«Свои грабли бьют не больно»

Михаил Серегин Свои грабли бьют не больно

Глава 1 Маша. Сама садик я садила

Все человечество делится на две категории: одни любят копаться в земле, а другие этого терпеть не могут. Но по иронии судьбы эти две противоположности иногда сходятся, и тогда начинается их единство и борьба, что в просторечии называется семейной жизнью. Наши с мужем противоположности по большей части, хотя и не всегда, сглаживают свои противоречия с помощью компромиссов и юмора, и поэтому мы до сих пор женаты, порой даже счастливо. Это, наверное, еще и потому, что у нас разные профессии: я режиссер-постановщик массовых мероприятий, но работа эта сезонная, и я основала небольшую фирму по организации досуга (мы проводим корпоративные вечеринки, чтобы они на скатывались в банальную пьянку, и устраиваем по заказу розыгрыши), а мой муж Саша – эколог-эксперт. Это обстоятельство начисто исключает споры на профессиональные темы, правда, разговор и он, и я поддержать можем – нахватались вершков за время совместной жизни.

Основным же камнем преткновения является доставшаяся мне от родителей дача, а точнее, методы ее использования. Как только заканчивается один дачный сезон, я тут же принимаюсь мечтать о следующем. Начиная с февраля я любовно выращиваю на подоконниках рассаду в торфяных горшочках и яичной скорлупе – это мое последнее увлечение, радуюсь первым зеленым росткам-петелькам и читаю специализированную литературу. Когда родители отдавали нам дачу, то в придачу к ней я получила подшивку журнала «Приусадебное хозяйство» за много-много лет, а я сама с тех пор начала выписывать журнал «Сад и огород». Правда, пыталась еще регулярно получать «Садовую жизнь», но эта затея чуть не вышла мне боком, потому что там кроме полезных советов по органическому земледелию и выращиванию экологически чистых овощей даются рекомендации по устройству на даче альпийских горок, прудов и всего такого прочего, да еще и с красочными фотографиями. А мой муж Александр твердо убежден, что дача – это не добровольные каторжные работы и существует она для отдыха, то есть земля должна быть засеяна канадской травкой, на которой будет стоять легкая пластиковая или плетеная мебель, а несколько фруктовых деревьев допускаются исключительно для тени и оживления пейзажа, вот он и вцепился в эти журналы, как черт в грешную душу. Не хочется даже вспоминать, сколько сил, нервов и здоровья я положила, пока доказала ему, что все эти красивости на наших шести сотках будут смотреться просто нелепо, и отстояла свое право на грядки. Так что главные баталии на эту тему у нас уже давно отгремели и легкое обострение наступает только в том случае, если он нечаянно наступит на грядки или ненароком влезет в цветы, что недавно и произошло. Он же в порыве раскаяния жарил шашлыки, священнодействовал над мангалом и даже по-шамански приплясывал, что-то напевая, наверное «Колдуй, баба! Колдуй, дед!».

– Маруся! – позвал он меня. – Ты еще долго будешь своим садизьмом заниматься?

– Что? – возмущенно откликнулась я. – И над кем же я издеваюсь? Кого мучаю? Рассаду, которую в грунт высаживаю, или себя?

– Тогда бы это был уже мазохизм! – хмыкнул Сашка. – Я же говорил даже не о садизме, а о садизьме! – возразил он. – Да ты в само это слово вслушайся! Садить! Рассада! Садизьм! Это же однокоренные слова!

– Лингвист-эколог – это уже что-то новенькое, – ехидно сказала я.

– Кончай горбатиться! – примирительно сказал он. – Шашлыки уже готовы! Так что мой руки и пошли есть!

– Мне еще совсем немного осталось, – попыталась отказаться я, но он и слушать меня не стал:

– Если я сниму шампуры с углей, то мясо остынет и будет уже не таким вкусным, а если оставлю, оно пересохнет и превратится в подошву. Тебя что больше устраивает?

– Уже иду! – недовольно ответила и встала с низенькой скамеечки.

Сняв перчатки, я вымыла руки и, осторожно пройдя по узкой, выложенной кирпичом дорожке – чтобы для грядок больше места оставалось, – села за стол. Политое кетчупом и посыпанное зеленью мясо источало дивный аромат, и я сглотнула слюнки. Осторожно стащив зубами кусок, я в восторге закрыла глаза и даже тихонько заурчала.

– Вкусно? – спросил, улыбаясь, муж.

– Нет слов! По шашлыкам ты мастер экстра-класса! – признала я, но тут же, не удержавшись, добавила: – Если бы ты так же мастерски научился отличать сорняки от болгарских перцев, то цены бы тебе не было.

– Нашла, что вспомнить! – буркнул он. – Сколько лет прошло, а ты все никак тот случай забыть не можешь!

– Ох, чую я, что не зря ты тогда эдаким бульдозером по грядке прошелся! Специально сделал, чтобы я больше тебе никогда ничего подобного не поручала, – вздохнула я.

– Маруся! Я человек к сельхозработам неприспособленный, и мою точку зрения на это ты знаешь, – в очередной раз ответил он. – Дача должна быть мини-раем на земле, местом отдохновения от трудов праведных вдали от цивилизации. Как славно посидеть вечерком в кресле-качалке с бокальчиком хорошего вина, любуясь звездным небом! А рядом – любимая женщина, друзья! И разговор идет такой ленивый, ни о чем! Красота!

– Между прочим, я тоже не против посидеть вечерком и на природу полюбоваться, – заметила я.

– Ага! – ехидно хмыкнул он. – Да ты к вечеру после своих грядок такая уставшая, что тебе только принять душ и рухнуть!

– Ничего подобного! – запротестовала я. – Не так уж я и устаю! А вот родителям, когда они этот участок взяли, намного хуже было – тут же все обломками кирпича было, как ковром, покрыто. Знаешь, сколько машин этого мусора им пришлось вывезти и сколько машин плодородной земли разбросать, чтобы здесь наконец-то хоть что-то стало расти?

– Я давно знаю, что это у тебя наследственное, – покивал он. – Только их хоть как-то понять можно – в то время этим приходилось заниматься, но ты-то? Ну, скажи мне, зачем нам эта головная боль, если зимой помидоры, огурцы и все прочее можно в супермаркете купить?

– С пестицидами, нитратами и нитритами? – не менее ехидно спросила я. – Эх ты! Эколог!

– Ну, тогда на рынке, – ответил он. – Там люди свое продают! Не будут же они добавлять всю эту гадость в то, что сами едят?

– И как же я не заметила, что мы стали Ротшильдами? – преувеличенно удивленно воскликнула я. – Или ты получил наследство, и теперь мы все сможем там покупать? – Александр на это только вздохнул, а я добавила: – А главное, что я все это люблю! Нравится мне в земле возиться!

– Эдаким манером ты скоро в Куркуля превратишься! – буркнул он.

Куркулем мы с мужем за глаза звали нашего соседа слева, подполковника в отставке Виктора Петровича Афонина, вечно одетого в камуфляжную форму и десантную тельняшку. Поговаривали, что его здорово контузило во время службы, но внешне это особо не проявлялось, только вот вид у него был довольно угрюмый и неприветливый. Но хозяин!!! Мне до него еще расти и расти! Ни один квадратный сантиметр земли не пропадает зря! И ведь все по науке: и парники, и рассада у него какая-то невиданная, и семена он откуда-то выписывает! А уж работает он не абы как, а исключительно по лунному календарю садовода! Ну как тут не позавидовать, пусть и белой завистью? Только он еще и кур держит, и это, по-моему, уже перебор, потому что нас каждое утро ни свет ни заря будит крик его петуха, и до того пронзительный, что и покойника поднимет. Но главное, что нас с Сашей раздражает в этом соседстве, так это собака Куркуля Тереза. И как ему в голову пришло дать ей такую кличку? Ладно бы пил, тогда это хоть как-то объяснить можно было бы, так ведь нет! Не иначе как он эту кличку в порыве романтических чувств придумал или воспоминания о молодости одолели и решил отомстить некогда отвергнувшей его девушке таким «зверским» способом. Сначала это был милый пушистый комочек с толстыми лапками и большой лобастой головой, но он как-то очень быстро вырос и превратился благодаря своему сволочному характеру и злобности из Терезы в настоящую Заразу, как мы ее потихоньку от Куркуля и звали. Эта дрянь постоянно оглашала окрестности своим оглушительным лаем зачастую просто от нечего делать, потому что никаких видимых врагов поблизости видно не было.

– Главное, чтоб не в соседа справа! – поежившись, ответила я.

– Не получится, пол не тот! – заметил Александр.

Наш сосед справа, Сергей Сергеевич Богданов, был личностью до того мерзкой, что мы единодушно прозвали его Жлобом, да он таким и был: наглый, вульгарный и, очевидно, туповатый, но вот житейской хватки в нем было хоть отбавляй, и он владел гостиницей для домашних животных – очень прибыльное дело по нашим временам. Купил он эту зимнюю дачу, стоявшую на краю кооператива, относительно недавно, но умудрился тут же прирезать к своим шести соткам еще где-то двадцать пять, отхватив их от прилегавшего, давно заброшенного колхозного поля. Очень скоро в доме появилась какая-то провинциальная девица с неуемными претензиями, скандальным характером и жутко визгливым голосом, которую мы окрестили Фифой, хотя на самом деле ее звали Ларисой. Едва заселившись, она тут же начала громогласно требовать от Жлоба, чтобы он развелся с женой и женился на ней, так что, как мы поняли, купил он эту дачу втайне от жены, потому что его благоверная ни разу здесь не была, да и он сам хоть и появлялся здесь очень часто, но в отличие от своей любовницы постоянно не жил, да и ночевал редко. Приезжая, он никогда и ни с кем не здоровался, то ли из принципа, то ли считал нас всех настолько ниже себя, что мы не стоили его внимания, и проходил в дом, даже отвернув лицо, на котором неизменно красовались темные, почти черные очки, как будто он был слепым.

Словно в ответ на эти мои мысли со стороны дома Жлоба раздался визгливый голос Фифы, который просто врезался в уши.

– Ты сколько раз еще будешь мне обещать, что разведешься с женой? Ты что мне обещал, когда в Москву зазывал? Что у меня здесь райская жизнь будет? Ну и где она? Или ты эту халупу раем считаешь? Сортир во дворе! Душа с горячей водой в доме нет!

– Лора! – немного тише донесся до нас голос Жлоба. – Во-первых, тебе не привыкать задницу во дворе морозить – у тебя и дома было не лучше, а во-вторых, сейчас лето, и ты просто принимаешь очередную воздушную ванну.

– Воздушную ванну я предпочла бы принимать на каком-нибудь дорогом курорте, который ты мне тоже обещал! – взвилась она. – Почему твоя жена может туда ездить, а я нет?

– Потому что она жена... – начал было он, и тут Фифа совсем осатанела:

– А я тебе кто? Одна их тех сучек, которых ты в своей гостинице держишь, чтобы оставленные тебе на время кобели могли порезвиться? Или кошка для сексуально озабоченных котов?

– Ну, зачем же так сразу! – попытался утихомирить ее Жлоб. – Ты моя кошечка! Живешь здесь на всем готовом! Ни в чем отказа не знаешь! Никаких тебе хлопот! Никаких тебе забот!

– Вот и повези свою кошечку на курорт! – капризно потребовала она.

Их голоса понемногу стихли, и мы с мужем переглянулись.

– Не повезет! – убежденно сказал Саша.

– Жлоб – он и есть Жлоб! – согласилась с ним я.

Муж начал убирать со стола, а я собралась вернуться к прерванному занятию – высаживанию рассады, когда около нашего участка послышался звук остановившейся машины. Мы с Сашей недоуменно переглянулись – никого не ждали. Вдруг открылась калитка, и во двор вошел молодой высокий светловолосый мужчина, одетый дорого и со вкусом. Он оглядел нас с мужем, оценивающе окинул взглядом участок и, наконец, сказал с сильным прибалтийским акцентом:

– Здравствуйте! Можно войти?

«Чего спрашивать, если уже вошел?» – недовольно подумала я, а Саша спросил:

– Вы, наверное, к Богданову? Так вы ошиблись, его дача рядом, – и кивнул вправо.

– Да нет, я к вам, – ответил тот, закуривая, и мы с мужем снова недоуменно переглянулись. – У меня к вам несколько неожиданное, но довольно выгодное для вас предложение: не могли бы вы сдать мне в аренду эту дачу на пару месяцев? Я вам хорошо заплачу.

– Да мы этим не занимаемся, сами тут живем, – растерянно ответила я.

– Странно! – удивился Саша. – Чем же вас так привлек этот далеко не престижный район? И от Москвы далековато!

– У вас здесь удивительно красивые места! И воздух чистейший! Так хотелось бы отдохнуть, расслабиться! – пояснил тот и спросил: – Тысяча долларов вас устроит?

– Простите, но дача не сдается – я же вам уже сказала, – твердо повторила я.

– Даже за две тысячи? – вежливо поинтересовался он.

– Даже за пять! – резко ответила я, потому что мне этот разговор уже надоел.

– А за пять с половиной? – не унимался он, и я поняла, что он разозлился.

– Даже! – теряя терпение, ответила я.

– Тогда назовите свою цену, если моя вас не устраивает! – предложил он и, нервно докурив, бросил окурок на землю, но попал на грядку.

«Ах ты нахал!» – мысленно возмутилась я и, когда Саша вопрошающе посмотрел на меня, словно хотел сказать: «Ну, ты как? Деньги-то действительно хорошие!» – только гневно поджала губы и помотала головой.

– Извините, но мы не будем сдавать ни за какие деньги! – поняв меня, решительно сказал Александр.

– Но вы подумайте! – не унимался тот. – Шесть тысяч долларов за два месяца!

– Мы вам уже все сказали! – твердо заявил мой муж.

– Хорошо! Шесть с половиной! Даже семь! – воскликнул гость, повышая голос.

– Вы сами найдете выход? – ледяным голосом спросил Саша, надвигаясь на него.

Немного потоптавшись на месте, незваный визитер наконец-то ушел, и мы занялись каждый своим делом.

«И чего я к Сашке цепляюсь? – думала я, склонившись над грядкой. – Ну, не любит он в земле возиться, так и не надо! Зато как он этого хлыща на место поставил и восвояси отправил! Да, с характером у Сашки все в порядке, может, когда надо, жестким быть. И вообще он у меня молодец! И выглядит для своих тридцати пяти лет прекрасно, и умница редкий, и в компании ему все в рот смотрят и ждут, когда он что-нибудь расскажет, а потом хохочут так, что посуда звенит. И спортсмен! – Тут я быстро перекрестилась грязной перчаткой. – Слава богу, что перестал в свои туристические походы ходить, а то я вечно за него боялась. Зато от его краеведческих увлечений никакой опасности нет, так что пусть он лучше ими занимается».

Вечером мы с мужем сидели в саду, и я наслаждалась заслуженным отдыхом. В лесу неподалеку заливались соловьи, от речки тянуло свежестью, а небо было усыпано яркими крупными звездами, значит, погода завтра будет ясная и солнечная, что моим растениям только на пользу. Саша разлил остатки вина по бокалам и собрался было пойти за новой бутылкой, но я остановила его – спиться нам с ним не грозит, но и меру надо знать, потому что одной бутылки, пусть и легкого сухого вина, на двоих вполне достаточно.

– Интересно, зачем этому хлыщу наша дача понадобилась? – делая вид, что смирился с тем, что добавки он не получит, спросил муж. – И деньги такие хорошие предлагал! Может, зря мы ему отказали? Сдали бы дачу на пару месяцев, а сами махнули куда-нибудь в Турцию или в Испанию?

– А ты видел, как он окурок на грядку бросил? – недовольно спросила я. – Если уж он меня, хозяйки, не постеснялся, то что он в мое отсутствие тут устроил бы? Да здесь бы на всем участке ничего живого не осталось! Все вытоптал бы, как слон! И потом, куда-нибудь в Египет можно зимой поехать, когда дачный сезон закрыт, а сейчас тут работать надо. Если бы мы сдали дачу, то я ничего посадить не успела бы, а для меня это гораздо важнее какой-то там Турции. «Не нужен нам берег турецкий! И Африка нам не нужна!» – пропела я и предложила: – Ну что? Пошли спать?

– Ты иди, а я еще немного посижу и воздухом подышу, – отказался Саша.

«Все ясно! За заначкой полезет!» – поняла я, но вслух ничего не сказала: хочешь иметь мужа без недостатков – лучше оставайся старой девой!

Глава 2 Саша. Жена или бокс? Конечно, бокс!

– Вечно ты собираешься, как вор на ярмарку! – недовольно сказал я, глядя на суматошные сборы жены. – А главное, нет чтобы заранее все уложить, так все на последний момент оставляешь!

– Не бухти! – попросила она, оглядывая веранду в поисках чего-нибудь забытого или невыключенного.

– Маруся! – укоризненно сказал я. – Мы уезжаем всего на пару дней! Максимум на три! Ничего в наше отсутствие здесь не случится! Если ты все электроприборы проверила, то поехали уже!

– Сейчас-сейчас! – сказала она и отправилась в очередной раз обходить дачу.

– «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои!» – насмешливо процитировал я, на что она только отмахнулась:

– Не отвлекай меня!

Когда мы наконец сели в машину, я только что не перекрестился – слава богу! Мы, можно сказать, уже в пути. Миновав деревню Салтыковку, рядом с которой находился наш дачный кооператив, и проехав райцентр Боровск, мы выбрались на трассу, и я прибавил газ. Но счастье мое длилось недолго, потому что впереди я увидел длинную очередь машин – все ясно! Закрыли шлагбаум на железнодорожном переезде.

– Я говорила тебе, что раньше надо было выехать, – недовольно пробурчала Маруся, когда мы пристроились в хвост этой очереди.

– Не ворчи! – попросил я. – Можно подумать, что из-за меня мы так задержались, а не из-за тебя, копуши! И потом, впереди не так много машин, да и состав наверняка не на несколько километров. Да и куда нам торопиться? Домой засветло мы вполне успеем, и сегодня не вечер воскресенья, когда можно в пробке застрять.

Но жена все равно недовольно отвернулась в окно и сделала вид, что любуется закатом.

– Интересно, нашел этот хлыщ, что к нам вчера приходил, себе дачку или нет? – спросил я, чтобы немного отвлечь ее, но вопрос повис в пустоте: обидевшись на «копушу», она решила меня игнорировать.

Ладно, пусть немного подуется! Это у нее скоро пройдет – уж я-то ее знаю! Вообще-то с женой мне повезло! Машка – нормальная современная женщина. Когда оказалось, что ее профессия не так уж и востребована, организовала свою фирму, которой успешно руководит – энергии у нее хоть отбавляй, да и деловой напор тоже наличествует. А куда в наше время без него? Пропадешь! И хозяйка она отличная! Готовит так, что пальчики оближешь, а особенно у нее соленья-варенья хорошо получаются, так что не зря она над грядками поклоны бьет. Правда, я, свинья эдакая, ей не помогаю, но что делать, если у меня при одной мысли о прополке душевная изжога начинается? Зато ей это в радость – в земле копаться, а я при этом просто присутствую, благо работа у меня такая, что в офис каждый день ходить не надо – заказчики сами звонят, когда им экспертизу требуется провести. Машка, как только дачный сезон начинается, тоже в своей конторе не сидит, потому что клиенты ее по сотовому отлавливают. Величайшее изобретение нашего времени. Ну вот и шлагбаум подняли, можно ехать. Мельком глянув на Марусю, я понял, что с разговорами пока лучше подождать, и включил музыку.

– Сейчас приедем, и я первым делом заберусь в ванну, – мечтательно сказала жена, показывая, что больше не сердится. – А потом сяду в кресло перед нормальным телевизором с большим экраном и буду наслаждаться цивилизацией, а не вглядываться в изображение на нашем маленьком, что на даче.

– Потрудилась ты по-стахановски, – подхватывая разговор, одобрительно сказал я. – А по магазинам завтра поедем?

– Да, но сначала я отправлюсь в салон и приведу себя в порядок, а то стала выглядеть как огородное пугало.

– Не преувеличивай! Ты отлично выглядишь! – откликнулся я. – Видел я, как на тебя вчерашний хлыщ пялился! Я даже ревновать начал!

– К этому? – презрительно воскликнула она. – Ты с ума сошел! Да его, кроме дачи, ничего не интересовало!

– Пялился-пялился! – повторил я, чтобы сделать ей приятное, и она довольно улыбнулась.

Поняв, что я окончательно прощен, я успокоился – миру мир в нашей семье! А Маруся у меня действительно женщина очень привлекательная, такая высокая кареглазая шатенка с отличной фигурой, и мужики на нее поглядывают не без интереса, но она никогда не давала мне повода к ревности, хотя, конечно, может пококетничать или построить глазки, но только тогда, когда я рядом, чтобы я видел, каким успехом она пользуется, и ценил сокровище, которым обладаю. А я и ценю! Но еще больше то, что у меня крепкий тыл и стать рогоносцем мне не грозит. Но и некоторая авантюрность в характере жены тоже есть, причем немалая, но до сих пор здравый смысл и житейский практицизм брали над ней верх, что, надеюсь, будет и впредь.

Между тем Маруся достала из сумки настоящий свиток и начала вполголоса читать вслух, проверяя, все ли она записала и не упустила ли чего. Я вполуха слушал, как она перечисляет крупы, консервы и прочие продукты, но вот она дошла до подкормок, удобрений и тому подобного.

– И это говоришь ты, которая еще вчера твердила мне, что в магазинных продуктах полно нитратов? – возмутился я. – А сама?

– Если в разумных пределах, то это только на пользу, – возразила она.

– А без этого никак нельзя? – осторожно спросил я. – Ведь есть же...

– Если ты о невинноубиенных способах экологически чистого выращивания овощей, то я сейчас закричу! – грозно сказала она. – Во-первых, не в условиях нашей дачи ими пользоваться, а во-вторых, ты что, решил, что кроме навоза и компоста других удобрений на свете не существует?

– Не говори при мне о навозе! – быстро ответил я, с содроганием вспомнив, как таскал осенью это благовоние по грядкам – не жену же заставлять! – а потом весной все это еще и перекапывал.

– То-то же! – удовлетворенно заметила она. – Зато какой урожай мы соберем! Мне тут дали несколько новых рецептов консервирования, и я их обязательно опробую. Представляешь?

Тут Маруся оседлала своего любимого конька и начала рассказывать мне, что в рассол для консервирования помидоров она в этом году добавит чеснок, морковку, лук, горошек душистого перца, семена укропа и...

Что было после «и» я даже слушать не стал! Ее рассуждения на кулинарную тему – это стихийное бедствие, которое невозможно предвидеть или предотвратить, а нужно просто переждать и ни в коем случае не перебивать, потому что это чревато ночевкой на диване в зале. Так что я переключился на дорогу и приготовился терпеть ее болтовню где-то минимум с полчаса, но, увидев, что давно пора заправиться, а то до Москвы можем не доехать, понял, что придется рискнуть жизнью или, по крайней мере, сегодняшней ночью.

– Нужно на заправку свернуть, а то бензин почти на нулях, – сказал я.

– И куда ты раньше смотрел? – недовольно спросила жена, злясь и от того, что я ее все-таки перебил, и от того, что я оказался таким невнимательным водителем.

– А у нас что, в дачном поселке автозаправочная станция имеется? – удивился я и попросил: – Покажи!

– Да ну тебя! – отмахнулась она. – Мог на выезде из Боровска заправиться!

– Ну, прости! Вовремя не заметил! – покаянно сказал я, но она только фыркнула.

Пока я заправлялся, она активно копалась в своей сумке и, когда я сел в машину, сказала расстроенным тоном:

– Саша! Я мобильник на даче забыла! – и попросила: – Поехали обратно! Не сегодня завтра должен один очень выгодный заказ подвалить – некая солидная фирма собирается свой юбилей отмечать, а я вне доступа.

– Эк тебе, дорогая, головушку напекло! – не удержался я. – Грабли и прочие причиндалы ты убрала, зато свое основное орудие производства благополучно забыла. Ты сама подумай, если мы сейчас на дачу вернемся, то в Москве окажемся уже за полночь! Ничего! В следующий раз повнимательнее будешь!

– Саша! Заказ сорвется! – настаивала она.

– Все равно возвращаться не буду! – стоял я на своем.

Ну не говорить же было о том, что сегодня вечером станут транслировать матч боксеров-тяжеловесов, который я ни в коем случае не хотел пропустить и планировал под пиво тихонько посмотреть на кухне, чтобы не мешать ей.

– Ты меня просто убиваешь! – гневно воскликнула она.

Маруся продолжала что-то говорить, но ее остальные слова потонули в грохоте, который современная молодежь ошибочно считает музыкой, и на пустую в этот час бензоколонку со стороны Москвы въехала настоящая дискотека на колесах. За рулем ее небрежно развалился Максим, сын еще одного нашего соседа по даче. Увидев наш мини-вэн «Киа», он приветливо помахал нам рукой и пошел к окошечку станции.

– Опять этот Мажор едет веселиться на папашину дачу, значит, грохоту будет на весь поселок, – хмуро буркнула Маруся.

– Нам это спать не помешает, потому что в Москве ничего не слышно, – небрежно бросил я.

– И как у такого приличного, порядочного человека мог вырасти сын-оболтус? – вздохнула она.

– Брось! – попросил я. – Перебесится и будет нормальный человек. Это у него просто возраст такой! Мажорный!

Мажором мы прозвали Максима потому, что он всегда был оживленный и радостный, словно жил на какой-то другой планете и треволнения нашей обыденной жизни его совсем не касались. Между тем он заправился и подошел к нам.

– Добрый вечер! – весело приветствовал он нас. – Погода сегодня какая необыкновенная! – радостно воскликнул он, хотя денек стоял самый обычный. – А что вы здесь застыли? С машиной что-нибудь?

– Да нет, с ней все в порядке! – ответил я, а Маруся не удержалась и сердито добавила:

– Только никак не можем решить, куда нам ехать!

– А что случилось? – удивился он.

– Я сотовый на даче забыла, а Александр категорически отказывается возвращаться, – пожаловалась она. – Ему почему-то непременно в Москву надо!

– Так давайте мы вас на дачу отвезем! – радушно предложил он. – Потеснимся немного, и вы поместитесь! Ехать здесь всего ничего, так что долго мучиться вам не придется, а завтра утром мы как раз в Москву возвращаемся и вас подбросим!

Маруся с сомнением посмотрела на меня, и было понятно почему – мы не слишком-то хорошо знали Мажора, здоровались при встрече, и все. Зато мы отлично знали его отца, человека действительно глубоко порядочного, и это вселяло некоторые надежды на то, что и сын у него не законченный мерзавец. Да и девчачий визг доносился из его машины, так что за честь своей жены я мог быть спокоен.

– Саша! По-моему, это наилучший выход из положения, – сказала наконец Маруся.

– Пожалуй, ты права, – согласился я. – Только, как войдешь в дачу и найдешь телефон, тут же мне позвони, чтобы я за тебя не волновался.

– Обязательно! – пообещала она, понимая, что мной движет. – Я обязательно тебе позвоню.

– Ключи от дачи у тебя? – на всякий случай спросил я.

– Так я же ее запирала! – возмутилась она, но под моим ироничным взглядом все-таки полезла в сумку и, достав их, потрясла у меня перед носом.

– Слава богу! А то ты и их могла где-нибудь забыть! – усмехнулся я.

– Злыдень! – вздохнула она и вылезла из машины.

Я тоже вышел и самым внимательным образом проследил, как она усаживалась в «Форд» Мажора, для чего пассажирам его машины даже пришлось выйти, чтобы перегруппироваться. Оказывается, в ней было пять человек: три парня, считая самого Мажора, и две девушки. Очень крупный парень, эдакий трехстворчатый шкаф с антресолями, сел на переднее сиденье рядом с водителем, а самая маленькая уселась на колени другого парня, так что место Марусе нашлось и ее соседкой была вторая девушка. Совершенно успокоенный, я посмотрел вслед машине Мажора и, сев в нашу, двинулся в Москву.

«Чудны дела твои, господи! – думал я по дороге. – В дни моей молодости в таких случаях количество парней и девушек обычно совпадало, а у этих свои причуды. Ну да бог им судья!»

Глава 3 Маша. Кто-кто в моем саду копался?

– Ну, слава богу! – с облегчением вздохнула я, увидев свой телефон на столе на застекленной веранде. – Это же надо быть такой раззявой!

Взяв его, я тут же позвонила мужу.

– Добралась нормально? – спросил он.

– Все в порядке, дорогой! – успокоила его я.

– Тебе никто никаких сомнительных предложений не сделал? – как бы между прочим поинтересовался он. – Парней-то трое, а девушек всего две!

– Успокойся! – рассмеялась я. – Эти сопляки мне в сыновья годятся! Скажи лучше, что ты там делаешь?

– Собираюсь телевизор смотреть, чем мне еще заниматься? – откликнулся он.

– Ты поел? – заботливо спросила я.

– Конечно! Сделал себе роскошную яичницу из шести яиц, да еще и с помидорами! – вкусным голосом ответил муж. – А сверху посыпал все это перчиком и зеленым луком! Объедение!

«Наверное, еще и пиво по дороге купил и теперь блаженствует», – усмехнулась я и сказала:

– Меня восхищает изысканность твоих кулинарных пристрастий.

– Ну, когда жена бросает мужа на полдороге домой, невольно приходится как-то выкручиваться, – хмыкнул он. – А то ведь и с голоду помереть недолго.

– Ты скорлупу, случайно, не выбросил? – встревожилась я.

– Маруся! – почти простонал он. – До твоей следующей рассады еще почти год! Успеешь набрать!

– Ладно, бедолага! – рассмеялась я. – Завтра приеду и приготовлю что-нибудь вкусненькое. Ты мне живым нужен! А теперь смотри свой телевизор! Спокойной ночи!

– И тебе, Маруся! Надеюсь, Мажор сегодня особо шуметь не будет и ты нормально выспишься.

– Да нет, у них пока все тихо, – обнадежила я его. – Здесь главное уснуть до того, как они грохотать начнут, а потом меня и пушкой не разбудишь! Ты же знаешь!

– Тогда сладких снов тебе, дорогая! – пожелал Саша.

Переодевшись в домашнее, я заварила себе чай и попила его с бутербродами, одним глазом глядя в телевизор, где шло какое-то очередное ток-шоу.

– Опять эта дребедень! – недовольно буркнула я. – Мне ли не знать, как их лепят, словно дети куличи из песка! И качество такое же!

Выключив телевизор, я прилегла с журналом «Сад и огород», чтобы повысить свою садоводческую квалификацию, но очень скоро начала зевать и решила лечь спать пораньше, пока Мажор с друзьями не начали бесчинствовать. Повесив себе на шею телефон, я отправилась на сон грядущий посетить благоустройство, которое по всем законам дачного жития-бытия находилось у нас в самом дальнем углу участка. Включив наружный свет, чтобы в темноте не наступить на грядки, я вышла на крыльцо и совсем уже было собралась свернуть за дом, когда вдруг увидела примятую рассаду и поняла, что здесь без нас кто-то похозяйничал.

– Чтоб вам, паразитам!.. – возмутилась я.

Осторожно ступая между рядками, я направилась к грядкам, чтобы посмотреть поближе, насколько серьезен ущерб моему будущему урожаю, когда вдруг почувствовала под ногой пустоту. Быстро дернувшись обратно, я присела на корточки, наклонилась, опираясь на руку, и посмотрела – в земле была небольшого диаметра дыра, а вокруг нее свежая земля.

– Что за черт! – возмутилась я.

Обследовав свои владения, я нашла еще несколько таких дыр и вообще перестала что-либо понимать – я-то их точно не делала! Взяв лопату, я черенком промерила глубину и страшно удивилась – почти метр.

– Кроты здесь, что ли, завелись? – начала вслух рассуждать. – Так их в наших местах никогда не было! Да они вроде бы и не настолько большие, чтобы так рассаду примять? А здесь словно бизон топтался! Нужно будет срочно прочитать, есть ли какой-нибудь зверек, который мне так напакостил, и немедленно принимать меры! Я, конечно, люблю живую природу, но вот вредителей – не очень! Правда, все нужно будет сделать потихоньку от Сашки, потому что он наверняка начнет возражать – эколог же! Стоп! А не он их здесь наковырял, пока я днем спала? Но чем и зачем? Решил мне сюрприз сделать? Тогда он у него удался на славу! Пусть теперь и от меня получит! – грозно пообещала я. – Или это он вредительством занялся? Странно! Сам же лопает так, что только за ушами трещит, и сам же лишает себя такого удовольствия? Ничего не поняла! Сейчас же ему позвоню и пусть отвечает, его это рук дело или нет!

Я оторвала взгляд от земли и тут увидела около забора с другой стороны участка печального Куркуля.

– Добрый вечер, Виктор Петрович, – поздоровалась я.

– Какой же он добрый, Маша? – вздохнул он.

– У вас что-то случилось? – сочувственно спросила я.

– Да Тереза у меня заболела, – пожаловался он. – Как забралась в будку, так там и лежит! Смотрит на меня грустными глазами и поскуливает, словно жалуется. Я уж к ней и так, и эдак, а она только вздыхает.

– Ничего, Виктор Петрович! Скоро поправится! Недаром же говорят: заживает как на собаке! – утешила его я.

– Вот на это и надеюсь, – невесело сказал он и ушел.

Я уже взяла телефон, чтобы набрать номер и позвонить мужу, как вдруг увидела за забором чей-то крадущийся силуэт, показавшийся мне знакомым. Батюшки, да это же Хлыщ, сегодняшний визитер!

– Эй, вы что тут делаете? – неожиданно охрипшим голосом крикнула я.

Фигура на секунду замерла, а потом бросилась бежать по направлению к лесу и очень скоро скрылась среди деревьев.

«Интересно, что он тут забыл? – задумалась я. – Пришел при лунном свете полюбоваться на так и не доставшуюся ему дачу? Тоже мне романтик! Тогда зачем? Нет, здесь что-то кроется, и я обязательно узнаю, что именно! – решила я, потому что мой природный авантюризм, помноженный на естественное женское любопытство, взял верх над обычной житейской осторожностью. – Да я не я буду, если этого не выясню!» – поклялась себе и, стараясь ступать неслышно, быстро направилась в том направлении, где скрылась фигура, чтобы узнать, не нашел ли там себе пристанище Хлыщ.

Глава 4 Саша. Жена или бокс? Только жена!!!

– Ну вот и добрался! – удовлетворенно сказал я, вылезая из машины, после того как загнал ее на стоянку, достал пакет с пивом и орешками и пешком отправился домой, предвкушая тихий спокойный вечер.

Наш дом хоть и числился по проспекту Вернадского, но стоял немного в глубине, так что особой загазованности мы не чувствовали. Его главным преимуществом было то, что он находился всего в трех-четырех минутах ходьбы от станции метро, что особенно радовало нас с женой тогда, когда у нас еще не было машины.

Жили мы в стандартной «двушке», являвшейся плодом неуемной похмельной фантазии архитектора. Эх, попался бы он мне, я бы нашел, что ему сказать! А еще лучше встретить бы того умника, который столь изуверский проект утвердил и пустил в серию. Это же надо было додуматься! Одна комната – зал, очень большая, спальня маленькая, кухня совсем крошечная, и пяти квадратных метров не будет, так что холодильник пришлось поставить в коридоре, который как раз был неразумно большой! Редкостное удовольствие для хозяйки то и дело бегать из кухни в коридор и обратно! Санузел в этом проекте предусматривался раздельный, но все, в том числе и мы с женой, давно уже потихоньку превратили это раздельное счастье в совмещенное благоустройство, чтобы было куда стиральную машину поставить. Основным же недостатком этой квартиры было полное отсутствие балкона, о лоджии и говорить нечего. А ведь как было бы здорово жить с балконом! Его можно было бы застеклить, утеплить, тайком вывести туда батарею, и тогда Маруся могла бы там свою рассаду выращивать и мне не пришлось бы насильно получать редкостное эстетическое наслаждение, любуясь на подоконники, где на специальных стеллажах аж в три яруса стоят картонные ячейки из-под яиц. Упаси бог при приготовлении дежурной утренней яичницы неправильно разбить хоть одно яйцо! Скандала не оберешься! – из скорлупы торчат зеленые побеги будущего урожая, которые жена любовно пестует и постоянно воркует над ними. Ну да ладно! Я ее все равно люблю!

Войдя в квартиру, я осмотрел ее критическим взглядом и еще раз порадовался, как мне повезло с женой: навести уют в этих нечеловеческих условиях было трудом воистину титаническим, но она справилась, и теперь наша квартира пригодна для довольно-таки комфортного житья.

С удовольствием поужинав, я приготовился отдохнуть душой и телом, когда позвонила Маруся. Поговорив и успокоившись за нее окончательно, я понял, что могу с чистой совестью наслаждаться боксом. Развалившись в кресле перед телевизором, я налил себе бокал пива, со вкусом отхлебнул его – блаженство, право слово! – и щелкнул пультом. Время до матча еще оставалось, и я, решив посмотреть, что новенького творится в мире, начал бродить по каналам.

– Ба! Знакомые все места! Там же наша дача! – удивился я и сделал звук погромче.

Кукольного вида журналистка в коротюсенькой юбке, активно, но деревянно жестикулируя и пристально глядя в камеру, говорила искусственным голосом автоответчика точного времени, но при этом постоянно путалась и оговаривалась:

– До революции за этим лесом находился дом всемирно известного российского спирита Антиста... Антипаста... Антипадиста, – выговорила она наконец, – Дороминовича... Дородонтовича... Простите, До-ри-ме-дон-то-ви-ча, – произнесла она по слогам, – Яхонт-Изумрудова.

– Точно! – воскликнул я. – Теща говорила, что, когда они еще только этот участок получили, старики из Салтыковки рассказывали им о нем, только крыли его при этом Антихристом, наверное, по аналогии с именем Антипадист.

– Он был прославленным некроманом... Простите, некромантом и чернокнижником, проводил алхимические опыты, – продолжала издеваться над телезрителями журналистка на фоне березовой рощи. – Спиритические сеансы в доме этого загадочного человека собирали цвет российского общества. К нему приезжали Шуваловы, Репнины, Юсуповы и много других представителей лучших семей России. Но среди местных крестьян Анти... – поняв, что во второй раз она с этим именем не справится, журналистка нашла выход, – Яхонт-Изумрудов пользовался очень дурной репутацией, и многие считали его колдуном. Как они говорили, по вечерам из его дома доносились душераздирающие вопли, заслышав которые, они крестились. Крестьяне, как, впрочем, и более образованные люди, верили в то, что он умеет превращать воду в огонь, а камень в золото. И вот, когда началась революция, крестьяне сожгли помещика-некромана, – сказала она и в этот раз даже не стала поправляться, – вместе с его домом. В связи с тем что он проводил какие-то химические опыты, в его доме были горючие вещества, которые взорвались, и дом просто разнесло по кусочкам. Так что, к сожалению, его усадьба не сохранилась и никто не может теперь даже точно указать место, где стоял его дом. По нашим, пусть и приблизительным подсчетам...

Тут я посмотрел на часы и увидел, что матч уже начался.

– Черт! – скривился я. – И эту передачу, даже несмотря на косноязычность этой дуры, посмотреть хочется, и бокс не пропустить! Ладно! Попрошу Марусю, чтобы она про Антихриста посмотрела, а потом мне пересказала.

Я набрал номер Маши, чтобы сказать ей, какой канал включить, но услышал в ответ: «К сожалению, абонент недоступен или находится вне зоны действия сети».

– Это что за новости? – оторопел я. – Она же только что мне звонила! Да и роуминг в дачном кооперативе прекрасный! Неужели она отключила телефон? Но она же никогда раньше так не делала! Что там случилось?

Мне было уже не до бокса, как и до этой, так заинтересовавшей меня сначала передачи. Я метался по квартире, как тигр по клетке, и проклинал тот момент, когда решил выпить пива. Теперь попробуй только сесть за руль! Ночью дорога пустая и гаишники от скуки развлекаются! Остановят, заставят дунуть в трубку и – пиши пропало! Выпил-то я изрядно! Ладно! Сейчас лягу спать, а утром пораньше поеду на дачу. Выключив телевизор и поставив будильник на четыре часа утра, я рухнул на кровать и взмолился:

– Господи! Только бы жива была!

Но сна не было! Я ужом вертелся на постели, а в голове тем временем роились самые страшные мысли, и я от невыносимой тревоги стал рассуждать вслух:

– Почему Маруся выключила телефон? Она же ни-ког-да этого не делает! Если ее убили, то преступник не стал бы с этим возиться! Зачем? Сейчас уже почти ночь, и он подумал бы, что звонящий ей решит, что она просто спит и ничего не слышит! Да и не стал бы он возле трупа задерживаться! И телефон в руки убийца брать не стал бы, чтобы свои отпечатки пальцев на нем не оставить! Хотя сейчас все знают про отпечатки пальцев и надевают перчатки! Но зачем преступнику было ее убивать? Чтобы ограбить нашу дачу? Даже не смешно! Что там можно взять? Самая обычная дача, а не какой-нибудь навороченный загородный дом! И как ее могли убить? Она у меня женщина боевая и стала бы сопротивляться, кричать! А вокруг соседи! Фифа, которая мается от безделья, и то из чистого любопытства поинтересовалась бы, что происходит. Тот же Куркуль со своей Заразой! Уж эта тварь не упустила бы случая полаять во весь голос! Да и Куркуль мужик не трусливый! Обязательно пошел бы посмотреть, что случилось! А потом еще и Мажор со своими гостями! Там такой амбал среди его друзей, что не побоялся бы вступиться за женщину!

– Вот-вот! – ехидно подтвердил мой внутренний голос. – Амбал! А женщины таких любят! Как же тебе раньше в голову не пришло произвести простейшее арифметическое действие: три парня и две девушки! А третья девушка где? А может быть, третьей там должна была быть Маруся? Потому-то она и телефон выключила, чтобы ты ей не помешал!

– Заткнись! – рявкнул я на него. – Она не такая!

– Мужья и жены все всегда узнают последними! – издевался он надо мной. – Ты здесь лежишь, переживаешься, а она в это время там веселится вовсю! Наивный! Ты свято верил в то, что тебе рога не грозят! А ей с молоденькими поразвлечься захотелось!

– Чепуха! – возразил я. – Эти парни ей в сыновья годятся! Ну, пусть не в сыновья, так в младшие братья точно! Если уж на то пошло, то она могла закрутить романчик с кем-нибудь из тех артистов, что у нее на розыгрышах подрабатывают! Но я бы обязательно это почувствовал!

– Ах, какой ты у нас чувствительный! – ехидно воскликнул мой внутренний голос. – А почему бы тебе не поверить в то, что ей с молоденькими поразвлечься захотелось? Может быть, у нее уже давно роман с кем-нибудь из друзей Мажора?

– Да Маруся из чувства элементарной осторожности не стала бы так поступать! Она, конечно, авантюристка, но не до такой же степени! Тут нужно быть законченной дурой, чтобы так глупо подставляться! Во-первых, у этих шалопаев язык без костей и они вполне могли бы проболтаться. Тогда слухи дошли бы до меня, а разводиться со мной она явно не планирует. А во-вторых, ее те же Фифа с Куркулем могли увидеть, когда она шла на дачу к Мажору!

