«Убийство – не шутка (первоначальный вариант)»

Рекс Стаут Убийство — не шутка

1

Когда во вторник утром Флора Галлант пришла на назначенную на одиннадцать часов встречу с Ниро Вулфом, я испытал глубокое разочарование. Ее внешний вид просто удручал. Дело в том, что одна из моих обязанностей как доверенного слуги Ниро Вулфа заключается в сборе сведений о тех личностях, которые добиваются у Вулфа аудиенции; вот почему, узнав, что Флора Галлант состоит в штате знаменитого заведения на Восточной Пятьдесят четвертой улице, в котором заправляет ее брат Алек, я припомнил восторженные эпитеты по поводу Алека Галланта, на которые не скупилась моя подруга по имени Лили Роуэн, и перезвонил Лили, чтобы выяснить кое-какие подробности.

Вот что рассказала мне Лили. Галлант входил в тройку мировых законодателей моды. На парижских кутюрье он поплевывал, а на римских и вовсе чихал — и это сходило ему с рук. Он отказался закончить работу над тремя костюмами для герцогини Гарвиндской лишь потому, что она вовремя не прилетела из Лондона на примерку. И вовсе не захотел иметь дело со знаменитой кинозвездой из-за того, что ему не нравилось, как та переставляет бедра во время ходьбы. Было известно также, что однажды он запросил всего восемьсот долларов за летнее платье; правда, платье это изготовили по заказу его любимой клиентки, так что он отдал его практически задаром.

И тому подобное. Вот почему, открыв во вторник утром дверь, чтобы впустить его сестру Флору, я был столь удручен, увидев перед собой совершенно заурядную и унылую особу средних лет в темно-сером костюме — не только непримечательном, но и знававшем лучшие дни. Костюм давно не гладили, он явно жал ей в плечах и мешковато топорщился на талии. Я сопроводил ее через приемную в кабинет, представил Вулфу, утешая себя мыслями о том, что если сын сапожника может бегать босиком, то почему бы сестре самого знаменитого модельера не позволить себе некоторую вольность в нарядах. И тем не менее в глубине души я был глубоко уязвлен.

Ее манера вести беседу впечатляла ничуть не больше, чем костюм, — по крайней мере, поначалу. Примостившись на краешке красного кожаного кресла напротив стола Вулфа, она обеими руками вцепилась в сумочку серой кожи, которую держала на коленях, и извиняющимся голосом с едва уловимым иностранным акцентом залопотала, что ей крайне неловко беспокоить столь важную персону, как Ниро Вулф, и просить его уделить капельку его драгоценного времени ей с ее неприятностями. Малообещающее начало, подумал я, похоже, она пытается выторговать для себя более сходную цену. По мере того как она продолжала, Вулф все больше хмурился и наконец не выдержал и оборвал ее, сказав, что потратит меньше своего драгоценного времени, если она сразу перейдет к сути дела и расскажет о своих неприятностях.

Флора Галлант кивнула.

— Я знаю. Я просто хочу, чтобы вы поняли: я вовсе не ожидаю, что вы должны мне помочь. Я человек маленький, но вот мой брат… Вы знаете, кто он? Мой брат Алек?

— Да. Мистер Гудвин рассказывал мне. Прославленный модельер.

— Он не просто модельер. Он — художник, гениальный художник. — Флора Галлант вовсе не убеждала, — она излагала очевидные факты. — Неприятности возникли у него, почему я и пыталась принять все меры предосторожности. Именно поэтому я и обратилась а вам, а также… — она быстро посмотрела на меня, потом снова перевела взгляд на Вулфа, — а также к мистеру Арчи Гудвину — ведь вы не просто частные сыщики, но и настоящие джентльмены. Я знаю, что вам можно довериться.

Она примолкла, словно ожидая подтверждения.

Вулф пришел к ней на выручку.

— Угу, — буркнул он.

— Значит, я могу на вас положиться?

— Да. Можете.

Она посмотрела на меня.

— А на вас, мистер Гудвин?

— Разумеется. Поскольку так сказал мистер Вулф. Я здесь только работаю.

Она чуть замялась, раздумывая над тем, устраивает ли ее такой ответ, потом, видимо, решила, что устраивает, и обратилась к Вулфу.

— Хорошо, тогда я расскажу. Прежде всего я должна сказать вам, что во Франции, где мы родились и выросли с братом, наша фамилия была не Галлант. Какой она была на самом деле — не имеет значения. Я приехала в Соединенные Штаты в тысяча девятьсот тридцать седьмом году, когда мне было двадцать пять, а Алек эмигрировал только после войны, уже в сорок пятом. Он еще во Франции сменил фамилию, так что сюда приехал как Галлант. Уже семь лет спустя он стал ведущим американским дизайнером, а затем… Может быть, вы помните, какой успех имела его осенняя коллекция в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году?

Вулф проворчал, что не помнит.

Флора Галлант, оторвав правую руку от сумочки, сделала пренебрежительный жест.

— Конечно, о чем я говорю, ведь вы не женаты, да и возлюбленной при вашем отношении к женщинам у вас, разумеется, нет. Так вот, благодаря этой коллекции, все поняли, что мой брат — замечательный модельер и настоящий творец.

Его тут же начали засыпать выгодными предложениями, деньги потекли рекой, и он открыл собственное ателье моды на Пятьдесят четвертой улице. Четыре года назад я оставила свою работу — я служила гувернанткой — и перешла к нему, чтобы помогать ему. Я также сменила свою фамилию, чтобы иметь одну фамилию с братом. Начиная с пятьдесят третьего года дела брата резко пошли в гору, один триумф следовал за другим. Не скажу, что в этом есть и моя заслуга, но кое в чем я ему, конечно, помогла. Громкий успех он заслужил только благодаря своему таланту, но славу его делят и все те, кто ему помогают, и я в том числе. Но вот теперь, к сожалению, случилась беда.

Ее руки опять вцепились в сумочку.

— Беда нагрянула в лице женщины, — сказала Флора Галлант. — Женщины по имени Бьянка Фосс.

Вулф поморщился, Флора Галлант заметила его гримасу и отрицательно покачала головой.

— Нет, это не affaire d'amour,[1] можете мне поверить. Пусть мой брат никогда не был женат, он отнюдь не чурается женщин, хотя и сердцеедом его не назовешь — он понимает толк в женщинах и умеет находить правильный тон в общении с ними. Поскольку вам можно доверять, я вам скажу: у него есть amie intime[2] молодая женщина, которая занимает ответственный пост в его фирме. Поэтому невозможно, чтобы Бьянка Фосс привлекала его как женщина. Она впервые появилась у нас чуть больше года назад. Брат предупредил, чтобы мы ждали ее прихода, так что он познакомился с ней раньше. Он сам нарисовал эскизы костюма и платья для Бьянки, которые сшили у нас в ателье, но счет ей никто не посылал. Брат выделил ей комнату, из служебных помещений на третьем этаже, и она стала приходить каждый день; а потом начались неприятности. Брат никогда не говорил никому из нас, что у нее есть право распоряжаться, а она почти сразу стала распоряжаться и командовать — с его молчаливого согласия. Иногда она приказывает сама, а иногда действует через моего брата. Сует нос во все наши дела. Заставила Алека уволить одну закройщицу, хорошую работницу, которая верой и правдой служила ему долгие годы. Ей установили персональный телефон — ни у кого из нас таких привилегий нет. Месяца два назад наши портнихи уговорили меня попытаться выяснить у брата, что это за особа, и я пристала к нему с расспросами, но он отказался отвечать. Он оставался глух ко всем моим доводам и мольбам.

— Похоже, — произнес Вулф, — что она владеет его делом. Может быть, она выкупила ателье?

Флора Галлант помотала головой.

— Нет, это не так. Это совершенно исключено. Она не входит в число лиц, которые финансировали нашу фирму в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, а с тех пор дело постоянно приносило крупные прибыли, да и к тому же контрольный пакет принадлежит Алеку. Но вот теперь она собирается пустить его по миру, а Алек по непонятным причинам дозволяет ей это. Она требует, чтобы брат вложил деньги в компанию, по производству фирменной косметики «Алек Галлант» — с постепенным возвратом вложенных средств в виде отчислений от прибыли. Мы все против этого безумного проекта, и в том числе мой брат, но мы убеждены, что он уступит и тогда всем нам конец.

Флора Галлант еще крепче вцепилась в сумочку, так что костяшки ее пальцев побелели.

— Мистер Вулф, — порывисто заговорила она, — я хочу, чтобы вы с ней разделались.

— Погрозив ей пальцем? — ворчливо спросил Вулф.

— Нет, но вы найдете способ, Я уверена, что вы придумаете. Я также уверена, что у нее есть какая-то власть над моим братом, но только не знаю — какая. Я даже не знаю ее подлинного имени. Говорит она с акцентом, но не с французским; не могу распознать, с каким именно. Я не знаю также, когда она приехала в Америку; не исключено, что она проживает здесь нелегально. — Возможно, она познакомилась с моим братом еще во Франции, во время войны. Это вы сами выясните. Если у нее есть власть над моим братом, то я хочу, чтобы вы установили причину. Ведь, если она его шантажирует, это же противозаконно, не правда ли? Может быть, тогда с ней удастся покончить?

— Может быть. Но это может обернуться и против вашего брата.

— Только в том случае, если вы его предадите! — Она тут же поперхнулась и поспешно добавила: — Я не то хотела сказать. Я имею в виду, что я вам полностью доверяю, как я уже сказала, а вы можете пресечь ее деятельность — это все, чего я от вас хочу. Не могли бы вы это сделать?

— Не исключено, — произнес Вулф без особого рвения. — Боюсь, мадам, что кусок может оказаться вам не по зубам. Операция, которую вы предлагаете, продолжительна, трудоемка и чрезвычайно дорогостоящая. Возможно, для ее выполнения потребуется провести часть расследования за границей. Помимо моего гонорара, который составит круглую сумму, издержки будут огромны, а за исход я не поручусь. Вы в состоянии позволить себе такую роскошь?

— Сама я не богата, мистер Вулф. У меня имеются лишь скромные сбережения. А вот мой брат — в том случае, если вы нас от нее избавите, поможете ему от нее отделаться, — он по-настоящему ge'ne'reux — прошу прощения — он по-настоящему щедрый человек. Он не станет скупердяйничать.

— Но ведь не он нанимает меня, а ваше предложение о том, что эта женщина на него давит, может оказаться безосновательным. — Вулф потряс головой. — Нет. В данном случае риск неоправдан. Если ваш брат сам обратится ко мне с этой просьбой — другое дело. Вы можете привести его ко мне? Или направить?

— Нет, не могу! — Она всплеснула руками. — Вы должны понять, что это совершенно невозможно! Я же говорила вам, что, когда спросила его про Бьянку Фосс, он ничего мне не ответил. Он даже разозлился. Он всегда был со мной вежлив, но тогда буквально пришел в ярость. Уверяю вас, мистер Вулф, она настоящая злодейка. Вы же такой sagace — извините меня, — вы же такой проницательный, что сразу ее раскусите, с первого взгляда, с полуслова.

— Возможно. — В голосе Вулфа прозвучало нетерпение. — Но даже в таком случае пользы от того, что я опознаю в ней злодейку, не будет ни на грош. Нет, мадам.

— Но вы же сами поймете, что я права. — Она открыла сумочку, обеими руками порылась в, ней, что-то извлекла, потом встала, шагнула к столу Вулфа и положила это «что-то» прямо перед ним.

— Здесь, — сказала она, — сто долларов. Для вас это ничто, но вы можете рассматривать их как свидетельство моих серьезных намерений. Я не могу попросить, чтобы она пришла сюда к вам — она расхохочется мне в лицо, — а вот вы могли бы. Вы могли бы сказать ей, что вас по секрету попросили переговорить с ней по очень важному делу, и пригласили бы ее приехать к вам. Только не говорите в чем суть дела. Она придет — побоится не прийти, — и это само по себе докажет, что она чего-то скрывает. Ей есть чего скрывать. Потом, когда она придет, вы сможете расспрашивать ее о чем угодно. Тут уж мои советы вам ни к чему. Вы — очень проницательный человек.

Вулф проворчал:

— Всем есть чего скрывать.

— Да, — согласилась Флора Галлант, — но не такое, из-за чего можно испугаться встречи с Ниро Вулфом. Вы только пригласите ее и поговорите с ней, а потом мы посмотрим. Может быть, этого окажется вполне достаточно. Посмотрим.

Не могу сказать, что сотня долларов помятыми двадцатками ни капельки не повлияла на решение Ниро Вулфа. Пусть после уплаты подоходного налога эта сумма похудеет на шестнадцать долларов, все равно остатка хватит на то, чтобы оплатить четырехдневный запас пива. Кроме того, его наверняка обуяло любопытство: придет ли Бьянка Фосс или нет? Нельзя было сбросить со счетов и то, что в случае успеха он мог сорвать приличный гонорар. Но лично я уверен, что исход дела решила тонкая лесть, — Флора Галлант дважды назвала его проницательным, поэтому, хотя вида он и не показывал, внутри наверняка пыжился от гордости. Словом, он сдался и ворчливо спросил:

— Где она?

