«Убийство в Мэрсдон Мэнор»

Кристи Агата Убийство в Мэрсдон Мэнор

Мне пришлось на несколько дней уехать из города. А когда я вернулся, то, к своему удивлению, обнаружил Пуаро, поспешно собирающим свой небольшой саквояж.

— А, ну, наконец-то, Гастингс! Слава Богу! А я уж, признаться, решил, что вы опоздаете и не сможете составить мне компанию.

— Выходит, вы уезжаете по делу?

— Да. Хотя, увы, должен сказать, на первый взгляд оно не обещает ничего особенного. Страховая компания «Нозерн Юнион» пригласила меня расследовать смерть мистера Малтраверса. Пару недель назад он застраховал у них свою жизнь на весьма солидную сумму — пятьдесят тысяч фунтов.

— Вот как? — сумма, признаться, была огромная. И это пробудило во мне любопытство

— В полиции считают, что это типичный случай самоубийства. А по условиям договора страховка аннулируется, если клиент в течение года после заключения договора сведет счёты с жизнью. Естественно, мистера Малтраверса осматривал доктор из страховой компании, и хотя человек он был уже довольно немолодой, для своего возраста он был здоров, как бык. Однако в минувшую среду, то есть позавчера, тело мистера Малтраверса нашли в его доме, в Мэрсдон Мэноре, что в Эссексе. Считается, что причиной смерти стало какое-то внутреннее кровотечение. Во всём этом не было бы ничего примечательного, но ходят упорные слухи, что финансовые дела мистера Малтраверса в последнее время были в плачевном состоянии. Больше того, эксперты «Нозерн Юнион» в один голос утверждают, что покойник, дескать, был на грани банкротства. А это уже в корне меняет дело. У Малтраверса прелестная молоденькая жена. Есть подозрение, что он, собрав по крохам всё, что у него ещё оставалось, чтобы оплатить первый взнос, застраховался в пользу жены, после чего свёл счёты с жизнью. Такие случаи нередки. Как бы там ни было, директор «Нозерн Юнион» и мой хороший приятель Альфред Райт попросил меня заняться расследованием этого дела. Правда, я сразу предупредил его, чтобы они ни на что особенно не рассчитывали. Если бы причиной смерти считали сердечную недостаточность, тогда ещё можно было бы надеяться что-то обнаружить. Диагноз «сердечная недостаточность» обычно свидетельствует о том, что многоуважаемый эскулап попросту не смог или же не сумел установить истинную причину смерти. Но вот внутреннее кровотечение — это совсем другое. Тут всё ясно. И всё же, боюсь, мне придется провести небольшое расследование. У вас пять минут, чтобы собраться, Гастингс, после этого ловите такси. Мы отправляемся на Ливерпуль-стрит.

И часа не прошло, как мы с Пуаро, сойдя с поезда, оказались на маленькой станции под названием Мэрсдон Лиг. Очень скоро выяснилось, что до Мэрсдон Мэнор не больше мили. Пуаро решил прогуляться пешком, и мы неторопливо зашагали по деревенской улице.

— Ну, Пуаро, с чего начнём? — полюбопытствовал я.

— Думаю, лучше всего поговорить с врачом, выдавшим свидетельство о смерти. Здесь, в Мэрсдон Лиг, он только один, я проверил. Его зовут доктор Ральф Бернар. Ага, вот, кажется, и его дом.

Нужный нам дом был похож скорее на современный комфортабельный коттедж, чем на жилище деревенского эскулапа. Стоял он недалеко от дороги. Медная дощечка на воротах извещала о том, что дом принадлежит доктору Бернару. Толкнув калитку, мы направились по дорожке к крыльцу и вскоре уже звонили в дверь.

Судьба была к нам благосклонна — мы появились вовремя. У доктора как раз был приёмный день, но, к счастью, в момент нашего появления в приёмной не было ни единого пациента. Доктор Бернар, немолодой, высокий, плотный мужчина, с сутулыми плечами, являл собой классический тип деревенского врача. Близорукий, отсутствующий взгляд говорил о рассеянности. Впрочем, впечатление он производил вполне приятное.

Представившись, Пуаро сообщил, для чего он приехал, добавив, что администрация «Нозерн Юнион» твёрдо намерена и впредь как можно тщательнее расследовать таинственные случаи вроде этого.

— Конечно, конечно, — рассеянно пробормотал доктор Бернар. — Вполне с вами согласен. К тому же, раз покойный был человеком весьма обеспеченным, жизнь его, я полагаю, тоже была застрахована на весьма приличную сумму.