– А зачем ей ходить самой, когда любовник вполне мог прийти и к ней! И она сейчас с ним! На вашей постели! – издевался он надо мной. – Она же режиссер! И все заранее спланировала! Она специально тянула время, чтобы вы попозже выехали, и нарочно оставила на даче телефон, чтобы был повод туда вернуться! Она заранее знала, когда ее любовник поедет с Мажором на дачу, и все подстроила так, чтобы встретиться с ними на заправке!

Представив себе Марусю в объятиях амбала на нашей с ней постели, я вскочил с кровати и начал метаться по комнате.

– Какой же я кретин! – Остановившись перед зеркалом, я посмотрел на свое отражение и, нервно посмеиваясь, сказал: – Ха-ха-ха! Сашка! Ты рогоносец! Ну, погоди! Завтра приеду на дачу, и если это окажется правдой, то я ее!.. Я!.. Я не знаю, что я с ней сделаю!

И все-таки мой разум отказывался поверить в то, что Маруся мне изменяет, и я стал рассуждать:

– Не может быть! Не могла Маруся так поступить! Я же ее не первый год знаю! И потом, откуда она могла знать, что я решу заправить машину именно на этой станции? Да и за телефоном я вполне мог согласиться поехать, а тогда бы у нее все сорвалось!

– А бокс? – напомнил мне внутренний голос.

– Так я ей о нем ничего не говорил! – воскликнул я.

– А чего ей об этом говорить, если она и сама знает, что ты ни одного матча по телевизору не пропускаешь. Вполне могла посмотреть в программе и догадаться! – возразил он. – Уж за столько лет, что вы с ней живете, она тебя достаточно хорошо изучила!

– Заткнись! – взорвался я. – Да, про бокс она могла догадаться, а вот про заправку – нет! Не могла она знать, что я именно туда заеду, а не заправлюсь на выезде из Боровска! Так что все твои рассуждения полная чепуха! И главное, где бы и с кем она ни была, она не стала бы отключать телефон! Она не могла быть уверена в том, что я ей еще раз не позвоню! И понимала, что я, услышав, что она недоступна, тут же рвану на дачу!

– Так ты же сам пожелал ей сладких снов! А значит, звонить не собирался, – напомнил мне внутренний голос.

– Замолчи, или я не знаю, что с тобой сделаю! – пригрозил я. – Одна заправка отметает все твои гнусные предположения! Теперь я точно знаю, что с ней что-то случилось!

– Ну, как знаешь! Мое дело предупредить, а решать тебе! – буркнул мой внутренний голос и действительно замолчал.

– Но что же с ней произошло? Что? – возопил я, и тут услужливое воображение начало подсовывать мне картины одна страшнее другой, и я даже помотал головой, чтобы прогнать наваждение. – Господи! Только бы жива была! – снова взмолился я. – А уж с остальным я как-нибудь справлюсь!

Промаявшись еще где-то с полчаса, я наконец уснул беспокойным сном, но – боже! – какие кошмары меня мучили!

Глава 5 Маша. Шла Маруся темным лесом за каким-то интересом

Прячась в тени кустов и деревьев, я быстро и относительно бесшумно добралась до леса, который соседствовал с нашим дачным поселком. Там я остановилась на опушке и переключила сотовый на режим «Вибро», чтобы он, не дай бог, не зазвонил в самый неподходящий момент. Найдя на ощупь нужную кнопку, я нажала ее и отважно двинулась вперед. Неожиданно подул сильный ветер, небо заволокло тучами и стало совсем темно – раньше-то от луны хоть какой-то свет был. По закону подлости дело этим не ограничилось, и начал накрапывать мелкий противный дождичек, что меня не остановило: на мне была теплая кофта – ночи в начале мая в Подмосковье прохладные. Я осторожно кралась по следам Хлыща, обмирая от ужаса каждый раз, когда под порывом ветра сосна вдруг начинала махать своими лапами, словно хотела схватить меня. Иногда у меня под ногой с казавшимся мне оглушительным треском ломалась упавшая ветка, и тогда я мгновенно застывала и начинала прислушиваться. Ориентировалась я по звукам, которые производил Хлыщ, продиравшийся через лес с не меньшим шумом, чем кабан сквозь камыши. Неожиданно я почувствовала, что наступила на что-то пружинящее под ногой и в шлепанце стало мокро.

«Господи! Неужели болото? – испугалась я, но тут же успокоила себя: – Ничего! Раз Хлыщ здесь прошел, значит, и я проберусь! И потом, если бы здесь были какие-нибудь гиблые места, то мы бы об этом наверняка знали!» Я осторожно двинулась дальше. Дождь между тем разгулялся вовсю, кофта намокла, мне стало холодно, и я начала поеживаться. Вдруг неизвестно откуда под ногами появилось некое подобие тропинки. Я пошла по ней, оказавшись в конце концов на другой опушке леса, где никогда не была. Огляделась и поняла, что передо мной вольготно раскинулась огромная свалка. Чего там только не было! Мешки с мусором, строительные отходы, масса уже довольно сильно проржавевшей бытовой техники, несколько остовов древних автомобилей и все прочее! Да, любителю антиквариата тут было чем поживиться!

Увидев вдалеке отблески огня, я аккуратно, стараясь не шуметь и не споткнуться, направилась туда. Это оказался костер. Подобравшись поближе, я затаилась, стараясь что-нибудь услышать и разглядеть. Около костра увидела две сидевшие на пустых пластиковых ящиках фигуры, одна из которых подкинула в огонь какие-то доски, и он разгорелся вовсю. Всмотревшись, я сразу же узнала Хлыща – он сидел ко мне лицом, а второй сидел спиной, и мне оставалось только обозревать его красную матерчатую куртку с надписью «Columbia». Ветер играл языками пламени, и нагроможденное на высоту не менее двух метров вокруг этой парочки барахло отбрасывало на землю до того причудливые тени, что становилось жутковато.

– Ты хорошо посмотрел? – спросил Хлыщ, причем, вероятно от волнения, его акцент был еще больше заметен.

– В нескольких местах искал, но там ничего нет, – уверенно ответил на чистейшем русском языке его собеседник, которого я решила звать просто Типом.

– А на какую глубину? – допытывался Хлыщ.

– Где-то с метр, больше не получилось, – пояснил Тип.

– Маловато! – недовольно заметил Хлыщ.

– Так я же говорю, что больше не получилось! – раздраженно повторил Тип и спросил: – А ты сам-то уверен, что он именно там закопан? Может, на другом участке?

– Нет, точно там. Вот гады эти хозяева! Я им такие деньги предлагал, а они ни в какую! Уехали бы хоть на недельку в Москву – и никак хлопот бы не было!

– Так они же вроде уехали? – удивился Тип. – Мы же сами видели!

– А кто же тогда на меня оттуда рявкнул? – возразил Хлыщ.

– А черт его знает! Может, это какой-нибудь сосед голос подал, а ты решил, что это оттуда, – предположил Тип.

– И свет над входом тоже какой-то сосед зажег? – иронично спросил Хлыщ.

Тип на это пожал плечами и сказал:

– Может, просто выключить забыли?

– Может! – подумав, согласился Хлыщ, а Тип спросил:

– Слушай, а не могли его найти?

– Исключено! – твердо ответил Хлыщ.

– Но не мог же он сам откопаться и убежать, припевая? – взорвался Тип. – Он что, живой тебе?!

«Труп! Он ведь неживой! – промелькнуло у меня в голове. – Хлыщ закопал там труп убитого им человека! Но когда? Наверное, осенью, когда мы уже совсем с дачи уехали. Точно! Саша тогда весь огород перекопал и земля была рыхлая, так что Хлыщу и трудиться особо не пришлось. А на зиму в нашем кооперативе только Куркуль остается, который постоянно живет на даче и на это время сторожем устраивается, только вряд ли он каждый день обходит весь поселок. Вот он Хлыща и не увидел! – решила я, но тут же засомневалась: – Как это не увидел? Мы же с ним соседи, и он обязательно заметил бы постороннего! – решила я, а потом догадалась: – Так, может, он в тот день в деревню в магазин уходил, вот и не увидел! – И засомневалась: – Но тогда, вернувшись, он не мог не обратить внимания на следы протекторов на снегу! Хотя... Снега-то особо и не было – я же еще переживала, что мои розы померзнут! Но хоть немного-то все-таки было! – возразила я самой себе. – А значит... Значит, это точно случилось осенью. И даже еще до заморозков! Хлыщу и копать легче было! А потом, когда снег растаял, никаких следов его преступления найти было уже невозможно. Только зачем им сейчас этот труп? – задумалась я. – А-а-а! Наверное, его не обыскали перед тем, как закопать, а теперь оказалось, что при нем что-то было, что Хлыщ сейчас и ищет!» – решила я и тут же получила подтверждение этой догадке, потому что Тип спросил:

– А может, он все это перед смертью куда-то в другое место перепрятал?

– Да нет! Никуда он ничего не перепрятывал, прежде чем погибнуть. Здесь это! Я в этом абсолютно уверен! – убежденно заявил Хлыщ.

«Так! Значит, получается, что покойник, когда еще был живым, что-то спрятал у нас на участке. Он пришел туда осенью, когда мы уехали, чтобы это забрать, и тут Хлыщ его подкараулил и убил – следил, наверное. И потом только Хлыщ узнал о спрятанном. И теперь им нужно выкопать труп в надежде, что при нем будут какие-то указания на нужное место, а если они ничего на трупе не найдут, то будут искать сами!» – решила я.

Нога у меня затекла, превратившийся в ливень дождь тек за ворот кофты, у меня уже не то что зуб на зуб, а челюсть на челюсть не попадала, и я невольно пошевелилась, нарушив этим хрупкое равновесие хлама, к которому прислонилась, чтобы хоть как-то укрыться от пронизывающего ветра. Сверху тут же что-то рухнуло с грохотом, оглушив меня.

– Там кто-то есть! – вскочил на ноги Хлыщ.

– Брось! – попытался успокоить его Тип. – Наверное, кошка или крыса.

– Здесь нет ничего съедобного, а металлом крысы питаются только в идиотских фантастических боевиках, – возразил ему Хлыщ, и Тип, покорно поднявшись, пообещал:

– Сейчас схожу посмотрю.

А вот это в мои планы никак не входило. Я сорвалась с места и бросилась бежать так, как в институте стометровку не бегала, а страх подгонял меня гораздо сильнее, чем секундомер в руке преподавателя, потому что ставкой в этом беге был не зачет, а моя собственная жизнь – раз они убили одного, то и со мной церемониться не будут. А уж когда я услышала за спиной шум, то понеслась, не разбирая дороги.

Глава 6 Саша. Эх, дороги!

Я проснулся и, посмотрев на часы, увидел, что еще только без пятнадцати четыре – страх за жену оказался лучше любого будильника. Наскоро умывшись, я выскочил из дома и отправился на дачу. Ехать мне предстояло через всю Москву. Машин на улицах было мало, но я не гнал сломя голову, потому что светофоры еще не включили, и тревожно мигавший желтый свет открывал дорогу не только законопослушным гражданам вроде меня, но и лихачам, а авария мне была сейчас совсем ни к чему.

Благополучно выехав за пределы Москвы, я тоже не мог разогнаться – за городом над шоссе оказался довольно сильный туман – последствие вчерашнего дождя. Небо на востоке немного порозовело, но до появления солнца было еще далеко. Проклиная все на свете, я наматывал километр за километром, радуясь каждому указателю, который показывал мне, что я неуклонно приближаюсь к цели, и постоянно звонил жене, но она все не отвечала.

И тут, словно нарочно, я увидел, что впереди произошла авария: столкнулись автобус и грузовик, причем их развернуло так, что они начисто перекрыли движение, и с моей стороны у этой преграды уже стояло несколько легковушек таких же, как я, горемык. Ругаясь сквозь зубы, я вышел и спросил у собравшихся кучкой товарищей по несчастью:

– Мужики, как вы думаете, когда кончится это безобразие?

– Да ты что, браток? – усмехнулся один. – Оно еще и не начиналось! Они пять минут назад поцеловались и теперь гаишников ждут. Так что эта волокита надолго!

– Нельзя мне ждать! Нельзя! – почти простонал я.

– А ты в объезд попробуй, – посоветовал мне другой. – Езжай сейчас обратно и километрах в двадцати отсюда будет поворот на Константиновку. Вот он-то тебе и нужен!

– Чего ж ты сам так не поехал? – удивился я.

– Да там дорога такая, что и трактор завязнет! Особенно после дождя! – отмахнулся он. – Но ты, если так торопишься, можешь рискнуть! У тебя посадка повыше будет, глядишь, и проскочишь!

– Если аккуратненько, то попробовать можно! – поддержал его еще один. – Ты, главное, в колею не попади – там яма на яме, а если поближе к обочине, то ничего!

Я долго колебался, рисковать или нет. С одной стороны, от моей расторопности зависела сейчас, может быть, жизнь Маруси, а с другой – если я на грунтовке застряну, то очень не скоро выберусь. Что же делать? Я снова набрал номер жены и снова безрезультатно – она была вне доступа. Это все и решило!

Я вернулся в машину и поехал обратно. Поворот на Константиновку я чуть не пропустил, но вовремя спохватился и вырулил туда самым лихаческим образом, хорошо, что гаишников рядом не было. В этой деревне остановился возле магазина, где уже толпились и вяло переругивались несколько выпивох, и спросил у них, как мне лучше добраться до Салтыковки, предъявив им на обозрение сторублевку, что мгновенно вывело их из сонного состояния, взбодрило, и в результате я получил самые точные инструкции, а поскольку давали их сразу несколько человек и они на удивление совпали, то им можно было верить.

Дорога была такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать! С черепашьей скоростью я двигался как можно ближе к обочине, чуть ли не вручную перекатывая колеса, но уверенно приближался к желанной цели. До дороги, идущей вокруг леса к Салтыковке, оставалось всего километра два, когда у меня буквально из-под колес выскочил какой-то тип в красной куртке и словно растаял в тумане. Я резко нажал на тормоз, и это меня погубило – машина съехала в колею. Выскочив из машины, я бросился было вслед на этим гадом, да где там! Его и след простыл! Зато неподалеку я услышал звук автомобильного мотора, а потом сквозь кусты мелькнул свет фар.

– Сволочи! – заорал я. – Хоть бы вытащили, раз я из-за вас тут застрял!

Но мой крик в тумане оказался криком вопиющего в пустыне! Звук мотора стих где-то вдалеке, а я вернулся к машине и с досады пнул ни в чем не повинную покрышку. Сев за руль, стал пытаться выбраться, но машина буксовала и не двигалась с места. Промучившись так полчаса, я в бессилии уронил голову на руки и задумался: что же делать? Самому не выбраться и на чью-либо помощь в этом пустынном месте рассчитывать тоже нечего!

Глава 7 Маша. Обратная сторона любопытства

Я неслась вперед, сама, правда, не зная, куда именно, какими-то невероятными кенгуриными прыжками. Открытую местность преодолела со сверхзвуковой скоростью – жалко, что некому было время засечь, а то я и в Книгу рекордов Гиннесса могла бы попасть. И вот он – заветный лес! Я страшно обрадовалась, что скоро спрячусь под его спасительную тень, а заодно и от ливня. Я влетела в лес, и, казалось, деревья сами в испуге разбежались передо мной. Во всяком случае, одной очень симпатичной молоденькой елочке едва-едва удалось отскочить в сторону и этим избежать нашего столкновения. Скорости я не сбавила, и ветки беспощадно хлестали меня по лицу, а корни совсем не собирались уступать мне дорогу, и я несколько раз падала, но тут же вскакивала и неслась дальше. Под ногами зачавкало, и я поняла, что бегу уже через болото, в котором и оставила свои насквозь промокшие шлепанцы. Тут из-за туч выглянула луна и стало немного светлее, но и я стала отчетливо видна. Опасаясь выстрела, – кто их знает, этих бандитов, может, у них и пистолет есть? – я прибавила скорости, хотя и так бежала уже на пределе своих сил. Сердце гулко бухало в груди, я хватала воздух открытым ртом, а душа при каждом шаге синхронно перепрыгивала из одной пятки в другую.

Наконец-то я снова почувствовала под ногами твердую почву – слава богу! Болото осталось позади! За все это время я, боясь потерять темп, ни разу не обернулась и представления не имела, преследуют меня еще или нет. Но вот, упав в очередной раз, я поняла, что если не отдохну, то просто умру.

Я лежала на холодной влажной земле и изо всех сил стискивала зубы, чтобы они не стучали, потому что от промокшей кофты мне было еще холоднее, чем было бы без нее. Я лежала и слушала лес, который начал потихоньку успокаиваться после моего грубого вторжения: послышался шорох ежей в траве, где-то прочирикала птица, ухнул филин, но никаких посторонних звуков не было. «Неужели оторвалась?» – подумала я.

Я села, прислонившись к стволу дерева, и расслабилась, наслаждаясь покоем. Но долго так оставаться было нельзя, и я, кряхтя и охая, встала и попыталась сориентироваться, в какую сторону идти. Оказалось, что я заблудилась. Ко всем моим несчастьям – босая, с ободранными в кровь ногами, замерзшая и голодная – прибавилось еще и это! Пытаться определить в темном лесу, где какая сторона света, я даже не пробовала – не сильна я в этом – и решила идти наугад, потому что не такой уж он и большой, этот лес. Я медленно брела, чувствуя заледеневшими ступнями каждую неровность почвы, каждую веточку, каждую упавшую с сосны иголочку, и сил на то, чтобы хотя бы пошипеть от боли сквозь зубы, у меня уже не было.

Понемногу начало светать, когда я внезапно услышала крик петухов и многоголосый собачий лай – впереди явно была какая-то деревня, и я, немного приободрившись, пошла на звук. Я давно потеряла счет времени, но даже не решилась посмотреть на часы на сотовом, опасаясь, что это расстроит меня еще больше. Я брела и брела, когда увидела впереди слабые огоньки и услышала мычание коров. Это придало мне сил, и я прибавила шагу. Так я вышла к Салтыковке, от которой до нашего кооператива было всего два километра – сущая ерунда, если учесть, сколько я уже набегала за это время.

Шла я исключительно на автопилоте, чуть ли не передвигая ноги руками, и вот он, родной поселок! У меня хватило ума держаться в тени заборов, чтобы не испугать случайно выглянувшего человека своим жутким видом – ведь стало уже довольно светло. Таким манером я почти дошла до своего участка, когда вдруг заметила вышедшего из своей калитки Куркуля, который направился мне навстречу и был явно не в себе. Увидев его перекошенное лицо, я невольно прижалась к забору и просто обмерла от ужаса, когда разглядела в его руке окровавленный топор, вторую руку он прятал за спину. Я изо всех сил вжалась в забор, чтобы стать как можно незаметнее, но Куркуль направился прямо ко мне, ласково говоря на ходу:

– Иди ко мне, моя хорошая! Ну, куда ты спряталась? Не бойся! Иди ко мне! Я тут тебе кое-что приготовил! Ну где же ты, девочка моя! – Тут он остановился, прислушался, а потом зло бросил: – Ах ты дрянь такая! Я к тебе со всей душой, а ты морду воротишь?

Он снова двинулся на меня, и его топор зловеще поблескивал в ранних лучах утреннего солнца.

«Господи! Значит, он точно контуженный! Наверное, у него обострение началось, и он за себя не отвечает! Вот расчленит сейчас меня на мелкие кусочки и своей Заразе скормит. И, главное, даже отвечать за это не будет – что взять с контуженного? – билась в голове паническая мысль. – Но почему именно меня? Я же ему ничего плохого не сделала? А может быть, ему все равно, на ком отыграться, на ком зло сорвать?»

Я уже открыла рот, чтобы позвать на помощь, но тут же зажала его ладонью, и, сев на корточки, сжалась в комок.

Глава 8 Саша. Оскорбительное недоверие

– Ну, слава богу! – пробормотал я, сворачивая на родную улицу дачного кооператива.

Выглядел наш мини-вэн так, словно я на нем форсировал болото, но это неважно – главное, выбрался. Я, конечно, эколог, и сучья с кустарником рубить мне должно быть стыдно и непрофессионально, только пусть сначала наши деятели научатся дороги делать, а потом уже принимают законы об охране зеленых насаждений.

– Твою мать! – невольно вырвалось у меня, и неудивительно: рядом с нашим участком стоял микроавтобус «Скорой помощи» и сновали люди в белых халатах. – Что-то с Марусей!

Быстро подъехав, я выскочил из машины и тут увидел стоявшего с самым скорбным лицом Куркуля, который, хоть меня и не жаловал, потому что я, по его мнению, лоботряс, но тут, вздохнув, сказал:

– Какое горе! Бедная девочка! Ей бы еще жить да жить! Такая молодая! Веселая! Резвая! – и поник головой.

Мои колени дрогнули и подогнулись сами собой, а сердце ухнуло в живот. С трудом глотнув, я откашлялся и собрался было спросить, что произошло с моей женой, но тут увидел в окне нашей веранды Марусю, живую и здоровую. Ноги тут же выпрямились, я откашлялся и с огромным облегчением выдохнул:

– Жива, слава богу!

– Кто? – безучастно спросил Куркуль.

– Моя жена! – чуть не заорал я ему в лицо. – Я же подумал, что вы о ней говорили!

– При чем здесь она? – вяло удивился он. – Я о Терезе говорил.

– А «Скорая» откуда? – обалдел я.

– Я для нее вызвал, – тоскливым тоном пояснил он.

– Но она же не ветеринарная!

– Ну и что? – удивился он. – Теперь за деньги все можно, а я для своей Терезы ничего не пожалею! Ее же какой-то изувер отравить пытался! Подбросили небось что-нибудь вкусненькое, вот она и не удержалась! Она сначала у меня здесь болела, а потом в лес уползла... Уж как я ее там искал! Все облазил! Чем я ее только не подманивал! Даже курицу сегодня утром зарубил и с ней в лес пошел – любит моя Тереза свежатинку! Так она сначала даже не реагировала, девочка моя... А потом ничего, на животе подползла ко мне и скулит... Жалуется, что ей больно! Ну, я ее в охапку и сюда! Врачей для нее вот вызвал!

Я был настолько ошарашен всем случившимся, что даже не нашелся что ему ответить, но тут из калитки вышел врач и сказал:

– Не волнуйтесь, Виктор Петрович! Все будет хорошо! Организм молодой, здоровый, так что все образуется!

– Дай-то бог! Дай-то бог! – вздохнул Куркуль и протянул врачу деньги, которые тот бестрепетно принял.

«Скорая» уехала. Куркуль пошел к себе ухаживать за своей Заразой, и я наконец-то получил возможность попасть на свою дачу. Пока я шел туда, во мне такой волной поднялось яростное возмущение, что я готов был поколотить Марусю, как бубен. Я себе чего только не надумал за эту ночь и утро, а она, как утренняя роза, свежа и благоухает. Ну, я ей сейчас устрою!

Но едва я вошел, как тут же понял, что глубоко заблуждался – вид у жены был тот еще! На лице царапины, коленки сбиты в кровь, как у шаловливого подростка, ступни и кисти тоже в царапинах, а еще в мелких красных точках, на голенях и руках явственно проступают синяки. И главное – вся в зеленке, только лицо пощадила. Я просто остолбенел, но поскольку у меня, как у обычного человека, слова опережают мысль, тут же заорал на нее:

– Ты почему на звонки не отвечала?

Она на миг растерялась – видимо, ожидала, что я немедленно начну хлопотать возле нее, как курица вокруг цыпленка, а потом обиженно заявила:

– Так ты же не звонил!

От такой наглости я даже дар речи потерял.

– Это я тебе не звонил? – преувеличенно вежливо спросил я, когда обрел способность говорить. – Да я тебе вчера весь вечер, полночи и все сегодняшнее утро только и делал, что звонил, а ты была вне зоны доступа. Интересно, где же ты провела такую бурную ночь?

– Если бы ты мне действительно позвонил, то я бы тебе все уже рассказала! – отрезала она.

– Где твой телефон? – потребовал я.

– На столе! – гордо бросила она.

– Тогда подойди и посмотри, сколько у тебя пропущенных звонков, – приказал я.

– Сам посмотри! – получил я в ответ.

– Хорошо! – сквозь стиснутые зубы процедил я.

Я взял со стола телефон, подошел к ней и...

– Маруся! Ты зачем его выключила? – обалдело спросил я.

– Я его не выключала! – отчеканила она.

– Но он же выключен! – настаивал я.

– Этого не может быть! – уже менее уверенно сказала она и взяла телефон. – Саша! – тихим покаянным тоном произнесла она. – Я же хотела его только поставить на режим «Вибро», чтобы он меня не выдал случайным звонком, а получается, что в темноте я его нечаянно выключила. Прости меня, Саша!

– Да ладно уж! – отмахнулся я. – Только учти, что моя ранняя седина будет на твоей совести! Если бы ты только знала, что я пережил за это время! Каких ужасов я себе только не представлял!

– А вот я их наяву пережила! – выразительно сказала она и отвернулась.

Все ясно! Теперь нужно немедленно начать ее утешать и успокаивать, и тогда она смилостивится и расскажет мне, что же с ней произошло.

– Здорово болит? – спросил я и осторожно провел по царапине на ее щеке, приступая к первой лечебной процедуре.

– Уже легче, – буркнула она и чихнула.

– Ты простудилась! – всполошился я и категорично заявил: – Мы с тобой немедленно возвращаемся в Москву, вызываем врача и ближайшую неделю ты будешь, как паинька, лежать в постели и пить чай с малиновым вареньем – не зря же ты его варила.

– Что? – тут же возмутилась она. – В Москву, когда здесь происходят такие события? Ни за что!

– Какие же события здесь происходят? – притворно удивился я. – По-моему, здесь произошло только одно – у Куркуля Зараза заболела, и все! Наконец-то в поселке тишина будет.

– Если бы только это! – горько сказала она.

– Подожди! – попросил я. – Сейчас принесу плед, заверну тебя в него, как маленькую, сделаю крепкий сладкий чай, и ты мне все расскажешь. Хорошо?

– Ладно! – неохотно согласилась она, но я видел, что ее переполняет желание рассказать мне о своих подвигах.

Устроив ее поудобнее с чашкой чая в руке, я приготовился слушать, и она приступила к рассказу:

– Все началось с этих странных дырок в земле на грядках. Сначала я грешила на кротов или еще какую-нибудь животинку, потом подумала, что это ты их наделал...

– Я? – изумился я. – Да ты вспомни, разве я когда-нибудь проявлял хоть какую-нибудь инициативу по отношению к тому, что для тебя свято, то есть к грядкам и прочим насаждениям?

– Теперь я уже знаю, что это не ты, – отмахнулась она.

– Постой! Где эти дырки, как ты их называешь? – спросил я.

– В свекле, в моркови, в луке и в перцах, – тут же ответила она – еще бы ей свое хозяйство не знать!

– Я схожу посмотрю, что это за дырки такие таинственные, – сказала я и вышел во двор.

Я тщательно обследовал все грядки, но ничего не нашел.

– Там ничего нет, – сообщил я, вернувшись, Марусе. – Рассада, правда, ливнем здорово примята, но дырок я не обнаружил.

– Но они там были! – вскинулась она.

– Размокшая земля могла обвалиться и снова засыпать их, – предположил я.

– Пусть так! – нехотя согласилась она и стала рассказывать дальше.

Я слушал ее и только поражался собственной глупости! И я еще боялся, что ее убили?! Как бы не так! Да она бы покушавшегося на нее одной своей энергетикой на больничную койку уложила до конца его жизни! Да на Марусю с ее бешеным характером и неукротимым авантюризмом нужно смирительную рубашку надевать и держать взаперти, для вящей безопасности окружающих.

– Не помню, как я домой добралась! – закончила наконец жена свой рассказ. – У меня от ужаса и холода просто зуб на зуб не попадал. Представляешь? Куркуль на меня с окровавленным топором шел! Как я это выдержала и не заорала, сама не знаю!

– Да это он курицу зарезал, чтобы в лесу Заразу свою приманить, – объяснил я. – Туда-то он и шел, когда ты его увидела.

– Да? – недоверчиво спросила она, и я покивал, хотя и понимал, что разрушаю этим часть ее мифа о собственном героизме. – Пусть! – великодушно согласилась она. – А тогда я вернулась домой и первым делом марганцовки развела и все раны промыла, а потом зеленкой помазала и горячий чай себе сделала, чтобы согреться.

– Надо бы тебе укол от столбняка сделать, – предложил я.

– Ты забыл? – удивилась она. – У меня же прививка на десять лет!

– И то правда! – вспомнив, согласился я. – А вот насчет трупа у нас на участке ты, пожалуй, преувеличиваешь! И убийца, и жертва могли приехать сюда только на машине, потому что после окончания сезона автобус от станции сюда уже не ходит, а только один раз в день до Салтыковки, так что любой новый человек на виду. Значит, не было никакого смысла закапывать его здесь, если можно было довезти до речки и сбросить туда. Или просто на месте труп оставить, и обнаружили бы его только весной, когда отыскать убийц стало бы уже практически невозможно.

– Тогда его Куркуль увидел бы! – возразила она. – Собаки же, говорят, всегда воют при покойнике, и он обязательно обратил бы на это внимание.

– Значит, возвращаемся к первому варианту – утопить труп в реке, – стоял на своем я.

– Как ты не понимаешь? – возмутилась Маруся. – Труп здесь! Когда Хлыщ его...

– Труп? – иронично уточнил я.

– Сашка! – грозно сказала она, и я предпочел сделать вид, что смирился, а она продолжила: – Когда он человека убивал, то еще не знал, что у того здесь что-то спрятано! И теперь он хочет выкопать труп, найти на нем что-то, указывающее на место тайника, открыть его и забрать то, что там лежит! Неужели не понятно?

– Маруся! По-моему, ты что-то напутала или неправильно поняла, – осторожно заметил я, обоснованно предполагая, что у нее немалая температура и этот бред – ее следствие. – А может, тебе это все вообще приснилось?

– И это тоже? – гневно спросила жена, высунув из-под пледа израненную ногу.

– Нет, это объективная реальность, данная тебе в ощущениях, – вынужден был согласиться я и стал рассуждать. – Итак, ты следила за Хлыщом! Он привел тебя на свалку!

– Где сидел вместе с Типом возле костра и разговаривал, а я их подслушивала, – продолжила она.

– Маруся! – укоризненно сказал я. – Хлыщ предлагал нам чертову прорву денег, причем в северо-американских рублях за двухмесячную аренду нашей дачи. Будет он после этого жить на свалке? Да он в Салтыковке мог прекрасно остановиться – мало ли там одиноких людей, которые охотно сдали бы ему комнату, да еще и кормили бы!

– А я тебе говорю, что они там были и возле костра грелись! – упрямо повторила она и потребовала: – Поехали, я тебе все покажу!

– Дорогая, ты сейчас не в том состоянии, чтобы куда-нибудь ехать, – попробовал отговорить ее я, уже понимая, что это тщетно – когда она закусывает удила, спорить с ней бесполезно.

Где-то с час мы искали эту треклятую свалку и все-таки нашли ее.

– Ну, показывай, где они сидели, а где была ты, – потребовал я.

Маруся беспомощно кружила по свалке, говоря извиняющимся тоном:

– Саша! Это было ночью! А ночью все выглядит по-другому!

– Но ведь следы костра должны остаться? Ну и где они? – спрашивал я.

Следов мы так и не нашли и вернулись на дачу. Жена тут же бросилась к своим грядкам.

– Маруся! Умоляю! Оторвись от них хотя бы до тех пор, пока выздоровеешь! – уговаривал ее я.

– Я следы лунок ищу! – ответила она, продолжая изучать землю, и вдруг торжествующе закричала: – Иди сюда!

Поняв, что лучше не сопротивляться, я покорно подошел, и она торжествующе показала мне висевшую на ветке малины красную нить.

– Вот! А Тип был именно в красной куртке! И дырки в земле вертел именно он!

– Вообще-то я тоже видел недалеко отсюда человека в красной куртке, – задумчиво сказал я. – Я из-за него еще в яму попал и еле-еле выбрался!

– Ну вот! Что я говорила! – гордо заявила она.

– Мару-у-уся! – укоризненно протянул я. – А ты знаешь, сколько на свете красных курток? И потом, эту нить могло просто ветром сюда занести, разве нет?

– И отраву Заразе тоже ветром принесло? – язвительно спросила она.

– Спорное утверждение, – заметил я. – Эта скотина могла сама какую-нибудь дрянь съесть. Например, поймала какую-нибудь полудохлую мышь, которая уже успела хватить отравы, вот и отравилась сама. Одним словом, дорогая, давай не будем драматизировать ситуацию. Ты могла просто неправильно понять этих двоих. Главное, что ты жива, и слава богу! И больше я тебя никогда и ни при каких обстоятельствах здесь одну не оставлю! Мало ли что тебе еще в голову взбредет? Вдруг тебе понравится в ночном лесу в догонялки играть? Тогда уж лучше со мной, а не с посторонним мужчиной! – твердо заявил я.

Говоря это, я имел в виду не только опасения за ее жизнь в случае еще одной авантюры, но и высказанные моим внутренним голосом подозрения относительно ее гипотетического участия в пьянках на даче Мажора, которые ни в коем случае не могли быть озвучены. Я обнял ее, и она, благодарно прижавшись ко мне, чихнула от избытка чувств.

Глава 9 Маша. Дуракам везет!

– Да ты же моя хорошая! Да ты же моя сладкая! – приговаривала я, склонившись над грядкой с клубникой. – Как ты у меня за две недели выросла! Скоро цвести начнешь!

Разогнувшись, я потерла поясницу и довольным взглядом окинула свои владения. А что? Вполне ничего! Последствия варварского нашествия на наш участок я благополучно ликвидировала, и его вид теперь радовал глаз. Все это время нас никто не беспокоил и не покушался на мое хозяйство, но почему-то с тех пор я стала крайне подозрительно относиться ко всем окружающим, за исключением мужа, конечно, и у меня появилось стойкое убеждение, что продолжение еще будет. Мне все время чудилось вокруг нашей дачи какое-то странное, но неуловимое взглядом движение, которое я просто нутром чуяла. Сашка надо мной, естественно, смеялся, а я, так же естественно, злилась, что он меня не понимает. Хотя его тоже можно понять – ничего ведь не происходило!

Помотав головой, чтобы отогнать тревожные мысли, я увидела на соседнем участке Куркуля и вежливо с ним поздоровалась. Он же окинул меня хмурым взглядом, отвернулся и ушел в другой конец. Ну вот! Опять он со мной не поздоровался! И с Сашкой тоже перестал! Неужели он подозревает, что это мы покушались на его ненаглядную Заразу? Тогда он точно контуженный! Нужна она нам, как рыбке зонтик! Хотя, откровенно говоря, лаять она могла бы пореже и потише, а то как выздоровела, так и начала опять заливаться по поводу и без.

А справа от нас так же пронзительно заливается Фифа! Ох, хоть бы Жлоб пореже приезжал, тогда ей не с кем будет скандалить. Надоело уже слушать их препирательства! Просто в ушах звенит!

То ли дело наши соседи с третьей стороны, спокойные и приветливые люди, с которыми мы дружим. Жаль только, что приезжают они нечасто, потому что хозяин, бывший начальник районной пожарной части, из-за чего мы с Сашкой прозвали его Пожарным, выйдя в отставку, устроился по своей специальности в одну очень солидную фирму заместителем начальника службы безопасности и возглавлял там теперь все, что относилось к дорогой его сердцу огнеборческой деятельности. Он вообще фанат противопожарного дела и по собственной инициатива периодически обходит все дачи нашего кооператива, проверяя их на предмет возгорания. Их дача – главная достопримечательность нашего поселка, потому что Пожарный в порыве ностальгических чувств пристроил к ней настоящую, хоть и небольшую, пожарную каланчу, не имеющую никакого практического применения. С моей точки зрения, зря он так, мог бы на этом месте теплицу для помидоров и огурцов поставить или хотя бы цветник разбить, но это только его дело – раз так хочется, то пожалуйста! Солнце, во всяком случае, она мне не загораживает, так что никаких претензий у меня к нему нет, зато к его сыну Максиму, он же Мажор, предостаточно! Этот шалопай периодически наведывается сюда, чтобы оторваться со своими друзьями и подружками, и тогда здесь дым стоит столбом, не в прямом, конечно, смысле этого выражения, потому что пожаров – слава богу! – они здесь не устраивали. Кстати, давненько что-то Мажора не было видно. Наверное, родители у него ключи отобрали, и мы с тех пор наслаждаемся тишиной.

Да и вообще, народ у нас в кооперативе неплохой. Пенсионеры живут тут летом постоянно, и у них уже образовалась своя компания, в которую они, однако, Куркуля не приняли – неприятный и нелюдимый он все-таки человек. Внуки самого разного возраста обычно пропадают на речке: мелюзга – днем, а подростки – по вечерам, и тогда там гремит музыка. Работающие же приезжают на выходные и проводят время сообразно своим пристрастиям и увлечениям – кто-то, как я, горбатится над грядками, кто-то релаксирует на природе, а вечером жарит шашлыки и пьет водку. Этих вторых Сашка периодически приводит мне в пример, к чему я уже привыкла и не обращаю внимания.

Покончив с клубникой, я переместилась к перцам и невольно вспомнила зиявшую тут две недели назад дыру в земле. «Вот гад! – тут же подумала. – Чуть было мне будущее лечо не сгубил! Но что же все-таки они тут искали? Если Сашка прав и это не труп, то что? А если это действительно труп, то не вредно ли будет потом есть все то, на что я угробила столько сил и заботы, а оно, оказывается, выросло над ним?» Я поднялась и задумалась. В голове завертелись обрывки мыслей о трупном яде и прочих малоприятных вещах, но тут я услышала шум подъезжающей машины и, решив, что это муж, быстро пошла к калитке, чтобы немедленно выяснить у него, какие могут быть последствия от поедания выросших на трупе овощей – уж он-то должен знать!

Но оказалось, что это Жлоб, который, как обычно, днем приехал к своей Фифе. Расстроившись, что не могу немедленно выяснить этот животрепещущий для меня вопрос, я вернулась к перцам, решив ни в коем случае не забыть спросить у мужа об этом попозже. Я попыталась прикинуть, что еще могут искать на нашем участке Хлыщ с Типом, если не труп, но тут... Тут начался обычный концерт художественной самодеятельности в исполнении моих чертовых соседей. И почему они выбрали местом своих постоянных разборок именно веранду, откуда их голоса разносятся чуть ли не по всему поселку? Солировала, естественно, Фифа!

– Когда ты, наконец, все расскажешь своей жене? – визгливо вопрошала она. – До каких пор я еще буду жить в этом клоповнике, а она в твоей квартире барствовать? Я не могу больше здесь оставаться! Да здесь даже словом перекинуться не с кем! Вокруг одни повернутые на своих огурцах идиоты! Сижу одна целыми днями, как дура! И это вместо того, чтобы культурно проводить свой досуг! Сходить в кино! В салон, в конце концов! Ты мне обещал, что мы с тобой хотя бы в Турцию съездим! Я, идиотка, тебе поверила и даже загранпаспорт получила! И зачем он мне здесь? Это что, заграница? Все! Я уезжаю!

Послышались звуки рыданий, сквозь которые пробивались отдельные слова все в том же духе, и Жлоб, явно не желавший расставаться с такой дешевой любовницей, тут же принялся ее утешать.

– Лорочка! Не нервничай! Все образуется! Ну хочешь, мы с тобой в ресторан сходим? Потанцуем?

Представив себе, как эта оглобля с лицом страдающего хроническим запором верблюда будет танцевать, я чуть не расхохоталась.

– Мне туда идти не в чем! – уже спокойнее возразила Фифа. – Или ты хочешь, чтобы я там в своих потрепанных джинсах сидела, когда все остальные будут разодеты в пух и прах? Ты меня опозорить хочешь?

– И платье новое купим! – явно скрепя сердце заверил ее Жлоб.

– Тогда пошли, – согласилась она и тут же уточнила: – Когда пойдем?

– Завтра, Лорочка! – заверил ее он. – Завтра непременно пойдем!

Тут опять послышался шум подъезжающей машины, на который я уже не бросилась: здесь было интереснее. «Неужели Жлоб действительно расщедрится на ресторан и новое платье?»

Машина, однако, до нас не доехала и остановилась где-то за участком Жлоба, а через некоторое время я услышала вежливый мужской голос.

– Господин Богданов?

– Да, это я, – настороженно ответил Жлоб. – Но кто вы и зачем я вам нужен? Как вы меня вообще нашли?

– Мы представители риэлторской фирмы «Счастливый дом», через которую вы оформляли приобретение этой дачи, – ответил ему тот же мужчина.

– А-а-а! А что случилось? Что-то неправильно оформлено? – всполошился Жлоб.

– Нет-нет! Что вы! Все абсолютно правильно! Просто мы проводили акцию-лотерею, призом в которой является двухнедельная путевка в Египет на Красное море на два лица. Поздравляю вас, вы ее выиграли! Выезд послезавтра рано утром, да там все указано, – радостно поведал ему визитер.

– Вот так внезапно... Послезавтра... – засомневался Жлоб. – Это все так неожиданно!.. А нельзя деньгами?... – он, наверное, хотел спросить «взять» – по-видимому, в нем взяла верх его жлобская сущность, но тут колоколами громкого боя грянул голос Фифы.

– Что?! Деньгами?! – бушевала она. – Я тебе сейчас покажу «деньгами»! Немедленно бери эту путевку! Ты обещал меня на курорт отвезти, вот и вези! Тем более что тебе это бесплатно обойдется! Или ты с женой ехать собрался?!

– Лорочка! Она с детьми и так уже на Кипре! – совершив страшную оплошность, ляпнул Жлоб, и Фифа просто взорвалась:

– Ах, она на Кипре! А я где? Где, я тебя спрашиваю? В этой Тмутаракани? Как ей – так курорт, а как мне – так эти выселки? К дьяволу такую жизнь! Она мне уже осточертела!

– Лорочка! Но моя работа! – попробовал возразить он, но она его и слушать не стала.

– Или ты берешь эту путевки и мы едем в Египет, или я немедленно отправляюсь домой! – категорично заявила она.

– Мы едем! – обреченно сказал Жлоб. – Спасибо вам большое и желаю всяческого процветания вашей фирме.

– А вам приятного отдыха! – пожелал ему мужчина. – И помните, что наша фирма всегда к вашим услугам! Мы подберем нужный вам вариант и оформим все быстро и качественно!

Поняв, что представители фирмы сейчас уйдут, я решила посмотреть на тех, кто раздает людям такие щедрые подарки, и подошла к калитке, но лиц их не разглядела – двое мужчин в хороших костюмах прошли к своей машине спиной ко мне, сели и уехали.

«Везет же людям! – подумала я, вполуха слушая, как Жлоб и Фифа собирают вещи, громогласно обсуждая, что еще нужно будет купить и сделать – им явно хотелось, чтобы о привалившем им счастье знал весь наш поселок.

– Мне нужны новые купальники! – непреклонным тоном вещала Фифа. – Два или даже три! Новые туфли для выхода, шлепанцы на пляж, парочку халатиков, платья! Господи! Да где же я все это куплю в такой глухомани?

