«Шуршатель»

Кристи Агата Шуршатель

— Таппенс, а нам придется подыскать офис побольше, — заявил однажды Томми.

— Чушь, — отозвалась его жена. — И прекрати раздуваться от гордости и воображать себя миллионером только потому, что сумел решить парочку пустяковых дел, и то благодаря совершенно невероятному везению.

— Можешь называть это везением, я-то прекрасно знаю, что это профессионализм.

— Конечно, если ты воображаешь себя Шерлоком Холмсом, Торндайком, Маккарти и братьями Оуквудами в одном лице, тут уже и возразить нечего. Но лично я предпочла бы самую завалящую удачу всему профессионализму в мире.

— Может, ты где-то и права, — уступил Томми. — Но все равно, нам нужно помещение побольше.

— Да зачем?

— Для книжных полок. Нам потребуется несколько сотен ярдов хороших прочных стеллажей, если, конечно, мы собираемся более или менее достойно представить сочинения Эдгара Уоллеса.[1]

— У нас пока и дела-то подходящего для него не было, — Подозреваю, что и не будет, — вздохнул Томми. — Если ты заметила, он просто не дает любителям шанса. Только крутые парни из Скотленд-Ярда, и никаких дешевых подделок!

Дверь открылась, и на пороге появился Альберт, курьер «Международного детективного агентства».

— К вам инспектор Мэрриот, — объявил он.

— Типичный уоллесовский человек из Скотленд-Ярда, — пробормотал Томми.

— Лучший из Сыщиков. Или из Преступников? У твоего Уоллеса во всех этих преступниках-сыщиках черт ногу сломит.

Появившийся на пороге инспектор обвел своих знакомых сияющим взором.

— Ну, и как у нас делишки? — жизнерадостно осведомился он. — Надеюсь, наше недавнее приключение не оставило дурного осадка?

— Да что вы! — возмутилась Таппенс. — Это было чудесно. Разве нет?

— Не уверен, что применил бы к происшедшему именно это слово, — осторожно ответил инспектор.

— А что вы нам принесли сегодня? — поинтересовался Томми. — Ведь не только же утешение нашим расстроенным нервам, нет же?

— Нет, — согласился инспектор — Я принес работу непревзойденному мистеру Бланту.

— Хм, — отозвался Томми. — Погодите минуту: мне надо принять соответствующий вид.

— Я пришел к вам с небольшим предложением, мистер Бирсфорд. — Как насчет того, чтобы обезвредить довольно опасную банду?

— А такое бывает? — удивился Томми.

— Что значит «такое бывает»? — в свою очередь удивился инспектор.

— Ну, я думал, банды бывают только в книжках, наравне с гениями зла и супер-сыщиками.

— Гении зла действительно встречаются все реже, — согласился инспектор, но, помилуйте, мистер Бирсфорд, банд у нас сколько угодно.

— Не уверен, что сумею эффективно расправиться с бандой, — с сомнением заметил Томми. — Любительские преступления; зло, расцветшее на фоне тихой семейной жизни, — вот сфера, где, льщу себя мыслью, мне суждено блистать. Драмы на почве столкновения интересов близких родственников — вот что меня волнует и вот где мне так помогает женское чутье Таппенс, высвечивающее детали, которыми мужчина, как существо куда менее духовное, слишком склонен пренебрегать…

Поток его красноречия был прерван запущенной Таппенс подушкой и просьбой не молоть чепухи.

— Вы же не упустите такого развлечения, правда? — отечески улыбнулся Мэрриот. — Вы только не обижайтесь, но просто душа радуется, когда видишь двух молодых людей, столь полно наслаждающихся жизнью.

— А мы наслаждаемся? — удивилась Таппенс, взмахивая ресницами. — Хотя, наверное, да. Наслаждаемся. Никогда не думала об этом раньше.

— Так возвращаясь к банде, о которой вы говорили, — вмешался Томми. Несмотря на обширную частную практику, всех этих герцогинь, миллионеров и даже уборщиц — и только для вас, — я посмотрю, что можно сделать. Не люблю, когда Скотленд-Ярд обвиняют в беспомощности. Того и гляди, «Дэйли лидер» сожрет вас с потрохами.

