«Не все то золото»

Наталья Никольская Не все то золото

Глава первая Ольга

— Дети, вставайте, пора ехать к бабушке. Артур, Лиза… — я ходила по квартире и призывала детей к сборам.

Услышав топот детских ножек по полу и решив, что мои умненькие дети пошли умываться и чистить зубки, я отправилась на кухню готовить им завтрак. Правда, готовить — это громко сказано, так как кулинарными талантами я не отличалась, в отличие от моей сестры Полины. Я решила ограничиться глазуньей из двух яиц и налила деткам по стакану кефира. Яичница — это самое большое, на что я способна. Если бы Кирилл, мой бывший муж, был на месте того мужа в фильме с Муравьевой… ну, как его… ну, ладно. В общем, в том, где она свахой была и сосватала девушку за типа не совсем русской национальности, который ее впоследствии вернул, так как она ему и на завтрак яичницу, и в обед — яичницу, и в ужин — яичницу. Гад! Счастье своего не понимает. Да если бы мой Кирилл получал то же самое и в завтрак, и в обед, и в ужин, он бы прыгал от радости. А он ушел, так и не дождавшись яичницы. А я ее научилась-то готовить только после его ухода.

Я мечтательно уставилась на дверку кухонного ящика, который давно никто не мыл. Кому же его мыть, кроме меня? А у меня все руки не доходят… Да… Надо как-нибудь генеральную уборку устроить, что ли… Вот! Меня осенила гениальная мысль. Детей отправлю к бабушке, а сама займусь облагораживанием своего жилища. Но только после сегодняшнего вечера. Вечерком Ленка-соседка придет. У нее день рождения сегодня, говорит: «Не хочу, чтоб народ весь сидел у меня. Я, Оль, к тебе приду, мы с тобой это дело и отметим». Я что ж, всегда пожалуйста… Если еще и с коньяком каким, или наливочкой, так это хоть каждый день. Теперь я уже закатила глазки к самому потолку. Но даже так смогла унюхать, что что-то с моей яичницей не так.

— Так и знала… — расстроилась я.

Как обычно, яичница не хотела жариться нормально и всегда подгорала.

Наверное, это я всегда думаю о чем-нибудь хорошем, и время пролетает незаметно. Ну да ладно. Я вытряхнула угольки со сковородки в мусорное ведро. Не мешало бы его вынести, а то скоро мусор будет лежать вокруг ведра. Ладно, успеется еще…

В кухню вбежали Артур и Лиза, и я дала им по стакану кефира. Они его быстро выпили, и мы вышли на улицу.

Жаль, Полины нет, она бы нас отвезла. Но перед этим обругала бы меня последними словами, что я бросаю детей и все такое прочее… Да что я, в самом-то деле?! Это же всего на пару дней.

С такими мыслями мы и залезли в переполненный троллейбус, который не позднее чем через двадцать минут должен был доставить нас в апартаменты Ираиды Сергеевны, то есть моей мамы.

Окончательно задохнувшись в троллейбусе, я протолкнулась вперед к открывшимся дверям своих деток и выползла сама.

То ли от жары время так медленно движется, то ли просто я потеряла его, но мне показалось, будто ехали мы часа три, не меньше. Но, слова Богу, наконец-то приехали.

Даже дети сегодня что-то вели себя очень спокойно, не галдели и не мельтешили под ногами, а спокойно шли рядом, держась за руки.

Вдавив кнопочку звонка, я стала мысленно просить Ираиду Сергеевну оказаться дома. По обычной рассеянности я забыла ей позвонить и предупредить о своем визите, так что она могла куда-нибудь уйти. Ну, а с другой стороны, знал свою мать, я бы сказала, что в такую жару она никуда и носа не высунет из своей квартиры. Моего опыта, конечно, в работе психолога достаточно, но лучше подстраховаться и попросить о помощи у Бога.

За дверью послышались голоса, спасибо тебе, Господи! и вскоре она отворилась. Пред взорами меня и внуков предстала Ираида Сергеевна в своем пеньюаре.

— А, моя младшенькая пожаловала со своими отпрысками, — пропела она и ласково погладила детей по головкам.

Ираида Сергеевна всегда называла меня младшенькой. Меня это злило, так как мы с сестрой близняшки. Ну и что, что я появилась на пять минут позже? Что ж, теперь всю жизнь меня младшенькой называть?

— Проходите же, что вы в дверях стоите, — продолжала петь маман, — я вас сейчас познакомлю с очень милым молодым человеком…

И она, элегантно повернувшись к нам спиной, проплыла пару метров по коридору и остановилась напротив двери в спальню. Пропев тем же тоненьким голоском:

— Олежек, выйди к нам, я тебя познакомлю со своей младшей дочерью.

Ираида Сергеевна так же плавно повернулась и поплыла к нам обратно.

В свои сорок девять лет она выглядела довольно хорошо, даже можно сказать великолепно. И по этой причине считала, что все молодые люди созданы исключительно для нее. Так что я не удивилась, увидев в дверях гостиной парня, лет так двадцати пяти, не больше.

Поздоровавшись, он сел рядом с маман на диван, и она, с видом собственницы, положила ручку ему на колено. Фи, какая гадость! Я все никак не могу привыкнуть к этому маминому увлечению молодыми парнями. Мне как психологу понятно, что всякая стареющая женщина хочет ощущать внимание со стороны мужского пола, пусть даже такого прекрасного возраста. Но вот что мне не понятно, так это чего им надо, этим молодым людям, кроме денег, разумеется? Опыта, что ли? Пусть так. Но как дочь, как более молодая женщина я не могу понять Ираиду Сергеевну. Наверное, это конфликт отцов и детей… точнее, матерей и дочерей.

— Познакомься, Олежек, это моя дочь Ольга, — решила нарушить затянувшееся молчание Ираида Сергеевна, во время которого Олежек таращился на меня во все глаза, несмотря на руку маман на своем колене. — А это Олины детки: Лизонька и Артур.

Маман упорно отказывалась при своих бойфрендах называть их своими внуками, дабы сохранить тайну своего возраста, наверное.

Артур сразу проникся симпатией к Олежеку и, схватив того за руку, начал стаскивать с дивана, лопоча при этом что-то про игру в конструктор. К процедуре стаскивания с дивана нового друга подключилась и Лиза. Я, надеясь утихомирить своих детей, подскочила к ним и стала отцеплять их ручонки от сползающего на пол молодого человека. У меня ничего не получалось, и я, запутавшись в руках и ногах собственных детей, упала на пол и больно стукнулась головой. А дети уже устроили на полу кучу-малу и вконец затерроризировали бедного парня.

Поднявшись с пола, я плюхнулась в рядом стоящее кресло и посмотрела на Ираиду Сергеевну просящим взглядом. Маман поняла, что утренний визит вызван отнюдь не возникшей бешеной дочерней любовью — хотя как это можно не любить собственную мать? — а, как обычно, просьбой оставить детей.

— На сколько? — вопросительно подняла брови Ираида Сергеевна.

— Всего на пару дней, мама. Понимаешь…

— Ладно, не надо. Пару дней так пару дней. Вон они уже и с Олегом подружились.

Я радостно уставилась на пол, глядя на возящуюся там троицу, поблагодарив при этом маман, что она не дала мне возможности сказать причину моей просьбы и избавила меня от угрызения совести.

— Сегодня мы с Олегом идем в театр на балет. Ты же знаешь, я его обожаю, — при этом Ираида Сергеевна так сверкнула глазами в сторону Олежека, что я не поняла, во-первых, кого она обожает: балет или Олежека, а во-вторых, к кому она обращается — ко мне или к Олежеку. Ну и ладно. — Так что за детьми присмотрит соседка, а завтра мы весь день, наверное, будем дома.

Значит, нет больше причин здесь задерживаться. Чмокнув детей и попрощавшись с Ираидой Сергеевной и Олежеком в прихожей, я с легким сердцем выпорхнула из квартиры и помчалась на остановку все того же троллейбуса. Но теперь у меня был стимул — ожидание вечернего пиршества, и я была готова задохнуться не в одном троллейбусе, но дожить до сегодняшнего вечера как можно быстрее.

Подготовка к вечернему празднику прошла у меня, можно сказать, удачно. Если не считать порезанного пальца и обожженного уха. В остальном все было просто очаровательно: пару салатов я сделала под неусыпным руководством Полины — я звонила ей каждую минуту, чтобы спросить как и куда что-то положить. Она на меня злилась, но помогала, потому что знала — без нее могут пострадать соседи, если я забуду вовремя что-нибудь сделать. Только Полина не подозревала, что это я вдруг взялась покорять просторы своей кухни. Если бы ведала она, зачем я готовлю все эти закуски, точно бы накричала или голову свернула…

По Полининому рецепту надо было потереть две морковки, а у меня… как назло, терка опять куда-то пропала. Пришлось обегать пол-подъезда в поисках терки, выпрашивая ее у скабрезных соседок. Наконец, со своим боевым трофеем я вернулась домой. Но на этом мои неприятности не кончились. Открыла я баночку грибочков посола моей бабушки, выложила их в тарелочку и вспомнила, что бабулечка всегда лук резала колечками и клала сверху для красоты. Нашла завалившуюся в уголке шкафа луковицу… а надо ее чистить или нет? Наверно надо… Почистила и начала резать. С первого раза кружочка не получилось. Это ничего, ведь еще целая луковица впереди, обнадеживала я себя. Во второй раз кружочек опять не захотел получаться, как и в третий, и в четвертый раз. Нож скользил и, в конце концов, я порезала себе палец. С перепугу, что сейчас умру от потери крови, сунула палец в рот, чтобы остановить кровотечение. Но от лука стало так противно и захотелось плакать, поэтому пришлось сунуть палец под воду и пореветь.

Кровь остановилась, и я решила, что на домашнем ужине для двоих одиноких женщин пойдет лук и не совсем ровными колечками. Остановившись на этом, я удовлетворено поглядела на шедевры моего кулинарного искусства и осталась довольна собой. Все-таки и я что-то умею…

Ожог уха я получила через пятнадцать минут, когда вместо того, чтобы мыть посуду, решила завить волосы щипцами. Лучше бы вымыла посуду…

А в остальном вечер прошел просто замечательно. Ленка пришла с бутылкой коньяку и двумя свечками. Посидели мы с ней цивильно, при свечах, съели мои салаты, пообщались, и тут Катьке в голову пришла гениальная мысль: «А не продолжить ли нам в кафешке? Заодно компанию себе найдем». И мы отправились искать себе компанию. Да и коньяк уже кончился с салатами, а чего просто так сидеть?

Дошли мы до ближайшего кафе и уселись за единственный свободный столик. Не успели акклиматизироваться, как подвалила компания молодых людей, причем сколько их было, сосчитать я так и не смогла. Ясно одно — больше одного человека.

— Привет, девчонки, вообще-то этот столик наш, но мы не против его с вами разделить, — начала говорить одна голова из всей компании, а все другие дружно заулыбались и закивали.

Я не то чтобы против посидеть в компании таких улыбчивых молодых людей, но уж больно их много, как мне показалось. Но Ленка была другого мнения.

— Да? Замечательно, мальчики. Тогда купите нам чего-нибудь выпить.

Один из компании сразу отделился и пошел по направлению к стойке.

Вернулся он с двумя коктейлями, напоминающими мне «Кровавую Мэри», и я сразу повеселела. Разговор начался как-то сам собой, и уже через час мы были друзьями на век.

Мы с Ленкой отошли в дамскую комнату, а когда вернулись, перед нами стоял уже третий фужер «Кровавой Мэри», и разговор продолжился с новой силой.

Я часами могу обсуждать проблему СПИДа и наркомании среди молодежи, но даже мне иногда хочется спать, в конце концов и мы засобирались домой. Вся честная компания изъявила желание нас проводить. Но всю малину испортила Полина, чуть не сбив нашу дружную компанию на дороге. Она вылетела из машины как фурия и принялась орать на всю округу: «…твою мать! Где ты шляешься? И что ты вообще здесь делаешь в компании этих молокососов-придурков? Ты за этим детей одних оставила, мать хренова…»

И все в таком духе. Полина орала и металась перед машиной так, что мои провожатые даже испугались и отошли назад, а потом и вовсе разбежались в разные стороны. Полина схватила меня за руку и потащила в машину.

— Господи, напилась-то как, а? — не унималась Полина.

— Поля, ты не п-переживай так. Мы ж от-тмечали день рож-ждения Катькин, — я пыталась объяснить сложившуюся ситуацию, но язык почему-то не хотел меня слушаться и все время мешался. Наверное, от «Кровавой Мэри»…

Полина меня не слушала, а вертела головой, пытаясь развернуться на узкой дороге. И тут меня осенило…

— А ч-что это ты, собственно, приехала? — все-таки чем я перед ней виновата? Ну, выпила в компании друзей пару рюмочек… Так что ж теперь, меня на всю округу надо грязью поливать?

— Ираиду Сергеевну ограбили, — резко проронила Полина.

Голова начинала проясняться, но как-то медленно.

— Маму? А когда?

— Сегодня.

Я аж подскочила на сиденье и больно ударилась головой о крышу.

— Как сегодня? Кто? Зачем? — я подумала и решила, что вопрос «зачем?» лишний, но слова, как известно, не воробей…

Полина усмехнулась и посмотрела на меня.

— Ну, ты уже почти в порядке. Не знаю кто. Они с ее новым кавалером ходили в театр, а когда пришли, Ираида Сергеевна и обнаружила пропажу. Стала звонить тебе, но не дозвонилась, — на последних словах Полина сделала ударение и многозначительно посмотрела на меня, а я покраснела и потупила глазки, рассматривая с интересом обивку сиденья. — Потом она позвонила мне и попросила приехать вместе с тобой.

— А почему она позвонила тебе? — что-то никак не хотела помещаться в моей голове. — А не в милицию?

Полина выругалась, но начала объяснить.

— Потому что Георгий Овсянников — старший следователь УВД города Тарасова. Надеюсь, Жору-то ты помнишь?

— Твой муж.

— Бывший. А теперь выпей-ка успокоительного, а то, не дай Бог, чего случится с твоей головкой от избытка информации.

Одной рукой Полина вытащила полиэтиленовую бутылку из-под своего сиденья и положила ко мне на колени. Я полезла за аптечкой, чтобы выполнить распоряжение Полины (она всегда меня опекала, а я ее слушалась, так что уже привыкла к этому. И все это благодаря тем минутам, за которые она умудрилась появиться на свет раньше меня. Что ж, наверное, такова моя судьба…) С такими мыслями я проглотила валерьянку, запив ее газированной водой, и прикорнула на сиденье, надеясь немного подремать, пока мы едем. Глаза ужасно слипались…

Мне снился такой прекрасный сон, как вдруг в него вторглась Полина со словами:

— Просыпайтесь, горе-психолог, приехали!

Я хотела возразить что-то на счет того, что я неплохой психолог, но потом передумала. Открыв один глаз, я увидела Полину и дом Ираиды Сергеевны и решила проснуться. Полина вытряхнула меня из машины, чем окончательно привела в чувство, и заперла ее.

Вообще-то, мы не любители с сестрой ходить к маме в гости и делаем это в очень редких и исключительных случаях. Как, например, сегодня. Мы даже для удобства, и своего, и маминого, называем ее по имени-отчеству, т. к. гораздо большую любовь испытываем к нашей бабушке, которая нас вырастила и воспитала.

Второй раз за день я стояла перед этой дверью. На сей раз открыли ее с быстротой молнии. Маман стояла все еще в своем театральном наряде и заламывала руки, собираясь, очевидно, начать долгие причитания. Но Полина была настроена по-деловому.

— Ираида Сергеевна, давайте без лишних истерик, — маман кивнула и приняла вид светской львицы, которую, как стену, топором не прошибешь. — Хорошо. Когда вы последний раз видели свои драгоценности?

Ах, вот значит что украли!? Да, губа не дура у грабителя. Золота-бриллиантов у Ираиды Сергеевны достаточно: и сама приобретала, и в наследство досталось.

— Неделю назад. Я вытащила коробочку, взяла оттуда золотое колье и сережки, ну, и браслетик еще. Вот, они сейчас на мне. Мы как раз тогда с Олежеком в театр ходили. А потом я не стала убирать все назад, а сложила в шкатулку, что около кровати стоит, вот сегодня опять достала и надела. Когда мы вернулись из театра, около двадцати трех часов, я решила положить все в коробочку. Достала ее, а она пустая.

— Ираида Сергеевна рассказывала все, как на допросе. В конце своего повествования она подняла голову и посмотрела на Полину, ожидая, что та ей скажет. Что же теперь делать?

Полина не ответила, а продолжала ходить из угла в угол, сосредоточенно думая.

— Кто был у вас за эту неделю? — Полина остановилась прямо за креслом, в котором сидела я. А так как я немного задремала под убаюкивающий голос Ираиды Сергеевны, резкий вопрос Полины заставил меня подпрыгнуть и очнуться.

Ираида Сергеевна наморщила лоб и, словно читая написанное на потолке жирными буквами, начала говорить:

— В понедельник с утра пришла Маша, соседка, позвонить, у нее телефон не работал. Больше никто не приходил. Во вторник тоже никого. В среду — сантехник чинил кран в ванной. В четверг я уходила к своей подружке, а Олежек оставался дома. Никто не приходил пока меня не было? — вопрос был адресован Олежеку, сидевшему в кресле рядом со мной. Он отрицательно замотал головой, но было заметно, что он нервничает. — В пятницу…

Пока Ираида Сергеевна расписывала Полине свой распорядок на неделю, я решила заняться Олежеком. Все-таки психолог я или не психолог? Надо же помочь человеку…

— Олег, что вы так нервничаете? — ласково поинтересовалась я. — Все образуется, найдутся драгоценности.

— Да как же так можно, грабить людей средь бела дня?! — голос звучал на повышенных тонах, и Олежек уже начинал ломать себе пальцы. — Так ведь и жить скоро станет невозможно!

— Да вы успокойтесь, нельзя же так переживать из-за каких-то украшений.

— Нет, нельзя этого так оставлять. Ираидочка, да почему ж именно нас ограбили-то?

Так как Олежек уже почти кричал и переметнулся на диван к Ираиде Сергеевне, Полина оставила свои размышления и заметила его.

— Вы, молодой человек, держали бы себя в руках. А то еще и скорую придется вызывать. Вы-то что так волнуетесь? Драгоценности-то не ваши…

— Да он же за меня переживает, Полина. Правда, Олежек? Ты не расстраивайся, я без них проживу, если они не найдутся, но все-таки… такие деньги… — Ираида Сергеевна взяла Олежека за ручку и начала гладить по головке.

Олежек вроде бы чуть повеселел, даже улыбнулась, но рука его нервно вздрагивала.

Я сидела в кресле напротив Ираиды Сергеевны и пыталась сосредоточиться на Полине, которая вышагивала перед нами по ковру туда-сюда и думала, но у меня ничего не получалось, я все время сбивалась, а глаза предательски закрывались. Не заметила я, как уснула.

Мне снилось, что я — золушка, а принц несет меня на руках, и мы с ним кружимся в танце. Легко-легко… будто в невесомости. А он смотрит на меня и улыбается, и я тоже улыбаюсь… Все вокруг яркое такое, цветы, шарики, все блестит и кружится вместе с нами… И вдруг какой-то резкий звук. Принц разводит руки в стороны и роняет меня на пол, откуда-то взявшийся. Я падаю и больно ударяюсь.

Наверное, от удара я и проснулась — во время сна уронила голову на подлокотник кресла, так как сама вообще расползлась по нему. А может быть, и от звонка проснулась.

В общем, открыв глаза, я увидела перед собой Жору. Видимо, Полина его вызвала, пока я спала. Хоть Жора и бывший муж, но они с Полиной поддерживают хорошие отношения, даже иногда близкие. Полина может среди ночи позвонить Жоре и попросить о помощи, и он непременно приедет, так как еще надеется вернуться к Полине. Кстати сказать, это она его выставила за его неординарное отношение к любви и браку. Но это все в прошлом. А сейчас Жора помогает нам с Полиной по мере своих сил, т. к. мы не раз уже брались за всякие дела и распутывали даже убийства. Так что кража золота из коллекции Ираиды Сергеевны это так… мелочи.

Я зевнула и поздоровалась с Жорой. Он кивнул мне и повернулся к Олежеку и Ираиде Сергеевне.

— Если не ошибаюсь, вы — Олег? — Жора без предисловий взял быка за рога. — Полное имя-отчество и фамилия, и паспорт предъявите, гражданин.

Жора грозно смотрел на Олежека, а Полина что-то быстро зашептала Жоре на ухо, пока Олег ходил за документами. Жора взял в руки паспорт и открыл его.

— Бирюков Олег Викторович, — Жора многозначительно посмотрел на Олега и продолжил. — Вы задерживаетесь по подозрению в совершении ограбления.

— Как я? Я же был все это время с Ираидой Сергеевной, вы не можете меня подозревать… — Олежек засуетился, покраснел, опять занервничал. Мне даже стало его жалко. Правда, как он мог украсть, если все время был с Ираидой Сергеевной? Может, Поля что-то задумала, а я проспала все самое интересное?

— Следствие все выяснит, — Жора был непреклонен. — А теперь, извольте ваши ручки, мы наденем на них браслеты, правда не золотые, но тоже ничего…

Жора повел Олега к двери сдать своим подручным, дабы они проводили его до машины.

— Но как же. Георгий? Ведь мальчик пострадает ни за что. Он этого не делал, я уверена, а теперь ему придется провести ночь в тюрьме, — Ираида Сергеевна чуть не расплакалась.

У меня защемило сердце от этой сцены. Я еще не знаю, что задумали Полина с Жорой, но если Олег невиновен, значит, ему ничего не грозит, я в этом уверена.

— Ведите его вниз, я сейчас спущусь. И глаз с него не спускайте, — крикнул вдогонку своим подчиненным Жора, когда те уже вышли на лестницу.

Закрыв дверь, Жора приступил к неформальному допросу.

— Ираида Сергеевна, давно вы знаете Бирюкова Олега Викторовича?

— Скоро будет месяц.

— Где вы с ним познакомились? — Жора давно знал о нестандартном поведении матери своей жены и, также как и многие, не одобрил его, но теща — есть теща, пусть даже бывшая.

— В баре, он сам подошел ко мне.

— В каком баре?

— Да вот тут, недалеко. Два квартала вниз и налево. Названия я не помню, первый раз там была. Сидела за стойкой, коктейль пила. Он зашел, сел на соседний табурет, о чем-то поговорил с барменом, потом сидел еще с полчасика зал разглядывал. Тут я уронила зажигалку, а он поднял ее. Так и познакомились.

— Спасибо, Ираида Сергеевна, не будем вас больше задерживать. До свидания.

Жора повернулся и зашагал к двери. Полина выдернула меня из кресла, и мы пошли следом за ним.

— Не держите его там долго. Я уверена — он не виновен, — сказала напоследок Ираида Сергеевна и не успела захлопнуть за нами дверь, как я рванулась назад.

— А где мои дети? — осенило меня внезапно.

— О, не беспокойся, Оленька. Перед тем, как идти в театр, мы с Олегом отвели их к моей давней подруге. У нее тоже есть внучка, так что им там понравится, — Ираида Сергеевна мило улыбнулась. — А если захочешь забрать их, я тебе сейчас напишу адрес моей подруги.

У подруги, так у подруги. Получив бумажку с адресом, я со спокойной душой догнала Полину и Жору.

— Ираида Сергеевна начала курить? — с некоторым удивлением спросил Жора, спускаясь вниз по лестнице.

Полина усмехнулась и объяснила Жоре и мне (я тоже подумала, что Ираида Сергеевна курит), что это такой прием.

— Какой прием? — у меня слово «прием» ассоциировалось с карате или еще какой-нибудь борьбой.

Моя тупость или глупость (не знаю как она это расценила) начала злить Полину.

— Обыкновенный прием. Женщина роняет что-нибудь умышленно, а мужчина, как истинный джентльмен, не даст даме утруждать себя и поднимет то, что она уронила. Дама, естественно, поблагодарит его и поинтересуется его именем, а он, в свою очередь, ее именем. Вот и познакомились. Понятно?

— Понятно. Только откуда у нее зажигалка?

— Наверное, специально для таких случаев. Не стакан же с коктейлем ей ронять… — Полина закрыла тему и мы в молчании вышли из подъезда.

Жора захлопнул дверь с такой силой, что Олежек втянул голову в плечи по самые уши и боязливо огляделся. Полина поставила ему стул посреди комнаты и приказала сесть. Олежек сел и вроде почувствовав себя немного увереннее, стал разглядывать Жорин кабинет. Полина уселась на подоконник и закурила, а я примостилась на стульчике возле шкафа. Жора тоже не преминул закурить. Расхаживать перед Олежеком и дымя ему в лицо, Жора, наверно, думал с чего начать допрос.

У Жоры, в отличие от Полины, хороших сигарет не водилось, поэтому я очень сочувствовала Олежеку, наблюдая за ежесекундными изменениями в мимике его лица.

Полина, выкурив одну сигарету и придавив пальцем окурок в банке из-под консервов, встала с подоконника и уперла свой взгляд на Олежке.

— Ну что, Господин хороший, сами все расскажете или как? — поинтересовалась она. — Чистосердечное признание смягчает вину, как известно.

— Вы ничего не докажете, — Олежек сам засомневался в правдивости своего высказывания, но отступать поздно.

— Да я тебя как гниду раздавлю! — Полина озверела от такого нахальства со стороны Олега. — В порошок сотру! Или ты сейчас же все рассказываешь или Жора поможет и для тебя чего-нибудь найдут, да и припаяют лет десять. Будешь жить не тужить на тюремных нарах, — Полина так злорадно улыбнулась, что у меня по спине пробежали мурашки.

— Может, я что вспомню. Не мог же ты за годы своей жизни ничем не отличиться? Вдруг окажется, что ты замешан в уличном хулиганстве. Чего по юности-то не бывает? Или ограбил кого еще на улице? Может ты и в бар тот ходил, высматривал жертву? Да мало ли чего можно найти… Благо, дыр в нашем законодательстве навалом, — Жора не отставал от Полины.

Мне стало ясно, что они решили его дожать. Видно, в чем-то он, Олежек то есть, все-таки проболтался, пока я спала.

— Или вон Ольга Андреевна покопается в твоих мозгах, — при этих словах Полины Олег так посмотрел на меня, словно я собиралась проломить ему череп и, вынув его мозги, сварить из них суп. — Она у нас психолог. Вот введет тебя в гипноз! Так что, голубок ты наш, давай выкладывай все как было. Расскажешь все сам — отпустим с миром. А нет — пеняй на себя… Да, и еще: Ираида Сергеевна сухарики тебе носить в зону не будет, это уж ты мне поверь. — Полина развернулась и опять пошла к подоконнику за очередной порцией никотина.

Жора, чтоб не потерять свою значимость, добавил:

— У тебя есть одна минута на раздумья, — и вынул неизвестно откуда взявшиеся у него песочные часы. Перевернул их и поставил на край стола. Наверное, конфисковал у кого-то, а теперь использует для морального давления на арестованного.

По мере того, как песок плавно перетекал из одного отсека часов в другой, Олежек становился все грустнее. Не верил, может быть, что отпустят его Полина с Жорой.

— Ладно, расскажу. А как вы узнали, что это я?

— Вот как расскажешь, так и я тебе, — не слезая с подоконника, ответила Полина.

— Ну так вот. В четверг, когда Ираида ушла к знакомой своей, я и взял золото. Знаю, где лежит оно. Она же при мне в прошлое воскресенье его вытаскивала. Взял и унес к себе на квартиру, пока ее дома не было, а потом вернулся обратно и стал смотреть телевизор…

— Так что ж ты все золото не забрал? То, что на ней сегодня было, ты же оставил. Оно лежало в шкатулке около кровати, по ее словам. Пожалел, что ли? — сарказма у Полины не отнимешь. Сказал же человек, что все сам расскажет, так чего же его теперь ядом-то поливать?

— Она его на себя надела, когда к подруге ходила.

— А если б лежало в шкатулке, ты бы взял?

Провокационный вопрос. Полина его проверяет, — подумала я.

— Нет, не взял бы. Если бы его не было в шкатулке, она бы раньше времени заметила.

Расчетливый, гад! А я его жалела.

— Значит, золото у тебя дома? — подала я голос из своего укромного уголка. — Что же мы тут сидим?

Моим энтузиазмом заразились сразу все и повскакивали со своих мест.

— Поехали, — первым вылетел из кабинета Жора, таща за собой Олежека.

— Мы на своей, — крикнула вдогонку Полина, и мы выбежали вслед за Жорой. Жора загрузил Олежека в милицейский уазик, а мы сели в Полинин «Ниссан» и поехали конфисковывать золото нашей матери.

Проверив, все ли драгоценности на месте, в соответствии с маминым описанием, Полина сложила их обратно в мешочек и убрала во внутренний карман своей сумочки.

— А скажите мне, как вы меня вычислили? — Олег был немного рад, так как видел, что его не собираются везти обратно и «браслеты» сняли, поэтому, наверное, решил поинтересоваться у Полины ходом ее мысли.

— Ты сказал, что грабили «средь бела дня», а вообще-то еще никто не знал, когда это было сделано. Я бы, скорее всего, предположила вечер, когда вы были в театре с Ираидой. Это во-первых. А во-вторых, в четверг ты один оставался в квартире, это уже наводило на мысли. Ну, а в-третьих, ты явно переигрывал с волнением за Ираиду Сергеевну. Хотя ты, наверное, не играл. Только волновался за себя. Понятно? — Олег улыбнулся какой-то горькой улыбкой и кивнул. — А теперь не попадайся мне на глаза, обходи за километр дом Ираиды Сергеевны. А если я тебя где увижу — загремишь далеко и надолго. Я ясно выразилась?

Олег посмотрел на Полину преданным взглядом, и я подумала, что он теперь сам границу белой краской обведет в радиусе километра от дома маман и выходить на улицу будет только ночью.

Глава вторая Полина

Когда три дня назад мы вернули Ираиде Сергеевне ее драгоценности, я думала, что настали, наконец, спокойные дни: можно будет спокойно спать по ночам, работать как все нормальные люди и так далее… И уж никак не предполагала, что разбудят меня в восемь часов утра — это при том, что у меня сегодня выходной, и я планировала поспать подольше — и начнут нести всякую чушь по телефону.

Конечно, чушь опять несла моя сестра Ольга. Для нее это закономерность. Черт! Но насторожила меня одна маленькая деталь, пока я слушала вздохи, всхлипы и причитания сестры, из которых могла понять только то, что случилось «что-то ужасное» и «злой рок преследует кого-то». Так вот, деталь, которая меня насторожила — это то, что Ольга сама проснулась в такую рань и сделал глупость, разбудив меня.

Как только поток всхлипов на секунду прервался видно, Ольга набирала в легкие побольше воздуха, чтобы продолжить с новой силой, я сразу набросилась на нее:

— Ты что, белены объелась? Если сама не работаешь и не спишь, так дай другим поспать! Ольга попыталась что-то вякнуть на том конце провода, но не успела. Короче, если сейчас же в двух словах не объяснишь, в чем там у тебя дело, я бросаю трубку.

Опять молчание. Ольга собирается с мыслями. Наверное, они у нее куда-то очень далеко задевались, что она их никак не соберет в кучу. Вообще-то она хорошая. Только сентиментальная, и в голове у нее такой же бардак, как и дома. Никогда не найдешь нужную вещь. Поэтому от Ольги очень трудно добиться вразумительного ответа.

— Ольга! — грозно сказала я, уже собираясь положить трубку.

— Ираиду Сергеевну ограбили, — все-таки они, мысли то есть, собрались все вместе, и Ольга более или менее четко смогла их выговорить. А потом опять начались всхлипы, охи и вздохи.

— Ольга! Да прекрати ты, наконец! Что украли-то?

— Драгоценности. Ой-ой-ой…

— Плохое время для шуток! — огрызнулась я и швырнула трубку на рычаг.

Напробовалась, поди, с утра, своей наливочки, «ауру поправила» и вспомнила события трехдневной давности. Черт бы ее побрал, эту Ольгу!

Я скинула простыню с себя — жара стояла несусветная — и накрыла голову подушечкой, но сон не шел. Через пять минут телефон опять зазвенел. Если это снова Ольга, выскажу все, что думаю о ней.

— Полина, послушай, — говорила Ольга, как ни странно, собранно и по делу. Наверно, на бумажке написала и теперь читает. — Ираиду Сергеевну, нашу с тобой маму…

— Могла бы не уточнять. Дальше… — может, и стоит ее послушать?

— Так… маму ограбили. Украли те самые драгоценности, которые мы ей вернули три дня назад. И еще, — Ольга почему-то перешла на шепот, — у нее на кухне… труп. Мамочки мои, да как же это… Ой-ой-ой…

— Ольга, стоп. Не рыдай. С драгоценностями ясно, их опять нет. Олежек запросто мог вернуться и снова взять их. Мы от него отстали, вот он и подумал, что никто теперь его не заподозрит. А труп-то чей?

— Его, — Ольга опять зашептала.

— Кого его? Олежека? — тут было от чего сесть на кровати. — А ты сама откуда это все знаешь?

— Мне Ираида Сергеевна позвонила утром и все рассказала, а я тебе вот звоню.

— Так значит, Олежек все-таки вернулся, и Ираида Сергеевна проявила решительность, а теперь просит помочь ей? — теперь понятно. Значит, надо звонить Жоре, может, он что придумает. — Ладно, встаю. Жди, через полчаса заеду.

Я нажала на рычаг и стала набирать Жорин рабочий телефон.

— Майор Овсянников слушает, — раздался в трубке бодрый голос Жоры.

— Привет, Жора, это я.

— Полина? — Овсянников был приятно удивлен, судя по голосу.

— Да-да, Жора. Мне нужна твоя помощь. Ты не мог бы подъехать к Ираиде Сергеевне минут через тридцать? — Жора начал говорить что-то о том, что он на службе и за него никто его работу не сделает, что-то про долг и так далее. Но я применила испробованный способ. — Жорочка, я сегодня вечером пирог испеку твой любимый. Может быть, ты заглянешь на чашечку чая?

Жора за то, чтобы придти ко мне в гости, отдал бы все на свете. Поэтому уловка сработала, и Овсянников обещался быть у бывшей тещи даже через двадцать минут.

Я вылезла из кровати. Бегом приняв душ и натянув на себя шорты, майку и тапочки, вылетела из квартиры.

Заехав за Ольгой, мы помчались к Ираиде Сергеевне.

Что-то слишком часто в последнее время мы с визитом к нашей родительнице стали приезжать. Не к добру это.

К подъезду подъехали почти одновременно с Жорой и втроем поднялись в квартиру.

Ираида Сергеевна открыла нам вся заплаканная, и мне сразу показалось, что она постарела лет на пять. Глаза у нее опухли и морщин под ними прибавилось. Да и вообще вся она выглядела как-то серо и безлико, не сравнить с ее всегда цветущим видом. Неужели это из-за Олежека? Да не поверю я, что она из-за безумной любви к нему убивается так. Сколько было их, этих Олежеков, и никогда после разрыва очередного она не волновалась особо, а быстро находила утешение в обществе другого Олежека. Может быть, она чувствует свою вину за невинную молодую душу, загубленную ею? Нет. В то, что Ираида Сергеевна кого-то убила, я никогда не поверю. Не такой она человек.

— Оля, ты же психолог, проведи с Ираидой Сергеевной сеанс. Видишь же, в каком она состоянии, — сказала я, а шепотом добавила Ольге на ухо, — и выясни, где она была эти три дня.

— Но Полина, нельзя же так… Она и сама может нам рассказать, — когда с Ольгой говорят шепотом, она почему-то тоже начинает шептать.

— Ладно, сейчас послушаем. Ираида Сергеевна, расскажите как все было.

Маман, видно, лучше думалось, глядя на потолок, и она начала рассказывать.

— Сегодня утром, примерно в семь тридцать, я открыла входную дверь, разулась и прошла в зал. Я приехала от подруги — была у нее на даче. Мне не хотелось быть здесь одной после того, что случилось. После его предательства. Я очень переживала, потому что верила ему как ни кому другому. Поэтому и уехала к ней на три дня. Чтобы отвлечься, привести себя и мысли в порядок. Так вот, в зал я пошла, чтобы положить в коробочку серьги и цепочку с браслетом, в которых была. Полезла, а коробочка опять пустая. Я подумала, что, может быть, положила все в шкатулку, но и там пусто. Я разволновалась не на шутку и, чтобы успокоиться, пошла на кухню выпить чаю с мятой. А там… он на полу… весь в крови. Мне стало плохо, и я выбежала оттуда. Немного отдышавшись и придя в себя, набрала Ольгин номер и рассказала ей все. А она уж позвонила тебе, — Ираида Сергеевна закончила свой рассказ и теперь взирала на нас с Ольгой и Жору.

Ольга стояла как вкопанная, тупо уставившись в окошко. Видно действовал ранний подъем. А я была в раздумьях: что же это такое? А? Напасть какая-то на наши фамильные драгоценности, а тут еще труп Олежека. Уж теперь-то он наверняка ни при чем. Не мог же он с собой их унести. На тот свет? Значит, здесь кто-то другой замешан. Но кто?

Пока я стояла и думу думала, Жора ушел на кухню и позвал оттуда меня.

— Полина, иди сюда. Посмотри, — Жора сидел около трупа и внимательно что-то разглядывал.

Олежек лежал на полу лицом вниз. Я опустилась рядом, стараясь не запачкаться в крови. Жора рассматривал рану, нанесенную ножом. Кто-то вогнал огромный кухонный нож Ираиды Сергеевны прямо в сердце Олежека, насколько это можно судить с его спины, и по самую рукоятку, так что даже дерево пропиталось кровью. Вывод был очевиден: удар убийцы был далеко не слабым. Когда Жора осторожно повернул труп на бок, я увидела острие ножа, торчащее из груди, и дыру в линолеуме. Да, убийца точно был силен. Теперь я окончательно уверовала, что это не Ираида Сергеевна сделала. Она и мышь-то убить не сможет.

И Ольга вся в нее пошла: интеллигентная, скромная, тише воды, ниже травы. Прямо гордость родителей, да и только! Только некому гордиться было этим гениальным послушным ребенком — Ираида Сергеевна всегда занята исключительно собой, а папа — Андрей Витальевич — не баловал нас своим присутствием с самого раннего детства по причине своей трудной профессии — тележурналист, а также и по причине пристрастия к слабому полу, то есть бабам. Давным-давно он, бросив Ираиду Сергеевну и нас с Ольгой, перебрался на постоянное место жительства в столицу нашей обширной Родины. И с тех самых пор видел нас крайне редко. И то только в случаях, если мы с Ольгой приезжали в Москву по делам и вынуждены были напрягать нашего папочку. Ольга при этом всегда крайне смущалась и долго мялась, прежде чем обратиться к Андрею Витальевичу. Самым главным толчком выступала перспектива ночевать на вокзале. А я вот легко шла напрямую к папаше. По принципу того самого клока шерсти с паршивой овцы.

Ольга и в детстве была мягкой, бескорыстной, доверчивой девочкой, причем доверчивость ее иногда доходила до глупости. При этом она совершенно не умела драться и постоять за себя. Да и теперь почти не может. Ее постоянно используют все, кому не лень, а ей отказаться, видите ли, неудобно! В итоге у нее же самой еще и неприятности. Да сколько раз такое было! А потом — выручай, Полина, — и слезы в три ручья. Вот как сказывается воспитание без твердой отцовской руки. А мама, то есть Ираида Сергеевна, вообще почти к нашему с Ольгой воспитанию никакого отношения не имела — воспитывала и наставляла на путь истинный нас бабушка Евгения Михайловна, в которой мы души не чаяли.

Дедушка наш рано ушел из жизни. Так что его роль фактически исполнял неродной нам человек — бабушкин хороший приятель, Лев Сергеевич. Зная его с самого детства, мы называли его не иначе как дедушка Лева. А он любил и баловал «своих» внучек, особенно Ольгу. Может быть, поэтому она совершенно неприспособлена к жизни, не умеет справляться с жизненными трудностями. Всегда у нас выходит, что ее проблемы приходится решать мне. Не знаю почему, но мой характер и склад ума совершенно отличается от Ольгиного. Вроде росли вместе, а так получилось. Наверное, я хотела быть похожей на дедушку Леву и во всем старалась подражать ему. Когда он что-нибудь вырезал для Ольги из дерева, я брала нож и старалась тоже что-то сотворить. В футбол с ним всегда играла только я, а Ольга сидела в сторонке и наблюдала. Ошибка природы, наверное… Зато Ольга впоследствии чуть ли не каждый день с ним встречалась. «Дедушка» наш был профессором в каком-то университете, в который Ольга потом и поступила. Преподавал он что-то, а вот что, не помню. Я в психологии не сильна.

На чем я остановилась перед тем как припомнить свое трудное детство? Эх, черт, на ударе же.

Не нравится мне вид Олежека. Как мотылек на булавке. Кто же мог ударить его с такой силой? Ясно одно — это хорошо тренированный, спортивный человек. Как я, например. Я, кстати, работаю тренером по шейпингу в фитнесс-клубе. Так что форму поддерживаю и могу дать фору любому мужику. Если на то вынудят жизненные обстоятельства. В смысле драки там или еще чего. И стреляю прилично.

Вот чего не пойму, так зачем надо было ножом убивать. Почему не застрелить, ведь проще? И человек долго мучиться не будет. Или убийца не хотел себя светить? Что-то я все время называю убийцу «он». Но это могла быть и женщина, с тем условием, что она имеет отличную физическую подготовку.

— Полин, глянь, — Жора влез в мои мысли и заставил отвлечься. — Паренек-то все же и с собой кое-что взял.

Жора извлек из руки Олега черный брелок с огромным количеством всяких кнопочек и прибамбасов. Я нажала на одну из них и прослушала гимн Советского Союза. Шутник был Олежек. Вот и дошутился. Больше я на кнопочки нажимать не стала, а пошла с брелоком в зал. Ольга с Ираидой Сергеевной сидели на диване. Ольга как раз заканчивала свой сеанс и приложила палец к губам, когда я зашла. Я быстренько захлопнула варежку и стала ждать. Все-таки и Ольга иногда может быть нужной и полезной, когда постарается.

— Ну, что? — поинтересовалась я у нее по окончании терапии.

Она покачала головой, что означало — «ничего интересного» или «все то же самое».

— Ладно. Ираида Сергеевна, что это? — спросила я и протянула брелок ей. — Вы это раньше видели?

— Да. Это Олега. Его брелок. Он всегда его носил с собой, никогда не расставался. В тот день, когда вы его увезли, он его оставил, забыл. Наверно, за ним и вернулся.

— Но как же он зашел в квартиру? Ключи мы вам, кажется, отдали вместе с золотом?

— Вот они, — Ираида Сергеевна показала на связку ключей, лежащую на столе, — ты сама их сюда положила.

Я кивнула.

— А ваши где?

— А мои у меня в кармане, — она вынула их и показала.

Значит, Олежек проник в квартиру либо через окна, либо заранее запасся дубликатом ключей.

— Жора… — я хотела попросить Жору вызвать экспертов для осмотра двери и окно, но Жора меня опередил.

— Полина, я сейчас осмотрел замок на двери и, насколько мне кажется, дверь открывали либо отмычкой, либо новыми ключами.

Так, значит. Догадка оправдалась. Но на всякий случай я обошла все окна — некоторые из них не открывались совсем, а некоторые маман даже не удосужилась расклеить. На зиму-то она их заклеила, а сейчас некоторые бумажные ленты были еще на месте. Следует отметить, что Ираида Сергеевна делать лишнюю работу не любила заклеивать, расклеивать, потом опять заклеивать — нудно же! А еще она никогда не открывала окна. Только форточки и балкон. Даже летом. Так что я смело могла утверждать, что через окна никто не влазил, а балкон был закрыт. Ираида Сергеевна воспитала в себе привычку такую, что когда она отлучалась из дома больше чем на два часа, она закупоривала все: окна, форточки, двери.

Так что для входа Олежеку и убийце пришлось пользоваться только дверью входной. Ну у Олежека могли быть еще одни ключи, кроме тех, что у него в недавнем прошлом отобрали Может он такой запасливый, что позаботился о наличии второго экземпляра? Ну, вдруг одни потеряются? Правда ведь неудобно без ключей домой заходить…

— Поля, ты что, сразу не могла мне сказать, что здесь за ситуация? — попенял мне Жора. — Я бы сразу бригаду с собой взял.

— Ну извини, — развела я руками.

Жора только вздохнул и вызвал по телефону оперативников и «скорую».

Мы с Ольгой дождались приезда опергруппы и отчалили домой. Я отвезла Ольгу и поехала к себе. Надо же сегодня наконец позавтракать! Да и за завтраком мне лучше думается.

Я смачно облизнулась, когда снимала со сковородки свою фирменную яичницу. Так я называю кусочки колбасы, помидор и лука, залитые парочкой яиц, а сверху посыпанные петрушечкой или укропчиком. Объедение! А еще, если очень хочется, можно побросать в сковородку все, что имеется в холодильнике. Тоже будет очень вкусно.

Скушав всю эту красотищу, я додумалась до того, что надо бы навестить родителей Олега. Может там я узнаю что-нибудь мало-мальски интересное? Оперативники наверняка там еще не были.

Жору я решила не беспокоить. Не нужно ему знать, куда я собираюсь, а то снова начнет кричать, что я лезу не в свое дело.

В справочном я назвала данные Олега Викторовича Бирюкова, от души надеясь, что он прописан у родителей. Хотя, если нет, тоже неплохо — съезжу по тому адресу, который дадут, поговорю с соседями, все равно постараюсь что-нибудь выяснить.

Как оказалось позднее, Олег был прописан у родителей, точнее, у отца. Матери у Олега не было. Жил отец Олега на известной улице родного Тарасова, которая гордо именовалась Большой Казачьей. «Большая» — это, наверное, оттого, что выбор девушек на ней самый большой, да и не только девушек! А лихие «казаки» на «мерсах», «ауди» или еще каких иномарках их «снимают» и очень резво увозят на свой «хутор».

Так вот, продвигаясь на своем «Ниссане» по этой самой улице, я наконец заметила дом с табличкой «тридцать два» и свернула во двор.

Допросив бабульку, выходящую из подъезда, в коем из двух этих подъездов имеется квартира номер восемнадцать и заручившись ее правильным знанием кода чужого подъезда, я отправилась туда.

Бабульки эти всегда все знают! Ну, скажите, зачем ей код чужого подъезда? Свой-то, поди, на бумажке написала, чтоб не забыть, а чужой — помнит!

Вышеуказанная квартира находилась на втором этаже и была коммунальной, о чем свидетельствовала бумажка, прилепленная к стене в районе звонка. На ней были написаны фамилии жильцов этой самой квартиры, очевидно, а напротив каждой фамилии стояла цифра, которая символизировала определенное количество звонков.

Я вдавила кнопочку два раза, в соответствии с бумажкой, и стала ждать. Вскоре послышались шаркающие шаги, и без риторического вопроса «кто там?» дверь отворилась. За ней стоял мужчина лет пятидесяти, с седыми волосами и в очках. Одет он был в довольно рваное трико и без майки, зачем майка, когда тут живого места нет — все в наколках?

Он галантно сделал жест рукой, чтобы я проходила, и я не заставила себя долго ждать, правда, от «бомжа» я такого не ожидала.

— Могу я поговорить с Бирюковым Виктором Васильевичем?

— не люблю, когда меня разглядывают таким наглым образом, да еще и без слов.

— Конечно, можете. Да вы не стесняйтесь, проходите на кухню, сейчас и поговорим, — он опять сделал свой любимый жест. Прямо «жентльмен» с большой буквы Ж.

Я было отправилась в том направлении, в которое мне указали, и вдруг услышала шум, звон и чертыхание в предполагаемом местоположении кухни. Я остановилась.

— Вы не один? Может мы поговорим в другой раз? — у меня не было желания сидеть на кухне в компании двух бомжей.

— Да нет, не беспокойтесь… Это мой друг, он сейчас уйдет.

Ну, ладно. Уйдет, так уйдет. И я прошествовала на кухню с гордо поднятой головой. Но как только я миновала порог, голова моя сама собой опустилась и уставилась на друга Виктора Васильевича. Аккуратненько примостившись на шатком табурете за маленьким столиком, сидел Дрюня Мурашов и наливал в стакан водку «Что делать?», стараясь налить с бугорком, но не пролить ни капли на стол при этом. Вот уж кого не ожидала здесь увидеть, так это Дрюню! Это мой старый знакомый, брат нашей с Ольгой подруги детства. Дрюня был старше нас, но это не мешало нам играть вместе. Жил Дрюня по соседству со мной и поэтому каждый божий день я его видела: то Дрюня слоняется по двору, ища кого-нибудь себе в напарники организовывать какой-то бизнес, в основе которого лежит очередная гениальная идея Мурашова, то он просто ищет, где бы раздобыть бутылочку чего-нибудь спиртного. Несколько раз Дрюня притаскивался ко мне и просил купить у него какую-нибудь вещь, чаще всего абсолютно бесполезную. А когда я не соглашалась на покупку, Дрюня в очередной раз начинал канючить десятку или двадцатку «до получки». Но так как он отродясь нигде не работал, то возможности возврата своих денег я не видела и поэтому не давала их. Правда, однажды я все-таки дала ему полтинник, где-то два года назад, и до сих пор в глаза его больше не видела, полтинник то есть.

— Дрюня?! Что ты здесь делаешь? — от изумления я гаркнула так, что стакан Дрюни расплескался наполовину, когда он дернул рукой, испугавшись моего крика.

— А я просто удивилась и раздосадовалась — ну в самом деле, куда ни плюнь, в Дрюню попадешь! Это уже начинает мне надоедать, честно говоря. К Ольге придешь — он там торчит, домой едешь — во дворе ошивается, а теперь еще и здесь, где я совершенно не ожидала его встретить.

— Полина? — Дрюня вскинул голову и посмотрел на меня мутными глазами.

Узрев, что это я, он расстроился.

— Вот, видишь, что наделала, сколько добра теперь пропало… Э-эх… — Дрюня, сокрушенно покачав головой, отодвинул стакан в сторону и стал слизывать со стола лужицу пролившейся водки, а потом и стакан опрокинул в себя. — Эх, хорошо! — сказал он и закусил огурчиком.

— Дрюня, что ты здесь делаешь? — еще раз спросила я, двигаясь по направлению к нему.

— Да я ничего, это мы тут, это, с Витьком отмечали… это… — он задумался и почесал голову.

— День граненого стакана, что ли? — подсказала я. — Или триста лет русской балалайке?

Видно, Дрюне мысль моя понравилась, и он ухватился за нее. Не говорить же, в самом деле, даме, что он просто напивается в обществе друга!

— Ага, этой самой… балалайки, — выговорил Дрюня и усиленно закивал головой.

— Ладно, поверила, — миролюбиво сказала я, а Дрюня просто-таки просиял. — А теперь ты берешь свою «Что делать?» и ищешь другое место, где отмечать столь важный праздник. Понял? Быстро!

Сияние исчезло с Дрюниного лица.

— Что случилось, а, Полин?

— Ничего. Тебе такое вредно знать, а то водка в горло не полезет, будешь всю жизнь чаем баловаться. — Дрюня при этих словах как-то съежился и, прижав к себе поближе бутылку, начал пробираться к двери, на выход.

Как раз когда дверь за Дрюней захлопнулась, в кухню явился Виктор Васильевич, неся в руках бутылку сухого белого вина. Судя по этикетке, вкус у него хороший. Вот, значит, зачем он отлучался. Не хотел гостью водкой поить. Такт имеет, это хорошо.

— Так, Виктор Васильевич, начнем с того, что меня зовут Полина, — с чего начать я не знала, и начала с самого простого.

— Очень приятно. Как я понял, мое имя вам уже известно. Позвольте узнать, откуда? — он мило заулыбался, видно, не часто к нему ходят красивые девушки, и обрадовался.

— Я знаю вашего сына Олега…

— Я так и понял, что вы из-за него пришли. Ну почему ко мне, лично ко мне, не придет такая вот красавица? — он театрально воздел руки к потолку, закатил глаза и томно вздохнул.

Прекратив спектакль, он опустился на табуретку, с которой только что слез Дрюня.

— Что же вас привело ко мне? Долги, разбитое сердце или еще что? А куда же делся мой друг? — как бы между прочим поинтересовался Виктор Васильевич, оглядывая кухню в поисках Дрюни.

— Он ушел, — сообщила я.

— Неужели? — Виктор Васильевич явно расстроился.

— Это к лучшему, — мягко сказала я. — Мне нужно с вами поговорить… Это очень серьезный и, сразу признаюсь, неприятный разговор…

— Что-нибудь случилось? — встревожившись, спросил Бирюков.

Я молчала и не знала, как сообщить отцу ужасную новость. Потом, пересилив себя, решила отрубить одним махом.

— С вашим сыном Олегом случилось несчастье. Его убили.

— Что? Когда это случилось? — он осел и совсем размяк на табуретке, а я, воспользовавшись случаем, взяла бутылку вина и убрала ее подальше. Потом поставила чайник на плиту.

— Это случилось вчера, может быть, позавчера. Пока еще ничего не известно. К вам обязательно придут из милиции и все расскажут. А кто убил вашего сына — это я и хочу узнать, так как вместе с убийцей пропали и мои драгоценности, — драгоценности, конечно, не совсем мои, но приходится врать. Хотя там есть и доля моих из бабушкиного наследства, но большинство — Ираиды Сергеевны.

— Где он сейчас?

— Его отвезли в морг, наверное. Виктор Васильевич, это, конечно, неподходящий момент, но вы должны мне помочь найти убийцу Олега.

— Я могу его увидеть?

— Конечно. Я отвезу вас.

— А вы вообще-то кто? — спросил Бирюков, и мне показалось, что ему по большому счету все равно, кто я такая.

— Я дочь Ираиды Сергеевны, женщины, с которой дружил ваш сын, — я не знала, в курсе ли Виктор Васильевич насчет наклонностей своего сына в межполовых отношениях, поэтому постаралась выбрать такое нейтральное слово. Не знаю, понял ли он меня, но кивнул.

Я продолжила:

— Кроме того, мой муж — старший следователь, и он занимается этим делом, — про мужа, конечно, тоже неправда, но чего не сделаешь ради дела. — Вы мне поможете?

— Чем смогу…

Чайник закипел, я налила две чашки и поставила одну перед Бирюковым-старшим.

— Я понимаю, что в такой ситуации…когда убит ваш сын, вряд ли что-то или кто-то может помочь. Но, я прошу вас, Виктор Васильевич, соберитесь. Может быть то, что вы расскажете поможет нам найти убийцу вашего сына.

— Я не знаю, с чего начать…

— Начните с того, почему Олег прописан у вас, а не в своей квартире?

— Он только недавно приобрел ту квартиру и не успел там прописаться, а в этой я его прописал, чтобы квартира, если со мной что-то случится, досталась ему, а не государству, по наследству.

— Угу, понятно, — пробормотала я. — Ну, а теперь начнем, пожалуй, со школьных времен: друзья, знакомые и так далее, — когда не знаешь ничего, лучше составить полную картину сразу.

— Он учился неплохо, но и нехорошо. Как обычно все мальчишки. Большую часть времени пропадал на улице. А центр города, сами знаете, какое место. Детям здесь особо играть негде, вот и шляются по подъездам. Рано курить начал, а потом и выпивать стал, — я подумала, что Олегу было от кого заразиться этой дурной привычкой. — Школу кое-как окончил, в армии отслужил. А когда пришел, долго искал работу. Нашел где-то по старым знакомым. Я и не знаю точно, где он работал, где-то на автомобильном рынке. Деньги получал хорошие, насколько я знаю. Даже иногда мне давал…

— Не возражаете, если я закурю? — я уже устала просто пить чай. И вообще, уже давно пора губить свой организм никотином.

— Пожалуйста. И я закурю… — он потянулся к своей «Приме», но я опередила его, протягивая свое «Мальборо».

Сильный мужичок все-таки. Сначала вроде бы осел под ударом судьбы, а сейчас — ничего, держится.

— А на каком рынке он работает? — я машинально прокрутила в памяти местонахождение имеющихся в наличии авторынков и прикинула, сколько времени потребуется их все объехать. Н-да… получалось много… лучше бы узнать поточнее.

— Да я не знаю. Где-то в Покровске, — так, уже круг поиска сужается. — По-моему, в районе Воруйгорода или как там это место называется…

— Ага, знаю. А чем же он занимался там?

— Вот чего не знаю, того не знаю. Самому интересно было, откуда он такие деньги приносил. Спрашивал его, а он не говорил…

Что-то тут не чисто. Интересно, чем же он зарабатывает?

— А что, много приносил?

— Он за четыре года, что откладывал деньги, квартиру себе купил.

— Да-да, я там была. В ней последний раз его живым и видела. Собственноручно дверь закрыла. А тут вот как получилось. Еще раз свиделись…

— Полина… я, конечно, извиняюсь, а вы с Олегом в каких отношениях были? Если не хотите, можете не говорить, — Виктор Васильевич как-то робко все произносил. Казалось, что он не хочет лезть в жизнь сына после его смерти. Но интерес, любопытство в нем преобладает.

— Да нет, отчего же. Я с ним ни в каких отношениях не была. Скорее Олег состоял в этих самых отношениях с моей матерью, — я все-таки озвучила эту тему.

— Да-да, — поняв мое смущение, кивнул Бирюков. — Ничего. Я знаю, что Олег жил… как бы это получше выразиться… в общем, он знакомился и с девушками тоже, конечно, но пару раз я видел его в обществе женщины в годах… Так что, это у вашей матери украли драгоценности? А Олега убили в ее квартире?

— Да. Ираида Сергеевна уезжала на несколько дней. В это время в квартиру пришел Олег, у него были ключи, — опять вру, прости, Господи! — утром сегодня Ираида Сергеевна зашла домой и увидели труп Олега на кухне, а потом заметила пропажу драгоценностей.

— Наверное, грабитель пришел за драгоценностями, а Олег ему просто помешал, — Виктор Васильевич раздумывал над причиной смерти Олега. Все-таки правильно я сделала, что не сказала ему всей правды.

— Очень может быть, Виктор Васильевич. А скажите, был ли у Олега друг какой постоянный, ну со школы еще или с армии? Или подруга?

— Да Мишка все время к нему приходил. Школьный его друг, они всегда вместе были. И девчонка всегда с ними везде таскалась. Троица у них как в детстве образовалась, так они по жизни вместе и были.

— А что за Мишка? Фамилию знаете? И девчонки этой? — кажется, что-то проясняется.

— Мишка? Мишка Булгаков. Он работает, кажется, в баре в каком-то, — Виктор Васильевич наморщил лоб и приложил руку к виску, очевидно напрягая свою память. — Там в названии что-то с дорогой связано… не то километры, не то… Версты! Вот! Там это слово есть, а вот целиком названия не помню. А девчонку эту не помню как зовут, давно уже не видел. Олег говорил, что они все втроем встречаются и называл ее как-то даже… Нет, не помню.

Я докурила сигарету и затушила ее в пепельнице. Пора выбираться отсюда.

— Хорошо, Виктор Васильевич. Спасибо за помощь и за чай. — Я встала с подоконника и направилась к двери.

— Если хотите, я могу вас подвезти до морга, вас проведут к Олегу.

— Нет. Опознавать его не надо, ведь так? — он посмотрел на меня, а я кивнула. — Вы мне только сообщите, когда можно будет хоронить. Тогда и заберу его, хорошо?

— Я вам позвоню. А если вы еще что-нибудь интересное вспомните — сообщите мне, хорошо? — Я протянула ему бумажку с номером моего телефона. — Еще раз спасибо вам за помощь.

— Пожалуйста. Я вижу, не зря моя помощь вам будет. Вы, Полина, своего добьетесь, по вам видно, вы целеустремленная. Вы обязательно найдете убийцу и свои драгоценности, — он бодро улыбнулся мне на прощание и открыл дверь.

Я уже вышла на площадку, но обернулась и посмотрела на отца Олега.

— Хотелось бы мне быть такой же уверенной, как вы, в результате поисков.

Выйдя из подъезда, я вновь оказалась на улице, и солнце сразу пригрело меня. Слава Богу, машину я поставила в тени. Усевшись за руль, я двинулась к Ольге. Надо было сообщить ей, что пора приниматься за работу, хватит отдыхать. Ей предстояло внедриться в автомобильный бизнес и что-нибудь узнать о делах Олега Бирюкова. А я займусь пока другом Мишей Булгаковым и его баром.

На том я и порешила, и стала подниматься к Ольге, дабы обрадовать ее своим решением.

Разговор получился коротким. Ольгу долго уговаривать не пришлось. Я объяснила ей ситуацию, и она обещала завтра с утра отправиться в Покровск.

С легким почти сердцем я направила свои стопы домой.

Вскоре должен был появиться Овсянников.

Глава третья Ольга

Легко Полине говорить: «Надо внедриться в среду автомобильного бизнеса!» Это она может так запросто. А я? Я-то как со своей профессией внедрюсь в этот самый автомобильный бизнес? Да и вообще, выбрала Полина уж что-то очень отдаленный участок этого самого бизнеса — аж в Покровске! Как же я туда доберусь-то, а? Это она на машине. Ей-то что? А я на своих двоих…

Да… задала сестренка мне работу… Теперь думай вот, как туда внедриться. Я ж и про машины-то ничего не знаю, кроме того, что они на четырех колесах. Я — душа тонкая, психолог все-таки. И эти продукты прогресса цивилизации понимать не имело никакого желания. Господи, помоги мне…

Взгляд мой упал на дверцу шкафа. Там она, моя наливочка, там, моя родная. Господь далеко, а она здесь, рядом. Она-то мне и поможет. Всегда она меня выручает в трудных ситуациях. А сейчас у меня как раз такая ситуация и есть.

Глотнула разок из горлышка и… будто полегчало мне уж. Надо бы еще разок, авось совсем легко станет? Надо попробовать, не сидеть же сложа руки?

Попробовала. Еще полегчало. Так-то лучше.

Когда я допила бабушкину наливочку, мне стало совсем-совсем легко. Прямо состояние невесомости, как в космосе. Комната плыла перед глазами, кружилась, сворачивалась в клубок и разворачивалась обратно. А я все парила в облаках, лежа на своем старом диване. Даже, наверное, заснула или задремала. Потому что прямо в самый разгар моих полетов, когда я взлетела очень высоко, и мой дом, да и весь город, казались такими маленькими, меня наглым образом прервал звонок. Он резко ворвался в мои мечты.

Как известно, чем ты выше забрался, тем больнее становится, когда приходится падать с этой высоты. Так оно и случилось. Только упала я не только во сне, но и наяву. С дивана. Я-то думала, что упала только во сне, и поэтому минут пять ползала по полу, пытаясь слезть со своего четвероногого друга. Когда я со всего размаха врезалась головой в него и поняла, что выше ничего не может быть, потому что стоит он у меня посреди комнаты и до стенок отсюда далеко, и, значит, это он и есть, а я ползаю по полу, я села, успокоилась немного и пошла открывать дверь настырным гостям, которые терроризировали мой звонок ежесекундно.

