«Исчезающий труп»

Эллери Квин «Исчезающий труп»

Глава 1 «ДОМ ЗДОРОВЬЯ»

Величественная красота здания в колониальном стиле[1], сотню лет служившего достопримечательностью Спайтен-Дайвила[2], не предвещала трагедию, которой вскоре было суждено разразиться в его стенах. Напротив, широкая веранда, от которой шли вверх на два этажа четыре колонны, поддерживающие крышу, обширная, аккуратно подстриженная лужайка, два высоких дуба по бокам фасада, сверкающего белизной под лучами июльского солнца, свидетельствовали о респектабельности, покое и безопасности. Расположенный на вершине пологого зеленого склона дом безмятежно взирал на юго-запад — на раскинувшиеся внизу сады, леса, поляны, на гряду Палисейдс[3] по другую сторону Гудзона. Впрочем, красоту здания и его окрестностей нарушала одна совершенно неуместная деталь.

С севера на юг вдоль карниза над террасой тянулась неоновая вывеска, по ночам сверкающая красным светом для проезжающих автомобилистов: «ДОМ ЗДОРОВЬЯ ДЖОНА БРАУНА».

Джон Браун, купивший это поместье несколько лет назад, больше заботился о рекламе, чем о хорошем вкусе. Журналы, которые он издавал и распространял по всей стране, — «Совершенное тело», «Стройная фигура», «Здоровая пища Брауна» и многие другие — страстно рекламировали способы создания, сохранения и питания безупречного человеческого тела. Вера в рекламу побудила Брауна поместить статую, изображающую его самого в полный рост в обтягивающих спортивных трусах, там, где она отлично просматривалась из ворот усадьбы. С предложенного наблюдательного пункта любопытные могли также созерцать полногрудую загорелую помощницу Брауна, Корнелию Маллинс, проводящую уроки физкультуры на открытом воздухе — на террасе в южной части здания. Учениками в основном были мужчины старше среднего возраста с толстыми животами и кошельками и женщины, которые несколько запоздало взялись противостоять последствиям неумеренного потребления шоколадного крема.

Очень скоро число зевак, однако, у ворот увеличилось в несколько раз. Сотни глаз жадно вглядывались сквозь железные решетки. Из проезжающих автомобилей высовывались люди, рассматривали «Дом здоровья Джона Брауна»; они переглядывались, возбужденно переговариваясь и сообщая друг другу: «Труп нашли в комнате на втором этаже, прямо над тем местом, где стоит полисмен»; мальчишки, читая неоновую надпись, громко перешептывались: «Жуть берет, верно? И все-таки готов спорить, мистер Квин поймает убийцу!»

Но 23 июня дом в лучах раннего утреннего солнца вовсе не выглядел зловеще. Занятия гимнастикой еще не начались. Толстые мужчины еще не проспались после виски с содовой; дряблые женщины добавляли солидные порции варенья в пшенную кашу. Солнце освещало зеленую лужайку, неподвижную голубоватую воду бассейна, проникало сквозь ветви дубов, отбрасывая яркие золотистые полосы на белый фасад. Один из лучей, пронзив наискосок зеленую крону дерева и решетку окна второго этажа, заиграл на темной поверхности рентгеновского снимка, отражаясь на мрачном лице врача.

— В этом нет сомнения, доктор Роджерс, — печально произнес врач, передавая снимок одному из двух коллег, приглашенных на консилиум, который проходил в кабинете Джона Брауна. — Если бы речь шла о диагностике рака в начальной стадии, тогда могли быть какие-то основания для этой консультации. Но здесь не начальная, а сильно прогрессировавшая стадия. Поражены сердце и легкие. Операция была бы убийством.

— Разумеется, я это понимаю, — ответил Джим Роджерс. — Но у меня трудное положение. Уже несколько лет я исполняю в «Доме здоровья» обязанности врача, живущего при больнице. Я отказался от практики, сославшись на предложение Джона Брауна — оно было слишком заманчиво с финансовой точки зрения, чтобы его отвергнуть. С тех пор он смотрит на меня как на мошенника. Впрочем, он считает таковыми всех, кто его окружает.

— Значит, это вы пишете статьи о здоровье для его журналов?

Роджерс кивнул:

— Да, под фамилией Браун. Он бы не вынес, если бы слава досталась кому-то другому. Но это к делу не относится. Браун отказывается мне верить. Понадобилась уйма времени, чтобы убедить его позволить мне сделать рентгеновские снимки. Понимаете, он обожает свое тело. Мысль о болезни приводит его в ужас. Браун — бог для самого себя, а его тело — воплощение этого божества. В жизни не видел ничего подобного. — В поисках поддержки Роджерс перевел взгляд с доктора Хендерсона на седобородого мужчину, стоящего справа. — Вы тоже так считаете, Гартен?

Доктор Гартен пожал плечами и улыбнулся.

— Мраморная статуя на террасе служит этому доказательством.

— Статуя! — Роджерс скорчил гримасу. — Это не статуя, а идол. Смотрите! — Он пересек комнату, подойдя к алькову, и подозвал остальных.

Справа в алькове стояла гипсовая статуя телесного цвета.

Глядя на нее, доктор Гартен пригладил бороду.

— Не могу порицать его за то, что он гордится своим телом, — заметил он. — Браун сложен как Гермес[4].

— Он самолично проследил, чтобы статуя в точности соответствовала его фигуре, не доверяя скульптору. Это копия мраморной скульптуры на террасе, — с горечью объяснил Роджерс.

— Ну, бедняге недолго осталось поклоняться самому себе, — промолвил доктор Хендерсон, возвращаясь в кабинет. — Лично я даю ему не более шести недель.

— Как Браун это воспримет? — спросил Гартен. — Он хоть сможет понять, какой конец его ждет?

— Конечно сможет, — мрачно отозвался Роджерс, ероша пальцами черные волосы. — В этом-то весь ужас. Физически Браун все еще выглядит превосходно. Подумать страшно, во что вскоре превратится его тело. Ситуация еще более ухудшится, когда он поймет, что его ожидает.

— Как он себя вел, когда вы сообщили ему ваш диагноз? — спросил Хендерсон.

Роджер приложил носовой платок к сухим губам.

— Ужасно, — ответил он после паузы. — Бесновался, как гепард в западне. Мне пришлось помучиться, чтобы заставить его лечь в постель. Думаю, когда вы подтвердите мой диагноз, он будет считать вас своими личными врагами.

— Это даже к лучшему, — философски заметил Гартен, глядя в окно. — Лечение и отдых, возможно, продлят его жизнь на несколько дней или даже недель, но... — Помолчав, он добавил: — Будет гуманнее позволить ему делать то, что он хочет.

— Ну, нам можно войти? — спросил Хендерсон, кивая в сторону закрытой двери в спальню.

— Если не возражаете, — поспешно сказал Роджерс, — я бы не хотел при этом присутствовать. Поговорю с Брауном после вашего ухода. Его жена с ним. Она знает — я уже сообщил ей.

Хендерсон кивнул и направился к двери.

Второй специалист последовал за своим коллегой. Дверь открылась и закрылась вновь.

Джим Роджерс, поглаживая подбородок длинными пальцами, печально смотрел на рентгеновский снимок, лежащий на письменном столе в кабинете Джона Брауна. В свои тридцать с небольшим лет он мог добиться блестящих успехов в науке, если бы продолжал исследовательскую работу и практику. Но, приняв предложение Брауна и став врачом, проживающим в «Доме здоровья», Роджерс почти не находил применения своему интеллекту. Его не интересовали воображаемые болезни толстых клиентов обоего пола, а бесконечные статьи, которые ему приходилось писать для журналов Брауна, нагоняли на него неизбывную тоску. Написанные добросовестно, они тем не менее были адресованы не его коллегам, а всего лишь ленивым избалованным людям, которые привыкли слишком много спать и есть.

У доктора Роджерса были темные глаза, высокий лоб и заостренный подбородок, который его друзья считали чувственным, а недруги — безвольным. Возможно, спустя год или два он бросил бы работу в «Доме здоровья», последовав своему призванию, если бы не одно обстоятельство, даже отдаленно не связанное с его профессией. Именно по этой причине, а также будучи фаталистом и оппортунистом, он продолжал писать унылые статьи, выслушивать жалобы толстых пациентов и пить больше, чем было ему на пользу.

Отшвырнув в сторону рентгеновский снимок, как будто он внезапно вызвал у него отвращение, Роджерс нервно огляделся вокруг. Как и все, к чему прикладывал руку Браун, кабинет был огромным и богато декорированным. На резном письменном столе в строгом порядке располагались чистый блокнот, чернильница из агата, зеленая авторучка, в специальном гнездышке подставки, шесть аккуратно сложенных в стопку журналов Брауна, а теперь еще и злополучный снимок. Ноги Джима утопали в мягком и плотном синелевом ковре. Картины, изображающие греческих богов и богинь, висели на стенах над книжными полками с внушительного вида томами, которые ни разу не открывали с тех пор, как Браун купил библиотеку у одного из клиентов. Каштановые велюровые драпировки и такого же цвета обивка кресел и кушетки делали обстановку еще более громоздкой и тяжеловесной.

Джим подошел к алькову и повернул выключатель. Свет с потолка озарил статую Джона Брауна. Некоторое время Джим враждебно разглядывал мускулистые руки, мышцы шеи, широкую грудь, сильные стройные ноги. Затем он выключил свет, вернулся к столу и остановился, глядя на дверь в спальню. Он все еще смотрел на нее, когда она открылась, и в кабинет вошли Хендерсон и Гартен.

Доктор Гартен осторожно закрыл за собой дверь.

— Ну, вот и все, — объявил он. — Должен сказать, что мне больше нравится бодрость этого человека, нежели его манеры.

— Я бы не удивился, узнав, что он считает нас троих каким-то образом виновными в его болезни. — Доктор Хендерсон пожал массивными плечами и протянул руку Джиму Роджерсу. — Не завидую вам, что у вас такой пациент, — улыбаясь, добавил он.

— Спасибо, что пришли, — сказал Джим, обмениваясь рукопожатиями с Хендерсоном и Гартеном. — Сделаю все возможное, чтобы его отвлечь.

— Больше вы действительно ничего сделать не сможете, — отозвался Гартен, выходя вместе с Хендерсоном в холл. — До свидания. Желаю удачи.

Джим ждал, пока не услышал их шаги по голому полу холла. Затем он решительно двинулся к двери в спальню, открыл ее и вошел.

* * *

Откинув голову на подушки, Джон Браун сердито уставился на своего врача. Его жена, робкая увядшая женщина лет пятидесяти, сидевшая у кровати, отвела от мужа заплаканные глаза.

— О, Джим! — всхлипнула она.

— Убирайтесь отсюда, Роджерс, — проворчал Браун. — Вы уже причинили весь вред, какой только могли причинить. Так как я уже практически мертв, то могу обойтись без ваших услуг.

— Пожалуйста, мистер Браун, ради вас же... Гнев и возбуждение только усугубят...

— Убирайтесь!

— Это очень важно, мистер Браун...

— Вон! — Браун властно указал на дверь. Капля пота упала с его лба, скользнула по носу и повисла в уголке рта.

Джим стиснул зубы. Все было ясно. Повернувшись на каблуках, он зашагал к двери и быстро вышел.

— О, Джон! — Миссис Браун закрыла лицо руками, продолжая плакать. — Ты не должен...

— Послушай, Лидия, — сурово прервал ее Браун, — от твоих причитаний нет никакого толку. Они подписали мне смертный приговор, но не думай, что Джон Браун превратится в хнычущего труса. Прожив со мной столько лет, ты должна была бы это знать. Сейчас пришло время действовать, а не распускать нюни!

— Да, Джон, — робко произнесла миссис Браун, вытирая слезы маленьким платочком. — Я только хотела спросить, хочешь ли ты, чтобы я разыскала Барбару?..

Браун сел так резко, словно жена дала ему пощечину. Его налитые кровью глаза стали свирепыми.

— Барбару?! — рявкнул он. — Я не желаю ни видеть, ни слышать ее, ни говорить с ней! Она для меня не существует, понятно?

— Но, Джон, Барбара твоя дочь, твое единственное дитя, — залепетала миссис Браун. — Ты не можешь... Мы должны разыскать ее, вернуть домой...

— Вздор! Барбара перестала быть моей дочерью в тот день, когда покинула меня! Она сделала свой выбор — пускай с ним и остается.

— Но ты же принудил ее к этому, Джон! — заявила миссис Браун с внезапным приливом мужества.

— Принудил? Я запретил ей выходить замуж за этого шарлатана Джима Роджерса — за пьяницу, которому нужны только ее деньги, — а ты утверждаешь, что я выжил ее из дому!

— Ты ведь сам предложил Джиму жить здесь. Ты говорил, что такой блестящий молодой человек был бы неоценим для тебя...

— Роджерс выполнял определенные деловые поручения — вот и все! Иначе я бы вышвырнул его пинком в сточную канаву, откуда он вылез! Но при чем тут это? Если Барбара была настолько глупа, что влюбилась в пьяницу, разве я виноват, что нанял его? Не раздражай меня, Лидия! — Он снова откинулся на подушки и заговорил более мягким голосом: — Смерти я не боюсь. Я всегда верил в здоровое тело — оно было моей жизнью, моей религией. А теперь все рухнуло. Бог дал мне понять, что я поклонялся недостойной лжи...

Миссис Браун опять заплакала. Муж потрепал ее по плечу.

— Оставь меня одного, дорогая. Мне надо о многом подумать. — Он свесил ноги с кровати и уставился на ковер.

Миссис Браун понимала, что муж снова выкинул из головы ее, Барбару и всех остальных. С типичной для него сосредоточенностью он сконцентрировал внимание на какой-то личной проблеме — одной из многих, которые ей никогда не разрешалось делить с ним.

Чувствуя себя одинокой и несчастной, миссис Браун встала и, не глядя на мужа, покинула комнату смерти.

Глава 2 В ГЛАВНОМ ПОЛИЦЕЙСКОМ УПРАВЛЕНИИ

— Я раздобыл вашу новую книгу, Эллери. Как насчет того, чтобы поставить на ней автограф? — Сержант Вели, гигант с длинными ногами, длинными руками и грудью гориллы, смотрел с высоты своего роста на Эллери Квина, сидящего за его столом на вращающемся стуле.

— Кто там с папой? — Не отвечая на вопрос сержанта, Эллери кивнул в сторону кабинета инспектора.

На стеклянной табличке красовались черные буквы: «ИНСПЕКТОР РИЧАРД КВИН».

— Маленькая мышка, — ответил Вели. Эллери посмотрел на суровое лицо сержанта.

— Mus musculus[5]?

— Какой-какой мусс? — переспросил Вели. — Нет, сэр, маленькая пожилая дама, похожая на мышь. Так как насчет автографа?

— Как ее имя?

— Что? А, миссис Браун.

Сержант Вели открыл боковой ящик письменного стола и достал книгу в темно-зеленой клеенчатой обложке. На корешке Эллери прочитал надпись: «Новые приключения Эллери Квина». Он взял книгу и перелистал несколько страниц.

— Вы сказали, что раздобыли ее. Каким образом, сержант?

— Купил в магазине Брентано. — Сержант Вели отвинтил колпачок авторучки.

— А что вы сделали с суперобложкой?

— Выбросил. Что вы там разглядываете? Подпишите вот здесь!

— Спокойствие, — пробормотал Эллери. — Видите, страницы обрезаны неровно, а некоторые не разрезаны вовсе. Такими часто бывают самые первые экземпляры. Издатели избавляются от них, посылая критикам, а шесть штук — авторам. В магазины их отправлять невыгодно.

— Не понимаю, о чем вы, — заявил Вели.

— Я заметил, что один из моих авторских экземпляров исчез из моего кабинета.

Сержант выглядел оскорбленным до глубины души.

— Надеюсь, вы не намекаете, что я...

Эллери неожиданно встрепенулся.

— Какая именно миссис Браун? — быстро спросил он, тыча пальцем в сторону отцовского кабинета.

— Миссис Джон Браун. Ну, будьте же хорошим мальчиком...

— Жена человека, который помешан на физкультуре?

— Она самая. — Вели протянул Эллери ручку.

— Вели, мне срочно нужна идея для книги. Мои издатели... — Глаза мистера Квина блеснули. — Я хочу заключить с вами сделку!

— Как обычно? — Вели задумчиво нахмурился.

— Как обычно.

Сержант немного поколебался.

— Ладно, — сказал он наконец, пожимая могучими плечами. — Но смотрите, чтобы старик вас не подловил.

Эллери взял ручку, раскрыл книгу на чистом листе вначале и, перегнувшись через стол, щелкнул выключателем интеркома.

— В следующий раз я буду одновременно ставить подпись на чеке за покупку книги, — усмехнулся он.

Когда мистер Квин писал: «Вели с любовью. Эллери», в интеркоме послышался жалобный женский голос:

— Ее зовут Барбара, инспектор Квин. Она ушла из дома больше двух месяцев назад. Два месяца и шесть дней — это было 17 мая.

— А по какой причине она покинула дом?

Эллери узнал официальную разновидность отцовского голоса. Она резко отличалась от добродушно-насмешливого тона, каким инспектор обычно разговаривал дома.

— Я уже объяснила вам, что мистер Браун всегда был очень строг с ней. Он... он стремится подчинить себе всех. Но Барбара — современная девушка и к тому же унаследовала отцовское упрямство. Я уверена, что...

— Да-да, знаю. Но какова была конкретная причина, миссис Браун?

Последовала пауза, затем женщина ответила:

— В тот день Барбара сообщила отцу, что собирается выйти замуж за доктора Роджерса.

— Понятно. Тогда почему мистер Браун не вышвырнул доктора вместо того, чтобы позволить дочери уйти?

— Он не мог это сделать, инспектор. Мой муж создал доктору Роджерсу положение главного медицинского авторитета «Дома здоровья»...

— Понятно, — повторил инспектор, но это «понятно» прозвучало не особенно убедительно.

Вели наклонился и шепнул на ухо Эллери:

— Выключите, ради бога! Он догадается...

Но Эллери подал ему знак молчать.

— У вас есть при себе фотография вашей дочери, миссис Браун?

— Ничего не осталось, инспектор. Мой муж уничтожил все, что могло напомнить ему о дочери, когда она ушла, — даже ее одежду... — Голос женщины дрогнул. — Не осталось ни одной фотографии!

— А вы знаете какого-нибудь фотографа, который ее снимал?

— Я... не помню.

— Вы утверждаете, что это полный список вещей, которые она взяла с собой?

Некоторое время интерком молчал. Мистер Квин подумал, что, очевидно, миссис Браун кивнула в ответ, а его отец начал изучать список. Эллери рассеянно делал пометки в записной книжке. Когда голоса смолкли, он нацарапал: «Глава 1. Наследница исчезает. Изучить ее жизнь дома. «Дом здоровья». Пациенты-ипохондрики. Фотографий не осталось. Конечно, есть описание и...»

— Проверим описание, миссис Браун. — Голос инспектора заставил Эллери резко вскинуть голову. — Возраст: двадцать один год. Рост: пять футов пять дюймов. Вес: сто пятнадцать фунтов. Вьющиеся каштановые волосы. Длинные темные ресницы и темно-карие глаза. Низкий голос. Размер обуви: пять с половиной. Размер одежды: четырнадцатый. Хороший цвет лица. Привлекательная. Вы дали нам не слишком много зацепок, миссис Браун, но мы сделаем все, что от нас зависит.

— Надеюсь, вы понимаете, инспектор Квин, что мой муж ничего не должен знать о нашем разговоре? Я уже говорила вам, что он... — Ее голос внезапно задрожал и стал еле слышным.

Поняв, что беседа подошла к концу, Эллери выключил интерком и поспешил к двери приемной.

— Спасибо за идею, Вели, — усмехаясь, поблагодарил он. — Первая глава появилась на свет! — Эллери осторожно закрыл за собой дверь.

Когда ее вскоре открыл инспектор Квин, Эллери сидел в пустой приемной, удобно развалясь в кресле, закинув ноги на стул, лихо сдвинутая на затылок шляпа свидетельствовала о прекрасном расположении духа. Он читал газету и, очевидно, был настолько поглощен спортивной хроникой, что даже не поднял голову, когда его отец и миссис Браун проходили мимо.

Инспектор открыл женщине дверь, попрощался с ней и, повернувшись, увидел Эллери. Его глаза блеснули.

— Привет, сынок! Что ты делаешь в управлении? Могу я тебе помочь?

Инспектор Квин был маленьким человечком, юрким, как птица. Как-то Вели сказал о нем Эллери:

— На вид ваш папа — маленький старый простофиля, но если за кого-нибудь возьмется, тому не поздоровится!

Обожание, с которым сержант относился к своему начальнику, было легендой на Сентр-стрит. У маленького седого человечка не было лучшего помощника, чем послушный дисциплинированный колосс.

— Привет, папа. — Эллери зевнул, поднялся и бросил газету на стол. — Я хотел тебя кое о чем попросить, но уже сам с этим справился. — Он посмотрел на часы. — Опаздываю! Извини, пожалуйста. — И прежде чем его отец успел заговорить, он уже был в коридоре.

Инспектор почесал затылок и повернулся к сержанту Вели.

— Эл — смышленый парень, — усмехнулся он, — но ему не одурачить старика! Интересно, зачем это он бросился за миссис Браун?

В коридоре Эллери успел увидеть, как женщина входит в лифт. Кабина начала спускаться. Эллери сбежал вниз по лестнице. Когда он вышел из здания на Сентр-стрит, шофер в униформе помогал миссис Браун сесть в лимузин «паккард». Шофер уже захлопнул дверцу, когда Эллери подбежал к машине, снял шляпу и просунул голову в окошко.

— Миссис Браун, — тяжело дыша, заговорил он. — Мой отец, инспектор Квин, забыл задать вам один вопрос.

— О, значит, вы мистер Эллери Квин, — сказала женщина. — Я была бы очень рада, если бы... — Она заколебалась. — Какой вопрос, мистер Квин?

— Доктор Роджерс живет в «Доме здоровья», не так ли?

— Да, конечно. Я говорила об этом инспектору. — Она выглядела озадаченной.

— Верно, — быстро подтвердил Эллери, — но папа хотел бы знать, есть ли у него какая-нибудь практика на стороне.

— Нет, мистер Квин. У него на нее просто не хватило бы времени. Доктор Роджерс был вынужден отказаться от практики. Вы собираетесь лично принять участие в поисках? Я была бы счастлива, мистер Квин...

Эллери казался смущенным.

— Ну... посмотрим, миссис Браун. — Он кивнул шоферу.

Пытаясь улыбнуться сквозь слезы, женщина откинулась на габардиновое сиденье. Машина тронулась с места. Маленькая рука в черной перчатке робко помахала из заднего окошка.

Мистер Квин долго смотрел вслед лимузину.

Глава 3 УБЕЖИЩЕ

Барбара Браун сидела у окна второго этажа кирпичного дома на Уэйверли-Плейс, задумчиво глядя на улицу. Внизу три мальчика играли в классы, прыгая по квадратикам, нарисованным мелом на тротуаре. Уличный торговец катил перед собой тележку с яблоками, громко расхваливая свой товар. В доме напротив женщина высунулась из окна и громко крикнула:

— Фрэ-энсис!

Один из мальчиков поднял голову:

— Что, мама? Нет, мы еще не доиграли.

За спиной Барбары вновь послышался стук пишущей машинки. Девушка бросила взгляд через плечо на свою подругу Никки Портер и опять посмотрела на улицу.

Барбара любила Никки, восхищалась ею и была ей благодарна. Она не знала, как бы ей удалось обойтись без Никки. Во многих отношениях девушки были похожи — одного возраста, приблизительно одного роста, стройные и румяные. Но Барбаре приходилось признать, что из них двоих Никки была более хорошенькой, энергичной и импульсивной. Невозможно было угадать, что придет ей на ум. Барбара не импульсивна — она терпелива, но решительна. Прежде чем уйти из дому, она тщательно все обдумала. Отец сделал бы ее жизнь невыносимой, потому что она любит Джима, а Джим, безусловно, любит ее. Но мама!..

