«Источник соблазнов»

Найо Марш Источник соблазнов

ЧУДО

1

Мальчик, спотыкаясь, взбирался на гору, ничего не видя перед собой от слез. Упал и долго лежал на солнце, судорожно всхлипывая, потом упрямо полез вверх. Высоко в небе пел жаворонок. С вершины доносилось журчание воды, а внизу, у мола, надрывались детские голоса:

Уолтер, дурень, недотепа, Свои руки сунь в болото, Подкормиться дай пиявкам — Пусть прилипнут к бородавкам!

Родник был почти на самой вершине. Беря начало из небольшой пузырящейся заводи, он крохотным водопадом обрушивался вниз, на гальку и папоротники, а потом, деловито журча, свивался таинственной воронкой и исчезал в недрах земли. Над заводью высился валун, за которым начинались буйные заросли шиповника и папоротника, а дальше только зубчатая кромка горы и солнце.

Мальчик присел на корточки. Ныли ноги, грудь распирали рыдания. Он судорожно сглотнул, положил на землю руки и посмотрел на них. Бородавки облепили пальцы, точно черные наросты ракушек – сваи мола. Из двух сочилась кровь. Детям не разрешали с ним играть.

Он сунул руки под холодную струю водопада. Пальцы свело и закололо иголками. Он зажмурил глаза. Ледяные брызги летели на лицо и плечи.

– Не плачь.

Мальчик открыл глаза. Она возвышалась над валуном, вся в каком-то зеленоватом сиянии, как на экране телевизора, и он не смог разглядеть ее как следует.

– Ты почему плачешь?

Мальчик насупился и глядел на нее исподлобья, как зверек, который соображает, удрать ему или нет. Потом громко всхлипнул.

– В чем дело? Ты ушибся? Скажи мне.

– Да вот руки мои…

– Покажи-ка.

Мальчик замотал головой.

– Покажи мне свои руки.

– Они все в бородавках.

– Вода их очистит.

– Нет, неправда.

– Покажи-ка.

Снизу донесся тоненький голосок:

– Уолтер, дурень, недотепа, свои руки сунь в болото…

Кто-то крикнул: «Ну, побежали!» И затопали детские ноги.

Он протянул ей свои руки, предмет насмешек жестоких сверстников. Ее голос слился с журчанием воды:

– Подставь их снова под струю. Если ты поверишь, бородавки сойдут.

– Что?

– Да, они сойдут. Повторяй за мной: «Прошу тебя, забери мои бородавки». Закрой глаза и делай то, что я тебе сказала. Повтори эти слова, перед тем как лечь спать. Не забудь.

Мальчик сделал так, как она сказала. В ушах звенело от шума воды. Перед глазами плыли светлые пятна. Собственный голос казался таким далеким, а потом и вовсе стал не слышен. В лицо ударила струя ледяной воды. И он упал на мокрую гальку.

Когда очнулся вокруг не было ни души. Он долго лежал, ни о чем не думая, а когда солнце скрылось и с моря потянуло прохладой, спустился к заливу, где был его дом.

2

Прошли почти целые сутки, прежде чем на острове узнали про исчезновение бородавок Уолли Триэрна. Его родители вставали поздно – отец якобы потому, что выходил на ночной промысел, а мать… Впрочем, за нее красноречиво говорили пустые бутылки из-под джина. В поселке Триэрнов не уважали. В то утро Уолли, который всегда спал не раздеваясь, встал и, как обычно, направился к насосу умыться. Он делал это потому, что новой учительнице каким-то непостижимым образом удалось зафиксировать в его мозгу это действие и отныне оно стало чем-то вроде условного рефлекса. Спросонья мальчик не сразу увидел, что произошло с его руками.

Никому не ведомо, какие мыслительные процессы происходят в голове у ребенка, тем более такого, как Уолли Триэрн. По-видимому, его распирало от гордости, когда он на виду у своих сверстников неуклюже приблизился к учительнице и протянул ей руки.

– Господи… Уолли! – воскликнула она. Взяла его руки в свои, посмотрела на них внимательно, пощупала. – Просто невероятно!

– Ну, уж и прямо, – обиделся он. – Все сошли. – И расхохотался.

Школа находилась на материке, и новость эта достигла острова, вернее, вернулась на него лишь после занятий. Вообще-то это был не остров, а всего лишь скалистый пятачок суши на конце короткой и невысокой насыпи, которая во время приливов и штормов скрывалась под водой. Но хотя остров был ничем иным, как продолжением небольшой рыбацкой деревушки Порткарроу, та горстка людей, что жила на нем, держалась особняком, как будто эти приливы и отливы ставили их в особое положение.

Себя они именовали «островитянами», а всех остальных «крестьянами», пусть между ними и не было никакого различия.

Уроки в школе вела молодая новозеландка мисс Дженни Уильямс, которая после окончания колледжа проходила в Англии практику и работала здесь временно. На острове она снимала комнату в небольшой гостинице «Мальчик и омар» и в письмах домой постоянно жаловалась на всевозможные неудобства. Красивая девушка с каштановыми волосами, она в этот день, шагая по насыпи в сторону острова, казалась особенно хорошенькой. Ветер развевал ее волосы и чуть не до пояса вздувал легкое платье. Сзади, спотыкаясь и неуклюже переваливаясь, семенил бедняга Уолли, время от времени издавая пронзительные вопли.

Триэрны жили в одном из самых захудалых домов. На Дженни наводило уныние и царящее здесь запустение, и сам вид миссис Триэрн – теперь она сидела на ступеньках и вместо приветствия буркнула что-то нечленораздельное.

– Опять на бровях, – безошибочно определил Уолли.

– Будь добр, Уолли, найди мне раковину. Розовую, – попросила Дженни. Ей пришлось повторить свою просьбу, а миссис Триэрн рявкнула, что спустит с сына шкуру, если он не послушается учительницу.

Понуро опустив голову, Уолли поплелся в сторону моря и вскоре скрылся за лодками.

– Миссис Триэрн, вы ведь не рассердитесь, что я к вам пришла, – начала Дженни. – Я так рада, что у вашего сына сошли бородавки. Прямо-таки не терпится узнать, как это случилось. Это… это просто невероятно. Ведь только вчера…

– Какие бородавки? – встрепенулась миссис Триэрн, тряся головой, словно терьер, в ухо которому попала вода.

Дженни смутилась и замолкла. Миссис Триэрн ухмыльнулась во весь рот и предложила Дженни выпить.

– Нет-нет, благодарю вас… Миссис Триэрн, а вы разве ничего не заметили?

– Он у нас припадочный, – сказала миссис Триэрн. – Наш Уолли. Он и не такое отколет. – Она попыталась встать, но ей это не сразу удалось. – Проходите, – покровительственным тоном пригласила она, направляясь в дом.

На горизонте появился мистер Триэрн. Он ковылял со стороны моря. За ним на приличном расстоянии тащился Уолли.

В облике Джеймса Триэрна, черноволосого грузного мужчины с бесцветными глазками и безвольным подбородком, было что-то настораживающее, но в то же время и располагающее. Триэрн перевозил в своей лодке через пролив людей, рыбачил, по мелочам подрабатывал на острове и в деревне.

Покосившись на Дженни, он заметил, что денек нынче выдался прекрасный, и она сразу же поняла, что и Триэрну ничего не известно об исчезновении бородавок у сына.

– Вы не смогли бы припомнить, когда это случилось? – допытывалась Дженни. – Может, вчера после школы? И как? Я спрашивала у него, но он все твердит, что это… из-за какой-то дамы. Будто бы он помыл руки в роднике на горе…

Определенно мистер Триэрн считал всю эту историю совершенно бессмысленной. Он разглядывал девушку с такой пристальной откровенностью, что ей стало не по себе. Порыв ветра взметнул подол ее платья, и она постаралась зажать его между коленями. Триэрн ухмыльнулся. Из дома, пошатываясь, выплыла его жена.

– Ну, да господь с ними. Замечательно, что их больше нет, не правда ли? – поспешила сказать Дженни. – Не буду вас задерживать. Всего наилучшего.

Она увидела Уолли, который брел от моря. Он дал ей большую обросшую раковину, треснувшую, но все же розовую.

– Спасибо, – поблагодарила Дженни. – Как раз то, что я хотела.

Ей показалось невыносимым уйти и оставить мальчика здесь.

Когда она обернулась, он помахал ей рукой.

3

В тот вечер в небольшом баре для избранных гостиницы «Мальчик и омар» только и разговоров было, что о бородавках Уолли Триэрна. Вечер выдался чудесный, к тому же к восьми обнажилась насыпь. Кроме завсегдатаев-островитян в баре сидели и постоянные клиенты из деревни: доктор Мэйн – директор местной лечебницы, преподобный Эйдриен Кастерс, приходской священник, любивший при каждом удобном случае продемонстрировать, что ничто человеческое ему не чуждо, а также никому не знакомый высокий вертлявый юноша с настороженным выражением лица. Он чокался с Пэтриком Феррером, пасынком хозяина, который приехал из Оксфорда на каникулы. Пэтрик же не сводил глаз с Дженни Уильямс. Рядом с Дженни сидела мисс Элспет Кост, женщина с волосами неопределенного цвета и фальшивой улыбкой. Как и Дженни, она жила в гостинице. Ходили слухи, будто у нее где-то есть собственный магазин. Мисс Кост увлекалась кустарными ремеслами и драматическим искусством.

Хозяин гостиницы, дородный и цветущий майор Бэрримор, сновал между стойками двух баров, обслуживая и обыкновенных посетителей, и своих почетных гостей. Он говорил громко, угощал с наигранным радушием. Широкие плечи майора обтягивал клетчатый пиджак, а на одном из пухлых пальцев красовался перстень с печаткой.

– Да туг загадка на загадке! – воскликнула мисс Кост. – Бедный ребенок! Нет, вы только подумайте!

– Трогательная история, – вставил Пэтрик Феррер, улыбаясь Дженни.

– Знаем мы эти байки про всяких цыганок и колдовство, – прогнусавил вертлявый юноша. – Досужие бредни.

– Да, но то байки, а тут все на наших глазах, – возразила Дженни. – Господи, но кто же все-таки эта Зеленая Дама?

Ей никто не ответил.

– Сплошные тайны, – фыркнула мисс Кост. – Зеленая Дама! Ха! – Она склонила голову на плечо и посмотрела на священника. – Ну а что думаете по этому поводу вы?

– Бедняга Уолли! – Преподобный воздел руки к небу. – По-моему, все это его выдумки. Несчастный мальчик!

– Однако бородавки у него сошли, и это вовсе не выдумки, – возразила Дженни.

– Нет, нет, конечно же, нет, – поспешил согласиться Кастерс.

– Гм, выдумки. Похоже, в ваших краях все еще не перевелись эльфы и привидения. А, святой отец? – Мисс Кост грубо выговаривала «р», звук выходил у нее раскатистый, резкий.

Всем стало не по себе.

– Я полагаю, мальчишка сам все и сочинил, – изрек майор Бэрримор и налил себе двойную порцию виски. – Но все равно здорово…

– А что скажет наука? – поинтересовался Пэтрик.

– Здесь я пас! – отозвался доктор Мэйн и поглядел на свои холеные руки. – Насколько я понимаю, медициной в данном случае и не пахнет. – Видя, что от него ждут чего-то еще, он раздраженно добавил: – Разумеется, всем нам доводилось слышать о подобных случаях. В них нет ничего сверхъестественного. Я знал одного дерматолога, который лечил своих пациентов молитвами и заклинаниями, причем с успехом.

– Вот видите! – Мисс Кост хлопнула в ладоши. – Ну, погодите. Погодите! – с таинственным видом погрозила она.

Доктор Мэйн неприязненно покосился в ее сторону.

– Происхождение бородавок пока не установлено, – сказал он. – Возможно, их возбудителем является вирус. К тому же ребенок страдает эпилепсией.

– Может, как раз это и сделало его восприимчивым к такому лечению? – предположил Пэтрик.

– Возможно, – кивнул Мэйн. – Не исключено, что мальчик в силу этого предрасположен к всякого рода внушениям. Обратите внимание на одну характерную деталь, которая присутствует во всех описаниях известных случаев исцеления при помощи так называемых сверхъестественных сил. А именно: все эти болезни имеют эмоциональную или нервную подоплеку.

– Ну, положим, не все, – возразил священник.

Доктор Мэйн окинул его настороженным взглядом:

– Должен признаться, мне ровным счетом ничего не известно о заболеваниях подобного рода, – и крикнул в пространство зала: – Пожалуйста, если можно, еще полпорции.

«Священник сознает, что ему необходимо высказаться в защиту чудес, но молчит, не зная, куда подует ветер, – подумала Дженни. – А доктор Мэйн тоже хорош… Типично английская сдержанность?»

– А теперь угощаю я, – к удивлению всех, заявил вертлявый юноша.

– Прекрасное предложение! – подхватил майор. – Спасибо, сэр.

– Скажите, а где находится этот ваш родник или пруд? – как бы между прочим спросил вертлявый.

– На горе, напротив мола, – пояснил Пэтрик.

– И мальчонка говорит, будто какая-то дама в зеленом велела ему омыть руки в этой воде? А ночью отпали его бородавки? Так?

– Насколько мне известно, да, – кивнула Джейн. – Из Уолли лишнее слово клещами не вытянешь.

– Вы сказали, мальчика зовут Уолтер Триэрн. Он местный?

– Да.

– И что, страшные они были… эти бородавки?

– Просто омерзительные.

– Может, им попросту подошло время отвалиться.

– Ну, уж не думаю…

– Понятно, – кивнул молодой человек, что-то прикидывая в уме. – Так что будем пить? То же самое?

Все согласились, и майор наполнил стаканы.

– Могу показать вам одну фотографию, – предложила Дженни. – Там все видно…

– Неужели? Очень интересно, – заинтересовался вертлявый.

Дженни поднялась к себе и взяла цветной снимок младшего класса. Уолтер сидел впереди, кисти его рук свободно свисали.

Молодой человек внимательно посмотрел на карточку и присвистнул.

– Ну и ну. Четкий снимок.

Пока фотографию передавали из рук в руки, открылась внутренняя дверь и в бар вошла миссис Бэрримор.

Это была очаровательная женщина с прекрасной фигурой и тонкими чертами лица. Ее глаза излучали спокойствие. И совсем чужим на этом лице казался чувственный рот.

Неестественно улыбаясь, она замялась на пороге. Доктор Мэйн бросил взгляд в ее сторону и встал. Священник громко поздоровался, вертлявый юноша предложил ей выпить. Майор Бэрримор, не спросив, налил ей стакан светлого пива.

– Привет, мамуля. Мы здесь обсуждаем бородавки Уолли, – пояснил Пэтрик.

Миссис Бэрримор присела рядом с мисс Кост.

– Загадочная история, – заметила она. – До меня все никак не дойдет… – Она слегка заикалась и все время сцепляла и расцепляла пальцы. Пэтрик поставил перед ней стакан с пивом. Дженни, которой очень нравилась мать Пэтрика, подумала: «Она явно тяготится своим положением хозяйки гостиницы. Почему бы это?»

С появлением миссис Бэрримор все примолкли. Доктор Мэйн вертел в руках стакан с виски, пристально разглядывая содержимое. И тут мисс Кост разразилась неудержимым потоком красноречия:

– Можете насмехаться надо мной сколько влезет, мне от этого ни жарко ни холодно. Здесь все понятно, если, конечно, не объяснять это обычным совпадением. Но мне плевать! Все равно я скажу, что думаю. – Она рывком подняла свой стакан с портвейном. – У меня астма. С тех пор как я сюда приехала, каждый вечер ровно в половине девятого у меня случались приступы. Наверняка кто-нибудь из вас слышал, как я по вечерам хриплю и задыхаюсь в своей каморке. Ладно… Сегодня, услышав о том, что случилось с Уолли, я пошла к роднику, присела возле воды, и вдруг меня как будто осенило. Я подставила руки под струю, – она закрыла глаза и подняла к потолку лицо. Портвейн выплеснулся ей на руку – и произнесла в уме свое скромное желание. А теперь взгляните на них! – Она указала театральным жестом на стенные часы. – Пять минут одиннадцатого! – Она ударила себя в грудь. – А мой голос чист и звонок, как колокольчик… И я знаю, о, я знаю, что это случилось. Со мной!

– Мисс Кост, я очень рад за вас! – нарушил воцарившуюся тишину Пэтрик Феррер.

Со всех сторон посыпались бессвязные поздравления. Майор Бэрримор, который, казалось, так и искал, кому бы подмигнуть, воскликнул:

– И пусть так останется во веки вечные!

– Аминь! – подхватила мисс Кост.

Священник ерзал на стуле, точно сел на муравейник. Доктор Мэйн поинтересовался у мисс Кост, не видела ли она каких-нибудь зеленых дам.

– Нет! – отрубила та и метнула в него недобрый взгляд.

– Похоже, мисс Кост, вы в этом не совсем уверены.

– Я сидела с закрытыми глазами, – быстро пояснила она.

– Понятно.

Вертлявый юноша, как и святой отец, ерзавший на своем стуле, вдруг замер и воскликнул:

– Лучше я сразу признаюсь вам, что у меня к этому… мм… профессиональный интерес. Хоть я теперь и на отдыхе, но все равно газетчик остается газетчиком. Мне кажется, материальчик получится хоть куда. Наша газета наверняка захочет рассказать об этом чуде своим читателям. Кеннет Джойс из «Лондон сан». Колонка К.Дж. Помните, да?

– О, только не это! – неожиданно вырвалось у миссис Бэрримор. – Прошу прощения, – тут же спохватилась она. – Просто мне все это как-то не по душе.

– Совершенно с вами согласен, – поддержал ее доктор Мэйн.

Они обменялись торопливыми взглядами.

– Боюсь, я тоже против вашей затеи, мистер Джойс, – подал голос священник.

– И я, – сказала Дженни.

– Господи, какая категоричность. – Мистер Джойс обвел взглядом собравшихся. – Но я не понимаю – почему?

– И я не понимаю, – подхватил майор. – Не вижу в этой затее ничего плохого. Ведь все это чистая правда, не так ли? К тому же чертовски занимательно. Зачем же скрывать правду от остальных?

– Согласен с вами целиком и полностью! – с пылом воскликнула мисс Кост. – У нас в газетах пишут одну ерунду, так почему бы им не поместить заметку о таком замечательном, да, замечательном и истинном происшествии, как исцеление Уолли?!

– Ну что же, по крайней мере вы раскрыли свои карты, – сказал Пэтрик газетчику и криво усмехнулся.

– Он просил у Дженни фотографию, хотя она у него уже есть, – спокойно заметила миссис Бэрримор.

Все в удивлении уставились на нее.

– Ну, мать, ты даешь! – воскликнул Пэтрик. – Крутое заявление…

– И надо сказать, убедительное, – ввернул доктор Мэйн.

– Я бы не сказал, – громко возразил майор Бэрримор, и Дженни уловила в его тоне давнюю неприязнь.

– Ваша матушка права, – с напускной искренностью признался мистер Джойс. – Да, я хотел получить этот снимок. Тут дело, понимаете ли, в профессиональном этикете. Моя газета перепечатывает только оригиналы.

Он взял свой стакан и подсел к мисс Кост. Миссис Бэрримор встала и, пожелав всем спокойной ночи, удалилась.

Пэтрик подошел к Дженни.

– Если будет хорошая погода, я собираюсь утром порыбачить, – сообщил он. – А так как завтра суббота, тебе, вероятно, захочется составить мне компанию.

– Когда ты выходишь?

– На рассвете. Скажем, в половине пятого.

– Боже мой! Ну хорошо… Если я только проснусь…

– Я поскребусь в твою дверь. Не дай бог перепутать с норой этой исцеленной астматички мисс Кост.

– Взгляни-ка, – сказала Дженни. – Она просто упивается обществом мистера Джойса.

– Он вытягивает из нее факты.

– Не может быть!

– Может. А завтра с утра накинется на Уолли и его выпивох родителей. Да еще фотоаппарат приволочет.

– Мне кажется, желтая пресса в вашей стране, разгулялась до предела.

– Это уж точно. Но скажи ради бога, что уж такого омерзительного в замысле К.Дж.? Ни секса, ни наркотиков, ни преступлений.

– Все дело в том… Понимаешь, Уолли такой уязвимый ребенок. Его затравили насмешками. Он был так одинок, теперь же стал сравнительно счастлив. Он просто герой дня. Знаешь, в нем нет никаких привлекательных черт, но я питаю к нему симпатию. И то, что случилось с ним, разглашению не подлежит.

– Но откуда тебе известно, что ему не придется по душе эта шумиха?

– Я не хочу, чтобы она поднялась. Ладно, я, наверное; слишком старомодная. Хватит об этом. К тому же это всего лишь мои домыслы, насчет шумихи.

– Вовсе нет, поверь мне, – возразил Пэтрик.

И он оказался прав.

4

А ВЫ КАК ДУМАЕТЕ?

Вы верите в фей?

А вот Уолли Триэрн в них верит. У этого маленького мальчика с острова Порткарроу все руки были усыпаны бородавками, и он от них ужасно страдал.

Из-за этих мерзких бородавок с ним не хотели водиться другие ребятишки. Однажды Уолли помыл руки в водопаде Феи и… Об остальном вы догадались сами.

Вот какими были его руки до этого…

…А вот какими они стали теперь.

Уолли, которого вы видите вместе с родителями на верхнем снимке на фоне водопада Феи, говорит, что таинственная Зеленая Дама «велела мне смыть их».

Родители утверждают, что никакого другого лечения не проводилось.

Мисс Элспет Кост (на вкладке) исцелилась от хронической астмы(?).

Местный врач эти события прокомментировать отказался.

Доктор Мэйн прочитал это на девятой странице, буркнул что-то себе под нос и начал утренний обход.

Больница была крохотная: всего шесть отдельных палат для пациентов да квартирки, где жили две санитарки и сам доктор Мэйн. Веранда с задней стороны дома выходила в большой сад, за ним открывался вид на поля, море, остров.

В настоящее время в больнице лежали четыре человека, все выздоравливающие. Одна из пациенток, дама преклонного возраста, дышала свежим воздухом на веранде. В руках она держала «Лондон сан».

– Ну что, миссис Торп, дело идет на поправку? – весело спросил Мэйн. – Думаю, в ближайшее время мы разрешим вам небольшую прогулку.

Миссис Торп тщеславно улыбнулась и кивнула.

– Здесь девственные места. Таких теперь мало, – изрекла она, указывая вдаль. – Нет этих ужасных туристов. – Она замялась. – Доктор Мэйн… вы не читали «Лондон сан»?

– Читал. И очень внимательно. Сегодня обещают хороший денек.

Она легонько поддела его локтем.

– Да не притворяйтесь! Вы ведь прекрасно меня поняли. Там написано про наш остров.

– А, вы вот о чем. Да, читал.

– И что вы думаете по этому поводу? Только честно.

Он ответил ей то же самое,что и Пэтрику Ферреру. Дескать,о подобных случаях ходит много разговоров, но медициной здесь и не пахнет.

– Но ведь вы не станете отрицать такую возможность?

Нет, он вовсе ее не отрицает, а теперь ему пора…

– Мой маленький племянник так страдает от бородавок, – задумчиво произнесла миссис Торп. – К тому же их считают заразными. Интересно, а что, если…

И остальные пациенты тоже говорили только об этом. У одной дамы была двоюродная сестра, которая страдала хронической астмой.

* * *

Мисс Кост читала и перечитывала заметку, особенно ту ее часть, где говорилось, какой она была раньше мученицей и как непоколебимо уверовала в целебные свойства воды. Ей казалось, что название «водопад Феи» принадлежит не ей, но все равно это звучало красиво… Жаль, у нее не оказалось времени сделать прическу, перед тем как ее сфотографировал друг мистера Джойса, да и рот бы следовало закрыть поплотней. И все равно это было великолепно. Когда спала вода, она направилась в газетный киоск. К сожалению, все экземпляры «Лондон сан» уже распродали. Их буквально расхватали. Мисс Кост разглядывала прилавок с профессиональным пренебрежением. Можно сказать, никаких сувениров. Только жалкий набор открыток. Она купила три штуки с изображением острова и исписала их своим красивым почерком. Это сообщение должно заинтересовать ее подруг, которые страдают от артрита и геморроя.

* * *

Майор Бэрримор дрожащей рукой поставил на блюдечко пустую кофейную чашку. Его гладко выбритые щеки отливали багрянцем, во взгляде угадывалась подавленность.

– Быстро они скумекали, – указал он на номер «Лондон сан». – Эти газетчики времени даром не теряют. А ведь все случилось только позавчера. – Он посмотрел на жену. – Читала?

– Просмотрела.

– Не понимаю, что с тобой случилось. И что это ты вдруг так окрысилась на этого репортера? По сравнению с другими его даже можно назвать приличным.

– Наверное, так оно и есть.

– Теперь все этим делом загорятся. У «Сан» огромный тираж. Не удивлюсь, если сюда хлынут толпы. От этого наша гостиница только выиграет. – Жена молчала, и он внезапно потерял самообладание. – Черт побери, Маргарет, ты сегодня похожа на дохлую рыбу. Будто на острове кто-то помер, а не вылечился.

– Извини меня, Кейт.

Майор открыл раздел скачек.

– А где Пэтрик?

– Они с Дженни Уильямс поплыли на лодке в Южный залив.

– Они очень сдружились за последнее время, а?

– В этом нет ничего плохого. Она хорошая девушка.

– Если только не обращать внимания на этот ее акцент.

– Он не такой уж и противный.

– Может, ты и права. Что ж, красивая, здоровущая девица. И ножки что надо. Они не мешают его зубрежке?

– Он и так много занимается.

– Только не рассказывай сказок. – Майор прикурил и зашуршал газетой. Зазвонил телефон.

Миссис Бэрримор сняла трубку.

– «Мальчик и омар». Да, да. – В трубке громко щелкнуло. – Это Лондон, – сказала она мужу.

– Если это миссис Уинтерботтом, меня нет дома, – предупредил майор, имея в виду владелицу острова.

– Да, – говорила в трубку миссис Бэрримор. – Разумеется, возможно. Комнату на одного? Я запишу вашу фамилию.

В тот день им еще дважды звонили. К концу недели в гостинице были заняты все пять пустовавших комнат.

В «Лондон сан» посыпались письма. В пятницу откликнулось телевидение.

Начались школьные каникулы, а с ними кончилась работа Дженни Уильямс в Порткарроу.

* * *

– Нет, ты только взгляни! – воскликнул мистер Кастерс, хлопнув ладонью по газете, которая лежала рядом с его тарелкой. – Ты только взгляни! Негодник! Он все-таки написал!

– Да, я видела, – лениво кивнула миссис Кастерс. – Посмотрим, что тут нам насчитал мясник? – И занялась изучением счетов за месяц.

– Но, Далси, это ведь слишком. Я в ярости, – не совсем уверенно сказал священник. – Я очень зол.

– Да? Но почему? Тебе это кажется вульгарным, да? Интересно, что мистер Нэнкивелл подразумевает под 2 ф. первос. выр., если мы никогда не брали у него вырезку, тем более первосортную? Может, те два тощих кусочка с костями и жилами, что я брала на суп? Он, видно, спятил…

– Дело не только в вульгарности, Далси. Это отразится на нашей деревне.

– Каким образом? А это что такое? Какие-то три пенса и полпенни…

– Конечно же, я рад за мальчика. Радуюсь и поминаю его в своих молитвах.

– Ну, ясное дело, – отозвалась жена.

– Мы должны благодарить всевышнего, но с выводами не спешить.

– Придется мне поговорить с Нэнкивеллом. С какими выводами?

– Какой-то идиот вбил Триэрнам в голову, что это… о боже мой, что это было…

– Чудо, что ли?

– Не надо! Не говори вслух! Это слово должно произноситься в редчайших случаях, а эти двое его затаскивают, словно какую-то тряпку.

– Ладно, Нэнкивелла с меня хватит, – сказала миссис Кастерс, просматривая следующий счет. – Нет, дорогой, я уверена, что здесь нет никакого чуда. Но все равно это удивительно.

– Как и все исцеления. Они свидетельствуют о милосердии господнем, моя милая.

– Триэрны тогда напились?

– Как сапожники. Ума не приложу, что делать.

– Не волнуйся по пустякам. Мне кажется, скоро все уляжется.

– У меня есть кое-какие опасения, – мрачно возразил святой отец. – Да, Далси, у меня есть свои опасения.

* * *

– А остров большой? – спрашивала Дженни, подставляя солнцу спину.

– Крошечный. Думаю, всей суши акров четырнадцать.

– И кому он принадлежит?

– Одной престарелой даме по имени Фанни Уинтерботтом, вдове короля шпилек. В нужный момент ее покойный супруг сумел переключиться на заколки, благодаря чему стал миллионером. Весь остров, так сказать, его дорогостоящий каприз.

– Ей принадлежит и гостиница, и все остальное?

– Да. Моя мать купила акции. Когда демобилизовали отчима.

– Здесь божественно. И красота не патока, как в Италии. Этот залив чем-то напоминает наш. Жаль отсюда уезжать.

– Ты скучаешь по дому, Дженни?

– Иногда. Немного. Скучаю по настоящим горам и нашему образу мыслей. И все равно интересно окунуться в новую среду. Поначалу я все воспринимала в штыки, меня тошнило от одного вида лачуги Триэрнов, бесила здешняя ограниченность. Теперь же… Все это очень странно, но я куда больше тебя возмущена по поводу той заметки в газете. И не только из-за Уолли. Мне кажется, это оскорбление всему острову.

– Я тоже страшно разозлился.

– Как подумаю о том, что этому скоту удалось выманить у Триэрнов фотографию класса, а меня нагло обвести вокруг пальца…

– «Рыжеволосая Дженнифер Уильямс говорит, что бородавки были просто омерзительные», – процитировал по памяти Пэтрик.

– Да как он смел!

– И вовсе ты не рыжая. На солнце твои волосы отливают медью. Нет, скорее золотом.

– Не кажется ли тебе, что это может повлечь за собой массовое вторжение на остров? Усыпанные бородавками, задыхающиеся от астматического удушья люди повалят сюда со всех уголков земного шара…

– Родник загородят колючей проволокой…

– И пройти к нему можно будет лишь за деньги.

– Весь остров увешают фонарями и неоновой рекламой…

– А мисс Кост откроет «Лавку чудес».

– Мрачная картина. – Пэтрик поднял камешек и швырнул его в море. – Однако это принесет выгоду.

– Конечно. – Дженни повернулась в его сторону и села. – Но что из того? Какой от всего этого прок?

– Моя дорогая добродетельная Дженни, не знаю, сталкивалась ли ты в своем идиллическом полушарии с проблемой материальных трудностей? Если нет, то могу тебя заверить, что это не слишком приятно.

– Представь себе, сталкивалась. Ну прости меня, Пэтрик. Я ведь ничего не знала.

– Прощаю. Больше того, скажу тебе, что, если дела в гостинице не поправятся или же мой отчим не согласится прекратить денежные отношения с букмекерами и не перестанет сосать виски, ты проживешь на острове дольше нас.

– Пэтрик!

– Боюсь, так и будет. Ну а джентельмены из «судебных иннов»[1] в Лондоне будут потчевать своими обедами другого, более достойного кандидата. Мне больше не придется есть эти обеды. Я уеду из Оксфорда, буду ходить по квартирам и продавать пластмассовые расчески. «Купите расческу для ваших чудесных золотисто-каштановых волос». Но это все пустяки. А вот мама… Ей и без того несладко живется, но здесь она хотя бы… – Он встал. – Ну что ж, Дженни, перед тобой как раз тот самый случай английской сдержанности, над которой ты подтруниваешь. – Он пошел к лодке и вернулся с корзинкой. – Мне очень жаль, что пришлось говорить обо всем этом. Давай искупаемся до отлива, а потом закусим?

Наплававшись до изнеможения, они вышли на берег и набросились на еду. Пэтрик был очень внимателен и предупредителен, задал Дженни массу вопросов о Новой Зеландии и о ее планах получить работу преподавательницы английского языка в Париже. И только когда они уже собрались домой и он начал вставлять в уключины весла, снова всплыла эта тема, которая беспрестанно мучила обоих.

– Видишь тот выступ напротив нашего пляжа? – спросил Пэтрик. – За ним родник. Ты обратила внимание, что мисс Кост в своем интервью назвала его водопадом Фей?

– Да, отвратительно…

Они огибали мыс, за которым начинался Рыбачий залив.

– Сантименты и выгода приятели неуживчивые, – изрек Пэтрик. – Конечно, красиво встать в театральную позу и заявить, что лучше торговать пластмассовыми расческами, чем видеть, как туристы вытаптывают твой любимый уголок. Наш остров останется таким, каким мы его любим, Дженни. Только мы сами этого уже не увидим. Через два года все начисто забудут о случае с бородавками Уолли Триэрна.

Пэтрик ошибся. Не прошло и двух лет, как каждому грамотному человеку стали известны подробности этого события. Остров преобразился.

МИСС ЭМИЛИ

1

– Вся беда моих родственников в том, что они слишком далеко пошли, – говорила мисс Эмили на безукоризненном французском, переводя взгляд с Аллейна на какой-то отдаленный предмет.

Ее голос звучал на высокой нравоучительной ноте, которой она отдавала предпочтение, пускаясь в пространные рассказы. Он напомнил Аллейну о былом, и сердце сжалось от тоски. Вот так же когда-то сидел он в этой самой комнате – она с тех пор почти не изменилась, чего нельзя сказать ни о нем, ни о мисс Эмили. Здесь он, будущий дипломат, бился над неправильными французскими глаголами и слушал увлекательнейшие рассказы о скандальных происшествиях тех дней, когда отец мисс Эмили был священником при британском посольстве в Париже. Интересно, сколько ей теперь лет? Восемьдесят? Он заставил себя встряхнуться.

– …Моя сестра, Фанни Уинтерботтом, тоже не избежала этой ошибки. Она вышла замуж за некоего Джорджа Уинтерботтома, процветающего торгаша. Он умер, оставив ее бездетной вдовой с более чем приличным состоянием. В него входит и этот так называемый остров, о котором я вам писала в письме.

– Порткарроу.

– Именно. Разумеется, вы наслышаны о событиях на этом доселе ничем не примечательном клочке суши.

– Само собой.

– Поэтому не стану вдаваться в подробности. Достаточно напомнить вам, что в течение двух последних лет там возник, оформился и теперь процветает культ, который я резко осуждаю и который является причиной моих великих переживаний. Насчет этого я и хотела с вами посоветоваться.

– Весь к вашим услугам.

– Благодарю. Ваш акцент усилился. Но продолжу. Фанни со свойственным ей пылом поддерживала местных жителей в их заблуждениях. Она побывала на острове, расспросила того ребенка и даже опустила в родник свой большой палец, который у нее в то время нарывал. И нарыв, вероятно под действием холодной воды, лопнул. Разумеется, он просто созрел к тому времени, но Фанни поспешила заявить, что свершилось очередное чудо. Начался ажиотаж, и в карман к моей сестре рекой потекли деньги. Расширилась гостиница, родник обнесли оградой, в газетах запестрели объявления. Одним словом, местные жители, как я подозреваю, гребут деньги лопатой.

– Это наверняка.

– Итак, моя сестра Фанни умирает в возрасте восьмидесяти семи лет, и ее состояние переходит ко мне. Вы, наверное, уже догадались, что я отказалась участвовать в этом дешевом балагане, а тем более наживаться на нем.

– Вы решили продать остров?

– Вовсе нет. Соберитесь с мыслями, Родерик. У вас ведь когда-то была светлая голова.

– Прошу прощения, мисс Эмили, но она и сейчас в добром здравии.

Старая леди махнула рукой.

– Продать остров – значит нажиться на его дурной славе и открыть этому сумасбродству зеленую улицу. Я же намереваюсь вернуть остров к его прежнему состоянию. Я уже дала указания моим поверенным…

– Понимаю. – Аллейн встал и сверху вниз взглянул на свою бывшую наставницу. «Какое поразительное самообладание», – подумал он.

– Вы хотите сказать, что в мои восемьдесят три года я не должна пускаться во всякие авантюры. Верно, Родерик?

– Я слишком вас боюсь, мисс Эмили, чтобы сказать подобное.

– Пустяки! – воскликнула она по-английски. – Уж это вы зря.

Он поцеловал ее маленькую сухонькую ручку, как она его когда-то учила.

– Рассказывайте мне все без утайки. Итак, что вы собрались предпринять?

Мисс Эмили снова перешла на французский.

– Все дело сводится к тому, что я хочу восстановить на острове status quo. В конечном итоге сниму ограждение, закрою магазин и выступлю с заявлением, разоблачающим и развенчивающим всю эту затею.

– Меня поражает, мисс Эмили, почему вы, собственно говоря, так лютуете? Разумеется, вас отталкивает неизбежная вульгарность, присущая…

– И это тоже. Но еще больше – эксплуатация родника в целях наживы. А в основном все дело в том, что мне самой довелось соприкоснуться с этим обманом в лице моей любимой подруги, у которой обнаружили злокачественную опухоль и которую совершенно, да, да, совершенно убедили в том, что она излечится на острове. А дальше было жестокое разочарование, горькая досада и смерть – все это повлияло на меня самым страшным образом. Я скорее сама умру, чем получу малейшую выгоду от еще одной подобной трагедии.

– Теперь я вас понял, – кивнул Аллейн после недолгого молчания.

– Но не поняли, почему я обратилась за помощью именно квам. Так вот, я написала письмо майору Бэрримору, управляющему гостиницей, в котором сообщила ему о своем решении. А также поставила в известность о намерении посетить остров и посмотреть, каким образом это претворяется в жизнь. К тому же я известила владелицу магазина, некую мисс Элспет Кост, о том, что ей необходимо поразмыслить о своей будущности. Я сообщила ей, что если она не хочет превратить свой магазин в обычное заведение подобного рода, если не перестанет наживаться на роднике и не откажется от этой нелепой затеи с фестивалем, который широко рекламируется в печати, то я даю ей три месяца сроку на свертывание дела.

– Майора Бэрримора и мисс Кост, должно быть, всполошили ваши письма.

– Судя по всему, до такой степени, что они лишились возможности на них ответить. Письма я отправила неделю назад. И никакого официального уведомления о получении до сих пор не имею.

– А неофициальное?

– Судите сами.

Она вручила ему несколько листков.

Их было пять. Взглянув на них, Аллейн подумал: «Не так уж все и просто». Это были разлинованные листки из ученической тетради, на которые наклеили вырезанные из газет буквы. На первом целая вырезка из газеты, с перечислением случаев исцеления родниковой водой. Он узнал по шрифту «Лондон сан». Под вырезкой – предложение из «отдельных слов, тоже позаимствованных из газет.

«Угроза закрыть чревата последствиями вас предупредили». На другом коротко: «Осторожно, опасность», на третьем: «Осквернение предотвратим любыми способами», на четвертом: «Жители подготовились вмешательство окажется роковым», и на последнем целая строчка из газеты: «СМЕРТЬ СТАРОЙ ДАМЫ» и дальше из отдельных букв: «Ею можете оказаться ВЫ».

– Что ж, занятная коллекция, – отметил Аллейн. – Когда вы их получили?

– Они приходили одно за другим в течение последних пяти дней. Первое, вероятно, отправили сразу же по получении моего письма.

– Вы сохранили конверты?

– Да. На них стоит штемпель Порткарроу.

– Можно взглянуть?

Она показала ему пять дешевых конвертов. Адрес на них был тоже составлен из газетного шрифта.

– Я могу их взять? Вместе с письмами?

– Ради бога.

– Вы кого-нибудь подозреваете?

