скажут, что она никогда не была нормальной и шок, вызванный смертью, доконал её.

Я сказал, наблюдая за Меган:

- Ей потребуется много времени, чтобы отойти от этого.

- Вы слышали, что сказал доктор Гриффит? Сердце и пульс совершенно нормальные, она просто будет спать и нормально проснется. Он говорит, что назначает это лекарство многим своим пациентам.

Меган пошевелилась. Она что-то пробормотала. Суперинтендант Нэш предусмотрительно вышел из комнаты. Наконец, Меган открыла глаза.

- Джерри!

- Здравствуй, милая!

- Я хорошо все это разыграла?

- Такое впечатление, что ты занималась шантажом с пеленок.

Меган снова закрыла глаза. Потом она прошептала:

- Прошлой ночью я тебе писала… если случится что-нибудь плохое. Но я слишком хотела спать и не могла закончить. Это здесь.

Я подошел к письменному столу. В маленькой потертой записной книжке я нашел незаконченное письмо Меган:

«Мои дорогой Джерри!

В школе я читала Шекспира, и у него есть сонет, который начинается так:

Ты утоляешь мой голодный взор,

Как землю освежительная влага.

М я понимаю, что все-таки тебя люблю, потому что это то, что я чувствую…»

Глава 14

- Итак, вы видите, - сказала миссис Дейн Кэлтроп, - я была совершенно права, когда вызвала эксперта.

Я посмотрел на неё с удивлением. Мы все сидели у викария. На улице шел дождь, а здесь уютно пылал огонь, и миссис Дейн Кэлтроп, оглядевшись, взяла с софы подушку и покаким-то ей одной известным причинам положила её на крышку рояля.

- Но разве вы его вызывали? - сказал я. - Кто это был? И что ему удалось сделать?

- Это был не он, - сказала миссис Кэлтроп. Величественным жестом она указала на мисс Марпл.

Мисс Марпл закончила свое пушистое вязанье и теперь была занята крючком и мотком хлопчатобумажных ниток.

- Вот мой эксперт, - сказала миссис Дейн Кэлтроп. - Джейн Марпл. Посмотрите на неё внимательно. Я говорю вам, что эта женщина знает больше о разных типах человеческой подлости, чем кто-либо другой из мне известных.

- Я не думаю, что вам стоит так это представлять, дорогая. - пробормотала мисс Марпл.

- Но это правда.

- Когда круглый год живешь в деревне, то видишь множество проявлений человеческой природы. - тихо проговорила мисс Марпл.

Потом, чувствуя, что этого от неё ждут, она отложила свой крючок и пустилась в обстоятельные рассуждения об убийстве.

- Самое главное в таких делах - сохранить абсолютно открытый ум. Видите ли, большинство преступлений до нелепости просто. Таким было и нынешнее. Совершенно нормальное и логичное и совершенно понятное, разумеется, в дурном смысле.

- В очень дурном!

- Истина была вполне очевидна. Вы увидели ее, мистер Бэртон.

- Нет, я как раз и не увидел.

- Нет, увидели. Вы все это мне объяснили. Вы прекрасно уловили связь одного с другим, но у вас просто не было до статочного доверия к самому себе, чтобы понять, что значат ваши ощущения. Начнем с этой фразы: «Нет дыма без огня». Она вас беспокоила, но вы совершенно правильно свели ее к тому, что она значила, - к дымовой завесе. Видите ли, произошла дезориентация, все заняты не тем - анонимными письмами, но суть дела в том, что не было никаких анонимных писем.

- Но, дорогая мисс Марпл, могу заверить вас, что они были. Я сам получил одно.

- О да, но они были не настоящие. Дорогая Мод обратила внимание на это. Даже в мирном Лимстоке полно скандалов, и я могу заверить вас, что любая из живущих здесь женщин узнала бы о них и воспользовалась этим. Но мужчина, понимаете, не интересуется сплетнями в такой мере, особенно такой замкнутый, рассудочный человек, как мистер Симмингтон. Если бы эти письма писала женщина, она бы их приблизила к реальным фактам. Итак, вы видите, что если вы не будете смотреть на дым и подойдете к огню, вы узнаете, к чему вы пришли. Вы непосредственно приблизились к реальным событиям. Если отмести все эти письма, произошла только одна вещь - умерла миссис Симмингтон. Тогда, естественно, начинаешь думать о том, кто мог хотеть смерти миссис Симмингтон. Разумеется, первым человеком, о котором, к сожалению, в подобных случаях приходится думать, является муж. И начинаешь спрашивать себя: была ли здесь причина? Какой-нибудь мотив, например, другая женщина? Первым делом я здесь услышала, что в доме есть очень красивая молодая гувернантка. Это ясно, не так ли? Мистер Симмингтон, довольно сухой, сдержанный, скупой на эмоции человек, связан с раздражительной нервной женой, и вдруг появляется это лучезарное юное создание. Боюсь, знаете ли, что мужчины, когда они влюбляются в определенном возрасте, переносят эту болезнь очень плохо. Это род безумия. А мистер Симмингтон, насколько я могу судить, никогда не был по-настоящему хорошим человеком. Он не был очень добр, или очень чувствителен, или очень милосерден. Все его достоинства были скорее негативными, поэтому у него не было сил победить свое безумие. А в таком местечке, как это, только смерть его жены могла бы решить проблему. Понимаете, он хотел жениться на этой девушке. Она весьма респектабельна, и он был таким же. И кроме того, он привязан к своим детям и не хотел от них отказываться. Он хотел, чтобы было все: его дом, его дети, его респектабельность и Элси. и ценой, которую он готов был за это заплатить, стало убийство.