— В ателье моего брата. Она всегда там.

— Дайте мистеру Гудвину номер телефона.

— Я сейчас узнаю. Возможно, она сейчас внизу. — Флора Галлант протянула руку к аппарату на столе Вулфа, но я предложил ей воспользоваться моим и встал со стула, освобождая место. Она подошла, села, сняла трубку и набрала номер.

Несколько секунд спустя она заговорила:

— Дорис? Флора. Мисс Фосс у вас?.. Нет. Я думала, вдруг она спустилась… Нет, ничего, я позвоню ей туда.

Флора Галлант нажала на рычажок, сказала: «Она у себя наверху в кабинете», потом набрала другой номер. Когда на другом конце ответили, она заговорила совершенно иным голосом, едва шевеля губами и гнусавя:

— Мисс Бьянка Фосс? Не кладите трубку, пожалуйста. С вами хочет поговорить мистер Ниро Вулф… Мистер Ниро Вулф, частный сыщик.

Она бросила взгляд на Вулфа, и он снял трубку. Я решил тоже проявить любопытство и протянул руку к своей телефонной трубке; Флора Галлант передала ее мне и встала с моего стула. Когда я занял свое место и поднес трубку к уху, Вулф заговорил:

— Ниро Вулф у телефона. Это мисс Бьянка Фосс?

— Да. — Больше похоже на «нда». — Что вам нужно?

Слово «вам» она произносила как «уам».

— Если вы не знаете, кто я такой, то я объясню…

— Я знаю, кто вы такой. Что вам нужно?

— Я хочу пригласить вас приехать ко мне. Ко мне обратились с просьбой обсудить с вами одно дело и…

— Кто вас просил?

— Я не вправе вам ответить. Я бы хотел…

— Что за дело?

— Позвольте мне закончить. Дело строго конфиденциальное, довольно щекотливое и касается лично вас. Это все, что я могу сказать вам по телефону. Я уверен, что вы…

Его оборвало злобное фырканье, вслед за которым в мое ухо ворвался срывающийся голос:

— Я прекрасно знаю, кто вы такой! Дерьмо вы собачье из вонючей клоаки, ясно? Чванливое ничтожество и разбухший ком сала, вот вы кто! И вы еще смеете… Аоооуы!

Так примерно можно передать то, что я услышал. То ли вскрик, то ли стон, то ли просто какое-то непонятное восклицание. И тут же послышались другие звуки: что-то упало, разбилось, потом послышался слабый шелест и — наступила тишина. Я посмотрел на Вулфа, а он уставился на меня.

— Алло, алло, алло! — завопил я в свою трубку. — Алло! Алло!

Я положил трубку. Вулф последовал моему примеру.

— Что случилось? — спросила Флора Галлант. — Она бросила трубку?

Мы ее не замечали. Вулф смотрел на меня.

— Арчи? Ты слышал.

— Да, сэр. Я бы предположил, что ее ударили и, падая, она зацепила телефонный аппарат, который стукнулся об пол. Об остальных звуках судить не стану, разве что рискну заключить, что в конце либо она сама, либо кто-то другой повесили трубку на рычажки и связь прервалась. Я не могу… Оставьте, мисс Галлант! Успокойтесь.

Она обеими руками уцепила меня за локоть и возбужденно лепетала:

— Что там? Что случилось?

Я взял ее за плечо и довольно крепко сжал.

— Сделайте глубокий вдох и отпустите меня, — назидательно сказал я. — Вы слышали, что я сказал мистеру Вулфу. — Судя по всему — на нее что-то обвалилось, а потом это что-то повесило трубку.

— Но этого не может быть! Это же невозможно!

— Тем не менее именно так я воспринял это на слух. Какой там номер телефона? Я имею в виду тот, что внизу.

Флора Галлант таращилась на меня, хлопая ресницами. Я посмотрел на Вулфа, он кивнул, и я, высвободив руку из ее цепких пальцев, сел на свой стул, раскрыл телефонный справочник Манхэттена, нашел букву «Г», отыскал нужный номер, ПЛ-2-0330, набрал его.

Вежливый женский голос ответил.

— «Алек Галлант Инкорпорейтед»!

— Говорит один из друзей мисс Фосс, — сказал я. — Я только что разговаривал с ней по телефону, что стоит у нее наверху, в ее кабинете, и мне показалось, что с ней что-то случилось. Вы не могли бы послать кого-нибудь наверх, чтобы проверить? Прямо сейчас. Я подожду у телефона.

— А кто говорит?

— Неважно. Поторопитесь, пожалуйста. Возможно, ей нужна помощь.

Я услышал, как она кого-то окликнула, а потом, судя по всему, трубку чем-то прикрыли. Я сидел и ждал. Вулф сидел и хмуро пялился на меня. Флора Галлант, устав стоять надо мной, повернулась, прошагала к красному кожаному креслу и присела на самый краешек. Я бросил взгляд на ручные часы: одиннадцать сорок. Разговор с Бьянкой Фосс оборвался, когда стрелки показывали одиннадцать часов тридцать одну минуту. Ожидание затягивалось, но вот наконец в мое ухо ворвался мужской голос:

— Алло!

— Алло!

— Говорит Карл Дрю. Будьте любезны, представьтесь, как вас зовут.

— Моя фамилия Уотсон Джон X. Уотсон. А с мисс Фосс все в порядке?

— Назовите, пожалуйста, свой адрес, мистер Уотсон.

— Зачем? Мисс Фосс знает, где я живу. Так с ней все в порядке?

— Я должен записать ваш адрес, мистер Уотсон. Я настаиваю. И вы сами должны это понять, потому что мисс Фосс мертва. Она подверглась нападению прямо у себя в кабинете. Судя по вашим словам, ее убили в то время, как она говорила с вами по телефону. Поэтому я не прошу, а настаиваю: продиктуйте мне свой адрес.

Я положил трубку — плавно, чтобы не показаться хамом, — развернулся и спросил у Флоры Галлант:

— Кто такой Карл Дрю?

— Управляющий делами. А что случилось?

Я обратился к Вулфу:

— Мои предположения почти подтвердились. Мисс Фосс убили. Прямо в кабинете. Карл Дрю сказал, что на нее напали, но не сказал — как и кто.

Вулф свирепо посмотрел на меня, потом чуть повернул голову и с тем же свирепым выражением уставился на Флору Галлант. Она одеревенело привстала с кресла и, приняв вертикальное положение, запричитала:

— Нет. Нет. Нет, это невозможно!

— Я всего-навсего процитировал Карла Дрю, — напомнил я.

— Не может быть. Он сам так сказал?

— Четко и ясно.

— Но как… — Она недоговорила. Потом сказала: — Но как же… — и снова замолчала. И вдруг резко развернулась и решительно зашагала к двери.

Вулф окликнул:

— Мисс Галлант, заберите свои деньги!

Флора Галлант, словно не услышав, вышла из кабинета, Вулф передвинул деньги мне. Я взял их и поспешил в прихожую. Флору Галлант я застиг уже у дверей. Когда я протянул ей деньги, она, словно не замечая меня, шагнула к двери, но я решительно преградил ей дорогу, выхватил у нее из рук сумочку, открыл, опустил купюры внутрь, закрыл сумочку, вернул Флоре Галлант и уж затем услужливо распахнул перед ней дверь. Женщина, так и не раскрывая рта, с каменным лицом вышла. Я проводил ее взглядом, опасаясь, что она может оступиться на одной из семи ступенек крыльца, но она благополучно спустилась на тротуар и пошла направо, в сторону Девятой авеню. Когда я вернулся в кабинет, Вулф сидел за столом с закрытыми глазами и пыхтел, как паровоз. Я протопал к своему столу и положил телефонный справочник на место.

— Она настолько огорошена от нежданно привалившего счастья, что может запросто попасть под машину, — заявил я. — Нужно было усадить ее в такси.

Вулф только хрюкнул.

— Кстати, — добавил я, — последние слова мисс Фосс я бы не назвал совершенно ge'ne'reux. Скорее, их можно было бы отнести к разряду обидных.

Вулф прихрюкнул.

— Еще кстати, — не унимался а. — Несмотря на то, что по телефону я назвался Джоном X. Уотсоном, к нам наверняка нагрянет сержант Стеббинс или инспектор Кремер, а то и оба. Когда они начнут проверять алиби, Флоре придется расколоться и признаться, где она была во время убийства. Тем более что мы слышали, как мисс Фосс убили. Более того, нас удостоят чести выступить на суде. Мы будем главными свидетелями.

Вулф открыл глаза.

— Сам знаю, — прорычал он. — Проклятье! Принеси мне все записи про Лейлию Гоулдиана.

Еще ни одна орхидея в мире не обзывала гения чванливым ничтожеством и разбухшим комом сала. Я взял это себе на заметку, но вслух обсуждать не стал.

2

— Конечно, я вам признателен, — провозгласил Кремер. — Почему же нет? Вы поступили вполне благоразумно. Сэкономили мне время и избавили от лишних хлопот. Значит, когда вы услышали удар, было полдвенадцатого?

Инспектор Кремер — крупнотелый, мясистый, с широким и круглым, как блин, лицом, до сих пор не утративший уже изрядно тронутую сединой шевелюру, — усевшийся в красное кожаное кресло ровно в половине седьмого вечера, мог бы и не язвить, и он сам прекрасно знал это, но пересилить себя не сумел. Это вырвалось у него само собой, по привычке, которая выработалась у него в ответ на бесчисленные насмешки и унижения, выпавшие на его долю в кабинете Вулфа за долгие годы общения с нами. А признать, что мы сэкономили ему время и избавили от лишних хлопот, Кремеру пришлось после того, как он ознакомился с отчетом, который, предвкушая визит полиции, я предусмотрительно напечатал в двух экземплярах, подписал сам и дал подписать Вулфу. В отчет я включил стенограмму беседы с Флорой Галлант и подробнейшее описание дальнейших событий. Сначала Кремер пробежал отчет глазами, а потом прочитал — медленно и внимательно.

— Строго говоря, самого звука удара мы не слышали, — возразил Вулф. Его необъятная туша уютно покоилась в просторнейшем кресле, изготовленном для него по специальному заказу. — Отчет напечатал мистер Гудвин, но я его прочитал, и в нем не сказано о том, что мы слышали звук удара.

Кремер отыскал на четвертой странице отчета нужное место и перечитал его.

— Хорошо. Вы слышали, как она застонала, потом что-то рухнуло и послышался какой-то шелест. Но ведь удар-то был. Ее ударили по затылку большим куском мрамора — пресс-папье, — а потом затянули шарф вокруг горла, чтобы удушить ее. Вы тут пишете, что это случилось в одиннадцать часов тридцать одну минуту.

— Да, но стон я услышал раньше, — поправил я. — После него раздавались другие звуки, потом связь оборвалась, и я несколько раз прокричал «алло», что было вполне естественно, но глупо. И, лишь повесив трубку, я взглянул на часы — вот тогда я и засек время. А стон раздался примерно минутой раньше. В одиннадцать тридцать. Если эта минута для вас настолько важна, конечно.

— Не настолько. Но самого удара ты не слышал?

— Нет.

Кремер, насупясь, вернулся к отчету, перечитал первую страницу и просмотрел остальные. Потом задрал голову и посмотрел на Вулфа.

— Я знаю, какое значение вы придаете правильному употреблению слов, — произнес он. — И какой вы мастер увиливать от прямого ответа. Тут подразумевается, что прежде вы не были знакомы с Флорой Галлант и не имели никаких дел ни с ней, ни с ее братом, ни с кем бы то ни было еще из их фирмы. Однако прямо так не изложено. Я хотел бы знать, так ли это на самом деле.

— Подразумевается все верно, — сказал Вулф. — Как и указано в отчете, я никогда не имел никаких, дел ни с мисс Галлант, ни с ее братом, ни — насколько мне известно — с кем-либо из их коллег. То же самое верно и в отношении мистера Гудвина. Так, Арчи?

— Да, — подтвердил я.

— Хорошо. — Кремер сложил листки бумаги вчетверо и упрятал в карман. — Значит, вы никогда прежде не слышали голос Бьянки Фосс и не сумели бы опознать его по телефону.

— Нет, конечно.

— Теперь, поскольку она мертва, вы тем более его не опознаете. Стало быть, вы не готовы присягнуть, что разговаривали именно с ней.

— Безусловно.

