«Платиновый мальчик»

Галина Гордиенко Платиновый мальчик

Галина Гордиенко. (Таисия Удальцова) изд-во Омега.

                                    ПЛАТИНОВЫЙ  МАЛЬЧИК   

                                                ГЛАВА 1

Пятница, да еще и тринадцатое число — это уже перебор.

Тамара Журжина вообще-то в приметы не верила. Но день выдался настолько паршивым, что к обеденному перерыву в памяти поневоле всплыло: сегодня же тринадцатое ноября, пятница.

Скажем прямо, очень вовремя всплыло. У Тамары даже на душе немного полегчало. Теперь получалось — не слишком-то она и виновата в бесконечной череде неудач. Просто планида у нее такая. С самого раннего утра кем-то щедро отмерены на ее долю мелкие — слава тебе господи — неприятности. А что поделаешь? Пятница, да еще тринадцатое число…

Хорошенько поразмыслив, Тамара признала — ничего страшного пока не произошло. Ну опоздала она чуть ли не впервые в жизни на работу. Так честное слово, причина вполне уважительная. Ее просто не разбудили! Один будильник (электронный) вдруг онемел, а другой (бультерьер Крыс) нагло проспал. При чем здесь она, Тамара?

Вот только, к сожалению, этим ее невезучесть на сегодня не исчерпывалась. Тамарины неприятности лишь начинались, как и сама пятница.

Воздавая виновным по заслугам — первый в сердцах был отправлен  в мусорное ведро, а второй, как ни скулил, получил на завтрак лишь «Педигри»,—Тамара чересчур увлеклась и оставила дома дискету с расчетами. Как результат — перестаралась с органическими добавками и гальваническую линию пришлось останавливать на три часа. Шеф был в ярости!

По его словам — срочный заказ буквально горел, а вместе с ним и Тамарины премиальные. Те самые, что она давным-давно расписала до последней копейки.

Лишаться честно заработанных денег было обидно. Тамара невольно злилась, но признавала и правоту шефа. Для ведущего технолога ее ошибка слишком груба. Не для того ей платили твердые пятнадцать тысяч в полмесяца, чтобы по ее вине летели поставки. Любая накладка запросто могла обернуться потерей заказа, а фирма только-только становилась на ноги.

Проклятая пятница и дальше не давала забыть о себе. Тамара сгоряча разругалась с лаборанткой, принялась лично готовить фильтры и скоро походила на трубочиста, так вывозилась в активированном угле. А еще через полчаса угробила любимый джемпер, капнув на рукав щелочью.

Спрашивается, почему она не надела спец халат? Всегда надевала, а тут и не вспомнила. Теперь-то ясно — пятница.

Рабочий день продолжался, время тянулось как резиновое, и обреченная на провалы Тамара старалась использовать его на всю катушку. Поэтому успела порвать две пары колготок, опрокинуть на себя стакан с апельсиновым соком и потерять кошелек с последними тремя сотнями. Хорошо, после того как расплатилась с официанткой в кафе.

А возвращаясь в офис, умудрилась споткнуться на ровном месте и сломала каблук. Это оказалось последней каплей. Разъяренная неудачами, Тамара поклялась не выходить из комнаты! Пусть шеф хоть лопнет от злости. Премии ее уже лишили, чего терять?

Тамара кипела, дурная энергия в ней искала выхода, но разругаться ни с кем не удавалось, хоть плачь. Все смотрели сочувственно и старались ей услужить.

Старший бухгалтер подсунул под нос плитку шоколада; коллега-технолог услужливо поменяла воду в цветах; уборщица, совсем молоденькая девчонка, шепотом предложила слетать в бар за кофе…

Оставалось стиснусь зубы и улыбаться. Что Тамара успешно и проделывала уже второй час подряд. Дабы не тревожить общественность.

Немного утешила ее Аглая Львовна. Именно она вдруг припомнила, какой сегодня день, и жарким шепотом поведала Тамаре пару служебных триллеров. В них дело не ограничивалось такими пустяками, как лишение премии. Несчастные лишались кое-чего посущественнее. Например, руки. Или глаза.

Так что через десять минут Тамара сидела за столом, мрачно подсчитывала потери и несмело радовалась их мизерности. Еще оставалась надежда благополучно дотянуть до пяти часов и удрать домой. Уж там-то она…

Продумать, как она переждет в родных стенах страшный день, девушка не успела. Пронзительно заверещал телефон, и Тамара с ненавистью посмотрела на него, она боялась поднимать трубку.

Однако мерзкий аппарат продолжал надрываться, сослуживцы начали недоуменно коситься в ее сторону, а пожилой бухгалтер Федор Петрович предложил свои услуги. Мол, запросто скажет настырному абоненту, что она, Томочка, вышла. Пусть даже это будет сам шеф!

Явно по глупости Тамара от помощи добродушного Федора Петровича отказалась и сняла трубку сама. А минут через пять поняла — пятница, да еще тринадцатое — это действительно серьезно, и ее неприятности только начинаются.

Потому что не успела Тамара поднести трубку к уху, как услышала до ломоты в скулах знакомый голос Лешки Сазонова, давнего (и безнадежного!) претендента на ее руку и сердце.

Лешка, зная ее замашки, торопливо воскликнул:

—Не отключайся, у меня важное сообщение!

Тамара едва не подпрыгнула от такой наглости. Еще недели не прошло, как она запретила Сазонову показываться ей на глаза. Популярно объяснила — между ними все кончено. Раз и навсегда.

И правильно — нахал вздумал учить ее жизни! Уверял, что Тамара без него, Лешки, наверняка пропадет. Мол, влюблена в него как кошка, мешает же ей признаться в этом элементарнейшее упрямство. А он, Лешка, слишком добр. Терпит Тамарины выверты просто из жалости. Из жалости! Каково, а?

Расвирепевшая Тамара едва Сазонову голову не проломила любимой вазой. Только Лешкина голова оказалась много крепче керамики. Старинную, еще мамину вазу Тамаре до сих пор жалко, склеить ее не удалось.

Короче, на Лешкин вопль у Тамары и слов-то не нашлось. И трубку бросить она не успела. Лешка, видно, что-то почуял и почти без паузы крикнул:

—Я о Лельке!

Ну и подсек Тамару, как опытный рыбак молодую рыбешку. Встревоженная девушка почти упала на стул. Прижала трубку к груди и едва слышно прошелестела:

—Ненавижу пятницы…— Потом переложила ее из мгновенно вспотевшей ладони в другую руку и жалко пролепетала:—Не поняла… о чем ты?

—О Лельке поговорить хочу,— уже спокойнее повторил Лешка.

—Что… что-то случилось?

—Как тебе сказать…

—Прямо!

—Не могу.

—Почему?

—Не телефонный разговор. Давай вечерком подъеду?

—Ко мне?!—возмущенно прошипела мгновенно пришедшая в себя Тамара.

—Ага,—безмятежно заявил Лешка.—Потому что твоя сестрица вот-вот влезет в очередную авантюру.

Тамара побледнела, но сказать ничего не успела. Лешка, помолчав пару секунд, угрюмо буркнул:

—Если еще не влезла.

—Откуда ты знаешь?!

—Привезу доказательства.

Зубовный скрежет Тамары заставил шарахнуться в сторону привычно подслушивающую Татьяну Петровну Чайкину, их программиста. Со стола полетели на пол какие-то документы, еще вчера подготовленные Тамарой на подпись шефу и сегодня благополучно забытые. Вдруг завис совершенно новенький, только что отлаженный компьютер. Над головой нервно загудела и замигала лампа дневного света.

Лешка поспешно добавил:

—Со своей стороны гарантирую безупречное поведение.

—Ты-ы?—простонала Тамара.

—И почтительность!

Тамара не поверила и доходчиво изложила Лешке свою точку зрения на его «безупречное поведение». Бессовестный Сазонов ничуть не смутился, мерзко хихикнул и шепнул:

—Буду лакейски робок, клянусь правым клыком твоего Крысеныша.

—Своим клянись!—грозно рявкнула Тамара.

—Отсутствует-с,— ехидно доложил Сазонов.—А то бы я…

—Прекращай балаган!

—Как угодно-с.

Тамара немного помолчала и устало спросила:

—Не врешь?

—Как можно-с! Сестра — это святое. А уж твоя Лелька…

—Ладно,—перебила его Тамара.—Жду к восьми.

—Я мог бы встретить тебя после работы…

—Нет!

Тамара бросила трубку, а потом долгих полчаса тупо таращилась на телефон, не обращая внимания на встревоженные и любопытные взгляды сослуживцев. Она пыталась подсчитать в уме, сколько времени прошло с последней Лелькиной аферы. Что-то получалось маловато.

Тамара затосковала. Разом заныли и отозвались болью еще в детстве полученные травмы, результат неуемных фантазий старшей сестрицы: мизинец на левой ноге, где  отсутствовала фаланга — Тамара было всего семь, когда Лелька «изобрела» порох — и  шрам на плече. Тамара даже поежилась от этих воспоминаний. Хотя, что касается шрама, помнится, она и испугаться тогда не успела…

Ей  едва исполнилось пять, когда Лелька решила стать снайпером. Для начала она долго бегала в тир, а потом взялась повторить подвиг Вильгельма Телля. И если первым выстрелом из папиной воздушки Лелька действительно сбила яблоко с Тамариной головы, то вот вторым… Неожиданно прозвенел звонок в дверь, и у Лельки дрогнула рука. Счастье, что она не попала младшей сестре в глаз!

Хмурая Тамара до самого конца рабочего дня сидела за столом, мысленно жалела себя и перебирала давние обиды. Она даже не пыталась угадать, в какую именно авантюру на этот раз собиралась втравить ее Лелька. Просто наслаждалась последними минутами относительного покоя. Тамара прекрасно знала — Лелькины приключения редко бывали безобидными. Точнее, почти никогда.

На их фоне сегодняшние неприятности внезапно показались Тамаре сущей мелочью, не стоящей внимания. Сейчас она искренне не понимала, с чего вдруг так расстраивалась. Вот уж воистину — все познается в сравнении.

                                                ***

Вечером Тамара особенно охотно гуляла с Крысом. Даже изредка срывающийся дождь ей не мешал. Она безропотно шлепала за бультерьером по всем лужам,  продиралась через мокрый кустарник и кротко задерживалась у любимых псом помоек.

Ее рассеянность настолько потрясла Крыса, что он и не пытался тянуть вожделенно пахнущие огрызки в пасть. Жаль, хозяйка была в прострации и не могла оценить его примерного поведения.

Тамаре совершенно не хотелось возвращаться домой. Особенно когда она вспоминала, что на лестничной площадке ее ждет Лешка Сазонов. Да еще с какими-то доказательствами Лелькиного легкомыслия.

Тамара поежилась в предвкушении новых безумств старшей сестры, между лопатками словно ледяным сквознячком потянуло.  Она подняла воротник и покрепче сжала зубы.

У нее даже мелькнула дурная мысль сбежать подальше от своего дома и переждать опасные часы у кого-нибудь из знакомых. Не общих, естественно. Чтобы Лешка ее не вычислил. А завтра кто знает… Все-таки наступит суббота. Вдруг Лелькина авантюра окажется менее разрушительной четырнадцатого ноября, чем тринадцатого, да еще в пятницу?

Тамара горько вздохнула: вот гад белобрысый! Наверняка считает, что она, Тамара, у него в руках. Будет теперь выдрюкиваться, выдавать по словечку в час, в надежде задержаться подольше. Еще и ночевать запросто напросится. Хорошо, у нее теперь две комнаты. Так что спать бессовестному Лешке в гостиной, а у порога хозяйской спальни уляжется Крыс. Со строгим приказом — охранять.

Тут Тамара весьма некстати вспомнила, что в последнее время Лешка умудрился подружиться с ее любимцем и теперь не является без какого-нибудь собачьего лакомства, и разозлилась. Подтолкнула безвинного пока бультерьера кроссовкой, придавая ему ускорение, и возмущенно прошипела:

—У-у, предатель! Продашь за кусок колбасы, знаю я тебя!

Услышав про колбасу, голодный Крыс заволновался, гулко сглотнул и мощно потянул к дому. На первую часть Тамариной реплики он попросту не обратил внимания. А вот покушать… Покушать Крыс всегда любил. Его не волновала собственная талия. И диет он не признавал.

Тамара болталась на другом конце поводка и рассеянно думала, что ее дом вовсе не является крепостью. Из-за Лешки Сазонова, которого никак не удается выгнать вот уже два года. И Крыса, самовольно посчитавшего Лешку своим.

Тамара невольно фыркнула: хороша хозяйка! Сколько раз ей приходилось отсиживаться в крохотной спальне, в то время как сладкая парочка прохлаждалась в гостиной? Десятки! А то и сотни.

Пока Тамара дулась, эти двое безмятежно развлекались. Бессовестный Крыс послушно носил гостю свой мячик и радостно лаял, когда Лешка выдирал у него из пасти толстенную палку, заботливо принесенную Тамарой из парка. А уж когда Лешка таскал пса, висящего на деревяшке, как кусок тряпки по всей комнате… Восторгам Крыса не было предела! И плевали они на изнывающую от скуки хозяйку дома.

Доходило до того, что Тамара порой вынуждена была мириться. И ее снисходительно прощали. И утешали каждый на свой лад. Крыс вылизывал все, до чего удавалось дотянуться, а Лешка лез с поцелуями. Действительно, не уходить же ей из собственной квартиры?

                                                   ***

К сожалению, Тамара оказалась права. Лешка Сазонов в самом деле поджидал ее на лестничной площадке. Спокойненько сидел на ступеньках, а на его коленях лежал букет темно-вишневых гладиолусов в блестящей нарядной упаковке, украшенной пошлыми рюшечками и бантиками.

Тамара сурово сдвинула брови: противный Лешка и тут не мог не напакостить. Знал же — Тамара терпеть не могла подобного оформления. За ним живых цветов не видно.

Крыс почуял своего нового друга еще на улице, взвизгнул от восторга и за пару секунд втащил Тамару на второй этаж. Радостно бросился в ноги Сазонову, и  не ошибся: этот коварный змей-искуситель не забыл и про него.

Увидев запыхавшуюся, раскрасневшуюся Тамару, Лешка с шутовским поклоном протянул ей гладиолусы, а счастливому Крысу — самую дорогую косточку из зоомагазина. Почесал бультерьера за ухом, заговорщицки подмигнул ему и пробормотал:

—Песику — косточку, даме — цветы. Никакой ошибки, Крысеныш?

И толстобрюхий предатель, эта сарделька на кривых лапках, этот желудочно озабоченный прихвостень, тут же с готовностью подтвердил — никакой. И неодобрительно покосился на хозяйку. По мнению Крыса, она недостаточно радовалась дорогому гостю. Хорошо, Тамара не лопнула от злости.

В собственную квартиру девушка влетела пулей. И это после того, как именно Лешка Сазонов распахнул перед ней дверь. Сама Тамара настолько была выбита из колеи, что не смогла попасть ключом в замочную скважину, у нее тряслись руки. Лешка осторожно отобрал у нее связку и добродушно посоветовал:

—Не волнуйся так, Томик. Понимаю — любишь, соскучилась, но… Не выдавай себя с головой.

В первые секунды Тамара не поверила собственным ушам — Лешка смотрел так невинно! И покраснела от досады, что сразу не нашлась с ответом.

Лешка же сочувственно покачал головой и высказал надежду, что она когда-нибудь повзрослеет. И чем скорее, тем лучше. Для нее же.

При этом Сазонов настолько противно ухмыльнулся, что Тамара не выдержала и хлестнула Лешку по спине подаренным букетом. И перестаралась: два верхних бутона отлетели на бетонный пол, а один из гладиолусов, самый красивый, насыщенного красного цвета, сломался.

Тамара расстроилась— вот она, пятница тринадцатого! Да и цветы ей стало жалко до слез.

Крыс заворчал, обнюхал упавшие бутоны и демонстративно отвернулся. Он не желал видеть подобного безобразия. Тем более вмешиваться.

Лешка же серьезно заметил:

—Правила игры святы, согласна? А ты еще не сказала, насколько меня ненавидишь.— Он широко осклабился. — Хочешь, сделаю вид, что поверил? Раз я обещал тебе почтительность…

—Лакейскую притом, — с бессильной яростью прорычала Тамара.

Крыс опасливо оглянулся и покрепче сжал в зубах подаренную косточку. Бультерьеру на секунду показалось: он слышит голос конкурента на его законное лакомство.

—Прошу простить, забылся,— не стал возражать Лешка и придержал для покрасневшей от злости Тамары входную дверь.

Потом он спокойно наблюдал, как Тамара сбрасывала на пол мокрую плащевку и швыряла в угол грязные кроссовки. Слушал, как она шипела от злости и бессильно клялась в следующий раз не пускать его на порог. И с десяток раз повторила, что она, Тамара, его терпеть не может, ее от него просто тошнит! Он белобрысый гад, бездушный шкаф, глаза у него – как мутная болотная вода, а зубы –как у лошади Прежевальского!

—Господи, чем тебе не угодила лошадь Прежевальского?—ошеломленно пробормотал Лешка.

Тамара опасно побагровела и выкрикнула, что он надоел ей. А Лешка глумливо извинился и пообещал больше не перебивать. Мол, в качестве лакея он не имеет на это никакого права.

Потом Лешка уселся на пол и стал спокойно пережидать грозу. Не в первый раз. И рта не раскрыл, пока Тамара сама не подошла к нему с расспросами. Предварительно приняв душ, накормив Крыса и немного успокоившись.

Так что только через час Тамара узнала, с чем к ней пришел Сазонов. С рекламной газетенкой!

Тамара глазам не поверила, когда Лешка вытащил ее из кармана куртки и развернул на кухонном столе. Даже Крыс занервничал, бросил драгоценную кость в свою миску и прижался к ногам хозяйки. Таким образом он оказывал ей поддержку. Себе, впрочем, тоже.

Лешка терпеливо ждал. Тамара брезгливо ткнула во влажные страницы пальцем и неверяще прошептала:

—Что, опять объявление?!

Вдруг появилось ощущение, что у нее «дежа вю». Ведь в прошлый раз все Тамарины неприятности начались с точно такого же паршивого рекламного листка. С нескольких строчек, написанных сумасшедшей Лелькой и напечатанных не менее сумасшедшим редактором. Неужели все начнется сначала?!

Лешка кивнул. Крыс жалобно тявкнул. Тамара еще более жалобно проскулила:

—Она с ума сошла? Ведь обещала!

—Что обещала?—не понял Лешка.

—Как  что? Бросить свое дурацкое гадание на молоке! Ее объявлений, правда, больше не было, я проверяла…

—Вспомнила,—угрюмо усмехнулся Лешка.—Об этой истории твоя Лелька и думать забыла, поклясться готов. Ей свежачка подавай, а то ты ее не знаешь.

—С… свежачка? — испуганно выдохнула Тамара. — Какого свежачка?

Лешка с жалостью посмотрел на девушку и указал на строчки, отмеченные галочкой. Тамара запинаясь прочла:

—«Частный детектив со стажем и дипломом берется расследовать любое преступление. Гарантия конфиденциальности! Предельная деликатность! Разумные расценки! Обращаться по адресу — Коммунальная улица, дом 21, квартира 13. Спрашивать Зимину Ольгу Вячеславовну…» — Она опустила газету. — Тут еще время указано и телефон…

Тамара всхлипнула. Клоп завыл. Лешка отобрал газету и неохотно буркнул:

—Телефон тоже ее, я проверял.

Тамара слепо нашарила стул и бессильно села. Клоп сочувственно пыхтел и толкался холодным носом ей в ноги. Лешка осторожно заметил:

—Может, не так все и страшно.

—Да-а?

—Сама подумай, какой дурак сунется к твоей сестрице?

—Мало, что ли, кретинов?—убито простонала Тамара.

—Да стоит клиенту ее увидеть, он сразу же сбежит. Какой из твоей Лельки сыщик, прикинь. Балерина в лучшем случае. Кто ей доверится?

—Ты плохо знаешь Лельку,—слабо возразила Тамара.—Она  прекрасная актриса. Если решила стать частным детективом, разыграет все как по нотам. И ты бы клюнул, уверена.

—Вот уж нет!

—Вот уж да!

Тамара снова начала злиться, и Лешка примирительно сказал:

—Не будем спорить. Проще проверить.

—Как?!

—Ну, позвонить ей, представиться клиентом и попросить о встрече.

—С ума сошел! Да она тебя тут же выставит!

—А я не сам приду. Отправлю… ну, хоть Сашку Кочеткова. Классный парень, между прочим. Проинструктирую его как следует, а потом послушаю, что он скажет.

Тамара задумалась и неуверенно пожала плечами. Лешка убежденно заявил:

—Высмеет Кочетков ее как пить дать. И ты успокоишься.

Тамара мрачно молчала. Клоп жалостливо пыхтел. Лешка предложил:

—Хочешь, мы с тобой спрячемся на лестнице, площадкой выше, и увидим, как твоя сестра встретит Сашку? Сама убедишься — Лелька на сыщика не тянет.—Лешка пренебрежительно фыркнул.— Эдакий херувимчик, какой из нее, к черту, детектив?

—Может, Сереге позвонить? Жена все-таки, вот пусть и подсуетится, — пролепетала Тамара и покраснела, она почувствовала себя предательницей.

—Успеешь,— беззаботно махнул рукой Лешка.—Чего его зря нервировать?

—А меня, значит, можно?—мгновенно разозлилась Тамара.

—Никак нет-с, — истово заверил Лешка.—Я бы не посмел-с. Счел пустяком,  потому и доложил!

—А говорил — авантюра,—уличила Сазонова Тамара.

—Помириться мечтал,—покаялся Лешка и молниеносным движением вновь сунул Тамаре прилично помятые гладиолусы.

Тамара только вздохнула. Скандалить по новой у нее просто не было сил. К тому же ей очень хотелось поверить Лешке.

Тамара виновато погладила пострадавшие стебли и рассеянно подумала: «В конце концов, не все же у Лельки должно получаться? Вот пусть эта ее выдумка и накроется медным тазом...»

Девушка сердито фыркнула: частный детектив, подумать только! С опытом работы и дипломом! Интересно, где Лелька нарисовала себе этот несчастный диплом? Предыдущий она купила в каком-то киоске.

Нет, но какова авантюристка! А ведь Лелька не девочка, тридцать два года как-никак, замужняя дама, мать двоих детей…

                                                          ГЛАВА 2

            Осень в этом году оказалась удивительно мягкой. К середине ноября вновь распогодилось, плотно обложившие город тучи в очередной раз растаяли, и уже к десяти часам температура на улице поднялась чуть не до двенадцати градусов.

            Тамара с завистью покосилась на гоняющих мяч мальчишек. Воспользовавшись хорошей погодой, они моментально сбросили куртки и теперь носились налегке, ошалевшие от яркого солнца и почти летнего тепла.

А вот Тамаре от старой плащевки было никак не избавиться, она натянула под нее лишь древнюю выгоревшую футболку. Кто знал, что погода так изменится? Вышла-то она из дома в восемь утра, и столбик термометра за кухонным окном едва дотягивался до цифры семь.

Тамара воровато оглянулась и, не заметив никого поблизости, быстро расстегнула молнию. В конце концов, кому какое дело до ее прорвавшейся под мышками любимой майки?! Не нравится, пусть не смотрят.

Грязно-белый, откормленный бультерьер укоризненно оглянулся на застывшую посреди дорожки разомлевшую на солнце хозяйку и настойчиво потянул к кустам шиповника.

К досаде Тамары, тротуары и дорожки пес не признавал принципиально. И со щенячьего возраста предпочитал таскать хозяйку по труднопроходимой, максимально пересеченной местности. А уж к колючим кустам бультерьер питал особую слабость, хоть и раздирал не раз о шипы свои толстые бока и горбатую морду.

—Крыс, куда?!—вскрикнула зазевавшаяся Тамара. И едва успела прикрыть лицо полой так вовремя расстегнутой куртки.

Вынырнув по другую сторону шиповника, она в сердцах шлепнула бультерьера поводком. Лизнула расцарапанную в кровь руку и невольно хмыкнула: Крыс на ее удар не обратил ни малейшего внимания. Лишь прибавил шагу и теперь настойчиво тащил хозяйку к старой рябине. Пес никогда о ней не забывал, стоило им зайти в парк. Что уж там его привлекало, непонятно.

Больше кустов шиповника впереди не предвиделось, и Тамара расслабилась. И уже не замечала ярко-голубого, не свойственного поздней осени неба, падающие едва ли не на голову разноцветные листья и пьянящего, пряного воздуха, присущего лишь ноябрю.

Тамара усиленно думала. Вспоминала вчерашний визит Лешки Сазонова, прикидывала возможные последствия Лелькиной самодеятельности и невольно злилась. Совсем не на старшую сестру, как ни странно, а на Лешку. Ведь держи Сазонов свой рот на замке…

Нет, ну почему бы Лешке не забыть наконец дорожку к ее дому?! Ведь ссорятся без конца, ясно же — Тамара ему противопоказана, как настырная российская моль ангорской шерсти. Если честно, Лешка за последние полгода даже похудел, с личика слегка спал, Тамара неохотно отметила — его серые глаза стали смотреться на круглой физиономии малость повыразительнее. Они стали заметны!

Тамара негодующе фыркнула: впрочем, может, Сазонов использует ее вместо диеты? Если так, то неплохо придумал. Прямо-таки иезуитский план. Одно оскорбление по телефону — пятьсот грамм долой, синяк под глазом или царапина — семьсот, полновесный скандал на лестничной площадке — еще килограммчик… И не нужно морить себя голодом!

В животе противно заурчало, и Тамара мрачно усмехнулась. Причудливо блуждающие мысли напомнили девушке, что со среды ее несчастный желудок не получал ничего сытнее примитивной простокваши на завтрак. Обеды, полдники и ужины при этой мерзкой диете вообще исключались, и порой Тамара едва сдерживала себя, до того ей хотелось залезть в миску перманентно голодного Крыса и стащить у него горсточку «Педигри». От воровства удерживало одно: бультерьер мог ее неправильно понять.

И вообще, кто знает, выдержит ли преданность Крыса подобное испытание. Разочаровываться Тамаре не хотелось. Пес был единственным живым существом, в чьей любви и верности она почти не сомневалась. Почти! Так как были уже прецеденты...

Тамара тяжело вздохнула. Ей совершенно не хотелось ломать голову над подброшенной бессовестным Лешкой проблемой. Но и забыть о ней она не могла. Ох уж эта Лелька!

                                                ***

К сожалению, Лешка Сазонов был не единственной головной болью Тамары, родная сестрица переигрывала его по всем пунктам. Причем старшая сестрица, заметьте! Которая, казалось бы, сама должна опекать Тамару. Но разве от Лельки дождешься?

Пока все происходило с точностью до наоборот. Именно Тамаре приходилось вытаскивать старшую сестру из всех неприятностей. Изредка в спасательных экспедициях участвовал и Сергей, Лелькин муж, это в тех случаях, когда Тамара не справлялась с ситуацией сама и обращалась к нему за помощью. Лелька потом неделями на нее дулась! И на некоторое время притихала. Давала возможность Тамаре прийти в себя и даже вспомнить о личной жизни. Года два назад так и произошло, именно тогда Тамара познакомилась с Лешкой. Вот уж удружила ей Лелька!

Тамара оттащила Крыса от брошенной кем-то корочки хлеба, и бультерьер оскорбленно заворчал. Тамара возмутилась: это ей впору хватать с земли чужие объедки. А толстый обжора не пропустил ни одного кормления. За полчаса устраивается дежурить у своей миски. Если же хозяйка вдруг запаздывала, нахал тащил эмалированную чашку прямиком к ней и швырял под ноги. Еще и скулил при этом, будто ел в последний раз неделю назад.

Упрямый Крыс продолжал упираться и, едва Тамара ослабила поводок, с новой силой потянул к приглянувшемуся кусочку. Девушка сурово предупредила:

—Схарчишь – сядешь вместе со мной на диету!

Крыс недоверчиво обернулся. Тамара ехидно улыбнулась:

—Да-да, все правильно понял. Ужина не получишь. Ты ведь завтракал?

Бультерьер озадаченно насупился.

—Завтракал-завтракал! Нечего нагонять на лобик морщины, Сократа из тебя все равно не получится. А раз утром лопал… перетопчешься.

Тамара пренебрежительно подтолкнула к носу пса пыльную корочку. Крыс пустил слюну и с явным усилием отвернулся. Затем обиженно засопел, опустил голову и медленно побрел прочь. Жестокая хозяйка безрадостно рассмеялась и пробормотала себе под нос:

—Счастливый! У тебя все же есть выбор. А вот у меня…

Действительно, выбора у Тамары не было. Совсем. А все из-за Лешки Сазонова. Ведь если бы этот болван не притащил вчера вечером рекламную газетенку, Тамара спокойно уехала бы через пару дней в Крым. Тем более билет на руках.

Да и мать с отцом ждут. У них через две недели юбилей, все-таки тридцать пять лет вместе, звучит внушительно. Тамара уже подарок купила — телевизор. Родительский, если честно, давно пора выбросить.

Тамара горестно вздохнула: что ей теперь делать? Забыть обо всем и спокойно отдыхать у Черного моря? Дергать со скалы у отцовского дома бычков? Любоваться на лунную дорожку? Нырять за мидиями? Вот уж вряд ли!

Провертевшись полночи без сна, расстроенная Тамара даже обвинила себя в излишней жестокости по отношению к Лешке. Будь она к нему помягче, Сазонову не пришлось бы искать предлога, чтобы с ней встретиться. Значит — он не принес бы газеты. И она ничего бы не узнала…

Вот Тамара и бродила теперь по парку. Прикидывала, что же ей делать, и попутно радовалась субботе. Все-таки целых два дня в ее полном распоряжении. Есть время определиться с планом действий.

Больше всего на свете девушке хотелось позвонить Сергею и сообщить о Лелькином рискованном предприятии. Пусть Зимин сам с ней разбирается, жена она ему или как? Вот пусть и садит ее на цепь, устраивает на работу в библиотеку, как обещался когда-то, чтобы Лелька дурью от безделья не маялась.

С другой стороны… с другой стороны, вдруг Серега тоже посмеется над Тамарой? Скажет — оставь Лельку в покое. Мол, чем бы дитя ни тешилось…

В прошлый раз, когда Лелька помогала Лешкиной матери расследовать серию краж в бухгалтерии, Серега совершенно не возражал. Даже радовался, что Лелькина неуемная энергия направлена в безопасное русло… Вот именно — в безопасное!

Тамара даже покраснела от волнения. Ей только что в голову пришла грандиозная идея.  Безобидное, пустячное расследование — это отличный выход. Да, действительно неплохой. Как же она сразу об этом не подумала?!

Тамара наконец улыбнулась. Она была уверена: Лельке быстренько надоест  новая игрушка. Как и всегда. Лишь бы Лелька именно сейчас не вляпалась во что-нибудь серьезное. А вообще, надо обеспечить ее рутинным, скучным расследованием, «висячком» каким-нибудь…

Ну, тут Лешку Сазонова можно запрячь! Вроде бы у него кто-то из одноклассников в милиции работает, и как раз следователем. Преступлений же сейчас в их родном городе, в Череповце, — увы, тьма-тьмущая, выбирай не хочу. И «висяков» среди них наверняка немало. Неужели Лельке не удастся подобрать нечто… ну совершенно безнадежное? И невинное. Как в той же бухгалтерии Лешкиной матери. Кучка растерянных женщин, большей частью пожилых, и несколько мелких краж. И воровала одна из них.

Нет, в самом деле весьма ценная мысль. Теперь бы быстрее подыскать Лельке клиента. Пусть развлекается, пока не наскучит. Все занята будет.

                                                ГЛАВА 3

Лешка Сазонов простенький план Тамары полностью одобрил. Посмеиваясь, сказал, что уговорит приятеля помочь глупой Лельке дебютировать в роли частного сыщика. А кого-нибудь из пострадавших они уломают стать первым Лелькиным серьезным клиентом. Сомнительная удача, но…

В конце концов, что те несчастные теряют? Ничего. Ведь оплачивать работу новоиспеченного сыщика можно постфактум. Ну, как-то обозначить все это в договоре, что ли?

 Лелька вряд ли будет возражать, насколько Лешка ее знает. Наверняка вся эта ерунда с объявлениями придумана ею «из любви к искусству», как и обычно, а не из желания заработать. Даже если сама Лелька убедила себя в обратном.

Тамара раздраженно хмыкнула: вредный Лешка упорно настаивал на двух пунктах. Первый — Тамара сегодня же сходит к старшей сестре и разведает, не опоздали ли они. Вдруг Лелька уже работает над каким-нибудь «делом»? Ведь это объявление вряд ли единственное. Кто знает, с какого числа оно печатается.

Сказать честно, Тамаре от одного только Лешкиного предположения стало дурно. И она почти с ненавистью уставилась на бывшего друга сердца — не накаркал бы!

А второе требование упрямого Сазонова — непременно поручить Саньке Кочеткову проверить Лельку «на вшивость». И самим понаблюдать, как она встретит своего предполагаемого клиента.

Если же они увидят, что Лелька на роль сыщика совершенно не тянет,— мнение Саньки обязательно учтут, он очень неглупый парень,— то незачем и огород городить. То есть связываться с Петькой Филимоновым, бывшим Лешкиным одноклассником, который работает в милиции.

Лешка поморщился: характерец у Филимонова — не приведи господи. Редкостный зануда! И всегда таким был. С первого класса.

Так что теперь Тамара неспешно собиралась в гости к старшей сестре. И обдумывала, как ей поосторожнее расспросить Лельку.

А это было делом нелегким. Ее старшая сестрица с раннего детства врала прямо-таки артистично. Причем частенько верила в собственные сказки, чем еще сильнее все запутывала.

Тамара, например, до сих пор не выяснила для себя, кто из многочисленных Лелькиных знакомых реальный персонаж, а кто — мифический. Иногда Тамаре казалось, Лелька и сама толком не знала. Путаница в ее голове была кошмарная!

К несчастью, сходилась с людьми Лелька поразительно легко. Ее почему-то любили, хоть и считали странноватой. И мирились со всеми Лелькиными невероятными выходками.

Может, из-за внешности? Другого объяснения Тамара не находила, как ни ломала голову.

 Уж очень Лелька со своим нежненьким личиком, прозрачным открытым взглядом и детской улыбкой напоминала ангелочка с рождественской открытки. Хотя и близко им не была! Скорее бесовская ловушка для простаков. Эдакая шутка богов.

Поймав старшую сестру на очередном вранье, Тамара бессильно злилась, а бессовестная Лелька смеялась. Мол, какая разница? И Тамара терялась, не умея объяснить.

Действительно, так уж важно, виделась ли сегодня Лелька со своей знакомой? Пусть на самом деле она  просто гуляла по парку и лишь мысленно обсуждала с ней какую-либо проблему. Главное то, что осталось в Лелькиной памяти, – по словам самой Лельки.

Но ведь тогда получается, возмущалась Тамара, что можно всю жизнь прожить словно во сне. Просто выдумать – и поверить в свою фантазию! «И пусть,— нахально заявляла Лелька.—Кому это мешает?»

Спорить со старшей сестрой не имело смысла, уж это Тамара уяснила еще в детстве. Так что она и не спорила. И как-то лавировала между Лелькиными бесконечными фантазиями, вылавливая крупинки истины. Больше полагалась на интуицию, чем на логику.

Вот и сейчас, мрачно рассматривая в зеркало собственное отражение, Тамара прикидывала, как понезаметнее вытянуть из сестры правду. Да еще при этом не обеспокоить Серегу и Мишку, старшего Лелькиного сына. Оба и без того постоянно тряслись за Лельку, уж слишком она беспечна и непредсказуема. К тому же доверчива.

Смешно, но дурочка Лелька всерьез считала, что по-настоящему плохих людей не бывает. Не бывает – и все! Люди просто иногда ошибаются. А на самом деле… Ну да, ангелы во плоти! Как и сама Лелька.

Тамара натянула свитер, небрежно поправила волосы и криво усмехнулась. Она, к сожалению, не Лелька. Ей настолько с внешностью не повезло. Ни пепельных волнистых волос до пояса, ни ярко-синих, изменчивых как море глаз, ни тонюсенькой талии, которую Серега запросто обхватывал пальцами, ни нежного серебристого голосочка. Услышав его, невольно улыбались самые угрюмые и мрачные личности.

Тамара же — ничего особенного, порой ей даже не верилось, что они с Лелькой родные сестры. Таких, как говорится, десяток на дюжину. Темноволосая, кареглазая и довольно высокая. И вечные диеты, чтобы влезть назавтра в собственные джинсы. Лелька же, счастливица, ест что душе угодно. Если вообще вспоминает про еду, само собой.

Крыс с грохотом уронил к Тамариным ногам ошейник с поводком, и девушка пришла в себя. Тяжело вздохнула —она так и не придумала, как станет расспрашивать старшую сестру,— и мягко сказала псу:

—Крысеныш, я к Лельке.

Крыс заскулил было, потом насупился и решительно подпихнул свою амуницию поближе к хозяйским тапочкам. Пес явно решил рискнуть. Хотя прекрасно понимал, что Тамара имела в виду, уточняя, что собирается именно к Лельке.

Коську, само собой! Мерзкое когтистое чудовище, проживающее, к сожалению, в Лелькиной квартире. Отвратительного серого котяру, грозу районных собак и личного недруга несчастного Крыса. Только ему бультерьер был обязан шрамами на морде и разорванным ухом.

Правда, и Коська как-то попал  Крысу в лапы, но… ушел живым. Об этой ошибке бультерьер сожалел до сих пор. Однако не терял надежды когда-нибудь исправить ее. Например, сегодня. И Крыс демонстративно уткнулся мордой  в ошейник.

—Ты уверен?— задумчиво спросила Тамара.

Крыс бодро рявкнул. Тамара фыркнула, почесала своего любимца за ухом и нежно провела пальцем по длинному извилистому шраму.

—Вольному воля. Но не говори потом, что я тебя не предупреждала. Если Коська снова тебя разукрасит.

Крыс оскорбленно заворчал, поднял морду и приоткрыл пасть, демонстрируя хозяйке два ряда белоснежных клыков. Тамара улыбнулась:

—Очень надеюсь, что ты  успеешь ими воспользоваться. И не дашь Коське смыться на верхотуру.—Она потрепала бультерьера по мощному загривку и ободряюще воскликнула:—Ничего, мы с тобой будем бдительными и вообще Коську близко к себе не подпустим! Так, Крысеныш?

                                                            ***

Дверь открыл десятилетний Мишка. Привычно подставил Тамаре щеку для поцелуя, погладил настороженного Коську по голове, повесил в шкаф кожаный теткин плащ и выдал информацию к размышлению:

—Па на кухне, слышишь, пахнет? Плов готовит. Динка мультики смотрит. А мама в спальне заперлась.

—Спит, что ли?—удивилась Тамара и покосилась на запястье. Ее часы показывали всего семь вечера.

—Да нет, —фыркнул Мишка.—Дюдики изучает.

Крыс нервно тявкнул и тут же смутился. Уж слишком по-щенячьи вышло. А Тамара изумленно протянула:

—Чего-чего?

—Ну, детективы.

—А-а, читает.

—Вот уж нет!

Крыс с Тамарой встревоженно переглянулись. А Мишка привстал на цыпочки и шепнул тетке на ухо:

—Мы думаем, она решила писательницей стать!

Тамара открыла рот, Крыс — пасть. Мишка гордо пояснил:

—Дюдики писать собралась.

Бультерьер жалобно заскулил. Тамара пихнула его в толстый бок – Крыс  мешал ей сосредоточиться – и ошеломленно воскликнула:

—Да с чего ты взял?!

—Ш-ш-ш,—зашипел Мишка.—Это пока секрет!

Но Тамара явно ждала продолжения, и мальчик взволнованно спросил:

—А иначе с чего бы она детективами обложилась?

—Об…обложилась?

—Ну да! Штук двадцать принесла. А может, сорок. Папа сказал — даже классику. И читает не просто так, а с блокнотом. Записи делает, поняла, нет?

Тамара побледнела, ее вдруг начало слегка подташнивать, голова закружилась, и девушка с коротким стоном упала на стул.

Ее самые худшие подозрения подтверждались. Это наивный Мишка мог думать, что его мать собралась стать писателем, Тамара-то знала — ее ненормальная старшая сестрица позавидовала лаврам Эркюля Пуаро. Пепельноволосая миссис Марпл, кошмар какой!

Тамара потрепала нервно зевавшего Крыса по голове  и мрачно подумала, что Лелька наверняка готовится к ближайшему спектаклю. Так сказать, в ожидании первого клиента. Вот и заперлась, чтоб не мешали.

Заморочить несчастному голову Лельке раз плюнуть. Она актриса от Бога, Лешке Сазонову это не понять. Этого никому не понять. Даже ей, Тамаре.

Ведь ее старшая сестра даже не играет. Она просто СТАНОВИТСЯ кем-то. Гадалкой, например. Вильгельмом Теллем. Альпинистом. Гонщиком. Снайпером. Или… или сыщиком!

Тамара голову готова прозакладывать: именно сейчас в спальне рождается частный детектив. Пока на бумаге, куда Лелька выписывает необходимые характеристики. От внешности до биографии.

Тамара очнулась, лишь когда испуганный Мишка затряс ее за плечо. Слабо улыбнулась племяннику и пробормотала:

—Извини, я на диете.

—Чокнутая,—сердито вынес вердикт Мишка.—Ты ж себя угробишь!

—Когда-нибудь обязательно,—легко согласилась Тамара.—Знаешь, идея вечной жизни меня как-то не прельщает.

—Это еще почему?

—Не хочу быть старухой, ясно?

Тамара щелкнула племянника по носу и встала. Мишка сурово сказал:

—Плов будешь есть. Иначе…

—Что — иначе?

—Иначе все расскажу родителям! Про твой обморок.

—А это уже шантаж…

—Плевать!

Тамара посмотрела в упрямые ярко-синие глаза племянника — он унаследовал их от матери,— пожала плечами и воскликнула:

—Да поем-поем! А пока пойду к Лельке. Она в спальне, говоришь?

Мишка кивнул. Крыс заозирался, затем прижался к ногам хозяйки и на всякий случай грозно клацнул зубами. Тамара вздрогнула, виновато покосилась на пса и понизила голос.

—А…а Коська где?

Мишка фыркнул:

—Боитесь?

—А как же!

—Ну и зря. Он наверняка спит. Если не удрал на улицу.

—Неплохо бы,—пробормотала Тамара, бдительно осматривая прихожую и коридор.

И быстро потянула Крыса к спальне, на ходу обдумывая трудный разговор со старшей сестрой.

                                                            ***

Захлопнув за собой дверь, Тамара невольно хмыкнула: неплохо ее сестрица устроилась! Тяжелые золотистые портьеры сдвинуты, комната тонет в полумраке, лампа над изголовьем высвечивает лишь уютный островок с грудой книг на широченной кровати. Миниатюрную Лельку сразу и не разглядишь.

 Тамара подошла поближе и раздраженно прикусила нижнюю губу: старшая сестрица старалась вовсю. Лежала, вытянувшись стрункой, сосредоточенно грызла ручку и что-то невнятно бормотала себе под нос. А вокруг нее разнокалиберными стопками тянулись к потолку книги.

Крыс протяжно вздохнул и немного виновато покосился на хозяйку. Он терпеть не мог всяческой макулатуры, ревновал к ней, и немало ценных книг погибло, пока пес пребывал в нежном щенячьем возрасте. Лишь весьма чувствительные тумаки разгневанной Тамары помогли бультерьеру уяснить: книги –табу.

Само собой, занятая Лелька гостей не заметила. Тамару это ничуть не удивило. Когда старшая сестрица обдумывала очередную пакость, над ней можно было из пушек стрелять, все равно не услышит.

Тамара осторожно, чтобы не разрушить окружающего сестру оригинального частокола, потянула одну из книг и с недоверчивым изумлением пробормотала:

—Агата Кристи…

Рядом, венчая стопки, лежали Артур Конан Дойл, Реймонд Чандлер, Марио Пьюзо, Эрл Стенли Гарднер, Джеймс Хэдли Чейз, Александра Маринина, Юлиан Семенов и Татьяна Полякова. Под ними теснилось ассорти из детективов всех времен и народов. Некоторые имена на обложках Тамара вообще впервые видела, зачем эти авторы понадобились Лельке — непонятно.

Окончательно сразили девушку «Золотой теленок» и «Двенадцать стульев». Ткнув в потрепанные глянцевые корешки пальцем, Тамара обвиняюще воскликнула:

—А Ильф с Петровым тебе зачем? Это же сатира!

Лелька подпрыгнула от неожиданности, отбросила в сторону ручку и села. Некоторое время она удивленно рассматривала младшую сестру и валявшегося у нее в ногах Крыса, однако быстро пришла в себя и раздраженно заявила:

—Не только сатира.

—Да-а?

—Остап Бендер, если хочешь знать, любого детектива только так обставит. Просто вы за смешным главного не видите.—Тамара пренебрежительно фыркнула, а Лелька воскликнула:— Вспомни, как он искал пропавшие стулья! А работа, что он проделал, когда выслеживал подпольного Рокфеллера?

—Кого-кого?

—Не «кого-кого», а Корейко. Александра Ивановича.

Тамара села, выразительно покрутила пальцем у виска и сообщила преданно внимавшему Крысу:

—Наша сестрица опять с ума сходит. Бендер ей спать мешает, ты подумай!

Крыс согласно подтяфкнул. Тамара нарочито небрежно потянула из самой большой стопки потрепанную толстую книжку, с грохотом обрушила всю груду на пол и ожидающе покосилась на старшую сестру. Лелька покраснела, но смолчала.

Поняв политику обожаемой хозяйки, Крыс демонстративно возложил морду на один из ненавистных томиков и плотоядно облизнулся. Лелька показала ему кулак. Пес презрительно фыркнул, но пробовать коричневый с позолотой корешок на зуб не рискнул. Не потому, что боялся Лельки, просто не мог предугадать реакции хозяйки.

Тамара раскрыла наугад выбранную книгу, наскоро просмотрела ее и восторженно присвистнула.

—Крысеныш, а эта брошюрка о твоем двойнике. Таком же обжористом и брюхастеньком!

Бультерьер протестующе заворчал. Тамара перегнулась, ласково потрепала его по голове и засмеялась:

—Лелька в лучшем случае восьмушка от этого Вульфа! Нет, меньше.

Она смерила насупившуюся сестру изучающим взглядом, швырнула книжку в развал на полу и задумчиво протянула:

— Странная подборка, не находишь?

Лелька отрицательно замотала головой, а подхалим Крыс подтверждающе гавкнул. Тамара снова обернулась к старшей сестре и прямо спросила:

—Зачем тебе все эти книги?

Лелька затравленно огрызнулась:

—Что значит — зачем? Читать.

—Ты же не любишь детективы!

—Не любила, так вернее.

—Хочешь сказать — оценила наконец?

—Угадала.

—И именно потому приволокла домой всю эту гору?

Лелька промолчала, лишь плечиком повела.

Тамара ехидно поинтересовалась:

—Грузовик нанимала или как?

—Что ты пристала?!

—Ага,— удовлетворенно заметила Тамара,—на воре всегда шапка горит.

Она уселась поудобнее и толкнула старшую сестру в плечо, вновь завалив ее на подушки, Лелька только ойкнула, но не сопротивлялась. Тамара пнула пеструю кучку на полу, негодующе насупилась и приказала:

— Признавайся, чего надумала?

Лелька , приподняв подушку, подтянулась на кровати, села и обаятельно улыбнулась. Тамара нахмурилась. Крыс жалобно заскулил. У него вдруг появилось нехорошее ощущение, что над любимой хозяйкой вот-вот посмеются. К сожалению, не в первый раз. Бультерьер уже видел подобную улыбку на лице этой беспокойной двуногой, и никогда ничем хорошим это не кончалось.

Поэтому Крыс пропутешествовал прямо по книгам к ногам Тамары, рухнул на пол и угрожающе уставился на беспечную Лельку. Больше всего пес сейчас сожалел, что не может слегка пугнуть ее. Прикусить  руку, например. Или грозно зарычать в лицо, чтобы она в страхе отшатнулась. И перестала наконец смеяться над ними!

Однако ничего этого сделать было нельзя, и Крыс огорченно завздыхал. А Лелька обхватила руками коленки и укоризненно пропела:

—Томик, ты о чем?

—Не притворяйся!

—И не думала, честное слово.

—Хорошо, спрашиваю еще раз, с чего вдруг такая любовь к детективам?

—Сама не знаю,—пожала плечами Лелька. Немного помолчала и мечтательно протянула:—Просто я пытаюсь вывести образ настоящего сыщика-аналитика.—И торопливо уточнила:— Для себя, понимаешь?

—Нет,—прорычала Тамара, а Крыс предусмотрительно затих и прикрыл глазки — любимая хозяйка изволила гневаться.

Лелька потянулась, сладко зевнула и весело воскликнула:

—Ну что тут непонятного?

—Все,—отрезала младшая сестра.

—Ты мне не доверяешь,—укоризненно попеняла Лелька.

—Само собой.

Лелька растерялась, она явно ждала возражений. Однако Тамара смотрела в упор, и ее взгляд за добрый принял бы лишь слепой. И сопела Тамара как-то излишне громко, а ее кулаки непроизвольно сжимались и разжимались.

Лелька опасливо отодвинулась подальше и на всякий случай решила вести себя поосторожнее. Злить Тамару было опасно, Лелька знала это из многолетнего опыта.

Она невольно поежилась: в такие секунды мягкая и в общем-то деликатная Тамара разительно менялась. Могла даже могла пустить в ход кулаки! Чему худенькой Лельке практически нечего было противопоставить, младшая сестра уже лет десять как выше ее на голову и почти в два раза тяжелее.

На секунду у Лельки мелькнула мысль поделиться с Тамарой своими планами, но она всмотрелась в опасно потемневшие Тамарины глаза и не рискнула. Лелька ясно видела: скажи она правду, и накроется ее великолепнейший эксперимент, так и не начавшись. Может, она из-за своей ненужной откровенности пройдет мимо собственного призвания!

Уж лучше промолчать. Не врать, нет, это глупо, а просто… просто не говорить всего. А чтобы Томик успокоилась, ей хоть что-то нужно подбросить. Так сказать, информацию к размышлению.

            Лелька прикрыла глаза, а когда  секунд через двадцать посмотрела на Тамару, взгляд ее был до того пронзительно чистым и невинным, что младшая сестра в очередной раз подивилась: ну хамелеон!

К изумлению Тамары, у Лельки даже цвет радужки изменился. Голубизны и прозрачности словно прибавилось, а у самых зрачков заиграли-заискрились золотые огоньки, коварная Лелька будто бы высвечивала свою душу до самого донышка. Любой бы понял — ну нет у нее от Тамары никаких секретов. Ни грамулечки. И вообще никаких секретов ни от кого и никогда не было.

Даже Крыс почувствовал перемену в молодой женщине и озадаченно запыхтел. А Лелька нежнейшим голоском пролепетала:

—Понимаешь, я просто хочу понять, каким именно должен быть частный детектив. Вывести нечто среднее, универсальное для нашего времени.

—Это как?—не веря собственным ушам—уж слишком близко Лелька подошла к нужной теме,— изумилась Тамара.

—Так. Например, как внешне должен выглядеть детектив, чтобы обязательно внушать доверие клиенту.

У Тамары округлились глаза. Лелька улыбнулась и доверчиво призналась:

—Знаешь, я кучу литературы перелопатила. И пришла к выводу — главное, никаких излишеств.—Она немножко помолчала и задумчиво продолжила:— Дорогая, но не новая и добротная одежда. Взгляд то слегка рассеянный,—мол, размышляю,—то проницательный,—мол, насквозь тебя вижу. Предельная доброжелательность и обязательная дистанция —ведь это он во мне нуждается, не я в нем. Во время первой беседы — небольшой психологический практикум, любой детектив должен клиента насквозь видеть. И еще — умение слушать и слышать. Без этого никак.

Тамара потрясенно молчала, не находя слов. Крыс поднялся, расставил пошире кривые лапы и задрал голову. Он пытливо изучал противника, старался найти ловушку, но не находил и заранее горевал, так как точно знал — она есть.

А Лелька открыто улыбалась. Уж она-то эту парочку знала как облупленную! И прекрасно понимала: чтобы трясти ее дальше, Томику нужно как следует обдумать уже сказанное. Значит, она, Лелька, получала отсрочку. Хотя бы на сегодняшний вечер. А то и на два.