Он избрал, я должна признать, очень хитрый способ. Из своего опыта работы с криминальными делами он хорошо знал, как быстро подозрение падает на мужа в случае неожиданной смерти жены. Он знал и о возможности эксгумации в случае отравления. Поэтому он устроил смерть, которая казалась лишь несчастным случаем. Он создал несуществующего автора анонимных писем. И это было хитро задумано, потому что полиция была уверена, что виновница женщина. И в этом была права. Все эти письма действительно были женскими. Он списывал их с писем, которые фигурировали в одном деле в прошлом году, и основывался также на том деле, о котором рассказал ему Гриффит. Я не имею в виду, что он был так глуп и воспроизводил любое письмо буквально, но он брал из них фразы и выражения, потом смешивал их, и результатом явилось то, что эти письма явно демонстрировали женский склад ума - полубезумную затравленную личность.

Он знал все трюки, которыми пользуется полиция: почерк, экспертизу пишущих машинок и все прочее. Он долго готовил свое преступление. Он надпечатал все конверты, прежде чем отдал машинку в женский институт, и он ещё давно, может быть, ожидая как-то в гостиной, вырезал в Литтл Фэз страницы из книги. Люди не часто открывают книги проповедей. И, наконец, создав фальшивое Отравленное Перо, он разыграл реальное преступление.

В один прекрасный день, когда гувернантка, мальчики и его падчерица должны были быть в отсутствии, а слуги получили выходной день, это свершилось. Он не мог предвидеть, что горничная Эгнес поссорится со своим поклонником и вернется домой.

- Но что она видела? - спросила Джоанна. - Вы это знаете?

- Я не знаю. Я могу только предполагать. Мое предположение состоит в том, что она ничего не видела.

- Значит, все это была иллюзия?

- Нет, нет, моя дорогая. Я думаю, что она стояла весь вечер у окна буфетной, ожидая, что молодой человек придет и извинится, и в буквальном смысле ничего не видела. То есть никто не входил в дом: ни почтальон, ни кто-нибудь другой. Ей потребовалось некоторое время, поскольку она была туповата, чтобы понять, что все это весьма странно. Ведь очевидно, что миссис Симмингтон получила анонимное письмо в тот вечер.

- А она его не получала? - спросил я.

- Конечно, нет. Как я сказала, преступление было очень простым. Муж положил цианистый калий в одну из верхних капсул, которые она принимал а после обеда, когда у нее начиналась головная боль. От Симмингтона требовалось лишь вернуться домой пораньше или одновременно с Элси Холлэнд, позвать жену, не получить ответа, подняться в ее комнату, бросить порцию цианистого калия в стакан с водой, которой она обычно запивала лекарства, бросить скомканное письмо в камин и положить кусочек бумаги, на котором ее рукой написано: «Я больше не могу продолжать…».

Мисс Марпл повернулась ко мне.

- В этом вы тоже оказались правы, мистер Бэртон. С кусочком бумаги все было не так, как должно быть. Люди, кончающие с собой, не оставляют записки на обрывках бумаги. Они используют для этого целый лист и чаще всего конверт. Да, кусочек бумаги был ошибкой, и вы заметили ее.

- Вы оцениваете меня слишком высоко, - сказал я. - Я ничего не знал.

- Но вы знали, действительно знали, мистер Бэртон. Иначе почему вас так удивила записка, которую ваша сестра оставила у телефона?

Я медленно повторил:

«Скажи, что Я не могу поехать в пятницу..» Понял! «Я не могу поехать»?[2]

Мисс Марпл торжествующе посмотрела на меня.

- Вот именно. Мистеру Симмингтону попалась одна из подобных записок, и он оценил её возможности. Он вырезал нужные ему слова и, когда время пришло, появилась записка, написанная подлинным почерком его жены.

- Были ли у меня еще столь же потрясающие открытия? - спросил я.

Мисс Марпл лукаво посмотрела на меня.

