«Мавр сделал свое дело»

Мавр сделал свое дело (fb2) - Мавр сделал свое дело 587K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Олег Таран

Олег Таран Мавр сделал свое дело

(Новые приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в начале XXвека)

На рубеже веков я все реже и реже мог бывать у своего друга — Шерлока Холмса, потому что врачебная практика и семейные дела оставляли слишком мало времени для нашей дружбы. Тем не менее, как только один из дождливых осенних дней лишил меня пациентов, я поспешил на Бейкер-стрит.

Я застал Холмса стоящим в задумчивости у окна, и, поздоровавшись, развесил свой плащ на экран, стоявший возле горящего камина.

— Здравствуйте, Ватсон. Скажите, вы любите дождь? — неожиданно спросил мой друг.

Я пожал плечами:

— Что же в нем хорошего? Сырость, грязь, простуда…

— В вас говорит врач, Ватсон.

— Элементарно, — подразнил я Шерлока его же любимым словечком. — Я же и есть врач. А вот почему он в вас вызывает такие благостные раздумья? Вы же всегда были практичным человеком, а дождь, как известно, лишь помеха в вашей работе.

Холмс повернулся ко мне:

— Отчасти вы правы, мой друг, если речь идет об уничтожении следов преступления. Но вам хорошо известно, что их уничтожают не только дождь, но и преступники, а заодно и неосторожные полицейские. Так что же мне теперь, не любить милых воров или убийц, до сих пор дающих мне работу? Или старину Лестрейда, не мешающего мне ее выполнять? Кстати, он до сих пор умудряется сочетать хватку бульдога, с недалекостью пуделя…

Он умолк и закурив трубку, снова поглядел в окно. На улице послышался шум приближающейся кареты.

— Впрочем, с недалекостью Лестрейда я, кажется, поторопился, — усмехнулся Холмс.

Я подошел к окну и увидел, как маленький сыщик, выбравшийся из экипажа, подходит к дверям нашей квартиры. Спустя пару минут он был перед нами в гостиной:

— Мое почтение, мистер Холмс! Добрый день, доктор Ватсон! Как у вас уютно, джентльмены.

— Прошу вас Лестрейд, проходите, — предложил гостю кресло мой друг. — Судя по тому, что вы посетили нас в столь ненастный день, у вас есть на это серьезные причины.

— На этот раз нет, мистер Холмс. Я лишь выполняю настойчивую просьбу уважаемой дамы — пригласить вас на место происшествия. Или как она считает — место преступления.

— Неужели именитый сыщик Скотленд-Ярда не смог разобраться, что же там, в действительности произошло? — спросил я.

— Не нужно иронии, доктор Ватсон. Я уже представил вдове покойного мистера Денсли официальную версию случившегося. Что там может быть загадочного? Заброшенный пустынный дом на Мэдин-стрит, тело человека, которому, по-видимому, стало плохо и, падая, он ударился о плинтус камина. Нашли его случайно — один из констеблей обходил пустынные дома, некоторые из которых служат прибежищем бродяг. Но все указывает, что это было не убийство, а несчастный случай. Судебный врач утверждает, что главная причина смерти — сердечный приступ. У покойного при себе были даже сердечные капли…

— А что он делал в заброшенном доме? — поинтересовался я.

— Этот же вопрос задает мне и его вдова. И еще у трупа какая-то странная улыбка на лице, хотя доктор говорит, что это могла быть гримаса боли. Но эти частности не могут поколебать позиции следствия.

— Заброшенный дом, тело… Нечто похожее уже было, дорогой Лестрейд и боюсь, вам в этот раз придется обойтись без моего скромного участия, — сказал мой друг с самым скучающим видом. Надо сказать, что в последнее время он редко брался за какие-то расследования.

Наш гость поднялся:

— Ну что же, я был уверен, что моя миссия будет неудачной, но возражать даме над телом ее супруга было бы с моей стороны просто невежливо. Она почему-то убеждена, что здесь не все так просто. Она и приехала к нам в Скотленд-Ярд ночью с требованием — отыскать его. С ее слов мистер Денсли до прошлого вечера был крайне обеспокоен чем-то, а затем, ничего не сказав, куда-то ушел, и уже не вернулся. Вдова говорит, что ее покойный муж был очень осторожен и непонятно, что могло заставить его на ночь глядя явиться в пустующий дом.

Я взглянул на скучающего Холмса и понял, что вот-вот лишусь возможности поучаствовать в расследовании еще одного дела, кажущегося ему неинтересным.

— Лестрейд, мне кажется, что причина тут одна — какие-то старые грехи. Именно они заставляют многих моих подопечных совершать труднообъяснимые поступки, — заметил мой друг.

Сыщик подошел к порогу гостиной:

— Итак, я скажу миссис Денсли, что вы разделяете версию следствия и не видите необходимости в собственном расследовании?

— Холмс, — умоляюще посмотрел я на своего друга, — давайте хоть осмотрим место происшествия.

— Вы думаете, что мы найдем там что-нибудь интересное? — спросил он, потягиваясь в кресле. И вдруг рывком поднялся: — Ну что же едем. Только ради вашего любопытства, доктор Ватсон…

Когда Холмс отправился в свою комнату собираться, Лестрейд повернулся ко мне:

— Напрасно прокатитесь, доктор. Честно говоря, для меня в этом деле все уже ясно. Но вы, Ватсон, создали своим рассказами вашему другу образ поборника истины в последней инстанции. И теперь от него как от фокусника ждут чуда — что он обязательно найдет всех виновных во всех преступлениях.

Сыщик сказал это с такой усмешкой, что я не удержался от замечания:

— Что ж, моему другу пока удавалось оправдывать этот образ. Причем, благодаря не только своим незаурядным способностям, но и тем господам, кто не может в полной мере оправдывать свое предназначение.

Лестрейд недовольно шевельнул усами, но промолчал. В полном молчании мы ехали в полицейской карете к месту происшествия. Когда, миновав полуразрушенную ограду, мы подошли к большому серому дому, окна которого были забиты ставнями, констебль, стоявший у дверей, сообщил Лестрейду:

— Вдова покойного все еще здесь…

Нашему взору предстало просторное пыльное помещение, служившее прежним хозяевам, гостиной. Мебель состояла из небольшого старого шкафа, нескольких сломанных стульев и довольно крепкого стола, за которым Смюэлс — помощник Лестрейда, писал протокол осмотра. Кроме него здесь были судебный врач, фотограф, щелкавший магниевой вспышкой, и еще какие-то люди, сновавшие взад-вперед. Кругом было натоптано, и многолетняя пыль была щедро перемешана со свежей грязью, принесенной из сада.