Лелька была права. Тамара больше не приставала к ней с расспросами. Так как минут через пять Мишка пригласил их к столу. И Тамаре с Крысом вновь пришлось пробираться через Лелькину квартиру, как через вражескую территорию. Потому что к кухне их сопровождал коварный Коська.

Двигался мерзкий кот не по полу, как все невинные и честные личности, а по так называемому второму уровню. То есть по шкафам, по спинкам диванов и кресел, запрыгивая на немыслимую верхотуру. Тем самым заставляя Тамару с Крысом испуганно шарахаться от любого звука.

Наглый котяра постоянно держал гостей в напряжении, находясь вне пределов видимости и досягаемости. Иногда он с хищным мявом срывался вниз и пулей пролетал мимо ошеломленного Крыса, едва не задевая пса по морде.

Пока добрались до кухни, Тамара несколько раз хваталась за сердце и спешно ощупывала дрожащего на полусогнутых лапах бультерьера. Лицемерная Лелька ласково попеняла вновь исчезнувшему любимцу. А несчастный Крыс с перепугу сделал в коридоре крохотную лужицу и теперь сгорал от стыда. Такой конфуз последний раз случился с ним месяцев в шесть.

За столом на кухне Тамара немного пришла в себя и постепенно успокоилась. Как и получивший солидную порцию плова расстроенный Крыс. Оба гостя злорадно переглядывались, слыша недовольное ворчание Коськи, выставленного суровым хозяином в коридор— по требованию Тамары!— и вовсю наслаждались трапезой. Они в жизни не ели такого вкусного плова. А уж под аккомпанемент жалобных стенаний гадкого котяры еда вообще казалась бесподобной.

Так что оголодавшая за неделю жесткой диеты Тамара на время выбросила из головы все проблемы. Тем более она была уверена: клиентов у  Лельки пока не было. А значит, они с Лешкой запросто могут с понедельника приступать к операции.

Тамара любовно косилась на сладостно чавкающего Крыса и думала, что для начала они напустят на Лельку Саньку Кочеткова, раз уж Сазонов на этом настаивал. А потом подыщут ее старшей сестрице настоящего клиента со скучным и пустячным делом.

Тамара фыркнула и едва не подавилась. Она твердо потребует от Лешки — никакой мафии, убийств, рэкета, похищений и шантажа. Примитивная кража! Лучше всего — одиночкой.

Вот пусть Лелька и покрутится, вычисляя его. И поймет наконец, что она далеко не миссис Марпл и даже не Остап Бендер!

                                                ГЛАВА 4

Тамара с Лешкой поднялись на шестой этаж, настороженно осмотрелись и потрусили к мусоропроводу площадкой выше. Они невольно волновались —операция «Крест на частных сыщиках» началась. Именно сегодня, в понедельник, 16 ноября, ровно… Тамара взглянула на запястье и мысленно закончила — ровно в пятнадцать часов тринадцать минут. Хорошо бы она завершилась через часик-другой!

Александр Кочетков, ближайший Лешкин приятель, неуверенно покосился в сторону независимых наблюдателей и протянул руку к звонку. Если честно, парню было изрядно не по себе. Полученные инструкции сильно смущали. Как и категоричное требование вывести на чистую воду жалкую самозванку. Чтобы таинственная Лелька сию же секунду выбросила из головы свою глупую затею. Мол, надо же — заболела детективами! Дурью мается, иначе не скажешь.

Старшую Тамарину сестру Кочетков никогда не видел и, само собой, беспокоился. Парню до сегодняшнего дня  казалось: любой может заниматься выбранным делом. И не играло роли — каким именно. Пусть — частным сыском.

Почему Лешка Сазонов со своей подругой так настроены против этой  Лельки, Александр понять не мог, как ни старался. Оба уверяли его, что Тамарина сестрица не от мира сего, и ее дурацкая затея запросто кончится бедой. Для нее самой.

Причем Лешка с подругой не по делу горячились, перебивали друг друга и рассказывали про Тамарину сестру совершенно невероятные истории.  Толстобокий, грязно-белый бультерьер со смешным именем Крыс вертелся все это время у них в ногах и тоненько повизгивал. А когда слышал слово «Лелька», даже начинал жалобно подвывать, будто подтверждая сказанное. Это ужасно нервировало Кочеткова!

Александр бы поверил другу, если бы не телефонный разговор. Голос, который он услышал, мало напоминал голос легкомысленной особы. С Александром явно беседовал человек солидный и внушающий доверие. К тому же все понимающий. Рассказанная Сашей душераздирающая история ничуть не смутила будущего частного детектива. Напротив, Тамарина сестра выслушала ее совершенно спокойно, без комментариев, и даже обещала помочь.

Смешно, но Кочетков  решил воспользоваться ситуацией и поведал неведомой Лельке, а по объявлению в газете — Ольге Вячеславовне Зиминой вовсе не выдуманный сюжет, как предлагали Лешка с Тамарой. Зачем напрягаться? Раз, по их словам, разницы никакой не было,— мол, Лелька все равно отсеется при личной беседе,— Саша говорил о том, что наболело. Потому что как раз в это утро кипел от злости и остро нуждался в собеседнике. Пусть — частном сыщике, Кочеткову было плевать.

Дело обстояло так. Александр Кочетков —для ближайших друзей Санька — вот уже полгода как приобрел себе двухкомнатную квартиру в новом доме. Притом в центре города. Поэтому каждый квадратный метр обошелся Кочеткову по запредельным, почти московским расценкам. И это бы ничего. Дом-то называли элитным. Иметь в таком собственную квартиру Саша счел достаточно престижным, вот и разорился на дорогую покупку.

К тому же Кочетков был уверен — на новом месте не будет проблем с соседями. Всякой шушере просто не по карману квартирка в  шикарном, крытом красной черепицей кирпичном доме. Уж алкоголиков здесь точно не должно быть. Вот тут-то он и просчитался.

Нет, алкоголиков в их доме действительно не было, Кочетков не ошибся. Жильцы большей частью оказались людьми солидными. И подъезд закрывался, его сразу же оборудовали домофоном, чтобы не толклись ночами у подоконников сексуально озабоченные подростки или жаждущие промочить горло мужички с дешевым спиртным, приобретенным в ближайшем ларьке.

Но вот почтовые ящики! Кто бы мог подумать, что именно они окажутся проблемой.

Кочетков тяжко вздохнул и поправил себя: не ящики, а ящик. ЕГО ящик. Личная, можно сказать, собственность.

Он единственный из десяти точно таких же собратьев регулярно подвергался набегам неизвестного вандала. И если до сего дня так и не вычисленный Сашей подонок обходился малым — просто курочил новенькие замочки и мял почту, – то вот сегодня утром…

Да, сегодня утром Александр Кочетков не поверил собственным глазам. Спускаясь по лестнице, он изумленно замер на площадке между первым и вторым этажами, а потом долго и витиевато ругался, облегчая душу. И даже топал ногами, а пару раз изо всех сил заехал кулаком по стене, обдирая костяшки пальцев и не испытывая от этого ни малейшего облегчения.

Однако винить Кочеткова в подобном поведении не решился бы и последний святоша. Стоило взглянуть на площадку.

Этим утром Сашин несчастный ящик не встретил хозяина болтающейся дверцей, как обычно. И помятая неизвестным изувером Сашина почта не валялась на чистеньком кафельном полу.

Потрясенного Кочеткова поджидал другой сюрприз: из его ящика тянулась к потолку вонючая струйка дыма, и выглядел он как гнилой зуб среди десятка еще здоровых, так подкоптился, пока горела Сашина корреспонденция.

Поэтому-то Кочетков и выложил свою историю Тамариной сестрице. В надежде, что она вычислит мерзавца, а уж он, Санька, никаких денег не пожалеет и оплатит по полной программе, хоть дело наверняка пустяковое.

Действительно, не абонировать же ему почтовый ящик в ближайшем отделении связи? К чему тогда покупать квартиру в элитном доме, выбрасывая  бешеную сумму, если и там нет порядка?

Так что Александр Кочетков искренне надеялся, что его ближайший приятель перегибает палку, представляя сестру Тамары смазливой легкомысленной дурочкой, не способной ни на какие усилия. Мол, настоящий балованный херувимчик, в чем Санька убедится тут же, как только увидит ее.

                                                ***

В общем, когда наконец распахнулась дверь в тринадцатую квартиру, Александр Кочетков вздохнул с облегчением, а Тамара сдавленно застонала и раздраженно прошипела в самое ухо приятеля:

—Я тебе говорила! А ты — ангелочек, херувимчик…

Лешка потер ухо и, не сводя глаз с невероятного зрелища на площадке нижнего этажа, растерянно пробормотал:

—Кто ж знал…

—Я!

На это Лешка не нашелся что ответить. Он озадаченно рассматривал немолодую женщину, стоявшую на пороге Лелькиной квартиры, и размышлял — кого же хитроумная Тамарина сестрица подсунула им вместо себя и сколько заплатила суховатой и серьезной особе за этот спектакль?

Потому что вместо воздушной и очень хорошенькой Лельки Зиминой перед  Кочетковым стояла вполне заурядная личность в сером, слегка мешковатом брючном костюме и в тяжелых мужских очках, закрывающих практически пол- лица. Черные, с обильной сединой волосы были стянуты в старомодный пучок на затылке. Крупный с горбинкой нос невольно приковывал внимание, а тоненькие, покрашенные темно-вишневой помадой губы кривило подобие приветственной улыбки.

Короче, ничегошеньки от Тамариной сестрицы! Ноль целых, ноль десятых. Разве только рост… Но пораженному  Сазонову казалось, что Лелька  прилично ниже этой женщины в дверях.

Он обернулся к подруге и невольно хрюкнул: красная от злости Тамара квадратными глазами изучала неизвестную ей тетку. Хорошо хоть не ссыпалась вниз, чтобы разоблачить самозванку!

Когда Санька Кочетков вошел внутрь и дверь за ним захлопнулась, Лешка наконец расслабился. Легонько подтолкнул застывшую камнем Тамару и спросил:

—Как думаешь, кто это?

—Издеваешься, да?!

—Ни боже мой,—серьезно заверил Сазонов.

—Это ж Лелька!

Теперь открыл рот Лешка, а Тамара истерично рассмеялась. Злость в ней мешалась с невольным восхищением, и самым сильным желанием было — кого-нибудь прибить. Срочно! Но кого? Под рукой суетился лишь Лешка Сазонов, а он еще мог пригодиться.

В самом деле, не Тамаре же задействовать этого милицейского? Как там его? Ну вот, забыла. Впрочем, какая разница?!

Чтобы спустить пар, Тамара шарахнула преданного поклонника кулаком по спине и нервно хмыкнула: хороша же ее старшая  сестрица. Артистка! Гений макияжа. Ну, Лелька…

                                                ***

Ждать Саньку Кочеткова новоявленным шпионам пришлось больше двух часов. За это время они несколько раз поссорились, с Тамариной подачи, естественно, и столько же раз помирились.

Тамара кипела, и Лешка с редкостным терпением выслушал уже привычный набор — насколько он бездарен и бестолков, как надоел и опротивел. Как от него устали и мечтают избавиться. Чуть ли не впервые Сазонов проглотил все это молча, давая изнывающей от волнения Тамаре спустить пар, но…

Лешка слегка перестарался, был излишне кроток, и Тамара окончательно разозлилась. Она даже в сердцах пообещала самолично заняться устройством сазоновской личной жизни. А для этого подыскать Лешке смазливенькую девчонку, на которой он наконец женится и оставит ее, Тамару, в покое.

Тамара даже потребовала от Лешки краткий перечень характеристик будущей невесты, чтобы зря не морочить подругам головы. А главное — себе. Так что, пожалуйста, пусть Сазонов выкладывает, какой он хотел бы видеть свою жену. И побыстрее, пока Тамара держит себя в руках!

Лешка смерил подругу оценивающим взглядом и в который раз не понял, чем держит его около себя Томка Журжина. Непредсказуемостью, что ли? Или твердой уверенностью, что без его, сазоновской, опеки эта глупая девчонка просто-напросто пропадет? Хотя бы бросаясь в очередную авантюру вслед за старшей сестрицей. Или изобретая собственную, еще более рискованную.

Упрямства в Томке — море. Как и неумения признаться в собственных слабостях. Если сюда же приплюсовать ее вечное стремление влезать не в свое дело, относительное бесстрашие и избыток воображения… Да, тушите свет!

Лешка покосился на дверь тринадцатой квартиры и нервно хохотнул: а Лелька Зимина? Вот уж действительно родные сестрички. Ископаемые, чтоб их…

Однако время тянулось крайне медленно, надо было занять его хоть чем-то, и Лешка Сазонов приступил к своему любимейшему делу. Валять дурака —  настоящее хобби, для тех кто понимает, само собой.

Лешка еще раз осмотрел подругу с ног до головы и насмешливо ухмыльнулся: больше всего Томка походила сейчас на встрепанного воробья. Или наказанную суровыми родителями школьницу-переростка.

Ни за что Лешка не дал бы ей полных двадцати семи лет. Тоненькая, бледная, с горящими темными глазищами и перьями взлохмаченных, торчащих во все стороны густых каштановых волос. В старых кроссовках, потертых джинсах и древней плащевке явно с чужого плеча. Размера на четыре больше. Кажется, когда-то эту рухлядь носил Серега Зимин. И ни грамма косметики. Дурочка Томка практически ею не пользовалась. Как и не старалась хоть немного приукрасить себя. Видимо, считала, что ей это не поможет. Глупышка вечно сравнивала себя с Лелькой!

Лешка поудобнее уселся на подоконнике и нагнал на лоб морщины, старательно изображая мыслительный процесс. Тамара терпеливо ждала, безуспешно пытаясь не коситься на запертую дверь.

Наконец Лешка щелкнул пальцами и задумчиво протянул:

—Мне как, с внешности начинать или с характера?

—С внешности, болван! О характере потом.

—Ага, ясненько. Действительно, мордашка всего важнее. Остальное приложится, так?

—Убью,—прорычала Тамара.

Лешка послушно зачастил:

—Итак, внешность! Здесь что главное?

Тамара открыла было рот, собираясь высказаться, но Лешка сурово оборвал ее:

—Все! Любая мелочь!

—Да-а?

—Начнем с роста. Пусть… пусть ОНА будет дюймовочкой, мне всегда нравились маленькие женщины…

Тамара изумленно уставилась на бывшего друга сердца, она никак не ожидала услышать подобное. Предполагалось, Тамара получит собственное описание, иначе чего ради Лешка  уже два года ей покоя не дает? Даже после официальной отставки дорожку к ее дому никак не забудет.

А тут — такое. Уж малышкой-то Тамара себя никогда не считала. В ней было честных метр семьдесят пять. Она с семнадцати лет почти на голову выше Лельки. Как и большинства девиц в толпе. Это чистые враки, что высоких женщин много. Напротив — вокруг одни карлики.

Тамара стиснула зубы: ну, Сазонов, ну, наглец! Гад белобрысый, вот он кто! Стараясь не выдать удивления и некоторого разочарования, она презрительно фыркнула и лениво бросила:

—Дальше!

—Обязательно белокурая,— поднял палец Лешка.—Обожаю блондинок. Только натуральных, учти! —Он мечтательно облизал губы.—Знаешь, это такое чудо, когда у девчонки везде светленькие волосы…

Поразительно, но и тут Тамара сдержалась и не зарычала. Она даже не заехала бессовестному Сазонову кулаком под глаз, потому что держала руки крепко сцепленными в замок. И не пнула Лешку в колено! Короче, проявила настоящие чудеса выдержки.

Довольная собой Тамара мысленно пообещала сегодня же забежать на центральный рынок и побаловать себя. Купить… купить… купить самый сладкий виноград! Лучше без косточек. Его называют «киш-миш», и им торгуют узбеки.

—Глаза, само собой, голубые. Ну, или зеленые. Зеленые, пожалуй, интереснее, как считаешь?

Тамара никак не считала, поэтому ничего не сказала, лишь неопределенно мотнула головой. Мерзавцу Сазонову иного поощрения и не потребовалось. Он сладостно зажмурился и промурлыкал:

—Фигурка… ну, чтоб как картинка! Никаких костей в ассортименте, я не собака. Грудка, попка, ляжки, талия… Полный набор для понимающего джентльмена!

—Это ты о себе?—ядовито улыбнулась Тамара.

—Ага,—бесхитростно кивнул Лешка и смерил плоскую фигуру девушки рассеянным взглядом.

Тамара вспыхнула от злости. Почему-то подумалось, что из-за своих вечных диет она никогда не могла похвастаться приличной задницей. И лифчика практически не носила, зачем? Талия, правда, у нее имелась, но опять же — какой ценой? Ведь каждый лишний грамм выслеживался ею словно личный враг. И тут же безжалостно изгонялся.

Тамара стиснула кулаки и поспешно убрала руки за спину, что называется, от греха подальше. Лешка же бросил быстрый взгляд на дверь тринадцатой квартиры — и чего Санька там застрял? — и продолжил тянуть время. Пошлепал пухлыми губами и с сомнением поинтересовался:

—О манере одеваться говорить?

—Давай.

—Женственная,—с готовностью заявил Лешка. Немного подумал и уточнил: — Красивые платьишки, юбочки… покороче желательно, ажурные колготки, туфлишки на каблучках, и… чтоб никаких мальчишеских замашек!

—Это ты о чем?—  Тамара недобро прищурилась.

—Во даешь!—возмутился Лешка.—В чем, по-твоему, ходит пацанье? В джинсах, кроссовках и дурацких плащевках. Так вот этого — ни-ни! И чтоб краситься умела. Глазки, бровки, губки… что там еще девчонки подмалевывают?

Тамара сжала зубы, а Лешка вдруг резко выдохнул и вдохновенно прошептал:

—И чтобы татушка на попке, лады? Всю сознательную жизнь мечтаю, поверишь ли? На правой ягодице, нет, лучше на левой! Что-нибудь романтичное, розочка, например, красненькая, или соловушка на ветке…

—Издеваешься, сволочь белобрысая?!

—Да ты что?!—очень искренне открестился Сазонов.—Я же о святом!

Тамара испытующе уставилась на его круглую, веснушчатую физиономию. Лешка ответил ей кристально чистым взглядом. Тамара тоскливо вздохнула: в конце концов, что она знает о мужиках? Кретины!

—Ладно, давай о характере.

—Сейчас-сейчас,—кивнул Лешка.—Я быстро. Это же о выстраданном, тысячи раз продумывал…

—Даже так?

—Коськиным хвостом клянусь, можно?

—Да хоть его жизнью,— разрешила Тамара.

—Не-е, звери — братья наши меньшие,—благородно отказался Сазонов.—Хвоста достаточно.

—Кончай придуриваться, змей! Я серьезно.

—А уж как я серьезно!

Тамара нехорошо покраснела, и Лешка воскликнул:

—Мечта тридцатилетнего холостяка! Слушай и мотай на ус! Вдруг кто захочет в жены взять? Хотя я, конечно, от всей души этому чокнутому сочувствую!

Тамара задохнулась от возмущения и закашляла. Лешка торопливо продолжил:

—Итак, характер. Ну, проблема не из легких, сама понимаешь. Главное — чтобы побольше молчала.  А если и откроет свой хорошенький пухленький ротик, настаиваю — исключительно для благоглупостей. Пусть денежки, например, у меня попросит, не возражаю. На шубку там или новенький «мерс». На косметику или поездку к морю. Но не больше!

Тамара насмешливо ухмыльнулась и прислонилась к стене. Лешка почесал затылок и озабоченно пробормотал:

—Читать… Ну ладно, я не деспот, пусть умеет. Но! Только дамские романы. По телику — чтоб никаких информационных программ, это вредит пищеварению, ты не знала? Так что согласен на мексиканские сериалы. Да, ничего не имею против душещипательных индийских фильмов. С песенками. Как там? Ля-ля, ля-ля! – Лешка противно захихикал, но тут же спохватился. – Так, что еще… Не подскажешь, Томик? Как бы чего не упустить  важного, а то приведешь какого-нибудь монстра, что мне тогда, вешаться прикажешь?

Тамара негодующе фыркнула. Лешка продемонстрировал в улыбке все тридцать два зуба, у него был неплохой стоматолог. Тамара мысленно застонала и велела себе набраться терпения.

Совета от подруги Лешка так и не дождался, поэтому пожал плечами и жизнерадостно потребовал:

—Главное — чтоб ничем не утруждала свою головку.

—Это как?

—Ну… Моя драгоценная женушка должна твердо знать, что Париж — столица Лондона, пятью пять — сотня баксов из кошелька любимого мужа, а Средиземное море впадает в Волгу…

Тамара явственно позеленела. Лешка сдвинул брови и неуверенно буркнул:

—Еще лучше, если и этих сложных слов она знать не будет. Незачем моей блондинистой красотке засорять свою девственную память…

Он покосился на Тамару и грозно повысил голос:

—А уж чтоб она хоть словечко вымолвила против муженька, не дай ей боже. Только  «да, милый», «как угодно, милый», «какой ты умница, милый», «ты как всегда прав, милый». По-моему, ничего сложного?

—Ничего,—процедила Тамара, отводя глаза в сторону, чтобы не испепелить случайно взглядом подлого человека.

Она буквально кипела от злости, но очень надеялась, что Сазонов ничего не заметил. А то еще решит по дурости, что ее, Тамару, как-то задели его бредни. Ей же плевать на этого мерзкого самовлюбленного типчика с высокой колокольни. Да-да, с самой высокой!

—Значит, возьмешься за поиски?—неверяще протянул Лешка.

—Завтра же,—твердо пообещала Тамара.—Как только мы займем чем-нибудь Лельку.

Вспомнив о Лельке, оба снова посмотрели на все еще закрытую дверь и невольно забеспокоились, не слишком ли долго пропадает у Тамариной сестрицы Санька Кочетков.

Может, что случилось? Коська, например, схарчил. Вдруг его покормить забыли или он разозлился? Или сам Санька из окна выбросился, если Лелька перегнула палку? С нее станется, она такая.

Нет, что они должны думать? Цельных два часа рассказывать о пустяковом дельце – явный перебор!

                                                            ***

Когда наконец открылась  дверь квартиры Зиминых, Тамара с Лешкой прямо-таки затряслись от нетерпения и едва дождались, пока Лелька попрощается со своим первым клиентом и исчезнет в квартире. А потом словно коршуны набросились на бедного Саньку Кочеткова.

Они даже не дали ему выйти из подъезда. Да что там из подъезда, его и к лифту-то не подпустили! Оттеснили беднягу на верхнюю площадку, силком усадили на подоконник и приступили к допросу.

 Кочеткова настолько поразил их напор, что он не протестовал. А увидев горящие нетерпением огромные карие глазищи Лешкиной подруги, парень совсем притих.

В Санькину голову вдруг стукнуло: все ли в порядке у этой странной девушки с психикой? Да и Лешка вел себя как-то неадекватно… Лучше их не раздражать, спокойно выслушать, со всем согласиться и расстаться друзьями. Или сказать правду?

На всякий случай Кочетков покорно сложил руки на коленях, сделал максимально честные глаза и разрешил:

—Спрашивайте.

Тамара с Лешкой переглянулись, затем Сазонов неуверенно поинтересовался:

—Как общие впечатления?

—На пять.

—Не понял.

—Что тут непонятного? Ты спросил, я ответил. Могу уточнить — Ольга Вячеславовна мне понравилась. Очень умная женщина. И наверняка справится с моей проблемой.

—Что-о? — неверяще прошептала Тамара.

—Я о почтовом ящике.— Саша криво улыбнулся.— Короче, он кому-то спать мешает. Достали! То просто курочили, а сегодня сожгли. Утром.

—В самом деле?— пробормотала Тамара.

Они с Лешкой настороженно переглянулись. Вообще-то, когда они договаривались с Кочетковым, речь не шла о реальной проблеме. Но почтовый ящик… Это выглядело совсем безобидным.

—А чего сочинять,— раздраженно буркнул Саша,— когда у меня такое творится?—И уже твердо сказал:— Одним словом, она обещала разобраться. А я, в свою очередь, заплатил ей аванс. Десять тысяч рублей.

—Сумасшедший,—ахнула девушка.

—Чокнутый,—согласился Лешка.

Саша разозлился и рявкнул:

—С чего вдруг?! Она собственное время на меня за «спасибо», по-вашему, будет тратить? — Возражений он не услышал и уже спокойнее заявил:— Если Ольга Вячеславовна виновника вычислит, я ей тридцатник еще подкину и спасибо скажу. Большое! Мои нервы, чтоб вы знали, много дороже стоят.

Тамара бессильно села рядом с Кочетковым, подняла взгляд на Лешку и просипела:

—Видал, как обработала? А ты…—И безнадежно махнула рукой.

Лешка крякнул, тоже уселся на подоконник, подтолкнул Саньку под локоть и неуверенно буркнул:

—Неужели эта смазливая девчонка похожа на частного детектива?

—Какая девчонка?

—Да Лелька же!

—Ты об Ольге Вячеславовне?

—Ну да…— протянул было Лешка, но вдруг вспомнил, в каком виде Лелька предстала перед Сазоновым, и прикусил язык. Все это время Тамара сверлила его убийственным взглядом.

—Она не девчонка. Тем более не смазливая. Если ты не ослеп, само собой. И уверен, справится с работой.

—Да с чего ты взял?!

—С того. Она мне мгновенно доказала, что это орудует кто-то из соседей.

—Даже так?

—Да. Чем-то я его задел. Соседа то есть. Подростка, может. Но процентов на семьдесят — женщину. Пожилую.— Саша хмыкнул.— Может, я с ней не поздоровался. Или чем-то оскорбил. Нечаянно. Вот и невзлюбила.

—Женщина?—ахнула Тамара.—Да Лелька с ума сошла!

—Я тоже вначале так отреагировал,—вздохнул Саша.— А Ольга Вячеславовна мне говорит: вы можете представить удачливого мужчину—а другие в нашем доме не живут, — который бы не просто выдирал с корнем замок из  почтового ящика, но потом швырял бумаги на пол и старательно топтался на них? Не нахожу ли я, что это…  слишком по-детски? Даже, вернее, по-женски?.. Я в общем-то с ней согласился.

Тамара раздраженно воскликнула:

—Но это же глупо!

—У тебя другая версия?

—Нет, но…

Саша спорить не стал, да и рассказывать ему больше было не о чем. Не о том же, как они с Ольгой Вячеславовной пили чай и говорили о жизни?

Саша сам не заметил, как вывернулся наизнанку, уж очень сочувственно она слушала. Саша видел: ей действительно интересно, она не притворяется.

Потом они обсуждали его случай, и Ольга Вячеславовна запросто доказала ему, что пакостить в закрытом подъезде ежедневно мог осмелиться только сосед. Чужого бы моментально засекли.

В подобных домах пришлых не терпят, и это понятно. Не для того жильцы навешивали железные двери и тратились на домофон.

А вот на соседа у почтовых ящиков и внимания не обратят. Ну стоит человек на площадке с бумагами в руках, ничего интересного или странного.

И о книгах они поговорили, преимущественно о детективах. Сашу искренне поразило, как много прочла эта женщина, и ее взгляд на некоторые проблемы вдруг заставил и Сашу увидеть их по-другому.

Если уж честно, Ольга Вячеславовна вообще оказалась исключительной женщиной, Саша таких и не встречал. Жаль, она была уже в возрасте. А то мать ему уже плешь проела, требуя обзавестись семьей.

Однако посвящать друзей во все тонкости Александр Кочетков счел излишним, да и бесполезным, поэтому хмыкнул и встал. Бросил внимательный взгляд на пару, сидящую на подоконнике, и невольно улыбнулся.  Высоченный, почти двухметрового роста, широкоплечий Лешка с простоватой веснушчатой физиономией и соломенной шевелюрой и щупленькая, едва ему по плечо, темноволосая Тамара сейчас казались чуть ли не близнецами. Может, из-за непонятной Саше обреченности в лицах?

Саша шагнул в сторону лифта, затем обернулся и с легкой насмешкой сказал:

—Смотрите веселее, ребятки. Не знаю, что вы вбили в свои головы, но с Ольгой Вячеславовной пролетаете, как фанера над Парижем. Клянусь, нормальная тетка. Так что расслабьтесь.

Саша снова всмотрелся в угрюмые, еще более помрачневшие лица, махнул рукой и исчез. Тамара уныло вздохнула. Лешка с деланой бодростью воскликнул:

—Ну и что такого? Подумаешь. Пусть твоя Лелька попробует себя в сыскном деле. А вдруг получится?

—Ну уж нет,—зло покосилась на приятеля Тамара.—Еще не хватало, чтоб она по глупости влезла в какие-нибудь бандитские разборки.

—Почему непременно бандитские,—неуверенно запротестовал Лешка.—Если хочешь знать, девяносто девять процентов преступлений совершается на чисто бытовой почве. То есть обычными людьми и большей частью случайно. Ну выпьют, поссорятся, пырнут друг друга ножами, стянут что плохо лежит… Или подожгут почтовый ящик у ненавистного соседа, как в случае с Санькой. Самое милое дельце для твоей Лельки. Если ей так уж неймется поиграть в сыщика.

—Не морочь мне голову,—огрызнулась Тамара.—Лельке и одного процента с головой хватит, чтобы угодить в дерьмо, а то я ее не знаю.

Они слушали, как вниз уходит лифт с Санькой Кочетковым, и мрачно молчали. Оба понимали, что их сегодняшняя операция закончилась ничем.

Нет, не так! Просто они хотели другого. Думали, вдруг Санька высмеет  новоиспеченного детектива, и в результате Лелька сама откажется от своей сумасшедшей затеи.

Теперь же выходило — им нужно продолжать. Лешке придется связаться со своим бывшим одноклассником, объяснить ему ситуацию и попросить помощи. То есть выклянчить для Томкиной сестрицы скучное и безнадежное дело, которым некогда заниматься милиции. Или еще лучше — которое она провалила. Чтобы и Лелька провалила наверняка. И занялась чем-то другим. Более безопасным, что ли. Если она вообще на это способна.

                                                ГЛАВА 5

Лелька вышла на крыльцо и блаженно зажмурилась: солнце било прямо в глаза. Яркое и совсем не ноябрьское. Да и пригревало оно вполне прилично. Лелька с удовольствием расстегнула плащ и сунула в карман легкий шарф. Немного подумав, сняла и перчатки.

—Осень или весна?—пробормотала она и рассмеялась.—Осень!

Поймала на лету падающий кленовый лист, восхищенно осмотрела его и в который раз пожалела, что она не художник. Впрочем, Лелька была искренне уверена: стоит ей взять в руки кисти и краски…

Ну да, любой человек просто обязан уметь рисовать! Если сам хочет, если душа просит. Как и петь. Или танцевать. Главное – расслабиться и не думать о посторонних. Какое тебе до них дело? Забудь, ты же просто выплескиваешь собственные эмоции.

Временами Лельке казалось — будь люди раскрепощеннее, им жилось бы много легче. Ведь в танце, музыке или красках можно не только раскрыться или реализовать себя, но и сбросить агрессию, поделиться болью, пожаловаться или попросить о помощи.

Лелька нахмурилась: интересно, почему в наших школах не учат этому, а превращают уроки музыки, физкультуры или рисования в скучную обязаловку? Она сама в детстве ненавидела их, и тогда она не терпела принуждения. Вспоминая, сейчас Лелька жалела себя маленькую, ведь эти уроки должны были стать часами отдыха.

Давным-давно Лелька видела фильм, она уже и названия-то не помнила, а вот кое-что не забылось. В нем психически больным детям помогали расслабиться и понять себя именно карандаши и бумага, акварель, пластилин или музыка. И неважно, что у кого-то из малышей небо оказывалось зеленым, трава черной, а солнце голубым. Или собака походила больше на свинью, а крокодил — на бревно, и на нем цвели колокольчики.

Лелька вздохнула: жаль, ребятам не предложили этого раньше. Может, часть из них и не попала бы в клинику?

Лелька шла по пустынной аллее и специально шаркала, загребая носками туфелек опавшие листья. Они восхитительно пружинили под ногами, а часть яркими лоскутками разлеталась в стороны.

Под старой березой Лелька не выдержала, наклонилась, набрала полные руки прохладного легкого кружева и подбросила вверх. И смеялась, наблюдая, как листья неспешным золотистым дождем возвращаются на землю.

Лелька любила осень. Ее капризы, разноцветье и горьковатые запахи прелой листвы. Любила ненастные ночи, когда оконные стекла гудели под напором ветра словно туго натянутые паруса, и город плыл сквозь дождь как огромный корабль с сотнями тысяч спящих пассажиров на борту.

А в такие редкие солнечные дни, как сегодня, Лелька обожала бродить по Череповцу просто так, бесцельно, перелистывая его скверы и улицы, как страницы любимой книги. Вроде бы и знакомые, сотни раз читанные, но всегда интересные и новые.

Вот и сейчас Лельке не хотелось прерывать прогулку, и она изо всех сил оттягивала этот момент, продвигаясь к дому Саши Кочеткова самым путаным маршрутом. Она просто физически ощущала, как истаивает, утекает сквозь пальцы бабье лето, настоящее чудо в середине ноября, каприз природы или богов. Щедрый подарок лично ей, Ольге Зиминой!

Лельке даже пришлось сурово напомнить себе о долге и взятых перед первым клиентом обязательствах, иначе бы ноги вновь унесли ее прочь от кирпичного пятиэтажного дома с черепичной крышей. Новенький красавец-дом смотрелся среди своих собратьев настоящим сказочным теремком, и Лелька мечтательно улыбнулась: вот бы ей в таком жить. И невольно вздрогнула, когда почти рядом скользнула золотистая иномарка и остановилась у другого подъезда.

Лелька не разбиралась в машинах, была равнодушна к ним, но эта иномарка  ей почему-то понравилась. Она казалась совершенно к месту именно здесь и сейчас. Легкая, яркая и бесшумная, как планирующий на асфальт березовый лист. Сказочно красивая, как осенний город… В воздухе явственно запахло романтикой.

Лелька улыбнулась, прислонилась к шершавому березовому стволу и загадала: если из салона выйдет прекрасный принц, у нее все получится. И пожалела, что не успела конкретизировать. Потому что не ошиблась. К ней шел самый красивый мужчина в мире. И бесцеремонно рассматривал Лельку.

Очень высокий, плечистый, одетый в светло-серый костюм и легкие бежевые туфли, странно пластичный для такого крупного человека. Его лицо показалось растерявшейся Лельке слишком смуглым, необычные серебристые глаза выделялись на нем каплями ртути, она в жизни такого не видела. Жесткий подбородок с ямочкой, крупный с небольшой горбинкой нос и густые, гладко зачесанные и забранные в хвост почти платиновые волосы…

Лелька невольно забеспокоилась и сказала себе, что этот парень просто не имеет права на существование. Может, она грезит наяву? Задремала на диване дома, и эта прогулка по городу просто сон?

Лелька облегченно вздохнула: очень даже похоже. То-то ее изумляла невероятная для поздней осени погода.

Она фыркнула: и правда, ну где это видано, чтобы во второй половине ноября в одиннадцать часов утра термометр за окном показывал тринадцать градусов?! Причем не в Краснодарском крае или там в Крыму — это бы понятно — а в Вологодской области, в Череповце! Нет, решительно она спит.

Эта мысль успокаивала, и Лелька немного расслабилась. А через секунду упрекнула себя: так таращиться на постороннего мужчину при живом муже — верх неприличия. Даже во сне. И вопреки всякой логике порадовалась, что неплохо одета. Ведь она собиралась в элитный дом, вот и постаралась выглядеть соответственно.

Правда, Лельку немного смущало, как Саша Кочетков отнесется к ее внезапному преображению, он-то беседовал с дамой в возрасте, респектабельной и серьезной. С другой стороны, Саша должен оценить ее способность перевоплощаться, для хорошего сыщика это необходимо. Можно сказать — одно из основных профессиональных качеств.

Поэтому Лелька отбросила все сомнения  и надела новенький расклешенный плащ, прилегающую шелковую юбку с разрезами от бедер и белоснежную блузку с воротничком стоечкой и узким черным галстуком. Еще практически незаметные на ноге колготки и модельные туфельки.

Лелька даже слегка накрасилась, что делала исключительно редко. Только в особо торжественных случаях. Ну, или по необходимости, как сегодня. Чтобы не бросаться в глаза, когда столкнется с кем-нибудь из жильцов в подъезде. А если они вдруг спросят о чем — пришла, мол, в гости и не застала хозяина. Вот и ждет на площадке. Хотя Саша на всякий случай дал ей ключи от своей квартиры.

Перед выходом Лелька придирчиво осмотрела себя в зеркало и, надо сказать, удовлетворенно усмехнулась. Очаровательное создание в зазеркалье стоило затраченных трудов. Изящная фигурка, нежное личико, волна пепельных волос ниже плеч… Неплохо-неплохо! Правда, сейчас Лелька ощущала себя чуть ли не дурнушкой.

Чтобы прогнать неприятное чувство—тем более она спит!— Лелька прикрыла на секунду глаза и постаралась увидеть себя со стороны.

Итак: старая раскидистая береза, на нее как раз сейчас косо падают солнечные лучи. Молодая женщина, тоненькая, легкая, будто купается в них. В ее светлых волосах, как в серебряной паутине, запутался только что потерянный деревом золотой лист. Лицо расслаблено, пухлые губы слегка приоткрыты, длинные темные  ресницы опущены, и на нежную, почти светящуюся кожу щек легли густые тени…

Лелька мгновенно вжилась в представленный образ и внезапно ощутила себя феей дерева — на время она стала одним целым с шершавым стволом. Лелька погрустнела: старая береза за ее спиной натужно гнала соки, и теплый день ее совсем не радовал. Ведь пришла пора зимнего сна, она так устала за это длинное лето...

Лелька искренне пожалела беднягу. Плотнее прижалась к стволу и ласково погладила прозрачные шелковистые лохмотья, оказавшиеся под ладонями. Лелька изо всех сил пыталась передать дереву свою любовь и поддержку, почти растворяясь в нем.

Она совершенно забыла о незнакомце, поэтому вздрогнула, когда услышала изумленное:

—Глазам своим не верю! Или вы снитесь мне, леди?

Самый красивый мужчина в мире – или видение? – стоял совсем рядом и рассматривал ее с нескрываемым восхищением.

—Конечно,—не стала юлить Лелька.—Как и вы мне.

Она встряхнула головой, окончательно приходя в себя, и почувствовала, как сверху упал еще один лист и запутался в волосах. Так береза прощалась со своей феей, неохотно обрывая вдруг связавшую их нить. Но оставляя память о ней! И делясь собственной волшебной красотой – Лелька каждой своей клеточкой ощущала это.

Видимо, она не ошиблась. Светлые брови поползли вверх, в серебристых радужках заплескались льдинки, полные губы растянулись в восторженной улыбке… Лелька покраснела и торопливо воскликнула:

—А вот этого не надо!

—Чего именно?—захотел уточнить идеал мужчины.

Лелька выписала рукой в воздухе нервный зигзаг и неопределенно пробормотала:

—Явный перебор.

—Не понял.

—Эти льдинки!

—Какие льдинки?

—В глазах. И ямочка на подбородке. Может… может, я страдаю отсутствием вкуса?

—Очень интересно. Не поясните?

—Ну… Понимаете… Всего слишком.

—А поподробнее?

Лелька замялась. Ей совсем не хотелось обижать незнакомца, пусть он ей и снится. С другой стороны, человек явно ждал ответа, и молчать не очень-то вежливо. Поэтому Лелька немного разочарованно расшифровала:

—Слишком высокий, слишком широкоплечий, затем — волосы, глаза, губы, машина… Все как в дурном женском романе.

—Дурном?!—возмутился мужчина.

—Ну да. В нормальном всего должно быть в меру.

Незнакомец ошеломленно помолчал, затем осторожно спросил:

—Милая барышня, у вас с головой все в порядке?

Лелька пожала плечами и поинтересовалась:

—А у вас?

—Теперь не знаю.

Лицо мужчины выглядело озадаченным, и Лелька от души ему посочувствовала. Потом покосилась на часы и подумала, что пора бы ей заканчивать с этим эпизодом. Сон сном, но даже во сне нужно заниматься делом. Она и без того чуть не забыла о Саше Кочеткове, а ведь обещала помочь.

Лелька горько улыбнулась: собственное чувство долга вязало по рукам и ногам, не давая насладиться жизнью. И все же… Она неохотно отлепилась от березы и медленно пошла к подъезду.

Всегда послушные ноги бастовали, новые туфли подыгрывали им, бессовестно липли к асфальту, будто подошвы клеем смазаны, и Лелька сдалась. Она решила подарить себе еще пару секунд. Обернулась, помахала незнакомцу рукой и грустно воскликнула:

—Прощай, прекрасный принц, мне пора!

И засмеялась. Лельке вдруг показалось, что в серебристых глазах мужчины навечно застыло изумление. Он шагнул было к ней, но Лелька отвернулась и прошептала:

—Не нужно, мы из разных сказок…—Резко развернулась и шагнула в чужой подъезд.

                                                ***

Домой Лелька вернулась лишь вечером, ей пришлось дождаться прихода  Кочеткова и сдать ему полученную корреспонденцию, что называется, с рук на руки.

Кстати, он не очень-то удивился ее внезапному преображению. Лишь признался, что только сейчас понял какого-то там своего приятеля. Мол, частного детектива она, Лелька, в эти секунды напоминает меньше всего. А вот в первую встречу… И почему-то спросил, не замужем ли Лелька.

Лелька даже почувствовала себя немного виноватой: слишком силен оказался контраст между ею вчерашней и ею сегодняшней. И она пообещала себе в будущем быть поосторожнее. Клиента нужно беречь!

Если честно, Лелька была разочарована: ни одна живая душа к Сашиному ящику сегодня не подходила. Ну, не считая суетливого щуплого мужичка, заботливо содравшего с него наждаком окалину и покрасившего в нежно-голубой цвет.

Теперь ящик Кочеткова казался даже наряднее остальных, так как стал чуть светлее. Рабочий же поставил новый замок и вручил Лельке ключи. Затем с законной гордостью осмотрел дело своих рук и проворчал:

—Интересно, в этот раз надолго хватит?

—Вы о чем?—робко поинтересовалась Лелька.

—Да о паразите, что тут орудует.

Мужичок всмотрелся в Лелькино лицо, и увиденное, наверное, ему понравилось. Так как он присел на подоконник и доверительно сказал:

—Верите ли, полгода сюда хожу едва ли не через день, замки новые врезаю. Прямо хоть самолично охранником нанимайся. И парня жаль, ясно, вражина окопался под боком, это ж никаких нервов не хватит…

Он хотел было сплюнуть, но, увидев чистенький кафель, не решился. Вытащил из кармана мятый и не очень чистый носовой платок, звучно высморкался и заключил:

—Руки бы пакостнику переломать!— С тем и ушел.

А Лелька дождалась почтальона, бросила в свежекрашеный Сашин ящик рекламную газету, как наживку неизвестному изуверу, а с остальным поднялась на площадку выше и терпеливо стала ждать.

По счастью, жильцов в подъезде было немного, на пять этажей приходилось всего десять квартир. И проследить подходящих к почтовым ящикам особого труда не составляло.

Пока Лелька сидела на подоконнике и рассеянно смотрела в окошко, мимо нее спустилось вниз всего три человека да два поднялись наверх. Они звенели ключами, забирая свою почту, но ни один из них —Лелька наблюдала сверху —даже не дотронулся до Сашиного ящика.

Лелька уныло вздохнула: те, что спускались, не слепые, и прекрасно ее видели. А среди вошедших с улицы, получается, Сашиного ненавистника не было.

Она уселась поудобнее и стала вспоминать троицу, что прошла сверху. Молодую, прекрасно одетую женщину с сыном лет пяти-шести Лелька отмела сразу. Уж слишком холеными казались ее руки и высокомерным взгляд, такая ни за что не станет сама взламывать замки. Да она и простой отвертки-то в глаза не видела, Лелька просто уверена.

Тонкошеий мальчишка-подросток Лельке почему-то понравился, и она, помедлив, отбросила и его. Трудно было представить этого парнишку, выплясывающим на мятых бумагах со злобно перекошенным лицом. Хотя, может быть, Лелька и ошибалась.

А вот тощая сутулая старуха ее почему-то насторожила. Во-первых, она спустилась с четвертого этажа, Лелька слышала, как там хлопнула дверь. А значит, жила с Сашей на одной площадке, и он мог случайно как-то ее задеть. Допустим, забыл поздороваться. Или вечером слишком громко включил музыкальный центр, а за стеной находится как раз бабкина спальня. Или ей не нравилось, как Кочетков смеется, одевается, может, топает по лестнице, а она страдает мигренями...

Очень уж недобро осмотрела Лельку Сашина соседка, будто заранее подозревала в чем-то дурном. Лельке даже стало немножко не по себе, и она с преувеличенным вниманием начала рассматривать золотистую иномарку на улице.

Машина по-прежнему стояла у второго подъезда, вот только за тонированными стеклами Лелька не видела водителя. Скорее всего он ушел в дом, не топтаться же ему во дворе несколько часов кряду.

Вспомнив о прекрасном незнакомце, Лелька мечтательно улыбнулась и боковым зрением заметила, как перекосило желчную старуху. Наверное, она просто ненавидела людей. И Лелька окончательно укрепилась во мнении — такая способна на все.

С другой стороны, она прекрасно понимала – Сашу не волнуют ее предположения, ему нужны доказательства. И гарантии, что подобного больше не повторится. Иначе чего ради Кочетков заплатил ей десять тысяч?

Так что Лелька еще до прихода своего работодателя решила сменить тактику. Ей срочно понадобился помощник! Причем такой, на которого бы не обратил внимания ни один злоумышленник.

Ведь ясно, пока Лелька сама будет дежурить на площадке, он не рискнет приняться за дело. А если она будет поджидать подлеца в Сашиной квартире, то наверняка не успеет застать его на месте преступления. Если вообще услышит, что к ящикам кто-то подошел. Вряд ли вандал будет себя афишировать!

Так что Лелька обозначила для себя следующее: во-первых, ее помощник должен быть для Сашиного врага чуть ли не элементом пейзажа; во-вторых, он должен суметь подать сигнал, когда кто-то чужой полезет в ящик Кочеткова,—исключая почтальона, само собой, и хозяина; в-третьих, он должен помешать негодяю смыться до прихода Лельки с «Поляроидом». Она, так и быть, разорится завтра на кассету, хотя Мишка с Сергеем давно перешли на обычный фотоаппарат, уж очень дорого стоили кассеты.

Лелька горестно вздохнула: лишних денег у нее не было. Если честно, вообще никаких денег у Лельки не было, не считая карманной мелочи на дорогу или чашечку кофе. Потому что полученный аванс— десять тысяч, подумайте!— она вчера так хорошо запрятала среди книг (кажется!), что сегодня утром не нашла. Так что деньги придется просить у Сергея. Или Мишки.

И нужно хорошенько прикинуть, кто из них задаст меньше вопросов. Лельке совсем не хотелось их вмешательства в свое расследование. Предельно ясно, чем все закончится. Они примутся опекать ее и все-все испортят!

Стараясь не думать о неприятном, Лелька с улыбкой представила себе сцену задержания неизвестного вандала. С участием анонимного пока помощника.

Итак, она поднимается на четвертый этаж и прячется в Сашиной квартире. Входную дверь не закрывает, даже оставляет небольшую щель, чтобы не прозевать сигнала.

Ее помощник тем временем маскируется под элемент пейзажа, под мебель, почтовый ящик или кафельную плитку — неважно. Главное, злоумышленник плевать хотел на его присутствие!

Вот он поднимается (или спускается) на нужную площадку… Вот воровски осматривается, его взгляд скользит по шпиону и не видит его… Он чувствует себя в безопасности и хищно потирает руки… Вот он подступает к искомому ящику и достает из кармана… из-за пазухи…

Интересно — что достает? Может, фомку? Или какую-нибудь отвертку побольше? Ну, неважно. Короче, достал и принялся за новенький, только что вставленный замок. Изуверски вывернул его, Сашина корреспонденция обреченно скользнула на пол, и тут…

Тут в дело вступает невидимый помощник! Он подает сигнал… Какой? Свистит, вопит или просто зовет ее, Лельку? Без разницы. Главное — она слышит и пулей несется вниз.

Бандюга в растерянности. Удрать ему не позволяет храбрый Лелькин помощник, грудью перегораживая дорогу и оттесняя к месту преступления. Преступник дрожит!

Финал: торжествующая Лелька снимает вредителя «Поляроидом». Само собой, с фомкой в руках и на фоне раскуроченного ящика. Неплохо бы, чтобы и бумаги на полу в кадр попали… Ее первое дело закончено!

Лельке собственный сценарий понравился, но она озабоченно нахмурилась. На только что сотканном полотне следствия зияли две огромные прорехи. Первая — деньги. Рублей триста, кажется. Или четыреста. Вторая — помощник, обладающий необходимыми качествами.

Немного подумав, Лелька заштопала первую дыру: она сегодня же вечером ограбит младшую сестрицу. Скажет… ну, что деньги ей нужны на подарок. Вот только кому? Динке? Мишке? Нет, Сергею! У него как раз через месяц день рождения.

Томик удивится, конечно, но деньги даст. Ведь она вечно ругала Лельку за невнимание к мужу. Мол, носки на день ангела, носки к 23 февраля и носки к Новому году — это явный перебор. Она не считала оправданием Лелькину забывчивость. Хотя Сережа, например, не обижался.

Вторая прореха оказалась солидней, и Лелька всерьез затосковала. Она не представляла, где взять помощника. Да еще такого, чтобы отвечал всем условиям. Слегка фантастическим, неохотно признала она.

Сейчас собственные требования казались загрустившей Лельке чрезмерными. Она отвергала вариант за вариантом, но вдруг…

 Лелька счастливо засмеялась: Коська! Он запросто справится с этой ролью! Ее котик редкостный умница, любого человека обведет вокруг пальца.

Правда, гораздо проще поставить на площадке видеокамеру, но… нереально! У нее, например, такой возможности нет. Так что придется действовать по старинке, ловить паршивца самим. А вместо сыскной собаки использовать… сыскного кота! Неожиданная идея, поэтому должна сработать.

                                                ***

На улицу Лелька выбралась уже в семь часов вечера, предварительно позвонив домой и предупредив Мишку, что задержится. Хорошо, не забыла. Еще не хватало, чтобы муж с сыном бросились ее искать.

Лелька с любопытством осмотрела все еще стоящую на месте иномарку, обошла ее кругом и подняла голову. Ей вдруг стало интересно, где живет таинственный незнакомец. Человек, в глазах которого плещутся льдинки, а волосы, забранные в хвост, на спине как лунная дорожка на темном шелке воды. Смешной, он назвал ее «леди»!

Так где он сейчас? Может, на третьем этаже? В той квартире, где огромное, во всю стену, окно светится оранжевым? Это бы подошло человеку, купившему золотистую машину.

Лелька кивнула сама себе и поселила белоголового именно там. И внезапно пожалела, что он не принц. Ей почему-то казалось — ему бы подошло.

Как там в романах пишут? Старинный, очень богатый костюм, на тонких сильных пальцах перстни с драгоценными камнями и… обязательно белый конь! Или черный?

Лелька мечтательно вздохнула: контраст — это всегда неплохо. Платиновые волосы, глаза цвета ртути и развевающаяся на ветру смоляная грива породистого тонконого скакуна…

Пусть так. Она, Лелька, будет теперь называть незнакомца Принцем. Чтобы не путать его ни с кем.

Лелька тихонько рассмеялась: и правда, вдруг она завтра встретится  еще с одним красавцем? Вдруг они посыпятся на ее голову как из рога изобилия? Этот, первый, даже тогда останется Принцем.

Помахав рукой оранжевому окну, Лелька печально прошептала:

—Утром я проснусь и пойму — все сон. Ты и сегодняшнее расследование. И даже бабье лето...

—Почему?

Лелька вздрогнула, резко развернулась и увидела: золотистая машина уже не стояла у кромки тротуара неживой, хоть и золотистой грудой металла. В салоне горел свет, передняя дверца была распахнута, а на нее с нескрываемым интересом смотрел прекрасный незнакомец. Тот самый. Принц. И явно ждал ответа.

Лелька улыбнулась серебристым глазам, пожала плечами и пояснила:

—Наверняка завтра погода испортится. Пойдет дождь, например. Или резко похолодает. Нельзя все время жить в сказке, не находите?

—Не задумывался. А о каком расследовании вы говорили?

—О пустячном,— с некоторым разочарованием призналась Лелька.— Если считать пустяком сгоревшие письма.

—Письма?

—И другую почту.