— Так вы считали, что покойный был обеспеченным человеком, доктор?

Доктор удивленно поднял брови.

— А разве нет? Ну… насколько мне известно, у него было два автомобиля. Да и Мэрсдон Мэнор — довольно большое имение. Чтобы содержать его, нужны приличные деньги. Хотя, помнится, купил он за бесценок.

— Насколько я слышал, в последнее время с деньгами у него было туго, — перебил Пуаро. Прищурившись, он внимательно разглядывал доктора.

Тот в ответ с унылым видом покачал головой.

— Да что вы говорите? Вот как, значит, как… Что ж, печально, очень печально. Повезло, значит, что хоть успел застраховать свою жизнь. Я, конечно, имею в виду его жену, джентльмены. Прелестная женщина, просто очаровательная. И совсем молодая, бедняжка, совсем девочка! Она просто раздавлена горем. Какой-то комок нервов. Да и неудивительно — пережить такое! Конечно, я старался помочь ей по мере сил, но потрясение было слишком тяжёлым, джентльмены!

— А вы часто навещали мистер Малтраверса?

— Мой дорогой сэр, сказать по правде, никогда.

— Как это?!

— Насколько я понял, мистер Малтраверс был ревностным последователем учения «Христианская наука»[1] или как там его… Точно не знаю, но что-то вроде этого.

— Понятно. Но ведь вы обследовали тело.

— Естественно! Меня вызвал один из младших садовников.

— И причина смерти была ясна?

— Абсолютно. Ни малейших сомнений, джентльмены. У покойного на губах была кровь, но её было немного, следовательно, речь могла идти только о внутреннем кровотечении.

— Когда вы пришли, он лежал в том же положении, что и на момент смерти?

— Да, тело не было сдвинуто с места. Малтраверса обнаружили лежащим на опушке небольшой рощицы. Возле тела валялось небольшое охотничье ружье. Скорее всего, покойный отправился пострелять грачей. Тут всё и случилось. Кровотечение, возможно, произошло неожиданно. Вероятнее всего острый приступ гастрита.

— А возможно ли, чтобы его застрелили?

— Бог с вами, сэр! — доктор даже подскочил от возмущения.

— Прошу извинить, — кротко извинился Пуаро. — Однако если мне не изменяет память, то совсем недавно в Скотланд-Ярде расследовали один случай… убийство, а доктор выдал свидетельство о смерти от разрыва сердца — и это когда у покойника в голове была дырка от пули величиной с косточку от сливы! Хорошо, местный констебль не сплоховал — обратил на это внимание горе-врача!

— Уверяю вас, на теле мистера Малтраверса не было никаких следов от пули, — проворчал доктор Бернар, обиженно пожевав губами. — А теперь, джентльмены, если у вас нет ко мне больше никаких дел…

Мы поняли намёк.

— Нет, нет. Прошу простить за причинённое неудобство и большое спасибо вам, доктор, что любезно согласились ответить на наши вопросы. А кстати, вы не собираетесь проводить вскрытие?

— Конечно, нет, — возмущённо нахохлился доктор. Мне показалось, что его вот-вот хватит удар. — Случай совершенно ясный. В таких обстоятельствах не вижу никаких оснований ранить чувства близких и родных покойного.

Повернувшись к нам спиной, доктор шумно захлопнул дверь перед самым нашим носом.

— Ну, что вы думаете о докторе Бернаре, Гастингс? — осведомился Пуаро, пока мы с ним неторопливо шагали по дороге в направлении Мэрсдон Мэнор.

— Напыщенный старый осёл.

— Именно так! Ваше тонкое понимание человеческих характеров, друг мой, всегда приводит меня в восхищение! Как верно, как точно подмечено! Да вы знаток человеческих душ, Гастингс!

Я подозрительно покосился на него, но Пуаро, похоже, и не думал подтрунивать надо мной. Лицо его было совершенно серьёзно. Подмигнув мне, он игриво добавил:

— Естественно, не в тех случаях, когда речь идёт о прелестной женщине! — и я готов был поклясться, что в глазах его сверкнул насмешливый огонёк.

Я смерил его ледяным взглядом.

Добравшись до Мэрсдон Мэнор, мы постучали. Дверь открыла средних лет горничная. Пуаро передал ей свою визитную карточку и рекомендательное письмо из «Нозерн Юнион» для миссис Малтраверс. Ждать пришлось минут десять. Но вот дверь снова отворилась, и тоненькая женская фигурка в чёрном шёлковом платье робко переступила порог.

— Мсье Пуаро? — дрожащим голосом пролепетала она.