— Если бы это было убийством, то следов убийц мы бы уже явно не нашли, — недовольно поморщился Шерлок.

К нам подошла молодая миловидная женщина в темном пальто и шляпке с небольшой сумочкой в руках.

— Миссис Денсли, — представил ее Лестрейд. — А это мистер Холмс и его друг доктор Ватсон, Думаю, они подтвердят официальную версию смерти и развеют ваши сомнения. Позвольте мне покинуть вас.

Сыщик отошел к своему помощнику, а женщина с отчаянием и надеждой посмотрела на моего друга:

— Мистер Холмс, как же так? Разве может это быть несчастным случаем? Да, у него было слабое сердце! Но посмотрите сами, разве можно было так упасть? Это же абсурд!

К ее чести следует сказать, что она сохраняла выдержку и самообладание. Находясь в нескольких шагах от мертвого мужа, миссис Денсли не проронила не слезинки, лишь голос — дрожащий и натянутый, выдавал горечь и глубину ее потери.

— Успокойтесь, прошу вас! Если это действительно убийца, я обещаю, что приложу все усилия, чтобы раскрыть преступление, — сказал Холмс. — Но вам сейчас лучше покинуть это место. Вас проводят…

— Не беспокойтесь обо мне, — проговорила вдова. — Мне в жизни приходилось переносить много потерь, перенесу и эту. Найдите убийцу, мистер Холмс! Я унаследую небольшое состояние, но не пожалею этих средств для поиска виновных.

Когда она удалилась, мы решили осмотреть тело. Пожилой, хорошо одетый мужчина лежал у камина, плинтус которого был в крови. Голова его с небольшой раной была склонена набок, а на лице застыла та самая улыбка, о которой говорил Лестрейд.

Я оглядел на камин и удивился. Дело в том, что верхняя его кромка выдавалась далеко вперед, и покойный, падая, не мог не задеть ее, но кровь была лишь внизу, на плинтусе. Я шепотом сообщил об этом Холмсу, и он согласно кивнул, дескать, это важно. Затем он громко сказал:

— Обратите внимание на обувь. Ватсон.

Я осмотрел ботинки и пришел к выводу, что они были великоваты покойному, потому что немного сползли с пяток, когда он падал.

— По-моему, ничего особенного. Обыкновенная обувь, — пробормотал я.

— Нет, мой друг, это замечательная обувь. Благодаря ей, я заметил первую подсказку, что это не просто несчастный случай, — разглядывая в лупу ботинки покойного сказал Холмс. Потом он перевел взгляд на тело и добавил:

— … А вот это вторая подсказка!

Это восклицание вызвал у него вид сорочки, слегка примятой на груди.

— Возможно, этот джентльмен торопился и надел не глаженую сорочку, — предположил я.

— В таком случае, он — не джентльмен, — заявил Шерлок Холмс, разглядывая теперь руки покойного. — Как можно было идти на свидание с дамой в таком растрепанном виде…

Он неодобрительно покачал головой, а я спросил:

— А с чего вы взяли, Холмс, что он шел на свидание с дамой?

— Взгляните на его пальцы, мой друг, — предложил он мне лупу. — Они выпачканы коричневым кремом, и судя по цвету, его хозяйка — весьма своеобразная особа.

Я убедился в словах друга, и вопросительно посмотрел на него, ожидая продолжения логической цепочки. И она последовала:

— Женщина, пользующаяся кремом под цвет загара в конце осени не может не вызывать удивления, согласитесь Ватсон. То, что крем с лица дамы оказался на руках покойного, говорит о том, что ему было позволено слишком многое, из чего я и сделал вывод о свидании. Бедная миссис Денсли…

Мне ничего не оставалось делать, как согласиться. Судя по довольному виду Холмса можно было понять, что многое ему стало ясным. Мой друг оглядел карманы покойного и вдруг нахмурился.

Он поднялся, спрятал лупу и подошел к столу:

— А могу я узнать, что было обнаружено в карманах?

— Пожалуйста, мистер Холмс, — помощник Лестрейда протянул ему протокол. — Занятный набор, доложу я вам…

Холмс, близоруко щурясь, стал читать, затем слегка смутился:

— Ватсон, взгляните — целый арсенал! Если Денсли и шел на свидание, то его дамой могла быть, либо индийская кобра, либо африканская львица.

В списке вещей покойного, помимо бумажника с небольшой суммой, карманных золотых часов и серебряного портсигара значилось: армейский револьвер «Адамс», заряженный и хорошо смазанный, небольшой нож и стальной французский кастет.

— Смюэлс, судя по оттопыренным карманам со следами оружейного масла, револьверов была два. Где второй?

— Второго не было, мистер Холмс, зато нашли вот что…

Смюэлс положил перед ним неподписанный чек на тысячу фунтов:

— Я внес его в протокол.

Холмс призадумался:

— Если это ограбление, то весьма странное — не взяли деньги и ценности, но прикарманили второй револьвер. Могли получить тысячу фунтов, если бы покойный подписал чек, но вместо этого пристукнули его о плинтус.

Попрощавшись, мы остановили кэб и отправились к себе. По дороге мой друг опять молчал. Дома он не стал ужинать, а взяв трубку, полфунта табаку и скрипку, устроился в кресле у камина и, укутавшись дымом, стал наигрывать какие-то мелодии.

Зная, что лучше ему не мешать в такие минуты, я отправился домой. Утром, стремительно позавтракав и поцеловав жену, поспешил к другу и застал его, там же где и оставил. После некоторого молчания он стал говорить:

— Признаюсь, Ватсон, дело довольно запутанное. А что вы думаете о нем?

— Если он действительно шел на свидание, то возможно, стал жертвой ревности, — предположил я.

— Вы верите, что это было возможно при таком вооружении?

— Может он не ожидал нападения?

— Зачем ему тогда весь его арсенал?

Я не знал, что сказать и поэтому спросил:

— А что Вы думаете по этому поводу?

— Вероятнее всего, он встретился с женщиной, которую сопровождал мужчина. Мистер Денсли, возможно, чем-то шантажировал ее. Судя по неподписанному чеку, он мог делать ей какие-либо непристойные предложения. Одним словом, покойный весьма вольно вел себя с дамой: судя по следам крема на его пальцах, даже погладил ее по щеке. Мужчина, сопровождавший женщину, не выдержал, и …

— Значит все-таки ревность? — перебил я Холмса.