– Не беспокойся, Лорочка! Мы с тобой сейчас поедем в Москву, и ты это время до отъезда поживешь в моей гостинице для собак, – пообещал он. – Я дам тебе деньги, и ты завтра все себе купишь!

– Надеюсь, что все удобства в этой твоей гостинице есть? – язвительно спросила она.

– Все удобства, дорогая, у тебя в Египте будут, а душ у меня в гостинице есть – мы же собак купаем. Да тебе же там только две ночи переночевать, – примиряющим тоном сказал Жлоб.

– Ладно уж! – великодушно согласилась она.

– Тогда поехали, если ты уже все собрала, – предложил он, и через некоторое время я услышала, как они отбыли.

«Вот ведь Жлоб! – мысленно хмыкнула я. – Не мог на нормальную гостиницу разориться! Да и даст он ей, наверное, столько, что она только на Черкизовском отовариться и сможет!»

Вернувшись к прерванной прополке, я машинально работала руками, а сама представляла себе эту колоритную парочку на пляже и давилась хохотом – картинка была та еще! И тут я внезапно остановилась и задумалась: «Странно! А почему эти риэлторы приехали именно на дачу Жлоба, а не в офис или домой? Хотя, как я слышала, его гостиница для животных находится аж за Кольцевой, и они, может, не захотели ехать в такую даль. А домой? Так там же нет никого! Жена же с детьми уехала! То-то он последнее время здесь ночует! Ну, тогда понятно, почему они приехали именно сюда – его же нигде больше застать не смогли! Потому-то и выезд послезавтра, что они все это время его искали, – решила я, но тут же возразила самой себе: – Нет! Не получается! Они же могли ему позвонить и предупредить, а то вдруг бы его здесь не было? – И тут я догадалась: – Черт! Сегодня же воскресенье! Когда не надо каждый день ходить на работу, то дни недели начинаешь различать только благодаря телепрограмме. А не позвонили они, наверное, потому, что хотели сюрприз сделать. Вот и все! – Тут я сильно засомневалась: – Но обычно такие вручения проводят в офисе фирмы и приглашают телевидение – это же рекламная акция! Они сами так сказали, а приехали только вдвоем и сюда. Что-то тут не так! – подумала я, а потом до меня дошло: – Так они, скорее всего, решили сделать передачу, когда Жлоб с Фифой вернутся из Египта! Ну, точно! Потому что одно дело – вручить путевку, а как там будет на самом деле – неизвестно, вдруг это окажется беззвездочная гостиница с видом на помойку? А тут – вот тебе счастливая парочка, загоревшая и довольная своим отдыхом, которая будет радостно живописать, в каком отеле они жили, что ели и как купались. А что? Тоже неплохой рекламный ход!»

От этих мыслей меня отвлек звук автомобильного мотора, который оборвался как раз около нашей калитки.

– Ну наконец-то муж соизволил приехать! – пробурчала я, потому что меня переполняло желание поделиться с ним новостями.

Глава 10 Саша. Диверсии и покушения

– Саша! Ты представляешь, как Жлобу и Фифе повезло? – никак не могла успокоиться Маруся, хотя уже рассказала мне все, что сама успела узнать и обдумать.

– Господи! – Я возвел очи горе. – Услышал ты наконец наши молитвы! Неужели здесь хоть на некоторое время установится тишь, гладь и божья благодать? Сам своему счастью не верю!

– Да! – согласилась она. – Жлоб с Фифой будут отдыхать на Красном море, а мы – от них. Они меня уже достали! Если Фифа одна, то музыка или телевизор гремит, если с ним, то скандалят...

– Или они занимаются сексом так, что об этом весь поселок знает, – подхватил я. – Она же орет так, словно ее режут! Думаешь, искренне? – с интересом спросил я.

– Сомневаюсь, – подумав, ответила жена. – Чисто внешне Жлоб не производит впечатления полового гиганта. Скорее она все это изображает, чтобы доказать ему, какой он необыкновенный мужчина. Лично у меня он ничего, кроме отвращения, не вызывает. Да окажись я с ним вдвоем на необитаемом острове и знай, что больше никогда ни одного мужчину не увижу, то и тогда послала бы его подальше.

– А еще Мажора с его компанией давно нет, так что тишина и покой нам обеспечены, – заметил я.

– Если бы еще и Куркуль куда-нибудь съехал, то моему счастью не было бы предела, – добавила Маруся.

– Но счастья на свете нет! – уверенно заявил я, и она удивленно на меня уставилась. – Да ты в окно посмотри!

Она быстро обернулась и взбесилась так, что даже мне стало страшно.

– Я сейчас их в мелкую крошку порублю! – громовым голосом взревела Маруся.

Она выскочила во двор, а я вышел следом. Маруся бросилась выгонять из огорода кур Куркуля, которые нагло топтались на ее любовно лелеемых грядках.

– Кыш отсюда, проклятые! Пошли прочь! – орала она на них и махала руками, а они заполошно метались, сминая хрупкие ростки, и оглушительно кудахтали.

Услышав, что кто-то покушается на хозяйское добро, на соседнем участке, оглушительно лая, начала метаться Зараза, прямо-таки бросаясь на забор, который даже прогибался от ее яростного напора. Я видел, что самым обидным для моей жены было то, что она не могла добраться до пеструшек, потому что еще больше потоптала бы грядки, и от этого еще больше злилась. Но вот эти паразитки бросились к забору и, оставляя на земле перья, скрылись в дырке под забором, которую там подкопали.

Тут появился сам Куркуль и с места в карьер начал предъявлять Марусе претензии, что она пугает его живность. На минуту мы с ней опешили от такой наглости, а потом жена сказала ему самым зловещим тоном, который только был у нее в арсенале:

– Вот что, Виктор Петрович! Если я обнаружу на своем участке еще хоть одну вашу хохлатку, то твердо обещаю вам, что она тут же пойдет нам с мужем в суп!

– Только попробуйте! По закону ответите! – взъярился он.

– А я на вас напишу жалобу в правление кооператива, и решением общего собрания заставят прикрыть ваше птицеводство! – пригрозила она.

– Права они такого не имеют! – огрызнулся он и, пересчитав своих питомиц, погнал их подальше от нашего забора.

Бушевавшая в Марусе ярость требовала выхода, и, когда она повернулась ко мне, я тут же понял, что стану следующей жертвой ее темперамента.

– Пока ты не заделаешь все до единой дырки под забором, я тебе пить не дам, есть не дам и разговаривать не буду! – отчеканила она и скрылась в доме.

Что мне оставалось делать? Я покорно взял лопату и пошел заниматься землеустроительными работами. Дырок оказалось даже несколько, и я самым тщательным образом засыпал их землей, а потом старательно прихлопнул лопатой, чтобы земля утрамбовалась. Я уже нес лопату в сарай, чтобы потом пойти и отчитаться перед супругой о выполненной работе, как вдруг услышал треск. Быстро обернувшись, увидел, что грузовая тентовая «Газель» задела наш забор так, что один из его пролетов даже провис внутрь двора, но отреагировать не успел, потому что из дома разъяренной фурией вылетела Маруся и во весь голос заорала:

– Идиоты! Вы каким местом смотрите, когда едете? Пьяные, что ли? Вы мне весь забор снесли! А ну чините немедленно!

– Да пошла ты! – получила она в ответ.

Жена повернулась ко мне, и я понял, что если немедленно не отреагирую, то мне придется худо. Вообще-то я не любитель подобных разборок, но выбора у меня не было. Я вышел с участка и с удивлением увидел, что «Газель» остановилась возле дачи Жлоба и водитель с рабочим, оба в фирменных спецовках с надписью «Стройтрест», откинув тент, собираются сгружать на его участок доски и бревна.

– Мужики, вы чего творите? – спросил я, подходя. – Неужели нельзя было поаккуратнее проехать? Вы же нам забор снесли!

– Ничего! Починишь! – отмахнулся от меня водитель, а рабочий добавил:

– Ты, мужик, не выступай! Я не первый год работаю и знаю, какой ширины должен быть проезд между дачами! Там нормальный грузовик спокойно проходит, не говоря уж о такой машине, – он хлопнул по борту «Газель». – В других местах мы ничего не цепляем, потому что там нормальные люди живут и лишку себе за счет проезда не отхватывают! А вы сколько себе прирезали?

Ответить мне на это было нечего, и я заткнулся.

– Молчишь? – спросил рабочий. – Вот и иди отсюда! Ты лось здоровый! Сам починишь!

Я стоял дурак дураком, а они, не обращая на меня внимания, начали выгружать стройматериалы на участок Жлоба. Я там еще немного потоптался, сам не зная зачем, а потом вернулся на дачу несолоно хлебавши. Маруся, оказывается, все это время стояла возле калитки и слышала наш разговор. Она встретила меня уничижительным взглядом и гневно процедила:

– А вот Куркуль со Жлобом этим паразитам такого никогда не спустили бы! И я еще думала, что у моего мужа есть характер? Так заблуждаться и столько лет? Нет, ну где были мои глаза?

– Маруся! Но ведь мы же действительно прирезали себе почти метр, – примиряюще сказал я.

– Раз-маз-ня! – отчеканила она и, резко повернувшись, пошла в дом.

«Все ясно! Спать сегодня придется на веранде!» – грустно подумал я, глядя ей вслед, вздохнул и пошел чинить забор.

Глава 11 Маша. Что-то начинает проясняться

Во мне бушевала такая ярость, что ей нужно было немедленно дать выход, пока она не задушила меня. И способ для этого был только один: заняться рассадой кабачков, которую следовало пересадить в грунт, хотя я планировала сделать это завтра. Я с остервенением втыкала маленькую лопаточку в землю, чтобы выкопать ямку, так, словно передо мной был мой лютый враг вроде Куркуля, а сама мысленно скандалила с мужем.

«Тюфяк! Да будь я мужчиной, я бы заставила этих нахалов самих забор починить! Господи! И столько лет думала, что я за ним, как за каменной стеной! Да это он за моей спиной прячется! Я вкалываю, как каторжная, и на работе, и дома, и на даче, а он? Эксперт-эколог он, видите ли! Лежит на диване и ждет, когда к нему заказчики придут! Нет чтобы самому поискать! – Тут мне стало стыдно, потому что Сашка зарабатывал на своих экспертизах гораздо больше меня, но длилось это недолго, и я переключилась на его хозяйственные качества. – Лентяй! Никогда в жизни за собой чашки не вымыл! Мебель пропылесосить не допросишься! В магазин сходить – для него проблема мирового масштаба! – Тут я вспомнила, что сама отучила мужа делать покупки, потому что всегда упрекала его, что он принес не то, что требовалось, но, правда, охотно это ела. – Кошмар! Эдак я скоро додумаюсь до того, что сама во всем виновата! Кстати, а чем он занят? Стука вроде бы больше не слышно».

Скосив глаза, я посмотрела в сторону и увидела, что мой благоверный топчется неподалеку, явно ища способ помириться. Он, наверное, почувствовал мой взгляд, потому что робко спросил:

– Может, тебе помочь надо?

– Иди отдыхай! Ты и так уже перетрудился! – издевательским тоном сказала я, хотя на самом деле мне его стало жалко – у него был такой виноватый вид. – Сам же говорил, что сельское хозяйство не для тебя.

– А я на подсобных работах, – предложил он.

«Помиримся мы, и никуда я не денусь – я же его люблю! – подумала я. – Только не сразу, а немного погодя, чтобы он свою вину прочувствовал. Хотя! Разве это его вина, что он не хам? Он просто интеллигентный человек. Да и я хороша! Чего разбушевалась? Можно подумать, что я его первый раз вижу. „Бачили оченьки, шо куповали!“

Тут моя лопатка звякнула, попав во что-то металлическое, и я от удивления замерла – не первый год здесь грядку делаю, и не было там ничего такого. Я ткнула лопаткой в землю еще пару раз и получила в ответ стук металла о металл. Немного поковырявшись в земле, я вытащила на свет божий облепленную землей тяжелую массивную вилку с каким-то очень вычурным черенком. Муж тут же оказался рядом и начал внимательно ее рассматривать.

– Дай-ка мне! – попросил он и, взяв ее, счистил землю – вилка оказалась совершенно черной. – Очень интересно! – задумчиво сказал он – свое предложение помочь он мгновенно забыл. – Она явно старинная!

Он пошел в дом, а я поторопилась за ним – не сбегут же мои кабачки, в конце концов. Сашка взял какую-то старую газету, расстелил ее на столе и поскоблил вилку нашим ножом – в этом месте она тут же засияла.

– Маруся! Как бы она не серебряная! – воскликнул он.

– Ну, тебе виднее – ты же в этом лучше разбираешься, – ответила я, с улыбкой глядя на него.

А он в этот момент напоминал ребенка, только что получившего новую и очень интересную игрушку: глаза сияли, он глупо-счастливо улыбался и был радостно оживлен.

– Сейчас я ее почищу, и мы посмотрим, – пообещал он.

Сашка принес сырую картофелину, разрезал ее и начал тереть вилку. «Господи! Как же мало нужно мужчине для счастья! Любимое дело в руках – и он уже на седьмом небе!» – усмехнулась я.

– Саша! Я пойду дальше трудиться, а ты мне потом покажи, что у тебя получилось, – попросила я.

– Ага! – отозвался мой муж, не отрываясь от своего занятия, и я, еще раз усмехнувшись, вышла в сад.

Где-то через час он выскочил на крыльцо и закричал:

– Маруся! Смотри, какая красота!

Я подбежала к нему и взяла в руки вилку, которая теперь ярко сияла на солнце.

– Она действительно серебряная, – радостно сообщил мне Сашка. – И проба есть! А еще вензель и герб!

– Интересно, откуда она здесь? – спросила я и предположила: – Наверное, какие-нибудь великосветские господа тут пикник устраивали и потеряли.

– Ну ты и сказала! – удивленно воскликнул муж. – Ты столько лет в этой земле ковыряешься, что нашла бы ее намного раньше, если бы до тебя ее не нашли твои родители.

– Но раз она была такая черная, то и пролежала там немало, – возразила я.

– А! – отмахнулся он. – Серебро быстро окисляется!

– Интересно, а кому она принадлежала? – спросила я.

– В Интернете это можно очень быстро и легко узнать, – пожал плечами Сашка, и мы пошли в дом.

Через мобильный он вошел в Интернет и сообщил мне:

– Это герб дворянского рода Яхонт-Изумрудовых... Погоди-погоди! – спохватился он. – Так этот Драгоценный здесь и жил! Маруся, ты помнишь, как твоя мама говорила нам, что крестьяне здесь раньше все его поминали и звали при этом Антихристом?

– Ну, помню! – еще не понимая, в чем дело, подтвердила я.

– Так вот! В тот вечер, когда ты сюда одна с Мажором вернулась, а потом очень тесно общалась с природой, по телевизору была передача как раз о нем, то есть об Антипадисте Доримедонтовиче Яхонт-Изумрудове, которого крестьяне и звали Антихристом. Я ведь тебе и позвонил тогда в первый раз потому, что у меня уже бокс начинался, и я хотел, чтобы ты ее досмотрела, а потом мне пересказала.

– Так в чем же все-таки дело? – даже поерзав от нетерпения, спросила я.

– А в том, что он считался чернокнижником, спиритом, некромантом и всем в этом духе. Проводил спиритические сеансы, ставил какие-то непонятные опыты, по вечерам и по ночам из его дома какие-то дикие вопли раздавались...

– Неужели неприкаянные души невинно убиенных младенцев вопили о мщении? – усмехнулась я.

– Теперь этого уже никто не узнает, но именно за все его художества крестьяне не только звали его Антихристом, но и сразу же после революции сожгли вместе с домом к чертовой бабушке! А там были какие-то химикаты, которые взорвались, и от дома ничего не осталось! – закончил Сашка.

– А дом его стоял на месте именно нашего участка, – как бы безучастно сказала я.

Сашка на миг оторопел, а потом удивленно спросил:

– Ты откуда об этом знаешь?

– Из разговора Хлыща и Типа, – пояснила я. – Тип тогда спросил, точно ли нужно искать на этом месте, и Хлыщ ответил, что он все точно вычислил. Теперь-то я понимаю, почему маме с папой пришлось вывозить отсюда столько кирпичных обломков.

– Значит, и дырки в земле тебе тоже не почудились, – медленно сказал муж.

– Да я в одну из них чуть не провалилась! – воскликнула я.

– Тогда получается, что Тип, сделав эти дырки в земле, поднял наверх почву снизу, где и оказалась эта вилка. Потом прошел ливень, земля размокла, и она под собственной тяжестью ушла обратно. Как бы там ни было, она пролежала в земле девяносто лет, и, если бы не этот Тип, пролежала бы еще столько же!

– Значит, именно это они тут и ищут! – уверенно заявила я.

– И явно не вилки-ложки-поварешки, пусть и серебряные. Видимо, здесь есть что-то намного более ценное, раз Хлыщ так стремился на наш участок попасть и такие деньги предлагал! А ну-ка подожди, я сейчас в Интернете посмотрю!

Но сколько он ни шарил в поисках нужной информации, так ничего и не нашел. Отвалившись от компьютера, он спросил меня:

– Как он там сказал? Хлыщ этот?

– Дословно не помню, но что-то вроде того, что это точно здесь и он никуда ничего не перепрятывал, прежде чем погиб, – ответила я и, не удержавшись, подколола его: – А ведь я тебе говорила, что не просто так у нас на участке эти дырки появились! И про красную куртку ты мне не поверил! Теперь-то хоть понимаешь, что я была права?

Я торжествующе посмотрела на мужа и увидела, что он меня не слушает, а пристально смотрит на засыпанную грязью газету на столе и напряженно о чем-то думает. Посмотрев на газету, я увидела, что это наша «районка» под названием «Боровчанин», причем чуть ли не за прошлый год.

– Саша! Ты чего? – позвала я мужа.

– Я? – очнувшись от своих мыслей, спросил он. – Я ничего, Маруся! Я в порядке! Сейчас сгоняю кое-куда и, может быть, выясню что-то полезное.

– Ты чего задумал? – всполошилась я. – Куда собрался?

– Не волнуйся, дорогая! Я только в Боровск и скоро вернусь, а в случае чего позвоню!

– Вот только без этого! – невольно воскликнула я. – У нас с тобой с телефонной связью не очень хорошо получается!

– Да-да! – покивал он мне, и я поняла, что он меня даже не слышал.

Сашка зачем-то стряхнул с газеты грязь в ведро, а ее забрал с собой, прыгнул в машину и умчался, а я смотрела ему вслед и пыталась понять, что же он собирается делать.

Глава 12 Саша. О пользе старых газет независимо от года издания

По дороге в райцентр я еще раз посмотрел в старой и грязной теперь боровской газете заметку о том, что в помещении районной библиотеки прошло очередное заседание местного общества краеведов-любителей под руководством его председателя, а по роду своей основной деятельности главного редактора местной газеты «Боровчанин» Геннадия Титова, к которому я сейчас и держал путь.

Редакция газеты располагалась в одной небольшой комнате, где кроме невысокого щуплого парнишки лет двадцати пяти, ожесточенно правившего что-то на допотопном компьютере, была только молоденькая девушка никак не старше восемнадцати лет, которая что-то писала, а сама украдкой поглядывала в сторону Титова влюбленным взглядом.

– Здравствуйте! – сказал я, входя. – Как мне увидеть господина Титова?

– Это я, а что? – оторвался от своего занятия парень.

– Видите ли, я живу на даче недалеко от Салтыковки и недели две назад видел по телевизору передачу о наших местах, а в частности о Яхонт-Изумрудове, – начал было я, и Титов понятливо покивал головой.

– Я ее тоже видел! А еще эту фикстулю – приходила она ко мне. Показал я ей кое-что, рассказал, а она уже из этого передачу слепила. Знал бы я, что из этого выйдет, выгнал бы эту так называемую журналюшку к еловой бабуле!

– Что же вы сами не выступаете с такими передачами? Вы же знаете гораздо больше! – удивился я. – Да и получилось бы у вас гораздо интереснее, по крайней мере не оговаривались бы чуть ли не через слово.

– А у меня папика нет, который бы меня двигал! – усмехнулся он. – Неужели с первого взгляда не понятно, что девица эта не сама на телевидение пробилась, а ее за ручку привели. Она же и двигается словно вся на шарнирах, как Буратино, и в тексте путалась, а уж читала его таким тоном, словно отчетный доклад на собрании районного актива.

– Вообще-то похоже, – улыбнулся я, вспомнив ту журналистку.

– Так чего же вам от меня надо? – спросил Титов.

– Понимаете, я сам являюсь членом областного общества краеведов. – Тут я достал из барсетки и предъявил ему членский билет. – И тоже интересуюсь подобными вещами. Моя жена постоянно на грядках поклоны бьет...

– Грядки – это святое! – перебив меня, рассмеялся он. – Моя мама там тоже от зари до зари торчит и упаси бог ее отвлечь – беды не оберешься! Только здесь и спасаюсь от принудработ!

– Не могли бы вы поговорить со мной об этом странном человеке, чтобы я мог себя хоть чем-то занять? А то я уже осатанел от безделья! – попросил я.

– Все понял, но извини, старый, у меня сейчас запарка, – по-свойски ответил парень. – Приходи часа через два, а лучше три, тогда и поболтаем. А пока сходи в наш краеведческий музей... – предложил он, но тут же поправился: – Хотя! Не стоит! Туда потом! – махнул рукой он и объяснил: – Там о Яхонт-Изумрудове практически ничего нет, одна только фотография есть – дом-то сгорел, и ничего не осталось. Лучше наведайся в нашу районную библиотеку и попроси подшивку нашей дореволюционной уездной газеты – уверен, что найдешь там массу любопытного, а потом мы с тобой это обсудим – ты ведь уже хоть до некоторой степени будешь в теме. А потом и в музей вместе сходим. Годится?

– А ты не уйдешь? – тоже переходя на «ты», спросил я.

– Если бы! – вздохнул он. – Мне тут еще два опуса править надо, так что я здесь до вечера.

Районная библиотека, как ей и положено, находилась на центральной площади Боровска, и идти до нее было минуты три, не больше. Около входа я увидел «Ниву» Куркуля, а войдя внутрь, и его самого. Он сидел над подшивкой местных газет, которые постоянно печатали как «Лунный календарь садовода», так и прочие полезные советы, и старательно выписывал оттуда что-то остро ему необходимое для своей куркульской деятельности: то ли о прививке деревьев, то ли об удобрениях – бог его ведает. Я предупредительно с ним поздоровался и в ответ удостоился еле заметного кивка – ну и черт с тобой!

Я заказал у библиотекарши подшивку газеты «Голос Боровска» и приготовился ждать, но она принесла их неожиданно быстро. Заметив мое удивление, пояснила:

– Наши краеведы ее часто берут, вот и не убираю далеко.

Удобно устроившись за довольно шатким столом, я с головой погрузился в дореволюционную жизнь российской глубинки. Чего там только не было! С огромным интересом я читал рекламу новейших корсетов прямо из Парижа, средства для придания усам особого блеска и ухоженности, самого надежного в мире «Персидского порошка» от клопов, а также объявление о снижении цен на продукцию шляпной мастерской госпожи Терентьевой, небольшую заметку о драке пьяных извозчиков около заведения мадам Артамоновой – вероятно, это был бордель – и все в том же духе. Очень скоро поняв, что если буду читать все подряд, то проведу в библиотеке несколько ближайших суток, я начал смотреть газеты, ориентируясь по заголовкам статей, и был за это вознагражден. Сначала мне попалось интервью местного репортера Миловидова с настоятелем церкви святого Николая Чудотворца отцом Василием, где священник метал в Яхонт-Изумрудова громы и молнии и предрекал все возможные кары земные и небесные за его приверженность чернокнижию и безбожию. Прошелся он также и по поводу проводившихся в доме этого господина сеансов спиритизма, что являлось делом категорически не богоугодным. Потом я нашел статью того же Миловидова о финансовых махинациях Яхонт-Изумрудова. Уж неизвестно, откуда этому репортеру стало все известно, но, оказывается, Антихрист владел коллекцией редчайших античных монет, с которой никак не желал расставаться, чтобы рассчитаться с многочисленными долгами, образовавшимися в результате его алхимических опытов, требовавших особого оборудования и химикатов. Зато он весьма охотно брал кредиты под залог этой коллекции и умудрился сделать это сразу аж в трех местах. Разразился страшный скандал, и Яхонт-Изумрудов вынужден был погасить два кредита, совершенно неизвестно откуда взявшимися деньгами.

Прочитав это, я невольно хмыкнул:

– Ну и жук! – И тут почувствовал у себя за спиной какое-то движение.

Я быстро обернулся и увидел, что сзади меня стоял Куркуль и заглядывал мне через плечо. Встретив мой взгляд, он сделал вид, что тут совсем ни при чем, и вернулся на свое место, а я, поудивлявшись его интересу к краеведению, стал смотреть газеты дальше.

Видимо, Миловидов почему-то очень сильно недолюбливал этого спирита и цеплялся к нему, как репей к собачьему хвосту, потому что еще в одной газете я нашел статью, основанную на словах свидетеля, который лично присутствовал на спиритическом сеансе в доме Яхонт-Изумрудова и отзывался потом о нем крайне неодобрительно, обвиняя Антипадиста Доримедонтовича в поверхностном знании этого дела: и стол был не такой, и блюдце, и руки не такие.

Потом было много газет, где имя Яхонт-Изумрудова не упоминалось, и наконец-то почти в конце, а если точнее, то в самом начале подшивки, потому что в ней были собраны в хронологическом порядке все уцелевшие к нашему времени газеты, несмотря на год издания, я нашел заметку без подписи, озаглавленную: «К нам пришла цивилизация», и она привлекла мое самое пристальное внимание. В ней говорилось о том, что в 1898 году господин Яхонт-Изумрудов, опасаясь за сохранность своей коллекции, не только провел в дом телефонную линию и сделал тревожную кнопку вызова полиции, но и заказал в Ревельской фирме «Бромбенблюхер и компания» самый современный несгораемый сейф для хранения этой самой коллекции, который и был установлен в подвале его дома. Рядом с заметкой публиковалась реклама этой торговой фирмы по производству и установке несгораемых сейфов. Заметка была явно заказная, потому что и в то время торговый люд рекламой не пренебрегал.

«Теперь мне все понятно! – подумал я. – Дом подожгли, а потом в нем взорвались химикаты Антихриста для проведения алхимических опытов, и здание сровняло с землей, а вот монеты находились в подвале, да к тому же в несгораемом сейфе, а следовательно, не пострадали и лежат там себе до сих пор. Скорее всего их-то Хлыщ со своим сообщником и ищут! Потому что больше вроде бы нечего! Но... Я ведь не все знаю! Может быть, есть еще что-то, и об этом мне расскажет Титов».

Я вернул подшивку и вышел на улицу. Проходя мимо библиотеки в сторону редакции, я мельком глянул на окна и увидел, что Куркуль стоит напротив библиотекарши, а на столе перед ним лежит подшивка газет, которую я только что сдал. «Зря старается! – мысленно хмыкнул я. – Об удобрениях, рассаде и всем прочем там ничего нет!»

Вернувшись в редакцию, я застал Геннадия, наслаждавшегося заслуженным отдыхом. Откинувшись в кресле, он глубокомысленно курил трубку, явно подражая матерым редакционным зубрам из какой-нибудь центральной газеты. Увидев меня, он радушно показал на стул напротив и распорядился:

– Настюня! Сваргань нам кофейку!

– Сейчас, Геночка! – заторопилась она.

Кофе был, естественно, дешевый и отдавал кислым, но я стоически терпел – не кофе же пить пришел я сюда.

– Ну, как тебе наш Антихрист? – с интересом спросил он.

– Судя по газетным статьям, первостепенный проходимец, а уж как там на самом деле, я не знаю, – ответил я. – Очевидцев, как я понимаю, не сохранилось.

– Но память о нем в народе жива! – сказал Титов и даже указательный палец воздел, чтобы привлечь внимание к своим словам. – Мои предшественники в свое время многих о нем в Салтыковке расспрашивали. Можно сказать только одно: человек был неординарный. Спиритизм, алхимические опыты, игра на геликоне...

– На геликоне? – переспросил я. – Это, случайно, не его звуки в ночи окрестные крестьяне принимали за крики невинно загубленных душ?

– Скорее всего, – согласился Гена. – Естественно, что необразованные крестьяне не могли знать, что это звуки музыкального духового инструмента, и принимали их за черт-те что.

– Слушай, давай о нем с самого начала! – попросил я.

– Извольте, сударь! – усмехнулся он. – Род Яхонт-Изумрудовых был старинным, но неприметным. В глаза не лезли, ко двору его императорского величества пробиться не старались, а жили себе тихонько и в ус не дули.

– По принципу: «Минуй нас пуще всех печалей...» – понятливо кивнул я.

– Вот именно! – подтвердил он. – Были они не скажу чтобы очень, но довольно богаты, во всяком случае, имений у них в Подмосковье было несколько.

– Включая и то, что возле Салтыковки, – дополнил я, но Титов укоризненно покачал головой.

– Не спеши! И до него дойду, – и продолжил: – Мы докопались только до деда Антипадиста Варфсония Аполлинарьевича, который жил в Стародубском уезде. У него было несколько детей, и младшим, а поэтому, вероятно, и самым любимым, был Доримедонт. Но он рано умер – простудился на зимней охоте, потом воспаление легких, и преставился, оставив молодую жену и маленького сына Антипадиста. Вдовушка погоревала да и вышла снова замуж, но вот сына ей Варфсоний не отдал! При себе оставил и воспитывал. Этот дедушка был человеком дальновидным и всех своих остальных детей выделил при жизни...

– Чтобы его единственным наследником стал Антипадист, – догадался я.

– Да! – кивнул Гена. – Занимался он внуком вплотную и даже отправил его учиться в Сорбонну!

– Даже так? – удивился я.

– Ага! Вероятно, он возлагал на него большие надежды или просто решил, что пора их роду выходить из тени на свет божий и занять в нем достойное место, а уж как там было на самом деле, никто не знает, – развел руками Титов.

– Скорее всего, он его очень любил, а может, просто поддался модным веяниям, – заметил я.

– Все может быть! – пожал плечами Гена. – Да вот только Антипадистушка заразился во Франции спиритизмом, а попутно и всей прочей ерундой вроде алхимии, чернокнижия и тэ дэ и тэ пэ. Прослышав об этом, разгневанный дедушка вернул его в Россию, но было уже поздно – его внук просто свихнулся на этой почве. Довольно скоро Варфсоний скончался. Оставшись сам себе хозяином, и к тому же с солидным капиталом, Антипадист предался своему увлечению целиком. И в результате такой вот ненаучной деятельности он за несколько лет спустил все свое немалое наследство, что отвратило от него всех его родственников, и они разорвали с ним отношения.

– А эта усадьба? – удивился я.

– Так «Отрада», как она называлась до революции, принадлежала младшей сестре его деда. Старушка она была одинокая, детей не имела, вот и завещала ее внучатому племяннику. Так что в наших краях Яхонт-Изумрудов появился в 1897 году, когда она преставилась, и было ему тогда немногим более тридцати лет. Уездные барышни тут же сделали на него стойку, но он был неприступен. – Тут Геннадий пояснил: – Красив он был необыкновенно! Вот увидишь в музее его фотографию и сам убедишься! Хрупкий голубоглазый блондин всегда в черном!

– Эдакий разочаровавшийся в жизни и романтически настроенный байроновский херувимчик от алхимии, – хмыкнул я.

– Что-то вроде! – подтвердил Титов и стал рассказывать дальше. – Прежде в доме было не протолкнуться от приживалок и прочей прислуги дамского пола, но с появлением Антипадиста они разбежались кто куда. Часть осела в Салтыковке и других окрестных деревнях, часть в Боровске, а Яхонт-Изумрудов остался в доме с одним только слугой, который с ним и приехал, и стал един в одном лице: и за повара, и за лакея, и за кучера, и так далее! И тут!.. – Титов интригующе замолчал.

– Ну не томи уж! – попросил я.

– И тут по городу поползли слухи о его спиритических сеансах и занятиях алхимией, – пояснил Геннадий.

– Что еще добавило ему загадочности и привлекательности в глазах уездных дам! – закончил я.

– Щас! – усмехнулся Титов. – Если бы за ним только этот грех числился, то еще ничего. Но! От разбежавшихся женщин все узнали, что Антипадист спит в одной постели со своим слугой, эдаким здоровущим детиной самого подлого происхождения!

– Значит, он во Франции не только спиритизмом заразился, но еще и в «голубизну» ударился, – понял я.

– Так точно! Естественно, что после этого все двери перед Антипадистом были закрыты, и он превратился в изгоя! – почему-то торжественно заявил Геннадий.

– Ну, теперь мне понятно, почему Миловидов его так невзлюбил, – усмехнулся я. – Эдакий рупор совести и выразитель взглядов широких слоев общества!

– Кроме того, этот репортер был очень верующим человеком, вот и не одобрял, – заступился за своего древнего коллегу Гена.

– Но журналистка говорила, что к нему такие люди приезжали! Шуваловы, Репнины, Юсуповы! – напомнил ему я.

– Приврала для красного словца! – отмахнулся он. – Простоват он был для них! Не стали бы они до него опускаться и из Санкт-Петербурга в нашу глухомань ехать! У них и в столице своих спиритов хватало, причем из самого высшего общества.

– А что там с его финансовыми махинациями? – поинтересовался я. – Как ты думаешь, он смог расплатиться с теми двумя кредитами, что обманом взял?

– Понимаешь, к нему разные люди из Москвы шастали, бывали и очень богатые, хотя и незнатные, из купцов и тому подобное – спиритизмом же тогда многие увлекались. Он им свою коллекцию демонстрировал, а потом деньги в долг просил. А как не дать, когда человек таким сокровищем владеет? Вот он у одних любителей потустороннего, какой-нибудь купчихи, которая дух своего покойного мужа вызывала, занимал, а с другими этими деньгами расплачивался, но и у него кое-что оседало, – объяснил Гена.

– А что это за коллекция там упоминается? – спросил я.

– Так она во всем мире была известна! Самое полное собрание античных монет! – выразительно сказал он.

– И как она к Антипадисту попала? – удивился я. – Он же только транжирить умел.

– О, это отдельная история! Вообще-то эта коллекция хранилась в итальянском роду графов Кастельяно, очень богатом и знатном. А Варфсоний, когда женился, поехал в свадебное путешествие именно в Италию и вернулся домой с этой коллекцией. Как она ему досталась – неизвестно! То ли в карты выиграл, то ли получил в виде извинения за то, что граф пытался приударить за молодой женой Варфсония – а она красавица была редкостная! Если поедешь в Стародубск, то обязательно загляни там в краеведческий музей – у них ее портрет есть.

– Обязательно! – охотно заверил его я, хотя на самом деле мне было совсем не до красоты этой женщины.

– Короче! – продолжил Гена. – Как бы там ни было, но Варфсоний привез коллекцию в Россию.

– Экспертиза была? – с интересом спросил я.

– А как же! – воскликнул Титов. – Я же тебе говорил, что Варфсоний Аполлинарьевич был человеком деловым и очень дальновидным. Достоверно известно, что она была оценена в двадцать тысяч золотых царских рублей.

– Сколько же на наши деньги будет? – с неподдельным интересом спросил я.

– Это, старый, сумма с таким количеством нулей, что их считать устанешь, – отмахнулся он.

– Значит, Антипадист ее унаследовал, но не продал даже тогда, когда у него все деньги кончились, и с собой сюда привез, раз специально для нее сейф заказал? – с замиранием сердца спросил я.

– Да! К нему неоднократно обращались с просьбой продать эту коллекцию, но он всегда отказывался и говорил, что дед взял с него клятву никогда с ней не расставаться, – пояснил Гена.

– Странно, все наследство пустил коту под хвост, а это пожалел, – удивился я. – Как ты думаешь, Гена, почему Яхонт-Изумрудов не продал свои монеты? – спросил я. – Жил бы себе припеваючи – много ли одному... Ну, пусть даже ему с любовником надо было?

– Понимаешь, старый, деньги имеют поганую особенность кончаться! И подо что же он тогда стал бы их занимать? – в свою очередь спросил Гена. – Узнав, что он продал коллекцию, а это обязательно стало бы известно – вещь-то редчайшая, ему бы больше никто и гроша не дал! Да и на случай крайних обстоятельств, если бы вдруг бежать пришлось? Ссыпал их в кошелек – и вся недолга! Кто там будет на границе разбираться, что у тебя среди мелочи болтается? Нет! Он мудро поступил, что не продал ее!

– Но кому бы он сам ее оставил, если не был женат? – удивился я. – Он же со всеми своими родственниками отношения разорвал!

– Тайна, покрытая мраком! – зловещим тоном произнес Титов. – Во всяком случае, никто из родственников к нему никогда не приезжал, но... Это то, что знаем мы сейчас, а как там было на самом деле – бог ведает! Может быть, он с ними где-то на нейтральной территории и встречался. Как бы там ни было, но в январе 18-го крестьяне подожгли его дом, и тот взорвался! Вот и получилось, что Антипадист сдержал данную деду клятву никогда не расставаться с этой коллекцией, и она сгинула вместе с ним! Ты ведь уже знаешь, что он сгорел вместе со своим домом?

– Да! Журналюшка говорила об этом по телевизору, – подтвердил я. – И что? Никто и никогда не пытался найти эти монеты?

– Так все окрестные жители считали это место проклятым и ни за что туда не пошли бы даже для того, чтобы попытаться чем-нибудь поживиться, – ответил Гена.

– Интересно, что можно было найти там после взрыва? – усмехнулся я. – Но, наверное, те, кто побойчее из соседних деревень, не побрезговали и что-нибудь металлическое прихватили: кастрюли там... Прочую утварь!

– Да ты что! – воскликнул он. – Там на развалинах дома даже и дети не играли! И потом, тогда у нас в районном музее хоть что-нибудь было бы оттуда, а там ничего, кроме фотографии, нет, – возразил он.

– А затем, когда народ немного успокоился? – не унимался я.

– Старый, тогда не до раскопок было! – отмахнулся он. – Гражданская война! Сталинщина! Потом вся страна начала дружно строить социализм! Затем Великая Отечественная война! Так что людям было не до наследия проклятого прошлого! А потом, знаешь, годы и непогоды как-то очень быстро, но окончательно уничтожили даже остатки этого дома.

– Значит, халтурщики среди строителей и до революции водились! – заметил я.

– Все может быть! – пожал он плечами. – Так что теперь даже точного места, где стоял этот дом, никто указать не сможет, а от него самого и фундамента не осталось – время беспощадно! – трагично заключил Титов.

«А вот я смогу! – подумал я, но вслух, естественно, ничего не сказал. – Достаточно того, что тестю с тещей пришлось несколько машин кирпичных обломком и всего такого вывезти. А еще вилка с гербом и вензелем! Так что стоял этот дом как раз на месте нашего участка, и мне теперь ясно, что там ищут Хлыщ и Тип – коллекцию! Но как они о ней узнали? Может быть, один из них потомок Яхонт-Изумрудова? А что? Сразу же после революции он, естественно, не мог сюда приехать и начать искать, а теперь времена другие. Узнал от своих предков о коллекции и решил найти».

– Ну что? Пошли в музей? – спросил, поднимаясь, Гена.

– Пошли! – согласился я, хотя мне была совсем не интересна физиономия Антипадиста, но свою роль следовало доиграть до конца.

Мы с ним вышли на площадь и, перейдя ее, оказались около входа в музей. Титов был там встречен с распростертыми объятиями, причем часть радушия распространилась и на меня. Нас тут же провели к стенду, где за стеклом среди прочих была и фотография действительно очень красивого, одетого в черное мужчины. «Видимо, Антипадист в бабушку пошел», – подумал я, делая вид, что внимательно рассматриваю старинный снимок. Потом мы с Геной вышли на улицу и направились обратно к редакции, где я оставил свою машину. Поблагодарив Титова за увлекательный рассказ, я распрощался с ним, сел в автомобиль и, разворачиваясь, увидел, что у библиотеки по-прежнему стоит «Нива» Куркуля – он явно повышал уровень своего образования.

Глава 13 Маша. Жизнь становится все страньше и страньше!

«Ну вот! Сашка сбежал, а я теперь сиди и гадай, что он такого затеял! – недовольно подумала я, глядя вслед нашей машине. – Хотя сидеть сейчас не время – работать надо!»

Разведя в ведерке марганцовку, я пошла подкармливать овощи, потому что марганцево-кислый калий очень даже неплохое удобрение, а главное – органическое. Покончив с этим, я пошла проведать накрытую пленкой рассаду помидоров – в этом году я достала районированные сорта, которые, как обещали, должны были вызреть в грунте в нашем Подмосковье. Полюбовавшись на зеленые побеги, я решила выпить чаю, когда вдруг услышала шум на участке Жлоба.

«Кто это может быть? – удивилась я. – Жлоб с Фифой ведь уехали!» Я подошла к забору и заглянула туда. Интересные дела творятся! Двое непонятно откуда взявшихся рабочих, судя по смуглой коже и усатости – молдован, одетые в новенькие спецовки, возились с досками и явно собирались что-то строить.

– Эй! Вы что делаете? – крикнула я. – Хозяев дома нет! Они уехали! Кто вам разрешил здесь возиться?

– Хозяин велел! – с неожиданным кавказским акцентом бросил мне один их них через плечо.

– А почему я ничего не знаю? – воскликнула я.

– А ты ему кто? – все так же не поворачиваясь, спросил тот же рабочий.

Тут мне стало стыдно! Очень стыдно! Ведь получилось, что я в курсе дел соседей, а значит, я за ними подглядываю и подслушиваю. Не буду же я, в самом деле, объяснять этим строителям, что Жлоб с Фифой разговаривают на таких повышенных тонах, что весь поселок в курсе их дел. Хотя всех ли? Ведь вполне возможно, что какие-нибудь хозяйственные вопросы они так громогласно не обсуждают. Да и потом Фифа, может быть, вообще не знает о затеянном ее любовником строительстве – вдруг он решил сделать ей приятный сюрприз. Вот вернутся они из поездки, а тут!.. Интересно, а что тут? Душ? Солярий? Утепленный туалет? Да мало ли что тут может быть! Вот начнут строить, тогда и узнаю.

Я, как и собиралась, пошла пить чай, а сама продолжала угрызаться разными мыслями вроде: «И действительно, чего я лезу? Какое мне дело до того, что делается на участке Жлоба? Пусть хоть деревянный гараж для своей машины строит! Но грохоту будет! Не успели избавиться от воплей Фифы, как на тебе! Новая напасть – эти же рабочие и гвозди будут забивать, и пилить, и все такое прочее! Ну, точно! Потому-то Жлоб эту стройку и заказал в свое отсутствие, чтобы всего этого не слышать, а вот нам-то за что такое мучение? Нет! Прав Сашка – нет счастья в жизни! Хорошо хоть то, что они сначала будут рыть ямы под столбы опоры, а это занятие не очень шумное».