— Мадам! — Пуаро галантно вскочил на ноги и поспешил к ней. — Тысяча извинений, мадам! Я в отчаянии! Просто не могу передать, как мне неловко тревожить вас в подобных печальных обстоятельствах… но что делать? Дела, дела… суровый долг, так сказать.

Миссис Малтраверс позволила ему усадить её в кресло. Глаза её покраснели и опухли от слёз, но даже это не могло испортить её красоты. На вид она была совсем молода, не старше двадцати семи лет, и при этом необыкновенно хороша собой — я просто прирос к земле, увидев эти огромные синие глаза и очаровательный пухлый рот.

— Это, наверное, как-то связано со страховкой покойного мужа, не так ли? Но неужели так уж необходимо беспокоить меня именно сейчас, так скоро после?..

— Терпение, дорогая мадам! Терпение! Дело в том, что ваш покойный супруг застраховал свою жизнь на кругленькую сумму, а в таких случаях страховая компания непременно проводит своё собственное расследование, чтобы не оставалось никаких сомнений в причине смерти. Вот и сейчас необходимо уточнить некоторые детали. Но вы можете быть уверены, что я сделаю всё возможное, чтобы избавить вас от ненужных терзаний! А теперь, к делу. Расскажите мне вкратце, что произошло в Мэрсдон Мэнор в тот печальный день — в прошлую среду?

— Я как раз переодевалась, собираясь спуститься к чаю, когда постучала горничная… один из садовников прибежал и сказал… сказал, что только что обнаружил…

В голосе молодой вдовы зазвенели слёзы, и она замолчала. Пуаро сочувственно сжал её руку.

— Понимаю. Что ж, этого достаточно. А утром в этот день вы видели своего мужа?

— Только перед ленчем. Видите ли, я ходила в деревню, на почту, купить марки, а он, по-моему, решил отправиться в лес поохотиться.

— Пострелять грачей, да?

— Да, верно. Он обычно брал с собой охотничье ружьё. Я слышала выстрелы, когда шла по дороге.

— А где сейчас это ружьё?

— Думаю, в холле.

Она вышла из комнаты и через пару минут вернулась с охотничьим ружьём в руках. Вдова протянула его Пуаро. Он внимательно осмотрел его.

— Насколько я понимаю, из него стреляли дважды, — задумчиво проговорил он, прежде чем вернуть ей ружье. — А теперь, мадам, могу ли я попросить вас…

Пуаро тактично кашлянул.

— Горничная проводит вас, — печально склонив голову, прошептала вдова.

Вызванная звонком горничная проводила Пуаро наверх. Я предпочёл остаться возле этой прелестной, раздавленной горем женщины. Воцарилось неловкое молчание. Я не знал, как поступить: то ли молчать, то ли попытаться заговорить с ней. В конце концов, я пробормотал несколько ничего не значащих фраз. Она рассеянно ответила, но было заметно, что мысли её далеко. Через пару минут к нам присоединился Пуаро.

— Благодарю вас за проявленную любезность, мадам. Думаю, больше нет никакой необходимости тревожить вас из-за этого прискорбного дела. А кстати, вам что-нибудь известно о состоянии финансов вашего покойного мужа?

Она покачала головой.

— Почти ничего. Я ведь почти не разбираюсь в таких вещах.

— Понимаю. Так, значит, вы не в состоянии объяснить, почему ему в голову вдруг пришло застраховать свою жизнь? Насколько мне известно, раньше он ничего подобного не делал?

— Видите ли, мы ведь поженились совсем недавно. А что до его желания застраховать свою жизнь, то всему виной, по-моему, навязчивая идея мужа, что ему не суждено прожить долго. Его постоянно преследовало предчувствие скорой смерти. Насколько я знаю, раз у него уже было внутреннее кровотечение, и он не сомневался, что следующее станет для него роковым. Я старалась, как могла развеять эти мрачные мысли, но, увы, без малейшего успеха. Ах, бедняжка, предчувствие не обмануло его!

Слёзы вновь ручьём хлынули у неё из глаз. Закрыв лицо руками, она попросила нас оставить её в покое. Мы вышли из дома и вновь зашагали по дорожке. Пуаро выразительно пожал плечами.

— Ну, вот и всё! Теперь в Лондон, друг мой. Похоже, съездили мы напрасно. Мышеловка оказалась пустой, мышки здесь нет. И всё же…

— И всё же?

