«Мрачные дни в Саннивейле»

Мрачные дни в Саннивейле (fb2) - Мрачные дни в Саннивейле [publisher: SelfPub] 1216K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Эмиль Коста

Пролог

Генри Шумер заглушил мотор, и полицейский автомобиль бесшумно подкатил к крыльцу. В доме горел свет. Патрульный усмехнулся: все-таки он был прав, не доверяя дочке. Сказала, что заночует у подруги, а сама устроила дома посиделки. Хорошо, если с девчонками, а то…

Он вылез из автомобиля, прикрывая рукой светловолосую макушку, и только снаружи надел фуражку. Из-за высокого роста Генри то и дело бился головой о дверные проемы, а сколько раз приложился лбом на выходе из машины – не сосчитаешь. Впрочем, маяться в патрулях осталось недолго: Шумер второй год служил помощником шерифа и считал, что должность начальника у него в кармане. Старику давно пора на покой.

Дверцу удалось захлопнуть без лишнего шума. Пружинисто перешагивая через ступеньку, полицейский взошел на крыльцо и прислушался. Тишина. Наверняка курят на кухне. Может быть, лучше зайти через черный ход и напугать девчонок как следует, чтоб неповадно было? Скрытность Мегги начинала действовать на нервы: без малого восемнадцать лет, а в голове черт знает что творится. Раньше училась на отлично, но последние годы звезд с неба не хватает. Надо бы всерьез взяться за нее.

Полицейский вошел в дом и захлопнул за собой дверь. Яркий свет в гостиной на мгновение ослепил его. Состроив гримасу построже, Генри обернулся к центру комнаты, где стояло несколько кресел, и тут же увидел дуло пистолета, направленное в его сторону. Прежде чем голова успела что-то сообразить, рука потянулась к кобуре и даже успела ее расстегнуть. Грохнул выстрел.

Как бывалый баскетболист, Генри привык к тычкам в разные части тела на тренировках, но это был чувствительный удар! В глазах потемнело. Он тяжело осел, зажав рану в животе правой рукой. Фуражка откатилась в сторону, револьвер отлетел под кресло. Шумер скрючился на полу и с изумлением глядел на собственную кровь, темной лужей растекающуюся по чистому паркету. Свет в глазах померк. Было холодно.

Напоследок полицейский успел подумать, что это самая холодная октябрьская ночь в его жизни.

Глава 1. Добро пожаловать в Cаннивейл!

Стук в дверь отозвался эхом в голове и прогнал остатки сна. Я скатился с дивана, на котором отрубился накануне, швырнул пустую бутылку в мусорное ведро под столом и пошлепал открывать. Уилкинс был не в духе и начал брюзжать с самого порога:

– Кто бы сомневался, ты еще даже глаза не продрал! Утро понедельника – все понимаю, но меру-то пора знать!

– У меня для этого ты есть, – я направился в ванную, потирая затылок, – Что за срочные дела?

Старик с отвращением оглядел мое холостяцкое жилище. От спешки он успел взмокнуть, несмотря на весьма свежее утро, и тяжело дышал. Уилкинс подошел к окну и поднял фрамугу, впуская в комнату прохладный осенний воздух. Во всем, что касается сигарет, он был невыносимым ханжой, как и все недавно завязавшие курильщики.

Напарник уселся на диван и пока я намыливал лицо, изложил суть дела в своей весьма специфичной манере:

– Меня в участок выдернули спозаранку; телефон барахлит, так они патрульного прислали. Перебудил всех, дурак… Мэри собрала кое-чего, пока я на работу мотался. В общем, времени в обрез. Не стал тебя там дожидаться, заскочил домой – и сразу сюда.

– Опять командировка? – поморщился я, выходя из ванной.

– Надеюсь, для меня – последняя. Так надоела вся эта возня… Собирай шмотки и двигаем.

Я распахнул шкаф, на полу которого валялся «тревожный портфель» для таких случаев. Что внутри, смотреть не стал. Ничего нового точно. Вместе с портфелем я достал из недр гардероба костюм и даже откопал на верхней полке пару приличных носков.

Через пять минут мы спустились по лестнице. Внизу я старался двигаться потише, потому что задолжал квартирной хозяйке. Детектив полиции – не самая доходная должность; у начальства я был не на лучшем счету и совсем его за это не осуждал. Так что денег было не то чтобы много, а жизнь в Бостоне обходится недешево. Особенно это касается аренды жилья, даже когда речь идет о конуре, которую я называю домом.

У обочины нас ждала колымага Уилкинса, «Додж» пятьдесят второго года. Старик приобрел ее семь лет назад прямо с конвейера и страшно этим гордился. Увы, напарник отказывался понимать, что в наше время машины устаревают со скоростью света. Он уселся за руль, а я бросил портфель на заднее сиденье рядом с пожитками хозяина и плюхнулся в пассажирское кресло. Голова по-прежнему раскалывалась, во рту был омерзительный привкус, поэтому оценить красоту умытого осенним дождем утреннего Бостона было выше моих сил. Когда автомобиль со скрежетом тронулся с места, я для приличия поинтересовался:

– А куда мы, собственно, едем?

– В Саннивейл, – отвращение, которое напарник вложил в это безобидное название, выразило все презрение жителя большого города к провинции, – Население двенадцать тысяч шестьдесят четыре человека, сорок семь миль от Бостона на юго-запад… К завтраку будем на месте.

– И что там произошло – шериф попался на взятке?

– Если бы! Кто-то застрелил копа в его собственном доме.

Я присвистнул. Вон какие дела: в Бостоне нам не поручали ничего серьезнее угонов автомобилей, а тут… Видать, большим шишкам не слишком-то важно, чтобы убийца отправился за решетку, иначе не стали бы они посылать на это дело главного пьянчугу следственного отдела и его престарелого напарника.

– Свидетели есть? Версии?

– Ничего не знаю. Меня вызвали прямо из постели и велели забрать тебя и отправляться прямо на место происшествия. Труп нашли на рассвете, кто-то из близких; его небось и увезут уже, пока мы доберемся, – дорогу перебежала дворняга, и напарник свирепо нажал на клаксон, – Мэри ругалась на чем свет стоит. У Дженни на днях выступление в школе, а тут эта командировка…

Уилкинс у нас многодетный папаша и без пяти минут пенсионер. Балет младшей дочки его волнует куда сильнее, чем смерть коллеги, пусть и незнакомого. Неудивительно, что настроение у напарника ни к черту.

Я украдкой взглянул в боковое зеркало; если бы знал, что предстоит командировка, не стал бы так напиваться накануне. В Бостоне помятой физиономией никого не удивишь, особенно если расследуешь кражи и угоны автомобилей, а вот в Саннивейле… Да еще служебное расследование… Не хотелось бы разочаровать местных и опорочить честь мундира. Хотя что такое честь я давно забыл, да и мундира не ношу. Один из плюсов должности полицейского детектива – возможность одеваться в гражданское. После стольких лет в форме я не устаю этому радоваться.

Час спустя впереди показался Саннивейл; мы сделали небольшую остановку возле единственной гостиницы на въезде в город. Одноэтажное здание смотрело на дорогу слепыми глазами окон. Номера в таких местах снимают проститутки и наркоманы. Портье – небритый детина в засаленной рубашке – немало удивился при виде гостей из большого города.

– Приличные люди сюда редко заглядывают, больше отребье всякое… Если только с девками развлечься захотелось за недорого – тогда вы пришли адресу, – проговорил он из-за стойки, покрытой пятнами самого загадочного происхождения.

– На службе не развлекаюсь, – ответил я, продемонстрировав типу полицейский значок, – Два номера, и желательно почище.

– Сколько ночей? – мигом оживился портье.

– Пока до завтра, а вообще хотелось бы поменьше, – вздохнул Уилкинс.

Через минуту, забросив пожитки в номер с огромной раздолбанной кроватью, я пошел разыскивать напарника. Ему досталась комната в самом конце длинного как кишка коридора. Встретив по пути пару подозрительных рож, я стукнулся в последнюю дверь. Мебель в этом номере выглядела поприличнее, зато за стеной нещадно скрипела койка, а в такт ее ритмичному стону повизгивала местная ночная бабочка.

– Прямо с утра! Что ж тут ночью будет твориться? – посетовал Уилкинс, – Мало того, что послали к черту на рога, так еще и выспаться не дадут.

– Вряд ли она пашет круглосуточно, – успокоил я старика, – Да и вообще до вечера город узнает, что в гостинице живут копы, и всех красоток сдует с горизонта.

– Да черт бы с ними, с девками – ты видал, какие уроды по коридору шатались? Я наркоманов на дух не переношу. Накидаются чем попало, а потом или соседа прирежут, или на себя руки наложат. Не хватало еще новое дело тут разгребать.

– Это уж будет не внутреннее расследование, разгребут своими силами. Едем?

– Позавтракать бы как следует, – вздохнул Уилкинс, когда мы уселись в машину.

– Может, удастся перехватить что-нибудь в участке. Или безутешная вдова окажется хорошей хозяйкой…

– У хороших хозяек мертвые мужья в доме не валяются, – назидательно ответил напарник.

И, черт побери, я не стал с ним спорить.

Над Саннивейлом стояло хмурое осеннее утро. В целом симпатичный городишко. Здесь, должно быть, хорошо растить детей. Жена когда-то хотела переехать в такой – по крайней мере, она так говорила. А теперь живет в центре Манхэттена, в крохотной и дорогущей квартирке с кирпичными стенами; это бывшее здание то ли швейной фабрики, то ли мыльного завода. Черт знает, чего хотят женщины на самом деле.

Возле участка мы остановились, и Уилкинс выбежал узнать адрес убитого. Когда он вернулся, наш «Додж» двинулся дальше и через несколько минут затормозила на тихой улице в пяти кварталах от центра. Пожалуй, это даже улицей сложно было назвать: «Цветочный тупик» значилось на дорожном знаке перед поворотом в уединенный закуток, окруженный несколькими домами. Всего пять почти одинаковых двухэтажных коробок, позади которых несла свои воды местная безымянная речушка. Перед четырьмя из них красовались ухоженные лужайки с клумбами, садовыми гномами и подобной чепухой, а один явно пустовал.

Нужный нам дом возвышался посередине, в самом конце тупика. Перед ним стояло несколько полицейских и гражданских машин, загромоздивших и лужайку, и парковочное место. Карета скорой помощи тоже присутствовала; внутри маялись от скуки два дюжих санитара.

Мы приткнулись перед соседним домом, на крыльце которого сидела в плетеном кресле старая леди, хмуро наблюдавшая за происходящим. Почему я про себя назвал ее леди? Черт знает. Чувствовалась там какая-то порода: в осанке, посадке седой головы с аккуратной стрижкой, руках, сложенных на коленях, поджатых сморщенных губах… Словом, нынче таких старух уже не выпускают.

Выйдя из машины, напарник и я потопали к нужному дому, на котором красовалась табличка с номером три. Дверь и окна были распахнуты настежь, ветерок колыхал занавески. Оставалось лишь надеяться, что труп и вправду достаточно свежий: я-то ко всему привыкший, но нежный желудок Уилкинса не переносит тухлятины.

Окинув взглядом место происшествия, я нахмурился. Эти провинциальные придурки даже не додумались выставить ограждение. О возможных следах на газоне пришлось забыть: у самого дома, почти уткнувшись носом в крыльцо и завязнув одним колесом в клумбе, стоял полицейский автомобиль. На его приборной панели под лобовым стеклом я заметил идиотскую ковбойскую шляпу. Такие носят только…

– Как фамилия местного шерифа?

– Мердок, – отозвался Уилкинс, шаривший в карманах плаща в поисках леденцов от кашля, – Думаешь, он тут?

– Не иначе, – я указал на шляпу, и напарник хрюкнул от смеха, – Как по-твоему, сапоги со шпорами тоже при нем?

– Я ставлю на усы до самых ушей.

– Готовь полдоллара, – я поднялся на крыльцо и первым вошел в дом.

Покойный жил небогато. В гостиной, куда мы попали, была новая, но дешевая мебель. Середину комнаты украшал полосатый ковер из искусственной шерсти. На нем полукругом расставлены два кресла с низкой спинкой и одно – с высокой; все повернуты к маленькому телевизору в левом углу. Обеденный стол с двумя стульями расположились возле окна справа. За дверью напротив были, по-видимому, кухня и лестница на второй этаж.

Хозяин дома лежал в луже собственной крови рядом с порогом – едва успел войти и тут же схлопотал пулю. Он скрючился на боку в позе эмбриона, прижав руки к простреленному животу. При виде тела в полицейской форме на душе стало скверно: я и позабыл, как тяжело расследовать убийства хороших парней. Возле трупа сидел на стуле и что-то записывал плешивый мужчина в гражданском; на его руках я увидел резиновые перчатки. Коронер, должно быть.

В комнате находилось еще трое: они так и уставились на нас. Здесь явно были не рады гостям из большого города. Два молодых копа и один пожилой – этот приземистый хмырь в кожаной куртке с сигаретой в зубах особенно бесцеремонно таращил глаза. Ковбойских сапог, увы, не было, а при виде физиономии шерифа стало ясно, что пари безнадежно проиграно. Подавив вздох, я шагнул в его сторону и протянул руку.

– Детектив Карл Бойд. Надо полагать, вы шериф Мердок?

– Я самый, – он вяло пожал протянутую ладонь, – Стало быть, вы – шишки из Бостона?

Что и следовало доказать – нам определенно были не рады… Я и бровью не повел, а напарник вытащил из кармана пятерню и скромно отрекомендовался:

– Уилкинс.

Вечно он представляется будто сосед напротив, который забрел одолжить молоток. Впрочем, если бы я столько лет просидел в помощниках детектива, тоже нечасто бы поминал собственное звание. С таким напарником, конечно, авторитета не заработаешь. Что и говорить: звезд с неба старик не хватает, да этого от него никто и не ждет. А команда из нас что надо: он давно считает дни до пенсии, а я – когда получу коленом под зад.

Стараясь делать вид, будто ситуация под контролем, я осмотрел комнату и сказал:

– Введите меня в курс дела.

– А вводить нечего. Мертвый коп. Генри Марвин Шумер, тридцати девяти лет. Это его тело, а это… – шериф обвел рукой вокруг седой головы, – его дом. Простите, в отсутствие хозяев коктейлей не предложу.

– Я предпочитаю чистый скотч. Когда обнаружили тело?

– В участок позвонили в семь утра, – ответил высокий полицейский с оттопыренными ушами, которые забавно топорщились из-под фуражки, – Меня вызвали из дома, был тут в полвосьмого.

– Кто позвонил?

– Дочь нашла тело – должно быть, она и позвонила.

На стенах я заметил несколько фотопортретов: хозяин дома, одетый по-военному, запечатлен на фоне нормандской деревушки, он же – в баскетбольных шортах с кубком в руках, снова он – уже в полицейской форме. Здесь также были три или четыре снимка маленькой девочки, не старше восьми лет. Хорошенькая, с пухлыми щечками. Занимается балетом, победила в конкурсе орфографии… Умница, хотя и блондинка – папина дочка.

– Она в участке?

– У соседки. Если нужно, можем позвать.

– Ни к чему. Я поговорю с ней позже…

Девочка наверняка в шоке: шутка ли, обнаружить отца в луже крови. Чем эти деревенщины думают?

Я вытащил сигареты и огляделся в поисках пепельницы.

– Генри не курил и гостям не разрешал, – заметил шериф, выпуская клуб дыма.

– Это не повод мусорить на месте убийства. Уилкинс…

Напарник хотел было возразить, но наткнулся на мой суровый взгляд и мигом смылся на кухню, которая действительно оказалась за дверью. Несколько секунд он гремел там посудой и наконец вернулся, держа в руках пустую кофейную чашку.

– Травись на здоровье.

– Благодарю.

Я закурил, взял чашку и присел на корточки возле тела – будто бы собрался выпить кофе перед первичным осмотром. Процедуру эту я, надо признаться, забыл безнадежно. Да еще дым ударил тупым молотком по мозгам, припоминая вчерашнее веселье. Строго говоря, в том, чтобы напиваться до потери сознания под треск старого радиоприемника, веселого мало, но выбирать не приходилось. А теперь надо было собраться. Составлять подробное описание потерпевшего ни к чему, но я делал это для себя, чтобы вспомнить…

Итак, жертва убийства, полицейский Генри Шумер. Белый мужчина тридцати девяти лет. Рост выше среднего, телосложение худощавое, спортивное. Волосы светлые, средней длины, пробор с правой стороны. Глаза открыты, слизистая посохла. Цвет глаз – голубой. У жертвы овальное лицо, высокий лоб, прямой нос и большой рот с тонкими губами. Что еще… Подбородок квадратный.

Красивый был парень, чего там. Интересно, он успел понять, что начинает лысеть?

Одет в полицейскую форму. Справа на куртке в районе печени большое пятно крови и отверстие от ранения – предположительно, огнестрельного. Фуражка откатилась при падении и лежит в четырех футах от тела. Револьвер (тридцать восьмой калибр) – в пяти футах, под креслом. Кобура расстегнута.

Он пытался защищаться?

Жертва лежит на правом боку, ноги согнуты в коленях и подтянуты к груди, обе руки прижаты к животу. Рядом с телом лужа крови овальной формы, площадью около трех квадратных футов. Брызг и отпечатков обуви нет. В комнате относительный порядок. Стены и мебель без видимых повреждений; следов от других выстрелов не обнаружено.

Сработано чисто. Если преступник и оставил какие-то улики, то эти идиоты все давно затоптали. Вон и угол ковра отвернули, чтобы кровью не испачкался, чистюли хреновы.

У меня даже в животе заныло. Здесь нужен был опытный криминалист, а не бывший военный полицейский, которого бросают на угоны и бытовые потасовки. Я практически не имел дела с убийствами, а если и доводилось их расследовать, то личность преступника была очевидна с самого начала. Вечером непременно напьюсь, а сейчас главное – держать лицо. Делай вид будто все идет по плану – и тебе поверят. Всегда срабатывает.

Я поднял голову и снизу вверх взглянул на коронера, который укладывал в портфель какие-то инструменты.

– Тело переворачивали?

– Этот… – он кивнул на лопоухого, – клянется, что нет. Я двигал немного, в разумных пределах.

– Клянешься? – я мрачно перевел взгляд на молодого копа, который тут же вытянулся в струнку.

– Я ничего не трогал!

– Точно? Стало быть, дом так всю ночь и простоял нараспашку?

– Это я тут велел окна отворить, – вступился за подчиненного Мердок, – Кровью смердит – хоть вон иди.

– А нам как теперь работать? – я аккуратно погасил окурок о дно чашки, – Черт знает, что еще ваши ребята здесь успели переворошить.

– К тому времени все, что нужно, сфотографировали. Отпечатки пальцев сняли с выключателей и дверных ручек – все как положено, – вмешался коронер, – Я приехал одновременно с полицией, живу недалеко. Дверь и окна были закрыты, шторы задернуты. Свет горел. Ковер, между прочим, был уже отвернут.

Я вопросительно взглянул на лопоухого, и тот затряс головой. Что ж, стало быть, чистоплюйством у нас отличился убийца. Или, может быть, дочь жертвы? Вряд ли, но надо будет уточнить. Я обернулся к плешивому и спросил:

– Насколько понимаю, вы местный коронер?

– Доктор Элвин Белл, патологоанатом…

– Вы не специалист по криминалистике?

– Увы, – он развел руками в окровавленных резиновых перчатках, – Но чем смогу, готов служить. Не в первый раз.

Час от часу не легче… И как тут работать? Гражданский врач, спасибо что не дантиста прислали!

Я оценивающе посмотрел на него и спросил:

– Время смерти?

– Судя по тому, как парня скрючило, между полуночью и двумя часами. Я бы ставил на полночь.

– Что за манера везде делать ставки… С твоим азартом надо жить в Вегасе, – сжав сигарету в зубах, процедил Мердок.

– Кто тебе разболтал о моих планах на пенсию? – беззлобно отозвался Белл.

– Так что насчет жертвы? – напомнил я.

– Его убили выстрелом в живот – пока это все, что я могу сказать. Ожога по краям раны не видно, следов пороха на одежде нет, так что стреляли не в упор. Про орудие убийства говорить пока рано: гильзу так и не нашли.

Ну еще бы!

– А пуля?

– Выходного отверстия нет, стало быть, застряла внутри. Привезите парня ко мне в прозекторскую – и я мигом ее вытащу.

– Все патроны на месте? – спросил я, кивнув на револьвер Шумера.

– Да. Он на предохранителе, у преступника был собственный ствол. Мы его не нашли.

Я поднялся на ноги и подошел к столу, чтобы поставить чашку.

– Можете забирать тело.

Белл выглянул наружу и свистнул. Захлопали дверцы машины, а по крыльцу затопали ноги в огромных ботинках. Видеть, как санитары грузят скрюченное тело копа на носилки, не хотелось. Лучше пока осмотреть дом. Я шагнул к единственной двери, ведущей из гостиной: за нею оказался небольшой коридор. Вдоль правой стены убегала наверх лестница, под которой приютился гостевой туалет, а впереди виднелась просторная кухня.

В туалете не нашлось ничего интересного. К тому же перегорела лампочка – едва ли убийце пришло в голову сюда заглянуть. Я закрыл дверь и прошел прямо. К еде в этом доме относились равнодушно. Заглянув в кухонные шкафчики, я ничего не обнаружил, кроме нескольких пачек спагетти и мясных консервов. Всей хозяйственной утвари – пара кастрюль да сковородка. Единственный нож, правда, был в отличном состоянии: заточен и чисто вымыт. Тарелки и столовые приборы новые и недорогие, как и все, что я успел здесь увидеть.

Не похоже, чтобы миссис Шумер любила готовить. Существует ли она вообще? В гостиной ни одного женского фото. Жертва – отец-одиночка? Вдовец или разведен? Спрашивать у сослуживцев не хотелось, они не слишком-то дружелюбны. Проще полистать в участке личное дело, туда заносят всю информацию о семье.

Вернувшись в коридор, я поднялся по узкой лестнице наверх. Из полутемного холла второго этажа вело три двери. Средняя была приоткрыта, за ней оказалась ванная. Я мельком огляделся и, ничего относящегося к делу не обнаружив, толкнул левую дверь и вошел в спальню хозяина. Неширокая кровать стояла вдоль одной стены, напротив встроенный шкаф, с дверцами, окрашенными в бежевый под цвет стен – минималистичная, даже аскетичная обстановка. Постель заправлена по линеечке. Этот парень привык к дисциплине. Единственным украшением служила пара гантелей, валявшихся возле окна.

– Пусто-то как, – заметил из-за спины Уилкинс.

– Больше похоже на комнату холостяка, не находишь?

– Думается, женщины тут давно не бывало.

– Если они и бывали, то явно не каждую ночь.

В шкафу мы нашли несколько рубашек на плечиках и выходной костюм в бумажном чехле. На полках, помимо нижнего белья, возвышалась аккуратная стопка серых футболок и несколько пар баскетбольных шорт, сложенных прямоугольником. На полу шкафа выстроились в ряд четыре пары кроссовок. Спорт занимал не последнее место в жизни Генри Шумера.

Я пересек холл и толкнул третью дверь. Планировка дочкиной комнаты зеркально повторяла спальню отца. Однако детская оказалась совсем не детской. Никаких тебе игрушек и книг с яркими обложками, та же уныло-бежевая краска на стенах… Зато здесь был туалетный столик, служивший одновременно письменным, и полка с книгами. В основном – учебники, несколько энциклопедий, словарь французского.

Распахнув шкаф, я присвистнул: гардероб юной леди мог посоревноваться по компактности с отцовским, но удивило меня другое. Все эти платья, блузки и брючки, аккуратно висевшие на плечиках, принадлежали взрослой девушке. Рост, скорее всего, невысокий, но малышка с фото в гостиной определенно выросла.

– Странная семейка, а? – спросил напарник, будто прочитав мои мысли.

– Не то слово. Не терпится заглянуть в его личное дело.

– Значит, едем в участок?

– Едем, – я закрыл шкаф и прислушался: внизу было тихо, – Кажется, наши коллеги уже отправились туда.

Глава 2. Личные дела

Возле дома не осталось ни одной машины. Наша развалюха одиноко приткнулась у обочины, мы беспрепятственно развернулись и выехали. Из-за рабочей суеты я совсем позабыл о пари, но Уилкинс помнил все. Едва мы свернули на широкую улицу, он потребовал:

– Гони полдоллара.

– Прости, не ношу с собой мелочи… – увидев, что шутка не встретила отклика, я добавил, – Ей-богу, с наличными совсем плохо. Отдам, когда загляну в банк.

– Только не затягивай, – помолчав, согласился напарник, – По правде, у самого ни шиша, а Дженни обещал привезти что-нибудь. Она так расстроилась, что папы не будет на выступлении…

По крыше барабанил дождь. Я уставился в окно, за которым мелькали однотипные дома жилого района. На душе было скверно: послала же нелегкая это дело. Ума не приложу, за что хвататься, а если убийца хорошего парня останется на свободе, никогда себя не прощу.

Хотелось выпить. Рука потянулась в карман за сигаретами, но Уилкинс кстати закашлялся. Покосившись на него, я решил, что потерплю. И вообще буду решать проблемы по мере поступления. В конце концов, кое-чему жизнь научила. Первым делом надо разобраться с шерифом: если этот недоделанный ковбой будет ставить палки в колеса, добра не жди. С такими престарелыми солдафонами лучше всего работает неприкрытая лесть. Признаю его превосходство, и этот осел у меня в кармане.

Когда мы подъехали к площади, часы на здании городской ратуши показывали полдень. В участке кипела работа: дежурный за стойкой отвечал на телефонные звонки, остальные бестолково суетились. Судя по всему, здесь не привыкли к серьезным делам – это мне даже на руку. Если поработаю как следует, то местные и не заподозрят, каких некомпетентных долдонов к ним прислали из Бостона.

С этой мыслью я направился прямо в кабинет шерифа, видневшийся за приоткрытой дверью, Уилкинс – следом. Мердок сидел, закинув ноги на стол; ковбойская шляпа украшала голову оленя, приколоченную над оружейным сейфом. Чтобы достать ее, коротышке придется забраться на стул или сбить оттуда метким выстрелом. Судя по целехоньким деревянным панелям, которыми были обшиты стены, шериф предпочитал первый вариант. Впрочем, наградные грамоты, висевшие позади него, говорили в пользу второго.

Налюбовавшись обстановкой, я обратился к хозяину:

– Не потревожим? Нам хотелось бы поговорить с вами о деле.

– Присаживайтесь.

Мердок кивнул на видавший виды диванчик в правом углу. Небось дрыхнет там, когда никто не видит. Его собственное кожаное кресло с высокой спинкой и резными подлокотниками, не иначе, попало сюда прямо с блошиного рынка. Сам шериф напустил на себя важный вид, будто занимал пожизненную должность президента какой-нибудь банановой республики.

Мы закрыли за собой дверь и уселись. В кабинете было душно; я снял шляпу, а Уилкинс даже ослабил галстук, слишком яркий для его летнего светло-серого костюма. За сезонами и погодой напарник не следил, за модой тоже. Пуговицы с трудом удерживали на округлом брюшке полы пиджака, штаны же мешочком висели на старом заду. Рубашку вечно украшало пятно от горчицы или детская отрыжка. Его младшему недавно стукнуло четыре, а старший давно воспитывал своих детей, но одежда по-прежнему выглядела так, будто ее хозяин с утра до ночи нянчит младенцев.

Шериф внимательно разглядывал напарника. Похоже, внешний вид Уилкинса начал вызывать справедливые подозрения относительно нашего профессионализма. Надо было начинать разговор, пока Мердок не сделал правильных выводов.

– Давайте к сути, – сказал я, – Нам потребуется максимум информации о покойном.

– Все есть в его личном деле. Возьмите у дежурного – скажите, я велел.

– Само собой, шериф, но речь не только о формальных данных. Что за человек был Генри Шумер? Чем жил? С кем жил?

– Я с ним особо не приятельствовал. Шумер пришел в мой участок сразу после войны. Звезд с неба не хватал, служил ровно. Был нападающим в местной команде ветеранов… По правде, тогда баскетбол его интересовал сильнее карьеры.

– Тогда? – я наклонился вперед, – А потом что-то изменилось?

Мердок пожевал губами сквозь усы. Было видно, что тема для него не слишком приятна.

– В прошлом году я назначил его своим помощником – не за какие-то там заслуги, просто не хотел брать на эту должность салагу в обход «старичка» – и после этого Шумера будто подменили. Раньше он всякий день убегал на свои тренировки, иной раз даже с дежурства мог свинтить, а теперь ни-ни. Отчеты стал заполнять аккуратно, на летучках все рвался выступать…

– Выслуживался, одним словом, – вставил Уилкинс, сразу завоевав себе сто очков рейтинга.

– Так точно. Я не сразу сообразил, что он на мое место метит, а потом… Ну а что попишешь, годы-то идут. На пенсию, понятное дело, никому не хочется.

Я ткнул в бок напарника, который уже открыл рот, чтобы возразить, и спросил:

– Как другие на это смотрели?

– Одни косо, другие – ровно. Прямо скажем, должность шерифа в таком городишке золотых гор не сулит, и все-таки прибавка к жалованью неплохая, да и власть, само-собой, и уважение… В общем, не он один хотел получить повышение.

– Я верно понял, что друзей в участке у Шумера не было?

– Нет. Раньше у нас служил Хэйнс, но ушел после травмы, – они давние закадыки. А с другими так, здрасте-до свидания. Плакать по нему здесь никто не станет.

– Понятно… – я мысленно сделал пометку и решил перейти к более конкретным вопросам, – В момент убийства он был в полицейской форме – позднее дежурство?

– Шумер патрулировал город прошлой ночью. Заступил в десять вечера.

– Он был в патруле? И когда последний раз созванивался с участком?

– На кой ему звонить, если ничего не происходит? Вечером взял машину, расписался в журнале – и до утра поминай как звали.

– Но всю ночь не выходить на связь… Почему же дежурный не поднял тревогу?

– Потому что здесь это обычное дело, – пожал плечами шериф, – Патрулирование улиц – простая формальность, преступность в городе низкая.

– Неужто полицейским Саннивейла позволено на посту бить баклуши? Благословенное место, – вздохнул напарник.

– Баклуши никто не бьет. Потасовки иной раз случается, или какой-нибудь ветеран нажрется таблеток, а потом хватается за пистолет и гоняет жену по двору – но такие вызовы бывают редко. Обычно патрульный объезжает город, заглядывает в ночные заведения, а остальное время может и отдохнуть…

– Вздремнуть, например, или заехать домой?

– У Генри дочь семнадцати лет… На его месте я бы вообще отказался от ночных дежурств, – ухмыльнулся шериф.

– Вы хотите сказать, он проверял ее? Кстати, где девушка сейчас?

– Она у соседки, побежала туда сразу после того, как нашла тело. А насчет проверял… ну, не так чтобы… На его месте любой отец бы беспокоился.

– А где же была мать девушки?

– Сбежала десять лет назад, – ответил Мердок, – Исчезла с концами. Шумер только в прошлом году оформил развод.

– Сбежала? – настороженно переспросил Уилкинс, – А точно? Не избавился ли от нее он сам?

– По-вашему мы тут совсем идиоты? Это дело чистое. Генри в ту ночь дежурил в участке, хватился жены утром. Мы по горячим следам все разнюхали. Она села на ночной поезд, это запомнили и дежурный по станции, и проводник в вагоне. Доехала до Бостона – и поминай как звали.

– Как же так? Оставила маленькую дочку дома одну? – изумился напарник, – Что за мать такая?

– По правде сказать, этому никто не удивился. Мег тогда было лет семь, она уж ходила в школу. А Дебору всегда считали не от мира сего: ни подруг, ни дамских клубов каких-нибудь; все книжки читала да в кино бегала… Она ведь совсем девчонкой вышла за Генри. Красивая была, этого не отнять. Такую птичку даже в золотой клетке не удержишь, что уж говорить о жизни с копом. А характер у Шумера совсем не сахар: с жены он глаз не спускал, хотя она и повода как будто не давала думать дурного.

– Бил ее?

– Вряд ли. С виду все было пристойно, только счастливой эту пару язык ни у кого бы не повернулся назвать.

Напарник сокрушенно покачал головой. Между тем слова шерифа о горячих следах навели меня на счастливую мысль. Если сработает, я выиграю пару очков, а заодно избавлюсь от напарника – по правде говоря, он часто действует мне на нервы. Я повернулся к Уилкинсу:

– Вот что: выясни у дежурного, какие заведения работают в городе по ночам, и езжай по адресам…

– Думаешь, бармены и продавцы запомнили, в котором часу к ним заглядывал патрульный? – с сомнением спросил он.

– Лучше поспеши, пока они все не позабыли. Потом напишешь отчет. Вперед!

Бормоча что-то под нос, Уилкинс исчез за дверью. Я не без облегчения закурил и спросил насупленного шерифа:

– А жена Шумера точно сбежала одна? Может быть, здесь замешан любовник?

– Во всяком случае, в поезде она ехала одна, а в Бостоне никто не встречал… Детектив, едва ли эта история имеет отношение к вашему делу.

– К нашему делу, шериф Мердок. Для местных я ноль без палочки. В Саннивейле распоряжаетесь вы, а без вашей поддержки со мной некоторые и говорить не станут.

Усы шерифа дрогнули, а уголки губ самодовольно приподнялись. Я не прогадал: старый осел купился на самую банальную лесть, даже приосанился в своем дурацком кресле. Теперь бы не спугнуть… Искусство вылизывания задниц требует терпения и некоторого изящества.

– Мы на одной стороне, детектив Бойд, – наконец, сказал он, – Можете рассчитывать на меня в этом расследовании.

– Рад это слышать. С вашего позволения теперь я хотел бы ознакомиться с личным делом, – надев шляпу, я слегка ему козырнул, – Буду держать вас в курсе.

– Моя рука всегда на пульсе! – донеслось мне вслед перед тем, как дверь в кабинет шерифа закрылась за спиной.

Ковбойская шляпа, любовь к цветастым фразам – почему дураки всегда стремятся выделиться?

Через несколько минут я получил у дежурного личное дело Шумера и в поисках спокойного места набрел на комнату отдыха в глубине участка. Здесь даже была кофеварка и коробка засохших пирожных. От сладкого я решил воздержаться, взял свободную кружку – возможно, она принадлежала Шумеру – налил себе дрянного кофе и устроился на диване. Раскрытую папку положил на колени и зарылся в бумажки.

Генри Шумер, родился 18.06.1920 г. в Саннивейле, штат Массачусетс…

Местная школа…

Успехи в баскетболе, даже получил стипендию в колледже, но не оправдал ожиданий и был отчислен год спустя. Играл в любительской команде, не имел постоянной работы, жил с родителями…

Обвенчался с семнадцатилетней Деборой Уикс в мае 1941-го…

Призван в армию США в декабре того же года… Пехота…

Дочь родилась через две недели после призыва, в его отсутствие…

Вон что: ей восемнадцать стукнет через пару месяцев!