– Нет, мне некого подозревать.

– Кому известен ваш лондонский адрес?

– Майору Бэрримору.

– Минуточку… «Форекаст-стрит, 37». Все это целиком вырезано из газеты. Шрифт мне незнаком.

– Вероятно, это взято из местной газеты. Из того номера, в котором сообщалось о получении мной наследства.

– Да. Скорее всего, так оно и есть.

Аллейн попросил у мисс Эмили большой конверт и положил в него все письма.

– Когда вы туда едете?

– В понедельник, – как ни в чем не бывало сказала мисс Эмили. – Это решено.

Аллейн сел рядом и взял ее руки в свои.

– Моя дорогая мисс Эмили, – начал он. – Пожалуйста, прислушайтесь к тому, что я вам скажу, и, если не возражаете, по-английски.

– Разумеется, я вас внимательно выслушаю, раз уж я прибегла к вашему профессиональному мнению. Что касается английского, пусть будет так, коль вы предпочитаете на английском. Enfin, ence moment, on ne donne pas une lecon de francais.[2]

– Вы правы, у нас скорее урок благоразумного поведения. Мисс Эмили, я ни на секунду не могу представить себе, чтобы эти угрозы кто-нибудь попытался осуществить на деле. Скорее всего, они рассчитаны на то, чтобы вас запугать. Если же не удастся, то, вероятно, на этом все и закончится. Тем не менее эти бумажки свидетельствуют о том, что у вас на острове есть враг. Если вы туда поедете, то спровоцируете нежелательную реакцию.

– Я полностью отдаю себе в этом отчет. И если этот человек надеется на то, что меня можно запугать…

– Постойте минутку. Вам вовсе не обязательно туда ехать. Все может быть сделано, причем умело, вашими поверенными. Это вполне достойный и благоразумный путь.

– Я не смогу сформулировать точных наставлений, пока собственными глазами не увижу, что там происходит.

– Вам могут представить полный отчет.

– Это меня не устраивает, – решительно возразила мисс Эмили.

– Вы не показывали эти письма вашим поверенным?

– Нет.

– Уверен, они посоветуют вам то же самое.

– В таком случае я с ними не соглашусь.

– А вдруг этот человек все-таки исполнит свою угрозу? Ведь это не исключено.

– Потому я и обратилась к вам за советом. Мне кажется, я должна предпринять какие-то шаги, чтобы оградить себя от подобного. Но какие именно? С оружием я обращаться не умею, да и на него требуется разрешение. Разумеется, вы со своими связями могли бы добиться разрешения и любезно научить меня пользоваться оружием.

– Разрешения я для вас добывать не стану и учить вас быстрой реакции тоже. Это просто смехотворно.

– Вероятно, можно будет предпринять какие-то другие меры предосторожности. Например: ходить только посередине тротуара, не доказываться на улице с наступлением темноты, не назначать встреч в малолюдных местах.

Аллейн внимательно смотрел на свою престарелую наставницу. Не притаилась ли смешинка в уголках ее плотно сжатого рта?

– По-моему, вы меня просто дурачите, – сказал он, вставая. – Так вот, заявляю как офицер полиции: вашу затею ехать в Порткарроу я считаю неумной. Как ваш бывший ученик, уже не молодой и благодарный вам за все, заявляю, что очень рассержусь на вас, если вы проявите упрямство и настоите на своем. Дорогая мисс Эмили, ради любви к прошлому сбавьте обороты и не трогайтесь из дому, – совсем другим тоном закончил он.

– Головокружительная карьера вам обеспечена, останься вы в дипломатическом корпусе, – саркастически заметила мисс Эмили. – Я так и не пойму, почему вы решили сменить профессию.

– В данном случае моя миссия безуспешна? – осведомился Аллейн.

– Да. Я все равно поеду. Но я чрезвычайно благодарна вам, Родерик. – Она встала и перешла на французский, показывая тем самым, что аудиенция окончена. – Передайте, пожалуйста, мои самые нежные приветы вашей жене и сыну. Кстати, когда у вас вакации? Отпуск, я имею в виду?

– Надеюсь, в самое ближайшее время. – Аллейн вдруг уловил искорку лукавства во взгляде мисс Эмили. – Прошу вас, не ездите туда, – повторил он.

Она подала ему руку для поцелуя.

– До свидания. И тысяча благодарностей.

– Мое почтение, мадам, – сердито буркнул в ответ Аллейн. Он уходил от мисс Эмили с неспокойной душой.

2

В девять часов лондонский поезд прибыл на станцию Данлоумен, откуда в Порткарроу ходил автобус. Выйдя на перрон, Дженни сразу же увидела афиши, изображающие таинственную Зеленую Даму, на фоне которой было написано: «Фестиваль родника». Она еще не вполне оправилась от потрясения, как ее ждало новое, в лице Пэтрика Феррера.

– Дженни! – крикнул он, пробираясь сквозь густую толпу. – Привет. Я приехал встретить тебя. – Он подхватил ее чемоданы, – Как здорово, что ты приехала. Я так рад.

У вывески «Автобус на Порткарроу» собралась толпа. Ожидая, пока Пэтрик подгонит машину, Дженни разглядывала людей. Это было весьма пестрое сборище, но всех роднило одно – нездешние. Подошел автобус, и люди стали садиться: девочка с загипсованной ногой, мужчина с изможденным лицом и выпученными глазами, некрасивый, похожий на бегемота юноша с перевязанной щекой и женщина, которая все время смеялась, судя по всему без всякой причины. Ее спутница, скособоченная пожилая дама, державшая ее под руку, не отрываясь хмуро смотрела прямо перед собой.

Пэтрик засунул чемоданы Дженни в багажник своего маленького автомобильчика, который, наверное, можно было унести в руках, и они покатили по шоссе.

– Как чудно, что ты приехал, Пэтрик, – сказала Дженни. – Классная у тебя машина!

– Хороша тачка?

– По-моему, совсем новая.

– Да. Ради такого случая. К тому же я продолжаю обедать в лондонских иннах, помнишь?

– Конечно же. Поздравляю.

– Ты, наверное, изменишь свой тон, когда поймешь, каким путем это все достигнуто. Твои самые дикие предположения покажутся детскими мечтами по сравнению с тем, что теперь творится на острове.

– В Париж доходят английские газеты, – чуть обиделась Дженни, – да и твои письма были достаточно подробны.

– И все-таки тебя ждет потрясение.

– Надеюсь пережить и его…

– Знаешь, я очень колебался, стоит ли тебя к нам приглашать…

– Это было так любезно со стороны твоей мамы. Я рада, что приехала.

– Ты приехала как раз перед кризисом, который надвигается в лице старой-старой рассерженной дамы по имени мисс Эмили Прайд. Она унаследовала этот остров от своей сестры, покойной Уинтерботтом. Старуха полностью разделяет твои взгляды на эксплуатацию родника. Так что вы прекрасно поладите.

– И что она намерена предпринять?.

– Закрыть «Лавку чудес» мисс Кост, если только ее не остановят объединенные усилия заинтересованных сторон. Все сидят и трясутся. Она приезжает в понедельник. Конечно, вся эта затея изначально сумасбродна. А всему виной тот случай с Уолли. Сезон был мертвый, и газеты с радостью ухватились за сообщение.

Бородавки Уолли стали сенсацией. Хлынул первый поток гостей. Доверенные лица миссис Уинтерботгом с готовностью уцепились за эту идею, и началась золотая лихорадка. Вернее, водяная.

– Тебе приходилось видеть мисс Эмили Прайд?

– Примерно год назад она была здесь вместе с сестрой и уезжала злая как фурия.

– Так, значит, и впрямь надвигаются серьезные перемены? – помолчав, спросила Дженни.

– Да, черт побери, – с неожиданной резкостью ответил Пэтрик.

Дженни спросила об Уолли Триэрне и узнала, что в его поведении произошли угрожающие сдвиги.

– Мальчишка уразумел одно: он гвоздь программы, – сказал Пэтрик. – Люди совершают паломничества к его лачуге, которую бог знает во что превратили. Почти у самой двери натыкали водорослей, развесили по забору сети. Миссис Триэрн совсем не изменилась – все так же лакает джин, а вот ее муж стал совсем другим человеком. Он разыгрывает из себя святошу и за деньги показывает паломникам Уолли.

– Ты меня пугаешь.

– Я просто сразу рассказываю тебе самое худшее… Более того, в следующую субботу состоятся юбилейные торжества, которые организовала мисс Кост. Процессия с хором к роднику, а Уолли, одетый рыбаком, будет читать какие-то вирши, если, конечно, этот тупица их запомнит.

– Не может быть! – воскликнула Дженни.

– Боюсь, что очень даже может.

– Ну, а… что случается с теми, кто сюда приезжает?

Пэтрик ответил не сразу.

– Обычное явление. Провал за провалом, пока человек не уразумеет, что все это ужасное мошенничество… Тут его и охватывает стыд. Оттого, что он на это клюнул. Потом вдруг кто-то, делавший все то же самое, ни с того ни с сего излечивается от бородавок, мигрени, астмы, косоглазия или хронического поноса. Он, конечно, рассказывает об этом каждому встречному. И начинается новая волна самообмана. Или назовем его самовнушением. И снова шумиха, растут мои доходы. Вот, даже шикарную машину приобрел. – Пэтрик смущенно оглядел салон и продолжил: – Процветает «Лавка чудес» мисс Кост. Она ведь продала свой старый магазин и открыла па острове новый. Торгует пластмассовыми фигурками Зеленой Дамы и стихами, которые сочиняет сама, а еще жилетами ручной вязки и прочими новинками – мне их даже стыдно перечислять. Теперь, наверное, жалеешь, что приехала?

– И не думаю. А твоя мама? Как она к этому относится?

– Ее трудно понять. У моей мамы божий дар скрывать свои чувства.

– А доктор Мэйн?

– А тебе-то что до него? – неожиданно резко спросил Пэтрик, но тут же поправился: – Прости, Дженни. Ему что? Больница разрослась и всегда переполнена.

Дженни поняла, что совершила промашку.

– Ну а священник? – поспешила она перевести разговор. – Как на все это реагирует он?

– Deger de main.[3] С одной стороны, никакого официального признания. С другой стороны, полное подтверждение своей лояльности в определенных кругах. По-моему, очень мудро с его стороны.

Они поднялись на возвышенность, окаймлявшую береговую линию, свернули на крутую дорогу и вдруг очутились среди скал, под которыми распластался Порткарроу.

Первое, что бросилось в глаза Дженни, это неоновая вывеска «Мальчик и омар», сиявшая в сумерках. Прилив почти достиг своего апогея, и цветные буквы, отражаясь, преломлялись в темной воде. Потом она заметила, что остров с деревней соединила целая аллея разноцветных огней, а сама деревня разрослась, приблизившись к морю. Фонари и светящиеся окна домов казались ожерельем, небрежно брошенным на темно-синий бархат. Это было даже красиво. Вдоль скал стояли машины, в которых люди занимались любовью или просто глазели на море. Чуть в стороне от дороги вырос огромный складной навес для автомобилей. Тут же было и кафе.

– Ну, теперь видишь? – спросил Пэтрик – А сейчас мы нырнем вниз.

По узкой обрывистой дороге они «нырнули» в деревню, которая на первый взгляд не изменилась. Все та же почта, за ней герб Порткарроу, правда, выкрашенный заново.

– Теперь это называется старым городом, – пояснил Пэтрик. – Здесь кругом сплошные ночлежки и лавки. Кстати, Триэрн так и остался паромщиком. Я тебя высажу на молу с чемоданами, вытяну его из кабака и поставлю машину. Идет?

На молу не было ни души. Волны мерно ударялись о сваи и с шипением выкатывались на песчаный берег. Запах воды казался приятным и знакомым.

Скоро вернулся Пэтрик в сопровождении Триэрна. Тот был сама любезность. На его кепке красовалась надпись «Мальчик и омар».

– Здесь есть моторный катер, но мы пойдем на веслах. Не возражаешь? – спросил Пэтрик. И повел Дженни на самый конец мола, где была привязана маленькая шлюпка с неизбежной надписью «Фея» на блестящем борту.

– В автобус набилось столько народу, – вспомнила Дженни.

– Еще бы, – кивнул Пэтрик, подсаживая ее в лодку. – Ведь предстоят празднества.

– О, бедные души! – воскликнул Триэрн. – Помогите им, силы небесные, избавиться от недугов!

– Уймись, – попросил Пэтрик.

Журчание воды и мерное поскрипывание весел в уключинах напомнили Дженни о тех днях, когда они с Пэтриком плавали в их маленький залив. Она почувствовала уместным спросить у Триэрна насчет Уолли.

– Он в полном порядке, мисс, спасибо вам. Увидите, мальчонка здорово переменился, ставши непорочным носителем благодати господней, посылаемой уверовавшим.

Дженни оставалось только кивнуть.

– Но не скажу, чтобы он возгордился своим особенным положением, – продолжал Триэрн. – Тише мышонка, а сам изнутри так и светится, наш Уолли.

Пэтрик ущипнул Дженни, чтобы не рассмеяться.

Они причалили к молу и вышли на берег. Триэрн умолял Дженни навестить бывшего ученика и приторным голосом пожелал молодым людям спокойной ночи.

Дженни огляделась по сторонам. В свете фонаря увидела витрину магазина, переполненную какими-то предметами.

– Вот-вот, – усмехнулся Пэтрик. – Это и есть «Лавка чудес» мисс Кост. Пошли.

Только когда они поднялись по отремонтированной и расширенной лестнице и взору девушки представилась гостиница, она поняла, сколь разительные перемены произошли на острове. Старое помещение оставили без изменений – лишь отремонтировали. Зато к нему с обеих сторон пристроили большие двухэтажные крылья, отчего старый дом стал казаться совсем крохотным. Появились внушительный вход и гостиная, раздвинутые портьеры позволяли видеть, что здесь многолюдно. Гости читали, играли в карты, писали письма. В дальнем конце стоял стол для пинг-понга. За ним высилась стойка бара.

– Ну, вот мы и дома, – сказал Пэтрик.

Они уже свернули в коридор, когда в вестибюль вошел какой-то мальчик и нерешительно направился в их сторону. Поверх длинных брюк на нем болталась хламида зеленого цвета, на макушке криво сидела какая-то странная шапочка. Дженни узнала его, лишь когда он вошел в полосу света.

– Костюм из дома моделей Кост, – объяснил Пэтрик.

– Уолли! – воскликнула Дженни. – Так это же Уолли!

Мальчик хитро посмотрел на нее и постучал костяшками пальцев себе по лбу.

– Приветствую, приветствую. – Голос у него все еще оставался писклявый. Мальчишка протянул руки. – Я Уолли. Глядите: все сошли.

– Уолли, ты помнишь меня? Мисс Уильямс? Свою учительницу?

Он ухмыльнулся.

– Одна дама дала мне пять шиллингов, – похвалился он. – Да. Одна дама.

– Эй, попрошайка, – одернул его Пэтрик.

Уолли захихикал.

– Я вовсе не попрошайничаю. – Он посмотрел на Дженни. – Приходите ко мне. В «Хижину Уолли».

– Ты еще ходишь в школу?

– В школу… Я играю в фестияле. – Он снова показал ей руки, вскрикнул совсем как раньше и убежал.

– Не обращай внимания, – посоветовал Пэтрик. – Пошли, Дженни.

Они открыли старую дверь с табличкой «служебное». За ней все было таким знакомым.

– Дженни! – радостно воскликнула появившаяся неизвестно откуда миссис Бэрримор. – Как чудесно! – Она была одета гораздо лучше прежнего и показалась Дженни ослепительно красивой. Женщины расцеловались. – Я так рада. Я так рада, – твердила миссис Бэрримор.

Ее руки, обнимавшие Дженни, дрожали, в глазах стояли слезы. Девушка была потрясена.

– Пэтрик покажет тебе твою комнату. Ужин в прежней столовой. А я… я тороплюсь. Там у нас что-то вроде собрания. Пэтрик тебе все расскажет. Надеюсь, это ненадолго. Ты даже не представляешь, как мы тебе рады.

– Она понятия не имеет, – подхватил Пэтрик. – Да, я совсем забыл об этом чрезвычайном совете, Дженни. На нем обсуждается наша стратегия и мисс Прайд. Как там дела, мама?

– Не знаю… Не блестяще… Я не знаю…

Она мешкала, как и прежде сцепляя и расцепляя пальцы. Пэтрик поцеловал ее.

– Не волнуйся из-за этого, – сказал он. – Как говорят в полушарии Дженни? Все будет пучком, да? Все будет пучком, мать! Не бойся.

Но когда миссис Бэрримор ушла, Дженни поняла, что, несмотря на шуточки, Пэтрик волнуется.

3

Майор Бэрримор стоял на коврике возле камина с письмом в руке и обозревал присутствующих. В старой гостиной собрались священник, доктор Мэйн, мисс Кост и Айз Нэнкивелл, новоиспеченный мэр Порткарроу, а также его главный поставщик мяса. На физиономии этого коротышки застыло выражение вечного изумления.

– Кроме вас, я никому об этом не рассказывал, – говорил майор. – Чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше. Думаю, в данном случае вы со мной согласитесь.

– Судя по тону ее письма, через неделю об этом будет знать вся деревня, – предположил доктор Мэйн.

– Гадина! – срывающимся голосом воскликнула мисс Кост. – Вот кто она. Гадина или психопатка. А может, и то и другое.

Мужчины в смущении потупили взгляды.

– Разрешите прежде поинтересоваться, майор, что вы ей ответили? – спросил мэр.

– Я раздумывал над ответом несколько дней, потом послал следующую телеграмму: «Номер забронирован. Будем рады обсудить проблемы, затронутые в вашем письме».

– Очень правильно, – одобрил мэр.

– Как я уже говорил вам, наша задача состоит в том, чтобы прийти между собой к общему соглашению. В письме она выразила желание встретиться со всеми нами. Итак, у нас была целая неделя на размышления. Какую мы изберем стратегию? Так или иначе, мы должны действовать согласованно, верно?

– А разве между нами может существовать согласие? – подал голос священник. – Мне кажется, вам всем известны мои взгляды. Я не пытался их скрывать ни у алтаря, ни в миру.

– Но ведь вы не отрицаете, что были случаи исцеления, или, быть может, отрицаете? – поинтересовалась мисс Кост. Она единственная из всех присутствующих слышала проповеди священника.

– Нет, – поспешил заверить он. – Я благодарю за них господа, но осуждаю… излишнюю шумиху вокруг этого.

– Ну, ну, ну! Мы должны придерживаться более широких взглядов, – с воодушевлением начал мэр. – По-моему, замечательные свойства нашего родника принесли Порткарроу только пользу и ничего кроме пользы. И общественность в массе своей должна понимать, что ей от этого одна выгода. Я говорю – должна, что она и делает и будет делать впредь.

– Превосходно, достопочтеннейший мэр! – воскликнул Бэрримор. – Браво, браво!

– Браво! – поддержала мисс Кост.

– Итак, господа, – продолжал мэр, – я сейчас говорю не как официальное лицо. Так сказать, как частное… На тот случай, если она соберется продавать… Одним словом, это может заинтересовать наших жителей, ибо их это коснется с материальной сто… – Он оборвал себя на полуслове и покосился на священника. – Да, они увидят в этом свой гражданский долг.

– Мне думается, они столкнутся с жесточайшей конкуренцией, – заметил доктор Мэйн. – Если, конечно, торги будут проводиться свободно.

– Чему никогда не бывать, – заявил майор. – Если я что-то смыслю в этих делах, она, судя по всему, задалась целью вообще прикрыть всю лавочку.

Мистер Нэнкивелл загадочно улыбнулся.

– Вероятно, она не догадывается об истинной цене, – предположил он.

В гостиную вернулась миссис Бэрримор.

– Продолжайте, – кивнула она, присев на стул возле двери. – Может, я здесь уже не…

– Послушай, Маргарет, тебе это тоже полезно! – Майор, окинул жену беспокойным взглядом. – Не исключено, что она и с тобой затеет разговор.

– Конечно же! – воскликнул мэр. – Дамам куда легче общаться между собой. Не так ли, мисс Кост?

– Чего не знаю, того не знаю, – фыркнула та и пристально посмотрела на миссис Бэрримор.

– Однако мы уходим в сторону от нашей темы, – напомнил доктор Мэйн.

Мэр откашлялся и по привычке поискал колокольчик.

– Наше собрание нельзя считать официальным, но будь оно официальным, а я председательствующим, я бы не допустил, чтобы мы отвлекались на посторонние темы.

– Превосходно сказано, – подхватил Бэрримор. – Рекомендую их милость на пост председателя. Кто за?

Раздались нестройные возгласы, выражающие согласие, и мэр приступил к исполнению новой должности. Он предложил каждому по очереди высказать свое мнение по поводу того, как отразить атаку мисс Прайд. Первым выступил священник, который повторил, что им всем известны его взгляды и он не намерен их менять.

– Не означает ли это, что в случае, если она решится публично опровергнуть утверждение относительно целебных свойств нашего родника, захочет снять ограждение и запретить наш фестиваль, вы будете на ее стороне? – поинтересовался мэр.

– Я не стану предпринимать никаких попыток разубедить ее в этом.

Майор издал негодующий возглас.

– Простите меня за откровенность, мистер Кастерс, однако я буду вам весьма признателен, если вы сообщите собравшимся, что, по вашему мнению, стало бы с реставрационным фондом храма, не получай Порткарроу доходов от родника? Откуда бы вы взяли деньги на ремонт колокольни? Да вам бы никто и пенни не дал!

Обычно бледное лицо священника покрылось лихорадочным румянцем.

– Разумеется, у нас бы не оказалось этих денег, – согласился он.

– Вот видите! – воскликнула мисс Кост.

– Поставим вопрос иначе. Собираетесь ли вы, святой отец, поддерживать эту женщину в ее глупых намерениях?

– Нет. Это дело ее совести.

Мэр, Бэрримор и мисс Кост в один голос выразили свое возмущение.

– Мне кажется, развивать эту тему дальше бессмысленно, – с едва скрываемым раздражением заметил доктор Мэйн.

– Абсолютно с вами согласна, – неожиданно подала голос миссис Бэрримор.

Мисс Кост, ехидно улыбаясь, перевела взгляд с нее на доктора Мэйна, потом уставилась на майора.

– Согласен с вами, доктор, – сказал мистер Нэнкивелл. – А каковы будут ваши предложения?

– Как ни парадоксально, но мои взгляды кое в чем совпадают со взглядами мистера Кастерса, – заявил доктор. – Я тоже никогда их не скрывал. У меня нет своего мнения относительно целебных свойств родника. И своим пациентам я не даю рекомендаций прибегнуть к его помощи, однако и не отговариваю их. Я остаюсь нейтральным.

– И, занимая эту неуязвимую позицию, пристроили к вашей чертовой богадельне еще дюжину палат! – взорвался майор Бэрримор. – Прошу меня извинить, святой отец.

– Кейт!

Майор повернулся к жене.

– Чем ты недовольна, Маргарет?

Мисс Кост хрипло расхохоталась. Доктор Мэйн, не дав миссис Бэрримор ответить, продолжал:

– Я, как и все мы, нажился на этом. Однако, что касается моей практики, мне кажется, деятельность мисс Прайд в целом на ней не отразится. Как и на популярности родника. Больные, уверовавшие в его целебную силу, никого не станут слушать…

– Все это прекрасно, но для общества в своей массе вовсе небезразлично, – сердито возразил Бэрримор. – Для тех, кто живет на острове. Ну, как начнут разбегаться туристы, а газеты подымут нас на смех? – Он залпом опустошил свой стакан с двойной порцией виски, который стоял на каминной полке, и довольно хмыкнул.

– А фестиваль! – взвыла мисс Кост. – А наши старания! Разочарование! Унижение! – Она всплеснула руками. – А Уолли! Ведь он уже, можно сказать, все выучил. После стольких недель кропотливого труда он наконец-то заучил первый стишок. И хор уже совсем спелся!

– Да состоятся они, ваши торжества! – с пылом заверил ее мистер Нэнкивелл. – Как символ доверия к тем, кто их готовил, и как источник наслаждения для жителей, если взглянуть на это с правильной точки зрения. Однако мы все ждем, что нам скажет доктор. Итак, мистер Мэйн, что вы ответите этой даме?

– То же самое, что сказал две минуты тому назад. Если она не возражает, я выражу свое мнение. Я могу сказать ей, что все это будет продолжаться до поры до времени.

– Это уже ясней, – мрачно заметил мэр. – Хотя и не слишком ясно, если учесть тот факт, что одна старая перечница спит и видит нашу погибель.

– Я своих выражений смягчать не буду, – с жаром заявила мисс Кост. – Я ей в глаза… Нет, – вдруг осеклась она. – Я стану ее умолять. Я буду взывать к ее благородству. Надо надеяться, что оно у нее есть.

– Поддерживаю как председатель, – отозвался мэр, – правда, с оговорками, наносящими ущерб оптимистической точке зрения. Майор?

– Я попытаюсь ее вразумить. Расскажу ей обо всех случаях исцеления. И если наш ученый муж, – майор метнул свирепый взгляд в сторону доктора Мэйна, – наконец спустится с облаков науки и поддержит меня, я заставлю ее ко мне прислушаться. – Он провел ладонью по своим гладко зачесанным волосам. – Не вылить ли мне еще? Кто-нибудь присоединится?

В дверь заглянул Пэтрик.

– Прошу прощения, – сказал он, обращаясь к матери. – Пришел автобус с новой партией.

Миссис Бэрримор поспешно встала.

– Извините, я должна идти.

– Черт бы их побрал! – воскликнул майор. – Я сейчас, – бросил он собравшимся. – Пэт, пожалуйста, угощай гостей.

Вскоре из коридора донесся его зычный голос:

– Добрый вечер! Добрый вечер! Сюда, пожалуйста. Вы, должно быть, устали. Очень рад вас видеть…

– Кстати, мы так и не выяснили, что думает по этому поводу дама, – вспомнил мэр. – Миссис Бэрримор.

Почему-то все потупились.

А мисс Кост хрипло расхохоталась.

4

– …я расценю как одолжение, – диктовал Аллейн, – если вы смогли бы выделить человека для наблюдения за островом, когда туда прибудет мисс Прайд. Весьма вероятно, что эти угрозы так и останутся на бумаге, однако, как все мы знаем, они могут привести к беде. Должен предупредить вас, что мисс Прайд, хоть ей уже и 83 года, все еще полна энергии и находится вполном здравии, поэтому, если она догадается, что за ней следят, может разразиться скандал. Разумеется, вам, как и всем нам, и без того нехватает людей, следовательно, вы не поблагодарите меня за новые хлопоты. Как только ваш человек что-нибудь заметит, прошу поставить в известность меня. Если позволит служба, хватаю завтра же свой давно просроченный недельный отпуск и отбываю по адресу, сообщенному выше.

Еще раз прошу простить за беспокойство.

Искренне Ваш…

– Все. Суперинтенданту А.Ф.Кумбу, полицейский участок в Порткарроу. Пожалуйста, отправьте прямо сейчас.

Аллейн взглянул на часы. Уже перевалило за полночь. Он перевернул листок календаря и подумал: «Я должен был написать туда раньше. Письмо придет в один день с мисс Эмили».

Уже спускаясь в своей машине по набережной, Аллейн думал: «Будь я проклят, если не позвоню ему утром».

УГРОЗЫ

1

Мисс Эмили приехала в понедельник днем. Она провела ночь в Дорсете и теперь была свежа как огурчик. У мола ее уже поджидало несколько зевак. От них отделился красивый молодой человек и направился ей навстречу.

– Мисс Прайд? Я Пэтрик Феррер. Надеюсь, вы доехали благополучно.

Мисс Эмили благоволила к молодежи и имела все основания считать себя большим другом и знатоком молодых людей. Она окинула Пэтрика оцениващим взглядом и осталась довольна.

Пэтрик представил гостье высокую яркую девушку, которая, слегка смущаясь, подошла и пожала ей руку. Мисс Эмили в девушках разбиралась меньше, но Дженни ей тоже понравилась.

Пэтрик с шофером подхватили мисс Прайд под руки и помогли спуститься по лестнице. Триэрн погрузил ее багаж на катер и несколько раз приложил к козырьку руку. Катер отчалил от мола, провожаемый любопытными взглядами зевак, среди которых заметно выделялась внушительная фигура сержанта полиции.

Путешествие было до смешного коротким. Мисс Эмили, гордо восседавшая на корме, придавала ему оттенок торжественной церемонии. Она, как выразился Пэтрик, напоминала богиню из бирманской мифологии. «Нам следовало перенести ее на остров на своих плечах», – шутил он.

У мола их ожидал майор Бэрримор в сопровождении лакея. Дженни он напомнил иллюстрацию из спортивного журнала эпохи Эдуардов. Ему предстояло соблюсти все приличия, предшествующие встрече, и выбрать подходящий момент для улыбки, в чем ему мисс Эмили вовсе не пыталась помочь.

Дженни и Пэтрик с опаской следили за ним.

– Доброе утро! – воскликнул майор и, когда катер причалил, поклонился. Мисс Эмили в ответ лишь слегка приподняла и опустила свой зонт.

– Осторожно, Триэрн. Полегче, – командовал майор. – Давай мне этот канат. Превосходно! – Он накинул петлю на тумбу и заботливо обмотал вокруг. – Добро пожаловать! Добро пожаловать! – оглашал он криками всю округу.

– Доброе утро, майор Бэрримор, – сухо поздоровалась мисс Эмили. – Благодарю вас. Я сама. – Она задержала взгляд на физиономии Триэрна, игнорируя его протянутую руку. – Так это вы – отец?

Триэрн снял кепку и растянул губы до самых ушей.

– Это я, мэм. Если вы подразумеваете нашего Уолли, так это я, и до смерти горжусь, что он мой сын.

– Я бы хотела повидаться с вами. Попозже.

Они обменялись с майором рукопожатиями.

– Мы рады вам, – сказал он. – Ну и денек у нас сегодня выдался! Боюсь, эти ступеньки для вас высоковаты. Разрешите?

– Нет, благодарю вас.

Мисс Эмили бодро взошла по ступенькам.

– Господи, да я вам и в подметки не гожусь, мисс Прайд! – воскликнул майор. – Превосходно! Превосходно!

В вестибюле их поджидала Маргарет Бэрримор. Она приветствовала мисс Эмили с присущей ей сдержанностью.

– Надеюсь, вы добрались хорошо. Ланч подать наверх? Мы оставили для вас комнату. А столовая вот здесь.

Мисс Эмили сказала, что спустится в столовую, и, сопровождаемая миссис Бэрримор, пошла осматривать свои апартаменты. Майор, Пэтрик и Дженни остались внизу. Майор машинально продолжал кланяться. Увидев, что на него смотрят, он выругался и направился к стойке.

После ланча мисс Эмили по обыкновению прилегла отдохнуть. Она сняла платье и туфли, расшнуровала корсет и облачилась в серый ситцевый пеньюар. Ей попались на глаза несколько иллюстрированных брошюр, и она взяла одну наугад. Книжонка содержала подробное описание первого случая исцеления, причудливые изображения Зеленой Дамы, фотографии родника, Уолли Триэрна и еще каких-то людей, проходящих через турникет. В следующей книжке перечислялись все остальные случаи исцеления, указывались фамилии и даже цитировались высказывания исцелившихся. Мисс Эмили подсчитала. Если верить брошюре, то за два года девять человек избавились от бородавок, пять от астмы (включая мисс Кост), три от артрита, двое от мигрени и четверо от хронического поноса, запора или геморроя (фамилии последних тактично не указывались). «А также многие и многие другие, которые почувствовали облегчение и улучшение», – говорилось в брошюре. Складной буклет рекламировал предстоящий фестиваль и сувенирную лавку мисс Кост. Здесь же была затейливая карта острова с изображениями лодок, рыбацких сетей, фей и, конечно же, Зеленой Дамы.

Мисс Эмили изучила карту и определила, что от гостиницы к роднику проложен специальный маршрут.

Ее внимание привлекла книжонка более делового содержания.

ПРИЛИВЫ И ОТЛИВЫ В ПОРТКАРРОУ

Уровень воды, отделяющей остров от деревни, меняется в зависимости от времени суток. Примерно дважды за сутки он достигает наивысшей точки и два раза спадает до минимума, приблизительно в середине между наивысшими точками прилива. Возможны отклонения на 1 час – 1 час 45 мин.

Ходить по насыпи можно за два часа до наступления низшего уровня отлива и еще два часа после него. Всегда в вашем распоряжении катер отеля и шлюпки.

Ожидаемое время приливов и отливов ежедневно вывешивается у столика портье в главном вестибюле.

Мисс Эмили внимательно вчитывалась в это сообщение. В пять она попросила, чтобы ей принесли чай. А через полчаса, одетая и с зонтиком в руке, спустилась в вестибюль.

Портье, увидев ее, нажал на своем столе кнопку и встал, услужливо улыбаясь.

– Могу вам чем-то помочь, мадам?

– Думаю, что да, – ответила мисс Эмили. – Я намереваюсь побывать за ограждением. Но туда, насколько мне известно, можно пройти только с помощью какого-то жетона.

Портье достал из ящика металлический диск.

– Мне нужно семь штук, – сказала мисс Эмили и положила на стол две монеты по полкроны и флорин.

– Нет! Нет! – раздался голос майора, появившегося из внутреннего коридора. – Мы этого не допустим. Какая чушь! Прикажите, чтобы мисс Прайд отнесли наверх дюжину этих жетонов, – отдал он распоряжение портье и галантно поклонился гостье. – Мне так неловко! Какая глупость!

– Очень любезно с вашей стороны, но я предпочитаю расплатиться. – Она открыла свой ридикюль, положила туда жетоны и, громко щелкнув замком, направилась к выходу.

– Я этого не одобряю! – не унимался майор. – Я… это озорство с вашей стороны. Позвольте мне… раз вы здесь впервые, позвольте мне показать вам самый удобный…

– Кажется, он мне известен благодаря соответствующей литературе, поэтому нет нужды злоупотреблять вашим временем, майор Бэрримор. Я очень вам признательна. Что касается моего письма, – продолжала мисс Эмили, глядя в упор на майора, – то я предпочитаю отложить дебаты до тех пор, пока полностью не ознакомлюсь с положением дел в моих владениях. Полагаю, это вас устроит?

– Ради бога! – воскликнул он. – Все что угодно. Но я надеюсь…

– Благодарю вас, – сказала мисс Эмили и вышла.

Тропинка, соединявшая отель с родником, шла по склону холма. Она была широкая и ровная, и, как прочитала в брошюре мисс Эмили, на ней могли разъехаться два кресла-каталки. В воздухе пахло морем и папоротниками. Высоков небе заливался жаворонок. В такой же день два года назад к роднику, спотыкаясь, прибрел Уолли. Он топал тогда, не разбирая дороги, теперь его маршрут был отмечен стрелками и засфальтирован.

Сам родник вместе с небольшой заводью, крохотным водопадом и верхним склоном, усыпанным галькой, был теперь обнесен высокой проволочной сеткой. Снаружи стояли грубо сколоченные скамейки. Когда в автомат опускали жетон, высокие решетчатые крылья шлагбаума распахивались, образуя проход.

Мисс Эмили огляделась. У родника она увидела мужчину с изможденным лицом, который еще на автобусной остановке привлек внимание Дженни, и молодую женщину с ребенком.

Мужчина, склонив голову на грудь, опустился на колени перед водопадом. Казалось, ему стоит огромных усилий держать под струей свои костлявые руки. Наконец он встал и, ни на кого не глядя, прошел к выходу. Встретившись взглядом с мисс Эмили, мужчина робко улыбнулся. Она наклонила голову в знак приветствия.

– Я питаю огромные надежды, – совсем тихо сказал он, приподнял шляпу и пошел прочь.

Теперь перед водопадом опустилась на колени женщина. Она обнажила голову ребенка и, сложив ладони лодочкой, подставила их под струю. Мисс Эмили села на скамейку и закрыла глаза.

Когда она подняла веки, женщина с ребенком стояла возле нее.

– Прошло? – спросила женщина. – Может, вам помочь? Хотите туда войти?

– Я здорова, – сказала мисс Эмили. – Спасибо вам, дорогая.

– Прошу прощения. Значит, все в порядке.

– Ваш ребенок… он…

– Да. У него какая-то недостаточность. Он почти не растет. А тут такие обнадеживающие отзывы. Как было удержаться? Я возлагаю огромные надежды.

Она еще минуту помедлила, потом с улыбкой кивнула и ушла.

– Огромные надежды! – пробормотала мисс Эмили. – О боже мой, огромные надежды!

Она взяла себя в руки и достала из сумки жетон. При входе висело объявление, доводящее до сведения посетителей, что для пропуска носилок нужно предварительно договориться с администрацией гостиницы. Мисс Эмили вошла за ограждение и огляделась. Родничок с бульканьем вливался в заводь и вытекал из нее с другой стороны. Журчал водопад. Она посмотрела ввысь. Ее ослепило солнце. Зайдя за выступ, возвышающийся над родником, мисс Эмили обнаружила плоский камень и села на него. Сзади начиналась насыпь, залежи гальки и заросли папоротников, откуда, как полагали, вышла к Уолли Зеленая Дама. Мисс Эмили раскрыла над головой зонт и собралась с мыслями.

Она являла собой странное зрелище – фигура в черном, неподвижно застывшая под куполом зонта. Как справедливо отметил Пэтрик, она и впрямь напоминала созерцающее мирскую суету заморское божество. За время дежурства мисс Эмили родник посетило семь человек. Всех их присутствие старой леди привело в замешательство.

Она просидела на своем насесте до заката, потом спустилась к заливу, а оттуда прошла к магазинчику мисс Кост. По дороге она обогнала сержанта местного отделения полиции, который, как ей показалось, изнывал от безделья. Мисс Эмили поздоровалась с ним из вежливости.

2

Без четверти семь мисс Эмили вошла в магазин. Пользуясь случаем, что здесь нет ни души, она стала разглядывать товар: пластмассовые изображения родника, водопада, «Хижины Уолли», буклеты, календари и почтовые открытки все на ту же тему. Среди всего этого хлама главное место принадлежало Зеленой Даме – она была воплощена и в красках, и в пластмассе, и в форме силуэта, и в облике куколки. Все то же одеяние ядовито-зеленого цвета, длинные золотистые волосы, воздетые к небу руки и звезда во лбу. Одним словом, чья-то бредовая идея, упорно повторяемая во всех видах. В углу были развешаны образчики рукоделия мисс Кост: шарфы, жилетки, накидки, в основном блекло-синего или розовато-лилового цветов. Мисс Эмили передернуло.

Открылась внутренняя дверь, и мисс Кост, одетая в жилетку собственного изготовления, вошла в магазин, наполнив его запахом картофельной запеканки.

– Мне показалось… – начала было она и осеклась, увидев мисс Эмили. – Ого! Добрый вечер!

– Вы мисс Кост, насколько я понимаю. Мне, пожалуйста, дюжину марок по три пенса.

Засунув марки в ридикюль, мисс Эмили сказала:

– Вероятно, мне нет нужды представляться. Моя фамилия Прайд. Я ваша хозяйка.

– Я так и поняла, – ответила мисс Кост.

– Вам, несомненно, известна цель моего визита на остров, однако, как мне кажется, я все-таки должна разъяснить вам свою позицию.

Если мисс Кост, сказала старая леди, желает в трехмесячный срок возобновить лицензию на магазин, она обязана выполнить условие, согласно которому с прилавков должны исчезнуть все предметы, прямо или косвенно рекламирующие родник.

Мисс Кост, уставившись в одну точку, судорожно улыбнулась.