— Лёгкое сомнение, вот и всё! Вы ничего не заметили? Совсем ничего? Крохотное несоответствие, вот и всё. Впрочем, жизнь полна таких несоответствий. Вне всякого сомнения, этот человек не мог покончить с собой — рот его полон крови, а ни один яд не оказывает такого действия. Нет, нет, следует смириться с тем, что здесь всё ясно и определённо. Ни малейшей зацепки. Стоп, а это кто такой?

Навстречу нам по дорожке, ведущей к дому, широкими шагами шёл высокий молодой человек. Проходя мимо, он не даже головы не повернул в нашу сторону. Однако я не мог не отметить, что он очень хорош собой, с бронзовым от загара лицом, говорившим о том, что человек этот провёл немало времени в странах с более жарким климатом, чем у нас. Садовник, сгребавший сухие листья в двух шагах от нас, поднял голову и окинул его долгим взглядом, прежде чем вернуться к своему делу. Пуаро поспешно двинулся к нему.

— Прошу прощения, не скажете ли, кто этот джентльмен? Вы его знаете?

— Не припомню, как его зовут, сэр… хотя имя-то его, сдаётся мне, я слышал. На прошлой неделе он гостил здесь, в доме. В минувший вторник, кажется.

— Быстро, друг мой. Идём за ним.

Мы повернулись и поспешно зашагали вслед удаляющемуся мужчине. Краем глаза я заметил на веранде грациозную, затянутую в чёрное фигурку. Наша жертва свернула к дому, и мы двинулись вслед за ним, что дало нам возможность незаметно стать свидетелями их встречи.

Миссис Малтраверс, подняв на него глаза, казалось, окаменела. Кровь отхлынула от её лица, и оно стало мертвенно-белым.

— Вы! — растерянно ахнула она. — Господи, а я-то считала, что вы уже давно в море… на пути в Восточную Африку!

— Я получил от моих адвокатов письмо, которые заставили меня изменить планы, — воскликнул молодой человек. — В Шотландии неожиданно умер мой престарелый дядюшка и оставил мне небольшое состояние. При таких печальных обстоятельствах я решил, что мой долг остаться дома. И вдруг я прочёл в газетах о том, что случилось… и подумал, что, может быть, я чем-то могу вам помочь. Вдруг вам нужен совет…или просто кто-то, кто бы мог позаботиться обо всём…

В этот момент оба заметили наше присутствие. Пуаро шагнул вперёд и, рассыпаясь в извинениях, объяснил, что он, дескать, оставил в холле свою трость. Миссис Малтраверс, как мне показалось, крайне неохотно представила нас своему знакомому.

— Мсье Пуаро, капитан Блэк.

Завязался разговор, и через пару минут Пуаро незаметно удалось выяснить, что капитан остановился в гостинице «Якорь». Спустя некоторое время нашлась и забытая в холле трость, что меня, признаться, нисколько не удивило. Пуаро снова рассыпался в извинениях, и мы ушли.

По настоянию Пуаро до самой деревни нам пришлось нестись чуть ли не бегом. А, добравшись до неё, мы прямиком направились в гостиницу «Якорь».

— Тут мы и побудем, пока не вернётся наш друг капитан Блэк, — отдуваясь, объяснил мой маленький друг. — Вы заметили, Гастингс, что я несколько раз упомянул о нашем намерении непременно вернуться в Лондон как можно быстрее? Возможно, вы приняли мои слова за чистую монету. Однако, нет… а кстати, вы обратили внимание, как изменилось лицо миссис Малтраверс, когда она увидела молодого Блэка? Это было для неё немалое потрясение! Побледнела, точно увидела призрак. А он… похоже, он без ума от неё. Впрочем, это видно с первого взгляда! Вам так не кажется? И он был здесь во вторник вечером — как раз накануне того дня, когда скончался мистер Малтраверс. Вот так-то, Гастингс. Надо бы поинтересоваться, что он делал в этих краях, это капитан Блэк.

Где-то через полчаса мы увидели, как намеченная жертва приближается к гостинице. Пуаро спустился ему навстречу. Обменявшись приветствиями, он провёл его в нашу комнату.

— Я рассказал капитану Блэку о том, что привело нас сюда, — сказал он. — Надеюсь, вы понимаете, monsieure le capitaine[2], что мне крайне важно выяснить, в каком настроении был мистер Малтраверс незадолго до кончины, о чём он думал, что мучило его. И так далее. И вместе с тем мне не хотелось бы лишний раз мучить своими вопросами бедняжку миссис Малтраверс. Тем более сейчас, когда она в таком горе. И вот по счастливой случайности здесь оказались вы! Какая удача! Вне всякого сомнения, вы могли бы дать нам весьма ценную информацию.