— Тогда возникает вопрос. Если с вами разговаривала и в самом деле Бьянка Фосс, то ее убили ровно в половине двенадцатого. В фирме Алека Галланта есть еще четверо людей, которые занимают ответственные посты и у которых были основания недолюбливать Бьянку Фосс. Они сами это признали. Кроме Флоры Галлант, это Анита Принс, закройщица и дизайнер, работающая с Галлантом вот уже восемь лет, Эмми Торн, ответственная за связи и реализацию, работает в фирме четыре года; и Карл Дрю, главный управляющий делами, работает пять лет. Никто из них в половине двенадцатого Бьянку Фосс не убивал. С четверти двенадцатого и вплоть до той минуты, когда позвонил мужчина, назвавшийся Джоном X. Уотсоном, Карл Дрю находился внизу в главном зале, на глазах у четырех очевидцев, в том числе — двоих клиентов. Анита Принс с одиннадцати часов не выходила из мастерской, расположенной на верхнем этаже; кроме нее, там был сам Алек Галлант, две манекенщицы и около дюжины служащих. Эмми Торн в одиннадцать двадцать приехала на заранее назначенную деловую встречу в конторе на Сорок шестой улице, где оставалась в присутствии трех свидетелей до без четверти двенадцать. А Флора Галлант сидела здесь у вас. Все железно, комар носа не подточит.

— Очень ловко, — согласился Вулф.

— Угу, слишком даже ловко. Конечно, зуб на Бьянку Фосс точили и другие, но, судя по нашим сведением, эта четверка стояла особняком. Вне конкуренции. И у них всех…

— А почему четверка? Самого Алека Галланта вы разве не считаете?

— Хорошо, пусть тогда пятеро. Так вот, у них у всех алиби, в том числе и Алека Галланта. Если ее впрямь убили в половине двенадцатого. Так что давайте исходить из того, что это не так. Предположим, что убили ее раньше — в одиннадцать, например. Предположим, что Флора Галлант вас надула и вы говорили вовсе не с мисс Фосс, а с другой женщиной, которая только имитировала ее голос, а потом разыграла всю эту сцену со вздохом и прочими шумами, чтобы сбить вас с толку и убедить в том, что вы и в самом деле слышали, как ее убили.

Вулф приподнял брови.

— А труп тем временем уже лежал на полу?

— Разумеется.

— Тогда вы немного выигрываете. А кто сыграл роль мисс Фосс? Ведь у остальных подозреваемых тоже есть алиби на одиннадцать тридцать.

— Да, я понимаю. Но всего в фирме работают девятнадцать женщин, и любая из них, которая не способна совершить убийство, вполне могла согласиться на то, чтобы помочь замести следы после того, как Бьянку Фосс убили. Так мне кажется.

Вулф скорчил гримасу.

— Очень уж хитроумно, мистер Кремер. Если предположить, что убийство совершила Флора Галлант, то преступление было спланировано с поразительной тщательностью. Вчера утром мисс Галлант позвонила нам и мистер Гудвин назначил ей встречу на сегодня, на одиннадцать утра. Неужели она убила мисс Фосс, оставила кого-то караулить труп, помчалась сюда и надоумила меня позвонить по телефону мисс Фосс? Мне кажется, что это притянуто за уши.

— А я и не говорил, что убийца — Флора Галлант, — возразил Кремер, не желая отступаться. — Это мог быть кто угодно из них. Он или она вовсе не обязаны были знать, что вы позвоните по ее номеру. Возможно, убийца сам хотел позвонить, чтобы засечь время, когда случились убийство, в присутствии свидетелей; ваш же звонок просто сыграл им на руку, и тот, кто сторожил тело, разыграл эту комедию. Я готов придумать дюжину версий того, как это могло случиться. Черт побери, я и сам прекрасно понимаю, что это кажется притянутым за уши. Но я вовсе не прошу, чтобы вы лезли вон из кожи и ломали над этим голову. Вы, должно быть, уже догадались, почему я завел этот разговор.

Вулф кивнул.

— Думаю, что да. Вы хотите, чтобы я, и мистер Гудвин еще раз подумали и обсудили то, что слышали собственными ушами. Вы хотите узнать, уверены ли мы в подлинности этих звуков. И если нет, то согласны ли вы допустить, что нас пытались одурачить.

— Да. Совершенно точно.

Вулф потер костяшкой пальца нос и зажмурился. Потом открыл глаза и посмотрел на инспектора.

— Боюсь, что бессилен вам помочь, мистер Кремер. Если нас хотели обвести вокруг пальца, то проделано все было мастерски. Слушая по телефону, я даже не заподозрил, что меня разыгрывают. Разумеется, как только я узнал, что эти звуки позволили точно засечь время убийства, то сразу подумал, что дело может быть нечисто, но по существу мне добавить нечего. Арчи?

Я помотал головой.

— Мне тоже. — И добавил, обращаясь к Кремеру: — Вы читали мои показания, а там ясно изложено: я предположил, что ее ударили, она упала и зацепила телефонный аппарат, который свалился на пол. Менять собственные показания я не стану. Перечитайте отчет повнимательнее. Там сказано, что она как бы пыталась закричать, но крик перерос в стон. Словно она что-то увидела и хотела вскрикнуть, но в этот миг ее ударили, и из груди невольно вырвался стон. Звука удара мы бы в этом случае и не могли услышать. От удара мраморной глыбой по голове много шума не бывает. Теперь о вашем предположении, что убить ее могли на полчаса раньше. Я — или Джон Уотсон — перезвонил сразу же, а Карл Дрю беседовал со мной шесть-семь минут спустя, следовательно, он или кто-то другой видели тело не больше, чем через пять минут после того, как мы услышали стон. Оно еще дергалось? Или хотя бы — шевелилось?

— Нет. С такой удавкой на шее особенно не подергаешься.

— А что сказал патологоанатом?

— Он приехал в начале первого. Если бы вокруг раны запеклась кровь, он определил бы время убийства точнее, но крови совсем не было. Так что он нам не помог.

— А что известно о мизансцене? Кто-то должен был быстро выскочить из ее кабинета сразу после того, как мы услышали эти звуки. Если это был убийца, то ему или ей оставалось только положить трубку и затянуть вокруг шеи шарф, а на это много времени не требуется. Если же, как вы предположили, убийство свершилось раньше, то убийце оставалось только положить трубку. В любом случае — неужели никто из окружающих ничего не заметил?

— Никто! Или они это скрывают. Насколько вам известно, Бьянка Фосс не пользовалась особой популярностью. К тому же у них там три отдельных входа и три лифта: в салоне, служебный и в главном вестибюле. Чтобы подняться в контору, необязательно заходить в вестибюль или проходить через салон.

— Да, замечательно. Значит, пока ровным счетом ничего не ясно.

— Ясно, как в тумане. — Кремер грузно поднялся и произнес, глядя на Вулфа: — Значит, вы даже не заподозрили, что вас разыгрывают?

— Да. И по существу мне добавить нечего.

— Прекрасно. Премного благодарен. — Кремер повернулся и затопал к двери. Не дойдя до нее, обернулся. — Мне не правятся хохмы об убийствах, убийство — не шутка, но Бьянка Фосс расценила вас не вполне верно. Собачье дерьмо? Вонючая клоака? Нет, я не согласен, орхидеи не воняют.

И вышел вон.

Значит, в глубине души он все-таки не поверил, что она была уже мертва, когда мы услышали эти звуки по телефону.

3

На следующий день, в среду, завтракая и одновременно изучая свежий выпуск «Таймс», что давно вошло у меня в привычку, я прочитал материалы про убийство Бьянки Фосс. Кое-какие мелочи я не знал, но в целом ничего важного или полезного не обнаружил. В статье упоминалось, что звонил некий Джон Х. Уотсон, но никто не намекал, что под фамилией Уотсона укрывается Арчи Гудвин. Не упоминался Ниро Вулф. Я, конечно, согласен, что и полицейский и окружной прокурор имеют право приберегать кое-какие сведения для себя, но ведь и мне не вредно лишний раз увидеть свою фамилию в газетных столбцах. Словом, я не на шутку разобиделся и решил позвонить Лону Коэну в «Газетт» и сделать ему царский подарок — выложить всю подноготную. Потом, сообразив, что сначала мне придется поставить в известность Вулфа, я решил дождаться одиннадцати часов, когда он спустится из оранжереи.

Кстати говоря, другая заметка в «Таймс» имела ко мне чуть большее отношение. Оказывается, Сара Йер покончила жизнь самоубийством, и ее тело найдено во вторник вечером в ее скромной квартирке в доме без лифта на Восточной Тринадцатой улице. Я никогда не писал восторженных писем ни одной актрисе, но пару лет назад, увидев игру Сары Йер в спектакле «Я хочу прокатиться», я был к этому близок, как никогда. В первый раз я смотрел этот спектакль со спутницей, а потом еще три раза ходил один. А зачастил я на Бродвей из-за того, что показалось, что я безумно влюблен в Сару Йер, и я надеялся таким образом избавиться от этой напасти; однако, когда оказалось, что и после трех посещений ничего не изменилось, я бросил это занятие. Решил, что проверю силу своего чувства год-два спустя, если представится случай, но случая больше не представлялось. Сара Йер внезапно прекратила играть в «Я хочу прокатиться» и вообще ушла из театра; поговаривали, что она законченная алкоголичка и что с ней все кончено.

Вот почему я перечитал заметку дважды. В ней прямо не говорилось о самоубийстве, поскольку записку Сара Йер не оставила, но на столе стояла почти пустая бутылка виски, а на полу возле дивана, на котором нашли мертвое тело актрисы, обнаружили стакан с остатками цианистого калия. С фотографии на меня смотрела та самая женщина, в которую я был настолько влюблен. Я спросил Фрица, видел ли он хоть раз Сару Йер, а Фриц в ответ спросил, в каких фильмах она снималась. Я ответил, что в фильмах она вообще не снималась, поскольку была слишком хороша для кино.

Мне не пришлось ставить Вулфа в известность о предполагаемом звонке Лону Коэну, поскольку, когда в одиннадцать часов Вулф спустился на лифте из оранжереи, меня уже не было. Я как раз приканчивал вторую чашечку кофе, когда позвонили из прокуратуры и настоятельно попросили, чтобы я приехал; я повиновался и провел два часа в обществе помощника окружного прокурора по фамилии Брилл. Когда допрос подошел к концу, я знал немного больше, чем в начале, а вот Брилл остался при своих. Копия наших показаний лежала перед ним на столе, и Брилл интересовался, не могу ли я что-нибудь добавить. Следует воздать ему должное, он здорово позабавился. Выпаливал вопрос, а потом минут девять копался в наших показаниях, проверяя, не наврал ли я.

Возвращаясь около полудня домой, я рассчитывал застать Вулфа недовольным и брюзжащим. Он предпочитает, чтобы я был на месте, когда он спускается из оранжереи. Он не имел бы ничего против, если бы меня вызвали к прокурору по делу, которое расследуем мы, но в данном случае меня вызвали вовсе не по нашим делам. У нас не было ни клиента, ни дела, да и никакой гонорар впереди не маячил. И тем не менее меня подстерегала неожиданность. Вулф даже не пытался брюзжать, он был занят! Перед ним на столе лежал раскрытый телефонный справочник. Вулф сам лично прошагал к моему столу, нагнулся, взял справочник и отнес к себе на стол. Неслыханно!

— Доброе утро — поздоровался я и помотал головой в надежде, что мираж рассеется. — Что стряслось?

— Ничего. Мне понадобилось найти один номер.

— Могу я помочь?

— Да. Сейчас скажу.

Я уселся на свой стол. Вулф любит, чтобы его глаза находились на одном уровне с глазами собеседника, поскольку в противном случае ему пришлось бы запрокидывать голову назад, а это тяжело и утомительно.

— У прокурора ничего нового для нас нет, — сказал я. — Отчет нужен?

— Нет. Отправляйся в ателье Алека Галланта на Пятьдесят четвертой улице и переговори с самим мистером Галлантом, его сестрой, мисс Принс, мисс Торн и мистером Дрю. Если получится — по раздельности. Скажешь каждому из них… Ты по-прежнему читаешь по утрам «Таймс»?

— Разумеется.

— Скажешь каждому из них, что навожу справки о Саре Йер для клиента и буду признателен за любые сведения, которыми они располагают и готовы поделиться с нами. Я хотел бы также ознакомиться с любыми письмами, записками или другими бумагами, которые они от нее получили в течение, скажем, последнего месяца. Не приподнимай так бровь. Ты же знаешь, что меня это смущает.

— Никогда еще не видел вас смущенным, — хмыкнул я, но бровь чуть опустил. — А если меня спросят, кто ваш клиент — что я скажу?

— Что ты не знаешь. Что ты только выполняешь распоряжения.

— А если я вас спрошу, кто наш клиент — что вы скажете?

