«Кто рисует смерть?»

Артур Сунгуров Кто рисует смерть?

Пролог

Королевство Викториания, май 1898 год

Мистер Поллок очень любил пешие прогулки, и каждый день после чая при любой погоде бродил в Королевском парке. Когда день выдавался погожим, мистер Поллок гулял два часа, успевая обойти парк по периметру, чем очень гордился.

В этот раз погода была благоприятной, и мистер Поллок позволил себе продлить удовольствие и завернул к Оленьему водопаду, чтобы полюбоваться этим дивным творением природы. Но судьба уготовила ему куда более интересное зрелище.

На лужайке расположились дамы — человек десять. Одну из них мистер Поллок узнал сразу, это была графиня Паулина Шандор, скандально известная светская львица, которая вот уже год блистала при дворе Её Величества, хотя не отличалась блистательной красотой. Но сегодня она была, поистине, ослепительна — оголенная до пояса, со спущенной на бедра нижней рубашкой и без корсета. И хотя графиня переживала уже не первую свою юность, и грудь ее несколько потеряла форму — мистер Поллок был ослеплен. Ослепление не лишило его рассудка, и он живо спрятался в кусты, чтобы наблюдать и не быть замеченным, и изгнанным.

Против графини стояла девица с темно-рыжими волосами и деловито расшнуровывала свой корсет. Еще несколько мгновений, и вот уже корсет брошен на траву, и рыжая девица тоже обнажилась по пояс, являя миру маленькие, дерзко вздернутые грудки, и ничуть не смущаясь собственной наготы.

Мистер Поллок вспотел и полез в карман за платком, чтобы вытереть вспотевший лоб.

— В последний раз предлагаю вам примирение, леди, — сказала одна из одетых дам.

Она была тоже знакома мистеру Поллоку — баронессу Ливенштейн, известную своими эмансипированными убеждениями и страстью к медицинским наукам.

— Отказываюсь! — сказала рыжая девица.

— Отказываюсь, — повторила графиня Шандор.

— Секунданты, оружие! — важно провозгласила баронесса и отступила за прочерченную линию, поправляя на носу очки.

Мистер Поллок тоже поправил очки, чтобы разглядеть все до мельчайших подробностей. Будет о чем рассказать в клубе у Карлтона! Поглядеть на женскую дуэль удавалось немногим, да и половина этих счастливчиков, скорее всего, безбожно врали. А спекулянты продавали тайком пикантные фотографии, сделанные, якобы, из труднодоступных мест с риском для жизни.

Секунданты — дамы в летних шерстяных пальто, в широкополых шляпах, из которых стилетами торчали шляпные булавки — поднесли шпаги, предварительно их проверив. Дуэлянтки приняли оружие, поклонились друг другу и приняли позиции.

— …Бог мой! Они дрались, как львицы! — рассказывал в десятый раз мистер Поллок.

Он сидел в кожаном кресле, попыхивая сигарой, а вокруг него сгрудились, по меньшей мере, человек пятнадцать завсегдатаев клуба у Карлтона.

— Какая страсть! Какой пыл! — расписывал мистер Поллок, закатывая глаза. — Это надо было видеть, господа, это надо было видеть. Графиня оборонялась яростно и осыпала рыжую мисс проклятиями, шпага так и сверкала в ее руке — смертоносная, проворная!.. Но рыжая мисс ничуть не уступала. А какой восхитительный бюст, господа! Четверть часа опыт боролся с молодостью, и, наконец, металл нашел путь к мягкой, нежной плоти, и пролилась кровь… — он замолчал, делая эффектную паузу.

— Поллок, не тяните! Рассказывайте, что было дальше! — подали голоса сразу несколько слушателей.

— Рыжая мисс ранила графиню в плечо. Алая кровь залила белое тело — ах! кто из известных художников мог бы изобразить эти чистые, яркие краски! Графиня вскрикнула и упала, зажимая рану. Баронесса бросилась к ней, держа наготове корпий и джин, чтобы привести в чувство побежденную и обеззаразить рану, а рыжая мисс стояла в лучах солнца, опустив шпагу, и говорила… Я не слишком расслышал ее речь, но она сказала что-то вроде: «Теперь, когда я удовлетворена видом крови, графиня, я вас прощаю. Но берегитесь снова становиться у меня на пути!» Если бы вы видели ее тогда, господа! Сама королева не смогла бы держаться величественнее!

— Не упоминайте Её Величество таким тоном, Поллок, — сделал замечание рассказчику седовласый господин, который один слушал эту историю с неудовольствием. — Вы не испытывали некоторого неудобства, подглядывая из кустов? Все же, поступок, достойный юноши…

— Мне было весьма удобно сидеть там, — огрызнулся мистер Поллок. — Там был пенек, я устроился на нем.

— А, ну тогда разумеется, — с иронией ответил седовласый господин.

— Не отвлекайтесь, мистер, продолжайте! — слушатели принялись умолять мистера Поллока, который замолчал с самым оскорбленным видом. — Вы не узнали эту рыжую леди? Кто она?

— Даже если бы узнал, стал бы разглашать в обществе, — сказал мистер Поллок напыщенно. — Настоящий джентльмен всегда оберегает тайну, хранителем которой он стал, если дело касается женщин.

— Разумеется, — проворчал седовласый господин, — какая жалость, что ваши принципы, Поллок, не распространяются на графиню Шандор и баронессу Ливенштейн.

Но его никто не услышал, потому что уступая многочисленным просьбам, мистер Поллок начал рассказ заново.

Глава 1

Империя Вайтань, 1899 г.

Было жарко, очень жарко, и Шерил сто раз пожалела, что не оставила саквояж в посольстве. Несмотря на палящее солнце, улицы в округе Мейфен, в округе Цветущих Слив, были заполнены народом. Проталкиваясь сквозь толпу — кричащую, поющую и танцующую, Шерил гадала, что за праздник случился в этом убогом местечке. Не ее же назначение решили отпраздновать местные жители?

Она промокнула лицо платочком, а когда открыла глаза — чуть не вскрикнула от неожиданности, потому что приблизив нос к носу на нее смотрел дракон.

Конечно, не настоящий — голова из папье-маше, обтянутая тканью, клыки из картона. Таким только пугать малышей. Дракон плясал перед Шерил, выбрасывая ноги в красных штанах и дешевых туфлях из тонкой ткани.

— Уйди! — сказала Шерил на вайтаньском, и дракон послушно запрыгал в другую сторону, на потеху зрителям. За ним тянулся длинный хвост, из-под которого, как лапки сороконожки, виднелись десять или двенадцать пар ног в одинаковых красных штанах.

Следом за драконом несли ритуальные зеркала — отполированные до блеска медные круги. На секунду Шерил увидела свое отражение. Она — высокая, в белой блузе и в черной дорожной юбке, с лихо сдвинутой набок шляпкой-котелком, на которой красовалась лента тартана «Каледония», а вокруг — лохматые аборигены с желтыми лицами, в штанах и рубашках, цвет которых сразу и не разберешь.

Стуча каблуками по деревянной мостовой, Шерил стала подниматься к набережной, где находилась полицейская префектура. Здесь было не так людно, ветхие лачуги сменили добротные двухэтажные дома, и попадавшиеся навстречу вайтаньцы носили вполне приличную цивилизованную одежду, а не халаты с рукавами до земли. Некоторые дамы держали даже кружевные зонтики, столь модные в Викториании. Встречались и сами граждане Викториании — уже загорелые под горячим восточным солнцем. Они с любопытством смотрели на Шерил и даже кланялись издали, но заговаривать не спешили.

Префектуру Шерил нашла почти сразу — по вывеске на обветшалой стене. Ворота в префектуру не охранялись, да их и попросту не было, они валялись поодаль, брошенные в грязь возле колодца, и на них удобно устроились вайтаньские детишки вместе с собаками.

Само здание выглядело не лучше — основание из серых камней, верх деревянный, стекла только в окнах второго этажа — грязные, а некоторые и разбитые.

Двор не был замощен, его покрывали грубо отесанные доски, брошенные как попало, чтобы только добраться от ворот до входа в здание. Нескошенная трава выросла по пояс, и из нее весело выглядывали желтые пушистые цветочки.

— Какое убожество, — сказала Шерил презрительно, прошла, балансируя, по доскам, и толкнула двери.

Внутри царило такое же запустение, что и во дворе — грязь на полу, на столах толстый слой пыли, часы на стене висят косо, стрелки застыли, указывая двенадцать часов. И никого.

— Да, это место явно ждало меня, — пробормотала девушка и первым делом подтащила к стене стул, и взобралась на него, чтобы завести часы. С третьего раза ей удалось снять их, и облако пыли накрыло ее с головой. Несколько раз чихнув, Шерил перевела стрелки, сверившись с карманными часиками, и перетянула гирьки.

Повесив часы, она спрыгнула со стула, отряхивая перчатки, и лицом к лицу столкнулась с вайтаньцем, который появился невесть откуда и теперь невозмутимо наблюдал за девушкой. Он был одет, как простолюдин — в рубашку с узкими рукавами, широкие полотняные штаны и тряпичные туфли, подвязанные вокруг щиколоток. Длинные волосы, давно не знавшие гребешка, были связаны в хвост пониже затылка, выбившиеся пряди падали на лицо, придавая человеку дикий и опасный вид. Шерил оглядела его почти с омерзением, подумав, что инспектор Дандре совсем не выполняет своих обязанностей, раз впускает в префектуру подобных типов.

— Позови инспектора, — сказала она по-вайтаньски приказным тоном. — Скажи, что прибыл суперинтендант Макнамара.

Абориген не двинулся с места, продолжая разглядывать ее.

— Мне нужен инспектор Дандре, — повторила Шерил раздельно. — Ты не понимаешь? Или глухой?

Он ничем не выказал, что понял ее, и обошел кругом, разглядывая со всех сторон.

— Вот ведь дикарь, — пожала плечами Шерил и направилась к самому большому столу, возле которого стоял массивный деревянный шкаф, запертый на замок величиной с мужскую ладонь. Поставив саквояж на стол, потому что более чистого места для своего багажа она не нашла, девушка поискала в ящиках ключ, ничего похожего не обнаружила, и со вздохом вооружилась шляпной булавкой, в два счета отомкнув огромный замок.

В тот же миг чужая рука схватила ее повыше локтя. Абориген снова оказался рядом и смотрел на Шерил вовсе не дружелюбно.

— Отпусти! — велела она, ничуть не испугавшись. — Или отправлю в Каури.

Каури было единственным местом, где аборигены панически боялись оказаться. Тюрьма для тех, кто осмелился напасть на белого человека, откуда редко кто возвращался, а если возвращался — то лишь для того, чтобы умереть в ближайшие несколько дней.

Но на этого дикаря угрозы не произвели впечатления. Шерил он не отпустил, да еще и поволок прочь от шкафа, и с какой целью — не известно. Шерил не стала дожидаться выяснения этой цели и выхватила пистолет. Она всегда носила его за краем чулка.

— Отпусти сейчас же, — произнесла она раздельно, приставляя к виску аборигена маленькое, но грозное оружие — дамский пистолет фабрики Пфлюгера, прозванный «блохой». Совсем не лишняя вещь в чужой стране. Да и в своей, если идешь ночью и по улицам рабочих кварталов.

— Что это вы творите, мисс?! — раздался женский вопль позади.

Речь на чистом викторианском очень обрадовала Шерил, но в это самое время абориген, которого ствол пистолета, направленный в голову, сразу заставил присмиреть, произнес:

— Стой на месте, Алиш. Иначе она меня пристрелит с перепугу.

И заговорил он, между прочим, тоже на чистом викторианском.

— За что ей тебя стрелять? — ответила невидимая Алиш раздраженно. — А вы, мисс, немедленно опустите оружие!

— Опущу, когда этот невежда отпустит меня, — сказала Шерил.

Абориген тут же разжал пальцы и поднял руки, показывая, что у него только добрые намерения.

— Так-то лучше, — Шерил щелкнула предохранителем и поставила ногу на стул, одновременно задирая юбку, чтобы спрятать оружие. — И не надо так таращиться, мистер, — сказала она аборигену, который уставился на ее точеную ножку, затянутую в самый тонкий дорожный чулок — серый, с розовой стрелкой. — Вы женских ног, что ли, не видели?

Она даже обратилась к нему на «вы», посчитав, что знание цивилизованного языка заслуживает цивилизованного обращения.

— Итак, мисс Алиш, не подскажете ли мне… — Шерил обернулась к викторианке и замолчала.

Перед ней стояла вовсе не ее соотечественница, а девушка-аборигенка — маленькая, щуплая, смуглая, с раскосыми глазами и припухшими скулами, как у большинства вайтаньцев. Волосы ее были расчесаны на прямой пробор и закручены в два пучка над ушами, придавая вид насторожившейся мышки. Образ довершали длинная до колен узкорукавная кофта и узкая юбка с разрезами на боках, чтобы облегчить шаг. В разрезах виднелись голубые шелковые штанишки с узорчатыми манжетами на щиколотках. Девушка держала корзинку с овощами и окунем, который еще бил хвостом.

— Что вы тут делаете? — спросила «мышка», ставя корзину на пол и упирая кулаки в бедра. — Это полицейская префектура и посторонним здесь находиться не разрешается!

— Ох, это — префектура? — саркастически рассмеялась Шерил. — А больше похоже на свинарник. А это, видимо, инспектор Дандре, — она указала на аборигена, который так и стоял с поднятыми руками.

— Так и есть! А я — сержант Дандре! — гордо сказала «мышка».

— Не выдумывай, — сказал абориген, — я не брал тебя в штат.

— Отложите шутки на потом, — сказала Шерил. — Мне нужен инспектор Дандре. Настоящий. Позовите его.

— А кто вы сами, мисс? — требовательно спросила «мышка», игнорируя просьбу.

На этот раз Шерил расстегнула верхние пуговицы на блузке, и абориген немедленно нырнул взглядом в вырез. Ничуть не смущаясь, Шерил извлекла из-за корсета документы, развернула их и продемонстрировала.

— Я — Шерил Макнамара, — сказала она холодно. — Вот паспорт. А вот — приказ о назначении в округ Мейфен, суперинтендантом. Теперь эта префектура находится в моем ведении. Все понятно?

«Мышка» втянула голову в плечи и схватила корзину:

— Тогда я пойду, братик, — пискнула она, — мне еще обед готовить, а вам найдется о чем побеседовать с госпожой суперинтендантом!

— Мне не о чем с вами беседовать, — обнадежила Шерил аборигена. — Потрудитесь найти мистера Дандре и оповестить о моем прибытии. И пригласите кого-нибудь, пусть сделают уборку. Тут омерзительно.

Вместо ответа абориген задрал рубашку и залез за пояс штанов.

Шерил даже не дрогнула, хотя и скривилась, а рука сама собой потянулась к пистолету.

— Вот мои документы, — сказал абориген, протягивая девушке паспорт гражданина Викториании. Правда, документ был изрядно потрепан, засален, а корочка еще и влажная от пота.

Взяв удостоверение личности двумя пальцами, Шерил внимательно прочитала первую страницу. Ноэль Николя Дандре.

— Думаете, я в это поверю? — она швырнула паспорт на стол. — Скорее поверю, что вы убили настоящего инспектора, а в шкафу прячете его труп.

— На такой жаре он бы быстро завонял, — объяснил абориген. — Хотите отпечаток большого пальца, чтобы удостовериться?

После сверки отпечатка в паспорте и на клочке бумаги Шерил постаралась выглядеть невозмутимой, и это ей удалось, хотя и с трудом. Мисс Алиш, семеня, как мышка, пробежала по префектуре, стирая пыль со стульев и столов, чтобы суперинтендант могла, наконец, присесть, чем Шерил и воспользовалась.

— Честно говоря, чего-то подобного я и ожидала, — сказала она, снимая перчатки и доставая из саквояжа флакон с одеколоном, чтобы хоть немного освежиться. — Хотя — нет. Не ожидала, что в королевскую полицию берут аборигенов.

— Вы про меня и сестру? — спросил Ноэль Дандре с обманчивой мягкостью. — Мы не аборигены.

— Вайтаньцы, — так же мягко ответила Шерил.

— По матери. Моя мать родилась здесь, а отец приехал из Викториании.

— Вот как. Что ж, тогда это объясняет вашу… экзотическую внешность.

Нажав пару раз на грушу пульверизатора, она с наслаждением обрызгала шею. Стало немного прохладнее.

Мистер Дандре чихнул, прикрывшись локтем.

— Ну и забористая штука, — сказал он, показывая на флакон. — Будете ложиться спать — пшикните по углам, все пауки разбегутся.

— Хотите напугать меня пауками? — насмешливо спросила Шерил. — Как наивно! Если бы я боялась пауков, то не приехала бы в Вайтань. Комиссар Кэмпбелл говорил, что этот округ — один из самых спокойных в городе, но я выбрала его не поэтому…

— Так это старина Джордж мне так удружил? — перебил ее мистер Дандре.

— Язвите, больше вам ничего и не остается, — сказала Шерил. — После того, как я превращу этот сеттльмент[1] в оазис цивилизации, вас отправят куда-нибудь в провинцию. Свиней пасти.

— Какие громкие слова. Вы, наверное, перепутали Мейфен с округом королевского театра в Викториании.

— Уверяю вас — нет, — Шерил посмотрела на инспектора выразительно, чтобы поставить на место. Очень уж ей не нравился его развязный тон. И внешний вид тоже не нравился.

Она принялась доставать кодексы, тетради и письменные принадлежности, расставляя их на столе, и между делом решила прочитать небольшую лекцию своему подчиненному:

— С завтрашнего дня я желаю видеть вас в форме офицера Ее Величества. Вы не должны одеваться, как местный житель и вести себя подобно им. Всякий, взглянувший на вас, должен видеть офицера полиции Королевства Викториании. Это внушает уважение и трепет.

— Где вы понабрались этой ереси? — спросил инспектор, засовывая паспорт за пояс штанов.

— В королевском колледже права, к вашему сведению, — насмешливо ответила Шерил.

— Неужели туда принимают женщин?!

— А что вас так удивляет? Женщина для вас — существо второго сорта? Королева — тоже женщина, смею вам заметить.

— Ничего не имею против Её Величества, — заверил он, — но королева не бегает по улицам за жуликами. Это всегда было привилегией мужчин. Бегать, в смысле.

— Так сказали мужчины? — спросила Шерил, вставая и подходя к шкафу.

Инспектор немедленно отреагировал:

— Эй! Лучше бы вам туда не заглядывать.

— Почему же?

Он пожал плечами.

Распахнув дверцы, Шерил обнаружила внутри мешки, от которых исходил сладковатый запах. Каждый мешок был опечатан и снабжен биркой с печатью, изображавшей профиль королевы.

— Что это?! — она развязала один из мешков. Он был полон коричневых кусочков неправильной формы. — Это же опиум!

— Он, — подтвердил инспектор. — Причем, очень хороший.

— Да тут фунтов двадцать! Почему он здесь? Монополия на продажу опиума принадлежит только королевским корпорациям, а у вас даже мешки нерастаможенные!

— Хотел сжечь, да не успел.

— Сжечь? Вы с ума сошли, инспектор? Здесь товара на тысячу гиней. Надо немедленно передать мешки в корпорацию.

Мистер Дандре промолчал, с преувеличенным вниманием изучая пол под ногами. Шерил закрыла шкаф и при помощи шпильки заперла замок.

— Завтра я разберусь с этим, а вы думайте, что будете излагать в рапорте. Итак, приступаем к делу. Мне нужно, чтобы вы проследили, как доставят мой багаж из посольства — будьте осторожны, там ценные приборы. Потом мне нужна комната без окон…

— Там будет очень жарко, — вставил мистер Дандре, — спать не сможете.

— …для фотолаборатории, — Шерил посмотрела него снисходительно. — Вы хоть знаете такое слово?

— Э-э… Вторая половина мне понятна, — покрутил руками инспектор.

— Тогда помалкивайте. Значит, комната без окон, плюс вольер для Шэн-Тунга…

— Вы привезли с собой ручного дракона?

— Это пекинес. Служебная собака. У него феноменальный нюх.

— Фено… какой? Случаем, не заразно?

— Надеюсь, что глупость ваша не заразна, — парировала Шерил. — И покажите мою комнату. Мне надо переодеться.

— Вашу комнату? — переспросил инспектор. — Вы и правда собираетесь жить в префектуре? Но здесь живем только мы с сестрой. Если поселитесь, пойдут слухи…

— Слухи и сплетни оставьте вашей бабушке. Я приехала работать на благо короны, и мне нет дела до сплетен. Невозможно трудится с полной самоотдачей, если дом и работа находятся по разные стороны улиц. Так, между прочим, говорил мой наставник — мистер Роберт Пил.[2] Если вам что-нибудь говорит это имя.

— Ну, что-то говорит, — согласился мистер Дандре. — Хорошо, если вы решили принести свою репутацию мне в жертву, я покажу вам комнату… Пойдемте на второй этаж, жилые комнаты находятся там.

— Имейте в виду, вам в жертву я ничего не принесу, — сказала Шерил, забирая саквояж. — Ни вам, ни любому другому мужчине в мире.

— Почему это? — заинтересовался инспектор. — Позвольте, помогу донести сумочку…

— Это оскорбление. Вы считаете, я настолько слабосильна, что не в состоянии удержать сумку? Берегитесь! Вы уже знаете, что пистолет всегда при мне.

— Да, с вашим пистолетом встреча получилось краткой, но незабываемой, — согласился инспектор. — Так что там насчет всех мужчин в мире?..

— Я никогда не выйду замуж. Любовь моей жизни — наука, расследования и опасности. Только им я всегда буду верна.

— А по вам и не скажешь, — он пропустил ее вперед по лестнице. — И фигурка у вас ничего, и носик хорош, а про волосы — и вовсе молчу. Это природное или вы что-то с ними сделали?

— Соблюдайте субординацию. Что за низость — видеть в женщине только тело? Это устарело так же, как мужская дуэль.

— Хотите сказать, в Викториании мужчины предпочитают выяснять отношения не при помощи шпаги, а на словах, как старая герцогиня со своей экономкой?

— Это значит, — Шерил обернулась и насмешливо посмотрела на Дандре сверху вниз, — это значит, что в Викториании дуэлируют и женщины. И не далее, как год назад, я победила на дуэли графиню Паулину Шандор…

— Подумать только, какое достижение!

— …об этом даже писали в газетах…

— Сожалею, не читал. Газеты мы здесь получаем с опозданием в два-три года.

— …а она была покрепче вас, — закончила Шерил со сладкой улыбкой. — Так что если мне придется обнажить против вас шпагу, я не растеряюсь. Предупреждаю, что со шпагой я так же ловка, как и с пистолетом.

— Если вы даже инспектору полиции грозитесь, то что же будет с местными бандитами? Они умрут от страха при одном упоминании вашего имени! Что касается меня — я уже умер.

— Прекратите паясничать, — оборвала его Шерил. — Вы все поняли, а теперь извольте выполнять — показывайте комнату и отправляйтесь за моим багажом.

— Конечно, госпожа суперинтендант, — засуетился инспектор. — Направо, пожалуйста.

— Не переигрывайте.

— Актер из меня никудышный, а вот художник — неплохой. Вот эта комната, прошу вас. Как-нибудь вы попозируете, и я изображу ваш образ в акварели, среди цветущих слив. И подпишу что-нибудь поэтическое — слива среди слив. Хотя нет, по цвету вы больше похожи на рамбутан, он такой же лохматенький…

— А вы похожи на сгнивший мангустин. Не по цвету — по вкусу, — Шерил вошла в комнату и захлопнула двери перед его носом.

— Просто вы меня не пробовали, госпожа суперинтендант! — сказал инспектор уже в закрытую дверь.

— Мечтай, — пробормотала Шерил, осматривая новое жилье.

Здесь все было так же пыльно и запущено, как внизу. Деревянная кровать без матраса, окно затянуто грязной сеткой. Стол для письма и колченогие стулья.

Над кроватью висела картина — тусклая акварель на шелке. Водопад, сухое дерево, похожее на костлявую руку, высунувшуюся из земли, и вайтаньец, спящий на коленях возлюбленной. Как на всяком вайтаньском рисунке, в углу картины столбиком были выписаны иероглифы — стихи или мудрое изречение. Шерил быстро прочла его: «Те, кого нет, смотрят с картин, и будто бы снова говорят с нами».

Примечания

1

Сеттльмент — округ, где проживают, преимущественно, иностранцы, и где действуют законы их страны, а не страны, на территории которого он находится.

2

Роберт Пил — реальный отец английской полиции, не мог о нем не упомянуть.

Оглавление