— Буду рад помочь всем, чем смогу, — ответил молодой офицер, — однако боюсь вас огорчить, мсье. Дело в том, что я не заметил ничего особенного. Видите ли, хотя Малтраверс был старым приятелем моих родителей, сам я знал его не слишком хорошо.

— Вы приехали сюда?..

— Во вторник вечером. Переночевал в гостинице, а в город вернулся рано утром в среду, поскольку мой корабль должен был отплыть из Тилбури около двенадцати. Но я получили кое-какие известия, которые заставили меня резко изменить свои планы. Впрочем, думаю, вы слышали, как я рассказывал об этом миссис Малтраверс.

— Насколько я понимаю, вы собирались вернуться в Восточную Африку?

— Да. Я осел там сразу после войны. Потрясающая страна!

— Что ж, не буду спорить. Хорошо, вернёмся к тому, что произошло. Скажите, о чём шёл разговор во вторник за обедом?

— О Господи, да разве я помню? Так, ни о чём особенно. Обычная болтовня, которая бывает за столом. Малтраверс расспрашивал меня о родителях, потом мы поспорили с ним о германских репарациях… да, миссис Малтраверс много расспрашивала меня о Восточной Африке. Я рассказала пару случаев из тамошней жизни… вот, кажется, и всё. Да, всё.

— Что ж, благодарю вас.

Пуаро на некоторое время погрузился в задумчивое молчание. Видно, в голову ему пришла какая-то идея, потому что он вдруг мягко сказал, обращаясь к капитану:

— С вашего позволения, капитан, мне бы хотелось провести маленький эксперимент. Вы сейчас рассказали нам о том, что сохранила об этих событиях ваша память. Но мне бы хотелось выяснить, что кроется в вашем подсознании.

— Психоанализ, да? — подмигнул капитан, но мне показалось, что в голосе его слышится беспокойство.

— О нет, нет, — поспешил разуверить его Пуаро, — всё будет очень просто. Я говорю вам слово, вы в ответ другое, и так далее. Любое слово, какое придёт вам в голову, договорились? Вы меня поняли? Итак, начнём?

— Ладно, — неохотно Блэк, однако мне показалось, что голосе его звучит некоторое сомнение.

— Записывайте, прошу вас, Гастингс, — велел Пуаро. Потом вытащил из кармана свои огромные старинные серебряные часы в форме луковицы и положил их на стол перед собой. — Ну что ж, все готово. Итак, начнём. День.

На мгновение наступила тишина. Потом Блэк бросил в ответ.

— Ночь.

Пуаро продолжал, с каждым разом всё быстрее.

— Имя, — сказал он.

— Место.

— Бернар.

— Шоу.

— Вторник.

— Обед.

— Путешествие.

— Судно.

— Страна.

— Уганда.

— История.

— Львы.

— Охотничье ружье.

— Ферма.

— Выстрел.

— Самоубийство.

— Слон.

— Бивень.

— Деньги.

— Адвокаты.

— Благодарю вас, капитан Блэк. Скажите, не могли бы вы уделить мне ещё пару минут, скажем, где-то через полчаса?

— Конечно, — удивлённо вскинув брови, молодой офицер бросил на него озадаченный взгляд и вышел из комнаты.

— А теперь, Гастингс, — сказал Пуаро, ласково улыбнувшись мне, как только дверь за ним закрылась, — теперь вы видите всё так же ясно, как и я, не так ли?

— Понятия не имею, о чём это вы?

— Неужели этот перечень слов ничего вам не говорит?

Я ещё раз внимательно прочитал его от начала до конца, но был вынужден покачать головой.

— Ну что ж, сейчас я вам всё объясню. Сначала Блэк отвечал нормально, не слишком быстро, но и не задумываясь, и не делая пауз, так что мы можем смело делать вывод о том, что он не чувствовал себя виноватым и ему было нечего скрывать. «День» и «Ночь, и «Место» и Имя» — вполне обычные ассоциации. Тогда я подбросил ему имя «Бернар», чтобы проверить, не виделся ли он случайно с нашим добрым эскулапом. Но, как выяснилось, нет. Итак, пойдём дальше. На мое слово «Вторник» он тут же, не задумываясь, отвечает «Обед», но на слова «Путешествие» и «Страна» следует соответственно «Судно» и «Уганда». Всё это ясно говорит о том, что нашего друга в настоящее время волнует именно плавание, в которое он собирался отправиться, а вовсе не та причина, что привела его сюда. «История» наводит его на мысль о тех историй о львах, которыми он, вне всякого сомнения, потчевал своих собеседников за обедом. Далее я говорю «Охотничье ружье» и вдруг слышу в ответ совсем неожиданное — «Ферма»! Когда я говорю «Выстрел», он, не задумываясь, отвечает «Самоубийство». По-моему, ассоциация довольно-таки прозрачная. Какой-то человек, которого он знал, покончил с собой выстрелом из ружья на какой-то ферме. И не забывайте, что в подсознании у него все те истории, что он рассказывал за обедом. Думаю, вы будете правы, если согласитесь со мной, что нам с вами следует попросить капитана Блэка подняться сюда и рассказать нам историю о самоубийстве, которую он рассказывал в тот самый вторник за обедом в Мэрсдон Мэнор.