Размышляя так, я испортила себе все удовольствие от чая и, вздохнув, вернулась к своим грядкам, чтобы хоть там отдохнуть душой. Старательно пропалывая морковку, я как ни старалась, но так и не смогла отделаться от мысли: а что же они там все-таки строят. Через три часа я не выдержала и, коря себя на все корки за любопытство, потихоньку пошла к забору и осторожно заглянула на соседний участок, но ничего особенного там не увидела: где-то в метре или полутора от нашего забора в аккуратно проделанных ямах уже стояли в земле четыре столба, и рабочие, негромко переговариваясь, подтаскивали к ним доски, чтобы начать обшивать. Ну вот! Теперь-то грохот и начнется! И, словно в подтверждение моих мыслей, работяги дружно застучали молотками.

Я быстренько ретировалась на дальний край нашего участка, чтобы не слышать этот шум, а вслед мне раздался пронзительный визг пилы. «Нет! Фифу было слушать все-таки приятнее! – подумала я и тут же поправилась: – Скорее, интереснее! Слава богу, что хоть рабочие ведут себя тихо: матом не ругаются, громко не разговаривают и вообще стараются не привлекать к себе внимания – наверное, у них регистрации нет и они боятся, что мы вызовем милицию и их заберут, – решала я. – Да, бог с ними! Пусть работают! У них же там жизнь – не сахар, если они в такую даль приперлись, чтобы семьям на кусок хлеба заработать. А этот шум как-нибудь и перетерпеть можно – это же не Мажор с его дискотеками».

Утешив себя этими размышлениями, пошла готовить обед. Я старательно чистила уже сморщенную картошку – Сашка непримиримый противник новой, которой сейчас естественным путем быть не может, и объясняет это тем, что туда чего только не понапихали, чтобы деньги на нашем здоровье заработать. Прав он, конечно! Хотя это так вкусно: отварить меленькую молодую картошечку, посыпать ее зеленью и съесть со сливочным маслом! Но придется ждать свою, для которой я выкроила небольшой участок на границе с дачей Пожарного.

Это мирное занятие было вдруг прервано истошным лаем Заразы, полным не то что злобы, а просто бешенства. Заинтересовавшись, я вышла во двор и увидела, что эта паразитка беснуется изо всех сил прямо у нашего забора – Куркуль всегда спускал ее с цепи, когда куда-нибудь уходил. Вот и сейчас его машины видно не было.

«С чего бы это она? – изумилась я, потому что на нашем участке никого не было. – Ну, ничего! Скоро ей надоест оглашать своим лаем весь белый свет, и она успокоится!»

Но Зараза и не думала утихомириваться, а просто заходилась лаем. Решив, что мне все равно не разгадать тайны ее тонкой душевной организации, я собралась было вернуться в дом, когда эта гадина сиганула на его, куркульскую, емкость и оттуда перемахнула через забор на наш участок и прямиком помчалась в сторону дачи Жлоба.

– Зараза! – во весь голос заорала я, бросаясь за ней, – паразитка неслась прямо по грядкам. – Пошла вон, дрянь такая!

Но она не обращала на меня никакого внимания и, с разбега преодолев невысокий забор, влетела на участок Жлоба. Оттуда сразу же начали раздаваться нечленораздельные крики, потом пронзительный собачий визг, и все стихло. Подбежав к забору, я посмотрела на рабочих – может, надо «Скорую» вызвать, но увидела, что они в полном порядке, а вот собаки нигде не видно. Даже не посмотрев в мою сторону, рабочие продолжили свое дело, которое шло у них довольно споро – каркас был готов уже наполовину. «Что же они все-таки строят?» – опять подумала я, но потом махнула на все рукой – у меня своих дел по горло.

Я пошла подправить потоптанную Заразой рассаду и вернулась в дом. Поставив кастрюлю на электроплитку, я посмотрела на часы и только недовольно покачала головой, потому что муж просто непозволительно задерживался. «Чем же он так занят? – недовольно подумала я, но не стала на этом зацикливаться – пользы от Сашки на даче все равно никакой. Заправив суп, я пошла проверить, как там поживает мой чеснок и как он перенес проведенную против него диверсию – эти треклятые дырки в земле, непонятным образом проделанные Типом и исчезнувшие самым загадочным образом. Грядки с чесноком и луком шли как раз вдоль кустов малины, растущих у нашего со Жлобом общего забора. Не удержавшись, я заглянула на его участок, чтобы узнать, как там идут дела, и поразилась – рабочие уже крыли крышу сарая. „Вот это молодцы! – подумала я. – Стараются на совесть! Только зачем Жлобу сарай? Что он там держать собирается, если бывает здесь только наездами? А впрочем, мне-то какое дело? Может быть, Фифа решила для разнообразия или для того, чтобы убить время, садоводством заняться и там будет стоять инвентарь? Вполне может быть! Раз она в своей глухомани жила в маленьком домике, где туалет во дворе, то кое-какие навыки у нее должны быть – ведь при таких домиках обязательно есть, пусть и небольшой, участок, где хозяева чего-нибудь выращивают. Интересно будет посмотреть, что у нее получится“, – иронично подумала я.

Вернувшись в дом, я закончила готовить обед, от нечего делать успела посмотреть восемьдесят четвертую серию бесконечного, как жевательная резинка, сериала, действие в котором, судя по его неторопливости, грозило затянуться до конца года, а мужа все не было. Солнце уже заходило, стало довольно свежо, и я, надев шерстяной спортивный костюм, вышла во двор и села на скамью под яблоней. Но на месте мне не сиделось, и я, чтобы отвлечься, пошла полюбопытствовать, что делается на участке у Жлоба. А там, оказывается, рабочие начали рыть в сарае какую-то яму, потому что я увидела, как один из них вышел оттуда с полным ведром земли. «Все ясно! – поняла я. – Погреб роют! Значит, Фифа точно решила заняться хозяйством! И будет она теперь там картошку хранить и соленья с вареньями! Эх! – горестно подумала я. – Был бы у нас такой же участок, как у Жлоба, я бы обязательно заставила Сашку вырыть погреб! Все-таки консервированные помидоры не идут ни в какое сравнение с бочковыми солеными – бочковые гораздо вкуснее! И огурцы можно было бы солить! И капусту квасить! И...» – Тут мои мысли резко оборвались, потому что я увидела, как из сарая с ведром земли выходил второй рабочий. На нем была красная куртка! С надписью «Columbia»!

Глава 14 Саша. Если уговорить женщину сделать то, что она категорически не хочет, это подвиг, то я герой!

– Где тебя черти носили? – ласково встретила меня любимая женщина. – Я тут уже вся извелась! Уже дозрела до того, чтобы тебе позвонить! Тут!..

Оборвав жену на полуслове, я потащил ее в дом. Донельзя удивленная таким странным поведением, она даже не сопротивлялась, а только изумленно таращилась на меня. Усадив ее напротив, я торжественно сказал:

– Маруся! Мы с тобой сидим на кладе!

Привстав, она посмотрела сначала на свой стул, потом недоуменно на меня и покрутила пальцем у виска.

– Ты меня не так поняла! – объяснил я. – Мы не в буквальном смысле сидим! Наш участок находится как раз на том месте, где стоял дом Яхонт-Изумрудова.

– Так я же тебе сама об этом говорила! – удивилась она.

– А теперь послушай, что я тебе о нем скажу! У него была коллекция редчайших античных монет баснословной по нашим временам стоимости! – торжественно произнес я.

– И Хлыщ с Типом как раз ее и ищут? – выдохнула она и даже рот себе прикрыла.

– Да! Представления не имею, как они о ней узнали, но дырки в твоих грядках они сделали именно для того, чтобы убедиться, что нашли нужное место.

– Откуда же они могли узнать, что наш участок как раз и есть нужное им место? – удивилась она.

– Представления не имею, но больше ничего ценного в доме этого Антихриста не было – он все давно распродал! Значит, они могут искать только ее! – ответил я.

– Подожди! – попросила Маруся, переваривая эту мысль. – Но ты же сам сказал, что дом Яхонт-Изумрудова был подожжен крестьянами, а потом взорвался. Потому-то родители и вывезли отсюда несколько машин битого кирпича и прочего мусора. Но тогда получается, что и коллекция тоже была уничтожена при взрыве!

– В том-то и дело, что нет! Она хранилась в несгораемом сейфе в подвале, – объяснил я.

– То есть можно предположить, что она уцелела? – спросила жена.

– Вот именно! Так что два этих проходимца ищут сейчас вход в подвал! – заключил я. – А находится он на нашем с тобой участке!

– Не есть факт! – возразила она.

– Но ты же мне сама говорила, что Тип спросил у Хлыща, точно ли тот уверен в том, что они нашли нужное место, и Хлыщ подтвердил, – напомнил я. – Так что я срочно принимаюсь за поиски, чтобы они нас не опередили и не нашли коллекцию раньше нас.

– Ты собираешься ее искать? – потрясенно спросила она.

– А ты как думала? – даже опешил я. – Им оставлять? Ради чего?

– И что ты решил делать?

– Копать, Маруся! Копать! Причем на том самом месте, где они эти дырки в земле делали! – возбужденно заявил я.

– Но там же мои грядки! Не дам! Еще чего! Там уже все вовсю растет, а ты хочешь загубить мой урожай на корню? Не позволю!

– Думай, Маруся! Хорошенько думай! Ну что такое соленый огурец по сравнению с мировой революцией? Сущая ерунда! Пусть в этом году ничего не вырастет, зато!.. – Я даже задохнулся от предвкушения – Ты представляешь, сколько всего можно будет купить на эти деньги?!

– Знаешь, я предпочитаю синицу в руках! – отрезала она.

С ее характером я был знаком не понаслышке и поэтому не стал углубляться в дискуссию, а сделал вид, что не слышал ее, и начал перечислять.

– Для начала надстроим на даче второй этаж, а внизу сделаем камин и печку, чтобы можно было зимой сюда приезжать. Печка у нас будет для тепла, а камин для уюта. Представляешь? – мечтательно сказал я. – Сидим мы с тобой напротив него в креслах и смотрим на огонь. За окном метель, холод, а нам все нипочем. А вместо грядок твоих сделаем парник. Настоящий! И будешь ты там выращивать свои любимые овощи в цивилизованных условиях – там же ящики в несколько рядов по высоте можно установить. И цветы там будут какие-нибудь экзотические вроде орхидей. А машину мы тогда поменяем на внедорожник, чтобы сюда было удобнее добираться. И будешь ты сидеть в ней в норковой шубе...

– А шуба откуда возьмется? – уже с умеренным интересом спросила жена.

– Так твоей дубленке уже два года, пора менять, – тем же мечтательным тоном продолжал я. – Купим тебе бежевую...

– Она мне не пойдет! – возразила Маруся.

– Ну, тогда голубую, – небрежно предложил я. – Или лучше всего белую, и будешь ты тогда у меня как Снегурочка.

– Белая непрактичная, – отмахнулась жена, но в ее глазах я прочел уже неподдельный интерес.

– Значит, классическую! Темно-темно-коричневую! – пел я свою песню.

– Что-то ты, Саша, лишку размечтался, – внезапно очнувшись от дивных грез, сказала она. – Это сколько же денег должна стоить такая коллекция, чтобы на них можно было все это купить?

– Сейчас узнаешь! – многообещающим тоном ответил я и, включив компьютер, нашел сайт аукциона. – Вот смотри! – сказал я и повернул его к жене.

Она ахнула и с благоговейным ужасом спросила:

– Это доллары?

– Английские фунты стерлингов, – ласково пояснил я. – То есть почти в два раза больше. И это стоимость только одной монеты, а там их гораздо больше. Ну, что скажешь?

Тут моя Маруся призадумалась всерьез. Поняв, что отвлекать ее в этот момент от борения с самой собой небезопасно – может и мне достаться ненароком, я тихонько налил себе уже остывшего супа и начал есть, потому что ужасно проголодался. Наконец жена пришла к согласию, то есть мечты победили реальность, и непреклонным тоном заявила:

– Сначала парник!

– Как скажешь, дорогая! – мигом откликнулся я с набитым ртом.

Услышав мой невнятный голос, она встрепенулась и вернулась в реальности.

– Что же ты холодный ешь? Я сейчас разогрею!

Она бросилась хлопотать, а я, откинувшись на стуле, сказал:

– Вот сейчас поем и пойду копать!

– Да ты что! – возмутилась она. – Вот так открыто и пойдешь? Ты с ума сошел! Во-первых, коллекция – собственность государства! Ты хочешь ее отдать ему?

– Вообще-то не очень, – признался я.

– Во-вторых, вокруг полно людей, и они, естественно, заинтересуются твоими раскопками. Они же все знают, что ты берешь в руки лопату только осенью и весной, а тут вдруг в мае тебя рабочий стих обуял! Да и потом, не забывай о Хлыще и Типе – они наши основные конкуренты, и твоя бурная деятельность тут же вызовет их подозрение.

– Хорошо! Что ты предлагаешь? – подумав, спросил я, соглашаясь с женой.

– Соблюдать необходимую осторожность и конспирацию, – заговорщицким тоном завила она.

– И как ты себе это представляешь? – поинтересовался я.

– Надо подумать, – глубокомысленно изрекла жена, наливая мне тарелку горячего супа, который есть уже не хотелось. – А если палатку поставить, которую ты обычно в свои турпоходы брал, и будешь копать под ее покровом? – радостно воскликнула она.

– Она меленькая – всего на двух человек и низкая, в ней не развернешься, – отмахнулся я.

– Ну, тогда сам придумай что-нибудь! – обиженно заявила она.

– И придумаю! – пообещал я, потирая подбородок, а потом сказал: – Есть у меня одна мыслишка! – и, посмотрев на часы, поднялся из-за стола. – Я сейчас съезжу кое-куда, а ты пока здесь посиди и понаблюдай за окрестностями – нам лишние свидетели ни к чему. Если у меня все получится, то, считай, полдела мы сделали!

– Ты куда на ночь глядя? – вскинулась жена.

– Покопаться в закромах, – туманно объяснил я.

Маруся проводила меня до машины, а когда я уже сел за руль, вскинулась:

– Саша! Я забыла тебе сказать...

Но я только отмахнулся:

– Потом, дорогая! Все потом! У меня сейчас есть дела поважнее!

Глава 15 Маша. Странности продолжаются

«Ну вот! – расстроенно подумала я. – А про строителей и про то, что один из них в красной куртке, которую я видела на Типе, я мужу сказать ничего не успела! Да, если сказала бы, то он бы опять заявил, что красных курток в Подмосковье хоть пруд пруди! Ладно! Потом скажу!» Делать мне было совершенно нечего, и я уселась перед телевизором, глядя одновременно несколько передач, то есть, когда на одном канале начиналась реклама, я переключалась на другой, а поскольку реклама идет очень часто, и я, соответственно, так же часто переключалась, то я даже понимала, как развивается действие в двух фильмах, которые смотрела параллельно. Но вот и они закончились, а политические новости меня никогда не интересовали, и я выключила телевизор. Сашки все не было, и я решила сходить и посмотреть, чем там на участке Жлоба занимаются рабочие.

Тихонько пробравшись к забору, я заглянула через него и разочарованно вздохнула – там не было ни души. «Ничего! Завтра за ними понаблюдаю!» – пообещала я себе и собралась пойти в дом, как вдруг услышала у себя за спиной хриплый и очень недружелюбный голос:

– Марья!

На миг я застыла. Но следующие слова меня успокоили, и я облегченно вздохнула.

– Где Тереза?

Повернувшись, я увидела перед собой Куркуля – калитку-то я за Сашей закрыть забыла.

– Не знаю, Виктор Петрович, – пожала плечами я. – Она у вас почему-то вдруг взбесилась и стала на людей кидаться.

– Тереза? – возмущенно воскликнул он. – Да она никогда в жизни никого не тронет! Если он, конечно, ко мне во двор не войдет, да еще и когда меня там нет!

– Значит, у нее случилось временное помрачение рассудка, потому что бросилась она как раз на рабочих, которые к вашей даче даже не приближались, – с тщательно скрываемым ехидством заметила я.

– Каких еще рабочих? – удивился он.

– Какие-то гастарбайтеры, которые на участке у Жло... То есть у Богданова что-то строят, – объяснила я. – Вот уж никогда не думала, что ваша собака такая шовинистка.

– А это еще тут при чем? – совсем уже обалдел он.

– Так они то ли молдоване, то ли азербайджанцы... Словом, точно не знаю, только оба смуглые и усатые, – объяснила я.

– Молдоване еще куда ни шло – они строители хорошие, но азербайджанцы? Эти скорее бы торговлей занялись, – возразил он.

– Ну, значит, грузины или армяне, потому что говорят с кавказским акцентом, – отмахнулась я.

– Так что же все-таки произошло? – вернулся он к первоначальной теме нашего разговора.

– Ваша За... Тереза, – быстро поправилась я, – сначала бесновалась около забора, как ненормальная, а потом на вашу емкость вскочила и через забор сиганула, причем на мои грядки, – нехорошим тоном подчеркнула я, – по которым потом и пробежала! Затем она перемахнула через второй забор и набросилась на гастарбайтеров. Что уж там было, не знаю, но крики и собачий визг я слышала.

– Ну, гады! Если они моей Терезе что-нибудь сделали, своими руками убью! – взорвался он. – Над животным издеваться! Нелюди! Давить таких надо!

В таком грозном настроении он отправился выяснять отношения с рабочими, и я ожидала по меньшей мере хорошего скандала, но на участке Жлоба было на удивление тихо. Я подошла к калитке, чтобы посмотреть на Куркуля, когда он будет возвращаться к себе. Но он появился довольно быстро.

– Ты чего мне голову морочишь? – заорал он. – Нет там никаких гастарбайтеров!

– Как это нет, когда я их своими глазами видела? – изумилась я. – Там они!

– Нет их там! – рявкнул он.

– Куда же они могли деться, если я не слышала, чтобы какая-нибудь машина уезжала? – возмутилась я.

– Мне сторож сказал, что они давно уже за материалами в город уехали, а он сам мою собаку в глаза не видел, и они ему ничего о ней не говорили! – продолжал бушевать Куркуль.

– Виктор Петрович! Какой еще сторож? – опешила я.

– Обыкновенный! Обычный русский парень, а не какой-нибудь гастарбайтер! – наседал на меня Куркуль.

– Да не было там никакого русского сторожа! – возмутилась я.

– Ты мне голову не морочь! – угрожающе заявил он. – Ты лучше скажи, куда ты мою Терезу дела?

– Я-то здесь при чем? – воскликнула я. – Вы лучше проволоку поверх забора натяните, чтоб она больше сюда не прыгала!

– Помешала она вам, значит! – севшим от ярости голосом заявил он. – А не вы ли с муженьком мою собаку еще раньше убить хотели? – бесновался он не хуже своей Заразы. – Это вы ей отраву подбросили? А ну отвечай!

– Вы сошли с ума! – в страхе пятясь от него, только и смогла воскликнуть я, уже полностью уверенная в том, что он точно сильно контуженный, причем на всю голову.

– Ну, смотрите! Если с ней что-нибудь случится, то пеняйте на себя! Человек, который животных не любит, для меня – не человек! Порешу самолично! Обоих! – произнес он таким тоном, что мне стало до жути страшно.

– Простите, я вам не помешал? – раздался до того ледяной голос моего мужа, что у меня почти заломило зубы. – Виктор Петрович! Вы уверены, что имеете право повышать здесь голос и к тому же угрожать?

Куркуль шагнул в сторону, и я смогла увидеть Сашу – вид у него был до того грозный, что незваный гость тут же ретировался.

– Маруся! Что тут произошло? – спросил меня муж, ласково обнимая за плечи и прижимая к себе. – Успокойся, родная! Он уже ушел и не вернется!

Саша провел меня в дом, заварил чай и заставил выпить, а потом попросил рассказать ему все с самого начала. Когда я закончила, он переспросил:

– В красной куртке, говоришь?

– Да! И с надписью «Columbia»! – подтвердила я.

– И ты решила, что это тот Тип, которого ты в лесу видела с Хлыщом? – недоверчиво спросил он.

– Куртка, во всяком случае, такая же! – подтвердила я.

– Дорогая! Эти куртки китайцы или вьетнамцы шьют где-нибудь в Подмосковье на заброшенном заводе или складе! – отмахнулся он. – В них куча народу ходит! И к тому же ты сказала, что эти рабочие смуглые и усатые, а те, кого ты видела, были такими же?

– Нет! – вынуждена была признаться я.

– И говорят эти с кавказским акцентом, а те говорили нормально, – продолжил Саша.

– Хлыщ говорил с прибалтийским, – поправила его я.

– Но все равно ведь не с кавказским! – возразил он.

– Нет! – согласилась я.

– Ну вот! Значит, и беспокоиться нам не о чем! – заключил он.

– А куда они тогда делись, если Куркуль там только русского сторожа нашел? – никак не могла успокоиться я.

– Ушли ночевать в деревню – ключ же им Жлоб не оставил, чтобы они тут по-хозяйски расположились. А какого-нибудь парня из местных наняли посторожить, чтобы материал не растащили, – объяснил муж.

– А почему они Куркулю ничего о собаке не сказали? – настаивала я.

– Не они, а сторож, который об этом мог и не знать, – уже теряя терпение, сказал Саша.

– А почему они ему не сказали, что на них собака напала? – допытывалась я.

– А если они ее убили и оттащили в лес? – уже заорал муж. – Что они, по-твоему, сознаться в этом должны были? Регистрации у них наверняка нет! Находятся здесь нелегально! Будут они с местными жителями связываться, чтобы на них милицию натравили? – Сашка уже просто вышел из себя, и я предпочла промолчать, поняв, что уже основательно достала его.

Он вышел во двор, чтобы посмотреть на сарай, а я – за ним. Тут при свете луны мы увидели, что Куркуль действительно натягивал поверх забора проволоку, чтобы его Зараза больше не могла попасть на наш участок.

– Вы, Виктор Петрович, повыше натягивайте! – с ласковой угрозой в голосе сказал Саша. – Потому что если ваша тварь еще раз прыгнет к нам и грядки моей жены потопчет, то я ее пришибу, и совесть меня мучить не будет! Вам все понятно?

Куркуль пробурчал в ответ что-то нечленораздельное, но по крайней мере стало ясно, что от непрошеных визитов его Заразы мы теперь застрахованы.

Глава 16 Саша. Есть!

Кладоискательство оказалось каторгой почище садово-огородных работ! Маруся, правда, грустила и даже, как мне кажется, потихоньку плакала, глядя на то, как я устанавливал на месте ее грядок большую палатку на десять человек, которую одолжил на время у своего давнего приятеля, с которым в дни молодости ходил в туристические походы, но вслух ничего не говорила. Приехавший на выходные Пожарный подошел к забору, чтобы поздороваться с нами, и обалдел при виде такого кощунства – уж он-то знал, как моя жена трясется над своими насаждениями.

– Вы чего это затеяли? – удивленно спросил он.

– Да понимаете, у нас скоро юбилей свадьбы, вот мы и решили отметить его здесь, потому что в городе будет не тот настрой, а в нашей даче все не поместятся – не на один же день все соберутся! – объяснил я.

– Так у вас же две комнаты и веранда? – удивился он.

– Иван Александрович! – укоризненно сказал я. – А метров-то сколько? Тесть с тещей эту дачу по типовому проекту еще при Советской власти строили, когда площадь дома была строго ограничена. Так что толку от наших комнат мало, тем более что мы недавно мебель поменяли и старую сюда свезли, причем диван в доме даже не поместился и теперь полверанды занимает.

– Да! Тесновато у вас, выходит! – посочувствовал Пожарный.

– Да уж не разгуляешься! – согласился с ним я. – Зато здесь, на свежем воздухе, можно будет погулять от души! Тут и речка! И лес! Когда еще люди смогут сюда выбраться? – ответила, как мы и договаривались, подошедшая к нам Маруся.

– Шашлыки жарить будете? – строго спросил он.

– Да, но с соблюдением всех норм пожарной безопасности, – заверила его она.

– А костер разводить? – уточнил он.

– Если только на пляже, – ответила жена. – Посидим вокруг огня, песни под гитару попоем, чтобы здесь никому не мешать.

– Тогда ладно! – нехотя одобрил он. – Только обязательно возьмите с собой ведро и не забудьте потом залить костер! От одного неосторожно брошенного окурка может начаться пожар, который при соответствующем ветре может распространиться и на лес, и на дачи!

– Мы будем очень аккуратны и внимательны! – твердо пообещала она, и Пожарный удовлетворенно покивал при виде такого законопослушного подхода к организации торжественного мероприятия.

Новости в нашем кооперативе распространяются быстро, и нас оставили в покое, то есть больше никто никаких вопросов не задавал. И вот уже несколько дней под прикрытием этой палатки я упорно вгрызался в землю. Верхний плодородный слой поддался легко, и я под жестким нажимом жены перенес эту почву в сторону, чтобы потом она могла снова вернуть ее на прежнее место. Но вот когда я его снял, началось настоящее мучение – земля была тверда, как камень, каким, в общем-то, и была, потому что тесть с тещей явно поленились вывезти весь мусор и битый кирпич. Пробиваться через этот практически монолит пришлось с помощью лома – я основательно подготовился к этой работе. Потом я откладывал крупные куски в сторону, а мелкие и землю ссыпал в ведра, которые под покровом ночи выносил подальше, где и вываливал эти отходы своей старательской деятельности. Вкалывал я все это время как одержимый, прерываясь только на обед, и пробился на глубину двух метров, так что теперь мне требовалась лестница, чтобы спускаться и подниматься, причем второе с полными ведрами – удовольствие на любителя. Но зато в одном углу, где земля была помягче, я уже добрался до покрытого черепками, кусками угля и обгоревшими остатками непонятно чего перекрытия над подвалом – это были невероятной толщины бревна, даже не тронутые гнилью. «Значит, зря я на строителей грешил! – подумал я. – Умели строить в черт знает каком веке, не то что сейчас!» Это достижение меня необыкновенно воодушевило, и я с новыми силами уподобился землеройке, скорее кроту, тем более что в яме было уже довольно-таки темно. Днем-то света хватало – он пусть и не полностью проникал через ткань палатки, а вот вечером я светил себе фонарем, батарейки в котором быстро сели, а за новыми ехать было некогда – землекопство отнимало все мое время, а жена бдила наверху, высматривая конкурентов. Так что мы с Марусей решили: с наступлением темноты мою работу нужно будет останавливать, прежде всего по соображениям конспирации – а ну как кто-нибудь любопытный увидит свет и решит узнать, чем я тут занимаюсь. Да и мусор нужно было выбрасывать – тоже занятие не из легких.

Устал я уже адски. Поясницу ломило, мышцы болели, но я упорно продвигался вперед, то есть вниз. «Ну, еще минут десять – и хватит на сегодня! – решил я, поднимая лом для нового удара и с силой вонзая его в землю, которая отозвалась металлическим звоном. – Господи! – взмолился я. – Неужели?»

Выпустив лом, который грохнулся на землю, я упал на колени и стал руками разгребать образовавшуюся крошку, перебирая камешек за камешком – а вдруг это и есть монета? «Нет! – опомнился я. – Монеты лежат в сейфе и просто так рассыпаны быть не могут! А может? – тут я похолодел. – А может, это и есть верх сейфа!» Я с утроенной энергией принялся отбрасывать землю, как собака лапами в поисках зарытой косточки, когда почувствовал под своими пальцами металл. Я лег на землю и с надеждой начал всматриваться – перед глазами тускло блеснуло что-то желтое. «Золото! – мысленно заорал я. – Мы его нашли!» Не помня себя от радости, я проворной обезьяной выскочил из ямы и бросился в дом, чтобы обрадовать жену.

Глава 17 Маша. На пороге счастья

Все последние дни Сашка не вылезал из своего раскопа, а я не находила себе места от волнения, причем не только потому, что боялась происков конкурентов, но и от мыслей о том, что вдруг там ничего не окажется и я совершенно напрасно обрекла свои зеленые насаждения на погибель. Самое паршивое в этой истории было то, что мне даже не с кем было поделиться, некому поплакаться в жилетку и излить душу. Все мои подруги по здравом размышлении отпали в полуфинале – нечего их посвящать в наше с Сашкой криминальное настоящее, еще разболтают, чего доброго. Подумав, я отказалась от мысли посоветоваться с родителями, потому что об их законопослушности можно легенды слагать. Вот и получалось, что я маялась в одиночку. Попытки найти утешение на грядках не помогли, потому что я, глядя на эти ростки, думала о том, что, может быть, и их тоже придется пустить под нож, точнее – под Сашкину лопату. Все домашние дела были уже переделаны на пару недель вперед, и я мучилась от безделья, неуверенности и неизвестности.

Изведясь вконец, я прилегла на кровать и незаметно для себя задремала. Мне приснился чудный сон – передо мной на фоне парника парила в воздухе норковая шуба невероятно красивого фасона! Темно-коричневая, длинная, большая и блестящая! Она весело вертелась передо мной, кокетливо распахивала полы, игриво приподнимала воротник, приветливо махала мне рукавами, а потом, разлетевшись, бросилась ко мне в объятия. Я прижала это пушистое чудо к себе и замерла от блаженства. Тут она почему-то стала звать меня по имени, причем голосом мужа. Очнувшись, я обнаружила, что спала, нежно прижав к груди подушку. Вздохнув, я вернула ее на место, ткнула несколько раз кулаком эту ни в чем не повинную постельную принадлежность и отправилась на веранду, откуда доносился Сашкин голос.

Едва взглянув на мужа, я застыла на месте – его обалделый вид мог означать как то, что мы обнаружили искомое, то есть сейф, так и то, что всплыло что-то крайне неприятное вроде трупа и нам теперь срочно предстоит решать, что с ним делать и где прятать. Но Сашка развеял мои сомнения одной-единственной фразой, произнесенной до невозможности торжественным тоном:

– Пошли! Ты должна увидеть это сама!

Едва сдержавшись, чтобы не завизжать от восторга, я стартовала с места как ужаленная! Не видя ничего по сторонам, я пролетела двор и резво спустилась по лестнице, застыв внизу практически в темноте памятником самой себе, потому что не знала, где и что смотреть. Муж, в отличие от меня, спустился в яму степенно и, поняв мое недоумение, величественным жестом показал на землю. Я послушно посмотрела туда и недоуменно пожала плечами – там ничего не было.

– Эх ты! – укоризненным шепотом произнес он и встал на колени.

Я тут же последовала его примеру, и тогда он уже пальцем ткнул во что-то, еле видимое в земле.

– Вот!

Я согнулась и разглядела, что в ней блестит что-то желтое.

– Золото? – тихонько воскликнула я.

– Да! – торжественно кивнул он, но не выдержал и еле слышно рассмеялся счастливым смелом.

– Сашка! – выдохнула я, молитвенно сложив руки на груди. – Ты гений!

– Сам знаю! – небрежно ответил он.

– Сашка! Я же до последнего момента сомневалась, что нам может привалить такая удача! Даже уже начала раскаиваться, что поддалась на твои уговоры, а тут!..

– Надеюсь, ты больше не будешь сомневаться в том, что я всегда и все лучше знаю? – покровительственным тоном спросил он.

– Да никогда в жизни! – твердо, как клятву, произнесла я.

– То-то же! – значительно сказал он.

И тут я вернула его к прозе жизни:

– Давай доставать!

В четыре руки, ломая ногти – это я о себе, – мы начали разгребать мелкие камни и землю вокруг этого видимого нами кусочка золота, но работа шла плохо, потому что уже практически ничего не было видно.

– Сходи за лампой-переноской, – попросил муж.

– Ты считаешь, что сейчас именно тот момент, когда ее нужно включить? – уточнила я.

– А как ты сама считаешь? – удивился он.

Подгоняемая самыми сладостными мечтами, я сорвалась с места и, чуть ли не одним прыжком выбравшись из ямы, побежала в дом. Влетев, я начала суетливо искать лампу, потому что Саша работал обычно только до темноты, и мы не думали, что она может нам так скоро понадобиться, вот и заложили куда-то. Найдя ее наконец, я бросилась к двери и застыла – на пороге стояла Зараза. «Черт! Я же забыла закрыть за собой дверь! – вспомнила я. – Этой паразитки столько времени не было видно, что я уже успела забыть о ее существовании. Но как она попала на наш участок? Ладно! Потом разберемся!»

Глядя на Заразу, я подумала, что она сейчас полностью оправдывает данное ей нами с мужем прозвище: она была исхудавшая и обозленная на весь белый свет, а ее шерсть была не только свалявшейся и грязной, но к ней еще прицепились какие-то сухие веточки и остатки прошлогодних листьев, так что вид у собаки был самый что ни на есть отталкивающий.

– Ты чего здесь забыла? – напустилась я на нее. – Шлялась неизвестно где, а теперь сюда пришла? У тебя что, своего дома нет?

Но эта скотина никак не отреагировала и продолжала загораживать мне проход.

– Пошла вон! – крикнула я ей, но она лишь зарычала на меня. – Ах ты дрянь! – заорала я и замахнулась на нее.

А вот это я сделала совершенно зря, потому что кроме лампочки на проводе у меня в руках ничего не было, и попала я совсем не по Заразе, а по косяку, и лампочка с мелодичным звоном разбилась. Испугавшись этого звука, Зараза тут же исчезла в темноте, а я стояла и крыла себя самыми распоследними словами:

– Дура набитая! Кретинка! Ну чего мне стоило повернуться и взять хотя бы мухобойку! Ведь прямо под рукой висит!

Тут со двора раздался разгневанный голос мужа:

– Чертова Зараза! Чуть с ног не сбила! А ну пошла отсюда, дрянь такая! И как ты только сюда пробралась, паразитка? – Но вот он, донельзя взволнованный, появился из темноты на пороге, как чертик из коробочки: – Что у тебя случилось? Ты чего кричала?

– Вот! – Я показала ему остатки лампочки.

– Как же ты так умудрилась? – укоризненно спросил он.

– От Заразы отбивалась, – хмуро пояснила я.

– Лампочкой? – Сашка уставился на меня, и по его лицу было видно, что он сильно сомневается в целостности моего рассудка – а что? От такого привалившего счастья можно и с ума сойти!

– Что было в руках, тем я на нее и замахнулась! – буркнула я и пожаловалась: – Ты знаешь, Саша, она какая-то неадекватная! Не скажу, что мы с ней были нежно привязаны друг к другу, но раньше она на меня все-таки не бросалась. Похоже, Куркуль ее покусал, и она теперь тоже контуженная.

– Утром я ее поймаю и разберусь по-свойски и с ней, и с Куркулем, – нехорошим тоном пообещал муж и спросил: – Только вот что мы сейчас-то делать будем? У нас на даче все лампочки с маленьким цоколем, они сюда не подойдут!

– Давай попробуем работать при свечах? – предложила я.

– Ага! – недовольно покивал головой муж. – Эдакий романтический вечер в яме!

– Тогда предложи что-нибудь сам! – рассердилась я и отвернулась.

– Ладно! – нехотя согласился он. – Давай попробуем!

Предварительно закрыв дверь и даже заперев ее, чтобы Зараза снова не покусилась на наш дом, мы вернулись в яму. Работать при одной свече, которую мы к тому же, чтобы не привлекать внимания, и зажгли-то только спустившись, – удовольствие не из приятных. Сначала мы с ним дружно светили прямо над землей в поисках блестящего пятачка металла, а когда нашли, мне пришлось положить на него руку, пока Сашка пытался установить свечу, постоянно норовившую упасть.

Но вот он подпер ее со всех сторон землей, и мы принялись выколупывать золото из земли. Судя по размерам, это должна была быть какая-нибудь золотая супница или что-то в этом духе, и мы очень старались не повредить ее. Но стоило нам немного освободить этот предмет из земли, как она осыпалась обратно. От наших движений пламя свечи постоянно колебалось, и бродившие по стенам ямы тени лично в меня бодрость не вселяли, даже мой природный авантюризм понемногу улетучился.

Мне почему-то вспомнилось, что Яхонт-Изумрудова считали чернокнижником, алхимиком, спиритом, некромантом и все такое прочее, а главное, то, что погиб он насильственной смертью без покаяния и его дух вполне может здесь бродить, охраняя принадлежавшие ему при жизни сокровища. При свете дня подобная чушь мне и в голову бы не пришла, но у ночи свои законы, и она порой не прочь нагнать жути на тех, у кого нервы послабее, то есть, как оказалось, на меня.

– Ну все! Больше не могу! Я иду домой! – решительно заявила я, прислоняясь спиной к стене ямы, и мне за шиворот тут же посыпалась земля, отчего я окончательно взбесилась.

– Ты сошла с ума! – пораженно сказал муж. – Оставить это, – он ткнул пальцем в то, что я считала супницей, – здесь?

– Ничего за ночь с этим, – я тоже ткнула пальцем в ту сторону, – не случится! Раз Зараза прибежала к нам, значит, Куркуля дома нет. Гастарбайтеров все последние дни тоже не видно! Пожарный – в Москве! Кто может на это покуситься? Никто! А завтра утром, со свежими силами да еще при свете дня мы быстро все отсюда достанем!

Сашка немного подумал, а потом сказал:

– Рискнем! А то я, честно говоря, уже тоже умотался!

Вернувшись в дом, мы с ним решили выпить чаю, потому что от земли и пыли в горле ужасно першило. Устроившись на веранде, мы синхронно положили гудевшие ноги на стулья и принялись блаженствовать.

– Нужно будет очень умно ее продать, – сказала я. – На ней же, как и на вилке, тоже должен быть герб и вензель.

– Кого ее? – недоуменно спросил Саша.

– Супницу, – ответила я.

– А с чего ты взяла, что это супница? – удивился он.

– Не знаю, наверное, по аналогии с вилкой.

– Мы с тобой скажем, что она тебе или мне в наследство от деревенской бабушки или прабабушки досталась, – предложил Саша. – Во время голода люди свои вещи, несмотря на их реальную стоимость, на продукты меняли, потому что жизнь дороже, вот так эта супница, – хмыкнул он, – бабульке и досталась. У тебя в роду деревенские есть?

– Чего нет, того нет! – ответила я. – А у тебя?

– Тоже нет!

– Тогда отпадает, потому что это легко проверить, – решительно заявила я. – К тому же я не помню, был перед революцией голод или нет.

– Не знаю, – задумался он. – Война была, а вот голод!.. – а потом предложил: – Тогда скажем так: этот Антихрист распродавал свое имущество, чтобы достать деньги на опыты, и таким образом эта штука оказалась у кого-то из наших предков.

– Тоже шито белыми нитками, – покривилась я. – Ну ничего! Потом какое-нибудь стоящее объяснение придумаем! Это не к спеху, – успокоила его я. – Но первым, как я и говорила, мы поставим парник, а с шубой можно подождать – май на дворе. А после парника можно будет и о машине подумать. Ты какую хочешь?

– Маруся! Давай не будем делить шкуру неубитого медведя, – заметил он и потянулся. – Пошли спать, что ли!

– Пошли! – согласилась я. – А то я так устала, что просто с ног валюсь.

– Теперь-то ты поняла, как я сам за эти дни вымотался? Думаешь, это просто: столько земли перекопать, а потом вытащить?

– Понимаю, Сашенька! – ласково сказала я. – Зато ты представляешь, какая жизнь нас ждет впереди? Сказочная!

Я уже поудобнее устраивалась у Сашки на плече, уже щелкнула выключателем и погасила свет, но вот заснуть нам не удалось. Со двора раздался такой грохот, что мы просто подскочили на постели и уставились друг на друга.

– Землетрясение? – ошеломленно спросила я. – Или где-то поблизости снаряд упал? По телевизору постоянно говорят, что они сейчас то и дело падают или рвутся!

– Тогда здесь уже ни одного целого стекла не было бы! – возразил мне муж.

– Может, самолет упал? – предположила я.

Вместо ответа он только постучал костяшками пальцев мне по лбу.

– Скорее это у Жлоба на участке сарай рухнул, – сказал он. – Поставили его на соплях, вот он и свалился. Может, там эти рабочие с местными девчонками любовью занимаются, вот он и не выдержал накала бурных страстей.

– Рабочих давно уже не видно, но посмотреть все равно надо! – твердо заявила я. – Вдруг кому-нибудь нужна помощь?

Глава 18 Саша. Не все золото, что блестит

Быстро одевшись, мы вышли во двор, предварительно щелкнув выключателем лампы над входной дверью, чтобы в потемках не потоптать остатки будущего урожая – лампа там у нас люминесцентная, на которую бомжи и прочий озорной люд никогда даже не пробовали покуситься – какой от нее прок в хозяйстве, если везде все время говорят о том, что там ртуть? Так ведь и помереть раньше срока недолго!

Сад тут же залился веселеньким мертвенно-бледным светом, придав окружающему некое подобие кладбищенского пейзажа. И тут мы с женой замерли на месте, потому что палатка ходила ходуном, в ней горел какой-то неяркий свет и оттуда раздавались нечленораздельные крики.

– Это Зараза туда свалилась, – тихонько сказала Маруся.

– Ага! – с гневной иронией ответил я. – И поэтому орет человеческим голосом! Нет, дорогая! Это кто-то попытался на наше в тобой добро покуситься! Ну, я сейчас этого паразита!.. – угрожающе заявил я и быстро пошел к палатке, а жена поспешила за мной.

И тут на наших глазах палатка обвалилась и даже провисла в подкоп – крики превратились уже в истерические вопли.

– Кто-то центральную подпорку задел, – сообщил я жене.

– Все равно его нужно оттуда достать, пока не поздно, – шепотом сказала она. – Вдруг он там задохнется, а нам потом с трупом возиться! Милиция к тому же!

– Да и черт бы с ним! – резко бросил я. – И у милиции к нам никаких претензий быть не может – это наш участок, и мы можем делать здесь все, что нам только заблагорассудится. А вот нести ответственность за тех, кто сюда самовольно проник, мы совсем не обязаны! Сам попал, пусть сам и выкручивается!

– А если это?... – Маруся многозначительно посмотрела мне в глаза, и я похолодел.

– Ты думаешь? – с ужасом спросил я.

– Да! – уверенно ответила она. – Слишком уж все спокойно было в последние дни!

– Ну тогда я эту сволочь сейчас достану! – громко сказал я. – Я сейчас подонка так достану, что он этот день до конца жизни запомнит! Маруся! Принеси с веранды топор! – попросил я.

– Е... адо... пор!.. – донеслось до нас откуда-то из-под земли.

– Тогда звони в милицию! – так же громко сказал я.

– Е... адо... иицию!.. – слезно умолял кто-то.

– Подумаю! – неопределенно пообещал я и спросил: – Ты кто?

– Аксим! – раздался испуганный голос.

– Мажор? – удивленно прошептала мне Маруся.

– Похоже, что он, – тихонько согласился я. – Но откуда он тут взялся? Он же обычно с компанией приезжает, а в последнее время никаких гульбищ на даче у Пожарного не было! – И громко спросил: – Сам выбраться сможешь?

– Ет! Омогите! – услышал я в ответ.

– Ну и что с этим придурком делать? – спросил я жену.

– Доставать! Что же еще? – недовольно ответила она.

– Вот еще навязался на нашу голову! – недовольно буркнул я.

Мы с женой, приподняв полог палатки, нырнули под нее и на некоторое время остановились, чтобы глаза привыкли к темноте, а потом я стал осторожно пробираться в сторону ямы, чтобы не разделить участь Мажора, а она поднимала и держала надо мной брезент. Я нашел центральную подпорку и поставил ее на место – нам сразу же стало намного просторнее, но вот света это ни в коем случае не прибавило, потому что доходивший до нас из ямы был довольно слабоват.

– Сам по лестнице подняться сможешь или сломал себе что-нибудь? – спросил я, заглядывая в яму.

– Смогу! – раздался оттуда смущенный голос.

– Ну тогда лезь! – великодушно разрешил я.

Скоро над краем ямы показалась голова Мажора со спутанными длинными волосами, а потом и он сам, перепуганный, малость покалеченный и донельзя смущенный, но не это главное – в руках у него был большой странный предмет из желтого металла в комьях земли. Маруся мгновенно отобрала его и решительно заявила:

– Раз ты нашел в нашей земле, то нам это и принадлежит!

– Да я и не отказываюсь! – с готовностью ответил он, не делая ни малейшей попытки вернуть свою находку.

Мы все вышли из палатки и прошли на нашу веранду.

– Что это? – недоуменно спросила жена, разглядывая трофей.

– Это геликон, Маруся! – ответил я, тщательно скрывая разочарование, ибо понял, что принял за золото.

– Какой еще геликон? – обалдело спросила она.

– Самый обыкновенный: музыкальный духовой инструмент, – объяснил я.

По яростному взгляду жены я понял, что меня ждет такая крупная разборка, какой у нас с ней еще никогда не было, и начал лихорадочно подыскивать аргументы в свою пользу, а сам тем временем спросил у Мажора:

– Ну и какого черта тебя понесло ночью на наш участок?

Полностью деморализованный Мажор и не думал ничего скрывать.

– Да я еще в позапрошлый раз...

– Это когда ты тут очередной гульбарий устраивал? – ехидно спросил я.

– Ну да! Я еще тогда увидел, как вы ночью ведра из палатки вытаскиваете и уносите куда-то. А в прошлый раз я даже на каланчу, что мой чудик-папик к даче пристроил, поднялся, чтобы получше все разглядеть, ну и увидел, что вы их чуть ли не в лес таскали. Вот мне и стало интересно – чего это вы? Вы же говорили, что палатки для какого-то праздника поставили, а сами там чего-то роете!

– Для того чтобы юбилей свадьбы отпраздновать поставили! – подтвердил я. – Только потом мы передумали и решили в кафе отметить – мне кое-какие деньги за экспертизу заплатили, вот и решили отдохнуть цивилизованно!

– Так и сняли бы! – удивился он.

– А мы решили там погреб выкопать! – быстро опомнившись, вступила Маруся.

– Погреб?! – ошеломленно спросил Мажор.

– Да, погреб! – невозмутимо подтвердила она.

– Под палаткой?! – никак не мог успокоиться он.

– А почему я должен работать в первобытно-варварских условиях? – вскинул я брови. – Под солнцем? Под ветром? Под дождем? Я желаю трудиться с комфортом!

– А почему землю по ночам выбрасывали? – с подозрением спросил уже немного пришедший в себя Мажор.

– Выбрасывал, когда работу заканчивал, чтобы от процесса не отвлекаться, – невозмутимо ответил я.

– А почему почти в лес? – никак не унимался он.

– Потому что в отличие от тебя, – подчеркнул я, – в чужие щи не плюю! И с соседями хочу жить в дружбе и согласии! Сам подумай, зачем мне скандал с соседями? Ну, выбрасывал бы я землю под забор тому же Богданову или Афонину? Им бы это понравилось? Или через забор к твоему отцу на участок?

Мажор ничего не ответил. Он сидел, потупившись, но временами бросал на меня и жену недоверчивые взгляды.

– Что за молодежь пошла? – возмутился я. – Обыкновенные проявления интеллигентности и хорошего воспитания стали недоступны их пониманию! Впрочем, ты навел меня на хорошую мысль – теперь я буду вываливать землю на ваш участок, а если твой отец начнет возмущаться, я ему скажу, что это ты мне разрешил.

– Нет-нет! Не надо! – торопливо и суетливо зачастил он. – К нам не надо! Он и так на меня зол, как сто тысяч чертей!

– Ты узнал все, что хотел? – с нехорошей вкрадчивостью спросила Маруся. – Или будешь продолжать за нами шпионить?

– Да не шпионил я! – запротестовал было Мажор, но под ее ироничным взглядом отвел глаза и отвернулся. – Мне просто было интересно! Любопытно мне было, и все!

– А о том, что любопытство сгубило кошку, ты никогда не слышал? – тем же тоном продолжила она.

– Да ладно вам! – буркнул он. – Я же пострадал, и я же виноват!

– Ты еще поплачь, а мы тебя дружно пожалеем! – ехидно бросила Маруся.

– Нечего было в чужое дело нос совать! Сам на наш участок заперся, сам и пострадал! Никто тебя сюда насильно не волок! – добавил я.

– И вообще, шел бы ты отсюда! Мы из-за твоей глупости и так уже полночи не спим, как будто нам завтра делать нечего! – заявила Маруся.

Мажор поднялся и стал запоздало извиняться:

– Ну, вы простите меня! Я же не думал, что так получится!

– Ага! Надеялся потихоньку к нам прогуляться, чтобы свежим воздухом подышать, потому что на твоем участке его нет, а потом незаметно смотаться! – ехидным тоном предположил я. – Эх, надо было тебя в яме до утра оставить, чтобы ты на всю оставшуюся жизнь запомнил, что в чужой огород лазить небезопасно!

Мажор ушел, а мы самым внимательным образом проследили, чтобы он действительно покинул нашу территорию, но он, миновав калитку, отправился к разделявшему наши участки забору, схватился, подлец, за ветку нашей старой яблони, подтянулся и честно перелез на свой участок, а потом скрылся в даче. Когда мы с женой вернулись в дом, я по ее взгляду понял, что «Спокойной ночи, малыши!» мне не светит, а будет разбор полетов, причем очень жесткий.

– Значит, ради этой жестянки я отдала тебе на растерзание свои грядки? – Маруся взяла в руки несчастный геликон и хотела с размаху шарахнуть его об пол.

– Погоди! – воскликнул я, отбирая его. – Он дореволюционный! И тоже хороших денег стоит!

– На парник хватит? – издевательским тоном спросила она. – Или мне на шубу?

– Маруся! – попытался было я перехватить инициативу, но у меня ничего не вышло.

– Так ради чего я позволила тебе изуродовать свои грядки? Ради химеры? Ты что, не знаешь, что для меня истинное удовольствие копаться в земле? Полоть? Поливать? Подкармливать? Ты забыл, что я часами могу любоваться всходами и радоваться каждому новому листочку? Видимо, ты это хорошо забыл! Да тебе до меня вообще нет никакого дела! Мои интересы тебе до лампочки! Тебе бы лишь бы пузо набивать, а откуда это берется, тебя не касается! Какое счастье, что твой энтузиазм ограничился только грядками, а то бы ты в приступе бешеного рвения еще и деревья порубил! Нет! Ну как я могла поддаться на эту авантюру? Вот уж воистину бес попутал! А все ты со своими бредовыми идеями! Я тебе говорила, что предпочитаю синицу в руках, а ты?... Все в облаках витаешь? Клад он, видите ли, решил найти! Это только в мультиках о Простоквашине можно пойти в лес, копнуть пару раз и – получите, пожалуйста!

– Вот именно, Маруся! – наконец-то сумел вставить я слово.

– Что «вот именно»? – взорвалась она.

– То, что не надо надеяться на скорую удачу! – примиряющим тоном заговорил я. – Ну кто тебе обещал, что можно копнуть пару раз и мы добьемся успеха? Нет! Мне еще много попотеть придется, пока мы его найдем! Но ты упустила главное – геликон! А это значит, что мы на верном пути! Ведь именно на нем Яхонт-Изумрудов любил по вечерам музицировать, наводя ужас на крестьян. И отчасти поэтому тоже они прозвали его Антихристом. Мы с тобой еще просто в начале пути, и все!

– Вот именно, что все! Хватит с меня! – резко заявила она, но прежней уверенности в ее голосе уже не было.

– Маруся! Дорогая! Ну дай мне еще хотя бы несколько дней, и ты увидишь, что я был прав! – умоляюще попросил я.

– Прикажешь мне ждать, пока ты весь сад разворотишь? – уже спокойнее спросила она.

– Ни в коем случае! Ни одного шага в сторону от ямы! В одном углу я уже дорылся до фундамента и осталось совсем чуть-чуть! Я уже над подвалом, понимаешь? Ты только подумай, сколько денег у нас с тобой будет! Сколько всего нужного мы сможем купить! Мы с тобой посмотрим весь мир! Париж! Рим! Венеция! Буэнос-Айрес! Рио-де-Жанейро!

– Твои бы слова!.. – недовольно бросила она, но я видел, что она поддалась на мои уговоры. – И долго еще это будет продолжаться? – спросила жена.

– Если нам никто не будет мешать... – начал было я, и тут она с ужасом спросила:

– Саша! Как ты думаешь, Мажор поверил в нашу версию о погребе?

– Не знаю, Маруся! – честно ответил я. – Наши аргументы были достаточно убедительны, но нужно исходить из худшего.

– То есть из того, что он не поверил? – уточнила она.

– Да! – хмуро подтвердил я.

– Значит, у нас появился еще один конкурент? – задумчиво произнесла жена.

– Полагаю, что так! Может, если бы я не выбрасывал землю по ночам, а делал это открыто, днем, то у него не возникло бы никаких сомнений. Но сделанного не воротишь! – развел я руками.

– Да! Нужно было нам сразу придерживаться версии о погребе, – вздохнула она. – А мы этот юбилей выдумали! Но ты прав – сделанного не воротишь, а значит, нужно приспосабливаться к новым условиям.

– Как? – воскликнул я. – Мажор же теперь с нас глаз не спустит!

– Не волнуйся! Я завтра же положу этому конец! – немного подумав, заявила она.

– Каким образом? – заинтересовался я.

– Увидишь! – загадочно пообещала Маруся. – Я завтра съезжу в Москву, а ты оставайся здесь и карауль наш «погреб»! – иронично выговорила она.

– Тогда я тебе напишу список того, что нужно купить, а то батарейки в фонаре сели, да и ламп для переноски надо бы иметь в запасе побольше, а то вдруг тебе опять придется от Заразы отбиваться? – усмехнулся я.

– Пиши! – великодушно разрешила она и тут же добавила: – Кстати! Не забудь выяснить, как эта скотина попала на наш участок, и ликвидируй очередной лаз!

– Обязательно! – твердо пообещал я и осторожно спросил: – Маруся! А как ты собираешься обезопасить наши раскопки?

– Не скажу! – загадочно улыбнулась она. – Но вот увидишь – больше нам никто не помешает!

Сколько я ни приставал к ней с расспросами, она только улыбалась в ответ, но так и не сказала, что собирается делать. «Все ясно! – подумал я. – Житейский практицизм ретировался, и его место занял ее природный авантюризм! Ох, как бы она дров не наломала! А мне ее ночного путешествия по лесу больше чем достаточно – не скоро я его забуду!»

Глава 19 Маша. Наш ответ врагу

Оставив наш мини-вэн на стоянке возле Смоленской площади, я пошла по Арбату, и цель у меня была совершенно определенная – антикварные магазины, которых там видимо-невидимо. Я не пропустила ни одного: заходила, придирчиво изучала витрины нумизматического отдела и изводила вопросами продавцов-консультантов так, что они с огромным облегчением вздыхали, когда я уходила. Но это они зря! Я все-таки кое-что покупала!

Вернувшись на Смоленскую площадь, я позвонила Ленке и, узнав, что она дома, отправилась к ней.

– Слышь, подруга! Ты мне свою бижутерию не одолжишь? – спросила я прямо с порога.

Ленка удивленно вытаращила на меня глаза, но, повинуясь долгу гостеприимной хозяйки, ничего не сказала, а потащила меня на кухню. Когда мы с ней уже пили кофе, она удивленно сказала:

– Ну и озадачила ты меня, Машуля! У тебя самой этого добра немерено!

– Но не столько, сколько у тебя! – возразила я. – И не такого качества!

– Это точно! Я в бижутерии разбираюсь и ерунду никогда не покупала, а то, что с молодости осталось, давно выбросила! Кстати! – гневно поджала губы она. – Мой благоверный все порывается выкинуть мое барахло, как он его называет! Представляешь? – возмущенно спросила она.

– Если бы мой Сашка тоже дарил мне бриллианты, то имел бы полное право на это, – заметила я.

– Машуля! Я столько лет собирала свою коллекцию! – воскликнула она. – Там есть такие вещи, которых сейчас днем с огнем не найдешь! А он говорит: выкинуть! Ты бы дала Сашке выкинуть свою рассаду?

– С ума сошла! – оторопела я. – Да я скорее его самого выкинула бы!

– Вот и я о том же! У каждого человека может быть свое увлечение: кто-то собирает марки, кто-то – бабочек, а я вот – бижутерию! Хобби у меня такое!

– Каждому – свое! – покивала ей я. – Так одолжишь или нет?

– А зачем тебе? – с интересом спросила она.

– Для работы, – пояснила я и заверила: – Не беспокойся! Ничего с ней не случится! Верну в целости и сохранности!

– Когда? – уточнила Ленка.

– Как только – так сразу! Надолго не задержу! – пообещала я.

– Ну-у-у... – задумалась она. – Все я тебе, конечно, не отдам, но кое-что можно.

Она принесла дорожную сумку, и мы начали перебирать украшения.

– Посмотри, какое чудо! – восхищалась она, доставая колье, которое издали вполне могло бы сойти за бриллиантовое.

– Согласна! – подтвердила я, откладывая его в сторону. – Шагов за десять действительно от настоящего не отличишь! А что у тебя к нему есть?

– Серьги и кольцо, – сказала подруга, доставая их.

– Я их тоже возьму, – сказала я и спросила: – А еще у тебя там что-то было под изумруды?

– А как же! Есть! Кулон на цепочке и кольцо! – радостно ответила она. – Когда-то я их очень любила!

– Пойдет! – осмотрев их, я положила их к «бриллиантам».

– А вот есть под сапфиры! – Она достала из сумки еще один гарнитур. – Правда, камни до того большие, что невольно наводят на мысль о подделке.

– Так для меня чем камни больше, тем лучше! – заявила я.

Мы с ней копались в этом богатстве еще где-то с час и в результате у меня оказался полный полиэтиленовый пакет «драгоценностей».

Выйдя от нее, я отправилась на «Мосфильм». Работавший там в реквизиторской Иван Ильич встретил меня со всем возможным радушием, и неудивительно – я часто пользовалась его услугами, и, естественно, не безвозмездно.

– Здравствуйте! – приветливо сказала я.

– Здравствуй, Машенька! Здравствуй, голубушка! – радостно воскликнул он.

Иван Ильич был невысоким худощавым старичком с обширной лысиной – ему было уже хорошо за шестьдесят, но он не представлял себя без любимой работы и с ужасом ждал того момента, когда его попросят уйти на пенсию. Но волновался он абсолютно зря, потому что был совершенно незаменим и на время его больничных киностудия погружалась в траур – никто не знал, что где достать.

– Вы приготовили то, что я вас просила? – спросила я.

– Конечно, Машенька! Садитесь и смотрите! – пригласил он.

Я взяла увесистую кипу фотографий и начала ее просматривать, тихонько бурча под нос:

– Этот не подойдет, слишком массивный. Этот жалко, уж очень тонкая работа... Этот маленький. А вот это, пожалуй, то, что надо!

Глава 20 Саша. Ну, наконец-то!

Маруся уехала в Москву по своим таинственным делам, и я, во исполнение ее приказа, первым делом отправился обследовать забор. Так и есть! Чертова Зараза умудрилась сделать подкоп прямо с улицы, точнее, с разделявшего дачи проезда. Хорошенько засыпав его и утрамбовав землю, я, не шутя, задумался: а не поставить ли мне на эту стерву капкан? Я, конечно, эколог, призванный любить и охранять окружающий нас живой мир, но эта паразитка довела меня уже до белого каления. Остановило меня только то, что никто на свете, включая саму Заразу, не знал, в каком месте она пророет очередной подкоп. Закончив с этим, я отправился в свою яму и начал вяло там ковыряться – все мои мысли были о том, что же такого задумала моя дражайшая благоверная.

День выдался пасмурный, хотя дождем все-таки не разродился: так, покапало с неба что-то неопределенное, и все. Из-за того, что солнца не было, стемнело довольно рано и на землю опустились сумерки. Палатка была давно восстановлена, яма значительно углубилась, и мы с женой, которая уже вернулась из Москвы, возились в нашем подкопе, а лампа-переноска ярко светила нам – кого нам теперь было бояться, мы же свой погреб копали! Правда, я периодически выглядывал, чтобы проверить обстановку, и видел, что у Куркуля горит свет, а судя по огоньку сигареты на каланче, Мажор по-прежнему следил за нами.

– Неужели нашли? – громко воскликнула Маруся.

– Ну вот! А ты не верила! – откликнулся я.

– Мало ли что раньше было? – сварливо заметила она и велела: – Ты не разговаривай, а тащи давай!

– Это я запросто – он же совсем не тяжелый! – заверил я ее. – А я-то думал, что это будет такой огромный сундук! Эдакое сокровище Джона Сильвера!

– Не привередничай! – возмутилась она. – Это все же лучше, чем совсем ничего!

– Значит, не врали про Яхонт-Изумрудова! Действительно прятал! – удовлетворенно заявил я.

– Смотри, осторожно! Не разбей! – цыкнула на меня жена. – А то потом сам будешь по штучке все собирать! Ты с ним поаккуратнее! Это вещь хрупкая!

– Да я и так с ним как с хрустальной вазой! – обиженно возразил я. – Даже дышать на него боюсь! Только вот ружье здорово мешает! Может, ты его пока возьмешь?

– Еще чего! А вдруг оно выстрелит? – бурно запротестовала жена. – Ты мужчина, ты и носи его!

– Тогда ты забери эту сумку, – велел я. – Раз она рядом лежала, значит и в ней может быть что-то ценное!

– А что? Вполне! – согласилась она. – Род Яхонт-Изумрудовых был очень богатый, значит, здесь, скорее всего, драгоценности и деньги. Ух ты, какая тяжелая! – воскликнула она.

– Самое тяжелое на свете, это золото! – наставительно сказал я.

Но вот наш изматывающий труд был закончен, и мы с женой аккуратно вынесли из палатки и поставили на садовый стол во дворе стеклянный ящик-стеллажик, в котором на полочках на черном бархате подложек лежали античные монеты. Я поправил на плече ружье и осторожно открыл дверцы, чтобы полюбоваться на наши сокровища поближе.

– Вот они! – радостно выдохнул я.

– Не понимаю, как можно ими восхищаться? – недоуменно сказала жена и, открыв перепачканную землей сумку, ахнула:

– Саша! Тут золотые монеты! А еще бумажные деньги, но они нам ни к чему – и стоят сейчас дешево, да и истлели от времени, наверное... А это что блестит? Сашка! – потрясенно выдохнула она. – Там, кажется бриллианты!

– Ну, теперь убедилась, что я всегда прав? – самодовольно спросил я.

– Убедилась, Сашенька! – умильным голосом сказала она. – Теперь мы с тобой...

Глава 21 Маша. Слетелось воронье

Я так и не успела сказать мужу, что же мы с ним теперь будем делать, потому что над забором со стороны участка Жлоба показались две всклокоченные головы, которые, приснись они кому-то, нормальный человек счел бы кошмаром: черные густые волосы росли на них почему-то сбоку, темные полосы на лицах нерегулярно чередовались со светлыми, а лбы так и вовсе были девственно-белы, причем на левой физиономии был только один ус, и она являла собой до того устрашающее зрелище, что впору было перекреститься. «Я так и знала, что это Хлыщ и Тип! – мелькнуло в голове у меня. – А Сашка не верил!» Муж тем временем взял в руки ружье и направил его на непрошеных гостей.

– Предупреждаю! Еще шаг и буду стрелять! – не шутя, заявил он.

Но тут калитка распахнулась и за ней показались Куркуль и Мажор. Сашка, бдительно следя за непрошеными гостями, переводил ружье с одной группы врагов на другую, а я громко заявила:

– Да! Мы нашли клад и собираемся честно сдать его государству! Тогда мы совершенно законно получим свои двадцать процентов. И я сейчас звоню в милицию.

Я взяла в руки висевший у меня на шее мобильник и набрала номер.

– Алле! Это милиция? Приезжайте, пожалуйста, в дачный кооператив «Маяк», третья линия, дача номер 7. Мы с мужем нашли клад и хотим передать его вам! – отключив телефон, я заявила: – Ну все! Милиция уже едет!

Но наши благие намерения не встретили у окружающих должного понимания, потому что Хлыщ с Типом начали перелезать через забор.

– Я вас предупреждал! – грозно сказал Сашка и выстрелил в воздух. – Учтите, что следующий выстрел будет в вас!

– Сначала научись стрелять, сопляк! – взревел Куркуль, но вперед, однако, не двинулся.

– Не волнуйтесь, с такого расстояния я не промахнусь! – зловеще пообещал муж.

Не успел стихнуть его голос, как за спинами Куркуля и Мажора, которые, естественно, и не подумали закрыть за собой калитку, на наш участок влетела Зараза. Грязная, как прах, и отощавшая до скелетного состояния, она зло ощерилась и с ходу бросилась на мужа. Сашка инстинктивно отпрянул, попав при этом прикладом прямо по носу собаке, и толкнул столик, который не выдержал такого напора и упал. Раздался звон разбитого стекла, который не смог заглушить даже собачий визг, и Зараза, взвыв от боли, будто испарилась. И, словно это послужило сигналом к атаке, Хлыщ с Типом одним махом перемахнули через забор и кинулись к рассыпавшимся монетам, а Куркуль с Мажором тоже не отставали от них, причем кто-то из них – в общей суматохе этого было не разобрать – даже пробежался по Сашке. И вот эти четверо, ползая на коленях по земле, стали собирать рассыпавшиеся монеты, вырывая их друг у друга, пока одна из них, которую тянули сразу Куркуль и Тип, не разорвалась в их руках надвое.

– Это что? – обалдело спросил Куркуль, рассматривая остаток монеты в своей руке. – Это же!.. Это же бумага! – разбуженным среди зимы медведем взревел он.

Тут и все остальные начали внимательно рассматривать монеты и тоже поняли, что у них в руках были разрисованные картонки. Вокруг повисла очень тревожная тишина, а разъяренные взгляды этой четверки уперлись в нас с мужем не хуже ружейных дул.

«Как бездарно и глупо все закончилось! – взбешенно думала я. – Ну, ничего, Зараза! Я с тобой еще разберусь! Это из-за тебя сорвался мой план положить конец этому подглядыванию, подсматриванию, подслушиванию и прочим шпионским играм! Это из-за тебя я зря потратилась, покупая в антикварном дореволюционные сторублевки! Даже на несколько новоделов царских червонцев пришлось разориться! Да и у Ленки я, получается, напрасно бижутерию одалживала, чтобы она драгоценности изображала! А уж как я перед Иваном Ильичем буду отчитываться, когда окажется, что взятый у него стеклянный ящик-стеллажик разбился, а муляжи античных монет теперь выглядят так, что их остается только выбросить. Слава богу, что хоть ружье, которое я у него взяла вместе с пистонами, цело осталось. А как хорошо я все срежиссировала! Я же надеялась, что когда эти паразиты убедятся, что клад найден и, главное, на их глазах сдан государству, то оставят нас в покое. И все бы у меня получилось, если бы не эта Зараза, будь она проклята!»

Глава 22 Ну, Зараза! Погоди!

А жаждущая богатства четверка уже наступала на нас.

– Куда вы настоящий клад дели? – шипел сквозь зубы Хлыщ.

– Отдавайте по-хорошему! – угрожающе надвигался на нас Тип.

– Я вас, сволочей, сейчас на месте порешу, если не отдадите! – присоединился к ним Куркуль. – Я сам в старых газетах читал, что он есть!

– И действительно, вы бы отдали, что ли, а то ведь побьют! – влез еще и Мажор.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы в этот момент не появилась милицейская машина. Наши враги тут же замерли и стали усиленно делать вид, что они здесь так, погулять вышли и вообще ни при чем.

– Старший лейтенант Власов! – появившись в калитке, милиционер бросил руку к козырьку. – Попрошу всех оставаться на своих местах. Кто здесь звонил и говорил, что нашел клад?

– Это она! – Все тут же синхронно ткнули пальцами в сторону Маруси.

– Ну и где он? – спросил милиционер.

– Я вам сейчас все объясню, товарищ старший лейтенант, – сказала жена и отвела его в сторону.

Все удивленно переглянулись и стали старательно вслушиваться в то, о чем говорили Маруся с милиционером, но даже мне, стоявшему ближе всех, ничего слышно не было. Мажор было попытался бочком-бочком ускользнуть на улицу, но я рявкнул на него:

– Ты куда? Товарищ старший лейтенант что сказал? Чтобы все оставались на своих местах! Вот и стой!

– Мне кур кормить надо! – буркнул Куркуль.

На что я ехидно заметил:

– Вы их для этого разбудить хотите? Они же давно спят! И вообще, не наживайте себе неприятностей больше, чем уже есть!

Тут к нам присоединились Маруся с милиционером, и он, откашлявшись, обратился к Хлыщу с Типом:

– Предъявите ваши документы! Как я понял, вот эти двое являются соседями потерпевших по даче, а вот вы кто?

Хмуро переглянувшись, те достали и протянули ему паспорта.

– Очень интересно! – воскликнул он, пролистав их. – Значит, вы у нас граждане Эстонии! И почему же здесь гастарбайтеров из себя изображаете? Парики нацепили, гримом вымазались, усы наклеили? Что это за маскарад?

Те стали смущенно переминаться с ноги на ногу, усиленно изображая незнание русского языка.

– Лица вытрите! – потребовал милиционер. – Я хочу ваши физиономии с фотографиями в паспортах сверить, а то вдруг вы их украли – здесь же регистрация есть! А у вас самих, наверное, нет, вот вы и подсуетились!

Хлыщ с Типом покорно стянули парики, сдернули усы и рукавами вытерли лица, еще больше размазав грим.

– Так это же тот русский сторож, который мне сказал, что рабочие ушли в деревню ночевать! – заорал вдруг Куркуль, тыча пальцем в Типа.

– Очень интересно! Значит, по-русски вы говорите, а сейчас передо мной дурака валяете? – грозно спросил милиционер и потребовал: – А ну отвечайте мне правду, а то ночевать в обезьяннике будете!

– Понимаете, мы друзья Сергея Сергеевича Богданова, – начал объяснять Хлыщ. – Он нам позвонил и сказал, что ему нужно сарай выстроить, а он вынужден уехать. Вот мы и решили ему помочь.

– А гастарбайтеров зачем из себя изображали? – спросил милиционер.

– Да, понимаете, подурачиться захотелось! Решили проверить, сойдем мы за них или нет, – ответил Тип, и его ответ походил на правду не больше, чем сказки «Тысячи и одной ночи».

– Ну, дурачиться законом Российской Федерации не запрещено, если это никому вреда не принесет, – нехотя буркнул старший лейтенант и спросил: – А что там с кладом?

– Да что вы! – дружно воскликнули все четверо. – Никакого клада здесь нет и быть не может! Это просто розыгрыш! Мы все решили немного развлечься, и все!

– Ах, вы развлекались! – гневно воскликнул милиционер. – В это время где-то, может быть, человеку наша помощь требуется, а я тут с вашим дурацким розыгрышем время теряю? Ну, знаете! Это вам так не пройдет! Это надо же было додуматься милицию вызвать! И, главное, зачем звонили? Может быть, вы решили, что мы тоже примем участие в вашем сомнительном веселье?

– Это все она! – воскликнули все четверо и опять ткнули пальцами в сторону Маруси.

– Пройдемте в дом, гражданка! – сурово предложил-приказал милиционер, а потом, повернувшись к остальным, сказал: – А вы пока ждите здесь! И документы ваши временно у себя оставлю, чтобы при нормальном свете их разглядеть, а то вдруг они фальшивые.

Хлыщ с Типом на два голоса стали уверять его, что их документы самые что ни на есть настоящие, но он их уже не слушал и отконвоировал нас с Марусей в дом.

Глава 23 Маша. А как все хорошо начиналось!

– А что, Мария, я вроде неплохо справился? – с улыбкой спросил у меня милиционер, когда мы вошли в дачу и закрыли за собой дверь.

Услышав это, Сашка на мгновение оторопел и стал переводить недоуменный взгляд с меня на милиционера и обратно.

– Так не в первый раз тебе стража порядка изображать! – ответила я и повернулась к мужу: – Познакомься, Саша, это Павел. Он артист и иногда, когда надо, работает со мной.

– Очень приятно, – очнувшись, отозвался муж, и они с Павлом пожали друг другу руки.

– А вот мне вовсе нет! – вздохнула я. – Я все так хорошо продумала и срежиссировала, а тут вмешалась эта Зараза и все испортила. Это из-за нее все разбилось и разлетелось, вот эти подонки и поняли, что держат в руках муляжи. Прибила бы гадину!

– Так мне ничего забирать не надо? – спросил Павел.

– Что? Осколки? – воскликнула я. – Так их теперь только на совок – и в мусорное ведро. Господи! Как же я Ивана Ильича подвела! Он же мне теперь больше ничего и никогда не даст!

– А интересно, настоящий клад существует или нет? – спросил Павел.

– И ты туда же! – всплеснула я руками, надеясь, что это выглядит вполне правдоподобно. – Ну какой еще клад? Тут мои родители уже все сто раз перекопали, а потом и Саша тоже! Если бы что-нибудь было, то давно нашли бы!

– А чего эти так суетятся? – недоуменно спросил Павел.

– А черт их знает! – пожала я плечами. – Начитались каких-нибудь якобы мемуаров и решили попытать счастья, а у нас с мужем от этого сплошная головная боль! Шагу нельзя ступить спокойно! Из каждой щели чей-нибудь глаз торчит, так и дала бы по нему! – бушевала я. – До того дошло, что они тут у меня на грядках сами начали копаться, вот мы с Сашей и решили якобы найти клад, чтобы они угомонились и я могла спокойно заняться своим любимым делом, – объяснила я.

– Да, подвела нас эта Зараза! – горестно покачал головой Сашка.

– Так что теперь все снова начнется! – вздохнула я. – И что еще придумать, просто уже не знаю!

Пока я так причитала, Саша взял бразды правления в свои руки и попросил Павла:

– Дай документы посмотреть! Интересно, что за проходимцы свалились на наши головы?

Пролистав паспорта, Саша глубоко задумался, а потом многозначительно посмотрел на меня, и я поняла, что он что-то узнал. Забыв о присутствии Павла, я уже открыла было рот, чтобы спросить его, но тут... Тут со двора начали доноситься до нас такие разъяренные крики, что мы, переглянувшись, выбежали из дачи. Оказалось, что это Куркуль активно скандалил с Типом.

– Ты чего, гад, мне голову морочил, что ничего про мою собаки не знаешь? А? – орал он. – Я тебя как человека спрашивал, где она, а ты мне что ответил? Что не видел? А на самом деле это ты с подельником ее избил, и она от тебя в лес убежала! А ну отвечай, сволочь!

– Мне нет никакого дела до вашей бешеной твари! – кричал в ответ Тип. – Я ее сегодня первый раз увидел!

– Не ври, паскуда! – бушевал Куркуль. – Так, может, это вы ее отравить пытались, чтобы она не мешала вам клад искать? – спросил он и сам же ответил: – Точно! Вы! Ну я вам сейчас устрою! Я вас, сволочей, в тюрьму до конца жизни засажу! На беззащитную тварь руку поднять! Ах вы гниды!

– Идите вы к черту со своей ненормальной собакой! – кричал Хлыщ. – В цивилизованных странах вообще не принято собак без поводка на улицу выводить, а у вас здесь сплошное варварство! Беспризорные собаки бегают сами по себе и на людей бросаются!

– Ну и валите в свою цивилизацию! – наступая на них, бесновался Куркуль. – А то приперлись сюда, халявщики! Гастарбайтеров изображали, фигляры! Клад им, видите ли, подавай! Вот вам клад! – И он, подняв руку, согнул ее в локте, сделав жест, понятный во всем мире без перевода.

– Хам неумытый! – зло бросил на это Тип.

– Ах ты морда заморская! – Куркуль уже занес руку, чтобы припечатать того по физиономии, но тут...

О боже! Как я уже устала от этих «но, тут...» Однако что поделать, если Зараза всегда появляется внезапно и совершенно непонятно откуда. Вот и в этот раз она выскочила из-за спины своего хозяина и бросилась на Типа. Быстро отпрыгнув, тот не растерялся и, достав что-то из кармана, ткнул этим прямо в нос бесновавшейся твари. Раздался пронзительный визг, и Зараза, поджав хвост, рванула прямо на забор, и потом отголоски ее визга донеслись до нас уже со стороны леса.

– Значит, в заборе дыра! – гневно сказала я и хмуро посмотрела на мужа – целостность забора и прочего хозяйства, ограждавшего мои владения от непрошеных гостей, была целиком и полностью на его совести.

Сашка растерянно развел руками, а я мысленно пообещала ему: «Ну, дай только все разойдутся, и ты получишь у меня по первое число!»

Тем временем Куркуль, увидев, что случилось с его ненаглядной Заразой, совсем потерял чувство реальности.

– Электрошокером? Собаку? Так вот почему она тогда убежала и столько дней мне на глаза не показывалась? Значит, ты и в прошлый раз ее током ударил? Ах ты нелюдь! – и пошел врукопашную.

– А ну тихо! – крикнул Павел.

– Как хорошо, что вы еще не ушли! – обрадовался Куркуль. – Эта сволочь, – он ткнул пальцем в Типа, – неоднократно пытался убить мою собаку! Прошу вас принять меры! Давайте немедленно поедем в отделение и составим протокол! Я ему это так не оставлю!

– Простите, гражданин Афонин, но вы и сами виноваты, потому что не следите за принадлежащим вам домашним животным, – строго сказал Павел. – Я же видел, что она у вас совершенно свободно гуляет, и сам был тому свидетелем, бросилась на этого гражданина, так что вряд ли суд примет вашу сторону. Да, я видел, что этот гражданин применил в отношении вашей собаки электрошокер, но только в порядке самозащиты, когда она на него напала. Вы утверждаете, что это произошло уже не в первый раз, но ведь очевидцев того происшествия нет! Так что, по моему мнению, в данном случае можно обойтись штрафом на месте, – и он повернулся к Типу. – Извольте раскошелиться, гражданин Смирнов! Надеюсь, российские деньги у вас есть?

Тип кивнул и безропотно полез за бумажником. Получив деньги, Павел пообещал:

– Я завтра же завезу вам квитанцию.

– Не надо, товарищ старший лейтенант! – бурно запротестовал Тип. – Мне отчитываться не перед кем.

После этого Павел вернул Хлыщу и Типу их паспорта и веско сказал:

– Думаю, граждане, что вам лучше покинуть территорию не принадлежащей вам дачи и оставить ее хозяев в покое, потому что при повторном сигнале нами будут приняты в отношении вас меры административного характера.

Под хмурым взглядом Павла Куркуль с Мажором и Хлыщ с Типом покорно вышли за калитку, а он, козырнув нам на прощанье, тоже скрылся из виду. Мы с Сашей вернулись в дом, и я уже собралась было высказать ему все, что думаю о его способностях починить забор, как он почему-то очень довольным тоном спросил меня:

– Маруся! Ты знаешь, как настоящая фамилия Хлыща?

– Мне нет до этого никакого дела! – отчеканила я. – А вот до того, что в заборе дыра или под забором опять подкоп, есть! Сколько я еще должна терпеть на своем участке эту бешеную тварь? Может быть, мне вообще убрать забор к чертовой бабушке, и пусть сюда ходят все, кому не лень?

– Дорогая! Я сегодня утром ликвидировал подкоп, – сообщил он. – А завтра я первым делом еще раз осмотрю весь забор и клянусь тебе, что все заделаю и починю! – прижав руки к груди, пообещал муж. – Ты же сама знаешь, что последнее время мне было не до этого!

– А теперь станет до этого! – с нажимом произнесла я.

– Маруся! Я же тебе только что пообещал, что завтра все исправлю, – укоризненно сказал Сашка и снова спросил: – Так ты знаешь, как настоящая фамилия Хлыща? – В ответ я только пожала плечами. – Бромбенблюхер! – воскликнул он.

– Ну и при чем здесь эта бомбрамстеньга? – удивилась я.

– Бомбрамстеньга, дорогая, это совсем другое, – назидательно сказал он. – А вот Бромбенблюхер – то, что надо!

– И что нам с ним делать? – удивилась я. – На хлеб намазывать?

– Маруся! – удивляясь моей тупости, Сашка покачал головой. – Ты помнишь, я тебе говорил, что Яхонт-Изумрудов приобрел в Ревеле сейф? Так вот! Он приобрел его в фирме «Бромбенблюхер и компания»! Именно ее работники сейф и устанавливали! Улавливаешь суть?

– Ты хочешь сказать, что Хлыщ – потомок того владельца фирмы? – От неожиданности я даже за щеки схватилась.

– Вот именно! – веско подтвердил он. – И это легко проверить!

Включив компьютер, Сашка вошел в Интернет, и оказалось, что там есть сайт этой возродившейся после 91-го года фирмы! А находится она в Таллине, бывшем Ревеле! А ее владелец Томас Бромбенблюхер – потомок дореволюционного!

– Так вот откуда он про клад узнал! – воскликнула я.

– Да! – подтвердил Сашка. – Видимо, эта коллекция действительно что-то из ряда вон выходящее, если о ней помнят через столько поколений!

– И чем нам это грозит? – насторожилась я.

– Пока не знаю, – задумчиво сказал муж. – Будем посмотреть!

Глава 24 Саша. Конкуренты наступают на пятки

– Как хорошо, что ты успел до всех этих событий «болгаркой» бревна перепилить, – одобрительно сказала Маруся. – Теперь еще немного, и мы окажемся в подвале.

– Ты права, потому что земля теперь уже хоть и слежавшаяся за все эти годы, но все-таки не такой монолит, как раньше, – сдувая пот с кончика носа, подтвердил я. – Только не пойму, как она могла туда попасть? По идее, при взрыве основной удар должны были принять на себя именно бревна перекрытия, ты посмотри, какие они толстые!

– А может быть, они где-то не выдержали, вот она туда и насыпалась, – предположила жена.

– Все может быть, – согласился я. – Кстати, как поживают наши недруги? Ты их видела, когда свои полведра земли выносила?

– Хлыща с Типом нигде не видно – наверное, вчера Павел их так напугал, что они свалили обратно в свою Эстонию, – ответила Маруся. – А вот Куркуль с Мажором никак угомониться не могут: Куркуль возле забора торчит, а Мажор – на каланче. И причем даже не скрываются, гады!

– Так они находятся на своих участках и имеют полное право смотреть, куда хотят, чтоб им, паразитам, пусто было! – не сдержался я.

– Знаешь, Саша, – задумчиво сказала жена. – А я, кажется, кое-что придумала!

– Ой, давай только без этого! – воскликнул я и даже, выпрямившись, прислонил лопату к стене. – Один раз ты уже придумала так, что мама не горюй!

– Между прочим, я как раз все очень хорошо придумала! – обиделась она. – И все бы прокатило, если бы эта чертова Зараза не вмешалась! Кстати, ты заделал дыру в заборе?

– Маруся! – укоризненно сказал я. – Я тебе уже говорил, что обошел по периметру весь наш участок! Подкопов больше нет! А в одном месте действительно оказалась оторвавшаяся доска, которую Зараза вполне могла при необходимости отодвинуть лапой и пролазить к нам, но я ее прибил!

– Заразу? – иронично поинтересовалась жена.

– Пока только доску, – хмуро ответил я. – Но если так и дальше пойдет, то я за себя не ручаюсь! Сейчас же я тебя ответственно уверяю, что больше она нигде пролезть не сможет!

– А потом эта тварь опять откуда-нибудь выскочит! – сварливо заметила она. – Это такая пролаза, какой еще свет не видел!

– Ну я же не виноват, что у нее лапы, как ковш у экскаватора! – огрызнулся я. – Что же нам теперь, забор из бетонных плит ставить и утапливать их в землю на метр, чтобы она к нам пробраться не могла?

– Когда у нас появятся деньги, это будет первое, что я сделаю! – грозно пообещала она. – И пусть соседи над нами смеются, но больше я ее партизанские набеги терпеть не собираюсь!

– Когда у нас будут деньги, мы купим себе другой участок и вот там уж... – начал было я, но она не дала мне продолжить:

– Продать родительскую дачу? В которую они вложили столько сил, денег и любви? Никогда! Даже не думай и не мечтай! – отрезала она и, повернувшись, заявила: – Ну, ты копай дальше, а я поехала! Постараюсь вернуться побыстрее!

– Куда еще? – вскинулся я.

– Куда надо! – непреклонным тоном ответила она, но, сжалившись, пояснила: – Надо же нам от шпионов избавиться!

Когда она говорит таким тоном, спорить с ней бесполезно, так что я только вздохнул, глядя вслед нашей машине, и действительно продолжил копать – охота пуще неволи!

Земля поддавалась без особого труда, и где-то часам к четырем я уже добрался до пола в подвале, поняв это по тому, как лом отскакивал от него, а потом, уже при свете переноски, я увидел, что это бетон. Расширив себе немного пространства, чтобы было где развернуться, я задумался: куда копать дальше? В какую сторону?

Пока я так стоял и размышлял, вдруг послышались неясные шорохи. В чертовщину и прочие загробные прелести я не верю, но тут меня мороз продрал по коже. Почему-то вдруг вспомнилось, что Яхонт-Изумрудов был чернокнижником и некромантом, да и помер без покаяния. А вдруг его неупокоенная душа бродит теперь по этим подвалам и алкает мести сжегшим его крестьянам, а в случае их отсутствия первому, кто попадется под руку? Ни одной молитвы на ум не приходило, да и не знал я их, но, вспомнив, что я крещеный, а значит, нахожусь под божьей защитой независимо от частоты посещения церкви, прошептал:

– На тебя, Господи, уповаю!

Не успел я это произнести, как стена передо мной обвалилась, и я увидел... Нет! Не чертей и не привидения! Предо мной с саперными лопатками в руках стояли Хлыщ и Тип. Грязные, лохматые и явно давно не брившиеся, они источали такой убойной силы «аромат», что хотелось заткнуть нос, а за их спинами виднелся проделанный ими подкоп, который они, оказывается, все это время вели с участка Жлоба. Разом воспрянув духом, я решительно заявил:

– Клад на моей земле!

– Вот мы тебя здесь и закопаем! – мрачно пообещал Хлыщ.

– В твоей собственной земле! – поддержал его Тип, и они, покачивая лопатками в руках, двинулись на меня.