Она, возразила хозяйка магазина, все-таки питает надежду, что мисс Прайд не сочтет неуместным ее упоминание о том, что скромный набор сувениров, предлагаемых ею, получил высокую оценку среди знатоков и многим доставил удовольствие. Особенно, добавила она, ребятишкам.

Мисс Эмили ответила, что охотно верит, но разговор в данном случае не об этом.

Мисс Кост заверила, что каждый сувенир должен выражать собой восхищение целебными свойствами воды.

С этим мисс Эмили не спорила. Однако торговля, заметила она, является предприятием коммерческим, не так ли?

В лавку вошла женщина и попросила пластмассовую фигурку Зеленой Дамы.

Когда дверь за покупательницей закрылась, мисс Кост выразила надежду, что мисс Прайд не берет под сомнение целебные свойства родника.

– Если и беру, то сейчас это к делу не относится, – сказала мисс Эмили. – Нас беспокоит эксплуатация родника в коммерческих целях. Этого я не потерплю. – Она секунду или две молча смотрела на мисс Кост, потом слегка смягчила тон.

– Я не спрашиваю, верите ли вы в целительную силу воды. Мне и в голову не приходило, что вы бы могли сознательно и цинично наживаться на доверии людей.

– Да как же это возможно! – воскликнула мисс Кост. – Ведь я… моя астма… Да ведь я сама живое подтверждение…

– Я так и предполагала. Более того, когда остров будет возвращен в свое прежнее состояние, я не стану препятствовать доступу к роднику. Напротив, он станет свободным.

– И его затопчут! Ведь люди – вандалы! Даже сейчас, несмотря на все меры предосторожности… осквернение! Поругание!

– Это можно будет предотвратить.

– Волшебная земля – это священная земля, – провозгласила мисс Кост.

– Никак не могу понять, какой веры вы придерживаетесь – языческой или же христианской. – Мисс Эмили указала на стишок, листок с которым был приколот к веревке над прилавком:

Во время оно нашу Землю населяли феи (Вода, железо, камень и земля), Колдуньи, нимфы, эльфы, чародеи. Их волшебство не ведало предела, – Знакомы были им все тайные затеи. О, погрузи свои персты в сверкающие воды (Вода, железо, камень и земля) И сбрось с себя все хвори и невзгоды. Пусть телеса твои нальются новой силой И мудростию вечныя времен.

– Кто автор этих чудных строк? – усмехнулась мисс Эмили, в упор глядя на мисс Кост.

– Он неизвестен, – громко ответила та. – Эти старые строки…

– Эти вирши – фальшивка. Мисс Кост, это стихотворение выражает ваши собственные взгляды?

– Да, – ответила мисс Кост и закрыла глаза. – Выражает. Тысячу раз да.

– Так я и думала. Ну что ж, свои взгляды я тоже выразила. У вас есть время для размышлений. Последний вопрос. – Пальцем, обтянутым черной перчаткой, мисс Эмили ткнула в афишу, рекламирующую фестиваль. – Насчет этого.

И тут мисс Кост прорвало.

– Вам не удастся нам помешать! – взвизгнула она, уставившись в одну точку на уровне левого плеча мисс Прайд. – Не удастся! Вы не запретите людям подниматься на гору! Не заткнете им рты! Я спрашивала у осведомленных людей. Мы беспорядков не создаем, и у нас есть разрешение мэра. Спросите у него самого! Спросите! К нам стекутся сотни людей, и вы их не остановите…

Она задохнулась и схватилась руками за грудь.

В наступившей тишине раздался едва слышный мерный писк, тихий и жуткий, исходящий из груди мисс Кост.

Мисс Эмили все стало ясно.

– Мне очень жаль, – участливо сказала она. – Я не стану мешать вашему празднику. Пусть только он будет последним.

Она направилась к двери. Мисс Кост, задыхаясь, крикнула ей вслед:

– Мерзавка! Это все ты виновата! – Она ударила себя в грудь. – Ты за это ответишь! Отольются тебе мои слезы! Попомни мои слова! Ты ответишь!

Мисс Эмили обернулась. Она видела, как мисс Кост опустилась на стул за прилавком, судорожно глотая ртом воздух. Ее грудь бурно вздымалась.

– Могу я вам чем-либо помочь? – спросила мисс Эмили. – У вас приступ…

– Нет! НЕТ! Убирайся! Мерзавка! Убирайся!

Мисс Эмили вышла из магазина в сильном волнении. Когда она поднималась вверх от мола, откуда-то выскочил мальчишка, пристально посмотрел на нее и, издав пронзительный вопль, взбежал по ступенькам вверх. Это был Уолтер Триэрн.

Стычка с мисс Кост утомила старую леди. Она расстроилась. День был таким длинным, а еще предстояло одолеть эти ступеньки. Где-то на полпути была скамейка, и она решила передохнуть. Какое счастье посидеть просто так, ни о чем не думая, и посмотреть, что делается на берегу, в деревне, на молу.

На дальнем конце мола сбились в кучку несколько рыбаков. К ним приблизился полицейский. Мисс Эмили казалось, что они все смотрят на нее. «Наверное, теперь уже все знают, кто я такая и зачем пожаловала», – подумала она…

Вечер постепенно переходил в ночь. Здесь, под прикрытием горы, были тепло и тихо, с моря уже потягивало прохладой. Мисс Эмили засобиралась.

Вдруг ее что-то больно стукнуло между лопаток, по шее и по руке. К ногам с шумом посыпались камни. Сверху донесся смех и удаляющийся топот.

Она встала точно во сне и увидела, как к ней огромными шагами бежит полицейский.

– Держитесь, мэм! – крикнул он. – Вы ранены?

– Нет. Это камни. Сверху. Взгляните вон там.

Сержант стал карабкаться вверх по крутой тропинке, начинавшейся за скамейкой. Мисс Эмили откинулась на спинку. Она сняла перчатку и дрожащей рукой коснулась шеи. Кровь…

Сверху доносились грузные шаги сержанта. Неожиданно у скамейки появились два рыбака и высокая загорелая девушка. «Как же ее зовут?» – пыталась припомнить мисс Эмили.

– Мисс Прайд, вы ранены, – вскрикнула девушка и, встав на колени, схватила старушку за руку.

Мужчины о чем-то возбужденно переговаривались. Появился сержант. Он тяжело дышал и чертыхался.

– Слишком поздно. – Он отер пот со лба. – Уже успел смыться.

Сознание мисс Эмили постепенно прояснилось.

– Я чувствую себя прекрасно, – сказала она скорее для себя, нежели для окружающих. – Все в полном порядке.

– Вас ранили! Ваша шея в крови! – воскликнула Дженни тоже по-французски. – Позвольте мне взглянуть.

– Вы так добры, – пробормотала мисс Эмили. – Ваш акцент вполне терпим, хотя и не совсем соответствует d'une femme du monde.[4] Где вы изучали французский?

– В Париже, – отозвалась Дженни. – У вас царапина на шее, мисс Прайд. Она не слишком глубокая, но я все-таки ее перевяжу. Платок чистый…

Послышался скрип ботинок. По лестнице спустился Триэрн. И замер как вкопанный.

– Боже, что тут стряслось? – изумился он.

– Старушку ранили. Бедняжка, – посочувствовал один из рыбаков.

– Ранили?! Как? Так это же мисс Прайд! Как ее ранили?

– Ты откуда, Джим? – поинтересовался сержант у Триэрна.

– Из таверны, как обычно, Джордж. Откуда же еще? – Из его кармана торчал красноречивый сверток. – Что, она упала? Для дряхлых дамочек эти ступеньки ужас какие опасные.

– Ты только сейчас вышел оттуда?

– Да. А что?

– Ты никого не заметил наверху? Никто не пробегал?

– Что, Джордж Пендер, снова за парочками приударил?

– Нет. На черта они мне сдались?

– Я не падала, – громко заявила мисс Эмили. Она встала и вплотную приблизилась к Триэрну. – На меня напали.

– Господи помилуй, мэм! Да кому взбредет в голову такая дурь?!

– По-моему, мисс Прайд следует увести домой, – сказала Дженни сержанту Пендеру.

– Вы правы. Послушайте, мэм, мы не позволим вам подниматься по лестнице пешком, так что, если вы не возражаете, ребята вас донесут.

– Поверьте мне, офицер…

– У вас храброе сердце, мэм, мы все это видим, но так будет разумнее. Ну-ка, братва! Взяли!

Мисс Эмили и глазом не успела моргнуть, как очутилась на сиденье, сплетенном из рук. Ее собственные руки обхватывали слегка пахнущие рыбой плечи.

– Ну и картинка, – заметил Пендер. – Потащили, ребята. А тебя, Джим, я попрошу остаться.

Наверху мисс Эмили сказала:

– Я вам очень признательна. Если позволите, офицер, я бы предпочла войти в отель на собственных ногах. Я в состоянии это сделать, к тому же так оно меньше бросается в глаза.

– Хорошо, мэм, – согласился Пендер. – Опустить, ребята, – скомандовал он.

Рыбаки стояли вокруг мисс Эмили и застенчиво ей улыбались.

– Большое вам спасибо, – поблагодарила она. – Приглашаю всех вас быть моими гостями, хоть мне сейчас и придется отказать себе в удовольствии посидеть в вашей компании. Я отдам соответствующие распоряжения. – Она забрала у Дженни зонтик и ридикюль, поклонилась своим носильщикам и довольно бодрым шагом направилась к дверям гостиницы. За ней следовала Дженни. По дороге они встретили Уолли Триэрна.

Пэтрик был в вестибюле. Мисс Эмили кивнула ему и направилась к лестнице. Ее ридикюль был выпачкан в крови. Это не осталось незамеченным. Дженни пошла за ключом.

– Что стряслось? – спросил у нее Пэтрик.

– Позови доктора Мэйна, ладно? В ее комнату. Да, Пэтрик, там снаружи два рыбака и мистер Пендер. Мисс Прайд хочет, чтобы их угостили за ее счет. Сможешь это организовать?

– Господи. Ну конечно же.

Дженни нагнала мисс Эмили возле самой лестницы. Та вся тряслась и покорно оперлась на руку девушки. Войдя в свою комнату, старая леди села на кровать и торжественно заявила:

– Я ничуть не удивлена. Этого, моя дорогая, следовало ожидать.

И лишилась чувств.

3

– Ну что ж, рана не слишком глубока, – улыбнулся доктор Мэйн. – Мне кажется, все обойдется.

– Уже и так все в порядке, – отозвалась мисс Эмили.

– Осмелюсь предположить, что да, тем не менее рекомендую вам денька два поберечься. У вас был небольшой шок. Сколько вам лет?

– Восемьдесят три и четыре месяца.

– Не может быть!

– У нас в роду, доктор Мэйн, все отличаются завидным здоровьем. Моя сестра, Фанни Уинтерботтом, с которой вам, осмелюсь предположить, довелось встречаться, была бы и по сей день жива, не взбреди ей в голову прокатиться верхом.

– Лошадь сбросила ее? – испуганно спросила Дженни.

– Вовсе нет. Просто слишком велико было возбуждение, которое повлекло за собой депрессию, а последняя предрасположила ее к заболеванию азиатским гриппом. От него она и умерла. Смерть ее была чистой случайностью. Она-то и послужила косвенной причиной моих сегодняшних злоключений.

– Вот как? – удивился доктор Мэйн. – Что ж, полагаю, на сегодня достаточно разговоров. Стакан горячего молока с виски или бренди, если пожелаете, и пару таблеток аспирина. Я зайду завтра.

– Вы, как я вижу, не собираетесь порекомендовать мне промыть раны родниковой водой.

– Нет, – ответил доктор, и они обменялись улыбками.

– Я намеревалась зайти к вам завтра, чтобы поделиться своими предположениями. Вам они известны?

– Да. Но я не собираюсь обсуждать их с вами сегодня.

– У вас есть возражения?

– Нет. Спокойной ночи, мисс Прайд. Прошу вас не вставать с постели до моего прихода.

– Однако мне кажется, для вас они не очень-то выгодны.

Раздался стук в дверь, и появилась миссис Бэрримор.

– Примите мои соболезнования, мисс Прайд, – сказала она. – Я только сейчас об этом узнала. Пришла спросить, не нужно ли… – Она взглянула на доктора Мэйна.

– С мисс Прайд все в порядке. С ней останется Дженни. По-моему, мы должны поручить ей присмотреть за больной, не так ли?

– В чем дело, Боб? – спросила миссис Бэрримор доктора Мэйна, когда они шли по коридору. – На нее напали?

– Очевидно, кто-то из деревенских кретинов.

– А может быть…

– Нет. – Он пристально посмотрел на нее. – Спокойней, Маргарет.

– Ничего не могу с собой поделать. А где Кейт?

– Он сегодня малость перебрал. Завалился в старом баре. Я оттащу его в постель.

– Но ведь всего час назад он был трезв как стеклышко. Ужас, правда, что вытворял. Он… он говорил… такие вещи. Что он с ней сделал? С мисс Прайд?

– Моя дорогая, он к тому времени уже набрался. Выкиньте из головы дурные мысли. Ну? Обещаете?

– Хорошо. Обещаю.

– Спокойной ночи, – поклонился доктор Мэйн, оставляя ее в полном замешательстве.

4

Весь следующий день, то есть вторник, мисс Эмили не выходила из своей комнаты, где ее по очереди навестили мистер Нэнкивелл, доктор Мэйн и преподобный Кастерс. В среду она посетила коттедж Уолли. В четверг снова побывала возле родника. Закрывшись зонтом, она долго просидела на своем наблюдательном пункте, находясь все это время под неусыпным оком сержанта Пендера, который пришелся ей по душе. Скорбную фигуру у воды заметили многочисленные посетители и кое-кто из местных.

В пятницу мисс Эмили направилась по тому же маршруту, лишь чудом не угодив в проволочную ловушку, которую Пендер успел снять буквально за две минуты до ее появления.

Об этом было немедленно доложено суперинтенданту Альфреду Кумбу. Через час тот уже разговаривал с Родериком Аллейном.

5

Аллейн косил теннисный корт своего гостеприимного хозяина, когда с террасы ему помахала жена. Он выключил косилку.

– Тебя к телефону. Междугородная.

– Проклятие! – воскликнул он, направляясь к дому.

Выслушав сбивчивый рассказ Кумба о нападении на мисс Эмили, Аллейн спросил:

– Вы разговаривали с самой мисс Прайд?

– Да, и просил ее информировать меня о том, что она собирается предпринять в течение дня. Но она оказалась весьма несговорчивой дамой. Весь вторник по настоянию доктора она провела в постели, потом, к несчастью, встала, и тут снова началось. Повадилась сидеть над родником на выступе скалы и разглядывать тех, кто туда ходит. Кое-кому это не по душе.

– Охотно верю. И больше вы мне ничего не скажете?

– Затем и звоню. Мой парень, Пендер, обнаружил ловушку, приспособленную в том самом месте, откуда она залезает на свой насест над родником. Мастерская работа. Пара железных кольев и кусок бельевой проволоки. Могло кончиться плохо. Лететь бы ей вниз целых пять футов. На острые камни.

– Вы сказали ей об этом?

– Да. Она уверяет, что у них в роду наследственное острое зрение и она сама бы заметила проволоку.

– Когда обнаружили ловушку?

– Сегодня утром. С час тому назад.

– Она кого-нибудь подозревает?

– Да. Думает, это дело рук одной дамы… Доброе утро, господин мэр. Я сейчас освобожусь.

– Что, пришел ваш мэр?

– Да.

– Вы, случайно, не мисс Кост имели в виду?

– Именно.

– Я позвоню мисс Прайд. Какой номер в гостинице?

– Порткарроу, 12-12.

– Спасибо. Пожалуйста, держите меня в известности. Всего доброго.

– О, Рори! – воскликнула Трой, когда он положил трубку. – Только не это. Наш отпуск так чудесно начался.

– Я сам поговорю с ней. – Аллейн обнял жену. Его соединили с комнатой мисс Эмили, и Трой отчетливо слышала каждое ее слово, хотя и не все понимала, поскольку мисс Эмили говорила по-французски.

– Как дела, мисс Эмили?

– Прекрасно, Родерик, благодарю вас.

– Были какие-нибудь неприятности?

– Ничего особенного. Только не расстраивайте из-за меня ваших планов.

– На вас напали?

– Пустяки.

– И могут еще напасть.

– Думаю, что нет.

– Мисс Эмили, прошу вас, уезжайте с острова.

– Итак, вам наябедничал дорогой суперинтендант Кумб. Очень любезно с его стороны, но столь же бесполезно. Я никуда не уеду.

– Боюсь, вы поступаете опрометчиво и не совсем умно.

– Да что вы говорите!

– Вы причиняете массу волнений и хлопот другим людям. Не валяйте дурака, мисс Эмили.

– А вот это уже неверное наблюдение.

– К несчастью, верное. Если вы будете упорствовать, в это дело придется вмешаться мне.

– Вы хотите сказать, мой друг, что вам придется посадить меня под арест?

– Это было бы здорово. Хорошо бы приставить к вам охрану.

– У меня и так уже есть охрана в лице офицера местной полиции, кстати, человека весьма расторопного. Его фамилия Пендер.

– Мисс Эмили, если вы будете упираться, мне придется уехать от жены.

– Чепуха.

– Дайте мне честное слово, что не будете выходить из отеля без провожатых. Иначе мне придется тащиться на ваш проклятый остров.

– Прошу вас не делать подобных глупостей. Могу вас заверить… – Она вдруг замолкла. Как будто их внезапно разъединили, хотя он слышал, как она судорожно сглотнула. Что-то упало.

– Мисс Эмили! Алло! Алло! Мисс Эмили!

– Все в порядке, – услышал он ее голос. – Я вас превосходно слышу.

– Что случилось?

– Меня отвлекли.

– У вас что-то стряслось? Что?

– Нет, нет, ничего. Я уронила книгу. Родерик, прошу вас, не прерывайте своего отпуска. Это меня огорчит. Уверяю вас, я буду вести себя разумно. До свидания, мой дорогой мальчик.

Она положила трубку. Аллейн так и остался сидеть в кресле, обнимая за плечи Трой.

– Там что-то стряслось, – сказал он. – У нее был испуганный голос. Могу поклясться, ее напугали. Черт бы побрал это проклятое старческое упрямство! Тебе бы пришло в голову в сто лет соваться во все дырки?

– Как знать, дорогой, поживем – увидим. А она все-таки пообещала быть благоразумной.

– Она испугалась. И ничего не сказала…

Тем временем мисс Эмили, приложив руки к груди, смотрела на предмет, который очутился перед ней, когда она нечаянно уронила телефонный справочник.

Это была грубая пластмассовая фигурка Зеленой Дамы. К ее голове была прикреплена полоса разлинованной бумаги, на которой стояло единственное слово, вырезанное из газеты:

СМЕРТЬ.

6

Мисс Эмили обвела взглядом собравшихся. На всех стульев не хватило. Маргарет Бэрримор, священник и мэр сидели, Дженни и Пэтрик примостились на ручках кресла миссис Бэрримор. Майор, суперинтендант Кумб и доктор Мэйн стояли.

– Итак, ситуация такова, – говорила мисс Эмили. – Я сообщила вам о своих намерениях. Мне угрожали. Дважды были совершены покушения на мою жизнь. Наконец, вот это. – Она достала из ридикюля фигурку Зеленой Дамы. – Вот это уродство было подкинуто ко мне в комнату кем-то, сумевшим достать ключ.

– Моя дорогая мисс Прайд, – сказал майор Бэрримор, – уверяю вас, я проведу самое доскональное расследование. Кто бы ни совершил этот возмутительнейший…

Мисс Эмили подняла руку. Майор вытаращился на нее, пригладил усы и замолк.

– Я попросила вас собраться здесь прежде всего для того, чтобы сказать, что меня никакие угрозы не отпугнут. Я сделаю то, о чем уже говорила. Вас, уважаемый мэр, вас, святой отец, и вас, доктор Мэйн, я пригласила по той причине, что вы в Порткарроу пользуетесь влиянием, а еще потому, что мое решение в той или иной степени отразится на вас. Но, вероятно, более всего на майоре Бэрриморе и его семействе. Очень сожалею, что мисс Кост не посчитала нужным прийти.

Мистер Нэнкивелл мрачно усмехнулся.

– Вторая причина, по которой я злоупотребляю вашим временем, состоит в следующем: при содействии старшего инспектора Кумба я бы хотела обнаружить лицо, поставившее на мой стол эту безобразную фигурку с угрожающим ярлыком. Скорее всего, это то же самое лицо, которое уже дважды покушалось на мою жизнь. Фигурка была, мне кажется, – самое подходящее для этого слово – подброшена, когда я отлучалась позавтракать. Мой номер был заперт. Ключ висел на доске у портье. Его нельзя взять оттуда незаметно. Однако это сделали, причем человек, которому известен номер моей комнаты. И этот человек имеет или может достать такой же ключ или же взять его у хозяев гостиницы. – Она с самодовольным видом повернулась к суперинтенданту. – Я свое заявление сделала. Дальнейшее расследование целиком в вашей компетенции, мистер Кумб.

– Итак, мисс Прайд, достопочтимый мэр, дамы и господа, – начал Кумб. – Вы все согласитесь с тем, что такое положение вещей нас не устраивает. С какого бока ни взгляни, чести это не делает ни деревне, ни острову.

– Гм, гм, – подал голос мэр, который был явно раздражен столь незначительной ролью, отведенной ему на сегодняшнем собрании. – Что вы думаете на этот счет, Альфред? Валяйте!

– Итак. Что касается инцидента с камнями и проволочной ловушкой, то расследование по этому делу ведется. Пока, судя по полученным мной сведениям, нового нет ничего. Что касается последующего случая, то об этом было заявлено в полицию, которая проведет обычное дознание.

– Вот я и пригласила вас на это дознание, – вмешалась мисс Эмили.

– Прошу прощения, мисс Прайд, но этот метод я никак не могу посчитать приемлемым. В таких случаях собраний не собирают.

– Определенно меня здесь не совсем поняли. Я пригласила всех с тем, чтобы лица, на чьей совести лежит вторжение ко мне в комнату, имели возможность чистосердечно во всем признаться.

Это заявление произвело впечатление на всех. Хотя и разное. Пэтрик в изумлении поднял брови и посмотрел на Дженни, у которой был встревоженный вид. Мисс Бэрримор подалась вперед в кресле и с явным испугом смотрела на мужа. Его физиономия налилась кровью. Мэр, казалось, был ошеломлен сверх меры. Доктор Мэйн рассматривал мисс Эмили так, будто она была подопытным кроликом. Священник с возгласом «Ну и ну» провел рукой по волосам. Кумб достал блокнот.

– Прошу внимания, – сказал он.

– Должна сразу же добавить, что с Дженни Уильямс снимаются все подозрения, – заявила мисс Эмили. – Она любезно зашла за мной, помогла спуститься и во время обеда не выходила из столовой, а потом подошла к моему столику, чтобы помочь мне подняться к себе. Вероятно, я должна добавить, что майор Бэрримор в столовой не появлялся, миссис Бэрримор ушла оттуда за пять минут до меня, а мистер Пэтрик Феррер пришел позже меня. Разумеется, они все расскажут сами.

– Черт знает что! – взорвался майор. – Будь я проклят, если скажу хоть слово! Черт побери!

– Не надо, Кейт! Прошу тебя.

– Молчи, Маргарет.

– Прошу вашего внимания! – Кумб постучал по краю стола. – Если бы это зависело от меня, то я бы поставил дело иначе. Однако мисс Прайд решила провести дознание по-своему, и мне ничего не остается делать, как помочь ей в этом. Итак, чем скорее мы выслушаем каждого из вас, тем лучше и для вас, и для меня.

– Разумеется, – откликнулся Пэтрик и встал. – Я опоздал к ланчу из-за того, что мы засиделись в баре с Джоном Пендером. Из бара я пошел прямо в столовую. Я и близко не подходил к конторке портье. А ты, мама?

Миссис Бэрримор сцепила пальцы, повернулась к сыну и заговорила, обращаясь к нему одному:

– Ты спрашиваешь, что я делала после того, как ушла из столовой? Я… я пошла в вестибюль. Там толпился народ с автобуса. Кто-то спросил насчет… В общем, все как обычно. Одной даме стало нехорошо, и я усадила ее в кресло. Потом пошла в старый корпус и…

– Я видел, как миссис Бэрримор входила в старое помещение, – подхватил доктор Мэйн. – Я как раз был там. Хотел поговорить с ней о мисс Прайд. Соблюдает ли та мои предписания. Потом пошел в старый бар. Там сидел майор Бэрримор. Мы немного поболтали, и я отправился в новый бар. Перекусить. После этого зашел к пациентке, проживающей в отеле, и в два тридцать навестил мисс Прайд. Она как раз обзванивала всех нас, сзывая на это совещание. По ее просьбе я тоже пришел.

Кончив строчить в блокноте, Кумб поднял голову и сказал:

– Осталось еще послушать их светлость и…

– Должен признаться и признаюсь вам, что, когда мне позвонили в столь напряженное и неудобное для меня время, я не ожидал, что мне придется убеждать своих сограждан в том, что я не причастен к какой-то там глупой детской выходке, – не дал договорить Кумбу Нэнкивелл. – Далее, прошу разрешения записать в протоколе, что я расцениваю требование, предъявленное мне, как бросающее тень на учреждение, которое я имею честь возглавлять. И буду признателен, если вы, мистер Кумб, возьмете все это на заметку. В связи с чем заявляю, что первую половину интересующего нас времени я находился в мэрии, выполняя свои прямые обязанности, откуда потом и направился в свой кабинет. В задней части мясной лавки.

Мистер Кумб сделал краткую запись: «в мясной лавке» и обратился к священнику.

– Постараюсь припомнить, – пообещал тот. – Боюсь, память у меня не слишком хорошая, к тому же день выдался тяжелый. Так вот… Ага, значит, утром я побывал в поселке. Главной целью моих посещений была несчастная миссис Триэрн. Печальный случай. Еще я побывал у одного иди двух прихожан. Не помню, когда я вернулся домой, но, мне кажется, к обеду я опоздал. По-моему, жена сумеет вам это подтвердить.

– Вы заходили в гостиницу, святой отец?

– Заходил ли я в гостиницу? Да. В сущности, мисс Прайд, я хотел зайти к вам и спросить, как ваше самочувствие, но в вестибюле было столько народу, да и обед, как я понял, уже начался, так что… Одним словом, я до вас не дошел.

– И вы направились домой?

– Да.

Мистер Кумб захлопнул блокнот.

– Ну, ладно, пока достаточно. Итак, по установленному порядку все эти заявления должны быть проверены. А на это нужно время. Если кто-нибудь желает что-то добавить… Да, мисс Прайд.

– Я просто добавлю, суперинтендант, что с радостью буду содействовать вашим расследованиям. А в заключение скажу: мне кажется, за все эти выходки ответственность несет одно и то же лицо, и это, как я убеждена…

Зазвонил телефон.

Аппарат стоял возле мисс Эмили.

– Тсс, – сказала она и сняла трубку. – Да? Я вас слушаю.

В трубке раздался писклявый голос с сильным акцентом. Этот писк был слышен всем присутствующим:

– Вы будете мисс Прайд?

– Я у телефона.

– Вы нас не троньте, мисс Эмили Прайд. Не то Дама вами займется. И вы угодите прямиком в могилу, мисс Эмили Прайд.

– Кто это?

В трубке щелкнуло, потом раздались короткие гудки.

– Голос был детский, – сказал Пэтрик. – Наверное, это…

– Нет, – решительно отвергла мисс Эмили. – Не думаю. Я очень чувствительна к произношению. Акцент ненатуральный. Да и голос отнюдь не детский. Я узнала мисс Элспет Кост.

ФИАСКО

1

В субботу в четыре часа дня участники праздничной церемонии собрались у подножия горы со стороны Рыбачьего залива. Это были девчушки в зеленых марлевых платьицах со звездами в волосах, несколько взрослых девушек в одинаковых нарядах бирюзового цвета и маленькие мальчики в каких-то зеленых хламидах. Среди них переминался с ноги на ногу и Уолли Триэрн, тоже зеленый, причесанный и смущенный. Ждали мэра, советников и других сановников.

Мисс Кост в который раз выстраивала свой отряд. На ней был домашний чепец, вязаная накидка ядовито-бирюзового цвета и пышное длинное платье с вельветовым корсажем цвета изумрудной зелени. День выдался знойный, и на носу мисс Кост выступили капли. Она держала фотоаппарат и пачку бумаг, прикрепленных к дощечке. Лицо дамочки покраснело и надулось.

На северо-западе теснились грозовые тучи, и все собравшиеся то и дело с опаской поглядывали в ту сторону. Зловещая знойная тишина не нарушалась ни малейшим дуновением ветра.

За ограждение набилась целая толпа. Те, кто не поместился, устроились выше, на склоне, лениво развалясь на траве. Внутри ограждения отвели место для больных, официальных лиц и прочих солидных людей. К ним относились Бэрриморы, Дженни, доктор Мэйн и чета Кастерсов. Священник, оберегая свой нейтралитет, отказался принять участие в официальной части церемонии. «Хотя должен сказать, судя по тому, что мне довелось слышать, все это довольно безобидно», – шепнул он на ухо жене.

– Ты видела перед уходом мисс Эмили? – спросил Пэтрик у Дженни.

– Да, и она пообещала мне, что не будет сидеть на своем насесте.

– Как это тебе, моя умница, удалось ее уломать?

– Я сказала, что, на мой взгляд, это неприлично. Ее засмеют дети, а мужчинам будут видны ее ноги.

– Как ты думаешь, она не затеет скандал?

– Не имею понятия. Слышишь? Кажется, гром.

– Ничего удивительного. Гляди, а вот и Кумб. А кто этот долговязый с ним?

– Мужик хоть куда, – оценила Дженни.

– И костюмчик на нем что надо.

– Наверное, кто-то из приятелей мисс Прайд. Она мне говорила, что у нее полно знакомых среди дипломатов.

Из деревни вышли музыканты и направились в сторону насыпи. Оркестр был небольшой, и его почти полностью заглушал барабан. Сзади шагал мистер Нэнкивелл при полных регалиях, опираясь на руку советника.

Оба сановника взошли на большой катер, у руля которого восседал Триэрн, наряженный на манер Харона. Музыканты расселись по маленьким шлюпкам и во время короткого плавания с ожесточением наяривали на своих инструментах.

На берегу оркестр слился с отрядом мисс Кост. Началось восхождение. Дети запели.

На тропинке, ведущей от гостиницы, появилась мисс Эмили. Она опустила жетон, вошла за ограждение и прошла на оставленное для нее место рядом с миссис Бэрримор. Майор Бэрримор с перекосившимся от злобы лицом встал поприветствовать ее.

Двустворчатые ворота, предназначенные для вноса лежачих больных, теперь были распахнуты настежь. Процессия длинным червяком потянулась через них.

Едва ли кто-то из официально приглашенных гостей слышал торжественное обращение мэра – все взоры были обращены в сторону мисс Эмили. Старая леди сидела прямо, стиснув ладонями ручку сложенного зонта, и не спускала глаз с мистера Нэнкивелла.

– …Итак, дамы и господа, я очень счастлив провозгласить первый… первый фестиваль родника острова Порткарроу открытым!

Он сел под звуки аплодисментов, а мисс Кост тем временем стала в заученную позу у водопада. Из-за ее спины был виден Уолли. Перед ней стоял микрофон, однако она им постоянно пренебрегала. Когда она говорила в микрофон, громкоговорители яростно наполняли трубным звуком ее голоса сгустившийся перед грозой воздух. Когда отворачивалась – превращалась в безголосую марионетку. Мэр то и дело с улыбкой кивал ей на микрофон, но она не смотрела в его сторону.

– …Как-то погожим днем… маленький мальчик… Мудрость древних… Бурлящие воды… – Она определенно достигла кульминационного момента, но зрители этого не услышали, и лишь ее последние слова были подхвачены громкоговорителями: «Не стало».

Эхо одиноко раскатилось по склону. «Не стало… Не стало». Мисс Кост поклонилась, вымученно улыбаясь. Она сказала что-то еще мимо микрофона и, лукаво поглядывая на публику, обернулась назад, но Уолли уже и след простыл. Его обнаружили в последних рядах хора сидящим на мокрой земле.

Мисс Кост вытащила его за руку. Зад Уолли был весь заляпан грязью. К несчастью, она не подвела его к микрофону, зато теперь сама говорила прямо в него.

– Ну, ну, Уолли, – разносили громкоговорители. – Однажды жарким летним днем… Начинай, дорогой.

Сперва Уолли растерялся, и ему пришлось все время подсказывать, что и делала мисс Кост, причем прямо в микрофон. Ко второму куплету не выдержал мэр, и его голос тоже был подхвачен громкоговорителями.

– Подойди сюда, – гремело в воздухе. – Сюда, глупый ослище. – Мэр быстро понял свою ошибку и поспешно ретировался.

– О господи! – воскликнула мисс Кост и отшатнулась от микрофона.

– Наконец-то до нее дошло, – громко прокомментировал майор и захрюкал, давясь смехом. Мисс Кост метнула в него взбешенный взгляд.

– Ты не бойся, молвит Дама, – продолжал тем временем Уолли.

– Я… больше… не могу, – судорожно прошептала Дженни.

– Ради бога, молчи, – умолял ее Пэтрик. – Что он сказал?

Миссис Кастерс обернулась и покачала головой. Молодые люди едва сдержались, чтобы не расхохотаться.

Неожиданно Уолли замолчал и отошел в сторону. Обрадованные слушатели разразились длительными овациями. Мисс Эмили даже не шелохнулась.

Хор, поддерживаемый ревом и грохотом оркестра, замычал песню. Пойманный Уолли присел на корточки у водопада и сунул руки под струю.

Из-за валуна над родником появилась дородная девица, завернутая в зеленую марлю. Ее голову, обрамленную зелеными кудряшками, венчала звезда из фольги. С левой руки свисала длинная нить блестящих бус, символизирующих Воду. Она воздела к небу правую руку. Как назло, в это самое времягрянул раскат грома. Солнце закрыли тучи, и вокруг потемнело.

Уолли посмотрел на появившуюся «фею», пронзительно вскрикнул, указывая на нее пальцем, и безудержно расхохотался.

– Так свершилось заклинанье.

Так ребенок исцелился, – нудил хор.

Зеленая девица сгибала и разгибала руку. Грянул гром, и она от испуга уронила бусы, которые зацепились за выступ скалы и повисли над родником. «Фея» беспомощно посмотрела по сторонам и продолжала свою пантомиму. Участники хора, не переставая петь, окружили кольцом родник и, опустившись на колени, простерли руки к зеленой девице. Мисс Кост потащила Уолли наверх. Представление закончилось.

Еще не умолкли аплодисменты, как к микрофону подошла мисс Эмили.

– Достопочтимый мэр, – начала она, – дамы и господа. Я хочу выразить протест…

Майор Бэрримор, чертыхаясь, вскочил с места. Но в этот самый момент блеснула ослепительная молния, сопровождаемая оглушительным раскатом грома, потоками внезапного ливня и безудержным хохотом доктора Мэйна.

2

Началась паника. Люди толпами устремились вниз. Катер был переполнен, шлюпок не хватало. Те, что помоложе, пошли вброд. Мисс Кост, окруженная промокшими и перепуганными участниками представления, визжала: «Правосудие свершилось!» Скоро она осталась одна. Изумрудно-зеленый вельветовый корсаж полинял. С рукавов ее блузки сбегали бурые потоки. Волосы прилипли к лицу, точно водоросли. Она была похожа на потасканную старую русалку.

Мисс Эмили, раскрыв над головой зонт, в упор смотрела из-под него на спутника мистера Кумба. Миссис Бэрримор, сказав ей что-то, с легкостью газели бросилась бежать по дорожке к гостинице и скоро скрылась из виду. Майор Бэрримор и доктор Мэйн, который все никак не мог унять свой смех, устремились за ней. У выхода их поджидала мисс Кост.

Она вплотную приблизила к мужчинам свое мокрое лицо, ее нижняя челюсть дрожала, точно в лихорадке. Мисс Кост переводила взгляд с одного на другого. – Вы, вы оба… животные! – с трудом переводя дух, произнесла она. – Ну, погодите! Вам это дорого обойдется!

– Дорогая мисс Кост… – примирительным тоном начал доктор.

– Ради бога!.. – взмолился Бэрримор.

Старая русалка прошипела какую-то угрозу, и майор, побагровев, отошел.

– Мисс Кост, – увещевал доктор Мэйн, – вам следует идти домой. Вы возбуждены, и я боюсь, что…

– Вам надо бояться! Всем вам! Попомните, мои слова!

Мисс Эмили застыла под своим зонтом, точно статуя. Мисс Кост, скользя по грязи, направилась прямо к ней.

– Мерзавка, мерзавка, – бормотала она. – Ты понесешь кару, старая калоша…

– Бедняжка, вы… – начала было мисс Эмили, но русалка, встряхнув бурыми водорослями, кинулась бежать прочь.

К мисс Эмили подошел спутник Кумба.

– Добрый вечер, – вежливо произнес он. – Ну что, пошли?

По дороге они обменялись всего несколькими фразами. Дождь яростно барабанил по куполу зонта мисс Эмили, рев моря сливался с шумом сбегающих со склона потоков. Пахло свежей землей и травами. Аллейн, попеременно обуреваемый то яростью, то состраданием, держал мисс Эмили за сухонький локоток.

Портье с любопытством посмотрел на вошедшую пару. Мисс Эмили достала из ридикюля ключ.

– Предпочитаю носить его с собой, – громко заявила она. И обратилась к Аллейну: – Поднимемся ко мне?

Старушка усадила его в гостиной, велела включить отопление и обогреться, а сама пошла в спальню сменить мокрую одежду.

Аллейн огляделся по сторонам. Пластмассовая фигурка Зеленой Дамы с ярлыком на голове стояла на виду в застекленном шкафу.

– Коньяк и содовая в маленьком шкафчике, – крикнула из спальни мисс Эмили. – Налейте себе, прошу вас. И мне тоже. Чистого. – Голос у нее был веселый.

Аллейн разлил бренди в стаканы.

Появилась мисс Эмили, бодрая и довольная собой. Она села в кресло и как ни в чем не бывало отхлебнула из стакана.

– Прежде всего вы должны понять, что я на вас чрезвычайно сердита, – сказала она не без кокетства. – Ай-яй-яй! – Старая учительница погрозила ему пальцем. – Я надеюсь, что вы хотя бы смущены. Вид у вас…

– Возможно, вид у меня на самом деле дурацкий, но я тем не менее дьявольски зол на вас, мисс Эмили. Вы ведете себя возмутительно.

– Когда вы выехали и как ваша дорогая Трой?

– В семь утра, а моя дорогая Трой рвет и мечет от ярости.

– Не может быть. – Мисс Эмили наклонилась и похлопала его по руке. – Вы зря приехали, мой друг. Я еще могу за себя постоять.

– Что вы собирались сказать этому сборищу, перед тем как разразился ливень? А в общем, можете не говорить. Я и так знаю. По-моему вы, мисс Эмили, не в своем уме.

– Напротив, смею вас уверить. Зачем вы приехали, Родерик? Как видите, со мной все в порядке.

– Прежде всего я бы хотел, чтобы вы подробно рассказали историю этой отвратительной куклы с ярлыком.

Мисс Эмили описала все обстоятельным образом.

– Поначалу, если честно, я малость струхнула, – призналась она, – но потом просто расхохоталась. Уж слишком детская проделка.

– Можно мне взять эту штуковину? – спросил Аллейн.

– Ради бога.