— Вот я и говорю: почему бы вам не развлечься? — добродушно согласился Мэрриот, пододвигаясь вместе со стулом поближе. — Дело обстоит следующим образом… В обороте появилось огромное количество фальшивых банкнот. Они всплывают сотнями. Количество имеющих хождение фальшивых денег просто поражает! Причем, выполнены они прекрасно. Вот, посмотрите.

Он вытащил из кармана бумажку достоинством в фунт стерлингов и протянул ее Томми.

— Совсем как настоящая, правда? Томми заинтересованно повертел купюру.

— Ну и ну! В жизни бы не заподозрил, что с ней что-то не так.

— Большинство людей тоже. А вот настоящая. Я покажу вам различия. Они очень незначительны, но вы быстро научитесь их находить. Дайте-ка лупу.

К концу пятиминутного урока Томми с Таппенс стали экспертами в области фальшивых купюр.

— И что вы от нас хотите, инспектор? — спросила Таппенс. — Чтобы мы выуживали их из оборота?

— Нет, миссис Бирсфорд, я хочу от вас гораздо большего. Я хочу, чтобы вы докопались до истока. Понимаете, мы выяснили, что эти купюры расходятся из Вест-Энда.[2] И запускает их в оборот кто-то, занимающий весьма солидное положение в обществе. Причем поставляет их и через Ла-Манш тоже. Так вот, есть некое лицо, вызывающее у нас особый интерес. Майор Лэйдлоу — вы, вероятно, слышали…

— Кажется, — вмешался Томми, — он как-то связан со скачками.

— Совершенно верно. На ипподроме его знает каждый. Конкретно против него у нас ничего нет — скорее, впечатление, что его участие в нескольких сомнительных делишках было не совсем безобидным. Когда речь заходит о нем, люди знающие только качают головой. Никому не известно ни кто он, ни откуда. У него очень привлекательная жена-француженка, за которой всюду следует длинный шлейф поклонников. Эта парочка тратит кучу денег, и мне бы очень хотелось знать, где она эту кучу берет.

— Может, у длинного шлейфа поклонников? — предположил Томми.

— Многие так и думают, но я лично сомневаюсь. Это, конечно, может быть только совпадением, но значительная часть фальшивых банкнот идет из одного маленького, но престижного игорного клуба, где Лэйдлоу ссотоварищи числятся среди завсегдатаев. Там вся эта веселая компания легко и небрежно расстается с огромным количеством наличности. Запустить их в оборот лучшим способом просто невозможно.

— И что же вы хотите от нас?

— А вот что. Насколько я понимаю, вы дружны с младшим Сент-Винсентом и его женой? Они довольно близки с кругом Лэйдлоу, хотя уже и не так, как раньше. Вот через них-то вы и сможете легко втереться в этот круг, что нашим сотрудникам, разумеется, заказано. Сомнительно, чтобы они что-то заподозрили. У вас все должно получиться.

— Так что же именно мы должны выяснить?

— Где они берут фальшивые банкноты, если они действительно ими оперируют.

— Понятно, — сказал Томми. — Майор Лэйдлоу выходит из дому с пустым чемоданом. Когда он возвращается, чемодан только что не лопается от фальшивых банкнот. Откуда они там взялись? Я слежу за ним и узнаю это. Так примерно?

— Почти. Только не забывайте о его жене. А также о ее отце, М. Эруладе. Банкноты-то ходят по обе стороны Ла-Манша.

— Мой дорогой Мэрриот, — обиженно воскликнул Томми, — непревзойденные детективы Бланта не забывают никогда и ни о чем!

Инспектор поднялся.

— Ну, удачи вам, — пожелал он и удалился.

— Дрянцы! — смачно произнесла Таппенс.

— Что? — чуть не поперхнулся Томми.

— Фальшивые деньги, — пояснила Таппенс. — Их всегда так называют, уж я-то знаю. Томми! У нас появилось дело Эдгара Уоллеса! И мы наконец-то Сыщики!