Похоже, капитан Блэк живо заинтересовался нашим предложением.

— Да, да, в тот вечер я рассказывал и об этом. Теперь я ясно вспомнил. Один парень застрелился на ферме — сунул в рот ствол охотничьего ружья и пальнул, так что пуля попала в мозг. Доктора тамошние едва с ума не сошли, ничего не могли понять — ни следа от пули, ни раны, ничего, только немного крови на губах. Но что?..

— Вы хотите спросить, что общего у этой истории с трагедией, что произошла в Мэрсдон Мэнор? Стало быть, вы не знаете, что, когда мистера Малтраверса обнаружили мертвым, рядом с его телом валялось охотничье ружье?

— Уж не хотите ли вы сказать, что мой рассказ подал ему идею… О нет! Не может быть!

— Вашей вины тут нет — коли человек решился на такое, тут уж ничего не поделаешь. Ладно, забудьте об этом. А сейчас прошу извинить — мне надо позвонить в Лондон.

Разговор по телефону оказался настолько долгим, что я уже начал терять терпение. Видимо, речь шла о чём-то серьёзном, потому что когда Пуаро вернулся, вид у него был отсутствующий. Всю вторую половину дня он провёл в одиночестве. Только часов в семь, словно очнувшись от спячки, он вдруг засуетился и в конце концов объявил, что откладывать, дескать, больше нечего — пришло время сообщить результаты расследования молодой вдове. К тому времени, надо признаться, моё сочувствие целиком и полностью было на её стороне. Подумать только! Остаться без гроша, да ещё зная, что любимый человек убил себя ради того, чтобы обеспечить ей безбедное существование! Поистине тяжкая ноша для любой женщины! Правда, в глубине души я лелеял неясную надежду, что, может быть, молодому Блэку удастся хоть немного утешить её в горе. Недаром говорят, что время лучший лекарь, и, когда печаль её пройдёт, его любовь сможет вернуть её к жизни. А то, что он влюблён в неё по уши, и слепому видно.

Разговор с леди оказался мучительным. Поначалу она вообще отказывалась поверить тому, что рассказал Пуаро. Когда же ему, наконец, с трудом удалось её убедить, зарыдала так, что у меня просто сердце разрывалось. Проведённый по нашей просьбе осмотр тела подтвердил самые худшие подозрения, больше того — превратил их в уверенность. Конечно, Пуаро не меньше меня жалел бедняжку, но что он мог сделать? Ведь он работал на страховую компанию, и руки у него были связаны. Но меня ждало ещё одно потрясение. Уже стоя на пороге и собираясь уходить, он вдруг неожиданно обернулся к ней.

— Мадам, — мягко проговорил он, обращаясь к миссис Малтраверс. — Не стоит так горевать! Разве вы не знаете, что смерти как таковой нет и что те, кого мы любим, всегда остаются с нами!

— Что вы хотите сказать? — растерявшись, пролепетала вдова с круглыми от удивления глазами.

— Разве вы никогда не участвовали в спиритических сеансах? Странно! Знаете, я готов поклясться, что из вас, мадам, мог бы получиться великолепный медиум!

— Да, да, я это слышу уже не первый раз. Не неужели такой человек, как вы, мсье, верит в спиритизм?!

— Эх, мадам, за свою жизнь я, поверьте, видел немало странного! А кстати, знаете ли, что говорят о вашем доме в деревне? Что он проклят!

Вдова грустно кивнула. В эту самую минуту постучала горничная и объявила, что обед подан.

— Может быть, вы останетесь и пообедаете со мной?

Мы с удовольствием приняли её приглашение, и мне показалось, что наше присутствие помогло ей немного отвлечься от тяжкого горя.

Мы как раз покончили с супом, когда вдруг за дверью раздался пронзительный крик и грохот чего-то тяжелого, а вслед за ним — звон разбитого стекла. Мы вскочили на ноги. В дверях появилась горничная. Шатаясь, она держалась за сердце.

