«Жизнь в полосочку»

Галина Гордиенко Жизнь в полосочку

ГЛАВА 1

            Все просто отлично. Главное — не струсить в последний момент. Мне повезет, я знаю.

Господи, ну и трудно быть старухой! И костыль лишь мешает. Как они справляются, несчастные, когда в руках и авоську приходится тащить, какая бабка без авоськи?

С другой стороны, не парнем же в автобус лезть. Кто позволит парню к себе прижаться? А уж если потом сумку порезанную обнаружат — можно сразу надгробие заказывать. Из мраморной крошки, они дешевле. Или нет — смириться с небом в клеточку.

Да-а, оба варианта не радуют, так что молчи, убогая, и хромай дальше. И пошустрее, вон тринадцатый автобус подходит.

О-о… кошмар какой, так и убиться недолго. Может, два сантиметра разницы между каблуками — перебор? До чего здесь ступени неудобные, у нас совершенно не думают о стариках…

Ну, наконец-то. Где там … э-э… клиент? Ага. Вот она. Сумочка болтается без присмотра, дура-девка, по-другому не скажешь.

Так, дальше почти классика. Только никакой спешки!

Ух, молодец водила, будто в паре работаем. Ну, еще разок. Вот спасибо.

—Звиняй, деточка…

Неплохо прошамкала, ведьма старая. И прижало ее — или меня? — плотненько. Та-ак, имею полное право за чужой локоток подержаться, главное, голову не приподнимать и в глаза не смотреть, никакого лишнего контакта.

И что ж эта проклятая сумочка так режется-то, а?! Будто из бумаги сделана! Черт, едва на половинки не развалилась. А-а-а… вот он, голубчик… Ишь, толстенький какой, наверняка все денежки там, нет чтоб хоть часть во внутренний карман плаща сунуть, вот глупышка, учи вас не учи…

Ничего, впредь будет наука. На то и щука в реке, чтоб карась не дремал.

Вот и остановка, здорово-то как, а? Осторожненько спрыгнем, ну, молоток.

Неплохой дебют.

Как это просто, оказывается!

                                                ***

Ну почему ей так не везет?

Тамара неверяще рассматривала порезанную сумочку и не знала — смеяться или плакать. Первый раз взяла ее на работу, и пожалуйста — осталась и без сумки, и без денег. Всю зарплату туда сунула. Вместе с отпускными. Почти тридцать тысяч. Хорошенький отдых ей предстоит!

Грязно-белый, излишне упитанный бультерьер взволнованно сопел в ногах, но к хозяйке с ласками не лез, чувствовал — что-то случилось. И уж само собой, он совершенно не хотел попасть Тамаре под горячую руку.

Девушка бросила покалеченную сумку на диван и горестно сообщила псу:

—Лелькин подарок!

Бультерьер опасливо заворчал и заозирался: старшая Тамарина сестра обычно вносила в жизнь излишне свежую струю. Неплохо бы от нее держаться подальше. И имени ее не слышать. Плохая примета! Как только любимая хозяйка начинает его склонять — беда.

Тамара прошла на кухню, плеснула в стакан минеральной воды и почти упала на стул. Бультерьер неслышно скользнул следом и устроился у миски. Пустой миски!

Пес разочарованно запыхтел, однако напомнить о себе не решился: перед ним явно разворачивался первый акт очередной трагедии. Раз уж в доме прозвучало имя Лельки, ничего хорошего ждать не приходилось.

Тамара повертела в руке стакан, но пить не стала. Смотрела в окно и прикидывала, как ей выбираться из ужасной ситуации.

Остаться без единой копейки перед самым отпуском! Такое только с ней могло случиться.

Тамара удрученно вздохнула: в какой раз срывается поездка к родителям? В третий, не меньше. Как только она соберется в Крым, обязательно что-нибудь случится. Правда, обычно ее втягивала в свои дурацкие истории старшая сестрица…

Тамара негодующе фыркнула — а сейчас разве не так? Ведь именно Лелька всучила ей на днях эту кошмарную лаковую сумочку. Под цвет плаща якобы. И Лелька же уговорила явиться на работу — хоть перед отпуском — настоящей «леди». Побаловать, так сказать, сослуживцев.

Мол, сколько можно бегать в джинсах и свитере? Тамаре не пятнадцать лет, пора остепениться. Смешно  выглядеть девчонкой-старшеклассницей в двадцать восемь…

Напела в уши, вот у Тамары и замкнуло что-то в голове. Иначе с чего бы ей влезать в единственное парадное платье, модельные туфли на каблуках, к которым прямо-таки просилась Лелькина сумочка? Куда, спрашивается, она могла сунуть деньги?

И Лелька, как специально, позвонила с утра, напомнила — последний день, то-се, вот Тамара и разоделась. Даже подкрасилась немного и волосы феном уложила, почти подвиг в ее понимании.

А толку чуть. Ну, поахали коллеги малость; шеф, вручая конверт с деньгами, поплыл лицом, масляно заулыбался и к ручке приложился – а цена этому цирку ровнехонько тридцать тысяч рубликов. Да еще из собственного кармана. Что особенно обидно.

Тамара в два глотка осушила стакан и раздраженно воскликнула:

—Кто заказывал танцы, тот пусть и расплачивается! Так, Крыс?

Бультерьер нервно вздрогнул, придержал лапой задребезжавшую миску и преувеличенно бодро гавкнул — не возражать же хозяйке? Хотя, если вспомнить…  Или не надо?

Решив не портить пищеварение, Крыс немного посопел и начал старательно вылизывать драгоценную посудину. Она все еще пахла далеким завтраком, так что навести глянец на белую эмаль никак не мешало. Все лучше, чем припоминать — кто обычно расплачивался за Лелькины «танцы».

Тамару эта мысль воодушевила, она вытащила из изуродованной сумочки чудом уцелевший сотовый телефон и грозно подумала: «Ничего, Лельке даже полезно расстаться со сбережениями. Лишние деньги — лишняя головная боль, не я сказала. А ее совет дорогого стоит, так и заявлю. Мне лично — обошелся в тридцать тысяч…»

На длинные телефонные гудки в квартире Зиминых никто не подходил, но Тамара сдаваться не собиралась. Времени почти семь, вся семейка вот-вот должна собраться.

Кстати, куда старшая сестрица подевалась или в магазин выскочила? Ей-то не со службы домой спешить, Лелька и часа в своей жизни не проработала. Дети якобы. Да где ж она?!

Бультерьер притих — ужин запаздывал окончательно. Как и прогулка. Хозяйка злилась, атмосфера в доме на глазах накалялась, в воздухе запахло скорой грозой.

Только через пятнадцать минут к телефону соизволили подойти. К сожалению, всего лишь Мишка, десятилетний племянник. Лельке, как всегда, везло, Тамара бы сейчас с землей ее сровняла. И расстояние не помешало бы.

С трудом сдерживая раздражение, Тамара попросила подозвать маму, но Мишка вяло буркнул —  нет дома. А папа только-только привел Динку из садика, они сейчас в ванной. Может, Тамара позже перезвонит, раз папа пока занят?

Голос племянника Тамаре почему-то не понравился. Она даже покрепче в трубку вцепилась. И сердито воскликнула:

—А мать где? В магазин побежала?

Мишка засопел сильнее. Тамара рявкнула:

—Мне Лелька нужна, понял, нет? А отец пусть из ванной хоть до утра не выходит! Так где мамочка?

И изумленно открыла рот, услышав от племянника:

—В творческой командировке.

Тамара громко сглотнула. Зачем-то обвела крошечную кухню взглядом — не старшую же сестру здесь искала! — и прошептала:

—Где?

Мишка терпеливо объяснил:

—Мама сказала, что уезжает в творческую командировку. Она… она книгу пишет. Детектив. А мы ее отвлекаем. Вот она и уехала.

—Куда?!

—Не знаю.

Теперь озадаченно сопела Тамара, а Мишка слушал.

Крыс тоже слушал. Из-под стола. Там же спасалась и его миска.

Бультерьеру было сильно не по себе. Нехорошие предчувствия томили и лишали аппетита. Впрочем, хорошая порция «Педигри» дело могла поправить, однако где ж она?

Мишкино упорное молчание мозги не прочистило, и Тамаре все-таки пришлось поговорить с мужем сестры, уж слишком странно звучало сказанное племянником.

С ума сойти — творческая командировка!

Надо же такое придумать! Лев Толстой в Ясной Поляне, не меньше. Или Пушкин в Болдино.

Конечно, племянник на удивление серьезный мальчишка и на мать походит только внешне, чему абсолютно все родственники искренне радуются. С другой стороны…

Он мог напутать!

Или не так понять.

Но Тамара напрасно надеялась на Сергея. Он ничего нового не сообщил, так что девушка теперь не знала, что и думать.

По словам Сергея, Лелька уехала сегодня после обеда. Куда — не сказала. Боялась, что обязательно будут мешать письмами или звонками. Зато сама клятвенно обещала звонить каждый вечер, чтобы Сергей и дети не волновались.

Лелька даже своего кошмарного кота прихватила. Зачем, спрашивается, ей Коська в «творческой командировке»?

Как поняла Тамара – эта дурочка совсем сошла с ума. Она действительно  собралась писать детектив. Лавры Татьяны Поляковой и Александры Марининой ей спать не давали, не иначе. Бессонница беднягу замучила.

Нет, как она могла ничего не сказать единственной сестре, ведь звонила ей утром?!

На возмущенный Тамарин вопль Сергей лишь насмешливо фыркнул. Мишка же, подслушивающий по параллельному телефону, язвительно напомнил — у мамы и муж единственный, и сын, и дочь. Так что единственной сестре лучше не надрывать горло, а молча сопеть в тряпочку, тем более — она всего лишь младшая.

Оскорбленный за мать племянник гордо сообщил тетке — все известные русские писатели брали творческие командировки. Мама говорила. А на лето и вовсе уезжали в деревни, подальше от городского шума и многочисленной родни. И уж там, на природе, им так здорово писалось…

Короче, Мишка почти уверен — мама поехала именно в деревню. Май месяц, весна в самом разгаре, на носу лето, ну что ей делать в шумном, загазованном Череповце?

Сергей расхохотался и добавил:

—Кончай плач Ярославны. Лелька на недельку всего уехала. Как раз успеешь отдохнуть от нее.

—Думаешь, вернется с шедевром? — с бессильной злостью прошипела Тамара.

—Не с шедевром, так перегорит, тоже неплохо.

Тамара швырнула в сторону замолчавшую трубку и беспомощно посмотрела на Крыса. Тот ткнулся носом в ноги и сочувственно замел хвостом. Тамара машинально потрепала любимца по загривку и стала мрачно размышлять — у кого перехватить деньги.

К сожалению, как Тамара ни перебирала знакомых, рассматривая кандидатуры в различной последовательности, ничего не менялось — лишних денег ни у кого не было. Практически все девчонки обзавелись семьями, каждая копейка на счету. Сколько раз она сама им занимала!

Тамара помрачнела сильнее, оставался единственный вариант — Лешка Сазонов. Вечный воздыхатель и бессменный друг. Педант, аккуратист и зануда. Расскажи она Лешке о порезанной сумочке…

Тамара невольно поежилась: лекция минимум на полчаса обеспечена, она поклясться готова. И темы могла назвать прямо сейчас.

Первая: в ее возрасте пора понять — в общественном транспорте нужно присматривать за собственной сумкой.

Вторая: в ее возрасте пора знать — зарплату и отпускные везти в дамской сумочке может только сумасшедший.

Впрочем, Лешка тут же извинится за бестактность и добавит что-нибудь типа — слепому очки не выпишешь. Намекая таким образом, что с головой у Тамары с детства не все в порядке.

Третья: в ее возрасте пора обращать внимание на соседей в автобусе и от подозрительных держаться подальше. Перечень подозрительных личностей займет еще минут десять, Лешка всегда отличался обстоятельностью.

И четвертая тема: вариации по трем первым и намеки о давно назревшей необходимости — твердой руке и постоянном присмотре. Лешкином, само собой.

Да Сазонов будет просто счастлив узнать о ее трагедии!

                                                ГЛАВА 2

Тамара ошибалась, Лешка Сазонов в эти секунды был весьма далек от счастья. В эти секунды, если уж честно, Лешка совершенно ни о чем не думал, он был в ступоре. Едва ли не впервые в жизни.

Он стоял столбом в собственном подъезде, чуть в стороне от лифта, и боялся лишний раз шевельнуться. Потому что в Лешкину спину упирался ствол пистолета, и хрипловатый мужской голос угрожающе сипел:

—Так, фраер, забудь даже дышать и слушай сюда.

Лешка и без того почти не дышал. А тут еще первого грабителя перебил второй с голосишком удивительно гнусным, от него буквально мороз шел по коже.

—Вань, а Вань, ежель он што, можно я его пером пощекочу? Самую малость, чтоб кровушку нюхнуть, а, Вань?

—Пасть захлопни, гнида, — вежливо ответствовал неведомый Ванька.— И жди своей очереди, клиент пока паинька.

—Так тож пока, Вань…

Обомлевший от ужаса Лешка услышал гулкий шлепок, чей-то полузадушенный писк, но ни на секунду ствол пистолета от его несчастной спины не отвели. Наоборот, Лешке казалось: вот-вот пиджак порвется между лопатками, а костюм, между прочим, обошелся ему почти в пятнадцать тысяч.

Удивляясь, что в этот страшный момент в голову лезут всякие глупости, Лешка едва не застонал от счастья, когда услышал:

—Гони бумажник, фраер, и быстрее. Передай его за спину, понял? Потом считай до тридцати, да не торопись, чтоб мы отошли подальше, а то у моего дружка нервы… э-э… Короче, я мокруху не уважаю.

Сипатый нехорошо хохотнул, у Лешки мурашки по коже побежали. Вдруг показалось — его жизнь не стоит и копейки. А раз так, Сазонов хотел было плюнуть на все и посчитаться с грабителями. Авось кто-нибудь из соседей услышит шум да вызовет милицию.

Как раз в этот момент ствол пистолета пребольно уткнулся в позвоночник, и Лешка угрюмо подумал: «Не успею».

Вспомнилась лекция по безопасности — это была первая Лешкина поездка в Америку, — и он заставил себя расслабиться. Лектор весьма настойчиво советовал не цепляться за кошелек или вещи. Отдавать их по первому требованию — мол, жизнь и здоровье много дороже.

—Ну?!— грозно прохрипели за спиной.

Лешка осторожно, стараясь не спровоцировать негодяя на выстрел, вытащил бумажник и протянул бандитам. Потом прикрыл глаза и начал громким шепотом считать до тридцати.

Давление на позвоночник мгновенно ослабло. Рядом обиженно всхлипнул любитель свежей кровушки, но следующий звучный шлепок немного успокоил Лешку: второй грабитель идти на убийство явно не хотел. Громко хлопнула дверь подъезда, и Лешка облегченно вздохнул — наконец свободен.

Колени противно дрожали, между лопатками побежала мерзкая, липкая струйка пота. Лешка прислонился к стене и со вкусом выругался. И рванулся на улицу: может, успеет кого заметить?

Само собой, грабители вовсе не ждали, пока жертва придет в себя — во дворе  абсолютно пусто. Лишь у остановки через дорогу стояла худенькая девчонка в джинсах и с модным рюкзачком через плечо. Лешка рассмотрел наушники, девчушка приплясывала под неслышную ему музыку. Мгновенно стало понятно — такая вряд ли обратит внимание на двух мужиков. Вот если б к Лешке пристали классные парни, обвешанные цепями и при «Мерседесе»…

Лешка с досадой сплюнул под ноги. Хлопнул дверью и пошел к себе выяснять — сколько же потерял за сегодняшний вечер. Выходило не мало – давно таскал с собой деньги на покупку нового холодильника.

Сазонов помрачнел. Он чувствовал себя идиотом! Получалось, грабеж — весьма выгодное дельце. Особенно, если взять клиента тепленьким, как его, и с полным бумажником.

Услышь Лешкины мысли недавний удачливый разбойник, он наверняка бы с жертвой согласился. Еще и добавил бы: грабеж — на удивление плевое дело. Скучная работенка, не более.

                                                ***

Тамара угадала, денег ей никто из подруг занять не мог. Нет, на недельку-другую — пожалуйста, а вот на более длительный срок — тут уж извините. И к Лешке идти на поклон  мучительно не хотелось.

Тамара бросила хмурый взгляд на календарь: не уедет в Крым в конце следующей недели, можно снова ставить крест на отпуске. И на встрече с родителями. Хорошо, если мать с отцом не решат — у нее что-то не в порядке и она от них скрывается. Как иначе им понять третью сорвавшуюся поездку?

Тамара тяжело вздохнула: Крым! Она все бы отдала, лишь бы там оказаться. Май — чудесное время. Вовсю цветет сирень; яблони и персики стоят в розовато-белой кипени; степь не бурая от сгоревшей травы, а живая и пестрая, и свежий морской воздух кружит голову. Хорошо!

Пара-тройка теплых дней — и можно купаться. Черное море у Керченского полуострова мелкое, прогревается мгновенно. Да и Азовское рядом, минут сорок потрястись на автобусе, и вот оно. Уютные закрытые бухточки, пустынные весной Генеральские пляжи, ласковая теплая водичка — боже, как она соскучилась по всему этому!

Тамара зачем-то вынула прошлогодние фотографии и стала тоскливо перебирать. Через пять минут в дорогу хотелось нестерпимо.

Она с досадой сунула снимки на место и независимо сказала Крысу:

—Если я просто так звякну Лешке, это еще ни о чем не говорит, правильно, Крысеныш?

Крыс фыркнул, в его крохотных глазках читалось сомнение. Тамара сердито воскликнула:

—Может, я и не собираюсь у него деньги перехватывать!

Крыс явного вранья не переносил. С нежного щенячьего возраста. Поэтому смутился и стал со всем вниманием изучать настольную лампу. Тамара зачем-то пнула ногой безвинную табуретку и понуро шепнула:

—Разве я не могла соскучиться?

Бультерьер хрюкнул от изумления, но взгляда от лампы не отвел. Проявил стойкость. Тамаре вдруг показалось — пес покраснел. Само собой, это невозможно. Или свет с улицы так падал?

Раздраженно рассматривая собаку, Тамара с вызовом заявила:

—Может, я с Лешкой прошвырнуться куда хочу? В казино, например…

Крыс жалобно заскулил. Тамара потрясенно застыла — блестящая мысль! Она никогда не играла, а абсолютно во всех книжках сказано — новичкам сказочно везет. Ей же сегодня везение жизненно необходимо!

Тамара радостно улыбнулась и показала обеспокоенному бультерьеру язык —  главное, перед вредным Лешкой не придется колоться. И выслушивать его нотации не придется. Как и очередное предложение руки и сердца. Не из любви, как неоднократно Сазоновым подчеркивалось, а исключительно из жалости. К ней, Тамаре.

Подумайте — из жалости! Вот свинтус!

Тамара нахмурилась: хотя бы тысяч десять за вечер выиграть. Ей хватит и на дорогу, и на подарки.

Решено — они идут сегодня вечером в казино. Сазонов наверняка ничего плохого не заподозрит. Заявит — у нее очередной сдвиг по фазе, что не страшно. Тамара и не такое от него слышала, ей не привыкать.

Нет, классная идея!

Интересно, если она в джинсах  в казино пойдет, Лешке плохо не станет? Сазонов временами удивительный брюзга. И ханжа, да.

Тамара распахнула дверцы шкафа и пожала плечами: пожалуй, лучше Сазонова не дразнить и все-таки надеть платье. То самое, из-за которого она сегодня лишилась тридцати тысяч рублей. Лучшего у нее все равно нет.

Точно, наденет.

Во-первых, выглядит Тамара в нем весьма обольстительно, в чем Лелька  неоднократно ее уверяла. Да и шеф, вручая конверт с отпускными, так смотре-ел…

Во-вторых, это по меньшей мере справедливо. Пусть оно реабилитируется в глазах хозяйки, а то, ей-ей, окажется на помойке. Завтра же. С утра.

Тамара фыркнула: вот уж обрадуется какая-нибудь бомжиха, наткнувшись в мусорном баке на нежно-голубую тряпочку!

Еще бы. Семьдесят квадратных сантиметров стоимостью в четыре Тамарины зарплаты. «Смерть мужикам» — как сказала бы одна из Лелькиных подруг, Машка Епифанцева. Или так — «контрольный выстрел», не платье.

Кошмар, Лешка, кажется, его не видел. Убьет, как пить дать!

Интересно, что бедная тетка стала бы с эдаким счастьем делать? Разве только толкнула бы кому. Или пустила на носовые платки.

Так что, звонить Сазонову или не звонить?

Тамара испуганно покосилась на телефон и трусливо решила потянуть время. В конце концов, у нее Крыс не кормленный и не выгулянный. Вот вернутся они из парка, тогда…

Ну почему Лешка такой свинтус, а?!

                                                ***

Лешкина пространная тирада заставила Тамару нервно хихикнуть — Сазонов себе не изменил. К невинному походу в казино отнесся так, будто Тамара предложила нечто непотребное.

—Ты еще скажи,—со смешком пробормотала девушка,— что посещать подобное заведение даме не подобает.

—Ты абсолютно права.

—Но я не дама. И не леди.

—Очень печально. Могла хотя бы прикинуться.

—Кем это? Леди или дамой?

—Твой выбор.

—Ни в жизнь!

Тамару передернуло от отвращения, когда она припомнила свою сегодняшнюю попытку обернуться дамой. Причем соблазнительной дамой — Лелькина идея!

Ни единого кармана в мерзко облегающем тело нежно-голубом шелковом платье; тонкие каблуки, на них балансируешь с риском для жизни; накрашенные ресницы, о них уж точно постоянно нужно помнить, а то запросто размажешь тушь по физиономии; перламутровая губная помада — кофе толком не выпить…

А тридцать тысяч, в которые обошлось Тамаре это превращение?! Нет уж. Лицемерие не для нее.

С другой стороны — идти в казино придется именно в этом платье. Другого нет. После предновогодней уборки квартиры шкафы в очередной раз опустели и радовали взгляд приятно чистыми полками. Дурацкая привычка!

Тамара упрямо молчала, и Лешка устало сказал:

—Пойми, подобные заведения имеют лишь одну цель — выкачать из клиента побольше  денег. Там много пьют, полно проституток…

—Хочешь сказать — это опасно?

Тамару охватило радостное возбуждение, она никогда в жизни не была в казино.

—В самом казино — нет,— мрачно буркнул Лешка.—Там следят за порядком, иначе кто б туда пошел. А вот на улице всякое случается. Особенно если тебе повезло и ты при деньгах. Можно, правда, попросить вызвать такси, это практикуется…

Тут Лешка разозлился и рявкнул:

—Думаю, большие выигрыши тебе не грозят, можешь об этом даже не думать!

—Но я как раз собираюсь выигрывать,— искренне возмутилась Тамара.—Все говорят — новичкам везет.

Лешка неожиданно успокоился. Фыркнул и заявил, что и большой проигрыш Тамаре не светит. Если она не сойдет с ума и не начнет играть в долг. Впрочем, за этим он лично проследит.

Рассказывать Тамаре о потере бумажника Лешка не стал: к чему? В конце концов, дома деньги есть, на сегодняшний выход им хватит. И на приличный ужин в ресторане, и на Томкины сомнительные игрища. Надо же — казино!

Да, с Томиком не соскучишься.

И звонок весьма неожиданный.

Немного поразмыслив, Лешка пришел к выводу — ничего опасного в подобной вылазке нет. Если, конечно, он не даст девчонке зарываться—а он не даст — и выделит ей на игру небольшую сумму. Ну, рублей пятьсот, например. Ладно, верхний предел — тысяча. Но ни копейкой больше!

Лешка хмыкнул: интересно, откуда эта странная идея? И почему именно сегодня, сейчас? Или случилось что?

Лешка хмуро сдвинул брови: невероятно, но девчонка ни разу не вспомнила о последней ссоре. Как и о клятвенном обещании не пускать его на порог.

Точно что-то случилось. Но что?

Заверив Тамару, что заедет за ней к десяти вечера, Лешка неохотно поплелся в ванную. И проклял свой пятый этаж — слабый напор воды едва позволял принять душ.

Лешка всей душой ненавидел старые пятиэтажные дома. Большинство квартир здесь занимали безденежные старики, живущие на мизерную пенсию. О каком капитальном ремонте за собственный счет можно с ними говорить?

Трубы в доме давно сгнили, крыша весной и осенью подтекала, а деды лишь составляли душераздирающие письма в мэрию, требуя помощи. Вкладывать деньги в дом они не желали категорически, даже от Лешкиных долгосрочных и беспроцентных ссуд наотрез отказывались. Им должны, вот и весь сказ.

Может, все же плюнуть на соседей и сменить трубы хотя бы по своему стояку? Ага, если остальные трубы в доме останутся старыми, напор им вряд ли увеличат, так что толку…

Да ну их к черту!

Жалкие струйки — стоило ставить новую душевую кабину!— становились контрастными вовсе не по желанию хозяина. Ледяная вода то и дело сменялась кипятком, и Лешка в очередной раз пообещал себе купить квартиру в нормальном новом доме. К лету!

Чтобы обязательно подъезд с домофоном, желательно еще и с консьержкой. И чтобы никаких озабоченных мужичков с бутылками и нагловатых подростков на лестничных площадках. Надоело!

Лешка стоял под холодным и вялым душем и пытался отогнать дурные мысли. Хотя бы мечтами о новом доме с приличными, хорошо зарабатывающими соседями. Никаких алкоголиков!

Если честно, получалось плохо. И дело совсем не в пропавшем бумажнике или потерянных деньгах, просто…

Лешке Сазонову было не по себе. Уж слишком непривычно вела себя Тамара. Нарушила, можно сказать, все свои неписаные правила.

Первой позвонить ему после ссоры!

Такого еще не было.  А уж буквально напроситься с ним куда-то, пусть даже в казино…

Невероятно!

Наверняка за этим что-то кроется. Или кто-то.

Лешка выдавил на голову чуть ли не полфлакона шампуни и в сердцах шваркнул пластиковую бутылку о стену.

Может, Тамарина сумасшедшая старшая сестрица снова во что-то вляпалась? Ну да, и сестрам срочно понадобились деньги, крупная сумма, отсюда и идиотская идея о казино. Откуда глупым девчонкам знать — там выигрывает лишь хозяин. Ну, случайности, конечно, бывают. Однако на них рассчитывать…

Да, похоже на правду.

Больше в голову ничего стоящего не приходило, и на всякий случай Лешка решил подстраховаться. Позвонить Зиминым, например, и осторожно переговорить с Сергеем. Не подставляя Тамару и даже Лельку.

Почему нет? У них с Лелькиным мужем прекрасные отношения. Кстати, искреннее сочувствие друг к другу — основа, что уж скрывать. И если Сергея прочно привязывают к Лельке двое детей, то вот что держит рядом с Томиком его, Лешку? Разве только непредсказуемость Журжиной и собственное дикое желание изредка щекотать себе нервы.

Изредка?!

Как ни странно, разговор с Сергеем Лешку совершенно не успокоил. И Лелькина творческая командировка показалась ему весьма подозрительной, хотя Сергей говорил о ней совершенно серьезно. Как и о желании жены написать детектив.

Встревоженный Лешка просто Зимину не поверил. Представить Лельку спокойно сидящей за письменным столом или за компьютером — не за игрой! — Лешка Сазонов оказался не в состоянии.

Писательница, черт возьми! Да кого она надеется обмануть?

Лешка презрительно фыркнул, слишком сильно затянул галстук и невнятно выругался: интересно, во что его опять втягивают?

Тамарин лепет о рулетке, покере, баккара и автоматах казался Сазонову до крайности жалким. Как и собственная участь.

Лешка осмотрел себя в зеркало и хмуро хохотнул — счастливчик! Два года жизни как на вулкане. Ни секунды покоя. И винить некого, кроме себя. Не цепями же его к Томке приковали. А если учесть, что девчонка то и дело указывает ему на дверь…

Нет, диагноз ясен, он — сумасшедший.

И Лешка Сазонов зло ухмыльнулся:

—Любительница баккара!

                                                ГЛАВА 3

Послушно следуя за Лешкой, Тамара изумленно вертела головой. Лишь ярко освещенный зал, уставленный разнообразными игровыми автоматами, не слишком удивил. Тамара сотни раз видела подобные в фильмах.

Анфилада небольших комнат, где множество возбужденных людей толпились вокруг столов, впечатляла. Кое-где зрители стояли в три или даже четыре ряда, жадно наблюдая за играющими. Шелест карт, сухой стук шарика, вздохи отчаяния, женский плач, смех, торжествующие выкрики победителей — все сливалось в сплошной гул.

Витающее в воздухе напряжение, запах мужского пота, дорогих дезодорантов и женских духов будоражили Тамару. Заставляли нервно вздрагивать и оглядываться на невозмутимо шествующего за ней Лешку Сазонова. Его равнодушие к происходящему и чуть брезгливый взгляд сейчас не раздражали Тамару, а странно успокаивали. Лешка казался надежным как скала, когда весь мир будто сходил с ума.

Нет, какого беса ее сюда занесло?!

Сквозь толпу умело пробирались девушки из бара, предлагая посетителям крепкие напитки и демонстрируя почти обнаженную грудь — и то и другое явно призвано поощрить клиентов продолжить игру. Смазливые, ярко накрашенные мордашки с пустенькими глазками, своеобразная униформа в виде коротеньких  юбочек и крошечных кружевных фартучков не позволяли путать обслуживающий персонал с редкими здесь гостьями. В выбранном Лешкой небольшом зале женщин находилось всего ничего. Трое, не считая Тамары.

Девушка с любопытством осмотрелась — ну и ну! С чего Лешка затащил ее именно в эту комнату? Предыдущие выглядели вполне современно и были полны света, а здесь… Прямо преддверие ада!

Бархатные портьеры пурпурного цвета; мягкие красные ковры; живой огонь, пылающий в огромном камине и бросающий дьявольский отблеск на всю обстановку…

И людей тут поменьше, чем в других помещениях. Наверное, из-за парочки здоровенных охранников у входа. Они и на Тамару с Лешкой смотрели волками, будто пропускать не собирались. Двустворчатые тяжелые двери распахнули перед ними так, будто одолжение делали.

Тамара дернула Лешку за рукав и прошептала:

—Почему именно сюда?

Лешка хмуро буркнул:

—Тут пьяни почти не бывает. И ставки повыше. — И он ехидно поинтересовался: — Ты, кажется, собиралась выигрывать?

—Само собой. Слушай, а…

—Под старину здесь,— раздраженно перебил Лешка. —И карты не автоматы тасуют, а крупье. Или дилеры, это как тебе нравится.

Больше всего на свете Лешке хотелось повернуть назад, но он прекрасно понимал — невозможно. Оставалось смотреть на затянутую в невероятно короткий ярко-голубой лоскут сумасшедшую девчонку и скрежетать зубами. Да надеяться, что скоро все закончится.

Слава богу, выделенной им тысячи надолго не хватит!

Только поэтому Лешка и притащил Тамару в этот зал. Плюс — здесь довольно строгий фэйс-контроль, явной швали сюда не попасть.

Лешка криво улыбнулся — к сожалению, лишь мелкой швали. Крупной тут в избытке.

На Тамару Сазонов старался лишний раз не смотреть, но все равно видел и невольно злился — назло ему, что ли, вырядилась?

Изящная фигурка в шелковом голубом платье; длинные стройные ножки — кто только придумал этот боковой разрез?! — пышные короткие волосы; темная челка над золотисто-карими глазами; крупный чувственный рот и россыпь мелких веснушек на тонком прямом носике…

И это вместо простенькой худенькой девушки в вечных джинсах и старом любимом джемпере.

Черт, у Лешки даже скулы свело!

Почему-то вспомнилось — губы у Тамары очень нежные и всегда чуть солоноватые, кожа у ключиц пахнет медом, а густые волосы — мятой. И русый затылок так хорошо, так удобно умещается в его ладони.

Кожа между лопатками мгновенно взмокла, и Лешка с досадой подумал, что зря надел  плотную льняную рубашку. Поход в казино — не встреча с нужными клиентами, тут не на кого производить впечатление. Томке же явно плевать на его внешний вид. Как вошли, она еще ни разу на него не взглянула, хотя вертела головой как сорока, и ее огромные глаза сверкали от любопытства.

«Детка, смотри сюда, сейчас птичка вылетит!»

Интересно, эта девчонка когда-нибудь повзрослеет?

Лешка бросил раздраженный взгляд на посетителей и невольно скривился — ну и зоопарк. Сплошь деловые людишки в дорогих вечерних костюмах; их охрана с низкими лбами и цепкими глазками, тщетно маскирующаяся под клиентов; несколько вульгарно накрашенных девиц, увешанных драгоценностями словно новогодние елки; и пара-тройка джентльменов удачи типа дурочки Томки.

К счастью, все это сборище старательно прикидывалось городской элитой. Вот-вот родословными обзаведутся, длиннее, чем у собственных псов. Лешка уже слышал о подобном. Кстати, ничего не имел против — пусть облагораживаются хотя бы внешне.

Лешка хмыкнул и вытащил сигарету —  может, все и обойдется. Господа «дворяне» будут вести себя томно, а Томик благополучно спустит денежки и успокоится.

Нет, нужно было силой стянуть с нее это кошмарное платье и втиснуть в джинсы!..

Тамара о Лешкиных страданиях не подозревала. Она возбужденно осмотрела зал и решила попробовать счастье в рулетку. Для начала. Просто посмотреть — как пойдет игра. Жаль, Лешка сунул ей жетоны лишь по пятьдесят рублей и по сотне, лучше бы разбросать по десятке. Или в этом зале мелочь не ставят?

Если честно, Тамара имела о рулетке весьма смутное представление. В голове вертелось нечто невнятное: ставить нужно на цвет, чет или нечет и на цифру. Вроде бы максимальный выигрыш — на цифре, что в общем-то понятно. С другой стороны, вероятность угадать цвет или порядок — много выше.

Тамара встала за спиной смуглого темноволосого мужчины, бросила крупье жетон и хрипловато попросила:

—На красное.

И через пару секунд почувствовала, как ее захлестнула теплая волна восторга — она выиграла. Вот так запросто и без всяких усилий получила вместо одного жетона два. То есть заработала пятьдесят рублей. За минуту, не больше!

Тамара оглянулась на хмурого Лешку и ослепительно улыбнулась. Сейчас она точно знала — ей повезет. И готова была простить Сазонову даже мрачный вид и вечное занудство. Ведь именно Лешка привел ее в это изумительное место.

Тамара поставила два жетона на чет и на красное и снова выиграла. Рискнула поставить на цифру, выбрала тринадцать — все равно Сазонов вечно обзывает ее маленькой ведьмой — и угадала.

Сидевший перед ней мужчина повернул голову, и Тамара подмигнула ему как сообщнику: он тоже рисковал деньгами.

Мужчина гортанно рассмеялся, уступил Тамаре стул, встал за спиной и жарко выдохнул в ухо:

—Марат.

—Тамара.

—В первый раз?

Тамара пожала плечами — не признаваться же. Или она ведет себя как новичок?

Это зря. Новичков в таких заведениях не любят, она читала. Вернее, принимают за дурачков. Построже, что ли, держаться? И не хихикать по-идиотски, а то неудобно, не дикарка и не из деревни приехала…

Это были едва ли не последние связные мысли.

Даже потом, дома, Тамара не смогла восстановить в памяти весь вечер, как ни старалась. В голове пестрым калейдоскопом вертелись различные сценки, но сложить их в полную картину Тамара так и не сумела.

Вот она радостно смеется, закидывая голову, а Марат помогает уложить ее жетоны на небольшой поднос. Получилась весьма приличная горка, и Тамара в восторге.

Вот какая-то накрашенная белокурая девица пытается увести Марата, но он бросает что-то на незнакомом языке, и девица мгновенно исчезает.

Марат приносит ей шампанское, удивительно вкусное, она в жизни такое не пробовала. Тамара пьет фужер за фужером и показывает мрачному Лешке язык: вот чудак, злится!

Вот она снова ставит весь свой выигрыш на тринадцать, наконец проигрывает, но ничуть не расстраивается. Хохочет! В памяти осталось лишь чувство облегчения — не нужно думать о жетонах, они едва помещались на подносе.

Лешка пытается ее увести, а она упирается и тащит смеющегося Марата играть в баккара — замечательная игра! Главное, думать не надо, это не покер. Сдали тебе две карты, если набрала больше очков, чем соседи, все ставки твои.

И Марат Тамаре очень нравится, еще больше, чем баккара. Он не нудит ей в ухо, как противный Лешка, а смеется и все подбрасывает и подбрасывает жетоны. Тамара совершенно запуталась — ее это деньги или нет.

Вот лицо у Лешки до того грозное, голубые глаза льдисто поблескивают, и Тамара с трудом выбирается из-за стола — кажется, действительно поздно. Пора домой.

Уйти ей не удается. Марат предлагает еще более восхитительную игру, чем баккара, со смешным названием «купеческий банчок-с». Марат так и произнес — «банчок-с». Очень вкусно у него получилось.

Тамара очарована, тут даже считать очки не приходится, сдается всего по одной карте. Наверняка купчишки допивались до состояния риз, когда садились за свой «банчок-с».

Впрочем, и она, Тамара, хороша. С большим трудом припомнила, на сколько очков тянет валет, и долго не соглашалась, что он старше шестерки. Ей доказывали — мол, здесь карты рассматриваются лишь по старшинству, очки никто не считает, и Тамара искренне возмутилась — зачем же она трудилась?

А если учесть, что крестовый валет находился как раз у нее, а шестерка у соседа…

Темные глаза Марата кажутся Тамаре похожими на маслины, о чем она со смехом ему и объявляет. И залихватски сбрасывает перед ним все свои жетоны — он ее спонсировал, значит, выигрыш ей не принадлежит.

Вот Марат ей что-то шепчет, наверное, комплименты, Тамара хохочет и отталкивает от себя злющего Лешку — нечего подслушивать!

Вот они с Маратом курят у окна, он опять что-то горячо втолковывает ей, но Тамара понимает плохо — у нее почему-то кружится голова.

Вот на ней пиджак Марата — зачем, когда и без того жарко? Тамара капризно сбрасывает его на пол, и из карманов сыпется всякая мелочь. Марат почему-то сердится, лицо его темнеет, и Тамара пытается помочь ему собрать с пола многочисленные визитки.

Смутно помнится — именно в этот момент у Лешки кончилось терпение, и он почти на руках вынес Тамару из красной комнаты. Вынес, несмотря на ее протесты, смех Марата и откровенную радость только что вернувшейся противной белобрысой девицы. Слишком красивой, на взгляд Тамары.

                                                                ***

Тамара застонала и с трудом открыла глаза — где она? Голова буквально разламывалась от боли;  язык распух, казался наждачно жестким и чужим; во рту ни капли влаги. Как в пустыне.

Нет, почему ей так плохо?!

Тамара обвела взглядом высокий потолок, нашла смутно знакомые золотистые шторы, попыталась сесть и невольно вскрикнула — ее замутило.

Где-то внизу жалобно заскулили, упавшая на подушки Тамара машинально опустила руку и едва не всхлипнула от облегчения, когда приятно влажный, чуть шершавый язык коснулся ее пальцев — Крыс.

Значит, она дома. В собственной спальне. И это ее шторы. Те самые, что подарила мама. И лично повесила, не надеясь на легкомысленную дочь.

Господи, как же она здесь оказалась?!

Мерзко заскрипев, открылась дверь, и вошел мужчина. Вошел беспечно, будто имел полное право тут находиться. В ее доме. Даже  в ее спальне!

Тамара узнала Лешку Сазонову, но сил возмутиться не было. Она вообще не могла думать ни о чем, кроме гадостной ломоты во всем теле.

Тамара попыталась заговорить, однако с пересохших губ слетел лишь слабый хрип. Крыс в панике взвыл. Тамара погладила страдальца по голове и отважилась на вторую попытку:

—Что… со мной?

—Слишком много шампанского.

Лешка язвительно улыбнулся, рывком посадил ее и сунул в дрожащую руку стакан с отвратительно оранжевой, резко пахнущей жидкостью. Желудок Тамары протестующе сжался, но безжалостный Лешка заставил выпить несколько глотков. Затем поставил стакан на подоконник, брезгливо осмотрел девушку и протянул:

—Хороша!

Крыс тоненько взвизгнул. Тамара с вызовом проскрипела:

—Да что я такого сделала?

Мрачное выражение на лице Лешки сменилось плохо скрытой насмешкой.

—Ничего особенного. Я имею в виду — для тебя. Почти норма.

—Я… я натворила что-то, пока мы там были, да?

Лешка сурово молчал, и Тамаре стало страшно. Воспаленное воображение услужливо рисовало фигуру подвыпившей женщины в голубом платье, пустившейся во все тяжкие. Например, карабкающейся на сцену, а затем пляшущей вокруг шеста вместе со стриптизерками.

Кстати, где ее платье?! Она что, там его и оставила?

Тамара с большим подозрением ощупала на себе старую вишневую футболку, зло покосилась на Лешку, но сказать ничего не решилась. Уж больно взгляд у Сазонова нехороший. Смотрит так, будто она корову у него украла. Или угнала любимый джип.

Тамара чуть слышно застонала: где она прокололась? Может, разгромила парочку автоматов, помнится, на выходе она застряла у них? Точно, Лешка пытался набросить на нее плащ, а Тамара отбивалась и требовала от автоматов прекратить жульничать и вернуть ее денежки, и непременно с процентами…

Или она расцарапала физиономию той наглой девке в лимонном платье, что приставала к Сазонову? Ну да, терлась о него всеми частями тела, дрянь крашеная, а бюстом норовила чуть ли не в лицо ткнуть. Наверное, боялась, что Лешка обойдет его вниманием.

Последнее воспоминание Тамаре совершенно не понравилось, и она нервно выкрикнула:

—Я играла!

Лешка наблюдал за сменой выражений на знакомом лице и в который раз удивлялся его выразительности. Напряженное размышление сменялось паникой. Паника перерастала в раздражение или иронию. Иронию вытеснила злость. Лешка незаметно улыбнулся.

Неизменным оставалось одно — он наслаждался обществом этой забавной девчонки. Глупо, непонятно, но факт.

—Само собой.

—И проиграла?

—Угадала.

—В рулетку? Или в баккара? А может, у автоматов?

Лешка гулко хохотнул.

—Хочешь сказать — и в то, и в другое, и в третье?

—Проницательная ты моя.

Тамара схватилась за голову и жалобно пискнула — резкое движение отозвалось в ней болью.

Лешка услужливо дополнил:

—Ты забыла про купеческий банчок-с.

—Чего?!

—Банчок-с, дорогая. Купеческий. Игра такая. Последняя возможность для шибко пьяненьких расстаться с деньгами. Кстати, поверь, ты ее не упустила!

Тамара мрачно молчала  и прикидывала, сколько же она проиграла. Если учесть, что расплачивался Лешка Сазонов…

Интересно, сколько они проторчали в том милом заведеньице?

—Не так уж долго — часа три, три с половиной.

Тамара поняла, что последний вопрос произнесла вслух, и снова разозлилась на себя — хорошенько же она вчера приняла! С другой стороны, за три часа она не могла проиграть слишком много.

—Для начала ты спустила тысячу,— будто прочел ее мысли Лешка,— а потом решила не мелочиться и вытрясла с меня еще три. По счастью, больше у меня с собой не было.

—Я отдам,—прошептала Тамара и облизала сухие губы.

—Вот уж ни к чему.

—Отдам!

—Прямо сейчас?

—Н-нет…

—Тогда в другом сочтемся.

Тамара налилась дурной кровью и приоткрыла рот, собираясь наконец высказать бессовестному Лешке все, что о нем думает. Но не успела. Хоть в этом повезло. Потому что Сазонов потребовал всего лишь завтрак.

Завтрак с НЕЕ, когда она в таком кошмарном состоянии. Ну наглец!

                                                ГЛАВА 4

Тамара с трудом брела за Лешкой и злилась на себя: ну зачем согласилась тащиться сегодня к Сазонову?!

Правда, она кошмарно себя чувствует, в холодильнике у нее совершенно пусто, как и в кошельке, впрочем. А Лешка уверяет — дело поправит только плотный ужин. Желательно мясной. Этого добра в его морозильнике навалом. Мол, похмельный синдром снимается запросто, главное — знать как.

В ноги девушки ткнулся бодрый Крыс, и Тамара невольно усмехнулась: в отличие от нее, зубастый обжора обожает ходить в гости. Почти всегда поход для Крыса заканчивается щедрым угощением. Не надоевшими «сухофруктами», как Тамара пренебрежительно называла любой сухой корм, но приличной костью или мясом. Лешка Сазонов постоянно его балует.

Тамара покосилась на широкую спину, маячившую перед носом, и криво улыбнулась: благодетель!

Нет, точно благодетель. Судя по желтоватым пятнам на единственном и ранее парадном платье он вытащил Тамару из казино очень вовремя. Иначе она могла искупаться в шампанском с головой.

Интересно, в том казино есть фонтан или нет? Помнится, где-то что-то журчало…

Вот дуреха! Прямо-таки редкостная. Нашла над чем голову ломать. А Лешка змей. Белобрысый, гадкий и коварный.

Как его называла шустрая грудастая мамзель? Мой викинг? Тоже дура!

Но Сазонов шествовал впереди такой высоченный и широкоплечий, что Тамара почувствовала себя недомерком. Тощим, жалким и дурно одетым. Никому не нужным. И совершенно больным.

Бессовестный Лешка ни разу на Тамару не оглянулся. Спешил к своему подъезду, будто медаль за скорость ждал, и густые жесткие волосы победно сияли на ярком солнце.

Тамара сузила глаза: древние викинги такими же были? Беспардонными?

Ей нестерпимо захотелось ткнуть Лешку между лопатками,— и побольнее! — она едва сдержалась. Изо всех сил сцепила за спиной руки, чтобы нечаянно не соблазниться слишком доступной мишенью, и зло подумала: «Тоже, нашла викинга! Обычная рязанская физиономия. Только что вымахал со шкаф, да мышцы накачал. А так — ничего особенного. Даже веснушки. И нос картошкой».

Жалобно и немного виновато заскулил Крыс, и Тамара наконец перестала таращиться на Лешку. И вспоминать развалы в собственной квартире после вчерашнего выхода в свет тоже перестала.

Весьма скромные развалы, нужно сказать. Жалкая кучка на полу из облитого шампанским платья, ее лучших модельных туфелек — у правого сломан каблук — и горстки каких-то мятых бумажек.

Венчала все это великолепие невесть откуда взявшаяся дискета с ярко-красным ярлычком и надписью — Verbatim. Непонятно чья дискета, кстати, потому что Тамара всю сознательную жизнь пользовалась исключительно «Soni».

Крыс продолжал скулить и пятиться. Тамара обеспокоено выглянула из-за Лешкиной спины, но ничего особенного не увидела. Они просто стояли на площадке пятого этажа перед сазоновской дверью, солидной, как сам хозяин. Обитой дорогой темно-коричневой кожей и оснащенной суперсовременным глазком. Или его лучше назвать камерой?

Классная штучка. Лешке теперь не обязательно выходить на звонок в прихожую, любого гостя можно увидеть на небольших мониторах в кухне или в комнате. Гримасы цивилизации, что поделаешь.

Тамара потрепала жавшегося к ноге бультерьера и фальшиво пропела:

—Не устраивает чужая крепость, вернемся в свою.

Предложение Крысу не понравилось, он скулить перестал, но на дверь посматривал недоверчиво. При этом опасливо вздрагивал и озирался, будто нападения ждал.

Тамара невольно фыркнула: как к Лельке в гости пришли. И на бедного Крысеныша вот-вот набросится кошмар на четырех лапах, убийца и насильник — Коська. Любимец сестры, что прекрасно Лельку характеризует. Само собой — набросится из-за угла, по другому бессовестный Коська не умеет.

Господи, почему она не придушила мерзкого котяру еще в младенчестве?!

Сазонов покосился на встревоженного пса и пожал плечами.

—Может, мама пришла?

—Глупости. Крыс ее отлично знает.

Лешка достал ключи, поколдовал над дверью и удивленно пробормотал:

—Я что, не закрыл ее, просто захлопнул?

Тамара вздрогнула — этого не могло быть. Никогда. Лешка страшный педант. Он и на автомате сделает все как положено. Сонный, пьяный, смертельно уставший — неважно. Неужели…

Она вихрем влетела в квартиру, бесцеремонно оттолкнув слегка опешивших мужчин. Крыс даже взвизгнул от неожиданности.

Далеко Тамара не убежала. Застыла посреди комнаты, не веря собственным глазам — все шкафы нараспашку. Правда, на полу ничего не валяется, вещи на полках лежат отвратительно ровными стопками, вешалки заняты костюмами и рубашками, лишь парочка пустует. Так может…

Ума нет, считай — калека. А Сазонов — неряха!

Тамара обернулась к Лешке и раздраженно прошипела:

—Наверняка вчера в последний момент из дома выскочил! Не мог дверцы прикрыть, аккуратист! Напугал меня. И без того руки трясутся.

Лешка оправдываться не стал. Как и пояснять Тамаре — отчего именно у нее трясутся руки. До сих пор.  Просто коротко кивнул и прямо в обуви вошел в квартиру. А Крыс упал у входа и стал наблюдать. Взгляд у него оставался недоверчивым — запахи здесь…

Лешка медленно двигался вдоль сделанной на заказ стенки. Он поочередно закрывал шкафы и невольно злился — какого черта тут происходит?!

С первого взгляда видно — все на месте. Тряпки, документы, видеотехника, компьютер — ничто не тронуто. Книги не сдвинуты, как и та, где он хранит мелочь на ежедневные расходы. И все же кто-то у него побывал. Кто?

Почему-то засаднило между лопатками. Лешка вспомнил вчерашних грабителей и рассвирепел окончательно — это что ж за невезуха?!

На кухне загремела посудой Тамара. Крыс шумно потянул носом. Хлопнула дверца холодильника, и бультерьера будто ветром смело с порога.

Лешка двинул кулаком по стене и хрюкнул от боли. Происходящее ему не нравилось. Очень не нравилось.

—Лучше бы у меня что-нибудь свистнули,— зло пробормотал он. — Не терплю загадок.

Лешка упал в кресло и попытался понять, что было нужно в его квартире незнакомцу. Пугал? Искал деньги? Документы? Случайно попал не в ту квартиру? Похоже на правду.

Лешка криво улыбнулся — допустим, воришка действовал по наводке. Шел к господину N, а попал к нему, Алексею Сазонову. Ну, спутал этажи.

Кретин, в подъезде одни старики!

Лешка угрюмо поправил себя  — тогда спутал дома. Или улицы. Неважно, дело принципа. Главное, вор не сразу сообразил, что не туда попал. Иначе не шарил бы по шкафам.

Если так — отлично.

С другой стороны… А что с другой стороны? Кто-то объявил ему вендетту? Для начала едва не провертел дыру между лопатками, а потом забрался сюда.

Лешка сдвинул брови — последнее предположение казалось сомнительным. Однако нападение неизвестных у лифта, чуть позже — квартира, одно за другим…

Кстати, чем ему можно напакостить? Именно напакостить, если речь не идет об обычной краже.

Глупости!

Лешка бросил беглый взгляд на шкафы и вдруг встревожено нахмурился. Снова обозвал себя кретином, помогло мало. Пытаясь отвлечься, он прислушался к возне на кухне, и губы дрогнули в невольной улыбке: просительно поскуливал Крыс. Явно клянчил.

Остальное произошло как во сне.

Тамара все еще отчитывала бультерьера — приличные псы просто не смеют попрошайничать! А Лешка уже выдвигал один из нижних ящиков стенки.

Крыс ворчанием давал понять, что вовсе не считает себя приличным. А Лешка звучно рухнул на колени и неверяще уставился в пустой ящик.

Тамара уверяла пса, что он джентльмен. Настоящий! Поэтому вести себя должен… Крыс изо всех сил противился и ронял слюну. А Лешка глупо ощупывал шершавое дно.

Закончилось все за пару секунд.

Тамара смилостивилась и наполнила собачью миску — Лешка когда-то специально купил ее для Крыса — отборными кусками сырого мяса. Бультерьер благодарно замел хвостом и приступил к трапезе. Лешка же мысленно прощался с коллекцией марок. Той самой, что собирал еще отец. А перед ним — дед. И сам Лешка вдохновенно пополнял ее с семи лет.

Господи, да лучше бы всю квартиру вынесли!

                                                ***

Уговорить Тамару остаться у него Лешке не удалось. Как и отвлечься. Лешка голову сломал, пытаясь вычислить неведомого врага. И клял себя за длинный язык: абсолютно все приятели знали про коллекцию марок.

Лешка тысячи раз ею хвастался. Особенно той частью, что собрал сам. Например, подборкой о космосе.

Лешка выменивал марки на самое ценное, что имелось в те времена у мальчишки. За марку с Белкой и Стрелкой пожертвовал даже новеньким пневматическим ружьем — подарком родителей ко дню рождения. И стоически снес порку. Так ему объясняли неравноценность обмена.

Мол, марка —  всего лишь бумажка. Эта, с «шавками», к тому же пожелтевшая и даже потертая. А ружье… Оно денег стоит!

Глупые. Сейчас та марочка стоит гораздо больше детского ружья. Вот только ни за какие деньги Лешка ее не отдал бы. Как и остальные марки, собранные с такой любовью. Лешка знает каждую царапину, каждый поврежденный зубчик, каждое пятнышко на любой из них.

Марки. Кто бы что понимал. Не просто кусочки бумаги —  история мира. География. Ботаника. Зоология. Космос. Марки — вся жизнь человечества, все важные срезы его существования.

И вот какая-то гнида добралась до его коллекции. Лешка уверен — не из-за стоимости. Хотя, конечно же, она сейчас весьма и весьма приличная.

Наверняка хотели нагадить. Вывести из равновесия. И из игры. Как раз в дни, когда он должен заключить самый важный в своей жизни контракт.

Лешка с силой пнул пустой ящик. Задвинул его и вернулся в кресло.

Скоро в Череповце начнется строительный бум. Жилья катастрофически не хватает. Цены взлетели до небес, новое практически не строится. Пара сотен квартир на растущий и довольно благополучный Череповец — ничто. Сейчас ежегодно можно продавать тысячи и тысячи. Особенно, если примут наконец приемлемые законы об ипотеке.

Лешка раздраженно сдвинул брови: беда одна. Стройматериалов в области производят всего ничего. Но если замкнуть заводики на себя… Да, можно будет развернуться. Предоплату требуют весьма приличную, понятно, но он потянет, свободные деньги есть.

Нет, кто ж это такой умный, а?!

Тамаре о пропаже коллекции Лешка ничего говорить не стал. Не хватало ему ее сочувствия. Ахов, охов, расспросов и предположений.

Лешка угрюмо хмыкнул: а риск, что девчонка затеет собственное расследование? Начнет шерстить знакомых, объясни он ситуацию? Сунется в мэрию выяснять, кто покупает сейчас участки под строительство жилых комплексов…

Кстати, самому нужно все осторожненько прощупать. Вычислит мерзавца, пусть заранее себе местечко на кладбище готовит.

Стащить марки!

Лешка без всякого аппетита съел пару отбивных. Повозился со счастливым Крысом, бультерьер в кои-то веки добровольно отошел от миски. Практически отполз. И почти не противился Тамаре: домой, так домой.

Лешка и сам с удовольствием ушел бы из своей квартиры. Мысль, что тут шарил посторонний, пусть и не грабитель, а ловкий конкурент… Лешку тошнило в собственных стенах!

Правда, оставалась слабая надежда — он ошибается. Неизвестные грабители в подъезде действительно пришли за его бумажником. Их соблазнила, скажем, Лешкина очень недешевая кожаная куртка. Или дорогие туфли.

И в квартиру влез дилетант. Может, такой же сумасшедший коллекционер. Случайно наткнулся на марки и ошалел от счастья. К тому же Лешкины альбомы стоят много дороже всей техники в доме. Если продавать.

«Нужно обязательно сообщить о краже ребятам из клуба,—хмуро подумал Лешка.— Вдруг что в ближайшие дни всплывет. И в Инет бросить клич, там филателистов хватает, главное — не забыть заглянуть в нужные сайты.»

Тамара сонно моргала. Крыс устало свесил горбатый носище. В стекла бил дождь, звонкое стаккато заставило Лешку поежиться, ему совершенно не хотелось тащиться к остановке.

Лешка подошел к окну — ну и вечерок. Лужи на асфальте подернуты рябью; березу у дома полощет так, что бедолага теряет листья; со скамьи наконец смыло грязь, вечно подростки залазят с ногами; соседка с первого этажа едва удерживает в руках старый черный зонт, огромный и уже дырявый…

Придется взять машину! Хорошо, перегнал ее вчера на ближайшую к дому стоянку. Довольно дорогую, зато под крышей. И рядом.

Кстати, о стоянках тоже нужно подумать. Гаражи у основной массы на окраинах, оставлять авто на улицах — нужно быть сумасшедшим, а приличных стоянок в Череповце на сегодняшний день — раз, два и обчелся.

Неплохая идея!

                                                ***

Тамара сразу гнать Лешку не стала. Во-первых, пока дошли до стоянки, она совершенно проснулась и даже взбодрилась. А во-вторых, вид у Сазонова сегодня что-то того… не самый лучший.

Тамару даже начали томить смутные сомнения, не она ли тому виной. Лешка на нее почти не смотрит, не пристает с поцелуями, с просьбами оставить на ночь и не пытается довести до белого каления.

Может… может она действительно вчера вечером что-то натворила? Из ряда вон, что называется, а Лешка из деликатности помалкивает, хотя в нем той деликатности…

Тамара озабоченно поглядывала на мрачного Лешку, но с расспросами не лезла. Боялась. Мало ли почему Сазонов молчит? Она плохо помнит вчерашнее… И ладно, на кой ей дурацкое казино, проигралась к тому же.

Интересно, что такого она могла сделать?

Тамара бросила хмурый взгляд на кучку у дивана и брезгливо поморщилась: платье придется выбросить. Даже не из-за пятен. Она просто не сможет его больше надеть. Леди, блин. Нет, дама с собачкой!

Тамара невольно рассмеялась: вряд ли настоящая дама обзавелась бы бультерьером. Пуделек, болонка какая-нибудь, маленькие терьеры или голые, вечно дрожащие, как их там… Но не буль!

Венчающая кучку дискета наконец привлекла внимание. Тамара осторожно повертела ее в руках и пожала плечами: откуда она взялась?

Ломать голову Тамаре не хотелось, проще проверить. Тем более дискета смотрится совершенно новой, этикетка чистая, а Тамарины, например, все давным-давно почерканы, да и фирма не та.

Тамара заглянула на кухню, Лешка все сидел над чашечкой кофе. Именно сидел, так как кофе давно остыл, и чашка явно не тронута.

Тамара хмыкнула: мыслитель. Светлые брови сдвинуты, обычно голубые глаза словно льдом подернуло, губы сурово сжаты, а серебряная ложечка в огромной руке вот-вот расплавится, так безжалостно Лешка ее мнет.

И Крыс дремлет тут же. Уложил свой тяжелый носище на Лешкин тапок и похрапывает. У Сазонова наверняка нога затекла, Тамара давно бы Крысеныша шуганула. Ну, пусть терпит, вольному воля.

Нарушать тишину Тамара не стала. Почти на цыпочках вернулась в комнату и включила комп. Системный блок мгновенно проглотил дискету, и Тамара улыбнулась: мерное гудение работающего компьютера ее всегда успокаивало.

Нечего себе названьице — «Для тебя»!

Тамара почему-то заволновалась, вдруг показалось — лучше и не заглядывать в чужой файл, «для тебя» вовсе не означает — он для нее, Тамары. С другой стороны, как дискета здесь оказалась?

Так и не вскрыв файл, Тамара вернулась к кучке на полу и подняла несколько смятых картонок — визитки. И записка. Ну, если можно зазвать запиской два ряда цифр. В верхней строчке — двадцать семь, а внизу — 0341. Интересно, что сие значит?

Тамара отшвырнула листок в сторону, ее внимание привлекли визитки. Слегка мятые, но как она невольно отметила, не из дешевых. Мелованная бумага, золотое теснение — кто-то не пожалел денежек.

Две из них принадлежали Марату Баймуратову,— ну и сочетание!— одна Рамилю Искандерову, последняя — Виктору Пеночкину.

Тамара прикусила губу — из этой компании она помнила лишь Марата. Тот самый смуглый тип, что развлекал ее вчера вечером в казино. Довольно приятный, нужно сказать. Не нагловатый, как большинство нуворишей, не лип чрезмерно и не тащил в отдельный кабинет.

Или она ошибается? Именно поэтому Лешка такой мрачный и почти на нее не смотрит? Хорошенькое дело!

Вопрос — как к ней попали визитки? Ответ — черт их знает. Но дискета лежала поверх них, значит все из одной оперы.

Тамара бросила мрачный взгляд на гудевший компьютер: может, она как следует пошарила у Маратика по карманам? Спьяну-то? Что называется — клептомания, проявляющаяся только в нетрезвом виде. Иначе на кой ей эти бумажки и кусочек пластика?

Ну, визитку, конечно, мог вручить Марат с просьбой звонить на досуге, однако зачем две? На случай, если одну не донесет до дома, учитывая ее состояние?

Хорошо, пусть так. Откуда тогда две остальные? Или она познакомилась еще с… Рамилем и Витьком, просто остаток вечера покрыт туманом, и она эту сладкую парочку не помнит?

Однако шампанское весьма коварно, нужно учесть на будущее.

Тамара кружила по комнате, рваные воспоминания так же бессистемно кружили голову, но в четкую картину складываться упорно не хотели. Оставалось одно — потрясти Лешку.

В конце концов, Сазонов оставался трезвым до конца, чуть ли не силой уволок ее из казино, он-то должен отлично помнить, откуда взялись ее трофеи. Нахал доставил в машину саму Тамару, а значит — и всю мелочевку.

Кстати, нужно еще подумать, стоит ли это благодарности! Тамару могла ждать там настоящая и большая любовь. Целая горсть чужих визиток — не шутка, и бедные люди такими не обзаводятся, им без надобности.

Итак, решено, она пойдет пытать Сазонова!

Лешка сидел на кухне все в той же позе, кофе перед ним уже покрылся сизой пленкой.

Крыс храпел звучно и с переливами. Лапы подергивались, хвост тоже, время от времени Крыс жалобно повизгивал и дергал рваным ухом. Переполненный желудок явно сказывался, сны вряд ли радовали бедолагу.

Тамара швырнула на стол визитки и грозно спросила:

—Что это?

Лешка мазнул по листочкам безразличным взглядом и буркнул:

—По-моему, визитки.

—А то я не заметила!

Лешка хлебнул кофе, его передернуло. Он оттолкнул от себя чашку, хотел было встать, но пожалел будить Крыса. Осмотрел тесную кухню, будто только что проснулся, и включил чайник.

Тамара сердито воскликнула:

—Я хотела спросить — откуда это?

—Сама не помнишь?

—Нет.

—Пить нужно меньше.

—Тебя не спросила!

—Это точно.

Длиннорукий Лешка, не вставая, мыл свою чашку, а Тамара жалобно смотрела ему в спину. Вытащить что-нибудь из Сазонова всегда было проблемой. Особенно если он не хотел говорить.

Тамара решила сменить тактику. Села за стол и попросила налить кофе и ей. Потом, помешивая его ложечкой, она осторожно пожаловалась Лешке — среди дурацких визиток затесался листок с цифрами. Хозяин наверняка его обыскался. Похоже на код. От сейфа. Или от ячейки камеры хранения.

Тамара мысленно ахнула: пожалуй в точку! Верхняя цифра — номер ячейки, а нижняя — код. Интересно, где это? Железнодорожный вокзал, авто или аэропорт? Что-то она не помнит толком, где есть автоматические камеры. Если везде — хуже.

Впрочем, ей-то какое дело?!

По счастью, Лешка на смиренный вид купился. Бросил хмурый взгляд на Тамару и сказал:

—Из твоей руки выгреб, как домой пришли. Сжимала так, будто от них жизнь зависела. Еле отобрал.

—А… откуда они у меня?

—Себя спроси.

—Я не помню, честное слово.

—Похоже, Марата листок. Того мужика, что ты так старательно клеила.

—Я клеила?!

—Ну не я же.

Тамара от возмущения привстала со стула. Лешка язвительно ухмыльнулся.

—Его пиджак на пол швырнула, потом всему залу попку демонстрировала, весьма умело, надо сказать…

—Я?!

—Ага. Ползала на четвереньках и помогала собирать все, что высыпалось из карманов. А платьишко у тебя — тушите свет. Все мужики в комнате оживились.— Лешка невинно улыбнулся. — Вот и пришлось тебя того — умыкнуть. Пока кто другой не расстарался.

Тамара таращила глаза и беззвучно раскрывала рот: нарисованная Лешкой картина была убийственной. Тамара буквально видела себя со стороны — вдребезги пьяной и с глупой ухмылкой на физиономии. Еще и помада с тушью наверняка размазались, только она скорее застрелится, чем Лешку об этом спросит.

Тамара застонала: голубое платье залито шампанским, волосы всклочены, глаза мутные и бессмысленные. Она глупо хихикает и изображает пылесос. Хорошо, не в рот все складирует, а в руку. И платьишко собралось складками, задралось по самое «не хочу», разрез небось на спине оказался…

Кошмар какой!

Тамара сглотнула почему-то горькую слюну и пролепетала:

—Я… я так и сжимала кулак до самого дома? А… автоматы? Помнится…

Лешка нехорошо оживился.

—Автоматы? Поздравляю, у тебя замечательная память!

—Спасибо,— машинально пробормотала Тамара.

—Не за что, дорогая.

—А…

—Это ты про кулак?

Тамара кивнула и отвела глаза.

—Разжимала, само собой. Когда пыталась выколотить из автоматов свои денежки. Вернее, мои, но ты все равно старалась, признаю.

—Вы… выколотить?

—Точно. Охраны набежало… В жизни столько накачанных мужиков в парадных костюмах в одном месте не видел!

Тамара молчала, глаза снова стали круглыми, в них плескался откровенный ужас. Лешка с удовольствием продолжил:

—Их старший к тебе с уговорами, а ты совсем с катушек съехала — проценты потребовала. За временное использование твоих кровных в особо крупных размерах. Уносил на плече!

—Ч…что?

—Тебя, говорю, уносил на плече. Как в нелюбимых тобой боевиках. Придерживая за юбку и ноги. Прошу прощения, но уж очень больно пиналась, даже каблук, кажется, об меня сломала…

Тамара промакнула лицо подолом футболки. Лешка равнодушно уточнил:

—Или об охранника, он помогал вещички до машины снести. Услужливый парень. Ты все норовила побольнее ударить, а он, молодчина, вертким оказался, уворачивался.

Тамара залпом выпила кофе. Лешка пожал плечами.

—Да, а эти визитки ты сама прихватила. Вначале на автомат бросила, пока играла и дралась, а потом цапанула. Разом все загребла, отлично помню. Только дома из руки и вынул. Я их, по-моему, на твое платье сверху пристроил. В спальне. Все там, не сомневайся.

Лешка допил чашку, отодвинул ее и довольно крякнул. Пора было уходить. Дел у него выше головы, еще и вора нужно вычислить, вернее, конкурента…

Увел марки, сволочь, такого не прощают!

Тамара сидела красная, распаренная, ресницы опущены, несчастная донельзя, едва не плакала. Лешка невольно улыбнулся: ничего, ей полезно. В следующий раз будет поаккуратней с шампанским.

Он осторожно спихнул голову Крыса на пол, объевшийся бультерьер только повел ухом, храп же стал еще заливистее.

Лешка подошел к окну: его машины внизу не было. Новенький, недавно купленный джип, будто корова языком слизнула!

                                                ГЛАВА 5

Открытая настежь форточка помогла мало, как Лешка ни крутил головой в поисках пропавшей машины. Испуганная Тамара топталась рядом и лепетала всякую чушь, чем буквально доводила Лешку до бешенства. Как-то: может, он машину чуть левее поставил или правее? Могли они забыть, в конце концов, где ее оставили. Ну и что — он всегда парковался точно под окном! Сегодня проехал чуть дальше, со всяким бывает.

Еще — почему не сработала сигнализация? Лешка ведь абсолютно новую недавно поставил, навороченную, сам хвастался. Получается, у воришки пульт свой был и ключи, так? Интересный воришка, домашний какой-то. Наверняка Лешка одну из своих свеженьких любовниц подзабыл, вот она и отомстила. У кого он там в прошлое воскресенье пропадал, Тамара все дозвониться никак не могла? Ах, у мамочки! Да-да-да. Она сразу же поверила. Тамару в последнее время то и дело память подводит, казалось, она звонила и мамочке…

Кстати, Лешка у самого окна сидел, на посту, так сказать, что, ничегошеньки не слышал? Машина отъехала или отлетела, Тамара как-то не поняла? Колеса, они, понимаешь ли, шуршать должны, форточка-то открыта, а двигатель обязан шуметь, пусть машина и высококлассная. Наверняка у Лешки срочно что-то случилось с ушами. Давно не мыл, не чистил? Знает ли он — есть такие пластмассовые палочки, с двух сторона ватка наверчена, до того удобно ушки чистить — нет слов.

Теперь понятно. Сразу так бы и сказал. Задумался, бедненький, вот и проворонил машину.

И о чем же те тяжкие думы, уж не о ее ли, Тамарином, безобразном поведении в прошлую ночь? Так она раскаивается, честное слово, даже почти клянется впредь вести исключительно трезвый образ жизни.

Ваше Занудство это устроит? Или Тамаре пообещать не дышать, в сторону мужиков не смотреть и завтра же выписать из Афганистана чадру с сеткой погуще? Пожалуйста, только свистни…

Это было слишком. Его Занудство не выдержал. Приподнял Тамару под мышки, встряхнул словно щенка и рявкнул:

—Ты закроешь сегодня рот или нет?!

—Ага, пришел наконец в себя,— невнятно констатировала Тамара, болтаясь в воздухе и пытаясь хотя бы кончиками пальцев утвердиться на полу.

Лешка посмотрел в упрямые золотисто-карие глазищи и в очередной раз пропал. Прижал вредную девчонку к себе и поцеловал.

К его искреннему удивлению, Тамара на этот раз не противилась, не вырывалась и не брыкалась. Наоборот, обхватила его за шею, и глаза у нее стали круглыми и совершенно бессмысленными.

Лешка приподнял ее повыше и с наслаждением провел губами по высокой шее вниз до самых ключиц. И привычно удивился — почему кожа пахнет медом? Ни у кого не пахнет, специально как-то проверял, а у Томика…

Тамара судорожно вздохнула и прижалась к нему плотнее. Лешка мгновенно забыл про угнанную машину, пропавшие альбомы с марками и пистолет между лопатками. Сердце забилось коротко и сильно, голова стала легче воздушного шарика.

Лешка вяло удивился, обнаружив себя на стуле, а Тамару сидящей у него на коленях. Но мысли путались, и он сдался. К тому же у девчонки под майкой ничего не оказалось, кожа была шелковистой и нежной, а плотные упругие груди так уютно лежали в его ладонях…

—Можно мне все же остаться у тебя?

Лешка провел пальцем вдоль позвоночника, и Тамара коротко засмеялась. Приподняла голову, бросила взгляд сквозь спутанные, упавшие на лицо волосы и сонно пробормотала:

—Ты уверен, что марки украли? Ты мог оставить их у мамы или…

—Машину я тоже оставил у мамы? И бумажник с сорока пятью тысячами?

Тамара возмущенно покосилась на Лешку: молчал столько времени! Если бы джип угнали не при ней, она так и не узнала бы о квартирной краже и ограблении. Правда, и она только-только рассказала Лешке, что у нее порезали сумочку…

Получается: один — один. Оба хороши.

Тамара перевернулась на спину, теперь застонал Лешка и поспешно натянул на нее простыню. Тамара довольно ухмыльнулась. Лешка чуть виновато пробормотал:

—Ну не могу я так. Ты тут, рядом, да еще в таком виде, а мы время черти на что тратим, глупо ведь…

—Ничего не глупо. И потом — ты не устал?

—Придумала. Когда еще ты меня в следующий раз к телу допустишь…

—Лешка!

—Что — Лешка? Сейчас обозлишься на какой-нибудь пустяк и будешь дуться две недели, а то я тебя не знаю.

—Пустяк?!

—А то…

Тамара тяжело задышала, вскочила с постели и выкрикнула:

—Ах, пустяк?!

Она поймала заинтересованный Лешкин взгляд и покраснела. Мгновенно нырнула в смятую Лешкой футболку и пулей вылетела из спальни.

Лешка хмыкнул — такова жизнь. И главное — такова Томка. Вспыхнула словно порох и — фьють! Придется теперь тащиться домой пешком, автобуса сейчас не дождешься, если и ходят, то лишь дежурные. Ладно, дождь, кажется, перестал.

Лешка нехотя оделся и обошел квартиру — Тамары нигде не было. Лишь в ванной горел свет и шумела вода. Крыс на его шаги приподнял голову и выбил хвостом приветственную дробь о пол.

Лешка внимание оценил. Потрепал пса по мощному загривку и дважды щелкнул выключателем. В ванной невнятно высказались о его культуре поведения и дурном воспитании. Лешка фыркнул и вкрадчиво поинтересовался:

—Так я пошел?

Ответом была гулкая тишина. Крыс таращил на него крохотные сонные глазки, а в ванной по-прежнему шумела вода.

—Непредсказуемая ты моя,—пробормотал Лешка.

В прихожей он машинально стащил с крючка Тамарины запасные ключи и недоуменно моргнул: что-то не так. Ну да, нет на месте его второй связки. Той, что он всегда держал на всякий случай именно здесь, даже мать о ней знала. И ключи от машины, и пульт — на этом же брелке.

К Тамаре обращаться Лешка не стал. Был на сто процентов уверен — она ничего о пропаже не знает. А если учесть, что дверь у нее можно открыть не только ключом или отмычкой, но и простой проволочкой, Лешка сам неоднократно ею пользовался — в подозреваемых весь Череповец.

Лешка вышел на улицу и поморщился: на нос упала объемная капля. С козырька над подъездом. Хорошо, дождь закончился. Зонта у него нет.

Лешка внимательнейшим образом осмотрел пустой двор — еще бы, в четыре утра!—  и зачем-то обследовал место, где парковал машину. Само собой, следов никаких не обнаружил и помрачнел.

Немного подумав, Лешка обошел дом по периметру и даже пробежался до проспекта Победы. Будто надеялся — любимый джип угнала группа пьяных подростков. Покатались немного ребятки, побаловали и бросили. Пожалели хозяина.

Лешка зло посмотрел на платную стоянку: кретин, нет чтобы оставить машину здесь!— и побрел к дому.

Предутренний Череповец Лешке неожиданно понравился. Тишина большого промышленного центра казалась непривычной и немного странной. Лишь изредка по проспекту со звоном двигался совершенно пустой дежурный трамвай, взламывая сонную одурь города, да порывы ветра стряхивали с деревьев частые крупные капли, память о недавнем дожде.

Приближающиеся белые ночи давали о себе знать. В пятом часу утра небо над Череповцом уже светлое, жемчужно серые сумерки почти погасили звезды, да и свет многочисленных фонарей на проспекте стал тусклым и малозаметным.

Лешка неспешно шел к дому и пытался понять, что происходит. В жалкие два дня вместилось столько событий, редкий год в его жизни мог похвастаться такой подборкой, и слава Богу.

Лешка почесал затылок: итак, что он имеет? Лично он! Во-первых, вооруженное ограбление, совершенное двумя подонками, вполне возможно — наемниками.

Во-вторых, квартирная кража. Дверь цела, замок очень сложный, отмычку к нему мог подобрать лишь специалист. Замок в фирме ставили, там и гарантию давали, он им верит.

Лешка вздохнул: они через него столько заказов имеют, не идиоты, подставлять не станут, дороже обойдется.

Получается — дверь открыли ключом. Томкиным? Запросто. А если вспомнить, что у девчонки сумку на днях порезали…

Черт, что же он не спросил, ключи у нее забрали или нет? Томка могла и не заметить. А и заметила — плюнула. У нее по всем соседям дубликаты хранятся, а в доме Крыс, чужой не очень-то сунется.

Глупости! Дождется, когда они на прогулку уйдут и — пожалуйста.

Или… Ну да, его конкурент элементарно мог со спецом связаться. Если за марками охотился, желая нервы попортить и выбить из колеи. Ладно, это потом.

Теперь — в-третьих. В-третьих, его джип. Купленный всего полгода назад, Лешка в него с первых часов буквально влюбился.

И дело не только в целом состоянии, что выложил за машину. Просто… она, в отличие от Томки, отличалась мягким характером, угадывала, казалось все Лешкины желания, руля слушалась фантастически… Короче, идеальная машина именно для него, Лешки.

И опять он о ней трепался на каждом углу!

Хороший ход. Нужно отдать должное неизвестному противнику. Ограбление, квартирная кража и угон машины. В два дня. И голова уже занята отнюдь не предстоящей сделкой.

Интересно, Томкин случай из этой же серии или нет? Мол, мы твою девушку знаем, о чем ставим тебя в известность.

Лешка замер посреди улицы, до того его поразила нехитрая мысль. И встревожила. Нешуточно.

Томка в этой партии явна лишняя. Уязвимая точка.

Черт, она даже не жена ему!

Кто ж это такой проницательный, а? Какая гнида так плотно к нему подобралась? Знать о нем, считай, всю подноготную… Не слабо.

Лешка почти бежал к дому, он летел к телефону. Чтобы предупредить глупую девчонку. О чем, кстати?

Лешка снова замедлил шаги.

Предупредить! Как же, станет Томка его слушать. Наверняка высмеет и предложит кучу своих версий. Одна красочней другой. И романтичней. А в расследовании будут обязательно участвовать Крыс и сумасшедшая старшая сестрица.

Тут Лешка вспомнил, что Лелька уехала куда-то в деревню, детектив — достаточно серьезная приманка, авось задержит ее там подольше,— и он немного расслабился.

Лельки ему сейчас только и не хватало. Для полного и безоговорочного счастья.

Лешка хмыкнул: в этой дурацкой истории вполне достаточно и Томки Журжиной. Чтоб огрести неприятности по самую шею и выше.

Чем же ему занять глупую девчонку, чтобы не путалась под ногами? И само собой, не вляпалась куда. Не бегала за его знакомыми, играя в шпионов, не приставала с глупостями и не отвлекала самого Лешку.

О-о! Можно подсунуть ложный след. Пусть роет носом землю, если уж не может спокойно сидеть дома и вязать носки, как и положено нормальной девице под тридцать.

След — это прекрасно. А лучше — железную версию. Не требующую дальнейших расследований. Пусть девчонка успокоится. Неплохо бы ее в Крым отправить, под крылышко родителей. Кажется, она и собиралась туда на пару недель.

Итак — версию. Вернее, факт. Доказанный. Ну, почти. С которым просто придется смириться.

Тогда какой? На кого ему можно свалить свои неприятности, да так, чтоб Томка поверила?

Лешка широко ухмыльнулся — Марат! Как там его дальше? Неважно. Главное — Томка совершенно не помнит, что вытворяла вчера ночью в казино. Какой сказочный шанс!

Лешка даже руки потер в предвкушении розыгрыша. Он просто уверен — Томке встряска полезна. В следующий раз будет со спиртным поосторожнее. Как и с мужиками.

Лешка неожиданно разозлился — строить глазки такому Марату опасно для жизни! Особенно, пойди Томка в казино одна. А так — Марат даже пару раз извинился перед Лешкой, хоть и посматривал на него с нескрываемой ревностью, Журжина явно ему нравилась.

Но — своенравна. И не шлюха. Марат не слепой, мгновенно это понял. Потому и не лип, девчонка не для него.

Мусульманин! Ему покорная женщина нужна. Томке он через пару часов шейку свернет. Или сам из окна выбросится.

Лешка хмыкнул: вот пусть Томка и грешит на Марата. Мало ли на что горячий южный мужчина мог пойти из ревности? Просто чтобы попортить счастливому сопернику кровь. Если внушить Томке — она в ту ночь Марата оскорбила, почти смертельно, а воевать с женщиной ниже его достоинства…

Томка до смешного романтична, верит во всякие глупости, проглотит и всю эту ерунду о ревности и мужской чести.

Честь! У такого как Марат!

Значит — месть. Грабеж, квартирная кража, угон машины — сюда вполне вписываются. Хорошо — ножичком не пощекотали и не избили. Перышки пощипали чуть-чуть, чтоб жизнь медом не казалась.

Черт с ним, Маратом! Это для Томки. Лешка, мол, уверен — на этом дело закрыто. Можно подсчитать убытки, прослезиться и забыть.

Сам же Лешка постарается вычислить конкурента. И выбьет у него из-под ног почву, заключив договор как можно быстрее. Буквально в ближайшие дни.

Свободные деньги у Лешки есть, предоплата в этом квартале вполне терпимая, он потянет.

Эх, запереть бы Томку в четырех стенах! А еще лучше в клетку. И ключ проглотить. Впрочем нет, на ночь ее нужно непременно выпускать…

                                                ***

К счастью, Тамара о коварстве Лешки Сазонова не подозревала. Она почти час нежилась в ванне, добавляя то горячей воды, то холодной, Крыс же звучно похрапывал за дверью — охранял.

Зато к половине шестого утра Тамара вышла из воды свежей и отдохнувшей. Спать ей совершенно не хотелось, а вот есть…

Тамара заглянула в холодильник и скривилась — йогурт. Она ненавидит йогурты! За их полезность. И некалорийность. За вечное присутствие в доме.

Тамара разочарованно вздохнула. Пальчиком затолкала упаковку подальше и поклялась сегодня же забить полки всякой вкуснятиной. Раз уж Лешка сунул ей десять тысяч.

На «Педигри» для Крыса, естественно. Иначе бы Тамара не взяла. Но Крысеныш обойдется. Вернее, поделится. Ведь Бог велел делиться, так?

Ограбленный Крыс продолжал безмятежно сопеть, а Тамарины мысли перескочили на Лешку. Она даже постояла немного у окна, старательно рассматривая мокрый асфальт, будто вот-вот ожидала увидеть Лешкину машину.

Само собой, джип за эти минуты не вернули, и Тамара побрела в комнату. Ей стало грустно: может, зря она выгнала Сазонова? Почти в ночь, без машины, пешком, в оскверненный дом, откуда забрали самое ценное.

Увидев в теплом предутреннем сумраке мерцающий зеленый огонек, Тамара присвистнула — хороша! Совершенно забыла про компьютер. Бедняга старается, гудит, ждет ее, а она там с Лешкой…

Тамара вспыхнула, топнула ногой и воскликнула:

—Ну и подумаешь! Мне не пятнадцать!

Спросонок испуганно взвизгнул Крыс. Тамара грустно пробормотала:

—Нашла чем хвастать…

Она села и задумчиво уставилась на экран. Странный файл интриговал, но Лешка уверял — она принесла его из казино. И выпала дискета из кармана Марата. Так что надпись «Для тебя» относится явно к другой. Или к другому. Если только…

Да нет, глупости!

Но Тамаре ужасно хотелось заглянуть в файл, и она сказала себе — почему нет? Дискету могли подкинуть, когда она громила автоматы.

Допустим, Марат расстался с ней и вдруг понял — ему непременно нужно  познакомиться с Тамарой поближе. Мог же он влюбиться с первого взгляда?

Компьютер взвыл, Тамара с досадой бросила:

—Тебе-то что за дело?

Привычный ровный гул ее немного успокоил. Тамара раздраженно подумала — во всех женских романах непременно любовь с первого взгляда. Вздохи при луне, обмен записками, слезы, ревность, счастье примирения, томность взоров…

Если она сама не способна влюбиться именно с первого взгляда, так может, хоть в нее влюбятся?

На этот раз возражений не последовало. Крыс снова похрапывал. Компьютер гудел и смиренно ждал решения. Тамара бодро сказала:

—Допуск номер один — Марат смертельно влюблен и мечтает о встрече. Допуск номер два — не мог же он клеиться ко мне при Лешке, он слишком деликатен. Получается — дискету подбросил именно он. Допуск номер три — название «Для тебя» — расчет на мою сообразительность. Допуск номер четыре — я свято верю во всю эту галиматью. А раз так…

Тамара бодро щелкнула мышью, и открыла рот, не доверяя собственным глазам и не зная, что и думать. На экране появились всего две строчки. 

Первая — «Сколько стоит твой парень?»

Вторая — «А ты сама?»

                                                ГЛАВА 6

Тамара кругами бегала по комнате, за ней по пятам трусил толком не проснувшийся Крыс. Тоненько поскуливал, время от времени подкатывался хозяйке под ноги, и холодный мокрый нос заставлял Тамару вздрагивать. Она бросала нервный взгляд на монитор, но ничего не менялось. Те же две строчки дразнили ее, ничуть не прибавляя ясности.

«Сколько стоит твой парень?»

«А ты сама?»

Шутка? Если так, то дебильная. Тамаре не понять, хоть стреляйся.

Угроза? Почему? Кому она перешла дорожку?

Предупреждение? Шантаж? Опять-таки — с чего вдруг? Она в последнее время паинька паинькой, с работы на работу, с работы на работу… Ничего интересного. И в Крым собиралась к родителям, тривиально до тошноты.

Тамара в сердцах пнула кресло и снова начала наматывать круги.

«Твой парень» — само собой, Лешка Сазонов. Больше у нее никаких парней в наличии нет. Пока. Лешка на это времени не оставляет. А вот сколько Сазонов стоит?

Естественно, имеются в виду денежки. Только какие? Тут два варианта. Первый — каков Лешкин капитал. Ну, все в сумме: недвижимость, наличка, бизнес его дурацкий…

Второй — сколько бы она заплатила за Лешку. Лично. Из своего кармана. Это что — в случае похищения, что ли? Так у нее ни копейки, и потом — станет она тратится на Сазонова, как же!

Крыс неудачно сунулся Тамаре под ноги. Она взвизгнула, подмятый Крыс завизжал еще жалобнее. Тамара выудила его из-под себя и наставительно сказала:

—Сам виноват.

Крыс не согласился и полез за утешением. Тамара с тяжелым вздохом стала почесывать розовое голое брюхо и размышлять. Через пять минут она пришла к выводу — у нее есть квартира.

Вывод Тамаре не понравился. Совсем.

Получалось, она как бы заранее соглашалась — Лешка стоит ее двух комнат. И кухни. И раздельного санузла. Балкона. И ремонта, что только-только закончен.

—А вот фиг вам,— буркнула Тамара  и с тоской осмотрела родные стены. Будто в последний раз видела.

Она сидела на полу, машинально поглаживала прильнувшего к ней бультерьера и прощалась с собственностью. Абсурд происходящего до Тамары не доходил. Она всхлипнула.

Крыс заволновался и теперь сам полез с утешениями. Весьма сокрушительными, надо сказать. И тут же завалил хозяйку. Впрочем, так вылизывать ее лицо стало много удобнее. Крыс даже запыхтел от усердия и вдвое быстрее начал работать языком.

Зато Тамара наконец пришла в себя. Оттолкнула пса и раздраженно воскликнула:

—Нет ума — считай, калека, да, Крысеныш?

Крыс мгновенно подтвердил. Тамара улеглась на палас и задумчиво пробормотала:

—Я забыла о любви с первого взгляда…

Пес вопросительно гавкнул. Тамара пояснила:

—Если я права — а почему бы и нет?— то дискета никакой криминал не подразумевает. Марат мужик довольно состоятельный, по визиткам видно, я тебе, Крысеныш, их потом покажу…

 Бультерьер доверие хозяйки оценил и завилял хвостом.

—Вот и намекает на это. Якобы он много весомее Лешки. В денежном отношении. Или во всех других. А я сразу не поняла. Восток, Крысеныш, дело тонкое…

Крыс восторженно тявкнул. С ним говорили! Тамара потрепала его по мощному загривку и задумчиво протянула:

—Вопрос — «Сколько стоит твой парень?» Ответ — «А ты сама?» Мол, ты сама стоишь гораздо большего. Не Лешки Сазонова – кто он такой, в самом-то деле?— а Марата Баймуратова. Подумай над этим.

Неплохая версия! И речь не обязательно о материальном, как считаешь, Крысеныш?

Крыс никак не считал. Просто был счастлив тесным общением с любимой хозяйкой. Лежал вплотную, уткнувшись носом Тамаре почти под мышку, и млел — глазки закатывались.

Теперь Тамара с удовольствием покосилась на монитор. Две короткие строчки потеряли загадочность, зато перестали вызывать тревогу.

Тамара недовольно сдвинула брови — нельзя отбрасывать и другой вариант. Пусть скучный. Дискета могла попасть к ней случайно. Если выпала у Марата из кармана, и Тамара нечаянно прихватила ее вместе с визитками.

Тогда получалось — лично к ней файл не имеет никакого отношения. У Марата другая девица — кстати, не та ли белобрысая крыска, что все пыталась утащить его из казино?— и именно ей Марат предназначал эту короткую записку.

Тамара зло фыркнула — напрасно старался! Наверняка белоголовая не поймет смысла. Только зря будет ломать голову.

Компьютер мерно гудел. Крыс так же мерно сопел. За окном просыпался город.

Тамара усмехнулась: если отбросить всю чушь, что она накрутила вокруг любви с первого взгляда, понятно — дискета готовилась не для нее. Как и забавная запись. Интригующая! Вызывающая желание понять — что же в этих двух строчках.

Тамара почесала Крыса за ухом, пес блаженно заурчал.

Интересно, она должна вернуть дискету Марату или нет? Мол, случайно прихватила из казино…

Наверное. Только ни в коем случае нельзя говорить, что сунула нос куда не следует. Пусть Марат считает — Тамара представления не имеет, что за дискета. Читать чужие письма неэтично.

О-о, тогда конкретно о дискете не стоит и говорить. Ведь Тамара сгребла с пола еще целую груду макулатуры. Почему же выделяет именно дискету? Это подозрительно.

Кстати, там, кроме визиток, еще и листок с цифрами. Предположительно — кодом и номером ячейки в камере хранения. Марат запросто мог его обыскаться. Никто в наше время не записывает цифры от нечего делать. И не таскает шпаргалку в кармане парадного пиджака.

Решено. Она звонит Марату и робко вещает об утащенных визитках и КАКИХ-ТО бумажках. Мол, лично ей они совершенно не интересны, но, может быть, нужны хозяину?

Смущаться понагляднее! Пусть поймет: пьяный дебош в казино — роковая случайность. А уж игровые автоматы…

«Боже, хоть бы Марат не знал о драке с охранниками!»

Тамара угрюмо вздохнула — лучше об этом не думать. Хороша же она была, выколачивая проценты! Лешка, змей коварный, не раз еще сломанный каблук ей припомнит, Тамара поклясться готова.

Так — забыть, забыть и забыть! На чем она остановилась? Ага, на звонке к Марату. Она, само собой, невинный ангелок, между лопатками давно зудит, вот-вот крылышки прорежутся, так и будем держаться, что б нам ни предъявляли.

Дальше она лепечет — ей, Тамаре, страшно неудобно, она очень смутно помнит тот вечер в казино… Видите ли, совсем не умеет пить, а шампанское оказалось таким вкусным, вот она и перестаралась… Ее приятель…

Лешку нельзя вмешивать! И вообще, пускай считает — Сазонов просто один из ее знакомых. Сопровождающий. Один из многих, а значит — никто. Не могла же Тамара одна идти в казино?

Интересно, куда ее может завести любопытство?

При чем тут оно?!

Тамара свято верит в любовь с первого взгляда. Вот прямо сию секунду взяла и поверила.

                                                            ***

Лешка вышел из отделения милиции, настроение — хуже некуда. Яснее ясного: джипа он больше не увидит как собственных ушей.

Нет, ему сказали — сделают все возможное. Лешка и премию пообещал от себя лично, но…

Не верил! Серега Зимин доступно объяснил — проще купить новую машину. Или привыкать к автобусам. Еще, мол, в Череповце и трамваи ходят. Весьма неплохо, кстати. Долго ждать транспорта не приходится, мэр зарплату не зря получает.

Про квартирную кражу Лешка и заикаться не стал — засмеют. Деньги на месте, техника тоже, что за вор такой странный? Пропажу коллекции марок всерьез не примут. Томка и та приставала — не у мамы ли Лешка ее оставил.

И про ограбление в подъезде говорить бессмысленно. Спросят — где ж вы раньше были, господин хороший?— и будут правы. Любой знает, нужно сразу в милицию звонить, чтоб по горячим следам искали.

Только кого? Лешка ни лиц не видел, ни самих злоумышленников. Голоса, что ль, описывать вместо одежды, роста и комплекции? Один якобы хрипатый, а второй — исключительно гнусный…

К черту все!

Мрачный Лешка брел по улице Сталеваров. Тучи исчезли, солнце впервые в мае трудилось вовсю, лужи на асфальте едва ли не по летнему парили, молодые листья глянцево блестели, одуванчиков на газонах стало больше чем травы, в воздухе смешались тысячи запахов — весна.

Лешка ничего не замечал.

Шел и думал, что же ему скажет бывший одноклассник Ванька Маликов. Он обещал к вечеру разузнать — кто, кроме Лешки, подал заявку на участие в земельном аукционе.

До недавнего времени конкурентов у Лешки не было. К счастью. Не считая всякой мелочи. Лешкиного крепкого сна они ничуть не нарушали. Да и городу гораздо выгоднее отдать земли в центре под жилые массивы, чем под несколько новых магазинов. Те вполне могут разместиться на первых этажах, архитектурным проектом это предусмотрено.

Лешка перебирал в уме всех известных ему деловых людей Череповца и недовольно хмурился. Дураку понятно — напрасно теряет время. Все они занимаются исключительно легальным бизнесом. Ограбление, квартирные кражи и угон машин сюда не вписывались.

Тамару, поразмыслив, Лешка все же отбросил. Кража в автобусе — случайность. Смешно везде искать злой умысел.

Получалось — влез чужак. Тот, кто ходит по грани, не брезгуя и криминалом. Таких в благополучном Череповце полно, но обычно они крутятся вокруг индустрии развлечений. Это проще и быстрее окупается.

В тот же почтовый ящик сунься — глаза разбегаются. В одной из бесплатных газет Лешка как-то насчитал почти тридцать объявлений. А уж названия…

«Лучшие девочки». «Сливки». «Империя страсти». «Красная шапочка». «Искушение». «От рассвета до рассвета». «Королева ночи». «Шалунья». «Монашки в бегах». «Любить по-русски». «Охи-вздохи». «С-миссия». «Горячая собственность»…

Это не учитывая обычных женских имен. Если, само собой, в наших широтах можно считать обычными Эсмеральду, Эммануэль и Клеопатру.

Короче, фантазия у народа работает, бизнес вечный, хотя и спорный. Как и азартные игры. Запрещай их не запрещай, толку — ноль. Разве что в подполье уйдут. Но лезть в строительство… Зачем?!

Деньги, конечно, на нем можно сделать неплохие, но ведь не за день или за ночь, и попахать ой как придется. Народу втянуть море, спецов, тут уж ручки лучше держать чистыми. По мере возможности.

Лешка помог тучной старухе подняться в автобус и хмуро подумал — не в те ворота бьет. С чего он взял, что пакостит ему именно конкурент? Нет, понятно, любой конкурент постарается нагадить, появись только возможность, но…

Может, Томка права? Кто-то со стороны шкурку желает подпортить? Тогда кто? С барышнями он давным-давно не общается, Журжина не в счет. Сумей Лешка затащить Томку в загс, она бы уже имена детей путала да памперсами полки шкафов забивала.

Случайные знакомства? Он не святой, бывает, срывается, если Томик уж слишком злобствует и затягивает ссору. Опять-таки — кто?

Лешка хмыкнул: вроде в последнее время едва ли не монахом живет. Томик поводок натянула до предела, не до вылазок на сторону. Да и расставался он со всеми девчонками полюбовно, на подарки не скупился, о женитьбе не заикался, наоборот, сразу же предупреждал — убежденный холостяк.

С Томкой станешь!

Если только… Ну да — Машка. Та сумасшедшая дамочка, которой приспичило срочно выйти замуж. Томик специально ее с ним стравила. Отомстила так. Заодно и развлеклась на полную катушку. А он едва ноги унес. До сих пор в жар бросает, как вспомнит. Не девка — львица.

Может, правда, решила мстить? За… пренебрежение. С Машкиными тараканами в голове — запросто.

Лешка посмотрел на часы — только три. А с Ванькой он договорился встретиться без пятнадцати шесть. У мэрии. Конечно, можно переговорить по телефону…

Маликову бы в разведку идти! Конспиратор чертов. С работы ему, видите ли, говорить неловко. Даже с сотового. Мало ли кто из сослуживцев мимо пройдет? А домой, естественно, не спешит. Они там в мэрии жутко трудолюбивые. Все. Почти трудоголики.

Итак — три часа у него есть. И адрес Машкин он помнит. Как-то с Томиком мимо ехали, она не упустила случая зубки поскалить — мол, не хочешь ли в гости зайти, Машенька будет рада.

Он едва руль из рук не выпустил! И пообещал забежать непременно. Только чуть позже. Когда штампом в паспорте обзаведется.

Лешка отбросил с тротуара пустую банку из-под пива и угрюмо ухмыльнулся — глупости. Ни одна девчонка на такое не пойдет. Если окончательно не свихнулась.

С другой стороны — три часа нужно как-то протянуть. Не домой же возвращаться. После пропажи альбома с марками Лешку все там раздражает. Дом словно перестал быть домом. Крепостью, личным пространством, своей территорией — как ни назови.

Может, не тянуть до лета с новой квартирой?

И к Томику сейчас не пойти. Она собиралась заняться хозяйством, тут лучше под руку не лезть. Завтра — другое дело.

Лешка усмехнулся: напроситься Крыса выгулять? Заодно случайно навести разговор на дивный вечер в казино. На Марата с его буйным восточным темпераментом и восточной мстительностью. На безобразное поведение Томика — оскорбить мужика ни за что ни про что. На собственные неудачи, свалившиеся на Лешку буквально сразу же после их выхода «в свет».

Про ограбление в подъезде можно забыть. Оно не из этого ряда. Считай — обыденность для большого промышленного города.

Томик пусть сама свяжет все в один узел. Если захочет. Если до сих пор ломает себе голову — кто виновник.

Кстати, нужно обязательно намекнуть: он уверен — поставлена точка. Что называется, ткнули пару раз носом в стенку, и хватит. Да и сам Лешка не в претензии. Понимает — за все нужно платить. За Томкин невозможный характер тоже.

Нет, это все завтра!

А сейчас, что ж, вполне можно прогуляться и к Машкиному дому. Показаться между делом ей на глаза, посмотреть на реакцию. Если она в этом замешана…

Сазонов невольно рассмеялся: действительно, как должна себя вести Машка, если она в этом замешана?

                                                ***

А никак!

Маша вообще его не узнала. Хотя Лешка и столкнулся с ней у самого подъезда нос к носу. Даже, кажется, немного побледнел в предвкушении скандала.

Маша проплыла мимо него как фрегат. В умопомрачительной шляпке — у Лешки аж в глазах зарябило от ярких перьев вперемежку с кусочками белого меха — и красном кожаном плаще.

За ней семенил пузатенький рыжий мужичонка в костюме за тридцать тысяч рублей, седло бы на корове сидело лучше. А завершали шествие два шкафоподобных охранника с узкими лбами.

Вся цепочка важно проследовала мимо остолбеневшего от изумления Лешки к небольшой стоянке рядом с домом. Один из громадных, поблескивающих лаком джипов при их приближении радостно тявкнул и замигал фарами.  Маша капризно воскликнула:

—Ты обещал сменить машину!

На что рыжий просто мотнул головой, будто его душил галстук, и широко распахнул перед Машей дверь.

Уже из салона раздраженно прозвучало:

—У Ритки — «мерс». У Наташки — «Феррари». У Вальки — «Пежо». И я хочу «Пежо», только чтоб непременно цвета бордо, самый интеллигентный цвет в этом сезоне…

Лешка так и рухнул на скамейку. Проводил взглядом резко рванувшую с места машину и неожиданно расхохотался: пожалуй, Машка все же вышла замуж. Или обзавелась постоянным любовником, раз придирается не только к марке, но и к цвету машины.

А он — самоуверенный кретин!

С чего бы Машке на него злиться, скажите пожалуйста? Они и виделись-то всего один раз. С Томкиной подачи, кстати. Девчонка и физиономии-то Лешкиной толком не запомнила, какие уж тут мексиканские страсти.

Интересно, Машка рыжика заарканила с тем же пылом, что и его пыталась? Бедный пузан!

Впрочем, Лешке-то что? Главное — Томик опять попала пальцем в небо. А он — потратил на этот дурацкий эксперимент больше часа. Если к мэрии пешком пойдет, можно смело накинуть еще минут сорок.

Недурно! Как раз успеет к встрече с Ванькой.

                                                ***

Маша Епифанцева с любопытством оглянулась: интересно, что здесь делает Томкин парень? Не к ней же притащился!

Ванька, муж единственный, шумно высморкался прямо в окно, и Машу прямо-таки перекосило от отвращения.

Это невозможно!

Тысячу раз объясняла — в кармане есть носовой платок. Даже два. В правом и левом. А выбивать нос сквозь пальцы — неинтеллигентно. Негигиенично, в конце концов.

Словно об стенку горох!

Ну почему ей так не везет в жизни, а? Кто-то нормального парня гонит прочь, зажрался, как Томка Журжина, а тут этот рыжий толстый кошель на кривых ножках нервы портит. На люди стыдно с ним показаться.

Маша даже всхлипнула от горькой обиды. Покосилась на мужа и сжала зубы: морда красная, кирпич кирпичом. Близко посаженные серые глазки вечно выкачены, рак раком. Зубы через один золотые, на керамику не уговоришь, шик не тот. Пузо носит гордо, хотя туфли сам и под пистолетом не зашнурует — мешает…

И все это счастье привалило именно ей, Маше!

Маша неприступно отвернулась от виновато поглядывающего в ее сторону Ваньки. Супруг наконец вспомнил про носовой платок и неловко возил им по физиономии.

Нет уж, поздно! Эта ошибка обойдется Епифанцеву в…

Маша пресыщенно вздохнула. Ну не знала она, что бы еще вытрясти с драгоценного муженька. «Пежо» он ей и так обещал, лишь бы с цветом не напутал. Ведь пень пнем!

Маша замучилась ему втолковывать: красный — это не бордо. Оранжевый, алый, розовый или фиолетовый — тоже. Мухомор рыжий только глазки закатывал, когда она совала ему под нос образцы тканей. Само собой, клялся запомнить, но…

Ничего, купит не то, сам будет в «Пежо» кататься. Втискивая толстый зад в крошечную машину и охранников — на заднее сиденье. А Маша реквизирует у него драгоценный джип. Плевать ей на Ванькин имидж. Тоже — крутой. Так и прет та крутизна, особенно когда он пальцами нос выколачивает.

Маша выбросила провинившегося мужа из головы и вернулась к более интересной теме. Смотрела в окно на проплывающие мимо улицы и вспоминала неожиданную встречу.

Нет, что потерял в ее дворе этот… как его… а, Лешка! Или бедолага окончательно рассорился со своей девчонкой и вспомнил о ней, Маше?

А что — запросто. Томке рядом с ней не стоять, мышь серая, не девка.

Маша покраснела: ну, не совсем мышь, конечно. И вообще интеллигентные люди так не выражаются, нельзя об этом забывать. Интеллигентные люди отличаются сдержанностью и благородством, понять бы еще толком, что это такое…

И все равно, Маша — красавица. Об… объективно. Так!

Классное словцо. Нужно будет ввернуть его сегодня на фуршете. Так, между делом. Пусть народ глазки потаращит, пытаясь понять, что она имеет в виду. А Ванька, само собой, опять раздуется от злости. Не нравится таракану рыжему, что она, Маша, умнее.

Ничего, утрется!

Маша мечтательно смотрела в окно и думала, не заняться ли ей Лешкой в ближайшие дни. Так, на всякий случай. Ванька все равно собирается в Москву, дня два его точно не будет, а этот Лешка — вполне ничего, и денежки у него, кажется, водятся…

Надо же, красивый интеллигентный мужик – и бесхозный. Непорядок!

                                                            ***

Лешка медленно брел от мэрии и хмурился: Маликов только запутал ситуацию. ЗАО «Консоль» — что это? Зарегистрировано, по словам Ваньки, в Череповце, и недавно, судя по номеру. Но кто хозяин?

И заявка серьезная, опять же по словам Маликова. Будто бы огромный торговый центр собрались строить. По типу турецких. В Стамбуле.

С подземными этажами, фонтанами, бассейнами, искусственным катком, барами, варьете, стриптизом, ресторанами и казино. Целый город в городе. Местечко, где можно пропадать сутками, тратя денежки, было бы что тратить. Из всей области народ сюда потянется, такого пока нигде нет.

Черт, кто же стоит за этим?!

.

                                                ГЛАВА 7

До вечера Тамара была занята. Приводила в порядок квартиру. Гуляла с Крысом. Трижды! В честь только что начавшегося отпуска. Пусть и не очень удачного.

Закупала продукты. Причем отрывалась от души. Забивала холодильник, как и обещала себе. И не йогуртом, ряженкой или кефиром, как обычно. А ветчиной, копченой рыбкой и несколькими сортами сыра. Даже разорилась на конфеты, пирожные и любимый торт.

В магазин гоняла дважды. А перед этим — на рынок.

Крыс походы за продуктами приветствовал. Каждый раз встречал Тамару оглушительным лаем. Ставил рекорды по прыжкам в высоту и зарывался носом в принесенные сумки, словно свинья в желуди. При этом рычал, сладостно чавкал в предвкушении угощения, а хвостом вращал так, что Тамара старалась держаться подальше во избежание случайных травм.

Само собой, Крыс не обманулся. Тамара скормила ему кусочек сыра, нарезала обожаемой Крысом печеночной колбасы, а венчала дело изумительная мозговая косточка. Она заняла внимание бультерьера почти до вечера.

Тамара даже рискнула позвонить родителям. Наврала с три короба, чтобы не расстраивать мать с отцом собственным ротозейством. Ведь тридцать тысяч по их понятиям бешеные деньги.

А вот что младшая дочь буквально горит на производстве — это им доступно. И новый полученный фирмой заказ их ничуть не удивил. Очень выгодный. За который шефом назначена приличная премия.

Подумав, Тамара пообещала все же приехать в Крым дней через десять. Ровно столько она выделила себе на поиски денег. Ну, и на все остальное.

Не могла же она бросить Лешку одного в такие дни! Со временем все позабудется, Лешка скупит свои драгоценные участки в Индустриальном районе и в Заречье, затем подпишет контракт на поставку стройматериалов и успокоится. Пропажа бумажника и даже машины для него не критична. Вот марки… Марки жалко. И деньги здесь ни при чем. Все коллекционеры немножко сумасшедшие.

Тамара откусила приличный кусок ветчины. Крыс оторвался от кости и завистливо крякнул. Тамара зажмурилась: сто лет не позволяла себе таких излишеств. Диета, диета, диета… Надоело.

Тамара глотнула изумительно вкусный кофе — со сливками, сахаром — и улыбнулась: вот растолстеет как следует, и Лешка наконец ее бросит. Перестанет звонить, приходить и провоцировать на разные глупости.

Нет, как ему не повезло!

Тамара застыла с приоткрытым ртом: может, подать объявления в газеты? И в Инет. Мол, заплачу любые деньги за подборку марок о советской космонавтике. Что там было у Лешки? Белка со Стрелкой, блок о первом полете Юрия Гагарина, что-то с Титовым, Терешковой, Николаевым…

Нужно сегодня же расспросить Сазонова. Поосторожнее, разумеется, чтобы не обнадеживать. Пусть думает — она заинтересовалась марками. Или космосом?

Не поверит!

И ладно. Болтать Тамара не будет, просто подаст объявления. Вдруг улыбнется удача, и она сможет вычислить воришку? Или просто вернуть Лешке часть его бесценной коллекции.

Тамара помрачнела: джип Лешка не увидит, это точно. Она как-то по телику передачу смотрела, так там краденые машины мгновенно из города угоняли. И подальше. Уже с новыми документами, порой перекрашенные. На поток все поставлено!

Жаль. Классная машина. Лешка к ней прилип намертво. Тамара иногда ревновала к проклятому джипу, как к живому. Лешка руля так касался…

Что она несет! Ревновала! И не собиралась даже! Вот еще!

Чтобы не думать о Лешке, Тамара снова стала мечтать о поездке в Крым. И жалела, что не взяла билетов заранее. Были бы билеты, она плюнула бы на пропажу отпускных, перехватила где-нибудь тысчонки три и села в поезд. Мамуля бы прокормила. Подумаешь, по кафе бы меньше шастала!

Конечно, сидеть с коктейлем или мороженным где-нибудь под Митридатом и глазеть на море — неплохо. А уж лопать салат из свежих мидий, запивая крымскими винами…

Обойдется!

И все же деньги нужно срочно доставать. Раз билетов пока нет, получается — тысяч восемь. Как минимум. И лучше всего у Лельки.

Ох, черт, она же уехала!

Ничего, Серега говорил — каждый вечер звонит домой, значит, можно с ней поболтать. Кстати, узнать, как ей там пишется, в ее деревне. Детектив строчит, если не соврала. Пис-с-сательница!

Тамара подтянула к себе телефон и нахмурилась. Само собой, можно бы попросить денег у Сереги… Но ужасно не хочется рассказывать ему о краже.

Она вздохнула: Зимин считает ее особой положительной, диаметрально отличающейся во всем от непутевой Лельки. У ТОЙ Тамары никак не могли порезать в автобусе сумочку. У раззявы Лельки — запросто, но не у нее, Тамары.

А Лелька… Лелька не очень-то удивится. Она вообще не умеет удивляться. Все принимает спокойно. Живет – как спит.

Если Лелька в городе, Тамара поклянется не выдавать никому ее берлоги и заедет за денежками. На пару минут. Чтобы не отвлекать от… творческого процесса.

 Если в деревне, тогда… А что тогда? Электрички ходят, автобусы, Лелька же как-то туда добралась? Вот и Тамара подъедет. Или в Череповце встретятся. Или…

Трубку опять поднял Мишка и с готовностью сообщил — мама сегодня еще не звонила. Вчера звонила, и позавчера тоже, а сегодня пока нет. Она обещала в девять. Ей так удобнее.

—А мама сказала, где она?—осторожно поинтересовалась Тамара.

—Не-а. Попросила не спрашивать, чтобы ей нам не врать.

—Молоток! Выдрессировала! А вы?

—Мы и не спрашиваем.

—Ага. Ты не мог бы попросить маму мне позвонить? Только обязательно сегодня.

—Запросто. А зачем тебе?

—Я в Крым еду, забыл? Хочу подарок купить. Совместный. От меня и вас. То есть от твоей мамы. Ну и вообще спросить, что родителям от нее передать…

—Понятно…—Мишка завистливо вздохнул.— Я тоже на море хочу. Счастливая ты!

—Точно. Так скажешь ей?

—Конечно.

Мишка бросил трубку, и Тамара долго слушала гудки. Ей почему-то стало грустно. Подумалось — Лелька интересно живет, а она, Тамара, нет. Работает как каторжная, вечно времени ни на что толком не хватает, а уж книги писать — такого и в голову не приходило.

А Лелька — элементарно. Решила, да и умотала в творческую командировку. Бумагу там пачкает.

Тамара криво усмехнулась: это вряд ли. Скорее, Сережкин ноутбук выпросила. Будет она с ручкой над тетрадью корпеть, как же. Клавиатуру Зимину портит.

Интересно, что она там наваяет?

                                                ***

Лелька позвонила, когда Тамара продумывала будущий разговор с Маратом. Она расписала его чуть ли не построчно, учитывая два варианта. Первый, весьма сомнительный – но почему бы не поиграть с собой? — Марат действительно влюбился в нее. Второй — дискета предназначена вовсе не Тамаре.

Но в обоих случаях Марат рад звонку. И обязательно приглашает ее куда-нибудь. Скорее всего в ресторан.

Дальнейшее просматривалось смутно, как Тамара ни напрягала воображение. Она даже точно не знала, хочет ли продолжения. Одна мысль, что Марат будет приставать, тащить в номер, к себе домой или напрашиваться в провожатые и на прощальную чашку кофе, вводила ее в ступор.

Лешки ей мало, что ли?!

Даже сам поход в ресторан вовсе не виделся синекурой, Тамара терпеть не могла часами сидеть за обеденным столом. Танцы там же? С Маратом? А потом? На следующий день, например?

Тамара захочет поваляться дома с книгой или посидеть за компом, а Марат предложит так называемую «культурную» программу. И ладно, если пригласит в театр или в зал филармонии, а если снова в казино? Или ресторан? Или где там еще развлекаются денежные тузы в Череповце? Что-то ничего в голову, кроме варьете, стриптиз-баров, ресторанов и казино, не приходит.

Да, есть еще элитные клубы! Своеобразный коктейль из перечисленного выше. Тоска, короче.

Она урод! Точно урод. Не внешне, к счастью. Но от этого не легче.

Тамара перебирала в памяти все читанные когда-либо женские романы и мрачнела все больше. Получалось — во все времена развлекались одинаково. Когда-то — балы, сейчас — тусовки, но суть одна — гробить время, спускать деньги, чесать языками и ни черта не делать. А как же мечта о большой и чистой любви?

Тамара неожиданно вспомнила Лешку: с ним хоть притворяться не нужно. Сазонов ее любой видел и любой принимал. Даже когда она сама себе противна.

Если Тамара хотела читать, она читала. Хотела полазить по Интернету — лазила. Хотела поиграть в шахматы, нарды или в карты — пожалуйста. Побродить с Крысенышем по улицам — да ради бога. И говорила о чем хотела. С Маратом такое не пройдет, Тамара его почти не знает.

С другой стороны — а почему нет?!

И как раз в самый ответственный момент, когда Тамара решила оставаться собой в любой ситуации — не нравится Баймуратову, пусть катится, не очень-то и надо, — раздался телефонный звонок. Тамара едва не подпрыгнула, будто и не ждала его.

Крыс оставил кость и зарычал на телефонную трубку. Тамара фыркнула — правильно. Если это Лелька, хорошего песик не ждет. Хотя на этот раз он не прав. Лелька далеко, неприятностей от нее никаких, а вот денежки выпросить — вполне реально.

Кстати, дурочка хиреет над своим дурацким детективом, рожает сюжеты, а тут такое творится — голову сломаешь. Только фиг она Лельке хоть словечком проговорится. Даже о случае в автобусе. Не хватало Тамаре здесь драгоценной старшей сестрички. Счастливой донельзя и роющей от нетерпения копытом землю. В предвкушении расследования.

Тамаре пока жизнь не надоела.

Какая чудная идея заниматься творчеством подальше от шумного города! Классикам нужно по дополнительному памятнику поставить от благодарных родственников нынешних писак. За прекрасную традицию.

Тамара осторожно подняла трубку и даже зачем-то подула в нее. Знакомый голос раздраженно воскликнул:

—Томик, не валяй дурака, говори быстрее, что от меня хочешь!

—Торопишься?

—Сейчас брошу трубку!

—Денег подбрось.

—На что?

—В Крым поеду. На две недели.

—Ты в отпуске?

—А то ты не знала!

—Что, отпускных не дали?

Тамара раздраженно посмотрела на трубку.

—Ну, дали.

—Тогда зачем тебе деньги?

—Подарок хочу родителям купить, надеюсь, ты не против?

—Не против. И что за подарок?

—Думаю.

—Думай. Надумаешь, звякни Сереге, я его предупрежу, он купит. Или с тобой в магазин сходит.

—Зимин мне даром не нужен! Пусть только деньги передаст.

—Ладно.

—Восемь тысяч.

—Сколько?!

—Я шесть потом верну. С первой же зарплаты.

Сестры помолчали. Лелька осторожно спросила:

—Случилось что?

—Ага,—вяло буркнула Тамара.—Я новый костюм купила. Брючный. Вот денежки и улетели. А мне в дорогу.

В трубке что-то булькнуло, и Тамара с подозрением покосилась на нее. Лелька после длинной паузы воскликнула:

—Не хочешь правды сказать, молчи лучше! Костюм она купила!

—Я что, не имею права купить себе брючный костюм?!—мгновенно разозлилась Тамара.

—Право-то ты имеешь,— насмешливо фыркнула трубка.

Тамара зачем-то показала кулак настороженному Крысу. Бультерьер мгновенно обиделся и повернулся к хозяйке обширнейшей филейной частью. Кость звучно затрещала, челюсти у Крыса мощные, а Тамара вздохнула: при чем тут Крысеныш?

—Так дашь деньги или нет?—прорычала она.

—Дам. Вернее, Сергей даст, я сейчас ему позвоню.

Тамара облегченно вздохнула. Переложила трубку в другую руку и с ехидством поинтересовалась:

—Кстати, как там твой детектив продвигается? Половину написала или все на первых строчках топчешься?

—Еще не начинала.

—Да-а? А что же ты в своей дыре делаешь?

—Думаю.

—Ясненько. Хочешь, предложу начало?

—Ну?

—Темная ночь, гроза,—дурашливо завыла Тамара.— Я проснулась от звона разбившегося стекла и бросилась в кухню — неужели забыла закрыть окно? И тут — о боже!— споткнулась обо что-то на пороге. Сверкнула молния, у меня похолодели руки, а сердце едва не выскочило из груди. Я не верила собственным глазам — передо мной лежал труп!!!

Лелька молчала. Крыс, забыв о недавней обиде, с некоторым страхом посматривал на хозяйку. Драгоценную кость он на всякий случай прикрыл лапой.

Тамара хмыкнула:

—А дальше уже расписываешь, что за труп. Любовника, брата, свата или просто незнакомца. И вычисляешь убийцу. Учти, родственников я тебе в жмурики не предлагаю, сглазишь еще!

Лелька закашляла. Тамара хвастливо поинтересовалась:

—Ну как?

—Не знаю,— хрипловато выдохнула Лелька.— С убийством я как-то не готова связываться. Подумывала, правда, но, знаешь, духу не хватает. Хотя…

—И без убийства можно,— благодушно кивнула Тамара. —Кражи, грабежи, похищения — полный джентльменский набор, выбирай, что душе угодно.

—Ну, я пытаюсь,—грустно вздохнула Лелька.— Только скучно все это.

—Скучно?!

—Если только похищение попробовать,—поспешно поправилась Лелька.— Я как раз над этим работаю…

—Точно. Только с получением выкупа не проколись,— язвительно посоветовала младшая сестра.— В фильмах именно тогда бандюг и берут. Тепленькими. Надоело.

—Ладно, я обдумаю.

—Пис-с-сательница!

Тамара бросила трубку. Настроение стало отличным, будто детектив писала не Лелька, а она сама, и сюжетов у нее море — выбирай не хочу. Тем более, жизнь буквально подбрасывала их к ногам.

Тамара невольно улыбнулась: только за несколько последних дней — почти полный ассортимент. От жалкого карманника в автобусе — повезло мерзавцу! — до угона новенького джипа: этому типу  повезло еще больше. Между двумя случаями — вооруженный грабеж и квартирная кража. Чтоб не скучно дышалось.

А дурочка Лелька пытается что-то высосать из пальца!

                                                            ***

Тамара позволила Крысу помотать себя по парку. И как следует.

Не разозлилась даже, когда проехалась с его подачи по влажному от недавнего дождя газону. И когда Крыс словно удав проглотил в секунду громадный кусок засохшей булки.

Давился, паршивец, аж глазки закатывались, но судорожно глотал, пока хозяйка не отобрала. И успел-таки. А Тамара опоздала.

Шарила рукой — почти по локоть сунула!— между крокодильими зубами, а Крыс изумленно таращил глазки — сама невинность, хоть извиняйся.

В другое время Тамара отходила бы наглеца по толстым бокам, а сегодня лишь рассмеялась. Даже прогулку не сократила. До самой реки с бультерьером дошли, берега вдвоем поутюжили да на рыбаков посмотрели.

Дедок пьяненький Крысу рыбку пожертвовал. Тамара фыркнула, но возражать не стала. Отвернулась только, будто не видела, что под боком происходит.

Пес карпа в секунду схарчил. С чешуей, костями и всем прочим хозяйством. На Тамару косился недоверчиво — не в ее правилах позволять есть на улице.

Но не сегодня. Удачные переговоры с Лелькой сделали чудо. Тамаре стало казаться — все сложится прекрасно. Если честно, ей сейчас море было по колено!

Поэтому она решила не откладывать звонок Марату. А то через пару-тройку дней этот господин и имени ее не вспомнит.

Мало ли девиц вокруг крутится! И в казино Баймуратов не первый вечер проводит и не последний. Попробуй ему потом объясни, о какой такой встрече в казино она намекает. И что за Тамара такая. В голубом платье.

Последняя мысль Тамару нешуточно встревожила. Действительно, для нее посещение казино — событие. Она и через сто лет вспомнит, кто такой Марат или как штурмовала игровые автоматы. Еще бы — так опозориться!

А что тот вечер самому Баймуратову? Один из многих. Хорошо, если Марат вообще поймет ее. Он ведь тоже пил. Кажется.

Опасаясь окончательно струсить и передумать, Тамара взяла мятую визитку и подсела к телефону. Набрала нужный номер и испуганно притихла, слушая длинные гудки. А через пару секунд глубокий, странно обволакивающий голос лениво протянул:

—Да-а?

Рука мгновенно повлажнела, щеки запылали, Тамара с трудом перевела дыхание и жалко пролепетала:

—Господин Баймуратов?

Вот дура! Будто и так его голоса не узнала!

—Точно.

—Это… это Тамара. Вы меня, наверное, не помните, мы познакомились в казино пару дней назад…

«Боже ты мой, что я несу, и почему он молчит?!»

Помогать ей на том конце провода явно не собирались. Тамара переложила скользкую трубку в левую руку и невнятно забормотала:

—Я… кое-что нечаянно прихватила… Вы не подумайте, я просто не привыкла, и потом — шампанское, такое вкусное, его оказалось многовато…— И она храбро закончила: — Я могла бы вернуть! Все!

Тамара зажмурилась. Ее ужаснуло собственное косноязычие и скудоумие. Девушка не поверила собственному счастью: ТАМ не бросили трубку. Тот же умопомрачительный голос вкрадчиво поинтересовался:

—И снимок?

Тамара громко сглотнула и выдохнула:

—Все!

—Вам будет удобно встретиться в восемь вечера, на том же месте? Допустим, завтра?

—Да.

—Прекрасно. За вами подъехать?

—Нет, сама доберусь.

—Значит, завтра в восемь?

—Да.

—Счастливо оставаться и спасибо за звонок.

Тамара тупо смотрела на трубку, слушала длинные гудки и почему-то улыбалась. А потом спросила Крыса:

—О каком снимке он говорил?

                                                ГЛАВА 8

Маша недоверчиво осмотрела старый пятиэтажный дом с давно облупившейся штукатуркой — ну и дыра! Может, она ошиблась? Сазонов мужик приличный, неплохо обеспеченный, одевается уж точно не на рынке. Маша не слепая — только итальянские туфли тысяч на шесть тянут. Что ему в этом бараке делать, дому лет сорок, не меньше.

Маша озадаченно вздохнула: или у Лешки в городе полно однофамильцев? А что — элементарно. Фамилия не из редких, а уж имя так вообще самое простенькое…

Ей еще повезло — в телефонном справочнике Сазоновых всего трое. А нужные инициалы вообще в единственном экземпляре, последний тупица ничего не напутает. Правда, если у Лешки нет телефона, ну, кроме сотового, тогда понятно — адрес не его. Инициалы же «А. М.» могут обозначать как Алексея Михайловича, так и Александра или какого-нибудь Автандила.

Маша с большим сомнением оглядела дом еще раз, но решила не сдаваться. Повернуть назад всегда успеет.

Она бросила взгляд на часы — начало восьмого. Самое время Лешке на работу отправляться. А ей — брать мужика на выходе еще тепленьким.

Маша поставила ногу на скамью. Нежно огладила ее, зачем-то поправила и без того безупречно сидящие колготки. Собственная ножка показалась Маше прелестной. Изумительно стройной, длинной, с узкой щиколоткой и высоким подъемом. Ножка стоила миллион! И уж поймать на нее Сазонова — раз плюнуть.

Маша фыркнула: само собой, если дурашка действительно расстался с Томкой. А если нет, она хотя бы пуганет его. Развлечется малость, пока муженек единственный, сокровище рыжее, в Москве делами занимается. Если не врет.

Маша сдвинула брови, до того поразила ее нечаянная мысль: а вдруг… Да нет, Ванька не посмеет! Он же… он же до сих пор в нее влюблен, ревнует как Отелло, вот-вот придушит из-за какой-нибудь мелочи, пусть масть и не та. С другой стороны…

Маша помрачнела и бессильно опустилась на скамью: третья командировка в этом месяце. Точно третья. Две в Питер, эта — в Москву. И все на два, на три дня. А раньше Ванька лишь на сутки мотался. Ночь туда, часов восемь рабочих, вечером уже в дверь вовсю трезвонил.

И не дай бог Маше чуть помедлить! Ванька все углы самолично обнюхивал, во все шкафы нос свой красный совал, портьеры с карнизов в сердцах срывал, с лоджии свешивался так, что у Маши сердце замирало — вот-вот вывалится. Соперника искал.

Как голова зачешется — мыться-то нужно не раз в неделю, а каждый вечер, но разве Ваньке вдолбишь? — Епифанцев с таким подозрением начинал на Машу посматривать, будто и впрямь ждал —  вот-вот рога полезут. Орал, стекла в доме дребезжали — Машке, жене неверной, не жить, ежели что! При этом Ванька вращал глазками, брызгал слюной и наливался дурной кровью. Веснушки в лупу не рассмотришь, до того физиономия багровела.

Маша дрожала: рассвирепевший муженек запросто мог и кулаки в ход пустить. Потом, правда, месяц золотом осыпал бы, вину заглаживая. Такое уже случалось.

Маша поджала губы: если честно, она сама в тот раз прокололась. С охранником экспериментировала. Перестаралась, признает. И все равно — бить ее Ванька не имел никакого права.

Опять-таки, когда это было? Последнее время Маша жила смиренной праведницей, самой противно. Книги разные читала, порой едва продиралась сквозь текст, словно не на русском языке написаны.

Собственным образованием занялась! Женские романы позволяла себе лишь по субботам-воскресеньям. О большой и настоящей любви только ночами мечтала, когда муженек спать храпом мешал.

Почти решилась ребенка завести, драгоценную фигуру, свой единственный капитал, угробить. Уже распашонки и игрушки в детских магазинах присматривала. А Ванька, фантик плюшевый, значит, по командировкам наладился…

Маша разъяренно топнула ногой: ах он, таракан рыжий, морда бесстыжая, веснушка занюханая! Командировки у него! Дела срочные, неотложные, горящие, и жену никак с собой не прихватить, времени — ни секунды, людишки деловые и не из интеллигентных, зачем же Маше туда…

И она на ЭТО купилась?!

Лешка Сазонов в секунду потерял всю свою привлекательность. Рост, смазливая физиономия, умение одеваться, пользоваться носовым платком и держать себя как должно, даже его явная  «интеллигентность» — Машу сейчас не прельщали. Ванькино нежданное предательство ударило в самое сердце!

Недавнее желание поразвлечься, пока Ванька в отъезде, пропало, как и не было. Маша презрительно фыркнула: на кой черт ей этот чистоплюй? Под тридцать парню, а он до сих пор, похоже, и одной девки не охомутал, в загс не затащил. Томка, мышь серая, и та пока на свободе. Кисель, каша манная, не мужик!

Маша сидела на скамье. Брови сурово сдвинуты, губки поджаты, зеленые глаза молнии мечут, молоденькая трава рядом тусклой кажется, личико угрюмое, кулаки стиснула… Все мысли о муженьке единственном и ненавистном, хоть бы его черти пожевали в той Москве как следует и выплюнули помятым, но целым. Маша их дело лично закончит, бессовестный Ванька еще пожалеет о собственном коварстве.

Ее обмануть! Да не родился еще на свете тот мужик!!!

Планы мести, один другого заманчивее, вертелись в буйной Машиной головушке. Ваньке в Москве непрестанно икалось. Под скамьей от плохо контролируемых Машей эмоций дрожал бродячий котенок. А в дверях подъезда застыл потрясенный Лешка Сазонов.

Он во все глаза рассматривал сидящую во дворе Машу Епифанцеву и не знал что и думать. Только вчера поставил на ней крест. Убедил себя — сумасшедшая девица к его неприятностям никакого отношения не имеет, самого Лешку не помнит, счастливо вышла замуж и вовсю транжирит мужнины денежки. А что теперь? И мордашка злющая, ручонки дергаются, Машка будто тряпки выкручивает, что это с ней?

Лешка на цыпочках спустился с крыльца, настороженно покосился на Машку и рванул за угол дома. Перевел дыхание, высунул голову и озадаченно крякнул: точно девица по его душу заявилась. Ишь, вскочила! И на подъезд так уставилась, будто поджечь готова.

С чего вдруг, а? Вечность не виделись, да и расстались относительно нормально. Пусть Машка замуж за него не вышла, зато гордость свою вдоволь потешила. Располосовала Лешке физиономию ногтями так, будто индейцем на тропу войны снаряжала. Не знал, что Томику или матери врать.

Неужели это Машка его квартиру почистила?!

Лешка хмыкнул: ага, и джип угнала. И парнишек подрядила, чтобы они ему нервишки пощекотали и от бумажника избавили, нечего карманы рвать.

«Не сходи с ума!»

Наверняка Машка в его двор по своим делам заявилась. Понять бы еще — что ей здесь нужно. В доме одна голытьба, девяносто процентов пенсионеры, девять — алкоголики, один — случайные жильцы, как сам Лешка. Нечего тут Машке ошиваться. Нечего ловить.

Может, она из-за Томки явилась? Адрес, например, ее забыла. Точно. А его адрес, который и не знала никогда, внезапно вспомнила.

Лешка тяжело вздохнул и медленно побрел к ближайшей автобусной остановке. Он чувствовал себя глубоко несчастным.

Во-первых, стал жалким пешеходом из автовладельца. Во-вторых, вместо того, чтобы нормально и плодотворно работать, он и сегодняшний день потратит на всякие глупости. Будет выяснять, кто же хозяин  ЗАО «Консоль». И наверняка снова попадет пальцем в небо. Ведь никакой гарантии, что Лешкины неприятности на его совести. А тут еще и Машка воду мутит.

Нет, что она в его дворе делала?!

                                                ***

Тамара стояла перед распахнутым настежь шкафом и проклинала себя: полки и вешалки казались девственно пустыми. Не считая скромной стопки белья и единственного плаща.

Что надеть для сегодняшнего похода в казино — проблема из неразрешимых. Хоть «нобелевку» за нее обещай, хоть — выстрел в висок. Последний, кстати, проблему закроет. Поставит точку, так сказать. Свинцовую.

Тамара сдернула с полки старые джинсы и зачем-то стала изучать многочисленные потертости. Дыр не нашла и порадовалась, что вчера Крыс ронял ее не в них, а в вельветовых брюках. Они все равно годились лишь для прогулок с собакой. Три заплатки!

Тамара нежно провела ладонью по аккуратно уложенному темно-фиолетовому свертку и горестно запыхтела: любимый, мамой связанный свитер джинсам полностью соответствовал. По всем параметрам. Включая степень изношенности.

Нарядная блуза, занимавшая вторую вешалку, застенчиво пряталась за плащом и оживления не вызвала: надеть ее было не с чем. Шелковую коротенькую юбку, подаренную когда-то Лелькой, Тамара перед самым Новым годом выбросила. Как слишком вызывающую и не соответствующую ее имиджу. А купить что-то новое не сподобилась.

Терпеть не могла ходить по магазинам. Дурела в них. От обилия людей, запаха пота, душных тряпок, дешевой парфюмерии и вечного галдежа.

К тому же Тамаре редко что нравилось. Не было никакой гарантии, что вернется с покупками, а не потратит впустую время и нервы.

Что же делать? Почти половина седьмого, через час выходить, раз уж она отказалась от машины, а одеться совершенно не во что.

Тамара истерично хихикнула: и к Лельке не сунуться. Во-первых, Серега наверняка заинтересуется ее сборами и запросто может потом звякнуть Лешке — мужики сплетники почище женщин.

Во-вторых, Зимин элементарно навяжется в провожатые. Мол, ему так спокойнее. И куда его тогда вести? К казино? Не смешно. Можно, правда, пробежаться до дома, но время, время…

В-третьих, неизвестно, сможет ли она хоть что-нибудь подобрать себе у Лельки. Шкафы-то у нее буквально ломятся от тряпок, Лелька обожает экспериментировать, а вот угадать с размерами… Старшая сестрица почти на голову ниже и в два раза тоньше в кости. Ужасно обидно, но факт.

Нет, будь Лелька дома, наверняка бы Тамару выручила. Но не везет.

Тамара фыркнула. Старшая сестрица сейчас обязательно бы пропела: «Что такое не везет и как с ним бороться?» И добавила бы: «Главное — стоит ли?»

Тамара стукнула кулаком по полке — вот именно. Остается явиться к Марату замарашкой в джинсах, свитере и все испортить. Он вежливо поблагодарит за возвращенные визитки, записку и дискету, да и распрощается. Ну, может, предварительно накормит. Из вежливости.

А он вежлив?

И как узнать — кому предназначена дискета?

С другой стороны — а ей-то что?!

Тамара вдруг вспомнила о странноватой Лелькиной подруге и нервно покосилась на телефон. Позвонить, что ли, Машке? Она Тамару как-то выручила, может, и сейчас рискнуть? Тряпок у нее побольше, чем у Лельки, роста они с Тамарой одного, правда, комплекция…

Да уж, Машке хоть сейчас сниматься в «Плейбое». Ноги, что называется, от ушей растут. Грудь несет гордо, ибо, слава богу, есть что нести и чем гордиться. Попа вращается при ходьбе словно на шарнирах, у мужиков на улице глаза из орбит выскакивают. Личико — куклы Барби хором зарыдали б, жаль, не в состоянии. Одежда — тушите свет, где Машка ее только выискивает? И главное — у девицы абсолютно никаких комплексов.

Тамара кружила вокруг телефона и пыталась прикинуть последствия звонка. Не находила и краснела от волнения. Косилась на часы — стрелки неумолимо двигались, проблема не решалась.

Может, зря она все затеяла? Может, ей вообще в казино не входить? Просто передать охраннику пакет и объяснить для кого. Черт с ней, с тайной.

И потом — никакой гарантии, что Тамара вообще ее узнает. Марат явно не из тех, кто треплет языком направо и налево.

Тамара перелистала записную книжку и обреченно кивнула. Она так и знала — Лелька накарябала Машкин телефон именно здесь. Звонила как-то от нее, Тамары.

Эх, судьба!

Кстати, Машка, помнится, и живет совсем рядом с казино.

                                                            ***

У гардероба Маша сунула Тамаре номерок, строго оглядела ее, одернула юбку и угрюмо буркнула:

—Сегодня серой мышью не пахнет.

—Что?

—То. Говорю — на человека похожа. Вернее — на бабу.

Тамара прерывисто вздохнула — вот именно. На бабу. Не меньше, не больше. Хорошо, Машка не добавила — базарную.

Тамара подошла к огромному, во всю стену, зеркалу и потрясенно открыла рот: она себя не узнавала. Или зеркала у Машки в квартире не те?

На нее бессмысленно таращилась очередная куколка Барби.

Блестящие, с золотистыми узорами вдоль всей ноги колготки. Ярко-алая юбочка из мягчайшей кожи падала шестью лепестками на бедра, они при малейшем движении оживали, и тогда…

Тамара непроизвольно сделала танцевальное па — кто-то за ее спиной восхищенно выругался — и покраснела: ягодицы у нее… Зря она лопала вчера ветчину и пирожные. Пора на диету.

Круглые грудки почему-то сейчас не казались маленькими. Они почти вываливались из узенького, расшитого золотом, очень тугого и коротенького – даже пупка не прикрывал – лифа. Ярко-алого, как и юбка.

«Ансамбль» — гордо называла это безобразие Маша.

Кожу между ним и юбкой противная Машка чем-то попудрила, и Тамара изумленно моргнула: собственный живот казался непривычно смуглым, усыпанным тысячами крошечных звездочек.

Пупок украшало золотое колечко с алым камушком. Щиколотки и запястья — тонкие браслеты с колокольчиками. Шею — многочисленные цепочки и огромный «рубин» вместо кулона.

Тамара неверяще дотронулась до волос —  настоящая радуга. Как только Машка добилась такого эффекта за двадцать минут?

Белая, голубая, золотистая, розовая, красная, лиловая, зеленая и, наконец, темная прядь. В глазах рябило!

Тамара вздохнула: она совершенно не узнавала себя в этой блестящей и глупой девчонке. И никакой надежды, что ее признает Марат. Не объяснять же — подруга, мол, перестаралась. На свой вкус рядила.

И действительно, они с Машкой сейчас как близнецы. Только что цвет глаз у них разный…

Тамара крякнула: а вот и нет. Потому что сумасшедшая Машка заставила ее вставить линзы. С ярко-зелеными радужками. Так что теперь и глаза у них почти одинаковые.

Правда, Машка все равно ярче. Наверное, из-за волос. Они у нее платиновые, в электрическом свете сияют словно фантастический серебристый шлем, щуриться хочется. И фигура у нее… гм-м… аппетитнее. И слава богу!

Тамара отошла от зеркала и жарко вспыхнула: у гардероба толпилась целая стайка «братков» и буквально поедала их с Машкой глазами. Только что слюни на галстуки не роняли. Или роняли?

Тамара вцепилась в Машину руку и невольно позавидовала: Машка купалась в чужих взглядах как золотая рыбка в водах аквариума. Артистично выгибалась, якобы поправляя юбочку. И вся толпа восхищенно замирала, созерцая гибкую фигурку Епифанцевой и оценивая все то, что хитрая Машка позволяла оценить.

Тамара вздохнула: она совершенно не собиралась приглашать Машу с собой. Епифанцева сама напросилась. Обещая не мешать Тамаре, держаться в стороне и показать кое-кому небо с овчинку. Еще Машка мстительно выкрикивала — «рога рыжего таракана» не шляпку, а ее шубу теперь выдержат. Нет, две шубы. Или три. И все норковые!

Объяснять свои слова Маша наотрез отказалась. Сжимала кулаки, сыпала проклятьями и топтала чьи-то галстуки, отплясывая на них румбу под зажигательную музыку. Огромные колонки работали в Машиной спальне на полную мощность, у Тамары уши закладывало.

Особенно досталось узенькому золотистому галстуку, на взгляд Тамары — самому дорогому. На него Машка даже пару раз плюнула!

Короче, Епифанцева была нешуточно разъярена.

Гостью она встретила прилично выпившей и с распростертыми объятьями, что Тамару несколько удивило. Сама она Машу помнила смутно. Хотя и видела несколько раз.

Так — нечто блестящее и донельзя скандальное. Впрочем, что ожидать от Лелькиных знакомых?

Наверное, Машины воспоминания оказались более позитивными. Иначе с чего бы ей обнимать Тамару, поливать слезами и клясться в вечной дружбе?

Она заставила и Тамару выпить стопку водки. Потом объявила всех мужиков кровными врагами и открыла военные действия. Вот прямо с этой минуты. Чтобы «рыжий таракан» огреб все, на что давно нарывался, и удавился сразу по приезде на своем любимом галстуке. Мол, только поэтому Маша его не распустила на нитки. Отличная удавка! Фирменная.

Потом Машка весьма откровенно говорила, что думает о срочных командировках вообще, а о командировках в Москву — столицу разврата, там-тарарам! — в частности.

Тамара, слушая ее, краснеть не успевала. Вернее, менять окрас…

Так что в казино они отправились вдвоем. Тамара — выяснять тайну двух таинственных строчек. А Маша — открывать военные действия против гада толстомордого, рыжего, бесстыжего, и с этой секунды — обремененного такими ветвистыми рогами, олени с зубрами позавидуют.

По счастью, Маша вызвала такси. Иначе Тамара ноги бы сломала на чудовищных каблуках, лично поднесенных ей Машей, как дополнение к «ансамблю».

Тамара покосилась на стреляющую глазками подругу и опасливо подумала — хорошо, знакомые в казино не заглядывают. Лешка уж точно сюда не ходит. И Зимин. А то сегодняшняя вылазка запросто закончилась бы жутким скандалом. Сазонова бы инфаркт разбил! Или инсульт?

Тут Тамара неожиданно разозлилась: какое ей дело до скандалов? Она — свободный человек! Ходит, где хочет, с кем хочет и творит, что хочет. Как кошка! И никакие Зимины и Сазоновы ей не указ.

Тамара поудобнее перехватила крохотный сверточек и прошептала Маше:

—Слушай, мне пора. Я уже на пятнадцать минут опаздываю.

—Пятнадцать? Дуреха. Он тебя раньше и не ждет.

Маша с интересом рассматривала комнаты, каждая в своем стиле, ловила заинтересованные взгляды мужчин и неприязненные женщин и думала, что ничуть не жалеет о своем решении. Оторвется сегодня на полную катушку! Напьется по- черному, растратит все, что оставлено на тряпки и хозяйство, подцепит классного мужика и потом…

Ванька, таракан рыжий, еще пожалеет об этой командировке!

                                                            ***

Тамара удовлетворенно ухмыльнулась: охранники, стеной стоящие у заветных дверей, чуть ли не стойку сделали, увидев их с Машкой. Двери распахнули мгновенно, смотрели умильно, а уж улыбались…

Неплохо, однако, здесь зарабатывают! Стоматологи у мужиков отличные, ничего не скажешь.

Маша павой проплыла к столу, и Тамара едва заметно улыбнулась — ей тут же уступили место. Неплохо-неплохо. И ставки Маша сделала с купеческим размахом. По десятку фишек сразу на все. Наверняка решила разорить мужа.

Любопытно, в чем бедняга провинился? Впрочем, не ее дело.

Тамара обвела взглядом зал и слегка растерялась: Марат явно ждал ее. Сидел не за игровыми столами или у рулетки, а совершенно отдельно, у камина, за небольшим столиком на двоих. Вертел в руке пузатую коньячную рюмку и задумчиво смотрел на огонь.

Тамара поискала глазами белокурую девицу, но не нашла. Или Марат сменил спутницу? У столов вообще-то крутилось несколько восторженно повизгивающих барышень. Весьма симпатичных, признаться.

Тамара хмыкнула: все на один лад. Будто из одного яйца вылупились. Пышный бюст, длинные стройные ножки, обилие дорогой бижутерии и полное отсутствие интеллекта на хорошеньких мордашках. Куколки. Правда, живые.

Интересно, почему так? Или мужикам с ними проще? Сам себе на их фоне кажешься уж-ж-жасно умненьким…

За спиной победно затрубила Машка. Часть игроков отпала от карточных столов и побежала к рулетке. Марат вздрогнул и обернулся.

Тамара почувствовала, как по ней скользнул совершенно равнодушный взгляд, и потрясенно поняла — Баймуратов ее не узнал. Совсем!

Она смущенно затопталась на месте, не зная, что делать. Подойти к камину и пролепетать — вот и я? А потом долго объяснять — кто такая и с чего вдруг так изменилась. Еще решит — ради него старалась…

Тамара тяжело вздохнула: зря она связалась с Машкой. Неизвестно еще, чем закончится их вечер. Может, бросить Епифанцеву здесь, а самой смыться домой? Пешком. Пока не поздно.

Не дойти, пожалуй.

Хотя… Если набросить плащ и избавиться от каблуков…

Нет, нужно все же вернуть Марату его бумажки. Вдруг та, с цифрами, ему действительно нужна? В камере хранения могли оставить деньги, документы, мало ли что.

Или… или дискета для него важнее? Раз уж сидит здесь и терпеливо ждет почти незнакомую девушку.

Тамара покосилась на часы и мысленно ахнула: она опаздывала уже на тридцать три минуты. Из-за Машки. Ведь пока шли сюда, взволнованная Машка лезла буквально ко всем столикам. Ахала, охала и расспрашивала  — во что  играют. Хорошо, Тамара не дала ей сделать ставки.

Тамара украдкой рассматривала Марата и размышляла, как бы побыстрее  покончить с делом. Даже наплевав на тайну. Действительно — что такое две жалкие строчки? Обычная шутка. Розыгрыш. Пустяк.

Тамара сдвинула брови: прикинуться такой же наивной простушкой, как большинство девиц здесь? Сделать вид, что впервые видит Марата…

Тамара невольно усмехнулась: это почти правда. Она здорово приложилась к шампанскому в прошлый визит, раз почти не помнит Баймуратова. Во всяком случае, представляла его совсем другим. Хоть и узнала.

Он показался Тамаре серьезнее, что ли. Солиднее. Менее доступным. Зато опасным.

Тот, прежний, все больше хохотал. Подыгрывал ей во всем и даже пытался ухаживать. Если она правильно помнила. А к этому, сегодняшнему, и подойти-то страшно. Вид у него — бр-р-р. Так и веет холодом.

Тамара обернулась на Машу и невольно фыркнула: Епифанцева оттянула к рулетке почти всех представителей мужского пола. За исключением тех несчастных, что пришли сюда с «дамами», спящего пьяного в подобии смокинга и Марата Баймуратова, по-прежнему потягивающего коньяк.

Нужно решаться!

Тамара робко шагнула к горящему камину и старательно покашляла. За спиной восторженно хохотала Машка, сухо стукался о борта шарик, что-то монотонно выкрикивал крупье, звенели фужеры.

Марат поднял голову, и Тамара вздрогнула. Взгляд Баймуратова оказался цепким, оценивающим и чуть презрительным.

Решив придерживаться только что придуманного плана, Тамара неумело одернула юбочку и пролепетала:

—Вы… Марат, да?

—Точно, детка.

—Мне… меня…

Марат подбадривающе улыбнулся и поставил рюмку на стол. Тамара видела, как лениво колыхнулась золотистая маслянистая жидкость.

Едва удержав равновесие — ну и каблучки, чтоб Машке так же стоялось!— Тамара шмыгнула носом и почти складно выкрикнула:

—Меня просили передать вам это!

Рука неприятно дрожала, неосторожно задетая Тамарой рюмка дрогнула, но упасть не упала, Марат весьма вовремя поддержал ее. Перехватил влажный небольшой пакетик и брезгливо поморщился. Тамара покраснела. Баймуратов нехотя кивнул на свободное кресло.

—Садись.

—Мы с вами… это… на брудершафт не пили!— с отчаянной храбростью пискнула Тамара и пожалела, что не видит себя со стороны.

Последнее время все чаще казалось — у нее со старшей сестрой гораздо больше общего, чем Тамара считала раньше. Конечно, до Лельки ей как до неба, и слава Всевышнему, но…

Хорошо, Лешки здесь нет!

Марат поднял на нее чуть насмешливый взгляд, пожал плечами и лениво процедил:

—Это как вам угодно. Садитесь. Или стойте.

Тамара почти упала в мягкое кожаное кресло и вздохнула с невольным облегчением: ноги почти не держали. Подламывались в щиколотках, и колени стали пластилиновыми, отвратительное ощущение.

Как только бедная Машка на таких каблуках ходит?!

Марат осторожно вытряхнул на салфетку всю мелочь из пакетика. Тамара с любопытством наблюдала. Забывшись, она так вцепилась в столешницу, что побелели пальцы.

Баймуратов поворошил кучку. Вытянул из бумажного мусора листочек с цифрами, сунул в карман и нахмурился. Оттолкнул в сторону Тамары дискету, сбросил мятые визитки в большую хрустальную пепельницу и резко спросил:

—Это все?

—Ну да,— недоуменно протянула Тамара. И поспешно поправилась:— Все, что мне дали.

Марат вытянул ноги. Тамара поежилась: он откровенно ее рассматривал. Мало того, восхищения в его взгляде она как-то не уловила. Это… это было неправильно! Епифанцева что, зря старалась?

Тамара нервно дернула себя за фиолетовую прядь и испуганно покосилась на пальцы: Машка категорически запретила ей дотрагиваться до волос. Так и есть, ладонь будто чернильным облаком накрыло.

Интересно, какой дрянью Машка напудрила ей локоны?

Тамара машинально вытерла руку о юбку и тут же спохватилась: Машка убьет ее. Точно убьет. Если пятно не отстирается.

Нет, какой неприятный взгляд у этого типа! Странно, что в прошлый раз он Тамаре понравился. Смотрит, будто вот-вот за нож возьмется. Препарировать ее, что ли, собрался?

Марат глотнул коньяк. Тамара раздраженно фыркнула: пижон. Рюмку держит как в фильме каком, аристократ чертов. Наверняка еще несколько лет назад пил из стаканов. Или хрустальных фужеров. Как все. А не грел днище пузатой рюмки в ладони и не подносил ее с задумчивым видом к носу, якобы наслаждаясь ароматом. Тоже мне знаток!

—А кто дал?

Тамара чуть не подпрыгнула в кресле, до того неожиданно прозвучал вопрос. Поэтому излишне резко ответила:

—Я знаю? — Немного помолчала и буркнула:—Девчонка. В джинсах и дешевой куртке. Сказала — у нее планы поменялись, нет времени. Просила извиниться за нее. Так вот — я извиняюсь.

—Ты ее раньше видела?

—Нет.

—Опиши.

—Да не смотрела я! Не на что там смотреть!

—Опиши как запомнила.

Тамара тяжело вздохнула и сурово сдвинула брови, изображая трудный мыслительный процесс. Потом неуверенно пробормотала:

—Волосы вроде темные. И глаза. Худая. Так себе, короче, девчонка.

—А ты, значит, не так себе?

Тамара изумленно захлопала ресницами и сочла нужным обидеться. Поджала губы и оскорбленно воскликнула:

—При чем тут я?

Марат смотрел хмуро. Темные, странно тусклые глаза ощутимо давили, взгляд казался до жути неприятным, даже угрожающим.

Тамара зачем-то оглянулась на Машу и испуганно прошептала:

—Не нужно было брать у нее, да?

—Да.

—Но я…

—В пакет заглядывала?

—Нет!

—Ничего не роняла, не рассыпала?

—Нет.

—Уверена?

—Да.

—Но я не вижу снимка!

Тамара отчетливо икнула и покраснела. Она тоже никогда его не видела.

—К-какого снимка?

—Фотографию. Девять на двенадцать. Цветную. Глянцевую. Может, вспомнишь?

Тамара молчала. Лишь таращила глаза, искренне пытаясь понять, что хочет от нее Марат.

Получалось — она в прошлый раз прихватила с собой снимок. Нечаянно. И Марат явно желает его вернуть. Иначе бы не смотрел на нее как волк на ягненка. Наверное, фото дорого ему как память. Мать, погибший друг, любимая девушка, две любимых девушки или даже три…

Может, снимок остался дома? Отнесло сквозняком в сторону, под диван, допустим, или под батарею. Тамара не заметила. Лешка о нем тоже не говорил, если вообще видел.

Нет, очень интересно, про какой снимок Баймуратов толкует. Спросить? Не-а, не скажет. Все, что хотел, уже сообщил — девять на двенадцать, цветной и глянцевый. Будто сейчас делают черно-белые. Остряк.

А если она выронила его по дороге? Ну, пока рвалась выяснять отношения с игровыми автоматами. Тогда его давно на свалку с другим мусором вывезли. Или сожгли.

Кстати, почему Баймуратов на дискету даже не смотрит? Хочет сделать вид, что не имеет к ней отношения? Намекает таким образом — она предназначена именно ей, Тамаре? Или оставил на столе, чтобы передать сразу клиенту, раз так и не отдал в прошлый раз…

Тамара робко кашлянула, пытаясь привлечь внимание, и подтолкнула пальцем дискету поближе к Баймуратову.

—Вы про нее забыли.

Марат откинулся на спинку кресла и хмуро буркнул:

—Не моя.

Тамара разочарованно вздохнула: вот и раскрыла тайну двух строчек! Специально тащилась в это дурацкое казино. Машку впутала. Вырядилась настоящим пугалом, теперь на знакомых бы не наткнуться, если они ее узнают — катастрофа.

Впрочем… Может, Баймуратов боится, что его будут шантажировать? Ну, если сам шантажист…

Тамара упрямо сказала:

—Она была в пакетике. Для вас.

Марат смотрел равнодушно, в темных глазах ничто не дрогнуло. Они напоминали свежий асфальт, разве что давно остывший. Тамару в дрожь бросало от его стылого взгляда.

Она нервно зевнула, но Марат уже смотрел на огонь. И пузатая рюмка тонкого стекла опять грелась в широкой ладони.

Тамара искоса рассматривала своего нечаянного знакомого и думала — не дай бог с таким связаться. В землю зароет. По уши. Или глубже.

А ведь внешне приятный мужик. Даже симпатичный. Вернее, красивый. Лицо почти классическое. Смуглое, жестких очертаний. Слегка раздвоенный подбородок, тонкий нос с хищно вырезанными ноздрями, тяжелые веки, густые темные волосы с легкой сединой на висках, сильные руки с тонкими длинными пальцами хирурга или музыканта…

Да уж — музыканта! А если убийцы?

Тамара взволнованно завозилась в своем кресле, пытаясь обратить на себя внимание, но Марат все так же смотрел на пылающий в камине огонь и покачивал в руке рюмку. Лицо его казалось хмурым, брови почти сошлись в одну ломаную линию, он о чем-то напряженно думал.

Тамара встала с кресла — никакого эффекта. Спина в темно-сером пиджаке даже не дрогнула.

Он что, забыл о ней?

Тамара топнула, едва не упала и разозлилась: нет, ей что, больше всех нужно?! Баймуратов считает — она будет сидеть перед ним овца овцой и ждать, пока ее соизволят заметить? Удостоят, так сказать…

Топнуть еще раз Тамара не рискнула. Бросила гневный взгляд на застывшего у камина Марата и развернулась. Процокала на своих жутких каблучках до азартной Машки, упала на подлокотник ее кресла и бесшабашно крикнула, бросая крупье позаимствованную у кого-то из игроков фишку:

—На тринадцать!

А когда через пару минут оглянулась, Марата в комнате не было. Как и дискеты на столике у камина. Смятые визитки остались в пепельнице, рюмка с недопитым коньяком  стояла рядом, как и небольшая плоская бутылка, а вот дискета… Дискета исчезла!

Интересно, что это означает?

                                                ГЛАВА 9

Вначале Тамара проводила Машу. До подъезда. Только вот попрощаться не удалось. Довольная собой Епифанцева — все денежки рыжего изувера спустила, счастье-то!— вдруг оскорбилась. Пожелала быть взаимно вежливой — али мы не интеллигенты?!— и рвалась проводить Тамару.

Противостоять ей Тамара не сумела и теперь пожинала плоды. Машка шла и вовсю горланила известные ей песни. А Тамара проклинала слабость собственного характера.

Песен Машка знала много. Только пела их не целиком, а куплетами. И путала мелодии. При этом хохотала, обнимала Тамару за плечи и орала во всю глотку:

—Ассорти, поняла, нет, мышь серая?

Часы показывали третий час ночи, но Тамаре впервые в жизни не было страшно на череповецких улицах. Нет, когда они с Машкой избавились от многочисленных поклонников и вывалились из казино в ночь, она боялась. Тем более, вредная Машка наотрез отказалась от такси. Заявила — ей нужно проветриться. И Тамаре тоже.

Спорить было бесполезно. Тамара и не спорила. Сегодня шампанское дегустировала Машка! И не только шампанское, если уж честно. Зато теперь Машке море по колено. Или даже по щиколотку.

Уже минут через пять стало понятно: боялись Машку.  Все. Редкие прохожие бросались в стороны и жались к стенам. Счастливчики ныряли в подворотни. Бродячие псы выли и спасались бегством. Притормозившие было водители рвали с места на третьей скорости.

Машка же разудало выкрикивала свои куплеты, время от времени пускалась посреди тротуара чуть ли не вприсядку, и черт ей был не брат.

У Тамариного подъезда они расставались долго и трудно. Машка перемежала свои куплеты объяснениями в любви и дружбе. Страстно кляла мужскую половину человечества, обвиняя ее во всех смертных грехах. Особенно доставалось «таракану рыжему», чтоб его в Москве на всех углах тормозили, чтоб ему кто из дружков на мобильный звякнул и наябедничал — неужели ее, Машку, ни один гад в том казино не засек и она зря старалась?!

Тамара то объявлялась серой мышью, то получала амнистию, и Машка неохотно признавала — временами она похожа на человека. Только временами! И благодаря ее, Машиным, героическим усилиям.

Последнее без конца подчеркивалось.

Смертельно уставшая Тамара со всем соглашалась. Наверное, зря. Машку почему-то это не устраивало. Она ругала Тамару за бесхребетность и неумение дать сдачи. Пусть ей, Машке. Потом — за неумение окрутить белобрысого.

Что Тамара за баба такая, если Лешка у нее до сих пор не на веревочке?! Телок телком, смотреть не на что, интеллигент вшивый, наверняка очкарик, разве нет?

Тамара кивала словно китайский болванчик и тоскливо косилась на свои окна. Машка прыгала вокруг и требовала признания — ее ни один мужик не стоит. Даже самый-самый…

Тут Машка сдвигала брови и жалостливо сопела —  не хватало слов. Тамара торопливо все признавала. Машка мрачнела — ей хотелось буянить.

Наконец Тамара не выдержала и зевнула. Широко, звучно, едва челюсть не вывернула. Маша смертельно обиделась и действительно стала прощаться. Обозвав Тамару бесчувственной чуркой, серой мышью и тряпкой. Линялой.

Потом Маша почти побежала к проспекту Победы, а Тамара затравленно смотрела вслед. И жалела, что не зевнула раньше. Хотелось ведь.

                                                            ***

На свой второй этаж Тамара поднималась с трудом, ноги подкашивались, а проклятые каблуки так и норовили подвернуться. Глаза слипались, голова то и дело падала на грудь. Тамара предвкушала, как рухнет сейчас в постель, и сладко жмурилась. Если бы хватило сил, она бы воскликнула: «Весь мир за подушку!»

Лишь где-то через минуту Тамара сообразила, что бессмысленно топчется на месте, не продвигаясь вперед ни на миллиметр. Упирается головой во что-то и без толку перебирает ногами.

Боднуть препятствие не получилось, и Тамара неохотно разлепила глаза: перед ней маячило нечто коричневое. Она потянула носом — пахло хорошей кожей, табаком и дорогим мужским парфюмом. Очень знакомо пахло.

Тамара глупо хихикнула: Лешка. Как всегда, в самый неподходящий момент. Интересно, что ему нужно?

Вернее, было нужно. Потому что сейчас, идиоту понятно, Лешке нужно одно — высказаться.

Тамара застонала: еще один! Постель на глазах отодвигалась в немыслимую даль, подушка становилась несбыточной мечтой, сон — какой-то глупой фантазией. Ноги подкосились, и Тамара не упала по единственной причине — Лешка бесцеремонно придержал ее за воротник плаща.

Тамара моргнула и пробормотала:

—Знаю-знаю, я тряпка. Линялая. И мышь. Серая.

Лешка невнятно высказался и сильно встряхнул ее. У Тамары клацнули зубы, она поспешно вцепилась в Лешкину куртку и предложила:

—Убей меня, ладно? Только дай добраться до дивана. А то умру без твоей помощи, обидно будет.

Лешка фыркнул, но, по счастью, смолчал. Рывком втащил Тамару на площадку, отобрал у нее ключ и сам открыл дверь.

Тамара ойкнула: на нее восторженно набросился Крыс и чуть было снова не вымел в подъезд. Ладно Лешка принял пса на себя. Отвлек стандартным подарком — костью. Он вечно что-нибудь носит. Подлизывается, ясно. Чтобы бультерьер не схарчил сгоряча.

Тамара припомнила далекие времена, когда Лешка шарахался от Крыса, а тот, соответственно, держал его в страхе божьем, и погрустнела. Попал бы тогда Сазонов в квартиру без ее согласия, как же. Зато сейчас… Как к себе домой прет!

Она проводила бультерьера тоскливым взглядом. Счастливый Крыс о ней уже забыл. Утащил лакомство в кухню и заурчал там.

Тамара сбросила осточертевшую обувь и заурчала еще громче: она в жизни не испытывала подобного блаженства. Стояла, прислонившись к стене, и шевелила слипшимися пальцами. Лешка ждал.

Тамара озабоченно покосилась на него, снимать плащ при Сазонове ей совершенно не хотелось. С Лешки вполне достаточно ее возвращения под утро, а если он еще слышал Машкины пьяные выкрики — плохо дело. Впрочем, сама-то Тамара совершенно трезвая. Или нет?

Тамара икнула и попыталась вспомнить, сколько выпила. Получалось плохо. В одном была уверена — от шампанского она гордо отказывалась. А вот коньяк…

Чем она хуже Марата?

Тамара отлепилась от стены и попыталась протиснуться мимо Лешки. Тот хмуро бросил:

—Плащ сними.

Тамара отрицательно помотала головой и все же просочилась в комнату. Противный Сазонов не отставал, шел по пятам. Аж спина дымилась от его подозрительного взгляда.

Нет, что ему надо?

Тамара зацепилась за порожек и едва не влетела в спальню ласточкой. Ее нос опять спас бдительный Лешка, что Тамару ничуть не обрадовало. Даже разозлило.

Она топнула, развернулась к незваному гостю и невнятно поинтересовалась:

—А что, собс-с… венно, ты делаешь в моей спальне?

Лешка мрачно сказал:

—Жду.

—Да-а? И чего?

—Ответов на вопросы.

—Ик! Какие такие вопросы, не знаю никаких вопросов, я спать хочу…

—Обязательно ляжешь. Только плащ сними.

—Нетушки.

Лешка в упор рассматривал Тамару и нехорошо улыбался. Тамара покрепче вцепилась в лацканы и забормотала:

—Плащ мой, можно сказать — родной, Лелька дарила, сестра единственная,  ни за что не сниму, даже не надейся…

—Так в плаще и ляжешь?

—Ага. В плаще, колготах, макияже и другой красоте. Кровать моя, стерпит.

—Ты где была?

—Я?

—Нет, я!

—Где ты — не знаю, а я… я гуляла.

—Где?

—Ну… по улицам, наверное, что ты привязался, я плохо помню…

—С кем?

—С… ик! – девочкой. Машей звать. Хорошая девочка, знаешь, только шампанское любит. Я не пила!

—Правда?

—Ненавижу шампанское. Коварный… ик! – напиток.

—Ты пила не коварный?

—Само собой. Ик.

Тамара снова попыталась проскользнуть мимо Лешки, но очень неудачно. Ноги что-то почти не слушались, голова гудела — понятно, устала, — и она вынуждена была, чтобы не упасть, повиснуть на Лешкиной руке. В результате мгновенно лишилась плаща. Даже моргнуть не успела.

Тамара недоверчиво ощупала ярко-алый лиф, запуталась в цепочках и больно поцарапала руку о рубин. Машка уверяла — настоящий. Тамара сунула пострадавший палец в рот и проскулила:

—Фокусами балуешься?

Лешка изумленно присвистнул, обошел вокруг нее, как возле новогодней елки, Тамару аж в краску бросило, и пробормотал:

—Ага. У Кио в подручных состоял. В далеком и тяжелом детстве.  Навыки, сама видишь, остались. Ловкость рук, что называется, и никакого мошенства…

Он как-то хищно кружил по комнате, и Лешкины глаза Тамаре совсем не нравились. Нехорошие глаза. Слишком злые.

Тамара непроизвольно поежилась. Почему-то именно сейчас она почувствовала себя практически голой. В казино — нет, а вот дома…

Глупо как!

Тамара зачем-то прикрыла руками напудренный Машкой живот и нечаянно смахнула с пупка клипсу. Та неприятно звякнула. Тамара быстро наступила на нее и ойкнула — неудачно. Камень оказался под подушечкой маленького пальца.

Она искательно улыбнулась. Лешка широко ухмыльнулся в ответ. Тамара побледнела и покосилась на дверь.

Само собой — никого. Предатель Крыс набивал живот на кухне. Чавкал там и давился, паразит. И это вместо того, чтобы защитить хозяйку. Единственную, можно сказать. Которой его вот-вот лишат. Потом, наверное, пожалеют, но воскреснуть из мертвых Тамаре вряд ли удастся. Она не птичка Феникс. Чтоб из пепла взмыть. А жаль. Жить-то как, оказывается, хочется. Даже сонливость исчезла.

Лешка хрипло выдохнул:

—Шлюхой, значит, вырядилась. Подрабатываешь где?

Он сбросил куртку прямо на пол, Тамара похолодела: Лешка аккуратен до отвращения. И к своим вещам относится весьма бережно. А тут…

Лешка безразлично переступил через коричневую кляксу на паласе. Тамара звонко чихнула. Лешка рванул воротник, на пол посыпались пуговицы.

—Ну что ж, попользуемся!

—Кры-ы-ыс…

—Даже не пытайся. И потом — я заплачу. Сколько ты берешь за ночь?

—С ума сошел?!

—Впрочем… Мне часика хватит, толку от тебя сейчас никакого. Так сколько?

—Гад,—задохнулась от возмущения Тамара,—скотина белобрысая, гадкая, небритая, немытая, вонючая…

—Ври больше. Я вечером душ принял. Это от тебя табаком разит, как от грязной пепельницы. И спиртным, как из дешевого кабака.

—Вовсе не дешевого!

Тамара с ужасом услышала, как под Лешкиными безжалостными руками затрещал Машкин сверхмодный «ансамбль». Проводила взглядом наконец-то действительно распавшуюся на лепестки юбку и мертво вцепилась в лиф.

Машка ее убьет! Точно убьет. Или спляшет на ее похоронах, потому что убьет ее Лешка.

—Так сколько стоит час?

—Тысяча баксов! Нет, три тысячи!

—Заметано.

—Ах ты ж…—Тамара сунулась кулаком к ненавистному лицу, но запястье мгновенно перехватил Лешка, и Тамара обиженно закричала:—Я из-за тебя… А ты… Я к папе с мамой не поехала… Расследованием занялась… В казино потащилась… Я…

—Что?!

Договорить Тамара не успела. Лешка бешеным рывком подтащил ее к себе и почти поднял в воздух. Тамара увидела разъяренные сазоновские глаза и со стоном зажмурилась: привычная голубизна куда-то исчезла, остался лед, который плавили зрачки.

—Где ты была?!

Тамара зажмурилась еще крепче — пусть убивает.

Нет, зачем она сказала про казино?!

Наврала к тому же. Вовсе она не занималась расследованием. Вернее, занималась, но при чем тут Лешка? Дискета к нему не имела никакого отношения.

Тамара стиснула зубы: Лешка дышал прямо в лицо. Горячо дышал. Почти пламенем. Как дракон.

Оправдываясь, она подумала — почему это не имела? Имела. Там же было — «Сколько стоит твой парень?» А парень кто? Сазонов.

Гад ползучий он, а не парень!

И все равно получается — не совсем наврала. И ладно. Хорошо, про Марата не успела ляпнуть. Или успела? То-то Лешка рычит аки лютый зверь.

Тут Тамара куда-то полетела и с громадным облегчением обняла подушку — родная постель! Это придало храбрости. Она открыла глаза: может, Лешка решил уйти? Разозлился на нее, да и три тысячи долларов не шутка, привык, гад, за бесплатно, ну, когда они не в ссоре, понятно…

К сожалению, Лешка не ушел. Видимо, денежек имел в избытке, зря Тамара жалела его — подумаешь, угнали джип! Купит другой. Ишь, три тысячи баксов за час собрался выбросить…

Лешка потянулся к брюкам. Тамара покраснела и почувствовала себя глупо. Все же Сазонов окажется в ее постели не в первый раз. С другой стороны, вот так, за деньги…

«Какие деньги, кретинка?!»

Ответить на собственный вопрос Тамара не успела. Глаза ее испуганно округлились: Лешка вовсе не собирался снимать брюки. Он расстегнул ремень и теперь медленно вытягивал его, наматывая на кулак. Почему-то именно сейчас Тамара отметила — Лешкин кулак почти с ее голову. Бедную, несчастную, бедовую головушку!

Она подтянула ноги под себя и в панике пролепетала:

—Лешик, ты чего?

Лешка не ответил. Продолжал неспешно вытягивать из петель ремень. Длинный, как змея. И наверняка жесткий, новые ремни всегда жесткие, Тамара по своим помнила.

Она выставила перед собой подушку. Щит ей надежным не показался, потянула вторую.

Проклятый ремень казался бесконечным. Тамара нервно хихикнула: он что, серьезно?

Лешкино лицо выглядело каменным, глаза льдисто поблескивали. Тамара пробормотала:

—В принципе, я и за тысячу могу, раз у тебя трех нету…

Лешка позеленел. Ремень со свистом вылетел на свободу. Тамара прикрыла второй подушкой колени и пискнула:

—Хочешь — бесплатно?

Лешкино лицо странно дрогнуло, он закашлял. Тамара тоненько закричала:

—Да что я такого сделала?!

Это она напрасно закричала. Лешка страшно оскалился и рявкнул:

—Ты еще спрашиваешь?!

Одна из подушек полетела куда-то в коридор. Тамара мертво вцепилась во вторую и всхлипнула:

—Коньяк, да?

—Не только.

Вторая подушка повторила путь первой. Тамара с ужасом покосилась на собственное неглиже и мысленно поклялась в следующий раз идти в казино в доспехах. В джинсах и свитере, например. А под джинсы — колготки, трусики, нет, двое трусиков, может, трое налезут…

Худеть нужно!

Лешка взмахнул ремнем, Тамара припала к родной постели и проскулила:

—Из-за казино злишься?

Постель дрогнула от резкого удара. Тамара взвизгнула от нестерпимого ужаса: ее даже в детстве никогда не били. Пока пострадало лишь покрывало, но это ПОКА…

 Лешка отбросил ремень, подтащил к себе взахлеб рыдающую девушку и прорычал:

—Если еще раз… Одна…

—Я с Машкой,— невнятно донеслось у него из-под мышки.

Тамара лила сладостные слезы облегчения, Лешкина несчастная рубашка окончательно теряла товарный вид, а сам Лешка смотрел на узенькую, вздрагивающую в его объятиях спину и разъяренно думал: «Только в клетку!»

Он погладил Тамару по голове и невольно усмехнулся: на него посыпалась цветная пудра. Манжет рубашки из белоснежного мгновенно стал пестрым, зато сквозь радужное облако, повисшее в воздухе, показались темно-русые Томкины волосы.

Сумасшедшая девчонка!

Лешка приподнял Тамарину голову: ну и зрелище. Не для слабонервных.

Карие глазищи кажутся огромными; губы набухли; бледное лицо все в потеках косметики; волосы торчат диковинными перьями; золотые цепочки спутались в сложный узел; а из чудовищно вульгарного лифа рвутся на свободу тугие круглые грудки…

Во рту вдруг стало сухо, почему-то зазвенело в ушах. Лешка упал на спину, не выпуская невозможную девчонку из рук. От Томки пахло хорошим коньяком, чужими духами и табаком. И сквозь эту мешанину победно прорывался собственный Томкин аромат.

Лешка на секунду прижал ее к себе, жадно вдохнул запах меда, заглянул в круглые заплаканные глаза и освобожденно вздохнул: жива.

У него волосы дыбом вставали, когда он пытался представить Тамару в казино. В таком виде! Среди пьяни!

Нет, что она там делала?! Что за расследование придумала? К кому приставала с расспросами?

Снова рассвирепеть Лешка не успел. Тамара ткнулась носом ему в ухо и жарко задышала. Потом Лешка почувствовал на щеке ее горячий язычок, и все мысли сразу же вылетели из головы.

Позже разберется.

                                                ***

За окном было совершенно светло, когда Лешка подгреб Тамару к себе поближе и нежно поцеловал в лоб. Тамара не протестовала. Глаза у нее слипались, мышцы устало ныли, голова сделалась пустой и легкой.

Тамара прижалась к теплому Лешкиному боку и сонно подумала: «Это, что ли, любовь?» И тут же заснула.

Лешка же смотрел на пронзительно-голубое небо, на покрывшиеся молодой зеленью ветки березы и думал, что давно пора узаконить отношения с Тамарой.

Глупо разрываться на два дома. А уж как глупо дергаться вечерами, когда вредная Журжина не брала трубку!

По счастью, Лешка обычно находил ее у Зиминых и успокаивался. Сергей прекрасно понимал его — Лелька тоже не сахар — и заверял, что лично доставит беспокойную родственницу домой. И никогда не выдавал Лешку, иначе девчонка давно сидела бы на его шее, свесив ножки.

Лешка тяжело вздохнул: не дай боже такая поймет, что ее действительно любят. Лучше сразу в петлю. И без того душу вымотала.

Лешка покосился на мирно сопевшую Тамару и криво улыбнулся: хороша, когда зубками к стенке.

Почему-то вспомнились те полгода, когда они с Тамарой пытались жить одной семьей, и Лешка заскрипел зубами от нестерпимой злости на себя — идиот!

Сам спугнул девчонку. Вбил в голову — любая стремится окрутить состоятельного мужика. Прибрать к рукам его денежки и беззаботно транжирить. Тряпки модненькие, золото-брильянты, машина хорошая, туристические поездки, что еще бабе для счастья надо?

 Вот и оскотинился. Считал — куда она денется? Пивко потягивал, в телевизор пялился, оторвался как-то вечером от него — а Томки и след простыл. Не дом родной, холодные каменные стены.

Не понял — с такой девкой всю жизнь экзамен держать придется. Не дай Всевышний, заскучает. Или презирать начнет, как и случилось. Тут же улетит. Даже если детьми к себе привязать.

Лешка угрюмо хмыкнул: да нет, в таком случае, может, рядом и останется. Ради детей. Физически. Но ни огня в глазах, ни огня в постели, ни диких вывертов, без которых Томка не Томка — пустышка. К жизни будет возвращаться там, где его, Лешки, нет.

Черт, и что в ней такого?! Как наркотик. Столько красивых баб вокруг, взять ту же Машку…

Лешка вздрогнул: кстати, а что за Машка ходила с Тамарой в казино? Не та ли озабоченная замужеством сексуалочка? Томик о ней ни словом полгода не упоминала, будто и не было у нее такой подруги.

Надо же, невесту ему нашла!

Лешка дунул Тамаре в лицо. Она смешно поморщилась и сунула нос ему под мышку. Слипшиеся от цветной пудры волосы веером стояли у нее на голове и щекотали Лешке кожу.

Он улыбнулся и провел пальцем по шелковистой спине. Тамара задрожала, прижалась плотнее. Дыхание ее стало неровным, и Лешка с сожалением убрал руку: будить глупую девчонку было жалко. Только-только уснула.

Надо же, куролесить всю ночь! С Машкой! В казино! Нашла себе защитника. Терминатора!

Лешка сдвинул брови: хотя Маша, если это та самая белокурая стервочка… Терминатору пришлось бы спасаться бегством!

Лешка расслабленно смотрел на свой кусочек неба, вдыхал свежий, терпкий весенний воздух — Томка никогда не закрывала форточку — и не хотел вставать. Он был безобразно, недопустимо счастлив.

Лешка опасливо покосился на Тамару и фыркнул: хорошо, Томик не знает. А то бы осчастливила по полной программе.

Где-то рядом шумно засопели. Лешка осторожно приподнял голову, на пороге стоял сонный Крыс. Поймав Лешкин взгляд, он обрадованно замел хвостом и свесил язык. Лешка приложил палец к губам. Крыс послушно сел и стал ждать.

Примерный мальчик! Не в хозяйку.

Лешка посмотрел на часы и покорно стал выбираться из постели: бультерьера пора вести на прогулку.

Сазонов чистил зубы и радовался, что не успел наврать Томику про Марата. А то бы девчонка зачастила в казино уже по «уважительной» причине. Чтобы объясниться с тем бандитом и избавить Лешку от его мести. Раз уж сама виновата.

Так что о Марате нужно молчать. А Томику, если что, твердить о подлых конкурентах. Мол, Лешка ими как раз вплотную занимается. Вычисляет.

Кстати, сейчас нужно позвонить Маликову, ему обещали сегодня назвать хозяина ЗАО «Консоль». С утра.

Та-ак, уже половина десятого. Пора. Крыс еще несколько секунд потерпит. Не щенок. А то Иван запросто умчится на очередное заседание, они в мэрии одно за другим, как Лешка понял бывшего одноклассника.

Сазонов бросился к телефону, Крыс обиженно заскулил. Поводок уже в зубах, сам он — на пороге, оставалось прицепить поводок и выйти. Непорядок!

Лешка искательно улыбнулся раздраженному псу и набрал номер. Потом минут пять терпеливо ждал, пока Маликов освободится, и думал, что занимается глупостями.

Ведь все могло быть дурацкой случайностью. И кража, и ограбление, и угон машины. Просто полоса невезения. Его личная. У каждого в жизни бывают такие полосы. Разной длины и степени насыщенности. Его пока — серенькая.

Лешка хмуро улыбнулся: пусть даже он потеряет участки в центре Череповца — проект «Консоли» действительно заманчив для города, — не страшно. Подписать контракты ему никто не помешает. И ничто.

Он вовремя подсуетился. Все свободные деньги перевел на один счет. Вчера. Сама встреча назначена на послезавтра. Пара минут — и все строительные мощности области у Лешки, считай, в кармане. А жилые массивы можно ставить и в Зашекснинском районе. Его все равно нужно застраивать. Череповец должен расти.

Так что о потерях лучше забыть. Глупая шутка, и все тут. Или действительно случайность.

Лешка хмыкнул: может, свалить все на Машку? Рассказать таинственным шепотом, как она выслеживала его вчера утром во дворе. Намекнуть — мол, не может простить его отказа жениться…

Нет, Томик не поверит. Особенно если именно с этой Машкой она вчера развлекалась. Судя по слышанным воплям — похоже. Машка… э-э-э… весьма импульсивная особа.

Интересно, что она все-таки делала в его дворе?

В этот момент трубку взял Иван Маликов, и Лешка сразу забыл о Епифанцевой. Потому что Ванька односложно сказал:

—Записывай. Владелец «Консоли» — Василий Гулагин.

Лешка не успел положить на стол ручку, как Маликов небрежно добавил:

—Да, учти — подана еще одна заявка. На земли в Зашекснинском районе. Под частный сектор. Знаешь, особнячки для состоятельных горожан. Фирма «Твой дом». Хозяин —Марат Баймуратов.

И Ванька тут же отключился, привычно уходя от вопросов.

                                                ГЛАВА 10

Тамара встала поздно и невольно порадовалась: Лешки дома не было. Наверняка убежал на работу. Такие, как он, мать родную продадут ради удачной сделки.

Тут Тамара покраснела и признала, что явно преувеличивает. Сазонов на свою маменьку не надышится. Любого на запчасти разберет, посмотри кто на нее не так.

Под ногами вертелся счастливый Крыс. Его голова как-то незаметно оказывалась у Тамары под рукой, и пес блаженно жмурился. Крыс обожал, когда хозяйка массировала ему шрамы. Они частенько зудели, невольно напоминая о злейшем враге — Коське. Лелькином домашнем любимце, страшном баловне и редкостном пройдохе.

Тамара нащупала пальцами уродливый шрам, нахмурилась и помянула недобрым словом мерзкого Лелькиного кота. Она была стопроцентно уверена — такого страшного зверюгу могла вырастить только старшая сестрица. Остальные представители семейства кошачьих в Череповце традиционно боялись собак, а уж от Крысеныша улепетывали со всех ног, едва завидев.

Коська же — чокнутый. Как и Лелька. Ничего не боится. Все воспринимает как вызов себе, любимому. Собак ненавидит лютой ненавистью. Крыса, например, начал преследовать еще котенком. Просто так. Из природной вредности. Чтобы доказать себе — он сильнее.

Лелька такая же! Терпеть не может, когда у нее что-то не получается. В результате такого не бывает. Хотя стоит Лельке добиться своего, интерес у нее моментально пропадает, она начинает скучать и тут же ввязывается в новую авантюру. Чаще — весьма опасную.

Тамара налила себе чай и подумала — им всем здорово повезло, что Лелька решила стать писательницей. Понятно, надолго ее не хватит, но хоть некоторое время старшая сестрица будет занята своим детективом.

Тамара широко улыбнулась и на радостях бросила Крысу сухарик. Пес подпрыгнул, мотнул головой, и Тамара обиженно сказала:

—Глотаешь словно удав! Мог бы растянуть удовольствие, погрызть, что ли…

Крыс облизнулся и преданно уставился на хозяйку. Тамара пожертвовала вторым сухарем, настроение с утра было чудесным.

Почему нет? Лешка вчера оставил ее в живых, даже нотациями не мучил, ему не до того скоро стало… Тамара опять слегка покраснела.

А главное — Лелька под ногами не путается. И не портит ей отпуск. Первый раз в жизни.

Нет, прекрасная идея! Сидишь себе, грызешь ручку, и опасность одна — нечаянно сломать зуб. Или ручку. А если лупишь по клавишам и пялишься в монитор, то набить мозоли на пальцах и чуть посадить зрение.

«Боже, умоляю, сделай так, чтобы ее детектив писался подольше!»

Тамара достала мед и сурово сдвинула брови: а диета?! Пусть вчера все и обошлось, Лешка — вот гад! — ремень не пустил в ход, но пытался, что уж себе врать. И джинсы, если честно, едва на ней сходятся.

Тамара с большим сожалением отодвинула баночку. Глотнула пустой чай, поморщилась и продолжила свой диалог со Всевышним. Попросила его придержать капризницу Лельку за письменным столом хотя бы до воскресенья. А взамен пообещала быть паинькой, никуда не лезть и срочно заняться уборкой квартиры. Чтобы не дразнить гусей, то бишь Лешку.

Тамара обреченно вздохнула: в субботу вечером она все равно уедет в Москву, а оттуда в Крым. Сазонов вытолкает. Даже билеты ей не доверил. Сказал, сам забежит в кассы.

И с чего он взял, что у родителей она будет в полнейшей безопасности?! Там море, вот-вот начнется курортный сезон, понаедут отдыхающие… Череповец по сравнению с летней Керчью — тихое провинциальное местечко.

Впрочем, хорошо, что Сазонов об этом не подозревает. Еще не хватало, чтобы напросился в сопровождающие. Там родителей примется очаровывать, а мамочка спит и видит, как бы младшую дочь побыстрее замуж пристроить. Насядут втроем. Очень нужно.

Тамара угрюмо запыхтела: она Лешке никогда не простит вчерашнего. Вел себя… как дикарь! Ремнем угрожал. Морду такую корчил, что до сих пор передергивает, не дай бог — приснится. А у самого никаких прав! Пользуется, что сильнее, а у нее защиты – один Крыс…

Тамара раздраженно покосилась на мирно дремавшего у ног бультерьера — предатель. Она его, можно сказать, выкормила, вынянчила, взрастила и что? Никакой благодарности. Продал за кусок колбасы. И за эти жуткие кости из зоомагазина. Из клея и жил. Ладно бы за что путное.

Это показалось особенно обидным.

Крыс что-то почувствовал, поднял голову, и глазки его суетливо забегали. Хозяйка кипела от возмущения, и пес безуспешно пытался понять, в чем провинился. Морщил лоб, рваные Коськой уши пластались по черепу, бультерьер искренне страдал.

Тамара сурово бросила:

—Есть среди вашего брата экземпляры, озабоченные сексуально. Сазонов, скажем. А ты — желудочно.

Крыс оскорбленно засопел.

—На сардельку похож. Лап из-под брюха не разглядишь, а на любую подачку коршуном бросаешься.

Крыс крякнул и стыдливо отвернулся. Тамара с горечью воскликнула:

—На Лешку меня променял!

Это был перебор. Убитый несправедливым обвинением пес поднялся и побрел прочь. Тамара мстительно крикнула вслед:

—В Крым уеду, вот и лижитесь с Сазоновым на пару!

Но Крыс даже не обернулся, продолжить дискуссию оказалось не с кем, и Тамара неохотно начала обход квартиры. Нужно же знать масштабы предстоящей уборки. Наткнулась в спальне на шесть алых лепестков, красочно разбросанных по паласу, и озабоченно нахмурилась — Машка!

Тамара подобрала то, что недавно выглядело модной юбочкой, повертела в руках и тоскливо вынесла вердикт — ремонту не подлежит. Потому что бессовестный Лешка разорвал нежнейшую лайку вовсе не по швам. И разрывы безобразные, будто специально старался нагадить посильнее.

Вот… крокодил! Холодный, злющий и беспардонный!

По счастью, лиф оказался цел. И цепочки тоже. Хотя, чтобы распутать чудовищный клубок, кому-то придется хорошенько потрудиться.

Только не ей!

Тамара раздраженно сказала себе — она отбивалась от этих жутких цепей как могла. Машка буквально силком ее снаряжала. При этом оскорбляла беспрестанно. «Мышь серая» на фоне остального звучало почти невинно.

Кстати, Тамара у Епифанцевой в доме именно серой мышью себя и чувствовала. Рядом с яркой и взрывной Машкой.

Тамара угрюмо вспоминала, что проделывала вчера с ней бесцеремонная Машка и что попутно говорила. Собирала Машины вещички в пакет и тоскливо прикидывала, чем закончится ее сегодняшний визит к Епифанцевой.

Если бы не юбка! Неужели Тамара уцелела ночью только для того, чтобы на ее бренном теле поплясала разъяренная потерей «ансамбля» Машка?

Тамара взвесила пакет в руках и мрачно улыбнулась: порванная юбочка оказалась на самом дне. Ее маскировали колготки, лиф, бижутерия и Машины туфельки на десятисантиметровых шпильках.

И как она вчера не сломала ногу?

Тамара вздохнула: оставалась надежда — Машка не захочет при ней копаться в пакете. И наткнется на останки своего любимого «ансамбля» после Тамариного ухода. Лучше — через несколько дней. Когда Тамара уже будет загорать на Черноморском побережье.

Нет, конечно, она обязательно скажет, что нечаянно порвала юбку. Но так, мельком. Когда они займутся чем-нибудь, и Машино внимание рассеется.

В конце концов, у Маши несколько шкафов забиты тряпками. Что ей одна- единственная юбочка, пусть и привезенная из Франции? Наверняка Машка пол- Парижа проутюжила, и не единожды, и чемоданов набила — немеряно.

Интересно, что сейчас делает Епифанцева? Страдает от похмелья, как Тамара когда-то из-за шампанского, или преспокойно шляется где-нибудь? Хорошо бы гулять ушла. Тогда пакет можно оставить у соседей.

Да нет, неудобно. Там золото. Не хватало потом отчитываться перед Машей за каждую цепочку.

О-о, Лешка! Точно. Он и передаст. После Тамариного отъезда на юга. Раз уж сам ее туда активно выпихивает.

Тамара злорадно хихикнула: Машку ему точно не запугать. Машка любого на наживку раздергает. Ее даже Крыс побаивается. Мгновенно прячется, стоит только Машке переступить порог.

И вообще Крыс от Машки дуреет. Если не успевает смыться. Глаза у него становятся стеклянными, из пасти слюна капает, морда теряет всякое выражение, не грозный бультерьер, а овца. Епифанцева на всех мужиков так действует.

Тамара практически уверена, что не застанет ее дома. Что Машке делать в четырех стенах в три часа дня? Она же как Лелька! Все ищет приключения на собственную… г-м-м… попу.

Настроение вновь стало прекрасным. Тамара быстро собралась и ласково пообещала обиженному Крысу вернуться пораньше. И пройтись с ним к Шексне. Даже с поводка пообещала спустить. Если Крыс будет умницей и не станет сейчас скулить и жаловаться на жизнь.

                                                ***

Перед Машиным домом Тамара вдруг засомневалась: идти в подъезд или повернуть назад. В собственные силы верилось слабо. Зато Машино разъяренное личико буквально стояло перед глазами, Тамара отличалась прекрасным воображением.

Машкин гнев будет страшен!

Внезапно вспомнились острые, фантастической длины ногти Епифанцевой, и Тамара испуганно дотронулась до щек.

Она стояла на крыльце и усиленно размышляла. Как назло, день сегодня выдался по-настоящему весенним и ясным. Яркий диск солнца лениво плавал над Тамариной головой, небо по цвету напоминало Лелькины глаза,  старая яблоня у дома выбросила первые тугие бутоны, газоны золотились многочисленными одуванчиками…

Короче, жизнь казалась штукой довольно ценной, и терять ее из-за пустяков не хотелось. Не сейчас. Не в мае.

Тамара взвесила в руках пакет и посмотрела на Машины окна. И решила рискнуть. Раз уж пришла. Не тащиться же сюда завтра. Она напомнила себе, что Епифанцевой скорее всего нет дома, и храбро шагнула в подъезд.

На второй этаж Тамара поднималась почти на цыпочках, с каждой ступенькой давая за свою жизнь все меньше и меньше. Перед Машиной дверью сама она не заплатила бы за себя и копейки. Зато погубленный бессовестным Лешкой «ансамбль» Тамара уже оценивала в десять тысяч евро, не меньше. Ну, раз Машка привезла этот ярко-алый кошмар из Парижа.

Неизвестно, решилась бы Тамара позвонить или нет, у нее слишком дрожали руки, но Машина дверь по неизвестной причине оказалась приоткрыта. Тамара осторожно толкнула ее пальцем, бросила взгляд на ярко освещенную прихожую— к чему днем такая иллюминация? — и настороженно прислушалась.

Тишина показалась ей подозрительной. А  если еще учесть особенности Машкиного характера…

Музыка-то должна греметь точно!

Тамара робко шагнула в квартиру и, подумав, оставила входную дверь совсем нараспашку: вдруг придется спасаться бегством? Ни звука ведь, почему? В наше время все, что угодно, может случиться. Епифанцевых элементарно могли ограбить, а саму Машку — оглушить или даже убить. Таких случаев сейчас полно.

Богато обставленный холл со вчерашнего дня ничуть не изменился. Только Машина обувь валялась прямо посреди пушистого вишневого ковра, а кожаную курточку Епифанцева повесила не в шкаф, а на чудовищный по дизайну бра.

Решив вести себя осторожней, Тамара застыла на мгновение, а потом бесшумно побрела по комнатам в поисках хозяйки. Кричать она почему-то не посмела, уж слишком гнетуще действовала на нее тишина.

В комнатах, на кухне и в санузлах никого не было. Как и особого беспорядка. Даже дверцы шкафов прикрыты. Вот у Лешки…

Тамара подошла к Машиной спальне и приложилась ухом к замочной скважине. Ничего не услышала, но еще несколько минут простояла в самой неудобной позе. Мучилась — заглянуть в комнату или развернуться и бежать отсюда от греха подальше.

Вдруг разболелась голова, в виски гулко толкалась кровь, в ушах неприятно зашумело. Тамара с трудом выпрямилась и подумала — коньяк тоже коварный напиток. И она вчера явно перестаралась. Иначе не чувствовала бы себя настолько паршиво.

Сбежать Тамаре не давало упрямство. Зря она, что ли, сюда тащилась? Тряслась всю дорогу из-за дурацкой юбчонки! Ну нет.

Не позволяя себе одуматься, Тамара пинком распахнула дверь и испуганно вскрикнула: Маша неподвижно лежала на спине по центру огромнейшей кровати. Маленькая, хрупкая и бледная. Руки скрещены на груди, огромные зеленые глаза смотрят в потолок, белокурые волосы живописно разметались по вишневому бархатному покрывалу.

Зачем она сюда сунулась?! Бедная Машенька!

Тамара замерла на пороге. В ушах звенело. В горле застрял жесткий, колючий комок и мешал дышать. Слезы полились градом, очертания комнаты стали расплывчатыми. Маша Епифанцева виделась как сквозь туман.

Тамара ухватилась за косяк и судорожно всхлипнула. И едва не потеряла сознание, когда с постели раздался абсолютно равнодушный, погасший Машин голос:

—Уже оплакиваешь? Это ты правильно.

Тамара онемела от ужаса и сползла по косяку на пол. Слезы застилали глаза, но Тамара все же отлично видела: Маша даже не шевельнулась. Лежала, скрестив руки, и мертво таращилась в потолок.

Тамара суетливо размазывала по лицу слезы, голова по-прежнему гудела после вчерашнего, мысли путались. Выделялась одна: «Значит, правда, что мы не сразу после смерти покидаем Землю. Что-то еще видим. И даже можем как-то общаться. Телепатически, наверное. Или я все же слышала голос?»

Мертвая Маша больше в контакт не вступала, а Тамара сидела на полу, рыдала и жалела, что вышла сегодня из дома. Зачем?!

Ведь собиралась заняться уборкой. И Лешке обещала никуда не сбегать. Он должен позвонить сразу, как купит билеты. А теперь если и звонил, то не застал. И наверняка разозлился.

Впрочем, Тамаре все равно. Бедная Маша.

Продолжая жалобно поскуливать, Тамара увидела на подоконнике мобильник и вздрогнула: нужно звонить в милицию. Срочно. Прямо сейчас. И ее… ее задержат как свидетеля.

«Свидетеля? Свидетеля чего? Я ничего не видела!»

Подвывая и опасливо посматривая в сторону невозмутимой покойницы, Тамара на четвереньках потрусила к окну. Свидетельницей ей становиться совсем не хотелось. Ведь тогда придется рассказывать, что они с Машей развлекались ночью в казино. Тамару наверняка заставят назвать всех, с кем познакомились. Устроят… это… ну… очную ставку? Точно. И кто из вчерашних типчиков ее признает?!

Тамара горестно всхлипнула: Машки нет, грима нет, юбка порвана в клочья, линзы она где-то посеяла…

Поймают на вранье — конец. Еще и за решетку сунут, доказывай потом, что не верблюд. Тамара читала — им лишь бы подходящий подозреваемый на горизонте.

А она подходящая? Само собой. Нет, что ей делать?!

Тамаре стало до того себя жаль, что она решила с милицией не встречаться. Просто позвонить туда, выполнить так называемый гражданский долг и побыстрее рвать когти. Береженого Бог бережет, еще бабушка говорила.

Почему-то снова вспомнилась Лелька, и Тамара буквально позеленела от горькой обиды. Она была уверена: все беды посыпались именно с Лелькиной подачи. Старшая сестрица ее просто сглазила!

Писательница липовая. Графоманка. Она, видите ли, детективчик написать задумала. Ей прославиться захотелось. А Тамаре теперь место за решеткой, не меньше. Она в подозреваемых!

А что ей по Лелькиной милости пришлось пережить за последние дни?!

Кража в автобусе — раз. Ограбление в подъезде — два. Групповое ограбление к тому же. Вооруженное. Целая банда действовала. С кровавым маньяком во главе.

Квартирная кража — три. Угон машины — четыре. И сегодня кульминация — труп!

Все удовольствия на Тамарину голову, как и обычно. Лелька потеет у компьютера, высасывая из пальца наверняка идиотский сюжет, а Тамара загибается у мертвого тела Лелькиной же ближайшей подруги.

Разделение труда! Лелька на это мастер. Только все шишки почему-то достаются ей, Тамаре.

Страстно жалея себя, Тамара как-то забыла, что большинство неприятностей пришлось на долю Лешки Сазонова. Нет, даже не забыла, просто не разделяла в эти страшные минуты себя и его.

Нащупав на подоконнике телефон, Тамара потянула его и начала набирать номер. Палец дрожал, и две простенькие цифры постоянно срывались. То Тамара промахивалась, попадая по другой кнопке, то дважды нажимала на одну и ту же.

Наконец ей повезло. Раздались длинные гудки. Едва ТАМ подняли трубку, она тоненько закричала:

—Милиция?!

—Зачем тебе милиция?

У Тамары клацнули зубы, телефон выскользнул. Глаза девушки стали квадратными: сотовый на лету рассыпался, теряя батарейку.

Полтергейст! Точно полтергейст. Или покойница не хочет, чтобы она звонила в милицию?

Тамара зажмурилась. Машкин голос монотонно продолжил:

—Ладно, скажи им, чтоб через час приезжали.

От странных фантазий мертвой Машки Тамара задрожала и побледнела еще сильнее. Проклиная себя за трусость, она едва слышно просипела:

—П-почему — через час?

—На труп,— кратко информировала покойница.

—П-почему не сейчас?

—Жива еще. Не время.

Тамара икнула и вытаращила глаза на постель: там картина ничуть не изменилась. Машка все так же лежала на спине и буравила недвижным взглядом потолок.

Тамара перекрестилась. Вытянула шею, стараясь разглядеть побольше, но увидела лишь голые Машкины ступни с крошечными розовыми пальчиками.

Розовыми?! Вроде у покойников должны быть белые…

Удивляясь собственной религиозности, Тамара перекрестилась еще раз и даже попыталась прочитать «Отче наш». Но запуталась на первых же строчках и снова чуть не заплакала — обещала ведь матери выучить!

Клятвенно заверив Бога, что вызубрит молитву непременно, вот только выберется из этой жуткой истории, Тамара ходко переместилась поближе к двери. Зачем-то выглянула в коридор, но никого и ничего не заметила. Поднялась на  ноги и простонала:

—Ты уверена?

—В чем?

—Что жива?

—Ванька еще не здесь?

Тамара завертела головой, но никакого Ваньки в комнате не увидела. Тут вообще никого не было, кроме них с Машей. Живой или мертвой.

—Н-нет.

—Значит, жива.

Тамара открыла рот. И едва вновь не зарыдала, уже от облегчения, когда рассмотрела — у Маши шевельнулись губы!

—Погоди немного,— вежливо попросила по-прежнему недвижная Маша,— мне недолго осталось.

Тамара несмело подошла поближе. Маша усердно изучала потолок.

—Почему — немного?— испуганно прошептала Тамара. — Ты что, плохо себя чувствуешь?

—Замечательно я себя чувствую.

Заявление прозвучало оптимистично. Тамара еще немного продвинулась вперед. И подумала — нужно меньше пить. А лучше — вообще с этим делом завязывать.

Маша уточнила:

—Пока.

—Что — пока?

—Пока Ванька не приехал.

Лжепокойница явно разговорилась. Тамара почувствовала, как у нее от любопытства раскраснелись щеки. Она на цыпочках подошла к постели, присела на самый краешек и восхищенно вздохнула: Машка артистично изображала почившую.

Тамара рассматривала Машино лицо и поражалась ее терпению — ни разу не моргнула. Выдержка прямо-таки железная. Она осторожно коснулась руки Епифанцевой и успокоилась окончательно — теплая.

Тамара устроилась поудобнее и спросила:

—А когда твой Ванька приедет?

—Сколько времени?

—Половина четвертого.

—Смотря с какой скоростью мчится.

—Это как?

Маша судорожно вздохнула, длинные ресницы затрепетали, и она с заминкой пояснила:

—В одиннадцать… он еще был в Москве.

—Где?!

—В Москве. — И Епифанцева прошептала: — Если сильно разозлился, за шесть часов обернется.

—Не поняла.

Терпение наконец изменило собравшейся помирать Маше. Она повернула голову и раздраженно рявкнула:

—Что тут непонятного?!

Тамара таращила глаза и молчала. Злить Машу ей совершенно не хотелось.

—Поясняю для особо тупых,—прорычала Епифанцева.— Ваньке позвонили в одиннадцать…

—Кто?

—Не перебивай, мышь серая! Ох, прости меня, Господи, я обещалась научиться смирению, пока есть время…

Тамара в очередной раз открыла рот. Маша умерила блеск в глазах и монотонно сообщила:

—Доброхот какой-то звякнул на сотовый. Доложился, что видел меня в казино. В непотребном виде и в такой же компании. Вдрызг пьяной. Со смазливой шлюшкой в кильватере.

Тамара ошарашенно молчала. Машка ехидно уточнила:

—Это он про тебя.

—И… что?

—Ничего. Ванька бросил все дела, выставил из машина шофера и охранников —правильно, зачем ему свидетели? — и теперь на полной скорости мчится в Череповец. Убивать меня.

Тамара побледнела и уставилась на дверь. Маша снова скрестила руки, напустила на лицо постность и стала изучать потолок. Роль усопшей ей явно нравилась.

Извращенка!

Тамара облизала внезапно пересохшие губы и пролепетала:

—Откуда ты знаешь?

—Охранник позвонил. Васька. Сказал, чтоб брала ноги в руки и сматывалась подальше, если жизнь дорога.

Тамара вскочила с кровати и в панике закричала:

—Так что же ты тут разлеглась?!

—А мне не дорога, — равнодушно сообщила Маша.

—П-почему?

Маша долго молчала, а Тамара ломала руки. Больше всего на свете ей хотелось сбежать. Она-то не претендовала на роль самоубийцы, как сумасшедшая Епифанцева.

Наконец Маша прошелестела:

—Несправедливо все.

—Ну?

—Хочу умереть. Надоело.

—Да что несправедливо-то?!

—Почему Ваньке, таракану рыжему, все можно, а мне ничего?

—Что ему можно?!

—Все.

Тамара топталась на месте, косилась на запястье и старалась прикинуть — сколько времени понадобится разъяренному Машкиному мужу, чтобы добраться до Череповца. По ее подсчетам получалось — не меньше шести часов. И то если Епифанцев съехал от злости с катушек и мчится всю дорогу со скоростью не меньше ста – ста двадцати километров в час. А это невозможно. Он ведь неверную жену придушить мечтает, а не себя угробить.

И все же допустим, что он свихнулся. От горя. Одиннадцать плюс шесть получается пять вечера. А сейчас нет четырех. Еще уйма времени!

Тамара снова присела и печально посмотрела на Лелькину подругу: несладко ей придется.

Тамарино молчание чем-то Машу не устроило, и она страстно выдохнула:

—Думаешь, он в Москву в командировку поехал?

—А… разве нет?

—К любовнице!

Тамара потрясенно ахнула. Маша снова вышла из роли. Села в постели и с силой стукнула по покрывалу.

—А перед этим в Питер мотал! Два раза!

Зеленые Машины глаза сверкали как у дикой кошки. Тамара непроизвольно поежилась. Отодвинулась подальше и пролепетала:

—Тоже… к любовнице?

—А то!!!

Тамара растерянно моргнула. Две любовницы одновременно, на ее взгляд, — многовато.

Маша рухнула на подушку и горько прошептала:

—Рыжий кобель…

Тамара сочувственно погладила ее по руке и робко спросила:

—Может, ты ошибаешься?

Ответом ей был короткий смешок.

Как раз в этот момент под окном с ревом и визгом тормознула явно тяжелая машина. Собравшаяся помирать Маша побелела и закрыла глаза. Она была готова к смерти. И даже желала ее.

Тамара недоверчиво посмотрела на часы — без десяти четыре. Это не мог быть Епифанцев! Или… мог?

Тамара нежно коснулась Машиной щеки и прошептала:

—Знаешь, а я уверена — он тебя любит.

Маша осталась недвижна. Даже ресницы не дрогнули.

—Иначе бы не рисковал жизнью. Он же примчался сюда меньше чем за пять часов! Такое вообще невозможно. Ну, еще пару минут назад я так и думала. Клянусь.

Под окном оглушительно хлопнула дверца машины. Маша прошелестела:

—Пришить меня торопится.

Тамара вскочила и выглянула в окно: Маша была права. Там стоял темный джип. Копия Ванькиного монстра. Только  матовый от пыли и плохо подсохшей грязи.

Тамара растянула дрожащие губы в улыбке и с фальшивой бодростью воскликнула:

—Знаешь, я просто уверена — все будет хорошо!

Маша молчала. А Тамара вдруг действительно улыбнулась только что пришедшей идее. И уже спокойно сказала:

—Ты только лежи тут и продолжай помирать, ладно? А я пойду твоего рыжего таракана под дверьми встречу. Обработаю его…

—Как? — пролепетала умирающая.

—Времени нет разжевывать. Доверься. Главное, когда его сюда запущу, признаков жизни не подавай. Помираешь — и весь сказ. А потом, ну, чуть позже, все равно стой на своем. Якобы жить не хочешь. Лей слезы и тверди о его предательстве и любовницах. Мол, ты все знаешь. Тебя по телефону баба какая-то предупредила. Мол, ты ему верила, а он… А казино из мести! Только из мести!

Маша изумленно распахнула глаза, но Тамара уже вихрем мчалась к двери. Лишь телефон зачем-то с пола подобрала.

                                                ***

Тамара едва успела занять позицию перед епифановской квартирой. Буквально через секунду внизу хлопнула дверь, и подъезд загудел под чьими-то тяжелыми шагами. Наверняка Ванькиными.

«Ишь, курьерский поезд изображает. А рычит-то как…»

Тамара невольно порадовалась, что последние полчаса ревела без передышки. Глаза красные, косметика потекла, вид должен быть самый разнесчастный. Жаль, в зеркало она не посмотрела, времени ни секунды лишней.

На всякий случай Тамара размазала по лицу слюни, села на пороге и начала тихо раскачиваться. Подвывать она не решилась, боясь переиграть. На ее взгляд,  картина все равно должна впечатлить любого.

Голова по-прежнему гудела. Тамара поморщилась и еще раз пообещала себе не пить. Уж слишком думалось тяжело. И череп будто ватой набили.

Тамара угадала. Грохот замер, перед ней замаячили чьи-то дорогие кожаные ботинки, над головой проревели:

—Шо тут потеряла?

Тамара вполне искренне всхлипнула от страха, потрясла телефоном — батарейку забыла вставить, дуреха!— и проскулила:

—Милицию вот жду… И «Скорую помощь»...

—Шо-шо?!

—Милицию, — едва слышно прошелестела она. — И «Скорую помощь».

—А шо перед моей дверью?

—Не перед вашей. Тут… тут моя подруга живет… жила…

Неизвестный озадаченно крякнул. Тамара взлетела в воздух и неприятно удивилась, как им с Машкой не повезло. Манеры у их мужиков почти не отличаются. Пусть один орет — «шо», другой — «что», а суть…

Ей довольно грубо приподняли подбородок, и Тамара в страхе зажмурилась: ну и рожа! Да Лешка Сазонов просто красавец!

Но ее грубо встряхнули, и Тамара неохотно приоткрыла один глаз. Правый. Увидела перед собой широкую, усыпанную веснушками физиономию, красные клочкастые брови и горящие тревожной яростью крохотные голубые глазки. И с некоторым удивлением отметила, что смотрит на Машкиного мужа — а это был точно он, таракан рыжий, — сверху вниз. Он оказался ниже ее ростом. Правда, раз в пять шире.

Неизвестно почему, но это ее взбодрило. Тамара распахнула второй глаз и жалостливо пискнула:

—Отпустите меня, дяденька…

Мужик ошеломленно открыл рот, и Тамара беспрепятственно сползла на пол. Привалилась спиной к двери, защищая ее от преждевременного вторжения, и стала размазывать по лицу косметику.

Ванька Епифанцев хрипло кашлянул, осторожно тронул ее за плечо и выдавил сквозь зубы:

—Шо-то я тебя не понял, девонька. Шо тут происходит?

Тамара зачем-то снова показала ему телефон и прорыдала:

—Говорю же, подруга помирает…

—Какая такая подруга?!

—М-ма-ашка. Епифа-анцева…

И вздрогнула от неожиданности, до того звонко клацнули над головой зубы рыжего таракана, предателя и развратника.

Он с кряхтеньем присел на корточки и заглянул ей в лицо. Тамара еще усерднее стала растирать тушь на ресницах. Ей почему-то совершенно не хотелось смотреть в Ванькины глаза.

Дура Машка!

Ее опять тронули за плечо. Машкин муж с тревогой спросил:

—Шо ты несешь? Почему помирает?

Тамара подтянула колени, уткнулась в них лицом и убито прошептала:

—Жить не хочет…

—С чего вдруг?!

—У нее… вам не понять…

—Не тяни жилы!

Тамара вздрогнула и торопливо зачастила:

—Не знаю толком. Позвонил ей кто-то. Баба какая-то. Муж, сказала, не по командировкам ездит, а по любовницам. В Питер да Москву. Мол, у нее доказательства есть. Фотки, наверное. Вот Машка и…

Ванька Епифанцев весьма замысловато выругался. У Тамары уши загорелись, она и слов-то таких не знала. Чтоб скрыть смущение, Тамара жалостливо провыла:

—Вчера просто отомстить хотела, в казино меня затащила, проигралась там и напилась, а сегодня… Сегодня помирать затеяла… Жизнь, говорит, не мила… Несправедливо в ней все… Лежит белая-белая, в лице ни кровиночки, и даже не смотрит… Боюсь, повесится или еще что с собой сотворит…

Тамара сунула обомлевшему Ваньке Епифанцеву сотовый телефон и горько пожаловалась:

—Вот, в милицию хотела позвонить, да в «Скорую помощь», а батарейки-то нет… Выронила где-то… Со страху…

Ванька, таракан рыжий и муж неверный, ничего на это не сказал. Как котенка перенес Тамару в сторону и раненым вепрем ломанулся в собственную квартиру.

Тамара осторожно прикрыла за ним дверь и перекрестилась. А потом медленно пошла вниз. Она все равно больше ничего не могла сделать для Маши. Теперь все зависело от самой Епифанцевой.

Тамара постояла немного на крыльце, но ничего подозрительного не услышала. Ни испуганного визга. Ни смертного воя. Ни разъяренных воплей разгневанного мужа.

Она пожала плечами: судя по всему, Машка еще поживет.

                                                            ***

Тамара почти бегом поднималась по лестнице, напевая себе под нос что-то невнятное, но бодрое. О Машке она уже не думала. Хотя и пришла к нехитрому выводу, что все мужики сволочи.

Ведут себя как… орангутанги. Как зверюги мохнатые. Собственники несчастные! Что рыжий Машкин таракан — Ванька, что Лешка Сазонов.

Ну почему так? Физиономии разные. Образование разное. Воспитание разное. А натура одна!

Тамара притормозила у почтовых ящиков и полезла за ключом: ее ящик не пустовал.  Впрочем, как и другие. Рекламные газеты в Череповце разносили ежедневно и добросовестно.

Тамара сунула в ящик руку и удивленно присвистнула — она нащупала что-то жесткое. Письмо, что ли? Странно, из Крыма она только на днях получила. И звонила туда недавно.

Тамара бросила на подоконник газеты, и рот ее изумленно округлился: на ладони лежала хорошо знакомая дискета. С красной этикеткой и надписью «Verbatim». Та самая, что она вчера вечером отдала Марату. Или ее брат-близнец.

                                                      ГЛАВА 12

Тамара подошла к двери и чуть не уронила ключи: родная квартира встречала ее настоящей какофонией звуков. Во-первых, за дверью надрывался телефон, Тамара так и не удосужилась уменьшить громкость сигнала. Во-вторых, там же бесновался Крыс.

Бедняга почти охрип от ярости, никак не мог дождаться хозяйки. Тамара слишком долго простояла у почтовых ящиков, таращась на дискету и пытаясь понять, что происходит.

По всему выходило — Марат постарался. В казино сделал вид, что не имеет к дискете никакого отношения, а потом, видимо, передумал. Или… просто вернул Тамаре? Ну, раз забыла ее в казино на столе.

«Прочисть извилины с песочком, дуреха!»

 Откуда у него адрес?! И потом — он не мог узнать в той сладкой дурочке  Тамару. Потому что видел ее с Лешкой совсем другой. Пусть чуть выпившей и распоясавшейся, но… не дурой.

Тамара угрюмо хмыкнула: с чего она взяла? Может, она выглядела еще глупее, чем во второй раз. Ведь ни черта не помнит!

Тамара распахнула дверь, приняла на грудь беснующегося от счастья Крыса. И даже села, чтобы пес не уронил ее и беспрепятственно вылизал. Так гораздо безопаснее.

 Она прятала лицо от горячего, влажного, немного шершавого языка, вспоминала поразившее ее в казино отражение в зеркале и думала: «Нет. Это были две разные женщины. Я бы сама себя не признала».

А раз так — дискету Марат прислал именно ей, Тамаре, а не той девчонке-посыльной. Интересно — сообщение то же оставил? Или… сменил?

Тамара покраснела: неужели Марат мог подумать, что она полезла в чужую дискету? Это ведь почти как… как вскрыть чужое письмо.

Но ты же полезла!

Он должен думать — нет!

Тамара сидела на полу. Крыс уже спокойнее толкался ей в колени и подставлялся под руку, требуя ласки. А в комнате по-прежнему надрывался телефон.

Тамара со вздохом отпихнула бультерьера: у нее звенело в ушах. Наверняка Лешка. Или… Маша?

Вспомнив про Машу, Тамара бросилась к трубке: интересно, чем дело кончилось? Ванька небось ест с ладони и вымаливает прощение, а Машка, хитрюга, мысленно обновляет свой гардероб. Обчистит рыженького подчистую, как пить дать.

Тамара весело воскликнула:

—Маш, слушаю!

—Ах ты опять Машу слушаешь… Ты опять с Машей шаталась… Ты обещала…

Тамара опасливо положила трубку на стол и все равно прекрасно слышала взбешенный Лешкин голос. Телефон почти плевался ядом!

Тамара с угрюмым любопытством выслушала все, что Сазонов думает о ее воспитании, умении держать слово, о ее интеллектуальных способностях, безрассудстве, распущенности, легкомыслии…

Грехов у нее набиралось столько, что уголовный кодекс рядом отдыхал. А сама Тамара должна срочно стать бессмертной, чтоб успеть отмотать все сроки и хоть немножко искупить вину.

Даже на расстоянии Тамара видела Лешкино рассвирепевшее лицо, бешеные глаза и сжатые кулаки.

И все из-за того, что она навестила подругу!

Да кто Сазонов такой?!

Бросить трубку на рычаг Тамара так и не решилась. Переодевалась, косилась на изрыгающий проклятья телефон и удивлялась Лешкиному красноречию.

Вопить столько времени, использовать такой словарный запас, а сказать, по сути, одно — в клетку ее! И дверь заварить! Без права выхода! Ну, и еще тьма сожалений по поводу собственной бесхребетности — ремень, мол, по ней, Тамаре, просто обрыдался.

И если еще полчаса назад Тамара подумывала связать как-то Лешкины неприятности с повышенным интересом к ней Марата: а вдруг? — то теперь и под пистолетом не рассказала бы Сазонову о дискете. И о двух странных строчках:

«Сколько стоит твой парень?»

«А ты сама?»

Интересно, что это значит? И почему, а главное — как дискета снова попала к ней? Получается, Марат отлично знает ее адрес. Откуда?

Первый раз понятно — он подсунул ей дискету в казино. Уже нет сомнений — именно подсунул. Иначе бы дискета к ней не вернулась. Если только… ну да, случилось невозможное, он узнал в ней вчера Тамару и вернул то, что, по его мнению, ей и принадлежало.

Правда… правда, в этом случае запись на дискете должна остаться той же. А вдруг… вдруг она изменилась?!

Тамару настолько взволновало ее предположение, что она почти перестала злиться на Сазонова: волнуется о ней, змей белобрысый. Вот и крушит мембрану. Еще чуть-чуть, и голос сорвет. Как Крыс.

Точно! Два мужика в ее неудавшейся жизни!

Мысль, что Лешка Сазонов НИКОГДА не узнает о тайне дискеты, смягчила Тамару. Так что когда Лешка иссяк и между его темпераментными высказываниями стали появляться паузы, Тамара не стала кричать в ответ — что лично ОНА о нем думает. Просто нежно пожелала Лешке спокойной ночи.

Отключилась и постояла немного у телефона, поджидая звонка. Но ничто не нарушило тишины, и Тамара торжествующе рассмеялась. Она отлично представляла себе растерянность Лешки.

Наверняка стоит сейчас посреди комнаты и глазки голубенькие таращит. Пытается, бедолага, понять — не заболела ли Тамара. Или… или все же влюблена в него? Ну, после такой волшебной ночи.

Тамара хихикнула: а вот фигушки!

                                                            ***

Однако Тамара ошибалась. Лешка Сазонов вовсе не был настолько наивен и неплохо знал подругу. Поэтому смотрел на трубку не с умилением, а с тревогой. Он подозревал все, что угодно, но только не влюбленность. И панически боялся, что Тамара по глупости и наивности влезет в очередную авантюру.

Ситуация Лешке не нравилась. Очень не нравилась. Он ее не контролировал, и это лишало Сазонова спокойного сна. А тут еще Тамара путала карты со своей извечной непредсказуемостью.

Какая жалость, что действительно нельзя где-нибудь запереть девчонку! Хотя бы на пару-тройку дней, пока он не подпишет договоры.

Нет, почему Томка не послала его к черту?! С чего такая странная сговорчивость, такое смирение?!

Лешка закурил очередную сигарету, во рту почти сразу начало горчить, он смял ее и бросил в пепельницу. И криво усмехнулся: за сегодняшний вечер уже пачки две угробил.

Сазонов нервно закружил по кухне. Он не знал что и думать. Буквально за день все осложнилось.

Во-первых, подписание долгосрочных договоров отложили на целых три дня. И не объяснили толком причину отсрочки, мямлили что-то невнятное о внезапной болезни шефа. Смешно!

Во-вторых, конкуренты появились на сцене слишком внезапно, словно черти из коробочки. Правда, официально один претендовал только на земли в центре города, о заводах стройматериалов и речи не было. Второй — на участки в Зашекснинском районе, там земли для всех хватит, но…

Лиха беда — начало! Законы бизнеса известны — дашь палец, руку по локоть отхватят, а то и голову.

Еще и все эти несуразности, посыпавшиеся на него как из рога изобилия. Слишком момент неподходящий, чтобы на мелкие проблемы отвлекаться.

Лешка мрачно усмехнулся: если все эти факты не связаны, то на них можно не обращать внимания. А если сложить? Не пытаются ли именно из-под него выбить почву и оставить у разбитого корыта?

Конечно, он не даст!

А для этого необходимо срочно избавиться от Тамары. В Крым ее! Зря он взял билеты на субботу, нужно было посадить ее в поезд сегодня. И окончательно развязать себе руки.

Может, он преувеличивает?

Хорошо бы.

Нет, ну какой дьявол свел их вместе в казино? Его, Томку и этого очередного выходца из криминальных структур — Марата Баймуратова!

Хотя хозяин «Консоли» — Гулагин. Марат скорее всего ни при чем. Смешно связывать совершенно случайную встречу с бизнесом…

                                                ***

Тамара изо всех сил оттягивала удовольствие познакомиться с дискетой. Ходила вокруг стола и с вожделением поглядывала на нее. Тешила таким образом собственное любопытство. Просматривала мысленно различные варианты. И проживала каждый из них. Один романтичнее другого.

Глупо, конечно, Тамара понимала. Но Марат ТАМ, в ее фантазиях, являлся верхом галантности, элегантности, обаяния, мужественности… В пику противному Лешке Сазонову!

Тамара уже не знала, что еще приписать своему мифическому возлюбленному. Любовные романы рядом с ее историями блекли и выглядели робкой тенью настоящего.

Марат Баймуратов — становился героем. Нет — ГЕРОЕМ. Все буквы большие. И красным их, красным. Лучше кровью. Чтоб горели.

Тамара выгуляла Крыса и покормила его. Бультерьер дважды получил добавку и теперь мирно дремал, не мешая любимой хозяйке хотя бы в мечтах мешать с грязью бессовестного Лешку Сазонова. Которому только доверься, и мгновенно лишишься свободы.

Никогда!

Тамара приняла ванну и долго просидела на кухне с чаем. Потягивала горячий ароматный напиток, смотрела в окно и глупо улыбалась — весна. Из форточки тянуло влажным, пронзительным запахом свежей зелени и близкими белыми ночами. Город тонул в жемчужных сумерках, звезды мерцали лениво, в полнакала, месяц казался стеклянным и играл в прятки.

Голова кружилась — Тамаре за целый день и крошки в рот не попало. Что толку с пустого чая?

Тамара зачем-то помяла впалый живот, под пальцы очень вовремя подвернулась складочка, и девушка сурово напомнила себе о диете. Она не Лелька. Это старшей сестрице не нужно заботиться о фигуре.

Наконец сил тянуть больше не осталось. Чашка с недопитым чаем — по- прежнему пустым! — с негодованием была отправлена в путешествие по обеденному столу и едва не свалилась на пол. А Тамара, роняя шлепанцы, помчалась к компьютеру.

Она перебирала ногами от нетерпения, пока компьютер грузился. А когда он вывесил табличку «press F1», Тамара с такой силой стукнула по несчастной кнопке, что клавиатура подпрыгнула.

Напевая от возбуждения совершенно дурацкий мотивчик — что-то из попсы, Лелька бы сейчас скривилась презрительно, — Тамара дала системному блоку проглотить дискету и яростно защелкала мышью.

Она не знала, чего сейчас ждала. Повтора тех таинственных двух строчек? Хотела убедиться — Марат не признал в ней вчера Тамару и именно поэтому вернул дискету. Чтоб она, Тамара, поняла — это именно ей, зря возвращала с визитками.

А раз так — подумала над его предложением. Завуалированным. Ну, что он, Баймуратов, стоит большего, чем Лешка.

Тамара поморщилась: вообще-то в этом случае возможен и другой вариант. Самый скучный — дискета не принадлежит самому Марату. Тамара прихватила ее в казино случайно. Ну, если она валялась, например, на панели одного из игровых автоматов. Тогда Марат просто вернул ее собственность.

Нет, это действительно неинтересно!

Или она хотела любовных признаний? Если, скажем, у Марата глаз-алмаз и он мгновенно раскусил хитрый Тамарин маскарад. Сообразил — Тамара познакомилась с посланием, не совсем поняла его и теперь ждет продолжения.

А она ждет?

Тамара кивнула, раскрыла дискету и победно улыбнулась — два файла. Значит, она права — Марат влюблен. И ясно дает это понять. Так своеобразно.

Баймуратов узнал в той тропической птичке скромную Тамару, что уже говорит о его проницательности, так свойственной настоящим влюбленным. А не подал виду… Ну что ж, не счел нужным ее… как это? Ну — дискредитировать. Нет — компрометировать. Ведь в прошлый раз она была в казино с Лешкой. Вдруг Сазонов ее… жених?

Первый файл обозначался «А1», второй — «А2». Простенько и со вкусом. Никакой путаницы.

Тамара раскрыла первый и довольно улыбнулась — пока все совпадало. Правда, Марат несколько пережимает с таинственностью. Впрочем, дело вкуса. И потом — интрига. Так интереснее.

Перед Тамарой опять были две строчки:

Первая — «Хочешь узнать ВСЕ? Я буду ждать тебя завтра в полдень».

Вторая — «Если согласна, ознакомься со вторым файлом. Там адрес. И план».

Тамара взволнованно облизала пересохшие губы и покосилась на молчащий телефон. Она вдруг почувствовала себя предательницей: а как же Лешка? Но тут же вспомнила, как бессовестный Сазонов только что орал на нее, трубка плавилась, а вчера так вообще размахивал ремнем,— и раздраженно сдвинула брови.

Нахал! Так ему и надо!

Тамара щелкнула мышью и озадаченно хмыкнула: Городище. У Марата там дача, что ли? Наверное. Уж очень места красивые. Под боком Рыбинское водохранилище, сосновый бор…

Неплохо, неплохо.

Романтично!

Тамара никогда раньше не была в Городище и теперь с любопытством изучала дачный поселок. Нужный дом Марат выделил синим цветом. Он находился у самого берега. На плане калитка была настежь распахнута и золотистым пунктиром выделена дорожка. Вот она змеится через сад, поднимается на крыльцо, а затем, минуя комнаты на первом этаже, ведет вниз.

Тамара пожала плечами: точно романтик. Наверняка у него под домом чуть ли не целый комплекс развлечений. Сауна, спортивный зал с тренажерами, бар, бильярдная…

Лешка как-то возил ее на дачу к одному из своих друзей. Так у Костика даже тир под землей! И бассейн. Площадь подвал занимал громадную, чуть ли не под всем участком. Или ей показалось?

Тамара поежилась, по спине словно морозцем потянуло: может, не стоит ездить в Городище? На дачах сейчас и народу-то нет, еще довольно прохладно, и день будний.

С другой стороны — а что с ней может случиться? Насиловать ее Марат вряд ли станет, это ужасно глупо. В городе тьма девчонок, готовых на все, в любой рекламной газете объявления. Если же Марата не устраивают проститутки, то с его-то деньгами свобода выбора обеспечена. Да и блондиночка возле него крутилась — куда до нее Тамаре…

Нет, это чепуха.

К тому же если на самих дачах и пусто, то в поселке люди всегда есть. Тамара от кого-то слышала — дачный комплекс немного  в стороне. А в самом Городище постоянно живут. Магазин там свой. И скотину держат. Коров, наверное. Какая в их широтах еще скотина?

Тамара удрученно вздохнула, задумчиво щелкая мышью и рассматривая поочередно то план незнакомого ей участка в Городище, то две строчки. Марат Баймуратов не отличался многословностью.

Интересно, что он имел в виду под «все»? Первое свое послание, внезапно возникшие чувства или… Или она случайно угадала, и Марат действительно как-то связан с посыпавшимися на Лешку Сазонова неприятностями?

Тамара нахмурилась, она действительно плохо помнила первый вечер в казино. Начало еще так-сяк, а вот потом… Потом — пустота. Связные воспоминания появились уже о родной квартире. И о жутком похмелье. Она тогда едва не скончалась.

Тамара сверлила взглядом монитор, пытаясь вытянуть из двух скромных строчек все возможное.

Может, Лешка поссорился с Баймуратовым? Извлекая Тамару из заведения. Или… или даже оскорбил его?

Тамара раздраженно фыркнула: за Сазоновым не заржавеет! Он вообще глупеет на глазах, когда дело касается ее, Тамары. Опекает, видите ли.

Его просили?!

Мучительные размышления ни к чему не приводили. Тамара то с негодованием отметала любую причастность Марата Баймуратова к недавним событиям, то снова впадала в сомнения. Лишь когда за окном посветлело, она почти убедила себя — речь идет только о чувствах Марата.

С ужасом посматривая на стремительно синеющее небо, Тамара завела будильник — не хватало опоздать на встречу! Марат запросто мог решить: она не приедет — и вернуться в город. У него наверняка каждая минута на счету, как и у Сазонова.

Подумает — она дискету не получила. Или, что еще хуже, не желает его видеть.

А она желает?

Тамара угрюмо посмотрела на себя в зеркало. Твердо ответить на этот вопрос она не могла. Недавние полудетские мечты о принце на белом коне растаяли словно дым. Марат сейчас казался просто интересным мужчиной, не больше. И стоило ли мчаться в Городище ради встречи с ним, она не знала.

Тамара сорвала с постели покрывало и негодующе хмыкнула: как же, не знает она! Да из элементарного любопытства полетит. Баймуратов преотличный психолог, если раскусил ее всего за две встречи. Ведь будь приглашение традиционным, Тамара наверняка бы отказалась.

Умен, умен, ничего не скажешь.

Тамара легла и сладко потянулась: кровать — лучшее из изобретений человечества. Жаль, она вечно ложится, когда уже ноги не держат, на нормальный сон и времени не остается.

Глаза слипались, шум просыпающегося города за окном звучал почти колыбельной, и последней мыслью было: «Буду считать завтрашнюю встречу обычным свиданием. Романтическим, а не деловым».

                                                ГЛАВА 13

Разбудил Тамару не будильник, а телефонный звонок. Который надрывался так, будто уже отчаялся быть услышанным.

Крыс сидел рядом. Задрав голову, раздраженно сверлил взглядом стол. При этом не гавкал и не бросался к Тамаре, пытаясь поднять, что удивительно.

Вообще-то бультерьер терпеть не мог резких звуков. От телефона же мгновенно стервенел и начинал оглушительно лаять. А тут — надо же, пожалел хозяйку.

Тамара с трудом открыла глаза и покосилась на будильник: девять. Всего девять! А она легла почти в пять.

Тамара с ненавистью прошептала в сторону телефона:

—Да заткнись ты!

Крыс опасливо полез под стол, подальше от гнева любимой хозяйки, а телефон зазвонил еще истеричнее. Он явно жаждал внимания.

Подушка звуки гасила слабо, и Тамара в который раз пожалела, что не сунула телефон Сазонову. Лешка давно предлагал умерить звук. А она вредничала. Мол, в своем доме командуй. А ей и так сойдет.

Да кто же там такой настырный, а?!

Тамара тяжело вздохнула и водрузила на голову вторую подушку. Настырных в ее окружении долго искать не приходилось. Да любой!

Лельку взять или Лешку. Оба только о себе и думают. Если что нужно, мертвого поднимут, а Тамара пока еще дышит. Не их стараниями!

Или Машку вспомнить. Правда, они с Машкой практически не общаются, это Лелькина подруга, недавняя, кстати. Или она что путает?

Тамара высунула нос из-под подушки: может, в самом деле Машка? Мало ли чем кончилась вчера ее разборка с Ванькой, мужем единственным?

Тамара озабоченно запыхтела: рыжий-то он рыжий, но не дурак, иначе бы денежки в таком количестве не заколачивал. Машка говорила как-то — у Епифанцева вполне легальный бизнес. Автомастерская, что ли. Разбившиеся иномарки реанимирует.

Кстати, если Ванька не кретин, должен наконец понять — Машка не из гулящих. Легкомысленна до предела, это так, но нормальная чистая девчонка. И забавная.

Тамара негодующе отбросила подушки: впрочем, от мужиков дождешься объективности, как же. Лешку Сазонова вспомнишь — хоть сразу петлю намыливай. Все проще, чем искать справедливость.

В Лешке?! И лупа не поможет.

Тамара угадала, звонила Маша. Она еле-еле слышала ее голос сквозь шум воды. К тому же рядом еще и музыку включили.

Тамара бросилась с трубкой к постели, устроилась поудобнее и сказала:

—Говори громче, ничего не слышно.

—Не могу, Ванька под дверью околачивается.

—Под дверью? А… ты где?

—Ванну принимаю. Воду почти на полную мощность открыла и магнитола, слышишь, орет?

—Трудно не слышать.

—Это чтоб поговорить спокойно.

—Хорошенькое спокойствие!

—Сама виновата.

—Я?!

—Ну да. Заморочила Ваньке голову, он теперь от меня ни на шаг не отходит.

—Почему?

Машка хихикнула:

— Наверное, боится — повешусь. Или утоплюсь. Кстати, как это он меня в ванную пустил и дверь дал закрыть? Точно под дверью дежурит, таракан рыжий! Подслушивает.

Тамара закашляла. Машка разудало крикнула:

—И черт с ним! Кроме «бу-бу-бу» ничего не разберет.

Она уменьшила напор воды и сладко пропела:

—Вань, ты здесь?

Тамара услышала невнятный голос Епифанцева. Машка громогласно пояснила любимому мужу:

—Вань, я с подружкой болтаю, ты ее видел. Томкой звать. Мышь мышью, вечно в джинсах да свитере лазит, но ведь переживает после вчерашнего, жалко, неплохая девка….

Тамара потрясенно открыла рот. Ванька что-то забубнил. Маша хохотнула и зычно распорядилась:

—Кофейку поставь, лады? Минут через пятнадцать выйду, позавтракаем.

Напор воды снова увеличился, Маша весело поинтересовалась:

—Что ты там Ваньке вчера наболтала?

Тамара икнула, у нее не было слов. Бессовестная Машка опять обозвала ее мышью! Да еще при своем рыжем пузатом Ваньке.

Нет, понятно, она, Тамара, далеко не красавица. Косметику к тому же не любит, да и джинсы ей удобнее любой новомодной тряпки, но ведь не мышь серая, а? Лелька уверяет: она — миленькая. Лешка вообще в глаза врет — мол, лучше никого в белом свете нет, а Машка…

Сама она мышь. Крыска белая!

Тамара ловила ртом воздух, но Машу ее негодующее сопение ничуть не смутило. Она заставила Киркорова петь еще громче и возбужденно зашипела в трубку:

—Я вчера от страха чуть коньки не отбросила! Ванька пер в спальню так, что я уже с ролью этой… как ее? М-м-м… Дез-демонна. Ну так вот, примирилась. Думаю — пусть душит, Отелло занюханный.

Маша нервно хихикнула.

—Представляешь, лежу смирненько-смирненько, глазки в потолок таращу, окрашиваю мысленно Ваньку в черные тона, ну, раз Отелло — негр, чем я хуже этой… ну, ты поняла, имя у нее самое дурацкое, кто только придумал…

—Шекспир,— почему-то шепотом подсказала Тамара.

—А мне по фигу! Не перебивай,—рассердилась Епифанцева.

Тамара старательно закивала, будто Машка могла ее видеть.

—Короче, лежу я лежу, и тут  — бац! Пол трясется, мое сердце тут же в пятках, это Ванька у кровати на колени бухнулся. Меня к себе подгреб, слезами поливает, тормошит, ахинею какую-то несет, а я все, как ты велела, делаю. Едва дышу, в потолок уставилась, ничего не вижу, не слышу, помираю – и все тут. Ванька меня обцеловывает, кого-то в землю зарыть обещается, стерву какую-то, чую — не меня, что прямо-таки удивительно. Ребра трещат, у Ваньки руки железные, но я держусь, прикинь? Помираю категорически! Ваньку в упор не замечаю, бледность интересную напускаю, картина маслом, жаль, ты не видела!

Маша мечтательно вздохнула. Тамара с любопытством спросила:

—А дальше что?

—Дальше неинтересно,— фыркнула Маша.—Дальше пошла проза жизни, то бишь — ночь любви. Рыжий старался, как никогда, у меня до сих пор мышцы ноют, трактор, не мужик. В доме наверняка ночью стены дрожали, Ванька изо всех сил доказывал — его оклеветали. Я у него — единственная, дошло, нет?

—Я это сразу поняла,— осторожно заметила Тамара.

—Когда?

—Ну, когда глаза его увидела. Там, в подъезде. Когда врала, что ты жить не хочешь.

Маша молчала. По-прежнему шумела вода. Филиппа Киркорова сменила какая-то молодежная группа, Тамара не помнила ее названия. Крыс положил голову на постель и таращился на хозяйку, будто что понимал из ее монолога.

Наконец Машка хрипло поинтересовалась:

—А какими были его глаза?

—Встревоженными. По-настоящему.

—Да-а?

—Клянусь.

Тут Маша почему-то отключилась, и Тамара пожалела, что так и не обозвала ее белой крыской.

                                                ***

Сон пропал, как и не было. Настроение стало отличным: все-таки она вчера почти спасла Машке жизнь. И любовь. Потому что эта взбалмошная дурочка по-своему любит Ваньку. Хоть и не отдает себе в этом отчета.

Да и Ванька не так плох. Нет, урод редкостный, понятно, и ног из-под брюха не разглядеть, на диету давно пора, но… ничего. Машку обожает, слепой бы заметил. Жаль, грубоват.

Впрочем, ей-то что? Колоритная парочка, такую еще поискать. Одна на весь Череповец. Больше город не выдержал бы, лежал бы в развалинах.

Где только Лелька с Машкой познакомились? В народе болтают — рыбак рыбака видит издалека, вот жизнь Лельку с Машкой и столкнула.

Тамара гуляла с Крысом, оттягивая возвращение домой. Бультерьер что-то чувствовал, смотрел насупленно. Тамара изо всех сил подлизывалась. Даже пообещала непременно угостить его вечером косточкой, вот как только со свидания вернется, так сразу же.

Крыс к ее словам о свидании отнесся в высшей степени недоверчиво. Даже выть пытался, что Тамара пресекла в зародыше: и без того не по себе.

Время летело, через час нужно выходить к автобусу – или лучше поймать машину? — а дурацкие сомнения переполняли Тамару, гони их не гони. Мало она вчера вечером себя изводила, перед сном?

Тамара прекрасно понимала: все равно помчится в Городище. Иначе потом никогда себе не простит. Будет мучаться — что же ее там ждало?

Оставалась еще проблема, из старых. И почти привычная. Тамаре нечего было надеть. Ну, не считая любимых джинсов и свитера.

Правда, можно сгонять в магазин — Лешкины деньги она еще не все растранжирила,— но что покупать? Деловой костюм? Строгое платье? Что-то из вечернего, парадного? Подобие Машкиного «ансамбля»?

Тамара не представляла!

Тем более, она же не знает, кто именно вызвал ее в Городище. Нет, само собой, она стопроцентно уверена — это Марат Баймуратов. Но ему-то к чему брать в голову, что она на первое же приглашение птицей летит? Пусть считает — Тамара представления не имеет, кто ее пригласил.

Тогда… тогда зачем пришла? Ах да, Лешка! Отличная причина. Она явилась в Городище из-за таинственной фразы — «узнать ВСЕ». Поплачется о павших на Лешкину бедную голову несчастьях, скажет — старый друг, даже — старинный, так лучше. Не могла же она не использовать шанс помочь ему?

Идея Тамаре понравилась. Она бодрила, делая ее почти героиней, не щадящей живота своего ради святого слова «дружба».

Мелькнула подлая мысль — если вляпается в неприятности, будет чем оправдаться перед собой. И… перед Сазоновым.

Почему-то тут же заныла голова. Тамара воровато осмотрелась, будто коварный Лешка мог шпионить за ней из-за ближайшего куста.

С него станется!

Вспомнилось Лешкино разъяренное лицо, белесые от гнева глаза, ремень в руке, и Тамара заторопилась к дому. От греха подальше. Чтобы не струсить и не отказаться от своего плана в последние секунды.

Подумаешь, Лешка!

Об одежде Тамара теперь не беспокоилась. Если официально она мчится на встречу с неизвестным ради спасения Сазонова, то сойдут и ее любимые джинсы со свитером. Правда, ничто не мешает ей накраситься, уложить феном волосы и надеть Лелькин подарок — новенький кожаный плащ. Все говорят — он на ней великолепно сидит.

Тамара подняла голову и досадливо поморщилась: недавно еще синее небо стремительно затягивалось. Тучи нависали низко, рыхлые, влажные, город словно растворялся в них, теряя краски. Неумолимо запахло дождем.

Она почти бегом ворвалась в квартиру, торопливо помыла Крысу лапы и льстиво сообщила псу, что он самый любимый.

Крыс по-прежнему смотрел недоверчиво, но руку благодарно лизнул. Тамара потрепала бультерьера по мощному загривку и вздрогнула — телефон.

Ни за что она не подойдет к мерзкому аппарату, пусть хоть сгорит от злости. Не хватало нарваться сейчас на Сазонова. Еще примчится!

Пока Тамара приводила себя в порядок, телефон звонил еще трижды. Но она на провокации не поддавалась. Сцепив зубы, игнорировала отвратительный хриплый рев возмущенного аппарата.

Наконец Тамара закончила сборы и вопросительно посмотрела в зеркало. Увиденное ей почти понравилось. Не девица-вамп, конечно, она не волшебница Машка, но ничего, ничего. Шарахаться от нее не должны.

Расцелованный на прощанье Крыс смотрел грустно, но не протестовал. Понимал — бесполезно. А возбужденная предстоящим свиданием Тамара помахала собственному отражению рукой и захлопнула дверь.

                                                            ***

Тамаре повезло. Не успела она выйти у Октябрьского моста из автобуса и подойти к шоссе, в надежде поймать попутную машину, как рядом затормозили темно-вишневые «Жигули».

Тамара растерянно обернулась, внезапно стало страшновато. Однако на остановке стояли люди, время близилось к полудню, бояться казалось глупо, и она торопливо подбежала к машине. Заглянула внутрь и радостно заулыбалась: дачники.

За рулем сидел пожилой и довольно приятный мужчина, а на заднем сиденье оберегала многочисленные коробки с рассадой полная, лет за пятьдесят женщина.

—До Городища не подбросите?

Мужчина вопросительно обернулся к жене. Та внимательно осмотрела Тамару с ног до головы, и девушка невольно порадовалась, что в ее экипировке сегодня не принимала участие Маша. Она выглядела вполне… респектабельно.

Видимо, женщина пришла к тому же мнению, потому что разрешающе кивнула и вежливо поинтересовалась:

—Дача там?

—Ага. У подруги. Вот, пригласила.

С переднего сиденья пришлось убрать какие-то сумки, женщина пристроила их себе в ноги, и Тамара села. Посмотрела на часы — у нее оставалось всего двадцать минут. Впрочем, ничего страшного, если и опоздает немного.

Машина подпрыгивала по разбитой дороге, галька неприятно била в днище, за окном стремительно темнело. Огромная сизая туча накрыла мир, царапая брюхом крыши удалявшихся домов и верхушки деревьев. Лес охватывал дорогу с двух сторон, зажимая ее все теснее и теснее.

Тамара всматривалась в зеленый коридор и мечтательно улыбалась. Представляла, что она скажет Марату при встрече. И думала, нужно ли удивляться, увидев его. Решила — следить за реакцией Баймуратова. Как Марат будет держаться, так и она.

—Как бы дождь не начался,—обеспокоенно пробормотала попутчица.

—Польет только завтра к вечеру,—уверенно успокоил ее муж.

—Откуда вы знаете?—с любопытством спросила Тамара, поддерживая непритязательный разговор.

—Э-э, милая,—вздохнула женщина,—доживешь до наших лет, никакой прогноз погоды будет не нужен.

Мужчина крякнул, но промолчал. Жена сухо пояснила:

—Радикулит у него. Чем ближе к дождю, тем сильнее крутит.

—И вы… верите… э-э… радикулиту?—удивленно спросила Тамара.

—Само собой. Это же не программа «Время». Не обманет. Сказал Витюша — не будет сегодня дождя, значит, можешь зонт оставить дома.

—Здорово,—пробормотала Тамара, недоверчиво рассматривая сизую тучу.

Мужчина рядом трубно хохотнул, жена поддержала его, рассыпав звонкий, почти девичий смех, и Тамара опомнилась. Мучительно покраснела и виновато пролепетала:

—Извините.

—Ладно расшаркиваться,— отмахнулся водитель Витюша.— Сами такими были.

Дальше беседа пошла легче. Тамара выслушала целый курс по ведению дачного хозяйства, узнала сроки высадки рассады различных культур и естественные способы уберечь их от вредителей.

Время пролетело незаметно. Когда показалось Городище, Тамара даже удивилась — как быстро.

Машина в поселок сворачивать не стала. Тамара вышла на развилке и с любопытством осмотрелась: Череповец находился в другой жизни. Здесь пронзительно пахло близкой водой, цветущими полевыми цветами и почему-то рыбой.

Отбросив мысли о скором дожде —нужно доверять старшим!— Тамара неторопливо начала спускаться по проселочной дороге. Она завороженно рассматривала сливающиеся с горизонтом свинцовые воды Рыбинского водохранилища и улыбалась. Вдыхала чистый свежий воздух и думала, что ничуть не жалеет о внезапной поездке. Если бы не получила вчера дискету, причину нужно было просто выдумать. И вообще — запирать себя весной в промышленных городах глупо!

Тамаре не пришлось искать дом. Она сбежала к берегу и радостно рассмеялась: вот он. Точно такой же, как на плане. Чуть в стороне от самого дачного поселка, двухэтажный, под красной черепичной крышей. Жаль, кирпичный. Как-то естественнее строить здесь дома из дерева. Вон как тот, мимо которого Тамара только что прошла. И в самом Городище, она заметила, дома большей частью деревянные.

Марат ее не встречал, и Тамара невольно улыбнулась — продолжает выдерживать марку. Не приподнимает завесу таинственности до конца. И правильно.

Она подошла к распахнутой настежь кованой калитке и восхищенно ахнула — хороша. Действительно хороша. Мастер делал.

Тамара осторожно дотронулась пальцем до хитрого железного завитка и заглянула во двор: ну и дача! Скорее, загородный дом. На большом огороженном участке она не заметила и следов огорода. Или плодовых деревьев. Лишь беспорядочно разбросанные тут и там сосны. Только забор плотно оплетали кусты малины и ежевики. Похоже, бережно пересаженные из вплотную подступающего к поселку леса.

Входная дверь в дом тоже приглашающе открыта. Свидетельство, что Тамару в самом деле здесь ждут. По сути, единственное. Так как сам дом выглядит почти мертвым. Ни музыки не слышно, ни человеческих голосов.

Да и в поселке она никого не заметила. Будний день, да еще пасмурно, никто не рискнул выбраться сегодня на дачу. А само Городище с его огородами осталось прилично в стороне.

Стараясь скрыть от себя невольный страх, Тамара поднялась на крыльцо. Толкнула входную дверь и облегченно улыбнулась: свет. Как раз снизу, куда ей нужно идти.

Тамара разочарованно вздохнула: двери в комнаты плотно закрыты, внутрь не заглянуть. Зато вниз — пожалуйста. Аккуратная деревянная лестница с резными перильцами, освещенная горящими настенными бра. И снова все нараспашку. Как в дурном сне.

Тамара растерянно оглянулась: не вернуться ли? И тут же обозвала себя трусихой. Представила, как посмеивается внизу Марат, поджидая ее, и решительно пошла вниз.

В конце концов, чего ей бояться? У нее даже свидетели есть, почти до самого Городища подбросили. Зря Тамара им дом не назвала. Сказала бы — дача у самой воды.

Тамара настороженно замерла на ступеньках: музыка. Точно музыка. Откуда-то снизу. И… голос. Похоже на диктора. Вон, что-то о взрыве газа говорит. Мол, подъезд рухнул в девятиэтажном доме, больше двадцати человек погибло, а спасатели и сейчас там. С собаками. Кошмар какой!

Тамара нервно улыбнулась: ну и дурочка же она. В подвале телевизор работает. Только очень тихо, сверху почти не слышно. Разве что с лестницы.

И, отбросив в сторону все опасения, перепрыгивая через ступеньки, Тамара побежала вниз. Влетела в ярко освещенную комнату и изумленно раскрыла рот — вот так местечко для свидания!

Огромное, захламленное помещение, уставленное по периметру деревянными стеллажами. Правда, с обеденным столом в центре и работающим телевизором на нем. А в углу раскладушка. И холодильник.

Что за шуточки?!

Тамара решительно повернула назад, и испуганно вскрикнула: дверь медленно закрывалась. Она услышала чей-то удовлетворенный смешок и лязганье металлического засова.

Ее заперли.

Идиотка!

                                                ГЛАВА 14

Лешка отбросил сотовый и с досадой подумал — придется сейчас самому срываться к Томке. Раз уж она упорно не подходит к телефону. И у Зиминых ее нет.

Тамарин племянник вообще заявил, что не видел тетки целую вечность. Вот, мол, как мама уехала в творческую командировку, так и не видел. Представления не имеет, где она и чем занимается. Ах да, она в отпуске и собирается в Крым! К дедушке с бабушкой. С подарками от всех.

На этом Мишка иссяк и начал угрюмо сопеть в трубку, пришлось прощаться.

Лешка вспомнил вчерашний разговор с несносной девчонкой и помрачнел. Его до сих пор беспокоила реакция Тамары. Она повела себя странно. По меньшей мере. А он, кретин, поленился к ней съездить. Нет, была бы машина…

Впрочем, что себе врать. Не наорал бы, так и на автобусе доехал. Или пешочком пробежался. А так не рискнул. Стоило представить, как радостно Томик его встретит, становилось понятно — безнадежная затея. На сегодня. Лучше уж выждать денек. Или два. Пока она остынет.

Конечно, Лешка зря вчера сорвался. Но и Тамара хороша. Клялась весь день вести себя образцово, заняться в кои-то веки домом, и что? Исчезла! На весь день. Он с полудня обрывал телефон, нервничал, злился, не знал что и думать, все буквально из рук валилось.

Он даже не успел сказать ей, что купил-таки билеты на Москву и Керчь. В купе, нижняя полка. И там и там — тринадцатое место. Самое подходящее местечко для этой невозможной девчонки. Ну, и достаточно удобное. Центр вагона. Максимальное удаление от туалетов.

Лешка сварил кофе, глотнул и поморщился: опять перестарался, слишком крепкий. Интересно, сколько ложек он машинально сунул в турку? Явно не одну и не две.

Лешка хмуро посмотрел в окно — темнело на глазах. Одиннадцатый час, все правильно. Пусть белые ночи и приближаются, но солнце пока садится довольно рано. И слава богу. Ночью хоть выспаться можно. Через месяц и шторы не помогут. Слишком неудачно расположена квартира, с шести вечера солнце здесь. Просвечивает комнату насквозь, не заснуть.

Нет, где эта ненормальная?!

Зазвонил телефон. Лешка недоверчиво покосился: мать? В это время она обычно уже ложится. Если не смотрит очередной сериал, понятно.

Кто-нибудь из друзей? Скорее всего.

Лешка неохотно побрел к столу, болтать ни с кем не хотелось. Вот если бы Томка рискнула…

Раскатал губу! Это после вчерашнего-то!

Лешка невольно хмыкнул: Томик из принципа не позвонит, даже если ей что и понадобится. Она вчерашние вопли еще не раз ему припомнит.

Лешка поднял трубку и раздраженно сдвинул брови — тишина. Лишь словно шелестит что-то. Или хрипит. Он посмотрел на часы: одиннадцать десять.

Что за дурацкие шуточки?!

Лешка даже встряхнул трубку, будто таким образом мог убрать помехи на линии. Неизвестный продолжал шуршать, ничем больше не выдавая своего присутствия. Лешка разъяренно рявкнул:

—Ну?!

И едва не уронил трубку, когда в ответ ничуть не менее зло проревели:

—Баранки гну!

Лешка ошеломленно посмотрел на телефон: может, не туда попали? Его невидимый собеседник хрипло откашлялся и небрежно поинтересовался:

—Девку свою хошь живой увидеть али как?

Лешка нашарил спинку стула, подтащил его поближе и почти упал: ноги совершенно не держали.

—А то могем выслать по частям, как в… га-га-га! – в триллерах. Пальчик там, ушко… Ты че, э-э… хошь первым?

Лешка открыл рот и что-то невнятно просипел. Сам себя не услышал, смахнул со лба холодную испарину и почти по слогам выдохнул:

—Вы о… о ком?

Но его явно не слушали. Или не хотели слушать. Потому что звучно зевнули прямо в трубку — Лешке даже показалось: у невидимого собеседника хрустнула челюсть — и лениво протянули:

—Слушай сюда, повтора не будет.

—…

—Ща дверь откроешь, там у порога бумага ждет. Важная. В ней все. Сроки, условия, план. Сделаешь точно, девку отпустим. Живой. Дня через два, как деньги снимем. Она нас пока не видела, так что не боись, не пришибем. Но ежели сунешься в милицию…

В трубку зловеще засопели. Лешка поспешно сказал:

—Я все сделаю. Она… она может со мной поговорить? Сейчас?

Но ему не ответили. Гулко хохотнули и отключились.

Лешка тупо смотрел на телефон и слушал короткие гудки. Почему-то казалось — он спит. Точно спит. Спит и видит кошмар. Наверное, сдуру вечером какой боевик посмотрел. С похищениями и расчленениями. И теперь пожинает плоды.

Иначе к чему похищать Томку? Именно Томку! Ведь это настоящее похищение, если он правильно понял.

Лешка нервно хрустнул костяшками пальцев: Тамара не жена ему, не сестра и даже не невеста. Они ссорятся через день, иногда неделями не видятся. С Томкиной подачи, понятно. Он периодически таскает к себе хорошеньких молоденьких девиц и довольно щедро одаривает их. Правда, связи короткие, уж очень скучно с этими куколками, все наперед известно, тоска. И все же! При чем тут Журжина?!

Лешка набрал Тамарин номер и долго вслушивался в длинные гудки. Затем позвонил Зиминым. Так, на всякий случай. Сергей обычно ложится довольно поздно и его звонку не удивится.

Чувствуя себя идиотом, Лешка невнятно поинтересовался здоровьем, делами и детьми, причем именно в такой последовательности. И чуть не задохнулся от волнения, когда Сергей вместо ответа сочувственно буркнул:

—Опять с Тамарой поссорился?

—Ну, ты ж знаешь ее, порох — не девка.

—Хочешь, звякну ей?

Лешка тяжело вздохнул. Сергей осторожно предложил:

—Могу пригласить к себе. Лельки нет, попрошу ее с Динкой повозиться. Завтра, например. А там и ты подскочишь. Будто случайно.— Он хмыкнул:— Томка при нас сделает вид, что все в порядке, я ее знаю.

—Я тоже.

—Ну что, звоню?

—Не нужно.

—Что так?

—Она… трубку не возьмет. Чтобы… на меня не нарваться.

—Могу завтра лично забежать.

—Спасибо, я сам.

—Это как угодно.

Лешка мучительно закашлял, не зная, как аккуратнее оборвать разговор, чтобы Сергей ничего не заподозрил. Он слишком проницателен. Еще бы — больше десяти лет с Лелькой. Тут год за два идет, на крайнем Севере выжить легче. Чутье на неприятности – куда там овчарке.

Еще вмешается!

Лешка подавил тяжелый вздох: Зимин — бывший омоновец. Привык полагаться на силу. И на друзей. Их в Череповце целая группа, вместе служили, до сих пор кучкуются. Случись что, любого порвут. Дружба для них не пустой звук. Может, действительно попросить о помощи?

Нет, не сейчас. Главное – вытащить девчонку из переделки живой и невредимой. Потом можно дать зеленый цвет и Зимину: пусть смешает мерзавцев с землей.

Сергей с легкой насмешкой воскликнул:

—Что — совсем плохо?

Стараясь придерживаться правды, Лешка хмуро бросил:

—Наорал на нее вчера вечером. За дело, понятно.

—Ни секунды не сомневаюсь.

—Ладно. Перемелется, мука будет. Лучше скажи, как там твоя. Ваяет нетленку?

—А как же.

—И много уже написала?

—Говорит — работает над сюжетом,— добродушно хмыкнул Сергей.

—А домой когда собирается?

—В субботу обещалась.

—Ага. Значит, через три дня.

—Точно.

—Ну-ну, станет знаменитостью, что делать будешь?

—Лелька-то? Если и станет, сама не заметит, будто ты ее не знаешь.

Лешка пожал плечами: он Лельку знал. К сожалению, слишком хорошо. И искренне считал — лучше бы заметила и почивала на лаврах. Чем ввязалась в следующую авантюру и потащила следом младшую сестру.

Впрочем, на этот раз, кажется, всему виной он сам. Не предупредил действий конкурентов. А ведь ожидал нечто подобное, даже с билетами подсуетился. И опоздал. Ворона!

Лешка попрощался с Сергеем и долго сидел неподвижно, страшась выйти на лестничную площадку и найти у порога обещанную бумагу. Как подтверждение — это не кошмарный сон и не дурацкий розыгрыш. И Томик не подходит к телефону не из вредности. Ее просто нет дома. И где она — неизвестно.

Боже милостивый, с ее-то характером она не доживет до выкупа! Нужно спешить!

Лешка осторожно открыл дверь и высунул голову в подъезд. Ему даже не потребовалось выходить из квартиры. Прямо у порога лежал белый лист бумаги. Сверху в виде заголовка крупными буквами было набрано: «Не сомневайся, тебе!»

—Ну, наглец!—проскрежетал Лешка.

                                                            ***

Тамара бросилась к выходу и изо всех сил толкнулась в дверь — заперто. Она пнула ее и возмущенно закричала:

—Что за идиотские шуточки?! Откройте сейчас же!

В полной уверенности, что не услышит ответа. Ясно же — попала в ловушку. По собственной глупости. Собственными ножками. Еще и подвезти сюда попросила. Боялась опоздать.

Бедный Крыс!

Тамара чуть не подпрыгнула, когда за дверью кто-то хрипло захохотал. Гнусно захохотал. Злорадно. Явно мужик, и из одноклеточных. Охранничек. Плечистый, узколобый, с тупыми блеклыми глазками и полным отсутствием шеи. Видела Тамара таких. И не раз.

Наверняка стоял у подвала. Прятался за открытой дверью, караулил, пока она сама не сунется в клетку. И мгновенно захлопнул ее. Клетку то есть.

Тамара прижалась ухом к двери, надеясь на переговоры, но хохот удалялся, и она поняла — разговор с ней считают бессмысленным. Даже это одноклеточное!

Тамара еще несколько раз толкнулась в дверь, просто из принципа, и понуро пошла исследовать свое временное пристанище. Нет, тюрьму!

Минут через сорок девушка поняла — самостоятельно ей отсюда не выбраться. В подвале даже окон не было. Ни одного. Лишь круглые, забранные решеткой вентиляционные отверстия. Правда, аж шесть штук. По всему периметру. Но в них и руку не просунуть. Разве что поорать туда всласть.

Тамара прекрасно понимала: ее вряд ли кто услышит. Дом стоит на отшибе, в глубине участка, рядом плещется вода, а следующая дача метрах в трехстах, если не больше. Кричи не кричи — бесполезно.

С другой стороны, сдаваться так сразу глупо. Как глупо исключать случайности. Мало ли кого принесет сюда? Тех же детей или бродяг...

Тамара подошла к ближайшему вентиляционному отверстию, привстала на цыпочки и жалобно пропищала:

—Спасите! Помогите!

Жарко покраснела и пожалела, что рядом нет Машки Епифанцевой. Вот уж кто наверняка бы и до Череповца докричался. А уж Городище на ноги поднять Машке вообще раз плюнуть.

Воспоминание о Маше Тамару взбодрило. Она подтащила к следующему отверстию стул, залезла на него и уже громче крикнула:

—Эй! Кто-нибудь! Помогите!

Замерла и прислушалась в надежде на чудо. Естественно, чуда не случилось. Тамара лишь слышала, как шумит в кронах сосен поднявшийся ветер да волны Рыбинского водохранилища подкатывают почти под дом.

Она сползла на пол и угрюмо подумала, что подбросивший ее сюда водитель ошибся: наверняка дождь будет сегодня. А судя по гулу ветра, все может закончиться и грозой.

Накричавшись вдоволь и почти сорвав голос, Тамара немного успокоилась. Все-таки что могла, она сделала. Ну, в создавшейся ситуации. Пора устраиваться на ночь.

Девушка порадовалась, что неизвестный тюремщик не лишил ее света, и подошла к столу. Телевизор по-прежнему работал. По первому каналу шел какой-то сериал. Обычные мексиканские страсти. Любовь, ревность и все такое…

Тамара пощелкала пультом, ничего интересного не нашла, но выключить телевизор не рискнула. Пусть бубнит. С ним не так страшно. Сохраняется иллюзия, что ты не одна.

Тамара уменьшила звук, потянула со стола бутылку с минеральной водой и удивленно приподняла брови: письмо! Как же она его сразу не заметила? Ну, понятно, первые мысли — как выбраться, она и на стол-то толком не смотрела…

Тамара на секунду зажмурилась: сейчас она наконец все узнает. Во-первых, похищение это или дурацкая шутка. Во-вторых, кто виновник. В-третьих, что от нее хотят. В-четвертых, причины.

Нет, «в-третьих» и «в-четвертых» нужно поменять местами.

Тамара выругала себя за глупые мысли и решила держаться серьезней. В конце концов, речь шла о ее жизни! Или чести?

Так и не поняв, что для нее дороже, Тамара с тяжелым вздохом открыла глаза,  взяла бумагу. И едва не разрыдалась от разочарования — ничего! Или почти ничего.

На обычном стандартном листе всего несколько строчек: «Будешь вести себя нормально, ничего плохого с тобой не случится. Здесь есть все необходимое. Еда в холодильнике. Умывальные принадлежности на нижней полке бокового стеллажа. Туалет в дальнем углу за зеленой дверью. И без глупостей!»

Тамара затравленно обернулась: она видела в углу зеленую дверь. Но та не открывалась. Хотя Тамара наваливалась на нее всем телом. Или…

Она подбежала к двери и вслух выругалась: дверь открывалась внутрь. Стоило разбивать о нее голову!

Тамара влетела в маленькое, плохо освещенное помещение и растерянно моргнула: биотуалет. Всего лишь биотуалет. Ни одного окна!

Исследовать оказалось нечего, и Тамара понуро вернулась к столу. Заглянула в холодильник и мрачно фыркнула: ее явно собираются кормить на убой. Все полки забиты.

Или рассчитывают продержать месяц?

Тамара снова взяла бумагу, пытаясь вычленить из нескольких строчек хоть какие-то намеки о сроках заточения. Ничего не нашла, упала на раскладушку и угрюмо уставилась в потолок: вот уж влипла так влипла! Осталось понять — с чего бы и кто виновник?

Она презрительно фыркнула: нашла над чем голову ломать. Баймуратов, конечно. Дискета его, он ее сюда заманил, а вот зачем?

Тамара лежала и думала. Телевизор уютно, почти по-домашнему что-то бубнил, где-то за стенами шумел ветер— жаль окон нет, пусть и с решетками,— а она изучала низкий потолок и размышляла.

Минут через сорок стащила со стола банан, смачно откусила от него и мстительно прикинула: к тому времени, как прикончит хотя бы фрукты, с джинсами точно придется расстаться, не влезет.

Тамара меланхолично работала челюстями. В голове вертелась всего одна версия. Довольно правдоподобная.

Дурацкий снимок! Тот самый, что требовал с нее Марат. В эту версию как раз все вписывается.

Значит, так. Когда Лешка пытался извлечь ее из казино, она, видимо, кое-что зажала в кулаке. Машинально. Бумаги разные. Визитки и неведомый снимок.

Как там Баймуратов говорил? Девять на двенадцать. Цветной. Глянцевый.

Неизвестно, что на нем, может, компрометирующий Марата кадр. Однако он быстро заметил исчезновение фотографии. Еще когда собирал мелочь с пола.

Броситься за Тамарой и отобрать снимок Марат не посмел. Лешка любого бы в тот момент пришиб, сунься к ней только. Зол был, как дракон.

Вот Марат и послал следом кого-то с дискетой, чтоб не светиться. Времени мало, говорить прямо он не мог или не хотел, отсюда и две таинственные строчки. «Сколько стоит твой парень? А ты сама?»

Элементарный шантаж. Завуалированная угроза. Только такая кретинка, как Тамара, могла увидеть в них нечто романтичное. И накрутить вокруг кучу душераздирающих сцен.

Марат наверняка позвонил бы Тамаре, не поторопись она. И высказался бы определенно. Мол, или снимок, или…

Но тут, грезя о романтическом свидании, Тамара вмешивается сама. Звонит и обещает вернуть все, что нечаянно прихватила с собой. ВСЕ. Значит, и снимок.

Марат, понятно, в растерянности. Если до этого он мог подозревать злой умысел — разыграно как по нотам, — то теперь засомневался. Случайность не исключена, он же не идиот.

Потом — встреча в казино. Фотографии нет!

Тамара принесла Марату все, кроме таинственного снимка. Хотя Баймуратов в открытую говорил о нем. Только она не поняла. Ведь не видела. И Лешка ничего о фотографии не сказал.

Тут уж Марат решил — его подставляют. Или только готовятся подставить. Он выясняет адрес Тамары, что совсем несложно — Лешку Сазонова  половина деловых людей в Череповце знает,— и отсылает дискету. С предложением встретиться. И узнать ВСЕ. На что и ловит ее.

Но почему ее, не Лешку?!

Ведь если Марат считает — его подставили, то не сама же Тамара? Она могла быть только исполнителем, не дурак ведь он.

Тамара мрачно улыбнулась: вот уж нет, не дурак. Лешкина очередь только наступила. Наверняка он получил какой-нибудь ультиматум. Мол, или снимок, или…

Но Лешка представления не имеет ни о каком снимке! Она наверняка выронила его. Еще в казино.

Тамара угрюмо усмехнулась: ну и влезла она в историю! И Лешку втянула. По самую шею. Неизвестно, чем все закончится.

Бедняга Сазонов. Не везет ему в последнее время. Обычная жизнь — она в полосочку: светлая, темная, светлая, темная… А тут — сплошная чернота. Одни несчастья, как заговорил кто.

Тамара со вздохом загнула пальцы:

—Грабеж в подъезде — раз. Кража уникальной коллекции марок — два. Угон практически новенького джипа — три. Теперь снимок начнут с него трясти — четыре.

Хорошо же по Лешке влепили! Метко.

Тамара всхлипнула и попыталась утешить себя: может, баймуратовский снимок к похищению отношения не имеет? Как и сам Марат?

Тамара размазала по лицу слезы: а как же тогда дискета? Дискета с красной этикеткой и надписью «Verbatim»?

Нет уж. Это из тех редких случаев, когда сомневаться не приходится.

Другое  важно — что на проклятом снимке. И отвяжется ли Баймуратов, когда поймет — у них его нет?

Эта мысль так взволновала Тамару, что она швырнула остатки банана куда-то в угол и кругами забегала по подвалу. Получалось: если она права и Марату нужен от них только снимок — она, Тамара, так и умрет здесь. Или ее прибьют, чтобы окончательно испортить Лешке настроение.

Она не согласна! Категорически не согласна.

Тамара застыла напротив стеллажа. Глаза ее невидяще бегали по старым книжным и журнальным развалам, треснувшим цветочным горшкам, планкам и дощечкам, старенькому радио, большущему старинному репродуктору — она такой в детстве у бабушке на кухне видела, — по гнутым и потемневшим от времени алюминиевым ложкам и вилкам, по кучкам каких-то радиодеталей и печатным платам с обрывками проводов…

Тамара напряженно искала альтернативу вечному заточению. И нашла. Правда, весьма сомнительную, но где с ходу взять другую?

Тамара просто сказала себе — она здесь не из-за снимка. Произошла путаница. Ее похитили другие. А дискета… Боже, да таких дискет в любом магазине — завались! С чего она взяла, что та, вторая, принадлежит непременно Марату?

А если так — почему она здесь? Лешкины конкуренты постарались или какой-нибудь маньяк девиц в притоны толкает?

Тамара покраснела и честно признала: возраст не тот у нее для притонов. И внешность. Она не Машка.

Тогда… Тогда на органы? Печенку-селезенку, что там еще изымают в наше время?

Тамару затошнило от отвращения, и она  отказалась от этой версии. Оставила для себя одну — Лешкиного озверевшего конкурента, который теперь выжмет из Сазонова все соки.

Кажется, Лешка на днях должен подписывать какой-то контракт, стоимостью в миллионы?

Тамара без сил опустилась на раскладушку. Равнодушно улыбнулась в потолок и закрыла глаза: гнить ей здесь до старости.

Она бы на Лешкином месте не заплатила за себя и тысячи. Копейки бы не заплатила, особенно после последних событий.

Бедный Крыс!

                                                ***

Лешка изучал за кухонным столом полученную «почту». И дымился от злости — он был прав. С самого начала. Его просто выжимают из бизнеса. Одним махом лишают и участков в центре Череповца, и долгосрочных контрактов с заводами стройматериалов.

Фирма «Консоль», разумеется. Значит — Василий Гулагин.

Потому что Баймуратов, как Лешка понял Ваньку Маликова, изначально претендовал лишь на Зашекснинский район. А там — никакой конкуренции. Особняки для состоятельных горожан Лешку ни капли не интересуют. Как и земля под них.

Лешка попытался прожечь взглядом дыру на цифре в десять миллионов рублей, но не смог. Зачем-то потер ее пальцем, будто что-то мог изменить. И вернуть практически исчезнувшую сумму. Его свободные денежки. Те, что обеспечивали доступ к стройматериалам уже сейчас. И к участкам земли.

Лешка подошел к окну, распахнул форточку и поморщился: оставшаяся у него мелочь в игре не участвует. Толку от нее — ноль.

Даже если он заплатит за землю, дальше что? Консервировать участки на неопределенное время? Он не миллионер, ничего такого позволить себе не может, его небольшие деньги должны работать, а не лежать.

Ну, Томка!

Лешка криво ухмыльнулся: любовница стоимостью в десять миллионов рублей. Неплохо-неплохо. Далеко не каждый потянет. А вот он, Алексей Сазонов, — пожалуйста.

Лешка вернулся к столу и с отвращением глотнул остывший кофе. Ожесточенно смял в кулаке полученный лист бумаги и от души высказался о новых технологиях.

Нет, смешно! Совсем недавно промышленно-строительный банк приступил к выпуску международных пластиковых карт.  VISA KLASSIC, со счетом в евро. Сам Лешка только на днях об этом узнал, а череповецких бандитов презренная наличка уже не интересует! Они требуют четыре пластиковые карты на предъявителя с указанием кода доступа. По два с половиной миллиона рублей на каждой.

Лешка, скрипя зубами, развернул скомканный лист и уточнил: да еще чтобы были перетянуты одной резинкой и запаяны в два слоя плотного полиэтилена.

Они что, нырять с картами собираются?!

Лешка попытался взять себя в руки и снова с горечью уставился на ультиматум. Получалось — времени у него всего ничего. До завтрашнего вечера. Меньше суток.

Правда, обычно такие карты заказывают недели за две, не меньше, но в данном случае… Ну да, за хорошее вознаграждение и с учетом личных знакомств…

Лешка сжал кулаки и сказал себе: не получится оформить карты, он им отдаст наличными. Купюрами по тысяче долларов. Знает Лешка одного чудика, тот их просто коллекционирует. Нравится ему, и все тут.

Сазонов сдвинул брови: под хорошие проценты одолжит, куда денется! Потом Лешка старательно перетянет их резинкой, эти триста с лишним бумажек. И в полиэтилен запаяет, он не жадный. Вместе с извинениями и объяснениями. Пусть подавятся!

Лешка тяжело вздохнул: и местечко для передачи выкупа отлично выбрано. На пляже у Шексны. Парк подступает почти вплотную, и все равно открытое пространство вполне приличное. Незаметно не подобраться. Нет, из лесопарка, само собой, наблюдать за курьером можно, но толку-то? Может, они моторку подгонят? Или вплавь уйдут, раз деньги в пленку требуют завернуть.

И потом — ему главное, чтобы Томку отпустили целой и невредимой. А освободят ее лишь утром, а то и через день, после того как проверят карты.

Лешка задумчиво хмыкнул: если заявить в милицию, этих гаденышей можно будет взять с поличным. Все электронные счета довольно просто проследить или заблокировать, да и номера тысячедолларовых купюр переписать ничего не стоит…

Однако рисковать он не будет. Черт с ними, с деньгами. Заработал раз, заработает и другой.

Но Томку убьет! Лично. Как только она попадет к нему в руки.

Лешка еще раз внимательно изучил план пляжа, где ему надлежало оставить деньги, и пожал плечами: ну и фантазия! Пенек какой-то отыскали у скамейки. С дуплом у самой земли.

Впрочем, довольно умно. Если курьер и опоздает на час-другой, в эту дыру даже бомж не сунется. Да и не знает никто о ней. Летом пень наверняка используют как дополнительную скамью. А дупло…

Лешка посмотрел на часы и вдруг с ругательствами вскочил: Крыс! Он совершенно не подумал о несчастной собаке! Его же нужно срочно выгулять. И взять на время к себе. Пока…

Ну да, на время. До послезавтра.

Нет, как Томка могла подложить им такую свинью?!

                                                ГЛАВА 15

Ночь прошла безобразно. Тамара никак не могла заснуть. А если и проваливалась в душную тьму, то лишь на считаные минуты. Наступления утра она ждала как избавления. И в шесть часов уже была на ногах.

Тамара без малейшего аппетита позавтракала, просто чтобы хоть чем-то занять себя, и угрюмо подумала — никогда время не тянулось так медленно. И первый раз в жизни она не знает, чем заняться.

Еще день назад прекрасная погода явно изменилась. Тамара болезненно морщилась, слушая завывания ветра и шум волн, разбивающихся совсем рядом. Порой казалось — о дом.

Иногда она залазила на стул и замирала у ближайшего вентиляционного отверстия: оттуда приятно тянуло прохладой и запахами близкого леса. Особенно остро пахла сосна.

Дождя все не было. Случайный попутчик Витюша оказался прав.

Тамара глотнула минеральной воды и брезгливо отбросила пластиковую бутылку — слишком теплая. Извлекла из холодильника другую, напилась и умылась. Подумав, смочила полотенце и обтерлась до пояса. Почувствовала себя чуть лучше и грустно улыбнулась.

Неспешно подошла к входной двери и осторожно толкнула ее. Внезапно мелькнула дурная мысль: она давно открыта. Кто-то глупо и жестоко подшутил над ней и удрал.

Само собой, дверь лишь слегка дрогнула. С той стороны лязгнул засов, и Тамара невесело хмыкнула: нет даже замочной скважины.

Неожиданно вспомнились прочитанные во множестве детективы. Тамара вернулась к раскладушке, легла и стала припоминать все известные ей способы освобождения.

Выбитые стекла в окнах исключались сразу же, окон просто не было. По той же причине отметались перепиленные решетки, если только для практики с вентиляционных отверстий их убрать.

Бессмысленно устраивать пожар в надежде, что примчатся спасать пленницу — наверху никого нет. Да и у нее — ни спичек, ни зажигалки.

Тамара настороженно прислушалась: тишина была полной. Разгулявшийся на улице ветер только подчеркивал ее.

Нет, Тамара здесь одна! Ее тюремщик давно уехал в город. И правильно. Охранять или караулить ее незачем. Отсюда не сбежать.

Тамаре казалось: дачу под тюрьму использовали чужую. Наверное, знали — хозяева в ближайшие дни здесь не появятся.

Уж слишком этот подвал… человечный, что ли? Не пахнет здесь ни особым богатством, ни желанием пустить пыль в глаза. Иначе бы не хранили так бережно все эти ненужные журналы да книги. И просто старье, которое почему-то всегда жалко выбросить.

У родителей в Крыму почти такой же дом. Попроще, естественно. И не новый. Подвал один к одному. Со стеллажами, заваленными, считай, мусором. Мать с ним и под пистолетом не расстанется. Как и отец. На все Тамарины уговоры очистить наконец полки у них ответ один — а вдруг что пригодится?

Тамара вздохнула: раз дом чужой, здесь вряд ли захотят светиться. Запросто кто из соседей может заметить посторонних и прийти с расспросами. Или на всякий случай позвонить в милицию.

Конечно, на дачах сейчас людей практически нет, но ведь рядом жилой поселок. Не так Городище отсюда далеко, чтобы на чужака не обратили внимания.

Тамара заставила себя вернуться к проблемам бегства: итак, окна с решетками или без — отсутствуют. Пожар устраивать не для кого. Вот если бы ее закрыли на ключ…

Тамара раздраженно фыркнула и продолжила: еще и оставили бы тот ключ в замочной скважине. Специально для нее. Чтобы облегчить жизнь.

Понятно, тогда бы она не растерялась. Сунула бы под дверь газетный лист — там непременно по сюжету должна быть щель — и вытолкнула из замочной скважины ключ. И все. Да здравствует свобода!

Тамара нервно хихикнула: или так. Дверь закрыта на обычный крючок. Обязательно старая дверь, плохо прилегающая к косяку — да, вот такие беспечные бандиты. Тогда она берет нож, палочку, спицу, вилку наконец, и осторожно приподнимает крючок. Здорово.

Девушка грустно осмотрела свою темницу: что там еще? Ах да, прорубить выход! Неплохая идея. Дверь деревянная и совсем не толстая. Тамара видела — миллиметров тридцать пять, не больше. Стандартная. Другая тут не нужна. Она же внутри дома.

Опять-таки — прокол. У Тамары ни топора, ни пилы. Она почти все на стеллажах перетрясла — даже дрели нет.

Тамара сунула руки под голову: да, не повезло. На ее долю достался засов. И дверь прилегает к косяку довольно плотно. Нет, крошечный зазор есть, раз ее можно толкнуть так, чтобы засов звякнул, но толку от этого — ноль и еще меньше.

Тамара угрюмо хмыкнула: вообще-то чисто теоретически открыть изнутри можно и засов. Особенно если дверь не слишком толстая — ее случай! — а сам засов не слишком тяжелый…

Нужен магнит — всего-то. Приличный хороший магнит. И немного удачи. Иначе с засовом можно провозиться и сутки.

Тамара сдвинула брови: с ним в любом случае пришлось бы мучиться несколько часов. На все необходимо время.

Найти засов, вслепую нащупать его — раз. Установить магнит примерно по центру тяжести, чтобы можно было засов хоть чуть-чуть приподнять и сдвинуть с места — два. А потом начнется настоящая каторга: по миллиметру, по миллиметру, без конца роняя и обливаясь потом…

Жаль, ей тут не припасли магнита!

                                                            ***

К обеду Лешка был никакой. Он пустил в ход все свои связи, подключил знакомых, непринужденно раздавал немалые взятки, обаял всех, кого можно, и все равно не успевал оформить к вечеру международные пластиковые карты. Это оказалось просто невозможно. В самом лучшем случае он получит их завтра. к обеду. Когда будет поздно.

По счастью, доллары Лешка все-таки занял. Оригинал-коллекционер, частично посвященный в его проблемы — иначе бы и говорить с Сазоновым не стал, слишком разные весовые категории, — снисходительно согласился помочь. И даже под вполне божеские проценты.

Так что Лешка ушел от него немного ожившим, с надеждой в сердце и с солидной пачкой зеленых купюр во внутреннем кармане. Триста тридцать пять штук! Сазонов никогда не держал такой суммы в руках. Как-то не случалось нужды.

Опечаленный Крыс мотался за временным хозяином как нитка за иголкой, не отставая ни на шаг. Лешка даже к банку его за собой притащил. И еле-еле уговорил пса остаться на улице и подождать у дверей.

Крыс рвался за ним и смотрел затравленно. Лешке казалось: бедняга опасался потерять и его.

Лешка по-настоящему сочувствовал бультерьеру и всерьез опасался за его здоровье и психику. Уж слишком пес выглядел несчастным и ко всему безразличным. У него и глаза потускнели. А хвост почти все время стелился по животу.

О чем говорить — Крыс впервые в своей жизни потерял аппетит!

Лешку почему-то это особенно удручало. И пугало. Сазонов даже на рынок завернул, купил собаке телячью вырезку и мозговые косточки — любимое лакомство. Но Крыс и от них с тяжелым вздохом отвернулся. Лишь руки Сазонову вылизал. Утешая.

Лешка чувствовал себя таким же осиротевшим, как и Крыс. У него буквально все валилось из рук. И время до вечера тянулось невероятно долго. О том же, как переживет вторую ночь, Лешка просто старался не думать. У него начинало сбоить сердце и перехватывало дыхание от одной мысли — Тамару все равно не отпустят. Мало ли что могло случиться за эти часы…

Лешка подготовил для Гулагина — вот мерзавец!— плотный полиэтиленовый пакет. Вложил туда перетянутые резинкой десять миллионов рублей ( в долларах), записку с объяснениями и вытребованную в банке справку — НЕВОЗМОЖНО подготовить международные пластиковые карты в течение суток. По объективным и независящим от Лешки причинам.

Сазонов очень надеялся — этого окажется достаточно.

Потом Лешка с Крысом понуро бродили по череповецким улицам, и погода полностью соответствовала их настроению.

Город словно тонул в сизой мгле. Низко висящие тучи проглотили верхушки деревьев и крыши домов. Резкие порывы ветра поднимали с тротуаров пыль и бросали в глаза прохожим. Воздух казался странно сухим и колючим, дышалось трудно…

                                                            ***

К трем часам дня Тамара едва не сходила с ума.

Тесная, заставленная всяческим хламом клетушка подвала приводила ее буквально в бешенство. Телевизор не успокаивал, а раздражал еще сильнее —пришлось его выключить. Почти неслышное сытое урчание холодильника вызывало красные круги перед глазами — Тамара с остервенением выдернула шнур.

Она кружила по подвалу, как тигр в клетке, и рычала почти так же. Она не могла больше тут находиться! Просто не могла.

Тамара пнула стул, он отлетел к стене и потерял спинку. Она нехорошо ухмыльнулась и сбросила со стеллажа какое-то барахло. Поплясала на нем, урча от ненависти к подонкам, запершим ее здесь, и приступила к следующей полке.

Недавно аккуратное, чистое помещение стремительно меняло вид. Под ногами Тамары трещали какие-то планки, хрустело стекло и радиодетали, рвалась бумага…

Тамара ураганом носилась по подвалу, сметая на своем пути все. При этом сладостно хекала, уничтожая нечто особенно, на ее взгляд, ценное. Радостно хохотала и выкрикивала:

—Вот вам!

Скоро она устала, но продолжала занимать себя делом: уныло топталась на каком-то приемнике, превращая его в груду пластмассы и рваных проводов. Поддала ногой попавшийся  под ноги старенький репродуктор и внезапно замерла посреди чудовищного развала открыв рот — МАГНИТ.

Господи, какая же она дура! Ведь видела этот репродуктор, видела сразу же, когда только-только попала сюда и осматривалась. Как она могла забыть о магните, укрепленном на динамике?!

Усталость мгновенно исчезла. В глазах появился блеск. Тамара хищно потерла руки.

Она потянулась к репродуктору и побледнела: а вдруг магнита там давным-давно нет? Его запросто могли извлечь дети, сама такой была, а уж сколько всего переломала Лелька — не перечесть.

Стало страшно. Тамара отступила от репродуктора, как от ядовитой змеи. Ключ к свободе мог обернуться самым страшным в жизни разочарованием.

Тамара подбежала к холодильнику, вытащила апельсиновый сок и в несколько глотков выхлебала чуть не пол-литра. Потом наклонилась и опрокинула себе на шею бутылку с остатками минеральной воды. Заурчала от наслаждения, смочила волосы на затылке и затравленно покосилась на репродуктор. В нем сейчас вся ее жизнь!

Не давая себе возможности подумать, Тамара медленно подошла к почти музейной вещице и с силой ударила ногой. Зажмурилась и потопталась на нем. Через минуту она уже жадно рылась в обломках.

С потолка сыпалась штукатурка. Лампы дневного света испуганно мигали. Тамара торжествующе трубила, потрясая в воздухе вполне приличным магнитом: она была почти свободна!

                                                            ***

К сожалению, до свободы оказалось далековато. Тамара не ошибалась, думая утром над различными способами выбраться из подвала. Отодвинуть засов — самый трудоемкий из них.

С нее семь потов сошло, пока она буквально по миллиметру двигала его. Проклятая железная полоска постоянно срывалась, магнит тоже, и все приходилось начинать сначала. И опять сначала. И снова сначала.

Лишь к половине седьмого вечера засов сдался, и измученная до предела Тамара смогла открыть дверь. И почти выпала на крошечную площадку.

Она растерянно моргнула: совершенно темно. Настенные бра ее тюремщик предусмотрительно выключил, только из-за спины Тамары падал свет, и можно было хоть немного рассмотреть крутую деревянную лестницу, ведущую наверх.

Тамара замерла, прислушиваясь. Тишина в доме почему-то не успокаивала, а пугала. Неживая, странно гулкая, ее нарушали лишь звуки с улицы.

Судя по всему, вот-вот должна начаться гроза. Тамара даже расслышала дальние удары грома. И ветер разошелся, где-то рядом дрожали стекла.

Тамара нерешительно оглянулась: вернуться назад за плащом? Там в кармане деньги, ключи от квартиры. Да и сам плащ жаль, все-таки Лелькин подарок, довольно дорогая вещь…

Тамара поежилась: ни за что. Слишком страшно остаться там навсегда. Чудилось — не успеет она шагнуть назад, как тут же за спиной снова захлопнется дверь и вернется на место засов.

Второй раз ей этот подвиг не повторить!

Решив не спешить, Тамара на цыпочках поднялась в небольшой холл и с облегчением перевела дыхание — по-прежнему никого. Двери в комнаты все так же закрыты, о-о… Наверняка закрыта и входная!

Тамара разочарованно застонала: ей этого не вынести, легче повеситься! Главное, ни черта не видно…

Она добралась до входной двери,  почти не дыша, начала нащупывать замок. И не поверила своему счастью — дверь просто захлопнули, ее можно открыть изнутри.

Тамара мысленно посчитала до десяти, резко распахнула дверь и заплакала — она свободна!

Стояла на крыльце и в голос ревела. Волосы рвал ветер; сосны над головой гудели, их сгибало в дугу; рядом шумело Рыбинское водохранилище; сизые тучи почти царапали брюхом землю; где-то на западе вовсю полыхали молнии, доносились отголоски грома… Тамара с наслаждением выла, размазывая по лицу обильные слезы.

Наконец она обессилела, упала на ступеньки и с яростью закричала неизвестно кому:

—Что, съели?!

Впрочем, Тамара снова была уверена — она здесь по вине проклятого Баймуратова. Заманившего ее сюда с поистине азиатской хитростью. Но не взявшего в расчет ее волю и стремление к свободе.

Не на такую напал!

Тамара сделала движение вернуться в дом, но не смогла даже переступить порога. Она панически боялась случайностей. Любых. А уж спуститься в подвал добровольно… Никогда! Туда можно отправить лишь ее труп. И то он будет упираться.

Конечно, кожаный плащ ужасно жалко, он почти новый, но… Тамара потом обязательно вернется за ним. Чуть позже. Когда разберется с этим подонком Маратом.

Объяснит ему открытым текстом — нет у нее никакой фотографии и никогда не было. Как и у Лешки. Так что пусть успокоится и отстанет от них. Или потрясет уборщиц в казино. Если они, конечно, вспомнят, что выметали в тот день.

Тамара хмыкнула: наверняка Баймуратов примет самый невинный вид. Мол, абсолютно не понимает, о чем речь. Как тогда, в казино. Смотрел на дискету будто в первый раз видел. Артист!

Глаза Тамары радостно вспыхнули. Она заметила прямо рядом с дверью вешалку, а на ней кое-какое дачное барахло. Наверное, для рыбалки. Или прогулок вечерами на лодке.

Неважно. Ей сойдет что угодно. Не добираться же до Череповца в одном свитере. Еще не лето, на улице довольно прохладно. Да и гроза вот-вот начнется. Как тот мужик с радикулитом и предсказывал — к вечеру.

Суеверно не переступая порога, Тамара с трудом дотянулась до вешалки и брезгливо поморщилась — старье. В Череповце от нее шарахаться станут. И в автобус не сесть.

Впрочем, черт с ним, с автобусом. Денег у нее все равно нет. Пешком доберется.

Длинный плащ-дождевик с капюшоном Тамара брать не стала. Будет путаться в ногах, а ей бежать нужно, уже почти семь часов. Лешка там наверняка с ума сходит, а о бедном Крысе и подумать страшно. Вторые сутки один! Нет, конечно же, Лешка должен был забрать его из пустой квартиры…

А если нет?!

Господи, хоть бы Сазонов не додумался позвонить Зиминым! 

Тамаре совершенно не хотелось объясняться с Сергеем. И даже с Лелькой. Расписываться перед ними в собственной глупости — выше ее сил.

Сунуться одной в заброшенный дом даже не в Череповце, в Городище!

На такое и легкомысленная Лелька не пошла бы. Несмотря на свое непомерное любопытство.

Наконец Тамара сдернула с крючка какую-то легкую женскую куртку неопределенного цвета, набросила на плечи и с некоторым сомнением захлопнула дверь.

Отрезав путь к отступлению, Тамара лишь тяжело вздохнула: а что делать? Вдруг хозяева дома ни в чем не замешаны? Она и так подвал разнесла, там неделю убираться придется, не меньше. Не закрыть дверь, еще и обворуют.

Тамара посмотрела на небо и влезла в чужую куртку по-настоящему. Еще и молнию застегнула. Уж слишком тучи впечатляли. Рыхлые, отвратительно темные, низкие — бр-р-р! Вот-вот дождь хлынет, ей нужно торопиться.

Тамара погрозила далекому Баймуратову кулаком, пошла к дороге и невольно порадовалась, что не стала вчера одеваться парадно. Джинсы и кроссовки — самая подходящая форма для бега. Она как чувствовала что.

«Враки. Ничего ты не чувствовала».

Тамара выбралась на развилку и на секунду замерла, размышляя.

Если рвануть по так называемой «тропе здоровья», она должна выбраться к Зашекснинскому району минут через сорок. Потом, правда, возникала проблема с транспортом. Без копейки в кармане, да и вид у нее…

Этой несчастной плащевке сто лет в обед. Картошку в ней, что ли, копали? Не каждый бомж на такую позарится.

Может, лучше сразу мчаться к Октябрьскому мосту? Времени она потратит больше, где-то часа полтора, зато до Лешки можно добраться пешком. Сейчас только семь, к девяти Тамара точно будет на месте. А если прибавит шагу, то и раньше. Минут на двадцать.

Интересно, что там делает сейчас Сазонов? Наверняка дом переворачивает в поисках проклятой фотографии…

                                                ГЛАВА 16

Лешка дом не переворачивал. Ни свой, ни Тамарин. Смирнехонько лежал на диване бок о бок с грустным Крысом и бездумно смотрел в потолок — ждал.

Время остановилось. Стрелки наручных часов застыли на месте, настенные электронные тоже бастовали, лениво перелистывая секунды. Даже воздух казался уставшему Лешке мертвым, безвкусным, а квартира — совершенно нежилой.

Собственный привычный порядок почему-то раздражал. Книги стояли на полках строго по росту, как солдаты на плацу. Ни одна не валялась на кресле, столе, подоконнике или диване — не было на них Томика.

Все вещи, вплоть до носовых платков, находились на отведенных для них Лешкой местах. Аккуратно свернутый плед послушно пристроился в ногах, это только Томик вечно бросала его на спинку кресла. Газеты не летали птицами по паласу, лежали стопкой в шкафу, в прихожей. Квартиру словно выхолостили, обезличили.

Лешка тоскливо вздохнул: обычно он не терпел раздрая. Мысль, что его труд полетит насмарку, едва Томик переступит порог, всегда раздражала. Раньше. Просто он знал — Журжина придет. Не сегодня, так завтра.

Лешка старался не думать, что может случиться с Тамарой. Успокаивал себя — сам он сделал все, что мог.

Лешка даже попытался связаться с Василием Гулагиным. Его не хотели соединять, секретарша заявила — шеф в командировке. В Санкт-Петербурге. Чуть ли не клялась. И номер сотового дать отказалась. Кокетливо грассировала и с придыханием уверяла — шеф категорически запретил связывать его с кем-либо. Кого нет в специальном списке.

Лешка на всякий случай представился, но это не помогло. Ему с фальшивым сожалением сообщили — его фамилии в волшебном перечне нет.

Понятно, прячется, подонок!

Баймуратову Лешка Сазонов не звонил. Не видел смысла.

Правда, на всякий случай потряс Маликова еще раз. Ванька неохотно подтвердил — Зашекснинский район. И именно небольшие особнячки. Так указано в заявке. Получалось — Баймуратову выводить его из строя нет нужды. Они не пересекались.

Крыс жалобно заскулил. Лешка нежно потрепал пса и оставил руку на тяжелой, слегка приплюснутой голове. Бультерьер сегодня так и не поел. Лишь воду пил жадно, разбрызгивая ее из миски во все стороны.

Лешка жалостливо покосился на Крыса: бедняга за эти страшные сутки сильно исхудал. Буквально с лица спал. То есть с морды.

Чувствует что-то неладное. Переживает за хозяйку. Заснуть не может. Глазки таращит, в них безысходность и покорность судьбе. Вздыхает так, что у Лешки сердце переворачивается.

Сазонов приподнял голову и встревоженно посмотрел на стол: полиэтиленовый пакет с долларами находился на месте. Компактный и ювелирно запаянный.

Не забыть бы сунуть его во внутренний карман — погода сегодня совсем никуда. Настоящая гроза! С обеда грохочет. И дождь недавно хлынул. Льет как из ведра, стекла дрожат. И на подоконнике уже лужица, ветер бьет как раз в окна.

Впрочем, сверток не промокнет.

Лешка угрюмо фыркнул: надо же какая предусмотрительность. Прямо-таки иезуитская. И на землю швырнуть можно, в дупло под пеньком, даже если там воды полно.

Стрелки часов упорно замерли на половине восьмого. А выходить из дома раньше девяти нет смысла, идти к пляжу минут пятнадцать-двадцать…

                                                ***

Тамара присела от страха: ветвистая, толстенная молния развалила дерево шагах в двадцати от нее. Дождь хлестал так, что старая береза даже не задымила. Протяжно застонала и уронила часть ствола на дорогу.

Поскуливая, Тамара с трудом перебралась сквозь путаницу ветвей и припустила дальше. Дышала она трудно, мешала вода, потоком стекающая по лицу. То и дело Тамара отплевывалась и отфыркивалась, словно не бежала добрых сорок минут по бетонке, а форсировала кипящую от ливня Шексну.

В боку ныло, и Тамара упрекнула себя за сидячий образ жизни — спортом нужно заниматься. Хоть изредка. Или делать зарядку. Пусть — иногда.

Лес потихоньку расступался. Разбитая бетонка сменилась щебенкой, и Тамара едва не подвернула ногу. Попыталась выругаться, но тут же захлебнулась ледяной водой, дождь оказался не по весеннему холодным.

Ни одной машины! Как специально.

Тамара вынырнула к Октябрьскому мосту и покосилась на остановку. Там жались под козырьком несколько человек. Пытались спрятаться от почти стелящегося вдоль земли ливня.

Она рванула было к ним, но стоящая ближе всех женщина до того брезгливо шарахнулась в сторону, что Тамара на секунду оторопела. Потом вспомнила, что успела несколько раз упасть, и уныло улыбнулась, смиряясь с неизбежным — в автобусе ей делать нечего.

Нарываться на скандал при полном отсутствии денег по меньшей мере глупо. Да и неизвестно — сколько времени придется ждать в такую погоду, минут за тридцать она и пешком до Лешки доберется. Если не снижать темпа. И дождь уже не помеха, мокрее Тамаре не стать при всем желании.

Она трусила по пустынным  улицам, кроссовки противно хлюпали, пуская пузыри. С джинсов стекали ручьи. Зато чужая куртка все еще держалась. Тамара не прогадала, наугад вытягивая ее из груды старья.

Сизая, безобразно пошитая, еще советских времен, она совершенно не пропускала воду. Жаль, капюшона у куртки не оказалось. Волосы жалко липли к шее, и с них стекали за шиворот отвратительно холодные струйки.

Тамара с завистью покосилась на дворнягу, та спасалась от грозы в подворотне и проводила девушку подозрительным взглядом.

Прибавить шагу Тамара не смогла. Она и без того еле передвигала ноги. Почему-то все сильнее кололо в боку, порой дыхание перехватывало от острой боли.

Тамара стиснула зубы: она ненавидела Марата Баймуратова. Попадись он сейчас случайно навстречу,  разорвала бы его в клочки. Не задумываясь.

Нет, как он мог ТАК поступить с ней? Из-за какой-то паршивой фотографии!

                                                ***

В начале девятого Лешка выглянул на балкон и уныло порадовался: дождь кончился как по заказу. Правда, с деревьев  срывало ветром частые крупные капли, но это уже мелочь.

Лешка закурил, жадно затягиваясь и всматриваясь в лежащий под ним город. Странно притихший после дождя и безлюдный.

И во дворе — пусто. Ни одной живой души. Подростки не кучковались под детским грибком. Старушки не занимали скамейки у подъездов. Малыши не возились у горки или качелей — привычная деталь дворового пейзажа.

Где-то на востоке еще погромыхивало, а над Череповцом небо на глазах очищалось. Тяжелые свинцовые тучи стремительно уносило к Вологде.

Лешка неохотно вернулся в комнату. Уложил в карман деньги, застегнул куртку и нерешительно посмотрел на телефон.

Крыс напрягся и мгновенно оказался рядом. Он также не спускал крошечных глаз с аппарата.

Лешка серьезно спросил:

—Позвонить?

Крыс рявкнул.

Потом они вдвоем печально слушали длинные гудки, одинаково склонив головы к правому плечу. Тамара трубку не брала.

—Что, брат, плохо наше дело?— угрюмо пробормотал Лешка.

«Брат» не отозвался. Лешка с изумлением увидел, что горбатый нос бультерьера впервые за долгое время перестал перевешивать хозяина. Пес оторвал голову от паласа, унылые глазки засветились. Какое-то робкое ожидание читалось в них, у Лешки перехватило дыхание.

Крыс обернулся к прихожей и почему-то припал брюхом к паласу. А потом в такой странной позе, на полусогнутых, вернее, чуть ли не ползком, двинулся к входной двери. При этом Крыс недоверчиво повизгивал, длинный голый хвост дрожал, и плыла-плавилась горбатая морда.

У Лешки вдруг закружилась голова. Он ухватился за косяк, а потом бросился следом. Сумасшедшая, дикая надежда внезапно переполнила его. Ноги подламывались, будто их с Крысом поразила одна болезнь. Руки тряслись, во рту разом пересохло, сердце стояло где-то в горле, мешая дышать.

Спотыкаясь о Крыса, Лешка распахнул дверь: никого. Он разочарованно привалился спиной к стене и вытер рукавом совершенно мокрый лоб.

Лешка укоризненно посмотрел на пластающегося по полу бультерьера и пробормотал:

—Ложная тревога?

Крыс несмело заскулил: его взгляд был приклеен к лестничному пролету. Лешка присел рядом, потрепал пса по голове и угрюмо пообещал:

—Все будет хорошо.

Дверь захлопнуть он не успел. На площадку, едва перебирая ногами, буквально вползла какая-то бомжиха. В безобразной, совершенно мокрой куртке неопределенного цвета. Оставляя за собой цепочку влажных следов. И даже маленьких луж, натекающих с джинсов.

Рассмотреть ее Лешка Сазонов не успел. Крыс пронзительно завизжал и пулей вырвался из-под руки. Мячиком запрыгал вокруг гостьи, и та не протестовала.  Тяжело опустилась на пол, протянула руки и счастливо прошептала:

—Крысеныш…

Лешка не верил собственным глазам: Тамара!

Она жива.

И даже вернулась.

Сама!

Лешка жадно смотрел на нее и мучительно завидовал собаке.

                                                ***

Жизни в сумасшедшей девчонке оказалось на троих. Во всяком случае, в себя она пришла довольно быстро. Лешка невольно пожалел об этом. Особенно когда Тамара налетела на него с вопросами.

Не рассказывая о себе и похитителях — Лешка просто не успел потрясти ее как следует,  — Тамара с пристрастием расспрашивала его самого. 

Ее интересовало все. Кто звонил, когда звонил, что говорил, каким тоном, что за голос, мужской ли, с акцентом или нет… Тамара требовала, чтобы Лешка не упустил ни слова.

Растерянный Лешка покорно отвечал. Говорил и рассматривал горящие гневом золотисто-карие глаза, бледное лицо с яркими сейчас веснушками, прилипшие к нему влажные темно-русые волосы…

Больше всего Лешке хотелось притянуть Тамару к себе. Закрыть поцелуем  пухлый рот и дождаться, пока она обмякнет в его руках. Ее глаза станут круглыми, бессмысленными, а потом опустятся тяжелые ресницы, она задышит жарко и неровно, забывая обо всем. А ее руки…

Но Лешка не осмелился. Он чувствовал себя виноватым. Это из-за него Тамаре пришлось столько пережить. Из-за его нерешительности и бездеятельности. Если бы он успел отправить ее в Крым к родителям, ничего бы не случилось. А он оттягивал до субботы. Якобы по ее просьбе. На самом деле — самому не хотелось с ней расставаться.

В отличие от Сазонова, Тамара кипела и жаждала мести.

Лешка и не помнил, как оказался на кухне и протянул мокрой и взъерошенной Томке полученную бумагу. Ультиматум. По ее требованию.

Они с Крысом рядком стояли у стены и смиренно наблюдали, как Тамара скрипит зубами, внимательнейшим образом изучая документ.

Потом она безжалостно потрошила аккуратный сверток с долларами. Рычала, хекала и помогала себе зубами. Полиэтилен не поддавался, Сазонов все делал на совесть.

Тамара схватилась за нож. Выбрав почему-то самый огромный, Лешка им никогда не пользовался. Почти тесак.

Лешка с Крысом стояли слишком близко к столу. Поэтому попытались отшатнуться, но стена не дала.

Тамара размахнулась. Крыс зажмурился. Лешка схватился за голову, но возразить не успел. Зеленые купюры разлетелись во все стороны.

Тамара подняла одну из них, долго разглядывала, чуть ли не обнюхивала, а потом изумленно протянула:

—Что это?

Лешка вежливо пояснил. Тамара подняла следующую бумажку, потом еще одну и еще… Крыс оживился и стал помогать.

Лешка же стоял недвижно. Он никак не мог поверить — все кончилось. Перед ним Тамара. Целая и невредимая. Как он и мечтал. И никуда не нужно спешить.

—Они… настоящие?— почему-то шепотом поинтересовалась Тамара.

—Самые что ни на есть,— тускло подтвердил Сазонов.

Тамара недоверчиво покосилась на него, но промолчала. Принялась пересчитывать мятые купюры, беспорядочной грудой сваленные на кухонном столе, но скоро сбилась. Разворошила их и судорожно вздохнула. Затем попыталась загрести все, будто играла с опавшей листвой. Бросила и со странной улыбкой наблюдала, как они падали. Просто бумажки. Только зеленые. Их ужасно много.

—Сколько здесь?—звонко спросила она.

—Десять миллионов рублей. Или триста тридцать пять тысяч долларов.

Лешка постепенно приходил в себя и уже с интересом наблюдал за невозможной девчонкой.

Тамара обошла вокруг стола, тихонько рассмеялась и прошептала:

—Десять миллионов.

Лешка крякнул и сжал зубы. Крыс мгновенно почувствовал его настроение и подался поближе к товарищу по несчастью. Расставил пошире кривые лапы и нехорошо оскалился.

—Неужели я столько стою?— мечтательно пропела Тамара.

К сожалению, Лешка не успел высказать свое мнение, равно как и Крыс. Взгляд Тамары случайно скользнул по настенным часам, и она потрясенно ахнула:

—Двадцать минут десятого!

Тут же все смешалось. Тамара в миг забыла о сумасшедшей сумме, пожертвованной на ее спасение Лешкой. Она топала ногами и требовала выследить негодяя, похитившего ее. Сейчас же! Не теряя ни секунды!

Лешка вяло упирался. Крыс поскуливал. Тамара размахивала кулаками и грозилась отправиться на дело сама. Без них. Тем более, она знает место, куда мерзавцы придут за деньгами.

Тамара дважды перечислила понесенный за эти страшные сутки моральный ущерб. Пыталась присовокупить к нему физический и даже материальный. Попутно совала Лешке его опустошенную пластиковую карту и еще пару телефонных в придачу. Вместо долларов. Чтобы зря не рисковать. Ей не терпелось поймать негодяя Баймуратова именно на пустышку. Это обиднее.

Тамара натягивала на себя линялое безобразие, торопливо глотала горячий чай и попутно толкала Лешку в спину. Клялась вернуться в полон своим ходом. Пусть ее возвращают частями, если у некоторых нет совести…

Лешка с Крысом и не заметили, как оказались на улице. Лешка держал в руках плоский полиэтиленовый сверточек, перетянутый резинкой, — замену десяти миллионам. Крыс грузно трусил следом. Пытался на ходу припомнить: когда что-либо в последний раз перепадало ему в пасть. Терял слюну и томился: перед глазами маячила глупо отвергнутая телячья грудинка. И белоснежные, подсвеченные розовым мозговые косточки. Отвернуться от них?!

Крыс в жизни ТАК не хотел есть!

Тамара летела вперед. К Шексне. Мысленно она уже заламывала руку подлому Марату. Схваченному с поличным. И сдавала его в милицию. Его или тех подонков, которые промышляли похищениями честных российских девушек.

Тамара ни капли не верила в версию Лешки о злокозненном конкуренте. Сазонов ведь не знал о пропавшей фотографии! Как он мог объективно судить?

И Тамара не могла ему рассказать. Иначе пришлось бы признаться — она встречалась с Маратом. В казино. Специально.

Никогда!

Лучше уж пусть будет этот… как его… кинднеппинг. Профессионально поставленный. Десять миллионов — не шутка.

Припомнив травянистые развалы на кухонном столе, Тамара сбилась с ноги и оглянулась на Лешку. Она до сих пор не могла поверить в… подобную щедрость.

Десять миллионов! За нее.

Да он с ума сошел!

                                                ГЛАВА 17

Тамару трясло от злости и возбуждения. Она то и дело косилась на Лешку, дергала за  рукав и шипела:

—Ты следишь?

Лешка успокаивающе кивал, тогда Тамара начинала приставать к Крысу. Становилась чуть ли не на четвереньки — даже недавно прошедший дождь не был помехой, — и ее горячечный шепот ввинчивался бедному псу прямо в мозг.

Тамара цеплялась за ошейник, а Крыс опасливо мерцал глазками. Протестовать он даже не пытался. С поистине ангельским терпением внимал сошедшей с ума хозяйке и даже время от времени подтверждающе порыкивал. Едва слышно, впрочем, чем восхищал Лешку.

Лешка давно пересмотрел давнее отношение к братьям нашим меньшим и порой искренне сожалел об этом. К чему осложнять жизнь? Уж слишком расплывчато все выглядело.

Вот сейчас — что на самом деле  понимает горбоносое чудище? И понимает ли вообще хоть что-нибудь? Например, где они находятся и почему нужно соблюдать тишину. Насколько Крыс умен?

Глупая Томка уж точно не делает особой разницы между ним и Лешкой. Разве что к псу относится много сердечнее и меньше придирается. Однако несет… Уши вянут!

Лешка прислушался и с трудом удержался от смеха.

Томик вполне серьезно упрашивала Крыса не подвести ее. И как только в поле зрения появится проклятый бандюга… Впрочем, у Крыса нюх, он должен почуять мерзавца раньше, чем увидит, она ведь не ошибается?

Тамару ужасно беспокоило, что уже почти полночь, сверток с «деньгами» давно на месте, а никто за ним до сих пор не пришел. Не будь Крыса рядом, она бы решила — прозевала негодяя.

Впрочем, ей почему-то казалось: все произойдет именно сейчас. Полночь — самое время для злодеев.

Крыс обеспокоенно пыхтел, пытался вылизать любимой хозяйке лицо и абсолютно со всем соглашался. И вдруг задрожал от страха и почти незнакомого ему охотничьего азарта — начиналось! Вот только запах…

Крыс припал к земле и злобно заворчал. Лешка напряг зрение. Тамара тихонько взвизгнула, упала ничком. И сплюнула попавшую в рот травинку, ее лицо перекосилось от отвращения. Крыс получил незаслуженный шлепок по толстой заднице, а Лешка — раздраженный взгляд.

Стараясь не думать, в каком она виде, Тамара изо всех сил таращила глаза и жалела о не наступивших белых ночах. Еще бы пара-тройка недель…

К сожалению, она ничего не видела, хотя Крыс трясся от возбужден, как отбойный молоток. Наверняка что-то чуял. Явно врага, иначе бы так не злился. Может, как раз сейчас тот по-пластунски подбирается к пню? Пока они тут портят зрение.

Тамара заволновалась, пнула Лешку и очень удачно попала кроссовкой по сазоновской лодыжке. В том плане, что Лешке не удалось ее проигнорировать. А то в последнее время у него это здорово получалось.

—Ты видишь хоть что-нибудь?

—Нет.

—Но Крыс чует!

—Я не Крыс, нюх не тот.

—Все шутишь?

—Да как я смею…

—Убью!!!

—Меня?

—Нет, папу римского!

—До него не дотянешься.

—Ах ты…

В этот момент Крыс жалобно и даже как-то испуганно заскулил. Лешка с Тамарой разом замолчали. Напряженно замерли и уставились в ночь.

Вопреки всей прочитанной детективной литературе, они ничего не могли рассмотреть. Никаких силуэтов не вырисовывалось на темном небосклоне. Ничто не попало злодею под ногу, ни ветка не хрустнула, ни камушек не загремел, ни песок не зашуршал. С другой стороны, оба могли поклясться — что-то происходило.

Не выдержав напряжения, Тамара на четвереньках потрусила вперед. И довольно ходко. Лешка с открытым ртом застыл на месте, он не ожидал от подруги ничего подобного. Крыс заволновался и рванулся следом.

К Лешкину удивлению, Тамара и на четвереньках развила весьма неплохую скорость. Правда, периодически она падала и пласталась лягушкой по мокрой траве — маскировалась. Крыс сопел ей в ухо — он ненавидел ползать! — но не отставал. Сказывались прошлогодние тренировки.

В темноте уже смутно вырисовывался нужный пенек с дуплом — как раз рядом со скамейкой, — и Тамара рухнула, стараясь слиться с землей. Ближе подбираться опасно.

Она поежилась, ее бил нервный озноб. И в панике подумала: хорошо, если бандит о нее не споткнется. Или о Крыса.

Боже, пронеси его мимо!

Коротенькая молитва помогла. Частично. Потому что никакого бандита или его пособников Тамара не увидела. Зато заметила скользнувшую к пеньку неясную тень. Почти у самой земли.

«Ползком подбирается, что ли? Гад какой, дождь только-только кончился, не побоялся испачкаться. Запросто могла и не углядеть. Если бы осталась с Лешкой…»

Рядом изумленно хрюкнул верный Крыс. И тут же захрустел пакет с Лешкиными кровными денежками. То есть условными денежками. Что неважно. Ведь на этом месте могло быть десять миллионов! Хорошо, в подвале хранился забытый репродуктор, спасибо сердечное неизвестным хозяевам…

Забывшись, Тамара приподняла голову — что за черт?!

Будто по заказу в тучах, снова плотно затянувших небо, образовался просвет. Любопытная луна сунулась в появившееся окно. Тамара потрясенно ахнула: от пенька с ее пакетом в зубах неслышно удалялась какая-то хвостатая животина. Скользила над землей привидением и таяла на глазах!

Собственную попытку натравить на негодяя бультерьера Тамара пресекла в самом зародыше. Во-первых, неизвестная тварь была комплекцией с Крыса, так что неизвестно, чем закончилась бы драка, хотя она лично на сто процентов уверена в своем любимце. А во-вторых, что ей это даст?

Вряд ли тварь — Тамара поклясться готова — собака!— случайно вцепилась в совершенно несъедобный пакет. Скорее всего пса натаскали, она что-то читала о подобном.

И потом — если вспомнить о ее свежей версии: Тамара не первая жертва. Дело наверняка поставлено на поток, уж слишком умно выбрано место.

Допустим, Крыс заставит вора оставить пакет или придушит его, что дальше? Они так и не узнают виновника похищения.

Конечно, Тамара догадывается — это Марат. Зато Лешка уверен, тут Тамара презрительно фыркнула: кто-то из его конкурентов. Хочет сорвать ему наметившуюся сделку и перехватить выгодный контракт. Мол, нет денег, нет договора. А десять миллионов рублей — большая часть Лешкиных накоплений, все свободные деньги, остальные в деле.

Тамара виновато оглянулась на Лешку: она вряд ли пожертвовала бы ради него такой суммой. Впрочем, больше пятидесяти тысяч она до сих пор в руках не держала. Не считая Лешкиной кредитки, само собой.

Размышляя, что скажет мерзавцу Баймуратову, как только схватит его за руку, Тамара шлепнула Крыса по спине и прошептала:

—Дуй за этой тварью. След, понял?

Само собой, Крыс понял. Не зря же она все прошлое лето его натаскивала. Столько времени угробила!

Крыс рванул за воришкой так шустро, что Тамара едва поводок из рук не выпустила. И проехала метров десять на животе. Жалобно поскуливала, ощущая многострадальным телом каждый камешек, и клялась с завтрашнего дня посадить бультерьера на диету.

Откормила на свою голову! Ну прямо танк, а не собака!

На ногах Тамара оказалась неожиданно для себя. Подоспевший Лешка мощным рывком оторвал ее от земли. За шиворот. Как щенка. Что обидело Тамару чрезвычайно.

           Она  даже обернулась и проскрипела:

—Сильный, да?

Лешка не ответил. Шершавой ладонью очистил ее лицо от налипших травинок и отобрал поводок. Тамара едва не упала от неожиданной остановки.

Выплюнула горький перегной, подула на ободранные ладони, а вот развить больную тему не смогла. Обнаружила, что ругаться уже не с кем. Она одиноко стоит посреди улицы Сталеваров, а Лешки с Крысом и след простыл, оба уже ныряют в арку под многоэтажным домом.

Как они успели?!

Тамара крякнула и прибавила ходу. Прихрамывала на обе ноги, проклинала коварного Лешку — это ее должен сейчас тащить на себе Крыс!— и жалела, что ноги всего две. На четырех быстренько бы нагнала Лешку с Крысом.

На спрятанной в кустах лавочке кто-то визгливо засмеялся, и Тамара испуганно ойкнула. Ей лишь сейчас пришло в голову — первый час ночи, и она одна на улице.

Буквально на днях Тамара смотрела новости — боже, какое спокойное было время, и она, дурочка, его не ценила! — так вот там…

Тамара со стоном увеличила скорость — воспоминания оказались не из приятных.

Наркоманы, готовые ради укола на все; алкоголики, убивающие собутыльника за неосторожное слово; подростки, волчьей стаей набрасывающиеся на чужаков; просто вышедшие на работу грабители… Ночной Череповец не место для прогулок невинной девушки!

«Невинная — это я, что ли?»

Обдумать мысль Тамара не успела,  вывалилась в чужой двор. В панике завертела головой и едва не разрыдалась от счастья, обнаружив Лешку с Крысом у последнего подъезда.

Потеряли след?!

Тяжело дыша и хватаясь за сердце, Тамара на полусогнутых потрусила к ним. Как назло, Лешка с Крысом стояли в тени, там два дома сходились углом, и ничего нельзя было толком рассмотреть.

На оставшиеся сто метров уставшая Тамара потратила больше времени, чем на вынужденный кросс по улице Сталеваров. А уткнувшись носом в широкую Лешкину спину, изумленно заморгала — Лешка даже не дрогнул. Да и Крыс не обратил на хозяйку ни малейшего внимания. Оба стояли задрав головы и изучали чужие лоджии.

Тамара с трудом разлепила пересохшие губы.

—Эй, вы чего?

Крыс заворчал, но головы не опустил. В темноте маленькие глазки довольно жутко поблескивали и почему-то отдавали красным. Бультерьер нетерпеливо перебирал короткими кривыми лапами, голый хвост стелился почти горизонтально, уши плотно прижаты к плоскому черепу — ужас полночный, а не милая домашняя собачка.

Тамара громко икнула. Вдруг показалось, что она спит. Ну да, спит. Или сошла с ума.

Уж слишком нереально все: они втроем топчутся в совершенно незнакомом дворе. Глубокой ночью. Почти в дождь. Причем мужики недвижно застыли, задрав головы, и только что не воют на щербатый тусклый диск, висящий над домом. А сама Тамара мокрая с головы до ног. Без всяких преувеличений. Колени у нее сбиты, любимые джинсы заскорузли от грязи, ладони счесаны, и волосы второй день не знают расчески.

Точно — картина маслом!

Тамара практически поверила в приснившийся кошмар, но тут Лешка шевельнулся, локтем двинул ее между ребрами, и она буквально согнулась от боли. Лешка же даже не обернулся к ней, лишь прошептал:

—Пятый этаж, крайняя лоджия.

Вот гад белобрысый!

Тамара осторожно выдохнула — вроде ребра целы. Даже удивительно. Сазонов такой бугай. И Крыс, свинья, даже не заступился.

Тамара отомстила сразу обоим. Правда, пока мысленно. Крысу поклялась с неделю, не меньше, не давать никакой прибавки к рациону, то бишь вкусных мозговых косточек, купленных как раз перед похищением. Пусть сидит на своем дурацком «Педигри». Или нет. Лучше на «Чапи», оно дешевле.

А Лешке теперь фиг что обломится! И на порог его не пустит. Неделю. Нет, три. Может, месяц? Точно, месяц.

Она-то, дурочка, раскатала губу — мол, такими денежками ради нее пожертвовал! Почти поверила в Лешкину любовь. Пусть  глубоко скрываемую за вечными насмешками. А он, змей холодный и скользкий, меж ребрами ее, не глядя?!

Все — полнейший отлуп. На месяц, а то и больше. Он еще пожалеет. Еще раскается. Приползет на коленях, а она тогда…

Сладкие сцены мести Тамара додумать не успела. Лешка безжалостно встряхнул ее и сказал:

—Стой здесь. Мы с Крысом пойдем в дом. Накрою гниду на месте!

Крыс согласно рыкнул и рванулся к двери подъезда. Лешка задумчиво пробормотал:

—Что-то не могу припомнить, кто тут живет… Или это подснежник?

Тамара в панике повращала глазами: она ни в коем случае не собиралась оставаться одна! Дернула Лешку за рубашку и жалобно проскулила:

—Какой еще подснежник?

—Неизвестная величина,—сухо пояснил Лешка. Тот, кого я не учитывал. Новый игрок. Не Василий Гулагин.

—А-а-а…— умно протянула Тамара. Потом стукнула бессовестного Лешку между лопатками и звонко крикнула: —Я с вами!

—Перетопчешься.

И этот свинтус недавно — в который раз — предлагал ей руку и сердце!

Тамара почти задохнулась от негодования — не месяц —два. Нет, полгода! И чтобы даже на порог… Чтобы и к телефону не подходить… Да она его отключит сегодня же… К маме уедет, вот! Навсегда.

Лешка с Крысом поднялись на крыльцо, Тамара упрямо дышала им в спину — не свяжут же они ее?

Едва Лешка нашел более других блестящие кнопки, угадав таким образом несложный код, Тамара первой проскользнула внутрь. Попутно прошипев, что она от них ни на шаг не отстанет. И пнув бессовестного Крыса влажной разбухшей кроссовкой.

Предатель!

Лешка даже не пытался выставить Тамару на улицу. Слишком хорошо ее знал. Вздохнул обреченно и рывком отправил упрямицу за спину. Лишь пообещал свистящим шепотом надрать ей уши, если она хоть на секунду высунется вперед.

Лифт Лешка проигнорировал. Тамара жалобно заскулила: у нее ныла каждая мышца. Тамара до сегодняшнего дня и не подозревала, что их так много, этих мерзких мышц.

Лешка с Крысом неслышно неслись вперед, а Тамара со вздохами и проклятьями продвигалась следом. Висела на перилах, трудно переводя дыхание, и уже не думала о неведомом злодее, похитившем ее. Несусветная сумма в десять миллионов рублей казалась прекрасным наказанием для бесчувственного Лешки Сазонова. Жаль, она, Тамара, появилась рановато!

                                                ***

Тамара споткнулась, и снова только Лешкина рука не дала ей упасть. Из-под ног с виноватым писком вымелся Крыс, Тамара со вздохом облегчения прошептала:

—Тут?

—Да.

Крыс потянул носом и утробным рычанием подтвердил — они на месте. Лешка безнадежно спросил:

—Может, подождешь нас на площадке?

—Нет!

—Ну ясно. Впереди паровоза — твое кредо.

—Чего-о?

—Ничего.

Все трое в глубокой задумчивости уставились на хлипкую деревянную дверь. Она совершенно не походила на соседние — металлические, обшитые кожей или деревом. Тамаре вдруг показалось, что они ошиблись — ну не мог человек, зарабатывающий похищениями, жить в таком месте! Или это… как его… перевалочный пункт? То есть временное жилье. А что, вполне может быть…

Тамара окинула оценивающим взглядом Лешку и порадовалась его широченным плечам: Сазонов вышибет жалкую дверь одним ударом! Впрочем…

Тамара привстала на цыпочки и прошипела в Лешкино ухо:

—Погоди.

Потом  пошарила в карманах джинсов, с трудом обнаружила подушечку «Орбита» и сунула в рот.

Лешка встревоженно нахмурился. Коснулся губами Тамариного лба: может, у нее нервная горячка? Такое пережить… И промокла вся… Нужно было заставить ее хотя бы переодеться… Не подумал, слишком все неожиданно…

Тамара негодующе оттолкнула его — вот еще, пожалел один такой! Она вытащила размягченную жвачку. Лешка изумленно моргнул: Тамара аккуратно делила ее на три части. Что называется, по-братски. На всех. Даже о Крысе не забыла.

Вызвать «Скорую помощь» Сазонов не успел, хоть и извлек мобильник. Тамара тщательно заклеила глазки на всех трех дверях, и у него отлегло от сердца — девчонка просто начиталась детективов.

—Выбивай,— великодушно разрешила Тамара.

Она ткнула пальцем в облупленную грязную дверь, Крыс заворчал. Лешка пожал плечами и нажал на звонок.

Подумал: «Томику необходимо как следует отдохнуть. Поднимать шум ночью — нужно быть сумасшедшим. Соседи сразу начнут трезвонить в милицию. И правильно сделают».

Сазонову же пока свидетели не нужны. Сам разберется, кто такой шустрый и гадит ему неделю подряд, без перерыва на сон и обед.

Лешка нехорошо ухмыльнулся: убивать их с Томкой здесь точно не станут. Слишком рискованно. А в драке…

Да уж, он с наслаждением разомнется. И растянет удовольствие надолго, это будьте уверены.

Лешка покосился на Тамару — ну и перенервничал же из-за глупой девчонки, врагу не пожелаешь. Надо же, самой полезть в ловушку! Правда, нужно отдать ей должное, и выбралась сама.

Лешка невольно усмехнулся, с таким напряжением Тамара смотрела на дверь. А сама походила на воробья. Мокрого, взъерошенного, только что после хорошей трепки.

Лешка продолжал жать на кнопку, едва державшуюся на оголенных проводках. Крыс нервно переступал с лапы на лапу и ронял на цементный пол слюну. Тамара ломала пальцы и молила бога, чтобы в них не сразу стали стрелять. И чтобы Сазонов остался живым, хотя он белобрысый гад и коварный скользкий змей.

Застывшая на лестничной площадке троица нервно вздрогнула — никто не слышал шагов! — когда раздался тоненький и совсем не разбойничий голосок:

—Кто там?

Лешка смущенно моргнул и неуверенно оглянулся на Крыса — может, он просчитался с этажами? Бультерьер жалобно заскулил, ему было сильно не по себе. А Тамара опасно побагровела, кулаки ее сжались, и она рявкнула:

—Открывай или мы вышибем дверь!

Сказать, что она сошла с ума, Лешка не решился. Во-первых, это казалось опасным — Тамара слишком разъярена, из нее только что искры не летели. А во-вторых, просто не успел.

Дверь распахнулась, и Лешкина нижняя челюсть лязгнула почти на уровне колен. Он не верил собственным глазам!

На пороге стояла Томкина старшая сестрица. Лелька Зимина. Собственной персоной. И абсолютно невинно улыбалась. Будто дорогих гостей принимала.

В ногах у нее крутился огромный котяра, и Лешка невольно попятился — серая шерсть стояла дыбом. Зверь злобно щерился, пушистый хвост мерно выбивал пыль из толстых боков, а глаза мерцали в полутьме подъезда поистине дьявольским огнем.

Как он мог забыть о Лельке?!

Лешка звучно треснулся о косяк, его будто ураганом смело. Мимо пронеслась дрожащая от злости Тамара.

Следуя ее невнятной команде «Взять всех!», в квартиру с готовностью бросился Крыс. Пес плотоядно урчал, ронял от предвкушения скорой мести слюни, а страшные челюсти уже заранее перемалывали добычу. 

Лешка невольно побледнел: зубам Крыса позавидовал бы нильский крокодил. Как и кровожадности.

Впрочем, Коська врага на месте не ждал. Разыгрывать из себя жертву он не умел, поэтому мгновенно исчез. Лешка даже глаза протер: кот буквально растаял в воздухе.

Жалобно пискнула Лелька. Лешка мельком увидел ее изумленное личико, и тут Тамара буквально повисла на сестре, а от ее разъяренного вопля: «Придушу!» — с потолка посыпалась штукатурка.

Где-то в квартире выл от бессильной злости разочарованный Крыс. Лелька тихо заваливалась на бок. Свихнувшаяся от последних событий Тамара в самом деле, похоже, вцепилась ей в горло. А Лешка пытался выйти из ступора.

Наконец он изо всех сил звезданул кулаком по косяку, костяшки пальцев нестерпимо заныли, зато Лешка сразу пришел в себя. Потряс разбитой рукой и грозно рявкнул:

—Всем на пол, стреляю без предупреждения!

От неожиданного окрика Тамара отшатнулась от сестры и чуть не упала. Зато Лелька послушно сползла вниз. И Крыс замолк. Осторожно выглянул в прихожую и замел хвостом. Крошечные глазки умильно поблескивали, грозный бультерьер смотрелся белым и почти пушистым.

Еще бы. Вожак стаи мог сейчас любого порвать в клочья!

С трудом сдерживаясь, Лешка шагнул в квартиру и захлопнул за собой дверь. Затем рывком поднял с грязной ковровой дорожки сомлевшую от ужаса и нехватки воздуха Лельку. И как котенка швырнул в комнату красную от нестерпимой злобы Тамару.

Крыс от пинка увернулся. Мышью прошмыгнул в зал и забился под батарею. Даже в эти трагические секунды бультерьер помнил о скрывшемся враге. И выбрал наиболее защищенное место. С прекрасным обзором.

Лешка почти бросил Лельку на диван. Та застонала и принялась ощупывать прилично помятую младшей сестрой шею. Тамара так явственно заскрипела зубами, что Крыс зажмурился. Лешка прорычал:

—Тишина, ну?!

Он взял древний расшатанный стул, как следует встряхнул, тот не рассыпался, и Сазонов удовлетворенно кивнул. Поставил стул перед диваном, оседлал — бедняга жалостливо заскрипел — и повелительно бросил:

—Рассказывай!

Тамара замерла в ожидании. Лелька изумленно расширила свои фиолетовые глазищи и пропела:

—О че-ем?

Крыс хрюкнул. Лешка озадаченно потер затылок. Тамара толкнула его в плечо и умоляюще прошептала:

—Можно я ее все-таки придушу?

                                                ***

Следующие пятнадцать минут Лешка Сазонов не мог понять, на каком он свете.

На покрытом пылью серванте бесновался вновь материализовавшийся в воздухе Коська. Гнул дугой спину, сверкал глазами, шипел и грозно щерился.

Кругами носился по комнате взбешенный Крыс. Лаять он, по счастью, не мог, рычать тоже — сорвал голос. Поэтому бессильно хрипел и клацал челюстями.

Лелька на диване талантливо изображала только что поднятого с постели человека. Невинно хлопала ресницами и категорически не понимала, что от нее хотят среди ночи.

А Томка с придыханием перечисляла все понесенные от старшей сестры за долгую жизнь обиды.

Вначале она загибала пальцы, но их оказалось всего десять, и это привело Тамару в ярость: исчезла наглядность. Чтобы не потерять ее окончательно, Тамара подступила к книжным полкам. Теперь каждая перечисленная обида сопровождалась с силой брошенной на пол книгой.

В результате посуда в серванте дребезжала. Крыс взвизгивал и сбивался с ноги. Коська наверху сыпал искрами. Лешка пытался запомнить хоть некоторые из неизвестных ему приключений сестер — нужно ведь знать, с кем связался.

Лелька же с искренним любопытством посматривала на нежданных гостей. Она ничуть не чувствовала себя виноватой, слепой бы заметил.

Наконец Тамара иссякла. Лелька пожала плечами. А Лешка безнадежно подумал — никогда ему не удержать в памяти всю эту галиматью. Сломанную руку, пожар, полет с балкона, несчастный случай в бассейне, альпинистские попытки штурмовать дом, потерянную фалангу пальца, взрывы, игру в Вильгельма Телля, угон соседской машины, шрам на плече, ночь под дождем и последующее воспаление легких…

Виски заныли от острой боли, Лешка машинально помассировал их и простонал:

—Кто-нибудь мне объяснит, что происходит?

Лелька приветливо улыбнулась. Крыс почти по-человечески вздохнул. Коська фыркнул. Тамара удивленно протянула:

—Ты еще не понял?

—Нет.

—Лелька пишет детектив!

—И что?

—Ну ты и тупой…

Тамара внимательно осмотрела комнату и взяла со стола ноутбук. Лелька сделала попытку встать, но младшая сестра так нехорошо усмехнулась, что Лелька лишь отвернулась. Шея и без того ныла, наутро наверняка выступят синяки. Если не раньше.

—Пароль —«Томик», я почти уверена.

Лешка послушно набил и изумленно хмыкнул. Тамара покосилась на застывшую старшую сестру и грустно констатировала:

—Придушить, значит, не дашь...

Лешка глотал страницу за страницей и не верил собственным глазам. Тамарин голос он слышал как сквозь вату, было не до этого. Лешка Сазонов лихорадочно жал на «Page Down» и бормотал:

—На зоне ничего хорошего, пусть живет, плюнь.

Наконец он захлопнул крышку, осторожно положил ноутбук рядом с хозяйкой и обернулся к Тамаре. Долго рассматривал, потом с уважением спросил:

—Давно догадалась?

—Только что, — неохотно буркнула Тамара.— Как на пороге ее увидела.— И зло крикнула:— Потому что полная дура! Могла бы сразу понять — автор рядом!

 Она истерично рассмеялась. Крыс заскулил и лег у хозяйки в ногах, больше ничем поддержать не мог.

—Поверила Сереге, что Лелька в творческой командировке! Сидит в деревне, дышит свежим воздухом, млеет от красот пейзажа и ждет музу! Будто моя сестрица хоть чего-нибудь в своей жизни ждала!

Лелька старательно изучала опустевший книжный шкаф.

—Это не для тебя, да, Лелька? Тебе бы все своими ручками пощупать и плевать на весь мир, так?

Тамара упала на диван и размазала по лицу злые слезы. Крыс жалостливо запыхтел и начал вылизывать ей руку. Лешка смотрел сочувственно.

Тамара положила ноутбук на колени, ввела пароль и горестно покачала головой:

—Так и думала! Все опробовала! Карманная кража, вооруженный грабеж, квартирная кража, угон машины и на закуску — похищение людей и требование выкупа. Полный спектр! И мы с тобой, Лешик, в роли подопытных кроликов. Что понятно — нельзя же пакостить чужим, вот порадеть родному человечку…

К тому же, Лешик, нужно чтить уголовный кодекс! Если схватят за руку, вот как мы сейчас, всегда можно воззвать к пониманию или обернуть все в шутку. Пусть дурную. Мол, близкие люди, меж собой разберемся. Цени, Сазонов, она тебя в родственниках держит! Мы еще не расписались, я тебе вообще с сегодняшнего дня отлуп на полгода даю. —Лешкины глаза округлились.— А она тебя в шурины зачислила! Или в девери,  все время путаю, впрочем, один черт…

Тамара захлопнула крышку и в сердцах влепила сестре пощечину. Как следует влепила, звонко. От души, что называется.

Крыс даже присел от неожиданности. Коська грозно зашипел, но на больший протест не осмелился. Лелька потерла мгновенно покрасневшую щеку.

Лешка же бессмысленно таращил глаза. Старался понять — за что впал в немилость.

Тамара язвительно прошипела:

—А вывод-то, вывод! Ты видел, Лешик?

Сазонов заторможенно кивнул, слов у него не было. До сих пор. Как и мыслей, если уж честно. Сестры действовали на него гипнотически, особенно когда собирались вместе. Кролик перед удавом имел больше шансов.

—Ей стало неинтересно!— с удалой веселостью выкрикнула Тамара.— Все слишком легко!

Она рассмеялась.

—Карманы с сумками чистить легко! Раз плюнуть, понимаешь? Главное, малость попрактиковаться дома да безопасной бритвой научиться пользоваться, а еще лучше — хорошо отточенной монеткой. Так забавнее, усвоил, Лешик?

А грабеж?! Первоклассник бы справился, была бы голова на плечах! Главное — диктофон с подобающей записью дома не забыть, благо боевиков сейчас по телику тьма тьмущая, выбрать и записать нужное запросто можно, только не ленись.

Тамара истерично крикнула:

—Классно придумано! Даже у такого бугая, как ты, Лешик, ножонки подламывались, так? Групповой грабеж — не шутка, а уж когда карандаш в спину ткнут, вообще сразу нужно сдаваться…

Лешка покраснел и сжал кулаки. Тамара всхлипнула:

—Если бы не напел мне, что тебя двое грабили, да еще мужики, я, может, вспомнила бы о Лельке. И о ее дурацкой идее написать детектив!

—Да откуда ж я…

—Оттуда,—неожиданно разозлилась Тамара.

Слезы на ее лице мгновенно высохли, глаза стали колючими. Она почти с ненавистью смотрела на ошеломленного Лешку.

—А кто мне сказал, что красная дискета из клуба?!

—Не я,— тут же открестился Сазонов, пытаясь быстренько просчитать, какие нелепые обвинения ему еще предстоит опровергнуть.

—Как же!

—Не говорил. Я ее на пороге нашел, на дверном коврике, думал — ты уронила, вот и взял…

—Хватить врать!

Тут Тамара запнулась, лицо ее стало задумчивым. Вдруг вспомнилось, она действительно Лешку про дискету не спрашивала. Ну да. Притащила ему горсть маратовских визиток и пристала — откуда они. А дискета уже находилась в системном блоке.

Вот дура! Сама себе вбила в голову, что дискета от Баймуратова. И вторую ему приписала, что неудивительно. Обе «Verbatim», явно из одного гнезда, манера изложения та же, что еще она могла подумать?

Но Лелька-то, Лелька!

Тамара обреченно вздохнула, смиряясь с очередным поражением — сестру все равно не переделаешь. Отомстить, правда, можно…

Она посмотрела на бледное, почти прозрачное от усталости Лелькино личико и поморщилась от бессильной злости.

Не сумеет она заложить Лельку мужу. Не сестрицу пожалеет. Сергея. И Мишку. Они-то уверены — Лелька в полной безопасности. Сидит себе в деревне, молочко пьет, свежим воздухом дышит, нетленку кропает…

Бедный Мишка! Бедная Динка!

Тамара зло покосилась на ноутбук, будто именно он виноват в ее мытарствах, и просипела:

—Детектив-то хоть напишешь?

Ее неожиданный вопрос почему-то снял напряжение. Все мгновенно расслабились, будто Тамара объявила амнистию.

Крыс освобожденно засопел и впервые выпустил из поля зрения кровного врага. Коська рухнул прямо на серванте, лапы у него неприятно дрожали. Только что он готовился драться не на жизнь, а на смерть.

Лешка поднял голову и с любопытством уставился на будущую писательницу. Он искренне сочувствовал Сергею. И эгоистично радовался за себя. Тамара сейчас казалась Сазонову буквально ангелом во плоти.

Слава богу, Лельку ей не переплюнуть!

Лелька же младшую сестру всегда прекрасно чувствовала. Гроза прошла, и она ласково улыбнулась Тамаре. Подтянула к себе ноутбук, похлопала по крышке и безмятежно сказала:

—Не-а.

—Почему?

—Передумала. Понимаешь, просто слишком. С самого начала все не так пошло. Из-за тебя, наверное…

Тамара изумленно уставилась на сестру. Лелька грустно вздохнула.

—Я неделю готовилась, не меньше. Ночами не спала, когда над первым эпизодом думала. Голову сломала — как понезаметнее в автобусе выглядеть. Старушкой на дело идти, парнишкой, девчонкой-школьницей, гранд-дамой? Над имиджем работала, в образ входила. А ради чего? — Лелька возмущенно воскликнула: — Ты даже не посмотрела в мою сторону! Ни разу!

Тамара сжала кулаки. Больше всего на свете ей хотелось стукнуть свою предприимчивую старшую сестрицу. С ее дурацкими претензиями. И как следует.

Лелька разочарованно вздохнула:

—Пара секунд — и ты без кошелька.

Тамара покраснела от злости. Она прекрасно помнила свое отчаяние и бесплотные попытки найти деньги. Ей эта «пара секунд» обошлась довольно дорого.

Лелька по-детски обиженно крикнула:

—А я  ногу себе натерла! У магазина упала! С костылем и сумкой путалась! Боялась, что кто-нибудь из соседей меня заметит!

Тамара демонстративно фыркнула. Лелька твердо сказала:

—Писать об этом мне неинтересно.

Лелька высказалась и теперь невинно сияла. У Тамары заполыхали уши: это что ж, они с Лешкой напрасно мучились?!

Лешка покосился на разгневанную подругу и поспешно подал реплику:

—Но ведь ты собрала материал? Или…

—Вот именно — или!—рявкнула Тамара.— Она же не все перебрала! Ты забыл про торговлю оружием, наркотиками и человеческими органами! Она еще расчлененки не пробовала!!!

Лешка угрюмо ухмыльнулся. Он, конечно, понимал, что Тамара преувеличивает, но в то же время…

С Лельки станется. Если припомнить все, что час назад выкрикивала Тамара… Все, что они пережили за последние дни…

Лешка перевел взгляд на Лельку и чуть было не выругался вслух: перед ним сидела девочка с рождественской открытки. Нежное личико, задумчиво мерцающие огромные глаза удивительно насыщенного синего цвета, изящные руки, примерно лежащие на коленях…

И это именно она сверлила ему спину карандашом у лифта!

Невероятно.

Именно она разыгрывала у остановки девчонку школьницу. Приплясывала под неслышную ему музыку и наверняка смеялась, когда Лешка пулей вылетел из подъезда в надежде поймать грабителей.

Нет, он ни черта не понимает!

Тамара перевела дыхание и, стиснув зубы, напомнила себе — сестру она не изменит. Никак. Посчитала до десяти, потом еще раз до десяти, и еще раз. Пригладила слипшиеся, торчащие перьями волосы и велела себе расслабиться.

На всякий случай Тамара пересела от Лельки подальше, чтобы даже случайно до нее не дотянуться и не прибить в сердцах. Поглубже вдохнула и уже спокойнее переспросила:

—Почему?

—Скучно все это,—улыбнулась ей Лелька. Покачала ножкой в воздухе и добавила:—Простенько слишком. Поэтому неинтересно.

—Так ты что, вообще писать не будешь?—половив ртом воздух, прошипела Тамара и сжала кулаки.

Лелька опасливо отодвинулась. Немного помолчала и сказала:

—Я пишу.

Лешка с Тамарой переглянулись. Крыс поднял голову и тихонько заскулил. Коська презрительно зашипел: ему надоели глупые двуногие.

Лелька пошарила на столе и протянула сестре книжку небольшого формата. Тамара недоверчиво покосилась на пеструю обложку и спрятала руки за спину. Лелька пожала плечами и нежным голоском пояснила:

—Я пишу танка.

В глазах Тамары появилась паника. Лешка неопределенно хмыкнул. Крыс вздохнул, он смертельно устал. А Коська воспользовался общим замешательством, молнией метнулся к лоджии и был таков.

Тамара простонала:

—Что это?

—Японские пятистишия. Очень емкие. В них весь мир, понимаете? Срез того, что хочешь оставить в памяти. Как картина. Мне… понравились.

Лешка смотрел с интересом: такого он не ожидал.

Тамара покрутила пальцем у виска и прошептала:

—Что? Что такое эти… танка?

Лелька опустила глаза и с выражением продекламировала:

—«Танка» —

Капля янтаря.

В нем

Спит мгновенье

По твоему приказу.

Тамара открыла рот. Лешка смотрел странно и думал — может, и неплохо, что сестры похожи. Пусть обе явно с тараканами в голове. Крупными тараканами. Очень крупными.

 Лелька застенчиво призналась:

—Сама написала…

Тамара ошеломленно молчала. Лешка ждал. Лелька сказала:

—И вот еще. Я назвала танка — «Мартовская зарисовка».— Она мечтательно улыбнулась.

              Сумрачен мир за окном.                          

                          Ни земли, ни неба, ни солнца.          

                          Серебром дышит все!

                          А снегирь на снегу —

                          Как обещанье весны.

                                                            ***

На этом все и закончилось. За детектив Лелька Зимина так и не взялась. К горькому разочарованию своего старшего сына Мишки.

Зато, к искреннему удивлению Тамары, Лелькино увлечение танка продолжалось.

Потрясенному необычной историей Лешке вернули драгоценную коллекцию марок. Лелька просто не могла прихватить что-либо потяжелее. Ей был важен сам факт квартирной кражи.

Угнанный джип стоял на стоянке в двух кварталах от Лешкиного дома. Как его не заметила милиция? Сам Лешка пребывал в уверенности — машины давно нет в городе. Поэтому не искал.

Пропавший бумажник ждал Сазонова в родной комнате, под стопкой постельного белья. Лелька вернула его на следующий же день. Когда «крала» марки.

Тамаре она отдала деньги и связку Лешкиных ключей. Запасную. И лично съездила за ее кожаным плащом в Городище.

Лелька даже порядок в подвале сама навела. Ну, почти сама. Ей помогал деморализованный Лешка Сазонов.

Кстати, дача у Рыбинского водохранилища принадлежит друзьям Сергея Зимина. Лелька просто попросила разрешения пожить там с недельку. На свежем воздухе.

И получила. С негласного согласия мужа. Именно поэтому Сергей так спокойно отнесся к ее «творческой командировке».

Идею похищения в случайном разговоре подсказала старшей сестре Тамара. И заинтриговала сложностью процесса получения выкупа.

Может быть, и хорошо. Сама Лелька как раз обдумывала убийство. И искала жертву. Потруднее.

Конечно же, она не собиралась убивать на самом деле, но… сымитировать убийство и тщательно провести подготовку — обязательно.

Лелька обожала проблемы. Заманить сестру в ловушку — пустяк. Вот получить за нее выкуп — другое дело.

Лелька полгорода обегала в поисках подходящего места. А потом натаскивала Коську, чтобы он поработал почтальоном. Отсюда и требование не рублей или долларов, а пластиковых карт. Не надрываться же коту!

Вообще-то Лелька сама собиралась пойти с ним, хотела подождать Коську в парке, но ей помешала гроза. Брести в ночь куда-то к городскому пляжу сразу после дождя — бр-р-р.

Дискеты Лелька подбрасывала Тамаре не просто так. Она вначале не знала, кого лучше похитить — Лешку или сестру. Лельку интересовало, насколько дороги друг другу эти двое. Вечно ссорятся! И не расстаются.

Похитить Тамару оказалось технически легче. Сыграть на ее любопытстве, и дело в шляпе. Лелька отлично знала свою младшую сестрицу.

А десять миллионов рублей… Не требовать же за родную сестру меньшую сумму! Это могло ее унизить.

Снимок Марат Баймуратов так и не получил. Наверное, Тамара действительно уронила его в тот сумасшедший вечер.

Кстати, пропавшая фотография была совершенно безобидной. Просто единственная, и Марату не хотелось ее терять.

Что еще?

Лешкина сделка все же сорвалась. Заводы стройматериалов оказались уже куплены. Не только Лешка понимал — впереди строительный бум.

Ипотека! Это слово склонялось на всех углах.

Одна Тамара после этой истории долго не могла успокоиться.

Ведь она сразу заметила странную реакцию Крыса в оскверненной Лешкиной квартире. Еще, кажется, подумала — он так обычно на Коську реагирует. Подумала и забыла. А зря. Могла бы помнить: все ее неприятности — особенно крупные! — связаны только с Лелькой…

Реклама на сайте