– Вы не знаете, кто-нибудь, кроме вас, до нее дотрагивался?

– Полагаю, что никто. Разумеется, за исключением преступника.

Он осторожно завернул фигурку и положил себе в карман.

– А теперь послушайте меня. – Аллейн встал и подошел к ней. – Тут не до шуток. Вас могли серьезно ранить. Да и проволочная ловушка наверняка бы обернулась бедой. Итак, угрозы, которые вы получили в Лондоне, постепенно осуществляются. Здесь вы получили еще два предупреждения – фигурку и телефонный звонок. За ними тоже последуют действия. Кумб сказал, что вы подозреваете мисс Кост. На каком основании?

– Я узнала ее по голосу. Вы ведь знаете, какой у меня слух.

– Да.

– Потом этот разговор в ее магазине – вам доложил о нем мистер Кумб.

– Значит, вы думаете, мисс Кост, несмотря на начавшийся у нее приступ астмы, кралась за вами по лестнице, а потом влезла на гору и швыряла в вас камнями?

– Нет, – невозмутимо ответила мисс Эмили. – Я думаю, камни кидал этот несчастный подросток. Я встретилась с ним у магазина, а потом уже возле гостиницы. Не сомневаюсь в том, что это сделал он, возможно по наущению отца, которого в свою очередь настропалила против меня эта дура Кост. Она полная идиотка и фанатичка. Вы видели, как она вела себя после представления?

– Видел. А теперь я хочу, чтобы вы торжественно поклялись мне, что ни при каких условиях из своего номера сегодня не выйдете. Обед и завтрак вам подадут сюда. В десять утра я зайду и отвезу вас в Лондон, или, если хотите, посажу на поезд. Это единственно разумное решение, мисс Эмили. И вы ему последуете.

– Но меня не запугать этими угрозами.

– В противном случае я буду вынужден посадить вас под стражу, и уж тогда, обещаю вам, ваш пыл охладится.

– Меня, вашу старую учительницу? – Глаза мисс Эмили наполнились слезами обиды.

– Да, вас. – Он наклонился и впервые в жизни осмелился ее поцеловать. – Мою старую учительницу. Я приставлю к вам здоровенную тетку в полицейской форме, а если и это не поможет, закрою вас, мисс Эмили, на замок.

– Ну, что ж, сдаюсь. Разумеется, я вам не верю, но все-таки вы меня уговорили. Вы где остановились?

– Меня приютил Кумб. Все гостиницы переполнены. Ну, мне пора. Уже семь.

– Может, пообедаете со мной?

– С удовольствием. Большое спасибо.

3

Аллейн ушел от мисс Эмили в девять. Они условились, что Аллейн закажет ей по телефону билет и отвезет на станцию к одиннадцатичасовому поезду. Он проследил, чтобы мисс Эмили заперла за ним дверь. Пожелал ей спокойной ночи и сбежал вниз по ступенькам, теперь уже дивясь себе, что мог поднять панику из-за какой-то ерунды.

Майор Бэрримор, от которого за версту разило виски, сидел за конторкой с сигарой в зубах и бегло просматривал свежий номер спортивного журнала. Аллейн подошел к нему.

– Майор Бэрримор? Мисс Прайд велела передать вам, что уезжает в десять утра. Она просила, чтобы к восьми ей в номер подали кофе и тосты.

– Наконец-то, черт побери! – хрипло воскликнул майор, но тут же постарался взять себя в руки. – Виноват. Я вас понял. Передам…

– Спасибо.

– Боюсь, даме у нас не слишком понравилось, – заплетающимся языком прокомментировал майор.

– Вы думаете?

– Д-да. Но если с ней и обошлись… – Его покачивало, и он уперся грудью о стол. – Надеюсь, у нее не создалось о нас дурного впечатления. Я, правда, не знаю, с кем имею честь говорить. Вы, значит, в более выгодном положении.

– Суперинтендант Аллейн, отдел уголовного розыска.

– Батюшки! Так она обратилась в Ярд!

– Нет. Я давнишний друг мисс Прайд. И приехал сюда не по долгу службы.

– Ну и дела! – Майор Бэрримор изо всех сил пытался сфокусировать взгляд на Аллейне. – Вы, старина, не простой полицейский. Дудки. Так и поверил. У меня глаз наметанный, уж будь спокоен.

Из старого корпуса в холл вошли Пэтрик и Дженни.

– Сперва я, наверное, поднимусь и взгляну, что делает мисс Прайд, – предупредила Дженни своего спутника.

– С ней все хорошо, – громко заявил майор. – Она теперь под крылышком у полиции. Спросите у этого типа. Па-азвольте представить вам мисс Дженни Уильямс и моего пасынка. Суперинтендант… Виноват, забыл вашу фамилию, сэр.

– Аллейн.

Молодые люди переглянулись.

– Могу подежурить, если вы хотите на боковую, – предложил Пэтрик отчиму.

– Через десять минут заявится клерк. Что ты хочешь этим сказать?.. Я, будь спокоен…

– Ну конечно.

– Когда я уходил от мисс Прайд, она собиралась принять ванну и лечь спать, – сказал Аллейн Дженни.

– Она уматывает. Утром, – пояснил майор и расхохотался.

– Уезжает! – в один голос воскликнули Пэтрик и Дженни. – Мисс Прайд!

– Да, – подтвердил Аллейн. – И по-моему, это благоразумный поступок. – Он повернулся к майору Бэрримору. – Спокойной ночи, сэр.

– И вам того же, – буркнул тот и добавил: – Если это вы ее уговорили, то, черт побери, вы нам здорово услужили… Может, спрыснем это дело?

– Большое спасибо, но мне пора. Спокойной ночи.

Они втроем вышли на улицу. Небо прояснилось, появились звезды.

– Боюсь, мой отчим сегодня не в лучшей форме, – отрывисто заметил Пэтрик, когда они спускались по ступенькам.

– Он чем-то сильно удручен.

– Да.

– Вы были на фестивале, не правда ли? С мистером Кумбом, – заметила Дженни.

– Совершенно верно.

– Что скрывать, всех нас теперь мучает один и тот же вопрос: смеяться или плакать над тем, что мы видели? Я сам для себя еще окончательно не решил, – задумчиво произнес Пэтрик.

– Думаю, это зависит от того, на чьей стороне ваши симпатии, – отозвался Аллейн.

Они дошли до скамейки, разделяющей лестницу на два пролета. Аллейн замедлил шаг и скользнул взглядом по окутанному мраком склону горы.

– Да, – кивнула Дженни. – Она сидела вот здесь.

– Вы прибыли прямо на место происшествия, так ведь? Мисс Эмили говорит, что вы оказали ей неоценимую помощь. Опишите мне в точности, что произошло?

Дженни рассказала все по порядку. Как она услышала крик мисс Эмили и этот пронзительный смех. И что мисс Эмили очень испугалась, но тем не менее…

– Пронзительный смех?

– Ну, даже скорей не смех, а будто вскрикнула чайка. Какой-то странный звук.

– Похожий на крик Уолли Триэрна, что ли?

– А вы откуда знаете?

– Сегодня днем, когда появилась эта пошлая зеленая девица, он издал какой-то странный крик. Он, кажется, учился у вас?

– Вы так хорошо осведомлены, мистер Аллейн, – как бы между прочим заметил Пэтрик.

– Это заслуга Кумба.

– Но вы ведь здесь не по долгу службы, не так ли? – поинтересовалась Дженни.

– Признаться, я и сам ни черта не пойму. Поехали?

Уже в шлюпке Дженни высказала предположение, что Аллейн, должно быть, очень волнуется за мисс Прайд.

– Еще бы. Мало приятного, когда твою любимую старую учительницу превращают в мишень.

– Но ведь она сама превратила себя, как вы выразились, в мишень, – невольно вырвалось у Пэтрика. – Сидела под зонтиком на своем троне и предостерегала паломников. Им всем это действовало на нервы.

– Что, она их и вправду предупреждала?

– Как я понял, этим она хотела сказать им: «Вы, конечно, хотите выздороветь, но не обманывайте себя несбыточными надеждами».

Шлюпка скользнула в черную тень и мягко ударилась о сваи мола.

– Очень признателен вам обоим, – поблагодарил Аллейн.

– Не знаю почему, но мисс Эмили и для меня стала вроде любимой старой учительницей, – задумчиво сказала Дженни.

– В этом нет ничего странного. К ней не подходят привычные мерки. Она не молодится, но и не выглядит увядшей, к тому же от нее не пахнет лавандой. И потом: она не распространяет вокруг себя этот едкий здравый смысл. Конечно же, она упрямая и высокомерная старуха. – Аллейн встал, ухватившись за сваю. – Кстати, как вы относитесь к теории «Уолли, подстрекаемый мисс Кост»?

– Не хуже, чем ко всем остальным, – ответил Пэтрик.

– Но в ней есть одно очень уязвимое место, – возразила Дженни. – Я не верю в то, чтоб Уолли мог умышленно сделать кому-то больно. К тому же у него плохая координация движений.

Аллейн вышел на берег.

– Думаю, вы почувствуете облегчение, отправив ее отсюда, – сказал из шлюпки Пэтрик.

– Да, вы правы. Спокойной ночи.

Идя по молу, он слышал плеск весел и приглушенные голоса Пэтрика и Дженни.

4

Аллейн проснулся в семь. За окном лило как из ведра. Он принял ванну и пошел на кухню, откуда доносился восхитительный аромат жареного бекона.

К концу завтрака дождь перестал. Аллейн позвонил Трой и предупредил, что приедет к обеду. Засунул в машину свой чемодан и, поскольку ехать за мисс Эмили было еще рано, решил воспользоваться отливом и пройти на остров. Ему хотелось еще раз побывать возле родника. Кумб собирался покидать спиннинг с мола. Аллейн подвез его и оставил машину. С мисс Эмили им придется плыть по воде.

Уже на острове он услышал колокольный звон, сзывающий к девятичасовой службе.

Окрестности родника были все замусорены обертками от мороженого, сигаретными пачками, пустыми бутылками. «Интересно, кто это будет убирать?» – подумал Аллейн.

Склон оказался крутым, но Аллейн шел быстро. Когда он поднялся на вершину, колокола все еще звонили.

У родника валялся раскрытый черный зонт.

Аллейн ощутил толчок одновременно в сердце и в голову. Тут же в заводи парусило и колебалось что-то черное, подхваченное потоком воды.

Колокольный звон прекратился, высоко в поднебесье завел свою громкую песню жаворонок.

Автомат был накрыт проволочной сеткой, висячий замок уже кто-то открыл до него. У Аллейна не оказалось ни единого жетона.

Первой его мыслью было обрушиться с булыжником на автомат или же всем телом навалиться на решетчатые крылья шлагбаума, потом он медленными негнущимися пальцами обшарил карманы. Флорин. Заталкивая его в щель автомата, обратил внимание на листок, прикрепленный к сетке. «Уведомление», – был написано сверху. А внизу стояла подпись: «Эмили Прайд». Автомат щелкнул, и он бросился к роднику.

Она лежала в заводи лицом вниз, почти под самым водопадом. Ее волосы шевелились в струях бегущей воды. Глубокая рана на затылке уже перестала кровоточить.

Еще непереворачивая тело на спину, Аллейн уже знал, чье лицо он увидит.

Лицо Элспет Кост.

ТРУДЫ ОТПУСКНИКА

1

Убедившись в том, что помочь ей уже невозможно, Аллейн выбежал на открытое место. Кумб в одной рубашке и с трубкой в зубах кидал спиннинг. Жужжала катушка. Заметив Аллейна, он помахал ему рукой и встал. Аллейн, энергично жестикулируя, пояснил, что ждет его возле отеля. Увидев, как Аллейн припустил по дорожке, Кумб одним махом одолел насыпь и, тяжело дыша, взбежал по ступенькам.

Аллейн рассказал ему, в чем дело, и Кумб чертыхнулся.

– Возьму в отеле эти проклятые жетоны, – сказал Аллейн. – И заодно предупрежу мисс Прайд. Здесь, кажется, был врач?

– Мэйн?

– Вот-вот…

Возле конторки никого не оказалось. Аллейн пошарил в ящиках и набрал с полдюжины жетонов, потом, изучив распределительный щит, соединился с комнатой мисс Эмили.

– Мисс Эмили? Это Родерик. Мне ужасно жаль, но случилось происшествие, и я буду нужен здесь… Да, серьезное. Вас не слишком затруднит, если мы отложим ваш отъезд? Поднимусь к вам позже и все объясню.

– Ради бога, – прозвучал в трубке бодрый голос мисс Эмили. – Не волнуйтесь из-за меня.

– Вы замечательная женщина, – воскликнул Аллейн и повесил трубку.

Не успел он выйти из-за стола, как, на ходу вытирая рот, появился портье.

– Не могли бы вы срочно соединить меня с доктором Мэйном? – спросил Аллейн. – Случилось несчастье.

Портье, справившись в списке, стал набирать номер.

Ожидая, пока снимут трубку, Аллейн увидел на стеллаже для писем точно такой же листок, какой был прикреплен к проволочной сетке. «Уведомление» и подпись: «Эмили Прайд». Он начал читать, но в это время ответили на другом конце провода.

– Доктор Мэйн? Это из полиции. По поручению суперинтенданта Кумба суперинтендант Аллейн. У родника случилось серьезное происшествие. Не смогли бы вы срочно подъехать туда?

– У родника?

– Да. Нужна санитарная машина.

– Да что там такое?

– Удушье, последовавшее за ранением черепа.

– Исход, как водится, летальный?

– Да.

– Сейчас буду.

Аллейн повесил трубку. Портье сгорал от любопытства. Аллейн положил на стол десятишиллинговую банкноту.

– Вы можете хранить тайну? – спросил он. – Я не хочу, чтобы собралась толпа. Еще, будьте любезны, свяжитесь с сержантом Пендером и попросите его прийти к роднику. Сошлитесь на Кумба. И больше ни слова.

Он пододвинул банкноту портье и покинул отель.

Кумб стоял у турникета и заглядывал за решетку. Они вошли.

Аллейн вытащил тело из воды и постарался замаскировать верхнюю часть раскрытым зонтом.

– Черт побери, когда я увидел этот зонтик, я решил, что мог ослышаться и это другая старушка – мисс Прайд, – сказал Кумб.

– Знаю.

– Давно, как вы думаете?

– Очевидно, около часа тому назад. Посмотрим, что скажет доктор. Он уже в дороге. Взгляните сюда, Кумб.

Шея не гнулась, и, для того чтобы увидеть затылок, пришлось поднять труп за плечи.

– Вы только подумайте. Ее ударили по голове, она упала в заводь и захлебнулась. Так было дело?

– Похоже, что да, – кивнул Аллейн. – Обратите внимание вот на это.

Аллейн отвернул складку мокрой юбки, обнажая правую руку мисс Кост, побелевшую и морщинистую. В ней была крепко зажата нитка блестящих бус.

– Все вокруг истоптано, но, мне кажется, ее следы можно обнаружить – они ведут к выступу. Я помню, вчерашняя девица уронила сверху бусы. Они повисли вот на этом выступе, касаясь воды. В суматохе про них никто не вспомнил.

– И она пришла специально за ними?

– Не исключено. Ее сумочка лежит на выступе…

Кумб открыл сумку.

– Молитвенник и кошелек.

– В котором часу начинается первая служба?

– Должно быть, в семь.

– Еще есть и девять. Она либо собиралась в церковь, либо шла оттуда. Если она спешила к первой, это случилось еще до семи. А может быть, и после восьми, если она уже побывала на службе или же торопилась на девятичасовую. Дождь закончился примерно в восемь тридцать. Давайте обследуем зонт.

На мокрой поверхности зонта зияла рваная дыра. Ручка была мокрая.

– В заводи я обнаружил булыжник, – сказал Аллейн. – Вот он, на выступе. Похоже, камень пролежал в воде недолго. Думаю, это и есть орудие преступления. – Аллейн принес камень и положил рядом с телом. – Остальные видимые глазом следы смыты дождем.

Послышались шаги и звяканье металла. Они обернулись и увидели проходящего через турникет доктора Мэйна. Кумб пошел ему навстречу.

– Мне не пригрезился телефонный звонок? Что тут случилось? – спросил Мэйн.

– Сами увидите, доктор. Кстати, обнаружил тело мистер Аллейн. Вы с ним знакомы?

– Да, да, – с озабоченным видом кивнул доктор.

– Я здесь просто в гостях, – пояснил Аллейн. – Дело ведет суперинтендант Кумб.

– Ну конечно, вы просто бедный путешественник, собираете здесь гербарий, – сострил Мэйн и посмотрел в сторону родника. – Боже мой! Все-таки это случилось!

Кумб с Аллейном молча переглянулись. Кумб быстро наклонился и убрал зонт. Доктор Мэйн застыл, точно громом пораженный.

– Кост! Старушка Кост! Не может быть!

– Может, доктор.

Доктор Мэйн осмотрел труп. Глаза и рот мисс Кост были приоткрыты. В уголках рта скопилась пена, язык зажат между зубами. Аллейн поморщился. За годы службы он так и не смог привыкнуть к зловещему облику смерти.

Доктор Мэйн перевернул негнущееся тело на спину и посмотрел на Аллейна.

– Где она лежала?

– Лицом вниз, в воде. Я вытащил ее. Надеялся, что еще есть шанс.

– Обратите внимание на затылок, доктор, – заметил Кумб.

Доктор Мэйн перевернул труп.

– Орудие нашли?

– Мне кажется, да, – ответил Аллейн и подал камень. Это был острый обломок скалы неправильной формы величиной с небольшой ананас.

– Подходит, – согласился доктор.

– И каково ваше заключение? – поинтересовался Кумб.

– Разумеется, будет вскрытие. Пока я могу сказать только, что она захлебнулась в бессознательном состоянии. – Он перевернул взгляд на Аллейна. – Или как вы сказали: удушье, последовавшее за повреждением черепа.

– Я пытался перехитрить портье.

– Понимаю. Неплохо придумано.

– И когда, по вашему, это произошло? – допытывался Кумб.

– Опять-таки с окончательным ответом вам придется подождать. По-моему, не меньше часа тому назад. А может, и гораздо раньше.

Он встал и вытер руки носовым платком.

– А вы знаете, ведь я ее видел. Я видел ее около семи. Возле церкви с миссис Кастерс. Она пришла к ранней службе. Я всю ночь был на родах… на острове и как раз возвращался домой. Господи, да ведь я же ее видел!

– Это нам поможет, доктор, – сказал Кумб. – Мы как раз гадаем по поводу церкви. Значит, сюда она могла попасть самое раннее в восемь, не так ли?

– Скорее всего да. Если не позже.

– А мистер Аллейн обнаружил труп в девять. Доктор, вы никого не заметили? Возле домов или на берегу?

– Ни души. Дождь лил как из ведра. Постойте-ка. – Он повернулся к Аллейну. – У меня есть катер и свой причал. Как раз напротив него – другой причал, тот, что возле домов. Я к нему и подрулил. А приняв роды, вернулся тем же путем. Так вот. Так вот, когда я заводил мотор, я заметил этого чудо-мальчугана, Уолли Триэрна. Он бежал какими-то странными кругами по дороге в сторону родника.

– Вы проследили за ним? – спросил Кумб.

– Конечно же, нет. Я развернул катер и оказался к острову спиной.

– В котором часу это было, доктор?

– Ребенок родился в семь тридцать. Это было буквально спустя несколько минут.

– Понятно. Благодарю вас. У вас есть какие-нибудь соображения относительно того, как произошло убийство?

– Поскольку орудием явился этот обломок скалы, мне кажется, его бросили сверху, – предположил Мэйн. – Минуточку.

Он полез вверх по склону. Кумб последовал за ним.

Аллейн с трудом сдерживался. Дело вел Кумб, уговаривал он себя, он же оказался здесь лишь волей случая. Он молча глядел на двоих мужчин, которые сквозь заросли папоротника пробирались к вершине.

– Здесь полно камней, – заметил доктор Мэйн. – И… но это уже по вашей части, Кумб.

Кумб подошел к нему.

– Вот откуда этот обломок, – сказал Мэйн. – Его откололи от валуна.

– Нам лучше уйти отсюда, доктор, – наконец спохватился Кумб и посмотрел вниз на Аллейна. – Все достаточно ясно.

– Есть какие-нибудь следы?

– Да тут так намесили… Жаль.

– Да, жаль, – согласился Аллейн. Мужчины спустились вниз.

– Итак, санитарная машина прибудет с минуты на минуту, – сказал Мэйн. – Труп придется перенести на руках. Как уровень воды? – Он вышел за ограждение и посмотрел в сторону моря.

– Полагаю, вам потребуются мои показания, не так ли? – сказал Аллейн Кумбу.

Кумб почесал подбородок.

– Какая глупость, а? Да, вероятно, потребуются. – Он отвел глаза в сторону. – Послушайте, во всем этом деле пока ясно лишь одно: на месте преступления первым оказался человек с блестящей репутацией из Ярда и, можно сказать, уже начал расследование. С какого боку тут ни верти, я был бы последним идиотом, если бы просто поблагодарил вас и прибрал все к своим рукам. Я и сейчас чувствовал себя идиотом, когда вы отошли в сторону и предоставили вести дело мне.

– Вздор. И не думайте об этом. Дорогой мой, я ведь нахожусь, смешно сказать, в отпуске. Запишите мои показания и отпустите меня с богом. Я перевезу мисс Прайд и освобожу для вас поле деятельности. Вы прекрасно со всем справитесь.

– Вы хотите увезти мисс Прайд? А если она, скажем, и есть центральная фигура? Уж кто-кто, а вы это понимаете. Представьте себе, я прячусь за этим валуном и вижу, что внизу кто-то есть. Мне виден лишь краешек раскрытого зонта да пара дамских ботинок, одним словом, то, что я ожидал увидеть. И кто, думаю я, под этим зонтом? Только не мисс Элспет Кост. Только не она! – воскликнул Кумб с выражением мрачного торжества. – Ага, вот тебя-то я как раз и жду! Так получай же! Но только попал я не в ту птичку… Я попал…

– Понял, понял, – перебил его Аллейн, утомленный длинным рассказом. – И вы говорите: досадная ошибка. Какой же я дурак. А я думал, что вы – мисс Эмили Прайд.

2

С санитарами приехал Пендер, и мисс Кост во второй раз в течение суток приняла участие в процессии, державшей путь по маршруту Уолли.

Аллейн с Кумбом остались, чтобы еще раз обследовать местность. У Кумба нашлась рулетка, и они, произведя приблизительные измерения, решили в случае дождя накрыть весь участок брезентом.

Оставаться здесь больше не было смысла. Сумочку, бусы и зонтик Пендер должен был завезти на участок и вернуться сюда с подкреплением, если, конечно, его удастся раздобыть. Осколок скалы будет отправлен вместе с телом в ближайший морг, в Данлоумен.

Когда они вышли из ворот, Аллейн обратил внимание Кумба на объявление, надежно прикрепленное к проволочной сетке.

– Видели?

Оно было отпечатано на бланке лондонской фирмы.

УВЕДОМЛЕНИЕ

Доводим до вашего сведения, что владелица этих мест не имеет никакого отношения ко всяческим заявлениям, касающимся целебных свойств родника. Далее она уведомляет, что ограждение будет снято, а также прекращено рекламирование вышеназванных свойств. Владениям, по возможности, будет возвращен их прежний вид, а также будут приняты меры для поддержания дальнейшего порядка.

ЭМИЛИ ПРАЙД

– Черт возьми, когда же это успели повесить? – воскликнул Кумб. – Вчера его еще не было. Сплошные сюрпризы.

– Может, сегодня утром? Бумажка насквозь промокла и даже в грязи. Будто ее валяли в луже. Взгляните. Следы перчаток. И ни одного отпечатка пальцев.

– Может, она ее уронила?

– Может быть, – согласился Аллейн. – Другую такую же я видел в отеле на стеллаже для писем. Она тоже появилась там сегодня утром.

– Значит, она сама их… Мисс Прайд?

– Боюсь, что да.

– Так вот, значит, где собака зарыта! – воскликнул Кумб. – Мисс Прайд шла по дорожке. Кто-то заметил ее, забрался наверх и притаился за валуном. Она повесила свое уведомление и вернулась в отель. Мисс Кост приходит туда другой дорогой, проходит через турникет, берет свои бусы и отправляется на тот свет вместо вашей старушки.

– Вы думаете? – пробормотал Аллейн. – Она обещала мне никуда не выходить из гостиницы. Мне придется побеседовать с мисс Эмили. – Он посмотрел на Кумба. – Уж слишком все получается мудрено. Если ваша гипотеза верна, а на первый взгляд она выглядит вполне солидной, то тогда придется признать, что швырял камни, ставил ловушки, писал письмо, угрожал по телефону и подсунул Зеленую Даму в номер мисс Эмили один и тот же человек. Он же и есть убийца мисс Кост.

– Похоже, что так. Я понимаю, гипотеза – вещь ненадежная. Но если мы не найдем никаких опровержений…

– А они у вас будут, – не дал досказать ему Аллейн. – Как вы помните, мисс Прайд убеждена, что по телефону ей угрожала мисс Кост…

Подумав, Кумб ответил, что мисс Прайд могла и обознаться.

– Она в этом деле дока, – возразил Аллейн. – Потребуйся мне эксперт по фонетике, и я бы не задумываясь пригласил ее.

– Согласен, раз вы так говорите. Итак, мисс Прайд считает, будто все угрозы исходили от мисс Кост?

– Полагаю, что да.

– И куда нас это ведет?

– Лично меня это ведет прямехонько к Уолли Триэрну и его папаше.

– Что ж, это не лишено смысла. Если Уолли науськивали на мисс Прайд, то как раз он скорее всего мог перепутать и бросить камень в раскрытый зонт мисс Кост.

– А Уолли мог смастерить ловушку? Ведь вы сказали, что она сделана искусно.

– Это мог изготовить его папаша…

– Резонно. А кто придумал проволочную клеть с висячим замком?

– Это все мисс Кост. Воевала с влюбленными парочками. Осыпала нас жалобами и требовала, чтобы мы приняли меры. Все твердила: осквернение, надругательство и тому подобное. Ну, а я-то что мог поделать? Приказать Пендеру притаигься за скалами и охранять родник? Вот мы и повесили замок, чтобы хоть немного ее успокоить.

– И его вот никогда не запирали?

– Предполагалось, что кто-нибудь из гостиницы будет запирать его в восемь вечера и отпирать в восемь утра. Однако летними вечерами здесь любят прогуливаться приезжие. Так что замок почти никогда не запирали.

– А теперь мы его запрем, – сказал Аллейн, взяв в руки замок. Он висел на короткой цепи. Просунуть руку в щель и опустить жетон было невозможно.

На обратном пути они составили план действий. Было решено, что Кумб позвонит из участка в Ярд, а Аллейн тем временем начнет расследование в гостинице.

Они обогнули первый отрог и поравнялись со скалой, нависавшей над тропинкой, когда Аллейн вдруг остановился, подошел к краю тропинки и что-то поднял с земли.

– Подойдите-ка сюда, – подозвал он Кумба. – Здесь что-то вроде навеса. Земля совсем сухая. Взгляните. Следы подошв прекрасно отпечатались на рыхлой почве.

– Отличные ботинки, – отметил Аллейн. – Мне кажется, их владелец был здесь не так уж и давно. Стоял и ждал. А вот, Кумб, и подарочек для прилежного сыщика – пепел и еще кое-что. – Он разжал кулак. На ладони лежало ярко-красное бумажное колечко от сигары. – Такие курит майор. И вероятно, торгует ими.

Переступив порог гостиницы, Аллейн моментально понял, что о происшествии уже известно всем. В вестибюле, тревожно озираясь по сторонам, толпились взволнованные люди. Портье, увидев Аллейна, поспешил ему навстречу.

– Мне очень жаль, сэр, но я тут ни при чем. Я держал рот на замке. Но кто-то видел санитарную машину и как выносили носилки. Я сказал, что это, скорее всего, заболел кто-то из местных, но при носилках был сержант Пендер, сэр, и все мы… Я хочу сказать, все они голову ломают, при чем здесь полиция.

Аллейн кивнул.

– Было бы хорошо, если вы предупредите ваших жильцов, что родник сегодня будет закрыт.

– Майор станет возражать, сэр.

– Ясно. А где он?

– Где-то в старом крыле, сэр. Здесь еще не показывался.

Аллейн постучал в дверь бывшего бара-гостиной.

– А, это вы, сэр. Доброе утро, – приветствовал его с порога Пэтрик. – Случилось что-то неприятное?

– Очень неприятное. Могу я взглянуть на вашего отчима?

– Ммм… Разумеется. Проходите, пожалуйста.

Все были в сборе: миссис Бэрримор, Дженни Уильямс и майор, который выглядел хуже некуда, но старался напустить на себя бравый вид.

В нескольких словах Аллейн рассказал о случившемся. Маргарет Бэрримор стала белей простыни. Дженни и Пэтрик в один голос воскликнули: «Мисс Кост! Не может быть!»

Майор недоверчиво переспросил:

– Говорите, ранена в затылок и в результате этого захлебнулась? А чем ранена?

– Мы полагаем, обломком скалы, свалившимся сверху.

– Вы хотите сказать, что произошел несчастный случай? Что обломок смыло потоком дождя?

– Не похоже.

– Мистер Аллейн считает, что ее убили, Кейт, – растолковала жена майору.

– Черт знает что! Убили! Старуху Кост! Чего ради?

– Вы сказали, сэр, она шла под зонтом? – переспросил Пэтрик.

Аллейн кивнул, а сам подумал: «Почему-то все цепляются за этот зонт».

Он выслушал версию Пэтрика, совпадающую с предположением Кумба.

– Я обязан спросить вас относительно того, где вы были между половиной седьмого и девятью утра. – Аллейн оглядел присутствующих. – Вы, конечно, понимаете, что это…

– Что это всего-навсего обычная рутина, – подхватил Пэтрик. – Конечно же, мы понимаем.

Как выяснилось, миссис Бэрримор, Дженни и Пэтрик, встав около восьми, по очереди приняли ванну. Миссис Бэрримор завтракала одна в старой кухне. Дженни завтракала в общей столовой примерно в девять утра. Пэтрик несколькими минутами позже. После завтрака молодые люди занялись разгадыванием кроссворда. Майор Бэрримор, по его словам, спал до половины девятого. Потом выпил две чашки кофе и пока еще не завтракал.

Конечно, все это требовало проверки, но в настоящий момент были дела поважней. Аллейн попросил хозяина гостиницы вывесить объявление, что родник временно закрыт.

Майор заартачился. Неужели Аллейн не понимает, бушевал он, что сюда съехались люди со всей страны, даже из-за границы, причем ради целебной воды? И невозможно взять и ни с того ни с сего отправить их восвояси – некоторые просто в ужасном состоянии.

Аллейн сказал, что, по всей вероятности, через два дня родник уже будет открыт.

– Два дня, мой дорогой, два! Да вы просто не представляете себе что это значит! Сегодня вечером у меня отъезжает одна партия, а завтра утром прибывает новая. Как вы думаете, черт возьми, куда я дену такую прорву народа?! Кстати, у меня нет доказательств, что вы наделены соответствующими полномочиями, а без этого я отказываюсь подчиняться. Категорически.

– Меня уполномочил Скотленд-ярд, поэтому вам, к сожалению, придется подчиниться. Одно из двух: либо это объявление пишете вы, либо здесь будет висеть извещение от имени полиции. Так или иначе родник будет закрыт.

– Кейт, прошу тебя, – подала голос миссис Бэрримор.

– Когда мне потребуются твои советы, Маргарет, я сам об этом попрошу.

Пэтрик с отвращением посмотрел на отчима.

– Я прошу, чтобы мама и Дженни покинули эту комнату, – обратился он к Аллейну.

Миссис Бэрримор немедленно встала.

– Да, конечно же, – согласился Аллейн. – Пусть дамы сделают одолжение и покинут зал суда, мистер Феррер.

Пэтрик зарделся. Тем не менее Аллейн видел, что он чувствует в себе уверенность. Адвокатский парик уже начал пускать ростки на голове юноши, и, вполне возможно, он придется ему впору.

– Минутку, постойте, – возразил майор. – Ну, ладно, ладно. Пусть будет по-вашему. – Он повернулся к жене. – У тебя, Маргарет, вроде бы мозги в таких делах хорошо варят. Повесь объявление, только вежливое. Скажи, что ввиду несчастного случая в наших местах… Нет, черт побери, это слишком страшно. Ввиду непредвиденных обстоятельств… В общем, не знаю. Пиши что хочешь. Поговори с ними. Слышишь?

Миссис Бэрримор и Дженни вышли. Пэтрик был белее стены.

– Мне кажется, мы должны оказать мистеру Аллейну посильную помощь. Ведь рано или поздно все так или иначе всплывет наружу. И всякие отсрочки принесут нам только вред.

– Превосходно! – с ехидной усмешкой воскликнул майор Бэрримор. – Выходит, мне дают урок хорошего тона? – Он вдруг спрятал лицо в ладонях. – Виноват. Сейчас, сейчас.

Пэтрик повернулся к нему спиной и подошел к окну. Майор отнял ладони. Его глаза налились кровью, выражение лица было угрюмым.

– Извините за балаган. Дело в том, что я вчера здорово набрался. – Он встал и долго сморкался в платок. – Итак, слушаю вашу команду, – браво заявил он. – Какие будут указания?

– Пока никаких. Был бы очень признателен, если бы вы смогли убедить ваших гостей не собираться возле ограждения и не ходить по дорожке. Мы постараемся в самом ближайшем времени выставить на подступах патрули, и тогда эта проблема решится сама собой. А теперь прошу меня извинить… – Аллейн встал.

– Все понял. Потолкуем с массами. И чем скорее, тем лучше. – Майор положил руку Аллейну на плечо. – Извините меня, старина. Надеюсь, вы все поняли.

Он бросил косой взгляд в сторону Пэтрика и вышел.

– Плохая игра, – сказал Пэтрик, не отрываясь от окна. – Плохая игра.

– Не обращайте внимания, – посоветовал ему Аллейн и тоже вышел.

Майор Бэрримор стоял в вестибюле нового здания, окруженный группой людей, на лицах которых было написано явное недовольство, сдерживаемое лишь острым любопытством. Майор держался потрясающе.

– Надеюсь, что вы воспримете мое заявление с полным пониманием, – разглагольствовал он. – Безусловно, для всех нас это страшный удар, и здесь нам должна прийти на помощь добрая старая британская терпимость, заложенная в нас с детства. И можете мне поверить…

Аллейн взбежал по ступенькам на второй этаж.

Мисс Эмили была одета по-дорожному. Через открытую дверь Аллейн увидел ее багаж.

Он вкратце сообщил ей о случившемся. Обычно смуглые щеки мисс Эмили побелели. Во время рассказа она не мигая смотрела на Аллейна и ни разу не перебила.

– Родерик, это все из-за меня, – сокрушенно признала старая дама, как только он умолк. – Я во всем виновата.

– Дорогая мисс Эмили… Будем смотреть правде в глаза.

– Нет, прошу вас, не надо. Эту глупую женщину приняли за меня. Если бы я последовала вашим советам, этого бы не произошло.

– Вы ходили утром к роднику и вывесили уведомление?

– Да. Как вы помните, вчера я пообещала вам не выходить из своего номера весь вечер, а также и завтракать здесь. Вот я вас и перехитрила.

Несмотря на раскаяние, овладевшее мисс Эмили, Аллейн уловил лукавство в ее искоса брошенном взгляде.

– Я пошла вывесить свой манифест, потом вернулась, и мне подали в номер petit dejeuner.[5]

– В котором часу вы отправились к источнику?

– В половине восьмого.

– Дождь шел?

– Просто потоп.

– Вы кого-нибудь встретили по дороге? Или, может, видели поблизости?

– Никого. Только этого несчастного ребенка, Уолли Триэрна. Он бежал к роднику.

– Он вас видел?

– Видел. Крикнул какую-то тарабарщину, потом издал вопль и замахал руками.

– Он видел, как вы уходили?

– Думаю, что нет. Прикрепив свой манифест, я огляделась по сторонам, но его уже нигде не было видно. Возможно, он нарочно спрятался.

– Мисс Кост вы, конечно, не видели.

– Нет!

– А ее зонт не валялся на вашем выступе над заводью?

– Нет. Там никого и ничего не было.

– Возле родника вы были примерно в семь сорок, не так ли?

– Да. Потому что без пяти восемь я уже входила в гостиницу.

– А вы не роняли свою бумажку в грязь?

– Конечно, нет. С чего бы вдруг?

– Мисс Эмили, прошу вас, попытайтесь вспомнить, не видели ли вы кого-нибудь по ту сторону насыпи или где-нибудь еще? Скажем, на молу или возле домов?

– Никого.

– А когда возвращались?

– Дождь хлестал мне прямо в лицо. Пришлось низко наклонить зонт.

– Ясно.

Оба разом замолчали. Аллейн подошел к окну, выходящему в небольшой сад. Из старого крыла вышла миссис Бэрримор. На плече у нее была корзина, в руках секатор. Она склонилась над клумбой астр и стала срезать цветы. Но ее движения были такими резкими и неловкими, что срезанные астры падали на землю. Она попыталась собрать их, но тут же уронила корзину и секатор. Закрыв лицо ладонями, миссис Бэрримор присела на корточки и замерла в таком положении. Потом резко встала и заметалась по саду, точно это был тюремный двор.

– Несчастное существо, – услышал Аллейн голос бесшумно подошедшей сзади мисс Эмили.

– Почему вы так решили?

– Я убеждена, что над ней измывается это животное, ее муж.

– Она очень красива, – сказал Аллейн. – Что это она там делает? Зачем-то трет руки…

– Это у нее такая привычка.

– Боже мой! – спохватился Аллейн. – О чем мы говорим!

Маргарет Бэрримор подняла голову, и они инстинктивно отпрянули от окна.

– Сейчас успокоится, – отметила мисс Эмили. – Глядите, собирает цветы. У этой женщины завидная сила воли.

Миссис Бэрримор быстро нарезала целую корзину цветов и ушла в дом.

– Они дружили с мисс Кост? – спросил Аллейн.

– Напротив, по-моему, они друг друга ненавидели. Я хочу сказать, Кост. Думаю, к миссис Бэрримор это не относится. Кост была злобной женщиной. – Мисс Эмили пристально посмотрела на Аллейна. – И что вы прикажете мне делать, Родерик? Я должна остаться здесь?

– Мне трудно принять какое-нибудь решение, – признался Аллейн. – Если вы уедете в Лондон, боюсь, мне придется держать с вами связь и приставать с расспросами или даже вызвать вас сюда. Ведь предстоит дознание, на котором может потребоваться ваше присутствие.

– От кого это зависит?

– Прежде всего от полиции.

– Значит, и от вас тоже?

– Да. На дознание, скорее всего, вызовут того, кто обнаружил тело, то есть меня, того, кто ведет расследование, патологоанатома, всех, кто видел мисс Кост или говорил с ней незадолго до ее гибели. – Аллейн помолчал. – Мисс Эмили, а что, если Уолли Триэрн, разминувшись с вами всего на несколько секунд, вошел за ограждение, спрятался за валуном и, увидев мисс Кост, которая была под зонтом, швырнул в нее обломком скалы, приняв ее за вас?

– Но как он мог пройти через турникет?

– Ну, у него могли быть жетоны…

– И что с ним сделают?

– Ничего страшного. Направят в исправительную колонию.

Она ходила из угла в угол.

– Но мне больше ничего не известно.

– Думаю, вам придется принять участие в дознании. Мы пойдем на компромисс. Мне сказали, что где-то в окрестностях Данлоумена есть в горах вполне приличный отель. Если мне удастся заказать там комнату, вы согласны туда переехать?