Они помолчали. Лелька с легкой грустью рассматривала Принца, его лицо в наступающих сумерках выглядело нереальным, мерцающим. Казалось — погаснет в салоне свет, и оно растает как мираж.

—О чем вы думаете?

—Нечестно быть таким красивым,— рассеянно сказала Лелька.— Даже Принцу.

—Это вы обо мне?—осторожно поинтересовался ее новый знакомый.

—Да, если у вас есть конь с гривой темнее ночи. Я о безлунной ночи, вы понимаете…

—Зачем мне конь,—широко осклабился нечаянный собеседник,— мой «Мерседес» гораздо лучше, уверяю. И много дороже.

Лелька дернулась, так неприятно поразило ее это неожиданное замечание. Она удивленно посмотрела в странные, зеркально поблескивающие в свете заходящего солнца глаза, и с трудом подавила зевок, так ей стало скучно. Вдруг пропало робкое ожидание чуда, и мужчина, жадно рассматривающий Лельку из своей элегантной машины, внезапно показался ей совсем обычным. Зализанно смазливым, как манекен в витрине нового магазина на одной из центральных улиц.

Лелька поежилась, почему-то вспомнилось, что на улице середина ноября и дело идет к ночи. Откуда-то потянуло ледяным сквознячком, Лелька нервным движением отбросила с лица прядь волос и невольно расслабилась: на нее пахнуло знакомой пряной горечью. На сердце немного полегчало, Лелька узнала столь любимые ею ароматы осени. Стало ясно — бабье лето стремительно катилось к концу.

Лелька печально вздохнула, запахнула плащ, развернулась и не спеша пошла прочь.

—Я вас чем-то обидел?—почти испуганно воскликнул, догоняя ее, белоголовый.

—Нет,—равнодушно сказала Лелька.

—Почему же вы убегаете?

—Убегаю?

—Ну, уходите.

На долю секунды Лельке стало жалко высокого, плечистого и такого, как оказалось, неинтересного парня. Она мягко улыбнулась ему:

—Сказка окончена, и мне пора домой.

—Сказка?—непонимающе переспросил новый знакомый, продолжая упрямо идти рядом.

—Да,—легкомысленно рассмеялась Лелька.— Прекрасный принц растаял, как и не был, черный скакун обернулся золотым «мерсом», и вернулся ноябрь. Грустно, правда?

—Вы ненормальная?

—Вам так проще?—усмехнулась Лелька.— Тогда — да.

Тут она увидела, что к остановке приближается восемнадцатый автобус, и побежала навстречу. Шагнула в полупустой салон, обернулась и прошептала растерянно застывшему у двери парню:

—Не расстраивайтесь. Быть настоящим принцем — тяжкий труд. И потом — принц не променял бы коня даже на «мерс». Глупо, не так ли?

Автобус медленно тронулся, лицо несостоявшегося принца перекосилось, и он крикнул вслед:

—Сумасшедшая!

Лелька помахала ему рукой. И через мгновение забыла об этом эпизоде. Она заняла свое любимое место у окна и теперь машинально провожала взглядом проплывающие мимо дома. И сама не заметила, как мысли вернулись к первому «делу». Лелька любовалась ярко освещенным проспектом Победы и прикидывала, как бы ей уговорить Коську принять участие в ее расследовании. И задержании преступника. Уж слишком кот капризен!

                                                ГЛАВА 5

—Ну что?

Тамара буквально втащила Лешку в прихожую. Она даже сурово прикрикнула на восторженно суетящегося Крыса — было не до него. Сегодня, может быть даже сейчас, решалась судьба единственной сестры! Если, конечно, Сазонов сдержал слово.

Напомнив себе, что Лешка еще ни разу не подводил ее, хоть он, само собой, и гад белобрысый, Тамара заставила себя успокоиться и даже дала ему время снять куртку и туфли. Зато потом помчалась за Лешкой в ванную и едва не зарычала от злости, наблюдая как тщательно— и долго!— он моет руки. Будто только что выполз из шахты и смывает угольную пыль.

Когда Лешка, лукаво посматривая в ее сторону, снова потянулся к мылу, Тамара не выдержала и рявкнула:

—Слишком чистоплотный, да?!

—Тебе это не нравится?— невинно поинтересовался Лешка.

Крыс нерешительно тявкнул, не зная, кого на этот раз поддерживать. С ванной у бультерьера сложились не самые лучшие отношения. Ведь после каждой прогулки жестокая хозяйка тащила его мыть лапы! Так что Крыс добровольно порога этой крохотной комнатушки не переступал. Принципиально. И обрадованно взвизгнул, приветствуя шагнувшего в коридор гостя.

Потом пес потрусил рядом с Сазоновым, мешаясь в ногах и преданно заглядывая в лицо. Вернее любого поводка Крыса вел запах любимого собачьего лакомства. Лешка, как всегда, оправдал его ожидания.

Получив вожделенную косточку, бультерьер мгновенно успокоился, забился под стол и сладостно зачавкал, облизывая ее, обнюхивая и снова облизывая. Мир вокруг пса временно исчез, сузился до крохотной площадки между стеной и ножкой стола. Крыс был счастлив!

Тамара долила в чайник воды, нажала на кнопку и нетерпеливо воскликнула:

—Не зли меня!

—И в мыслях не было,—хмыкнул Лешка.

—Я и так весь день провела как на иголках!

—Ну и зря. Я ведь обещал…

—Так ты договорился?!

—Естественно.

—Рассказывай,—потребовала Тамара, устраиваясь поудобнее.

Она даже подтолкнула поближе к гостю старинную серебряную вазочку с печеньем. И подумала, что напрасно вечно придирается к Сазонову. Неплохой, в общем-то, парень! Особенно… особенно когда спит зубами к стенке!

Лешка задумчиво протянул:

—Не знаю, с чего начать…

—С начала!

—Ты с тоски взвоешь.

—За меня не беспокойся!

Лешка потянул печенье, и рот Тамары наполнился слюной, она второй день ничего не ела. За ужасное пиршество в доме старшей сестры, где Тамара расслабилась и незаметно для себя приговорила две полные тарелки плова, нужно было платить. Самой жесткой диетой. Она же не Крыс, это ему все сходит с рук, то есть с лап.

На секунду Тамаре стало обидно, она заглянула под стол: Крыс самозабвенно наслаждался костью и даже —вот обжора!— не поднял на нее глаз.  Тамара громко сглотнула и обвиняюще прошипела:

—Брюхом скоро о пол скрести начнешь, проглот несчастный…

Но Крыс на клевету никак не отреагировал, лишь крепче зажал лапами Лешкин подарок. Тамара вздохнула, пристроила подбородок на скрещенные кисти рук и изобразила предельное внимание.

—Как хочешь, я тебя предупредил!

—Давай-давай…

Лешка выразительно покосился на закипевший чайник, но Тамара не шелохнулась, и он сдался. Прислонился к стене, вытянул длинные ноги чуть ли не на середину кухни и трагически воскликнул:

—На что только не иду ради тебя!

Тамара чуть не взорвалась, но быстро подавила раздражение и смолчала. Ей не хотелось тратить драгоценное время на пикировки. Лешка услужливо расшифровал:

—Воскресенье себе угробил, чтоб ты знала. Едва продрал глаза…

—Ага. В полдень. Что называется, петухи еще не пропели,—не выдержав, съязвила Тамара.

—Я сова,— с достоинством заметил Сазонов.

—Филин!—фыркнула любимая подруга.

Лешкины глаза сузились, и до Тамары дошло — она снова сорвалась. Причем преглупо. А все ее проклятый язык! Она виновато пообещала:

—Молчу как рыба.

—Интересно, надолго ли тебя хватит?—недоверчиво усмехнулся Лешка.

Но Тамара демонстративно зажала рот ладонью, и Лешка смягчился.

—Ладно. Только не перебивай, я сам собьюсь, ты меня знаешь…

К его искреннему изумлению, Тамара не поддалась на провокацию и не сообщила — насколько хорошо она его знает. Лешка разочарованно вздохнул и продолжил:

—Короче, проснулся я и сразу к телефону. Петьке Филимонову звонить. Думал: договорюсь о встрече, посидим где-нибудь в ресторанчике, пропустим хорошего коньячку для душевного разговора, то-се… Ну и подкачусь к нему с просьбой. Куда там! Зану-уда… Слушай, я уже и подзабыл какой он сказочный зануда! Клянусь, он из меня душу вытряс, пока согласился подойти к ресторану. Все пытался выяснить — с чего я вдруг о нем вспомнил? Одноклассник, прикинь, Том! Сколько лет штаны вместе протирали! Я что, не мог с ним так просто встретиться?!

Тамара сжала рот покрепче, но от комментариев воздержалась. Лешка уныло буркнул:

—Представляешь, эта скотина не пьет. У него язва. То есть он и не жрет ничего. За два часа всего тарелочку овсянки и приголубил. У бедняги официанта глаза на лоб полезли, когда он услышал заказ.

Тамара приглушенно хихикнула. А Лешка скорбно пожаловался:

—В жизни не выходил из ресторана голодней!

Тамара выжидающе смотрела на него, глаза ее смеялись, и Лешка мстительно выдохнул:

—Этот чертов ментяра, дружок школьный, меня прямо наизнанку вывернул. Я все ему выложил, чтоб мне всегда из ресторанов ни с чем уходить, если вру.

Лешка с досадой махнул рукой.

—Про твою Лельку наплел, даже чего и знать не знал. Вплоть до того, в какого цвета пеленки ее мать заворачивала и какого размера трусы носит ее супруг!

Тамара ахнула. Лешка похвастался:

—Представил твою старшую сестрицу полной дурочкой! Разрисовал так, что и Петьку проняло. Понял мент — для семьи и города проще, если занять Лельку чем невинным и даже полезным. Пообещал подумать и пригласил зайти сегодня после пяти. Пропуск заказал!

Тамара взлохматила волосы и непонимающе пробормотала:

—Полезным — это как?

—Элементарно, Ватсон! Петька же чиновник, буквоед, во всем пользу ищет, казенная его душа. Вот и решил одним выстрелом двух зайцев убить…

Тамарины глаза округлились: сказанное было выше ее разумения. Поэтому она молчала и ждала. Лешка пожал плечами и нервно хохотнул:

—Ему там одного настырного бизнесмена отвлечь на время нужно, усекла? А то он Петьке уже плешь проел, заявление за заявлением тащит и требует результатов, недомерок. Мол, сколько можно? Жаловаться обещал! Если честно, Петька его без соли сожрать готов, только не знает, как подступиться. Не повезло менту: дядька не из бедных и со связями. Вот Филимонов и хочет попытаться его на Лельку вывести.

Лешка отвел взгляд и немного виновато буркнул:

—Подумай, он Лельку собирается опытным сыскарем представить. Мисс Марпл, прикинь! Будто одарена от природы и любые загадки ей на один зуб.

Тамара потрясенно молчала. Лешка задумчиво сказал:

—Вообще-то Петька не дурак. Неплохо придумал. Все равно дельце безнадежное, а так хоть Лелька подсуетится, все видимость расследования. И потерпевший чуть успокоится. Как-никак, совет от следователя исходит, от профессионала…

—Да что за дельце-то?— простонала Тамара.—Я же что попроще просила…

—И побезобидней,—напомнил Лешка.

—Ничего себе — безобидное, если твой Филимонов полгода с ним мучается!

—Да ты послушай…

—А я что делаю?!

—Ты молчать обещала. Как рыба.

—Может, как две?

—Да хоть как стадо, мне без разницы, главное, рот закрой.

—Лешка! Рыбы не стадами ходят, а косяками, не зли меня!

Лешка вдруг рассмеялся и почти мирно спросил:

—Ты слушать собираешься или мы в очередной раз обменяемся любезностями?

Тамара смутилась и снова прикрыла рот. Причем уже не одной ладонью, а сразу двумя. Лешка признался:

—У меня у самого голова кругом, так что расслабься. Не забывай, я от Петьки бегом к тебе, еще ничего толком и не обдумал. Считай, вместе сейчас разбираемся.

Тамара виновато молчала. Лешка тяжело вздохнул и зачем-то заглянул под стол. Проведать Крыса.

К его досаде, пес сосредоточенно работал над костью и на  внезапный визит приятеля не обратил внимания, так что отвлечься Лешке не удалось. Он обреченно сказал:

—Дельце действительно странное и на первый взгляд безобидное. Никаких убийств, как ты и просила. Никаких банд, мафий и разборок между ними. Элементарная кража.

Тамара просияла. Лешка торопливо поправился:

—То есть  далеко не элементарная. Что-то типа загадки закрытой комнаты, понимаешь? Голова пухнет, как начинаю думать. Лельке не завидую, честно.

—Лельке?—не выдержала обета молчания взволнованная Тамара.

—Ну да. Если, конечно, Петька уговорит этого типчика обратиться к частному детективу.

Оба помолчали. Тамара почти робко поинтересовалась:

—А что за кража-то?

—Не кража, кражи,—машинально отозвался Лешка.— Две недели назад была уже восьмая.

—Это как?

—А черт его знает. Я так понял, что из ювелирного магазина периодически цацки пропадают. И никто не сообразит, каким образом. Как домовой шалит!

Глаза Тамары загорелись от любопытства, она с коленями забралась на табуретку и жадно воскликнула:

—Подробнее давай!

Лешка растерянно посмотрел на подругу и неохотно признался:

—Да я и сам толком ничего не понял. И расспрашивать особо не стал, какой смысл?

—Как это  какой?!

—А если Петька не уболтает Скобелева? Тогда придется что-то другое подыскивать.

Тамара раздраженно спросила:

—А самому не интересно?

Лешка пожал плечами. Тамара умоляюще посмотрела на него:

—Расскажи что знаешь.

Лешка надолго задумался. Тамара изнывала от нетерпения. Из-под стола выбрался встревоженный Крыс: что-то такое витало в воздухе…

Наконец Лешка угрюмо буркнул:

—Серия краж, я так Петьку понял. Самых разных. Будто бы даже со временем определиться не могут. Пропал перстень, например, а когда? Продавщица, соплюшка совсем, заметила  и подняла тревогу… Или после обеденного перерыва вдруг спохватились — ожерелья нет. В другой раз, утром, браслета на витрине не оказалось, только-только магазин открыли. Как мог исчезнуть, когда? Ведь все на сигнализации.

Тамара завороженно слушала. Лешка неуверенно сказал:

—Вроде таких случаев аж три, если я правильно запомнил.

—Каких?

—Ну, когда именно ночью магазин чистили.  В милиции головы сломали — никаких следов. Сигнализацию не тревожили, замки на местах, стекла на витринах целехоньки… Цацки будто растаяли в воздухе! Кое-кто уже всерьез полтергейст приплетает, а Петька от злости на стену лезет, с него же спрашивают.

Крыс успокоился — гроза миновала — и полез с остатками кости под стол. Лешка уверенно включил чайник — он все сказал. Тамара мечтательно протянула:

—Хоть бы этот… как его…

—Скобелев,—услужливо подсказал Лешка.

— Ну да… хоть бы он согласился. И стал Лелькиным клиентом. Я прямо чувствую, Лелька это любопытное дельце заглотит на раз, как голодная щука наживку. И знаешь что, Леш?

—Ну?

—Мне и самой интересно, как могли пропасть драгоценности из закрытого магазина. Может, кто с вечера там спрятался, а? Под прилавок, скажем, залез? Потом, когда все смылись и двери закрыли, он браслет и стащил? А утром, посетители первые появились, он выбрался?

Лешка пожал плечами:

—Тогда почему только браслет? Сгреб бы все золотишко, чего мелочиться?

—Действительно… Раз все равно рисковал…

Лешка наконец приступил к чаепитию. Тамара с завистью посмотрела на него и осторожно спросила:

—Леш, а что за магазинчик? В центре, что ли? Или в Заречье?

Лешка поперхнулся чаем, отставил в сторону чашку и недоверчиво уставился на подругу. Делано равнодушный взгляд Тамары ему не понравился, но Лешка сдержался. Снова пожал плечами и небрежно буркнул:

—Не знаю. Не спрашивал.

Вдруг зазвонил телефон. Из-под стола с негодующим лаем вымелся бультерьер и понесся в гостиную. Лешка с Тамарой озабоченно переглянулись. Лешка криво улыбнулся:

—На что угодно могу поспорить — твоя сестрица.

—Не сомневаюсь,— встревоженно кивнула Тамара.

Почему-то ей совершенно не хотелось говорить сейчас с Лелькой. Вот потом, когда Скобелев заявится к ней со своими кражами и попросит заняться ими, — другое дело. Все равно Тамаре придется держать руку на пульсе, да и история, кажется, занятная…

Тамара подождала, давая время неизвестному абоненту утихомириться, но не тут-то было. Телефон продолжал действовать на нервы, любопытный Лешка топтался рядом, а Крыс путался в ногах и раздраженно порыкивал. Он ревновал к аппарату, то и дело претендующему на внимание хозяйки.

Поняв, что звонившего не переупрямить, Тамара неохотно сняла трубку, и лицо ее перекосила опасливая гримаска: она услышала голос старшей сестры.

Лешка неприятно ухмыльнулся и с грохотом рухнул в кресло. Он ничего хорошего от Лельки не ждал.

Судя по всему, его предчувствия сбывались — Тамара переложила трубку в другую руку и простонала:

—Какие деньги?

И едва не напомнила Лельке о полученных вчера от Саши Кочеткова десяти тысячах. Если честно, смолчала она лишь благодаря Сазонову, уж очень страшные глаза он сделал.

Тамара слушала путаные Лелькины объяснения, качала в такт головой и привычно удивлялась Лешкиной чуткости, как-то она не вязалась с его простоватым лицом и манерой вечно валять дурака.

Старшей сестре Тамара ни капли не верила, но даже словом себя не выдала. Кротко пообещала пятьсот рублей, нажала на рычаг и растерянно сказала Лешке:

—Сейчас Мишка подъедет за деньгами.

—А пуркуа?—хмуро поинтересовался Лешка.

—Якобы на подарок Сергею,— угрюмо вздохнула Тамара.— Ко дню рождения.

—Да-а? А мне казалось, он чуть ли не в конце декабря всегда праздновал…

—Точно. Двадцать пятого.

—А подарок, значит, сейчас?

—Ага.

—Забавно.

—Первый раз в жизни!

—Не понял.

—Первый раз в жизни она покупает ему подарок ко дню рождения. Заранее.

—Даже так?

—Если не врет.

—Если?

—Без тебя знаю, что врет.

Оба помолчали, мрачно рассматривая друг друга. Лешка не выдержал первым. Отвел взгляд в сторону и озадаченно проворчал:

—Интересно, на что твоя сестрица спустила полученные от Саньки десять тысяч?

Тамара пожала плечами. Хмуро предположила:

—Может, ей на подарок Сереге как раз пяти сотен не хватает? На что-нибудь эдакое…

—Ты же сказала — врет.

—Ну… Вдруг ошиблась?

—Ой вряд ли!

—Тогда на кой черт ей деньги?—внезапно возмутилась Тамара.— И где десять тысяч?

—Я что, ясновидящий?

Тамара снова тоскливо вздохнула. Крыс, преданно таращась на нее, вздохнул еще тоскливее и тоненько заскулил. Ему не нравилось состояние любимой хозяйки.

Тамара уселась на пол, притянула к себе пса, крепко обняла его и жалобно спросила:

—Крысеныш, что происходит, а?

Крыс не знал, однако попытался утешить —  начал суетливо вылизывать хозяйке лицо. Лешка поморщился, но ничего не сказал. Тамара в сердцах воскликнула:

—И главное — давать ей деньги или не давать?!

Оба представителя сильной половины ответили одновременно. Лешка энергично кивнул, а Крыс не менее энергично рыкнул. Тамара грустно констатировала:

—Ох и пожалею же…

                                                            ***

Только к десяти часам Лельке удалось уговорить кота поучаствовать в расследовании. Ленивый Коська вначале и слушать ее не хотел. Вальяжно развалился в своем любимом кресле и притворился спящим.

Взволнованная Лелька бегала по комнате, произносила страстные монологи, а Коська демонстративно посапывал. Только левое ухо слегка подрагивало, да изредка подергивался кончик пушистого хвоста. Иначе Лелька поверила бы: кот мирно дремлет.

Никакие улещивания не заставили вредное животное взглянуть на хозяйку. Лишь когда отчаявшая Лелька пригрозила занять у младшей сестры на сегодняшнее утро Крыса, кот как-то отреагировал. Неохотно сел и укоризненно уставился на хозяйку. Холодные серебристые глаза ясно говорили Лельке: «Дела… До примитивного шантажа опустилась…»

Порозовевшая от смущения Лелька снова принялась объяснять Коське, что именно она от него хочет. Кот слушал и периодически зевал. Лелька нервничала и повторялась. Время неумолимо шло, бежало и даже летело. Лелька суетилась и прыгала вокруг Коськиного кресла. Слов у нее уже не хватало, она не заметила, как перешла на жесты, коту это совсем не понравилось.

Когда Лелька в третий раз сунула Коське под нос «Поляроид», кот не выдержал. Презрительно фыркнул, спрыгнул на пол и потрусил в прихожую.

Лелька, не веря в успех задуманного, растерянно пробормотала:

—Что, так сразу?

А Коська уселся на коврик и стал гипнотизировать взглядом входную дверь. На хозяйку кот не смотрел. Принципиально. Она испортила ему день!

                                                ГЛАВА 6

Таксист затормозил у нужного подъезда, услужливо распахнул перед странными клиентами дверь и вздохнул с невольным облегчением, когда они покинули машину. Он машинально открыл «бардачок», извлек какую-то тряпку— обычно он использовал ее для протирки стекол — и размазал по широкому лицу испарину.

Тронуться с места бедняга не смог, слишком дрожали руки, поэтому он просто провожал взглядом пассажиров. Самых необычных, наверное, за его многолетнюю практику.

По выложенной цветной плиткой дорожке к дому неспешно двигалась молоденькая девчонка в джинсах и короткой кожаной куртке, увешанная малыми и большими цепочками и даже цепями. На тонких пальцах одной руки страшно топорщился массивный кастет, в другой девчонка крепко сжимала резиновую дубинку. На худеньком плече болтался дорогой фотоаппарат, на шее — не менее дорогой «Поляроид», с ним соседствовала полукилограммовая  гирька на широкой шелковой ленте.

Лица пассажирки таксист за дорогу так и не рассмотрел, хоть и искренне старался. В память врезалась лишь засаленная кожаная кепка, надвинутая на самые брови, тяжелые, похоже мужские, очки и небрежно размалеванные яркой помадой пухлые губы. Да еще редкого пепельного оттенка волосы, неопрятными сосульками падающие на лицо и спину.

Короче, девчонка имела вид настоящей уголовницы, и пожилой таксист всерьез опасался, что уже к вечеру ему придется давать показания в милиции. По его мнению — пахло скорой и жестокой разборкой между соперницами, иначе к чему этой соплюшке такая кошмарная амуниция среди бела дня?

С другой стороны, гораздо сильнее  таксиста напугал второй пассажир. Тот, что сейчас важно вышагивал по пятам сумасшедшей девицы.

Он в жизни не видывал такого громадного кота! По прикидкам таксиста, монстр весил не менее двенадцати килограммов, а может, и все пятнадцать, уж очень, подлец, здоровущий. Неимоверно пушистый, с широченной грудью, которой позавидовал бы чемпион среди бульдогов, и равнодушным взглядом серо-голубых глаз. Странным, надо сказать, взглядом, совершенно не кошачьим, от которого делалось не по себе.

Проклятая зверюга  всю дорогу пялилась в затылок таксиста, у мужика лопатки морозцем сводило от страха,  собственная шея впервые в жизни казалась тонкой и беззащитной. Да и сама жизнь — он знал!— висела на волоске.

Лишь когда увешанная металлом девчонка и задравший трубой толстенный хвост кот скрылись в подъезде и за ними захлопнулась дверь, таксиста наконец отпустило. Он быстро перекрестился, поклялся себе никогда больше не связываться с ненормальными, сколько бы ему не обещали за извоз, и на скорости рванул с места.

Забыв на сегодня о работе, он спешил в знакомый ресторанчик, где собирался сидеть до тех пор, пока из памяти не выветрится образ жуткой парочки. Не хватало ему ночных кошмаров!

                                                ***

Лелька внимательно осмотрела Сашин ящик и осталась довольна: ночью неизвестный вандал явно отдыхал. Замок был цел, ящик сиял свежей краской и радовался жизни. Пока.

Коська вспрыгнул на широкий подоконник и уселся копилкой. Лелька нежно похлопала по ящику и сказала:

—Считай, ты его охраняешь, Константин.

Коська раздраженно фыркнул. Лелька робко напомнила:

—Помнишь, Сережа учил тебя охранять Динкину коляску, когда мы оставляли ее на улице и заходили в магазин?

Кот отвернулся, взгляд его рассеянно блуждал по лестничной клетке, весь его вид буквально кричал, что почтовые ящики Коську интересуют мало. Вернее, вообще не интересуют.

Лелька тяжело вздохнула, но сделала вид, что не замечает деланого Коськиного равнодушия. Лишь посмотрела на часы и встревоженно воскликнула:

—Чтобы тебя не путать, я подожду почтальона у подъезда и с ним поднимусь сюда. Так что ты его не трогай и запомни, ладно? Так, на всякий случай. Если наш разбойник сегодня не явится. Потом я поднимусь в Сашину квартиру — она на четвертом этаже — и буду ждать сигнала. Дверь оставлю приоткрытой, можешь особо не надрываться, должна услышать.

Коська сладко зевнул и разлегся поудобнее, заняв практически весь подоконник. Лелька обиженно упрекнула:

—Не так уж часто я тебя о чем-то прошу…

Коськино ухо дрогнуло, он покосился на хозяйку и коротко мяукнул. Лелька поняла, что и он нервничает. Поэтому мягко закончила:

—Главное, не дай ему сбежать до моего прихода. И не спугни, пока он ящик не раскурочит.  А я мигом примчусь с «Поляроидом». Щелкну его— или ее?— а потом припугну немного. Чтобы впредь не пакостил.

Лелька поправила на себе многочисленные цепи и гирьку. Затем вытащила из-под кепки еще одну прядь волос, спустила поперек лица и попыталась рассмотреть себя в крохотное зеркальце. Увиденное впечатляло, и Лелька довольно пробормотала:

—Надеюсь, наш бандит испугается. Вначале ты с когтями и клыками, потом я с кастетом… Нет, не выдержит. Возьмем подлеца голыми руками, Саша оценит, уверена.

Коська смотрел с неодобрением, и Лелька вдруг подумала: «Хорошо, что говорить не может…»

Если честно, она и так прекрасно знала, что кот может сказать. Попросту продублирует Томика!

Лелька криво улыбнулась: эти двое похожи, как близнецы. Хотя Томик ужасно возмутилась бы, услышав подобное. И была бы не права.

Константин такой же реалист! И терпеть не может Лелькиных авантюр. Счастье, что заложить не в состоянии и не может держать хозяйку взаперти, а то бы запросто…

                                                ***

Почтальонша подошла к дверям подъезда, поправила на плече сумку и недоверчиво покосилась на девчонку, дремавшую на скамье. Она совершенно не походила на респектабельных жильцов дома. Да и на гостью не тянула.

Пожилая женщина укоризненно покачала головой: надо же так набраться с утра пораньше. Даже похрапывает. И ноги вытянула, безобразница, перегородив почти всю дорожку. Или она наркоманка? Ишь, волосы какие грязные, и накрашена вульгарно, губную помаду размазала на пол-лица…

Тяжелая металлическая дверь слегка скрипнула, открываясь, девчонка вздрогнула и проснулась. Гибко выгнулась, зевнула, вытерла кулачком под носом и хрипловато крикнула:

—Эй, меня подожди! Холодно тут спать, в дом пойду!

Почтальонша возмущенно прошипела:

—Вот еще — подожди.—И строго добавила:— Люди домофон для чего ставили, по-твоему? Чтобы посторонние не шлялись, понимать должна, не маленькая. Так что иди-ка, милая, к себе, мать порадуй.

Но девчонка громко икнула и заявила:

—А я дома, чтоб ты знала.

—До-ома?—неверяще протянула женщина, жалея, что сразу же не захлопнула за собой дверь.

—Ага,—мотнула головой ее собеседница. Вытащила из кармана магнитный ключ и похвасталась:—Я здесь у брата гостю… нет, гощу… или гостеваю? А, неважно! — И победно закончила:— На четвертом этаже мы. Хар-ро-ошая квартирка!

Она протиснулась мимо растерявшейся женщины в подъезд, пьяно качнулась и обиженно выдохнула:

—А ты говоришь — посторонняя. Своя я. Ик!

Почтальонша пожала плечами и решила не связываться. Только сейчас она рассмотрела, что курточка на пьяной малолетке довольно дорогая, да и оба фотоаппарата не из дешевых. А что девчонка в таком состоянии и так безобразно раскрашена… Так чего в наше время ни увидишь. И пьют, и колются, травку курят, эти… как их… колеса глотают, в полиэтиленовых мешках бензин нюхают, где-то она и о таком читала. Ох и времечко же настало, не дай бог.

Женщина поднималась к ящикам и раздраженно оглядывалась. Практически по пятам, едва не цепляясь за лямку ее сумки, по ступенькам с трудом взбиралась девчонка. Спотыкалась, стукалась о стенку, гремела своими жуткими украшениями и пьяно бормотала:

—Что лифта-то не присобачили, а? Пять этажей — не один, удавлю, кто не согласен. Аль не люди мы, что ль?

Она едва не упала, сильно толкнула в спину идущую впереди почтальоншу, невнятно извинилась и снова начала ворчать:

—Ползи теперича, труди ножки, счесывай каблуки… Или я в кроссовках? Ну ни фига не видно, стекла у очков грязные, что ль… или я их надеть забыла? Ой! Ну и ступенька, неправильная какая-то, уплывает… У-у-у, больно-то как! Нет, вот строят, гады безголовые,—ой!— брату все скажу, пусть в суд подаст, адвокатов сейчас, как собак…

Пожилая женщина с облегченным вздохом оторвалась от несносной девицы и бросилась к почтовым ящикам. Гостья же с четвертого этажа продолжила свой нелегкий подъем, не прекращая мечтать, сколько получит с нерадивых строителей по решению суда в качестве моральной компенсации.

Разложив в ящики корреспонденцию, почтальонша невольно улыбнулась: на подоконнике дремал красивый серый кот, на удивление крупный, пушистый и ухоженный. Она привычно погладила его— всегда любила кошек, — и баловень довольно замурлыкал.

Женщина еще раз погладила шелковистую шерсть и ласково предложила:

—Гулять, что ль, собрался? Так пошли, дверь открою.

И невольно вздрогнула. Кот будто понял ее. Открыл глаза, серые, зеркально поблескивающие, и отрицательно мотнул головой. Потом зевнул, показав почтальонше розовый язык и острые зубки, снова улегся и демонстративно отвернулся — гулять он явно не собирался.

—Ну и зря,— слегка обиженно буркнула женщина.—Погода сегодня замечательная…

Но серый кот на эти слова никак не отреагировал, и почтальонша неохотно начала спускаться. Ей почему-то было не по себе, что-то ее беспокоило. То ли нелепая девчонка в цепях, то ли странный кот…

                                                ГЛАВА 7

Маша Епифанцева была, что называется, из «новых» русских. Или из «старых», последнее правильнее, если верить ее вечно занятому муженьку.

Ванька, муж единственный— чтоб его черти в болото поглубже утащили и там забыли на время хотя бы — искренне уверял, что сколотил первоначальный капитал не примитивным рэкетом, а просто вернул отобранное в революцию у предка-купца. Так сказать, экспроприировал экспроприированное. Поэтому чист, как горный хрусталь. Если не перед законом, так перед собственной совестью.

Маша до сих пор удивлялась, как Ванька вызубрил эти несколько фраз. Наверняка не один вечер потратил, таракан рыжий, прежде чем запомнил. И важно так выговаривал, прямо упасть можно — «экспроприировал экспроприированное». Глазки голубенькие таращил, пузцо на полметра вперед толкал, будто оно не салом набито, а кредитками, а вечно влажные губки в трубочку вытягивал. Зрелище не для слабонервных! Маша так и не привыкла,  а ведь четыре года прошло, как ее сдуру в загс занесло.

Впрочем, она с Ванькой не спорила, все равно бесполезно. Из «старых» так из «старых». Не ей Ваньке доказывать обратное, сама-то она голь перекатная, в двухкомнатной квартирке выросла с сестрой Танькой да тремя братьями-оболтусами.

Ванька как выпьет, обязательно напомнит — мол, из жалости ее взял, чтобы  папанька в пьяном угаре насмерть не забил.

Маша криво улыбнулась: врет рыжий и не краснеет, и без того рожа багровая, поднеси бумагу —  вспыхнет. У-у, надоел, короед! И бежать некуда, не в родительские же «хоромы» возвращаться.

Маша тяжело вздохнула: появилась было у нее надежда сорваться с поводка, но… Не вышло.

Соседушка с четвертого, Сашок Кочетков, — ох и пожалеет, чистоплюй очкастый!— словно ослеп. Смотрел на Машу как на стеклянную, видел, нет, без высшего образования не разберешься. А у Маши неполное среднее, где ей понять его галантное обхождение. Тут и любимые дамские романы помогали мало.

А ведь едва в дом въехали, Маша чуть из собственной шкурки не выпрыгивала, все понравиться Кочеткову пыталась. То на лестнице столкнется, разговор заведет тонкий о превратностях жизни богатого человека… То в квартиру к этому очкарику заявится, за молотком якобы — переезд все-таки, — и прозрачно так намекнет о занятости мужа и своей нежной натуре… То пирожки притащит на блюдечке, в соседнем ресторане купленные, и соврет, будто собственного изготовления…

Да, а пока Сашок ими давился, она так умно рассуждала о Багамах, Турции  или Италии. Мол, надоели до колик эти заграницы! Она-то патриотка, самая настоящая, недавно поняла совершенно точно, так что отдыхать впредь будет исключительно в Сочи или на родной Вологодчине.

При всем при этом Маша каждый раз появлялась перед недотепой Сашком в полной боевой раскраске, сама себе нравилась, если уж честно, зеркало не соврет, не подруга.

И действовала Маша в точности как обожаемые романы советовали. Улыбалась сладенько, демонстрируя милые ямочки на щечках. Невзначай прижималась к потенциальному соблазнителю крутым бедром. Губки то и дело облизывала. Глазки мечтательно закатывала. Вздыхала поглубже, чтоб  великолепную грудь мужик вниманием не обошел, забыла на время о лифчиках. Юбки таскала — короче не бывает, и все в облипочку. Твердила бесконечно, что личная жизнь не сложилась и она просто грезит встретить понимающего человека.

И что же? Эффект нулевой! Получалось, она метала бисер перед свиньями. Вернее, одной свиньей, сиречь — кабаном.

Этот вшивый интеллигент выслушивал Машу Епифанцеву со всем вниманием, поддакивал, кивал и красиво улыбался. Зарабатывал себе изжогу, поедая дурацкие пирожки. Шарахался о стенку, пытаясь избежать столкновений на лестнице. Соглашался абсолютно со всем, но…

Бедная Маша чувствовала себя невидимкой! Ее буквально тошнило от Сашковой вежливости. Ей-ей, через неделю-другую Ванька раздражал ее гораздо меньше, хоть и имел в предках купца-живоглота, а от него и дурную наследственность — склонность к пьянству, дебошу и домострою.

Маша даже сочла Ванькины монологи более образными, пусть как-то вечером за пару часов и насчитала в нем всего три предложения без… как же это… без нормативной… нет, без ненормативной лексики!

Из-за вдруг ослепшего и оглохшего Сашка Маша всерьез засомневалась в собственной неотразимости и в результате вляпалась в крупные неприятности. Сгоряча испробовала чары на Ванькином охраннике, и болван тут же купился.

 Но это бы ладно!

Беда, что Ванька—черт принес его домой к двенадцати дня— застукал их вместе, да еще в собственной спальне. Ох и разбушевался же рыжий! Маша в жизни его в такой ярости не видела. Месяц потом из дома не выходила, синяки залечивала. И охранника Ваську больше не встречала, хорошо, если жив дурашка, разве можно на хозяйский каравай пасть разевать…

Вот с тех пор Маша Епифанцева и вступила на тропу войны. За свою поруганную женскую честь Сашку мстила. Тем более все равно на улице показаться не могла, и душа огнем горела, точно Ванькина шевелюра на солнце.

Конечно, Маша понимала, что Сашков почтовый ящик — мелочь мелкая за ее серьезную обиду да травмы физические и моральные, но… Что она еще могла?! Не киллера же ей нанимать?

И потом — курочка по зернышку клюет. Маша не раз слышала, приоткрыв свою дверь, — на втором этаже они с Ванькой квартирку занимали, пятикомнатную, — как бессильно сыпал проклятиями ее враг, снова обнаружив покалеченный ящик. И жалела, что Сашок не видел ее торжествующее лицо.

Настоящим триумфом стала Машина последняя вылазка, когда она догадалась поджечь бумагу в ненавистном ящике. Ночью на дело пошла! Даже скорее утром. К пяти часам Ванькин сон особенно крепок, да и жильцы еще не покидают постелей, зачем ей свидетели?

Ох и горело ж! Маша целый коробок спичек извела, прежде чем заполыхало как следует. А то коптит да коптит, тяги никакой, что за дурацкие ящики нынче делают? Руки обломать за такую работу.

Зато потом… Нет, не зря она старалась! У Маши слезы умиления на глазах выступили, когда чистоплюй очкастый сошел с рельсов и в ярости загнул такое…

Маша и на площадку выглянула, чтобы убедиться — у ящиков беснуется именно Сашок Кочетков, а не ее драгоценный муженек или кто-то из  прихвостней-охранничков.

Именно тогда Маша и поняла: все мужики одним миром мазаны. Шляпа, галстук и белоснежная сорочка — обычная маскировка. А под ними — мохнатая шкура орангутанга.

Ха, куда только та интеллигентность и подевалась! Сосед с четвертого этажа вел себя просто безобразно. Плевался, топал ногами, бил кулаком невинные стены, а уж словечки подбирал… Ванька бы от зависти спился, хорошо, не слышал!

Плохо было другое — Маша совершенно не представляла, как ей переплюнуть собственную последнюю акцию. В голову ничего интересного не приходило, хоть плачь. Оставалось одно — повториться.

Маша огорченно вздохнула: не оставлять же подлеца в покое? Он расслабится, она снова начнет помирать от скуки, и кому это пойдет на пользу?

Нет, нужно держать данное себе слово — Сашок Кочетков еще приползет к ней на коленях. Если, само собой, догадается, кто ему мстит. И за что.

Маша хихикнула: интересно, тогда он обратит внимание на ее одиночество? Ранимую душу? Неземную красоту? И готовность сменить покровителя?

Ванька хоть и дурак, но здорово ею гордится, на тряпки и украшения денег не жалеет, престиж для Ваньки важнее. Вечно хвастается женой перед приятелями. Таскает ее по ресторанам…

Вспомнив последнюю попойку, Маша застонала: господи, ну почему ее Ванька такой кретин?! И совсем не похож на тех красавцев-мужчин, что описаны в женских романах. У-у-у, рыжий таракан!!!

                                                            ***

На «дело» Маша Епифанцева вышла в проверенное и самое безопасное время — двенадцать часов дня. Привычки немногочисленных жильцов Машей были давно изучены, и она точно знала — в квартирах сейчас никого нет.

Мужики, как и положено, денежки для семьи добывали, дети давно в школе, неработающие жены — в салонах красоты или в магазинах. И почтальонша уже ушла. А самая опасная свидетельница, баба Катя с четвертого этажа, Сашкова соседка, — ох и вредная же старуха!  — до двух часов отдыхает, у нее режим, как в санатории. Баба Катя пеклась о своем здоровье как о государственном достоянии!

На всякий случай Маша взяла сигареты и приоткрыла дверь на площадку. Покурила минут пять, прислушиваясь, и удовлетворенно кивнула — тишина, как в склепе.

Маша покрутила в руках стамеску и невольно фыркнула: ну и видуха у нее со стороны! Гранд дама с ломиком. Разбегайся, народ, Машка Епифанцева на разбой двинулась! Короче, медвежатники отдыхают.

Бросив взгляд на почтовые ящики, Маша довольно улыбнулась: она не ошиблась, рекламные газеты на местах. Значит, можно приступать к работе, почтальонша ей не помешает.

На серого пушистого кота, дремлющего на подоконнике, Маша особого внимания не обратила. Лишь машинально отметила его немалые размеры и попыталась прикинуть, кому из жильцов он принадлежит. На бродячего кот никак не тянул, слишком ухожен, паршивец.

Но никто на ум не шел, и Маша забыла про нечаянного зрителя. С хрустом вывернула новенький замок и оценила собственную квалификацию взломщика на «отлично». Затем извлекла увесистую пачку газет и журналов и подпрыгнула от внезапного рева за своей спиной. Словно кто сирену включил!

«Неужели подлец Кочетков сигнализацию поставил?»— с ужасом подумала Маша. И мгновенно представила, как в родной подъезд врываются крепкие мужички в пятнистой униформе и масках.

Машина фантазия наградила их автоматами Калашникова, сунула в руки гранаты, резиновые дубинки, ручные пулеметы и на этом забуксовала. Маша понимала, что стрелять парни начнут вряд ли, дубинами орудовать тоже… интересно, что же с ней будет, если застанут на месте преступления?

Последняя мысль Маше совсем не понравилась, она с трудом развернулась и едва не упала от страшного зрелища, ватные ноги совсем не держали хозяйку.

Только что мирно дремавший кот, пушистый и милый, больше всего напоминающий дорогую игрушку, неожиданно преобразился. Перед потрясенной Машей, преграждая дорогу к квартире, стоял и хищно скалился настоящий монстр! С белоснежными клыками леопарда, рваными ушами, плотно прижатыми к черепу, на полусогнутых мощных лапах, и толстенный хвост стелился по кафелю. А уж глазищи…

Маша бессильно прислонилась к только что изувеченному ящику, облизала вдруг пересохшие губы и льстиво прошептала:

—К-краси-ивый ко-отик…

«Красивый котик» презрительно фыркнул и клацнул челюстью. Маша охнула и зажмурилась: бедняжке показалось — ею сейчас отобедают.

Однако время шло, зверь к трапезе не приступал, зато Маша услышала, как лестница загудела под чьими-то быстрыми шагами. Кто-то явно спускался, буквально бежал ей на помощь!

Маша покрепче вцепилась в свою стамеску и поклялась исправиться. Если, понятно, ее сейчас спасут. Пообещала стать истинной интеллигенткой, каким был Сашок Кочетков до прискорбного пожара. А это значило — не уподобляться мужу Ваньке и не употреблять… э-э… нелитературных слов. Хотя… сейчас чего только в книгах не встретишь!

Но сбиться себе Маша не позволила и представила, как изумится ее ушастый кошель на кривых ножках, если она на его ежевечерний мат ответит фразой героини романа: «Что вы себе позволяете, сэр?»

Нет, это слишком, рыжий чего доброго психушку ей вызовет. Лучше так: «Дорогой, у меня уши вянут от твоего сленга!»

Может, лучше еще попроще? Вряд ли Ванька знает что такое «сленг». Да, она закатит глаза к потолку и жалобно застонет: «Не будь свиньей, кретин. Фильтруй базар!»

Это-то Ванька точно поймет. Вот только что ответит?

Шаги приближались, образ томной дамы таял, и Маша решила открыть глаза. И порадовалась, что стояла, опираясь спиной на ящики. Иначе бы сползла по стене прямо на пол. Такой картины ее нервы уже не выдерживали.

Прямо на побледневшую Машу, гремя цепями, кастетом и размахивая гирькой на шелковой ленте, с пьяным гиканьем неслось самое невероятное создание! То ли мужик, то ли девка, то ли черт в коже, с ходу и не разберешь.

Едва не наступив на страшного зверя, это нечто резко тормознуло, повесило гирьку на шею и вдруг бодро защелкало фотоаппаратом. Нет, фотоаппаратами! Причем оба оказались со вспышками и нешуточно слепили Машу.

Наконец пришелец сверху утихомирился, вспышки прекратились, и Маша осторожно перевела дыхание. Даже рискнула отлепиться от почтового ящика. Проморгалась и увидела, что странная парочка мирно сидит на подоконнике, бок о бок, и со всем вниманием ее разглядывает. Огромный зверь, маскирующийся под кота, к изумлению Маши, посматривал с непонятным сочувствием, и девушке стало не по себе. Внезапно показалось: она спит и это просто кошмар. Уж очень нереальным выглядело происходящее.

—Очухалась?— хрипловато поинтересовалось нечто в коже и выразительно поиграло дубинкой.

Котище, подыгрывая напарнику, ощерил зубастую пасть и нехорошо заурчал.

—Группа поддержки?—опасливо пробормотала Маша.

—Бери выше,—хмыкнуло нечто.—Сыскарь! Порвет на раз, стоит мне свистнуть.

Страшный зверь почти по-человечески ухмыльнулся, и Маше вдруг почудилось — он все понимает. Маша изо всех сил помотала головой, но морок не развеялся, она по-прежнему стояла на площадке между первым и вторым этажами, а не дремала в любимом кресле у телевизора. По-прежнему на нее таращилась диковинная пара, а сама она жалко топталась перед ними на полусогнутых, и ее трясло от нервного потрясения.

Маше стало обидно — она никогда не была трусихой. И всегда могла за себя постоять. К этому ее приучили ближайшие родственнички. Сестра Танька, вечно посягающая на Машины вещички и косметику, и братья, с завидной регулярностью избавляющие ее от карманных денег.

Так что уже к тринадцати годам Маша дралась как дикая кошка, пуская в ход все, чем наделила ее природа: кулаки, ноги, зубы, ногти и то, что подворачивалось под горячую руку, вплоть до табуретки. Во всяком случае, она никогда не стояла овцой перед своими обидчиками!

Напомнив себе об этом, Маша глубоко вздохнула и грубо воскликнула:

—Что за чмо в родном подъезде?

Кожаный открыл перепачканный губной помадой рот, зверь рядом укоризненно фыркнул, и Маша покраснела. Она внезапно вспомнила, что только что пообещала себе стать настоящей интеллигенткой, не хуже Сашка Кочеткова, а уж он-то никогда так не изъяснялся.

Глубокая вертикальная морщина перерезала Машин невысокий лоб, она искала эквивалент сказанному, что оказалось делом совсем нелегким. Маша даже вспотела от непривычных умственных усилий, поругала себя за опрометчивое обещание, посочувствовала вымирающему племени очкариков и неуверенно протянула:

—Ты кто?

—Робин Гуд.

—???

Кожаный покосился на кота —тот жмурился, явственно  наслаждаясь ситуацией, — и пробормотал себе под нос:

—Как все, однако, запущено…

Маша сердито засопела, смутно подозревая в этих словах оскорбление, и покрепче сжала стамеску. Кожаный раздраженно пояснил:

—Робин Гуд, милая, тот, кто защищает обиженных.

—Это ты про меня?— ничуть не удивилась Маша.

И подумала, что нужно срочно пересмотреть свое отношение к Всевышнему. Пусть и пославшему ей помощь в облике существа весьма странного и чина совершенно не ангельского. Скорее, оно напоминало черта, если уж честно, но кто она, Маша, такая, чтобы судить о путях Господних?

—Вот еще,—возмутился кожаный, а огромный кот поперхнулся и забавно захрюкал.—Я про Кочеткова.

—Сашка?!

—Именно. И перестань прижимать в груди стамеску, не родня ведь!

—Кто?

—Да стамеска же!

—Да нет, ты кто?

Кожаный озадаченно почесал сальные волосы под жуткого вида кепкой, поправил очки, окончательно размазал помаду и толкнул плечом своего напарника. Серый зверь с деланым безразличием зевнул.

Маша перехватила стамеску другой рукой, само собой, выронила журналы и сделала крошечный шажок к подоконнику. Похвалила себя за смелость и более агрессивно выкрикнула:

—Ну же!

И опять впечаталась спиной в изувеченный почтовый ящик. Потому что кожаный брякнул кастетом, соскочил с подоконника и угрожающе взмахнул дубинкой, а страшный кот мгновенно потерял благодушие, оскалился и злобно зашипел. У него и шерсть дыбом встала, Маша впервые такое видела, хотя само выражение ей где-то встречалось.

Простенький Машин вопрос явно тянул на нешуточное преступление, и девушка завороженно смотрела на нежданных врагов. Мысленно она уже прощалась со скальпом и никакого ответа от потрясающего дубиной кожаного не ждала. Однако упрямства Маше Епифанцевой было не занимать, она собралась с духом и едва слышно выдохнула:

—Так кто ты?

—Кошмар твой полночный,— огрызнулся кожаный, выплясывая на площадке словно ниндзя и гремя цепями.

—Скорее полуденный,— шепотом поправила Маша.

—Пусть так,— неожиданно мирно согласился кожаный.

Он вернулся на подоконник и несколько долгих секунд рассматривал пластающуюся вдоль стены Машу. Потом разочарованно сказал коту:

—И это вместо старой обиженной бабки, а? Так ошибиться!

Кот заперхал. Маша надулась. Кожаный укоризненно спросил ее:

—Зачем ты это делала?

—Что?

—Ой, только не нужно невинных глаз! У меня полный карман доказательств!

Кожаный с силой похлопал себя по куртке, будто пыль выколачивал, извлек стопку фоток — Маша узнала поляроидные снимки— и победно помахал ими в воздухе. Серый кот в пантомиме не участвовал. Из страшного зверя он снова превратился в мирного наблюдателя.

Маша вспомнила недавние вспышки и досадливо поморщилась: хороша же она на фотографиях! С фомкой наискосок, с Сашковыми журналами под мышкой, вся всклоченная, на фоне разоренного почтового ящика, да еще физиономия от страха перекошена, и глаза  зажмурены. Не дай бог, кто эти снимки увидит, со стыда сгоришь.

—Зачем, ну?—грозно воскликнул кожаный.

—Сколько?— деловито поинтересовалась Маша.

Кожаный с сообщником встречного вопроса не ожидали, поэтому слегка растерялись. Снова озадаченно уставились друг на друга, Маша терпеливо ждала.

—Чего молчите?—не выдержав, поторопила она.

—Ты о чем?— удивился кожаный.

—О фотографиях, о чем еще?—И Маша обвиняюще пояснила:— Ты же снимал без разрешения— раз. Не предупредил — два.—Она топнула ногой и возмущенно закричала: — Я не причесана толком! Не накрашена! Не одета! Не позировала! Все врасплох! Так нечестно!

Серый кот крякнул и принялся чесать лапой за ухом. Кожаный синхронно потянулся к затылку.

Маша истерично всхлипнула и в ярости швырнула о стену стамеску. Забыв о страхе, она вихрем подлетела к подоконнику и почти упала между странной парочкой, бесцеремонно растолкав их в стороны. Над лестничной площадкой повисла напряженная тишина…

                                                ***

Лелька неспешно брела домой, а вслед ей с опаской оглядывались редкие прохожие. Уж очень колоритно смотрелась в свете фонарей молоденькая, обвешенная цепями девчонка и бредущий за ней по пятам огромный серый кот.

Лелька рассеянно улыбалась и изредка смущенно косилась на Коську. Она чувствовала себя виноватой. Напуганные ее внешним видом таксисты наотрез отказывались подвезти их, а из первого же автобуса Лельку с котом едва не в шею вытолкали.

Пришлось возвращаться домой пешком. А что делать? Не объяснять же пожилой уставшей кондукторше, что Лелька трезва как стеклышко. И дешевой водкой просто облилась перед тем, как идти на дело. Что ее цепи, кастет и гирька — обычнейший актерский реквизит, а смахивающий на хищника Коська и мухи не обидит. Конечно, если та по глупости сама не начнет крутиться рядом.

Соваться в следующий автобус Лелька не рискнула. Уж очень выразительным оказался взгляд шофера, и слишком брезгливо шарахнулась от нее в дверях сильно накрашенная толстуха с массивными золотыми серьгами. Остальные пассажиры смотрели на них с Коськой неприязненно и жались к креслам, освобождая проход. Так что Лелька не стала второй раз испытывать судьбу и вышла.

Однако Коську ей было жаль — кот явно устал. И на хозяйку посматривал негодующе, только что не шипел от злости и не плевался. По счастью, молчал, это немного утешало. И Лелька в тысячный раз порадовалась, что животные не говорят. Или мы их не понимаем? Впрочем, неважно.

Она шла по улице Горького, машинально провожала взглядом несущиеся мимо машины и вспоминала прошедший день. И невольно посмеивалась — уж очень неожиданной оказалась развязка.