Здраво оценив ситуацию, я решил, что у меня есть определенные преимущества: их лопатки были саперные, с коротким черенком, а вот моя, штыковая, с длинным, да и режущая поверхность у нее побольше. Перехватив ее поудобнее, я приготовился к бою! Их первые выпады я отбил без труда, тем более что они стояли в подкопе и развернуться им было негде. Самое главное было не пропустить их на мой пятачок земли, который я, как оказалось, себе на беду, основательно расчистил. Но их было двое, а я один, и они постепенно теснили меня к стене, захватывая мою территорию. Наверное, со стороны наше фехтование на лопатах выглядело очень потешно, но мне было не до смеха. Отстаивая свои права на землю, на клад, на Марусины грядки, которые они варварски продырявили, я впал в настоящую ярость и стал теснить захватчиков обратно в их подкоп, пользуясь тем, что моя лопата длиннее. Отбиваясь от меня, они тем не менее начали пятиться, и я уже было собрался торжествовать победу и догнать паразитов до их собственного подкопа, когда сверху на меня обвалился немалый пласт земли и погреб под собой. Удар по голове был такой силы, что свет померк у меня в глазах, а в голове промелькнуло: «Ну вот и все!»

Глава 25 Маша. Не мытьем, так катаньем!

Я гнала наш мини-вэн в Москву, и бешенство плескалось во мне, булькая и переливаясь с места на место. «Нет, ну что за наглость! – зло думала я. – На собственной даче ни минуты покоя не дают! Ничего! Я вам устрою цирк на конной тяге! – откуда у меня в памяти вдруг всплыло это выражение, сама не знаю, но оно мне почему-то понравилось, и я даже повторила: – Да-да! Цирк на конной тяге! Взяли себе моду за нами шпионить! Шагу нельзя ступить, чтобы за тобой не следили! Довели вы все меня! Достали! Так что получайте обратку! Обещаю, мало вам не покажется! А кто не спрятался вовремя, я не виновата! Сами напросились!»

Въехав в Москву, я первым делом направилась к Ленке, чтобы вернуть бижутерию.

– Вот! Привезла, как и обещала! – сказала я, отдавая ей пакет. – Все в целости и сохранности!

– Пригодились?

– Да! Очень! – честно соврала я. – Спасибо тебе огромное! Просто не знаю, что я без нее делала бы!

– Брось! – отмахнулась она. – Если еще раз понадобится, то я тебе с радостью дам! Честно говоря, я ведь ее теперь уже не ношу – муж против. Как увидит, тут же начинает зудеть, как осенняя муха: «Зачем я тебе настоящие драгоценности покупаю, если ты носишь это барахло? Ты не ценишь мои подарки! Чем тебе покупать, лучше детей в парижский „Диснейленд“ отвезти! Они-то хоть будут рады и благодарны, а ты?!» И все в этом духе! – вздохнула она.

– Мне бы твои проблемы! – усмехнулась я.

– Они у каждого свои и со стороны всегда кажутся ерундовыми, а вот для самого человека – сплошная нервотрепка! – вздохнула она и пригласила: – Пошли кофе пить!

– Извини, Ленуся! Некогда! Мне еще в пару мест заехать надо! Но в следующий раз – обязательно! – заверила ее я.

– Когда еще твой следующий раз будет! – покачала головой Ленка. – Как лето начинается, так ты над своими грядками вниз башкой торчишь и ничего, кроме них, не видишь! Если бы не бижутерия, то я бы тебя до осени не увидела, а то и до зимы.

– У каждого свое хобби, – ответила я. – А над грядками я вниз головой не торчу, а культурно сижу на скамеечке, – поправила я подругу и начала прощаться: – Ну, пока! Как буду в Москве, обязательно к тебе загляну.

– Заходи, пожалуйста! – с кислым видом попросила она. – А то у меня такая жизнь беспросветная, хоть вой!

– Нечего было с работы уходить, – напомнила я.

– Да мой настоял, чтобы я исключительно домом и детьми занималась, – опять вздохнула она. – С тобой хоть поболтать можно по-человечески, а то эти дамы, – она даже передернулась, – ни о чем, кроме шмоток и своих поездок за границу, говорить не могут. Слушаю их, и уши вянут, а на рот впору лейкопластырь приклеивай – до того зевать тянет... – Господи! – почти простонала она. – Как хорошо мы жили, пока муж не стал председателем правления банка! Пусть денег было меньше, зато были сами себе хозяева! А теперь? Одни эти корпоративные вечеринки чего стоят!

– Кстати, Ленуся! – встрепенулась я. – Ты помнишь, что мне обещала?

– Конечно, Машуля! Следующую будешь организовывать только ты, и это не обсуждается! Мне муж слово дал!

– Спасибо тебе, дорогая! – искренне сказала я.

– Да не за что! – махнула она рукой. – Только уж ты не забывай меня!

– Как можно, Ленуся! – укоризненно воскликнула я. – Я же тебе обещала, что скоро появлюсь, значит, так и будет!

Выйдя от нее, я с тяжелым сердцем отправилась на «Мосфильм», где мне предстояло объясниться с Иваном Ильичом. Увидев мой мрачный вид, он удивленно вскинул брови и спросил:

– Что у вас случилось, Машенька?

– Вот ружье, Иван Ильич, – сказала я и протянула ему его. – А вот все остальное...

– Что с ним? – встревожился он.

– Ящик-стеллажик разбился, и все монеты вывалялись в грязи так, что уже ни на что не годны, – покаянно сказала я. – Вы уж простите меня, что так вышло, но это было чисто случайно. Я возмещу стоимость этого реквизита.

– Ой, как плохо! – вздохнул он. – Стоимость-то небольшая, но ведь на балансе стоят и карточки на них заведены, а вас я туда не занес. Как же теперь это списывать буду? Ладно бы фильм какой-нибудь снимался, где они могли бы пригодиться, тогда бы я с помрежем как-то договорился, а что теперь делать, не знаю.

– Иван Ильич! Давайте задним число оформим это на мою фирму, словно я у вас совершенно официально взяла их напрокат, – предложила я. – Тогда я так же официально смогу возместить их стоимость через бухгалтерию в связи с порчей имущества.

– А что? Это идея! – оживился он, и мы с ним занялись писаниной.

Я написала заявление с просьбой выдать мне напрокат некоторое имущество, а Иван Ильич сбегал и быстренько подписал его, причем в вечной киношной суматошной атмосфере никто даже не обратил внимание на то, что заявление было датировано не сегодняшним днем. Потом мы с ним составили акт, по которому я должна возместить стоимость испорченного мной реквизита, и мы отправились в бухгалтерию. Там мне пришлось ждать главного бухгалтера, потом кассира, и когда я наконец-то выбралась на свежий воздух, то чувствовала себя как выжатый лимон, но в душе пели соловьи – отношения с Иваном Ильичом я не испортила и теперь снова могла обращаться к нему в случае необходимости.

Сейчас же мне оставалось сделать самое важное дело, и я даже остановилась, чтобы еще раз отрепетировать свою речь. «А что? – подумала я. – Должно прокатить!» Вот в таком воодушевленном настроение я и поехала на работу к Пожарному, которого в миру звали Иваном Александровичем Парамоновым. Огромное здание бывшего научно-исследовательского института, которое предприимчивые руководители быстренько приватизировали и теперь успешно сдавали в аренду, было сплошь заселено различными фирмами, фирмочками и фирмешками, так что поле деятельности у Парамонова было неохватное. Я не без труда отыскала его кабинет, и он, увидев меня, страшно удивился.

– Здравствуй, Маша! Какими судьбами? Уж не пожар ли у нас в кооперативе приключился?

– Тьфу-тьфу-тьфу! – суеверно поплевала я через левое плечо и вдобавок постучала себя костяшками пальцев по голове – говорят, это самый лучший сорт некрашеного дерева.

– Тогда что же тебя привело ко мне? – спросил он, приглашая меня сесть.

– Иван Александрович! Вы хорошо знаете меня и Сашу, вы дружили с моими родителями, да и у нас с вами очень теплые отношения, поэтому я прошу вас, поймите меня правильно, – начала я издалека.

Парамонов насторожился, спустил очки на кончик носа и уставился на меня.

– Мы тебя чем-то обидели? – удивленно спросил он.

– Упаси бог! – искренне воскликнула я.

– Тогда в чем дело?

– Дело не в чем, Иван Александрович, а в ком, – грустно сказала я.

– Максимка что-то натворил? – догадался он.

– Видит бог, Иван Александрович, мы с мужем терпели, сколько могли, но вы же знаете, что всякое терпение имеет конец, – вздохнула я.

– Так-так-так! – нехорошим тоном произнес он и спросил: – А поподробнее можно?

– Боюсь, что эти подробности вас не порадуют, – значительным тоном сказала я. – Ваш сын периодически заваливается на дачу со своей компанией, и тогда там такое начинается, что весь кооператив на ушах стоит, простите за грубость. Но ведь это правда, потому что музыка гремит так, что спать невозможно! Девок привозит таких, что... Словом, таких, каких можно только на трассе снять!

– Проституток?! – потрясенно воскликнул он.

– Согласитесь, что приличные девушки голыми при луне на лужайке перед дачей танцевать не будут, – развела я руками. – Да еще и ржать при этом во все горло! А у меня, как вы знаете, муж! И я не хочу, чтобы он на все это смотрел – мало ли какие мысли у него в голове заведутся? Дурные примеры заразительны!

– Твоя правда! – согласился он. – Моя жена тоже не захотела бы, чтобы я на это безобразие глядел!

– Думаю, что без травки там не обходится, потому что парни ведут себя не лучше девок, – тихонько сообщила ему я. – И ваш сын в том числе!

– Наркотики? – трагическим шепотом выдохнул он и, откинувшись на спинку кресла, взялся за сердце.

– Боюсь, что да! – подтвердила я и, зная его огнеборческую страсть, надавила на больную мозоль: – Про пьянку я уже даже не говорю! Пьют и курят! Пьют и курят!

– Так они же, пьяные, наверное, и в постели курят? – воскликнул он, подавшись ко мне и забыв про сердце.

– Да уж во двор для этого они не выходят! – усмехнулась я. – Во всяком случае, я этого никогда не наблюдала! А вот костры, которые Максим разжигает, чтобы скрыть последствия своих гулянок, имела удовольствие видеть!

– Да как же пожара-то до сих пор не случилось? – в ужасе спросил он. – Знала бы ты, сколько таких случаев было только в одном моем районе!

– Значит, пока бог миловал, а как уж там дальше будет, не знаю, – грустно подытожила я. – Наша-то дача по соседству, так что в случае чего и нам этой беды не миновать. Она, конечно, застрахована, и деньги за нее мы получим, только страховая компания потом вам иск вчинит.

– Ну, я его, паразита! Ну, он у меня попляшет! – начал бушевать Парамонов. – Немедленно вывезу его оттуда и ключи от дачи заберу!

– Да у него, наверное, уже давно свои есть, – подлила я масла в огонь.

– Взял себе моду там развратничать! Вырастил гаденыша на свою голову! Балбес балбесом! А все мать! Это она с него пылинки сдувала и во всем потакала! Ну, я им устрою! Я им покажу, как меня позорить!

Постепенно он немного поутих и решительным тоном заверил меня:

– Будь спокойна, Маша! Сегодня же этого негодяя там не будет! И больше он без меня туда даже не ступит! А уж о компаниях этих можешь вообще забыть! Я немедленно врежу в двери новые замки, и пусть только мать попробует ему ключи дать! Я такой скандал ей закачу, что надолго запомнит!

– Я очень на вас надеюсь, Иван Александрович! – проникновенно сказала я.

– Я тебе пообещал, значит, сделаю! Я свое слово держать привык! – твердо заявил он. – Я сейчас же туда поеду и увезу этого прохвоста!

Он быстро собрался, и мы с ним пошли к двери, а он все никак не мог успокоиться и по дороге бурчал:

– Вот паразит! И чего ему в жизни не хватает? Машину купил! В институт его устроил! Казалось бы, живи да радуйся! Так нет! Ему приключений захотелось! Ну, я ему устрою приключение! Такое, что он по гроб жизни его не забудет!

Мы с ним вышли из здания, и я села в наш мини-вэн, а он в свою служебную «Волгу» и отправился вразумлять своего недотепу-сына. Я же, совершенно удовлетворенная разъяснительной работой, с улыбкой посмотрела вслед его машине, и совесть меня не мучила. Ведь все перечисленные безобразия действительно творились. Но если раньше мы с мужем о них молчали из чувства некоторой возрастной солидарности с Мажором – сами, что ли, в молодости не чудили, – то теперь, когда Мажор сам напросился на неприятности, мне не в чем было себя упрекнуть.

Взглянув на часы, я поняла, что заскочить домой я уже не успею, и затарившись в магазине, поехала к себе в офис, где кое-что прихватила – у меня была намечена еще разборка с Куркулем, так что лишним это не будет. «Посмотрим, как ты у меня попляшешь, глубоко мной неуважаемый Виктор Петрович! – злорадно думала я по дороге на дачу, и настроение у меня было самое боевое, то есть расчудесное. – Посмотрим, что ты у меня запоешь! Я тебя, паразита, отучу за нами подглядывать раз и навсегда! Надо бы еще что-нибудь против Заразы придумать, но это сейчас не главное! И до нее очередь дойдет!»

Глава 26 Саша. Карты на стол!

Откуда-то издалека, как сквозь вату, до меня доносились невнятные голоса, и я решил, что это ангелы с чертями спорят, куда меня отправлять. Эта мысль отозвалась дикой болью в голове, но сил пошевелиться или даже застонать у меня не было, а вот приоткрыть глаза – хватило. Оказалось, что я нахожусь на своей законной территории, то есть на откопанном мной участке подвала, и сижу, прислоненный к стене, а лицо у меня мокрое, причем в нос мне ударил какой-то очень своеобразный, но приятный запах. Передо мной на корточках сидели Хлыщ и Тип и о чем-то негромко переговаривались. Тут я все вспомнил и, с трудом ворочая языком, спросил:

– Решаете, что лучше: прикончить меня прямо здесь или в подкоп оттащить?

– Дурак! – необидно сказал Хлыщ. – Для этого нам тебя просто не надо было откапывать.

– Ну, слава тебе господи! – с огромным облегчением произнес Тип. – Пришел наконец в себя. Ты так яростно защищал собственную землю, что она в благодарность тебя по головушке и приложила!

– Зачем же вы меня откопали, если все равно собираетесь убить? – удивился я. – Или вы решили, что на моей территории это вызовет меньше подозрений?

– Не мели ерунду! – сердито сказал Хлыщ. – Не звери же мы, в конце концов! Скажи лучше, сам наверх выбраться сможешь?

Я пошевелил руками и ногами и неуверенно сказал:

– Попробую.

– Тогда сделаем так: ты лезь первым, а мы тебя снизу страховать будем, если вдруг падать начнешь.

С их помощью я кое-как поднялся, постанывая и кряхтя, как дряхлый старик, и, шипя от боли сквозь зубы, начал осторожно подниматься по лестнице. Хлыщ и Тип поднялись вслед за мной и втащили наверх лестницу, чтобы на этот раз выбраться на свет божий. Я опять полез первым и этот подъем, который я обычно легко преодолевал, вымотал меня так, что я, добравшись до палатки, просто свалился. Выбравшиеся за мной Хлыщ и Тип, переглянувшись, подхватили меня, как раненого бойца, чтобы я опирался на их плечи, и вывели на свежий воздух, где усадили на стул.

– Ну, ты как? – спросил Тип.

– Уже лучше, – честно ответил я, всей грудью вдыхая напоенный ароматами весны дачный воздух.

– На, хлебни еще! – предложил Хлыщ, протягивая мне фляжку, где оказался очень даже неплохой коньяк.

Тут до меня дошло, что они смочили мне лицо этим самым коньяком.

– Ребята! И не жалко вам было его на меня там в подвале тратить? – покаянным тоном спросил я.

– Некогда, понимаешь ли, было за водичкой бегать! – ехидно ответил Тип. – Ты так сильно напоминал покойника, что не до этого было. А я, видишь ли, с детства покойников не люблю!

– Спасибо, ребята! – искренне сказал я.

– Откопали тебя, значит! – послышался из-за забора язвительный голос Куркуля. – А не надо было! Потому что так тебе, паразиту, и надо! Завалило бы тебя насмерть, и не мешался бы ты у порядочных людей под ногами!

– У русских какие-то странные понятия о человеколюбии, – недоуменно заметил Хлыщ.

– Ты всех по одному не равняй! – обиделся Тип. – У всех народов выродки есть!

– Не обращайте на него внимания – он контуженный, – попросил я, желая хоть так немного заступиться за свою страну.

– Ах, я контуженный?! – взревел Куркуль. – Да! Я контуженный! Я за Россию-матушку кровь проливал!

– Врет! – тихонько сказал я своим новым друзьям. – Просто у них во время учений взрыв как-то не так произошел, вот Куркуль на всю голову и пострадал.

– Значит, это у него было самое слабое место, – глубокомысленно заметил Хлыщ.

– И Зараза у него тоже контуженная, – раздраженно бросил я, вспомнив о том, как эта гадина испортила разработанный Марусей план.

– Зараза?! – в ужасе воскликнул Хлыщ. – Какая зараза?

– Да собака его, – объяснил я.

– И чем она больна? Она бешеная? – испуганно выспрашивал меня Хлыщ.

– Не волнуйся! Ничем она не больна! – успокоил его я.

– Но ты же сам сказал, что она зараза, – напомнил он.

– Заразой мы с женой зовем эту тварь за ее сволочной характер и злобность, а на самом деле ее зовут Тереза, – объяснил я. – Вот мы по созвучию ее так и назвали.

– Понял! – радостно заявил Хлыщ. – Тереза – Зараза! Действительно похоже!

– Да! – поддакнул Тип. – Сволочь она редкая! Бросается на людей, которые ее даже не трогают.

– Ну уж ты-то ее тронул, – напомнил я, намекая на электрошокер.

– Исключительно в порядке самозащиты, – недовольно заявил он.

– Ну что? Я вроде оклемался, – сказал я, осторожно пошевелившись, и пригласил: – Пошли в дом, там и поговорим, а то здесь ушей лишних много, – и многозначительно показал глазами на другой забор, за которым, не скрываясь, стоял Мажор и пялился на нас.

Поддерживаемый Хлыщом и Типом, я доковылял до дома, где мы устроились на веранде, и сказал:

– Если кто хочет чаю, то делайте сами, потому что я сейчас даже на это не способен.

Тип принялся хлопотать по хозяйству, а я тем временем расспрашивал их.

– Где же вы все это время были? Мы уж думали, что вы уехали.

– Там и были, – пояснил Хлыщ.

– В сарае? – догадался я.

– Именно там, – подтвердил Тип.

– Все время? Безвылазно? – потрясенно воскликнул я.

– Безвылазно! – с самым грустным видом кивнул Хлыщ.

– А в туалет куда? – недоуменно спросил я.

– Туда! – Тип потыкал чайной ложкой в сторону пола.

– Господи! Какая же там вонища должна быть! – сочувственно сказал я. – То-то от вас такой дух идет, что хоть святых выноси!

– Сам бы попробовал так столько времени пожить, еще бы не так пах! – огрызнулся Тип.

– А что вы там ели? – с интересом спросил я.

– Сухой паек, – кратко ответил Хлыщ.

– Да уж! Лихо вам пришлось! – покачал я головой и осторожно спросил: – А дело того стоит?

Они синхронно поджали губы и ничего не ответили.

– Бросьте, ребята! – отмахнулся я, и тут же покривился от боли. – И так уже ясно, что по отдельности мы с вами ничего не добьемся! Предлагаю объединить усилия, а то мы постоянно будем друг другу мешать, и ничем хорошим это не кончится.

– Ты как думаешь? – спросил Хлыщ у Типа.

– Ты хозяин – тебе виднее, – ответил тот, расставляя на столе бокалы для чая.

Хлыщ надолго задумался, а потом кивнул головой.

– Хорошо! Откроем карты! Но и ты тоже! – серьезно предупредил он меня.

– Само собой! – честно ответил я.

– Ну вот тогда и начинай! – предложил он.

– Согласен, – не раздумывая, сказал я, понимая, что они все равно знают намного больше и мои сведения им ничего не добавят. – У Яхонт-Изумрудова была прямо-таки бесценная коллекция античных монет. После революции дом подожгли, и он взорвался, но поскольку хранились они в установленном в подвале дома сейфе, то должны были уцелеть. Больше я ничего не знаю, а ты, господин Томас Бромбенблюхер? Это ведь твой предок владел в Ревеле фирмой по изготовлению и установке сейфов, один из которых и заказал вам Яхонт-Изумрудов? Не так ли?

– Это так! – кивнул Хлыщ. – После того как Эстония стала советской, нашу фирму национализировали, и мой дед стал там простым клерком, но он унес домой всю документацию, которая совсем не нужна была новым властям. Потом Эстония снова стала независимой, и мой отец возродил нашу фирму. Когда он умер, я стал смотреть бумаги и нашел там папку, где были собраны документы по установке сейфа в доме Яхонт-Изумрудова. Я навел справки и узнал, какая печальная участь постигла этого господина и его дом. Но сейфы нашей работы всегда славились своей прочностью, и я понадеялся на то, что и этот сейф тоже уцелел. Вот мы с Андреасом, это мой менеджер, и приехали, чтобы найти его.

– А как ты узнал, что дом Яхонт-Изумрудова стоял именно на том месте, где сейчас наша дача? – с интересом спросил я.

– Работники, которые устанавливали этот сейф, написали очень подробный отчет, где указали, на каком расстоянии от речки находится дом, чтобы потом к нам не было претензий, что он проржавел, и начертили план расположения дома на местности. Речка как была, так и осталась – реки ведь не меняют свое русло, если на них ничего не строят. А на этой ничего не строили, – объяснил Хлыщ.

– И тогда ты предложил нам с Марусей сдать тебе в аренду дачу, – продолжил я.

– Да, но вы отказались, и нам пришлось идти другим путем, – ответил он.

– Погоди-погоди! – воскликнул я. – Так, значит, Жлоб не выигрывал никакую путевку? Это вы ее купили для него и для Фифы и, изображая представителей риэлторской фирмы, вручили и таким образом заставили уехать?

– Мы долго наблюдали за ними и поняли, что это будет беспроигрышный вариант, – включился в нашу беседу Тип. – Такая стерва ни за что не упустила бы подходящий случай.

– А почему ты назвал господина Богданова Жлобом? Что это значит – Жлоб? – поинтересовался Хлыщ.

– Ну, это жадный, неприятный человек, – начал объяснять я. – Хамоватый... Высокомерный...

Тут Тип произнес какое-то слово на эстонском языке и Хлыщ воскликнул:

– Да-да! Понял! А Фифа? – продолжал любопытствовать он.

– Это женщина с неумеренными претензиями, на которые у нее нет совершенно никаких прав. Эгоистка, неумная, много выпендривается... – объяснял я.

– Выпен... что? – переспросил Хлыщ.

Тип опять произнес какое-то слово, и он понятливо закивал, но не успокоился и спросил:

– Александр! Ты там во дворе назвал господина Афонина Куку... Курку...

– Куркулем! – понял я.

– Вот именно! Но его же зовут Виктор Петрович! – удивился он.

– Куркуль – это прозвище, – ответил я.

– Это я уже понял, но что оно значит? – с интересом уставился он на меня.

– Кулак, что же еще! – ответил я.

Хлыщ сжал руку в кулак, удивленно уставился сначала на него, а потом на меня явно в ожидании подробностей.

– Куркуль, или кулак – это человек, который думает только о своей выгоде, не обращая внимания на интересы остальных людей. Понимаешь, он все под себя гребет! Вот и Афонин такой! Все жрет, жрет и никак нажраться не может! – с ненавистью выговорил я.

– Он гребет пищу? – удивленно спросил Хлыщ.

– Господи! Да вы в своей Эстонии уже совсем русский язык забыли! Все он гребет! И с этой коллекцией он нам покою не даст! Вот увидишь! Как и Мажор! – многозначительно сказал я.

– Мажор – это человек? – удивился Хлыщ.

– Это Максим, – пояснил я. – Тот четвертый, который был с вами в тот вечер.

– А почему он Мажор? Это тоже прозвище? – никак не мог угомониться Хлыщ.

– Прозвище, – подтвердил я. – А Мажор он потому, что всегда какой-то неоправданно веселый и радостный. Есть повод, нет повода – а он сияет, как медный таз!

И тут, словно услышав мои слова, до нас донеслись голоса Мажора и его отца. Из любопытства мы вышли во двор и пошли к забору, откуда и увидели радующую глаз картину: на их участке стояла черная, явно служебная «Волга», а сам Пожарный гонялся за сыном, который проворно от него убегал, скрываясь то за одним деревом, то за другим, то за кустом.

– Мерзавец! – кричал Пожарный. – А ну немедленно иди сюда!

– Папа! Ты чего ругаешься? – слабо протестовал Мажор и даже не думал приближаться.

– Немедленно в машину, негодяй! На весь кооператив меня опозорил, подлец! – кричал Парамонов, направляясь к Мажору. – Ничего! Я из тебя дурь выбью! Ты у меня узнаешь, почем фунт лиха! – грозно обещал ему отец.

– Папа! Но я же ничего плохого не сделал! – отбивался от него Мажор, перебегая на новое место.

– Не сделал?! Да ты со своими девками чуть дачу не спалил, пьяница проклятый! Развратник! Дебошир! – бушевал Пожарный, одновременно преследуя сына. – Немедленно в машину! А от твоей я ключи заберу! А еще лучше продам ее к чертовой матери! И ключей от дачи ты больше не получить! И новые замки я сюда врежу! Ну, кому я сказал! – рявкнул он.

– Папа! Ну чего я в Москве не видел? А здесь воздух свежий! Птички поют! Я тут от занятий душой отдыхаю! – канючил Мажор, перебегая за другое дерево.

– Иван Александрович! – подал голос я. – Вам помочь?

– Сам справлюсь! – недовольно бросил Пожарный.

Багровый и от того, что я его застал за таким унизительным занятием, как догонялки за сыном, и от того, что у него, видимо, давление подскочило – все-таки такое развлечение было ему уже не по возрасту, он остановился и громко позвал:

– Слава!

На его голос из машины вылез водитель – парень лет двадцати под два метра ростом, одетый в джинсы и футболку, которая чуть не лопалась на его накачанной груди и открывала руки с выпирающими буграми мышц.

– Максим Иванович! – лениво сказал он, перекатывая во рту жвачку. – Вы бы сели в машину, что ли?

Поняв, что теперь уж ему точно не отвертеться, Мажор понуро пошел к отцовской машине, бросив на меня прощальный взгляд, в котором ясно читался гневный крик: «Предатель!» – и сел. «Сам виноват! – подумал я. – Нечего было в чужие дела соваться!» Пожарный опустился рядом, на заднее сиденье, водитель дал по газам, и мы, глядя вслед вырвавшемуся из выхлопной трубы облачку дыма, только что не помахали ей на прощанье руками.

– Ну вот! – радостно сказал Тип. – От одного мы избавились!

– Это не мы избавились, а Маруся постаралась, – объяснил я. – То-то она такую таинственность развела!

– Но как ей это удалось? – воскликнул Хлыщ.

– А вот она скоро приедет, и мы все узнаем, – пообещал я.

– Александр! – смущенно сказал Хлыщ. – В связи с тем, что мы теперь партнеры, не мог бы ты оказать нам огромную любезность, тем более что скоро приедет твоя супруга.

– Вы меня от смерти спасли и еще о любезности говорите? – удивился я. – Просто скажите, что вам надо.

– Нам бы помыться, – напрямую объяснил Тип.

– Да, вам это точно надо сделать. А еще побриться! – согласился я и предложил: – Вода в летнем душе хоть и не горячая, но, думаю, за день она прогрелась достаточно и вы не замерзнете. Так что идите, а я пока полотенца достану, да и из своих вещей вам что-нибудь подберу, а это в стирку пойдет.

– Но кто будет стирать? – удивился Хлыщ. – Мы отвезем это в прачечную в Боровск?

– Зачем? – хмыкнул я. – Мы на лето привозим сюда маленькую стиральную машину-автомат, так что проблем не будет. Сегодня постираем, за ночь все высохнет, и завтра вы получите свои вещи чистыми. Бритву дать?

– Да, если можно, – смущенно сказал Хлыщ.

– Мы в этом сарае превратились в какие-то отбросы общества, – буркнул Тип. – Хоть бомжей изображай!

Я принес им бритву, и они, дуэтом поблагодарив меня, отправились мыться.

В результате Маруся, вернувшись, увидела, что на веревках во дворе сушатся совершенно посторонние вещи, а на веранде она застыла, как вкопанная, застав идиллическую картину: мы втроем сидели за столом и ужинали, причем чистые, душистые и побрившиеся Хлыщ и Тип в моей одежде.

– Саша! Можно тебя на минутку? – даже не поздоровавшись, металлическим голосом попросила она.

Успокаивающе покивав Хлыщу и Типу, я поднялся и вышел вслед за ней во двор.

– Как это понимать? – спросила она тоном змеи, которой только что наступили на хвост.

Мои краткие объяснения уместились в трех фразах:

– Меня в подкопе засыпало землей, а они меня откопали. – При этих словах жена побледнела как мел и ухватила меня за плечо, словно хотела проверить: жив ли я на самом деле. – Они вынесли меня наверх и привели в чувство, не пожалев при этом очень недурной коньяк, – продолжил я. – Потом мы посовещались и решили объединить наши усилия, потому что поодиночке у нас ничего не получится – мы будем только мешать друг другу и в результате ничего путного не добьемся.

– Ты им веришь? – с подозрением спросила она.

– Они ведь могли меня и не спасать, – напомнил я, и она ничего не могла на это возразить.

Мы вернулись в дом и я торжественно представил ей наших гостей:

– Господин Томас Бромбенблюхер, – при этих словах Хлыщ привстал и чуть-чуть поклонился, – и господин Андреас Смирнов, – Тип проделал ту же процедуру и добавил:

– Можно просто Андрей.

– Моя жена Мария, – закончил я церемонию знакомства.

– Очень приятно, – приветливо сказала она и тут же спросила: – А известно ли уважаемым господам, что Куркуль торчал здесь под окнами и вас подслушивал? Когда я подъезжала, то он, видимо услышав шум машины, как заяц, выскочил из нашей калитки и порскнул к себе.

– Вот паразит! – не сдержался я.

– Ничего страшного! – успокоила нас она. – У меня есть способ его нейтрализовать.

– Убить? – перепугавшись насмерть, спросил Хлыщ.

– Зачем? – обалдела она. – Просто сделать так, чтобы он нам больше не мешал!

Хлыщ вздохнул с явным облечением и поинтересовался:

– Так же, как вы нейтрализовали Мажора?

– Приблизительно, – таинственно усмехнулась она. – И произойдет это не позже, чем завтра вечером.

– Тогда мы сможет весь завтрашний день спокойно работать, – обрадовался Хлыщ.

– Да! – кивнула она. – Только вот что именно вы собираетесь предпринять? Если так и дальше пойдет, то вас всех троих засыплет, и что мне тогда с вами делать? Я, знаете ли, не бульдозер, чтобы вас откапывать! Вы хоть определились, пока меня не было, в какую сторону дальше рыть собираетесь?

– Конечно! – неожиданно сказал Хлыщ, и я удивленно на него уставился, потому что об этом не было сказано ни слова. – У меня есть план подвала, где отмечено место установки сейфа, так что копать нам осталось совсем немного – от силы два дня.

Мы с женой потрясенно уставились друг на друга и некоторое время не могли вымолвить ни слова – до того были поражены.

– Слава тебе, господи! – воскликнула Маруся, когда вновь обрела способность говорить. – А то я уже начала опасаться, что вы дороетесь до того, что и дача обвалится, и весь мой огород под землю уйдет!

– Нет-нет! – торопливо заверил ее Тип. – Мы теперь знаем точное направление и никаких катастроф не будет!

– Но нас очень волнует тот факт, что мы уже успели привлечь внимание милиции, – значительно сказал Хлыщ.

– Можете не беспокоиться, – успокоила его Маруся. – Милиционер был ненастоящий. Это был просто одевший форму мой знакомый артист.

При виде совершенно обалдевших Хлыща и Типа мы с женой получили полное моральное удовлетворение. А что? Мы тоже не лыком шиты!

Тут под окном что-то грохнуло, и я, одним прыжком добравшись до двери и в полете включив свет снаружи, распахнул ее настежь. Под окном стоял Куркуль. Застуканный на месте преступления, он на какой-то момент смутился, а потом вдруг спросил елейным тоном:

– У вас соли не найдется, а то у меня кончилась?

Ответом ему был наш громогласный хохот, временами переходивший в ржание.

Глава 27 Маша. Операция по нейтрализации Куркуля

Поближе познакомившись с Хлыщом и Типом, я увидела, что они не такие уж и плохие ребята.

– Послушайте! – сказала я им. – А перебирайтесь-ка вы к нам сюда на дачу! Ну не в вонючий же сарай вам возвращаться?

– Мари! – Тип смог только потрясенно покачать головой, а вот Хлыщ начал рассыпаться в благодарностях:

– Мари! Вы нас просто спасаете! За время нашего вынужденного заточения мы вконец одичали и опустились до состояния первобытных людей.

– А еще постоянная сухомятка! – пожаловался Тип. – Там ведь нет электричества и невозможно было даже чай заварить!

– Знали бы вы, как мы благодарны Александру за то, что он предоставил нам возможность помыться и побриться, а еще великодушно предложил свою одежду, – добавил Хлыщ.

– Мари! Мы не будем нахлебниками! – заверил меня Тип. – У нас с собой довольно много припасов, и я их сейчас принесу!

Быстро сбегав в сарай, который столько времени был местом их добровольного заточения, он принес большую сумку с продуктами; среди них были и те, что они привезли с собой. Не знаю, как кого, а вот меня вид настоящих рижских шпрот привел в умиление, да и прочие консервы, как потом оказалось, были очень качественными. Остаток вечера и полночи мы, собравшись вчетвером в нашей с Сашкой спальне, шепотом разрабатывали план действий на завтрашний день и разошлись только тогда, когда я начала уже откровенно зевать. Хлыщ сунулся было во вторую комнату и, только что не ткнувшись носом в стоявший там шкаф, удивленно посмотрел на меня.

– Старая мебель, – объяснила я. – Ночевать вам придется на веранде. Диван здесь, как вы видите, есть.

– Простите, Мари, но как мы с Андреасом будем спать вместе? Это ведь... – Хлыщ был явно растерян.

«Интересно, как они в сарае спали? – насмешливо подумала я. – Каждый в своем углу или рядом? Ну да черт с ними!»

– Саша! – я повернулась к мужу. – Ты сможешь достать оттуда раскладушку?

– Еще одни раскопки! – вздохнул он, но полез.

Потом ему на помощь пришли Хлыщ с Типом, и их совместными усилиями раскладушка была благополучно перетащена через шкаф и вынесена на веранду. Тем же путем они достали запасные подушки и одеяла, я выдала им постельное белье, и таким образом проблема их ночлега была решена. Слава богу, что никто из них не храпел – перегородки у нас на даче тонковаты – так что ночь прошла спокойно.

Утром я покормила мужчин завтраком, и они принялись за свои землеройные работы, причем трудились они как одержимые, и я только видела, как кто-нибудь из них вылезал из палатки с очередным ведром земли. Я же занялась сочинительством, что не получило Сашкиного одобрения.

– Съездила бы в райцентр и выписала там в библиотеке, что надо, – посоветовал он.

– Еще чего! – возмутилась я. – Во-первых, я не для того высшее образование получала, чтобы плагиатом заниматься, а во-вторых, кто же вас тогда обедом покормит? Я совсем не хочу, чтобы вы тратили время на его приготовление! Наоборот, желаю, чтобы мы все развязались с этой историей как можно быстрее!

– Дело твое! – пожал плечами муж. – Только ты предварительно нам покажи, что у тебя вышло, чтобы конфуза не было.

– Не волнуйся! Все будет как надо! – самонадеянно заявила я.

Как потом оказалось, я переоценила свои силы: получалась такая чепуха, что самой было смешно читать. Но я упорно продолжала напрягать мозги, и в конце концов вышло что-то вполне удобоваримое, то есть читабельное – на мой взгляд, конечно, но во избежание насмешек, на которые мой муж большой мастер, я решила приберечь свой опус до нужного момента.

Когда мы поздним вечером собрались за ужином, я громко попросила:

– Ну, бойцы невидимого, то есть подземного фронта, хвалитесь своими успехами!

– Все в порядке, Мари! – радостно сообщил мне Хлыщ. – Докопались мы все-таки до сейфа! Стоит именно там, где ему и положено!

– Только вскрыть его пока не получается, – огорченно добавил Тип. – Замок на нем новейшей по тем, конечно, временам конструкции, а кода мы не знаем. Мы ломом уж и так и этак пробовали, а дверка не поддается.

– А ты что хотел? – возмутился Хлыщ. – Это же продукция нашей фирмы! А мы всегда давали владельцам гарантию, что никто посторонний их сейф не вскроет.

– Что же делать? – озабоченно спросила я. – Может быть, занести его в дом и уже тут, не торопясь, постараться подобрать код?

– Маруся! Ты об этом даже не думай! – печально вздохнул Сашка. – Ты знаешь, сколько он весит? Да нам втроем его и там-то с места не сдвинуть! Мы попробовали было, так чуть не померли от натуги, а он даже не шелохнулся.

– Продукция нашей фирмы! – гордо заявил Хлыщ.

– Могли бы полегче ее делать! – недовольно буркнул Сашка.

– Тогда у сейфа не было бы необходимой надежности, – тем же тоном пояснил Хлыщ.

– Не порадовали вы меня, ребята! – грустно заявила я. – Но не бросать же дело на полдороге?

На веранде повисла гнетущая тишина, а потом Сашка задумчиво сказал:

– Послушайте! А ведь Яхонт-Изумрудов был спиритом.

– Ну и что? – вяло удивился Тип. – Хоть экстрасенсом! Нам-то это чем поможет?

– Саша! Погоди! Ты что задумал? – всполошилась я.

– Есть у меня одна идейка! – весело заявил он и интригующе замолчал.

– Александр! Ты начинаешь здорово действовать мне на нервы! – сварливо сказал Хлыщ.

– И правда, Саша! Есть что сказать, так говори! – поддержал своего начальника Тип.

Сашка продолжал молчать и только загадочно улыбался.

– Сашенька! – елейным тоном сказала я. – Ты на эту ночь не хочешь составить компанию Томасу и Андрею и переночевать на веранде? Только спать тебе придется на полу, потому что еще одной раскладушки или дивана у нас нет!

– Маруся! Это удар ниже пояса! – укоризненно сказал муж. – Фу! Это так неспортивно!

– Зато действенно! – выразительно произнесла я и потребовала: – А ну говори немедленно!

– Да вы и сами могли до этого додуматься! – продолжал он издеваться над нами.

– Милый! Ты сам перенесешь свою подушку из спальни или мне это сделать? Ты ведь так устал за день! Боюсь, что ее тяжесть покажется тебе неподъемной! – преувеличенно заботливо спросила я.

– Все! Сдаюсь! – горько вздохнул он и даже руки поднял. – Торжествуйте победу! Короче! Спи-ри-ти-чес-кий се-анс! – по слогам выговорил он.

– Ты хочешь вызвать дух Яхонт-Изумрудова? – воскликнул Хлыщ.

– Вот именно! – выразительно сказал Сашка.

– А что? Это идея! – поддержал его Тип.

– Думаете, он назовет нам код? – с сомнением спросил Хлыщ.

– А куда он денется? – небрежно спросил Сашка.

– О мой господин и повелитель! – радостно воскликнула я и даже молитвенно сложила руки у груди. – Ты гений!

– Маруся! Ты повторяешься! – с великолепной небрежностью заметил он.

– И как я сама не догадалась? – недоуменно сказала я. – Ведь мы же в студенческие годы этим баловались и вызывали дух Станиславского и Мейерхольда!

– И получалось? – с интересом спросил Хлыщ.

– Еще как! Помнится, однажды мы с девчонками... – начала было я, но Сашка прервал меня:

– Маруся! Воспоминаниям молодости ты будешь предаваться, когда мы дело сделаем! Вот тогда сядем в саду и под шашлычки, под вино хорошее будем слушать новоявленную Шахразаду, а сейчас нам надо поторопиться – полночь скоро.

– А что для этого надо? – с некоторой опаской спросил Тип.

– Круглый стол... – начала я.

– А мы за ним и сидим, – подхватил Сашка.

– Свечи! – дополнила я.

– Сколько угодно! – охотно подтвердил он. – Запас мы регулярно пополняем, потому что власти предержащие имеют паскудную привычку периодически отключать электричество, – объяснил он Хлыщу и Типу.

– Блюдо и медиум, – закончила я.

– Блюдо наличествует – можно использовать то, на которое ты обычно пироги выкладываешь, оно как раз большое и круглое, и медиум тоже есть, – заключил он и спросил: – Ты заклинание помнишь?

– А то! – обиженно ответила я. – Не один раз этим занималась!

– Тогда – за дело! – напористым тоном сказал Хлыщ.

Мы проворно освободили стол, причем я успела даже перемыть кое-что из посуды, хотя Сашка и возражал, говорил, чтобы я не отвлекалась, а настраивалась на нужный лад. Но вот все готово, мы четверо сидели за столом и руки каждого касались края блюда. Мы напряженно смотрели на часы, которые предварительно проверили, чтобы они не отставали и не спешили, и ждали полночи. Когда минутная стрелка перескочила на цифру двенадцать, я, глядя на пламя свечи, замогильным голосом начала:

– День сменяет ночь, чтобы снова вернуться! Зима сменяет осень, весна сменяет зиму, лето сменяет весну, осень сменяет лето, зима сменяет осень, и этот круговорот неизменен от сотворения мира! Так и человек, умирая, снова возвращается, ибо дух его бессмертен и живет вечно! Призываю тебя, дух Антипадиста Доримедонтовича Яхонт-Изумрудова, явиться к нам!

Пока я читала заклинание, лица мужчин были торжественно напряжены, а взгляды не отрывались от блюда, которое действительно начало двигаться само собой. Но вот я закончила, и через некоторое время мне ответил чей-то безжизненный голос:

– Я здесь! Кто потревожил мой покой?

– Меня зовут Мария, – представилась я.

– Зачем ты звала меня? – спросил дух.

– Я прошу тебя назвать мне цифры кода, которым запирается замок сейфа, где ты хранил свою коллекцию, – попросила я.

– Нет! – решительно ответил дух.

– Заклинаю тебя именем Люцифера всемогущего! – повысив голос, торжественно произнесла я.

– Нет! – упрямился дух.

– Сатаны всесильного! – настаивала я.

– Нет! – стоял на своем дух.

– Дьявола злокозненного и всех слуг его! Назови цифры! – приказала я.

Видимо, дух сдался, потому что мы услышали:

– Шесть... Шесть... Шесть... Девять... Девять... Девять...

– Шестьсот шестьдесят шесть девятьсот девяносто девять! – громко повторила я, повернувшись к приоткрытому окну, за которым уже давно мы все заметили притаившуюся фигуру.

Она немного помедлила, а потом, пригнувшись, двинулась к палатке – это был, естественно, Куркуль, кто же еще? Мы все прилипли к стеклам, наблюдая за его действиями, и поняли, что он явно торопился открыть сейф раньше нас, но тут...

