«Нашествие призраков»

Рафаэль Сабатини Нашествие призраков

Капулад сделал неожиданное для себя открытие, что жить честно — не только менее опасно, но и куда более выгодно. Это озарение посетило его в то время, когда он прятался в аллее неподалеку от Каруселя, ежеминутно ожидая ареста, который поставил бы точку в его трехлетней карьере ловкого и удачливого вора. Он знал, что вездесущие агенты месье де Сартина[1] повсюду ищут его, и все пути бегства из Парижа надежно перекрыты. В этом безвыходном, казалось бы, положении его посетила мысль, которая неминуемо повергла бы в смятение всякого не столь изобретательного человека: спастись можно было только под крылышком министра полиции, славящегося непредвзятостью суждений и умением извлекать выгоду из самой парадоксальной ситуации.

Капулад был не из тех, кто долго колеблется перед тем, как действовать. И ближе к полудню того же дня, когда его осенила великолепная идея, он уже толкался в министерской приемной, ожидая ответа на поданную им записку, в которой уведомлял знаменитого полицейского, что некий месье Келор, досконально изучивший практикуемые преступниками методы, хотел бы предложить ему свои услуги.

К его удивлению, ждать долго не пришлось. Буквально через несколько минут слуга, унесший записку, вернулся и важно объявил, что месье де Сартин желает немедленно видеть его. Чувствуя себя мухой, согласившейся принять приглашение заглянуть к пауку на огонек, Капулад шагнул в кабинет министра. За столом, заваленным многочисленными бумагами, сидел модно одетый, цветущего вида джентльмен и с откровенным любопытством разглядывал своего посетителя серыми, широко посаженными глазами.

— Месье Капулад, — дружелюбно произнес он, — я жду вас уже несколько дней. Однако я совершенно не предполагал, должен признаться, что вы окажете мне честь, по своей воле явившись ко мне.

Капуладу показалось, что его коленки стали ватными.

Улыбка месье Сартина стала еще шире.

— Из вашей записки — хотя вы и подали ее под псевдонимом — я понял, что вы просите принять вас на службу и утверждаете, что ваш уголовный опыт поможет вам стать ценным агентом.

— Да, месье, — со смешанным чувством отчаяния и надежды ответил Капулад. — Я устал от преступлений и хотел бы стать не только честным гражданином, но и бороться с преступностью.

— Месье Капулад, вам не приходилось ли иметь дело с привидениями? — спросил министр.

— Месье, я никогда в жизни не видел их, — откровенно признался удивленный Капулад.

— Это упущение легко поправить, — безмятежно произнес министр. — Если вы примете мое предложение, я подумаю над тем, чтобы включить вас в штат моих сотрудников, если же нет, — тут он слегка пожал плечами, — вас ждет Шатле[2].

Капулад почувствовал, как у него по спине побежал озноб, и нервно облизал внезапно пересохшие губы.

— Месье, я предпочел бы иметь дело с обычными смертными, — ответил он. — Но если вы предлагаете мне выбирать между Шатле и привидениями, что ж, я выбираю последнее.

— Превосходно. Так вот, ко мне поступили сведения, что замок де Ла Бланшет, в Майне, буквально кишит призраками. Это место должно быть хорошо знакомо вам — вы ведь побывали там примерно полгода назад, верно?

— Я ничего не знал о привидениях, месье, иначе я не раз подумал бы, прежде чем вломиться туда, — возразил Капулад с наглостью, заставившей месье де Сартина вновь улыбнуться.

— Ну теперь-то вы знаете об этом, — сказал министр. — А что касается вашего желания иметь дело с обычными смертными, то оно легко исполнимо. Сравнительно недавно в Майне появилось изрядное количество фальшивых серебряных монет, и мои люди сумели установить, что они изготавливаются не где-нибудь, а в самом городке Ла Бланшет. Поскольку вы беретесь очистить замок от призраков, я поручаю вам также избавить Ла Бланшет от фальшивомонетчиков. Я нисколько не удивлюсь, если одно окажется тесно связано с другим. К сожалению, моим агентам не удалось справиться с этими загадками. Вам же выпала честь попытаться решить их обе. Вы ведь не возражаете, не правда ли?

Этим же вечером Капулад, облаченный доверием знаменитого министра полиции, выехал из Парижа в Майн. Он без помех добрался до Шартра, и тут, когда на почтовой станции в карету подсел новый пассажир — румяный крепкий мужчина лет сорока — он понял, что удача неожиданно улыбнулась ему. Выяснилось, что Купри — так звали случайного попутчика Капулада — был управляющим господина де Ла Бланшет и по поручению своего хозяина направлялся в принадлежавший тому замок. Купри оказался словоохотливым собеседником и рассказал Капуладу следующее:

— В последние пять лет никто не жил в поместье, за исключением эконома, месье Фломеля, и его сына. Оба они на хорошем счету и успешно ведут хозяйство, о чем каждые полгода присылают в Париж моему господину подробный отчет. Они никогда не сообщали ни о каких привидениях и наотрез отказываются верить в их существование. Однако полгода назад двое детей месье де Ла Бланшет вместе с гувернанткой приехали в замок в самую пору сбора винограда. С большим трудом они выдержали там всего три ночи и были вынуждены вернуться обратно в Париж — гувернантка опасалась, как бы детская психика не пострадала от кошмаров, свидетелями которых им приходилось становиться каждую ночь. В прошлом месяце, — продолжал Купри, — сама мадам де Ла Бланшет, которой доктор предписал провести несколько недель на природе, останавливалась в замке, но на следующее же утро уехала оттуда, поклявшись, что ноги ее больше не будет в этом проклятом месте; после чего мой хозяин поручил мне поехать в Ла Бланшет и разобраться в том, что там происходит.

Капулад внимательно посмотрел на этого жизнерадостного здоровяка и в душе откровенно позавидовал его мужеству.

— И вы не боитесь? — поинтересовался он.

— Боюсь? — захохотал его собеседник. — Черт возьми! Я прихватил с собой пистолет и не сомневаюсь, что с его помощью раскрою тайну появления призраков.

Капулад подсел к нему. Именно такой компаньон и был ему нужен сейчас.

— Вы скептик, если я правильно понял вас, — укоризненно произнес он, напустив на себя серьезный, задумчивый вид. — Но это чрезвычайно опасно при контактах с потусторонним миром. Минуточку терпения, месье, — вскричал Капулад, останавливая бурные возражения, готовые сорваться с языка Купри. — Вы завели речь о вещах, которые, возможно, мне известны куда лучше, чем вам. Все дело в том, что я посвятил много лет изучению феноменов сверхъестественного характера.

— Что? — воскликнул управляющий, с неожиданным интересом взглянув на него. — Неужели вы в это верите? Неужели ваши исследования заставили вас в это поверить?…

— Да, и причем непоколебимо поверить, — внушительно произнес Капулад, перебив его. — Ваш пистолет, друг мой, пригодится только в том случае, если вашими противниками окажутся обычные мошенники, прибегнувшие в сомнительных целях к балаганному трюкачеству. Но от него будет мало проку, если вам действительно придется иметь дело с… гм-м… бестелесными созданиями. Месье, — серьезно добавил он, — если бы я не опасался обидеть вас своей навязчивостью и этим проявить по отношению к вам неучтивость, — тут он слегка поклонился своему попутчику, — я предложил бы вам взять меня с собой в Ла Бланшет. Может статься, мой скромный опыт пригодится вам.

На другое утро они прибыли в Ла Бланшет. Эконому поместья, старшему Фломелю, Купри представил Капулада как слугу месье да Ла Бланшет и без обиняков рассказал о миссии, с которой они прибыли сюда. Но Фломель только посмеялся над ними.

— Ну и ну! — удивленно покачал головой он. — Неужели наш господин стал верить бабьим сказкам? В Ла Бланшет нет никаких призраков. Мы с Жаком живем здесь вот уже десять лет, и готовы поклясться, что во всей Франции не найти более тихого и спокойного местечка. Да вы и сами убедитесь в этом, проведя здесь ночку-другую.

— Мадам да Ла Бланшет приказала нам никуда не отлучаться из замка до тех пор, пока мы не сможем представить ей вразумительных объяснений относительно того, что в нем происходит, — безапелляционно заявил Купри. — Я надеюсь, что привидения не станут мешкать с появлением, иначе наше пребывание здесь может затянуться. А нам надо торопиться — месье де Ла Бланшет давно мечтает отдохнуть в своем имении вместе с мадам. Увы, теперь она наотрез отказывается сопровождать своего супруга.

Этим же вечером они поужинали вместе с Фломелями, а затем старик предложил гостям выбирать себе апартаменты. Купри потребовал, чтобы ему отвели комнату, в которой ночевала мадам де Ла Бланшет, а Капулада разместили по соседству. Фломель не стал возражать и проводил Купри в хозяйскую спальню — просторную комнату, до высоты человеческого роста обшитую потемневшими от времени дубовыми панелями, большую часть которой занимала огромная кровать под балдахином. Прямо перед кроватью, чуть выше обшивки, висел написанный в полный рост портрет прадедушки нынешнего месье де Ла Бланшет, щеголеватого повесы времен Людовика Четырнадцатого. В неровном желтоватом свете свечей спальня выглядела весьма уныло, и, чтобы подбодрить себя, Купри достал из-за пазухи пистолет и положил его на столик, стоявший возле кровати.

— Если призраки заявятся ко мне ночью, мой дорогой Фломель, — сказал он, — я попотчую их доброй порцией свинца. Посмотрим, понравится ли им такое угощение.

От души посмеявшись над шуткой и пожелав Купри спокойной ночи, Фломель проводил Капулада в его комнату, находившуюся по ту сторону коридора, а затем быстро вернулся к двери хозяйской спальни и осторожно постучал. Купри немедленно открыл ему.

— Месье Купри, — полуиронично-полусерьезно произнес эконом. — Должен признаться, я не совсем спокоен за вас. Вы спите так далеко от наших комнат, моей и моего сына. Я не сомневаюсь, что ночь пройдет без приключений, но случись что, вам все же лучше знать, где мы находимся. Если вы не возражаете, я попрошу вас спуститься вниз и взглянуть на наше жилище.

Купри с охотой принял предложение управляющего; вернувшись к себе, он хорошенько запер дверь, достал из кармана забавную книжку месье Ле Сажа под названием «Хромой дьявол»[3], не раздеваясь, улегся на кровати и приготовился к ночному бодрствованию.

В течение следующего часа ни один звук не нарушал царившую в замке тишину, и это несколько приободрило Купри, хотя всякий раз, когда он отрывался от книги и вглядывался в подступавшие, казалось, к самой постели густые тени, его сердце сжималось от недобрых предчувствий.

Вдруг Купри привстал, опершись на локте, прислушался, и у него по спине побежали мурашки: нет, это была не игра воображения, не слуховая галлюцинация — откуда-то из-за панелей напротив доносилось негромкое царапанье.

— Мышь, — громко, словно желая подбодрить себя звуком собственного голоса, произнес он. — Ну и трусом же я стал!

Но в следующий момент его локоть непроизвольно подвернулся, и Купри с приглушенным восклицанием упал на спину: порыв ледяного ветра ударил ему в затылок и задул горевшую на столике свечу. Призвав на помощь все свое мужество, Купри пошарил рукой рядом с собой в поисках пистолета. Нащупав, он судорожно схватил его и с лихорадочно колотящимся сердцем и отбивавшими дробь зубами уселся на краю кровати. Больше всего сейчас ему хотелось, чтобы их с Капуладом не разделяли запертые двери, а затем эта мысль уступила место жуткому страху, овладевшему всем его существом. Напротив Купри, примерно на высоте человеческого роста, как раз там, где находился портрет прадедушки де Ла Бланшет, появилось белое светящееся пятно, быстро увеличивавшееся в размерах, и леденящий душу стон, перемежавшийся раскатами сатанинского хохота, прокатился по комнате, отдавшись эхом во всех ее углах. Купри почувствовал, как у него на лбу выступили капли липкого холодного пота, и его губы, словно сами собой, торопливо забормотали слова полузабытых с детства молитв. Светящееся пятно стало постепенно приобретать форму человеческой фигуры, высокой, закутанной в развевающийся саван, и — о ужас! — увенчанной ухмыляющимся черепом с горящими красноватым огнем пустыми глазницами.

И тут, словно молитвы Купри в самом деле были услышаны, к нему вернулся его былой скептицизм, а вместе с ним — желание проверить природу призрака свинцом. Он почти механически поднял пистолет и выпалил в привидение. В ответ раздался новый взрыв дьявольского смеха, откуда-то из-под савана появилась светящаяся костлявая рука, и две пули, выпав из нее, с глухим стуком ударились о паркетный пол. Купри вскрикнул и лишился чувств.

Когда он пришел в себя, в комнате уже горела свеча и возле него озабоченно хлопотали оба Фломеля и Капулад. В ответ на их расспросы он лишь простонал, что ни за какие блага не останется здесь и проведет остаток ночи вместе с Капуладом в его комнате. Но только утром, когда дневной свет окончательно рассеял ужасы прошлой ночи, он сумел без содрогания рассказать обо всем своему товарищу. Капулад очень внимательно и серьезно выслушал его, и, когда Купри закончил, предложил прогуляться по окрестностям.

— Не кажется ли вам странным, — спросил Капулад во время прогулки пострадавшего, — что призрак, будучи существом бестелесным и не подверженным воздействию материальных объектов, сумел, однако, завладеть вашими пулями, держал их в руке и даже бросил на пол? И я еще добавлю, мсье Купри, что, с вашего позволения, я бы переселился на следующую ночь в спальню хозяев.

Однако за ужином Капуладу совершенно неожиданно пришлось столкнуться с оппозицией со стороны обоих Фломелей, которые как будто тоже успели изменить свое мнение о происходящем в замке и буквально умоляли его не подвергать свою жизнь опасности.

— Я не верю рассказу Купри, — изумил Капулад всех присутствующих своими словами. — Бедняга стал жертвой разыгравшегося воображения, в подтверждение чему я могу привести тот факт, что мы нигде не сумели найти пули, которые, по его словам, призрак бросил на пол.

Фломель только пожал плечами и не стал спорить. А Капулад достал из кармана пистолет, на глазах у всех зарядил его и положил на стол рядом с собой. Прерванный было разговор вновь возобновился, но вскоре Фломель поднялся со своего кресла и сказал, что пора запирать двери.

Старик ушел, и буквально через несколько секунд до оставшихся за столом донесся его крик. Купри и Капулад со всех ног бросились к нему на помощь. Фломель был в холле; заплетающимся от волнения языком он пробормотал, что, выйдя на крыльцо, увидел, как чья-то закутанная в белое фигура скрылась за углом дома. Втроем они устремились в погоню за ней, но призрака уже и след простыл, хотя для того, чтобы убедиться в этом, им пришлось обогнуть весь замок.

— О, боже! — простонал эконом, когда они вернулись в холл. — Неужели и меня на старости лет стали преследовать галлюцинации? А, быть может, это место и в самом деле проклято?

— Стыдитесь, месье Фломель! — беззаботно отозвался Капулад. — Я думал о вас лучше. Вы сами становитесь жертвой фантазий, навеянных бабьими сказками. Как хотите, а я иду спать.

Он прошел в столовую, разминувшись в дверях с выходившим оттуда молодым Фломелем, забрал свой пистолет и отправился наверх. Расставаясь с Купри, он взял с него слово, что тот немедленно явится к нему в комнату, если услышит выстрел.

— Однако, — добавил он, — я думаю, что вам не стоит из-за этого бодрствовать всю ночь. Спите спокойно, а утром я посмеюсь над вами.

На этом они расстались. Капулад вошел в хозяйскую спальню и прикрыл за собой дверь, не запирая ее. Затем он положил пистолет на столик, как это делал Купри, лег на кровать и стал ждать.

Прошло два часа, когда внимание Капулада неожиданно привлекло раздававшееся за панелями негромкое царапанье. Капулад украдкой оглянулся через плечо и увидел то, что ожидал: одна из панелей у изголовья кровати бесшумно сдвинулась в сторону и за ней открылось зияющее отверстие. В следующую секунду в затылок ему ударил порыв ледяного ветра, столь напугавший Купри, и он оказался в полной темноте. Но в душе Капулада не было страха. Он спокойно лежал на кровати и смотрел, как возникшее перед ним на высоте примерно шести футов светящееся пятно превращается в силуэт завывающего, хихикающего скелета. Однако Капулад даже не коснулся лежавшего на столике пистолета. Мрачно ухмыльнувшись, он достал из внутреннего кармана сюртука другой пистолет, недрогнувшей рукой взвел курок, прицелился и выстрелил в привидение.

Раздался крик боли и испуга, столь не похожий на былую какофонию, и призрак с жутким грохотом рухнул на пол.

Капулад быстро зажег свечу и, поспешно вскочив с постели, подбежал к нему. Он наклонился над распростертым телом, перевернул его на спину и сорвал с головы изготовленный из картона череп. Из-под маски на него взглянуло пепельно-бледное лицо Жака Фломеля, оглушенного падением, но живого. Капулад достал из кармана нож, разрезал саван, которым обмотался молодой Фломель, и обнаружил две пули, зажатые у него в кулаке.

Тут отворилась дверь, и на пороге появился Купри, такой же бледный, как и поверженный Жак Фломель.

— Voila![4] — сказал Капулад, указывая на Жака и на ход, образовавшийся в том месте, где раньше находился портрет предка месье де Ла Бланшет. — Вот ваш призрак.

Когда отца и сына Фломелей посадили под замок, Капулад объяснил случившееся ошеломленному Купри:

— Прошлой ночью, когда вы достали свой пистолет, старик Фломель вызвал вас из комнаты под предлогом, что хочет показать вам свои апартаменты. Во время вашего отсутствия его сын разрядил ваш пистолет, и ту же операцию повторил с моим оружием сегодня, пока мы охотились за несуществующим призраком. Однако у меня в кармане был запасной пистолет, который и решил дело.

— Но для чего им понадобилось пугать всех, кто появлялся в замке? — слегка запинаясь, пробормотал Купри.

— Так вот оно что! — воскликнул Капулад, вспомнив о втором задании, которое дал ему месье де Сартин: вывести на чистую воду фальшивомонетчиков в Майне.

Вдвоем с Купри они тщательно обыскали замок и в потайной комнате, куда им удалось проникнуть через ход, открывшийся за портретом прадедушки де Ла Бланшет, обнаружили тигель, литейные формы и прочие улики, среди которых оказалось несколько мешочков уже изготовленных фальшивых серебряных монет, — явственно свидетельствовавших, чем занимались здесь Фломели. Все это вместе с пленниками Капулад и Купри доставили в Париж.

Месье де Сартин поздравил Капулада с удачей и включил его в число своих тайных агентов. А если Капулад и сохранил у себя мешочек с монетами Фломеля, надеясь с выгодой для себя распорядиться ими в будущем, то не стоит судить его за это слишком строго — редко кому удается раз и навсегда распрощаться со своими дурными привычками.

Примечания

1

Антуан де Сартин (1729–1801) — глава полиции при Людовике XV (1759–1774) (прим. верстальщика).

2

Шатле — парижская тюрьма для уголовных преступников. Снесена в 1802 г. (прим. верстальщика).

3

«Хромой бес» Алена Лесажа — плутовской роман XVIII века (прим. верстальщика).

4

Вот! (фр.)