Как ни странно, Лельке понравилась Маша Епифанцева. Как и ее бешеный темперамент, детская непосредственность и забавная, довольно образная, пусть и не совсем грамотная речь.

В Машином изложении история с почтовым ящиком выглядела едва ли не благородной вендеттой! Начитавшись женских романов, Маша запросто выдавала на гора такие витиеватые выражения, как «оскорбленное женское достоинство», «попранная гордость», «мужской шовинизм», «бессовестное равнодушие», «тяжелейшая моральная травма» и даже «психологический сдвиг».

Ничего не подозревающий Саша Кочетков выглядел бессердечным монстром, а сама Маша — невинной заблудшей овечкой. Никак не меньше!

Рассказывая, Маша смеялась, плакала, возмущалась, размахивала кулаками и изображала всех в лицах. Зрелище, надо сказать, было захватывающее! В Маше погибала талантливейшая актриса.

Чуть не каждое Машино предложение можно было использовать в столь горячо любимых ею женских романах. Многочисленные сюжеты мешались в причудливый коктейль, Маша путалась, смущалась и говорила о себе в третьем лице: «бедняжка пыталась подняться над средой, но ее грубо отбросили назад в болото»; «красивая девушка мечтала о другом круге общения, но ее не поняли и не приняли»; «ей многое обещали —но безжалостно обманули»; «он оскорбил невниманием саму невинность, раненая душенька несчастной кровоточит, и жизнь отныне не мила»….

Слово «интеллигент» звучало через раз. Маша Епифанцева желала выглядеть интеллигентной, говорить соответственно и общаться лишь с себе подобными.

Маша не желала больше слышать мата! Даже дорогие презенты супруга не мирили больше девушку с  его «непарламентскими» выражениями. Нежная Машина душа буквально жаждала героя «романтических грез», навеянных душещипательными книгами в ярких с позолотой глянцевых переплетах.

К сожалению, Саша Кочетков подвел ее. Сломал возлагаемые на него Машей надежды, буквально плюнул в душу и даже заронил в бедняжке комплекс неполноценности. Ну скажите по совести, разве жалкий почтовый ящик может компенсировать подобные удары?!

Маша смотрела требовательно, и Лелька охотно признала — не может. И вообще — шекспировские страсти можно погасить только кровью!

Маша открыла рот, настолько ей понравилось сказанное. Потом пошептала, повторяя про себя красивую фразу, и с нескрываемым уважением уставилась на невзрачную собеседницу. Именно тогда она признала в «кожаном» настоящего интеллигента!

С этого момента Маша Епифанцева будто ослепла. Она не видела больше ни цепей, ни гирьки на ленте, ни кастета, ни смазанной губной помады, ни засаленной кепки и грязных волос, не слышала вызывающего дурноту запаха дешевой водки. Маша поверила — перед ней квалифицированный детектив. Частный, что еще интереснее.

Так что Лелька без труда убедила ее оставить Сашин ящик в покое. Ну не стоит Саша ее трудов и тем более нервов! А если уж Маша хочет полноценного героя классических женских романов…

Лелька нервно хихикнула, и Коська раздраженно заворчал, сбиваясь с мерного шага. Лелька виновато пробормотала:

—Знаешь, я просто вспомнила, как подсунула Машке идею о…ну, о несостоявшемся принце! Клянусь, он ей подойдет куда больше Саши.

Коська обогнул лужу и, не поднимая больше головы, устало потрусил рядом. Лелька со смешком продолжила:

—Сам прикинь, Принц как со страниц сошел. Красавец писаный — раз. Богатенький, что непременное условие, на кой черт Машке нищий, — два. Прекрасно одет, машина — настоящая сказка — три. Язык неплохо подвешен, Машка за интеллигента примет, что важно, — четыре. Кажется, свободен — пять. Я сама едва не купилась!

Коська пренебрежительно фыркнул. Лелька торопливо сказала:

—Не скажи! Я редко мужиков замечаю, с меня и Сережи довольно. Разве что прикидываю невольно — подойдет ли кто для Томика… И потом, этот тип живет с Машей в одном доме, разве плохо? Познакомятся, Машка за раз это провернет, сама сказала…

Припомнив Машин энтузиазм, Лелька лишь брови озабоченно сдвинула. Она вдруг пожалела белоголового. К чему она впутала его в эту историю? Подумаешь, у парня отсутствует воображение. У некоторых, как наверняка съязвила бы младшая сестрица, его явный излишек, тоже ничего хорошего.

С другой стороны, красивая молодая женщина… Действительно красивая! Нет, все отлично. Не силком же Машка белоголового к алтарю потащит? Хотя с нее станется.

А вот рыжему Ваньке Лелька искренне сочувствовала. Почему-то ей казалось, «рыжий таракан» по-настоящему любил свою непутевую жену. Иначе давно убил бы.

Лелька вздохнула: жаль, со своим пузцом, красными щеками и крысиными глазками—Машкино описание!— ее муж никак не тянул на роль романтического героя. К тому же — вот уж полная катастрофа!— он не «интеллигент». И что Машка так прицепилась к этому слову?!

                                                 ***

Лелькин взгляд скользнул по витрине магазина, и она восхищенно замерла. За стеклом сидела самая прекрасная кукла в мире! Настоящая маленькая барышня в голубом платье с оборочками, изящных белых туфельках и с мячиком в руках. Кудрявые волосы золотистым водопадом падали на спину, карие глаза были опушены густыми ресницами, барышня весело смеялась, демонстрируя Лельке идеально ровные зубки, а редкие веснушки и нежный румянец делали фарфоровое личико удивительно милым и живым.

Лелька посмотрела на ценник, мысленно ахнула и тут же торжествующе улыбнулась: у нее в кармане куртки лежало целое состояние. Саша все-таки заплатил за ее расследование тридцать тысяч, как Лелька ни отказывалась. Ей казалось — она их не заработала. А Саша смеялся и уверял в обратном.

Если честно, он вообще с трудом поверил Лелькиному рассказу, убедили его лишь многочисленные фотографии и визит смущенной Маши. Епифанцева дала Лельке час на объяснения, а затем пришла с извинениями.

Маша буквально рвалась оплатить убытки! Лишь бы Кочетков отдал ей «страшные» снимки. Иначе…

Получив «вендетту» за собственную невнимательность и неджентльменское отношение к «почти влюбленной» в него даме, Саша ни секунды не сомневался. Тут же протянул Маше пачку фотографий, за что и был вознагражден ослепительной улыбкой.

Так что Лелькино расследование можно считать успешно законченным. Саша навсегда избавился от врага в собственном доме и был теперь спокоен за судьбу  почтового ящика. Маша Епифанцева забрала «неудачные» снимки и тут же уничтожила их: порезала и сожгла в выпрошенной у Саши эмалированной миске— не нести же этот кошмар к себе в квартиру! А Лельке досталось весьма приличное вознаграждение.

Теперь можно и забыть о потерянном авансе. Наверняка она сунула его в книжки, а потом сдала их в библиотеку. То-то кому-то повезет!

Сияющая Лелька вышла из магазина с покупкой и, оправдываясь, сказала мрачному Коське:

—Динка давно о такой кукле мечтала.

Коськины глаза сверкнули, он недоверчиво фыркнул. Лелька легко согласилась:

—Ты прав, как всегда. Я тоже.—И задумчиво протянула:—Мы назовем ее Анной, ей подходит, как думаешь? Аннушка… Красивое имя.

Но Коська никак не думал. Он просто устал и жалел о потерянном дне. Коту страшно надоели глупые двуногие с их надуманными проблемами. Крикливая, бесцеремонная Маша, Саша со своим дурацким почтовым ящиком, у которого они с Лелькой просидели несколько часов подряд, пугливые бестолковые таксисты…

И даже любимая хозяйка, вцепившаяся в пестрые тряпки как в кусок сырой печенки, нешуточно раздражала кота. Поэтому Коська развернулся и потрусил к дому. По счастью, они почти пришли.

                                                ГЛАВА 8

Тем временем Тамара терпеливо дежурила на лестничной площадке и ждала сестру. Она жалась к едва теплым батареям, пытаясь согреться, при этом жутко злилась.

Нет, чего ради она сегодня отпросилась с работы пораньше, а? Хотела переговорить с Лелькой наедине, пока Сергей не подошел. Надеялась на ее откровенность, наивная! Лишь домой забежала прихватить Крыса — не сидеть же бедняжке вечером одному — и уже в пять пятнадцать звонила в Лелькину квартиру.

Волновалась как дурочка! С самого утра заготовила целую речь, минуты на три, не меньше. Ходила весь день, бормотала себе под нос, сослуживцы уже коситься начали. А Татьяна Петровна «сочувственно» поинтересовалась, все ли у нее в порядке. И тут же, чтобы Тамара не заблуждалась на ее счет — вот уж напрасный труд, — ехидно уточнила: с головой.

Тамара же просто репетировала свой будущий монолог. Мол, отлично она все знает, так что Лелька отныне может не скрывать от нее свои приключения. Рассчитывала тут же предъявить оставленную Лешкой газету! Как доказательство.

Тамара была почти уверена — сестрица расколется. Смешно, но откровенно врать Лелька никогда не умела. С детства терялась, когда ее прижимали к стенке. Умалчивать для Лельки — это одно, а вот соврать… Слабачка!

Тамара погладила дремавшего у ее ног Крыса и вздохнула: неплохо бы проследить, чтобы Лелька по беспечности не зашла в своих расследованиях слишком далеко. Подстраховать ее, что ли. До тех пор, пока к Лельке не подкатится со своей проблемой… как его там?

«Кошмар, почему бы мне эту дурацкую фамилию наконец не запомнить? Простая же! Истомин, Излобин…»

Проклиная собственную память и Лельку, мешающую ей жить нормальной жизнью, Тамара полезла в карман за записной книжкой. Отыскала нужную страничку и невнятно выругалась — Скобелев!

Так вот, подстраховать, пока к Лельке не подойдет Скобелев со своими кражами. Кольцами, ожерельями, браслетами… что там еще пропало?

Тамара даже сейчас не желала признать, что мерзнет на Лелькиной лестничной площадке из-за элементарного любопытства. И что хотела бы как-то участвовать в Лелькином расследовании. Пусть поверенной ее тайн. Для начала. И советчицей. Тамара фыркнула: вдруг им с Лелькой удастся обставить родную милицию?

Она выглянула в окно, но во дворе не было ни души. Где бродила ее старшая сестрица, бог весть…

Тамара снова пристроилась у батареи и хмуро подумала: «А что, вполне вероятно. Наверняка толком этими кражами не занимались, на милицейских висят и более тяжкие преступления. Тут же вообще непонятно — кражи ли это.—Она сдвинула брови.— Может, сам хозяин какими-то махинациями занимается? Иначе как бы исчезли ночью из-под стекла золотые цацки при молчащей сигнализации, стороже на первом этаже и нетронутых замках?»

Тамара совершенно не верила в тайны закрытых помещений. И тем более — в барабашек или домовых. Она была уверена — сама загадка окажется простой, как мычание. А вот ее решение вряд ли. Иначе милиция давно бы закрыла это дело.

Поэтому-то Тамара и собиралась поговорить с сестрой максимально откровенно и уверить ее, что совсем не против частного сыска. Пусть даже в роли детектива дебютирует родная сестра.

Само собой, признаваться, что лично подыскивала ей клиента попроще, да еще и Лешку Сазонова в это впутала, Тамара и не думала. Да и о Саше Кочеткове спокойнее умолчать. Лелька не терпела опеки.

Тамара раздраженно стукнула по батарее и вздрогнула от неожиданности  —так громко она загудела. По счастью, на площадку никто не выглянул, лишь Крыс вопросительно поднял голову. Тамара почесала ему за ухом и горестно вопросила:

—На кой черт мы сюда так спешили, а, Крысеныш?

Крыс негодующе запыхтел. Тамара еще более горестно резюмировала:

—Столько времени зря потеряли.

Она была права. Дверь-то ей в пять пятнадцать открыла вовсе не старшая сестрица, а озабоченный чем-то Мишка, и он же хмуро сообщил, что матери нет дома. Как из школы пришел, ее не видел. Лишь записка на кухонном столе оставлена — мол, у подруги она. До вечера.  И ни телефона, ни адреса!

Заходить Тамара отказалась. Почему-то решила — к лучшему. Гораздо проще поговорить с Лелькой вне дома, не опасаясь чутких Мишкиных ушей или любопытной Динки. Или девчонка еще в садике? Скорее всего. Оставалось перехватить Лельку у порога. Казалось бы — чего проще?

Тамара села на корточки и поплотнее прижалась к батарее спиной. Она до сих пор не могла согреться, что неудивительно. Ведь чтобы случайно не попасться на глаза Сергею, Тамара до его прихода честно утюжила небольшой сквер рядом с Лелькиным домом. Оттуда прекрасно просматривался их подъезд, так что прозевать приход Сергея или сестры она никак не могла.

Увидев же Лелькиного мужа с маленькой Динкой на руках, Тамара тихо порадовалась: она к этому времени совсем замерзла. Да и Крыс гулял без всякого удовольствия, ему давно пора было ужинать. Бедняга несколько раз садился на холодный асфальт, задирал голову и укоризненно смотрел на хозяйку: мол, сколько можно?! И демонстративно облизывался, показывая непонятливой Тамаре, насколько он голоден. Тамара едва затащила пса в Лелькин подъезд, он рвался домой, к своей миске.

Тамара в который раз посмотрела на часы: хорошо же они с Крысом проводят сегодняшний вечерок! Только на лестничной площадке добрых два часа топчутся. Лельку караулят.

Собаку Тамаре было жалко до слез. Несчастный Крыс совсем поник и ни на что хорошее не надеялся. Безразлично лежал у хозяйки в ногах, изредка гулко вздыхал, а потом и глазки прикрыл.

Да и сама Тамара не знала, что думать. Обычно Лелька к приходу мужа возвращалась домой. Чтобы зря не волновать его. Может, что-то случилось? Да нет, вряд ли.

Тамара снова посмотрела на пустую дорожку, ведущую к Лелькиному подъезду, и сердито напомнила себе: сестра сейчас возится с сущим пустяком — почтовым ящиком Сашки Кочеткова. Сашка же заявил им с Лешкой — это проделки старухи-соседки. Понятно, вредной, само собой, с тараканами в голове, но не особо опасной.

Тамара вытащила из-за мусоропровода деревянный ящик и со вздохом облегчения уселась. Подтянула поближе к себе Крыса и подумала: «И правда, что бабка может сделать с Лелькой, если та застанет ее на месте преступления? Газетой замахнется или тапочком в нее кинет? Обругает, помянув всех родственников до третьего колена? Пообещает вызвать милицию? Станет симулировать обморок из-за жестокого обращения?»

Однако к восьми часам Тамара успокаивать себя перестала, она нервничала по-настоящему. Мифическая старуха виделась ей уже не божьим одуванчиком, а громадным свирепым монстром, запросто сметающим худенькую сестру с лестничной площадки. Вот Лелька падает, головой ударяется о ступеньку, светлые волосы темнеют от крови, огромные глаза мутнеют…

По счастью, Тамару прервали, и она не успела увидеть, как Лелька умирает из-за гнусного почтового ящика. Как раз в этот трагический момент на шестом этаже остановился лифт, и к Лелькиной квартире подошла незнакомая девчонка. Довольно молоденькая, как отметила Тамара, а уж одета…

Впрочем, половина подростков Череповца ходила в коже. Да и разглядеть гостью толком Тамара не смогла, как ни старалась, девчонка стояла спиной.

Тамара лишь увидела в ее руке большущую картонную коробку и рассеянно подумала: «Посылку принесла, что ли? От кого, интересно?»

Но звонить девица в наглухо застегнутой кожаной куртке почему-то не стала. К изумлению Тамары, она припала ухом к двери и явно начала подслушивать. Только зачем?!

Насторожившаяся Тамара привстала и тоже напрягла слух. И где-то через минуту была вознаграждена. Динка так восторженно закричала: «Коська!», что не услышал бы только глухой.

Тамара ничего не понимала: странная девчонка будто ждала этого возгласа. Кивнула, бережно пристроила у ног свою огромную нарядную коробку и полезла в один из многочисленных карманов. Извлекла прекрасно знакомую Тамаре связку ключей — девушка вздрогнула — Лелькину — и осторожно, явно стараясь не шуметь, стала открывать дверь.

Чтобы не закричать, Тамара прикрыла рот ладонью: «Интересно, откуда у нее эти ключи?! И где сестра?!»

Тамару буквально затрясло от неожиданного, как удар в солнечное сплетение — Лелька в детстве увлекалась карате, — страха. Вдруг вспомнились бесчисленные предупреждения на вокзалах и в больших универсамах.

Тамарины глаза округлились от ужаса, она внезапно поняла: огромная коробка на полу была бомбой! Взрывным устройством с часовым механизмом, иначе с чего бы девица так тряслась над этой картонкой?!

Тамара застонала про себя: получалось, они с Лешкой опоздали,  Лелька уже сунула свой любопытный нос в какое-то осиное гнездо. И здорово, видать, растревожила хозяев, если они действуют так оперативно. Нет, но бомба! Что называется, из пушек по воробьям… И послать с ней почти девчонку…

В голове стучало: «Именно такие соплюхи и соглашаются за пару сотен доставить посылочку по адресу. Ей и знать не к чему, что там. Могли сказать — стекло, и пообещать доплатить, если все дойдет в целости. Ишь, ключом как смело шарит… Наверняка уверена, что все обойдется… Может, надеется в прихожей коробку оставить? Мол, сюрприз…»

Лихорадочно прикидывая варианты, Тамара тем не менее начала действовать. Слепо нашарила у мусоропровода кусок доски, мертво сжала его в пальцах и на цыпочках начала спускаться вниз.

Теперь ей стало жарко. Настолько жарко, что по спине вдруг побежала противная струйка пота, а челка прилипла к влажному лбу.

Тамара проклинала собственное воображение! И все равно видела, как опускает довольно тяжелую деревяшку на голову в неопрятной кожаной кепке, как девчонка-посыльная сползает по стене на кафельный пол, роняя ключи. Видела, как  сама она мчится вниз по лестнице с опасной коробкой в руках…

Тамара озабоченно сдвинула брови: «Или лучше в лифт? Даже если там рванет, стены должны как-то погасить удар…»

Девушка побледнела, ее мало привлекала героическая смерть, но другого выхода она не находила. За закрытой —пока!— дверью находились племянники, до девушки доносился веселый Динкин визг и Мишкин успокаивающий голос. Как она поняла — дети кормили Коську.

Тамара судорожно вздохнула: наверняка этот подлец только что явился с прогулки, как и всегда, через окно. Коськин любимый маршрут — с липы на подоконник, а потом через открытую форточку в квартиру. И как только не боится?

Она как-то наблюдала: ветка подрагивала под тяжестью огромного кота, казалось, еще секунда — и кот сорвется. Но у Коськи железные нервы, шел, паршивец, как по паркету! И в форточку взлетел одним прыжком. Тамара тогда даже сплюнула с досады, а дрожащий от волнения Крыс завыл от разочарования.

Вечно Лельке везет. Из заморыша вон какого зверя вырастила. Не домашний кот, а тигр в миниатюре, ничего не боится.

Впрочем, мысли о Коське отвлекли Тамару ненадолго. Как только опасная гостья сунула в карман ключи и толкнула дверь, Тамара с хеканьем помчалась вниз. В эти секунды она уже не жалела незнакомую ей глупую девчонку, она боялась опоздать.

Неизвестно, чем все закончилось бы, если бы не Крыс. То ли бультерьеру надоело умирать от горя, то ли он вдруг вспомнил, что и у Лельки в гостях можно неплохо перекусить, только Крыс вдруг перестал изображать оскорбленного, забытого, почти бездомного песика. Встряхнулся, обогнал бледную от волнения Тамару и бросился к ошеломленной их внезапным появлением пособнице террористов.

Крыс летел пулей и довольно чувствительно толкнулся незнакомке в колени. Девица в кожаном даже вскрикнула от неожиданности, а Тамара заскрипела от великого возмущения зубами.

Бессовестный Крыс вилял хвостом! И не из вежливости, это бы ладно, хотя он и обязан чувствовать настроение родной хозяйки. Нет, этот толстобрюхий предатель молотил себя хвостом по бокам так, будто ему за это платили! Вся задница ходуном ходила.

Тамара перехватила покрепче доску и решила продать собственную жизнь и жизни любимых племянников подороже. Потому что рассмотрела девицу в лицо и утвердилась в мысли — перед ней убийца, не меньше. Иначе к чему такая маскировка?! За кепкой и очками человека не видно! Ясно же, чтобы не запомнили случайные свидетели и не описали потом в милиции!

Тамара гневно взглянула на предавшего ее бультерьера и снова побежала вниз по лестнице. И тут услышала:

—Отстань, Крыс!

Лелькин голос Тамара узнала бы и в аду. Но…

Изумление оказалось излишне сильным, Тамара даже не попыталась затормозить, об этом позаботился подлый Крыс. Так ловко метнулся ей под ноги, изображая радость — как же, сто лет не виделись!— что Тамара ласточкой полетела к знакомому порогу.

Ничего не скажешь, тут ей малость подвезло, есть все же Бог на свете — незнакомая девица с Лелькиным голосом тоже упала. К сожалению, большей частью на Тамару, так что почти не пострадала, не считая разбившихся очков, потерянной кепки и отлетевших пуговиц со старенькой кожаной куртки. Зато уж Тамара… Обе коленки в кровь разбила, и кожу на правой ладони как теркой стесало.

Впрочем, она это далеко не сразу заметила, слишком была потрясена. Сидела на грязном кафельном полу и с открытым ртом таращилась на несостоявшуюся террористку. Теперь Тамара узнала в ней старшую сестрицу и никак не могла прийти в себя. Она не верила собственным глазам!

Раскрасневшаяся Лелька  поднялась на ноги и тяжело дышала, безуспешно стараясь стянуть полы разорванной куртки. А Тамара тупо смотрела на многочисленные цепи и цепочки, наверченные вокруг Лелькиной шеи и запястий, и не понимала, что происходит. Полукилограммовая гирька, висевшая на широкой шелковой ленте, и массивный кастет на тонких пальцах окончательно доконали ее, и она тихонько завыла.

                                                ***

Когда Сергей выскочил на шум, Тамара была настолько в плачевном состоянии, что он на собственную горячо любимую женушку и внимания-то не обратил. Не до нее стало, понятно.

Такой бедлам! Тамара от злости и обиды — ну что за невезуха в последнее время?! — ревела в голос. Крыс вьюном крутился вокруг и отчаянно скулил, не зная, как помочь. Маленькая Динка обнимала тетку за шею и плакала еще горше. А Мишка стоял на коленях и прижимал к Тамариной ладони свой краснеющий на глазах носовой платок.

Само собой, хитрая Лелька не могла упустить момента! В секунду просочилась в квартиру, Тамара не уверена, что старшую сестрицу вообще заметили.

Зато когда саму Тамару втащили в прихожую, Лелька встретила ее в своем самом обычном виде и во всеоружии — с бинтами и перекисью водорода в руках.

Тамара с первого взгляда поняла — Лелька уже успела побывать в ванной. Личико чистенькое, без следов грима, волосы влажные, глаза взволнованно горят — якобы лишь за Тамару переживает. Ну, артистка!

В результате Тамара так и не переговорила с Лелькой. Ни Динка, ни Мишка от нее не отходили ни на шаг.

Трехлетняя Динка хвасталась огромной куклой — вот на что пошел Лелькин аванс, яснее ясного, — а Мишка совал под нос новую программу. Мол, теперь его комп должен не только будить Мишку любимыми песнями, но и напоминать расписание на предстоящий день, сообщать прогноз погоды и коротко новости. Для этого он в определенный час подключался к Интернету, скачивал информацию и делал выборку по заданным параметрам.

Только вчера законченная программа оказалась действительно неплохой, Мишка сиял, а Тамара на время забыла про сестру.

Зато когда шла домой, вспомнила. Брела с полусонным Крысом по темным череповецким улицам и озабоченно думала: «Для чего Лельке понадобился такой маскарад? Не для Сашки же старалась и его почтового ящика?»

И ход с Коськой Тамара вполне оценила. Была на сто процентов уверена: Лелька специально велела коту вернуться через окно. И отвлечь внимание домашних. Сама же собиралась втихую проникнуть в ванную и умыться. Недаром топталась под дверью с ключами — куда проще позвонить — и подслушивала. Хитрющая, как змея!

Не-ет, ни в коем случае нельзя упускать Лельку из виду. Такого наворотит, потом в жизни не разгребешь!

                                                ***

На следующее утро Тамара едва дождалась назначенного Лешкой времени. Злая, невыспавшаяся, она сидела на работе как на иголках и радовалась одному — сегодня без приключений. Автоматическая линия работала как часы, даже под микроскопом к гальваническому покрытию не придраться. Ее хоть из цеха не дергали.

Так что Тамара сидела у компьютера, подбирала оптимальный режим для следующей партии деталей и косилась на часы. А ровно в тринадцать, секунда в секунду, позвонила Лешке. И едва не заплакала от облегчения, когда Сазонов сообщил, что Скобелев согласился-таки обратиться к частному детективу. Уговорили!

Мол, заглотил наживку вместе с крючком и даже поплавком. Поверил, глупыш, что Лелька из бывших милицейских, опыт работы у тетки ого-го, поэтому и ушла на свободные хлеба. Денежек ей приличных, стерве, захотелось. Однако — талантище!

Лешка рассказывал со вкусом, посмеивался, предвкушая развлечение, дело казалось ему совершенно безобидным и довольно интересным. Как и Тамаре. И им очень хотелось услышать Лелькину беседу с настоящим клиентом. И увидеть, в каком виде она его встретит. Лелька непредсказуема, это факт!

Особенно если вспомнить ту кошмарную девицу, в которую она сумела превратиться, по словам Тамары. Лешка даже решил вечером потрясти Сашку Кочеткова — что там с его дурацким ящиком?

                                                ГЛАВА 9

Снова отпрашиваясь с работы, Тамара даже зубами скрипела от негодования — все Лелька! И отметала всякую мысль о собственном явно излишнем любопытстве.

В конце концов, ей-то какое дело до Скобелева? Подыскала старшей сестрице безопасное дельце, как и собиралась, ну и отойди в сторону. Какая разница, как Лелька сегодня после обеда — именно на это время Скобелев договорился о встрече — будет обрабатывать клиента?

Однако Тамара совершенно напрасно растрачивала собственное красноречие. На нее саму оно как-то не действовало. Только заставляло еще больше злиться на Лельку. Господи, когда же ее старшая сестра наконец угомонится?! И займется семьей! Как положено. Обеды, ужины, обильные завтраки, ежевечерние сказочки любимым деткам, вязание носков и напульсников единственному мужу.

«Тьфу, гадость какая! Кстати, что такое напульсники? Где-то читала, а вот что это такое…»

Тамара криво улыбнулась — опять она подготовила легенду. Скоро вообще к родной сестре просто так не придешь. Сплошная конспирация! Хорошо еще, Лешка не знает, с чем она к Лельке сейчас сунется, то-то бы повеселился, гад белобрысый.

Тамара посмотрела в зеркальце и поморщилась — ну и рожица! В жизни так отвратительно не выглядела. Впрочем, вранье. Это наверняка ее истинный облик. Подумаешь, чуть-чуть чужой косметичкой попользовалась.

И все же Тамару несколько удручало собственное отражение. Уж очень бледной была физиономия той, в зазеркалье. И тени под глазами смотрелись болезненными, а нос заострился, будто от долгой болезни. И синюшные губы до чего отвратительны, краше в гроб кладут. Какой только кретин выдумал подобный мертвенный оттенок для косметического карандаша? Правда, Чайкина уверяла, что он используется для подводки глаз…

Нет, ну и стервозная же баба! С таким удовольствием превращала  Тамару в полуходячий труп — не передать. Если честно, по Тамариной личной просьбе, но это Чайкину не извиняло.

И потом, Тамара просто хотела, чтобы Лелька с порога заметила — у нее личные проблемы. Не из легких. Ночь, мол, не спала. Нет, две ночи. Или три? Да, три лучше. Хорошее число, внушительное.

А что получила? «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца…» Лелька в обморок шлепнется! Ничего, зато не выставит.                                     

                                                ***

Лелька действительно не выставила. Увидев на пороге поникшую младшую сестру, она лишь руками всплеснула и прошептала в панике:

—Томик, что случилось?

Тамара смахнула со щеки слезинку и удивилась собственному лицемерию. И тут же свирепо отметила, что и Лелька хороша. Снова вырядилась умненькой и страшненькой теткой, наивный Лешка прошлый раз в ней и Лельку-то не узнал. Ишь, приготовилась охмурять следующего клиента, паршивка эдакая!

Но Тамара мудро мыслей своих не выдала и даже виду не показала, что ее трогает внешний облик сестры. Пусть Лелька думает — ей сейчас не до этого. Так плохо, что она и не замечает Лелькиной новой маски.

Поэтому Тамара всхлипнула и почти упала на грудь сестры. Стараясь, правда, не сбить невысокую Лельку с ног.

Лелька забеспокоилась всерьез. Даже в раннем детстве ее младшая сестра отличалась независимостью и терпеть не могла чьей-то жалости. А чтобы вот так откровенно рыдать…

Лелька захлопнула дверь и, приобняв плачущую сестричку за плечи — Тамаре пришлось идти на полусогнутых — повела ее в комнату. Бережно усадила бурно рыдающую девушку в кресло, нежно погладила ее по голове и проворковала:

—Что с тобой, детка?

—Л-л-ле-ешка…

—Лешка? А что с Лешкой?

—Н-н-ничего…

—Тогда зачем слезы?

—Он… он… он…

—Да что он-то, Томик? Умер, убил кого-то, женился наконец или тебя снова замуж позвал?

У Тамары вдруг пересохли слезы, а глаза сузились от злости. Возмутило ее вовсе не Лелькино предположение, что Лешка Сазонов кого-то там убил, нет. А вот то, что Лешка наконец женился…

Тамара сердито отбросила руку старшей сестры и выпалила:

—Ты почти угадала!

—Да-а?

—Да!

Лелька сочувственно погладила младшую сестру по щеке и прошептала:

—Так Сазонов все-таки женился?

—Нет!

—О-о…

—Но женится! Кажется.

Лелька молчала, но смотрела жалостливо. Тамара внезапно разозлилась. Забыв о цели своего прихода, она раздраженно крикнула:

—За мной невеста!

Лелька открыла рот, а ее и без того большие глаза стали огромными. Тамара угрюмо пояснила:

—Я обещала привести ему нужную девчонку.

Сестры некоторое время безмолвно таращились одна на другую, наконец Лелька изумленно выдохнула:

—Как это?

—Так.

—Но откуда тебе знать — какая нужная?

—Рассказал.

—Кто?!

—Лешка. И подробно.

—Лешка рассказал тебе?

Тамара махнула рукой и убито повинилась:

—Я сама его спровоцировала.

—Но…

—Что «но»?

Лелька едва слышно выдохнула:

—Ты его любишь, девочка…

Тамара мгновенно забыла о задуманном спектакле, до того ее возмутило предположение старшей сестры. Она выразительно покрутила пальцем у виска и прошипела:

—С ума сошла?!

—С чего тогда весь этот сыр-бор?

—Не твое дело!

Лелька едва заметно улыбнулась, но ничего не сказала. Тамара опомнилась, обозвала себя дурой и жалобно потребовала:

—Ты должна мне помочь!

—Как?

—Найди мне эту девицу, и побыстрее, я просто обязана предъявить ее Лешке! Иначе… он решит, что я кокетничала! Он и так вечно орет, что я влюблена в него как кошка!

—А ты, значит, не влюблена?—задумчиво протянула Лелька, с веселым любопытством рассматривая вдруг разгоревшееся лицо сестры.

—Скорее умру,—мрачно поклялась Тамара.

Лелька ласково потрепала ее по голове и серьезно спросила:

—И что за параметры?

—Чего?

—Спрашиваю, что за параметры назвал тебе Лешка?—Тамара по-прежнему смотрела круглыми глазами, и Лелька терпеливо пояснила:—Ну, какой он хочет видеть свою невесту?

—А-а-а…

Тамара помрачнела, вскочила с кресла и кругами забегала по комнате. Затем нервно воскликнула:

—Ты только не упади!

—Ни в коем случае,—успокоила ее Лелька и даже села.

—Представляешь, этому кретину, оказывается, нравятся блондинки!

—Да ты что!—вежливо не поверила Лелька.

—Клянусь!

—И это все?

—Как бы не так.

Лелька смотрела выжидающе. Тамара уселась прямо на палас, отвернулась к окну и с деланым безразличием перечислила:

—Красотка — раз. Пониже меня — два. Блондинка — три. Натуральная, учти. Никаких подделок!  Чтоб одевалась как кукла — четыре. Мыслила соответственно, то есть никак, — пять. Говорила лишь благоглупости — шесть. На муженька чтоб молилась — семь. Косметикой пользовалась непременно — восемь. И… что же там еще? Да, татушка на заднице — обязательное условие — девять!

Лелька ошеломленно молчала. Тамара уныло протянула:

—Скотина, скажи? Где ж я ему такую найду? А не приведу, опять заявит — влюблена как кошка. Ну, гад!

Тамара бросилась ничком на палас и жалобно всхлипнула, вспомнив о роли. А затем истерично крикнула:

—Ты просто обязана найти такую! Иначе я… я… я никогда больше не пущу Лешку на порог!

И села от удивления, когда Лелька тихо рассмеялась и сказала:

—Уже.

—Что «уже»?— пролепетала Тамара.

—Считай, девица у тебя в кармане. Можешь хоть завтра предъявить ее Лешке. Надеюсь, его не стошнит от собственного идеала.

Тамара с кряхтеньем встала на четвереньки и какое-то время недоверчиво рассматривала старшую сестру. Затем раздраженно проворчала:

—Если думаешь сыграть эту сладкую дуру, знай, я против. И потом — у тебя что, есть татушка на левой ягодице?

—Непременно на левой? — лукаво поинтересовалась Лелька.

—Да, именно. Притом — соловушка на ветке. В худшем случае — розочка.

—Поэтично,— хихикнула Лелька.

—Перестань издеваться!

—Да ты что, я всерьез.

—Да-а?

—Только так.

Лелька подошла к сестре и нежно поцеловала ее в щеку. Потом нашарила на диване сотовый и набрала номер.

Тамара взволнованно ждала. Она только сейчас поняла, что смертельно хотела бы привести Сазонову эту белобрысую девицу с розой на заднице. Полную дуру. Пусть подавится! И чем скорее, тем лучше.

Едва Лельке ответили на звонок, Тамара подбежала поближе и застыла рядом, стараясь не упустить ни слова из разговора сестры. Жаль, ее собеседницы Тамара не слышала.

—Маш, ты? Привет!.. Развлечься не хочешь?.. Ну, не сомневаюсь, поэтому тебе и позвонила. Маш, ты хорошо помнишь, кто я?.. Ну да, балуюсь частным сыском… Машунь, помощница нужна. На завтра. Может, даже на недельку-другую, сколько продержишься… О-о, спасибо… Да не беги впереди паровоза, сперва на вопросы ответь! Нет, не сложные…Первый — ты блондинка, я правильно запомнила?.. Ага, а натуральная?.. Отлично. Дальше  — дурочку изобразить сумеешь?.. Лучше полную… Да нет, я бы не сказала… А восторженную? Будто замуж стремишься — умереть готова… Умница. Теперь — одеться нужно куколкой, чтоб у мужика слюнки потекли, как?.. Косметика обязательна. Губки там бантиком, реснички подлиннее, румянец на щечках, ну, разберешься… Золотце, я в тебе не ошиблась. И самый главный вопрос. Если честно, боюсь и спрашивать… Да диковато, понимаешь?.. Ну ладно. Татушка у тебя на попке есть?.. Ну вот, прокол, так и знала… Что?.. Как — запросто? Это же больно! А-а… Как переводная картинка?.. Ну… Лучше бы птичку на ветке, я так поняла. В крайнем случае — розу… — Леля прикрыла трубку.—Томик, на какой ягодице?.. На левой, Маш. У мужика мечта, представь… Ах, вполне, а до меня, извини, не доходит… Райскую? Пусть будет райская, плевать, хотя этот тип толковал о соловушке… Класс, Машуня, спасибо!—Лелька снова повернулась к Тамаре:—Том, когда?

—Что «когда»?

—Когда Маше подходить?

Тамара изумленно смотрела на сестру. Она до сих пор не могла поверить, что та говорит серьезно. Что действительно нашлась девчонка, способная изобразить Лешкин идеал, она даже согласна сделать татуировку, пусть переводную картинку, и где?!

—Быстрее решай, Маша ждет,— поторопила Лелька.

—Э-э… завтра вечером, к семи если?—неуверенно промямлила Тамара.

—Маш, завтра к семи вечера сможешь?.. Когда угодно?.. Ты сокровище, Машунь, знаешь это?.. Ладно, давай так, подходи к семи по адресу — Томик, я твой даю, так?—тебе, тебе, запоминай: улица Металлургов, дом три, квартира пятнадцать… Ну да, я тоже там буду, посмотрю на тебя, подрепетируем чуть, и вперед… Ага, договорились. Пока, Маш!

Лелька отбросила телефон и улыбнулась сестре. Тамара осторожно поинтересовалась:

—Кто такая эта Маша? И где вы с ней познакомились?

Но ответить Лелька не успела, если и собиралась. Как раз в этот момент прозвенел звонок в дверь, и сестры вопросительно переглянулись. Лелька посмотрела на часы и растерянно сказала:

—Совсем забыла. Это ко мне.

—И кто?— с умеренными любопытством буркнула Тамара, поудобнее устраиваясь в кресле.

Лелька нахмурилась. Затем нервно бросила:

—Потом расскажу, если захочешь. А пока посиди в детской, ладно? У меня встреча назначена, из головы вылетело из-за твоего Лешки…

Тамара хотела было поспорить, но звонок продолжал надрываться, Лелька явно волновалась, и она лишь кивнула. Не спеша скрыться в детской, Тамара топталась на пороге и думала: «Не буду мешать. Из коридора подслушаю, что смогу, а потом загляну в зал и вежливо предложу приготовить кофе. Или чай. Этот… э-э… Скобелев, он наверняка нервничать будет, раз кражи продолжаются, а милиция спит, чего ему от кофе отказываться? Глядишь, и в комнате задержусь, рассмотрю типчика как следует…»

Мысль увидеть пострадавшего оказалась заманчивой, и Тамара свернула в ванную, приоткрыв дверь, чтобы хорошо просматривалась прихожая. Там Лелька включила свет, здесь — темно, так что, оставаясь невидимой, она все-все рассмотрит. И проследит за сестрой, как и хотела.

                                                ***

—Добрый день,— приветливо пропела Лелька, пропуская гостя в квартиру.

Тут голос ее дрогнул, и Тамара невольно порадовалась яркому свету: в прихожей, на ее взгляд, происходило нечто странное. Невозмутимая обычно Лелька почему-то отступила на пару шагов назад, вернее, почти отшатнулась к стене, а ее полускрытое очками личико вдруг покраснело.

Что-то невнятное пробубнил пришелец, кажется, поздоровался. Лелька с шумом выдохнула, а затем закивала, заулыбалась — что при ее сегодняшней внешности выглядело прямо-таки устрашающе — и пригласила будущего клиента в гостиную.

Заинтригованная Тамара буквально припала к щели: она вообще не помнила, когда видела старшую сестрицу смущенной. Даже не просто смущенной, а… немного виноватой, что ли. С чего бы, а?

Гость сделал несколько шагов и попал в зону видимости. Тамарины глаза округлились, она шумно выдохнула, потеряла равновесие, навалилась на дверь и нечаянно захлопнула ее. Сползла по косяку на пол и минут пять, не меньше, сидела неподвижно, глупо улыбаясь в темноту и пытаясь прийти в себя.

Перед ее глазами продолжало маячить самое потрясающее лицо самого потрясающего мужчины в мире. Тамара в жизни с подобным не сталкивалась! И чем дольше она сидела на холодном полу, тем нереальнее казалось увиденное.

Смуглое, жестких очертаний лицо; светлые, почти снежной белизны волосы; невероятные глаза цвета темного серебра; упрямый подбородок с глубокой ямочкой по центру… Все это таяло словно снег на жарком апрельском солнышке, как ни старалась Тамара сохранить подольше волшебное видение.

Тамара немо застонала: широкие плечи, обтянутые мягким дорогим пуловером; белоснежный воротничок рубашки, так красиво оттеняющий смуглоту незнакомца; тонкий галстук из ртутно поблескивающей ткани — полно, не приснилось ли ей?

Тамара с трудом поднялась и криво улыбнулась: ноги подкашивались, будто она не в ванной на полу прохлаждалась, а только что вернулась из десятидневного похода с Лешкой Сазоновым. Причем изувер эти без малого две недели протаскал ее не по родному краю, как два года назад, а безжалостно гонял по старому Крыму, Тамара прошлым летом слегка помешалась, давая согласие. Вечно жара  сокрушительно действует на ее умственные способности!

Как вообще живой вернулась, до сих пор непонятно. Она и сейчас уверена — только назло Лешке.

Тамара пустила холодную воду, подождала, пока она стечет, и с наслаждением умылась. Сразу же полегчало, голова перестала кружиться, и даже появилась некоторая ясность мысли. Правда, Тамаре тут же захотелось проверить — насколько она сошла с ума.

«Ежу понятно,— невежливо сообщила себе Тамара,— таких красавцев на белом свете просто не бывает. Иначе бабы насмерть бы передрались. Или нет, они бы просто повесились или перебили зеркала! И вообще — это нечестно…»

Что именно нечестно, Тамара додумывать не стала. Потребность убедиться в материальности таинственного незнакомца стала невыносимой, и девушка перешла к действиям. Выскользнула из ванной и едва не растянулась на полу в коридоре. Из-за Коськи.

Кот сидел прямо у дверей и тщательно намывал  переднюю лапку. Гостью нахал не удостоил и взглядом, не прервал своего занятия ни на секунду. Наоборот — его розовый язычок заработал старательнее, а сам Коська громко заурчал, выказывая таким нехитрым образом пренебрежение хозяйке своего извечного врага.

Тамара тут же почувствовала себя привидением и не на шутку разозлилась: и без того нервы ни к черту! Да и колени она на днях здесь же ободрала, когда Лельку выслеживала, до сих пор саднят. Упади она сейчас, считай — калека. И на расследовании можно сразу же ставить крест.

Пнуть наглого котяру Тамара все же не решилась — и вовсе не из любви к животным, — но кулак Коське продемонстрировала с удовольствием и зло прошипела:

—У-у, змей коварный!

На что Коська и ухом не повел. Невозмутимо принялся за следующую лапку, Тамары словно в коридоре и не было.

Пообещав себе как-нибудь отомстить Лелькиному бессовестному выкормышу, Тамара переключилась на пришельца. На цыпочках проследовала в прихожую, осторожно дотронулась пальцем до висевшей в шкафу чужой кожаной куртки и невольно хмыкнула — фирма.

Покосившись на урчащего Коську — кот явно шпионил, вот только на кой черт? — Тамара увлеченно продолжила забытые с детства игры в индейцев. То есть заняла позицию у двери в гостиную и застыла, будто окаменела. Она попросту исчезла: ухо, глаз — ничего больше. Секунду-две потаращилась и вздохнула с нескрываемым облегчением, прекрасный незнакомец вовсе не был ее галлюцинацией.

Мало того, Тамара восхищенно отметила нечто не замеченное раньше — его высокий рост и идеальную фигуру. Да и двигался незнакомец по Лелькиной гостиной удивительно пластично, чем-то напоминая Тамаре огромного кота. Она даже обернулась на Коську — и вздрогнула: он исчез, как и не было.

Немного успокоившись, Тамара приятно удивилась: Лелькина беседа с гостем только-только начиналась, она ничего не пропустила. Надо же, думала — вечность в ванной просидела, глядя в темноту и бессмысленно улыбаясь.

Тамара приказала себе не расслабляться и затаила дыхание, стараясь не пропустить ни словечка из любопытнейшего диалога. И заодно ей хотелось выбрать наиболее подходящий момент представиться такому потрясающему мужчине.

Ха! Вот будет забавно, если она завтра притащит Лешке обещанную деваху с тату на заднице, а сама словно ненароком попадется ему на глаза с эдаким красавцем. Днем позже, например. Или нет, этим же вечером!

Сазонов лопнет от злости, Тамара поклясться готова. Наверняка дразнил ее, гад белобрысый. Думал, она как-то себя выдаст, играл на нервах, иезуит. Нет, решено, она так и сделает!

Рисуя заманчивые картины страшной мести, Тамара рассеянно следила за происходящим и мысленно отмечала важнейшее.

Например, она целиком и полностью одобрила— ничуть не удивившись, — что пришедший к Лельке на прием господин совсем не Скобелев. Ну не подходила подобному чуду природы такая плебейская фамилия! А вот Воскресенский — вполне. В ней чувствовалась порода.

Тамара даже уверила себя, что в гостиной явственно запахло дворянской кровью. И правильно. Пусть Лешка утрется. Сазонов — тьфу! Кто-то из Лешкиных предков наверняка на речке дневал и ночевал. Из вралей-рыбарей, короче. Из тех, кто, поймав пескарика величиной с ладонь, руки разводит во всю ширь, изображая по меньшей мере кита. И Лешка такой. Пусть Тамара и не ловила его пока на вранье.

Идеал мужской красоты оказался заведующим ювелирной секцией в магазине, принадлежащем Скобелеву. И явился сюда по распоряжению хозяина для заключения контракта с частным детективом. Последней надеждой шефа!

Тамара насторожилась, ей вдруг почудилось, что губы гостя изогнула насмешливая улыбка. Но Лелька смотрела строго, и Воскресенский мгновенно стал серьезным. Уселся поудобнее в предложенное Лелькой кресло и спокойно начал рассказывать о неприятностях, павших на его отдел за последние полгода.

А Тамара пожала плечами и сказала себе, что тоже бы с пренебрежением отнеслась к женщине-детективу, пусть и «синему чулку». Хорошо, он Лельку без грима не видел, а то бы в лицо рассмеялся!

Дальше разговор пошел настолько интересный, что Тамара забыла обо всем и даже уселась на пол, чтобы не пропустить ни слова. Коротко описанное Лешкой дело о пропаже драгоценностей оказалось много забавнее, чем она предполагала.

Во-первых, речь шла не о крохотном ювелирном магазинчике на первом этаже какого-нибудь жилого дома, а об огромном трехэтажном универмаге в самом центре города. И ювелирный отдел прятался среди множества других на третьем этаже. Но… он казался полностью автономным! То есть, в отличие от других отделов, запирался на ночь, а на окна опускались металлические жалюзи.

Во-вторых, он был на сигнализации, как и весь магазин, впрочем. Однако при проникновении в ювелирный отдел постороннего сигнал тревоги звучал не только в ближайшем отделении милиции, но и на первом этаже, в маленькой комнате, где сидела охрана. И не старый подслеповатый дед или подрабатывающая к пенсии старушка, а парочка плечистых парней, бывших спецназовцев, при оружии.

Получалось — сам ювелирный отдел являл собой настоящий сейф. Поэтому-то периодические кражи и приводили в тупик абсолютно всех, начиная с милиции и кончая сослуживцами. Они не знали, что и думать!

И действительно, если дневные кражи с большой натяжкой все же объясняли ротозейством двух молоденьких продавщиц — ну, отвлекли их чем-то, пока витрины были открыты и они демонстрировали  покупателю украшения, — то вот ночные...

Вечерами, когда опечатывали витрины и закрывали отдел, все драгоценности находились на местах, Воскресенский мог в этом поклясться. Сверка со списком после контроля продавщиц его прямая обязанность, он проверял наличие на черном бархате каждой вещицы и вторично отмечал проданное за день. Однако назавтра… Назавтра все летело кувырком!

Открывался магазин, затем отдел, с нетронутых витрин снимались печати, а потом… потом перепуганные девчонки-продавщицы вызывали к себе Воскресенского и охрану. Потому что вдруг обнаруживали пропажу. На витрине. А ведь еще не было ни одного покупателя!

К потрясению собравшихся сотрудников, тут же выяснялось, что ночь прошла совершенно спокойно. Что называется, мышь не пробегала. Проверяли сигнализацию — работала. На дверных замках  и жалюзи ни одной царапины. Что думать?

Вызванная милиция практически повторяла действия охранников — тщательно обыскивала помещение и сотрудников. А также — допрашивала, допрашивала и допрашивала!

И правда, вдруг кто-то из своих же припрятал золото, едва сняли печати с витрин? А потом, хитромудрый, поднял тревогу?

Или… или тревогу поднял невинный, что давало возможность поймать вора. Ведь обнаглел! Если все кражи дело рук одного человека, то он ограбил магазин более чем на полтора миллиона рублей. Только последний платиновый браслет, украшенный одним крупным и шестью мелкими брильянтами, стоил почти семьсот тысяч! А остальное?

И Лелькин клиент с горестным вздохом перечислил пропажи. Днем —точное время краж определить не представлялось возможным — обнаружили исчезновение трех великолепных и весьма дорогих перстней, одного ожерелья и кулона с изумрудом. А  утром, сразу после открытия магазина и до появления первых покупателей — перстня, старинной цепочки изумительной работы, усыпанной мелкими брильянтами, и браслета.

При этом ни следа взлома, ничего! И милиция, и сами служащие полгода ломают головы над этими загадками. Прямо-таки классическое преступление в закрытом помещении, энциклопедический вариант.

К сожалению, мистические кражи продолжаются, со дня последней не прошло и двух недель, наутро страшно подходить к витринам, магазин терпит громаднейшие убытки, закрытие ювелирного отдела — вопрос времени, а следствие топчется на месте. Уже седьмой месяц. А ведь милиции всемерно помогают!

Взять хотя бы… Да вот! Воскресенский на сто процентов уверен в честности персонала, но после первой же кражи сам подал пример, предложив обыскать себя. Плачущие продавщицы тоже согласились на осмотр, процедура малоприятная, сами понимаете, но все безрезультатно. Ничего!

Воскресенский угрюмо улыбнулся и признался — он тогда чуть не потерял работу, следователь почти прямо заявил ему — мол, всему виной ваша недобросовестность. Наверняка перед закрытием отдела сверка со списком шла формально, и перстень пропал еще во время рабочего дня. Его стащил кто-то из покупателей.

Иного просто не могло быть! Ведь до приезда милиции из отдела не вышел ни один человек. Даже вызванная снизу охрана до обыска не покинула помещения.

Тамара свирепо нахмурилась, когда Лелька сухо поинтересовалась — а где кабинет самого Воскресенского? Наверняка не в отделе, если девочкам пришлось звать его, когда они обнаружили пропажу.

Тамара даже кулаки сжала, настолько ее возмутила Лелькина бессердечность. В открытую заявлять человеку такое! Никакой совести!

И она расслабленно заулыбалась, услышав абсолютно спокойное заверение, что Воскресенский и сам бы себя заподозрил на Лелькином месте. Если бы, понятно, его небольшой кабинет не являлся крохотной комнаткой, смежной с самим отделом. И обыскали его по настоянию Воскресенского в первую очередь, что было совсем несложно. Мебели-то всего ничего. Стол с компьютером, пара кресел, несколько книжных полок и вешалка в углу. Где там что спрячешь? А уж личный обыск… Лучше не вспоминать!

Потом Воскресенский рассказывал о других кражах. Лелька невозмутимо слушала и время от времени отмечала что-то в своем блокнотике. Тамара же извертелась от волнения — настолько невероятной казалась ей история.

Лелька расспрашивала о сослуживцах, об охранниках, и Тамара с грустью отметала одну версию за другой и злилась на старшую сестру — заранее, что ли, она подготовила свои дурацкие вопросы?! Ведь ничегошеньки не знала об этом деле, ладно бы сама Тамара спрашивала…

И вообще, неизвестно что и думать. Может, правда дело в полтергейсте или еще в каком-нибудь паранормальном явлении? Пусть она, Тамара, в них и не верит.

Надо же, в последний раз милиция обыскивала комнаты с металлоискателем! Следаки терпеливо бросались на любой писк, разбирая все до последнего винтика. Даже системный блок вскрыли и осмотрели, специалиста для этого вызывали, до того разозлился Лешкин бывший одноклассник.

Петька Филимонов, по словам Сазонова, всегда был реалистом, в мистику совершенно не верил, поэтому лично каждый квадратный миллиметр с лупой обшарил, все колени протер. А его сотрудники тем временем стены прощупывали. В который раз! И снова — пусто, что тут поделаешь?

Хотя милицию, безнадежно вздохнул Воскресенский, вызвали ровно через двадцать минут, как открыли отдел, и через две, как обнаружили пропажу платинового браслета.

Из ювелирного отдела до приезда милиции и муха не скрылась! Даже на секунду, в туалет, допустим, никто не вышел. Все топтались на глазах друг у друга и отводили взгляды. Ломали головы — кого подозревать? Всех или никого?

Воскресенский тяжело вздохнул — восьмая кража не шутки, нервы у всех на пределе, хоть с работой расставайся. И девчонок жаль. Какая дружба подобное выдержит? Косятся одна на другую, уж и не знают, на кого думать. Бегают к нему, плачут по очереди, а помочь чем? Только что вора побыстрее найти. Если, конечно, таковой есть.  В чем лично он, Игорь Воскресенский, уже сомневается.

—А я нет,— холодно возразила Лелька.

И поинтересовалась у растерянного ее тоном гостя, уверен ли он, что пропавший браслет был на месте до снятия печати с витрины. Может, вещица исчезла еще вечером?

Воскресенский немного смутился и неохотно пояснил — долгое время после очередной кражи он действовал строго по инструкции. Закрывал витрины, сверяясь со списком, и открывал так же. Проверял наличие каждого простенького обручального колечка, каждой цепочки, пусть они и стоили всего пятьсот-семьсот рублей.

Но дни бежали, неделя за неделей все было в порядке, а процедура сверки, если уж честно, довольно длительная. И он невольно по утрам стал упрощать ее. Тем более, печать на месте, в целости и сохранности, значит… Да и зрительно все было в порядке, у него глаз наметан, восьмой год в ювелирном работает, опыт немалый.

Нет, Воскресенский поклясться готов — вечером браслет был на месте, и девочки в том же уверены. Он за ночь исчез, будь все проклято! Вот только как?! Не черт же его вынес, в самом-то деле? 

Воскресенский грустно усмехнулся — Скобелев, кажется, и этого не исключает. Во всяком случае, на днях грозился попа в магазин позвать, освятить все, вдруг поможет? И правда, пусть зовет, хуже-то уж точно не будет.

Тамара во все глаза рассматривала гостя и удивлялась старшей сестре: как можно игнорировать подобную красоту? Подозревать в чем-то, задавать бесконечные вопросы?

Какая разница, например, кто из персонала когда выходил на работу? И у скольких человек дежурства совпали с кражами? С двумя, пятью, со всеми восемью? Кстати, неважно, вечером ли служащий был в магазине или утром. Все равно пока не выяснили время пропаж.

И при чем тут сотрудники соседних отделов, они же не заходили в дни краж в ювелирный? Почему Лельку интересует, кто с кем дружит? Ведь всех не раз обыскивали и ничего не нашли.

Лелька записывала чьи-то фамилии, часы работы, привычки, материальное благополучие, даже образование ее интересовало, что уж совсем непонятно. А Тамара сидела у порога, обхватив руками колени, и мечтательно изучала необычного гостя. Ей все в нем нравилось. Даже гладко зачесанные и собранные в хвост волосы, хотя еще час назад Тамара объявила бы это пижонством.

Мягкие, из темно-серой шерстяной фланели брюки, пуловер в цвет, дорогие кожаные туфли, рубашка, галстук и даже строгий перстень-печатка из темного серебра — все казалось девушке верхом элегантности. Лицо гостя поражало ее своей мужественностью, а в необычных глазах за внешней серьезностью Тамара угадывала легкую насмешку, и это неизъяснимо волновало. В этом человеке была загадка! А в Лешке…

Рядом фыркнули, и Тамара чуть не вскрикнула от испуга. Обернулась и заскрипела от злости зубами: в двух шагах от нее сидел Коська и откровенно скалился. Мало того, взгляд проклятого кота был почти сочувственным, странно понимающим, и в нем также таилась насмешка.

Тамара вдруг увидела себя со стороны: тощая встрепанная девица в старых джинсах и необъятном пуловере неопределенного — когда-то голубого! — цвета. В Мишкиных драных шлепанцах на босую ногу, так как промокшие носки —давно пора перелезть из старых кроссовок в новые — сушились на батарее.

Контраст с неземным существом в гостиной был убийственным, Тамара готова была расплакаться. Она вдруг вспомнила, что собиралась сегодня же познакомиться с Лелькиным клиентом. И не просто познакомиться, но и хотя бы разочек попасться с ним на глаза противному Лешке. Изображая… э-э… нежную привязанность.

То есть нужно как-то заинтересовать Воскресенского. Ясно, ненадолго, не с ее внешностью на такое замахиваться, но…

Не слушая больше дурацких Лелькиных вопросов, Тамара бегом бросилась к зеркалу и заскулила от разочарования: она выглядела еще хуже, чем только что представляла. С этим срочно нужно что-нибудь сделать! В конце концов, у Лельки на трюмо целый арсенал баночек и тюбиков с гримом, пусть она и использует его не по-человечески, надо же — превратить себя почти в уродку! Впрочем, Лельке можно. Достаточно ей умыться, чтобы снова стать красавицей. Да и потом, Серега все равно на нее не надышится, какая разница, как Лелька выглядит? Стоит ей померцать своими синими глазищами, Серега моментально спекается. А вот Тамаре…

«Господи, ну почему я не похожа на старшую сестру?! Прости за постоянный вопрос, надоела, наверное».

Тамара бросилась к Лелькиному шкафу, распахнула дверцы и начала лихорадочно выбрасывать на двуспальную кровать вещи сестры. Недешевые, прямо скажем, и оригинальные, сестрица всегда отличалась вкусом, а ее муженек щедростью.

Хотя… ну да, по большей части эти изумительные тряпочки Лелька забывала сразу же после покупки. И надевала лишь по необходимости, когда вдруг придумывала себе новую маску.

Тамара криво улыбнулась: ха! Красавица и чудовище в одном флаконе — это и есть ее старшая сестрица, не изволите ли завернуть?

Девушка прикладывала к себе платье за платьем, блузки, какие-то почти карнавальные, ярко расшитые рубашки, строгие и легкомысленные костюмы и едва не плакала — не то! Все это прекрасно подходило миниатюрной синеглазой и светловолосой Лельке, но не ей.

В отчаянии Тамара вывернула с полок груду аккуратно сложенных стопок и невольно ахнула, когда ей под ноги диковинной фиолетовой птицей слетела легкая шелковая ткань. Тонкая, воздушная, сквозь колечко продеть можно.

Тамара осторожно потянула к себе широченную длинную сиреневую с серебром ленту, она узнала привезенное сестрой сари. Лельке оно шло необычайно, а вот ей…

Тамара робко приложила к себе ткань, и глаза ее изумленно расширились: цвет ее. Как она раньше не поняла, ведь читала где-то, что к темным волосам и карим глазам очень подходят фиолетово-сиреневые тона…

Да, если она сумеет накрутить на себя эти метры шелка, вполне можно идти в гостиную и знакомиться. Главное, вспомнить, Лелька же ей  десять раз  показывала. Как там?.. Только не спешить!

                                                ***

Сестры захлопнули за гостем дверь, переглянулись и внезапно расхохотались. Отсмеявшись, Лелька всплеснула руками:

—Ну и зачем ты это сделала?

—А ты зачем?

—Что — я?

—Посмотри в зеркало, может, вспомнишь, как выглядишь.

—А-а, это…

—Ага!

—Пойми, частный детектив должен внушать доверие, солидность мне просто необходима, поэтому я и…

—И я поэтому!

Лелька хмыкнула, но спорить не хотелось, слишком устала. Она поставила чайник и пошла приводить себя в порядок. Вот-вот мог вернуться из школы Мишка.

Тамара с любопытством наблюдала, как старшая сестра избавлялась от тяжелых очков, жиденького, нелепо причесанного парика и смывала грим. Когда она стянула с себя старомодный, но солидный костюм, Тамара вздохнула с невольным облегчением: перед ней снова была Лелька. Изящная, с тонкими чертами лица, светящимися глазами и копной светлых пепельных волос. Длинная футболка, обтягивающие бриджи и волосы, стянутые резинкой в хвост, превращали Лельку почти в школьницу.

Тамара покосилась в зеркало и подумала, что первый раз в жизни она находит между собой и Лелькой определенное сходство. С таким трудом надетое сиреневое сари делало ее довольно высокую фигуру легкой и даже хрупкой, похожей на старинную фарфоровую статуэтку, расписанную пастельными красками.

Карие глаза казались огромными, темные ресницы — тяжелыми и густыми, кожа странно прозрачной, редкие веснушки вдруг прибавили шарма, губы почему-то набухли, а ямочка на подбородке — точная примета Тамариного дикого упрямства, по словам Сазонова — выглядела совсем по-детски. И волосы словно удлинились, мягкими волнами лежали на плечах, и обычно незаметная рыжина проглядывала вполне отчетливо.

Тамара будто вновь увидела заинтересованный взгляд Воскресенского, когда она несмело не вошла, а вплыла — сари обязывало!— в комнату. И так и не сводил с нее глаз, пока Тамара в меру сил и умения изображала застенчивую до слез Лелькину младшую сестру. Припомнив все виденные фильмы, Тамара усиленно хлопала ресницами, стыдливо краснела —на удивление легко, кстати, — демонстрировала ямочки на щеках и злилась на Лельку, так как прекрасно видела, с каким трудом она сдерживала смех.

Правда, Лелька поняла очарованность сестры и немного подыграла ей, ненавязчиво дав понять гостю, что Тамара не замужем и вообще — до неприличия романтичная особа, что, впрочем, извинительно для девицы ее возраста. Между делом Лелька отметила ее редкую для барышни начитанность, попеняла на недавно полученный диплом — кому нужны в наше время физ-химики?— и посетовала на чрезмерную загруженность. Действительно, к чему такой красивой девушке работать в частной фирме ведущим технологом? Такая ответственность!

Так что Тамара выполнила свой план на сто процентов. Даже на сто десять! Так как умудрилась почти без усилий со своей стороны получить от Воскресенского приглашение на завтра в самый стильный ресторан города. И если он подъедет за ней к восьми вечера, как договорились, Лешка непременно столкнется с ним нос к носу и вполне успеет рассмотреть все достоинства нового Тамариного друга сердца. И сравнить с собственной серенькой персоной, что вдвойне приятно.

Тамара фыркнула: пусть, змей белобрысый, лобзает потом татушку на Машкиной заднице! Если та позволит, конечно. И терзает воображение сценами ее, Тамариного, обольщения. Ежу понятно, долго ей не продержаться, не каменная!

И Тамара озабоченно подумала, что нужно сейчас же договориться с Лелькой насчет завтрашнего вечера. Не может же она идти в ресторан в сари! Вот пускай Лелька и придумает, во что ее одеть и как подкрасить. Чтоб красавчик Воскресенский не потерял к ней интерес хотя бы на пару дней. А противный Сазонов чтоб завтрашней ночью глаз не сомкнул, кусая локти и понимая — что он потерял из-за своих вечных идиотских шуточек…

Тамара лениво пила чай, косилась на собственное отражение в оконном стекле, представляла себя заколдованной принцессой— или Золушкой?— и думала, что нужно быть полной дурой, чтобы добровольно расколдовываться. Ведь что потом? Честным пирком да за свадебку? И сказке конец? Скукота!

Тамара не спешила переодеваться и идти домой. Она как должное приняла сначала бурный восторг трехлетней Динки, затем неумелые комплименты десятилетнего племянника и весьма умелые его отца. Тамара жалела об одном — ее не видит сейчас верный Крыс. И…  этот… как его? Ну да, Сазонов.

Мысль о завтрашней мести была такой сладкой, что Тамара принципиально игнорировала проницательные взгляды старшей сестры и насмешливые Коськины. Она не даст им испортить свой триумф!

С сиреневым сари Тамара рассталась лишь около восьми вечера, и с большим сожалением. Но куда деваться? Нужно срочно прогуливать Крыса, бедняжка и так просидел весь день взаперти.

Перед уходом Тамара позвонила Лешке и договорилась встретиться завтра в половине восьмого у нее дома. И чтоб без опозданий! Иначе он стукнется носом о запертую дверь. И такие «свидания» станут хроническими.

 Предвкушая полнейшее Лешкино поражение, Тамара говорила с ним мягко, даже сочувственно, чем нешуточно встревожила. Сазонов не знал что и думать, дурные предчувствия множились как кролики, Лешка упорно с ними боролся, лишь телефонная трубка в его руке стала отвратительно влажной и скользкой.

О встрече с «невестой» Тамара не упомянула — сюрприз! И само собой, промолчала о предстоящем визите Воскресенского. Так что денек завтра им предстоял — тушите свет. Обоим.

Да и у Лельки, надо признаться, он будет не из легких. Утром она в первый раз наведается в магазин, посмотрит, как там и что, и расскажет обо всем вечером, пока будет одевать и гримировать Тамару. Интересно, раскопает  сестрица что-нибудь или нет?

Тамара брела к своему дому, мечтательно улыбалась и загибала пальцы, подсчитывая завтрашние события. Да уж, после рабочего дня зевать не придется.

К пяти часам она должна пулей лететь домой, там ее будет ждать Лелька, чтобы привести младшую сестру в должный вид, достойный такого божественного красавчика, как Воскресенский.

К семи придет неизвестная ей пока блондинка — натуральная, если верить Лельке, за инструктажем. Лелька обещала продумать все до последнего жеста.

В половине восьмого — очередь Лешки Сазонова. Тамара сдаст ему эту Машку с тату на левой ягодице по описи, пусть подавится, паразит! К восьми подъедет Воскресенский, то-то Лешка рот раскроет…

Тамара фыркнула: жизнь снова стала насыщенной, события теснили одно другое, часы летели со скоростью курьерского поезда, в крови бурлил адреналин — здорово!

                                                ГЛАВА 10

—И что, действительно не подкопаешься?

—Говорю же,— хмуро буркнула Лелька, придирчиво рассматривая только что подстриженную и прореженную Тамарину челку,— к открытию сегодня подошла. С Воскресенским не расставалась.

—Это как?—жалобно пискнула Тамара, когда Лелька чересчур сильно дернула ее за волосы.

—Так. Для начала ждали, пока ровно в восемь охранники распахнут входную дверь. Затем вместе со всеми…

—С кем «со всеми»?

—Не перебивай! Со всеми — это толпа продавцов из разных отделов.— Тамара кивнула, и Лелька угрюмо продолжила:— Так вот, мы вошли в здание, часть народу сразу отсеялась, те, у кого отделы на первом этаже, остальные бросились к лестнице. Огромной такой, мраморной, как в старинном особняке. Знаешь, вообще все добротно сделано, на века…

—Не отвлекайся.

—Ладно. Короче, к ювелирному отделу мы подошли вчетвером. Я, Игорь…

—Кто это?

—Да Воскресенский, дурочка! Ну и две продавщицы, совсем девчонки, помоложе тебя, думаю, сразу со школьной скамьи. Лет по девятнадцать, не больше. Да, еще один из охранников с нами был, сзади топтался. Так по правилам положено, чтобы убедиться — замок на двери и печать не тронуты…

—Печать?

—Бумажка такая с печатью, она дверь с косяком соединяет. Если вдруг ночью кто залазил, она должна быть оборвана, понимаешь?

—Я в фильмах такие видела. В дюдиках.

—Вот-вот. Короче, печать оказалась на месте, замок тоже, и охранник ушел, ему нужно было смену сдавать. А мы вчетвером вошли внутрь. Темень, жалюзи-то опущены. Воскресенский свет включил и бегом к своей комнате. Там у него пульт. На кнопку нажал и жалюзи поднял. Потом к витринам пошел, там тоже бумажки с печатями налеплены, как и на двери, и тоже целенькие. Он их осмотрел и сорвал, а потом начал проверять, все ли на витринах в порядке. Сверял со списком. И… все!

—Что «все»?

—Рабочий день начался. Мы ушли в его кабинетик, я еще какое-то время оттуда наблюдала за отделом.—Лелька вздохнула.— Покупателей раз-два и обчелся, все как на ладони. Непонятно, как там что-то пропасть могло среди белого дня…

—Что — всегда пусто?— не поверила Тамара.

—Почему всегда?— пожала плечами Лелька.— Девчонки говорят — когда как. Начиная с трех часов народу побольше. Старшеклассницы после уроков забегают, к витринам липнут, побрякушками любуются. Иногда кто-то из жен наших богатеев заглянет, это уже серьезные покупательницы. Перед праздниками к вечеру вообще толпы, мужики у витрин давятся, на одного покупателя по три телохранителя, и все шкафы, в отделе не протолкнуться…

Лелька замолчала, положила щетку, нежно провела пальцем по Тамариной щеке и прошептала:

—Какая ты у меня красавица.

—Хвали-хвали,— недоверчиво фыркнула девушка.— Глядишь — поверю.

—Нет, я серьезно.

Тамара искоса взглянула на старшую сестру, из-за возможной встречи с Воскресенским Лелька снова была в маске частного детектива. Кошмарной, если уж честно. Тамара бы застрелилась, заставь ее в таком виде показаться перед Лешкой. Впрочем… Если только назло!

Тамара брезгливо поморщилась: неужели нельзя было придумать что-то посимпатичнее? Все-таки Лелька порой чересчур увлекается. Надо же такое придумать!

Худенькое Лелькино личико почти скрывали тяжелые мужские очки. Выделялся лишь крупный с горбинкой нос, неприятно нависающий над тонкими, неаккуратно подкрашенными губами. Жидкие с сильной проседью волосы были небрежно стянуты в пучок. Ворот старомодной, но дорогой водолазки подпирал подбородок с коричневой бородавкой по центру. Серый шерстяной пиджак мешковато топорщился, широкие брючины едва не мели пол, а Лелькины изящные ручки украшали чудовищные дешевые перстни и пигментные пятна. И все потому, что Лелька вдруг решила — ни один мужчина не доверится женщине-детективу. Другое дело, если в ней  женского — ноль.

Хорошо, Серега не видел сейчас своей красавицы жены! С другой стороны — а что бы он сделал? Лелька уверяла — он в курсе, что она занята расследованием кражи в магазине, и совсем не возражает. Наверняка убедила Зимина — дело пустячное и совершенно безопасное. К тому же платят неплохо. Семьсот рублей в день плюс все накладные расходы. А если вычислит вора — приличная премия. Весьма приличная! Триста тысяч.

Тамара вздохнула: ей бы тоже такие денежки не помешали. Квартиру бы обставила, а то комнаты совершенно пустые, и холодильник на ладан дышит, ему сто лет в обед.

Но спорить со старшей сестрой она не стала, невесело улыбнулась и согласилась:

—Рядом с тобой, понятно, — прынцесса.

И испуганно вздрогнула на звонок в дверь. А дремавший рядом Крыс резво потрусил в прихожую и предупреждающе залаял, ясно давая понять хозяйке, что на лестничной площадке чужие. Впрочем, лай особо грозным не был, и Тамара с облегчением пробормотала:

—Твоя Машка.

—Откуда знаешь?— не поверила Лелька.

Тамара пожала плечами, не умея объяснить. И все же лай Крысеныша всегда предупреждал о гостях. Как-то бультерьер умел обозначить свое отношение к пришедшему, хозяйка его понимала. Знала, когда у порога топтались Лелька, Лешка или племянники. А чужие разбивались псом на группы риска. Сейчас была первая — самая безобидная. В таком случае Тамара смело открывала дверь. Сто процентов — за порогом стояла женщина. Одна. И дурных намерений Крыс в ней не подозревал.

Тамара последний раз взглянула в зеркало и робко улыбнулась незнакомке. Красивая, стильно одетая молодая девушка мало напоминала Тамару. А уж глаза…

Хитрая Лелька что-то такое сделала, что даже цвет их изменился. Из карих они стали непривычно золотистыми и ежесекундно меняли оттенок в зависимости от освещения. Правда, Лелька уверяла, что желтые крапинки были всегда, Тамара их просто раньше не замечала… Но девушка смотрела на старшую сестру с восхищенным недоверием. Все-таки Лелька немного ведьма, она с детства подозревала!

Оттеснив Крыса, Тамара открыла дверь и была буквально сметена в сторону: в ее квартиру влетел настоящий, остро пахнущий ландышами вихрь. Звонкий голос весело закричал:

—Привет! Это ты или твоя сестра?

—Сестра,— прошептала Тамара, прижимаясь к стене.

А бультерьер озадаченно тявкнул и плюхнулся на толстую задницу, не зная, как реагировать. Опасности, на его взгляд, вроде бы не было, но подобная бесцеремонность…

На всякий случай Крыс зарычал, давая понять, кто в доме хозяин, но безрезультатно. Нахальная гостья внезапно упала на колени, накрыв его водопадом душистых белокурых волос, умело опрокинула опешившего пса на спину, нежно пощекотала ему толстое брюшко и проворковала:

—Ах, какие мы грозные… Какие мы хорошие… Какие мы красавцы-мужчины в самом-самом расцвете сил…

Крыс не нашел в себе сил зарычать. Обалдело хрюкнул и виновато покосился на хозяйку, такого с ним еще не было. Тамара ахнула и всплеснула руками. Лелька засмеялась:

—Маш, не волнуй мне родственников, они к тебе еще не привыкли.

Незнакомка одним прыжком оказалась на ногах, сраженный Крыс пластался на полу и закатывал глазки, а Тамаре вдруг стало нехорошо. Задуманный эксперимент показался сомнительным, а Лешкина судьба туманной и даже завидной. Перед Тамарой стояла настоящая красавица! Ожившая кукла Барби, мечта любого мужчины.

Блестящие кожаные брючки обтягивали ее бедра словно вторая кожа; короткая красная курточка ненавязчиво подчеркивала тонкую талию и высокую грудь; длинные ноги казались еще стройнее благодаря сапожкам на десятисантиметровых каблуках; огромные зеленоватые глаза поражали прозрачностью и отсутствием мысли, темные ресницы — сказочной длиной; пухлые губки призывно блестели;  нежные щечки с прелестными ямочками сияли румянцем; густые волнистые волосы обрамляли чудное личико в дорогую золотистую рамку…

—Нет, это чересчур!

—Что?— почти одновременно спросили Лелька и чужая девица.

Тамара поняла, что последнюю фразу произнесла вслух, гулко сглотнула и пролепетала:

—Ты всерьез рассчитываешь выйти замуж за Лешку?

—А ты против?—весело парировала Маша.

—Она замужем,—успокаивающе произнесла Лелька и украдкой показала новой подруге кулак.

Маша ничуть не расстроилась, пожала плечами и беспечно сказала:

—Нужен мне твой Лешка, как же!

—Он не мой!

—Не твой тоже не нужен,— не стала спорить Маша. Подмигнула так и не пришедшему в себя бультерьеру и ласково пропела:—Нам мужички нравятся такие, как ты, малыш, а не просто… Лешки! Не-ет, нам нужны храбрецы, рычалки-фырчалки, не-еженки…

Крыс явственно застонал и окончательно зажмурился, ему было стыдно смотреть в глаза хозяйки. Пес чувствовал себя купленным на корню. И ладно бы за кусок колбасы, это бы понятно.

Бультерьер лишь обреченно вздохнул, когда его снова затормошили, а Лелька смерила побледневшую сестру оценивающим взглядом и распорядилась:

—Томик, марш в спальню, ты нам здесь не нужна.

—Почему это?—неуверенно запротестовала Тамара, стараясь не пялиться на гостью и невольно злясь на Лельку: не могла наткнуться на девицу попроще! Тоже нашла подружку!

—Потому. Нервишки у тебя пошаливают,— спокойно пояснила Лелька.— А нам с Машей нужно пройтись по сценарию.—Она фыркнула.— Не забудь, Лешка должен быть сражен. Тьма достоинств, и все в одном стакане!

Маша захохотала:

—Урою мужика, чтоб не выпендривался!

—Маша!—укоризненно одернула ее Лелька.

Тамара смотрела непонимающе. А Маша Епифанцева с тяжелым вздохом напомнила себе, что собирается стать настоящей интеллигенткой, а значит, нужно выбирать слова. «Фильтровать базар», как сказал бы рыжий таракан. Нет, Ванька. Или лучше Иван? Да, пожалуй. Иван — как-то солиднее.

Маша подошла к Тамаре, внимательнейшим образом ее изучила, сделала вокруг пару кругов и сердито воскликнула:

—Классная девчонка, что еще надо? Тату на заднице и полное отсутствие мозгов?

Тамара открыла было рот, но ни словечка произнести не успела. Маша покровительственно похлопала ее по спине и утешила:

— Получит, не сомневайся. И даже по полной программе.—Она мечтательно протянула:— Ох и соловушку мне налепили — отпад. А вместо обычной ветки — розовый куст. Смотрится, девы… Час перед зеркалом крутилась, клянусь!

Лелька мягко подтолкнула младшую сестру в спину и немного виновато сообщила, что минут через пятнадцать она все же уйдет домой. Чтобы не столкнуться с Лешкой или Воскресенским. Незачем. Да и обдумать ей нужно свои планы на завтра, время-то идет, не хватает еще одной кражи дождаться. Понять бы для начала, как последний браслет вынесли.

Лелька подошла к зеркалу, с сомнением осмотрела себя и поинтересовалась у Маши — обратят ли на нее внимание покупатели, если она будет тихонько сидеть где-нибудь в уголке ювелирного отдела. Маша расхохоталась и заверила — только как на предмет меблировки. Мол, на такую серую мышь сама она и взгляда не бросила бы! Особенно если Лелька на своем стуле будет клевать носом. Примут за уборщицу или бедную родственницу — сто процентов. Кому они интересны?!

Тамара раздраженно сдвинула брови: к ней Лелька за консультацией не обратилась. Нашла, видите ли, эксперта — Машку. С другой стороны, Тамара и не помнила, когда была в ювелирном магазине, а эта белокурая бестия наверняка в них днюет и ночует. Судя по ее внешнему виду.

И Тамара поспешно вышла из комнаты. Уж слишком тошно было рассматривать красавицу Машу и ломать голову над сомнительной судьбой Лешки Сазонова — купится, не купится?

Больше всего девушку злила собственная реакция. Неправильная! Ведь на самом деле ей совершенно плевать на Лешку. И она будет даже счастлива, если с нее Сазонов переключится на кого-нибудь другого. Пусть на эту дурочку Машу. Тамаре-то Лешка совсем-совсем не нравится!

                                                ***

Когда к половине восьмого пришел Лешка Сазонов, Лелька уже минут десять как убежала. А Маша скрылась в Тамариной спальне, заявив, что именно здесь станет ждать Лешкиного визита. И как следует к нему подготовится. Так что Тамара не должна ничему удивляться, это главное. Лешке же пусть скажет — здесь его ждет невеста. Заранее влюбленная и потому — сгорающая от нетерпения!

—Это как — заранее влюбленная?—пробормотала Тамара, во все глаза рассматривая красавицу.

Маша метеором носилась по спальне, озабоченно морщилась и старательно устраивала «художественный» беспорядок, больше соответствующий ее таинственному имиджу — влюбленной, страдающей и сгорающей. Она, мол, мужичков как облупленных знает. Не родился еще на белый свет такой, которого Маша в пять минут не сделала бы. Нет, даже в три!

Маша весело болтала, сбрасывала с себя «лишние» одежки и попутно весьма талантливо изображала торнадо. Мешать ей Тамара не рискнула, хоть и посматривала на разгром своей несчастной квартиры с ужасом.

—Как-как… По фотографии! Есть у тебя его фотки?

—Кажется…

—Вот и давай одну сюда! И поинтереснее выбери, речь о любви идет, не о походе на рынок, понимать должна, не трехлетка.

Задание показалось сложным и не совсем понятным, но Тамара послушно засуетилась. Начала перебирать альбомы, все рассыпала, зато нашла снимок, сделанный в прошлом году в Крыму. Когда-то он очень Тамаре нравился. Лешка на нем был в полном альпинистском снаряжении, они собирались спускаться в какие-то пещеры, где Тамаре были обещаны сталактиты, сталагмиты и тьма другой романтики.

К сожалению, романтики в том злосчастном походе был явный избыток, измученная Тамара ее уже не воспринимала и на Лешкину активность посматривала с нескрываемой неприязнью. Однако фотографию все же не выбросила, чему сейчас искренне порадовалась. Протянула ее Маше и невольно сдвинула брови, когда та с одобрением протянула:

—Ничего парнишка. Крепенький. И мордашка вполне… э-э… интеллигентная!

Тут как раз позвонили в дверь. Тамара взглянула на часы — ровно девятнадцать  тридцать — и мысленно возмутилась Лешкиной точности. Надо же — секунда в секунду явился, иезуит!

Тамара покосилась на Машу и вздохнула: гостья вдруг показалась ей еще красивее, чем час назад. Понимала — такое невозможно, но…

Зато Машу звонок ничуть не смутил. Она хлопнула Тамару по плечу и весело хохотнула:

—Да не съем я твое чучелко, не волнуйся. У самой дома такое же, не знаю, как избавиться от засранца…— Она запнулась, покраснела и с явным усилием поправила себя:— Извини, от Ивана.

И уже в спину Тамаре закричала, что ей непременно нужны дополнительные пятнадцать минут. На создание нужного антуража и настрой. Нет, двадцать надежнее!  Ровно через двадцать минут Маша будет готова. Готовность номер один, как в армии! Так что пусть Тамара ведет сюда своего мальчика, не забывая, само собой, подыгрывать Маше, что бы она ни сделала или ни сказала.

Маша лихо подмигнула обернувшейся хозяйке, чем окончательно вогнала ее в ступор, из которого Тамара через пару секунд не то что вышла — выскочила! Ведь прекрасная гостья горячо пообещала, что через четверть часа Лешка Сазанов получит свой идеал на тарелочке с голубой каемочкой. Но вот сможет ли он его проглотить и не подавиться…

                                                            ***

Деморализованный Крыс на звонок почти не отреагировал. Вяло побрел за хозяйкой, его влекло к входной двери лишь чувство долга. И через каждые полметра бультерьер вздрагивал и оборачивался на спальню.

Тамара тяжело вздохнула, ласково погладила пса по спине и рассеянно подумала, что у нее наверняка такие же очумелые глаза, как и у бедняги Крыса. Хотя, конечно, на мужчин Маша Епифанцева действует сокрушительнее. Бедный Лешка!

Смутные опасения за судьбу Сазонова совершенно выбили Тамару из колеи, и она напрочь забыла об изменениях в своей внешности. Поэтому столбом застывший на пороге Лешка вызвал у нее лишь раздражение.

Однако, удивляясь себе, Тамара хоть и поморщилась, но смолчала, а Лешкины дурные предчувствия — вот он, странный звонок!— начали усиливаться. Сазонов шагнул в квартиру, смерил настороженным взглядом застывшую в прихожей парочку и едва не рассмеялся, настолько забавно она смотрелась.

Опечаленный собственным предательством Крыс был воплощением скорби. Его горбатый носище едва не царапал дешевый линолеум, маленькие глазки уныло мерцали, хвост безжизненно стекал на пол. Пес даже не радовался гостю!

А потрясающе красивая Тамара — Лешка никогда ее такой не видел —  изображала памятник. Стояла, прислонившись к стене, и смотрела на Лешку так, будто хоронить собралась. Ни движения, ни улыбки, ни язвительного замечания или хотя бы вздоха!

Лешка тихо прикрыл дверь, повесил в шкаф куртку и осторожно спросил:

—Намечается очередной конец света, солнечное затмение, землетрясение в девять баллов или Лелька таки связалась с мафией, и вы теперь ищете киллера?

Тамара моргнула, а Крыс крякнул и горестно засопел: именно Лелька притащила сюда эту возмутительную девицу, куда там до нее мафии…

—И не находите,— понял Лешка. Сокрушенно покачал головой и предложил свои услуги:— Томик, детка, за небольшую плату я…

—Какую плату?— ошарашенно пробормотала Тамара, горестно отмечая Лешкин высокий рост, широкие плечи, добродушную усмешку и густые, жесткие волосы, когда-то так приятно щекотавшие ее ладони.

Тамара буквально чувствовала, как все это уплывает сквозь пальцы! Казалось, даже Лешкин силуэт на глазах становится расплывчатым и тает, тает, тает…

Но Сазонов снова заговорил, Тамара мгновенно пришла в себя и разозлилась несказанно: этот нахал потребовал поцелуй, нет, приглашение на ночь! И так, будто оно у Лешки уже в кармане! Как плату за… Черт, за что?!

Понимая, что окончательно запуталась, Тамара заставила себя встряхнуться и ледяным тоном пригласила Лешку в комнату.

Крыс за ними не пошел. Проводил хозяйку печальным взглядом и улегся в коридоре, не выпуская из поля зрения дверь в спальню. Именно там пряталась невозможная гостья, и лучше не спускать с нее глаз.

А Тамара подождала, пока Лешка усядется, и раздраженно поинтересовалась:

—У тебя память хорошая?

—Пока не жалуюсь,—бодро заверил Лешка.

Он поудобнее устроился в старом кресле и, рассматривая Тамару, с удовольствием сказал себе, что не зря два с лишним года обивал порог этой квартиры. Отменное, надо сказать, у него чутье, зря он удивлялся собственному упрямству. Разглядел-таки в сером воробышке — умеет же Томик глаза отводить! — дивную жар-птицу. И как только девчонке удавалось прятать все это? Где были его глаза?

Лешка восхищенно отметил стройную, гибкую фигурку подруги, ее тонкую талию — наконец Томик рассталась со своими мешковатыми свитерами и футболками, — очаровательное, чуть встревоженное сейчас  личико, обрамленное густыми каштановыми волосами, и лихорадочно горящие глаза — любопытно, с чего Томика так разбирает?

Лешка ухмыльнулся: злится — это понятно, перманентное ее состояние, другое бы его моментально насторожило, однако ТАК преобразиться…

Кажется, Томик даже косметичкой своей воспользовалась, веки точно подкрашены, цвет радужки необычный, кошачий какой-то, а он всегда считал — у нее карие глаза. И ножки — настоящее чудо, как это девчонка от старых джинсов отказалась, небывалое дело.

Нет, явно что-то случилось. Вчера — странный звонок, сегодня — косметика и прикид сексуалочки, у старца слюнки потекут, что там о нем, Лешке, говорить. До сих пор не верится, что Томик рискнула так смело одеться, понять бы — чего ради, не Лешку же подразнить, слишком велика честь, по ее мнению…

Тамара нервно кружила по комнате, не зная, с чего начать столь деликатный разговор и стоит ли его начинать вообще, а бессовестный Лешка с ленивой, снисходительной улыбкой следил за ней. Будто мысли ее читал! Или… или знал про ждущую в соседней комнате Машку?! Нет, что он на нее так уставился, вот-вот дыру протрет…

Тамара почти упала на диван и, поймав одобрительный Лешкин взгляд, жарко вспыхнула. Девушка только сейчас вспомнила, как она одета.

Тамара торопливо одернула слишком короткую юбку в жалкой и безуспешной попытке прикрыть колени и покраснела еще сильнее: она чувствовала себя чуть ли не голой! А тут еще чересчур глубокий вырез, груди едва не вываливаются из подобия эластичной блузочки, где только Лелька такой кошмар раздобыла? Липнет, как клеем ее смазали, еще и лифчик сестрица снять заставила, стилист паршивый, соски торчат — жуть! Нет, нужно хоть немного края ворота стянуть, чтоб не так вызывающе…

Лешкины глаза откровенно смеялись, Тамара разъяренно подумала: «Не жалуется он!» — и рявкнула:

—Зато я жалуюсь!

—Какое счастье, что у тебя только две руки,—невпопад отозвался Лешка.

Тамара опустила взгляд и потрясенно ахнула: пока она стягивала ворот   блузки, капризная юбка подпрыгнула выше некуда, почти предельно обнажая бедра. Это что же, Лелька именно из-за этого велела ей надеть под колготки черные кружевные трусики?! А Лешка, гад белобрысый, наглец…

Тамара задохнулась, жажда убийства кружила голову, запах еще не пролитой крови пьянил, и первым на очереди стоял бывший друг сердца! Потом… потом бессовестная Лелька, потом — Машка…

Машка! Тамара чуть не забыла о гостье! Сколько минут прошло? О-о, больше двадцати… Ну, Лешка!!! Это из-за него все…

Тамарины кулаки непроизвольно сжались, и она пружиной взвилась с места. Поправила юбку, оставила в покое блузку — пусть подавится, иезуит!— и возмущенно прошипела:

—Напомнить наш разговор?

—Какой?—невинно удивился Лешка.

—Такой,— прорычала Тамара.—О твоей невесте!

—Ах да,— не стал отпираться Сазонов,— о белокуром ангеле с тату на восхитительной попке?

Тамара схватилась за сердце, но тут же одернула себя и смерила Лешку злющим взглядом. Затем мысленно посчитала до десяти и почти спокойно сказала:

—Ага, о нем самом. С птичкой на заднице!

—Ну-ну, зачем же нервничать…

—Я не нервничаю!

—Да-а?

—Я просто хочу сказать — он ждет тебя!

Лешка открыл рот, и у Тамары полегчало на душе. Она покосилась в зеркало, поправила дрожащей рукой волосы, припомнила Машины инструкции и язвительно добавила:

—При этом сгорает от любви и… э-э… нетерпения!

—Чего-о?— глупо протянул Лешка.

Он даже покинул свое кресло и теперь с тревогой всматривался в подругу, прикидывая, все ли в порядке у нее с головой. Столь внезапное преображение… Не на пустом же месте! Нет, пожалуй Томику лучше не вылезать из джинсов и бесформенных свитеров, раз фирменный прикид действует на малышку столь угнетающе.

—Того,—огрызнулась Тамара и довольно грубо подтолкнула Лешку к спальне.

Сазонов не сопротивлялся. Где-то он читал, что с сумасшедшими нужно во всем соглашаться. Даже в ущерб себе. Так что если Томик вообразила…

Что там Тамара вообразила, Лешка додумать не успел, потому что пулей влетел в спальню и едва не взвыл от неожиданности. В прекрасно знакомой комнате будто смерч погулял!

Дверцы шкафа настежь распахнуты; на темно-зеленом паласе опавшими листьями валялась одежда и постельное белье; детали женского туалета были повсюду, они свисали даже с оконных шпингалетов, а восхитительные красные трусики — что уж они могли прикрыть?!— почему-то болтались на люстре; низкая широкая тахта, едва ли не единственное приобретение Тамары в новую квартиру, была застелена черной шелковой простыней, а на ней…

Лешкины глаза округлились, он громко сглотнул, а Тамара едва не застонала от отчаяния: на ее постели вальяжно раскинулась проклятая Машка! И, боже мой, в каком виде! В розовом полупрозрачном пеньюаре, отделанном белоснежной кружевной пеной, мало что скрывающем, если честно. Где Машка его выкопала, интересно? Как и эту чудовищную простыню? Или принесла с собой?

Понимая, что терять ей совершенно нечего, что Лешка спекся, ишь, даже не дышит, сердечный, так его проняло, Тамара неожиданно для себя успокоилась. Снова подтолкнула впавшего в ступор Лешку и ласково пропела:

—А вот и наша Маша!

Якобы дремавшая Машка вздрогнула, повернула голову и непонимающе похлопала густыми ресницами, картинно просыпаясь. Наконец ее зеленые глаза замерцали, в них появилось слабое подобие мысли, и Маша немного виновато пролепетала:

—Я, кажется, заснула…

Она сладко зевнула и словно нечаянно продемонстрировала стройную длинную ножку.

Лешка трусливо попятился, сцена обольщения была обставлена слишком профессионально. Интересно, кто режиссер? Томик? Не смешно!

Далеко уйти Лешке не удалось. Тамара перекрыла ему отступление, встав в дверном проеме, и украдкой показала Маше большой палец: начало оказалось впечатляющим.

Маша снова зевнула, села в постели и развела руки в стороны, выгибаясь и потягиваясь. Лешка невольно крякнул: в облаке кружев призывно дрожали круглые, крепкие грудки.

Тамара за его спиной с деланым смирением проворковала:

—Девушка твоей мечты, все так, как ты заказывал.

—И даже больше,— капризно поправила ее Маша.

Улыбнулась будущему мужу и дразняще облизала пухлые, ярко накрашенные губки. Затем поправила простыню, уселась уже поудобнее, по-восточному, выставив наружу круглые розовые колени, и пропела:

—Ну что же ты?

Лешка ошеломленно пробормотал:

—Шутите, девочки…

—Я — нет,— категорично заявила Тамара, по-прежнему перекрывая выход из комнаты.

—Какие шутки?—обиделась Маша.—Я замуж хочу!

Лешка дрогнул, ему стало не по себе. На его взгляд, розыгрыш зашел далековато. Девица на диване смотрелась картинкой из «Плейбоя», покувыркаться с такой в постели — мечта нормального мужика, но разговоры о замужестве заставят сбежать любого. Даже если ведутся в шутку.

Кстати, в это Лешке верилось с трудом. Уж слишком святая тема для большинства смазливых куколок. Не считая Журжиной, понятно! Опять-таки, исключения лишь подтверждали правила.

Маша смотрела укоризненно, зеленые глаза светились, как у кошки, и желание уйти крепло с каждой секундой.

Тамара вкрадчиво пояснила:

—Понимаешь, я ей обещала. Так как она полностью соответствует твоему идеалу…

—Так,—кокетливо подтвердила Маша и нежно огладила крутое бедро.

Затем она извлекла из-за пазухи какую-то фотографию— дальнозоркий Лешка мгновенно признал свой крымский снимок— и звучно расцеловала его. Покосилась на Лешку, будто сравнивая, и умильно просюсюкала:

—Вылитый ты, без обмана. Лапоту-усечка… Ясочка… Котик сладенький… Так бы и съела!

И снова расцеловала несчастный снимок, попутно сообщая зрителям — какую именно часть беззащитного Лешкиного тела она лобызает. При этом Маша артистично причмокивала, делала гнусные сосательные движения и даже хищно щелкала зубами.

Тамара невольно хихикнула. А Лешка побледнел, его вдруг стало подташнивать. Он вытер ладонью взмокший лоб и возмущенно гаркнул:

—Какой идеал, вы о чем?!

—Твой,—шепнула ему в ухо Тамара.

—Да с чего ты взяла?!

—Эй-эй-эй,—погрозила пальчиком потенциальная невеста.— Машу не обманешь, это я вам говорю, Маша!

—Ага,— зачем-то поддакнула Тамара.

Маша одним прыжком оказалась на полу, оправила пеньюар и подбоченилась. Некоторое время она изучающе рассматривала опешившего Лешку, затем трезво сказала:

—Ты, парень, кончай трепыхаться, усек, нет?

Сазонов ошеломленно захлопал ресницами, но слов не нашел. Лишь с надеждой покосился на дверь и поник: Тамара стояла на пороге стеной.

Лешка тяжело вздохнул: девочкам захотелось поразвлечься. К сожалению, за его счет. Что ж, сам напросился. Посмеялся в свое время над Томиком, но кто ж знал, что последует продолжение?

Маша медленно обошла вокруг него, зачем-то пощупала Лешкино предплечье — он невольно напрягся — и одобрительно присвистнула. Сделала вокруг Сазонова еще один круг — он почувствовал себя памятником на сельской площади, захотелось поднять голову и проверить, не кружат ли над ним голуби, — и заявила:

—Не люблю церемоний! Поговорим откровенно?

—А…ва…—остроумно отозвался Лешка, никакие слова на ум как-то не пришли, собственная голова почему-то напоминала воздушный шарик.

Маша кивнула, будто Лешкин невразумительный ответ ее полностью устроил, одним прыжком взлетела на подоконник и уселась поудобнее. Сазонов невольно зажмурился: ну и видуха! А Маша скромно одернула полы пеньюара и пробормотала:

—Чтобы не отвлекал.—Помолчала немного и продолжила совсем другим тоном:—Слушай сюда! Я, конечно, в тебя не влюблена…—Лешка засиял, и Маша подняла палец. — Но!

За Лешкиной спиной нервно хихикнула Тамара.

—Замуж за тебя я все же выйду! 

Лешка не шелохнулся.

—Брак по расчету ничуть не хуже любого другого.—Маша пожала плечами.— Знаешь, у меня все ближайшие подруги свадьбы отыграли, вот я и решила — пора. И ты меня вполне устраиваешь.

Тамарина подруга смотрела слишком холодно, и утешительная мысль о розыгрыше вдруг начала таять. Лешка слегка побледнел и пробормотал:

—Но почему я?

—Так. Просто ты очень вовремя подвернулся под руку. К тому же жениться хочешь,—Маша хмыкнула,— что редкость. Фотка мне твоя опять же понравилась. А в натуре так ты еще лучше, крепенький парниша, не стыдно будет в люди вывести.—И она с удовлетворенной ухмылкой воскликнула:— Мои Анька с Ленкой за таких пузанов выскочили, теперь обзавидуются, а то все посмеивались надо мной, стервы!

Лешка от такой откровенности обомлел. Маша ласково закончила:

—И подхожу я тебе по всем параметрам…

Это было уже чересчур. Лешка нехорошо побагровел и рявкнул:

—Да с чего ты взяла?!

Его тон Маше Епифанцевой совсем не понравился. Она погрозила пальцем и пропела:

—С крючка надумал сорваться?

—С какого крючка?!—прорычал Сазонов.

Он в жизни не чувствовал себя таким кретином! Главное, понимал — шутка это, пусть и глупая, не могла Тамара всерьез все затеять: что бы она ни болтала, она в него влюблена, ну, пусть — привязана, а эта ненормальная Машка…

Додумать Лешке не дали. Маша соскочила с подоконника и сердито буркнула:

—Кончай голову морочить. Томка мне все рассказала. Поэтому я и о свадьбе уже всем объявила. Могу доказать, стопроцентно твой идеал — я.

Больше всего на свете Лешке Сазонову хотелось сунуть под нос этой наглой красавице фигуру из трех пальцев, но проклятое воспитание не позволило— маменька расстаралась! — о чем он горько сожалел.

А Маша, так и не дождавшись его реакции, топнула ножной и раздраженно вопросила опешившего жениха:

—О блондинке мечтал?

Лешка икнул. До сих пор молчавшая Тамара предательски подтвердила:

—О натуральной.

—Без базара,— кивнула Маша.—Такая и есть. Натюрлих во всех местечках, даже самых-самых… —И грозно рявкнула: — Показать?!

В спальню протиснулся заинтригованный происходящим Крыс. Какое-то время вертел тяжелой головой, оценивая ситуацию, и безошибочно определил: его дружку приходится тяжеловато. Поэтому Крыс сочувственно запыхтел и улегся у Лешкиных ног, являя собой молчаливую поддержку, на большее он просто не осмелился. И правильно. Кто ее знает, эту непредсказуемую девицу? Да и хозяйка  как-то непонятно себя вела…

Маша схватилась за поясок, демонстрируя готовность тут же оголиться, но Лешка поднял руку и слабо запротестовал:

—Не надо, не надо, я верю, ты — натуральная блондинка.

—Еще бы не верил!

Маша смерила его негодующим взглядом и наморщила лоб, явно пытаясь что-то припомнить. В конце концов махнула рукой, сдаваясь, и спросила Тамару:

—Что еще ему надо, а? Напомни-ка, вечно в моей голове каша, мамулик всегда говорила…

Тамара серьезно сказала:

—Чтоб красилась.

—У-у-у,— бурно обрадовалась Маша.—Краснокожие давятся, когда я у зеркала! Это… как его… харакири делают, вот. От зависти!

Она метнулась к подоконнику, схватила свою лаковую сумочку и вывернула ее прямо перед опешившим Лешкой. На палас дождем посыпались многочисленные тюбики помады, карандаши, пластиковые коробочки, бархатистые футляры и футлярчики. Маша поддела пудреницу босой ножкой, ало блеснули недавно подкрашенные ноготочки, и пренебрежительно фыркнула:

—Вот! Доказательства! На роту краски хватит, а, Том?

Лешка нервно мотнул головой, у него не было слов, странный спектакль затягивался, путаясь с реальностью, бедняга внезапно почувствовал себя почти женатым. Воротник рубашки стягивал горло словно петля, и Лешка ослабил его. Бультерьер тоненько заскулил.

Маша весело крикнула:

—Что там еще, Томик? Пусть убедится интеллигентик, его идеал — я. И прекратит дергаться, мамулик уже к свадьбе готовится.— Она нехорошо улыбнулась обомлевшему жениху.— А договор дороже денег, Лешенька. Сказал — женишься, если Томка приведет меня, теперь попробуй только увильнуть. Обнадежил девушку и ее родственников, одна у тебя сейчас дорога — в загс.—И она жизнерадостно поторопила Тамару. — Ну, побыстрее вспоминай!

Тамара невольно фыркнула: Машка пока идеально справлялась с ролью. Вон, Лешка аж позеленел, бедолага. Что ж так, а? Мечты ж сбываются! Слаще и смазливее дурочки Сазонову в жизни больше не увидеть!

И Тамара с ехидцей напомнила Лешке:

—Чтоб одевалась женственно.

В ее голосе было столько яда, что Лешку перекосило, а бультерьер совсем по- щенячьи пискнул и опасливо прикрыл морду лапами. Тамара удовлетворенно ухмыльнулась. А Маша гордо подбоченилась и заявила:

—Ноу проблем! Шкафы от тряпья ломятся, не чета твоим, Том. Магазины по ночам снятся, клянусь новым лаком для ногтей, шляться по шопам — мое призвание, были б денежки, чем больше, тем лучше… Еще что?

—Э-э… Читаешь ты много?

Маша ожесточенно дернула себя за белоснежный локон и пробормотала:

—Читаю? Ну… Программу разве, я телик страсть как люблю. Сериалы особо. Про любовь. Чтоб так — вместе до гроба!

Лешка поперхнулся, за что и получил от Тамары чувствительный тычок между лопатками. Маша же померцала огромными зелеными глазищами, надула губки бантиком и жалобно протянула, немного виновато глядя на Сазонова:

—Если нужно еще чего читануть, ты только скажи, я мигом.—Она обернулась за поддержкой к Тамаре и истово заверила:— Я и вслух могу, честно-честно. Медленно, правда, по слогам, но я научусь, ей-богу!

—Да нет, этого как раз не надо,—ласково утешила ее Тамара. Сдвинула брови, припоминая, и пробормотала:—Ну, что ты хорошенькая, это без вопросов…

—Точно,—перебила сияющая Маша.—Я — красавица, все говорят!

—И ростом пониже меня…

—А на каблуках так выше,— оскорбилась Маша.—Я знаешь какие каблуки ношу? Полный улет — ходули!

—Про Англию слышала?

—Э…Это где Париж, Рио-де-Жанейро, пальмы и негры?

Лешка криво ухмыльнулся — переигрывают девочки. Но вот доказать… Внешне — что хотел, то и получил. Понять бы, насколько все серьезно. Черт, и что они все замуж так рвутся?!

—Примерно,—кивнула Тамара.

Лешка заскрипел зубами и посоветовал себе набраться терпения. Он даже сумел насмешливо улыбнуться! Правда, хватило его ненадолго. Уж очень согласованно Тамара с Машей перебрасывались репликами, Крыс едва успевал поворачивать голову от одной к другой, а Лешка — улавливать смысл.

—Ну не такая уж я и темная!

—Мужа как, слушаться будешь?

—Это ты про него?— Маша бесцеремонно ткнула пальцем в застывшего посреди комнаты Лешку.

—Само собой.

—Как бога,— клятвенно заверила Маша и даже неумело перекрестилась.—Словечка супротив не услышит, чтоб мне новой шубки вовек не видать, лишь бы денежки не зажимал…

Крыс горестно завздыхал. Лешка же понял, что ловушка вот-вот захлопнется. Девица явно не из тех, кто упускает свой шанс, тем более дуреха мечтает о замужестве. До сих пор этой шустрой красотке кретины не попадались, пока на него не наткнулась, спасибо Томику…

Поймав твердый Машин взгляд — она уже смотрела на него вполне по-хозяйски, — Лешка непроизвольно задрожал и истерично выкрикнул:

—А самое главное-то?!

Маша с Тамарой непонимающе переглянулись. Тамара с большим подозрением переспросила:

—Главное?

—Какое-такое главное?!—грозно поддержала ее Маша и даже кулачки сжала.—Ты уже почти муж мне, я и день свадьбы назначила, чтоб ты знал, и открытки пригласительные всем своим подругам подписала…

Это Маша зря сказала: Лешка невнятно кхекнул и стал заваливаться куда-то набок. Крыс выпучил крохотные глазки и поджал хвост, он явно терял друга. Девушки расправили плечи и решили, что не дадут себя обмануть всяким симулянтам, о чем хором и объявили.

Лешка, в ушах которого звенели свадебные колокола, а безымянный палец правой руки ныл от перетянувшего его обручального кольца — он даже глаза скосил, до того правдоподобным было ощущение, — падать прекратил и попытался бороться. Вцепился в загривок ощетинившегося Крыса и прорычал:

—А тату?!

—Что «тату»?—огрызнулась Тамара.

—Главным условием было тату,—храбро настаивал Лешка, чувствуя, как восстанавливается дыхание, а сердце перестает частить.

—Хочешь сказать,— фальшиво удивилась Тамара,—эта картинка важнее Машиной внешности и характера?

—Да.Так.

—А если… если у Маши есть тату?

—Не просто тату,— фыркнул осмелевший Лешка.

—Что значит — не просто?—взвизгнула побледневшая Маша.

Лешка почти сочувственно посмотрел на нее — девочка зря потратила время, стараясь его одурачить, — и вежливо пояснил:

—Сердечко там или кошечка не подходят. Я птичку хотел, предпочтительно — соловушку.

—А если есть соловушка?!—топнула ногой Маша.

—На веточке,—добавил Лешка.

—И на веточке!

Тамара закашляла, смех неудержимо рвался из нее, она раскраснелась и нетерпеливо ждала продолжения прекрасно поставленного спектакля, все-таки Лелька была талантливым режиссером! А они с Машей… Ну да, они тоже вполне справлялись со своими ролями. Как Лелька и велела — все на грани фола. Чтоб Лешке небо с овчинку казалось, чтоб он не знал, на каком он свете, и не понимал, розыгрыш это или правда. А вдруг правда?! Их несет на такой мощной волне, Тамара и сама порой путается…

Лешка замялся, но Маша наступала на него, воинственно потрясая крепкими кулачками, и Сазонов неуверенно — голова у него гудела — шепнул:

—На попке…

—На левой ягодице, кажется?— сдавленно подсказала Тамара.

—Именно. На левой,—разозлился Лешка.

И нешуточно испугался, когда невероятная белобрысая девица вдруг прекратила свое наступление и счастливо рассмеялась. Потом картинно всплеснула руками и радостно воскликнула:

—Соловушка на ветке на левой ягодице, так?

—Так, деточка, так,—рявкнул Лешка.

—Пожалуйста!— пропела Маша и…

Лешка шарахнулся к стене и звучно стукнулся затылком. Тамара прикрыла  руками рот и застонала. Крыс упал, где стоял, и закатил глазки. Картинка была та еще!

Бессовестная Машка мгновенно повернулась к ним спиной, задрала свой невозможный пеньюар чуть ли не на голову и одним движением приспустила вниз хорошенькие кружевные трусики, почти полностью обнажая и без того едва прикрытую попку, а на ней… Именно на левой ягодице… Пел-заливался соловей на розовом кусте!

Пухлая круглая попка победно сияла в ярком электрическом свете. Лешка немо разевал рот. Он видел — торжествующая Маша явно жаждала комплиментов, предложения руки и  сердца и мысленно пересчитывала гостей на скором венчании. Тамара изумленно рассматривала блестящий птичий глаз, распахнутый клюв, влажные розовые лепестки только-только распустившегося цветка и заторможенно думала, не сделать ли себе что-либо подобное. На плече, например. Или… Потрясенный Крыс усиленно притворялся мертвым. И все четверо явственно слышали свадебный марш Мендельсона!

Нужно отдать Лешке должное, истерики не было. Поняв, что дверца ловушки захлопнулась, он показал себя истинным джентльменом. Разочаровывать Машу и ссориться с ней не стал, однако твердо заявил, что ему необходимо время, чтобы примириться… Нет, нет, его не так поняли! Чтобы познакомиться с невестой и будущей женой. Хотя бы, ну… с полгода.

Маша очень искренне возмутилась. Она совершенно забыла о том, что играет и что давным-давно замужем. Она сейчас понимала одно: ее явно хотели надуть. И Маша Епифанцева по-настоящему кипела от злости: не на такую напал! Раз обещал, раз разосланы приглашения на свадьбу, и мамулик надеется…

Тамара озабоченно покосилась на часы: вот-вот должен подойти Воскресенский. Если, само собой, он не забыл о приглашении. Тамара надеялась, что нет. Уж очень хотелось, чтобы мерзавец Лешка убедился — она ничего не теряет с его уходом. Даже приобретает!

Забывшая о реальности Маша кричала, требуя снизить испытательный срок. Лешка злился, краснел и настаивал на своем. Маша упирала на собственные достоинства, идеальную фигуру и норовила пошире распахнуть полы пеньюара. Крыс скулил, а Лешка стыдливо пытался отвести в сторону бастующие глазки. Маша потребовала, чтобы он повнимательнее рассмотрел соловушку — в птичке нет ни одного дефекта, это настоящее произведение искусства, сделано только ради него, Лешки, ведь мечтал же!

Этого Сазонов стерпеть не мог и неохотно согласился на пять месяцев. Маша повернулась к нему спиной и попыталась задрать подол. Лешка крикнул:

—Четыре!

Маша соблазнительно завертела попкой и медленно потянула с себя красные трусики. Лешка зажмурился и прохрипел:

—Три…

Тамара не выдержала. В ее ушах уже звенел звонок, а перед глазами маячило  лицо Воскресенского в ореоле белоснежных волос. Нужно было временно избавиться от Маши. Игорь никоим образом не должен увидеть эту красавицу. Да еще в неглиже!

Поэтому она стукнула кулаком по стене и прекратила бессмысленную торговлю. Велев Маше подождать Лешку в спальне, отдохнуть как следует от трудов праведных и обязательно одеться, она одобрительно подмигнула ей и за руку вытащила взмокшего Сазонова в коридор. Мгновенно оживший Крыс выскользнул следом и потрусил в кухню успокаиваться у родной миски.

В комнате Тамара с облегчением вздохнула и подумала, что Машка все-таки еще та оторва. Решиться на такое! Почти снять трусики перед незнакомым парнем! Пусть она и хотела шокировать… Ну и актриса!

Лешка рухнул в кресло, взлохматил волосы и с коротким смешком поинтересовался:

—Наслаждаешься ситуацией?

—Вот еще,—передернула плечом Тамара.—Ты получил, что хотел, разве не так?

—Так,— криво ухмыльнулся Лешка.—Твоими стараниями.

Тамара хотела огрызнуться, но не успела, прозвенел долгожданный звонок. Она невольно побледнела, заглянула в зеркало, поправила блузку, одернула юбку и взволнованно пробормотала:

—Ко мне, кажется.

Лешка настороженно осмотрел ее и бросил:

—И явно не дама?

—А если и так?—парировала раскрасневшаяся Тамара.—Не только у тебя есть идеал! У меня, может, тоже…

—Опа-на,— буркнул Лешка.—Приплыли!

Но Тамара его уже не слышала, она спешила в прихожую, где топтался совершенно выбитый из колеи Крыс и грозно рычал на дверь: новый гость ему явно не нравился. Почему-то девушку это расстроило, зато Лешка обрадовался. Демонстративно уселся прямо на пол, обнял бультерьера за мощную шею и заявил:

—Сейчас мы с тобой, Крысеныш, увидим, на что нас променяли.

—На кого,—раздраженно поправила Тамара.

И попятилась, пропуская в квартиру гостя. По счастью, она угадала. Это пришел Игорь Воскресенский. Еще более красивый, чем она помнила. Еще более высокий и широкоплечий. Хотя  — какая жалость! — в габаритах явно уступал паршивцу Сазонову

За ее спиной присвистнул Лешка и разъяренно заворчал, роняя слюну, Крыс. Лешка негромко, но внятно шепнул на ухо псу:

—Вот это да! Платиновый мальчик, Крысеныш! Берем отставку?

Тамара разозлилась, но попыталась улыбнуться гостю максимально восторженно. Затем ткнула пальцем в примостившуюся у стены парочку и представила:

—Мой брат. Моя собака.

—Двоюродные мы,—услужливо дополнил Лешка, а Крыс нервно тявкнул, подтверждая.

Воскресенский вежливо кивнул и в следующие десять минут ни разу не бросил взгляда на странных Тамариных родственников. Будто их не существовало!

Тамара суетливо одевалась. Игорь терпеливо ждал, подавая ей то кожаный плащ, то воздушный шелковый шарф, то дамскую сумочку, одолженную на этот вечер у старшей сестры, своей у Тамары сроду не было, она не терпела, когда руки заняты. А Лешка громким шепотом комментировал каждый ее жест и восхищался внешним видом и воспитанием нового Тамариного поклонника.

Лицо Игоря оставалось невозмутимым, и Тамара робко надеялась, что он стоял достаточно далеко, чтобы не все слышать. Потому что как раз сейчас наглец Лешка вкрадчиво вопрошал Крыса, почему ему так хочется набить эту лощеную морду. И пространно рассуждал — имеет ли право нормальный мужик играть роль платинового мальчика. И что именно ожидать их «двоюродной сестрице», так неосторожно с ним связавшейся. Платина — она не из дешевых. Весьма капризный металл!

Так что Тамара с огромным облегчением захлопнула дверь, предварительно отомстив бессовестному Сазонову. Она ядовито посоветовала ему заняться наконец своей невестой и, главное, не забыть отправить Машу домой. Мол, она, Тамара, очень надеется, что к ее возвращению они оба освободят квартиру. Надоели!

                                                ГЛАВА 11

Из ресторана Тамара с Игорем возвращались пешком. Именно Тамара не захотела садиться в такси. Уж слишком была переполнена впечатлениями. Совершенно новыми для нее. И… приятными.

Сказать правду, Тамара как-то не привыкла ловить восхищенные мужские и завистливые женские взгляды. И чувствовать себя чуть ли не красавицей тоже не привыкла. Да и сама она весь вечер не сводила глаз с Игоря. В своем прекрасно сшитом костюме цвета беж, высокий, широкоплечий, с идеальными чертами лица и великолепной шевелюрой — он выделялся среди представителей мужского пола, как уссурийский тигр среди жалких бродячих котов. Лица дам, сидящих в зале, поворачивались в его сторону, как цветы подсолнечника к солнцу — непроизвольно и постоянно. На что, кстати, Воскресенский никак не реагировал.

Это смущало Тамару — Игорь явно привык к женскому вниманию. Он относился к Тамаре с той снисходительностью, которую она уловила в забавной Лелькиной знакомой — Маше. Наверняка Игорь абсолютно так же сказал себе, увидев Тамару, что он ее за пять минут «сделает». Или Машка собиралась уложиться в три?

Вспомнив Машу, Тамара несколько озабоченно подумала, что Сазонов сильно рисковал, оставаясь с ней в квартире. Наедине! Конечно, невинности в нем, как в старом пирате, терять нечего, но… Машка запросто возьмет его на абордаж, она такая.

Тамара покосилась на идущего рядом Игоря и мечтательно вздохнула: в свете фонарей его волосы будто светились, действительно — платиновый мальчик, Лешка прав, хоть он и порядочная хрюшка. И глаза у Воскресенского необычные. Если считать их зеркалом души, то…  у Игоря нет души! Холодные, бесстрастные капли ртути в обрамлении густых ресниц. Никогда она не видела ничего подобного. Красиво, но… безжизненно. Мультяшные какие-то глазки.

Нет, какая она дурочка, нашла о чем думать. Первый раз в жизни идет по улицам с таким красивым парнем и философствует. Точно, горбатого могила исправит.

Тамара вздрогнула, когда Игорь небрежно спросил:

—Ольга Зимина действительно ваша сестра?

—Действительно.

—Вы совсем не похожи.

—Все так говорят,—ни капли не покривила душой Тамара.

—Понимаете, в ней… в ней ни капли женственности, зато в вас — с избытком.

—Спасибо.

Тамара с усмешкой спросила себя, что бы сказал Воскресенский, увидев Лельку без дурацкой маски частного детектива? Наверняка не поверил бы, что это один человек. И правильно. Между ними ничего общего. А Лелька наверняка свихнется, если будет слишком часто влезать в чужие шкуры. Запутается и потеряет себя.

—Она очень умна, мне так показалось.

Тамара кивнула, ей совсем не хотелось говорить сейчас о старшей сестре. Ведь Игорь совершенно ее не знает, чего вяжется? Не могла же Воскресенского всерьез заинтересовать эта очкастая и носатая сыщица? А тут такой волшебный вечер, тихий, безветренный, и все небо в звездах…

К ее искренней досаде и даже обиде, Игорь униматься не хотел и продолжал приставать с вопросами. Его интересовало буквально все.

Например, давно ли Лелька стала заниматься частным сыском. Где до этого работала. Почему ушла из милиции. Каков у нее процент раскрытия преступлений и над какого рода делами она обычно трудится. Близки ли сестры между собой. Посвящает ли она Тамару в свои расследования и если да, то в каких случаях. Привлекает ли Лелька для помощи своих бывших коллег…

Он так долго мучил Тамару, выпытывая все до последней мелочи, что невольно ее заинтересовал. Она вдруг вспомнила, что Игорь Воскресенский чуть ли не единственный человек, изнутри знакомый с ситуацией в ювелирном отделе. И что глупо упускать случай порасспрашивать его, тем более он сам нарывается. Понятно, Игоря волнуют эти кражи, ведь виновника до сих пор не нашли, а значит, подозрение падает на всех. Сколько их там? Вроде Лелька говорила — две продавщицы и Игорь?

Тамара попыталась представить себя на месте Воскресенского и сердито мотнула головой — ей это вовсе не понравилось. Поэтому она коротко ответила на последний вопрос и с любопытством спросила:

—А ваше дело, ну, о кражах, очень сложное?

—Вряд ли,—  сухо ответил Игорь. И нехотя добавил:— Если оно вообще существует.

—Как это?—удивилась Тамара.

—Так. Эти кражи… Они попросту невозможны! Тут что-то другое, я уверен.

—Но что?

—Не знаю. Может быть, полтергейст.

Тамара открыла рот, тут же поймала внимательный взгляд Игоря и отчаянно покраснела: наверняка она выглядела полнейшей дурой. В отличие от Лельки.

С другой стороны, в симпатяшках — а она сегодня именно симпатяшка— большого ума, как правило, не ищут, доказательство тому — недавние откровения Лешки Сазонова. Правда, Машка нешуточно напугала беднягу своим твердым намерением срочно выйти замуж —за него, за Лешку!— вот Сазонов и струсил. А так бы… Наверняка валялся бы с Машкой в своей холостяцкой квартирке на огромной постели и восхищался ее сказочными формами.

Тамара фыркнула: не зря же Машка ну просто превосходно выучила роль сладкой дурочки! Тамара поклясться готова, Машка частенько ее играет. И тем вьет из мужиков веревки — что с красивой дурашки возьмешь? А связываться — себе дороже. Так что бог с ним, с открытым ртом.

Действительно, Игоря Воскресенского ее дурацкий вид не смутил, и он принялся по пунктам доказывать, что воровство из закрытой комнаты невозможно. Чем изрядно удивил Тамару.

По словам Игоря получалось: драгоценности просто испарились из витрины. Проникнуть в комнату, поставленную на сигнализацию, не потревожив ее, — нереально. И уж тем более нереально — просочиться в ювелирный отдел сквозь запертую дверь или опущенные на ночь жалюзи. Ведь ничто не тронуто! Ни следов взлома или отмычки — ничего.

—А если спрятать вещь в самом отделе?— робко предположила Тамара..—Вечером, допустим. До того, как все ушли.

—Каким образом? Перед тем как опечатать витрины, товар сверяют со списком. Всегда все на местах, уверяю.

—Тогда утром,—упрямо продолжила Тамара.—После снятия печатей. Пусть так… драгоценность, скажем, браслет, спрятали, а потом заявили о пропаже.

—Неплохо,—неохотно признал Игорь.—Только не забывайте, в отделе всегда минимум два человека. Или, считаете, они сообщники?

—Один мог отвернуться,—настаивала на своей версии Тамара.— Заняться чем-то другим. Пыль протереть, скажем, или цветы полить. Есть у вас в отделе цветы?

—Есть,—задумчиво протянул Игорь. Потом покачал головой. — Но… не выйдет!— И с сожалением добавил:— Вы забыли об обыске. Милиция каждый квадратный сантиметр с лупой изучала, в самом отделе ничего не спрятать. И не вынести. Тем более, браслет не иголка.

Что ответить на это, Тамара не знала. В самом деле, восьмая кража милицию настолько разозлила, что отдел наверняка перетряхнули тщательнейшим образом. И все-таки… Не полтергейст же!

Тамара задумчиво пробормотала:

—Какая странная история…

—Да уж, странностей в ней хватает,—угрюмо согласился Игорь.

—Смешно, я сестре сейчас позавидовала,—неохотно сказала Тамара.—Потрясти ее завтра, что ли? Так, из любопытства. Она, знаете ли, очень нестандартно порой мыслит…

—Я тоже не отказался бы проследить за расследованием,—буркнул Игорь.—Не так часто сталкиваешься с загадками.

Несколько минут они шли молча, и Тамара снова расслабилась, любуясь ночным городом и украдкой — своим спутником. Лицо его казалось девушке грустным, а профиль чеканным. Неожиданно для себя Тамара предложила:

—А давайте мы с вами займемся параллельным расследованием? И сестре поможем, если что. И потом… вдруг нам повезет? Первым?

Она затаила дыхание, ожидая насмешки. Однако Игорь абсолютно серьезно сказал:

—Можно попробовать. Если вы, конечно, будете в курсе дел сестры.

—При чем тут она?—удивилась Тамара.

—Ни при чем,— пожал плечами Игорь. — Просто не хочется ее дублировать.

—А-а…

Тамара какое-то время недоверчиво всматривалась в лицо Воскресенского, но оно оставалось бесстрастным, и девушка успокоилась. Кивнула и пообещала ежевечерне трясти старшую сестру. На предмет новостей. А чтобы побыстрее начать свое расследование, она напросилась в ближайшую субботу в гости. К сожалению, лишь в ювелирный отдел.

Тамаре хотелось проверить — действительно ли невозможно украсть драгоценности с витрины. И спрятать их в комнате. Да так, чтобы не нашли и с металлоискателем. Лелька говорила, они и приборы вскрывали. Лампы дневного света, например. Кажется, даже в системный блок Игорева компьютера заглядывали. Хотя времени спрятать там что-либо у преступника не было, разве не так?  Или… или там все — одна банда?

Тамара невольно хмыкнула: ну и фантазия у нее! Воришки множатся на глазах, кроликам не угнаться. Нет, обязательно нужно познакомиться с девчонками-продавщицами, пока окончательно не запуталась. Может, интуиция ей что подскажет? Да, и про охранника не забыть бы. Вдруг у него свои догадки? Не первый  день там работает, людей знать должен.

Тамара брела по ночным улицам Череповца и чувствовала, как в ней постепенно разгорается азарт. И желание лично докопаться до истины. Нет, интересно, кто из них с Лелькой быстрее раскроет преступление?! Ведь только идиот всерьез будет думать о полтергейсте. Или… вор. И Тамара виновато покосилась на своего спутника.

                                                ***

Тамара с нетерпением посмотрела на часы. Крыс заворчал: хозяйка явно оттягивала вечернюю прогулку. Как и вчера. И день назад.

Крыс насупился и даже отвернулся к стене, выражая недовольство. Он прекрасно понимал, это означало одно — сегодня опять придет неприятный двуногий, навяжется в спутники и все-все испортит. Хозяйка снова забудет о нем, и пес окажется третьим лишним. Отвратительно пахнущий двуногий начнет болтать, хозяйка — восторженно слушать и таращить глаза, а Крыс — тщетно пытаться обратить на себя внимание.

Пес горестно вздохнул: вчера он сожрал подобранную прямо под носом хозяйки селедочную голову, и Тамара не заметила! А ведь всегда твердила, что это опасно, и даже наказывала. Получается, ей теперь плевать на здоровье собственной собаки? Чужак дороже?

Пока Крыс печально размышлял о собственной участи и мечтал попробовать нового знакомого на зуб, Тамара лежала прямо на паласе, слушала музыку и угрюмо глазела в потолок. «Соната Наполеона для скрипки с оркестром» Паганини ничуть не мешала ей ломать голову на извечную девичью тему — нравится она Игорю или нет.

Если  да, то почему он так странно себя ведет? Если  нет, зачем каждый день здесь топчется? Из-за Лелькиного расследования? Но проще позвонить по телефону и узнать новости.

Тамара криво улыбнулась: новостей как раз никаких и не было. Вредная Лелька на все ее вопросы отвечала с однообразным постоянством — мол, думает. Изучает обстановку.

Смешно. Что там можно изучать? По словам Игоря — ювелирный отдел совсем крохотный, а его так называемый «кабинет» еще меньше. Пары часов достаточно, чтобы вся обстановка врезалась в память до мелочей. И даже снилась потом.

Однако Лелька этого будто не замечала. Упрямо таскалась туда каждое утро — как на работу! — присутствовала при открытии и сидела потом весь день, забившись в угол. Да так тихо, что про нее забывали. Шпионила, короче. И уходила не позже, чем Игорь с дежурным охранником опечатывали дверь. Терпения у нее выше головы. Когда не нужно.

Воскресенский говорил — в магазине уже над Лелькой подсмеивались. Зря, правда, Тамара почти уверена. Лелька всегда добивалась своего. Особенно если задача казалась ей сложной. Будь она попроще, Лелька давно бы заскучала и все бросила, а так…

Тамара вернулась к «Карнавальным зарисовкам», Паганини они особенно удались— впрочем, это было ее личным мнением, — и принялась вспоминать последний разговор с Игорем. Вычла из него стандартный вопрос о Лелькиных успехах и свою виноватую скороговорку — мол, нулевые, и задумалась. Уж очень он получился странным. Или она сама виновата?

Наверное, все-таки она. Тамара устала слушать небрежные и довольно циничные замечания Игоря о жизни. Умные, порой меткие, но злые. Всегда злые. Игорь Воскресенский ни во что не верил! Разве только в деньги.

Вот Тамара и спросила — любил ли он когда-нибудь. И тут же пожалела об этом. Кто ее за язык тянул?

Тамара попыталась восстановить их последнюю встречу как можно точнее. Почему-то казалось: что-то такое в ней было… Важное! Стоит понять, и все встанет на свои места. Она закрыла глаза…

…Игорь ее дурацкому вопросу откровенно обрадовался и весьма ядовито прошелся о женщинах вообще — само собой, разговор не о присутствующих — и о том, что розовых очков лишился вместе с невинностью в раннем отрочестве. Затем закончил свою мысль: любовь — обычная сказка для дураков. Опасная сказка! Мол, очень странно, что такая умная девушка… Ладно бы лет в двенадцать-тринадцать… Ведь смешно!

Тамара разочарованно молчала, и Игорь вдруг почувствовал ее настроение. Остановился под ближайшим фонарем — Крыс возмущенно взвыл, он спешил отметиться у любимого дерева, — приподнял пальцем подбородок спутницы и с коротким смешком заметил — да, было. Нет, не любовь, по счастью. Только этого ему не хватало. Лишь обещание любви. Хотя… может, ему все приснилось?

Тамара потрясенно замерла: холодные серебристые глаза внезапно потеряли ртутный блеск, стали прозрачными, чистыми, как у ребенка. Черты жесткого лица смягчились, губы дрогнули, и Игорь не очень связно пробормотал:

—Только во сне в волосах девушек прячутся березовые листья, вы согласны? И только во сне девушки видят в тебе принца. Настоящего принца на коне с гривой темнее ночи…

Тамара смотрела непонимающе. Игорь провел рукой по лицу, будто паутину смахнул, и мгновенно стал прежним. Холодно улыбнулся и с нескрываемой насмешкой добавил:

—И заметьте — непременно безлунной ночи!

Тамара отчаянно раскашлялась, ей вдруг показалось, что она только-только проснулась. На самом деле — никакого разговора не было. Как и ее полудетского вопроса. И, удивляясь собственной глупости, сказала:

—Знаете, я только что поняла, кого вы мне напоминаете.

Игорь посмотрел на нее с неожиданным интересом, а Крыс наконец прекратил рваться с поводка и притих. Он даже задрал голову и вопросительно уставился на хозяйку, словно ждал продолжения. Тамара погладила его и закончила:

—Кая из «Снежной королевы». Повзрослевшего, естественно. Но по-прежнему с осколком разбитого волшебного зеркала. Помните?

Взгляд Игоря стал пронзительным, Тамара невольно поежилась. И немного виновато пояснила:

—Его блеск до сих пор в ваших глазах.

Она почти побежала за Крысом, делая вид, что не может удержать его, а удивленный Игорь остался под фонарем. Он стоял там минут пятнадцать, не меньше, даже не пытаясь догнать Тамару. А когда она вернулась, и словечком не напомнил о недавнем разговоре. Привычно пошел рядом и всю дорогу развлекал Тамару забавными рассказами о какой-то девице, соседке по дому. Новой знакомой, кстати.

Мол, она уже несколько дней не дает ему прохода. Встречается буквально на каждом шагу и старательно строит глазки, изображая большую и внезапную— откуда бы?— любовь. Отчаянно кокетничает и пытается познакомиться. Красивая девчонка!

Игорь снисходительно хмыкнул — обложила его как волка, в родной подъезд не попасть. Судя по всему, скоро придется выбирать: либо сдаться на милость победителя, либо научиться летать и попадать впредь в собственную квартиру через форточку. Может, Тамара что посоветует?

Издевался, ежику понятно!

Тамара помрачнела и буркнула, что она бы предпочла полет, все-таки экзотика. А Игорь вдруг замолчал, и Тамара почувствовала себя ужасно скучной. Бесцветной, как поздняя осень в пасмурный день. Когда с деревьев уже облетели последние листья, а небо и мокрый асфальт сливаются в одно целое. Ни одного яркого пятна в мире! Серость и сырость, хоть вешайся. Да еще ветер.

Тамара ничуть не удивилась, когда Игорь даже не стал заходить к ней на кофе. Ясно, она видела его в последний раз…

Тамара тяжело вздохнула: сама виновата. При такой сестре могла бы за эти годы хоть чему-нибудь научиться. Лелька, например, никогда не бывает скучной. Невозможной — это сколько угодно, но не скучной.

Под концерт Вивальди для скрипки и струнного оркестра Тамара еще раз подробно разобрала последнюю встречу с Игорем и горестно заключила: она вела себя как последняя дура. Вместо того чтобы наслаждаться дивным вечером, только все испортила. А теперь не находила себе места в своих небольших двух комнатах. Бродила туда-сюда, и они казались огромными. Тамара терялась в них! А ее квартирка терялась в этом недружелюбном мире.

Тамара размазывала по лицу слезы и мечтала умереть — Игорь сегодня так и не пришел, — а Крыс ходил за ней как привязанный и жалобно скулил. Однако в конце концов разозлился и пребольно вцепился в Тамарину щиколотку. Это моментально привело любимую хозяйку в себя.

Тамара перестала рыдать, отругала Крыса, умылась и позвонила Лельке. Спросила — в кого она такая уродина. А бессовестная Лелька заявила, что с детства ломает над этим голову. Вот как младшая сестра появилась на свет, так она и мучается.

И это вместо того, чтобы утешить!

Потом Тамара лежала в постели и не могла заснуть, до того ей было тошно. Почему-то она думала о неведомой девице и о том, что нахальство — второе счастье. Есть там на свете любовь, нет ее, верит в нее Игорь, нет ли, но девчонка-соседка Воскресенского по-настоящему заинтересовала. К тому же она красива, он сам сказал.

Когда в полночь зазвонил телефон, Тамара лишь горько улыбнулась, она не собиралась снимать трубку. Само собой, звонила Лелька. Наверняка раскаялась — правду всегда трудно говорить! — и спешила выяснить, что же случилось. Сейчас начнет уверять, что Тамара не так ее поняла. Что она очень миленькая (ну да, любой дурнушке такое твердят, когда нечего сказать). Что незачем забивать себе голову всякими глупостями— было бы что забивать!— все у нее будет хорошо. Да еще — не дай бог — станет расспрашивать, как у Тамары складываются отношения с Воскресенским. Лелька наверняка уверена — ее младшая сестра влюблена.

Тамара сердито фыркнула — очень надо! Ей никто не нужен. Ни Лешка Сазонов, ни Игорь Воскресенский. Все мужики — как хомут на шее. Пока на расстоянии, все отлично, а пусти в дом — с тоски взвоешь. Диван, телевизор, компьютерные игры и бесконечные банки с пивом. А на ее долю — кухня и стирка. И из дома вечером никуда не уйти, сразу куча вопросов и претензий.

Нет уж, спасибо. К чему ей? Через это она уже проходила. Свобода дороже.

Тамара честно терпела минут пять, пока в стену не начали стучать соседи, у них был маленький ребенок. Да и Крыс волновался, он не любил пронзительных звуков, а Тамара так и не попросила Лешку отрегулировать громкость, все откладывала и откладывала «на потом».

Твердо решив с завтрашнего дня отключать телефон на ночь, Тамара неохотно потянулась к аппарату. В голове теснились варианты ядовитейших реплик, каждая  должна была по меньшей мере лишить бессердечную Лельку сна. И правильно. Не одной же Тамаре страдать!

Однако сказать она ничего не успела. Подняла трубку и обомлела —  звонил Игорь. Он не представился, не извинился за свой внезапный уход, не задал обычного вопроса о Лелькином расследовании… С легкой грустью произнес, будто продолжая их странную беседу в парке:

—Я тоже понял, кого вы мне напоминаете…

Тамара ошеломленно молчала.

—Девушку из сна. Под березой. Ту, что предпочла коня моему «Мерседесу»…

Тамара услышала короткие гудки и подумала, что сходит с ума. А еще через пару минут она искренне была уверена, что сама выдумала странное признание Игоря. С тоски. И это ладно бы.

Однако при чем тут конь, а? И разве она ненормальная, чтобы отказаться от «Мерседеса»? Нет, ей явно пора лечиться.

Тамара стояла у окна и провожала взглядом редкие машины. Огни фар проносились мимо и терялись в ночи, она снова оставалась одна, и сердце тоскливо сжималось. Одиночество в большом городе… Все как положено. Почему же так тошно?

Тамара покосилась на молчащий телефон и в очередной раз позавидовала старшей сестре — вот уж кто жил в вечной сказке. Зачем Лельке «Мерседес» или там «Порше», например? Другое дело — коняга с гривой темнее ночи.

Вдруг вспомнилась новая знакомая. По инерции Тамара позавидовала и ей — с Машкиной бесцеремонностью тоже в жизни не пропадешь. Эта белокурая бестия запросто могла оказаться на месте наглой красавицы, что преследовала Игоря. И надо сказать, почти добилась своего. Взлететь Воскресенский явно не сможет, форточка недосягаема, значит — станет знакомиться. С кем?

Не с Машкой, понятно. Она замужем, что утешает. Не хватало, чтобы и Машка путалась под ногами.

На полу завозился Крыс, и Тамара вздрогнула. Посмотрела на будильник: ничего себе — четвертый час! Кошмар какой. Конечно, завтра суббота, и она запросто может выспаться…

А как же кражи? Ведь именно завтра она собиралась заняться собственным расследованием. Хотя бы назло Лельке. Чтобы не молчала, разыгрывая из себя невесть кого.

Тамара негодующе сдвинула брови: подумаешь, частный детектив! Эркюль Пуаро в юбке! Назвала ее, Тамару, уродиной, да только за это… Ох и вредина же!

Пока Тамара добралась до постели, она уже твердо решила посетить завтра  ювелирный отдел. Интересно ведь. Лелька права: кражи из закрытой комнаты — почти классика детектива. Найти решение… Заодно  и Игоря увидит.

Тамара вздохнула: может, он все-таки звонил ей? Пусть глупо, но и в самом деле сравнил с девушкой из сна? Той, с березовыми листьями в волосах. Кстати, почему именно с березовыми?

И Тамара неуверенно покосилась на телефон.

                                                ГЛАВА 12

Будильника Тамара не услышала. Да и Крыс разбудил ее далеко не сразу. Попытки с пятой, не раньше.  Всякий раз она отпихивала подальше его морду и сонно бормотала:

—Спать, Крысеныш, спать…

И Крыс с тяжелым вздохом падал рядом с ее диваном. Завтрак, понятно, откладывался, в животе урчало, но желание любимой хозяйки — священно. Оставалось дремать.

Так что когда Тамара наконец открыла глаза и посмотрела на часы, было уже десять. Голодный Крыс жалобно поскуливал, в окно совсем не по-осеннему било солнце, а со двора доносились крики мальчишек,  с утра пораньше гонявших мяч.

Тамара разочарованно застонала: она безнадежно опоздала к открытию магазина. И не увидела, как Игорь с охранником срывают печати с дверей и витрин. А это самое любопытное.

Она с трудом сползла с постели, босиком побрела в кухню и щедро насыпала в миску бультерьера «Педигри». Крыс благодарно взвыл и тут же зачавкал. Тамара открыла форточку, вдохнула прохладный, чуть горьковатый воздух и огорченно подумала: «Пропал день».

Имело ли смысл тащиться сейчас в ювелирный отдел? После обязательной прогулки с Крысом она попадала в магазин не раньше полудня. С другой стороны — обещала ведь. Игорь наверняка ждет.

Тамара печально вздохнула — если после дурацких вопросов он вообще захочет ее видеть. Полные дурочки хороши на расстоянии, иметь такую рядом — легче утопиться. Ведь они непредсказуемы.

Крыс с аппетитом опустошал миску, свежий воздух из распахнутой настежь форточки бодрил и прочищал голову, и минут через пять Тамара все же решила идти.

Новый магазин на Советском проспекте ей понравился. Главное, он не выделялся среди старинных зданий, казался ровесником. Только что окна здесь были пластиковыми да двери с оптикой, они услужливо разъезжались в стороны, стоило подойти поближе.

Великолепные лестницы с резными перилами украшали экзотичные растения в кадках. На отделанных мраморной плиткой стенах висели поэтажные указатели, ювелирный отдел, как поняла Тамара, находился на третьем, под крышей.

И охраны хватало. У самого входа в магазин сидели в креслах два крепких парня в черных костюмах, да и на лестничных площадках маячили точно такие же плечистые фигуры, неотличимые друг от друга, как близнецы.

Тамара поймала равнодушный взгляд ближайшего охранника и невольно поежилась: она лишь сейчас вспомнила, что в спешке даже не подкрасила губы. И машинально натянула привычную униформу — старые джинсы, давно выгоревшую плащевку и древние кроссовки. Если учесть, что до сих пор Игорь  видел ее при полном параде — полный кошмар.

В эти секунды Тамара буквально ненавидела себя: проспать сегодня, зная, что ее ждет встреча с Игорем! Выскочить из дома черт знает в чем, будто только на прогулку с собакой шла! Нет, надо обязательно что-нибудь придумать!

Тамара задержалась на лестничной площадке, подошла к огромному зеркалу, висевшему между окнами, и поморщилась: ну и вид! Бледная, почти серая физиономия, безобразные круги под глазами, растрескавшиеся губы и копна не уложенных темных волос, утром она едва прошлась по ним щеткой. Еще и веснушки на носу просматриваются, откуда  только взялись осенью-то?

Тамара попыталась пригладить волосы руками, но лишь стала выглядеть  еще более взъерошенной. Подумав,  сняла куртку и разочарованно фыркнула: синий свитер смотрелся ничуть не лучше. Висел на ней, как на вешалке. Тамарина фигура в нем напоминала мальчишескую, по крайней мере, была такой же плоской и тощей.

Поняв, что ничего со своей внешностью сделать не удастся, Тамара затосковала и почти решилась уйти. А потом вдруг разозлилась: с каких это пор она настолько зависит от мужика? Пусть и от такого красавца, как Воскресенский. Лешка Сазонов принимал ее любой, а тут… Подумаешь, платиновый мальчик!

Вспомнив о Лешке, Тамара непроизвольно рассмеялась: она уже несколько дней не могла его найти. Наверняка Сазонов где-то прячется. Автоответчик твердит о командировке, но Лешка в жизни не уезжал из города, не предупредив ее! Тамара просто уверена — бедняга скрывается от Машки.

Она снова натянула плащевку, машинально заправила за ухо упрямую прядь и подумала: «Кстати, чем закончился для Лешки тот дивний вечер, они с Машей расстались или… Да нет, расстались! Лешка прямо-таки кипел от злости, так ему и надо, гаду белобрысому, красавиц ему подавай, да еще с тату на заднице…

Но если они расстались, то где он? С чего ему тогда прятаться? Может, Лешка что лишнее брякнул сгоряча, язык у него прямо-таки помело, а Машка ему… Господи, да она его только так без глаз оставит! Ногти у Машки как у пантеры, любого на ленты раздергает, кошмар какой…»

Тамара застыла перед зеркалом, до того встревожила ее последняя мысль. Невидяще глядя на собственное отражение — оно совершенно перестало волновать, — Тамара виновато пробормотала:

—Совсем забыла об этой парочке. Напрочь из головы вылетела. Игорь все!

Девушка встряхнула головой, пытаясь прогнать нехорошие предчувствия насчет Лешкиной горькой судьбы, и пошла прямиком на охранника. Вид у нее был диковатый, глаза болезненно блестели, и парень шарахнулся в сторону, уступая дорогу. Тамара ткнула в него пальцем и спросила:

—Лельке, что ли, позвонить? Они с Машкой дружат…

Но ответа от побледневшего охранника ждать не стала. Она поднималась на  третий этаж и говорила себе, что сегодня же вечером —или лучше завтра с утра?— отыщет Сазонова. И все-все выяснит. В конце концов, если Машка и лишила Лешку одного уха, например, то не так уж она и виновата. Сазонов даже ангела до белого каления доведет, тот еще умелец. А Машка… Ох, она далеко не ангел!

Ювелирный отдел находился справа и отделялся от других не стеклянной стеной, а капитальной. И двери имел двойные. Стандартные деревянные и металлическую решетку. Тамара осторожно потрогала пальцем обрывки бумаги на окрашенном в белый цвет стальном косяке и с радостным волнением признала в них остатки печати.

Почувствовав спиной подозрительный взгляд дежурившего на площадке очередного охранника, высокого парня с квадратным затылком, Тамара гусей дразнить не рискнула и вошла внутрь. Для начала она думала побыть клиентом. Привередливым малость, нечего народ баловать. Тем более она давно собиралась купить себе цепочку для крестика, матери обещала.

Тамара осмотрела помещение и хмыкнула про себя: ну и конура! От силы тридцать квадратных метров. Ну, тридцати пять.

Выглядел отдел, правда, довольно современно, что Тамара с неохотой признала. Одно громадное, во всю стену, окно чего стоило. И лимон в кадушке неплохо сюда вписывался, на деревце даже плоды висели, самый крупный слегка пожелтел. Китайская роза в углу тоже шикарная, в комнате такую не особо подержишь, уж очень куст разросся, метра полтора вширь, а то и больше.

«Да-а, вот куда можно слона припрятать, не то что паршивый браслетик с брильянтами или пару перстеньков. Хотя нет — металлоискатель!»

Проклятый прибор все осложнял. Получалось, нужно искать не просто тайник, а… Непонятно что!

Ровный ряд ламп дневного света под потолком оставил Тамару совершенно равнодушной, она их сразу же отвергла. Во-первых, Лелька говорила — в последний раз их вскрывали для проверки. А во-вторых, сколько времени нужно, чтобы ими воспользоваться? Уж не минуту-другую, ясно. А Лелька утверждала, что никто из сотрудников один в помещении не оставался. Отвернуться кто-то из них мог, понятно, но не выходил.

—Интересненько-интересненько,—пробормотала Тамара, безуспешно выглядывая местечко для тайника.

Она даже зачем-то на цыпочки привстала, будто так можно больше увидеть. Но кто-то из девчонок-продавщиц хихикнул, и Тамара моментально задрала подбородок, изобразив на лице полное безразличие.

Постояла немного у окна, оценивающе ощупала один из лимонов — тот, что висел пониже, — и удовлетворенно хмыкнула: настоящий. Затем обернулась и снова принялась играть роль миссис Марпл.

Посреди отдела на круглой стеклянной пластине был установлен очень симпатичный манекен, Тамара мгновенно его оценила, он ничуть не напоминал дешевые муляжи в других магазинах. Издали тоненькая фигурка смотрелась чуть ли не живой — молоденькая девушка в белом легком платьице словно бежала куда-то. Босая, светловолосая, синеглазая, улыбающаяся… Ее не портила даже дешевая бижутерия.

Тамара медленно обошла манекен и слегка поморщилась: не могли подобрать для рекламы что поприличнее! Бусы в несколько рядов из поддельного жемчуга, перстни с огромными аляповатыми камнями, прямо булыжники, грубый браслет на правой руке, а тоненькую щиколотку зачем-то обматывала цепочка.

—Полнейшая безвкусица,— проворчала Тамара себе под нос и тут же приняла самый неприступный вид, ей показалось, что она услышала шепот. Впрочем, какое ей дело?

И Тамара хмыкнула: интересно, кто додумался так изуродовать бедняжку манекен, Игорь или одна из продавщиц? Если Воскресенский — понятно, мужики редко разбираются в украшениях. Игорь наверняка считает: чем больше камень на перстне, тем лучше. И чем массивнее браслет, тем дороже, а значит, интереснее. Бухгалтерия!

Стараясь не обращать внимания на продавщиц — она рассмотрит девчонок в последнюю очередь, чтобы не запутаться и запомнить первое впечатление, оно важнее всего, — Тамара подошла к витринам и одобрительно улыбнулась: неплохо! Раз, два, три, четыре, пять…

—Класс!—невольно восхитилась она.

Пять плоских витрин расположили вдоль длинной стены как раз напротив окна, чтобы на них падал дневной свет. Да еще каждая  подсвечена дополнительно, узкие трубки ламп спрятаны  внутри, в боковых стенках, украшения превосходно освещены, видно все до мелочей, даже форма крошечных звеньев самой тонкой цепочки.

И не нужно бегать от витрины к витрине, все разделено по видам и еще  по ценам. В центре, например, на черном бархате лежали украшения из платины и белого золота. На алом, почти пурпурном бархате — обычное золото. Крайние витрины снова были устланы черным, и там был выставлен более дешевый товар — серебро и полудрагоценные камни.

—Неплохо, неплохо,—сказала себе Тамара и подумала, что пара миллиончиков в кармане ей сегодня бы не помешала. Так, для разрядки!

Единственная посетительница в отделе, хорошо одетая пожилая женщина,  рассматривала серьги. Тамара краем уха слышала — она выбирала для племянницы ко дню рождения что-то не очень дорогое, но обязательно модное.

Звонкий девичий голосок— явно продавщица старалась — уверял, что сероглазой и светловолосой восьмикласснице больше всего подойдет серебро с бирюзой. Или с лунным камнем. Можно янтарь взять, он всем нравится…

Тамара неохотно согласилась с рекомендацией и задержалась у центральной витрины. Именно отсюда в последний раз исчез платиновый браслет с брильянтами. Вот как этот, скажем. Хотя нет. Этот с каким-то зеленым камнем, может, изумрудом?

Ничего другого, кроме изумруда, в голову не приходило, и Тамара остановилась на нем. По ее мнению, в остальном эта безделушка вряд ли отличалась от украденной. Браслет был узкий, не круглый, а чуть вытянутый по форме, из светлого металла, больше всего похожего на неокисленное серебро. Довольно массивный, кстати.

Тамара нахмурилось — браслет не так уж просто спрятать. Особенно если учесть, что из помещения его не выносили, а на этом все настаивали. Тогда куда его сунули? Куда бы она сама спрятала, если бы решилась украсть?

Забывшись, Тамара довольно громко воскликнула:

—Главное, спрятать, а вынести всегда успеешь!

И мучительно покраснела, когда наткнулась на опасливый взгляд немолодой покупательницы. Дама смотрела так, будто только что поймала ее руку  в собственном кармане!

Тамара равнодушно засвистела и отошла к соседней витрине. Старательно рассматривала выставленные украшения и все больше мрачнела — по-прежнему мешал металлоискатель. Если бы не он, она  нашла бы здесь тысячу тайников.

Забраковав поочередно все цепочки на этой витрине, как излишне для нее дорогие, Тамара вновь вернулась к роли детектива и пришла к выводу — нужно идти методом от противного. То есть исключить те места, где спрятать украденное просто невозможно. Например, на себе. Ведь и продавщиц, и Игоря обыскивали дважды. Вначале охрана, потом милиция. А платиновый браслет не иголка, его в шов или в подошву не воткнешь, под воротник не спрячешь.

Подумав, Тамара второй раз за сегодня вычеркнула из списка тайников светильники, и ее воображение забуксовало. К сожалению, исключить больше ничего не удавалось. Если только дверной косяк. Или саму дверь с решеткой.

На всякий случай Тамара пнула ее, испуганно посмотрела на отпечаток собственной кроссовки и немного виновато прошипела:

—Какой кретин в общественном месте двери в белый цвет окрасил?!

Ответа не последовало, и Тамара решила, что ее выходка осталась незамеченной. Полюбовавшись сложным узором на нежном перламутре двери— великолепные у нее кроссовки! — она независимо покрутила головой, вернулась к витринам и опять начала думать. Без толку, правда. Только голова заболела.

Помучившись, Тамара сдалась и снова начала подбирать тайники для украденного. Само собой, такие, которые не пришли бы на ум любому. Ведь милиция ничего не нашла.

Изображая предельную задумчивость — ну никак не выбрать, что же прикупить, — Тамара отошла к окну: вдруг там? Например, можно вывесить браслет на улицу. На леске или крепкой нитке. А взять позже, когда все утихнет. Скажем, дня через два.

«Кстати, классная мысль,— возбужденно подумала она.—Или так — воткнуть браслет куда-нибудь в щель под тем же подоконником,  на этой стороне…»

Восхититься собой в полной мере Тамара не успела, была слишком разочарована. Широченное окно в ювелирном отделе, судя по всему, вообще не открывалось. Одна застекленная двойная рама без всяких форточек, и рядом — кондиционер. Вернее, решетка, из которой в помещение попадал прохладный воздух, сам-то кондиционер находился снаружи.

—Такой тайник пропал,—горестно прошептала Тамара, идея с леской казалась ей оригинальной, расставаться с ней было ужасно обидно.

Рассматривая улицу перед магазином, Тамара осторожно провела рукой под узеньким подобием подоконника и  разочарованно вздохнула — ничего. Между полоской пластика и стеной не было даже крошечной щели! Все добросовестно заделано наглухо.

На всякий случай Тамара дважды прошлась вдоль подоконника, но не нащупала ни малейшей выемки. Стало ясно — нужно искать другой тайник.

Тамара неуверенно подумала: «Глупо, конечно, но вдруг вор все-таки использовал кадушки с цветами? Чтобы особо не мудрить. Взять тот же лимон или китайскую розу… Среди веток и в земле можно запросто спрятать все, что угодно, браслет — мелочь…»

Тамара подошла поближе, демонстративно любуясь растениями, и тяжело вздохнула — действительно, очень удобные тайники. И слишком очевидные. Вряд ли милицейские много глупее ее. Наверняка все там перерыли и с металлоискателем среди веток прошлись, она бы точно подстраховалась на их месте.

Да-а, дураком нужно быть, чтобы рассчитывать — на цветы не обратят внимания. Но… на всякий случай нужно потрясти вечером Лельку. И Игоря. Сейчас же. Чтобы убедиться — она права, и лимон с китайской розой тоже можно исключить.

Тамара обвела взглядом не очень-то большое помещение и огорченно поняла, что неизвестный преступник явно умнее ее. Он же нашел тайник. Восемь раз нашел. А она не в состоянии. Пустынный какой-то отдел. Никакой мебели. Одни витрины, манекен и цветы. Не на манекене же…

Тамара вздрогнула: а почему нет? Обязательно нужно проверить. Карманы, к примеру. Если у девчонки из папье-маше есть на платье карманы, да еще незаметные, их запросто можно проглядеть. Ведь и сама она совершенно случайно про манекен подумала. На первый взгляд там все на виду. А на самом деле — кто знает.

Однако бежать сразу же к манекену Тамара не рискнула. Не хотелось привлекать внимание. На нее и без того посматривали ожидающе, она кожей чувствовала. И не просто ожидающе — подозрительно!

Не глядя на продавщицу, Тамара подошла к крайним витринам, где лежало серебро — оно подешевле, — и спросила:

—Скажите, а под крестики серебряные цепочки берут? Или больше золото?

—Да что угодно,— ответила девчонка справа.

—Смотря какой у вас крестик,—заметили слева.— Обычно подбирают один материал.

Тамара важно кивнула и наморщила лоб,  изображая мыслительный процесс. Будто случайно толкнула вверх стеклянную крышку — витрина оказалась заперта.

«И ладненько. Не хватало еще мучиться подозрениями, что все кражи были случайными. Мол, задел покупатель стекло, оно приподнялось, и бедолага не выдержал искушения. Продавщица отвлеклась, он на секунду сунул руку  под крышку, выдернул тот же перстень и сразу в карман… Восемь краж — с ума сойти. Тогда понятно, почему  все они произошли в разные дни и с большим интервалом. Когда девчонки зевали! Да и другое понятно — почему тащили лишь по одной вещичке — заметить могли, тут не до жиру.

И правда, почему брали по одной штучке? Если воровали свои, чего скромничать, риск же, одна ли цацка, пять…»

Размышляя о странной скромности вора, Тамара обошла манекен и довольно громко пробормотала:

—Симпатичная малютка. И платьице ничего. Разве только слишком простенькое…

Тамара даже сделала вид, что стряхивает невидимые соринки, и незаметно — по крайней мере, она на это надеялась — обыскала манекен. К сожалению, никаких карманов не обнаружила. Заодно поняла — спрятать что-либо на этой кукле вряд ли возможно. Ткань была почти прозрачной, а уж под ней наверняка смотрели.

Тамара грустно улыбнулась: металлоискатель здесь вряд ли помог милиции. Внутри девчонки точно есть металлические стержни, так называемый каркас. Или нет? Пластик, кажется, сейчас не хуже? И манекен полегче, в магазинах их все больше женщины ворочают…

Вблизи украшения на манекене показались Тамаре еще более грубыми, и она покачала головой: где они только выкопали подобные бусы? И перстни ужасные. А такой массивный браслет не станет носить ни одна нормальная девушка. Или он дутый?

Тамара небрежно ткнула его пальцем и хмыкнула: точно дутый. Но все равно мерзкий, пусть и легкий. Интересно, какой кретин выпускает такие страшилки?

Она еще раз осмотрела браслет и решила, что их покупают подростки. Всякие там металлисты, панки, рокеры — идиотов всегда хватает. Помнится, на днях видела Лельку в маске такой дурехи, так на ней железа разного было невпроворот. Браслетик жутковатенький в самую масть бы оказался.

Тамара сожалеюще посмотрела на голову манекена: «Жаль, не парик…»

Локоны скульптурно вылеплены  и  раскрашены, видимо, так дешевле. А будь на кукле хоть плохонький парик, пусть синтетика — ого-го! Да в волосах можно что угодно спрятать. Никакой металлоискатель не помог бы, Тамара почти уверена. Внутри манекена железо, и снаружи дешевой бижутерии полно. Цепочки, кольца, перстни, браслет — вот выло-то!

—Девушка, может вам помочь определиться?

Тамара чуть не подпрыгнула от неожиданности, подняла глаза и с трудом удержала изумленное восклицание. Нет, ее ничуть не испугала стоящая перед ней довольно полная девушка с круглым милым личиком и слегка раскосыми глазами. И ее худенькая, сильно накрашенная коллега ни капли не удивила. Зато за их спинами…

Тамара даже глаза протерла и автоматически порадовалась, что сегодня забыла о косметике, хороша бы  она сейчас была!

—Что-то случилось?— озабоченно поинтересовалась раскосая.

«Еще бы»,—мысленно ответила Тамара, завороженно глядя за чужие спины и злясь на себя. Действительно, как она могла забыть про Лельку?! Ведь Игорь же рассказывал! Не заметить родную сестрицу, вот уж та посмеется…

Причины злиться у Тамары были. В пустом углу за дальней от Тамары витриной сидела Лелька! В своей отвратительной маске частного детектива. И смотрела на нее с явной насмешкой. Наверняка уже поняла, что сестру сюда привело элементарное любопытство.

Нет, как Тамара могла ее не заметить?! И все потому, что решила для начала не отвлекаться на продавцов…

Лелька нахально улыбнулась и приложила палец к губам. Тамара тяжело вздохнула и заставила себя обратить внимание на девушек. Те смотрели на нее с явным подозрением.

«Как бы не приняли именно меня за воровку,— забеспокоилась Тамара.— Ишь, как глазеют! Будто пытаются вспомнить, не видели ли меня тут раньше. И не совпали ли мои прежние визиты с пропажами. Того и гляди запишут в барабашки, чтобы объяснить, как я сумела стянуть браслет из закрытой комнаты».

Чтобы разом отмести всякие домыслы, Тамара рискнула сказать правду. Ну, почти правду. Пожала плечами и угрюмо буркнула:

—Это мамина идея — цепочка к крестику. А я не хочу ее покупать. Не терплю на себе всякую дребедень. Даже колец не ношу. Только часы.

Тамарин демарш имел некоторый успех. Лелька показала ей большой палец, а раскосая хихикнула:

—Понятно.

—Зачем тогда пришли?—раздраженно прошипела накрашенная.— Только время отнимаете!

—Обещала,—проворчала Тамара,—вот и пришла. Мать и деньги дала, куда деваться…

Накрашенную девицу ее чистосердечное признание совсем не тронуло, а вот раскосая сочувственно кивнула на крайнюю витрину:

—Ну и возьмите что подешевле, пусть мать успокоится. У вас крестик какого цвета?

—Белого, кажется.

—Может, он оловянный?—фыркнула накрашенная.—Раньше при крещении только такие давали. Тогда лучше на тесьму повесить.

—Да ну тебя, Светка, с твоими вечными шуточками,—сердито одернула ее раскосая и снова повернулась к Тамаре.—Чисто белого?

—Да нет, — растерянно пробормотала Тамара.— Потемневший он. Серый как бы. Но с белым, точно помню.

—Серебро,— удовлетворенно констатировала раскосая.

Накрашенная Света ничего не сказала, только поморщилась. А бессовестная Лелька наблюдала за сестрой, как кошка за мышью. Только что не облизывалась. Тамара лишь сейчас увидела, что их четверо в помещении. Она и не заметила, что единственная покупательница ушла. Интересно, купила она сережки или нет? Жаль, прозевала. Посмотрела бы, как витрину открыли, впрочем…

Сообразив, что это она еще может проверить, даже прямо сейчас, Тамара оживилась и воскликнула:

—Вы уверены?

Раскосая деловито поинтересовалась:

—Крестик с вами?

—Нет, конечно. Не в кармане же его носить.

—Жаль. Но если описали правильно, то я права.

Накрашенная Света, видимо, решила не упускать потенциального покупателя, потому что растянула губы в улыбку и проскрипела:

—Если Таня ошиблась, вы можете завтра же вернуть цепочку. Если по договоренности, то это разрешается. Хотя… Серебряную цепочку должна иметь каждая девушка!

Тамара согласно кивнула и пошла к указанной витрине. «В принципе, неплохо бы приехать к родителям при полном параде»,— подумала она. Мать и слово с нее взяла. Мол, каждый день можешь и не носить, если непривычно, но уж в дальнюю дорогу надеть обязана. Материнской рукой крестик куплен, в церкви освящен, ее, Тамару, оберегать будет, мать сердцем чует.

Не спорить же с ней! Только расстроится.

Неприязненно покосившись на Свету, Тамара перевела взгляд на Таню и сказала себе, что если кто из этих двоих и замешан в воровстве… Только не Таня! А вот Светка — еще тот фрукт. Отвратительная особа. Хотя… да-а, особого ума в ней как-то не предполагаешь.

Тамара рассердилась на себя: может, кражи — дело удачи и случая, а вовсе не ума. С другой стороны — все восемь?! Слишком невероятно.

Она ткнула пальцем в самую скромную и почему-то самую дорогую цепочку и проворчала:

—Эту возьму.

—Мне тоже она нравится,— одобрила Таня.—Остальные слишком вычурные.

Света хмыкнула и спросила:

—Выбивать чек?

—Давайте,—согласилась Тамара.

Вытащила из куртки свернутую плотным квадратиком бумажку и бросила Свете. Та брезгливо развернула пятисотрублевую купюру и проворчала:

—Кошелька нет, что ли?

—Терпеть их не могу,— рассеянно призналась Тамара, не спуская глаз с Татьяны.— Только карманы рвут.

Она даже про Лельку забыла в эти минуты. Завороженно смотрела, как Таня достала из кармана связку крошечных ключиков со сложными бороздками, выбрала один и открыла витрину. Потом осторожно приподняла стекло, запресованное по краям в узкую полоску пластика, и взяла цепочку.

«Сразу закроет или нет?—волновалась Тамара.— Если попозже, значит, я права, любой покупатель из наблюдательных может этим воспользоваться. И не раз. Зная, например, когда сюда обычно идут за покупками. Еще лучше, когда известно — кто. Запросто можно присоседиться. А…

Бог мой, как я об этом не подумала?! Работа в паре! Один требует показать вещицу из дорогой витрины, отходит с ней, допустим, к кассе, будто рассматривает, а второй тем временем… Ну да, витрина-то открыта!»

К облегчению или сожалению Тамары, и эта версия отпала. Потому что Таня отложила цепочку в сторону и тут же взялась за ключ.

«Ну и ладно,— подумала Тамара, изучая цепочку и прикидывая, останется ли довольна мама,—так даже проще. Если исключить покупателей, подозреваемых всего трое. Нет, четверо, считая полтергейст. Все-таки непонятно, как могло пропасть столько вещиц…»

В своем углу завозилась и явственно захихикала Лелька, и Тамара мучительно покраснела. Ей вдруг показалось, что старшая сестра прочла ее мысли. Иначе с чего бы ей смеяться?

Почувствовав себя дурочкой, Тамара враждебно покосилась на накрашенную Свету, в эту минуту она именно ее числила в воровках. С уверенностью процентов на девяносто. Хотя и не могла понять, каким образом можно украсть хоть что-нибудь из запертой витрины днем или из опечатанной ночью. Даже неприятной Свете.

Тамара еще раз осмотрела ювелирный отдел, тоскливо подумала о собственной тупости и решила навестить Игоря. У нее появилось столько вопросов!

И потом — ее уже тошнило от этой комнаты. И от мерзкой Лелькиной ухмылки. Интересно, к чему она пришла, а? Если верить Воскресенскому, то ее сестрица уже неделю сидит тут как приклеенная. Высматривает и вынюхивает. А зная Лельку… Ну нет, сегодня она от Лельки так просто не отстанет!

                                                    ***

Тамара небрежно сунула цепочку в карман, толкнула дверь в кабинет Игоря и вошла, удовлетворенно отметив удивленный возглас Тани и негодующий — Светин. То-то они сейчас ломают себе головы, кто она такая и зачем сунулась к шефу. Не с жалобами же. Тогда с чем? На девушку Воскресенского она сегодня никак не похожа, скорее на бродяжку.

Сидевший за компьютером Игорь поднял голову, и Тамара поспешно воскликнула:

—Привет! Здорово я замаскировалась?

—Сразу не узнал,—честно признал Воскресенский.

Тамара слегка покраснела: хорошо же она выглядит! Ладно, если Игорь ей поверил. И не понял, что это ее обычный вид, а все остальное — краска и тряпки.

Она с невольным восхищением отметила, что сам Игорь, как всегда, на высоте. Одет словно на подиум, любая женщина слюни пустит, а его изумительные волосы в солнечном свете смотрятся прямо как нимб.

Собственное убожество удручало, и Тамара постаралась об этом не думать. Села на единственный свободный стул и внимательно осмотрела комнату. На предмет возможных тайников. И с облегчением выдохнула: кабинет Воскресенского выглядел удручающе неинтересным. Безликий. Стандартный. Никакой. Лишь присутствие хозяина оживляло его.

Тамара почему-то моментально отбросила мысль, что крохотный кабинет  можно использовать как временный сейф. По двум причинам. Если вором был Игорь — а это просто смешно, — то он никогда бы не воспользовался собственной комнаткой. Это сразу обличало в нем вора! Ведь девчонки-продавщицы не имели возможности здесь что-нибудь спрятать, а значит — вывод напрашивался сам собой. И вторая причина — Таня со Светой действительно бывали тут только в присутствии Игоря. И далеко не каждый день. Лелька говорила: когда пропал браслет, сюда входил лишь Воскресенский да представители милиции.

Да и где здесь прятать? Стол, кресло, единственный стул, вешалка в углу и пара книжных полок. Осмотреть все это ничего не стоит. Что милиция неоднократно и проделывала. А уж в последний раз и вовсе вверх дном кабинет перевернули.

—Как успехи?— спросил Игорь.

Тамара пожала плечами, она не знала, что сказать. На всякий случай уклончиво ответила:

—Просто ознакомилась с местом преступления.

—И как?— криво усмехнулся Игорь.—Глухо?

—Ну почему?—вяло буркнула Тамара.—Кое-какие наметки есть.

—Да-а? Ты о чем?

—Ну… Для начала я попыталась представить себя на месте вора. И присматривала возможные тайнички для браслета.

—Почему именно для браслета?—заинтересовался Игорь.—Он же исчез последним.

—Самая крупная пропажа,—пояснила Тамара.—Я имею в виду габариты.

—И что?

Тамара удивленно посмотрела на Игоря:

—Его сложнее спрятать.

—Ясно.

Тамара молчала, лицо ее было задумчивым, и Игорь невольно рассмеялся. Тамара с тяжелым вздохом призналась:

—Пока все бесполезно. Вор на голову выше, я ни одного надежного тайника не нашла.

—А ненадежные?

—У-у, таких сколько угодно!

—Но ведь комната полупустая, что ты там могла найти?—удивился Игорь.

—Здрасьте! Вор, значит, мог, а я…

—Да погоди ты!—перебил ее Игорь.—Никто еще не сказал, что вор был.

—А ты Лельку спроси,—угрюмо буркнула Тамара.

—И что?

—Она в этом уверена. А если она уверена…

Тамара пожала плечами, а Игорь скептически улыбнулся. Потом равнодушно спросил:

—И какие тайники ты считаешь ненадежными?

—Все, что нашла. Я имею в виду ваши цветы. Кадушки, например, или среди листьев что спрятать… Еще на манекене можно было бы, если парик нацепить или платье с карманом надеть… Тоска, да?

—Интересно,—задумчиво протянул Игорь.— Идея с манекеном весьма недурна.

—Ты тоже так считаешь?—оживилась Тамара.—Тут и металлоискатель бесполезен, кукла же на каркасе, так? И побрякушек на ней море, каждая звенеть должна, что тут поймешь?

Игорь промолчал, и Тамара поникла. Ей вдруг показалось, что она тупа, как дерево, и Воскресенский прекрасно это понял. Иначе с чего бы он так помрачнел? Смотрит на нее, будто она невесть что ляпнула! Или все-таки ляпнула?

Почему-то вспомнилось, что Крыс остался дома совсем один, а сегодня суббота, и он справедливо рассчитывает на большую дневную прогулку, Тамара ее давно задолжала. Так что самое время распрощаться с Игорем и забыть о нем. Вот только…

Ну да, задать несколько небольших вопросов. Что она там хотела с него вытрясти? Кажется, проверяли ли металлоискателем цветы. Вдруг все же браслет провисел себе спокойно на ветке, пока его через пару дней не сняли.

Тамара рассеянно слушала небрежные реплики Воскресенского и тоскливо всматривалась в его лицо, неправдоподобно красивое и далекое. Она снова думала, что видит его в последний раз. Наедине так уж точно.

И когда Игорь предложил зайти за ней завтра вечером, Тамара очень удивилась. Оказывается, он заранее купил билеты на Валерия Леонтьева, рассчитывая именно на нее. Чудак! Зачем она ему, вокруг столько смазливых девчонок, хотя бы таинственная блондинка из его дома…

«Только порядочность мешает ему послать меня к черту, такую-то уродину, — вяло думала Тамара.—Или надежда узнать что-нибудь о Лелькином расследовании».

И она оказалась права, потому что Игорь осторожно поинтересовался, поговорит ли Тамара сегодня с сестрой. Может, у нее появились идеи?

Вот уж мог бы не сомневаться! Чего-чего, а идей у Лельки всегда хватает…

Так что Тамара шла домой и прикидывала, чем ей заняться сегодня вечером и  распорядок дня на завтра. Ничего сложного, да и интересного, к сожалению, не предвиделось.

Тамара нехотя улыбнулась: ну, естественно, для начала она разберется с родной сестрицей. Напомнит Лельке в очередной раз, что они в разных весовых категориях. Чтобы Лелька не делала из нее дурочку!

Завтра… завтра с утра она пойдет-таки к Лешке Сазонову, друг как-никак, хоть и гад белобрысый. Пересчитает у него зубы и проверит наличие ушей. И если все на месте… Пусть тогда Лешка колется, на чем они расстались с Машей. Если вообще расстались! Вот будет цирк, если нет.

Ну, а вечером она встретится с Игорем и выложит ему все, что выколотит из Лельки. И из принципа не будет больше краситься. Какая есть, такая есть, перетерпит вечер. А то смотрел на нее так, будто и не видел, пижон несчастный. Подумаешь, платиновый мальчик! Жаль, одеться придется поприличней, театр все-таки…

                                                ГЛАВА 13

Тамара плотно закрыла дверь в спальню, обернулась к сестре и сурово заявила:

            —Нужно поговорить.

            —А зачем Коську выставила?—сердито спросила Лелька.—Он что, помешал бы?

            —Обойдешься без группы поддержки,—отрезала Тамара.

            —А ты, вижу, нет?—съязвила Лелька, ткнув пальцем в разлегшегося в ногах младшей сестры бультерьера.

            —Элементарная мера безопасности,—буркнула Тамара.—Что-то у Коськи сегодня глаз недобрый.

            Крыс негодующе фыркнул. Тамара согласно кивнула:

            —Ты прав. Как всегда.

            Лелька демонстративно взяла книгу и отвернулась. Крыс неодобрительно заворчал. Тамара вздохнула и пригрозила неизвестно кому — Лелькина спина даже не дрогнула — навечно поселиться в этой милой маленькой комнате. На пару с Крысом. Что они теряют? А ничего. К тому же Серега прекрасно готовит, Крыс вон согласен.

Бультерьер облизнулся и тоненько, по-щенячьи тявкнул. Он недавно приговорил полную миску гречневой каши с мясом и не отказался бы от второй — это вам не «Педигри», — но вот беда, добавки ему не предложили.

А если Сереге, например, или Мишке с Динкой это покажется странным, невозмутимо продолжила Тамара шантажировать стены спальни, объясняться с ними Лельке придется самой. Вот только что она скажет? Что с десяти утра и до девяти вечера изображает в магазине второй манекен? Или нет, работает там пугалом, Тамара просто уверена, что покупатели от нее шарахаются.

Бессовестная Лелька читала, не обращая на младшую сестру ни малейшего внимания, и Тамара сурово бросила в воздух — кстати, Серега в курсе, во что Лелька себя превращает? Или она завтра же рискнет показаться на глаза Воскресенскому— тут Тамара зажмурилась и сказала себе: не дай бог — в своем настоящем виде? Пусть Игорь поймет, что выбрасывает деньги на ветер — немалые денежки, семьсот рубликов в день, кажется ,— и доложит шефу.

Тамара язвительно хмыкнула: в нашей стране любому мужику ясно — красивыми бывают лишь дурочки, или Лелька не согласна? Согласна-согласна, иначе бы не уродовала себя!

Лелька по-прежнему молчала, и Тамара продолжила допрашивать стены, хотя и покраснела от злости.

Да, насколько Лелька собирается затянуть расследование? На месяц, полгода, год, эдак можно всерьез обогатиться. Еще неизвестно, как Сереге понравится мысль, что Лелькина новая «работа» так затянется, он вроде не любит, когда ее вечерами нет дома…

Тамара сердилась, поэтому не сразу заметила, что старшая сестра отложила книгу. Лелька улыбнулась:

—Кто тебе сказал, что она затянется?

Тамара непонимающе захлопала ресницами. Крыс взволнованно засопел и поднял голову на сестер. Лелька подошла к зеркалу и лукаво протянула:

—Может, правда завтра не гримироваться? Перехватить у Маши тот кожаный костюмчик и…— Она обернулась к Тамаре и воскликнула:— Слушай, а чем закончилась история с ложной невестой?

Помрачневшая Тамара — она представила потрясение Воскресенского, приди завтра Лелька в магазин без своей обычной маски «синего чулка», — пожала плечами и пробормотала:

—А я знаю?

Перед ее глазами уже маячила самая красивая пара в мире: Игорь и Лелька. И если Лельке ничего не грозило, она была возмутительно равнодушна к мужскому полу, Серега сестру вполне устраивал, то вот бедняга Воскресенский… Пропадет же! От безнадежной любви. И уж точно будет потерян для нее, Тамары. Ей с Лелькой никак не конкурировать. А ведь как раз завтра они собирались вдвоем в театр. Игорь даже билеты купил.

Тамару настолько расстроил будущий роман — пусть безнадежный— Игоря Воскресенского, что она почти не слышала, как старшая сестра возмущалась ее черствостью и равнодушием к судьбе Лешки Сазонова, мол, такой парень… Умен, ироничен, верен наконец! Терпеть Тамару столько времени…

Тамара думала о своем, но на последние слова старшей сестры все же отреагировала. Машинально кивнула и пообещала утром непременно все выяснить. Даже если придется пытать Лешку каленым железом.

Лелька рассмеялась. Тамара раздраженно прошипела:

—Где ты только выкопала ту Машку? Она наверняка одна такая на город. Блондинка, елки, с соловьем на заднице и африканским темпераментом…

Лелька ласково посмотрела на сестру и сказала: мол, она уверена, Лешка и на соловья не купился. А идеал… Счастье, что большинство людей с ним не сталкиваются!

Поняв, что разговор пошел не о том, Тамара заставила себя встряхнуться и сердито воскликнула:

—Оставь Лешку в покое, он мне совсем не нравится! Мы просто дружим!

—Леша тоже так считает?—невинно поинтересовалась Лелька.

—Плевать мне, что он там считает! И вообще…

—Ты влюблена в Игоря,—подсказала Лелька.—Красивый мальчик, то-се…

—О-о, и ты заметила, что он красив, какой прогресс!

—Ну, я не настолько слепа.

Тамара с большим подозрением уставилась на старшую сестру. Однако Лелькины глаза смеялись, и она немного успокоилась. Стукнула кулаком по спинке кровати, охнула от боли и проворчала:

—Ты разговор-то не переводи. Я тебя о кражах спрашивала, а не о Лешке с Игорем. И о сроках. Что ты там только что сказала, повтори!

—Что именно?

—Якобы не сегодня-завтра заканчиваешь.

—Это я так сказала?—удивилась Лелька.

—Не я же!—рявкнула Тамара.

Верный Крыс очень вовремя подтяфкнул, и Лелька сдалась. Подняла руки вверх и усмехнулась:

—Ладно, не буду тебя мучить. В понедельник закроем дело.

Тамара открыла рот. Крыс заскулил. Лелька легла и задумчиво протянула:

—Если я права, само собой.

Тамара недоверчиво переспросила:

—В понедельник?

—Ну да. Не завтра же.

—Почему?

—Так воскресенье.

—И что?

—Милиция не работает.—Тамара смотрела непонимающе, и Лелька терпеливо пояснила:— Вернее, работает, но зачем лишать людей законного выходного? Днем раньше, днем позже — какая разница? И с Филимоновым я на послезавтра уже договорилась…

Тамара вспыхнула от негодования: и она до сих пор ничего не знает! Собиралась позориться, выкладывать свои жалкие сегодняшние наблюдения, то-то бы Лелька над ней посмеялась! Нет, интересно, что она такого выкопала? В этих двух полупустых комнатах? При отсутствии подозреваемых. Не барабашку же, в самом деле, она собирается предъявить Филимонову в качестве вора? Хотя с Лельки станется!

Но как изумленная Тамара ни выпытывала у сестры, что же она скажет Филимонову в понедельник, Лелька так и не раскололась. Молчала как партизан. Лишь посмеивалась и говорила, что Тамара и сама должна была сегодня понять каким образом украшения выносили из отдела. Не зря же она полдня топталась там, даже на серебряную цепочку потратилась. Якобы все настолько очевидно…

Это Лелька зря сказала. Тамара мгновенно разозлилась и ехидно поинтересовалась — зачем же тогда Лелька всю неделю в этом дурацком ювелирном отделе проторчала, если все так просто?

Но разве ее старшую сестрицу смутишь? Лелька даже не покраснела. Пожала плечами и заявила: понять, как украли, — легче нет, а вот кто украл… Именно на это ей потребовалось время. Да и сейчас, честно говоря… Впрочем, это неважно. Достаточно знать, как тащили, чтобы прекратить кражи.

Тамара потрясенно молчала. Ей вдруг пришло в голову, что она совершенно не хочет знать, кто именно вор. Ведь подозреваются всего три человека. И один из них — Игорь Воскресенский. Почти идеальный мужчина, на взгляд любой женщины. Даже каменная Лелька отметила, что он по-настоящему красив.

Тамара удрученно вздохнула: лучше бы Лелька вообще дело провалила, чем…

Ну нет, Игорь просто не может быть вором! И Таня тоже. У этой девушки взгляд как у маленького ребенка, доверчивый и чистый, подобный у одного из тысяч бывает. Таня не способна ни на что плохое, слепой бы понял.

Сто процентов — это Света. Такие крашеные стервы всегда завистливы. А зависть на любое преступление толкнет, даже на убийство, кражи — мелочь.

Однако спросить старшую сестру о подозреваемом Тамара не рискнула. Пусть и не верила, что Лелька вообще ей ответит.

 Господи, что же сказать завтра Игорю?!

                                                            ***

            Лешка закончил бриться, посмотрел в зеркало и страдальчески поморщился. Стало ясно — сидеть ему дома и следующую неделю. Что особенно досадно, учитывая обстоятельства. Кто знает, во что влезет эта ненормальная девчонка со своим расследованием за время, что он тут вынужденно загорает. Томик ведь без тормозов. Надо же, подсунуть ему в качестве невесты дикую кошку!

            Лешка осторожно провел пальцем по едва зарубцевавшимся царапинам и невольно усмехнулся. Неплохую отметину на память ему оставила несостоявшаяся женушка! И за что, спрашивается? Он просто сказал, что Тамара над ними элементарно подшутила. И само собой, жениться в ближайшем будущем он, Алексей Сазонов, не собирается. Разве только на самой Журжиной. Если рискнет окончательно загубить свою молодую жизнь.

            Боже, что тут началось, словами не передать! Розовый персик, сладкий и пахучий, мгновенно исчез, как и не было. А на него с кулаками — без малейших преувеличений— набросилась эта сумасшедшая красавица с татуировкой на заднице. При этом она бурно рыдала, размазывала по его новенькому пуловеру обильную косметику— Лешка впервые оценил нелюбовь Тамары к макияжу— и истово клялась, что он убил ее, что день свадьбы уже объявлен и родственники оповещены. Кошмар, что она скажет мамочке? Мамуля так надеялась выдать наконец ее замуж!

Потом Машка вспомнила про какую-то Катьку—то-то, мол, стерва порадуется, что у нее все сорвалось, — моментально пришла в неимоверную ярость и располосовала Лешке всю физиономию. Когти у нее — будь здоров, пантеры обзавидуются. Пришлось спасаться примитивным бегством.

Лешка только и успел крикнуть своему бывшему идеалу, чтобы просто захлопнула за собой дверь, когда будет уходить. А вслед ему летели проклятия, плач по несбывшимся надеждам, несвязные вопли о соловушке на розовом кусте и клятвы, что натуральнее блондинки он в этом городе не найдет, пусть хоть обыщется.

Лешка Сазонов вылетел из знакомого подъезда пулей, в ушах его звенело, и нанесенные Машей увечья казались малой платой за избавление от цепей Гименея. Прижимая к расцарапанному лицу носовой платок, Сазонов мчался домой, и его душил смех пополам с яростью — хорошенький коктейль! Только Томка Журжина могла довести его до такого состояния, нужно отдать ей должное. Талантлива, паршивка!

Лешка плеснул себе коньяку — третий день им лечился, нервы вообще ни к черту — и с неприязнью покосился на развалившуюся посреди кухни рыжую кошку. Он подобрал ее тем же вечером в соседнем дворе, когда рассмотрел в зеркало оставленные Машей отметины.

Лешка хмуро улыбнулся: а что оставалось делать? Нужно же как-то объяснять все Томке? Да и матери, от этой пары надолго не спрячешься. Не рассказывать же им, как он, Лешка, трусливо сбегал от одной из красивейших женщин города? Петлял по улицам словно заяц, чтобы его не выследили.

Лешку до сих пор в дрожь бросало, когда он видел в окно идущую к его подъезду блондинку. Любая из них в первые секунды казалась ему копией сумасшедшей Маши. Одна надежда — Томик не дала ей адреса и номер телефона. И потом — должна же Маша понимать слова? Невеста, блин!

Лешка посмотрел на расцарапанные руки, провел пальцем по царапинам на лице и угрюмо хмыкнул: большой разницы нет. Так что не слишком он Матильду —так Сазонов назвал свое вынужденное приобретение — и оклевещет. Она тоже весьма неплохо к нему приложилась. От души, что называется. А ведь Лешка предлагал ей постоянный дом и неплохую жратву, хотя терпеть не мог кошек. Нет, все бабы — стервы!

Лешка помрачнел: еще неизвестно, поверит ли Томка его басням. Мать, например, не очень-то поверила. Все косилась на него и насмешливо фыркала, когда Лешка описывал свои злоключения.

Как назло, коварная Матильда была при матери тише воды ниже травы, когтей ни разу не выпустила и даже помыть себя позволила. Короче, ангел ангелом, разве что без крылышек.

Надо сказать, Лешка немало удивился, когда мать высушила кошку. Из ободранного тощего зверя непонятного цвета Матильда превратилась в очаровательную рыжую кошечку. Впрочем, с тем же мерзким характером, что нельзя забывать. И  когти, к сожалению, остались на месте.

Лешка совершенно серьезно просил мать обрезать их напрочь. Даже приволок на выбор инструменты: маникюрные ножницы, портновские ножницы и плоскогубцы.

Мать лишь засмеялась, погрозила ему пальцем и заявила, что некрасиво все сваливать на невинное животное. Мол, если Томочка так жестоко обошлась с ним, значит… Заслужил! И вместо того, чтобы заводить себе кошку, поспешил бы к ней мириться. Томочка Журжина — милая девочка, лучшей невестки ей не нужно.

Лешка только крякнул, услышав ее отповедь: и это родная мать! Даже не пожалела единственного сына. Обработала царапины йодом да посетовала на его неуступчивость. Мол, заждалась внуков.

Вот Лешке и пришлось на эту неделю срочно «уехать в командировку». Торчать в родной квартире при опущенных жалюзи, как преступнику в розыске,  вздрагивать на любой телефонный звонок и прослушивать потом автоответчик, бессильно злясь на себя, Томку и весь остальной мир.

Особенно раздражала Лешку невозможность поговорить с Тамарой, она звонила практически ежедневно, сразу после работы. Вчера так даже заявила, что ни капли не верит в Лешкину командировку. А если он сейчас же не подойдет к телефону, то сильно об этом пожалеет.

Лешка не подошел, само собой. И радовался одному — Томик ни разу не упомянула о его «идеале». Оставалось надеяться, что самолюбивая Маша правды не сказала. Наверняка уверила подругу, что Лешка ей не понравился. И слава богу!

О собственном «идеале» Тамара тоже помалкивала, и это всерьез беспокоило Лешку. Насколько он знал свою подругу, она просто обязана его поддразнивать, молчание совсем не в ее правилах. Вот раздраконить его — совсем другое дело. В этом она вся.

Лешка сдвинул брови: или Томик по-прежнему встречается с белоголовым? И настолько им очарована, что ломает себя, пытаясь превратиться в обычную смазливую куколку? Какой он видел ее в последний раз?

«Надо сказать, у нее очень неплохо получилось, что удивительно,—неохотно признал Лешка.— Или тут Лелька ручки свои пакостливые приложила? Сделала из младшей сестры настоящую сексуалочку. Только зачем? Вот уж сладкая парочка…»

Лешка с досадой пробормотал:

—Под замок бы обеих и под чадру, для их же безопасности!

И озабоченно подумал: «Может, Сергею позвонить, пусть присмотрит за девчонками, пока я тут отсиживаюсь? Узнает все о расследовании, подстрахует, если что. Правда, кажется, кражи пустячные, явно одиночка действовал, да и дельце глухое, но… Кто этих ненормальных знает, они всегда найдут во что вляпаться!»

«Платиновый мальчик» Лешке совсем не понравился. Не то чтобы он волновался, что Тамара в него влюбится… В любом случае надолго ее не хватит, она слишком умна.

Лешка сжал кулаки: и все-таки незачем ей встречаться с этим хлыщом. Такие зализанные красавчики частенько оказываются подонками. А Томка доверчива, как младенец. Интересно, кто он такой? Попытаться узнать у Лельки? Как же, скажет она…

Матильда подошла к своей миске, исподлобья покосилась на хозяина и коротко, требовательно мяукнула. Лешка внезапно обозлился: и эта командует! Еще и с мысли сбила. Нет, женщин явно придумали, чтобы им, мужикам, жизнь медом не казалась.

Бормоча себе под нос проклятия Адаму, уступившему на это черное дело свое ребро — лишнее у мерзавца, видите ли, затесалось, — Лешка вывалил в пластиковую чашку принесенные матерью кошачьи консервы и вздрогнул: раздался звонок. Настырный причем, кто-то и не думал отрывать пальца от кнопки.

Матильда негодующе фыркнула, а Лешка тяжко вздохнул: звонила явно Томка Журжина. Ее привычка злить его таким образом. Вечно трезвонит, пока дверь перед ней не распахнешь.

Да-а, что-то она сейчас скажет, увидев его физиономию? С другой стороны — цела, уже неплохо…

И с этой утешительной мыслью Лешка Сазонов поплелся в прихожую..

                                                ***

Естественно, он угадал. На площадке стояла Журжина в самом своем обычном, полумальчишеском непритязательном виде.  Встрепанные темно- каштановые волосы, побледневшее от холода скуластое личико с зернами ярких веснушек на носу— разумеется, шапку Тамара не признавала — и горящие любопытством огромные карие глазищи.

Лешка хмыкнул:

—Привидение увидела?

—Ты же в командировке!—возмутилась Тамара, стараясь хоть что-то рассмотреть в полумраке прихожей.

—Ага. Именно поэтому ты и появилась,—парировал Лешка.

Он взял у Тамары плащевку, сунул на вешалку и, посмеиваясь над собой, подумал, что пора искать пятый угол в собственной квартире. Потому что не заметить его царапин просто невозможно,  и он голову готов прозакладывать — Томик не смолчит. Вот только он на свет выйдет…

И Лешка нервно дернулся, когда Тамара со смешком протянула:

—Хорош!

—Как всегда,—слабо огрызнулся Лешка.

Тамара бесцеремонно толкнула его к креслу. Лешка послушно сел и даже пару секунд молчал, давая гостье время ознакомиться с полученными «травмами».

Однако осмотр затягивался, Тамара явно наслаждалась увиденным, и Лешка с ехидством поинтересовался, не возьмет ли она лупу. У него еще с тех пор осталась, как он мальчишкой марки собирал. Заодно и блокнот с ручкой, учет царапинам вести. Во всем порядок нужен, так ведь?

—Остряк, тоже мне. На зебру похож, неплохо Машка над тобой поработала,—фыркнула Тамара.— Чем ты ее только достал? Приставал, наверное, до татушки старался добраться, фетишист чертов, а она девушка честная, до брака ни-ни…

—При чем тут твоя Маша?—фальшиво удивился Лешка.

—Моя?!

—Не моя же! Я ее вообще единственный раз видел, а вот ты… Откуда ты только это чудо в перьях выкопала?

—Болтай-болтай, а я поверю, ты знаешь, обмануть меня — раз плюнуть…

Лешка пожал плечами, но спорить не стал — бесполезно. Тамара недоверчиво протянула:

—Если не Машка старалась, то кто?

—Хочешь познакомиться с дамой?

—Ах, все-таки с дамой?!—вдруг обозлилась Тамара.

—Не ревнуй, ласточка, ты у меня вне конкурса, знаешь же.

—Ну, гад белобрысый, да я тебя…

—Она на кухне!—со смехом выкрикнул Лешка, прикрывая локтем свое и без того изукрашенное лицо.

Тамара замерла с поднятой рукой, до нее очень медленно, но дошло — они с Сазоновым не одни в квартире. Она стремительно покраснела, представив, как наслаждается их ссорой незнакомая ей девчонка, и, потрясенная Лешкиным коварством, прошипела:

—Никогда тебе не прощу!

—Верю,—серьезно кивнул Лешка.—И все же, может, познакомишься? Она тебе наверняка понравится.

—Да-а?

—Ага. Уж очень вы похожи.

—Мы с ней?!

Лешка снова кивнул, и Тамара вдруг решилась — почти бегом бросилась к кухне. Кого она ожидала там увидеть? Девицу-вамп, ожившую Лешкину мечту, до которой почему-то не дотянула бедная Маша? Но Лешка заявил, что они похожи…

Может, он имел в виду не внешность? Ну да, наверняка характеры. Ах, змей! Да она ни разу так его не царапала, как эта паршивка там, на кухне! Нет, все мужики неблагодарные свиньи!

Тамара вихрем ворвалась на кухню. Никого. Разве что кошка дремлет у батареи. Свернулась калачиком и даже голову не подняла при ее появлении, лишь кончик рыжего уха чуть дрогнул.

Сказать, что Тамара была разочарована, значит, ничего не сказать. Она стояла посреди маленькой Лешкиной кухни и машинально шарила по ней взглядом. Будто рассчитывала, что неизвестная ей красавица сейчас выскочит из кухонного шкафчика.

—Ну как она тебе?

Тамара чуть не подпрыгнула от неожиданности. Развернулась резко, глаза ее гневно сверкали. В дверях стоял Лешка и довольно скалился.

—Кто «она»?—прорычала Тамара.

—Моя Матильда.

—Ах Матильда! Какое романтичное имя, тебе повезло!

—И красивая кошка, не находишь? А если ей еще и зубы с когтями удалить — вообще цены не будет…

Тамара ошеломленно замерла, затем потерла пальцами виски, сгоняя оцепенение, и прошептала:

—Кошка?

—Ну да.—Лешка повертел головой и с любопытством спросил:—Ты видишь здесь еще кого-то? Я — нет.

—Откуда она взялась?!

—С улицы,—простодушно поведал Лешка.— Я ее как раз в тот вечер подобрал, когда ты мне свою подругу в жены подсунула, ох и спасибо ж тебе за это…

—Хочешь сказать,—не слушая его, воскликнула Тамара,—что это она тебя так разукрасила? Кошка?!

—Нет, папа римский!

—Не Маша?

—Да что тебя на Маше зациклило?

—И вы с ней нормально расстались? Мирно?

—А ты, я смотрю, ожидала другого!

—Но…

—Без всяких  «но». Я просто объяснил девахе, что ты пошутила, а потом терпеливо выслушал все ее проклятия. По-моему, вполне достаточно.

Тамара подошла и осторожно дотронулась до самой большой царапины. Лешка поморщился. Тамара изумленно протянула:

—Но с чего бы кошке на тебя набрасываться?

Лешка пожал плечами и коротко ответил:

—Сглупил. Сам виноват.

—Как это?

—Так. Постирать… то есть покупать ее решил. Ну и… получил. С другой стороны, она была такой грязной, не представляешь.

Тамара присела перед спящей кошкой на корточки и долго ее рассматривала. Матильда артистично делала вид, что дремлет, даже глаз ни разу не приоткрыла. Лешка насмешливо улыбался: он никак не ожидал, что именно Тамара купится на его байку. Ладно бы мать, а то — Томка!

Наконец Тамара поднялась и обвиняюще ткнула в него пальцем:

—Ты же не любишь кошек, сам сто раз говорил!

—И сейчас скажу,—не стал отпираться Лешка.

—Зачем же ты ее взял?!

—Тебе как, откровенно ответить или соврать, чтоб не обидеть?

Тамара топнула ногой и сжала кулаки. Лешка поспешно объяснил:

—Я просто выбрал меньшее из зол.

—Чего?

—Ну, вместо Машки взял в дом кошку. Все лучше свадьбы, как считаешь?

Тамара никак не считала. Такая логика была ей недоступна. Лешка невозмутимо продолжил:

—Опять-таки баба под боком. Как напоминание, чтоб впредь не делал глупостей. Характерец у нее…—Лешка провел рукой по щеке, снова поморщился и неожиданно закончил:—Говорю же — копия ты.

И он со смехом сбежал в комнату, пока Тамара не опомнилась и не набросилась на него с кулаками. А Тамара стояла посреди кухни, с неприязнью рассматривала дремавшую рыжую кошку и бормотала себе под нос:

—Тебя только здесь не хватало… Коськи мне мало… Бедный Крыс…

Потом они пили кофе, и Лешка с интересом слушал отчет о вчерашнем Тамарином походе в ювелирный отдел. И почему-то ничуть не удивился, узнав, что писаный красавчик — один из возможных подозреваемых. Даже Тамарины дифирамбы сопернику не вывели Лешку из себя, что по-настоящему возмутило девушку.

А уж когда Сазонов с холодным смешком сказал, что на месте воришки он тоже бы подсуетился, сыграть поклонника не так уж сложно, а за расследованием нужно следить, — Тамара швырнула в него чайной ложкой. И попала. Прямо в лоб. Сама удивилась.

Лешка только ойкнул. А Тамара сердито пыхтела и думала: «Гад ползучий! Намекает, что за мной просто так нельзя поухаживать. Или влюбиться. А сам уже третий год ни на шаг не отходит. Ну, погоди…»

Однако «годить» пришлось ей, потому что Лешкин яд сделал-таки свое черное дело. Тамара невольно стала вспоминать все встречи и повышенный интерес Игоря к Лелькиным изысканиям. Воскресенский ни разу не забыл о них! Даже когда они сидели в ресторане или танцевали.

С другой стороны, будь она, Тамара, на его месте, даже невинная как в день рождения, она бы тоже нервничала. Мало приятного, когда тебя подозревают в кражах, пусть даже и не находят доказательств вины. Лешке Сазонову не понять. Он слишком толстошкурый.

К сожалению, пропустить мимо ушей Лешкины коварные речи Тамара никак не могла и все больше мрачнела. Лешка, неспешно глотая кофе, бесцеремонно доказывал ей, что больше всего возможностей украсть драгоценности именно у Игоря Воскресенского. Начальник отдела, почти бог для двух молоденьких девчонок!

Перед концом рабочего дня он запросто мог отправить продавщиц попить чай, например, а сам заменить их у прилавка. Магазин работает до девяти вечера, Лешка уверен, в это время покупателей там практически нет, разве что ненормальный какой вдруг заскочит.

Так вот, Воскресенский элементарно мог изъять что-нибудь с прилавка, а потом, сверяясь со списком, сделать вид, что все на месте. За ним-то никакого контроля!

Само собой, утром все печати будут целехоньки, сигнализация ночью промолчит, а самый тщательный обыск ничего не даст — вещичка-то давно уже вне здания. Неплохо придумано, нужно отдать Воскресенскому должное, талантливый парень. Даже на полтергейст воровство свалить пытается. Класс, иначе не скажешь.

На робкие возражения Тамары — а как же более ранние дневные пропажи, Лешка только расхохотался: нашла сложность! Девчонки-продавщицы не заметили пропажу утром, вот и все. Они же со списком каждую минуту над витринами не стоят.  И Лешка язвительно прошелся насчет Тамариной доверчивости.

Тамара угрюмо смотрела в окно, но видела не пасмурное небо, почти сливающееся с мокрым асфальтом, а невероятно красивое лицо Игоря Воскресенского. Чувственные губы кривила слегка насмешливая улыбка, глубокая ямочка на подбородке придавала чертам жесткость, а глаза цвета ртути смотрели на девушку с явным сожалением, будто заранее подозревая в предательстве.

Тамара горько вздохнула: Игорь был прав! Она предала его. Предала, потому что не могла выбросить из головы подлые Лешкины нашептывания. Предала, потому что невольно прикидывала, можно ли на зарплату начальника отдела не слишком большого магазина так хорошо одеваться, водить девушек по ресторанам и даже купить сказочный «Мерседес» цвета расплавленного золота…Какая гадость!

Пытаясь отвлечься, Тамара вяло сказала:

—Все равно в понедельник дело закроют.

—Это как?—заинтересовался Лешка.

—Так. Лелька заявила, что расследование закончено.

—Ты что — серьезно?

—Еще как. Она даже с твоим Филимоновым на понедельник договорилась. Я, правда, не представляю о чем.

Лешка присвистнул, не зная, верить ли. Впрочем, от этих двух сестриц чего угодно ждать можно.

Он невольно хохотнул: вот будет цирк, если Лелька действительно вычислит воришку. Петька Филимонов повесится, это точно. Он-то хотел просто потянуть время, а то ведь засыпали жалобами, когда работать?

Хорошо, Петька наврал Скобелеву насчет Лельки, все не так обидно. Якобы бывшая коллега действовала, и времени свободного у нее навалом, убийства с грабежами на шее  не висят. Скобелев не сильно удивится, что Лелька так быстро с делом справилась, да и Петьке будет благодарен, он же к Зиминой посоветовал обратиться…

—И кто преступник?—спросил Лешка.

Тамара пожала плечами.

—Лелька не сказала?

—Нет.

—И намека не сделала?

Тамара подумала немного и неохотно буркнула:

—Поймешь ее намеки, как же!

—Разберемся,— пообещал Лешка и хищно потер руки.—Ты, главное, припомни все до словечка.

Тамара хмыкнула: Лешка слишком самоуверен. С другой стороны, если он что-нибудь из Лелькиного бреда вытянет…  все легче дышать будет. Она просто не доживет до понедельника! А сегодня еще и с Игорем встречаться. Придется ему сказать, что в понедельник все решится, врать смысла нет. К тому же она все равно ничего определенного не знает. И никто не знает. Только Лелька.

Тамара вздохнула: если Воскресенский невиновен, то обрадуется, нет… Интересно, что он сделает, если все-таки бессовестный Сазонов прав?

Тамаре стало не по себе, и она торопливо стала пересказывать Лешке свой вчерашний разговор со старшей сестрой. Девушка старалась припомнить все до мелочей, даже Лелькины интонации. И заодно в который раз сама вдумывалась в каждое Лелькино слово: кто же, кто вор?! И есть ли он вообще?

От отчаяния Тамара даже припомнила читанные когда-то истории о паранормальных явлениях, о барабашках, шалящих в доме, о летающих тарелках. Ведь воруют пришельцы людей, она тысячи раз об этом слышала, что им стоит украсть паршивое золотишко? Выручили бы всех…

Тут Тамара почувствовала, что зашла слишком далеко, так и с ума сойти недолго, и заставила себя вернуться ко вчерашнему вечеру.

Лешка слушал ее внимательно, не перебивая, а потом начал задавать вопросы, и Тамара покорно отвечала. Удивляясь себе, она сказала даже то, что узнала от Игоря. О Тане, например. Или вульгарно накрашенной Светке. И почему-то снова уверилась — воровала именно она. У нее и причин больше, чем у других!

Во-первых, она мать-одиночка. И вынуждена снимать крохотную квартирку на пятом этаже в старом доме. Две смежные комнатки; старая мебель, которая уже рассыпается; вечно протекающие потолки, зацветшие углы и облезшие обои.

Игорь сказал — она ненавидит свою квартиру! Просто Светке деваться некуда. Приличное жилье стоит много дороже, да и эта халупа на проспекте Победы обходится ей будь здоров — в две с половиной тысячи рублей ежемесячно. И даже телефона нет!

А все мерзкий Светкин характер. Разругалась с родителями и ушла от них. Вот и имеет теперь самостоятельности выше головы. Как только справляется, зарплата ведь у девчонок крохотная — около четырех тысяч. Если отдавать больше половины за жилье, на что жить? И ребенок у нее болезненный, то и дело Тане одной в отделе приходится отдуваться, пока малыш не выздоровеет.

Садик, правда, Светлана недавно неплохой для сынишки подыскала, санаторного типа, так вроде все наладилось. Последние полгода мальчишка не болел, Светка хоть работать нормально могла.

И с Таней ей повезло. Девчонка еще при родителях живет, и продавщицей пошла просто так, не из необходимости. Постоянно Светку деньгами выручает, Игорь сколько раз видел. И с долгами не торопит, а может, и забывает про них.

Светка все извиняется, а Таня ее успокаивает — не к спеху, мол. «Корми получше ребенка, а я без денег не сижу, у меня отец прилично зарабатывает».  Он у нее, кажется, начальник цеха на «Северстали». Вряд ли меньше тридцати-сорока тысяч в месяц получает.

С другой стороны, Света тоже старается подруге добром отплатить. Таня девчонка совсем, в ней еще детство играет, любит по мелочам командовать — там пыль вытри, тут цветы полей или вниз в кафе за чаем сбегай, когда покупателей в отделе нет. И Света ничего, не огрызается, делает. Даже посмеивается добродушно, будто между ними разница в возрасте не  пять месяцев, а пять лет.

На Таню трудно сердиться. Уж очень легкая девчонка, удивительно светлая. Всегда улыбается. И про Светиного малыша она никогда не забывает: то яблоки ему принесет, то виноград, то апельсины, а то и игрушку не из дешевых купит. Опекает подругу, сочувствует ей, это понятно.

Тамара разочарованно пробормотала:

—Вообще-то, по словам Игоря, обе девчонки очень неплохие, хоть и разные. И обе никак не могут быть воровками, Игорь поклясться готов.

—Еще бы он их оговаривал, не дурак ведь,—хмыкнул Лешка.— Лучшая тактика!

—Неправда,—вспылила Тамара.—Он так не только мне, он и Лельке то же самое говорил, я сейчас вспомнила! Еще когда в первый раз к ней пришел, на работу нанимать от имени… как его? вечно из головы вылетает... короче, от имени своего шефа.

—Скобелева,— подсказал Лешка. И с любопытством спросил:—А что еще он в тот день рассказывал?

—Он не рассказывал,—угрюмо поправила его Тамара,— а отвечал на Лелькины вопросы. Их было столько… Я даже разозлилась!

Некоторое время Тамара с Лешкой молча пили кофе, каждый думал о своем. Потом Лешка разочарованно протянул:

—Ты права. Лелька действительно не назвала вора. Знаешь…

—Что?—с жадным любопытством воскликнула Тамара.

—Похоже, она сама пока его точно не вычислила.

—Ты что?!

—Я серьезно. Как ворует, поняла, а вот кто… Вспомни, она же сама тебе об этом сказала!

—Ага,—огрызнулась Тамара.—А когда я спросила, что же она там целую неделю высиживала, если все так просто, она мне заявила — вычисляла виновника. Получается — знает.

—Но не уверена,—поставил точку Лешка. Он подлил Тамаре кофе. —Впрочем, это неважно.

—Почему?

—Как я понял Филимонова, тут главное — предотвратить следующие кражи. Иначе Скобелев закроет отдел.

Тамарино лицо просветлело:

—Это было бы неплохо, правда?

—Ты о чем?

—Ну… Я имею в виду… Раз воровать не будут…

—Дурочка!—возмутился Лешка.—Если Лелька докажет сам факт воровства и не укажет виновника… Ох и не завидую я этой троице! Особенно девчонкам.

Тамара ошеломленно молчала. Лешка сурово закончил:

—Твой платиновый мальчик без работы не останется, мужик все-таки, и из города запросто смыться может, он свободен, ни детей, ни жены на шее. А вот той же Светке куда деваться, если клеймо воровки за ней потянется? Специальности другой у девчонки нет, кто ее продавцом возьмет? Или Таню, от которой ты в восторге? Можешь сразу ставить на обеих крест.

—Так-таки крест,—убито пробормотала Тамара.

Лешка пожал плечами. А она сердито закричала:

—Что ты прицепился к моему Игорю?! Ты просто ревнуешь, вот! А воровала Светка, не он, я поклясться готова!

—Ну, клянись,—раздраженно потребовал Лешка.

Но Тамара лишь рукой махнула и засобиралась домой. Лешку она в эти минуты почти ненавидела. А Игоря Воскресенского считала невинно оклеветанным. Себя же презирала. Нет, и зачем она только пришла к Лешке?!

Поймав сочувственный взгляд Сазонова, Тамара окончательно разозлилась и заявила:

—Лучше бы ты пантеру на улице подобрал, а не кошку!

—Может, тогда уж саблезубого тигра?—невинно улыбнулся Лешка.

—Может,—прорычала Тамара и изо всех сил хлопнула дверью.

Лешка засмеялся, а потом озабоченно подумал, что сегодня вечером Томик встретится со своим прилизанным красавчиком и все ему расскажет. Тем более, Лелька не просила ее держать свои слова в тайне. Скажем, не знала о свидании? И если Воскресенский действительно вор…

Нет, эти две сестрички его раньше времени в гроб вгонят!

                                                ГЛАВА 14

Этот день Тамара Журжина запомнила на всю жизнь. И естественно, винила  во всем Лельку. Именно старшей сестре пришла в голову дурацкая идея заняться детективной деятельностью. Сыскарь, елки. Ищейка курносая. Шило у нее не в том месте, вот что!

Ладно бы Лелька была одна, как Тамара. Но замужняя женщина, мать двоих детей, у которой и без того полно обязанностей… Скучно ей, видите ли! Когда изо дня в день одно и то же. А остальные как же живут?!

                                                ***

Лешка Сазонов оглянулся и изумленно выругался: уже полчаса за ним по пятам тащилась рыжая кошка. Осторожно обходила лужицы, терпеливо жалась к его ногам у светофоров и никак не хотела теряться.

Лешка уже тысячу раз себя проклял. Как ему пришло в голову подобрать эту кошку и притащить ее в дом? Он же всегда их терпеть не мог! Обзавелся собственным животным, оно ему надо?

Лешка угрюмо фыркнул, вспомнив, как орала эта нахалка, когда он пытался закрыть ее в квартире. Визжала так, будто ее кто резал. Пока вылетевшая на лестничную площадку соседка категорично не потребовала прекратить мучить бедняжку. Иначе, мол, она сегодня же обратится в общество по защите животных. Лешка даже удивился, неужели в Череповце такое есть?

Спорить с разъяренной теткой он не рискнул, выпустил Матильду на свободу и даже почувствовал некоторое облегчение: наконец-то он от нее избавится. И не будет трястись всякий раз, когда эта тварь лезет к нему в постель и сворачивается душным клубком чуть ли не у самой физиономии. И без того пострадавшей от когтей, правда, пока женских, что утешало мало. Царапины на руках, оставленные Матильдой, заживали ничуть не быстрее.

Выгнать рыжую нахалку было практически невозможно. Первое время  Лешка терпеливо сбрасывал ее на пол и даже пытался усовестить, но не проходило и пяти минут, как Матильда снова  оказывалась рядом. Ладно хоть не пускала в ход когти!

Чувство вновь обретенной свободы — кому только нужны эти «братья наши меньшие»?— пьянило Лешку недолго. Уже у первого перекрестка он чуть не упал от неожиданности, когда ему в ноги метнулся лохматый рыжий комок. С тех пор Матильда не отставала. Спрашивается, не могла подождать хозяина во дворе?

Погода сегодня была отвратительной, с ночи моросил дождь, и резкие порывы ветра то и дело бросали в лицо колючие холодные капли. Даже капюшон не спасал, хотя Лешка надвинул его ниже некуда.

Лешка покосился на бредущую за ним Матильду и хмыкнул: ну и упрямство! Вылитая Томка, он тогда не ошибся. Вымокла давно, тень рыжая, не кошка, но упорно тащится по пятам. Спрашивается, чего ей дома не сиделось? Пропустить что боялась? Или думала, снова одна останется? Нет, баб никому не понять. Даже этих, с хвостом.

Лешка криво улыбнулся: вот Крыс у Томки — другое дело. У него все на морде написано. Простые и понятные мужские желания. Пожрать бы побольше и повкуснее, поспать всласть да  за красоткой какой увязаться, ежели встретится во время прогулки да не будет противиться, иначе — ну ее к черту…

А эту рыжую девку разве поймешь? Из теплого дома под дождь да еще по собственной воле? Крысеныша, Томик говорила, в такую мерзкую погоду с крыльца только пинком можно гулять отправить. Даже если ему и нужно срочно под ближайший куст. Но чтобы добровольно под холодную морось?

Лешка поежился и сунул руки поглубже в карманы. Впрочем, он ничуть не умнее Матильды. Взял себе еще недельку без содержания, компаньон на взводе, ему о Машкиных ногтях не расскажешь, иначе год проходу не даст, а самого куда понесло? Лельку выслеживать? Перестраховщик!

Да с чего он взял, будто глупая девчонка кого-то интересует? Поверил Томику, что дело раскрыто, явно у него с головой проблемы, и немалые. Сам же забегал на неделе в магазин, поднимался в ювелирный отдел, покупателем, правда. Томику к Новому году новые часы присматривал в виде кулона на цепочке. Топтался там с час, не меньше. Но так и не понял, где можно на время припрятать драгоценности. Голые стены, а горшки с цветами, по словам Петьки Филимонова, раз десять все по очереди обшаривали. И манекен на виду, с бедняги самый молодой опер в последний раз даже платьишко содрал, а под ним один пластик, жалкое зрелище.

Нет, как он, кретин, поверил, что Лелька за неделю раскрыла дело, над которым профессионалы уже полгода мучаются?! Нашла якобы тайник, где прятали золото, перед тем как вынести. Да нет в этом отделе таких мест!

И Петька Филимонов на ушах. Сказал вчера вечером Лешке, что Зимина обещала ему на сегодня следственный эксперимент. Синеглазая легкомысленная Лелька — и следственный эксперимент…С ума сойти!

Мол, Зимина на пару минут останется одна в комнате — любой мог на такое короткое время у прилавка без присмотра остаться, это ясно, пусть коллега даже в окно немного поглазеет или с цветами повозится — и спрячет одно из украшений.

Лелька заявила, что можно и два, но… Чистота эксперимента будет нарушена! Кстати, они за дверью и время засекут. Может, ей гораздо меньше двух минут потребуется? Еще и попросила бедного Петьку выбрать, что ей спрятать — кольцо или браслет, мол, все равно. Ошалевший Филимонов, понятно, остановился на браслете, его спрятать сложнее. Наверняка всю ночь не спал, бедолага, волновался. Искать-то ему!

Поверил он, интересно, Лельке или от безнадежности согласился на эту клоунаду?

Лешка задумался, наступил в лужу и обозвал себе кретином еще раз: правая нога сразу промокла по щиколотку. Правда,  до Лелькиного дома он наконец добрался. Посмотрел на часы и разочарованно скривился: восемь утра. Придется ждать.

Лешка осмотрел небольшой двор и уныло побрел к детской площадке. Там какой-то доброхот из местного жэка этим летом поставил резную беседку и раскрасил ее во все цвета радуги. От ветра она, конечно, не спасала, зато от дождя — запросто. И скамья там есть, Лешка хоть воду из кроссовки вытрясет, ох и ледяная же, пальцы совершенно занемели.

Ждать Лельку пришлось не очень долго. Лешка за это время даже промерзнуть как следует не успел. Только что нога застыла, хоть он и выжал носок, перед тем как снова надеть.

Ясно было, что Лелька собиралась добираться до Советского проспекта пешком. Иначе бы не вышла за час до открытия магазина. Автобусом или трамваем минут за пятнадцать доехала бы. Чудачка! По такой-то погоде…

Лешка криво ухмыльнулся: хорошо, Томка упомянула, что сестрица по-прежнему гримируется. Иначе он не узнал бы Лельку в этой серенькой очкастой тетке средних лет.

Лешка обратил на нее внимание совершенно случайно, просто слишком долго никто не выходил из Лелькиного подъезда. И понял, что это Лелька, лишь когда женщина под огромным мужским зонтом свернула к скверу. Вдруг вспомнил, что он уже когда-то ее видел. И тут же бросился следом. До Лешки наконец дошло — когда именно.

Они в тот день натравили на Лельку его приятеля Сашку Кочеткова, Томик назвала эту операцию — «Крест на частных сыщиках». Просчиталась, правда. Лелька  выкрутилась, талантлива, надо признать.

Сашка, как Лешка выяснил чуть позже, наконец помирился с неизвестным вандалом — так и не сказал, кстати, кто там с его почтовым ящиком развлекался, наверняка та еще историйка!— а Лелька получила приличную сумму в качестве премиальных. Ну, и уверенность, что частный сыск ей по плечу.

Лешка догнал Зимину и пристроился за ней метрах в пяти. Брел за Лелькой и невольно ухмылялся, представляя себе картину со стороны: хороша цепочка! Сутулая некрасивая тетка в невероятных ботах — где их только Лелька откопала?— за ней высоченный и широкоплечий мужик, клацающий от холода зубами, а следом — тощая рыжая кошка, ничем не напоминающая недавнюю пушистую красавицу, которой восхищалась мать. И вся троица маялась дурью, иначе не скажешь!

Лелька Зимина спасалась от скуки, придумав себе новую игру. Оставалось удивляться, что она  до сих пор ей не надоела. Наверное, они с Томиком перестарались, нужно было попроще дельце подобрать.

Сам Лешка явно разыгрывал душевнобольного, иначе бы не плелся следом, изображая «секьюрити». Непонятно только — от чего или от кого он собрался охранять Томкину ненормальную сестрицу.

А Матильда зачем-то шпионила за хозяином. Вбивала в его глупую голову, что не одно доброе дело не остается безнаказанным. Вот и брела за Лешкой следом, а он мучился угрызениями совести — вытащить несчастное животное под дождь! Нет, он точно изувер, а Матильда просто дура!

Дальнейшее произошло так быстро, что Лешка потом так и не смог все толком вспомнить, как ни старался. Даже Петькины вопросы мало прояснили ситуацию. Видимо, Лешка слишком замерз и слишком расслабился. Убедил-таки  себя в собственной дурости. Вот и не смотрел по сторонам, буквально загипнотизированный сутулой спиной идущей впереди тетки.

Лешка почти поверил, что ошибся, и впереди него идет не Лелька, а незнакомая женщина. Шел следом просто по инерции и тоскливо прикидывал, заработал он за это кошмарное утро средненькую простуду или отхватил что-нибудь поосновательнее. Типа воспаления легких или бронхита. Решил, что вряд ли легко отделается — уж слишком саднило горло.

Краешком глаза Лешка отметил догоняющую их с «Лелькой» длинную золотистую машину и хмуро подумал, что такой цвет поздней осенью только раздражает, он больше подходит лету. Единственное светлое пятно на улице!

Площадь Металлургов была совершенно пустынной, сумасшедших, кроме них, не находилось, нормальные горожане предпочитали отсиживаться сейчас в теплых помещениях. В офисах ли, в собственных квартирах — неважно. Поэтому, когда женщина шагнула с тротуара на дорогу, Лешка пошел следом, машинально отметив скользнувшее за ним рыжее пятно. И тут…

Ему показалось, что застывшая где-то за их спинами машина вдруг обрела крылья, настолько быстро и бесшумно она оказалась рядом. Лешка обернулся и глаза его округлились от ужаса: новенький «Мерседес» молнией несся на них с Лелькой!

Как он успел отшвырнуть в сторону Лельку, кошку и откатиться сам, Сазонов и сейчас не мог понять. Втихую благодарил судьбу,  ангелов, присматривающих за душевнобольными — а кто они все трое, как не сумасшедшие?— и армию, от которой его не смогла после института отмазать мать. Какую-то физическую подготовку он там вопреки всему получил и еще не все подзабыл.

Лешка лежал на грязном асфальте и неверяще провожал взглядом уносящуюся к проспекту Победы роскошную машину. Происходящее казалось дурным сном, и он глупо улыбался, радуясь, что остался жив и, кажется, почти цел. Однако многострадальные ладони…

Лешка с трудом сел и присвистнул: вот и исчезли оставленные Матильдой царапины. И следа от них не осталось, как и от самой кожи. Гольное мясо! Елки, век бы такого не видать.

Рядом засмеялись, и Лешка испуганно вздрогнул: смеяться сейчас?!  И тут же  зажмурился от стыда: Лелька! Как он мог забыть о ней?! И кошка где-то рядом, жива ли?

Лешка обернулся и невольно крякнул: в паре шагов от него сломанной хрупкой куклой ничком лежала Лелька. Массивные роговые очки слетели с ее носа, дурацкий полуседой парик валялся рядом, нелепый зонтик давно унесло ветром…

Густые пепельные волосы казались почти белыми на мокром асфальте, тоненькие пальчики судорожно сжаты… Лешке аж поплохело: он убил ее! Не рассчитал силы, швырнул будто тряпичную, идиот! Что же делать?!

Тут Лелька вздрогнула, шевельнулась, приподняла голову, и Лешка оторопело замер. Огромные синие глаза— цвет крымского неба над морем в солнечный день— в упор смотрели на него и… смеялись!

Непостижимая Томкина сестрица даже в такой момент осталась верна себе. Лешка из нее едва об асфальт дух не вышиб, из носа вовсю бежала кровь, правая щека на глазах наливалась синевой, а эта ненормальная весело воскликнула:

—Как ты здесь оказался?

—Гусей пас,—прохрипел Лешка, соскребая себя с асфальта.

—А я…

—Понятно, ты гуляла, уж очень погоды в Череповце стоят чудные.

Лешка вертел головой, высматривая Матильду поблизости, и страшился увидеть вместо нее рыжее пятно на тротуаре. А Лелька села чуть ли не в лужу, удивленно посмотрела на закапанную красным руку, достала носовой платок, зажала им разбитый нос, пытаясь остановить кровь, и прогундосила:

—Знаешь, я всегда хотела, чтобы ты обломал Томика…

—Мечтать не вредно,—проворчал Лешка.

И выругался от облегчения. Потому что увидел наконец и Матильду. Она… уходила от него! Неторопливо шла через площадь к парку и ни разу не оглянулась на своего временного хозяина.

Лешка ухмыльнулся: проклятая кошка, по крайней мере, на первый взгляд отделалась легче всех, она даже не хромала. Недаром говорят, что в кошке семь жизней. Как и в Лельке!

Лешка с кряхтеньем встал, оглядел свои вконец испорченные брюки и  поморщился. Потом рывком поднял Лельку, бросил взгляд на совершенно пустую улицу и проворчал:

—Пустячное дельце, чтоб его…

—Ты о чем?— еле слышно спросила она.

Лешка с неприязнью покосился на Лелькино бледное личико и едва успел подхватить ее на руки. А теряющая сознание Лелька шепнула:

—Ногу, кажется, вывихнула…

                                                ***

Тамара сидела за компьютером и делала вид, что пишет новую программу для гальванической линии. На самом деле ей было не до работы. Мысленно она была в ювелирном отделе.

Тамара злилась на весь свет: ну почему такая несправедливость? Именно сегодня они получили долгожданный заказ, и ей никак не удрать. Пока не посмотрит первую загрузку. А это в лучшем случае через час, так как пока вся партия на участке травления.

Не обращая внимания на легкомысленную болтовню коллег — они уже обсуждали, на что истратят новогоднюю премию!— Тамара пыталась представить, что происходит сейчас в ювелирном отделе. И жалела, что ее нет рядом с Игорем, ему в эти минуты так необходима моральная поддержка.

После своей вчерашней встречи с Воскресенским и серьезного разговора — они до трех часов бродили по ночному Череповцу — Тамара была на сто процентов уверена: Игорь в кражах не замешен. В нем… в нем слишком много благородства!

А Сазонов — хрюшка. Оговорил его из вредности. Ревнует, да-да, хоть и не хочет признать! Тоже нашел вора. Лишь бы разозлить Тамару. Еще и доказательств целую кучу нарыл, ну и бессовестный. Подтасовал факты!

Тамара пренебрежительно фыркнула: зря старался. Она ему ни капли не поверила. Игорь просто не мог украсть, Тамара  голову готова прозакладывать.

Она не могла ошибаться! Иначе Игорь не обрадовался бы так сильно, когда Тамара сообщила ему, что дело практически закрыто. У него даже глаза засияли, стали мягкими, словно бархат… сохраняя при том цвет ртути…Это буквально завораживало!

Правда, Игорь так и не поверил, что виноват в кражах кто-то из двух продавщиц. Уверял Тамару, что за эти пару лет узнал девчонок, как себя, они не способны на воровство. И за Свету почему-то обиделся еще больше, чем за Таню, чем окончательно настроил Тамару против нее.

По словам Игоря, Света только внешне колюча и грубовата, элементарная защитная реакция. А на самом деле она робка и беззащитна. И очень доверчива.

Нет, все мужики слепы, как кроты!..

Тамара немного изменила цикл загрузок и удовлетворенно улыбнулась — вроде сойдет. Теперь главное — проследить, чтобы температуру растворов держали у верхних пределов, а не у нижних. И на органику ванну самой проверить. Уж очень капризно золотое покрытие, то начинает отслаиваться, то вдруг набросы пойдут, то подгары…

Телефонный звонок прозвенел в тот момент, когда Тамара летела с Игорем на Багамы. Естественно, после его объяснений в любви и Лешкиных рыданий в аэропорту при прощании. Тамара даже пожалела Сазонова. Он был так жалок!

Тамара машинально подняла трубку и недоуменно поморщилась, услышав голос только что оставленного за тысячи километров Сазонова. Она постучала по аппарату и раздраженно проворчала:

—Дай мне наконец спокойно окунуться в океан! Впервые ведь!

—Ты на Канарах или на работе?—ничуть не удивился Лешка.

Тамара вздрогнула, закрыла файл и буркнула:

—Умеешь ты все испортить.

—Я такой,—скромно признал Лешка.—Сейчас ты в этом убедишься.

Тамара покосилась на явно подслушивающую Чайкину и сердито воскликнула:

—Татьяна Петровна, займитесь программой, в конце концов, это ваша прямая обязанность!

—Томочка, но вы собирались сами над ней посидеть,—забормотала штатная сплетница, подаваясь на шаг назад.

—Не получилось,—мстительно прошипела Тамара.—А к вечеру ее нужно запускать, не забыли?

И вздохнула с облегчением, когда помрачневшая Чайкина поплелась за свой стол. По счастью, он стоял достаточно далеко.

Тамара взяла трубку, отошла к окну и села на подоконник.

 —Ну?

Лешка, немного помолчав, спросил:

—Ты вчера вечером с Воскресенским встречалась?

—Ревнуешь?

—Обязательно. Так да или нет?

—Мы в театре были. В Череповце Леонтьев на гастролях, чтоб ты знал.

—Теперь знаю.

Тамара фыркнула. Лешка покашлял и почти прошипел в трубку:

—Ты ему о разговоре с Лелькой рассказывала?

—А твое какое дело?

—Я серьезно.

—И я!

Лешка так долго молчал, что Тамара нервно встряхнула трубку. Ей показалось, что их разъединили. Или телефон испортился. Но тут Лешка прорычал:

—Конечно, твоя груда металла вне подозрения!

—Моя — чего?— растерялась Тамара.

—Я имею в виду твоего платинового мальчика и его золотую рухлядь на колесах.

—Не рухлядь!

—Ах да, ты называешь это «Мерседесом»…

—Лешка, кончай цепляться к Игорю!

—Послушай, ты можешь хоть раз в жизни ответить без скандала на один- единственный вопрос?!

—Могу, наверное, только не ори так, у меня трубка уже горячая.

—Вот и ответь — говорила ты Воскресенскому, что Лелька сегодня с утра притащит в отдел милицию и при ней триумфально закроет дело?

—Ну…

—Да или нет?

—Да.

Лешка зловеще молчал. Тамара встревоженно закричала:

—Что случилось?

—Ничего страшного,  к счастью. Если не считать, что Лельку пытались только что размазать по асфальту.

—Что?!

—Ослабла на уши?

—Что с Лелькой, кретин?!

—Критика конструктивна, не возражаю, действительно кретин, я даже плакат над кроватью думаю повесить, чтобы подлечиться не забыть…

—Лешка, я…

Тамаре внезапно стало страшно. Показалось, что она никогда больше не увидит сестру. Легкомысленную Лельку с пронзительно синими глазами и жадным интересом к жизни. И по собственной вине не увидит. Ведь если бы она не подсунула Лельке это страшное дело о кражах…

Но тут Лешка с тяжелым вздохом сказал:

—Ничего с твоей сумасшедшей сестрицей не случилось. Не считая пары синяков, разбитого носа и скромного вывиха.

Тамара, только что похоронившая Лельку, всхлипнула. Лешка проворчал:

—Не волнуйся, она уже дома. Серега ее облизывает, а Мишка с Динкой поливают слезами. И свой дурацкий эксперимент она перенесла на завтра. Если он вообще понадобится…

И Лешка бросил трубку. Потрясенная Тамара посмотрела на часы: только двенадцать. А где же тогда Игорь и… милиция? Неужели… Желтый «Мерседес»! Их не так много в городе, а уж такого  цвета…

Она вопросительно покосилась на телефон, но звонить не захотела. Почему-то показалось, по телефону не узнать правды. Не обращая внимания на удивленные взгляды Татьяны Петровны и старика бухгалтера, Тамара бросилась к шкафу, схватила с вешалки свой кожаный плащ и пулей вылетела из комнаты. Про долгожданный новый заказ она и не вспомнила.

                                                ***

На Советском проспекте Тамара понемногу начала приходить в себя. Наверное, из-за настороженных и временами сочувственных взглядов прохожих. Только сейчас она поняла, что всю дорогу бежала.

Остановившись у витрины сувенирного магазина, Тамара заставила себя отдышаться и брезгливо поморщилась, глядя на свое отражение. Плащ наброшен на плечи, волосы висят мокрыми сосульками, по лицу стекают капли дождя, влажная блузка прилипла к груди…

Она сунула руки в карманы плаща  — пусто. Только носовой платок и свернутая квадратиком сотня, даже щетки для волос нет. И почему она, как все женщины, не носит сумки? Вон у Татьяны Петровны в ней только что розового слона нет, а так все, что душе угодно.

Напряженно глядя в оконное стекло, Тамара кое-как расчесала пальцами волосы и промокнула носовым платком  лицо. Подумав, надела и застегнула на все пуговицы плащ и беспомощно пожала плечами: сделать большее не в ее силах.

У магазина Скобелева девушка остановилась и взволнованно осмотрелась — никого. Даже зевак нет. Или милиция уже уехала? Забрав… забрав виновных? Но ведь машину могли угнать! Если Воскресенский не полный дурак, он так и заявит!

Тамара зябко поежилась, поймав себя на мысли, что она уже не ищет оправданий для Игоря и не думает о его невиновности, она просто не хочет, чтобы его арестовали. Он слишком красив для тюрьмы! Или для лагерей. Ему там не место.

Понимая, что тянуть время бессмысленно и это ничего не изменит, Тамара решительно шагнула к крыльцу. «Девчонки наверняка уже все знают», — подумала она. И все-все ей расскажут. Вряд ли продавщицы забыли  Тамару, все-таки она тогда зашла в кабинет Игоря и хорошо помнила, какими любопытными взглядами  ее встретили, когда она вышла.

Тамару раздражала тишина в огромном помещении, будто ничего плохого здесь не случилось. Вселенское спокойствие! По-прежнему у входа и на лестничных площадках дежурили полусонные охранники в парадных черных костюмах, по этажам неспешно передвигались солидные покупатели и просто любопытные — дешевых вещей тут не продавали,— по-прежнему везде горели яркие лампы, уж очень пасмурно было на улице.

Тамара поднялась на третий этаж и застыла в изумлении: ювелирный отдел был открыт. Открыт, как в обычный день!

Она осторожно заглянула внутрь — ничего не изменилось. Словно она переместилась в то субботнее утро, когда впервые появилась здесь с дурацкой идеей самостоятельного расследования.

У дальней витрины, как в прошлый раз, стояла какая-то женщина и рассматривала товар. А Таня со Светой были в тех же голубых форменных халатиках с визитками у воротничков. Они о чем-то беззаботно болтали и не спускали глаз с единственной покупательницы.

Лимонное деревце у окна все так же радовало глаза гостей четырьмя плодами, а китайская роза — единственным бутоном. Девушка в белом платье продолжала куда-то бежать, и безобразной дешевой бижутерии на ней не стало меньше.

Дверь в комнату Игоря была закрыта, и сердце Тамары учащенно забилось: а вдруг он арестован? Девчонкам просто на него наплевать, кто он им, отдел же прикрывать из-за ареста Воскресенского не сочли нужным.

Тамара побледнела, голова внезапно закружилась, и она прислонилась к стене. А потом заставила себя войти в отдел и поздороваться.

Девчонки посмотрели на нее с любопытством, но без малейшего сочувствия. Светка так даже отвернулась к окну и стала напевать себе под нос какую-то популярную мелодию. Таня вежливо спросила:

—Подошла вам цепочка?

Тамара судорожно сглотнула и кивнула. Света хмыкнула. Таня покосилась на закрытую дверь и понизила голос:

—Вы к Игорю?

—Я? Да. А… он на месте?

—Ага. Только у него неприятности.

Почувствовав, как повлажнел от пота лоб, Тамара пролепетала:

—Какие?

—Машину утром угнали, представляешь?

—«Мерседес»?

—Ну да. Так что он не в себе, это ж какие деньги…

Света обернулась, глаза ее недобро блеснули, и она сказала:

—Незачем было выпендриваться! «Жигули» ему, видите ли, не машина!

—Кончай, Светка,—одернула Таня.—Ты же знаешь, Игорь еще не все долги отдал, обидно же…

«Еще и долги у него!—ахнула про себя Тамара.—Нашел способ их вернуть, скотина!»

Не обращая больше внимания на девушек, она почти вбежала в кабинет Воскресенского и с грохотом захлопнула за собой дверь. Тамара буквально кипела от возмущения. И вовсе не кража драгоценностей была тому причиной— в конце концов, Тамара не верила, что богатство в нашей стране можно нажить абсолютно честным путем, так что не грех и поделиться, — но убийство… Покушение на убийство ее бедной сестры?! И сидит, подлец, здесь как ни в чем ни бывало, в полной уверенности, что милиция ничего не докажет!

Тамара тысячу раз читала о подобных историях в детективах: сбить человека, а потом заявить об угоне. И почти всегда это сходило преступнику с рук. Не искать же в машине отпечатки пальцев хозяина? И свидетели не помогут, сейчас у половины легковушек стекла тонированные, ничего не рассмотришь, как ни старайся.

Игорь поднял на нее усталый взгляд, и Тамара подумала: «Лицемер! Знал же, что Лелька моя сестра!»

Она почти упала на стул и, в упор рассматривая бессовестного человека, спросила:

—Говорят, у тебя машину угнали?

—Угнали.

—И когда?

—Откуда мне знать? Утром заметил, перед тем, как на работу ехать.

—Это во сколько?

—Что — во сколько?—немного раздраженно переспросил Игорь.

—Во сколько ты собрался на работу ехать?

—В девять пятнадцать, как обычно. Что за вопросы?

Тамара прикрыла глаза и быстро посчитала: «Лелька собиралась пройтись пешком, она сама мне говорила. Значит, вышла часов в восемь, ну, с небольшим. Так что этот подонок мог запросто бросить свой драгоценный «Мерседес» где-нибудь на улице и спокойно вернуться домой. А потом разыграть для милиции потрясение — как же, машина пропала! Сам наверняка уверен — она вот-вот найдется. Уж такую даже наша милиция не проглядит».

Но Игорю Тамара ничего этого не сказала. Уселась поудобнее и заявила:

—Вопросы как вопросы. Лучше скажи — ты в милицию заявлял?

—Само собой.

—Когда?

—Да сразу же, как двери гаража открыл. С сотового позвонил.

—А они что?

—Обещали искать,—уныло буркнул Игорь.

Тамара прищурилась: ну и ну! Нашел дурочку. Прямо-таки театр одного актера. И  почти весело воскликнула:

—Думаешь, я тебе поверила?

Игорь смотрел удивленно, но молчал. Тамара с горечью заметила:

—Правильно. Лучше рта не открывай, я не хочу, чтобы тебя посадили. Идиотка, понятно! Знала же, смазливый мужчина — ошибка природы, тут не без сбоев, так нет — почти влюбилась.

—Только почти?— с усмешкой поинтересовался Игорь.

—К счастью,— отрезала Тамара.

Некоторое время они молчали, рассматривая друг друга. Тамара с грустью, будто прощаясь, Игорь — с откровенным любопытством. Тамару даже восхитила его самоуверенность. Воскресенский явно считал, что он неуязвим. И, наверное, был прав. Ее догадки не доказательства.

—Ты знаешь, что твоей машиной едва не сбили мою сестру?—резко спросила Тамара.

Глаза у Воскресенского округлились, и она раздраженно прошипела:

—Молчи уж, говорить буду я!

Игорь пожал плечами, но смотрел удивленно и настороженно. Тамара угрюмо бросила:

—Не переиграй.—Помассировала все еще ледяные руки и сказала:—Вчера я проболталась, что Лелька закончила расследование. К тому же ляпнула, что на сегодня у нее назначена встреча с Филимоновым здесь, в твоем отделе. Зачем, я точно не знала, но раз делу конец… Сегодня Лельку сбила машина. При свидетеле. Золотистый «Мерседес». Вряд ли еще один такой есть в городе, сам понимать должен… Теперь слушай. Я знаю, что ты преступник. Вор и несостоявшийся убийца. На первое мне плевать. Второе же… Лелька жива, и этим все сказано! Мало того, она знает, как украли, но до сих пор не знает кто. Так что успокойся и не трогай ее больше.

Игорь по-прежнему смотрел на нее, и Тамаре стало не по себе, до того жестким и холодным был его взгляд. И изучающим.

Тамара сдвинула брови и прошептала:

—Тебе меня не запугать, не старайся. И вообще я на твоем месте сбежала бы из города. Сегодня же. На всякий случай. Чтобы не задержали.

—Ты не на моем месте,—угрюмо усмехнулся Игорь.—И я не вор, что бы ты ни говорила.

—И «Мерседес» не твой?!—гневно закричала Тамара.

Игорь пожал плечами и спокойно сказал:

—У меня его угнали, ты знаешь.

Забыв о недавнем желании поговорить тихо и без свидетелей, Тамара вскочила со стула и рявкнула:

—Ну еще бы! Заявил об угоне и концы в воду!

—Почти влюблена!— невпопад заметил Воскресенский и засмеялся.

Тамара покраснела, кулаки непроизвольно сжались; она была в ярости. Воскресенский встал, указал ей на дверь и холодно произнес:

—Уходи.

—Я уйду,—крикнула Тамара.—А ты уезжай из Череповца!

—И не подумаю.

—Тогда сядешь!

—Нет.

—Сядешь, кретин!

Игорь подошел к двери, распахнул ее, довольно грубо подтолкнул Тамару к выходу. И уже в спину ей спокойно сказал:

—Пусть я вор, если тебе так легче. И даже кретин. Но против меня никаких улик. Так что я остаюсь.

Тамара чертыхнулась, с пылающим лицом выбежала из кабинета Воскресенского и наткнулась на испуганный взгляд Светланы и испытующий Танин. «Девчонки все слышали»,—поняла она. Но задерживаться в отделе не стала и бросилась к выходу.

Тамара в жизни себя так погано не чувствовала! Ей будто в душу плюнули, хотелось умереть или сбежать куда-нибудь далеко-далеко, чтобы поскорее забыть обо всей этой мерзкой истории. И о красавце Игоре, платиновом мальчике, чтоб он пропал!

                                                ГЛАВА 15

Тамара шла к сестре и люто ненавидела себя. Ведь она во всем виновата! Причем дважды. Первый раз — когда полезла не в свое дело и подсунула Лельке это дурацкое расследование. Зачем, спрашивается? До сих пор к Лельке не обратился ни один человек! Кому в Череповце нужен частный сыщик? Да никому.

И потом — кто ее вчера тянул за язык?! Лелька что, просила ее докладывать одному из подозреваемых, что она в понедельник утром поставит точку? Можно сказать, сама толкнула единственную сестру под колеса.

Тамара судорожно вздохнула: получалось, оба дела Лелька получила с ее подачи. Что Сашку Кочеткова они с Лешкой к ней направили, что Филимонов по их просьбе Скобелева уговорил обратиться к Лельке. А сиди она тихо, сопи себе в две дырочки спокойно, Лелька давно бы о частном сыске забыла. При полном отсутствии клиентов куда бы она делась? Точно, они с Лешкой два идиота!

Однако, вспомнив, что вчера проболталась Игорю она, а не Лешка Сазонов, Тамара помрачнела: лучше бы уехала в гости к родителям. А то и билеты пришлось сдать, и мама расстроилась, и Лелька в итоге едва не погибла.

Дверь Тамаре открыл Мишка. Взял у тетки плащ, а потом сделал таинственное лицо и поманил ее в ванную. Осторожно прикрыл дверь и прошептал Тамаре почти в ухо:

—Папа запретил маме заниматься сыском! Ка-те-го-рически. Сказал, что он безответственный кретин.

Тамара мучительно покраснела. Уж она-то хорошо знала, кто здесь безответственный кретин! Но племянник, по счастью, не знал, и Тамара очень надеялась, что никогда и не узнает.

Лелька ни разу в жизни не выдала ее! Подставляла сотни раз, артистично портила жизнь, трепала нервы, но не выдавала, нужно отдать ей должное.

Тамара  покосилась на себя в зеркало и поняла, что ей нужно срочно умыться. И причесаться. Потому что если простодушный племянник ничего подозрительного в тетке не заметил, то вот Серега Зимин… Он же перестанет пускать ее на порог, если что заподозрит!

Тамара плеснула в лицо холодной воды, ей стало немного легче, и она схватилась за расческу. С трудом раздирая спутавшиеся за день кудри, она спросила:

—А что мама?

Мишка пожал плечами:

—Смеется.

—Смеется?!

«Ну, Лелька,—почти восхищенно подумала она,— ничем ее не прошибешь! Смеяться после того, как тебя сбила машина…»

Мишка серьезно сказал:

—Дело-то закрыто, что ей дальше расследовать? И потом…

Мишка сделал паузу и в упор уставился на замершую тетку. Чужая тайна буквально распирала его, ярко-голубые глазищи горели, Мишка явно ждал Тамариной реакции. Не подводить же племянника! Тамара присела на край ванной и прошептала:

—Что — потом?

—Понимаешь, я подслушал,—немного смущенно признался Мишка,—так что это тайна.

—Я — могила, ты же знаешь,—уже с искренней заинтересованностью заявила Тамара.

Мишка кивнул, выглянул в коридор, плотнее прикрыл дверь и только потом с нескрываемым восхищением воскликнул:

—Мама все-таки решилась писать детективы!

—Что?!

—Ну да! Я сам слышал. Папа велел ей забыть о расследовании и о клиентах, а она ни словечка против. Говорит — сегодня поставлена точка. Дальше, мол, дело милиции, если они смогут довести его до конца, то есть собрать доказательства. А она, мол, решила написать детектив. Детектив, Томка, представляешь?! Говорит, это должно быть забавно, самой встать на место преступника, пусть даже мысленно…

Сердце у Тамары на секунду сжалось, что-то не понравилось ей в словах Мишки, но сознание на этом не задержалось. Тамару слишком встревожило другое — «сегодня поставлена точка, и дело только за милицией». За милицией! А дурак Воскресенский наотрез отказался сбегать из города!

Машинально чмокнув Мишку куда-то в ухо, Тамара фальшиво выдала:

—Здорово!

Мишка снова засиял, будто именно он собирался стать писателем, и племянник с теткой плечом к плечу вывалились из ванной. И почти столкнулись с Сазоновым.

Мишка мгновенно умчался к себе, гадая, что мог услышать Лешка, а Тамара возмущенно уставилась на Сазонова: и этот тут! Лешка же осмотрел ее с ног до головы и насмешливо констатировал:

—Мышь белая.

—Что?!—возмущенно прошипела Тамара, только что потерявшая одного поклонника.

—То есть мокрая,—поправился Лешка. Потом неопределенно махнул рукой и сказал:—Если ты каяться, то Лелька в спальне. Одна. Кстати, я пока молчал, цени.

Но Тамара его скромности оценить не пожелала. Ведь Лешка обозвал ее мокрой мышью! И именно тогда, когда она действительно на нее походила. Такое простить?!

Тамара сделала каменное лицо и оттолкнула Лешку в сторону. Сазонов непритворно охнул и со стоном пробормотал:

—А приложилась, куда там мыши! Чистая медведица…

Он помассировал  ноющее плечо — все его многострадальное тело представляло сплошной синяк — и проводил Тамару сочувственным взглядом. Зрелище ей предстояло нелегкое.

                                                            ***

Тамаре повезло, на Серегу она не наткнулась, его голос слышался на кухне, там же звенели голоса племянников. Тамара смело толкнула дверь в спальню и замерла на пороге, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть, тяжелые шторы были задвинуты, свет выключен.

—Лелька, ты не спишь?—едва слышно шепнула она.

—Да нет, заходи. И свет можешь включить, а то мне не дотянуться. Впрочем…

Лелька хихикнула, и у Тамары отлегло от сердца.

—Что «впрочем»?—уже смелее спросила она, напряженно размышляя, как поаккуратнее во всем признаться сестре.

—Если испугаться не хочешь, не включай. Мы и в темноте поговорим. А то вид у меня… Как Мишка сказал — только в триллере сниматься.

Искушение обойтись без света было сильным, но Тамара напомнила себе, что это она во всем виновата, и нащупала шнур светильника. Нажала на кнопку — и вскрикнула от неожиданности: на нее в упор и очень недобро смотрел Коська. Будто слышал, подлец, все ее покаянные мысли! А может, и в самом деле слышал? Кто их знает, этих зверюг, вон как глазеет…

Тамара опасливо отодвинулась от сидевшего столбиком у хозяйского изголовья кота, перевела взгляд на сестру и в ужасе закрыла рот руками: Лельку можно было узнать только по искрившемуся смехом левому глазу. Ярко-синему, прозрачному и полному жизни. Правый глаз заплыл, да и вся щека была багрово-фиолетовой и опухшей. А Лелькин аккуратный маленький носик стал круглым и больше всего напоминал подмороженную картофелину.

—Хороша?—фыркнула Лелька.

—И ты еще можешь смеяться?!— с отчаянием воскликнула Тамара.

—Не плакать же!

—Именно что плакать,—всхлипнула младшая сестра.

—Вот уж глупости,—возмутилась Лелька.—Прекрати сейчас же!

—Не могу,—выдохнула Тамара, размазывая по лицу слезы и в ужасе рассматривая багровую маску, под которой пряталась ее красавица сестра.—Ты еще не все знаешь…

—Так уж и не все,— поддразнила ее Лелька.

—Не все. Иначе не пустила бы меня на порог.

—Ты считаешь?

—Я… я тебя предала. Почти… почти убила.

—Преувеличиваешь,—мягко протянула Лелька, а Коська угрожающе зашипел.

Тамара отрицательно замотала головой, не соглашаясь с сестрой, а потом ткнула пальцем в кота и едва слышно пробормотала:

—Вот он знает…

Лелька попыталась сесть, но Тамара испуганно запротестовала, и Лелька сдалась. Махнула рукой и потребовала:

—Тогда сама сядь поближе. Вот так, чтобы я твои глаза видела. И перестань реветь, не маленькая!

Тамара зашмыгала носом, Лелька протянула ей лежащее рядом полотенце и велела привести лицо в порядок. Потом легко дотронулась до Тамариной руки и сказала:

—Я знаю, что ты вчера рассказала все Игорю, не беспокойся.

—Не беспокойся?—потрясенно прошептала Тамара.

—Ну да. Ничего страшного. Я удивилась бы, промолчи ты.

—Почему?

—Ну…—Лелька попыталась улыбнуться, но не смогла, саднило разбитые губы. Поэтому она сжала тонкие пальцы младшей сестры и нежно напомнила:—Ты была очарована, это понятно. Он очень красив.

—Он вор,—взволнованно воскликнула Тамара.—Он едва не убил тебя! Я его ненавижу!

Она вскочила и кругами забегала по крошечной спальне, натыкаясь на стены. Слезы снова застилали глаза, а кулаки сжимались от злости и горя: Игорь обманул ее доверие, предал ее, впрочем, так ей и надо, она тоже предательница, что бы там Лелька ни говорила…

Лишь через несколько минут Тамару насторожила странная тишина. Лелька не успокаивала младшую сестру и не утешала, что было бы естественно для нее, она просто молчала. И Лелькин странный кот перестал шипеть, а лег и прикрыл глаза, будто заснул.

Тамара побледнела, ей вдруг показалось, что Лелька потеряла сознание. Девушка бросилась к постели, в ее голове стучало: пока она носилась тут со своими дурацкими истериками, ее сестра умирала от боли!

Позвать на помощь Тамара не успела, потому что увидела — левый глаз сестры по-прежнему открыт. Вот только цвет его изменился и веселые искры пропали. Радужка потемнела, стала почти фиолетовой, а зрачок неподвижно застыл. Лелька словно ушла в себя.

—Тебе больно, мне сбегать за Сергеем или вызвать врача?—в панике прошептала Тамара.

—Нет, это не поможет,—вяло отозвалась Лелька.

Она посмотрела на сестру, и Тамара потрясенно поняла: в Лелькином взгляде вместо обычной иронии и смеха была горечь. И разочарование.

Тамара опустила голову, она вдруг подумала: Лелька может сказать что угодно, но в душе не простит ее. Ведь по Тамариной вине она едва не погибла. Из-за глупой болтовни!

—Почему ты решила, что Игорь вор?—неожиданно спросила Лелька.

Тамара пожала плечами и убито пробормотала:

—Какая разница?

—Никакой,—согласилась Лелька.—Потому что он ни при чем.

Тамара продолжала тупо смотреть в пол, до нее никак не доходило сказанное, и Лелька сердито воскликнула:

—Да очнись ты! Говорю же — крал не Воскресенский!

Тамара вздрогнула, недоверчиво покачала головой и напомнила:

—А золотистый «Мерседес»?

—Его,—кивнула Лелька.—Только за рулем был не Игорь.

—Умный,— с ненавистью протянула Тамара.—Не захотел пачкаться. Киллера нанял.

—Да ты совсем с ума сошла,—раздраженно прошипела Лелька.—Машину угнали!

—И он так говорит,—буркнула Тамара.—Даже в милицию сообщил, чтобы с себя подозрения снять…

Последнюю фразу Тамара произнесла едва слышным шепотом. Глаза ее округлились, она с ужасом смотрела на старшую сестру. Лелька грустно сказала:

—Наконец до тебя дошло. Игорь чист, как стеклышко. Не считая глупого звонка по телефону…

—Какого звонка?—непонимающе пролепетала Тамара.

—Я уверена, он после разговора с тобой позвонил своим девчонкам. Сказал, наверное, что они наконец отмучились и дело почти закрыто. Мол, в понедельник все решится, частный детектив даже милицию к ним в отдел пригласила, хочет точку поставить. Ведь он именно так тебя понял?

Тамара сидела с открытым ртом, не в силах даже кивнуть, и Лелька грустно констатировала:

—Так. А ты…

Тамара громко икнула и проскрипела:

—Значит, он не вор?

—Нет.

—И не убийца?

—Не сходи с ума!

Тамара взлохматила волосы, на ее лицо медленно возвращались краски, она с тяжелым вздохом сказала:

—Уже сошла.

—Даже так?

—Ну да. Я же ему в глаза заявила, что он вор. И посоветовала убираться из города. Пока не оказался за решеткой.

—А он?

—Сказал, что против него нет улик и он остается.

—Значит, спорить не стал?

—Зачем?—печально отозвалась Тамара.—Я бы все равно не поверила.

Сестры долго молчали, потом Лелька задумчиво протянула:

—Я думала, ты в него немного влюблена…

—Я тоже так думала.

—А сейчас?

Тамара пожала плечами, она не знала. Только понимала: ей не хочется видеть Игоря. Совсем. Потому что собственное предательство труднее всего простить тем, кого предал.

Неожиданно для себя она подумала: «Никому бы не поверила, что украл Лешка Сазонов». Даже если бы Тамаре предъявили неопровержимые доказательства, она бы сказала — они сфальсифицированы. А ведь Лешка и мизинца Игорева не стоит, почему так? Еще вчера она не хотела слушать Сазонова и сегодня была уверена: Воскресенский ни при чем, а после звонка…

Тамара встряхнула головой, прогоняя  дурацкие мысли. Все равно уже ничего не изменишь. Игорь для нее навсегда потерян. Ну и ладно. Он… он слишком красив! И не очень-то добр. А она — свинюшка.

 Тамара села поближе к сестре, чтобы хорошо видеть ее единственный открытый глаз, и недоверчиво спросила:

—А кто тогда вор?

Лелька похлопала ее по руке и насмешливо буркнула:

—Напряги извилины, малышка! Я ведь только что все сказала. Лишь имени не назвала.

—Сказала?

—Конечно.

Тамара сдвинула брови, пытаясь вспомнить, что же такого интересного сказала Лелька, но надолго ее не хватило. Она сердито воскликнула:

—Не морочь мне голову, ты ничего не говорила! О воре, во всяком случае, точно.

Лелька хмыкнула:

—Давай рассуждать?

—Давай,—согласилась Тамара.

—Для начала вспомни, что меня сегодня пытались сбить.

—Такое разве забудешь,—содрогнулась Тамара.

—Кто?

—Откуда мне знать?!

—Я же тебе сказала, Игорь сделал единственную ошибку — позвонил. Вопрос — кому?

—Ты сказала — девчонкам,—радостно вспомнила Тамара.—Значит — Светке. Я так и знала, что она воровка. У нее это прямо на лице написано. Аршинными буквами!

—У Светы нет телефона,— вздохнула Лелька.

—Таня?!

—Да.

—Не может быть!

—К сожалению, может.

—Но доказательства?!

—Вчера их еще не было, а вот сегодня… Сегодня мне, например, они уже не нужны.

—Я тебя не поняла,—убито прошептала Тамара.

Лелька укоризненно посмотрела на сестру и объяснила:

—Точно знает, кто вор, — Игорь. Еще вчера, я с ним говорила, он стоял на своем — крали чужие или краж вообще не было. Мол, они невозможны. И когда Игорь звонил Тане, он тоже в ней не сомневался. Обрадовать хотел. А что получилось?

—Что?—тупо спросила Тамара.

—Его подставили. По-подлому. Ведь если бы я погибла, никто бы не сомневался, что он убийца. Золотистый «Мерседес» в городе действительно один. А раз он убийца, то, значит, и вор. Так?

—Не так. Ты же сказала — «Мерседес» угнали.

—Правильно. Потому что у Игоря не было причин меня убивать. Он не крал, я точно знаю. Так как знаю тайник. А Игорю для краж он бы не понадобился. Воскресенский мог запросто взять с витрины что угодно еще вечером, выставив под каким-нибудь предлогом девчонок из комнаты, а потом заявить при сверке, что все на месте. Когда еще продавщицы обнаружат пропажу! Он давно бы вынес безделушку из здания…

—И Лешка так же говорил,—уныло признала Тамара.

—Другое дело — это слишком опасно. Раз, два Игорь мог бы рискнуть, но никак не восемь, он не дурак…

—Не тяни!

—Про завершение дела и встречу с милицией именно в понедельник кроме Игоря знал только один человек — Таня. И я жива. А значит…

—Она снова попытается тебя убить!

—Это вряд ли. Тогда ей придется убивать и Воскресенского. И потом, она же не думает, что я буду молчать после ее покушения!

Тамара смотрела тупо, и Лелька разозлилась: ну и сестрицу ей Бог послал. А вроде бы от одних родителей и росли вместе. Или на Томика так неудавшийся роман повлиял?

И Лелька терпеливо пояснила, что почти уверена: завтра Таня на работу не выйдет. Мало того, скорее всего она и из города на время уедет. Пока все не утихнет. Хотя прямых доказательств, достаточных для суда, у Лельки нет. Только убежденность — это она.

Ведь даже звонок Игоря ничего не доказывает. Таня запросто скажет, что она и Светлану ночью предупредила. Мол, сбегала. Слово против слова! И даже если в момент покушения Светлану видели десять человек, это ничего не значит. Она могла иметь сообщника.

Таня вообще очень неглупая девчонка. Тайники хитрые придумала. Вроде бы все на виду, а вот понять, что видишь…

Лелька вытащила из-под подушки дешевый перстень с громадным лиловым камнем и протянула сестре. Тамара сразу узнала — такие же уродцы были на белокурой девушке-манекене.

И тут… Глаза Тамары потрясенно округлились: Лелька отогнула в стороны широкие позолоченные половинки обруча, он был надрезан точно посередине, чтобы подогнать по размеру пальца, а под ним… Под ним пряталось Лелькино обручальное колечко с тремя крошечными брильянтами!

Лелька рассмеялась изумлению младшей сестры и сообщила, что браслет Таня спрятала точно так же. В том дутом уродце, что на руке манекена. Он сделан из мягкого свинца, и края легко расходятся в стороны.

Лелька специально узнавала: именно Таня всегда сама занималась манекеном. Как бы играла с ним, ласково называла куклу коллегой и даже дала ей имя — Наденька. А Света с Игорем считали — она сама еще почти ребенок.

Кстати, один из лимонов на деревце сделан из пластика и легко распадается на половины. Когда-то они были склеены, а потом аккуратно разделены. Очень искусно все сделано!

Лелька как-то повозилась с лимоном, когда Таня ушла пить чай. А Светлана —  замкнутая девушка — на нее не обращала внимания. Будто Лелька была частью меблировки.

Самое забавное, ни Света, ни Игорь не смогли в пятницу сказать Лельке, сколько именно лимонов висит на деревце. Как и Филимонов, кстати. И все они уверены — лимоны настоящие.

Уж очень умница Таня удачно его подвесила. Так просто не достать. А вот три остальных лимона легко потрогать, и они натуральные. Так что никаких сомнений — четвертый такой же. Запасной тайник! И довольно вместительный. Кулоны, цепочки, перстни — да все, что угодно, в нем можно спрятать.

Правда, металлоискатель… Но его использовали лишь раз, да и направлять прибор на самую верхушку деревца, где и без того все отлично просматривается, — глупо.

И время Тане легче было выбрать, чем другим. Ведь она командовала подругой, как хотела. То и дело давала ей мелкие поручения, а Светлана снисходительно выполняла. Да ей и нужно было всего ничего: пара секунд — безделушка извлечена с витрины и попала в карман. Витрина закрыта, дело сделано!

Потом, отсутствие напарницы не так уж важно. Светлана привыкла, что именно Таня вечно возится с манекеном или с растениями, и никогда не присматривалась. А уж обнаружить пропажу… Это Таня проделывала артистично! А то и Светлану незаметно подталкивала.

Лелька вздохнула: самое забавное, Таня не слишком-то боялась, что украденное найдут. Никаких доказательств против нее! Даже отпечатки пальцев не пройдут, они и должны быть на всем, не так ли?

И с «ночными» кражами Таня неплохо придумала. Не спешила ведь! Раз в месяц всегда можно выбрать момент, когда Игорь сразу с утра зайдет в свой кабинет, а Светлана, например, пойдет вытирать пыль с подоконника. Особенно если ей напомнить.

Через пару минут Таня со смехом отбирала тряпку — Лелька сама видела такую сцену, Таня приучила подругу к своей «игривости» — и отправляла Светлану к витринам, а сама занималась уборкой. Поливкой растений, скажем, или любимым манекеном. Перстни, например, снимала и чистила или браслет — привычная для Светланы с Игорем картина.

Впрочем, чтобы манекен не связывали только с ней, изредка этим занималась и Света. Так что и ее отпечатков там достаточно. Да и Игорю временами Таня вручала какой-нибудь уродливый перстень и по-детски требовала, чтобы он им восхищался. Нет, она очень умная девочка!

«Зато я полная дура,—самокритично признала Тамара, слушая старшую сестру.—Мне и в голову не пришло, что как тайник можно использовать браслет—а я ведь отметила, что он дутый!— или перстни. Ломала, балда, голову, есть в кукле металлический каркас или нет. Да можно ли открутить манекену руку и сунуть украденное внутрь. Будто у вора было время такое проделать. И лимон —эта стерва Таня действительно неплохой психолог — я щупала. Само собой, тот, что пониже. Натуральный. И совсем зеленый. Верхним полюбовалась — бочок желтеть начал! Чуть слюни от умиления не пустила…»

—Но почему милиция не заметила этих тайников?—раздраженно воскликнула Тамара.—Лешка же говорил — они все там обшарили. Филимонов, наверно, брюки на коленях протер, с лупой ползая, и проглядел?!

—А что ты хочешь от мужиков?— искренне удивилась Лелька.—Чтобы они любовались перстнем на манекене? Или рассматривали браслет на его руке, на предмет — не дутый ли?

Тамара убито молчала. Лелька фыркнула:

—Да они и внимания на те цацки не обратили, будь уверена. Слишком уж украшения на виду. Вот под платьем у куклы смотрели, карманы искали, это им понятно, а думать, к чему на перстне такой огромный камень, не слишком ли это аляповато, — нет уж, увольте…

—А лимон?!—рявкнула Тамара.

—Я не уверена, что Таня его использовала,—пожала плечами Лелька.— Может, он вообще только что появился, как запасной вариант. Или… отвлекающий маневр! И потом — частенько именно на таких мелочах и прокалываются. Ищут что похитрее, а на очевидном…

Тамара смотрела на сестру и тоскливо думала, что Лелька снова добилась своего. Она развлеклась за ее, Тамарин, счет. Занималась себе частным сыском, даже денежки подзаработала, и довольно приличные, а она, Тамара, привычно сходила с ума. Спрашивается, зачем?

Тамара рассматривала опухшее, в кровоподтеках лицо, сияющий задором синий глаз и смеялась над собой: Лелька непотопляема, это точно. И непредсказуема. Раскрыть полнейший «висяк», как их клятвенно уверял Петька Филимонов, это нужно суметь! Правда, Лелька умудрилась едва не потерять голову и в этом на первый взгляд безобидном деле…

Совесть у Тамары все же была, и она покраснела. Но сразу вспомнила, что если бы не Лешка Сазонов… Ну да, именно он приволок ту дурацкую рекламную газетенку с Лелькиным объявлением! И именно он уговорил Тамару обратиться к своему бывшему однокласснику Петьке Филимонову. Так что если бы не Лешка…

Тамара сжала кулаки и сказала себе: если бы не Лешка, она бы отдыхала в Крыму. У папы с мамой. А Лелька, напрасно прождав клиентов, читала бы книжки и бродила по осенним улицам, о чем-нибудь мечтая. Целехонькая! Ну-у, гад белобрысый!

Тамару буквально распирала жажда деятельности. Далекий Лешкин голос — он что-то обсуждал с Мишкой — звучал боевой трубой. Не в силах больше усидеть на месте, Тамара покосилась на сестру и фальшиво пропела, что Лельке непременно нужно отдохнуть. Лучше поспать. Прямо сейчас!

Лелька понимающе рассмеялась и кивнула, а Тамара рванулась к двери. Ей срочно нужно было реабилитироваться. Хотя бы перед собой. Поэтому она почти не обратила внимания на Лелькин выкрик в спину, что именно Лешка спас ей жизнь, выдернул из-под колес золотистого «Мерседеса». Конечно, Тамара вспомнит об этом. Потом! Когда Сазонов…

                                                            ***

Тем и закончилась эта странная, немного смешная и немного грустная история.

Лелька оказалась права, Таня действительно не вышла во вторник на работу. Она этим же вечером уехала из Череповца. Навсегда. Но дело было все же закрыто, кражи прекратились, и Лелька получила от господина Скобелева обещанные премиальные. И приличную компенсацию за полученную в ходе расследования травму. Лелька от дополнительных денег не отказалась, она подарила сестре к Новому году очень ей нужный холодильник.

«Платиновый мальчик» так и остался начальником отдела. А Светлана получила прибавку к зарплате и новую коллегу, только что закончившую школу Верочку Иванцову.

Красавица Маша оказалась упряма. Она продолжала преследовать своего состоятельного соседа, подкарауливая его по вечерам. Игорь даже начал подумывать об обмене квартиры.

Сам Игорь Воскресенский быстро забыл Тамару. Трудно хорошо относиться к девушке, которая искренне считала тебя способным на воровство и даже убийство. Тем более Тамара ему всерьез никогда не нравилась.

А вот окончательно выбросить из головы странную незнакомку Игорь так и не смог. Она даже снилась ему! Золотые березовые листья по-прежнему путались в ее волосах, ярко-синие глаза смеялись, незнакомка даже во сне отказывалась признать Игоря принцем. Ведь у Воскресенского так и не появился конь с гривой темнее ночи!

«Мерседес» ему вернули через два дня в целости и сохранности. Следов наезда милиция на машине не обнаружила, а найденные отпечатки пальцев — Танины — ни о чем не говорили. Воскресенский частенько подбрасывал девушек до дома.

Игорь машине искренне обрадовался. Во-первых, он ее просто любил. А во-вторых…

Он и сам не знал, что «во-вторых». Просто утюжил вечерами городские улицы и внимательно всматривался в женские лица. Зачем? На что он надеялся? В Череповце сотни красивых светловолосых девушек. И потом — разве принцессы из наших снов бродят по грязным осенним тротуарам?

                                                КОНЕЦ

Реклама на сайте