— Да, — подтвердил Томми, — не иначе. И выходим на охоту за Шуршателем. И, будь уверена, мы его поймаем.

— Кого, Томми?

— Шуршателя, Таппенс, Шуршателя.

— А что это такое?

— Новое слово, которое я изобрел, — пояснил Томми. — Означает того, кто запускает в оборот фальшивые деньги. Они шуршат, соответственно, тот, кто их запускает, — Шуршатель. Что тут непонятного?

— Это ты хорошо придумал, — согласилась Таппенс. — Так куда солиднее, чем какой-то фальшивомонетчик. Хотя мне лично больше нравится Хруститель. Выразительнее и звучит куда более зловеще.

— Нет, — отрезал Томми. — Я первый сказал Шуршатель — так тому и быть.

— Вот будет здорово, — размечталась Таппенс. — Сплошные ночные клубы и коктейли. Завтра же куплю себе тушь для ресниц.

— Они у тебя и так черные.

— А будут еще чернее, — упрямо заявила Таппенс. — И еще мне понадобится вишневая губная помада. Такая яркая-яркая…

— Таппенс, — сказал Томми, — порок глубоко укоренился в твоей душе. Какое счастье, что ты замужем за солидным благоразумным человеком средних лет вроде меня.

— Подожди, вот окажешься в Питон-клубе, и все твое благоразумие как рукой снимет.

Томми не ответил. Он доставал из буфета бутылки, бокалы и шейкер.[3]

— Начнем прямо сейчас, — объявил он. — Чуешь, Шуршатель? Мы вышли на охоту. Тебе крышка!

* * *

Познакомиться с семейством Лэйдлоу оказалось делом несложным. Томми с Таппенс, молодые, прекрасно одетые, жизнелюбивые, азартные и, несомненно, денежные люди, быстро и незаметно стали частью той атмосферы, в которой обитали Лэйдлоу.

Майор оказался высоким светловолосым мужчиной с типично британской внешностью и открытыми манерами спортсмена, и лишь бросаемые время от времени косые взгляды исподлобья да жесткие морщины вокруг глаз разрушали гармонию предполагаемого характера.

Игроком майор был опытным, и Томми заметил, что, если ставки высоки, Лэйдлоу редко встает из-за стола в проигрыше.

Маргарет Лэйдлоу — совсем другое дело. Это было совершенно очаровательное существо с грацией лесной нимфы и лицом с картин Греза.[4] Она так мило коверкала английские слова, что вскоре Томми перестал удивляться тому, что большинство мужчин рано или поздно превращаются в ее рабов. Похоже, Томми приглянулся ей с первого взгляда, и, чтобы не слишком выделяться, он позволил зачислить себя в ряды ее поклонников.

— Мой Томмии, — говорила она. — Но я положительно не могу идти туда без моего Томмии. Волосы у него совершенно как солнышко на закате, не правда ли?

Ее отец был фигурой куда менее приятной. Очень вежливый, совершенно негнущийся, с маленькой черной бородкой и пронзительными глазками.

Первой удача улыбнулась Таппенс.

— Посмотри-ка, Томми. Похоже, они фальшивые, — сообщила она, протягивая ему десять фунтовых банкнот.

Томми внимательно осмотрел бумажки и подтвердил диагноз.

— Откуда они у тебя?

— От Джимми Фолкнера. Ему их дала Маргарет Лэйдлоу — поставить на лошадку. Я сказала, что мне нужны мелкие деньги, и дала ему взамен десятку.

— Все новенькие и хрустящие, — задумчиво протянул Томми — Не через многие же руки они прошли. Думаешь, сам юный Фолкнер ни сном ни духом?

— Джимми? Да он прелесть! Мы с ним большие друзья.

— Да, я заметил, — холодно сказал Томми. — Думаешь, это действительно необходимо?

— При чем тут необходимость? — удивилась Таппенс. — Просто он мне нравится. Такой милый мальчик. Буду только рада вырвать его из когтей этой женщины. Ты не представляешь, сколько он на нее тратит!

— Сдается мне, Таппенс, он не на шутку тобой увлекся.