— Какой-то человек… он стоял в коридоре!

Пуаро, оттолкнув её, выбежал из комнаты. Вернулся он быстро.

— Там никого нет.

— Никого нет, сэр? — слабым голосом переспросила горничная. — О Боже, я перепугалась до смерти!

— Но почему?

Голос её упал до едва слышного шепота.

— Мне показалось… сдаётся мне, что это был покойный хозяин… ей Богу, он!

Миссис Малтраверс вздрогнула и побледнела до синевы. И тут мне пришла в голову ужасная мысль — я вдруг вспомнил древнее поверье, что самоубийцы не могут спокойно лежать в своих могилах. Скорее всего, она тоже подумала об этом, потому что со стоном ухватилась за руку Пуаро.

— Господи, вы слышите?! Стук в окно! Три раза… Боже мой, три раза! Это он! Он всегда так стучал, когда возвращался домой!

— Ива! — вскричал я. — Это ветки ивы стучат в окно!

Но в комнате уже воцарилась атмосфера страха, будто ледяное дыхание потустороннего мира коснулось нас всех. Горничная нервно вздрагивала и то и дело озиралась по сторонам. Когда обед подошёл к концу и мы встали из-за стола, миссис Малтраверс стала умолять Пуаро не уезжать. Судя по всему, при мысли о том, что она останется одна в этом доме, бедняжка перепугалась до смерти. Пуаро охотно согласился остаться. Мы сидели в маленькой гостиной. Ветер стал сильнее. Он выл и стонал за окном, точно неприкаянная душа, и от этого все мы чувствовали себя ещё более неуютно. Дважды дверь в гостиную, где мы сидели, с протяжным скрипом вдруг открывалась сама по себе, и каждый раз миссис Малтраверс, вздрогнув, прижималась ко мне, будто в поисках защиты.

— О Боже, эта дверь! Опять! Нет, это невыносимо! — наконец сердито вскричал Пуаро. Подойдя к двери, он с силой захлопнул её и повернул ключ в замке. — Ну вот, я её запер!

— Не надо! — пролепетала вдова. — Ведь если она сейчас откроется…

И тут случилось невероятное — не успела она это сказать, как запертая на замок дверь медленно отворилась. С того места, где я сидел, не было видно, что кроется за ней, но вдова и Пуаро сидели к ней лицом. Тишину вдруг разорвал душераздирающий вопль, и я увидел, как мертвенно-бледное лицо миссис Малтраверс, похожее на лицо призрака, обратилось к Пуаро.

— Вы видите его? Видите… вон он!

Он удивлённо воззрился на неё. Судя по лицу, Пуаро ничего не видел. Потом медленно покачал головой.

— Я вижу его… это мой муж! Как же вы его не видите?!

— Мадам, я не вижу ровным счётом ничего. Вы, наверное… хм… немного расстроены…

— Нет, нет! Просто я… Боже милосердный!

Вдруг свет во всём доме замигал и потух, как тухнет задутая ветром свеча. И в кромешной тьме я услышал три громких стука в дверь. Рядом со мной тряслась и всхлипывала миссис Малтраверс.

И вдруг… я увидел это!

Мужчина, которого я сам, собственными глазами, ещё недавно видел мёртвым на постели, сейчас стоял перед нами — зловещая тёмная фигура, окутанная облаком призрачного света. На губах его была видна запекшаяся кровь! Медленно подняв правую руку, призрак протянул её вперёд, будто желая указать на кого-то. И вдруг из неё вырвался пучок ослепительного света. Он скользнул по мне, потом выхватил из темноты лицо Пуаро и упал на миссис Малтраверс. Её перекошенное от ужаса, бледное до синевы лицо будто плавало в темноте! Никогда этого не забуду! Но кроме лица я внезапно заметил и кое-что ещё!

— Господи, Пуаро! — завопил я. — Вы только посмотрите на её руку! На правую руку! Она вся в крови!

Взгляд остановившихся глаз миссис Малтраверс упал на её руку, и у неё подкосились ноги. С душераздирающим криком она рухнула на пол.

— Кровь! — истерически рыдала она. — Да, да, это кровь! Это я убила его! Я! Я! Он показывал мне, как это можно сделать, и тогда я положила палец на спусковой крючок и нажала. Спасите меня… спасите… от него! Он вернулся за мной!

Раздался какой-то жуткий булькающий звук и она, наконец, замолчала.

— Свет, — коротко бросил Пуаро.