- Вы навели меня на след. Вы связали для меня эти факты, и самым важным для меня оказалось то, что Элси Холлэнд никогда не получала ни одного анонимного письма.

- А вы знаете, - сказал я, - что прошлой ночью я счел её автором анонимных писем, и это объяснило мне то, что она сама их не получала.

- О, простите меня, но это не так. Человек, который пишет анонимные письма, практически всегда посылает их и самому себе. Это определенным образом возбуждает, я полагаю. Нет, нет, этот факт заинтересовал меня совсем по другой причине. Видите ли, в этом реально проявилась слабость мистера Симмингтона. Он не мог заставить себя написать мерзкое письмо девушке, которую любил. Это очень интересная черта человеческой натуры, свидетельствующая в его пользу, но именно здесь он промахнулся.

Джоанна сказала:

- Значит, это он убил Эгнес? Но ведь в этом не было необходимости.

- Возможно, была, но чего вы не понимаете, дорогая (потому что никого не убивали), так это того, что ваша разумная оценка появляется позже и тогда все кажется преувеличенным. Он, без сомнения, слышал, как девушка звонила Партридж, говоря, что не находит покоя после смерти миссис Симмингтон и что есть одна вещь, которой она понять не может. Он не мог рисковать. Эта глупая девчонка что-то видела, что-то знает.

- Но, по-видимому, он в тот день был до вечера в своем офисе?

- Я склонна думать, что он убил её, прежде чем уйти. Мисс Холлэнд находилась в столовой и в кухне. Он прошел прямо в холл, открыл и захлопнул входную дверь, как будто он ушел, потом проскользнул в маленькую раздевалку. Когда в доме осталась одна Эгнес, он, вероятно, позвонил у дверей, спрятался снова в раздевалке, подошел к ней сзади и ударил её по голове, когда она открывала дверь. Потом он затащил тело в чулан и поспешил в свой офис, чуть-чуть опоздав, но никто этого не заметил. Видите, никто не заподозрил мужчину.

- Чудовищный злодей! - сказала миссис Дейн Кэлтроп.

- Вы больше не жалеете его? - спросил я у неё.

- Ни в малейшей степени. А что?

- Я рад слышать это, вот и всё.

- Но при чем тут Эми Гриффит? - сказала Джоанна. - Я знаю, что полиция нашла пестик, пропавший из инструментов Оуэна, и нож тоже. Я полагаю, что мужчине не придет в голову положить всё снова в кухонный шкаф. И угадайте, где все это находилось? Суперинтендант Нэш только что сказал мне, когда я встретила его по дороге сюда. В одной из пыльных коробок с документами в его офисе. Дело покойного сэра Яспера Хэррингтона-Уэста.

- Бедный Яспер, - сказала миссис Дейн Кэлтроп. - Он был моим кузеном. Такой безупречный старичок. Его бы хватил удар.

- Разве не безумие хранить такие вещи? - спросил я.

- Возможно, еще большее безумие их выбросить, - сказала миссис Дейн Кэлтроп. - Никто не подозревал Симмингтона.

- Он не ударял её пестиком, - сказала Джоанна. - Там находилась также гиря от часов со следами волос и крови. Он унес пестик, как предполагают, в день ареста Эми и тогда же спрятал у нее в доме страницы из книги. А что касается Эми Гриффит, то полиция действительно видела, как она печатала это письмо.

- Да, конечно, - сказала Миссис Марпл. - Именно она написала то письмо.

- Но зачем?

- Ах, дорогая, разве вы не поняли то, что мисс Гриффит всю жизнь была влюблена в мистера Симмингтона?

- Бедняжка! - машинально включилась миссис Дейн Кэлтроп.

- Они всегда были добрыми друзьями, и я склонна думать, что она рассчитывала, что когда-нибудь после смерти миссис Симмингтон… - мисс Марпл деликатно кашлянула. - А тут начала распространяться сплетня об Элси Холлэнд, и думаю, что это её ужасно расстроило. Она считала эту девушку расчетливой кокеткой, которая пытается завоевать любовь Симмингтона, и совершенно его недостойной. И поэтому, я думаю, она предприняла попытку. Почему бы не послать еще одно анонимное письмо, чтобы напугать девушку и заставить её покинуть эти места? Ей это казалось совершенно безопасным, и она соблюла, как считала, все предосторожности.

- А что дальше? - сказала Джоанна. - Закончите эту историю.

- Я могу представить, - медленно начала мисс Марпл, - что, когда мисс Холлэнд показала это письмо Симмингтону, он сразу догадался, кто его писал, и увидел шанс одним махом покончить с этим делом и остаться в безопасности. Это не вполне порядочно, разумеется, но он был напуган. Полиция не успокоится, пока ей не удастся заполучить автора анонимных писем. Когда он отнес письмо в полицию и обнаружил, что они видели, как Эми печатала его, он почувствовал, что у него появился один шанс из тысячи покончить с этим делом.