— Знаешь, мне тоже так иногда кажется. Но до чего же приятно сознавать, что ты все еще юна и привлекательна…

— Твоя нравственность, Таппенс, поистине в упадке. У тебя не правильный взгляд на вещи.

— Зато я уже целую вечность так не веселилась, — беспечно возразила Таппенс. — И, кстати, как насчет тебя самого? Что-то не больно часто мы видимся в последнее время. Уж не окрутила ли тебя Маргарет Лэйдлоу?

— У нас с ней исключительно деловые отношения, — твердо заявил Томми.

— А она хорошенькая, правда?

— Не в моем вкусе. Я не слишком большой ее поклонник.

— Лжец, — рассмеялась Таппенс. — Но я всегда считала, что лучше уж быть замужем за лжецом, чем за идиотом.

— Мне кажется, — с достоинством заметил Томми, — что возможны и другие варианты.

Таппенс только глянула на него с жалостью и удалилась.

В рядах обожателей миссис Лэйдлоу состоял простоватый, но весьма зажиточный джентльмен по имени Хэнк Райдер.

Мистер Райдер прибыл из Алабамы и с первого взгляда распознал в Томми своего будущего друга и поверенного в печалях.

— Замечательная женщина, сэр, — говорил он Томми, провожая прекрасную Маргарет обожающим взглядом. — Сколько культуры! Нет, с француженками никто не сравнится! Когда она рядом, мне кажется, что, создавая меня, Господь еще только учился. Да и то сказать, надо же ему было на ком-то набить руку, прежде чем браться за что-то столь прекрасное, как это совершенство в женском обличье.

Дождавшись вежливого согласия Томми, мистер Райдер принялся изливать душу.

— Просто позор, что такому небесному созданию приходится думать о деньгах.

— Неужто приходится? — ужаснулся Томми.

— Да вы только представьте, каково бедняжке. Этот сомнительный Лэйдлоу… Она же его боится! Сама мне сказала. Не решается даже намекнуть ему о своих маленьких долгах.

— А они и правда маленькие? — поинтересовался Томми.

— Конечно, раз я говорю! В конце концов, должна ведь женщина во что-то одеваться, а, как мне объяснили, чем меньше на ней надето, тем дороже это стоит. Кроме того, не может ведь такая прелестная женщина вечно ходить в одном и том же. Опять же, карты. Бедняжке ужасно не везет. Только вчера проиграла мне полсотни.

— Зато позавчера выиграла двести у Фолкнера, — возразил Томми.

— Правда? Вы меня просто утешили. Кстати, такое впечатление, что ваша страна просто наводнена фальшивыми деньгами. Сегодня утром платил в своем банке, так вежливый джентльмен за кассой сообщил мне, что половину купюр можно выбросить.

— Да что вы! И что, все они были новыми?

— Да, новенькие и хрустящие, словно от печатного станка. Я так понимаю, это те, что дала мне Маргарет. И кто их ей только всучил? Наверняка один из этих бандитов на скачках.

— Да, — согласился Томми. — Наверняка.

— Знаете, мистер Бирсфорд, светская жизнь для меня несколько внове. Все эти неприступные дамы да и общество вообще… Деньги прямо-таки тают на глазах. Я вам вот что скажу: хотите повидать жизнь — поезжайте в Европу.

Томми согласно кивнул, подумав про себя, что с помощью Маргарет Лэйдлоу Райдер, по всей видимости, повидает жизни и здесь, и обойдется ему это ох как недешево.

Тем временем появилось и второе подтверждение тому, что фальшивые купюры всплывают где-то совсем рядом, и всплывают, по всей видимости, не без помощи миссис Лэйдлоу.

Вечером Томми имел возможность убедиться в этом лично.

Это произошло в том самом небольшом заведении для избранных, о котором упоминал Мэрриот. Здесь устраивались танцы, но привлекательность места заключалась вовсе не в них, а в том, что находилось за двойной защитой внушительных раздвижных дверей. Там были две комнаты со столами, покрытыми зеленым сукном, за которыми невероятные суммы еженощно переходили из рук в руки.

Маргарет Лэйдлоу, встав наконец из-за стола, сунула Томми пачку мелких купюр.

— Такая мерзость, Томмии, обменяйте ее, ладно? — попросила она. — На крупную. Посмотрите на мою хорошенькую маленькую сумочку. Они же изуродуют ее до неузнаваемости.

Томми принес ей стофунтовую банкноту и удалился в укромный уголок исследовать то, что ему было дано. Как минимум четверть купюр смело можно было выбросить.

Но где миссис Лэйдлоу брала их, Томми пока не знал. Задействовав Альберта, он почти наверное убедился, что майор Лэйдлоу здесь ни при чем. Его перемещения были тщательнейшим образом отслежены и оказались вполне безобидны.

Тогда подозрение пало на отца Маргарет, угрюмого М. Эрулада, то и дело уезжающего на континент. Что ему стоило прихватить на обратном пути малость фальшивых купюр? Чемодан с двойным дном или что-нибудь в этом духе.

Погруженный в подобные размышления, Томми медленно вышел из клуба и тут же столкнулся с грубой реальностью. Таковая предстала перед ним в лице Хэнка Р. Райдера, одного взгляда на которого было достаточно, чтобы убедиться: трезвым мистера Райдера никак не назовешь.

В настоящий момент он пытался нацепить свою шляпу на оленя, украшавшего капот какой-то машины, но всякий раз промахивался.

— Проклятие! Чертовы вешалки! В Штатах — там все по-другому. Там дом, слезливо сообщил он Томми. — Там приличные вешалки. На них можно спокойно вешать шшшляпу каждый вечер — клянусь вам, сэр, каждый! У вас их две, сэр, вы это знаете? Никогда раньше не видел, чтобы носили по две шляпы. Но у вас и климат другой…

— Может, у меня просто две головы, — предположил Томми с серьезным видом.

— Верно, сэр, — вгляделся мистер Райдер. — Но это странно. Удивительный факт. Д'вайте выпьем. С'хой закон — вот что под'рвало мои силы. Я, кжца, слегка пьян. К'ктейли — мешал — ГГцелуй Ангела — эта Мргрита — млейшйе сщство — об'жает меня тоже. Л'шадиная шея, два мартини, Три Шага к Погибели — нет — в другое место — все это см'шиваете в п'вной кружке. Черт меня побери! Я бы не стал, но, но… Томми решил вмешаться.

— Да все в порядке, — успокаивающе проговорил он. — Как насчет пойти домой?

— Некуда идти, нет дома, — грустно сообщил мистер Райдер и, не выдержав, разрыдался.

— Вы в каком отеле остановились?

— Дмой нльзя, — уперся мистер Райдер. — Поиск скровищ. Мировое занятие. Она научила. Уайтчепел[5] — юдоль скорби…

Неожиданно Мистер Райдер обрел достоинство. Найдя в себе силы выпрямиться, он вдобавок обрел чудесным образом контроль над своей речью.

— Это я вам говорю, юноша. Марджи взяла меня. В машине. Искать сокровища. Вся лондонская аристократия так развлекается. Ищут под булыжниками мостовой. Там пятьсот фунтов. Круто придумано, действительно круто. Послушайте меня, юноша. Вы были добры ко мне. Я буду добр к вам. От чистого сердца… Мы, американцы…

Но Томми совсем уже бесцеремонно прервал его излияния:

— Что вы несете? Миссис Лэйдлоу возила вас на машине?

Американец важно, точно сова, кивнул.

— В Уайтчепел?

Еще один совиный кивок в ответ.

— И вы нашли там пятьсот фунтов?

Мистер Райдер перебрал что-то в уме и поправил:

— Она нашла. Меня не пустила. Оставила за дверью. Всегда за дверью. Это, знаете, грустно… Вечно за дверью.

— А вы вспомните туда дорогу?

— Н-наверное. Хэнк Райдер никогда ничего не забывает.

Томми без дальнейших церемоний отбуксировал мистера Райдера к своей машине, и вскоре они уже катили по улицам ночного Лондона. Холодный ветер несколько взбодрил американца. Прикорнув на плече у Томми, мистер Райдер ненадолго отключился, а, очнувшись, выглядел вполне осознанно и прилично.