Бедная мама...

Барбара вздохнула.

Когда она простудилась, заболела и стала беспомощной, как котенок, Никки взяла ее к себе, хотя тогда они были едва знакомы. Никки очень добрая — для подруги она сделает что угодно. И она упорная — продолжает попытки стать писательницей, хотя никто не покупает ее сочинений. Бедняжка Никки!

Громкий треск, с которым лист бумаги выдернули из машинки, напугал Барбару. Повернувшись, она увидела, как Никки в гневе разорвала лист на мелкие кусочки и бросила их в мусорную корзину.

— Никки!

Девушка посмотрела на Барбару, сверкая глазами.

— Снова этот жалкий идиот!

— Какой идиот?

— Этот чертов болтун, Эллери Квин! Знаешь, что сегодня сказал мне редактор — это презренное ничтожество?

— Что?

— Что я плагиатор и копирую идеи Эллери Квина! Он заявил, что я должна писать, руководствуясь собственным опытом, а не чьим-то еще. Какая наглость!

— Может быть, ты испытываешь влияние Эллери Квина подсознательно, — успокаивающе сказала Барбара. — Ты ведь читала так много его книг.

— И ты туда же! — Никки тряхнула локонами. — Разве я могу отвечать за то, что делала в детстве? Теперь я взрослая и знаю, какую чушь он пишет. Признаю, что этот идиот отравил мой незрелый ум. Но за последние два года я выросла и избавилась от яда. Я презираю его писанину! Скорее я обращусь в поисках идей к детским считалкам, чем к этому самодовольному педанту, Эллери Квину!

— Но какое отношение имеет мистер Квин к тому, что ты только что написала? — простодушно изумилась Барбара.

Темные глаза Никки потемнели еще сильнее.

— Я только что начала новый детективный роман под названием «Дом на обочине». Сцена преступления — одинокая хижина возле мусорной свалки в пригороде Трентона. Потом я вспомнила, что Квин уже использовал это место в дурацкой книжонке, которая называется «Дом на полпути». Мне следовало знать, что если я имею дело с мусорной свалкой, то непременно наткнусь на Эллери Квина!

Барбара с трудом сдержала улыбку.

— Возможно, я тебе мешаю. Пойду прилягу — все равно я хотела полчасика отдохнуть.

— Ты мне совсем не мешаешь, — запротестовала Никки. — Это все... не важно! Как ты себя чувствуешь, Бэбс?

— Превосходно. Сейчас я могла бы даже преподавать гимнастику. Джим просто балует меня, дорогая.

Никки посмотрела на подругу.

— Ты уже не бледная. И щеки стали румяными. Но Джим прав. Сейчас тебе нельзя переутомляться. Лучше отдохни.

Когда Барбара закрыла дверь в спальню, Никки вставила в машинку чистый лист. Долгое время она просидела, напряженно глядя на клавиши. Судя по тому, как иногда подергивалось ее лицо, работа мысли причиняла ей немалые душевные муки. Наконец ее чело прояснилось. Она выпрямилась на стуле и отпечатала в верхней части листа прописными буквами:

НИККИ ПОРТЕР ТАЙНА ПЕРСИДСКОГО КОВРА

Как только палец ударил по клавише «А», завершая название, в дверь постучали. Никки пробежала по комнате и приоткрыла дверь.

— О, Джим! Входите. Барбара поджидала вас у окна. — Она распахнула дверь настежь.

— Здравствуйте, Никки, — поздоровался доктор Роджерс, входя в комнату. — Как там моя Барбара?

Никки закрыла дверь.

— Свежа как роза. Она вас ждет. — Никки указала на дверь в спальню.

Она вновь уселась за машинку, глядя на страницу, где не было ничего, кроме имени автора и заглавия. Вскоре Джим вернулся в комнату, тщательно закрыв за собой дверь.

— Никки, — тихо заговорил он, — я... не смог сказать сегодня Барбаре — хочу подождать день-два, пока она окрепнет. Понимаете, Никки, мы обнаружили у мистера Брауна рак. Ему осталось жить несколько недель.

— Какой ужас! — Никки испуганно посмотрела на него, прижав ладонь ко рту.

— Я собираюсь уговорить Барбару вернуться домой. Это мой долг, хотя ее отец ничуть не изменился. Даже сознание того, что он умирает, на него не подействовало. К дочери он относится по-прежнему. Трудно понять, как можно быть таким... безжалостным.

— Тогда она не должна возвращаться, — прошептала Никки. — Если мистер Браун так ведет себя на смертном одре... это было бы слишком жестоко для Бэбс.

— Откровенно говоря, я надеюсь, что она не вернется. Но поймите мое положение. Я не могу брать на себя такую ответственность. Мне придется все ей рассказать! Но, видит Бог, я надеюсь, что она откажется возвращаться. Он самый тяжелый человек из всех, с кем мне когда-либо приходилось встречаться!

— Она не вернется, — твердо заявила Никки.

— Завтра я приду, как только сумею выбраться. — Джим повернулся и быстро вышел.

Никки сидела у машинки, погруженная в размышления. Теперь она уже не ломала голову над своим детективным романом. Она знала, что ее подруга, несмотря на всю любовь к Джиму, в глубине души очень страдает. Нельзя допустить, чтобы ее обидели снова! Хотя, если Джим сказал миссис Браун, где находится Барбара...

Никки сама не знала, сколько времени так просидела. Резкий стук в дверь вывел ее из оцепенения. Кто бы это мог быть? Стук повторился.

Поднявшись, Никки приоткрыла дверь в спальню и шепнула:

— Бэбс, кто-то пришел. Не выходи и сиди тихо.

Барбара кивнула, испуганно глядя на нее. Закрыв дверь в спальню, Никки на цыпочках подошла к входной двери и приложила к ней ухо.

— Кто там?

— Проверка газового счетчика, — ответил веселый голос.

Никки приоткрыла дверь, придерживая ее ногой. Молодой человек, которого она увидела, нисколько не походил на служащего газовой компании. По крайней мере, ей еще никогда не попадались служащие в твидовом пиджаке и фланелевых брюках. Никки попыталась закрыть дверь, но она не сдвинулась ни на дюйм. Посмотрев вниз, Никки увидела кончик лакированной кожаной туфли, просунутый внутрь. Она надавила на дверь плечом изо всех сил. Ей хотелось расплющить ногу этому подонку, чтобы он взвыл от боли!

Однако Никки самой пришлось отступить назад, подчиняясь давлению с наружной стороны двери. Молодой человек вошел в комнату и улыбнулся ей. Улыбка не была ни угрожающей, ни даже покровительственной — просто насмешливой, что разозлило ее еще сильнее.

— Вы уберетесь сами или мне расцарапать вам физиономию? — строго спросила Никки, сердито глядя на незнакомца.

— Неужели вы такая злючка? — Незнакомец продолжал улыбаться.

Несмотря на обуревавший ее гнев, Никки обратила внимание на проницательные серые глаза, резкие черты лица и волнистые каштановые волосы. Молодой человек был высоким — около шести футов ростом — широкоплечим, с приятной улыбкой, демонстрирующей отличные зубы... Тем не менее, она бы с удовольствием сцарапала с его лица эту улыбочку!

— Так уберетесь вы или нет? — Никки угрожающе скрючила пальцы.

— Нет, — ответил посетитель, наступая на девушку.

Никки не сдвинулась с места и подняла руки. Увидев ее ярко-алые ногти, он заулыбался еще шире.

— Кто вы такой? — спросила она.

— Частный детектив, — ответил мистер Эллери Квин не моргнув глазом. — Оперативник 666. Игра окончена, мисс Браун!

Глава 4 НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

После того как миссис Браун уехала из Главного полицейского управления, Эллери Квин позвонил Пинки — владельцу такси и специалисту по слежке, который обладал удивительной способностью пробираться на большой скорости сквозь транспортные заторы, — и, дав ему указания, отправился ожидать рапорта в квартиру Квинов на Западной 87-й улице. В начале третьего зазвонил телефон. Пинки сообщил, что следовал за автомобилем доктора Роджерса от «Дома здоровья» до 4-й улицы, где доктор припарковал машину, после чего направился к кирпичному дому на Уэйверли-Плейс, постоянно оглядываясь, как будто хотел убедиться, что за ним не следят. Записав адрес, Эллери велел Пинки ждать и выбежал из дому. Когда он добрался до 4-й улицы, Пинки сказал, что Роджерс вышел из дома всего несколько минут назад, побывав в квартире мисс Никки Портер на втором этаже. Усмехнувшись, Эллери сунул Пинки десять долларов и поднялся по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

Войдя в квартиру, он скользнул по Никки оценивающим взглядом. Вьющиеся каштановые волосы. Темно-карие глаза. Темные ресницы, естественный румянец, маленькие ножки. Хорошенькая. Размер одежды, похоже, четырнадцатый. Доктор Роджерс не имел практики, так что это не мог быть профессиональный визит. Кроме того, Пинки говорил, что он опасался слежки.

— Частный детектив?! — ахнула Никки.

— В некотором роде, — объяснил Эллери. — Мисс Браун, ваша мать просила меня найти вас и привезти домой.

Мысли Никки закружились, как в водовороте. Он принимает ее за Барбару! Следовательно, им известно, где она скрывается.

— Как вы разыскали Бар... меня? — спросила Никки. Черт возьми, она едва себя не выдала!

— Поменьше разговоров и побольше действий, мисс Браун. Не возражаете против того, чтобы пойти со мной?

— Что за спешка? — Следовало любой ценой спасти Барбару. Как же избавиться от этого типа?

— Мы должны уйти до прибытия полиции.

— Полиции?! — Никки пришла в ужас.

— Они будут здесь очень скоро. Не лучше ли вам позволить мне доставить вас домой, чем ждать, когда здесь появятся копы. Только представьте себе — фотографы, репортеры... Пресса раздует из этого целую историю. Так что собирайте чемодан, мисс Браун.

— Какой кошмар! — Казалось, Никки сдалась и готова согласиться. — Конечно, если дело обстоит так... Садитесь. Я не задержу вас надолго. — Она беспомощным жестом указала на стул и скрылась в спальне.

Дверь за ней захлопнулась.

— Бэбс, — зашептала Никки, — они узнали, где ты прячешься! Сюда едет полиция!

— О, что же мне делать? Я не хочу домой!

Губы Барбары дрогнули. Она прислонилась спиной к двери, пытаясь услышать, что происходит в соседней комнате.

— Тсс! Не так громко! Этот человек думает, что я — это ты! Я пойду с ним. Как только мы уйдем, сразу же позвони Джиму. Скажи, чтобы он пришел и забрал тебя. Только поторопись. Я задержу этого детектива. Не шевелись, пока мы не ушли, а потом быстро упакуй вещи. — Никки быстро начала бросать вещи Барбары в чемодан.

В гостиной Эллери Квин не стал сидеть, как предложила ему Никки, а начал обследовать комнату. На книжной полке стояли Университетский словарь Уэбстера, «Тезаурус» Роже, «Английский литературный язык» Фаулера, «Маленькие эссе» Джорджа Сантаяны, «Анатомия человека» Пирсола (причем наличие этой книги весьма удивило Эллери) и дюжина книг самого Эллери Квина. Подойдя к письменному столу, он прочитал на листе в пишущей машинке: «Никки Портер. Тайна персидского ковра». На столе лежали шесть объемистых рукописей. Эллери взял одну из них, озаглавленную «Тайна шляпы с пером», раскрыл наугад страницу и прочитал: «Это был Гарри Мак-Тэвиш которого они все еще как знали». Вынув из кармана карандаш, Эллери зачеркнул «еще как», вместо этого написал «отлично» и поставил запятую перед словом «которого». Прочитав страницу до конца, он усмехнулся, а когда Никки вышла с чемоданом, уже хохотал во все горло.

— Что это вы так веселитесь? — сердито спросила она, поспешно закрывая дверь в спальню.

Эллери положил рукопись на место.

— Мисс Браун, — торжественно заявил он, — не дай бог, если эти опусы дойдут до читателей. Вернитесь к вашим миллионам, а писать детективные романы предоставьте тем, кто умеет это делать.

— Ах, вы еще и критик! — фыркнула мисс Портер.

Эллери придал лицу виноватое выражение.

— Простите. Ну, пошли?

Они ехали на север по Вестсайдскому шоссе в «кадиллаке» Эллери. Хотя мистер Квин пытался завязать беседу, Никки хранила молчание, пока они добирались от Уэйверли-Плейс до конца 21-й улицы.

Затем любопытство одержало верх, и она угрюмо спросила:

— Чем это вас так ужаснули мои детективные романы? Очевидно, вы сунули в них свой нос?

— Меня всегда забавляют встречи с людьми, которые их пишут, — отозвался Эллери. — Дело в том, что я сам этим занимаюсь.

— Вот как? — Любопытство Никки возросло. — И вам удается что-нибудь продать?

— Все, что я пишу.

Никки посмотрела на Эллери с благоговейным страхом.

— Я скорее писатель, чем детектив, — продолжал тот. — Поэтому я и выследил вас в вашей норе на 4-й улице.

— Не понимаю, — озадаченно промолвила Никки.

— Я хотел познакомиться с вами и вашим отцом.

— Зачем?

— Говоря откровенно, мои издатели требуют от меня новую книгу. Вот я и охочусь... ну, за идеей. Я предпочитаю реализм. Мои книги всегда имеют, так сказать, документальную основу. Главной идеей служат реальные события, проблемы, конфликты, на которых и строится сюжет.

Никки фыркнула.

— Именно это и говорил мне редактор, читая проповедь сегодня утром. Он обвинил меня в том, что источником моих идей является Эллери Квин! Какой тупица!

— Почему вы называете его тупицей? По-моему, он абсолютно прав. Идеи нужно черпать из собственного жизненного опыта.

— Я назвала тупицей не редактора, а этого Эллери Квина.

Эллери покосился на нее.

— Почему? — спросил он и усмехнулся, глядя на дорогу.

— Потому что он пишет чудовищный вздор!

Эллери почувствовал жар в затылке.

— Судя по количеству книг, принадлежащих его перу, которые стоят у вас на полке, я бы подумал, что они вам нравятся.

— Он — моя Немезида[6], — с горечью сказала девушка. — Я даже говорить о нем не хочу. — После паузы она спросила: — Так вы хотите воспользоваться для сюжета побегом Ба... моим побегом из дому?

— Естественно, — ответил Эллери. Приятно, когда тебя называют чьей-то Немезидой. — Иначе я не стал бы в это ввязываться. Сбежавшая наследница, неумолимый отец, обеспокоенная мать, жених в затруднительной ситуации — чем плохо для начала?

— Очевидно, вы не понимаете, что ваши слова оскорбительны, — холодно произнесла Никки.

— С такой позицией вы никогда не сможете писать. Вы должны быть объективной — отбросить все личные соображения. Не думайте, что я намерен вставить в книгу вас, вашего отца или кого-то еще. Подобное я предоставляю репортерам. В конце концов, я создаю беллетристику. Меня интересуют причины и следствия поступков людей, их реакции, характеры и поведение. Внешние черты — всего лишь маски. Они меня не волнуют.

Больше никто не вымолвил ни слова, покуда машина, переехав через мост Генри Хадсона[7] и свернув на шоссе налево, не начала подниматься к Спайтен-Дайвилу.

— Я это сделаю, — мрачно заявила Никки.

— Что именно?

— То, о чем вы говорили. Напишу книгу о Барбаре Браун.

Усмехнувшись, Эллери свернул направо в ворота «Дома здоровья Джона Брауна». Через пятьдесят ярдов дорога разветвлялась, образуя эллипс, вершина которого находилась перед террасой дома. Когда автомобиль делал поворот, Эллери заметил на террасе две двери с тремя окнами между ними. Два окна на втором этаже, как ни странно, были забраны тонкой железной решеткой.

— Где вход, мисс Браун? — спросил Эллери.

Никки, знавшая со слов Барбары каждый уголок дома, ответила не колеблясь.

— Вторая дверь, это вход в офис — он должен быть открыт. Я не взяла ключи, когда ушла из дома.

Машина затормозила на подъездной аллее. Эллери вышел, держа чемодан, и открыл дверцу Никки.

— Благодарю вас. — Она протянула руку за чемоданом.

— Вы не представите меня вашему отцу? — спросил Эллери, не отдавая чемодан.

— Сейчас едва ли подходящее время.

— Я имею в виду позже — к вечеру. Не беспокойтесь насчет полиции. Я позвоню отцу и сообщу, что вы дома и в безопасности.

— Вашему отцу?

— Да, инспектору Квину.

— Вы имеете в виду, что вы... Эллери Квин?!

— Да. — Эллери снова усмехнулся. — Но я прощаю вам все, что вы обо мне говорили. Могу я увидеться с вами позже?

На несколько секунд Никки утратила дар речи. Она смотрела на Эллери, и ее глаза метали молнии.

— Я больше никогда не хочу вас видеть, вы... самозванец!

Выхватив у него чемодан, Никки побежала по террасе и скрылась в «Доме здоровья Джона Брауна» — доме трагедии...

Глава 5 ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ

Когда Никки вошла через парадный вход в «Дом здоровья», весь штат служащих Джона Брауна собрался в его спальне на втором этаже. Сам Браун в пижаме и пурпурном купальном халате угрюмо сидел за письменным столом в форме почки, расположенным возле зарешеченного окна спальни. Послеполуденное солнце поблескивало на украшенной бриллиантами рукоятке ножа для разрезания бумаги, которым он энергично жестикулировал.

Его жена молча сидела в самом дальнем углу спальни. Джим Роджерс мрачно уставился в окно, разглядывая Палисейдс на другом берегу Гудзона.

Адвокат Брауна, Зэкари — худой лысый мужчина с хронически обеспокоенным видом — без всякой цели перебирал пачку бумаг. Пенсне подпрыгивало на его костлявой переносице.

Роки Тейлор, специалист по рекламе, в костюме в черно-белую клетку, крикливом желтом галстуке, с кольцом, в котором блистал большой фальшивый бриллиант, всем своим видом демонстрировал презрение к присутствующим, за исключением мисс Корнелии Маллинс — величавой блондинки, заведующей спортивной секцией «Дома здоровья». Временами он бросал на нее восторженные взгляды.

Только один человек в комнате выглядел абсолютно спокойным и, казалось, не замечал напряжения, которое испытывали остальные. Это был Эймос — старик со впалыми щеками, бледным лицом, испещренным глубокими морщинами, облаченный скорее в тряпье, чем в одежду. Бесстрашный взгляд его блестящих глаз был устремлен в потолок. Грязным пальцем с почерневшим от земли ногтем он рассеянно поглаживал клюв сидящего у него на плече черного ворона с растрепанными перьями.

Джон Браун сделал паузу, изучая лица слушателей и стараясь определить, как подействовали на них его слова.

— Короче говоря, — продолжал он более сдержанным тоном, — я всегда верил в свою работу, верил в кодекс здоровья. Руководствуясь своей верой, я основал это учреждение для блага множества людей. Но теперь я узнал, что тело мое больно — поражено раком. Я был обманут — обманывал себя и других. Больше так продолжаться не может. Мои предприятия не окажутся в руках ханжей, которые будут пользоваться ими только для своего божества — всемогущего доллара. Нет! — Он стукнул кулаком по столу. — Мы закрываемся!

Джим Роджерс повернулся от окна и посмотрел на своего босса.

— Но, мистер Браун, я не могу поверить, что вы говорите это серьезно. Закрыть ваши пищевые фабрики и магазины! Закрыть «Дом здоровья»! Неужели вы не понимаете, что они должны продолжать функционировать ради вашей семьи?

— Моей семьи! — Браун скривил губы. — Вы такой же лицемер, как и все остальные. Почему вы не признаетесь, что хотите жениться на Барбаре из-за моих денег?

Джим с трудом сдерживался.

— Доказательством, что это выдумка, служит то, что я не женился на ней. Поэтому ни вы, ни кто другой не может говорить такую грязную ложь.

Адвокат Зэкари кашлянул.

— Я всегда полагал, что в случае вашей смерти мы должны продолжать бизнес ради миссис Браун, — сказал он, нервно шелестя бумагами.

— Ради ваших прибылей, а не ради моей жены, — сердито поправил Браун.

Роки Тейлор перевел на него взгляд.

— Не забывайте о ваших радийных и рекламных контрактах. Они заключены на год, и нам придется платить независимо от того, закроемся мы или нет.

Браун медленно склонился вперед над письменным столом.

— Мертвецы не нуждаются в рекламе, — усмехнулся он.

Миссис Браун заплакала.

Корнелия Маллинс подошла к Джону Брауну и погладила его по руке.

— Дайте природе шанс, — мягко заговорила она. — Выйдите на солнце. Поверьте в собственные силы.

Лицо Брауна смягчилось. Он покачал головой.

— Ни вера, ни природа не могут изменить рентгеновский снимок, Корнелия.

Внезапно Эймос, старый оборванец, все еще глядя в потолок, запел унылую монотонную мелодию:

С жизнью кончается лишь борьба. Природа — и жизнь, и смерть. Благословенна могила твоя...

Рыдания миссис Браун усилились.

— Бедный старый Эймос, — ласково промолвил Джон Браун. — Я уже договорился, что ты будешь жить в новом доме отдыха.

Руки старика задрожали.

— Я не хочу уходить отсюда. Я буду работать в саду, — захныкал он.

— Там тебе вообще не придется работать, — успокоил его Браун.

— Я не уйду! — взвизгнул Эймос. — Я должен копать могилу! Могилу! Могилу! — Он побежал к двери — ворон покачивался, вцепившись ему в плечо. — Копать могилу... — Крики старика постепенно замерли.

Гулко хлопнула дверь.

Корнелия вновь положила ладонь на руку Брауна.

— Джон, почему мы не можем продолжать так, как все было при вас?

— Она права, — согласился Зэкари, отрываясь от бумаг.

— Конечно права, — вмешался Роки Тейлор. — Вы всегда говорили, что мы должны работать так, будто этот бизнес принадлежит нам, потому что когда-нибудь так и будет — если вы умрете первым, то завещаете его нам.

— Всем и каждому, — подтвердил адвокат Зэкари. — Я сам составлял завещание.

— Это завещание уже недействительно, — медленно произнес Браун, подчеркивая каждое слово. — Я написал новое, согласно которому все оставляю моей жене. — Он постучал ножом по лежащему на столе листу бумаги.

— И вы лишили наследства Барбару? — спросил Роджерс.

— Целиком и полностью.

— Отлично. Теперь я могу на ней жениться!

Браун бросил на Джима злобный взгляд, но не ответил ему.

— Я собрал всех вас вместе, так как хотел сообщить, пока еще жив, что все вы, кроме моей жены, исключены из моего завещания. После смерти мне бы это не доставило такого удовольствия.

— Но почему? — плачущим голосом спросила Корнелия. — Учитывая все, что мы для вас сделали!..

Зэкари успел подхватить пенсне, прежде чем оно упало на лежащие у него на коленях бумаги.

— Это невероятно! — простонал он. — Мистер Браун, я прошу вас заново обдумать этот вопрос в свете...

Роки Тейлор встал — его узкий подбородок заметно напрягся.

— Браун, — заговорил он, — успех «Браун энтерпрайзис инкорпорейтед» почти полностью зависел от организованной мною рекламы. И вот какова ваша благодарность. — Он пожал плечами. — Пошли, Копни. Нам пора сниматься с якоря.

Не глядя на Брауна, Корнелия Маллинс вышла из комнаты вслед за Роки Тейлором.

Джон Браун обмакнул ручку в чернильницу, положил ее возле листа бумаги, исписанного его каракулями, отодвинул стул и поднялся. Скривив губы в усмешке, он обратился к Джиму Роджерсу:

— Так как вы ничего не выигрываете от этого завещания, то нет причин, по которым вы не могли бы его засвидетельствовать.

— С удовольствием, — ответил Джим и быстро поставил свою подпись.

— Это относится и к вам, Зэкари, старый мошенник.

Адвокат вскочил, и бумаги посыпались на пол. Он собрал их, бормоча себе под нос, подошел к столу, сел и поправил пенсне.

— Вот, — сказал Зэкари, поставив подпись внизу листа. — Для меня это ничего не значит, хотя я много лет вел ваши дела.

— Премного благодарен, — насмешливо промолвил Браун. — А теперь прошу вас удалиться. — Он посмотрел на жену, съежившуюся на стуле в углу. — Это касается и тебя, Лидия. Я хочу побыть один.

Глава 6 ДЕВУШКА В ЛОВУШКЕ

Сидя в машине по дороге к «Дому здоровья», Никки составила план действий и теперь, шагая по террасе, решила забыть о своей злости на Эллери ради того, чтобы осуществить этот план.

Она открыла дверь и вошла в большую приемную. Справа, за столиком с коммутатором и несколькими журналами Брауна, сидела хорошенькая блондинка, примерно одного возраста с Никки. Перед нею стояла табличка «Мисс Норрис», а на двери за ее спиной было написано: «КЛОД Л. ЗЭКАРИ — администратор». Девушка оторвалась от журнала:

— Я мисс Норрис. Чем могу помочь?

— У меня назначена встреча с доктором Роджерсом.

— Пожалуйста, ваше имя.

— Никки Портер.

— Сожалею, мисс Портер, но доктор Роджерс сейчас занят с мистером Брауном. Не желаете ли подождать в его кабинете?

— Да, благодарю вас.

Никки последовала за секретаршей на второй этаж в кабинет доктора.

— Если хотите, можете почитать журналы, мисс Портер. Доктор Роджерс долго не задержится. — Секретарша удалилась.

Стоя в дверях, Никки окинула взглядом коридор. Он был пустой и безупречно чистый; с обеих его сторон тянулись двери. На той, что напротив, Никки прочитала: «ДЖОН БРАУН — президент». Она вошла в кабинет Роджерса, взяла со стола журнал и села в кожаное кресло. Разглядывая красотку в более чем открытом купальном костюме, изображенную на обложке, Никки подумала: «Золотоволосая амазонка».

И тут она услышала чей-то вопль. Это был дикий, истерический визг, непонятно, мужской или женский. Он становился все громче.

— Могилу! Могилу!

По спине у Никки побежали мурашки. Она уставилась в дверной проем.

Дверь напротив распахнулась, и оттуда выбежал старик в лохмотьях. Взгляд его дико блуждал, длинные волосы были всклокочены. На плече у него сидела большая черная птица. Продолжая вопить, он помчался по пустому коридору.

Снова наступила тишина.

Никки недоуменно заморгала. Что здесь происходит? Что за люди живут в одном доме с Барбарой? Старик вылетел сломя голову из кабинета мистера Брауна.

Секретарша сказала, что Джим Роджерс у него. Однако из комнаты не доносилось ни звука, хотя дверь оставалась открытой настежь. Никки на цыпочках пересекла коридор и заглянула в кабинет. Конечно же в нем никого не оказалось. Возле большого письменного стола стояли обитые плюшем стулья; кушетка и драпировки также были плюшевыми. «Какое великолепие!» — подумала Никки. Солнечные лучи, проникая сквозь железную решетку на окне, играли на резных завитушках стола.

Никки ступила на толстый ковер. Странно, что отсюда выбежал этот полоумный старик. Должно быть, его кто-то напугал, но кто? Он мог выйти через дверь слева или арочный проход справа.

Она заглянула в альков и вздрогнула, увидев статую, слишком сильно походившую на живого человека. Очевидно, это мистер Браун. Неудивительно, что Барбара... В алькове двери не было, так что человек в лохмотьях вышел не оттуда.

Пройдя на цыпочках мимо стола, Никки приложила ухо к двери напротив.

— И вы лишили наследства Барбару? — услышал Никки голос Джима и внезапно почувствовала возбуждение. Это было все равно что слышать диалог в кинотеатре, не видя экрана.

— Целиком и полностью.

— Отлично. Теперь я могу на ней жениться! — Это снова сказал Джим.

Кто-то тихо забормотал — слишком тихо, чтобы можно было разобрать слова. Внезапно послышался сердитый голос:

— И вот какова ваша благодарность. Пошли, Конни, нам пора сниматься с якоря.

Никки шмыгнула в альков. Она едва успела спрятаться за статую в нише, как дверь в спальню открылась и почти сразу снова закрылась. Тот же мужской голос Никки услышала теперь уже в кабинете:

— Ну и положение, черт бы его побрал! Почему ты не обработала его, Конни?

— Я сделала все, что могла, Роки, — отозвался недовольный женский голос.

— Но мы не сдадимся без боя. Дай мне время — я что-нибудь придумаю. Идеи — мой бизнес; я всегда ими полон.

— Тебе придется действовать быстро, Роки.

— Поторопись, красотка. Нам нужно куда-нибудь пойти и все обсудить.

Никки услышала приглушенные шаги по ковру, а затем стук каблуков по полу коридора. Потом наступила тишина. Выскользнув из-за статуи, девушка вернулась к двери и снова прижала к ней ухо.

— Премного благодарен, — послышался мужской голос. — А теперь прошу вас удалиться. Это относится и к тебе, Лидия. Я хочу побыть один.

Никки опять ринулась в альков, и как раз вовремя, потому что дверь снова открылась.

— Я не хочу, чтобы меня беспокоили, — понятно, Лидия? Распорядись, чтобы мне не мешали.

Никки осторожно выглянула из алькова. Говорил мужчина в купальном халате. Рядом с ним стояли Джим и маленькая женщина с седыми волосами — очевидно, Лидия. Ну конечно — это же родители Барбары! А тощий самодовольный человечек, который шел так, словно вот-вот упадет, вероятно, администратор Зэкари. Мистер Браун выпроваживал их из кабинета, подталкивая жену в плечо. Проклятье! Он закрыл дверь в коридор, запер ее и положил ключ в карман.

Пока Браун поворачивался, Никки уже метнулась назад. Выглянув снова, она успела увидеть, как он открывает дверь напротив алькова. В темноте за дверью мелькнул белый балдахин кровати — значит, это спальня Брауна... Дверь вновь закрылась.

На минуту Никки охватила паника. Что ей делать? Если она начнет стучать в коридорную дверь, сбегутся все домочадцы. А если она постучит в спальню, то как объяснит Брауну свое появление? Он может задержать ее за вторжение в дом или даже как воровку. У него и так плохое настроение. А если выяснится, что она подруга Барбары... Никки застонала. Нет, она не может пойти на такой риск. Выдать Барбару? Ни за что!

Девушка шагнула в кабинет и огляделась. В комнате было только две двери — в коридор и в спальню — и одно окно с железной решеткой. Подойдя к нему, она убедилась, что решетка вмонтирована в каменную кладку. Сквозь отверстия нельзя было даже просунуть голову. Что же делать?.. Как бы поступил на ее месте Эллери Квин с его хваленой проницательностью? Возможно, сел бы за стол и начал писать книгу. Ведь он берет сюжеты из жизни! Никки презрительно фыркнула и внезапно успокоилась. Почему бы в самом деле не написать о происходящем? А когда выйдет мистер Браун, нужно объяснить ему, что она писательница. Мистер Квин ведь вломился к ней в дом в поисках идеи...

Никки открыла ящик письменного стола, нашла несколько листов бумаги, карандаш и села.

«НИККИ ПОРТЕР. ДЕВУШКА В ЛОВУШКЕ», — написала она и откинулась на спинку стула, приступая к обдумыванию сюжета.

Вскоре до ее сознания дошло, что в спальне звонит телефон. Почему же мистер Браун не берет трубку? Почему он позволяет телефону трезвонить? Ну конечно! Никки выпрямилась на стуле. Его нет в спальне — он вышел через другую дверь. Теперь ей удастся спастись!

Быстро схватив со стола лист с заглавием, Никки подошла к двери спальни и прислушалась. Телефон все еще звонил. Она осторожно открыла дверь. Комната казалась пустой. В противоположной стене она увидела две двери. Никки направилась на цыпочках к ближайшей из них, но на полпути застыла, прижав руку к горлу.

Из-за стола торчала нога. Солнце поблескивало на кончике лакированной комнатной туфли, придавая зрелищу особую причудливость.

Никки шагнула вперед, чувствуя, что леденеет от страха... Рука! Неподвижная рука... и кровь! Кровь повсюду — на руке, на купальном халате, на шее, на ковре...

Пошатнувшись, Никки ухватилась за край стола и прикрыла глаза ладонью.

Мистер Джон Браун — отец Барбары — мертв. Кровь... Позвать кого-нибудь на помощь? Нет, уже слишком поздно. Нужно срочно отсюда выбираться!

Нетвердым шагом Никки подошла к ближайшей двери и заколебалась.

Отпечатки пальцев! Она не должна оставлять отпечатки! Почему телефон продолжает звонить?.. Хоть бы он умолк! Никто не должен знать, что она побывала здесь.

Никки достала носовой платок и, накрыв им ручку, открыла дверь.

Стенной шкаф с одеждой!

Она подошла ко второй двери и снова накрыла ручку платком.

Ванная. Белые кафельные плитки... Зарешеченное окно...

Никки почувствовала, что задыхается, и снова схватилась за горло. Потом вернулась к столу и прислонилась к нему.

Она в ловушке — заперта с трупом. Ключ у него в кармане... Нечего и думать, она не сможет даже взглянуть... О боже!

Комната поплыла у нее перед глазами.

Не хватало еще упасть в обморок! Что это на столе? Неужели ключ? Пожалуйста, Господи, пусть это окажется ключ от двери в коридор...

Глава 7 БЕЖАВШАЯ ОТ ПРАВОСУДИЯ

Когда Эллери Квин, оставив Никки на террасе, отъехал от «Дома здоровья», он был весьма доволен собой. Обскакать отца на несколько прыжков всегда приятно! Ему не терпелось подразнить старого джентльмена, поэтому он притормозил у аптеки на Бродвее, возле 230-й улицы.

Набрав по телефону автомату номер СП-7-3100, Эллери спросил инспектора Квина.

— Папа!

— О, привет, сынок. В чем дело?

— Я просто подумал, что тебе будет интересно узнать...

— Узнать что?

— Что Барбара Браун благополучно возвращена в лоно семейства.

— Что-что?

— Ты отлично знаешь что. Пропавшая юная леди, которую ты разыскиваешь.

— О чем ты болтаешь?

— Не думаю, папа, что можно выразиться проще, но все же попытаюсь. Я только что имел удовольствие сопровождать мисс Браун домой. Сейчас она в объятиях счастливой матери.

— Ах, вот оно что, — проворчал старик.

— Сочувствую тебе, папа, но я сам видел, как она вошла в дом.

Инспектор неожиданно усмехнулся.

— Мисс Барбара Браун в данный момент находится здесь, в моем офисе. Девушка, которую ты доставил в «Дом здоровья», мисс Никки Портер — соседка мисс Браун по квартире.

Эллери Квин терпеливо вздохнул.

— Папа, не позволяй вешать себе лапшу на уши. Никки Портер — псевдоним Барбары Браун.

— Чушь! Мисс Портер претендует на звание автора детективных романов, вроде тебя. Я как раз собирался лично доставить мисс Браун домой. Вели нашел ее несколько минут назад в мэрии, она пыталась выйти замуж за доктора Джима Роджерса!

На некоторое время Эллери утратил дар речи.

— Что? — наконец пролепетал он.

— Я приставил к тебе человека, когда ты ушел отсюда. Должен сказать, ловкая работа, Эл! Ты все сделал как надо, только перепутал девушек. Мисс Браун жила у мисс Портер.

— О! — Эллери судорожно глотнул.

— Спасибо, сынок, за попытку помочь полиции. Мы всегда признательны населению за содействие. И к тому же...

— Выкладывай. Я готов вынести все.

— Я просто хотел сказать, что когда у тебя будет взрослый сын и ты убедишься, что он смышленый парень, то ты поймешь, как я тобой горжусь.

Инспектор положил трубку.

Эллери сел в машину и сердито уставился на красный сигнал светофора на перекрестке. Чтобы какая-то девчонка так его одурачила!

Зажегся зеленый свет. Эллери надавил на акселератор, и автомобиль понесся в сторону Спайтен-Дайвила, ворвался в ворота «Дома здоровья» и заскрипел тормозами у второго входа.

Беспрепятственно миновав пустую приемную, Эллери быстро поднялся по лестнице. На втором этаже он бесцеремонно вошел в открытую дверь c надписью «Доктор Джеймс Роджерс». К его удивлению, комната оказалась пустой. Эллери подошел к двери справа и постучал. Ответа не последовало. Он открыл дверь и заглянул внутрь. В комнате никого не было. Посредине лежали белые носилки, накрытые простыней. Помимо них, в помещении были стеклянные шкафы с блестящими металлическими инструментами, два прямых металлических стула, фиолетовые и кварцевые лампы.

Закрыв дверь, Эллери окинул взглядом кабинет. Возле кожаного кресла стоял чемоданчик Никки.

Значит, она все еще здесь! Но где же именно?

Что-то насторожило его, он прислушался, ошибки быть не могло, кто-то пытался повернуть ключ в замке двери с другой стороны коридора. Эллери отошел, чтобы выходящий не заметил его. Вскоре он услышал звук открывающейся двери и быстрый топот ног в коридоре.

Никки влетела в комнату и бросилась к своему чемодану. Схватив его, она повернулась и увидела Эллери.

— Вы! — Девушка задохнулась от изумления.

— Да, это я, мисс Никки Портер, — мрачно отозвался Эллери. — И хотел бы знать, почему это вы выдали себя за Барбару Браун и чем теперь заняты.

— О, мистер Квин, случилось нечто ужасное!

Тут только Эллери заметил, что она смертельно бледна и вся дрожит.

— Ужасное? — переспросил он. — Что?

— Он мертв, мистер Квин!

Эллери застыл как вкопанный.

— Кто мертв?

— Мистер Браун!

— Откуда вы знаете?

— Я видела его. Это было ужасно! Кровь...

— Где?

— Там! — Никки указала на другую сторону коридора.

— Почему вы там заперлись?

— Я не запиралась. Это он...

Эллери взял у нее чемодан и свободной рукой стиснул ее локоть.

— Пошли, сестренка. — Он потянул девушку через коридор в кабинет. — Куда теперь?

Никки кивнула в сторону спальни, и Эллери снова потащил ее за собой.

— Стойте здесь, — велел он, поставив чемодан у кровати.

Подойдя к столу в форме почки, Эллери посмотрел на тело Джона Брауна, потом опустился на колени и стал разглядывать рану на горле, промокший от крови рукав халата, ставший из пурпурного красно-коричневым, и скрюченные пальцы руки, белые, как гипс, под лучами солнца. Действительно, мертв...

Эллери поднялся. Его взгляд быстро скользнул по полу, письменному столу, кровати и стенам. Подойдя к стенному шкафу, он открыл его, отодвинул одежду в сторону и простучал стены, потом зашел в ванную, попробовал крепость оконной решетки, вернулся в спальню и проделал те же манипуляции со стенами и решеткой на окне. Посмотрев на потолок, Эллери отодвинул ковер и тщательно осмотрел половицы, затем направился в кабинет.

— Идите сюда, — позвал он, — и захватите ваш чемодан.

Никки повиновалась. Теперь она выглядела более спокойной. Уверенность, с которой он действовал, благотворно повлияла на ее нервную систему. Девушка неотрывно следила за Эллери, который невозмутимо быстро двигался по комнате. Его глаза, словно два объектива, не упускали ни одной детали.

Наконец Эллери подошел к Никки и посмотрел ей в глаза с обычной неумолимой беспристрастностью.

— Расскажите подробно обо всем, что произошло с того момента, как вы здесь оказались.

Никки начала свой рассказ дрожа и запинаясь, но постепенно успокоилась и закончила уверенно. А затем протянула Эллери ему лист бумаги с заголовком очередного романа.

Тот посмотрел на лист и спрятал его в карман.

— «Девушка в ловушке». На сей раз вы попали в точку!

— Что вы имеете в виду? — испуганно спросила Никки.

— Джону Брауну перерезали ножом яремную вену, — объяснил Эллери. — Единственный выход из спальни — через этот кабинет, а из кабинета можно выйти только через дверь в коридор, которая была на замке, пока вы ее не отперли.

— Верно, — согласилась девушка.

— Нож или другое оружие, которое было использовано, исчезло. Следовательно, это убийство — и убийца забрал оружие с собой. Когда Браун был убит, в этих комнатах, кроме него, находились только вы. К какому выводу следовало бы прийти?

— Во всяком случае, не к такому, что я убила его и избавилась от ножа, — ответила Никки, побледнев, но твердо выдержав взгляд Эллери. — Просто потому, что я этого не делала. Хотя вы, возможно, думаете иначе.

— Иначе подумает полиция, — спокойно уточнил Эллери.

— А мотив? — Теперь в голосе девушки звучали гнев и ирония, вытеснившие страх. — До сегодняшнего дня я никогда в жизни не видела этого человека!

— Мотив предоставьте окружному прокурору. Эта публика на редкость ловко раскапывает мотивы. Прокурор вполне сможет предположить, что вы мстили за подругу.

— Так вот вы о чем! — Никки сердито сверкнула глазами.

— Не я. Я объясняю вам, что подумает полиция. Так будет рассуждать детектив. Но я не детектив, а писатель. Хоть вы и считаете меня тупицей, но я знаю, что факты могут лгать более убедительно, чем люди. Такие тупицы, как я, часто руководствуются своими инстинктами. Вам нужно выбраться отсюда до прибытия старика.

— Старика?

— Инспектора Квина. Он на пути сюда с Барбарой Браун и Джимом Роджерсом. — Эллери вытер носовым платком крышку стола и подлокотники стула. — Вы прикасались к чему-нибудь, кроме стола и стула?

— Нет, — рассеянно отозвалась Никки. — Я останусь и объясню...

— Что именно? Нет, дорогая моя, вам надо уходить. — Эллери взял ее за руку и потащил к двери. — Дайте-ка мне чемодан.

Они быстро прошли по коридору к лестнице в задней части здания. На полпути вниз Эллери остановился и прислушался, затем осторожно двинулся дальше. Лестница опускалась к стеклянной двери служебного входа. Эллери посмотрел наружу. От подъездной аллеи тянулась на пятьдесят футов бетонная дорожка к проходу в самшитовой изгороди высотой примерно до плеча.

— Отлично, — сказал Эллери. — Идите спокойным шагом — не бегите. Когда мы окажемся по другую сторону изгороди, спустимся вниз к тропинке и двинемся налево вдоль ограды.

Самшит продолжался ярдов пятьдесят, после чего его сменила бирючина. У опушки леса изгородь закончилась, и тропинка побежала между виноградниками. Они промчались по ней несколько ярдов и выбрались на заброшенную, заросшую сорняками дорогу. К западу она шла через овраг к реке, а к востоку — вверх на холм, в направлении Ган-Хилл-авеню. Эллери повернул направо и зашагал в ту сторону, откуда слышался вдалеке шум транспорта.

На Ган-Хилл-авеню он остановился, вынул из бумажника карточку, что-то написал на ней и протянул ее Никки.

— Это мой домашний адрес. Я написал записку горничной Энни. Она позаботится о вас, пока я не приду. Берите первое же такси и поезжайте, только не покидайте квартиру.

— Но почему я не могу поехать...

— Это единственное место, где полиция не будет вас искать, — прервал Эллери. — Уверяю вас, моя квартира более комфортабельна, чем камера в женской тюрьме.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Эллери мрачно улыбнулся:

— Еще бы! Рискую разделить с вами обвинение в убийстве. Ведь я оказался таким же идиотом, втянув вас в это.

Никки вздрогнула.

— Но что вы намерены делать? Куда пойдете? — спросила она.

— Я собираюсь вернуться в «Дом здоровья».

Он побежал по старой дороге и скрылся в лесу.

Глава 8 ОРУЖИЕ

Эллери Квин как раз открывал дверь кабинета Брауна, когда услышал внизу голос отца. Он подбежал к лестнице и посмотрел вниз. Девушку с каштановыми волосами, очевидно Барбару, уже заключила в объятия плачущая мать.

— Дорогая! — всхлипывала миссис Браун. — Я так счастлива!

Стоящий у двери сержант Вели мял в руках серую фетровую шляпу и добродушно усмехался. «Прямо Сан-та-Клаус!» — подумал Эллери.

Инспектор кашлянул.

— Миссис Браун, я обещал вашей дочери, что, если она вернется домой, я поговорю с ее отцом и попытаюсь уладить их разногласия.

— О, благодарю вас, инспектор Квин! — Она неохотно отпустила Барбару. — Конечно, нельзя втягивать посторонних в семейные дела, но мистер Браун так болен... я хотела сказать, так упрям...

— Лучше я повидаюсь с ним наедине, — сказал инспектор.

— Да, конечно. Он в своих апартаментах на втором этаже — вторая дверь направо. Вы увидите на двери табличку с его именем. Я так признательна вам, инспектор! Как мне вас отблагодарить?

Эллери Квин бесшумно вернулся в кабинет Брауна. Он сидел за большим письменным столом, когда в дверь постучали.

— Входите. Дверь открылась.

— Что ты тут делаешь? — осведомился инспектор Квин.

— Жду вас, сэр, — почтительно ответил Эллери. — Ты же сказал мне по телефону, что едешь сюда.

— Какое тебе до этого дело? — проворчал инспектор. — Я приехал побеседовать с Джоном Брауном.

— Это тебе не удастся.

— Не беспокойся, со мной он поговорит!

— С перерезанным горлом?

— Что-что? — переспросил ошарашенный старик.

— С перерезанным горлом, папа. — Эллери поднялся из-за стола. — Точнее, яремной веной. Браун мертв. Он там. — Эллери указал на спальню.

— Господи! — Инспектор Квин бросился к двери.

Некоторое время он стоял уставясь на труп, потом быстро окинул взглядом комнату.

— Оружия нет?

— Нет. Все выглядело так же, когда я его обнаружил.

— Убийство... — произнес инспектор.

— Похоже на то, папа.

Инспектор снял телефонную трубку, позвонил в Главное управление и резко, отрывисто отдал распоряжения.

Положив трубку, он нахмурился.

— Теперь объясни толком, что ты здесь делаешь.

— Я искал эту девушку — Никки Портер.

— Зачем она тебе понадобилась?

— Хотел свернуть ей шею.

Инспектор хмыкнул.

— Расскажи мне все, что ты об этом знаешь.

Отчет Эллери был точным, разумеется, если не считать, что он не стал рассказывать, как барышня Никки оказалась запертой наедине с мертвецом. Эллери объяснил, что, будучи возмущен тем, как дерзко она его одурачила, хотел сказать ей пару ласковых слов. Поднявшись на второй этаж, он не обнаружил девушку в кабинете доктора Роджерса, поэтому заглянул к Брауну и нашел его с перерезанным горлом. Зная, что инспектор едет сюда, он решил ничего не сообщать до его прибытия и остался стоять — вернее, сидеть — на страже у стола.

— Скверная история. — Инспектор подошел к двери и окликнул: — Вели! Поднимись сюда, и поскорей!

Детективы, фотографы, дактилоскописты прибыли, сделали свое дело и ушли, прежде чем в «Доме здоровья» появился помощник главного судмедэксперта, доктор Сэмюэль Праути. Старый друг инспектора Квина Праути был мрачным, саркастичным, смертельно бледным субъектом, постоянно жалующимся — и не без оснований — на избыток работы. К каждой новой жертве убийства он испытывал личную вражду.

В пять часов Праути вошел в спальню Брауна, угрюмо кивнул инспектору и сержанту Вели, проигнорировав Эллери, и перевел взгляд на тело. Изо рта у него торчала на два дюйма вперед потухшая изжеванная сигара.

— Ну, что вы от меня хотите, Саймон Легри[8]? — буркнул док Праути инспектору. — Чего ради вы меня сюда притащили?

— Перестаньте ворчать, Сэм, и принимайтесь за работу, — сказал инспектор Квин.

— А я-то надеялся, что мне хоть раз в жизни удастся пораньше выбраться к жене и ребятишкам. Так нет! Еще один придурок позволил вышибить из себя дух! — Передвинув сигару в угол рта, он снова посмотрел на труп. — Артерия перерезана. Все, пока.

— Погодите минуту! — воскликнул инспектор. — Не можете же вы этим ограничиться!

— Слепому ясно, что он умер от потери крови, а вы тащите меня в Спайтен-Дайвил!

— Сколько времени он мертв?

Праути ощупал руки и ноги мертвеца и обследовал свернувшуюся кровь.

— Около двух часов. — Он посмотрел на часы. — Этот человек умер примерно в три часа дня.

Инспектор повернулся к Эллери:

— Когда ты прибыл сюда, Эл?

— После трех. Около четверти четвертого...

Праути взглянул на Эллери так, словно до сих пор не замечал его присутствия, и что-то буркнул.

— Вам придется сделать вскрытие, Сэм, — сказал инспектор.

— Зачем? Слепому видно...

— Он был убит, — прервал старик.

— Матерь Божья! — взвыл Праути. — По-вашему, я ломовая лошадь?

— Я хочу, чтобы вы поискали яд, — продолжал инспектор. — Может быть, кто-то накормил его мышьяком, а потом для развлечения перерезал ему горло.

— На ночь глядя я не буду этим заниматься. Подождите до завтра.

— На сей раз мы очень спешим, Сэм.

— На сей раз! Вы вечно спешите. У меня на вечер назначена игра в покер. Билл и Джерри обчистили меня неделю назад на шестнадцать долларов. Сегодня я должен отыграться, и вам меня не остановить!

— Хорошо, док, только сделайте все завтра утром, — согласился инспектор Квин.

— Тело убрать? — спросил Праути.

— Можете положить его на носилки и прикрыть простыней. Но пока оставьте его здесь — посмотрим, какой эффект он произведет на тех, кого я буду допрашивать.

— Как хотите. — Праути быстро направился к двери. Оказавшись на улице, он облегченно вздохнул: — Господи, неужели мне удалось дешево отделаться?

В шесть часов вечера Корнелия Маллинс, Роки Тейлор и Зэкари сидели в спальне Брауна. Эллери, повернувшись к ним спиной, смотрел в окно. Сержант Вели прислонился к двери в кабинет. Сидя за столом в форме почки, инспектор Квин посмотрел на тело Джона Брауна, которое лежало под простыней на носилках у кровати, затем перевел суровый взгляд на сидящих перед ним трех человек. У каждого из них, по его мнению, имелись мотив и удобная возможность для совершения убийства.

Все трое выглядели усталыми и испуганными, четко демонстрируя эффект, произведенный испытанием, которому подверг их инспектор. Зэкари нервно теребил пачку бумаг, свернутых им в трубку. Корнелия наблюдала, как Роки Тейлор крутит на пальце кольцо с фальшивым бриллиантом, при этом избегая его взгляда.

— Мисс Браун сообщила мне, — сказал инспектор, — что ее муж намеревался прекратить свой бизнес и что сегодня он составил новое завещание.

— Мы это не отрицаем, — быстро отозвался Зэкари.

— Как и то, что все вы выиграли от исчезновения нового завещания? Ведь старое, по которому вы входите в число наследников, найдено в сейфе кабинета, а новое, по которому вы не получали ничего, пропало вместе с орудием убийства.

Ответа не последовало.

— Что ж, давайте проверим ваши алиби. Мистер Зэкари, вы говорите, что были в своем офисе внизу, работая над отчетами?

— Совершенно верно, — кивнул Зэкари.

— Однако никто не может подтвердить ваше заявление, — заметил инспектор. — Мистер Тейлор и мисс Маллинс, вы сказали, что, выйдя днем из этой комнаты, пошли прогуляться.

— Мы спустились к реке, — ответил Роки Тейлор.

— Но вы никого не видели, и никто не видел вас.

— Мы сказали правду. — Корнелия Маллинс нервно пригладила желтую прядь волос.

— Допустим. Сколько времени вы помолвлены?

— Помолвлены? Несколько лет, — отозвался Тейлор.

— Пока это все. Никто из вас не должен покидать дом без моего разрешения.

Когда они удалились, инспектор вызвал в спальню Джима Роджерса, который ожидал в кабинете.

— Доктор Роджерс, — начал старик, когда Вели закрыл дверь, — секретарша сказала мне, что мисс Никки Портер приходила к вам днем перед убийством. Почему вы не упомянули, что виделись с ней?

— Я с ней не виделся, — возразил Роджерс. — Я даже не знал, что она была здесь, пока не встретился в мэрии с мисс Браун и она не сообщила мне, что произошло в квартире Никки.

— Понятно. Это все. — Инспектор Квин повернулся к сержанту: — Вели, скажи мисс Норрис, что я хочу ее видеть.

Войдя в комнату, секретарша бросила взгляд на покрытое простыней тело Джона Брауна и быстро отвернулась.

— Мисс Норрис, в котором часу девушка, приходившая к доктору Роджерсу, ушла? — спросил инспектор.

— Не знаю, сэр. Я не видела, как она уходила.

— Вам это не кажется странным?

— Нет, сэр. Я иногда отхожу от своего стола. Примерно в это время за мной посылала миссис Браун.

Эллери Квин, продолжая глядеть в окно, весь напрягся. «Как далеко старик может продвинуться по этому следу?» — думал он.

— А что было нужно миссис Браун?

— Она передала мне распоряжение мистера Брауна, чтобы его не беспокоили. Это ужасно, сэр! Неужели его... закололи?

— Не закололи, а перерезали яремную вену ножом или другим острым инструментом.

— О! — Девушка отшатнулась, посмотрела на стол и шагнула вперед. — Он исчез! Это им воспользовался убийца?

— Что исчезло?

— Нож для разрезания бумаги.

— Какой еще нож?

— Который мистер Браун всегда держал на столе. Он вскрывал им почту.

— Как он выглядел?

— Нож был очень маленький, сэр, с рукояткой, украшенной бриллиантами. Венецианское или флорентийское — в общем, итальянское изделие. Может быть, он в ящике. Когда я услышала, что мистера Брауна зарезали, я...

— Ножа в ящике нет, мисс Норрис. Благодарю вас. Вы нам очень помогли. Вели, — обратился инспектор к сержанту, когда девушка вышла, — пойди к миссис Браун и спроси ее, не помнит ли она, лежал ли на столе нож для разрезания бумаги, когда они все были здесь сегодня днем. Потом позвони в управление и объяви в розыск эту Никки Портер.

— Папа, — позвал стоящий у окна Эллери, когда сержант удалился. — Подойди и взгляни на это.

Инспектор подошел к сыну.

Ярдах в двухстах к северо-западу, возле опушки леса, Эймос усердно выкапывал в земле яму. Стоя в ней так, что была видна только верхняя часть его тела, он выбрасывал лопатой землю на кучу около ямы.

— Что, по-твоему, он делает? — осведомился инспектор.

— Давай пойдем туда и выясним, — предложил Эллери.

— Хорошо, — согласился инспектор Квин.

* * *

— Эй, как ваше имя? — спросил инспектор, когда они подошли к яме.

Старик в лохмотьях даже не посмотрел на них. Лопата с землей стучала по увеличивающейся куче. Ворон слетел с его плеча, махая крыльями, сел на ветку клена и хрипло закаркал.

— Эймос, — ответил старик.

— Вы здесь работаете?

— Человек не может жить, не работая, — буркнул Эймос, продолжая копать.

— Карр! — послышалось с дерева.

— Эта черная канарейка принадлежит вам? — спросил Эллери.

— Джозеф — мой друг. Мой единственный друг.

Лопата сбросила землю у ног Эллери. Увидев, что в земле торчит что-то желтое, он нагнулся и подобрал обломок фарфора.

— Вы знаете, что мистер Браун умер? — осведомился инспектор.

— Всё на свете когда-нибудь умирает, — нараспев произнес Эймос.

Эллери запустил желтым черепком в ствол клена.

— Зачем вы роете такую большую яму? — спросил он.

— Я копаю могилу.

— Чью?

— Земля — моя мать.

Инспектор Квин с отвращением махнул рукой сыну.

— Старик, конечно, с причудами, — сказал он, когда они шли к дому, — но сомневаюсь, что он настолько чокнутый, скорее прикидывается. Лучше не спускать с него глаз.

Эллери обернулся. Ворон сел на дерн под кленом и схватил желтый черепок.

Навстречу им шел сержант Вели.

— Она говорит, что нож для бумаги был на столе, когда они днем выходили из кабинета Брауна, — возбужденно сообщил он. — Если вы спросите меня, то это дело рук девушки.

— Миссис Браун в этом уверена? — спросил инспектор.

— Твердо уверена. Она сказала, что Браун держал нож в руке все время, пока говорил с ними.

— Ты распорядился, чтобы люди из морга забрали тело?

— Да, инспектор.

Как бы в подтверждение слов сержанта двое мужчин вышли из дома с носилками, на которых лежало покрытое простыней тело, и втащили их в специальный фургон для отправки в морг.

— Еще одна работенка для этого лодыря Праути, — усмехнулся Эллери.

— Ну, сынок, — сказал инспектор, когда фургон отъехал, — мы с Вели возвращаемся в управление. Скажи Энни, что к обеду меня не будет.

— Собираешься руководить охотой за мисс Портер? — спросил Эллери.

— Вот именно. Уверен, что до утра мы ее поймаем.

Вели придержал перед инспектором дверцу полицейской машины, сел за руль, вцепившись в него ручищами, и нажал на стартер ботинком размера двенадцать с половиной.

— Вам, Эллери, чертовски хорошо удаются розыски мисс Портер, — усмехнулся он из окошка. — Почему бы вам не попробовать снова?

— Ладно, ребята, не дразните меня, — взмолился Эллери. — Я же признаю, что свалял дурака.

— Смотри, не схвати опять не ту девушку, — засмеялся инспектор. — В следующий раз это может оказаться замужняя женщина, у супруга которой крепкие кулаки.

Не ответив, Эллери подошел к своей машине, сел внутрь и нахмурился.

Он чувствовал себя полным идиотом. Каждый, если только он не был подслеповатым придурком, мог понять, что это, несомненно, дело рук Никки. Все улики указывали на то, что она убила Джона Брауна. В комнате не было ни скользящих панелей, ни потайных дверей — единственным выходом оттуда служила запертая дверь из кабинета в коридор. Но, глядя в темные испуганные глаза девушки, Эллери не мог поверить в ее виновность. Черт бы побрал эти глаза! Это из-за них он вел себя как последний болван и в итоге увяз по самую шею. Теперь ему всего лишь нужно доказательство, что невозможное возможно. Он должен выяснить, кто и как убил Джона Брауна. «КАК» своим размером напоминало неоновую вывеску «Риглис» на Таймс-сквер.

Причем действовать надо быстро. Если отец узнает, что Никки у них в квартире...

— Мистер Эллери Квин, — обратился он к самому себе, когда автомобиль двинулся вперед, — вы идиот! Очевидно, в тот день, когда вы родились, мул лягнул вас в голову.

— Карр! — донеслось издалека насмешливое карканье ворона.

Глава 9 СВЯТАЯ СВЯТЫХ

Было начало пятого, когда Никки Портер позвонила в дверь квартиры Квинов на Западной 87-й улице. Энни — седоволосая, ясноглазая горничная, кухарка и фактотум[9], а проще говоря — домоправительница Квинов — открыла дверь и окинула девушку оценивающим взглядом.

— Мистер Квин велел, чтобы я подождала его здесь, — объяснила Никки.

Энни прочистила горло.

— Полагаю, мистер Эллери Квин? — произнесла она, продолжая разглядывать гостью.

— Да. — Никки покраснела и протянула ей карточку Эллери.

— Входите, — разрешила Энни. — Мистер Эллери пишет, чтобы вы ждали в его кабинете. — Скривив губы, она закрыла дверь.

Прямо за прихожей располагалась большая гостиная — веселая, но чересчур аккуратная. За каждым предметом в ней было строго закреплено свое место, так что казалось немыслимым что-нибудь передвинуть. Пепельницы сверкали, будто ими никогда не пользовались, и одна мысль о том, чтобы бросить туда окурок, вызывала протест. На полированной крышке стола, где стояла лампа для чтения, не было ни пылинки. Розовый велюровый ковер мог бы служить рекламой пылесосов. Дверь напротив обитой ситцем кушетки с подушками, которые Энни сначала взбивала, а потом разглаживала, вела в спальню инспектора Квина. Сводчатый проход с раздвижными дверями прямо возле кушетки вел в столовую. Рядом располагались буфетная, откуда доносилось гудение холодильника, и кухня, а вторая дверь из нее вела в узкий коридор, по которому Энни повела Никки Портер. Проходя через кухню, Никки отметила стройные ряды сверкающих кастрюль и сковородок.

Дверь в конце коридора вела в кабинет Эллери Квина. Никки вошла в него и вскрикнула от изумления.

Комната пребывала в ужасающем беспорядке. Спертый воздух был пропитан табаком, а стол у окна завален рукописями, журналами, газетами, переполненными пепельницами, карандашами, ластиками, трубками, скомканными сигаретными пачками. На пишущей машинке валялся мятый галстук, рядом комнатная туфля, три бубенчика и большой колокольчик, каким-то образом стоящие друг на друге и накрененные, как Пизанская башня.

Энни выглядела оскорбленной в лучших чувствах.

— Мистер Эллери никому не позволяет что-либо трогать в своем кабинете. — Подойдя к окну, она открыла его. — Конечно, немного свежего воздуха не повредит, но при таком беспорядке никакой воздух не поможет. — Энни с негодованием посмотрела на пепельницы. — Он даже не разрешает мне чистить пепельницы! Когда они переполняются, он выбрасывает мусор в цветочный горшок в углу. — Домоправительница указала на большую голубую жардиньерку, в которой стояли две трости, брус от занавеса, кусок свинцовой трубы (напоминание о давно раскрытом убийстве) и несколько бейсбольных бит.

Она подошла к двери в спальню и закрыла ее. По крайней мере, говорило ее лицо, взгляд непрошеной гости не осквернит святилище мистера Эллери. Взяв с полки книгу, Энни протянула ее Никки.

— Если хотите почитать, пока ждете мистера Эллери, то это его последняя книга, — с гордостью сообщила она. — А если понадобится что-нибудь, позовите меня.

— Спасибо, — поблагодарила Никки.

Внезапно Энни склонилась к ней, возбужденно блестя глазами:

— Ничего не может быть лучше хорошего убийства, не так ли, мисс?

Никки быстро заморгала.

— Верно? — настаивала горничная.

— Да, конечно...

— Правда, мне никогда не удается угадать, кто убийца. Держу пари, что в этой книге вы тоже его не угадаете... Ну, пойду заниматься своими делами. — И, шаркая, она вышла из комнаты.

Никки огляделась. Очевидно, меткость отказывала Эллери Квину, когда он бросал скомканные клочки бумаги в мусорную корзину под столом, так как они в изобилии валялись вокруг нее. У стола стояло легкое кресло с откидной спинкой, которая была откинута до предела, что свидетельствовало о привычке мистера Квина сидеть положив ноги на стол. На плоском подлокотнике находилась странная коллекция маленьких белых предметов. По-видимому, Эллери разрезал ершики для трубки и делал из них различные фигурки. Та, которую держала Никки, изображала оленя. Ее соседями были обезьяна, кенгуру, слон и свинья. Из-под пишущей машинки торчали ножницы. Никки поставила оленя на место и покачала головой.

Значит, вот как мистер Эллери Квин проводит время! Вероятно, он просто смахнул лежащие на столе вещи в сторону, чтобы освободить место для машинки. Какие странные существа — мужчины! А еще считается блестящим умом! Как можно жить в таком хаосе?

Никки собрала пепельницы и отнесла их к окну. Выглянув наружу и убедившись, что никто за ней не наблюдает, она быстро вытряхнула мусор во двор.

Сняв с кушетки между двумя книжными полками поношенную фетровую шляпу, Никки села, зевнула, положила книгу на колени и, прочитав заглавие, мысленно произнесла: «Что за человек!»

Убийство Джона Брауна казалось чем-то очень далеким.

* * *

В четверть восьмого Эллери Квин вошел в квартиру.

— Энни! — позвал он. — Прекрасная Эннабел Ли![10]

Энни, шаркая, вышла в прихожую.

— Наконец-то, мистер Эллери! Ну и ну!

— В чем дело, Энни? — Раздувающиеся ноздри горничной свидетельствовали о том, что она сердита. — Мисс Портер здесь?

— Я проводила молодую леди в вашу берлогу, как вы сами ее называете. Разве вы не просили меня приготовить жаркое к вашему приходу? Думаете, в такой час я буду ставить жаркое? Придется вам есть бекон с яйцами, даже если инспектор будет ругаться!

Эллери усмехнулся.

— Папа не придет к обеду, Энни, а я уже поел.

— Уже поели, вот как? Зачем же я взбивала яйца и готовила приправу? Скоро восемь, а вы приходите и говорите, что уже поели!

— Вижу, Энн, папа был прав.

— О чем вы, мистер Эллери? — осведомилась горничная.

— Папа сказал, что вы слишком много работаете, устали и нуждаетесь в отдыхе. Он настаивает, чтобы вы взяли отпуск.

— В субботу будет всего полгода после моего прошлого отпуска, — возразила Энни.

— Это не важно. Папа говорит, чтобы вы не приходили целую неделю. Отдыхайте — это пойдет вам на пользу.

Вынув из кармана несколько банкнот, Эллери вложил их в руку Энни.

— Это еще зачем? — с сомнением спросила она.

— Аванс за неделю вперед. Энни. Вы не будете приходить целую неделю — вам нужен отдых, ясно?

— Будь я проклята, если слышала что-нибудь подобное. — Теперь Энни улыбалась.

— Ну, бегите домой.

— А как же яйца, мистер Эллери?

— Бог с ними. Я о них позабочусь. Выметайтесь!

Едва дав Энни время переодеться и нацепить шляпу, Эллери выставил ее из квартиры и закрыл дверь. Вздохнув с облегчением, он направился в свой кабинет.

В дверях Эллери застыл как вкопанный. Никки Портер крепко спала, растянувшись на кушетке и положив под голову его голубой фланелевый халат. На полу возле кушетки он увидел свою последнюю книгу. Кремовая соломенная шляпка с торчащим за ленточкой павлиньим пером съехала девушке на один глаз. Другой глаз моргнул и открылся, когда Эллери переступил порог.

— Мой спаситель! — Никки села. — Наконец-то!

— Устали? — сочувственно спросил Эллери.

— Нет, — с горечью ответила она. — Я заснула за вашей книгой. Такое чтение может усыпить даже синицу весенним утром. Какие новости?

— Никаких, кроме того, что объявлена в розыск некая Никки Портер — дерзкая курносая девица с карими глазами.

Никки посмотрела на часы.

— Неудивительно! Уже почти половина восьмого.

— Что именно неудивительно? — Эллери плюхнулся на кресло, закинул на стол ноги, поставив задник одного ботинка на носок другого, и стал раскачивать ими из стороны в сторону, как маятник.

— То, что я нервничаю. Я ничего не ела с самого утра.

— Вот как? Я тоже.

— К тому же никогда не завтракаю. Что вы намерены делать по этому поводу?

— Можете приготовить нам яичницу, бутерброды и кофе.

— Мне — готовить? — В голосе Никки послышался ужас.

Эллери обернулся, с любопытством глядя на нее.

— Вы не умеете готовить?

— Конечно нет! Я писательница, а не кухарка.

— Возможно, это к лучшему.

— Что?

— Что вы не умеете готовить. Если бы вы готовили так же, как пишете... — Эллери усмехнулся. Верхняя нога соскользнула с нижней на пишущую машинку. Каретка сдвинулась вправо, и звякнул звоночек.

— Вы всегда сидите на затылке? — спросила Никки. — Неужели обязательно задирать ноги выше головы?

— Идеальная подставка для ног — каминная полка, — ответил Эллери. — К сожалению, в этой комнате нет камина. Не возражаете передать мне мою трубку? Ту, у которой наполовину отгрызен черенок. Она где-то на столе.

— Вы скажете Энни, чтобы она дала мне поесть, или мне вас ударить? — сурово спросила Никки, вставая с кушетки.

— Вы в самом деле голодны? — недоверчиво спросил Эллери.

— Еще как!

— Жаль. Потому что Энни уже ушла.

— Что вы имеете в виду?

— Я только что дал ей недельный отпуск.

— Почему?

— Чтобы избавиться от нее. Она бы рассказала о вас папе.

— Вы хотите сказать, что ваш отец живет здесь? — Никки побледнела.

— Естественно. Это его квартира.

— Но как же...

— Не беспокойтесь. Он вас не найдет. — Эллери ткнул пальцем, как дулом пистолета, на дверь спальни. — Я намерен спрятать вас там.

— Ничего подобного, — твердо заявила Никки, поправляя шляпку. — Я ухожу.

— В самом деле? Тогда садитесь в такси и езжайте прямиком в женскую тюрьму на 60-й улице. Говорят, у них отличная кухня. Например, они используют для яичницы самые лучшие сливки, а что касается бекона...

— Яичница с беконом! — простонала Никки. — Как же я хочу есть!

Эллери поднялся и взял ее за локоть.

— Вы пойдете со мной и будете вести себя как хорошая девочка. И не высовывайте нос отсюда, пока я не выберусь из передряги, в которую угодил из-за вас.

В кухне Никки села на табурет, следя за Эллери голодными глазами. Положив большой кусок масла на сковородку, он подержал ее над газом. Когда масло стало золотисто-коричневым, Эллери вылил в сковородку яйца, которые Энни оставила приготовленными в миске и к которым он добавил чашку сливок.

— Хотите несколько сосисок в придачу к бекону? — Эллери открыл дверцу плиты и зажег духовку.

— Конечно хочу!

Подойдя к холодильнику, Эллери вернулся с шестью сосисками и несколькими ломтиками бекона, которые положил на решетку.

— Вот, — сказал он, вставляя два куска хлеба в электрический тостер. — Последите за ними.

— Что я должна делать?

— Когда они поджарятся, выньте их, намажьте маслом и положите в тостер еще два куска. Или вы не умеете намазывать маслом тосты?

Никки испепелила его взглядом.

Эллери достал из холодильника несколько банок и поставил их на стол. Никки повернула банки, чтобы видеть этикетки.

— Джем из айвы, клубничное варенье, апельсиновый конфитюр... Все-таки у вас есть кое-какие достоинства, мистер Квин.

— Что желаете на десерт — чернослив или инжир со сливками?

До половины одиннадцатого они сидели в кабинете Эллери, обсуждая убийство Брауна, детективные романы, бегство Никки от полиции, международное положение и приключения Эллери на поприще расследования преступлений. Услышав звук ключа в замочной скважине, Эллери втолкнул Никки вместе с ее чемоданом в спальню, закрыл за ней дверь и начал печатать на машинке. Инспектор вошел в кабинет вместе с сержантом Вели.

— Снова за машинкой, — зевая, заметил старик.

— Неужели вы еще не поймали мисс Портер? — иронически осведомился Эллери. — Вы ведь всегда ловите убийц, верно?

— Поймаем, не беспокойся, — усмехнулся инспектор. — Энни хорошо тебя покормила, сынок?

— Мне пришлось самому жарить яичницу. Энни уехала в Вапаконету, округ Оглейз, штат Огайо.

— Что-что? — Инспектор выглядел испуганным.

— Вапаконета, папа. Это к юго-западу от Блаффтона.

— Ты что, пытаешься шутить?

— Напротив. Там живет семья Энни. Они прислали ей телеграмму с просьбой приехать немедленно. Ее двоюродная бабушка Аманда заболела.

— Полагаю, это означает, что нам придется питаться вне дома. Черт бы побрал ее семейство! — Инспектор сразу помрачнел.

— Не волнуйся. Энни нашла себе замену. Завтра придет другая женщина — Энни сказала, что она отличная кухарка. — Эллери повысил голос специально для Никки, которая, как он не сомневался, подслушивала у двери. — Она даже умеет готовить йоркширский пудинг.

— Вот как? — Инспектор чмокнул губами. — Если Энни ее рекомендовала, мне этого достаточно. Значит, йоркширский пудинг, а?

— Как насчет бутылочки пива, шеф? — осведомился сержант Вели, бросив шляпу на кушетку.

— Пива полно в холодильнике, — весело отозвался инспектор Квин. — Возьми для себя и для Эла — эта ночная пташка составит тебе компанию. А я пошел спать. Утром мне нужно встать рано и иметь свежую голову. Как ты пишешь в своих книгах, Эл, сеть расставлена для мисс Портер, а на рассвете Сэм Праути сделает вскрытие.

Эллери свистнул.

— Как тебе удалось добиться этого чуда?

Инспектор скорчил гримасу.

— Я сказал ему, что старый мул в поместье Брауна умер от яда и мне нужен его рапорт к восьми часам. Ну, ты знаешь Праути. Когда я позвонил ему, он вовсю играл в покер и едва не разбил телефон. Поэтому я сказал, что поручу вскрытие мула ветеринару, если он обещает представить рапорт о вскрытии Брауна к восьми утра.

— Ваш папа знает, что делает, — усмехнулся Вели. — Ладно, Эл, принесу нам пиво. — Его массивное туловище заполнило дверной проем и исчезло в коридоре.

— Доброй ночи, сынок, — сказал инспектор, направляясь к себе.

— Доброй ночи, папа. — Эллери сердито уставился на клавиши пишущей машинки. Приход Вели был досадной неожиданностью. Как правило, сержант не отличался разговорчивостью, но ночью, со стаканом пива в руке... И зачем только отец привел его!

Эллери завершал неоконченную фразу, когда Вели вернулся с черным лакированным подносом, на котором стояли два стакана, ваза с кренделями и огромный оловянный кувшин.

— Что вы туда налили? — осведомился Эллери.

— Шесть бутылок пива, — радостно ответил гигант. — Одним стаканом едва горло промочишь. Уберите со стола этот хлам, Эл.

Эллери освободил один угол стола от мусора.

— Но я должен работать! — запротестовал он.

— Вашей писаниной можете заниматься днем. Почему бы вам для разнообразия не попробовать встать пораньше? — Вели поставил поднос и налил два стакана пива. Сверху поднялась густая пена, и сержант прижал большой палец к ободку стакана. — Так не перельется, — усмехаясь, объяснил он. — Знаете, Эл, у меня отличное настроение.

— Вижу, — мрачно отозвался Эллери.

— Можно считать, что мы уже раскрыли дело Брауна.

— Как это?

Опустившись на кушетку, Вели подул на пену в стакане.

— Его пришила та девица.

— Которая? Прекрасная блондинка?

— Да нет же! Эта ваша Портер.

— В самом деле? Ну и как же вы это себе представляете?

— А вот как. Никки Портер и Барбара Браун — подруги. Вы заявляетесь к ним и сообщаете, что полиция ищет Барбару. Они быстренько все обдумывают. Барбара и ее старик терпеть друг друга не могут. Поэтому девушки решают, что это Браун натравил на дочь полицию, чтобы вернуть ее домой. Может, они и раньше так думали, но сейчас увидели свой шанс. Вас они держат за простофилю... Не думайте, Эл, что я вас порицаю, — великодушно добавил Вели. — Так вот, малышка Портер проникает в «Дом здоровья» и прячется за статуей в ожидании удобного случая...

— Откуда вы знаете?

— На спине статуи полно отпечатков ее пальцев. Они совпадают с теми, которые мы обнаружили у нее в квартире.

— Продолжайте.

— То, что девушка пряталась там, доказывает, что преступление было преднамеренным. Она поджидает, пока остальные выйдут из спальни Брауна, потом проскальзывает туда, хватает со стола нож и перерезает Брауну горло.

— Сержант, вы загубили ваши таланты. С таким воображением...

— При чем тут воображение? Ее отпечатки обнаружены на столе в спальне. А теперь можете смеяться, мистер Квин.

Но мистер Квин не сделал ничего подобного. Он сидел уставясь на чашку, заполненную до середины пеплом от трубочного табака. Значит, все дело было в отпечатках Никки на статуе и столе в спальне. Большой письменный стол он вытер, а Никки говорила, что больше ни к чему в спальне не прикасалась — даже дверные ручки поворачивала через платок — однако... Несомненно, она сейчас подслушивает у двери и слышала все, что говорил сержант.

— Ну, Вели, все выглядит так, будто вы и впрямь кое-чего добились, — сказал он.

Сержант ушел почти в час ночи, оставив Эллери вконец измученным. Все же он чувствовал, что должен подбодрить Никки. Наверное, она вне себя от страха после слов Вели. Эллери подошел к двери в спальню, негромко постучал и стал ждать. Ответа не было. Он постучал сильнее. Снова никаких звуков. Повернув ручку, Эллери открыл дверь и заглянул в комнату. При лунном свете он увидел на кровати под одеялом очертания тела Никки. На подушке виднелась прядь темных волос. Эллери осторожно закрыл дверь. Ну и нервы у этой девушки!

Эллери задумчиво потер щетину на подбородке. А почему бы ей не поспать? Он сам устал как собака. Эллери снял пиджак и галстук, повесил их на спинку стула у письменного стола, сбросил ботинки и сел на кушетку, расстегивая рубашку. Дотянувшись до фланелевого халата, он превратил его в подушку и лег.

Бедная малышка угодила в серьезную передрягу! Впрочем, и он тоже. Ему придется доказать, что невозможное возможно. От этого голова может лопнуть. Никки и мухи не обидит! Ее глаза — испуганные темно-карие глаза с длинными ресницами...

— Эллери Квин, ты дурак, — пробормотал он и выключил свет.

Глава 10 ГДЕ ТРУП?

Эллери Квин открыл глаза. В окно светило солнце. Инспектор Квин в одном белье проследовал на цыпочках по кабинету к закрытой двери спальни.

— Папа! — завопил Эллери, соскакивая с кушетки.

Уже взявшийся за ручку инспектор подпрыгнул, как будто за спиной у него выстрелили. Кисточка для бритья, которую он держал в руке, упала в жардиньерку, используемую Эллери для трубочного пепла и окурков сигарет.

— Что с тобой, сынок? — спросил старик, испуганно озираясь. — Чего ты ревешь как бык?

— Прости, папа. Я спал.

— Я знаю, что ты спал, и старался тебя не разбудить. Зачем же тебе понадобилось вскакивать и орать на меня?

— Мне снился кошмарный сон, папа.

— А почему ты не спишь в своей кровати? Почему ты не разделся? Из-за чего ты так нервничаешь?

— Вели засиделся допоздна. Потом я начал работать, прилег, чтобы подумать, и заснул.

— Должен сказать тебе, Эл, что у тебя крайне неопрятные привычки, — заметил он, стряхивая с кисточки пепел.

— Подожди, папа... — Эллери увидел, что инспектор вновь потянулся к дверной ручке.

— В чем дело теперь?

— Сколько сейчас времени?

— Без пяти восемь. Я проспал, черт возьми!

— Уже есть известия от Праути насчет вскрытия?

— Конечно нет. Дай мне пройти.

— Можешь оказать мне услугу? — Схватив отца за руку, Эллери оттащил его от двери.

— Какую? — осведомился старик.

— Позвони мне, как только получишь рапорт о вскрытии. Меня очень интересует это дело.

— Разумеется, позвоню. Только перестань меня тащить!

— Тебе что-нибудь нужно, папа?

— Я только хотел... — Инспектор посмотрел на стаканы и оловянный кувшин на подносе. — Вели наполнил кувшин пивом?

— Да. Я думал, он никогда не уйдет.

— Ты бы лучше лег в кровать и еще немного поспал. Я только хотел взять у тебя лезвие для бритья. — С неожиданным проворством инспектор двинулся к двери.

К своему ужасу Эллери увидел, как его отец повернул ручку, открыл дверь и вошел в спальню. Он со стоном опустился на кушетку и схватился за голову, ожидая взрыва. Сейчас инспектор удивленно вскрикнет, потом рассвирепеет и начнет кричать, что Эллери повинен в предательстве, соучастии в убийстве и укрывательстве преступницы. Чтобы сын инспектора Квина...

Эллери услышал, как открылась и закрылась дверь в ванную. Потом появился инспектор, довольно улыбаясь и держа в руке лезвие в голубой обертке.

— Ты бы лучше поспал, Эл, — снова посоветовал старик. — А то выглядишь и ведешь себя как полоумный.

Как только инспектор вышел в коридор, Эллери Квин ринулся в спальню. Никки нигде не было видно. Кровать была застелена. Все выглядело так же, как после уборки Энни. Он открыл дверь стенного шкафа, потом ванной. Пусто.

Ну конечно! Она ускользнула среди ночи, поступив с ним как с простофилей! Вели был прав. Каким же он оказался болваном!

— Пет!

Почувствовав, что его тянут за брюки, Эллери посмотрел вниз.

— Пет!

Из-под кровати высунулась маленькая ручка с алыми ногтями.

— Все в порядке? — шепнула Никки.

Эллери закрыл дверь в кабинет.

— Да.

Никки вылезла из-под кровати. Волосы ее были растрепаны, шляпка съехала на затылок. Белая шелковая пижама болталась на ней, как покосившаяся палатка.

Эллери рассмеялся.

— Что вас так развеселило? — спросила девушка, вытаскивая из-под кровати чемодан.

— Посмотрите на себя в зеркало!

— Посмотрите сами. Вы когда-нибудь бреетесь? На кого вы похожи!

— Вам лучше переодеться, — посоветовал Эллери. — Я дам вам знать, когда папа уйдет из дому.

* * *

В коридоре Эллери с удивлением услышал доносящийся из гостиной голос доктора Праути.

— Ха-ха! — усмехался доктор. — Я бы за миллион долларов не отказался от удовольствия увидеть в этот момент вашу физиономию, инспектор! Ради этого я к вам и приехал.

Войдя в комнату, Эллери увидел там не только помощника главного медэксперта, но и сержанта Вели. Сержант смущенно и преданно смотрел на инспектора Квина, стоящего в нижней рубашке и брюках со спущенными подтяжками. Праути, однако, не испытывал никакой неловкости. Впервые в жизни он явно наслаждался происходящим и громко хохотал, откинув голову назад и глядя в потолок.

— Прекратите ржать как лошадь, — с раздражением промолвил инспектор, — и расскажите мне о вскрытии.

— Я пришел специально, чтобы лично доложить вам обо всем, — еле сдерживая смех, сказал Праути. — Значит, там объявился отравленный мул? Это, часом, были не вы? Ха-ха-ха!

Инспектор повернулся к сержанту:

— Он что, пьян?

Вели выглядел так, словно вот-вот заплачет.

— Нет, сэр. Все очень скверно, сэр.

— Я встал в шесть утра, — продолжал Праути. — Проклиная все на свете, я потащился в морг, надел белый халат и резиновые перчатки и велел ребятам привезти труп. Он всю ночь пролежал под простыней в холодильнике. И что же я, по-вашему, увидел, когда убрал простыню, инспектор? — Праути сделал драматическую паузу.

— Говорите, черт бы вас побрал! Что вы увидели?

— Статую — гипсовую статую! Ха-ха-ха! — Праути корчился от смеха, хватаясь за бока. — Кто я, по-вашему, — скульптор? Ха-ха! Инспектор Квин с Сентр-стрит отправил в морг статую! Полиция теряет труп убитого! Слышали бы вы, что говорили ребята. Вам бы следовало написать книгу. «Как превратить труп в камень», сочинение инспектора Квина. Ха-ха-ха!

— О чем вы говорите? — осведомился инспектор.

— Вам придется это расхлебывать, Дик, мальчик мой. Вели говорит, что это гипсовая статуя Брауна, которая стояла в нише у него в кабинете.

Инспектор Квин повернулся к сержанту:

— Ну, Вели?

Побледневший сержант с трудом подбирал слова:

— Так оно и было, сэр. Я не мог поверить своим глазам и сразу же позвонил в дом Брауна. Флинт еще дежурил в кабинете. Статуи там не оказалось. Одному Богу известно, где труп.

— Но... но... — Последовала длительная пауза. — Машина ждет снаружи? — спросил инспектор.

— Да, сэр.

— Я присоединюсь к вам через минуту. — Не глядя на Праути, старик поспешил в свою комнату.

— Я так и думал, что вы захотите выслушать эту историю от меня! — крикнул ему вслед Праути. — Пока, Дик!

* * *

Вернувшись в кабинет, Эллери повязал галстук, не глядя в зеркало, застегнул жилет не на те пуговицы и стал надевать пиджак, когда дверь открылась и оттуда высунулась голова Никки.

— Все в порядке? — спросила она шепотом.

— Папа как раз уходит, — быстро ответил Эллери. — И я тоже.

— А мне что делать?

— Приберите в квартире. Закажите в магазине продукты — пусть запишут на наш счет. Никуда не уходите. Вы — новая кухарка. Обед приготовьте ровно к семи.

— Но, Эллери, что произошло? Они нашли убийцу?

Эллери Квин схватил шляпу.

— Нет, черт возьми! Они потеряли труп!

Глава 11 ПТИЦА — ДУРНАЯ ПРИМЕТА

Оставив автомобиль на подъездной аллее «Дома здоровья», Эллери сразу же направился к «могиле», которую старый Эймос выкопал на опушке леса. Теперь глубина ямы превышала четыре фута, а куча земли возле нее доходила до плеч. Было только половина девятого, и Эймос еще не начал свои труды. В земле торчала лопата, словно ожидая, пока старик вернется и продолжит мрачную работу.

Из леса, освещенного утренним солнцем, доносился возбужденный птичий гомон, в котором Эллери расслышал хриплое карканье ворона.

Убийца Джона Брауна, думал Эллери, должен быть одним из обитателей «Дома здоровья». Только живущие в доме присутствовали там, когда труп был украден. Инспектор послал сержанта Вели спросить у миссис Браун, видела ли она нож для бумаги на столе в спальне. Потом Эллери с отцом пошли расспрашивать Эймоса, копавшего могилу. С того момента, как они вышли из спальни, и до того, как люди из морга пришли туда забрать носилки, прошло не более десяти-двенадцати минут. Следовательно, в течение этого промежутка кто-то заменил труп Брауна его статуей и накрыл ее простыней. Кражей трупа убийца мог преследовать только одну цель — предотвращение вскрытия. Но что убийца сделал с трупом? Полисмен дежурил в приемной всю ночь, а детектив Флинт, по словам Вели, дежурил в кабинете Брауна. Никто не покидал поместье. Значит, тело Брауна должно находиться на его территории.

Схватив лопату Эймоса, Эллери Квин атаковал кучу земли.

Трупа там не было.

Карр! Карр! — раздалось над головой хриплое карканье Джозефа.

Эллери посмотрел вверх. Ворон описывал круги высоко в небе. Внезапно он устремился вниз по спирали, захлопал большими черными крыльями прямо над Эллери и присел отдохнуть на ветку клена.

Этот неожиданный спуск с небес показался Эллери дурным знамением. Ворон был куда крупнее обычной вороны — длиной в двадцать семь дюймов, с блестящим черным оперением, переливающимся пурпурными и зеленоватыми блестками. Перистая бахрома на горле и груди свободно болталась, словно бородка.

«Что такого зловещего в этой птице? — думал Эллери, глядя на нее. — Траурный цвет или хриплый голос?» Суеверные люди считали ворона дурной приметой и сваливали на него свои беды. Однако Джозеф казался вполне дружелюбным существом. В данный момент он интересовался Эллери не меньше, чем Эллери им. Птица уставилась как завороженная на торчащий у него из кармана золотой колпачок авторучки.

— Привет, Джозеф, — обратился к ворону Эллери. — А где старый Эймос? Почему ты не на его плече?

Он усмехнулся, но улыбка внезапно исчезла.

Это выглядело более чем странно. Только что из трубы дома не шел дым, а теперь черная струя устремилась в голубое небо.

Чтобы избавиться от трупа, можно его похоронить или...

Эллери побежал к дому.

Стеклянная дверь в задней стене была не заперта. Справа за ней находилась каменная лестница, ведущая в подвал. Закрыв за собой дверь, Эллери начал осторожно спускаться в темноте, нащупывая пальцами стену.

Внизу он увидел свет из комнаты в конце темного коридора. Быстро и бесшумно подойдя туда, он выглянул за угол.

Перед открытой дверцей печи сидел на корточках лысый адвокат Зэкари.

Трещащее в печи пламя отбрасывало призрачный свет на его худое лицо. Стекла пенсне на длинном носу отражали пламя, посылая в темноту, словно миниатюрные гелиографы, маленькие отблески.

Подняв кочергу, Зэкари подтолкнул в огонь какой-то предмет. Его тонкие губы кривила удовлетворенная улыбка. Он опустил кочергу, и железная дверца захлопнулась.

Наступили мрак и тишина.

Затем Зэкари чиркнул спичкой и осторожно двинулся в сторону Эллери, который замер в темноте.

Бледное лицо адвоката при слабом свете спички напоминало маску, он подходил все ближе, постепенно ускоряя шаг. Пройдя мимо, он двинулся по коридору, затем начал подниматься по каменным ступенькам. Последовала пауза — очевидно, Зэкари остановился и прислушался. Дверь наверху открылась и закрылась вновь.

Эллери метнулся к печи, откинул заслонку и уставился внутрь. Затем он начал шарить кочергой в тлеющем содержимом очага.

* * *

Спустя десять минут Эллери прошел по темному коридору и поднялся по каменной лестнице. Под мышкой у него находился объемистый сверток в мешковине, издававший тошнотворный запах.

Выйдя через стеклянную дверь, Эллери направился к своей машине, которую оставил у служебного входа, открыл багажник, положил в него сверток, повернул ключ в замке и вернулся к двери.

Он уже собирался открыть ее, когда в коридоре наверху раздался звук, как будто на пол уронили тяжелый ящик. Эллери застыл, прислушиваясь.

Сверху донесся хриплый голос Роки Тейлора:

— Черт! Он весит больше лошади!

— Тише, дурень! В кабинете коп! — Это сказала Корнелия Маллинс. — Мы должны выбраться отсюда, Роки. Теперь или никогда.

— Когда мы отнесем его вниз, ты останешься с ним, пока я приведу большой автомобиль. Готова? Взяли!

Эллери Квин быстро перебежал подъездную аллею, присел за изгородью и стал наблюдать за стеклянной дверью. Роки Тейлор и Корнелия Маллинс, спустившись с лестницы, поставили на пол сундук около пяти футов в длину и четырех в ширину и в высоту.

Корнелия села на сундук. Роки открыл дверь, высунул голову и окинул взглядом подъездную аллею.

— Тут стоит машина, — сказал он. — Как ты думаешь чья?

— Какая разница? — отозвалась Корнелия. — Ради бога, поторопись.

Убедившись, что поблизости никого нет, Роки направился к гаражу — большому красному строению, служившему ранее конюшней и стоявшему в конце подъездной аллеи, в пятидесяти ярдах от дома.

Сделав несколько шагов, Роки пустился бегом.

Эллери видел, как он открыл дверь гаража, придвинул к ней камень ногой, чтобы она не закрывалась, и исчез внутри. Вскоре заурчал мотор, и из гаража выехал большой многоместный автомобиль. Тейлор остановил его у стеклянной двери и вылез, не выключив мотор.

На боку автомобиля Эллери прочитал надпись: «ДОМ ЗДОРОВЬЯ БРАУНА», а ниже, буквами поменьше: «Совершенное тело».

Сундук, который Роки и Корнелия вынесли из дома, казался Эллери весьма многозначительным. Он явно был очень тяжелым — Роки весь вспотел. Когда они поставили сундук на дорожке за машиной, он стал вытирать лицо.

— Скорей, Роки, — сказал Корнелия, с презрением глядя на него. — Что ты за рохля! Мы должны убрать его отсюда. Старая леди что-то подозревает.

— Я не могу сдвинуть его с места, пока не передохну, — запротестовал Роки. — Как ты думаешь, почему она тебя уволила?

— Она меня ненавидит — всегда ненавидела. А после смерти Брауна она воображает себя вдовствующей герцогиней. Воробышек превратился в ястреба. Ну, хватит отдыхать!

Роки Тейлор открыл задние дверцы машины.

— Ладно. Алле-оп!

Он вцепился в один край сундука, а женщина — в другой. Мышцы его шеи напряглись, багровое лицо покрылось потом. Со стуком опустив сундук на пол багажника, они вдвоем втолкнули его подальше внутрь и захлопнули дверцы.

Глава 12 СТРАННЫЕ ШАЛОСТИ ТРУПА

— Бога ради, увези его отсюда! — В обычно спокойном голосе Корнелии слышались нотки отчаяния. — Если нас поймают, мы пропали!

Эллери наблюдал из-за изгороди, как прекрасная блондинка торопила Роки, измученного возней с сундуком. Сев за руль, он включил скорость и тронулся с места, но тут же остановился, уставясь на подъездную аллею.

— Полиция! — крикнул Роки. — Смотри, Конни!

Оглянувшись, Эллери увидел машину отца, которая, свернув с круглой дорожки, проходившей перед домом, направилась к большому автомобилю. За рулем был сержант Вели, рядом сидел инспектор, глядя вперед вытянув шею. Вели остановил машину, блокировав подъездную аллею.

— Что происходит? — резко осведомился инспектор, спрыгнув на землю. — Куда это вы собрались?

— Я везу мисс Маллинс на станцию, — ответил Роки, облизывая губы.

— Не выйдет, — возразил инспектор Квин. — Ну-ка вылезайте!

Вели, протянув руку в окошко большого автомобиля, выключил зажигание и сунул ключ в карман. Тейлор вышел из машины, вытирая шею.

— Что вы грузили в багажник? — спросил инспектор.

— Чемодан мисс Маллинс, — нервно отозвался Роки.

Инспектор открыл задние дверцы.

— Подойдите сюда, Тейлор, — распорядился он. — Вытащите этот сундук и откройте его. Помогите ему, Вели.

Сержант подошел к задним дверцам, отодвинул в сторону Роки, запустил внутрь свои длинные могучие руки, ухватился ими за края сундука и вытащил его с такой легкостью, словно это была женская шляпная картонка.

— Откройте, — велел он Роки Тейлору.

— Вы не имеете права... — начала Корнелия, но взгляд инспектора заставил ее умолкнуть.

Роки вынул из кармана брюк связку ключей и вставил один из них в замок.

— Значит, это чемодан мисс Маллинс, а ключ от него вы держите в вашей связке. — Инспектор пригладил седые усы, переводя блестящие глаза с Тейлора на женщину и сундук.

Роки Тейлор ничего не сказал. Он открыл замок, отодвинул зажимы и откинул крышку.

Инспектор и сержант заглянули внутрь. На их лицах отразилось изумление. Позади них хлопнула стеклянная дверь. Повернувшись, они увидели спешившую к ним миссис Браун.

— Мисс Маллинс, — заговорила она властным тоном, — я уже час назад сообщила вам, что вы уволены, и велела убираться отсюда. Почему вы до сих пор здесь?

— Простите, миссис Браун, но никто отсюда не уберется, — сказал инспектор Квин. — Таково мое распоряжение.

— О! — Миссис Браун внезапно смягчилась. — Я не поняла... — Заглянув в сундук, она ахнула: — Ну и ну!

Корнелия отвела взгляд.

Наклонившись, миссис Браун вытащила дорогую кварцевую лампу, сверкающую на солнце хромированной поверхностью. В сундуке находились и другие медицинские приборы стоимостью в несколько сотен долларов.

— Что вы делаете с этим оборудованием? — осведомилась миссис Браун у Корнелии Маллинс.

— Мистер Браун подарил его мне, — холодно ответила Корнелия.

— Это ложь, — заявила миссис Браун. — Вы лгунья и воровка!

— Приборы принадлежат мне, — сердито настаивала Корнелия. — Я намерена пользоваться ими в санатории, который собираюсь открыть.

— Вы вернете мою собственность, или я добьюсь, чтобы вас арестовали! — Миссис Браун повернулась и направилась к дому.

— Старая ведьма! — пробормотала Корнелия. — Она не может...

— Заткнитесь, вы оба, — прервал инспектор. — Идите в дом и оставайтесь там вплоть до моих распоряжений.

Корнелия и Роки молча повиновались. В дверях они столкнулись с выходящим Джимом Роджерсом.

— Доброе утро, инспектор, — поздоровался он. — Здравствуйте, сержант. Есть новости? Вскрытие что-нибудь показало?

— Труп украли, — сообщил инспектор Квин.

Роджерс уставился на него:

— Украли?! Вы имеете в виду, что кто-то вломился в морг?

— Нет, кто-то украл тело, прежде чем его убрали отсюда.

— Но я видел, как его уносили!

— Мы тоже так думали, — проворчал инспектор, внезапно помрачнев при виде стоящей в дверях Барбары. — Извините, мисс Браун. Жаль, что вы это слышали. Я не хотел расстраивать ни вас, ни вашу мать.

— Но как... как такое могло произойти? — Лицо Барбары приобрело пепельный оттенок.

— Это мы и пытаемся выяснить.

Когда Джим Роджерс подошел к ней, Барбара спросила:

— Вы нашли Никки Портер, инспектор Квин?

Старик покачал головой:

— Пока нет.

— Но неужели вы не понимаете, что это доказывает невиновность Никки? Она не могла украсть тело.

Инспектор молча пожал плечами.

— Если вы арестуете Никки, я найму лучшего адвоката в Нью-Йорке для ее защиты!

— Я восхищен вашей преданностью, мисс Браун.

Барбара и Роджерс скрылись в доме.

— Пошли, Вели, — сказал инспектор. — Я хочу подняться наверх и повидать Флинта. — Стиснув зубы, он направился к дому.

— Папа!

Инспектор Квин резко обернулся. Эллери вышел из-за ограды.

— Ты появляешься всюду, где бы я ни оказался, — нахмурившись, заметил старик.

— Бросьте в щель монетку, и оттуда выскочит мистер Квин, — усмехнулся Вели.

— Я думал, ты хочешь, чтобы я показал тебе, где труп, — промолвил Эллери, зажигая сигарету.

— Ты знаешь, где он? — Инспектор изумленно уставился на сына.

— Не знаю, — ответил Эллери, — но могу определить с помощью логики, где он может быть.

— С помощью логики! — фыркнул инспектор. — Ты мне надоел со своей логикой.

— Следуйте за мной, — пригласил Эллери. — Скептики — моя слабость.

Когда они вошли в кабинет Брауна, дежуривший там детектив Флинт быстро поднялся.

— Только что звонили из управления, инспектор.

— Насчет чего?

— О Зэкари, Корнелии Маллинс, Тейлоре и Роджерсе в полиции нет никаких сведений, — скучным голосом доложил Флинт. — Мисс Маллинс раньше была танцовщицей, а Тейлор — ее рекламным агентом.

— Есть новости о мисс Портер?

— Нет, сэр.

Инспектор повернулся к Эллери:

— Ну, показывай свой трюк.

Эллери направился в спальню. Инспектор и Вели последовали за ним.

Подойдя к стенному шкафу, Эллери открыл дверь.

На полу, под висящими на вешалках костюмами, лежало обнаженное тело Джона Брауна.

На лице инспектора отразилось облегчение, а сержант выпучил глаза.

— Ты говоришь, что дошел до этого с помощью логики, Эл? — спросил старик. — Очевидно, ты имел в виду, что выбрал это место как самое невероятное.

Сержант Вели ухмыльнулся, а Эллери расплылся в улыбке.

— Оно просто кажется тебе невероятным, так как ты считаешь, что, по мнению убийцы, полиция непременно заглянула бы в такое очевидное место, как стенной шкаф. Но фактически это единственное укрытие, которым он мог воспользоваться, кроме, разумеется, ванной. Однако убийца правильно рассудил, что здесь будет дежурить детектив, которому ночью может понадобиться зайти в ванную, в то время как он едва ли будет заглядывать в стенной шкаф, уже обысканный во время первоначального рутинного осмотра. Труп заменили статуей вчера днем — в течение десяти-двенадцати минут, когда здесь никого не было. В доме находилось множество полицейских. Если бы убийца вынес тело из апартаментов Брауна, его бы наверняка заметили. Он был в отчаянии, но не потерял способность соображать. Убийца хотел не допустить вскрытия и сделал единственно возможную вещь, которую мог сделать при данных обстоятельствах.

— Но зачем убийце было так поступать, — осведомился инспектор, — если он знал, что рано или поздно мы обнаружим подмену и найдем труп? Чего он этим добился?

— Это уже совсем другая проблема. — Серебристые глаза Эллери затуманились, и он отвел взгляд.

Инспектор Квин повернулся к сержанту.

— Позвоните доку Праути, — распорядился он. — Скажите, что я прошу его сразу же приехать с фургоном из морга.

Вели с усмешкой снял телефонную трубку.

— Док, — заговорил он, — мы нашли кое-что, принадлежащее вам.

В начале двенадцатого доктор Праути ввалился в спальню Брауна. За ним следовали водитель фургона и человек в белом халате, тащившие носилки.

— Чего ради вы опять заставили меня ехать сюда? — буркнул Праути.

— В прошлый раз люди из морга забрали вместо трупа статую, — сказал инспектор. — Я подумал, что сейчас вам лучше лично проследить за процедурой.

Праути усмехнулся.

— Вы имеете в виду, что это ваши люди передали им статую. Не стану порицать вас за осторожность после того, как вы чуть не испортили все дело. Положитесь на дока Праути, Квин, и вам не о чем будет беспокоиться. На сей раз тело доставят в морг! — Он отдал распоряжение своим людям.

Маленькая процессия двинулась по коридору. Водитель фургона держал носилки спереди, а человек в белом халате — сзади. Праути шел за ним по пятам. Далее следовали инспектор и Эллери, а сержант Вели замыкал шествие. Они медленно спустились по широкой лестнице и прошли через приемную. Вели распахнул парадную дверь. Процессия вышла на террасу. Задние дверцы фургона оставались открытыми в ожидании мрачного груза. Носилки скользнули внутрь, и дверцы захлопнулись.

Мотор взревел, и фургон рванулся вперед.

— Эй, стойте! — завопил инспектор.

Фургон свернул на подъездную аллею, скрипя покрышками, и быстро выехал за ворота.

— Черт возьми! — закричал доктор Праути. — Теперь украли все вместе: труп, носилки и фургон!

Глава 13 БИФШТЕКСЫ И ОШИБКИ

Вечером, сидя в столовой напротив отца, Эллери с дурным предчувствием взирал на дверь буфетной. В комнату проникал резкий запах, напоминающий горелые осенние листья. По нескольким фразам, которыми ему удалось обменяться с Никки наедине, Эллери понял, что о жарком не может быть и речи. Никки заказала бифштексы, считая, что сумеет их приготовить, руководствуясь указаниями в поваренной книге Энни, а также консервированный суп и овощи. Стремясь скрыть, что суп консервированный, Никки, очевидно, добавила в него вустерширский соус, перец, тимьян, базилик, кервель и другие приправы, какие только имелись в кухне.

Инспектор Квин пребывал в дурном настроении. Старший инспектор вызывал его и сделал ему выговор. Проделка с гипсовой статуей была сама по себе достаточно скверной, но позволить увезти из-под носа фургон вместе с телом убитого было уже чересчур. Кроме того, пришлось перенести хотя и не столь значительные, недостаточно неприятные личные унижения. Подбежав к полицейской машине, чтобы незамедлительно пуститься в погоню, инспектор и Вели обнаружили, что вор, который, несомненно, являлся и убийцей, украл ключ от зажигания. К тому же он перерезал телефонный провод, и, когда Праути бросился к коммутатору, чтобы поднять тревогу, линия не работала. А когда Эллери Квин, обежав вокруг дома, добрался до своего автомобиля, он выяснил, что контакты перерезаны и мотор не заводится. Восхищение Эллери дерзостью и предусмотрительностью преступника и его веселье при виде бешеного гнева инспектора и помощника главного медэксперта еще сильнее разозлили последних.

Инспектор Квин бросил взгляд на часы в столовой.

— Без двадцати восемь, — проворчал он. — Новая кухарка запаздывает.

— Возможно, она еще плохо ориентируется на кухне.

— Она слишком красива, чтобы быть хорошей кухаркой, — заметил инспектор, с подозрением глядя на сына.

— Разве? Я не обратил внимания, — самым невинным тоном ответил Эллери.

* * *

На кухне все шло не так, как надо.

Никки принюхалась. Что-то явно подгорало. Она испуганно посмотрела на плиту. Голубой дымок вился из щели над дверцей духовки. Бросив две консервные банки в корзину под раковиной, девушка подбежала к плите и открыла дверцу. Облако дыма едва не задушило ее. Духовка выглядела как внутренность доменной печи. Ники выключила газ и стала дуть на огонь. Но чем сильнее она дула, тем выше поднимались языки пламени над фыркающими и чадящими бифштексами.

Метнувшись к раковине, Никки намочила тряпку и бросила ее на горящее мясо. Треск и фырканье усилились; брызги горячего жира вонзались ей в кожу как иголки. Она захлопнула дверцу, немного подождала, затем осторожно открыла ее снова и увидела, что огонь погас.

Никки убрала тряпку. Бифштексы еще дымились. С помощью вилки с длинной ручкой она извлекла их из духовки, бросила в раковину и полила горячей водой из чайника. Вытерев бифштексы чистой тряпкой, она положила их на две тарелки обгорелыми сторонами вниз.

Отступив на шаг, Никки критически глянула на дело рук своих. Внезапно она бросилась к двойному кипятильнику, в который поставила разогревать зеленый горошек. К несчастью, вода выкипела некоторое время назад, и из нижней кастрюли донесся звук, напоминающий хлопушку.

Никки едва сдерживала слезы. Весь день она нервничала, беспокоясь из-за своего положения куда сильнее, чем признавалась Эллери. Хотя Никки знала, что невиновна, кто, кроме Эллери, мог ей поверить? Ведь она бежала от правосудия — кажется, это так называется. И если ее поймают — а это обязательно случится, — то отправят в тюрьму... Начнутся бесконечные допросы. Все прочитанные ею детективные истории вылетели у нее из головы. Интересно, арестованных сразу переодевают в тюремную униформу? Нужно спросить у Эллери. Если он увидит ее в такой одежде...

День был ужасный, а тут еще эти чертовы сгоревшие бифштексы и черный кипятильник, трещащий, как каждый нерв в ее теле!

* * *

— Не будь таким мрачным, папа, — говорил в столовой Эллери. — Ешь свой суп.

— По-твоему, это суп? — проворчал инспектор. — Сначала мы теряем труп, потом находим его, а затем кто-то крадет его снова вместе с фургоном! И ты еще советуешь мне не быть мрачным! Сколько нам придется ждать продолжения этого так называемого обеда?

— Ты был так ошарашен кражей трупа, папа, что не смог увидеть всю ситуацию в должной перспективе.

— Вот как? Зато теперь я имею о ней точное представление со слов старшего инспектора!

— Кража проясняет по крайней мере один аспект дела, — продолжал Эллери. — Что-то серьезно нарушило планы преступника — назовем его для удобства Икс. Так вот, Икс вынужден действовать под влиянием момента. Он не может удалить труп, уничтожить его или надежно спрятать в день убийства или в течение прошлой ночи. Ему нужно выиграть время, чтобы изменить планы и приготовиться к их осуществлению. Поэтому Икс делает то, что кажется нам глупым и бессмысленным, но в действительности таковым не является. Он находит для трупа временное укрытие. Получив шанс все тщательно обдумать. Икс удаляет тело из дома единственно возможным способом — позволяет полиции вынести его и поместить в фургон, в котором он уезжает!

— По-твоему, я этого не понял? — осведомился инспектор.

— По-моему, нет, — отозвался Эллери, — так как ты не сделал неизбежных выводов.

— Каких именно?

— Таких, что, несмотря на свою дерзость и изобретательность, Икс в очень трудном положении. Не слишком легко избавиться от трупа — тем более так, чтобы его никогда не нашли. Самые очевидные способы — похоронить тело, утопить его поглубже или сжечь. Первое требует выкапывания могилы, второе — поисков глубокого водоема и тяжелого грузила, третье — соответствующих приспособлений, а также времени и уединения. В данный момент Икс не может выполнить эти требования. Поэтому он вынужден снова ненадолго спрятать тело. На большее у него нет времени.

— Почему нет? По-моему, десяти часов более чем достаточно.

— Потому что, папа, Икс — один из обитателей «Дома здоровья». Он должен вернуться туда, прежде чем ты снова начнешь всех допрашивать.

— Скажи-ка, эта мисс Портер — хорошенькая? — внезапно спросил инспектор Квин, глядя на Эллери маленькими проницательными глазками.

— Ну... в общем да. А что?

— То, что ты уж очень стараешься очистить ее от подозрений!

Подошедшая к двери с двумя тарелками в руках Никки застыла как вкопанная при упоминании ее имени. Дверь буфетной ударила ее сзади.

— Ой! — вскрикнула Никки.

Инспектор обернулся:

— В чем дело? Что вы... опять забыл ваше имя, черт бы его побрал!

— Ни... Нелли, инспектор Квин.

Старик повернулся к Эллери:

— Ты не учитываешь то, что у нее может иметься сообщник. Предположим, этот сообщник — Барбара Браун. Ведь это дает тебе возможность взглянуть на дело с совершенно новой точки зрения, не так ли, сынок?

Никки колебалась, стоя позади стула инспектора. С какой стороны нужно подавать еду — справа или слева? Наконец она шагнула вправо и поставила тарелку перед инспектором. Эллери Никки обслужила с левой стороны, рассудив, что таким образом она в одном случае наверняка поступит правильно.

— Ее зовут Никки Портер, — продолжал инспектор. — Похоже на кличку, но это не так. Она родом с севера — из Рочестера. Утром мы получим ее фотографию и опубликуем в газетах. Тогда дело будет сделано.

Никки стояла, моргая большими глазами.

— Ну? — Инспектор посмотрел на нее.

— Я... я только хотела спросить, не желаете ли вы...

— Все в порядке, Нелли, — раздраженно прервал инспектор и поглядел на тарелку. — Что это?

— Бифштекс, сэр, — еле слышно ответила Никки.

— Бифштекс, вот как? Хм!

Девушка быстро скрылась в буфетной.

Инспектор Квин взял вилку, ткнул ей мясо и с подозрением принюхался. Выпучив глаза, он скомкал салфетку, швырнул ее на стол и поднялся.

— Пойду поем где-нибудь еще, — сказал он Эллери, мужественно жующему бифштекс. — Позаботься, чтобы к моему возвращению ее уже здесь не было!

Минутой позже хлопнула входная дверь.

— Никки! — позвал Эллери.

Голова девушки высунулась из кухни.

— Боюсь, что вы потеряли работу, — простонал он.

Глава 14 КАК СПЯТ ХРАБРЕЦЫ

В половине одиннадцатого, когда инспектор Квин вернулся в квартиру, Никки была спрятана в стенном шкафу спальни Эллери.

— Эта девушка еще здесь? — осведомился старик.

— Она уже далеко отсюда.

— Отлично. Пока Энни не вернется, будем питаться в столовых. Я ложусь спать.

— Спокойной ночи, папа.

* * *

В половине второго ночи в кабинете Эллери Квина еще горел свет. Эллери лежал на кушетке, закинув ноги на ближайшую книжную полку. Уже несколько часов он обдумывал все, что знал о деле Джона Брауна. Но каждая его теория разбивалась об одно и то же препятствие: убийца не мог покинуть апартаменты Брауна, не пройдя мимо Никки, которая, безусловно, увидела бы его. Следовательно, остается один возможный вывод: Никки Портер покрывает убийцу. Но кого, кроме Барбары Браун, у нее мог быть хоть малейший повод покрывать? А Барбара, вне всяких сомнений, была невиновна. Она и доктор Джим Роджерс находились в офисе инспектора в главном полицейском управлении, когда ее отец был убит. Так что и эта теория выглядела фантастичной.

Эллери вздрогнул, услышав, как медленно открывается дверь в спальню. Но это была всего лишь Никки, снова одетая в его пижаму и голубой фланелевый халат, в рукавах которого тонули ее руки.

— О, Эллери, — заговорила она, — я увидела свет под вашей дверью. Я не могу заснуть от волнения. Утром они получат мою фотографию, и ваш отец увидит ее. Что он тогда скажет? Что сделает?

— Я даже думать об этом боюсь, — ответил Эллери.

— Пожалуйста, — взмолилась Никки, — расскажите, что произошло после того, как труп украли во второй раз.

— Минут пятнадцать-двадцать все вели себя, как идиоты. Папа и Вели бросились к своей машине, и папа крикнул Праути, чтобы тот позвонил из дома в управление и поднял тревогу. Я побежал к своему автомобилю. Вскоре вернулись отец и Вели, так как ключ от их машины исчез. Моя машина и большой автомобиль не заводились. Папа приказал Вели бегом подняться на Ган-Хилл-авеню и остановить первую проезжающую машину. Вели затопал прочь, как лось. Мы видели, как фургон из морга повернул на север, и подумали, что его будет легко отследить, так как он очень заметный. Потом Праути выбежал из дома, крича, что телефонный провод перерезан. Папа бросился искать телефон — я не знал, что старик может бегать так быстро. Он и Вели вернулись одновременно. Вели остановил машину, но к тому времени фургона и след простыл.

— А что делали люди из морга?

— Стояли разинув рот, как пара олухов. Что еще им было делать?

— А вы?

— Я починил свой автомобиль, но было уже поздно.

— А потом?

— Потом — это было уже через двадцать минут после начала фиаско — папа начал проверять обитателей дома. Миссис Браун прилегла у себя. Барбара была с ней. Корнелия Маллинс дремала в гамаке у бассейна. Она поссорилась с Роки Тейлором, кого папа обнаружил возившимся в гараже со своей машиной. Джим Роджерс разговаривал с Эймосом возле ямы, которую тот копал. Он говорит, что его интересовал психоз старика. Зэкари, как обычно, заявляет, что работал над своими отчетами, но никто не может это подтвердить, и к тому же он под подозрением, так как пытался уничтожить пару гроссбухов и самую важную книгу отчетов.

— Неужели? — оживилась Никки. — Как вы об этом узнали?

— Я видел, как Зэкари рано утром жег их в печи. Мне удалось их вытащить, прежде чем они сгорели. Он сначала развел огонь, потом бросил в печь бумаги и ушел, предоставив природе доделывать работу.

— Но почему Зэкари хотел их сжечь?

— Вероятно, потому, что он фальсифицировал отчеты. Папа отправил обгорелые бумаги в управление. Бухгалтеры над ними поработают. Зэкари, конечно, не знает, что их заполучила полиция.

— О, Эллери, если они найдут убийцу, прежде чем...

— Они не найдут его, копаясь в бухгалтерских отчетах. Таким способом они могут только обнаружить мотив. Ну и что из того? Нельзя осудить человека на том основании, что у него имеется мотив. Разгадка убийства в спальне Джона Брауна. — Эллери зевнул и потянулся. — Мой мозг одеревенел.

— Но, Эллери, у меня остается время только до утра! Что же мы... что же вы собираетесь делать?

— Я собираюсь спать, — ответил Эллери Квин.

— Спать! — в ужасе повторила Никки.

— Я думал, пока у меня в голове все не перепуталось. Мне нужно поспать два часа. Может быть, это смажет мои мозговые колесики. В половине четвертого утра я отправлюсь в «Дом здоровья». Решение будет найдено там — если только мне хватит ума его увидеть. Это наш последний шанс, Никки Портер, поэтому выйдите и дайте мне поспать. — Он протянул руку к выключателю.

— Я еду с вами, — твердо заявила Никки.

— Не говорите глупости.

— Это не глупости! Я была в апартаментах мистера Брауна, когда его убили. Может быть, я забыла о чем-то вам рассказать. Я буду рядом, чтобы отвечать на ваши вопросы. В конце концов, это ведь меня посадят в тюрьму, если убийцу не найдут. Вы не имеете права отказываться от моей помощи!

— Не будьте такой приставучей. — Эллери выключил свет.

— Все равно я поеду с вами! — прозвучал в темноте голосок мисс Портер.

Глава 15 ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ УХОДЯТ СО СЦЕНЫ

Фары осветили лес впереди, когда Эллери свернул на крутую дорогу, поднимающуюся к Ган-Хилл-авеню. В середине подъема на холм Эллери погасил фары, включил боковые фонари, тускло осветив окутывающую дорогу туманную дымку, и сбавил скорость. Слева показались ворота «Дома здоровья». Струйки тумана вились спиралями вокруг машины, танцуя призрачную сарабанду.

— Почему вы не въезжаете? — шепнула Никки, когда они миновали ворота. Она сама не понимала, чего ради говорит шепотом.

— Не хочу, чтобы кто-нибудь знал о нашем присутствии, — ответил Эллери. — Мы въедем по старой дороге — по которой вы выбирались отсюда.

Проехав несколько сотен ярдов по шоссе, он включил фары, нашел старую дорогу и выключил их снова. Несколько минут машина спускалась по камням и ухабам, затем Эллери свернул на просеку и остановился, развернув автомобиль носом к вершине холма так, что его скрыли ели.

— Дальше пойдем пешком, — заявил он, выключая мотор и фонари и пряча ключ в карман.

Они вылезли из машины и, освещая путь фонариком, пошли сначала по дороге, а потом свернули на грязную тропинку, ведущую через лес на юг к дому.

Это было все равно что идти по извилистому туннелю. Их окружала тьма, кажущаяся бесконечной. Над головой висела непроницаемая пелена листвы. Конический луч фонарика проникал сквозь туман только на несколько футов; кусты и деревья при его тусклом свете отбрасывали фантастические тени.

Слева хрустнула ветка. Они остановились, прислушиваясь. С реки донесся гудок пассажирского парохода. Ему ответил издалека глухой рев грузового судна. Ветка хрустнула снова.

Эллери выключил фонарик. Пальцы Никки вцепились ему в руку.

Поблизости зашелестели листья, затем что-то пробежало по ноге девушки. Она с трудом удержалась, чтобы не взвизгнуть. Эллери стиснул ее руку.

— Бурундук, — прошептал он, опять зажигая фонарик. В луче света метнулась летучая мышь, за ней другая.

Одна из них едва не коснулась щеки Никки. Девушка сжала зубы, чтобы не стучать ими.

— Давайте выбираться отсюда, — шепнула она ему на ухо.

Они двинулись дальше по тропинке. Оба не сомневались, что в лесу скрывается кто-то еще.

Когда они добрались до бетонной дорожки, идущей вдоль живой изгороди из бирючины, Эллери, к удивлению Никки, свернул направо, пройдя через лужайку к опушке леса. Остановившись у высокой кучи земли, он направил луч фонарика в зияющую черную яму.

— Что это? — вскрикнула Никки.

— Эймос, полоумный старик, копает здесь могилу. — Осветив земляную кучу, он увидел стоящую возле нее лопату.

— Могилу?!

— Тсс! — Повернувшись, Эллери посмотрел на дом, силуэт которого темнел на фоне неба, красноватого от огней Манхэттена.

В одном из окон второго этажа дважды мелькнул свет, затем дом снова погрузился в темноту.

— Пошли, — сказал Эллери, направляясь к фасаду здания.

Погасив фонарик, они, словно тени, пересекли лужайку. Сквозь окно приемной наружу проникал тусклый свет. Они на цыпочках двинулись по террасе, и Эллери постучал в дверь.

— Дежурный полисмен нас впустит, — тихо произнес он.

Однако к ним никто не вышел. Эллери снова постучал. Ответа не последовало. Подойдя к окну, он заглянул внутрь.

Сидящий на стуле секретарши полицейский в униформе уронил голову на стол, протянув руки к коммутатору. На промокательной бумаге рядом с его головой расплывалось темное пятно, поблескивающее при свете лампы.

Окно было полуоткрыто. Эллери потянул створку, подал испуганной Никки знак оставаться на месте, перекинул ногу через подоконник и влез внутрь. Несколько секунд он молча смотрел на широкую спину полисмена, на его кисти рук, безвольно свисающие с края стола, и предметы на столе.

Склонившись вперед, Эллери ткнул пальцем в бок полицейского. Ответом послужил тихий стон. Эллери повторил операцию. Полисмен шевельнулся, что-то буркнул и снова уронил голову на стол. Эллери тряхнул его за плечо.

— Проснитесь, Джерри.

— Что? — пробормотал полицейский. — В чем дело?

Эллери снова тряхнул его.

Полисмен медленно поднял голову и уставился на Эллери налитыми кровью глазами. Потом он тупо взглянул на лежащую рядом с ним пустую бутылку из-под виски и два пустых стакана, стоящие на крышке коммутатора.

Эллери усмехнулся.

Мотнув головой, Джерри пришел в себя.

— Мистер Квин!

— Привет, — поздоровался Эллери.

— Не понимаю, как я мог так вырубиться...

— Сколько вы выпили?

— Два стакана, — угрюмо отозвался Джерри. — Два совсем маленьких стаканчика ржаного виски. Кто бы мог подумать, что они свалят меня с ног? Конечно, я не пьяница, но...

— Бутылка пуста, — заметил Эллери, указав на нее.

— Там было только до середины, когда он принес ее. Мы выпили по два стаканчика — вот и все. Этот сукин сын, должно быть, допил остальное. Он был уже поддатым, когда спустился.

— Кто «он»? Флинт?

— Нет. Флинт не пьет на дежурстве, а я вообще позволяю себе только стаканчик-другой на Рождество.

— Оно и видно, — сказал Эллери.

— Мистер Квин, вы ведь не станете рассказывать инспектору? Честно, я выпил только два стакана! Мне пришлось это сделать, чтобы развеселить парня, а то он совсем раскис.

— Меня не касается, чем вы занимаетесь, и я уверен, что вы выполняли свои обязанности. Но кто был этот парень?

Джерри явно испытывал чувство благодарности и облегчения.

— Док — доктор Роджерс. Я думал, он шею сломает, спускаясь с лестницы. Док сказал, что его все это доконало, и если он не найдет кого-нибудь, с кем можно выпить, то окончательно спятит.

— Когда это было?

Полисмен достал толстые никелированные часы и взглянул на них.

— Примерно час назад. Сейчас без четверти пять.

Эллери открыл входную дверь и позвал Никки. Румянец вернулся на щеки девушки. Джерри, моргая, уставился на нее, затем посмотрел на Эллери.

— Моя секретарша — мисс Нелли Снодграсс, — объяснил мистер Квин.

Никки улыбнулась и кивнула.

— Рада с вами познакомиться.

Джерри продолжал моргать.

— Взаимно, мисс Снодграсс.

— Подождите здесь с полисменом Джерри Райаном, Нелл, — сказал девушке Эллери. — Я скоро вернусь. — Он двинулся к лестнице.

В кабинете Эллери обнаружил Флинта и узнал у него, какие именно комнаты занимают обитатели дома. После этого он направился в комнату Джима Роджерса и услышал его храп, прежде чем открыл дверь. Пройдя по комнате, Эллери осветил фонариком кровать. Джим лежал на спине с открытым ртом. Грудь его поднималась и опускалась под ритмичный аккомпанемент храпа. Эллери пощелкал фонариком, направляя луч в лицо Джиму. Но глаза спящего оставались закрытыми. В комнате сильно пахло виски.

Эллери прошел по коридору к комнате Роки Тейлора, которая располагалась возле черной лестницы, напротив комнаты Корнелии Маллинс. Обе двери были открыты. Сначала он заглянул в комнату Роки, а потом — в комнату Корнелии. Там никого не было, а в кровати явно не ложились.

Быстро сбежав по черной лестнице к стеклянной двери, Эллери промчался по подъездной аллее к гаражу. Двери были открыты. Он посветил фонарем внутрь. Большой семейный автомобиль стоял между машиной Джима Роджерса и лимузином Брауна; рядом с ним фордовский трактор. Автомобиль Роки Тейлора исчез.

Эллери поспешил назад в приемную, резко распахнул дверь с табличкой «КЛОД Л. ЗЭКАРИ», осмотрел офис и смежную спальню и вернулся в приемную.

— Джерри, — сказал он, — вам лучше сразу же позвонить инспектору Квину. Вероятно, он сейчас дома. Мисс Маллинс и мистер Тейлор уехали в автомобиле Тейлора. Мистер Зэкари, очевидно, удалился пешком. Наверное, он не хотел никого беспокоить и потому вылез в окно.

Глава 16 ЧЕРНЫЙ МАРОДЕР

Эллери Квин стоял у окна спальни Джона Брауна, глядя наружу сквозь завитки железной решетки. Над Гудзоном сияли лучи восходящего солнца, поблескивая на поверхности подернутой легкой рябью реки и обращая серо-коричневые скалы Палисейдс на другом берегу в ярко-красные. С древнего гикори[11] у окна доносилось возбужденное чириканье воробьев. Но Эллери ничего этого не замечал. Он едва обратил внимание на красногрудую малиновку, которая, прыгая по зеленой лужайке, склевала червяка и улетела. Рассеянно погасив окурок сигареты о каменный подоконник, Эллери выбросил его в окно, подобрал маленькое черное перо и задумчиво пощекотал им ладонь.

В течение получаса с тех пор, как Джерри позвонил инспектору и сообщил об исчезновении Зэкари, Тейлора и Корнелии Маллинс, Эллери побывал в каждой комнате дома, за исключением тех, где спали миссис Браун и Барбара. Он снова посетил подвал и заглянул на чердак, снова простучал стены в спальне Брауна, его ванной и стенном шкафу, где был спрятан труп, снова обследовал потолок, пол и оконные решетки.

Необходимо найти разгадку. Но как это сделать? Бедная Никки! Он проиграл, и ей предстоят тяжкие испытания. Слепой, безмозглый идиот! Жалкий червяк! Червяк?.. Червяк...

Эллери прекратил щекотать руку пером и прищурил глаза. Все его чувства внезапно обострились, тело напряглось. Теперь он видел солнечные лучи и слышал чириканье воробьев.

Эллери резко повернулся.

Никки спала в кресле Брауна; ее голова прижималась к цветастой обивке, длинные ресницы темнели на бледных щеках.

Подойдя на цыпочках к креслу, Эллери наклонился и пощекотал пером кончик носа девушки. Она открыла глаза и вздрогнула.

— Эллери! Я заснула — мне снился ужасный...

— Возможно, я спятил, — прервал Эллери, — но думаю, я кое-что обнаружил. Подождите здесь. — Он быстро вышел.

Вскоре Эллери вернулся с большой кварцевой лампой. Он поставил ее у окна и воткнул вилку в розетку в плинтусе. На ковре появился овал яркого света.

— Браун лежал где-то здесь... — Эллери Квин обращался скорее к самому себе, чем к Никки. — А его правая рука находилась приблизительно... нет, точно... там. — Он указал на точку на ковре неподалеку от пятна крови. — Смерть наступила около трех. Три часа по летнему времени — значит, в действительности около двух. Солнце стояло высоко. Оно должно было освещать письменный стол и... — Эллери поправил лампу так, чтобы она освещала участок поблизости от места, где, как он считал, была рука убитого.

Никки наблюдала за ним, сначала удивленно, а затем все более скептически.

— Ваша теория состоит в том, что джентльмен умер от солнечного удара? — спросила она.

— Солнце должно было светить примерно под таким углом... — бормотал Эллери, игнорируя Никки. Он передвинул лампу назад, оставив ярко освещенным участок на ковре, и подошел к девушке. — Дайте мне ваш браслет.

Озадаченная Никки сняла браслет с запястья и протянула его Эллери. Он посмотрел на сверкающие граненые камешки и отполированную до блеска сталь.

— Подойдет. Может быть, вы получите браслет назад, а может быть, и нет.

— Я заплатила за него два с половиной доллара плюс налог.

— Вас надули. — Эллери положил браслет близко от центра овального пятна света на полу и отошел назад. Камни сверкали на солнце. — Великолепно! — Схватив Никки за руку, он потащил ее в кабинет. — Пошли. Нас не должны заметить.

Эллери остановился у дверного проема.

— Стойте спокойно, — велел он, повернувшись так, чтобы видеть браслет на полу спальни. — Не двигайтесь, что бы ни случилось.

— В чем дело? — осведомился Флинт, направляясь к ним.

— Тсс! Отойдите назад и не шумите.

Они стали ждать. Если не считать чириканья птиц на гикори, тиканья часов в кабинете и тяжелого дыхания Флинта, вокруг царила тишина.

Тик-так. Тик-так. Одна минута, две, три...

Не зная, чего ей ожидать и чего ожидает Эллери, Никки была еще сильнее напряжена, чем он. Она посмотрела на Эллери. Его глаза не отрывались от окна спальни.

Вдруг воробьи перестали чирикать. В той внезапности, с которой они умолкли, было нечто зловещее. Послышалось хлопанье множества миниатюрных крылышек, и вновь наступила тишина, нарушаемая только ритмичным тиканьем. Дыхание Флинта прекратилось одновременно с чириканьем — очевидно, он задержал его.

«Если часы тоже остановятся, я завизжу», — подумала Никки.

Тик-так, тик-так...

И тогда это произошло!

Молчание нарушило хлопанье больших крыльев. Жуткий звук быстро приближался.

Никки ухватилась за дверь, чтобы не упасть. Теперь она тоже, как завороженная, смотрела на окно.

Хлопанье стало совсем близким. Крылья колотили в железную решетку. Затем звук прекратился, и в решетку впились два крепких когтя.

Сквозь отверстие в комнату просунулись клюв и блестящая голова цвета черного дерева. Ворон старого Эймоса прыгнул на внутренний подоконник, топорща перистую бородку и откидывая голову.

— Карр! — торжествующе крикнул он, жадно глядя на браслет.

Ворон прыгнул на стол, затем на пол и осторожно подбежал к сверкающей безделушке, качая головой из стороны в сторону. Затем клюв, точно молоток, опустился на браслет, который, сверкая камнями, отлетел на два фута и покатился дальше. С проворностью кошки птица поскакала за ним, схватив его когтями, словно убегающую жертву.

— Карр! Карр! — Ворон подцепил браслет клювом, хлопая крыльями, тяжело взлетел на подоконник, пролез сквозь решетку и взмыл в воздух.

Эллери бросился к окну; Никки и Флинт последовали за ним.

Ворон парил высоко в небе; его распростертые крылья чернели в голубом небе. Неожиданно он спиралями устремился вниз, сел на ветку, добрался до сучковатого ствола и таинственным образом исчез.

— Будь я проклят! — воскликнул Эллери.

Внезапно Никки вцепилась Эллери в рукав.

— Смотрите! — шепнула она. — Они приехали!

Эллери Квин увидел приближающийся по подъездной аллее автомобиль. За рулем был Вели; инспектор сидел позади него. Когда машина, проехав развилку, двинулась по овалу, Эллери потащил Никки через кабинет и коридор к черной лестнице.

— Идите к моей машине, Никки, — велел он, открывая стеклянную дверь, — и ждите меня там. Я приду, как только смогу.

Никки побежала вдоль изгороди в лес, где ее ожидало нечто куда более ужасное, чем то, с чем она сталкивалась до сих пор.

Глава 17 НЕ ВСЕ ЗОЛОТО, ЧТО БЛЕСТИТ

Расставшись с Никки, Эллери быстро вышел на террасу, перед которой остановилась машина инспектора.

— Доброе утро, папа, — весело поздоровался он, открывая перед отцом дверцу автомобиля.

Инспектор Квин вышел, сердито глядя на сына.

— Я думал, ты спишь в своей кровати, Эл, — сказал он. — До каких пор ты будешь выскакивать, как чертик из табакерки, где бы я ни оказался? Мне и без тебя хватает неприятностей.

— Полагаю, ты имеешь в виду массовый исход подозреваемых?

— Вот именно. — Инспектор вынул носовой платок, приложил его к носу и чихнул на редкость мощно для своего маленького роста. — Очевидно, двух копов недостаточно, чтобы держать под присмотром нескольких человек. Нужен целый отряд.

— Не беспокойся об этом, папа. Ты, конечно, объявил розыск, и это все, что можно сделать в подобных обстоятельствах. Более важно то, что я раскрыл убийство Брауна.

— Что?! — Инспектор уставился на него.

— Свою следующую книгу я назову «Тело Джона Брауна»[12].

Массивная фигура сержанта Вели появилась из-за автомобиля.

— Ха-ха! — воскликнул он, подражая доктору Праути.

— Сынок, ты не шутишь?

— Не шучу, мой почтенный родитель. Повесь пальто на дерево, но к реке не спускайся. Пойдем со мной. — Он двинулся по лужайке к древнему гикори.

Остановившись, Эллери посмотрел вверх. На высоте примерно двадцати футов ствол разветвлялся. Чуть ниже чернело дупло, проделанное в стволе временем, дождем, снегом и ветром.

Эллери Квин снял пиджак, бросил его на землю, подпрыгнул и ухватился за сук, который затрещал, но выдержал его вес. Подтянувшись, он уцепился за следующую ветку, затем отвел ноги назад, внезапно бросил их вверх, сжав ветку коленями, потом снова подтянулся и сел на ветку, болтая ногами.

— Вашему сыну следовало бы выступать в цирке, — заметил Вели, глядя вверх. — У парня талант!

Инспектор Квин также стоял запрокинув голову.

— Ради бога, Эллери, в чем дело?

Эллери запустил руку в дупло и вытащил оттуда два круглых блестящих предмета и полдюжины черных перьев.

— Ловите это, Вели, — сказал он, глядя на стоящего внизу сержанта. — Не двигайтесь, и посмотрим, смогу ли я попасть вам прямо в глотку.

Вели отскочил назад. Две пробки от пивных бутылок упали к его ногам. Когда он наклонился, чтобы поднять их, за ними последовали пинцет, желтый карандаш и серьга с жадеитом.

Инспектор усмехнулся:

— Весьма метко, сынок. Теперь достань белого кролика, и мы пойдем заниматься делом.

Но Эллери уставился на что-то, лежащее у него на ладони. Он сунул это в карман брюк и вновь запустил руку в дупло.

— Что там такое? — осведомился инспектор.

— Всего лишь браслет за два доллара пятьдесят центов, который я хочу вернуть владелице. Ловите, Вели.

На землю упали нитка цветных бус и украшенный бриллиантами черепаховый гребень в форме полумесяца.

Полисмен Джерри Райан, наблюдавший с террасы, подбежал по лужайке к дереву.

— Что мистер Квин там делает? — спросил он у Вели.

— Бедняга окончательно рехнулся.

Эллери внимательно обследовал какой-то предмет. Снизу было видно, как он сверкает на солнце.

Наверху в листве послышался шорох. Хлопая крыльями, ворон слетел вниз и сел на ветку рядом с Эллери, глядя на блестящий предмет в его руке.

— Карр! — сердито запротестовала птица.

— Ну-ну, спокойно, Джозеф. — Эллери погладил шею ворона.

— Карр! — повторил Джозеф, не поддаваясь на лесть.

— Что ты выудил теперь? — спросил инспектор. Эллери показал им таинственный предмет.

— Это, — объявил он с ветки, — нож для разрезания бумаги. Точнее, нож Джона Брауна, а еще точнее, тот самый нож, которым он перерезал себе горло. Берегитесь лезвия! — Эллери бросил вниз нож, который со стуком упал на землю. Лезвие вонзилось в дерн по самую рукоятку, которая торчала, поблескивая бриллиантами, у ног Вели.

— Но как он попал в дупло? — Инспектор вытянул шею.

— Вороны — необычайно вороватые птицы, — ответил Эллери, подложив ладони под затылок и удобно откинувшись на ствол. — Хорошо известно, что они испытывают неудержимую страсть к ярким блестящим предметам. Чтобы удовлетворить свою страсть к подобным безделушкам, они опускаются до самых низменных форм воровства. Джозеф — не исключение, — продолжал он, поглаживая спину птицы, — а если и исключение, то лишь в смысле экстраординарной степени, до которой развились его грабительские инстинкты. Это он забрал нож после того, как Браун перерезал себе горло. Джозефа привлекло сверкание бриллиантов. Он проник в спальню через оконную решетку и совершил бессовестную кражу.

— Ну и ну! — воскликнул Вели. — Оказывается, Браун сам себя прикончил! Никакого убийцы не было вовсе!

— Спускайся, Эллери, — сердито позвал инспектор, — пока у меня не треснула шея.

— Одну секунду, папа.

Эллери снова запустил руку в сокровищницу Джозефа и вытащил конверт, запечатанный красным сургучом, и осколок желтого фарфора. На конверте было написано: «Завещание Джона Брауна».

— Что за желтую вещицу вы нашли, Эл? — спросил Вели.

— Фарфоровый черепок, выкопанный старым Эймосом в могиле, которую он рыл... Нет, папа, я не собирался тебя обманывать. — Эллери бросил вниз осколок фарфора. — Джон Браун был убит, и я даже знаю кем. Убийца...

Полисмен Райан подобрал желтый черепок и стал задумчиво его разглядывать.

— При чем тут Эймос? — сказал он. — Этот старик чокнутый. Только что у него был приступ. Он подбежал ко мне и стал вопить, что кто-то украл его лопату, чтобы он не мог копать могилу.

— Когда? — осведомился Эллери.

— Минут пять назад. Говорю вам, он псих! Притащил меня к могиле и давай орать, что видел, как из кучи грязи высунулась чья-то рука. Вы не нашли в дупле его лопату, мистер Квин?

Эллери спрыгнул на дерн и схватил за плечи Джерри Райана.

— Так была там лопата или нет? — рявкнул он.

— Что на вас нашло, мистер Квин? Никакой лопаты не было. Старик рехнулся. Он побежал в лес искать вора.

— Значит, убийца сейчас в лесу! — воскликнул Эллери. А как же Никки? Выходит, он послал ее в лес к убийце! Эллери резко повернулся к инспектору: — Папа, поезжай с Вели к старой дороге, которая идет через лес. Это в пятидесяти ярдах к северу по Ганн-Хилл-авеню. Держите револьверы наготове. — Он обратился к Райану: — Спускайтесь к железной дороге, Джерри. Идите вдоль путей на север, пока не доберетесь до дороги, идущей вверх по ущелью. Мы поймаем убийцу, только, ради бога, поторопитесь!

— Но, Эл, — запротестовал инспектор, — если Браун покончил с собой...

— Это так, папа, и тем не менее его убили. Убийца...

Раздавшийся вдалеке крик пригвоздил к месту стоящих под деревом четверых мужчин. Вопль эхом отозвался в ущелье.

Эллери помчался к лесу.

— В машину, папа! Скорее! — крикнул он.

Глава 18 РУКИ УБИЙЦЫ

Расставшись с Эллери, Никки Портер побежала вдоль изгороди из самшита и бирючины, как будто ее преследовали демоны. Но, оказавшись под прикрытием деревьев, она замедлила бег, а вскоре и вовсе перешла на шаг.

В спальне Джона Брауна девушка была так напугана прибытием инспектора, хотя знала, что он едет на место преступления, что даже не задумалась о значении кражи вороном ее браслета. Но теперь она внезапно поняла, в чем дело.

Так вот каким образом исчез нож для бумаги! Его унесла эта ужасная птица. Значит... Ну конечно! Какой абсурд! В комнате вообще никого не было. Ведь выйти оттуда можно только через кабинет. Если бы там кто-нибудь был, она бы его увидела. Мистер Браун покончил с собой! Это объясняет все!

Никки ощутила прилив бодрости. Почему она бежала? От кого? Какая нелепость! Теперь ей нечего бояться. Они найдут нож там, куда его спрятал ворон. Наверное, жуткая птица утащила его на дерево. А Эллери Квин здорово соображает! И как только он до этого додумался? Каким образом ему пришла в голову такая фантастическая идея?

Теперь она в безопасности — свободна, как Джозеф. Какое облегчение не испытывать страх! Ей больше незачем воображать сотни глаз — больших и ярких, как автомобильные фары, — смотрящих на нее, и сотни пальцев, которыми указывают на нее их обладатели с криком: «Вот она!»

Воздух был теплым и свежим. Лучи солнца весело играли на тополиных листьях. Ночью ей было так страшно среди деревьев, а сейчас лес казался радостным и дружелюбным. Вероятно, бедный бурундучок, который пробежал по ее ноге, испугался не меньше, чем она. Конечно, летучие мыши — не такие приятные существа. Они могут вцепиться в волосы. Теперь они, возможно, висят вниз головами, спрятавшись от света среди елей. Или они живут в пещерах? Впрочем, какая разница. Никки рассмеялась вслух.

В лесу, среди утренней прохлады, было так хорошо! А ночью она не сомневалась, что кто-то наблюдает за ней и Эллери. Как глупо!

Никки медленно брела по извилистой тропинке, смотря под ноги, чтобы не споткнуться о корни деревьев, словно жаждущие зацепить один из ее высоких каблуков. Увидев куст с белыми цветами, она сорвала цветок, понюхала его и стала считать тонкие лепестки.

Да, Эллери хорошо себя проявил... По крайней мере, она больше никогда не будет считать его тупицей.

Никки добралась до старой дороги. Днем путь туда казался вдвое короче. Внезапно она увидела белку.

— Иди сюда, белочка. Не бойся, глупенькая. Я найду тебе орешек.

Сидящая на задних лапках белка с сомнением посмотрела на Никки и запрыгала по дороге. Никки последовала за ней.

— Вернись! Я тебя не обижу.

Но белка прыгнула на ствол дерева и была такова.

Никки обошла дерево и остановилась.

Посреди старой лесной дороги стоял фургон. Что он может делать в этой лощине?

Она подошла ближе и прочитала надпись на боку: «Нью-Йоркская окружная больница».

Значит, это санитарная машина. Тогда почему у нее нет окон? И куда делся шофер? Может быть, автомобиль застрял и он пошел за помощью?

Да, так оно и есть. Возле дерева стояла лопата. Очевидно, шофер пытался высвободить застрявшее колесо.

Подойдя к фургону, Никки посмотрела на пустое сиденье водителя, прошла к задней части машины и застыла как вкопанная.

Кто-то действительно копал, но не у колес, которые стояли на твердой земле, а возле дороги, где почва была мягкой и рыхлой. Он выкопал глубокую продолговатую яму — не менее шести футов в длину.

Задние дверцы фургона были открыты.

Движимая непонятным любопытством и в то же время испытывая страх, девушка заглянула внутрь автомобиля.

Во рту у нее внезапно пересохло. Она не могла вдохнуть воздух. Так и стояла, не сводя глаз с белого лица, скрюченного тела, окоченевших пальцев.

В голове мелькнула мысль, что нужно закричать — тогда, может быть, удастся не сойти с ума. Но мышцы отказывались повиноваться.

Кто-то кричит. Она или эхо? Казалось, сотни людей в лощине вопят от ужаса, но почему это не удается ей?

Сильные твердые пальцы внезапно сомкнулись на ее горле, как челюсти капкана, и стали давить, как ей казалось, очень медленно. Труп с белым лицом исчез. Все завертелось перед глазами...

Ее лицо прижато к земле, кто-то давит на шею, заламывает за спину руки... Тьма подступает все ближе...

Нужно немедленно записать все это. Но где карандаш и бумага? Попросить у Эллери? Конечно нет, но она должна все записать...

Глава 19 ОХОТА

Эллери Квин мчался по вьющейся через лес тропинке. Приблизившись к старой дороге, он услышал рев мотора. Через полминуты его взгляд скользнул вниз, в лощину, откуда впервые донесся звук. Там он увидел следы шин, кучу земли и лежащую на дороге соломенную шляпку Никки... Резко повернувшись, Эллери посмотрел вверх.

В двухстах ярдах впереди карабкался по дороге в сторону Ган-Хилл-авеню фургон из морга.

Эллери побежал следом, немного сократив расстояние, так как машине приходилось преодолевать ухабы и рытвины. Но вскоре он понял, что пешая погоня бесполезна. Фургон выедет на асфальтированное шоссе, прежде чем ему удастся его догнать.

Поблагодарив судьбу за то, что он оставил свой автомобиль в лесу и предварительно развернулся, Эллери подбежал к нему, сел за руль, включил зажигание и нажал на стартер.

Машина рванулась вперед, подпрыгивая на скверной дороге. Эллери свернул, успев увидеть, как фургон поехал на север по Ган-Хилл-авеню. Когда через несколько секунд он также выехал на асфальт, фургон был впереди на четверть мили. Эллери услышал позади вой сирены и увидел в зеркальце капот автомобиля инспектора. Они тоже пустились в погоню. Но удастся ли им все время держать его в поле зрения? Эллери надавил кнопку в центре рулевого колеса. Металлическое гудение клаксона не смолкало, покуда он набирал скорость.

Эллери бросил взгляд на спидометр. Пятьдесят пять, шестьдесят, шестьдесят пять, шестьдесят восемь... Пока что ему удавалось только не отставать от фургона. Если он увеличит скорость, его может занести на повороте.

Наконец Эллери выехал на прямой участок дороги. Семьдесят одна миля, семьдесят шесть, семьдесят восемь...

Впереди снова поворот. Пришлось сбавить скорость. Шестьдесят пять, шестьдесят три...

Еще поворот, не такой крутой. Эллери одолел его при скорости шестьдесят семь.

Впереди показалась лошадь, привязанная к молочному фургону. Она встала на дыбы, молотя воздух передними ногами. Эллери скользнул на обочину и промчался мимо, услышав звон стекла.

Опять поворот и снова прямой участок.

Он набирал скорость. Семьдесят пять, восемьдесят...

Впереди мост. Фургон из морга пролетел через него как пуля. Спустя несколько секунд машина Эллери загрохотала по деревянному настилу. Опять поворот — на сей раз крутой. Фургон скрылся из вида. Впереди послышался скрежет тормозов. Эллери свернул как раз вовремя, чтобы увидеть, как черный фургон поехал направо по грязной боковой дороге.

Эллери изо всех сил надавил на тормозную педаль. Проскочив боковую дорогу, он развернулся и поехал по ней. Оглянувшись, он увидел выезжающую из-за поворота машину инспектора. За рулем сидел Вели. Эллери услышал полицейскую сирену и понял, что они также свернули на грязную дорогу.

Но фургон из морга выиграл в расстоянии благодаря внезапному маневру. Прошли три бесконечные минуты, прежде чем Эллери увидел его снова. Он мрачно подумал, что водитель фургона избрал правильную стратегию. На шоссе фургон не имел шансов оторваться от мощного «кадиллака» Эллери. Но держать максимальную скорость на грязной извилистой дороге было невозможно для обоих автомобилей — это привело бы к неминуемой катастрофе. Приходилось трястись по ухабам со скоростью шестьдесят миль в час. Эллери отлично понимал, какую игру ведет водитель фургона. Ему удавалось видеть преследуемую машину только на редких прямых участках. Если фургон свернет на перекрестке после очередного поворота, не будучи в поле зрения, Эллери проскочит мимо.

На прямом участке он до отказа нажал на акселератор. Фургон находился впереди на полмили. Когда Эллери преодолел более половины разделяющего их расстояния, спидометр показывал скорость восемьдесят пять.

Увидев впереди поворот, Эллери сбавил скорость. Однако тяжелый автомобиль обладал сильной инерцией. Пользуясь одновременно ручным и ножным тормозами, Эллери на момент испугался, что может потерять управление. Он с величайшим трудом удерживал машину на дороге. Во время резкого поворота направо покрышки застонали, а корпус закачался из стороны в сторону. К своему ужасу Эллери увидел, что дорога сразу же круто сворачивает влево. Задние колеса забуксовали на мягкой обочине у края сточной канавы. «Кадиллак» накренился и одолел второй поворот на левых колесах.

Однако то, что Эллери увидел впереди, повергло его в отчаяние. Врезавшись в телеграфный столб, фургон свалился в кювет.

«Кадиллак» проехал сто футов от места аварии, прежде чем Эллери смог его остановить. Выскочив из машины, он бросился к покалеченному фургону. Переднее сиденье было пусто. Эллери заглянул в кювет, ожидая увидеть в нем водителя и Никки, но никого там не обнаружил.

Эллери был озадачен. Конечно, водитель мог скрыться в лесу справа. Но Никки! Не унес же он ее на руках! Ему бы не убежать с такой ношей.

Никки, Никки...

Чувствуя подступающую тошноту, Эллери услышал рев мотора и увидел, как его машина внезапно рванулась вперед и понеслась по дороге.

Затем раздался вой полицейской сирены. Автомобиль инспектора выехал из-за поворота.

Эллери начал бешено жестикулировать. Он увидел мрачное лицо Вели над рулевым колесом и понимающий взгляд инспектора, когда автомобиль промчался мимо. Но Никки! Внезапно Эллери понял, в чем дело. Он снова подбежал к фургону и открыл задние дверцы.

Внутри, рядом с телом Джона Брауна, лежала Никки Портер.

Вытащив девушку, Эллери отнес ее на обочину, опустил на землю и дрожащей рукой начал прощупывать пульс...

Глава 20 РАЗВЯЗКА

Внезапно девушка села.

— Никки! — закричал Эллери. — Вы до смерти меня напугали!

Она ошеломленно огляделась:

— Где я? Как я здесь очутилась?

Эллери кратко объяснил.

Никки посмотрела в кювет и вздрогнула при виде фургона.

— Это произошло так быстро, Эллери. Он душил меня. Должно быть, я потеряла сознание.

— Как вы теперь себя чувствуете?

Никки удивленно заморгала.

— Хорошо. Честное слово!

Она попыталась подняться. Эллери помог ей встать на ноги.

— Видите? Все в порядке, — сказала она дрожащим голосом и добавила более уверенно: — Не смотрите так испуганно. Ведь это не вас он пытался задушить!

Хотя лицо девушки было бледным, силы, по-видимому, начали к ней возвращаться.

— Слава богу, вы живы, — сказал Эллери, не узнавая собственный голос.

— Все случилось так быстро... Эллери, я даже не знаю, кто это был!

— Это не важно. Посмотрим, можете ли вы идти. — Он взял ее за руку.

— Конечно могу. Я просто потеряла сознание — вот и все. — Никки освободила руку и улыбнулась Эллери. — Вам нужна помощь, мистер Квин?

Эллери усмехнулся в ответ.

— Идет машина, — сказал он, глядя на дорогу. — Попросим подбросить нас в город.

* * *

К полудню Эллери и Никки прибыли в Главное полицейское управление. Эллери усадил Никки в пустой приемной перед офисом инспектора Квина и постучал в дверь к Вели.

— А, это вы, Эл, — промолвил сержант, выйдя в приемную.

— Хочу представить вам мою приятельницу, мисс Нелли Снодграсс, — сказал Эллери.

— Рад познакомиться, мисс Сн... мисс. — Вели толком не разобрал фамилию.

— Какие новости? — спросил Эллери.

— Ну, тело Брауна доставили в морг, и старик Праути наконец сможет в нем покопаться.

— Что еще?

— Мы не знаем, кто угнал фургон из морга и вашу машину. Но вскоре узнаем, не сомневайтесь. Ваш папа хочет сам все вам рассказать, поэтому я умолкаю.

— Я нисколько не любопытен, — отозвался Эллери. — Вы сообщите папе, что я здесь?

— Конечно. — Вели шагнул в офис инспектора. Вскоре он выглянул и поманил пальцем Эллери.

Инспектор пребывал в разговорчивом настроении.

— Привет, дружок, — зачирикал он, когда сын вошел в комнату. — Заставил этот тип нас побегать, верно?

— Еще как, — согласился Эллери. — Я узнал от Вели, что ему удалось смыться.

— Ну, не совсем. — Старик потянул себя за седой ус. — У твоего «кадиллака» много силенок, Эл. Хорошая машина... была.

— То есть как это — была? — Эллери выпрямился на стуле.

Инспектор усмехнулся.

— Она застрахована?

— Конечно.

— Тогда тебе не о чем беспокоиться.

— Ты шутишь, папа?

— И не думаю. Все весьма серьезно — даже трагично. Захватив твою машину, убийца, очевидно, думал, что у него есть шанс спастись. Он поехал к Со-Милл-Ривер-Паркуэй, а потом по Хоторн-Серкл против движения. Вели погнался за ним, и меня чуть удар не хватил. Убийца помчался к Бронксу через Покипси на скорости свыше девяноста миль. Мыс трудом за ним поспевали. Потом я взглянул на щиток — у нас осталось меньше галлона бензина. Я крикнул Вели, чтобы он жал на полную катушку. Мы приблизились к твоей машине на расстояние в триста футов и делали длинный поворот к мосту через водохранилище, когда я поднял ветровое стекло и стал стрелять, целясь ему в заднюю шину. С третьего выстрела я попал. Твоя машина зашаталась, как пьяный после дня выборов. Посреди моста она врезалась в тротуар, встала на нос, а потом перелетела через парапет и плюхнулась в воду.

— Никогда не видел ничего подобного, — вмешался Вели, будучи не в силах сдерживать энтузиазм. — Как в замедленной съемке! Машина хлопнулась в воду с таким грохотом, который, вероятно, слышали на Бэттери. А волны пошли, как в океане во время шторма!

— Ну вот и все, Эл, — сказал инспектор. — Убийца и твоя машина на дне Кротонского водохранилища — если их уже оттуда не выудили.

— Значит, вы все еще не знаете, кто был в машине? — с улыбкой осведомился Эллери.

— Узнаем с минуты на минуту — как только поднимут твой «кадиллак», — ответил старик.

— Я могу сообщить тебе это сразу, — заявил Эллери.

— Значит, вы догадались? — воскликнул сержант.

— Спокойно, Вели, — остановил его инспектор. — Давай послушаем, что ему известно.

— Все, — сказал Эллери. — Понимаете, убийца постоянно предпринимал отчаянные усилия, чтобы предотвратить доставку трупа в морг. Для этого могла быть только одна причина. Он не хотел, чтобы сделали вскрытие.

— Все это мы знаем, — фыркнул Вели. — Но почему вы называете его убийцей? Ведь Браун покончил с собой.

— Почему же похититель трупа так боялся вскрытия? — продолжал Эллери. — Потому что результаты каким-то образом обвинили бы его. Каким же?

— В самом деле, каким же? — осведомился инспектор Квин.

— Дело в том...

Послышался громкий хохот, и в комнату ворвался доктор Праути.

— Вы, ребята, гонялись за несуществующим убийцей, — заявил он. — Выходит, вы все еще верите в волшебные сказки. Это же явный случай самоубийства! Я понял это в ту минуту, когда узнал, что нашли нож. Мне бы следовало намекнуть вам, но я подумал: почему это только я один должен трудиться, как римский раб? Браун истек кровью, перерезав себе яремную вену. Какие-либо другие причины смерти отсутствуют — ни яда, ни...

— Вот именно, — подхватил Эллери Квин. — Ни рака. Никаких признаков даже начальной стадии рака, верно?

У Праути отвисла челюсть.

— Как вы об этом узнали?

— Потому что убийца похитил труп с целью помешать вам обнаружить, что у Брауна не было рака. Это единственное возможное объяснение. Таким образом, мы имеем дело с убийством, хотя и совершенным уникальным методом. Убийца убедил Брауна, что ему осталось жить всего несколько недель и что его ожидает мучительная смерть. Он ненавидел Брауна и хорошо его знал. Убийца знал, что Браун обожает физическое совершенство своего тела и не вынесет известия о подтачивающей его страшной болезни, не говоря уже о страшной кончине. Он толкнул Брауна на самоубийство, совершив психологическое убийство! Ловко, не так ли?

Зазвонил телефон. Инспектор Квин схватил трубку и прижал ее к уху.

— Ты был прав, сынок, — мрачно произнес он, кладя трубку. — Они подняли машину и труп.

— Понимаете, — продолжал Эллери, — рентгеновские снимки убедили не только Брауна, но и врачей, что у него рак. Однако снимки лгали, так как это были снимки не Брауна, а другого человека, действительно больного раком. Убийца заменил ими подлинные снимки Брауна. Согласно его собственному признанию, он делал снимки сам. Человек, который делал рентгеновские снимки, был доктор Джим Роджерс, и это его труп извлекли из водохранилища вместе с моей машиной, верно, папа?

— Это правда, инспектор? — осведомился Вели.

Старик кивнул.

— А как ты узнал, что ворон похитил нож и спрятал его в дупле?

— Я нашел перо ворона на подоконнике в спальне Брауна, — ответил Эллери. — Глядя в окно, я увидел, как малиновка прыгала по лужайке и склевала червяка. В тот момент я лишь наполовину осознавал, что вижу. И только потом вспомнил, как ворон бросился вниз и подхватил осколок желтого фарфора, который выкопал Эймос, и как его привлек золотой колпачок моей авторучки.

Телефон зазвонил снова.

Выслушав сообщение, инспектор заговорил в трубку:

— Нет, можете отпустить Роки Тейлора и мисс Маллинс, вернее, теперь уже миссис Тейлор. А вот Зэкари задержите. Он обвиняется в растрате... Сорок тысяч? — Старик присвистнул. — Ну и ну! — Он положил трубку. — Роки и Корнелию поймали в мэрии. Они только что поженились по лицензии, полученной десять дней назад. А Зэкари купил билет в Чикаго. Ребята задержали его на вокзале Гранд-Сентрал. При нем оказалось сорок тысяч наличными — несомненно, деньги Брауна.

Книги, которые Зэкари пытался сжечь, доказывают, что он обкрадывал Брауна несколько лет. Ну, это закрывает дело, за исключением... — Инспектор повернулся к сержанту: — Вели, проследи, чтобы ордер на арест Никки Портер был аннулирован.

— Значит, тебе больше не нужна мисс Портер, папа? — лениво осведомился Эллери.

— Конечно нет, сынок. Ты был прав, но тебе незачем сыпать мне соль на рану. Против этой девушки ничего нет.

— Даже пары бифштексов?

— О чем ты? — Инспектор приподнял густые седые брови.

— Просто шутка, папа.

— Кстати, о шутках, — сказал инспектор. — Ты что-то говорил о вещице, которую нашел в дупле и спрятал в карман. Что-то насчет возвращения законному владельцу.

— Ах да, совсем забыл! — воскликнул Эллери.

Он вышел в приемную и протянул Никки браслет.

— Вот ваша побрякушка. Сейчас я к вам присоединюсь.

Вернувшись в офис инспектора, Эллери намеренно оставил дверь открытой настежь. Старик поднял голову и увидел Никки.

— Что здесь делает Нелли? — проворчал он. — Я же велел тебе от нее избавиться!

— Она хочет, чтобы ты дал ей еще один шанс.

Внезапно глаза инспектора блеснули. Резко взглянув на сына, он начал рыться в еще неразобранной утренней почте. Вскоре старик нашел, что искал, вскрыл конверт со штемпелем Рочестера, штат Нью-Йорк, и извлек оттуда фотографию Никки Портер.

— Так вот оно что! — рявкнул он. — Мой собственный сын, моя собственная плоть и кровь, скрывает беглянку от правосудия в моей собственной квартире! Вот почему ты так нервничал вчера утром! Вот почему ты спал на кушетке! Не будь ты таким высоким, я бы дал тебе пощечину!

— На такой аттракцион я бы купил билет в ложу, — заметил доктор Праути.

Рот сержанта Вели приобрел форму огромной буквы «О».

— Такова, значит, твоя благодарность! — печально промолвил Эллери. — Я спас тебя от промаха, от неправедного ареста, и вот результат. — Он вздохнул и улыбнулся. — Ладно, папа, забудем об этом. Увидимся дома. Только помни — мы обедаем в столовой.

На сей раз Эллери тщательно закрыл дверь.

Глава 21 ПОСТСКРИПТУМ

Эллери Квин не говорил Никки, кто убийца, пока не получил окончательных подтверждений виновности доктора Роджерса. Зная о ее дружбе с Барбарой Браун, он понимал, что новость может потрясти девушку.

Когда он рассказал ей обо всем, они шли по Сентр-стрит в сторону Брум.

— Я знаю, что вы чувствуете, Никки, — сказал Эллери. — Все это очень скверно. Но было бы куда хуже, если бы он и Барбара поженились. Ваша подруга избежала ужасной трагедии. Оправившись от шока, она будет только благодарна.

Никки кивнула.

— Полагаю, вы правы. Бедная Бэбс!

— В конце концов, — продолжал Эллери, — любой, кто способен совершить убийство, психически ненормален. Может быть, Роджерс любил ее, а может быть, и нет. Этого мы никогда не узнаем.

Никки снова кивнула, не поднимая взгляд. Она шла с Эллери под руку и смотрела на тротуар.

— Очевидно, обращение Брауна с дочерью довело Роджерса до преступления. Однако самое ужасное, что убийство было преднамеренным. Он не совершил его в приступе гнева, а, хладнокровно спланировав, подтолкнул Брауна к самоубийству. Так что можете благодарить небо за спасение Барбары. Для каждого, замешанного в этом деле, его исход обернулся к лучшему. Если бы Джим не погиб, а был пойман и предстал перед судом, подумайте, каким испытанием это явилось бы для вашей подруги.

Эллери остановил такси, помог Никки сесть и назвал шоферу свой адрес.

— Почему мы едем к вам? — спросила Никки.

— Взять ваш чемодан. Уже забыли о нем? А потом я отвезу вас домой.

* * *

Эллери открыл дверь в квартиру Квинов и прошел следом за Никки по коридору в кабинет.

Девушка окинула тоскливым взглядом захламленную комнату, подошла к письменному столу и вытащила велосипедную камеру, лежащую под страницами рукописи.

— Зачем вам нужна эта штука? — спросила она.

— Не знаю, — рассеянно ответил Эллери. — Воспоминание о каком-то деле. Вреда от нее никакого.

— Вот ваша трубка. — Никки извлекла трубку из шлепанца возле пишущей машинки. — Неужели черенок у нее такой вкусный, что вы сжевали половину?

Эллери, по-видимому, не расслышал. Задумавшись, он устремил невидящий взгляд на голубую жардиньерку. Никки снова огляделась и вздохнула.

— Ну и беспорядок!

Внезапно Эллери расправил плечи и посмотрел на нее.

— Никки.

— Да?

— Чем вы теперь намерены заняться?

— Продолжу свою работу.

— Какую работу? — Эллери был озадачен.

— Писательскую. Я начала новую книгу.

— В самом деле? Какую?

— Детективный роман.

— Отлично, — улыбнулся Эллери. — Когда же вы его начали?

— Пока поджидала вас.

— В Главном управлении?

— Да.

— Дайте-ка взглянуть.

Она протянула ему лист бумаги, исписанный мелким почерком остро заточенным карандашом. Эллери прочитал:

«Мистер Эллери Квин сидел за письменным столом в своем огромном кабинете. Стены этой святая святых были уставлены редкими книгами — древними томами в роскошных тисненых переплетах. На столе, помимо большой книги, которую он изучал, находились только интерком, три телефона и коротковолновый радиоприемник».

— Может быть, вы имели в виду диктофон? — осведомился Эллери.

Никки усмехнулась:

— Никогда не понимала разницы. Эллери продолжал читать.

«Этим днем, одетый, как обычно, в свежевыглаженный утренний костюм, мистер Квин был поглощен «Новым органоном» Фрэнсиса Бэкона[13]. Огромный том в кожаном переплете был первым изданием этого труда, опубликованного в 1620 году, и полностью соответствовал его вкусам.

На переносице аристократического носа мистера Квина поблескивало пенсне».

— Только не пенсне! Неужели вы хотите, чтобы я выглядел таким чопорным?

Никки окинула Эллери критическим взглядом.

— Ну вообще-то выглядите вы довольно приятно, — заключила она, а Эллери вернулся к чтению.

«Ах!» — пробормотал мистер Эллери Квин и вынул изо рта длинную черную сигару».

Эллери с возмущением отложил лист.

— Никогда в жизни не курил сигары! Только сигареты и трубку.

— Но, — запротестовала Никки, — неужели вы думаете, что кто-нибудь захочет читать про вас такого, какой вы на самом деле?

Эллери посмотрел в темные глаза девушки. «Неудивительно, что эти глаза сделали из меня дурака!» — подумал он.

— Никки.

— Да?

Эллери взял ее за руки.

— Я... — Он не договорил.

— Что, Эллери? — Дыхание Никки участилось. Большие темные глаза стали серьезными. До чего же они красивы!

— Я знаю, что не имею права просить вас, но...

— Да?

— Вы...

— Ну же?

— Хотите быть моей...

— Вашей? Ну же, Эллери?

— Хотите быть моей... секретаршей?

ПРИМЕЧАНИЯ

1

То есть в архитектурном стиле времен британских колоний в Северной Америке. (Здесь и далее примеч. пер.)

(обратно)

2

Спайтен-Дайвил — пригород Нью-Йорка на севере острова Манхэттен.

(обратно)

3

Палисейдс — гряда скал на западном берегу реки Гудзон.

(обратно)

4

Гермес — в греческой мифологии сын Зевса, вестник богов, покровитель торговли. Изображался в виде красивого юноши.

(обратно)

5

Латинское название домовой мыши.

(обратно)

6

Немезида — в греческой мифологии богиня возмездия.

(обратно)

7

Хадсон, Генри (ум. 1611?) — английский мореплаватель, именем которого названа река Гудзон (правильнее Хадсон).

(обратно)

8

Саймон Легри — персонаж романа американской писательницы Гарриет Бичер-Стоу (1811–1896) «Хижина дяди Тома», жестокий рабовладелец.

(обратно)

9

Фактотум — доверенный слуга, мастер на все руки.

(обратно)

10

«Эннабел Ли» — стихотворение Эдгара Аллана По.

(обратно)

11

Гикори — североамериканское ореховое дерево.

(обратно)

12

Здесь обыгрывается название песни об американском аболиционисте Джоне Брауне (1800–1859) — боевого гимна северян.

(обратно)

13

Бэкон, Фрэнсис (1561–1626) — английский философ, автор трактата «Новый органон» (1620), где провозглашал целью науки усиление власти человека над природой.

(обратно)

Оглавление

Эллери Квин «Исчезающий труп»

  Глава 1 «ДОМ ЗДОРОВЬЯ»

  Глава 2 В ГЛАВНОМ ПОЛИЦЕЙСКОМ УПРАВЛЕНИИ

  Глава 3 УБЕЖИЩЕ

  Глава 4 НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

  Глава 5 ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ

  Глава 6 ДЕВУШКА В ЛОВУШКЕ

  Глава 7 БЕЖАВШАЯ ОТ ПРАВОСУДИЯ

  Глава 8 ОРУЖИЕ

  Глава 9 СВЯТАЯ СВЯТЫХ

  Глава 10 ГДЕ ТРУП?

  Глава 11 ПТИЦА — ДУРНАЯ ПРИМЕТА

  Глава 12 СТРАННЫЕ ШАЛОСТИ ТРУПА

  Глава 13 БИФШТЕКСЫ И ОШИБКИ

  Глава 14 КАК СПЯТ ХРАБРЕЦЫ

  Глава 15 ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ УХОДЯТ СО СЦЕНЫ

  Глава 16 ЧЕРНЫЙ МАРОДЕР

  Глава 17 НЕ ВСЕ ЗОЛОТО, ЧТО БЛЕСТИТ

  Глава 18 РУКИ УБИЙЦЫ

  Глава 19 ОХОТА

  Глава 20 РАЗВЯЗКА

  Глава 21 ПОСТСКРИПТУМ

Реклама на сайте