Пошла — это было громко сказано, скорее, застенчиво поплелась. То есть, держалась за стенку и добиралась до двери почти ползком.

Очутившись напротив двери и поздравив себя с этой маленькой победой, я заставила свой язык заговорить.

— Да? — получилось неважно, но вполне понимаемо, но видно за дверью был не совсем понимающий человек.

— Кто там? — раздалось с другой стороны баррикады.

— А там кто? — голос показался мне смутно знакомым, но разум мой все еще находился под влиянием бабушкиной наливочки и на своих дверях повесил огромную табличку с надписью: «Не беспокоить!!!»

— Там я.

— И тут я, — табличка увеличилась раз в десять, и я вообще ничего не понимала.

— Слушай, а Ольги там нету рядом где-нибудь, а? — Ольгу какую-то спрашивают… Так я ж Ольга! Вот это да, забыла как себя зовут.

— А вы кто? — тут я вспомнила, что есть еще и глазок в двери и решила туда посмотреть. На коврике перед моей дверью топтался Дрюня Мурашов.

Я оторвалась от глазка и еле-еле смогла открыть дверь. Руки не слушались.

— Дрюня! Как я рада тебя видеть! Какими судьбами?

Дрюня как-то странно повел плечами, ничего не сказав. Но в дверь протиснулся.

— Дрюнь, да ты не стой, проходи. Я тебя чаем напою. А хочешь, покормлю?

Тут я вспомнила, что насчет покормить — это не по моей части, и стала втаскивать Дрюню в зал.

Раскидав свои вещи, вечно валяющиеся где попало, в разные стороны и расчистив место на диване, я усадила Дрюню, а сама побежала в кухню. Там, в шкафчике у меня припасена бутылочка коньячка. Надо отметить встречу со старым другом.

Дрюня был не против. И мы с ним культурно посидели.

— Слушай, Оль, а чего это Полина, опять, что ли, какое дело раскрывает, а? — заговорил Дрюня после первой же соточки коньяка. Видно, долго держал в себе, захотелось поделиться с родной душой.

— Ага. Мне тоже завтра предстоит особо важное задание, — для важности я подняла указательный палец вверх и состроила из себя агента 7.

— Оль, расскажи, а? — глазки у Дрюни загорелись и слюнки потекли.

Он у нас любит послушать всякие истории, да и сам рассказать может, немного приукрасив. Для пользы дела.

Раз уж начала строить агента национальной разведки, надо поддерживать имидж.

— Нет, Андрей. Не могу. Государственная тайна.

— Ну, Оль, ну, пожалуйста, расскажи? Я никому не скажу. Ты же меня знаешь… — не унимался Дрюня.

— Нет, не могу. И именно потому, что я тебя хорошо знаю. Давай лучше еще выпьем для поддержания моего боевого друга и за нашу дружбу.

Выпили за мой дух, за дружбу, Полину, за нового президента и еще за множество всяких всячин.

Коньяк кончился… Обидно, досадно. И запасов у меня больше не было. Дрюня вызвался сбегать в соседний магазин. Пока он бегал, я сидела и думала. Ведь у него никогда не было денег, всегда занимал десятку, двадцатку, а сейчас денег не взял и пошел. Странно…

Размышления мои прервал вернувшийся Дрюня. Он улыбался, нес бутылку сухого белого вина и коробку конфет.

— Дрюня, ты что, ограбил магазин? — я таращилась на все это добро, а когда Дрюня из-за спины вытащил еще пакет, набитый продуктами, челюсть моя не выдержала и отпала. Дрюня вроде как обиделся на мои слова и улыбка сползла с его лица.

— Ну чего ты. Никого я не грабил. Зашел в магазин и купил, — Дрюня насупился и ковырял ботинком мой старый коврик в прихожей.

— Откуда же ты деньги взял-то? У тебя ж их сроду не было? — то ли я такая не умная, то ли бабушкина наливочка на пару с коньячком затуманивали мне ум, но я никак не могла уложить в своей голове то, что Дрюня Мурашов — вечный полубомж и скиталец — купил в магазине вино, конфеты и еще какие-то продукты. Причем, не просто вино, не «Анапу», а хорошее сухое вино.

— Откуда, откуда… Машину продал, — Дрюня не стал ждать приглашения и пошел на кухню.

Я последовала за ним и уселась на табурет, глазея то на Дрюню, то на продукты. А он, нацепив мой старый фартук, принялся что-то готовить из принесенных им продуктов. Про такой Дрюнин талант я не знала и теперь сидела, выпучив глаза и открыв рот.

Увидев меня с таким выражением лица, Дрюня отослал меня мыть фужеры для вина. А я, найдя в своем серванте самые красивые, бережно понесла их на кухню. Мойки они требовали тщательной, так как основательно запылились. Когда же их последний вынимали?

Я гордо шествовала через зал с драгоценной ношей в руках, вспоминая, когда последний раз эти фужеры брались в чьи-либо руки. Но ничего конкретного припомнить не могла. Мои тщетные усилия прервал телефонный звонок. Я так задумалась, что испугалась громкого звука и выронила фужеры из рук. Они, естественно, упали на ковер…И не разбились. Да, трудно было бы им это сделать. На полу кроме ковра, который было не видно, но я точно знала, что он есть, валялось много разного добра: одежда, грязная и не только, мягкие игрушки, подушки с дивана, полотенца с кухни и всякая всячина. И все это разнообразие дополнял толстый-толстый слой пыли. Да, давно я не убиралась. Вот поэтому-то фужеры и остались целехонькими.

Я подняла их и поставила на тумбочку рядом с телефоном, а сама взяла трубку.

— Алло?

— Здравствуйте. Будьте любезны Ольгу Андреевну к телефону.

Голос показался мне странно знакомым. Где же я его могла слышать, ума не приложу. Да и что-то не хочется мне его сейчас прикладывать.

— А вы кто? — сейчас сам скажет и мой ум останется в своем прежнем состоянии. Уж больно не хочется его тревожить.

— Оленька, не узнала? Это Лев Сергеевич. Не помнишь? — тихо спросили на том конце трубки.

Лев Сергеевич? Кто же это? Знакомое сочетание имени и фамилии. И голос такой тихий, приятный. И странно знакомый. Господи, что ж за память у меня такая? Человек, видно, хороший, как психолог могу определить это по голосу, и меня знает, а не могу его вспомнить. Вот напасть-то!

— Вы меня извините, но я не могу вас вспомнить. Скажите, кто вы? — попросила я и мне стало ужасно стыдно.

— Я тот, кого ты когда-то называла дедушка Лева.

Голос говорившего выдавал его смущение и обиду. Мне стало еще больше стыдно за то, что я незаслуженно обидела такого человека, который воспитывал меня с самого детства. Теперь я вспомнила, кого так называла, когда была маленькой.

— Дедушка… — всхлипнула я в трубку. — Как давно я тебя не видела?! Прости меня, что не узнала тебя сразу.

— Ничего страшного. Как у тебя дела, внученька? — повеселел «дедушка» и принялся за расспросы. — Как живешь? Где работаешь? Как детки? Как муж? Как твоя сестренка?

— Подожди-подожди, дедушка-Лева, не все сразу, — моя голова не справлялась с таким объемом информации и начинала пухнуть. — По-порядку.

— Ну давай, внученька, рассказывай как хочешь. По-порядку ли, без порядка, как хочешь. Я просто хочу узнать о тебе побольше. Ведь столько времени не видел.

— Значит так, — я собрала свои мысли в нечто единое и попыталась понятно изложить. Как у меня это получилось, не берусь судить. — Живу я неплохо. С Кириллом рассталась, а Артур с Лизой сейчас у бабушки. Работаю психологом на дому. Хочешь, могу тебя в гипноз ввести и что-нибудь поспрашивать?

Ответа не последовало. Наверное, дедушка не понял, что я к нему обращаюсь. Меня часто не понимают. Я говорю быстро и переключаюсь с темы на тему.

— Дедушка, я тебя спросила, не хочешь ли ты, чтобы я провела с тобой сеанс психотерапии?

— Ой, нет, спасибо, внученька. Я как-нибудь так уж, ладно? Ты не обидишься? — спохватился дедушка-Лева. — А про Полину мне расскажи. Как у нее дела?

— Все хорошо. Работает тренером. Она же всегда как мальчишка была, вот и профессию себе такую выбрала. С Жорой не живет. Так, он приходит, когда вздумается. Ну, даже не знаю, что тебе еще рассказать, — я умолкла.

— Оленька, ты прости, но я мало что понял из твоего рассказа. Кто такой Кирилл, твой муж?

— Да, бывший. Мы с ним развелись.

— А Жора — Полинин муж?

— Угу. И тоже бывший.

— Кто же тогда Артур и Лиза? — недоумевал Лев Сергеевич.

Я же говорила, что не умею рассказывать…

— Это мои дети. Мы с Кириллом разошлись уже после их рождения.

— Что же за мужчина этот Кирилл, что смог бросить тебя и детей своих!

— Нет, зря ты так, дедушка. Он хороший отец. Просто не могли мы жить вместе вот и разошлись по-хорошему. Ты его не ругай, он хороший, — заступалась я за своего бывшего супруга.

— А Жора этот тоже Полину бросил? — ярости в голосе дедушки все равно не убавилось. Переживает за «своих» внучек. Мне показалось, скажи я сейчас, что Жора бросил Полину, дедушка разорвал бы его на части.

— Нет, дедушка, — засмеялась я. — На сей раз наоборот — Полина выгнала Жору взашей.

Смеялся теперь и дедушка своим обычным раскатистым смехом, который я помнила с детства.

— Вот так Полина! Вот так молодец! Это в ее характере! И как же это случилось? — продолжая смеяться, осведомился дедушка.

— Как говорит Полина, они не сошлись по жизненным принципам и убеждениям, — хихикнула я и дедушка, наверное, понял, по каким таким убеждениям неведомый ему Жора не сошелся с его «внучкой».

Мы вместе смеялись в трубку еще пару минут.

— Знаешь, дедушка, мы с Полиной иногда занимаемся расследованиями, — сказала я сквозь смех и слезы, уже навернувшиеся мне на глаза от громкого смеха.

— Какими-такими расследованиями, Оленька? — в голосе дедушки послышалось нескрываемое удивление. — Вы стали частными детективами?

— Да нет, так просто. Когда кто-то из знакомых просит… Ну, иногда за деньги, — призналась я. — Вот сейчас, например, пропали наши фамильные драгоценности. Мы с Полиной это расследуем, — уже высказавшись, я подумала, что зря это сделала. Опять Полина меня ругать будет за то, что все рассказываю всем, кому ни попадя. Но, ведь дедушка-Лева — это не кто-нибудь, он же свой человек, он же нас с Полиной с самого детства знает. Так что не должна она меня ругать.

— И что, разные дела попадаются?

— Ага. Очень.

— Ну-ка, Оленька, расскажи, что у вас там пропало? Уж не те ли это драгоценности, которые хранила ваша бабушка?

— Конечно, у нас других нет. Обидно все их потерять, — что-то жалость на меня нашла. Сейчас опять начну реветь. Жалко же драгоценности, все-таки.

— И медальон тот пропал? — интерес дедушки не угасал к нашим с Полиной расследованиям.

— Какой медальон? — что-то не припомню я никаких медальонов.

— Ну, тот, которым ваша бабушка всегда гордилась, говорила, что кто-то очень важный ей его подарил. Не помнишь?

Да, припоминаю, было что-то такое. Какую-то вещицу бабушка всегда очень бережно доставала из сундучка, разворачивала осторожно тряпицу и на свет показывался медальон в форме какого-то диковинного растения, цветок — не цветок, что-то непонятное, но очень красивое.

— Наверное и он пропал, если лежал вместе с остальным золотом у Ираиды Сергеевны, — немного подумав, сказала я.

— Бабушка, по-моему, отдала его нам с Полиной.

— Вот жалость какая! — искренне огорчился дедушка Лева. — Вот уж поди Евгения Михайловна переживает! Это ж такая ценность для нее!

— Да… — уныло подтвердила я. — Переживает… А уж как я, дедушка, переживаю, как я переживаю! — я уже готова была расплакаться от жалости к самой себе и шмыгнула носом.

— Да, Оленька, все это очень печально. Ты передай, пожалуйста, Евгении Михайловне, что я обязательно ее навещу в ближайшее время. Ты знаешь, меня несколько лет не было в Тарасове, и связаться не мог, вот и не знаю о вас ничего. А у вас тут, оказывается, такие дела творятся!

— Угу… — снова подтвердила я, начиная клевать носом.

— Ну ладно, Оленька, не буду тебя больше отвлекать. Спасибо, что нашла время поговорить со мной. Очень рад был тебя услышать. Ты, наверное, кушать собиралась? — как это дедушка догадался? Хотя ничего удивительного в этом нет: в детстве он только по тону моего голоса или по выражению лица мог понять, что я собираюсь делать или чего хочу. — Приятного аппетита тебе, Оленька, и до скорой встречи.

— До свидания, дедушка Лева, — не успела я договорить последнее слово, как услышала короткие гудки.

Наверное, я все-таки не очень вежливо с ним говорила, и он это почувствовал. Ой, вот неудобно-то как! Нужно будет непременно перед ним извиниться. Но только не сейчас, конечно. А сейчас… Я же определенно собиралась сейчас заняться чем-то важным, но вот чем?

Из кухни до меня донеслись какие-то вкусные запахи. Я потянула носом, тут же вспомнила о намеченных на ближайшее время перспективах и, схватив фужеры, помчалась их намывать, предчувствуя вкусно приготовленный Дрюней обед.

Дрюня приготовил яичницу с беконом, бутерброды со шпротами, салат, вытащил на стол фрукты, красиво их разложил. Затем водрузил на стол бутылку с вином, а я — фужеры, и мы начали заново наше торжество. По поводу чего оно было, никто сказать не смог бы. Да и не надо. Просто встреча старых друзей.

Я слушала Дрюнины байки и весело смеялась. Где-то на середине бутылки я все-таки раскололась партизан из меня никакой и рассказала Дрюне свою завтрашнюю миссию. Дрюня внимательно слушал и не перебивал. А затем предложил свою помощь. Как я уже говорила, про машины я совершенно ничего не знаю, поэтому на бескорыстную Дрюнину помощь согласилась.

Решив, что думать над внедрением в автомобильный бизнес мы будем завтра, с чистой совестью улеглись спать. Я постелила Дрюне в детской комнате, а сама легла на диване. Для своего хорошего самочувствия мы оставили полбутылки вина на завтра. И не зря.

Наутро, немного поправив свое здоровье, мы сели с Дрюней на диван и стали напрягать свои бедные головушки, думая над тем, что нам делать в первую очередь: либо бежать в соседний киоск и основательно поправлять здоровье, либо двинуть на авторынок и начать расследование, то есть внедряться.

Полина меня убьет, если я не сделаю то, что она меня просила. Точно убьет…и скажет, что так и было.

Я высказала эти мысли Дрюне и, с горем пополам, мы все же решились на внедрение.

— Может, на месте голова пройдет? Ну, мысли всякие в голову полезут, думать надо же будет, что да как, ориентироваться по обстановке, — начал Дрюня умоляющим голосом.

— Ага, должна. У меня всегда от умственной работы голова проходит, — соврала я, чтобы приободрять товарища.

Доев остатки нашего вчерашнего пиршества и решив, что мыть посуду в таком состоянии, по меньшей мере, нецелесообразно, мы дружно вышли из квартиры и направились в сторону автобусной остановки.

Пока еще раннее утро, и на улице прохладно, поэтому мы шли пешком. Во-первых, прогулка освежит голову, а во-вторых — экономия на транспорте.

Но долго ходить пешим не в моих правилах. И, сжалившись над моими бедными ногами, Дрюня повел меня к остановке.

Немного поскучав на ней, мы загрузились в автобус и поехали. Хорошо, что Дрюня знал, где этот рынок — все-таки он автомобилист и частенько туда наведывается, — а то я бы без него два часа вокруг да около ходила и не нашла.

Доехав до нужной остановки, мы сошли и направились в сторону рынка. Мы прошли ворота и двух охранников. Возле третьего Дрюня остановился. Охранник вдруг осклабился — наверно, это улыбка у него такая — и протянул Дрюне руку. Они поздоровались и Дрюня завел разговор.

— Ну что, Степан, как жизнь?

— Да по-прежнему. Тружусь вот здесь теперь, неплохо зарабатываю. А ты? Каким ветром сюда?

— Вот машину решили с подружкой купить, — Дрюня кивнул в мою сторону, и я поняла, что в порядке конспирации сегодня я буду Дрюниной подружкой. — Как тут, есть что-нибудь стоящее?

— Есть. Смотри в конце вон того ряда, — Степан-охранник указал рукой на второй ряд машины. — Недавно Олег с Русликом пригнали пару машин. Недорого. Посмотрим. Только… осмотри все хорошо. Аккуратнее там, ладно?

— Спасибо, Степан. Пойдем мы.

Дрюня взял меня за руку и мы пошли смотреть машины.

Солнышко ярко светило и припекало. Оно отражалось от Машки, начищенных и натертых чем-то специально для базара.

Я шла с открытым ртом, а Дрюня тянул меня за руку.

— Дрюнь, а этот Степан говорил не про нашего Олега?

— Может, про него, а может и нет. Сейчас узнаем. Скоро, то есть.

— Так если это наш Олег, тогда Руслан — это его друг? Значит, он сможет что-нибудь рассказать нам об Олеге… — размышляла я. — Дрюня, а чего это Степан твой говорил, чтобы ты поаккуратнее. Что он имел в виду?

Дрюня шепотом начал мне объяснять, и для удобства даже наклонил голову к моему уху.

— Оль, понимаешь, иногда продают краденые машины…

— Как это краденые? А если владелец пойдет на базар и увидит свою машину?

Дрюне моя тупость не нравилась и он начинал нервничать. Сам знал с кем и куда идет, чего ж теперь злиться?

— Ну, числится машина в угоне. Ну и что? Сняли номера, повесили другие, сбили номер на двигателе, перекрасили… Вот и все. Старый владелец и не узнает своей машины. Если только по особым приметам… Все понятно? Доходчиво объяснил?

— Да, спасибо, Дрюня. Ты же знаешь, я ведь ничего в них не понимаю, — я, действительно, была благодарна Дрюне за лекцию. Вдруг не приведи Господи мне придется покупать машину — буду знать, на что смотреть в первую очередь.

Мои размышления прервал Дрюня, остановившись около очередной машины. Это была длинная такая машина, серебристо-фиолетового цвета. Какая-то приплюснутая, но, вроде бы, ничего. Рядом с ней стоял паренек лет двадцати пяти, красавчик, плейбой прямо. Очень он мне напомнил Олега.

К нему-то Дрюня и обратился с вопросом.

— Как отдаешь «Фольксваген», парень? — видно Дрюня знал марку машины, в отличие от меня.

Паренек сразу оживился, почувствовав интерес к своей машине.

— Да прямо за бесценок — пятьдесят, и она ваша.

При этих цифрах я почувствовала легкое головокружение и вцепилась в Дрюню, чтобы не упасть. Мне такое даже и не снилось — пятьдесят тысяч. Наверное, рублей. Иначе мне станет совсем плохо! Интересно, откуда такая сумма у Дрюни? Дрюни? У него вчера появились деньги, это я знаю точно, но сколько — это знает только он один. Неужто у него есть такая сумма и он всерьез думает купить эту машину? Тогда зачем он продал свою?

Парень лучезарно улыбался, пока Дрюня ходил и осматривал машину.

— Машинка хорошая, требует малого ухода, — заливался соловьем парень. — Очень емкая, скоростная, дизельный двигатель, а это, сами понимаете, дешевое топливо. В наше время это очень подходящий вид горючего…

Парень все расхваливал машину, а Дрюня как заправский автомобилист осмотрел колеса, слазил под капот — там он долго задержался, все пальцами что-то ковырял, поинтересовался состоянием подвески. Потом очередь дошла до салона. Паренек галантно приоткрыл предо мной дверь, и я залезла вовнутрь опробовать сиденья. Немного попрыгала на них, похлопала руками. Мне они показались мягкими, как пуховая перина, и я, блаженно закрыв глаза, откинулась на подголовник.

— Ну как тебе? — Дрюня сидел рядом на водительском сиденье. — Нравится?

Я вмиг открыла глаза, притянула Дрюнино ухо к своему рту и зашептала:

— Дрюня, ты хочешь ее купить? — наверное, это был неуместный вопрос, но другого не было.

Дрюня отстранился от меня и косо посмотрел.

— Тебе что, не нравится? Оль, только скажи правду.

— Да ты что, Дрюня! Я в жизни не видела шикарнее машины… — тут я запнулась и, скосясь на парня, стоящего впереди машины, зашептала. — У тебя деньги есть или это просто спектакль?

— Есть, Оль, не переживай. Только мы сейчас не будем ее покупать. Походим немного, посмотрим. Не надо сразу показывать нашу заинтересованность, — Дрюня рассуждал так, будто каждый день только и делал, что покупал машины. Я знала, что Дрюня довольно прилично разбирается в машинах и решила во всем положиться на него.

Мы вылезли из салона «Фольксвагена пассата», как впоследствии объяснил мне Дрюня, и пошли бродить по рынку дальше.

— Дрюнь, мы же так ничего и не узнали, — обратилась я к Мурашову.

Он ничего мне не ответил, занятый своими мыслями. Я пожала плечами и не стала больше ни о чем расспрашивать. В конце концов, скажу Полине, что задача оказалась мне не по силам, и все!

Солнышко уже жарило вовсю. Мы пересмотрели десяток машин, время уже клонилось к обеду. Какая-то бабуся прошла мимо, весело выкрикивая на ходу: «Пирожки, чай с лимоном, кока-кола». И я купила нам с Дрюней по пирожку.

Голова от солнышка была невыносимо горячей, и у меня началась мигрень, ноги гудели и очень хотелось есть и пить. Одним пирожком я не наелась, а больше бабусек не было. Я проклинала Полину на чем свет стоит и уже собралась было домой, как Дрюня круто развернулся и пошел к тому самому «Фольксвагену».

Паренек увидел нас и опять заулыбался. Я тоже слабо улыбнулась в ответ.

— Можно еще раз осмотреть все? — спросил Дрюня и полез в багажник.

— Конечно, смотрите.

Дрюня вылез из багажника и захлопнул его.

— Откуда машина?

— Из Калининграда, — паренек как-то немного помрачнел, но мне все же улыбнулся.

— Доплачивать за растаможку не придется? — Дрюня буквально сверлил его взглядом.

— Нет, все уже заплачено. Если будут какие проблемы — обращайтесь ко мне. — Он немного помолчал, смотря на Дрюню, а тот смотрел то на меня, то в землю, и добавил. — Ну что, решили?

— Да, берем. Только один момент — кто оплатит оформление документов? — я не переставала удивляться Дрюне, его деловому тону и поведению.

— Если вы согласны на доверенность — то оплачу я, если оформлять через ГАИ — то пополам. Идет?

— Идет. Давай доверенность. Где здесь ближайший нотариус?

— В центре. Сегодня будем оформлять или как?

— Сегодня, чего тянуть-то. Меня, кстати, Андреем зовут. Это жена моя, Ольга.

— Я — Руслан. Ну что, тогда поехали?

Мы сели в машину: Руслан с Дрюней впереди — Дрюня за рулем, — а я сзади.

— Нотариус знакомый или так? — спросил Дрюня на светофоре.

— Не то чтобы знакомый. Мы с напарником всегда через него доверенность делали. Он, если что, может и без очереди принять, — Руслан рассказывал, глядя честными глазами прямо на Дрюню. Так что не доверять ему оснований пока не было.

Одно было для меня ясно — этот тот самый Руслан, ради которого я и внедрялась в этот автомобильный бизнес. Дрюня сразу понял, что это он, наверное. И мне не сказал, чтобы спектакль правдоподобнее получился. Интересно, а знает ли Руслан, что случилось с его напарником?

— Руслан, а где ваш напарник? Вы говорили, что вы всегда с ним вдвоем ездили к нотариусу, — подала я голос с заднего сиденья.

— Не знаю, Ольга. Загулял, уже четвертый день не появляется. Наверное, у девушки у своей, — усмехнулся Руслан, радуясь за Олега.

— А его случайно не Олегом зовут? — я шла почти напролом, но боялась его спугнуть.

Руслан обернулся ко мне, насколько позволял ремень безопасности я увидела его удивление.

— Вы его знаете?

— Кого, Олега? — я тоже решила немного поудивляться и поиграть в дурочку. — Да, немного. Мы с ним познакомились на какой-то вечеринке у общего друга. Еще до моего замужества. Он рассказывал о своем партнере, назвал ваше имя. Мы говорили о машинах, и он пригласил меня за покупкой именно сюда. А еще сказал, что если его не будет, непременно найти вас, — поток моей речи наконец-то прервался, и я самыми невинными глазками уставилась на Руслана, да еще и улыбнулась вдобавок.

— Что ж вы сразу не сказали, что от Олега? — Руслан оживился, глазки его заблестели, не знаю, отчего только. — Мы сейчас мигом все сделаем! Вот сюда, налево, Андрей.

Мы свернули в какой-то переулок и остановились.

— Ольга, вы посидите, музыку послушайте, а мы сейчас, быстро, — сказал Руслан и широко улыбнулся.

— Да, Оль, ты побудь здесь. Мы скоро, — добавил Дрюня, вспомнив, что он на сегодня мой муж и обязан проявлять обо мне заботу.

Мужчины ушли, а я, включив приемник и открыв до конца окно, принялась блаженствовать.

Минут через пятнадцать они вернулись. Оба довольные и с широченными улыбками на устах, так что мне ничего не оставалось, как тоже улыбнуться в ответ.

Мне предложили перебраться на переднее сидение, а Руслан сел сзади. Он попросил подбросить его до Тарасова и мы опять поехали втроем.

Приемник голосом «Стрелок» орал: «Нет в любви, нет в жизни счастья…», а я улыбалась, сидя на переднем сиденье и ветер раздувал мои волосы. Мне хотелось кричать, что счастье есть. Я была счастлива сегодня, хотя бы потому, что ехала в шикарной машине на мягком сиденье и представляла себя женой преуспевающего бизнесмена Андрея Мурашова.

На предмостовой площади Руслан попросил остановиться и вышел из машины.

— Я здесь живу, — махнул рукой он на огромный дом, прозванный в народе «Пентагоном». — Может зайдете, отметим знакомство и покупку вашу?

Я уже была готова отозваться на гостеприимство Руслана, но Дрюня меня опередил:

— Спасибо, Руслан. Но мы не можем, правда. Есть еще одно важное дело. Извини. Как-нибудь в следующий раз, — Дрюня говорил так проникновенно и правдиво, что хотелось прослезиться.

— Что ж, не судьба. Увидите Олега, передайте, чтобы он побыстрее объявился, — попросил Руслан. — А то я без него скучаю…

На прощанье он улыбнулся и помахал рукой. Я помахала в ответ и мы поехали дальше.

— А что у нас за важное дело? — спросила я Дрюню. — Или это опять розыгрыш?

— У нас очень важное дело, — Дрюня состроил такую мину, что важное дело мне показалось не меньше чем встречей с президентом. — Мы должны отметить нашу покупку. Ты так не считаешь?

Он засмеялся, и я тоже.

Отмечать поехали ко мне домой. Дрюня опять ушел за продуктами — оказывается, деньги у него еще остались, — а я решила позвонить Полине, сообщить результаты внедрения моего в этот самый бизнес. Но перед звонком пошла взглянуть из окошка на машину. Мы поставили ее напротив. А все-таки приятно осознавать, что это моя машина. Хотя бы только на этот день!

— Полина?!

— А ты кому звонишь? — послышался голос Полины. По-моему, у нее не совсем в порядке нервы. Ну, почему просто не сказать «Алло» или «Привет»?

— Полин, это я, Ольга.

— Я уже поняла… Ты ездила на тот рынок, что я просила?

— Ага. Полина, мы с Дрюней…

— С кем, уж не с Мурашовым ли? — да, Полина явно сегодня не в духе. И чего это она на Дрюню взъелась?

— С ним самым. Так мы с ним были на рынке. Ты же знаешь, я в машинах не разбираюсь, знаю только, что когда ловишь машину на дороге, то лучше тормозить нашу, отечественную. А на иномарке не весть куда довезут… Так вот, Мурашов был моим консультантом, — мой голос повис в тишине, а я все думала: рассказать о покупке машины или нет.

— Ольга! Не летай в облаках! Чего молчишь-то? Самое главное не сказала: ты что-нибудь узнала про друга Олежка или про него самого?

— Не спеши, Полина. Сейчас все расскажу, — не люблю я спешить, а Полина вечно куда-то торопится; надо же все обстоятельно рассказать. — Так вот, пришли мы с Дрюней на рынок… Он в воротах знакомого своего встретил, ну, они говорили, стояли…

— Ольга, короче! Чем закончилась ваша поездка? Хотя я понимаю, что ничем хорошим она закончиться не могла, раз вы с Дрюней вместе были…

— Ну, зачем ты так, Полина, — я было обиделась на нее, но потом передумала. — Мы машину купили…

Секунд десять в трубке стояла мертвая тишина, даже характерных признаков российской телефонной связи — хрипов, шипов, треска — не было слышно. Но потом Полина тихо так зашипела:

— Что вы сделали с Мурашовым? — Я было подумала, что у Полины с головой не в порядке что-нибудь, надо бы с ней сеанс как-нибудь провести, может она разучилась русскую речь понимать?

— Полина, мы с Дрюней купили машину. «Фольксваген-пассат», кажется. Так Дрюня сказал. Она сейчас тут, у меня под окнами стоит. Хочешь, приезжай, посмотришь. Знаешь, какая она красивая! На солнышке так и светится! А еще на сегодня я — Дрюнина жена, а еще…

— Кто ты Дрюнина? — Полина уже в полный голос орала в трубку, совсем ничего не понимая. Может, я плохо объяснила? А по-моему, все понятно. — Вы что, банк ограбили с ним вместе? Откуда у Дрюни такие деньги? У тебя-то я точно знаю, нет их, или ты может быть от меня скрывала свой «левый» доход? Ну, что ты молчишь? Говори, откуда такие деньги взяли?

— Так ты же мне рта не даешь раскрыть! И что это ты так волнуешься? Никого мы не грабили. Просто вчера Дрюня продал свои «Жигули». Вот оттуда ее деньги.

— Так значит, вы с ним купили «Фольксваген»? Так? Ну и что вы с ним, с машиной, дальше делать будете? Раз уж ты жена его, давай, раскрывай планы супруга, — Полина вроде бы немного успокоилась.

— Да не знаю я, что Дрюня с ней делать собирается, а жена я…

— Ладно, про ваши «супружеские» отношения потом расскажешь. Давай сначала про Олега или друга его. Или вы ограничились только покупкой машины? — под конец фразы Полины снова «набрала обороты» и голос ее мне, можно сказать, не нравился.

— Что ты, не ограничились мы ничем. Мы купили машину у друга Олега, — на другом конце провода послышался слабый вздох. — Его зовут Руслан. Он такой…

— Подробности потом. Как оформляли машину? Через ГАИ или нотариуса?

— По-моему, через нотариуса… Да-да, там еще вывеска была и большими буквами написано было «Нотариус».

Полина опять вздохнула, ее утомляли всякие подробности. А я не могу рассказывать без них. Надо же, чтобы у слушателей сложилась полная картина происходившего.

— Так, ладно. Скажи мне номера машины, надо проверить, не в угоне ли она. А, кстати, за сколько вы ее купили?

— Кажется, договорились за пятьдесят тысяч.

— Нормально. Говори номера, — я сбегала к окошку, но номера разглядеть не сумела — зрение у меня плохое. С тем и вернулась к телефону.

— Не знаю, не видно их. Подожди, Дрюня пришел, сейчас у него спрошу, — и я побежала в прихожую. — Записывай: три шесть восемь эн ка, еще тут написано в квадратике тридцать девять и внизу «рус» с флагом России.

— Сейчас звоню Жоре. Как только будет что-нибудь известно — перезвоню. Все, отбой.

Полина повесила трубку, а я пошла глазеть на Дрюню, готовящего обед на моей кухне. В голове моей вертелась песенка: «Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил…» при виде Дрюни в переднике. Ну, просто душка! Идеальный муж! Мне б такого.

Только мы сели за стол обедать и одновременно отмечать нашу замечательную покупку, как зазвонил телефон.

Трубку пошел брать Дрюня, так как я очень сильно набила себе рот всякими вкусностями и не могла никак их прожевать.

— Оль, это тебя. Полина, — сообщил Дрюня, входя в кухню.

Я, кое-как справившись со своими челюстями, ринулась к аппарату.

— М… угу… — все, что я смогла произнести, дожевывая оставшийся кусочек чего-то.

— Что, новый муж уже совсем прижился, даже трубку берет? — Полина ехидничила.

— Нет, просто я никак не могла прожевать, — я не оправдывалась, а излагала факты.

— Ага. Небось уже покупку обмываете? — она не дождалась моего ответа и продолжила. — Жора отзвонился, сказал, что машина «чистая»: и растаможка есть и все остальное как надо. Только знаешь что… Чтобы уж наверняка было, нужно этого мальца — Руслан, говоришь, его зовут? — припугнуть, чтобы он все про Олежека рассказал. Займитесь этим с Дрюней, раз уж у вас хорошо вместе получается. Можете сказать ему, что машина «левая». Он же мог и не знать этого, не первый хозяин, а крючок проглотил. Кстати, Жора сказал, что машины, проходящие через таможню Калининграда и Пензы, в большинстве случаев числятся в угоне где-нибудь в Польше или Германии. Так что этим и пугайте, если не захочет по-хорошему разговаривать. Ладно, не буду больше мешать!

— Подожди, Полина. Как вчера вечер с Овсянниковым? — я не удержалась и спросила, любопытство одолело.

— Если в двух словах — то отлично. Ну все, пока. Тебя ждет твой «муж», не забыла? — Полина съехидничала и отключилась, а я помчалась с хорошей новостью на кухню.

— Дрюнь, а что ты собираешься делать с новой машиной? — мне почему-то не хотелось, чтобы Дрюня ее продавал.

— Ну… я еще не знаю, — Дрюня замялся и было видно, что он и правда не знает, что ему с ней делать. — Давай потом об этом подумаем? Завтра, например…

— Давай. Только нам еще надо будет подумать над тем, как развязать язык Руслану, чтобы он все нам рассказал про своего дружка. Полина, вон, предложила, как это можно сделать. Может обсудим?

— Завтра… все радости — завтра, — Дрюня решил прекратить поток моих речеизлияний и сказал эту цветастую фразу, которая мне сразу понравилась.

Я задумалась. Где-то уже слышала, но где — вспомнить не могла.

Уткнувшись носом в свой стакан, я сидела и думала, думала, думала… Ага! Вспомнила! Как-то на улице с лотка я купила книжку, такого карманного формата, кажется, Беатрис Смолл. Она-то и называлась: «Все радости — завтра».

— Ух ты! Ты что, романы читаешь? — удивилась я и поглядела на Дрюню широко раскрытыми глазами.

— Тьфу ты, Ольга! Чего ты привязалась со всякой чепухой, — я немного обиделась, но потом остыла. — Давай лучше покупку отметим. А то сидишь как истукан и смотришь на свой стакан пустой. Как в трансе, ей богу!

Дрюня закончил свою речь громким бульканьем, наполнил мой фужер.

Проотмечали мы уже заполночь. И, решив, что завтра нам надо быть свежими как огурчики, так как предстояло очень важное дело по запугиванию Руслана, дружно завалялись стать каждый на свое спальное место.

Продрыхли мы до десяти часов без задних ног. Быстренько перекусив с утра чем бог послал бог вчера вечером, отправились все на тот же рынок. Только теперь на машине.

* * *

— Слушай, ты, придурок, еще будешь ломаться? — грозно наступал Дрюня на обалдевшего Руслана.

Последний явно не ожидал нас увидеть и к таким «наездам» с утра пораньше готов не был.

— Дрюня, ты поосторожней, а то руку ему сломаешь, — решила вмешаться я. Я же давала клятву Гипократа, вот и выручай теперь всех подряд.

— Ничего, зато мозги на месте будут! Ты что ж это, сволочь поганая, нам «левую» тачку продал? — Дрюне надо быть актером — деньги будет зашибать огромные. Но с рукой Руслана он явно переигрывал, тот уже корчился от боли и не мог ничего сказать.

— Андрей, отпусти его! Он сейчас все объяснит, — я не выдержала и стала отрывать Дрюнины ручищи от Руслана.

— Ну пусть попробует, — саркастически заметил Дрюня. — Начнем, парень. Давай, рассказывай, за каким лешим тебе понадобилось продавать нам левую машину?

Руслан потирал ушибленную Дрюней руку и смотрел в асфальт.

— Не знал я, что она левая, — тихо произнес он.

— Да что ты? И как же так случилось? — Дрюня сидел на капоте какой-то машины, сложив руки на груди, и вопрошал Руслана.

— Хозяину пригнали машины, он просил продать, обещал приличные комиссионные. Да не знал я, что она левая, — Руслан даже всплеснул руками и топнул ногой в подтверждение своих слов.

— И через нотариуса — старого знакомого — легче оформить «левую» машинку, чем через ГАИ. Да, дело… — размышлял Дрюня вслух, бормоча себе под нос.

— Чего? — не понял Руслан, слишком тихо Дрюня изъяснился.

— А ничего. Так, парень, слушай: либо мы едем с тобой в нашу родную милицию, и ты признаешься в угоне, либо сейчас ты все рассказываешь, что спросит Ольга. Выбирай, — голос Дрюни был спокоен и строг, как у учителя, который вразумляет нерадивых учеников.

Руслан, подумав недолго, решил, что в милицию ходить не стоит, лучше рассказать все мне.

И рассказал: где познакомились с Олегом, как занялись вместе бизнесом — пригонял и машины из-за границы.

Говорил, что знал увлечения Олега женщинами в возрасте, знал о девушке Олега и не понимал, как это он успевал «работать» на два фронта.

Я в свою очередь поведала о безвременной кончине Олега. Руслан собрался было плакать над смертью верного друга, и поплакал. У человека такое горе, нельзя же сразу из него веревки вить. Вот я и подождала, когда он закончил слезы лить. А потом стала расспрашивать, где он был в момент убийства Олега.

— Где был? Да мы тут с ребятами день рождения отмечали во-он того верзилы, — ткнул пальчиком в огромного гориллоподобного мужчину Руслан.

— Все вместе и сидели у него. Хотите, я его позову, вы все и спросите.

Что-то сильно я сомневаюсь в правдивости сказанного Русланом. Ага, сейчас он позовет этого орангутанга, и тот нам с Дрюней все косточки пересчитает. Н-да… Что-то разонравилось мне это «внедрение» или как там это Полина обозвала. Пора двигать ножками да побыстрее. Но, как говорится, долгие раздумья не приводят ни к какому результату.

Пока я думала, «горилла» уже подошел к нам. Да не один.

— Привет, Руслан. Чего звал? — спросил «горилла».

— Да вот Ольга Андреева интересуется, где я был в четверг утром, — тон Руслана был официальным. Может повезет и ребра мои останутся при мне?

— Как где был? У меня дома и был, — пророкотал «горилла». — Вон крынка, и я тоже решила поинтересоваться, чего это он там углядел — может, бронетехника на подходе! — Или Ваню с Гошей. Щас я их приведу, а вы с Зинкой пока побеседуйте.

«Горилла» удалился, а вместо него подошла фигуристая брюнетка. Та, которую он углядел у ворот.

— Закрой рот, Андрей, слюни текут, — как можно тише сказала я Мурашову. Господи, и чего мужики все такие падкие на красивых баб, а? — А еще муж называется…

Мурашов потупил взор и закрыл рот, согласно указаниям верной спутницы жизни, и теперь смирненько стоял рядом.

— Вы — Зинаида? — спросила я девушку и, дождавшись кивка с ее стороны, продолжила. — Был ли вот этот молодой человек у вас когда-нибудь? — я почувствовала вдруг всю важность возложенной на меня миссии — допроса Зинки.

— Руслан-то? Был, конечно. Вот и в четверг был. Точнее, с вечера среды до обеда четверга. У мужа моего день рождения — вот они и отмечали. У них традиция такая — как день рождения — так без баб. Ну, я и ушла. А к двенадцати пришла — они последнюю бутылку допивали. Уложила всех, спальные места, так сказать, распределила и сама легла. Утром завтрак им готовила, а они только к двенадцати все повыползали. Вот и все. А что, что-нибудь случилось? — она перевела глаза на Руслана.

— Олега убили в четверг утром, — Руслан все еще переживал потерю друга. Это чувствовалось.

Зинка заохала-заахала и собиралась пореветь у Руслана на плече, но вовремя опомнилась. Краем глаза, наверное, увидела своего муженька и быстро привела себя в порядок.

Муженек Зинкин появился в компании двух очень контрастных людей. Один, как впоследствии выяснилось, Вано, был маленьким и толстеньким, с легкой лысинкой на макушке и в темных очках, все время съезжающих с его потного носа.

Другой же, наоборот, был высоким, но тщедушным. И в чем там душа держалась? Его можно детям как пособие по анатомии показывать в школах.

После моего вопроса оба повторили Зинкину историю, правда, не очень охотно рассказывал некоторые подробности, типа: где были, что делали. Но, в общем, все сходилось.

Обидно… Как было бы здорово сейчас прямо поймать преступника и посадить за решетку. Нас с Дрюней дали бы по медали и выплатили премию в размере… Опять прерывают на самом интересном месте.

На этот раз Руслан.

— Так что с машиной делать будем, ребята? — спросил он, когда вся честная компания покинула нас и пошла оплакивать Олега.

Дрюня слез с капота, подошел и похлопал Руслана по плечу. Улыбнувшись, он сказал:

— Будем на ней ездить. Она мне понравилась.

— Она ж угнанная, сами же сказали, что проверяли через ГАИ, — Руслан недоумевающе всматривался в рожу Дрюни, но ничего там не высмотрел.

— Это все «липа» была, специально для тебя. Машина «чистая». Проблем никаких не будет. Так что спи спокойно, дорогой товарищ, — Дрюня салютовал на прощание и мы пошли к машине.

— Надо же, а? На что потратили два дня? — оказавшись в салоне, произнес Дрюня. — В то время, как его друга убивают, он дрыхнет себе спокойно!

Дрюня еще возмущался минут десять и я полностью его поддерживала.

— Слушай, Оль, а неплохо бы так подкачаться как этот «горилла»? — спросил Дрюня и потрогал свои мышцы. — Давай пойдем в какой-нибудь тренажерный зал, а? Заниматься будем…

— Ага, давай. Я Полине скажу, она нас запишет…

— Не-е. Полине не надо. Она наставления всякие читать будет. Не надо. Мы в другой пойдем. Мало ли их у нас?

На том и порешили.

Глава четвертая Полина

Вот ведь Ольга с Мурашовым чего удумали — машину покупать! Никогда не видела Дрюшу, что-либо покупающего. Кроме бутылки, разумеется. А тут такая покупка. Н-да… Что-то с Мурашовым случилось. Может, жена по голове слишком сильно сковородкой въехала? Может, он с кровати ночью рухнул? Или… точно! Дрюша влюбился. Ага! В мою Ольгу, наверное. Вот и преподносит ей сюрпризы — машину, например, купил. А чего мелочиться?! Так сказать, свадебный подарок. Недаром же она его мужем кличет. Не сегодня-завтра станем с Мурашовым родней. Вот это да… Тогда я уж точно свой полтинник, который Дрюша выпросил года два назад, никогда уже не увижу. Докатились…

— Что это ты там бормочешь, Полина? — недовольно проворчал с дивана Жора. Хватит забивать голову проблемами. Иди лучше ко мне.

Овсянников простер ко мне руки и широко ухмыльнулся. Так кот облизывается, глядя на сметану, а Жора — на меня.

Горячо любимый бывший муж уже второй день оставался у меня, и мне это уже начинало надоедать. Первый раз я испекла пирог, дабы задобрить его, так как он оказал мне услугу. На следующий день, то есть сегодня, Жора притопал с тортом, бутылкой шампанского для себя и пакетом сока для меня. Пришлось его впустить. Кстати сказать, спиртных напитков я не пью — у меня на них аллергия, — но об этом знает ограниченное число людей. В копаниях я обычно мотивирую свой отказ от выпивки своими моральными принципами и убеждениями.

Так вот, Овсянников покорил меня своей чуткостью. Теперь он, допивая шампанское, косился на меня своими хитрыми глазками.

Мы с Жорой абсолютно разные по характеру и жизненным идеалам, но в одном наша точка зрения совпадает — мы идеально подходим друг другу в сексуальном плане. И все. Поэтому я точно знала, чего от меня хочет Жора, когда смотрит таким вот взглядом.

Жора допил свое шампанское, я — свой сок, и мы удалились в спальню. Все бы хорошо, но Жорины благие намерения прервал телефонный звонок. Жора был ближе к телефону и схватил трубку. Сказав, что скоро будет, он швырнул трубку на рычаг и стал торопливо натягивать брюки и одновременно искать свою рубашку. Выглядело это несколько комично. Не выдержав, я рассмеялась.

— Жора, ты опять оставил свой пост? — сквозь смех спросила я. — Как же так? Государство ставит тебя на это место, дабы ты управлялся с преступностью. А ты бросаешь своих любимых подопечных и сбегаешь ко мне. А как же долг, Жора?

— Ладно тебе, Поля… Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Жора посмотрел на меня проникновенным взглядом. — Все для тебя…

— Ага, — поверила я. — А теперь что там стряслось?

— Я привыкла к частым отлучкам Жоры.

— Дежурный говорит, там какая-то девчонка пришла, показания дать хочет по делу Бирюкова.

— Да ты что? — удивилась я и тут же решительно заявила:

— Я еду с тобой!

Овсянников пожал плечами и ничего не ответил. Он уже знал, что если я чего захочу, меня не переубедишь. К тому же в данном случае я имею право присутствовать — в конце концов, это дело напрямую касается меня.

Жора, наконец отыскав рубашку, надел ее, и теперь застегивал пуговицы. Но оставались еще носки. Пока он будет их искать, я приму душ и поеду с ним, заодно подвезу. А то он на нашем транспорте час будет добираться. Я объявила ему об этом и ушла в ванную.

Через пять минут мы уже мчались по улицам Тарасова к месту работы моего бывшего супруга. Мне тоже стало интересно послушать показания. И что-то подсказывало мне, что не зря я прокатаю бензин.

Доехали мы быстро. Припапковав машину на обочине, проскакали по ступенькам и очутились перед дверью Жориного кабинета.

— Ты проходи, я сейчас, — сказал мне Жора, отпирая кабинет.

Я прошла внутрь и села на стул, вытянув ноги. Вскоре вернулся Жора, ведя перед собой совсем еще сопливую девчонку. Она показалась мне знакомой. Присмотревшись повнимательнее, я узнала Катьку, соседку Ираиды Сергеевны. Лицо у нее было зареванным и совсем убитым.

— Присаживайтесь, — указал Жора ей на стул рядом со мной, а сам сел за свой стол.

Катька, шмыгнув носом, присела на краешек стула, не переставая вытирать слезы уже насквозь мокрым носовым платком. Почти тут же дверь открылась, и в кабинет вошел молодой парень в милицейской форме. Он присел за стол, стоящий в углу, достал бумаги и приготовился стенографировать.

Я встала и, пройдя к окну, села на подоконник, отвернувшись к форточке, чтобы Катька меня не узнала. Хотя ей, похоже, было совершенно не до меня.

— Итак, — начал Жора, приняв официальный вид. — Вы Сергеева Екатерина Анатольевна, тысяча девятьсот семьдесят восьмого года рождения, проживаете по адресу… — он продиктовал Катькин адрес.

Та молча закивала головой.

— Вы пришли сюда для того, чтобы дать показания по делу о смерти Олега Бирюкова, — спокойно продолжал Жора.

— Да, — робко ответила Катька. — Вернее, это даже не показания, а признание. Я хотела сказать… Ведь это я убила Олега… — едва слышно прошептала она и, уронив голову на руки, разрыдалась.

При этих словах я чуть не подавилась сигаретным дымом и резко повернулась в Жорину сторону. Он сделал мне едва заметный жест рукой, чтобы я вела себя менее импульсивно, и я тут же взяла себя в руки. В самом деле, спокойнее надо быть, что это я так занервничала?

Жора встал, налил Катьке воды из графина и сказал:

— В таком случае, я буду задавать вам вопросы, а вы четко и внятно отвечать на них, договорились?

— Да, — тихо ответила Катька. — Только… Если можно, я сама все расскажу, вы не перебивайте меня, пожалуйста… — голос девчонки задрожал. — Мне так легче будет, — А Вы, если что, спрашивайте.

— Ну хорошо, — согласился Жора. — Вы успокойтесь и говорите, а если понадобится, я задам вам дополнительные вопросы.

Катька выпила всю воду, что была в стакане, поставила его на стол, глубоко вздохнула, сжала руки на коленях и уставилась в пол. Я, пользуясь моментом, слезла с подоконника и села на стул позади Катьки. Надоело пялиться в окно, да и процедура может затянуться. Лучше уж на старом стуле, чем на жестком подоконнике. Жора терпеливо ждал.

Катька облизнула губы, подняла голову и заговорила каким-то глухим голосом:

— Несколько месяцев назад у моей соседки, Ираиды Сергеевны Снегиревой, появился новый друг — Олег… Она, как бы это сказать… — Катька смущенно замялась. Я усмехнулась про себя. — В общем, она увлекается мальчиками, — выдавила Катька. — Ее не интересуют мужчины ее возраста. Ей сорок девять лет, а она по мальчикам бегает…

Катька заметно волновалась. Если учесть, что она сейчас готовится признаваться в убийстве, то это понятно.

— …Так вот. Они у нее часто менялись. Надоедали, наверное, быстро, — с сарказмом и горечью в голосе добавила она. — Я первый раз увидела Олега, когда пришла к Ираиде Сергеевне позвонить — мой телефон сломался. Я позвонила, а Олег предложил починить аппарат. Ираида Сергеевна милостиво разрешила, и мы пошли ко мне в квартиру. Он действительно починил мне телефон. А пока он этим занимался, мы разговорились. Он рассказал про свое детство — у нас с ним, оказывается, много общего…

Катька замолчала, слегка улыбаясь. Видимо, воспоминания, которые одолевали ее в этот момент, были все же из разряда приятных. Потом она глубоко вздохнула и продолжила:

— …Я поблагодарила его за помощь, и он ушел. Потом мы стали часто встречаться: то на лестнице столкнемся, то в магазине. Несколько раз Олег приходил звонить — теперь у них ломался телефон. Однажды даже Ираида Сергеевна пришла с ним, вроде бы тоже позвонить, но мне кажется, она хотела проверить, как Олег ведет себя со мной. После этого она была счастлива, потому что увидела в нас только случайных знакомых: мы общались в исключительно-официальном тоне, называли друг друга на Вы… В общем, отлично сыграли спектакль, предназначенный для глаз Ираиды Сергеевны… — Катька замолчала, разглядывая пол.

Я искоса смотрела на нее: худенькая девочка, на вид — лет восемнадцать, глаза красные и опухшие от слез, руки трясутся, вся сгорбленная какая-то. Вот что любовь с людьми делает.

А Жора переводил свой взгляд то на Катьку, то на меня.

— К тому времени мы уже были близки, и Олег признался мне в любви. Он сказал, что живет с Ираидой только ради денег. Я влюбилась в него без памяти и смотреть не могла, как Ираида Сергеевна носится с ним как с ребенком, а он во всем ей потакает. Потом вот эта кража…Это он из-за меня украл ее золото. Олег говорил, что как только накопит достаточно денег, мы с ним поженимся и уедем.

«Ага, уедете! Скольким таким дурочкам ты вскружил голову, Олег? — мысленно обратилась я к покойному. — И как только девчонки могут попадаться на такую удочку? Видимо, недостаток опыта сказывается». Впрочем, меня и в столь нежном возрасте нельзя было купить на подобную херь.

— Потом его забрали в милицию, и он отдал золото. Мне оно совсем было не нужно… только бы он оставался всегда рядом… Ираида Сергеевна его выгнала, и сама на следующий день уехала к подружке. Не могла выносить одиночества, старая ведьма! — Катька не выдержала и снова заплакала. — Скольким она жизнь испортила? Господи… да чтоб ей…

Рыдания душили девчонку, и она дала выход своим эмоциям. До этого она все-так и держалась более-менее стойко. Наверное, ярость и злость дали толчок.

Катька наревелась и стала размазывать слезы по щекам, оставляя черные потеки от туши. Она принялась вытирать их своим платком, который уже был достаточно грязным, а теперь и вовсе принял неприглядный вид. Жора протянул Катьке свой носовой платок.

— Спасибо, — чуть слышно прошептала Катька и начала пачкать и Жорин платок.

Оглядев его смущенным взглядом, она вжалась в стул и продолжила:

— В тот день он пришел с утра забрать свои вещи, наверное. Ираида Сергеевна еще не приехала, и он был один в квартире. Я решила зайти. Олег стоял в кухне и вынимал из шкафчика на стене коробочку с чаем. Мы выпили чаю, и Олег сказал, что уезжает. Я спросила его, что будет с нами? Он ответил мне, что никогда не думал о НАС и еще… засмеялся… мне в лицо. Сказал, что я, наверное, неправильно его поняла и чтобы я ни на что не надеялась. Потом встал и начал спокойно мыть чашки. Он стоял ко мне спиной и напевал себе под нос песенку. Знаете такую: «Ты меня не ищи, я страдать и плакать не буду…Просто все — уходи, скоро я тебя позабуду…» Поглядывая на меня искоса, продолжал петь. Это было последней каплей… Я схватила сковородку с плиты и ударила его по голове. Он упал. Я поставила сковородку на плиту, закрыла воду… И ушла, — Катька опять начала всхлипывать.

— Ведь я же его любила!..А он меня предал…

Жора достал сигареты, закурил и стал ходить перед Катькой туда-сюда.

— Ты его только сковородкой ударила? — спросил он.

Катька слабо кивнула.

— Ты русским языком скажи, — попросил Жора. — Может, курить хочешь?

— Нет, не хочу, — Катька опять замолчала, уткнувшись взглядом в пол.

— Так как, Катя? — повторил Жоря мягко. — Только сковородкой ударила?

— Угу, — снова мотнула головой Катька.

— А может, ты его еще чем-нибудь била? Ножом, например?

— Не-ет, — протянула Катька. — У меня и ножа-то не было.

— Ну, он, может, на столе лежал?

— Нет, ножом я его не била, — твердо повторила девчонка. — Я и так, когда он упал, испугалась до смерти. У меня ноги задрожали и голова закружилась. Поэтому я сразу убежала. Я потом весь день успокоиться не могла, я же не хотела его убивать, я под влиянием эмоций действовала, меня же просто обида взяла на него! — приложив руки к груди, взахлеб заговорила Катька, глядя на Жору огромными умоляющими глазами.

— Ты успокойся, успокойся, — поглаживая Катьку по плечу, проговорил Жора. — Вот, попей еще воды.

— Вы что, мне не верите? — в отчаянии спросила Катька.

— Конечно, верим, — убедительно ответил Жора и посмотрел на меня.

Я кивком головы показала Жоре на дверь, предлагая выйти в коридор. Жора кивнул в ответ, и мы прошли с ним в соседний кабинет.

— Ты согласен, что это не она убила Олега? — спросила я, закурив.

— Скорее да, чем нет, — ответил осторожный Овсянников.

— Ну, конечно, какой-то процент вероятности остается, — согласилась я, — если принять в расчет, что девчонка врет и морочит нам голову. Но зачем ей врать, раз она пришла признаваться в убийстве?

— Тут могут быть два варианта, — сказал Овсянников.

— Первый — она просто молодая и глупая, до смерти перепуганная девчонка, решившая ни за что не говорить про нож.

— А что, за убийство с помощью сковородки меньше дадут? — усмехнулась я.

— Ну, может, она считает, что один удар сковородкой

— это еще можно списать, а нож — это уже слишком. Кто знает, что там в ее головенке?

— Ну хорошо, а второй вариант?

— Второй — это если она чертовски умна, и решила отвести от себя подозрения таким образом. Мол, вот я, преступница, сковородкой ударила, раскаиваюсь, ничего не скрываю, берите меня! Прекрасно зная при этом, что смерть наступила от удара ножом, ей же нанесенным. Мы подумаем, что девочка просто ошибается, считая себя виновной, и отпустим ее на все четыре стороны, уже никогда больше не трогая.

Я задумалась. В словах Жоры, безусловно, был здравый смысл. Но все же…

— Но все-таки я не считаю, что она врет, — добавил тут Жора, и я облегченно вздохнула.

— Ты знаешь, я тоже, — тут же сказала я. — Смотри: во-первых, удар сковородкой был не так уж силен, хотя парень и потерял на некоторое время сознание. А удар ножом нанесен с огромной силой. А посмотри на Катьку — разве она способна на такое? Она же просто птенчик! Нет, это явно удары двух разных людей. Кто-то там был еще после Катьки… И я думаю, что ее нужно потрясти хорошенько, может, вспомнит что? Может, видела кого, по лестнице поднимающегося? Может, знала, с кем еще Олег общается?

— Это конечно, — подтвердил Жора. — Полина, я пока еще хорошо знаю свою работу.

— Тогда пошли! — я решительно дернула его за рукав, и мы снова вернулись в кабинет Жоры.

Катька все так же сидела сгорбившись на стуле и изучала квадратики на полу Жориного кабинета. Жора сел на свое место, я на свое, уже не стараясь скрыть от Катьки своего лица, но она не обращала на меня внимания.

— Скажи, Катя, — обратился к ней Жора. — Когда ты выбегала из квартиры, ты никого на лестнице не заметила?

Катька наморщила лобик и задумалась.

— Нет, — ответила она.

— Ты вспомни хорошенько, — настойчиво повторил Жора.

— Я не знаю, не помню, я боюсь ошибиться, я же была в таком состоянии… — Катька беспомощно развела руками.

— Мы понимаем, — терпеливо продолжал Жора, — но ты все-таки успокойся, подумай и вспомни.

Катька подперла подбородок кулачком и задумалась.

— Нет, — решительно кивнула она головой после того, как я успела выкурить сигарету. — Точно никого не видела. Я тогда еще решила, что это большая удача, что никто меня не заметил и, следовательно, не знает, что я там была, но через некоторое время я поняла, что не могу жить с таким грузом на душе, я бы просто не выдержала дольше, поэтому я и пришла к вам, я правду говорю!

— Да мы верим тебе, верим, — успокоил ее Жора. — Ты вот что еще скажи: когда Олег звонил от тебя, он имен никаких не называл?

— Он почти всегда говорил просто «привет», но пару раз спрашивал какого-то Мишу, — напрягая свою память, сказала Катька.

— А куда он звонил, не замечала?

— Нет.

— У тебя аппарат какой, по нему нельзя это определить?

— Нет, у меня обычный аппарат, уже старенький, он поэтому и ломается часто…

— А ты ничего необычного не замечала с тех пор, как Олег поселился у Ираиды Сергеевны? — подключилась я к допросу.

Катька опять посмотрела в пол, потом на Жору, и вдруг на нее словно озарение нашло. Она чуть на стуле не подпрыгнула.

— Да. Я два раза видела, как за Олегом к подъезду подъезжал черный «джип».

— Что же в этом необычного? — хмыкнула я, но Жора, нахмурившись, сделал мне знак молчать.

— Но ведь это очень дорогая машина, а Олег не был таким уж обеспеченным человеком. Я хочу сказать, что у каждого свой круг общения, понимаете? Крутые в основном общаются с себе подобными, — Катька торопилась, говорила взахлеб, стараясь объяснить, что она имеет в виду.

Мы оба поняли ее, и я про себя согласилась с логикой девчонки.

— А кто был за рулем: мужчина или женщина? — Жора подошел к Катьке и встал прямо перед ней.

— Незнаю. Яне видела. Первый раз Олег вышел из подъезда, сел в машину и уехал. Никто не выходил его встречать. А второй раз «джип» приехал как раз в тот день… когда мы поругались на кухне…

Я прибежала домой и в кухонное окно увидела его. Он опять стоял под окнами. Я простояла минут десять. Вдруг из машины вышла девушка, блондинка. Походила вокруг машины и вошла в подъезд. Наверное, ей ждать надоело. Я все стояла у окна, но слышала как у Ираиды Сергеевны хлопнула дверь. Через несколько минут девушка вылетела из подъезда, прыгнула в «джип» на водительское сиденье и уехала. Вот и все. Больше ничего необычного не помню.

— Ты могла бы узнать эту девушку? — спросил Жора.

— Не знаю, — неуверенно ответила Катька. — Постараюсь. Хотя я видела ее совсем недолго и почти все время со спины.

— Катя, а Олег не знакомил тебя с кем-то из своих друзей? Или просто знакомых?

— Нет, ни с кем. Мы же старались скрывать наши отношения, — смущенно сказала Катька.

— А не водил никуда? Ну, например, в бар какой-нибудь? — это уже спросила я.

— Нет. Мы все время встречались дома, и нам было чем заняться, — это Катька произнесла даже с некоторым вызовом. Но сразу после этого плечи ее обмякли, и она снова опустила голову.

Жора повернулся спиной к окну. Катька жалобно посмотрела на него, сжимая и разжимая руки, потом вздохнула и робко спросила:

— Мне много дадут? За убийство?

Плакать она уже перестала и старалась держать себя в руках.

— Тебе сейчас дадут чаю, ты его выпьешь, успокоишься и поедешь домой, — улыбаясь, сказал Жора.

Катька ошалело уставилась на Овсянникова ничего непонимающим взглядом.

— К-какого чая? В тюрьме, ч-что, и ч-чай положен?

— В какой тюрьме, деточка? — махнул рукой Овсянников.

— Говорю, домой поедешь. Вон, Полина тебя подбросит, — Жора кивнул в мою сторону.

Катька посмотрела на меня и спросила дрожащим голосом:

— Я же его убила?

— Никого ты не убивала. За тебя это сделал кто-то другой, — успокоила ее я.

— Что вы такое говорите? — Катька смотрела на меня недоуменно. — Вы издеваетесь надо мной?

— Ну что ты! Тебе же говорят — Олега убил кто-то другой, после тебя, — теперь уже увещевал ее Жора.

Как же трудно бывает переубедить людей! Вот она пришла признаваться, что убила человека. Ей говорят, что она невиновна, а она не верит. Другой бы сразу ухватился за эту соломинку и сказал: «Да, я невиновен. Извините, ошибся адресом», встал и ушел. А она сидит рыдает. Хотя чему удивляться? Избыток эмоций, нервы на пределе — все можно понять. Тем более, что молодая совсем.

Постепенно до нее, видимо, начал доходить смысл наших с Жорой слов, она некоторое время плакала еще сильнее, потом понемногу стала затихать. Успокоившись окончательно, Катька подняла заплаканные глаза и сфокусировала свой взгляд на мне.

— Полина? Вы не дочь Ираиды Сергеевны? — смутная догадка посетила Катькину головку.

Я просто кивнула ей в ответ.

— И вы… Вы все время были здесь? — она покраснела, опустив глазки в пол в сотый раз за сегодняшний вечер. — Извините меня за такие слова о Вашей матери…

— Не бери в голову, Катя. Я привыкла к ее образу жизни, правда, до сих пор его не понимаю и не одобряю. Но смириться можно с чем угодно. Так что давайте лучше пить чай, и — домой, — вроде бы Катьке немного полегчало, но от чая она отказалась.

— Я хочу поскорее домой, — попросила она. — Укрыться с головой, лечь спать и проспать долго-долго, а потом проснуться и все забыть, словно ничего и не было.

— Очень разумное решение, — похвалила я. — Только после того, как выспишься, не советую тебе киснуть дома, а то воспоминания навалятся вновь. Лучше сходи к кому-нибудь из подружек, погуляй просто, на пляж съезди — лето все-таки на дворе. Жизнь-то продолжается! — я ободряюще улыбнулась Катьке и легонько щелкнула ее по носу.

Она благодарно улыбнулась мне в ответ и с чувством сказала:

— Спасибо вам большое за все! Я не ожидала, что встречу здесь таких понимающих и чутких людей. Я вообще после Олега разочаровалась в людях…

— Ожидала, иначе не решилась бы прийти, — сказал Жора. — Здесь, конечно, не самое приятное место, но, могу тебя уверить, нормальные люди есть везде. И, поверь мне, их гораздо больше, чем таких, как Олег. Просто они менее заметны.

Я даже расчувствовалась, услышав Жорину речь. И решила с этого момента быть с ним помягче. Попрощавшись с Жорой и приобняв Катьку за плечи, я повела ее к выходу.

На улице мы сели в мою машину, и я отвезла Катьку домой, а сама отправилась восвояси. То есть к себе домой. Овсянников же должен прийти. Его прервали на самом интересном месте. Он этого так не оставит…

Однако до дома я не доехала, решив, что сейчас самое время наведаться в бар, о котором упоминал отец Олега и где работает тот самый Миша по фамилии Булгаков. А чего время-то терять? До прихода Жоры я вполне успею управиться.

Бар «Седьмая верста» располагался в подвальном помещении. Я спустилась по очень неудобной лестнице, рискуя при каждом шаге упасть и сломать себе шею, и толкнула тяжелую дверь.

За дверью по обе стороны стояли два здоровенных парня, а-ля шкаф с антресолью, но никаких устрашающих движений по отношению ко мне они не предприняли. Из чего я сделала вывод, что я им либо неинтересна, либо так понравилась, что они не хотят меня тревожить лишний раз. Автомат Калашникова под юбкой не ношу — из чисто эстетических соображений: во-первых, не элегантно это выглядит, а во-вторых, неудобно ходить таким вот образом, в сумочку он тоже не влезает, поэтому довольствуюсь скромненьким ИЖ-8, газовым, дебоширить я тоже не собиралась, так что чисто профессиональный интерес охранников ко мне пропал после беглого осмотра моей короткой юбочки и еще более короткой кофточки. Остался зато другой интерес… На то они и охранники… «быки»…

Довольная произведенным впечатлением, я направила свои стопы к стойке бара, надеясь на скорую встречу с Михаилом. Запоминающаяся у него фамилия. Интересно, кто же в этой истории Мастер, а кто Маргарита?

— Привет, — я улыбнулась бармену, чтобы создать впечатление, что я веселая, легкомысленная девушка, ищущая приключений.

— Привет, — он ответил тем же. — Что желаете?

— Джин-тоник со льдом.

Пока бармен трудился над моим напитком, я разглядывала публику. Около стойки, в метре от меня, сидела не первой молодости женщина. Костюмчик на ней был очень даже ничего, но несколько не соответствовал ее возрасту. Она потягивала через соломинку коктейль, томно кидая взоры на сидящего за соседним столиком молодого человека.

Я представила Ираиду Сергеевну, сидящую также, и чуть не прыснула со смеху. Ну, Ираида Сергеевна хоть выглядит куда лучше, чем эта мымра. Интересно, у них, наверное, и конкуренция своя есть, сферы влияния, так сказать: эти десять столиков и метр стойки — мои, остальные — твои. Класс!

Передо мной появился бокал с заказанным напитком. Я отпила и скривилась. Ну и гадость! Мерзость! Что же он намешал туда!? Я чуть не выплюнула эту дрянь на пол. Отказаться от такого опрометчивого шага меня заставил взгляд бармена за стойкой. Он смотрел на меня и улыбался. Пришлось, стиснув зубы, улыбнуться в ответ. Не стоило портить впечатление перед важным разговором, тем более что бармен мне в этом должен был помочь.

— Извини, не подскажешь, где мне найти Мишу? — закинула я удочку и для верности еще поулыбалась, отставив стакан подальше.

— Какого Мишу? — бармен изобразил искреннее удивление на лице и задал вопрос с максимальной честностью.

— Булгакова, — отрезала я.

Не технично играет парень, надо бы потренироваться.

— А ты кто ему будешь? — бармен смотрел на меня с явным любопытством.

— Знакомая, — я загадочно улыбнулась и чуть приподняла край юбки.

Бармен тут же вперился туда взглядом и сглотнул слюну.

— Знакомая, говоришь, — проговорил он и почесал затылок. — Ну, подожди немного, сейчас я его обрадую.

Через полминуты появился другой парень в униформе и занял место прежнего.

Я потягивала то пойло, которым был наполнен мой бокал, и терпеливо ждала. Однако, что-то ни бармен, ни Михаил не появлялись. Я даже начала беспокоиться.

Подождав еще несколько минут, я обратилась к бармену, занявшему место моего нового знакомого.

— Простите, вы не подскажете, Михаил Булгаков здесь?

— Да он же только что ушел, — приподнял брови бармен.

— Как ушел? — не поняла я.

— Да сказал, что у него дела срочные, попросил меня его подменить. А вы разве с ним не разговаривали?

Ах, вот оно что! Значит, этот сопляк в униформе и есть Михаил Булгаков, и, конечно, увидев меня, он оценил, что никакая я ему не знакомая. И просто напросто удрал. Та-а-ак… Ну, погоди, парень, я тебя все равно достану. Не знаю уж, за кого ты меня принял, но раз удрал, значит, совесть у тебя не чиста.

Эх, Полина, как же ты так лопухнулась?

— Простите, а нельзя мне узнать его адрес? Он мне срочно нужен.

— Извините, но мы не имеем права раздавать адреса сотрудников, — казенным голосом ответил бармен.

Тьфу, твою мать! Ну что за фигня? Так и придется опять Жору беспокоить. Ну, ничего страшного, это же для дела нужно.

— Ну ладно, — я пожала плечами как можно естественнее и улыбнулась. — Я зайду в следующий раз. Завтра Михаил будет?

— Да, в это же время, — любезно отозвался бармен.

Я послала ему на прощание воздушный поцелуй и двинулась к выходу.

Позвонив из автомата Жоре на работу, я ценой нудных препирательств все-таки добилась от него, чтобы он узнал мне адрес Булгакова, не оговаривая при этом, зачем он мне понадобился. Через пятнадцать минут я уже ехала к Михаилу домой.

Жил Булгаков в стареньком частном доме в Заводском районе. Место это не было живописным, и я умудрилась перемазать всю машину грязью, хотя в центре города не было и намека на лужи.

Наконец, свернув в один из закоулков, я остановилась возле дома с номером два. Именно этот номер и продиктовал мне Жора.

Старое и очень облезлое строение не очень напоминало жилое помещение. Но раз уж кто-то позаботился о номере, хоть и криво висящем, оставалось надеяться что я здесь увижу живую душу. Странно все-таки, что еще остались такие дома в нашем Тарасове. Куда же смотрит наше родное правительство в лице всеми и многоуважаемого дяди Димы Яицкого? Да, кстати, спасибо ему за кусок дороги, который все-таки соблаговолили отремонтировать. От всех жителей района, включая меня, хотя як ним не отношусь, огромное спасибо.

Я зашла в подъезд, продвигаясь по сантиметру в час и боясь сломать себе ноги об какой-нибудь хлам. Мишина квартира находилась, слава Богу, на первом этаже, так что дальше ковылять мне не потребовалось. Подойдя к двери, я услышала голоса. Причем они были настолько громкими, что их, верно, слышали все соседи.

«Сколько же можно сотрясать воздух, люди дорогие?», — подумала я и решительно нажала на кнопку звонка. Только из моей решительности ничего не вышло: звонок не работал. Вот черт! Придется марать свои белы рученьки об эту грязную дверь. Была не была — я забарабанила в дверь.

— Кто там? — очень познавательный вопрос, свойственный всем жильцам, находящимся за дверью.

— Я, — коротко и ясно.

Спрашивал меня, по всей видимости, а точнее, невидимости, Миша, который так резво смотался от меня в баре.

— Кто — я?

Эх, ну что за люди пошли? Не верят человеку на слово.

— Да хватит тебе, что ли. Открывай давай. Ну, долго я еще буду здесь торчать? — иногда такая тактика наступления помогает.

Так как глазка в этой двери не имелось, и Миша никак не мог углядеть, кто же так рвется к нему в гости, пришлось ему открыть. Вот тут следовало ловить момент, чтобы Миша не успел увидеть непрошеную гостью, то есть меня, и захлопнуть дверь. Именно для этого мне и пришлось пожертвовать своими новыми босоножками, протиснув ногу в приоткрытую дверь.

Как я и ожидала, увидев меня, Миша поспешил захлопнуть ее, но не тут то было. Жалко, конечно, обувь. Но что не сделаешь для блага дела.

— Что вам надо? — очень логичный вопрос, если посмотреть на эту сцену со стороны.

— Ты из разряда тех, кому по два раза объяснять надо?

Что, учился в школе для умственно отсталых? Я уже сказала — поговорить надо. Что же в этом такого страшного? — наступала я на Булгакова, постепенно оттесняя его вглубь квартиры.

— А ты сделал маме ручкой и удрал. Ой, как нехорошо! Кто ж тебя, сволочь, учил так с дамами обращаться? Я за тобой по всему городу должна бегать, бармен недоделанный?!

Отвоевав позиции, я захлопнула дверь. Теперь ему никуда не деться.

— Так что, где будем разговаривать? Веди, хозяин, — похлопала я его по спине. — И не вздумай выкинуть чего, сразу дам по шее, понял?

Миша внял моей просьбе и мы пошли в зал.

— А мы, оказывается, не одни, — присвистнула я, глядя на кралю, тихо сидящую на кресле, скрестив ножки.

Что-то знакомое было в этой милой мордашке. Вроде знаю я ее, но откуда, не могу сообразить. Ладно, об этом мы подумаем на досуге.

— Ну, Михаил свет Булгаков, будем чистосердечно общаться? — с милой улыбочкой поинтересовалась я, плюхаясь в рядом с дверью стоящее кресло.

— Будем. Кто вы?

— Я-то? А это имеет значение?

— Да, имеет. По поводу чего вы хотели со мной поговорить?

— По поводу твоего рано ушедшего из жизни друга. Олега.

Я ожидала любой реакции, но только не такой. Миша облегченно вздохнул и даже улыбнулся. А я начала беспокоиться за его душевное здоровье. Какая-то неадекватная реакция у него на смерть друга.

— А я-то думал, вы по другому делу, — вот тут, видимо, до Миши дошел смысл сказанных мною прежде слов, и он нахмурился. — Что вы сказали, Олега больше нет?!

— Да, Миша. Его убили.

— Как убили? — Михаил был ошарашен и смотрел на меня во все глаза.

— Очень просто, — я не уточнила, каким именно способом. — Но одно могу сказать точно — это не несчастный случай. И поэтому мне надо задать вам несколько вопросов.

Миша согласно кивнул поникшей головой.

— Насколько я знаю, Миша, ты хорошо знал Олега, — ответа я не ждала, но Миша все-таки кивнул в знак согласия.

— Ага. Тогда объясни мне, почему ты обрадовался, услышав о смерти друга?

— Вы не поняли. Я обрадовался не его смерти, а тому, что вы пришли не по другому делу.

— Что, кто-то мешает жить и работать честным тарасовским гражданам?

— Есть немного, — честно признался Миша, отчего я подумала о его честности и о том, что с ним можно иметь дело.

— Ладно, это мы пока оставим. А теперь по делу: мне надо знать, где ты был со среды на четверг?

— А почему вы интересуетесь?

— А потому что тот, кто грохнул твоего друга, забрал кое-что очень ценное, принадлежащее мне! Мне, в принципе, плевать, кто его убил, но вещи свои хотелось бы вернуть, — тут я отчаянно кривила душой, но считала, что Мишеньке всю правду знать необязательно.

Булгаков помолчал, потом посмотрел на меня вопросительно.

— А я обязан отвечать на ваши вопросы? — поинтересовался он.

Да, конечно же, не обязан. И взять мне его нечем. Милицией пугать? А если он ни при чем, чего ему бояться? Что же, больше нечем? Разве что…

Вспомнив о самом безотказном способе, я достала из сумочки пятисот рублевую купюру и молча протянула ее Михаилу. Он также молча накрыл ее своей рукой, после чего спокойно сказал:

— У меня был выходной. Мы работаем через день. Я был со своей девушкой.

— С какой?

Михаил молчал. Я несколько удивленно подняла брови, напоминая, что только что заплатила за его откровенность, поэтому несколько удивлена его молчанием.

— Со Светой, — скосив глаза на девушку, сидящую в кресле, признался Михаил.

Я тоже посмотрела на нее. Она сидела совершенно спокойно, создавая ощущение, что ее вообще нет в комнате.

— Вы это подтверждаете? — спросила я у нее.

Света молча кивнула.

Ну, конечно, если она его девушка, то что угодно подтвердит, лишь бы выгородить своего любимого!

— Вы понимаете, что вам это придется повторить в милиции? — спросила я.

— Да, — ответила она. — Я готова это повторить.

— Хорошо, — вздохнула я и обратилась снова к Михаилу:

— В каких отношениях вы были с Олегом?

— Мы дружили с самого детства, и всегда сохраняли хорошие отношения.

— С детства вы с Олегом были вместе, как вы говорите. Но еще была девочка. Где она сейчас?

Мише явно не понравился вопрос про третьего члена их команды, но я неотрывно смотрела на него.

— Это я, — вступила вдруг Света. — С детства мы всегда были втроем: он, я и Миша. А теперь…

Она вдруг закрыла лицо руками и расплакалась, словно до нее только что дошло, что Олега больше нет и не будет, и троица их неизбежно распалась.

Михаил подошел к девушке и погладил ее по голове.

— Света, прекрати рыдать, пожалуйста, — попросил он, и Света быстро вытерла слезы, словно ждала этой просьбы.

— Я сейчас задам вам еще несколько вопросов, а потом вы можете спокойно поплакать, — пообещала я. — Меня интересует вот что: какие отношения были внутри вашей компании? Все-таки интересное сочетание — два парня и одна девушка.

— У нас были абсолютно нормальные отношения, — начал говорить Михаил. — По детству мы просто дружили, даже не задумываясь над тем, что мы с Олегом принадлежим к одному полу, а Света к другому. Потом мы со Светой поняли, что нравимся друг другу…

— А как это воспринял Олег, когда узнал? Не было конфликтов?

— Абсолютно, — покачала головой Светлана и добавила с улыбкой не то сожаления, не то спокойствия:

— Он не был в меня влюблен…

— И вы продолжали дружить?

— Да. Но только, конечно, встречались не так часто, как в детстве, сами понимаете.

— Конечно. А теперь скажите, где вы были со среды на четверг? — ну и нудная же у милиции работа — задавать одни и те же вопросы куче свидетелей.

— Мы были с Мишей у него дома, — нисколько не думая, произнесла Света.

— А вы знаете, где был Олег? — обратилась я к ним обоим.

— Нет, он никогда не отчитывался, куда идет, — проговорил Миша.

— Расскажите, что вы делали в четверг в первой половине дня? — попросила я.

За двоих ответила Светлана.

— Мы проспали до обеда.

— Понятно, что Миша работает по ночам и может себе позволить спать до обеда. А где работаете вы?

— В спорт-клубе тренером. У меня свое расписание, в четверг я должна была выйти на работу к пятнадцати тридцати. Так что я тоже могла спать до обеда, не беспокоясь.

Так вот откуда я ее знаю. На каких-нибудь соревнованиях встречались, наверное.

— Спасибо Вам за помощь, у меня пока больше нет вопросов, — я встала, чтобы уйти.

— Простите, а как вас зовут? — поинтересовалась Светлана.

Проснулась, девочка.

— Полина Андреевна, — отрекомендовалась я и заспешила к двери. — Я знаю, где выход. До свидания.

«Нехорошо подслушивать!», — учила меня в детстве бабушка. Но я была непослушным ребенком. С годами это больше сказывается. И я склонилась к двери, стараясь услышать, о чем за ней говорят. А услышала я очень интересные вещи: Света ругала Мишу за то, что он открыл мне дверь и начал разговоры разговаривать, рассказал про нее, называла его недоумком, олухом и всякими другими нецензурными выражениями.

Да, что-то тут не так. С чего бы это ей так беспокоиться. Ну, узнала бы я и так, кто она такая, без помощи Михаила.

Постояв еще немного в такой неудобной позе, я наконец разогнула свою бедную спину и подумала очень умную мысль: «Хватит на сегодня приключений. Пора домой».

Принимая дома ванну, я, то есть, одно мое Я мечтало, что Овсянников забудет мой адрес или останется подольше на работе, а я спокойно лягу спать и отосплюсь после тяжелого трудового дня.

Другое Я явно противоречило первому: оно хотело, чтобы Жорочка непременно прибежал. Можно… Нет, даже нужно, с цветами…обнял меня и приласкал, а потом отнес бы в спальню на руках. Ну, и закончил, конечно, то, что ему не дали закончить утром.

Второе Я замечталось и улетело далеко в заоблачные выси, а другое мокло в ванной моей квартиры и мечтало о земном.

Не подумайте, что у меня раздвоение личности. С психикой у меня все в порядке, так, по крайней мере, говорит мой психиатр. Но иногда одновременно хочется чего-то совершенно разного. Вот как сейчас.

Я вылезла из ванной, завернулась в махровое полотенце и пошлепала открывать входную дверь.

Кажется, второе Я побеждало. Точно. На коврике перед дверью стоял Жора с букетом цветов. Как там говорят: «У дураков всегда мысли сходятся»? К таковым причислить себя не могла — наверное, по причине завышенной самооценки, — значит у Овсянникова еще с кем-то сошлись мысли. Ага, а цветы получу я. Тоже неплохо.

— Жора, открой секрет, как на такую… не слишком большую зарплату ты умудряешься жить сам и таскать мне то шампанское, которое сам же и пьешь, то цветы, то еще что-нибудь? А? Поделись опытом, а я Ольге потом перескажу. А то у нее что-то так не получается. Ну никогда денег нету.

— На любимую и ненаглядную у меня всегда деньги есть, — ухмыльнулся Жора.

— Да что ты? Хочешь сказать, сам голодаешь, а цветы мне все равно покупаешь? — удивление мое не знало границ. — Взятки ты вроде бы не брал никогда…

— Никогда! И сейчас не беру. Взятки… Да если б я их брал, жил бы сейчас в своей квартире? — Жора грустно усмехнулся.

— Что, жалеешь, что не берешь? — усмехнулась я в ответ.

— Ты знаешь, иногда, — признался Жора. — Особенно когда жизнь достанет слишком уж сильно!

— Да ладно, — постаралась я мягко успокоить его и погладила по голове. — Все равно ты так не сможешь. Каждому свое.

Значит, следовало думать, что майор Овсянников стерпит голод и холод, и любую нужду лишь бы подарить мне, то есть, любимой женщине, цветы. Либо он где-то калымит.

Долго распространяться на эту тему мы не стали и перешли к самому главному — торжественному переносу меня в спальню и всему тому, что за этим следует.

Глава пятая Ольга

Господи, ну почему всегда так? Когда вечером хорошо, утром — обязательно плохо? Ну, посидели с Дрюней как цивилизованные люди, ну, обмыли машину. Так что ж теперь, помирать с утра?

— О, Господи, как голова-то болит! И за что мне такое наказание? — стонала я, уставившись в потолок.

В соседней комнате что-то слабо зашевелилось.

— Ольга, ты чего стонаешь? — прохрипел Дрюня.

— Не стонаешь, а стонешь, — поправила я. — Дрюня… Ой, Дрюня! Как мне плохо…

— Мне тоже что-то нехорошо, — Дрюня, как видно, задумался. А это в такую рань небезопасно для здоровья. — Оль, а не осталось ли у нас еще чего-нибудь со вчерашнего банкета?

— Нету, мы ж все вчера допили… А вкусное было вино, да? — я размечталась и вспомнила вчерашний ужин наедине с Мурашовым. Да-а. Но головная боль не удовлетворилась этими воспоминаниями, она требовала чего-нибудь насущного.

— Все, Ольга. Я подумал и решил: начиню вести здоровый образ жизни… — донеслось из зала.

Я аж подпрыгнула на кровати. Видно, пока я мечтала, Дрюня тоже зря времени не терял. И почему мне такая умная мысль в голову не пришла?

— …Буду в спортзал ходить, на тренажерах разных заниматься, по утрам бегать буду. Есть только здоровую пищу, брошу пить, курить…

— Дрюня, не пугай меня. Ты даже капли в рот не возьмешь? — хорошо, что Мурашов меня не видит. Сижу на кровати полуголая, рубашка съехала набок куда-то, волосы растрепались, а глаза выпучились на противоположную стенку, как будто на ней сам Сатана… ну или таракан сидит. Дрюня и пить не будет? Такого быть не может. — Все, решил. Больше не пью и занимаюсь своим здоровьем, — уверенность так и гремела в Дрюнином голосе.

Я тоже ведь давно хотела заняться своей физической культурой, все время не было и должного настроя. Да и спутника подходящего. Вот теперь все в норме, можно приступать к воспитанию в себе высококультурного в физическом смысле человека.

Дрюнь, а что если нам к Полине пойти заниматься? — выдвинула я гениальную идею и уже обрадовалась было, что эта идея мне первой в голову пришла.

Но Дрюня был иного мнения.

— Ты что? К Полине? Никогда. Она нас живьем съест да еще и высмеет, — Дрюня так развеселился, что я поняла всю несуразность моей идеи. — А почему это мы? Ты что, со мной пойдешь заниматься?

— Ты против? — я обиделась.

— Нет, вообще-то. Вдвоем веселее будет.

— А у них нет деления групп на мальчиков и девочек? — забеспокоилась я. А вдруг разделят, я же искала спутника по физкультурным занятиям, а если нас разъединят по разным группам, у меня пропадет интерес к физкультуре.

— Так мы в одну группу с тобой попросимся, — весело сказал Дрюня. — Не дрейфь, Ольга. Все у нас получится. К концу лета станем с тобой атлетами. Как по пляжу пройдем — все бабы умрут.

— Какие бабы? — не поняла я. — И зачем им умирать?

— Ошибочка вышла, извини. По мне будут бабы сохнуть, а по тебе — все мужики. Классно, а?

Точно классно. Я так и представила: идем мы с Дрюней по пляжу, я в мини-бикини, а он… ну, это мелочи, главное не это, а фигура… пусть хоть в семейных трусах идет. Так вот, идем мы, гордо подняв головы и щеголяя своим телом, а вокруг что творится? Мама дорогая! Все мужики штабелями валятся по левую сторону, все бабы — по правую. Вот это да! Здорово! Ради этого стоит походить и помучить себя физическими нагрузками. Утру нос Кириллу, пусть знает, от какой женщины он ушел. У меня и раньше фигура была отличная, да и сейчас ничего, но если еще и позанимаюсь — будет совсем здорово, просто потрясающе! Может, потом и работу психолога оставлю, пойду в фотомодели. Рост у меня подходящий, ну, и формы есть. А потом…

— Оль, чего замолчала-то, а? — позвал Дрюня.

— Да так… Ну, что сегодня делать будем?

— От Полины никаких ЦэУ не поступало? — я отрицательно покачала головой. А потом вспомнила, что Дрюня меня не видит, и сказала, что нет. — Тогда пойдем. Едем искать себе спортклуб.

— Что, прямо сейчас? — я очень удивилась Дрюниному предложению. — Сейчас же утро?

— Во-первых, дорогая Ольга Андреевна, уже двенадцать тридцать две, а, во-вторых, надо считать деньги не отходя от кассы… Тьфу, ну, то есть, ковать железо, пока горячо. Ну, в общем, ты меня поняла.

— О-ох… Ладно, поднимаюсь, — я стала выбираться из кровати.

Мы наскоро перекусили остатками вчерашнего банкета — уж что-что, а еда у нас осталась, в отличие от напитков. Кровати застилать не стали. Куда они денутся, потом застелю…

И мы покинули нашу с Дрюней обитель в поисках спорт-клуба для улучшения нашего физического состояния.

Долго колесили по городу. Дрюне то район не нравился, то здание плохое, то от Полины близко, то еще что-нибудь. В общем, проездили мы по городу не меньше двух часов. Наконец, Дрюня нашел себе по душе. Если бы мы еще хоть пять минут искали, мой запас моральных сил истощился бы и от занятий физической культурой я бы отказалась навсегда.

Мы стояли перед двухэтажным зданием и не решались войти. Машину Дрюня мастерски припарковал на имеющейся здесь же автостоянке, втиснув ее между «шевроле» серого цвета и джипом «Гранд-Чероки» черного цвета. Я запомнила только цвет машин, марку мне сказал потом Дрюня, когда мы благополучно выбирались из машины. Я боялась даже дверцу открыть, так близко стояла эта самая «шевроле».

Собравшись с духом и взявшись за руки, мы с Дрюней пошли вверх по ступенькам. Нас встретила милая улыбающаяся девушка лет восемнадцати. Причем улыбалась она исключительно Мурашову, а он бестактно пялился на ее ноги, которые были почти полностью открыты благодаря изобретению, называемому мини-юбкой. По-видимому, этот была секретарша.

Я дернула Мурашова за руку и, также мило улыбнувшись девушке, сказала:

— Андрюша, не отвлекайся, — пропела я ему ангельским голоском, но потом перешла на шепот. — Дрюня, это же нагло, бестактно, нехорошо с твоей стороны. Мы зачем сюда пришли?

Дрюня смутился, что повел себя не галантно с дамой, и поспешил исправиться.

— Девушка, не подскажете, где можно записаться в спорт-клуб?

— Вам к старшему тренеру, Светлане Альфредовне, по коридору налево. Там дверь с табличкой увидите. Она сейчас у себя, — девушка все улыбалась Дрюне, но я была непреклонна и зашагала по направлению к двери с табличкой. Дрюня побежал за мной.

— Ой, подождите! — крикнула нам вдогонку девушка. — Я забыла, она ушла час назад. Извините.

— Что же теперь делать? — подумала я вслух. Мечты о красивой фигуре рушились прямо на глазах. Только я себя настроила на занятия, а тут такое…

— А идемте я вас запишу, — просияла девчонка. — Я иногда так делаю, когда Светланы Альфредовны нет.

Она пригласила нас идти за ней и мы пошли. — А какая она из себя? Ну, Светлана Альфредовна, — поинтересовался Дрюня, а я ткнула его локтем в бок за такой интерес. Дрюня обернулся ко мне и добавил. — Это чтобы мы могли узнать ее при встрече.

— Как вам сказать… — задумалась девушка. — Она блондинка, не очень высокого роста. В общем девушка довольно крепкого телосложения, но по ней сразу не скажешь, что она сильная. Что еще вам сказать?…

Я многозначительно посмотрела на Дрюню и он согласился, что нам хватит и такого описания.

— Вот мы и пришли, — девушка вытащила связку ключей и отперла дверь.

Она нас быстро записала. Оказывается, деления на мальчиков и девочек здесь нет, и это меня ужасно обрадовало. Дрюня заплатил вступительный взнос, и девушка сказала, что дальше оплата производиться будет по месяцам: месяц прозанимались — заплатили, и так далее.

Довольные, мы удалились.

— Надо теперь форму приобрести, — мечтательно произнес Дрюня. — Давай в магазин заедем?

— Давай, — я вспомнила свои драные и заляпанные краской трико и содрогнулась при мысли, что мне в них придется идти в спортзал. — Ага, Дрюня, а у тебя деньги есть? У меня ведь с собой нету. — И не только с собой, у меня вообще нету. И на что я собралась покупать себе форму, дубовая моя башка! Неужели все-таки придется идти в тех трико? Так еще же и кроссовки надо, ну или тапочки на худой конец…

Тут мне совсем стало плохо. Кроссовок у меня нет, а тапочки такие, что их даже тапочками назвать нельзя. Н-да… Конец пришел моим физкультурным занятиям. А так хотелось… Я вспомнила, как должны были валиться штабелями мужика на пляже, и заревела.

— Лель, ты чего ревешь? — не понял Дрюня, но попытался меня успокоить и обнял за плечи. — Перестань. Ну? Лель…

— Они ж теперь… падать не будут, — вытерла я нос кулаком и заревела с новой силой, уткнувшись в Дрюнину рубашку.

— Кто… они?! — Дрюня отстранил меня от себя и, совсем ничего не понимая, смотрел в глаза.

— Как кто? Мужики, — теперь я не поняла, чего он не понимает.

— А зачем им падать? — Дрюня все еще не понимал.

— Как зачем? — опять вытерла нос и одновременно поправила волосы. — Ты же сам говорил, вот позанимаемся, потом пройдем по пляжу…

— Ну… — Дрюня ждал продолжения.

— Ну, я и представила, как мы с тобой идем, а мужики налево падают и в штабели ложатся, а бабы, то есть женщины, — на правую. А теперь они не будут падать, потому что мы не пойдем заниматься. — Я собралась опять плакать, но Дрюня меня перебил.

— Почему не пойдем, мы же записались.

— Потому что у нас нет денег, и мы не купим форму, а значит не пойдем заниматься, а значит они не буду падать… У-у-у…

И я захныкала.

— Подожди, не вой. Логика у тебя железная. Но откуда ты знаешь, что денег нету?

— Ты же сколько раз еду покупал, взносы и машина… — договорить мне не дал Дрюня своим смехом.

Смеялся он так, что аж машина закачалась.

— Эх, Ольга, Ольга. Психолог еще называется.

— Не издевайся, — я надулась и стала смотреть в окошко.

— Пристегнись. Сейчас поедем и выберем тебе самую лучшую форму. Да и мне тоже. Деньги есть, не сомневайся. Еще немного, правда, но есть. Так что не кисни. Все о\'кей! — Дрюня рванул с места, и я чуть не стукнулась головой о лобовое стекло. — Я же сказал: «Пристегнись!»

Я послушалась.

Сначала мы купили мне спортивный костюм, потом кроссовки. Затем одели Мурашова. Денег еще немного осталось.

— Я где-то видела, что когда занимаются в спортзалах, еще носят лосины такие и купальники сверху, и повязкой специальной волосы стягивают… — говорила я свои мысли вслух, не замечая этого.

— Давай и тебе такую купим, и лосины эти, и купальник, — Дрюня загорелся очередной идеей.

— Дрюнь, не надо… — заскромничала я.

— Да брось ты, будешь у меня заниматься во всей красе, — сказал Мурашов восхищенно. И чего это он?

Мурашов уже направился к девушке — продавщице, которая стояла неподалеку. Я метнулась к ним.

— Дрюня, купальник у меня есть, — победно заключила я, радуясь, что хоть что-то из моего гардероба подошло.

— Правда? Ну ладно. Девушка, у вас есть лосины и повязка на голову?

Девушка, весело щебеча про разновидности повязок и лосин, повела нас за стенд с кроссовками.

— Самые лучшие лосины и самую лучшую повязку, — заказал Дрюня.

Девушка, приняв меня за Дрюнину жену, улыбнулась, достала из всего многообразия лосин темно-серые и такого же тона повязку и протянула мне.

— Это ваш цвет, вам идет под глаза, — улыбалась она не так, как девушка в клубе, и мне сразу понравилась.

— Спасибо, вы очень любезны.

Дрюня забрал у меня из рук вещи и отдал девушке.

— Запакуйте, пожалуйста, вместе с остальным.

Через пять минут мы, нагруженные покупками, вышли из магазина. Свалив все пакеты на заднее сиденье, мы поехали домой. Надо ведь еще примерить обновки, погладить, если что. И просто походить перед зеркалом, ведь сегодня вечером уже первая тренировка.

— Дрюня… — прокричала я из своей комнаты, надевая лосины.

— А… — послышалось из-за двери.

Дрюня тоже облачался в новенький костюм.

— А почему ты на меня столько денег тратишь? Ну… покупаешь костюм вот спортивный, лосины? — я давно хотела задать этот вопрос и не решалась. — Почему не на жену? Купил бы ей чего-нибудь…

— Она со мной ни за что не стала бы ходить заниматься в спортклуб. У нее вечно какие-то проблемы, времени нету, еще чего-нибудь нету. Вообще, она опять к матери своей в деревню уехала. С какой стати я буду ей чего-то покупать?

Да, действительно. Если ее нет, так зачем же ей что-то покупать. Тем более, лосины такие красивые и на мне так хорошо смотрятся. Вертелось я перед зеркалом.

Надела повязку, купальник, лосины, кроссовки и вышла к Дрюне.

— Класс! — восхищено сказал Дрюня.

Я прошлась по комнате, повернулась передом, задом и опять передом.

— Ух ты, здорово! — еще раз восхитился Дрюня. — Нам еще надо перекусить немного и уже пора, — крикнул мне вдогонку Дрюня, когда я уходила обратно в комнату. — Переодевайся обратно и собирай сумку. Не забудь полотенце и мыло. Кстати, Лель, дай и мне полотенце, а то… у меня нету.

— Ага, сейчас, — крикнула я, отчего-то счастливая.

— Ну ладно. Пойду подогрею блинчики с соевым наполнителем и чай. С сегодняшнего дня только здоровая пища. А вместо спиртных напитков — свежий яблочный сок.

Дрюня удалился на кухню, а я подумала, что он слишком обо мне заботится. Прямо как муж. Господи! Ну и мысли мне в голову лезут… У него же жена есть, хоть она и в деревне сейчас. «Перестань, Ольга!» — сказала я самой себе. — Лучше собирай сумку». И я стала аккуратно складывать новые вещи в такую же новую сумку.

Застегнув молнию, я мечтательно подняла глаза к потолку. А вот если бы ее не было? Ни в деревне, ни вообще… Я плюхнулась на кровать и улыбнулась самой себе. Дверь приоткрылась, Дрюня просунул руку, постучал с обратной стороны, и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь совсем. Я вскочила с кровати и начала судорожно сгребать покрывало, чтобы прикрыться. Потом вдруг вспомнила, что уже успела одеться и положила скомканное покрывало на кровать.

— Ничего, бывает, — весело прокомментировал Мурашов.

— Кушать подано, идите…

— Иду, иду, — не дав закончить фразу Дрюне, я помчалась в кухню.

Да, первая тренировка прошла благополучно. Травм и увечий я не получила, это просто здорово. Я немного устала, но уже чувствовала себя фотомоделью. А после того, как приняла душ, вообще стала летать в облаках.

Девушки, входившие в раздевалку, выглядели немного бодрее меня с виду. Наверное, со временем мышцы привыкают к нагрузке и потом ежедневные занятия становятся просто как прием пищи, не позанимаешься — чувствуешь себя как-то не так. Что ж, проверим.

Пока я возилась, собирая свои вещи, девушки уселись на лавочке. Они, вроде бы, не собирались домой и я решила, что тоже стоит повременить с уходом. Люблю послушать, может, что интересное расскажут.

Все сосредоточили внимание на Инне. С ней я познакомилась, когда пыталась безуспешно поменять грузы на тренажере. Она мне помогла и представилась, а потом познакомила с остальными девушками. Правда, их имен я не запомнила.

Итак, Инна огляделась по сторонам и, подавшись немного вперед, с заговорческим видом сообщила:

— Девчонки, я сейчас вам такое расскажу… Крепче держитесь, — она замолчала и немного улыбнулась.

Все уставились на нее, и я в том числе.

— Ну давай, выкладывай. Не тяни… — сказала высокая брюнетка с короткой стрижкой и фигурой Клаудии Шифер.

— Инн, давай скорей, — поддержала ее другая девушка.

— Ага, давай. Интересно же, — почти хором сказали остальные.

— Да, рассказываю, рассказываю, — отмахнулась недовольно Инна, но продолжила. — Светка-то наша дала маху. Знаете, чем она занимается?

Инна выждала паузу, чтобы все побольше заинтриговались и выдала секрет какой-то Светки.

— Она от фоток с мужиками кайф ловит, — Инка засияла, как надраеная сковородка от только что сказанной новости. — Я своими глазами видела.

Но девчонки новость не оценили. Мало ли кто от чего тащится. Может ей фотография эта очень нравится?

Меня это навело на мысль, что не плохо было бы сфотографироваться с Мурашовым. Так, на память. Почему Светка может, а я нет? Что ж тут такого. Встанем под кленом каким-нибудь и запечатлеемся для поколений. Но уже через секунду я поняла, что никаким кленом в фотографиях той Светки и не пахло.

— Вы ж не дослушали и не поняли, — укоризненно сказала Инна. — Она ж кайф-то ловит не от простых фоток, а от тех, где мужики в постели. Ну, в процессе так сказать… — все удивленно уставились на говорившую и стали интересоваться, каким это образом Светка получает такие фотографии.

Действительно, как? Она что ж, фотографа нанимает, а он стоит напротив кровати и ждет момента?

Кто-то угадала мои мысли и спросил Инну.

— Наверное, нанимает. А может у нее на фотоаппарате таймер, не знаю. Только кровати я не видела на этих фотографиях, — засмеялась Инка и стала рассказывать, какие извращения присутствуют на тех фотографиях.

К концу рассказа я была красная, как рак. Даже представить себе не могла, что можно найти столько мест для этого занятия.

— Подожди, Инка, — закончив смеяться, сказала высокая брюнетка. — Ты где это все видела?

Все перестали смеяться и с интересом смотрели на Инну.

— Я сегодня пошла оплачивать, как обычно. Захожу, постучала. Наверное, она не слышала стука. Я зашла, а она сразу вскочила из-за стола и с удивлением на меня уставилась. Я себя как-то неловко почувствовала, ну и опустила глаза на стол. А там у нее эти фотографии разложены. Она их, наверное, рассматривала как раз перед моим приходом. Может, выбирала чего. Я так опешила от увиденного, что не смогла и головы поднять. А она, как обратила внимание, куда я смотрю, сразу сгребла их в кучу и в сейф кинула. Я опомнилась, деньги достала и ей отдаю. Говорю, заплатить пришла за этот месяц. она деньги взяла, тетрадку свою вытащила, записала и кивнула мне в ответ. Ну, я и ушла.

Так вот, значит, какая Светка. Вот это да… Я не верила своим ушам. Светлана Альфредовна… Правильно говорят, первое впечатление обманчиво. Никогда бы не подумала, что она на такое способна. В голове не укладывается.

Все засобирались домой, и я, схватив сумку и попрощавшись с девушками, покинула раздевалку. Дрюня уже ждал меня на улице.

— Ты чего так долго? Я уже волноваться начал. Думал, не сломала ли ты себе что, — тараторил Мурашов, открывая передо мной дверцу.

Ну, истинно галантный кавалер! Решено, завтра сфотографируюсь с ним.

Как только Дрюня завел мотор, я не утерпела и рассказала ему об истории с фотографиями. Глазки у него так и загорелись.

— Слушай, а давай выкрадем их? — предложил Мурашов.

— Дрюня, ты сошел с ума, — заключила я как психолог, — зачем они нам?

Дрюня засмеялся и сказал, что я не думаю о своем будущем.

Я не видела здесь ничего, что хоть как-то относилось бы к моему будущему и сообщила об этом Дрюне.

Он даже оставил машину посреди улицы с большим рвением начал мне объяснять при чем здесь мое будущее.

— Как ты не понимаешь, — голосил Мурашов на всю машину.

Но я полагаю, слышно нас было в радиусе километра.

— Удача, нет, огромные деньги плывут к нам в руки, а ты не понимаешь…

— Дрюня, успокойся. И говори, пожалуйста, потише, — он мотнул головой в сторону бокового окна.

А я подумала, что может быть зря мне дали диплом высшего образования, раз я не могу понять какой-то очевидной даже для Мурашова вещи.

— Ольга, слушай внимательно, — начал объяснять Дрюня.

— Мы выкрадем эти фотографии… Ты понимаешь, что они — чистое «золото»?

Я отрицательно помотала головой. А Дрюня в сердцах сплюнул, но сразу же протер плевок тряпочкой. Чтобы не пачкать машину.

— Дрюня, тупость — не порок. Так что если я чего-то не поняла, будь добр, объясни мне, — попросила я.

Мне уже стало интересно, почему же он считает эту порнографию «золотом».

— Хорошо. Если они, то есть фотографии, будут у нас, мы сможем их продать…

— Кому? — искренне удивилась я.

А Дрюня вылупился на меня в таком недоумении, что я пожалела о своем вопросе.

— Ты что, «Плэйбой» не видела?

Я утвердительно кивнула.

— Ну вот, а там еще и постер какой-нибудь в середине с голой ба… извини, обнаженной женщиной. Вынимаешь скрепочки и плакат на стену можно вешать, — Дрюня увлекся и стал объяснять, что еще печатают в таких журналах. — Теперь поняла, почему те фотографии — чистое «золото»? Мы на них заработаем целое состояние. Знаешь, сколько платят моделям за то, чтобы они только по пояс разделись? Да нам с тобой и не снились такие деньги.

Дрюня размечтался и, увлеченно размахивая руками, опять начал орать о нашем будущем.

— Дрюня, тише. Люди могут услышать, — перебила его я.

— Я поняла все. Только… Это же уголовное преступление!

— Это, конечно, вопрос… — задумался Дрюня. — Что-нибудь придумаем. Еще не вечер.

— Ты что, собираешься их красть прямо сегодня? — глаза мои полезли на лоб. — Я, конечно, мало понимаю в таких делах, но, по-моему к таким мероприятиям готовятся заранее. Так, по крайней мере, почти во всех детективах происходит.

— Лель, а может ты чего придумаешь? — попросил Дрюня с такой мольбой в глазах, что мне стало жалко и его, и себя. А как же, если я ничего не придумаю и он ничего не придумает, плакали наши денежки. А так не хочется. Придется думать.

Я усиленно пялилась в стекло и заставляла себя думать. Аж челюсти свело, как я старалась. Но ничего не получалось. Не думается мне что-то. Об этом и сообщила Дрюне через пять минут бесплодных попыток. Мурашов очень расстроился и с досады завел машину, дабы продолжить путь.

Я открыло окошко. Может свежий воздух поможет процессу думанья.

Только мы подъехали к подъезду моего дома у меня в голове промелькнула какая-то мысль.

Дрюня молча вышел из машины и стоял ждал меня, а я все сидела, пытаясь поймать свою мысль.

— Приехали, вылезай, — наконец сказал Дрюня, видно, устав меня ждать.

Я аж подпрыгнула и больно стукнулась головой о крышу.

— Я придумала, — возвестила я Мурашова, потирая ушибленное место. — Садись обратно.

Дрюня даже не спросил, что я придумала, а сразу плюхнулся на сиденье. Видно, он всецело надеялся на меня.

— Заводи машину, — приказала я и Дрюня мигом подчинился. Какой исполнительный! — Едем к Полине. — торжественно высказалась я, а энтузиазм Дрюни заметно угас.

— Ты чего? — не понял он.

— Я придумала, как ей объяснить. Она согласится, будь уверен, — провозгласила я и для верности добавила. — Все беру на себя.

— Ну, как знаешь, — протянул Дрюня. и мы, наконец, тронулись.

Я чувствовала себя героиней какого-то очень запутанного детектива, в котором все зависит от меня. Это подняло мне настроение и, выйдя из машины у Полининого подъезда, бодрым шагом я направился к лестнице, забыв про Дрюню и всецело сосредоточившись на предстоящем разговоре.

Дрюня напомнил о себе перед дверью Полины.

— Нельзя помедленнее, — запыхавшись, спросил он. — Я еще не настолько набрал физическую форму.

— Извини, я про тебя забыла, — честно призналась я.

— Ладно, звони, — махнул Дрюня головой в сторону кнопки звонка.

Я вдавила кнопочку два раза и стала ждать.

— Ой, Дрюня, забыла сказать. Ни слова о фотографиях и «Плейбое». Только поддакивает мне. Идет? — поторопилась предупредить я, пока никто не открыл дверь.

Зря торопилась. Никто открывать не собирался. Но я точно знаю, что Полина должна быть дома. К ней опять, наверное, Жора пришел. Что ж попробуем еще.

На этот раз я напала на звонок как минимум раз семь.

— Считаю до десяток и ухожу, — зло сказала я вслух и пнула с досады дверь. — Раз… два… три…

На Дрюнином лице отразилась целая гамма чувств. Но главное я поняла — ему, также как и мне, не верилось, что десятки уплывают из-под носа. Что-то подсказывало мне: сейчас или никогда. У Дрюни другого плана действий не было. Обидно. Я с еще большей досадой пнула дверь.

— Где ж тебя черти носят?! — выругалась я совсем как Полина.

Подействовало. С другой стороны щелкнул замок, потом другой, третий… Дверь у Полины отменная. Не квартира, а сейф, прямо. Наконец Полина открыла. Да. Видно, Жора все-таки пришел.

— Ольга? — удивилась Полина. Тут из-за моей спины вышел Дрюня. Трудно описать физиономию Полины. — Мурашов?

— Полина, не вежливо заставлять гостей стоять за порогом, — напомнила я сестре правила хорошего тона.

— Ага, — ответила она, отступая в сторону и давая нам пройти в квартиру. — Вы что, квартиру решили вместе купить? У вас нет столько денег и вы решили попросить их у меня?

— Ничего мы не собираемся покупать, — обиженно сказал Дрюня.

— А ты вообще молчи, — прикрикнула на него Полина. — Я с Ольгой разговариваю. Интересно, что скажет твоя жена на счет новой машины и твоего проживания у Ольги?

Дрюня не ожидал нападок, поэтому стал тихо сидеть, вжавшись в кресло. Полина любезно предложила нам пройти и устроиться поудобнее.

— Ну нельзя же так, Поля? — жалко стало мне Дрюню и я за него заступилась.

— Ладно, рассказывай, зачем пришли. Не на чай же.

Я рассказала, что в одном месте в сейфе лежат фотографии, которые очень помогут нам в нашем деле. На этих самых фотографиях запечатлен Олег с какими-то людьми. В общем, похоже, что они и убили Олега, и забрали драгоценности. Потому что уж больно охраняет фото старший тренер. Может, и она к этому причастна? В общем, надо взять их посмотреть… и положить обратно. Если не понадобятся.

— Где это? — спросила Полина после моего рассказа. — И как их достать оттуда?

Я обрисовала местоположение спорт-клуба и просветила Полину, что неплохо было бы открыть сейф и взять их оттуда.

— Так это же спорткомплекс. Ну, там где ты сказала, — удивилась Полина.

— Точно. А фотографии в сейфе на втором этаже в кабинете старшего тренера, — объяснила подробнее я.

— Ага, понятно, — задумалась Полина. — А как ты об этом узнала?

— Да разговор в раздевалке слышала днем, — как можно беспечнее сказала я. — Ну, что, мы едем туда?

— Что-то не нравится мне это, — Полина с сомнением в моей честности и искренности посмотрела на меня, а я состроила самую наичестнейшую ро…, пардон, лицо. — Говоришь, Олег там?

Я с еще большим усилием закивала головой.

— Тогда действительно люди на фотографиях могут вывести нас на убийцу и грабителей. Может, даже в одном лице. — Полина задумалась. — Постой, в раздевалке спортклуба ты слышала разговор? — не унималась Полина. — А что ты там делала?

— Мы туда записались, — сказала я и торопливо добавила. — Только не смейся, ладно?

— Чего ж тут смеяться, — произнесла Полина. — Наконец-то в ваших головах созрела стоящая мысль. Я так поняла, что ты тоже, Дрюня, записался?

Последняя фраза предназначалась Мурашову. А он вцепился в подлокотники и, не поднимая головы, промямлил утвердительное «Да».

— Ну и парочка у вас, — покачала головой Полина. — Ладно, пойду собираться. Сок на столе, бокалы Ольга знает где. Не стесняйтесь.

Тут дверь из спальни открылась и вышел Жора. Весь лохматый, но кое-как одетый.

— Привет, Оля, — поздоровался он. Затем подошел и пожал руку Дрюне. — Что за дела тут без меня обсуждаются?

— Пойдем, поговорим, — потащила его обратно в спальню Полина. — А я пока оденусь.

Через пять минут они вышли из спальни. Причем впереди шла Полина, а за ней уже бежал Овсянников. Жора поотстал и остановился.

— Полина, я еду с вами.

— Зачем? Тебе нельзя нарушать закон. А проникновение на чужую территорию без разрешения хозяев — самое что ни на есть нарушение. Так что сиди дома.

— Не могу же я вас одних отпустить? — Жора встал в позу. — А почему это я должен вас отпускать? Я представитель закона и имею право, даже обязанность, предотвращать преступления. Так что вы никуда не поедете.

— Ага, — сказала Полина и, схватив сумку, пошла к двери.

Овсянников демонстративно закатил глаза и воздел руки к потолку. Ему ничего не оставалось, как последовать за ней.

— Тебе зачтется.

— Правда? — не веря своим ушам, спросил Жора. — Я запомнил.

— Ну все, поехали, — сказала Полина и поправилась к выходу.

— Надеюсь, ты ничего не перепутала, — сказал Жора и многозначительно посмотрел на меня.

Теперь мне почему-то расхотелось ехать. Дело принимает серьезный оборот. Если Полина узнает из-за чего весь сыр-бор, мне будет плохо. Очень плохо. А Мурашову еще хуже.

Я испугалась и села на диван. Что ж теперь делать?

— Ольга, ты чего пропала? Идешь? — позвали из прихожей.

Все уже вышли, осталась только Полина закрывать дверь.

— Иду, иду, — отозвалась я и поплелась в коридор.

Будь, что будет…

Глава шестая Полина

— Приехали, — отрезала я и остановилась метрах в ста от входа в спорт-комплекс. — Намечается небольшая прогулка.

— Теперь, когда мы уже приехали, может меня просветят, что откуда надо взять, а? — моментально среагировал Жора.

Ответа ждал он главным образом от Ольги и Мурашова, так как я уже свое слово сказала, поэтому сидел на переднем сиденье и глядел на эту милую парочку в зеркало. — Ну?

Ольга что-то занервничала, а Дрюня притих пуще прежнего. Не нравится мне это.

— Я, пожалуй, выйду, — проскрипел Дрюня и схватился за ручку дверцы, пытаясь ее открыть.

— Сидеть, — скомандовала я и резко нажала на кнопку закрывания дверей.

На всех дверях все кнопки уползли вниз, включая Дрюнину дверцу. Так что пришлось ему повременить с выходом.

— Что такое, Дрюня? Недержание? Или тебя диарея замучила? Прими «имодиум», говорят, помогает.

— Перестань, Полина. Как тебе не стыдно? — заступилась за своего друга Ольга. — Может, ему действительно надо…

— Ладно, Мурашов, — смилостивилась я, а Жора согласно кивнул. — Иди. Только не долго. А то нам придется в аптеку за лекарством ехать. нельзя же тебе с такой болезнью да на такое опасное дело идти.

Я повернула кнопочку обратно и двери открылись. Дрюня ловко выскочил наружу и скрылся в ближайшем палисаднике.

— Ну, что, Ольга, будешь объяснять? — напомнил Жора и оскалился в улыбке.

— Угу.

— Это не ответ. Подробнее, пожалуйста. И побыстрее, желательно. Что время тянем. Оно денег стоит, как говорят.

— Хорошо, слушайте, — Ольга сначала долго собирается с мыслями, а потом начинает сыпать словами. Вот как сейчас.

— В этот спорт-клуб мы с Дрюней записались и теперь ходим заниматься. Сегодня в зале я познакомилась с девушкой, ее зовут Инна. Она меня познакомила со всеми остальными девушками, мы вместе занимаемся…

— Ольга, короче, — взмолилась я, потому что знала: начинает она за здравие, а заканчивает за упокой. То есть, минуты через две мы бы уже слушали про любимую собачку какой-нибудь троюродной племянницы подружки этой Инны, а совсем не про то, о чем Ольга начинала говорить.

— Ладно, ладно. Не перебивайте, а то забуду ход своих мыслей, — ответила Ольга и поглубже вздохнула для последующей речи. — Так вот… если короче… Инна сегодня в раздевалке начала рассказывать про какую-то Светку, что она тащится от фотографий с обнаженными мужчинами… я сначала не поняла, что это за Светка, а потом догадалась — это Светлана Альфредовна…

— Подожди, Оль. Одну минуточку, — перебил Жора и внимательно посмотрел на Ольгу, как-то неестественно вывернувшись при этом. Ему мешал ремень безопасности, так как он его не отстегнул.

Примерный милиционер. Ну и мучайся теперь…

— Ольга, давай по порядку. Что за фотографии? — также тихо спросила я ее, чтобы не раздражать.

— Там… Жора, выйди из машины, пожалуйста, — попросила Ольга. чуть не со слезами на глазах.

Овсянников без вопросов покинул переднее сиденье и хлопнул дверцей.

— Ну?

Ольга придвинулась к моему уху и зашептала. Уже через пару минут я поняла ее отчаянное нежелание говорить при Жоре. И засмеялась. Ольга обиделась и отодвинулась назад.

— Ничего смешного в этом не вижу.

— Ладно, не злись. Ну, Светка и придумала… — хохотала я.

Ольга вроде немного оттаяла и снова села нормально.

— Звать всех обратно? — поинтересовалась она.

— Нет, подожди. Что ж за Светка такая? Ты не договорила…

— Светлана Альфредовна. Старший тренер. Мы у нее и записывались. То есть у нее в кабинете, нас девушка-секретарша записала.

— Да? Я помню здесь другой старший тренер был. Парень, темненький такой, симпатичный. А сейчас, значит, эта Светлана Альфредовна… Ольга, а сможешь описать ее?

Ольга задумалась. Интересно, к чему это приведет?

— Молодая такая. Светлые волосы. Симпатичная. Вообще у меня создалось такое впечатление, что в ней скрыта большая сила. Ну, не знаю, как это сказать еще, — Ольга смутилась, не находя слов. — А вообще-то я ее не видела, это нам ее девушка описала. Но, мне показалось, что все так и есть.

— Ага, поняла я. Похоже, я уже видела эту Светлану Альфредовну. Значит, мы на правильном пути…

— Где это ты ее видела, Поля?

— Потом расскажу. Зови всех.

Жора плюхнулся на переднее сиденье, а Дрюня — на заднее к Ольге. Мурашов заметно повеселел. Что-то подсказывало мне, неспроста это.

— С облегчением, Дрюня, — съехидничала я.

— Спасибо, — Дрюнино веселье куда-то враз испарилось.

— Ну что, производственное совещание окончено? — поинтересовался Жора. — Теперь нам, если позволите, можно что-нибудь узнать? Или идти вслепую на дело.

— Перестань, сейчас Ольга все объяснит, — остановила я речь Овсянникова. — Давай, Оля.

— Нам нужно проникнуть в кабинет старшего тренера на втором этаже. В сейфе лежат фотографии, и их надо забрать, — лаконичность сказанного меня очень поразила. Умеет же Ольга, когда хочет.

— А что на фотографиях? — интерес Жоры не угас, особенно после того, как его выдворили из машины на самом интересном месте. Ничего, у него еще все впереди… Если, конечно, нам повезет.

— Потом увидишь. Так интереснее. Точно могу сказать, что тебе они понравятся. Ты не прогадаешь, если поможешь мне, — пришлось подогреть Жорин интерес улыбочкой.

— Да уж, в любом случае, ты уже обежала, так что я уж точно не прогадаю, — ухмыльнулся Жора в ответ.

— Ладно, народ. Все собрались с духом? Тогда пошли, — скомандовала я и все вылезли из машины. — Интересно, а есть кто-нибудь в комплексе?

— По крайней мере, в кабинете старшего тренера свет не горит и в холле тоже, — деловито сообщил Мурашов.

— А ты, оказывается, еще и полезный, Дрюня, — заключила я и похлопала его по плечу. — Молодец, не зря ты по нужде выходил.

Мурашов от моей похвалы весь аж засиял. Пусть порадуется. Иногда полезно.

— Ну все. Идем. Если кто-то увидит, Ольга с Дрюней скажут, что забыли что-нибудь в раздевалке, а нас с Жорой привели записываться. Ну, или Жора что-нибудь придумает. Все ясно? Ну, с Богом.

Пробравшись на второй этаж незамеченными, мы были страшно рады и бегом помчались к заветной двери, пока удача не изменила нам.

Где-то на этом же этаже были люди, из-за соседней двери доносились голоса. На всякий случай мы постучали в дверь кабинета. Не получив ответа, быстро открыли дверь и втянулись внутрь, закрыв поплотнее и по возможности без звука дверь.

Вынув пистолет из кобуры, Жора приложил палец в губам, призывая всех к тишине, и пошел вперед. Мы все на цыпочках поплелись за ним по стеночке.

Убедившись, что в кабинете никого нет, Жора убрал пистолет на место и махнул нам рукой.

— Сейф точно здесь? Вы ничего не перепутали?

Ольга с Дрюней согласно закивали головами. Жора, удовлетворившись таким ответом, продолжил поиски уже с фонариком.

— Ага, вот и он, — победно заключил Жора.

Все помчались к сейфу, а Овсянников извлек на свет один из вещдоков, позаимствованный когда-то при переезде отделения из одного помещения в другое. Майор Овсянников запасливый человек, все несет домой. Вот и теперь для домашних нужд он притащил отмычки. Не знаю, что он ими собирается открывать. Но только дверь он мою уж точно не откроет. Может теперь для сейфа пригодится.

— Слава богу, что замок не кодовый, — сообщил Жора собравшимся зрителям.

— Ага, везет дуракам, — поддакнул Дрюня.

Ладно уж, пусть и дуракам, лишь бы везло. Хоть я однажды была не согласна с тем, чтобы меня называли так, но то я сама так сказала. А к тому, что говорит Мурашов, необязательно прислушиваться. Пусть потешит себя мыслью, что такой умный.

— Ну что, Жора, приступай.

Ольга даже перекрестила Жору «на благое дело».

— Ольга, с каких это пор ты стала такой набожной? — удивилась я, а Жора отвлекся от открывания сейфа.

— Вы чего?

— Ничего, Жорочка, давай, шевелись, а то мы здесь ночевать останемся, — подбодрила я любимого ненаглядного и улыбнулась.

На «благое дело» Жоре понадобилась одна минута. Но тут фортуна решила повернуться к нам одним очень неприглядным местом.

Во входной двери поворачивался ключ. Кто-то хотел попасть в кабинет. Ольга вскочила с корточек и начала метаться по кабинету, налетая на все углы. Я схватила ее и запихала в шкаф. Жора закрыл сейф, не успев забрать фотографии и побежал к двери, чтобы встать за ней до того, как она откроется. Дрюня не нашел ничего лучшее, как залезть к Ольге в шкаф. Мне не осталось никакого места, чтобы спрятаться и я встала за портьеру.

Дверь открылась точно секунду в секунду тогда, когда я задернула портьеру. В комнату зашел кто-то и включил свет. Черт, хоть бы в шкаф не лезли! Пришедшая, а это оказалась, как я и думала, девушка Миши Булгакова — Светлана, она же — старший тренер — Светлана Альфредовна. Как тесен мир! Она подошла к столу, покопалась в бумагах, потом взяла что-то из стола и подошла к сейфу. Тут мое сердце забилось с такой силой, что, наверное, его стук был слышен как бой курантов. Светлана стояла ко мне спиной, открывая сейф. Взяв в руки пакет с фотографиями, она в раздумьях стояла и смотрела на него. Открыв свою сумку, она сунула пакет в нее и застегнула молнию. В тот момент, когда Светлана застегивала молнию, мне показалось, что я скончаюсь на месте. Давление у меня упало ниже нормы пунктов на сто, температура подскочила под сорок. Мне показалось, просто нутром почуяла, что если не сейчас, то больше никогда я не увижу этих фотографий. А я чувствовала, что из этих кусочков бумаги многое станет ясно. И не хотела терять эту возможность.

Я уже было занесла руку для удара, чтобы на время вырубить Светлану, как она поменяла свои планы.

Расстегнув молнию, она вытащила пакет и сунула его обратно в сейф.

— Тут сохраннее будет, — сказала она вслух, схватила сумку, выключила свет и уже собралась уходить, как дверь открылась и в кабинет вошел еще кто-то.

Лица вошедшего из своего укрытия я разглядеть не смогла. Он не подходил близко ко мне, а свет уже выключили. Все, что я узрела, это его большие габариты. А голос выдавал человека в возрасте.

Он как будто ждал темноты, чтобы появиться. Этакое эффектное театральное появление. Только сейчас мне было не до развлечений.

— Что же ты, Светлана, делаешь? — осведомился запоздалый гость. — Куда, голубка, собралась? Уж не бросить ли нас хочешь? Ай-ай-ай, как не хорошо… Мы к тебе со всей любовью, а ты такой черной неблагодарностью платишь. Куда коготки рвем?

— Не ваше дело, — мне что-то этот посетитель не нравился, а Светлане и подавно, судя по тону ее ответа.

Она направилась к двери, но сделала всего пару шагов. Дверной проем заслонила фигура ночного посетителя.

— Не торопись, — посоветовал он. — Для твоего же здоровья лучше если мы сейчас поговорим по душам и мирно разойдемся.

Он подтолкнул Светлану к ее рабочему столу, но сам остался стоять в дверях. Она прошла и облокотилась на стол, сбросив с плеча сумку на пол.

— Внимательно слушаю вас, — откровенное недовольство сквозило в ее голосе.

— Значит так, птенчик. Тебе заплатили за что? — любопытный попался мужчина, вот только никто не спешил удовлетворять его любопытство — Светлана молча на него смотрела (вернее в ту сторону, где он находился, так как разглядеть его не представлялось возможным). Тогда он продолжил сам. — За то, чтобы ты принесла одну вещицу. Сама знаешь, какую. Каким способом ты это сделаешь — твои проблемы. Нам главное — результат. Мы надеялись, что ты это уяснила при первом «свидании». Оказалось — нет. Что же ты так оплошала?

— Я не знаю, о чем вы говорите, — уверенно сказала Света. — Я все сделала, как вы просили. Что вам еще от меня надо?

— Да что ты говоришь! Не знаешь, значит? Святая невинность просто! Вы только посмотрите на нее!

Эх, если бы знал этот странный посетитель, сколько народу сейчас на них смотрит, поостерегся бы говорить так.

— Может объясните мне о чем речь? — скрестив руки на груди, сказала Светлана.

— Так, объясняю для самых умных. Ты должна была принести золотые украшения небезызвестной тебе особы. В их числе должен был оказаться медальон в виде цветка. Ясно?

— Пока да.

Не знаю, как до Ольги, Дрюни и Жоры, но до меня дошло, что речь идет о золоте Ираиды Сергеевны. Становилось все интереснее и интереснее. И медальон я тот, про который тип у двери говорит, видела не меньше ста раз. Особенно в детстве. Бабушка нам его показывала и всегда хвалилась, что ей его подарил какой-то знатный Господин, чем оказал огромную честь, как рассказывала бабушка, она была из бедного дворянского рода. Она хранила этот медальон как зеницу ока. Конечно, сам по себе он красивый. Да и камни на нем стоят целого состояния. По-моему, бабушка что-то говорила о том, что это фамильная драгоценность того самого Господина. Значит вот из-за чего весь сыр-бор…

— Только заминочка вышла — его не оказалось. Спрашивается, куда он делся?

— Я не знаю, — уверенность не покидала ее.

— Э-э-э, так не пойдет. Кто ж кроме тебя может знать, куда этот цветочек пропал? Так что ты не прикидывайся дурочкой, а займись поисками медальона. На это отводится тебе два дня. Не успеешь — пеняй на себя. Со вторым твоим другом случится несчастье. Все ясно разъяснил, или еще повторить?

— Я же сказала, что не знаю, где ваш медальон. Как я смогу его найти? — теперь только она забеспокоилась.

— Я же сказал — твоя проблема. Тебе заплатили, вот и дерзай. Пока, крошка. В твоих интересах найти побыстрее, — сказал он на прощанье и вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

Как этот тип не заметил Овсянникова, я до сих пор не поняла. Наверное, Жора прикинулся стенкой. Надо будет потом поучиться у него. А пока мои мысли остановились на друге Светланы, которого ожидало не очень приятное будущее. Первым оказался не у дел Олежек, надо понимать. С ним-то и случилось несчастье, как сказал ночной гость. Значит следующий на очереди Михаил. Кто бы не просил Светлану оказать такую услугу, они несомненно знали, кем она дорожит — своими друзьями. И нет лучше и крепче дружбы, чем та, которая начинается с детства. Вот и давят теперь «заказчики» на бедную Светлану, играют, так сказать, на ее чувствах.

А что, если она действительно не знает ничего о медальоне? Или прикидывается, чтобы потянуть время? Сейчас взять, да и спросить бы. Только не скажет ведь ничего, если он у нее. Действительно, вдруг он, медальон, ей понравился и она решила оставить его себе. Может, не знала, что именно за ним его посылали? Значит она должна его где-то хранить. Либо дома, либо еще где. А может она из-за побрякушки пожертвовать другом? Не просчитались ли «заказчики»? Ведь один-то уже пал их жертвой.

Светлана постояла еще немного около стола, приходя в себя, затем взяла сумку с пола и вышла следом за ночным посетителем.

— Фу-ух, — донеслось со всех сторон кабинета.

Жора отлепился от стенки и двинулся к сейфу, а Ольга с Дрюней вывалились из шкафа.

— Жора, поторопись, пожалуйста. А? — попросили мы с Ольгой в один голос.

Теперь Жора без предисловий перешел к делу, вынул пакет с заветными фотографиями и захлопнул сейф.

— Все, потопали отсюда. Смотреть будем потом, — закончил Жора. — Хоть и очень хочется…

Все аккуратно подошли к двери и Жора прислушался.

— Никого, — и махнул рукой, чтобы мы следовали за ним.

Крадучись вдоль стены, мы добрались до лестницы, ведущей вниз. Жора пошел посмотреть, нет ли кого внизу, а мы остались ждать.

— Внизу охранники, не пройдем. Есть другой выход?

— Есть, через раздевалку, — опять спас положение Дрюня.

— Цены тебе нет сегодня, — прокомментировала я, а Мурашов опять разулыбался.

— Стараемся, ваше благородие, — щелкнул он пятками сланцев и встал по стойке смирно.

— Давай, веди в раздевалку, Сусанин.

Гордый Мурашов прошествовал в конец коридора и открыл дверь мужской раздевалки, приглашая всех пройти. Жора не расставался с пакетом, жаждя поскорее увидеть его содержимое.

Черный ход был закрыт. Жора провозился с замком минут пять, но так и не открыл.

— Мудреный замок попался. Может, есть еще выход где? — поинтересовался он.

Мурашов покачал головой отрицательно и очень огорчился, что на этот раз не заслужит похвалы от Полины.

— Что ж, безвыходных положений не бывает, — изрек Жора. — Будем искать.

— Так, а если выбить дверь? — размышляя, я осмотрела дверь и пришла не к лучшему выводу. — Дверь добротная, с первого раза не выбьешь. Поднимется шум, сбегутся охранники. Нет, дверь отпадает. Надо искать окна или еще что-нибудь, подвал, например.

— Подвала не видел здесь. Вход в него, кажется с холла, а вот окна есть, — Дрюня старался, было видно.

— Чего стоим, а?

— Да тут рядом, — Дрюня шагнул влево и встал около другой двери.

— Подсобка. Одно окно. По-моему…

— Не слышу уверенности в голосе. Побольше оптимизма, товарищ Мурашов. Все у нас получится, — подбадривала я нашего Сусанина. — Жора, ну-ка подсоби с замочком.

— Сей момент, — подлетел Жора к двери и мигом открыл ее.

За дверью действительно была подсобка. Здесь стояли старые установки для упражнений, всякая рухлядь и инструменты садовника, отвечавшего за лужайку и деревья вокруг комплекса. Было и окно. Правда, окном это можно было назвать с большой натяжкой.

— Живем, народ. Окно, какое-никакое, а имеется. Вперед и с песней, — порадовался Жора и шагнул внутрь.

— А у кого фотографии? — всполошилась Ольга и забегала глазами по собравшимся.

— У меня. Тихо, не ори. Сейчас выберемся и посмотрим, — сказал Жора и начал пробираться к окошку.

Я шла за ним, затем Ольга и Дрюня.

— Осторожнее, не сломайте ноги. И тише, — предупредила я шедших сзади.

Ольга тотчас же меня послушалась и зацепила ногой какую-то железку. Грохота было достаточно, чтобы разбудить людей в соседних домах.

— Ну, сказала же, черт возьми! — в сердцах выругалась я. — Жора, скорее. Сейчас здесь будут охранники.

Жора уже почти вытащил стекло. Он старался сделать это бесшумно, но, так как теперь шума бояться не стоило, он бросил его и скорее выбрался на улицу. Затем вылезла я. Дрюня стал пихать в окно Ольгу.

— Я не буду отсюда прыгать, — шепотом вопила Ольга. — Здесь высоко.

Жора простер к ней руки и уговаривал тихим голосом, нажимая на то, что два метра — это не так уж и далеко, что Оля — славная девочка и все сможет.

— Давай, милая! Ну, Олечка? Ну, давай, родная! — помогал Дрюня, подталкивая Ольгу, висящую в окне и не желающую прыгать. — Олечка, ну давай же, а то тут уже два огромных жлоба по лестнице скачут. Тебе меня не жалко?

— Жалко, Дрюня. Но я боюсь прыгать, — жалобно проканючила Ольга.

— А если сейчас сюда прибегут, от меня мокрого места не останется, Слышишь, Ольга? Некого тогда жалеть будет, — просил Дрюня Ольгу.

Топот теперь слышала даже я и боялась за Мурашова, хоть он и не был мне сильно симпатичен.

Видно, Дрюнин запас моральных сил уже истощился и больше бояться он не мог.

— Ну все, Ольга, — заорал он. — Жора, лови, — Дрюня протолкнул Ольгу в окошке и она вылетела пулей прямо на руки Жоре.

Мурашов выпрыгнул в ту же минуту и все трое помчались к машине, которую я подогнала поближе, но все-таки не так близко, чтобы ее можно было заметить из окна подсобки.

Они попрыгали на сиденья и я, дав газу, развернулась и поехала в обратном направлении, подальше от спортклуба.

— Я сейчас сойду с ума, — взмолилась Ольга.

— Сходить с ума — это нормально, — изрек Дрюня, обняв Ольгу. — Такие перегрузки не для тебя.

— Ну и мысли умные у тебя, Мурашов. Где вычитал? Или сам придумал?

— Хватит тебе, Полина? Чего я тебе сделал?

— Полтинник не отдал, — зло ответила я, вспомнив старое.

На самом деле, я на Дрюню не злилась, он столько раз сегодня помогал нам, да и полтинник мне не нужен его. Но уж раз человек спрашивает…

— На, держи, Полин. Извини, что забыл, — протягивал мне Дрюня бумажку.

— Да ладно, Мурашов. Я пошутила, — засмеялась я. — Оставь.

— Ну, как скажешь, — глядя на меня недоверчиво, Дрюня спрятал полтинник в карман.

Все-таки Мурашов остается Мурашовым. И никто его не переделает.

— Куда теперь? — перестав сходить с ума, спросила Ольга.

— Домой. Ко мне, — сказала я. — Но, если вам не интересно посмотреть содержимое пакета, могу забросить вас домой. К Ольге, то есть. И спите спокойно, дорогие товарищи.

— Нет, к тебе, — заорали они хором.

— Как это нам не интересно? — возмутился Мурашов. — Наша идея, а нам не интересно?

Ольга стукнула его по ноге. Очевидно, больно. Дрюня скорчил гримасу и замолчал.

— Какая еще ваша идея? — неспроста Ольга остановила Мурашова, ой, неспроста. Чует мое сердце.

— Идея выкрасть эти снимки, — поспешила вставить Ольга, пока Дрюня не оклемался и не выдвинул пару-тройку умных мыслей. — Давайте лучше побыстрее домой поедем, а?

Да уж, домой, действительно, надо бы быстрее. Там разберемся, что это за идея посетила Мурашовскую голову. Гений нашелся, идеи его посещают…

Его бы энергию, да на благо человечеству. Правильно говорят: «Сколько яблок промахнулось, упав не на те головы». Упало бы хоть какое-нибудь завалящее на Дрюнину — авось, чего путное придумал бы.

— Да-а… Снимочки хоть куда… Прямо сейчас можно на конкурс послать. Выиграют первое место и гран-при возьмут, — мечтательно произнес Жора, разглядывая парочку самых интересных фотографий. — Только… жаль, конкурсов таких не придумали… Или может мы о них ничего не знаем… Жаль…А ты ведь права было, Поля. Нравятся мне эти снимочки…

— Хватит тебе жалеть, майор Овсянников, — произнесла я, разглядывая самый интересный на мой взгляд снимочек: Светлана с Олегом на здоровенной с балдахином кровати. — Живи себе без конкурсов и радуйся жизни. Ты еще не видел самый классный снимок. Брось свои картинки. Иди сюда. Ольга, Дрюня! Ну-ка, угадайте, кто на этой милой фотографии?

Я положила фото изображением вниз на свои колени, чтобы остальным не было видно, и приготовилась слушать версии.

— Ну, судя по всем просмотренным мною фотографиям, — начал свою речь Жора, но его перебил Мурашов.

— На той, что ты, Полина, держишь в руках, должна быть та же девушка, что и на остальных.

— Светлана Альфредовна, — я просто поразилась догадливости Ольги. И это после того, как она пряталась в темном шкафу и ее выкидывали из окна.

— Ага. Она самая. А теперь угадайте, кто еще с ней? Принимаю версии всех, кроме Дрюни, так как он не знает этого человека. Хотя, раз уж он толкает такие умные мысли, то может и он догадается?

Ольга наморщила лобик, потерла пальцами виски. Наверное, чтобы лучше думалось. И высказалась.

— Неужели это он?! — в ужасе воскликнула она и отпрыгнула от кресла, в котором сидела я. — Никогда бы не подумала. Никогда не прощу! На всю жизнь запомню! Мерзавец! Подлец! Как мог он? О, Господи, какая же я дура!

Она плюхнулась на диван и закрыла лицо руками, принимаясь за рыдания.

— Ольга, ты что? Перестань! Зачем же теперь слезы лить… И, вообще, я понимала, конечно, что у тебя душа тонкая и так далее… Но, хоть убей, не понимаю, какое тебе до этого дело?

Я, действительно, не понимала, какое ей дело до того, с кем спит Светлана. Нет, конечно, определенная заинтересованность у нее должна быть, т. к. это не напрямую, но касается ее финансового благосостояния. Но зачем же так убиваться?

— Да я… да я с ним… столько пережила… а он… Подлец! — выплеснула свои эмоции Ольга, в перерывах рыдая.

— Когда же он успел? — Смотрела она при этом почему-то на Мурашова. — А я ему так доверяла…

Тут меня осенило. Ольга подумала, что спрятав фотографии, я специально ее дразнила и не показывала Дрюню с этой Светой.

Я засмеялась. Да, фантазия у Ольги работает. Только как-то не так, как у других людей… На то она и психолог.

Дрюня все это время сидел около моих ног на ковре и не понимал, почему Ольга бросает на него такие гневные и презрительные взгляды. Он переглядывался с Жорой, сидящим тут же, и пожимал плечами.

Жора тоже не совсем уловил суть и перемена настроения компании его не радовала.

— Ольга, давай заканчивай лить слезы и слушай сюда, — скомандовала я. — На фото не тот человек, о котором ты подумала.

Ольга успокоилась и раскрыла свои уши пошире. Все последовали ее примеру. Даже шеи несколько вытянулись в мою сторону.

— Насколько я понимаю, — продолжила я, все еще держа фотографию «лицом» вниз. — Ты подразумевала Дрюню, когда обзывалась всякими нелитературными словами.

Ольга слабо кивнула. А Дрюня икнул и как-то страшно посмотрел на Ольгу. Рот у него открылся. Он пытался что-то сказать, но получалось это у него, надо сказать, неважно.

— Так вот. Это не Мурашов. Можешь спать спокойно. Это наш любимый и дорогой Олежек, — теперь так же как Дрюня на Ольгу, на меня таращились Ольга с Жорой. Замкнутый круг какой-то! На кого бы мне вылупиться? — Да-да… Да хватит, в конце концов, глаза на меня пялить! На мне узоры не написаны! Глядите лучше на это.

Я швырнула фотографию на ковер и к ней сразу же подлетели Ольга — слезы у нее моментально высохли, талант! — Жора и Дрюня.

— Н-да. Это что ж получается: Светлана Альфредовна — подружка Олежека? — задал в пустоту вопрос Жора. А может сам себе или окружающим. — А еще она, по твоим, Полина, рассказам — подружка Миши Булгакова. Да к тому же все они втроем дружили с детства. Веселая троица.

— Ага, — согласилась я с выводами Овсянникова. — Дурно здесь пахнет, вокруг этой троицы. Надо бы побеседовать еще раз с Мишей, с глазу на глаз. А за Светочкой последить бы неплохо.

— Полина, ты у нас голова! — восторгался Мурашов. — Ну что, чем займемся?

— Ты, Дрюнечка, первым делом проводишь Ольгу домой. Утомилась она сегодня. Надо бы поспать, сил набраться. Да и поздно уже, — услышав мои слова, Дрюня заскучал. Наверное, он надеялся на шпионские гонки с пистолетами в руках. — Хватит корчить кислую рожу и ступай выполнять приказ начальника.

Дрюня неохотно встал и подчинился. Он стал поднимать с дивана уже успевшую задремать Ольгу, и тормошил ее.

— А вы чего будете делать, а? — удрученно спросил Дрюня. — Следить?

— Дрюня, твое задание первостепенной важности — это благополучно доставить Ольгу до ее апартаментов. Понял? Чтоб она тихо-мирно отдохнула.

— Понял, — тихо согласился Мурашов.

— И другое твое не менее важное задание — это денно и нощно охранять ее. Чтобы ничего не случилось.

— А чего случиться-то может? — беспокойство в нем было сверх меры.

Наверное то, что с Ольгой может что-то случиться, навело его на мысль, что ему дали действительно важное задание, и он успокоился, удовлетворенный своей миссией.

— Хотя, нет, подождите-ка, — вдруг сказала я, вспомнив, что они должны еще кое-что нам поведать. — Рассказывайте, какая идея у вас была?

Ольга моментально проснулась и они с Дрюней уставились себе под ноги, ковыряя при этом мой коврик.

— Ну?

— Понимаешь, Полина, — начала Ольга, но Мурашов ее перебил.

— Нет. Рассказывать буду я, — тут уж даже я удивилась. Дрюня защищает Ольгу! От меня… Вот это да…

— Давай послушаем, — приготовилась я, скрестив руки на груди.

— Ну… В общем… Короче… — что-то поубавилось решимости в Мурашове. Можно подумать, что-то серьезное они с Ольгой скрывают.

— Дрюня?

— Ладно, рассказываю, — махнул рукой Дрюня. Надо думать, сей жест означал «была не была».

И поведал он очень занимательную историю о том, что украсть эти фотки надумал сам Мурашов своей «умной» головушкой. И вовсе не для того, чтобы помочь расследованию, а чтобы получить много денежек, продав эти самые фотки в общеизвестный порно-журнал. Когда Дрюня все это рассказывал, Жора заливался со смеху. Мне, конечно, тоже было смешно, но в тоже время хотелось поколотить и Ольгу, и Дрюню. Ольга уговорила меня и Жору пойти на такое опасное дело. Ладно меня, но Жора мог слететь со своей работы, если бы его поймали!!! Это я ей припомню. Он хоть и бывший муж, но обо мне заботится, так что и я за него переживаю. Закончив свое повествование, Дрюня с одного взгляда на меня понял, что лучше убраться из моей квартиры сейчас, и не ждать, пока я его выкину. Так он и сделал, прихватив с собой Ольгу. Вспомнил, наверное, про свое боевое задание.

Когда, наконец, дверь за Мурашовым и Ольгой закрылась, я устало опустилась на диван. Смеяться сил не было. Зато Жора надрывался за двоих. Его так развеселила эта история, что он забыл, во что мог из-за нее вляпаться. Я напомнила ему об этом и он вмиг стал серьезным.

Мурашов не оставит Ольгу ни на минуту, в этом я не сомневалась. Значит у нее можно не беспокоиться. Он будет драться как лев, если понадобится. Прямо как за дражайшую половину.

— Хватит тут сидеть, пора действовать, — сказала я сама себе и поднялась с дивана.

— Что ты задумала, Поля? — поинтересовался с необычайной живостью в голосе Жора.

— Значит, так. Я сейчас навещу Мишу Булгакова, а ты займешься Светой, — я немного побродила по комнате, обдумывая, как лучше мне выцепить сведения из Мишутки. Наконец, собравшись с мыслями и окинув сидящего в кресле Жору взглядом, я поспешила к двери. — Ты идешь, Жора?

— Полина, ты знаешь сколько сейчас времени? — спокойно спросил он и даже не пошевелился, чтобы встать.

— Три часа ночи. Ну и что?

— А то, что люди в это время спят. И кого я выслежу?

— Надо узнать адрес Светы, где она бывает и где прописана, — машинально среагировала я. — Проследишь за ней, может, она еще куда-нибудь наведывается. Ты же слышал разговор в кабинете, если она не отдаст медальон, с ее другом случится несчастье. А теперь напряги извилины и подумай, какого друга имел в виду тот жлоб?

— Хорошая идея. Только вот справочная служба не даст мне адреса по описанию личности или по месту работы. На счет друга-то, это я подумал. Михаил Булгаков на очереди покинуть этот бренный мир, да? И не без чьей-то помощи.

— Жора, не выпендривайся. У тебя же полно знакомых хорошеньких девушек, которые не только по описанию, и без оного предоставят всю интересующую тебя информацию. Что, не так? А на счет Миши ты правильно подумал. Так что время дорого и нельзя его тратить попусту.

Я с интересом наблюдала за переменами, происходившими на Жорином лице. Сначала, он храбро доказывал мне, что детское время уже кончилось, а я как непослушный ребенок, не желаю ложиться спать. Потом он все больше стал сам походить на непослушного ребенка, который тайком от мамы или бабушки залез в буфет и слопал целую банку варенья. И теперь получал нагоняй.

— Ладно, сдаюсь. Допустим, я узнаю ее адрес. Что ж мне прямо сейчас идти туда?

— Завтра будет поздно. Я чувствую, — сказала я вслух. Мое чутье меня никогда не подводило. И теперь оно встрепенулось при Жорином нехотении что-то делать сегодня.

— Не завтра, а уже сегодня, — поправил Жора, еще раз напоминая, сколько сейчас времени. — Интересно, а чем ты чувствуешь?

Последнюю фразу Овсянников произнес с усмешкой и уставился на мой зад.

— Пошел к черту, Овсянников. Лучше возьмись за дело, — прокомментировала я его высказывания и вложила ему в руку трубку телефона.

Через десять минут мы знали адрес Светланы Альфредовны Крутер — такая была у нее фамилия. Жора, попеременно сдабривая уши девушки на другом конце провода всяческой лестью. И добился того, что невидимая Танюша через пять минут отыскала даже без фамилии Светлану в своих списках. Тепло попрощавшись с девушкой, Жора положил трубку.

— Довольна? Адреса есть. Может, все-таки завтра? — умоляюще спросил Жора. Не увидев никакой реакции с моей стороны, он все же решился просить о некоторых уступках. — Ну может хоть попозже?

— Нет. Едем сейчас, — что ни говори, а своей интуиции я верю, как самой себе.

Жора подчинился и удрученно поплелся за мной к машине. Я обещала его подбросить к району слежки.

А сама отправилась опять в «Седьмую версту».

Все те же громилы у входа, но бармен уже другой. Тот, что подменил тогда Мишу. Я уже не стала устраивать спектакль, тем более, что улыбаться мне сейчас совсем не хотелось. И заказывать я ничего не стала, просто подошла к стойке и устроилась на стульчике.

— Привет, — здороваться все-таки надо, ради приличия. — Где мне найти Мишу?

Парень за стойкой узнал меня, поздоровался, но на вопрос отвечать не спешил.

— Я жду, — напомнила я о своем существовании.

— Не знаю. Он вчера уволился, — паренек делился информацией явно неохотно.

Черт, не успела я покинуть вчера это злачное заведеньице, а он побежал к шефу и накатал заявление об уходе. Вот не везет! Остается только адрес.

Я вспомнила, как подслушала разговор Миши со Светланой вчера вечером. Она сильно на него сердилась. Могла она же его и надоумить уволиться. Значит, что-то намечается серьезное. Что-то уж сильно забеспокоилась она. Может, что подозревала, или медальон все-таки у нее?

Еще всего этого я поняла то, что Светлана оказалась сильнее Михаила и в моральном, и в физическом плане. Если я на правильном пути, а что-то мне подсказывало, что это именно так, значит, она же была и главой их «славной» троицы. Надо же, два мужика под каблуком одной бабы. Да-а, на свете еще и не такое бывает…

Надо бы завтра к Катьке, соседке, сходить, показать фотографию. Может опознает она ту девушку, которую она видела два раза у своего подъезда.

Из бара я заспешила домой. Чувствовалась усталость, накопленная за весь день, и очень хотелось спать.

Как только подъехала я к дому, сразу увидела Жору, дежурившего у подъезда. Он увидел меня и кинулся к машине.

— Мы, помнится мне, договаривались, что ты будешь следить за Светланой? — вопросительно подняла я брови.

— Был я там, успокойся, — махнул рукой Жора. — Мы где будем общаться, здесь или может домой пойдем?

Я заперла машину и мы пошли домой. Устало растянувшись на диване, я внимательно слушала Овсянникова.

— … у нее света не было. Я на всякий случай позвонил в дверь. Никто не открыл. Они были у него в квартире. Слава богу, квартира у него на первом этаже. Сейчас духота такая, так что форточку они не преминули открыть. Я успел почти к самому началу разговора. Они строили планы, как быстрее смыться из города. Светлана сегодня уже успела еще раз побывать в спортклубе и обнаружила пропажу снимочков. Представляю ее лицо… — Жора усмехнулся. — И еще, беспокоится она очень. Только не за себя. За Булгакова.

— Что это ее черт понес среди глубокой ночи в клуб? — странно она себя ведет, однако.

— Наверное, засомневалась, что фотографиям будем надежнее в сейфе, и решила забрать. Только поздно уже. А может решила с собой взять, ведь наверняка путешествие длительное намечается и надолго.

— Ну, и что они решили? Почему ты думаешь, что она о Булгакове беспокоится больше, чем о себе?

— Потому, что они решили завтра улететь в какую-то солнечную страну с бананами, пальмами и полуголыми девицами. Не помню названия. Света уговаривала Мишу лететь без нее. Она к нему потом присоединится, надо ей дела уладить здесь.

Она ходила вокруг него кругами и уговаривала. В конце концов, он согласился. Порешили на том, что завтра Миша пулей с утра летит в аэропорт покупать билет. Причем летит уже с вещами, чтобы быстрее было линять. А Света займется тем, что снимет все деньги со своего счета, напишет заявление об уходе и тоже начнет собирать чемоданы…Проработав план, они пошли спать и погасили свет. Мне ничего не оставалось, как направиться сюда, — закончил повествование Жора, а я почти уже уснула. То есть я закрыла глаза, но слушала внимательно.

Встав с дивана, я направилась в ванну, на ходу сообщая Жоре последние свои мысли.

— Завтра рано утром я поеду к соседке-Катьке. Покажу ей фотографию Светланы. Может, узнает она ее. А ты будешь неусыпно бдить за Светой, станешь ее тенью. Куда она, туда и ты, — я сладко зевнула и потянулась. — Да вот еще что. Даже не думай ее задерживать, она нужна нам на свободе. Должна же она когда-нибудь столкнуться с главным «заказчиком». Вот тут-то и включишь в дело своих ребяток.

Утро сразу началось с того, что солнце нещадно светило в мой левый глаз. А проникло оно в комнату из-за моей халатности — я плохо задернула шторы и оставила щель. Вот теперь и расплачиваюсь. Я нажала кнопку на будильнике и растолкала Жору.

Пока я принимала душ, Жора не знал, чем себя занять и томился, сидя в кресле. Вот я бы, например, уже давно завтрак сделала и постель убрала. Когда я, наконец, освободила ванную, моим взорам предстала-таки убранная кровать. Не супер, конечно, но Жора старался. Я оценила и чмокнула его в щеку.

— У тебя пять минут, — крикнула я ему, когда он закрывал дверь ванной.

Жора что-то проворчал, но я уже не слышала.

Быстро перекусив, мы отправились каждый по своим делам.

— Катя, извини, что так рано. Это очень важно. Посмотри, не та ли это девушка, которую ты видела возле подъезда? — спросила я заспанную соседку через порог.

Катя протерла глаза и уставилась на фотографию. Среди всех тех, что мы стащили, на этой единственной Света была в одежде.

Девушка долго смотрела на фотографию, закрывала глаза, очевидно, чтобы представить ту около подъезда.

— Да, она.

— Точно? Ты не ошиблась?

— Нет, не ошиблась. Это она, — утвердительно сказала Катя.

Я еще раз извинилась за ранний визит и откланялась.

Теперь предстояло найти Жору и как можно скорее. Куда же ехать сначала: в банк или на работу?

Я решила, что в банк, и нажала на педаль газа. Оказалось, что правильно решила. Одной из первых посетителей банка была именно Светлана. Жора стоял неподалеку и наблюдал за ней. В разных углах помещения я увидела еще шестерых Жориных сослуживцев. Я подошла к нему и тихо прошептала.

— Это она. Катька опознала.

— Хорошо. Будем брать? — прошептал в ответ Жора.

— Жорочка, милый, мы же договорились? Взять ты ее всегда успеешь, дай мне с ней поговорить, ладно? — взглянула я своими невинными глазками на Овсянникова. Он не смог мне отказать.

Он знаками что-то показал тем шестерым и они кивнули головами.

Ожидание длилось долго. Сначала Светлана сняла деньги со счета, а потом прошла в банковское хранилище к своему сейфу. Видно было, что она нервничает. Немного дрожали руки, когда она набирала код. Вытащив оттуда папку обыкновенного четвертого формата, она положила его в свою сумку и закрыла сейф. А я задалась вопросом, почему сюда же, т. е. в банк, она не положила фотографии?

Светлана быстро продвигалась к выходу и пока никто ей не мешал, включая Жориных молодчиков.

Я вышла вслед за ней. Светлана была без машины, что не очень предусмотрительно с ее стороны. Знает же, что на волоске от смерти и такое вытворяет. Я бы на ее месте из банка сразу же в машину прыгнула и когти рвала куда угодно, лишь бы подальше от этого города. А она прогулочной походкой по улице идет. Приключений ищет на свою голову, мало ей. Либо уверена, что ее не достанут, так как Мишенька уже далеко. Что у нее в голове творится сам черт не разберет!

Пока мы со Светланой шли на достаточном расстоянии друг от друга, Жора был неизвестно где. Несколько раз я оборачивалась, но ни его, ни парнишек в форме видно не было. Я даже разозлилась: жена — пусть даже и бывшая! — идет на такое опасное задание, а он даже не позаботился о ее охране. Сволочь ты последняя, Овсянников! Не буду тебе больше пироги печь!

Размышляя, я свернула вслед за Светланой на одну из перпендикулярных улиц. Моя «подследственная», как мысленно окрестила я Свету, шаг не замедляла. Следовательно, мы еще не пришли к конечному пункту назначения.

Улочка, как на зло, попалась тихая и безлюдная. Сейчас вообще время для пеших прогулок самое неподходящее — лето, жара. Но по центральным улицам еще кто-то ходит, а здесь ни одной живой души, только мы со Светой. Хоть плачь! Пришлось, конечно, поотстать немного от Светланы, чтобы не очень заметна была слежка, поглазеть на обшарпанные стены наших тарасовских домишек, понаблюдать за птичками, посвистеть, ну и так далее. Но в то же время не упустить «подследственную». Светлана меня не замечала, чему я искренне обрадовалась. Но моя интуиция, или внутренний голос, черт его знает, что именно, говорили мне, что мы со Светланой тут не одни и надо быть осторожнее. Своему шестому чувству я верю безоговорочно.

«Вот как сейчас пригодились бы ребята Овсянникова!», подумала я уже в следующую секунду, когда навстречу нам шли шестеро милых накаченных донельзя ребят. Я беспокоилась не за себя, а за Светлану Альфредовну. Если я вовремя успею к ней, то это еще полбеды. Проблема в том, нет ли у этих «шкафов» кого-нибудь еще в запасе, так на всякий случай.

Наблюдая, как сокращается расстояние между «подследственной» и «шкафами», я ускорила шаг и уже почти бежала. Светлана увидела их только тогда, когда они почти вплотную приблизились к ней. Наверное, голова была занята другими мыслями.

Она остановилась и стала вертеть головой, ища лучшее направление для побега. Даже я догадалась по их виду, что церемониться они не намерены, не то что ночной посетитель.

Ребятки поняли, что Светлана собирается ретироваться и ускорили шаг. К «подследственной» мы подошли секунда в секунду с разных сторон. В отличие от ребяток, меня она не видела, поэтому не могла понять, почему они остановились, как вкопанные, а только смотрела на их недоуменные физиономии — лицами это мог назвать только камикадзе, да и то с большой натяжкой.

— Здрасьте, девочки, — пропел елейным голосом один «шкаф».

— Куда путь держим? — поинтересовался другой.

— Не хотите с нами покататься? — заговорил третий.

Остальные что-то подозрительно молчали. Пришлось заговорить мне, после чего Светлана обернулась и заметила мое присутствие.

— Это что, социологический опрос населения? Вы из какой организации? — как можно интеллигентнее спросила я, недоуменно подняв брови.

«Шкафчики» стали совещаться между собой, выясняя, что за слово такое умное и непонятное я сказала — социологический.

Пока у них полным ходом шел мыслительный процесс, сильно отражаясь на лицах, я взяла Светлану под локоть и повела прямо на них. Такой прием иногда срабатывает. Когда идешь напролом, противника это сбивает с толка на некоторое время. Что нам было бы сейчас очень кстати.

Не вышло. Только мы поравнялись с ними, как у одного из них сработал рефлекс и он выбросил руку, останавливая нас. Пришлось остановиться, раз так вежливо просят.

— Так не пойдет, девчонки. Поехали с нами.

— Отвалите, мальчишки, — высказалась Светлана и убрала преграждавшую нам путь руку.

— Стоять! — гаркнул один из ребяток. И добавил, смягчившись. — Мы не любим бить девушек, так что лучше нас слушаться. Понятно, девочки?

— А мы не любим бить мальчиков. Так что лучше отвалите, пока не поздно, — в два голоса сказали мы и переглянулись, удивляясь нашим сошедшимся мыслям.

— Ладно, хватит с ними церемониться. Вяжи их, Вован, — и куда подевалась вся вежливость современных мужчин? Один Бог знает…

— Ой-ой-ой, какие мы грозные, — сказала Светлана и аккуратно положила свою сумку на землю, готовясь к драке.

Мне класть было нечего — сумок не ношу — поэтому я просто стояла, скрестив руки на груди, и морально подготавливаясь. Мальчики не заставили себя долго ждать, набросившись на нас, как стая голодных собак на сосиску. Ждать милостей от природы, да и от Жоры тоже, было нечего. Пришлось все взять в свои хрупкие женские руки, и этими же руками надавать милым мальчикам по фейсам. Бойкие вначале ребятки были ошарашены таким отпором со стороны двух вроде бы хрупких на вид девушек. Не давая им опомниться, мы вырубали их по одному, не забывая при этом следить за оставшимися. Однажды замешкавшись, можно больше не увидеть родного тарасовского голубого неба.

Светлана никак не могла справиться с двумя парнишками, облепившими ее, пришлось помочь.

Один из ее противников стоял ко мне своей широченной спиной, нанести ощутимый вред которой я бы не смогла при всем моем желании. Тут мне помог прием, когда-то где-то подсмотренный. Я переместилась так, чтобы мне был виден профиль противника, и нанесла удар ребром ладони рядом с шейной артерией. «Шкафчик» обмяк и рухнул к ногам победителей. К этому времени Светлана Альфредовна справилась с последним.

— Ну, и что нам теперь с ними делать? — спросили мы друг друга, оглядев валявшихся вокруг ребяток.

Как бы в ответ на наш вопрос на улицу въехал Жорин «уазик» и притормозил рядом с первым поверженным «шкафом».

— Помощь не нужна? — просиял Овсянников, выбираясь из машины.

Мне здорово захотелось надрать ему задницу за все хорошее. Вот он! Приехал! Здрасьте, пожалуйста! Принимайте с распростертыми объятьями! Господи, что ж за мужики пошли? Черте что, а не мужики! Когда помощь вроде как бы требуется, они сидят по своим норам и носа не кажут. А когда баба все уже сама сделала, они появляются с сияющими лицами, готовые на все ради дамы сердца и вопрошают: «Тебе не помочь, любимая?». Черт, истреблять таких надо.

— Как видишь, нет. Обошлись своими дамскими силами. Загрузи этих парнишек в свой рыдван и переправь, куда следует, — скомандовала я голосом, не терпящем возражений.

Пока Жора исполнял приказ, Света подошла ко мне и заговорила:

— Времени не было до этого сказать. Спасибо вам большое. Одна я бы не справилась.

— Я бы тоже одна их не одолела, — подбодрила я ее. — Может поговорим?

— Да, конечно, — согласилась она. — Где?

— Жора, ты закончил? — спросила я, все еще злясь на него за нерасторопность в отношении меня. — Мы прогуляемся до моей машины. Ждем тебя там. Поторопись.

Я взяла Светлану Альфредовну под руку, так, на всякий случай — не наручники же ей надевать, в самом деле! — и мы опять, прогуливаясь, направились туда, откуда пришли. Только прогулка теперь шла в более быстром темпе. Не хотелось мне больше ввязываться сегодня в драку.

Так вот мы и шли. Светлана молчала, а я не могла придумать, хотя раньше никогда в карман за словом не лезла, с чего начать разговор. А он обещал быть интересным.

— Светлана, давайте разговаривать напрямик? — это лучше, чем ничего.

Ответом мне был кивок головы.

— Расскажите, кто попросил вас выкрасть золото? — напрямик, так напрямик.

— Я не знаю.

Очень содержательный ответ!

— Ну а все-таки? — заглянула я ей в лицо. — Ведь это наверняка были люди этого человека, — теперь уже я кивнула головой в сторону улочки, с которой мы вышли.

— Скорее всего.

Слова из нее приходилось тащить клешнями. Но ничего, я девушка терпеливая и настойчивая.

— Вы что ж его не видели ни разу?

— Нет, мы связывались через посредника.

— Это не тот ли, что угрожал вам в вашем кабинете в спорткомплексе?

— Откуда вы знаете? — заинтересованность в разговоре на миг осенила ее лицо, но потом опять куда-то пропала. — Тогда вы и про фотографии знаете…

— Знаю, — согласилась я. Чего отпираться-то? — Но если вы мне поможете, то о них буду знать только я.

Раздумья, раздумья и опять раздумья. Такой глобальный мыслительный процесс отражается на милом личике Светланы, что просто диву даешься.

— Я согласна, — наконец выдала она. — Все, что знаю, расскажу. Обещайте только помочь мне и Мише.

Вот она как запела! Теперь, значит, еще и Мише помогать. Что ж делать, такова жизнь, будем помогать. Только помощь бывает разная, а ну как она тебе, Светочка, не очень понравится? Немного позлорадствовав на эту тему — все-таки вредная я баба, с кем не бывает? — я открыла «ниссан» и, махнув Жоре рукой, мы отправились домой.

Собрались мы все дружною толпою у меня в квартире и стали думу думать, как нам этого нахала, который нас с Ольгой без наследства оставить захотел, изловить. Светлана Альфредовна тоже присутствовала и помогала, чем могла. А точнее, она выдала нам все сведения, которые только знала, о ее заказчике.

— …знаю, что он недавно приехал в Тарасов. По-моему, у него что-то со здоровьем, его помощник, который ко мне приходил, что-то при первой встрече об этом обмолвился. Я спросила, почему шеф сам не пришел, а он что-то невнятное пробормотал по поправку здоровья.

— Ага, значит с нашим мафиози что-то не так. Это уже что-то, — обрадовалась я. — Сколько же лет ему?

— Не знаю, — люблю честных людей! — Но мне кажется, он должен быть в возрасте уже. Он меня по телефону называл не иначе как дочкой.

Слово это почему-то заставило меня насторожиться, словно напомнило о чем-то…

— Ласково так говорил всегда. Мол, ты не беспокойся, не сделаешь чего, сразу уберем и все дела.

— Да, веселый дедуля, — высказался Жора, а меня тут же посетила непрошенная мысля.

— Ольга, — решила я активизировать мозговые центры моей сестренки. — Ну-ка подумай, кто знал про бабушкин медальон?

Ольге думалось плохо и мне пришлось ей помогать.

— А никто не знал, кроме нас с тобой, Ираиды Сергеевны, еще одного человека. Кроме бабушки, разумеется. Знаешь, кто это?

Ответ на этот вопрос я получила, когда сложила два слова: дочка и дедушка. Не иначе как дочкой величал Лев Сергеевич Ираиду Сергеевну. Когда встречал ее у нашей бабушки. Хотя было это крайне редко, но слово мне запомнилось.

Ольга ошарашено посмотрела в мою сторону и только собралась открыть рот, как я ее опередила.

— Нет, это не Мурашов! — как можно быстрее сказала я и, увидев, что личико Ольги в момент просветлело, поняла, что не ошиблась в своих мыслях. Если она уже один раз подумала на Дрюню Бог знает что, то запросто могла сделать это еще раз. — Он здесь ни при чем. Это наш с тобой так называемый дедушка.

Ольга побелела, как полотно, и Дрюня вызвался сбегать за водичкой. Она осушила весь стакан и начала приходить в себя.

— Он мне недавно звонил, — выдавила из себя Ольга.

— Кто? — не поняла я и в свою очередь пялила глаза на нее.

— Он, — я, конечно, понимаю, что краткость — сестра таланта. Но все-таки…

— Лев Сергеевич? И что он рассказал тебе? Сколько же лет его не было о городе?

— Лев Сергеевич сказал, что недавно только приехал, соскучился и решил позвонить. А отсутствовал он семь с половиной лет.

— Ценные сведения, — прокомментировала я. — И появился он весьма вовремя.

— Что за Лев Сергеевич? — включилась в беседу Светлана.

— Кособудский. А что? — насторожилась я и внимательно поглядела на Светлану.

— Полина, ведь ты не думаешь, что это он все организовал? — заступалась за «дедушку «Ольга.

— Так, ничего. Наверное, однофамилец. В институте был такой преподаватель, — отмахнулась Светлана.

— Что преподавал-то он?

— Кажется, психосоматику, — напрягая память, вспомнила Света.

— Этот самый преподаватель и был так называемым «дедушкой», — подвела я итог.

— А ты вспомни, Ольга. Бабушка ведь никому не показывала кулон, кроме своих, а Лев Сергеевич всегда был рядом и считался своим в нашей семье.

Ольга поморщила лобик, видимо пытаясь вспомнить.

— Что ты ему рассказала о нас, ведь он, наверное, спрашивал, как у нас дела?

— Ага, спрашивал, — оживилась Ольга. — Я рассказала, что живем хорошо, про работу рассказала. Даже предложила сеанс провести, а он отказался. Про тебя и Жору рассказала, про Кирилла, про Артура с Лизой, ну и еще о каких-то мелочах.

— Про медальон он не спрашивал?

— Нет, — вот этому я очень удивилась. Но рано. — Я сама рассказала.

— Ольга, ну что у тебя за язык! — в сердцах воскликнула я. — Им только проспект Коврова подметать! Черт, ну кто тебя просил?! Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не выкладывала первым встречным все наши проблемы?

Ольга сидела пригорюнившись и опять готовилась плакать. Только этого сейчас и не хватало.

— Ладно уж, сделанного не воротишь. Не плачь, горе ты мое луковое.

Я принялась ходить по комнате, размышляя, что же делать дальше. А дальше оставалось только одно — брать нашего дедулю за жабры и вытрясать из него медальон. Вопросом было, где взять его, дедулю? Стоп! А почему, собственно, медальон должен быть у него? Может, он у нашей несравненной Светланы Альфредовны?

— Света, почему вы взялись нам помогать?

— Потому, что мне не нравится, когда убивают моих друзей. И я хочу положить этому конец. А еще я не хочу, чтобы кто-то еще увидел те фотографии, — последнюю фразу она добавила так, чтобы слышно было только мне.

Что ж, похвальное решение. Верится, конечно, но со скрипом. Как бы проверить правдивость слов нашей гостьи?

И тут меня осенило!

Я отозвала скучающую Ольгу в сторонку и объяснила, что хочу, чтобы она провела сеанс со Светланой на проверку ее правдивости. Ольга обрадовалась, что хоть чем-то сможет помочь, и сразу взялась за дело. Объяснив своей пациентке, зачем это нам понадобилось и не встретив с ее стороны сопротивления, Ольга удалилась вместе с ней в мою спальню. Дрюня, Жора и я остались в гостиной ждать результатов. Ольгин сеанс обычно проходит полчаса, не меньше, так что можно смело вздремнуть.

— Джентльмены, разбудите меня, когда Ольга закончит, — попросила я. — Жора знает, где что лежит, если захотите поесть или попить.

Дав последние указания, я мгновенно провалилась в забытье. Бессонная ночь давала о себе знать. И вообще, думать пока не о чем. Если это Светлана, то Ольге это станет известно, а если дедушка, то вот здесь уже надо думать, а делать это я буду после того, как проснусь.

— Полина, вставай, — умолял чей-то голос, а мне так хотелось не открывать глаз.

— Угу, — промычала я в ответ, надеясь, что от меня отстанут.

— Не угу, а вставай, Ольга уже вышла, — продолжал нудный ласковый голос увещевать меня.

Какая Ольга? Откуда вышла?

— Что? Вышла, да? Ну и что, что выяснила? — резко вскочила я, вспомнив, кто такая Ольга и откуда она могла выйти.

— Ну вот и проснулась, — просиял Жора.

Это он меня будил. Видя, что я сейчас взорвусь от нетерпения, он решил все-таки поведать мне о том, что узнала

Ольга.

— У Светланы нет медальона. Она вообще его не видела. То есть, она не смотрела золото, просто свалила его в мешочек и отнесла, куда просили. Она очень боялась за Мишу. Ее предупредили, чтобы она принесла все, что там будет…

— Так, значит, да? — обдумывала я все сказанное Жорой. — Тогда Михаил должен быть надежно спрятан. Этот тип не остановится, пока не добьется своего, ведь он думает, что она взяла медальон.

— Так он и спрятан надежно. Я же тебе говорил.

— Да-да, — вспомнила я о Жориной ночной вылазке. — Света, а вы уверены, что Миша улетел благополучно?

— Уверена, потому что он уехал, а не улетел. Даже вы не смогли это вычислить, — она улыбнулась. — Он уехал вчерашним поездом, я сама посадила его в вагон, так что могу быть вполне уверенной.

— Это хорошо, что вы так придумали, — порадовалась я за Мишу. — Один вопрос мне не дает покоя: почему крал драгоценности Олег, а не вы? Ведь платили-то вам.

— Олег просто помог мне, — ничего себе помощь! — Ему было легче попасть в квартиру, чем мне, и не вызвать подозрений.

— А вот сейчас начнется самое интересное! — Ольга явно чувствовала себя на высоте и ждала, пока все взгляды обратятся в ее сторону.

— Ольга, хватит тянуть резину.

— Света убила Олега, — выпалила Ольга и притихла.

— Замечательно, — только и смогла вымолвить я. — Это правда?

— Да. Я не хотела, так получилось, — пыталась оправдываться Света. — Я действовала по велению сердца, а не разума…

— Интересно, как же это? — не смогла не съязвить я.

— Когда я за ним заехала, он долго не выходил из подъезда, и я решила подняться в квартиру, потому что знала, что Ираида Сергеевна уехала. Олег был на кухне. Он был в крайне раздраженном состоянии. Я заметила у него кровь на голове. Когда я спросила, откуда это, он отмахнулся от меня и ответил, что просто упал и ударился. Я не поверила, но он только раскричался на меня и не стал больше ничего объяснять. После этого он сказал мне, что отказывается мне помогать. Ему стало известно, что я встречаюсь с Михаилом. И он сказал, что лучше уж будет жить с Ираидой Сергеевной или с какой-то там соседской девчонкой, чем с такой… шлюхой, как я. Я пыталась уговорить его помочь мне, но он наотрез отказался. Тут я не выдержала и накричала на него, что он бросает друга в беде. А он опять обозвал меня. Сказал, что и Михаил меня бросит, когда узнает про фотографии. Сказал, что только… такая б…дь, как я могла придумать себе такое хобби — спать со всеми мужиками подряд да еще фотографироваться. Он все время повторял, что я шлюха и что спал он со мной только по старой дружбе. А потом сказал, что Миша со мной связался из-за того, что у меня есть деньги, а так он вообще-то голубой. Я бы ни за что в это не поверила при нормальных обстоятельствах, но там у меня что-то заклинило в голове, в глазах помутилось. В общем не знаю, что-то с мозгами… Я не выдержала, схватила кухонный нож, который Олег только что помыл, и всадила ему в спину, когда он отвернулся. Я не рассчитала силы…

Светлана заплакала и никто не пытался ее успокоить, все были ошарашены услышанным. Только Ольга сидела с ней рядом и гладила по руке.

— А после ты убежала, — констатировала я, опомнившись.

— Убийство, совершенное в состоянии аффекта, — просветил окружающих Жора.

Света мотнула головой в знак согласия и начала немного успокаиваться.

— Хорошо. Светлана, кто же просил тебя о такой… помощи?

— Один хороший знакомый.

— Ну и знакомые у тебя! — прокомментировал Жора.

— Ко мне пришел человек и сказал, что от моего знакомого. Я не могла не помочь. Он сказал, что если я не сделаю того, что он просит, то он обнародует негативы тех фотографий.

— Откуда у твоего знакомого эти негативы? — я бы такую вещь не стала бы доверять кому-то, даже самому лучшему знакомому.

— Он — фотограф, который все снимал.

— Почему ты сразу не забирала у него негативы?

— Он сказал, что сразу уничтожает все ненужные негативы. Чтобы они не засоряли студию.

— Все, да не все… — проговорила я и задумалась над сложившимся положением. — Света… а зачем тебе вообще понадобилось фотографироваться… так? Извини, если вопрос некорректный.

— Скажем так — хобби, — подытожила Светлана, пряча глаза в пол.

Ясно. У нее, наверное, это… Как это отклонение-то называется? Черт, не помню! Надо у Ольги спросить. Одним словом, когда человеку нравится фотографироваться обнаженным, а потом смотреть на эти фотки. Они даже бесплатно согласны этим заниматься. Да, не хотела бы я иметь такое «хобби»…

— О`кей, хобби так хобби. А почему сейчас нельзя забрать у него их? Ну, скажем, мы могли бы на него надавить… — предложила я.

— Он погиб вместе со всей семьей в автокатастрофе. А негативы, скорее всего, передал тому, кто ко мне и приходил.

— Замкнутый круг какой-то получается, — ломала я голову. — И что же нам теперь делать?

Что же, что же делать?? Одно ясно, от Светланы нужно добиться написания признания в виновности смерти Олега. Она может пригодиться. А с признанием она далеко не убежит.

Писала она примерно минут двадцать, затем Жора заверил документ своей подписью, попросил расписаться Дрюню и Ольгу, как свидетелей.

Судя по поведению, Светлана убегать не собиралась. Даже наоборот, помогала всеми силами. Но береженого Бог бережет.

— Полина, может съездить к бабушке? — подала голос Ольга.

Я задумалась, ведь действительно стоит съездить к бабуле. Она могла его видеть и знать, где он живет.

— Ольга, а Лев Сергеевич не говорил, видел ли он Евгению Михайловну уже или нет?

— Он сказал, что как приехал, сразу мне позвонил, — задумалась Ольга. — А еще сказал, что обязательно навестит бабушку.

— Вот этим мы и воспользуемся.

Так даже и лучше. Я обошла комнату по кругу и стала раздавать всем бесплатные указания. Мы собирались к бабушке, брать штурмом ее маленький домик. Для этого надо было основательно подготовиться и каждому знать, что делать.

А Жора тем временем вызвал бригаду и Свету забрали в СИЗО. Он попросил не предпринимать ничего и ждать его указаний.

Замаскировались мы на опушке леса, откуда открывался замечательный вид на пшеничные поля, серебристую речку, а главное — на бабушкин домик. Время было уже обеденное, и Ольга с Дрюней занялись приготовлением стола, вытаскивая привезенную с собой провизию на клеенку, расстеленную на травке.

Я сидела на бревнышке и пялилась в бинокль. Овсянников сидел рядышком и помогал мне тем, что нежно гладил мои колени. Такая помощь мешала мне сосредоточиться, я скидывала Жорины руки, но это не помогало. Они вновь тянулись к коленкам, будто там медом намазано.

— Жора, перестань. Я из-за тебя что-нибудь прогляжу, — он обиделся и убрал руки. — И вообще, что-то у тебя настроение не рабочее. Мы здесь не на пикнике.

— Ладно, ладно, сдаюсь, — Жора комично поднял руки вверх и успокоился, вняв моим настойчивым просьбам.

Стол уже был готов и все расселись вокруг него, только я торчала на своем бревне с биноклем.

— Полин, идем есть, — проявил беспокойство Мурашов.

— Ешьте, я потом.

— Ну, как хочешь.

— Ага.

Я смотрела, смотрела и ничего не могла высмотреть полезного: бабули копаются на своих огородах, в том числе и Евгения Михайловна, детишки чумазые играют на улицах, девки на завалинках лузгают семечки и строят глазки местным плейбоям. Деревенская скукота, одним словом. Нигде ничего примечательного. Даже мухи и те дохнут от скуки. Тьфу, черт, неужели мне весь день на солнцепеке жариться? Этот гад возьмет, да и не приедет, чтоб его… Я устало опустила бинокль и потерла переносицу.

Веселая компания за столом о чем-то весело разговаривала. Ну истинно, люди на отдыхе, наслаждаются природой. А я тут работаю. Чем я хуже них? Спина затекла, ноги уже одеревенели, глаза устали пялиться в одну точку. К черту все!

— Жора поди сюда, — позвала я, и Жора помчался ко мне, как верный пес.

— Да, Полиночка?

Не разъясняя Жоре ничего, я сунула ему в руки бинокль и направилась к импровизированному столу. Овсянникову ничего не оставалось, как усесться на мое бревно и продолжать разглядывать бабусек. А я пока подкреплялась бутербродами с сыром и ветчиной, запивая все холодным квасом.

— Смена караула, — весело сказала я, вернувшись к Жоре, и отобрала у него бинокль.

Только я пристроилась с удвоенным вниманием наблюдать за тихой сельской жизнью, как увидела автобус, подруливавший к остановке. «Это уже хоть какое-то разнообразие», подумала я и принялась разглядывать деревенских теток, вернувшихся из города. Правда, попадались и вполне городские по виду. Наверное, в гости приехали или на дачу. Но среди всей этой пестрой толпы я заприметила одного мужчину. Невысокого роста, он не сразу выделялся, потому что был единственным мужчиной среди всей бабской компании. Седые волосы говорили о его возрасте, а тросточка, с помощью которой он шел, — о проблемах с ногами. Вот эти самые проблемы всегда имел Лев Сергеевич. Он шел ко мне спиной, и лицо его я разглядеть не могла. Но поняла, что это именно тот человек, ради которого мы и приехали сюда.

— Подъем, народ! Боевая готовность номер один, — командирским голосом мобилизовала я всю компанию. — Объект прибыл. Каждый знает, что ему делать. Начинаем операцию по захвату.

Развернувшись, я пошла на пригорок, чтобы еще раз посмотреть, куда направляется «объект». Как раз в это время Лев Сергеевич подходил к бабушкиной калитке и окликнул, по всей видимости, Евгению Михайловну. Она поспешила открыть дверь гостю.

Я повесила бинокль на шею и стала догонять группу, прокладывающую себе путь среди колосившейся пшеницы. Первым полз Жора, затем Ольга и замыкал цепочку Мурашов. Я пристроилась за ним. Бинокль пришлось снять, неудобно ползать.

Когда мы уже подползали к кромке поля, я обогнала троицу, ползущую впереди, и приблизилась к Жоре.

— Дом третий от дороги. Ты слева, я справа.

— Помню, помню я Полин.

— Окей, тогда начинаем, — скомандовала я и поползла в правую сторону.

Ольга с Дрюней пошли напрямик к калитке. Предполагалось, что они приехали вдвоем на машине к бабушке в гости.

— А зачем нам надо было ползти? Могли идти пешком от самого леса, — спросил Дрюня у Ольги.

Что она ему ответила, я уже не слышала.

Я устроилась на своем наблюдательном посту и стала ждать условного сигнала от Ольги. Жора устроился прямо напротив меня, у другого забора. Время прошло достаточно много и я начала беспокоиться за Ольгу. Но тут она появилась на крыльце собственной персоной и чихнула, как было условленно.

Мгновенно к дому приблизились Жора и я. Ольга не успела опомниться, как ее затащили обратно в дом. Бабушка удивленно смотрела на всех нас.

— Вот так сюрприз. А я думала, только Оленька с женихом приехали, а тут еще столько молодежи, — бабуля разохалась и обняла меня, затем Жору. — Что ж вы стоите? Поленька, приглашай гостей в залу.

Бабуля пропустила Овсянникова, а меня остановила и заговорщически подмигнула.

— Я знала, что Ольга одна не приедет. Поленька, — переключилась на другую тему бабуля. — Знаешь, кто к нам приехал?

— Лев Сергеевич.

— Откуда ты знаешь? Вы вместе приехали?

— Нет, не вместе. Это долгая история. Как раз сейчас она должна закончиться. Пойдем.

Я взяла Евгению Михайловну по руку и повела в зал. Все присутствующие уже разместились. Можно начинать представление.

Лев Сергеевич, увидев меня, попытался встать, но я его остановила.

— Здравствуйте, Лев Сергеевич, — все-таки вежливой нужно быть. — Не спешите вставать.

— Все мы тут люди свои и знаем, по какому поводу собрались, — оглядела я всех. — Не будем терять время на пустые разговоры.

— О чем ты говоришь, Полина? — ласково спросила бабушка.

— Бабуля, как ты знаешь, неделю назад Ираиду Сергеевну ограбили…

Бабушка кивнула, и в глазах ее зажегся интерес.

— Так вот, я думаю, что Лев Сергеевич сможет нам сейчас рассказать, как это все случилось.

— Что ты, Поленька, он же только приехал, — вступилась бабуля за своего друга. — Он небось и не знал, что у нас такое несчастье.

— Лев Сергеевич все знал, потому что сам и заказал это ограбление одной милой девушке.

Все сказанное повергло бабулю в легкий шок. Но наша бабушка — крепкая женщина, несмотря на свой почтенный возраст, она не собиралась падать в обморок.

— Слава Богу, что медальон я оставила у себя, — перекрестилась бабуля.

— Как у себя? — встрепенулся Лев Сергеевич.

Удивление остальных было не менее сильным, но, как договаривались, все молчали. Теперь была совершенно очевидна причастность к краже Льва Сергеевича, и ему не отвертеться. Жалко было бабушку, которая ему безгранично доверяла. Сейчас она сидела на старом диванчике и вытирала платочком слезы, катившиеся из глаз. Ольга сидела рядом с ней и успокаивала, как могла.

— Расскажите мне, как все было, — попросила бабуля.

Лев Сергеевич только покачал головой в ответ. Рассказывать за него начал Жора.

— По приезде в наш родной Тарасов Кособудский Лев Сергеевич, коего вы все знаете и сейчас видите перед собой, — указал Жора на сидевшего в кресле «дедушку», — направился к Светлане Альфредовне Крутер дабы шантажом заставить выкрасть у Снегиревой Ираиды Сергеевны драгоценности. Светлане ничего не остается делать, как подчиниться. Помогает ей в этом ее друг Бирюков Олег Викторович. Олег заручается доверием Ираиды Сергеевны и беспрепятственно проникает в квартиру, выносит драгоценности. Мы ловим Олега, и он во всем признается. Драгоценности возращены. Но заказчика Светланы не удовлетворяют результаты операции. Ему во чтобы то ни стало нужно получить драгоценности, и Светлана решается на повторную кражу. Олег помогать ей отказывается, и они ссорятся. Светлана случайно убивает Олега. Это может подтвердить соседка Ираиды Сергеевны, которая за десять минут да убийства видела Олега, а также видела Светлану, заходящую в подъезд и выходящую из него после убийства, — Жора набрал в легкие побольше воздуха и продолжил, — убив Олега, Светлана забирает драгоценности и передает их Кособудскому. Он же, не найдя того, что ему было нужно, угрожает Светлане расправой над ее другом. Светлана срочно отсылает своего друга Булгакова Михаила подальше от Тарасова и сама намеревается отправиться туда же, так как знает, что в покое ее не оставят, а того, что нужно заказчику, у нее нет и где это искать, она тоже не знает. Она снимает в банке все свои сбережения. По дороге ее встречают мальчики, которые были посланы Кособудским для запугивания Светланы. Полина со Светланой мастерски справились с ними. Вот, в общем-то, и все. Светлана решила помочь нам вычислить заказчика, и вот мы здесь.

Жора победно просиял. Я же говорю, просто сказочник какой-то!

Он стоял рядом со Львом Сергеевичем, пристегнутый к нему наручником. А когда закончил свое повествование, опустился на пол рядом с креслом.

— Только одного я не пойму, вы уж потрудитесь мне объяснить, Лев Сергеевич, почему именно к Светлане вы обратились, а не к кому-то еще? — поинтересовался сказочник-Жора.

— Я давно ее знал, она была моей ученицей, и знал также о ее склонностям к разного рода порнографическим фотографиям. Вы меня понимаете? — мы все, кроме бабушки, кивнули.

— Я нашел ее через фотографа, который делал эти фотографии, он мой хороший знакомый. Когда я приехал в Тарасов, то пошел сразу к нему. А, увидев Светины фотографии, понял, что это сама удача, с помощью них я мог ее шантажировать. Вот и все.

— И все-таки, почему вы шантажировали именно Светлану, а не того же Олега или Михаила, ведь они тоже были на фотографиях? — не унимался Жора.

— Они не обратили бы на меня никакого внимания. Мало ли что может сделать мужчина? Его за такое откровение на фотографиях могут даже похвалить, он ничего не потеряет. А вот женщина может потерять свою репутацию. Поэтому я и остановился на Свете.

— А автомобильную аварию своего знакомого тоже вы подстроили?

— Нет, это не я.

В комнате повисла тишина, все сидели и молчали, не зная, что сказать.

— Эх, ты. Из-за тебя, из-за твоей жадности погиб молодой человек… — вымолвила бабушка после рассказа и вытерла слезы платочком. — Прохиндей несчастный, тебе нужен был только мой медальон, а не я…

Бабушка всхлипнула и с болью в глазах посмотрела на Льва Сергеевича, а потом отвернулась.

— Георгий, посади его в тюрьму.

— Обязательно, Евгения Михайловна, — пообещал Жора.

Бабушка встала с диванчика и прошла в другую комнату, сказав, чтобы все оставались на местах. Вернулась она, держа в руках тот самый медальон, из-за которого и заварилась вся каша.

— Держите, девочки. Мне он не принес счастья. Может, хоть вам пригодится, — сказала бабуля и протянула медальон.

Я взяла его и повесила на шею. Так надежнее.

— Спасибо, бабуля, — сказали мы с Ольгой в два голоса и чмокнули бабушку в обе щеки.

* * *

Ольга весело щебетала о хорошей погоде и о том, что неплохо бы съездить на природу. После хорошо выполненной работы положен хороший отдых. Видно ей понравилось выслеживать Льва Сергеевича, сидя на травке. Дрюня во всем ей поддакивал.

— Дрюня, — вкрадчиво начала я. — Твоя жена вернулась.

— Когда? — Мурашов закручинился, а Ольга прекратила разговор о природе.

— Сегодня утром встретила. Она про тебя спрашивала. Мол, не видела ли я тебя?

— Правда? А ты что сказала? — он аж затаил дыхание, ожидая моего ответа.

— Сказала, что не видела. Может, тебе стоит сходить домой?

— Да. Наверное, стоит. Ну, я пойду тогда? Может, она не сильно ругаться будет… Все-таки я машину новую купил… — он виновато посмотрел на Ольгу и, вздохнув, ушел.

— Хороший муж, как бумеранг, всегда возвращается, — заключила я и пошла к дому. — Пойдем домой, что ли?

— Пойдем. Чайку попьем, — согласилась Ольга.

— Ага, а потом еще за Артуром и Лизой ехать надо к подружке Ираиды Сергеевны, — Я вздохнула: да, что ни говори, а мама у нас в своем репертуаре…

Оглавление

Глава первая Ольга

Глава вторая Полина

Глава третья Ольга

Глава четвертая Полина

Глава пятая Ольга

Глава шестая Полина

Реклама на сайте