Он явился на семейное чаепитие и, так как он пришел из офиса с портфелем, он легко мог принести с собой вырезанные страницы из книги и спрятать их под лестницей. Спрятать их там было легче легкого. Он помнил, как он распорядился телом Эгнес, и с практической точки зрения ему это не трудно было сделать. Когда он последовал за Эми и полицией, ему достаточно было пары минут, пока он проходил через холл.

- Тем не менее, - сказал я, - я не могу вам простить одну вещь, мисс Марпл, - То, что вы втянули в это Меган.

Мисс Марпл отложила в сторону свой крючок. Она посмотрела на меня поверх очков, и выражение её глаз было строгим.

- Мой дорогой молодой человек, но что-то же нужно было делать. Против этого умного и безжалостного человека не было никаких улик. Мне нужна была чья-то помощь, помощь человека, который обладает умом и большим мужеством. И я нашла человека, который мне был необходим.

- Для нее это было очень опасно.

- Да, это было опасно, но мы не приходим в этот мир, мистер Бэртон, чтобы избегать опасности, когда на карту поставлена невинная жизнь. Вы меня поняли?

Я понял.

Глава 15

Мисс Эмили Бартон вышла от бакалейщика с хозяйственной сумкой. Её щеки порозовели, взгляд был взволнованным.

- О боже, мистер Бэртон, у меня столько хлопот. Подумать только, что я наконец-то собралась в круиз.

- Я надеюсь, вам это доставит удовольствие.

- О, я в этом уверена. Я бы никогда не осмелилась поехать одна. Теперь кажется, что все это была воля провидения. Уже давно я чувствовала, что должна расстаться с Литтл Фэз, что Я слишком стеснена в средствах, но я не могла допустить мысли, что здесь будут посторонние. Но теперь, когда вы купили его и собираетесь жить здесь с Меган, это совсем другое дело. А дорогая Эми после этого ужасного испытания не знала, куда себя деть, и брат её собрался жениться (как приятно думать, что вы оба остаетесь здесь, с нами), и тогда она решила поехать со мной. Мы собираемся отсутствовать довольно долго. Мы можем даже, - голос мисс Эмили понизился до шепота, - совершить кругосветное путешествие. А Эми так великолепна и практична. Я теперь и в самом деле считаю, что всё сложилось к лучшему.

На мгновение я вспомнил миссис Симмингтон и Эгнес Уоддел, которые лежали в своих могилах в церковном дворе, и усомнился, согласились бы они с подобным утверждением. А потом я подумал, что парень Эгнес не слишком её любил и что миссис Симмингтон не была особенно добра с Меган и, черт побери, мы все когда-нибудь умрем. И я согласился со счастливой мисс Эмили, что все к лучшему в этом лучшем из миров.

Я прошел по Хай-стрит к дому Симмингтонов, и у ворот меня вышла встретить Меган. Это была не особенно романтическая встреча, потому что вместе с Меган вышла старая английская овчарка и почти свалила меня с ног неумеренным приступом чувств.

- Правда, он очарователен? - сказала Меган.

- Даже чересчур. Это наш?

- Да, это свадебный подарок Джоанны. Мы получили отличные свадебные подарки, правда? Эта пушистая шерстяная штуковина непонятного назначения от мисс Марпл и красивый чайный сервиз от мистера Пая. А Эми прислала мне тостер.

- Как это на нее похоже! - заметил я.

- А она получила место у дантиста и очень счастлива. А… где была я?

- Считала свадебные подарки. Не забывай: если ты передумаешь, тебе придется отсылать их назад.

- Я не передумаю. Что еще мы получили? Ах, да, миссис Дейн Кэлтроп прислала египетского скарабея.

- Оригинальная женщина.

- Ах, да! Да! Ты не знаешь самого главного. Партридж прислала мне подарок. Это самая огромная из чайных скатертей, какие ты видел. Но я думаю, что теперь я ей, должно быть, понравилась, потому что она сказала, что всю ее вышила собственными руками.

- Здесь изображены, я полагаю, гроздья недозрелого винограда и чертополох?

- Нет, узы, соединяющие верных любовников.

- Тихо, тихо! - сказал я. - Партридж сюда идет.

Меган затащила меня в дом. Она сказала:

- Здесь есть одна вещь, с которой я сама не могу разобраться. Кроме собачьего ошейника и поводка Джоанна прислала еще один ошейник и поводок. Как ты думаешь, для чего?

- Это милые шутки Джоанны, - заметил я.

  

Примечания

1

Bat (анг.)  - Летучая мышь

(обратно)

2

Игра слов: I can't go оn (англ.) - я не могу продолжать. I can't go on friday - я не могу поехать в пятницу.

(обратно)

Оглавление

Агата Кристи              Отравленное перо

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?