Во время войны умирают родители Шумера…

После демобилизации идет служить в полицию Саннивейла…

Март 1956-го: назначен помощником шерифа…

Январь 1957-го: оформлен развод с Деборой Шумер…

Небогатая биография. Я записал в блокнот все, что могло иметь отношение к делу. Не люблю бумажную работу, но лучшего способа расставить разрозненные факты по местам не знаю. Сходил в уборную, чтобы выплеснуть остывший кофе в раковину, потом вернулся и налил свежего. Снова уселся и полистал дело: выписка из бухгалтерии: денежный перевод на оплату обучения М. Шумер в Католической школе для девочек… Значит, засунул дочку к монашкам. Надеялся, что ее там научат добру? И почему в доме нет поздних фотографий девушки – неужели М. Шумер ничего не добилась за последние годы?

Я взглянул на часы: напарнику пора бы уже вернуться. Оставив папку рядом с кружкой на низком столике, я направился к дежурному и попросил вызвать для допроса дочь жертвы.

– Она должна быть у соседки…

– У мисс Гувер, – подсказал он, – Сейчас позвоню. Она нынче отпросилась с работы, чтобы не оставлять Мег одну, так что сама ее быстренько привезет.

– Вы хорошо знакомы?

– Ни в коем разе, сэр. Просто моя свояченица работает под ее началом. Мисс Гувер – старшая сестра в больнице.

– И свояченица звонит вам, чтобы доложить, когда начальница не выходит на работу?

– Так весь город только об этом и говорит, – развел руками коп, – Телефон целый день не умолкает, и хорошо, если один звонок из десяти по делу.

– Мда… Когда приедут, снимите у девушки отпечатки пальцев – надо будет сверить их с теми, что нашли на месте преступления. Потом ко мне: я буду в комнате отдыха.

Уилкинс прибыл через полчаса, когда я успел выкурить еще полпачки и опустошить кофеварку. Похмелье наконец осталось позади, но от избытка кофеина потряхивало.

– Отдыхаешь! – напарник плюхнулся рядом, утирая пот, – А я вот ношусь по городу, будто бешеная собака.

– Ну, не пристрелили же тебя… Что удалось узнать?

– Ничего особенного. Мальчишка из ночной бакалеи видел Шумера в половине одиннадцатого, а в бар – отвратное место, тебе бы там понравилось – он заглянул в начале двенадцатого. Даже посидел немного, выпил кофейку. Во сколько отчалил – не помнят.

– И все?

– А что ты еще хотел? Бар ближе всего к жилым кварталам, наверняка Шумер после него сделал пару кругов по району и поехал домой.

– Значит, предположения дока Белла верны. Время смерти – около полуночи. Едва ли убийца с ним разговоры разговаривал перед тем как всадить пулю в брюхо…

– А у тебя что нового? – напарник потянулся к личному делу жертвы.

– Почти ничего. Рано женился, дочка родилась пока был на фронте – едва ли они очень близки… Можешь взять ознакомиться, я тут закончил. Кстати, девчонка вот-вот приедет для допроса, она все еще у соседки. Некая мисс Гувер.

– Та старушенция на крыльце соседнего дома?

– Едва ли. Она – старшая сестра в больнице, должна быть все-таки помоложе.

– Воображаю, синий чулок в белом чепце, – фыркнул Уилкинс, – Небось окучивала этого одинокого соседа годами.

При всей снисходительности к прекрасному полу мой старик отчего-то ненавидел старых дев. Может быть, ему мерещилась в них какая-то угроза? Пока я обдумывал эту мысль, в дверь просунулась голова дежурного.

– Детективы? Мисс Шумер приехала, ждет у моей стойки.

– Отлично, – я поднялся с диванчика, к которому уже начал привыкать, – Комната для допросов свободна?

– Она почти всегда свободна. Отсюда первая дверь направо по коридору, – голова исчезла.

– Девчонку в комнату для допросов, как преступницу, – с неудовольствием протянул Уилкинс.

– Не волнуйся, понапрасну обижать не стану. Пока займись отчетом. Свободных столов в участке хватает.

Пожалуй, допрошу я девчонку один, а то старик, чего доброго, предложит ее удочерить. Оно бы и ничего, да только миссис Уилкинс с меня голову за такое снимет. Сказать правду, у него куда больше способностей к бумажной работе, чем к розыскной. Заполнять протоколы, писать объяснительные – вот с чем мой напарник справляется лучше всего. Собственно, этим он обычно в нашей команде и занимается, а я терпеть не могу всей этой бюрократической возни.

Мы вместе вышли в коридор. В общем офисе Уилкинс плюхнул папку на свободный стол, уселся и придвинул к себе лист бумаги. Я же проследовал дальше, на встречу с первой свидетельницей. Скамейка для посетителей располагалась у самого входа; из-за высокой стойки дежурного я до последнего не видел, кто на ней сидит. Там было две женщины. Одна – миниатюрная и совсем юная блондинка – очевидно, мисс Шумер. А вторая…

Вам доводилось когда-нибудь попасть под артиллерийский обстрел? Мне пару раз «повезло». И вот что скажу: взгляд зеленых глаз мисс Гувер ошеломил меня куда сильнее. Потом уж я рассмотрел все остальное: стройные ножки, обтянутые чулками телесного цвета, длинные пальцы без единого колечка, фарфоровую кожу, алую помаду и огненно-рыжие волосы. Какое на ней было платье? Что за туфли? Хоть убей, не помню, какой наряд она выбрала в тот день. И тогда, и после мне чаще хотелось раздеть эту женщину, чем одеть.

Глава 3. Тучи сгущаются

В комнату для допросов мы вошли втроем: дамы впереди, а я последним. Помещение, прямо скажем, не могло похвастаться уютом: крошечное окно под потолком, привинченный к полу стол, с разных его концов – два стула. Девушка села, а мисс Гувер осталась стоять, с любопытством оглядываясь. Как бы ни хотелось подольше полюбоваться сексапильной соседкой, пришлось предупредить:

– Беседа со свидетельницей будет конфиденциальной.

– Разумеется, детектив. Я подожду снаружи, просто хотела проводить ее.

Красотка наклонилась к своей подопечной, сжав плечо девушки белоснежными длинными пальцами, и что-то зашептала ей на ухо. Та кивала с невозмутимым выражением лица. Вообще для недавно осиротевшей девчонки семнадцати лет Мег Шумер была на удивление спокойна. Слишком спокойна. Наконец, мисс Гувер выпрямилась, окинула меня оценивающим взглядом и вышла вон. Теперь меня ничто и никто не отвлекал, и можно было уделить все внимание главной свидетельнице.

Она сильно изменилась по сравнению с детскими фото, которые я видел в доме. Вместо румяного ангелочка на меня смотрела угрюмая и нескладная девушка. Волосы соломенного цвета уныло свисали по сторонам скуластого лица с мужским, почти квадратным подбородком. Серые глаза смотрели прямо и смело, а губы девушка сжала, твердо вознамерившись не выбалтывать своих секретов. Беспокойство выдавали только пальцы, перепачканные в чернилах после дактилоскопии: они непрерывно теребили сумочку.

Меган Шумер была здорово похожа на отца, взяв от матери, по-видимому, только невысокий рост. Она едва доходила мне до плеча – на это я обратил внимание еще в дверях, пропуская посетительниц вперед. Едва ли такая способна дать достойный отпор в случае драки, но удержать в руках пистолет наверняка сумеет.

Я уселся напротив нее, достал из кармана блокнот с карандашом, разложил все это добро на столе. Она следила за каждым моим движением, будто кошка за мышью. Обстановка складывалась не самая приятная, всю мою напускную уверенность следователя как рукой сняло. Чего скрывать, я не мастак говорить с дамами, а уж тем более с девушками. Если свидетельница что-то скрывает, все секреты останутся при ней. Здесь вам не военная полиция! Ударить девчонку я не мог, орать на дочку местного копа посреди чужого участка тоже не стоило. Однако надо было как-то начинать допрос… Я приступил к беседе, будто нырнул в холодную воду: вперед и не оглядываясь.

– Мисс Шумер, ваш отец мертв. Обнаружили его вы. Расскажите подробно, как это случилось.

Брови девицы прыгнули вверх. Я выбрал верную тактику, решив не ходить вокруг да около с выражением липовых соболезнований, и спросил в лоб о главном. Она была сбита с толку, а того мне и надо.

– Я нашла его… – медленно, будто вспоминая начала рассказ Меган, – сегодня утром, когда вернулась домой от подруги…

– В котором часу это было?

– Шесть с небольшим. Ее дом в соседнем квартале. Мне нужно было собраться в школу, поэтому будильник завела на шесть. Я поднялась тихонько и почти сразу отправилась к себе, не стала там никого будить.

– В такой час на улице еще сумерки. В гостиной горел свет?

– Да, я удивилась этому, ведь отец был на дежурстве, – она покачала головой, – Даже испугалась бы, если б как следует проснулась… Но по утрам я дура дурой, пока не позавтракаю, вот и пошла прямо туда…

Рот свидетельницы подозрительно скривился, будто она собралась реветь или притворилась, что собирается это сделать. Отличать искренние женские истерики от наигранных – уж точно не мой конек. Чтобы отвлечь ее от глупостей, я отложил карандаш и поспешно спросил:

– И что вы съели на завтрак?

Инициатива снова перехвачена! Девушка вытаращилась на меня как на идиота.

– Простите? Какое отношение это имеет к делу?

– Ответьте на вопрос, мисс.

– Я ничего не съела, – ледяным тоном процедила она сквозь зубы, – В гостиной лежал труп моего отца, мне было не до завтрака.

– Но сейчас время позднее, неужели вы до сих пор не проглотили ни крошки? – с как можно более невинным видом поинтересовался я. Она с досадой пожала плечами.

– Разумеется, я перекусила у Миртл. Пара тостов с маслом и кофе. Но это был скорее обед, чем завтрак.

– Отлично, – я сделал вид, будто тщательно записываю эту муть, – Мне лишь нужно было проверить, насколько ясно вы мыслите. Стоит ли принимать всерьез ваши показания и вообще вас как свидетеля.

Меган вспыхнула. Румянец ей не шел, впрочем, злость вообще редко украшает блондинок. Я попал в точку: как и все сопливые новобранцы, с которыми мне приходилось иметь дело в военной полиции, эта малолетняя идиотка больше всего боялась, что ее сочтут малолетней идиоткой.

– Я в полном порядке, сэр, и отвечу на любые вопросы.

– Рад это слышать, мисс, – я заглянул в блокнот, где пока не было ни строчки смысла, – В каком положении находилось тело вашего отца, когда вы обнаружили его?

– Он лежал на боку, – она сморщила лоб, – На правом. Рука прижата к животу, будто пытался остановить кровь… Я не трогала его, если вы об этом хотите знать.

– И даже не попытались убедиться, что он мертв?

– Мне и так все стало ясно. У отца не было привычки валяться посреди гостиной в луже собственной крови.

А девочка не слишком выбирает выражения. Едва ли папаша был слишком дорог такой дочурке. Интересно, насколько она вообще горюет об утрате?

– Что вы сделали, обнаружив тело?

– Испугалась. Выскочила на улицу и побежала к мисс Гувер

– Стало быть, вы в хороших отношениях с соседкой, раз обратились за помощью именно к ней?

– Не так чтобы… Просто ее дом ближе, и потом, только у нее уже горел свет.

– В такую-то рань? – несмотря на неуместность данного вопроса, я не мог не задать его. Чем-то зацепила меня эта рыжая.

– Она работает в больнице и встает, наверное, часов в пять, чтобы привести себя в порядок. Это, знаете ли, требует времени.

– Знаю, был женат… Как вас встретила мисс Гувер?

– У меня зуб на зуб от страха не попадал… Она усадила меня в своей гостиной, налила немножко бренди, – девушка метнула на меня быстрый взгляд, – Вы не подумайте про нее плохого!..

– Ни в коем случае. В шоковых ситуациях алкоголь просто незаменим. И потом, вы уже не ребенок.

С помощью последней фразы я лишь пытался войти в доверие, но, кажется, заставил девчонку думать, будто с ней заигрывают. Мисс Шумер снова залилась краской и отвернулась, а после с явным усилием продолжила рассказ:

– В общем, я ей все выложила. Она сбегала в наш дом, а когда вернулась, сказала, что отец вправду мертв. И позвонила в полицию.

– Интересно, – я перелистнул несколько страниц блокнота назад и сверился с записями, – Звонок дежурному поступил в семь часов утра. Не многовато ли времени вам потребовалось, мисс, чтобы добежать до соседнего дома и выпить глоток бренди?

Меган выглядела растерянной и раздосадованной. Она явно не привыкла, чтобы ее ловили на вранье.

– Я не… возможно, у меня была истерика. Ведь шок…

– У девушек вроде вас не бывает истерик, не тот темперамент, – качнул я головой, – Думаю, вы просто о чем-то забыли упомянуть.

– О чем-то? – в замешательстве переспросила она.

– Да. О том, чем вы еще занимались до того, как позвонить в полицию, – я почесал карандашом за ухом, делая вид, что очень увлечен содержимым блокнота, – О каком-то разговоре с мисс Гувер, я полагаю.

И снова в яблочко! Меган насупилась и медленно кивнула:

– Миртл не сразу пошла в наш дом, а сначала спросила меня… спросила, не моих ли рук это дело.

– И что вы ей ответили?

– Что нет. Я даже его не видела со вчерашнего вечера.

– Она сразу вам поверила?

– Не сразу, – девушка смотрела с вызовом, – Мы с отцом не слишком ладили, а Миртл это знала лучше других.

– Она была близким другом семьи?

– Когда-то дружила с матерью, до того как…

– Как она исчезла? – подсказал я, – Почти десять лет назад, насколько мне известно… Должно быть, это событие не сделало вашу семью дружнее?

Глаза Меган вызывающе сощурились.

– Сами догадайтесь, вы ведь были женаты.

Я выдержал взгляд нахалки с каменным лицом, хотя это стоило больших усилий, и вытащил свой козырь:

– Зачем вы сдвинули ковер?

Это застало ее врасплох. Мисс Шумер совсем растерялась, глаза ее забегали по столу, пальцы с удвоенной скоростью принялись оттирать чернильные пятна. Ее плечи поникли. Какими бы скверными не были отношения в этой семье, сейчас девчонке было стыдно. Она с трудом выдавила:

– Да… Я подошла к нему и наклонилась, чтобы рассмотреть. Лужа крови была такой огромной, почти добралась до края этого дурацкого ковра, а я только накануне прибралась… Мне правда жаль, я даже не подумала, что это может запутать следствие.

– Главное, что мы вовремя в этом разобрались. Значит, последний раз вы видели отца вечером накануне убийства…

– Мы поужинали вместе. Потом я вымыла посуду и пошла к подруге. Ночь провела у нее, а дальше вы уже знаете.

– Как зовут эту подругу?

– Памела Свонсон… Ее вы тоже вызовете на допрос?

– Если понадобится. Пока требуется лишь подтвердить ваше алиби.

– Хорошо. Их домашний номер…

Она продиктовала телефон и адрес подруги. Пока я заносил эти сведения в блокнот, мисс Шумер ерзала на стуле, сжимая пальцами сумочку, и наконец спросила:

– Я могу идти?

– Конечно… – я оторвался от записей, – Дом опечатан как место преступления, за личными вещами можете прийти в сопровождении полицейского. Вам есть, куда податься в ближайшее время?

– Мисс Гувер разрешила пока пожить у нее.

– Но у вас ведь есть родные, которые согласятся оформить временную опеку?

– Нет, – Меган встала, – До моего совершеннолетия осталось всего ничего – как-нибудь перебьюсь. До свидания, сэр.

– Постойте. Скажите своей соседке… Мисс Гувер… Что ей тоже нужно пройти дактилоскопию. Вот теперь всего хорошего.

Я встал, чтобы проводить мисс Шумер до дверей, но она оказалась проворнее. Несговорчивая свидетельница исчезла, а я рассовал по карманам блокнот и сигареты. Хотелось еще разок взглянуть на мисс Гувер, но я намеренно тянул время. Следователю нужна ясная голова, а при виде сексапильной свидетельницы я эту самую голову попросту теряю.

Мои размышления были грубо прерваны дежурным, который принес очередную весть:

– Детектив Бойд! Только что позвонил док Белл, он извлек пулю.

– Ну, здорово, – отозвался я, – Когда будет отчет?

– За ним придется сходить… Морг при больнице, это всего через два дома отсюда, кирпичное здание рядом с мэрией.

По смущенному виду копа я догадался, что идти туда придется самому. Виновато разведя руками, он исчез. Я бросил быстрый взгляд за окно, по которому дробно стучали капли дождя, застегнул плащ и зашагал к выходу. Уилкинс старательно пыхтел над бумагами, ссутулившись над столом. Я подбросил ему блокнот, раскрытый на странице с допросом Меган, и поскорее смылся. Не хватало новых нотаций по поводу корявого почерка.

Мне почти удалось выскочить на улицу, когда бархатный голос произнес:

– Мистер Бойд!

Я обернулся. Она стояла передо мной во всей красе. В руках – влажный носовой платок с пятнами от чернил. Какой болван посмел грубо измарать это чудное творение природы? Что за идиот мог заподозрить в чем-то дурном эти пальцы и потребовать снять с них отпечатки? Ах, да! Это был я. Наверняка она меня ненавидит.

– Я должна остаться для допроса? – осведомилась мисс Гувер.

Обычно с дамами я вполне обходителен, но тогда ответил отрывисто и грубо:

– Не думаю, что сейчас подходящее время…

– Скорей всего, опрашивать соседей придется завтра. Мне тут работы невпроворот, – проворчал Уилкинс, щурясь над моим блокнотом.

– Пожалуй… Мы навестим соседей жертвы в их домах с утра, – согласился я.

– Завтра я работаю. Буду дома с часу до двух.

Я смог лишь кивнуть и не прощаясь вышел за дверь. День клонился к вечеру, и на площади показались первые гуляки. Невзирая на дождь, местные щеголи были разодеты в пух и прах. Я в своем мятом плаще выглядел полным дегенератом. И чувствовал себя соответственно. С мисс Гувер я вел себя как мальчишка! Когда такое бывало?

Не оглядываясь, я зашагал в сторону мэрии. Больница оказалась ровно там, где было обещано. Среди окружавших площадь зданий прошлого века трехэтажная кирпичная коробка смотрелась как одинокий прыщ на подбородке. Внутри тоже все было устроено по-современному: прямые линии, неудобные кресла для посетителей, бледная краска на стенах… Симпатичная медсестричка, которая встретилась в холле, подсказала, где искать морг. Я прошел по длинному прямому коридору со множеством дверей и свернул на неприметную лестницу, ведущую в подвал.

Внизу было холодно. Я плотнее затянул пояс плаща и стукнулся в дверь с табличкой «Морг». Ответа не последовало, поэтому ничего не оставалось, кроме как войти без разрешения. Внутри оказалось просторное помещение с белым кафелем на стенах и бетонным полом, натертым до блеска; было ослепительно светло от лампы над прозекторским столом. После полумрака, царящего на лестнице, я на секунду растерялся. Встал в дверях и сощурился, будто застенчивый очкарик, подпирающий стенку на школьном балу.

– Доктор Белл! Вы здесь?

– Детектив! – фигура в белом выплыла из-за огромного шкафа с заспиртованными препаратами, – Я почему-то думал, что за отчетом вы пришлете напарника.

– Ему и так работы хватает в участке, – глаза потихоньку привыкли к свету, и я разглядел знакомую лысину патологоанатома, – Значит, пуля у вас? Что удалось узнать?

– Немногое. Отчет пока не готов, я к вечеру занесу его в участок, а сейчас так все расскажу и покажу. Идемте.

Белл поманил меня за собой. Обойдя шкаф, мы оказались перед распахнутой дверью, откуда так и тянуло морозным воздухом. Вот где располагалась настоящая покойницкая! Здоровенная квадратная комната с каменными стенами, покрытыми инеем. Четыре каталки для мертвецов: три пустые, а на четвертой – труп, прикрытый белоснежной простыней с багровыми пятнами.

Парень, который проектировал это уродливое здание, по-видимому, планировал устроить здесь мясную лавку с огромным морозильником или логово психопата. Готов поклясться, что в полу я увидел сток для крови. Меня передернуло – разумеется, только от холода. Белл сделал вид, что ничего не заметил, и откинул простынь. Шумер лежал все в той же скрюченной позе. Одежда на спине была задрана, а кожу украшал свежий аккуратный разрез.

– Трупное окоченение еще не разрешилось, так что пришлось повозиться, – заметил док с недовольной миной, – Самому мне его не разогнуть, а звать наших санитаров не хочу, эти амбалы от улик места на месте не оставят.

– Позднее тело можно будет выпрямить? – поинтересовался я.

– К похоронам будет как огурчик. Думаю, я проведу нормальное вскрытие завтра. В целом картина такая: пуля пробила печень. Парень наверняка вырубился от болевого шока и истек кровью, скорее всего, не приходя в сознание. Время смерти, как и предполагалось, от полуночи до половины первого.

– Пулю извлекли?

– А как же! Вот она, – Белл порылся в кармане халата и протянул мне полиэтиленовый пакетик с уликой внутри, – В калибрах я не разбираюсь, уже не обессудьте. Пусть и полицейские специалисты поработают чуть-чуть.

– Кое-что уже можно сказать, – я вышел в прозекторскую, где было больше света, – Калибр 45.

– Лихо, – одобрил док, накрывая тело простыней, – И к чему это вас ведет?

– К тому, что парня не могли пришить из его собственного ствола. Скорее всего, в ход пошел сорок пятый кольт – шумная игрушка… Впрочем, экспертиза скажет точнее.

Белл нахмурился и сказал:

– Знаете, пожалуй, я позвоню и замолвлю за вас словечко баллистику, чтобы поторопился… Мы играем в покер по четвергам, для меня Сэм не откажется поработать сверхурочно. Отнесете пулю дежурному в участке, а к вечеру получите его отчет.

– Это будет просто здорово.

Док захлопнул дверь огромного холодильника и подошел к письменному столу, приютившемуся в углу прозекторской. Он снял трубку с телефонного аппарата, но запамятовал номер и вытащил засаленную записную книжку. Я собрался уходить и, пряча пакет с пулей в карман, поинтересовался:

– Не сочтите за наглость, но… Сами-то вы хорошо были знакомы с жертвой?

– Вообще не был. Знал вприглядку, все-таки видный был парень, звезда спорта местного пошиба и так далее. А в целом ни разу не пересекались – не нашлось повода.

– Спасибо. Буду ждать вашего отчета.

– Постараюсь как можно скорее… Сэмми! – крикнул он в трубку, – Рад, что тебя застал…

Я вполголоса попрощался с доком и вышел на лестницу. Ноги сами понесли меня наверх, к солнечному свету и живым людям.

Глава 4. Лучший друг

В участке мало что изменилось после моего ухода. Уилкинс корпел над бумагами, дежурный ловил мух за стойкой, а шериф Мердок бил баклуши в собственном кабинете, время от времени окидывая взглядом вверенные ему владения. Грохот входной двери слегка оживил это сонное царство. Молодой коп подскочил на стуле и затараторил:

– Мне уже звонил баллистик, он подъедет через четверть часа. Пуля у вас?

Я положил пакетик на стойку.

– Ого, сорок пятый, – дежурный поднес улику к глазам, близоруко щурясь, – Остается порадоваться, что это – не кто-то из своих.

– В участке никто не вооружен кольтами?

– Из наших ребят – никто. Сорок пятый обычно носят ветераны войны и парни из управления вроде вас.

– У вас-то есть алиби, детектив? – хохотнул Мердок, из-за открытой двери кабинета.

Я смолчал, задумавшись, а потом предположил:

– Шумер ведь воевал. У него мог остаться кольт в качестве личного оружия.

– Если и остался, то я его не видел. Впрочем, мы с ним не особо дружили, – хмыкнул дежурный.

– Дочь может знать, – предположил Уилкинс. Он закончил с бумагами и встал из-за стола – усталый, но готовый к дальнейшей работе.

– Куда там! Скорее вам Хэйнс об этом может порассказать, – шериф тоже выбрался из своего кабинета, чтобы подключиться к общему разговору, – Они с Шумером во время войны служили вместе, да и у нас были напарниками несколько лет.

– А что потом случилось? – полюбопытствовал Уилкинс.

– Хэйнс получил травму на баскетболе – они играли в местной команде ветеранов – охромел и служить больше не мог.

– Это Шумер его тогда с ног сбил, – припомнил дежурный, – Хотел мяч перехватить и всей массой налетел – тот долго подняться не мог, потом его в больницу увезли… Я в тот день за брата болеть пришел, все видел.

– Да… Не повезло парню, хороший коп был.

– А чем он теперь занимается? – спросил я.

– Охранником в банк устроился. Работенка дерьмовая, конечно, – покачал головой шериф, – А куда ему деваться. Пенсия-то маленькая; если бы травму на службе получил, а так…

Отвздыхав положенное о нелегкой доле отставных копов, мы с Улкинсом принялись прощаться. Пуля осталась у дежурного, а шериф обещал задержаться на службе и лично проследить, чтобы баллистик получил ее в собственные руки. Рабочий день был окончен. Мы надели шляпы и вышли наружу. Дождь разогнал площадных гуляк; открытые двери магазинов безуспешно ждали вечерних посетителей. Жизнь кипела только ресторане напротив: там светили огни и разогревался оркестр.

– Может, поужинаем? – предложил Уилкинс, – Я кроме пары сэндвичей, которые Мэри дала в дорогу, ничего за день не перехватил.

– Я давно забыл вкус домашней еды, – урчание в животе подтвердило мои слова, – Подкрепиться надо бы, но сперва я хочу заглянуть в банк.

– Ушам не верю: у тебя остались силы для нового допроса?

– Пока просто поговорим с Хэйнсом. Может, его и на месте не будет. Охранники обычно работают посменно. Заглянем в отделение, а там посмотрим.

– Черт с тобой… Лезь в машину, банк через два квартала отсюда.

Отперев дверцу, он сел за руль. Я устроился на пассажирском сиденье и сказал, чтобы разрядить обстановку:

– Как раз зайду в кассу и верну тебе долг…

Уилкинс молча бросил мне на колени блокнот. По его лицу я понял, что отсрочка ужина даром не пройдет. Он повернул ключ в замке зажигания, и мы покатили вокруг площади. Старик то и дело нажимал на клаксон, чтобы согнать зазевавшуюся парочку с дороги, хмурился и чертыхался под нос: когда дело касается еды, мой безобидный напарник становится сущим дьяволом.

Отделение банка располагалось в старом трехэтажном здании красного кирпича. Дверь из пуленепробиваемого стекла была заперта, но внутри горел тусклый свет. Надежды рассчитаться с долгом растаяли как лед в бокале с виски. От этого настроение Уилкинса лучше не стало. Он яростно принялся колотить по стеклу, и через минуту в глубине помещения показался молодой охранник. Высказав напарнику все, что он о нем думает, парень рассмотрел полицейские значки в наших руках, успокоился и назвал нам адрес Хэйнса, который третий день сидел дома на с простудой.

К счастью, друг Шумера жил совсем недалеко от своего места работы. Пройдя еще немного по улице, мы свернули в проулок и оказались в сумрачном дворе. Верхние этажи почти всех зданий по улице были жилыми, однако попасть внутрь можно было только из таких вот закоулков. Мы нашли табличку с нужным номером и поднялись по заплеванной лестнице. В воздухе носился запах горелого лука и в целом впечатление от дома было удручающим. Стараясь поменьше дышать, мы постучали в квартиру 7.

С минуту внутри было тихо, а потом раздались шаркающие шаги – слышно было, что хозяин подволакивает ногу – и дверь распахнулась. Хэйнс оказался высоким и сутулым. В целом вид он имел помятый: темные волосы с проседью всклокочены, под старой футболкой обозначилось брюшко, руки безвольно свисали вдоль тела – не верилось, что этот человек три года назад был таким же подтянутым красавцем, как наша жертва. Впрочем, карие глаза смотрели ясно, а многочисленные морщинки вокруг них говорили в пользу веселого характера. В общем, свой в доску парень. Наверняка пьет.

– Чарльз Хэйнс? Я детектив Бойд, это мой напарник детектив Уилкинс. Мы пришли поговорить…

– Насчет Генри, – закончил он за меня, – Я так и думал, проходите. Простите, дома бардак. Я третий день на больничном, а жена вчера уехала, мы с сыном вдвоем. Правда, он где-то шатается.

Он посторонился, пропуская нас в квартирку. Неуютное жилище, чего там говорить. Засаленные обои в цветочек когда-то были желтыми, потолок просил побелки, а старый паркет вспучился в самых неожиданных местах. Я успел трижды запнуться, пока дошел до гостиной и уселся на скрипучий диванчик.

– Может быть, хотите выпить? – поинтересовался Хэйнс.

Воздух в комнате был тяжелым; в заботе о собственном здоровье охранник отдавал предпочтение старому доброму виски. И средство определенно помогало: простуду выдавал лишь покрасневший кончик носа.

– Благодарю, мы на службе. Время позднее, так что лучше сразу разберемся со всеми вопросами и разбежимся по своим делам.

– У меня никаких дел на сегодня, – невесело ухмыльнулся хозяин, устраиваясь в кресле, возле которого на полу красовалась початая бутылка с ободранной этикеткой, – Но задерживать не стану. Помню еще, каково это: трудиться сверхурочно.

– Вы занимались следственной работой в полиции?

– Нет, выше патрульного так и не поднялся. Но участок маленький, людей порой не хватало, вот и приходилось пахать за двоих.

– Вашему другу повезло больше.

– Генри это заслужил, – серьезно ответил Хэйнс, – Мы дружили со старших классов. По молодости он много валял дурака, но последние годы был молодцом.

– С тех пор как ушла его жена?

– Он тяжело пережил это, первое время даже выпивал… а потом взялся за ум, слава богу. Стал помощником шерифа, серьезнее относился к службе, брал больше дежурств.

– Кажется, начальство и коллеги это не слишком ценили?

– Мне трудно судить, – нехотя сказал он, – К тому времени меня в участке уже не было. Шериф Мердок простой человек, даже слишком простой. Стареть никому не хочется, так что амбиции Генри его наверняка настораживали. Карьеристов нигде особо не любят, да и резких перемен в характере человека – тоже.

– А ведь эти перемены случились с покойным Шумером после вашей отставки… – заметил я, – Насколько нам известно, травму вы получили его стараниями – может быть, тут есть какая-то связь?

Хэйнс заерзал в кресле. Разговор ему определенно не нравился.

– Это была всего лишь игра, с любым могло случиться. Я зла на Генри не держал, но он и сам себя винил в случившемся.

– А вы – нет?

– Это была только игра, – повторил он, глядя прямо мне в глаза.

– Вы были его единственным другом?

– Пожалуй. Ребята из баскетбольной команды неплохо относились к Генри, но до дружбы там было далеко. Они, как и парни из участка, просто отдавали ему должное.

– Мне все ясно. Что ж, давайте перейдем непосредственно к делу, – я раскрыл блокнот с набросками по следствию и приготовился записывать, – Когда вы последний раз видели Генри Шумера?

– Третьего дня. Я заглянул к нему вечером, посидели немного, посмотрели бейсбол…

– Вы часто бывали у него в гостях?

– Раз в неделю точно заходил.

– Тогда вам стоит отправиться в участок и сдать отпечатки пальцев, – подал наконец голос Уилкинс.

– Я проходил дактилоскопию при поступлении на службу. Если личное дело сохранилось…

– Наверняка сохранилось. Если нет, вас позднее вызовут в участок, – сказал я, – Следующий вопрос: у Шумера, помимо служебного, был собственный пистолет? Наградное оружие или, может быть, трофей…

– О чем вы! Мы служили в пехоте, кроме винтовок в руках ничего не держали. Он особо не геройствовал и остался без наград. А если Генри и привез какой-то трофей с войны, то наверняка оставил его у венеролога, – усмехнулся Хэйнс.

– Значит, он был любителем прекрасного пола? – подмигнул Уилкинс.

– В чужих краях трудно держать себя в узде, тем более когда речь идет о француженках. Впрочем, он никогда не распространялся на эту тему. Дома ждали жены, а мы были хорошими парнями.

– Вы с Шумером вместе ушли на фронт?

– Меня призвали на пару месяцев позже. Женился буквально накануне того как Штаты вступили в войну и получил небольшую отсрочку; Оливер родился, когда я уже был в Европе, он на полгода младше Мег. Мы с Генри вместе проходили подготовку в лагере, а позднее оказались в одном полку.

– А что насчет вас: есть награды за доблестную службу? – спросил я.

Хэйнс на секунду замялся:

– У меня был пистолет. Сорок пятый кольт. Только его давно нет: продал, когда Оливер начал подрастать. Жена говорила, что опасно такую игрушку держать дома, и она была права.

– Кто-нибудь может подтвердить тот факт, что кольта у вас больше нет?

– Я сдал его в ломбард Байнера на Четвертой улице… Владелец давно скончался, – развел руками Хэйнс, – Ведь двенадцать лет прошло. Жена могла бы подтвердить, да уехала к матери… Можете спросить сына, он сроду оружия в доме не видел. Если хотите обыскать дом, я не буду возражать.

– Постараемся найти подтверждение, а пока поверим вам на слово, – я сделал в блокноте новую пометку, – Где вы были в момент убийства.

– Это прошлой ночью? Провожал жену на вокзал. Ее тетка заболела, прислала телеграмму. Дела плохи, и Хелен решила ехать. Мы несколько часов проторчали на вокзале: пока билет купили, пока то-се… Посадил ее в вагон и вернулся домой.

– В котором часу?

– Поезд уходил, кажется, в половине первого. Сюда дохромал за полчаса-час.

– Этому-то свидетели найдутся?

– Черт знает… – вздохнул Хэйнс, – В кассе меня вряд ли разглядели – билет покупала жена – в зале ожидания дрыхла только пара пьяниц. Дежурного по станции не припомню, а на перроне было темно. Может быть, кондуктор. Ну и Хелен, само собой!

– Попробуем связаться с нею. Давайте телеграмму.

Он выглядел растерянным.

– Жена увезла ее с собой. Она сама толком не знала адреса – давно не бывала у тетки. Та раньше жила в Олбани, а пару лет назад переехала за город.

Ну, разумеется. Однако повода для ареста нам это не дает. Пока.

– Надеюсь, она выйдет на связь, когда доберется до места?

– Обещала телеграфировать, – закивал Хэйнс, – Я тут же дам знать.

– Отлично… Что вы можете сказать об отношениях Шумера с дочерью?

– Ну… Они были не очень-то близки, если вы это имеете в виду.

– Я слышал, он не слишком доверял девушке…

– Как и женщинам в целом, – вздохнул охранник, – Его нетрудно понять. У Мег ведь тоже непростой характер. И потом, одинокому отцу вдвойне тяжелей с дочерью-подростком. Я со своим парнем обычно горя не знаю, и то порой опускаю руки. Молодежь, что с них взять.

– Что ж, пока это все, что мы хотели выяснить, – я поднялся, Уилкинс последовал моему примеру, – Как только миссис Хэйнс свяжется с вами, дайте мне знать.

– Хорошо. Удачи в расследовании, детектив.

Он с трудом встал, чтобы проводить нас. Мы вместе вышли на площадку, и напарник начал спускаться по лестнице. Хозяин собрался закрыть дверь, но я придержал ее рукой.