Тут ему навстречу из палатки вышло самое настоящее доброкачественное привидение спирита, одетое в потрепанный балахон неопределенного цвета с капюшоном. Лица привидения четко видно не было – что-то очень бледно-зеленое и размытое, но вот темные провалы глаз не разобрать было нельзя. Оно протянуло к Куркулю свои скелетированные руки и глухим голосом возопило:

– Не отдам! Это мое! Это принадлежало нашей семье из поколения в поколение! Это передавалось от отца к сыну! Никто и никогда не коснется этого своими грязными руками!

Несмотря на всю свою армейскую закалку, Куркуль остолбенел, покачнулся и вдруг рухнул на землю лицом вниз, как подкошенный. Привидение медленно подошло к нему и наклонилось, трогая руками неподвижное тело. Потом оно резко разогнулось и закричало:

– Маша! Он, кажется, умер!

Мы все испуганно переглянулись и мухами вылетели во двор, а привидение тем временем снимало с себя балахон и перчатки с нарисованными на них костями – это был Павел.

– Нет, Маша! – прерывающимся голосом заявил он. – Я так больше не играю. Мы договаривались, что я его только испугаю, а он умер! Кто теперь отвечать будет?

Сашка с помощью Хлыща и Типа – один он бы не справился, потому что Куркуль был мужик не только высокий, но и излишне дородный – перевернул тело на спину и быстро пощупал пульс на шее.

– Жив! – с огромным облегчением сказал он.

Тут я просто физически почувствовала, как с меня спадает нечеловеческое напряжение, и сразу же как-то сдулась, словно воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Взглянув на Хлыща и Типа, я увидела, что они испытали то же.

– Чего стоишь? – напустился на меня муж. – «Скорую» вызывай!

Я непослушными руками взяла сотовый, который всегда висел у меня на шее, и начала нажимать кнопки, но все безрезультатно.

– Ты же его выключила перед сеансом, чтобы чей-нибудь звонок не помешал! – заорал на меня Сашка, и от его крика я как-то очнулась и начала соображать.

Пока я звонила, муж продолжал распоряжаться:

– Павел! Вытри лицо и дуй отсюда немедленно! Свои причиндалы не забудь забрать! И запомни накрепко – тебя тут не было!

Павел тут же испарился, как лед на солнце, и только звук автомобильного мотора напомнил нам о том, что он здесь был. Затем Сашка велел Типу:

– Воды принеси, а то он что-то долго в себя не приходит!

Принесенная вода оказала на безжизненное тело на редкость оживляющий эффект – еще бы! Тип целого ведра не пожалел! Тут кто угодно зашевелится, тем более что ночь выдалась прохладной!

– Где я? – неуверенным голосом спросил Куркуль.

– На земле, Виктор Петрович, – заботливым тоном ответила я. – Вы лежите! Лежите! «Скорая» вот-вот приедет!

– Почему? – вяло удивился он.

– Вам плохо стало, и вы сознание потеряли, – охотно объяснила я.

– Чепуха! Я сознание никогда не терял, – попробовал протестовать он и тут, видимо вспомнив, что он увидел, испуганно спросил: – А где привидение?

– Какое привидение? – голосом разговаривающей с душевнобольным медсестры спросила я. – Привидений не существует, Виктор Петрович! Это сказки!

– Да я же его сам видел! – настаивал он. – Оно ко мне еще руки тянуло!

– Перетрудились вы, Виктор Петрович! – уверенно, но максимально сочувственно заявил Сашка. – В ваши годы и при вашем здоровье больше надо отдыхать, а вы себя не бережете!

– Я здоров! – решительно заявил он и чихнул.

– Вот видите! – укоризненно сказала я. – Где же вы здоровы, если простужены?

– Мне холодно и мокро почему-то! – Куркуль завозился на земле и попытался подняться.

– А как бы мы вас иначе в чувство привели, когда вы упали и на все другие попытки достучаться до вас никак не реагировали? – спросила я. – Да вы не шевелитесь, пожалуйста! Вдруг у вас инфаркт? Тогда вам двигаться ни в коем случае нельзя!

– Нет у меня никакого инфаркта! – возмутился он и снова попытался подняться.

– Вот врачи приедут и скажут, что у вас есть, а чего нет! – решительно заявил Сашка, нажимая Куркулю на плечи и снова укладывая на землю.

Тут до меня дошло, что врачи вполне могут захотеть перенести Куркуля в дом, а наш ближе всего! А там-то!

Я оттащила Типа в сторону и шепотом сказал:

– Немедленно убери на веранде все подозрительное!

Тот понимающе кивнул и скрылся в темноте – за всей этой суматохой мы забыли включить лампу над входом.

Но вот наконец приехала «Скорая», и врачи обступили Куркуля.

– Что с вами случилось, больной? – спросил один из них.

– Какой я вам больной? – возмутился тот. – Я здоровый! – И снова чихнул.

Тогда врач спросил меня:

– Как все произошло?

– Понимаете, мы с друзьями сидели на веранде, болтали, и вдруг я увидела, как Виктор Петрович идет по нашему участку. Я еще подумала, что он попросить что-нибудь хочет. Ну, там соль, сахар... Ну, вы понимаете! И вдруг он упал! Сразу так! Мы, конечно, бросились к нему! Попытались привести в чувство, но у нас ничего не вышло, и тогда мы облили его водой. Он пришел в себя, но двигаться мы ему не позволили, хотя он и сопротивлялся и пытался подняться – мало ли что с ним случилось?

– Понятно! – кивнул врач и спросил у Куркуля: – Так почему же вы упали? Где была боль? В сердце? Под левой лопаткой? За грудиной? Может быть, в животе? У вас, кстати, аппендицит удаляли?

– Оставьте меня в покое! – рыкнул на него Куркуль. – Я совершенно здоровый!

– Так почему же вы сознание потеряли и упали? – недоверчиво поинтересовался врач.

– Вы бы тоже упали, если бы привидение увидели, – буркнул Куркуль.

Врач поднял на меня удивленные глаза, и я, наклонившись к нему, на ухо объяснила:

– Он контуженный!

– Не тех врачей вы вызывали! – укоризненно, но тоже шепотом сказал он. – Вы же говорили, что у него сердечный приступ, а тут совсем другое!

– Так мы вас вызвали, когда он еще без сознания был, а про привидение он нам уже после сказал, когда очнулся, – пояснила я и недоуменно спросила: – Но вы же его здесь не оставите вот так лежать?

– Конечно, нет! Куда мы денемся? Заберем, а там пусть другие специалисты с ним разбираются, – вздохнул он и громко сказал Куркулю: – Придется вам, уважаемый, с нами в больницу поехать. Мы вам там кардиограмму снимем и посмотрим, как ваше сердце поживает. Да и другие анализы сдадите. А вот томограмму сосудов головного мозга вам придется уже в Москве делать, потому что у нас томографа нет. Нельзя с головушкой шутить, уважаемый! Никак нельзя! Так и до спазма недалеко!

– Я же говорю, что здоров! – не на шутку рассердился Куркуль, собираясь подняться, и вдруг, застонав, схватился за сердце.

– Ну вот! А говорили, что здоровы! – укоризненно сказал врач. – А вам обследоваться надо! Причем хорошенько! Мало ли хворей в нас скрывается? Упустишь что-нибудь, а потом поздно будет! Вовремя все надо делать! Вовремя! Тогда и за сердце хвататься не будете! Может, это просто невроз? Или гипертонический криз? Все может быть! Но нужно точно выяснить, что с вами произошло!

Санитар приволок носилки и с помощью Сашки и Хлыща с Типом положил на них уже не сопротивлявшегося Куркуля, а потом они отнесли его в машину. «Скорая» уехала, а мы все понуро вернулись в дом и в скорбном молчании уселись вокруг стола, на котором уже ничего не напоминало о спиритическом сеансе. Не выдержав всеобщих осуждающих взглядов, я попыталась оправдаться.

– Но ведь мы хотели только напугать его, чтобы он оставил идею искать клад, а заодно и нас в покое.

– У тебя это просто замечательно получилось! – ехидно сказал муж. – Большей ерунды, чем твое заклинание, я в жизни не слышал! «Елочка, зажгись» по сравнению с этим просто шедевр!

– Вообще-то я читал в одной книге описание спиритического сеанса, но никаких заклинаний там не было. Совсем! – тихонько сказал Хлыщ.

– Мог бы и раньше меня об этом предупредить! – взорвалась я.

– Мне неудобно было, – смущенно пояснил он. – Вы же хозяйка! И к тому же с таким энтузиазмом за это взялись!

– А я еще, как дурак, загробным голосом говорил, – хмуро бросил Тип.

– Знаешь, Саша! Тогда сам бы и придумывал, как от Куркуля избавиться! А то привык за моей спиной прятаться! – возмутилась я, решив не включать в наши разборки посторонних людей, то есть Типа и Хлыща. – Кто все сделал так, чтобы Мажора отсюда увезли?

– Ты! – не стал спорить он. – А кто автор бредовой идеи с находкой якобы клада? Когда этот стеклянный ящик-стеллажик на землю грохнулся и разбился, я ведь вполне мог, когда упал, на осколок напороться, и была бы ты теперь вдовой! – сквалыжным тоном заметил он.

– И все бы у меня тогда получилось, если бы не Зараза! – возразила я. – Тьфу-тьфу-тьфу! Не к ночи будь помянута!

– И действительно, что-то давно ее не видно! – заметил Тип, явно желая разрядить обстановку.

– Объявится! – уверенно заявил Сашка. – Эта гадина ничем не лучше своего хозяина! Тоже вечно суется туда, где ей не место!

– Интересно, сколько продержат в больнице Куркуля? – задумчиво спросила я.

– Мари, я слышал, как вы шепнули на ухо врачу, что этот ваш Куркуль контуженный, так что, думаю, с недельку его там продержат, – заметил Хлыщ.

– А мы успеем за это время все завершить? – поинтересовался Сашка.

– Да! – твердо сказал Хлыщ. – Мы завтра же доберемся до сейфа! Осталось всего чуть-чуть!

– И вы будете ломом его вскрывать? – с интересом спросила я.

– Зачем? – удивился он. – Я знаю код! Он был в сохранившихся документах!

Немая сцена из «Ревизора» не шла ни в какое сравнение с тем, что произошло на веранде – мы застыли, и у нас не было сил даже на то, чтобы переглянуться.

– Что же ты раньше молчал? – заорал наконец Саша.

– Я считаю, что все нужно говорить вовремя, – ответил Хлыщ. – Раньше в этой информации просто не было необходимости.

Мы с мужем переглянулись и поняли, что нас ждет очень нелегкая ночь.

Глава 28 Саша. А счастье было так возможно! Так близко!

– Саша! Нам этой ночью спать нельзя! – шептала мне Маруся под одеялом, которым закрыла нас с головой. – Теперь до сейфа осталось совсем ничего, и наши квартиранты вполне могут пойти туда, когда мы заснем, и все достать, а утром здесь даже духу их не останется.

– Дорогая! Но они вовсе не производят впечатления подлецов, – шепотом возражал я. – Напоминаю для забывчивых, что они меня откопали и от смерти спасли.

– Не будь дураком! – возмущалась она. – Они тебя потому и откопали, что выхода другого у них не было. Представь себе, что я, вернувшись, не застала бы тебя на даче? Я бы полезла в подкоп, а там ты, мертвый! – При этих словах она даже содрогнулась. – Приехала бы милиция! Настоящая! Стали бы разбираться, в чем дело! Обнаружили бы, что Хлыщ с Типом, иностранцы, между прочим, на участке Жлоба тоже яму выкопали, а из нее проход в наш погреб, в котором... В проходе то есть тебя и завалило. Ну, мы-то на своей земле можем что угодно делать, а они? Задержали бы их, как миленьких! И как минимум выслали! Им это надо? Как раз не надо! Вот они твоими друзьями-спасителями и прикинулись! Что? Не может такого быть?

– Тогда зачем Хлыщ сказал, что знает код сейфа? – возражал я. – Если бы они хотели потихоньку коллекцию умыкнуть, то и говорить это ему было незачем! Как и то, что нам работы осталось всего ничего!

– А это они, чтобы притупить нашу бдительность! – объяснила она.

– Ты сама-то веришь в то, что говоришь? – укоризненно сказал я. – Они бы тогда вообще ничего не сообщали!

– Не знаю! – вынужденно согласилась она. – Но все равно я им до конца не верю!

– Дело твое! – раздраженно прошипел я. – Бди, если хочешь, хоть до утра, а вот я буду спать, чтобы завтра силы были. А то хорош я буду утром невыспавшийся!

С этими словами я демонстративно отвернулся к стене. Маруся тоже повернулась ко мне спиной, буркнув:

– Олух царя небесного, а не муж!

Спать-то я собрался, да вот сон сбежал! Против моей воли, хотя, казалось бы, к этому нет никаких оснований, у меня в душе сначала робко, а потом все сильнее и сильнее завозился червячок недоверия, а под конец взялся за меня уже основательно и грыз изо всех сил. Думая, что жена уснула, я старался лежать спокойно, но мысли в голове бродили такие, что я поневоле начал ворочаться. Тут я почувствовал, как из-под двери потянуло пусть и слабым, но табачным дымом. Осторожно встав, я тихонько вышел на веранду, где ночевали гости, и увидел, что Хлыщ курит, старательно выгоняя дым в открытое окно.

– Что? Дошло до вас? – виновато спросил он.

– Так! Чуть-чуть! – ответил я и в свою очередь спросил: – Не спится?

– Понимаешь, Александр! Я столько думал об этой коллекции, столько мечтал, что сейчас, когда до нее уже, можно сказать, рукой подать, никак не могу успокоиться, – прошептал он.

– Вот и я тоже, – признался я, хотя и не в том, о чем действительно думал. – Ты что со своей половиной будешь делать?

– Двадцать процентов получит Андреас за помощь, а остальное пущу на развитие производства! И будут мои сейфы ничуть не хуже, чем у предков! – с затаенной надеждой сказал он. – А ты?

– Ой, у нас столько дыр, которые заткнуть надо! – отмахнулся я и, видя его непонимающий взгляд, объяснил: – Купить! Сделать!

– А-а-а! Понял! – покивал он. – Я уже в Интернете присматривался к стоимости этих монет и должен тебе сказать, что это очень солидная сумма получается.

– Я тоже смотрел! – подтвердил я. – А как ты их продавать собираешься?

– На интернет-аукцион выставлю, – сообщил он. – А ты?

– А я пока еще не думал, – признался я. – Решил, вот как найду, тогда и буду думать! Я вообще-то в нумизматике профан, но тогда найду специалистов и проконсультируюсь. Наверное, в частные коллекции, чтобы не светиться. То есть не показывать властям, что у меня есть, – уже привычно объяснил я, потому что откуда этому эстонцу знать наш жаргон?

– Учти, Александр, монеты стоят столько, что за них и убить могут, – предупредил меня Хлыщ.

– Да я аккуратно.

– Полуночничаете? – спросила, появляясь в дверях, Маруся.

– Вам тоже не спится, Мари? – спросил ее Томас.

– Да уж тут уснешь! – недовольно буркнула она.

– Тогда, может, и мне пора перестать притворяться спящим? – сказал Андреас и сел на своей раскладушке.

– Послушайте! Раз уж мы все равно не спим, то не пойти ли нам поработать? – предложил я. – Раз ты, Томас, сказал, что нам осталось чуть-чуть, то, может, мы к утру и управимся?

– Пошли! – согласились они с Типом.

– Я тоже пойду с вами! – непреклонным тоном заявила жена. – Я тоже хочу участвовать при торжественном моменте открытия сейфа!

– Чего хочет женщина, хочет Бог! – галантно ответил Андреас, и Маруся довольно улыбнулась.

Мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять – авантюризм разбушевался в ней и начисто смел остатки здравого смысла – ведь если предположить, что Хлыщ с Типом, едва достав коллекцию, убьют нас и уйдут через тот лаз, который они прокопали из двора Жлоба, то и тревогу-то поднять будет некому. Когда нас еще хватятся? Может быть, тогда, когда из ямы станет уже основательно пованивать? Но если они не пожалеют времени, чтобы устроить еще один обвал, который нас с ней погребет, то и запаха никакого не будет. Я еще раз посмотрел на жену и увидел, что она совершенно спокойна. «Может, еще что-нибудь задумала? – промелькнуло в голове. – А что? С нее станется!»

Вооруженные всеми имевшимися в распоряжении фонарями и лампой-переноской, мы спустились в подкоп, и работа закипела, причем Маруся хоть и двумя руками, но ведра с землей оттаскивала, пусть и недалеко, там же в подкопе, но теперь это было уже неважно, потому что шастать наверх и выносить породу к лесу необходимости больше не было.

Когда мы дружными усилиями трех здоровых мужиков отвалили очередной пласт от стены, отделявшей нас от заветного сейфа, то в первый момент вздрогнули – перед нами была пустота. Боясь поверить в удачу, Хлыщ наконец-то направил туда свет фонаря и выдохнул только одно слово:

– Он!

Несколько минут мы все стояли как вкопанные, и никто не решался сделать вперед хотя бы шаг. Первой очнулась Маруся, сказав:

– Мы строили-строили и, наконец, построили! Ура!

Мы все вздрогнули и принялись суматошно, мешая друг другу, отбрасывать в стороны остатки земляной преграды. Оказалось, что сейф стоял в специальной нише и был совсем не засыпан землей. И вот вожделенный миг настал! Мы стояли рядом с большим старинным сейфом и от совершенно невероятного, невыразимого никакими словами счастья нас отделяли считаные секунды.

– Ну, открывай! – потребовал я.

– Господи! Только бы он за это время не сломался и не заржавел! – шепотом взмолилась жена.

– Продукция нашей фирмы!.. – начал было Хлыщ, но мы все дружно цыкнули на него.

Он обиженно посопел и начал набирать код, а потом потянул за дверцу. Мы ждали чего угодно: того, что раздастся режущий слух скрип, что дверца совсем откажется открываться, но произошло чудо – она плавно и беззвучно поддалась. Рванув вперед все вместе, мы дружно стукнулись головами, но никто, кажется, даже не заметил этого, а в свете направленных внутрь сейфа фонарей в глубине, на черном бархате, каждая в своей ячейке, лежали тускло отсвечивавшие монеты черт знает какой давности, причем черных подложек было несколько и они лежали одна на другой.

– Слава тебе господи! – прошептала Маруся. – Я ведь до самого последнего момента не верила, что это правда и мы их найдем!

– Зря! Вот же они! – торжествующе прошептал я. – Ты как хочешь, а я считаю, что нужно будет купить большой участок земли где-нибудь на Николиной Горе и выстроить настоящий загородный дом, где мы и будем жить! Так и быть! Разрешаю тебе разбивать там сколько угодно грядок, главное, чтобы подальше от дома и они не бросались в глаза!

Хлыщ что-то шептал себе под нос, и я, прислушавшись, понял, что он молится на своем родном языке, а вот Тип стоял с задумчивым видом и в ответ на мой вопрошающий взгляд, сказал:

– А начну-ка я, пожалуй, свой бизнес! Этого добра тут столько, что я на свою долю вполне могу себе это позволить и буду сам себе хозяин!

Мы еще немного постояли и полюбовались на сокровища, и тут... Тут сзади нас раздался резкий властный голос:

– Всем оставаться на своих местах! Милиция!

«Так вот что Маруся задумала! – мысленно хмыкнул я. – Повторяется она, однако! Но сейчас это будет подло по отношению к Хлыщу и Типу – они-то поступили с нами честно!»

– Хватит, Паша! Уже не смешно! – небрежно бросил я через плечо.

– Извините, но меня зовут иначе и в мои планы не входит кого бы то ни было веселить! – получил я в ответ.

– Ну хоть ты ему скажи! – повернулся я к жене и увидел, что она смотрит на меня круглыми от ужаса глазами.

«Он настоящий!» – промелькнула в голове фраза из дурацкой рекламы, и мое сердце разом ухнуло куда-то вниз, а поскольку мне тут же судорогой свело ногу, то я понял, что оно в пятке.

– Как хорошо, что вы приехали! – радостно воскликнула Маруся. – А мы как раз собирались вызывать милицию, когда наверх поднимемся!

– Это мы еще разберемся, собирались вы нас вызывать или нет! – неласково ответил милиционер. – А сейчас очень настоятельно прошу вас всех очистить помещение! – приказал он.

– Ну уж нет! – решительно заявила Маруся, явно обидевшись на то, что ее словам не поверили. – Мы нашли этот клад и собирались честно сдать его государству! И мы сами, своими руками достанем его из сейфа! А то у вас вдруг что-нибудь выпадет! – с намеком произнесла она. – А поскольку мы собираемся получить за него совершенно законное вознаграждение, то являемся людьми заинтересованными в том, чтобы ни одна монетка не пропала! Они очень, – выделила она, – дорогие!

– А где у меня гарантия, что вы сами его не ополовините, пока будете доставать? – недоверчиво спросил милиционер. – Сто процентов всяко лучше, чем двадцать!

– А вы нас потом обыщите! – хладнокровно заявила моя жена.

– Хорошо! – подумав, согласился милиционер. – Доставайте! Моя машина стоит около вашей калитки, и мы все сейчас проедем в отделение, где официально оформим все необходимые документы. Но сначала вы мне докажете, что действительно собирались сдать его государству, – ехидно добавил он.

– Презумпция невиновности! – четко выговорила Маруся. – Мы не обязаны доказывать кому бы то ни было свою невиновность!

– Черт с вами! – не выдержал милиционер. – Доставайте уж свои цацки-ляльки и пошли отсюда!

Посоветовавшись исключительно при помощи взглядов, мы единодушно решили, что подложки с монетами понесет Маруся, как самая боевая из нас. Хлыщ подошел к сейфу и, осторожно вынув стопку подложек, протянул ее Марусе, прошептав:

– Хоть в руках подержал!

Описывать, как мы выходили из подкопа, можно бесконечно. Впереди, постоянно оглядываясь, шел милиционер. За ним – я спиной вперед и отслеживал каждый шаг Маруси, чтобы она ни в коем случае не споткнулась и не упала, а по бокам ее страховали Хлыщ и Тип. Около лестницы мы затормозили – подниматься-то как?

– Саша, принеси сюда сумку с плоским дном, – распорядилась она. – Ну ту! Красную, с которой я за яйцами в Салтыковку езжу!

Я мухой взлетел по лестнице и услышал сзади себя, как Хлыщ горестно вздохнул:

– Такую коллекцию – и в сумке из-под яиц!

Пробежав в дом, я быстро схватил сумку и бросился назад.

– Вот она! – крикнул я вниз.

– Бросай сюда! – велела жена.

Я послушно бросил сумку и через некоторое время увидел, как из ямы вылезает сначала Хлыщ, потом Тип, следом за ними – моя жена и только последним – милиционер.

– Ну все! Поехали скорее! – нетерпеливо сказала он.

– Скорее не получится, – безмятежно ответила Маруся, нежно прижимая к груди старую красную сумку. – Томасу и Андреасу, как и моему мужу, нужно зайти в дом за паспортами. Кстати, Саша, не забудь взять и мой паспорт и запереть дверь!

– А сразу взять нельзя было? – возмутился милиционер.

– Лазить в подкоп с документами было бы по меньшей мере странно, вы не находите? – спокойно парировала Маруся.

Мы расселись в машине, и милиционер, предварительно связавшись по рации с отделением – чтобы мы по дороге его не укокошили и не смылись, – наконец-то завел мотор, и мы поехали. Впереди нас ждала неизвестность!

Глава 29 Маша. Уж такие мы все хорошие! Такие хорошие!

В Боровском райотделе нас уже ждали. Следователь, несмотря на середину ночи, сидел за столом и украдкой зевал, прогоняя сон крепким кофе, как я смогла увидеть и учуять, заглянув в кабинет поверх плеча привезшего нас милиционера.

– Их тут четверо, Михаил Михайлович! – отрапортовал он. – Двое иностранцев из Эстонии и муж с женой, которая клад при себе и держит.

– Давайте начнем с жены, – распорядился тот. – А то иностранцы потребуют, чтобы их допрашивали только в присутствии консула, и хлопот с ними не оберешься!

Милиционер не без ехидства сделал мне приглашающий жест пройти в кабинет. Я поднялась со стула и медленно пошла, думая на ходу: «Черт! Мы же не договорились, что говорить, а что нет! Нужно было раньше предусмотреть такую возможность и все обсудить! Эх, правильно сказано: знал бы, где упасть, соломки бы подстелил! Чего же теперь жаловаться? Все мы задним умом крепки!» Занимаясь таким самобичеванием, я прошла и села возле стола.

– Фамилия, имя, отчество? – задал дежурный вопрос следователь, и я вместо ответа положила перед ним свой паспорт.

– Род занятий? – спросил он.

– Режиссер-постановщик массовых мероприятий, – сказала я, решив, что факт владения мной небольшой фирмой никакого отношения к делу не имеет.

– Ну, расскажите, как вы докатились до жизни такой? – без всякого интереса спросил следователь, с трудом подавив зевок.

– Какой? – уточнила я.

– Ты мне Ваньку не валяй! – прикрикнул он. – Отвечай, раз спросили!

– А вы сначала объясните мне, о какой моей жизни идет речь, – попросила я. – О семейной? Половой? Общественно-политической? И очень прошу вас мне не тыкать! Мы с вами в одном классе не учились!

– Вот посидишь у меня в обезьяннике, сразу шутить отучишься! – возмутился он.

– А я накатаю на вас жалобу в прокуратуру! Напишу, что мы, законопослушные граждане, отыскали то, что считалось навсегда утраченным, и хотели добровольно сдать это государству, а работники милиции специально задержали нас, чтобы коллекция редчайших монет Яхонт-Изумрудова никогда не могла быть экспонирована ни в одном музее мира, а разошлась по рукам частных коллекционеров, – отрезала я, крепче прижимая к себе сумку.

– Так вы ее нашли? – изумленно воскликнул следователь.

– А вы о ней слышали? – удивилась я.

– У нас каждый ребенок о ней знает! – отмахнулся он. – Учительница истории у нас очень хорошая... Пенсионерка уже, за семьдесят ей, а все работает! – с гордостью сказал он. – Так вот она у нас в школе краеведческий кружок вела и много об этом субчике рассказывала – родители у нее из Салтыковки, так что от них много о нем узнала.

– А что ж никто раньше не попытался эту коллекцию найти? – спросила я.

– Так все считали, что она во время взрыва погибла, – ответил он и вдруг попросил: – Покажите, а? А то Митька мне только сказал, что какие-то дачники клад нашли, а что именно, не уточнил.

– Смотрите! – великодушно разрешила я. – Только руками не трогайте!

Я начала по одной выкладывать подложки на стол, и Михаил Михайлович, низко склонившись над монетами, только что не пожирал их глазами, ахая от восторга. А вот я, прощаясь с ними, смотрела на нашу находку с грустью и потихоньку вздыхала. Насмотревшись, следователь поднял на меня недоверчивый взгляд и спросил:

– И вы действительно собирались все это сдать государству?

– Конечно! – делая вид, что оскорблена этим вопросом, воскликнула я.

– И ни малейшего искушения не было? – продолжал допытываться он.

– Рассудите сами, Михаил Михайлович! – предложила я. – Мы с мужем не нумизматы и оставлять ее себе, естественно, не собирались. Это во-первых! Во-вторых, даже если бы мы решили так поступить, то это было бы весьма опрометчиво с нашей стороны – ведь о наших поисках знает вся округа! И, между прочим, не у всех были такие благонамеренные планы, как у нас.

– Кто конкретно? – быстро спросил он, нацеливая ручку на бумагу.

– В частности, Максим Иванович Парамонов, который тайком лазил в наш подкоп, и Виктор Петрович Афонин, который с нас глаз не спускал! Постоянно подсматривал, подслушивал и даже собаку науськивал! – гневно заявила я.

Тут я, конечно, соврала – Заразу не надо науськивать, она и так неуправляемая!

– Между прочим, именно Афонин, находясь в больнице, нам сюда и позвонил. Он сообщил о том, что вы нашли клад и собираетесь присвоить его, – испытующе глядя на меня, сказал следователь.

– Он судит о других по себе, – изо всех сил стараясь сохранять хладнокровие при таком известии, сказала я и пожала плечами. – Можете быть уверены, что уж он-то ничего государству не стал бы сдавать, – уверенно заявила я. – Но я с вашего позволения продолжу. Итак, предположим, мы оставили бы ее себе, но люди бы знали, чем мы владеем. Но ценность этих монет баснословна, а в наше человеколюбивое время убивают и за гораздо меньшую сумму – вам ли этого не знать! – Тут он согласно кивнул. – Это в-третьих! В-четвертых, где их держать? Дома? Это самоубийство! В банке? Но зачем? Тратить деньги на сейф в депозитарии просто так? Нонсенс!

– А может, вы собирались их продать? – встрял следовать в мои рассуждения.

– Как? – удивленно воскликнула я. – Для этого нужно знать не только стоимость этих монет, но иметь связи в нумизматических кругах, а у нас их нет и быть не может!

– Могли бы обратиться к экспертам, – предположил он.

– Которые все связаны с нумизматами? – укоризненно качая головой, спросила я. – Так весть об этом тут же разошлась бы среди них, а коллекционеры ведь – настоящие фанатики! Они на все пойдут, чтобы получить какую-нибудь редкость. И что тогда? Смотрите пункт третий! Нет, Михаил Михайлович! Нам с мужем жизнь еще не надоела! Мы люди здравомыслящие и практичные, а главное, предпочитаем жить с законом в ладу! Мы официально все сдаем и так же официально получаем свое вознаграждение! Поверьте, нам и этого до конца жизни хватит, причем, – выделила я, – без всякого риска для этой самой жизни!

– Ну, что ж! Вполне разумно! – согласился он и спросил: – Но как вам вообще пришла в голову мысль искать эту коллекцию?

– Мой муж, как и вы, увлекается краеведением. Он увидел по телевизору передачу о Яхонт-Изумрудове и загорелся. Понимаете, он жуткий лентяй и ничего на даче не делает...

– Так заставлять надо! – возмутился Михаил Михайлович.

– Попробовала один раз! – с кислой миной ответила я. – И осталась без перцев!

– Жук-вредитель! – неодобрительно покачал головой он. – А вы какие сорта высаживаете?

Обрадовавшись, что нашла родственную душу, я охотно начала делиться своими огородными секретами, выслушав которые, следователь удивленно спросил:

– И вызревают?

– Еще как! – гордо ответила я.

– Надо будет попробовать, – пообещал он самому себе.

– В этом году уже поздно, – предупредила я.

– Ничего! В следующем попробую, – заверил он меня и вернулся к основной теме нашей беседы: – Так что там насчет мужа?

– Ах да! Вот он и решил себя чем-то занять, пока я над грядками поклоны бью, – продолжила я. – Съездил в Боровск, поговорил с краеведами, почитал старые газеты и узнал, что коллекция хранилась в сейфе. Вот он и решил, что такой надежный сейф не мог пострадать во время взрыва, а значит, и коллекция цела! Он занялся раскопками и нашел!

– Где же он копал? – с интересом спросил следователь.

– Да прямо у нас на участке, – грустно ответила я. – Прямо на грядках! Палатку поставил, чтобы удобнее было... Ну, чтобы там солнце не пекло и все такое!

– И вы ради этого пожертвовали своими грядками? – потрясенно воскликнул он.

– Так ведь чуть до развода не дошло! – со слезой в голосе сказала я и отвернулась. – Вот я и рассудила, что грядки у меня и на следующий год будут грядками, а вот мужа может уже не быть! – и тоскливо вздохнула.

– Понимаю! – сочувственно заметил Михаил Михайлович. – Но, как видите, его труд и ваши грядки не пропали зря!

– Одно только это и утешает, – невесело ответила я и добавила. – Но я предпочла бы грядки!

– Очень даже понимаю вас! – согласился он. – А что это за эстонцы, которые вам помогали?

– Очень милые люди и необыкновенно порядочные! Таких теперь уже редко встретишь! – совершенно искренне заверила я его.

– А какое отношение они имеют к этой коллекции? – спросил он, и мне пришлось выкручиваться, выдумывая на ходу.

– Видите ли, Михаил Михайлович! Когда муж прочел в газете, что сейф был изготовлен фирмой «Бромбенблюхер и компания», чья продукция всегда славилась своей надежностью, он связался с Томасом и попросил приехать, пообещав, что пятьдесят процентов от той суммы, что мы получим, будут его. Подумайте сами, как бы он, то есть муж, смог открыть этот сейф без помощи специалиста? Вот Томас и приехал со своим менеджером, чтобы помочь нам. Они у нас и жили на даче. Естественно, втроем они справились гораздо быстрее, чем если бы муж копал один.

– А у этого Бром... Ну, вы поняли! У него не было желания забрать монеты и не ждать обещанной суммы? – в лоб спросил следователь, пристально глядя на меня.

– Помилуйте, Михаил Михайлович! – воскликнула я. – Да как же он их через границу провез бы? И потом эстонцы люди очень законопослушные!

– Ну, будем считать, что я вам, – подчеркнул он, – поверил, а с остальными отдельно побеседую. А сейчас давайте сюда эту коллекцию! – потребовал он.

– Извините, Михаил Михайлович, но я сначала уберу подложки в сумку, потом вы ее опечатаете в присутствии всех заинтересованных лиц, и только после этого я буду спокойна за ее целостность, – твердо заявила я. – Люди бывают разные, и не стоит вводить их в искушение! А мне вы выдадите расписку в том, что приняли от меня коллекцию.

Немного обалдев от моего напора, следователь помолчал, а потом с ужасом спросил:

– Вы хотите, чтобы я переписывал все монеты поштучно?

– Зачем? Они же будут в опечатанной сумке! Она совершенно целая и очень прочная, так что если в ней неизвестно откуда появятся дыры или порезы вроде тех, что делают карманники, то это будет уже на вашей совести и вызовет некоторые последствия в полном соответствии с Уголовным кодексом, – безмятежно ответила я.

Михаил Михайлович потрясенно уставился на меня и, поняв, что я не отступлю, только что не плюнул, но потом сдался. В его кабинет пригласили Сашку и Томаса с Андреасом, чтобы в их присутствии опечатать сумку, причем я настояла, чтобы ее сверху по замку-молнии заклеили бумагой, на которой стояла бы печать отделения и роспись следователя и Митьки, который наблюдал за этой процедурой с бо-о-ольшим неодобрением. Воспользовавшись суматохой, я тихонько шепнула мужу:

– Это ты, узнав, чей сейф, пригласил Хлыща сюда, чтобы он его открыл, и пообещал половину!

Сашка понятливо кивнул и, чуть-чуть сместившись, прошептал что-то Хлыщу, а уже тот – Типу. Но вот опечатанную и заклеенную сумку поместили на наших глазах в сейф, пообещав, что завтра же утром, точнее уже сегодня утром, ее отвезут в Москву. После этого меня спровадили, и следователь взялся на Сашку. Я же сидела в коридоре вместе с эстонцами, а Митька бдительно следил за тем, чтобы мы не разговаривали.

Михаил Михайлович не стал долго мурыжить мужа, и Сашка появился довольно быстро с совершенно спокойным лицом, по которому я поняла, что все закончилось благополучно. У Хлыща же с Типом просто переписали паспортные данные, а допрашивать даже не стали, потому что Хлыщ невинно поинтересовался у следователя:

– А когда приедет представитель нашего посольства?

Районной милиции явно не хотелось иметь неприятности с эстонским посольством и вмешиваться в международный скандал, тем более что история с кладом так благополучно завершилась, и их мигом отпустили.

Когда мы вышли из отделения, утро было уже в разгаре. Ярко светило солнце, небо радостно синело над головой, а ветер весело гонял из стороны в сторону маленькие кучевые облачка, которые я в другом настроении сравнила бы с овечками, но сейчас меня ничего не радовало. Взглянув на остальных, я поняла, что их состояние ничем не лучше моего.

– Как будем до дома добираться? – спросила я, чтобы разрядить обстановку. – Лично я денег с собой не захватила.

– Я тоже, – хмуро поддержал меня Сашка.

– Я взял с собой бумажник, – вздохнув, сказал Томас. – Только предварительно не мешало бы зайти в магазин и купить алкоголь, а то на душе так муторно, что выть хочется.

– Можно подумать, нам легче, – огрызнулся Сашка.

– И все из-за этого проклятого Куркуля! – с ненавистью заявила я, и все на меня уставились. – Да-да! Это он из больницы в милицию позвонил! Разве вам не сказали?

– А мы ему еще «Скорую» вызывали! – гневно бросил Сашка. – Нужно было оттащить его к нему на участок и пусть бы там в себя приходил!

– Черт с ним! Здесь другое! Если бы мы не пошли ночью докапываться до сейфа, то фигу с маком сейчас милиция чего-нибудь имела бы! – зло сказал Андреас.

– Точно! – согласился Сашка. – Пришли бы они, а мы культурно отдыхаем на даче! А что яма во дворе, так это, как правильно сказала тогда Маруся, мы погреб копаем!

– Кстати, а кто предложил пойти в подкоп ночью? – с нехорошим интересом спросила я.

Тут все уставились на Сашку, который виновато опустил голову и, вздохнув, сказал:

– Ну я! Кто же знал, что все так повернется?

– Ладно! – махнула рукой я. – Сделанного все равно не воротишь! Пошли спиртное покупать, а то без него совсем паршиво! Я не любительница, но сейчас выпью! Да чего там выпью! Напьюсь с горя!

В магазине с гордым названием «Супермаркет Гурман» мы сначала купили продукты, а потом так долго и придирчиво разглядывали бутылки с водкой, что продавщица не выдержала и рявкнула:

– Вы будете брать или нет?

– Будем, но только качественную, – ответила я.

Услышав это, Томас удивился:

– У вас бывает некачественная?

– У нас, как в Греции, все бывает! И она тоже! – вздохнул Сашка и попросил продавщицу: – Девушка! Посоветуйте нам что-нибудь приличное. У нас большое горе, но кончать жизнь самоубийством мы все-таки не собираемся! Дайте нам три... Нет! Четыре бутылки самой лучшей водки!

Мой муж, высокий голубоглазый блондин скандинавского типа, всегда умел производить впечатление на женщин, и эта раскрашенная девица с ресницами, которыми при желании можно подметать пол, не стала исключением. Выразительно вихляя пятой точкой, она немного прошла, наклонилась за прилавок, демонстрирую нам через почти прозрачный халатик, надетый прямо поверх нижнего белья, дешевые стринги ярко-красного цвета, и, наконец, вынырнула оттуда с двумя бутылками в каждой руке.

– Это вам понравится! – многозначительно глядя в глаза мужу, пропела она.

– Вы наша спасительница! – проникновенно сказал Сашка, пока Томас расплачивался с ней.

Ждать автобуса на Салтыковку мы не стали – гулять так гулять! – и наняли машину, которая довезла нас до самой дачи. Готовить завтрак мне категорически не хотелось, о чем я во всеуслышание и заявила.

– Обойдемся подножным кормом, – отмахнулся Сашка.

Мужчины в шесть рук быстро нарезали колбасу, сыр и хлеб, открыли консервы и пригласили меня к столу. Несмотря на все треволнения минувшей ночи и части утра, при виде еды во мне проснулся зверский аппетит, и я сглотнула слюну – наверное, это и есть нервный жор. Сашка открыл водку и разлил ее по рюмкам, а для меня еще поставил стакан с соком и сказал:

– Давайте за то, что мы все-таки не все потеряли!

Мы дружно выпили и набросились на еду. Некоторое время над столом раздавалось только урчание, но потом мы утолили первый голод, и на нас снизошло некоторое благодушие. Когда выпили по второй, я уже миролюбиво сказала:

– Все-таки пятую часть от стоимости коллекции мы со временем получим, а это лучше, чем ничего. Деньги будут совершенно легальные, и бояться нам нечего.

– Ты бы лучше подумала, Мари, сколько налога с них сдерут! – вздохнул Томас.

– Да уж! Своего дела мне на них не начать! – грустно сказал Тип. – А какие планы были!

– У нас говорят: «Хочешь рассмешить Господа Бога, расскажи ему о своих планах!» – заметила я.

Некоторое время мы помолчали, а потом я, почувствовав некоторую осоловелость организма, поднялась и, выпив третью рюмку, решительно заявила:

– Пойду спать! Должна же быть у меня хоть какая-то радость в жизни.

Войдя в спальню, я рухнула на кровать и уже сквозь сон слышала, как мужчины о чем-то переговариваются на веранде под звон сдвигаемых рюмок.

«Ну, это теперь у них надолго!» – было последнее, что промелькнуло у меня в голове.

Проснулась я часа через три совершенно бодрая и свежая. С веранды доносились уже невнятные мужские голоса, и я вышла посмотреть, как они там. Все трое были, что называется, в зюзю, но самое главное было то, что Андреас кормил тушенкой, причем прямо с руки, уже совершенно отощавшую и грязную Заразу, приговаривая при этом с пьяной сентиментальностью:

– Хорошая Зараза! Голодная Зараза! Кушай, моя хорошая! Кушай!

– А эта тут откуда? – возмутилась я.

– Она, наверное, из леса прибежала, – с трудом артикулируя, ответил Сашка. – Она всегда туда бегает, а потом возвращается... Правда, Зараза? – спросил он у собаки, но та ему ничего не ответила.

– Пусть хоть в Сахару бегает! – взорвалась я. – Я спрашиваю, как она попала на наш участок? Опять подкоп под забором устроила? Или еще одну доску оторвала?

– Не знаю, – развел руками муж. – Мы ее услышали, когда она под дверью скулила!

Тут у меня в душе зашевелилась жалость к этой несчастной псине, чей хозяин лежал сейчас в больнице, причем исключительно по нашей вине, но при этом совершенно заслуженно. Вот такая загогулина, как любил говорить наш первый президент.

– Эй, Тереза! – позвала я ее.

Но она и ухом не повела – все ее внимание было поглощено еще одним куском тушенки, который протягивал Андреас. Слопав его, она заискивающе повиляла хвостом, выпрашивая добавку, и даже поставила свои грязные лапы на его колени, а тот, размякший от водки, посмотрел в уже пустую банку и пообещал:

– Я тебе сейчас селедки дам! – и принялся открывать жестяную банку, но при этом никак не мог попасть пальцем в кольцо. – Хорошо тебе, собаке! Тебе денег не надо! Тебе вообще, кроме жратвы, ничего не надо! А вот мне!.. Мне много чего надо!

Томас же, не выдержав испытания широтой русского застолья, тихонько отполз на раскладушку, где и засопел, отрешившись от всего сущего, включая нашу неудачу с коллекцией.

Вдруг со стороны участка Жлоба раздался истошный вопль Фифы:

– Это еще что такое? Сережа! Ты только посмотри! Тут какой-то непонятный сарай, а в нем яма! Ой, а воняет из нее как! Сережа! На нашей земле кто-то себе туалет поставил!

Я поспешила к забору и увидела дочерна загорелых Жлоба и Фифу, а возле них стояли чемоданы.

– Простите, Мария! – соизволил обратить на меня внимание Жлоб, блеснув стеклами новых черных очков. – Вы не в курсе, что это за стройка такая странная, которую я не заказывал?

«Ну вот оно и началось!» – с тоской подумала я, а вслух сказала:

– Представления не имею! Какие-то рабочие тут возились, но мне не до них было!

– Но я ничего не просил мне строить! – удивился он. – Я ни материалы не оплачивал, ни работу!

– Может быть, просто участок перепутали! – предположила я.

– Скорее всего! – согласился он и, обойдя сарай, сказал: – Что с воза упало, то пропало! Завтра же пришлю сюда своих работяг, чтобы они это разобрали и ко мне в гостиницу перевезли – не пропадать же добру.

«Ну ты и Жлоб!» – пронеслось у меня в голове, но из чувства долга я предупредила его:

– Учтите! Они там какую-то яму копали.

– Мои засыплют! – отмахнулся он и потерял ко мне всякий интерес.

– Ну и черт с тобой! – прошептала я себе под нос и поспешила в дом.

«Сейчас самое главное – Хлыща и Типа отсюда спровадить, чтобы Жлоб с Фифой их не увидели и не узнали в них так называемых риэлторов, которые их путевкой наградили ни за что ни про что, – думала я. – А то вдруг Жлоб начнет им какие-нибудь претензии предъявлять? С него станется! У, Жлобище!»

Глава 30 Саша. Привет тебе, Облом Обломович!

– Как ты думаешь, долго еще будет продолжаться эта экспертиза? – спросил я у Маруси. – Уже неделя прошла, а от милиции и музеев ни слуху ни духу!

– А я откуда знаю? – нервно ответила она. – Может быть, они вообще решили нас кинуть!

– Но у тебя же расписка есть! – возмутился я.

– Да! По собственной глупости я сама предложила следователю написать расписку в том, что он забрал у меня красную сумку, и все! – злясь на саму себя, выпалила она. – Нет чтобы заставить его описать там каждую монетку! Доказывай теперь, что там в ней на самом деле было!

– Не расстраивайся, дорогая! – попытался я утешить ее. – Ты вспомни, в каком состоянии мы все были! Нас ведь действительно могли обвинить в том, что мы хотели скрыть клад, и если бы не твоя находчивость, то у нас могли бы быть очень серьезные неприятности. Чего же удивляться, что такая мысль не пришла тебе в голову! Но сделанного не воротишь, а кулаками, которыми машут после драки, обычно бьют себя по голове!

– Премного ты меня успокоил! – окрысилась жена.

Неизвестно, чем бы закончилась наша милая беседа, но тут зазвонил телефон. Вздрогнув от неожиданности, мы смотрели на него, как завороженные, но никто не решался взять его. Наконец я не выдержал.

– Алле? – сказал я, а Маруся тут же прилепилась к сотовому с другой стороны в надежде что-нибудь услышать.

– Александр? – спросил приятный мужской голос.

– Да, это я, – ответил с огромным чувством облегчения, решив, что это просто потенциальный клиент, которому нужно провести экспертизу.

– С вами говорят из Исторического музея в связи со сданной вами государству коллекцией античных монет. Моя фамилия Соколов.

– Да-да! Слушаю вас! – дрогнувшим голосом отозвался я.

– Не могли бы вы к нам приехать, и чем скорее, тем лучше? – спросил Соколов.

– Конечно! – чуть не заорал я. – Мы выезжаем немедленно и будем у вас, – тут я посмотрел на часы, – к двенадцати часам.

– Нас это устраивает. Значит, мы пригласим господ Бромбенблюхера и Смирнова на это же время. Вы скажите охране, что вы ко мне, и вас проведут. До встречи!

– Мы приглашены в Исторический музей! – торжественно сказал я жене, отключив телефон.

– Уже слышала! – растерянно сказала она. – Как ты думаешь, нам прямо сегодня деньги заплатят или нужно будет еще что-то оформлять?

– Представления не имею! – весело ответил я. – Главное, что эта нервотрепка из-за ожидания наконец-то закончилась. Мы должны там быть к двенадцати часам, так что убедительно прошу: не копайся, как всегда!

Собирались мы в авральном порядке, но, на удивление, ничего не забыли. Как я без аварии доехал до Москвы, до сих пор не знаю, потому что голова была занята всем, чем угодно, но только не соблюдением правил дорожного движения, а в душе пели ангелы. Подъехав к музею, я увидел, что машина Томаса уже припаркована на стоянке, и расстроился, поняв, что мы не первые, хотя, казалось бы, какая разница. Заметно нервничавшие Томас и Андреас, которые все это время прожили в «Космосе» и периодически с нами созванивались, хотя приехать и не решались из-за Жлоба, ждали нас возле стола охраны. На душе у меня сразу же потеплело – все-таки приличные они люди оказались! Уже вчетвером мы в сопровождении охранника прошли в служебное помещение, где нас отвели к Соколову. Он оказался высоким и довольно молодым человеком приятной наружности с такой спортивной фигурой, что она категорически не вязалась со сложившимся в моей голове образом музейного работника, эдакой серой, лысой и пахнущей пылью мышью в нарукавниках.

– Приветствую вас! – сказал он. – Присаживайтесь!

Мы дружно расселись и воззрились на него как на бога. Ну, пусть не как на бога, а как на его первого заместителя по музейному делу – сути дела это не меняло!

– Поздравляю вас! – улыбнулся он. – Вы нашли очень интересные вещи! Для меня было истинным наслаждением заниматься с ними!

– Не томите нас, господин Соколов! – попросил Хлыщ. – Нумизматов среди нас нет, и мы все равно не сможем в должной мере разделить вашу радость – мы в монетах не разбираемся.

– Я это сразу понял, как только увидел то, что вы нашли, – покивал он.

– Что-то не так? – сразу же севшим голосом прохрипел Томас.

– Все не так, уважаемый! Это подделки! – уверенно ответил Соколов.

– Как – подделки? – чуть не заорал я. – Эта коллекция подвергалась оценке специалистов, когда Яхонт-Изумрудов, получивший ее от графа Кастельяно, вернулся из Италии в Россию! И ее подлинность ни у кого не вызвала сомнения!

– Совершенно естественно, что известная во всем мире коллекция графа Кастельяно ни у кого не вызвала сомнений в ее подлинности! – подтвердил Соколов. – Только это не она!

– Не верю! – категорично заявил Томас. – В доставшихся мне по наследству документах указана стоимость сейфа и проведенных работ. Это очень, – выделил он, – солидная сумма по тем временам, и Яхонт-Изумрудову не было смысла выбрасывать такие деньги, чтобы хранить подделки.

– Когда был установлен сейф? – спросил Соколов.

– В 1898 году, – не задумываясь, ответил тот.

– Вот именно! – выразительно сказал Соколов. – Значит, тогда коллекция еще была подлинной! Но до 1918 года, когда дом Яхонт-Изумрудова был сожжен, прошло двадцать лет!

– Вы хотите сказать, что он ее продал? – воскликнула Маруся.

– Да! Причем сбывал, видимо, по одной-две штуки, потому что всплыви где-нибудь эта очень хорошо известная в нумизматическом мире коллекция целиком, это сразу же стало бы всем известно. А он поступил мудро! Как я выяснил, он занимался алхимическими опытами, а значит, и тигель, и прочее оборудование у него было. Он делал дубликат монеты из серебра, которое тогда использовалось для изготовления столовой посуды...

– Например, из вилки! – горько усмехнулась Маруся и подарила мне такой взгляд, что я поежился.

– Из вилки, из ложки... Какая разница? – отмахнулся Соколов и продолжил: – И заменял этим дубликатом настоящую монету. Мы провели анализ всех предоставленных вами монет, и должен вам сказать, что изготовлялись они на протяжении нескольких лет, то есть он спускал свою коллекцию постепенно, пока оригиналы не кончились.

– В свое время он потратил все свое немалое наследство на алхимические опыты, – пояснил я Томасу и Андреасу, потому что Маруся об этом уже знала. – Чего он хотел добиться, неизвестно! Может быть, пытался превратить обычный металл в золото? Воду – в вино? Искал эликсир вечной жизни? Этого мы теперь уже никогда не узнаем. Главное то, что в конце концов у него не осталось ничего, кроме этой коллекции, когда он получил в наследство усадьбу рядом с Салтыковкой. Переехав туда, он и заказал этот сейф – видимо, надеялся, что сможет получить золото из какой-нибудь меди и этим поправить свои дела.

– Но у него ничего не вышло! – продолжил Соколов. – И тогда он начал потихоньку распродавать свою коллекцию, заменяя оригиналы дубликатами, а при необходимости демонстрировал полный комплект – коллекция-то была хорошо известна.

– Только люди, которым он показывал монеты, не разбирались в нумизматике и не увидели, что это подделки, – заметил я. – Они продолжали верить, что он очень богатый человек, раз владеет такой ценностью, и давали ему в долг. Он одалживал деньги у одних и возвращал долг другим, и так жил все время, пока его не сожгли.

– Значит, эта коллекция совсем ничего не стоит? – вернула нас с Соколовым от отвлеченных размышлений к грешной жизни Маруся.

– Эту коллекцию мы можем использовать только для того, чтобы демонстрировать, как еще в начале двадцатого века некоторые проходимцы подделывали античные монеты, и все! Но это такие копейки, о которых и говорить не стоит, – развел руками Соколов. – Увы!

Вышли мы все из музея в очень подавленном настроении, и это еще мягко сказано!

– Да, нерадостно закончилось наше приключение! – грустно сказал Томас. – Столько денег я в него вложил, и все, как оказалось, зря!

– Лично меня утешает только то, что я ничего не потерял, – добавил Андреас. – Как ничего не было, так и нет!

– А вот я потеряла очень много! – гневно глядя на меня, заявила жена. – Но это мы с мужем обсудим наедине!

«Как бы до развода дело не дошло! – с опаской посмотрев на нее, подумал я. – Она же за свои грядки кого угодно со свету сживет!» И решил, что пора спасать положение.

– А вот я приобрел! – весело сказал я. – Двух друзей! Тебя, Томас, и тебя, Андрей! Дорогу в Россию вы уже знаете, так что приезжайте в гости! Не уверен, что вы застанете нас с Марусей по-прежнему женатыми, но лично я всегда буду рад вас видеть! Вы же меня от смерти спасли! Да и потом вели себя по отношению к нам честно и порядочно, а в наше время такое большая редкость!

– И вы к нам приезжайте, если захотите посмотреть Таллин! – пригласил Томас. – Но только вдвоем!

– Не беспокойся, Томас! – твердо заявила жена. – Если мы когда-нибудь и приедем, то только вдвоем! Этот авантюрист так просто от меня не отделается! Ему предстоит еще яму закапывать! Плодородный слой на место возвращать! А потом он у меня, как миленький, будет еще и грядки полоть!

– Да сколько угодно! – охотно согласился, подумав: «Ну все! За сохранность семейной жизни можно больше не волноваться, а с остальным я как-нибудь разберусь!»

– Мари! Вы передайте, пожалуйста, наши извинения господину Богданову, – попросил Томас. – Все-таки мы на его участке очень заметно посвоевольничали!

– Не надо ничего передавать, Мари! – возмутился Андреас. – Он с любовницей за твой счет в Египте отдохнул, а ты еще извиняться вздумал!

– И не подумаю! – решительно заявила жена. – Его рабочие сарай уже разобрали, и он эти материалы к какому-нибудь делу приспособил, а от ямы даже следа не осталось!

– Ну что ж! Тогда прощайте? – спросил я.

– До свидания! – поправил меня Томас. – Может быть, мы к вам еще и заедем перед отъездом, чтобы нормально попрощаться!

Мы пошли каждый к своей машине, и лично я шел, как на плаху – мне предстоял разговор с женой, от которого я не ждал ничего хорошего, но... Заслуженно ведь, черт побери!

Глава 31 Маша. Все хорошо, что хорошо кончается!

На дачу мы возвращались в самом минорном настроении, а Сашка, предчувствуя скандал, даже начал напевать «Похоронный марш». Он сидел за рулем и, не отрываясь, смотрел на дорогу – боялся встретиться со мной взглядом. Я была зла на него, как сто тысяч чертей, но и своей вины во всем произошедшем отрицать не могла.

«Я же сама, идиотка, клюнула на эту авантюру! А могла ведь и не соглашаться, и тогда ничего этого не случилось бы! И грядки мои ненаглядные были бы целы и невредимы! Так нет! Журавля в небе захотелось! Авантюризм во мне взыграл, чтоб ему! Но этот грех за собой я знаю, а вот то, что в Сашке тоже авантюрная жилка есть, я даже не подозревала. Нужно быть впредь настороже, чтобы он еще чего-нибудь не учудил! – решила я, но мне тут же стало стыдно: – Чья бы корова мычала! А кто фальшивый клад придумал? А привидение, которое чуть Куркуля не угробило? Что уж тут говорить, если мы с ним оказались два сапога пара?»

За этими размышлениями я не заметила, как мы добрались до дачи. Злость на мужа у меня уже прошла, и я только сердито буркнула ему:

– Ты бы хоть палатку убрал, что ли? А то стоит здесь, как памятник нашей глупости!

А она действительно продолжала стоять, потому что все предыдущие дни нам было не до нее и мы нервничали из-за монет. Как оказалось, не зря!

Обрадовавшись, что мой гнев приобрел более умеренные формы, муж тут же бросился снимать палатку и, когда он отвязал веревки, выдернул колышки и вытащил ее на дорогу, чтобы там сложить, моим глазкам предстало такое зрелище, что я залилась слезами – Мамай прошел! Иначе не скажешь! Грустно бродила я практически по целине, которая осталась после нашей неразумной деятельности, и никак не могла решить, что же мне дальше делать и как вернуть этому безобразию нормальный вид. В моей голове уже начал понемногу складываться план дальнейших действий, когда во двор вернулся веселый Сашка. Он уже убрал сложенную палатку в машину и, решив, что гроза миновала, только что не насвистывал. Увидев мое зареванное лицо, он тут же сник, бросился ко мне, обнял и прижал к себе.

– Марусенька! Девочка моя любимая! Мы все поправим! Все заново посадим! И будет у тебя здесь еще лучше, чем раньше было!

Растрогавшись при виде его виноватой физиономии, я снова расплакалась.

– Мне не надо лучше! Мне надо, как раньше было! И зачем я только тебе поверила! – бормотала я сквозь слезы, прижавшись, однако, к нему.

– Мы все восстановим! Вот увидишь! – заверял он меня. – Пара дней – и ты здесь ничего не узнаешь! Я буду как черт работать и все исправлю!

– Знаю я тебя! Жук-вредитель! – финально всхлипнув, сказала я.

Высвободившись из его объятий, я посмотрела вокруг. За одним забором стоял хмурый Куркуль и смотрел на нас очень неодобрительно, за вторым торчала Фифа и только завистливо вздыхала, глядя на нас, а из-за третьего высовывалась мордочка Мажора, который не выглядел сейчас таким радостно-оживленным, как всегда – наверное, отец всыпал ему по первое число.

– Слушай, Саша, – прошептала я. – Надо бы как-то с соседями помириться. Мои родители с ними дружно жили, вот и нам ни к чему ссориться. Знаешь, как говорят: «Близкий сосед лучше дальнего родственника». А мы? На Мажора я отцу нажаловалась, Куркуля мы вообще чуть на тот свет не спровадили, да и Жлоб с Фифой...

– Ну уж им-то мы никакого зла не причинили! – возразил Сашка.

– Все равно! – упрямо сказала я. – Они соседи!

– Понял! Что ты предлагаешь? – смирившись, спросил он.

– Езжай в магазин за спиртным и в деревню за мясом – будешь свои знаменитые шашлыки жарить! А потом мы всех пригласим к нам в гости! Вот так и помиримся!

– Бу сделано! – откозырял мне муж и отправился за покупками.

Я же, вздохнув, переоделась и пошла искать утешения на оставшихся грядках. Зорким глазом я высматривала даже крошечные побеги сорняков и беспощадно выдергивала их, потом начала окучивать, поливать и за этим мирным занятием успокоилась окончательно. Приехавший Сашка деятельно занялся шашлыками, и скоро над нашим участком повеяло ароматным духом. Незаметно подкрался вечер, мы включили свет над дверью, вытащили с веранды во двор и разложили стол, а потом расставили вокруг все имевшиеся в наличии стулья.

– Посуды на всех хватит? – спросил муж, кивая на стоявшие стопкой разнокалиберные тарелки и лежавшие рядом разномастные вилки, включая и алюминиевые.

– Должно! – неуверенно ответила я.

– Ну что? Пошли? – спросил Сашка, и я кивнула. – С кого начнем?

– С Куркуля, – вздохнула я. – Ему же больше всех досталось!

Мы вышли в калитку и пошли к соседу.

– Чего это вам? – неласково встретил он нас, когда мы вошли на его участок, причем до невозможности холеная Зараза, блестя шерстью и радостно оскалившись, не сделала ни малейшего поползновения на нас даже зарычать, а, наоборот, радостно завиляла хвостом.

Мы с мужем удивленно переглянулись – чего это с ней, а потом я неуверенно, но максимально приветливо сказала:

– Виктор Петрович! Мы шашлыков нажарили и пришли пригласить вас в гости. Пойдемте! Поужинаем вместе!

Он долго и с большим подозрением рассматривал нас, а потом спросил:

– Вы чего это?

– Да вот решили отметить бесславное окончание некоего неудачного предприятия, – туманно объяснил Сашка.

– Надули небось и денег не дали? – даже не скрывая радости, спросил он.

– Все расскажем и ничего не утаим, – пообещала я.

– Тогда приду! – заинтересованно пообещал он. – Только с пустыми руками в гости ходить не приучен. Захвачу чего-нибудь!

Далее наш путь лежал к Жлобу, который, как обычно, скандалил на веранде с Фифой.

– Не понимаю, чего тебе не хватает! – раздраженно спрашивал он. – Ты хотела отдохнуть? Вот и отдохнула! Браслет золотой я тебе купил? Купил! Обновки уже в шкафу не помещаются, а ты все недовольна!

– Потому что шкаф маленький! – огрызалась она. – И потом, сколько еще я могу быть любовницей? Когда ты наконец разведешься с женой? Смотри, вернусь домой!

Мы с мужем переглянулись, и он шепнул:

– Песня бесконечная, как казахский эпос!

– По-моему, это у них такая своеобразная игра и каждый соблюдает давно установленные правила. Она точно знает, что он никогда не разведется с женой, а он уверен, что она никуда не уедет.

При виде нас Жлоб даже застыл от удивления, а Фифа резко замолчала, да так и осталась с открытым ртом.

– Здравствуйте, Сергей Сергеевич! Добрый вечер, Лариса! – дружно сказали мы.

– Мы шашлыков нажарили и приглашаем вас в гости! – сказал Сашка.

– Нас? В гости? – обалдел Жлоб.

– Конечно, вас, – подтвердила я.

– А почему? – удивилась Фифа.

– Так ведь соседи же! – исчерпывающе ответил муж. – Приходите! Виктор Петрович уже согласился!

– Я... Мы... – начал было Жлоб, а Фифа категорично заявила:

– Мы придем!

– Будем ждать!

Выйдя от них, мы направились к Пожарному, и по дороге муж спросил меня:

– Как ты думаешь, Жлоб что-нибудь принесет с собой?

– Никогда! – уверенно ответила я. – Он же Жлоб!

Пожарный встретил нас, как всегда, приветливо и, услышав наше приглашение, тут же охотно согласился.

– Молодцы! Хорошо придумали! Обязательно буду со своим оболтусом.

Стоявший рядом с ним Мажор при этих словах только тяжело вздохнул, но ничего не сказал – видно, проведенная Пожарным воспитательно-разъяснительная работа надолго отбила у него охоту открывать рот в присутствии отца.

Мы вернулись к себе, и Сашка тут же бросился к шашлыкам и стал снимать их с шампуров в большую кастрюлю, которую предварительно поставил на еще, пусть и несильно, горевшие угли, чтобы мясо не остыло. Но вот все начали собираться. Первым пришел Куркуль со своей неразлучной Заразой, которая тут же начала активно принюхиваться и деятельно вертеть хвостом. Он достал из сумки кастрюлю с солеными помидорами и огурцами, при виде которых я чуть слюной не захлебнулась.

– Настоящие? Бочковые? – вожделенно спросила я.

– Конечно! – солидно ответил он и не удержался: – Погреб надо иметь! Разве баночные с бочковыми сравнить можно? Баночные – баловство одно! Ни вкуса, ни запаха!

– Пусть меня простят присутствующие, но удержаться не могу! – смущенно сказала я и схватила с тарелки самый большой помидор.

Впившись в него зубами, я даже застонала от избытка чувств.

– Господи! Это же счастье! – прошептала я.

– Посмотрю я, что ты скажешь, когда мою капусту попробуешь! – усмехнулся Куркуль и достал вторую кастрюлю, где была уже заправленная подсолнечным маслом и посыпанная мелко нарезанным свежим луком квашеная капуста.

Подхватив немного на вилку, я положила ее в рот и в восторге закатила глаза.

– Объедение! Нет слов! – только и смогла сказать я.

– То-то же! – значительно сказал он.

Тут появились Пожарный и Мажор.

– Вот! – сказал Пожарный, выставляя на стол томатно-чесночную приправу домашнего приготовления, известную в народе под названием «Огонек». – Очень хорошо под мясо идет. Вот еще баклажаны, маринованные с луком и чесноком, на гарнир, – он достал еще одну банку, – жена уж очень хорошо их делает. А это от Максима! – И он поставил на стол бутылку шампанского – вероятно, она осталась от какого-нибудь загула Мажора, потому что у честной компании просто не осталось сил выпить еще и ее.

Последними появились Жлоб и Фифа, и понятно почему – она решила предстать перед нами во всей красе: принарядившись в обновку и даже накрасившись.

– «Абу-Симбел»! – сказал Жлоб, поставив на стол бутылку египетского бальзама на травах. – Очень хорошо его в водку добавлять!

При виде такой неслыханной щедрости Жлоба мы с Сашкой потеряли дар речи и удивленно переглянулись: чтобы Жлоб кому-нибудь что-нибудь дал?! Да никогда такого не было! Но это было не последнее наше потрясение в этот вечер, потому что при виде Жлоба Куркуль обрадовался.

– Сергеич! Как хорошо, что ты пришел! Сколько я тебе должен?

– Брось, Петрович! Какие счеты между своими? – отмахнулся Жлоб.

– Извини, Сергеич, но я халяву не люблю! – серьезно сказал Куркуль. – Не приучен к ней и привыкать не собираюсь!

– А что случилось? – удивленно спросила я.

– Так, когда я в больнице был, Тереза моя беспризорная тут бегала. Вот Сергеич ее к себе в гостиницу и забрал. А когда я вернулся, тут он ее мне и привез! Да такую, какой она сроду не была! Чистая! Шерсть блестящая, словно шелковая!

– Шампуни специальные у нас, – не без гордости сказал Жлоб. – А насчет денег ты со мной больше даже разговор не заводи! Неужели нормальный человек может спокойно смотреть, как собака пропадает? Так что ничего особенного я не сделал!

«Вот те раз! – обалдело переглянулись мы с мужем. – А мы-то Жлоба чуть ли не исчадием ада считали! А он, оказывается, хороший человек!»

– Сережа очень животных любит, – пояснила Фифа. – Он потому и гостиницу для животных открыл и пропадает там целыми днями! У него дома собака была, а у его дочери аллергия на собачью шерсть оказалась. Куда было псину девать? Не на улицу же выгонять или усыплять? Вот тогда ему и пришла в голову мысль свое дело начать и эту гостиницу открыть.

– Ладно, Сергеич! – решительно сказал Куркуль. – Раз деньгами взять не хочешь, то я в чем-нибудь помогу – не привык я в должниках ходить!

– Разберемся! – улыбнулся Жлоб.

Вид улыбающегося Жлоба добил меня окончательно – я-то считала, что он на это не способен, что у него вообще никаких человеческих чувств нет.

– Что же мы стоим до сих пор? – очнулся Сашка. – Рассаживайтесь быстрее, где кому удобно, а то шашлыки стынут!

Все как-то сразу засуетились, начали устраиваться за столом, зазвенела посуда, и муж торжественно установил посередине стола большую кастрюлю с шашлыками. Мы наложили себе на тарелки, Сашка разлил водку, в которую мы добавили по капельке бальзама, и Куркуль поднялся со стула:

– Ну, я здесь самый старший буду, так что мне и начинать! Будем здоровы! – сказал он тост, и мы все, выпив, набросились на мясо.

Завязался общий разговор. Сидевшая рядом со мной Фифа взахлеб рассказывала, как прекрасно они отдохнули, какое необыкновенное Красное море, какой чудесный отель, какое замечательное обслуживание, какие красивые вещи она там купила... Ее эмоции били через край, и я поняла, что она побывала за границей впервые в жизни и никогда ничего подобного не видела, но поделиться своими впечатлениями было не с кем.

– А вот этот браслет мне Сережа подарил, – похвалилась она.

Браслет был действительно очень симпатичный, так ведь на Востоке ювелиры свое дело знают и вещи из их рук выходят очень изящные.

– Красивый, – одобрительно сказала я.

– А еще я там себе кое-что купила, – сообщила она и предложила: – Заходи посмотреть! Посидим, поболтаем! А то мне так скучно здесь одной! – грустно сказала она.

– Обязательно зайду! – пообещала я – дружить с соседями так дружить! – Только не обещаю, что надолго – мне свое хозяйство в порядок приводить надо! – и, вздохнув, показала на разоренный огород.

– Если хочешь, я могу тебе помочь, – предложила она.

– Спасибо, – совершенно обалдело сказала я и спросила: – Я так поняла, что ты с сельским хозяйством знакома, раз в частном доме жила?

– У нас при доме участок был, и я там, естественно, работала. Знаешь, какие у нас помидоры растут? Здесь таких нет! Даже на базаре! – с гордостью сказала она. – Большущие! Разломишь его, а он внутри, как сахаром посыпанный! У нас дома и «Бычье сердце» росло, и «Космонавт Волков». А еще есть необыкновенно сладкие желтые помидоры «Хурма» и «Апельсин».

– Я даже некоторых названий не слышала, – удивилась я. – Наверное, у нас здесь климат не тот, и поэтому их не высаживают! – заметила я и спросила: – Ты откуда родом?

– Из Саратова, – поморщившись, ответила она и вздохнула.

– Как же ты со... – Я чуть было не сказала «со Жлобом», но вовремя остановилась. – С Сергеем Сергеевичем познакомилась? – удивилась я.

– На конференции в Нижнем Новгороде – я же, как и он, ветеринар, – объяснила она. – И закрутилась у нас с ним любовь!

Представить себе, что кто-то может полюбить Жлоба, я была не в состоянии – это оказалось выше моего понимания, поэтому я не стала заострять на том внимание и спросила:

– А чего же ты с ним все время ругаешься?

– Понимаешь, Маша! Он жуткий подкаблучник, и если с ним по-доброму, то от него вообще ничего не добьешься! Он будет радоваться, что нашел себе тихий приют, и не захочет ничего менять, – ответила она.

– Спорное заявление, – покачала головой я. – Зачем же он будет менять одну тираншу на другую? – И поинтересовалась: – А почему вы всегда на веранде ругаетесь?

– А чтобы ему от людей было стыдно, что он меня сюда заманил, а сам ничего не делает! Он же, когда меня в Москву зазывал, обещал, что я у него в гостинице работать буду, – раздраженно объяснила она.

– И что же потом случилось? – спросила я.

– Я там только появилась, еще и осмотреться толком не успела, с людьми познакомиться, как какая-то сволочь его жене позвонила. И часу не прошло, как она заявилась. Знаешь, я сама не подарок, но она стерва законченная! Ох, и скандал был! – Она даже головой покрутила при этом воспоминании.

– А ты чего ждала? – удивилась я. – Ты же у нее мужа увести собралась!

– А он ей нужен? Она-то его любит? – спросила Фифа. – Она с детьми его дома в глаза зовет «наш собачник»! Ей только его деньги нужны! Все до копейки отбирает!

– Как же он смог эту дачу купить? – обалдела я.

– Так у него недалеко от гостиницы настоящая усадьба какого-то «нового русского», который лошадей держит. Настоящих арабов! А еще собаки там редких для России пород! – восхищенно сказала она. – Вот Сережа их смотрит и лечит, если надо. Роды у них принимает. Оттуда и деньги!

– Ну вот! – укоризненно сказала я. – Сама же знаешь, что у него с деньгами туго, и сама же у него постоянно что-то требуешь!

– Так если мужика не тормошить, от него никогда ничего не добьешься! – отмахнулась она.

– По-моему, ты ведешь неправильную политику, – помолчав немного, сказала я.

– Ты так считаешь? – недоверчиво спросила она.

– Да! Тут нужно по-другому!

– А как? – заинтересованно спросила она.

– Подумать надо! Если ты его действительно любишь... – начала я.

– Люблю! – твердо сказала она и, увидев мой недоверчивый взгляд, повторила: – Люблю! Ты знаешь, какой он добрый? Ласковый? Нежный? И при этом очень несчастный? – Тут уж я совсем обалдела, а она продолжала: – Он же с детства из-за своей внешности закомплексованный! А его стерва, у которой, между прочим, всего восемь классов образования, снизошла до него и всю жизнь ему этим в глаза тычет! Ты думаешь, почему он всегда в темных очках?

– У него сильное косоглазие или бельмо? – сочувственно спросила я.

– Тьфу-тьфу-тьфу! – поплевала она. – Он просто свои глаза от людей прячет, чтобы никто не видел, что они у него, как у больной собаки! У него же дома ни минуты спокойной нет ни днем ни ночью! Потому-то он раньше в своей гостинице целыми сутками и пропадал, даже ночевал там, пока я не появилась! Он свою застенчивость и робость под показным нахальством и цинизмом прячет! Насмешек он боится, вот и пытается казаться эдаким высокомерным: плевать мне, дескать, на вас всех!

– Поня-я-ятно! – протянула я.

– Ничего тебе не понятно! – горько усмехнулась она. – Любим мы друг друга, вот и все!

– Ну, тогда ты точно не тем путем пошла! – уверенно заявила я. – Здесь по-другому надо!

– Поможешь? – с надеждой спросила она.

– Помогу! – твердо пообещала я. – Вот увидишь, что разведем мы его, и вы поженитесь!

Услышав это, она всхлипнула и тихонько заплакала.

– Лора! Ты чего? – тут же раздался голос Жлоба, который постоянно посматривал в нашу сторону.

– Ничего, Сергей Сергеевич! – ответила вместо нее я. – Это мы тут о своем, о женском.

Фифа поднялась, перешла к Жлобу и села рядом с ним, прижавшись к его плечу, а он обнял ее. «Вот такие дела! – растерянно подумала я. – Судим о людях, а они оказываются совершенно другими!» Но грустила я недолго, потому что у меня было дело, которое требовалось срочно решить, и я, встав, подошла к Пожарному.

– Иван Александрович! – просительно сказала я. – Выручите меня!

– Что у тебя стряслось, Маша? – с готовностью спросил он.

– Да пожарная инспекция совсем замучила! – пожаловалась я. – Я арендую офис в помещении администрации бывшего завода, всего одну комнату – мне больше просто не надо. Да и бываю я там от случая к случаю, а они придираются. Я уже все их требования выполнила, а они каждый раз новые находят! Ну сколько так может продолжаться?

– «На лапу» давала? – строго спросил он.

– А куда в наше время без этого? – вздохнула я.

– Напиши мне все! Я с ними разберусь! – грозно пообещал он.

– Ой, Иван Александрович! Просто не знаю, как вас и благодарить! – обрадовалась я.

– Сергеич правильно сказал: «Какие могут быть счеты между своими?» – отмахнулся Пожарный.

Я вернулась на свое место, и тут Куркуль напомнил мне:

– Маша! Ты собиралась рассказать, чем дело с кладом кончилось!

Мы с Сашкой переглянулись, и он, выпив для храбрости – говорить-то предстояло о вещах довольно для нас неприятных, приступил:

– Все началось с того, что я увидел по телевизору передачу...

Рассказывал он мастерски и исключительно в юмористическом ключе, так что очень скоро вся наша компания покатывалась со смеху. Но вот он дошел до того, как его засыпало землей, а Хлыщ с Типом его откопали. Тут Куркуль, значительно откашлявшись, сказал:

– Ты, Александр, на меня зла не держи! Это я тогда, не подумав, сказал! А вот они поступили по-настоящему, по-мужски!

Все дружно выпили за отсутствующих здесь Хлыща с Типом, и Сашка продолжил. Естественно, он ни словом не обмолвился о нашем доморощенном привидении, которое так напугало Куркуля, и вообще обошел этот эпизод стороной, за что, судя по довольному лицу Куркуля, тот был ему страшно благодарен.

– Вот так и закончилось это приключение! Пшиком! – завершил свой рассказ Сашка.

– Как говорят в таких случаях цыганки, «пустые хлопоты в казенном доме», – подытожил Жлоб, которого мне теперь даже как-то неудобно было называть Жлобом.

– Зато воспоминаний у вас теперь на всю жизнь хватит! – усмехнулся Пожарный.

Тут у нашей калитки раздался шум остановившейся машины и во дворе появились Томас с Андреасом.

– Вот решили заехать, чтобы по-человечески проститься, – сказал Томас, а Андреас тем временем выгружал на стол выпивку и закуску.

– Потеснимся! – командным голосом заявил Куркуль.

– А, господа риэлторы приехали! – насмешливо воскликнул Жлоб. – Ну, спасибо вам за путевку! Хорошо мы с Лорой отдохнули!

– На здоровье! – потупившись, ответил Хлыщ, никак не ожидавший увидеть здесь такое скопление народа.

Все стали сдвигать стулья поближе друг к другу, а Сашка бросился к углям и стал их раздувать, чтобы немного подогреть уже остывшее мясо. Когда все разместились, Куркуль поднялся и сказал:

– За настоящих мужиков, которые человека в беде не бросают!

– Как я понял, это за нас? – спросил Андреас, – гладя при этом ластившуюся к нему Заразу, хотя ей перепало уже с нашего стола столько, что другая собака на ее месте просто лопнула бы. – Я не против!

Мы дружно выпили, и застолье пошло по второму кругу. Крепко поддавший Жлоб все допытывался у Хлыща, как он вдвоем с Типом умудрился выкопать такую яму, которую его рабочие почти четыре дня зарывали, если считать еще и проход на наш участок, но вместо Хлыща ему ответил Тип:

– Охота пуще неволи!

Потом Фифа начала выведывать у эстонцев, какая жизнь у них на родине, за ней эстафету подхватил Пожарный и начал интересовать, как там у них поставлена противопожарная безопасность. Одним словом, каждому – свое. Где-то далеко за полночь Хлыщ подсел к нам с Сашкой и пожаловался:

– Прямо стыдно возвращаться домой с пустыми руками.

– Что же делать, если так карта легла? – сочувственно покивал ему мой муж.

– Слушай, Александр! Мне тут в голову пришла одна мысль. Скажи, вам очень нужен тот сейф, что стоит в подвале?

– Чтобы держать в нем деньги, которые мы получили за коллекцию античных монет? – невесело усмехнулся Сашка.

– Тогда не мог бы ты мне его отдать? Понимаешь, этот сейф был выпущен фирмой моих предков. Я сейчас, как ты знаешь, ее возродил, но конкуренция! – Хлыщ даже головой помотал. – Вот я и подумал, что этот древний сейф, который девяносто лет простоял в земле, но до сих пор нормально работает, станет самой лучшей рекламой для меня. Ты как? Не против?

– По мне, так бери! – согласился Сашка и повернулся ко мне. – А ты что скажешь?

– Так ты за этим сюда и приехал? – укоризненно спросила я. – А я-то думала, что действительно попрощаться!

– Мари! – серьезно сказал Хлыщ. – Мы бы все равно приехали! Но бизнес есть бизнес, и я не могу упустить такой шанс! Я очень сильно потратился на это неудачное мероприятие, и если у меня есть возможность как-то выправить свои дела, то я не хотел бы ее упустить! Так я могу его взять?

– Бери! – разрешила я и с чувством добавила: – Видеть его не могу! Только как ты его оттуда доставать будешь?

– Что-нибудь придумаю! – воодушевленно пообещал Хлыщ.

– Вот видишь, как хорошо, что я не стал эту яму засыпать? – сказал мне муж. – А то пришлось бы сейчас ее снова раскапывать! А так мы сейф вытащим, а потом я ее закопаю!

– Ты про яму, что ли? – спросил его крепко выпивший и разомлевший Жлоб.

– Про нее, Сергей Сергеевич! – подтвердил Сашка. – Только оттуда сначала нужно сейф вытащить!

– Я сюда завтра рабочих пришлю! – пообещал Жлоб. – Они и сейф вытащат, и яму закопают! Им не привыкать ямы закапывать! – сказал он, и прибалтийские друзья, услышав это, потупились. – Да ладно вам! Не смущайтесь! Только с рабочими сами расплачиваться будете!

– Конечно-конечно! – охотно заверил его Томас.

Глава 32 Саша. Жизнь налаживается

И вот уже отзвучали на нашем участке крики «майна» и «вира», уже уехали в свою Эстонию Хлыщ и Тип, увозя драгоценный для них сейф, уже и от ямы на нашем участке следа не осталось, и поверх нее лег возвращенный на свое законное место слой плодородной почвы, на котором Маруся уже разлиновала новые грядки и что-то посадила, так что теперь любовно все это поливает и ждет всходов. Одним словом, жизнь вернулась в привычную колею! Хотя не совсем так! Мы уже не воюем с соседями, а дружим с ними, потому что совместно пережитые трудности и приключения очень сильно сближают людей.

Куркуль оказался не таким уж и Куркулем и щедро делится с нами своими познаниями в огородном деле, да и семенами с рассадой тоже. А живет он, оказывается, на даче круглый год один потому, что после случившейся с ним контузии его жене сказали, что он до конца жизни останется инвалидом, вот она с ним и развелась. Но он, словно назло ей, поправился, хотя и вышел в отставку, но идти ему было некуда, вот он здесь и поселился – дача досталась ему при разделе имущества. Он сложил там печку и начал жить, а Тереза-Зараза стала его единственным другом и собеседником. Кстати, не такая уж она и сволочная собака оказалась и теперь всегда приходит вместе с хозяином, когда он заглядывает к нам по вечерам на огонек. Мы с ним играем в шахматы, и он, случается, у меня даже выигрывает, но чаще мы режемся в подкидного дурака.

Когда мы получше познакомились с Фифой, то поняли, что не такая уж она вздорная баба, какой мы ее считали. Умом она, конечно, не блещет и со вкусом тоже проблемы, но, главное, она не злая и боролась за свое счастье так, как ей казалось правильным. Наверное, под влиянием Маруси она пересмотрела свои позиции, так что звуков скандалов мы больше не слышим. Теперь она часто бывает у нас на даче днем и азартно копается с Марусей на грядках – любит она это занятие. А еще женщины строят планы по срочному и максимально безболезненному разводу Жлоба с женой, максимально безболезненному, конечно, для него! Зная неугомонный характер Маруси, можно не сомневаться в том, что это дело она доведет до конца, ибо очень сочувствует Фифе.

Жлоб теперь, приезжая, всегда первым делом кричит через забор:

– Лора? Ты здесь? – и очень удивляется, если она отвечает ему из их дачи.

Они иногда заходят к нам в гости, причем Жлоб всегда приносит что-нибудь вкусненькое, и тогда мы подолгу чаевничаем. Поняв, что у нас над ним никто не будет насмехаться или издеваться, он расслабился и превратился в нормального человека, а когда однажды, забывшись, снял очки, мы чуть не ахнули – у него действительно были глаза больной собаки. Фифа неустанно демонстрирует ему свою заботу и внимание, и он потихоньку дозревает до мысли, что развод будет для него наилучшим выходом из положения и он еще сможет быть счастлив в семейной жизни.

Получше познакомившись с Мажором, мы с удивлением обнаружили, что он довольно толковый парень, неглупый и дельный, просто энергия в нем била ключом, а он, бедолага, не знал, куда ее девать. Но отец наставил его на путь истинный, и загулов на даче Мажор больше не устраивал и, как нам по секрету сообщил Пожарный, вообще взялся за ум. Сессию, во всяком случае, сдал в первого же захода без всяких пересдач.

Одним словом, благодаря этому приключению, хотя оно и не закончилось так, как нам хотелось бы, мы поняли, что живем среди прекрасных людей, дружить с которыми одно удовольствие. Так что теперь мы постоянно празднуем вместе все дни рождения и прочие праздники.

Томас оказался очень порядочным человеком и где-то через месяц после того, как он с Андреасом уехал, мы получили перевод на тысячу долларов, а по телефону, когда мы, поудивлявшись вдоволь, ему позвонили, сообщил нам, что, благодаря нашей находке, он теперь завален заказами, потому что выставил в витрине своего магазина этот допотопный сейф и стенд, на котором крупными буквами была изложена его история.

Нам же на память об этом приключении остались старинная вилка и геликон, который мы ни в коем случае не будем продавать. И когда-нибудь, через много лет, сидя у камина, который мы обязательно сделаем на нашей даче, мы будем с юмором вспоминать увлекательную историю Антипадиста Доримедонтовича Яхонт-Изумрудова и его коллекцию античных монет. Но только больше ни в одну авантюру мы не ввяжемся! С нас и одной хватит!

Оглавление

Глава 1 . Маша. Сама садик я садила

Глава 2 . Саша. Жена или бокс? Конечно, бокс!

Глава 3 . Маша. Кто-кто в моем саду копался?

Глава 4 . Саша. Жена или бокс? Только жена!!!

Глава 5 . Маша. Шла Маруся темным лесом за каким-то интересом

Глава 6 . Саша. Эх, дороги!

Глава 7 . Маша. Обратная сторона любопытства

Глава 8 . Саша. Оскорбительное недоверие

Глава 9 . Маша. Дуракам везет!

Глава 10 . Саша. Диверсии и покушения

Глава 11 . Маша. Что-то начинает проясняться

Глава 12 . Саша. О пользе старых газет независимо от года издания

Глава 13 . Маша. Жизнь становится все страньше и страньше!

Глава 14 . Саша. Если уговорить женщину сделать то, что она категорически не хочет, это подвиг, то я герой!

Глава 15 . Маша. Странности продолжаются

Глава 16 . Саша. Есть!

Глава 17 . Маша. На пороге счастья

Глава 18 . Саша. Не все золото, что блестит

Глава 19 . Маша. Наш ответ врагу

Глава 20 . Саша. Ну, наконец-то!

Глава 21 . Маша. Слетелось воронье

Глава 22 . Ну, Зараза! Погоди!

Глава 23 . Маша. А как все хорошо начиналось!

Глава 24 . Саша. Конкуренты наступают на пятки

Глава 25 . Маша. Не мытьем, так катаньем!

Глава 26 . Саша. Карты на стол!

Глава 27 . Маша. Операция по нейтрализации Куркуля

Глава 28 . Саша. А счастье было так возможно! Так близко!

Глава 29 . Маша. Уж такие мы все хорошие! Такие хорошие!

Глава 30 . Саша. Привет тебе, Облом Обломович!

Глава 31 . Маша. Все хорошо, что хорошо кончается!

Глава 32 . Саша. Жизнь налаживается

Реклама на сайте