Он поморщился:

— Ватсон, ранее Вы обладали очень ценным качеством — умением выслушать собеседника до конца.

— Простите, Холмс, — смутился я.

— Что касается ревности, то разве мог мужчина, любящий эту женщину, позволить ей идти на свидание с человеком, который так дурно обращается с нею? Как бы вы поступили, мой друг?

— Честно говоря, я бы предпочел встретиться с ним сам, как и любой джентльмен. Почему же тогда мужчина этой дамы все же допустил столь рискованное и неприятное свидание?

— А это был не возлюбленный, а совершенно посторонний человек.

— Тогда как женщина решилась посвятить его в столь деликатное дело, как позднее свидание с женатым человеком? Что побудило ее на это?

— Страх, Ватсон, — усмехнулся мой друг. — Она боялась мистера Денсли. Однако и тот в свою очередь опасался ее. Поэтому взял с собой оружие, а женщина наняла охранника в каком-нибудь частном агентстве.

— И охранник оказался настолько джентльменом, что даже убил человека, обидевшего его подопечную?

— Это произошло случайно. Очевидно, он понимал свою задачу не только как защиту ее жизни, но и защиту чести. Когда покойный коснулся лица женщины, охранник вступился, схватил негодяя за грудки, помяв ему сорочку. Мистера Денсли это рассмешило до такой степени, что он даже не смог достать свои револьверы. Затем охранник неосторожно толкнул мистера Денсли, упав он разбил голову, испугался, последовал сердечный приступ и… В результате перед нами это убийство, которое я бы назвал неосторожным.

— И которое вы так легко разгадали! — с чувством воскликнул я.

— Не спешите, дорогой друг. Пока это только версия, но будем придерживаться ее.

— С чего вы намерены начать?

— Придется искать женщину, хоть мы и не французы.

— Холмс, в Лондоне их сотни тысяч! Не лучше ли найти охранника, ведь частных охранных агентств у нас не так много…

— …И ни в одном вы не получите ответа. Эти компании всегда хранят в тайне имена своих сотрудников, а также данные клиентов. Давайте для начала отправимся к вдове покойного: выясним круг знакомств мистера Денсли.

Мы вышли на улицу, где накрапывал мелкий дождь. Холмс вздохнул и отвернул воротник пальто.

— Послушайте, Холмс, — сказал я, — Вы любите дождь?

— Что в нем хорошего? — пробурчал он.

Я засмеялся и Холмс, припомнив наш разговор, поддержал меня. Намокшие унылые прохожие с удивлением глядели на двух смеющихся джентльменов, неторопливо шагавших по Бейкер-стрит.

Дом мистера Денсли был не совсем обычен. Снаружи он ничем не отличался от остальных зданий района, где проживали врачи, банковские служащие, словом люди не слишком богатые, но и не совсем бедные. К покойному это не относилось: даже судя по обстановке в прихожей он был явно богат, и при этом поселился в далеко не аристократическом районе.

— Похвальная скромность, — сказал на это мой друг.

— Или подозрительная? — поинтересовался я.

Холмс неопределенно пожал плечами. Слуга проводил нас в просторную светлую комнату и попросил подождать. Мы огляделись: гостиная была роскошна. На каминной полке стояли две китайские вазы тонкой работы, стены были увешены древним рыцарским оружием, на окнах тяжелые бархатные шторы. Мебель красного дерева, кресла и диван, на который мы присели, обиты дорогим атласом. Даже колокольчик для вызова слуг был позолоченным.

Неслышно вошла уже знакомая нам женщина в черном траурном платье. Нельзя было не отметить, что даже в нем она была прекрасна.

— Здравствуйте, господа, — ее голос был печальным, но спокойным. — Есть новости?

Мы, поднялись, поздоровались, и Холмс стал говорить:

— Во-первых, миссис Денсли, вы оказались совершенно правы, относительно причины смерти вашего супруга — это убийство.

Я ожидал хоть что-то прочитать в ее красивом бесстрастном лице, но она прекрасно владела собой.

— Я это знала.

— Откуда?! — в один голос спросили мы.

— Незадолго до случившегося я случайно нашла у него в кабинете обрывки письма, в котором были такие слова: «… чем раздавать не заслужившим этого нищим, не лучше ли заплатить старые долги?». Я тогда не могла понять, какие долги? Мой муж был слишком богат, чтобы оставаться в должниках.

— У вас сохранились обрывки этого письма? — спросил Холмс.

— Да. Я хотела показать мужу и спросить, в чем дело? Но на следующий день… его убили.

— Вы позволите на них взглянуть?

— Я сейчас принесу, — поднялась миссис Денсли.

— Одни вопрос, — встал Холмс, — что автор письма имел в виду, когда писал «чем раздавать нищим»?

Женщина недоуменно посмотрела на нас:

— Вы разве не знали, что мой муж был соучредителем Общества помощи малоимущим. Об этом писалось во всех газетах.

И оставив нас сконфуженными, она гордо удалилась.

— Да, Ватсон, кажется, нам заново придется выстраивать нашу логическую цепь умозаключений.

Я вопросительно посмотрел на него:

— Почему Вы так думаете?

— Вряд ли человек, имеющий такое состояние, опустится до шантажа. К тому же в благотворительные общества не принимаются люди с сомнительными источниками дохода.

— Однако, Холмс! Нельзя же так легко отказываться от такой хорошей версии.

— Всего-навсего версии, мой друг. Поэтому можно.

Миссис Денсли принесла нам обрывки письма, склеенные на кусочке картона.

— Это, по-видимому, окончание, — сказала она, — начало письма муж сжег.

— Так, — разглядывая клочки, проговорил Холмс. — Отправитель письма, человек ограниченный в средствах. Это видно из того, что бумага дешевая, по два пенса за пачку и чернила довольно посредственные. Кстати, они мне подсказывают, что письмо писали под диктовку. Взгляните, Ватсон, каждое слово начинается густыми чернилами. Очевидно тот, кто писал долго ждал слов диктовавшего, чернила успевали высыхать. Поэтому он обмакивал перо перед тем, как писать очередное слово.

— Может быть, автор просто долго думал? — предположил я.