– Напоследок еще один вопрос: Уилкинс говорил, что здесь неподалеку есть бар. Как будто привлекательное местечко. Вы не в курсе, там обслуживают в кредит?

Напрягшиеся было плечи охранника обмякли.

– Знаю это место. Чужих там не привечают, но я вас представлю…

Он накинул куртку, и мы спустились в замызганный дворик. На улице я предупредил ожидающего в машине Уилкинса, что вернусь в отель сам. Он хмуро покачал головой и выжал газ, а мы с хромым охранником зашагали мимо ярко освещенных витрин. Сверху лил дождь, под ногами хлюпали лужи; каждый поднял воротник и думал о чем-то своем.

Глава 5. Тихий район

Я оказался прав: появление двух копов распугало всех шлюх, так что в отеле воцарились тишина и покой. Мне удалось безмятежно продрыхнуть допоздна, на часах было около одиннадцати, когда Уилкинс заколотил ногами в дверь. Я с трудом разлепил глаза, и утро вгрызлось прямо в мозг: день выдался до омерзения солнечным. Поднявшись с кровати, я споткнулся о пустую бутылку, выругался и зашлепал открывать. Напарник выглядел огурчиком. На редкость сердитым огурчиком.

– Ты хотя бы в командировке не мог без этого обойтись? – накинулся он с порога, – Местные небось уже в курсе, как ты в баре развлекаешься до утра. Позору на весь отдел! Еще настучат наверх, чего доброго, мне рожа шерифа совсем не внушает доверия.

– Как и наши рожи – ему, – отозвался я, рыская мутным взглядом по комнате в поисках сигарет, – Извини, не смог вчера удержаться. Провинция нагоняет на меня тоску.

– Можно подумать, мне тут хочется оставаться дольше, чем требуется, – напарник, отдуваясь, рухнул в кресло, – После завтрака звонил домой: у младшего молочный зуб шатается… Парень страсть как боится дантистов, а жене придется одной к врачу его тащить!

– Так ты и позавтракать уж успел?

– Иди ты! Вечно со своими подколками…

Напарник сморщился от сигаретного дыма, которым я благостно наполнил легкие, и подскочил с места, чтобы открыть окно. С улицы тут же потянуло запахом гниющих листьев. Под лучами скупого осеннего солнца все безжалостно прело. Уилкинс, тем не менее, высунулся наружу аж по пояс, с напускным удовольствием вдыхая «свежий» воздух.

– И чего маешься? Бросать в твоем возрасте… Дымил бы уж до конца, – я уселся на кровати и начал натягивать носки.

– Вредно это! Прессу не читаешь?

– Не читаю, если там нет голых девчонок.

– Вот то-то и оно, одни бабы да выпивка на уме, – проворчал Уилкинс, хотя только половина из названного до вчерашнего дня соответствовала моим реальным интересам, – Я уже на вокзал смотался, пока ты дрых.

Деревянные пальцы отказывались справляться с пуговицами. Наконец, застегнув рубашку, я поинтересовался:

– И как?

– Никак. Разыскали дежурного в ту ночь, созвонились – не помнит он никого. Дрых где-то в подсобке.

– А что говорит кассир? – крикнул я уже из ванной

– Билеты покупала женщина, был ли с нею муж – неизвестно. Поезд отошел в половине первого.

– Ясно. Значит, будем ждать, пока миссис Хэйнс доберется до тетки и выйдет на связь. Отправим запрос в тамошнее отделение полиции, чтобы взяли ее показания и переслали отчет сюда.

– Подождем, – кивнул напарник, – Что, готов?

– Почти, – я последний раз взглянул в зеркало на помятую физиономию и взял со стула пиджак, – Поедем сперва в участок. И заглянем куда-нибудь на чашку кофе.

Через полчаса, наскоро перекусив в местной забегаловке, мы прибыли в отделение полиции. На стойке дежурного я надеялся увидеть отчет о вскрытии, но доктор Белл еще не закончил работу. Пришлось довольствоваться записью допроса подруги мисс Шумер, у которой та заночевала в день убийства. Патрульный заехал к ней накануне. Памела Свонсон, семнадцать лет, учится со свидетельницей в одном классе. Она подтвердила показания Мег.

Пока я читал отчет, из своего кабинета вышел шериф.

– А славная нынче погодка, детективы, – сказал он, – Всякий день бы так.

– Отличная погода, – рассеянно отозвался я, изучая записи.

– Беллу я звонил, отчет он напишет не раньше вечера. Чем намереваетесь заняться?

– Скорее всего, допросим соседей. Вчера все время ушло на разговоры с дочерью, кроме того мы навестили друга жертвы, но дольше медлить нельзя. У обывателей короткая память.

– Это верно, – вздохнул Мердок, – Удачи, детективы. Держите меня в курсе.

Я поклялся сообщать шерифу каждую новость, и мы с напарником, усевшись в машину, отправились в пригород. Время близилось к обеду, улицы наполнились клерками, спешащими домой или в соседнее кафе, чтобы поесть. Я немного волновался в предвкушении встречи с сексапильной соседкой Шумера. Ее волосы и кошачий взгляд не шли из головы, даже вчерашние возлияния не помогли забыться. Уилкинс будто прочел мои мысли и, едва мы свернули в Цветочный тупик, сказал:

– Глянь-ка! Машинка той рыжей – вчера ее приметил возле участка… Давай сперва к ней заглянем, а то свинтит на работу и прокукуем тут до вечера.

У обочины на самом деле стоял знакомый «Фольксваген Жук». Вполне себе подходящая модель для дамы с независимым характером. Мы зашагали к дому мисс Гувер. На лужайке, возле аккуратной клумбы, стоял садовый гном. Кто-то из соседских мальчишек подправил его физиономию: щеку скульптуры украшала щербина, придавая лицу весьма озорное выражение.

Сердце как бешеное стучало в груди, ноги цеплялись одна за другую. Разумеется, я изо всех сил старался убедить себя, что это – не более чем последствия похмелья. Уилкинс первым подошел к дому и позвонил, я остановился, чтобы закурить. Через минуту дверь открылась. На мисс Гувер была медицинская форма с надетым поверх нее шерстяным пуловером. Напарник приподнял шляпу и вошел в дом, а я как идиот стоял посреди лужайки с сигаретой в зубах. Несколько секунд она с любопытством смотрела на меня сверху вниз и наконец сказала:

– В моем доме найдется чистая пепельница, детектив.

– Рад слышать, – отозвался я, поднимаясь по ступенькам, – Напарник пытается бросить, так что я стараюсь дымить на улице.

– В таком случае, ему придется потерпеть, – сказала она, закрывая дверь.

Как несложно было догадаться, планировка дома мисс Гувер, да и всех остальных домов в районе, представляла собой точную копию жилища Шумера. Однако ее гостиная оказалась не в пример уютнее. Хозяйка также предпочитала минимализм, но обустроила все с присущим прекрасному полу вкусом. Красиво и практично, каждый предмет на своем месте.

Здесь не было бабушкиных сервантов, набитых фамильной посудой, горшков с гигантскими фикусами, а вышитые салфетки не покрывали каждый квадратный дюйм поверхности. Семейных фотографий тоже не было видно. Выкрашенные молочно-белой краской стены украшали несколько пейзажей и открытки в простых рамках. На всех изображены виды Парижа или чего-то в этом роде. Кресла и миниатюрный диванчик расположились полукругом, посередине стоял столик, объединяющий всю группу. Пол застилал квадратный ковер с неброским узором.

– После обеда остался кофе; пожалуй, я принесу вам по чашечке, – сказала хозяйка и скрылась на кухне.

Временной соседки мисс Гувер я не встретил, зато тут же познакомился с ее постоянной сожительницей. Огромная серая кошка как раз закончила подозрительно обнюхивать Уилкинса, устроившегося на диване, и направила лапы в мою сторону. Новые незнакомые брюки тоже подверглись тщательному досмотру, после чего зверюга утратила к посетителям всякий интерес.

Я сел рядом с напарником, не зная, куда подевать сигарету и стараясь не слишком пялиться на точеные щиколотки хозяйки, которая как раз вернулась с двумя чашками кофе. Кошка улеглась на ковре под столиком и до нашего отбытия не открывала рта и глаз.

– Мег наверху, я поселила ее в гостевой спальне, – пояснила мисс Гувер, придвигая мне пепельницу и усаживаясь напротив, – Если нужно, могу позвать.

– Нет, мы пришли поговорить с вами, – я старался придать голосу как можно больше суровости, – Мисс Шумер вчера сказала, что вы были на месте преступления.

– Да. На теле наверняка будут мои отпечатки: зачем-то пыталась найти пульс, хотя рука была совсем холодной и окоченение уже началось… Глупо, но что поделаешь. Разум отказывается поверить в смерть того, кого видишь каждый день.

– Вы давно знали мистера Шумера?

– Не меньше десяти лет, с тех пор как мы все переехали сюда.

– Когда построили район?..

– Да, дома были дешевыми и вырастали один за другим. В основном здесь селились молодые и не слишком богатые, – усмехнулась мисс Гувер, – Ну, были и исключения, конечно. Миссис Колдуэлл живет рядом со мной, она вдова. Кажется, ее собственный дом снесли из-за ветхости, вот и пришлось перебраться в новый квартал.

– Перейдем ближе к делу, – чтобы скрыть смущение, я практические хамил свидетельнице, на что она, впрочем, не реагировала, – Что вы делали в момент убийства?

– То есть около полуночи? Я спала у себя наверху.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Разве что Спарклз, – она кивнула в сторону кошки, поднявшей одно ухо.

Снаружи застрекотал мотор подъезжавшего автомобиля, а сразу за ним грохнул выстрел. Я вздрогнул, Уилкинс поперхнулся остатками кофе и посадил свежее пятно на рубашку, а мисс Гувер даже не повернула головы.

– Боже, эта несносная машина Оливера… Местные давно к ней привыкли, но гости из других районов всякий раз вздрагивают, – сказала она, – У мальчишки золотые руки, но отладить выхлоп у собственной колымаги они почему-то не доходят. Детектив Уилкинс, вы можете привести себя в порядок на кухне, она прямо по коридору, дверь за вашей спиной.

– Знаю-знаю, – ворча, старик поставил опустевшую чашку на столик и вышел.

Я внутренне подобрался. Почему-то казалось, что наедине с мисс Гувер шансов сморозить какую-нибудь глупость намного больше. А мы пришли сюда по работе, не следует об этом забывать. Кроме того, информация о стреляющей выхлопной трубе была интересной.

– И часто этот Оливер здесь катается?

– Почти каждый день. Он дружит с Джошуа, сыном Холтонов, к тому же влюблен в Мег, – она мягко улыбнулась, – Только ей об этом не говорите, а то совсем запудрит мальчишке мозги.

На планете есть кто-то, способный любить эту озлобленную пигалицу с замашками психопатки? Чего только не бывает!

– А накануне убийства он тоже тут катался? – поинтересовался Уилкинс.

– Машины я не видела – не имею привычки следить за улицей из окна.

– Полагаю, если местные так привыкли к выхлопам этой колымаги, выстрела в закрытом доме могли и не услышать? – спросил я.

– Боюсь, что так. Во всяком случае, я вчера спала без помех. Если бы на дворе стояло лето – другое дело, а сейчас все закрывают окна по ночам…

Я вздохнул. Дело усложнялось на глазах. Если у остальных соседей сон окажется таким же крепким, их допрос ничего нам не даст.

– Вы, кажется, неплохо знали семью Шумеров. У покойного были враги?

– У Генри? – вскинула брови мисс Гувер, – Едва ли! Он был неплохим человеком, служил исправно, один воспитывал Мег. Иногда перегибал палку, на мой взгляд, но кто не без греха…

– Отец и дочь были дружны между собой?

– Не слишком. Вы же наверняка знаете об этом от Мег.

– Просто хотел уточнить… Как они жили?

Мисс Гувер после небольшой паузы ответила:

– Не ругались, если вы это имеете в виду. Генри чересчур опекал девочку, это правда. При этом он много работал, и домом занималась в основном Мег. Уборка, готовка – но не могу сказать, что она была перегружена. Генри перекусывал чаще всего в кафе, а если нет – Мег быстренько стряпала что-нибудь из консервов. Меню его мало волновало, как и домашний уют в целом.

– Мебель-то у него совсем новая, – возразил Уилкинс, притопавший наконец из кухни, – Дешевенькая, но новая. У моего старшего в гостиной точно такие кресла, купил в прошлом году.

– Мистер Шумер недавно сменил обстановку? – пояснил я слова напарника.

– Ах, эта мебель, – досадливо повела плечом мисс Гувер, – После развода Генри захотел начать жизнь с чистого листа – так сказать, избавиться от воспоминаний. Я помогала ее выбирать, Мег тоже не осталась в стороне. Только когда кресла доставили из магазина, он решил вмешаться и все расставил по-старому. По-моему, получилось отвратительно, но он и слушать ничего не хотел. Когда мужчина что-то втемяшит себе в голову, взывать к здравому смыслу бесполезно.

Напарник что-то пробормотал под нос. Вообще одиноким женщинам он не доверял и даже опасался их – скорее всего, с подачи миссис Уилкинс. Она отчего-то считала супруга весьма лакомым кусочком. Я давно привык к брюзжанию старика, а мисс Гувер с любопытством посмотрела на него.

– Вы со мной не согласны, детектив?

– Отчего ж… Мужчины – народ упрямый, – признал напарник, – Однако уж что-что, а мебель в гостиной способен расставить даже последний идиот.

– Поверьте, я не считаю Генри таковым. Однако в его доме не хватало женской руки, с этим никто не станет спорить.

– Мой напарник слегка старомоден, – вмешался я, чтобы старик не ляпнул чего-нибудь еще, – А покойный Шумер не думал найти себе новую хозяйку?

– Он сумел расторгнуть брак всего пару лет назад, – ответила она после небольшой паузы, – Женщин в дом не водил – по крайней мере, я никого с ним не видела… Детектив Бойд, мой перерыв подходит к концу, я должна вернуться в больницу.

– Мы почти закончили. Нам потребуются ваши личные данные: полное имя, возраст…

– Разумеется.

Она вынула из сумки водительские права и протянула Уилкинсу. Тот склонился над своим блокнотом, переписывая туда информацию из документа. Пока он копался, я рассовывал по карманам собственные вещи: спички, сигареты, карандаш… По привычке старик бормотал под нос:

– Миссис Миртл Дороти Гувер, двадцать четвертого года рождения… Миссис? А где мистер Гувер?

– В лучшем месте, – она едва заметно улыбнулась, – Его новая семья живет в Лос-Анджелесе.

– Вы развелись?

– Семь лет назад. Фамилию менять я не стала, но называться миссис считаю не совсем уместным.

– Простите, мисс… – я не стал лишний раз произносить и фамилию этого безвестного придурка, – Не станем больше вас беспокоить. Всего хорошего.

Хотелось лягнуть Уилкинса, чтобы поторопить этого растяпу, но я сдержался. Он неспешно встал и распрощался с хозяйкой, после чего мы покинули дом.

– Хороша дамочка, а? – заметил напарник, едва дверь захлопнулась за спиной.

– Лучше не видал, – отозвался я, ни капли не соврав.

Сойдя с крыльца мисс Гувер, мы направились к соседнему дому, принадлежавшему той самой старой леди, на которую я обратил внимание накануне. На обочине была припаркована самая ржавая колымага из всех ржавых колымаг на свете. Кузов старого «Форда Пикап», казалось, готов был рассыпаться от малейшего дуновения ветерка. Больше я не удивлялся, как машина способна издавать столь громкие звуки, – странным было то, что это чудовище вообще способно передвигаться.

Рядом с автомобилем хлопотал его хозяин, высокий парнишка лет шестнадцати, с темными волосами и улыбчивым лицом. На нем был потасканный рабочий комбинезон и грязные кеды. Все внимание Оливера было сосредоточено на газонокосилке, которую он только что успел вытащить из кузова пикапа. Мальчишка так увлекся этим делом, что заметил нас только когда мы подошли почти вплотную. Я увидел карие глаза с веселым прищуром, и последние сомнения отпали: передо мной был младший Хэйнс. Он откинул непослушный вихор и без тени смущения приветствовал нас:

– День добрый. А вы, никак, те самые детективы из Бостона?

– Те самые и есть, – отозвался Уилкинс, с удовольствием разглядывая работящего паренька, – Ты тут, стало быть, траву стрижешь?

– Ага, сейчас начну. Только эту железяку заведу сперва, – мальчишка с досадой толкнул ногой газонокосилку, – Вчера глохла то и дело, а теперь вовсе не запускается.

– И как оно, прибыльно?

– По сорок центов с лужайки в месяц – сами посчитайте.

– Ишь ты! – удивился напарник, – Я-то дома сам справляюсь. Знал бы, какие деньжищи мальчишки зашибают, давно бы службу в полиции бросил.

– Еще не поздно – отличная подработка на пенсии будет, – не удержавшись от этого замечания, я обернулся к Оливеру, – А ты сын мистера Хэйнса, насколько я понимаю?

– Ага, его, – он нахмурился, – Здорово вы вчера отца напрягли. Я домой вернулся – он уж в стельку был.

– Это не входило в наши планы. Собственно, мы задавали самые обычные вопросы, – возразил я, – Или для мистера Хэйнса так проводить вечера – обычное дело?

– Он часто выпивает. А теперь мать уехала, сам на больничном сидит… Расслабился, в общем.

– А в ночь убийства он был трезв? – поинтересовался Уилкинс.

– Скорей всего, – кивнул парень, – Он мать на вокзал провожал, вернулся поздно – тут не до выпивки.

– Вы слышали, как вернулся ваш отец? Помните, в котором часу это было?

– Поздно, было, я сам пришел за полночь… А вы что, его подозреваете? – Оливер тревожно поглядел на меня.

– Пока мы подозреваем всех, – туманно ответил я, – Можете что-нибудь рассказать о женщине, которая живет в этом доме?

– Миссис Колдуэлл? Старуха что надо, никому спуска не дает. Может, сама и пришила, ей дядя Генри никогда не нравился. И лужайка у него страшная, и сам не джентльмен, как она говорит.

– А тебя Шумер на стрижку газона не нанимал? – улыбнулся напарник.

– Неа, даже ругал иной раз, что время тут трачу. Лучше б, говорил, учился, а то так дураком и вырастешь. А мне что, деньги-то нужны…

– Учеба, стало быть, не нужна? – поддел я парня.

– Учеба для умников, у кого родители за колледж готовы платить, – фыркнул Хэйнс-младший.

– Как миссис Колдуэлл сегодня, в настроении?

– Какое там настроение, на кладбище-то? Она с полчаса как туда утопала, каждую неделю ходит. Встретил, когда сюда ехал.

– Так она не дома сегодня… Везет нам как утопленникам! – пробормотал Уилкинс.

Оливер важно кивнул:

– До вечера не явится. Сперва на кладбище, потом церковь, потом рынок или еще куда. Обычно раньше уходит, я ее, считайте, и не вижу никогда.

– А платит как же?

– Да раз в месяц деньги на столике оставляет, – парень кивнул на крыльцо, где стоял небольшой круглый стол с двумя плетеными креслами.

– Что будем делать? – повернулся я к напарнику.

– Нам сегодня нужно успеть допросить побольше свидетелей, так что пошло оно. Не факт, что эта миссис Колдуэлл вообще что-нибудь слышала или видела, иначе давно прибежала бы давать показания. Такие всегда в первых рядах, если что где случится.

Меньше всего мне хотелось спорить с Уилкинсом о повадках старух, поэтому мы раскланялись с юным Хэйнсом и через дорогу зашагали к последнему дому

Глава 6. Хорошие соседи

Звонок раздался в глубине дома. В ожидании ответа я окинул взглядом оплетенный вьюном ядовито-зеленый фасад, аккуратную лужайку с парой гипсовых статуэток, которых я не сумел идентифицировать. По всему было видно, что Холтоны живут побогаче своих соседей. Вряд ли их здесь от этого больше любят…

В доме раздались неуверенные шаги. Через секунду дверь приоткрылась и вышла вполне еще пикантная блондиночка в платье с глубоким вырезом. На ногах были туфельки на каблуке. Едва ли в такой обуви удобно надраивать полы или вытирать пыль, но обеспеченным домохозяйкам приходится держать себя в узде. В тот день, однако, наша новая знакомая явно не была в ударе: с напудренного лица на меня взглянула пара покрасневших глаз.

А дамочка близко к сердцу приняла смерть соседа! Впрочем, она тут же приосанилась, неверно истолковав любопытное выражение на моем лице. Уилкинса миссис Холтон едва заметила. Мой невзрачный напарник, однако, не растерялся и приподнял шляпу первым.

– Миссис Холтон? Мы хотели бы поговорить с вами о недавней трагедии…

– Да-да, конечно, детективы!

Она отступила в сторону, приглашая нас войти. Когда дверь бесшумно захлопнулась за спиной, мы оказались в гостиной. С потолка свисала огромная хрустальная люстра, пол застилал персидский ковер. Резные шкафы красного дерева соседствовали здесь с самой современной мебелью. Диванчики и кресла на тонюсеньких ножках с обивкой вырвиглазного цвета стояли вокруг овального столика из оргстекла. На его крышке дымилась переполненная пепельница. На кухне, судя по запаху, дымилось что-то еще. Я уселся на диванчик, который выглядел покрепче, и предположил, обратившись к притихшей хозяйке:

– Кажется, у вас мясо горит.

– О, не беспокойтесь, – криво улыбнулась она, – Все, что могло сгореть, уже сгорело. Я сама не своя сегодня, все валится из рук.

– Еще бы, – вставил Уилкинс, с опаской опуская зад на хрупкую конструкцию, которую в мебельных каталогах почему-то именуют креслом, – Такое горе по соседству. Должно быть, вы много лет жарили барбекю на одной лужайке…

Миссис Холтон вздохнула, плечи ее поникли, а грудь печально всколыхнулась.

– Все было: и барбекю, и фейерверки на четвертое июля, и коктейли на Рождество… Мы все делали вместе, – она сообразила, что сморозила нечто двусмысленное, – То есть, я хочу сказать, что у нас очень дружный тупичок. Первый год здесь пролетел как сплошная вечеринка: одно новоселье за другим. Дети выросли вместе, они до сих пор дружат… Может быть, хотите выпить, детективы?

– Не откажусь от пива, – отозвался напарник.

– А вы, офицер…

– Карл Бойд, мэм. Просто воды, пожалуйста.

Улыбнувшись, блондинка вышла, прихватив пепельницу, грозившую задымить весь дом. Она ненадолго вышла из гостиной на кухню, откуда тут же донесся шум воды. Мы тем временем огляделись получше. На стене висело несколько фотографий: свадебный снимок, на котором совсем еще юная хозяйка стояла под ручку с долговязым хлыщом, высокомерно пялившимся в камеру. Здесь нашлось и несколько портретов их сына – весьма обаятельного мальчишки – с рождения до отрочества. Парень унаследовал правильные черты матери, но в целом он скорее напоминал отца: также подтянут, ухожен и собран. Миссис Холтон при всей холености выглядела на фоне «породистых» мужа и сына простушкой.

Через минуту она вернулась с подносом, на котором стояли обещанные напитки и чисто вымытая пепельница. Низко наклонившись над столиком, чтобы расставить выпивку, хозяйка продемонстрировала великолепное декольте. Для себя она приготовила бокал белого вина. Время близилось к трем, и я не посмел даже мысленно осудить женщину. Уилкинс с удовольствием приложился к запотевшей бутылочке, проигнорировав специально принесенный для него стакан. Впрочем, хозяйку такое свинство ничуть не покоробило – кажется ее вообще мало что могло взволновать в тот момент.

Миссис Холтон опустилась в кресло напротив меня и достала новую сигарету.

– Итак, вы расследуете это дело? Неужели из самого Бостона приехали?

– А слухи здесь быстро расходятся, – я привстал, чтобы поднести ей горящую зажигалку, – Да, нас вызвали вчера рано утром…

– И далеко вы успели продвинуться? – осведомилась миссис Холтон, благодарно выпуская облако дыма мне в лицо.

– Если бы! – крякнул Уилкинс, – Здешние спецы работают как черепахи, а от свидетелей пока никакого толку. Может, хотя бы вы расскажете что-нибудь интересное?

На последнем слове он икнул – любимый напиток сыграл с напарником злую шутку. Хозяйка бросила на него взгляд, полный презрения, и снова переключила внимание на меня.

– Все, что могу. Правда, толку от моих показаний будет немного. Я принимаю снотворное, и когда все случилось, спала как убитая.

– А вам уже известно, когда это случилось? – осведомился я.

– Разумеется. Джошуа мне все рассказал вчера вечером.

– А кто рассказал ему?

– Скорее всего, Оли, его приятель, – подумав, ответила миссис Холтон и пригубила вино, оставив на краю бокала след от помады, – С Мег они дружнее, но бедняжка почти носа не высовывает из дома Миртл.

– Почти? – поднял я брови.

– Они ездили куда-то вчера днем, после обеда. И, кажется, я видела подругу Мег.

– Должно быть, трудно в таком маленьком квартале избежать пристального внимания, – подмигнул Уилкинс.

– У нас был такой спокойный район, – вздохнула миссис Холтон, – Марк боится, что теперь цены на недвижимость здесь упадут.

– Вы собираетесь в ближайшее время продавать дом?

– Ни в коем случае, но ведь это финансовые потери… То есть я мало что в таких делах понимаю, просто повторяю слова мужа.

– Мистер Холтон, кажется, работает в местном банке?

– Да, – не без гордости кивнула хозяйка, – Старшим клерком. Он оформлял кредиты для всех жителей квартала – в том числе поэтому мы все здесь так дружны.

Уилкинс хмыкнул: он был не слишком уверен, что соседи испытывали искреннюю благодарность по отношению к банковскому служащему. Расстраивать женщину еще сильнее не входило в мои планы, поэтому я толкнул напарника локтем в бок и невинно поинтересовался:

– А жителей квартала объединяет еще что-то?

– Да, здесь почти каждый – ветеран войны. Они получали кредиты на льготных условиях, десять лет назад, когда улица только застраивалась.

– Ваш муж тоже ветеран? – я не мог себе представить хлыща на фото в военной форме.

– Нет, тогда он как раз получил повышение, и мы перебрались сюда. Раньше снимали квартиру в центре. Это была хорошая возможность…

– Понимаю… Значит, позавчера вечером вы приняли снотворное. В котором часу?

– Около десяти.

– И тут же уснули?

– В общем, да, – улыбнулась она, – Я целый день кручусь по дому и под вечер мало что соображаю.

– Ваши муж и сын были дома?

– Нет. Джошуа гулял с Оли, а Марк задержался на работе.

– А вам известно, в котором часу они вернулись?

– Думаю, что не позже полуночи, – после небольшой паузы ответила миссис Холтон, – Я понимаю, что мальчишкам нужно больше свободы, и стараюсь не наседать на сына. Пусть гуляет сколько хочет, но мы договорились, чтобы он возвращался до двенадцати.

– И с мужем тоже договорились? – подмигнул несносный Уилкинс.

Задай я такой вопрос, получил бы по физиономии, но семейным стариканам с горчицей на лацкане все сходит с рук. Хозяйка натянуто улыбнулась и опять приложилась к бокалу.

– Марк нечасто задерживается, – ответила она наконец, – Но забывает об этом предупредить. Чтобы не волноваться понапрасну, я пью снотворное.

– Сегодня, похоже, как раз такой случай? – заметил Уилкинс, кивая на старинные напольные часы, стрелки которых перевалили за шесть.

– Он много работает, – пожала плечами миссис Холтон, похоже, потеряв интерес к этой теме.

– Расскажите о ваших соседях. Что из себя представляет мисс Гувер? – я с удовлетворением отметил, что голос даже не дрогнул, произнося это имя.

– Очень приятная особа, – типичное равнодушие, с которым одна женщина говорит о другой выдавало неприязнь миссис Холтон, – С мужем, конечно, не повезло, зато на работе все хорошо.

– Мужики, небось, так вокруг нее и вьются? – Уилкинс незаметно толкнул меня локтем в бок; я незамедлительно решил, что должок подождет еще пару дней.

– Вовсе нет, она умеет держать ухажеров на расстоянии и вообще дорожит репутацией честной женщины. В ее положении и так нелегко, а работать в больнице, в окружении мужчин с достатком – сплошные соблазны. Но мисс Гувер держится.

– А что насчет миссис Колдуэлл? – спросил я, чтобы сгладить неловкость последней фразы, которую осознала даже хозяйка, – Мы не застали ее дома, и хочется понять, стоит ли вообще тратить время на допрос.

– А что вам о ней рассказать… Обычная старуха, каких много. Вдова. Сын и муж погибли на войне. Печальная история, конечно, но приятнее она эту особу не делает.

– Старушка с вредным характером?

На этот раз взгляд, брошенный хозяйкой в сторону Уилкинса был чуточку теплей. Все-таки умеет старик, когда хочет вставлять реплики к месту и ко времени.

– Сущая ведьма, как по мне… Раньше она работала старшей сестрой в больнице, но ушла на пенсию несколько лет назад, и с тех пор соседям от нее спасу нет.

– В чем же выражается ее вредность?

– Чем может насолить обычная старуха… Скандалит, сплетничает, всюду сует свой нос. У кого чересчур короткое платье, кто набрал пару фунтов, кто дом покрасил в слишком яркий цвет – по всякому поводу миссис Колдуэлл озвучит свое бесценное мнение.

Насчет последнего пункта я сразу догадался, чей выбор краски не пришелся по вкусу старой леди. Наверняка она была не одинока в этом. Собственные выводы, однако, я оставил при себе, а вслух поинтересовался:

– Между нею и покойным мистером Шумером возникали разногласия?

– То и дело, – кивнула миссис Холтон, – Они вечно спорили из-за газона перед его домом. Генри не слишком заботился о лужайке, траву стриг сам, раз-два за лето… Миссис Колдуэлл из-за этого прямо покоя не знала. Я тоже, конечно, хочу жить в красивом районе, но одинокому мужчине не до уюта – это можно и нужно понимать.

– Домом как будто занималась дочка… – заметил Уилкинс.

– Внутри, а не снаружи. И потом, Мег – милая девочка, но ей очень недостает материнской заботы. Я имею в виду, женственности там ни на грош. Она с горем пополам может вести хозяйство, а в домашние дела надо вкладывать душу – вы меня понимаете, детектив?

– Безусловно, – запах горелого мяса не слишком-то перекликался с этим дельным замечанием, – Значит миссис Колдуэлл и мистер Шумер не слишком ладили. А в целом у него было много друзей?

Миссис Холтон вздохнула, и подбородок у нее предательски задрожал:

– Он не был таким уж рубахой-парнем. Общался со многими, но дружбу водил, наверное, только с бедолагой Хэйнсом… Между прочим, это мой муж устроил его на работу в банк – вы знали об этом?

– Впервые слышу. Очень благородный жест!

– Именно, благородный, – последнее слово она произнесла чуть ли не по слогам, будто пытаясь распробовать его вкус, – К сожалению, такие поступки не ценят по достоинству.

– О, времена, – вздохнул Уилкинс, оборачиваясь ко мне, – Ну, что, двигаем?

– Пожалуй. Не забудь личные данные свидетеля, – напомнил я.

– Точно. Миссис Холтон, мне нужно ваше полное имя, возраст, род занятий и домашний адрес.

Уилкинс склонился над блокнотом, сжав в руке карандаш.

– Натали Эми Холтон, тридцать… – едва слышно начала она.

– Погромче, пожалуйста.

Щеки блондинки порозовели, а губы сжались; вокруг рта тут же тонкими лучиками разбежались морщинки. С паузами, то и дело запинаясь, она проговорила:

– Натали Эми Холтон, тридцать тр… тридцать семь лет. Домохозяйка. Цветочный тупик, дом четыре, Саннивейл.

– Надо же, не угадал, промахнулся на пять лет в вашу пользу, – я улыбнулся женщине и встретил благодарный взгляд; в математике она тоже не была сильна, – Нам требуется побеседовать с вашим мужем. Говорите, он может прийти в любое время?

Миссис Холтон живо кивнула:

– Вы могли бы дождаться Марка тут, но скорее найдете его в офисе. Знаете, где отделение банка? Езжайте прямо туда, и лучше помедленней – муж возвращается пешком, вы можете разминуться.

– Разве он не за рулем? – я почему-то представлял мужчину на фото владельцем «Шевроле», не меньше.

– У нас нет автомобиля, – с сожалением ответила она, – Мы можем себе это позволить, но Марк не хочет учиться на права в таком возрасте, а меня считает слишком невнимательной для вождения. Слава богу, в Саннивейле все рядом.

Миссис Холтон встала, чтобы проводить нас. На прощание, уже в дверях, она протянула руку для поцелуя. Я вежливо приложился, не коснувшись кожи губами, а ошарашенный таким жестом Уилкинс сумел лишь молча потрясти мягкую кисть. Надев шляпы, мы вышли на крыльцо, миновали лужайку и зашагали к «Доджу». Вечер выдался промозглым и ветреным. Хотелось как можно скорее закончить эту тягомотину с соседями и завалиться в гостиницу на боковую.

А забавная все-таки женщина эта миссис Холтон! Ковбойская шляпа Мердока ей подошла бы как нельзя лучше. Да и южный акцент никуда не делся, как бы эта дамочка ни пыталась манерничать и растягивать слова. Натали Эми как-бишь-ее-там, несомненно, появилась на свет, чтобы лихо пить самогон, носить ситцевые платья и рожать детишек на ферме где-нибудь посреди Дакоты. Элегантные платья и французское вино придуманы совсем для другого типа женщин.

Такие мысли лениво копошились в моей голове, а напарник выразил это короче:

– Вот мать ее разэтак!

– Не то слово, – отозвался я, усаживаясь в машину, – Прямо не терпится воочию увидеть муженька этой леди.

– Леди? У тебя язык повернется…

– Должен же кто-то в нашей команде знать хорошие манеры, – успокоил я старика, – Бери себя в руки и двигай в центр. Да не выжимай газ, а то и вправду пропустим его.

Глава 7. Сливки общества

По пути к банкиру Уилкинс все-таки уговорил меня заскочить в закусочную. Мы провели там почти час, вполголоса обсуждая семейную жизнь Холтонов и другие важные детали расследования. Напарник после выпитой в доме свидетельницы бутылочки пива был в приподнятом настроении, так что обед прошел приятно и неспешно. Когда мы явились в банк, рабочий день подходил к концу.

У единственной кассы, за которой работала курносая брюнетка, топталось несколько бедолаг. Над головами людей со свистом вращался потолочный вентилятор, перемешивая сырой воздух. Вчерашний охранник на стуле у входа лениво следил за припозднившимися клиентами, спешившими обналичить свои чеки.

– Нам нужно поговорить с мистером Холтоном, – обратился я к сонному верзиле, – Где его можно найти?

– У себя должен быть, – с минуту подумав, отозвался охранник, – Последний кабинет по коридору вон за той дверью.

– И в кассу не заглянешь? – не без ехидства поинтересовался Уилкинс, шагая за мной в указанном направлении.

– Как-нибудь в другой раз. Сдается, мы тут еще не один день проторчим.

– Деньги-то я свои получу до возвращения?

– Можешь быть уверен. В крайнем случае угощу тебя сэндвичами в баре, для меня там открыли персональный кредит.

– В этом я как раз был уверен… – пробормотал старик, когда мы остановились напротив двери с табличкой «Марк Холтон, старший клерк».

Я постучал и повернул ручку, не дожидаясь ответа. Мы вошли в просторный кабинет, обставленный дорогой, но старой мебелью. Хозяин сидел за столом лицом к двери. Высокий русоволосый мужчина с седеющими висками приподнялся с кресла и уставился на нас. Я с порога отрекомендовался:

– Добрый вечер, мистер Холтон. Мы – детективы Бойд и Уилкинс, занимаемся расследованием убийства вашего соседа, мистера Шумера. Миссис Холтон сказала, что вы на работе, и мы решили не терять времени.

– Разумеется, разумеется… Пожалуйста, садитесь, – он указал на два кресла для посетителей.

Мы тут же воспользовались приглашением, а Уилкинс при этом заметил:

– Славный кабинет. За таким столом работать – одно удовольствие.

– Пожалуй, – согласился Холтон, нервно окинув взглядом собственный стол, – Откровенно говоря, детективы, не представляю, чем могу вам помочь. В ночь убийства я вернулся поздно и ничего не слышал.

– Поздно? А в какое в точности время?

– Думаю, около одиннадцати. Честно говоря, не подумал посмотреть на часы – очень устал и сразу отправился в кровать. Я часто задерживаюсь на работе и прихожу затемно.

– Супруга, поди, недовольна? – подмигнул Уилкинс.

Холтон окинул его холодным взглядом.

– Вряд ли наша семейная жизнь имеет отношение к расследованию. Впрочем, могу вас уверить, что Натали никогда не жаловалась на плохое обращение с моей стороны.

Я внимательно осмотрел его: дорогущий костюм из чистой шерсти, тонкая белоснежная рубашка, шелковый галстук… Миссис Холтон не производила впечатления образцово-показательной хозяйки, да и отношения между супругами прохладные – значит, этот хлыщ сам следит за своим гардеробом и внешним видом. Ради чего, спрашивается? Или ради кого?

Прямо скажу: этот клерк мне не нравился. Ни на фото, ни вживую он не вызывал симпатий: напыщенный, высокомерный верзила – и ничего больше. Наверняка вырвался из бедной семьи и неимоверно гордится этим. Его право, конечно, но, выбираясь из грязи в князи, искать жену все-таки надо вдумчивее: на звание леди миссис Холтон не тянула при всем старании. В любом случае такое высокомерие мне не нравилось, о чем я не замедлил заявить:

– Простите бестактность моего напарника, но речь идет об убийстве. Это значит, что нам волей-неволей придется задавать неудобные вопросы, а вам – на них отвечать, хотите вы того или нет.

– Разумеется детектив, – Холтон поджал губы, – Что вас интересует?

– Прежде всего, ваше полное имя и возраст.

– Марк Бернетт Холтон, – ледяным тоном отчеканил клерк, – Сорок пять лет. Адрес, полагаю, вам известен.

– Можете быть уверены… – я с невозмутимой миной проследил, как Уилкинс записывает данные свидетеля, – Что касается дела: если вы были дома до полуночи, то должны были услышать выстрел в соседнем доме.

– Наверное, – согласился он после паузы, – Однако я ничего не слышал. Уснул очень быстро, к тому же окна были закрыты.

– Вы часто задерживаетесь в банке – охранники ничего не имеют против?

– Ничего… Они давно привыкли к тому, что я работаю допоздна.

– Прошлой ночью дежурил тот парень, который сейчас стоит на входе? – уточнил Уилкинс.

– Точно не помню… Я здорово устал и…

– Уилкинс, просто пойди и уточни, – обратился я к напарнику.

Напарник дернулся с места, но Холтон остановил его. Стареющий хлыщ выпрямился в кресле, и на лице его промелькнула досада.

– Постойте, детектив… Охранник не сможет вам ничего сказать: я вышел, когда в холле никого не было.

– Как так?

– Думаю, парень отошел в туалет или уснул в комнате отдыха для персонала, – пояснил старший клерк, – В другое время я бы устроил ему выволочку, но тогда слишком устал.

– И банковское отделение стояло открытым? – с недоверием спросил Уилкинс.

– Разумеется, нет. Замок отпирается изнутри без ключа, а потом дверь можно просто захлопнуть.

– Чем вы и воспользовались, – подхватил я, – Однако теперь некому подтвердить, что вы действительно были на работе.

– Равно как и опровергнуть мои слова, – сухо заметил Холтон, – Я – уважаемый член общества, знаком с влиятельными людьми города. Никто не станет подвергать сомнению…

Пока он разглагольствовал, я потихоньку начинал закипать. Терпеть не могу иметь дело с большими шишками и тем более теми, кто мнит себя таковыми, ничего из себя по сути не представляя. Старший клерк банковского отделения в захолустном городишке – велика важность!

– Господин Холтон! – наконец, перебил я зарвавшегося клерка, – Подвергать чьи бы то ни было слова сомнению – непосредственная обязанность полицейского детектива. Поэтому оставьте эту работу профессионалам!

Уилкинс с трудом сдержал смешок, а Холтон заткнулся, вытаращив на меня глаза. Таким этот хлыщ мне почти нравился; уже мягче я добавил:

– Мы оба понимаем, что вы не последний человек в этом городе.

– Это так… – он выглядел несколько озадаченным.

– Вы многого добились в жизни и, должно быть, возлагаете большие надежды на сына.

Он поправил манжет рубашки и пожал плечами:

– Я стараюсь воспитать Джошуа достойным членом общества… К чему вы клоните?

– Парню с такой внешностью и способностями – прямая дорога куда-нибудь в сенат. Я видел его фото, награды… Или, может быть, вы пророчите ему финансовую карьеру?

– У сына нет особых математических талантов, – процедил гордый отец, – В банковской сфере без ясной головы не обойтись.

– В любом случае его ждет большое будущее. А первым шагом в карьере являются нужные связи. Я слышал, вы не совсем были довольны его дружбой с неподходящей компанией…

Холтон нахмурился. Такой поворот разговора его явно не устраивал.

– Если вы говорите об Оливере и Мег, то я действительно был против их общения. Но точно не до такой степени, чтобы стрелять в Шумера, – он досадливо поморщился, – Тем более, сыну скоро в колледж, а детская дружба долго не живет.

– Между парнем и девушкой просто дружбы не бывает, – подмигнул Уилкинс, – Я двоих сыновей уже вырастил, точно могу сказать.

– Соглашусь с напарником, – я откинулся на спинку кресла, разглядывая Холтона, – В их компании наверняка страсти так и кипят.

– Ничего там не кипит. Джошуа умеет держать себя в руках, он хорошо воспитан и не сделает глупостей.

– А в девушке вы не так уверены?

Он с явной неохотой ответил:

– Я же не могу влезть к ней в голову. Мег, несмотря на юные годы, весьма себе на уме. Отношения с отцом у нее были непростые. Выйти за состоятельного молодого человека из хорошей семьи – лучший способ решить все проблемы, и она, я уверен, это прекрасно осознает.

На мой взгляд, такой способ решения проблем пришел бы в светлую голову мисс Шумер в последнюю очередь. Упиваясь собственной важностью, этот сноб не видел дальше своего носа. Он начинал порядком раздражать. Я решил перейти к прямому наступлению. Рискованная мера, но других способов вывести этого парня на откровенный разговор я не видел. Сбить спесь с него не помешает в любом случае.

– Значит, вам показалась разумной мысль повлиять на девушку через ее отца? За этим вы пришли в их дом?

Холтон выглядел удивленным, но ни капли не виноватым:

– О чем вы говорите? Меня не было в их доме ни в тот вечер, ни в предыдущие.

Неловко вышло. Однако я продолжил наступление в надежде вывести его из себя:

– Да бросьте! Все знают, как серьезно вы относитесь к будущему сына, – я намеренно упомянул туманных «всех», чтобы достучаться до самолюбивой сущности Холтона, – От одной мысли о такой невестке у любого отца нервы сдадут.

– Мои нервы в порядке, – он сложил руки на столе, переплетя пальцы, – Я поговорил с Джошуа, и он дал слово не делать глупостей. Большего мне не нужно.

Несколько секунд мы молча сверлили друг друга взглядом. К сожалению, мало кто вообще способен пересмотреть матерого банковского служащего. Их с пеленок учат улыбаться в лицо клиенту, запуская руку в его карман.

– Что ж, – я неохотно поднялся с кресла, напарник последовал моему примеру, – Рад был познакомиться. Наверняка мы увидимся снова.

– Буду ждать с нетерпением, – донеслось нам вслед перед тем, как Уилкинс закрыл дверь кабинета.

Мы вернулись в холл и перед уходом перебросились парой слов с охранником. Тот признал, что после закрытия частенько позволяет себе вздремнуть часок-другой.

– Кто его знает, был Холтон на месте или нет, – я в его кабинет носа не сую, – заявил верзила.

Пришлось уйти ни с чем. На улице я закурил и стоял рядом с машиной, пока Уилкинс бегал в соседнее кафе за сэндвичами. Мысли в голове бестолково толкали одна другую: уже четверо свидетелей опрошено – и никакого толку. Так просто не бывает; нельзя открыть пальбу в полуночном пригороде и не привлечь внимания…

Ясности мышления не способствовали воспоминания о мисс Гувер, чья точеная фигура в белоснежной униформе то и дело вставала перед глазами. Я злился на нее, а еще больше – себя: стыдно в моем возрасте так терять голову при виде хорошенькой женщины. Когда старик вернулся, настроение было хуже некуда.

– В участок? – спросил он, усаживаясь за руль.

Я отшвырнул окурок и покачал головой:

– Поехали в отель. Завтра нужно еще допросить старуху, да отчет от Белла наконец подоспеет – немного отдыха не помешает.

«Додж» тронулся, набирая скорость. Я в задумчивости смотрел в окно.

– Как эту парочку угораздило пожениться? – думал вслух Уилкинс.

– Холтонов? Я даже не представляю, где они могли познакомиться…

– Выставка сельхозтехники? – предположил напарник, – Он там впаривал фермерам кредиты на выгодных условиях, а она пришла под ручку с папашей присмотреть новенький трактор.

– Порядочный папаша из Оклахомы – или откуда она там – на пушечный выстрел городского хмыря к дочурке бы не подпустил… Скорее она стояла за прилавком какой-нибудь забегаловки, а он зашел попить кофе перед встречей с клиентом. И все: любовь с первого взгляда. Домик в пригороде, прекрасный сын и барбекю по четвергам.

– А ты романтик, оказывается. Мог бы для Голливуда сценарии писать.

– Будет, чем заняться на пенсии.

Я практически повторил слова доктора Белла в надежде, что одно упоминание об этом благостном периоде жизни займет мысли Уилкинса, и он заткнет фонтан. Увы, напарник был настроен на дружескую болтовню. Обычно я не против развлечь старика, но в тот вечер хотел сидеть в тишине и вспоминать каждую минуту, проведенную с мисс Гувер.

– А эта рыжая ничего себе. Не в моем вкусе, конечно, но хороша. Правда, не шибко-то верится, что она строго себя держит – просто умеет все обстряпать втихую.

– Закрой рот, – оборвал я его прежде, чем успел остановить себя. Теперь будет думать бог весть что.

– Ого, да кое-кто запал на свидетельницу! – он даже оторвался от дороги, чтобы вытаращиться на меня, – Ты поаккуратней. Я болтать не стану, но алиби у нее тоже ни к черту.

– В этом деле все ни к черту, – я воспользовался возможностью увести разговор в профессиональное русло, – Прямо не верится: три человека посреди ночи ничего не видели и не слышали, дежурный не беспокоится о пропавшем патруле, жена не знает, в каком часу приходит муж…

– А у рыжей красотки нет любовника, – закончил мою мысль Уилкинс, – Ты прав, черт-те что творится в этом городишке.

Машина остановилась возле гостиницы. Я вышел, напарник – тоже. Прежде чем запереть авто, он вытащил с заднего сиденья объемную стопку сэндвичей, завернутую в газетную бумагу.

– Поужинаю – и на боковую… А тебя, наверно, следовало до бара подвезти? – съязвил он.

– Это лишнее. Я поваляюсь в номере с газетой.

– Что на тебя нашло? – изумился Уилкинс, – Свободный вечер – и ни капли в рот?

– Хочу подумать над делом.

Я соврал. Думать хотелось совсем о другом.

Глава 8. Недостающая улика

Я проснулся раньше обычного и впервые бог знает за сколько лет увидел рассвет. Точнее, не увидел: небо снова затянуло тучами. Перед тем как отправиться на службу я успел принять душ и даже побрился омерзительно-тупым станком, который откопал на дне портфеля. Так и не смог припомнить, когда собирал его – должно быть, делал это в пьяном угаре.

Зная, что Уилкинс еще дрыхнет, я решил позавтракать в ближайшем кафе; предупредил портье и отправился туда. Небо было пасмурным, в воздухе ощутимо похолодало. Подняв воротник плаща, я добрел до полупустой закусочной и уселся за свободным столиком. Все меню умещалось на меловой доске позади повара – угрюмого амбала с трехдневной щетиной. Я не стал выделываться и заказал дежурное блюдо.

Через пару минут долговязая официантка неопределенных лет принесла блинчики с кленовым сиропом и вполне приличный кофе. Я как раз заканчивал третью чашку, когда в дверях нарисовался напарник. Вид у него был довольно помятый – и как я раньше не замечал, что старик не относится к ранним пташкам. Он плюхнулся напротив – при этом обитый клеенкой диванчик издал неприличный звук – подозвал официантку и заказал то же самое.

– Что это с тобой нынче? Я сперва не мог достучаться в номер и думал, что ты окочурился от белой горячки. Побежал к портье за вторым ключом – тут он меня и огорошил.

– Иди ты, – беззлобно отозвался я, откидываясь на спинку диванчика, – Воздух в этом городишке дивный, я спал как младенец и подорвался ни свет ни заря.

– Что дальше? Вступишь в общество трезвости или сразу попросишься к мормонам?

– Я пока не решил насчет этих ребят – думаешь, мне пойдет борода?

– Вполне. Только рыжую в общину вряд ли пустят, скорее примут за ведьм… – старик оборвал шутку на полуслове, наткнувшись на мой угрюмый взгляд.

Он наскоро позавтракал, выпил кофе и сразу приободрившись, повез меня в участок. На часах было начало десятого, но судя по мятым рожам полицейских и Мердока, работа еще даже не начиналась. Единственным, в ком жизнь кипела ключом в столь ранний час, оказался доктор Белл. Он сидел у входа на скамье для посетителей и читал утреннюю газету. Завидев нас, патологоанатом живо поспешил навстречу.

– Детектив Бойд, я уж думал оставить вам записку, но дежурный позвонил в отель, и там сказали, что вы уже уехали…

– Есть новости, док?

– Кое-какие есть. Вчера вечером я закончил вскрытие и дома накидал отчет. Посмотрите, здесь кое-что любопытное…

Он протянул мне исписанный лист бумаги со штампом больницы. Вчитавшись в беглый почерк доктора, я вскинул брови.

– Пуля вошла под прямым углом? Но это ведь значит…

– Что пистолет держали на такой высоте, – Белл согнул руку и на уровне живота выставил кулак с оттопыренным указательным пальцем, – Ваш убийца или карлик, или ребенок, или он попросту сидел в момент выстрела. Я бы предположил последнее…

– Склонен с вами согласиться. Убийство произошло в гостиной, а там немало подходящих мест, чтобы пристроить свой зад… Спасибо, док.

Мы пожали друг другу руки и раскланялись. Белл убежал в больницу, а я повернулся к напарнику, изучавшему отчет о вскрытии.

– Пожалуй, я еще раз съезжу на место преступления. Ты со мной или найдутся дела в участке?

– Лучше останусь; эту штуковину надо подшить к делу, да еще переписать туда протоколы вчерашних допросов. Если сейчас не сделаю, придется торчать тут до глубокой ночи. Ты один справишься?

– Вполне, если одолжишь мне «Додж».

– Права-то у тебя в порядке? – с сомнением спросил Уилкинс, нащупывая в кармане ключи.

– Не считая пятна от красного калифорнийского, придраться там не к чему.

– Ладно. Только не гоняй, моя старушка привыкла к нежному обращению.

– А упаковка от пиццы, которую ты возишь в салоне четвертый месяц, ее не смущает?

– Она не из брезгливых… Ладно, выпью еще кофейку – и за работу, – Уилкинс потопал в комнату отдыха.

Я стоял у дверей, обдумывая план действий. Мое внимание привлек дежурный. Паренек с самого начала прислушивался к нашему разговору и теперь решился подать голос:

– Детектив Бойд! Если собираетесь ехать домой к Шумеру, возьмите ключи у шерифа Мердока. Двери опечатаны, будьте с лентой аккуратнее. Дочка Генри вчера ходила к себе за вещами, так что все там на честном слове.

– Не хотелось бы нарваться на бардак… Надеюсь, ее сопровождал кто-нибудь?

– Да, мисс Гувер позвонила перед этим в участок и попросила прислать патрульного. Джек ездил и сидел там, пока девушка собирала вещи. Все должно быть в порядке.

Я заглянул в кабинет к Мердоку, он сидел в своем плантаторском кресле и медитировал над громадной кружкой кофе. Шляпа вновь красовалась на оленьей голове; интересно, хозяин снимал-таки ее накануне или оставлял в офисе на всю ночь? Да и выходил ли он вообще? Я с трудом мог себе представить в Саннивейле дом, где этого престарелого ковбоя ожидает его любезная скво. Вообразить в качестве супруги Мердока белую чопорную особу оказалось еще сложнее.

– Доброе утро, шериф.

– Доброе, детектив. Есть новости? – приободрился Мердок, распрямляя плечи.

– Я только что столкнулся с Беллом. Он закончил вскрытие и пришел к выводу что пуля вошла в тело под углом в 90 градусов – стреляли в Шумера напрямик.

– Это как же – с колен, что ли? – удивился шериф.

– Скорее из положения сидя. Уилкинс работает сегодня в участке, можете порасспросить его о деталях. Я же думаю съездить к жертве домой и осмотреться еще раз. Дежурный сказал, что ключ хранится у вас…

– А как же! – Мердок нырнул в один из ящиков необъятного стола и спустя добрую минуту выудил на свет божий связку ключей с плоским массивным брелоком в виде баскетбольного мяча, – Держите, Бойд. Если что интересное найдется, звоните прямо мне.

Он кивнул на телефонный аппарат, стоявший на краю стола. Я засунул ключи в карман плаща, уже по привычке приложил два пальца к краям шляпы и вышел. Ей-богу, этот старый дурак начинал мне нравиться. Бог знает, сколько лет он просидел трутнем на этой должности – в сонном городишке любой бы давно тронулся умом. А Мердок держался молодцом – было можно подумать, что только благодаря ему Саннивейл до сих пор стоит и процветает.

Дорога до цветочного тупика заняла три минуты. Я отвык сидеть за рулем и вел осторожно. Насчет прав Уилкинсу пришлось соврать: их отобрал разъяренный инспектор дорожной полиции пару лет назад. Этот парень обнаружил меня лежавшим на обочине рядом с раскуроченным автомобилем где-то в окрестностях Атлантик-Сити – в стельку пьяным, разумеется. Парень оказался сущим добряком: полночи отпаивал меня кофе в пустом участке и выслушивал истории о разводе, неприятностях на службе и войне, конечно.

Наутро он уничтожил мои права вместе с начатым протоколом, а потом усадил мою похмельную задницу на попутку до Нью-Йорка. Я даже не запомнил имени этого самаритянина, а ведь благодаря ему сохранил репутацию и работу. В детстве я не понимал притчу о десяти прокаженных, из которых только один вернулся поблагодарить Иисуса за исцеление – разве не всех людей учат быть вежливыми? Теперь видел ясно, что сам оказался не лучше тех говнюков.

Цветочный тупик был пуст. Я припарковался прямо у крыльца Шумера, отпер дверь и, пронырнув под висящей на соплях лентой оцепления, вошел в дом. Да уж, Мег придется засучить рукава, чтобы привести его в божеский вид. Полицейские заперли все окна, и запах крови пропитал воздух. Лужа рядом с меловым силуэтом тела на полу успела почернеть и высохнуть. Вдобавок один из санитаров влез в нее огромной ножищей и прошлепал в окровавленном башмаке до самого порога.

Стараясь не наступать на бурые отпечатки, я прошел в зону гостиной. Два небольших и хлипких на вид кресла наверняка предназначались для гостей, а третье, более массивное, скорее всего принадлежало хозяину. Шумер ведь был крупным парнем. Я по очереди присел в каждое, пытаясь мысленно восстановить события.

Итак, жертва входит в дом. Наверняка прикрывает за собой дверь, иначе шум от выстрела соседи бы все-таки услышали. Щурится от яркого света и видит человека, который целится в него из ствола… Он пытается вытащить служебное оружие, но преступник проворнее: убийца вытянул руку и…

Большое кресло оказалось самой подходящей позицией для стрелка. Оно развернуто к входной двери почти под прямым углом – телевизор не слишком удобно смотреть, но это никого не волновало… Я осмотрел паркет: не похоже, чтобы эту махину двигали хоть сколько-нибудь. Видимо, для жертвы было важнее контролировать вход, чем получить хороший обзор экрана. И для убийцы, разумеется, тоже.

Значит, преступник сидел в кресле хозяина – и о чем это может говорить? Он пытался занять место Шумера, показать ему, кто тут главный, может быть, унизить? В психологии я смыслил не больше, чем в приготовлении йоркширского пудинга, зато кое-что понимал в баллистике. Пошарив рукой между сиденьем и подлокотником, я обнаружил гильзу, которую так и не смогли найти местные копы вместе с их усатым предводителем. День прошел не зря!

На всякий случай я внимательно осмотрел кресло в надежде на новые улики. Увы, преступник был на редкость опрятен: ни клочка ткани, ни нитки, ни волоска не осталось на обивке. Мне все меньше верилось, что убийцей мог оказаться неряха Хэйнс. Скорее уж этот вылизанный хлыщ из банка… или, может быть, действовала женщина?

Я нашел на кухне бумажную салфетку, завернул в нее гильзу и положил в карман. Отпечатков на этой штуковине наверняка нет, но для дела пригодится. Больше искать в доме было нечего, и я вышел на крыльцо. Заперев за собой дверь и поправив ленту оцепления, грозившую вот-вот свалиться, я закурил и обвел глазами Цветочный тупик.

До чего славное местечко! Хорошие дома, хорошие соседи, доброжелательность из каждого так и прет, ребятишки дружат между собой. И тут это убийство, да еще выстрела никто не слышал в тихом пригороде. А нормального алиби-то ни у кого нет: один якобы задержался на работе, другая спала под снотворным, третья просто спала, а подростков по ночам попробуй сыщи… И не будем забывать о неуловимой вдове, что шастает по всему городу с утра до позднего вечера.

Дверь соседнего дома хлопнула, и на крыльцо вышла та, о встрече с которой я давно мечтал. Миссис Колдуэлл собственной персоной. Высокая, статная старуха – в молодости наверняка была ничего себе. Опять куда-то намылилась с утра пораньше. Должно быть, в церковь или на партию в бридж.

– Миссис Колдуэлл! – я щелчком отбросил окурок на увядшую лужайку Шумера и зашагал к ней, – Я детектив Карл Бойд, занимаюсь расследованием убийства вашего соседа…

– Надеюсь, это не займет много времени. Я спешу.

Она смотрела на меня поджав губы и явно не горела желанием разговаривать. Острый подбородок задран вверх, голова с короткой стрижкой на седых волосах не дрогнет на длинной тощей шее. Ей-богу, старухе недостает только черного платья в пол, чтобы сойти за самую суровую из монашек, виденных мной. Католик Уилкинс вмиг бы расклеился при встрече с миссис Колдуэлл, ну а мне, безбожнику, бояться было нечего. Тем более что никакого монашеского одеяния там не было в помине: коричневое драповое пальто и вполне элегантная шляпка. Я серьезно посмотрел на нее сверху вниз и заметил:

– Времени наша беседа займет ровно столько, сколько потребуется.

– Мы можем поговорить тут, – миссис Колдуэлл с неохотой указала на плетеные кресла и стол на крыльце ее дома.

Когда мы поднялись по ступеням и уселись, я вытащил блокнот и начал:

– Если не ошибаюсь, вы не первый год на пенсии.

– Четвертый… Но это к вашему делу отношения не имеет, детектив Лойд.

– Бойд, мэм. Куда же вы так торопитесь в столь прекрасный денек?

– Прекратите паясничать или я сообщу о неподобающем поведении вашему начальству, – негромко, но внушительно сказала миссис Колдуэлл.

– Это будет непросто, я не подчиняюсь местному шерифу…

– Даже если вы держите отчет непосредственно перед Эйзенхауэром, он скоро узнает, что порядочные граждане не желают иметь с вами дела.

Признаюсь, я слегка оробел. Старая карга говорила так, будто ей сам черт не страшен. Такая и вправду дойдет до Белого дома, если сочтет, что с нею обошлись недостаточно уважительно. Захотелось даже снять шляпу и пригладить волосы, но я поборол это желание и максимально вежливо ответил:

– Президент будет очень расстроен, ведь я здесь именно для того, чтобы служить порядочным гражданам. Разве смогут они спать спокойно, когда в соседнем доме убивают полицейского?

Миссис Колдуэлл вздрогнула.

– Это ужасное происшествие, – с трудом сказала она, – Я всегда недолюбливала Шумера, но такого конца не заслужил даже самый отпетый негодяй.

– Недолюбливали его? Отчего же?

– Он был обычным солдафоном. Строил из себя звезду спорта, защитника порядка и бог весть что еще, но на деле ничего особенного не представлял. А перед домом устроил настоящую помойку, – она покосилась в сторону лужайки Шумера.

– Кажется, ваши соседи неплохо к нему относились…

– Которые из них? – иронично осведомилась миссис Колдуэлл, – Эта деревенщина Холтон или, может быть, миссис Гувер?

– Собственно, обе дамы с теплотой вспоминали жертву во время наших бесед, – признался я.

– Что тут скажешь… Когда облетают последние лепестки молодости, женщины теряют остатки разума, – пожала плечами старуха, – Лично у меня никогда не возникало сомнений в том, что Шумер – последний пройдоха и охотник за юбками.

– Странно… С этой стороны я о жертве ничего не знал. Понятно, что разведенному мужчине рано или поздно захочется женской компании, но никто из окружения мистера Шумера еще не называл его бабником.

– Значит, среди них не нашлось принципиальных и порядочных людей. Ничего удивительного, такие времена…

– Отвратительные времена, – согласился я, – Но хотелось бы узнать поподробнее: за какими именно юбками бегал ваш покойный сосед.

– Имен я не знаю, он не приводил их домой. Но кто-то там явно был. Настоящий мужчина так не расфуфыривается на службу… А уж когда Шумер начал пользоваться туалетной водой, у меня и сомнений не осталось, что он завел интрижку.

– Это все? – я взглянул на нее, – То есть ни с кем конкретным вы его не видели? Это могло бы помочь следствию, но если все догадки основаны на том, что ваш сосед приобрел себе парфюм, то…

Она устало вздохнула и поглядела на меня как на несмышленого мальчишку:

– Я не склонна к сплетням, детектив. Просто поверьте опытной старой женщине: у Шумера была любовница. Он в разводе, а эту связь скрывал – делайте выводы сами.

– Вы хотите сказать, она была замужем? – я поднял брови, – Весьма интересный был бы след…

– Рада, что смогла помочь, – старуха снова подобралась, – Теперь я свободна?

– Мне еще нужны ваши данные…

– Саманта Шарлотта Колдуэлл, семьдесят лет, вдова, на пенсии, – отчеканила она, – Всего наилучшего.

Я вынул блокнот, чтобы записать эти данные, а она зашагала прочь, стуча каблуками. Когда я поднял голову, тупик был пуст. Беседа с миссис Колдуэлл выбила меня из колеи. Информация о ночных похождениях жертвы была не в диковинку, но… Я положил блокнот в карман и зашагал было к машине, чтобы отправиться в участок, когда заметил движение в пустом доме через дорогу. За полуприкрытыми жалюзи определенно кто-то был.

Что за черт! Кому бы пришло в голову следить за домом старухи? Или, может, его интересует миссис Гувер, чьи окна прямо напротив? В любом случае оставлять это так нельзя. На секунду мелькнула мысль вызвать подкрепление, но пока я доберусь до телефона, этот неизвестный смоется…

Отбросив сомнения, я зашагал к дому. Теперь там было тихо, но кто знает, что ждет внутри… Я нащупал в кармане пистолет и снял с предохранителя, стараясь делать вид, что просто ищу сигареты. Поднялся на крыльцо, ступеньки которого предательски скрипели, перед самой дверью замер и прислушался еще раз: ни звука.

Заброшенный дворик не просматривался из дома Холтонов. Я не без надежды взглянул на окна мисс Гувер: сама она наверняка в больнице, но Мег может наблюдать за улицей. Увы. Если войду и нарвусь на засаду, меня хватятся нескоро.

А замок-то открыт… Быстро, опасаясь передумать, я вытащил кольт, повернул ручку и ворвался в дом.

Глава 9. Устами младенца

Воздух полутемной гостиной был пыльным и удушливым. Пахло там, однако, не сыростью и заброшенностью, а сигаретным дымом, который клубился в узких лучиках солнца, пробивавшихся сквозь жалюзи. Посередине стоял старый стол, вокруг которого сгрудились три раскладных стула для пикника. В углу полупустой комнаты высилась груда пивных бутылок, а из коридора напротив на меня с ужасом таращились два нарушителя общественного порядка.

Первым оказался малыш Оливер Хэйнс. Второго я раньше не видел, однако сразу понял, что передо мной не кто иной как отпрыск четы Холтонов: парнишка не только на фото, но и в жизни был точной копией отца. Высокий и худощавый, в дорогущем кашемировом свитере и льняных брюках. Не такой прилизанный и спеси в лице поменьше, но все одно породу видно сразу.

Ребята здорово струхнули при виде пистолета. Я неспешно опустил ствол, вернул предохранитель на место и поинтересовался:

– Какого черта здесь происходит?

– Детектив! Мы тут так… время проводим, – отозвался дрожащим голосом Оливер.

– И часто вы его так проводите?

– Когда как. Вы отцу только не говорите. Мы же ничего такого не делали!

– Вижу… и чувствую, – я многозначительно принюхался, – Прямо под носом у родителей – ничего не скажешь, смело. Как же вы пробрались в запертый дом.

– Так у меня ключи есть, – живо ответил Хэйнс-младший, – Мы ж раньше тут жили.

– Ваша семья жила здесь? – я уселся на стул, который выглядел почище остальных, и достал сигареты, – Странно, впервые об этом слышу. Стало быть, получив отставку, ваш отец не смог себе позволить содержать дом?

Парень замялся:

– Были проблемы со страховкой… Мать тогда не работала, все деньги уходили на лечение отца. Короче, дом банк отнял за долги.

– Мистер Холтон имел какое-то отношение к этому делу? – я перевел взгляд на Джошуа; тот покраснел и отвернулся.

– Отцу пришлось говорить с мистером Хэйнсом, сообщить о решении сверху. Это входит в его обязанности.

– Мы зла не держим, – вмешался Оливер, – А мистер большая шишка даже помог отцу найти новую работу. И потом, он ведь не себе дом забрал, так что никаких обид.

Семейство Хэйнсов состояло прямо-таки из выдающихся праведников. Обид ни на кого не таят, живут душа в душу, несутся выхаживать больных теток по первому свистку… Я внимательно посмотрел на мальчишку: стоит ли вообще верить его словам? Будь его отец вне подозрений, Оливер наверняка заговорил бы иначе.

– От вашей матери еще не было вестей?

– Пока вроде нет. Отец из дома не выходит, боится почтальона пропустить.

– Правильно делает. Как только подтвердится его алиби, ваша семья сможет выдохнуть спокойно… – я помолчал секунду, пытаясь разгадать мысли мальчишки, – Вообще родители живут дружно?

– Не дерутся, – ухмыльнулся он, – Живут себе как все.

– Не всякий муж, тем более с больной ногой, потащится ночью на вокзал, чтобы проводить супругу. Тем более после стольких лет брака… Хотя вам-то наверняка кажется, что романтики между такими стариками быть не может…

Оливер тут же подобрался. Стоит намекнуть юнцу, что взрослые темы недоступны его пониманию, он немедленно выложит все секреты. Я это уяснил еще в армии, когда имел дело с молокососами-дезертирами. На гражданке работает не хуже, и даже простора для маневра больше.

– Ничего мне не кажется, – чуть обижено ответил юный Хэйнс, – Романтики там никогда не было. Просто отец такой человек, что никого в беде не бросит. А любовь тут ни при чем вообще, они поженились-то едва познакомившись.

– Перед самой войной? – усмехнулся я, – И до сих пор не разошлись. Что ни говорите, а для этого нужны очень сильные чувства.

– Как же, – фыркнул он, – Отец был влюблен в другую девушку, только она выскочила за его друга.

– Пропавшая миссис Шумер?

– Она самая. Это уж давно семейная байка, мать даже над ним иной раз подтрунивает. У Шумеров-то любовь не шибко сложилась, а мои живут и в ус не дуют.

Это была интереснейшая информация. О том, что между старыми друзьями в юности стояла роковая женщина, я слышал впервые. Даже странно, что в крошечном городишке мне еще никто об этом не нашептал. Наверняка об этом известно шерифу и кое-кому из коллег.

Второй парень тем временем помалкивал. А ведь я заметил, как поморщился Холтон-младший, когда его отца назвали Большой шишкой. За языком Оливер следить даже не пытался, хотя его приятелю это очевидно не нравилось. Вообще мне не совсем была ясна суть этой дружбы. Что общего между парнем из состоятельной семьи и будущим работягой? Первый сдержан как английский лорд, у второго душа нараспашку, да еще семьи на грани вражды… Детская дружба, конечно, штука крепкая, но – тут мистер Холтон прав – недолговечная.

Ребята потихоньку пришли в себя, осмелели и тоже присели за стол. Джошуа положил руки перед собой и сцепил пальцы, совсем как отец, Оливер откинулся на спинку стула и достал сигареты. В пепельнице перед ним высилась гора окурков разных марок… Тут мне и пришла в голову счастливая мысль.

– Значит, вы встречаетесь здесь раз-другой в неделю?

– Ага, сидим по вечерам, треплемся о том о сем…

– Пробираетесь, должно быть, с черного хода?

– А от вас ничего не укроешь, – расплылся в улыбке Оливер, – Да, через главную дверь не зайдешь, если только старухи нет дома. А задняя ведет из кухни на двор, там заборчик и калитка сбоку – никто не заметит.

– И часто к вам присоединяется мисс Шумер?

Вопрос застал мальчишек врасплох. Они обменялись растерянными взглядами, и я понял, что попал в точку. Вот и весь секрет дружбы, вот и ответ на загадку: для кого предназначен третий стул – cherchez la femme.

– Мег тут не бывает, не знаю, с чего вы решили… – начал было Оливер.

– С того, что видел в ее доме эту марку сигарет, – я соврал, а для правдоподобности кивнул на пепельницу, в которой действительно были окурки со следами помады, – Думал, что покойный Шумер покуривал тайком, хотя на спортсмена это непохоже. Итак, Мег была здесь…

Парни понуро кивнули.