— Скажу правду. У нас нет клиента. Точнее, я сам себя нанял. Я подозреваю, что меня провели, как мальчишку, и хочу в этом убедиться. Тебе придется поудить рыбу в мутной воде. Возможно, они все станут отрицать какую бы то ни было связь с Сарой Йер, и это будет правдой или нет. Тебе придется решать и делать выводы самому. Если кто-либо из них признается в знакомстве с Сарой Йер, ты должен попытаться выяснить, что их связывало, но не переусердствуй. Сначала нужно подготовить хорошую наживку. Твоя же задача — разведать, есть ли там рыба.

— Сейчас?

— Да. Чем скорее, тем лучше.

Я встал.

— Если их сейчас допрашивают полицейские и сыщики из команды окружного прокурора, а это почти наверняка так, то результата я добьюсь не скоро. Насколько это срочно? И хотите ли вы, чтобы я докладывал о своих успехах по телефону?

— Только в том случае, если другого выхода у тебя не окажется. Ты должен прощупать всех пятерых.

— Хорошо. К ужину меня не ждите, — сказал я и двинулся к двери.

Сидя в такси, я усиленно ломал голову. Я никак не мог взять в толк, с какой стати Вулфу вздумалось интересоваться тем, не был ли кто-то из подозреваемых знаком с Сарой Йер. Вы-то, конечно, догадались, но вы умнее — с вами мне не потягаться. Впрочем, эти мысли ютились в самой глубине моего мозга, а ломал я голову из-за телефонного справочника. Несомненно было одно: справочник имеет отношение к тому, что Вулфа провели, как мальчишку (а именно это, как вы опять же догадались, не давало Вулфу покоя), а также к тому, что мы звонили Бьянке Фосс из кабинета, но для меня оставалось загадкой — чего все-таки Вулф рассчитывал добиться, заглянув в справочник? Когда пришло время расплачиваться с таксистом на углу Пятой авеню и Пятьдесят четвертой улицы, я не только не нашел ответа на этот вопрос, но даже не набрал на мало-мальски приличную догадку.

Ни снаружи, ни изнутри здания, близ Мэдисон-авеню, в котором размещалась компания «Алек Галлант Инкорпорейтед» не походило на дворец. Фронтон в ширину протянулся едва ли футов на тридцать, пять из которых занимала дверь отдельного входа в располагавшийся сбоку холл. В витрине, задрапированной темно-зеленым полотном, красовался всего один экспонат; пара ярдов черной ткани из шелка, вискозы, нейлона, орлона или дакрона, небрежно наброшенной на деревянную подставку. Ничего достойного внимания я внизу не увидел; во всяком случае взгляд ни на чем не задержался. Огромный, устилавший весь пол ковер, в точности такого же темно-зеленого цвета, как и витрина. Зеркала, ширмы, столы, пепельницы, около дюжины стульев — стулья явно предназначались для того, чтобы на них сидели, а не глазели — вот и вся обстановка. Не успел я сделать и трех шагов по ковру, как стоявшая возле стола и беседовавшая с каким-то мужчиной женщина оторвалась от своего собеседника и подошла ко мне. Я представился и сказал, что хотел бы поговорить с мистером Галлантом. Женщина не успела ответить, поскольку вместо нее ответил ее брошенный собеседник.

— Мистер Галлант занят, — сказал он. — Что вам нужно?

Мне показалось, что тон он выбрал неверный — ведь я вполне мог оказаться богатым клиентом, который пришел для того, чтобы потратить восемьсот долларов на какое-нибудь летнее платьице. С другой стороны, великодушно решил я, невежу можно простить — ведь в последние сутки ему наверняка пришлось несладко.

— Я не репортер, — вежливо пояснил я. — А также не полицейский и не адвокат. Я — частный сыщик по имени Арчи Гудвин, а прислал меня другой частный сыщик по имени Ниро Вулф, который хочет, чтобы я задал мистеру Галланту парочку вполне невинных вопросов, не имеющих ни малейшего отношения к гибели Бьянки Фосс.

— Мистер Галлант занят.

Мне не приходилось слышать его голос живьем, но я его опознал — именно с этим человеком я говорил по телефону. К тому же он даже внешне походил на главного управляющего делами: правильное холеное лицо, строгий, хорошо пошитый черный костюм и полосатый галстук с двумя длинными концами. Глаза, правда, чуть припухли, но это естественно — стражи порядка наверняка не дали ему вдоволь насладиться грезами в объятиях Морфея.

— Могу ли я узнать, — вежливо вопросил я, — не вы ли мистер Карл Дрю?

— Да, я.

— Тогда мне повезло. Я получил указание встретиться с пятью лицами — мистером Галлантом, мисс Галлант, мисс Принс, мисс Торн и мистером Карлом Дрю. Давайте присядем?

Он сделал вид, что не услышал.

— Встретиться — зачем?

Женщина оставила нас, оставаясь, правда, в пределах слышимости. Моя миссия секретов в себе не таила, поскольку мне предстояло переговорить с пятью разными людьми, и я сразу взял быка за рога.

— Для того, — пояснил я, — чтобы раздобыть кое-какие сведения о женщине, которая умерла вчера. Только я имею в виду не Бьянку Фосс, а Сару Йер.

— А, — заморгал он. — Да. Ужасная трагедия. А что за сведения? Какие сведения?

— Точно не знаю, — извиняющимся тоном произнес я. — Знаю только, что кто-то нанял Ниро Вулфа для того, чтобы навести о ней справки, а он отрядил меня сюда с заданием выяснить у вас, получали ли вы от нее в последний месяц какие-нибудь письма или другие послания, и если да, то может ли он с ними ознакомиться.

— Письма или послания?

— Совершенно верно.

— Это, кажется, немного… А кто его нанял?

— Не знаю. — Я отчаянно старался, чтобы по моему лицу или голосу не было заметно, что я приметил рыбу. — Если вы получали письма или другие послания и хотите узнать, кто в них заинтересован, до того, как предъявите их, то мне кажется, что Ниро Вулф вам скажет. У него не будет выбора.

— У меня нет ни писем, ни каких-либо посланий.

Я не стал скрывать разочарования.

— Совсем нет? Я сказал, что его особенно интересует последний месяц, но в крайнем случае можно и раньше. За любой срок.

Дрю потряс головой.

— Я никогда не получал от нее никаких писем. И я вообще сомневаюсь, чтобы она присылала нам письма — я имею в виду нашу фирму — или какие-то послания. За исключением разве что телефонных. Она всегда общалась только по телефону. А в последний месяц, даже гораздо больше — в последний год она вообще сюда… э-ээ… не звонила.

— Я понимаю, — произнес я с сочувствием, которое, правда, предназначалось вовсе не ему. — Тем более, что мистера Вулфа, безусловно, не интересуют письма про одежду. Я думаю, ему нужны письма личного характера и он надеялся, что вы знали ее достаточно близко, чтобы…

— Нет у меня ее писем. Я не отрицаю — мы были знакомы; в течение двух лет она была нашей клиенткой — ценимой и уважаемой. Да, она была по-настоящему прелестная женщина. Но писем личного характера она никогда мне не писала.

Я боролся с искушением. Дрю явно разговорился, а удастся ли мне развязать языки остальным — большой вопрос. Однако Вулф особо подчеркнул, чтобы я не переусердствовал, а я осмеливаюсь ослушаться его распоряжений лишь в тех случаях, когда убежден, что осведомлен в данном деле лучше, чем сам Вулф; сейчас же я не знал даже, с какой целью он лазил в телефонный справочник. Так что я не стал усердствовать. Я поблагодарил мистера Дрю и сказал, что был бы очень признателен, если бы он сумел узнать, когда освободится мистер Галлант. Он пообещал, что выяснит, отошел к задней стене и скрылся за большой ширмой. Вскоре я услышал его голос, но слишком приглушенный, чтобы можно было разобрать отдельные слова. Других голосов слышно не было, так что, будучи сыщиком, я определил, что Дрю говорит по телефону. Покончив с этой догадкой, я принялся вычислять, кем может быть женщина, которая сидела за столом и раскладывала бумаги — Анитой Принс или Эмми Торн. В итоге я отмел оба предположения, причем ход моих мыслей и умозаключений был настолько искусен, тонок и сложен, что я избавлю вас от необходимости следить за ним.

Дрю вынырнул из-за ширмы и сообщил мне, что мистер Галлант беседует в своем кабинете с мисс Принс, но готов уделить мне пять минут. Что ж, похоже, клюнула еще одна рыбка. Ведь Дрю наверняка раскрыл Галланту цель моего визита, и тем не менее я удостоился целых пяти минут! Дрю подвел меня к лифту, нажал на кнопку, двери раздвинулись, и мы вошли. Когда Дрю нажал на кнопку второго этажа, я спохватился, что должен казаться озабоченным и преисполненным надежд, а не сиять от восторга и самодовольства.

Холл на втором этаже выглядел еще скромнее, чем на первом. Нет, не дворец, как я уже отмечал. Пройдя следом за Дрю шесть шагов, я переступил порог двери и очутился в настоящем раю для сексуального маньяка. Все свободное место на всех четырех стенах было сплошь занято фотографиями, портретами, вырезками и рисунками девушек — цветными и черно-белыми, — которых объединяло одно — полное отсутствие всякой одежды. Прежде мне не приходило в голову, что дизайнер женского платья должен быть тонким знатоком женской анатомии, но теперь, должен признать, что подобная коллекция должна добавлять вдохновения. Более того, зрелище настолько ошеломляло, что лишь секунд пять спустя я огромным усилием воли заставил себя оторвать взгляд от обнаженных красоток и посмотреть на сидевших за столом мужчину и женщину. Дрю уже успел провозгласить мое имя, и отчалил.

Мужчина и женщина, хотя и были одеты, тоже смотрелись неплохо. Он мне кого-то напомнил — я лишь позже вспомнил, кого именно — лорда Байрона с рисунка в книге, которая хранилась в библиотеке моего отца и произвела на меня в детстве глубокое впечатление. Те же вьющиеся темные волосы, зачесанные назад с широкого лба, те же нос и подбородок. Только галстук подкачал: вместо байроновского накрахмаленного воротничка и высоко повязанного галстука Галлант носил на шее завязанную на бантик ленточку со свисающими длинными концами.

Женщина была маленького роста, худощавая и подтянутая, с огромными глазищами и в прекрасно пошитом костюме. Глаза ее притягивали, как магнит. Поэтому, несмотря на присутствие его сиятельства, лорда Алека Галланта, я поймал себя на том, что, приблизившись к столу, уставился в глаза Аниты Принс.

— В чем дело? — спросил Галлант. — Насчет Сары Йер?

— У меня всего пара вопросиков, — жизнерадостно заявил я. Оказывается, у Галланта тоже были глаза, если присмотреться поближе. — Мне не понадобится даже пяти минут. Должно быть, мистер Дрю рассказал вам, в чем дело?

— Он сказал, что Ниро Вулф проводит расследование и прислал вас сюда. Что вас интересует? Как она умерла?

— Нет, не думаю, хотя не уверен. Дело в том, мистер Галлант, что я в данном случае всего лишь мальчик на побегушках. Мне поручено спросить у вас, не получали ли вы каких-либо писем или посланий от Сары Йер в течение последнего месяца, и если да, то не можете ли вы показать их ему.

— О, Боже. — Галлант зажмурился, запрокинул назад голову и потряс ею — ну точь-в-точь лев, пытающий отогнать прочь назойливую муху. Он открыл глаза и посмотрел на Аниту Принс. — Это уже чересчур. Какая наглость!

Он перевел взгляд на меня и пояснил:

— Вам, должно быть, известно, что только вчера здесь убили одну женщину. Безусловно, известно! — Он указал на дверь. — Вон там! — Его рука бессильно рухнула на стол, словно мертвая птичка. — И после этой трагедии я пережил еще смерть дорогого и старого друга. Мисс Йер была для меня больше, чем друг; по внешности и внутренней сущности она была совершенством, в ее движениях звучала музыка, и она могла бы стать непревзойденной манекенщицей. Божественной! Я восторгался ею неприкрыто, от всей души и от чистого сердца. Она никогда не присылала мне писем. — Галлант кивнул Аните Принс. — Пусть он уйдет, — устало пробормотал он.

Она прикоснулась пальцами к его руке.

— Вы выделили ему пять минут, Алек, — сказала она, — а он пробыл здесь только две. — Ее голос звучал уверенно и непринужденно. Глазищи уставились на меня. — Значит, вам неизвестна цель расследования, которое проводит Ниро Вулф?

— Нет, мисс Принс, — вздохнул я. — Он говорит мне лишь то, что я, по его мнению, должен знать.

— И вам неизвестно, кто его нанял?

Значит, Дрю все-таки сказал им немного больше, подумал я, а вслух произнес:

— Да, и это то же. Он сам вам скажет при условии, что у вас есть то, в чем он так заинтересован, — письма от Сары Йер.

— У меня нет никаких писем от нее. И никогда не было. У нас с мисс Йер были сугубо деловые отношения. — Она улыбнулась, но глаза оставались серьезными. — Хотя я много раз ее видела, мы с ней не сближались. Мистер Галлант лично снимал с нее мерки и сам присутствовал на примерках. Я только помогала. Кажется… — Она чуть замялась, потом нашлась. — Довольно странно, что Ниро Вулф затеял расследование так быстро после ее смерти. Или он начал его раньше?

— Не могу сказать. Мне он впервые сказал об этом сегодня утром. Около двенадцати.

— Вы вообще, похоже, слабо осведомлены, да?

— Да, я только выполняю распоряжения.

— Но вам, по крайней мере известно, что мисс Йер покончила жизнь самоубийством?

Ответить я не успел. Галлант внезапно шлепнул ладонью по столу и прикрикнул на нее:

— Господи, ну неужели вы не можете сдержаться? Отошлите его прочь!

— Извините, мистер Галлант, — вмешался я. — Думаю, что мое время уже истекло. Если вы скажете, где найти вашу сестру и мисс Торн, это позво…

Я захлопнул дверь на полуслове, поскольку его рука метнулась к пепельнице — крупной, явно металлической и с виду очень тяжелой. Я успел даже сообразить, что, поскольку Галлант сам не курил, его жест сулил для меня серьезные неприятности. Однако Анита Принс успела опередить его. Левой рукой она ловко перехватила его запястье, а правой проворно схватила пепельницу и переставила ее подальше. Проделано все было быстро и профессионально, с мастерством фокусника. В следующую секунду она заговорила, глядя на меня:

— Мисс Галлант уехала. Мисс Торн сейчас занята, но вы можете спросить мистера Дрю, внизу, когда она освободится. А сейчас вам лучше уйти.

Что я и сделал. В более благоприятной обстановке я бы задержался еще минут на пять, чтобы полюбоваться на обнаженных красоток, но тогда, когда мои мысли были сосредоточены на том, как лучше уворачиваться от града металлических пепельниц, мне было не до эротических вожделений.

Когда я вышел и закрыл за собой дверь, правильным (по обстановке и с точки зрения мисс Принс) было бы спуститься на лифте и разыскать мистера Дрю, но частный сыщик должен уметь перехватывать инициативу. Потому-то, услышав женский голос, который раздавался из маячившей впереди двери, я прошел мимо лифта и заглянул через открытую дверь внутрь. Кое-что мне удалось разглядеть, но зато и меня засекли, и голос — отнюдь не женский — прогромыхал:

— Ты? Вот это да!

Я готов был лягнуть себя. Верно, моя миссия секретов в себе не таила, но все-таки Вулф наверняка предпочел бы не разглашать свои намерения, а тут извольте — сержант Пэрли Стеббинс из уголовной полиции, собственной персоной. Вылупился на меня, словно черта увидел.

— Осматриваешь достопримечательности? — хмыкнул он. У Пэрли довольно примитивные представления о чувстве юмора. — На место преступления потянуто?

Я решил упасть до его уровня.

— У меня болезненное любопытство, — пояснил я. — Форма психического расстройства. Невроз. А это оно и есть, да?

Говоря, я одновременно переступил через порог. Судя по всему, я угадал. Комната по размерам не отличалась от кабинета Галланта, но если в том преобладали женщины без одежды, то здесь была сплошь одна одежда, без женщин. Пальто, костюмы, платья — все что душе угодно. На манекенах, на вешалках, на крючках, а также в огромной куче, наваленной на стол. Справа от меня стоял женский манекен, облаченный в одну лишь юбку с неприкрытой грудью, кукла могла бы стыдливо зардеться, если бы у нее было лицо. Однако, приглядевшись, я заметил, что немного ошибся: одно хорошо пошитое шерстяное платье бронзового цвета скрывало в себе женщину, причем прехорошенькую. По внешности и внутренней сущности она была близка к совершенству, а в движениях могла звучать музыка. Рядом с этим чудом природы высился Карл Дрю. За столом сидел сержант Стеббинс, держа в руке лист бумаги; другие бумаги лежали на столе. У его левого локтя, также на столе стоял телефонный аппарат — возможно тот самый, который свалился на пол во время нашей памятной беседы с Бьянкой Фосс.

Что ж, сцена, которую я столь бесцеремонно прервал, была совершенно очевидной. Стеббинс изучал все, что осталось от Бьянки Фосс, включая бумаги, под присмотром представителей «Алек Галлант Инкорпорейтед».

— На самом деле, — произнес я, продвигаясь вперед мимо нескромного манекена, — меня это убийство абсолютно не интересует. Я пришел сюда на разведку. — Я чуть скосил взор. — Вы мне не подскажете, мистер Дрю, где я могу найти мисс Торн?

— Прямо здесь, — заявило шерстяное платье. — Мисс Торн — это я.

— А я Арчи Гудвин из конторы Ниро Вулфа, — отрекомендовался я. — Могу я побеседовать с вами?

Она обменялась взглядом с Карлом Дрю. Ее взгляд поведал мне, что Карл Дрю уже разболтал ей про меня; его взгляд, если я хотя бы вполовину настолько умен и проницателен, насколько считаю, сказал мне, что если с ней он не состоит в более близких отношениях, чем с Сарой Йер, то вовсе не по своей вине. И еще: если он не состоит, то очень хочет.

— Пожалуйста, — сказал ей Дрю. — Я пока здесь побуду.

Мисс Торн направилась к двери, а я уж последовал за ней, когда меня окликнул Стеббинс. По фамилии. Бывали случаи, когда он называл меня Арчи, но, конечно, не тогда, когда я сваливался как снег на голову в то время, когда он расследовал предумышленное убийство. Я обернулся.

— Чего ты тут вынюхиваешь? — требовательно спросил он.

— Хотел бы я знать, — вздохнул я. — Впрочем, тебе я бы все равно не сказал.

Я решил, что не стоит с ним особенно любезничать. Тем более что мы все равно уже влипли, поскольку я попался ему на глаза. Я весело попрощался:

— Увидимся в суде.

Эмми Торн прошагала к следующей по коридору двери и распахнула ее. Подождав, пока я войду, она прикрыла за мной дверь прошла к столу и села на стул. Каморка, в которую мы вошли, по размерам уступала остальным примерно вдвое и в ней не было ни девушек, ни одежды.

— Присядьте, — предложила мисс Торн. — Что вы там наплели про письма от Сары Йер?

Я уселся на стул, который стоял напротив угла письменного стола.

— Со мной, должно быть, что-то не так, — ответил я. — То ли галстук перекошен, то ли пиджак испачкан, не знаю. Но сначала со мной резко говорил мистер Дрю, потом мистер Галлант едва не запустил в меня пепельницу. А теперь вот вы. Почему простой вопрос, который, заметьте, я задаю в вежливой и уважительной форме, вызывает здесь подобную реакцию?

— Я, пожалуй, неверно выразилась. Вместо «наплели» мне следовало сказать: «вешали лапшу на уши». Какое право вы вообще имеете приходить сюда и задавать вопросы? Вежливо или нет.

— Никакого. Это вовсе не право, а свобода. Свобода поступать, как мне вздумается. Например, я не вправе пригласить вас отужинать со мной сегодня вечером, хотя это было бы неплохо, но я волен высказать свои мысли, а вы вольны ответить, что скорее согласились бы отужинать в обществе бабуина или, скажем, мангобея, хотя это и не слишком вежливо. Более того, если я спрошу вас, не получали ли вы каких-либо писем или иных посланий от Сары Йер, вы вольны сказать, чтобы я катился ко всем чертям, если находите вопрос предосудительным. Правда, могу добавить, что я волен катиться не ко всем чертям, а только к одному, например — к чертячке. Или чертихе. Вы получали какие-либо письма или иные послания от Сары Йер?

Она расхохоталась. Зубки оказались ровные и беленькие. Она перестала смеяться и утерла слезы.

— Господи, — она покачала головой, — никогда так не смеялась. А ведь думала, что, по крайней мере, год вообще не смогу смеяться. Сначала этот вчерашний кошмар, а потом Сара… Нет, я не получала от нее писем. Вам не придется катиться ко всем чертям. Или чертовкам. — Она посерьезнела, а серые глаза, внимательно смотревшие на меня, светились живым умом. — Что вас еще интересует?

И вновь мне пришлось бороться с искушением. Если в случае с Дрю искушение было чисто профессиональное, то с ней — лишь частично профессиональное и лишь частично чистое. Кремер сказал, что Эмми Торн отвечает в фирме за связи; по-моему, еще одна связь ей бы совсем не помешала.

Но я устоял и поэтому отрицательно помотал головой.

— Больше ничего, если вы сами не хотите сообщить мне что-нибудь заслуживающее внимания. Например, не получал ли кто другой от нее писем?

— Нет. — Она изучающе смотрела на меня. — Но, конечно, мне очень любопытно. Если я подобрала правильное слово. Я очень любила Сару, и мне интересно знать, что привело вас к нам. Вы сказали, что Ниро Вулф проводит расследование?

— Да, и он прислал меня сюда. Я не знаю, кто его клиент, но думаю, что это кто-то из числа друзей Сары Йер. — Я встал. — Возможно, кому-то еще станет любопытно. Спасибо, мисс Торн. Я рад, что вы не отправили меня ко всем чертям.

Она тоже встала и протянула мне руку.

— Может быть, вы потом скажете мне, если что-то узнаете.

— Может быть.

Ее ладонь была сухая и упругая. Я чуть задержал ее в своей и сказал:

— Извините, что помешал вашему общению с сержантом. Мне, право, очень жаль. — Тут я нисколько не покривил душой. — Кстати, еще одно проявление свободы: мисс Галлант сейчас не здесь?

— Нет, — покачала головой мисс Торн, провожая меня за дверь. Я двинулся к лифту, а она вернулась на место преступления.

Выйдя из здания, столь непохожего на дворец, я повернул налево, зашел в телефонную будку на Мэдисон-авеню, набрал самый знакомый и до боли привычный номер, наткнулся на Фрица и попросил, чтобы соединили меня с Вулфом.

В ухо ворвался родимый рык:

— Да, Арчи?

— Рыбы так и кишат. Роятся. Целые косяки. Сара Йер два года заказывала у них платья, и они все ее обожали. Я звоню, чтобы спросить про Флору Галлант. Остальных я лицезрел, а вот ее на месте не оказалось. Думаю, что она общается с парнями окружного прокурора. Подождать, пока она освободится.

— Нет. Весьма приемлемо.

— Есть еще распоряжения?

— Нет. Возвращайся домой.

4

Вернувшись в контору и расправившись с запоздалым обедом из солянки с грибами, цыплячьего паштета, белого вина и тертого сыра (Фриц извинился, что сыр перегрелся, поскольку я слишком задержался), я подробно отчитался перед Вулфом о проведенной разведке и дословно пересказал все диалоги. Когда я закончил, Вулф с глубокомысленным видом кивнул, шумно втянул носом в легкие добрый галлон воздуха и выпустил его на свободу через рот.

— Очень хорошо, — изрек он, — теперь все ясно. Отправляйся…

— Минуточку, — прервал я. — Для меня еще вовсе не все ясно. Я и так чувствовал себя там полным идиотом, поскольку даже понятия не имел о ваших замыслах, так что теперь, прежде чем идти, я хочу, чтобы вы меня немного просветили. Почему вы заинтересовались Сарой Йер и какую роль в этом сыграл телефонный справочник?

— У меня есть для тебя поручение.

— Я понял. Оно потерпит десять минут?

— Пожалуй, да.

— Тогда повторю свой вопрос. Почему?

Вулф откинулся на спинку своего необъятного кресла.

— Как я тебе уже говорил утром, я считаю, что меня провели, как мальчишку, и я хотел в этом убедиться. Вполне возможно, что представление, которое вчера здесь устроили — подозвали нас к телефону как раз в ту минуту, когда случилось убийство, — было лишь ловким трюком. Даже более, чем возможно. Объяснить — почему?

— Нет. Это даже Кремер заподозрил.

— Совершенно верно. Но его гипотеза о том, что Бьянку Фосс убили раньше, а рядом с телом дежурила другая женщина — не убийца, — дожидаясь звонка, не выдерживает никакой критики. Пояснений не требуется.

— Нет, если Кремер не имел в виду какого-нибудь лунатика. Только ненормальный мог рисковать, дожидаясь возле трупа, когда в любую минуту может кто-нибудь зайти.

— Естественно. Но если ее убили не во время нашего разговора по телефону, то убить ее могли только раньше, поскольку ты сразу перезвонил и кого-то отправили наверх выяснить, что случилось. Следовательно, звуки, которые мы слышали, доносились не оттуда. Мисс Галлант набрала совсем другой номер. Она позвонила кому-то, с кем заранее уговорилась.