— Где это мы, парень? — проявил он интерес к жизни.

— Уайтчепел, — коротко объяснил Томми. — Здесь вы ехали с миссис Лэйдлоу?

— Похоже на то, — признал мистер Райдер, вертя головой. — Сдается мне, где-то здесь будет поворот налево… Точно, вот на эту улицу.

Томми послушно свернул. Мистер Райдер принялся вспоминать дальше.

— Так. Хорошо. Теперь направо. Ужасно здесь все-таки воняет. Давайте мимо вон той пивной на углу, объезжайте ее и в начале переулка тормозите. А что это вы такое задумали? Нет, погодите, я сам догадаюсь.

— Понял! Они забрали не всю капусту![6] Мы найдем остатки и натянем им нос!

— Точно, — согласился Томми. — Натянем им нос. Смешно будет, правда?

— Обхохочешься, — подтвердил мистер Райдер и с сожалением добавил:

— Хотя я не совсем понял, в чем соль.

Томми выбрался из машины, помог мистеру Райдеру сделать то же, и они углубились в переулок. Слева от них потянулся ряд полуразрушенных домов. Большинство окон выходило на другую сторону, большинство подъездов — как раз в переулок. У одной из дверей мистер Райдер остановился.

— Она вошла сюда, — объявил он. — Это именно та дверь. Сто процентов!

— Да они же все одинаковые, — сказал Томми. — Напоминает эту историю про солдата и принцессу. Помните, он пометил дверь крестом, чтобы найти ее утром.[7] Поступим так же?

Он со смехом достал из кармана мелок и нарисовал корявый крест снизу двери. Потом поднял голову и вгляделся в силуэты, крадущиеся во тьме над их головами. Послышался леденящий душу вой.

— Кошки здесь так и кишат, — бодро заметил он.

— Так что нам нужно делать по правилам? — спросил мистер Райдер. — Зайти?

— С должными предосторожностями, — согласился Томми.

Он внимательно оглядел пустой переулок и легонько попробовал дверь. Она поддалась. Томми открыл ее, всмотрелся в темноту и бесшумно скользнул внутрь. Мистер Райдер последовал за ним.

— Ого! — сказал вдруг американец. — Кто-то идет по переулку.

Он снова выскользнул наружу. Томми подождал немного и, ничего не услышав, двинулся вперед. Потом он остановился, вытащил из кармана фонарь и на секунду зажег его. Сориентировавшись в этой вспышке света, он сделал еще несколько шагов вперед и толкнул какую-то дверь. Она тоже оказалась незаперта, и Томми, осторожно отворив ее, вошел.

Он немного постоял, прислушиваясь, и снова включил фонарь. Место, как по сигналу, сразу же оживилось. Два человека появились прямо перед Томми, еще двое выросли у него за спиной. Они надвинулись на него и легко повалили.

— Свет! — рыкнул кто-то.

Чиркнула спичка, и в свете газовой горелки Томми разглядел склонившиеся над ним отталкивающие физиономии. Он отвел глаза и принялся рассматривать комнату, обстановка которой говорила сама за себя.

— Ага! — доброжелательно заметил он. — Штаб-квартира фальшивомонетчиков, если не ошибаюсь.

— Закрой пасть, — посоветовал один из окружавших его мужчин.

Потом дверь, через которую вошел Томми, открылась, закрылась снова, и послышался добродушный и такой знакомый голос:

— Взяли его, мальчики? Отлично. Знаете, мистер Сыщик, а у вас большие проблемы.

— Какое знакомое словечко, — заметил Томми. — Прямо дрожь берет. Все сходится, я тот самый уоллесовский Человек из Скотленд-Ярда. Ба, да это старина Хэнк Райдер! Вот так сюрприз!

— Думаю, ты это от души. Я чуть со смеху не помер, пока вел тебя сюда, точно сосунка. И такой еще гордый своей проницательностью! Так вот, сынок, я заподозрил тебя с первого взгляда. Ты в эту компанию не развлечения ради затесался. Я, конечно, позволил тебе чуток поиграться, а когда ты по-настоящему вцепился в прекрасную Маргарет, решил, что пора тобой заняться. Думаю, теперь друзья долго о тебе не услышат.

— Собираетесь меня убрать? Так, кажется, говорят? У вас, кстати, набрался.

— Да, с нервишками у тебя порядок. Нет, насилие нам ни к чему. Просто попридержим тебя чуток, и все.

— Боюсь, не на ту лошадку поставили, приятель, — сказал Томми. — В мои планы совершенно не входит, чтобы меня попридержали, пусть даже и чуток.

Мистер Райдер добродушно улыбнулся. С улицы донесся душераздирающий кошачий вой. Обычное дело в полнолуние.

— Рассчитываешь на тот крестик на двери, да, сынок? — усмехнулся мистер Райдер. — Я бы на твоем месте не стал. Потому что знаю эту сказку. Бабушка в детстве рассказывала. Так что я вышел на улицу и сделал за ту собаку с большими глазищами всю работу. Будь ты сейчас на улице, тебе бы наверняка понравилось: на каждой двери в переулке совершенно одинаковые крестики!

Томми потерянно уронил голову.

— Думал, ты такой ловкий? — осведомился мистер Райдер.

Как только эти слова слетели с его губ, послышался оглушительный стук в дверь.

— Это еще что? — вздрогнул Райдер.

В дверь уже не стучали — ее просто-напросто выламывали. Хлипкий замок поддался почти сразу, и в комнату ввалился инспектор Мэрриот.

— Отличная работа, инспектор, — поприветствовал его Томми. — Кстати, насчет района вы угадали точно. Хочу познакомить вас с мистером Райдером, большим любителем сказок… Понимаете, мистер Райдер, — мягко добавил он, — я ведь тоже подозревал вас с самого начала. Альберт (вон тот раздувшийся от гордости парнишка с большими ушами) получил указания следовать за нами на своем мотоцикле, если мы вдруг решим прокатиться куда-то вдвоем. Потом я устроил вам представление, разыграв из себя идиота, рисующего на дверях кресты, а тем временем вылил на землю маленькую склянку с валерианкой. Запах, конечно, тот еще, но кошкам нравится. Когда Альберт вернулся с полицией, все местные коты собрались, чтобы указать им нужную дверь.

Он с улыбкой посмотрел на остолбеневшего мистера Райдера и поднялся на ноги.

— Я же обещал тебя взять, Шуршатель, вот и взял.

— Что ты там несешь? — взвился мистер Райдер. — Какой еще Шуршатель?

— Вы найдете его в следующем издании справочника по криминалистике, сообщил Томми. — Этимология[8] сомнительна.

Он оглядел собравшихся и счастливо улыбнулся.

— И все проделано без лишнего шума, — весело пробормотал он. — Доброй ночи, Мэрриот. Мне нужно идти туда, где меня ожидает счастливая развязка этой истории. Никакая награда не сравнится с любовью женщины, а именно она и ждет меня дома, то есть, надеюсь, что ждет, потому что столько опасностей кругом… Мэрриот, вы случайно не знакомы с капитаном Джимми Фолкнером, нет? Танцует так, что словами не передать, а коктейли делает… Да, Мэрриот, это было очень опасное дело.

Примечания

1

Эдгар Уоллес (1875 — 1932) — английский журналист и писатель, проживший бурную жизнь, нашедшую отражение в его романах и пьесах.

2

Вест-Энд — фешенебельный район в западной части Лондона.

3

Шейкер емкость для смешивания коктейлей.

4

Грез Жан-Батист (1725 — 1805) — французский живописец, автор многочисленных сентиментальных и нравоучительных полотен.

5

Уайтчепел — рабочий район Лондона.

6

Деньги (жарг.).

7

Имеется в виду сказка «Огниво» датского писателя Ганса Христиана Андерсена.

8

Этимология — раздел языкознания, занимающийся изучением первоначальной словообразовательной структуры слова и выявлением элементов его древнего значения.

Оглавление