И свет, точно по волшебству, тут же загорелся.

— Вот так-то, — сказал он. — Вы всё слышали, Гастингс? А вы, Эверетт? Ах да, кстати, друг мой, познакомьтесь с мистером Эвереттом — рекомендую, весьма талантливый актер. Этим вечером я звонил по телефону именно ему. Как вам понравился его грим? На редкость удачно, верно? Вылитый мертвец! А крошечный карманный фонарик в руке да ещё вкупе с этим светящимся ореолом… даже я готов был признать его за восставшего из могилы! Нет, нет, Гастингс, на вашем месте я бы не стал трогать её за руку, особенно за правую! Красная краска так ужасно пачкается! Если вы помните, когда внезапно потух свет, я взял её за руку. Да, кстати, мне бы не хотелось пропустить вечерний поезд. Боже, я совсем позабыл про нашего друга Джеппа, боюсь, наш инспектор, наверное, совсем замёрз под окном. Какая ужасная ночь! Но он тоже сыграл свою роль — исправно стучал в окно!

— Видите ли, — продолжал Пуаро, пока мы с ним сквозь дождь и ветер быстро шагали к станции, — во всём этом было что-то неестественное. Доктор, который осматривал тело после смерти, считал, что покойный исповедовал «Христианскую науку». Но кто мог сказать ему об этом, кроме самой миссис Малтраверс? Но нам она пожаловалась, что муж в последнее время находился в подавленном состоянии, грустил, жаловался на страхи и предчувствие скорой смерти. Странно, верно? А вот вам и ещё одна странность — помните, как её поразило неожиданное появление молодого капитана Блэка? И последнее. Конечно, я понимаю, такой удар, как смерть мужа, да ещё внезапная, могут выбить из колеи любую женщину. Но так грубо изобразить синяки под глазами это уж слишком! Держу пари, вы этого не заметили, Гастингс! Нет? Впрочем, как всегда!

Итак, как же всё это произошло, спросите вы? Первоначально у меня были две версии: либо рассказ молодого Блэка за обедом подсказал мистеру Малтраверсу идеальный способ совершить самоубийство таким образом, чтобы его смерть сочли естественной, либо… либо третье лицо, также присутствовавшее за обедом, — его собственная жена — мгновенно сообразила, что Блэк дал ей в руки столь же идеальный способ избавиться от мужа. Постепенно я стал склоняться ко второму варианту. Чтобы застрелиться таким способом, ему пришлось бы потянуть за спусковой крючок большим пальцем ноги — по крайней мере, другого способа я не вижу. А если бы несчастного Малтраверса обнаружили без одного ботинка, нам бы наверняка об этом рассказали. Уж такая-то деталь не могла бы остаться незамеченной, поверьте, друг мой!

Итак, как я уже вам сказал, постепенно я пришёл к мысли, что перед нами не самоубийство, а убийство. Но, увы, у меня не было ни малейшей зацепки, ничего, чем бы я мог это доказать! Вот таким образом у меня в мозгу и созрел план той маленькой комедии, которую мы разыграли сегодня вечером.

— И всё-таки даже теперь я не понимаю, как ей это удалось, — удивился я.

— Давайте начнём с самого начала. Перед нами — бессердечная, холодная, эгоистичная женщина, которой до смерти надоел пожилой и без памяти влюблённый в неё муж. Кроме того, ей стало известно, что дела его пришли в упадок и бедняга на пороге финансового краха. Тогда она уговаривает его застраховать свою жизнь на крупную сумму. Как только это происходит, ум её начинает шнырять в поисках выхода. Ей надо избавиться от него, но как? И тут ей на помощь приходит случай — молодой офицер рассказывает довольно странную историю. На следующий же день, когда, по её расчетам мсье капитан уже в море, она уговаривает мужа пойти прогуляться в лес и заодно пострелять грачей. И мимоходом заводит разговор о минувшем вечере. «Какую странную историю рассказал капитан! — наверное, говорит она. — Неужели можно застрелиться таким невероятным способом? Не покажешь ли ты мне, как это делается, а то я что-то не поняла?» Бедный простофиля соглашается! И подписывает себе смертный приговор! Любящая жена прижимается к нему, кладёт палец на спусковой крючок и напоследок дарит ему ласковую улыбку. «А теперь, сэр, — вкрадчиво говорит она, — что будет, если я за него потяну?!» И тогда… готов поклясться на что угодно, Гастингс… именно это она и делает!

Примечания

1

«Христианская наука» — религиозная организация и этическое учение.

2

monsieure le capitaine (фр.) — господин капитан

Оглавление