Он приподнял руку ладонью кверху.

— Я пришел к этому выводу или, если хочешь, умозаключению, вчера вечером прежде, чем отойти ко сну, и эта догадка не давала мне покоя. Одна мысль о том, что меня могли посчитать таким ослом, сводила меня с ума. Когда сегодня утром, читая за завтраком «Таймс», я обратил внимание на заметку о смерти Сары Йер, мое внимание привлек тот факт, что она была актрисой. Актрисы могут сыграть любую роль. В последнее время она испытывала нужду. К тому же она умерла. Заметь, что если бы ее уговорили сыграть эту роль, то ее смерть оказалась бы на руку тому, кто ее уговорил, — Сара Йер погибла до того, как узнала об убийстве и поняла, что поневоле оказалась сообщницей убийцы. Я отдаю себе отчет в том, что это всего лишь догадки, но они вполне обоснованы; именно поэтому я спустился в кабинет, посмотрел, числится ли Сара Йер в телефонном справочнике, убедился, что да, и набрал ее номер, Алгонкин девять, один-восемь-четыре-семь.

— Зачем? Ведь она мертва.

— Трубку я не снимал. Я просто набрал номер, чтобы послушать, как крутится диск. А прежде, чем это сделать, я поднапряг память. Мне пришлось вспомнить звуки, которые покоились в глубине моего мозга, куда попали с помощью моего слухового анализатора. Насколько тебе известно, я прошел специальную тренировку на внимание, наблюдательность и память. Как и ты. Та же самая информация запечатлена и в твоем мозгу. Закрой глаза и постарайся извлечь ее. Верни свои уши во вчерашний день, в ту минуту, когда ты стоял вот здесь, уступив свой стул мисс Галлант, а она набирала телефонный номер. Не в первый раз — туда ты потом и сам перезвонил, — а во второй, когда, по ее словам, она звонила прямо в кабинет Бьянки Фосс. Закрой глаза и перенесись в эту обстановку. Напрягись.

Я попробовал. Встал, занял то место, где стоял вчера, закрыл глаза и погрузился во вчерашнюю обстановку. Десять секунд спустя я сказал:

— Готово.

— Не открывай глаза. Я собираюсь набрать номер. Сравни.

Послышался звук крутящегося диска. Я слушал, затаив дыхание, а потом заключил:

— Нет. Не то. Первая, третья и четвертая цифры не совпадают. Вторая, возможно…

— Закрой глаза и попытайся еще раз. Сейчас я наберу другой номер. Скажи, когда можно начинать.

Я зажмурился, постоял секунд пять, потом сказал:

— Начинайте.

Диск прокрутился семь раз. Я открыл глаза.

— Это уже более похоже. Первые четыре цифры совпадают. Насчет остальных я не совсем уверен. Но в таком случае…

— Приемлемо. Первых четырех вполне достаточно. В первый раз я набрал номер Плаца два, девять-ноль-два-два — если верить справочнику, то это служебный номер Бьянки Фосс, по которому якобы звонила мисс Галлант и который ты столь категорически отверг. Во второй раз я позвонил по домашнему номеру Сары Йер — Алгонкин девять, один-восемь-четыре-семь.

— Ну и ну. — Я плюхнулся на стул. — Черт побери!

— И тем не менее это оставалось всего лишь умозаключением, хотя и подкрепленным довольно вескими доводами. И, если не доказать существование связи между этими людьми, в особенности мисс Галлант, и Сарой Йер, то этому умозаключению грош цена. Вот я и отправил тебя на разведку, а то, что тебе удалось нащупать, укрепило мое умозаключение, превратив его уже почти в твердое убеждение. Который час?

Ему пришлось бы крутануть шею на целых четверть оборота, чтобы посмотреть на настенные часы, когда мне достаточно было опустить голову, чтобы взглянуть на циферблат моих наручных часов. Я уступил.

— Без пяти четыре.

— Тогда буду краток. Отправляйся в квартиру Сары Йер на Тринадцатой улице и осмотри ее. Ее телефон могли отключить после сообщения о самоубийстве. Я же, прежде чем начну действовать, должен убедиться в том, что ее телефон еще на месте и исправен. Если я собираюсь наказать того, кто хотел обвести меня вокруг пальца, я прежде должен принять все меры для того, чтобы не сесть в калошу. Я тебя достаточно просветил?

Я сказал, что пока это всего лишь слабый проблеск во мраке, и отбыл восвояси. Если вы считаете, что мне следовало выразить более бурный восторг по поводу его гениальной догадки насчет телефонных номеров, то позволю себе не согласиться. Бессмысленно распинаться перед гением и напоминать о том, что он гений, если он и сам это прекрасно знает. К тому же я был слишком занят, злясь на собственную персону и кроя себя по первое число. И почему я сам не догадался? Еще тогда, увидев его с телефонным справочником, я должен был смекнуть, в чем дело.

Увы, мне сегодня определенно не везло. Придя по адресу Сары Йер на Восточной Тринадцатой улице, я снова получил болезненный щелчок по своему самолюбию. Я всегда считал, что хорошо разбираюсь в людях, но вот в оценке старика консьержа этой старой развалюхи я жестоко просчитался. Выглядел он таким простаком, что казалось, клюнет на любой подход, однако, когда я вальяжной походкой подвалил к нему и сказал, что я из телефонной компании, которая прислала меня проверить телефон Сары Йер, старый сыч нахохлился и потребовал у меня документы. И тут я вторично дал маху. Я предложил недоверчивому консьержу десять долларов и сказал, что мне нужно лишь одно: взглянуть в его присутствии на телефонный аппарат, хотя бы издалека. Когда этот сморщенный гороховый стручок снова отказал, я сунул ему под нос двадцатку. Но он только глумливо гоготнул. К тому времени мы уже стали с ним кровными врагами, так что, покажи я ему даже сотню, он бы только сплюнул на нее. В итоге мне пришлось воротиться домой, прихватить набор отмычек и снова ехать на Тринадцатую улицу. Там я разместился напротив дома Сары Йер, битый час дожидался, пока враг отлучится, после чего, выражаясь юридическим языком, незаконно проник в чужое жилище.

Описывать то, что я там увидел, я не стану — это слишком болезненно. Язык не поворачивается назвать эту дыру жильем. Но телефон оказался на месте и работал, На всякий случай я набрал номер, услышал голос Фрица, сказал, что просто хотел лишний раз поздороваться, и добавил, что буду дома через пятнадцать минут; на что Фриц сказал, что мистер Вулф будет рад этому, поскольку у него сидит инспектор Кремер.

— Нет! — воскликнул я.

— Да, — сказал Фриц.

— А когда он нагрянул?

— Десять минут назад. В шесть часов. Мистер Вулф приказал, чтобы я его впустил, и сейчас разговаривает с ним в кабинете. Поспеши домой, Арчи.

Так я и сделал.

Мне попался таксист, готовый рискнуть за несколько лишних долларов, так что домой я поспел минут через двенадцать. Я взлетел на крыльцо, тихонько отомкнул дверь, вошел, на цыпочках прокрался по прихожей к двери кабинета и остановился перед ней, чтобы чуть попривыкнуть к обстановке прежде, чем войти. Послышался голос Вулфа:

— Я вовсе не говорил, что вы никогда не ошибались, мистер Кремер. Я сказал, что вы никогда еще настолько не ошибались. Это еще мягко сказано. Вы же обвинили меня в двуличности. Фу!

— Ерунда! — Судя по всему, Кремер уже настолько раскипятился, что голос его скрежетал, как терка. — Ни в чем я вас не обвинял. Вы с Гудвином, если вам верить, сами установили время убийства по телефонному разговору. Это ведь факт, не так ли? У каждого из пятерых подозреваемых на это время имеется алиби. Одна из них вообще была здесь вместе с вами. Это тоже факт, да? Когда я вчера предположил, что в истории с телефоном может быть что-то нечисто, а Бьянку Фосс могли убить и раньше, вы всячески увиливали и заговаривали мне зубы. Плели всякую ерунду, уверяя, что по существу вам добавить нечего. Это ведь тоже факт? Так что, доведись вам с Гудвином давать свидетельские показания в зале суда, вы бы оба клялись в том, что умертвили ее ровно в половине двенадцатого. Тоже факт, не так ли? И все время вы втирали мне очки, уверяя, что вам до Бьянки Фосс нет никакого дела, что вы никак не заинтересованы, совершенно не…

— Нет, — возразил Вулф. — Таких слов мы не употребляли.

— Чушь собачья! Вы сами отлично знаете, что именно это имели в виду. Вы сказали, что никогда прежде не имели никаких дел ни с мисс Галлант, ни с ее братом, ни с кем-либо из их коллег. Тогда почему вы вмешались в это дело после смерти Бьянки Фосс? Скажите: обращался ли кто-нибудь из них к вам непосредственно или как-то иначе — в период между семью часами вчерашнего вечера до сегодняшнего полудня?

— Нет.

— Но… — Он буквально пролаял это «но». — Но ведь вы послали туда Гудвина! Он сказал Стеббинсу, что послан на разведку. Он говорил с Дрю, с Галлантом и с мисс Принс, увел мисс Торн из-под носа Стеббинса и о чем-то говорил с ней. Это ведь факт, верно? И все они, как один, отказались сообщить Стеббинсу про то, о чем говорили с Гудвином. Это уж точно факт! Они отвечали, что речь касалась личного дела, которое не имеет отношения к убийству Бьянки Фосс. Теперь же, когда я пришел сюда спросить вас, зачем вы посылали туда Гудвина — спросить прямо и вежливо, — вы ответили, что… Над чем вы смеетесь?

Вулф вовсе не смеялся — скорее звук, который я едва расслышал, походил на сдавленное кудахтанье, но все равно мог показаться обидным. Уж я-то это знаю.

— Я просто не понял, мистер Кремер. Ваш выбор наречий и глаголов. У вас довольно необычные представления о вежливости. Продолжайте, прошу вас.

— Ладно, пусть я вас просто спросил. Вы же ответили, что по всей вероятности будете готовы ответить мне двадцать четыре часа спустя. Поэтому то, что я сказал, было абсолютно оправданно. И я не обвинял вас в двуличности. Вы прекрасно помните, что именно я сказал.

— Да мистер Кремер, помню. — Вулфа мне видно не было, но я был уверен, что он приподнял руку ладонью вверх. — Это ребячество. Ваши потуги тщетны. Если и удалось установить взаимосвязь между убийством, которое вы расследуете, и предметом сегодняшней встречи мистера Гудвина с этими людьми, то исключительно благодаря тому, что я пришел к определенному умозаключению и решил его проверить. Думаю, что в течение ближайших двадцати четырех часов я сумею раскрыть это дело, но пока не вижу особого вреда в том, чтобы сделать вам подсказку. Есть у вас какие-либо сведения о смерти женщины по имени Сара Йер?

— Да, кое-что есть. Причина смерти записана как самоубийство, но в настоящее время это проверяется. Два моих человека работают над этим делом. А что?

— Предлагаю вам выделить еще нескольких людей, желательно — лучших, и расследовать ее гибель самым тщательнейшим образом. Думаю, что мы с вами оба от этого только выиграем. Возможно, в ближайшее время я сумею добавить что-то более определенное, но пока вынужден ограничиться сказанным. Вы сами знаете…

В дверь позвонили. Я развернулся и посмотрел в одностороннее стекло, установленное в нашей входной двери. На крыльце я увидел не одного посетителя, а целую толпу. Все пятеро пожаловали: Галлант, его сестрица, Анита Принс, Эмми Торн и Карл Дрю. Из кухни подоспел Фриц, увидел меня и оторопело остановился. Я вытащил из кармана блокнот, достал ручку и написал:

«Телефон работает. Все пятеро ждут на крыльце и хотят, чтобы их впустили. А. Г.».

Я велел Фрицу оставаться на месте, выдрал листок, вошел в кабинет, прошагал к столу Вулфа и положил листок перед Вулфом.

Вулф прочитал его, секунды на три нахмурился, потом приподнял голову и зычно позвал;

— Фриц!

Фриц появился в ту же секунду, словно чертик из шкатулки.

— Да, сэр?

Вулф посмотрел на Кремера.

— Мистер Галлант, его сестра, мисс Принс, мисс Торн и мистер Дрю только что пожаловали к нам — без приглашения и совершенно неожиданно. Вам нужно уйти так, чтобы вас не заметили. Подождите в гостиной, пока они войдут. Я свяжусь с вами позже.

— Черта с два! — Кремер вскочил на ноги. — Так я и поверил, что вы их не ждали. Ха!

И он устремился в прихожую, не скрывая своих намерений — самому впустить незваных гостей.

— Мистер Кремер! — Резкие, как удар хлыста, слова впились в спину Кремера, заставив его развернуться. — Стану ли я врать столь неуклюже? И впустил бы я вас в дом, если бы ожидал их прихода? И сидел бы столько времени, препираясь с вами? Или вы уйдете, или уйду я. Если вы их впустите, то развлекайте их сами, как хотите. Желаю удачи.

Кремер свирепо смотрел на него.

— Не думаете же вы, что я украдкой вылезу наружу и стану дожидаться на вашем дурацком крыльце, пока вы свистнете?

— Это и впрямь было бы неблагоразумно, — признал Вулф. — Даже неподобающе. Хорошо. — Он указал на висящую на стене слева от себя картину с изображением живописного водопада. — Вы знаете, что это такое. Можете занять этот пост, но только с условием, что не станете вмешиваться или приоткрывать своего присутствия до тех пор, пока вас не пригласят. Окончательно и бесповоротно.

Водопад искусно маскировал проделанное в стене отверстие. С другой стороны отверстие не было прикрыто ничем, и из небольшого алькова возле кухни можно было наблюдать за происходящим в кабинете. И не только наблюдать, но и слышать, о чем в нем говорилось, Кремер уже однажды воспользовался этим, пару лет назад.

Пока же Кремер стоял, раздумывая.

— Итак? — обратился к нему Вулф. — Они ждут. Вас или меня?

Кремер махнул рукой.

— Ладно, ваша взяла, — пробурчал он, повернулся, вышел в прихожую и повернул налево.

— Все в порядке, Арчи, — произнес Вулф. — Впусти их сюда.

5

Лорд Байрон, он же Алек Галлант, смотрелся в красном кожаном кресле так, словно всю жизнь просидел в нем. В отличие от большинства других людей, которых мне доводилось наблюдать, он сразу глубоко погрузился в кресло и уютно привалился к спинке. Обычно люди, садящиеся в это кресло, настолько разозлены или расстроены, что присаживаются на край или ерзают. Так, должно быть, вели бы себя в этом кресле остальные четверо, такое суждение я составил по их внешности. Они расселись по желтым креслам, которые я расставил полукругом перед столом Вулфа. Ближе ко мне сидела Эмми Торн, за ней Анита Принс, далее Карл Дрю, и, наконец, Флора Галлант очутилась таким образом по соседству со своим братом, что показалось мне вполне разумным.

Вулф говорил Галланту:

— Вы спрашиваете, сэр, почему я послал мистера Гудвина к вам с заданием спросить про Сару Йер. Я, естественно, не обязан отвечать вам и даже не уверен, что готов ответить. Вместо этого я хотел бы в свою очередь спросить вас, почему его вопросы, вполне невинные и уж, безусловно, не провокационные, настолько обеспокоили вас. Судя по всему, они даже и побудили вас прийти ко мне всех вместе. Итак — почему?

— Пустые разговоры, — сказал Галлант. — Vent.[3] Ветер. — Возле него на маленьком столике стояла пепельница, но не тяжелая.

Анита Принс вмешалась:

— Полицейские настаивали на том, чтобы узнать, что делал у нас мистер Гудвин и зачем вы его прислали.

Вулф кивнул.

— А вы им отказали. Почему?

— Потому, — ответила Эмми Торн, — что это не их дело. И мы имеем право знать, почему вы его прислали, и судить о том, провокационны были его вопросы или нет.

Да, эта девушка умела биться за свои права.

Глаза Вулфа обвели всех присутствующих.

— Нет смысла затягивать это дело, — сказал он. — Сейчас я отвечу на ваш вопрос, и мы двинемся дальше. Я послал к вам мистера Гудвина для того, чтобы убедиться, верно ли мое подозрение насчет того, что меня пытались провести; кроме того, я догадался, что между смертью Сары Йер и убийством Бьянки Фосс существует определенная взаимосвязь. Придя сюда en masse,[4] вы тем самым подтвердили мою догадку, рассеяв последние сомнения.

— Так я и знала, — пробормотала Флора Галлант.

— Tais-toi![5] — резко выпалил ее брат. И сказал, обращаясь к Вулфу: — Я объясню вам, почему мы пришли сюда. Мы пришли, чтобы получить объяснения. Мы пришли…

— Чтобы заключить соглашение, — перебил его Карл Дрю. — Мы все оказались в беде, сами знаете, и мы готовы заплатить вам за вашу помощь. Но сначала мы хотим знать, что вы имели в виду, когда сказали, что смерть Сары Йер и убийство Бьянки Фосс как-то взаимосвязаны.

Вулф покачал головой.

— Вы неверно выразились. Вы хотели сказать, что вас интересует, доказал ли я, что такая взаимосвязь существует, и если да, то — как. Я готов рассказать, но сначала должен кое-что выяснить. Во избежание недоразумения. Например, как я понял, вы считали, что присутствие мисс Фосс таит для вас серьезную угрозу. Вы, мисс Принс, вы, мисс Торн, и вы, мистер Дрю, — под угрозой оказалась ваша карьера. Ваше будущее зависело от успеха и процветания вашей фирмы, и вы были убеждены, что мисс Фосс собиралась причинить ей урон, а то и вовсе разорить. Вы это не оспариваете?

— Нет, конечно, — в голосе Эмми Торн прозвучало пренебрежение. — Все об этом знали.

— Что ж, с этим покончено. То же относится и к вам, мисс Галлант, но по другим причинам. Вы беспокоились еще и за своего брата. Так вы мне сказали. Что касается вас, мистер Галлант, вы не из тех мужчин, которых можно поставить на колени, но тем не менее вы позволили, чтобы эта женщина из вас веревки вила. Вероятно, вы попали в какое-то безвыходное положение. Так?

Галлант открыл было рот, но почти сразу закрыл его. Он посмотрел на сестру, потом перевел взгляд на Вулфа и еще раз открыл и закрыл рот, словно рыба, выброшенная на берег. Уж сейчас-то он без всякого сомнения попал в затруднительное положение.

Наконец он сумел выдавить:

— Она держала меня в руках. — Он судорожно стиснул зубы, потом продолжил: — В полиции об этом знают. Кое-что они выяснили сами, а остальное рассказал им я сам. Она была скверная женщина. Мы познакомились во Франции, во время войны. Мы были вместе в Сопротивлении, и именно тогда я и женился на ней. Лишь позднее я узнал, что она была perfide.[6] Да, она предала Францию — доказать я этого не мог, хотя знал наверняка. Я бросил ее, сменил фамилию и уехал в Америку… а в прошлом году она меня разыскала и начала ставить свои условия. Я был полностью в ее руках.

— Так не годится, мистер Галлант, — сказал Вулф. — Сомневаюсь, чтобы ваши объяснения убедили полицейских, а уж меня-то и подавно не убеждают. Будь все так, как вы описываете, вы могли бы убить ее, но вы бы, безусловно, не позволили ей овладеть вашим бизнесом и навязывать свою волю. Чем она еще вам угрожала?

— Ничем. Ничем!

— Фу. Вы же, безусловно, боялись еще чего-то. И, если расследование затянется, полиция наверняка это обнаружит. Я бы посоветовал вам признаться и позволить мне покончить с этим делом раз и навсегда. Разве после ее смерти с вашими страхами не покончено?

— Да. Слава Богу, покончено. — Галлант звонко шлепнул обеими ладонями по ручкам кресла. — После ее смерти бояться мне теперь и вправду нечего. У нее было двое братьев, которые тоже предали Францию, как и она, и я убил их обоих. Я убил бы и ее, но ей удалось скрыться. Тогда, во время войны, этого никто бы и не заметил, но, увы, я разоблачил их позднее, значительно позднее, а к тому времени это уже считалось преступлением. По ее свидетельству, меня неминуемо посчитали бы assassin,[7] и я был бы обречен. Теперь она умерла, слава Богу, но я ее не убивал. Вы сами это знаете. Вчера в половине двенадцатого я находился в ателье вместе с мисс Принс и со многими другими, а вы готовы подтвердить под присягой, что Бьянку убили именно в это время. Вот почему мы и пришли к вам, чтобы договориться об оплате…

— Подождите, Алек, — сдержала его пыл Анита Принс. — Мистер Вулф хочет что-то уточнить. Позвольте ему…

— Будем считать, что кота уже выпустили из мешка, — произнес Ниро Вулф. — Теперь продолжим. Я вовсе не готов подтвердить под присягой, что Бьянку Фосс убили именно «в это время». Напротив, я убежден, что это вовсе не так, по ряду причин. Здесь есть и мелочи, вроде площадной брани, которую она обрушила на меня по телефону, причем совершенно безосновательно; кроме того, она обозвала меня разбухшим комом сала и чванливым ничтожеством. Женщина, которая до сих пор говорила по-английски со столь выраженным иностранным акцентом, не смогла бы так быстро подобрать подобные слова, а, возможно, вообще не знала бы их.

Впрочем, развивать эту тему он не стал.

— Другие причины куда более неоспоримы, — сказал он. — Во-первых, уж слишком удивительно все совпало. Природа, конечно, капризна и допускает мириады совпадений, так что огульно отмахиваться от этого мы не вправе, но анализировать их нам не возбраняется. Так вот, это совпадение — нападение случилось в ту минуту, когда мисс Галлант соединила нас с мисс Фосс по телефону — чрезвычайно подозрительно. Не говоря уж о том, что было крайне неосторожно убивать ее именно тогда. Почему не подождать хотя бы, пока она повесит трубку? Ведь тот, кто с ней разговаривал, должен был неминуемо услышать странные звуки и поднять тревогу. Как я сказал мистеру Кремеру, сомнения в этом деле могут касаться только мелочей, но не сути. И еще одно обстоятельство, самое важное, мисс Галлант набрала вовсе не номер Плаца два, девять-ноль-два-два — это телефон мисс Фосс, — как прикинулась. Она набрала номер Алгонкин девять, один-восемь-четыре-семь — номер Сары Йер.

Звук, похожий на сдавленное рычание, донесся со стороны водопада. Я сидел от картины дальше всех остальных, но я его услышал, стало быть, звук достиг также и ушей всех присутствующих, но последние слова Вулфа произвели столь ошеломляющее впечатление, что на странный звук внимания никто не обратил.

А вот Вулф не преминул его заметить и потому поспешно добавил:

— Вчера я еще этого не знал. А узнал лишь сегодня, уже после того, как вы позвонили мне в дверь — когда мистер Гудвин положил передо мной вот эту записку.

Он ткнул пальцем в лежавшую перед ним на столе записку.

— В ней сказано: «Телефон работает». Я посылал мистера Гудвина выяснить, работает ли телефон в квартире Сары Йер. Очевидно, что мисс Галлант уговорила Сару Йер сыграть Бьянку Фосс, и вполне логично…

— Одну минуту, — вмешался Галлант, который резко подался вперед. — Вы не сможете этого доказать.

— Фактически — нет, но логически — да.

— И откуда вы можете знать, что она набрала номер Сары Йер? Ни вы, ни Гудвин не могли видеть телефонного диска с того места, где вы находились в то время.

Вулф кивнул.

— Я вижу, что вы уже обсудили это с мисс Галлант. Вы совершенно правы — мы не видели, какой номер набирала ваша сестра. И тем не менее мы можем представить необходимые улики, которые представляются нам весьма доказательными. Я не…

— Что за улики?

— Это бесполезно, Алек. — Это заговорила Эмми Торн, девушка, ведающая связями. — Нельзя давить на Ниро Вулфа. Сами видите, он уже запустил зубы в этот пирог. Помните, как мы решили?

— Я не уверена, — возразила Анита Принс, — что мы выработали верное решение.

— А я уверена. А вы Карл?

— Да. — Дрю нервно покусывал губы. — Думаю, что да.

— Флора? Вам решать.

— Должно быть, да. — Голос Флоры прозвучал надтреснуто. — Да, — повторила она, уже более уверенно.

Эмми кивнула.

— Давайте, Алек. Только не пытайтесь на него давить.

— О, Господи. — Алек посмотрел на сестру, потом перевел взгляд на Вулфа. — Хорошо. Мы хорошо заплатим, если вы нам поможете. Моя сестра ни в чем не виновата, и нельзя допустить, чтобы она пострадала. Это было бы чертовски несправедливо; Бог бы этого никогда не допустил. Она во всем мне призналась; да, поступила она наиглупейшим образом, но она не виновата. Она и вправду уговорилась с Сарой Йер, как вы и сказали, но только для того, чтобы расшевелить вас. Заставить действовать. Она столько про вас читала и была высочайшего мнения о ваших способностях. А Бьянка Фосс совсем ее довела. Приперла к стенке. Сестра знала, что вы дорого цените свои услуги, куда дороже, чем она могла себе позволить, поэтому и выбрала этот план. Она собиралась уговорить вас на то, чтобы вы поговорили с Бьянкой Фосс по телефону, но только вместо Бьянки говорить с вами должна была Сара Йер, в обязанность которой вменялось как можно сильнее оскорбить вас, чтобы вы разозлились и согласились взяться за это дело. Глупо, конечно, чертовски глупо, но преступного умысла она не таила.

Вулф разглядывал его, немного прищурившись.

— И вы собираетесь заплатить мне, чтобы я ей помог?

— Да. Когда я ей сказал, что вы прислала своего человека, который наводит справки про Сару Йер, я заметил, что она перепугалась, и спросил, в чем дело. Она во всем призналась. Я побеседовал с остальными и пришел к выводу, что вам что-то известно; это уже было для нас опасно. Вот мы и решили прийти к вам и просить вас о помощи. Моя сестра не должна пострадать.

Глаза Вулфа чуть переместились.

— Мисс Галлант. Вы слышали, что сказал ваш брат. Он вас правильно процитировал?

— Да! — На этот раз голос прозвучал громко и уверенно.

— Вы все сделали именно так? Как он рассказал?

— Да.

Вулф снова обратился к Галланту:

— Согласен с вами, сэр, что ваша сестра поступила очень глупо, но только не вам об этом судить. Вы сказали, что Сара Йер, по их договоренности, должна была как можно сильнее оскорбить меня, но ведь мисс Йер на этом не остановилась. Она закончила разговор тем, что издала странный звук, словно ее ударили, сбросила на пол телефон, после чего связь прервалась. Она действовала по собственной инициативе? Сама все придумала? Если вы считали, что эти подробности ускользнут от моего внимания, то вы еще глупее своей сестры. Или вы сами упустили их из вида?

— Я вовсе не глуп, мистер Вулф.

— Тогда вы чересчур изворотливы. Выше моего понимания.

— Изворотливы?

— Ruse'. Subtil.[8]

— Понятно. Нет, вовсе нет. — Галлант сжал зубы. Потом сглотнул и продолжил: — Bien.[9] Предположим, только предположим, что она организовала эту… эту комедию. Предположим даже, что она убила Бьянку Фосс. Преступление ли это? Нет, это только торжество справедливости, возмездие Божие. Бьянка Фосс была дьявольским созданием. Она была vilaine.[10] Неужто вы сами настолько добродетельны, что готовы распять мою сестру на кресте? Или вы считаете себя идеалом, человеком без изъянов? Ведь она в ваших руках и должна положиться на вашу милость. Да, вам известно про Сару Йер, но ведь в полиции-то пока о ней не знают. И не узнают, если вы им не расскажете. Вы сами показали, что в то время, когда Бьянку Фосс убивали, моя сестра была здесь, у вас. Я обещаю, что хорошо заплачу вам. Я прошу от вас огромного одолжения, и оно стоит дорого. Я целиком полагаюсь на вас. А заплатить готов прямо сейчас. Немедленно.

— Да, вот это речь, — заметил Вулф.

— Это вовсе не речь. Терпеть не могу речей. Это мольба о милосердии. Мольба от всего сердца.

— Мне показалось, что вы взывали к моему корыстолюбию, — сказал Вулф. И потряс головой. — Нет. Я, конечно, не идеал и не лишен недостатков. Я также не служитель закона. Но вы упустили из внимания два весьма важных фактора. Во-первых, мое самоуважение. Даже если Бьянка Фосс и заслуживала смерти, я бы никогда не позволил убийце провести меня как последнего простака. Во-вторых, не забывайте, что погибла и другая женщина. Или Сара Йер тоже была злодейка? Она была vilaine?

— Но она… Она ведь покончила самоубийством!

— Нет. Я в это не верю. Это еще одно совпадение, которое я категорически отвергаю. Пусть даже она и терпела крайнюю нужду, но почему выбрала именно это время? Снова получается уж слишком удачно и своевременно для убийцы. Судя по официальным сообщениям, смерть наступила вчера в период между десятью часами утра и двумя часами дня, но я могу теперь немного уменьшить этот интервал. Поскольку она говорила со мной по телефону в половине двенадцатого, она умерла в период от половины двенадцатого до двух. Думаю, что тот человек, который немного раньше умертвил Бьянку Фосс и уговорил Сару Йер разыграть эту комедию, как вы говорите, позже поехал к Саре Йер и убил ее. Да, это диктовалось требованиями осторожности. Так что вы зря взываете к моему милосердию. Если бы погибла только Бьянка Фосс…

— Нет! — взорвался Галлант. — Это невозможно! Абсолютно невозможно! Моя сестра любила Сару! Чтобы она ее убила? Нет, просто безумие!

— Но ведь вы верите, что она убила Бьянку Фосс. Вы приехали сюда, будучи в этом убеждены. Это тоже глупо. Ведь она никого не убивала.

Галлант уставился на Вулфа с раскрытым ртом. Лорд Байрон не может сидеть и таращиться с разинутым ртом, но этот сидел. И таращился. И все остальные тоже таращились. И при этом издавали разные звуки. Карл Дрю спросил:

— Не убивала? Вы сказали, что она не убивала?

А Эмми Торн холодно проронила:

— Что это такое, мистер Вулф? Вы решили пошутить?

— Нет, мадам, это не шутка. И не комедия — я цитирую мистера Галланта. Как сказал вчера один мой знакомый, «убийство — не шутка».

Он перевел взгляд на Флору Галлант.

— Многое свидетельствует против вас, мисс Галлант, в особенности тот факт, что перед тем, как набрать номер Сары Йер, вы позвонили по другому номеру и спросили некую Дорис, не у нее ли находится мисс Фосс. Или вы сейчас настолько ошеломлены, что не помните это?

— Нет. — Флора Галлант судорожно сжимала обеими руками сумочку. — Я помню.

— Конечно, причина для такого звонка ясна, если вы и впрямь убили Бьянку Фосс перед тем, как приехать ко мне; вы должны были убедиться, что тело еще не обнаружено и вы можете действовать по заранее разработанному плану. Но поскольку вы не убивали Бьянку Фосс, то зачем вы позвонили Дорис?

— Я хотела узнать, не ушла ли Бьянка. Что она все еще у себя в кабинете. Ведь вы могли потом перезвонить ей после моего ухода. Я не боялась, что вы позвоните, а она станет отрицать, что говорила с вами по телефону. Вы бы подумали, что она лжет. Должно быть, это в самом деле было глупо. — Ее подбородок мелко затрясся. — А откуда вы знаете, что я ее не убивала?

— Вы сами мне сказали. И показали. Если бы вы сами замыслили эту сложную мистификацию, вы бы наверняка заранее продумали как вести себя в критическую минуту. Постарались бы выглядеть встревоженной, потрясенной или даже ошеломленной. Но на самом деле ничего подобного не случилось. Вы растерялись и казались совершенно сбитой с толку. Когда мистер Гудвин передал нам слова мистера Дрю, что вы сказали? Вы сказали: «Но как?..» А потом повторили: «Но как же…» Если бы Бьянку Фосс убили вы, то вы должны быть гениальным драматургом, чтобы написать такую фразу, и вдобавок — гениальной актрисой, чтобы так произнести ее. Вы же — не гениальный драматург и не гениальная актриса.

Вулф небрежно махнул рукой.

— Это то, что убедило меня. Для других — для судей и присяжных — я должен привести другие доказательства, и мне кажется, что это вполне в моих силах. Если вы невиновны, то убийца — кто-то другой. Кто-то узнал о вашей договоренности с Сарой Йер — либо от вас, либо от нее, — и убедил ее закончить телефонный разговор со мной на столь драматической ноте. Этот кто-то и убил Бьянку Фосс, а затем пытался с помощью Сары Йер подготовить для себя неуязвимое алиби. Цианистый калий был припасен заранее — его и нужно-то было совсем немного. Убедившись, что алиби уже обеспечено, убийца отправился к Саре Йер и подбросил яд в стакан с виски. Сделано это было до двух часов дня, что существенно упрощает мою задачу. Точнее, упростило ее. Незадолго до вашего прихода инспектор Кремер из уголовной полиции сказал мне, что вы вернулись в ателье своего брата в самом начале первого. Поскольку от нас вы уехали без четверти двенадцать, вы никак не могли успеть добраться до Тринадцатой улицы и отравить Сару Йер; а остаток дня вы находились под неусыпным наблюдением полицейских. Это правильно?

— Да. — Глаза Флоры увлажнялись, но она даже не пыталась достать платок. — Я хотела поехать к Саре и узнать, что с ней случилось, но я боялась… Я не знала…

— И очень хорошо, что вы не поехали к ней, мадам. Я также узнал от инспектора Кремера, что вы, мистер Галлант, вы, мистер Дрю, и вы, мисс Принс, также все время оставались под присмотром полицейских с тех самых пор, как те приехали по вызову. Остаетесь только вы, мисс Торн. — Он прищурился и посмотрел на нее. — С одиннадцати двадцати до без четверти двенадцать вы находились в обществе троих мужчин в конторе на Сорок шестой улице. В контору мистера Галланта вы приехали почти к трем, когда там уже давно была полиция. Может быть, у вас есть удовлетворительное объяснение тому, как вы провели этот промежуток времени? Хотите попытаться?

— Нет, не хочу. — Серые глаза Эмми Торн уже не светились, как в ту минуту, когда она говорила, что мне не придется катиться ко всем чертям. Не выдержав пристального взгляда Ниро Вулфа, она моргнула. — Значит, вы все-таки решили затеять игру.

— Боюсь, что эта игра придется вам не по вкусу, мисс Торн. Как, впрочем, и мне; я уже больше не играю. Доказать, где и как вы приобрели цианистый калий, с помощью которого отравили Сару Йер; установить, что вчера утром вы заходили в кабинет Бьянки Фосс или имели возможность туда зайти до отъезда на деловую встречу; обнаружить доказательства вашей поездки на Тринадцатую улицу после этой деловой встречи, определить, за какое из двух убийств вас будут судить в первую очередь — все это не наша задача. Вы, должно быть, уже и сами поняли, что совершили ошибку… Арчи!

Я вскочил и сорвался с места, но в последний миг остановился. Галлант, который встал из красного кресла вовсе не собирался на нее наброситься. Да, кулаки он сжал, но замахнуться даже не пытался; напротив, он прижал оба кулака к груди. Остановившись прямо перед Эмми Торн, он приказал:

— Посмотри на меня, Эмми!

Чтобы посмотреть на него, ей пришлось бы поднять голову и запрокинуть ее назад, но Эмми Торн не шелохнулась.

— Я же любил тебя, — промолвил он. — Неужели ты убила Сару?

Губы Эмми Торн шевельнулись, но она так ничего и не сказала.

Галлант разжал кулаки.

— Значит, ты подслушала наш разговор и узнала, что я не могу на тебе жениться из-за того, что женат на Бьянке — и ты убила ее. Но ты убила Сару! О нет! Нет! И это ведь еще не самое страшное! Сегодня, когда я рассказал тебе и остальным о том, что узнал от Флоры, ты смолчала! Ты позволила всем считать что Бьянку убила Флора. И ты хотела, чтобы Флора понесла за это наказание. Посмотри на меня! Из-за тебя могли осудить мою сестру…

Флора вцепилась в его рукав, уговаривая:

— Ты же любишь ее, Алек, не добивай ее, не…

Галлант рывком высвободил руку, отступил на шаг и скрестил на груди руки. И тут Эмми Торн наконец шевельнулась. Она встала, постояла перед Галлантом, посмотрела ему прямо в глаза, тряхнула головой и, ни слова не говоря, круто повернулась и двинулась к двери, оттеснив Флору. Ей пришлось пройти мимо Аниты Принс, которая, запрокинув голову, пожирала ее взглядом, и мимо Карла Дрю, который едва успел подобрать ноги, чтобы Эмми Торн о них не споткнулась.

Я не стал вмешиваться, посчитав, что мои услуги не понадобятся, и оказался прав. Может быть, в ее движениях некогда и звучала музыка, но теперь музыка умерла. Когда Эмми Торн вышла в прихожую и повернула к двери, в ее локоть впилась железная рука — рука, издавна привыкшая и умевшая вцепляться железной хваткой.

— Спокойно, мисс Торн, — произнес инспектор Кремер. — Нам придется поговорить.

— Grand Dieu![11] — простонал Галлант и прикрыл лицо ладонями.

Примечания

1

Любовная интрижка (франц.).

(обратно)

2

Близкая подруга (франц.).

(обратно)

3

Ветер (франц.).

(обратно)

4

Все вместе (франц.).

(обратно)

5

Замолчи! (франц.).

(обратно)

6

Предатель (франц.).

(обратно)

7

Убийца (франц.).

(обратно)

8

Хитроумный. Коварный (франц.).

(обратно)

9

Хорошо, ладно (франц.).

(обратно)

10

Злодейка (франц.).

(обратно)

11

О, боже! (франц.).

(обратно)

Оглавление

1

2

3

4

5

Реклама на сайте