– Вы мне не советуете здесь оставаться?

– Очень не советую.

– Будь по-вашему.

Аллейн не помнил, чтобы его учительница когда-нибудь была такой сговорчивой.

– Я позвоню в этот отель и, если удастся, Трой.

– Послушайся я вашего совета и останься в Лондоне, этого бы не случилось.

– А вот это уже никому не нужная софистика, – пробурчал Аллейн, роясь в телефонном справочнике. – Я удивляюсь вам, мисс Эмили. – Он связался с отелем «Мэйнор-парк». На следующий день в пять вечера там освобождался приличный номер, который он и попросил оставить.

– А сегодня, пожалуйста, никуда не выходите.

– Но я уже сдала свою комнату.

– Надеюсь, с этим затруднений не будет.

Он видел, что мисс Эмили едва сдерживает слезы. Раздался стук в дверь, и на пороге появилась Дженни.

– Извините, – сказала она, увидев Аллейна. – Я зайду позже.

– Входите, – пригласил суперинтендант.

– Входите, Дженнифер, – подтвердила приглашение мисс Эмили.

Дженни покосилась на Аллейна.

– Мы обсуждали, как лучше поступить мисс Эмили, – пояснил он и рассказал девушке, о чем они договорились.

– А сегодня в том отеле ее не могут поселить? – спросила Дженни, но тут же поспешила исправить свою ошибку. – Ведь вам, мисс Прайд, небось хочется как можно скорее сбежать отсюда. Ужасное происшествие, правда ведь?

– Боюсь, до завтра у них ничего не будет, – покачал головой Аллейн.

– Тогда, может, лучше уехать в Лондон? По себе знаю – хуже нет чем собирать чемоданы, а потом их распаковывать. Мисс Прайд, если вы не против, я бы хотела сопровождать вас в поездке.

– Вы очень добры, милочка. Прошу прощения. Мне кажется, я забыла в спальне свой платок.

Дженни, вскочившая было, чтобы принести ей платок, перехватила взгляд Аллейна и снова села. Аллейн плотно прикрыл дверь за мисс Эмили.

– Что случилось? Живо выкладывайте, – потребовал он.

– Ей нельзя выходить из комнаты. Поползли сплетни. Мерзкие, возмутительные сплетни. Она не должна об этом знать. О господи, как я презираю этих людишек!

– Она весь день будет сидеть в номере.

– А об этих разговорах не догадывается?

– Не знаю. Она сама не своя. Пошла в спальню высморкаться и немного прийти в себя. А вы не смогли бы поехать с ней в Данлоумен? Хоть на несколько дней? Скажем, в командировку.

– Смогла бы. Только не в командировку, а поразвлечься!

– Ну, ладно. Тогда как ее гостья. Иначе мисс Эмили не согласится.

– Уговорили. А она захочет?

– Выйдите, будто я вас за чем-то послал, и возвращайтесь через пять минут. Я все устрою.

– О'кей.

– Вы замечательная девушка, мисс Уильямс.

Дженни скорчила гримасу и вышла. Через несколько секунд все было устроено.

– Если она согласится, это… это будет очень удобно,. – сказала мисс Эмили и, помолчав, решительно добавила: – Я чувствую себя слишком старой.

Ничего подобного Аллейн от мисс Эмили еще не слышал.

ЗЕЛЕНАЯ ДАМА

1

Сбегая по ступенькам, Аллейн видел, как майор Бэрримор и портье пытаются успокоить рассерженных гостей, сдающих свои комнаты. Майору, по-видимому, стоило огромных усилий сохранять спокойный вид. Ожидая, пока он освободится, Аллейн прочитал вывешенное на видном месте объявление, оповещающее о временном прекращении допуска к роднику ввиду непредвиденных обстоятельств.

– Бледная немочь! – воскликнул майор, проводив недобрым взглядом последнего из отъезжающих гостей. – Господи, как же я ненавижу этих привередливых дохлых мерзавцев!

– Не сомневаюсь в этом.

– Они все разъедутся! Все! Потребуют назад деньги, посудачат между собой и смоются. А потом и следующая партия – тю-тю. Ну и… – Он крепко выругался. – Чем могу служить?

– Я осмелюсь попросить у вас комнату.

– Хоть всю гостиницу занимайте. Селите весь Скотленд-ярд. – Он осклабился. – Вас я не виню. Вы лишь выполняете свой долг. Всегда уважал полицейских. Сам хотел податься к вам после службы. А вместо этого… Убираю дерьмо за всякими придурками.

– Не могли бы вы продать мне хороших сигар? – как бы между прочим спросил Аллейн. – Я оставил свои дома, а трубка, как вы понимаете, не то.

– Конечно, могу. Какие вы курите?

– Лас Казас, если у вас найдется.

– Нету. Хотя… Я сам их курю, старина, и мой запас на исходе. Могу вам дать штучки три… Но только остальным ни гу-гу.

– Очень любезно с вашей стороны, но я не хотел бы вас разорять. Дайте мне одну Лас Казас и коробочку вот этих…

Майор встал и вышел из-за стола. Аллейн уронил на пол монету и нагнулся за ней. Похоже, это были те самые ботинки. К тому же заляпаны свежей грязью.

Выйдя на улицу, он сравнил бумажное колечко от только что купленной сигары с тем, которое обнаружил возле укрытия. Полная идентичность.

Его уже поджидал Кумб.

– Надо как можно скорее выставить на тропинке патрули, – посоветовал Аллейн.

– Зачем?

– Помните тот навес? – И Аллейн рассказал коллеге о только что сделанном открытии. – Конечно, точно такие сигары может курить и кто-нибудь из приезжих. И этот человек тоже мог укрыться от дождя под скалой, но, по-моему, это маловероятно. Надо бы рискнуть и выкрасть его ботинки.

– Майор! Понятно…

– Может быть, к нашему делу это вовсе и не относится. Правда, меня настораживает то, что майор уверяет, будто встал поздно.

– А вот и подкрепление! – воскликнул Кумб, указывая в сторону насыпи, по которой шагали двое полицейских.

– Теперь, мне кажется, нам следует заняться мальчишкой. Его видели и доктор Мэйн, и мисс Прайд. Не могли бы вы дать задание своим ребятам, а потом подойти к «хижине Уолли»? Я вас буду там ждать.

– Небось там теперь полно народу.

– Черт побери!

На пороге старого здания гостиницы показалась Дженни. На ней был купальный костюм оранжевого цвета и короткая белая кофточка. Казалось, от девушки исходит солнечное сияние.

Аллейн подошел к ней.

– С мисс Эмили все утряслось, – сообщила она. – С завтрашнего дня я ее лучшая подруга. А пока мы с Пэтриком собираемся искупаться.

– Прямо не знаю, что бы мы без вас делали. Мне совсем не хочется воздвигать преграды между вами и морем, но все-таки я вынужден просить вас еще об одном одолжении…

– Да?

– Я слышал, вам удается ладить с младшим Триэрном, верно?

– Поначалу он меня не признавал. Они на славу постарались его изуродовать, но я… я все равно его жалею.

– Я вас понимаю.

Аллейн признался девушке, что хочет побеседовать с Уолли, и попросил ему в этом помочь.

– Только в том случае, если вы не станете вынуждать мальчика давать показания, которые могли бы ему повредить, – заявила Дженни.

– Признаться, я и сам не знаю, что он нам скажет. Пока трудно сказать, замешан он в убийстве мисс Кост или нет. А что, если он убил ее, приняв за мисс Эмили? Неужели вы хотите, чтобы его оставили на свободе и он мог спокойно напасть на кого-то еще, кто ему не понравится? Но ведь может оказаться, что Уолли здесь ни при чем. А я так или иначе должен найти убийцу. Ведь убийство не может оставаться безнаказанным.

– Вы какой-то необычный полицейский, – сделала вывод Дженни, глядя в пространство перед собой. – О'кей. Я только надену юбку и предупрежу Пэтрика.

Она вернулась через несколько минут.

– Пэтрик слегка не в духе, – сообщила она. – Я попросила, чтобы он зашел за мной.

– Это я во всем виноват. Мне очень жаль.

– Ничего, пройдет.

У витрины магазина мисс Кост толпился народ. Дверь была распахнута настежь, и внутри шла оживленная торговля.

– За прилавком ее помощница, – пояснил Кумб.

– Кто такая?

– Сисси Поллок. Та, что изображала Зеленую Даму. Довольно-таки бестолковая девица. Заодно и связью у нас заведует. Здесь подстанция.

– Дружила с мисс Кост?

– Самая ее закадычная подружка. Обе прямо чокнулись на этом фестивале.

– А вы не могли бы, когда разойдутся покупатели, тихонько прикрыть магазин? Можно посадить на коммутатор кого-нибудь из наших людей или же сообщить абонентам, что на острове вышла из строя линия.

– Майор взбеленится. А может, лучше прикроем магазин, а Сисси оставим на коммутаторе?

– Рискованно. Возможно, все это и окажется напрасной предосторожностью, однако на данном этапе… Кстати, вот-вот на этой тропинке появится Пендер. А что, если мы прикомандируем его к магазину? Пусть приглядывает за Сисси, а? Сможет понаблюдать за обстановкой, что называется, изнутри. Итак, жду вас в притоне Уолли.

– Хорошо. Сделаю как вы считаете нужным. До встречи.

Они расстались у дверей магазина.

Дженни шла кромкой воды. Хлипкие лодки на берегу, ветхий мол и сами развалюхи, лепившиеся по склону горы, – все это гармонировало между собой лучше некуда.

– Сейчас перед вами предстанет «Хижина Уолли», – предупредила Дженни, – но не такой, какой я ее знала. Два года назад это было убогое и грязное жилище, от которого вонь шла на милю. Миссис Триэрн с головой погрузилась в джин, а сам хозяин, как вы знаете, просто никакому описанию не поддается. Но вдруг случилось превращение, в основном благодаря усилиям мисс Кост, при содействии… ну…

– Кого? Майора Бэрримора?

– Не только… Мэра Нэнкивелла, его советников и всех остальных жителей Порткарроу, которые, так сказать, обладают развитым чувством долга. А в основном, как мне кажется, в этом виновата миссис Фанни Уинтерботом и ее советники по финансовым вопросам. Так считает Пэтрик. И разумеется, ваша мисс Эмили. Вот мы и пришли. Это и есть «Хижина Уолли».

Она была и в самом деле здорово разукрашена. По обе стороны мощеной дорожки вздымались заросли роз, ромашек, наперстянки, вокруг двери по стене вилась жимолость. На заборе висели рыбацкие сети удивительной чистоты. У калитки табличка с готическим шрифтом: «Хижина Уолли. Вход I шиллинг. Чай с деревенскими сливками, мороженое».

– Сзади есть пристройка. – Дженни поймала удивленный взгляд Аллейна. – Чай подает соседка – миссис Триэрн себя не утруждает. Золотой Список выставлен в гостиной среди прочих экспонатов.

– Золотой Список?

– Исцелившихся, – кратко пояснила девушка.

– А Уолли мы застанем?

– Думаю, да. И его папашу тоже. А посетителей здесь не так уж и много. Неужели… Неужели из-за происшествия?

– Зайдемте. – Аллейн достал из кармана несколько монет.

Посетителей встречал сам Триэрн. Он заискивающе улыбнулся Дженни. Аллейна же окинул взглядом, полным ненависти и страха. Уолли выглядывал из-за отцовской спины. Когда Аллейн посмотрел на него, он ухмыльнулся и протянул свои руки.

– Доброе утро, мистер Триэрн, – поздоровалась Дженни. – Вот мистер Аллейн хочет взглянуть на ваш дом. Привет, Уолли.

Мальчик приблизился к Дженни.

– Вы приходите ко мне. Зайдите в школу. Как-нибудь на днях. – Он взял ее за руку и закивал.

– Ну надо же! – воскликнул Триэрн. – Вы и раньше ходили у него в любимицах. Так ведь, Уол?

В гостиной народу было немного. Посетители переходили от экспоната к экспонату, прислушивались к разговорам и искоса поглядывали на Дженни.

Аллейн спросил Уолли, ловит ли он когда-нибудь рыбу. Мальчик презрительно покачал головой и заученным жестом протянул ему руку. «Дрессированный зверек», – с отвращением подумал Аллейн. Они открыли Золотой Список – нечто вроде книги для посетителей в ресторанах, куда довольного клиента просят записать отзыв. Аллейн запомнил даты так называемых исцелений и стал осматривать остальные достопримечательности.

Туристы вышли с видом обманутых в своих надеждах увидеть чудо.

– Мистер Триэрн, я офицер полиции, и меня попросили заняться расследованием по делу о насильственной смерти мисс Элспет Кост, – начал Аллейн. – Если не возражаете, я бы хотел задать несколько вопросов Уолли. Ничего такого, что могло бы его расстроить. Просто он может оказаться нам полезен.

– Прямо не знаю, что вам ответить. Ведь мой парнишка здорово отличается от других детей, мистер, – промямлил Триэрн. – Его так легко вывести из себя. Живет в собственном тесном мирке и на то, что происходит вокруг него, ноль внимания. Правда, Уол? Честно говоря, я и сам не знаю, дошло ли до него то, что случилось с мисс Кост.

– Она мертвая! – вдруг заорал Уолли. – Мертвая, как камень. – И взвизгнул по-птичьи.

У Триэрна отвисла челюсть.

– Бедная мисс Кост, – тихо сказала Дженни.

– Бедная мисс Кост, – гнусаво запел Уолли и по какой-то странной ассоциации вдруг начал декламировать: – Ты не бойся, молвит Дама, все страданья позади.

– Ага, это те самые стихи, которые ты читал вчера, да? – Аллейн похлопал Уолли по плечу. – Эге, да ты, молодой человек, гулял под дождичком. Промок, как курица. Так недолго и ревматизм заработать.

Триэрн выразительно глянул на сына.

– Ты где шлялся?

– Нигде.

– По лодкам небось лазил. Так его туда и тянет, – заискивающе пояснил Триэрн. – Настоящий сын рыбака наш Уол. Да, сынок?

– Не знаю, – раздраженно буркнул Уолли.

– Пошли, покажешь мне все, – предложил Аллейн, и Уолли с готовностью повел его по залу. Трудно было сказать, насколько мальчишка отстал в развитии. Он рассказывал о каждом экспонате хоть и не гладко, но вполне вразумительно. Даже если он и заучил все это как попугай, думал Аллейн, все равно это доказывает, что Уолли способен связать то или иное пояснение с соответствующим предметом.

– Как насчет чая с булочкой? – спросила через несколько минут Дженни. – Уолли, хочешь мороженого?

Мальчишка тотчас же схватил Дженни за руку и потащил к двери, на которой было написано «Чайная».

Кроме них, посетителей не было. Заказ приняла старуха, к которой Дженни обратилась по имени.

Аллейн молча разглядывал Уолли. Тот уже успел по уши измазаться мороженым.

– Утром дождик шел, да, Уолли?

Мальчик едва заметно кивнул.

– Ты гулял под дождиком?

Уолли фыркнул, и во все стороны полетели липкие брызги.

– Уолли, дружище, ешь аккуратнее, – сказала Дженни. – Ты бегал под дождиком? У тебя ботинки в грязи.

– Ну и что? Что я, дождя испугался, что ли?

– Ну конечно, нет. Ты ведь уже большой мальчуган, – с грустью отметила Дженни.

– Думаю, кроме тебя, больше никто не отважился разгуливать под дождем, – проговорил Аллейн. – Держу пари, на улице больше никого не было.

– Был там кто-нибудь, а, Уолли?

– Был! Был! – закричал он и хлопнул ладонью по столу.

– Тише, тише. Кто же?

– Вернее, была, – заявил Уолли. – Я ее видел, эту старую су… Да!

– Кого-кого? – переспросила Дженни. – Кого ты видел?

Он неуклюже выбросил вперед правую руку, как марионетка, которую дергают за ниточку. Будто хотел чем-то швырнуть в Дженни.

Она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.

– Кого ты видел? Это была… – Дженни поглядела на Аллейна, и тот кивнул. – Это была мисс Прайд?

– Пройдоха Прайди приперлась к нам, дадим ей под зад и отправим к чертям.

– Уолли, кто тебя научил таким гадостям?

– Ребята, – не задумываясь, ответил он и снова запел:

– Пройдоха Прайди…

– Перестань. Нельзя так говорить, Уолли. Успокойся. Он не врет, – Дженни повернулась к Аллейну. – Я сама слышала вчера, как они это распевали.

Уолли запихнул в рот остатки мороженого.

– Еще хочу, – потребовал он с набитым ртом.

В дверях появился Кумб. Аллейн предостерегающе поднял руку, и тот застыл на месте. Из-за его спины выглядывал глупо ухмыляющийся Триэрн. Кумб обернулся и жестом велел ему удалиться. Триэрн замешкался на пороге, и Кумб захлопнул дверь прямо перед его носом.

– Еще хочу, – ныл Уолли.

– Сейчас получишь. Но сперва скажи, что именно ты видел, когда бегал сегодня утром под дождем, – настаивал Аллейн.

Мальчик опустил голову и покраснел.

– Еще хочу.

– Где была мисс Прайд?

– Там.

– У входа?

– У входа, – повторил он как эхо.

– Ты видел, как она уходила?

– Она вернулась.

Дженни в ужасе прикрыла ладонью рот.

– Мисс Прайд вернулась? – переспросил Аллейн.

Мальчик кивнул.

– По дорожке пришла? Когда?

– Она вернулась! – с раздражением твердил Уолли. – Вернулась!

– Скоро после того, как ушла?

– Нескоро.

– И пошла к роднику? Вошла в ворота и пошла к роднику? Да?

– Это мой родник. Ее нельзя пускать к моему роднику. – Он снова выбросил вперед руку, как бы бросая камни. – Убирайся!

– Ты что, швырял в мисс Прайд камни?

– Вы не узнаете, чего я делал. Ни за что не скажу.

– Скажи мисс Уильямс.

– Нет, не скажу.

– Ты кидался камнями, Уолли? – спросила Дженни. – Вечером? Кидался?

Он с опаской покосился на нее.

– А где мой папа?

– Он там, Уолли. Ну! Скажи мне!

Мальчик приблизил к Дженни свое измазанное лицо, и она наклонилась к нему. Аллейн услышал, как Уолли прошептал:

– Это секрет.

– Что – секрет?

– Камни. Так мне папа сказал.

– А тот большой камень – тоже секрет?

Он быстро отпрянул от Дженни.

– Ничего не знаю. Еще хочу.

– А мисс Кост была возле родника? – спросил Аллейн.

– На фестияле.

– Да, на фестивале. А сегодня утром она приходила к роднику? Когда шел дождик?

– Утром нет. На фестияле была. Еще хочу.

– Погоди, – вмешался Аллейн. – Сейчас получишь. А ты не видел сегодня утром мужчину на катере? Когда дождик шел?

– У моего папы самый большой катер.

– Не на папином катере. Другой человек на другом катере. Доктор Мэйн. Ты доктора Мэйна знаешь?

– Доктор, – без всякого выражения повторил Уолли.

– Да. Ты видел его?

– Не знаю…

– Уолли, а где ты был, когда видел у родника эту женщину.

Указательным пальцем Уолли чертил на пластиковой поверхности стола липкие круги. Он делал это с преувеличенным отвращением и явно без всякого интереса.

– А сам ты войти не мог. Правда ведь?

Левой рукой Уолли достал из-за пазухи несколько входных жетонов и выложил их на стол.

– Ты был сегодня утром возле родника?

Уолли пронзительно вскрикнул.

– Ничего не выйдет, – предупредила Дженни. – Теперь от него больше ничего не добиться. Он звереет. Может случиться приступ. Не надо. Прошу вас.

– Хорошо, – уступил Аллейн. – Пусть ест свое мороженое.

– Успокойся, Уолли. Все в порядке. – Дженни погладила его по руке. – Видишь, все в порядке.

Он недоверчиво покосился на нее и тут же давно знакомым жестом протянул свои руки.

– Только не это! – прошептала Дженни. – Уолли, не показывай мне свои руки.

2

Уолли прикончил очередную порцию, и они вышли из чайной во внутренний двор. Аллейн внимательно приглядывался к застиранному белью, вывешенному на проволоке. По двору расхаживала растрепанная женщина. Она окинула вошедших затуманенным взором.

– Служебное, – с трудом выговорила она. – Вы не имеете права сюда входить.

– Извините, миссис Триэрн, – сказала Дженни. – Мы заблудились.

Из-за их спин появился Триэрн.

– Молчи, женщина, – велел он жене, взял ее руку и подтолкнул в сторону дома.

– Вот калитка, – буркнул он Аллейну. – Сюда.

Аллейн подошел к проволоке, на которой сушилось белье. С колышка свисал свободный конец со свежим срезом.

– Не могли бы вы одолжить мне с ярд вот такой проволоки? – спросил он Триэрна. – У меня бампер на машине отлетает.

– Нету лишней. Самому нужно. Все равно она старая и вам не сгодится. Вот калитка.

Они вышли.

– Вы думаете, это та самая проволока, из которой сделали ловушку? – поинтересовался Кумб.

– Безусловно. Но я подозреваю, что здесь такой пользуются все. Она старая, но откусили от нее недавно. Ловушка сохранилась?

– Да.

– На чем она крепилась?

– На железных кольях. Такие используют здесь для просушки сетей.

Пэтрик с безразличным видом сидел в ялике.

– Это было так любезно с вашей стороны, – сказал Аллейн Дженни на прощание. – Я вам больше чем обязан.

– Я чувствовала себя ужасно. Мистер Аллейн, он не способен отвечать за свои поступки. Вы видели, что он из себя представляет.

– Вы думаете, это он в тот вечер швырял камнями в мисс Эмили?

– Да, – со страданьем в голосе ответила девушка.

– Я тоже так думаю.

– Но больше он ничего не делал. Я в этом убеждена.

– Возможно, вы правы. Кстати, буду благодарен, если все это останется между нами. Идет?

– Да, – не сразу ответила она. – Конечно, если вы просите.

– Да, вот еще что: у вас нет никаких предположений насчет того, кто была эта Зеленая Дама?

У Дженни был растерянный вид.

– Нет. Никаких. Я как-то даже об этом забыла. Может, ее и вовсе не существовало?

– А что об по этому поводу говорит юный Триэрн?

Дженни поморщилась:

– Только то, что она была очень красива и ее волосы блестели под солнцем. И будто она сказала, что все его бородавки исчезнут.

– А сам он мог такое сочинить?

– Не думаю. Но главное в том, что этот мальчик необычайно правдив. Он никогда не лжет. Никогда.

– Это очень ценное качество и редкое. А теперь идите и успокойте вашего воздыхателя.

– Ни за что на свете. Сам успокоится, – весело сказала Дженни, и Аллейн понял по ее тону, что она вовсе не сердится на Пэтрика. Он смотрел, как девушка садилась в ялик, и тот отчалил от берега и поплыл в открытое море. Дженни помахала Аллейну рукой. Ее каштановые волосы блестели на солнце.

– Славная девчонка, – отметил Кумб. – Добились чего от парнишки?

– Он, можно сказать, признался нам, что в тот вечер швырялся камнями в мисс Прайд и что его папаша велел ему держать язык за зубами. Говорит только, будто видел, как мисс Прайд ушла, а через некоторое время вернулась. Но, судя по всему, это уже была не она, а мисс Кост.

– Вот видите! – удовлетворенно воскликнул Кумб.

– Как вы помните, доктор Мэйн видел Уолли бегущим по дороге в сторону родника. Было примерно без двадцати пяти восемь. Мисс Прайд видела его тоже приблизительно в это же время. В гостиницу мисс Прайд возвратилась без пяти восемь. С мисс Кост она по дороге не встретилась. Семичасовая служба окончилась, скажем, без десяти восемь – это мы точно выясним у священника, – выходит, около восьми часов мисс Кост была только у насыпи…

– А мисс Прайд к тому времени уже была в гостинице, – добавил Кумб.

– Примерно в четверть девятого мисс Кост дошла до родника, а я обнаружил ее тело в десять минут десятого.

– Между половиной восьмого и четвертью девятого у парнишки было более чем достаточно времени, чтобы войти за ограждение и спрятаться за валуном.

– А зачем? Он ведь видел, как мисс Прайд уходила. С чего бы он стал ждать, когда она вернется?

– Ну, просто оттого, что он туп как ложка.

– Значит, по глупости? Но пригласи мы его в свидетели, и мы будем выглядеть не умнее. Если даже парень и замешан в чем-то, доказать это мы сможем только лишь при помощи фактов. К примеру, таких, как четкие отпечатки его подошв за валуном.

– Вы ведь видели землю. Настоящее месиво. Как будто… Теперь, когда я вспоминаю, мне кажется, будто там специально постарались.

– Вы правы. За валуном и там, откуда отломили камень. Вы заметили, что с краю лежит плоский голыш с грязным ребром? Им и могли уничтожить следы.

Аллейн взглянул на часы. Было двенадцать. Он предложил Кумбу вернуться в деревню и навестить священника. Начался прилив, и им пришлось воспользоваться шлюпкой. У мола стояла машина Аллейна. В багажнике лежал его чемодан. Если бы не это убийство, он бы уже был на полпути к Трой.

Дом священника находился между небольшой церквушкой в норманнском стиле и лечебницей доктора Мэйна – опрятный домик в позднегеоргианском стиле.

– Когда-то здесь был бедный приход, – пояснил Кумб, – но при том обороте, какой приняли события за последние два года, дела подокрепли. Прежде всего, священнику повысили жалование. Большинство понимает, что своим нынешним благосостоянием они обязаны святой родниковой водичке, и поэтому на пожертвование не скупятся. Вы бы удивились, узнав, какие суммы отваливают в реставрационный фонд церкви.

Миссис Кастерс пропалывала грядки перед домом. На ней было зеленое льняное платье, светло-пепельные волосы густым ореолом окружали ее голову. Она энергично пожала Аллейну руку, сказав при этом, что догадывается о цели визита и что ее муж пребывает в страшном смятении.

– Он у себя в кабинете, – указала она на одно из окон второго этажа.

– Мне бы хотелось, если можно, побеседовать и с вами, – проговорил Аллейн. – Мы пытаемся установить, где побывала утром мисс Кост.

– О господи! Да, да, понимаю.

Она подтвердила рассказ доктора Мэйна. Мисс Кост присутствовала на семичасовой службе, и они с ней встретились у ворот.

– Бедняжка была очень расстроена из-за моего ожерелья, – пояснила миссис Кастерс.

– Вашего ожерелья?

– Да. Хотя оно на самом деле старое и камни не драгоценные. Я не хотела его давать, но она так просила, потому что ожерелье сверкает на солнце. И вот, ее распрекрасная Сисси ухитрилась уронить его при первом же раскате грома. Я сказала, что ожерелье можно поискать потом или же послать за ним ту же Сисси. Но нет, бедняга хотела найти его сама. Она была такая, как говорится, суетливая. Вечно куда-то спешила… Мне хотелось зайти в церковь и помолиться. К тому же на улице лило как из ведра. А мисс Кост увидела доктора Мэйна и загорелась любопытством, неужто миссис Трэтевей и на этот раз разрешилась близнецами. После службы я видела, как она первая ринулась под дождь. Ужас, а? Эйдриен! Можно тебя на минутку?

– Иду.

Священник, облаченный в сутану, появился на крыльце. Он радушно поздоровался с Аллейном, сказал, что жители Порткарроу счастливы, что он очутился здесь в такую минуту, потом замкнулся и посерьезнел.

– Мне трудно поверить, что в наших краях могло случиться такое, – сказал он. – Я в полном смятении.

Как установил Аллейн, первая служба закончилась примерно без четверти восемь.

– Я думал, будет много прихожан – ведь на острове столько гостей. Но, очевидно, помешал ливень, и поэтому пришло всего шесть человек. Вот на девятичасовой службе людей было много.

– А вы хорошо знали мисс Кост?

– Да. – Священник слегка смутился. – Она была моей прихожанкой. Нашу дружбу с мисс Кост, как мне кажется, несколько сковывало расхождение во взглядах на родник. – Он обменялся взглядом с женой. – Я не мог разделять, а следовательно, и поддерживать ее, как мне кажется, довольно-таки смелые заявления. На мой взгляд, это вульгарно. – И священник обстоятельно изложил все, что он думает о местных чудесах и роднике.

– Вы видели ее после службы? – спросил Аллейн, когда словесный поток иссяк.

Супруги одновременно сказали «да».

– Я принадлежу к числу тех слуг господних, которые считают своим долгом проводить прихожан, – пояснил священник. – Но когда я вышел на крыльцо, мисс Кост там уже не было. Она шла по тропинке в сторону родника. У нее было какое-то дело, касающееся ожерелья моей жены. Верно, Далси?

– Да, дорогой. Я уже говорила мистеру Аллейну.

– Ожерелье у нас, миссис Кастерс, и мы его скоро вам вернем.

– О господи! Да я… я…

Аллейн поинтересовался, присутствовал ли на первой службе кто-нибудь из островитян. Оказалось – никого. Несколько человек пришли на девятичасовую.

– И Бэрримор в том числе?

Бэрриморов, как выяснилось, не было.

Наступившее молчание красноречиво свидетельствовало о том, что отсутствие на службе Бэрримора – вполне обычное явление.

– Но ведь одно время, Эйдриен, Маргарет ходила в церковь довольно регулярно, – сказала миссис Кастерс, как бы оправдывая ее. – До случая с бородавками Уолли. Помнишь?

– Это к делу не относится, Далси.

– Конечно же нет, дорогой. А Пэтрик и прекрасная Дженни, как ты помнишь, присутствовали на вечерней службе.

– Помню, помню, – кивнул ее муж.

– Бедняжка. Они, наверное, ужасно расстроены. Такой удар для всех…

– А для Бэрримора к тому же еще и крупные финансовые неприятности, – заметил Аллейн. – Такое происшествие непременно скажется на его делах.

Священник и его жена в смущении переглянулись.

– Ну… – одновременно начали оба и замолчали.

– Я, по крайней мере, считал, что «Мальчик и омар» принадлежит ему, разве нет? – Аллейн обвел всех вопросительным взглядом.

– Земля принадлежит мисс Прайд, – пояснил Кумб. – Но я слышал, будто они вложили в гостиницу буквально все.

– Она вложила, – решительно возразила миссис Кастерс. – Это были деньги Маргарет. Правда ведь, Эйдриен?

– Дорогая, я не знаю. Как бы там ни было…

– Разумеется, дорогой. – Миссис Кастерс покраснела. – О господи! – воскликнула она, опустив глаза. – Я ведь вся в грязи. Пойду переоденусь. Ну и вид у меня! Да еще в воскресное утро.

– Ты, дорогая, сливаешься с зеленью, точно лесная нимфа.

– Эйдриен, ты просто невыносим!

– Итак, между первой и второй службами получается перерыв примерно в час с четвертью, – прикинул Аллейн.

– Сегодня утром – да, – кивнул священник. – Из-за дождя, как вы понимаете…

– А как вам удается успеть приготовить завтрак? – спросил Аллейн у миссис Кастерс.

– Ну, обычно у меня всегда хватает времени на то, чтобы сварить яйцо. А сегодня утром у нас было больше часа. То есть у меня. Эйдриен должен был навестить бедного мистера Томаса. Боюсь, он долго не протянет, – добавила миссис Кастерс, обращаясь к Кумбу.

– Значит, утром вы остались одна. Когда вы узнали о трагедии?

– Перед заутреней. В половине одиннадцатого. Люди видели «скорую помощь» и носилки. А Эйдриен встретил сержанта Пендера и… и все от него узнал.

– Так, значит, это правда? – неожиданно спросил священник. – Правда, что это… злодеяние? Мне Пендер сказал…

– Боюсь, что да.

– Какой ужас. Просто уму непостижимо.

– Да, – кивнул Аллейн. – Женщина, у которой, судя по всему, не было врагов. Невероятно.

Кумб прокашлялся. Кастерсы быстро обменялись взглядами.

– Хотя, конечно, вы можете считать ее врагом мисс Прайд.

– Боюсь, в этом виновата сама мисс Кост, – заметил священник и добавил: – Бедняга.

– Ты хочешь сказать, что мисс Прайд оказалась всего-навсего рукой, держащей кнут?

– Далси! Это к делу не относится.

В доме зазвонил телефон. Священник извинился и ушел.

– Мне кажется, в ее повседневной жизни не было ничего такого, за что люди могли бы ее ненавидеть, – продолжал свою мысль Аллейн. – По-моему, она была всего лишь безобидной фанатичкой.

– Она не всегда была такой уж и добренькой, – возразила миссис Кастерс.

– А кто из нас всегда добренький?

– Вы правы. Конечно же…

– Она кому-нибудь причиняла неприятности?

– Пыталась. Мой муж… Разумеется, мы не обращали внимания… Ну, одним словом, это ерунда.

– Миссис Кастерс, еще один вопрос, и мы уходим. Как вы думаете, кто занимался запугиванием мисс Прайд?

Она облегченно вздохнула и не колеблясь ответила:

– Я всегда считала, что за всем этим стоит она. Мисс Кост.

– За этим? Вы полагаете, она действовала чьими-то руками?

– Да.

– Чьими же? Уолли Триэрна?

– Может быть.

– Потому-то вы и сказали, что мисс Кост не всегда была доброй?

– О нет! – пылко воскликнула она, но тут же осеклась. – Прошу вас, мистер Аллейн, не задавайте мне больше вопросов. Я не стану на них отвечать.

* * *

Кумб и Аллейн зашли перекусить в небольшой деревенский ресторанчик, битком набитый туристами. Светило солнце, воздух содрогался от рева транзисторов, землю устилал ковер мусора. Пестро разодетые люди расхаживали по берегу, ели, пили, показывали пальцами на остров. Прилив был в разгаре. Катер и шлюпки метались от берега к берегу, их пассажиры глазели на ограждение. Об убийстве мисс Кост уже знали все.

Слегка перекусив, Кумб с Аллейном зашли к прокурору и взяли у него ордер на обыск «Хижины Уолли». Потом заскочили в участок, и Аллейн отрезал от ловушки кусочек проволоки. Они условились, что Аллейн вернется в гостиницу, а Кумб останется в участке до прибытия подмоги из Ярда.

Аллейн шагнул к двери.

– Гм, постойте минуточку, – услышал он не совсем уверенный оклик Кумба. – Поймите меня правильно, я… я ценю ваше скептическое отношение к скоропалительным теориям. Я сам к ним так же отношусь. Но чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что в нашем деле уже все ясно. Этот придурковатый мальчишка, можно сказать, сам признался в том, что кидал камни. И почти наверняка этому его научил папаша, он же и капкан соорудил. Мальчишка говорит, будто видел, как мисс Прайд вернулась, выходит, я был прав – он принял одну даму за другую. Я полагаю, он вошел за загородку и притаился за валуном. Потом увидел внизу зонтик и пальнул по нему. Все четко, а?

– А как вы думаете, кто подложил в гостиную мисс Прайд эту фигурку, кто слал ей анонимные предостережения, кто ей звонил?

– Ну, она сама считает, что это дело рук мисс Кост.

– Выходит, смерть мисс Кост явилась конечным результатом ее же собственных усилий? Она попала в собственную срочно вырытую яму и зло таким образом наказано?

– Ну да, в некотором роде.

– А вам не кажется удивительным то, что во всей этой истории есть одна деталь, по поводу которой никто не проявляет ни малейшего любопытства?

– Какая же?

Аллейн достал из кармана фигурку, завернутую в бумагу и в носовой платок, развернул ее и, держа двумя пальцами, поставил на стол перед Кумбом.

– Еще ни один человек не задал вопроса, кто она? Настоящая Зеленая Дама?

3

– Такой почтовой бумагой пользуются в отеле, – говорил Аллейн. – Шрифт слова «смерть» не такой, как в вашей местной газете. По-моему, это слово вырезано из лондонского спортивного приложения, которое называется «Скачки». Краска, как видите, отливает синевой, да и отпечатано четче. Разве мисс Кост интересовалась скачками?

– Помилуй бог. Конечно, нет. – Кумб замахал руками.

– Зато ими интересуется майор. И выписывает это приложение.

– Неужели? Бог ты мой!

Аллейн достал и открыл коробку с сигарами.

– С обратной стороны бумажного колечка должны быть четкие отпечатки. Если возникнет необходимость, Бейли обследует все основательно, мы же с вами можем сделать предварительный осмотр.

Кумб достал лупу. Они обнаружили отпечатки на колечке от сигары, а также на прикрепленном к фигурке ярлыке.

Аллейн удовлетворенно хмыкнул.

– Вполне достаточно. Отпечатки большого и указательного пальцев совпадают. Я полагаю, мне придется нанести визит доблестному майору.

Он оставил Кумба наслаждаться только что сделанным открытием, а сам перенес чемодан из машины в катер.

Было два часа пополудни.

Выяснилось, что майор имеет обыкновение отдыхать после ланча.

– Привык в Индии, – пояснила миссис Бэрримор.

Аллейн столкнулся с ней у входа в старое крыло. Она великолепно владела собой и была, как всегда, загадочна и очаровательна. Быть не может, чтобы она не догадывалась о том впечатлении, которое производит на мужчин, думал Аллейн.

– Вы не уделите мне несколько минут? – попросил он.

– Пожалуйста. Если не возражаете, пройдем в гостиную.

Та самая женщина, которая всего несколько часов назад металась по саду, словно потерявший управление корабль, теперь как ни в чем не бывало сидела в кресле, сосредоточив взгляд на своих руках, спокойно лежащих на коленях.

Окольными путями Аллейн попытался найти подтверждение ее алиби на период между посещением мисс Прайд родника и предполагаемым временем убийства мисс Кост. Таких подтверждений не оказалось. Никто не заходил в кухню, когда она пила там кофе с тостами. Прислуга находилась в главном корпусе. Дженни с Пэтриком завтракали в общей столовой. Муж, судя по всему, спал, из чего Аллейн сделал вывод, что супруги занимают отдельные комнаты.

Она не помнит, сколько времени просидела за завтраком. Потом дала распоряжения на кухне и поднялась к себе переодеться. Спустившись, застала молодежь в гостиной. А вскоре туда подошел и Аллейн.

– А потом вы выходили куда-нибудь?

– Только в сад, – сказала она, запнувшись на какую-то долю секунды. – Ненадолго.

– Нарезать цветов? – спросил он, глядя на букет на столике.

Она стремительно вскинула на него глаза и тут же опустила.

– Да, нарезать цветов. Я обычно занимаюсь этим по воскресеньям. – Она замолчала. – Мне помогала Дженни.

– В саду?

Снова стремительный взгляд в его сторону, на этот раз, пожалуй, более пристальный.

– Нет, не в саду. В доме. Расставлять букеты.

– Значит, в саду вы были одна?

Она ответила быстро, по обыкновению слегка запинаясь.

– Да, одна. Почему вас так интересует этот сад? Это было уже после… Потом.

– Я понимаю. Миссис Бэрримор, вас очень расстроило сообщение о гибели мисс Кост?

Ее крупные пухлые губы, так не гармонирующие с тонкими чертами лица, задвигались, беззвучно образуя слова, как в немом фильме.

– Конечно, – наконец услышал он. – Ведь это так ужасно…

– Вам нравилась мисс Кост?

– Не слишком. – Женщина на секунду прикрыла глаза. – У нас с ней не было ничего… – Она вдруг замолчала.

– Ничего общего?

Миссис Бэрримор кивнула. Ее руки вздрогнули.

– У нее были враги?

– Не знаю, – моментально ответила она, словно ждала этого вопроса. – Я вообще знаю о ней очень мало.

Аллейн спросил, поддерживает ли она версию, согласно которой мисс Кост убили, приняв за другую, и миссис Бэрримор сказала, что поддерживает. Причем, как показалось Аллейну, облегченно вздохнула.

– По-моему, это дело рук Уолли, – добавила она.

– Которого она сама же и научила?

– Не исключено. Она была… В общем, теперь это неважно.

– Мстительна?

Миссис Бэрримор промолчала.

– Боюсь, это тот самый случай, когда о покойнике нельзя сказать почти ничего хорошего. По тону миссис Кастерс я уловил…

– Далси Кастерс! Да она никогда и ни о ком не скажет плохо! – внезапно вырвалось у миссис Бэрримор.

– Я в этом не сомневаюсь. Просто… Ну, мне показалось, что она была полна решимости не говорить ничего плохого.

– Милая Далси! – Лицо миссис Бэрримор осветила улыбка.

– И она, и священник в полном смятении.

– Да что вы говорите?

– Ну, во-первых, трагедия с мисс Кост, а потом вся эта возня вокруг родника. Кстати, мне сказали, будто за последние два года в этой семье произошли разительные перемены.

– Да. – Она кивнула. – Именно разительные.

– Они раньше нуждались?

– О да. У нас был жутко бедный приход. Так что жалованье платили минимальное, а никаких сбережений у Кастерсов не было. Все мы так за них переживали! Вы бы видели, в чем они ходили! Далси – особа интересная, но нуждается в соответствующем оформлении, – сказала миссис Бэрримор с невольным высокомерием женщины, которая хороша и в рубище. – Конечно же, мы все им помогали. Мне кажется, в те годы Далси ничего себе не покупала.

– Сегодня она выглядела вполне прилично.

– Да? – Теперь миссис Бэрримор заговорила с ним так, будто они были давнишними друзьями. – А мне казалось, мужчины никогда не обращают внимание на то, во что одеты женщины.

– Хотите, я скажу вам, в чем вы были вчера на празднике?

– В чем?

– В белом льняном платье с квадратным вырезом и кожаным поясом. На ногах коричневые итальянские туфли с большими пряжками. Коричневые же замшевые перчатки. Широкополая соломенная шляпа в полоску с коричневой бархатной лентой. Коричневая кожаная сумочка. И никаких украшений.

– А я считала, вы не из тех мужчин, которые обращают внимание на подобные мелочи. Правда, это необходимо в вашей профессии, и поэтому я не чувствую себя польщенной. Или я ошибаюсь?

– Вы должны чувствовать себя польщенной. Но я собираюсь перечеркнуть произведенный вами фурор сообщением о том, что сегодня утром на миссис Кастерс тоже было льняное платье…

Он описал фасон. Миссис Бэрримор слушала его с серьезным видом.

– Белое?

– Нет. Зеленое.

– А, то самое…

– Оно когда-то принадлежало вам?

– Если то платье, о каком я подумала, то да.

– Когда вы с ним расстались?

– Вот уж не помню.

– Года два назад?

– Право же, не могу сказать.

– Попытайтесь вспомнить.

– Но это невозможно. Я без конца давала ей то одно, то другое платье. Вы заставляете меня чувствовать себя неловко, будто я выставляю напоказ свои добродетели. Женщины часто дарят подругам свои вещи.

– Я бы не стал у вас выпытывать, если бы не думал, что это относится к делу.

– Но каким образом?

– Подумайте сами. Было ли это зеленое платье у вас два года тому назад?

Она резко вскочила на ноги.

– Какая чушь! Вы хотите сказать… Уолли?..

– Да. Его Зеленая Дама.

– Но… большинство считает, что он ее просто выдумал. А даже если и нет – летом многие ходят в зеленом…

– Знаю. Вы дарили это платье просто так, без всякой задней мысли?

Она изучала свои переплетенные пальцы.

– Просто так. Уверяю вас, с тех пор прошло больше года. – Она отвернулась. – Но даже если и не просто так, все равно я вам об этом не скажу. Это… это никак не относится к… происшествию. К тому же вы правильно заметили, что это личное дело Далси Кастерс.

– Может, она вспомнит.

– Я и на секунду не могу предположить, чтобы Далси выкинула такое… Это на нее не похоже. Она просто не могла быть Зеленой Дамой!

– А я этого и не предполагаю. – Аллейн приблизился к миссис Бэрримор. Она подняла голову. Ее щеки покрылись мертвенной бледностью. – Давайте не будем играть в прятки. Ведь Зеленая Дама – это вы, не так ли?

ЯРД

1

«Наверное, она начнет отпираться, – думал Аллейн. – Какие я в таком случае выдвину аргументы? Ведь их совсем немного – мое предположение почти целиком основано на интуиции». Он видел, что миссис Бэрримор потрясена, но эта женщина и в самом деле обладала завидной выдержкой.

– Я вела себя очень глупо, – сказала она. – Можете себя поздравить. Но интересно, какие у вас есть основания для подобных предположений?

– Помните фестиваль? Я случайно подглядел выражение вашего лица в тот момент, когда из-за валуна появилась эта здоровенная бабища. Вы на нее так сердито глянули. К тому же Уолли настаивает, что его Зеленая Дама была высокая и очень красивая. Естественно, услышав такое, я прежде всего подумал о вас…

Наверху хлопнула дверь и послышался чей-то сиплый кашель.

Миссис Бэрримор вздрогнула.

– Мистер Аллейн, бога ради, обещайте мне, что не расскажете об этому мужу. Пользы вам от этого не будет никакой. Клянусь, вы даже не представляете, что случится, если ему об этом сказать… – Она осеклась.

– А он уже об этом знает?

Миссис Бэрримор молчала.

– Так, значит, он об этом знает, – констатировал Аллейн.

– Неважно. Он… он рассвирепеет. Из-за того, что об этом узнали вы.

– А почему, собственно говоря? Ведь в тот момент вы подчинялись порыву. И безусловно, ваши слова свою роль сыграли. Это никакая не мистика, и вы…

– Нет, нет, вы меня не поняли. Дело не в этом. Дело в том… О господи, он идет сюда. Боже мой, как мне вас просить? Что мне делать?

– Постараюсь об этом умолчать. Не бойтесь. Лучше, чтобы он не видел вас в таком состоянии. Эта дверь ведет в кухню? Быстрей сюда.

Она мгновенно скрылась за дверью.

Майор грузно спускался по ступенькам. Зевая, он прошел через холл прямо к старому бару. Аллейн услышал звон стакана. «Доблестный майор имеет привычку опохмеляться, – подумал он. – Интересно, давно ли?» Он взял чемодан, скользнул в холл, хлопнул входной дверью.

– Есть здесь кто-нибудь? – крикнул он. Прошла целая минута, прежде чем распахнулась дверь бара и на пороге появился майор Бэрримор. Дрожащей рукой он прижимал ко рту кипенно-белый носовой платок. На его оплывшей багровой физиономии угрюмо поблескивали щелочки глаз.

– Привет, – буркнул он.

– Вот пришел к вам селиться, – бодрым голосом начал Аллейн. – Можете уделить мне несколько минут? Обычная рутина, но от нее, к сожалению, никуда не денешься.

Бэрримор тупо уставился на Аллейна, потом распахнул дверь в гостиную.

– Давайте сюда. Что скажете на этот раз? Арестовали кого-нибудь?

– Пока нет.

– Тут все болтают о мальчишке. Можно подумать, бедный придурок им всем чем-то насолил.

– А вы не согласны с тем, что они говорят?

– Нет. Начать с того, что он для этого слишком глуп. К тому же безобидный парнишка. Я в полку, бывало…

– У вас есть своя версия? С удовольствием выслушаю ваше мнение.

– Нет, старина. Какое там удовольствие. Вам она придется против шерстки.

«Итак, началось, – подумал Аллейн. – Догадываюсь, куда он клонит».

– Мне? Почему это? – вслух спросил он.

– Вы слышали, о чем болтают в деревне?

– Нет. О чем же?

– Я-то сам, разумеется, не со всем согласен. Понимаете… И все-таки эти две… дамы между собой собачились.

– Кто?

– Мисс П. и мисс К. А ведь она там побывала. Ясно как божий день. На месте преступления. Вывесила свое проклятое уведомление.

– Вам-то откуда об этом известно? – Аллейн сам удивился злости, с которой выпалил эту фразу. – Дорожка перекрыта. К ограждению никого не допускают. Откуда вам известно, что там побывала мисс Прайд? Что она вывесила свое уведомление?

– Ей-богу, сэр…

– А вот откуда – вы сами там побывали.

Физиономия майора покрылась пунцовыми пятнами.

– Вы рехнулись, – глухо процедил он.

– Вы шли по дорожке. Притаились под навесом скалы возле последнего поворота. Когда мисс Прайд ушла, покинули свое укрытие и направились к ограждению.

И снова это были всего лишь предположения, но, увидев растерянность майора, Аллейн понял, что попал в точку.

– Вы прочитали предупреждение, разгневались и швырнули его в грязь.

Бэрримор нахмурил брови и дрожащей рукой расправил усы.

– Не возражаете, если я выпью? – спросил он.

– Лучше не надо, а впрочем, делайте как знаете.

Аллейн слышал шаги майора в холле, бульканье виски в его глотке.

– Вернитесь! – приказал он.

Майор уселся в кресло.

– Так лучше, – сказал он. – Теперь могу вам все объяснить.

– Что ж. Послушаем.

– Я следил за ней.

– За кем? За мисс Прайд?

– Именно. Так вот, слушайте. Я, значит, проснулся. Темень. Встал попить. За окном ливень. А тут вижу – эта старуха шлепает себе как ни в чем не бывало под своим проклятым зонтом. Делает поворот – и на дорожку. Ну, а я что, хуже? Глотнул, значит, парочку аспиринчика, плащ-палатку в зубы и вперед. А все потому, что ей и на фартинг доверять нельзя. Так вот. Смотрю – старуха уже обратно топает. Ладно. Применяю обходный маневр. Прячусь в укрытие. Как вы, старина, и сказали. Прямо в точку угодили. Чтоб, так сказать, подпустить супостата поближе. – Он осклабился.

– Вы что, встретились с ней на дорожке?

– Я? Боже упаси!

– Выходит, вы просидели в своем укрытии, пока она не скрылась из виду?

– А я разве вам этого не говорил?

– Потом, когда она ушла, вы зашагали к ограждению.

– Именно.

– Прочитали уведомление и швырнули его в грязь?

– Именно.

– А потом? Что вы сделали потом?

– Вернулся домой.

– Вы видели Уолли Триэрна?

– Нет.

– А вообще кого-нибудь встретили?

На лбу у майора вздулась жила. Глаза злобно сверкали.

– Ни души! – что есть мочи гаркнул он.

– Вы встретили мисс Кост. Вы не могли ее не встретить. Она появилась у ограждения через несколько минут после ухода мисс Прайд. Вы встретились с ней либо там, либо на дорожке. Так все-таки где же?

– Да я эту дуру и в глаза не видел.

– И вы подпишетесь под этим утверждением?

– Катитесь ко всем чертям!

– Это ваше последнее слово?

– Не совсем. – Он встал и вонзился взглядом в Аллейна. – Если это будет продолжаться, я позвоню в Ярд и скажу вашему командиру, что вы ведете себя предвзято и поэтому вам нет веры. Я добьюсь, чтобы вас отдали под трибунал.

– Не советую, – спокойно сказал Аллейн.

– Не советуете? Я скажу им все, как есть: что вы утаиваете улики, свидетельствующие против одной старой ведьмы, которая приходится вам… гм… закадычной приятельницей. Насчет вашего вкуса я уж помалкиваю.

– Майор Бэрримор, я не могу заставить вас проглотить язык, но если вы его прикусите, вам это пойдет на пользу.

– Хотите запугать? Да старая карга с самого начала точила зубы на бедняжку Кост. Твердила, будто бы та писала ей письма, швырялась камнями, угрожала по телефону, подсовывала в комнату какие-то фигурки.

– Да, в последнем случае мисс Прайд допустила ошибку, не так ли? Зеленую Даму ей в гостиную подкинула не мисс Кост, а вы.

У Бэрримора отвисла челюсть.

– Будете отрицать? Я бы на вашем месте не стал. Там сплошь ваши отпечатки.

– Лжете! Берете на пушку!

– Как вам будет угодно. Между вами существовал заговор, направленный против мисс Прайд, так ведь? В нем участвовали вы, мисс Кост да плюс еще Триэрны как орудие. Вы рассчитывали ее запугать. Мисс Кост начала кампанию с угрожающих писем, составленных из букв и целых фраз, которые вырезала из местной газеты. Вам понравилась эта идея: вы вырезали из вашего спортивного приложения слово «смерть» и прицепили его к голове фигурки. И эту фигурку вы взяли не у мисс Кост – они продаются в вашей гостинице!

– Катитесь к чертям!

Аллейн взял чемодан.

– Пока достаточно. Вам придется повторить свои показания при свидетелях. Советую не злоупотреблять виски и обдумать на свежую голову, какой вред вы себе наносите. Если решите внести поправки в ваши показания, я с готовностью вас выслушаю. И пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы с мисс Прайд в течение этих нескольких часов, которые она, к сожалению, вынуждена провести под вашим кровом, обращались корректно.

Майор окликнул его уже на пороге.

– Минутку. Постойте.

– Я вас слушаю.

– Похоже, меня крепко занесло. Мужчина ведь не должен терять самообладания. Как вы считаете?

– Напротив, спектакль был весьма поучительным, – сказал Аллейн и вышел.

2

«Теперь я красивым жестом откажусь от заказанной комнаты и снова воспользуюсь гостеприимством Кумба, – думал он. – А вообще-то нет. Так было бы слишком просто. Вероятно, Бэрримор на это и рассчитывает».

Аллейн взял у портье ключ и поднялся к себе. Было четверть четвертого. Мисс Эмили еще отдыхала. Через час сорок пять минут приедут инспектор Фокс, сержанты Бейли и Томпсон. Аллейн с таким нетерпением ждал их приезда.

«А что, если мисс Эмили, – размышлял он, – доведенная до белого каления выходками мисс Кост, увидела, как та идет к роднику, спряталась за валуном и, поддавшись внезапному приступу ярости, метнула камень в зонт мисс Кост? Нет, этого быть не могло. Ну а если даже и было? Как мисс Эмили вела себя после? Спокойно наблюдала за тем, как мисс Кост захлебывается в заводи? Как струи воды треплют ее волосы? Потом нашла другой камень, уничтожила им все следы и возвратилась в гостиницу? А где все это время был майор? Ведь он же признался в том, что сорвал уведомление и швырнул его в грязь. Предположим, его арестуют, и тогда защита спокойно может предъявить мисс Эмили контробвинение. Удастся ли доказать ее невиновность? Для этого необходимо, чтобы раскололся майор. А он делает вид, что убежден в ее виновности. К тому же майор хронический алкоголик».

Аллейн заходил из угла в угол. Майор должен был непременно столкнуться с мисс Кост. Он видел, как мисс Эмили прошла к роднику, потом обратно, вышел из своего укрытия и направился к ограждению. Мисс Кост в это самое время должна была подойти к нему, только с другой стороны. Почему вдруг он, завидев ее, стал бы прятаться, да и где? Нет, они никак не могли избежать этой встречи. А если так, то что они сказали друг другу под проливным дождем? А может, он, завидев ее издали, взял и спрятался за валуном?

Но с какой стати? А где все это время был Уолли? И доктор Мэйн, и мисс Эмили видели его чуть позже половины восьмого. Он крикнул что-то мисс Эмили и скрылся из виду. В этом треклятом деле люди все время то прячутся, то выходят из укрытия. А Триэрн? Тоже слонялся где-то поблизости? Доктор Мэйн его не видел, но это еще ни о чем не говорит.

И еще одна головоломка, которая Аллейну совсем не нравилась – миссис Бэрримор, она же Зеленая Дама. Случайно или же не случайно ломает он голову над этой загадкой? И почему она трепещет при мысли о том, что ее мужу могут рассказать об этом маскараде? Ведь Бэрриморы разбогатели именно благодаря истории с Зеленой Дамой. Может, он просто велел ей об этом молчать? Она обмолвилась, что его взбесит именно тот факт, что обо всем этом стало известно Аллейну. И чем объяснить ее смятенное состояние в саду? Тогда еще ни у кого и в мыслях не было отождествлять ее с Зеленой Дамой.

И наконец, была ли мисс Кост убита потому, что она была мисс Кост, или же потому, что ее приняли за мисс Эмили?

Аллейн достал свои записи и еще раз перечитал их. Время, можно сказать, установлено. Орудие. Способ. Положение тела. Место… Место? Он подробно описал его. Между валуном и горой есть небольшая ложбинка, заросшая папоротником и мягкой травой. «Хорошее местечко для парочек, когда нет дождя», – как заметил Кумб. Выступ…

Зазвонил телефон. Аллейна хотел видеть мистер Нэнкивелл, мэр Порткарроу.

– Попросите его подняться ко мне в комнату, – сказал Аллейн и спрятал свои записи в ящик письменного стола.

Мистер Нэнкивелл был в крайней степени возбуждения. За его напыщенностью и подобострастием, с которым он обращался с Аллейном, чувствовалось едва сдерживаемое любопытство. К тому же чем дальше, тем больше Аллейн догадывался, что мэр порывается ему что-то сообщить, однако никак не может отважиться на столь решительный шаг.

– Это ужасное происшествие случилось при очень нежелательном стечении обстоятельств, – разглагольствовал мэр. – Сейчас, сэр, самый пик сезона. Порткарроу в самом центре внимания общественности. Он стал модным курортом. Сюда нахлынут журналисты, и та информация, которую они состряпают, не пойдет на пользу нашему обществу. От этих репортеров, кроме грязной болтовни, не жди ничего, так что надо приготовиться к худшему.

– По каким дням выходит местная газета?

– По вторникам, – с мрачным видом ответил мэр. – Но наши газетчики спелись с лондонскими, одним словом, записались к ним в агенты. Они все туда передадут.

– А у вас, сэр, есть на этот счет какие-нибудь соображения?

– Да, есть. Десятки. И одно другого невероятней. Слухи тут разные ходят. Однако, сэр, вы, я думаю, не станете отрицать, что с мисс Прайд вас связывают личные отношения.

– Да. Она моя старая знакомая. – И прежде чем мистер Нэнкивелл успел что-либо сказать, добавил: – Мне известно, какие сплетни распространяют здесь о мисс Прайд. Могу заверить вас, весь ход событий показывает, что она к этому преступлению никоим образом не причастна.

– Да? Вот как, значит, обстоят дела? Рад это слышать. – Аллейн уловил в его голосе фальшивые нотки. – Еще существует мнение, будто одну даму приняли за другую…

– И вы его разделяете? Не кажется ли вам, что эта версия притянута за уши?

– Черт побери, вероятно, так оно и есть, – сразу же согласился Нэнкивелл и тут же представил собственное алиби: – Вот уж не думал, что мне когда-то придется очутиться в столь унизительном положении. Итак, сегодня, как и в другие воскресные дни, мы с миссис Нэнкивелл встали в девять, а в восемь прислуга приносила нам в спальню чай. Я узнал об этом кошмарном событии в половине одиннадцатого, когда мы с миссис Нэнкивелл пришли в церковь. И то лишь благодаря слухам. А Джордж Пендер эдак важно сказал мне, что ему нечего добавить. Когда мы вышли из церкви, о происшествии уже знала вся деревня. Мне должны были доложить об этом в самом начале, но никто и не подумал это сделать. Весьма прискорбно.

Аллейн постарался его успокоить, сказав, что как раз собрался обратиться к нему за помощью.

– Понимаете, я совсем ничего не знаю о мисс Кост, а без этого просто невозможно вести расследование. Ну, к примеру, что она представляла из себя как человек. Мне известно, что ей было около сорока пяти и что она была не замужем. И это все. Я по опыту знаю, что человек вашего положения прекрасно разбирается в человеческой натуре.

– Да, конечно же, это, так сказать, приобретается с опытом, – мистер Нэнкивелл довольно почесал затылок.

– Вот именно. Опыт приобретается в общении с людьми. Итак, между нами, мальчиками, как бы вы охарактеризовали мисс Кост?

Мэр наморщил лоб и уставился в пространство. Многозначительная ухмылочка на его физиономии разрасталась все шире.

– Обычная старая дева.

– Неужели?

– Конечно, не такая уж и старая. Ведь недаром говорят, что в сорок пять – баба ягодка опять. Вы уж извините. Это, мне кажется, истина общеизвестная.

– Да, трудно предсказать, что они могут выкинуть в эти годы.

– Вот-вот! – с неожиданным пылом подхватил мистер Нэнкивелл. Откинулся в кресле и ухмыльнулся: – Она… она…

– Уверяю вас, если это не пригодится для дела, все так и останется между нами. Надеюсь, мистер Нэнкивелл, будет лучше, если я обсужу эти вопросы с вами, чем с половиной деревни.

– Что верно, то верно. Однако это может привести вас к выводам…

– Обещаю вам не спешить с выводами.

– Ну, хорошо. Так вот, она здорово приударяла за доктором, а он ее держал на расстоянии. И майор после тоже.

– Что? Майор Бэрримор?

Вид у мистера Нэнкивелла был ужасно смущенный.

– Возможно, это всего лишь сплетни… Не будем на них останавливаться. Их распространяет гильдия дам, которую возглавляет миссис Нэнкивелл, и, по ее словам, верить им не стоит.

– Но все-таки, что именно болтают эти дамы из гильдии? Что мисс Кост имела виды на майора Бэрримора, а он отверг ее притязания?

– Не совсем так. Видите ли… – Мэр замялся.

– Неужели у мисс Кост был роман с майором Бэрримором?

– Гм. Как будто. И говорят, довольно бурный…

3

Одолев последнее препятствие, мистер Нэнкивелл понесся галопом. Оказывается, сведения эти исходили от мисс Сисси Поллок, вчерашней Зеленой Дамы, помощницы мисс Кост и ее ближайшей подружки. Судя по всему, мисс Кост изливала ей свою душу. Мисс Поллок в свою очередь под строжайшим секретом рассказала об этом одной своей закадычной приятельнице, чья мать, дружившая с миссис Нэнкивелл, слыла страшной сплетницей. По слухам, роман этот был скоротечным и имел место во время первого приезда мисс Кост на остров.

Когда мистер Нэнкивелл уходил, Аллейн заверил мэра, что его фамилия в деле фигурировать не будет, поскольку показания основаны на так называемых слухах, а значит, их нельзя использовать в качестве улик.

Аллейн достал свои бумаги и дописал довольно длинный абзац. Потом закурил трубку и подошел к окну.

Из окна была видна насыпь, причал, крыша магазина мисс Кост. По спокойной глади залива скользило несколько лодок, среди которых Аллейн узнал ялик Пэтрика и Дженни. Девушка сидела на корме и смотрела куда-то мимо своего спутника, который с ожесточением работал веслами. Даже издали было видно, что он не в духе. Начавшийся отлив медленно относил их в сторону деревни. Аллейн видел, как Дженни качала головой.

«Обычная размолвка влюбленных, – подумал он. – Лодка для этого неудобное место. Но мне кажется, парень избрал неправильную тактику».

* * *

– Ты неправ, Пэтрик, – тем временем говорила Дженни. – Зря ты на меня дуешься.

– Я вовсе не дуюсь на тебя.

– Значит, твое притворство заслуживает наивысшей похвалы. Пэтрик…

– Что?

– Может, ты все-таки скажешь, в чем дело? Так было бы куда лучше, чем терпеть твои косые взгляды.

– А ты-то сама?

– А что я должна, по-твоему, делать? Пасть на колени на дно лодки и просить у тебя прощения неизвестно за что?

– Ты знаешь за что.

– О господи! – Дженни взглянула на Пэтрика, и ее губы задергались от смеха. – Ну не смешно ли, а?

– Ужасно смешно. Прошу прощения за свой клоунский вид.

– Послушай, но из-за чего все это? Из-за того, что мы с мистером Аллейном навестили Уолли и я опоздала к тебе на свидание? Или же из-за того, что завтра я еду с мисс Эмили в Данлоумен? А может, все вместе, а?

– Наслаждайся сколько тебе угодно любым обществом. Не стану совать нос туда, где я не нужен. И свои секреты можешь держать…

– Но ведь он же меня попросил никому об этом не говорить.

– Ага, я так и думал.

– Пэтрик, ты меня извини, но мистера Аллейна я все равно уважаю. Меня поражает в нем… ну, как это сказать… то, что он не принадлежит к реакционерам.

– Конечно же, перед нами образец истинного просветителя.

Дженни наклонилась и положила руку на костлявую коленку Пэтрика.

– Ну все-таки скажи мне, что случилось?

– Господи, неужели ты можешь так легко забыть обо всем этом! О мисс Кост, которая теперь лежит с проломленным черепом. О мисс Кост, которая захлебнулась водой из нашего распрекрасного родника. А этот твой очаровательный сыщик все глубже и глубже вторгается в нашу жизнь. Ты думаешь, меня привлекает перспектива… – Он внезапно осекся. – Я слишком привязан к матери.

– Пэтрик, я все понимаю. Так оно и должно быть, но…

– Черт побери, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

– Но об этом ведь не может быть и речи. Мистеру Аллейну и в голову не придет…

– Ты думаешь? – Он отвел глаза. – Это была отвратительная женщина.

Оба долго молчали. Внезапно Дженни вздрогнула, словно ее схватила чья-то невидимая рука.

– В чем дело? Ты замерзла?

У Пэтрика был несчастный и растерянный вид, и Дженни захлестнула волна сострадания.

– Давай перестанем говорить друг другу гадости. Поехали домой, разберемся в себе. Вот и солнце скрылось.

– Я понимаю, что тебе хочется от этого отмежеваться. В хорошенькую же компанию ты попала! Конечно, тебе лучше уехать в Данлоумен.

– Милый мой, ты сам прекрасно знаешь, как ты несправедлив.

Он взял девушку за руку.

– Виноват. Я очень виноват. Милая Дженни…

* * *

В комнате Аллейна зазвонил телефон.

– Инспектор Фокс прибыл в ваше распоряжение, – услышал Аллейн знакомый безмятежный голос своего коллеги. – Нахожусь в полицейском участке Порткарроу.

– На меня будто повеяло весенним ветром.

– Что вы сказали?

– Не имеет значения. Вы захватили мой портфель, старина?

– Да.

– Тогда я жду вас.

Положив трубку, Фокс сказал Кумбу и своим товарищам из Ярда:

– Нужно немедленно ехать, ребята. Он расстроен.

Фокса сопровождали сержанты Бейли и Томпсон. Кумб показал им дорогу и вернулся в участок.

Они шли гуськом по насыпи. Аллейн увидел их из окна, надел плащ и вышел навстречу.

– Живописное местечко, – комментировал Фокс. – И, судя по всему, пользуется успехом. Итак, мистер Аллейн, мы вас слушаем.

– Расскажу по пути.

Он взял у Фокса свой портфель и предложил пройтись по берегу залива, а потом подняться к роднику. По дороге Аллейн вкратце изложил суть дела.

– Будь здоров наворочено, – выслушав, заметил Фокс. – А какая гипотеза по душе вам, мистер Аллейн? Убита камнем, предназначавшимся для другой, или же камень попал в цель?

– Не хочу давить на вас с самого начала. Кумб придерживается первой версии. Об этом свидетельствуют и показания мальчишки – он видел, как мисс Прайд пришла, потом ушла и снова вернулась. Она его тоже видела. На той дороге, на которую мы сейчас выйдем. И доктор Мэйн видел. Значит, не мисс Прайд вернулась, а мисс Кост шла к роднику. Однако между уходом мисс Прайд и приходом мисс Кост у ограждения побывал майор Бэрримор, который сорвал и бросил в грязь уведомление. Кто повесил его на место? Убийца? Вполне вероятно. А когда Уолли вошел за ограждение? И заходил ли он туда вообще? Одно я знаю точно: Уолли не стал бы вешать назад уведомление – у него бы не хватило на это ума. Да и со временем получается неувязка.

– Как бы ни был глуп мальчишка, вряд ли бы он мог вблизи спутать покойницу с мисс Прайд.

– Совершенно верно, братец Лис. Что касается нашего доблестного майора, то он все время пребывает в состоянии алкогольной эйфории. До беспамятства напивается редко, но и трезвым никогда не бывает. Ходит молва, будто у него была интрижка с мисс Кост примерно в то самое время, когда исчезли бородавки Уолли. Говорят, он проявил непостоянство, чем накликал на свою голову классическую ярость покойной. Вроде бы она имела виды и на доктора, но тот не поддался ее чарам. У Бэрримора красавица жена, и существует мнение, что он держит ее в ежовых рукавицах. Услышав об убийстве, она впала в жуткое отчаяние. Кстати, она и есть Зеленая Дама. Все изложенное зафиксировано на бумаге. Читайте на здоровье.

– Благодарю.

– А это «Хижина Уолли». Вон там, у забора, стоит его мамаша, кстати, тоже алкоголичка. Его папаша работает во время прилива перевозчиком, а остальное время он директор вот этого балагана. Вся эта братия – Бэрриморы, священник, доктор, Триэрны и сама мисс Кост, а также добрая половина местных обитателей – видели и видят в лице мисс Прайд угрозу своему благосостоянию.

– Добрый вечер, миссис Триэрн, – крикнул Аллейн, приподымая шляпу.

Неряшливого вида особа перегнулась через забор.

– Эй ты, упрячь ее в кутузку, эту проклятую бандитку!

– О ком это она? – удивился Фокс.

– О мисс Прайд.

– Черт побери! Этого еще не хватало.

Дама исторгла дикий вопль, похожий на боевой клич ее отпрыска, и заковыляла к дому. Аллейн заглянул через забор. Проволоку для сушки белья уже убрали.

Они поднялись к роднику. На дорожке к гостинице стоял на страже полицейский. Аллейн взглянул на небо. С северо-запада ползли низкие тучи, ветер крепчал. Поверхность моря покрылась рябью.

– Сводку кто-нибудь слышал?

– Да, – отозвался Фокс. – Ночью ожидается шторм с ливнем.

– Проклятье.

Аллейн достал ключи от проволочной клети, которой накрывали автомат.

– Прошу вас, братец Лис, обратите внимание на следующее. Эта клеть была установлена по требованию мисс Кост для того, чтобы с наступлением темноты сюда не забредали влюбленные парочки. Ею пользовались лишь изредка. Мне кажется, ниточка вьется именно отсюда. Ключи имели лишь Кумб и администрация гостиницы. Из ограждения можно выйти только через вон те ворота, которые автоматически защелкиваются изнутри. Можно войти через турникет, а потом при помощи кусочка веревки подтянуть замок, который висит на цепи, и запереться изнутри.

– У вас есть основания считать, что кто-то проделывал этот трюк?

– Только одно: я заметил обрывок веревки, застрявший между звеньями цепи. Будьте добры, Томпсон, сфотографируйте его.

Выступ над родником и прилегающий склон были закрыты брезентом.

– Его расстелили люди Кумба, – пояснил Аллейн. – Они проделали хорошую работу, хоть и наследили своими сапожищами. Итак, Бейли, приступайте к делу. Фокс, вот вам мои записи.

Немногословный Фокс достал футляр с очками и примостился на склоне. Бейли и Томпсон с готовностью приступили к делу. Аллейн вышел за ворота и, прислонившись спиной к ограде в том самом месте, куда мисс Эмили повесила свой манифест, окинул взором окрестности родника. Через несколько минут он окликнул Фокса.

– Что вы видите?

Фокс не спеша перечислил все, что охватывал его взор.

– Благодарю вас, братец Лис. Помните обо всем том, что видели, когда будете переваривать мои записи. А я пройду к этому проклятому укрытию.

– Чем нас порадует погода? – спросил он у стоявшего на посту констебля.

– По всем приметам, сэр, надвигается буря. У нас, если подуло нежданно-негаданно с северо-запада, жди ветра с дождем.

– По крайней мере, хоть туристы не будут здесь околачиваться. Небось они вам здорово досаждают, а?

– Без конца задают дурацкие вопросы, сэр, да и мальчишки шныряют под носом.

– А где ваш напарник? За поворотом?

– Да, сэр. Никто у нас не пройдет, хоть многие и суются. И больные, и здоровые.

– Кто-нибудь из ваших знакомых пытался пройти?

– Сперва две горничные из отеля, сэр. Как дурочки хихикали и визжали. После – майор. Говорит, будто кто-то из гостей уронил за той скалой кольцо и он хочет его поискать. Мы с напарником ничего там не нашли. А самого мистера Бэрримора мы и близко не подпустили, хоть он и ругался как извозчик.

– Правильно сделали. А вы не заметили, майор не оставил следов?

– Оставил, сэр, и, по-моему, они точно такие же, какие там уже были.

– Ваша фамилия?

– Кэрей, сэр.

– Пройдемте со мной.

Возле укрытия напарник Кэрея, констебль Поумрой, зябко ежился на ветру. Аллейну показали свежие следы майора. Он тщательно сравнил их со следами, сохранившимися под скалой.

– Тютелька в тютельку. Вы оба заслуживаете похвалы.

– Спасибо, сэр, – в один голос гаркнули полицейские и переглянулись.

Вернувшись к роднику, Аллейн увидел, что Фокс препирается с Джеймсом Триэрном.

– Я попросил приятеля подменить меня на катере, а сам вот решил подняться к вам и узнать: что, черт побери, здесь творится? Я дорожу своим честным именем, мистер, а теперь вот его подвергают сомнению.

– Пожалуйста, сообщите сперва нам это честное имя и свой адрес, а потом объясните, в чем суть дела, – вежливо попросил Фокс, держа на ладони блокнот.

– В чем дело, мистер Триэрн? – поинтересовался подоспевший Аллейн.

Триэрн покрутил пуговку на своей кепке.

– Не подумайте, сэр, будто я хочу померяться силенками с законом, – загнусавил он, обращаясь к Аллейну. – Мы народ смирный, и к нам с ихней стороны никогда не было никаких претензий. Зачем это вы про меня записываете? – прицепился он к Фоксу.

– А я думал, вы собираетесь обратиться к нам с жалобой. Не так ли, мистер Фокс? – спросил Аллейн.

– Я тоже так подумал, сэр. – Фокс спокойно взирал на Триэрна поверх очков.

– Ну, это не совсем чтобы жалоба… Не приписывайте мне чужих слов, начальник. Зачем это мне нужно?

Внезапно Триэрна прорвало, и он пустился в долгий бессвязный рассказ. Люди, ныл он, болтают всякое. А Уолли, он догадывается, соблазнили мороженым. Ведь кто угодно скажет, что на слова бедного парнишки нельзя полагаться – он же невинный, все равно что нерожденное дитя, и всем любит делать одно только приятное.

– Мистер Триэрн, мы собирались заглянуть к вам вечерком, – сказал Аллейн, – но вы нас опередили. Хотим произвести у вас обыск и имеем на это ордер. Если вас устраивает, мы спустимся вместе с вами в поселок.

Триэрн не на шутку перепугался.

– Это еще зачем? Я не прячу у себя дома ничего такого, что не дозволено.

– Тогда у вас тем более не должно быть никаких возражений.

– Все дело в принципе, ясно?

– Вполне.

Триэрн обернулся и посмотрел в сторону родника, где Бейли и Томпсон уже начали собирать свои вещи.

– Что там делают ваши ребята? Ищут следы?

– Да.

– Они не найдут там следов нашего Уола! Не найдут! Ни за что не найдут, мистер. Уж я-то знаю.

– Он был там вчера.

– На выступе не был. И сверху тоже.

– А почему вы так испугались? Вам что, известно, как была убита мисс Кост?

Триэрн часто заморгал.

– Мистер Триэрн, вы будете говорить или нет?

– Но ведь все говорят, будто в нее кинули камнем…

– Вы имеете в виду тот вечер, когда вы подучили Уолли бросаться камнями в мисс Прайд, не так ли?

Триэрн вобрал голову в плечи, будто его самого собрались огреть булыжником.

– Что вам сказал парнишка? Он ведь придурок. Разве можно ему верить?

– Продолжим этот разговор после, – сказал Аллейн. – А теперь спустимся к вам.

Посетителей в «Хижине Уолли» не было. Ветром с забора посдувало сети, розы гнулись к земле, вывеска дребезжала.

Триэрн остановился в воротах.

– Покажите мне саму бумажку, – потребовал он.

Аллейн предъявил ему ордер. Изучив его со всех сторон и чуть ли не понюхав, Триэрн направился к двери.

– Минутку, – окликнул его Аллейн.

– Ну, что еще?

– Вы сэкономите время и себе, и нам, если покажете то, что нас больше всего интересует. Куда вы спрятали бельевую проволоку?

– Так я вам и сказал. Силой не заставите.

– Дело ваше. – Он повернулся к Фоксу. – Посмотрим в сарайчике? Сюда.

– Вы здесь держите сети? – любезно поинтересовался Фокс. – Если не возражаете, я хотел бы взглянуть.

В сарайчике в беспорядке валялись старые сети, обломки весел, мешки, ящики, всякие инструменты и груды пустых бутылок из-под джина. В дальнем конце двора располагался курятник, а перед ним высилась куча навоза, в которой, похоже, кто-то недавно копался.

– Фокс, подайте мне, пожалуйста, вилы, – попросил Аллейн, направляясь к курятнику. Триэрн бросился было за ним, но в последний момент передумал и застыл как вкопанный посреди двора. В этот миг с неба обрушились водяные потоки.

Проволока была аккуратно смотана и зарыта в куче навоза. Аллейн сразу же наткнулся на нее.

– Вот так, Фокс. Первая ценная находка. – Он протянул ему моток, найденный в навозе, а сам достал из кармана кусочек проволоки, который отрезал от ловушки, и приложил к срезу.

– Все ясно, – кивнул Фокс.

– Будьте любезны, подите сюда, – окликнул Аллейн Триэрна.

Он думал, что Триэрн заартачится, но тот медленно сдвинулся с места – черная статуя, исхлестанная дождем.

– В данный момент я не собираюсь вас арестовывать, – сказал ему Аллейн, – но считаю себя обязанным предупредить, что ваше положение серьезно. Совершенно очевидно, проволочку для капкана, обнаруженного два дня назад в папоротниках над родником, отрезали вот от этого мотка. Доказательством послужат снимки и тщательные измерения среза.

У Триэрна задвигалась нижняя челюсть, будто он жевал резинку, в горле заклокотало. «Как у зашедшейся в приступе лая собаки», – подумал Аллейн.

Наконец Триэрн промямлил:

– Дак это же была обычная детская шутка.

– Вы так думаете?

– Ежели это сделал мой Уолл, я спущу с него шкуру.

– На вашем месте, мистер Триэрн, я бы не стал прибегать к новым актам насилия. Да Уолли и не смог бы этого сделать. Искусная работа, к тому же из той самой проволоки, остаток которой вы пытались спрятать. Желаете возразить? Прошу вас.

– Чего тут возражать? И чтоб про меня снова записали в протокол! Нет уж, дураков нет. Ладно, а с какого боку это можно прицепить к мисс Кост? Она же ноги протянула, а не та старая карга, верно?

Аллейн постарался пропустить эту реплику мимо ушей. В конце концов, он и сам не раз мысленно обзывал мисс Эмили примерно так же.

– Значит, вы не верите, что мисс Кост убили из-за того, что приняли за мисс Прайд?

– Не верю, мистер. Наоборот, я считаю, что одна дамочка укокошила другую.

– А что вы делали сегодня в половине восьмого утра?

– Дрых в своей кровати.

– И когда встали?

– Откуда я знаю? Постойте-ка… Конечно, черт подери! Запамятовал поначалу. Я слышал сквозь сон, как мальчишка шумел и гремел по дому. Он меня и разбудил, а я на него прикрикнул. На часы глянул – пять минут девятого. Растолкал свою старуху, а она у нас соня известная, и велел согреть чайник. Куда там. Она опять словно в яму провалилась. Так что я сам встал и поставил чайник. Потом глянул в окно, а там почти не видать ничего. Льет как из ведра.

– Уол был дома?

– Да. Сидел себе в уголочке, как обычно, и мурлыкал что-то себе под нос.

– Вы никого не видели, когда смотрели в окно?

Триэрн ответил не сразу.

– Я видел доктора в его катере. Он как раз ехал от Бесси Трэтевей, а она произвела на свет еще одного мальца, чтоб жил да мучился.

– Ваши часы идут верно?

– Секунда в секунду. А то как же?

– Можно на них взглянуть?

Он замялся, потом, сопровождаемый Фоксом, нехотя направился к дому и вынес разбитый будильник. Аллейн сверил его со своими часами.

– Отстают на шесть минут.

– А зачем мне часы? Я выхожу в море и знаю время без них, – сердито огрызнулся Триэрн. – Мы, рыбаки, читаем время по небу и отливам. И плевать я хотел, спешат эти дурацкие часы на шесть минут или же отстают. Глянул из окна, вижу – отлив, а я знаю, когда он начинается, и, если эта дамочка преставилась как раз тогда, когда я из окна глядел, значит преставилась она в самый что ни на есть отлив, вот и делу конец.

– Триэрн, как же так получается? Миссис Трэтевей родила ребенка в половине восьмого, а доктор говорит, что уже через десять минут после родов был на своем катере. На целых полчаса не сходится.

Наступило долгое молчание, после которого Триэрн разразился бессвязным потоком проклятий и угроз. Выходит, он врун? Да еще ни одна душа не называла безнаказанно его, Джеймса Триэрна, вруном. И если ему не верят, зачем тогда спрашивать у него? И без того в поселке о нем судачат. Ясное дело – завидуют. Порастратив свой пыл, Триэрн затянул обычное нытье. Потом сказал, что любой человек может оступиться.

Тут на свет божий выползла его супруга, похлопала глазами, стоя в дверях, и удалилась, повинуясь властному оклику повелителя. Из дома доносилось гиканье, бормотание и хохот. Очевидно, Уолли наслаждался телевизионной передачей.

– Эй ты! Уол! – вдруг крикнул Триэрн. – Живо сюда! Сейчас же!

Уолли бочком, словно испуганный краб, выполз на заднее крылечко и, увидев Аллейна, улыбнулся ему.

Отец схватил его за руку. Уолли захныкал.

– Ну-ка выкладывай правду. Ты кидался в нее большими камнями?

– Нет, не кидал я.

– Вот так-то. И никогда не кидай. Скажи громче, чтоб слышали эти начальники. Дай честное слово, что не кидался большими камнями, не то шкуру спущу за вранье.

– Честное слово, не кидался большими камнями, только мелкими камушками, – дрожа, твердил Уолли. – Как ты меня учил.

– Вот так-то! – свирепо рявкнул папаша. – Пошел в дом!

Уолли удалился.

– Вы с мальчиком потише, – предупредил Аллейн. – Бьете его?

– Руки на него сроду не поднял, мистер. Просто такая манера разговаривать. По-другому он не понимает. Бедняга и не подозревает, что такое материнская любовь, так что я за обоих потею.

– Это расскажете представителям благотворительной организации.

– Этим сволочам!..

– Так вот, Триэрн, вы слышали, что сказал мальчик. Большими камнями он не кидался, а только камешками, как вы его научили. Не лучше ли вам воспользоваться случаем и честно признаться в том, что он кидался камнями в мисс Прайд по вашему наущению? Подумайте хорошенько.

Триэрн в сердцах пнул пустую консервную банку. Она со звоном покатилась по двору.

– А если я скажу, что он сделал это во время своего приступа?.. Да ладно уж, пусть так. Но я отрицаю и буду отрицать, что он мог швырнуть булыжником в Элспет Кост. Могу хоть на библии поклясться, да разразит меня гром!

– Почему вы так в этом уверены? Без двадцати восемь мисс Прайд видела мальчика на дорожке. И доктор Мэйн тоже. Вас ведь при этом не было? Или же…

– Не было. Ей-богу не было. Пусть кто-нибудь посмеет сказать, что был. Спрашиваете, почему я так в этом уверен? – Он наклонился к Аллейну почти вплотную. На его небритых щеках поблескивали капельки дождя. – Да потому что мальчишка в жизни своей ни разу не соврал, ясно? Он слишком глуп, чтоб врать. Кого хошь спроси. Его учительницу. Преподобного. Он правдивый парнишка, наш бедняга Уол, и ты его хоть убей, а кроме правды ничегошеньки не скажет.

Аллейн вспомнил фразу Дженни: «Это удивительно правдивый мальчик. Никогда не обманывает. Никогда».

– Ладно. Пока ограничимся этим. Всего хорошего.

Когда они уже были в воротах, Триэрн крикнул:

– А что будет с этой рухлядью? С Прайд? Ее нужно в кутузку посадить.

Миссис Триэрн визгливо расхохоталась. Потом с шумом хлопнула дверь.

МАГАЗИН

1

Чета Трэтевеев жила через дорогу от Триэрнов. Аллейн постучал с черного хода, и дверь ему открыл сияющий отец, здоровенный приветливый парень. Из спальни доносился крик новорожденного.

Они беседовали на кухне, стоя возле окна, из которого открывался вид на родник. Аллейн спросил Трэтевея, не заметил ли он случайно, примерно в то время, когда родился ребенок, на дорожке Уолли. И получил вполне резонный ответ, что ему было не до того. Ребенок на самом деле родился в половине восьмого, и Мэйн отбыл буквально через пять минут после родов.

Аллейн пожал руку Трэтевею и, выйдя на улицу, пересказал коллегам то, что узнал.

– Почему же тогда Триэрн твердит, будто видел, как доктор отчаливал в своем катере пять минут девятого? – недоумевал Фокс. – В таких случаях, как правило, врут с единственной целью – подтасовать время. Обычный трюк.

– Да, вы правы, – кивнул Аллейн. – Бейли, – обратился он к сержанту, – удалось ли вам обнаружить поверх этого месива следы мужских или детских ботинок?

– Ни тех, ни других, мистер Аллейн. Но, как вы и сказали, какие-то следы стерли плоским камнем. Зато отчетливо видны следы, оставленные после утреннего дождя парой форменных ботинок и модных штиблет на вулканизированной подошве – размер девять с половиной. Изрядно стоптаны.

– Знаю. Это наследили инспектор с доктором. А возле укрытия и за ним?

– Как вы и предполагали, мистер Аллейн. Армейские, ручной работы. Десять с половиной. Стоптанные, но еще в приличном состоянии.

– То же самое относится в известной степени и к их владельцу.

Теперь все море было в белых барашках. Горизонт заволокли тучи. Через насыпь перекатывались огромные волны. О мол гулко бился бортом гостиничный катер. Какой-то мужчина в клеенчатом плаще крепил добавочные швартовы.

Из витрин магазина мисс Кост просвечивал слабый свет. Здесь стоял спертый запах картона, шерсти, жевательной резинки. Мисс Сисей Поллок восседала у коммутатора, выпятив грудь так, что казалось, будто у нее три головы. Увидев гостей, она заулыбалась, привычно строя глазки.

– Мистер Аллейн, вам звонил из Данлоумена сэр Джеймс Кертис, – с почтением в голосе доложил Пендер. Кертис был патологоанатомом в министерстве внутренних дел. – Хотел с вами переговорить. Я сообщил в участок и в отель, сэр.

– Откуда он звонил?

– Из морга, сэр. Там труп и доктор Мэйн…

Сторож в морге сказал, что сэр Джеймс только что ушел, но он попытается его догнать. Его каблуки звонко зацокали по бетонному полу. Через две минуты трубку взял сам великий человек.

– Привет, Рори. Где это тебя носит? Я сделал то, о чем ты просил. Представить отчет?

– Желательно.

Он оказался достаточно прост. Мисс Кост захлебнулась в бесчувственном состоянии, причиной которого явился удар по голове. Тем самым камнем, который прислали с телом.

– Содержимое желудка, – отрывисто продолжал сэр Джеймс, – говорит о том, что примерно за час и три четверти до смерти она выпила чашку кофе с бисквитом. Я согласен с предположением доктора Мэйна, что смерть наступила примерно за час до того, как ты, Рори, обнаружил тело. Поставь меня в известность относительно результатов дознания. А Мэйн ответит на все интересующие тебя вопросы – он, наверное, уже в Порткарроу.

– Очень хорошо, – обрадовался Аллейн.

– Если верить сводке, ты зависнешь на острове надолго, – сказал на прощание сэр Джеймс. – Если бы тебе разрешили взять с собой всего одну книгу, что бы ты выбрал?

– «Руководство по приобретению врагов», – нашелся Аллейн и тотчас повесил трубку.

В гостиницу они вернулись без пяти восемь. Аллейн спросил у портье, не найдутся ли комнаты для трех его коллег, и тот ответил, что почти все номера теперь пустуют. Ввиду того, что надвигается буря, да и родник временно закрыт, большинство из прибывших в Данлоумен, по словам портье, решили сюда пока не приезжать.

– Ведь если разыграется шторм, – добавил он, – мы будем отрезаны от всего мира.

Аллейн поднялся к себе, быстро переоделся и зашел к мисс Эмили.

Старая леди только что отобедала. Она сидела за столом прямая, как палка, и чистила грейпфрут. Перед ней стояла бутылка с красным вином, у локтя лежала раскрытая книга. Вид у мисс Эмили был безмятежный.

– Я всего на минутку, – сказал Аллейн. – Как у вас дела? Небось помираете с тоски?

– Добрый вечер, Родерик. Пока еще держусь, хотя и очень скучаю по свежему воздуху.

– Погода теперь не для прогулок. Как здесь к вам относятся?

– Утром горничная вела себя вызывающе, а официант, который принес еду, просто надерзил. К вечеру, однако, отношение заметно переменилось. Как будто меня подозревают или подозревали по крайней мере в убийстве.

– Почему вы так решили?

– Днем, перед тем как прилечь отдохнуть, я вышла на балкон. На лестнице собралось несколько местных ребятишек. Завидев меня, они запели хором. Не стану пересказывать вам слова. Но мне определенно хотели нахамить.

– Милые здесь, однако, деточки…

Раздался стук в дверь, и на пороге появился официант.

– Благодарю вас, – сказала ему мисс Эмили. – Можете убрать посуду.

– Если не возражаете, я бы хотел с вами поговорить, – обратился Аллейн к официанту.

– Со мной, сэр?

– Да. – Он окинул его пристальным взглядом. – Я суперинтендант из Скотленд-ярда. Мне поручено расследовать дело об убийстве мисс Элспет Кост. Я бы хотел довести до сведения служащих вашего отеля, что эта дама действует со мной заодно и является нашим экспертом. Ясно?

– Да, сэр. Вполне. Надеюсь, у мадам нет на нас никаких жалоб, сэр.

– Я тоже надеюсь. Она и не жалуется. Но если и впредь будут распространяться всякие гнусные сплетни, пожалуюсь я. Можете довести это да сведения всех остальных.

– Спасибо, сэр, – проблеял официант и удалился.

– Chose remarquable![6] – воскликнула мисс Эмили. – Итак, я попала в сыщицы!

– Через пять минут об этом будет знать вся гостиница, а к утру и весь Порткарроу. Что касается вашего отъезда в Данлоумен…

– Не создавайте себе лишних хлопот, Родерик. Этот молодой человек… Пэтрик, вызвался нас довезти.

– Ясно. Если погода не изменится, переправиться по насыпи будет нелегко.

– Ничего.

– Не возражаете, если мы с вами обсудим одну деталь? Как я понял, было приблизительно без двадцати восемь, когда вы вешали ваш… манифест. Так вот, кого и что вы видели вокруг?

Мисс Эмили в точности повторила свой рассказ. Она видела внизу, на дороге, Уолли. Он подпрыгивал, пел, размахивал руками, потом скрылся из виду. Больше она не видела ни души, а возвращаясь в гостиницу, держала впереди себя раскрытый зонт.

– Я все это знаю. Просто еще раз хотел услышать от вас все подробности. Спасибо, мисс Эмили. Вы даже не спросите у меня, как продвигается расследование?

– Не сомневаюсь, что вы бы мне сами рассказали, если бы хотели.

– Я, правда, суеверен и не люблю говорить о деле, пока в нем еще не все ясно. Но так или иначе оно продвигается.

– Очень рада. Идите пообедайте. Если вы не слишком утомлены, буду рада провести вечер в вашем обществе.

– В котором часу вы ложитесь спать?

– Довольно поздно. Я ведь неугомонная.

Они замолкли. Ураган свирепо обрушился на гостиничное здание, дико завывал в каминной трубе.

– Буря разбушевалась, – заметила мисс Эмили.

– Я проверю, горит ли лампочка над вашей дверью. Au revoir, мисс Эмили.

– Au revoir, мой дорогой Родерик.

Старая дама махнула рукой, и Аллейн вышел.

Фокс, Бейли и Томпсон уже ждали его в столовой. Здесь не было больше никого, кроме Дженни и Пэтрика. Они сидели за семейным столом, держа в руках пузатые рюмки. Похоже, отмечали какое-то событие. Их взгляды то и дело встречались, и тогда они улыбались друг другу. Завидев Аллейна, Дженни помахала ему рукой.

– Боюсь, друзья, дело не терпит отлагательства, – сказал коллегам Аллейн. – Встречаемся в вестибюле и идем в магазин. Выпивку заказывали?

– Еще нет, мистер Аллейн.

– Тогда я вас угощаю. На чем остановимся? Официант!

Они выбрали пиво. Официант подобострастно засуетился вокруг их столика.

– Я слышал, вы вызвались отвезти дам в Данлоумен. – Аллейн повернулся к Пэтрику, когда молодые люди проходили мимо их столика. – Очень любезно с вашей стороны.

– Если шторм не уляжется, перебраться на ту сторону будет нелегко, – заметил Пэтрик.

– Надо думать.

– А мисс Эмили не боится?

– Уж кому-кому, а ей чувство страха неведомо. В шестьдесят лет она руководила подпольной организацией Сопротивления, не зная ни сна ни отдыха. Ее жизнь – это целый роман!

Подошел официант и сообщил, что Аллейна разыскивает доктор Мэйн.

– Он в вестибюле, сэр. В том углу, где конторка для корреспонденции.

Это было небольшое, теперь безлюдное помещение в конце вестибюля. Когда вошел Аллейн, доктор Мэйн стряхивал с полей шляпы воду.

– Ну и ночка! – воскликнул он. – Уже не думал, что сумею добраться.

– На чем вы переправились через залив?

– На своем катере. По насыпи ехать невозможно. Сэр Джеймс сказал, что вы, по всей вероятности, захотите поговорить со мной. К тому же я должен заглянуть к одному пациенту…

– Очень рад вам. Однако же вскрытие не много дало. Кертис так и сказал. Я бы хотел выяснить у вас кое-какие подробности. Что-нибудь выпьете?

Доктор Мэйн заказал виски с содовой.

– Пока я здесь, мне надо бы навестить мисс Прайд. Разумеется, она уже здорова, но у нее на шее осталась нехорошая царапина. Я знаю, вообще-то не полагается задавать вопросы полиции, но все-таки, что вы думаете по поводу покушения на мисс Прайд? Или этот вопрос пока не вставал перед вами?

– Вставал, но лишь как побочный. А вы сами что думаете на этот счет?

– Боюсь, к этому причастен Уолли Триэрн. А за его спиной стоит папаша. Так утверждает сама мисс Прайд, и я полагаю, не без оснований.

– Я придерживаюсь той же точки зрения. Как вы считаете, это не противоречит основной модели поведения этого ребенка?

– Нет. Как раз весьма характерно для него. В возбужденном состоянии он способен на дикие выходки. Иногда за этим следует эпилептический припадок. Не всегда, конечно, но довольно часто.

– Ему можно как-нибудь помочь?

– Боюсь, здесь мы бессильны. Если приступы начинаются в младенческом возрасте, перспективы на излечение весьма неблагоприятны. Мальчик должен вести спокойный и размеренный образ жизни. Мне кажется, домашнее окружение и эта роль шута, которую его заставляют играть, действует на него самым неблагоприятным образом. Гм… А если… Нет, просто не знаю, что и сделать.

– Вы о чем?

– Я подумал, а что, если нам в любом случае определить Уолтера в соответствующее лечебное заведение? И потом, несет ли он ответственность за то, что ударил мисс Кост камнем по голове?

– Если он и сделал это, то никак не раньше чем через полчаса после того, как вы его видели.

– Понятно. – Доктор Мэйн призадумался. – Сэр Джеймс считает, что смерть наступила около восьми плюс-минус двадцать минут. Жаль, я не пригляделся к мальчугану повнимательней. Но тогда на это и не было оснований. Я как раз разворачивал катер.

– Это происходило примерно в семь сорок, не так ли?

– Да, приблизительно…

– А вы случайно не заметили мисс Прайд? Её тоже было видно с моря. Она, кстати, видела Уолли.

– Да не может быть! Нет, не заметил. Наверное, рубка ее от меня загородила.

– А как вел себя Уолли? Прошу прощения за свою дотошность, но мисс Прайд могла кое-что упустить.

– Ничего, ничего. Он прыгал спиной ко мне, размахивал руками, будто что-то бросая. Теперь, когда вы мне сказали, что мисс Прайд была возле ограждения, я понял, что его кривлянья предназначались для нее. Кажется, когда я посмотрел в его сторону в последний раз, он намеревался подняться в гору. Но все это я видел, как вы понимаете, краем глаза.

– Его отец утверждает, что мальчик пять минут девятого был дома.

– Не исключено, – не сразу сказал доктор Мэйн. – Он вполне мог обернуться.

– Еще Триэрн говорит, будто бы видел, как вы отчаливали на катере. По его словам, это было пять минут девятого.

– Врет как сивый мерин! – Доктор Мэйн внимательно посмотрел на Аллейна. – Интересно, зачем ему это нужно?

– Мне тоже интересно, уверяю вас. А как вы думаете, кто эта Зеленая Дама?

Бледные щеки доктора вспыхнули лихорадочным румянцем.

– Я никогда над этим не задумывался. Даже не представляю себе. Мы считали, что мальчик ее выдумал.

– Это миссис Бэрримор.

– У вас нет никаких оснований для такого утверждения, – запальчиво возразил доктор.

– Самые надежные основания. Поверьте мне.

– Вы хотите сказать, что миссис Бэрримор сама вам в этом призналась?

– Фактически да. Я высказал ей свое предположение, и она ответила, что я могу себя поздравить.

Доктор Мэйн поставил свой стакан и стал ходить из угла в угол. Наконец он сказал:

– Клянусь чем угодно, но я никак не могу взять себе в голову, зачем вы этим занимаетесь? К вашему делу это ни в коей мере не относится.

– Все дело в том, что мне здесь не все ясно. Если окажется, что это и вправду к делу не относится, мы сразу же поставим точку. Мне не ясно следующее: почему миссис Бэрримор так страшится разоблачения?

– Черт побери, а как ей его не страшиться? Представим себе, абстрактно разумеется, что она встречает возле родника этого несчастного, затравленного ребенка, выплакавшего все глаза из-за своих бородавок. Она видит, как он пытается смыть их в воде, и вот, повинуясь мгновению, заставляет его поверить в то, что бородавки и впрямь исчезнут, если он этого сильно захочет. Мальчик возвращается домой, и бородавки на самом деле исчезают. В мгновение ока досужие умы превращают это в чудо. Она никак не может решить, стоит ли ей выводить из заблуждения ребенка и разочаровывать многих людей. И чем дальше, тем больше ее терзают сомнения.

– Мне вполне понятен смысл вашего рассказа.

– Тогда прекрасно! – воскликнул доктор.

– Особенно она боялась, что я расскажу об этом ее мужу.

– Прекрасно ее понимаю. Такому субъекту не станешь изливать душу.

– А вам она рассказывала об этом? Понимаю, это бестактно с моей стороны, но ничего не поделаешь…

– Я ее доктор. Она советовалась со мной. И я посоветовал ей молчать.

– Да?

– Нередко вера помогает людям исцелиться. Особенно это относится к тем, чьи заболевания происходят на нервной почве. Вот таким людям разоблачение вполне может нанести вред.

– Это относится и к астматикам?

– Вероятно, да.

– И к мисс Кост тоже?

– Она тоже страдала этим недугом.

– Мисс Кост была вашей пациенткой?

– Да. Ее беспокоили родинки, и я за ними наблюдал. Примерно с год назад я удалил их в моей лечебнице.

– Хотелось бы услышать от вас об этой женщине.

– Послушайте, Аллейн, я не чувствую себя обязанным пренебрегать своей профессиональной этикой только по той причине, что меня вызвали осмотреть труп. Я не говорю о моих пациентах, даже умерших, с непрофессионалами.

– А она не могла знать тайну Зеленой Дамы?

– Не имею представления. Но на мой взгляд, это маловероятно. Только не она! Вы ведь присутствовали вчера на этом дурацком представлении! Зайдите в ее магазин! Сплошные Зеленые Дамы. Если хотите знать мое мнение…

– Я как раз хотел о нем спросить…

– Так вот, я считаю, это дело рук мальчика. Надеюсь, все кончится тем, что его сочтут недееспособным в силу известных причин. Его могут забрать от родителей, которые все равно не справляются со своими обязанностями, и поместят под наблюдение специалистов. Если у меня спросят на дознании, что я думаю на этот счет, я так и отвечу.

– Просто. Ясно. Понятно.

– А вы что, в это не верите?

– Я бы очень хотел в это поверить.

– Интересно было бы выслушать ваши соображения.

– Я, конечно, тоже не делюсь своими соображениями с непрофессионалами, – съязвил Аллейн, – но дело не только в этом. Мне еще предстоит пробивать дорогу своей версии, причем опираясь на такие же четкие доводы, как ваши. А сейчас мне пора. Меня ждут коллеги.

– Вы уходите?

– Да. Рутина, как вы понимаете.

– Вас смоет ливнем.

– Отсюда до магазина недалеко. Кстати, вам известно, что завтра мы собираемся перевозить мисс Прайд? Она переезжает в «Мэйнор-парк-отель» в окрестностях Данлоумена.

– Но зачем? Разве здесь она испытывает какие-то неудобства?

– Я не думаю, чтобы те, кого подозревают в убийстве, испытывали сплошные удобства.

– Но… О боже! Какая гнусность!

– Ее дразнили дети, ей дерзили слуги. Больше не хочу подставлять ее под обстрел здешних шутников.

– Понимаю. А вам не кажется, что все эти страсти подогревала мисс Кост?

– Скорее всего, так оно и было, однако они будут разгораться и без нее. Это уже вошло здесь в привычку.

– Полный идиотизм!

Наступило молчание. Было слышно, как на улице завывает ветер.

– Ну, спокойной ночи, – сказал Аллейн. Доктор Мэйн окликнул его уже возле двери.

– По-моему, вам следует знать еще кое-что относительно мисс Кост…

– Я вас слушаю.

– Она жила в мире фантазии. Опять-таки для женщины ее темперамента, комплекции и возраста не столь уж необычное явление, однако иной раз это принимало крайние формы.

– Спасибо за сведения.

– Они могут и не пригодиться.

– Кто знает. Спокойной ночи, Мэйн.

2

Дверь закрылась, и четверо мужчин очутились во власти беснующейся стихии. Ступив на тротуар, они буквально повисли на перилах и поползли в сторону моря, по-крабьи широко расставляя ноги.

Сквозь пелену дождя маячила освещенная витрина магазина мисс Кост.

– Жуткая ночь, – покачал головой Пендер, запирая за вошедшими дверь.

– Должно быть, вам обоим эти бдения надоели до чертиков, – посочувствовал ему Аллейн.

– Нет, сэр. Пока что нет. Сисси показала мне, как работает коммутатор. Дело это оказалось нехитрым для мужского ума, поэтому я время от времени подменяю ее, чтобы она могла вздремнуть. А потом мы с ней меняемся местами. Простая душа у этой девчонки, сэр. Да вы сами поймете, если случится ее допрашивать. – Он улыбнулся мисс Поллок, и та захихикала в ответ.

Фокс с мрачным видом разглядывал Пендера – ему не терпелось приступить к делу.

Они разделились на группы и разработали план действий. Предстояло самым тщательным образом обследовать все помещение.

– В нашу задачу не входит отыскать что-то необычное, – говорил Аллейн коллегам. – Меня интересует материальное положение покойной, ее корреспонденция. Нам бы очень пригодился ее дневник. Если найдутся старые газеты, их необходимо внимательно просмотреть. Бейли, обратите, пожалуйста, внимание на шкатулку и ручное зеркальце, которыми пользовалась покойная. Кстати, у нее были вставные челюсти. Томпсон, займитесь этими полками, а вы, Фокс, можете взять себе подсобные помещения и спальню. Я начну с гостиной.

Аллейн подошел к Сисси Поллок. Та сняла наушники и кокетливо улыбнулась ему.

– Вы, по всей вероятности, были в хороших отношениях с мисс Кост, – сказал он. – Сколько лет вы проработали у нее в магазине?

Оказалось, чуть больше года. С тех пор как здесь открылось почтовое отделение. Мисс Кост продала свой дом в Данлоумене и оборудовала жилье сзади магазина. Она договорилась с одной оптовой фирмой, чтобы ей поставляли Зеленых Дам, которых она сама раскрашивала, а местная типография печатала для нее листовки со стихами. Сисси рассказывала охотно. По ее словам, мисс Кост была женщиной предприимчивой.

– У нее был нюх, – с восхищением констатировала Сисси.

Аллейн заговорил о вчерашнем празднике, и девушка жеманно рассмеялась, как настоящая примадонна. Выяснилось, что мисс Кост организовала в Порткарроу драматический кружок. Фестиваль был его первым детищем, а Сисси – ведущей исполнительницей.

– А у нее были близкие подруги? – спросил Аллейн.

Снова приступ жеманного смеха, сопровождаемый вращением глаз.

– По-моему, нет. Хотя она писала много рождественских открыток.

– Значит, ее самой близкой подругой были вы?

– Ага, – кивнула Сисси и шаркнула по полу подошвами.

– А с мужчинами она дружила?

Это вызвало новый приступ смеха. Аллейн с трудом вытянул из нее уже известный ему рассказ о разбитых надеждах. Мисс Кост постоянно предостерегала Сисси относительно сильного пола и не раз намекала на то, что мужчины поступали с ней подло. Когда Аллейн издалека завел речь о майоре Бэрриморе, Сисси замялась, и ему едва удалось добиться от нее признания, что мисс Кост майора ненавидела, потому что он обошелся с ней как последний подлец.

Больше она не сказала ни слова по этому поводу.

Потом девушка вспомнила, что мисс Кост лежала в лечебнице из-за своих родинок, а перед этим пыталась прибегнуть к помощи родниковой воды. Но ей это не помогло. Аллейн рискнул спросить, нравился ли мисс Кост доктор Мэйн, на что Сисси с неожиданной откровенностью ответила, что покойница его боготворила.

– Так вот оно что! – воскликнул сержант Пендер, который с живейшим интересом следил за их разговором. – Выходит, она день и ночь не давала бедняге покоя. Так ведь, Сисси?

Сисси захохотала.

– А мисс Кост не дружила с миссис Бэрримор? – продолжал Аллейн.

Девушка насупилась.

– Она ее на дух не переносила. Даже видеть не хотела.

– Да что вы говорите! А как вы думаете – почему?

– Она называла ее… лицемеркой, – сказала Сисси и поджала губы.

– А вы не знаете, мисс Кост не вела дневник?

Сисси озадаченно посмотрела на него.

– Ну, это такая тетрадка, куда записывают, что случилось за день, – пояснил Аллейн.

– По вечерам она что-то писала в толстую тетрадь, – подтвердила Сисси, – и после всегда ее куда-то прятала.

Зажужжал коммутатор. Воспользовавшись паузой, Аллейн увел Пендера в соседнюю комнату и велел проводить мисс Поллок домой.

– Мы уж как-нибудь управимся с коммутатором сами.

Когда Сисси с Пендером ушли, Аллейн вернулся в гостиную и принялся за изучение содержимого письменного стола мисс Кост, который при беглом осмотре показался ему памятником беспорядку. Счета, квитанции, накладные, деловые письма – все это валялось вперемешку по ящикам, а те вдобавок плохо выдвигались. Он рассортировал все бумаги и перевязал их резинками.

– По-моему, она и в самом деле преуспевала, – крикнул он Фоксу, обследовавшему кухню. – Если верить ее идиотскому гроссбуху, крупных долгов у нее не было, зато в банке лежит кругленькая сумма. А что у вас?

– Пока ничего существенного.

Они продолжали работать в полном молчании. Вскоре Бейли доложил, что ему удалось снять множество отпечатков со стакана, стоявшего возле кровати. Фокс надел плащ, взял фонарь и вышел обследовать прилегающие помещения. Он вернулся с сияющей физиономией, держа в руке мокрые обгоревшие обрывки газет.

– По-моему, это уже кое-что, – довольно заявил он, вручая добычу Аллейну.

Это был обрывок страницы из местной газеты, откуда аккуратно вырезали узкую полоску, вслед за которой шли слова «…знаменитой живописной местности», а под ними: «Общество охраны красот природы на собрании, происходившем в среду в Данлоумене, решило отправить протест по поводу…»

– Оно самое! – воскликнул Аллейн. – Тот же шрифт. Помню наизусть. «Угроза – этими же заглавными буквами – чревата последствиями». Достаточно улик, чтобы установить ее причастность. Что-нибудь еще?

– Нет. Это я обнаружил в железной урне. Остальное наверняка провалилось через колосники, когда она жгла бумаги. Оказывается, у нее есть еще и темная комната для проявки пленок. На мой взгляд, вполне профессионально оборудованная.

– Почему бы вам, Томпсон, не проявить здесь то, что вы нащелкали возле родника? – предложил Аллейн. – Хорошо, Фокс, можете заняться спальней. Черт побери, нигде не могу отыскать этот дурацкий дневник.

Гостиная очень напоминала магазин. С полок безглазо ухмылялись целые шеренги еще не раскрашенных Зеленых Дам. Повсюду валялись листки со стихами, выкройки жилеток. Через раскрытую дверь Аллейн видел кухонный стол, на котором стояли кувшин, сахарница и грязная чашка. Мисс Кост непременно вымыла бы ее, если бы сразу после службы вернулась домой, а не побрела под дождем навстречу своей смерти.

Аллейн наткнулся на большой конверт с фотографиями. Компания местных девушек с Сисси на переднем плане, воздевших к небу руки, точно жрицы. Уолли с разинутым ртом. Уолли, протягивающий руки. Сама мисс Кост перед зеркалом с фотоаппаратом. Несколько снимков, сделанных во дворе лечебницы, среди них – недовольное лицо застигнутого врасплох доктора Мэйна. Виды родника и фотография какой-то темнокожей дамы, напряженно глядящей в объектив.

Аллейн слышал, как Фокс, отодвинув какой-то тяжелый предмет, вскрикнул от изумления.

– Нашли что-то? – громко спросил Аллейн.

– Вполне возможно. Тут какой-то шкаф в изголовье кровати. Но он заперт. Интересно, где она держала ключи?

– Только не в сумке.

– Нашел! Они в ящике комода. Целая связка.

Щелкнул замок. Аллейн поспешил в спальню.

Инспектор Фокс стоял на коленях, отклячив зад, и шарил руками в шифоньере. Он осторожно извлек откуда-то из глубин две лакированные шкатулки и поставил их на незастланную постель, на которой валялась скомканная ночная сорочка.

– Вот этот маленький ключик подходит к обеим, – сказал он. – Прошу вас, сэр.

В первой шкатулке хранились пачки банкнот, во второй – какие-то бумаги. Сверху лежала отпечатанная под копирку бумага с целым списком дат и указаниями точного времени:

Родник 15 авг. 8.15 вечера

Родник 21 авг. 8.20

Родник 29 авг. 8.30

Итого двадцать чисел, охватывающих промежуток в целый год. И отдельно две даты, подчеркнутые жирной чертой: 22 июля, 5 вечера и 30 сентября, 8.45.

– Лист вырван из записной книжки, которую я обнаружил в ее столе, – заметил Аллейн. – В гостиной стоит допотопная машинка.

– Мистер Аллейн, вам говорят что-нибудь эти числа?

– Только те, что подчеркнуты. В позапрошлом году 22 июля в 5 часов вечера Уолли Триэрн исцелился от бородавок. Вчера как раз праздновали вторую годовщину этого события.

– Может, здесь зафиксированы все остальные случаи так называемого исцеления?

– Не думаю. Можем сверить по Золотому Списку в Коттедже Уолли. Слишком уж густо идут числа. Итак, три дня в августе прошлого года, один день в сентябре и потом ничего вплоть до 27 апреля нынешнего года. И снова зачастили и прекратились… черт побери, две недели тому назад. Минуточку… – Он задумчиво побрел в магазин. – Пендер, вы не знаете, кто стоит по вечерам за стойкой бара в отеле? – спросил он у только что вошедшего с улицы сержанта.

– Раньше, сэр, как правило, сам майор. Но с тех пор как в этом году пристроили новое здание, там прислуживает девушка из местных, а майор так и остался в старом баре.

– И он торчит там каждый вечер?

– В общем-то да. Если держится на ногах. А уж он, как вы знаете, пить умеет.

Аллейн вернулся в спальню.

– Что ж, пораскинем мозгами. Что там у нас дальше? Экспонат номер два.

Им оказался конверт, в котором лежал проявленный отрезок пленки и его единственный отпечаток, на котором можно было различить заросли папоротника, верхушку большого валуна и расплывчатые очертания ограждения в самом низу.

– Снято сверху, – заключил Аллейн. – И немного сбоку от родника. Взгляните сюда, Фокс.

Фокс нацепил на нос очки.

– Ноги, – сказал он. – Четыре штуки! Влюбленная парочка.

– Кажется, вы угодили в самую точку. Это то самое, что мешало мисс Кост спокойно спать. Боюсь, она начинает открываться нам с очень неприглядной стороны.

– Любительница замочных скважин. Ну что ж, не такое редкое явление среди женщин, – заметил немногословный инспектор Фокс.

Аллейн перевернул карточку. На обратной стороне было написано: «17 июня, 7.30 вечера». И помечено текущим годом.

– Снимок сделан в прошлом месяце, – сказал Аллейн. – Бейли, зайдите на минутку к нам. Взгляните вот на это. Возьмите лупу. Не обнаружили ли вы случайно у родника следов от вот этих ботиночек? Что, нелегкую я вам задал задачу?

Бейли склонился над фотоснимком.

– Можно мне посоветоваться с Томпсоном, сэр? – спросил он через несколько секунд. Вызвали Томпсона. – Как бы это увеличить? – гадал Бейли. – Вот негатив.

– Ужасное качество, – подтвердил Томпсон, – но у нее есть увеличитель.

– И все-таки, Бейли, вам не попадались следы от этих ботинок? – упорно допытывался Аллейн.

– Право, не знаю, сэр. Слепки остались в моем номере.

– А вы, Томпсон? Как у вас обстоят дела?

– Я уже проявляю пленки.

– Хорошо. Давайте их посмотрим. Вы нашли ее фотоаппарат?

– Да. Хорошая штуковина. Даже не ожидал. С прекрасной экспозицией.

– Пендер, вам известно что-нибудь насчет аппарата мисс Кост?

– Да. Ей подарила его одна иностранка, которая якобы вылечила здесь свои страшные прыщи. Она отдыхала в лечебнице доктора Мэйна, а мисс Кост уговорила ее полечиться родниковой водой.

– Ясно. Томпсон, в летнее время можно в семь тридцать вечера получить четкое изображение?

– Безусловно. Куда четче, чем на этом снимке, если браться за дело с понятием.

– Ладно. Подождем, что вы нам скажете.

Аллейн вернулся в спальню.

– Фокс, я не знаю, кому принадлежат мужские ботинки, но женские, черт побери, я узнал.

– Не может быть, мистер Аллейн.

– Да. Превосходные туфли из оленьей кожи с дорогими пряжками. Я видел их на фестивале. Фокс, боюсь это ноги миссис Бэрримор.

– Подумать только! – воскликнул инспектор. – Ну что ж, будем надеяться, что ботинки принадлежат майору, – с присущим ему простодушием добавил он.

3

В шкатулках дневника не оказалось.

– Вы добрались до задней стенки шифоньера? – допытывался Аллейн у Фокса.

– Еще нет. Уж очень он глубокий. В толщину стены, да еще часть заходит за прилавок в магазине. – Дайте-ка я попробую. Аллейн лег животом на пол и запустил в шифоньер свои длинные ручищи. Его пальцы коснулись чего-то твердого. Тетрадь!

– Я полагаю, она доставала ее при помощи зонтика, – проворчал он. – Здесь их две. Нет, даже три. Наконец-то!

Это были настоящие фолианты в кожаных переплетах, связанные вместе резинкой. Аллейн разложил их перед собой на столе и полистал страницы, густо исписанные мелким ажурным почерком покойной. И стал читать наугад:

…красивый уголок, причудливый и девственный. Конечно же, я его полюблю. Здесь чувствуется притяжение и земли, и моря. «Таверна» (!) очень оригинальная, напоминает о временах контрабандистов. Ее хозяин – джентльмен. Майор Б. Захожу вечерами выпить в бар, прислушиваюсь к чудесному рыбачьему говорку. Все оч. дружелюбны. Майор Б. заглядывается на меня. Его жена – особа эксцентричная. Пока еще не до конца ее поняла. Боюсь, она типичная пожирательница мужчин. Он на нее обращает не оч. много внимания.

– Чтобы прочитать все это целиком, нужно посидеть день или два, – буркнул Аллейн. – Эти записи относятся к ее первому посещению острова. Два года тому назад. Кстати, Фокс, где этот листок с датами?

Фокс положил его на стол. Аллейн продолжал листать дневник. Все чаще и чаще на его страницах упоминался майор. Сначала он обозначался буквой Б., потом уже К. Хотя подробности и завуалированы, тем не менее чем дальше, тем больше все прояснялось. Аллейн отыскал запись, появившуюся после исцеления Уолли:

«Я и раньше верила в волшебство, – писала мисс Кост. – В древние чары живой воды и магические заклинания! Зеленая Дама! Ведь недаром какие-то силы привели меня на остров».

Засим следовала целая страница всякой белиберды. Ничего полезного. Уже потом мисс Кост через весь этот лист написала чернилами: «30 сентября, 8.45» и поставила жирный вопросительный знак.

Это была вторая дата из двух, подчеркнутых ею в списке.

Я шокирована, я в ужасе от того, что видела сегодня вечером, – продолжал читать Аллейн. – У меня трясутся руки. Я с трудом заставляю себя писать. Как только я увидела ее, я поняла, что она ему неверна. Такое всегда заметно. Не скажу К, хотя ему это и было бы поделом. Все эти месяцы… а он ни о чем не догадывается. Но я не скажу ему. Пока нет. Если только…

Так вот, я сидела на склоне ниже родника, предавалась счастливым мечтам и радовалась тому, что наконец-то договорилась насчет магазина и заказала своих чудесных Зеленых Дам. Я чувствовала на себе магическую силу воды. И тут я услышала… Услышала за валуном их смех. Я спряталась в папоротниках. Вдруг из-за валуна вышла она в своем зеленом платье и стала над заводью. Она воздела руки к небу. Я слышала мужской смех, но еще не видела его самого. Но я знала, кто это. Какое страшное осквернение! Онаразыгрывала из себя… кривлялась. Потом вернулась к нему. Я ждала. Но вдруг мне стало невмоготу, и я побежала домой.

Аллейн пробежал глазами записи, датированные вынесенными в отдельный список числами, – целых два лета мисс Кост с неизменной одержимостью совершала вечерние облавы в этом притягательном для нее месте и заносила результаты своих бдений в дневник. Поскольку турникет обычно был заперт, она устраивалась на склоне прилегающего холма и оттуда тайно шпионила за своими жертвами. Она ни разу не назвала любовников по именам, но их нельзя было не узнать по ее описаниям.

– Миссис Бэрримор и доктор Мэйн, – сказал Аллейн. – Будь проклято это дело!

– Щекотливая ситуация, – смущенно заключил Фокс.

– Взрывоопасная, мой дорогой Фокс. И все концы сходятся. – Аллейн грустно посмотрел на своего коллегу. – Черт побери, все сходится.

Он перелистал записи, сделанные в последний месяц. Они касались фестиваля и были сплошь пересыпаны злобными выпадами в адрес мисс Эмили и скрытыми намеками на отправленные ей анонимные угрозы. Нечеловеческой злобой дышали строчки, описывающие визит старой леди в магазин мисс Кост. Именно тогда у нее возобновилась астма. «От этой женщины исходит какая-то дьявольская сила».

И далее сноски на полях: «Триэрн согласен. Я знаю, так оно и есть».

– Было бы просто здорово, если бы она настропалила Триэрна против мисс Прайд и сама попала в собственную ловушку, – сказал Фокс, читавший через плечо Аллейна.

– Тогда восторжествует справедливость, – усмехнулся Аллейн, – а в нашей работе такое не случается без нашего участия, к тому же при ближайшем рассмотрении видны белые нитки. Давайте-ка еще раз вспомним все детали.

Через несколько минут Фокс вздохнул.

– Пожалуй, вы правы, – с грустью согласился он. – Честно говоря, я люблю, когда справедливость торжествует сама по себе.

– Вы тайный приверженец классицизма. Но давайте лучше вернемся к этому проклятому дневнику.

Они добрались до записей, сделанных в последнюю неделю. «Даму к НЕЙ в номер подбросил К. Я в этом уверена. И я рада, рада. Она, разумеется, подозревает меня. Я отказалась к ней пойти. Пускай она знает, что мной не покомандуешь. Сидеть в одной комнате с ней и теми двумя, чьи жизни она разбила. Никогда!»

Аллейн перевернул страницу.

– Последняя запись сделана вчера вечером, – отметил он. – После неудавшегося праздника.

Он не удивился, что грозу мисс Кост расценила как возмездие. По ее словам, сама Немезида обрушилась на неверующих. Среди грешников называлось имя мисс Эмили, но, как выяснилось, не она была основным объектом нападок мисс Кост.

Наконец-то, наконец-то после долгой агонии, жестокостей и этого последнего оскорбления я заговорю! – читал Аллейн. – Я их обоих припру к стенке фактами. Скажу ей, что было между нами. Он… Они оба… Они все будут страдать. Я добьюсь, чтобы их фамилии появились в газетах. Сейчас же. Я решилась. Это конец.

– Да, это и был для нее конец. – Фокс задумчиво поглядел вдаль поверх своих очков. – Бедняга. Грустно становится на душе, когда разматываешь вот такие дела. Мистер Аллейн, вам хоть что-нибудь ясно?

– Боюсь, что да, братец Лис. И даже скажу вам почему…

В комнату внезапно влетел обычно медлительный Бейли.

– Вас просят к телефону, сэр. Какая-то мисс Уильямс. Говорит, что очень срочно.

Аллейн со всех ног бросился к аппарату.

– Мистер Аллейн? – Голос у Дженни был очень взволнованный. – Слава богу! Пожалуйста, скорее бегите сюда. Прошу вас. В номер к мисс Эмили. Больше ничего не могу сказать. – Аллейн услышал чье-то приглушенное восклицание, женский вопль. Едва слышный, но вполне различимый звук разбившегося стекла. – Прошу вас, скорее, – повторила в трубку Дженни.

– Иду! Пендер, останетесь на коммутаторе, а вы все скорее за мной, – бросил он коллегам. – Номер 35. Направо от лестницы. Первый этаж.

Он выскочил за дверь и, низко наклонив голову, двинулся навстречу шторму.

ШТОРМ

1

Дождь закончился, но темнота была наполнена таким неумолчным ревом, что, казалось, в ней не осталось места для иных звуков. Волны с грохотом обрушивались на берег и, шипя, ползли к подножью лестницы. Согнувшись в три погибели, Аллейн на ощупь взбирался по ступенькам. Его сердце громко билось, во рту было сухо.

Портье спокойно читал книгу. Он удивленно взглянул на Аллейна, который в спешке забыл надеть плащ.

В коридорах пусто. Где-то во всю мочь надрывается радио. Сделав несколько шагов, Аллейн понял, что рев доносится из комнаты мисс Эмили. Духовой оркестр наяривал «Полковника-ищейку».

Он постучал. Ему не ответили. Тогда он распахнул дверь.

Казалось, здесь специально для него устроили живую картину. Мисс Эмили, очень бледная, но в то же время величественная, высилась на коврике возле камина, опираясь на руку Дженни. Маргарет Бэрримор, зажав ладонями рот, прижалась к стене слева, и Аллейн чуть было не расплющил ее дверью. Мужчины расположились в центре. Майор Бэрримор стоял посередине комнаты, широко расставив ноги, из носа у него текла кровь, прямо в открытый рот. Доктор Мэйн, стоя к нему лицом, хмуро разглядывал царапину на своей холеной руке. Взъерошенный Пэтрик был между ними, точно рефери, секунду назад остановивший бой. Оглушительно орало радио. В камине валялись осколки битого стекла.

Все повернули головы в сторону Аллейна.

– Можно выключить? – спросил он.

За него это сделала Дженни. Наступила оглушающая тишина.

– Я включила радио, чтобы заглушить крики, – пояснила она.

– Мисс Эмили, сядьте, пожалуйста, – сказал Аллейн.

Старая леди повиновалась.

– Хорошо, если бы и все остальные сели.

Доктор Мэйн раздраженно хмыкнул и отошел к окну. Бэрримор облизал усы и, почувствовав вкус крови, полез в карман за платком. Он с трудом держался на ногах. Аллейн подставил ему стул, и майор буквально рухнул на сиденье. Он тупо глядел на Аллейна, распространяя по комнате крепкий запах виски. Миссис Бэрримор рванулась к доктору Мэйну. Дженни присела на ручку кресла мисс Эмили, а Пэтрик пристроился на краешке стола.

– Итак? Что здесь происходит?

Секунду все молчали, наконец Дженни обрела дар речи:

– Лучше я все сама объясню – ведь это я вас позвала.

– Попридержите язык, – невнятно буркнул Бэрримор, не отнимая от губ пропитанного кровью платка.

– Ну, хватит! – угрожающе предостерег его Пэтрик.

– Я вас слушаю, – сказал Аллейн, обращаясь к Дженни.

– Если я смогу… Хорошо, я попробую. Так вот, я зашла пожелать мисс Эмили спокойной ночи, а Пэтрик ждал меня в вестибюле. Мы разговаривали с мисс Эмили, и я уже собралась уходить, когда… когда пришла миссис Бэрримор.

– Дженни… Не надо! Не надо! – раздался громкий шепот Маргарет Бэрримор.

– Не прерывайте ее, – спокойно сказала мисс Эмили. – Он должен знать все.

– Пэтрик? – Дженни умоляюще взглянула на юношу.

Он в нерешительности смотрел на мать.

– Мне кажется, ты должна ему все сказать. Одни факты, Дженни.

– Хорошо. Миссис Бэрримор была расстроена и… как мне кажется, чем-то напугана. Она не сказала, в чем дело. Она спросила, можно ли ей посидеть несколько минут с нами, и мисс Эмили кивнула.

– Мисс Эмили была ко мне так добра, – вдруг вмешалась миссис Бэрримор. – Я чувствовала себя неважно, как и все время в последние дни. У меня закружилась голова, когда я проходила мимо ее двери. Вот я и зашла.

– Как доктор миссис Бэрримор, я настаиваю на том, чтобы ей не задавали никаких вопросов, – решительным тоном заявил Мэйн. – Она на самом деле нездорова. – Он подвинул к ней стул. – Присядьте, Маргарет, – ласково сказал доктор, и она подчинилась.

– Как доктор миссис Бэрримор, – передразнил майор и злобно ухмыльнулся. – Расчудесно! Превосходно замечено!

– Прошу вас, продолжайте.

– О'кей. Ну, мы втроем засиделись. Потом к мисс Прайд заглянул доктор Мэйн. Осмотрел царапину на шее. Миссис Бэрримор и он уже собрались уходить, когда появился майор Бэрримор… – Дженни осеклась. – Вот… вот с этого все и началось, – срывающимся голосом заключила она.

– На самом деле, мой дорогой Родерик, здесь произошла мизерабельная сцена, – сказала мисс Эмили, полностью владея собой. – Майор Бэрримор выдвинул определенного рода обвинения, доктор Мэйн потребовал сатисфакции. Страсти накалились, не обошлось без рукоприкладства. Я тихонько посоветовала Дженни, чтобы она позвала на помощь вас. Скандал продолжался. Даже грохнули стакан об пол. Миссис Бэрримор подняла крик, и сразу прибежал Пэтрик. Ему не удалось разнять дерущихся, и скоро майор Бэрримор очутился на полу. Драка прекратилась, но скандал не утих. Тогда мы с Дженни включили радио. Вот и все.

– Все согласны с этой интерпретацией? – спросил Аллейн.

Ответа не последовало.

– Прошу вас принять к сведению, что все, что здесь произошло, не имеет ни малейшего отношения к вашему делу, – заявил доктор Мэйн. – Это происшествие носит сугубо личный характер и разглашению не подлежит. Думаю, все со мной согласятся.

– Безусловно, – с готовностью подхватил Пэтрик.

Раздался стук в дверь. Подоспели Фокс, Бейли и Томпсон. Аллейн попросил Фокса войти, а Бейли и Томпсона подождать за дверью.

– Инспектор Фокс вместе со мной ведет расследование.

– Добрый вечер, дамы и господа, – поздоровался Фокс.

– Боюсь, мне придется спросить у вас, что конкретно дало толчок к ссоре, – продолжал Аллейн. – Какие обвинения были выдвинуты майором?

Ему никто не ответил.

– Может, вы, мисс Эмили, скажете?

– Прошу меня извинить, но я не могу, – сказала мисс Эмили. – Я… я не в состоянии вдаваться в подробности. – Она грустно посмотрела на Аллейна. – Попросите кого-нибудь другого.

Аллейн оглядел собравшихся.

– Хорошо. Тогда я расскажу вам, чем занимались мы. Мы с коллегами побывали в магазине мисс Кост и обыскали все закоулки. Мне кажется, я обязан довести до вашего сведения, что мы нашли дневник покойной. Это подробный, исчерпывающий документ, проливающий свет на многое в нашем деле. Он может служить вещественным доказательством.

Маргарет Бэрримор приглушенно вскрикнула.

– Последняя запись в этом дневнике сделана вчера вечером. Там говорится, что в ответ на какое-то оскорбление мисс Кост собирается придать огласке одно дело, о котором в этой части дневника не упоминается. Что это за дело, мне кажется, не представляет труда выяснить при внимательном изучении этого документа. Не исключено, что мисс Кост уже успела сочинить письмо в газету. Если так, мы обнаружим его в почтовом ящике.

– Нельзя, чтобы оно ушло! – воскликнул Пэтрик.

– Обычно мы не вмешиваемся в дела почтового ведомства Ее Величества.

– На этот раз, черт побери, могли бы и вмешаться, – буркнул Бэрримор.

– Чепуха! – решительно заявил доктор Мэйн.

– Уж не вам бы, сэр, это говорить, черт бы вас побрал! – окрысился майор и попытался встать на ноги.

– Сидите, – велел ему Аллейн. – Хотите, чтобы вас судили за хулиганство? Возьмите себя в руки.

– Ему лучше вообще лечь, – посоветовал доктор Мэйн.

– Лучше бы ты сам улегся футов на шесть в землю! – буркнул майор.

– Итак, продолжу излагать факты, вытекающие из дневника и наших расследований, – невозмутимо проговорил Аллейн. – Мы уже знаем, кто эта Зеленая Дама. Мисс Кост сделала для себя это открытие 30 сентября прошлого года. Она видела, как та же самая женщина повторила этот спектакль для избранной аудитории из одного зрителя. Мисс Кост догадалась, кто был этот зритель. Майор Бэрримор, пожалуйста, оставайтесь на своем месте. Мисс Кост стала следить за этими двумя людьми. 17 июня нынешнего года ей удалось сделать снимок возле родника…

– Это наконец должно прекратиться, – раздался голос доктора Мэйна.

– Ради бога, прекратите, – простонал Пэтрик.

– Я бы с удовольствием, но ничего не поделаешь. Миссис Бэрримор, может, вы подождете в другой комнате? Я уверен, мисс Уильямс тоже к вам присоединится.

– Нет, нет, только не сейчас.

– Так будет лучше, Маргарет, – вмешался доктор Мэйн.

– Нет.

Наступило тягостное молчание. В окна стучал ветер. Лампочки в люстре мигали, тлели и снова вспыхивали ярким светом.

– Мисс Кост, – продолжал Аллейн, – ни с кем не делилась своей тайной. Она стала для нее своеобразной idee fixe. Из записей в ее дневнике явствует, что эта женщина затаила злобу на майора Бэрримора. Злобу покинутой женщины.

Маргарет Бэрримор впервые за весь вечер посмотрела на мужа. На ее лице застыло глубокое удивление, которое отразилось и на лицах ее сына, и доктора Мэйна.

– Я не сомневаюсь в том, что во время первого визита мисс Кост на остров между ней и майором возникли отношения такого рода, которые, несмотря на их скоротечность, вызвали у покойной в дальнейшем жажду мести.

– Это правда? – допытывался доктор Мэйн у Бэрримора.

Выпуклые и вечно изумленные глаза Бэрримора сощурились. Он молчал.

– Как я уже сказал, мисс Кост ни с кем не делилась своей тайной. Позже она переключила внимание на доктора Мэйна, но безуспешно. Это очень грустная история, и я не стану вдаваться в подробности. Скажу только, что человек, в которого она влюбилась, отверг ее ради женщины, с мужем которой у нее был когда-то непродолжительный роман. К тому же мисс Кост знала, что эта женщина – Зеленая Дама. И вот, с одной стороны, ей хочется открыть тайну Зеленой Дамы, с другой стороны, она понимает, что это открытие чревато последствиями для нее же самой. А тут еще ее предприятию грозит крах из-за того, что…

– Во всем этом есть изрядная доля моей вины, – перебила его мисс Эмили. – Продолжайте.

– Итак, мисс Кост заваливает мисс Прайд угрозами. Теперь я с уверенностью могу сказать, что она была в сговоре с Триэрнами и настраивала против мисс Прайд жителей деревни. Это сделало ее центром внимания. А тут еще этот фестиваль. Но когда мисс Кост писала свои последние строчки, то есть вчера вечером, что-то с ней случилось, что-то такое, что обнажило былую боль и ненависть и заставило написать следующее. – Аллейн достал свою записную книжку: – Он… Они оба… Они все будут страдать. Я сделаю так, что их имена появятся в газетах. Сейчас. Сегодня вечером. Я решилась. Это конец.

На гостиницу обрушился новый шквал урагана. Снова замигали лампочки.

– Мисс Кост не пишет, что послужило толчком для этого. Я же склонен думать, что этим толчком явился провал представления. Тем более что от нее не ускользнула реакция кое-кого из зрителей.

– О господи! – не удержалась Дженни.

– Но все это лишь голые рассуждения, а полицейским рассуждать не положено. Давайте по возможности вернемся к фактам. Вот некоторые из них. Мисс Кост, посетив раннюю службу, направилась к роднику, чтобы отыскать ожерелье. Оно было зажато у нее в руке, когда мы нашли труп. Мы знаем, что утром она успела побеседовать с тремя из своих знакомых: с миссис Кастерс и доктором Мэйном до службы, а с майором Бэрримором – после.

– А если я стану это отрицать? – подал голос майор.

– Вольному воля. Но я бы на вашем месте, взвесив все за и против, признался в том, что видел мисс Кост и даже говорил с ней. Майор Бэрримор, – пояснил Аллейн остальным, – уже сознался, что следил за мисс Прайд, которая утром ходила вывесить у родника свое уведомление. Как только она ушла, он сорвал листок и швырнул в грязь.

Мисс Эмили вскрикнула от удивления.

– Потом кто-то повесил его назад. – Аллейн приблизился к Бэрримору. – Хотите, я опишу, что произошло между вами и мисс Кост? В ответ на ее обвинения вы сказали ей что-то оскорбительное, и она, решив уязвить вас, раскрыла свою тайну. Вы пришли в ярость и, вернувшись домой, накинулись на жену. Мисс Кост даже могла пригрозить вам, что расскажет всей деревне о том, что когда-то было между вами. Хотите что-либо возразить?

– Не советую, – сказал Пэтрик. Он подошел к матери и обнял ее за плечи.

– Я этого не делал, – тупо качал головой Бэрримор. – Я ее не убивал.

– И вы больше ничего нам не скажете?

– Ничего.

– Ладно. Пойдем дальше. Среди бумаг покойной мы обнаружили отпечатанный на машинке список каких-то дат. Причем это был второй экземпляр. Первый куда-то исчез. В последнее время мисс Кост приобрела привычку рассылать анонимные письма. Всем известно, что аппетит приходит во время еды. Вполне вероятно, этот документ взяли для того, чтобы показать человеку, на которого он должен был произвести впечатление. Возможно, к нему приложили еще и снимок. А этот человек дал неверные показания относительно времени…

Раздался стук. Фокс распахнул дверь. Из коридора донесся знакомый голос:

– Не могу сидеть сложа руки и ждать, мистер. Я должен его увидеть.

Это был Триэрн.

Войдя в комнату, он обвел взглядом всех присутствующих и задержал его на Аллейне.

– Должен кое-что сказать вам, мистер. Больше не могу молчать. – Триэрн вытер губы тыльной стороной ладони, и его глаза заслезились на свету. – Я вот все думал… Все думал и думал… Я, мистер, тугодум, но уж коль сдвинусь, так сдвинусь. Хочу, чтоб все слышали, о чем я сейчас скажу.

– Очень хорошо. Мы вас слушаем.

– Только не шпыняйте меня, мистер. Это жуть как важно, и я так сразу, как кобель на сучку, простите за прямоту, не могу.

– Никто вас не торопит, – поморщился Аллейн и посмотрел на женщин.

– Вот и не надо. Так вот, эта ваша дама, – он кивнул в сторону мисс Эмили, – говорит вам, что, дескать, видела моего парнишку на дороге примерно без двадцати восемь. Так я говорю или не так?

– Так.

– Если не так, то пускай меня покарает господь бог. Мой пацан в это время был уже дома. Да. А еще вы сказали, что в то самое время, то есть без двадцати восемь, его якобы видел доктор. Что как раз подтверждает слова этой дамы.

– Да.

– И вы сказали… Вы сказали, что доктор в этот самый час был в своем катере.

Аллейн перевел взгляд на Мэйна.

– Подтверждаете?

– Да. Я видел Уолли с катера.

Триэрн вплотную подошел к доктору Мэйну.

– Это брехня собачья, доктор. Простите за выражение. Я видел своими глазами, как вы, доктор, в пять или десять минут девятого заводили свой проклятый катер, и, клянусь богом, вы неспроста это сбрехали.

– Мы уже обговорили этот вопрос с суперинтендантом Аллейном, – сказал Мэйн, с глубоким отвращением глядя на Триэрна. – Ваши показания ни на чем не основаны.

– Черта лысого! – Триэрн снова повернулся к Аллейну. – Вы отвалили, а я стал думать. И вспомнил, что малыш Уол подошел ко мне, когда я смотрел в окно и сказал так смирненько: «Большущий у доктора катер, правда?» Спросите у него, мистер. Он все вам скажет.

– Еще бы ему не сказать! – воскликнул доктор Мэйн. – Надеюсь, Аллейн, вы будете исходить из моих показаний.

– Если мне не изменяет память, я этого никогда не говорил, Мэйн.

– Черт побери! Аллейн! – раздраженно начал доктор, но тут же совладал с собой. – Этот человек хитер, как и все они. А его мальчишка… Да кто станет придавать значение его показаниям? Ему небось их вколотили ремнем.

– Я никогда и руки на него… – начал было Триэрн, но его перебил Аллейн:

– Я как раз собирался коснуться вопроса времени, когда меня прервали. Есть еще и другие факты, о которых мистер Триэрн даже не подозревает. Но они только подтверждают его рассказ. – Он взглянул на мисс Эмили. – Сейчас я доведу их до вашего сведения, и, надеюсь, они покажутся вам вполне убедительными. Если вы, доктор Мэйн, вспомните какие-нибудь объективные факты, говорящие в защиту вашей версии, просим сообщить их нам. Должен вас предупредить…

– Прекратите!!!

Маргарет Бэрримор, заломив руки, как тогда, в саду, направилась прямо к Аллейну. Только теперь она полностью владела собой.

– Прошу вас, мистер Аллейн, не продолжайте. Я должна вам кое-что сказать.

– Маргарет! – громко крикнул доктор.

– Нет. Даже не пытайтесь мне помешать. Иначе я расскажу обо всем мистеру Аллейну с глазу на глаз. Но я хочу, чтобы об этом знали все… Теперь не стоит скрывать! Нам больше незачем притворяться. Дай мне все сказать.

– Говорите, миссис Бэрримор.

– Это все правда. Его не могли видеть на катере в половине восьмого. Он зашел повидаться со мной. Я сперва сказала, что завтракала одна, но это не так. Со мной был он. Мисс Кост пригрозила ему, что все про нас расскажет. Сказала ему об этом возле церкви, и он пришел просить, чтобы я уехала с ним. Он хотел, чтобы до того, как все выплывет наружу, мы сами открыто порвали с прошлым. Просил, чтобы я ждала его сегодня вечером в деревне. Мы хотели уехать в Лондон, а оттуда за границу. В нашем распоряжении оставалось всего несколько минут. Мы услышали чьи-то шаги… Я попросила его дать мне подумать… немного отдышаться. И он ушел. По всей вероятности, к своему катеру.

Она подошла к Мэйну и положила руку ему на плечо.

– Теперь все это уже неважно, Боб. Мы с тобой будем вместе.

– Маргарет, дорогая моя…

Наступила долгая пауза. Фокс старательно и методично откашливался, стараясь скрыть свою не делающую чести полицейскому сентиментальность.

– Хотите что-нибудь добавить? – обратился Аллейн к Триэрну.

У того отвисла челюсть, и он, точно помешанный, уставился на миссис Бэрримор.

– Мне пора, – наконец вымолвил паромщик. – Мне нужно домой.

Он шагнул к двери, но путь ему преградил овладевший собой Фокс.

Майор Бэрримор вскочил на ноги. Его багровая физиономия превратилась в застывшую маску.

– Так, значит, это правда, – очень тихо сказал он. – Она мне сказала… Стояла и нагло ухмылялась… Обещала выставить меня всеобщим посмешищем. А когда я велел ей убираться к черту, она… Знаете, что она сделала? Она в меня плюнула. И я… я…

Его голос потонул в реве урагана, внезапно обрушившегося с моря. Мимо гостиницы с грохотом прокатился какой-то металлический предмет. Кто-то, скорее всего, Маргарет Бэрримор, громко вскрикнул, и тут же наступила кромешная тьма.

За окнами выло и ревело. Аллейна сильно ударили в плечо, и он, отлетев в сторону, наткнулся на что-то мягкое – Фокс. Он протянул руку и нащупал край двери.

– За мной! – крикнул он Фоксу и, шаря рукой по двери, ринулся во мрак коридора. Ему казалось, он слышит впереди чей-то приглушенный коврами топот. Сзади бежал верный инспектор. По стенам плясало пятно его фонаря.

– Дайте мне! – Аллейн выхватил из темноты лицо Бейли. Потом Томпсона. – Вы двое тоже за мной. Фокс, свяжитесь с Кумбом.

На улице он мгновенно оказался во власти урагана. Снова полил дождь. Аллейн едва добрался до лестницы и уцепился за железные перила. Где-то сзади сквозь пелену дождя маячили пятна фонарей Томпсона и Бейли, внизу, под ним, плясал еще один лучик света. Он старался не упускать его из виду, а вокруг гудело, ревело и грохотало.

Уже внизу Аллейн увидел того, кого преследовал, – неясная фигура темнела на фоне тускло мерцавшей витрины магазина мисс Кост. «Пендер зажег свечку или фонарь», – машинально подумал он.

Луч света упорно продвигался вперед. «Хочет добраться до мола», – догадался Аллейн. На волнах прыгали огни гостиничного катера.

Наконец последняя ступенька. У самых ног бесновались волны. От ветра на глаза наворачивались слезы.

Тот, другой, упорно продвигался вперед, но теперь их разделяло не больше тридцати футов. Огни катера были совсем рядом. Они вздрагивали, когда катер ударялся о сваи мола.

Луч фонаря, неясно маячивший впереди, вдруг стал вспышкой, больно резанувшей по глазам. Полуослепленный, Аллейн ринулся ему навстречу, не сводя глаз с человека, который, выбрав момент, когда катер подбросило на волне, прыгнул в него. Аллейн собрал все силы и тоже сиганул вниз.

Он приземлился на корму, на одну из скамеек, больно ударившись головой о другую, и долго лежал, пытаясь отдышаться. Фонарь погас, и Аллейна обступила кромешная тьма. Должно быть, в тучах образовался прорыв, потому что перед глазами мелькнула россыпь звезд. Катер здорово качнуло. Показались освещенные окна отеля. Они куда-то провалились, потом взлетели вверх. «Электричество дали», – подумал Родерик. Вдруг все померкло.

Когда он открыл глаза, его словно током пронзила мысль: «Я терял сознание». Аллейн услышал стук мотора, ухватился за скамейку и поднялся на колени. В тусклом свете, падающем из рубки, он разглядел у штурвала спину того, кого преследовал. Человек стоял, широко расставив ноги и судорожно вцепившись в рулевое колесо. Катер накрыло волной. Мелькнули освещенные окна прибрежных домов, и снова наступила тьма.

Аллейн начал ползком пробираться по трапу в сторону носа. Нестерпимо болела голова. Катер шел наперерез волнам и был уже на полпути к деревне. «Ему не удастся достичь того берега», – подумал Аллейн и постарался догадаться, где хранятся спасательные жилеты.

Знает ли тот, кто стоит за штурвалом, что он на катере не один? Да и как ему удалось отчалить?

Катер накренился и зачерпнул воды. В ладони впились чугунные ножки скамеек. Аллейн повис на них почти в вертикальном положении. Вода, точно щупальца спрута, обволакивала его тело. Палуба качнулась, задрожала и снова выпрямилась. Первое, что увидел Родерик, была спина рулевого. Что-то больно ударило в грудь. Фонарь.

Совсем рядом мелькнули прибрежные огни. Мотор кашлянул и заглох. Превозмогая боль, Аллейн поднялся на ноги и стал продвигаться к носу. Теперь он был всего в нескольких ярдах от человека за штурвалом. Катер несся в сторону мола, раскачиваясь и подпрыгивая на волнах. Левая рука, в которой был зажат фонарь, стукнулась о спинку сиденья, и вспыхнувший луч света выхватил из темноту фигуру рулевого. Он обернулся.

Какую-то долю секунды Аллейн с Мэйном в упор смотрели друг на друга. Мэйн метнулся к борту. Катер взлетел вверх и, провалившись в бездну, зарылся носом в волны. Аллейна окатил поток соленой воды. Потом блеснули береговые огни и на их фоне вырисовалась гигантская темная фигура, балансирующая на самом краю.

Катер с силой швырнуло о мол. Последнее, что слышал Аллейн, был чей-то пронзительный вопль.

2

Он бесконечно спускался по каким-то ступенькам. Крутые, почти отвесные… Ему непременно нужно было их одолеть. Ступеньки обрывались, и он проваливался в бездну, пронизанную лучами-шпагами. И снова ступеньки, ступеньки…

Когда Аллейн пришел в себя, рядом была Трой. Ее ладонь лежала на его щеке.

– Ты здесь, – с трудом разжав губы, сказал он.

– Привет! – улыбнулась Трой и поцеловала его в лоб. Стена сзади нее была вся в солнечных бликах и казалась ему такой знакомой. Ему захотелось еще сильней ощутить тепло ее ладони, и Аллейн повернул голову. Виски пронзила острая боль.

– Не двигайся, – предупредила Трой. – Тебе здорово досталось.

– Знаю.

– У тебя было сотрясение мозга.

– Когда?

– Примерно тридцать четыре часа назад.

– Это дом Кумба.

– Верно, но тебе нельзя разговаривать.

– Безобразие, – пробормотал он и забылся сном.

Трой тихонько убрала ладонь с его заросшей щетиной щеки и вышла из комнаты. В гостиной сидели Кумб, Кертис и Фокс.

– Он проснулся, – сказала Трой Кертису. – Всего на минуту.

– Что-нибудь сказал?

– Да. Он… – У нее дрогнул голос. – Родерик пошел на поправку?..

– Ну конечно же. Пойду взгляну на него.

…Утро стояло чудесное. Вода в проливе отливала лазурью. Насыпь обнажилась, и по ней брели трое: старуха и юноша с девушкой.

– Все нормально, – сказал сэр Джеймс, наклонившись над Аллейном.

– Где Трой?

– Я здесь, дорогой.

– Как хорошо. Что со мной случилось?

– Тебя смыло за борт. Кумбу и двум его людям удалось вытащить тебя из воды.

– Кумбу?

– Фокс позвонил ему из отеля сразу же, как только ты кинулся в эту дикую погоню. Они были на молу.

– Понятно. Значит, это они вопили.

– Тебе лучше помолчать, Рори. Все в порядке. Впереди у тебя бездна времени…

– Кертис, позови Фокса.

– Хорошо, только всего на одну минуту.

Трой привела Фокса.

– Вы нашли его?

– Да. Вчера вечером. Во время отлива, – ответил Фокс.

– Где?

– Примерно в четырех милях отсюда.

– Он сделал это умышленно, Фокс.

– Я так и понял. Кумб сказал мне.

– Ну, хватит вам, – перебил Кертис.

– Подожди. Фокс, при нем что-нибудь нашли? Нашли, я спрашиваю?

– Ладно уж, скажите ему, – уступил Кертис.

– Да, мистер Аллейн, нашли. Оно, можно сказать, превратилось в какое-то мыло, но понять можно. Первый экземпляр того самого списка и фотография.

– Ага. Значит, она отдала это ему. Я так и думал.

Он вздохнул и закрыл глаза.

– Вот и хорошо, – сказал Кертис. – Поспи еще.

3

– Моя сестра, Фанни Уинтерботтом, – говорила два дня спустя мисс Эмили, – однажды со свойственной ей экстравагантностью заметила, что, где бы я ни появлялась, я везде поднимаю такой же шум, как дебоширящий дервиш. Конечно, ей дороже всего была забавная аллитерация, и она плевать хотела на смысл. Но будь Фанни жива, она бы непременно почувствовала правоту своего замечания. Я такого натворила в Порткарроу…

– Моя дорогая мисс Эмили, не кажется ли вам, что в данном случае вы сами впадаете в присущую миссис Уинтерботтом слабость к преувеличениям. Смерть мисс Кост никак не связана с вашим решением восстановить порядок в этих местах.

– Связана, – настаивала мисс Эмили, хлопая затянутой в перчатку ручонкой по деревянному сиденью стула. – Давайте рассуждать логически. Если бы я не упорствовала в своем, ее нервная система не расшаталась бы до такого состояния и она вела бы себя иначе.

– Откуда вам знать? – удивился Аллейн. – Толчком могло послужить что угодно. При ней была ее тайна. А если имеешь при себе взрывчатое вещество, одно это уже чревато опасностью. Если бы вы, мисс Эмили, не приехали на остров, Бэрримор с Мэйном все равно смеялись бы над ней во время праздника.

– Тогда бы их смех ее не так больно задел. – Мисс Эмили пристально посмотрела на Аллейна. – Я вас утомляю. Мне пора. Меня ждут в машине эти добрые дети. Просто я зашла сказать вам au revoir, мой дорогой Родерик.

– Вы меня вовсе не утомляете, а ваш эскорт подождет. Они наверняка даже очень рады этой задержке. Так не пойдет, мисс Эмили. Ведь я вижу – вас снедает любопытство.

– Не любопытство, а вполне естественное отвращение ко всякого рода неясностям и оксюморонам.

– Понимаю как нельзя лучше, – поспешил признаться Аллейн.

– Когда вы впервые заподозрили доктора Мэйна? – спросила старушка.

– Когда вы сказали мне, что не видели никого, кроме Уолли.

– А я должна была узреть доктора Мэйна?

– Вы бы обязательно узрели, как он уплывал. А тут еще Триэрн заявил, что видел, как примерно в пять минут девятого Мэйн отчаливал на своем катере. Зачем доктор солгал? И что он делал в эти полчаса?

– Вы не поверили рассказу бедной мадам Бэрримор?

– Ни на секунду. Если бы Мэйн был у нее, она сказала бы мне об этом во время нашего первого разговора. Разве вы не заметили, какой у него был изумленный вид, когда она вмешалась? А та не дала ему слова вымолвить. Нет, я ей не поверил, и, думаю, он это понял.

– Поэтому и пытался ретироваться?

– Очевидно, и поэтому тоже. Вероятно, почувствовал, что не может принять от нее этот щедрый подарок. Его, так сказать, осенило прозрение. А вдруг мы ей поверим, и тогда они смогут вместе куда-то уехать. В таком случае Мэйн до конца дней своих будет прикован к этой женщине самым страшным из всех обязательств.

– Да, мне кажется, он был гордый человек. Вы правы. Но продолжайте, бога ради.

– Мэйн говорил с мисс Кост возле церкви. Она сказала миссис Кастерс, что после службы собирается пойти к роднику и взять это ожерелье. Завидев Мэйна, она устремилась к нему, а миссис Кастерс вошла в храм. Мы не знаем, что произошло между ними. Думаю, мисс Кост снова и снова молила его о любви и в который раз получила отставку. У нее в сумке был этот отвратительный снимок и список дат свиданий. Она предъявила ему все это и даже могла сказать, что собирается отправить письмо в газету.

– И она…

– Да. Мы обнаружили его в почтовом ящике. Итак, он знал, что она будет возле родника. Я думаю, моя руки на кухне у Трэтевеев, он выглядывал в окно. Скорей всего, видел Уолли и, быть может, вас. Видел, как Бэрримор сорвал ваше уведомление и ушел. Выйдя от Трэтевеев, он направился к роднику и вошел за ограждение. Разумеется, у него были при себе жетоны. Он спрятался за валуном и стал поджидать мисс Кост. Он знал, что вокруг полно обломков породы – ему прекрасно была знакома эта местность.

– О, да.

– Когда все было кончено, он уничтожил свои следы плоским камнем, а позже, прибыв на место преступления, слазил туда и прошелся поверху, обезвредив таким образом предыдущие следы, если они вдруг остались. В восемь десять Мэйн вернулся домой на своем катере и стал ждать, когда его вызовут обследовать труп.

– Я тоже начинаю чувствовать себя трупом, когда вспоминаю, что он и меня осматривал. Холодный расчетливый человек. А ведь я ему симпатизировала.

– Я тоже, – признался Аллейн. – Естественно, его целью было заставить нас поверить в то, что мисс Кост убили, приняв за другую, но он был слишком умен, чтобы самому навязывать нам эту версию. Он рассчитывал, что во всем обвинят Уолли и, признав недееспособным, поместят в соответствующее заведение, что, как он справедливо заметил, могло бы оказаться для мальчика к лучшему.

– Я позабочусь об этом отроке, – изрекла мисс Эмили. – Ведь существуют специальные школы. – Она с любопытством посмотрела на Аллейна. – А что бы вы делали, если бы не погас свет или если бы вы не смогли его догнать?

– Ну что же, последовала бы обычная процедура. Мы бы попросили его зайти в кабинет к Кумбу и дать показания. Сомневаюсь, смогли бы мы возбудить против него дело. Поскольку версия о виновности Уолли отпадала, думаю, Мэйн не позволил бы, чтобы по обвинению в убийстве арестовали Бэрримора или кого-то еще. Но я рад, что все случилось именно так. Провидение наказало его и без помощи полиции…

4

Пэтрик и Дженни сидели в машине возле самой воды. Багаж мисс Эмили и их чемоданы уже лежали в лодке. Мисс Эмили собиралась пожить несколько дней в отеле «Мэйнор-парк» и пригласила молодых людей погостить. Пэтрик собирался побыть с матерью, но та настояла, чтобы он непременно ехал.

– Я вдруг почувствовал себя таким неполноценным, – признался Пэтрик Дженни. – Словно я предал ее на каком-то этапе. А ведь мне казалось, мы хорошо друг друга понимаем… Я ведь так люблю свою мать!

– И она тебя боготворит, – сказала Дженни. – Просто, я думаю, ей хочется побыть одной, пока… пока не пройдет это страшное потрясение.

– Одной? С этим человеком?

– Но ведь он ведет себя совсем неплохо, Пэтрик. Как ты считаешь?

– Да. Странно, но он просто превратился в овечку. – Пэтрик вдруг задумчиво посмотрел на Дженни. – Я ведь знал насчет Боба Мэйна. Но мне была так противна вся эта история. Почему бы это?

– Мне кажется, тут все дело в том, что мы не в состоянии осознать, что наши родители тоже имеют право на любовь. И в этом наша ошибка. Я бы даже сказала – нетерпимость молодости.

– Ты прямо философ, – засмеялся Пэтрик, – но, может, ты и права… Но у нас есть такое право. Я, например, тебя очень люблю. Как ты думаешь, мы могли бы пожениться?

– Такой исход наиболее вероятен…

После долгого молчания Дженни сказала:

– А мисс Эмили не спешит. Может, зайдем в дом и попрощаемся с Аллейном?

– Ну, если ты хочешь… – ревниво пробурчал будущий адвокат.

Они шли вдоль самой кромки воды, держась за руки. На крылечке одного из домов сидел мальчик и от нечего делать швырял в воду камешки. Это был Уолли.

Завидев их, он обернулся и вытянул руки.

– Смотрите, а бородавок-то нету! – крикнул он.

Примечания

1

Лондонские судебные инны – четыре корпорации, где проходят практику подающие надежду молодые юристы. – Примеч. пер.

(обратно)

2

В конце концов, сейчас у нас не урок французского языка (фр.)

(обратно)

3

Ловкость рук (фр.)

(обратно)

4

Женщине света (фр.)

(обратно)

5

Ранний завтрак (фр.)

(обратно)

6

Замечательно! (фр.)

(обратно)

Оглавление

ЧУДО

  1

  2

  3

  4

МИСС ЭМИЛИ

  1

  2

  3

  4

УГРОЗЫ

  1

  2

  3

  4

  5

  6

ФИАСКО

  1

  2

  3

  4

ТРУДЫ ОТПУСКНИКА

  1

  2

ЗЕЛЕНАЯ ДАМА

  1

  2

  3

ЯРД

  1

  2

  3

МАГАЗИН

  1

  2

  3

ШТОРМ

  1

  2

  3

  4

Реклама на сайте