– И в ту ночь ваша компания тоже собралась в этом доме?

Снова несколько секунд я наслаждался выражением смятения на лицах обоих ребят. Оливер покусывал губы, а его приятель явно пытался предугадать возможные последствия. Наконец, Джошуа сознался:

– Да. Она сказала отцу, что будет у подруги, а сама пробралась сюда. Мы подошли позже.

– Позже – это во сколько?

– Часов в девять-начале десятого. Родители ушли на вокзал, отец сказал, что вернется поздно – и я сразу двинул сюда, – хмуро отозвался Оливер.

– Значит, сюда вы приехали на своей машине?

– Да, только оставил ее в паре кварталов. Этот чертов выхлоп сразу привлекает внимание.

– Долго просидели здесь?

– В первом часу разошлись. Мы были на кухне, чтобы света от фонарика никто с улицы не заметил.

Я задумался, рассматривая сумрачный коридор, ведущий на кухню.

– Это в задней части дома… Вы слышали оттуда выстрел?

– Нет, – после паузы ответил Джошуа, – Мы как обычно выпили по бутылке пива и разошлись.

Я покачал головой. Эти подростки скрывали важнейшую информацию, и никому не пришло в голову опросить их как следует. Если бы не эта случайная встреча…

– В это время Шумер уже был мертв, парни. Его служебная машина стояла перед домом – это никого не смутило?

– Мег пришлось идти в обход, – после небольшой паузы ответил Оливер, – Она пробралась в дом через дверь на кухне. В гостиной у них горел свет… Я даже хотел заглянуть внутрь, но побоялся – нрав у ее папаши был крутой.

– Кстати о папашах… – повернулся я к нему, – В котором часу ваш отец вернулся домой с вокзала?

– Поздно. Я проснулся, когда он завалился в квартиру – у нас дверь скрипучая, да и топает он… ну, вы понимаете… Часа два было, не меньше.

– А что вы можете сказать? – спросил я у Джошуа, – Мистер Холтон был дома, когда вы пришли?

– Не знаю, – пожал плечами парень, – Дверь мы обычно не запираем. Я сразу спать лег и до утра не просыпался.

Итак, слова клерка подтверждения не получили, а охранник слишком долго добирался домой с вокзала, даже с учетом хромоты. В любом случае отсутствие сразу у двух фигурантов дела нормального алиби выглядело странно – таких совпадений попросту не бывает. Впрочем, убийце было бы разумнее отправиться восвояси сразу, а не шататься по городу еще час-другой после того как он прикончил беднягу Шумера.

Возможность того, что преступник все еще находился в доме, когда туда вернулась дочь жертвы, была ничтожно мала. И все-таки не мешало бы с девушкой побеседовать еще раз, теперь-то я знал, как развязать ей язык.

– Придется вам проехать со мной участок, ребята. Расскажете все это снова, уже под запись. Такие сведения нельзя скрывать. Между прочим, это могло стоить свободы вашей подруге. Теперь-то точно известно, что она – вне подозрений.

– Дома будут неприятности, – недовольно процедил Джошуа, поднимаясь со стула.

– Ничего не поделаешь. Но я окажусь настолько любезным, что выйду отсюда и дам вам пару минут, чтобы навести порядок, – я кивнул на пивные бутылки, – Жду вас в машине.

Вскоре мы отъехали от пустого дома и покатили к участку. Там я передал ребят дежурному, чтобы снял показания как положено. Также я вручил ему обнаруженную на месте преступления гильзу, велев поскорее вызвать баллистика, а сам пошел искать Уилкинса. Напарник как раз перед этим вернулся с обеда и теперь дремал в комнате отдыха. Я не без удовольствия прервал его сон.

– Подымайся, едем к Хэйнсу.

– Куда? – спросонок старик соображал хуже обычного.

– К хромому охраннику банка, которого мы допрашивали в первый день. Что-то давно его не было слышно.

Чтобы скорей продрать глаза, Уилкинс проглотил чашку дрянного напитка, который в участке по устоявшейся традиции называли кофе. Я тем временем вкратце изложил ему суть происходящего. На пути к машине старик хмуро молчал и только усевшись за руль позволил себе пару замечаний:

– Не верится мне: трое подростков, даже не сговариваясь, врали так складно…

– Врала только мисс Шумер. Младшего Хэйнса я вчера толком не допрашивал, а Джошуа Холтона вовсе увидел в первый раз, – отозвался я, – Строго говоря, это наш промах: не следовало списывать со счетов несовершеннолетних свидетелей.

– Все равно в голове не укладывается: какого черта девчонке это едва не сошло с рук? Как вообще проверяли ее алиби?

– Как положено: подругу допросил патрульный, девушка подтвердила, что мисс Шумер ночевала у нее. Кто мог знать, что тут замешаны парни. Меган не похожа на дуру, чтобы так глупо врать.

– Однако ж наврала. Какой в этом смысл, если у всех троих было алиби?

– После разговора с Хэйнсом вызову ее на повторный допрос – непременно разузнаю.

– Что, домой к ней не поедешь? Я думал, ты только повода ищешь повидать эту рыжую.

– Кончай трепаться о свидетелях, – с расстановкой ответил я, и напарник притих.

Мы затормозили возле дома Хэйнса, пешком миновали грязный дворик и поднялись по лестнице. На сей раз дверь нам открыли почти сразу. Хозяин был одет для выхода на улицу, он вымыл волосы, побрился и вообще привел себя в относительный порядок.

– На прогулку собрались? – поинтересовался я, отстранив изумленного Хэйнса и проходя в комнату, – Придется повременить.

Я уселся на тот же жуткий диванчик, Уилкинс – рядом. Встревоженный хозяин стоял напротив, держась за спинку своего кресла.

– В чем дело, детектив Бойд? – спросил он, – Что-то новое насчет убийства Генри?

– Скорее уж забытое старое… Отчего вы не поделились такой важной деталью вашей биографии, как соперничество из-за девушки? Ведь бывшая миссис Шумер – где бы она сейчас ни находилась – нравилась вам обоим. Так?

Плечи Хэйнса, и без того поникшие, как висконсинские сосны зимой, ссутулились еще больше. Он опустил голову и сел.

– Откуда вы узнали?

– Вы живете в маленьком городке, где многие любят посплетничать, – я солгал, поскольку не хотел портить отношения отца с сыном, – Сейчас я хочу услышать ответ: у вас был явный мотив для ненависти к жертве. Шумер был кругом перед вами виноват: увел девушку, покалечил, лишил дома и достатка… Тяжело было изображать преданного друга все эти годы? Или просто нервы не выдержали?

– Ничего этого не было! – он вскинул голову и яростно уставился на меня, – Я всегда был другом Генри, что бы вы ни придумывали себе… Да, Дебора выбрала его тогда – и что? Они не были счастливы, я жалел ее… и его тоже, конечно. Сам женился на первой девушке, которая согласилась, и стал ей хорошим мужем. Мы растим сына, поддерживаем друг друга во всем, детектив!

– Да ладно! – я наклонился вперед, – Неужели за столько лет вам не приходило в голову отомстить за все обиды?

– Мы служили вместе с начала войны, детектив. Вместе высадились в Нормандии, прошли через ад. Я бы никогда не поднял руку на Генри, – твердо ответил Хэйнс, – Понимаю, вам нужно найти убийцу, но, черт возьми, вы ищете не там!

Я откинулся на спинку дивана, сверля его взглядом. Не похоже на вранье, совсем не похоже… Мне и самому было противно изображать злого копа перед этим славным парнем. Шумеру достался друг, которого он совсем не заслуживал!

– Допустим… Но сейчас вы – главный подозреваемый в этом деле. У вас было оружие нужного калибра, да еще нет нормального алиби… На вокзале мой напарник побывал еще вчера, там никто вас не помнит.

– Так ведь за этим я и собирался, когда вы пришли. Вот… – покопавшись в кармане куртки, Хэйнс выудил оттуда свернутый листок, – жена наконец добралась до места. Здесь и адрес тетки есть. Вы можете с нею связаться – Хелен подтвердит, что в ту ночь я был с нею на вокзале.

– Это меняет дело. Уилкинс, позвони в участок – пусть свяжутся с местным шерифом, чтобы там миссис Хэйнс вызвали на допрос.

– Где ближайший телефонный аппарат? – спросил напарник, забирая телеграмму у хозяина.

– Второй перекресток налево… Или направо, они много где стоят.

Уилкинс вышел. На стене тикали старые часы, в углу о чем-то болтал радиоприемник, а мы молчали. Я потянулся за сигаретами, предложил одну хозяину. Тот отказался. Он сидел в своем кресле и хмуро разглядывал носки старых, хоть и начищенных, ботинок. Можно было уйти вместе с напарником – едва ли Хэйнс пустился бы в бега – но мне казалось, что еще не все сказано. Чтобы подтолкнуть его к продолжению беседы, я решил попросту соврать:

– Простите, если наговорил лишнего… Когда свидетели скрывают что-то важное, мне сносит крышу.

– Со всеми бывает, – усмехнулся он, – Признаться, мне самому сперва казалось, что эта история всегда будет стоять между нами с Генри. Но со временем все забылось. Можете не верить, но так и было. У меня появился Оли, у него – Мег… После войны купили дома рядом, малыши играли вместе.

– Кажется, ваш сын не совсем ровно дышит к юной мисс Шумер… – осторожно вставил я.

– Думаете? Я не замечал… Хотя подростки не слишком-то любят делиться такими подробностями. Жаль, она совсем на него не обращает внимания в этом смысле. Мег отличная девочка: умная и честная. Я не раз говорил Генри, что он слишком строг с ней, но он и слушать не хотел, – Хэйнс снова нахмурился, – Когда исчезла Дебора, он перестал верить женщинам. Порой мог подцепить девчонку провести вечер, но отношений не заводил. Долго был один…

Я поднял брови:

– Долго? Вы хотите сказать, у него все-таки кто-то появился?

Охранник замялся. Было видно, что тема разговора ему не по нутру. Отчего честные парни так предвзято относятся к сплетням? Из них нашему брату удается выудить самые ценные сведения. Он закурил и с минуту дымил в пол, уставившись на посеревший от времени паркет. Я даже успел заскучать и вздрогнул, когда Хэйнс ответил:

– Была женщина.

– Вам известно ее имя?

– Нет, Генри помалкивал об этом. Но в прошлом году я заметил перемены: он начал одеваться аккуратнее, чаще ходил в парикмахерскую, да и взгляд как-то повеселел.

– Может быть, это было связано с его карьерными стремлениями? Приличный внешний вид – дополнительный плюс в глазах начальства…

– Я говорю о повседневной жизни. На службе он всегда держался молодцом, а тут начал всерьез следить за собой. Нет, тут была замешана женщина.

– Думаете, там наклевывалось что-то серьезное?

– Вполне возможно. Правда, я так и не смог из него чего-либо выудить на этот счет…

Нашу приватную беседу прервал грохот на лестнице. Уилкинс ворвался в квартиру совсем запыхавшись – с таким шумом, что мы с хозяином повскакивали с мест.

– Беда!.. – старик схватился за спинку кресла в попытке отдышаться, – Нужно ехать…

– В чем дело? Сядь и скажи толком… – я силой усадил напарника на диванчик, – Мистер Хэйнс, у вас найдется стакан воды?

– Конечно, детектив!

Хозяин шустро захромал на кухню и спустя минуту вернулся с надколотой чашкой в руках. Уилкинс жадно проглотил ее содержимое, перевел дыхание и выпалил:

– Младший проглотил двадцать семь центов! Двадцать семь, Карл, и монеты одна мельче другой! Жена звонила в участок: она в панике, собираются к хирургу… Ты меня должен отпустить!

От сердца разом отлегло. С малышней напарника вечно что-нибудь происходило. Впрочем, такую серьезную сумму ни один из его отпрысков на моей памяти пока не глотал. У младшего парнишки Уилкинса явно губа не дура; даже мой Майкл ни разу не превышал лимит в десять центов.

Конечно, без автомобиля будет непросто, но что попишешь. Меньше всего хотелось по возвращении домой иметь дело с разъяренной миссис Уилкинс. Я кивнул напарнику.

– Можешь ехать. Будут новости – звони в участок или отель. Ночью я там… Сообщение-то передал?

– Все передал. Дежурный сказал, что немедленно начнет звонить в Олбани, а Мердок еще крикнул, что лично проконтролирует это, и к завтрему рапорт тамошнего шерифа будет на его столе.

– Даже не сомневаюсь.

Ухмылка пробежала по лицу Хэйнса – еще бы, этот добряк столько лет отслужил под началом Мердока и знал его как облупленного.

Мы распрощались и пошли вниз по лестнице. На улице я усадил Уилкинса в машину и посоветовал:

– Не гони слишком быстро. Твоему мальцу нужен живой и здоровый папаша.

– Жену свою учи, – пробормотал старик, дрожащими руками вставляя ключ в замок зажигания; все же было видно, что он принял мое неуклюжее сочувствие, – Может, подвезти до отеля?

– Мне в другую сторону. До скорого!

Глава 10. Папина дочка

Старый «Додж» Уилкинса скрылся за поворотом. Я после недолгого раздумья зашагал в противоположную сторону. Решил навестить малышку Шумер в ее новой берлоге. В отсутствие напарника можно будет надавить на девчонку и выудить из нее побольше интересного. Невиновность Мег теперь была вне всяких сомнений, но я не собирался спускать ей с рук все попытки водить следствие за нос.

Начинал накрапывать дождик. Чертыхнувшись, я поднял воротник плаща, когда на противоположной стороне пустынной улицы притормозил крошечный автомобиль.

– Детектив?

Стекло «Фольксвагена» опустилось, и на меня взглянули самые зеленые глаза из всех зеленых глаз в Штатах. Мисс Гувер была в рабочей форме. Я мог любоваться только верхней половиной, не рискуя прослыть нахалом, но и того было достаточно. В ослепительно-белом платье медсестры она сама была ослепительна. Я приподнял шляпу, а она улыбнулась и сказала:

– Возвращаюсь с обеда, а тут вы. Погода неподходящая для прогулок, садитесь в машину. Куда же подевался ваш напарник?

– Ему пришлось вернуться в Бостон ненадолго, дела семейные… – с трудом втиснувшись в крошечный салон, я устроился на пассажирском сиденье, – Между прочим, я шел к вам.

– Неужели? В такое время меня почти не бывает дома. Решила навестить Мег во время перерыва, бедняжка третий день сидит в комнате. Из всех развлечений только вызовы на допросы.

– Рад служить, – усмехнулся я, – Собственно, ее-то мне и нужно. Есть еще пара вопросов.

– Вот как. Надеюсь, ничего серьезного?

– Нет, просто нужно уточнить некоторые детали.

– Что ж… В таком случае хорошо, что мы встретились. Без меня она и дверь бы не открыла.

Мисс Гувер нажала на газ и сосредоточилась на дороге. Доехав до городской площади, мы развернулись и покатили в обратном направлении. Я украдкой бросил взгляд на ее лицо. Улыбка исчезла, а точеный профиль был воплощением спокойствия и сосредоточенности.

– В федеральном розыске меня пока нет, детектив Бойд.

– Простите?

– Я говорю, что вы напрасно так пристально рассматриваете мой профиль, – снова улыбнулась она.

Я неловко рассмеялся, внутренне ругая себя. В открытую таращиться на женщину в моем возрасте… Даже в молодые годы не позволял себе так забываться. Между тем она совсем не выглядела оскорбленной, но мне от этого было не легче.

– Простите… Значит, мисс Шумер безвылазно сидит у вас дома? С нею нет проблем?

– Никаких. Она послушная девочка, если не слишком давить. У меня не так много опыта с подростками, но Мег я знаю с детства, так что мы находим общий язык.

– Вы уже думали, что будет с нею после того как следствие закончится?

Машина остановилась перед домом. Миссис Гувер вынула из сумки между сиденьями ключи и ответила:

– Думала, конечно… Кажется, Мег ждет, что я оставлю ее у себя – возможно, так и будет. Она почти взрослая, заканчивает школу в следующем году.

– Все-таки это большая ответственность, – пробормотал я, выбираясь из машины, – А мисс Шумер – не самый простой подросток.

– Девушки очень быстро взрослеют, когда это необходимо, – серьезно сказала она, – Боюсь, Мег пока не слишком осознает случившееся, но вскоре это произойдет. Лучше, чтобы рядом в этом время был кто-то достаточно близкий. Если на горизонте не появится Дебора – что маловероятно – эту ношу придется нести мне.

– Дебора Шумер? Вы полагаете, она может вернуться? Может быть, вы поддерживаете с ней переписку или даже созваниваетесь?

– Нет, тогда она исчезла для всех. Близкими подругами мы не были.

Мы зашагали по дорожке к дому, вместе поднялись на крыльцо. Я маялся, не зная, что еще сказать, чтобы как-то сгладить впечатление от своего идиотского поведения во время поездки.

– Все-таки я хотел бы поговорить о миссис Шумер подробнее. И о многом другом тоже… Вы как приятельница семьи наверняка можете рассказать немало полезного… Понимаю, сейчас вам нужно возвращаться на работу, но позже наверняка найдется время, чтобы еще раз прийти на допрос.

Допрос! Надо же было ляпнуть такое! Я вконец сконфузился и снова зачем-то вытащил сигареты. Мисс Гувер с усмешкой разглядывала меня и поигрывала связкой ключей, которыми собиралась отпереть дверь.

– Детектив Бойд, – ее голос звучал почти ласково, – Чтобы поговорить, не нужно вызывать меня на допрос. Просто пригласите на ужин.

– Отлично, – не знаю, заметила ли она, что у меня в горле сразу пересохло, – Как насчет сегодня вечером?

– В ресторане на площади в семь, – она повернула ручку и первой вошла в дом, – Мег, к тебе гость!

Мисс Шумер лежала на диванчике с журналом. Похоже, она тут совсем освоилась. На девушке были укороченные брюки и клетчатая рубашка, небрежно завязанная на талии. При виде нас она вскочила и принялась натягивать теннисные тапочки, валявшиеся под соседним креслом.

– Не волнуйтесь. У меня всего лишь несколько вопросов…

Вообще-то волнение девчонки мне только на руку. Может, она и не убивала отца, но так нахально врать и подбивать подруг на лжесвидетельство – нет, такого нельзя спускать с рук. Черт знает, зачем я поспешил ее успокаивать. Должно быть, совсем офонарел от внезапно открывшейся перспективы приятно провести вечер. Когда у меня последний раз хоть что-то было приятным?

– Детектив Бойд просто хочет поговорить, – подтвердила мисс Гувер, – Мне нужно возвращаться на работу. Буду поздно, можешь пригласить подружку на вечер.

Мег бросила на нее раздосадованный взгляд, но быстро взяла себя в руки и кивнула. Я тем временем снял плащ и опустился в ближайшее кресло. Старался не смотреть прямо на хозяйку и сидел будто палку проглотил, а выдохнул только когда за нею захлопнулась дверь. Несговорчивая свидетельница плюхнулась на диван, угрюмо уставившись в пол.

– Думаю, вы догадываетесь, о чем пойдет разговор?

– Оли забегал перед обедом, – она исподлобья взглянула на меня, – Черт их понес в этот дом…

– Насколько я понял, туда и вас черт заносит с регулярностью.

– И что? Нельзя провести время с друзьями?

– Это уж не мне решать…

– Вот именно. Отец с меня глаз не спускал и домой даже подруг запрещал водить. Что уж о ребятах говорить. Мы ничего такого не делали, просто сидели там, слушали музыку, болтали…

– Понимаю, это был ваш маленький закрытый клуб. Состав, конечно, интересный, но об этом пусть голова болит у ваших родителей…

Я тут же сообразил, что сморозил глупость, но было поздно. Мег выпрямилась, скрестила руки на груди, и на лице ее проступило ровно то же выражение безмятежности, что у мисс Гувер. Всякий раз это сбивает меня с толку. Ей-богу, с истеричками иметь дело проще: да, много слез и криков, зато никаких тебе камней за пазухой. Попробуй теперь вытяни из этой девицы хоть полслова правды!

Я вздохнул и достал из кармана плаща сигареты. Девушка ногой придвинула в мою сторону пепельницу, стоявшую на полу возле дивана. Кивком поблагодарив ее, я некоторое время молча курил, а когда заговорил, постарался придать голосу как можно больше мягкости:

– Поймите правильно, мисс Шумер, мне нужно знать всю правду. Лжесвидетельство – серьезное преступление. Вы мало того, что солгали следствию, так еще и подругу втянули в это…

– Памела знала, что мы собираемся в пустом доме, – перебила меня Мег, – Отца убили не позже полуночи, а я была в это время с ребятами. Просто не хотела ни для кого неприятностей и лишних объяснений, вот и все. Мистер Хэйнс ничего Оли не сделает, а вот с Джошуа отец шкуру бы спустил.

– Значит, мистер Холтон не одобрял вашей дружбы? – я радостно ухватился за эту тоненькую ниточку, чтобы вывести разговор из тупика, в который сам его и завел.

– Да он вообще никого не одобрял. Индюк напыщенный! – с отвращением бросила она, – Когда Хэйнсы переехали, он даже советовал Джошуа перестать общаться с Оли.

– Почему?

– Потому что они теперь бедные, разумеется. Будто это не проклятый банк отнял дом, когда мистера Хэйнса попросили из полиции…

– Вроде бы ваш отец был причастен к его увольнению…

– Это был просто несчастный случай, – пожала плечом Мег, – На спортивной площадке всякое случается.

– И этот случай не испортил отношения старых друзей? – осторожно поинтересовался я.

– Нисколечко. По-моему, отец даже чувствовал себя виноватым, – подумав, добавила она, – А это для него уже немало.

– Мистер Шумер был не слишком-то чувствительным?

– Да…

Она снова была готова замкнуться в себе. Следовало поскорее сменить сменить тему, и я спросил:

– Расскажите в подробностях, как вернулись домой. Как все было на самом деле?

– На самом деле, – усмехнулась она, – Почти так все и было, как я рассказывала. Мы разбрелись по домам за полночь. Я увидела служебную машину и свет в гостиной, так что тихонько зашла с черного хода и прошмыгнула по лестнице наверх. В гостиную спустилась только утром… А дальше вы знаете.

– Вас не удивило, что он заглянул домой посреди дежурства?

– Он постоянно так делал. Проверял меня, видите ли. Будто бы мне заняться больше нечем, кроме как напиваться где-то в сомнительной компании.

– Согласитесь, в ваших словах есть своя ирония: ведь именно этим вы и занимались, – заметил я.

Мег вскинула голову:

– Я проводила время с друзьями. Тайком – потому что отец глаз с меня не спускал. Делала бы это в открытую, без пива и сигарет, если бы он не был таким козлом…

– Возможно… – в вопросах воспитания подростков я был не силен, – Мисс Шумер, а отношения между вами всегда были такими…напряженными?

Девушка сурово поглядела на меня:

– Хотите послушать, как он водил меня в детстве в парк аттракционов? Или покупал мороженое после концертов? Как заплетал косички перед школой? Что было то прошло. И не надо строить из себя всепонимающего папашу, детектив Бойд. Со мной этот номер не пройдет.

– Я лишь пытаюсь найти убийцу вашего отца. И пока у следствия ни одной нормальной зацепки. Кто как не родная дочь способен рассказать, что из себя представлял Генри Шумер на самом деле? Послушать окружающих, так он был отличным парнем: ни одного врага, никаких порочащих связей. Образцовый полицейский, хороший спортсмен и преданный друг…

– Как же! – фыркнула она, – На службе он, может быть, и был отличным парнем, только в жизни – ничего похожего.

– И в чем это проявлялось, если не считать неусыпного отцовского контроля?

– Во всем. Друзей у него толком и не было – удивляюсь, как дядя Марк терпел этого зануду столько лет… Отношения на службе были натянутые, а женщин он вообще ни во что не ставил.

– У него была женщина? – я искусно изобразил удивление.

– И не одна! Черт знает, сколько ночей я провела в пустом доме, а ведь отец знал, как я боюсь… Он никого не приводил к нам, но сам исчезал раз-два в месяц. А последнее время еще чаще.

– Думаете, у него завязались серьезные отношения?

– Он со мной не делился. Пытался держаться как ни в чем не бывало, но я видела: что-то происходит. Отец даже не вспоминал о матери, а тут вдруг оформил развод, потом поменял всю мебель в доме… – она усмехнулась, – Я даже думала, что он нашел наконец нормальную женщину…

– Но в доме так никто и не появился…

– Он просто стал чаще исчезать. Я скоро поняла, что больше перемен не будет. К лучшему так точно…

– Вы думаете, это была не совсем законная интрижка? – осторожно спросил я. Голова у девушки соображает как надо, и ее догадки могли оказаться весьма полезными.

– Не знаю. Но знакомить пассию со мной отец не спешил. А потом Оливер… – она запнулась.

– Что?

– Он как-то рассказал, что видел служебную машину в квартале от дома, – нехотя выдавила Мег, – Кругом никого, тишина – не похоже на вызов.

– Может быть, заехал к приятелю?

– Не было у него приятелей, сколько можно повторять, – она тряхнула головой, – Его любовница жила где-то рядом.

– Одна? Или, может быть, с ревнивым супругом?

Лицо девушки исказила недобрая улыбка:

– Об этом мне точно ничего не известно. Но если отца пристрелил чей-то взбешенный муж, я ничуть не удивлюсь. Так ему и надо!

– Слушайте… – мне уже было не до лицемерия; всему ведь есть предел, – Я все понимаю, но вам следует аккуратнее выбирать слова. Боюсь, вы еще толком не осознали, что ваш отец погиб, и после можете сильно пожалеть о сказанном…

– Ничего вы не понимаете: я теперь одна, совсем одна! – лицо ее раскраснелось; Мег сжала кулаки и тряслась мелкой дрожью, – Мать от нас сбежала, потому что не выдержала всех его заскоков! Отец гулял направо и налево, а меня держал в ежовых рукавицах! И сам виноват, что пролежал целую ночь с простреленным брюхом, пока я спала наверху… Не смейте на меня вешать всех собак!..

Задохнувшись, она закрыла руками лицо и разревелась совсем по-девчоночьи. Первым делом я проверил окна: не услышал ли кто на улице ее криков. Потом вышел на кухню и вернулся со стаканом воды. Мег взяла его дрожащей рукой и выпила, расплескав половину на пол.

Она как будто приходила в себя. Я вернулся на свое место. Этот срыв оказался полной неожиданностью: рассудительность и циничность мисс Шумер как ветром сдуло. Я впервые увидел в ней маленькую испуганную девочку. Какой бы ни была их жизнь с отцом, его смерть все запутала еще больше. Хотелось как-то утешить ее, но нужных слов в голову не приходило.

– Мне жаль – правда, жаль, что так вышло…

– Это вы меня извините… – девушка подняла на меня покрасневшие глаза и шмыгнула носом, – Ну, вот… А вы говорили, у таких как я не бывает истерик.

– У всех бывают, – улыбнулся я, – Нашелся бы повод.

Она глубоко вздохнула и провела руками по волосам.

– Это все? Или вы хотите еще о чем-то спросить?

– Если вы не считаете нужным о чем-то еще рассказать, то вопросов больше нет, – я поднялся, – Вам нужно будет заехать в участок, изменить первоначальные показания.

– У ребят будут проблемы? – она тоже встала, чтобы проводить меня.

– Посмотрим, что можно сделать. Мы обязаны уведомить родителей, когда свидетелями выступают несовершеннолетние. Я посоветовал парням привести пустой дом в порядок. Если хватит ума избавиться от бутылок, сигарет и прочего, то больших проблем быть не должно.

– Оливер там уже все прибрал, – улыбнулась Мег, – Я больше волнуюсь за Джошуа; он хороший парень и совсем не похож на своего придурка-отца.

Я подумал, что между младшим и старшим Холтонами куда больше общего, чем ей кажется, но предпочел оставить эту мысль при себе. Распрощавшись с мисс Шумер, я покинул дом и зашагал к отелю. Время близилось к четырем. Пока Уилкинс не вернется, заниматься бумажками все одно некому, так что я решил перевести дух перед ужином с мисс Гувер. В портфеле, наверняка найдется чистая рубашка и даже галстук. Этим вечером нужно было выглядеть не хуже заправского щеголя.

Глава 11. Первое свидание

Пустой номер встретил меня неприветливо. Горничная опять забыла сюда заглянуть, и разобранная постель наводила уныние и вызывала ощущение общего беспорядка. Жалюзи были закрыты, свет с улицы почти не проникал в комнату. Хотелось поскорее покинуть это унылое место, но сначала нужно было уладить одно дельце… Точнее, два.

В портфеле, который я по приезде бросил на дно шкафа, действительно нашлось все, что нужно: изрядно помятая, но чистая рубашка и вполне приличный галстук. Я скинул брюки с пиджаком, выудил из пустого гардероба плечики, нацепил на них костюм и направился в ванную. Гостиничный смеситель, как и положено, работал с перебоями: из душа то лился кипяток, то хлестала ледяная вода. Мне того и было надо.

Через минуту ванная наполнилась паром. Пока я плескался второй раз за день, одежда потихоньку разглаживалась и приходила в божеский вид. К половине седьмого я выглядел на пятерку… если считать в долларах. Запер дверь номера и по пустому коридору направился к выходу. Портье разгадывал кроссворд в каком-то журнале с полураздетой девицей на обложке.

– Мне нужно позвонить в Нью-Йорк, – обратился я к нему, – Желательно, в кредит. Где это можно сделать?

– Да прямо тут, – толстяк кивнул на аппарат, висевший на стене у окна, – Стоимость я вам потом в счет включу.

Я снял трубку с телефона, вытащил записную книжку и положил рядом на подоконнике, раскрыв на нужной странице. Непослушная рука набрала длиннющий номер.

Гудки в трубке перемежались с треском. Я нервно стиснул телефонный шнур свободной рукой, надеясь, что во время разговора слышимость наладится. Впрочем, мне самому не слишком хотелось слышать очередную нотацию. А ни на что другое рассчитывать не приходится, когда собираешься говорить с бывшей женой. Я взглянул на часы: стрелки приближались к пяти. Майкл должен уже вернуться из школы, да и для кружков поздновато.

– Дом Фоксов! – раздался из крошечного динамика знакомый голос.

– Мона? Это Карл…

В трубке послышался недовольный вздох. Разумеется, ничего, кроме досады, мой звонок у нее вызвать и не должен был, но все-таки могла бы вести себя и повежливей. В конце концов, не чужие люди. Семь лет вместе, и расстались вполне полюбовно. Бывший муж из меня получился куда лучше, чем действующий. Я не докучал частыми звонками, был вежлив с новым супругом Моны Стивеном, если трубку брал он, а бухгалтерия исправно пересылала ей чеки на алименты. Суммы в них были смешные, но связывая свою жизнь с копом, женщине нужно запастись чувством юмора.

– Здравствуй, – она говорила тише, чем это было необходимо, – Ты не в городе?

Наблюдательности моей бывшей всегда хватало с избытком. Обычно я пользовался служебным телефоном, в Бостонском управлении слышимость во время звонков отличная. Здесь качество связи не оправдало надежд, которые я на него возлагал, и осталось отвратительным. За треском и шипением я с трудом разбирал слова Моны, но отлично представлял ее. Вот она стоит посреди просторного холла их квартиры в новом доме, прямая как жердь, с волосами медного цвета, убранными в высокую прическу, и поджатыми губами, накрашенными ярко-красной помадой. Когда-то эти губки нашептывали мне немало ласковых словечек, но глядя на эту подтянутую, затянутую в твид, леди, о таком и помыслить грех.

– Нет, уехал в Саннивейл по делу. Здесь убили полицейского…

– Мне неинтересно, чем ты занимаешься в провинции! – ее тон дернулся вверх, выдавая истеричные нотки, с которыми я слишком хорошо был знаком. Мона тут же взяла себя в руки и снова понизила голос: – Я спросила просто из вежливости… Тебе нужен Майкл?

– Да, хотелось бы поговорить с ним…

– Его сейчас нет, – злорадство, опять же, слишком хорошо знакомое мне, сквозило в этих словах, – Ночует у друга.

– А он не маловат для ночевок? – встревожился я, покосившись на портье.

– По мне так в самый раз. Не переживай, наливать ему там никто не будет. До свидания.

В трубке лязгнуло, и разговор оборвался. Вот так запросто. Я с трудом сдержался, чтобы не запустить трубку в стену: эта стерва всегда умела вывести меня из себя. Отношения между бывшими супругами простыми не бывают, но этот намек оказался ударом ниже пояса. Каким бы паршивым я ни был мужем, никогда нашему сыну не причинял боль. Единственный раз мне пришлось это сделать, объясняя Майклу, что нам придется пожить отдельно. И ведь эта идея принадлежала не мне!

Мона была первой девчонкой, которую я увидел, вернувшись с войны. Двадцатидвухлетний балбес с пурпурным сердцем и дуреха со стройными ножками. Что могло получиться хорошего из этой встречи? Ничего и не получилось, кроме нашего Майкла. Парнишка что надо. Жаль, я не вижу, как он растет.

Я встряхнул головой и попытался приободриться. На разговоре с сыном сегодня придется поставить крест вместо галочки – не впервой. Но все-таки этот вечер пройдет не так, как остальные. Я не надирался в одиночку, а шел на встречу с женщиной, о свидании с которой не смел и мечтать. Кивнув портье, который усиленно делал вид, что не подслушивал, я покинул отель и направился в сторону центра.

Дождь лил вовсю, плащ промок до нитки. Проходя мимо больницы, я безрезультатно поискал глазами ее автомобильчик на площади. Наверняка мисс Гувер уехала домой, чтобы переодеться. До назначенного времени оставалось всего несколько минут, но такую женщину можно ждать целую вечность. В этот момент стеклянная дверь распахнулась и на больничном крыльце появилась знакомая фигура. Миссис Колдуэлл была мрачнее тучи, в руках она держала горшок с неопознанным чахлым цветком и как всегда куда-то спешила.

Я остановился и приподнял шляпу, а старуха ответила недружелюбным кивком.

– Добрый вечер, мэм. Цветочку больничный дух не пошел на пользу?

– Добрый вечер, детектив. С растением все в порядке. А вы, я вижу, спешите в школу хороших манер?

– У них собрания только по вторникам, – я был слишком рад предстоящей встрече, чтобы огрызаться всерьез, – Я и не знал, что вы захаживаете на старое место работы.

– Больше нет, – с негодованием ответила она, – Я была членом совета по благотворительности… до сегодняшнего дня.

– Что же произошло?

– Кое-кому показалось, что я слишком много беру на себя, – миссис Колдуэлл вскинула голову, – Что ж, пусть попробуют сами. Насильно мил не будешь.

– Наверняка найдутся и другие занятия…

По ее выражению лица было ясно, что от перспективы быть посланным к черту меня отделяет лишь безупречное воспитание, которое миссис Колдуэлл, несомненно, получила в одном из самых унылых пансионов Новой Англии. Я поспешил раскланяться и зашагал к ресторану не оглядываясь.