— В таком случае он бы писал фразами, а не по одному слову. Однако судя по почерку — красивому и чересчур старательному, это неглупый малый. Видимо, он еще не забыл чистописание, хотя и довольно долго не писал — не все буквы ровные. Так что перед нами письмо молодого человека, по-видимому, слуги того, которому что-то был должен мистер Денсли и который либо не хотел, либо опасался сам писать.

— Чего он мог опасаться? — спросила миссис Денсли, внимательно слушавшая моего друга. — Мой покойный муж — порядочный человек.

— Того, что мистер Денсли узнает почерк. Очевидно, преступник уже тогда планировал совершить убийство и опасался, что письмо может стать уликой.

— Но, кто же он? — вскричала вдова со слезами в голосе.

— Это мы и пытаемся узнать, — сказал Холмс. — Припомните, были ли у мистера Денсли враги?

— Вы знаете, — немного помолчав, проговорила она, — он не разговаривал со мной на эту тему. Честно говоря, у него и друзей-то не было. Мой муж был довольно замкнутым человеком. Это последствия его участия в Бурской войне.

— Он не любил воспоминаний об Африке? — спросил мой друг.

— Да, они пугали и волновали его. Роберт не любил ничего африканского, чтобы напоминало ему о прошлом. Он — офицер в отставке, и во время недавней войны потерял друга. Муж избавился от всего, что напоминало о службе, кроме оружия…

— Мы можем взглянуть, где оно хранилось? — попросил Шерлок.

Миссис Денсли проводила нас в его кабинет и открыла сейф супруга. Холмс достал две оружейные коробки:

— Та-ак, здесь покойный хранил свой армейский револьвер, — разглядывая их, проговорил он. — А вот в другой лежал, судя по-всему, Веблей «Боксер», мощное оружие, хотя и небольшое. Его-то зачем-то и похитил убийца, не тронув все остальное…

Мой друг вновь взглянул в сейф и достал роскошный футляр черного дерева, в котором лежала искусно вырезанная статуэтка из слоновой кости, изображавшей двух офицеров колониальных войск. На подставке была надпись: «Южная Африка, 1898 г. Шенн и Денсли».

— А кто такой этот Шенн? — поинтересовался я.

— Кажется, это и был его покойный друг. Муж хранил статуэтку в своем архиве в память о нем. Правда, держал ее всегда в футляре.

Мы покинули кабинет и Холмс сказал:

— Миссис Денсли, я хочу заранее попросить у вас прощения за свой вопрос. Было ли вам известно о каких-либо увлечениях супруга? Дело в том, что на месте преступления была женщина.

Вдова покраснела:

— Вы хотите знать, могла ли у него быть любовница?

— Еще раз простите и поймите, что я спрашиваю это не из любопытства.

— Я понимаю. И … хочу сказать, что, возможно вы правы. Вам следует искать в этом направлении. Мне было понятно, что его меценатство до хорошего не доведет, — было видно, что ей тяжело и неприятно говорить об этом.

Миссис Денсли села и продолжила:

— Однажды ему представили девушку-сироту, начинающую актрису одного из лондонских театров и попросили поддержать ее талант. Но Роберт слишком близко к сердцу принял ее судьбу. Говорят, что даже слишком…

— Как ее имя?

— …Ее зовут Глория Клеменс. Весьма привлекательная особа. И, видимо, довольно доступная. Я дам вам ее адрес, который тоже нашла в письмах у мужа. И прошу Вас, избавьте меня от этой грязи. Извините, прощайте, — вдова поднялась и покинула гостиную.

Когда мы вышли в холл, нас догнал слуга и протянул конверт, обратный адрес которого был подписан аккуратным женским почерком.

— Итак, отправляемся к мисс Клеменс? — посмотрел на меня Холмс.

— Разумеется.

Устроившись в кэбе, мой друг купил у мальчишки-торговца «Таймс» и бегло пробежал заголовки.

— Лестрейд как всегда торопится, — сказал мой друг. — Он уверен, что смерть Денсли — несчастный случай.

— А что Вы теперь думаете по этому поводу? — спросил я.

— Как Вы успели заметить, Ватсон, я отказался от первоначальной версии. Однако обстоятельства убийства остаются прежними: мужчина схватил мистера Денсли за сорочку на груди и ударил о плинтус. Только теперь понятно, что не покойный шантажировал женщину, а, видимо, она его. Чек на тысячу фунтов предназначался, скорее всего, ей, но возможно даму не устроила такая сумма.

Приехав по указанному адресу, мы узнали от хозяйки дома, что мисс Глория уже уехала в театр.

— Кажется, Ватсон, нам придется приобщиться к культуре, — сказал Холмс.

— Хорошо, раз вы чувствуете в этом настоятельную необходимость, — ответил я.

Небольшой театр на окраине Лондона представлял собой довольно мрачноватое здание. В гардеробной мы спросили сонного швейцара, где можем найти миссис Клеменс. Тот назвал нам номер ее гримерной и получил от Холмса шиллинг.

— Стучите, — сказал мой друг, когда мы были у дверей мисс Глории.

Я осторожно постучал, и тотчас услышал звонкий веселый голос:

— Да, входите, мой друг!

Мы вошли в тесную, но уютную комнатку, увешанную разными театральными костюмами и париками. Перед нами за столом, уставленном различными флаконами, пузырьками и коробочками сидело очаровательное белокурое существо, лет двадцати. Из отражения в зеркале на нас смотрели удивленные голубые глаза. Очевидно, девушка ждала кого-то из знакомых.

Мы поздоровались, представились и Холмс сказал:

— У нас к Вам несколько вопросов, мисс Клеменс.

Она повернулась к нам, предложила сесть и, улыбнувшись, спросила:

— Что же привело ко мне, столь знаменитого сыщика?

— Благодарю за комплимент, — сказал мой друг. — Скажите, Вы знакомы с мистером Денсли?

Глаза ее засветились теплом и нежностью:

— Конечно. Это прекрасный человек, меценат. Если бы вы знали, господа, сколько раз он выручал наш театр: и спонсировал и кредитовал, и никогда не брал процентов… Ну и ко мне был внимателен: на каждую премьеру дарил цветы, какие-нибудь подарки. А почему вы о нем спрашиваете?

— Мистер Денсли убит, — сказал Холмс.

Она вскрикнула и потеряла сознание.

— Холмс, нельзя же так, — укоризненно проговорил я, приводя ее в чувство нашатырным спиртом.

— Либо она, действительно, прекрасная актриса, — сказал на это мой друг, — либо мы потеряем еще одну версию.

Когда мисс Клеменс пришла в себя, она извинилась за свою слабость и попросила рассказать об обстоятельствах убийства. Мы рассказали официальную версию Лестрейда и о сомнениях миссис Денсли.

— Боже, — вытирая слезы, проговорила она. — Но кто и за что мог убить этого благородного человека?

— Мы этого не знаем, но с вашей помощью надеемся узнать, — сказал я.

— Да, я готова Вам помочь, — торопливо проговорила она. — Но как?

Я увидел, что Холмс предоставил мне свободу действия и понял почему: для девушки он стал человеком, который сообщил ей о смерти дорогого человека и, отвечая ему на вопросы, она вряд ли сможет быть откровенной. Я же, по его мнению, буду для нее добрым доктором, которому следует сказать все.

— Скажите, мисс, — начал я, — в каких вы были отношениях с покойным?

Она укоризненно взглянула на меня:

— Вы верите в сплетни, сочиненные его женой?

— Я хочу знать правду.

— Мистер Денсли влюбился в меня, как мальчишка и я отвечала ему взаимностью. Однако он был верен жене, хотя и равнодушен к ней. Кроме нескольких милых, но скромных уик-кендов у нас с ним ничего не было. Хотя по его словам, ради меня мистер Денсли был готов на развод.

— Миссис Денсли об этом знала?

— Думаю, догадывалась, — раздраженно проговорила мисс Клеменс.

— И вы бы вышли замуж за человека, который вдвое старше вас? — спросил я и тут же пожалел об этом.

— Во всяком случае, — заявила актриса, — он был не таким жестоким, как ваш друг и не таким бесцеремонным, как вы. У вас все?

Она была рассержена, и Холмс сделал мне знак, что пора уходить.

В эту минуту в комнату вошел без стука, молодой кудрявый человек в костюме Отелло:

— Глория, выручайте! — сказал он.

Увидев нас, он смутился, поздоровался и вопросительно посмотрел на девушку. Та, ничего не говоря, протянула ему какую-то коробочку. Он открыл ее и недовольно проговорил:

— Глория, это же пудра! А мне нужен крем.

— Извините, — спохватилась девушка. — Вот, пожалуйста.

— Спасибо, — чуть поклонился он. И приняв позу, театрально возвестил, видимо рассчитывая на реакцию актрисы: — Мавр сделал свое дело…

Клеменс не обратила на это внимания и он, сконфузившись, вышел. Попрощавшись, удалились и мы. Холмс задумчиво проговорил:

— Знаете, мой друг, этот актер подсказал мне новую версию…

Мы еще стояли в коридоре, когда мимо нас в гримерную мисс Клеменс вошел еще один посетитель — высокий, крепкий парень, одетый не как актер. Прежде чем мы успели уйти, молодой человек был выставлен за дверь. Не замечая нас, он стал кричать через дверь:

— Глория, дорогая! Мистер Шенн обещал и уже выплатил мне половину. Ответьте что-нибудь! Мне нужно возвращаться.

— Уходите, я никого не желаю видеть, — послышалось из-за двери.

Парень немного постоял и медленно пошел к выходу.

— За ним, — сказал Холмс, — но только осторожней.

— Холмс, что это нам даст? — спросил я.

— Вы слышали фамилию, которую он назвал? — спросил Холмс и, видя, что я затрудняюсь ответить, сказал: — Шенн! А теперь вспомните, где мы ее недавно видели? Не трудитесь, мой друг, я напомню — на статуэтке в доме мистера Денсли.

— Холмс, я окончательно сбит с толку, — признался я. — Объясните, почему мы с вами покидаем мисс Клеменс и бросаемся очертя голову за человеком, который всего-навсего назвал фамилию — Шенн. Вы отказались от мысли, что мисс Клеменс причастна к убийству?

— Да, Ватсон. К чему ей убивать его, если она могла выйти за него замуж? И, тем более, хотела. Так что надо искать не здесь.

Я задумался, и вдруг одна догадка поразила меня:

— Холмс, а не считаете ли вы, что женщиной, которая была на месте преступления, могла быть жена покойного, а причина убийства — ее ревность?

Он, погруженный в свои мысли, как-то странно посмотрел на меня:

— Ватсон, это конечно тоже нужно проверить. Только мне кажется, что женщины вообще не было на месте преступления.

— Но крем, Холмс…

Он предложил мне дождаться его на Бейкер-стрит, а сам отправился за молодым человеком. Я же вернулся домой и стал ожидать своего неутомимого друга.

Он не пришел ни к завтраку, ни к обеду. После обеда в дверь позвонили. Я, опередив миссис Хадсон, бросился открывать. За дверью стоял уличный мальчуган, который спросил:

— Вы — доктор Ватсон, сэр?

— Да, — ответил я.

Мальчуган протянул мне записку, написанную рукой Холмса, и исчез. В записке было следующее: «Дорогой Ватсон! Вам придется и ужинать без меня. Сегодня я проверю все наши версии, а завтра познакомлю вас с настоящим убийцей».

Я был немного обижен, но зная деятельный характер Холмса, понимал, что зря он ничего не делает.

Холмс появился поздно вечером. Я не стал ничего расспрашивать, видя по его усталым, но довольным глазам, что теперь ему многое известно. Миссис Хадсон, по моей просьбе разогрела ему ужин и, поблагодарив меня, мой друг принялся за еду со словами:

— Ватсон, бьюсь об заклад, вы не сможете догадаться, что я успел сделать за этот день.

— Как я могу догадаться, если вы меня ни во что не посвящаете, — ответил я.

Холмс смутился, и быстро завершив трапезу, встал из-за стола. Устроившись с трубкой в кресле, он проговорил:

— Прошу простить меня, но я не имел времени дать вам отчет о своих действиях. Этот день решил все.

Он закрыл глаза и продолжил:

— Дорогой друг, можете быть спокойны по поводу миссис Денсли. Она не могла участвовать в убийстве своего мужа. Во-первых, как вы могли убедиться сами, она хорошо к нему относилась, хотя и ревновала к актрисе. Во-вторых, смерть была ей невыгодна, ведь она знала о завещании супруга, в котором, в случае своей смерти, он завещает большую часть своего состояния в пользу Общества помощи малоимущим. Мне сообщили о воле покойного в этом богоугодном заведении. Согласитесь, быть женой состоятельного человека гораздо предпочтительней, чем вдовой со средним достатком. Ну, а во-вторых, мистер Денсли пропал в пятницу вечером и был найден в субботу днем. Его убийство было совершено как раз в то время, когда миссис Денсли явилась в Скотленд-Ярд, сообщить о пропаже мужа.

Я кивнул.

— Многое выяснилось после того, как я познакомился с одним интересным и несчастным человеком по фамилии Шенн. К нему меня привел молодой человек, за которым я проследил.

Я решил познакомиться с мистером Шенном и узнать, что это за человек. Представьте себе, Ватсон, мужчину одних лет с мистером Денсли, отставного офицера, инвалида без обеих рук. Правда, с его слов это не ранение, а несчастный случай. «Отхватил аллигатор, когда мыл руки в реке», — сказал мистер Шенн, и я не понял, шутит он или нет.

На мой вопрос о знакомстве с мистером Денсли, он ответил положительно. «Вместе служили в Африке долгое время. Потом участвовал в Бурской войне. Только ему больше повезло — он вернулся домой невредимым и с деньгами. Ну а я сами видите…».

Живет он довольно скромно и чувствуется, что ограничен в средствах. Молодой человек, Том — поклонник актрисы, прислуживает ему, так как сам Шенн не в состоянии даже застегнуть пуговицы. Мне было тягостно допрашивать этого искалеченного человека, но у меня появилось подозрение о причастности обоих джентльменов к смерти мистера Денсли. Помните, письмо к мистеру Денсли, Ватсон? Так вот, это послание писал помощник Тома, мне удалось увидеть его почерк. А еще он ходит с небольшим револьвером, но мне не удалось определить марку этого оружия.

Пока не хватает лишь нескольких фактов, чтобы предъявить обвинение, но завтра встретимся с мисс Клеменс и ее приятелем, который, возможно, знает очень много. Я послал им телеграмму. А теперь спать, мой друг, завтра нас ожидает финал этой истории.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я отправился домой.

Утром я был у Холмса. Он был немного взволнован, и сказал:

— Ватсон, попрошу вас обойтись без лишних вопросов. Вы все сами увидите и услышите.

Я кивнул.

Вскоре появились мисс Клеменс и тот молодой актер, который заходил при нас к ней за кремом.

— Мистер Глэкс, — представила нам его Глория.

Мы поздоровались и Холмс, отведя мисс Клеменс в сторону, что-то сказал, и передал ей письмо и какой-то сверток. После этого она быстро переговорила с актером и покинула нас.

— Мистер Глэкс, а вы останетесь и пообщаетесь с нами.

— Да, мисс Глория просила меня ничего от вас не скрывать…

— Нам с доктором Ватсоном очень интересно, откуда у покойного мистера Денсли следы коричневого крема на пальцах?

Глэкс испуганно посмотрел на него:

— Господа, я ничего такого…

— Вас никто ни в чем и не обвиняет. Расскажите, свидетелем чего вы стали?

Тот, запинаясь, поведал следующее:

— …Ко мне обратился Том. Мы вместе ухаживали за Глорией, но он имел больше возможностей произвести на нее впечатление, так как его хозяин давал ему больше денег. И вот неожиданно он сказал мне, что отступится от Глории, да еще и приплатит. От меня требовалось принять участие в розыгрыше приятеля мистера Шенна, у которого служил Том. Я должен был выкраситься мавром и явиться к мистеру Шенну. Это было в прошлую пятницу. Мы с Томом и мистером Шенном приехали в какой-то пустынный дом. Мне велели переодеться и облачиться в одеяние африканца, нацепить какие-то бусы, серьги и спрятаться. Когда приехал знакомый мне джентльмен — мистер Денсли, Шенн сказал ему:

— Роберт, я приготовил тебе сюрприз…

При этих словах я вышел к нему, он отшатнулся и испуганно проговорил:

— Тиго?..

Несмотря на вечерний сумрак, было видно, что он очень сильно испугался. Затем он дрожащей рукой провел по моей щеке. На его пальцах остался крем и, глядя на свою руку, мистер Денсли стал дико хохотать. С ним случилась истерика. Мистер Шенн велел мне уйти, что я и сделал. Вот и все. Об его смерти я узнал из газет.

Он виновато посмотрел на нас, словно ища сочувствия.

— Не волнуйтесь, Глэкс, ваша роль в этом деле весьма незначительна, — успокоил актера Холмс.

Вскоре появилась мисс Клеменс. Она была взволнована.

— Вы сделали все, как я вам написал? — спросил Холмс.

Она протянула ему небольшой револьвер:

— Они будут через полчаса.

Мы смотрели на Холмса и Клеменс с недоумением.

— Я думаю, он ничего не заподозрил? — спросил Холмс, оглядев оружие. — Надеюсь на ваше обаяние и мастерство.

Девушка благодарно улыбнулась и кивнула.

— Итак, господа, — обратился к нам мой друг, — я попрошу вас об одной любезности: вы не должны покидать комнату Ватсона ни при каких условиях, что бы здесь не произошло. Это особенно касается вас, мой друг!

Я не удержался:

— Даже если вам будет угрожать смерть?!

— Я как раз на это и надеюсь…

— Но Холмс!..

— Эти люди должны чувствовать себя в безопасности. Поэтому — ни звука. А теперь, господа, прошу вас удалиться и внимательнейшим образом слушать все, что будет здесь сказано.

Я, миссис Клеменс и Глэкс поднялись в мою бывшую комнату и встали у дверей.

Вскоре раздался звонок, и Холмс пошел открывать. Судя по голосам, вошедших было двое — джентльмен с хрипловатым басом и уже знакомый нам голос Тома.

Они вошли в гостиную.

— Мистер Холмс, — заговорил тот, что постарше, — я не так давно в Лондоне, но уже наслышан о вас и знаю, что вы понапрасну никого не тревожите. Поэтому прошу, потрудитесь объяснить причину вашего вчерашнего визита к нам и сегодняшнего приглашения.

— Садитесь, господа. Разговор у нас будет долгий и конфиденциальный. Пока о нем знаем только мы — трое.

После небольшой паузы Холмс продолжил:

— Я хотел бы рассказать вам одну историю. Несколько лет назад служили в Лондоне два офицера: один — добрый, щедрый, душа любой компании, другой — завистливый, мелочный и мнительный. Они дружили, хотя первый был богат и даже владел шикарным домом, который находится ныне в запустении, другой — беден. И вот однажды их направили служить в колониальные войска в Южную Африку, где они провели много лет. В память об этом один из них велел изготовить статуэтку, изображающую их обоих и выгравировать на подставке соответствующую надпись. Я пока все правильно рассказываю, мистер Шенн?

Напряженное молчание было ему ответом. Холмс продолжил:

— Раз поправок нет, я буду рассказывать дальше… Когда началась Бурская война господам офицерам представилась возможность поправить свои финансовые дела, тем более что и богач, к тому времени изрядно поиздержался. Здесь в нашей истории появляется некий туземец по имени Тиго, который, по-видимому, и предложил друзьям какую-то возможность поправить финансовое положение. Господа последовали его совету. И когда они разбогатели, то на радостях устроили пир. С бывшим богачом случилось несчастье: он лишился обеих рук. И тогда бывший друг бросил своего приятеля, зная, что тому с тяжелым ранением не выжить. Он также убил туземца, чтобы не было свидетелей, и оставил своего товарища умирать в джунглях, а сам забрал себе все ценности и отбыл домой.

Однако, приятель просчитался. Его несчастный товарищ смог добраться до больницы, где его спасли. Долгое время он был вынужден скрываться, опасаясь, что бывший друг, узнав о нем, убьет его так же как и Тиго.

По возвращению в столицу, разбогатевший товарищ оставил службу. Жил внешне скромно, но стремился к роскоши. Однако, со временем, это, видимо, стало напоминать ему обстановку дома погубленного товарища. Вспоминая свой неприглядный поступок и из желания хоть как-то его сгладить, он тратил много денег на нищих, женился на девушке из бедной семьи, стал меценатом.

Прошел год. Искалеченный товарищ вернулся в Лондон. Дом его был заброшен, обстановка — продана за долги. И тогда он все-таки решился написать своему старому товарищу, надеясь, что раз тот помогает нищим, то обязательно расплатится за свои старые грехи. Но письмо остается без ответа, и рассерженный приятель придумал страшную месть: он решает продемонстрировать своему другу, загримированного под Тиго актера. Зная мнительность и близорукость своего бывшего друга, он рассчитывал на то, что тот под влиянием увиденного, раскается и рассчитается с ним по справедливости. Но с другом случилась истерика: он, догадавшись, что перед ним актер, не в состоянии был остановить смеха, а потом он упал и с ним произошел сердечный приступ.

— Дальше! — услышали мы глухой голос мистера Шенна.

— Вы не знали, что делать с ним. Том пытался помочь мистеру Денсли, но тот что-то сказал ему про мисс Клеменс и, естественно, молодой человек не выдержал…

— Проклятье! — вырвалось у Тома, и мы услышали шум упавшего кресла.

— Не делай глупостей, Том! — крикнул Шенн.

— Я присоединяюсь к совету вашего хозяина, — спокойно сказал Холмс.

Я не смог усидеть, слыша, что ему угрожает опасность и выскочил из комнаты, прихватив свой револьвер.

Однако молодой человек, державший под прицелом Холмса и мужчину средних лет, сидевших в кресле, выстрелил первым. Его пуля предназначалась моему другу, и промахнуться с такого расстояния было невозможно. Тем не менее, Холмс, живой и невредимый, сидел в кресле, ничуть не беспокоясь.

— Ватсон! — крикнул он мне, увидев оружие в моих руках. — Не вздумайте стрелять! Пусть этот юноша отведет душу…

Том отшвырнул револьвер и бросился к дверям, где попал в заботливые руки вошедших Лестрейда и его констеблей. Щелкнули замки наручников.

Маленький сыщик вошел в гостиную и, приблизившись к Шенну, потребовал:

— Руки!

Тот растерянно улыбнулся и протянул ему пустые рукава. Нужно было видеть глупую физиономию Лестрейда, стоявшего с наручниками возле безрукого.

— Лестрейд, убийцу вы задержали — сказал мой друг. — Думаю, с мистером Шенном не будет таких хлопот, как с этим молодым человеком. Поэтому, если вы не против, мы бы попозже сами доставили его в Скотленд-Ярд.

Сыщик был только рад такому обороту, но обставил все так, что это он делает Холмсу одолжение. Когда он ушел, Шенн сказал:

— Благодарю вас, мистер Холмс, за то, что вы избавили меня от общества этого человека. Я расскажу вам, как нам, а точнее Роберту Денсли удалось разбогатеть.

К первой части вашего рассказа мне нечего добавить. Начну с того дня, когда впервые увидел Тиго. Это был крепкий смышленый малый, сын вождя одного из туземных племен. Он сбежал из дома и решил попытаться найти свое счастье в мире белых людей. Не очень удачно. Я нашел его неподалеку от кабака, где он лежал с переломанными ребрами. Мне почему-то стало жаль его, и я отвез беднягу в больницу для белых, потратил немало времени и средств, чтобы там взялись его лечить. Роберт, узнав об этом, долго смеялся. Тиго стал поправляться, но тут началось наступление и мы с Денсли отправились в войска.

Спустя какое-то время Тиго нашел меня и когда его привели ко мне, попросил разговора наедине. Роберт с брезгливой усмешкой вышел из палатки, а туземец положил передо мной на стол золотой самородок, размером со среднюю луковицу:

— Это вам, мистер Шенн, за мое спасение.

— Откуда ты взял его? Украл?! — вскричал я.

На крик прибежал Денсли и тоже стал допытываться. Тиго рассказал нам, что за позициями буров, в джунглях, живет его племя, жители которого находят на берегу реки золотые самородки и песок. Особой ценности для них они не представляют, и за какие-то интересные вещи, соплеменники были бы готовы их отдать. Он вызвался быть проводником, и мы решили попытать счастья.

Переодевшись в одежду буров, и вооружившись, мы тайно прошли через боевые порядки и углубились в заросли. Я хотел взять винтовку и для Тиго, но Роберт отговорил меня, опасаясь коварства туземца.

Вскоре мы пришли в селение, где жило племя Тиго, где обменяли на золото множество принесенных красивых безделиц, а Денсли даже обменял на него и свою винтовку. Тиго, знавший цену золоту, ничего не говорил своим людям. Он пошел нас провожать, когда пришла пора возвращаться.

Когда мы вышли туда, где раньше находились позиции буров, там уже были англичане, наши колониальные войска. Мы нарвались на патруль, и я единственный вооруженный среди нас прикрывал отход Денсли и Тиго, стреляя в воздух. Не мог же я убивать своих соотечественников.

Нам пришлось уходить к горам. Когда я взбирался за убегавшими товарищами на одну из вершин, и Тиго втягивал меня за руки, раздалась очередь из пулемета, перебившая мне локти. Так я познакомился с изобретением сэра Хирама Максима. По счастью мне попался несовершенный образец, который тут же захлебнулся и пулеметчик не успел изрешетить меня всего.

Сутки мы отсиживались в горах. Хотя меня перевязали, я истекал кровью и можно сказать, что был уже не жилец. И тогда Денсли совершил предательство, смертельно ранил Тиго, забрал оружие, продукты, все золото и ушел. Вернувшись в наш полк, он, сказал, что я погиб при вылазке буров, забрал себе «на память» все мое имущество и даже утащил мою статуэтку, изображавшую нас — «верных друзей». По окончанию войны он ушел в отставку и уехал в Англию.

Шенн умолк, потом заговорил вновь:

— На мое счастье Тиго сжег мою бурскую форму. Когда на следующий день меня нашли наши солдаты, я сказал, что был захвачен бурами и после издевательств, брошен умирать. Они доставили меня в госпиталь, где меня спасли и выходили. Выйдя оттуда, я подыскал себе парня, который бы прислуживал мне. Им и оказался Том. Он был вынужден воровством зарабатывать себе на жизнь. Я взял его с собой в Англию и думал, что смогу повлиять на него, заставлю забыть преступное прошлое, но, увы, просчитался. От воровства и вымогательства он перешел к убийству…

— Мистер Шенн, почему вы не удержали Тома, когда он расправлялся с мистером Денсли? — с укором спросила Клеменс.

— Как? — вопросом на вопрос ответил Шенн. — Вы имели возможность увидеть, как он меня слушает в последнее время.

Когда мы приехали в Лондон, где меня никто не ждал, кроме фамильных долгов, мы с Томом поселились в пригороде. Поначалу неплохо жили на деньги, которые я выручил от продажи самородка Тиго. Я продал его еще до нашего похода в туземное селение и перевел все деньги в один из южноафриканских банков. Мне приходилось щедро платить Тому, не то он угрожал уйти, а я без него совершенно беспомощен.

Иногда мы ходили в театр, и на одном из спектаклей он увидел мисс Клеменс. Он влюбился и вбил себе в голову — жениться на ней. Это стало еще одним из поводов выжимать из меня деньги. Шантажем он заставил меня напомнить Денсли о себе. Но мой щедрый к нищим приятель не спешил раскошелиться, и я придумал, как припугнуть его с помощью актера, загримированного мавром. Я вызвал его в свой заброшенный дом. Бедный Роберт, вначале он испугался, а потом все понял… Ему не следовало говорить парню о том, что собирается жениться на Глории, когда тот пытался поднять и успокоить его.

Наступило молчание. Холмс оглядел нас и спросил:

— Господа, думаю, вы не будете возражать, если я отпущу мистера Шенна? Убийцу Лестрейд получил. Что вы думаете, доктор Ватсон?

— Я не возражаю.

— Мистер Глэкс?

Он покачал головой.

— А вы, мисс Глория?

— Вам бы следовало начать с меня, мистер Холмс, — раздраженно проговорила она.

— Прошу прощения, — проговорил мой друг.

— Мало того, что мистер Шенн знал убийцу и выдал его, он же является соучастником преступления! Ведь это он заманил бедного мистера Денсли в свой старый дом и придумал эту страшную шутку с мавром! Если он и разжалобил вас своим рассказом, то меня — нет! Не мог мистер Денсли совершить такую страшную подлость! Он добрый и благородный человек! Пусть этот господин ответит за свои поступки…

— Тогда почему он так испугался, когда я предстал перед ним в образе мавра? — спросил ее Глэкс.

Разгоряченное гневом лицо девушки стало крайне удивленным. Она сникла и тихо проговорила:

— Поступайте, как считаете нужным, джентльмены.

* * *

Глэкс нашел слугу для мистера Шенна и тот с ним уехал в Америку. Сам Глэкс продолжает играть мавра Отелло, а красавица Глория — несчастную Дездемону. Они, кажется, собираются пожениться и Холмс шутит, что у Глэкса появится возможность сыграть свою роль более правдоподобно.

Тома отправили на каторжные работы. Миссис Денсли наследовала приличное состояние, хотя и с большим вычетом в пользу Общества помощи малоимущим. Лестрейд прославился еще одним «мастерски распутанным делом», а мы с Холмсом сели однажды вечером у камина и он рассказал подробности расследования:

— Ватсон, я изначально совершил одну ошибку. Помните — «Совершенно преступление — ищите женщину»? Конечно, без нее не обошлось, но на месте преступления была не женщина, а загримированный под мавра мужчина.

Миссис Денсли сказала нам, что ее муж не любит ничего африканского. Я сделал вывод, что он чего-то боится. А кто мог напомнить ему об Африке? Его приятель — Шенн, считавшийся мертвым. Внезапно мы узнаем, что он жив. На него меня вывел его слуга. Найдя их обоих, я получил и человека, вынужденного диктовать письмо, не имея возможности написать его самому и человека, писавшего его и способного убить мистера Денсли.

Пришлось также найти человека, сыгравшего роль покойного Тиго. Я подумал, что Том не стал бы далеко ходить за ним. Глэкс, игравший в театре мавра, признался во всем при вас, мой друг.

Но все это были догадки, хотя и верные, но еще не улики. И мне понадобилось, чтобы преступник выдал себя. Зная, что Том ходит с револьвером (я заметил это во время визита к Шенну), я попросил утром встретиться с ним мисс Клеменс и подменить оружие на такой же револьвер только с холостыми патронами. С этим заданием она прекрасно справилась. Остальное вам известно.

— А почему вместо того, чтобы просто заставить Глэкса дать показания на Тома, вы пошли на этот риск? — спросил я.

— Во-первых, актер видел далеко не все произошедшее, а во-вторых, этот, в принципе невиновный человек вполне мог быть привлечен за соучастие в убийстве. Мне бы этого не хотелось, мой друг…

— Холмс, вам нужно поставить памятник за мудрость и благородство!

— Я и не возражаю, дорогой Ватсон, но, боюсь, мэрия Лондона этого не одобрит.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg