«Ну и наломали вы дров, инспектор!»

Шарль Эксбрайя НУ И НАЛОМАЛИ ВЫ ДРОВ, ИНСПЕКТОР

Посвящается Пьеру Буало и Тома

Нарсежаку, великим знатокам глубин человеческой души.

Ш.Э.

Главные действующие лица

Ларри Гендерсон — торговый представитель

Джойс Гендерсон — его жена, учительница в Уотфорде

Ричард Болтон — суперинтендант Скотленд-Ярда

Джанет Болтон — его жена

Кристофер Мортлок — инспектор Скотленд-Ярда

Глэдис Джилмон — соседка Гендерсонов

Бенни — ее сын

Сержант Бредли из полицейского участка Уотфорда

Мелвин Дэвис — владелец ресторана «Роуг'с Мач» в Сохо

Барбара Коукбэн — его невеста

Перри Сэдлер — служащий Дэвиса

Свэн Лейк — служащий Дэвиса

Джордж Фиппс — служащий Дэвиса

Глава I

Никому из коллег по Скотленд-Ярду не пришло бы в голову назвать инспектора Кристофера Мортлока весельчаком. За десять лет службы в полиции Кристофер не обрел ни одного друга, ему так и не довелось встретить человека, способного вынести его хмурый вид, ничего не выражающую физиономию и замкнутый характер. Всем, кто пробовал завязать с Мортлоком какие-либо отношения, помимо служебных, пришлось оставить бесплодные попытки. Когда лет пять назад инспектор женился, на свадьбу пришел только его шеф, старший инспектор Ричард Болтон. Другие лишь жалели новобрачную Сьюзан, теряясь в догадках, что ее могло пленить в такой заурядной личности, как Крис. Этот последний не обладал ничем, что могло бы привлечь взгляд или задержать внимание. Для повседневной работы полицейского это превосходное качество, но куда менее ценное, когда хочешь понравиться взбалмошной девушке вроде Сьюзан. В конце концов случилось то, чего и следовало ожидать: прожив два года с Крисом и окончательно утратив надежду, что тот добьется успеха, молодая женщина оставила его.

Несомненно, она воображала, будто инспектор Скотленд-Ярда — супермен вроде тех частных детективов, героев популярных кинофильмов, которые проводят время либо в шикарных авто, либо в модных ресторанах. Однако довольно быстро до Сьюзан дошло: ее муж — обыкновенный британский чиновник, каких много, и она с досадой призналась себе, что с тем же успехом могла выйти замуж за почтового служащего или клерка министерства. В конечном счете Сьюзан выложила это Крису и тут же заявила, что собирается подать на развод.

Обдумывая ответ, Мортлок заперся у себя в спальне и долго изучал собственное отражение в зеркале. Среднего роста, он никоим образом не напоминал киноактера, а скорее походил на типичного англичанина — их тысячи можно встретить на улице в часы пик. Крис носил мягкую шляпу, а не котелок, но и от этого не выглядел романтичнее. Короче, самый обычный мужчина — заурядное лицо, полное отсутствие хотя бы редкостной физической силы. Даже развлечений Крис не любил и всегда мечтал о семейном очаге, где бы за ним ухаживали, а преданная жена подарила бы крепких парнишек, которые затем стали бы хорошими полицейскими. Было совершенно очевидно, что эта роль — не для Сьюзан, и муж предоставил ей свободу. Очень немногие из коллег Мортлока знали о его маленькой домашней драме, да и тех, кто знал, она не слишком интересовала; некоторые зубоскалили, говоря, мол, ничего удивительного: какой нормальный человек может ужиться с инспектором Крисом Мортлоком? Только старший инспектор Ричард Болтон на следующий день после объявления о разводе вызвал подчиненного и впервые назвал его по имени.

— Кристофер, хочу сказать вам одно: в подобной ошибке нет никакого бесчестья. Не повезло раз — повезет в другой. Я намного старше и считаю вас одним из своих лучших инспекторов, а потому позволю себе посоветовать вам не предаваться бесполезным сожалениям. Немало славных девушек не останутся к вам равнодушны и с удовольствием выйдут замуж за порядочного парня… Говорю вам это, чтобы вы знали о моих дружеских чувствах. Джанет, моя жена, очень обрадуется, если в субботу вы придете к нам ужинать.

Когда Крис Мортлок ушел от Болтонов, искренне, хотя и неловко поблагодарив за прекрасный вечер, проведенный в их компании, Джанет Болтон честно высказала мужу свое мнение о госте:

— Либо этот парень круглый дурак, либо набит комплексами!

Раскуривая последнюю за вечер трубку, Ричард возразил:

— Мортлок далеко не глуп, дорогая… Просто он удивительно цельная натура. Крис способен служить лишь одной страсти, одной идее… Можно позавидовать той, кого он полюбит, если любовь окажется взаимной… И жаль того, кого он возненавидит… Под внешней невозмутимостью таится личность, способная на необыкновенные поступки, если Мортлок действительно уверует в то, за что возьмется.

Миссис Болтон питала поистине слепое доверие к суждениям супруга, а посему твердо решила отнестись к Кристоферу с большим уважением и участием. В тот момент она даже вспомнила двух-трех незамужних приятельниц по колледжу. Если представится случай… Джанет обожала соединять людей. Что до комплексов инспектора, то с ними справиться нетрудно.

Со временем Мортлок подружился с Болтонами. Общаясь с ними, он постепенно избавился от привычной замкнутости и за два года совершенно переменился. Следуя советам Джанет, Крис с большим вниманием относился к своей внешности и, совсем позабыв о неудаче со Сьюзан, начал подумывать о новом браке. Этим жена его шефа обещала заняться сама. Коллеги по Скотленд-Ярду тоже стали лучше относиться к Крису. Назначение Болтона суперинтендантом они отпраздновали втроем, устроив роскошный обед в ресторане. За десертом Ричард сообщил Мортлоку, что тот скоро унаследует его пост старшего инспектора. Для этого от Криса ждут лишь успешного завершения какого-либо дела.

Как-то апрельским днем Скотленд-Ярд взбудоражило отвратительное происшествие, одно из тех, что доводят общественность до белого каления, и жажда увидеть, как виновный понесет суровую кару, становится единодушной. В предместье Харрогит водитель, очевидно пьяный, сбил женщину с ребенком, и местная полиция, потоптавшись на месте, призвала на помощь Скотленд-Ярд.

Решив дать помощнику возможность блеснуть, Болтон направил туда Мортлока в сопровождении сержанта Хелда. Но расследование не принесло ничего, кроме разочарования. Никто ничего не видел. Мистер Шап, муж жертвы, пребывал в своего рода столбняке, из которого вопросы полицейских так и не смогли его вывести. Он был бухгалтером на местном заводе и, задержавшись на работе, лишь случайно не пошел с женой к друзьям, где они собирались отпраздновать год со дня рождения малышки Эми, погибшей вместе с матерью. Только около одиннадцати вечера соседи, сами узнав о трагедии от какого-то автомобилиста, отправились на поиски мистера Шапа, чтобы как можно осторожнее сообщить ему страшную весть. Водителя-доброхота полиция тоже расспросила о происшествии. Но парень сказал лишь, что, не окажись на дороге коляски, он мог бы, не заметив, проехать по телам матери и ребенка. Осмотрели машину этого человека, но никаких подозрительных вмятин не обнаружили. По мнению жителей Харрогита, лихач, по-видимому нездешний, при виде содеянного потерял голову и скрылся. Инспектор и сержант обошли всех владельцев гаражей в округе, разыскивая машину со следами столкновения. Увы, единственная, побывавшая в аварии за последние недели, принадлежала сыну фармацевта, который в компании приятелей, таких же юных сумасбродов, врезался в дерево, но этот случай произошел задолго до гибели миссис Шап и ее малышки. Короче, неразрешимое дело! Мортлок вернулся в Лондон раздосадованный. Еще одно преступление, когда виновник, скорее всего, так и останется безнаказанным.

Скотленд-Ярд получил предписание продолжать обычное расследование. Возбужденное общество постепенно успокоилось, а затем с живейшим интересом занялось пересудами по поводу предстоящей женитьбы Мелвина Дэвиса. Этот хорошо известный в Сохо гангстер в пятьдесят лет, из которых добрый десяток провел в тюрьмах Ее Величества, задумал жениться. Он открыл ресторан под названием «Роуг'с мач»[1] и обручился с некоей Барбарой Коукбэн. Последнюю возраст постепенно вытеснил со сцен мюзик-холла, и она все ниже и ниже спускалась по лестнице успеха. Начав танцовщицей, за десять лет Барбара дошла до положения стриптизерши в третьесортном кабачке. Мелвин знал Барбару, когда та была еще девчонкой из его квартала, и понимал, что с ней можно не опасаться каких-либо осложнений. Столь назидательный эпилог похождений гангстера порадовал добрые души в Сохо и вызвал усмешку у других. Среди последних был и Крис Мортлок.

Субботним утром, спустя несколько дней после безрезультатного расследования Мортлока в Харрогите, какая-то женщина явилась в Скотленд-Ярд и выразила желание поговорить с полицейским, ведущим дело о дорожном происшествии, в котором погибли мать с ребенком. Сержант Хелд, занимавшийся обычно «процеживанием» попрошаек и других посетителей, отсутствовал. Болтона тоже не было на месте, и Крис согласился принять женщину, представившуюся как Джойс Гендерсон, учительница начальной школы в Уотфорде.

Посетительница с первой минуты сразила Мортлока наповал, хотя ни в ее манере держаться, ни в туалете не было ничего, что могло бы вызвать не только восхищение, но даже просто интерес. Одета она была очень скромно, как и подобает учительнице. Лицо тоже не назовешь необыкновенным. Слишком правильные черты могли бы даже показаться банальными, но их освещали глаза, которые инспектор тотчас же счел самыми прекрасными, какие только ему доводилось видеть. Свет этих огромных глаз смягчали шелковистые ресницы. Когда миссис Гендерсон смотрела на вас, невольно возникало ощущение дружеской теплоты. Крис сразу утратил свою обычную жесткость. Женщина села на стул, указанный ей инспектором, положив на колени сумочку. Больше всего она сейчас походила на благонравную воспитанницу старого монастыря.

— Чем могу вам служить, миссис Гендерсон?

— Я боюсь, — скорее прошептала, чем сказала она.

Посетительница действительно казалась сильно напуганной. Несколько удивленный Мортлок едва не ответил резкостью, но эту женщину, сидевшую перед ним, по-видимому в самом деле терзала тревога, хотя она совсем не выглядела истеричкой.

— Вы в Скотленд-Ярде, миссис Гендерсон… и, поверьте, здесь вам ничто не угрожает.

— Я боюсь не за себя, сэр, а за своего мужа…

— А! Ну тогда давайте по порядку…

Он притянул к себе стопку бумаги и ручку.

— Кто ваш муж?

— Ларри Гендерсон… Представитель фирмы «Смит и Браун», садовый инвентарь.

— Сколько ему лет?

— Пятьдесят два.

— Со здоровьем все в порядке?

— Физически — да.

— Должен ли я понять, что душевно?..

— Во время войны Ларри был ранен, затем попал в плен. Обращались с ним чудовищно… С тех пор Ларри живет замкнуто, сторонится людей. О, не надо думать, будто он обрек меня на заточение! Вовсе нет! У нас есть друзья… Иногда мы приглашаем к себе на чашку чая… Бываем и в гостях… Но Ларри избегает любых споров… Он испытывает непреодолимый страх перед любой ответственностью. Я думаю, это последствия войны. Однажды в плену немцы приказали Ларри отобрать среди своих товарищей группу для опасной работы, и ни один человек из этой группы не выжил. С тех пор он уклоняется от всякого ответственного поста. У «Смита и Брауна», где Ларри очень ценят, он мог бы достичь высоких должностей. Но всегда отказывается от предложений такого рода, предпочитая место, где бы он работал один и никем не распоряжался.

— Представляю… Ну а дома?

Губы миссис Гендерсон искривила жалкая улыбка.

— В семейной жизни это самый покладистый человек, и, хотя у нас двадцать лет разницы в возрасте, именно я все решаю… Нет, отнюдь не потому, что люблю командовать, но надо же кому-то… правда?

— Очевидно. А вы никогда не пытались… вернуть его, в конце концов, к более здравому взгляду на жизнь?

— Еще бы! И не один год, но безуспешно. Ларри очень любит меня, у меня нет оснований в этом сомневаться. Да и я сама сильно привязана к нему. Но это скорее материнское чувство, нежели супружеское. Ларри работает. Прямой, честный, чистосердечный… он, однако, избегает всего, что могло бы его связать, возложить на него любую ответственность. И при этом очень упрям. Если он вбил что-то себе в голову, переубедить его невозможно.

— Прекрасный портрет, миссис Гендерсон… ну а как внешне выглядит ваш муж?

— Его очень трудно описать… Словно внутренняя безучастность сказалась на его внешности. Никто не замечает Ларри. В окружении людей он как будто исчезает, сливается с толпой. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Очень хорошо.

Мортлок едва не сказал посетительнице, что в этом отношении она напоминает своего мужа, если не считать глаз. Внешность миссис Гендерсон тоже не запоминалась.

— Я полагаю, вы пришли к нам не для того, чтобы описать душевный разлад мистера Гендерсона: мы в Скотленд-Ярде — не психиатры.

— Я боюсь, сэр… Я разрываюсь между желанием увидеть преступника наказанным и страхом за жизнь своего мужа.

Внезапно Крис заметил, что миссис Гендерсон плачет. Она не всхлипывала, не рыдала. Отчаяние было сдержанным, как и сама личность учительницы из Уотфорда. Сьюзан не приучила Мортлока к подобной кротости. Стоило закрыть глаза, чтобы вновь услышать ее крики, брань, угрозы. Женщины вроде миссис Гендерсон как будто излучают умиротворение. Перед этой возвышенной печалью инспектор совершенно растерялся. Может быть, ему следовало подняться и ласково похлопать миссис Гендерсон по плечу, выразив таким образом сочувствие, но он не посмел и ограничился словами:

— Ну же, миссис Гендерсон… полноте! Прошу вас, пожалуйста, миссис Гендерсон…

— Извините меня, сэр, — с видимым усилием заговорила учительница. — Это от смущения… Вообще такое — не в моих привычках. Но я дошла до крайности… и даже не сплю. Вот уже две ночи…

— Может быть, вы спокойно расскажете, что вас тревожит?

— Постараюсь… Мой муж давно работает у «Смита и Брауна» и может сам выбирать себе «охотничьи угодья» — так он называет районы, закрепляемые за торговыми агентами. Ларри родом из Лидса, поэтому и остановил свой выбор на Йоркшире и Ланкашире. Он отправляется каждый вторник утром и возвращается в пятницу или рано утром в субботу.

— Не очень веселая жизнь для вас?

Бледная улыбка промелькнула на ее губах.

— За десять лет, что мы женаты, я уже привыкла. Месяц, а может быть, недель пять назад, Ларри вернулся в субботу с большим опозданием. И его явно что-то глубоко потрясло. Обычно мы по субботам после полудня делаем покупки. На этот раз муж отказался сопровождать меня. И за время моего отсутствия выпил почти целую бутылку виски. А он практически никогда не пьет… Я ничего не стала говорить… Так уж устроен Ларри, он доверится вам, только если сам этого пожелает. Я просто ждала. Это был ужасный вечер. Как сейчас вижу Ларри в кресле с потухшей трубкой в руке. Ему то и дело приходилось ее вновь раскуривать. Несколько часов я ждала, но напрасно. Потеряв терпение, я встала, пожелала ему спокойной ночи, и тут муж взял меня за руку. Для него это не совсем обычный жест. Затем торопливо, будто спешил избавиться от тяжкого бремени, он признался, что знает, кто задавил женщину и ребенка в Харрогите.

Мортлок невольно вскрикнул. За все время службы ему еще не подворачивался такой счастливый случай. Учительница из Уотфорда давала инспектору редкий шанс отличиться.

— Это уже становится захватывающим, миссис Гендерсон, умоляю вас, продолжайте!

— В Харрогите Ларри обычно останавливается на ночлег в «Оловянной кружке». Он из тех, кто очень редко меняет привычки. Но в тот вечер мужа оставил у себя обедать один из старых клиентов, и он возвращался далеко за полночь. Недалеко от Харрогита Ларри на большой скорости обогнал «хиллмэн». Спустя несколько секунд он услыхал крик и визг тормозов. Почти тотчас вслед за этим Ларри подъехал к остановившемуся на дороге «хиллмэну». Он вышел из машины и, увидев на дороге два тела, бросился к ним, как вдруг владелец «хиллмэна» преградил дорогу. «Проклятое невезенье… — проворчал он. — Шляются ночью по шоссе с коляской и без света!» Мой муж хотел что-то сделать для этих несчастных, но мужчина удержал его за плечо, бросив: «Они мертвы, старина. Лучше садитесь в свою тачку и отправляйтесь спать, позабыв обо всем увиденном». Ларри пытался возражать, тогда этот тип вытащил револьвер: «Вы ведь не хотите умереть, не так ли? Тогда молчите… Этим двоим там… никто уже не в силах помочь. Просто несчастный случай. Тут ничего не попишешь, и точка. А теперь мотайте отсюда, мистер Гендерсон из Уотфорда…»

— Он знал вашего мужа?

— Нет, прочитал нашу фамилию и адрес на приборном щитке… Так как Ларри не хотел уходить, этот тип добавил: «Я собираюсь сматываться, приятель… Но если когда-нибудь узнаю, что ты позвонил, к примеру, в полицию, наживешь крупные, очень крупные неприятности… Усек?» Тогда Ларри сел в свою машину. Всю ночь напролет он боролся с собой — совесть не давала покоя, он корил себя за трусость, но в то же время не хотел вмешиваться в эту историю. Не думайте, сэр, мой муж не трус… Но достаточно хотя бы попытаться навязать ему мало-мальски решительное действие, и он сразу сопротивляется. В тот вечер мы поссорились. Я уговаривала Ларри заявить в полицию, но он отвечал, что будет все отрицать. Три дня мы не разговаривали. А потом, со временем, притворились, будто все забыто, но что-то в наших отношениях сломалось. Я совсем перестала верить в Ларри… и испытывала только жалость… безмерную жалость.

— Я понимаю вас… Но скажите, почему вы пришли сюда пять недель спустя?

— Позавчера Ларри увидел в газете фотографию человека из Харрогита.

— Того, что задавил?..

— Да.

— В газете? В какой рубрике?

— О бракосочетаниях.

— Кого же он видел? Миссис Гендерсон, вы должны мне это сказать!

Совсем недолго поколебавшись, она на одном дыхании произнесла:

— Мелвина Дэвиса.

Крис на минуту онемел… Мелвин Дэвис!.. Сколько долгих лет инспектор выслеживал его! Крис с досадой видел, как комфортабельно устроился этот гангстер, ведя жизнь добропорядочного буржуа, несмотря на свое грязное прошлое. Скрутить Мелвина Дэвиса в тот момент, когда бандит убежден в своей полной недосягаемости для закона, — какая сладкая мечта!

— Но, миссис Гендерсон, ваш муж видел преступника только глубокой ночью… Как же он сразу узнал парня на фотографии?

— По ночам Ларри всегда берет с собой фонарик. Еще одно следствие войны… Когда он осветил лицо Дэвиса, тот пришел в ярость.

— Послушайте, миссис Гендерсон: мы очень хотели бы отправить Дэвиса в тюрьму хотя бы на несколько лет. Многих приводит просто в бешенство, что этот тип может спокойно пользоваться награбленным. Наркотики, алкоголь, проституция — все годилось для наживы. Сотни несчастных женщин и мужчин умерли либо опустились, лишь бы Мелвин Дэвис теперь разыгрывал из себя удалившегося от дел рантье. От имени этих несчастных я заклинаю вас, миссис Гендерсон: убедите своего мужа дать показания!

Она покачала головой:

— Я бы с удовольствием вам помогла, но Ларри не уступит. Я слишком хорошо его знаю.

— Даже если я сам с ним поговорю?

— Только попусту потеряете время.

— Разрешите мне все-таки попробовать.

— Ну, что ж, попытайтесь… Мы живем в Уотфорде, Грегори-лейн, сто шестьдесят семь.

— Если мой шеф не станет возражать, я приду к вам в ближайшую субботу.

— Под каким предлогом?

Крис помолчал. Действительно, в глазах этого странного Ларри Гендерсона нужно как-то оправдать свой визит, иначе он немедленно замкнется. Джойс пришла на помощь полицейскому.

— У вас есть дети, сэр?

— Нет… Я уже довольно давно не женат… Вряд ли прежняя миссис Мортлок согласилась бы иметь ребятишек. Они могли бы нарушить ее образ жизни, ее привычки.

Учительница не ответила, не позволила себе никаких замечаний, но в ее взгляде Крис уловил сочувствие.

— Я был бы счастлив стать отцом… но… — добавил он.

— А что, если это желание поможет вам с большей ответственностью прийти поговорить о дочери… которой на самом деле не существует?

— Простите, не понял?

— Вы могли бы прийти ко мне поговорить, поскольку якобы собираетесь переехать в Уотфорд и хотите устроить свою дочку в мой класс… Это выглядело бы вполне естественно… Приходите к пяти часам — тогда я смогу пригласить вас на чашку чая и Ларри это не покажется странным.

— Договорились.

— Имейте в виду: мне придется задавать вам вопросы о школе, где училась прежде ваша малышка… кстати, как бы ее назвать?

— Ну, скажем… Кэт. Это имя моей матери.

— Согласна на Кэт. Так я жду вас к пяти часам.

— Приду, можете не сомневаться! Чтобы вновь надеть наручники на Мелвина Дэвиса, я готов приползти в Уотфорд на коленях! Ну как, страх вас больше не мучит?

— Нет. И ваш кабинет, и твердая решимость покончить с этим человеком придали мне столько сил, что я сама не заметила, как страх вдруг исчез… Все тревоги поджидают меня снаружи.

— А что еще беспокоит вас, кроме проблем с мужем?

— Я боюсь, как бы этому Дэвису не вздумалось заставить Ларри умолкнуть навсегда. Преступник ведь понимает, что пока Ларри жив, он может рано или поздно заговорить.

— Почему вы этого боитесь?

— Мне кажется, вокруг нашего дома шатаются какие-то странные типы.

— Можете вы описать их?

— Нет… Несколько раз ночью мне почудилось, будто я вижу какие-то тени… Понимаете, я ни в чем не уверена — могло ведь и показаться. Ну а если это действительно так? Как мне уберечь мужа?

— Если хотите, я мог бы установить наблюдение за вашим домом.

— Это возможно?

— Во всяком случае, ночью и в течение некоторого времени. Скажем, до тех пор, пока вы не успокоитесь.

— Не знаю, как благодарить вас. Мне так трудно было решиться прийти в Скотленд-Ярд, а теперь я рада этому. Вы проявили столько понимания…

— Если мне удастся засадить Дэвиса в тюрьму, то это я должен буду поблагодарить вас, миссис Гендерсон!

После ухода учительницы из Уотфорда мысли Криса не сразу обратились к Мелвину Дэвису и представившейся возможности прижать его как следует. Инспектор думал о Джойс Гендерсон: сведи его судьба не с легкомысленной Сьюзан, а с женщиной вроде Джойс, Крис был бы счастлив. Совсем размечтавшись, Мортлок воображал, как вечером возвращается домой миссис Мортлок, весьма напоминающая Джойс Гендерсон, встречает его, расспрашивает о том о сем, что нового на работе, а их дочь, маленькая Кэт, бежит за отцовскими шлепанцами и трубкой.

Войдя в кабинет своего подчиненного, суперинтендант Болтон пробудил его от грез.

— Ничего интересного, Крис?

— Напротив, довольно любопытная история. Случай, дающий возможность прищучить Мелвина Дэвиса.

— Черт возьми!.. Пошли ко мне!

Когда они устроились, Болтон позвонил на коммутатор и предупредил, что его ни для кого нет. Положив трубку, шеф повернулся к Мортлоку.

— Докладывайте, Крис.

Суперинтендант слушал, полузакрыв глаза. Лицо его хранило полную невозмутимость. Когда Мортлок закончил рассказ и сообщил, что намерен предпринять, Ричард Болтон наконец высказал свое мнение.

— Знаете, Крис, вы говорили главным образом об этой миссис Гендерсон. Судя по всему, она произвела на вас сильное впечатление? Вы созрели для женитьбы, мой мальчик! Эта новость приведет в восторг Джанет.

Крис покраснел, и суперинтендант расхохотался.

— Шучу, дружище, не сердитесь. Я не пожелал бы вам влюбиться в замужнюю женщину, к тому же, по-видимому, очень привязанную к супругу. Конечно, этот Гендерсон — больной человек, живущий в постоянном страхе перед бременем ответственности. Постарайтесь, насколько сумеете, уговорить его дать показания. Но я знаю подобных невротиков и сильно сомневаюсь в успехе. Вы правильно поступили, пообещав взять дом под наблюдение. Я позвоню в Уотфорд и распоряжусь на этот счет. Остается Мелвин Дэвис. Понятно, вы не питаете к нему нежных чувств, ведь именно с этим типом связаны редкие неудачи в вашей работе. Но даже на Дэвиса нельзя бросаться вслепую. В нашем деле личным чувствам не должно быть места. Конечно, если вам удастся изобличить Дэвиса в убийстве перед присяжными, сразу же отхватите чин старшего инспектора, но не принимайте желаемое за действительное. Подумайте хорошенько: уж за пять-то недель Дэвис успел привести свой автомобиль в полный порядок и устранить все следы столкновения.

— Я попытаюсь разыскать механика, выполнившего эту работу.

— Трудно. У бандитов вроде Дэвиса есть свои мастера, которым хорошо платят за молчание.

— Так что же, по-вашему, все бросить?

— Конечно нет, Крис! И не смотрите на меня так осуждающе — еще, чего доброго, дойдет до обвинений, будто я покрываю Дэвиса! Что я от вас требую, так это продвигаться шажками, осторожно. Пока у нас нет никакой возможности раздобыть что-либо весомое против Мелвина Дэвиса. Начинайте с Уотфорда. Если этот Гендерсон не захочет выполнить свой гражданский долг, мы еще подумаем и решим, какие меры принять. Но до тех пор оставьте Дэвиса в покое. Любое неосторожное движение, уж поверьте мне, только вспугнет добычу.

Крис Мортлок не узнавал себя. Что бы он ни делал, что бы ни пытался предпринять, все мысли витали вокруг Джойс Гендерсон, и, казалось, время до следующей субботы тянется бесконечно долго. Глупости, конечно, и он прекрасно сознавал это, но тем не менее никак не мог выбросить из головы учительницу с прекрасными испуганными глазами. Каждое утро Крис звонил в полицию Уотфорда. Ему неизменно отвечали, что ночь прошла спокойно и ничего подозрительного вокруг жилища Гендерсонов не замечено. Эти успокаивающие новости то радовали, то раздражали Мортлока. В глубине души ему хотелось, чтобы Джойс и ее мужу угрожала опасность. Тогда он поспешил бы им на помощь. Инспектор не смел себе в том признаться, но, убей кто-нибудь Ларри, его, Криса, это бы не слишком огорчило. После смерти Гендерсона Джойс стала бы свободной… Как человек порядочный, Мортлок стыдился подобных мыслей, но они словно нарочно лезли в голову.

В субботу в четыре часа дня Крис явился в полицию Уотфорда. Поскольку он тревожился о Гендерсонах, дежуривший в тот день сержант Бредли заверил:

— Я понимаю, инспектор, миссис Гендерсон — уж не ведаю по каким причинам — беспокоится. Такое часто бывает: люди, особенно женщины, приходят к нам и рассказывают, будто вокруг их дома шатаются какие-то неизвестные. А в итоге невозможно понять, то ли они и впрямь напуганы, то ли в восторге от такого знака внимания.

— Вы знаете Гендерсонов, сержант?

— Главным образом ее, потому как часто патрулирую рядом со школой, когда заканчиваются занятия. По-моему, очень приличная женщина, во всяком случае, я никогда не слыхал дурного слова по ее адресу. Директриса ставит ее в пример начинающим учителям, и даже самые злые языки не нашли еще тут повода позлословить. А это, уж будьте уверены, верный знак, что даму уважают.

— А он?

— Настоящий бирюк. Едва отвечает на ваше приветствие при встрече. Когда миссис Гендерсон нет дома, он даже дверь не откроет. Стучи не стучи в надежде получить вспоможение на какой-нибудь праздник или на благотворительные цели. Странный тип, если хотите знать мое мнение!

Слушая, как сержант честит Ларри Гендерсона, Мортлок испытывал в душе что-то вроде злорадства, он не сомневался, что этот тип не заслуживает такой женщины, как Джойс. Инспектор с удовольствием слушал рассказ, лишь подтверждающий его собственное мнение. Не пообещай Крис миссис Гендерсон не досаждать ее мужу, он бы не отказал себе в удовольствии выложить этому джентльмену, что думает о его поведении, недостойном гражданина Британии.

Гендерсоны жили в ничем не примечательном домике. Крис толкнул неприметную калитку из некрашеного дерева, ведущую в традиционный садик с небольшим газоном, заросшим люпином и рододендронами, поднялся по трем ступеням и позвонил в дверь. Ему открыла Джойс.

— Что вам угодно, сэр? — с хорошо разыгранным удивлением спросила она.

— Я хотел бы поговорить с миссис Гендерсон.

— Это я.

— Меня зовут Кристофер Беннет. Служу я в полиции и скоро меня переведут в Уотфорд. А так как у меня есть дочурка Кэт и я хочу отдать ее в ваш класс, с радостью поговорил бы с вами об этом, если, конечно, не помешаю.

— Прошу вас, мистер Беннет, входите, пожалуйста.

Учительница старалась держаться естественно, но чувствовалось, с каким трудом она сдерживает смех. Крис решил: эта женщина не способна скрытничать, и заметил, что от оживления ее лицо выглядит намного моложе. Гостиная, где инспектору предложили кресло, производила впечатление мещанской добропорядочности. Все здесь соответствовало британским представлениям о достатке. Не хватало лишь хотя бы малейшего намека на оригинальность.

— Мы как раз собирались пить чай, мистер Беннет. Не желаете ли присоединиться?

— С удовольствием, миссис Гендерсон, если это вас не стеснит.

— Никоим образом. Ларри!

Мистер Гендерсон, войдя в комнату, несколько удивился присутствию постороннего. Джойс представила их друг другу.

— Мой муж, Ларри Гендерсон.

— Мистер Беннет, из полиции Уотфорда.

Мистер Гендерсон явно смутился.

— Полиции?.. У нас нет никаких дел с полицией, насколько мне известно.

Он устремил встревоженный взгляд на жену, и Мортлок понял, до какой степени этот человек болен. Если хочешь что-нибудь узнать, ни в коем случае нельзя пугать Гендерсона. Крис постарался немедленно успокоить Ларри.

— Я пришел сюда отнюдь не как полицейский, мистер Гендерсон, а как отец маленькой Кэт, которой предстоит учиться в классе вашей супруги.

— А! Ладно…

Ларри, как видно, успокоился и даже счел нужным извиниться.

— Простите, что явился к чаю в столь неподобающем виде, но я люблю мастерить и субботние вечера отдаю своему хобби.

— Мне тоже нравится что-нибудь делать своими руками, заниматься всякими поделками. Это удивительно снимает напряжение.

Коснувшись столь интересной для него темы, Гендерсон увлекся и начал разглагольствовать об инструментах, дереве, железе и так далее. Когда он умолк, Крис заговорил о своей воображаемой дочке с миссис Гендерсон. Та старалась не задавать слишком конкретных вопросов. Когда проблема с Кэт была улажена, разговор перешел на служебные обязанности мнимого Беннета.

— О! Розыск преступников, слава Богу, лишь эпизод в нашей деятельности.

Джойс, великолепно игравшая свою роль, спросила:

— И чем же вы занимаетесь большую часть времени?

— Дорожными происшествиями.

Инспектор почувствовал, как напрягся Ларри Гендерсон, но старался на него не смотреть.

— Каждый или почти каждый день к нам обращаются за помощью: составление протоколов, вызов скорой помощи и так далее. Если имеешь дело со здравомыслящими людьми, это несложно уладить, но чаще видишь таких субъектов, что только с огромным трудом удается избежать драки, причем каждый уверен в своей правоте.

Хозяин дома явно нервничал и машинально мешал ложечкой в пустой чашке.

— Порой случается, что лихач, виновник несчастного случая, спасается бегством, боясь ответственности…

Резкий звон разлетевшейся вдребезги чашки прервал разговор.

— Я чем-нибудь расстроил вас, мистер Гендерсон? — спокойно осведомился Крис.

Ларри вспылил:

— А чем, по-вашему? Какое мне-то дело до всех ваших историй?

Учительница хотела вмешаться, но Мортлок знаком удержал ее. Он надеялся, что смятение побудит хозяина дома во всем признаться.

— Такое же, как всем добропорядочным гражданам, мистер Гендерсон, и я уверен, что вы сами, случайно увидев, к примеру, лихача, задавившего кого-либо…

— Замолчите!

Весь всклокоченный, мертвенно-бледный, дрожащий Гендерсон поднялся со стула:

— Вы нарочно пришли, чтобы заманить меня в ловушку, да?

— Я не понимаю вас, мистер Гендерсон.

Крис всерьез полагал, что Гендерсон сейчас выложит все, что видел на дороге, но раздался звонок в дверь. Напряжение сразу спало.

— Это Бенни, — сказала Джойс.

Полицейский проклял неизвестного Бенни, чье несвоевременное вмешательство позволило Гендерсону взять себя в руки. Внезапно успокоившись, Ларри изменил тон:

— Извините меня, мистер Беннет… я крайне раздражителен в последнее время… В… в юности я стал… свидетелем ужасной автокатастрофы и сохранил об этом жуткие воспоминания… Скажем прямо, у меня аллергия на такого рода истории.

Снова прозвенел звонок.

— Я пойду открою…

Он выскользнул из комнаты, оставив раздосадованного Мортлока с Джойс.

— Я уверен, все в порядке!

— Я тоже… однако боюсь, как бы теперь Ларри не замкнулся в себе пуще прежнего.

Послышался веселый голосок. Миссис Гендерсон улыбнулась:

— Бенни — сын наших соседей. Восьмилетний мальчуган, очень смышленый и обожает всякую механику. Каждую субботу в шесть вечера он приходит к Ларри и торчит в мастерской, пока мать не загонит его домой.

И меланхолично добавила:

— Я думаю, Ларри был бы счастлив иметь такого малыша, как Бенни. Его рождение, несомненно, полностью изменило бы нашу жизнь. Спасибо за участие, инспектор, жаль только, что побеспокоила вас попусту.

— В нашем деле это распространенное явление. Во всяком случае, если появится что-нибудь новое, звоните мне. Спросите инспектора Мортлока. А коли меня не окажется на месте, оставьте сообщение. И, будьте любезны, извинитесь за меня перед вашим мужем…

— У своего верстака Ларри забывает обо всем на свете!

Рассказывая о своей неудаче суперинтенданту Болтону, Мортлок не мог скрыть разочарования и все твердил: если б не пришел этот маленький Бенни, он, Крис, сумел бы заставить Ларри Гендерсона выложить все о происшествии в Харрогите.

— Вряд ли.

Инспектор удивился.

— Почему вы так думаете?

— Из-за вашего рассказа, Крис. Реакции этого человека просто невозможно просчитать заранее, как бы нам этого ни хотелось. Гендерсон раздавлен страхом. Похоже, у него это превращается в навязчивую идею, поскольку даже обычное упоминание о дорожном происшествии приводит его в ужас. Поверьте мне, Крис, вы теряете время. Что бы вы ни предприняли, Мелвин Дэвис, если он действительно виновен, выпутается. Поэтому нелепо предоставлять ему еще один случай посмеяться над нами.

— По-вашему, мы должны бросить этот след?

— Не вижу другого выхода.

Примиряющий тон Болтона резко контрастировал с подчеркнуто сухим Мортлока.

— Итак, вы согласны допустить, чтобы Мелвин Дэвис снова ускользнул от нас и мог безнаказанно убивать людей?

— Полноте! Полноте, Крис… Не приписывайте мне того, чего я не говорил. Так же, как и вы, хотя и по другим причинам, я был бы счастлив снова засадить Дэвиса в тюрьму. Но для этого правосудию нужны улики.

— Я их найду!

— Очень сомневаюсь, Крис, и не могу позволить вам тратить время на разработку бесперспективной версии.

— Слушаюсь!

Сдерживая гнев, Мортлок встал, холодно попрощался с начальником и направился к выходу. Он уже переступал порог, как вдруг суперинтендант сказал:

— Крис… Эта учительница слишком занимает ваши мысли. Позвольте дать вам совет…

— Не позволю, сэр!

Ричард Болтон в свою очередь почувствовал, что теряет самообладание. Но, человек хладнокровный, миролюбивый и привыкший хорошенько все обдумывать, прежде чем действовать, суперинтендант не вернул Мортлока, а лишь вздохнул. Он действительно глубоко симпатизировал Крису и тревожился, видя, как тот вступает на путь, ведущий в никуда. Болтон вновь пожалел, что его не было в Ярде в тот день, когда приходила миссис Гендерсон. Суперинтендант не позволил бы ей заморочить себе голову россказнями о муже, несомненно тяжело больном, которому следовало бы как можно скорее обратиться к психиатру, а не жить, дрожа от беспредметного страха. Что касается Дэвиса, то Мортлок знает, конечно, что множество проходимцев всякого рода ухитряются ускользнуть от полиции. Почему же он столь безумно упорствует в деле, обреченном на провал? Суперинтендант сознавал, что в этой истории Крис, подстегиваемый безотчетной нежностью к миссис Гендерсон, разыгрывал роль этакого доблестного рыцаря Круглого Стола, всегда готового на самые невероятные, опасные приключения ради Прекрасной Дамы, не помышляя об иной награде, кроме улыбки или благодарности. Кто бы мог подумать, что у хмурого Криса Мортлока такая романтическая душа?

Когда Болтон рассказал Джанет о том, что произошло между ними, она удивилась гораздо меньше мужа. Когда речь заходила о любви или даже о привязанности не столь пылкой, ее воображение тут же разыгрывалось. В данном случае оно оправдывало Мортлока и осуждало неспособность мужа — выработанную или природную — воспарить над реальностью. Ричард успокоился, полагая, что вскоре Мортлок перестанет думать об этой авантюре, не сулящей ничего в будущем.

Вернувшись в кабинет, Крис уже не так гордился собой. Но поскольку согласиться с суперинтендантом означало бы в его глазах предать Джойс, Мортлок не сожалел о своем поведении, хотя Болтон неизменно выказывал ему самую искреннюю дружбу. Однако на что он, Крис, надеялся? Почему не мог перестать думать об этой женщине, хотя видел ее всего дважды? Тут, несомненно, сыграла роль не сама личность Джойс, хотя она и волновала его, а другое: будучи замужем, молодая учительница оставалась совершенно одинокой. Это приводило инспектора в отчаяние. Он ненавидел Ларри Гендерсона, не ценившего своего счастья — жить в маленьком домике в Уотфорде рядом с безгранично преданной ему женой. Нет, Крис не покинет миссис Гендерсон. Он вернет ей покой, в котором Джойс так нуждается, — тут-то проявится его внимание к молодой женщине. Несмотря на запрет Болтона, Крис не оставит дела Мелвина Дэвиса до тех пор, пока не найдет улики, не вернет самообладание Ларри Гендерсону, не восстановит безмятежность семейного очага. Ненависть Мортлока к гангстеру из Сохо еще более усиливалась его собственной неблагодарностью в отношении Ричарда Болтона. Инспектор ощущал покалывание в сердце. При мысли о Джанет, всегда такой доброжелательной, такой дружески расположенной, у инспектора покалывало в сердце. Сумеет ли она понять?

В следующую субботу вечером Крис Мортлок, против обыкновения, не пошел к Болтонам. За всю неделю они с суперинтендантом не обменялись и словом, разве что по служебной надобности. Днем, закрывшись в комнатке, Крис непрестанно вспоминал о доме в Уотфорде.

Воскресенье прошло пусто и бесцельно. В понедельник Мортлок появился на службе в очень скверном настроении. Коллеги терялись в догадках, какая муха его укусила. Вечером инспектора вызвали к телефону. Телефонистка сообщила, что с ним хочет поговорить миссис Гендерсон. Сердце Криса неистово забилось.

— Да, да, соедините меня!

Сгорая от нетерпения, он ловил щелчки в трубке и почти сразу же услышал голос, который все никак не мог забыть.

— Алло! Мистер Мортлок?

— Это я… Как поживаете, миссис Гендерсон?

— К несчастью, у меня ничего хорошего, инспектор…

— Что случилось?

— Я получила письмо с угрозами.

Глава II

Не желая вступать в конфликт с суперинтендантом, Мортлок встретился с Джойс Гендерсон в баре на Нортумберленд-авеню, где почти не рисковал столкнуться с кем-либо из коллег. Молодая женщина обратила к полицейскому осунувшееся лицо и, не говоря ни слова, протянула письмо. На конверте стоял ее адрес, а внутри лежал листок бумаги с напечатанным текстом: «Мы знаем, что вы ходили в Скотленд-Ярд. Если это насчет Харрогита, то лучше б вам держать язык за зубами и не дергаться. Или овдоветь захотели?» Естественно, без подписи.

Итак, Мелвин Дэвис забеспокоился. Что ж, очень хорошо. Теперь, когда гангстер начал военные действия, Болтону придется отнестись к делу всерьез. Инспектор, взяв руку миссис Гендерсон, стал уговаривать ее не волноваться, поскольку к Ларри приставят охранника, и, во всяком случае в Уотфорде, ему ничто не грозит. Правда, во время поездок охранять мистера Гендерсона намного сложнее. Может быть, Джойс убедит мужа взять отпуск? Миссис Гендерсон пожала плечами.

— Обычно Ларри отдыхает одновременно со мной. Не знаю, удастся ли заставить его вдруг изменить привычкам.

— А вы по-прежнему думаете, что лучше держать мистера Гендерсона в полном неведении?

— Да. Ларри и без того сильно встревожен, а если заподозрит, что за ним наблюдают… может сойти с ума! На какие только безумства он тогда не решится!

— Но как Дэвис узнал о вашем посещении Ярда?

— Они, скорее всего, следили за домом.

— Столько времени после происшествия? Это неправдоподобно… Вы никому не говорили об этом?

— Никому.

— Не сорвался ли у вас во время разговора какой-нибудь намек, даже бессознательно?

— Да нет! И ни один из моих знакомых не имеет ничего общего с Дэвисом.

— Ладно. Мы примем необходимые меры. Спокойно возвращайтесь домой. Даю вам слово: ничего страшного с вашим мужем не случится.

Джойс улыбнулась ему, и эта доверчивая улыбка согрела Крису душу. Он сжал руку миссис Гендерсон несколько более пылко, чем приличествовало, та быстро ее отдернула, и наступило неловкое молчание.

— Миссис Гендерсон, я обещаю сделать для вашего мужа все возможное. Это письмо даже суперинтенданта заставит изменить мнение. Я уверен, он немедленно прикажет установить охрану.

— Я верю вам…

— Спасибо. Во всяком случае, предупредите меня, если случится что-нибудь новое.

— Хорошо.

— Как вы смотрите на то, чтобы вновь увидеться здесь завтра? Я бы рассказал вам, как развиваются события.

— Дело в том, что… У меня работа… и мой муж рассердится, если узнает, что я встречаюсь с кем-то в баре… Это, конечно, глупо, но мы ведь не можем рассказать Ларри об истинной причине наших встреч… и он может вообразить другую…

Позабыв свою извечную робость перед женщинами и печальный опыт с Сьюзан, Крис признался:

— Возможно, их много… этих других причин, по крайней мере у меня.

Она покраснела.

— Господин инспектор… Я порядочная женщина и совсем не из тех, кто способен нарушить супружескую верность.

От смущения Крису хотелось сквозь землю провалиться, и он забормотал какие-то жалкие извинения. Это несколько смягчило его спутницу.

— Так я могу по-прежнему рассчитывать на вашу помощь? — спросила она.

— Ну конечно! Я, возможно, неловок, миссис Гендерсон, но все же честный человек.

— Не сомневаюсь, инспектор. Если все уладится и мне больше не придется вас беспокоить, я сохраню самые добрые воспоминания о вашей любезности и… симпатии.

Суперинтендант принял Мортлока с холодностью, установившейся между ними в последние несколько дней.

— Вы хотите мне что-нибудь сообщить, инспектор?

— Да, по поводу этой истории в Уотфорде.

— Вы по-прежнему интересуетесь ею?

— Не я один.

И Крис положил на стол Болтона письмо, полученное Джойс. Суперинтендант прочел его.

— И что это означает?

— Простите, но смысл, по-моему, достаточно ясен.

— Тогда вы гораздо сообразительнее меня.

Нарочно, что ли, он это делает? Мортлок сдержался и терпеливо объяснил:

— Это письмо означает, что за Гендерсонами следят.

— Допустим. И что дальше?

— Возможно, следовало бы поговорить с Мелвином Дэвисом?

Болтон сухо прервал его:

— Почему с Мелвином Дэвисом?

— Но мне кажется, что…

— Уж слишком много вам кажется, инспектор. Не угодно ли вам подчеркнуть в этом недописанном письме то, в чем мы могли бы обвинить Мелвина Дэвиса?

— Мы знаем от миссис Гендерсон…

— И вы полагаете, слов этой дамы достаточно, чтобы уличить Дэвиса в том, что он замышляет убийство?

— Но, суперинтендант, в конце концов, это письмо…

— …вполне мог послать кто-то, захотевший сыграть злую шутку с вашей «протеже». Такого рода истории нас не касаются. Посоветуйте миссис Гендерсон обратиться в полицию Уотфорда. У вас все?

— Да.

— Тогда до свидания. У меня много работы, и более срочной, чем тревоги какой-то истерички!

Мортлок взвился:

— Вы не имеете права…

Болтон холодно взглянул на него.

— На что я не имею права, инспектор? Возвращайтесь к себе в кабинет, попробуйте остыть и поразмыслить трезво. Спросите себя, не могла ли такая женщина, как миссис Гендерсон, нервная, с богатым воображением… Не возражайте? Целую неделю за ее домом велось наблюдение, и ничего необычного агенты не заметили. Так вот, не могла ли такая женщина углядеть призраки гангстеров там, где никого нет?.. Не могла ли она поделиться своими страхами с другими людьми? Разве вы не допускаете мысли, что кто-то из них счел забавным разыграть ее? Хотите знать мое мнение? Ваша миссис Гендерсон страдает манией преследования, и, если б не ее прекрасные глаза, вы сами отправили бы ее к психиатру!

Криса трясло от сдерживаемой ярости. Подобная слепота со стороны Ричарда Болтона могла быть только намеренной.

— Значит, вы не верите в то, что случилось с ее мужем?

— Что он стал свидетелем происшествия? Верю. Но это все. Я даже не уверен, действительно ли он опознал Мелвина Дэвиса. Не забывайте, эти сведения вы получили от миссис Гендерсон, и только от нее!

— Но, ради Бога, зачем ей понадобилось ломать комедию?

— Наверное, миссис Гендерсон и не играла. Несомненно, эту женщину — а ведь она учительница, не забывайте об этом, то есть обучает морали! — возмутило поведение мужа. Будучи женой Гендерсона, она страдает от комплекса вины, принимая на себя часть ответственности за малодушие супруга. Миссис Гендерсон, вероятно, уверена, что ее муж, а следовательно, и она сама заслуживают наказания. Поскольку таковое не может исходить от правосудия, ибо полиция не имеет к тому никаких официальных оснований, миссис Гендерсон внушила себе, что их покарают другие. Те пресловутые другие, что фигурируют во всех случаях мании преследования. Этих «других» она наделила лицом Мелвина Дэвиса, случайно увиденным на страницах газеты. Единственное извинение для миссис Гендерсон — то, что она искренна и оказалась в незавидном положении. Если у вас есть какое-либо влияние на эту женщину, посоветуйте ей сходить к врачу.

— Вы забываете, что я видел ее мужа и тот показался мне еще более встревоженным!

— И по тем же причинам, очевидно. Во время войны этот человек перенес тяжелую психическую травму. И стоит ли удивляться, если жена тоже подпала под влияние навязчивых идей?

— Но письмо?

— Дурацкая шутка неизвестного, сыгравшего на мании преследования миссис Гендерсон.

— Но по какой причине?

— Мортлок… неужто вы, в вашем возрасте, до сих пор не знаете, что люди не нуждаются в причинах, дабы творить зло?

Вернувшись к себе в кабинет, Крис стал раздумывать над предположением Болтона. Оно казалось правдоподобным. Однако все в Мортлоке восставало при мысли о том, что Джойс может быть не вполне нормальной. Мания преследования выглядела удобной уловкой — лишь бы не обращать внимания на раздражающие жалобы. Будь Джойс действительно не в своем уме, болезнь проявлялась бы не только дома. Любую ненормальность, отклонение в характере и манерах мгновенно заметили бы коллеги-учителя и воспитатели! Крис снял телефонную трубку и, вызвав полицию Уотфорда, приказал сержанту Бредли аккуратно провести опрос в школе, где преподавала миссис Гендерсон: не замечали ли за ней каких-нибудь странностей? Сержант не придал большого значения этому делу, однако обещал заняться им на следующий день.

В споре с суперинтендантом Мортлоку не удалось одержать верх. Он был убежден, что Болтон ошибается, но его аргументы от этого не стали менее весомыми. Почему начальник Криса отказывается даже рассматривать вопрос о возможной виновности Мелвина Дэвиса? И внезапно инспектор вспомнил о ходивших некогда слухах, будто Дэвис пользовался безнаказанностью благодаря взяткам и подкупу кое-кого из видных полицейских. А вдруг и Болтон… Подумав об этом, инспектор устыдился. Все, что он узнал о суперинтенданте за время их совместной работы, опровергало подобные подозрения. Но чем же вызвано упорное нежелание Болтона хотя бы допросить Дэвиса по делу в Харрогите? Да пожелай он выгородить гангстера, все равно ничего лучшего не смог бы придумать!

В этот момент дежурный сообщил, что его хочет видеть Джанет Болтон. Мортлок не мог отказаться принять ее — это было бы неприличной грубостью по отношению к женщине, неизменно выказывавшей ему самые дружеские чувства. Джанет вошла с улыбкой.

— Добрый день, Крис… Я пришла повидать Ричарда, но он на совещании. Вот и воспользовалась случаем забежать к вам на минутку. К тому же вы как будто изменили нашему дому?

Инспектор очень смутился и поспешно заверил жену шефа:

— Я искренне рад вас видеть, Джанет.

— Честно?

— Честно.

— Вы сняли с моей души огромную тяжесть! Я-то воображала, будто вы сердитесь именно на меня… Значит, дело в Ричарде?

— Разве он не объяснил вам?

— Нет. Просто муж перестал говорить о вас, но… я знаю, как он страдает, поскольку глубоко к вам привязан. Может, вы объясните мне, что произошло?

Крис выполнил просьбу. Когда он умолк, Джанет сказала:

— Мне трудно судить о позиции Ричарда. Но он — человек прямой, страстный приверженец справедливости. И если поступает подобным образом — значит, есть на то серьезные причины. С другой стороны, я вас отлично понимаю. На вашем месте я бы тоже устремилась на помощь этой несчастной женщине. Просто между вами и Ричардом произошло маленькое недоразумение. Возможно, он опасается, как бы вы не влюбились в замужнюю женщину и не страдали от этого?

— Это не имеет никакого отношения ни к правосудию, ни к Мелвину Дэвису.

— Очевидно… Я не знаю этого человека, но заочно ненавижу, ведь именно из-за него между вами разгорелась ссора. Конечно, я не вправе просить вас сделать первый шаг, но не успокоюсь, пока снова не увижу вас в нашем доме.

Когда Джанет ушла, Мортлоку захотелось разыскать Болтона и предложить помириться, но его продолжали терзать дурные мысли о возможности сговора между суперинтендантом и Дэвисом, и, покуда не прояснится этот вопрос, инспектор не сможет испытывать к Ричарду прежнее доверие.

И Мортлок еще целую неделю жил затворником. Лишь донесение из Уотфорда, касавшееся миссис Гендерсон, внесло некоторое оживление в его будни. Проводившие опрос полицейские услышали только похвалы в адрес Джойс — как от соседей, так и от ее коллег. Никогда, ни единого раза преподавательница не выражала никаких навязчивых или странных идей. Короче, ничего такого, что могло бы поразить окружающих. Это лишало почвы предположения Болтона, и Мортлок остался доволен. Утром в субботу миссис Гендерсон вновь вызвала его к телефону.

— Алло? Мистер Мортлок?

Крис так обрадовался, что не сразу смог заговорить.

— Мистер Мортлок? — с тревогой повторила Джойс.

— Да. Извините меня, миссис Гендерсон… Надеюсь, ничего серьезного не произошло?

— Еще одно письмо с утренней почтой.

— О!.. Ваш муж знает?

— Нет.

— Не принесете ли вы мне это письмо в тот же бар, где мы виделись на прошлой неделе… около пяти часов?

— Это слишком рано. Я должна дождаться Бенни… Помните? Того мальчика… Не хочу оставлять мужа одного… может быть, в шесть?

— Договорились, в шесть часов, миссис Гендерсон…

— Спасибо.

— Миссис Гендерсон…

— Да?

— Я… я очень рад… вас снова слышать.

Джойс не успела ответить — инспектор быстро повесил трубку.

Крису казалось, что эта суббота никогда не кончится. С каждым часом он нервничал все сильнее. Наконец время подошло к половине шестого, и полицейский, надев шляпу, поспешил на Нортумберленд-авеню.

Джойс Гендерсон была явно напугана по-настоящему. Ее лицо выглядело усталым и еще больше осунулось. Увидел бы Болтон ее в таком состоянии — уж, наверное, отказался бы от своего предубеждения, подумал Крис.

Молодая женщина протянула инспектору письмо. Пальцы ее заметно дрожали.

— Прошу вас… Успокойтесь… здесь вам ничто не угрожает. По крайней мере тут нет никакой опасности. Возьмите же себя в руки, прошу вас, пожалуйста…

Она машинально выпила большой глоток заказанного Крисом виски. Под действием алкоголя к лицу прилила кровь, и Джойс закашлялась. Отдышавшись, она сквозь слезы пробормотала:

— Что… что это?.. Очень крепкое!

— Вам и требовалась хорошая встряска. Ну как, полегчало немного?

— Да. Благодарю. Я веду себя как дура…

— Не сказал бы.

Полицейский прочел короткую записку: «Вас предупреждали, но вы не послушались. Пеняйте на себя. Это вы его приговорили».

Что бы ни думал суперинтендант, шутник, даже самый злонамеренный, никогда не дошел бы до такого.

Увидев в окошко посыльного, остановившегося перед домом Гендерсонов, миссис Рэмсдом удивилась, что «Гроверс энд К°» доставляет заказы в субботу вечером. Глубоко приверженная традициям, старая дама сожалела, что молодое поколение мало-помалу отходит от дедовских обычаев. В следующий раз, когда отправится за покупками в бакалейный магазин «Гроверс энд К°», она громко выскажет свое мнение на сей счет. Не говоря уж о неподобающем внешнем виде посыльного — эти рыжие усы и темные очки! Ну прилично ли посыльному носить темные очки? Миссис Рэмсдом сочла это в высшей степени неуместным, ибо, разговаривая с человеком, предпочитала видеть его глаза. И даже в том случае, когда до собеседника ей не было никакого дела… Поэтому старая дама внимательно следила за посыльным: тот в сдвинутой набекрень фирменной каскетке сошел со своего трехколесного мотороллера и толкнул калитку в сад Гендерсонов. Миссис Рэмсдом возмутилась бесцеремонностью нынешних служащих: для чего дверь, коли ее не берут в расчет? Мистер Гендерсон, надеялась она (поскольку видела, как миссис Гендерсон ушла), выскажет этому невеже все, что думает о нем. Но тут ее изумление превысило крайние пределы: странный посыльный вытащил из кармана связку ключей, выбрал один, нагло вставил его в замок, повернул и решительно вошел. Миссис Рэмсдом чуть не позвонила Ларри Гендерсону, чтобы посоветовать держаться с таким наглецом посуровее, но рассудила, что на свете немало злых языков, которые станут утверждать, будто она сует нос в чужие дела. Пожалуй, эта чума, мисс Хеллоуэй, еще начнет судачить, будто у нее, миссис Рэмсдом, нет других забот, кроме как следить за соседями. И, преисполнившись глубокого отвращения к ближним, старая дама снова вернулась в кресло и поведала своему коту Дизраэли III все, что думает о нынешнем ужасном мире.

Мортлок вертел в пальцах письмо, полученное миссис Гендерсон. Ах! Если б не ужасающее упрямство Болтона… Джойс робко спросила:

— Вы думаете… они выполнят свои угрозы?

В первую секунду Крису захотелось солгать, но он не осмелился. По мнению инспектора, миссис Гендерсон заслужила право все знать.

— Откровенно говоря, не знаю.

— Это ужасно… Если… если с Ларри что-нибудь случится, я себе этого не прощу!

— Нет, миссис Гендерсон, коли с вашим мужем и впрямь случится несчастье, это будет его, и только его вина! Ему следовало бы больше доверять полиции. Обратись он к нам официально, никто не посмел бы ничего предпринять…

— Вы, несомненно, правы…

— Разумеется! Пусть только мистер Гендерсон заговорит, и, клянусь вам, я спасу его!

Джойс, по-видимому, колебалась.

— Если б я была уверена…

— Прошу вас, миссис Гендерсон, поверьте! Это наш единственный шанс: убедите мужа потребовать помощи и защиты. Подумайте, наконец! Мы же ничего не можем предпринять для человека, который нас знать не желает!

Она поднялась, внезапно решившись.

— Хорошо. Будь что будет! Я не в силах более терпеть. Поедем к Ларри и уговорим его.

Еще издалека они заметили скопление народа перед домом Гендерсонов. Джойс побледнела как полотно.

— О Господи…

Крис тотчас же понял: они приехали слишком поздно — Ларри уже заплатил по счету. Инспектор и миссис Гендерсон пробрались сквозь толпу любопытных. Полицейский, стоявший у дверей, остановил их, но Мортлок показал свой значок. На пороге гостиной какая-то полная дама обняла Джойс.

— Бедняжка моя…

— Он мертв, да? — тихо спросила миссис Гендерсон.

Дама опустила голову.

— Я хочу его видеть, мне нужно его видеть!

Все расступились. Тело Ларри Гендерсона лежало на диване. На куске белой материи, обмотавшей голову, проступила кровь. Покойник выглядел умиротворенно и достойно. Джойс, упав на колени, взяла руку мужа в свои.

— Ларри…

И она без чувств соскользнула на пол. Молодую женщину увели в ее комнату, все та же толстуха-соседка пошла следом. Сержант Бредли подошел к Мортлоку.

— Здравствуйте, инспектор.

— Здравствуйте, сержант… итак?

— Итак, дамочка оказалась права… Мне ужасно обидно, что не принял всерьез ее истории.

— Сожаления теперь неуместны, сержант. Как все случилось?

— Миссис Джилмон позвонила нам по телефону полчаса назад… как только обнаружила труп…

— Кто эта женщина?

— Мать парнишки, который вроде бы по субботам приходил к мистеру Гендерсону.

— Пошлите за ней.

Разыскали миссис Джилмон, крупную рыжеволосую особу, глубоко потрясенную случившимся. Она жалобно причитала:

— Как тяжко видеть такие вещи! Этого не должно происходить в цивилизованном мире! Куда смотрит полиция?

— Она ожидает, что вы ей поможете, миссис…

— Джилмон… Глэдис Джилмон. Вот уже пять лет, как я овдовела, а потому знаю, что такое…

— Вашего мужа тоже убили?

— Уби… О Господи! Придумали тоже! Горас Джилмон был порядочным человеком! Это из-за легких… Они не выдержали этого проклятого тумана…

— Позвольте принести вам соболезнования, но я хотел бы знать, что случилось сегодня вечером у Гендерсонов.

— Нечто ужасное! Никогда этого не забуду!

— Я надеюсь, миссис Джилмон, ради вас самой, что время возьмет свое. Итак, я слушаю.

— Так вот, мой мальчик…

— Я знаю юного Бенни.

— Как, откуда? Где вы его встретили?

— Да здесь же…

— Вот совпадение! Каждую субботу в пять часов Бенни убегал к Гендерсонам и проводил часа два с мистером Ларри. Он такой замечательный человек!.. Вернее, был… Ах! Какое несчастье… И чем теперь заниматься Бенни по субботам!

— Даже не представляю, миссис Джилмон.

— Знай вы меня получше, вам бы и в голову не пришло, что я могу позволить мальчику шляться по улицам. Я слежу за его воспитанием. Что может быть лучше правильного подхода? На чем же я остановилась?

— Каждую субботу Бенни торопился к Ларри Гендерсону.

— Да… Сегодня, как всегда… Только около половины седьмого мой Бенни вернулся, весь дрожа. Я тут же догадалась: дело неладно… «Что ты натворил, Бенни?» — спросила я. «Это не я», — ответил он. «Не ты, Бенни? Не ты натворил?» — повторила я. «Нет, я не виноват, что мистер Гендерсон упал». Представляете, как я испугалась? Я сказала себе: Глэдис, ты должна пойти посмотреть. Может быть, мистер Гендерсон заболел или с ним что-то стряслось. Я выскочила из дому в такой спешке, что забыла надеть шляпу, и, уверена, нашлись люди, которые заметили это.

Мортлок знал, что не следует мешать подобного рода болтунам и прерывать их. Лучше от этого не станет. Вооружившись терпением, он слушал, тогда как сержант Бредли в раздражении подавал ему знаки. Крис время от времени сдерживал его нетерпение повелительным взглядом.

— Уходя, Бенни не закрыл дверь. И я вошла. А как бы вы поступили на моем месте? Естественно, прежде чем пройти в гостиную, я остановилась в прихожей и крикнула: «Мистер Гендерсон?.. Вы дома, мистер Гендерсон?» Но ему, бедняжке, было не до ответов. Только поняла я это позже. В гостиной — никого. Я спустилась в мастерскую и вот там… О! Святой Георгий! Какая страшная картина!.. Мистер Гендерсон — на полу, а все лицо у него залито кровью… Если я не упала замертво, так только потому, что у меня крепкое сердце! И, главное, я подумала, что станут болтать в квартале, если меня найдут лежащей на полу рядом с мистером Гендерсоном… Он был, конечно, мертв, бедняга, но все-таки… на свете столько вздорных людей! Я поднялась наверх и позвонила в полицию… Вот и все.

Крис Мортлок вздохнул с облегчением, а сержант Бредли вытер со лба пот.

— Благодарю вас, миссис Джилмон. Вы нам очень помогли.

— Прекрасно! Я рада за вас!

— А где сейчас Бенни?

— Дома, ему запрещено выходить, если не хочет получить взбучку. С мальчика и так достаточно впечатлений на сегодня!

— Можно мне поговорить с ним?

— С Бенни? Но я же все вам рассказала…

— Вы мне все рассказали, миссис Джилмон, о том, что произошло после смерти мистера Гендерсона… А от Бенни я надеюсь услышать, что случилось до этого…

— В таком случае я пойду вперед, ребенка надо хотя бы причесать… Мне бы не хотелось, чтобы у вас сложилось превратное впечатление…

Что бы Крис ни думал об излишней щепетильности миссис Джилмон, он позволил ей отправиться вперед и использовал эту нежданную передышку для разговора с сержантом Бредли. Тот очень гордился честью докладывать самому инспектору Скотленд-Ярда.

— Вот ведь невезуха, инспектор! Я как раз дежурил! Позвонил комиссару, а он в Ливерпуле у больной сестры, инспекторы же все в разгоне — в разных концах района. Мои люди сообщили в Скотленд-Ярд. Ребята из отдела установления личности и судебно-медицинский эксперт только что приехали. Я не стал предупреждать, что вы уже на месте… и, может быть, напрасно?

Мортлок пожал плечами. В это мгновение он думал о чем угодно, только не о строгом соблюдении субординации и предписаний, предусмотренных на такой случай. Для Криса важно было одно — он предал Джойс Гендерсон, не сумел защитить ее мужа. А вместе с угрызениями совести в груди его разгорался тяжелый гнев против глупого недоверия Ричарда Болтона. Если б суперинтендант послушал… Но упрямство Болтона ни в коей мере не оправдывает недостаток мужества и энергии у него самого. После первой же встречи с Джойс он угадывал, предчувствовал назревавшую драму и при этом сидел сложа руки, ограничиваясь советами, а нужно было действовать, и быстро! Ведь избежать преступления ничего не стоило… Мрачные размышления Криса нарушил полицейский, сообщивший, что некая миссис Рэмсдом готова дать показания насчет убийства мистера Гендерсона. Ввели пожилую даму, и она тотчас обратилась к Мортлоку.

— Вы здесь начальник?

— Пусть это вас не заботит, миссис Рэмсдом. Вы что-нибудь видели?

— Видела ли? Конечно, видела.

— Валяйте!

Она уставилась на него круглыми глазами.

— Куда же вы хотите, чтобы я валила?

— Я имел в виду: говорите. Расскажите, что вы видели, и поторопитесь, миссис Рэмсдом, я очень спешу.

— Я тоже. Я не могу надолго оставлять Дизраэли одного. Он этого не вынесет!

Просветив инспектора насчет персоны Дизраэли III, миссис Рэмсдом принялась подробно излагать, как и почему обратила внимание на посыльного «Гроверс энд К°». Она описала его внешний вид, странное поведение, недопустимую развязность и заключила, что именно этот посыльный, вне всякого сомнения, и совершил убийство!

— Я тоже так полагаю, миссис Рэмсдом. Сержант Бредли запишет ваши показания. Повторите ему все, что вы так любезно рассказали мне, и затем поставьте свою подпись.

— Мою фотографию напечатают в газете?

— Возможно, но обещать не могу.

— Если мое фото появится в газете, мисс Хеллоуэй лопнет от злости!

Мортлок оставил миссис Рэмсдом с вожделением думать о грядущей кончине мисс Хеллоуэй (что за соблазнительная перспектива!), а сам пошел к миссис Джилмон, где его ожидал маленький Бенни, аккуратно причесанный, с чисто вымытыми руками. Крис уселся в кресло и, усадив мальчугана напротив, начал расспрашивать.

— Итак, Бенни, говорят, ты очень любишь мастерить?

— Да.

— И каждую субботу вечером ходил помогать мистеру Гендерсону?

— Да.

— И сегодня тоже?

Мальчик, дрожа от возбуждения, принялся торопливо объяснять:

— Мистер Гендерсон хотел построить маленький манеж для деревянных лошадок… Он давно обещал мне его!

— А ты помогал?

— Я подавал инструменты, штифты, клей… Все было почти готово, когда вошел тот человек.

— Ты можешь вспомнить, как он выглядел?

— Как посыльный «Гроверс энд К°», но не из тех, кого я знаю. Догадался я только по фирменной каскетке…

— А его лицо?

— Пойди разгляди, когда у него темные очки и огромные рыжие усы…

— И этот тип ничего не сказал при виде тебя?

— Меня? Он меня не видел!

— Как же так?

— А я сидел под верстаком, собирал гвозди магнитом, но сам все видел; сперва я подумал, что это мамочка уже пришла за мной.

— И ты остался под верстаком?

— Да.

— А потом?

— Посыльный спросил: «Вы мистер Гендерсон?», и мистер Гендерсон ответил: «Да, это я. Что вам угодно?» Человек сказал: «У меня к вам поручение…» Мистер Гендерсон спросил: «Поручение? От кого?» И тут этот тип вдруг заорал: «От Мелвина, сволочь!» Это правда, клянусь вам, сэр, он сказал «сволочь!»

Мортлок зажмурился от радости. Итак, все в порядке! Из Бенни получился самый безупречный свидетель, о каком только можно мечтать. Такой свидетель ни у кого не вызовет ни малейших подозрений. Он отправит Мелвина Дэвиса на виселицу!

— Вы мне не верите, сэр?

— Напротив, я верю тебе, конечно, верю! Ну а дальше?

— Дальше я услышал «бах»! Мистер Гендерсон упал… его голова, вся в крови, оказалась почти у моих колен. Мне хотелось закричать, но я так испугался, что не смог!

Миссис Джилмон сочла момент подходящим, чтобы обратиться к Богу, и начала причитать:

— Благодарю Тебя, Господи, что лишил моего сына в тот момент голоса, этот презренный человек убил бы и его тоже!

— С его стороны это ужасная ошибка.

Остолбеневшая мамаша могла только пролепетать:

— Что… что… что…

— Да, оставив в живых Бенни, убийца совершил ошибку. Разумеется, с точки зрения его собственных интересов. Благодаря вашему парнишке палач затянет красивую пеньковую петлю вокруг шеи этого мерзавца!

— А! Хорошо бы… но ведь нужно сначала узнать, кто он?

— Я его знаю, миссис Джилмон.

Женщина в изумлении всплеснула руками.

— Я сразу поняла, какой вы опытный, знающий полицейский, но чтобы во всем разобраться так быстро!.. Значит, стоило малышу описать вам, как все случилось, и вы тотчас… Расскажи бы мне такое — никогда бы не поверила!

Вернувшись к Гендерсонам, Крис нос к носу столкнулся с Ричардом Болтоном.

— Сержант Бредли сообщил мне, что вы здесь, инспектор… В общем, как я узнал, вы опоздали на каких-нибудь полчаса? Ужасное невезение…

— Я полагаю, суперинтендант, теперь вы верите рассказу и опасениям миссис Гендерсон?

— Не такой уж я упрямец, Мортлок!

— Позвольте мне в таком случае выразить сожаление, что вы пришли к этому выводу с опозданием в несколько дней!

— Позвольте и мне напомнить вам, инспектор, что я ваш начальник. Если я и заслуживаю осуждения, не вам судить о моих ошибках!

— Прошу прощения, сэр.

Мужчины с неприкрытой враждебностью смотрели друг на друга, и никому из посторонних в тот момент даже в голову не пришло, что это закадычные друзья. Ричард Болтон успокоился первым и, вернувшись к официальному тону, продолжал:

— Я прочел показания миссис Джилмон и миссис Рэмсдом. Естественно, полиция Уотфорда проведет расследование и попытается разыскать мнимого посыльного «Гроверс энд К°», но, боюсь, тут просто наивно надеяться на успех. Убийца запасся фирменной каскеткой и, не привлекая внимания соседей, проник в дом Гендерсонов. К счастью, миссис Рэмсдом — из породы тех любопытных старушек, которые часто оказывают полиции неоценимую помощь. Вы, кажется, побывали и у юного Бенни?

Инспектор Мортлок описал встречу с мальчиком. Суперинтендант внимательно выслушал.

— А вы, инспектор, быть может бессознательно, не подсказали ребенку имя Мелвина?

— Я сам здорово опешил, узнав, что убийца произнес именно это имя, и нарочно попросил Бенни повторить.

— И у него не возникло никаких сомнений? Бенни не колебался между, уж не знаю там, Эневрин, Гэвин, Мелвин?

— Нет, ни малейших колебаний.

— Любопытно…

— С вашего позволения, сэр, разрешите напомнить вам, что я инспектор Скотленд-Ярда и до сих пор меня ни разу не заподозрили в должностном преступлении!

— Успокойтесь, Мортлок… Ваша честность не вызывает у меня ни тени сомнений, но вы настолько одержимы Мелвином Дэвисом, что…

— Да, есть у меня такая слабость: не люблю проходимцев, сэр, и не желаю, чтобы их покрывали!

— Мортлок!

Болтон сжал кулаки; разговор явно принимал драматический оборот, но вошел судебно-медицинский эксперт:

— Ничего особенного, джентльмены, я вам сказать не могу… Никаких затруднений… Пуля попала в голову, смерть наступила мгновенно, приблизительно час назад. Кровоподтеки, синяки на лице вызваны падением. Я проведу, как обычно, вскрытие, но, смею вас заверить, ничего нового оно не даст… Заключение вы получите в Скотленд-Ярде в понедельник днем, поскольку на воскресенье я уезжаю. Выходных у нас как будто еще не отменили… До свидания, джентльмены.

Люди из отдела установления личности и эксперт-дактилоскопист в свою очередь отправились отдыхать. Последний мог лишь подтвердить наличие множества отпечатков, принадлежащих, по-видимому, убитому и ребенку. Тело погрузили в фургон, и присутствовавшие журналисты убедились, что за час полиция узнала не больше, чем они сами. Когда суперинтендант, инспектор и сержант вновь остались одни, Болтон сказал:

— Надеюсь, теперь мы сможем допросить миссис Гендерсон?

И, не ожидая ответа, распорядился:

— Предупредите ее, сержант!

Вскоре, опираясь на руку миссис Джилмон, вошла Джойс. Ее усадили в кресло, а миссис Джилмон вежливо, но твердо попросили вернуться домой. Это ее явно раздосадовало, и, дабы соблюсти приличия, соседка с достоинством заявила, что вернется, как только джентльмены оставят помещение, ибо нельзя же бросать в полном одиночестве женщину, перенесшую столь жестокий удар!

Как только миссис Джилмон вышла, Болтон обратился к вдове:

— Миссис Гендерсон, позвольте принести вам соболезнования, а также выразить раскаяние: я не вполне поверил вашему рассказу, переданному мне инспектором Мортлоком. История казалась настолько невероятной… Но факты налицо, и теперь единственным извинением для меня служит отсутствие официальной жалобы. Без нее мы все равно не смогли бы защитить мистера Гендерсона. Увы, он жестоко поплатился за свое недоверие к ним.

— Я знаю…

— А теперь, миссис Гендерсон, не расскажете ли вы все с самого начала?

Молодая женщина говорила долго. Она рассказала, в каком смятении ее муж вернулся из Харрогита, как он несколько дней молчал, прежде чем наконец решился доверить ей причину своей тревоги.

— Вы не пробовали расспрашивать мистера Гендерсона, не старались узнать, что муж от вас скрывает?

— Нет… Как я уже объясняла мистеру Мортлоку, Ларри… не совсем здоров. Сказались последствия войны и пребывания в плену. Но я привыкла к его характеру.

— А как вы объясняете его тревогу, если, судя по всему, виновник дорожного происшествия больше не напоминал о себе вашему мужу?

— Несмотря на паралич воли, Ларри оставался порядочным человеком и полностью отдавал себе отчет, что, умолчав о происшедшем, стал соучастником преступления. Он страдал от этого, но не мог преодолеть страх.

— Но вы сами, миссис Гендерсон…

— Я сделала все возможное, пытаясь убедить Ларри выполнить гражданский долг. Напрасно. Тогда я решилась действовать без его ведома и… вот результат.

— Каким образом ваш муж узнал виновника аварии?

— Увидел его фотографию в газете.

— Фотографию?..

— Мелвина Дэвиса.

Суперинтендант какое-то время размышлял, а затем спросил:

— И что вы намерены делать, миссис Гендерсон?

— В каком смысле?

— После гибели вашего мужа.

— Отомстить, разумеется! Я не хочу, чтобы его убийца остался безнаказанным!

— Если я вас верно понял, миссис Гендерсон, вы собираетесь подать в суд на Мелвина Дэвиса?

— А разве не так я обязана поступить?

— Я вынужден обратить ваше внимание, миссис Гендерсон, на следующее: того, что вы считаете неопровержимыми доказательствами, недостаточно для присяжных. Вы не присутствовали при наезде в Харрогите и знаете о происшествии только с чужих слов. Нужны доказательства, улики иного рода — иначе осуждения не добиться. И, кроме того, если Дэвиса не признают виновным, он сможет возбудить против вас дело о возмещении ущерба, нанесенного его интересам.

Охваченный гневом, Крис думал, что Болтон снова пытается спасти Дэвиса от возмездия. Он хотел вмешаться, но суперинтендант предупредил выпад.

— Прошу вас, Мортлок!.. Я знаю, что говорю: можете спросить у сержанта, разделяет ли он мою точку зрения?

Бредли кивнул:

— Несомненно, сэр.

Не интересуясь более мнением своего помощника, Ричард вновь обратился к миссис Гендерсон:

— Закон есть закон. Советую вам подать жалобу на неизвестное лицо и таким образом предоставить нам возможность вести расследование. Даю вам слово: если виновником этого преступления окажется Мелвин Дэвис, мы в конце концов изобличим его. Но в настоящий момент разумнее всего не называть его имени, чтобы не вспугнуть.

— Я поступлю так, как вы мне советуете, сэр.

— Приезжайте в понедельник в Скотленд-Ярд и подайте жалобу. Вы давно живете в Уотфорде, миссис Гендерсон?

— Пять лет.

— А раньше?

— В Лондоне, в Ноттинг Хилле, также пять лет.

— А еще раньше?

— У себя в семье, в Донкастере. Мой отец Фицджеральд Боунинг держал магазин садового инвентаря и семян. Там я и познакомилась с Ларри.

— Насколько мне известно, вы не очень подходили друг другу по возрасту?

— Да, около двадцати лет разницы… но я так хотела уехать из Донкастера…

— Ваши родители живы?

— Нет, умерли. Ларри тоже остался совсем один.

— Благодарю вас, миссис Гендерсон, за то, что вы любезно ответили на все мои вопросы. Прошу также не сердиться на меня, если некоторые из них показались вам бесполезными или бестактными, но такова уж наша работа…

Уходя, Болтон обернулся к Джойс.

— Еще одно слово… Ваш муж застраховал свою жизнь?

— Да.

— На значительную сумму?

— Тысячу фунтов.

— В общем, в материальном плане ваше положение станет труднее, несмотря на эту сумму?

— Скажем, менее обеспеченным. Мой муж зарабатывал в среднем сто двадцать фунтов в месяц.

— Благодарю вас. Вы идете, Мортлок?

— Следую за вами, сэр.

Прощаясь с вдовой, Крис пожал ей руку. Суперинтендант и сержант скромно удалились.

— Что бы ни говорил Болтон, миссис Гендерсон, я возьму Мелвина Дэвиса!

— Я верю в вас, инспектор.

— До понедельника?

— До понедельника.

Оставив сержанта Бредли перед полицейским участком Уотфорда, Болтон сказал:

— Проведите обычную проверку, сержант, привычки, репутация, долги и т.д. Вы давно служите, и учить вас не надо. Ну а что до остального, то мы займемся этим в Скотленд-Ярде. Я вас подвезу, Мортлок?

— Если вас не затруднит…

Они долго ехали, не произнося ни слова, лишь возле Хендон Вэй Ричард проговорил:

— Если бы я запретил вам заниматься делом Гендерсона, вы бы все равно сунули туда нос, не так ли?

— Вы не ошиблись, сэр.

— В таком случае разумнее поручить вам это официально.

— Благодарю вас, сэр.

И они снова замолчали. Болтон полностью сосредоточился на оживленном в этот субботний вечер движении. Только проезжая через Сент-Джонс-Вуд, он заметил:

— Пожалуй, в понедельник утром вам следовало бы сходить к работодателям Гендерсона. Не мешает выяснить, разделяют ли они мнение об убитом его жены.

— Понятно.

— Со своей стороны, я позвоню в Донкастер и попробую собрать сведения о миссис Гендерсон. Не возмущайтесь, Мортлок, прежде чем двигаться дальше, я должен получить подтверждение, что тут все в порядке. Слишком часто жены убивают своих мужей!

— Шеф!

— Знаю, знаю. У вашей миссис Гендерсон превосходная репутация, в момент убийства она находилась с вами, не преминула сообщить вам о нависшей угрозе, страховка никак не возместит мужниного заработка, и, кроме того, ее горе кажется искренним…

— Так в чем же дело, сэр?

— В том, что — хотите верьте, хотите — нет, Мортлок, — все это меня радует. Чертовски не хотелось бы арестовать женщину, вызвавшую в вас такое участие… Расследование в Донкастере преследует двоякую цель: полностью обелить в моих глазах миссис Гендерсон и доказать, что эта женщина действительно достойна вас.

— Не понимаю, сэр.

— И однако, тут нет ничего мудреного: теперь, когда Ларри Гендерсон переселился в мир иной, место свободно, не так ли?

К своему стыду, Мортлоку пришлось признаться, что он уже думал о такой возможности, и поэтому без особой уверенности он спросил:

— Надеюсь, вы все-таки не подозреваете меня?

— Нет. Во-первых, вам повезло, у вас есть неопровержимое алиби на час преступления, а во-вторых, я же вас знаю.

Опять воцарилось молчание: каждый из двух полицейских думал о другом. Они преодолели сутолоку на Риджент-стрит и Нортумберленд-авеню, выехали на набережную Виктории и наконец остановились перед решеткой Скотленд-Ярда.

— И не забывайте все-таки, Мортлок, что в Лондоне живет не один человек по имени Мелвин, — уточнил Ричард Болтон.

Глава III

Крис провел отвратительное воскресенье. Он даже не вышел из дому ни позавтракать, ни пообедать, а ограничился тем, что нашел в холодильнике, и выпил полбутылки виски. Такое с ним редко случалось. После разговора с суперинтендантом нервы совсем расшатались. Отныне у Мортлока появилась уверенность: Болтон намеренно покрывает Дэвиса. Но почему? Что их связывает? Человек простой, не склонный к философствованию, Крис всю жизнь повиновался и никогда не нарушал приказов, а тут неожиданно оказался перед дилеммой, решения которой так и не мог найти, хотя она вымотала из него все жилы. С одной стороны, честь полицейского не позволяла смириться с тем, что преступник может избежать наказания. Более того, действуя в интересах правосудия, Мортлок одновременно поддерживал Джойс, чью жизнь тот мерзавец исковеркал, убив Ларри. С другой стороны, преследуя Мелвина Дэвиса, инспектор опасался раскопать какую-нибудь неблаговидную историю и невольно дискредитировать Ричарда Болтона. Ведь до последних дней он питал к суперинтенданту самые дружеские чувства. Что стало бы с Джанет, если б выяснилось: ее муж отнюдь не такой честный, неподкупный полицейский и не достоин ее любви и восхищения? Имел ли Крис право, стремясь отомстить за Джойс, разрушить семейный очаг Джанет? Но инспектор слишком чтил Скотленд-Ярд, чтобы смириться с существованием в его рядах продажного полицейского.

К вечеру Мортлок отвлекся от столь тягостных размышлений, и его мысли сосредоточились исключительно на Джойс. Разумеется, теперь, когда ее мужа больше нет, ничто не мешало Крису мечтать о будущем, о том, как они с Джойс вместе начнут новую жизнь. И разве может Мортлок дать более веское доказательство своей привязанности, чем наказание убийцы Гендерсона? Все англичане читали в детстве Вальтера Скотта, и Мортлок невольно уподоблял себя доблестному рыцарю, всегда готовому на любой подвиг ради дамы сердца. Полицейский больше не пытался хитрить с самим собой. Он любил Джойс, и поиски убийцы ее мужа были единственным уважительным предлогом для встреч с молодой женщиной. Почему Крис должен жертвовать своим счастьем из-за того, что Ричард Болтон, возможно, когда-то повел себя бесчестно? Суперинтендант долго и счастливо жил с Джанет. Так чего ради Крису лишать себя этого счастья? Ему всегда так не хватало тепла, а история со Сьюзан принесла одни разочарования. Быть может, впрочем, не будь Джойс, узнав о тайных делишках Ричарда, Мортлок не стал бы ничего предпринимать.

Но пожертвовать Джойс ради Ричарда? К ночи инспектор уже решил добиваться руки миссис Гендерсон даже ценой карьеры Ричарда Болтона и благополучия Джанет.

Утром в понедельник, отправляясь в Скотленд-Ярд, Мортлок думал о том, как вести себя при встрече с Болтоном. С каждым часом он все более укреплялся в подозрениях насчет порядочности суперинтенданта. Крис вспомнил, как с самого начала Ричард пытался уговорить его бросить дело Гендерсона. Оскорбительные сомнения в психической полноценности Джойс, то, с какой неохотой он согласился приказать уотфордской полиции охранять дом Гендерсонов, явное нежелание признать свою ошибку после убийства — все это выглядело очень странно, как будто Болтон даже расстроился, что убийце не удалось вместе с мужем прикончить заодно и жену. И он, помимо всего прочего, явно не скрывал недовольства, узнав о присутствии Криса на месте преступления; не случись этого, суперинтендант, несомненно, направил бы подозрения на Джойс. Инспектора снова охватила ярость, стоило ему вспомнить, как Болтон спросил Джойс о страховке. К счастью, смерть Гендерсона ничего не принесла его жене, даже наоборот, иначе суперинтендант усмотрел бы здесь хороший повод отвлечь внимание полиции от Мелвина Дэвиса. Кроме того, он не пожалел сил, пытаясь убедить Джойс не подавать в суд на гангстера, не погнушавшись даже запугиванием, а тем самым прибег к откровенному давлению! Наконец, как хитро суперинтендант напомнил инспектору, что множество людей носят имя Мелвин, надеясь удержать его от всякой инициативы… Все указывало на то, что Болтон намеренно отвлекал внимание следствия от Дэвиса.

И Крис твердо решил заняться как раз Мелвином Дэвисом, и вплотную, понравится это суперинтенданту или нет.

Придя к себе в кабинет, Мортлок сразу же потребовал принести ему досье Мелвина Дэвиса. Инспектор хотел основательно изучить человека, с котором ему предстояло сразиться и чье крушение обеспечило бы его собственное счастье. На фотографии, вклеенной в дело и сделанной несколько лет назад, Крис увидел человека лет сорока — сорока пяти, довольно красивого, но вульгарного — этакого самодовольного самца, уверенного в своей силе и неотразимости.

История Мелвина Дэвиса была типичной для бессовестных авантюристов, действующих за гранью закона, но достаточно умных или хитрых, чтобы не зарываться. Игрок, мошенник, сутенер, подпольный букмекер, контрабандист, Мелвин прошел через все, каждый раз отделываясь пустяковыми наказаниями. Лишь дважды Мелвин балансировал на краю пропасти, когда ему предъявляли обвинение в убийстве кого-то из конкурентов. Но оба раза суд не смог вынести обвинительного приговора из-за отсутствия бесспорных улик. Немалую роль сыграл в этом и Билли Мак-Намара, юрист с сомнительной репутацией. Все негодяи Лондона, достаточно богатые, чтобы оплачивать его весьма дорогие услуги, выбирали защитником именно Мак-Намару. В досье, повествующем о жизни Мелвина Дэвиса, часто повторялись одни и те же имена: Перри Сэдлер, самый старый, сумевший избежать десяти лет тюремного заключения, Свэн Лейк Валлиец (этот имел-таки в активе пять лет лишения свободы), и, наконец, последний — Джордж Фиппс, хулиган, недавно освобожденный из исправительной колонии, со списком судимостей, пестревшим приговорами по мелким делам. Милая компания проходимцев и мошенников. При мысли о том, что, убив честного человека, Мелвин Дэвис и его сообщники могут остаться безнаказанными, все в инспекторе восставало. Конечно, если он изобличит Дэвиса в случайном убийстве женщины и ее ребенка, то гангстер в его возрасте лишится свободы, почитай, до самой смерти. Если же Мортлоку удастся доказать, что убийство Ларри Гендерсона совершено по приказу Мелвина, то это приведет его на виселицу. Инспектор не сомневался: владелец «Роуг'с мач» не убивал мужа Джойс собственными руками. Для этого скорее годились Перри Сэдлер или Свэн Лейк, но, по правде говоря, оба его совершенно не интересовали. Презренная мелкая рыбешка преступного мира… Рано или поздно за ними навсегда захлопнутся ворота тюрьмы, если только однажды утром палач не накинет на них черный капюшон.

После досье Дэвиса Крис запросил дело его невесты Барбары Коукбэн. Внимательно изучив лицо Барбары, Крис невольно признал, что лет этак с десяток назад она, очевидно, была прехорошенькой. Блондинка с умным, некогда миловидным личиком. Однако возраст оставил на нем неизгладимые следы: веки отяжелели, лоб и щеки покрылись морщинами, шея заплыла жирком. Но глаза оставались по-прежнему ясными. Во внешности этой женщины инспектор не углядел ничего неприятного, напротив. Но, поскольку Барбара участвовала в последних операциях Дэвиса, в Скотленд-Ярде на нее завели досье. Уроженка Уэльса, мисс Коукбэн приехала в Лондон в 1945 году и стала танцовщицей второразрядного мюзик-холла. Девушку подозревали в том, что она приставала к мужчинам на улице, но не смогли найти достаточных доказательств. Танцовщица, певичка, платная партнерша для танцев, Барбара прошла через все наиболее темные и сомнительные стороны ночной жизни Лондона. Дважды ее штрафовали за то, что она шаталась в пьяном виде по улицам. Мелвину нетрудно было втянуть ее в свою банду. Барбаре уже стукнуло сорок лет, возраст, когда девица такого сорта окончательно опускается, а впереди ожидают еще худшие лишения, если не сумеет выкарабкаться.

Мортлок закрыл досье Барбары, когда его вызвал Болтон. Крис шел к суперинтенданту готовый к бою.

Но Ричард после смерти Гендерсона, казалось, хотел восстановить с помощником прежние отношения.

— Ну как, Крис, хорошо провел воскресенье?

— Да нет… воскресенье холостяка. Я сидел дома и размышлял на досуге об убийстве Ларри Гендерсона.

Мортлок предпочитал сразу же перейти в наступление и показать: он не позволит одурачить себя. Суперинтендант отметил выпад и спросил с иронией:

— Не слишком ли много пыла?

— Просто я стараюсь выполнить свои обязанности как можно лучше и тем надеюсь компенсировать равнодушие кое-кого из коллег, утративших интерес к работе… или думающих только о том, как избежать неприятностей, даже если это в ущерб правосудию.

— Полноте, полноте, успокойтесь, инспектор… и не клевещите на Скотленд-Ярд. Он не заслуживает столь пристрастных несправедливых обвинений. Если ваша взвинченность объясняется нетерпением узнать, что нам сообщили о миссис Гендерсон, то могу вас успокоить.

Болтон взял со стола несколько листков бумаги.

— В Донкастере все, кто ее знал как Джойс Боунинг, дружно пели ей хвалу. Сначала — примерная маленькая девочка, потом хорошая ученица. Серьезность, уравновешенность и влияние на школьных товарищей предопределили дальнейшую карьеру учительницы. Мисс Боунинг ни разу не заподозрили в каком-либо романтическом похождении. Такая сдержанность, по мнению близких, объяснялась природной добродетелью, строгим воспитанием и сентиментальным разочарованием, одной из тех маленьких драм юной девушки, о которых пишут в дешевых романах. В шестнадцать лет мисс Боунинг увлеклась своим кузеном Томом Донелли, который ухаживал за ней. Но затем молодой человек уехал в Нью-Йорк, и больше о нем никто не слышал. Мисс Боунинг страдала, набожность ее в это время удвоилась, поскольку разочарованные влюбленные часто бросаются в объятия церкви.

Мортлок питал отвращение к подобному зубоскальству. Ему казалось, Джойс публично раздевают. А Ричарда, по-видимому, приводила в восторг нахмуренная физиономия подчиненного.

— Никто в Донкастере не сомневался, что мисс Боунинг вообще не выйдет замуж и состарится подле своих родителей, весьма почтенных коммерсантов: будет ходить в кино по субботам и в церковь по воскресеньям. Но в один прекрасный день в лавке Фицджеральда Боунинга появился Ларри Гендерсон и стал бывать там все чаще и чаще. Оглашение о помолвке вызвало удивление: Гендерсон никак не походил на обольстителя. Все единодушно решили, что Джойс просто взяла то, что подвернулось под руку! Еще какое-то время она преподавала в Донкастере, а затем добилась перевода в Лондон. Директриса школы в Ноттинг Хилле, под началом которой работала миссис Гендерсон, так же хвалит ее, как сограждане в Донкастере. Надеюсь, вы довольны?

— Тем, что впервые за годы службы мы наткнулись на честного человека? Не вижу, почему бы мне действительно не радоваться?

— Согласен с вами. Теперь надо столь же тщательно выяснить все, что касается Ларри Гендерсона. Отправляйтесь к его хозяевам и постарайтесь узнать, что они думают о бывшем служащем.

— Почему я?

— А потому, мой дорогой, что, если вы, именно вы, представите благоприятный для Гендерсона рапорт, у меня не останется никаких сомнений в его полной благонадежности.

Контора Смита и Брауна находилась в Кингсвэй. Здесь так и чувствовался истинный культ традиций. Можно было спокойно биться об заклад, что продаваемые товары точно соответствуют описанию в каталоге. Для начала Крис узнал, что Смит и Браун действительно существуют, но их разделяют два поколения. Он решил переговорить сначала с мистером Смитом, старшим патроном.

Джошуа Смит, старик с викторианскими манерами, сидел в темном кабинете, обставленном тяжелой мебелью из красного дерева. Все здесь выглядело чинно и торжественно, и малейший проступок показался бы чудовищным преступлением. Джошуа Смит носил крахмальный воротничок и очки в золотой оправе. Инспектора он принял прохладно, но учтиво.

— Садитесь, инспектор. Мне нечасто случается принимать джентльменов из полиции, и я несколько удивлен вашим визитом.

— Я пришел, сэр, попросить вас рассказать мне о Ларри Гендерсоне.

— Бедняга! Какой печальный конец… Он работал у нас много лет и ничего, кроме похвал, не слышал. Превосходный представитель фирмы, весьма ценимый клиентурой. Он поступил к нам за несколько лет до войны и очень быстро продвигался, осваивая различные второстепенные должности. Мы придаем этому большое значение. Старшие сотрудники должны знать все о деятельности и службах нашей фирмы. Мы радовались возвращению Гендерсона после войны, рассчитывая, что он станет одним из руководителей предприятия, но Гендерсон держался за место коммерческого агента и, несмотря на все предложения, не захотел отказаться от своих поездок. У него была страсть колесить по дорогам, если можно так выразиться. Смерть Гендерсона — большая потеря для нас и печаль. Мы очень высоко его ценили и постараемся что-нибудь сделать для вдовы. Впрочем, к счастью, у той есть профессия, так что нужда ей не грозит.

— Если оставить в стороне достоинства мистера Гендерсона как представителя вашей фирмы, что вы думаете о нем как о человеке, сэр?

— Честно говоря, мы редко встречались. Общение с персоналом скорее входит в обязанности моего компаньона Ивлина Брауна. Он и сможет рассказать то, что вас интересует, инспектор, причем сделает это гораздо лучше меня. Я же знаю лишь, что Ларри Гендерсон пользовался превосходной репутацией, что он заключил приличный брак… А насчет остального… Во всяком случае, могу вас уверить: мы считаем убийство Гендерсона… совершенно… недопустимой вещью, и я желаю, чтобы вы как можно скорее схватили этого мерзавца!

Очевидно, Джошуа Смит воспринимал смерть от руки убийцы как поступок, недостойный истинного джентльмена. Инспектор успокоил его, обещав, что Скотленд-Ярд постарается закончить дело как можно скорее, и, выйдя от Смита, вздохнул так глубоко, словно надеялся вновь ощутить биение жизни.

Ивлин Браун ничем не напоминал своего компаньона. Этот сорокалетний элегантный мужчина, одетый по последней моде Бонд-стрит, с цветком в петлице, казалось, твердо решил относиться к прошлому с уважением, но без раболепства. Мортлок подумал, что интерьер его кабинета мог бы навести Джошуа Смита на размышления о конце света или, как минимум, привычного и любимого мира. Здесь мебель была светлых тонов, и картины на стенах принадлежали кисти художников-авангардистов. От одного их вида всех Смитов Соединенного Королевства хватил бы апоплексический удар. Браун встретил Криса радушно и сразу же предложил что-нибудь выпить, но полицейский отказался.

— Ваш компаньон сказал мне, что высоко ценил Ларри Гендерсона как представителя вашей фирмы. А от вас я с глубокой признательностью выслушал бы мнение о нем как о человеке.

— Вы знали Гендерсона?

— Я видел его всего один раз, незадолго до смерти, — меня пригласили на чашку чаю.

— Ну, тогда вы, вероятно, и сами уже составили представление о нем?

— Я хотел бы знать ваше мнение, сэр.

— Говорят, до войны Гендерсон ничем не отличался от других. В таком случае эта мясорубка сильно его изменила. Два-три раза в квартал он приходил ко мне с отчетом и никогда не единой шутки, ни тени улыбки. Словно бедняга жил в постоянной тревоге. Можно было подумать, его терзали угрызения совести или страх наказания. Он не ходил в гости ни к кому из коллег и почти не бывал на наших маленьких праздниках, разве что на Рождество, да и то без жены. Странный тип! И, знаете, его насильственная смерть меня не особенно поразила!

— Что вы хотите этим сказать, сэр?

— А то, что люди, которым уготована трагическая гибель, носят на лице какую-то особую печать, печать беды, как, к примеру, несчастный Гендерсон. У вас уже есть какие-либо предположения, кто мог его убить?

— Никаких.

— Любопытно. Просто в голове не укладывается, что кто-то ненавидел Гендерсона до такой степени и даже пошел на убийство!

— Он виделся с вами в последнее время?

— Подождите, сейчас загляну в записную книжку… Да, две недели назад…

— И вы не заметили ничего особенного?

— Право, нет, разве что, пожалуй, Гендерсон выглядел еще более хмурым и встревоженным, чем обычно.

— И он не говорил о причинах?

— Гендерсон никогда никому не изливал душу. Он говорил только о работе и ни о чем другом. Даже когда женился, сообщил об этом вскользь, торопливо, так что мы немного растерялись и не смогли преподнести подобающий в таких случаях подарок. Гендерсон не внушал симпатии, инспектор, как, впрочем и неприязни. Его присутствие немного действовало на нервы, но стоило бедняге закрыть за собой дверь — и о нем тут же забывали.

— Видать, все-таки нашелся человек более памятливый.

— Да… непостижимо… А как выглядит его жена?

— Очень хороша.

— Вот те на! Я воображал себе этакого усатого дракона, неизменно либо со скалкой в руках, либо за исправлением тетрадей.

— Вы заблуждаетесь, сэр.

И в подтверждение своих слов Мортлок быстро, но с жаром набросал портрет Джойс. Браун улыбнулся.

— Она, видно, произвела на вас сильное впечатление? Но где, черт возьми, Гендерсон ухитрился откопать такую девушку?

— В Донкастере.

Ивлин Браун вздохнул.

— Мы, лондонцы, не ведаем, какие богатства таятся в провинции! — закончил он.

Выслушав отчет Мортлока, суперинтендант коротко подвел итог:

— В общем, по-моему, миссис Гендерсон говорила нам правду. Знаю-знаю, вы с самого начала пытались меня в этом уверить, инспектор, но я предпочитаю более убедительные доказательства. Теперь они есть, и мы сможем заняться исключительно Мелвином Дэвисом.

— И вы действительно согласны? — воскликнул несколько удивленный Крис.

— А почему бы нет? Порой ваши суждения о моих действиях несколько парадоксальны, если не сказать: забавны, мой дорогой. И все потому, что я принимаю решения не так стремительно, как вы. Поверьте, пусть моя уравновешенность иногда раздражает вас, но она надежно оберегает от оплошностей. Мелвин Дэвис — хищник серьезный. На испуг нам его не взять. Нужно загнать парня в угол, чтобы он уже не мог отвертеться. Но как? Признаюсь, сейчас я понятия не имею, что тут можно сделать, но спокойно поразмыслим и…

— Пока мы будем размышлять, Дэвис может смыться!

— Куда?

— Ну…

— Парень только что наладил дело, которое влетело ему в копеечку, и к тому же объявил о помолвке. Зачем бы ему бежать?

— Дэвис не дурак. Коли почует, что мы подобрались на опасное расстояние…

— Вот именно, Мортлок, очень важно, чтобы он ничего не заметил. Мы вызовем Дэвиса сюда под каким-нибудь предлогом и постараемся разведать, что он думает, чего опасается, на что рассчитывает… Именно поэтому я счел несвоевременным советовать миссис Гендерсон подавать на Дэвиса жалобу. Мак-Намара не только быстро добился бы его оправдания, но еще и потребовал бы возмещения морального ущерба.

— Это было бы уж слишком!

— Закон есть закон. Неужто я должен напоминать вам об этом?

Разговор снова принимал острый характер, поскольку Болтон не мог скрыть легкой иронии, выводившей Криса из себя, а тот, со своей стороны, с видимым трудом сдерживал озлобление против суперинтенданта.

Неприятную беседу прервало появление миссис Гендерсон. Суперинтендант пригласил учительницу в кабинет и зарегистрировал ее жалобу на неизвестное лицо, приложив к делу полученные ею письма с угрозами. После этого Болтон отпустил вдову, сказав на прощанье:

— Миссис Гендерсон, если Мелвин Дэвис и вправду убийца вашего мужа, мы поймаем его, даю вам слово. Но, повторяю, в ваших же интересах ничего не форсировать. Я жду от вас терпения и доверия.

Не заботясь о том, что подумает Болтон, Мортлок вышел вместе с Джойс. В трауре молодая женщина казалась ему еще прекраснее. Инспектор уговорил ее выпить с ним чашку чаю. Когда они расположились за столиком друг против друга, Крис начал пылко уверять Джойс, что она может полностью рассчитывать на него.

— Я сомневаюсь, что суперинтендант искренне верит вашим обвинениям против Дэвиса. Он усматривает в этом, уж не знаю какую, экзальтацию…

— Но почему он отказывается мне верить? Разве смерть моего мужа — не достаточное доказательство?

— Пока мне не хотелось бы говорить о своих подозрениях. Удовольствуйтесь тем, что я вам верю. Клянусь, миссис Гендерсон, я изобличу Мелвина Дэвиса, даже если это будет стоить мне карьеры!

Джойс взглянула на него, и Крис прочитал в ее глазах нежность. Это потрясло инспектора.

— Как я благодарна вам за сочувствие!.. Но с какой стати вы станете ради меня рисковать своим положением?

— Во-первых, у нас с Дэвисом старые счеты, а во-вторых…

Он смущенно запнулся.

— Да?

И Крис решился открыть ей истинную причину:

— С той первой встречи я непрестанно думаю о вас. Мне нужно видеть вас, говорить с вами…

Покраснев, Джойс попыталась заставить его умолкнуть:

— Но, инспектор…

— Меня зовут Кристофер. Крис — для друзей.

— Но я всего лишь сорок восемь часов как овдовела!

— Поэтому я и прошу лишь о дружбе.

— Моей? Но она вам принадлежит, инс…

— Крис, пожалуйста!

Миссис Гендерсон улыбнулась.

— Хорошо, пусть так. При условии, что и вы будете называть меня просто Джойс.

— С радостью.

— Откровенно говоря, Крис, я не понимаю, что вас так привлекло в моей особе… Во мне нет ни красоты, ни элегантности… Обыкновенная женщина, ведущая самое заурядное существование… Что тут интересного?

— Вы — женщина, какую я всегда хотел встретить!

И Мортлок рассказал о себе. О неудачном браке со Сьюзан, о постоянно терзающей его горечи. Джойс сочувственно слушала.

— Вы, конечно, хороший человек, Крис, но не позволяйте воображению увлекать вас слишком далеко. Постарайтесь видеть вещи такими, каковы они есть. И из меня не создавайте идеала, наделяя несуществующими достоинствами. Я уже говорила вам это. При всех его слабостях я любила Ларри. Он умер не своей смертью, и эта несправедливость меня возмущает. Теперь я могу выразить преданность мужу только одним способом — добившись наказания убийцы.

— Я вам помогу!

— Знаю, поэтому и слушала вас, хотя вы немного отвлеклись от предмета разговора, не так ли? Но вы сделали это очень мило. К чему скрывать? Никто за мной никогда не ухаживал и… и это приятно. Пожалуй, сегодня вечером я внимательней погляжу в зеркало, с чуть большей верой в себя. Спасибо вам за это.

Договорились, что Крис будет постоянно держать Джойс в курсе расследования. Если потребуют того обстоятельства, они встретятся, но сейчас молодой женщине надо особенно стараться не шокировать соседей. Она ушла, и Крис поклялся остаться старым холостяком, если не сможет жениться на Джойс.

В эту ночь он заснул, мечтая о том дне, когда Джойс Гендерсон станет Джойс Мортлок.

На следующий день, в час аперитива, когда Мелвин Дэвис весело болтал со старыми друзьями, неожиданно явился агент Скотленд-Ярда и срочно вызвал его к суперинтенданту Болтону. Скрывая тревогу под жизнерадостной улыбкой, Мелвин вошел в кабинет, где его ждали Болтон и Мортлок.

— Привет, супер… привет, инспектор.

Полицейские не ответили. Дэвис протянул Болтону руку, но тот не обратил на нее внимания. Зато Крис тут же подметил тревогу на лице бывшего гангстера. В целом он выглядел уныло, красавчик Мелвин. Лицо изрезали глубокие морщины. Налитые кровью глаза выдавали больную печень закоренелого любителя выпивки. Пальцы, унизанные перстнями, слегка дрожали. От пьянства? Или от страха?

— Садитесь, Дэвис, — сухо предложил Ричард.

Посетитель повиновался, беспокойно поглядывая то на одного, то на другого полицейского.

— Что это вы затеваете против меня, шеф?

— У нас нет обыкновения затевать, как вы выразились, что бы то ни было.

— Тогда зачем меня вызвали?

— Потому что уже давненько не слышал о вас.

— Ну что, это вроде неплохо.

— В определенном смысле, пожалуй… Чем вы сейчас занимаетесь, Дэвис?

— Только не говорите, будто вы не в курсе! О моем ресторане на Бик-стрит достаточно разговоров! Кстати, вы всегда будете там желанными гостями…

— Ну, это совсем другая песня…

— Жаль, что вы не верите, шеф!

— А вас это удивляет?

— Шеф, вы меня обижаете!

— Ах, как грустно… А что это за история с женитьбой, объявленной с такой помпой?

— Разве я не имею права жениться?

— Никак не представляю вас в роли отца семейства.

Дэвис захохотал:

— Шутите, шеф… Мне уже стукнуло пятьдесят, а Барбаре — сорок семь. О том, чтоб в наши годы заводить детей, и речи быть не может!

— Тогда зачем?

— Да просто захотелось остепениться, шеф… Барбара — славная баба, а меня потянуло на старости лет иметь кого-нибудь под боком. Думаю, примерно так бывает у всех, а?

— Какая у вас машина?

Несколько сбитый с толку неожиданным вопросом Дэвис, казалось, колебался.

— Какая у меня… «хиллмэн»… А в чем дело?

— Здесь задаю вопросы я.

— Хорошо, у меня «хиллмэн», ну и что дальше?

— Вы часто на нем ездите?

— Не очень. Это чертова парковка…

— А вы случайно не катались в последнее время в северном направлении?

— В северном? Не припомню…

Мортлок, не спускавший с Дэвиса глаз, был уверен, что тот лжет.

— В сторону Харрогита, например?

При этих словах гангстер потерял самообладание.

— Почему именно Харрогит? К чему вы клоните?

— Вы не ответили, Дэвис.

— Нет, я и не думал ездить в Харрогит! Нечего мне там делать!

— Любопытно…

— А?

— Да… потому что свидетели утверждают, что заметили там вашу машину примерно три недели назад.

— Выдумки!

— Почему?

— Как — почему?

— Зачем людям говорить, будто они видели вашу машину, если это не так?

— Откуда я знаю? Полоумные найдутся повсюду!

— Верно, но чтобы все они оказались в одном месте и стали жертвой одной и той же галлюцинации? Согласитесь, это уж большая редкость!

— Ну, и кроме того, у меня немало врагов!

— Не может быть!

— Вы прекрасно знаете, что по дороге я кое-кому пребольно наступил на ногу.

— Тогда осмелюсь предположить, что именно эти ноги…

— Черт возьми!

Болтон внезапно изменил тон.

— И по какой же причине они решили досадить вам, сообщив о прогулке в Харрогит?

— Понятия не имею.

— Вы что, принимаете меня за дурака, Дэвис?

— Конечно нет, шеф…

— Тогда перестаньте так себя вести!

— Но, в конце концов, в чем вы меня обвиняете?

— Ни в чем.

— Ни в чем? Тогда что все это…

— Просто случай поболтать, возобновить знакомство, тем более мы так редко стали видеться…

— Ну, у меня об этом голова не болит… Простите, шеф, но от Скотленд-Ярда я предпочитаю держаться подальше…

— Вы же знаете, что в жизни не всегда делаешь то, что хочется… До свидания, Дэвис.

— Я могу… идти?

— А что, вы не прочь остаться?

— Нет-нет! Прощайте, джентльмены!

— Дэвис!

— Да, шеф?

— Я вам говорю до свидания, а не прощайте. Не забывайте об этом.

Когда они снова остались одни, Болтон заметил:

— Этого малого не так-то легко будет уличить… Но все же не стоит терять надежды. Главное — не давать ему ни минуты покоя… но не грубо: если он пожалуется, нам придется изложить причины, которых… у нас нет. Не следует забывать, что в настоящее время Дэвис, уплатив прежние долги обществу, такой же гражданин, как и другие, и пользуется теми же правами, основное из которых — на спокойную жизнь. Вы согласны с этим, Мортлок?

— Гм…

— Прошу прощения, инспектор, но как прикажете понимать ваш ответ?

— Как вам угодно, сэр.

Суперинтендант мог понять многое, но никогда не допускал, чтобы ему выказывали неуважение или вели себя развязно. Однако на сей раз Болтон сдержался — в последнее время Крис слишком легко доводил его до бешенства — и сухо бросил:

— Объяснитесь! Это приказ!

— Хорошо, сэр.

Мортлок встал и, опираясь обеими руками о стол шефа, дрожащим от ярости голосом отчеканил:

— Для меня виновность Мелвина Дэвиса очевидна и, поскольку я имею честь принадлежать к Скотленд-Ярду, не позволю преступнику избежать заслуженного наказания. Я добьюсь, чтобы Дэвиса повесили, сэр.

— Инспектор, вы вносите в это дело ожесточение, несовместимое с вашими обязанностями!

— Если вы называете ожесточением то, что я хочу как можно лучше выполнить порученное мне дело, тогда я и вправду действую с ожесточением. Зато оно восполняет чрезмерную снисходительность некоторых других.

— Поостерегитесь, Мортлок! Только воспоминания о нашей прежней дружбе мешают мне применить к вам дисциплинарные меры. Меж тем, вас следовало бы наказать!

— Я тоже, сэр, вынужден напоминать себе о нашей дружбе и лишь из-за этого занимать выжидательную позицию, которая облегчает игру Мелвина Дэвиса.

Ричард Болтон в свою очередь встал.

— А теперь выслушайте меня внимательно, Мортлок, так как я не стану повторять это предостережение: если вы позволите себе малейший самостоятельный шаг против Дэвиса, я временно отстраню вас от должности!

— Прекрасно! И тем заслужите вечную благодарность Мелвина Дэвиса!

И не ожидая, пока начальник отпустит его, Крис вышел из кабинета. Уже от себя он позвонил Джойс Гендерсон и попросил встретиться вечером — инспектору не терпелось рассказать ей последние новости.

Ричард Болтон, как всегда, пришел домой на ленч. Выражение лица мужа сразу встревожило Джанет.

— Что случилось, Дик?

— Оставь меня…

— Я приготовила тебе жареные почки под…

— Я не голоден.

Слишком хорошо зная мужа, миссис Болтон понимала: не нужно отставать от него — Ричард лишь притворяется, будто не хочет ничего рассказывать. Она подошла поближе.

— Ты болен?

— Да нет же!

— Тогда что с тобой?

— Неприятности…

— На работе?

— А где же еще?

— Что, расследование идет не так, как ты надеялся?

— Ну, можно сказать и так…

Джанет в душе улыбнулась. Ага, механизм запущен: теперь Дик выложит все, и она его утешит, как делала все эти годы. Джанет опустилась в кресло напротив мужа.

— Расскажи мне, Дик?

— Этот дурак Мортлок…

— Крис? Что с ним?

— Да просто рехнулся!

— Рехнулся? Не может быть. Люди не свихиваются ни с того ни с сего, да еще так, чтобы никто этого не заметил. И почему вдруг Крис… должен сойти с ума?

— Потому что влюблен!

Джанет звонко рассмеялась:

— Ну, коли дело только в этом, опасность невелика. Скоро пройдет! И прежде всего, ты ведь тоже, Дик, слегка смахивал на тронутого, когда ухаживал за мной? Не говори «нет» — ты обидишь меня!

Но суперинтендант даже не улыбнулся.

— Тут нет ничего смешного, Джанет, уверяю тебя. Крис сейчас как раз собирается наделать таких глупостей, словно бы и впрямь обезумел.

— Так что это за история?

— Все та же! Мортлок обиделся на меня, потому что я не обратил должного внимания на слова миссис Гендерсон, в которую он влюблен. Честно говоря, тут Крис не ошибся. Убийство мистера Гендерсона меня поразило и… обеспокоило. Но не мог же я защищать этого человека против его воли?

— Конечно.

— А кроме того, Крис злится, что я не разделяю его восторгов по поводу Джойс Гендерсон, и ведет себя вызывающе.

— Она тебе действительно не нравится?

— Напротив! Это хорошо воспитанная женщина, приятная, хотя нельзя сказать, чтоб очень красивая. Более того, я убежден: если миссис Гендерсон согласился выйти замуж за Мортлока, Крис будет с ней очень счастлив.

— Тогда почему ты не сказал ему об этом?

— Что именно?

— То, что ты сейчас сказал мне. Я уверена, Крис бы ужасно обрадовался, и от вашей маленькой ссоры не осталось бы и следа!

— Не мне же извиняться перед подчиненным!

— Дик, это на тебя не похоже!

— Ладно. Только зря ты его защищаешь…

— Я просто стараюсь быть справедливой. Но наверняка произошло что-то еще… иначе у тебя не было бы такого расстроенного вида.

Болтон рассказал о дерзостях, которых наговорил ему Мортлок, о его упрямом нежелании уважать устав и предписания. Крису, видите ли, не терпелось арестовать Мелвина Дэвиса!

— Этот дурень не понимает одного: если он превысит свои полномочия, Дэвис не упустит возможности дать ему по рукам, и я даже не смогу защитить его.

— Ну а ты, Дик? Ты тоже думаешь, что виновен именно Дэвис?

— Пока не знаю.

— И все-таки у тебя есть на сей счет какие-то соображения?

— Ты рассуждаешь, как Крис, Джанет. Пойми, в нашей профессии совершенно неважно, кто что думает. Значение имеют только улики, и пока у нас нет доказательств, Дэвис для меня — невиновен.

— И что, по-твоему, попытается сделать Мортлок?

— Понятия не имею. Но наверняка — чудовищную глупость! И, что хуже всего, не вижу никакого средства помешать ему.

— Есть одно, Дик…

— В самом деле? Какое?

— Ты уверял, будто Крис ведет себя так странно только из желания понравиться этой Джойс Гендерсон, верно?

— Да, и что дальше?

— Поговори с миссис Гендерсон. Пусть она использует свое влияние на Криса и образумит его!

— Я? Да ты с ума сошла, честное слово!

И Джанет поняла: ее муж отвергает шаг, несовместимый с его достоинством, но не возражал бы, возьми она переговоры на себя.

Около шести вечера Крис нашел Джойс в «их» баре. Сначала молодая женщина держалась очень сдержанно.

— Надеюсь, вы не злоупотребляете моим доверием и действительно хотите сообщить что-то важное. Меня бы глубоко огорчило, будь это лишь уловкой, чтобы… просто увидеться…

— Прошу вас, Джойс… Я достаточно взрослый человек, и, если бы дело обстояло именно так, не стал бы искать предлога.

Она, казалось, вздохнула с облегчением.

— Мне это больше нравится, Крис… Впрочем, все, что хотя бы отдаленно напоминает ложь, обман, внушает мне почти болезненный страх. В чем же дело?

Мортлок коротко рассказал о том, как Мелвина Дэвиса вызвали в Скотленд-Ярд и о сцене, разыгравшейся потом между ним, Мортлоком, и суперинтендантом. Джойс встревожилась.

— Простите, Крис, но вы неосторожны.

— Осторожен или неосторожен, мне все равно, я хочу отомстить за вашего мужа!

— Теперь уже мне придется спросить вас: откуда такое ожесточение?

— Я думаю, что, отомстив за мистера Гендерсона, уплачу ему свой долг.

— Долг?

— Да… вы знаете о моих чувствах к вам… Мне кажется, что… что тогда я избавился бы от ощущения… будто краду вас у него.

— Крис, вы уже не юноша, — строго возразила Джойс. — И меня удивляет, как в вашем возрасте можно настолько поддаться увлечению… в общем… ни на чем не основанному. Наверное, я вам нравлюсь, но строить планы и думать о будущем, особенно на следующий день после смерти Ларри… в этом есть что-то… неподобающее и слишком наивное. Я убеждена в вашей искренности, поэтому не разорвала немедленно всех отношений с вами, но вы должны вести себя осторожнее. Сознаюсь, ваше расположение мне приятно, но воображать, будто я уже превратилась в миссис Мортлок… Извините, если я позволила себе отчитать вас, но жизнь гораздо серьезнее и сложнее, Крис. Во всяком случае, я не допущу, чтобы вы ссорились с шефом и ставили под угрозу свою карьеру ради… ради того, что пока еще просто химера!

Мортлок покачал головой.

— Вы меня совершенно не поняли, Джойс. Да, я хочу, чтобы Мелвина Дэвиса повесили за убийство вашего мужа, но, кроме того, не могу смириться с мыслью, что служащий Скотленд-Ярда тесно связан с бандитом!

— Но у вас нет никаких оснований полагать, будто суперинтендант…

— Никаких? Он без конца советует мне не досаждать Дэвису и, вызвав гангстера, не нашел ничего лучше, чем разглагольствовать о его «хиллмэне» и о Харрогита! Подумайте, ведь теперь Дэвис, если и оставил там следы, поспешит их уничтожить! Более того, совершенно ясно, что гангстера встревожило упоминание о его машине, и еще больше — о Харрогите. Это бросилось бы в глаза даже детективу-новичку, а Болтон и ухом не повел. Я считаю, что он должен был стремительным нападением окончательно загнать Дэвиса в угол. Вместо этого Болтон отпустил его, пробормотав скрытую угрозу, причем рассчитанную больше на меня, чем на Дэвиса…

— Но, в конце-то концов, с чего бы вашему шефу так себя вести?

— Не знаю. Предполагаю лишь, что в тот или иной момент своей карьеры Болтон взял у Дэвиса деньга и с тех пор уже не может преследовать его, не рискуя погубить вместе с бандитом и себя.

— Ваши обвинения настолько серьезны…

— Знаю, и поверьте, это ужасно мучает меня… Я очень люблю и Ричарда, и Джанет, его жену. Они были моими единственными друзьями…

— Вот именно. Хорошенько подумайте, прежде чем идти напролом!

— Нет. Некоторые вопросы не допускают ни раздумий, ни колебаний — например те, что затрагивают честь. Я очень рано осиротел и лишился тепла, Джойс. Я надеялся обрести это человеческое тепло, которого мне так не хватало, рядом со Сьюзан, моей женой; что из этого вышло, вы уже знаете. Тогда я целиком ушел в работу. У меня нет другой семьи, кроме Скотленд-Ярда. Как же я могу позволить кому-то из членов этой семьи вести себя недостойно? Я уже принял решение и отправлю Мелвина Дэвиса на виселицу, даже если это доконает Ричарда Болтона, даже если сам я буду в отчаянии…

Прежде чем ответить, Джойс долго смотрела на Мортлока.

— Насколько я понимаю, ничто не заставит вас передумать, верно, Крис?

— Ничто.

Если откровения Мортлока стали для миссис Гендерсон неожиданностью, то на следующий день ее ждал еще один сюрприз. Выйдя из школы, она увидела красивую молодую женщину.

— Вы миссис Гендерсон? — спросила та, приблизившись.

— Да, миссис?..

— Миссис Болтон, Джанет Болтон.

Джойс не смогла скрыть удивление.

— Жена?..

— …суперинтенданта Скотленд-Ярда. Вы не могли бы уделить мне несколько минут, миссис Гендерсон?

— Охотно. Мой дом в двух шагах отсюда. Если вы не возражаете, давайте вместе попьем чаю.

— С удовольствием.

Они замолчали, слегка смешавшись, и так, не проронив ни слова, прошли от школы до дома миссис Гендерсон.

В гостиной обе, словно по обоюдному согласию, не сразу заговорили о том, что привело сюда миссис Болтон. Джойс приготовила чай, и только когда они расположились за столом с чашками в руках, Джанет решилась начать:

— Я не знала вашего мужа, миссис Гендерсон, но понимаю, как велико ваше горе…

— Благодарю вас.

— То, о чем мне необходимо побеседовать с вами, — деликатная тема, и заранее прошу извинить меня, если вам покажется, будто я вмешиваюсь в чужую жизнь…

— Я вас охотно прощаю, миссис Болтон. Вы не похожи на любительницу перемывать косточки ближних.

— Спасибо, вы облегчаете мою задачу, миссис Гендерсон. Речь пойдет о Крисе Мортлоке. Позвольте мне говорить откровенно: он любит вас.

Джойс сделала резкое движение.

— Знаю-знаю, вы считаете неприличным говорить о любви, когда ваш муж… Но поверьте, моя бестактность — вынужденная… Беда в том, миссис Гендерсон, что из-за любви к вам Крис может наделать глупостей.

— Не представляю, на каком основании я…

— Позвольте мне договорить до конца, иначе я просто больше не смогу этого сделать. Крис — на редкость невезучий парень. Трудное детство, неудачная женитьба… короче, мы с мужем привязались к нему как к родному, и для меня Крис почти как брат. Но в тот день, когда встретил вас, Крис вдруг резко порвал с нами.

— Поверьте, миссис Болтон, это не моя вина!

— Не сомневаюсь, иначе я не пришла бы сюда. Парень влюбился в вас с первого взгляда и словно обезумел. Мой муж всячески пытался предостеречь его, успокоить, но потерпел неудачу. Крис поссорился с Ричардом — моим мужем, — вообразив, будто тот без должного рвения защищает ваши интересы. Мортлоку втемяшилось непременно отомстить за мистера Гендерсона, чтобы… не знаю, как бы поточнее выразиться… чтобы быть достойным вас. Крис кажется замкнутым и даже хмурым, но в душе он — настоящий романтик. У меня такое впечатление, будто Мортлок чисто по-рыцарски стремится завоевать вас и для этого как можно быстрее поразить врага — того, кого считает виновником ваших несчастий: Мелвина Дэвиса.

— А убийца и в самом деле — Дэвис?

— Не знаю, миссис Гендерсон, да и мой муж тоже. По-видимому, Дэвис — человек хитрый и очень ловкий. Поэтому без особых предосторожностей с ним не справиться. Ричард предпочитает нанести удар только наверняка, имея на руках все улики, доказывающие его виновность. Однако у Мортлока на сей счет другое мнение. Он хочет действовать стремительно, не слушая ничьих советов. Меж тем Ричард уверен: поступая так, он не только потерпит поражение в профессиональном плане, но поставит под удар и себя лично. Мой муж не сможет до бесконечности закрывать глаза на нарушения дисциплины, а Крис все больше выходит из повиновения — боюсь, его выходки того и гляди получат огласку.

— Понятно. Но чего вы ждете от меня, миссис Болтон?

— Крис ведет себя так из любви к вам. Может, вы согласились бы использовать свое влияние и немного успокоить его? Я так хочу уберечь Криса от него самого, миссис Гендерсон! Но меня он не послушает. Так что вся надежда только на вас.

— Боюсь, вы приписываете мне власть, которой я не обладаю. Конечно, Крис Мортлок, не раздумывая, признался мне в чувствах, которые я в нем пробудила. В ответ я напомнила, что овдовела совсем недавно, что любила мужа и вовсе не помышляю искать ему замену, и, наконец, недостаточно полюбить, чтобы тут же добиться взаимности. Уж не помню, выразилась ли я именно так, но смысл сказанного, бесспорно, передаю вам точно. Я даже особенно подчеркнула, что меня удивляет подобный пыл со стороны человека его возраста.

— И как Крис воспринял ваши слова?

— Честно говоря, мне показалось, что он их даже не слышал.

— Мы не можем позволить ему загубить свою карьеру!

— Ради вас, миссис Болтон, и, кроме того, поскольку я уже взяла на себя определенную ответственность, попробую еще раз воззвать к разуму инспектора, но успеха не обещаю.

— Я уверена, он услышит вас.

— Хотелось бы надеяться.

Прощаясь, миссис Болтон заверила хозяйку дома, что знакомство доставило ей большое удовольствие и теперь она понимает восторги Криса.

После ухода Джанет миссис Гендерсон долго размышляла о причинах странного визита. Миссис Болтон, похоже, говорила искренне и, судя по всему, действительно привязана к Мортлоку. Но Джойс не могла забыть предупреждений инспектора. «Зачем приходила сюда миссис Болтон? Чтобы спасти Мортлока или прикрыть Дэвиса?» — спрашивала она себя.

Глава IV

В Ярде Мортлоку передали, что звонила некая миссис Гендерсон, и его охватило глубокое волнение. Полностью находясь во власти своих мечтаний, инспектор ни секунды не сомневался: Джойс просто хотела увидеться, посидеть рядом, в надежде, что любовь Криса скрасит ее одиночество.

Как ни парадоксально, страсть настолько поглотила все существо Мортлока, что он совершенно утратил ощущение реальности. Крис не замечал ни сдержанности молодой женщины, ни равнодушия ко всем его излияниям. Все затмевала любовь, и, даже рассуждая правильно, Крис исходил из ложных посылок.

Джойс предупреждала, что свяжется с ним сама, но полицейский, не выдержав, позвонил в школу. «Миссис Гендерсон не может прервать урок и позвонит сама в обеденный перерыв», — ответили ему. Мортлок проклял школьное расписание и, чтобы успокоить нервы, погрузился в изучение отчетов о несчастном случае в Харрогите. Впрочем, безрезультатно.

В час раздался звонок. Джойс сухо попросила инспектора не названивать в школу и не компрометировать ее. Учительнице необходимо беречь свою репутацию. Крис рассыпался в извинениях и обещал больше не допускать подобных оплошностей. Собеседница, сменив гнев на милость, предложила увидеться сегодня же вечером — ей хотелось рассказать об одном довольно неожиданном посещении, но по телефону этой темы лучше не касаться. Мортлок попытался узнать больше, но Джойс лишь уверила его, что никакой непосредственной угрозы нет, а посетитель, по крайней мере формально, не связан с окружением Мелвина Дэвиса.

Миссис Болтон подробно рассказала мужу о встрече с Джойс. Молодая женщина ей очень понравилась, и, по мнению Джанет, вполне сможет укротить служебное рвение Криса. Ричарду передалась убежденность жены, и он подумал: чем черт не шутит, может, удастся спасти их пошатнувшуюся дружбу? В таком настроении Болтон и вызвал к себе инспектора.

— Как жизнь, Крис?

— Спасибо, все в порядке, а у вас, сэр?

Вежливая сдержанность ответа на секунду смутила суперинтенданта. Мортлок явно не собирался уступать. Ну что ж, если ему нравится продолжать свою идиотскую игру, можно ответить тем же. И голос Болтона стал официальным:

— Ставлю вас в известность, что Хэдден и Стайлс провели детальное расследование в районе Бик-стрит. Их окончательный вывод таков: Дэвис ведет себя как честный коммерсант.

— Мне казалось, сэр, что вести это дело вы доверили мне.

— Я изменил решение.

— Можно узнать почему?

— Нет.

— Что ж, это не важно, причины мне известны.

— Тогда зачем же спрашивать?

— Просто хотелось проверить кое-какие подозрения.

— Считайте, что вам это удалось.

— В избытке откровенности вас не упрекнешь, сэр. Я могу идти?

— Нет еще. Дело Мелвина Дэвиса поручено Хэддену и Стайлсу, и никому другому. Вы меня хорошо поняли?

— Превосходно, сэр.

— Надеюсь, вам не придется об этом напоминать. А теперь можете идти, инспектор.

Цинизм Болтона удивил Криса, хотя он и не подал виду. Инспектор хорошо знал своих коллег Хэддена и Стайлса. Не слишком умные, честные ребята, всячески избегающие самостоятельных и ответственных заданий… С такими можно не сомневаться: ничего лишнего они не сделают и будут строго выполнять инструкции. Но если суперинтендант думает, что, сделав подобный выбор, можно спасти Дэвиса, то ошибается, и жестоко.

В половине седьмого Мортлок встретился с Джойс в заведении, которое уже стало «их баром». Так что официант, причислив эту парочку к завсегдатаям, обращался с ними с почтительной фамильярностью и приносил заказ, не дожидаясь, пока его об этом попросят. Хотя Мортлоку и не терпелось поскорее выслушать Джойс, сначала он попросил прощения за утреннюю бестактность:

— Прошу вас, не сердитесь на меня, Джойс, вы ведь знаете, почему я…

— Не надо об этом, Крис, иначе мне придется уйти.

— Ладно… Так зачем вы меня позвали?

Джойс рассказала ему о визите миссис Болтон и добавила:

— Это очень милая дама, но я не привыкла откровенничать с теми, кто, как говорится, мягко стелет. Не поделись вы со мной подозрениями насчет суперинтенданта, я бы поверила ей без колебаний. Похоже, миссис Болтон очень к вам расположена, или же она великолепная актриса. Крис, я немного зла на вас — вы заронили в мою душу сомнения. Теперь я просто не знаю, как расценивать поступок миссис Болтон.

Мортлок усмехнулся:

— Ну, понять его нетрудно. Для Болтона сейчас любые средства хороши. Якобы заботясь о моих интересах, на самом деле он пытается меня нейтрализовать. Не далее как час назад суперинтендант сообщил, что отстраняет меня от дела Дэвиса и передает его двум другим инспекторам. Поскольку оба они — воплощенная посредственность, он полагает, что может спать спокойно. Поверьте мне, Джойс, Ричард Болтон не за меня боится, а за себя.

— Вы думаете, миссис Болтон приходила…

— Наверняка муж ей намекнул, что стоило бы потолковать с вами, а то и приказал. Я уверен, Джанет совершенно ни в чем не виновата, но она безумно любит Ричарда и слепо ему верит.

— Однако мне вовсе не хочется, чтобы из-за меня вы нарывались на неприятности.

— Не волнуйтесь, Джойс. Теперь это мое личное дело. И я не бросил бы его, несмотря ни на какие ваши уговоры. Повторяю: я во что бы то ни стало добьюсь, чтобы Мелвина Дэвиса повесили.

Миссис Гендерсон упросила Криса сделать вид, будто он не знает о визите жены Болтона.

— Честно говоря, Крис, вы поколебали мое мнение о суперинтенданте. Я думала, подобного рода низость существует только в романах. И, по правде сказать, мне все еще не верится, что государственный служащий…

Эти слова тронули Мортлока. Он устало пожал плечами:

— Раньше это было бы немыслимо, но теперь… Одни предают интересы Короны, исповедуя какую-нибудь более или менее лживую идеологию, другие изменяют из-за денег. Я жалею первых, порой они заблуждаются вполне искренне, и презираю вторых — ими-то движет исключительно корысть.

Он поднялся, как боксер, которого считали побежденным, а он нашел в себе силы продолжать бой.

— Теперь вы понимаете, почему наказание Дэвиса для меня так важно независимо даже от чувства к вам. Нужно исцелить эту гноящуюся язву, и, раз уж я один в курсе, мне и надлежит ее прижечь. И действовать без колебаний, не заботясь ни о каких дружеских отношениях, ибо сказано: «Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее. И враги человеку домашние его». А мой дом — это Скотленд-Ярд, Джойс.

Миссис Гендерсон не позволила ее проводить, и Крис вернулся домой. Забыв об обеде, он устроился в кресле, чтобы еще раз прочувствовать блаженные мгновения, проведенные с любимой женщиной. Перед ним открывался новый мир, королевой которого стала Джойс Гендерсон. Но этому миру противостоял другой — мир Дэвиса и ему подобных: скопище бандитов, подонков, взяточников и продажных полицейских. Однако наступит день — Крис в этом не сомневался, — когда силы света и порядка вычистят и выметут всю эту гниль, накапливавшуюся веками в человеческом обществе, как речной поток смывает грязь. Один у себя в комнатушке в заурядном квартале Хаммерсмита, инспектор все более распалялся праведным гневом. Пуританское воспитание толкало его на борьбу со Злом. Около десяти вечера, уже собираясь ложиться спать, Мортлок вдруг подумал, что, покуда он, человек долга и чести, страдает в одиночестве, Ричард Болтон нежится в объятиях жены, а Мелвин Дэвис щеголяет перед посетителями своего вертепа, — и Криса охватило негодование. В его лице, как ему казалось, попрана сама Справедливость. Не в силах этого вынести, он оделся и вышел из дому.

Мортлок ненавидел район Сохо, представлявшийся ему средоточием порока. На Бик-стрит он почувствовал себя крестоносцем, побивающим неверных. Неоновая вывеска «Роуг'с мач» пронизывала ночную тьму разноцветными огнями. У входа Крис поколебался с минуту, но быстро отбросил сомнения и вошел. Нельзя откладывать начало сражения, иначе Болтон отнимет у него все силы, опутав липкой сетью административных ограничений и служебных инструкций.

Одна из тех девиц, которых прическа, румяна и одежды делают похожими на сошедшие с конвейера манекены, взяла у него пальто. В метрдотеле, встретившем его на пороге зала, полицейский узнал Свэна Лейка по кличке Валлиец. Тот тоже узнал его, но постарался принять как обычного клиента.

— Вы один, сэр?

Крис посмотрел на него с улыбкой.

— Ваши манеры, как я вижу, изменились к лучшему, Лейк.

Тот чуть покраснел:

— Не понимаю вас, сэр.

— Ну, ведь не в тюрьме же вы научились так разговаривать.

— Что вам, собственно, надо?

— Вот так-то лучше, да и привычнее, наверное.

— Убирайтесь вон!

— Э, полегче! Забыл, как надо разговаривать с инспектором Скотленд-Ярда?

— Я пытаюсь начать все сначала и жить по закону. Вам это не нравится?

— Ну как же, конечно, нравится. Если только вы не врете.

— Это вы к чему?

— К тому, что я вам не верю. Шпана шпаной останется. По правде сказать, я успокоюсь только тогда, когда за вами захлопнутся ворота уютной тюрьмы Ее Величества.

— Сука!

— Осторожней, молодой человек! Иначе вы рискуете сразу же отведать прелести одиночки!

Лейк промолчал, но по выступившей на его лбу испарине Крис понял: будь у этого человека возможность прикончить его безнаказанно, он бы ее не упустил.

Лейк усадил его за самый неудобный столик, но Крис плевал на подобные мелочи. Оглядевшись по сторонам, он не заметил ни одного знакомого лица. Вышло бы неловко, если бы его увидели в таком месте. А не заглядывает ли сюда время от времени Болтон? Просто выпить рюмочку… За счет заведения, конечно. С другой стороны, ничего не скажешь, обстановка скорее приятная: мягкая, теплых тонов обивка стен, неяркий свет — уютно, комфортабельно.

— Добрый день, инспектор!

Крис не заметил, как к столику подошла женщина и склонилась над ним. Ну до чего же все они вежливые стали! Мортлок почти сразу узнал Барбару Коукбэн. Лейк предупредил хозяйку, и она явилась разнюхивать.

— Добрый вечер, мисс.

— Вы позволите подсесть к вам на минутку?

— Пожалуйста.

— Вы в первый раз удостаиваете нас чести…

— В первый.

— И… Вам здесь нравится?

— Очень.

— Приятно слышать. По этому поводу — не разрешите ли заведению вас угостить?

— Прошу прощения, но свои счета я привык оплачивать сам.

Наверное, слова полицейского прозвучали слишком желчно — Барбара взглянула на него с беспокойством, но постаралась ответить непринужденно:

— Знаете, вы всполошили беднягу Лейка.

— И прекрасно. Терпеть не могу таких типов, иначе пришлось бы менять профессию.

— Но Лейк в глубине души вовсе не плох.

— Наверное, мы по-разному смотрим на вещи, мисс…

— Как знать?

Оба замолчали, не зная, что еще сказать, как вдруг Мортлок заметил около оркестра знакомую фигуру.

— Постойте! Да неужели это Перри Сэдлер, вон там?

— Да, он присматривает за порядком в зале.

— Надо думать, у Перри это неплохо получается — он ведь сам долго сидел под надзором. Но коли Сэдлер тут, то, вероятно, и Джордж Фиппс где-нибудь неподалеку?

Барбара потупилась.

— Он служит у Мелвина шофером, — ответила она.

Полицейский засмеялся:

— Короче, вся банда в сборе. И все дружно перевоспитались? Трудно поверить.

Насмешка задела Барбару:

— Трудно — не трудно, но это так.

— Ну, вы-то уж, очевидно, поверили, раз собираетесь стать миссис Дэвис.

— Помимо того, что касается службы, вы, по-моему, плохо разбираетесь в жизни, инспектор. Я хочу сказать, вас мало что интересует. А мы с Мелвином слишком долго шли по скользкой дорожке, главным образом Мелвин. Так стоит ли удивляться, если мы поддерживаем друг, друга, стараясь изменить жизнь?

— Вообще-то, покаяние начинают с того, что освобождаются от нечестно нажитого. А Мелвин, судя по всему купается в уюте и роскоши.

Она резко поднялась.

— Зачем вы пришли, инспектор?

— Малость поболтать с Мелвином Дэвисом.

— Это непросто.

— Ну, для него же лучше постараться найти время.

— Почему?

— Да потому, мисс Коукбэн, что Дэвису не стоит принимать меня за идиота, и, когда я хочу с ним поговорить, пусть поторапливается.

Она повернулась и, ничего не ответив, ушла. Довольный, Крис вытянул ноги под столиком. Здорово он разворошил осиное гнездо! Они не сомневались в собственной безнаказанности, а теперь задергаются, не понимая, что бы все это значило. Знал бы Ричард, спящий рядом с Джанет, что затеял его подчиненный, живо вскочил бы!

Певичка надтреснутым голосом тянула песенку о горькой любви к моряку, который то отчаливает, то причаливает, то снова отчаливает. Крис спросил себя, что почувствовала бы Джойс, приведи ее кто-нибудь в подобное место. Наверняка вся эта вульгарная роскошь, бесстыдно выставляемая напоказ и столь далекая от ее школы в Уотфорде, глубоко шокировала бы молодую женщину. Инспектор мысленно сравнил Джойс с Барбарой — безусловно в пользу первой. Криса всегда удивляло, что люди получают удовольствие, убивая время в заведениях такого рода. Да женись он на Джойс, думал Мортлок, для него самой большой радостью стали бы долгие дни и часы рядом с женой в маленьком уютном домике.

Девицу, плачущую по моряку, сменил певец-негр, а потом какой-то лысый тип рассказывал скабрезные анекдоты, смешившие всех, кроме Мортлока. Полицейскому так претило это нагло заявившее о себе бесстыдство, что он мысленно клеймил как сообщника преступления каждого, кто смеялся. Около полуночи Лейк подошел к Крису, сказал, что мистер Дэвис вернулся и, узнав о присутствии инспектора, согласился принять его в своем кабинете. В слово «согласился» валлиец вложил все презрение, на какое только был способен. Мортлок принял вызов.

— Твой хозяин, мой мальчик, не волен соглашаться или не соглашаться. Я хочу его видеть, и точка.

— Он у себя.

— Может, и не надолго. Ну-ка, живо, показывай дорогу!

Кабинет Мелвина Дэвиса походил на все кабинеты деловых людей города: элегантный, обставленный дорогой мебелью, глубокими креслами, с вазой цветов на камине. Дэвис встретил Мортлока, разыгрывая радушие:

— Вот уж не ждал! И подумать не мог, что вы так быстро откликнетесь на мое приглашение! Простите, не сразу вас принял — только что вернулся из поездки в провинцию.

— Из Харрогита?

Мелвин побледнел.

— Почему вы мне говорите о Харрогите?

— А почему бы и нет?

Тон Дэвиса изменился.

— Лейк сказал мне, как вы с ним обошлись. Барбара тоже — вы ведь разговаривали с ней не слишком любезно. Так зачем вы пришли ко мне, инспектор?

— Повидаться.

— Я перед вами. Что дальше?

— Вы знакомы с миссис Гендерсон?

— Какой еще Гендерсон?

— Она живет в Уотфорде.

— В Уотфорде? Никогда там не бывал, разве что проездом.

— Вам не нравится это место?

— Не особенно.

— И с каких же пор?

— Не понял.

— Поясняю: вам не нравится Уотфорд, с тех пор как вы убили там Ларри Гендерсона.

Мелвин разинул рот, и его сигара покатилась на пол. Инспектору пришлось признать про себя, что разыграл удивление Дэвис превосходно, однако он счел своим долгом подчеркнуть, как мало значения придает всяким дешевым трюкам:

— Осторожнее, Дэвис… поднимите сигару, ваш прекрасный ковер загорится.

Но Дэвису было наплевать и на сигару, и на ковер, и на все на свете. Опершись обеими руками на стол, он медленно поднялся и пробормотал:

— Я что-то не врубился. Ну-ка, повторите!

— Я спросил вас: вам не нравится Уотфорд, с тех пор как вы организовали там убийство Ларри Гендерсона?

Хозяин «Роуг'с мач» глубоко вздохнул.

— Понятно, — глухо заметил он. — Вы обвиняете меня в убийстве какого-то типа, о котором я слыхом не слыхивал?

— Именно.

— Если хотите знать мое мнение, инспектор, так вы — последний негодяй. Убирайтесь отсюда немедленно, иначе получите по заслугам.

— Это было бы признанием…

— Да в чем?

— Ну как же, в совершенном преступлении.

Мелвин сжал кулаки, зажмурился и пробормотал: «Я как будто не пил сегодня больше обычного», — но, не выдержав, все же взорвался:

— Что за чепуха! Один из нас спятил, что ли? И какого типа я, по-вашему, пришил?

— Свидетеля.

— Свидетеля чего?

— Того, что вы задавили на улице женщину с ребенком и смылись.

Человек искушенный, Крис не мог не воздать должное необычайной ловкости, с какой Мелвин изображал порядочного человека, возмущенного ложными обвинениями. Последний смотрел на полицейского с не меньшим любопытством, чем, скажем, палеонтолог, встретивший на Пикадилли динозавра.

— Короче говоря, по-вашему, я своего рода Гитлер и развлекаюсь тем, что уничтожаю соотечественников? А мои охотничьи угодья — Харрогит и Уотфорд? Либо вы насмехаетесь надо мной (хотя и не похожи на любителя розыгрышей), либо действительно так думаете. Тогда объяснение одно — вы в доску пьяны! Нет, не в доску — в стельку, вусмерть!

— Ошибаетесь, Дэвис, я не шутник и не пьяница.

— Да не можете же вы на трезвую голову нести такую чушь?

— Знай вы меня получше, Мелвин Дэвис, сразу бы поняли: ваша система защиты — просто ребячество. Я так же упрям, как вы прогнили. А этим немало сказано!

— Теперь вы меня оскорбляете!

— Трудно оскорбить такого, как вы!

Как ни хотел хозяин «Роуг'с мач» избежать скандала, всему есть предел.

— Я вас вышвырну отсюда, как последнего пьянчужку, приятель.

— Я не ваш приятель, Дэвис, а полицейский, и решил заставить вас заплатить наконец за все преступления!

— Опять за свое!

— Опять, и надолго. — Крис встал. — Вас ждет веревка, Дэвис.

— Ладно, приятель, ладно. А пока вам не худо бы вздремнуть.

— Нечего мне приказывать!

— Я здесь у себя дома, не забывайте об этом.

— Вы уйдете из него в наручниках!

— Хорошо, хорошо, но вы явно хватили через край, приятель.

В ответ доведенный до крайности Мортлок ударил его. Удар получился резким, и на секунду оглушил Мелвина. Инспектор прекрасно понимал — он совершил ошибку, но при всем желании не мог вызвать в душе и тени сожалений. Мортлоку казалось, что таким образом он хотя бы чуть-чуть отомстил не только за Гендерсона, но и за Джойс.

Вытирая окровавленные губы шелковым платком, Дэвис нажал на кнопку звонка, и Перри Сэдлер со Свэном Лейком тут же возникли в дверях.

— Вышвырните вон этого пьянчугу, и без церемоний!

Оба бросились на Криса и огрели его дубинкой. На время инспектор лишился способности сопротивляться. По служебной лестнице его выволокли на задний двор и жестоко избили. Прежде чем выбросить на улицу бесчувственное тело, Лейк сбегал за бутылкой виски и хорошенько обрызгал рубашку Криса, чтобы у полицейских, которые его подберут, не возникало лишних вопросов.

Прием сработал, и первое замечание «бобби», наткнувшегося на Криса среди мусорных ящиков, доставило бы удовольствие Дэвису и его сообщникам:

— Похоже, в хлам накачался, а, Джек?

— Пусть протрезвеет в отделении.

Нагнувшись, они увидели, на что похоже лицо Криса. Джек присвистнул:

— Наверное, повздорил с приятелями, кому платить за выпивку.

— Ну что, забираем?

— Да, но лучше в больницу.

В приемном покое установили, что имеют дело с офицером Скотленд-Ярда, и срочно отправили его в полицейский госпиталь.

Еще ни разу на памяти сотрудников Скотленд-Ярда всегда корректный суперинтендант Болтон не ругался так свирепо, как в тот день, когда прочел рапорт о Кристофере Мортлоке, обнаруженном в Сохо без сознания. Он немедленно отдал приказ во что бы то ни стало найти и привести к нему Дэвиса и позвонил в госпиталь узнать о состоянии инспектора. Там ему сказали, что Мортлока выпишут вечером. Успокоившись на этот счет, Ричард перезвонил жене.

— Джанет, Крис опять выкинул фортель.

— Не может быть!

— Очень даже может, — он торопливо рассказал ей все, что знал. — По-моему, Мортлок сам сунулся к Дэвису. Когда Мелвина привезут, я постараюсь найти причину для ареста — и ему, и Крису будет спокойнее.

— Значит, миссис Гендерсон не сумела…

— Выходит, так…

Не успел суперинтендант повесить трубку, как в кабинет вошел Дэвис в пальто, накинутом поверх пижамы.

— Простите за мой наряд, шеф, но ваш посланец не дал мне времени одеться.

— Садитесь. Предупреждаю, Дэвис, я ищу повод вас арестовать, поэтому внимательнее следите за каждым словом.

— Да что вы все на меня набросились?

— Вы имеете в виду инспектора Мортлока?

— Именно. Он устроил у меня скандал сегодня ночью, грозил виселицей и напоследок ударил. Поглядите на мой рот!

— Он ударил вас первым?

— Честное слово, шеф…

— Дэвис, давайте серьезно. Расскажите мне, что произошло.

И Мелвин рассказал. Сначала о том, как полицейский вел себя с официантами, потом о встрече в кабинете, когда Мортлок обвинил его сначала в убийстве некоего Гендерсона из Уотфорда, а потом и матери с ребенком в Харрогите.

— По правде говоря, шеф, я решил, что парень пьян. От него разило виски.

— Хватит, Дэвис, номер с виски мне известен.

— Так или этак, но я заявил, что, по-моему, он явно перебрал, да и как иначе? Разве нормально явиться в дом к человеку и сказать, что собираетесь его повесить?!

— А Мортлок что ответил?

— Да вы взгляните на мой рот, шеф! Сукин сын! Я думал, он мне все зубы вышиб! Позвал Лейка и Сэдлера, и те его выставили.

— И как следует помяли при этом.

— Что вы, шеф! Только успокоили. Ребята по-тихому убрали его из бара, а дальше им было плевать.

— Так почему же инспектора нашли около вашего заведения в таком состоянии, что пришлось срочно везти в больницу?

— Чего не знаю, того не знаю. Но он так озверел, что мог полезть к кому угодно. Вот и получил по заслугам.

— И вы готовы присягнуть, будто не имеете к этому отношения?

— Совершенно точно, шеф.

— Не слишком ли вы уверены в себе, Дэвис?

— Так уверен, что подам жалобу на инспектора Мортлока за превышение полномочий.

— Это ваше право, но не советую.

— Не могу ж я допустить, чтобы он вваливался ко мне и устраивал погромы?

— Мортлок больше к вам не придет.

— Обещаете, шеф?

— В той мере, в какой инспектор мне подчиняется.

— Тогда я не стану подавать никаких жалоб. Но только ради вас, шеф.

— Не рассчитывайте таким образом добиться снисхождения, Дэвис. Мы эту историю раскопаем, и не дай вам Бог оказаться в нее замешанным.

Мортлок не сомневался: его похождения не могли не возыметь каких-либо последствий, и, проходя в ворота Скотленд-Ярда, надеялся, что Болтон уже ушел. В коридорах коллеги вежливо справлялись о его здоровье, но участия в их голосах не слышалось. После нескольких таких встреч ощущение неловкости сменилось у Криса едва сдерживаемой злобой. Поэтому, когда суперинтендант вызвал его к себе, Мортлок отправился туда, вовсе не чувствуя себя виноватым.

— Как ваше здоровье, Мортлок?

— Спасибо, все в порядке, сэр.

— Садитесь. Послушайте, Мортлок, зная ваше служебное рвение, я подумал, что вы явитесь сюда прямо из больницы, и задержался в надежде узнать, как было дело.

— Слушаюсь, сэр.

Крис изложил события, происшедшие у Дэвиса и закончившиеся ударом по голове.

— Едва узнав о несчастном случае с вами, я послал за Дэвисом, и он рассказал мне примерно то же. Естественно, Дэвис отрицает факт избиения и настаивает, что вы, должно быть, с кем-то подрались на улице, учитывая степень вашего озлобления.

— Он врет.

— Конечно, врет. Но вы можете это доказать?

— Нет.

— К тому же он хотел подать на вас жалобу.

— Чего-чего, а наглости у Дэвиса хватает.

— Вы прекрасно знаете, Мортлок, что у него есть такое право, и жалобу обязаны принять и рассмотреть. Вам не поручали идти к Дэвису.

— Я знаю.

— В таком случае мне хотелось бы услышать от вас извинения.

— Нет.

— Мортлок, не злоупотребляйте моей добротой.

— Я не прошу ни о каком снисхождении, сэр.

Немного помолчав, Болтон сдавленным голосом спросил:

— Что с вами, Мортлок?

— Просто я прозрел, сэр.

— То есть?

— Несколько лет честно прослужив правосудию, я понял, что такового не существует. Все тонет в море инструкций, правил, указаний, которые позволяют умному и ловкому преступнику безнаказанно насмехаться над законом. Причем с благословения или по меньшей мере при бессовестном попустительстве многих из тех, на кого общество возложило именно защиту правосудия.

— Вы с ума сошли, инспектор!

— Нет, у меня всего-навсего открылись глаза, сэр!

— И вы уверовали, будто способны лучше защищать закон, чем вся полиция Соединенного Королевства?

— Да.

— А что вам дает основания так считать?

— То, что я — честный человек, и Дэвису с компанией нечего надеяться подкупить меня.

— Черт возьми, Мортлок, на что вы намекаете?

— Я ни на что не намекаю, сэр, а утверждаю, что Дэвис и ему подобные не достигли бы столь блестящих и скандальных успехов, оскорбительных для чести общества, если бы не пользовались поддержкой полиции.

— В таком случае чего же вы ждете? Подавайте в отставку!

— Предпочту, чтобы меня уволили.

— Хотите сыграть роль мученика?

— Только послужить примером.

Они помолчали.

— С сегодняшнего дня, Мортлок, вы мне больше не друг. Я не могу дружить с человеком, способным облить грязью всю администрацию Скотленд-Ярда, а следовательно, и меня самого. Я испробовал все способы направить вас на путь истинный, но, как показывают ваши ночные похождения, потерпел неудачу. А теперь я категорически запрещаю вам вмешиваться в дело Мелвина Дэвиса, в чем бы это вмешательство ни выражалось и какой бы предлог вы ни использовали. Если же вы проигнорируете и этот приказ, я сам потребую вашего немедленного увольнения. Прощайте.

— Прощайте, сэр. И благодарю за подтверждение моей правоты.

— Полагаю, это очередная дерзость, но предпочитаю пропустить ее мимо ушей.

Покидая Ярд, суперинтендант выпил двойную порцию виски. На душе у него скребли кошки.

В день свадьбы Джанет Болтон поклялась себе восхищаться мужем при любых обстоятельствах. Тем не менее она не разделяла почти религиозного преклонения Ричарда перед администрацией Ее Величества. Джанет отказывалась верить в приоритет высших государственных интересов. Болтон обычно не посвящал жену в служебные заботы, опасаясь, как бы она не предложила ему решение, больше отвечающее здравому смыслу, нежели служебным инструкциям. Джанет не могла уразуметь, почему работник полиции не имеет права толковать законы, а должен лишь соблюдать их и обязывать к тому других. Для нее полицейский — такой же человек, как прочие, и не может не понимать их. Миссис Болтон вовсе не считала, что в печальном конфликте между Ричардом и Крисом вина целиком лежит на инспекторе. Во-первых, она думала, будто хорошо знает Криса, во-вторых, строгость мужа в вопросах дисциплины тоже не была для нее тайной, и, наконец, любовь Мортлока к Джойс, женщине с большими грустными глазами, трогала чувствительное сердце миссис Болтон.

Ссора с подчиненным настолько взволновала Ричарда, что он не стал дожидаться расспросов жены, а рассказал ей о невероятной выходке Мортлока, прежде исполнявшего приказы и чтившего субординацию. Болтон поклялся и пальцем не шевельнуть, чтобы спасти Криса, если тот еще раз позволит себе нечто подобное. Пусть даже ему, суперинтенданту, это решение причинит немалую боль.

— Мортлок просто спятил. Другого объяснения не вижу. Черт возьми, можно влюбиться и при этом сохранить мозги! Джойс Гендерсон, если она и впрямь достойна привязанности Криса, не должна толкать его на идиотские подвиги, иначе он станет всеобщим посмешищем! — под конец буркнул Ричард.

— Она обещала мне сделать все, чтобы успокоить его.

— Ну так у вашей Джойс ничего не вышло! Во всяком случае, я не желаю больше слышать об этом дураке! Хочет поломать свою карьеру и жизнь — пожалуйста, в конце концов, это его личное дело.

— Дик, ты все знаешь лучше меня… Но нашел ли ты правильный подход к Крису?

— Что значит «правильный подход»? Я отдал приказ, он должен его исполнять, и точка.

— У Криса слишком цельная натура. Вспомни, ты сам сказал однажды: «Можно позавидовать той, кого он полюбит… и жаль того, кого он возненавидит!»

— Ну и что?

— Я думаю, с такой сложной личностью… нельзя обращаться, как со всеми.

— Почему ты думаешь, будто я обращался с ним, как со всеми? Я и не подозревал, что у меня столько терпения! А Мортлок в благодарность нарушил мой приказ, скомпрометировал Скотленд-Ярд, да еще позволил себе разговаривать со мной в недопустимом тоне! Инспектор стал просто маньяком, рабом навязчивой идеи отправить Дэвиса на виселицу!

— Возможно, тот ничего другого не заслуживает.

— Так это ж надо доказать! Послушай, Джанет, разве можно правосудие начинать с угрозы смертной казнью? И кому? Всего-навсего подозреваемому! Прошу тебя, оставим в покое Мортлока и постараемся забыть, что когда-то он был нашим другом.

Но Джанет не могла так легко распрощаться со старой дружбой. Кроме того, практичный, чисто женский разум, не привыкший анализировать тонкости юриспруденции, всегда поддерживал Мортлоков против Дэвисов.

Ричард Болтон не понимал поведения Криса Мортлока, но и последний в равной мере не мог понять суперинтенданта. Как ни странно, инспектор куда больше сердился на собственного шефа, нежели на Дэвиса, несмотря на побои. То, что случилось в баре, он воспринимал лишь как один из эпизодов борьбы, которая окончится для убийцы Ларри Гендерсона веревкой. Но мысль о продажности начальника, подкупленного гангстером (а это теперь уже не вызывало сомнений), доводила Криса до исступления. Конечно, Ричард попытается любым способом помешать расследованию, но Крис решил бороться до конца. Жутковатый вид физиономии, где ссадины чередовались с пятнами йода, удерживал Мортлока от встречи с Джойс, хотя ему не терпелось рассказать ей о схватке с Дэвисом и о ее печальном финале. Пытаясь справиться с нетерпением, Крис долгие часы составлял у себя в кабинете планы, как вынудить Дэвиса к признаю.

Около половины седьмого раздался звонок. Уотфордская полиция сообщила, что на миссис Гендерсон совершено нападение. Мортлок, никого не предупредив, бросился в Уотфорд. У постели Джойс он застал врача, который только что ввел ей снотворное. Он успокоил Криса, объяснив, что миссис Гендерсон нуждается только в покое и все скоро пройдет, возможно, останутся лишь незначительные следы на шее. Мортлок подошел к сержанту Бредли.

— Очень похоже, инспектор, что действовал тот же тип в очках и с рыжими усами. Видели, как он торопливо выходил из дома. Это насторожило миссис Миллер, подругу миссис Гендерсон. Она-то и нашла дверь незапертой, а миссис Гендерсон на полу.

— Какие-нибудь улики есть?

— Нет, ничего.

— Ладно, оставайтесь с миссис Гендерсон. Скажите ей, что я навещу ее завтра утром около одиннадцати.

Уходя, Мортлок заметил в прихожей, где преступник пытался убить Джойс, как у самой двери что-то блеснуло. Он подобрал металлическую пуговицу с изображением лисицы сунул ее в карман.

В Скотленд-Ярде инспектор доложил о нападении суперинтенданту. Тот с нескрываемым изумлением посмотрел на Мортлока.

— В котором часу это случилось?

— Около шести.

— Ну и ну! Кстати, почему сержант Бредли позвонил именно вам?

— Извините, я его не просил. И вообще в тот момент меня больше волновало совсем другое.

— Мортлок, повторяю, вам запрещено заниматься этим делом. За него отвечаю теперь я один!

— Разумеется.

— Что означает ваше «разумеется»?

— Ничего. Просто размышления вслух.

— Так держите свои мысли при себе.

Ричард вызвал коммутатор. Он хотел знать, почему позвонили именно Крису. Телефонистка ответила, что пыталась с ним связаться, но не застала на месте, поэтому сержант Бредли и обратился к инспектору Мортлоку.

— В будущем всех абонентов из Уотфорда соединяйте со мной, в мое отсутствие — с инспекторами Хэдденом и Стайлсом. И чтоб мне больше не пришлось это повторять!

Потрясения последних дней совершенно измотали Мортлока и морально и физически, а потому, несмотря на тревогу за Джойс, он спал в эту ночь хорошо. В воскресенье утром инспектор проснулся отдохнувшим и тщательно привел себя в порядок. Лишь бритье было для него истинным мучением. В половине десятого, когда Крис завязывал галстук, раздался стук в дверь. Это пришла Джанет. Мортлок тут же замкнулся в себе. Не то чтобы он стал испытывать к миссис Болтон такую же неприязнь, как к ее супругу, но опасался новых хитростей суперинтенданта.

— Доброе утро, Крис. Как вы себя чувствуете? Лицо, я вижу, крепко пострадало…

— Пустяки. Но чему я обязан…

— Я сказала Дику, что иду в церковь. Это, наверное, моя первая ложь за все время нашей супружеской жизни. А виноваты вы. Будь вы оба чуть-чуть потерпимее, посговорчивее, мне не пришлось бы приходить сюда тайком. И что за характеры!

— Садитесь, Джанет.

Она опустилась в чиппендейловское кресло — главное украшение маленькой гостиной инспектора.

— Крис, я здесь не для того, чтобы защищать Дика. Я не всегда разделяю его преклонение перед администрацией, но хочу знать, что вдруг встало между вами. Я поболтала немного с миссис Гендерсон — она очаровательна. И я уверена, что, если вы сумеете уговорить Джойс выйти за вас замуж, из нее получится прекрасная спутница жизни. Я надеялась, она поможет мне помирить вас с Диком. К сожалению, ничего не вышло. Так доверьтесь мне, Крис! Из-за чего вы повздорили с моим мужем? Прошу во имя нашей дружбы! Я не хочу ее терять, не попытавшись защитить.

Смущенный и растроганный Мортлок подумал, что Джанет — самая замечательная женщина из всех, кого, он встречал. Совсем в ином стиле, нежели Джойс, но, несомненно, столь же надежна, столь же преданна.

— Лучше мне не отвечать вам, Джанет.

— Почему?

— Потому что мы поссоримся.

— Это невозможно. Я считаю вас, Крис, человеком, не способным на подлость, и готова выслушать что угодно. Как и любой другой, вы можете ошибаться, но заведомо клеветать не станете точно. Так что вы имеете против Дика?

Поколебавшись, он рассказал все. В том числе и о причинах своей уверенности в сговоре между Болтоном и Дэвисом. Джанет слушала, слегка вытаращив глаза и приоткрыв рот.

— Дик — сообщник этого гангстера?! Но, Бог ты мой, почему?

— Может быть, получил взятку?

— Крис! Вы вправду считаете Дика продажным?

— Мне самому больно от этого, но теперь отпали последние колебания.

— Послушайте, я бы все-таки заметила…

— А вы никогда не обращали внимание на неожиданные денежные поступления?

— Ни разу! Мы едва сводим концы с концами, — голос Джанет неожиданно дрогнул. Она вспомнила о свалившемся на них как будто с неба наследстве ирландской тетки мужа, о существовании которой до той поры не подозревали. Не может быть… Ее смущение не ускользнуло от Криса.

— Вы что-то вспомнили, Джанет?

— Да… Не знаю… Крис, мне будет трудно простить вам эти сомнения, даже если они рассеятся. Но я уверена — вы ошибаетесь, вы наверняка ошибаетесь.

— А если все-таки?..

— Я не хочу даже думать об этом. По крайней мере сейчас. Это… это было бы ужасно.

Крис взял руки Джанет в свои.

— Вы понимаете теперь: мне нужно отомстить за Ларри Гендерсона, за эту женщину с ребенком и, может быть, даже за Ричарда, вот почему я так добиваюсь, чтобы Мелвина Дэвиса повесили.

Уходя, Джанет заметила пуговицу, подобранную Мортлоком накануне в доме миссис Гендерсон. Машинально она взяла ее и спросила:

— А как к вам попала пуговица от пальто Дика?

Глава V

Вопрос настолько поразил Мортлока, что он отреагировал не сразу. Лишь когда Джанет уже переступала порог, Крис бросился следом, закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Ошеломленная миссис Болтон пробормотала:

— Да что с вами, Крис?

— Погодите, Джанет, дайте мне успокоиться. Это так невероятно. И так ужасно…

Удивление молодой женщины сменилось беспокойством:

— Послушайте, Крис, скажите мне…

— Молю вас, Джанет, только не спешите с ответом… Подумайте хорошенько.

— Да о чем?

— Вы абсолютно уверены, что это пуговица Ричарда?

Она еще раз внимательно оглядела металлический кругляшок.

— Таких совпадений просто не бывает. Она из набора в шесть охотничьих пуговиц. Я сама купила его у антиквара на Флит-стрит для дорожного пальто Дика. Но скажите наконец…

— Знаете, где я нашел эту пуговицу?

— На работе, наверное?

— Нет, я нашел ее вчера в доме миссис Гендерсон.

Оба замолчали. Совпадение выглядело маловероятным, практически невозможным. Итак, втайне от жены и от Мортлока Болтон приходил к Джойс… Инспектор усмотрел здесь новое наглядное доказательство подозрений о сотрудничестве суперинтенданта с Дэвисом. А для Джанет стало ясно: Мортлок не лгал, сомневаясь в честности ее мужа.

У обоих мелькнула одна и та же мысль: а вдруг Ричард и человек в темных очках — одно и то же лицо? Но тогда убийство Ларри Гендерсона…

Внезапно постаревшая Джанет упала на стул и расплакалась. Крис неловко пытался утешить несчастную, но она ничего не хотела слушать.

— Воображаешь, будто ты счастливая, и вдруг все, все рушится. И ничего больше нет, пустота. Счастье, казавшееся таким прочным, исполненным доверия… И все это обернулось ложью, ложью, ложью…

Джанет с трудом выпрямилась.

— Я больше никогда не смогу смотреть на Дика прежними глазами… так, как всего несколько минут назад… Даже если он оправдается, и все объяснится. Я не прощу себе, что усомнилась в нем. Раз сомневаешься — значит, не так уж любишь. А если вы лишь напрасно разбередили мне душу, то лучше б вообще не родились на свет… по крайней мере для меня, Крис…

Ричард Болтон с трубкой в зубах читал газету. Жену он встретил шуткой:

— Ну, если ты все это время молилась в церкви, то стала просто ангелом во плоти!

Джанет с трудом заставила себя улыбнуться. Суперинтендант вновь погрузился в чтение, а жена наблюдала за его таким привычным для нее лицом. Да возможно ли так долго жить вместе, бок о бок, и оставаться чужими? Ричард знал вкусы, желания, пристрастия, привычки, каждую мелочь о прошлом жены и был посвящен во все ее надежды на их совместное будущее. Но он? А вдруг в иной обстановке каким-то людям открывается совсем другое его лицо, о котором Джанет никогда не подозревала?

— Дик…

— Да?

— Дик… я ночью видела настолько кошмарный сон… до сих пор не могу опомниться…

Он поднял глаза от газеты.

— Как, Джанет, ты? Такая уравновешенная женщина…

— Мне снилось, будто наследство, которые мы получили несколько лет назад…

— А, от тети Молли О'Рурк?

— …бессовестный обман.

— Не понимаю…

— В моем сне выходило так, будто ты сказал мне, что получил тысячу фунтов в наследство, а на самом деле заработал нечестным путем…

— Вот это да! Ну и сны тебе снятся! В общем, суперинтендант-грабитель, если я правильно понял? Тебе надо писать сценарии для кино, дорогая, это могло бы поправить наши дела.

Болтон рассмеялся, и настороженное ухо Джанет не уловило в его веселье ни тени фальши.

— Боюсь, поверенного в делах тетки почтенного Освальда Таккера, узнай он, что не менее почтенная миссис Болтон сомневается в его существовании, от удивления хватил бы удар.

Джанет вздохнула с облегчением. Если Дик назвал фамилию адвоката — значит, не опасается проверки, но тут же вспомнила о пуговице и опять встревожилась.

— Ты даже не рассказал мне, какое впечатление произвело твое новое пальто, а ведь вчера надел его впервые…

— Ну знаешь ли, в Скотленд-Ярде за модой не особенно следят. Единственный, кто мог бы мне что-либо сказать, это Мортлок, но при наших нынешних отношениях подобные замечания стали просто невозможны. Да, кстати… я должен повиниться перед тобой. Не хотелось бы тебя огорчать, да что поделаешь… Я посеял одну из твоих замечательных пуговиц. Прости, дорогая, мне и самому обидно… Надеюсь, ты не очень сердишься?

— Нет, потому что нашла твою пуговицу. Вот она.

Ричард изумленно посмотрел на жену.

— И где же?

— Там, где ты ее потерял.

— Великолепное умозаключение! А точнее нельзя?

— У миссис Гендерсон.

— Ты ездила к ней?

— Нет.

— Но тогда как же…

— Мортлок был у нее, и не таясь…

— Я и вправду поступил неразумно, настолько, что даже тебе не хотел говорить, ни слова… Наверное, это слабость с моей стороны, но, понимаешь, мне как-то не по себе из-за того, что мы с Крисом вот-вот рассоримся окончательно. Ведь, по сути дела, эта история не имеет к нам никакого отношения. Я всеми силами старался втолковать парню, что к чему. Видела б ты, как его обработали подручные Дэвиса! И сделать ничего нельзя! Короче, я поехал просить миссис Гендерсон, коль скоро она одна имеет влияние на Мортлока, еще раз попробовать его урезонить. Рассказал ей, что стряслось с Крисом. Миссис Гендерсон страшно расстроилась и, более того, посчитала себя в какой-то мере виновной. Видимо, уходя от нее, я и потерял пуговицу. Эх, не хотелось бы, чтобы кто-нибудь узнал о моей глупости, это ж просто смешно! Но ради дружбы иногда приходится переступать через многое… во всяком случае, по-моему…

Джанет бросилась на шею мужу.

— О Дик, я так счастлива!

— Потому что нашла мою пуговицу?

— Нет, тебе ни за что не угадать!

— Как и множества других вещей… например, каким образом эта пуговица оказалась у тебя.

Пришлось и Джанет признаться, что ездила она не в церковь, а к Мортлоку. Досадуя на Криса, заставившего ее усомниться в муже, Джанет рассказала и о подозрениях инспектора, которые теперь, после этого идиотского приключения с пуговицей, стали уверенностью.

— Значит, этот дурень не только считает меня продажной шкурой, не только вообразил, будто я на побегушках у Дэвиса, но и готов обвинить в убийстве? Ох, Джанет, у меня руки чешутся пойти и набить ему морду, — с горечью подвел итог Ричард.

— Нет, Дик, даже не думай. Во-первых, Мортлока не переделать, во-вторых, это не прибавит тебе чести. Представляешь, какой шум поднимется вокруг потасовки между суперинтендантом полиции и его подчиненным?! На твоей карьере можно будет поставить крест.

— Ты права, дорогая. Но на сей раз Мортлок хватил через край. Я потребую его перевода в другой отдел. Не могу работать с человеком, которому не доверяю. Прошу тебя, Джанет, никогда больше не упоминай имени этого субъекта и прости, что привел его в наш дом.

— Мы оба ошиблись в Крисе Мортлоке, Дик. Постараемся забыть о нем.

Сидя у постели Джойс, лежавшей с обмотанной компрессами шеей, Мортлок пытался узнать хоть что-нибудь о человеке, напавшем на его возлюбленную, но напрасно.

— Открыв дверь и увидев мужчину в темных очках и с огромными светлыми усами, я не сразу поняла. Только когда этот тип, грубо оттолкнув меня, вошел в дом, я хотела закричать, но он зажал мне рот рукой, втолкнул в гостиную и прошипел: «Попробуйте пикнуть, миссис Гендерсон — и я прикончу вас на месте, а будете сидеть тихо — ничего худого не случится».

— И за все это время вы не рассмотрели его хорошенько, не заметили ни единой характерной подробности?

— Я слишком перепугалась. Потом он сказал мне: «Сделайте так, чтобы полицейские ищейки перестали рыскать вокруг нас, миссис Гендерсон, иначе шеф займется вами всерьез. Инспектора мы разок уже проучили: нечего ему так усердствовать, разыскивая убийцу вашего мужа. Так что он сам нарвался. Шефу ничего не стоит устроить вам то же самое, но он согласен малость погодить. А вы пораскиньте мозгами, что вас ждет, если не уговорите Мортлока заняться другими делами. Ясно?» У меня перехватило дыхание, я не могла издать ни звука. Мерзкий тип встал, и я, как завороженная, пошла за ним в холл. Он замер, повернулся и, пробормотав: «Уж извините, миссис Гендерсон, но я не хочу, чтобы вы всполошили весь квартал», — сжал своими ужасными лапищами мне горло и стал давить, давить… Потом ничего не помню. Должно быть, теряя сознание, я все-таки крикнула, потому что очнулась на коленях миссис Миллер.

— Ну, попадись он мне только… Вам не очень больно?

— Да нет, это все скорее от страха. Но вы-то сами, Крис?

— Чепуха, профессиональный риск.

— Крис, вы должны бросить расследование!

— Никогда в жизни!

— Если вы и вправду испытываете ко мне… некоторую привязанность, то, умоляю вас, оставьте это дело. Я чувствую, ни к чему это не приведет, и не хочу отвечать за то, что может с вами случиться.

— Если я выполню вашу просьбу, Джойс, через несколько месяцев дело закроют.

— Ну и пусть! Ни ваша гибель, ни увечье все равно не воскресят моего мужа. Я любила Ларри, и, думаю, он платил мне взаимностью, но никто не имеет права думать о мертвых больше, чем о живых.

— Вы изменились, Джойс.

— Может быть… Я не отдавала себе отчета, в какую безумную авантюру ввязываюсь сама и втягиваю вас. Я уже потеряла Ларри и не хочу потерять вас. Вы — мой единственный друг, Крис, друг, которому я могу все рассказать, перед кем мне не стыдно быть слабой и трусихой.

Мортлок взял ее руку и поцеловал.

— Знаете, Джойс, благодаря вашим словам сегодня у меня один из самых счастливых дней. Я никогда не забуду его и сохраню в душе вечную признательность…

— Хорошо, хорошо, Крис, но только не начинайте снова фантазировать!

— Ладно, поговорим о другом. Вы же знаете, я готов вас слушать всегда и во всем.

— Это правда?

— И вы еще сомневаетесь?

— Тогда я запрещаю вам вмешиваться в расследование убийства Ларри!

— Повторяю вам, суперинтендант ни о чем другом так не мечтает. Не пройдет и нескольких недель, как он закроет дело и сдаст в архив.

— А мне теперь именно этого и хочется, и, я уверена, Ларри согласился бы со мной. Он сам слишком боялся ответственности и не стал бы толкать других, а уж тем более меня, на смертельный риск ради мести. Послушайте меня, Крис, не превращайте эту историю в дело чести. Я знаю, это из-за меня, из-за меня одной вы обрушились на Мелвина Дэвиса. Так ведь?

— В какой-то мере.

— Нет, Крис, не в какой-то, а только из-за меня. Но, честное слово, если вы отправите этого человека на виселицу, в моих глазах вас это не возвысит. И не надо совершать никаких подвигов — я и так бесконечно вас уважаю.

— Дайте мне еще две недели.

— Погибнуть можно и гораздо быстрее…

— Умоляю вас!

— Хорошо. Но через две недели, к чему бы это ни привело, вы оставите расследование.

— Даю вам слово.

— Спасибо.

— А теперь постарайтесь вспомнить того типа… На нем было широкое, удобное пальто?

— Нет, плащ.

Ответ разочаровал Криса, но он еще не терял надежды.

— Вы в этом абсолютно уверены?

— Крис, вы меня удивляете: ну разве может женщина ошибиться в том, что касается одежды? На том типе был самый обыкновенный плащ, какие носят все. То, что вы называете «удобным пальто», носит суперинтендант.

— Суперинтендант? Он к вам приходил?

— Ах, проговорилась! А ведь обещала ничего вам не рассказывать…

Мортлок совсем растерялся.

— Но зачем он приезжал сюда? Почему не вызвал вас в Скотленд-Ярд?

— Потому что ваш шеф явился ко мне как частное лицо.

— Что вы имеете в виду?

— Его привела сюда дружба.

— Вот как? Суперинтендант уверял вас в дружеских чувствах?

— Нет, Крис, речь шла не обо мне, а о вас. Суперинтендант рассказал, как с вами обошлись у Дэвиса, признался, что не в силах заставить вас вести себя благоразумно и что опасается за вашу жизнь. Поэтому он просил меня попытаться…

— У вас это замечательно получилось!

— Хотите верьте, хотите — нет, Крис, но я и без его просьбы обратилась бы к вам с тем же.

— Так или иначе, но Болтоны уже второй раз…

— Замолчите, Крис! Вы несправедливы! Суперинтендант, безусловно, привязан к вам, тут и сомневаться нечего. И, кроме того, мне бы это не понравилось — терпеть не могу неблагодарных людей!

Возвращаясь в Лондон, Мортлок, несмотря на горечь и разочарование, честно признался себе, что, пожалуй, не во всем прав. Поведение Болтона могло объясняться и иными, более благородными причинами. Раз начавши, он быстро пришел к выводу, что в общем вел себя с Болтонами, своими единственными друзьями, как последний дурак. Можно подумать, на Криса нашло какое-то затмение. Конечно же, Ричард, которого он так давно знал, никак не мог оказаться продажным полицейским. Криса терзали угрызения совести, и в понедельник утром, явившись в Скотленд-Ярд, он как человек, всегда готовый признать ошибку, решил немедленно поговорить с суперинтендантом и во всем повиниться.

Но, как ни хотел Крис оправдаться и заслужить прощение, с первых же слов он наткнулся на глухую стену.

— Ричард, я ездил в Уотфорд.

— Нарушив мои указания.

— Простите, но я…

— Нет. Вы — инспектор Скотленд-Ярда, Мортлок, и, как все остальные, обязаны неукоснительно выполнять распоряжения начальства.

Крис сделал последнюю попытку:

— Я хотел повидать миссис Гендерсон, думая…

— Знаю и благодарю вас за столь своеобразное доверие ко мне. Ни многолетняя дружба, ни бесконечные доказательства искреннего расположения не помешали вам заподозрить во мне сообщника гангстера и даже соучастника убийства…

— Но…

— Из-за вас, Мортлок, жена впервые усомнилась во мне и тем уронила себя в моих глазах. Вы лишили нас прежнего несокрушимого доверия друг к другу. И этого я вам никогда не прощу. Отныне вы для меня — лишь один из сотрудников Ярда, причем сотрудник, с которым, надеюсь, у нас больше не возникнет никаких отношений, даже служебных. Я добился вашего перевода под начало суперинтенданта Хьюга Боуэна. Инспектор Дэнис Кейер через час займет ваш кабинет, а вы переберетесь на его место. Прощайте.

Выйдя от суперинтенданта, Мортлок сразу отправился собирать вещи. Потрясение было тяжелым. Он любил свой отдел и привык работать в одной упряжке с другими. Мортлок не сомневался, что по собственной вине потерял единственного и, помимо всего прочего, настоящего друга, сгорал со стыда — за теплое отношение Болтонов он заплатил черной неблагодарностью, нарушив их согласие. Все это, вместе взятое, делало инспектора Кристофера Мортлока самым несчастным человеком на свете.

Только Джойс Гендерсон сумела утешить Криса, посоветовав ему положиться на время, которое, как известно, лечит все. Постепенно инспектор привык приезжать к уотфордской вдове каждую субботу. После третьего визита он заметил, что Джойс всегда приглашала в такие вечера кого-нибудь еще, обычно соседку, и это задело его самолюбие. Но Джойс с улыбкой объяснила, что дело вовсе не в недоверии, просто ее репутация пострадала бы от регулярных встреч наедине, а поведение учительницы всегда привлекает особенно пристальное внимание. Мортлок смирился, однако с большим нетерпением ждал дня, когда правила и условности позволят ему заговорить о женитьбе; ведь он любил Джойс и мысленно уже называл спутницей жизни.

Прошло две недели после ухода Криса из отдела Болтона, а его расследование дела Дэвиса не продвинулись ни на йоту. Впрочем, Мортлок и не мог почти ничего сделать — суперинтендант Боуэн, наверняка получив соответствующие указания от Болтона, постоянно за ним приглядывал. Верный данному Джойс слову, Крис перестал интересоваться Дэвисом и убийством Ларри Гендерсона. Теперь он погрузился в новые заботы и обязанности.

Так, месяц за месяцем, шла тусклая жизнь, скрашенная лишь крепнущей дружбой с Джойс. Она поверяла ему все мелочи учительских будней, рассказывала об учениках, говорила о путешествиях, которые ей хотелось бы совершить. Крис в свою очередь тоже рассказывал о работе. Иногда ему казалось, что они давно женаты.

В ноябре газеты в разделе светской хроники сообщили о свадьбе Мелвина Дэвиса и Барбары Коукбэн. Примерно в то же время Крис узнал от инспектора Кейера, что дело Гендерсона практически закрыли и вот-вот сдадут в архив. Эта новость пробудила в Крисе прежнее раздражение. Мысль о том, что Дэвис, несмотря на все совершенные им преступления, спокойно вкушает радости семейной жизни, приводила инспектора в бешенство. Но когда Мортлок сказал об этом Джойс, та спокойно ответила:

— Теперь Ларри действительно умер… Одно утешение — мы сделали все, что смогли. Ну а результат зависел отнюдь не от нас…

Крис очень весело встретил Рождество вместе с Джойс, миссис Джилмон и ее сыном Бенни. На несколько часов он как будто обрел семейный очаг. Инспектор принес возлюбленной подарок, забыв про мальчика и его мать.

Теперь, как ждущий демобилизации солдат, Мортлок считал дни, оставшиеся до годовщины смерти Ларри Гендерсона, намереваясь попросить руки Джойс на следующей же неделе.

Однажды скверным февральским вечером Крис Мортлок, расследуя дело какого-то подозрительного грека, вероятно убийцы, задержался в Сохо. Проходя по Бик-стрит, он вдруг увидел вывеску кабаре Дэвиса. Сам не зная зачем, повинуясь неосознанному порыву, полицейский вошел. Увидев его, Свэн Лейк нерешительно спросил:

— Вы пришли как друг или как враг, инспектор?

— Для начала как клиент.

Лейк усадил его за столик. Почти сразу же появилась и новоиспеченная миссис Дэвис.

— Может, хоть сегодня, инспектор, вы согласитесь принять стаканчик виски от заведения?

— Нет.

Она натянуто улыбнулась.

— Что, все никак не можете простить?

— Я никогда ничего не забываю, миссис Дэвис.

— Сказать Мелвину, что вы здесь?

— Как угодно, хотя в прошлый раз ничего хорошего из этого не вышло.

— Мне так хочется, чтобы вы с Мелвином помирились…

— Вряд ли это возможно, миссис Дэвис.

Через несколько минут Перри Сэдлер подошел к столику и сообщил, что хозяин будет счастлив принять Криса у себя в кабинете.

— Собирается обслужить меня, как при последней встрече?

— Я только служащий, господин инспектор. Но, если боитесь…

— Не будь мы в общественном месте, я заставил бы вас проглотить эти слова.

— Чем доставили бы мне массу удовольствия, инспектор.

Эта короткая перепалка вывела полицейского из равновесия. В кабинет Дэвиса он вошел, кипя от с трудом сдерживаемой ярости, — к закоренелой вражде с хозяином заведения теперь добавилась оскорбительная выходка Сэдлера. Мелвин встретил его с притворной доброжелательностью:

— С чем вы пришли, инспектор, с миром или с войной?

— Ни с тем, ни с другим. Зашел просто так.

— Значит, можем чокнуться?

— Нет.

Помрачнев, Дэвис поставил на место бутылку, которую успел вынуть из бара.

— Послушайте, инспектор, надо нам, видимо, объясниться раз и навсегда. Что вы имеете против меня?

— То же, что против всех, кто пользуется нечестно нажитым добром, чье благоденствие — пощечина порядочным людям.

— Бросьте, инспектор, можно подумать, я один во всем Лондоне выбился в люди не самым честным путем. С чего вы взъелись именно на меня?

— Никак не могу примириться с тем, что вы не ответили за преступления.

— Ну а по-моему, я свое отсидел, и с лихвой.

— Я не о тюрьме думаю.

— А о чем? Опять о виселице? Да скажите, ради Бога, почему вы так жаждете отправить меня туда?

— Потому что не могу забыть о той молодой женщине, которую вы раздавили в Харрогите.

И снова, как тогда, в кабинете Болтона, Мортлок заметил, что у его собеседника дрогнули брови при слове Харрогит. Но Дэвис попытался свести все в шутку.

— Право слово, это у вас навязчивая мысль.

— И еще потому, что я не забыл об убийстве Ларри Гендерсона.

Мелвин вздохнул:

— В конце концов, всяк забавляется на свой лад. Вам нравится фантазировать — валяйте. Тут я ничего не могу поделать.

— А я так уверен в обратном. Больше мы не увидимся, Мелвин Дэвис, вплоть до того дня в суде, когда председатель наденет черную шапочку.

— Убирайтесь вон!

— Хорошо, я ухожу. Но предупреждаю: что бы вы ни делали, какой бы поддержкой ни пользовались, я своего добьюсь, и вас повесят, Дэвис!

Мортлок и в самом деле верил, что рано или поздно сдержит обещание, хотя совершенно не представлял, каким образом.

Когда полицейский снова вышел на Бик-стрит, погода уже не казалась ему такой отвратной, и даже густой туман не мог заставить его запахнуть пальто. Уверенность в победе над Мелвином Дэвисом крепла. Благодаря ему, Мортлоку, правосудие обретет, по крайней мере в этом случае, тот достойный и суровый облик, который должно иметь всегда. Крис думал о совершенно незнакомой ему женщине, погибшей под колесами вместе со своим ребенком, и его охватило странное ощущение родства с жертвой. Да, и эта исчезнувшая тень наконец будет отомщена. И как бы ни внушала ему Джойс, что хочет забыть о гибели мужа, ее сердце тоже радостно забьется, когда палач откроет люк под ногами Мелвина Дэвиса.

Довольный собой, Мортлок решил отметить событие хорошим ужином в итальянском ресторане на Дин-стрит и с наслаждением выпил кьянти. Сначала он хотел было позвонить Джойс и поделиться вновь обретенной верой, но побоялся, как бы молодая женщина не напомнила ему про обещание, которое Крис решил не выполнять. За ужином инспектор наметил план сражения. На помощь Скотленд-Ярда рассчитывать нечего. Суперинтендант Боуэн отошлет его к Болтону, на том дело и кончится. Крис очень кстати вспомнил, что уже несколько лет не брал отпуска. Вот и возможность поработать самостоятельно. Он за собственный счет отправится в Харрогит и там проведет расследование. Разгадку надо искать у самых истоков драмы. Достаточно вспомнить, как нервировало Дэвиса каждое упоминание этого городка.

В Скотленд-Ярде Крису охотно дали месячный отпуск. Накануне отъезда он не без удивления узнал, что его хочет видеть Барбара Дэвис. Возможно, Мелвин забеспокоился и отправил бывшую танцовщицу попытаться если и не заключить мир, то по крайней мере добиться от Мортлока некоего нейтралитета. Впрочем, по суровому лицу Барбары инспектор сразу понял, что соблазнять его она не собирается. Миссис Дэвис не стала ходить вокруг да около и с порога объяснила, зачем пришла.

— Инспектор, Мелвин рассказал мне о вашем разговоре.

— Ну и что?

— Почему вы ополчились против нас?

— Только против него.

— Мы женаты. Все, что касается Мелвина, затрагивает и меня.

— Сочувствую вам, но следовало бы семь раз подумать, прежде чем связывать будущее с таким типом.

— Вы говорите о моем муже!

— Мне это все равно.

— Не может быть, чтобы вы так упорно старались нам навредить просто из любви к искусству! Тут наверняка есть какая-то причина…

— Я объяснял все Дэвису несколько раз: не могу и не хочу мириться с тем, что преступник пользуется нечестно нажитыми благами.

— Слушайте, инспектор, это замужество — мой последний шанс. Мне больше сорока, и у меня нет ни гроша. Без Мелвина я не знаю, чем бы стала, вернее, оба мы слишком хорошо знаем. Мелвин не дал мне скатиться на дно. Прошу вас, пощадите и оставьте нас в покое. Мы ведем себя как подобает, и, даю вам слово, ничего незаконного не сделаем. Разве у нас нет права на маленький кусочек счастья?

— Нет.

Она беззвучно заплакала:

— Вы-то счастливы…

— Вас это не касается, и потом, у меня срочные дела, так что извините…

— Инспектор, ради всего святого!

— До свиданья, миссис Дэвис.

Она встала, понимая, что ничего не добилась, но перед уходом негромко заметила:

— Если вы так ли, сяк ли прижмете Дэвиса, у меня не останется в жизни ничего… ничего, кроме мщения, инспектор.

Он засмеялся:

— Угрожаете? Знакомая песня.

— Может быть. Но, клянусь, если из-за вас потеряю мужа, то убью вас, инспектор.

И Барбара закрыла за собой дверь прежде, чем он успел ответить.

В Харрогите Крис устроился в скромном отеле на Четсвортс. В это время года городок словно спал вечным сном, как всякий морской курорт зимой. Полицейского радовало, что он может заниматься своим делом без помех, но, с другой стороны, отсутствие на улицах толпы отдыхающих требовало повышенной осторожности. Поиски и расспросы могли привлечь внимание местной полиции, а Мортлок не хотел с ней связываться ни в коем случае. В гостинице он зарегистрировался под своим именем, но профессию указал другую. Разделив город на квадраты, он обходил гаражи и ремонтные мастерские, спрашивая о машине Мелвина Дэвиса, номер которой, естественно, запомнил. Во всех гаражах случалось ремонтировать «хиллмэны», но либо не записали номера, либо он не совпадал. За три недели поисков Мортлок ничего не добился. Конец отпуска приближался как неминуемое поражение. И Крис с горечью спрашивал себя, неужели он попусту потерял дружбу Ричарда и Джанет Болтон.

Однажды утром, когда Мортлок уже почти без надежды мотался по отдаленным кварталам Ред Кэт Хилла, он забрел на Сент-Джон с Гроув и не поверил своим глазам: в переулке стояла та самая машина, которую он напрасно искал почти месяц. От такой неожиданной удачи сердце Криса отчаянно забилось, и он замер как вкопанный. Спрятаться на этой почти деревенской улочке было невозможно. Мортлок решил рискнуть и постучался в дверь домика напротив. Предъявив значок инспектора сыскной полиции, он попросил и получил разрешение понаблюдать за владельцем машины. Хозяин дома не скрывал удивления:

— Так вы мистера Дэвиса подкарауливаете?

Полицейского охватила радость.

— Разве это его машина?

— Конечно!

— Тогда я ошибся, и наблюдение теряет смысл. Мы хорошо знакомы с мистером Дэвисом, но не знали, что у него есть дом в Харрогите.

— Точнее сказать, не у самого мистера Дэвиса, а у его сестры, миссис Сноу. Несчастная вдова не в своем уме, и только благодаря брату ее не упрятали в сумасшедший дом. Правда, она совсем безобидна. Живет здесь со старушкой — та при ней вроде медсестры. Мистер Дэвис несет тяжкий крест. Очень достойный человек, инспектор.

Тут Крис заметил, как Мелвин вышел из дома, сел в машину и уехал.

— Да уж, достойнее некуда. В наше время редко встретишь такую братскую привязанность. И часто он навещает сестру?

— Да, не реже раза в неделю.

— Поутру?

— Обычно да, но иногда и переночует.

Мортлок распрощался со словоохотливым соседом и, перейдя улицу, позвонил в калитку дома, где Дэвис прятал свою безумную сестру. Появившаяся на пороге пожилая женщина крикнула, даже не выходя в сад:

— Чего еще? Мы ничего не покупаем!

Оглянувшись, Крис убедился, что улица пуста и за ними никто не следит.

— Меня послала мэрия.

Старуха приблизилась к Мортлоку.

— Странно, я вас не знаю. Бумаги есть?

Инспектор показал значок.

— Полиция? Но почему? Зачем? — пробормотала она.

— Впустите меня, и я вам все объясню.

— Мистер Мелвин категорически запретил…

— Скотленд-Ярду ничего нельзя запретить, и вы это прекрасно знаете.

Старуха, тяжело вздохнув, открыла калитку. Едва Крис оказался в саду, она с тревогой спросила:

— Что вы ищете? У меня на руках больная…

— Ее-то я и хочу видеть.

— Это невозможно!

— Возможно, очень даже возможно.

И, не обращая больше внимания на старуху, Мортлок поднялся на крыльцо и вошел в дом. Послышался дребезжащий голосок:

— Маргарет, это вы?

Старушка ответила:

— Пришел какой-то джентльмен, он хочет с вами поговорить, — ответила старушка.

— Он от Мелвина?

В прихожую вышла женщина лет пятидесяти с удивительно бледным лицом, одетая в длинное, сильно пожелтевшее от времени подвенечное платье. Ошеломленный Крис, тут же вспомнив роман Диккенса «Большие ожидания», решил, что видит некое подобие мисс Хэвишем. Не успел он и слова сказать, как больная принялась расспрашивать:

— Вас прислал Мелвин? Почему он так опаздывает на нашу свадьбу? Все гости разъехались, не знаю, как мы их теперь снова соберем. Но, может, все они ждут нас в церкви?

— Кто это? — растерянно спросил Мортлок сиделку.

— Это миссис… миссис Сноу, сестра мистера Дэвиса.

— Почему она так странно одета?

Старуха пожала плечами:

— Знаете, ее фантазии…

По-видимому, больная не слышала ни слова из того, что говорилось в ее присутствии. С самым светским видом она пригласила инспектора в дом. Сиделка пыталась возражать, но так неловко, что только еще больше разожгла любопытство Мортлока, и он, отстранив старуху, пошел за миссис Сноу. Первое, что бросилось в глаза инспектору, — большая фотография, на которой молодой, улыбающийся Мелвин Дэвис был запечатлен в смокинге, под руку с миссис Сноу, облаченной в тот же свадебный наряд, но не пожелтевший, а сверкающий безупречной белизной.

За спиной Криса всхлипывала сиделка. Он сразу все понял и почувствовал, что достиг цели: теперь посадить Дэвиса не составит труда. Оставив больную наедине с ее мечтаниями, он увлек старуху в прихожую:

— А теперь объясните мне все, да поживее. Иначе вас ждут крупные неприятности. Ее зовут совсем не миссис Сноу, так?

— Да.

— Это миссис Дэвис?

— Да, миссис Эдит Дэвис.

— Она — законная жена Мелвина?

— Да.

— Когда они поженились?

— Лет двадцать назад.

— А с каких пор она не в себе?

— Уже восемь лет.

— Вам известно, что Мелвин женился снова? Что он — двоеженец?

— Да… но не мог же он навеки приковать себя к этой несчастной? Эдит неизлечима, а отдавать ее в клинику Мелвин не хотел. Ну я и приехала…

— А вы-то кто?

— Мисс Кейт Шарп, кормилица Эдит.

Мортлок пошел в полицию Харрогита, представился и подробно изложил все дело. В тот же вечер Мелвина Дэвиса арестовали по обвинению в двоеженстве и представлении ложных сведений о гражданском состоянии. Крис еще на несколько дней задержался в Харрогите, пытаясь найти доказательства, что Мелвин причастен к гибели женщины с ребенком, но безрезультатно. Он вернулся в Лондон несколько разочарованный неполной победой, но радуясь, что хоть отчасти сумел восстановить справедливость.

Вопреки мрачным прогнозам жителей Лондона, первые дни марта выдались солнечными, и в воздухе запахло весной. Мортлок вернулся в Скотленд-Ярд в отличном настроении. Но не успел он войти, как его вызвали к суперинтенданту Боуэну.

— Я в курсе ваших подвигов в Харрогите, Мортлок.

— Я выполнял свой долг, сэр.

— Не стану осуждать вас за это. И все же, по-моему, вы преследуете Дэвиса с рвением, безусловно превышающим ваши прямые обязанности.

— Вы порицаете меня за разоблачение двоеженца, сэр?

— Ни в коей мере. Моя обязанность — требовать соблюдения законов, даже если они абсурдны. Я не знаю Дэвиса, но он оказался пожизненно связан с невменяемой, и его двоеженство — совсем не то, что у брачного афериста. Кроме того, как мне сообщили из Харрогита, Дэвис обеспечил этой несчастной великолепный уход.

— Но преступление все-таки остается преступлением.

— Да, конечно. Но у меня возникло весьма двойственное чувство: с одной стороны, в профессиональном плане, нельзя не отдать вам должное, однако чисто по-человечески я предпочел бы не пожимать вам руки. Это все, инспектор.

Крис влетел к себе в кабинет страшно злой. Вероятно, это Болтон накачал Боуэна, и вдвоем они постараются сжить его со свету. Но он упорен, он выстоит против их сговора. Правда, замечание Боуэна задело Криса, и он впервые задумался, действительно ли вел себя безупречно. Только уверенность, что, отправляя Дэвиса в тюрьму, он мстил за Ларри Гендерсона, вернула Мортлоку душевное равновесие. Теперь он сможет просить руки Джойс.

Вечером, не желая сталкиваться с сослуживцами, многие из которых стали держаться с ним заметно прохладнее, Крис подождал, покуда Ярд опустеет. Чтобы как-то привести в порядок нервы, он решил поужинать в хорошем ресторане западного Кенсингтона и вернулся домой пешком уже в темноте. Когда Мортлок нащупывал замочную скважину, к нему приблизились две тени и кто-то прошептал в самое ухо:

— Спокойно, инспектор. Идите с нами, и ничего дурного не случится, во всяком случае, сегодня…

Мортлок почувствовал, как в ребра уперлось острие ножа.

— За убийство полицейского, Сэдлер, в нашей стране расплачиваются самой дорогой ценой.

— Знаю, знаю, инспектор. Но все-таки убью вас, коли начнете брыкаться. Возьми его за руку, Лейк.

Они действовали в открытую, и эта спокойная решимость поколебала сопротивление Криса. Не будь на свете Джойс, он, может, и предпринял бы что-нибудь. Но с той поры, как задумал жениться, Мортлок больше дорожил жизнью. А кроме того, он ясно понимал: если не послушается, эта парочка зарежет его, чем бы ни грозило убийство.

— Ладно, я пойду с вами.

Мортлок вместе с похитителями сел в машину. За рулем сидел Фиппс. Полицейский усмехнулся:

— Вся команда в сборе…

— Да, вся команда. И лучше б вам подумать об этом раньше, прежде чем цепляться к Мелвину.

Ехали они недолго и остановились в Челси. Полное отсутствие каких бы то ни было предосторожностей, этакая война с открытым забралом подействовали на Криса. Эти люди либо считали себя очень сильными, либо решились на все.

Они поднялись по лестнице и вошли в комнату. Полицейский увидел Барбару Дэвис. Перекошенное лицо бывшей танцовщицы не предвещало ничего доброго. Она смерила Мортлока долгим взглядом:

— Довольны собой, инспектор?

— А вам что за дело?

— Хочу знать, что думает подлец.

Она подошла и плюнула Крису в лицо. Он медленно вытер плевок.

— Вы мне за это заплатите, Барбара Коукбэн.

Она невесело усмехнулась:

— Я всю жизнь только и делаю, что плачу. А теперь с меня взятки гладки. И угораздило ж вас сунуть свой грязный нос в Харрогит!

— Так вы были в курсе?

— Не верите? Да, Мелвин мне все рассказал! А вам хотелось, чтоб я последними годами пожертвовала ради чокнутой, сумасшедшей, которая ничего не понимает? С какой стати? В нашем возрасте детей не заводят. Кому же это мешало?

— Закону.

— Закону? Так он всегда был против меня и никогда — за. Он помогает одним богатым. Мелвин, Сэдлер, Лейк, Фиппс и я, мы это поняли. Ну и решили смирно жить в Сохо. Все вместе, как раньше, но по закону. Тут ни с того ни с сего появляетесь вы и подсекаете Мелвина и нас вместе с ним. Думаете, вам это сойдет с рук, мистер Мортлок?

Крис нисколько не опасался угроз, скорее испытывал что-то вроде неловкости. Больше всего его удивляла каменная неподвижность мужчин — в комнате не слышалось даже их дыхания.

— Мелвина судят через две недели, — продолжала Барбара. — Мы подождем до суда. Если мой муж получит больше года, я убью вас, инспектор.

Крис пожал плечами:

— Задумай вы и вправду нечто подобное — не предупреждали бы заранее.

Барбара растерянно взглянула на своих.

— Он не понял, ничего не понял. Объясни ему ты, Сэдлер, если сможешь.

— Чего уж тут объяснять? Подведя под монастырь Мелвина, вы все наше дело угробили, инспектор. Что осталось, пойдет на уплату штрафа и на адвоката. Если парня упрячут надолго, мы все сели в лужу, все. А коли так, терять нечего. И мы вас прикончим. Вот так-то. Ну, пошли, мы отвезем вас обратно.

Однако прежде чем они успели закрыть за собой дверь, Барбара крикнула вдогонку:

— Хотите дожить до пенсии, инспектор, так подумайте, что говорить в суде!

Мортлок усмехнулся. Еще и шантаж! Кого они из себя корчат, идиоты?

Фиппс остановил машину прямо у его дома, а Сэдлер отворил дверцу:

— Не вздумайте подстраивать ловушку в Челси. Мы не новички и этой ночью сматываемся. До суда над Мелвином вы о нас не услышите, инспектор.

Мортлок не стал рассказывать коллегам о ночном приключении. Такая мелкая сошка, как Барбара и ее сообщники, не интересовали полицейского, понадобятся — он их всегда найдет. Сейчас все его помыслы занимало предстоящее выступление в суде. Уж тогда Крис покажет всей этой шушере, что инспектор Скотленд-Ярда угроз не боится.

Глава VI

Когда Мортлок вошел в знакомый домик в Уотфорде, Джойс протянула навстречу руки:

— Я все знаю, Крис. Спасибо!

Этот субботний вечер вознаградил Мортлока за все невзгоды, избавил от горечи и мелких угрызений совести. Крис с радостью отметил, что сегодня миссис Гендерсон больше никого не пригласила, они были вдвоем. Но уместно ли сразу заговорить о… Может, она нарочно все так подготовила, чтобы услышать от Криса признание? Скоро год, как умер Ларри, Джойс прекрасно знает и о чувствах, и о намерениях инспектора… только… арест Дэвиса — еще не наказание, а Мортлок поклялся себе не говорить на эту тему до осуждения бандита. И он решил подождать.

В тот чудесный вечер Мортлок рассказал Джойс о своих приключениях в Харрогите, о том, как ему было тоскливо без субботних поездок в Уотфорд. Джойс с улыбкой призналась, что тоже без него грустила. Полицейский растаял от счастья. Лишь усилием воли он заставил себя выполнить обещание и не выступать в роли официального жениха немедленно. У миссис Гендерсон хватило вкуса и здравого смысла не говорить банальностей вроде: «Там, где Ларри сейчас, он, конечно, благодарит вас за отмщение». Она ограничилась коротким замечанием: «Теперь, когда Дэвиса посадят на несколько лет, смерть Ларри гнетет меня меньше. Я знаю, его покарают не за это преступление, но постараюсь внушить себе, что хотя бы отчасти и за него тоже».

— Кто знает? Возможно, на суде я сумею разделаться с ним окончательно…

— Каким образом?

— Разумеется, у меня нет достаточных доказательств, но, по-моему, ваш рассказ произведет определенное впечатление на присяжных, и на процессе сложится неблагоприятная для Дэвиса атмосфера. С судейской точки зрения этого достаточно, чтобы увеличить срок.

Мортлок не понимал, что, произнося эти слова, изменяет делу, которому сам же хотел так жертвенно служить. В его порыве смешивались и давнее омерзение к преступникам, и стремление к нелицеприятному правосудию, и жажда мщения, и любовь. И Крис забыл, что полицейский обязан свидетельствовать без ненависти и без предубеждений.

Казалось, Джойс тоже утрачивает связь с реальностью. Смерть и насилие, внезапно проникшие в спокойную жизнь провинциальной учительницы, словно преобразили ее. Никому не известная обывательница Уотфорда превращалась в средневековую даму, вдохновенно преследующую подлого убийцу. Отрешившись от всего, что не имело отношения к общим стремлениям, оба готовились к процессу Мелвина Дэвиса. Так некогда доблестный рыцарь и та, чьи цвета он носил, страстно ждали турнира, где должен был победить Божий суд.

В день открытия процесса Мелвина Дэвиса, обвиняемого в двоеженстве, во Дворце Правосудия собралась далеко не изысканная публика. Пришел в основном мелкий люд из Сохо поглазеть на одного из своих главарей. Из-за столь сомнительных историй сливки общества не беспокоятся. Крис нашел удобное место для миссис Гендерсон, а сам отправился в комнату для свидетелей. По дороге Мортлок заметил в зале суперинтенданта Болтона и инспектора Хэддена, но это его не удивило.

Слушания начались точно в назначенный срок. Председателем суда был Бенджамин Морган, Кларенс Мей — прокурором, а Малькольм Мак-Намара представлял защиту.

В среде юристов хорошо знали Мак-Намару — это воплощенное сочетание ловкости и прекрасного знания законов. Коллеги искренне сожалели, что подобными достоинствами обладал человек абсолютно бессовестный. Для Малькольма годились все средства, лишь бы служили его подзащитному. По общему мнению, Мак-Намара не был джентльменом, и ни один приличный клуб не согласился бы принять его в свою среду. Но адвокат плевал на это. Он охотно жил в Сохо и там же открыл «лавочку», как шутливо называли его контору. Не раз Мак-Намара оказывался на грани изгнания из коллегии адвокатов и хорошо знал: сколько-нибудь заметной ошибки ему не простят. Этот пятидесятилетний здоровяк с запоминающейся внешностью, сильным голосом и сочной, образной речью производил сильное впечатление на присяжных. Никто не мог равняться с адвокатом в умении высмеять свидетелей противной стороны, и публика знала: раз в суде выступает Мак-Намара, скучно не будет.

Прокурор Кларенс Мей был прямой его противоположностью. Он казался живым олицетворением идеального образа британского адвоката — подтянутого и элегантного. В красноречии Мея чувствовалось что-то ледяное, сухое, почти математическое. Без малейших эмоций в голосе он выстраивал безупречный ряд аргументов и, возможно, несколько утомлял, но убеждал несомненно. Присяжные ощущали себя школьниками, но каждое слово доходило до сознания, и с ним невозможно было не согласиться. И, естественно, никто не жаждал иметь такого противника.

Судья Бенджамин Морган слыл человеком суровым. Под защитой стен Дворца правосудия он жил, казалось, в давно прошедшей эпохе. Все, и Мак-Намара в первую очередь, отлично понимали, что к двоеженству Бенджамин Морган не проявит ни малейшего снисхождения: в его глазах это преступление своей низостью превосходило все прочие. В общем, ловкачи из Сохо заключали пари, ставя на оправдательный приговор пятьдесят против одного, на приговор меньше десяти лет — два против одного и на приговор меньше двух лет — двадцать против одного.

Когда Дэвис прошел к скамье подсудимых, знавшие его отметили, что за несколько дней он сильно постарел. Под глазами набухли мешки, щеки обвисли — Мелвин как будто заранее сдался. Мак-Намара что-то шепнул клиенту, и тот попробовал взбодриться, но было ясно: это не надолго, и очень скоро Дэвис снова превратился в усталого старика.

Как того требовал протокол, сначала установили личность обвиняемого, потом зачитали обвинительное заключение. Сэр Бенджамин Морган спросил, признает ли подсудимый себя виновным. Мак-Намара громко ответил, что да, признает. Вслед за этим судья назвал первого свидетеля — инспектора Кристофера Мортлока. Проходя через зал, полицейский нашел глазами Джойс и улыбнулся. Она ответила такой же улыбкой, и Крис почувствовал такой прилив сил, что уже ничто не могло его поколебать, даже осуждающий вид суперинтенданта Болтона, не отрывавшего от него пристального взгляда. Уточнив свои имя и должность, Мортлок рассказал, как обнаружил подлинную миссис Дэвис. Сэр Бенджамин Морган по достоинству оценил сравнение с мисс Хэвишем, поскольку сожалел об упадке культуры у молодого поколения. Прокурор задал несколько незначительных вопросов и предоставил Мортлока в распоряжение защиты. Все присутствующие с нетерпением ждали, что предпримет Мак-Намара. Подорвать доверие к столь четко и сжато высказанным показаниям, суть которых ни обвиняемый, ни защита не сочли нужным опротестовать, было нелегко.

— Вы, инспектор, ездили в Харрогит по служебным делам?

— Нет.

— А нельзя ли узнать, что именно привело вас в этот город?

— Я там отдыхал.

— Позвольте заметить, у вас странные представления об отдыхе. Мне-то казалось, что на каникулах полицейские стараются забыть о работе, а не продолжают ее на, так сказать, добровольных началах.

— Ваша честь, — вмешался прокурор, — мнение моего уважаемого коллеги относительно манеры свидетеля проводить отпуск интересует лишь его самого. Вероятно, мой уважаемый коллега не понимает, как можно настолько увлекаться работой и не забывать о ней никогда. Но, позволю себе заметить, нас это не касается. И, с вашего позволения, сэр, добавлю: сколь бы это ни казалось удивительным моему уважаемому коллеге (у Кларенса Мея, к большому удовольствию публики, была на редкость оскорбительная манера произносить слово «уважаемый»), некоторые люди любят свою профессию не только из-за денег, которые она им приносит.

Чувствовалось, что прокурор нанес ощутимый удар Мак-Намаре, а тот парировал не слишком удачно:

— Я никогда не сомневался, что почтеннейший прокурор бросится защищать все добродетели, в том числе и мнимые… Впрочем, последние к тому же намного легче присвоить.

Ответ звучал откровенно жалко, и презрительная улыбка Кларенса Мея отметила еще одно очко в пользу обвинения. Сэр Бенджамин Морган призвал как защиту, так и обвинение прекратить перепалку, не имеющую непосредственного отношения к процессу.

— Не соблаговолит ли защита объяснить суду слишком пристальный интерес к тому, каким образом свидетель предпочитает проводить свой отпуск, интерес, который, по-моему, отнюдь не оправдан задачами данного судебного разбирательства?

— Ваша честь, может, свидетель скажет нам, ездил ли он в Харрогит просто отдохнуть или с твердым намерением найти что-либо компрометирующее моего клиента?

— Я не совсем понимаю вас, мэтр. Намерения свидетеля и факты, вменяемые в вину подсудимому, — не одно и… Ну да ладно… Вы слышали, вопрос, инспектор?

— Я поехал в Харрогит с твердым намерением найти улики против Дэвиса.

Мак-Намару заявление Мортлока заметно обрадовало:

— И при этом никаких указаний или приказа от начальства вы не получали?

— Нет, не получал.

— Тогда не объясните ли вы суду причины столь откровенной ненависти к моему клиенту?

Кларенс Мей счел необходимым прийти на помощь Мортлоку:

— Ваша честь, если я правильно понимаю моего уважаемого коллегу, он удивлен, что полицейский может испытывать чисто профессиональную неприязнь к тому, кого преследует. Помилуй Бог, но мы все на нее надеемся, и в любом случае предпочитаем, чтобы это было именно так, нежели наоборот и полицейские установили самые дружеские отношения с преступным миром!

Сэр Бенджамин Морган согласился:

— Это очевидно, и я все менее понимаю цель, которую преследует защита.

Мак-Намара занервничал:

— Она очень проста, ваша честь. Собираясь в Харрогит, инспектор ничего не знал о тех фактах, которые сегодня вменяются в вину моему подзащитному. Тем не менее он их разыскивал, стремясь передать мистера Дэвиса в руки правосудия. Хотелось бы услышать объяснение этой враждебности — не той, очень общей и естественной, о которой говорил прокурор, а чисто личной. По-моему, она плохо вяжется с объективностью и беспристрастием, которых требует от полицейского расследование.

Судья тоже начал проявлять признаки нетерпения:

— Инспектор, вы не обязаны отвечать на этот вопрос. Ваши чувства к Дэвису не касаются никого, кроме вас. Но если вы согласны ответить, ответьте, чтобы покончить с этим и без того затянувшимся эпизодом.

Крис подумал, что Мак-Намара, сам о том не подозревая, предоставил ему случай настроить присяжных на самый суровый лад. Усмехнувшись, он заметил:

— Я хотел бы подчеркнуть, ваша честь, что только после настойчивой просьбы защиты излагаю причины, побудившие меня искать доказательств виновности Дэвиса.

— Суд уполномочивает вас на это, инспектор.

Внутренне посмеиваясь, Мортлок рассказал историю Гендерсонов, а также о своих подозрениях, что Дэвис, скорее всего, и есть тот, кто раздавил женщину с ребенком и организовал убийство Ларри Гендерсона. Это заявление вызвало такой ажиотаж, что сэру Бенджамину пришлось долго стучать молоточком, восстанавливая порядок. Когда наконец наступила тишина, раздался звонкий голос Кларенса Мея:

— Ваша честь, мне кажется, защитник упустил прекрасную возможность промолчать.

— Это клевета! — закричал Мак-Намара. — Мы возбудим дело против инспектора Мортлока!

— Уважаемый адвокат, очевидно, забыл, что именно он настоятельно просил свидетеля изложить свое мнение о подсудимом.

Судья Морган, добившись спокойствия, первым делом заявил, что, если публика еще раз позволит себе столь неприличное поведение, он прикажет очистить зал заседаний.

— Прокурор прав, — продолжал он, — свидетель выступил не по своей инициативе, а лишь по требованию защиты. Следовательно, в намерении повредить подсудимому его никак не упрекнешь. Не инспектор упомянул о фактах, прямого отношения к процессу не имеющих, а вы сами, господин защитник. Однако сказанное столь важно, что я считаю своим долгом уделить некоторое время истории с дорожным происшествием и убийством. Необходимо прервать заседание и пригласить на следующее слушание миссис Гендерсон.

— Она здесь, в зале, ваша честь, — ответил Кларенс Мей.

— Ваша честь, вы же видите, это заранее подстроено! — воскликнул Мак-Намара.

— В таком случае вы, безусловно, соучастник, — отчеканил прокурор. — Никто не мог рассчитывать, что вы заставите свидетеля выступить против вашего подзащитного!

Сэр Бенджамин вновь стукнул молотком:

— Прекратите перепалку, она не интересует присяжных! Суд считает необходимым выслушать миссис Гендерсон. Я прошу ее подойти сюда. Присягу можно не приносить, и я предупреждаю присяжных, что ее сообщение обсуждаться не будет, поскольку не об этом деле нам предстоит вынести решение. Прошу вас, миссис Гендерсон!

Несмотря на глубокий траур, Джойс казалась почти прекрасной, настолько всех покоряла красота ее глаз. С четкостью учительницы, привыкшей объяснять сложные понятия, она рассказала о нервозности своего мужа после возвращения из Харрогита, о его угрызениях совести, страхах и о том, как он узнал на фотографии в газете человека, сбившего женщину с ребенком и угрожавшего ему. Миссис Гендерсон призналась, что, не сумев уговорить мужа, сама обратилась в Скотленд-Ярд. Рассказала она и о письмах с угрозами, об убийстве мужа и, наконец, о покушении на нее. В зале стояла полная тишина. Когда вдова умолкла, сэр Бенджамин Морган спросил:

— Что касается возможной виновности Мелвина Дэвиса, то вы основываетесь лишь на словах своего мужа и на том, что тот опознал его на фотографии в газете?

— Да, и еще на свидетельстве Бенни Джилмона.

— Кто это?

— Ребенок. Он видел, как погиб мой муж.

Тишина в зале, и так гробовая, словно еще больше сгустилась. Ее нарушил Мак-Намара.

— И совершенно случайно юный Джилмон тоже находится в зале? — воскликнул адвокат.

— Нет, господин защитник…

Мак-Намара сел, ворча себе под нос.

Совершенно сбитый с толку, сэр Бенджамин явно не знал, что делать в подобной ситуации. Наконец он все же принял решение.

— Новые факты, несомненно, существенны, но не нам их обсуждать. Если все сказанное верно, я не сомневаюсь, что полиция Ее Величества ведет расследование и… Вы просите слово, мистер Болтон?

Суперинтендант встал:

— Если позволите, ваша честь… По поводу расследования, о котором вы сейчас упомянули…

— Защита не возражает?

Мак-Намара только пожал плечами.

— В таком случае суд готов вас выслушать, мистер Болтон.

Суперинтендант бросил взгляд в сторону Мортлока.

— Вы правы, ваша честь, — спокойно начал он, — по делу об убийстве Ларри Гендерсона ведется расследование. Я возглавляю группу. Свидетельства миссис Гендерсон и юного Бенни Джилмона приняты во внимание, однако до сих пор никаких серьезных доказательств участия и вины Мелвина Дэвиса мы не получили. Расследование еще не закончено.

— Значит, вы не разделяете уверенности инспектора Мортлока?

— Конечно, нет.

Мак-Намара впервые вздохнул с облегчением.

— Ну, наконец!

Болтон поспешил добавить:

— Я много лет знаю инспектора Мортлока и уверен в его искренности. Однако в нашей работе искренней убежденности не достаточно.

Защитник поблагодарил Болтона и попросил включить его слова в протокол. Судья подвел итог:

— Мы будем ждать результатов расследования. А пока я просил бы присяжных забыть все, что здесь говорилось об убийстве Гендерсона. Вы хотели что-то добавить, инспектор Мортлок? Нет? Суд благодарит вас.

Крис отправился на место. Несмотря на вмешательство Болтона, его выступление наверняка повлияло на присяжных. Сэр Бенджамин объявил о возобновлении слушанья дела, от существа которого, подчеркнул он, по вине защиты отошли слишком далеко. После этого судья вызвал Барбару Коукбэн.

Ее распухшее от слез лицо выглядело особенно вульгарным в сравнении с личиком миссис Гендерсон. И брезгливая гримаса судьи не оставляла сомнений, что как раз таких женщин он на дух не выносит. Допрашивал Барбару сэр Бенджамин очень сухо.

— Вы знали, что Мелвин Дэвис женат?

— Да, ваша честь.

— И, несмотря на это, согласились участвовать в постыдной комедии, в этой профанации самых чтимых, самых священных обязательств, на которых зиждется наше общество?

— Это не было комедией, ваша честь.

— А чем же, по-вашему?

— Мы с Мелвином любим друг друга! Но закон не позволял ему освободиться от сумасшедшей, от женщины безнадежно больной психически.

— Значит ли это, что свидетельница — врач? — вкрадчиво спросил прокурор. — Мисс Коукбэн хорошо разбирается в психиатрии?

Барбара вытаращила глаза:

— Конечно, нет!

Кларенс Мей не удостоил ее еще одним вопросом и обратился к судье:

— Что же в таком случае позволяет свидетельнице столь уверенно говорить о полной неизлечимости миссис Дэвис?

Мак-Намара как бы про себя, но все же достаточно громко хмыкнул:

— Хитро, ничего не скажешь!

— Не знаю, хитро ли это, как считает мой почтенный коллега, но вопрос напрашивается сам собой.

— Так что же, по-вашему, нужно иметь диплом, чтобы правильно реагировать на элементарные вещи? Если на кого-то набросились на улице и пострадавший обратился в полицию, неужели там должны требовать у него диплом юриста? Мисс Коукбэн лишь повторила мнение лечащего врача, известного и почитаемого психиатра доктора Кэмпбела.

Желая прекратить спор, судья заметил, что обсуждать состояние здоровья миссис Дэвис — не дело суда.

— Итак, мисс Коукбэн, из ваших слов я понял, что вы вполне сознательно заключили незаконный брак, обманывая служащих мэрии и тем самым Британскую корону, а заодно и церковь.

— Мелвин и я, мы хотели жить по-честному!

Кларенс Мей встал, исполненный достоинства.

— Некоторые слова, мисс Коукбэн, должны бы обжигать вам рот! Зная ваше прошлое, можно либо удивляться, либо смеяться, слыша от вас рассуждения о честности и порядочности. Чем вы только не занимались, в том числе делами самыми недостойными!

— Пощадите, молю вас!

— Что же до вашего сообщника, то Дэвис столько лет провел в тюрьме, что строить иллюзии о его раскаянии и внезапной любви к добродетели просто забавно.

— Мерзавец!

Эта реплика Мелвина Дэвиса снова вызвала шум в зале, но судья решительно стукнул молотком.

— Дэвис, немедленно возьмите свои слова обратно!

Но прокурор примирительно махнул рукой.

— Не тревожьтесь, ваша честь. Цена оскорбления зависит от того, кто его произносит. Высказывания Мелвина Дэвиса в мой адрес мне совершенно безразличны, а то и льстят!

— Отдаю должное вашему долготерпению, мэтр Мей! Инцидент исчерпан. Предупреждаю вас, Дэвис, еще одна подобная выходка — и вас будут судить заочно.

Когда в зале воцарилась тишина, слово взял Мак-Намара.

— Я сожалею о несдержанности моего подзащитного. Увы, в отличие от господина прокурора он не обучался в Оксфорде. Тем не менее я хотел бы уточнить, что возмущение мистера Дэвиса, высказанное слишком грубо, понятно и даже оправданно. Какой смысл исправляться, если всегда и везде вас продолжают попрекать прошлым? Поженившись и открыв свое дело, Дэвис и мисс Коукбэн доказали, что хотят начать новую жизнь…

— И эту новую жизнь, — перебил Кларенс Мей, — они начали с брачной аферы. Прошу вас, дорогой коллега, давайте говорить серьезно!

— Дело не в серьезности, а в том, чтобы быть человечным! Не знаю, объясняют ли смысл этого слова в Оксфорде…

— Смею вас уверить, безусловно, а кроме того, там усваивают и хорошее воспитание, что, могу заметить, встречается не везде.

После свидетельских показаний Мортлока и Барбары Коукбэн интерес публики к процессу заметно угас. Все заранее знали, что скажет в своей речи Кларенс Мей. Мак-Намаре же, при всей его изворотливости, оставалось лишь взывать к человеколюбию. Прокурор и адвокат разыграли эту сцену как по нотам. Недолго посовещавшись, суд приговорил Мелвина Дэвиса к десяти годам тюремного заключения и уплате крупного штрафа. По общему мнению, приговор был чересчур суров, особенно если учесть такие смягчающие обстоятельства, как сумасшествие миссис Дэвис и прекрасный уход, которым ее окружил Мелвин. Говорили, что тут сыграло роль не только прошлое Дэвиса, но в первую очередь разоблачения Мортлока, которые потрясли присяжных.

У выхода из зала суда Мортлок столкнулся с Барбарой Коукбэн.

— Для меня все кончено, инспектор. Я сдержу обещание.

Крис пожал плечами. К Джойс он не стал подходить из-за журналистов. Вернувшись в Ярд, Мортлок с удивлением обнаружил у себя в кабинете суперинтенданта Болтона.

— Простите меня, инспектор, за вторжение, но мне хотелось бы узнать приговор. Я не смог остаться до конца заседания.

— Десять лет и пять тысяч фунтов штрафа.

Ричард присвистнул:

— Первое сокрушительное поражение Мак-Намары за многие годы. Что вы думаете по этому поводу?

— Ничего.

— Вы не умеете лгать, инспектор. Достаточно взглянуть на ваше сияющее лицо, и…

— А если и так?

— Что ж… Я сказал бы, что страстный поборник справедливости радуется ее очевидному попранию. Вы ведь не хуже меня знаете, что приговор чрезмерно суров.

— Не для Мелвина Дэвиса.

— Вы считаете, что для Дэвиса — одни законы, а для прочих британских граждан — другие?

— Он наказан не только за двоеженство, но и за другое преступление.

— Оно не доказано.

— Это вы так считаете.

— Именно. Как раз тут-то вы и не правы. В нашем деле нельзя быть пристрастным. В чем уверены вы или другой полицейский, никого не касается. Правосудие слепо, вы это, должно быть, забыли.

— Я высказал свое личное мнение только по настоянию адвоката.

— Это доказывает, что Дэвис не предупредил Мак-Намару о ваших подозрениях на его счет.

— Из вполне понятных побуждений.

— Не уверен. А впрочем, это дело и вашей совести. Всего доброго, инспектор.

В то субботнее мартовское утро Крис встал с постели в настроении генерала, готового к сражению и уверенного в победе. Даже пасмурная погода не могла омрачить его радостного настроения. Мортлок с удовольствием отправился в Скотленд-Ярд пешком, и его блаженная улыбка, наверное, раздражала кутавшихся в пальто прохожих. Но полицейский не чувствовал холода, сердце его радостно билось. Вечером Джойс должна была стать — по крайней мере теоретически — миссис Мортлок. С долгими одинокими вечерами, с ужинами из остатков забытой в холодильнике вчерашней еды, с беспробудной тоской — со всем этим сегодня вечером Крис распрощается навеки. Отныне рядом с ним всегда будет та, кому можно поверять все свои мысли и чувства. Об опасности со стороны Барбары и ее сообщников Крис вовсе не думал. Скорее всего, танцовщица уже нашла утешителя, а прочая шпана — какой-нибудь «бизнес», но рано или поздно все они окажутся на скамье подсудимых и предстанут перед судом Соединенного Королевства.

В полдень, оказавшись в Стренде, инспектор зашел в ресторан, заказал хороший обед и выпил полбутылки бордо, отчего окончательно воспарил над землей. В ознаменование счастливого события Мортлок решил вечером пригласить Джойс в театр и стал просматривать театральные афиши, выбирая спектакль. Водевили показались ему не подходящими к случаю, и, как всякий англичанин в подобную минуту, не зная, на чем остановить выбор, Крис бросился к спасительному Шекспиру. По счастью, в театре Олд Вик давали «Все хорошо, что хорошо кончается».

Появляться в Уотфорде слишком рано Крису не хотелось, а от назначенного Джойс времени его отделяло целых три часа. Некоторое время Мортлок бродил как неприкаянный, а потом пошел в Уотфорд пешком — через Черинг-кросс, Оксфорд-стрит, Эдвард-роу и Килберн-роу. Около четырех часов, утомившись, он взял такси. У дома учительницы Крис вдруг заволновался, как школьник перед первым свиданием. Дрожащей рукой он нажал кнопку звонка, воображая, будто изо всех окон наблюдают любопытные соседи.

Дверь открыла такая свежая и улыбающаяся Джойс, что Крис с удовольствием отдал бы все на свете, лишь бы обнять ее. Но в гостиной инспектора ждал неприятный сюрприз — миссис Джилмон и Бенни. Мортлоку немалых трудов стоило скрыть досаду. Впрочем, разговор в основном вращался вокруг суда над Мелвином Дэвисом. Миссис Джилмон задавала вопросы и сама же отвечала, что, в общем, всех устраивало. Она тараторила без умолку и весьма гордилась тем, что благодаря сыну, этому юному Айвенго, тоже сыграла в процессе важную роль. Миссис Джилмон уже грезилось, что они с Джойс Мортлок составили некий клан мстителей, сумевших расстроить все хитросплетения планов убийцы.

Наконец гости доели кекс, приготовленный хозяйкой дома, и выпили чай. Мортлок с возрастающим нетерпением ждал, когда же миссис Джилмон уйдет. Но та поглядела на часы лишь около семи.

— Господи! Как время летит! — полусмущенно-полувстревоженно воскликнула она. — У вас не соскучишься, дорогая миссис Гендерсон, и я совсем забыла об ужине для Бенни. А если этого ребенка не покормить вовремя, он плохо спит и, того гляди, заработает расстройство желудка.

Миссис Джилмон еще несколько минут распространялась о том, как тесно связаны физиологические трудности ее сына с железным распорядком дня, но Крис все же дождался вожделенного часа: после изъявлений благодарности и дружеской привязанности, а заодно и поздравлений с общей победой назойливая гостья ушла и забрала с собой Бенни.

В тишине, наступившей после ее ухода, ощущалась легкая неловкость.

— Крис, вы совсем не заботитесь о моей репутации, — с улыбкой заметила Джойс. — Что подумает миссис Джилмон, увидев, как вы остались здесь?

— Во-первых, миссис Джилмон не думает…

— Ошибаетесь, о таких вещах она думает, и очень много! Я бы сказала даже, это основная тема ее размышлений.

— Ну и пусть, теперь вам нечего опасаться, потому что… Прошу вас, выслушайте меня. Если я остался, несмотря на сплетни и пересуды, то потому, что мне необходимо поговорить с вами об очень важном деле.

— Сейчас уже так поздно… Может, лучше отложим до…

— Нет, Джойс, я и без того уже слишком долго жду!

— Мне так не хочется никаких серьезных разговоров…

— Это необходимо!

— Ну что ж… Только мне… очень жаль…

Крис уже много дней повторял про себя все, что скажет Джойс, и теперь ему казалось, будто он произносит выученную наизусть роль.

— Я полюбил вас, Джойс, с того дня, как впервые увидел тогда, в Ярде. Никогда не думал, что способен на такое, но, едва вы вошли в мой кабинет, я забыл и тоску, и одиночество, и утраты. Вы еще не успели и рта открыть, а я уже знал: вы не похожи на других и ревновал к вашему мужу, хотя и слыхом о нем не слыхивал. Бог свидетель, я никогда не желал смерти Ларри Гендерсона, но во мне крепла уверенность, что когда-нибудь мы, Джойс, будем принадлежать друг другу. Я чувствовал, что рядом с вами обрету радость, которой меня так обделила судьба. А потом с Ларри случилось несчастье. И я углядел в этом перст судьбы, но терпеливо ждал, пока время смягчит ваше горе. И вот наконец, по-моему, настал момент открыто сказать: я люблю вас… Даже потеря друзей и житейские передряги казались менее тягостными, потому что давали возможность посвятить себя вам одной. Вы знаете и где я служу, и сколько зарабатываю… Ну, Джойс, согласны ли вы стать моей женой?

Она ответила не сразу, но Крис подумал, что это от волнения. Когда же Джойс наконец решилась заговорить, в голосе ее слышались слезы.

— Крис, мне не случайно хотелось, чтобы вы ничего не говорили…

— И что это означает?

— Вы были моим лучшим другом, моим исповедником, тем, кому я могла доверить решительно все…

— Так что же?

— Простите меня, Крис, но я вас не люблю…

— Вы меня не любите… вы меня не любите… — несколько раз повторил ошеломленный Мортлок, словно смысл сказанного не доходил до его сознания.

— Во всяком случае, не так, как вам хотелось бы.

— Но, Джойс, вы же не могли не догадываться…

— Да, и должна была сразу предостеречь вас, посоветовать не слишком увлекаться, ибо не разделяю ваших чувств. Вспомните, сколько раз я пыталась намекнуть на это, но вы не слушали. А кроме того…

— Что?

— Знаю, я поступала подло, боялась, что вы меня покинете, а я так не хотела бы вас потерять, Крис!

Он грустно улыбнулся.

— Теперь это вряд ли возможно. Я никогда не представлял, что мы останемся только друзьями.

Мортлок огляделся по сторонам. Так приговоренный к смерти, прежде чем подняться на эшафот, жадно смотрит вокруг, стараясь напоследок запомнить каждую мелочь.

— Мне нравилось здесь…

Джойс чуть не плакала.

— Но вы мне по-прежнему друг, правда, Крис? — спросила она, накрыв ладонью руку инспектора.

— Конечно, конечно, — с трудом выдавил из себя Мортлок. — Мне пора уходить, но я еще не совсем опомнился от всего этого. И потом, я сегодня долго шел к вам пешком. Тогда казалось, могу до края света дойти и не почувствую усталости… А вот теперь она на меня навалилась…

— Бедный Крис…

— Я настолько не сомневался, что и вы… Думал повести вас сегодня в театр… В Олд Вик. На «Все хорошо, что хорошо кончается». Смешно, правда?

— Не будьте желчным, Крис.

— Простите, но у меня нет сил шутить.

— Я никогда не смогу быть счастливой, зная, что вы несчастны из-за меня…

— Тут ни вы, ни я ничего не можем поделать… Да, субботние вечера теперь покажутся мне очень долгими, — Крис усмехнулся. — Как странно все это. До знакомства с вами я очень плохо знал Уотфорд, потом он стал для меня самым прекрасным местом на свете, а теперь снова как будто исчезнет. Разные места — они как люди. Появляются и исчезают, и никто не знает почему.

— Крис… Я уезжаю из Уотфорда. На будущей неделе.

— Почему? Вы меня не предупредили…

— Я не смела.

— Каким же идиотом вы меня считали!

— Не говорите так! Я всегда думала о вас, как о самом лучшем человеке, какого встретила на своем пути в трудную минуту. Вы, конечно, меня забудете, и поделом, но я буду всегда помнить о вас, Крис.

— Даже если это неправда, спасибо. А можно узнать, куда вы едете?

— Я возвращаюсь к себе, в Донкастер.

— Мне казалось, у вас там никого нет.

Джойс покраснела.

— До последнего времени так и было, но недавно…

— Не понимаю.

— Я боюсь причинить вам новые страдания…

— Их уже столько, что…

— По-моему, я вам рассказывала, что в молодости была влюблена в своего кузена Тома Донелли.

— А он отправился гулять по свету, если не ошибаюсь?

— Том вернулся, снова живет в Донкастере и, кажется, хорошо устроился.

— Так это к нему вы возвращаетесь?

— Да. Узнав о смерти моего мужа, он написал, что не забыл меня и глубоко сочувствует, а потом предложил, если я не слишком злопамятна… В общем…

— Вы поженитесь?

— Да.

— Что ж… После этой радостной новости мне остается только пожелать вам счастья, миссис Гендерсон.

— Вы больше не зовете меня Джойс?

— Боюсь, мистер Донелли не поймет такой фамильярности.

— Крис, вы не представляете, как мне больно за вас! Ваши мучения лягут тяжелым камнем на мою будущую жизнь.

— Не стоит преувеличивать, — он встал. — Спасибо за светлые мгновения, которые я здесь пережил. Несмотря ни на что, я сохраню о них добрую память.

Джойс проводила Мортлока до двери и, когда он взялся за ручку, спросила:

— Крис… Вы не хотите меня поцеловать на прощание?

— Пожалуй, лучше не надо, миссис Гендерсон. Прощайте.

— Прощайте, Крис, и спасибо за все.

Выйдя из метро на станции Кенсингтон Олимпия, Крис долго шел по улицам Хэммерсмита. Он брел, сунув руки в карманы и ни на что не обращая внимания. От прежних мечтаний не осталось и следа. Инспектор отверг предложенную Джойс дружбу, но не смог по-настоящему рассердиться на нее. Да и за что? Может, зря держалась с ним так любезно и следовало бы вести себя еще более сдержанно и отстраненно? Но, честно говоря, Джойс никогда не пыталась делать вид, будто разделяет его любовь. Крис сам заморочил себе голову. Просто он принимал желаемое за действительное и толковал дружелюбие молодой женщины в свою пользу.

Мортлок с содроганием подумал, как посмеются над ним Болтон и компания. Джойс Гендерсон его не любит. Ну и что? Все равно это ни в коей мере не снимает вины с Мелвина Дэвиса.

Раз суперинтендант Болтон объявил на процессе, что расследование убийства Ларри Гендерсона продолжается, он непременно узнает и об отъезде Джойс, и о предстоящей женитьбе. Боясь сочувственных или насмешливых взглядов, Крис решил опередить события. Ричард принял Мортлока по первой же просьбе.

— Вы хотите сообщить мне что-нибудь важное, инспектор?

— С вашего позволения, сэр.

— Это касается службы?

— В известном смысле.

— Слушаю вас.

— Миссис Гендерсон навсегда уезжает из Уотфорда.

— И куда же она собралась?

— На родину, в Донкастер.

— Но мне казалось, что вы…

— Ее любил? Вы правы, сэр. Я любил ее, но мне не отвечали взаимностью.

— И как давно это выяснилось?

— Вчера вечером, когда я попросил ее руки.

Тронутый отчаянием, прорывавшимся в голосе Криса, несмотря на внешнее спокойствие, Болтон вспомнил о былой дружбе. Он не знал, что сказать, и не решался закончить разговор сухим служебным замечанием.

— Но… А как же ее работа в школе?

— Миссис Гендерсон не рассказала мне всех подробностей, сэр. Наверное, она вообще оставит работу, поскольку собирается замуж за кузена, которого любила в юности. Тогда он уехал бродяжничать, но теперь вернулся и, похоже, разбогател. Узнав о смерти Ларри Гендерсона, он послал вдове предложение вспомнить об их прежних планах и получил согласие.

— Как зовут этого человека?

— Том Донелли, сэр.

Суперинтендант, забыв обо всех обидах, невольно сказал:

— Очень сочувствую вам, Крис…

— Я сам во всем виноват. Насочинял сказок, да еще в них же и уверовал. Но, видно, сказки любят в любом возрасте… — И, не желая впадать в сентиментальность, он добавил: — Впрочем, это не изменило моих представлений об убийстве Ларри Гендерсона. Я по-прежнему считаю виновным Мелвина Дэвиса и надеюсь, что вам удастся представить суду необходимые доказательства.

— Положитесь на меня, инспектор. Я сделаю все, чтобы убийца Ларри Гендерсона не остался безнаказанным.

Дома Ричард рассказал жене о любовной драме Криса, даже не успев снять пальто и шляпу. Но Джанет восприняла новость совсем иначе, чем ее муж:

— Мортлока, конечно, жаль, но, зная его теперь достаточно хорошо, я рада за миссис Гендерсон. Она права. Выходить за такого человека замуж не стоит.

Переобуваясь в домашние туфли, Ричард подумал, что женщины — зовут ли их Джойс Гендерсон или Джанет Болтон — гораздо безжалостней мужчин.

Глава VII

Прошла весна. В начале лета Мортлок получил из Донкастера открытку с приглашением на свадьбу в первых числах сентября. Джойс писала, что ждет Криса, но сохранит о нем теплое чувство независимо от того, приедет он или нет. Инспектор пожал плечами и сунул приглашение в бумажник, твердо решив не отвечать. Крис даже немного сердился на Джойс — открытка лишь разбередила печаль, которую он так старательно глушил. Мортлок работал как одержимый, надеясь, что однообразие повседневной рутины, тысячи полезных, но не сулящих славы мелких дел помогут ему забыть о прошлом. А помимо службы инспектор попробовал увлечься крикетом и внимательно следил за соревнованиями, но полностью обмануть себя ему не удавалось.

Дэвис сидел в тюрьме, ресторан его закрыли, потом продали. О Барбаре — ни слуху ни духу. Что ж… Женщины болтливы и непоследовательны.

Солнечным утром двадцать восьмого июля, едва Крис вошел к себе в кабинет, зазвонил телефон. Полицейский снял трубку.

— Инспектор Мортлок слушает.

— Это Болтон. Вы можете ко мне зайти, инспектор?

— Сейчас?

— Да, и чем скорее, тем лучше.

— Иду.

После разрыва с Джойс ему ни разу не случалось разговаривать с суперинтендантом.

— Садитесь, Мортлок… У меня для вас интересная новость.

— О чем, сэр?

— О дорожном происшествии в Харрогите.

— Нашли виновника?

— Нет, пока только машину. Один владелец гаража сообщил полиции, что приобрел подержанный зеленый «хиллмэн». Приводя его в порядок, он обнаружил, что крыло и рулевые тяги погнулись, как от сильного удара, и наскоро починены. Под радиатором он нашел несколько светлых волос, зацепившихся за болт. В лаборатории установили, что это волосы молодой женщины. Вспомнив, что мы искали «хиллмэн», прядь отправили в Ярд. Я связался с мистером Шапом, мужем и отцом погибших. К счастью, он хранит локон жены и согласился на время передать нам эту реликвию. Эксперты высказались однозначно: волосы из радиатора принадлежат миссис Шап. Это заключение я получил вчера вечером, перед уходом с работы. Памятуя о том, как близко к сердцу вы принимали расследование, я решил поставить вас в известность.

— Благодарю вас, сэр. А чья это машина?

— Скоро узнаем. Я предупредил Боуэна, что вы едете со мной в Эйлсбери к владельцу гаража.

Из Лондона до отстоящего от него всего на сорок одну милю Эйлсбери они добирались час с лишним, через Харроу, Рокмансвортс и Вендовер, поскольку даже для суперинтенданта из Скотленд-Ярда соблюдение правил дорожного движения обязательно. Владелец гаража охотно показал им недавно приобретенный «хиллмэн» и даже место, где обнаружил прядь волос. Машину он приобрел у некоего Джефа Худа, торгового агента из Ньюпорта, в Бедфордшире, в восьмидесяти милях от Эйлсбери. Болтон и Мортлок застали Худа дома, и тот объяснил, что сменил «хиллмэн» на более вместительную машину, в которой легче перевозить образцы рекламируемой им продукции. «Хиллмэн» же Худ купил по случаю в гараже Брюса и Кэмпбела, в Ноттингеме.

Хороший охотник никогда не оставит горячий след. Преодолев еще семьдесят три мили, суперинтендант и инспектор добрались до главного города Ноттингемшира. Кэмпбела они нашли в баре «Колченогий моряк», где он по обыкновению пил пиво. Полицейские представились, заказали еще пива и скоро выяснили, что Кэмпбел хорошо помнит зеленый «хиллмэн», но забыл фамилию человека, у которого его приобрел. Пришлось ехать в гараж и искать квитанцию. В ней Кэмпбел нашел наконец имя, которое интересовало полицейских: Ларри Гендерсон, из Уотфорда.

Болтон и Мортлок, стараясь скрыть изумление, поблагодарили и отправились обедать. Оба долго не решались заговорить, но за кофе Ричард наконец не выдержал:

— Ну, что вы думаете по этому поводу, Мортлок?

— Боюсь, ровным счетом ничего, сэр. Я в полной растерянности.

— А по-моему, нас всех обманули.

— Всех?

— Миссис Гендерсон, вас и меня, не говоря о сержанте Бредли из Уотфорда и вообще всех, кто имел отношение к этой истории.

— Но кто обманул?

— Ларри Гендерсон. Когда Кэмпбел назвал его имя, я, признаться, на мгновение остолбенел. Что угодно готов был услышать, только не это… Я думаю, события разворачивались следующим образом: Гендерсон возвращается из поездки и, вероятно, спешит. Теперь уже не важно, по чьей вине это получилось, но он сбивает женщину с ребенком. Гендерсон — в шоке. Вспомните, по словам жены, больше всего на свете он боялся ответственности. А тут — на тебе!.. Гендерсон теряет голову и мчится прочь, петляя по дорогам, за городом тщательно моет машину, потом где-то чинит крыло и руль — может быть, в районе Кембриджа, где угодно, лишь бы подальше от Харроигита и Уотфорда. Этим и объясняется необычное опоздание, о котором упоминала его жена. Ларри не подлец, а скорее больной человек. Это невольное убийство его угнетает, он становится все угрюмее. Не выносит даже упоминаний о несчастных случаях на дорогах. Познакомившись с Гендерсоном, вы приписали его нервозность страху перед Дэвисом, а на самом деле Ларри боялся, как бы вы не заподозрили его. Ему теперь страшно водить машину — орудие и символ преступления. Наверное, садясь за руль, Гендерсон каждый раз видит распростертых на асфальте женщину и ребенка. Он продает машину, и тем дело, наверное, и кончилось бы, но миссис Гендерсон начинает расспрашивать, стремясь понять причину беспокойства мужа. Да и то, что Ларри продал машину, могло ее смутить. Без машины сложнее объезжать клиентов, по железной дороге это не так просто, короче, зарабатывать намного труднее. Ларри, возможно сославшись на драму в Харрогите, объясняет, что водить машину — дело опасное. Она пытается урезонить мужа, говорит, что несчастные случаи, конечно, происходят, но он достаточно хороший водитель, а без машины его работа станет утомительней и так далее, и тому подобное.

— Предположим, все это так. Но тогда откуда взялся Мелвин Дэвис?

— Ниоткуда он не взялся, по крайней мере во плоти. И только Ларри Гендерсон мог бы рассказать нам, почему ему пришла в голову мысль рассказать жене о Дэвисе.

— Почему именно о Дэвисе?

— Случайность… Конечно, можно только строить предположения, но, думаю, в целом мы недалеки от истины. Ларри нечего возразить супруге, и тогда он, стремясь избавиться от неприятных вопросов, придумывает, будто подъехал к месту аварии в Харрогите, прежде чем виновник успел удрать. Джойс просит уточнений, подробностей и настаивает, чтобы он отправился в полицию и описал преступника. Опять бедный Ларри в неловком положении. Тогда он сочиняет историю с угрозами. Сначала миссис Гендерсон соглашается, но, поразмыслив, замечает, что преступник его не знает, как и Гендерсон не знает преступника, следовательно, угрозы нечего принимать всерьез, и опять постоянно советует сходить в полицию. В этот день газета, которую получают Гендерсоны, печатает большую фотографию Мелвина Дэвиса. Ларри, загнанный в угол собственной ложью, притворяется, будто узнал угрожавшего ему человека. Тут впадает в панику Джойс: она считает Дэвиса куда опаснее, нежели он есть на самом деле, и отправляется в Скотленд-Ярд. Остальное мы знаем.

— Допустим, вы правы, сэр. Но тогда почему убили Ларри Гендерсона и зачем Дэвису понадобилось это убийство?

— Это самое темное место во всей истории. Пока я просто не представляю, в какой момент между Дэвисом и Гендерсоном устанавливается некая связь. Вряд ли Дэвис пошел бы на убийство только потому, что жена Гендерсона побежала в Скотленд-Ярд со вздорным обвинением. Теперь-то мы знаем, что мать с ребенком задавил Ларри.

— Простите, сэр, но нельзя ли переставить исходные данные?

— Что вы имеете в виду?

— Гендерсон не производил впечатление человека с богатым воображением. Допустим, в его рассказе о Харрогите все верно, кроме…

— Кроме чего?

— Одной мелочи. Он изменил роли. На самом деле сбил женщину он, а Дэвис хотел получить деньги за молчание.

— И отсюда — шантаж?

— Именно. Фото Дэвиса в газете побуждает Ларри рассказать жене часть правды. Это объяснило бы и «случайное совпадение» публикации фотографии с разговором о Дэвисе.

— Превосходно, Мортлок! Я почти уверен, что вы правы, и к тому же ваше рассуждение позволяет нам разобраться в причинах убийства Гендерсона. Ведь Джойс обратилась не в местную полицию, а сразу в Скотленд-Ярд. Проследив за ней, Дэвис и его подручные вообразили, что миссис Гендерсон хочет разоблачить шантаж. Такое обвинение пахнет очень долгим тюремным заключением, особенно для Мелвина. Он это знает и начинает нервничать. Отсюда и трагедия. Я думаю, мы подошли к разгадке, инспектор, и, как вы того хотели, Дэвиса все же повесят.

— Меня смущает одно — почему Гендерсон боялся? Хотя… Какой же я дурак! Жена наверняка не рассказала Ларри ни о том, что ходила в полицию, ни о письмах с угрозами.

— А Дэвис думал: муж и жена действуют заодно, в полном согласии, и Гендерсон, вняв уговорам, предпочел во всем признаться.

— Почему?

— Очевидно, требования Дэвиса превосходили сумму штрафа! К тому же Ларри был застрахован.

— Но суд отправил бы его в тюрьму!

— Не забывайте, Ларри побывал в плену и не так уж страшится тюрьмы — в конце концов, там требуют только послушания. Судья учел бы прошлое Гендерсона и объяснил бы его панику психическими отклонениями. Я, конечно, пытаюсь стать на точку зрения Дэвиса, поскольку Ларри ничего не знал ни о решении жены, ни о намерениях гангстера.

Они допили холодный кофе. Поднимаясь из-за стола, Болтон заметил:

— Подумать только, Мортлок, как грустно! Джойс Гендерсон, стремясь выполнить гражданский долг, невольно подставила мужа под пулю!

— Я как раз подумал об этом. Не дай Бог ей когда-нибудь узнать!

— Положитесь на меня. А теперь, если у вас хватит решимости увидеть миссис Гендерсон, мы отправимся в Донкастер.

— А не могли бы вы избавить меня от этой встречи, сэр?

— Хорошо, подождите меня где-нибудь, пока я поговорю с Джойс Гендерсон.

В полиции Донкастера суперинтенданту тут же дали адрес миссис Гендерсон. Вдова жила в унаследованном от родителей доме на Фирбек-роу, рядом с Элмфилдским парком. Суперинтендант оставил Мортлока в парке, а сам направился к Джойс.

Дверь открыла она сама, но полицейский узнал ее не сразу.

— Суперинтендант Болтон из Скотленд-Ярда.

— Ах да, простите… но я настолько не ожидала…

— Еще бы, конечно! Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

— Разумеется.

Джойс отвела суперинтенданта в маленькую уютную гостиную, и Ричард, не теряя времени, приступил к делу.

— Миссис Гендерсон, мы нашли виновника дорожного происшествия в Харрогите…

— Прекрасно.

— Но им оказался совсем не Мелвин Дэвис, как мы полагали, а ваш муж.

— Что вы говорите?!

— Увы, это так. Несчастную женщину с ребенком сбила машина Ларри Гендерсона.

— Но… Это невозможно! Немыслимо! Уж мне-то Ларри сказал бы правду и не стал бы выдумывать нелепую историю с угрозами и прочим…

— Он не совсем солгал.

— То есть?

— Вероятно, муж верно описал вам происшествие, но поменялся ролями с Дэвисом. Сбил женщину он, а Дэвис все видел и, скорее всего, начал его шантажировать.

— Вы хотите сказать, он заставлял Ларри платить за молчание?

— Да.

— Так вот в чем дело…

— Позвольте спросить, что вы имеете в виду?

— Вернувшись домой, муж против обыкновения не отдал мне заработанных денег, а лишь смущенно пробормотал, что поездки идут все хуже и хуже. Да и потом…

— Не это ли заставило его продать машину?

— Теперь, после вашего рассказа, я думаю, да.

— Что ж, вы только подтвердили наши предположения. Дэвис испугался, что ваш супруг предпочтет сознаться во всем полиции, чем уступить шантажу, и…

— Я уверена, Ларри платил бы всю жизнь…

Джойс умолкла, как будто ее вдруг осенила неожиданная мысль.

— Погодите… Значит, не пойди я в Скотленд-Ярд, Дэвис не подумал бы… и Ларри…

— Не мучайте себя понапрасну, миссис Гендерсон. Рано или поздно это все равно случилось бы. У шантажистов неуемный аппетит, и очень скоро ваш муж просто не смог бы выполнить очередное требование Дэвиса.

Но вдова больше не слушала его и как во сне повторяла: «Ларри умер из-за меня… Ларри умер из-за меня…» Болтон почувствовал себя крайне неловко, но тут в комнату вошел высокий стройный мужчина в пальто и шляпе.

— Ах, простите, Джойс, я не знал, что у вас гость.

Молодая женщина, рыдая, бросилась ему на грудь.

— О Том, Том! Это ужасно!

Суперинтендант отметил, что вошедший, очевидно жених миссис Гендерсон, вынул из кармана жилета темные очки и, опасаясь, как бы его невеста их ненароком не раздавила, положил на стол. Том погладил волосы Джойс:

— Ну, ну… Успокойтесь. Но, Боже мой, что здесь происходит?

— Ах, Том, это я убила Ларри!

— Да вы с ума сошли!

Миссис Гендерсон повернулась к полицейскому.

— Прошу вас, расскажите ему… У меня нет сил… Том, это суперинтендант Болтон из Скотленд-Ярда. А это Том Донелли, мой жених…

Полицейский изложил Донелли новую версию происшествия в Харрогите и убийства Ларри Гендерсона. Объяснил он и почему, с его точки зрения, все должно было случиться именно так, а не иначе. Том внимательно выслушал рассказ и согласился с выводом. Он снова погладил Джойс по голове.

— Правда, дорогая, вы тут совершенно ни при чем, и нечего себя казнить. Ларри сам виноват, и, как сказал суперинтендант, когда-нибудь вам пришлось бы или смириться с полным разорением, или рискнуть. Но скажите, сэр, по закону Джойс не заставят расплачиваться за мужа?

— Вряд ли. Страховая компания уже оплатила полис мистера Шапа. Что же до уголовного преследования, то судебное дело прекращается со смертью виновного.

Донелли облегченно вздохнул.

— Во всяком случае, я надеюсь, сэр, что Скотленд-Ярд предъявит Дэвису обвинение…

— Его, безусловно, ждет веревка, мистер Донелли. Даже если Дэвис не совершал убийства своими руками, ему могут дать высшую меру за организацию и соучастие. Так что Дэвису очень крупно повезет, коли отделается пожизненным заключением. Благодарю вас, миссис Гендерсон.

Она проводила полицейского до дверей. Машинально он взял лежавшие на столе очки. Миссис Гендерсон улыбнулась.

— Это мои, суперинтендант, а ваши торчат у вас из кармана.

— Правда! Представляете, суперинтендант из Ярда — и вдруг клептоман!

И он вышел, смеясь над собственной шуткой.

В машине Болтон рассказал Крису о встрече с миссис Гендерсон и подвел итог:

— Теперь остается только проверить банковский счет Ларри Гендерсона и выяснить, какие суммы он снимал оттуда. Я поручу это Хэддену — вот уж непревзойденный мастер ковыряться в цифрах!

Через несколько дней Крис столкнулся в коридоре с инспектором Хэдденом. Пэт Хэдден принадлежал к категории старых служак, преданных, храбрых, великолепно знающих полицейскую рутину, но неспособных ни на оригинальную мысль, ни на смелые решения, не предусмотренные регламентом. Он один из немногих ценил трудолюбие Мортлока и жалел о его переводе из отдела Болтона.

— Хэлло, Крис!

— Хэлло, Пэт! Ты еще не в отпуске?

— Мы с Марджори едем сегодня вечером, а дети присоединятся через пару недель. И целый месяц будем бездельничать на берегу моря.

— А я-то думал, вы уже превратились в крабов где-нибудь на пляже в Альдбор.

— Да, я и впрямь сильно подзадержался. Марджори ворчит, но Болтон приказал перекопать кучу банковских счетов. Вы, конечно, помните убийство Ларри Гендерсона?

— Само собой. И что там? Нашли следы выплат шантажисту?

— Нет.

— Как — нет?

— Ни намека! Прекрасный счет с регулярным приходом и расходом по определенным числам, с уравновешенным сальдо. Эх, Мортлок, — вздохнул Пэт, — счет в банке — лучшее зеркало души, и правдивее всех прочих, честное слово. Стоит только какое-то время последить за банковским счетом мужчины или женщины — и я готов нарисовать их безошибочный психологический портрет.

— Но где ж тогда Гендерсон брал деньги, чтобы платить Дэвису?

— Понятия не имею, старина, и, по правде говоря, плевать хотел на обоих. Меня это не касается. Цифры — другое дело. И, кстати, всегда нарываешься на сюрпризы. Конечно, у миссис Гендерсон такой же скромный счет, с регулярными поступлениями ее жалкой учительской зарплаты. Так вот, представьте, в конце мая этот счет вдруг многократно вырос, а еще через две недели ровно на столько же уменьшился. Как будто миссис Гендерсон получила и почти сразу вернула заклад.

— А крупная сумма?

— Несколько тысяч фунтов!

— Ну и ну! И что говорит Болтон?

Хэдден склонился к Мортлоку.

— Как ни смешно, старина, но, похоже, на море еду я, а на мель сел наш супер! — шепнул он.

Инспектор Хэдден ошибался: зайдя через несколько минут к Мортлоку в кабинет, он с горечью сообщил:

— Сегодняшний отъезд на море отменяется из-за этой треклятой истории с банковским счетом. Болтон тащит меня сперва в Уотфорд, а оттуда — в Донкастер. Разве это жизнь?

Крис удивился, что суперинтендант ничего не сказал ему о новом повороте дела. От тревожных размышлений на эту тему его оторвал телефонный звонок.

— Инспектор Мортлок? — спросил женский голос.

— Он самый.

— Это Барбара Дэвис.

— Вы хотите сказать, Барбара Коукбэн?

— Нет, инспектор, Барбара Дэвис, и как таковая сдержу слово. Если вы до сих пор живы, то исключительно потому, что меня свалила нервная депрессия. Но теперь я в Лондоне и собираюсь убить вас, инспектор.

— Все та же песня?

— Все та же.

— Ну, если вам так хочется окончить жизнь в тюрьме или в петле — дело ваше.

— Вот именно, инспектор. До скорого.

Раздался щелчок — Барбара повесила трубку. Мортлок пожал плечами. Тот, кто задумал убийство, не трезвонит об этом на каждом углу. Может, она хотела его напугать? Идиотка…

В Уотфорде суперинтендант вместе с Хэдденом и директором банка внимательно пересмотрел интриговавшие его счета. Гендерсон действительно не снимал со счета денег, которые, по идее, должен был бы выплачивать Дэвису. Но тогда зачем он уверял жену, что его дела идут все хуже? Почему Ларри вдруг перестал отдавать ей деньги? Увы, вразумительно ответить на эти вопросы мог бы только сам Гендерсон. Кроме того, Болтон удостоверился, что в мае Джойс внесла на свой счет пять тысяч двести фунтов и вскоре сняла с него ровно столько же. Между тем, сумма немалая… Откуда эти деньги и куда исчезли? Суперинтендант решил, что проще всего еще раз съездить в Донкастер и спросить у миссис Гендерсон.

Хэдден, возмущенный тем, что его заставили снова отложить отъезд, всю дорогу не открывал рта. Инспектор проворчал лишь, что забыл темные очки и от яркого солнца у него болит голова. Слово «очки» напомнило суперинтенданту последнюю встречу с миссис Гендерсон. Почему она назвала очки своими, хотя Болтон прекрасно видел, что на стол их положил Донелли? И неожиданно суперинтендант подумал: может быть, ключ к загадке вовсе не там, где они с Мортлоком искали его целый год? Болтон дружески хлопнул инспектора по плечу:

— Знаете, Пэт, вы чертовски хороший полицейский!

Хэдден не понял, чему обязан столь лестным замечанием, и промолчал. Немного оживился он только уже в Донкастере.

— Куда мы теперь пойдем, сэр?

— Обследовать банки.

— Как, все?

— Надеюсь, нет.

Но только в четвертом, на Вуд-стрит, они нашли то, что искали: счет Тома Донелли. Хэддену не понадобилось много времени, чтобы установить: ровно через сорок восемь часов после того, как миссис Гендерсон сняла со счета пять тысяч сто девяносто девять фунтов, точно такая же сумма появилась на счету Донелли. Таким образом, вопреки утверждениям Джойс, в мае тысяча девятьсот шестьдесят первого года ее кузен был в Англии, а не в Америке. Зачем она лгала? Может, потому что Том уже вернулся домой к тому времени, когда Гендерсон раздавил женщину с ребенком? Развивая эту мысль, Болтон стал прикидывать, уж не Том ли Донелли шантажировал Ларри. То, что Джойс, в память о былой любви, не захотела выдавать его полиции, вполне естественно. Но что заставило ее бежать в Ярд и возводить напраслину на Дэвиса? Суперинтендант опять вспомнил о странной неувязке с очками. А что, если… Внезапно он решил сыграть ва-банк. Узнав адрес Донелли, он взял Хэддена под руку.

— Я тут задумал одну комбинацию… Чертовски рискованная игра, но что бы я ни говорил, не удивляйтесь и не спорьте. Даже если вам покажется, будто я совсем спятил, держите это при себе. Договорились?

— Идет!

Они зашли в управление. Там суперинтендант попросил, чтобы ему дали еще одного помощника — в форме, и на Сомерсет-роу, где жил Донелли, они пришли уже втроем.

Увидев полицейского в форме, Том Донелли ошарашенно замер на пороге. Не в силах выдавить из себя ни звука, он не спрашивал, что привело их сюда, и не приглашал в дом.

— Вы позволите нам войти, мистер Донелли? — начал Болтон.

— Да, конечно… да… но не понимаю…

Суперинтендант улыбнулся.

— Я как раз собираюсь вам все объяснить.

Проводив полицейских в комнату, Том попытался взять себя в руки.

— Может, прежде чем затевать разговоры, выпьете чего-нибудь? — с напускной небрежностью спросил он.

— К несчастью, мы на службе.

— А… Ладно, присаживайтесь.

— Нет, мистер Донелли, мы только хотим задать вам несколько вопросов. Я думаю, вам удобнее ответить на них здесь, а не в участке, верно?

— Конечно… Но что за вопросы?

— Как давно вы вернулись из Америки, мистер Донелли?

По глазам Тома суперинтендант понял, что он на правильном пути.

— Да вот уже несколько месяцев…

— Не могли бы вы уточнить?

— Скажем, год.

— И что же, разбогатели у наших американских дядюшек?

— Да нет, какое там…

— Тогда на что вы живете?

Том возмутился:

— Не понимаю, к чему все эти расспросы!

— Не важно. Достаточно того, что для меня они существенны. Но вы не ответили.

— Подрабатываю то тут, то там.

— Целый год?

— Я занял кое-что у друзей, пока не подвернется работа.

— В общем, можно сказать, что вы — безработный?

— А хотя бы и так!

— Вы не поверите, мистер Донелли, как я рад с вами встретиться!

— С чего бы это?

— Да потому что до сих пор мне еще ни разу не случалось видеть безработного с пятью тысячами фунтов на счету. Вы — первый!

— А по какому праву вы лезете в мои дела и в мои банковские счета?

— Когда полиция расследует убийство, это не только право, но и обязанность. Не могли бы вы объяснить, откуда взялась столь внушительная сумма?

— Это не мои деньги. Они положены на хранение, и я не могу тронуть ни цента.

— По крайней мере в ближайшие несколько дней.

— На что это вы намекаете?

— Ну как же, мистер Донелли, разве вы не женитесь на миссис Гендерсон в конце будущей недели?

— Ну и что?

— Так ведь у супругов общая собственность, а деньги дала вам миссис Гендерсон. Во всяком случае, так она нам сказала.

— Допустим. Значит, Джойс доверяет мне.

— О, конечно! И это тем более впечатляет, что вы вполне могли бы сбежать с такой суммой. И пожаловаться невозможно — вы сами положили деньги в банк.

— Джойс меня достаточно хорошо знает! Ей и в голову не пришло бы…

— От женщины легкомысленной такой беспечности еще можно ожидать, но миссис Гендерсон по характеру своему — нечто противоположное безрассудству.

— К чему вы клоните?

— А вот к чему. Невеста передала вам эти деньги только потому, что твердо знала: вы при всем желании никогда не посмели бы их прикарманить.

— Это еще почему?

— А потому, что она держит вас очень крепко, мистер Донелли.

— Не понимаю…

— Вы все прекрасно понимаете, мистер Донелли. Попробуй вы улизнуть с пятью тысячами фунтов — и миссис Гендерсон мигом донесла бы на вас как на убийцу ее мужа. Что, между прочим, и произошло, когда мы сообщили ей о вашем бегстве.

Лоб Тома Донелли покрылся испариной.

— И Джойс попалась на удочку? — пробормотал он.

— К несчастью для вас, да. И даже показала нам накладные усы и револьвер, из которого вы стреляли. И то, и другое она сберегла как раз для такого случая. Стоит женщине поверить, что ее обманули, — и она действует, не задумываясь о последствиях!

— Стерва! А сама клялась, что все уничтожила!

Голос суперинтенданта вдруг резко изменился.

— Именем Ее Величества я арестую вас, Том Донелли, по обвинению в убийстве Ларри Гендерсона!

Том не шелохнулся, даже когда Хэдден защелкнул на его запястьях наручники. Казалось, он впал в глубокое оцепенение. Парень вздрогнул, лишь когда суперинтендант похлопал его по плечу.

— На выход, Донелли!

У порога арестованный обернулся.

— А она? Она ведь не отвертится просто так?

— Не тревожься. Скорее всего, вы взойдете на эшафот вместе.

Потрясенный, раздавленный, едва сдерживая слезы, слушал Крис Мортлок, как суперинтендант разрушает все иллюзии и мечты, которыми он так долго жил. Ричард говорил тихо, словно у постели тяжелобольного.

— С самого начала я почуял в этой истории что-то подозрительное, потому-то и старался вас сдержать. Но в конце концов ваша убежденность передалась и мне. Да и Джойс Гендерсон производила очень приятное впечатление. Если б вы не напугали тогда мою жену и не вбили бы себе в голову, будто я защищаю Дэвиса, я, наверное, не стал бы копать глубже и после осуждения Дэвиса просто похоронил дело. Но вы своим упрямством задели меня за живое. К тому же я не мог не возмущаться тем, что вы с миссис Гендерсон, пустив в ход запрещенный прием, добились-таки непомерно жестокого приговора Дэвису. Во-первых, сказал я себе, все наши сведения исходят от одной только миссис Гендерсон. Ну, а если она лжет? Признаюсь, это предположение не привело ни к чему. Материально смерть мужа не приносила ей никакой выгоды, мотив любви на стороне тоже отпадал — ведь с вами Джойс Гендерсон встретилась только потому, что я был в отлучке. Более того, на первый взгляд, исчезновение Ларри лишь отягчало жизнь вдове. Да и будь она замешана в убийстве — разве сунулась бы в Ярд? Все это оставалось необъяснимым. Кроме того, Джойс никогда не поощряла ваших ухаживаний и старалась предотвратить нашу с вами ссору. Зная теперь всю правду, я должен признать, что миссис Гендерсон очень умная женщина, а актриса — так просто непревзойденная.

Том Донелли был всего-навсего исполнителем, голова — это она. Какая великолепная работа! Для начала Джойс подготовила почву, придя к нам и заявив, что ее муж боится Дэвиса. Кстати, имя миссис Гендерсон выбрала наобум, и это единственная случайность в ее планах. Потом вы при Ларри упомянули о дорожных авариях. Он не мог скрыть волнения, но не потому что боялся Дэвиса, а потому что двойное убийство в Харрогите мучило его и не давало покоя. Мы считали, что Ларри живет в постоянном страхе — и нисколько не ошиблись. Но вот причины этого страха истолковали неверно. Ну а дальше — письма с угрозами, телефонные звонки. Бредли и его сотрудники не заметили поблизости никаких подозрительных личностей просто потому, что за домом в Уотфорде не следил никто, кроме них самих. Оцените ловкость Джойс: она заранее обезопасила себя от любых ваших попыток выпытать у ее мужа правду. Как преданная жена, она, дескать, ничего не сказала Ларри, боясь усилить его тревоги. С того момента нас всех просто водили за нос. Мы не сомневались, что дело затеяно Дэвисом, а тот никак не мог взять в толк, из-за чего вы на него набросились. Мы считали его продувной бестией, а парень недоумевал совершенно искренне.

Теперь, расставив пешки, Джойс перешла ко второй части плана: убийству мужа. Какая дьявольская хитрость — использовать такого безупречного свидетеля, как маленький Джилмон! Во время ее свидания с вами — эх, Мортлок, насколько же ваша слепая любовь облегчала ей задачу! — Том Донелли, в темных очках и с наклеенными усами, переодетый работником магазина, убил Ларри на глазах у мальчишки и при этом четко произнес имя «Мелвин». Заметьте, только имя, а не фамилию! Очень тонко продумано: ничего не говоря прямо, нас лишь направили на след. А мы и проглотили наживку!

Дальше дело несколько осложнило ваше стремление изображать доблестного рыцаря, тогда как Джойс предпочла бы, чтобы дело поскорее закрыли. Ей наплевать на Дэвиса. Миссис Гендерсон хотела одного — чтобы ее оставили в покое. Но вы заставили ее выступить на суде. После приговора Джойс облегченно перевела дух, не сомневаясь, что расследование закончено. Теперь она могла признаться, что не любит вас. Миссис Гендерсон чувствовала себя в полной безопасности и даже сообщила вам о помолвке с внезапно вернувшимся из Америки родственником.

Все шло по ее плану, и Джойс так и осталась бы безнаказанной, не вмешайся опять в дело случай. Нашлась машина, раздавившая женщину с ребенком в Харрогите. Но к тому времени нас так опутали чары миссис Гендерсон, что мы сами дали ей возможность спастись от правосудия еще раз. Мы оба, не отдавая себе в том отчета, стремились оградить ее. Может, отчасти еще и потому, что подсознательно не желали признаться в такой серьезной ошибке. В результате мы придумали великолепную историю и преподнесли Джойс, а ей оставалось только согласиться. Ох, видели б вы, как она стонала, рыдала и надрывалась, обвиняя себя в смерти «дорогого Ларри»! Изумительная актриса, Мортлок!

И миссис Гендерсон вновь ускользнула бы от нас, если б не история с темными очками. Чего ради она назвала очки Донелли своими? Я долго ломал голову, в чем тут дело, а Джойс безотчетно старалась скрыть малейшую связь между темными очками и Томом — и это была ее единственная ошибка. Никто, кроме миссис Гендерсон, не знал, что именно в этих очках Донелли ездил в Уотфорд. Но и я все понял, Мортлок, только когда Хэдден обнаружил перевод крупной суммы денег, когда сам убедился, что миссис Гендерсон наврала нам, сказав, будто ее муж вдруг перестал приносить домой заработок. Ларри никому ничего не платил. Ложь насторожила меня, а потом, в дороге, Хэдден случайно напомнил мне об очках. В банке на Вуд-стрит я уличил Джойс еще в одной лжи — насчет времени возвращения Донелли в Англию, и рискнул — обманув убийцу, заставил его сознаться в преступлении. Кстати, мы уже свозили его в Уотфорд и в очках и с усами представили маленькому Джилмону: тот чуть в обморок не упал. Тогда-то Донелли полностью раскололся и выложил всю историю.

Не хочется вам об этом говорить, Мортлок, но миссис Гендерсон проделала все это не от большой любви, а из самых низменных побуждений: ради денег. Джойс никогда никого не любила, но, похоже, Том Донелли устраивал ее больше других. Когда он, бросив кузину, укатил в Америку, у нее было что-то вроде нервной депрессии. Джойс вышла замуж за Гендерсона, чтобы жить в Лондоне, но прежде всего ей хотелось уехать из Донкастера. Безразличие к мужу сменилось ненавистью, когда тот увез ее в Уотфорд. Но что она могла сделать? Джойс привыкла к обеспеченному существованию. Меж тем, юность ее давно миновала, да и профессия учительницы — не Бог весть что. Наверное, она изменяла мужу с Томом, когда тот вернулся. На том все и кончилось бы, но тут удача улыбнулась Гендерсонам: Ларри выиграл крупную сумму на скачках в Ливерпуле. Несчастный случай в Харрогите был прямым следствием вечеринки: Гендерсон обмывал это событие с коллегами. Впрочем, он не признался, что именно они празднуют. Ну а подвыпив, сел за руль и в темноте не заметил женщину с ребенком. Ларри тут же во всем признался жене. Джойс убедила мужа помалкивать, особенно о пяти тысячах фунтов: если его найдут, то заберут эти деньги как штраф или в возмещение убытков. К несчастью для себя, Ларри согласился и доверил деньги жене. В тот день он подписал свой смертный приговор. Джойс разработала план, позволявший убить сразу двух зайцев: избавиться от мужа и сохранить деньги.

Тома Донелли она знала с детства. Он привык болтаться без дела и во всем слушался кузину. Джойс предложила ему участвовать в заговоре. По словам Донелли, сначала он ужаснулся, но потом… Возможность потратить пять тысяч фунтов в компании все еще очень привлекательной женщины… Короче, он не стал возражать. Не хочу раздумывать, что стало бы с этой парочкой в будущем — в Англии или в других краях. Но такая женщина, как Джойс, нашла бы способ избавиться и от Донелли. Теперь их обоих, наверное, повесят, и это только справедливо. Фокус в том, что миссис Гендерсон всегда говорила полуправду и тем легче нас обманывала. Донелли разыграл нападение на Джойс в Уотфорде и, поверьте, лишь по ее же приказу слегка сдавил ей горло. Описывая нам эту сцену, миссис Гендерсон не врала, а просто рассказала не всю правду.

И, как ни огорчительно это для вас, Мортлок, должен подчеркнуть, что в своем ослеплении вы все еще больше запутали. Вы не только с начала до конца ошибались, вы и нас чуть не ввели в заблуждение, то и дело подсовывая ложные данные. Конечно, вы делали это без злого умысла. Это простительно для новичка, но не для вас. Послушайся вы меня, не угодили бы так быстро в сети Джойс Гендерсон, и — кто знает? — возможно, она все-таки не решилась бы прикончить мужа.

Убийство Ларри Гендерсона, крах нашей дружбы, несправедливый приговор Мелвину Дэвису, конец всем надеждам на возрождение Барбары Коукбэн, печальная судьба несчастной жены Дэвиса (она наверняка закончит дни свои в сумасшедшем доме) — вот итог вашего ослепления. Ну и наломали вы дров, инспектор Мортлок!

Над спящим Лондоном колокол Биг Бен пробил первый час нового дня. Крис Мортлок все еще сидел у себя в кабинете. Давно ушел домой Болтон, и, кроме бригады дежурных, в Скотленд-Ярде никого не осталось. Разговор, точнее, рассказ суперинтенданта глубоко потряс инспектора. Как боксер после особенно сильного удара, он не мог собраться с мыслями. Похоронным звоном, заглушающим все остальные соображения, звучала в его мозгу последняя фраза Болтона: «Ну и наломали вы дров, инспектор! Ну и наломали дров…»

Джойс… Джойс… Ее нежный, трогательный взгляд… И Мортлок попался как мальчишка! Стоило всю жизнь бороться с преступниками! Смешно. С какой точки зрения ни взгляни — с человеческой ли, с профессиональной — он смешон и жалок. Завтра весь Скотленд-Ярд начнет потешаться над «несчастным Мортлоком, который»… А потом придется еще выступать свидетелем на процессе Джойс Гендерсон. Крис заранее знал, что не выдержит такого испытания. Он не мог представить, как будет публично рассказывать о своих обманутых чувствах и растоптанных надеждах. Мортлок так и слышал злорадное хихиканье в зале. Полицейский в роли обманутого влюбленного. Да еще кем и как! И каждое его слово только подтолкнет Джойс к эшафоту. Крис презирал себя за то, что не может отделаться от нежного чувства к несуществующей женщине. Но сколько бы он ни прожил на свете, всегда будет привязан к этой тени, рожденной его воображением.

И вправду, наломал дров. Джанет никогда его не простит, Болтон больше не заговорит с прежним доверием. Барбара и в смертный час не перестанет проклинать. Дэвис, осужденный на десять лет заключения, наверное, все еще ломает голову, не понимая, чем заслужил такую ненависть Мортлока, а бедная больная, вырванная из привычного мирка, умрет в не знающей жалости атмосфере безвестного сумасшедшего дома. И Джойс, когда на нее перед казнью накинут черный капюшон, с ненавистью вспомнит о Мортлоке, обвиняя во всех своих несчастьях его. На что теперь надеяться? Ничего больше не осталось, кроме одиночества. Совсем недавно Крис верил, что избавится от него, а сам еще пуще запутался в липкой паутине. Наломал дров…

Он вышел из Ярда в половине второго. Только изнеможение могло победить терзавшую его боль. Махнув рукой на расстояние, отделявшее его от Хэммерсмит, полицейский отправился домой пешком.

Через Бердкейдж и Конститьюшн Хилл он дошел до Найт-бриджа, миновал Гайд-парк и Кенсингтон-сквер и свернул на бесконечную Кенсингтон-Хай-стрит.

Погруженный в беспросветные мысли, Крис шагал как автомат и не заметил медленно ехавшей следом машины. Только услышав скрип тормозов, он обернулся.

— Инспектор Мортлок?

Полицейский сразу понял, что это Барбара Коукбэн, и так же быстро сообразил, что сейчас умрет. Но охватившее его чувство больше всего походило на облегчение.

— Инспектор Мортлок?

— Добрый вечер, Барбара, — спокойно ответил он.

Танцовщица явно колебалась, и голос ее звучал не слишком уверенно.

— Я убью вас, Мортлок.

Крис подумал, что насмешка, быть может, подхлестнет Барбару.

— Кишка тонка!

Прикрыв глаза и думая о Джойс, какой хотел бы ее запомнить, Мортлок двинулся навстречу автомобилю.

Проходившие мимо Олимпии патрульные полицейские Герберт Моридж и Джон Стерджес вздрогнули, услыхав выстрелы.

1

The Rouge's March (англ.) — какофония, которой сопровождается изгнание с позором из полка или с корабля.

(обратно)

Оглавление

Главные действующие лица

Глава I

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава VI

Глава VII .

Реклама на сайте