Перед освещенным желтыми огнями зданием толпились несколько кавалеров. Кое-кто был с цветами. Мелькнула было мысль последовать их примеру, но не хотелось давать повод для слухов. Мисс Гувер дорожит своей репутацией, и я не ни в коем случае не собирался как-то ей в этом препятствовать. На всякий случай заглянул внутрь и предупредил метрдотеля, что потребуется столик на двоих. Народу в ресторане было не так чтобы много, но вечер только начинался.

Едва я успел выйти наружу, как появилась она. Пришла пешком, оставив машину дома – и оно того стоило. Над головой раскачивался зонт, под распахнутым плащом я увидел темно-серое шерстяное платье; в этот вечер она распустила волосы по плечам и даже надела туфли на каблуке. Мисс Гувер плыла среди толпы вечерних гуляк прямо ко мне, не замечая никого вокруг, а уж ей внимания доставалось немало. Пожалуй, без слухов все же не обойдется…

– Не люблю опаздывать, – сказала она вместо приветствия, – Но пришлось задержаться в больнице. Наш патологоанатом – вы знаете доктора Белла – сегодня еще более словоохотлив, чем обычно. Жаль, что вам пришлось мокнуть под дождем.

– Ничего страшного, я уже смирился, что в Саннивейле плащ никогда не просыхает, – я галантно улыбнулся и пригласил ее внутрь.

Мы вошли, разделись и уселись за свободный столик в дальнем углу. Едоки мужского пола позабыли о своих визави и жадными взглядами провожали мисс Гувер, пока мы не скрылись в своем убежище. Освещение здесь было слабым и вообще это место казалось наиболее уединенным в огромном зале.

Через минуту к нам подбежал официант, чтобы принять заказ. К ужину она решила взять бутылку красного вина. Мисс Гувер выбрала bœuf bourguignon, а я предложил гарсону удивить меня. Как только мы остались одни, она заметила:

– Вы ведь не ожидаете многого от ресторана Саннивейла?

– Я всегда так заказываю – лучший способ узнать местные обычаи и приобщиться к новой культуре.

Это полная брехня. Я ем в забегаловках, где завтрак по пятьдесят центов и сколько угодно бесплатного кофе. Ненавижу путешествия, ненавижу узнавать новое. Успел на своем веку и покататься вдоволь, и узнать больше, чем хотел. Но кто о таком говорит на свидании? Да и было ли это вообще свиданием?

Через двадцать минут ни к чему не обязывающей болтовни нам принесли еду и вино. Местный повар сумел-таки меня удивить: на тарелке возвышалось месиво из мяса и овощей в густой подливе. Я с недоумением рассматривал свое блюдо, вызвав улыбку мисс Гувер.

– В этом ресторане шеф – француз, перебрался к нам из Прованса.

– Франция – это прекрасно, – пробормотал я, пытаясь сообразить, которым из четырнадцати разложенных вокруг тарелки приборов следует есть этот гастрономический шедевр.

– Вы воевали в Европе? – мисс Гувер без малейших колебаний выбрала нужную вилку; в отличие от меня, правила этикета она знала от и до.

– В Нормандии, но совсем недолго. И как-то не успел приобщиться к местной кухне.

– Удивительно для человека, который любит пробовать все новое.

– Сам себе удивляюсь… – я наконец выбрал вилку и приступил к ужину, – А вы, должно быть, часто здесь бываете?

– Реже, чем хотелось бы. Одинокая женщина всегда привлекает внимание, приятельницы обычно выбираются сюда с мужьями – не люблю быть третьей лишней.

– А коллеги по работе?

– Здесь вариантов еще меньше: медсестрам это не по карману. Что касается врачей, то почти все они – женатые мужчины. Выходить с такими в свет, даже если речь идет просто об ужине, не в моих интересах.

– Ваш патологоанатом мне показался приятным парнем. Он как будто не женат и явно умеет поддержать разговор.

Она пригубила вино. Отпечаток алой помады на краю бокала заставил меня думать о том, каково целовать эти губы.

– Я плохо знаю доктора Белла. По работе наши пути почти не пересекаются: он занимается мертвыми, я – живыми. Но, насколько мне известно, он и вправду приятный человек… На короткой ноге с большей частью влиятельных людей в городе.

– Неужели? С такой-то мрачной профессией?

– Кому важна профессия, если у тебя собственный дом без сварливой жены, и к тому же умеешь держать карты в руках?

– Стало быть, судьбы города решаются за столом для покера в гостиной Белла?

– Можно и так сказать.

– И ваша тоже?

– Нет, я сама по себе, – мисс Гувер рассмеялась; ее огненная грива всколыхнулась и до меня донесся аромат духов или чем там еще умащивают свои волосы все роковые женщины на свете.

– А как насчет мистера Шумера? – я решил вспомнить о расследовании, поскольку градус сексуального напряжения вырос до критических значений.

– А что насчет Генри?

Не слишком ли часто она называет его просто по имени? Даже зареванная миссис Холтон не позволяла себе таких вольностей. Нужно было держать себя в руках, оставаться профессионалом, но я накрутил себя, возревновал к мертвому как последний дурак, и спросил:

– Вы, должно быть, сблизились после того, как он остался один?

– С чего бы? – удивилась она.

– Даже не знаю, – я потянулся к бутылке, чтобы подлить нам вина, – Разведенный мужчина, разведенная женщина, оба молодые, привлекательные, живут по соседству…

– Ах, вон что! Нет, ничего подобного. Мы были довольно дружны еще с тех пор, как заселились в наши дома, и никакого прогресса в этих отношениях не было. Во всяком случае, я ничего не замечала.

– Все-таки у вас было немало общего; я говорю о потере супругов…

– Гораздо меньше, чем вы думаете, – она сделала глоток из бокала и отвела взгляд, – От Генри жена сбежала, поскольку устала от измен и постоянного контроля, а мой благоверный сделал ребенка племяннице нашего священника.

Повисло молчание. Я видел, что эти воспоминания для нее по-настоящему болезненны, и помимо воли винил себя за них. Следовало что-то сказать, как-то утешить мисс Гувер, и я выдавил жалкое:

– Мужчины редко умеют хранить верность…

– При чем тут верность, – она досадливо поморщилась, – Я не могу иметь детей, вот и все. Он бы и не подумал даже смотреть на сторону, если бы по дому бегала пара ребятишек. Теперь у них уже трое. Говорят, она жутко растолстела, но его это совсем не беспокоит.

– Они приезжают сюда?

– Преподобный получает от племянницы открытки на каждый праздник. Миссис Колдуэлл часто к нему захаживает, узнает свежие новости и держит меня в курсе.

– А вы хотите быть в курсе? – как можно более невинно спросил я.

Мисс Гувер пристально посмотрела на меня.

– Я просто хочу жить своей жизнью.

– Значит, прошлое осталось в прошлом?

Она подумала с минуту, сжав ножку бокала, а потом с трудом заговорила:

– Тогда они пришли вдвоем, мы уселись в гостиной. Курить хотелось ужасно, но я не хотела дымить при беременной… Он говорил, она то начинала плакать, то просила прощения… и все время держала его за руку. Я не хотела никому мешать.

Мисс Гувер замолчала. Я подался вперед:

– Почему вы остались в Саннивейле? Почему не уехали?

– Вы думаете, разведенной медсестре так легко найти работу? – она усмехнулась, – На алименты не проживешь. Здесь были хоть какие-то перспективы. Мы заключили сделку: он получил быстрый развод, я – дом и репутацию несчастной порядочной женщины.

Она замолчала. Я чувствовал себя полным идиотом. Под маской спокойной уверенности мисс Гувер пряталась от одиночества; она всего лишь не хотела демонстрировать алчущей толпе свое разбитое сердце. Я же практически силой заставил ее эту маску снять. Ну не скотина ли?

Не соображая, что делаю, я протянул руку через стол и накрыл ее узкую ладонь своей. Женщина не дрогнула. Осипшим голосом я спросил:

– Я провожу вас?

– Пожалуй, – ответила она, – Попросите счет.

Час расплаты застал меня врасплох. За всей этой суетой я совершенно позабыл, что прибыл в Саннивейл без гроша в кармане. Когда к нам подошел официант, чтобы унести посуду, она отняла у меня руку. Пять минут ожидания счета были сущей пыткой; увидев чек на кругленькую сумму, я совершенно упал духом. Вынул бумажник и принялся что-то искать среди старых визиток. Мисс Гувер хранила молчание. Наконец я пробормотал:

– Забавно, я уже дважды посетил банк, но всякий раз забывал зайти в кассу за наличными.

– Я могу расплатиться, – негромко сказала она.

– Ничего подобного! Я выпишу чек.

Я решил, что до завтра его все равно никто не обналичит, а я наутро же разживусь деньгами у кого-нибудь в участке и рассчитаюсь. Никогда в жизни не чувствовал себя таким ничтожеством. Прежде чем я успел достать засаленную чековую книжку, мисс Гувер вынула кошелек, извлекла оттуда десятидолларовую банкноту и протянула мне.

– Будете должны. Если хотите, с процентами. Только возьмите – не переношу, когда мужчины краснеют.

Что было делать? Я взял. Даже что-то пошутил насчет взятки должностному лицу – до сих пор себя ненавижу за это.

Через десять минут мы вдвоем шагали по улице. Наши каблуки синхронно стучали по асфальту, а я курил и таращился на собственные ботинки – стыдно было смотреть ей в глаза. Деловой центр, где от огней витрин было светло как днем, остался позади, и мы вошли в пригород. Здесь тротуары были едва освещены редкими фонарями. В домах за занавешенными окнами люди готовились ко сну: слышались споры и смех, где-то мигал голубым светом телевизор, где-то распевал Синатра…

– О чем таком вы говорили с Мег, – неожиданно спросила мисс Гувер, – Когда я заехала домой переодеться, она заперлась наверху. Даже ужинать не собиралась.

– Это был не самый простой разговор. Девушка соврала следствию насчет того, где была в день убийства…

– Ах, о пустом доме…

– Вы знали, что подростки там бывают?

– Разумеется, я ведь живу напротив. Из спальни неплохо просматривается задний дворик дома. Правда, насчет вечера накануне убийства ничего не могу сказать определенного.

– В любом случае, теперь все выяснилось. В невиновности Мег больше нет сомнений. К сожалению, от этого легче не становится: если по правде, ни малейшей зацепки в этом деле.

– Неужели? Вам не хватает подозреваемых?

– Их даже слишком много: ни у одного из соседей нет нормального алиби…

– Включая меня?

– Включая вас… Я пытаюсь накопать побольше о Генри Шумере, понять, что он за человек. Кому вообще могло прийти в голову его убить?

– И здесь тоже никаких зацепок?

Мы стояли перед ее домом. На втором этаже горел свет в одной из спален: Мег еще не уснула. Я вытащил сигареты, предложил даме. Она не отказалась.

– Есть кое-что. Мне удалось выяснить, что у него была женщина, – я чиркнул спичкой, и вспышка света озарила лицо мисс Гувер – ничто на этом лице не выдавало беспокойства, – Мне известно, что она живет неподалеку… Возможно, замужем… Они встречались по вечерам или даже ночью… Вы знаете что-нибудь об этом?

– Возможно, – ответила она, затягиваясь и выпуская дым, – Но что если я не хочу об этом рассказывать?

– Тогда я сделаю неутешительные выводы, что любовницей Шумера были вы.

– Не сделаете.

В почти полной темноте я чувствовал, что женщина улыбается. Эти игры мне надоели.

– Какого черта, мисс Гувер? Что может заставить вас покрывать кого бы то ни было?

– Может быть, нежелание разрушать чужую семью?

– Значит, она замужем. Назовите имя!

Она молча курила. Огонек на кончике сигареты время от времени вспыхивал, освещая ее лицо. Наконец, мисс Гувер уронила окурок на землю и носком туфли сбросила его в ливневку. Она зашагала к крыльцу не оборачиваясь. Я пошел следом, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить ее. Она собиралась войти внутрь, но я подпер дверь плечом.

– Назовите имя.

– Натали Холтон, – ответила она, – Они тайком встречались последние два года.

Вот так новости! Впрочем, я сам бы мог догадаться, если б разул глаза с самого начала: по соседям так не убиваются. Миссис Холтон оплакивала любовника.

– Вот из-за чего Шумер затеял бракоразводный процесс… Но не похоже, будто она собиралась бросить мужа.

– Об этом вам лучше всего расспросить ее саму. Хорошего вечера, детектив.

Дверь захлопнулась, а я как идиот остался стоять на крыльце. В гостиной зажегся свет; я несколько секунд прислушивался к ее шагам внутри, а затем со вздохом потопал в гостиницу. Гном на лужайке мисс Гувер проводил меня взглядом; поворачивая на улицу, готов был поклясться, что этот ублюдок смеется мне вслед.

Глава 12. Семейные неурядицы

Когда Уилкинс ввалился в номер, я по обыкновению спал. После вчерашнего по всем признакам пристойного ужина голова почему-то раскалывалась хуже, чем после вечера в баре. Напарник выглядел вполне жизнерадостным для такой старой развалины. Дома он успел переодеть рубашку, на которой уже красовалось свеженькое пятно неизвестного происхождения.

– Все дрыхнешь? – поинтересовался Уилкинс, бросая на тумбочку ключи от машины; резкий звук заставил меня поморщиться, – Недолго же твое воздержание продлилось! Раскопал что-нибудь, пока я мотался?

– У меня от этого городишки перманентное похмелье, – я уселся на кровати и потер переносицу, – Раскопать удалось немного. Наш убитый спал с соседкой…

– С этой рыжей? Ну, кто бы сомневался. Оба разведены, сам бог велел… Да и дочка с ней неплохо ладит.

– В том и дело, что нет. У Шумера была интрижка с миссис Холтон.

Напарник присвистнул. Делать этого он не умел, так что издал звук, похожий на шипение кота, которому наступили на хвост.

– Вот те на! А с виду такая благопристойная дамочка. Сиськами, конечно, светит направо и налево, но сейчас все так делают… – он покачал головой, – А откуда информация?

Мне не хотелось впутывать мисс Гувер в это дело сильнее, чем это было необходимо, поэтому я сделал в воздухе неопределенный жест рукой:

– Птичка на хвосте принесла… Источник надежный, но прижать к стенке эту дамочку мне нечем. Придется действовать напролом.

Старик нахмурился и понимающе кивнул:

– Как будем действовать – вызовем ее в участок?

– Я думаю, лучше заедем к ней сами. Реальных доказательств ее неверности у нас никаких, а в домашней обстановке она легче пойдет на контакт.

– Это дело, – одобрил Уилкинс, – Богатые шлюшки страсть как боятся скандалов. Небось переезжать из такого шикарного дома в грязный мотель или возвращаться на ферму к мамаше ей не захочется.

– Точно, – я поднялся и подошел к шкафу, – Как дома дела?

– Нормально. Пока доехал, двадцать пенсов уже вышли, осталось дождаться еще семи. Доктор велел набраться терпения. Жена ему дала касторки и второй день кормит свекольным салатом.

Одеваясь и с понимающим видом кивая напарнику, я думал о вчерашнем вечере. Какой черт меня дернул говорить о работе? Навоображал себе бог знает чего и давил на нее, будто допрос пленного проводил. Теперь мисс Гувер едва ли захочет продолжать общение. Возможно, нам придется встречаться по работе, но близко она меня уже не подпустит.

Уилкинс между тем болтал не умолкая. Рассказал, какие овации сорвала дочка на концерте, как храбро держался младший на приеме у хирурга, упомянул, что старшего вот-вот повысят до лейтенанта – парень служил в соседнем участке. Словом, на меня обрушился вал информации о жизни семейства напарника. Я давно привык к его трескотне, но в тот день старик превзошел самого себя. Приглядевшись, я заметил, что он в целом повеселел и вел себя намного свободнее обычного. Разгадка оказалась элементарной:

– Да ты сорвался!

– О чем толкуешь? – изобразил непонимание Уилкинс.

– Ты закурил, черт тебя дери!

– Догадливый какой… На работе бы проявлял такую бдительность почаще – нас бы давно перевели в службу безопасности при Президенте, – проворчал старик.

Я не стал огрызаться лишний раз. Бедолага продержался без табака две недели, на его месте любой бы после срыва злился на себя и все вокруг. Наскоро приведя себя в порядок, я предложил Уилкинсу позавтракать перед тем как ехать к миссис Холтон.

– Я уж поел, а для тебя Мэри передала кое-что, – он вытащил из кармана плаща объемный сверток с сэндвичами.

Мы направились в ближайшую забегаловку. Напарник не выпускал изо рта сигарету и явно наслаждался процессом. После того как я подкрепился и выпил кофе, мы сели в «Додж» и поехали в порядком надоевший обоим пригород. Погода стояла пасмурная. Было по-утреннему прохладно, даже ветрено; прохожие поднимали воротники и спешили по своим делам, не замечая ничего вокруг.

Напарник остановил авто перед домом Холтонов. В Цветочном тупике было пустынно, ни в одном окне не горел свет этим хмурым осенним утром. Мы поднялись на крыльцо и позвонили. Миссис Холтон открыла дверь в ярко-зеленом платье – цвет был настолько вырвиглазный, что даже Уилкинс, привыкший к театральным костюмам дочки, поморщился. Хозяйка, похоже, успела прийти в себя за прошедшие дни: никаких больше заплаканных глаз или запаха горелой еды. Я приподнял шляпу:

– Доброе утро, миссис Холтон. Нам нужно поговорить о вашем покойном соседе.

– Бедный мистер Шумер, – вздохнула она, – Но я уже все рассказала, даже не знаю, о чем вы хотите услышать.

– Вы забыли упомянуть, что между вами и Шумером существовала любовная связь, – женщина изменилась в лице; в доме и на улице никого не было, так что я говорил свободно, – Может быть, нам лучше продолжить разговор в гостиной?

На лице хозяйки на мгновение промелькнул самый настоящий ужас. Женщина машинально осмотрела улицу и только убедившись, что никто не услышал этих слов, молча пропустила нас внутрь и закрыла дверь. Судя по состоянию ковра, последние дни ей по-прежнему было не до уборки. Миссис Холтон рассеянно поставила на столик несколько бокалов из буфета, потом вынесла на кухню полную пепельницу и замешкалась там.

Мы молча уселись на диван, выжидая, когда женщина придет в себя. Наконец она вернулась с целой бутылкой вина для себя. Гостям хозяйка приготовила кувшин лимонада. Она плеснула вина в бокал, опустилась в кресло напротив и спросила:

– Откуда вы узнали?

– В маленьком городке не бывает секретов, – уклончиво ответил я, – К тому же ваш роман продолжался не один год…

– Наверняка эта противная старуха миссис Колдуэлл разболтала, – с досадой перебила меня женщина, – Она денно и нощно таращится в окно, чужая жизнь покою не дает.

– Как бы то ни было, вам не следовало скрывать такую информацию от следствия. Вы были намного ближе, чем просто соседи.

– Вы же понимаете, что я не могла просто взять и рассказать об этом! У меня муж, сын…

– А мистер Шумер оформил развод после того, как начал встречаться с вами. Кажется, он гораздо более серьезно относился к этому роману.

Миссис Холтон поникла.

– Мы любили друг друга, – призналась она, – Это было что-то невероятное. Я вышла за Марка совсем девчонкой, он вытащил меня из такой дыры… А в Генри видела просто соседа. Немного флирта, может быть, но не более того… И вдруг…

– Он уговаривал вас тоже подать на развод? – осторожно спросил я.

Женщина кивнула:

– Просил, но я отказывалась. Я бы потеряла все, ради чего живу. С мужем мы давно чужие люди, но Джошуа меня бы не простил. Да и вообще позору не оберешься.

– Ну, разумеется, – вставил Уилкинс, – И зарплата у полицейского не то, что у банкира.

Она метнула на него возмущенный взгляд.

– Дело не только в деньгах… Впрочем, вам не понять!

– А ваш любовник, видимо, хорошо это понимал – иначе откуда такие карьерные устремления в последнее время?

Миссис Холтон закурила. Было видно, что говорить ей тяжело, но жалеть эту провинциальную стерву я не имел желания.

– Он надеялся… – наконец ответила она, – что, если получит повышение, я соглашусь к нему уйти.

– Это соответствовало действительности?

– Не знаю. Мне было страшно даже думать о том, чтобы раскрыться перед мужем.

– И тогда мистер Шумер решил взять ситуацию в свои руки?

– О чем вы? – удивилась она.

– Он пригрозил все рассказать мистеру Холтону, и тогда вы вынуждены были остановить его любым способом.

Женщина вытаращила на меня голубые глаза с густо накрашенными ресницами.

– Я не убивала Генри! Я любила его и никогда бы не сделала ничего плохого! К тому же я боюсь оружия, даже никогда не брала в руки мужнин пистолет. Марк всегда сам его чистит и держит под замком…

– У мистера Холтона есть оружие? – эта информация была не совсем тем, чего мы ожидали, но час от часу становилось интереснее.

– Да, какой-то старый пистолет. Купил его, когда еще ездил коммивояжером, для самообороны.

– Калибр?

– Понятия не имею, я не разбираюсь в этом, – пожала плечами миссис Холтон.

– Где, вы говорите, ваш муж держит пистолет?

– В шкафу нашей спальни есть сейф, Марк сам его монтировал, когда мы переехали сюда.

– Проводите нас туда, пожалуйста.

Хозяйка без особой охоты поднялась с кресла и пошла к лестнице. Оставив напарника внизу, я зашагал следом. Стены холла второго этажа были выкрашены в такой же салатный цвет, что и дом снаружи – уж не использовали ли эти снобы остатки фасадной краски? Меня бы это совсем не удивило: в этой семье все делалось ради внешнего лоска, а суть вещей можно было разглядеть лишь с изнанки.

В хозяйской спальне я увидел огромную викторианскую кровать с горой подушек. Хрустальные бра украшали стены над супружеским ложем, с каждой стороны которого стояла ультрасовременная тумбочка. На одной из них рядом со стаканом воды валялся пузырек снотворного. Ворс у ковра на полу был таким толстым, что ноги вязли в нем, как в теплом болоте.

Стену по левую руку от входа занимал огромный встроенный шкаф. Миссис Холтон открыла дверь и сдвинула в сторону шуршащую массу одежды на плечиках.

– Вот он, посмотрите. Только кода я не знаю, Марк всегда сам открывал и закрывал сейф.

– Ясно, – отозвался я, рассматривая небольшой оружейный тайник, спрятанный в задней стене гардеробной, – Можно, конечно, позвонить вашему супругу на работу, но лучше мы навестим его там лично.

– Вы подозреваете Марка?! – глаза женщины расширились; кажется, до нее только сейчас дошел смысл происходящего. В растерянности она уселась на край кровати, сминая идеально расправленное покрывало.

– Теперь – да. По крайней мере, пока мы не выясним калибр его пистолета…

– Но это невозможно! – подбородок миссис Холтон задрожал, – Он и мухи не обидит.

– Вы так в этом уверены? – осведомился я, закрывая шкаф, – Ревнивые мужья способны на многое.

– Марк никогда не ревновал меня, – в ее голосе не было прежней уверенности, – Может быть, в самом начале отношений, но такого накала страстей между нами давным-давно нет.

– Мужчины – собственники, миссис Холтон. Даже если чувства давно угасли, большинство из них не потерпит посягательств на свою супругу.

Женщина в отчаянии потерла лоб. От моего внимания не ускользнул взгляд, который она бросила в сторону тумбочки с лекарством. После секундного раздумья я пересек комнату и опустил пузырек со снотворным в карман.

– Это на всякий случай, чтобы вы не натворили непоправимого, – пояснил я в ответ на немой вопрос хозяйки, – В состоянии стресса люди порой забывают, сколько таблеток приняли… И вот что: избежать допроса мистера Холтона у нас не получится, но я постараюсь делать при этом упор на оружие. Если выяснится, что калибр не подходит, он даже не узнает о ваших отношениях с Шумером.

Слабая улыбка благодарности пробежала по губам с наполовину съеденной помадой. На мгновение я увидел, чем много лет назад она покорила сердце молодого клерка. Под маской идеальной мамочки из богатого пригорода скрывалась простая девушка с Юга: открытая и безыскусная. Не слишком ли много мы теряем, пытаясь казаться лучше, чем есть?

Миссис Холтон быстро опомнилась. Она встала и тщательно расправила покрывало на кровати. Обернувшись ко мне, женщина совершенно взяла себя в руки.

– Я очень признательна вам, детектив. Если Марк узнает… – ее голос дрогнул, – всему наступит конец.

Я приподнял шляпу и вышел. Быстро спустился по лестнице, окликнул Уилкинса, и мы покинули этот неуютный дом. Усаживаясь в машину, старик спросил:

– Едем в банк?

– Да, – я откинулся на спинку сиденья и задумался, – Ты считаешь, Холтон способен на убийство?

– Мне он ревнивцем не показался, – отозвался напарник, включая зажигание, – Но наличие пистолета скрыл; сам себя подставил, даже если не виноват.

– Действительно… Конечно, могут быть и другие причины, из-за которых он не стал упоминать об оружии, но пока ничего в голову не приходит.

– А неверную женушку ты окончательно списываешь со счетов?

– Склоняюсь к этому. Она слишком переживала смерть Шумера, да и подозрения в сторону мужа теперь восприняла близко к сердцу.

– Насколько вообще можно доверять ее показаниям? – рассуждал старик, не выпуская сигареты изо рта, – Мало ли, какие могут быть обиды между любовниками… Он за два года наверняка устал от этой деревенщины и вовсю искал кого-нибудь посвежее.

– Сомневаюсь… Не похоже на то, чтобы перед смертью Шумера между ними пробежала кошка… Ходит она будто в воду опущенная – все же брошенная женщина ведет себя иначе. Тем более если успела за себя отомстить.

Уилкинс остановил автомобиль перед отделением банка. Через стеклянную дверь я увидел внутри Хэйнса – видимо, его больничный закончился. Охранник тоже заметил нас и с некоторым смущением кивнул. Войдя внутрь, мы приветствовали его.

– Как ваш младший? – первым делом поинтересовался добряк у Уилкинса.

– Порядок. Пока добрался, почти все монеты вышли наружу; оставил его в почти добром здравии, – ухмыльнулся напарник.

– Слава богу! Мой Оливер в детстве тоже ел всякую дрянь, да еще разбирал на части все, до чего мог добраться… Мальчишки, что с них взять!

– Мы приехали к Холтону – он у себя? – спросил я.

– Был на месте. Вас проводить в его кабинет?

– Спасибо, мы знаем дорогу…

Хэйнс вернулся на свой наблюдательный пост, а мы под взглядами посетителей пересекли освещенный люминесцентными лампами зал и вошли в знакомый коридор. Дверь в кабинет старшего клерка была приоткрыта; приблизившись, мы услышали внутри приглушенные голоса. В собеседнике мистера Холтона я с удивлением опознал Джошуа. Отец с сыном спорили.

К сожалению, разобраться в сути беседы не удалось, так как Уилкинс толкнул дверь и без церемоний вошел в кабинет. Похоже, вернув пачку Мальборо в нагрудный карман, старик почувствовал себя героем вестерна. Слава богу, не начал с порога палить в потолок.

– В этом городе все мальчишки прогуливают школу! От вас, молодой человек, я этого не ожидал, – с укоризной обратился он к покрасневшему Джошуа, – Выйдите-ка, нам нужно переговорить с вашим отцом.

– В чем дело? – придя в себя, хозяин кабинета незамедлительно возмутился столь бестактным вторжением, – Это серьезное финансовое учреждение, которым я, между прочим, управляю…

– У нас есть несколько вопросов, мистер Холтон, – я вошел следом за Уилкинсом, но до поры не вмешивался, давая напарнику волю насладиться толикой власти, – Касательно вашего оружия.

Джошуа, направившийся было к дверям, вздрогнул и остановился. Его отец между тем поднялся из кресла и суровым кивком указал сыну на выход. Парень подчинился с явной неохотой. Когда дверь за его спиной закрылась, мистер Холтон вновь уселся и спросил:

– Откуда вы знаете об оружии?

– Ваша жена случайно проболталась, – ответил Уилкинс прежде чем я успел его остановить, – Очень хотелось бы узнать, по какой причине вы скрыли наличие пистолета от следствия.

Старший клерк сцепил пальцы на столе перед собой и ответил:

– Потому что приобрел его незаконным путем. Это было давно, я тогда работал коммивояжером в Айдахо… Купил у весьма сомнительного типа. Не горжусь этим, но что было, то было.

– Вы ведь понимаете, что тем самым навлекли на себя подозрения?

– Возможно, – отозвался он, – Однако я не убивал Генри Шумера. Я вообще ни разу не воспользовался оружием за эти годы; изредка чистил его и прятал обратно в сейф.

– Мы разберемся с этим. Назовите марку и модель.

– Револьвер 38 калибра.

– Хорошо, – я умело скрыл досаду из-за того, что столь стройная версия развалилась одним махом, – Сейчас мы поедем к вам домой и вы откроете сейф. Оружие придется забрать на экспертизу…

– Это невозможно, – глухо отозвался Холтон, – У меня его нет.

Глава 13. Сын за отца

Эта новость почти вернула мне прежнее расположение духа. Холтон сидел, выпрямившись и держа руки перед собой. Его невозмутимая манера держаться давно вызывала раздражение – и наверняка не только у меня.

– Куда же делся ваш револьвер? – спросил я, едва сдерживаясь.

– Я выбросил его.

– Просто выбросили?

– Просто выбросил.

– Чего ради? – вмешался Уилкинс, – Много лет хранили – и вдруг…

– Я солгал следствию один раз, не хотел врать во второй, – медленно проговорил Холтон, – Не думал, что жена проболтается о револьвере… Казалось, избавиться от него будет верным решением.

– Куда вы его выбросили?

– В реку за домом. Швырнул подальше от берега. Там течение, не найти.

– Да уж, едва ли округ выделит водолаза на поиски… Но нам и того достаточно, – я поднялся с места, – Марк Холтон, вы арестованы по подозрению в убийстве Генри Шумера.

Он собрал вещи и вместе с нами зашагал к выходу. В коридоре было пусто, Джошуа не стал дожидаться конца нашей беседы под дверью. Холтон заглянул в соседний кабинет и предупредил, что сегодня уйдет пораньше Перед тем как выйти в холл я опомнился и не без удовольствия защелкнул наручники на запястьях подозреваемого.

Посетители и служащие банка, особенно брюнетка за кассой, проводили нас изумленными взглядами. Джошуа, сидевший в кресле для посетителей просто онемел при виде отца в «браслетах». В молчании мы проследовали на улицу. Уилкинс распахнул дверцу «Доджа» перед Холтоном, и тот уселся на заднее сиденье. Когда мы отъезжали от банка, я увидел в зеркале заднего вида, что сын арестованного вышел и зашагал за нами в сторону центра.

По пути подозреваемый не проронил ни слова. В участке он также молча прошел следом за дежурным в комнату для допросов. Холтон сел на стул и брезгливо оглядел помещение. В этих облезлых стенах дорогущий костюм из шерсти смотрелся нелепо, как и его хозяин. И все же, как этот нувориш ни пыжился, я заметил в глубине его глаз затаенный страх. Уилкинс закрыл дверь, и мы приступили к допросу.

– Вам лучше обо всем рассказать добровольно, – начал я, – Мы так или иначе узнаем правду. Эту нелепую версию: был револьвер и сплыл – ни один суд не примет всерьез.

– Однако так оно и было, – безразлично отозвался Холтон, – Я выбросил его в реку, нравится вам это или нет.

– Кончайте заливать, мистер, – подал голос Уилкинс, – Вы узнали, что супруга крутит роман с соседом, и потеряли голову… С кем не бывает. Но оправдание могли придумать и получше!

Хваленая выдержка подозреваемого на сей раз сыграла с ним злую шутку. Знал он об интрижке жены с Шумером или нет – догадаться было невозможно. Ни единой эмоции не отразилось на худом, гладко выбритом лице – оно осталось непроницаемым.

– Я не знал, – сказал наконец Холтон, – Впервые слышу об этом. Она сама вам призналась, что состояла в отношениях с Генри?

– Призналась, – я не удержался от дополнительного пинка под зад этому индюку, – Думаю, на это ее толкнули одиночество и скука. Сын вырос, муж не ночует дома…

– Пожалуй, здесь есть моя вина… Впрочем, как уже говорил, до этой минуты я ничего не подозревал.

– Мистер Холтон, – я уселся напротив и посмотрел ему прямо в глаза, – Факты говорят об обратном. У вас было оружие, которое вы не готовы предоставить следствию, вы поздно явились в ту ночь домой, а ваша жена состояла в любовных отношениях с жертвой. Это практически гарантированный смертный приговор. Однако его могут заменить на тюремное заключение, если вы согласитесь сотрудничать. Присяжные наверняка с сочувствием отнесутся к обманутому мужу…

– Я ничего не знал, детектив! – Холтон метнул на меня яростный взгляд, – И вам придется смириться с этим. Я не убивал Шумера, не имел ничего против него, а револьвер выбросил в реку, потому что не хотел отвечать за незаконное хранение оружия.

– Боюсь, это наименьшее из того, за что вам придется ответить.

Я вышел из комнаты, позвав с собой Уилкинса. В коридоре он буркнул:

– Веришь ему?

– Ни на секунду. Не знаю, на что этот индюк рассчитывает…

– Вот именно! За несколько дней мог придумать оправдание получше.

– Черт с ним. Запиши все это дерьмо и добавь к делу.

– Холтона в камеру?

– Пусть посидит. Может, надумает чего. Я распоряжусь, чтобы у двери выставили охрану, пока спроси его насчет адвоката.

Я пошел к дежурному. У его стойки сидел Джошуа и заметно волновался. При виде меня парень вскочил и пригладил волосы – этот красавчик имел почти те же черты лица, что у матери, но что-то неуловимое делало его больше похожим на отца.

– Детектив Бойд, я хочу с вами поговорить…

– Отлично. В конце коридора есть комната отдыха, подождите меня там.

Джошуа ушел. Дежурный, которого явно распирало от любопытства, протянул мне телефонограмму отчета из Олбани. Супруга Хэйнса подтвердила, что он усадил ее на поезд, отходящий с вокзала в половине первого. Строки, полностью снимающие подозрения с охранника, были выведены твердой рукой самого Мердока.

– Шеф лично говорил с тамошним шерифом, – доверительно сообщил дежурный.

– Я заметил, позже зайду к нему. Отлично, одной головной болью меньше. Пусть копию протокола допроса пришлют по почте, для дела.

Отдав все нужные распоряжения, я проследовал за Джошуа в комнату отдыха. В коридоре столкнулся с удивленным Уилкинсом.

– А что мальцу здесь надо? – спросил он.

– Понятия не имею. Хочет поговорить о чем-то – может быть, окажется честнее отца или хоть сообразительнее.

Напарник пожал плечами и пошел заниматься любимой бумажной работой, а я проследовал дальше. Джошуа сидел на продавленном диванчике комнаты отдыха. Я налил себе кофе в свободную кружку и предложил ему.

– Я не пью кофе, – застенчиво ответил парень, – Тренер запрещает, хотя перед контрольными здорово помогает собраться…

– Вы ведь играете в бейсбол? – я как мог пытался растопить лед.

– Да, сэр.

– И довольно неплохо, насколько мне известно. Собираетесь пойти по спортивной стезе?

– Вовсе нет. Честно говоря, терпеть не могу спорт, но отец настаивает – это хорошо для будущей карьеры.

– И какую карьеру он для вас видит?

Тут я попал в точку. Юнец подобрался и изобразил на лице подобающее «взрослое» выражение.

– Советует политику, но я пока не уверен… Детектив Бойд, вы ведь задержали его по обвинению в убийстве мистера Шумера?

– Боюсь, что так…

– Так вот отец не мог этого сделать. Он пришел почти сразу следом за мной, я слышал, как открывалась дверь…

– Раньше вы говорили другое, – заметил я, – И потом, это не снимает с него подозрений. Мистер Холтон отказывается говорить о том, где провел вечер. Я понимаю ваше желание помочь отцу, но…

– У него женщина, – выпалил Джошуа, – Уже не первый год.

Вот так здрасте!

– Вы давно знаете об этом?

– Да… Оливер как-то сболтнул, что встретил отца на вокзале с какой-то дамочкой, я ему тогда чуть голову не оторвал. А потом сам их увидел.

– На вокзале?

– Он часто уезжает, якобы по служебным надобностям. Думаю, на самом они снимают номер где-то за городом, – было видно, что от этого разговора парню не по себе.

– И возвращается ночным поездом?

– Чаще всего – да. Мы не слишком-то близки, а родители почти не разговаривают. Он ни перед кем не отчитывается, где был.

– Если ваш отец вправду был в ту ночь на вокзале, мы постараемся проверить алиби. Дежурный или кассир могли его запомнить, я уж молчу о той женщине… – я вспомнил бесплодные попытки напарника добиться чего-то от служащих вокзала, – Впрочем, надеюсь, он сам согласится дать показания и избавит нас от лишних хлопот. Да и сплетен будет меньше.

– Напирайте лучше на последний аргумент, – невесело усмехнулся Джошуа, – Отец больше всего боится опозориться в глазах общества.

– Пожалуй, так и поступлю.

Нутром я чуял, что у мальчишки все еще кошки скребут на душе. Он явно не все рассказал. Не хотелось бы снова бить наугад, но…

– Все было бы намного проще… – задумчиво сказал я, – если бы мы нашли этот дурацкий револьвер. Эксперт мигом бы разобрался, что стреляли не из него.

Плечи Джошуа напряглись – я все-таки попал в яблочко.

– Оружие у Мег.

– Зачем же оно ей понадобилось? – я и виду не подал, как огорошила меня эта новость.

Джошуа замялся, прежде чем ответить:

– Неделю назад мы втроем катались на «Пикапе» за городом, стреляли по бутылкам. Потом она попросила меня оставить ей ствол ненадолго. Я не хотел, но она клялась, что ничего дурного не случится.

– Странно, что Оливер об этом не проболтался…

– Он ничего не знал, мы говорили наедине, возле дома.

– Как же вы умыкнули револьвер из сейфа?

– Отец еще в детстве мне его показывал, шифром служила дата моего рождения – это было легко…

– Можете назвать модель и калибр?

– Револьвер тридцать восьмого калибра.

Быть в сговоре отец и сын не могли – просто бы не успели. Разумеется, показаний мальчишки будет недостаточно для оправдания Холтона-старшего, но ведь главная улика находится совсем не на дне реки. Я сурово поглядел на Джошуа и спросил:

– А после убийства вы пытались вернуть оружие?

– Мы с Мег не виделись с того вечера… Она сидит в доме мисс Гувер, мать с меня глаз не сводит.

– И вы не думали, что ваша подруга сама застрелила отца?

– Первое время думал, хоть и не верил. Потом узнал, что его убили, когда мы все были в старом доме, и успокоился.

– Зачем все-таки ей нужно было оружие?

– Она прямо так и не сказала. Вообще последнее время вела себя необычно…

– В последнее время?

– Да, в тот вечер, когда убили мистера Шумера… – Джошуа нервно отвел глаза.

– Она все-таки вернулась домой раньше, чем нам сказала?

– Нет. Мы разошлись после полуночи, тут все честно… Но Мег вела себя странно.

– В каком смысле странно?

– Я заметил неладное за несколько дней до этого. Она ходила с таким важным видом, будто есть какая-то тайна, – мальчишка фыркнул, – А когда мы собрались в пустом доме, сказала, что сегодня будет весело.

– Весело? – осторожно переспросил я.

– У нее были таблетки. Много. Мы часто курили травку – Оливер доставал где-то – пили алкоголь, который удавалось стащить дома, но ничего другого раньше не пробовали.

– Что за таблетки? Вы принимали их?

– Я не разбираюсь, не спрашивал. Оливер взял одну, я отказался. Потом его накрыло, сидел в углу и трясся весь. Мег тоже не пробовала. Мы ждали, когда Оли отпустит, и совсем поздно разошлись.

– Мисс Шумер говорила, откуда взялись наркотики?

– Только задирала нос и смеялась. Она сказала, что теперь быстро заработает кучу денег и свалит от отца. По правде говоря, он был тем еще придурком.

– Это мне известно… – я заметил, что кружка опустела, встал и подошел к кофеварке, – Значит, у вашей подруги откуда-то оказались наркотики – полагаю, на приличную сумму. Это может вывести нас на новый след…

Джошуа вскинул голову. Он наверняка чувствовал себя маленьким стукачом – кем, в принципе, и был, – и категорически не хотел этого признавать. Когда парень заговорил, его голос дрожал от напряжения:

– Я совсем не хочу неприятностей для Мег, но что если это как-то связано с убийством мистера Шумера… Понимаете сами: дочка полицейского занимается наркотиками.

– Понимаю. Я вызову ее немедленно. И еще, Джошуа, – я повернулся и посмотрел парню в глаза, – Не пытайтесь предупредить мисс Шумер об этом разговоре. Она умна и осторожна и успеет подготовиться к новому допросу, выдумать новую ложь.

– Я не стану, – кивнул он.

– Побудьте пока здесь. Напарник скоро подойдет, чтобы записать ваши показания – будьте с ним предельно честны.

Через минуту я ввел Уилкинса в курс дела, отправил его допрашивать юного свидетеля, а сам пошел к Холтону-старшему. У двери, за которой он томился, стоял навытяжку молодой коп. Войдя, я уселся на стул напротив, неспешно достал и разложил на столе блокнот с карандашом, вынул сигареты, закурил. Клерк напряженно следил за мной взглядом.

– Мне удалось выяснить еще кое-что интересное, – сказал я наконец, – Пока не понимаю, за каким чертом вы все время врете, но револьвера у вас действительно нет. Мне известно, у кого он сейчас.

Холтон вздрогнул.

– Этого не может быть. Я же сказал вам, что выбросил его…

– Да-да, – перебил я его, – Вы много чего сказали, чтобы меня убедить, что оружие исчезло. Однако суть в том, что все это время вы пытались выгородить близкого человека. Ведь код от сейфа был известен только двоим…

– Джошуа не мог его взять! Он здравомыслящий парень и не делает глупостей.

– Неужели? Его манера выбирать себе друзей говорит об обратном.

– Мег и Оливер никогда мне не нравились, – признался подозреваемый, – Но я всегда отдавал должное разумности сына…

– Джошуа действительно весьма разумный молодой человек. Он сам признался, что выкрал ваш револьвер из сейфа несколько дней назад. Более того, мы знаем, где оружие находится сейчас.

Холтон издал невнятный звук и на минуту закрыл ладонями лицо. Опустив руки, он опустошенным взглядом обвел комнату. Отчаяние отца было настолько пронзительным, что я сжалился.

– Вы напрасно переживаете: Шумера убили из оружия другого калибра. Нам нужно всего лишь найти револьвер, чтобы снять с вашей семьи подозрения.

– Как? – он изумленно уставился на меня, – Какого же черта вы столько времени морочите мне голову?

– А за каким чертом вы лгали следствию с самого начала? Документов на револьвер нет, само оружие вы предоставить не могли, а доверять вашим словам не мог я. К счастью, Джошуа вовремя вмешался и объяснил ситуацию. Скажу больше: мы знаем, что в момент убийства вы ехали в поезде с некой дамой. Если вы дадите нам ее контакты, эта информация не будет предана огласке.

Лицо мужчины исказила невеселая ухмылка: слишком много событий разом свалилось на него. Тяжело вздохнув, Холтон признал:

– Я совсем заврался. Дома делал вид, что погружен в работу, на службе – что все время уделяю семье… Даже не думал, что Натали не слишком счастлива, и уж точно не знал, что сын в курсе моих делишек.

– Вам придется о многом поговорить с Джошуа, – ответил я, – Он взрослый парень и способен понять все… или почти все.

– Пожалуй, – согласился он, – А теперь давайте к делу. Вечером накануне убийства Шумера я был с женщиной, мы останавливались в отеле в пригороде Бостона. Вернулись ночным поездом, я был дома в половине второго…

Взяв карандаш, я записал эту информацию вместе с телефоном и домашним адресом любовницы Холтона. Ею оказалась черноволосая кассирша из банка. Насколько я мог вспомнить, ничего особенного эта женщина из себя не представляла; она даже оказалась старше обманутой жены своего начальника. Черт знает, чего на самом деле нужно мужчинам.

– На вокзале в ту ночь был один из свидетелей, – заметил я, – Странно, что вы не пересеклись.

– Я никого из знакомых там не видел, – отозвался старший клерк, – Вышел из вагона первого класса и сразу отправился домой.

Едва ли супруга Хэйнса приобрела дорогой билет, – подумалось мне. Наверняка тряслась до самого Бостона на жестком сиденье.

Когда я поднял голову от записей, к Холтону вернулось самообладание. Он сидел на стуле прямо, сцепив пальцы в своей излюбленной манере, а на лице, как раньше, – ни единой эмоции.

– Мы закончили детектив?

– Почти, – ответил я, закрывая блокнот, – Я передам эти записи напарнику, он оформит все как следует и даст вам перечитать, прежде чем подошьет бумагу к делу.

– Отлично. Я не звонил адвокату и не буду этого делать. Рассчитываю на вашу порядочность, детектив Бойд: слухи о моей семье не должны фигурировать в деле.

Во как! «Темные делишки» за несколько минут превратились для него в «слухи». Все-таки человеческая природа не меняется. Передо мной сидел тот самый сноб, который вызывал отвращение с первой встречи. Показуха для таких – смысл жизни: костюм с иголочки, дом в пригороде и барбекю по четвергам.

Опустив руку с блокнотом в карман плаща, я вспомнил кое о чем еще… Я с тихим стуком поставил на стол пузырек со снотворным миссис Холтон.

– Забрал это у вашей супруги. Она сейчас одна дома, мало ли что могло случиться. Вам и вправду следует уделять семье больше внимания.

Довольный собой, я оставил Холтона в комнате для допросов, а сам пошел искать Уилкинса. Как и ожидалось, он сидел за столом в общем офисе и любовно выводил на бумаге строки протокола последнего допроса. Я похлопал старика по плечу, чтоб привлечь его внимание:

– Еще силы для бумажной работы остались?

– Шутишь! – он поднял голову и потер переносицу, – Уже глаза на лоб лезут.

– Придется потерпеть. Клерк подтвердил слова сына, – я протянул напарнику блокнот, – Здесь данные любовницы, созвонись с нею, чтобы проверить алиби.

– Хоть какое-то разнообразие, – пробурчал старик.

– В деле постарайся поменьше упоминать о личных делах этой семейки: я обещал Холтону, что слухов не будет.

– Как ты это себе представляешь?

– Револьвер я добуду до конца дня, этого будет достаточно. Любовница – подчиненная Холтона, поездку можно будет объяснить служебными делами. А что касается интрижки между Шумером и соседкой, то этот след ведет в никуда.

Уилкинс недовольно покачал головой, однако подчинился. Старик много лет занимался почти исключительно бумажной работой и насобачился в таких делах лучше, чем кто-либо. Он встал из-за стола и направился было к телефону, но я окликнул его:

– Когда оформишь все бумажки, Холтоны могут катиться на все четыре стороны… Да, и привези сюда мисс Шумер – нам с ней нужно о многом поговорить.

Глава 14. Темные дела

Холтоны повторили свои показания и один за другим отправились восвояси. Я торчал в кабинете шерифа, читая свежий отчет баллистика, и через открытую дверь имел удовольствие наблюдать хмурые лица обоих. Едва ли дома их ждал приятный семейный вечер.

Мердок сидел в своем плантаторском кресле и озадаченно вертел в пальцах карандаш. Памятуя о договоренности с Холтоном-старшим, я поведал ему лишь часть из того, что удалось узнать. Известие о наркотиках, которыми дочь копа угощала приятелей, сразило шерифа наповал. Его мозг усиленно переваривал полученную информацию.

– Слушайте, – сказал он наконец, – У нас в Саннивейле немало ветеранов и просто психов, которые сидят на всякой дряни… Но чтобы школьники!..

– Увы, шериф. Время не стоит на месте. Дети сейчас очень рано взрослеют.

– Это-то верно, – вздохнул Мердок, – Вот только что с этим делать – ума не приложу.

– Пока рано переживать. Мисс Шумер впервые принесла таблетки на дружеские посиделки и денег с ребят не просила. Вряд ли можно говорить об отлаженной торговой сети. Думаю, нам повезло, и эту затею удастся пресечь в самом начале.

– Дай-то бог, – пробормотал шериф, когда я покидал его кабинет.

Из отчета удалось узнать, что обнаруженная в гостиной Шумера гильза соответствовала калибру 45 авто. Ничего нового. Я передал документ напарнику и пошел в комнату отдыха, где надеялся вздремнуть. Уилкинс на удивление живо закончил возню с бумагами и привез Меган через каких-нибудь двадцать минут. Я едва успел сомкнуть веки.

– Подымайся! – окликнул меня напарник, зажигая свет, – Девочка в комнате для допросов.

Я с трудом уселся, потирая глаза. Девочка! Меньше всего мисс Шумер ассоциировалась у меня с этим словом. Хитрющая, изворотливая и решительная – совсем не те черты, которыми должен бы быть наделен ребенок. Впрочем, что я знаю о детях? Последний разговор с сыном состоялся месяц или два назад – не помню точно, звонил ему в коротком промежутке между пьяным сном и похмельем.

Уилкинс протянул мне кружку с остатками кофе:

– Ты что-то совсем неважно выглядишь.

– На себя посмотри, – я с отвращением выпил теплую с горьковатым вкусом жидкость.

– Я что, до пенсии месяц остался… А тебе еще работать…

В голосе напарника звучала неподдельная тревога. Он давно привык к моему пьянству и даже перестал бурчать на эту тему, но теперь отчего-то не на шутку беспокоился. За окном сгустились сумерки; я взглянул на отражение в оконном стекле: осунувшееся лицо, неровная щетина, помятый пиджак – будто бы все как обычно.

– Не бери в голову. На днях вернемся домой, я просплюсь там как следует и буду в порядке.

– Идем? – предложил Уилкинс.

Мы проследовали в комнату для допросов. Меган Шумер сидела за столом. Девушка нервничала и выглядела немногим лучше моего – похоже, после нашего последнего разговора она о многом успела передумать. Под глазами залегли тени, кожа еще сильнее обтянула угловатые скулы. Как ни странно, это делало ее меньше похожей на покойного отца.

– Рад снова видеть вас. Впрочем, не думал, что новая встреча состоится так скоро и в таких обстоятельствах, – я уселся напротив и без лишних церемоний закурил.

Мисс Шумер заерзала на месте: мой тон сработал как нужно. Она понятия не имела, о чем пойдет речь на сей раз и не успела подготовиться к обороне, выдумав очередную ложь.

– О каких обстоятельствах вы говорите? – осторожно спросила девушка.

– О самых для вас неблагоприятных… Скажите, мисс Шумер, насколько вы доверяете собственным друзьям?

Она вздрогнула, но быстро овладела собой и ответила:

– На Оливера можно положиться. Он любит повалять дурака, но в целом честный малый. Что касается Джошуа, то я верю ему как самой себе…

Уилкинс покачал головой и сочувственно крякнул. Я с трудом сдержался, чтобы не прикрикнуть на старика: своей игрой в доброго дядюшку он мог свести все мои усилия на нет. К сожалению, цапаться с напарником на глазах у допрашиваемого – последнее дело. Пришлось изобразить на лице саркастическую усмешку, чтобы вернуть разговору нужный тон:

– К сожалению, в одном из них вы ошиблись. Мне все известно о револьвере, а также о таблетках, которые вы принесли в тот вечер в пустой дом…

Надо отдать девчонке должное: она умела держать себя в руках. Услышав о собственном провале, Мег лишь сжала губы в упрямую линию и нахмурилась сильнее прежнего.

– Не знаю, кто вам и что натрепал. Должно быть, Оли опять дурачится в своем духе… Из револьвера мы стреляли за городом, задолго до убийства, и больше я его в руках не держала. Таблетки попали ко мне вообще случайно. Просто захотелось повеселиться: и нечего раздувать из мухи слона.

– Самообладание у вас завидное, – ухмыльнулся я, – Но все-таки, чтобы придумать убедительную ложь, требуется больше времени.

– А я и не думаю врать, – нахально заявила девушка, вздернув подбородок.

– Стало быть, если я сейчас поеду и пороюсь как следует в ваших пожитках, не найду там ничего интересного? Мне даже не нужен ордер, достаточно просто навестить дом мисс Гувер…

– Вы не имеете такого права.

От волнения ее голос стал хриплым. Мег наклонила голову и смотрела исподлобья, как уличный кот во время драки, готовый растерзать противника при первом чихе. Обстановка накалилась до предела: этого я и добивался.

Я наклонился через стол и заглянул ей прямо в глаза, после чего с расстановкой произнес:

– Вы с самого начала врали следствию, а теперь обвиняетесь в хранении оружия и распространении наркотиков… До совершеннолетия осталось всего ничего – отвечать придется по полной программе. Мисс Шумер, вашему будущему конец.

Ненависть в девичьих глазах сменилась животным ужасом. Несколько секунд Мег что-то соображала, а потом сморщила и без того не слишком привлекательное лицо и разревелась в три ручья. Уилкинс неловко заерзал, и я воспользовался этим поводом, чтобы выйти вместе с ним за дверь.

– Да будет тебе! – возмутился старик в коридоре, – До слез довел, куда это годится?

– Знаешь что… Сходи-ка, прикупи нам сэндвичей на ужин.

– Но!..

– Сейчас!

Напарник неохотно удалился. Последнее, что я увидел – его сутулые плечи. На секунду даже стало жаль старика, но ничего не поделаешь. Я слишком далеко зашел, а он только мешался под ногами.

Мисс Шумер всхлипывала, закрыв руками лицо. Я молча подтолкнул к ней сумочку, и она вытащила оттуда белоснежный платок, который тут же покрылся разводами от туши для ресниц. Выждав, когда девушка немного успокоится, я тихо сказал:

– Расскажите наконец всю правду. Тогда я постараюсь помочь.

– Ч-честно? – она недоверчиво взглянула на меня.

– Если я вам расскажу, сколько хвостов пришлось подтянуть в этом деле, вы не поверите, – усмехнулся я.

Мисс Шумер осторожно вытерла платком слезы, смешанные с остатками туши, глубоко вздохнула и кивнула:

– Я все расскажу. Только… – она на мгновение заколебалась, – только хвостов, боюсь, будет многовато.

– Если это не выведет на след преступника, то просто не попадет в дело.

– Ладно… – вздохнула Мег, – Револьвер у меня в комнате, то есть в гостевой комнате мисс Гувер. Он под матрасом.

– Зачем вам понадобилось оружие? Вам угрожали? Это связано с теми таблетками?

– Нет! Мне просто понравилось держать его в руках. Это давало какую-то уверенность, спокойствие, что ли, – она пожала плечами, – Когда в собственной жизни мало на что влияешь, такие вещи начинаешь ценить.

– Вы стреляли из него?

– Нет. Он лежал в моей спальне – вы нашли бы, если бы додумались обыскать комнату в первый же день. Потом я забрала его вместе с личными вещами. Хотела отдать Джошуа, но возможности не было. Да и какое это имеет значение, если отца убили из другого оружия? Миртл мне вчера сказала, что пуля была сорок пятого калибра, так что я решила, что правильнее будет и дальше молчать.

– Пожалуй. Но, будь вы честной с самого начала, это расследование оказалось бы намного короче.

– Я не убивала отца, – сказала мисс Шумер, подняв голову, – Я не любила его и хотела скорее уехать из дома. Быть самостоятельной. Но не убивала. И понятия не имею, кто это сделал.

Этому я бы поверил, даже не будь алиби девушки таким безупречным. Я задумался, разглядывая серьезное лицо, и видел черты Генри Шумера. Папина дочка. Сирота при живой матери, лишенная детства самодуром-отцом. Меньше всего хотелось лишать девушку будущего – это все, что у нее осталось.

– Значит, у вас никаких догадок… Но мистер Шумер ведь практически следил за вами. Могло ли случиться так, что ваш отец узнал о наркотиках, и ваш поставщик решил с ним разобраться?

– Нет! Нет, я бы узнала, он бы не сдержался, если бы разнюхал что-то, сразу бы припер меня к стенке! И она… у нее… даже нет оружия.

Мег защищала возможного убийцу с преданностью собаки. Кто же мог быть этим загадочным недоброжелателем?

– У нее, – повторил я последние слова девушки, – Значит, вашим поставщиком была женщина.

Она кусала губы и комкала в пальцах грязный платок. Я наклонился к ней через стол.

– Назовите имя, Мег. Я просто проверю версию – если след окажется ложным, постараюсь замять это дело.

– Хорошо. Но у нее правда нет оружия – я обшарила весь дом за последние дни. Было скучно…

– Мисс Гувер? – губы сами произнесли это имя.

– Да, – выдохнула она, – Таблетки от нее.

Я машинально подошел к двери и выглянул в коридор – там никого не было. Вернулся к столу и сел. Открыл блокнот и снова закрыл. Хотел закурить, но тогда в комнате стало бы совсем нечем дышать, а мне и так не хватало воздуха.

– Рассказывайте.

– Ну… я часто заглядывала к ней в гости. Она раньше дружила с матерью и все такое… Пару месяцев назад я перебрала с выпивкой, было плохо – я пошла к мисс Гувер. Она приютила меня на ночь – отцу потом сказала, что ночевала у Пэм… Мы разговорились…

– Речь зашла о деньгах? – собственный голос казался совсем чужим.

– О них тоже. Я была пьяна, болтала всякую чушь об отце, жаловалась, даже плакала, – Мег шмыгнула носом, – Она утешала, напоила меня кофе, а потом рассказала о своей жизни. Как начала работать медсестрой, сделала карьеру. Я всегда восхищалась ею: одна, и счастлива. Это же жизнь моей мечты!

– Она предложила вам работу?

Мег отвернулась и уставилась в стену.

– Через несколько дней она заглянула – отца не было дома. Сказала, что есть способ накопить денег на учебу… Я не собиралась торговать наркотиками долго, после выпускного поступила бы на сестринские курсы, сняла бы квартиру… Она хотела устроить меня медсестрой в больницу. Там я бы набралась опыта и уехала.

– Вы сразу согласились?

– Я хотела подумать. Через пару недель сказала ей да.

– Вот так запросто решились на федеральное преступление? – я не стал скрывать удивления.

Девушка вызывающе вздернула подбородок:

– Мне нечего было терять. И этому городишке – тоже. Здесь каждый второй сидит на какой-нибудь дряни: взять хоть миссис Холтон – якобы она уснуть не может без своих таблеток. Просто не у каждого есть личный врач, готовый дать рецепт…

– Все-таки жизнь намного сложнее, чем вы думаете, мисс…

Быстрые шаги по коридору и последовавший за ними стук в дверь прервал нашу беседу. Я встал, чтобы открыть, и увидел Мердока. Он выглядел мрачнее тучи.

– Бойд, на пару слов в мой офис, – сказал шериф.

Я велел Мег обождать и проследовал за ним. Время было позднее, и участок практически опустел – никого, кроме дежурного за стойкой, не было видно. Мердок прикрыл дверь, и мы остались одни.

– Отправил вашего напарника в комнату отдыха. Вид у него больно усталый, – попытался сострить старый ковбой. Я в ответ вежливо ухмыльнулся, – Тут дело такое, скользкое. Думаю, с вами легче будет договориться.

– В чем дело, шериф? – мне надоело его виляние.

– Да наркотики эти, пропади они пропадом… Если всплывет, что дочка убитого копа была замешана в такой дряни, на нас все кары небесные обрушатся. Вы же понимаете, что шишкам сверху лишь бы покопаться в чужом белье. Пришлют своих ищеек, перебаламутят мне всех ребят…

– Вы хотите, чтобы о наркотиках не упоминалось?

– Если это возможно. Только если это не помешает нашему расследованию, детектив, – поднял руки Мердок, – Ведь может статься, что треклятые таблетки не имели отношения к смерти Генри – на кой тогда о них вспоминать?

– Я понял вас, – собственный голос потихоньку возвращался ко мне вместе с ясностью мышления, – И не имею ничего против. След очень слабый, я быстро выясню, стоит ли овчинка выделки. А с вашей стороны потребуется небольшая помощь.

– Все, что в моих силах.

– Пусть девушка проведет эту ночь в камере. Без всяких формальностей – просто ради того, чтобы усвоила урок как следует. А мой напарник, полагаю, с радостью согласится вытирать ей слезы до самого утра.

На лице старого шерифа отразилось все умственное напряжение, на которое был способен его мозг. Наконец складки на лбу разгладились, а под усами расплылась улыбка.

– Прекрасная идея, Бойд. Вам бы с молодежью работать – вмиг бы искоренили детскую преступность.

– Рейнджеры всегда впереди… – я отдал честь оленю в шляпе и вышел.

Прежде чем уехать, я заглянул к Мег и предупредил ее о своих планах, посоветовав поменьше болтать языком при напарнике. Девушка успела взять себя в руки и снова нахохлилась. Услышав, что ночь предстоит провести в камере, она лишь усмехнулась:

– Я всю жизнь так… Не переживайте, детектив Бойд, сыграю как надо. Могу даже поплакать.

На нее можно было положиться, в этом я даже не сомневался.

Глава 15. Карты раскрыты

На улице было совсем темно, горели фонари. Все учреждения закрылись, площадь опустела, и только из окон ресторана, где мы ужинали, лился свет; мне даже показалось, что оттуда доносилась музыка. До дома мисс Гувер я решил пройтись пешком. Был трезв как стекло, но хотел прогуляться и привести мысли в порядок.

Итак, с чего же мне начать этот разговор? «Вы арестованы, мисс Гувер»? Как будто нет оснований… «Мне все известно, мисс Гувер»? Далеко не все. Такую женщину не возьмешь на испуг, ни в коем разе. Тем более если она ждет этого разговора – наверняка все продумала с того часа, как Мег увезли в участок на ночь глядя. Или намного раньше.

А что если мне снова изменит голос? Что если отключится мозг? Ведь такое в ее присутствии уж бывало не раз…

Вот и теперь следовало думать о деле, но мой мозг был способен переваривать единственную задачу: как помочь мисс Гувер выйти сухой из воды? Начнем с того, что я не рассматривал ее как подозреваемую с самого начала – это было второй моей ошибкой. Первой оказалось то, что я позволил себе влюбиться, безоглядно и бесповоротно.

Гном на ее лужайке встретил меня недружелюбным взглядом. Не обращая внимания на керамического хмыря, я поднялся на крыльцо и позвонил. Внутри горел свет и негромко играла музыка: по радио передавали концерт Ив Монтана. Мисс Гувер открыла почти сразу. Джемпер с круглым вырезом, светлые брюки, в руке бокал вина. Лицо будто спокойное, но в глубине глаз таилось напряженное ожидание. Она ждала меня.

– Вы один? Мег задержана?

– Мисс Шумер переночует в участке, – я мягко отстранил ее и вошел в гостиную, – Для ее же пользы. Не буду ходить вокруг да около: мне известно, какими делами вы занимаетесь. Мег рассказала о таблетках, которые вы ей предлагали распространять…

Она закрыла дверь, медленно обошла меня и уселась в любимое кресло. На столике стояла бутылка вина и полупустая пепельница. Кошка тут же запрыгнула на обтянутые мягкой тканью колени, но была безжалостно изгнана на пол. Она зашипела для порядку, а потом смылась на кухню через полутемный коридор. Я прошел на середину гостиной и встал перед хозяйкой, пытаясь унять дрожь в коленках.

– Станете молчать? – нервы были ни к черту, – Тогда я буду вынужден…

– Сядьте, Карл, – она указала на диван, – Прошу, сядьте.

Я послушался, слишком потрясенный тем, что она впервые назвала меня просто по имени. Знала ли эта женщина о том, что творится у меня на душе? Наверняка. Она играла со мной, как сытая кошка с мышью: не ведая жалости. Мисс Гувер смотрела на меня с полуулыбкой на губах.

– Я нашла револьвер в комнате Мег полчаса назад. Это из-за него весь сыр-бор?

– Началось из-за него, – признал я, – Оружие у вас?

Она кивнула на лакированный клатч, стоявший на столике у входа. Я молча подал мисс Гувер сумку, и через секунду небольшой револьвер тридцать восьмого калибра лежал у меня в руках.

– Чей он? – поинтересовалась женщина.

– Холтона. Еще со времен буйной юности.

– У него была юность, тем более буйная? – она весело смотрела на меня.

– Самому не верится, однако… Мы не можем подозревать его: железное алиби.

– Да-да, к тому же Генри был убит другим оружием, – кивнула женщина, – Доктор Белл вчера мне это рассказал по секрету.

Дружелюбие местного патологоанатома несколько раз помогло следствию, но в итоге привело к утечке важнейшей информации. Теперь все козыри были в ее руках.

– Значит, вы разбираетесь в калибрах? – сумел я из себя выдавить.

Мисс Гувер улыбнулась:

– Я стала медсестрой в разгар войны, кое-что удалось запомнить… Может быть, хотите выпить?

– Не откажусь, – я успел согласиться раньше, чем сообразил, что это совсем лишнее.

– Виски, я полагаю?

– Чистый, пожалуйста.

Она вышла на кухню. Я положил револьвер на столик, шляпу швырнул в соседнее кресло. Эта женщина вертела мною, как хотела, даже теперь, когда стала главной подозреваемой. Брать выпивку из ее рук – чистое безумие, но вести беседу трезвым было выше моих сил.

Через минуту мисс Гувер вернулась с полным стаканом виски. Я принял его и тут же осушил на добрую четверть.

– Не спешите так, – улыбнулась она, устраиваясь в своем кресле, – Времени у нас много, а выпивки в доме хватает.

– Восхищен вашей выдержкой, – виски обжег горло, и голос снова стал хриплым, зато в голове немного прояснилось, – С учетом того, какие серьезные обвинения вам предстоит опровергнуть…

– А вы уверены, что готовы мне их предъявить?

– Боюсь, у меня нет другого выхода.

Секунду она оценивающе смотрела на меня. Если бы мисс Гувер догадалась, насколько я по правде близок к тому, чтобы замять это дело, моя игра была бы проиграна. Памятуя об этом, я выдержал взгляд и едва заметно перевел дух, когда она начала говорить:

– Мне известно, в чем есть моя вина, а в чем – нет. Но сначала я хочу услышать ваши предположения на этот счет.

– Это будет против правил, – второй глоток виски настроил меня на игривый лад, я даже раскошелился на кривую ухмылку, – Впрочем, вы привыкли получать все, чего хотите.

– Я добиваюсь всего, что мне нужно, – мягко поправила меня мисс Гувер, – По-моему, не самая плохая привычка.

– Просто отличная, если цели достойные…

– А вы полагаете, если одинокая женщина хочет быть независимой в мире мужчин, – это недостойная цель?

– Смотря на что она готова пойти ради этого. Продавать наркотики, согласитесь, не совсем честно и совсем не законно.

– Тут не поспоришь. А что если у нее нет другого выхода?

– Вы имеете в виду низкую оплату труда среди сестринского персонала? Мисс Гувер, я тоже не гребу деньги лопатой, но как-то даже не задумывался о том, чтобы снюхаться, скажем, с итальянской мафией.

Она снова улыбнулась и подлила себе вина.

– Нет, я говорила немного о другом. На преступный путь эту женщину могла подтолкнуть чужая воля – приходило вам такое в голову?

Значит, она работала на кого-то еще. Признаюсь, эта весть меня слегка успокоила. Если не удастся замять дело о наркотиках полностью, то, по крайней мере, у мисс Гувер есть шанс отделаться минимальным взысканием – при условии, что она согласится сотрудничать… В последнем, впрочем, я имел сильные основания сомневаться. Кроме того, моей основной задачей было раскрытие убийства Шумера. И как выкрутиться, если она окажется причастной к этому, пока не приходило в голову.

– Такое возможно, – признал я, – Но мне потребуется больше информации обо всем этом.

– Неужели? А я думала, что вас интересует только убийство Генри.

– Слишком много свидетелей упомянуло о наркотиках во время допроса, – слова парочки подростков не имели особого веса, особенно в контексте последнего разговора с шерифом, но мне хотелось хоть немного ее прижать, – Замять такое дело непросто, и мне нужны веские основания для этого. И, боюсь, я совсем не уверен в вашей откровенности.

Взгляд мисс Гувер стал серьезным. Она раздумывала несколько мгновений, а затем отставила пустой бокал и сказала:

– Я действительно продавала наркотики без рецепта тем, кто в них нуждался, и даже пыталась втянуть в это Меган. Но, уверяю вас, Карл, мне приходилось действовать под давлением извне.

– Был другой плохой парень?

– Парень? – на ее лице снова промелькнуло насмешливое выражение, – Вы в самом деле думаете, что я согласилась бы на такую авантюру с мужчиной во главе предприятия?

– Значит, это была женщина. Я знаком с ней?

– Лучше, чем думаете: это миссис Колдуэлл.

Мои глаза округлились. Старушенция? Эта выхолощенная дамочка в твидовом костюме и с креслом-качалкой на крыльце? Эта миссис Совершенство разлива конца прошлого века? Вдова и мать героев войны, черт ее дери!

Я переваривал услышанное, время от времени прикладываясь к стакану, и наконец спросил:

– Как это оно у вас получилось?

– Постепенно. Я пришла в госпиталь совсем девчонкой, работала под ее началом. Первые несколько лет мы скорее недолюбливали друг друга, но когда я осталась одна, это изменилось. Она начала жалеть и опекать меня. Миссис Колдуэлл знала о моих финансовых затруднениях – кредит за дом муж погасил перед разводом, но сводить концы с концами все равно едва удавалось.

– Тогда она предложила вам непыльную приработку, – задумчиво пробормотал я.

– Не совсем, – мисс Гувер налила себе еще вина, – Однажды я оплошала на работе: были тяжелые времена, меня мучила бессонница… Словом, я перепутала дозировку препарата, и это плохо кончилось… для одного пациента.

– И ваша начальница узнала об этом?

– Разумеется; она следила за каждым моим шагом. Миссис Колдуэлл сумела замять это дело так, что никому в голову не пришло обвинять меня. Но после этого моя жизнь оказалась в ее руках.

– По-вашему, она начала приторговывать медикаментами до встречи с вами?

– Думаю, еще во время войны, хотя точно сказать не могу.

– Но миссис Колдуэлл выглядит такой… добропорядочной женщиной.

– Все так считают, – усмехнулась мисс Гувер, – С виду она – настоящая леди старой закалки, хоть и не с самым уживчивым характером. На деле же это обычная психопатка. Она ненавидит людей, и мужчин – в особенности.

– Чем же вызвана такая ненависть?

– Самой жизнью. Судьба была не слишком благосклонной к миссис Колдуэлл: она рано овдовела, а через двадцать лет потеряла единственного сына. Думаю, именно тогда она стала идеализировать своих любимых, и на этом фоне оставшиеся в живых выглядели не слишком хорошо.

Я хорошо понимал, о чем говорит мисс Гувер… Сам прошел через это дерьмо. С фронта возвращались калеками не только физически: тысячи, десятки тысяч с виду здоровых парней были опустошены внутри. Война высосала из них все соки и вернула в мирную жизнь совсем неподготовленными к этому. Молодые семьи рушились одна за другой, ветераны беспробудно пили, просыпались в холодном поту по ночам, глотали таблетки горстями; некоторые не выдерживали и пускали себе пулю в лоб… Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы отбросить черные мысли и вернуться к делам насущным:

– Полагаю, это было доходное предприятие?

– Весьма, – кивнула она, – Впрочем, на мою долю выпадало не так чтобы много, но, как видите, на жизнь хватало.

– Для чего потребовалось втягивать в вашу авантюру Меган Шумер?

– Это была идея миссис Колдуэлл. В основном мы имели дело с ветеранами, но их с годами больше не становилось. Она решила, что пришла пора обратить взор на молодое поколение. Я пыталась противиться этому, но у нее слишком много всего против меня.

– Однако дочь полицейского – не слишком ли велик был риск?

– Как по мне, чистое безумие. Генри так пристально следил за ней, что мы не могли бы ни на минуту вздохнуть спокойно… Но моя бывшая начальница настояла на своем. Думаю, она видела, насколько мне не по себе в этой роли, и собиралась подыскать хорошую замену: более молодую и менее независимую.

– Но почему вы верили ее угрозам? Ведь миссис Колдуэлл не могла навредить вам, не выдав себя.

– Ей уже нечего терять. Возраст и одиночество не лучшим образом меняют людей. Последнее время мне часто становилось страшно в ее присутствии, – призналась мисс Гувер, – Эта женщина порой настолько увлекалась своей безумной игрой, что теряла связь с реальностью.

Я внимательно посмотрел на нее. Намек был слишком явным, чтобы вот так запросто поверить. С психопатами мне, конечно, приходилось иметь дело, но они не носили компрессионных чулок и не заседали в благотворительных комитетах. Образ старой паучихи, годами плетущей свою сеть, мало-помалу складывался в голове, но безумие сюда как-то не подходило.

– Вы пытаетесь убедить меня, что это миссис Колдуэлл убила Генри Шумера?

– Я пытаюсь сказать, что она на это была способна, – спокойно отозвалась она.

– Мотив я готов признать, но возможность… Откуда у одинокой старой женщины оружие?

– Она много лет хранит наградной пистолет мужа, кольт сорок пятого калибра.

Это было уже слишком. Я вскочил с дивана, в два шага пересек ковер и навис над ней, опершись руками на подлокотники кресла. Наши лица оказались совсем близко. Мисс Гувер глядела на меня снизу вверх, запрокинув голову; поцеловать ее было секундным делом, но меня колотило от ярости:

– И вы скрывали такую информацию? Четыре дня… Четыре дня водили меня за нос!

Ответ прозвучал убийственно спокойно:

– Я не была уверена, что модель оружия подходит, а кроме того, не могла выдать ее без риска для себя самой.

Мгновение я смотрел в ее глаза, а потом с огромным усилием оторвал ладони от подлокотников, взял полупустой стакан и отошел к боковому окну. Отодвинул тюлевую занавеску и увидел собственное неясное отражение, а за ним – дом старухи. Он возвышался в ночи темной громадой, всего в каких-то двух десятках футов от гостиной мисс Гувер. Всего два десятка футов от комнаты, где были мы, где горел теплый свет, а из радиоприемника что-то пел о вечной любви этот носатый итальянец, работавший под француза.

Я простоял так некоторое время. Не скажу, что за те несколько минут перед моими глазами пронеслась вся жизнь: о прошлом я тогда вовсе не думал – только о будущем. Точнее, о том, что могло бы быть и чего не будет никогда. Когда разрозненные кусочки мозаики составили более-менее приемлемый рисунок, я спросил:

– У вас есть телефон в доме?

– Наверху, в спальне, – она удивленно приподняла брови.

– Проводите меня туда.

Она пошла впереди, в полутемном коридоре свернула на лестницу. Я поднимался следом, не сводя глаз с узкой спины. В холле второго этажа горел тусклый свет. Мы вошли в ее спальню, и мисс Гувер указала на телефонный аппарат, стоявший на тумбочке рядом с кроватью.

– Вы хотите, чтобы я ушла?

– Неважно, – я уселся на край постели, поставил стакан рядом с аппаратом и набрал номер участка.

– Дежурный слушает, – раздалось в трубке через несколько секунд.

– Говорит детектив Бойд. Пригласите моего напарника к телефону.

– Есть, сэр… детектив!

Я услышал удаляющиеся шаги, а вскоре затем – знакомое шарканье растоптанных ботинок Уилкинса.

– Как поживаешь? – спросил старик.

– Лучше всех. Вот что… – я поднял стакан, сделал глоток виски и тут же пожалел об этом, звякнув стеклом о трубку, – Я иду брать нашего убийцу. Цветочный тупик, дом 1.

– Хочешь, чтобы я подъехал? – голос зазвучал встревоженно.

– Скорее всего, справлюсь сам.

– Если я нужен…

– На твое усмотрение, – я повесил трубку.

Глава 16. Лицом к лицу

Мы спустились в гостиную. Я забрал шляпу, сиротливо валявшуюся на диване, оставил на столике пустой стакан и направился к двери. Мисс Гувер все время была на шаг позади. У порога она шепнула:

– Будьте осторожны.

– Всего хорошего, мисс… Миртл.

Я вышел не оборачиваясь. Мгновение спустя дверь за спиной закрылась, и все вокруг растворилось во мраке. Я поздно сообразил, что оставил улику – револьвер – в доме, но решил не возвращаться, пока не разберусь со старухой.

Цветочный тупик ночью выглядел не слишком приветливо: свет горел только в гостиной Миртл и у Холтонов – почтенному семейству в тот вечер было не до сна. Я пересек лужайку и повернул к соседнему дому. Он молчаливо чернел на фоне звездного неба. Мне нужно было застать миссис Колдуэлл врасплох, но отчего-то я был уверен, что она не спит.

Именно эта странная уверенность заставила меня обойти дом кругом и выбрать черный ход. Я бесшумно повернул дверную ручку – к счастью, старуха не страдала паранойей и не имела привычки запирать на ночь все замки – и вошел. В кухне было темно, пришлось выждать с минуту, пока глаза привыкнут к сумраку. Пахло выпечкой, но не бабушкиными пирогами, а скорее сухими безвкусными галетами, ими часто кормят в армии. Вскоре удалось различить очертания холодильника, газовой плиты и стола, черную дыру дверного проема, ведущего в коридор, который в этих проклятых домах соединяет кухню с гостиной.

Шаг за шагом я стал продвигаться вперед. Дверь в конце коридора оказалась закрытой; поколебавшись секунду – не подняться ли сразу наверх? – я повернул ручку и вошел в гостиную.

– Стой смирно!

Старушечий голос звучал скрипуче и почти ласково. Я замер. Сквозь прозрачный тюль, которым были занавешены окна, в гостиную проникал свет из дома напротив, и обстановку можно было разглядеть без труда. Старомодная добротная мебель, которая наверняка приехала сюда из прошлого дома старухи. Сама хозяйка сидела в большом старом кресле – спиной ко входу, лицом ко мне. Из-за темной одежды ее едва можно было заметить, а лица так вовсе не разглядеть. Однако предмет, который миссис Колдуэлл держала в руках, я узнал сразу по характерному стальному блеску.

– Я видела, что ты пошел к ней. Девчонку увезли, а потом явился ты. Один. На ночь глядя.

– Это не повод сносить мне голову.

Из кресла донесся каркающий смешок.

– Присядь-ка, хочу тебя рассмотреть.

Я осторожно сел в кресло напротив, снял шляпу и пристроил ее на правое колено; с этой же стороны в кармане плаща я носил пистолет – была надежда, что его удастся выхватить незаметно. Однако шансы оказались ничтожно малы: огни из дома напротив светили прямо в лицо, я был перед старухой как на ладони. С минуту хозяйка рассматривала меня, наклонив голову, а затем спросила:

– Ты ведь пришел по мою душу, верно? Она тебе все рассказала?

– Многое… – я не слишком хорошо представлял, что у нее на уме, и решил тянуть время, – Но еще больше осталось непонятным. Как такая благопристойная леди могла связаться с торговлей наркотиками?

Миссис Колдуэлл ответила не сразу, заглядевшись на фотографии в рамках, стоявшую перед ней на столике. С моего кресла рассмотреть изображение не представлялось возможным, и оставалось только гадать, кто же там запечатлен. Я сидел прямо и не сводил глаз с пистолета, который хозяйка держала в руках. Дуло было направлено на меня и слегка покачивалось в старческих руках.

– Не думала, что ты докопаешься до наших темных делишек, – наконец заговорила она, – С первой встречи показался мне болваном. Я ошиблась.

– Внешность бывает обманчива, – осторожно заметил я.

– Это верно… Значит, девчонка проболталась?

– Ей пришлось признаться: о наркотиках мне поведал один из ее друзей…

– Малыш Холтон? – старуха удовлетворенно кивнула, – Я всегда знала, что щенок не уйдет далеко от папаши. Шакалья порода. Мнят себя столпами общества, но думают только о собственной шкуре.

В этом я был с нею вполне согласен, однако обсуждать соседей не входило в планы.

– Как же все началось? – отважился я напомнить миссис Колдуэлл о сути нашего разговора.

Она вновь замолчала, уставившись перед собой. Я вытащил из левого кармана сигареты.

– Пепельница в буфете, справа, – машинально сказала хозяйка, но тут же опомнилась, – У меня в доме не курят.

– Простите, – я убрал пачку и положил руки на колени, – Вы хотели рассказать, как…

– Как все началось. Помню, я еще не окончательно выжила из ума. Просто не знаю, как начать. Наверное, с войны, я говорю о второй войне.

– Лет пятнадцать назад?

– Или больше. Задолго до победы; раненые возвращались домой, им нужен был уход, забота. Они приходили в больницу один за другим – в нашем-то городишке сотни человек… Попадались твои ровесники, а иные – совсем мальчишки, моложе моего Джонни, – голос миссис Колдуэлл дрогнул, – Я окружала их материнской заботой, старалась помочь чем могла…

– Но из этого мало что получалось?

– Да. Они были сломлены: войной, всеми ужасами, что видели там и творили сами… Ты воевал?

– Служил в военной полиции, – отозвался я.

– И как складывается жизнь?

– Не очень.

– Женат?

– Был женат… недолго.

– Ну, кто бы сомневался, – с отвращением потрясла головой старуха, – Многие пытались начать новую жизнь, заводили семьи, детей, но из этого ничего не выходило. Господи, столько разводов, как за последние годы я за предыдущие тридцать лет не припомню! На одной нашей улице распалось две семьи. А все знаешь, почему?

– Почему, миссис Колдуэлл?

– Потому что мужчина сейчас не тот. За пачку таких я не дала бы и мизинца моего Джонни… что уж говорить о Грегори, – назвав эти имена, женщина заметно поникла.

– Грегори – ваш покойный муж? – решился спросить я.

– Да, он погиб в первую войну, так и не увидел нашего мальчика, ни разу не взял его на руки. Армия даже не вернула мне тело, но в мэрии я получила за него медаль и еще вот это, – она погладила ствол пистолета, – Никогда им не пользовалась и даже не думала, что придется, но содержала в порядке. Чистила, раз в десять лет покупала новые патроны – даже не знаю, зачем. Думала подарить Джонни, когда он вырастет, но он бросил колледж и уехал на фронт… И тоже не вернулся…

Она замолчала, опустив голову. Это была хорошая возможность. Я опустил правую руку в карман и нащупал пистолет, но так и не решился выстрелить. Если женщина говорит откровенно, не стоит ее прерывать. Пауза, однако, затянулась даже для такой драматичной сцены. Левой рукой я поправил шляпу на колене, потом кашлянул и спросил:

– Значит, вы начали снабжать ветеранов наркотиками?

Будто очнувшись ото сна, она заговорила, медленно и задумчиво:

– Сначала это было от случая к случаю. Парень жаловался на боль или его мучила бессонница – я увеличивала ему предписанную дозу. Иногда приходится делать работу лечащего врача. Благо возможность у меня уже была. Поначалу я не брала с них денег.

Старуха снова замолчала. Выждав минуту, я негромко спросил:

– Вы уже занимали должность старшей сестры? Наверняка нелегко было ее получить…

– Я едва оправившись от родов пошла работать санитаркой, чтобы просто выжить, – тряхнула она головой, – Ночами мыла полы и выносила утки за больными, пока мой малыш плакал в круглосуточных яслях. Только когда Джонни пошел в школу, выкроила время для сестринских курсов. Одному богу известно, каких усилий мне стоила эта должность. Старшей сестрой я стала в сорок втором и работала как проклятая, чтобы забыть о смерти сына. В те самые дни в больницу пришла она…

– Миртл Гувер? – рассказ старухи словно заворожил меня, а знакомое имя немного успокоило и вернуло к реальности.

– Она была сестрой милосердия… Сколько ей было тогда – лет восемнадцать, наверное. Сама невинность, хотя с виду не скажешь. Работать умела, и с мужчинами держала себя строго. Ждала мужа, как положено. Она сразу мне понравилась. Мы несколько лет проработали рядом, особо не обращая внимания друг на друга. Война закончилась, вернулся ее супруг – тот еще мужлан. Я видела, что у нее что-то не ладится, работать стала хуже. Когда он смылся из города с племянницей священника, ничуть не удивилась – ты слыхал об этом?

– Мисс Гувер рассказывала о разводе. И о том, что привело к роману Гувера с другой – тоже.

– Ей тогда досталось, – кивнула старуха, – Работать стала хуже, я даже подумывала уволить ее… Как-то мы обе оказались на ночном дежурстве, разговорились. Миртл рыдала мне в плечо, рассказывала, как ненавидит мужчин, твердила, что жизнь окончена… Я пожалела ее. Сама-то успела почувствовать, каково быть матерью, а ей и того не было дано. Взяла бедняжку под свое крыло, учила всему, что знаю. Вскоре подсказала, что можно облегчить жизнь ребятам, вернувшимся с войны. Кто знал, что эта проныра все примечает…

В эту секунду мимо бокового окна кто-то прошел. Я быстро сообразил: если Уилкинс прибыл мне помочь, то наверняка тоже выберет черный ход. Ох, не наделал бы он шуму на кухне! Хватит ли у старика ума подслушать немного наш разговор, а тем паче догадаться, что хозяйка вооружена?

Миссис Колдуэлл, однако, ничего не заметила и продолжала рассказ:

– Она сама начала брать с ветеранов деньги, и призналась мне только когда пропажа медикаментов едва не вскрылась. Я замяла дело, и после этого была у нее в руках.

У меня перехватило дыхание: этого просто не могло быть. Но зачем старухе придумывать такое? Зачем валить все на Миртл, если она явно собирается прикончить меня. Нет, миссис Колдуэлл говорила правду, как на последней исповеди. Мисс Гувер снова сыграла нечестно. Только она не рассчитывала, что бывшая соучастница разоткровенничается с явно не симпатичным ей копом…

– Значит, вы не хотели извлекать из этого выгоду?

– Выгоду?! Я просто выполняла то, что она мне говорила. Смешно, ведь еще пару лет после того, как все началось, Миртл оставалась моей подчиненной. Это она настояла на том, чтобы занять должность старшей сестры после того, как я уйду на пенсию. Пришлось подделывать документы, уговаривать начальство – выставлять ее перед всеми ангелом небесным… Боже, как это было противно!

– Но и после вы продолжали сотрудничать?

– Разумеется, она не собиралась меня отпускать просто так. Бывшая медсестра, член благотворительного комитета больницы, которую знает каждая собака в городе – лучшей помощницы не придумаешь, – горько пробормотала миссис Колдуэлл, – Все изменилось, когда она решила, что я слишком стара для этого.

– Когда она решила взять на роль распространительницы Мег Шумер, – задумчиво сказал я, – Но разве эта весть не должна была вас обрадовать?

Старуха яростно мотнула головой:

– Она просто списала меня со счетов. Десять лет помыкала как собачкой, а потом вышвырнула. Миртл надавила на благотворительный комитет, чтобы меня исключили… Решение приняли только вчера, но это предложение рассматривали целую неделю. Моя жизнь была окончена. Так я думала.

– Вы пытались поговорить с мисс Гувер?

– Это было бесполезно. Я решила, что будет разумнее зайти с другой стороны…

– И за этим отправились в дом Шумеров той ночью?

– Я не хотела никого убивать. Лишь думала припугнуть девчонку. Казалось, если Миртл лишится такой помощницы, то будет вынуждена вернуть меня.

– Но сложилось иначе…

– Да, не повезло, – мрачно отозвалась миссис Колдуэлл, – Генри должен был быть на дежурстве, Мег оставалась одна. Я хотела просто поговорить. Зашла через черный ход – я знаю, что дверь на кухню они почти никогда не запирают, – но в доме не было никого, хотя свет в гостиной горел. Я решила, что девчонка снова отирается со своими кавалерами и скоро придет, поэтому уселась в кресло Шумера и принялась ждать.

– Напротив входной двери?

– Да, вот как ты сейчас, – она мотнула головой на дверь за своей спиной, – Правда, ты действовал потише. Генри ввалился в дом как боров, перепугал меня до полусмерти. Даром, что было светло, я вскинула пистолет и просто чудом не выстрелила в ту же секунду.

– Значит, это случилось не сразу?

– Нет. Он закрыл дверь и только тут заметил меня. А в следующую секунду – вот это, – ствол пистолета нехорошо качнулся.

– Он успел сказать что-нибудь?

– Боюсь, он и сообразить ничего не успел. Я слова не сказала, как он полез в свою кобуру. Что мне оставалось? Я выстрелила, – миссис Колдуэлл вновь криво усмехнулась, – Одним болваном стало меньше.

– Кажется, мистер Шумер вам не слишком нравился.

– Я все о нем знала, все про всех знала: что девчонка гуляет сразу двумя, что Шумер спит с Натали, этой деревенской выскочкой, а ее муж возвращается домой под утро… Не то чтобы их шатания сильно меня интересовали, но что еще остается на пенсии, кроме как смотреть в окно.

– Некоторые предпочитают телевизор, – заметил я не без иронии.

Миссис Колдуэлл мотнула головой:

– Моя старшая сестра в доме престарелых пялилась в этот ящик с утра до ночи. Я считаю, от этого у нее крыша и поехала окончательно.

– Мне очень жаль.

– Нечего жалеть старых дур. Каждый в конце концов получает то, чего заслуживает.

Старуха выпрямилась в кресле, уставившись на стол перед собой. Рука, державшая пистолет, перестала раскачиваться и дуло остановилось на мне. Кажется, запахло жареным. Я сжал кольт в кармане и предостерегающе сказал:

– Вы же понимаете, что убийство еще одного копа сделает вас серьезной преступницей. Вам не удастся уйти далеко.

Она подняла голову и уставилась на меня. Неужели дал промашку? И богом клянусь, я слышал, как скрипнула половица на кухне – значит, Уилкинс уже внутри. И как давно он там? Как много успел услышать? Кажется, у моей собеседницы барахлил слуховой аппарат – она снова ухом не повела и только спросила:

– О чем ты говоришь, мальчик? У меня и в мыслях не было подаваться в бега.

– Тогда за каким чертом вы поджидали меня тут, в темноте и с пистолетом? – я говорил, особо не задумываясь, только чтобы заглушить предательский скрип пола под башмаками моего нескладного напарника.

Миссис Колдуэлл рассмеялась:

– А ты как думаешь.

Она наклонилась вперед, протянув руку к столику, но причина этого неуместного смеха так и осталась нераскрытой. За моей спиной с грохотом распахнулась кухонная дверь, и в комнате прогремел выстрел. Вскрикнув, старуха подняла дуло, и новая вспышка осветила сумрак, ослепив меня на секунду. Впрочем, зрение мне было и не нужно: я битых полчаса сидел напротив и хорошо запомнил, в какую сторону целиться. Вынимать пистолет не было времени, я через подкладку плаща выпустил всю обойму в миссис Колдуэлл.

Когда гром отгремел и пороховой дым проел легкие, я поднялся и шагнул к входной двери. Ощупью нашел на стене выключатель. Под потолком вспыхнула ослепительным сиянием хрустальная люстра. Старуха полулежала в кресле, откинувшись назад и вытянув тощие ноги в шнурованных черных ботинках. На миссис Колдуэлл было то самое платье, в котором она ходила на кладбище к мужу и сыну. А на столике я увидел их фотопортреты. Ничем не примечательные парни двадцати с небольшим лет. Оба в военной форме, одного не отличишь от другого: средний рост, худощавый, светлые волосы и прямой взгляд.

Бог знает, сколько вечеров и ночей она провела вот так, сжимая в руках старый кольт и мечтая снова быть с ними. Может быть, сегодня она бы решилась…

На столике возле кресла с телом хозяйки стоял телефонный аппарат. Я набрал номер участка по памяти.

– Дежурный! Это Бойд. Высылайте всех ребят к дому старой миссис Колдуэлл. И карету скорой… Две кареты.

– Кто-нибудь ранен? – тревожно уточнил молодой голос.

– Нет.

Я дал отбой, вышел на крылечко, уселся в плетеное кресло и закурил. Дверь оставил открытой, чтобы немного света от сияющей в гостиной люстры попало наружу. Позади кресла, в котором я провел самые долгие полчаса в своей жизни, лежал мой напарник. По крайней мере, напоследок Уилкинс смог почувствовать себя героем вестерна… Пуля вошла ему в левый глаз – аккуратно, будто действовал лучший снайпер из лучших. Миссис Колдуэлл была неумелым, но чертовски везучим стрелком.

Эпилог

Колымага Уилкинса досталась мне за бесценок. Вдова не захотела говорить с виновником смерти мужа, когда я после похорон пытался отдать ей ключи от авто. Сделку предложил старший сын. Копия напарника, только моложе и опрятнее. Странно, что за столько лет работы вместе я ни разу не виделся с его детьми. На кладбище все отпрыски старика – от тридцати до четырех лет – стояли в ряд у гроба, покрытого национальным флагом. Я наблюдал издалека, чтобы не усугублять горя семьи.

Дорожные полицейские пока ни разу меня не останавливали. Поскольку права сгинули под Атлантик-Сити, водить пришлось осторожно. И ни капли в рот, как бы ни хотелось. К сожалению, мою новообретенную трезвость начальство оценить не успело: расстрелял пожилую вдову и мать героя войны, в пьяном виде, да еще потерял напарника. Даже раскрытие дела не помогло. Мне мягко указали на дверь.

Служебное расследование заняло месяц. Отставка – пару минут. Утром я оставил значок на столе шефа, забрал пожитки из квартиры, напоследок поругался с квартирной хозяйкой, а в три часа пополудни уже вырулил на шоссе, ведущее на юго-запад. Меня ждал Саннивейл.

Казалось бы, пора отчаяться и пуститься во все тяжкие… Черта с два! У меня на душе пели птицы. Пришлось выкладываться по полной, изворачиваться змеей – но дело было обставлено как следует. Просто спятившая старуха возненавидела соседа, который сумел вернуться с войны живым. Ни одна душа больше не заикнулась о наркотиках, ни одного упоминания об этом не нашлось в протоколах допросов, которые я заботливо подчистил, прежде чем уехать в Бостон.

Теперь я мог вернуться. Я был свободен, и она тоже.

Саннивейл встретил меня приветливо. Стоял теплый ноябрьский день, самый конец золотой осени в Массачусетсе. Теперь здесь не чувствовалось гнилого дыхания октября, сырость куда-то девалась, и кучи опавшей листвы дымились на каждой лужайке.

Я не решился ехать прямо к дому мисс Гувер. Оставил «Додж» возле отеля, на всякий случай предупредил портье, что вечером мне понадобится номер, и зашагал к площади. На мне был новый чистый плащ, щетину теперь сбривал начисто каждое утро, шляпу носил на другое ухо – словом, не узнать. А вот старая колымага могла запомниться местным. Я не хотел лишнего внимания. Хотел встретить Миртл после работы и сказать ей все, что думаю. Просто сил больше не было носить это дерьмо в себе.

Погожий денек выманил на улицы последние в этом году парочки. С одной из них я едва не столкнулся в квартале от площади. Шли себе, воркуя ни о чем и обо всем сразу: у него мятые брюки и улыбка на полфизиономии, у нее – воротничок под горло и искорки в глазах. Оливер Хэйнс и Меган Шумер. При виде меня они оборвали разговор и вытаращились так, будто встретили призрака. Честно говоря, я тоже был не слишком рад этой встрече. Так и стояли на углу каких-то там стрит и авеню, не решаясь вымолвить ни слова. Первым пришел в себя парень.

– Детектив Бойд! Вы здесь какими судьбами? Прибыли бороться с остатками преступности в Саннивейле?

– Не дури, – спокойно осадила его девушка, – Рады встрече, детектив. Здесь многие вспоминали о вас.

Мисс Шумер этот месяц посещала школу хороших манер? От непривычной мягкости в ее голосе я в первый момент слегка оторопел. Впрочем, виду не показал, чтобы маленькая преступница не зазнавалась.

– Могу себе представить, мисс. Должно быть, последнее время в Саннивейле и поговорить не о чем.

– Вот уж о чем горевать не приходится, – вновь подал голос неугомонный Оливер, – Город просто жужжит. Сплетен на год вперед хватит.

– Только меня тут уже не будет, – заметила Мегги.

– Собрались уезжать?

– Она живет с нами. Родители оформили опекунство, пока Мег не закончит школу.

– Как же вы умещаетесь в той квартирке? – не сдержался я.

– Мамина тетка умерла, оставив неплохое наследство, и мы переехали. Сейчас всем места хватает, – не без гордости сообщил Оливер.

– Вернулись в Цветочный тупик?

– Да ни в жизнь! Его теперь все стороной обходят.

– Неудивительно, – я обернулся к девушке, – Значит, вы планируете продолжать обучение в другом месте?

– Попытаюсь прорваться в Массачусетский технологический.

Она откинула голову назад и с вызовом посмотрела на меня. Я остался невозмутим, хотя про себя похвалил девчонку. Меньшего от нее и не ожидал.

– Что будете делать с домом?

– Его вряд ли скоро удастся продать, – не без сожаления призналась мисс Шумер, – Теперь в нашем тупичке четыре пустых дома, и у каждого история одна другой хуже.

– Холтон локти грызет, – вставил младший Хэйнс, – Отец слыхал, как он ворчал по телефоны, что, мол, цены на недвижимость в районе упадут и туда теперь понаедет всякий сброд.

– Хуже сброда, чем их семейка, точно не найдется, – с презрением добавила девушка.

Я, вытащил сигареты и внимательно посмотрел на нее:

– Неужели? А как же ваша дружба с Джошуа?

– Этот ублюдок показал, что ничего из себя не представляет. Сдал всех с потрохами, едва запахло жареным. Ничем не лучше папаши, он теперь этого и скрывать не пытается, – пожала она плечами.

Похоже, рыцарь в сияющих доспехах слетел с пьедестала, который для него мысленно возвела мисс Шумер, и пребольно брякнулся о землю. Впрочем, врожденным благородством Джошуа Холтон был наделен исключительно в мечтах девушки. Я улыбнулся этой мысли и спросил:

– Стало быть, ваш закрытый клуб прекратил существование?

– Просто стал чуть более приватным, – Оливер незаметно подмигнул мне из-за плеча девушки.

Словарный запас парня подрос. Определенно соседство с мисс Шумер пошло ему на пользу.

– А вы чем собираетесь заниматься? – поинтересовался я с улыбкой.

– Отлажу выхлоп у пикапа и подамся в большой город. Ваш покойный напарник говорил, что там можно здорово разбогатеть на стрижке газонов.

– Может, для начала научишься не валять дурака, – с досадой заметила Мег, – Возьмешься сейчас за учебу – и какой-нибудь захудалый колледж с радостью распахнет тебе двери.

– Думаю, в районе Кембриджа такой обязательно найдется, – заметил я, – Был рад встрече.

– До свидания, детектив, – почти хором ответили они.

Я зашагал дальше. Чем ближе был знакомый тупичок, тем быстрее я шел. Кажется, даже насвистывал что-то себе под нос: после встречи с этой парой настроение поднялось. Если у младшего Хэйнса есть немного ума, а у сиротки Шумер – хоть немного сердца, они не упустят друг друга.

Наконец впереди показался заветный знак с надписью «Цветочный тупик». Я махом преодолел последние футы и через секунду увидел щербатого гнома на лужайке мисс Гувер. Он улыбался сегодня с неприкрытой издевкой. Ноги по инерции взбежали на крыльцо, хотя голова уже думала: какого черта?

Шторы были задернуты, дверь заперта на висячий замок. Ветерок гонял сухие листья по подъездной дорожке, а такая аккуратная месяц назад клумба выглядела теперь так, будто ее переехали грузовиком…

Все-таки не зря меня поперли из полиции. Где твоя хваленая наблюдательность, детектив? Мег говорила про четыре пустых дома.

Я уселся на ступеньку. Едва не завыл в голос. Чувствовал себя как мальчишка, у которого уличные задиры отняли велосипед, надавав перед этим по шее. Признаюсь, понимание того, что Миртл уехала из Саннивейла, оглушило меня даже сильнее, чем ее взгляд во время первой встречи. Я вытащил сигареты и машинально закурил, пытаясь сообразить, чем же заняться теперь.

Напиться в баре? Месяц назад так я впопыхах не закрыл там кредит, а теперь, без полицейского значка, хозяин со мной сюсюкаться не будет.

Заглянуть в магазин и напиться в номере отеля? Слишком далеко. Сил нет. Ноги налились свинцом, а зад будто прирос к проклятому крыльцу.

Какого черта, Миртл?

– Детектив Бойд?

Я вздрогнул. Так погрузился в себя, что не заметил приближения Джошуа Холтона. Он еще больше вытянулся и исхудал за последний месяц. Совсем не походил на того напыщенного ублюдка, каким его теперь представляла себе Мег. Несчастный парнишка.

– Как поживаешь? – я пытался выглядеть дружелюбным.

– Паршиво, – он остановился на подъездной дорожке, ковыряя бетонную плитку носком ботинка, – Гуляю вот.

– Один?

– Больше пока не с кем…

– Детская дружба не живет долго, – невольно процитировав слова старшего Холтона в утешение мальчишке, я тут же устыдился самого себя, – Как дома дела?

– По-прежнему… Отец с матерью сначала ругались – чуть до развода не дошло – потом не разговаривали недели две. Теперь уж все как было: тоже молчат, но хоть не дуются.

– Все наладится, – это прозвучало не слишком искренне, – Как в школе дела?

– Подумываю бросить.

– Это не лучшая идея…

– Других все равно нет.

Мальчишка угрюмо замолчал. Я смотрел на него и думал о Майкле. За этот месяц несколько раз пытался дозвониться до сына, но трубку всегда брала бывшая. У него то ночевка, то тренировка, то репетиция рождественского спектакля, мать его так… Скоро Мона вместо очередного чека с алиментами получит извещение об отставке – и тогда даже эти жалкие звонки исчезнут из моей жизни. Что в ней вообще останется?

– А вы хотели навестить мисс Гувер? – воспитанный малец догадался, что пауза слишком затянулась, – Она уехала недели две тому назад.

– Не знаешь, куда? – без особой надежды откликнулся я.

– Далеко, думаю. Дом продала за бесценок банку, отец долго ее отговаривал, когда оформлял сделку. Машину тоже продала. Села в поезд до Бостона… наверное, перебралась на западное побережье, а то взяла бы больше вещей, – добавил Джошуа.

Я внимательно посмотрел на него и спросил:

– Откуда ты знаешь, на каком поезде уехала мисс Гувер?

– Встретил ее на вокзале; можно сказать, проводил, – усмехнулся парень, – Я теперь часто там ошиваюсь. Помог затащить кошку и чемоданы в вагон, она при мне показала билет кондуктору.

Мозг потихоньку начал работать… Значит, она держала курс на Бостон. Что дальше? Могла сесть в самолет в аэропорту Логана и отправиться на запад, как предположил парнишка… Или поехала до Нью-Йорка и раскошелилась на трансатлантический рейс? Последняя версия выглядела правдоподобнее – Франция куда больше подходила Миртл, нежели Калифорния. Но мне на перелет до Парижа и за год не заработать честным путем…

Пока шло служебное расследование, выяснилось, что у миссис Колдуэлл не было ни гроша за душой. Все средства уходили на содержание старшей сестры – полоумной старой девы, которая скончалась недавно в дорогущем доме для престарелых в предместье Бостона. Счета из этой элитной богадельни содержали такие внушительные суммы, что коллеги диву давались. По счастью, скромный образ жизни, которую вела одинокая вдова, рассеял все подозрения. Но я даже приблизительно не мог представить, какое состояние сумела сколотить мисс Гувер.

Я распрощался с парнем и пошел к отелю. Снял самый дешевый номер, чтобы хорошенько все обдумать, и сделал пару междугородних звонков. Если что-то хорошее и осталось у меня в память о службе в военной и гражданской полиции – это старые приятели. Через два часа удалось выяснить, что Миртл Гувер покинула Штаты.

Ночь я провел без сна. Утром рассчитался с заспанным портье, сел в машину, включил радио и через пару минут вырулил на шоссе. Динамик на секунду замолчал, а потом из него донеслась знакомая песня Ив Монтана. Солнце поднималось над дальним холмом. В желудке было пусто, но меня это волновало меньше всего. Я нажимал на педаль газа и смотрел только вперед, на бесконечную дорогу, убегающую на северо-восток. Впору было выть волком, но отчего-то на душе было спокойно.

Миртл… Какая она теперь? Носит костюмы от Шанель? Коротко подстриглась как настоящая француженка или даже стала брюнеткой? Чем занимается: пьет молодое вино где-нибудь в Провансе, а может быть, учится вязать свитера в нормандской деревушке? У меня бензина едва до Бостона. В кармане четырнадцать баксов; десять из них – ее. И, клянусь давно сгнившим сердцем бедняги Шумера, я верну этот долг.

Оглавление

Пролог

Глава 1. Добро пожаловать в Cаннивейл!

Глава 2. Личные дела

Глава 3. Тучи сгущаются

Глава 4. Лучший друг

Глава 5. Тихий район

Глава 6. Хорошие соседи

Глава 7. Сливки общества

Глава 8. Недостающая улика

Глава 9. Устами младенца

Глава 10. Папина дочка

Глава 11. Первое свидание

Глава 12. Семейные неурядицы

Глава 13. Сын за отца

Глава 14. Темные дела

Глава 15. Карты раскрыты

Глава 16. Лицом к лицу

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg