«Так держать, подруга!»

Так держать, подруга! (fb2) - Так держать, подруга! [сборник] 854K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Татьяна Игоревна Луганцева

Татьяна Луганцева Так держать, подруга! Сборник

Если царевна — жаба

Глава 1

Таисия пребывала словно в тумане. Она никак не ожидала, что ее лучшая подруга Надежда Рогова, с которой они дружили еще со школы, может так с ней поступить! А ведь она, наивная, доверялась подруженьке во всем.

А началось все месяц назад, когда Надежда познакомила Тасю со своей новой приятельницей Аллой Владленовной Шторм. Да-да, именно так и никак иначе звали новую знакомую.

Тася не любила новые знакомства, она вообще была весьма нелюдима и замкнута. Общалась только с немногочисленными родственниками да с лучшей подругой. Ну, может, была еще парочка знакомых, вот, пожалуй, и всё.

Таисия пришла в кафе на встречу с подругой. Она надеялась расслабиться и приятно провести время, но рядом с Надеждой за столиком сидела совершенно незнакомая женщина. Жестокое разочарование отразилось на лице Таси, но уже через полчаса она уже спокойно общалась с этой улыбчивой женщиной, рассказывая всё о себе и своей жизни.

А рассказать было что.

Детство Таисии ничем не отличалось от детства большинства советских детей. Если бы не одно «но». Почему-то с самого рождения ее невзлюбил родной отец. Он не ходил с Тасей гулять, не баловал игрушками, не покупал мороженое и вообще не общался с ней и всячески игнорировал.

Сначала девочка пыталась понравиться отцу, заслужить его внимание и похвалу, но шли годы и ничем не подкрепленное ее желание постепенно угасло. А когда Тася училась в старших классах школы, отец и вовсе ушел к другой женщине, хотя, казалось, что с мамой Таисии у него были более-менее нормальные отношения. Для Валентины Михайловны уход любимого мужчины стал как гром среди ясного неба, и даже по прошествии двадцати лет она так и не оправилась от удара и сильно переживала предательство мужа.

Когда мать и дочь остались одни, им пришлось очень тяжело. Еда заканчивалась раньше, чем Валентине Михайловне выдавали небольшую зарплату, и Тася надолго запомнила ужасное чувство голода и ожидание момента, когда можно будет что-то купить и поесть.

А отец про них больше не вспоминал и даже ни разу не поинтересовался, живы ли они вообще.

Таисия была не по годам серьезной, собранной и ответственной. И профессию выбрала серьезную — она стала врачом. В те времена образование еще было бесплатным, и умные талантливые люди могли поступить в институт исключительно благодаря знаниям, а не кругленькой сумме в кармане.

Получив диплом психотерапевта, Тася устроилась в городской психдиспансер. Работа с психически неуравновешенными людьми, алкоголиками, наркоманами была тяжелая и, к сожалению, в советские времена плохооплачиваемая.

Правда, за вредность полагалось молоко каждый день и сорок дней отпуска. А потом настали другие времена, зарплаты стало не хватать, и молоко уже не полагалось, хотя увеличенный отпуск остался.

Помимо работы в больнице, Таисия Романовна вела прием пациентов в частной клинике. Впрочем, пациенты были не всегда, и нередко приходилось просиживать в пустом кабинете и заниматься психоанализом собственной личности. А этим Таисия не любила заниматься ни при каких обстоятельствах. Многим людям она помогла вернуться к нормальной жизни, а вот сама была глубоко несчастлива.

Еще будучи студенткой, Тася вышла замуж за мужчину вдвое старше себя. Павел Петрович виделся ей таким надежным, солидным и умным, что все сверстники на его фоне казались просто мартышками в зоопарке. Но по прошествии нескольких лет Тася поняла, что жизнь с мужчиной намного старше не такая уж и радостная. Павел Петрович, как ни крути, был человеком другого поколения, чего-то уже «не догоняющий» по жизни и вечно ворчащий на молодежь.

Вечера он предпочитал проводить с газетой или перед телевизором, а отпуска — на даче. Тасе редко когда удавалось вытащить его в компанию своих друзей, но ее сверстники не находили с ним общего языка и смотрели на Павла Петровича как на питекантропа.

Очень разочаровалась она и в сексуальных отношениях с мужем. Павел Петрович, естественно, был у нее первым мужчиной, поэтому оценить его по достоинству она не могла. Впрочем, достоинств и не было. Уже после пяти лет совместной жизни их контакты стали редкими, а затем и вовсе сошли на нет.

Нельзя было сбрасывать со счетов и то, что Таисия взрослела, а Павел Петрович, как бы печально это ни звучало, — старел.

Вообще, отношения между юной девушкой и взрослым мужчиной всегда развиваются по принципу учитель — ученица. Поначалу обоим это приятно. Но потом ученица вырастает, становится взрослой, уважаемой женщиной, а дома ее продолжают воспитывать: мол, я старше, а значит, умнее, и ты должна меня во всем слушаться и подчиняться. Мужчина уже не замечает, как впадает в старческий маразм, в то время как его супруга, наоборот, пребывает в самом расцвете физических и духовных сил.

Кстати, женщины в таких браках выглядят старше. И даже не столько из-за того, что стилем в одежде пытаются соответствовать солидному мужу, а потому, что меняют свое поведение на более спокойное, степенное. Они даже меньше улыбаются, хотя должны бы хохотать, как молодые девчонки. А вот мужчина, наоборот, выглядит хорошо, молодится, видно, питается энергетикой жены.

К тому же девушки, выходящие замуж за мужчин в возрасте, должны понимать особенности их психологии. Не все, но большинство из них страдают чем-то вроде педофилии, иначе бы они не стали связываться с теми, кто годится им в дочери. Но стоит юной фее превратиться в женщину, как у пожилого мужа начинает угасать к ней интерес.

Сейчас Таисия это прекрасно понимала, но двадцать лет назад не было рядом никого, кто мог бы ее вразумить.

Так и жила она с пожилым мужем, пока в ее жизнь не ворвался молодой, энергичный и зажигательный мужчина. Слава, вернее, Вячеслав Игоревич Лаврушкин, новый врач их больницы, сразу влюбил в себя всех женщин. Не мужчина, а праздник! Он всегда улыбался, дарил девочкам конфеты, шутил, поднимал всем настроение…

У Таисии просто снесло крышу, и не успела она опомниться, как они стали любовниками. Тася словно попала в эпицентр вулкана. Страсть, так долго дремавшая в ней, наконец вырвалась наружу. Скрыть ее было невозможно, и Таисия во всем призналась мужу. Она понимала, что делает ему очень больно, но остановиться уже не могла. Слава ее просто приворожил и разбудил в ней что-то очень сильное и доселе невиданное.

Но счастье Таси оказалось недолговечным. Она узнала, что Слава женат, более того, он переспал еще с несколькими женщинами их отделения, но самое главное — украл из больницы дорогие лекарства и исчез.

Сказать, что Тася впала в шоковое состояние, ничего не сказать. Она вообще не понимала, как могла связаться с элементарным мошенником, прожигателем жизни и просто подонком! Впрочем, на лице у него это написано не было. Если бы он подошел к Тасе и сразу заявил:

— Здравствуй, я подонок! Я решил с тобой отвлечься от размеренной, семейной жизни. Кроме того, ты будешь не одна, с кем я решил отвлечься. Если хочешь сыграть в эту слезливо-сопливую историю о чувствах, симпатиях и — о боже! — любви, то я могу подыграть! Так как? Согласна?

Так нет, навешал лапши на уши… Впрочем, у мужчин всегда один ответ: «Я ни в чем не виноват. Я ей ничего не обещал».

Немного придя в себя, Тася попыталась возобновить отношения с мужем. Вроде как он ее простил, но жить дальше они не смогли.

Павел Петрович проявил малодушие. Если мужчина говорит, что прощает, то должен прощать. Его слова не должны расходиться с делом. А если он говорит, что простил, а сам изо дня в день, при каждом удобном случае припоминает жене ее измену, обзывает, унижает… Это он не простил, это он сломался.

В итоге брак Павла Петровича и Таисии распался окончательно. В одночасье она осталась и без мужа, и без любовника. Конечно, Таисия винила исключительно только себя. А вот ее подруга так не считала.

— Это виноваты мужчины, что тебя окружали! Поверь моему опыту! Папаша лишил тебя детства, муж — юности и секса, а последний, вообще недоразумение, лишил и секса, и семьи, и стабильности, и уверенности в себе! Плюнь на них на всех! Обидно только то, что ты — самая честная и порядочная женщина на свете — прожила свои лучшие годы, так и не став счастливой. — И Надя состроила самое несчастное лицо на свете.

Тася не смогла сдержать улыбку:

— А ты умеешь поддержать, утешить.

— И поднять настроение, — добавила Надежда.

— Точно! — согласилась Таисия.

— Ты же знаешь, что я — оптимистка, — продолжала Надежда с лицом Пьеро, потерявшим свою Мальвину.

— Ты самая оптимистичная оптимистка в мире. Тебе только надо было добавить, что я и матерью не стала и уже не стану, так как вхожу в климактерический возраст.

— Это боль о тебе вывела меня на такие невеселые эмоции, — вздохнула Надя.

— Ничего. Пройдет, — ответила Тася и покривила душой. Потому что ее психика не выдержала таких ударов и с Таисией что-то случилось.

Она перестала верить в чудеса, надеяться на что-то хорошее, замечать доброе вокруг и получать положительные эмоции. Словно на красочный и яркий мир вокруг вылили ведро с серой краской. Конечно, мир не стал совсем черным, кое-где проступали краски, но они изрядно поблекли и потускнели.

Тася не сразу обратила на это внимание, она пыталась не утонуть в своих обидах и хмурых мыслях и думала, что это пройдет, потому что такое состояние не возникло не из чего, а имело на то серьезные причины.

И Тася ждала, когда это пройдет, но становилось еще хуже. Таисию словно затягивало в черную воронку. Она угасала.

— Как ты могла?! — воскликнула Таисия, когда узнала, что женщина, которая пришла с Надеждой в кафе, врач-психотерапевт. — Ты наняла для меня психотерапевта?! — Она с укором посмотрела на подругу. — Ты что делаешь?! Я сама психотерапевт!

— Человек сам за собой никогда не может замечать перемен, — возразила знакомая Надежды, Алла Владленовна.

— Я в порядке! Я могу объективно оценить свое состояние! — возмущалась Таисия.

— А ваши близкие так не считают, — не согласилась с ней Алла Владленовна. — Да не волнуйтесь вы так, коллега. Надежда очень переживает за вас, она бы не обратилась ко мне по пустякам. Вы и сами чувствуете, что что-то не так. Вы пережили стресс, больший стресс. Мы охотно помогаем другим людям, а на себя часто машем рукой…

— Ты смотри! — перебила ее Тася. — А я-то думала, какая приятная женщина! Подруга моей подруги! Обманули!

— А я что, не приятная женщина? — криво улыбнулась Алла Владленовна.

— Вы слушали про мою жизнь, про то, что у меня произошло, как врач, а я-то думала — как сочувствующая женщина! Коллега, а вам известно, что вы даже под статью попадаете? Любое психологическое воздействие, любой психотерапевтический анализ поведения человека может быть только с его согласия. А вы занималась изучением моей психики, не взяв с меня подписи!

— Тася, прекрати! Это — моя идея и моя вина! — заступилась за психотерапевта Надежда. — Аллу Владленовну мне рекомендовали как очень тонко чувствующего и интеллигентного человека. Как раз для таких случаев, как твой, — когда человек в здравом уме считает, что с ним все хорошо и никогда не обратится за помощью. Для этого и существует «Тактическая психотерапия»…

— Как-как? — прервала ее Тася.

— Так фирма называется, где я работаю. Позвольте, я поясню, — поджала тонкие губы Алла Владленовна. — У нас в стране всегда что-то было не так с психиатрической помощью.

— Да что вы говорите? — забеспокоилась Тася.

Алла Владленовна не обратила на это внимание и продолжила:

— Во-первых, фактически сто процентов людей уверены, что если человек обращается к психотерапевту, то он ненормальный. А связи-то нет! Многие психические расстройства, поддающиеся коррекции, не делают человека недееспособным.

— Вы мне еще лекцию прочтите! — фыркнула Тася.

Но Алла Владленовна упорно ее не замечала, видимо, понимая ее «болезненное состояние».

— Во-вторых, психические расстройства тем и отличаются от других болезней, что человек их не замечает. Если болит сердце, он идет к врачу-кардиологу, сломал ногу — идет в травмпункт… то есть едет на «скорой». А вот если с психикой что-то не так — сидит дома.

— И что же у меня с психикой? — поинтересовалась Таисия.

— Вас интересует диагноз, коллега? — уточнила Алла Владленовна.

— Именно так, коллега, — ответила Тася, у которой внутри все кипело.

— Тревожно-депрессивный синдром, — ответила Алла Владленовна.

— Твою ж дивизию! — всплеснула руками Тася. — Вот я и докатилась до депрессии.

— Да, я знаю, депрессия очень привлекательное слово для простого обывателя и очень страшное для нас, врачей-психотерапевтов. Потому что если лечение будет не эффективным, то конечным результатом этого диагноза являются полная апатия, абсолютное нежелание жить дальше, потому что это не приносит никакой радости, и как следствие — самоубийство, — развела руками Алла Владленовна под нервный вздох Надежды.

— Думаю, до этого еще далеко. Вы ошибаетесь, коллега! — сказала Тася.

— Зовите меня просто Алла, — предложила Алла Владленовна. — И вообще, давайте перейдем на «ты».

— Я думала, мы общаемся на равных, а оказывается, я была подопытным кроликом, причем без моего согласия, — возразила Таисия. — Или это концепция вашей «шарашки»?

— Ненавязчивая психиатрическая помощь — это наш конек!

— О, да! И все, видимо, рады! — засмеялась Тася, больше всего злясь не на эту импозантную даму, а на свою подругу.

— Не буду лукавить. Не все. Но такая острая, негативная реакция — это тоже признак того, что ты нуждаешься в помощи. Ты же сама все понимаешь! В нашей стране раньше за любое инакомыслие, за нетрадиционную сексуальную ориентацию заключали в закрытые психиатрические лечебницы и там вводили в невменяемое состояние.

— Слава богу, сейчас не те времена! — отрезала Таисия.

— Алла, что ты такое говоришь? Не ругай ее! — вступилась Надежда, но осеклась под строгим взглядом подруги, который красноречиво говорил: «раньше надо было думать».

— Сейчас другое время, но не лучше, — вздохнула Алла Владленовна. — У нас из крайности в крайность. Теперь действует такое законодательство, что без согласия пациента его нельзя ни осматривать, ни госпитализировать, как ты совершенно верно подметила. Только кому от этого стало хорошо? Какое согласие даст человек, находящийся в депрессии? Он только и может сказать, чтобы от него все отстали и оставили в покое. Разве какой-нибудь психопат согласится на то, чтобы лечиться, и даже признать, что он болен? И тогда начинаются проблемы у окружающих их людей. А сделать они ничего не могут, если только заболевший не будет представлять реальную угрозу жизни для себя или других людей. Но это еще надо доказать. То есть он сначала должен кого-то прирезать в припадке или вскрыть себе вены.

— И тогда приходите на помощь вы, люди, прикидывающиеся друзьями, знакомыми? — поняла Таисия. — И лечите, влезаете в душу. А потом — упс! И у человека еще одно разочарование и нервный стресс от того, что он болен — раз, от того, что его знакомый оказался врачом, — два, и, конечно, от предательства близкого окружения — три. Еще вопросы?

— А ты считаешь, что у тебя нет депрессии? — спросила Алла Владленовна.

— У меня трудный период в жизни, — ответила Таисия.

— Это как раз понятно, — качнула головой Алла.

— Нет, ты меня послушай! — прервала наконец-таки их диалог Надежда. — Таисия, ты на себя посмотри!

— Что? — не поняла Тася.

— Что-что? Ты же всегда была красавица! Стройная, высокая блондинка! Мечта любого мужчины! Следила за собой, красила волосы, пользовалась косметикой.

— Я? Я — да. Я такая, — не очень уверенно ответила Таисия.

— Ну! И что с тобой стало? Бледная моль с перепуганными глазами и грустным лицом. Ты когда последний раз волосы красила? У тебя уже полголовы седых волос! Выглядишь старше лет на десять. Ты пугаешь меня!

— Просто я больше ничего не хочу. Не хочу встречаться с мужчинами, не могу смотреть на счастливые семьи… Не верю я в это счастье, и вообще, я больше никому не верю, — с тоской ответила Таисия.

— Ну и скажешь, что это не депрессия? — спросила Надя. — Ты сдулась, как проколотый воздушный шарик! А я, между прочим, за тебя переживаю. Ты подурнела, опустила руки, плюнула на себя! И все это из-за этого паразита, мелкого пакостника. Неужели ты думаешь, что это ты не женщина?! Да это он не мужик! Да и муженек твой тоже хорош! Ты мужчин-то настоящих не видела!

Таисия сидела абсолютно ошарашенная и уничтоженная такой «правдой жизни».

— И не воспринимай нас как врагов, — добавила Алла Владленовна.

— Вы хотите меня лечить? — спросила Таисия.

— Мы хотим помочь. И все будем согласовывать с тобой, — заверила ее психотерапевт.

— Таблетки? — вздрогнула Тася.

— Чем плох антидепрессант в минимальной дозе? — подняла брови Алла Владленовна. — Можно подобрать.

А Тася уже рыдала на плече у подруги:

— Неужели все так плохо?

— Дорогая моя, неужели ты думаешь, что, будь по-другому, я бы обратилась к Алле? Конечно, плохо! Но ты не отчаивайся! Мы обязательно все наладим.

Глава 2

После встречи с Надей и Аллой Владленовной Тася решила принять теплую ванну с ароматной пеной. Раньше это ее всегда успокаивало. Но не в этот раз.

«И руки-то, ноги у меня худые, длинные и нескладные… И вроде как живот наметился… И талия уже не та, и грудь маленькая, и сутулость… — всматривалась Тася в свое отражение в зеркале. — А чего я хочу? Возраст-то какой уже! Да, раньше я так не думала. Слава просто душу из меня вытащил! Раньше я ощущала, что жива как женщина, а теперь чувствую, что никому не нужна, — вела она сама с собой диалог. — Почему моя самооценка так зависит от того, есть у меня мужик или нет? Я сама по себе ничего не значу, что ли? Неполноценная? Может, это потому, что раньше я жила с мужем, плохо или хорошо — это другой вопрос. А теперь осталась одна и потерялась?» — Таисия уже поверила, что на самом деле больна и должна постараться сама выйти из этого состояния.

На работу Тася явилась в хреновом настроении. Она даже хотела зайти к заведующему Василию Николаевичу Копылову и попросить отпуск. Разве могла она нести «доброе и полезное» пациентам, если сама была больна?

В ординаторской она снова уставилась на себя в зеркало. Такой страшной Таисия себя никогда раньше не видела.

— Ну и рожа у меня! — не сдержавшись, вслух произнесла она.

— Как всегда! — отреагировал ее коллега Олег Игоревич, высокий, худой мужчина в очках с толстыми линзами.

— Нет. Мне кажется, много хуже, — не согласилась Таисия, проходя за свой стол.

— Что за настроение? — спросил он.

— И ты заметил?

— Что именно?

— Что я стала страшная, — закусила губу Тася.

— Я заметил, что у тебя плохое настроение, — ответил Олег Игоревич и добавил: — Тебя заведующий для чего-то вызывал. Я по палатам, — и он покинул ординаторскую.

Таисия осталась одна.

Она обвела взглядом кабинет. Только сейчас заметила, насколько убогая у них обстановка.

Дешевые стеллажи из фанеры, заваленные документами и папками, выполняли еще и роль перегородок между столами врачей. Сами столы тоже выглядели не ахти — с обгрызенными углами, словно в них в приступе ярости вонзали свои зубы пациенты. На двух столах столешницы покосились, под ножки были засунуты старые газеты, сложенные в несколько слоев.

На подоконниках пластмассовые горшки с завядшими растениями. А вокруг зеркала без рамы, криво прикрученного к стене, и вовсе висел пластиковый вьюнок. Естественно, весь в пыли.

Вспомнив свое бледное лицо с темными кругами под глазами, дрожащие, обиженные губы, уныло висящие щеки, Таисия вздрогнула. Ну, точь-в-точь как на керамической фотографии на могильной плите!

Она вздохнула, стянула волосы в унылый хвостик и поспешила к заведующему отделением Василию Николаевичу, который ее зачем-то вызывал.

Пока Тася шла длинным, больничным коридором, она окрепла в мысли, что необходимо попроситься в отпуск, пусть даже и за свой счет. Но заведующий встретил ее с распростертыми объятиями.

— Тасечка, проходи, садись! Только на тебя и могу положиться!

— В чем? — растерялась Таисия.

— В работе, конечно! Ты же у меня лучший психотерапевт. — Василий Николаевич сразу же взял быка за рога.

— Я? Не смущайте меня! Я пришла попросить отпуск, — промямлила Таисия.

— В отпуск? Только не сейчас! Дорогая моя, ты режешь меня без ножа!

— А что случилось-то? — поинтересовалась Тася. — Почему сейчас я так нужна?

— Я же говорю, ты мой лучший врач!

— Да ладно… — засмущалась Таисия.

— Ты ответственная, серьезная, порядочная! Нет, Таисия, серьезное дело я могу доверить только тебе!

— Какое дело?

— Присядь и послушай! Обратились ко мне люди прямо оттуда! — округлил глаза Василий Николаевич, указывая пальцем вверх.

Тася подняла глаза и тупо уставилась на дешевый пыльный плафон с тусклой лампочкой.

— Масштабнее бери! — словно прочитал ее мысли заведующий.

— А-а, выше!

— Прямо оттуда обратились! — заговорщически произнес Василий Николаевич, делая ударение на слове «оттуда».

— С того света, что ли? — не поняла Таисия.

— Юморишь? Тася, ты что? С какого «того света»? Из определенных органов ко мне обратились! — Поднятый вверх палец не менял направления.

— От президента? — Таисия сделала понимающее лицо.

— Уже теплее! — обрадовался Василий Николаевич, приглаживая топорщащиеся усы. — Из следственного комитета, из ФСБ, из разведки, до конца не знаю, да и не скажет мне никто правду! Но откуда-то оттуда, сверху, это точно! К нам в больницу доставили человека, который им очень нужен. Кто он и откуда — всё покрыто мраком, всё засекречено, понимаешь? Может, разведчик какой? Гипноз к нему, мне сразу же сказали, применять нельзя. Это будет приравнено к разглашению государственной тайны. Короче, это нельзя, то нельзя… Но дали понять, что человек важности первостепенной Вот как!

— А он, случайно, не того? — покрутила пальцем у виска Таисия.

— Да ты что! Я так понял, что его надо снять с героиновой наркозависимости.

Тася даже присвистнула:

— Ничего себе, разведчик. Я думала, что таких на почетную пенсию провожают или с позором выгоняют, а не лечат в отдельной палате.

— Ну, это не наше дело, — туманно завел глаза к потолку Василий Николаевич. — Наше дело врачебное, помочь, чем сможем.

— А если он не слезет? Вы же понимаете, сколь невелик процент успеха. Как таким людям можно доверять? — поежилась Тася.

— Еще раз говорю, это не наше дело. Меня попросили выделить ему лучшего врача, я его и выделяю. Это — ты. А там уж по схеме, как со всеми. Понятно, что очень многое будет зависеть и от него самого. Но это очень важная птица, поверь мне.

— А почему я? — раздраженно нахмурилась Таисия.

— Ну а кто? Я ж говорю, такое «счастье» на нас свалилось.

— Учтите, я не буду перед ним заискивать, несмотря на то, что он блатной, — сразу же предупредила Таисия.

— Да и не надо! Ты же прекрасный врач! Общайся с ним так же, как и со всеми, это устроит всех, — заверил ее заведующий. — Назначь ему всё, что посчитаешь нужным, самое лучшее, и, естественно, все услуги платного отделения им тоже будут оплачены. С деньгами у него полный порядок.

— Я рада за него, — буркнула Таисия, засунув руки в карманы халата.

Василий Николаевич, заметив ее настроение, интерпретировал его по-своему:

— Да нет же, Тася! Ты не напрягайся! Может, он и важный тип, но я имел честь с ним познакомиться, мужчина весьма приятный, абсолютно без звездной болезни. Уверен, что у тебя не возникнет с ним никаких проблем.

— Я тоже на это надеюсь, мне только проблем на работе еще не хватало, — вздохнула Таисия и вышла из кабинета.

Она шла по знакомому до боли больничному коридору и думала, что же ей делать с так неожиданно свалившимся на нее пациентом.

В своем воображении она нарисовала почему-то тучного, мрачного мужчину со следами всевозможных пороков на лице, озлобленного на весь мир. Дай этому блатному всё самое лучшее и сразу, словно по мановению волшебной палочки… Знала Таисия таких «виповских» пациентов, занимающих индивидуальные палаты, и терпеть их не могла.

Вот и нужная палата. Она распахнула дверь и просто остолбенела.

На больничной койке страстно целовались мужчина и яркая лохматая блондинка. Застуканные на месте преступления, они резко отпрянули друг от друга. Девушка одной рукой пыталась одернуть короткую юбчонку, второй застегивала блузку нежно-персикового цвета.

— Стучаться надо, — недовольно буркнула она, приглаживая длинные светлые волосы.

— Мне? — удивилась Тася. — Я вообще-то врач и пришла к своему пациенту в больничную палату, а не в бордель.

Девушка смерила ее презрительным взглядом и обернулась к мужчине:

— Ну, пока! Лечись как следует! Докторша у тебя строгая, не приведи господи! — Она криво ухмыльнулась пухлыми губами с размазанной красной губной помадой и, виляя бедрами, выплыла из больничной палаты, обдав Таисию ударной волной китайского парфюма.

Таисия перевела взгляд на своего пациента, и щеки у нее загорелись, словно от пожара. На кровати сидел мужчина лет тридцати пяти — сорока, с приятным курносым лицом и веселыми темно-карими глазами. Пижамные брюки небрежно висели на узких бедрах, а задравшаяся футболка темно-синего цвета открывала миру накаченный волосатый живот. Почему-то Таисия поймала себя на мысли, что это зрелище ей кажется невероятно сексуальным.

«Что может быть сексуального в мужском мохнатом животе?» — сама себя спросила Таисия, но ответа не нашла.

Мужчина, словно проследив за ее взглядом, одернул футболку. Тася вздрогнула и подняла глаза. Пациент улыбнулся, а она с ужасом отметила, что у него привлекательная белозубая улыбка и ямочки на щеках. Тася почему-то снова впала в ступор. То есть выходило, ей на мужчину нельзя было смотреть ни снизу, ни сверху. Любой взгляд ввергал ее в смущение.

— Точно старая стала, — подумала Таисия.

— Да нет, еще ничего, — сказала мужчина.

— Что? — не поняла Тася.

— Не очень еще старая, говорю, — пояснил он.

— Я вслух это сказала? — испугалась она. — Не обращайте внимания! Это я так.

— Так вы мой доктор? — Мужчина улыбнулся и встал с кровати. — Мне сказали, что дадут лучшего, но я не знал, что это будет женщина. Разрешите представиться — Максим Юрьевич Балагуров, можно просто Максим, лучше Макс. — И мужчина, против всех правил приличия, первым протянул ей свою широкую и теплую ладонь.

Таисия не была маленького роста и хрупкой, но когда пациент приблизился, почувствовала себя именно такой. Мужчина казался и высоким, и широкоплечим. Она тупо уставилась ему куда-то в область кадыка, считая на его накаченной шее сине-багровые пятна неизвестного происхождения.

— Ну, так как вас зовут, прекрасная незнакомка? — спросил он.

— А… Тася… Таисия Романовна, я ваш лечащий врач, — наконец пришла она в себя.

— Очень приятно.

— И не превращайте палату черт знает во что, — буркнула Таисия.

— Я обязательно исправлюсь, — пообещал он, всё так же лучезарно улыбаясь. — По крайней мере, постараюсь.

Таисия прошла к столу и положила на него тонометр.

— Присаживайтесь, я измерю вам давление, — пригласила она пациента.

Максим положил руку на стол, Таисия стала надевать ему манжету и невольно обратила внимание на его вены. Она часто работала с наркозависимыми людьми и видела многое, но с такими изуродованными венами сталкивалась впервые. По всей руке были синюшно-багровые следы и рваные раны с засохшейся кровью.

— Господи, вы что, шилом кололись, что ли? — невольно вырвалось у нее.

Пациент промолчал. Таисии даже страшно было затягивать манжету на таких ранах, но пришлось это сделать.

— Давление слегка повышенное. Голова болит, кружится? Двоение в глазах, шум в ушах? — спросила она.

— Голова иногда болит, а больше ничего, — ответил он, закидывая ногу на ногу.

Таисия профессиональным взглядом внимательно посмотрела на Максима. Ни о каком унынии, депрессии и склонности к суициду не могло быть и речи. Она отметила лишь непонятные пятна на шее да легкий тремор кончиков пальцев.

— Что вас беспокоит? — спросила она.

— Вы не поверите, Таисия, ничего, — засмеялся Максим. — Я вполне доволен жизнью.

— Я вижу. А здоровье? — уточнила она.

— И со здоровьем у меня все в норме. Единственное — очень хочется курить, — ответил он.

— Я не могу это приветствовать, но курение у нас в стране не запрещено, поэтому в курилке в конце коридора на лестнице можете предаваться этому пагубному занятию. Что еще? — Таисия чувствовала себя учительницей шаловливого ученика.

— А еще мне хочется выпить, — вдруг выдал он и рассмеялся. — Шучу! Видели бы вы свое лицо! Вы всегда такая серьезная?

— С рождения, — ответила Тася.

— Так это очень печально, — вздохнул Максим.

— Это с какой стороны посмотреть. Далеко бы мы ушли, если бы все были такими шутниками, как вы, — не согласилась она. — Мне нужны от вас честные ответы на мои вопросы.

— А я честен как никогда! — округлил он глаза. — Пивка бы холодного.

— Какие наркотики принимали? — строго спросила Таисия.

— Героин.

— Как долго?

— Месяца два, точно не скажу.

— Какие еще наркотики пробовали? Курили что-нибудь?

— Нет. Только героин, — ответил Максим. — Это честно. А в обычной жизни я много курил и иногда выпивал.

— Вот бы и дальше продолжали в том же духе. Чего вас потянуло на подвиги? — вздохнула она. — Я вам назначу все анализы на завтрашнее утро, кровь, электрокардиограмму, флюорографию, электроэнцефалограмму.

— Сомневаетесь в работе моего мозга? — уточнил Максим.

— Надо удостовериться, что он есть, прежде чем мы его начнем лечить. — Таисия решила разговаривать на его же языке.

— Вот это вы хорошо сказали! — отметил Максим.

— А еще каждый день у вас будут брать кровь на анализ, на наличие наркотических веществ. И если только хоть раз эти вещества появятся, вы покинете больницу. У нас койко-место занимают те, кто хочет действительно вылечиться. Случайные люди здесь не нужны.

— Чего занимают? Койко-место? — уточнил Максим. — Сурово! Но я не собираюсь в ближайшем будущем принимать наркотики!

— Вот и хорошо! — без всяких эмоций сказала Таисия. — Но мой лозунг «Доверяй, но проверяй!». Если вы не согласны, то нам не по пути!

— Чего же вы меня так в штыки принимаете?! Мне всегда по пути с красивой женщиной.

Таисия решила не обращать внимания на выходки нового пациента.

«И к такому я тоже привыкла! Видно же, что форменный бабник! Фигура, горящие глаза, эти улыбочки, ямочки. Но он четко должен понимать, что всё это не у меня в отделении».

— Вы о чем задумались? — спросил Максим, заглядывая Таисии в глаза.

— О вашем лечении. Ломка есть?

— А вы сами не видите? — усмехнулся он.

— Ведете вы себя, не как наши обычные пациенты, но по некоторым признакам я могу предположить, что есть.

— Если вы хотите спросить, хреново я себя чувствую или нет, то, скорее, первое, но я справляюсь, — ответил он.

— Я не сомневаюсь, но лечиться придется. Я назначу вам антидепрессант раз в сутки, транквилизатор на ночь и еще пару лекарств, которые помогут пережить вам неприятные ощущения в организме. Некоторые витамины и добавки для нервной системы я скорректирую после того, как получу ваши анализы.

— Спасибо, доктор, — козырнул Максим.

Она пыталась сделать серьезно-неприступное лицо, но почему-то не смогла — просто растерялась, и всё.

— Я свободен? — спросил Максим.

— В смысле? — встрепенулась Таисия.

— Курить хочу.

— А, это… Идите. Только территорию больницы покидать нельзя, — сказала она.

— Конечно, нет! — и Максим прошел мимо нее, слегка прихрамывая на одну ногу.

Тася вслед за ним вышла из палаты, но направилась в противоположную сторону.

В коридоре ее окликнула худенькая пожилая женщина во фланелевом халате мрачноватой расцветки. Тася сразу же узнала свою пациентку, которую наблюдала уже много лет.

— Таисия Романовна, здравствуйте! — Старушка мяла носовой платок в сухоньких ручках.

— Лидия Васильевна! Здравствуйте! — улыбнулась Таисия. — Вы ко мне?

— Если бы. В этот раз уж как я просилась к вам, к своему лечащему врачу, но все палаты оказались заняты и меня положили к Олегу Игоревичу, — пояснила она.

— Хороший доктор, — успокоила ее Тася.

— Таисия Романовна, вы же знаете, я только к вам хочу! Я ж к вам из другого города… А тут… А у меня такой кризис, такое обострение…

— Хорошо, успокойтесь. Я что-нибудь придумаю. Я поговорю с Олегом Игоревичем. Даже если вы останетесь в его палате, я могу проводить с вами сеансы психотерапии. А если у меня освободится место, я вас переведу.

— Вот это было бы замечательно! — просияла Лидия Васильевна. — Я ж так к вам привыкла, ехала к вам! Да я бы не легла никогда к другому врачу, но сейчас мне так плохо…

— Хорошо, что вы меня нашли, — сказала Тася. — Я всё поняла и буду вас иметь в виду.

— Если что, у меня есть жилье, — хихикнула старушка.

— Какое жилье? — не поняла Тася.

Пациентка вытащила носовой платочек и вытерла слезящиеся глаза.

— Симпатичный молодой человек, с которым вы вышли из палаты, мне понравился. Я успела с ним поговорить, — озорно сказала Лидия Васильевна, аккуратно складывая платочек и пряча его в карман халата.

— Где вы успели пересечься? — удивилась Таисия.

— В курилке, вот там и разговорились. Я ему сказала, что хотела лечь к доктору Перовой, а мест нет. Что буду проситься к ней, потому что хочу лечиться только у нее. А этот молодой мужчина ответил, что он лежит в палате как раз у вас. У него большая одноместная палата, и, если что, он потеснится и пустит меня к себе. Таисия Романовна, а можно так сделать? Человек сам предложил, он не против.

— Дорогая Лидия Васильевна, боюсь, вряд ли получится. У нас никогда в жизни не практиковались совместные мужские и женские палаты, — ответила Таисия.

— Ой! Да чего вы такое удумали?! Какие у нас мужчины-женщины? Я ему в бабушки гожусь! Но очень привлекательный мужчина! Просто очень! Молодежь бы сказала — сексуальный, — пояснила Лидия Васильевна.

«Значит, не одной мне показалось, — подумала Таисия. — Даже Лидия Васильевна почувствовала в Максиме какую-то энергетику».

— Так мне к вам не перебраться? — гнула свою линию пожилая женщина.

— Я обязательно подумаю над этим вопросом, — пообещала ей Таисия.

Старушка зашмурыгала по коридору по личным делам.

Таисия Романовна прошлась по своим палатам, поговорила с больными, чтобы скорректировать назначенное лечение.

Чем была хороша работа врача в больнице, так это тем, что работаешь до двух-трех часов дня и свободна. В больнице остается один дежурный врач на отделение, и всё. Таисии тоже выпадало по несколько дежурств в месяц, но это было не страшно.

Подходя к своему кабинету, она лоб в лоб столкнулась с хирургом Иваном Александровичем, которого они иногда вызывали к ним в больницу.

— А я к вам, — заулыбался он.

— Ко мне? Я не вызывала, — сразу же ответила Таисия.

— Максим Юрьевич Балагуров ваш пациент? — уточнил Иван Александрович.

— Мой, — ответила Тася.

— Значит, я к вам.

— Ну что ж, проходите, — пожала плечами Таисия. Пока она ничего не понимала.

Она вошла в кабинет и села за стол, предложив Ивану Александровичу стул для посетителей.

— Я вас слушаю.

— А это не вы отправили его ко мне в институт Вишневского? — спросил хирург. — Сегодня утром?

— Нет, не я. Я только недавно с ним познакомилась. Его принимал заведующий, наверное, он и отправил к вам. А зачем? — поинтересовалась она.

— Вы шутите, Тася? Его привезли без сознания. Я вот принес результаты. Сотрясение головного мозга, перелом двух ребер, ушиб селезенки, гематома печени, ножевое ранение в бедро… Выдраны два ногтя с пальцев ног. Еще его душили, от чего он получил травму кадыка…

Таисия не проронила ни слова, только глазами хлопала. А Иван Александрович продолжал:

— Торс покрыт синяками, гематомами, много следов от прижигания сигаретами… Но угрозы жизни нет, а это главное. Так что лечите ему психику. Плохо, что у вас нет перевязочной, потому что Максиму Юрьевичу нужно обрабатывать ожоги и ушибы.

— Вы напишите всё, что нужно, — прервала его Таисия, подвигая коллеге раскрытый блокнот.

Хирург взял с ее стола шариковую ручку и принялся строчить.

— А вы не знаете, кто он? — робко поинтересовалась Тася.

— В смысле? А-а, кто он… — усмехнулся Иван Александрович. — Это же ваш пациент, я не знаю, но по телефону его называли «товарищ полковник».

Иван Александрович подвинул блокнот к Таисии и поднялся.

— На сегодня всё? Я могу откланяться?

Таисия тоже встала и проводила его до двери.

— Спасибо, Иван Александрович. Если что, я позвоню…

После ухода хирурга Таисия почувствовала себя словно оплеванной. Слова «это же ваш пациент» звучали у нее в ушах. Таисия была максималисткой и всегда считалась хорошим знающим врачом. А тут просто провалилась в какую-то яму самоуничижения. Она укрепилась в мысли, что на самом деле больна и что ее на пушечный выстрел нельзя подпускать к пациентам, которые ждут от нее помощи, заряда энергии, позитива, каких-то внутренних чудодейственных сил. А какой заряд может дать сдохший аккумулятор?

«Передо мной был избитый и кем-то замученный человек. Эти синие пятна на шее от того, что Максима душили. А я даже не подумала об этом, стояла дура дурой, самодовольной и эгоистичной. Тоже мне врач! Я даже не послушала своего пациента. Мысли, видите ли, у старой дуры возникли эротического толка! Идиотка! Не хотела его обнажать… А вот если бы мой пациент разделся, то я бы увидела и ссадины, и гематомы, и ожоги от сигарет. Только увидела ли бы я это? Меня же волнует только собственное самочувствие и ощущения. Да еще эта улыбка Максима, просто сбивающая с ног. Человека били, пытали, а он даже не пожаловался, ни разу не обратил мое внимание на свои увечья. Вырвали ногти на ногах… — содрогнулась Таисия. — Господи, как это, наверное, больно, а Максим ничего не сказал, когда имел честь любоваться моим унылым лицом…»

Договорившись с коллегой о временной отлучке, она вышла с работы и отправилась по аптекам с листочком, который оставил ей Иван Александрович. Тут-то и началась расплата за невнимательное отношение к пациенту.

В трех аптеках ей сказали, что таких медикаментов нет, в четвертой она купила только одно лекарство, но Тася не сдавалась. Стоило ей это стертых ног, колоссальной усталости и шести часов времени. Но она купила все необходимые лекарства. Таисию мучила совесть, что она невнимательно отнеслась к своему пациенту. Надо же! Она отметила, что он целовался с какой-то лахудрой, а что на нем места живого нет — не заметила. И это обстоятельство Таисию раздражало больше всего. Поэтому она решила исправить свое упущение и позаботиться о здоровье Максима, а заодно поинтересоваться, что же на самом деле с ним произошло.

Глава 3

В больнице жизнь шла своим чередом. Закончились процедуры, прошел ужин. Больные, готовясь ко сну, разбрелись по палатам, некоторые общались друг с другом в холле, удобно устроившись в мягких креслах.

Таисия простучала каблучками по больничному коридору к палате Балагурова, распахнула дверь и почувствовала себя, как в фильме «День сурка».

В палате был приглушен свет, тихо играла музыка, а на кровати в страстных объятиях сплелись две тени. Таисия застыла на пороге, прижимая к груди пакетик с лекарствами. Говорить она не могла. Да и что она могла сказать? Ее рабочий день уже давно закончился, и объяснить, что она делает в палате пациента в такое время, она не смогла бы.

Максим сам заметил ее и отстранился от своей девушки.

— Вот и мой доктор, следящий за мной двадцать четыре часа в сутки, — громко произнес он.

— Извините, — попыталась сделать хорошую мину при плохой игре Таисия.

— Я пойду? — робко пискнула черноволосая коротко стриженная девица с нахально вздернутым носиком, засовывая выбившуюся кофточку в клетчатую юбку.

— Пожалуй, пора, — поддержал ее Максим, не дав Таисии разразиться очередной тирадой типа: «Я же предупреждала, что здесь не публичный дом, не дом свиданий, поэтому прекратите миловаться. Если вы легли в одноместную палату, это не дает вам право ночевать тут вдвоем!»

Девушка быстренько сунула ноги в туфли, встала, махнула своему любезному рукой и легкой тенью выскользнула из палаты. Максим облокотился на подушку и подпер голову рукой.

Возникла пауза. Оба молчали, не зная, что сказать.

Наконец Максим улыбнулся:

— Ночной обход?

— Процедуры, — коротко бросила Таисия и положила пакетик с лекарствами на ночную тумбочку.

Она смутилась, так как такая быстрая смена подружек Максима привела ее в недоумение. Такого она еще не встречала! Из задумчивости о нелегкой женской судьбе и о кобелиных наклонностях своего пациента ее вывел веселый голос Максима:

— И какие меня ждут процедуры?

Тася вздрогнула. Голос у него был невероятно красив и сексуален. Такой вкрадчивый, бархатистый баритон с хрипотцой.

— Раздевайтесь! — строго приказала она.

— Совсем? — спросил Максим абсолютно спокойно.

— Можно по пояс. — Таисия строго посмотрела ему в глаза.

— Извините, мне снимать низ или верх? — спросил вежливо Максим.

— О господи! Ну, конечно, верх! — смутилась Тася.

— Почему вы так возмущаетесь, Таисия? Это очевидно для вас, а не для меня. Может, вы укол пришли мне поставить? — Максим приблизился к ней, стянув через голову футболку.

— Я не медсестра, — огрызнулась Тася и заткнулась, уткнувшись взглядом в его обнаженный торс.

У Максима были широкие плечи, мощные руки, волосатая грудь, но все это великолепие было покрыто жуткими ссадинами. Пауза с ее стороны затягивалась.

— Что это? — спросила она наконец.

— Где? Вернее, что вы имеете в виду?

— Это побои?

— Нет, это поцелуи, — усмехнулся Максим. — И что?

— Вот их я сейчас и обработаю этими мазями. — Таисия развязала аптечный пакетик, радуясь, что в палате полумрак и не видно, что она красная как помидор. — Почему мне о побоях не сказали?

— Вы спрашивали только о наркотиках, я не думал, что это важно, — нервно дернул он плечом.

— Я ваш лечащий врач и должна знать всё. Для меня каждая мелочь важна! — сказала она, откручивая колпачок у одного из тюбиков с мазью. — Повернитесь спиной! — несколько резковато скомандовала Тася, чтобы скрыть свое смущение.

— Слушаюсь!

Максим повернулся. Таисия с ужасом уставилась на следы ожогов на его спине, их было столько, словно рота солдат тушила об него свои окурки.

— Что с вами делали? — спросила она вдруг севшим голосом.

— Ничего особенного, не переживай, милое создание… — Максим попытался обернуться к ней, но был остановлен ее холодными и крепкими ладошками.

— Стоять, не двигаться! Мы с вами на «ты» не переходили вроде. Или я что-то путаю? И я не «милое создание».

— Да-да, я помню. Вы — строгий доктор!

— Именно так! — подтвердила Таисия и начала яростно втирать мазь.

Она чувствовала, что ему больно, но Максим молчал, а она втирала и втирала, пока он всё-таки не спросил:

— Извините, а у вас миссия меня вылечить или стереть в порошок?

Таисия не выдержала и рассмеялась. Впервые за долгое время.

— Вообще, я пришла вам помочь…

— Похвально! — В голосе Максима звучала улыбка.

— Вот входишь с желанием мира и добра, а тут…

— И что? — Максим обернулся к Тасе, демонстрируя привлекательную ямочку на щеке.

— И желание пропадает само собой, потому что видишь явное нарушение больничного режима!

— Так жизнь ведь продолжается! — воскликнул он.

— У вас она бьёт ключом! — ответила Таисия, старательно втирая мазь.

— А у вас, видимо, нет?

— А вот это вас не касается, — отрезала она.

— Давно замужем? Без страстей? — не сдавался Максим.

— Давно не замужем. И при чем тут страсти?

— Чего так? Или вы из тех гордых женщин с тоскливым взглядом, которые говорят, что лучше будут одни, чем с кем попало?

— А вы знаток, я смотрю, женщин? — хмыкнула Таисия, заворачивая колпачок на тюбике мази.

— Кое-что понимаю, — ответил Максим, поворачиваясь к Тасе лицом.

— Которая из сегодняшних ваших посетительниц ваша жена? — задала Таисия наиглупейший вопрос. — С кем мне говорить о вашем здоровье?

Она стала свидетельницей наипротивнейших сцен лобзания Максима с женой и любовницей, только не знала, в какой последовательности.

— Ты про девушек? — засмеялся Максим, опять срываясь на «ты». — Я не женат. И вряд ли они будут справляться о моем самочувствии у доктора.

— Чего так? Им все равно? — с самым серьезным видом подняла брови Таисия. — Я имею в виду не ваше, извините, кобелиное здоровье.

— С кобелиным здоровьем у меня все нормально, а другое здоровье — ерунда! — отмахнулся Максим.

— Ну, кто чем живет, тот о том и заботится. — Таисия принялась шарить в пакетике, вытаскивая лекарства.

Максим усмехнулся и вдруг попытался ее обнять. Таисия отшатнулась, как от надвигающегося паровоза, влепила ему пощечину и зашипела, как гремучая змея:

— Руки прочь! Я лучше сдохну, чем еще хоть раз доверюсь какой-нибудь похотливой твари, как ты! Я вас ненавижу!

— Да ты больная что ли? Тебе самой лечиться надо! Ты не женщина… — отступил Максим.

— Очень хорошо! Так и запиши: НЕ БАБА, не приставать! — Красная и разгоряченная Таисия была вне себя.

— Я и не собираюсь.

— То-то руки распускаешь! Мало тебе баб? — прищурилась она. — Все равно с кем?

— Как это «всё равно»? Ты же видела, какие девчонки у меня красивые да ладные.

— И счастливые, — добавила Таисия.

— С таким мужчиной, как я, все счастливые! Я — праздник! — подтвердил он.

— Фейерверк!

— Да!

— Петарда ты! Причем китайская!

— А этого ты не знаешь, вот попробуй и…

— Сейчас в глаз получишь!

— Понял. Ты ревнуешь, — кивнул Максим.

— Так у тебя еще и мания величия, — покачала головой Таисия, поправляя волосы под шапочку.

— Ты это произнесла как диагноз, — сказал Максим.

— Так это и есть диагноз, — подтвердила она, устало потерев переносицу.

— Я просто люблю женщин, а они любят меня! — воскликнул он.

— Прекрасно, поздравляю! Взаимная любовь — это прекрасно! Ой! Мамочки! — вскрикнула Таисия, хватаясь одной рукой за свое лицо, другой за голый торс Максима.

— Что? Что такое?! — забеспокоился он.

— Ой, мамочки! Помоги! Глаза щиплет! Мазь попала! Мамочки! Как больно! Я без глаз останусь!

Максим среагировал невероятно быстро. Он сгреб Таисию в охапку и потащил в туалет.

— Держись! Только держись! — шептал он.

— Глаза! Я потеряю зрение! Там что-то течет! — кричала Таисия, которую на самом деле раздирала дикая боль.

Максим поставил ее на ноги возле раковины и нагнул. Зажурчала вода, и он начал интенсивно умывать ее, приговаривая:

— Терпи! Потерпи немного! Ну, хорошая моя! Расслабься! Доверься! — И лил и лил воду ей на лицо и тер своими руками. — Ну, меньше щиплет? Скажи! Тебе лучше?!

— Щиплет меньше, но все равно больно, — честно ответила Таисия.

Он повернул ее к себе лицом. Она ощущала его теплые ладони на своих мокрых, холодных щеках.

— Открой глаза!

— Нет! — еще больше зажмурилась Тася.

— Открой, говорю, глаза! Доверься мне! Ну, не будь ребенком! Кто из нас доктор — ты или я?

— Я боюсь! Вдруг глаза вытекут?

— Ну, с чего они у тебя вытекут? Успокойся! Я с тобой! Мы все хорошо промыли! Теперь можно открыть! Держи меня за руку! Ну, давай!

— Мне надо вытереться. Тогда я открою, — дрожала она, вцепившись в его голое тело.

Внезапно Максим ее оставил.

— Ты куда? — запаниковала Тася.

— Я сейчас! Черт! Здесь нет никаких полотенец! Ни бумажных, ни простых… Послушай, снимай халат, я помогу!

— Халат?! — Таисия испугалась. — Нет. Я не могу, там белье. — Тася так спешила за лекарствами Максиму, что не стала переодеваться и накинула верхнюю одежду прямо поверх халата.

— Снимай, говорю! — И она почувствовала, как Максим начал расстегивать пуговицы.

— Вытирайся, вот так… — Голос Максима вернул ее на землю. — Ну, открой глазки! Всё хорошо!

Веки Таисии дрогнули.

— Ой, Максим, все расплывчато!

— Ничего-ничего! Проморгайся! — держал ее за плечи Максим.

— Так щиплет… — Тася посмотрела на Максима.

На его губах играла легкая улыбка.

— Ты похож на Чеширского кота.

— Уже хорошо, что не на Дракулу, — ответил Максим, с тревогой всматриваясь в ее лицо.

— Как это ты меня так легко сюда принес? — удивилась Тася. — Такая сила, сразу и не скажешь.

— Я сам удивляюсь! Выброс адреналина, наверное, — развел накаченными руками Максим.

— Все шутишь?

— Напугала ты меня до смерти! Ничего себе доктор! Мазала меня чем-то, мазала… И вдруг как закричишь, что ослепла! Да я чуть премию в миллион долларов не взял! То есть не стал первым мужчиной, который родил. Нет, сначала у меня мелькнула мысль, что ты ослепла от моей красоты, но потом я понял, что всё серьезно. А уж то, что глаза надо промывать, если в них что-то попало, это всем известно, — пояснил Максим.

— Спасибо, ты меня спас, я растерялась, — честно призналась Таисия.

Именно в этот момент хлопнула дверь туалета, Тася с Максимом обернулись, но там уже никого не было, только мелькнул белый халат.

— Черт! — выругалась Тася.

Глаза у нее резало, по щекам текли слезы.

— Тебе словно в лицо прыснули перцовым баллончиком, — отметил Максим.

— Ощущение, что в слизистую глаз втерли мазь, состоящую из сплошного васаби, — ответила она и отвернулась.

И сразу же увидела в зеркале страшную, мокрую, полуголую тетку с красным, опухшим лицом и заплывшими глазами.

— Господи, это я?.. — ахнула Тася.

— Конечно, ты!

— Это катастрофа! А я-то, дура, раньше думала, что страшная! Бога гневила! Вот и доигралась! Теперь-то я на кого похожа? — чуть не плакала Таисия.

— На сеньора Помидора, то есть сеньориту Томат! — ответил Максим. — А как-то не заметил, что ты страшная. Очень даже ничего себе дамочка!

— Вот именно, «ничего», — вздохнула Тася. — А когда ты меня разглядеть успел? Видел-то один раз, и то другим был занят!

— Мне достаточно один раз посмотреть, чтобы оценить внешность женщины! А сейчас главное, что глаза на месте, все заживет. Меня спасала, а сама пострадала! Докторица ты моя, — произнес Максим с нежностью и весьма целомудренно поцеловал ее в лоб.

На этот раз Таисия от него не шарахнулась.

— Дай мне халат.

— Он мокрый весь.

— Ну надо же хоть чем-то прикрыться.

— Держи, — Максим отдал ей халат. — А теперь звони.

— Кому? — удивилась она.

— Окулисту! Глаза-то проверить надо.

— Максим, всё нормально! Болит, но уже не так сильно. Сама врач — разберусь, — выдохнула Тася и посмотрела на Максима.

В глазах ее застыл смех.

— Ты чего? — даже растерялся он.

— Ты на себя посмотри! Ой, не могу! Заплакала бы от смеха, но больно!

— Настолько смешной? — Максим придвинулся к зеркалу и обомлел.

Его пижамные штаны можно было выжимать. Он с таким усердием плескал в лицо Таси водой, что не заметил, как залил все вокруг и себя в том числе. Голый торс был покрыт мало того что синяками и ожогами, так еще и какими-то зелеными и бордовыми разводами от мази.

— Мамочки мои! — выдохнул Максим. — Чем ты меня раскрасила? Я ведь не ветрянкой болею, чтобы меня так разукрашивали!

— Я не знаю! — захохотала Тася. — Когда намазывала, одна мазь была белой, другая — прозрачной. Видимо, реакция произошла.

— Ничего себе — реакция! Мне теперь только в цирке выступать, причем без костюма! — отметил он.

— А девушки любят клоунов! — успокоила его Таисия. — А вообще-то, мне пора домой! Пациента я вылечила.

— Это да! — с чувством вздохнул Максим. — У меня был прекрасный вечер. Я целовался с симпатичной девушкой, чувствовал себя хорошо, тут врываешься ты, мажешь меня какой-то гадостью с благими намерениями, потом мажешь себе глаза, доводишь меня до нервного состояния, а теперь я еще и выгляжу, как матрешка. Слушай, а психотерапевт — это тот, кто из нормального человека делает психа? Тогда ты — лучшая!

— Нет, работа психотерапевта заключается несколько в другом, — уклончиво ответила Таисия.

— А вот с этим проблемы! — покачал головой Максим. — Ты учти, я лег сюда не по собственной воле, это за меня так переживают мои товарищи.

— С наркотической зависимостью справиться в одиночку нереально, — заметила Тася.

— С ней только в одиночку и можно справиться! — Максим стал совершенно серьезным.

— И что? Не тянет?

— Нет. Я бы добровольно свою жизнь «волшебному дракону» не отдал. Я в такие игры не играю. Я работал по одному делу… В общем, внедрился в одну нехорошую компанию. Нехорошие дяди ежемесячно в Москву по несколько килограммов героина доставляли.

— И что? — затаила дыхание Тася.

— Теперь не доставляют, выведены на чистую воду и обезврежены, то есть арестованы.

— Благодаря тебе? — Таисия часто-часто моргала от рези.

— Не без моего участия, — уклончиво ответил Максим. — Дело в том, что перед этим меня разоблачили, по-глупому так. Девчонку-наркоманку предложили убрать, я, естественно, не смог, ну, и прокололся. Так меня подсадили на эту дрянь, чтобы разговорить. Поэтому я себе такую долю не выбирал и соскочить мне легче будет. Если бы я почувствовал, что не смогу, руки на себя наложил бы, но не подчинился тому, что навязывают мне против воли.

Таисия слушала, открыв рот.

«Ну, конечно! Как же я не поняла сразу?! Поэтому у него вены в таком состоянии! Он не сам кололся, а наоборот, сопротивлялся», — дошло до нее.

— А к окулисту тебе все-таки надо! — посоветовал ей Максим. — Слушай, пошли отсюда, что-то у меня голова кружится.

Он подхватил Таисию под руку и вывел в коридор. Тут их пути разошлись — она отправилась в ординаторскую, а он в свою палату.

Глава 4

— Нет, я, конечно, чувствовал, что с тобой что-то не то происходит, но чтобы до такого дошло! — разводил руками заведующий отделением Василий Николаевич.

Дело происходило на следующее утро в его кабинете, куда он вызвал Таисию Романовну.

— А что такого произошло-то? — недоумевала Тася.

— И ты еще спрашиваешь?! — И Копылов всплеснул руками так, что со стола слетели какие-то листки с назначениями, но Василий Николаевич даже не заметил. — Зачем ты на ночь глядя вернулась в больницу? Ведь было не твое дежурство!

— Я врач! А это звание круглосуточное! Я пришла лечить своего пациента, раны которого не увидела в первый раз!

— Угу, и поэтому нанесла ему новые? На него же смотреть страшно! Ты чем его изрисовала? Все отделение ржет!

— Да я не знаю, как так получилось?! Видимо, эти мази нельзя было использовать вместе. Реакция какая-то произошла. Химическая, — пояснила Таисия.

— Это в голове твоей реакция произошла… Не знаю, химическая или какая еще! Ты зачем с пациентом занималась любовью в туалете? Тася, ты такая серьезная женщина, уж от кого от кого, но от тебя я не ожидал такого! Я уже наслышан, конечно, что новый пациент пользуется бешеным успехом у женщин… Наши медсестры аж визжат от радости! А он им — шоколадки, цветы… Не отделение, а цирк какой-то… Вот и ты, мой лучший врач, туда же! А ведь совсем недавно с ним познакомилась. Вот я и спрашиваю, что в нем такого особенного?!

— Мы с Максимом Юрьевичем ничем таким не занимались! — воскликнула Таисия. — Вы за кого меня принимаете?!

— Ты визжала как резаная, а он все приговаривал: «Ниже! Ниже наклоняйся! Терпи! Все будет хорошо!» Бедная постовая медсестра прибежала на ваши крики и увидела вас полуголых, кувыркающихся у раковины! Он что, и правда такой самец?! — блеснул глазами Копылов.

— Прекратите! — вспыхнула Таисия. — Какое вы имеете право меня оскорблять?! А даже если это и правда, это моя личная жизнь!

— Но не в больнице же этим заниматься! — возразил ей Василий Николаевич.

— Мы глаза промывали!

— Какие глаза? — не понял заведующий.

— Мои глаза! Мои! Мне мазь попала в глаза!

— А почему ты кричала?

— Я кричала от боли и испуга, что потеряю зрение! Максим меня спасал!

— Все-таки уже Максим, а не Максим Юрьевич? — усмехнулся Василий Николаевич.

— Да что вы ко мне привязались? — Таисия чуть не плакала.

— Я жалею, что познакомил тебя с этим типчиком! Может, мы освободим его место для другого пациента, более нуждающегося в лечении?

— Делайте что хотите! Вы его положили, навязали мне и теперь говорите черт знает что! — вспылила Таисия. — И вообще, я хороший врач, и это единственное, что вас должно интересовать!

— Ты думаешь, я не переживал, когда ты с мужем разошлась? Связалась с этим мерзавцем… Я же видел, что твоя жизнь летит под откос, я видел, как ты поникла, потерялась.

— И вы туда же! Еще диагноз мне поставьте! — воскликнула Таисия.

— Да тут и ставить нечего. Ясно, что без депрессии не обошлось. Но после таких потрясений в личной жизни это и не удивительно.

— Что же вы раньше мне ничего не говорили?

— А зачем тебя еще больше расстраивать? Самое лучшее средство — чем-то отвлечься, больше работать. Вот я и хотел загрузить тебя работой. Я же не знал, что тебя так прорвет!

— Ничего меня не прорвало! Я работаю! Вы что, не видите, что у меня с глазами?!

— Вижу! Но я-то думал, что это от бессонной ночи с пациентом, да, может, еще и выпили для расслабухи! — хмыкнул Василий Николаевич и принялся подбирать бумаги с пола.

— И что вы хотите? — передернула плечами Таисия.

— Несколько ночных дежурств, так сказать, в отработку!

— Хорошо.

— И чтоб ни-ни! Еще один прокол — уволю!

— Поняла. Я могу идти?

— Свободна! — кивнул заведующий.

Но не успела Таисия встать, как открылась дверь и в кабинет вошел красивый, видный мужчина в элегантном темном костюме и белой рубашке, красиво оттеняющей его легкий загар. Таисия даже не сразу узнала в нем Максима, и только по обворожительной улыбке да по пятнам на шее поняла, что перед ней не кто иной, как ее новый пациент собственной персоной.

— Привет, медики! А вот и я! — комично раскланялся Балагуров.

— Здравствуйте, Максим Юрьевич! Как раз про вас говорили, — хмуро посмотрел на него заведующий.

— Про меня? Много чести. Надеюсь, что-то хорошее? — И Балагуров присел прямо напротив Таисии, буравя ее глазами.

— Вы просто сексуальный гигант, — отметил Василий Николаевич.

— Или сексуальный маньяк, — поправила его Таисия.

— У тебя есть шанс узнать, — подмигнул ей Максим.

— Я уже старенькая, — вздохнула Таисия и откинулась на спинку стула.

— Годков на пять еще сгодишься, — ответил Максим и очень ловко увернулся от летящей в его голову пепельницы.

Она стукнулась о стену с диким грохотом, оставив след на обоях.

— Прекратите! — брякнул кулаком по столу Василий Николаевич. — Я, конечно, понимаю, что «милые бранятся — только тешутся», но все-таки попридержите коней. Здесь не любовное гнездышко, а мой кабинет! От ваших флюидов светло все вокруг, вечером приходите, электричество будем экономить! И вы, Таисия Романовна, держите себя в руках, а то вас придется положить в наше же отделение.

— Тем более моя палата освобождается, — не преминул вставить Максим.

— Почему?! — в один голос спросили Василий Николаевич и Таисия.

— Так я ухожу.

— Как уходите? Вы только поступили! — воскликнул заведующий. — Если вам не подошел лечащий врач, так я могу выделить другого.

— Ну что вы! Лечащий врач — это самое лучшее, что случилось со мной в больнице! Моя жизнь оказалась раскрашена всеми цветами радуги, — усмехнулся Максим, поправляя ворот рубашки.

— Да, вижу. До сих пор отмыться не можете, — ответил заведующий. — Так откуда такое рвение покинуть ряды наших пациентов? — уточнил он.

— Смысла не вижу. Чего я здесь буду лежать? Таблетки я и дома могу принимать.

— Но курс реабилитации минимум месяц… — Заведующий задумался. — Что я вашим органам скажу?

— Мои органы в порядке, работают как часы.

— Вы понимаете, о чем я… — занервничал Василий Николаевич.

— А никому ничего говорить не придется. Я не ручная собачонка, и вы не можете меня здесь удерживать силой. Я попытался, но понял, что больничка — это не для меня. К наркотикам я не вернусь, зуб даю, но и здесь не останусь.

— Ломка у него есть? — обратился заведующий к Таисии.

— Незначительная, или держится молодцом, — ответила она под пристальным взглядом Балагурова.

— Ты моя фея! — протянул Максим.

— Хорошо, хоть не ночная бабочка! — фыркнул Василий Николаевич.

— Опять вы начинаете! — покраснела Тася.

— По-моему тебя ревнуют ко мне, — прищурился Максим.

— Да я… Да что вы себе позволяете! Да… — аж задохнулся от возмущения Василий Николаевич. — Знаете что, Максим Юрьевич, спасибо вам, конечно, за большой материальный вклад в ремонт нашего отделения, но вы невыносимы! Приятно было познакомиться, и если вдруг чего — всегда рады.

— Спасибо! Могу я поговорить с Таисией Романовной?

— Конечно, — разрешил Василий Николаевич.

— Наедине. — Максим встал и направился к выходу.

Тася последовала за ним.

— Хочу поблагодарить моего лечащего врача, — сказал он ей в коридоре.

— Не долго я была твоим лечащим врачом, — Тася смущенно отвела взгляд.

Она не могла долго смотреть Максиму в глаза и вообще заметила, что как-то тупеет в его присутствии.

— И все-таки ты оставила неизгладимый след от моего пребывания в больнице. Если захочешь продолжить общение, то вот… — и Максим вложил ей в руку визитку.

Тася прочитала то, что там было написано, и на мгновение замерла.

— Ого! Интересная визитка. Не знала, что тебя зовут Бородавкин Борис Борисович. Хотя я бы тоже не афишировала такую фамилию. «Решаю все проблемы». Даже так?

— И сексуальные тоже, — добавил Максим.

— А у меня их нет, — вздернула она нос.

— Потому что нет секса.

— Правильно. Нет секса — нет проблем. И это намного лучше, чем связаться с таким, как ты.

— Чем же я так плох?

— Наоборот, очень хорош, — улыбнулась Тася.

— Вот молодец! Правильная женщина! Странно, что никто не оценил! — хохотнул Максим. — Я не могу тебе дать свой прямой контакт, к большому сожалению, но если когда-нибудь захочешь весело провести время, позвони моему другу Боре, и я буду у твоих ног.

— Всем предлагаешь? — спросила Тася.

— Только избранным, — с улыбкой ответил Максим.

— А почему ты все время улыбаешься? — решила она все-таки уточнить.

— Потому что я жизнерадостный человек.

— А этот твой Боря… на самом деле мастер на все руки? Какие проблемы он решает? Может он повесить люстру, к примеру, или карниз?

— Нет, он не по этому профилю, — рассмеялся Максим. — У него сыскное бюро. Хороший парень, мы служили вместе в «горячих точках». Он из тех проверенных людей, к кому можно поворачиваться спиной.

— Я поняла, только лишнее все это. Мне на войну с ним не ходить, да и не позвоню я. Не вижу перспектив, — совершенно серьезно сказала Тася, честно глядя Максиму в глаза.

— Почему-то я тебе верю, — вздохнул Балагуров. — А зря… Мог бы получиться длинный отпуск на Канарских островах.

— Ничего. Обойдешься короткими выходными в психоневрологическом отделении.

— Повышай самооценку, Тася, — сказал Максим и направился к выходу.

«Эх, жаль… — вдруг подумала Таисия, глядя в его удаляющуюся спину. — Но надо смотреть правде в глаза. Я для него была бы так… на один раз, и он никогда обо мне и не вспомнил бы потом. А я бы опять переживала. Нет, все верно я сделала. Понятно, что к отказам он не привык, но сильно не расстроился. Столько молоденьких девочек вокруг! Поэтому надо взять себя в руки и выкинуть Максима из головы как страшный сон».

На грешную землю ее вернул голос Василия Николаевича:

— Ночное дежурство! Хоть оно тебе и не покажется таким сладким, как предыдущее. И не смотри на меня так! Лучше позови санитарку, осколки подмести надо!

Таисия поймала себя на мысли, что все время думает о Максиме. Позвонила Надежда и предложила встретиться в грузинском ресторане. Недолго думая, Таисия согласилась.

Но когда она вошла в зал ресторана, то увидела, что вместе с Надеждой за столиком сидит Алла Владленовна. Тася даже глазам своим не поверила.

— Не может быть? Опять она?!

— Чего ты такая нервная? Присаживайся, — пригласила ее Надя. — Я тебе уж и шашлык из телятины заказала, твой любимый, и хачапури с сыром.

— Спасибо, — буркнула Таисия.

— Это я тебе так не нравлюсь? — захихикала Алла. — Порчу аппетит?

— Да нет. Проехали.

— Мы с Аллой долго думали и решили, что будем выводить тебя из депрессии очень приятными методами, а вовсе не таблетками, — защебетала Надежда.

— Как же вы мне надоели! — вздохнула Таисия. — Делайте что хотите.

— Тебе надо выбрать объект вожделения и влюбиться. Вмиг подсоберешься. Захочешь и хорошо выглядеть, и улыбаться… Так и вернешься к жизни.

— Можно подумать, что только в этом и заключена жизнь, — усмехнулась Таисия.

— Нет, конечно, но зацепиться за что-то надо… Детей у тебя нет, вот и… — Надежда захлопнула себе рот ладонью.

— Спасибо, что напомнила.

— Не обижайся, Тася!

— Да я не обидчивая… Ну и кто будет объектом вожделения?

— Потренироваться на любом объекте можно. А когда ты увидишь, что твои чары производят приятное впечатление на мужчин, у тебя начнет расти самооценка. Ты начнешь нравиться не только себе, но и тому, кого выберешь. Умение обольщать — целое искусство, — вещала Надежда.

— Не поздно ли в моем возрасте начинать? — усмехнулась Таисия.

— Вот опять ты о возрасте! Да ты в самом соку!

— Ага! В сорок пять баба ягодка опять, в сорок семь — баба ягодка совсем! — развела руками Тася.

— По совету Аллы я записала тебя на курсы, — начала издалека Надя.

— На какие курсы? — прищурила глаза Таисия, ожидая подвох.

— Так и называются — курсы обольщения. Ты не волнуйся! Это очень хорошие курсы! Отвлечешься, пообщаешься с интересными людьми. Там обучают стилю, макияжу, этикету, походке.

— Еще танцам на месте! — добавила Тася.

— И этому тоже, если потребуется. Главное, что все уже оплачено, и ты обязана пойти, — сказала Надя. Она была рада, что подруга не впала в ярость от такого предложения. Но все дело было в том, что Тася просто устала.

— Хорошо, как скажете, — вяло, без эмоций ответила она.

— Мы тебе дадим адрес и расписание! — чуть не захлопала в ладоши Надя. — Занятия проходят по вечерам, так что будешь успевать после работы.

— Не забывай, у меня бывают ночные дежурства.

— Ничего страшного, клиентам всегда идут навстречу, — мягко улыбнулась Алла.

Вспомнив о ночном дежурстве, Таисию отчего-то затошнило, и от десерта она отказалась.

Глава 5

Вяло поужинав, Таисия стала собираться на работу. Она вышла из своей комнаты и стала натягивать обувь.

Валентина Михайловна выглянула из своей комнаты.

— Ты куда так поздно?

Они жили в трехкомнатной квартире, одна комнатка, самая маленькая, была оборудована женщинами под гардеробную, там же складировался всякий хлам. Зато две другие комнаты содержались в идеальном порядке.

— Так я дежурю сегодня, — ответила Тася, дергая молнию на сапоге.

— Не твоя же смена?

— Проштрафилась, — вздохнула Таисия, принимаясь за вторую молнию.

— Чего так? Ты же у меня хорошая девочка.

— Девочка я средняя, а проштрафилась за секс с клиентом на рабочем месте.

Валентина Михайловна в ужасе вцепилась в ворот халата.

— Господи Иисусе!

— Да не пугайся! Это Василий Николаевич так думает.

— А на самом деле?

— Нет, мама! Не было со мной такого. А может, и зря?

— Да что ты такое говоришь?! Работала бы еще в терапии или хирургии… Я бы еще поняла. А то с психами! — Валентина Михайловна мягко опустилась на коридорный пуфик.

Таисия рассмеялась.

— Мама, ты серьезно? Шучу я!

— Да ну тебя! — отмахнулась Валентина Михайловна. — Так на дежурство вроде еще рано?

— У меня мероприятие, — вздохнула Таисия, надевая шапочку.

— Что-то важное?

— Очень. Меня научат быть женщиной, — ответила Таисия.

— А ты кто? Мужчина, что ли? — возмутилась Валентина Михайловна. — Женщина и есть! Я вроде девочку рожала.

— Вот сказали, что не умею флиртовать, краситься, крутиться вокруг шеста, поэтому и не складывается личная жизнь, — пояснила Тася.

— Что за бред? У тебя не из-за этого не складывается.

— А из-за чего?

— Из-за характера упрямого. Да и выбираешь не тех, — задумалась Валентина Михайловна.

— Почему не тех?

— Вот уж не знаю! Не тех, и все! Может, и сама в чем-то виновата, и муж твой виноват, и это недоразумение — любовник… Ну нет везенья! Может, тебе к гадалке какой сходить? — предложила Валентина Михайловна.

— Начну с семинара, — вздохнула Таисия, взяла сумочку и вышла за дверь, послав матери воздушный поцелуй.

Психологические курсы обольщения, где из обычных женщин делали роковых красавиц, располагались в подвале обычного дома, с осыпающейся штукатуркой и балконами, готовыми того и гляди рухнуть на голову прохожим.

Пока один из таких вот балконов ее не прихлопнул, Таисия нырнула в подвал и очутилась в помещении, атмосфера которого сильно смахивала на атмосферу публичного дома. Полутьма, едкий запах каких-то масел и пряностей, приглушенный красный свет… Внезапно из легкой дымки выплыла таинственная женщина. Она была стройна, красива, с длинными блестящими волосами и завораживающей улыбкой.

— Здравствуйте, дорогая, — раскрыла свои объятия женщина. — Вы в списке приглашенных?

— Я? — оторопела Таисия, невольно отступая.

— Вы-вы, прекрасная нимфа. Записаны ли вы к нам на семинар?

— А, да, конечно! — кивнула Тася.

— Как вас зовут? — Улыбка, словно приклеенная, не сходила с лица женщины.

— Таисия Перова.

Женщина взмахнула рукой, словно крылом, и в ее руке появился листок бумаги. Быстро пробежав по нему глазами, она торжественно провозгласила:

— Да, конечно! Вы в наших рядах! Наши красавицы ждут вас! Проходите вон в ту комнату, — и женщина не пошла, а буквально поплыла вперед по коридору в своей длинной, бархатной юбке.

«Как она так ходит? Словно ног нет», — подумала Таисия, торопливо следуя за ней.

Она оказалась в полукруглой комнате с небольшими бордовыми диванчиками и круглыми столиками. За ними уже сидели женщины.

— Занимайте свободное место, — предложили Таисии, — еще немного подождем и начнем погружение в мир красоты и гармонии.

Тася скромно присела с края, оглядела тех, с кем ей предстояло погружаться в мир красоты и гармонии, и… почувствовала весь ужас своего положения. Тася была о себе не очень хорошего мнения, особенно в последнее время, но чтобы так опуститься…

Вокруг сидели женщины одна другой краше. Всем как одной под сорок или за сорок. Одеты, можно сказать, без особого изыска — кто в старенький, растянутый трикотаж и черную юбку средней длины, кто, наоборот, аляписто. Прически у всех тоже были среднестатистические — короткими, с завитыми чубчиками дамы были все поголовно с крашеными волосами из-за уже подступившей седины.

Взгляд у дамочек тоже был соответствующий их сиротским нарядам — взгляд одиноких, брошенных и никому не нужных женщин, да еще и бросающих ревностные взгляды друг на друга и пытающихся делать вид, что всё хорошо, что они независимы и счастливы. Но кого они обманывали?

Рядом с Таисией сидела полная женщина в очках, нос и круглые щеки ее блестели от пота. Она приветливо кивнула Тасе:

— Меня Тамара зовут, можно Тома, а вас?

— Таисия, можно Тася. И можно на «ты», — представилась Таисия.

— Я тебя раньше не видела. — Глаза Тамары загорелись любопытством.

— Я здесь в первый раз.

— А я уже завсегдатай, — вздохнула Тома. — На третьи курсы хожу. Ой, только не думайте, что не помогает! Всем и одного раза хватает, многие становятся увереннее и находят свое счастье. У нас даже есть «стена почета», — понизила она голос.

— Не поняла? — Таисия была рада, что хоть с кем-то у нее завязалась доверительная беседа.

— Там фотографии женщин, вышедших замуж после курсов, — пояснила Тамара.

— Я приложусь… ой, то есть посмотрю на эту стену… с удовольствием, — кивнула Таисия. — А кто эта красивая женщина, что привела меня сюда? — спросила она.

— О! Это руководитель и главный организатор курсов Гертруда Германовна Черешкина.

«Ну и имечко», — непроизвольно подумала Таисия, но вслух ничего не сказала.

— Она очень хорошая и добрая женщина. И уж настолько обаятельная и красивая, что глаз оторвать невозможно, — восторгалась Тамара.

— Я заметила… На самом деле неземная красота, — согласилась Таисия.

— Если мы будем ее слушать, то можем стать такими же, — шепнула Тома.

«Ой, вряд ли я такой буду… ой, вряд ли», — подумала Тася.

— Но надо попробовать! — ответила Тамара, словно прочитала ее мысли.

— Ну вот, дорогие мои дамы! Кажется, все в сборе, можно начинать, — произнесла Гертруда.

Ей вынесли стул с высокой спинкой и поставили по центру. Гертруда села на него, словно пава, сложив руки на коленях.

«Как эта женщина умеет себя преподнести? — удивлялась Таисия. — Каждое движение у нее отточено, начиная от уголков губ и взмаха ресниц и заканчивая кончиками пальцев».

Голос Гертруды журчал как ручеек. Она вещала о том, как поможет каждой из собравшихся стать красивой, женственной, желанной. Тася обвела взглядом жадно слушающих Гертруду женщин и поняла, что это сборище больше всего напоминает ей аквариум, в котором сидит много-много гусениц, взирающих на свое божество — бабочку с большими разноцветными крыльями, и мечтающих стать такими же. Но что-то подсказывало Тасе, что никогда им не стать бабочками.

А вот на гусениц многие из этих женщин очень даже были похожи. На таких жирных гусениц, обитающих на колхозных полях… Тася тряхнула головой, чтобы скинуть это наваждение, и попыталась вслушаться в речь Гертруды.

По ее словам, над женщинами собирались работать по всем направлениям. В первую очередь — внешний вид. Подход к каждой строго индивидуальный. Консультации будут проводить известные стилисты и косметологи, с которыми в обычной жизни никто из женщин никогда бы и не пересекся. А так им выпадает счастливый шанс увидеть себя преображенными и помолодевшими. То есть, говоря простым языком, им всем несказанно повезло. Но была одна загвоздка. Консультацию по имиджу этот известный стилист или косметолог каждой даме по отдельности даст с превеликим удовольствием, но не более того. А вот чтобы сотворить красоту на их прекрасных лицах и не менее прекрасных головках, нужно внести приличные деньги в кассу.

Дальше дамы должны познакомиться с диетологом, который измерит их габариты и даст заключение, насколько каждая из них превышает свою физиологическую норму по весу и объему. А вот разработка таблицы по рекомендуемым и нерекомендуемым продуктам, и по продуктам, которые есть категорически нельзя, — платная. Месячный контроль диетолога по снижению веса — за отдельную плату, дополнительные пищевые добавки и витамины — тоже.

Женщин ждала встреча с личным фитнес-инструктором для общего приобщения к спорту. Разработка же индивидуальных упражнений требовала денежных вливаний. Также предлагалось по одному пробному занятию фехтованием, верховой ездой, аквааэробикой, любым танцам… А вот если что-то особо понравится, то…

В общем, предлагалось все, вплоть до плавания с дельфинами, были бы деньги. Красота требовала жертв, и денежных в том числе. Это было понятно всем.

Взамен женщинам обещали реальные перемены в их судьбе. Хотя если все продать, чтобы оплатить курсы преображения, то жизнь по-любому изменится. Более того, вообще, можно стать бомжем без денег и без жилья. В это Таисия поверила сразу.

Ну а дальше началось знакомство с прейскурантом. При виде нулей глаза у Таисии стали заметно больше.

— Дорого, да? — вздохнула Тамара.

— Вообще-то да.

— Вот поэтому я здесь и не первый раз. Для постоянных клиентов действуют акции. Так я попадаю сюда и постепенно оплачиваю все предоставленные услуги. Как только заканчиваются деньги, тебя здесь не ждут. А я хочу все пройти и измениться.

— Ну, так в любой момент, наверное, можно прийти и продолжить? — спросила Таисия.

— Нет, сюда не так просто попасть. Это закрытый клуб, — ответила Тома. — Так что радуйся, тебе повезло. Как ты, кстати, сюда попала?

— Подруга сделала подарок. Хочет, чтобы я «расправила крылья», выражаясь ее языком.

— Это верно! Тогда тебе сюда! — кивнула Тома и с большой тоской посмотрела на лист с ценами. Видно было, что и ей это дорого, но она держалась.

— Ну что, надумали? Может, вам что-то посоветовать? — прозвенел над ухом Таисии знакомый переливчатый голос. Она вздрогнула, посмотрела вверх и встретилась взглядом с Гертрудой.

— Я? Нет. Я это… — засмущалась Таисия. — Боюсь, мне здесь ничего не подходит.

— Как не подходит?! — даже ахнула Гертруда. — Я как руководитель должна знать, что не устраивает в моей программе? Вы можете быть уверены, что я собрала лучших специалистов!

— Я вам верю, — сказала Таисия, — просто как-то…

— Что? Материальные трудности? Но это же того стоит! Вы такая красивая женщина! Вас бы чуть-чуть обрамить!

— Что? — совсем затупила Тася, чувствуя себя рядом с Гертрудой лягушкой, которой ни при каких обстоятельствах не стать царевной.

Как-то появился шанс стать жирной, покрыться бородавками и превратиться в большую жабу.

— Обрамить! Как обрамляют алмаз и он начинает играть совсем по-другому.

— Я все понимаю, но…

— Никаких «но»! О чем вы, красавица?! Слегка осветлить волосы, отрезать челку согласно моде, правильный макияж. Да вы не пожалеете!

Таисия чувствовала, как внутри нее поднимается волна раздражения и какого-то странного чувства, что ее пытаются завлечь в какую-то секту.

— Вы понимаете, я здесь как бы не по своей воле. Поэтому… я… Знаете, у вас очень хорошо, но это просто не мое. — Таисия была готова провалиться сквозь землю, она чувствовала себя очень виноватой, что отказывает такой богине.

— Понятно, — выдохнула Гертруда, не переставая улыбаться, и ее обволакивающий взгляд остановился на Тамаре. — Очень приятно увидеть вас снова.

— Спасибо.

— На сей раз какие азы будете постигать? — спросила Гертруда.

— Бассейн вот, спа-процедуры, — ответила Тома.

— Прекрасный выбор! — воскликнула Гертруда и, понизив голос, добавила: — И объясните новенькой сами знаете что.

— Что? Ах, да! Конечно! Я поняла! — закивала Тамара, как китайский болванчик.

Гертруда покинула их, оставив после себя шлейф манящего парфюма.

«Она, наверное, в духи подмешивает наркотик какой-нибудь, — подумала Тася. — Чувствуешь себя как кролик перед удавом… Господи, что я несу?.. Ну, Надя! Я тебя убью вместе с твоей Аллочкой! Сами идите сюда и облагораживайтесь!»

Поток мыслей прервал голос Гертруды. Она вернулась и снова обратилась к Таисии:

— Подумайте хорошенько. Кстати, у нас в комплексе услуг есть психологические тренинги и консультации психотерапевта. Вам это просто необходимо.

И Гертруда снова уплыла.

«Ничего себе! И эта туда же! У меня что, на лице написано?!» — совсем расстроилась Таисия.

— Слышь… — теребила ее за рукав Тамара.

— Что? Будешь ругать, что я возражаю этой богине? — хмыкнула Таисия.

— Нет, она очень добрая и прекрасная женщина.

— Я не сомневаюсь, просто мне душно, хочется на воздух.

— Гертруда настолько умная и деликатная, что предложила тебе другой вариант.

— Сходить к психотерапевту?! Да, это большая чуткость! — согласилась Таисия.

— Нет, ты не понимаешь, дело в другом. — Тамара оглянулась по сторонам.

— А в чем?

— Здесь много ушей. Пойдем в одну кафешку, тут совсем рядом, и выпьем кофе с самым вкусным штруделем. Я расскажу тебе кое-что, — предложила Тамара.

Таисия, если честно, уже очень устала от всего происходящего, но «самый вкусный штрудель», особенно на голодный желудок, решил дело.

— Хорошо, поговорим, — кивнула она.

— Сейчас, только я запишусь на то, что хотела, — обрадовалась Тамара.

Тася наблюдала за этой грузной и какой-то нескладной женщиной, которая излишне суетилась, гоняясь за листком записи.

«На какой по счету курс она попала? Третий, кажется, — думала она. — Что-то ей ничего пока не помогает. Ой, надо мне отсюда «делать ноги». Но Тамара ни в чем не виновата. Выпью с ней кофе, тем более пообещала».

Выйдя на улицу, Таисия испытала настоящее блаженство от глотка воздуха, хотя чистым воздух в Москве трудно было назвать. Тамара взяла ее под руку.

— Нам вон туда, — кивнула она.

Они свернули за угол, прошли два дома и очутились перед кафе с весьма скромной вывеской. Интерьер тоже был, прямо скажем, бедноват.

— Зато штрудель очень хороший! — заметила Тамара, перехватив тоскливый взгляд Таисии. — Вот увидишь!

— Его и закажем. И кофе. — Тася плюхнулась на жесткий стул.

— Может, еще винца за знакомство? — предложила Тома.

— Ну можно по бокальчику.

— Дорогуша, нам бутылочку сухого красного вина, два черных кофе и два ваших фирменных штруделя, — сделала заказ Тамара.

— Бутылочку? Это очень много, — пискнула Таисия.

— Хорошие люди, хорошая беседа! В самый раз! — возразила ей Тамара.

— Ладно! — махнула рукой Таисия.

Музыка в кафе играла тихо и не мешала вести доверительную беседу.

— Гертруда намекнула мне, чтобы я предложила тебе облегченную программу, — произнесла Тамара.

— Поясни.

— С удовольствием! Я, как уже говорила, давно знаю эти курсы и появляюсь у них не в первый раз. А Гертруда очень внимательная, у нее индивидуальный подход к каждой женщине. Естественно, она меня заприметила еще в первый раз и предложила скидку. В общем, если будешь помогать Гертруде и ее сотрудникам, то получишь возможность заниматься бесплатно. Ну, то есть не совсем бесплатно, ты им — услугу, они тебе — знания и процедуры. Такой вот обмен. Это редко кому предлагается! Я знаю только одну женщину, которой это предлагалось до тебя. Гертруда как-то чувствует, кому такое можно предложить…

— То есть она меня почувствовала, — поняла Таисия, следя за тем, как бокалы наполняются красной жидкостью.

— Вот именно! И я сразу почувствовала, что ты человек хороший! И Гертруда недвусмысленно мне намекнула, чтобы я тебе это предложила.

— А та женщина, что до меня была, согласилась?

— Конечно! Кто же откажется на халяву весь курс пройти! — загорелись глаза у Тамары. — Ладно, давай за нас! За знакомство!

Дамы чокнулись и выпили.

— А в чем заключаются поручения? — спросила Таисия. — Что-то сложное?

— Нет, совсем все просто! Съездить куда-нибудь, что-то отвезти. Подготовить комнату к занятиям.

— Убраться, что ли? — не поняла Таисия.

— А что в этом такого? Все мы женщины и все убираемся, — ответила Тома.

— Да я ничего не говорю.

— Давай еще выпьем! — подмигнула ей Тома, разливая вино по второму разу.

Официантка принесла им кофе и штрудели.

— Приятного аппетита!

— Спасибо! — ответила Тася и перевела взгляд на свою новую знакомую. — А та женщина, что до меня была, сейчас где?

— Так прошла сразу весь курс!

— Ладно, я подумаю, — ответила Таисия, скорее всего для того, чтобы от нее отстали.

— Она еще подумает! — всплеснула руками Тамара, чуть не выплеснув вино из бокала и глядя по сторонам, словно весь мир призывая в свидетели неразумного поведения ее собеседницы. — Надо соглашаться! Ты хоть попробуй!

Тася вздохнула и приступила к поглощению десерта. Не обманула ее Тамара! Такого десерта Тася давно не ела. Тонкое пресное тесто, обильная начинка из сочных, слегка карамелизированных яблок с шоколадной обсыпкой и легким вкусом корицы.

— И правда безумно вкусно, — пробормортала Тася, закрыв глаза от наслаждения.

— А я что говорила?! — громко чмокая, сказала Тамара, но тут же осеклась под взглядом Таисии.

— А этикету тебя на курсах еще не учили? — спросила Тася.

— Ха! Нет еще! — отрыгнула Тома. — Не дошла еще до него! Но обязательно похожу. Чего уж там. Настоящая женщина должна быть леди до кончиков ногтей. — И посмотрев на свои пальцы, Тамара принялась задумчиво их облизывать. — Давай выпьем!

— Давай, — согласилась Таисия, понимая, что вечер обещает быть долгим и веселым.

Глава 6

То, что штрудель оказался не только вкусным, но и очень калорийным, Тася смогла убедиться на следующее утро. Встала она с тяжелой головой, но это от обильного возлияния, и с весьма тяжелым желудком. Было такое ощущение, что штрудель до сих пор не переварился, а так и плавал по желудку в окружении калорийного соуса. Валентина Михайловна с упреком смотрела на дочь.

— В хорошем виде ты вчера пришла, — отметила она.

— Я взрослая уже, — поморщилась Таисия.

— От одежды так куревом пахло! — вздохнула Валентина Михайловна.

— Я не курила! Это вокруг дым висел коромыслом, вот одежда и пропиталась. И не кричи на меня. Голова гудит.

— Как ты на работу пойдешь? Стыд-то какой! — покачала головой Валентина Михайловна.

— Я сегодня не работаю.

— Повезло, — усмехнулась мама. — Завтракать будешь?

— Ой, нет! Что-то я неголодна. Кофе выпью, и хватит, — ответила Тася, направляясь в ванную.

— Ну-ну, — с большим скепсисом произнесла Валентина Михайловна.

Когда Таисия с задумчивым видом наслаждалась кофе, на сотовый позвонила Надежда и на Тасю обрушился поток слов, слез и криков. Тася сразу же забыла о своем плохом самочувствии, но очень долго не могла добиться от подруги, что же произошло. А когда поняла, в чем дело, тут же принялась одеваться.

— Ты куда сорвалась-то, оглашенная? — спросила Валентина Михайловна.

— К Наде!

— А что случилось-то?! К чему такая спешка? — не поняла та.

— Горе у нее! Костик умер!

— Костик?! — ахнула Валентина Михайловна. — А что случилось? Молодой же!

— Ничего не знаю! Всё! Я убежала! — хлопнула дверью Таисия.

Пока Тася добиралась до дома подруги, чего она только не передумала! Все больше вспоминала Костика, а именно Константина Ивановича Балашева.

История их отношений с Надей началась много лет назад, когда оба они были студентами и учились в университете на экономическом факультете.

Костик слыл занудой, неудачником. Его презрительно называли «ботаник». Из всего многообразия женщин он почему-то выбрал Надю и стал робко за ней ухаживать. Но то ли в то время он еще «фасадом» не вышел, то ли ухаживания его были уж чрезмерно робкими, но Надя как-то не очень обращала на него внимание. Скорее всего, Костик казался ей неперспективным.

После окончания университета они на несколько лет потеряли друг друга из вида. А когда случай свел их снова, Константин был уже на коне. Директор банка и советник министра финансов — ни больше ни меньше. В нем появились стать и уверенный взгляд, откуда только что взялось! Костика было не узнать.

Тогда Надежда задумалась: возможно, она была не права, что упустила такого мужчину, такой «денежный мешок». И они стали встречаться, но уже на правах любовников. Константин был женат и имел много детей. Его жена, естественно, не работала, а только и делала, что рожала Балашеву наследников.

— Она тебя хочет связать по рукам и ногам детьми, — смеялась Надежда.

Надя и Константин были любовниками около восьми лет. Встречались не часто, раз-два в месяц. Тася не понимала, зачем эта связь вообще нужна ее подруге. А уж тем более такая длительная. Но они редко говорили на эту тему.

Надежда встретила Тасю в коротком пеньюаре, с потухшим, заплаканным лицом и сразу потащила на кухню.

— Какое горе! Какая беда! Какое несчастье! — твердила она, словно пробуя на вкус, какое определение больше совпадет с ее внутренними ощущениями.

На кухне их ждал форменный беспорядок и почти пустая бутылка вина, к которой Надя сразу же и припала.

— Ты смотри, не пристрастись! — предупредила Тася. — Горе притупляет, но реально не поможет.

— Да знаю я! Господи, какое же горе! — вновь завыла Надежда.

— Чего ты так убиваешься? Сама же на него все время жаловалась, что жадный да и женат, — пыталась вразумить ее Тася, но похоже, что выбрала неправильный путь.

Глаза подруги мгновенно высохли от слез, и она со злостью уставилась на Таисию.

— Ну как ты так можешь?! Ты же врач! Где твое сочувствие и бережное отношение к психике подруги?! Тоже мне психотерапевт! Надо было Алле позвонить, она ко мне бережнее отнеслась бы!

— Звони, — пожала плечами Таисия.

— Обиделась она! А мне не обидно?! Мой любовник умер! А об умерших, между прочим, или хорошо, или ничего! Это понятно? — Надежда вытерла глаза рукавом.

— Да понятно, понятно! Как он умер? — Таисия присела на табурет.

— Не поверишь. На бабе. Во время секса. Такая несколько комично-трагичная ситуация, — поднесла платочек к глазам Надя.

— Какая мерз… то есть какой ужас! А кто тебе сообщил?

— Так никто. Чего мне сообщать? Я сама видела… знаю… — тоже села на табурет Надежда.

— Чего ты видишь? Чего ты знаешь?! — воскликнула Тася. — Говорю тебе, прекрати пить! У тебя скоро галлюцинации начнутся!

— Ты что, совсем ничего не понимаешь?! В соседней комнате труп, и я не знаю, что с ним делать! — вспылила Надя.

Тася поняла, что сходит с ума.

— К-какой труп?

— Кости! О нем речь!

— Да ты что! — ахнула Тася.

— Ну конечно! Мы с ним любили друг друга! Сильно любили. И вдруг он охнул и схватился за сердце… И… — Надежда начала задыхаться.

— Успокойся!

— Я стараюсь! Костя молча упал! Глаза закатил — и всё.

— Всё… — как эхо повторила Таисия и задала совершенно идиотский вопрос: — Так он тут?

— Говорю же, умер! Как он уйти-то мог? — схватилась за голову Надя.

Тася, не помня себя, встала и на негнущихся ногах последовала в спальню подруги.

Костя лежал, вытянувшись в струнку, поперек кровати, и цвет его лица не внушал никакой надежды на лучшее. Незаметно перекрестившись, Таисия приблизилась к нему и дотронулась до шеи. Но ей не надо было даже нащупывать пульс, чтобы понять, что он мертв, потому что Константин был холодный.

— Он уже холодный! — ахнула Таисия. — Сколько он тут лежит?

— Не знаю. Я потеряла сознание, потом рыдала, остановиться не могла! — ответила подруга.

— Слушай! Ты почему «скорую» не вызвала?!

И Тася тут же схватилась за телефон.

Через несколько минут приехали и «скорая», и полиция.

— Почему сразу нам не позвонили? — спросил Надежду сначала врач «скорой помощи», а затем и полицейский.

— Потому что он умер мгновенно, ему бы не помогла «скорая», — ответила Надя.

— Откуда вы знаете? Вы врач?

— Нет, — шмыгнула носом Надя.

— Так человеку стало плохо, возможно, у него случился инфаркт, а из этого состояния людей вытаскивают запросто. Но для этого надо вовремя оказать медицинскую помощь. Вовремя! А если вы этого не сделали, то я вас обвиняю в неоказании помощи и задерживаю до выяснения обстоятельств, — сказал полицейский.

— Кого? — побледнела Надя.

— Вас.

— Меня?! За что?! Как задерживаете?! Я ни в чем не виновата! Я не хочу в тюрьму!

— Сажать в тюрьму вас никто не собирается. Тем более если вы не виноваты… Разберемся.

Полицейский был явно не склонен к сантиментам. И даже высказал смелое и бредовое предположение, что Надя устала ждать, когда ее любовник разведется с женой, и в сердцах решила ему отомстить. Может, он и сам умер, но она позлорадствовала и повременила с вызовом «скорой».

— Ага! Еще скажите, что я хотела классного секса, а когда не получила, обиделась и решила его прикончить! — закричала Надя, но ситуацию это не спасло.

— Собирайтесь! — резко сказал полицейский.

Таисия вышла из ступора:

— Куда вы ее везете?

— Разобраться надо.

— Я с вами поеду! Я не дам подругу в обиду! — заявила Тася и потянулась за пальто.

— Это лишнее! А вы лучше, гражданка, урегулируйте вопрос с похоронным бюро.

Не успела Тася и глазом моргнуть, как квартира опустела. Она осталась наедине с Константином, царствие ему небесное. Таисия чувствовала, что попала в идиотское положение. Звонить маме было бесполезно, кроме долгих и нудных разговоров на тему «а я говорила…» это ни к чему бы не привело.

И тут Таисия вспомнила о визитке, которую ей дал Максим. Она еще тогда отказывалась. Вот ведь правильно говорят: «никогда не говори никогда». Она набрала номер телефона.

— Алло? Бородавкин Борис Борисович? Не ожидала, что вы так быстро ответите. Мне Максим Юрьевич нужен. Очень. Нет, он сам дал ваш номер и сказал, что я в любое время могу связаться с ним через вас. Что? А… врач я его, бывший. Зовут? Таисия Романовна зовут.

Борис Борисович сказал, что перезвонит, и отключился.

Через три минуты раздался звонок. Звонил сам Максим. Из бессвязного рассказа Таисии он ничего не понял, а потому через двадцать минут уже входил в ее подъезд. И стал свидетелем громкого скандала.

Перед распахнутой дверью в квартиру в ужасе застыл невысокий мужчина, прижимая к себе портфель, а над ним возвышалась Таисия, которая орала на весь подъезд:

— Устроит он мне! Я сама тебе такое устрою, что забудешь, как тебя зовут! За такие деньги я тебя сама захороню! Иди к черту!

Мужчина достал носовой платок и вытер лоб, потом растерянно посмотрел на Максима.

— Просто кошмар какой-то…

— А что случилось-то? — спросил Максим, глядя на умолкнувшую Таисию, которая приняла позу напрасно обиженной невинности.

— Первый раз такое вижу! Я, конечно, понимаю, что у меня специфическая работа. Мы делаем деньги на горе людей. Конечно, у нас установка, что пока человек находится в шоковом состоянии, раскрутить его на деньги. Многие даже не понимают о чем речь, и платят ту сумму, которую мы им озвучиваем.

— Да, работка специфическая, — согласился Максим, мрачно смотря на него. — А сейчас-то что случилось?

— Нервная дамочка попалась. В квартире покойник, а эта ненормальная не хочет давать аванс, кричит! Возмущается, что не собирается хоронить его за свой счет! Интересно, а кто должен оплачивать наши услуги? Я, что ли? Вот сегодня день не заладился! Выезд в ноль прошел, — и мужчина поспешил вниз по лестнице.

Максим отстранил Таисию и прошел в квартиру.

— Ой! Максим? Ты так быстро приехал? — делано удивилась Таисия.

— Дульсинее нужна помощь и верный Дон Кихот у ее ног. Чего ты тут буянишь? — спросил Максим.

— Так беспредел! Приехал какой-то похоронный агент, заломил такой аванс, что язык не поворачивается повторить. А с какой радости? Покойник не мой! Квартира не моя!

— Расскажи-ка мне всё, что знаешь, — сдвинул брови Максим.

И Тася поведала ему историю во всех подробностях.

— Ну и что мне делать? Как уладить дело с похоронами? Да и Надю замели! За что? Она его точно не убивала! Помоги мне, пожалуйста!

— Разберемся! Могу я на тело взглянуть? — спросил Балагуров.

— Да, конечно! Там вон, в дальней комнате. Можно, я не пойду? Я покойников боюсь.

— Можно.

Максим вернулся минут через пять и улыбнулся Таисии.

— Чего нос повесила? «Покойников боюсь»! — передразнил ее он. — Будто и не врач.

— Я же целитель душ! А не патологоанатом, — фыркнула Таисия.

— Ты свою душу подлечи для начала, а то не ровен час…

— Это вся твоя помощь? — нахмурилась Тася.

— Нет, конечно! У этого мужчины есть семья?

— У него жена, дети, — подтвердила Тася.

— Они и должны его хоронить. Есть телефон? Надо ей позвонить.

— Телефон есть. А это хорошая идея? — засомневалась Тася.

— Могу не звонить. Тогда разбирайся сама. По-любому жене придется сообщить, — пожал плечами Максим.

— Ладно, звони…

Когда Максим закончил разговаривать с новоиспеченной вдовой, он обратился к Таисии:

— Не очень хорошие новости, однако. У меня стойкое ощущение, что жена Константина была в курсе, что ее муженёк форменный кобель! Она сказала как отрезала: у кого на квартире умер, та пусть и хоронит!

— Так и сказала? — удивилась Таисия.

— Именно так. Хоронить придется твоей подруге, — почесал затылок Максим.

— А она же в полиции…

— Не нервничай, этот вопрос сейчас тоже решим. — И Максим снова взялся за телефон.

Тася поняла, насколько Максим может быть деловым и суровым. Он представился полковником и попросил соединить его с начальством.

— Если обвиняете человека, что он долго не оказывал помощь, так какого же хрена вы не забрали тело на вскрытие? — высказывал он претензии. — Как понять, от чего и как скоро он умер? Вот-вот! Немедленно приехать и забрать тело! — После этого Максим прошел на кухню и закурил, открыв окно. — Извини, единственная вредная привычка — много курю.

— Ничего. Впору и самой закурить.

— Нет, такой женщине не надо. Сейчас приедут архаровцы и заберут тело! Они его сразу должны были забрать.

— Спасибо тебе, Максим Юрьевич, — с благодарностью посмотрела на него Таисия.

— К чему такие формальности? Я же сказал, обращайся, если что. Давай встретимся в более приятной обстановке. Поужинаем вместе, например?

— Хорошо, когда-нибудь обязательно.

— Слушай, мне сейчас некогда. Я все уладил. Этого горе-любовника скоро заберут. Ты дождись их, ладно?

— Хорошо, — смотрела на него Тася с преданностью собаки. — А Надя?

— Я найду каналы, ты не переживай! Не думаю, что ее арестуют. Все выяснится, и ее отпустят.

— Спасибо! — еще раз поблагодарила Тася, окинув взглядом курносый профиль, ямочку на щеке и широкие плечи.

Максим ушел, и она снова осталась одна.

«Что за невезуха такая? Идиотизм какой-то. Вынуждена была позвонить тому, о ком думала каждый день. Но что-то не сильно он был рад! Спасибо, что приехал, но на меня особо и не смотрел. А чего я ожидала? Тоже мне — звезда! Да к нему молодые и красивые приходили! Я тут ни при чем. Он побаловаться со мной один раз хотел, ради прикола, а на следующий день и имени моего не вспомнил бы. Обидно…»

Приехавшие специалисты вывели ее из задумчивости. Когда тело забрали, Таисия наконец-таки смогла закрыть квартиру и поехать домой.

А вот дома ее ждал настоящий сюрприз. За накрытым столом сидели хохотавшая в голос мать и не кто иной, как Максим Балагуров.

— Привет! — махнул он ей рукой.

— Привет. Давно не виделись, — отметила Тася.

— Говорю же, дела были срочные! А вот и ужин! Что тянуть-то? — ответил Максим.

— Ой, Максим — просто прелесть! — всплеснула руками Валентина Михайловна. — И карниз повесил, и люстру, и кран отремонтировал! Обещает вот ремонт сделать! Такой хороший человек! Продуктов вот нам привез! Ой, смешит меня так…

Таисия растерялась.

— Ты же спрашивала, может ли что-нибудь сделать по дому Бородавкин Борис Борисович. Я и понял, что тебе нужна мужская помощь. Извини, что раньше не пришел, — сказал Максим.

— Весьма тронута. Спасибо, — ответила Таисия.

— Ой как нам нужны мужские руки, ой как нужны! — подтвердила Валентина Михайловна. — Я вот смотрю на тебя, милый человек, колечка на пальце нет. Вы не женаты?

— Мама! — попыталась одернуть ее Тася.

— Что «мама»? Я вот интересуюсь!

— И правильно мама интересуется! — заступился за Валентину Михайловну Максим. — Нет, не женат!

— А документик можно посмотреть? — вдруг выдала та.

— Мама! — воскликнула Тася.

Максим рассмеялся.

— Вот правильный подход! Вот это да! Вам бы, Валентина Михайловна, в органах работать!

— А я, может, и была бы неплохим следователем! — согласилась Валентина Михайловна, польщенная похвалой в свой адрес.

Максим же между тем предъявил ей паспорт.

— Печати нет… Но, может, менял паспорт и не поставил печать-то, — размышляла Валентина Михайловна.

— Неужели вы думаете, что я способен обманывать такую женщину, как вы?

— Ой, хитрец! Вот ведь знает подход! Вы приходите к нам почаще, — зарделась Валентина Михайловна.

— А чего вы меня спрашиваете — женат, не женат? Может, сосватать кого хотите? — спросил Максим.

— Так вот хоть Тасю мою!

— Мама!

— Да что ты все «мамкаешь»? Других слов не знаешь? Сама себе ты уже выбирала, да все — мимо! Теперь мать послушай!

— Вот видишь, Тася, в отличие от тебя твоя мама сразу же разглядела во мне хорошего человека, — обратился Максим к Таисии.

— Я вижу, вижу, что ты уже обаял мою маму, но не меня! Вот если бы она знала, где мы познакомились, была бы уже не в таком восторге!

— А где? — забеспокоилась Валентина Михайловна. — Неужели на твоей работе?

— Именно! — И Таисия показала Максиму язык.

— Вот тебе на! — огорчилась Валентина Михайловна. — А так все хорошо начиналось…

— Да, — вздохнул Максим.

Валентина Михайловна долго и внимательно смотрела на Максима, а потом заявила:

— Да и ладно, что на работе! Видно же, что человек хороший! И как-то понятно, что если и есть психическое расстройство, то не сильное. Такой вот легкий псих! А кто из нас не псих? Время сейчас такое.

Максим засмеялся.

— Легкий псих! Меня так еще никто не называл. А мне это нравится, Валентина Михайловна! Прикольно! Да я такой по жизни и есть!

— Это-то и напрягает, — пробурчала Таисия и оглядела стол.

Бутерброды с икрой, фрукты, салаты, мясо нескольких видов, дорогие сыры, маслины, клубника. И шампанское «Вдова Клико».

— Шикуешь? — уточнила Тася.

— Нормальный ужин, — пожал Максим плечами. — Девочки, давайте за вас, дорогие мои, и за знакомство!

— Давайте! За наш совместный первый ужин! — подняла бокал Валентина Михайловна.

— Давайте, — пришлось согласиться и Таисии.

Когда Максим пошел курить на лестничную клетку, Тася вышла за ним.

Вид у него был задумчивый и немного грустный.

— Ну, ты как? — спросила его Тася.

— В смысле? — спросил Максим.

— В смысле здоровья, — пояснила Таисия.

— А-а, с этим все в порядке. Не волнуйся. И руки не трясутся, и глаз как у орла. А для тебя тоже новости есть. Вскрытие Константина провели… Оказывается, что не просто так он умер на твоей подруге, его отравили ядом длительного действия, и травили пару месяцев маленькими дозами, чтобы он ничего не заметил.

— Зачем Наде его травить, да еще пару месяцев? — недоумевала Тася.

— А кто говорит, что это делала твоя подруга? В доме Константина провели обыск и нашли следы яда и на его чашке, и в чае, что ему заваривали.

— Так это его дома травили?! — ахнула Таисия.

— Вот именно! Жена знала, что он ей изменяет, и тихо ненавидела! А еще боялась, что бросит ее и она, и дети останутся ни с чем. А так все ей как вдове останется. Кто надоумил ее травить мужа, сейчас выясняют. Но что характерно, последние два месяца его жена никуда не отпускала с ним детей. То есть если раньше иногда просила забрать их из школы, то да сё, то в последнее время все сама. Это тоже неспроста. Боялась, видимо, что сердечный приступ у него случится. А Надежду твою выпустили уже, так что можешь звонить.

— Спасибо, — поблагодарила Тася.

— Да не за что. Обращайся.

— И за ремонт в доме, и за ужин.

— Таисия, прекрати! Сейчас расплачусь. Ерунда какая!

Вскоре Максим ушел. Тася поговорила с Надеждой, наслушалась от нее всяких ужасов, а потом пошла спать.

Глава 7

Когда на следующий день Таисия пришла на работу, ее сразу же попросили зайти в кабинет заведующего отделением.

Василий Николаевич сидел за столом грустный и держался за сердце.

— Что случилось? — с порога спросила Тася.

— Да инцидент у нас в больнице. Умерла твоя бывшая пациентка, Лидия Васильевна. Она так хотела в твою палату перевестись, вчера весь день тебя спрашивала. Поговорить с тобой о чем-то хотела. И вот тебе на! Ночью умерла!

— От чего? — спросила Таисия, вспоминая эту милую, добрую старушку с перепуганными глазами.

— Сейчас вскрытие делают. Следователь приезжал. Следов насилия нет. Старая она была, сердце, наверное.

— От сердца не только старые умирают, — вздохнула Таисия в свете последних событий.

Конечно, ее тревожила мысль, что она так и не поговорила с этой женщиной, которую лечила много лет.

— Жалко, — покачала она головой.

— Не то слово! А труп в больнице — всегда лишняя разборка. Почему не уследили, что человеку плохо? Почему не поняли, что у человека больное сердце? И так далее, и тому подобное, — держался за свое сердце Копылов.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет, конечно! Чем тут поможешь?

Таисия вернулась к себе в ординаторскую. Ее коллега Олег Игоревич пил кофе.

— Знаешь уже? — спросил он.

— Знаю. Ты ее лечил.

— Лечил. Только прошляпил, что сердце у бабушки больное было.

— Что, ЭКГ не делали? — поинтересовалась она.

— Делали. Изменения были, конечно. Но в таком возрасте у кого их нет? Но так, чтобы что-то очень серьезное… Предынфарктное состояние или острая сердечная недостаточность — такого не было. Я, конечно, не кардиолог, но… От босса уже влетело! — пожаловался он ей.

— Почему же все только о себе думают?! — возмутилась Таисия.

— Тася, мы все когда-нибудь умрем! — ответил ей Олег Игоревич.

— Не юродствуй. Меня не покидает чувство, что Лидия Васильевна хотела мне что-то сказать.

— Да она была просто влюблена в тебя! — усмехнулся Олег Игоревич.

— С чем она поступила? На что жаловалась? — спросила Таисия.

— Так я толком ничего не могу сказать. Говорила, что как всегда. Мол, поднимите старую историю болезни и посмотрите. Все, говорила, как там написано, только хуже, — пояснил Олег Игоревич. — А мне так кажется, что она мне не очень доверяла, она же ждала, когда к тебе переведется, вот тебе бы и доверилась. Поэтому я и не настаивал, если честно.

— Ты врач вообще или кто?! — вспылила Тася. — У тебя в отделении человек несколько дней провел, а ты ничего не знаешь.

— А я виноват, что она мне ничего не говорила?!

— Ладно, извини. — Таисия поняла, что погорячилась. — Не хватало еще нам с тобой ссориться.

— Да уж! Кофейку?

— Давай, — отвела Тася глаза.

— А ты чего такая загадочная? — спросил Олег Игоревич. — У тебя приятности или неприятности?

— А если и то и то?

— Ну что ж, и такое бывает. Поделишься?

— Олег, только не сейчас, — поморщилась Тася.

— Как скажешь! Когда женщина становится такой загадочной, тут явно не обошлось без мужчины, — поставил перед ней чашку с кофе Олег Игоревич. — И мне почему-то кажется, что это тот улыбчивый «агент 007», что лежал у тебя в вип-палате.

— С чего ты решил?

— Интуиция, да и слухами земля помнится.

— А ты не доверяй слухам, — нахмурилась Таисия.

— Да ладно тебе! Не обижайся! Я же любя! — засмеялся Олег Игоревич.

— Я вижу! Кофе не обожгись!

— Ох, переживаю я за тебя, Тася! Опять ты не на того внимания обращаешь.

— Почему так думаешь?

— Так легкомысленный же типчик, не поняла, что ли?

— Нельзя делать такие выводы, не зная человека, — ответила ему Таисия. — Пошли на обход!

В палате, где лежала Лидия Васильевна, Таисия задержалась.

— Извините, я не ваш лечащий врач, но очень бы хотела поговорить с кем-то, кто успел пообщаться с Лидией Васильевной, — обратилась она к трем пациенткам среднего возраста.

Те переглянулись и в один голос заговорили:

— А мы что? Мы ничего не знаем! Она ничего нам не говорила!.

— Успокойтесь! Я не допрашиваю и не настаиваю, но, поверьте, это очень важно! Если что-то вспомните, скажите мне или Олегу Игоревичу, хорошо? — попросила их Таисия, но ей даже никто не кивнул в ответ, словно женщины чего-то опасались.

Настаивать Тася не могла. Женщины были пациентками, а не подозреваемыми, к тому же и так уже пережили стресс. Пустая кровать постоянно напоминала им о смерти соседки по палате. Теперь надо было побыстрее положить туда другого пациента, и то не факт, что это поможет.

Таисия обошла свои палаты, провела сеанс аутогенной тренировки для всех желающих и вернулась к себе — подкорректировать лечение некоторым своим пациентам и написать истории болезни. Олега Игоревича не было. Видимо, он уже ушел домой.

Зазвонил телефон.

— Привет, это Тома. Придешь сегодня на занятия? — услышала она.

— Какие занятия? Ах, да. Я что-то замоталась совсем, из головы вылетело, — ответила Тася, которая на самом деле больше всего хотела вернуться домой и отдохнуть.

— Да ты что?! Нельзя пропускать! Тем более что, может, именно сегодня тебя и попросят о какой-нибудь услуге! — горячо уверяла ее Тамара.

— Я устала. Хочу…

— Тася, прекрати! Ты желаешь изменить жизнь? — спросила ее в лоб Тамара.

— Хочу.

— Всё! В девятнадцать тридцать встречаемся на курсах этой неземной женщины! — И Тома повесила трубку.

Делать было нечего, и после работы Таисия отправилась на курсы, еще раз вспомнив недобрым словом свою подругу с ее Аллочкой. По дороге ей позвонил Максим и снова пригласил поужинать вместе, но уже в ресторане. Скрепя сердце Таисия отказалась. Она очень хотела измениться, чтобы встретить хорошего мужчину и понравиться ему. Но получалось, что она еще не изменилась, а хороший мужчина уже приглашает ее на свидание. Тася задумалась: стоит ли ей меняться? Наверное, все-таки стоит, чтобы сразить его наповал.

Ее размышления были прерваны телефонным звонком, на этот раз от подруги. Та ругалась как сапожник. Из ее бессвязных объяснений Тася поняла, что тело Константина все-таки придется хоронить Надежде.

— Женушка-то под следствием! Друзья у него все оказались вовсе и не друзья! Жмоты! Им дай волю, так они его как собаку просто зароют, и все! А я так не могу! Все-таки столько лет дружили! Придется хоронить. Такие расходы!

— У меня есть немного денег, я все тебе отдам! Помогу! — пообещала ей Тася.

— Спасибо! Я от тебя другого и не ожидала.

— А когда хоронить будут? — спросила Тася.

— Завтра.

— Заезжай ко мне домой, я маме позвоню, она отдаст тебе наш запас «на черный день».

— Спасибо. Будут деньги — верну! — пообещала Надя и отключилась.

Таисия представила, что ее ждет встреча с богиней Гертрудой, и от этого даже холодок пошел по коже.

«Надо будет все-таки завязывать с этими курсами. Столько проблем у меня, нет времени на эту глупость», — думала она всю дорогу.

Тамара ждала ее у входа.

Сегодня на занятиях должны были научить наносить «боевой раскрас», то есть пользоваться косметикой. Проводил занятия молодой, кривляющийся мужчина неопределенной ориентации. Каждой из женщин он давал «дельные» советы.

— У вас маленькие губы, поэтому контур должен проходить выше линии губ, а в центр нужно капать блеском, это зрительно придаст губам объем. Еще — обвисшие веки. Лучше бы сделать блефаропластику, а косметикой можно слегка скорректировать, нанося более светлый тон под линию бровей. Ой, дамочка, у вас очень крупный нос, его просто необходимо сужать. Это делается так: наносим темный тон на боковые поверхности носа, а светлый — на кончик. А у вас, мадам, брови как у Брежнева, ну надо же так запустить! А вам не макияжем надо заниматься, а чисткой лица! Угри, прыщи. А вы… — обернулся он к Тасе, но та встала и рявкнула:

— Послушайте! Вам не кажется, что это переходит все границы? В каждой женщине нашли «изюминку»? То есть начали не с того, что у нее прекрасно, а с ее недостатков, и то — на ваш взгляд, которому я бы не очень доверяла! По-моему, это не очень профессионально для курсов «Путь к успеху»! Например, на вашем месте я бы прибрала волосы, потому что они жидковаты. Похоже, что в скором времени вам грозит лысина! Ну ничего, сейчас в моде шиньоны и накладки!

Стилист схватился за голову и в истерике выбежал из комнаты.

— Что-то я переборщила, наверное. — Таисия как всегда сначала сделала, а потом думала.

— Девочка расстроилась, — хихикнул кто-то с задних рядов, имея в виду стилиста.

— Побежала жаловаться маме! — вторил кто-то другой.

— Правильно ты ему все сказала! Чего пристал? Я и не думала никогда, что у меня нос картошкой! А теперь вот думать буду, — потрогала свой нос полная женщина.

— А я, например, хотела знать, как мне замаскировать свои недостатки! — не согласилась другая женщина.

— Сколько людей, столько мнений! — попыталась примирить их Тамара, которая, судя по выражению лица, не одобрила выступление Таисии, но была вынуждена ее поддержать. Вроде как они держались вместе.

— Я извиняюсь, я не сдержана, — сказала Таисия.

— Тебе не за что извиняться! Я вот не хочу слышать о своих прыщах лишний раз, да еще от какого-то пид… стилиста! Я борюсь с ними, но у меня гормональное нарушение и сделать я ничего не могу!

— Не помешала вашей беседе, девочки? — раздался мелодичный голос Гертруды так внезапно, что многие вздрогнули.

«Она подкрадывается совсем не слышно», — подумала Тася про госпожу Черешкину.

— Я извиняюсь, милые дамы, но я все слышала. Я не подслушивала специально. Просто я должна быть в курсе всего, что происходит в моей группе. Я в ответе за всех вас. Должна знать ваши мысли, чаяния, пожелания, чтобы корректировать занятия. Мои коллеги знают, что я наблюдаю и слушаю, так что они не в обиде. И вот что я думаю… — Гертруда Германовна остановила свой холодный взгляд на Таисии.

Таисии реально стало нехорошо, все вокруг тоже замолчали.

— Я думаю, что вы абсолютно правы! Можно указать женщине на ее даже не недостаток, а скорее — особенность, но только после того, как долго и подробно рассказали ей о ее достоинствах и подняли настроение. А с таким подходом, как продемонстрировал этот стилист Валера, у вас настроение точно не поднимется. Так что браво, Таисия! Я хочу сказать, что горжусь вами! Даже странно, что вы среди нас!

— В смысле? — не поняла Тася.

— С таким-то характером, уверенностью в себе, своей правоте вам самой впору вести семинары! — заулыбалась Гертруда.

— Я подумаю, — отшутилась Тася, не скрывая радости, что все прошло без ругани в ее адрес.

Некоторые женщины бросали в ее сторону недовольные взгляды, что она имеет такой успех у той, кому они поклоняются.

— Я сама проведу занятие по макияжу! — продолжила Гертруда. — Тем более кому как не нам, женщинам, самим знать, что нам идет. Есть общие правила дневного и вечернего макияжа. Мы запомним некоторые тонкости, которые касаются всех, независимо от того, какой у вас нос или глаза. Если человек живет нормальной, плодотворной жизнью, радуется и часто улыбается, то зарабатывает себе милые, слегка заметные морщинки в уголках глаз. Они называются мимические. Это нормально и естественно. Но важно помнить, что тени с перламутром расскажут всему миру об этих милых морщинках. Если вы этого и хотите, то милости просим! А если все-таки нет, то лучше брать тени матовой текстуры. Еще один моментик. Дорогие женщины, понятно, что губы для нашего лица немаловажная часть, так же как и глаза, но если красить их в такой манящий и зовущий красный цвет, то это плюс три или даже пять лет к вашему возрасту. Кто не боится этого или даже гордится своей зрелости, то милости прошу…

Таисия слушала Гертруду и не могла отделаться от терзающих душу сомнений. Можно доверять человеку, который что-то доказывает собственным примером. А когда о вреде красной помады и вообще яркого макияжа говорит женщина, накрашенная, словно гейша, сразу же возникает какая-то фальшь.

Хотя понятно, Гертруда не считала себя обыкновенной женщиной и поэтому вела себя тоже необыкновенно. Был во всем этом элемент хорошо поставленного шоу. Это Таисия видела и как обыватель, и как психотерапевт. Хотя несколько дельных советов по макияжу и уходу за лицом и телом Таисия все же почерпнула в этом доверительном выступлении Гертруды. Интересен был и ее взгляд на некоторые вещи, о которых Тася раньше не задумывалась.

— Была бы моя воля, — продолжала Гертруда, — я бы полностью запретила всю косметику для ночного ухода за лицом. Да, ночью, когда мы спим, запускаются процессы омоложения. Но кожа тоже должна когда-нибудь отдыхать, дышать. Быть без ничего! Днем мы себе этого позволить не можем — сыворотки, крема, тональные средства, пудра и так далее. Вечером мы снимаем косметику и снова крем? Я не согласна! Бедные поры! И второй, немаловажный момент. Когда вы ложитесь в постель с мужчиной, он не должен видеть, как достается эта красота и почему у вас нежная и шелковистая кожа! Теряется эфемерное чувство желанности и загадочности, что ни говори. И не надо ложиться спать в «бабушкиной» рубашке, с бигуди и толстым слоем ночного крема. У мужчин не возникнет желание слизывать с вас эти продукты цивилизации и целовать вас! Лучше намажьтесь сливками или шоколадом, но это уже совсем другая история. Об этом мы тоже обязательно поговорим на другом занятии, которое будет называться «Искусство обольщения».

После беседы женщины приступили к практическим занятиям, раскрашивая свои лица с учетом всех замечаний, что получили от Гертруды.

После семинара Гертруда попросила Таисию задержаться. Тасе было как-то жутковато оставаться с этой красивой женщиной один на один.

— Дорогая Таисия, я вами восхищаюсь! Какой же у вас сильный характер! А я люблю сильных женщин и неординарных личностей… — И Гертруда задумалась о чем-то своем.

— Личность я обычная, — ответила Тася, думая, сочтет ли Гертруда ее сильной личностью, если она сейчас добавит: «Тетенька, отпустите меня, пожалуйста! Не хочу я тратить время на ваши семинары».

— Вы же не оплачивали сегодняшнее занятие? Мы договорились, что вы окажете нам небольшую услугу.

— Да-да, я помню! Что я должна сделать? — спросила Тася.

— Вот и славно, что вы не задаете лишних вопросов. Я хочу, чтобы завтра в определенное вы пришли в одно кафе и отобедали там. Деньги на обед я дам.

Таисия кашлянула.

— Это мое задание?

— Точно так.

— Самое время все-таки задать некоторые вопросы.

Красные губы Гертруды расплылись в хитрой улыбке.

— Долго объяснять. А я сильно устала. Может быть, в другой раз? — повела Гертруда плечом. — Да, и еще. Знаю, что звучит странно, но если есть возможность, наденьте красное платье или юбку. В общем, что-нибудь красное!

— Надеюсь, я не на корриду иду? — спросила Таисия, и Гертруда рассмеялась.

— И с чувством юмора у вас все в порядке.

— Без этого по нашей жизни совсем никак.

— Вы идете в кафе, где обычно обедает творческая интеллигенция — писатели, артисты, художники. Очень хорошее место. А красное для того, чтобы выглядеть ярче. И губы тоже накрасьте ярко-красной помадой! Я вам дам! — И Гертруда протянула Тасе тюбик дорогой помады.

— Спасибо, у меня есть своя.

— Берите! От моих подарков не отказываются, — настаивала Гертруда.

— А как же ваше утверждение, что красная помада старит? — спросила Тася.

— Вы хорошо выглядите. Состариться на пару годков для вас не так страшно. — И Гертруда ей подмигнула. — Кроме того, некоторым она чертовски идет и является одним из самых сексуальных атрибутов.

— У меня ощущение, что вы снаряжаете меня на свидание, — сказала Таисия. — Только я не очень люблю поэтов, художников и артистов. Предпочитаю мужчин, твердо стоящих на ногах.

— Бизнесменов? — спросила Гертруда.

— Врачей, учителей, ученых…

— Вы романтичная натура, — отметила Гертруда. — В наше время вспомнить о врачах и учителях в качестве спутников жизни — на такое не каждый способен.

— Я сама врач.

— Вот именно! Ладно, как говорится, утро вечера мудренее, — резко прервала беседу Гертруда и поплыла прочь.

«В прошлом она точно была ведущей солисткой народного ансамбля “Березка”», — подумала Таисия.

Глава 8

Кафе с пристроенной верандой, большими окнами и ящичками с цветами выглядело очень мило. Но Тася долго не решалась войти. Как она и обещала Гертруде, она надела красную блузку и воспользовалась помадой, подаренной ей руководителем курсов. Глубоко вдохнув, Тася открыла дверь и вошла в кафе. Интерьер был выдержан в стиле «прованс». Деревянный пол, светлые стены с яркими картинами, мягкие диваны в мелкий цветочек и подушечками.

— Вы будете одна? — спросила Таисию девушка-официантка в длинном, черном фартуке и в рубашке веселенькой расцветки, подозрительно похожей на расцветку диванов и подушек.

— Видимо, одна, — ответила Тася.

— Ну, все в жизни течет, все меняется, — улыбнулась официантка и позвала ее за собой.

— Что будете заказывать? — спросила она, когда Тася устроилась за небольшим столиком.

— Бизнес-ланч, облегченный вариант, — ответила Таисия, заглянув в меню. — Только суп и салат.

— Вина?

— Нет, спасибо. Минеральной воды и кофе. — И чуть не добавила, что она здесь на задании и лишний раз ее беспокоить не следует.

Салат с рукколой и креветками ей принесли достаточно быстро. Но Таисия не спешила приступить к трапезе. Она очень неуютно себя чувствовала, вроде как ждала чего-то, а чего — сама не знала. В это время ей позвонила Надежда.

— Ты где?

— Сижу вот, обедаю в кафе.

— Ой, давай, я к тебе подъеду! — сразу же активизировалась подруга.

— Знаешь, это не лучшая идея…

— Я поняла, ты не одна! Кто он? — спросила Надя.

— Я не знаю. Вернее, я одна, но почему-то мне кажется, что я могу оказаться не одна… — очень путано начала Тася.

— Ладно, не оправдывайся! Нет бы поддержать подругу после похорон! — Надежда явно обиделась.

— Надя!.. — крикнула Таисия, но подруга уже отключилась.

Когда Таисия доедала последнюю креветку, к ее столику подошел высокий, худощавый и весьма симпатичный мужчина лет сорока.

— Здравствуйте. Извините, могу я присесть к вам буквально на пять минут? — спросил он, откидывая со лба светлую прядь.

Если бы такое случилось в обыденной ситуации, Тася однозначно сказала бы, что нет. Она никогда не знакомилась на улице, в транспорте, в кафе. Но так как сейчас она здесь была по настоянию Гертруды, то была готова к любым неожиданностям.

— Да, конечно, — сказала она.

— Меня зовут Андрей, — представился мужчина.

— Таисия, — ответила она.

— У вас и имя красивое. Я даже не знаю, с чего начать?

— Начните с чего-то. Пять минут пошло. — Тася дала ему понять, что она здесь не для знакомства.

— Я владелец картинной галереи, которая располагается по соседству. Выгляните в окно, вон то красивое задние с колоннами, — показал мужчина. — Здесь вот обедаю, ужинаю… И хотел бы после обеда пригласить вас к себе в галерею. Если я буду объяснять на словах, то вы не поверите. А когда придете, то сразу же всё поймете.

— Хорошо, — пообещала Тася, — только я ненадолго зайду. У меня дела.

— Конечно, конечно. Я вас не задержу! Это удивительно! Просто удивительно! — Голубоглазый блондин откланялся и удалился.

«Странно все это! — подумала Тася. — Но не сделает же он мне ничего? Галерея — общественное место. Зайду. Чего такого он мне хочет сообщить?»

Когда ей принесли суп-пюре из лесных грибов, маленькую круглую булочку и кофе, Таисия сразу же попросила счет.

— Один момент! — как-то странно посмотрела на нее официантка.

Когда же она вернулась с кожаной папочкой, Тася не выдержали и спросила:

— Извините, у вас тут один мужчина постоянно обедает, я думаю, вы должны его знать.

— У нас много постоянных клиентов, — отвела глаза девушка.

— Такой высокий, красивый блондин. Он только что подходил к моему столику, — продолжала допытываться Тася.

— Видела мельком.

— Он говорит, что владелец картинной галереи напротив. Вы должны его знать, — настаивала Тася.

— Извините, я не знаю, — совсем смешалась девушка.

— А мне, кажется, вы что-то не договариваете.

— Да что я могу знать? — вспыхнула официантка.

— Ну, например, является ли он на самом деле владельцем картинной галереи?

— Я по галереям не хожу. Вы задерживаете меня! У меня есть и другие клиенты, которых я должна обслужить, — начала нервничать официантка.

— Ну, хорошо. Только я все равно чувствую, что вы мне что-то не договариваете. И если со мной что-нибудь случится, вы будете виноваты. Я так и скажу в полиции, что вы что-то знали, но не сказали!

Официантка, позеленев, отошла к другому столику.

Бизнес-ланч стоил двести рублей. Таисия не стала вредничать, положила двести пятьдесят и ушла. Уже на улице ее нагнала девушка-официантка и сунула в руку визитку, громко сказав:

— Всегда будем рады видеть вас в нашем заведении.

Тася оторопела, но визитку взяла. Девушка так же стремительно убежала.

Таисия шла по улице и думала: «Интересный типчик этот Андрей! Не опасно ли к нему идти? Вдруг окажется, что он Синяя Борода?»

Из размышлений ее вывел звонок Надежды.

— Надя, не обижайся, я не хотела… — начала извиняться Тася, но была прервана истерическими воплями подруги:

— Приезжай! Приезжай немедленно! Я с ума схожу! Ты же врач! Если ты сейчас не приедешь…

— Конечно, приеду! Ты только успокойся! Можешь толком сказать, что случилось?

— Мне страшно!

Таисия поняла, что по телефону от Надежды она ничего не добьется, и коротко произнесла:

— Еду!

Как Таисия ни спешила, но, добравшись до квартиры Надежды, она поняла, что всё равно опоздала. Входная дверь оказалась открытой, видимо, подруга позаботилась об этом заблаговременно.

В квартире стоял неприятный, душный запах перегара, а Надя в абсолютно свинячьем состоянии лежала поперек кровати и плохо реагировала на действительность. Тася не знала, злиться ей или нет. Можно было уйти, громко хлопнув дверью, и ближайшую неделю не отвечать на звонки Надежды, но Надя была лучшей подругой и Тася ее очень любила. Поэтому Таисия осталась и попыталась привести подругу в чувство. Но об этом не могло быть и речи, Надя лежала просто трупом.

Тася протирала ее лицо холодным полотенцем, пыталась как-то растормошить. Все бесполезно. Совсем некстати Таисия вспомнила, что ее ждали в галерее. Впрочем, сейчас участие в антрепризах Гертруды было не главным.

Только к вечеру Надя начала подавать признаки жизни.

— Где я? Что я? Господи, помоги! — стонала она.

— Ты с ума сошла? Так напилась! Раньше за тобой такого не наблюдалось! — сказала ей Таисия.

— Раньше мне не звонили с того света, — ответила Надя, с трудом сев на кровати и обхватив голову руками. — Как же мне плохо…

— Еще бы! Я прекрасно понимаю, что ты испытываешь стресс, но нельзя же так! Возьми себя в руки! Что ты творишь?!

— Налей мне.

— Что?

— Компот на кухне. И побольше!

Таисия направилась было на кухню, но Надя ее опередила.

— Ой, как же пить хочется, — запричитала она и, схватив со стола двухлитровую банку, почти всю ее опустошила.

— Интоксикация, — заключила Тася.

— Чего?

— Отравление алкоголем.

Надя только махнула рукой.

— Истосковалась я тут.

— По чему? — спросила Таисия.

— Не «по чему», а «по кому»! По Косте я соскучилась. Выпила.

— Я вижу! — усмехнулась Таисия.

— Ничего ты не видишь! Дай договорить. И от великой тоски я позвонила ему на телефон.

— Что ты сделала? — не поняла Таисия.

— Позвонила на телефон. Нет, я не сошла с ума! Я хотела услышать эти душераздирающие гудки и до конца осознать, что больше никогда его не услышу и не увижу.

— Сложно, но понятно. И что?

— И мне ответил мужской голос. Так еще нагло ответил. «Алло? Чего надо? Кто звонит?» Я растерялась, конечно, что там говорить.

— Еще бы! А тебе на ум не пришло, что кто-то из родственников или знакомых взял его телефон и пользуется. — И Тася погладила подругу по голове, как бы говоря ей, какая же она дурочка.

Но Надя с ней не согласилась.

— Если бы все было так просто. Не забывай, что это мне пришлось его хоронить. Золотая цепочка с крестом, печатка, часы — подарок друга, которые он всегда носил… все так при нем и осталось. И телефон тоже. Я не знаю, почему мы похоронили его с телефоном, но факт остается фактом. И вот с этого телефона отвечает какой-то мужик! Как он его достал? Украл? Но ведь гроб зарыли в землю! И телефон был там!

Таисия долго смотрела на Надежду, часто-часто моргая.

— Так это… Нет же ничего проще! Надо поехать туда и посмотреть! — наконец сказала она.

— На кого посмотреть? Куда поехать?

— На кладбище, конечно! Могилу проверить!

— Прямо сейчас?

— Ну а когда?! Хочешь, я одна съезжу? — предложила Таисия.

— Нет! Я с тобой! — ответила Надя.

— Тогда приводи себя в порядок и поехали! — скомандовала Тася и, пока Надя следовала ее указаниям, позвонила Борису Борисовичу.

— А-а-а, снова вы, Таисия Романовна, и снова вам нужен Максим?

— Так точно.

— Наш великий комбинатор! И конспиратор. Насколько срочно он вам нужен? Вдруг он не сможет прямо сейчас ответить?

— Ну, не очень экстренно. Мне спросить надо.

— Спросите меня. Может, я смогу помочь? — Борис Борисович был очень любезен, хотя они никогда не виделись.

— Такой вопрос, несколько странный. Если человек умер, а на него зарегистрирован сотовый телефон, то этот номер пропадает? Можно найти какие-то сведения, что его снова используют? Ну, например, продали другому человеку?

На том конце телефона возникла пауза.

— Если честно, я не знаю, — наконец ответил Борис Борисович. — Но не думаю, что есть такие списки… Наверное, номер может снова обслуживаться, если очень-очень долго им никто не пользовался. Я могу уточнить или все-таки попросить разобраться с этим вопросом Максима.

— Я хотела бы с ним поговорить.

— Я передам, — ответил ей Борис Борисович.

Женщины заказали такси и поехали на кладбище, хотя время близилось к ночи.

— Вы уверены, что вам туда надо? — обратился к ним водитель. — Не поздновато?

— А это не ваше дело! Мы платим деньги, вы везете. У нас острая тяга — навестить могилу усопшего родственника! — ответила Таисия.

— Как знаете, — ответил таксист.

Как и предполагалось, вход на кладбище оказался закрыт.

— Я считаю, что такие места, как больницы, церкви и кладбища, должны быть открыты круглосуточно, — заявила Надежда. — Ведь здесь не может быть часов посещений, здесь — вечность! Почему это родственники не могут в любое время навестить могилку?

— Везде должен быть порядок, и мертвых тоже надо охранять. От вандалов, например, — не согласилась Таисия.

— Ага! Только что-то это не уберегло телефон Константина! — воскликнула Надежда.

— А ведь ты права! — вдруг сказала Тася. — Если труп и ограбили, то сделали это ночью после похорон. С таким-то богатством нельзя долго лежать в земле нетронутым. И если кто и обчистил, то явно свои.

— В смысле «свои»? — не поняла Надя.

— Я имею в виду работников кладбища. Тех, кто хоронил! Они же все примечают, пока родственники и знакомые находятся в печали, — пояснила Таися.

— И наверняка они не сами по себе занимаются этой уголовщиной. Начальство кладбища должно быть в курсе, что делают подчиненные. Я уверена, они все в доле!

— И что тогда мы здесь делаем? Две дуры! Это же — мафия! Надо в полицию сообщить, пусть они и разбираются!

— Да кто нас будет слушать?

— А телефон!

— А телефон уже вне зоны доступа! Я звонила не один раз. Уже небось и симку уничтожили! Мы должны найти хоть одну улику и вот уже с ней обратиться за помощью. Тогда полиции придется начать расследование!

— Ага! Осталось найти хоть одну улику! Всего-то такую малость! — всплеснула руками Таисия. — Только мы сейчас даже на территорию не попадем.

— Попадете, и легко, — вдруг раздался шамкающий невнятный голос.

Подруги обернулись, рядом с ними стояла обычная бомжиха.

— Здравствуйте, а как нам туда попасть? — спросила Таисия.

— А что мне будет за это? Дашь двести рублей?

— Дам триста, — пообещала ей Тася.

— Деньги вперед!

— Да, конечно. — И Тася отдала ей деньги.

— Следуйте за мной. Есть тут лазик один. Без меня никогда не найдете. Я в этом районе живу и знаю каждую дыру. Идемте, идемте! А что вас на кладбище-то понесло в такое время? — спросила она.

— На могилку вот захотелось взглянуть, — ответила Надя, чихая от едкой вони, идущей от женщины.

— Будь здорова, дорогая! Только место там неспокойное!

— Отчего же? Наоборот, должны быть тишь да благодать, — не согласилась Тася.

— Это как посмотреть! Многие души долго не могут успокоиться. — Бомжиха обвела глазами забор. — Вот она, заветная лазейка.

Она подошла к металлической ограде, и два прута разошлись у нее в руках.

— Ну? Пролезете? Вроде не толстые…

— Ой, спасибо. Как замечательно, что вы тут всё знаете! — обрадовалась Тася.

— А иначе не выжить. Кладбище — это почти кафе. В помойке ведь что? Тухлятина, огрызки, объедки. А вот на кладбище можно полакомиться свежими, дорогими конфетами, печеньем, на Пасху яичками. Иногда и водку можно отыскать. Это — святое место для нас, для бездомных. Оберегаем мы его. Ни за какие деньги и вам бы не сказала, как туда попасть, если бы не понимала, что кормиться вы там не собираетесь.

— Нет, это точно нет! — заверила ее Надя.

— Вот поэтому и лезьте.

— Извините, — вдруг обратилась к бомжихе Таисия, — а вы не знаете, воруют ли с кладбища что-то посерьезнее? Телефоны, золото… Я имею в виду с покойников.

Взгляд бомжихи замер на одной точке, она явно о чем-то раздумывала.

— Во что вы впутываете меня, девушки? Да и себя тоже. Вы хоть понимаете, во что ввязываетесь? Вряд ли. Иначе бы не стали меня спрашивать об этом. Мы — люди маленькие, нам что надо? Конфетку съесть, печенье поклевать. То, что другие люди делать не будут. А мы вот ничем не брезгуем. Какая разница, птицы склюют или мы? Это не воровство, это поминки. А вот если кто из наших на что большее позарится, так его осудят да и захоронят живьем. Потому что это уже криминал! Что вы тут вынюхиваете? На тот свет захотели? Каждое кладбище — это свой мир! И в это дело лезть не следует. Мертвым людям абсолютно все равно, кто приходит снять с них часы или съесть конфеты с их могилы. Не этим оскверняется память. Им надо, чтобы их помнили родные, а остальное все — баловство и ерунда. Поэтому плюньте, — сказала она.

— Извините, а как вас зовут? — спросила Таисия.

— Варварой меня кличут, — ответила бомжиха.

— Правильно ли я понимаю, Варвара, что вы знаете, что на кладбище обирают покойников, но будете молчать, чтобы иметь доступ в это «кафе»? — спросила Тася.

— Какая же ты умная! — покачала головой Варвара. — Только вот не всегда ум приносит счастье. Я все сказала! — И бомжиха испарилась.

Женщины остались одни.

— Давай выйдем на главную аллею, а от нее я уже соображу, где могила Кости, — предложила Надя.

— Веди. Я тут вообще не была.

— Прикольная тетка, — заметила Надя.

— Кто? Варвара? Да, есть такое. Ой, меня до сих пор ее запах преследует. Как люди так опускаются? Вот всё время удивляюсь. И очень многие из них к нормальной жизни уже и не хотят вернуться. Такое дно… но оказывается, и там можно жить.

— Сейчас не время для философских бесед, — буркнула Надя.

— Правда? А по-моему, самое время. Тихо тут, — задумалась Таисия.

— Вот здесь направо. Да, вот красивый памятник какому-то генералу. Он сразу бросается в глаза, я его заметила. А сейчас вот сюда. Вот он, наш Костя! — вскрикнула Надя и кинулась к холмику с табличкой и венками. — Вот он! Холмик на месте! Земля на месте! — засуетилась вокруг Надежда.

— А как мы узнаем, разрывали могилу или нет? И так земля рыхлая, захоронение-то свежее!

— А чего это вы тут делаете? — неожиданно за их спинами рявкнул мужской голос.

И в этот же момент у Таисии зазвонил телефон. Она автоматически вытащила его из кармана и скосила глаза. Номер был неизвестен.

— А ну-ка, отдавай телефон! — сказал здоровенный мужик недружелюбного вида.

— А с какой это стати? — начала возмущаться Надя, но тут заметила, что с другой стороны к ним подходит еще один мужик — со страшной небритой рожей.

— Я сказал, телефон сюда! — рявкнул первый, и Тася протянула ему трубку.

— И ты давай! — повернулся он к Наде и тут же вырвал у нее сумочку.

— Эй! — запищала Надежда.

— Заткнись! Следуйте за нами!

— Да на каком основании?! — возмутилась Тася и получила мощный пинок.

— Шевелись! Вы нам сейчас расскажете, что вы тут делаете?

— Господи, Тася, ты как? — испугалась Надежда.

— Ничего. Лучше делай, как говорят.

Их привели в небольшой, каменный дом, притулившийся у ограды кладбища, и усадили на стулья.

— Итак, что вы тут делаете? — спросил первый громила.

— А вы кто? — поинтересовалась Надя.

— А мы охрана кладбища! И задаем тебе вполне реальный вопрос!

«Конечно, здесь должна быть охрана. Дуры мы и есть дуры», — поняла Таисия.

— А вот если вы охрана, так вызывайте полицию! Вот с ними мы и будем говорить! — вдруг заявила Надежда!

— Ах ты, курва! Ты еще меня учить будешь?! — закричал небритый и набросился на Надю, хватая ее за горло.

— Часы! На нем часы Кости! — вдруг закричала Надя и вцепилась в его руку зубами.

Глава 9

— Скажи, Тася, это реально с нами происходит или мне кажется? — простонала Надежда.

— Надеюсь, что реально. Иначе мы бы уже были на небесах! — ответила ей Таисия, сплевывая кровь.

— Я не верю. Как же это так? В наше время происходит такое! Это же… похищение! Нет, убийство! Вот уж не думала, что мы так закончим свои дни…

Тася хмыкнула и еще раз прокрутила в голове недавние события.

Надежда вцепилась в руку мужчины и закричала: «Часы! На нем часы Кости!» А потом принялась обвинять бандитов в краже, грозила, что прямо сейчас пойдет в полицию и все расскажет…

Таисия сразу поняла, что Надя выступает не по делу, но остановить ее было невозможно, да уже и ни к чему. Бандиты всё поняли. В итоге их избили и бросили в какой-то подвал.

— Тебе надо было молчать! Что тебя понесло? — ругалась на подругу Таисия. — Надо было вырваться от них, а уж потом в полицию, да куда угодно! А теперь что?

— Да, я не сдержалась! Я как часы увидела, так все! Потом, кто же знал, что они пойдут на такое, — оправдывалась Надя.

— Ты их рожи видела? Уголовники! Кто тут еще с трупами работать будет? Вот и нарвались! Я что-то такое предчувствовала! — сокрушалась Тася.

Внезапно над их головами послышались грубые шаги и возбужденные мужские голоса.

— Вы с ума сошли?! Вы что творите?! Кто дал право?!

— Так они нарисовались ночью, на вопросы не отвечали, явно не просто так. Ну а потом выдали себя! Этот идиот забыл вытащить симку из телефона того богатого фраера, что на днях похоронили! Вот-вот! Пить надо меньше! А когда телефон зазвонил, решил, что это его, и ответил. Вот баба и напряглась, да часы еще узнала. Что нам оставалось делать? Они грозили полицией! Нас бы повязали, и все бы вскрылось!

— Идиоты! Сами опростоволосились, сами и должны были ответить! Да! Сели бы, значит, за воровство! — Судя по начальственному тону, это был главарь. — А вы что наделали?! Вы знаете, что теперь вам впаяют? Избиение! Похищение! Да еще меня втягиваете? Уроды!

— Нет, я в тюрьму больше не пойду! — заголосил один из бандитов.

— Я тоже — пас! — вторил ему другой.

— А что вы предлагаете? — спросил главарь.

— Мы сейчас заберем все свое добро и в бега.

— А баб куда? Мне хотите оставить? Нет уж! Сами наследили, сами и убирайте!

— И то верно! Шмальнуть их придется! А что?

— Что?! Это — пожизненное!

— Но их нельзя отпускать! Эх, вся жизнь насмарку из-за каких-то двух теток…

— Два трупа на себя повесить хотите?

— Выхода другого нет! — ругались бандиты.

— То есть вы в бега с барахлишком, а два трупа у меня на кладбище оставить хотите?

— На то оно и кладбище, чтобы здесь покойники были! — попытался пошутить один из них.

— Смешно!

— Да мы зароем их в любую могилу!

— А если кто-то знает, что они здесь?

— Пусть знают! Были — и ушли! А телефоны мы у них сразу отобрали! Они не успели сообщить, что на них напали! И в полицию они еще не обращались! Они пришли сюда разнюхать и найти доказательства, а дальше — все! Исчезли!

— Все равно! Хотите замочить — только не здесь! Куда хотите везите! В лес, за город, в речку! Я не при делах.

— Ну ты сам подумай! Здесь кладбище! Тихо! Спокойно! Никто не будет его перекапывать! Если хочешь, мы похороним их не вторым этажом, а глубже зароем, под покойника. Давай соглашайся! На тебя больше подозрений падет, если кто заметит наши перемещения и то, что мы что-то выносим.

— Да чего выносить? Замочить их, бросить в багажник и вывезти.

— А вдруг в лесу кто увидит? Нет, зарыть лучше здесь.

— Да кто тебя увидит в лесу? Если только леший!

— А вот не скажи! Уши и глаза везде могут объявиться! На этом и горят часто!

— Ладно, поднимайте баб! Кончать их будем! — приказал главарь. — А там разберемся! Но учтите, я ни при чем по-любому! Ваш косяк!

— Заметано, шеф! Их не найдут! А если найдут, свалите все на нас! Мол, были работники, вы их уволили, и, конечно, не знали, чем они промышляли.

Тася с Надей слушали все это и не верили своим ушам.

— Этого не может быть. Мне не одной это слышится? — прошептала Надя.

— Они реально решили нас убить! — белая как мел, пролепетала Таисия.

Люк в потолке открылся, резко ослепляя их светом, и в проеме появилась лестница.

— Вылезайте, ведьмы!

Женщины прижались друг к другу. Они понимали, что их ждет наверху, и поэтому не спешили вылезать.

— Я долго буду ждать?!

— Нет, — дрожащим голосом ответила Тася.

— Или вылезете сами, или я за волосы вытащу! Ну! Или угроблю прямо там!

Тася и Надя на трясущихся ногах полезли по лестнице. Пока они были живы, оставался шанс уговорить преступников не совершать ошибки.

Но как только они появились на поверхности, на них тут же набросились и связали грубой веревкой.

— Пожалуйста, не надо! Вы что делаете? Мы будем кричать! Помогите! — попробовала крикнуть Надежда.

— Кричи-кричи! Кто тебя тут услышит? Дуры! — рявкнул небритый.

— Отпустите нас! Мы все поняли! Пожалуйста! Мы никому ничего не скажем, — заплакала Таисия.

— Да, конечно! Мы верим! — засмеялись бандиты.

— Зря вы пришли, — покачал головой третий мужчина с солидным животом, которого они еще не видели.

Вид у него был тоже совершенно бандитский. Ждать от такого жалости — все равно что летом снега. У Таси от ужаса спутались все мысли. Перед страхом неминуемой гибели, от отчаяния и ужаса внутри все похолодело. Чтобы женщины не стонали, не кричали и не рыдали, рты им заклеили скотчем.

— Вот! Совсем другое дело! А то распищались, как крысы. Теперь надо подумать, как мы их кончать будем? — спросил небритый у главаря.

— Ты и это на меня повесить хочешь? Сами думайте!

Тут в комнату заглянул тощий старикашка.

— Там это… негр тебя какой-то спрашивает, — сказал он, обращаясь к главарю, не обращая внимания на связанных женщин, словно это было абсолютно обыденным делом.

— Ермолаич, ты чего несешь? Какой негр? А еще сторож называется, твою мать! Допились уже все!

— Да не пил я! Я же вот сказал этим архаровцам, что де бабы влезли, и сейчас говорю, что негр приехал. Как черт из табакерки! Сам испугался! А он не уходит! Требует начальства и говорит, что от Миши Золотого.

— От Миши? От смотрящего? Что за бред? Он и сам-то редко появляется, а чтобы прислать кого… Да еще негра… Фантастика какая-то. Он что, и по-русски говорит?

— Да лучше нас с вами! — воскликнул Ермолаич.

— А чего надо-то?

— Так кто же мне скажет? Говорит, что только с тобой говорить будет, — развел руками сторож.

— Так скажи, пусть утром приезжает! — отмахнулся толстопузый.

— Негр заявил, что дело очень срочное и он никуда не уедет. Сказал, мол, знает, что директор кладбища у себя. Видел ваш «Мерседес». Так что ему сказать-то?

Шеф напрягся.

— Ну что, этих дур снова в подвал, что ли? А потом опять вытаскивать? Хотя… А ну-ка затаскивайте их в шкаф. — И обернулся к заложницам: — Запомните! Сидеть будете тихо! Если только один крик или стон — пеняйте на себя! Мы и этого негра завалим вместе с вами!

Небритый поднял женщин с пола за шкирки, словно провинившихся котят, и пихнул в шкаф, сказав напоследок:

— Всегда и во всем есть выбор. У вас сейчас выбор — быть зарытыми в земле живьем или умереть легко и безболезненно. Да, конец один, но, согласитесь, все-таки есть выбор.

— Да заткнись ты, философ! — рявкнул на него главарь, и небритый закрыл дверцы шкафа.

Женщины молчали, только смотрели друг на друга наполненными страхом глазами. Шуметь они не решились, но Тася поняла, что единственный шанс для них — привлечь внимание посетителя, который единственный не заинтересован в их убийстве. Сдерживало то, что он явился в логово этих отморозков тоже ночью да еще явно от какого-то бандита.

Шкаф был большим, старым, дверцы украшал резной орнамент в виде решетки. Тася прильнула к этой решетке лбом, полная решимости наблюдать за тем, что будет происходит в комнате. А вот Надя, казалось, и дышать перестала, забившись в угол.

В комнату вошел высокий плечистый негр. Самый что ни на есть настоящий. Почему-то в данной ситуации это выглядело абсолютно нелепо. На чистейшем русском языке он заявил:

— Кто здесь главный?

— Ну я! — ответил мужик с толстым брюхом. — А вы, собственно, кто такой и что вам нужно в такое время? — спросил директор.

— Я за помощью!

— На кладбище? — усмехнулся главарь.

— А эту помощь только здесь оказать и могут, — ответил негр. — Но мне бы с вами один на один переговорить. — И он обвел глазами присутствующих.

— У меня секретов нет, — сразу же заявил директор.

— Труп у меня в багажнике, схоронить бы где-то у вас, чтобы не нашли никогда, — сразу же выдал негр, и повисла нехорошая пауза.

Мужики переглядывались друг с другом.

— Чего? — переспросил директор.

— А чего непонятного-то? Труп у меня, хочу его подселить к кому-нибудь, вот и все.

— Вы, уважаемый, в своем уме? Я сейчас полицию вызову, и будете с ментами разбираться, — бархатным голосом проговорил директор кладбища.

«Очень хорошо! Вызывай полицию! И чем больше приедет, тем лучше!» — обрадовалась Таисия.

— Какая полиция, друзья?! Что вы, в самом деле? Этому покойнику уже все равно не поможешь, а нам дальше жить и жить, — сказал негр, выкладывая на стол большую пачку денег. — Это поможет вам помочь мне? Такой вот каламбур. Здесь миллион рублей, но я смотрю — вас много, поэтому добавлю завтра еще миллион. Что вам стоит подзахоронить моего мертвяка?

Пузатый смотрел на деньги, как гончая на дичь, словно уже представляя, на что он будет их тратить.

— А вот это неплохое предложение.

Вопрос был решен.

— Так и я о том же! Вам хорошо, мне хорошо, — заулыбался ночной посетитель.

— Убитый — крупная рыба? Я к тому: будут ли его искать?

— Нет, обычный катала! — отмахнулся негр.

— А почему ты его убил?

— Да я не хотел, получилось случайно. Я заметил, что он мухлюет, сказал об этом, он в отказку. Я завелся, он нагрубил, мы сцепились, ну и… Сам не помню, как нож оказался у меня в руке.

— Свидетели?

— Серьезные люди, которые забили на все в ту же секунду, как это случилось. А труп стал моей проблемой, вот и всё.

— Я помогу тебе, если ты поможешь мне! — сказал директор кладбища.

— Я готов.

— Миллиона хватит, второго мне не надо, а вот услугу одну окажешь, — начал издалека босс.

— Что надо-то?

— Я захороню твой труп, а ты убьешь еще двоих, — сказал директор кладбища.

У негра глаза стали вдвое больше.

— Вы шутите? Я же говорю, что завалил того мужика случайно! Это был первый и, надеюсь, последний раз. Я не наемный убийца, чтобы кого-то выслеживать, за кем-то бегать!

— А не надо ни за кем бегать! Эти две дуры здесь! Отпустить мы их уже не можем, но мои идиоты обычно имеют дело с мертвыми, и вот чувствую, что боятся убивать. А тебе уже всё равно! — начал уговаривать его шеф.

— Что значит «всё равно»? Так мне десятник светит, а за три трупа пожизненное, — не согласился негр.

Тася слушала его и не верила своим ушам. Тот, на кого она рассчитывала в помощи, может еще и оказаться их убийцей.

«Какой ужасный конец! Да уж, романтической мелодрамой тут и не пахнет, — подумала Таисия. — Быть убитой на кладбище, причем негром, и, считай, не за что… Мы могли бы действовать более осмотрительно и умно, но не сложилось».

— Так про твой труп никто не узнает. Какое пожизненное? И наши двое до кучи пойдут. Кому какое дело? Ни тебе, ни нам нет резона об этом вспоминать! — уговаривал его босс.

— И кого я должен убить? — несколько растерянно спросил негр.

— Двух баб, из-за которых я могу лишиться и свободы, и всего, что нажил, — ответил директор кладбища.

— Убить двух баб? Вы совсем, что ли? Давай еще и детей подтянем!

— В общем, не хочешь — не надо! Можешь проваливать.

— Да и пожалуйста! Кладбищ много!

— Давай-давай! До первого поста полиции, а там проверят, что у тебя в багажнике, — грубо ответил ему директор.

— Ладно, не расстраивайся, — буркнул небритый. — Чё нам этот черный? Сами справимся.

— А вот без оскорблений, пожалуйста! — тут же сказал негр, идя на попятную. — Ладно, давайте. Но второй миллион не принесу!

— А никто и не просит! Вот один миллион и избавление от двух баб, — обрадовался директор кладбища, распахивая дверцы шкафа и являя миру двух перепуганных женщин. — Вот они!

Надежда, до сих пор ведущая себя тихо, просто забилась в конвульсиях, за что сразу же и получила ощутимый удар в живот. Негр с ужасом смотрел на них и, кажется, даже побледнел.

— Ну, где кончать будешь? — спросил у него босс и сам же ответил: — Только не здесь! Мне не хватало потом еще уборки.

— А есть вырытые могилы? — спросил негр.

— Есть, в углу кладбища, — прохрипел один из бандитов.

— Вот к ним и пойдем, — сказал негр. — И лопату возьмите.

— Зачем?

— Как зачем? Я лопатой их решать буду, не руками же. И своего жмурика туда же сейчас подтяну.

На этом они и договорились.

Таисия шла с большим трудом. Ноги просто свело от страха. Да и зачем было спешить навстречу собственной смерти? Мимо плыли ограды, памятники… Рядом слышались стоны Нади. От всего этого голова шла кругом.

Они оказались в дальнем конце кладбища. Директор с негром приехали туда на машине. Негр открыл багажник и выволок на землю окровавленное тело крупного мужчины. Протащил труп по земле и кинул на вырытую землю.

— Вот и мой! Ну, с кого начнем? Давай я этого в яму скину, а затем баб? — предложил негр.

— Делай, что хочешь, — махнул рукой главарь.

Негр швырнул тело в яму, два бандита подволокли сопротивляющихся женщин к могиле. Негр взял лопату и резко взмахнул.

Тася зажмурилась в ожидании сильной боли, но ничего не ощутила, а только услышала глухой звук удара и страшный мат. Она открыла глаза и застыла в недоумении. Негр огрел лопатой одного из бандитов, а второй, небритый, сразу же набросился на него. Директор кладбища закричал.

— Ты смотри! Козел какой-то! Чего творишь? Сеня, ты как?! — обратился он к скрючившемуся бандиту.

Тот застонал в ответ.

В это время из могилы легко и непринужденно выпрыгнул окровавленный мужик, сшиб с ног директора кладбища и сбросил его на свое место, то есть в могилу. Через сотую долю секунды он уже спешил на помощь негру. Тот тяжело дышал, приходя в себя от удушающего приема небритого. «Труп» несколькими ударами свалил бандита с ног и полностью вырубил.

— Вот и всё, — сказал он, отряхивая руки.

— Максим, ты как всегда вовремя, — улыбнулся негр, и они начали развязывать женщин и сдирать с их ртов скотч.

— Максим?! — Тася не верила своим глазам.

— Да, это я! Извини, что так вот пришлось… За этой падалью давно охота велась, но вы как-то не вовремя вмешались. — И Максим заключил ее в объятия.

Тасе было все равно, что они грязные и не в лучшем состоянии. Главное, что в руках Максима она чувствовала себя в безопасности.

— Господи, какой кошмар, — прошептала она, уткнувшись ему в грудь.

— Ну и бедовая же ты у меня! — вздохнул Максим.

А по кладбищу уже бежали люди форме.

— Стоять! Работает ОМОН! — крикнул кто-то, и негр не выдержал и рассмеялся.

Его белозубая улыбка посреди ночи, на кладбище выглядела очень дико.

— Кстати, познакомься, Тася, это Борис Борисович. Ты несколько раз говорила с ним по телефону, — представил «негра» Максим.

— И Борис Борисович мое настоящее имя, — заверил ее друг Максима.

Глава 10

Прошло уже несколько дней, а Таисия то и дело мысленно возвращалась к тем ужасным событиям. Они с Надеждой разговаривали со следователем и дали показания. Потом им оказали психологическую помощь, а попросту накололи успокаивающими препаратами и посоветовали пару дней побыть дома, чтобы прийти в себя. Тася домой ехать не захотела, чтобы не напугать мать. Она ей позвонила и сообщила, что с ней все хорошо и что она переночует у подруги.

— У Надежды? — уточнила Валентина Михайловна.

— У нее, — покосилась на онемевшую от шока подругу Тася.

На самом деле их обоих отвез к себе Максим. Одна Таисия не решилась бы поехать к нему, а вот с подругой, пусть даже та в одеревеневшем состоянии, совсем другое дело. А посмотреть, как Максим живет, Тася хотела уже давно.

Максим жил за городом, в закрытом поселке. У него был большой красивый дом наподобие замка, стоящий в окружении хвойных деревьев. На пороге их встретила миловидная женщина в опрятной одежде. По тому, как она мало говорила и обращалась к Максиму на «вы», Таисия поняла, что это домработница.

— Я Клавдия, — сказала она. — Есть хотите?

— Нет, что-то не хочется, — вяло ответила Тася, заметив в глазах домработницы удивление.

Видимо, ее красавец-хозяин не часто заваливался домой в такой странной компании. А именно: с двумя бледными, дрожащими и испуганными тетками «не первой свежести».

— Выпить бы, — пискнула Надя.

— Тебе уже хватит! — цыкнула на нее Тася.

— После транквилизаторов нельзя, если только совсем чуть-чуть, — посмотрел на Надю Максим.

— Вот-вот! Хотя бы чуть-чуть! — кивнула Надежда.

— Клавдия, пожалуйста, организуй легкий стол, — попросил Максим.

— Да, конечно. — Домработница, наверное, удивлялась все больше и больше, но вида не показывала.

Надежда с Таисией приняли душ и спустились в гостиную, где Максим затопил самый настоящий камин, а Клавдия накрыла стол. Горячие пирожки, тушеное мясо с картофелем, корзина с фруктами и бутылка шампанского и красное вино.

— Ого! «Вдова Клико»! — отметила Надя. — Это же очень дорого.

— Зато вкусно, — ответил Максим, откупоривая шампанское и разливая его по бокалам. — Клавдия, приготовь комнаты для гостей, а тут я сам поухаживаю.

— Хорошо.

Домработница удалилась, а Тася отметила, что ее лицо наконец-то стало спокойным. Видимо, потому, что Клавдия поняла: ни с одной из гостий спать ее хозяин не собирается.

За ужином Максим рассказал, как они с Борисом Борисовичем появились на кладбище.

Узнав, что его искала встревоженная Таисия, он тут же ей перезвонил, но ответа не дождался. Это Максима насторожило. Обратившись в спецотдел, он попросил отследить телефон Таси. А когда ему сказали, что сигнал зафиксирован на территории кладбища, Максим напрягся. А тут еще знакомые ребята сообщили, что кладбище это давно находится в разработке. Прошла информация, что там занимаются мародерством и устраивают скрытые захоронения. Оставалось собрать еще немного доказательств, и вся шайка-лейка пошла бы в наручниках. Но в такой ситуации Максим ждать не мог. Было принято решение накрыть банду немедленно. Как поведут себя бандиты, никто не знал, решили действовать по обстановке. Борис Борисович выступал в роли бандита. Ему прикрепили «жучок», и вся беседа со злоумышленниками была записана. Так правоохранительные органы получили доказательства того, что на кладбище действительно занимались незаконными захоронениями. К тому же бандитам инкриминировали похищение и попытку двойного убийства. Тася и Надежда выступали свидетелями.

— Это ужасно! — воскликнула Надя. — Они были готовы зарыть нас заживо из-за каких-то часов! Пусть и дорогих.

— Не скажи! — не согласился Максим. — Когда вскрыли их тайник, чего там только не обнаружили! Фашисты в концлагерях позавидовали бы. Ребята ничем не брезговали, даже золотыми коронками. А за перезахоронения и скрытие улик брали большие деньги. Обнаруженные пачки денег впечатлили даже оперативников. Теперь предстоит огромная работа по собиранию улик.

— Им придется перерыть все кладбище? — спросила Таисия.

— Все или почти все, если сотрудники кладбища дадут показания и вспомнят, где они пакостили, — ответил Максим.

— А родственников покойных будут беспокоить? — спросила Таисия. — Ведь без эксгумации не обойтись.

— Я не знаю! Я не буду этим делом заниматься, — пожал плечами Максим.

— Я буду против! Костика и так уже потревожили! Какая ему разница, с часами он там будет лежать или без? Неужели придется вскрывать могилу, чтобы вернуть ему часы? Нет уж! Обойдется без них! — твердо решила Надежда и снова попросила налить ей шампанского. — А ты неплохо живешь, Максим, — отметила она, обведя оценивающим взглядом обстановку в гостиной.

— Не жалуюсь, — улыбнулся он.

— Красивый, богатый, способный защитить, — прищурилась Надежда.

— Не перехвали.

— А такие разве бывают? — спросила Надежда.

— Самому не верится, — покачал головой Максим и обратился к Таисии: — А ты что такая невеселая?

— Что-то в сон меня потянуло, — честно призналась Таисия.

— Так, девушки, вам пора отдыхать. Я провожу вас в ваши комнаты, — предложил Максим.

— Слушай, где ты с ним познакомилась? — спросила Надежда, когда они остались вдвоем.

— На работе, — хмуро ответила Тася.

— Так он псих, что ли? — оторопела Надя.

— Он вылечился, — успокоила ее Таисия.

— А у тебя с ним серьезно? — продолжала допытываться Надежда.

— У меня с ним пока ничего.

— Пока?

— Слушай, Надя, чего ты хочешь? — напрямую спросила Таисия.

— Так вроде неудобно у подруги мужика отбивать, но если у вас несерьезно… тогда другое дело. Даже странно, что ты на него клюнула, ведь у тебя талант выбирать не тех мужчин.

— А Максим, значит, то, что надо? — уточнила Таисия.

— По-моему, да.

— Надя, имей совесть! У тебя еще Костик в земле не остыл, а ты туда же.

— А чего про Костика вспоминать, когда тут такой мужик! Ладно, вижу, что ревнуешь.

— Ничего я не ревную! — вспыхнула Тася.

— Так я могу с ним замутить? — спросила Надежда.

— Что ты как маленькая? Он сам с тобой не будет.

— Почему это не будет? У него вон как глаз на женщин горит!

— Ты бы видела, какие девушки к нему в больницу приходили… Фотомодели!

— «Фотомодели!» — передразнила ее Надя. — А чем я хуже? Я — баба-огонь! Вот с тобой он точно не будет, потому что ты сама себя не ценишь и не любишь! Все у тебя не так. А я еще за себя постою! Старости сдаваться так просто не собираюсь! Может, ему приелись эти фотомодели! Когда много сладкого, иногда и на солененькое тянет! Так что, могу я соблазнить этого красавца?

— Мне все равно! — резко ответила Тася и ушла в свою комнату, которая располагалась напротив.

Дом был большой и просторный. Судя по всему, проживал Максим в нем один, и все заботы по дому легли на плечи Клавдии — женщины с пытливым взглядом. И вообще, складывалось впечатление, что он не всегда здесь живет. Возможно, у него была квартира в городе или большую часть времени он пропадал по своим командировкам.

Таисия легла в кровать и уставилась в потолок. Сон совсем не шел. Она ворочалась с боку на бок, то и дело поглядывая на часы. Вдруг раздался стук в дверь. Таисия соскочила с кровати и бросилась открывать. На пороге стоял Максим в махровом темно-коричневом халате. Его шоколадные глаза лучились мягким светом, на щеках играли ямочки.

— Привет, — сказал он бархатным баритоном.

— Привет. Давно не виделись, — ответила Тася и, почувствовав, что краснеет, отвела глаза.

— Не пригласишь одинокого путника к себе? — спросил Максим.

— Путник не совсем одинокий, насколько я могла убедиться, да и шел не издалека, — сказала Тася.

— А ты не меняешься, все такая же колючка?

— Знаешь, в моем возрасте люди уже не меняются, — ответила она. — И вообще, я не думала, что ты будешь докучать мне, когда я в таком нервном состоянии.

— А ты всегда в нервном состоянии, другого мне, видимо, не дождаться. Ну, так что?.. — И Максим скользнул своей теплой ладонью по ее холодной руке.

Таисию будто током ударило. Она испуганно отдернула руку.

— Пожалуйста, не начинай.

— Да что же это такое! — И Максим стукнул кулаком об косяк. — Любого из себя выведешь! Ты вообще женщина?! Человек?! Или робот?

— Вас в комнате напротив могут принять, — сухо ответила Тася.

— А я к тебе пришел, а не в комнату напротив, — ответил Максим. Взгляд его стал серьезным. — И вообще, Тася, никогда себя так не веди!

— Как?

— Я тебе не тряпка, я мужчина, — процедил сквозь зубы он. — Поверь, я ничего не сделал в жизни такого, чтобы лишиться этого звания. И когда мужчина оказывает тебе знаки внимания, самое последнее, что ты можешь сделать, так это послать его к другой женщине. Я тебе не какой-то там. Не надо так со мной, я ничего тебе плохого не сделал.

И Максим захлопнул дверь.

Тася слышала его шаги в коридоре. Значит, к Надежде он не пошел. И тут Тасю накрыла волна ненависти к себе.

«Чего же я такая убогая? Давно не девочка, взрослая тетка, которая только и думает об этом мужчине! Я просто помешалась на нем! И вот он сам пришел ко мне, а я веду себя как конченая дура! Нет, я реально обидела его! Я что-то не догоняю, как выразилась бы молодежь. Максим пережил такое, что не каждый бы выдержал. Когда мне плохо, я обращаюсь к нему за помощью, а когда он приходит ко мне, веду себя как кривляющаяся особа. Человек сегодня жизнью рисковал ради меня. А уж по следам на его теле я могу только догадываться, сколько раз он рисковал ради других. И какое право я имею его осуждать, что-то выговаривать?»

Грустные мысли окончательно лишили Тасю сна. Она оделась и вышла в коридор, решив найти комнату Максима, чтобы извиниться перед ним и как-то смягчить ситуацию.

В гостиной она совершенно неожиданно столкнулась с домработницей.

«Господи, этой-то что не спится?» — испугалась Тася и поздоровалась с ней.

— Доброй ночи, — несколько насмешливо глядя на нее, ответила Клавдия.

Ситуация была какая-то глупая, а домоправительница еще подлила масла в огонь:

— Если вы к Максиму Юрьевичу, так его нет.

— Как нет? — растерялась Тася. — Только что…

— У Максима Юрьевича такая работа, что он сам себе не принадлежит. В любое время суток может уехать. Как и сейчас. Возвращайтесь к себе. Мне поручено накормить вас завтраком, и вы можете оставаться в доме столько, сколько сочтете нужным, — поджала она губы.

— Спасибо, — ответила Тася, и ушла к себе.

Ее терзали смешанные чувства. Оставаться в этом богатом доме ей совсем не хотелось. Она чувствовалась себя здесь неуютно. Не нравилось ей и то, как на нее смотрела эта домоправительница. В то же время уйти, не попрощавшись с Максимом, Тася тоже не хотела, не могла. Это было бы уж совсем свинством.

Тася легла в постель и провалилась в глубокий сон.

Глава 11

Приняв душ и одевшись, Таисия постучалась в комнату Надежды. Но ей не ответили, и она двинулась на запах свежесваренного кофе. В гостиной Тасю встретил всё тот же холодный взгляд Клавдии.

— Доброе утро. Вы вовремя. Присаживайтесь. Яичница, тосты, колбаса, фрукты — всё на столе! Вам кофе? Чай? — спросила строгая дама.

— Мне кофе черный, без сахара. Извините, а вы не видели мою подругу Надежду?

— Она ваша подруга? — почему-то удивилась Клавдия. — Так она еще ночью вместе с Максимом Юрьевичем уехала. Вас просила не беспокоить. Во время нашей последней встречи вы о ней не спрашивали, поэтому я ничего и не сказала. Я же не знаю, какие у вас отношения. — Почему-то Клавдия перешла на извиняющийся тон. По всей видимости, причиной тому стало вытянувшееся лицо Таисии. Она чувствовала себя полной дурой и готова была вот-вот разрыдаться.

«Неужели Надя все-таки добилась своего? Как это они так ловко провернули? И где они сейчас? А ведь приходил он ко мне… Но я же сама отказала. Почему же сейчас чувствую себя так, что сердце того и гляди разорвется? И откуда такая злость на Надежду? Я же сама дала ей карты в руки!» — думала Таисия.

— Вы вроде как расстроились? — поинтересовалась Клавдия, изображая сочувствие.

— Нет, просто как-то… Знаете, я, пожалуй, пойду. Вы не подскажете, как отсюда добраться до Москвы?

— Точно решили? Это не мое дело, но, зная Максима Юрьевича, с полной уверенностью могу сказать, что он расстроится, если вы его не дождетесь, — сказала Клавдия.

— Я думаю, он не очень расстраивается вообще, — возразила Таисия.

Вытирая фужер чистым полотенцем и сверля Таисию взглядом, Клавдия сказала:

— Вам не к кому его ревновать.

— Ну знаете! Это уж совсем не ваше дело! Вы мне скажете, как отсюда выбраться? — спросила Таисия.

— Да, конечно! Я вызову вам такси.

— Я хочу пешочком пройтись. Тут что, нет никакого транспорта до Москвы? Вроде как недалеко?

— Конечно, есть. Вы выходите из поселка и идете направо, через лес, примерно километр, там начинается поселок Ватурино. Надо пройти его до конца по центральной улице и выйти к автобусной остановке. Каждые час-полтора ходят или маршрутка, или автобус в Москву до станции метро «Юго-Западная». Примерно двадцать-тридцать минут езды в зависимости от загруженности трассы. Там еще и частники подрабатывают, они несколько дороже берут. Это на тот случай, если не захотите час ждать. А рядом с остановкой есть небольшое кафе и магазин, можете там переждать. В магазине работает Анжела — очень милая женщина. Можете сказать, что от меня, и тогда она угостит вас своими домашними пирожками. Я когда сама не успеваю напечь, у нее всегда покупаю. Особенно хорошо у нее получаются пирожки с луком и яйцом и со свежими ягодами. — Вдаваясь в такие подробности, Клавдия явно пыталась загладить свою вину перед Тасей за то, что раньше относилась к ней не особо приветливо.

Таисия вяло улыбнулась. Аппетита у нее не было, но для приличия она съела тост с ветчиной и выпила кофе.

— Чем занимается Максим? — спросила она.

— Кто же его знает… Служит государству, — усмехнулась Клавдия. — Но человек он очень хороший — это раз.

— А два?

— А два — я думаю, он специалист своего дела. К нему такие люди приезжают! — закатила глаз Клава. — От количества звезд на погонах в глазах рябит. Да и наград у Максима Юрьевича столько… А просто так, мне кажется, их не раздают.

— Я тоже так думаю, — вынуждена была согласиться Таисия. — Но он не выглядит серьезным человеком.

— Так характер у Максима Юрьевича такой. Он даже когда ранен был, все время шутил. Я вообще ни разу не слышала, чтобы он на что-то жаловался или хандрил. А насчет личной жизни… Так ее у него и нет. А когда? Сейчас здесь, через пять минут может быть совсем в другом месте. Да еще мне кажется, что не связывает он себя узами брака потому, что работа у него опасная. Его же в любой момент могут убить. Ну и что будут чувствовать жена, дети? Так вот и живет… Нет, когда-то давно у Максима Юрьевича была девушка, с которой они жили как семья, он сам мне рассказывал.

— И почему не сложилось? — спросила Таисия.

— Так капризная она была, только деньги хотела, ребенка отказывалась рожать, а когда он стал все чаще в командировки уезжать, вообще все разладилось. Она его к тому же жутко ревновала, не верила, что он пропадает на работе. Так и расстались. И больше вот Максим Юрьевич не рискнул. Так вы, может, его дождетесь?

— Нет, спасибо. Мне на самом деле надо идти.

— Ну, как знаете. Да, забыла сказать, путь к поселку идет через кладбище старое, не очень приятное место, — предупредила Клавидя.

— Не может быть!.. — ответила потрясенная Тася.

— Почему? — не поняла домоправительница.

— Да это я так, о своем. Спасибо за приют, за завтрак, я все же поеду домой. Максиму, то есть Максиму Юрьевичу передайте, что я… я не хотела его обидеть. — Таисия опустила глаза.

— Передам, — поджала губы Клавдия, но взгляд, как показалось Тасе, стал мягче.

Таисия собрала вещи и вышла на улицу. Воздух поражал чистотой и какой-то даже «хрустальностью». Пройдя по выложенным камнем дорожкам, Таисия очутилась возле пункта охраны.

— До свидания! Приезжайте к нам еще! — высунулся из своего окошка вежливый охранник.

Таисия помахала ему рукой и пошла в указанном Клавдией направлении.

Асфальтированная дорога вскоре закончилась. Тася брела по лесной тропе, и ее одолевали не слишком радужные мысли. Страшно ей не было, но вот какую-то опустошенность она ощущала. В последнее время, с появлением в ее жизни Максима, Тасю стали преследовать такие эмоциональные стрессы, о которых она раньше не могла и подумать.

Как психотерапевт Таисия прекрасно понимала, что они с Максимом очень разные люди, поэтому и возникали напряженность и недопонимание. А еще она понимала, что у нее ужасный характер. Возможно, виной тому была неудачная личная жизнь. Впрочем, это было слабым утешением. А вот что было не слабым, а, наоборот, очень даже сильным, так это влечение к Максиму.

Где-то совсем рядом закаркали вороны, и Таисия поняла, что приближается к кладбищу. Вот тут ей стало не по себе. Но Тася не дала волю страху. Появившийся нервный озноб следовало задавить сразу, что называется, в зародыше. Иначе он обрастет, как снежный ком, и избавиться от него будет уже сложней. Как можно избавиться от страха? Оказаться в ситуации, этот страх вызывающей. Снова и снова. И каждый раз работать над собой и доказывать, что ничего страшного не происходит. Тогда выработается положительный рефлекс и страх будет побежден. «Так что же получается? — задумалась Тася. — Я теперь по кладбищам гулять должна? Пока мне возле могил не станет спокойно? Вот пригласит меня Максим на свидание в театр, в кино или в ресторан. А я ему — нет, дорогой! Прогуляемся по кладбищу. Ой, а что это я размечталась о свиданиях с Максимом? Я свой шанс упустила, он сейчас с Надей. Гордая, блин! Нет бы его в доме дождаться — лично извиниться, поговорить. Сказать о своих чувствах. А он что? Наверное, посмеялся бы».

Впереди появились дома. «Вот и Ватурино. Что-то знакомое название. Ватурино, Ватурино… Вспомнила! Это же поселок, где жила моя пациентка Лидия Васильевна! Она еще приглашала меня в гости и говорила, что это не так уж и далеко от Москвы. Надо же, вот я здесь и оказалась. Может быть, неспроста? Ничего в жизни не бывает просто так!»

Тася вышла на центральную улицу поселка и пошла вдоль скромных деревянных и малоэтажных каменных домов, напоминающих бараки. Остановку Таисия нашла сразу. С одной стороны от нее располагался рынок, с другой, как и говорила Клавдия, магазин. Туда-то Тася и направилась.

Кудрявая, рыжеволосая женщина неопределенно-среднего возраста грустила за прилавком, лузгая семечки.

— Анжела? — спросила Таисия.

— Я. А откуда вы знаете? Я вас вижу в первый раз, память у меня на лица отличная, — подозрительно смотрела на нее Анжела.

— Так мне про вас и про ваши вкусные пирожки Клавдия рассказала, — ответила Таисия.

— Это какая Клавдия? Что в доме Максима Юрьевича живет? — сразу же оживилась Анжела. — Так конечно, есть пирожки! Вам с чем?

— Мне бы с луком и яйцом и с ягодами, — сказала Таисия.

— Ну точно, Клавдия! Узнаю ее почерк! Свои любимые вам и порекомендовала! А вы Клавдии кем приходитесь? — тарахтела женщина.

Тася усмехнулась тому, что у этой женщины даже мысли не возникло, что она может иметь какое-то отношение к Максиму. Видимо, судя по возрасту и по внешнему виду, она тянула больше на подружку Клавдии.

— Я знакомая Максима.

— Да-а? — не скрывая удивления, протянула Анжела. — Ну, тогда понятно. С луком и яйцом нет, разобрали уже, а вот есть с черникой. Сама в лесу собирала, и есть еще ватрушки с домашним творогом.

— Давайте! — радостно кивнула Тася. — И те и другие.

— Сколько вам?

— По три! И еще вот сок с трубочкой.

— Очень хорошо, — улыбнулась Анжела.

— А можно у вас поинтересоваться об одной местной жительнице? — спросила Тася.

— Кого имеете в виду?

— Лидию Васильевну Нечаеву. Пожилая такая, невысокая, — начала описывать старушку Тася.

— Да кто же ее не знает! Тем более я! — прервала ее Анжела. — Это же тетка моя троюродная! Седьмая вода на киселе, но все-таки. Мне же и изба ее отошла, как она в больнице представилась.

Тася слушала и не верила, что в жизни могут быть такие совпадения. Эта Анжела не то что знала ее пациентку, так еще являлась старушке дальней родственницей.

— А откуда вы Лидию-то знали? С Клавдией они точно не знались. Клавдия — дама образованная и чопорная. А Лиду-то все за ненормальную принимали, вроде как не все дома у нее. — Анжела перегнулась через прилавок и прошептала: — Она даже периодически лежала в психушке!

— Так я знаю! — радостно ответила Таисия. — Она у меня лежала!

— В смысле?

— Я ее врач-психотерапевт! — представилась Тася.

Глаза Анжелы так расширились, что, казалось, штукатурка с век посыплется прямо на прилавок.

— Так это вы! Как же она говорила?.. Постойте… «Моя дорогая Таисия мне поможет». Да, Таисия!

— Совершенно верно. Меня так зовут, — кивнула Тася.

— Как же хорошо, что вы здесь оказались! Я сама думала даже поехать вас искать, но не знала куда. Все равно что «на деревню к дедушке».

— Искать? А чего меня искать? — спросила Таисия.

— Ой, как же мне с вами поговорить надо! Что же делать? Надеюсь, вы не торопитесь?

— Да нет вроде, — ответила Тася.

Женщина заметалась, словно белка в колесе, затем выскочила из-за прилавка и бросилась к двери, где лоб в лоб столкнулась с небритым мужчиной в неряшливой одежде.

— Опаньки, Анжела! — распахнул он объятия.

— Уйди, идиот! Магазин закрыт! — отпихнула она его.

У мужчины было такое лицо, словно он получил оскорбление.

— Анжелика наша… как это?.. Маркиза наша ангелов, как же закрыт? Да ты что?!

— Так вот закрыт, и все! Учет! — подбоченилась Анжела.

— Да ты же без ножа режешь! Продай водку! Не могу я! Плохо мне! Трубы горят!

— Я сказала — нет! — рявкнула Анжела и грудью вытолкнула пьяницу из магазина.

Полный отчаяния мужик прижался лицом к стеклу, но Анжела, не обращая на это никакого внимания, шлепнула по двери табличкой «Закрыто».

— Уважаю, — невольно отметила Тася.

— Да что там… Надоела пьянь! Поработаешь в винно-водочном отделе — так Сталлоне со Шварценеггером рядом с тобой делать нечего будет! А когда закон этот приняли, что после одиннадцати ни-ни, вы бы только видели, что здесь творилось! Валялись в ногах, ныли, угрожали, предлагали деньги… Ох! Театр Кабуки отдыхает! Так что мне не привыкать. Айда за мной!

Прихватив с прилавка бутылку водки, Анжела направилась в в подсобку. Тася последовала за ней. Последнее, что она слышала, были проклятия в их адрес из уст местного пьяницы.

— Пошел вон, а то полицию позову! — крикнула Анжела и пригрозила ему кулаком.

В подсобке у нее было очень уютно, хоть и тесно. Товар, который не требовал специальных условий хранения, был аккуратно сложен в коробки и расставлен по полкам. Холодильник стоял в коридоре. Две табуретки, маленький столик, буфет с покосившимися дверцами и кресло-кровать в углу.

— Отдыхаю я здесь, — перехватила взгляд Таисии Анжела. — Давай под пирожки! — И она поставила бутылку на стол.

— Ой! Я водку не пью.

— Так какие проблемы? — метнулась куда-то Анжела и вернулась с бутылкой вина и штопором. — Вот! Когда покупала, сказали, что дорогое и хорошее. Сама-то я вино не пью, только водочку. Но берегла для дорогих гостей. Вот и пригодилось! — И Анжела принялась откупоривать бутылки. Вообще, в этой женщине энергия просто била ключом.

— А это ничего, что вы берете бутылки из магазина? Вас ругать не будут? — спросила Таисия.

— Кто меня ругать будет? Я сама? — расхохоталась Анжела. — Я здесь и продавец, и бухгалтер, и охранник, и, самое главное, директор! Я здесь и есть хозяйка!

— Ну, тогда понятно.

Анжела достала пирожки, которые выглядели очень привлекательно.

— Не хватит пирожков — любой товар берите с полки! — махнула продавщица рыжими кудрями.

— Спасибо. Я заплачу.

— Э, нет! Вы — моя гостья! Тем более вы мне были так нужны. Это такая удача! Давай на «ты»?

Таисия кивнула:

— За встречу! За знакомство!

— Чин-чин!

Женщины выпили, и Анжела начала свой рассказ:

— Лидия Васильевна была очень хорошей женщиной, пытливой по жизни, эмоциональной, доброй, всегда всем помогала.

— Да я знаю, несколько лет все-таки общались. Характер у нее и правда был просто ангельский. Только вот ранимая она очень была, слишком остро реагировала на всё, что в жизни происходило, поэтому и вогнала себя в это судорожное паническое состояние. Неврозом страдают личности с определенным складом характера. Лидия Васильевна была именно таким человеком. Сумасшедшей она не была, это точно, но у нее было расстройство нервной системы.

— Вот-вот! — налила по второй порции Анжела. — Она и мне часто жаловалась на головокружение, на бессонницу, на какие-то боли в спине, в мышцах рук и ног. Я ей помогала, чем могла. А иногда Лида приходила ко мне в магазин и сидела здесь просто так. Я ее спрашивала, чего ты тут сидишь? Может, чего надо? А она так тихонечко отвечала, что просто страшно оставаться дома одной, что накатывает на нее волна какой-то паники. Вот и хочет побыть рядом с кем-то. Одиночества она боялась.

— Это да. Таким людям нужна поддержка и помощь. Вы правильно делали, что не оставляли ее одну. Это очень важно — быть рядом, сочувствовать и поддерживать, — кивнула Тася.

— А в последнее время Лида стала какая-то странная.

— Чем же? — заинтересовалась Таисия.

— Она стала совсем на себя не похожа. Замкнулась, ходила какая-то потерянная, глаза заплаканные. Стала реже обращаться ко мне, даже сторонилась. Я сначала не очень обращала на это внимание. Все-таки Лида была странной женщиной, это нельзя было сбрасывать со счетов. И я думала, что пройдет. Но вижу, что не проходит. И я стала ее спрашивать, что да чего? Просто приперла к стенке, мол, что случилось? Лида тогда расплакалась и призналась, что очень боится. Она реально боялась, что сошла с ума, поэтому и перестала общаться с людьми, чтобы они этого не заметили. Она очень боялась, что ее не положат в любимую больницу, к своему доктору, а упекут куда-то похлеще. Вот этого она боялась! — округлила глаза Анжела.

— А чего случилось-то? — допытывалась Таисия.

— Так она призналась мне, что у нее галлюцинации. Ну, видения такие!

— Какие видения? — спросила Таисия.

— Знаешь, дом у Лиды стоит несколько на отшибе, он самый первый у кладбища. Не очень хорошее соседство, но ничего уж не поделаешь. Кладбище старое, оно тут было еще до того, как поселок построили. Так вот, Лида и рассказала мне, что стало ей являться привидение. Она же спала плохо, страдала бессонницей. Вот блуждала она как-то по избе в таком состоянии и выглянула в окошко. А там, говорит, на кладбище девица с распущенными волосами и в белом балахоне. И парила она над могилами, и светилась полупрозрачная, а глаза горели огнем. Это, конечно, со слов Лиды. Я, конечно, не приняла ее историю всерьез, подумала, да мало ли что померещилось старому человеку? Но Лида была очень убедительна, она говорила, что полет над могилами повторялся не один раз. Тогда я уговорила ее обратиться к врачу. Она доверяла только тебе, вот и поехала в Москву. Ну, дальше ты все знаешь.

— Я ее видела, но не успела с ней поговорить, — ответила Таисия. — А вообще, очень странно. Я все-таки не самый плохой психотерапевт и такое резкое ухудшение состояния пациента смогла бы предвидеть. Ничего не предвещало, что Лидия Васильевна сойдет с ума! При ее заболевании не страдают галлюцинациями.

— Так я о том и говорю! — обрадовалась Анжела. — Она странная была, но не сумасшедшая! — Хозяйка магазина куда-то исчезла и вернулась с банкой шпротов и чипсами. — Угощайся!

— А можно мне чипсы с солью? Я с добавками не ем.

— Один момент! — исполнила просьбу гостьи Анжела, и женщины захрустели чипсами.

— Вкус детства, — отметила Таисия. — Было большой удачей купить эту картошку с солью и смаковать ее. Раньше-то и не было других вкусов, всех этих добавок и химии. Сырок в шоколаде — так сырок в шоколаде, картофельные чипсы — так картофельные чипсы. Эх! — вздохнула Таисия.

— От чего умерла Лида? — тихо спросила Анжела, смотря на собеседницу мутными глазами.

— Сердце. Острая недостаточность. Вскрытие показало, что произошло все внезапно, от нервного спазма. Патологоанатом выдвинул версию, что от сильного испуга. Но ее как-то задвинули. Какой, мол, страх в больнице мог быть? Стало плохо с сердцем, да и все. А если ее мучили галлюцинации… Может, что-то страшное привиделось? — задумалась Таисия.

— Как я поняла, призрак ее преследовал.

— Тетка кладбищенская? — спросила Таисия.

— Она… в саване.

Они выпили и замолчали. Внезапно в памяти Таси всплыло улыбающееся лицо и озорные глаза.

— А ты знаешь Максима? — спросила она у Анжелы. — Того, что живет в коттеджном поселке? Хозяина Клавдии.

— А чего это ты о нем так внезапно вспомнила? Лично я его не знаю, но у нас в поселке говорят, что человек он хороший. У нас у одной женщины тяжело ребенок заболел, что-то с кровью. Она в Москву с ним поехала, а там такие деньги обозначили… Весь наш поселок столько не стоит, — грустно усмехнулась Анжела. — Тогда пошли мы у богатых людей поспрашивать. Ну а что?! Такие дворцы построили, неужто денег нет? Все-таки ребенок помирает, так вот, только два человека откликнулись, и один из них Максим. Причем он ничего не требовал взамен, а тот, второй, попросил, чтобы о нем в газете или на телевидении сказали. Он при власти, вроде ему эта благотворительность нужна была для дела, для галочки. Ну и то хорошо. А другие вообще ничего! Большую часть оплатил Максим. Да и Клава о нем только положительно отзывается. А чего ты о нем вдруг?

— Да бабник он!

— Про это я не знаю. Мужчина он видный, холостой. А ты что, виды на него имеешь?! — ахнула Анжела. — А что! Он богатый, симпатичный, ты тоже ничего. Очень может быть… Но мы отвлеклись от дела.

— Да, давай продолжим.

— У Лиды не было семьи, да и завещания она не составила. Не знаю, как бы распорядилась местная управа ее домом, но они же мне и подсказали, и даже помогли вступить в наследство. Впрочем, какой там дом! Развалюха! Да и местоположение нехорошее, прямо на кладбище, почитай.

— То есть наследница ты? — уточнила Таисия.

— Получается, что я! Вот не ждала, а свалилось на мою голову! — вздохнула Анжела.

— Что-то ты не рада наследству.

— А чему радоваться-то? В управлении мне прямо сказали, что эту избу надо приводить в порядок, потому что она в очень плохом состоянии, а такое аварийное жилье может нанести урон образцово-показательному поселку. И начальство потеряет какие-то дотации или бонусы. Я в этом не очень понимаю. Но мне намекнули, что я считаюсь зажиточной, раз магазин имею. И должна, мол, вложить средства в восстановление дома. Ну а какая я зажиточная, в самом деле? Еле концы с концами свожу, все сама. Без мужика. Моего дохода и хватает, чтобы кушать, детей в Москве в институтах учить да вот дом содержать. Он у меня в образцовом порядке! А ты знаешь, сколько это средств требует? Без мужика-то?! Покосилось крыльцо — плати, плесень пошла по стенам — плати. Туалет, извините, не к столу, засорился — плати. Так что второй дом для меня скорее наказание, чем радость! Нет, если бы кто из моих детей рвался домой да создал семью, второй дом — самое то. Но оба сына сказали, что ни в жизнь не вернутся в нашу деревню. Хотят остаться в Москве, а младший вообще бредит заграницей. Так что забот у меня прибавилось, что ни говори. Я в избу Лиды наведывалась время от времени, прибраться там, да так посмотреть, во что мне ремонт выльется. Ну и еще причина была… — Анжела кокетливо накрутила на палец рыжий локон. — Мужчина ко мне стал один захаживать, понимаешь?

— Конечно, ты еще молодая, полная сил, — поддержала ее Таисия.

— А вот мама моя — человек старой закваски и осуждает меня. Мужчина-то женат… Но по нынешним временам это нормально. Зато работящий, для меня как бальзам на душу. А поселок у нас небольшой, все друг друга знают. Мама боится, что если он к нам в дом начнет ходить, его заметят, будут, мол, осуждать, дверь навозом вымажут. Несет просто какую-то ахинею. Вспомнила бы еще времена при царе-горохе. Сейчас у каждого стоящего мужика есть любовница. И что? Жене главное — чтобы в семью вернулся! Но маме этого не объяснить. Она начинает нервничать, давление поднимается, чего я ее мучить буду? Вот и встречалась с ним в доме Лидии. Там вообще никто не увидит.

— Значит, появилось любовное гнездышко? Поздравляю, — улыбнулась Таисия.

— Пока не с чем! Ты послушай, что дальше было! Пришла я как-то в Лидин дом, прибралась там, принарядилась, накрасилась. Лидия, кстати, тоже очень за собой следила. Аккуратненькая такая была. Одежда вся чистенькая, отглаженная. У нее и украшения были, не золото, конечно, дешевое всё, но были. И косметикой она пользовалась, реснички красила, губы обязательно. В общем, несмотря на возраст, Лидуся за собой следила.

— Она и в больнице такая же была, — подтвердила Тася. — Все вещи аккуратно сложены, на тумбочке порядок.

— Вот-вот! Дома у нее тоже все чистенько было… Ой, так жалко ее! Пусть земля ей пухом будет, — всхлипнула Анжела и закрыла глаза. Затем выдохнула, выпила водки и продолжила: — Ну, так вот. Нафуфырилась я в доме Лиды и в ожидании своего кавалера хожу туда-сюда. А он что-то опаздывает. Я в окно выглянула, а там…

— Что? — ахнула Тася, чувствуя неприятный холодок внутри.

— Возле могил привидение ходит! Такое, как описывала покойница Лида. Белый саван, распущенные волосы. Я от ужаса чуть с ума не сошла.

— Тебе не показалось? — спросила Тася.

— Вот я так и знала, что не поверишь! — всплеснула руками Анжела.

— Да я верю.

— Не очень-то ты веришь. Я же вижу. Думаешь, у нас тут коллективный психоз? Нет, точно! Мы же хоть и дальние, но родственники, вот у нас наследственное сумасшествие и началось! Бывает же такое?

— Бывает. Есть психические заболевания, которые передаются по наследству, — ответила Таисия. — Но вот одинаковые галлюцинации — это вряд ли. Скорее всего, вам просто показалось.

— И мне, и Лиде?

— Вот именно. Какая-то женщина ходит на кладбище к своему родственнику. Может, она даже и выглядит странно, и одета в белое, — предположила Тася.

— Ага! А в глазах у нее огонь яркий пылает и парит она над могилками? — ехидно спросила Анжела. — Это был не человек, а привидение! Точно тебе говорю. Я об этом никому ни слова. А тебе доверилась, потому что Лида всегда говорила, что ты — хороший врач и тебе можно открыться. Ты просто так диагноз на человека не повесишь…

— Так и есть! Обыкновенная врачебная этика.

— Не скажи! Вот я — не болею! И не хочу к вам лишний раз обращаться. Знаю, что я точно не сумасшедшая, но видела то, что свело Лиду в могилу!

— Один раз видела? — спросила Тася.

— Как бы не так! Если бы видела раз, то может, так и не испугалась бы. А то три раза.

— Сколько?! — удивилась Тася.

— Три раза! — округлила глаза Анжела. — И каждый раз тогда, когда была в доме Лиды. Потому что это привидение живет на кладбище! Я тоже сначала думала, что показалось, померещилось. А тут на тебе — три раза подряд. Какие уж там свидания, когда за окном такая жуть происходит. Всё, больше я туда ни ногой! И привидение тоже больше не видела. Это же доказывает, что я нормальная, правда? Ведь я же не могу сходить с ума только в одном месте, а так быть нормальной? А вот Лиду, с ее слов, это привидение везде преследовало. Так что я в ее дом больше и не ходила! — повторила Анжела.

— А я хочу! — вдруг заявила Таисия.

— Что? — вздрогнула Анжела.

— Мне туда можно?

— Можно, почему же нельзя? Только зачем? Постой, ты хочешь его поймать? Тася, ты думаешь, что и ты его увидишь?

— Я не знаю. А вдруг? Я, наверное, сильно напилась, раз на такое решилась. Страха совсем не испытываю, — ответила Таисия.

— Я тебя одну не пущу! Вместе пойдем! — тряхнула головой Анжела. — Только надо идти под вечер.

— Тогда встретимся здесь же вечером? — предложила Тася. — Жди меня!

И женщины распрощались.

Таисия в изрядном подпитии направилась к остановке. Повезло, что автобус подошел сразу же. Устроившись на сиденье, она тут же задремала, а когда открыла глаза, автобус уже подъезжал к Москве.

Таисия отчего-то вспомнила, как по просьбе богини Гертруды обедала в кафе в прованском стиле и как ней подошел симпатичный мужчина и пригласил в свою галерею. Входило это в планы Гертруды или нет, Тася не знала. А если да? Может, этот Андрей должен был дать ей какое-то задание? А она не пришла. Нехорошо получилось! И Тася решила прямо сейчас посетить галерею и встретиться с красавцем-блондином.

«Может, я зря еду? — думала Таисия, трясясь в вагоне метро. — Вчера же надо было. Эта леди-совершенство, наверное, обиделась на меня. Небось думает, какая неблагодарная! А еще врач! Но если можно что-то исправить, то я исправлю».

Таисия подошла к зданию, в котором находилась галерея, и с неудовольствием прочитала, что та открывается только в час дня. Ждать оставалось полтора часа, а на улице было прохладно. И Таисия решила посидеть в том самом кафе, где произошло ее знакомство с галеристом Андреем.

Официантка смерила ее подозрительным взглядом, но все же усадила за маленький столик на двоих.

— Меню завтрака или общее меню?

— Мне кофе, двойной эспрессо, — икнула замерзшая Тася.

Официантка, поджав губы, удалилась.

Тася осмотрелась и сразу же увидела Андрея собственной персоной. Он сидел вполоборота к ней и, по всей видимости, завтракал. На нее Андрей не обращал никакого внимания.

Таисия приблизилась к галеристу и приземлилась к нему за столик.

— Простите, что вам угодно? Я хочу позавтракать в одиночестве!

— Это же я! — улыбнулась Тася и раскинула руки, словно так ее легче было признать. — Не узнали, что ли? Вы вчера пригласили меня в свою галерею, я пообещала, но, к сожалению, не смогла прийти.

Мужчина, не мигая, смотрел на нее, а потом с размаху стукнул себя по лбу.

— Как я мог забыть! Ну, конечно, это же вы… Я просто не узнал! — В его взгляде читалось явное недоумение.

Тася оглядела себя и только сейчас поняла, как разителен был контраст между вчерашним ее видом и сегодняшним. Накануне она сидела в кафе нарядно одетая, причипуренная, с распущенными волосами. Сегодня же — в запыленной и слегка мятой одежде, без макияжа. К тому же от нее разило выпивкой. Немудрено, что Андрей оторопел.

— Что вы хотели? — в лоб спросила его Таисия.

— Я?

— Ну не я же! Вы сами ко мне подошли! Позвольте, я вам помогу! Меня сюда прислала Гертруда Германовна, из этого я делаю вывод, что я здесь по какому-то ее поручению. Не стесняйтесь! Говорите!

— Гертруда. Ах, да! — Андрей принялся массировать виски, собираясь с мыслями. — Я знаком с Гертрудой, вы совершенно правы! Очень тонкой душевной организации женщина! Она в искусстве разбирается, как никто! Да и связи у нее большие!

— Не сомневаюсь, что она именно такая. Скажите, она попросила вас познакомиться со мной, чтобы вы помогли мне поднять мою самооценку? — спросила Тася.

От таких слов мужчина даже слегка порозовел.

— Господи! Да как вы могли такое подумать?! Чтобы Гертруда занималась сводничеством?! Это не вам помощь нужна, а мне. Вот она вас и прислала.

— Вам? — Теперь настал черед Таисии удивляться.

На Андрее был дорогой костюм, золотые часы и кольцо-печатка, он был завсегдатаем недешевого ресторана… Вряд ли такой человек нуждался в чьей-либо помощи.

— А вот какого рода помощь, я хотел объяснить в галерее, чтобы вы сразу же все поняли. Может, прямо сейчас и пойдем? — спросил Андрей.

Таисия не возражала.

Андрей расплатился с официантом, и они вместе покинули ресторан.

В галерее их встретил заспанный охранник.

— Босс?! — удивился он.

— Да, я сегодня пораньше. Проходите, Таисия.

Они прошли по просторным залам галереи. Каждый их шаг отдавался эхом. Таисия то и дело бросала взгляды по сторонам, пытаясь рассмотреть картины. Если честно, увиденное ее не впечатлило. Она была человеком консервативным, и ей нравился реалистический стиль в живописи.

А у Андрея было представлено искусство молодых художников авангардного направления. Кубы, ломаные линии, неопределенные фигуры, контрастные цвета… Чтобы увидеть «зерно жизни» в этих абстракциях, нужно было быть с автором, что называется, на одной волне. В противном случае мироизлияние автора на холсте воспринимается как мазня, как что-то непонятное и чужое. Некоторые не сведущие в искусстве люди говорят: «Так каждый может». Тася так не считала, но такое искусство ей не нравилось, хотя она не исключала, что среди этих картин могли быть выдающиеся творения.

Андрей свернул к двери с табличкой «Служебное помещение», и они спустились по лестнице в подвальное помещение. Андрей зажег свет.

Они оказались в комнате с низким потолком и темными стенами. На стене в центре висел женский портрет. Он занимал самое видное место и волей-неволей приковывал к себе все взгляды.

Тася поняла, что Андрей привел ее в особое место, здесь была его «святая святых».

В гробовой тишине Тася приблизилась к портрету. На картине была изображена очень красивая женщина в красном платье, с алой помадой на губах и задумчивым взглядом. Самым удивительным для Таси стало то, что эта женщина была очень похожа на нее. Таисия смотрела на полотно и не верила своим глазам.

— Это я, что ли? — наконец спросила она. — Только я так не крашусь и такую прическу не ношу.

— Это моя супруга Жанна, — ответил Андрей.

— Надо же… — снова всмотрелась в портрет Тася.

— И вы действительно безумно на нее похожи, — тихо сказал Андрей.

— Господи! А то я уж решила, что у меня галлюцинации. Похожа, да. Надо же как бывает! Значит, поэтому я должна была надеть что-то красное и накрасить губы красной помадой? Чтобы усилить сходство? Гертруда об этом знала?

— Гертруда — моя подруга. Она много лет знала и меня, и Жанну.

— И видела этот портрет? — спросила Таисия.

— Конечно, видела. Она же много раз была у меня в гостях. Этот портрет — экспозиция всей моей жизни. Это моя главная любовь!

— Я понимаю.

— Здесь из чужих мало кто бывает. Родственники, друзья. А вот теперь вы.

— Спасибо за честь, конечно, но я не понимаю для чего? — У Таси юркой ящеркой пробежал холодок по спине.

Андрей рассмеялся.

— Здесь мрачновато. Пойдемте наверх, там и поговорим, — предложил он.

Они поднялись в его кабинет, светлый и уютный. Мягкая мебель белой кожи, стеклянный столик, легкие стеллажи…

— Хотите выпить? — спросил Андрей.

— Нет, спасибо, мне достаточно.

Таисия расположилась в одном из кресел в ожидании объяснений. Но по растерянному лицу галериста становилось понятно, что разговор ему дается с трудом. Тася снова невольно отметила, что директор галереи очень хорош собой. Породистое лицо, светлые волосы, проникновенный взгляд.

— А я чуть-чуть коньяка с вашего позволения? — произнес Андрей. — Что-то я волнуюсь.

— Конечно, делайте что хотите, — кивнула Таисия.

Андрей плеснул в массивный хрустальный бокал дорогой напиток и слегка пригубил.

— Дело в том, что Жанна умерла пять лет назад, — начал он.

— Извините.

— Не надо извиняться! Она сильно болела и… Да что там говорить! Сожрала ее болезнь! Высохла на моих руках моя девочка. Меня тогда из петли друзья вытащили. Гертруда меня тогда поддержала. Она очень деятельная женщина. И, конечно, когда увидела вас, первое, о чем она подумала, это как невероятно вы похожи на мою жену. Она решила нас познакомить, вот и все. Никакого криминала. — Андрей допил коньяк и поморщился. — Крепкий…

Тася засмущалась. «Наверное, Гертруда предположила, что я окажусь во вкусе Андрея, раз он так любил свою Жанну». Она не знала, как на это реагировать.

— Ну… это не совсем правильно. Похожа-то я, может, и похожа. Но мы абсолютно разные люди, не знакомые. И я, конечно, не ваша жена. Боюсь, вы будете разочарованы…

— Вы о чем? — перебил ее Андрей. — Вы подумали, что я ради знакомства? Нет, конечно! Я понимаю, что вы — другой человек, и я к вам отношусь со всем уважением. Я искал женщину, похожую на Жанну, чтобы вспомнить ее и написать еще один портрет. Могли бы вы мне позировать?

Таисия вконец смутилась. «Вот в чем дело, оказывается. А я себе нафантазировала черт знает что…»

— Да, конечно. Я готова.

— Спасибо вам! — заулыбался Андрей. — Но вы обязательно должны быть в красном платье и с ярко-красной помадой на губах. Жанна мне такой запомнилась. Это был ее любимый образ.

— Хорошо. У меня, правда, нет красного платья…

— Это не проблема. Платье я вам найду. У Жанны их много было, и все красные. Любила она яркую одежду. Моя Кармен…

Узнав, что Андрей подошел к ней не с целью знакомства, Тася почувствовала облегчение. Вот чего-чего, а этого она не хотела. Она мечтала о Максиме, и никто другой, пусть даже писаный красавец, был ей не нужен.

— А когда вы сможете? — спросил Андрей, явно готовый приступить к написанию портрета прямо сейчас.

— Давайте завтра! — предложила Таисия, понимая, что сейчас у нее неважнецкий вид.

— Тогда я с нетерпением буду ждать вас завтра. А не могли бы вы немного рассказать о себе? Кто вы? Чем занимаетесь?

— Я психотерапевт, — ответила Тася.

— Ой, это должно быть очень интересно! — оживился Андрей.

— Работа как работа, — пожала плечами Таисия. — Я не жалуюсь.

— Вы являетесь врачевателем душ!

— Можно и так сказать, — согласилась Таисия.

— А это тонкая материя!

— А где тонко, там и рвется! — добавила Тася. — Не берегут люди души свои, все на Бога надеются, что он поможет и спасет. А он нам только путь указал… А уж следовать этому пути или нет, мы сами должны решить.

— А были у вас какие-нибудь запоминающиеся случаи? И вообще, как ведут себя пациенты? Они же, наверное, доверяют вам, рассказывают о себе, о своей жизни.

— По-всякому бывает. Я не даю развернуться их буйной фантазии, а расспрашиваю в основном о том, что могло привести человека к нервно-психическому расстройству, — ответила Тася, не совсем понимая такой интерес не то чтобы к ней, а скорее к ее работе.

Андрей подошел к ней и нежно погладил по плечу.

— Мне все интересно, что вы из себя представляете, чем живете, какие-нибудь истории из врачебной практики.

Таисия почувствовала дискомфорт.

— Давайте договоримся, я позирую, и все. А моя личная жизнь пусть останется при мне.

Лицо Андрея исказила гримаса недоумения и растерянности.

«Конечно, он не привык, чтобы его так мягко отшивали. Да его вообще вряд ли кто отшивал!» — подумала Таисия. Но в последнее она пребывала в таком состоянии, что заявись к ней сам Ален Делон на белом коне, с букетом и предложением руки и сердца, она бы его проигнорировала. Потому что все ее мысли были заняты странным, всепоглощающим чувством любви к Максиму.

— Да я не имел в виду ничего такого… — засуетился галерист. — Просто вы очень красивая женщина, вам нельзя не оказывать знаки внимания. И вот как-то так получилось…

— Не надо оправдываться! — прервала его Таисия. — Я приду завтра… Если вы не передумали.

— Конечно нет! Я буду ждать! — поцеловал ей руку Андрей.

«Наверное, он просто джентльмен!» — вздохнула Тася.

Глава 12

Тася ехала в Ватурино на встречу с Анжелой. На этот раз народу в автобусе было не протолкнуться. Словно вся Москва возвращалась домой в Подмосковье. Таисии пришлось стоять. Если честно, она очень устала сегодня, да и вообще, не привыкла к таким поездкам. Она не понимала, как это люди живут за городом и ездят каждый день на работу.

Как назло, автобус попал в пробку, кондиционер не работал, пахло потом, люди были уставшие и раздраженные. Таисия твердо решила: назад она сегодня не поедет, а попросится переночевать у Анжелы или заночует в доме умершей Лидии Васильевны. Она была готова на что угодно, только бы не трястись в душном автобусе!

Анжелу она застала в магазине. Новая знакомая с раскрасневшимся лицом через прилавок боролась с каким-то мужиком затрапезного вида. Со стороны это напоминало армрестлинг. Мужик утверждал, что он оплатил бутылку пива, Анжела была явно другого мнения. Победа не заставила себя ждать. Анжела ловким движением достала из-под прилавка биту и огрела ею незадачливого покупателя.

— Все?! Угомонился? Или еще успокоить?

— Не надо, я все понял! Я забыл, наверное, что не оплатил, — ответил мужчина.

— Вот-вот! Ты не забывай в следующий раз!

Анжела вытерла о себя руки и тут заметила Тасю.

— О! Приветик! Я боялась, что ты забудешь, устанешь или еще что. И не придешь.

— Как я могла? Я же обещала! — ответила Таисия. — Знаешь, я вроде как к тебе в гости, а в гости не ходят без подарка. Давай я у тебя куплю бутылку вина, водки и еще чего-нибудь? — предложила Тася.

— Хорошее предложение! Только денег мне не надо! Я гостям и так рада! До закрытия полчаса, подождешь? — спросила Анжела.

— Конечно.

Ровно через полчаса они, нагруженные пакетами с провизией, двинулись к дому бывшей пациентки Таисии.

— Эх, чувствую я, хороший вечерок у нас будет! — лукаво посмотрела на свою гостью Анжела, звеня бутылками.

У Таси заранее заболела голова, но не ответить на гостеприимство Анжелы она не могла. Этим она бы обидела хозяйку, а что представляет из себя Анжела в гневе, Таисия уже видела. И пусть биты при Анжеле не было, она явно могла управиться и без нее.

— Не хотела бы я здесь жить, — заметила Таисия, когда они подошли к дому.

— Мертвяков боишься? — усмехнулась Анжела. — Чего их бояться? Живых бояться надо. В деревнях всегда жили по соседству с кладбищем. И никто погоста не боялся, это было уважаемое место.

— Я не деревенская жительница, — ответила Таисия. — И здесь жить никогда бы не стала.

Изба была чисто прибрана, но стоял некоторый запах затхлости. Оно и понятно, в доме ведь никто не жил.

— Проходи, располагайся. Разумеется, на ночь глядя я тебя в Москву не отпущу, здесь заночуешь, — сразу сообщила Анжела.

Таисия облегченно вздохнула — вопрос с ночевкой был решен.

— Давай помоги мне накрыть на стол! — скомандовала Анжела.

— С удовольствием, — откликнулась Тася и пошла на кухню.

Они с Анжелой были знакомы всего ничего, но Тася чувствовала себя с этой женщиной весьма комфортно, так, словно была знакома с ней много лет. Такое бывает между людьми, психологически совместимыми. Им сразу становится друг с другом спокойно.

Женщины настругали огурцов, открыли консервы с маринованными опятами, нарезали колбаску и сыр.

— У меня еще тут яблоки, пара груш, вот мандаринчики. Ну и, конечно, наши бутылочки! — И Анжела водрузила на стол спиртное и стопки, словно ставя жирную точку в разговоре.

— Я, может, так посижу? Что-то на ночь не хочется, я еще с утра не отошла. Я человек-то непьющий.

— Обижусь! — нахмурилась Анжела.

— Ладно! Немного за компанию выпью, — была вынуждена согласиться Таисия.

— Ну, что бог послал! — торжественно провозгласила Анжела.

— У нас еще очень хороший стол! — отметила Таисия. — Вон, в послевоенные годы у людей праздник был, когда на столе картошка вареная без масла появлялась!

— Это точно! Человек ко всему привыкает и способен выжить в любой ситуации, — согласилась Анжела. — У меня бабушка в оккупацию попала… Так она сколько жила потом, так все время экономила, все время что-то «ныкала», собирала, делала какие-то запасы… Мы ей все говорили, что уже давно не война, все можно купить, ничего не надо складировать. Но все эти наши уговоры были абсолютно бесполезны. Она выбрасывала испорченную крупу и закупала новую! Травма, нанесенная в войну, была настолько серьезна, что человек с ней жил и умирал. А мы еще ругались, — задумалась Анжела. — А какое право мы имеем судить? Мы-то войну не пережили. — Анжела посмотрела в окно. В полумраке блестела ограда кладбища.

— Там появлялось привидение? — спросила Тася.

— Что? А, да. Вон у ограды, — и Анжела махнула рукой.

Женщины выпили, закусили, поговорили, и Тасю катастрофически потянуло в сон. Но она держалась. Анжела то и дело смотрела в окно, но привидение не появлялось.

— Вот как назло! Когда ждешь — нет его! Теперь ты еще подумаешь, что я врала тебе. Клянусь, вот прямо по воздуху двигалось! — горячо говорила хозяйка.

— Верю я тебе, верю! — пыталась успокоить ее Тася. — Может, сегодня у приведения выходной? — предположила она.

— Очень плохо! — Анжела не поняла шутку. — Ты же каждый день не будешь ко мне приезжать?

— Да уж. Знать бы, когда оно появится… А жить здесь все время я бы не хотела, — ответила Тася, зевнув. — Спать хочется.

— А ты приляг на диванчик, я пока посторожу. Если увижу что, сразу же тебя разбужу.

Как только голова Таисии коснулась подушки, она сразу провалилась в сон.

Очнулась она от резких толчков. Со сна Тася не сразу поняла, где находится.

— Вставай! — теребила ее Анжела. — Слышишь? Вставай, говорю!

— Что? А? Привидение появилось? — поправила волосы Таисия.

— Да какое привидение! Я все глаза проглядела! Нет никого и ничего! Только ветер на улице поднялся!

— А чего ты так кричишь?

— Так вспомнила я! Привидение появлялось тогда, когда ко мне Федя приходил!

— Какой Федя? — не поняла Таисия, вырванная из объятий Морфея.

— Мой хахаль, полюбовник то есть!

— И что? — не понимала Тася.

— Так пригласила я его! Сейчас что-нибудь наплетет жене и придет!

— Сюда?! — ужаснулась Таисия.

— Ну а куда? Сюда, конечно! Он в соседнем селе живет, три километра отсюда. Прикатит мой любимый сейчас на велике. Я милого узнаю по скрипу его колес и деформированной раме… — пропела Анжела.

— А я что буду делать? — занервничала Тася. — Я же мешать вам буду!

— Совсем нет! — успокоила ее Анжела.

— Ну как нет? Не свечку же держать! Ой, зря я осталась!

— Не суетись, говорю! Здесь не одна комната. Говорю, вот Федя придет, и привидение появится! — дыхнула на нее перегаром Анжела.

«Ну, понятно, — вдруг подумала Тася, — на каждом свидании они с этим Федей выпивают, и явно не шампанское. А потом к ним приходит привидение… И называется оно — белочка-горячка».

Федя превзошел все самые ужасные ожидания Таси. Небритый, шумный, без зубов и уже в состоянии хорошего подпития.

— Привет! Ой, ты не одна! Девчонки, вот и я! А со мной — «беленькая»! — вытащил он из-за пазухи бутылку дешевой водки.

Анжела только руками развела. Тася по-своему расценила этот жест: «Мужики сейчас на вес золота. Вот пришел — и такой подарок! Побезобразничаем — и пусть летит к своей жене голубем».

— А ты рот не разевай! — прикрикнула Анжела на своего любовника. — Моя подружка не для тебя.

— Как скажешь, дорогая! Как скажешь!

— Бегом в спальню! — скомандовала Анжела, которая успела слегка привести себя в порядок к появлению кавалера. И лицо подкрасила, и блузка на ней появилась какая-то прозрачная.

Голубки удалились в соседнюю комнату. А Тася села за стол и уныло уставилась в окно. На улице было все без изменений. А вот из соседней комнаты то и дело доносились звон стаканов, смех и какое-то рычание.

«О, господи! Вот я попала! Голова болит, спать хочу, а тут эти двое развлекаются. А я как дурочка должна сидеть и ждать привидение. Да меня точно пора саму класть в палату», — подумала Таисия. Еще немного потаращившись в окно, она зевнула и пошла спать.

Проснулась она от того, что гостеприимная хозяйка снова трясла ее так, словно Тася была деревом, с которого Анжела пыталась сбить сладкие плоды.

— Просыпайся! Ну же! Скорее!

Тася тупо уставилась на полуголую, с размазанной по лицу помадой хозяйку дома.

— Что такое? Ты дашь мне отдохнуть? Голова гудит!

— Какое отдохнуть? Там привидение! — закричала Анжела.

Таисия соскочила с дивана и метнулась к окну.

— Вон, видишь! Смотри! Смотри! — пыхтела у нее за спиной Анжела.

Таисия всмотрелась в темное окно. Сначала она ничего не увидела, а потом на самом деле уловила едва заметные очертания человеческой фигуры, двигающейся вдоль ограды кладбища.

— Видишь? — дышала ей в ухо Анжела.

— Вижу… Только это не привидение. Это просто человек идет, — ответила Таисия.

— Какой человек? Глаза горят, как у вампира!

— Да не глаза у него горят, а вроде фонарик в руке! — гнула свое Тася.

— Оно по воздуху плывет!

— Да по земле, по земле он идет… — Тася покосилась на Анжелу и поняла, что та ее не слышит.

Анжела находилась в крайне возбужденном состоянии, а в глазах у нее застыл вселенский ужас.

— Ты успокойся! Все хорошо! Где Федор? — спросила Таисия.

— Отрубился он! Его теперь несколько часов не поднимешь! Ну, ты же видишь привидение?! — с надеждой в голосе спросила Анжела, которую всю трясло.

— Успокойся.

— Я не могу успокоиться! — завизжала хозяйка дома. — Ты же видишь, оно пришло за мной!

Тогда Таисия решила действовать по-другому. Она силой усадила Анжелу на диван и встряхнула ее за плечи. Затем очень внимательно посмотрела ей в глаза и вкрадчивым тоном, каким людей вводят в гипноз, произнесла:

— Сиди здесь и никому не открывай. Это понятно?

— Да! — кивнула Анжела.

— Привидение к тебе не придет! Оно не выходит за пределы кладбища! Оно не может его покинуть!

— Это правда? — Анжела смотрела на Тасю как на спасительницу и внимала каждому ее слову.

— Конечно! К окну тоже не подходи, не провоцируй привидение! — сказала Таисия, понимая, что Анжела возбуждается, когда видит движущуюся фигуру. — Хорошо?

— Хорошо! — кивнула Анжела.

Таисия краем глаза снова посмотрела в окно. Странная фигура по-прежнему находилась у ограды, но уже шла в другом направлении.

«Да кто же этот идиот? Ходит туда-сюда! Совсем женщину с ума свел!» — подумала Тася, а вслух сказала:

— Я сейчас сбегаю на улицу и всё узнаю. А ты не переживай!

— А это не опасно? Как же ты одна? Может, не надо? — клацала зубами Анжела.

— Всё будет хорошо! Что мне сделает какое-то привидение? — успокоила Таисия, засовывая ноги в туфли.

— Тася…

— Что?

— Дай мне выпить, а то сердце сейчас остановится…

— А что? — спросила Таисия.

— В той комнате оставалось. Иди, не бойся, Федя в отрубе. Как же мне страшно…

Тася заглянула в соседнюю комнату, в которой раздавался такой храп, что стены дрожали. Федя в цветных семейных трусах, раскинув руки и ноги, лежал на кровати. Рядом валялись разбросанные вещи и бутылки из-под водки. Еще одна, выпитая примерно наполовину, стояла на прикроватной тумбочке.

Тася осторожно взяла бутылку и вернулась к Анжеле.

— Держи! И с места не двигайся!

— Х-хорошо!

Тася выскочила из дома и сразу же споткнулась о велосипед Феди. На нем-то она и решила доехать до кладбища Потом, конечно, Тася пожалела об этом, но было уже поздно.

Велосипед нещадно скрипел, рама была погнута, колеса не накачены. Скорее всего, хозяин несколько раз по пьяни падал вместе с велосипедом. Сама себе Тася напоминала главную героиню из фильма «Сердца четырех», только ей некому было гордо сообщить, что она маникюрша и, хлопнув себя по головному убору, поехать дальше.

Дорога к кладбищу была еще хуже, чем велосипед. Пока Тася доехала до кладбища, она отбила себе всё что можно. Чертыхалась она тоже не по-детски, но и бросить этот велосипед не могла, все-таки чужая собственность.

«Сейчас выясню, что это за козел прогуливается у могил с фонариком и сводит деревенских жительниц с ума. Я ему устрою! Я ему полицией пригрожу! Я ему скажу, до чего он людей довел!» — думала злая Тася.

«А не боишься ли ты кладбища?» — вдруг спросил ее вкрадчивый внутренний голос.

— Я ничего не боюсь! Надо уже поставить точку в этом деле! — ответила она сама себе и, оттолкнувшись ногами от земли, покатилась с небольшой горки. И прямо вместе с велосипедом влетела в какую-то «черную дыру», словно в преисподнюю. Последнее, что ощутила Таисия, была острая физическая боль, а потом она потеряла сознание.

Глава 13

Таисия понимала, что с возрастом ничего хорошего ждать не приходится. Это только на словах красиво звучит: «На пенсии жизнь только начинается». Начинается, но какого качества? Спина болит, суставы ломит, бессонница, повышенное артериальное давление… Но что все органы сдадут так сразу и в одно время, Таисия и предположить не могла. У нее болело всё: руки, ноги, спина, живот, а главное — голова. Голова не просто болела, было ощущение, что в нее забивают гвозди. От дурных ощущений спасала только одна мысль — что она опять в Австрии.

Несколько лет назад Таисия путешествовала по Европе, и в Австрии ей понравилось больше всего. Самая тихая и спокойная страна, с прекрасными ландшафтами и яркой природой. Люди душевные и доброжелательные. А какой воздух!.. Да… Тася полюбила Австрию и с удовольствием посещала бы ее много раз. Но то не хватало денег, то не было компании.

И вот мечта осуществилась. И, несмотря на болезненное состояние, Таисия была несказанно рада. А это большое старинное колесо обозрения, что крутилось у нее перед глазами, оказывало магически успокаивающее действие. Возвышающееся над крышами домов, колесо обозрения было одним из символов Вены и дарило своим пассажирам несравненные виды города и его окрестностей с высоты птичьего полета.

Тася решила, что непременно купит несколько сувениров с этим символом — таких волшебных шаров, которые нужно потрясти, и тогда начнет идти снег и крутиться колесо. Вот и сейчас колесо загадочно и медленно крутилось перед глазами Таисии, только почему-то она не испытывала никакого блаженства, а только боль и тошноту.

Постепенно изображение стало проступать четче, и Таисия с удивлением увидела грязное, погнутое колесо от велосипеда, со скрипом крутящееся перед ее глазами.

— Твою же дивизию! — поморщилась Тася, дотрагиваясь до ушибленного затылка.

Теперь Тася поняла, что на велосипеде Феди она влетела в какую-то яму. В ней и растянулась, а велосипед ее еще сверху придавил. Тася лежала и смотрела в черное, звездное небо. «Интересно, как долго я здесь нахожусь? Наверное, прошло не так уж много времени, если утро еще не наступило… А может, прошла неделя или даже месяц?..» Но судя по тому, что Тася не успела окоченеть и проголодаться, она поняла, что отрубилась ненадолго.

Другим неприятным моментом стало то, что яма оказалась настолько глубокой, что выбраться из нее, на первый взгляд, не представлялось возможным. Но Тася решила попробовать. Она и прыгала, и вставала на искореженный велосипед, и пыталась подтянуться, но ничего не получалось. Руки соскальзывали, и Тася неизменно сваливалась вниз. В итоге она совсем обессилела и села на корточки в углу ямы.

«Надо же было так попасть. Доигралась… точнее, докаталась… Ума-то нет. Что теперь делать? — прикидывала Таисия в уме. — Кричать? Слишком далеко от домов. Скорее, привидение услышит… — Вспомнив о привидении, она задумалась. — Конечно, никакое это не привидение, а обычный человек. Но чего он тут ходит? — И сама себе ответила: — Да мало ли по какому поводу? Дело у него тут. Откуда же он знает, что в крайней избе от его передвижений люди с ума сходят? А еще одна ненормальная в яму влетела. Надеюсь, что не в могилу. Хотя а куда же еще я могла влететь на кладбище? Конечно, в вырытую могилу! Но сейчас я об этом думать не буду! Лучше позову кого-нибудь на помощь».

— Помогите! Спасите! Эй! Кто-нибудь! — заголосила Тася и для пущей убедительности своего бедственного положения стала звенеть велосипедным звонком, пытаясь воспроизвести сигнал «SOS». Этому сигналу она научилась еще в школе.

Для чего она подает эти сигналы, а точнее, кому, Таисия не задумывалась. На вряд ли на этом небольшом подмосковном кладбище по ночам прогуливаются люди, знающие азбуку Морзе. Неизвестно чем, но Тасе все же удалось привлечь к себе внимание. На краю ямы она заметила силуэт. Человек, или кто бы он ни был, присел на корточки и внимательно наблюдал за ней.

Тася замерла и почувствовала неприятный холодок в области сердца. Почему-то эта фигура в белом производила на нее гнетущее впечатление. Таисия сразу поняла, что это и есть «привидение», преследующее Анжелу. Но от осознания этого факта радостнее не становилось. Человек между тем продолжал молча на нее смотреть и ничего не предпринимал. Это тоже нагнетало обстановку.

— Эй, — позвала его Тася, — помогите мне выбраться. Вы что, не видите, что я попала в беду? Что вы молчите?! Между прочим, я к вам ехала! Чего вы тут бродите по ночам в белом саване, с фонариком? Вы в курсе, что пугаете людей?

В ответ тишина.

Внезапно фигура исчезла.

— Послушайте, вы куда? — забеспокоилась Тася. — Зачем вы ушли?! Вы слышите? Немедленно вытащите меня! Вернитесь! Что вы молчите? Помогите! — запаниковала она.

А потом в яму полетели комья земля. Над головой то и дело мелькали руки в белом халате, которые яростно работали лопатой, а в лицо Таисии летела черная холодная земля.

— Эй, вы что делаете? Вы с ума сошли? Прекратите! Помогите выбраться! — закричала Тася, сплевывая землю.

Но «привидение» молча и методично продолжало закидывать ее землей. Тася даже не могла понять, мужчина это или женщина. И, главное, зачем ему это надо?

— Я вам ничего не сделала! Что вы творите? Меня будут искать! Это — преступление! Остановитесь!

Тася подумала, что, может, Анжела поспешит ей на помощь. Впрочем, у нее явно наблюдалось психическое расстройство — она дико боялась кладбища. Поэтому рассчитывать Таисия могла только на себя. Тася сунула руку в карман и, уворачиваясь от очередной порции земли, с ликованием в душе нащупала телефон.

— Всё! Я вызываю полицию! Алло! Алло! — трясущимися руками Тася набрала номер службы спасения, радуясь, что заряда батареи хватает.

Но бездушный голос-автомат ей сообщил: «Недостаточно средств для установления связи. Пополните баланс».

Тася чуть не закричала от отчаяния, но вовремя взяла себя в руки и продолжила «разговор»:

— Алло, полиция? Меня хотят убить! Меня зарывают в могилу! Я нахожусь…

Но договорить она не успела, так как услышала стук лопаты о землю и быстрые удаляющие шаги. Таисия возликовала: этот странный, злобный человек бежал. На всякий случай вслед убегающему «привидению» она еще громче прокричала:

— Вы уже близко? Да! Патруль! Скорее!

В этот момент вдалеке раздался какой-то звериный рык. У Таисии кровь застыла в жилах. Сначала она подумала, что к ее преждевременной могиле приближается какой-то зверь, медведь или волк. А может, оборотень? В свете последних событий Тасю это не удивило бы. Но потом она поняла, что это кричал человек от дикой боли.

«Что же здесь происходит?» — задумалась Таисия и решила затаиться, чтобы не привлекать к себе внимание. Но дальше все было спокойно.

Тася посмотрела на телефон.

— Десять пропущенных вызовов от Максима! Это ж надо… Нет бы позвонил прямо сейчас! Зарядки надолго не хватит. Когда меня хватятся? Может, мне выключить телефон и включить, например, завтра? Тогда уж точно начнут беспокоиться и кто-нибудь да позвонит. А если будут звонить сейчас, поймут, что телефон выключен, и больше не будут перезванивать. И меня никто не найдет. Что же мне делать? Почему Анжела бросила меня? Что вообще здесь происходит?» — тряслась Тася.

Вокруг стояла гробовая тишина.

Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем раздался резкий телефонный звонок.

— Не может быть, — выдохнула Тася. — Максим?

— Привет! Ты чего не отвечаешь? Я уже чуть с ума не сошел! Почему ты ушла, не дождавшись меня?

— Господи, Максим! Как же я рада, что ты позвонил! — не верила своим ушам Тася.

— С чего такая радость именно сейчас? Я уже все телефоны оборвал. Так тебя и дома нет! — сказал он.

— Максим! Максимушка! Только не клади трубку! Я не знаю, насколько хватит зарядки…

— Тася, что случилось? — Максим сразу понял, что она попала в беду. — Говори по существу!

— Да, да, по существу. Но я не могу собраться с мыслями…

— Просто отвечай на мои вопросы. Ты где? — четко спросил Максим.

— Тебя вообще интересует мое местоположение или в частности? — спросила она.

— Тася!

— Я на кладбище, — выдохнула она.

— Где?

— Ты что, плохо соображаешь? Говорю же — на кладбище!

— Да я как-то растерялся. А где именно?

— В глубокой яме, из которой не могу самостоятельно выбраться, если тебя интересует мое точное местоположение, — ответила Тася.

— Тася, сконцентрируйся! На каком именно ты кладбище? Где оно находится? — спросил Максим, теряя терпение.

— А-а-а… Ну так рядом с твоим домом. В смысле, я недалеко ушла. Кладбище, что у поселка.

— Тася, я уже лечу! Не двигайся! Вернее, не трать силы. Я когда доберусь до кладбища, буду тебе звонить, но ты на звонок не отвечай! Я по звонку тебя найду! — По его голосу Таисия поняла, что Максим разволновался.

— Максим, будь осторожен! Здесь привидение, оно хотело меня убить! Ну, то есть человек, как привидение… Алло? Ты еще здесь?

— Я здесь, — глухо ответил Максим. — А с тобой все хорошо?

— Ну, для человека, который лежит в могиле и которого хотели заживо зарыть, хорошо, — ответила Тася, естественно, понимая, что снова попала в более чем идиотское положение.

Минуты ожидания показались Таисии вечностью. На самом деле Максим примчался достаточно быстро. У нее снова зазвонил телефон, и над ямой свесилась его гладко стриженная голова.

— Ну и видок! — засмеялся Максим. — Приветик! Я до последнего надеялся, что это шутка! Ты что, как ушла от меня, так здесь и сидишь? Чего на звонки не отвечаешь? — забросал он ее вопросами.

— Может, ты меня для начала вытащишь отсюда? — огрызнулась Таисия, хотя в душе ликовала от радости.

— Сейчас!

Недолго думая, Максим лег прямо на землю, нисколько не боясь запачкаться, и протянул ей руку.

— Держись! Я тебя вытащу!

Второй раз Таисию не пришлось просить, она всеми силами вцепилась в его, как всегда, приятную теплую ладонь. И хотела не отпускать ее уже никогда в жизни.

— Ты как? Нигде не ушиблась? — принялся осматривать ее Максим, словно был врачом. — Ничего не сломала?

— Как же хорошо, что ты мне позвонил! — Тася смотрела на него по-детски влюбленными глазами.

— Ты как здесь оказалась? — спросил Максим.

— Я замерзла и устала. Можно, мы уйдем отсюда? — попросила Таисия. — Я расскажу все потом… если ты захочешь.

— Мы сейчас же едем ко мне домой! Ты очень плохо выглядишь, — сказал он.

Приняв душ и уютно устроившись в кровати с чашкой горячего чая, Тася рассказала Максиму всё, что с ней произошло. Он задумался.

— А вы много выпили?

— Вот и ты туда же! Я же не говорю, что видела привидение! Это был человек, но вел он себя неадекватно! Я ничего не придумала, и мне ничего не привиделось!

— Зачем он хотел тебя убить?

— Я откуда знаю? Впрочем, я не думаю, что таким способом меня можно было убить. Один человек не закопал бы меня. Наоборот, я бы еще и выбралась из ямы…

— Ага! Если бы тебе по голове лопатой не дали, — пробубнил Максим.

— А я все-таки думаю, что меня не убить хотели, а напугать. Не я была целью этого странного человека. А вот Анжела от страха находится совсем в плохом состоянии. Кстати, я ушла, не попрощавшись. Нет, свое дело я сделала, привидение прогнала, но к ней не вернулась. Надо бы ей как-то сообщить, что со мной все в порядке, — забеспокоилась Тася.

— Я знаю Анжелу, это продавщица в сельпо, — кивнул Максим.

— Она не только продавщица, но и хозяйка этого магазина, — подтвердила Таисия. — Мне бы сходить к ней.

Внезапно Максим заключил ее в объятия и уложил в постель.

— Ты никуда не пойдешь! Успокойся уже! Отдыхай! Я сам все узнаю, а еще позвоню одному человечку. Не нравится мне все это.

— Максим, ты что задумал? — зевнула она. — Не надо тебе туда ходить. Это опасно.

— Вот кто бы это говорил… А может, тебя приковать?

— Это еще зачем? — не поняла Тася.

— Чтобы не ушла, — усмехнулся Максим.

Таисия откинулась на подушку, а Максим заботливо подоткнул ее со всех сторон одеялом и тихо ушел.

После пережитых потрясений Таисия, как ни странно, заснула очень быстро и глубоко. Ей даже не снилось ничего, настолько она вымоталась физически и морально.

Проснулась она поздним утром от стука в дверь.

— Войдите! — крикнула Тася.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел улыбающийся Максим. В руках он держал поднос, на котором стояли чашечка кофе, сахарница, тарелка со свежими круассанами, а также стакан свежевыжатого апельсинового сока.

— Вот, давно хотел принести женщине кофе в постель, — сказал Максим. Выглядел он весьма бодрым.

— Ну и в чем дело? Что мешало тебе приносить своим девушкам кофе в постель? — спросила Тася.

— Многие из этих девушек не оставались со мной до утра, — усмехнулся он.

— Слушай, я хотела спросить, а как там моя подруга?

— Надежда? — уточнил Максим. — Думаю, с ней все в порядке. Она дома, наверное. А почему ты спрашиваешь?

— Да так… Она сообщила мне, что хочет приударить за тобой, — начала издалека Тася.

— Так она и приударила! — совершенно спокойно и не таясь ответил Максим, чем сразу же разоружил Тасю. Она стушевалась под его насмешливым взглядом. — Ты меня хочешь о чем-то спросить? — как бы невинно поинтересовался он.

Тася покачала головой.

— Ну я же чувствую… Короче, Надежда предложила, я отказал. Вот и все.

— Она тебе не нравится? — спросила Таисия.

— Ты, Тася, словно в детском саду! Нравится, не нравится. При чем тут это? Я же не мальчишка, чтобы не отказывать всем желающим, а потом еще и хвастать этим перед сверстниками. Мне это не нужно. Я так и объяснил все Надежде. Надеюсь, я не сильно ее обидел.

У Таисии на душе стало очень легко и спокойно. И подругу ей было не жаль ни капельки. Словно так ей и надо. А то вот думала, что может творить что хочет. Но ее вежливо поставили на место.

— А ты что подумала? — спросил Максим и на щеках у него появились эти несносные ямочки.

Таисия смотрела на него и понимала, что этот мужчина для нее опасен. Она совершенно не могла на него сердиться. Стоило ему улыбнуться, и она просто таяла.

— Надя настойчивая, — туманно произнесла Тася.

— А я увертливый, — ответил Максим.

— Куда ты ушел? — внезапно раздался в коридоре чей-то мужской голос, и в комнату к Тасе заглянул весьма странный мужчина, от одного только вида которого Тасе стало нехорошо.

Незнакомец был необычайно высок, с длиннющими руками и ногами. Он даже в дверь входил, нагибаясь и вытягивая длинную, как у жирафа, шею. Виски его были гладко выбриты, а сзади торчал крысиный хвостик из оставшихся волос. Одет он тоже был весьма нелепо. При таком росте ему следовало шить одежду на заказ. Мужик же, судя по наряду, покупал одежду в магазине и выглядел как клоун.

— Ой, извините, — засуетился он, увидев Таисию.

— Да ладно, заходи! Все свои! Тася, познакомься, это гений судмедэкспертизы — Лев Константинович.

— Можно просто Лева, — кивнул мужчина, близоруко щурясь, и плюхнулся в кресло.

Руки его не помещались на подлокотниках, а ноги, казалось, заняли все пространство.

— Ну и ночка была, — произнес Лев Константинович, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Я позвонил ребятам, и они приехали, — пояснил Максим.

— И меня с собой притащили, — сказал Лева, хотя на самом деле называть его Львом как-то язык не поворачивался.

— Ну куда же без тебя, — усмехнулся Максим.

— Нашли чего? — спросила Таисия.

— Лопату, следы человеческих ног… Все как ты говорила, — отметил Максим. — А потом мы обнаружили еще могилу, вокруг которой все было залито кровью.

Таисия ахнула.

— Я слышала крик! Кого-то убили?

— На могиле стоял капкан и, по всей видимости, твое привидение, убегая, попало в него. Это и больно, и кровопотеря приличная, — объяснил Лева, рассматривая свои ногти, словно под ними тоже могли сохраниться вещественные доказательства.

— Кому надо ставить капкан на кладбище? Глупее ничего не слышала, — задумалась Таисия.

— Так мы уже нашли владельца капкана, — ответил Максим.

— Прямо ночью?

— А чего тянуть-то? Это местный житель, некий Олег. Захоронил он там сначала отца, а затем и мать. И запил с горя. Один он остался, так как с женой давно развелся. В тоске и печали мужчина частенько приходил на родительскую могилу. И оставлял там и рюмочку водки, и хлебушек, и конфетки… А потом заметил, что пропадать все стало с могилы. Олег Игоревич озверел и решил изловить кладбищенского вора. Поставил охотничий капкан. И твое привидение, скорее всего, туда и попало. Но из капкана оно освободилось и вышло на трассу. Там кровавые следы и терялись. То ли за ним подъехали, то ли поймал попутку. На трассе свидетелей пока не нашли, но ищем. Если бы хоть кто-то запомнил машину, в которую садился некто в белой окровавленной одежде…

— Да кто бы остановился! — воскликнула Таисия, чуть не расплескав кофе. — Лично я, увидев, что из леса выходит такое чудовище, только газу прибавила бы!

— А еще врач называется! — усмехнулся Максим. — А как же оказание помощи?

— Не в этом случае, — передернула плечами Таисия.

— Так вот, если бы кто заметил машину и дал хоть примерное описание, у нас бы был шанс найти ее владельца и все выяснить, — закончил мысль Максим.

— Меня радует, что я хотя бы не сумасшедшая, — вздохнула Тася.

— Я бы не был так в этом уверен, — ответил ей Максим, за что получил легкий подзатыльник.

— Мы взяли кровь на анализ, — прищурился Лева. — Надеюсь, это окажется не оборотень! А уж когда такие ребята, как Максим, берутся за дело… шансов скрыться у него нет. Рано или поздно он расскажет, зачем ошивался на кладбище!

— Вы все-таки думаете, что это мужчина? — спросила Таисия.

— Я пока ничего не думаю, но скорее всего, да. Женщина и ночное кладбище — вещи не совместимые. Да и к криминальным приключениям мужчины больше склонны, — отметил Лева.

— А к Анжеле вы ходили?

— Нет. А зачем?

— Ну как же?! Человек, может, с ума сходит! Надо же ее успокоить, рассказать, что бестелесные привидения кровью не истекают. Да и за меня она наверняка переживает. Ушла и не вернулась! Нет, Анжелу надо обязательно навестить! Кстати, если этот неизвестный попал в капкан, он же ногу повредил? Значит, мог обратиться в любую больницу, в травмпункт? — предположила Таисия.

— Какая ты умная! — порадовался за нее Максим. — Ты думаешь, мы над этим не работаем? Конечно, проверяем! Пока — ничего.

— Если врачу дали хорошие деньги и попросили молчать, так он вам и скажет! — фыркнула Таисия.

— У нас свои методы работы.

— Вот если бы вы меня с собой взяли… — потерла она руки.

— Зачем? — даже испугался Максим.

— А я сразу вам скажу, врет человек или говорит правду, — заявила Тася.

— Знаешь, по-моему, тебе и так уже хватило приключений на одно место, — не согласился с ней Максим.

— Максим, а не мог бы ты со своим другом выйти из комнаты? Мне одеться надо…

— Мадам… — откланялся Лева.

— Мы ждем тебя на улице, у машины, — сказал Максим, — а к Анжеле твоей заедем, не переживай.

— Она не моя, — буркнула Тася. — А вот где моя одежда?..

— Уже несу! — С каменным лицом в комнату вошла Клавдия. — Я приводила ее в порядок!

Мужчины удалились.

— Весьма неожиданно, — отметила Тася, но тут же спохватилась: — Спасибо вам большое.

— Да чего уж. Я чувствую, что вы тут всерьез и надолго. Спросите почему? Да потому, что вижу я все! Здесь много женщин было, но вы ни на кого не похожи. Да и Максим Юрьевич по-другому себя ведет. Так что, похоже, у вас есть шанс стать хозяйкой этого дома. Если моя помощь вам будет не нужна, я уйду.

— Да что с вами такое? Я же вам не сделала ничего плохого? — удивилась Тася. — Не собираюсь я ничего менять в жизни Максима, вы можете не волноваться.

— Боюсь, что он собирается, — поджала губы Клавдия.

— Вы против?

— Я не знаю! Я отношусь к Максиму Юрьевичу как сыну… — опустила глаза Клавдия.

— Это чувствуется. Вы ревнуете его как мать! — засмеялась Таисия.

— Я за него очень беспокоюсь. Он иногда в таком состоянии приходит со своих заданий… А тут только легкомысленные девицы порхают, которые его не ценят и не понимают всей его душевной глубины.

— Не беспокойтесь, я его не обижу, — ответила Таисия. — И не надо со мной разговаривать с таким чопорным видом. Все будет хорошо!

— Да вы какая-то бедовая женщина, — с большим сомнением посмотрела на Тасю Клавдия. — Я же вам посоветовала к Анжеле зайти, чтобы пирожков поесть, а вы устроили какую-то бойню. Я толком ничего не знаю, но по обрывкам фраз поняла, что произошло что-то ужасное. Максиму Юрьевичу нужна милая, добрая женщина, способная его любить, ждать, создавать уют, а не травмировать его еще больше. Так что если вы какая-нибудь авантюристка, то лучше не надо.

— Да я врач! Работаю в больнице, там, кстати, и познакомилась с Максимом. Правда, в последнее время я действительно умудряюсь попадать в какие-то скверные истории.

— Может, это сама судьба говорит, что не стоит вам быть вместе, — слегка понизив голос, сказала Клавдия.

Таисия поняла, что говорить с ней бесполезно. Домработница с первого взгляда испытала к ней форменную антипатию и, видимо, побороть это чувство не может, как ни старается.

— Я сейчас одеваюсь и ухожу, — только и сказала Таисия. — Спасибо за всё.

— Я не хотела вас обидеть, — занервничала Клавдия.

— А я и не обиделась.

Максим и Лева ждали ее у большого черного джипа.

— Ну, куда? — спросил Максим, открывая дверцу.

— Сначала к Анжеле, а потом закинь меня в больницу, если можно, — ответила Тася, плюхаясь на кожаное сиденье.

— А ты себя плохо чувствуешь? Тогда надо «скорую» вызвать, — вдруг забеспокоился Лев Константинович.

— Я не больна. В больницу мне надо на работу, — отрезала Тася.

Максим чуть заметно усмехнулся и тронул автомобиль с места.

— Анжела волнуется, наверное. А может, выпила еще да и спала всю ночь беспробудным сном, — размышляла Тася по дороге.

Подъехав к дому Анжелы, они посигналили. Анжела появилась на крыльце бледная, взлохмаченная, явно не выспавшаяся. Это стало для Таси полной неожиданностью.

— Совсем уже алкоголики обнаглели! Я что, еще из дома должна выбегать с бутылками на ваши гудки? — подбоченилась она, широко расставив ноги. Но заметив дорогой автомобиль, сменила гнев на милость.

Таисия вышла из машины и помахала Анжеле рукой.

— Привет! Ты волнуешься обо мне, наверное? Вот заехала сказать, что со мной все в порядке, да и привидение тебя больше волновать не будет. По крайней мере, пока. Ему подлечиться надо. А вообще, его уже ищут и обязательно найдут!

— Это точно! — подтвердил Лева, вылезающий из машины и закуривающий сигарету. — Найдем! Никуда не денется!

Но даже такая колоритная личность, как Лева, не привлекла внимание Анжелы. Та не мигая смотрела исключительно на Тасю.

— Ты?! Ах ты, паразитка! Мерзавка! И ты еще имеешь наглость приходить сюда? — буквально брызгая слюной, закричала Анжела. — Это же не женщина! Это мегера! Настоящая сволочь! Вкралась в душу! Подругой прикинулась! Я-то думала, нормальный человек, а она мне нож в спину!

— А чего это ты на меня орешь? — возмутилась Таисия. — Оскорбляешь? Это кто тебе дал такое право?! Что за дела?

— А ты не понимаешь?

— Представь себе, нет! Я за тобой кинулась на кладбище! Там чуть не погибла и всё равно думала о тебе. А ты вот так встречаешь меня!

Таисия реально растерялась, не зная, что и думать.

Анжела в нервном порыве пошла дальше и кинулась на Тасю с кулаками. Если бы не вовремя подоспевшие Максим и Лев Константинович, Тасе пришлось бы туго.

Глава 14

Мужчинам с большим трудом удалось удержать разошедшуюся Анжелу и привести ее в чувство. Еще большего труда стоило вытащить из нее признание, из-за чего она так рассердилась на Тасю.

Выяснилось, что с утра к ней приходил мужчина, представившийся нотариусом. Он приехал специально утренним рейсом из города. «Еле вас нашел. Но должен выполнить свой долг», — выдохнул он у порога.

Оказывается, незадолго до смерти Лидия Васильевна ездила в город и составила завещание в пользу своего лечащего врача Таисии Перовой, которая становилась владелицей дома. С этим известием нотариус и заявился к Анжеле и тут же предложил свои услуги, естественно, платные, чтобы оспорить завещание Лидии Васильевны в пользу родственницы, пусть и дальней.

Анжела впала просто в шоковое состояние от такой людской наглости, а еще больше обозлилась на тетю, что та ничего ей не сказала. Тася же, по мысли Анжелы, специально проникла в ее дом под незначительным предлогом, чтобы полюбоваться на свалившееся ей на голову наследство.

Таисии стоило больших трудов убедить женщину, находящуюся к тому же в похмельном состоянии, что она ничего не знала о завещании. Для нее самой эта новость стала полной неожиданностью. Но, естественно, что Анжела ей не верила.

— Да, конечно! Просто так Лида взяла и отдала тебе этот домище! За красивые глаза, наверное! Да вас под суд отдавать надо! Пользуетесь своим служебным положением, одурачиваете и так ненормальных людей, отбираете у них квартиры… Затуманила мозги старушке! Обдурила!

— Да не дурила я ее! И ничего мне не надо!

— Конечно, не надо! Хочешь казаться белой и пушистой?!

— Да я могу без всякого суда тебе этот дом отдать! — возмутилась Таисия и подумала, как же быстро в глазах Анжелы старая хибара, развалюха внезапно превратилась в лакомый кусок!

— Как это? — слега сбавила обороты Анжела. — Перепишешь?

— Любую бумагу подпишу, что мне этот дом не нужен, — повторила Таисия. — И никогда больше не говори, что я обираю своих пациентов. Никогда! И недееспособных у нас в больнице тоже нет!

— Ты при свидетелях пообещала, что тебе дом не нужен и ты отдашь его мне, — напомнила Анжела.

— Не волнуйся, пообещала — сделаю, — сухо отрезала Таисия.

Больше оставаться в гостях она не хотела. Ситуация ее напрягала.

Тася на самом деле не понимала, за какие такие заслуги Лидия Васильевна отписала ей свой дом. В принципе, единственное, что у нее и было.

— Щедрые у вас в психушке пациенты, — словно прочитал ее мысли Лев Константинович.

— Обычные, — грубо ответила ему Таисия. — Первый раз со мной такое происходит.

— Не бери в голову! Все же разрешилось, — пытался успокоить ее Максим. — И если на самом деле захочешь вернуть дом Анжеле, сделаем в два счета.

— Что значит «если захочешь»? Конечно, захочу. Я пообещала, и сделать это надо как можно скорее.

— Если Анжела и Лидия Васильевна родственницы и к обеим, с их слов, приходило привидение, может, это неспроста? — задумался Максим.

— Ага! Это я была, чтобы отбить свое наследство! Свела тетку с ума и принялась за племянницу, — ответила Тася несколько нервно.

— А это неплохая версия! — засмеялся Максим. — Ведь из нас кроме тебя это привидение никто не видел. Побегала, переодевшись в простыню, племянницу попугала, а потом простыню спрятала и грохнулась в яму.

— Точно! Только это привидение бегало, когда мы вместе с Анжелой из окна смотрели на него, — ответила Тася.

— Значит, у тебя был сообщник, — не моргнув глазом ответил Максим.

— А зачем мне это делать, можно уточнить? Из-за какой-то халупы?

— Конечно! Чтобы извести Анжелу и спокойненько въехать в новый дом без всяких разбирательств и судов.

— Очень смешно! — нахмурилась Таисия.

— Не бойся! Все под контролем! Найдем мы этого «шутника» и узнаем, в чем дело! — озорно посмотрел на нее Максим.

— Ответить он должен по полной, — не разделяла его веселья Тася.

— Я его лично порву! — кивнул Максим. — Ишь, чего удумал — покушаться на тебя!

— Да я-то ладно! Он пожилого человека довел до смерти.

— Ладно, поехали в Москву, — сказал Максим. — И пожалуйста, не выключай телефон. Я нервничаю, когда не могу до тебя дозвониться.

В больнице Таисия сразу же прошла в кабинет платного приема населения. Сегодня она должна была принимать именно там. Это хозрасчетное отделение приносило хоть какой-то заработок врачам и самой больнице.

Но у дверей кабинета Таисия с удивлением узнала, что сегодня на приеме сидит другой врач. Тася принялась судорожно вспоминать свое расписание и поняла, что не ошиблась.

— Ты зайди к заведующему, он просил, — сказала ее коллега.

Таисия прямиком направилась к Василию Николаевичу.

— Тася! Наконец-то! — воскликнул заведующий, разгоняя вокруг себя клубы дыма. — Я тебя снял с платного приёма. Люди, лежащие в больнице, не могут остаться без врача.

— Почему без врача? Сегодня дежурство Олега Игоревича, — напомнила Таисия.

— Ай, Тася, Тася, — покачал головой Василий Николаевич.

— Что?

— Не знаю, как и сказать. Да как ни скажи! — махнул он рукой. — Нет больше Олега!

— Что значит — нет? — переспросила Таисия. — Уволился, что ли? А мне ничего он ничего не говорил.

— Олег умер, — сдавленным голосом ответил Василий Николаевич.

— Как умер? — Изображение поплыло перед глазами Таисии.

Она настолько погрузилась в свои личные дела, что не могла и представить, что с другим человеком за это время могло случиться такое несчастье.

— Погиб наш Олег… Случайность! Нелепость! Называй как хочешь. Машина его сбила. Водитель с места преступления скрылся, а вот автомобиль покореженный бросил. Он в угоне числился. А кто его угнал и кто сбил Олега — неизвестно, — сокрушался Василий Николаевич.

Таисия пребывала в шоке.

— Как же так? Молодой, полный сил…

— Так ты поможешь в отделении? — спросил заведующий.

— Конечно! Прямо сейчас туда и пойду! Всех его пациентов посмотрю! — согласилась Таисия, не знавшая, чем еще она может помочь.

— А не подсобишь мне еще в одном деле? — И Василий Николаевич схватился за сердце.

— Да? — Тася пребывала в таком ошарашенном состоянии, что сейчас на нее можно было повесить всех собак вместе взятых.

— У Олега-то родственников нет. Бывшая жена отказалась в чем-либо участвовать. Ну, на то она и бывшая… Так и сказала, чтобы мы ее не беспокоили по пустякам. Смерть Олега для нее пустяк! — всплеснул руками Василий Николаевич.

— Смерть, конечно, не может быть пустяком, — разделила его возмущение Тася. — Но мы не знаем, что у них за отношения были при жизни.

— До чего же люди стали злые! Даже смерть не примеряет! Кошмар! Так же нельзя! Словно Олег монстр какой-то был! Да что теперь говорить…

— А от меня-то что надо? — спросила Тася.

— Не могла бы ты сходить в морг? На опознание. — И Николай Васильевич еще крепче схватился за сердце, словно демонстрируя, что его нельзя посылать с таким слабым здоровьем.

— В какой больнице? — уточнила Таисия, вздыхая.

— В соседней, — ответил заведующий.

Тася кивнула. Соседняя городская больница № 8 располагалась неподалеку, буквально через одну троллейбусную остановку.

— Вот умница! Вот молодец! Что бы я без тебя делал?! Только, если можно, сделай это сегодня.

— Хорошо, после обхода, — вяло ответила Таисия.

Денек у нее выдался весьма жаркий. Мало того что накопилась какая-то дикая гора медицинских карточек, так еще добавились и карточки Олега. А чужие — не свои… Своих пациентов Таисия хорошо знала, поэтому писала не глядя, и то долго получалось. А чужих пациентов надо было осматривать, внимательно читать истории болезней, смотреть, какие препараты были им назначены, в какой дозировке… И впопыхах этого не сделаешь.

Тася общалась с пациентами, и чуть ли не каждому пришлось объяснять, почему нет Олега Игоревича. А когда они узнавали, в чем дело, начинали охать, ахать, а один пациент, узнав о смерти лечащего врача, испытал паническую атаку. В общем, Тасе досталось. А после весьма затянувшегося обхода она села за истории болезней. Голова просто шла кругом.

Некоторое время назад в их больнице во всех отделениях поставили компьютеры и заставили врачей вести свои учетные записи в электронном виде. Врачи отчаянно сопротивлялись. Многие из них были люди в возрасте и компьютер-то увидели впервые, а их еще заставляли на них работать! Пожилые врачи сами чуть с ума не сошли. Руководство больницы всё понимало, но отменить пришедший сверху приказ тоже не могло.

— Сказано, что все должно быть компьютеризировано, значит, так и будет. А если проверяющие придут?

— Так мы не умеем печатать! По букве в час! — отвечали врачи.

— Ничего! Чем больше будете печатать, тем быстрее научитесь! — отвечали им. — И вообще, глупые вы люди, если не понимаете, что компьютеры призваны облегчить нашу жизнь.

— Да в ад они ее призваны превратить! — возражали сотрудники, которым освоение техники давалось с превеликим трудом.

Для них были даже организованы специальные курсы. Молодой человек часами бился с врачами, пытаясь привить им компьютерную грамотность, а результат был почти на нуле. Ему даже стало казаться, что он ведет курсы не у людей с высшим образованием, а у переодетых психов.

— Здесь же все легко! Написано, куда нажимать! А для заполнения анамнезов, жалоб, внешнего осмотра есть специальные заготовки. Их просто вставляешь и заменяешь только фио пациента, ничего даже печатать не надо! — говорил компьютерщик. — Просто вносите, и все! И главное — не забывайте все время сохранять данные.

— Да это невозможно! — чуть не рыдала одна докторица лет шестидесяти. Она категорически отказывалась понимать эти компьютерные технологии.

Но самый главный маразм ситуации заключался в том, что от традиционной писанины врачей никто не избавил. То есть теперь они занимались двойным трудом — писали и на бумаге, и на компьютере.

— Ничего себе облегчили труд! — возмутилась тогда и Таисия.

Она заполнила все карты, но теперь эту гору макулатуры надо было еще и вбить в компьютер. А сил уже не осталось.

Она выпила крепкий кофе и вздохнула. Пришло время идти в морг на опознание. Как бы эта процедура ни была неприятна, тянуть с этим Таисия больше не могла. «Свалили все на хрупкие, нежные плечи, — подумала она. — Но раз пообещала, значит, должна пойти и выполнить свой долг».

Но даже в эту нерадостную минуту Тася не могла не думать о Максиме. Она сама себе боялась признаться, что влюбилась в этого сногсшибательного мужчину. Как он умудрился ворваться в ее жизнь? Тася поймала себя на мысли, что все время ждет… нет, не развития их отношений, а наоборот, окончания. Максим должен, нет, просто обязан ее бросить. Конечно, в ту же минуту она умрет, но согласится, что это логический конец.

Как психотерапевт Тася сама удивлялась, откуда у нее столько комплексов и такая заниженная самооценка… А может, все дело было в том, что Максим смутил ее своими подружками с ногами от ушей?.. Как-то сразу липким ядом вполз ей в мозг вопрос: «А я-то ему зачем нужна?» Самое противное было в том, что ответ находился на поверхности — да ни зачем я ему не нужна! Мама, конечно, возразила бы: «Да ты у меня умница и красавица! Да ты заслуживаешь самого лучшего!» Но это же мама.

Думая о Максиме, Тася взглянула на телефон и с удивлением обнаружила пять неотвеченных вызовов. Она тут же набрал его номер.

— Алло, Максим? Звонил? Извини, была занята, столько работы…

— Замучили?

— Есть немного. А сейчас мне предстоит очень тяжелое мероприятие. — И Таисия поплакалась Максиму, что ей предстоит идти в морг и опознавать коллегу.

Максим, конечно же, ей посочувствовал.

— Я сейчас реально занят, но к тебе буквально через несколько минут подъедет Лева.

— Зачем?

— Он поддержит тебя. Не надо тебе в расстроенных чувствах одной туда ездить, — пояснил Максим.

— Хорошо, спасибо за заботу, — поблагодарила Таисия.

И действительно, через десять минут Лева уже ждал ее на больничной стоянке.

— Извини, что тебя Максим дернул, — сразу же сказала она ему.

— Да никаких вопросов! Я свободен. Готов помочь, — ответил Лева. — Максу — респект на всю жизнь! Он мне эту самую жизнь и спас. Да и вообще, он очень хороший человек и друг просто потрясающий.

— Почему-то все так говорят, — хмыкнула Таисия.

— Потому что так и есть! — кивнул Лева.

Сегодня он был одет совсем по-другому, нежели при их последней встрече. Темный низ и светлый верх, по идее, должны были скрыть его долговязость, но Лева равно выглядел именно долговязым. И все так же у него были катастрофически короткие брюки, а рукава пиджака заканчивались чуть ли на уровне локтей. Что самое интересное, приехал он на небольшой спортивной машине ярко-красного цвета. Таисия не верила, что он туда влезет, до тех пор, пока не увидела собственными глазами, как Лева, сложившись, будто кузнечик, разместился на переднем сиденье. Она уселась рядом.

Машина у Левы была быстрая. До больницы № 8 они домчались за считаные минуты.

— Ты меня будешь ждать? — спросила Тася, у которой вдруг похолодели руки, а ноги перестали слушаться.

— Чего ждать? — не понял Лева. — Я с тобой пойду! Чего уж!

— Ладно, пошли, — улыбнулась Тася, — в смысле спасибо.

— Да не за что! Всегда рад оказаться полезным красивой женщине.

В больнице их долго не пропускал сурового вида охранник. Пришлось звонить в морг и объяснять ситуацию. Только после этого к ним вышел мужчина с абсолютно невзрачной внешностью и каким-то отсутствующим взглядом.

— Вот тут к вам, — буркнул охранник, полируя свою бляху, которая всему миру говорила, что он занимает должность, дающую ему право командовать людьми. Без образования, без особых заслуг, просто кусочек власти: «Стой! Кто идет?»

— Идемте, — кивнул невзрачный мужчина. — Особо успокаивать не буду. Не родственники все-таки — просто коллеги.

— А я еще и ваш коллега! — встрял Лёва. — Судмедэксперт-криминалист.

Мужчина смерил его надменным взглядом.

— А, элита! А мы вот простые, обыкновенные трупы исследуем, не криминальные.

— Погибший в ДТП — это обыкновенный? — нахмурился Лева.

— Ну, сбила его машина. Криминал-то в чем? Хотя… вы правы, — почесал затылок мужчина. — Меня Владимир зовут, — представился он.

— Лева.

— Таисия, просто Тася.

— Сразу к делу? — спросил Владимир и сам же ответил: — Конечно, чего тянуть-то?

— А где пончики? Чай? — поинтересовался Лева.

— Что? — не понял Владимир.

— Обычно во всех фильмах, сериалах, когда показывают морг, так паталогоанатомы обязательно что-то жуют.

— Ага! Вы тоже заметили! — засмеялся Владимир. — Словно у нас столовая. И для чего это?

— Чтобы подчеркнуть циничность людей, которые работают со смертью, — ответила Таисия.

Владимир покачал головой и подошел к столу, на котором лежал человек, накрытый простыней.

Таисия оперлась о Леву, и они приблизились к столу. Владимир приподнял простынь.

— Да, это он! — поспешно ответила Тася. — Наш Олег.

— Вот и славно! Я имею в виду, что ваша печальная миссия выполнена. Теперь пройдемте в кабинет и оформим бумаги, ради которых и проводилось опознание. Заключение у меня уже готово.

— А можно я тут осмотрюсь? — вдруг спросил Лева.

— Да пожалуйста, — пожал плечами Владимир.

Уже в кабинете Владимир предложил Таисии чай или кофе.

— Нет, спасибо. Нет аппетита, — ответила она.

— Так я не есть предлагаю, а пить.

— Все равно не хочу. Давайте перейдем к бумагам.

В этот момент появился Лева с каким-то задумчивым выражением лица.

— Вы обратили внимание, на теле интересные повреждения, — сказал он.

— А-а-а, эти кровавые ссадины? Да промотало по гальке.

— Там симметричные, треугольные проколы, которые появились еще до смерти. — И Лева перевел взгляд на Таисию. — Тася, похоже, я нашел твое привидение. Такие повреждения на ноге можно было получить, попав в капкан на кладбище.

— Нет, — выдохнула она.

— Это очень легко доказать. У нас есть капкан с остатками тканей и следов крови, есть тело. Все сопоставимо. И эту экспертизу мы обязательно проведем. Но поверь моему опыту — это он, — сказал Лева.

— Это кошмар какой-то. Олег? Но зачем?!

— Вот этого я не знаю, — развел руками Лева, поясняя: — Не моя компетенция. С этим вопросом к Максиму. Кстати, надо ему позвонить. Он же привидение ищет, а мы его уже нашли. Олег же знал тебя? Тебя и пугал. Все логично.

— Совсем все не логично! — не согласилась Тася. — Я вообще ничего не понимаю. Чтобы Олег занимался таким? Да еще стал закапывать меня живьем?! Откуда такая ненависть? За что?! Нет, я до сих пор не могу поверить.

— И главное, что уже и не спросите, — отметил Владимир.

— Ну ничего, выясним! — не стал дальше нагнетать обстановку Лева. — А сейчас я позвоню своим.

— Мне бы воды, — посмотрела на Владимира Таисия.

— Конечно, конечно… — Владимир достал чашку, налил в нее воды из графина и пододвинул Тасе. — А о чем это вы с вашим приятелем говорили? Будто этот тип пугал вас и угодил в капкан на кладбище… И это ваш коллега? Что вы за психотерапевты такие? У вас какие-то особые игры и развлечения? Кладбище, капкан, привидение… Корпоратив, что ли?

— Да нет, это что-то личное, но что именно, мне пока неизвестно, — вздохнула Тася.

— Я-то думал — «пристрою» коллегу после ДТП, а тут еще проблем не оберешься, — покачал головой паталогоанатом.

Меньше всего Таисии хотелось сейчас участвовать в каком-нибудь увеселительном мероприятии, но все тот же долг подстегивал ее. Окончательно выбившись из сил, она все же приехала в галерею Андрея, которому обещала позировать.

— Я уж думал, вы не придете, — сказал он.

— Я и сама так думала. Честно говоря, настроения нет и сил тоже, — ответила Тася.

— А вам и делать ничего не надо! Переоденетесь в платье, накрасите губы, как моя ненаглядная, и сядете на стул.

Тася поняла, что ей не отвертеться. И все бы ничего, но Андрей надумал писать портрет в комнате памяти жены, и этот момент неприятно поразил Таисию.

В ярко-красном платье она сидела в центре темной комнаты. Андрей направил на нее свет софитов, а сам в темном углу встал за мольберт. Таисия чувствовала себя крайне неуютно. Она не так представляла себе работу художника. Погрузившись в размышления об Олеге, внезапно Тася увидела, как темные стены комнаты будто ожили, а женщина на картине подмигнула ей и загадочно улыбнулась. Тася моргнула, но женщина не только не перестала улыбаться, она внезапно оказалась рядом с ней и четким голосом произнесла:

— Что смотришь? Ты сходишь с ума, дорогая моя. И выход у тебя один — повеситься, пока еще не лишилась остатков разума. Иначе будешь лежать «овощем» и слюни пускать. Обуза матери… Нехорошо. Из жизни надо уходить достойно, — шептали ее ярко-красные губы.

— Нет! Нет! — замахала руками Тася, словно отбиваясь от нее, и погрузилась в спасительный мрак.

Глава 15

Теплый майский ветерок приятно обдувал лицо. В кафе уже соорудили летнюю веранду. Именно на этой веранде и расположилась Таисия, заказав алкогольный коктейль и маленькое пирожное-суфле. Народу было немного.

Выглядела Таисия хорошо, даже очень. И в ее светлых глазах читалось какое-то умиротворение.

— Еще кофе, — обратилась она к пробегающей мимо официантке.

К ее столику невесомой походкой подошла богиня Гертруда.

— Здравствуйте, Тася, — пропела она.

Таисию обдало сногсшибательным ароматом персика, пачули и ванильного мороженого.

— Здравствуйте, — чуть не привстала она со своего места.

Эта женщина производила на Тасю какое-то магическое действие. Совершенно безупречная белая кожа, выразительные глаза, идеально уложенные темные шелковистые локоны… Богиня! Как есть богиня.

— Я не встречаюсь со своими бывшими клиентками, но ради вас, Таисия, я сделала исключение. — И Гертруда грациозно присела напротив Таси.

— Да, я понимаю. То есть ценю… — Тася не знала, что ей сказать. — Хотя меня особо вашей клиенткой назвать нельзя. Я совсем мало к вам ходила.

— Что правда, то правда, — улыбнулась Гертруда пухленькими губами.

Ее взгляд скользил по фигуре Таси, и читалось в этом взгляде только одно: а вот не мешало бы закончить мои курсы! Сейчас был бы совсем другой вид!

На Гертруде было шелковое платье нежно-розового цвета в мелкий белый горошек. На шее болталась нитка жемчуга. Руки с аккуратными длинными ногтями, как всегда, были в идеальном порядке.

— Спасибо, что пришли, — сказала Таисия. После появления Гертруды она поняла, что выглядит не так уж и хорошо, как ей казалось вначале.

— Не вопрос, особенно после того, как Андрей сообщил мне, что вы потеряли сознание у него в мастерской. Вас увезли на «Скорой». Он был так напуган! Позвонил мне. Извините, что я попросила вас об этой услуге, я не знала, что у вас проблемы со здоровьем.

— Да у меня их и не было до того вечера.

— Вас ведь в психиатричку отвезли? — пытливо посмотрела на нее Гертруда. — Видения? Галлюцинации?

— Нет, меня в обычную больницу положили. Но теперь все прошло, меня подлечили, — ответила Таисия.

— Ну и хорошо! Все хорошо, что хорошо кончается, — улыбнулась Гертруда, заказывая зеленый чай. — Талию, видите ли, берегу.

— Вы вся словно прозрачная. Что-нибудь кушаете вообще? — поинтересовалась Тася.

Гертруда рассмеялась и приняла непринужденную позу.

— Салаты, фрукты.

— Здесь все это есть.

— Я ем по часам, сейчас не время, — ответила Гертруда. — Вы не дошли до изучения моей системы питания.

— Да, я до много не дошла. И вообще, долгое время пребывала в состоянии «ежика в тумане». Но сейчас я просто уверена, что еще ничего не закончено, — сказала Таисия.

— Вы о чем?

— Я о том, как важно иногда оказываться в нужном месте и в нужный час. Была у меня одна давнишняя пациентка, Лидия Васильевна, которая очень мне доверяла. И вот однажды легла она в больницу, а у меня свободных мест не было, и пожилая женщина попала в палату к моему коллеге Олегу Игоревичу. Но Лидия Васильевна очень хотела со мной переговорить. Я потом поняла — именно переговорить, а не лечиться. Это было для нее важнее.

— И что? Переговорили? — несколько с насмешкой посмотрела на нее Гертруда.

— Нет, не успели! Лидия Васильевна умерла прямо в больнице, — развела руками Таисия.

— Какая печальная история. И очень поучительная. А мораль в чем? В том, что не надо ждать… Никто не знает, что будет завтра. Я даже расскажу ее на одном из своих занятий. Тася, так вы пригласили меня, чтобы рассказать эту историю? — Тонкие брови Гертруды взметнулись вверх как два крыла.

— Это еще не конец.

— Да что вы?! Дальше будет так же захватывающе? — притворно спросила Гертруда, плохо скрывая свое раздражение.

— Не сомневайтесь! — заверила Таисия. — Мне же покоя не было, что человек что-то хотел мне сказать и не успел. Я поехала к ней в поселок и поговорила с ее племянницей. Она рассказала мне, что Лидия Васильевна жаловалась, что ее преследует привидение. И тут я вспомнила, что Олег Игоревич тоже как-то упоминал, что его пациентка страдает галлюцинациями.

— Наследственная шизофрения? — с каким-то пренебрежением заметила Гертруда.

— Лидия Васильевна не была шизофреничкой, это точно. Мне вообще показались странными эти симптомы. И так получилось, что однажды, коротая вечер с племянницей Лидии Васильевны, я тоже увидела привидение. Так мне показалось поначалу. На самом деле это был обыкновенный человек в белой одежде и с фонариком. Он маячил туда-сюда вдоль ограды кладбища, и я кинулась к нему.

Гертруда сидела молча, уставившись прищуренными глазами в одну точку.

— Странным было то, — продолжала Таисия, — что этот человек пытался меня убить! Но у него ничего не вышло и он сбежал. Но при этом угодил в капкан и повредил ногу.

Гертруда расхохоталась, но Тася не обращала на это внимания.

— А потом я узнала, что мой коллега Олег Игоревич погиб. Его сбила машина. Но на его ноге обнаружили травмы, похожие на те, как если бы человек попал в капкан. Провели экспертизу и доказали, что именно Олег Игоревич и был тем самым привидением.

— Все это, конечно, очень интересно, я только одного понять не могу… — И Гертруда нервно передернула плечиком. — Почему я, занятой человек, должна все это слушать? Таисия, я к вам хорошо отношусь, но нельзя же так злоупотреблять!

— Вам не интересно? — удивленно спросила Тася.

— Совсем нет!

— А я думала, что смогу вас заинтересовать. Ну нет, так нет. Тогда я заинтересую правоохранительные органы… вашей персоной. Впрочем, они и так вами интересуются. И вы это знаете.

Возникла тяжелая пауза.

— Вы угрожаете мне? — спросила Гертруда совсем с другой интонацией.

— Смею ли я? Я же поговорить вас вызвала, а вы не хотите, — развела руками Таисия.

— А при чем здесь я? — Гертруда занервничала еще больше. — Мне бы пепельницу, — обратилась она к проходящей мимо официантке.

— У нас не курят, — ответила девушка.

— Это же вредит здоровью и красоте! — притворно сложила руки на груди Таисия. — Что бы сейчас сказали ваши ученицы!

— Пошла ты к черту! Что тебе вообще от меня надо? — Гертруда так разозлилась, что не заметила, как перешла с Тасей на «ты».

— Фи, как некрасиво. Пожалуйста, дослушайте мою историю до конца. После опознания Олега Игоревича я вернулась в больницу, потому что забыла там телефон. А охранник сообщил, что меня в приемном отделении спрашивала какая-то женщина. У меня хоть и не было никаких сил, все же я спустилась в приемный покой. «Может быть, этой женщине нужна моя помощь», — подумала я.

— Как это похоже на тебя, — прищурилась Гертруда. — Забота о людях, помощь страждущим…

Тася не обратила внимания на ее реплику и продолжила:

— В приемном отделении меня действительно ждала женщина. Она явно нервничала. «Меня зовут Елена, — представилась она. — Я лежала в одной палате с Лидией Васильевной, вы еще приходили к нам после ее смерти и спрашивали, не знаем ли мы чего? Так вот, я пришла рассказать, что знаю», — заявила Елена. — «Вспомнили?» — спросила я ее. — «Нет, просто Олег Игоревич, наш лечащий врач, умер, и мне теперь нечего бояться», — ответила женщина. И поведала мне весьма интересную историю. Оказывается, Лидия Васильевна успела поделиться с ней своими проблемами — что ее преследуют видения, что она боится и медленно сходит с ума. И что ей просто необходимо поговорить со мной и передать мне один документ… Что вы так побледнели, Гертруда? Да, один документ. А еще Елена мне рассказала, что внезапно большой интерес к Лидии Васильевне стал проявлять их лечащий врач. Олег Игоревич уделял ей намного больше внимания, чем всем остальным в палате, а когда ему пожаловались на это, он грубо заявил, что всем уделяет внимание в зависимости от степени диагноза. Я удивилась тогда, потому что Олег никогда не рассказывал мне, что у него такой интерес к моей бывшей пациентке. А по врачебной этике он должен был мне все рассказать и даже согласовать лечение. Также Елена рассказала, что после индивидуальных сеансов с Олегом Игоревичем Лидия Васильевна возвращалась какая-то странная. Как будто не в себе. А один раз ночью Елена увидела, как их лечащий врач роется в вещах Лидии Васильевны… — Таисия перевела дух. — Елена высказала ему все, что думает по этому поводу, а он ей пригрозил… Мол, усугублю диагноз, и тогда тебя выгонят с работы. Поэтому она молчала. А когда Лидия Васильевна умерла, так Елена вообще испугалась. Теперь-то точно известно, что это Олег убил бедную старушку. И то, что он искал в ее вещах, он не нашел. Это я точно знаю.

— Откуда? — спросила Гертруда.

— Так то, что искал Олег, в данный момент находится у меня. Это карта клада! Лидия Васильевна, не успев передать бумаги мне, отдала их, словно что-то предчувствовав, Елене. А уж та передала мне. История этого клада уходит далеко в дореволюционное прошлое. Жил в их поселке, а тогда еще деревне, один кулак с лютым характером. Ввел он там свои порядки, люди ему подати несли чуть ли не каждый день. А еще он насильничал и избивал людей. Звали его Матвей Нечаев. Потом он женился, хотя жену не любил… А вот троих детишек, что она ему родила, просто обожал. В сыновьях да младшенькой дочурке Агафье Матвей души не чаял, баловал и все для них делал. А потом пришла советская власть, раскулачила их семью, а Нечаева отправили в тюрьму. Жене с детьми туго пришлось. Когда Матвея выпустили, старший сын и жена умерли с голоду. А потом и младший, Данила, погиб на войне. Вот тогда с Матвеем и случилось что-то. Он стал совсем другим человеком, последние дни провел в молитве. А перед смертью признался своей дочери, что всей своей жизнью, смертью своих родных расплачивался за грехи. Агафья знала, что их недолюбливают в деревне, и слышала, что говорили про ее отца. Но дело оказалось совсем не в этом. Оказывается, когда Матвей был еще совсем молодым, он напал на карету, в которой везли на свадьбу дворянскую дочь с приданым. Охрану он убил на месте, а вот девушку не смог. Был сражен ее красотой. Он притащил ее к себе и долго издевался над ней, умерла она в муках через неделю. Матвей зарыл девушку вместе с ее приданым, а на могиле построил избу. Умирая, он все рассказал Агафье, а та потом своей дочери — Лидии. «Проклят наш род. Не знаю, правду рассказал мне отец или нет, но если правду, то стоит наш дом на могиле неуспокоенной души, несостоявшейся невесты, так бесчеловечно убиенной. Там же, значит, могут лежать и несметные сокровища, но не надо их трогать. Не будет нам тогда жизни». И вот такой груз лег на плечи уже Лидии. Она всю жизнь себя убеждала, что это всего лишь легенда. Сама Лидия Васильевна была честным и порядочным человеком, делала только добро, но все же заболела нервным расстройством. Я задумалась, а что ее к этому привело? Лидия Васильевна всегда говорила, что она одинокий человек. А что, если она прикрывалась этим, чтобы люди не расспрашивали? Вроде бы как одинокая и одинокая. А может, все не так просто? И я провела свое расследование, не одна, конечно, мне помогли. И что же выяснилось? Последние пятнадцать лет Лидия Васильевна на самом деле жила одна. Мужа отродясь не было, а вот сын был, а потом исчез. Словно в бездну канул. Но от спецслужб, которые заинтересовались судьбой сына Лидии Васильевны просто так не исчезнуть с лица земли, хотя этот человек и очень постарался. Интересно, Гертруда… или все-таки Герман?.. обрадовались бы ваши ученицы, узнав, что женственности их учит бывший мужчина? Мать не приняла ваш выбор, и вы перестали общаться. Лидия Васильевна решила, что и ее настигло родовое проклятие, отобрав единственного сына. А я ведь, как только появилась на ваших семинарах, сразу почувствовала, что что-то не так. Вы перегнули палку в своем совершенствовании. Перестарались. Таких женщин, какой вы хотели казаться, не бывает.

Гертруда-Герман сидела бледная как полотно, и Таисия даже испугалась, что она… или он… потеряет сейчас сознание.

— Я Гертруда — абсолютная женщина, у меня в паспорте записан женский пол, и я попросила бы обращаться ко мне в женском роде, — произнесла Гертруда, и было видно, что каждое слово ей дается с трудом.

— Как скажете. Только стоило это того, чтобы потерять мать?

— Я абсолютно счастлива. А мать… У меня не было матери, она отказалась от меня… Она не знала, через что мне пришлось пройти, когда я доставала деньги на операцию. Она не сидела со мной в реанимации, когда у меня остановилось сердце… Я вымучила это счастье и эту жизнь.

— И единственное, что вам надо было от матери, — это выжить ее из дома? Свести с ума? Чтобы потом заполучить клад. А вы не боялись вместо сокровищ выкопать кости бедной замученной девушки?

— Не надо этого пафоса, — поморщилась Гертруда. — Да, я этого хотела, и все шло гладко. А потом туда въехала эта дура — дальняя родственница.

— И с ней вы начали проделывать то же самое. Вы надеялись, что Анжела от страха покинет дом, а может, и умрет? — спросила Таисия.

— Это уж как получилось бы, — опустила глаза Гертруда.

— И меня хотели свести с ума?

— И тебя! Выскочка! Я не знала, что у моей мамаши под старость снесет крышу и она завещает свой дом тебе.

— Вы вышли на меня через мою подругу?

— Она тут ни при чем. Ее знакомая-психотерапевт — одна из моих подручных. Твоя подруга ничего не знала, — ответила Гертруда.

— А ведь я догадалась, как вы это проделывали. Сначала я думала, что вы что-то подсыпали своей матери, а потом и ее племяннице. Но в тот день, когда у меня случились галлюцинации, я ничего не ела и не пила. Я принялась анализировать ситуацию. Больше всего мне не давал покоя этот маскарад с женой Андрея. Красное платье, красная помада, которую я получила от вас. А что, если все дело именно в ней? Я вспомнила, что Лидия Васильевна всегда следила за собой и губы тоже красила. Что мешало просто подменить ей помаду? Да и Анжела мне рассказала, что привидение посещает ее всякий раз, когда к ней на свидание приезжает ее мужик. А что делает женщина перед свиданием? Правильно! Красит губы!

Гертруда попыталась что-то сказать, но Таисия только махнула рукой.

— Можете ничего не говорить. Помаду Анжелы и мою отдали на экспертизу. И знаете, что выяснилось? В них содержался очень сильный галлюциноген, а через слизистую губ он впитывался достаточно быстро. Под его воздействием в подсознании человека оживали все его страхи и жизнь превращалась в ад. В таком состоянии человек мог и покончить с собой, и умереть от ужаса. Умереть от ужаса… — повторила Таисия чуть ли не по слогам.

Повисла тягостная пауза. Видимо, каждая из женщин думала о своем.

— А этот Андрей, страдалец по покойной жене, тоже ваш приспешник? — нарушила тишину Таисия.

— Какая ты догадливая, — усмехнулась Гертруда.

— Да у вас просто целая шпионская сеть.

— Я работала над этим всю жизнь. К тому же у меня природное обаяние, поэтому люди ко мне тянулись, — ответила Гертруда.

— А я думаю, что в вас сидит тот демон, который когда-то поразил вашего прадеда. И даже сменив пол, вы от него не избавились. Скорее, наоборот, пустились во все тяжкие, — сказала Таисия. — И все эти ваши курсы и семинары по большому счету секта, которая разными путями вытряхивала из женщин с неустроенной судьбой деньги. И мысль о кладе не давала вам покоя. Вот выкопать бы его и пуститься в бега — так вы думали?

Гертруда отпила уже остывший чай.

— Вы нашли клад? — спросила она.

— Да, там ценностей на миллионы долларов. Уникальные вещи. Но стоят ли они человеческих жизней?

Таисия еще раз всмотрелась в лицо сидящего напротив человека. Ни один мускул не дрогнул на лице Гертруды.

— Вот смотрю я на вас и поражаюсь. Неужели вам все равно? И даже смерть матери не тронула вас?..

— Я же сказала, у меня нет матери, и эта тема закрыта, — прошипела Гертруда. — А все равно мне или нет, это не твоего ума дело. Ты же ничего не понимаешь, хоть и психотерапевт.

— А вы понимаете?

— Я понимаю, что ты пришла сюда не одна, что сейчас появятся люди и наденут на меня наручники. И знаешь, почему я так спокойна? Да потому, что мне теперь все равно. У меня в жизни был один-единственный человек, которого я любила. Это Олег. Он никогда не предавал меня, он был для меня всем. А что мать? Когда она заметила, что я ворую у нее косметику и примеряю ее туфли, знаешь, что она сделала? Упрятала меня в психушку! — закричала Гертруда, но тут же резко замолчала.

Таисия поняла, что она хочет выговориться и собирается с мыслями. Что ж, пусть госпожа Черешкина была и плохим человеком, но на последнюю исповедь все могут рассчитывать.

— Ты была в аду? — заговорила наконец Гертруда. — А я была. Что со мной только не делали в той больнице! Пичкали лекарствами, лечили током, издевались, насиловали… Говорили: «Хочешь быть женщиной? Так привыкай!» Меня вытащил оттуда Олег, тогда он только начинал свою практику. И оказав помощь один раз, он не оставлял меня уже никогда. Мы стали с ним большими друзьями, единственными близкими людьми. Сначала между нами ничего не было, только безумная тяга к общению. Олег поддержал меня в моем непростом решении и был со мной и до и после. Он всегда был рядом и во всем меня поддерживал. Конечно, потом мы стали близки. Олег всегда очень боялся, что я на чем-то проколюсь, поэтому принял активное участие в моем плане по добыче клада. Я пообещала ему, что когда все закончится, я все брошу, и мы куда-нибудь уедем вдвоем.

— Так это он доставал тебе галлюциногены? — спросила Таисия.

— Олег все для меня делал и вот так нелепо погиб под колесами какого-то отморозка. — Гертруда задумалась, а потом медленно произнесла: — Ну и зачем мне теперь сокровища? Если я потеряла интерес к жизни.

На этот вопрос ответа у Таисии не было.

В это время к ним подошли люди в форме и увели абсолютно несопротивляющуюся Гертруду.

На ее место напротив Таси сел Максим.

— Ты молодец! Весь разговор записан. Интересно, ее в какую камеру посадят — в женскую или мужскую? Шутка!

— Шутка, — как эхо повторила Таисия.

Максим дотронулся до ее руки.

— Это было очень нелегкое дело, и ты смогла его распутать. Твои догадки просто поразительны, даже опытным следователям такое и в голову не пришло бы.

— Жуткая история бедной девушки, которая ехала на свою свадьбу и так и не доехала… Страшная судьба у всех в роду Нечаевых… И, заметь, закончилось все то же жуткой историей… любви, — ответила Тася.

— Давай не будем пессимистами. Все в наших руках.

— В смысле? — вернулась в действительность Таисия.

— Слегка подержанный агент, то есть я, с не очень четким будущим делает тебе предложение. Как насчет того, чтобы стать моей женой?

Тася даже не посмотрела на него и ответила:

— Перспектива туманная.

— Это точно, — подтвердил Максим и несколько суетливо выложил на стол коробочку из красного бархата, предварительно открыв ее.

Тася молча поглощала ее взглядом.

— Ну так как? — Ему не терпелось услышать ее ответ. — И заметить, — добавил он, — я нравлюсь твоей маме.

— Это аргумент, — вздохнула Таисия. — Ты знаешь, я не очень молодая врач-психотерапевт с неясными жизненными перспективами, но с большой готовностью испортить тебе жизнь. Согласен?

— И ты еще спрашиваешь! — засмеялся Максим и заключил Тасю в объятия.

Так держать, подруга!

Мария родилась в восьмидесятые годы прошлого столетия в очень интеллигентной семье учительницы английского языка и преподавателя философии в институте. С девочкой с детства занимались музыкой, танцами, языками, ей читали на ночь хорошие стихи известных поэтов. Маруся, как ее ласково называли родители, засыпала не под сказки про Колобка или странный теремок, населенный зверями, а под странные волны фантазий, которые возникали под действием настоящей поэзии. Чего-чего, а фантазии в девочке было предостаточно.

В те годы мало что можно было приобрести в магазине, особенно из игрушек. Пластмассовых крокодилов Ген, пупсов с постоянно западающими глазами, с торчащими пластмассовыми ресницами, и дребезжащих грузовичков с железным кузовом, который больно прищемлял палец, Маруся даже побаивалась. Она могла взять спичку, нацепить на нее кусочек цветной бумаги и играть, словно это была принцесса в платье с пышной юбкой. А если бумага заменялась на бархатную бумагу для аппликаций, то и платье у принцессы в мыслях Маруси менялось на бальное. Еще девочка любила сказки о Золушке, Спящей Красавице.

— Малышка витает в облаках! Всё время фантазирует, — сокрушалась Ольга Олеговна, мама Маруси.

— Девочка растет чувствительной, эмоциональной! А это прекрасно! — заступался за дочку Дмитрий Павлович, ее отец.

Человеком он был принципиальным, прямолинейным, не всегда находил общий язык с женой, но в дочке души не чаял. К тому же Дмитрий Павлович сам был фантазером.

Маша очень хорошо помнила один случай из детства, когда они втроем пошли на рынок, хоть что-то купить к праздничному столу. Девочка, у которой глаза как раз находились на уровне прилавка, широко открыв рот, глазела на яркие заморские фрукты. А слышала она только фразы родителей: «Как же дорого! Что же это за цены?! Откуда деньги взять?»

— Эй, вы! Идите в магазин, щелкайте морскую капусту! — ответил им один из торговцев, намекая на то, что в магазинах кроме этой самой морской капусты ничего и не было. Остальные поддержали «шутника» веселым гоготом.

— Нам бы два огурчика и два помидорчика, — попросила Ольга Олеговна.

— И одну морковку для «лапочки дочки», — передразнил ее все тот же шутник-торговец. — Будем мы тут мелочиться! Или бери нормально, или проваливай! Две штучки! Килограмм — минимум!

— Но это очень дорого!

— Так иди, зарабатывай, лошара! Или воруй!

— Как вы смеете так разговаривать? — возмутился Дмитрий Павлович.

Их тут же обступили трое небритых и не очень доброжелательных мужиков. В глазах Маруси они выглядели просто как злые великаны из страшной сказки.

— Это кто это у нас рот открывает, а?! Вшивая интеллигенция! Сам ничтожество, семью свою не можешь содержать, так еще на нас батон крошишь?! А знаешь что, клоун? Одолжи нам свою бабу на часочек? А что? Всем хорошо будет! Ты огурцов получишь, а она хоть раз в жизни мужиков попробует настоящих!

Маруся ничего, конечно, не понимала, но когда маму схватили за руки и поволокли в сторону и она громко закричала, девочка сильно испугалась.

— Ольга! Пустите, сволочи! — кинулся к матери отец, но тут же оказался на земле, а вокруг него сомкнулся круг бандитов.

Они словно стали совершать ритуальный танец, резко выкидывая вперед ноги. Только музыкальное сопровождение было не очень — глухие удары и стоны.

— Папочка! — заплакала девочка, пытаясь оттащить злых дядек от родителей.

— Девку уберите! — гаркнул кто-то.

Мама продолжала истошно кричать, пока кто-то не сказал:

— Ладно, хватит с них! Оттащите их на помойку, там им самое место. Слышь, козел, чтобы ты сюда больше ни ногой со своими копейками и нравоучениями. Понял?

Девочка отчетливо запомнила тухлый, неприятный запах помойки, липкие и грязные руки, одежда в осклизлых капустных листьях и картофельных очистках. Она впервые видела своих родителей в таком виде. Грязные… На маме разорванная одежда, волосы растрепаны, папа в крови. Мама рыдала, папа успокаивал ее и прижимал к себе Марусю.

— Всё хорошо, всё хорошо, — повторял отец.

И Маруся впервые не поверила ему. Она видела, что ничего хорошего нет. И еще ей почему-то было очень обидно за отца и жалко его до слез.

Семья жила на небольшие зарплаты родителей более чем скромно. Дмитрий Павлович, в силу своей принципиальности, никогда не брал за хорошие оценки взятки, за что его студенты и не любили. Мало сказать «не любили», некоторые его даже ненавидели. Два раза даже устроили ему «темную» и сильно избили. Первый раз напали на него перед экзаменами, и Дмитрий Павлович попал в больницу, второй раз «поучили» в подворотне. Маруся искренне не понимала, почему ее отец — педагог, которым велено гордиться, так страдает. За что?

Питались они в семье в основном кашами да дешевыми супами на косточке, которые мама приносила из школьной столовой. Она была классной руководительницей в классе у сына поварихи. Красивые платья для утренников мама сама шила Марусе из занавесок, красиво подстригала ей челку тоже сама. Поняв, что долго они на школьных объедках не протянут, Дмитрий Павлович взял кредит и купил в пригороде, в плодово-овощном хозяйстве, шесть соток земли. Весной они сажали рассаду и семена, летом поливали и окучивали грядки, осенью собирали урожай, все выходные дни и отпуска они теперь проводили, работая в огороде. Родители радовались как дети, что у них появились картошка, свекла, капуста, морковь, смородина, выращенные собственными руками…

Маруся слушала разговоры родителей, понимала, что они счастливы, и радовалась вместе с ними. Правда, ей не раз приходилось наблюдать, как горюет отец и вытирает слезы мама. Несколько раз воры собирали за них выращенный таким тяжким трудом урожай. Жизнь в девяностых годах прошлого столетия была трудной, агрессивной и совсем не такой, какую видели в своих розовых мечтах для своей дочки пара интеллигентных родителей.

Мария, отличница, умница и красавица, поступила в консерваторию и блестяще окончила ее по классу скрипки. Но за годы учебы она овладела еще и другими инструментами, а также имела прекрасный голос и, естественно, абсолютный слух. Там же, в консерватории, Маруся познакомилась с Никитой, который играл на виолончели и контрабасе и пользовался популярностью у ребят и девчонок. Особенно у девчонок. Это был высокий, худощавый парень с модной стрижкой и светлыми глазами. Он шутил, дурачился, позволял себе некоторые шалости, прогуливал занятия, как хобби занимался роком и слушал альтернативную музыку. Девчонки сходили от него с ума, и он гулял то с одной, то с другой. Мария в то время превратилась в красивую, очень стройную девушку среднего роста с длинными густыми волосами цвета спелой пшеницы. Нежное приветливое лицо, яркие глаза с пушистыми ресницами привлекали взгляды.

Естественно, что Никита не мог не обратить внимания на такую красотку, но наткнулся просто на ледяную глыбу. Сначала хотел фыркнуть и переключиться на другую девицу, но в итоге не смог забыть строптивую Марию и все свое время вместо учебы тратил на завоевание ее сердца.

В конце концов Мария сломалась и стала-таки с ним встречаться. Ее родители тоже смирились с выбором дочери. Вернее сказать, Никита их просто приручил, и они другого парня рядом с дочерью уже и не представляли. Так и думали, что после защиты диплома молодые сыграют свадьбу.

Подруга Марии, яркая блондинка Лиза Окунева, учившаяся на вокальном факультете, Никиту не очень жаловала. И иногда заводила не очень приятные разговоры о парне подружки.

— Ты, конечно, везучая! Такого красавца заполучила! Первый парень на деревне! Только…

— Что только?

— Вы такие с ним разные…

— Что ты конкретно имеешь в виду?

— Ты серьезная, ответственная. Я вижу тебя или с нотами, или с книгой. А Никита… Да он просто разгильдяй. Возможно, он со временем повзрослеет, конечно…

— Все мы со временем повзрослеем, — резонно ответила Маруся.

— Вот ты шутишь, — не отступала Лиза, — а он, между прочим, без тебя тусит в разных компашках. Тебя это не трогает?

— Я это знаю. А что, я должна привязать его к себе? Булавкой пристегнуть? Если он хочет гулять, пусть гуляет. Я домоседка, шумные компании не для меня. Пусть и ему будет хорошо, и мне. Разве это неправильно?

— Не знаю, не знаю… — пожала плечами Лиза, поправляя перед зеркалом как всегда излишний макияж. — Пары обычно время проводят вместе. Если бы мой парень шлялся где-то без меня, я бы его прибила!

Маруся рассмеялась.

— Это потому, что ты очень ревнивая, а я нет.

— А как же любовь?

— Я люблю Никиту.

— Любви без ревности не бывает, — упрямо сдвинула брови Лиза.

— Это сугубо твое личное мнение! А я доверяю Никите.

— Ходят слухи… Нет, я не хочу тебя расстраивать, но ты моя лучшая подруга, и я должна тебя предупредить.

— Я не верю слухам.

— Ну и зря… Иногда бывает полезно.

— Он к тебе приставал?

— Нет! Он же не дебил! Знает, что я твоя подруга!

После того как Маруся с отличием окончила консерваторию, проблем у нее только прибавилось. Она очень надеялась, что ее возьмут в какой-нибудь симфонический оркестр. Тем более что все годы учебы их подстегивали обещаниями, что лучшие ученики непременно попадут в самые знаменитые оркестры. Но в результате в эти самые оркестры кто только ни попадал, кроме самых талантливых учеников. Маруся сидела без работы и очень переживала.

Родители тоже волновались за нее.

— Так я и знала! Так и знала! — сокрушалась Ольга Олеговна. — Это все ты, Дима! «Девочка талантливая! Пусть музицирует!» И что сейчас? Где ей работать? Учительницей музыки в школу? Ты знаешь, какие там зарплаты?

— Знаю! Я же живу с педагогом!

— Да я еще много получаю! К тому же могу взять классное руководство и дополнительные часы! А как эти балбесы относятся к учителям музыки? Да они ее там сожрут! С ее-то нежной душевной организацией, которую ты, кстати, тоже поддерживал.

— Оля, я тоже понимаю, что везде круговая порука и блат! Но все равно нельзя же было губить талант!

— Не ссорьтесь! Я не маленькая уже, не пропаду, — говорила Маруся и запиралась в своей комнате.

На свиданиях с Никитой Мария тоже сокрушалась, что сидит без работы. Летним вечером они шли по дорожке парка, посыпанной мелким гравием, и разговаривали.

— Ну, ты что-то совсем… Лица на тебе нет, — переживал Никита. — Не стоит так расстраиваться.

— Ты даже не представляешь…

— Конечно, до конца не представляю. Я-то учился плохо и мечтать не мог о престижном оркестре. А у тебя дорога была ясная! Но у Настеньки папашка крупная шишка, и у Леночки тоже. Есть волосатая рука…

— Да ладно. Они неплохие музыканты.

— Не такие классные, как ты у меня! — улыбнулся Никита. — Чем собираешься заняться?

— Не решила еще, — вздохнула Маруся.

— Так я тебя обрадую! Виталик организовал свой оркестр, пригласил меня, я и тебя пристроил.

— Пристроил? — удивилась Мария.

— Конечно! Бизнес! Музыкальный кооператив! Это сейчас модно! Пусть они там время тратят в своем симфоническом, а мы будем давать концерты и зарабатывать бабло!

— У тебя одни деньги в голове! — отметила Мария.

— А что в этом плохого? Мужик должен зарабатывать! Я не хочу прозябать! Поработаем годик, потом свое дело открою! А ты будешь рядом! — расставил всё по своим местам Никита.

— А я тебе нужна? — улыбнулась Маша.

— Конечно! А кто меня будет направлять в нужное русло? Я же без тебя пущусь во все тяжкие! — засмеялся Никита и обнял Марусю за плечи.

Вечером Маруся рассказала о предложении Никиты родителям.

— Господи, это исключено! Ты домашняя девочка! Какие гастроли? Какой частный оркестр? Сейчас так опасно! Челноки вон, уезжают за границу и пропадают без вести! Мы с отцом этого не переживем!

— Я совсем не так представлял себе твое будущее! — отметил Дмитрий Павлович.

— Папа, я и сама себе его не так представляла! Жизнь вносит свои коррективы! Мы не челноки, и до заграницы нам еще далеко! Мы едем в тур по Сибири!

— Там холодно! Это так далеко! — схватилась за сердце Ольга Олеговна.

— Мама, я не маленькая! У меня есть теплая одежда! Потом, я буду не одна! Нас — целый коллектив! Со мной будут Никита и Лиза!

— И Лиза? — удивилась Ольга Олеговна. — То, что Никита безбашенный, я всегда подозревала, но чтобы и Лиза…

— Ага! Мы все словно на одной цепочке! Сначала Никита, затем я. И уж потом Лизка. Им всё равно нужна была солистка. А что? Лучше с нами, чем петь по ресторанам!

— Отпусти ее! Нельзя привязать ее к себе. Пусть начнет свою жизнь, — сказал Дмитрий Павлович, и Ольга Олеговна сдалась.

Гастрольная жизнь для Марии стала форменным испытанием. Она никогда не жила даже в общежитии, а тут сразу провинциальные гостиницы с тараканами, постоянный обман организаторов гастролей, неуютный быт, пьяная публика. Мария увидела столько грязи и разврата, сколько не видела за всю свою жизнь.

Они остановились на месяц в сибирском городе в более-менее приличном отеле. Сначала планировалось выступать две недели, но из-за того, что Никита подхватил воспаление легких и попал в больницу, график гастролей передвинули. Стояла морозная зима, холод был жуткий, в гостинице дуло во все окна, вот Никита и простудился. Оркестранты выступали по клубам, на банкетах, в кинотеатрах, играли самую разную музыку.

В один из таких вечеров в пафосном ресторане был заявлен концерт классической музыки. Мария в элегантном черном платье играла на скрипке. Зал ресторана был полон, за столиками не было свободного места, но один посетитель почему-то бросился Марии в глаза. Это был полный представительный мужчина в дорогой одежде.

Отдыхающие мирно пили и ели, музыканты играли, но потом что-то пошло не так.

— Что за тягомотину играете? Надоели эти сверчки! Туда-сюда! Давай лучше потанцуем с музыкантшами!

Пьяные мужики бросились к сцене.

Первой, кого стащили со сцены, оказалась Лиза. Она завизжала так пронзительно что заложило уши. Но ей это не помогло. Затем дошла очередь и до Марии. Ребята-музыканты растерялись. А посетители, подогретые спиртным, неистовствовали. У Маруси закружилась голова от череды лиц, мелькавших у нее перед глазами. Ее бесконечно хватали чьи-то руки и кидали в объятия, пока она не прибилась к огромному телу, словно упала на большой и спасательный батут. Маша подняла голову и увидела незнакомца, которого приметила в зале. Она попыталась ему что-то сказать, но из ее шевелящихся губ не доносилось ни звука. Она ждала, когда ее метнут в следующий танец, но он держал ее очень крепко и медленно продвигался к выходу. А потом Мария потеряла сознание.

Очнулась она в машине, лежа на заднем сиденье, свернувшись калачиком. За рулем вполоборота сидел мужчина и внимательно смотрел на нее.

— Куда тебя отвезти? — спросил он.

Мария медленно приходила в себя.

— Меня? Я… Там Лиза! Мне надо в ресторан! Спасти Лизу!

В темных глазах мужчины мелькнула усмешка.

— Спасти? Это ты будешь спасать? Каким образом?

— Откройте немедленно дверь! — спокойно приказала Мария.

— Не кипеши! Вызвали полицию, там всех угомонили. Пострадавших нет!

— Вы не врете? — спросила Мария, дрожа всем телом.

— Я не вру, а тебе надо успокоиться. Поедешь ко мне?

Мария вздрогнула.

— Это еще зачем?

— Ты с Луны свалилась, что ли? — удивился незнакомец. — Думаю, что ты совершеннолетняя. Я очень хорошо заплачу.

Мария ахнула, открыла дверцу и выбежала в открытом концертном платье на тридцатиградусный мороз. Высоченные каблуки скользили по обледенелой дороге, но это ее не остановило.

— Куда ты, сумасшедшая?! — раздалось ей вслед.

Впереди дорогу осветили фары приближающейся машины. Мария с криком «Помогите!» буквально упала ей на капот.

Из машины выскочил разъяренный водитель, готовый прибить сумасшедшую, кидающуюся под колеса.

— Что произошло? Почему вы в таком виде? — спросил он, помогая девушке сесть в машину.

— Отвезите меня в центральный отель… Пожалуйста…

Мария сидела в своем гостиничном номере с чашкой горячего чая, крепко сжимая ее в ладонях, и клацала зубами.

— Ну, мы и попали в переделку! — суетилась вокруг нее Лиза.

— И ты еще веселишься?! — удивилась Маша.

— Ты смешная. Да, а чего теперь-то? Ну, выпили ребята, захотели с нами потанцевать. Что такого? — удивилась Лиза. — Мужики богатые.

— Да? А ты откуда знаешь? По виду — чистые уголовники.

— Да какие они уголовники! Братва!

— Лиза, ты в своем уме? Братва — это и есть уголовники.

— Это наша благодарная публика! Надо уметь общаться с людьми!

— А если бы эта публика, как ты говоришь, захотела с нами переспать, ты и на это была бы согласна? — ужаснулась Мария.

— С одним из них — да! А почему нет? Это у тебя Никита есть, а я в поиске. Но ты так испугалась, бедная, что потеряла сознание! А тут еще этот толстяк… Ты повисла на нем, словно галстук. Уморительно! Я навела справки. Когда появилась полиция и угомонила ребят, я сразу же дала показания, рассказала кто тебя увел, вернее, утащил, как Квазимодо свою цыганку. Я же переживала за тебя! Подробно дала описание похитителя, а полицейские меня успокоили, что с такими приметами у них один человек в городе. Юрий Александрович Морозов. Очень внушительный человек не только размером, но и положением. Проработав несколько лет помощником прокурора, он ушел в бизнес и теперь очень богат. К нему мэр города на цыпочках входит в кабинет.

— По мне так он маньяк! — отмахнулась Мария. — Он предложил мне остаться у него!

— Что? Ну, ты и даешь, тихоня! — засмеялась Елизавета. — По мне, так он тебя спас, вытащив из этого вертепа, и, по всей видимости, ждал награду!

Они поболтали еще немного и легли спать. Мария провела рукой по пустой подушке. Ей очень не хватало Никиты, но даже если бы она его увидела сейчас, то все равно не рассказала бы, что с ней произошло, чтобы не тревожить и не расстраивать любимого.

А утром, как только Мария открыла глаза, она увидела восхитительный букет нежно-розовых роз.

— Какая прелесть! — ахнула она, вдыхая божественный аромат.

Мария приняла душ, оделась и собиралась уже спуститься в бар выпить кофе, но тут в дверь постучали.

— Обслуживание номеров.

Мария открыла дверь, и в номер въехала тележка с едой: бутерброды с ветчиной, тарталетки с икрой черной и красной, нарезка колбасы и сыровяленого мяса, фрукты, пирожные, фарфоровые чашки, кофейник, сливки, сахар.

Мария даже дар речи потеряла. Сколько дней она жила в этой гостинице, но такое случилось в первый раз. Вслед за тележкой вошел, нет, появился как великан из сказки человек-гора, метра два ростом. Мария удивилась:

— Вы? Зачем…

— Я вчера… Вернее, вчера я что-то не так сказал, а ты так быстро упорхнула, что у меня не было возможности что-либо изменить. Я пришел принести извинения.

— Не стоило… ничего страшного, — смутилась Мария.

— Могу ли я предложить тебе позавтракать со мной? — предложил неизвестный.

— Это все лишнее, не надо.

— Судя по тому, какая ты худенькая, может, тебе и не надо, а вот мне в самый раз. — Неизвестный подвинул тележку с едой и плюхнулся на диван, который жалобно пискнул по ним. — Бедновата обстановочка. Так себе номерок.

— Меня полностью устраивает, — сухо отрезала Мария.

— Я лучше на кроватку, мой размер. — Неизвестный тяжело сел на кровать и лукаво посмотрел на Марию.

— Ну, хозяйка, ухаживай!

Мария молча налила в две чашки кофе и спросила у незваного гостя:

— Сахар, сливки?

— И то, и другое. — Он рассматривал ее довольно бесцеремонно, даже чуть нагловато.

— Ты выглядишь совсем молоденькой, без макияжа так просто девочкой. Сколько тебе лет?

— Двадцать один, — ответила Маруся.

— Молодая совсем! Давай познакомимся, а то как-то неудобно, не находишь? Хотя, не буду врать, я знаю, что тебя зовут Мария, Маша.

Мария отвела глаза, она не стала признаваться, что тоже догадывается, как его зовут.

— Юрий Александрович. Можно, даже нужно, просто Юрий, Юра. Не смотри на меня так испуганно. Мне тридцать два года, не сто, на которые я выгляжу, — кокетливо ухмыльнулся он.

Мария молча хлопала ресницами. Сейчас в спокойной обстановке и при свете дня она смогла его рассмотреть. Юрий Александрович действительно был очень толстым, но лицо у него было приятным. Темные густые волосы и темные глаза. А еще он обладал бархатистым тембром обволакивающего голоса. Одет Юрий Александрович был демократично: черные брюки и черный джемпер. Парфюм у него был дорогой, французский. Насколько Маша могла помнить, вчера он тоже был во всем черном. Как многие полные люди, Юра предпочитал темный цвет в одежде.

— Угощайся! — предложил Юра.

— Всё очень мило, — деликатно улыбнулась Мария. — Я, пожалуй, попробую икру. Сто лет не ела…

Она взяла бутерброд с красной икрой и жадно впилась в него зубами.

— У нас икорный край, икра всегда свежая и вкусная! — пояснил Юрий Александрович, доставая носовой платок и вытирая выступивший на лбу пот.

— Не стоило так тратиться.

— Мы закрыли этот вопрос! Вчера я вел себя не по-джентльменски. Хотя с таким существом с большими наивными глазами я даже и не знаю как себя правильно вести. Ты прости меня, если что.

— Хорошо, — улыбнулась Мария. — Если не возражаете, я еще бутербродик съем?

— Конечно, всё тебе! Бери! Я зашел для того, чтобы сообщить: и с полицией и с братвой всё улажено — на концертах теперь будет полный порядок. Я обещаю.

— Спасибо.

— Ну вот и договорились. Ты откуда родом? Я знаю, что оркестр из Москвы, ты там училась? — спросил Юрий.

— Я и родилась в Москве, окончила консерваторию и вот теперь работаю по специальности.

— Ты очень хорошо играешь, — отметил Юрий Александрович.

— Вы заметили? — улыбнулась она.

— Я видел твое одухотворенное и вдохновленное музыкой лицо, — улыбнулся Юрий в ответ. И, кстати, улыбка у него тоже была очень даже симпатичная.

— Спасибо.

— Не надо благодарить. Ты как себя чувствуешь? Мне вчера показалось, что ты чуть ли не потеряла сознание, — внимательно посмотрел на нее Юрий Александрович.

— У меня бывает такое. На нервной почве или от страха. Это случилось первый раз в детстве, когда напали на моих родителей… и вот результат, — ответила Мария.

Она почему-то очень робела перед этим человеком. От Юрия Александровича исходила какая-то дикая энергетика. И это пугало. По его признанию, он был старше всего лишь на одиннадцать лет, но из-за толщины и опытных глаз казался чуть ли не пожилым человеком.

— Расскажи, что произошло в детстве? — попросил Юрий Александрович.

И Мария рассказала ему о злоключениях своих родственников на рынке. Юрий слушал очень внимательно, и по мере ее рассказа его взгляд становился все жестче и жестче.

— Какие отморозки! При ребенке! Жалко, меня там не было.

— Жалко, — рассмеялась Мария, и он тоже улыбнулся.

— Ты смеешься, словно звенит колокольчик, — отметил он и хлопнул себя по коленям. — Раз ты здорова и гостья нашего города, приглашаю тебя на экскурсию. Любой каприз! Кино, музей, ресторан, достопримечательности!

Мария покраснела.

— Нет, извините.

— Обещаю, что приставать не буду.

— Нет, я не могу. Почему вы приглашаете именно меня? Из-за того, что вчера были некорректны? Я простила. За цветы, за угощение спасибо большое, но у меня есть парень. Он сейчас болен, и я должна навестить его в больнице.

Юрий Александрович выслушал ее молча, только пожирал глазами.

— Парень — не муж. А если бы я не был таким толстым, у меня был бы шанс?

— Что? Шанс? Я не знаю, нет! Юрий Александрович, вы смущаете меня! Я вас совсем не знаю. Скоро мы уедем отсюда… Через три недели.

— Три недели — это почти месяц.

— Я вас боюсь, — честно призналась Маша.

— Вот как? Девочка моя, чем я напугал тебя?

— Я не знаю. Ничем… Но вы так давите…

— Хорошо. Я понял! Извини! Я попридержу коней! Опять что-то не то говорю? Давай я подвезу тебя в больницу к твоему парню? Хорошо?

— Спасибо, — кивнула Мария, не привыкшая отвечать людям черной неблагодарностью.

В этом городе не было метро, общественный транспорт ходил через пень-колоду. Еще Маша не могла привыкнуть к жгучим морозам и ветряным метелям, мерзла в своем драповом пальтишке с меховым воротником. Большая песцовая шапка «а-ля Надя из “Иронии судьбы”» тоже не спасала. А больница, куда положили Никиту, была не ближний свет, вот Мария и согласилась.

Юрий Александрович вызвал горничную, чтобы убрали в номере.

— Я зайду за тобой через полчаса. Одевайся.

— Хорошо, — ответила Мария.

Через тридцать минут она встретила Юрия Александровича в сапожках на каблуках, пальто и шапке. Он рассмеялся.

— Какая ты трогательная! Ты похожа на Настеньку из сказки «Морозко», которая умирала от холода, но говорила, что ей тепло. Почему такое хлипкое пальто? Это же Сибирь! Девушка, вы не подготовились! — Он взял ее за воротник, пытаясь плотнее его запахнуть. Но у него были такие сильные руки, что он легко, словно пушинку, оторвал Марию от пола, тут же смутился и быстро поставил девушку на место.

— Извини, ты такая легкая. У тебя есть шуба?

— Я первый раз в Сибири и впервые вообще на гастролях, не ожидала, что здесь так холодно, — честно ответила Мария.

— Это я уже понял. Здесь без шубы нельзя.

— Шубы нет, но ничего… Вы же подвезете меня сейчас?

— А если я куплю тебе шубу? — прищурился Юрий Александрович.

— Что вы! Это очень дорого! — отшатнулась от него Мария. — Я не приму такой подарок! Он же обязывает!

— Маша, ни к чему шуба тебя не обязывает! Я могу себе это позволить, и для меня это пустяк, поверь мне!

— Всё равно я никогда в жизни не приму такой подарок! Юрий Александрович, вы…

— Когда со мной на «ты» будешь? Все еще меня боишься? — уточнил Юрий Александрович.

— Уже не так сильно, — вздохнула Мария.

— Хорошо, если ты отказываешься от шубы, тогда я каждый день буду возить тебя к твоему парню. Или шуба всё-таки предпочтительней? — хитро посмотрел на нее Юрий Александрович, чем совсем смутил Марию.

Машина, шикарный «Мерседес», ждала у отеля. Юрий Александрович сам сел за руль, Маша расположилась рядом.

— Кто у нас парень? Всё серьезно? Кто этот счастливчик? — поинтересовался Юрий Александрович, включая зажигание.

— Его зовут Никита. Он музыкант, как и я. Серьезно? Думаю, что да, — ответила Мария.

Юрий Александрович вырулил на проспект и по дороге рассказывал Марии о местных достопримечательностях:

— А вот эта дорога, ныне заасфальтированная и широкая, ранее была простой тропинкой, по которой сквозь непогоду, стужу и сугробы ехали кибитки с женами декабристов, последовавшими за своими мужьями на каторгу… А здесь был огромный рынок…

Мария слушала его очень внимательно.

— Ну, вот и больница, — выключил мотор Юрий Александрович.

— Ой, правда! Узнала! Я просто с другой стороны входила. Спасибо большое!

— Рад был помочь! Тебя подождать?

— Что вы, не надо, Юрий Александрович!

— «Ты», — поправил ее Морозов. — Просто Юрий.

— Хорошо, Юрий. Но не надо меня ждать!

Маша встретила Никиту в коридоре, он болтал с медсестрой. Никита быстро соскочил с подоконника и пошел к ней навстречу.

— Маруська, а ты чего так рано сегодня?

— Так получилось. А я смотрю, ты зря времени не теряешь. — Мария посмотрела вслед молоденькой медсестричке, отметив про себя коротенький халатик и стройные ножки.

— Маруська, не начинай! Ты же знаешь, что я у тебя просто общительный! Что принесла вкусненького? — Он заглянул в пакет. — Ого! Фрукты! Мама дорогая! А это что? Икра? Ну, ты даешь? Откуда? Это такие бабки! Как вкусно! — Не дожидаясь ее ответа, Никита откусил сочный кусок яблока.

— Меня сегодня вот таким завтраком угощали, — честно ответила Мария.

— Ого! Это пока я на больничной койке страдаю, ты завтракаешь с неизвестным мне мужчиной? Надеюсь, завтрак не после бурной страстной ночи?

— Никита, как ты можешь? Прозвучало, конечно, двусмысленно! Это знакомый, он…

— Да ладно-ладно! Шучу! Конечно, я свою Марусю ни в чем не заподозрю! Очень хороший знакомый! Одобряю! Богатый и нежадный. То что надо!

Покончив с яблоком, Никита принялся целовать Марию.

— Никит, не надо… — увернулась она.

— Что ты? Не ломайся! Пойдем в туалет или подсобку. Ну, давай же, я соскучился!

— Никита, пожалуйста, не сейчас. Вдруг кто войдет в эту подсобку? Стыд-то какой! Я так не могу.

Мария еле вырвалась из его объятий. Тут к ним подошла строгая медсестра и увлекла Никиту в процедурный кабинет на укол.

— Я тут долго не задержусь, я уже здоров, — шепнул на прощание Никита Марии на ухо и снова поцеловал. — Ты все-таки сегодня какая-то не такая! Пока!

Выйдя из гулкого вестибюля городской больницы на мороз, Маша укутала подбородок в шерстяной шарф и быстро пошла-заскользила по ледяной дорожке к остановке, думая, что надо зайти в магазин. Следовало купить хоть какой-нибудь еды перед вечерним выступлением.

— Маша! — услышала она.

За сугробом маячила мощная фигура Юрия Александровича.

— Ты? Что ты тут делаешь?

— Я? Жду. Не смог тебя оставить. В тоненьком пальто. Давай я подвезу тебя до отеля, вернее, отвезу в наш самый лучший в городе ресторан и покормлю, а вечером на концерт, — предложил Юрий Александрович.

— Юрий, мне, право, неудобно. Честное слово, не надо.

— Но сейчас же твоего парня нет рядом. Я могу немного поухаживать за тобой? Честное пионерское, я не сделаю тебе ничего плохого. Мамой клянусь!

— Но я за такую заботу не смогу с тобой расплатиться.

— Не думаю. Я знаю, что попросить у тебя, — шагнул к ней навстречу Юрий Александрович и, легко подняв на руки, перенес через сугроб.

— Что именно? — с испугом в глазах посмотрела на него Мария.

— Ты сыграешь для меня на скрипке. Только для меня.

— Конечно, нет вопроса. Но сразу предупреждаю — между нами ничего не может быть.

— Я уже понял. У тебя есть парень, ты верная подруга. Я — третий лишний. Но ведь дружить-то мы можем?

— Для начала опусти меня на землю, — попросила Мария.

— Извини… Идем к машине, — предложил Юрий Александрович и предупредительно распахнул перед ней дверцу «Мерседеса».

Мягко заработал мотор, и вскоре машина остановилась перед рестораном «Добрыня».

— Какое красивое здание! — отметила Мария, когда швейцар распахнул перед ней тяжелую дверь.

— Одно из самых современных в городе, — подтвердил Юрий Александрович, помогая ей в гардеробе снять пальто.

Мария про себя отметила, что у него одышка.

— Тебя здесь знают, — покосилась на него Маша, заметив как приветливо раскланялся с ним гардеробщик.

— Естественно. Это мой ресторан.

— Правда? — сдержанно обрадовалась Мария.

Они вошли в зал с зеркальными панелями и прозрачным полом. Мария смотрела по сторонам, совершенно искренне и по-детски восторгаясь:

— Фонтан! Вода посреди зимы! Ой! Какие огромные аквариумы! А рыбки, рыбки! Это чудо! Как же всё красиво! Как здорово! А это что? Прозрачный рояль?

Юрий довольно улыбался. Они сели в вип-кабинете. К ним подошла стройненькая официантка.

— Здравствуйте, Юрий Александрович. Как всегда? — покосилась она на Марию.

— Лена, сегодня особенный день. Мое любимое вино. Маша, я могу сам сделать заказ? Надеюсь, тебе понравится.

— Да, конечно! Я буду рада, — просияла Мария.

Юрий Александрович сделал заказ. Когда официантка ушла, Мария с усмешкой поинтересовалась:

— А если это ваш… твой ресторан, то скидка нам обеспечена?

Юрий Александрович давно так не смеялся.

— Какая ты смешная! Для нас с тобой заказ абсолютно бесплатно, не волнуйся. Расскажи мне о себе. Ты была явно домашней девочкой?

— Можно и так сказать. Я училась в двух школах, обычной и музыкальной. Занималась танцами, хореографией, живописью, английским и французским языками. Я очень люблю читать, — перечислила Мария.

— Господи, к какой жизни тебя готовили? Ты же как хрупкий цветок… Танцы, языки… Ты же сломаешься, если рядом не будет надежного человека, который защитит тебя, — невольно отметил Юрий Александрович.

— Ну почему же? У меня есть родители, полно друзей.

— Которых тоже легко обидеть, — заметил он.

— Бывает. Но ничего. Какое вино ты заказал? — спросила Мария.

— Самое лучшее.

— Я ничего не понимаю в винах. Я не пью. К тому же у меня сегодня выступление.

— Ты пригуби только глоточек, и всё. Мы выпьем за знакомство.

— Хорошо, — согласилась Мария, которая чувствовала себя очень комфортно.

— Ваши салаты с морепродуктами и красной икрой, — принесла им закуски официантка Лена.

— Я заметил, что тебе понравилась икра сегодня утром, и вот… — пояснил Юрий Александрович, разливая белое вино по фужерам.

— Спасибо! Выглядит очень аппетитно.

Они чокнулись фужерами, пригубили и приступили к трапезе.

Мария понимала, что выглядит потешно, потому что ее повело, она сразу же опьянела.

— А что мы всё обо мне? А вы… ты расскажи что-нибудь о себе.

Юрий Александрович посмотрел на нее потемневшими глазами и уже собирался что-то сказать, но тут к ним подошла шикарная крутобедрая блондинка с осиной талией. На даме было платье в обтяжку, губы в красной помаде просто притягивали взгляд.

— Юра, привет! Ты что-то забыл про свою верную рабу Эвелину. Я не видела тебя уже месяц!

Она игриво повела бедром и слегка наклонилась, чтобы показать всю прелесть глубокого декольте. У Марии даже дух захватило. А вот судя по Юрию Александровичу, он был не очень рад этой встрече.

— Эвелина, прости, я занят.

— Чем? Или кем? — округлила глаза Эвелина. — По-моему, здесь только одна красивая женщина!

— Уйди, прошу, — сквозь зубы сказал Юра и так посмотрел на даму, что она мгновенно исчезла, как испарилась.

Повисла неловкая пауза.

— Какая яркая… женщина, — отметила Мария, чтобы поддержать разговор.

— И такая же недалекая, — отмахнулся Юрий Александрович.

— Это твоя подруга? — прямо спросила Мария. — Даже если бывшая, нельзя про даму говорить плохо! Ты же был с ней! Ты же ее любил! Как же можно? Надо было объяснить ей, что я просто знакомая, чтобы она не ревновала. Вот я про Никиту никогда плохого не скажу!

Юрий Александрович внимательно посмотрел Марии в глаза.

— Дорогая моя, что за фантазии? Позволь узнать, а сколько у тебя было парней до Никиты? Извини за бестактность, но мне интересно.

— Нисколько! Один Никита! — ответила Мария, которой хмель ударил в голову и развязал язык. — И что?

— Машенька, ты никогда не поймешь! Ты чистая и милая девушка, таких, как ты, я думаю, уже и не осталось… А я… — Он внезапно замолчал.

Маша ждала продолжения, но он молча разглядывал что-то в глубине ресторана, словно застыл. Тут официантка принесла им горячее — утку с карамелизированными яблоками.

— Ты хотела узнать обо мне? Я расскажу. Ты вызываешь полное доверие, и тебе можно открыть душу. Только стоит ли выливать ушат грязи в твою чистую душу?

— Я выдержу.

— Я родился в семье алкоголика. Папаша издевался над моей матерью и каждый божий день лупил ее и меня. Когда он все-таки убил маму и его посадили, мне было девять лет. Я остался сиротой, и меня определили в детский дом. А там не любили детей, которые пришли не из дома ребенка, а из семьи. Я для них был чужаком. Но для меня в жизни ничего не изменилось. Меня как били, так и продолжали бить. Унижали каждый день. Вскоре я закалился в боях, озверел и начал давать сдачи, занялся спортом. Единственной целью в жизни для меня тогда было накачать такие мышцы и узнать такие приемы единоборств, чтобы убить каждого, кто ко мне мог приблизиться. Правда, один раз мне все-таки отбили почки, но это было уже в армии, когда я заступился за молодого солдатика, которого «деды» заставляли пить мочу. Их было человек десять, но я продержался несколько минут, — блеснул улыбкой Юрий Александрович. — А потом больница и очень долгий курс реабилитации. Одну разбитую почку и селезенку мне удалили, вторую пытались спасти. Была проведена гормонотерапия, тогда у меня появился лишний вес. Хотя худым я никогда не был, всегда был крупным. Потом из-за перелома ног, смещения позвонка и тазовой кости я долго находился в неподвижном состоянии — в корсете, гипсе и на вытяжке. Это тоже дало лишний вес. Но зато у меня появилось время, чтобы остановиться и задуматься, куда я иду? Вернее, качусь. И все ли в этом мире решается кулаками и кровью, как я всегда думал. Я стал много читать. Книги я брал в больничной библиотеке, у других пациентов, мне приносили книжки медсестры и врачи. А из воинской части, где меня сделали инвалидом, мне привезли компьютер — в целях компенсации ущерба. Я взял его, потому что других передач с гостинцами мне было ждать не от кого, да их и не было. Я изучил компьютерную грамоту. Много занимался и заочно поступил в институт на юридический факультет. Затем окончил и экономический факультет. Немного поработал в юридической сфере и ушел в бизнес. Благо я вписался в экономическую ситуацию в стране, знал все юридические лазейки: как открыть кооператив, как не платить белую зарплату, как не обанкротиться. Это была не простая задача… в те времена, да и сейчас. Кооперативы росли, как грибы после дождя, и так же легко лопались, как мыльные пузыри, то есть разорялись. Я крепко встал на ноги и достаточно быстро стал богатым человеком. Я жил на полную катушку, отрывался за все годы мучений и болезней. Женщин у меня было столько, что я их не мог запомнить… Пока не встретил одну в стрип-клубе. Анна… Я впервые влюбился. Она стала моей содержанкой, дорогой и склочной. Но я терпел. Я расширил бизнес, деньги потекли рекой, и она согласилась выйти за меня замуж. Я был самым счастливым человеком в мире. Вместе мы были два года. Но большие деньги всегда риск. Меня втянули в одну серьезную разборку и подстрелили. И снова больница, и снова реанимация. Анна быстро переметнулась к какому-то бандиту, который был богаче, чем я. Последними ее словами на прощание были: «Хорошо, что я избавилась от тебя, жирдяй. Я не люблю тебя, секс с тобой мучение. К тому же неизвестно, выживешь ты или нет». — Юрий Александрович замолчал и улыбнулся. — Ты, бедное дитя, совсем ничего не ешь, слушая эти ужасы.

Мария передернула плечиком.

— Печальная история. Дети должны жить в любви, близкого человека нельзя предавать — это обыкновенные человеческие законы.

— Ты, наверное, любила сказки? — улыбнулся Юрий Александрович.

— Очень, — согласилась Мария и осторожно поинтересовалась: — А сейчас как у вас?

— Ты имеешь в виду что? Личную жизнь? Бизнес?

— Все, что ты сочтешь нужным рассказать, — подбодрила его Мария.

— Я владелец торгового центра, ресторана, сети кинотеатров, картинной галереи. Занимаюсь благотворительностью, возглавляю фонды «Дети борются с раком», «ВИЧ-инфекция — не приговор», «Помощь молодым художникам». С личной жизнью у меня все в порядке. Больше я не женат! — Улыбка чуть тронула губы Юрия Александровича. — Женщин у меня по-прежнему много, пусть я жирдяй, но мне, как любому мужчине, нужен секс, и я за него плачу, и плачу хорошо. Как за тяжелую работу. Сауны и проститутки — это мое, но и секс с человеком, который весит около двухсот килограммов, — не совсем обычное дело, — ответил Морозов, разливая вино.

— Я не знаю, что сказать, — растерялась Мария. — Нет, я не осуждаю тебя! Просто я несколько, как говорят, «не в теме». Я не интересуюсь саунами и прочими радостями жизни. Но я рада за тебя, — ответила Мария и отвела глаза.

Юрий Александрович внезапно накрыл ее ладошку своей большой теплой рукой.

— Маша! Какой же я идиот! Зачем я всю эту грязь вылил на тебя? Прости меня! Выбрось все из головы! Не думай ни о чем! Я словно исповедался… Только мне повезло. Передо мной сидел не седовласый старец — служитель храма, а сам чистый ангел, спустившийся ко мне с небес. Вот я и не удержался. Выпьем, Машутка, за тебя, за твои прекрасные чистые глаза и за твое благородное сочувствие.

Они снова выпили и приступили к горячему.

— Очень вкусно, я никогда ничего подобного не ела, — отметила Мария, уплетая утку.

— Ты рассказала своему парню обо мне? — вдруг спросил Юрий Александрович.

Мария покраснела.

— Я… я… Да я сказала, что познакомилась с тобой. Я собрала Никите передачу, всё, что осталась от роскошного завтрака. Нет, у меня есть деньги, но не бросать же такую вкуснотищу. Никитку хотела порадовать…

— Не оправдывайся. Я был бы рад, если бы в больницу ко мне пришла такая девушка и еще принесла икорки. Ты подумала о нем, и это главное, — ответил Юрий Александрович.

— Я объяснила Никите, что всё это остатки нашего с тобой роскошного завтрака…

— Даже так? А он не поинтересовался, не ревновал, не ругался?

— Нет… Никита не ревнивый да и не ругается. С ним весело, — ответила спокойно Мария и отодвинула пустую тарелку.

— Весело — это хорошо… — протянул Юрий Александрович.

В ресторане звучала легкая музыка. Сцена с прозрачным хрустальным роялем зажглась разноцветными огоньками. Вышел ведущий и сообщил о начале вечернего шоу.

Морозов тоже покончил с уткой и пил вино.

— А что стало с твоей женой? — спросила Мария.

— Женой? — не понял Морозов.

— Да, с Анной, которую ты так любил, — что с ней?

— Мужа-бандита Аньки давно убили, она пыталась вернуться ко мне, но я не принял. Я другой человек теперь, это раньше я ради нее был готов на все. Она вернулась к старому занятию, вертится на шесте, спит со своими клиентами. Я иногда даю ей денег, но не очень много, чтобы не разбаловать.

— А ты не хотел похудеть? — сменила тему Мария. — За деньги сейчас всё можно сделать…

— Меня всё устраивает. Я богат, а значит успешен, — перебил ее Морозов. — Я безобразен? Двести кило и рост сто девяносто…

— Не в этом дело. Ты тяжело ходишь, с одышкой, я не медичка, но такой вес вреден для здоровья.

— Я это знаю.

— Ты не думаешь об этом!

— У меня еще нарушен обмен веществ из-за одной почки. Сложно всё… Хотя с моими деньгами следовало бы лечь в Институт питания в Москве.

— Ну, вот же! Возможность поправить здоровье! — горячо воскликнула Мария и замерла.

На сцене ресторана развернулось настолько откровенное действие, что у Марии перехватило дыхание. Вышли десять абсолютно обнаженных девушек, и каждая начала танцевать свой танец.

— Лучший стриптиз в городе, — прокомментировал Юрий Александрович.

Мария, не отрывая глаз, смотрела на сцену, чувствуя биение сердца в ушах и в груди. Такого она еще не видела.

— Я сейчас… — произнесла она и встала.

— Ты куда?

— Я сейчас, я это… — Мария почти бегом выбежала из кабинета.

В дамской комнате она ополоснула лицо холодной водой. «Какой ужас! Какой разврат! Совершенно голые! И он над ними хозяин! Ничего себе занятие! Но чего же я, дурочка, хотела от него? Зачем вообще связалась? Морозов ничего не скрывает, он абсолютно честен! А меня это ужасает и притягивает одновременно! Вот что страшно!»

— Ты одна из девочек Юрия? — услышала Мария позади себя и обернулась.

— Что вы сказали? — Она посмотрела на девушку с неестественно выбеленными волосами. — Я? Нет… Что вы.

— Да ладно! Ты же с ним пришла! Выглядишь как-то… — окинула ее оценивающим взглядом блондинка.

— Как выгляжу?

— Словно монашка. Необычно! Но ничего! У Юры разносторонний вкус, и мужик он стоящий, щедрый, так что любая, как говорится, за честь сочтет. Он девочек и на работу устраивал, и документы им выправлял.

— И за это они спали с ним? — усмехнулась Мария.

— А ты что, не такая? Все одинаковые!

— А знаешь, — вдруг сказала Мария, — я не такая! У меня, прикинь, есть и паспорт, и дом, и образование, и работа, и даже парень!

Мария подошла к окну, резко открыла фрамугу, впустив в дамскую комнату вихрь снежинок и струю обжигающего свежего воздуха.

— Ты что делаешь? — удивилась блондинка, на секунду перестав подкрашивать губы.

— Ищу пути отступления, — ответила Мария, дергая раму.

— Ты что, дура? Юрий никому ничего плохого не сделал! А то, что он такой толстый, так это прикольно даже! Не бойся, если ты раньше с такими не спала — попробуй. Прикольно… Постой же! Сдурела! Сумасшедшая! Он не изнасилует! На улице мороз сорок градусов!

Но Мария ее не слушала. Она залезла на подоконник и сиганула в снег, благо невысоко — первый этаж.

Первое время, пока она бежала по улице, она даже не чувствовала холода. Выскочив на проезжую часть, Мария стала голосовать. Почти сразу остановился старый «уазик». За рулем сидел пожилой мужчина в лохматой меховой шапке.

— Ого! Дочка, что в таком виде? Залезай быстрее, у меня печка, тепло.

Мария плюхнулась на сиденье рядом с ним.

— Отвезите меня, пожалуйста, в Клуб горняков.

— Ну, даешь! Я-то думал, что ты влипла и попросишь отвезти в полицию, — покачал головой водитель.

— Нет, в клуб, у меня вечером выступление. Я — первая скрипка.

— Ого! А почему в таком виде? — тронулся в путь водитель.

— Сбежала.

— Откуда?

— Скорее, от кого. От мужчины.

— Молодость, страсть, любовь…

— Это не любовь! — тут же отрезала Мария, зябко дуя на ладони.

— Ну, в любом случае, это сильное чувство, раз ты бежала почти раздетая по морозу, — не согласился водитель.

Они замолчали. Мужчина больше не приставал с расспросами, а Мария переживала случившееся. Может, она действительно сваляла дурака и зря убежала от Морозова? Больше всего на свете она хотела, чтобы опостылевшие гастроли побыстрее закончились и она улетела домой к маме и папе и больше ничего бы не знала об этом сибирском городе и его обитателях.

— Господи, Машка, ты почему в таком виде? — встретила ее Лиза в вестибюле Клуба горняков. — И почему ты без верхней одежды?

— Ничего страшного, я почти не замерзла.

— Почти?

— Я на такси ехала. Всё нормально.

— Ты от кого-то убегала? — допытывалась Лиза. — На тебе лица нет! Я же твоя подруга! Скажи мне! Что случилось-то? Я в ответе за тебя. Я обещала твоей маме.

— Лиза, отстань! Всё хорошо, честное слово. Меня лично никто не обижал! Мне просто противны царящий здесь разврат и обстановка… провинциальная… Меня уже от всех тошнит.

— Слушай, ты так распсиховалась из-за толстого мужика? Точно, из-за него! Куда он тебя втянул? Да я ему глаза выцарапаю!

— Лизок, всё нормально! Пойдем чайку горяченького попьем! Только музыка меня успокоит.

Мария играла в этот раз так откровенно, проникновенно и «больно», что за нее стал беспокоиться Григорий, дирижер их оркестра. Мария понимала, что она сегодня не просто первая скрипка, а нечто большее. На этот раз никакой потасовки не было, клуб был полон, публика приветствовала музыкантов горячо. В перерыве Мария выглянула из-за занавеса в зал и вздрогнула. В первом ряду сидел Юрий Александрович.

Второе отделение тоже закончилось бурной овацией.

— А теперь музыканты готовы исполнить ваши пожелания, — сказал дирижер после поклонов. — Прошу вас! Джаз, современные произведения в исполнении классического оркестра!

Мария вышла вперед и взяла в руки микрофон:

— Добрый вечер! Сейчас по просьбе Юрия Александровича Морозова я исполню произведение Никколо Паганини «Каприс номер пять ля минор».

Зазвучала, запела скрипка. Публика слушала, затаив дыхание. Юрий Александрович не спускал с Марии восхищенных благодарных глаз.

— Браво! Браво! — закричали зрители.

Мария поклонилась и ушла за кулисы. Концерт продолжался.

Мария еще не знала, что в гримерке ее ждет новая норковая шубка. И не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что в отель Мария поедет со своим коллективом, нервно озираясь по сторонам, и в своем пальтишке. А шубку она попросит вернуть отправителю.

Марии снились кошмары. То она убегала от преследователей, то, задыхаясь, кого-то догоняла, то с остановившимся от страха сердцем падала в бездонную черную яму. Поэтому утром она проснулась совершенно разбитой. Уже через полчаса ей принесли новый, не менее роскошный букет чайных роз, а еще через пятнадцать минут доставили и завтрак — такой же обильный, как вчера.

Вежливый официант, немного похожий на чопорного пингвина, сообщил:

— Велено вам передать, что вот здесь, — он указал на нижнее отделение тележки, — лежат контейнеры с салатами и мясом для вашего знакомого, который находится в больнице.

Мария улыбнулась:

— Что-то подсказывает, что человек, приготовивший мне такой сюрприз, находится где-то неподалеку. Я права?

— На сто процентов, — ответил Юрий Александрович и вошел в номер.

Юрий Александрович привычно расположился на диване.

— Я был нечестен с тобой, — сказал он.

Мария вопросительно подняла тонкую бровь.

— Удивляешься? А никакой загадки нет, — откинулся на диванную спинку Юрий Александрович. — Я пытался тебя уверить, что доволен и своей жизнью и личными отношениями, но это не так. Мне просто было стыдно признаться, что любовь и дружбу я покупаю за деньги, что рядом со мной нет такого человека, который бы доверял мне и я бы, в свою очередь, был предан ему. Жизнь моя пуста и бесперспективна. Деньги? Ну что деньги… Это, конечно, упрощает жизнь, позволяет решать многочисленные проблемы, но на душе-то пусто. Одиноко, как в холодном погребе… — Он вздохнул и посмотрел Марии в глаза. — Веришь мне?

Мария спокойно подошла к столу и пододвинула к себе первую тарелку.

— Верю, — сказала она, — только не пойму, что от меня ты хочешь услышать? Слова сочувствия? Но я тебя мало знаю. — Она намазала поджаристый тостик маслом и откусила кусочек.

Юрий Александрович вздохнул.

— Да ладно… Я не жаловаться пришел, честное слово. Просто мне нравится твое общество, Машенька. После завтрака могу отвезти тебя к твоему другу в больницу.

Мария намазала второй тост джемом и налила себе в чашечку кофе.

— Хочешь? — спросила она, кивая на блестящий кофейник.

— Нет, спасибо, я сыт. Так что, ты согласна?

— Спасибо. Я согласна. — Мария спокойно допила кофе и промокнула губы салфеткой.

— Тогда после больницы предлагаю еще прогулку.

— Как вчера?

— Нет, что ты! Обещаю!

— Ладно. Тогда обсудим тему подарков. Не мог бы ты от них воздержаться?

— Конечно, мог бы. Но неужели тебе не понравилась шубка, она такая… — и Юрий Александрович взмахнул рукой, явно не находя слов от восхищения.

— Прости. Но давай договоримся — тема подарков закрыта, хорошо?

— Ну что делать, — вздохнул Юрий Александрович, — закрыта, так закрыта. Хотя то, что можно закрыть так же легко, и можно и открыть… — Он встал.

— Юрий Александрович, я серьезно. Мне такие дорогие подарки неприятны. Разве вы не понимаете, что они обязывают. Или понимаете?.. — Она строго посмотрела ему в глаза.

— Да понимаю я, понимаю… не дурак. Просто мне захотелось тебя порадовать, ведь на концерте ты мне такой сюрприз приготовила, что я дар речи потерял.

— Неужели? Понравилось?

— А как это может не понравиться?

И Мария, сдавшись, весело рассмеялась.

— Я настолько была зла и на подъеме, что готова была сыграть хоть на одной струне!

— Я это почувствовал, — улыбнулся Юрий Александрович, — но сыграла ты божественно, просто нет слов.

— Спасибо. — Мария встала и отошла от стола.

— Тебе бы не мотаться с концертами по медвежьим углам и не ломать собственное представление о жизни. Тебе бы работать в Государственном симфоническом оркестре или даже в Президентском и жить спокойно на одном месте. — Юрий Александрович шагнул к двери.

Мария удивленно посмотрела на него. Он словно угадал ее мысли.

— К сожалению, у меня нет блата, волосатой руки и влиятельных родственников, чтобы я могла туда устроиться. Живу, как могу, лучше не получается. А за икру и великолепный завтрак огромное спасибо.

— Рад стараться, — хмуро ответил Юрий Александрович. — Жду через несколько минут в машине. Всё, время пошло… — и он закрыл за собой дверь.

Мария вздохнула, открыла косметичку и вынула тушь для ресниц. Ее ждал Никита.

— Ого! Красная икорка! И черная… Класс! — обрадовался Никита, открывая лоточки передачи. — Спонсор твой — молоток! А он только продукты тебе поставляет или что посущественнее? — с подковыркой поинтересовался он.

— Не смешно, — ответила Мария и положила пакет с мандаринами в его прикроватную тумбочку. — Ешь витамины, это всегда полезно.

— Я учту, — ответил Никита с набитым ртом. — Вечером придешь? Приходи, я буду ждать…

Юрий Александрович терпеливо ждал ее в машине. Мария открыла дверцу и уселась рядом.

— Ну, и куда дальше? — спросила она.

— Сюрприз! — Юрий Александрович включил стартер.

Минут через двадцать они оказались на вертолетной площадке.

— Это… что? — удивилась Мария, увидев вертолет.

— Это? Это мой личный транспорт. Что-то вроде велосипеда. Прошу! — Юрий Александрович жестом пригласил ее в кабину. — Я покажу тебе наш край! Уверяю, такой красоты ты еще не видела!

— Боязно как-то… — сказала Мария, но в вертолет села.

— Падать будем быстро, — пошутил Морозов. — С моим-то весом… Прости, прости, — извинился он, увидев, что Мария побледнела. — Ну, милый, давай! — сказал он пилоту.

Она от страха и неизвестности сразу же прижалась к его большому, мягкому и теплому телу. А дальше с замиранием сердца любовалась бескрайними снежными равнинами, темными массивами лесов, закованными льдом реками и занесенными снегом деревнями.

— Какая красота! — не могла сдержать она своего восторга.

— В Подмосковье такого не увидишь, — ответил Морозов.

— Не согласна! Такого не увидишь, но в средней полосе увидишь много чего другого, не менее впечатляющего!

— Не спорю. Удивительно… — сказал он.

— Что удивительно?

— У тебя глаза как небо. Такие же чистые и ясные. А еще…

— Что еще? — дрогнули ресницы у Марии.

— Еще я принял решение начать лечение в московском Институте питания, записался на прием в Институт эндокринологии через две недели. Удивительное совпадение с вашим отъездом. Так случайно получилось. Но я хочу заняться своим здоровьем и похудеть.

— Это хорошо, — искренне обрадовалась Мария.

— А ты возьмешь надо мной шефство? В Москве я буду одинок.

— Конечно! Тем более что гостинцев тебе носить не надо. Ты ведь будешь на диете, — улыбнулась Мария.

— Ну, ты и колючка! — засмеялся Морозов.

— А что, неправду сказала?

— Чистую правду. Рот теперь на замок. Буду питаться только подножным кормом. Так что надо ждать весну, когда травка вылезет, — засмеялся он.

— До весны еще глаза вытаращишь. Но я рада, что мысли о здоровье пришли тебе в голову. С этим не шутят. Надо взять себя в руки и напрячь силу воли. У тебя всё получится.

— Я постараюсь, — кивнул Юрий Александрович. — Пора браться за ум.

Вертолет пошел на снижение. Мария заволновалась — под ними была тайга.

— Что это? У нас авария?

— У нас — охота. Это охотничье хозяйство. Приходилось охотиться?

— Охотиться? Убивать беззащитных животных? — ахнула Маша. — Да ни за что на свете! Ненавижу людей, убивающих братьев наших меньших. Отвратительно!

— Не хочешь охотиться — не надо. Но шашлыки-то мы пожарим?

— Пожарим, если не из убитых здесь зверюшек.

— Честное слово, маринованный шашлык из барашка я прихватил из города.

Их встретил егерь и развел для них специальный костер. Пилот вытащил из кабины овчинный тулуп и набросил Марии на плечи. Они пили вино до ночи, смеялись, ели восхитительные шашлыки, и жизнь уже не казалась такой неприемлемой. Их тесный дружеский кружок обступали высокие темные деревья, утопающие в бескрайних сугробах, высокое черное небо рассыпало для них мириады звезд, воздух был чист до звона, а отблески потрескивающего от еловых веток костра освещали их радостные лица.

— Ты будешь на концерте? — спросила Мария, когда под утро прощалась с Юрием Александровичем у своей гостиницы.

— Конечно. Я буду на каждом концерте. Для нас, сибирских медведей, ваш приезд — это целое событие. Мы ведь не избалованы, как московская публика. А здесь музыканты такого класса! Буду ходить, как часы. — Он поцеловал ей руку. — Надеюсь, билеты будут. А если нет — куплю втридорога! — Он засмеялся.

Мария махнула ему на прощание рукой и скрылась за высокой гостиничной дверью, которую предупредительно распахнул перед ней швейцар.

Перед следующим концертом Мария снова выглянула в зрительный зал.

— Ни разу не видела, чтобы ты интересовалась публикой, — сказала Лиза, подойдя к ней сзади.

Мария вздрогнула от неожиданности и обернулась.

— А кто тебе сказал, что я ею интересуюсь? Мне интересен всего один человек.

— Высматриваешь господина Морозова? Его пока нет, я специально выходила в зал.

— Он обещал прийти.

— Машка, я тебя не узнаю. Ты влюбилась, что ли? А как же Никита твой?

— Ничего я не влюбилась! Лиза, о чем ты говоришь? Что, уж и в зал посмотреть нельзя? — густо покраснела Мария.

— В зал — можно. Но таиться от меня — нельзя. Я тебе подруга или кто? Давай колись! Ведь по глазам вижу, что влюблена.

— Лизка, отвяжись! Влюблена, не влюблена… Я сама ничего не знаю. Отойди, дай посмотреть… — и она снова прильнула к дырочке в занавесе. — Ой, он пришел! Всё, побегу готовиться!

Мария со всех ног бросилась в гримуборную, а Лиза печально посмотрела ей вслед и покачала головой.

А на следующее утро Мария проснулась в приятном настроении. Раздался стук в дверь, и она вскочила с постели, ожидая очередного букета роз. Ожидания ее не обманули: корзина с цветами стояла перед дверью, и побежала на стук в дверь в ожидании очередного букета из роз. И там в самом деле была корзина с цветами, но за ней стоял… Никита.

— Ты? — поразилась она.

— Да! Тебе цветы от тайных поклонников, — шутливо ответил он. — Ты что так на меня смотришь? Не рада, что ли?

— Рада, конечно, — ответила Мария, — не говори ерунды! Проходи! Ты что, ушел из больницы?

— Ушел! Я же тебе говорил, что скоро сбегу, я здоров. Антибиотики сразу мне помогли, — обнял ее Никита, — я так соскучился! А ты?

— Я? Я… да… тоже.

Никита потащил Марию на кровать, и они прервались только на стук в дверь. В номер вкатили тележку с роскошным завтраком.

Аппетит у них был отменный.

После завтрака они собрались на прогулку, но тут в дверь снова постучали.

— Здравствуйте, — поздоровался Морозов, входя в номер и протягивая широкую ладонь Никите. — Меня зовут Юрий Александрович. Я к вам с деловым предложением. Зашел, как говорится, познакомиться и предложить выступить в моем клубе. Надеюсь, об оплате мы договоримся, не обижу.

Никита предложил гостю сесть.

— Спасибо, Юрий Александрович. Очень интересное предложение, надо обсудить. — Никита обнял Марию за плечи.

— Ну, значит договорились. Жду вас завтра у себя. Всего хорошего! — и Морозов откланялся.

Юрий Александрович не обманул — условия действительно были царские, музыканты таких денег раньше в глаза не видывали. Она давали запланированные концерты и играли в ночном клубе Морозова.

— Кормилица наша! — демонстративно называли Марию музыканты и чуть ли не кланялись в ноги.

— Вы чего? Обалдели? — смущалась она.

— Да ладно, не скромничай. Отхватила ты, Мария, мирового хахаля. Денег не жалеет, да еще бесплатно кормит в своем ресторане.

— Расслабься, — сказала подруга Лиза, — всем же понятно, и тебе в том числе, что толстяк без ума от тебя! Он на все готов! А уж как он на тебя смотрит! Ты что, дурочка? Чтобы не замечать такого?

— Я сразу сказала Юрию, что между нами ничего не может быть, — ответила Мария, которая больше всего в жизни хотела быть честной перед окружающими.

— Ты могла сказать Морозову что угодно, но это ни на миллиметр не уменьшило его чувство к тебе. Он на все готов, только чтобы общаться с тобой, видеть тебя и заодно медленно продвигаться к своей цели, — ответила Лиза.

— Ты ошибаешься. Мы очень сблизились — это факт. Мы добрые друзья.

— Ты сама с собой честна? — спросила ее тогда Лиза, и Мария впервые ей тогда не ответила.

Морозов по-прежнему осыпал Марию цветами, присылал в номер завтраки и часто приглашал на прогулку. Как-то раз он для нее и Никиты прислал пригласительные на вечер поэзии.

Никита на это приглашение отреагировал своеобразно.

— Вечер поэзии? Нет, это уже слишком для меня! Если бы еще пригласил в ресторан или на стриптиз — это я понимаю, но слушать эту нудятину… Нет, меня увольте. Извини, Машутка! Что думаю, то и говорю!

— Прекрати! Как ты можешь? — возмущалась Мария.

— А чего, в самом деле? Ты думаешь, я ревную? Вовсе нет, больно надо. Было бы к кому! Я знаю, что ты любишь только меня! — самодовольно заявил парень.

— А я пойду. Я люблю поэзию.

— Конечно, иди! Я тебя не держу! Добрый дядя Юра доставит тебя назад в целости и сохранности. Я уверен, — ухмыльнулся Никита.

В назначенный день за Марией приехала машина с шофером и доставила ее в старинный особняк. Ее встретил Юрий Александрович и провел в большой зал, в котором уютно горел камин и повсюду стояли вазы с живыми цветами. Он усадил ее за круглый стол, уставленный вазами с фруктами, восточными сладостями, шампанским и испанским вином.

— Мы одни? — удивилась Мария.

— Я пригласил и твоего Никиту, хотя прекрасно знал, что вечер поэзии его вряд ли вдохновит. Тут был тонкий расчет.

— А поэзия? — спросила Маша.

— Это тоже будет, — успокоил он и два часа подряд с замечательным мастерством читал ей стихи поэтов Серебряного века.

Маша была поражена и сражена наповал.

— Ты такой романтичный! Потрясающий! У меня нет слов!

— Стихи — это моя любовь. Как сказал мой любимый писатель: «Поэзия обладает удивительным свойством. Она возвращает слову его первоначальную, девственную свежесть. Самые стертые, до конца «выговоренные» нами слова, начисто потерявшие для нас свои образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать», — ответил Юрий.

— Ты подарил мне незабываемый вечер, — сказала ему тогда Мария. — Я его никогда не забуду.

И словно в воду глядела. Тогда Мария еще не знала, что пройдет много-много лет, но этот вечер она будет вспоминать с особым трепетом и нежным чувством, как самый лучший и самый необычный вечер в своей жизни.

Гастроли закончились. Коллектив возвратился в Москву. Дома Марию ждал радостный прием — родители не находили места от счастья.

— Ты как? Не мерзла? — беспокоилась мама. — Питалась хорошо? Как прошли выступления? Мы с отцом тут чуть с ума не сошли. Понятно, что ты не одна, а с Никитой… Как у вас с ним дела, скоро ли объявите о дне свадьбы? Или он еще не сделал тебе предложения? — сыпала она вопросами, не давая Марусе времени для ответа. — Машенька, ты должна настоять! Все-таки отпускать тебя с официальным мужем было бы спокойнее. Может быть, мне с ним самой поговорить, ты как думаешь? — волновалась Ольга Олеговна.

Мария только улыбалась и просила мать не беспокоиться, она отдохнет и всё-всё ей расскажет.

Через два дня раздался звонок телефона:

— Здравствуй, Мария Дмитриевна! Не ты ли клятвенно обещала навестить некого господина Морозова в больнице, если паче чаяния он там окажется?

— Юрий, дорогой мой, это ты?! Как же я рада! Ты в Москве? Диктуй скорее адрес, я завтра же буду у тебя.

Мария открыла дверь больничной палаты, держа в руке пакет с мандаринами и свежими журналами.

— Привет, господин Морозов! — сказала она. — А ты неплохо устроился. У тебя отдельные апартаменты — класс!

При виде гостьи Юрий Александрович вскочил с кровати. Он смотрел телевизор.

— Здравствуй, я ждал тебя! — От счастья встречи он чмокнул ее в щеку.

Мария прошла на середину палаты и огляделась.

— Я тоже как-то лежала в больнице. Мне удалили аппендицит. Палата была на двенадцать человек, представляешь? Уснуть было невозможно! Ночное хождение в туалет, храп и скрип кроватей!

— Деньги создают определенный комфорт, — ответил Юрий Александрович. — Присаживайся, — он указал на мягкое кресло. — Как я рад тебя видеть, если бы ты только знала… — Он сел на свою кровать.

Мария подошла и села рядом с ним.

— Я тоже рада! Честное слово. Ну, как ты здесь? Справляешься?

— Ну, это как посмотреть… Трудностей много.

— Это каких, например? — спросила Мария.

— Как видишь, у меня нет в палате холодильника и даже к общему, в коридоре, ограничили доступ, — пожаловался Морозов. — Я сижу на жуткой диете. Честно говоря, мне даже в страшном сне такое не могло бы привидеться. Не знаю, как это выдержу? Вот разве только если ты будешь рядом. — Он ласково обнял ее за плечи. — Хоть что-то хорошее должно у меня быть! Как вспомню меню своего ресторана — еле-еле удерживаюсь, чтобы не впасть в анабиоз от голода. Все блюда — пальчики оближешь! Как после моих гастрономических изысков можно получать на завтрак пятьдесят граммов отварного риса без масла и стакан чая без сахара? На обед овощной супчик без картошки и фасоли, одна капуста, морковка и лук, а на второе та же капуста из супа с отварным кусочком мяса, которого не хватило бы и гномику. Ни тебе соли, ни тебе сахару. Мне по ночам жареная картошка на сале снится, — пожаловался Морозов.

— Сейчас я тебя огорчу еще больше, — рассмеялась Мария. — Я несла тебе гостинцы, ну, там, шоколадные батончики, домашние котлетки, печенье…

— Печенье? — с придыханием переспросил Морозов и сглотнул голодную слюну. — И что же?! — с тревогой в голосе спросил он.

— Все отобрали на таможне, оставили только мандарины, — ответила Мария, разводя руками. — Вот, угощайся… — Она высыпала на стол ярко-оранжевые плоды.

Юрий Александрович не заставил себя просить дважды. Палата наполнилась свежим мандариновым запахом.

— Шоколадные батончики, печенюшки… — ворчал он с набитым ртом. — За такой грабеж полагается расстрел на месте, не меньше…

— Кушай, кушай… — подбодрила его Мария. — Я тебе в следующий раз огурчиков свеженьких принесу и зеленый салат. Будешь ты, Юрий Александрович, у нас стройным, как кипарис.

Сказано — сделано. Несколько месяцев Мария жила от дома и до больницы. Она приносила Морозову книжные новинки, играла ему на скрипке, они сражались в шахматы и смотрели фильмы на ноутбуке. Несколько раз она с друзьями из оркестра устроила благотворительный концерт для персонала и больных, чем очень полюбилась медработникам. Они даже разрешили Морозову покидать стены больницы. Под личную ответственность Марии, конечно. Диета и физические нагрузки — это было святое.

Они много гуляли по Москве, ходили пешком. Особенно полюбился им Екатерининский парк — красивейшее место Москвы. В четырнадцатом веке здесь располагались различные пруды, а позднее тут появилась усадьба, которая в 1807 году была перестроена в сооружение Екатерининского института — отсюда и пошло название этого замечательного места. Юрий Александрович с Марией гуляли вокруг пруда, сидели на скамейке, ели мороженое. Их также очаровал Воронцовский парк — кусочек дикой природы в бурлящем потоке городской суеты. Старинная усадьба Воронцово пережила войну 1812 года и даже размещала в своих угодьях секретную лабораторию для постройки большого воздушного шара, с помощью которого планировалось нанести урон французской армии. Морозов и Мария заходили в храм Живоначальной Троицы, любовались прудами, расположенными каскадом, где цвели водяные лилии, плавали лебеди и утки-мандаринки — они их кормили булкой. По деревьям и дорожкам парка шмыгали белки, их тут тьма-тьмущая, и они были совсем ручные.

Через три месяца упорного труда Юрий Александрович похудел на тридцать килограммов.

— По крайней мере, весы уже не зашкаливают, — радовался он. — Скоро я буду стройным, как кипарис.

Прошло полгода. Мария и Морозов виделись часто, но в последнее время Мария явно стала избегать свиданий. Юрий Александрович явился к ней для решительного объяснения.

— Я выхожу замуж за Никиту, — ошарашила она.

Юрий Александрович побледнел.

— Как? Почему? А я?..

— Юра, я тебе ничего не обещала, не так ли? Никита — мой первый и единственный мужчина, и наши с ним отношения пришли к логическому завершению. Мы должны пожениться. Это решено и не обсуждается. А ты мой лучший друг, и я буду рада, если и ты будешь считать меня самой лучшей подругой. Прости…

Больше Мария его не видела.

И только через пару дней ощутила огромную пустоту, которая образовалась с его уходом. Словно, исчезнув, он забрал с собой часть ее души. Она думала о нем постоянно, он не покидал ее мыслей. Мария скучала по Морозову. Она и не ожидала, что он занимает в ее жизни такое значительное место. Ей не хватало его теплых надежных рук, его улыбки и уверенности в себе. У нее началась депрессия.

Первой, заметившей в ней перемену, была Елизавета.

— Это так странно. Ты все-таки влюбилась в Юрия. Что будешь делать?

— Не говори глупостей. Просто я никогда раньше не общалась с такими людьми, и мне было интересно с ним. Но мы такие разные…

— Не дури. Он любит тебя. Да он бы все для тебя сделал! Ты бы жила как королева!

— Лиза, я выхожу замуж за Никиту. Это решено.

— Смотри. Как знаешь, — пожала плечами Лиза, — твоя жизнь, тебе решать. Не пожалей потом…

— Наконец-таки настал счастливый день! Дождались, отец! — суетилась Ольга Олеговна, доставая из глубин шкафа единственный парадный костюм мужа, который на нем уже еле застегивался.

Она выгладила свое любимое платье с нежными ландышами по подолу и с огромной любовью смотрела на свою худенькую, стройную дочь в свадебном наряде.

Изящная шейка, тонкие аристократические запястья, бледное лицо и осиная талия, которая, казалось, могла сломаться от сильного объятия. Маша смотрела на себя в зеркало, но ничего не видела. Ей было не по себе.

— Едут! Едут! — закричала Ольга Олеговна. — Марусенька, скорее!

Во двор въехали машины, украшенные лентами.

— Пошли торговаться! — потер руки Дмитрий Павлович. — Мы тебя дешево не продадим, дочь, не бойся!

— Выкуп, выкуп, выкуп! — побежала за ним Ольга Олеговна.

В комнату ворвался Никита, сияющий как медный таз.

— Ну, красотка! Классно выглядишь! Ух! Я женюсь на самой красивой девушке в мире и самой талантливой!

— Спасибо.

— Давай поехали в ЗАГС! В кафе уже друзья собираются! Маша, ну что за лицо! Я тоже волнуюсь, но надо же как-то шевелиться!

— Никита, я не могу…

— Что? Извини, я не понял, — остановился Никита.

— Я не могу. Когда-то один очень сильный духом человек сделал над собой усилие и признался в том, что одинок и несчастен, хотя всю жизнь делал вид, что у него все хорошо. Я тоже хочу быть честной с тобой и с собой. Думаю, выходить замуж и жить в браке можно только по любви.

— Что ты несешь? Какой человек? — не понял Никита.

— Я не выйду за тебя замуж, Никита. Я тебя не люблю.

— Что?! Это шутка?! Розыгрыш?! Маша, прекрати! Это не смешно!

— Я не обманываю, это правда.

— Всё! Я больше не хочу ничего слушать! Идем! — Он грубо схватил ее за руку и потащил к двери.

Мария начала отчаянно сопротивляться.

— Так это правда? — ослабил хватку Никита. — Делаешь из меня посмешище? Что сейчас подумают друзья? Тварь! Бросила перед регистрацией! Ты что-то узнала про мои интрижки? Ну, спал я с другими девками, и что? Женюсь-то я на тебе! Неблагодарная! — Никита залепил невесте пощечину, Маруся упала на кровать и заплакала.

— Плачь, стерва! Тихоня! Какая же ты дрянь! А-а, я понял! Ты из-за этого жирдяя! Все-таки он тебя купил! Прикинулся дружком! Ты небось и переспала с ним? Лживая гадина!

Никита дал ей пощечину и хлопнул дверью.

Маша села на кровати и с тоской посмотрела на красные пятна, расплывающиеся на белом платье, безвозвратно портя его. Кровь текла из разбитого носа.

В комнату вбежала Ольга Олеговна.

— Дочь, люди же ждут! Что так долго? Никита выбежал как ошпаренный. Что это? Шум машин? Они уезжают?! Ой, матерь божья! Марусенька, что с тобой! Кто это сделал? Никита?! Что произошло? Подонок! Тебе «скорую помощь» вызвать? Он избил тебя?

— Всё хорошо, мама, всё хорошо. Я заслужила. Принеси мне лед из холодильника. Извини, но свадьбы не будет.

— Горе-то какое… Но, может, это к лучшему? Раз он распускает руки перед свадьбой, в дальнейшем добра не жди. Ты же не давала ему повода, доченька? — Мать принесла лед в марле и приложила к носу Марии.

— Мама, я дала ему большой и жирный повод. Я полюбила другого человека, — снова заплакала Мария.

Ольга Олеговна безнадежно махнула рукой и вышла из комнаты.

В дверь постучалась нарядная Лиза в нежно-розовом платье и с лентой свидетельницы через плечо.

— Я знала, я чувствовала: что-то должно было произойти, и… Господи, Машка, он что, избил тебя?! — ужаснулась подруга.

— Он дал мне пощечину.

— А на руке синяк?

— Это он тянул меня, заставляя пойти в ЗАГС, — ответила Маруся.

Лиза с громким хлопком открыла бутылку шампанского и разлила по фужерам.

— Давай выпьем. За тебя! За твое рождение!

— Чин-чин, — криво улыбнулась Мария из-за опухшей губы.

— Сейчас мне позвонили, Никита беснуется в кафе, устроил там настоящую попойку. Заливает горе.

— Он сказал, что изменял мне, — сообщила Мария.

— Все это знали, одна ты ничего не видела. Он спал со всеми, кто подворачивался. Ни одной юбки не пропустил. Горбатого могила исправит, он патологический бабник. Обидно, конечно, что жизнь так несправедлива. Почему таким охламонам, как правило, достаются такие хорошие девушки?

— А вот я ему не досталась! Почему ты мне не сказала, что он ходит по бабам? — Мария залпом допила свой фужер.

— Ну уж нет! Чтобы потом ты меня обвинила, что я разрушила ваши отношения, а в итоге и твою жизнь? Я не хотела причинять тебе боль. У вас «любовь-морковь» и всё такое. Ты сама должна была принимать такие судьбоносные решения.

— И я его приняла, — кивнула Маша.

— А я к тебе с подарком свадебным от одного не безызвестного тебе лица, — улыбнулась Лиза. — Юрий передал для тебя. Сказал, чтобы я передала тебе после свадьбы.

Она протянула Марии листок бумаги.

— Что это? Телефон? Ангелина Юрьевна? — развернула Мария бумажку. — Кто это?

— Телефон дамы, которая организует тебе прослушивание. Ты ведь мечтала об одном оркестре, не так ли? Звони и забудешь о бесконечных гастролях по деревням и селам, как о страшном сне. Честно говоря, ты единственная из нас, которая это заслужила.

— Спасибо. Очень трогательно, что он помнил об этом, — сказала Маша.

— Это непреложно. Что будешь делать? — спросила Лиза.

— Не знаю. Хотя знаю! Я куплю билеты на самолет и полечу к Юрию. Признаюсь, что влюблена, и изменю его жизнь, как он изменил мою.

Лиза не оставила подругу и решила отправиться к Морозову вместе с Марией. Они заняли свои места в самолете.

— Вот подарок ему будет! — воскликнула Лиза, поудобнее устраиваясь в мягком кресле. — Юрий думает, что ты неделю как замужем, а тут такой приятный сюрприз! — подбадривала она подругу. — И я думаю, что свадьба все-таки состоится и я все-таки буду свидетельницей!

— У тебя корыстный интерес, — усмехнулась Маша.

— А как же! Скажи, ты не объяснилась с Никитой? — спросила Лиза.

— Нет, мы больше не виделись.

— Он сейчас с Леной Орловой.

— Мне всё равно. Он такой эгоист. Все время — я, я, я! Как я этого раньше не замечала? Даже когда я отказалась выходить за него замуж, Никита не стал меня уговаривать, а переживал только за себя, что скажут люди.

— Конечно! Изображает из себя мачо, а на самом деле петух напыщенный. Думает, любая за честь почтет… Ты ему неплохой урок преподала, по заслугам, — подвела черту Елизавета. — Ничего! В следующий раз подумает, прежде чем унижать других!

Сразу же из аэропорта подруги поехали на такси в клуб-ресторан Юрия Александровича. Дорогу им преградил охранник.

— Мы хотим поговорить с господином Морозовым, — заявила Лиза.

— С боссом? Его нет, — ответил охранник.

— Как нет? Мы специально прилетели из Москвы. Можно узнать, где его найти? — спросила Мария.

— Постой, я тебя знаю! Я же тебя видел с боссом несколько раз не так давно.

— Да, мы были здесь с оркестром.

— Точно! Этот ваш оркестр прокляли наши мужики из-за того, что босс свернул стриптиз на время вашего пиликанья, — рассмеялся охранник.

— Пиликанья? — сердито вздернула брови Лиза. — Так еще никто не называл нашу игру.

— Ладно, босса нет. Он улетел за границу вместе с бывшей женой. Надолго.

Слова охранника произвели эффект взорвавшейся бомбы. Неужели Морозов все-таки вернулся к женщине, которую сильно любил? Но не она ли сама сказала ему, что надо прощать и бороться за свою любовь?

Земля ушла из-под ног Марии, и она снова потеряла сознание, как всегда в минуту опасности.

Мария очнулась на кожаном диване. Она лежала в фойе клуба, куда ее перенес охранник. Он же и вызвал врача. Хмурый мужчина привел ее в чувство и в данный момент складывал свой чемоданчик.

— Крепись, подруга! Ничего не потеряно! — Елизавета взяла Марии за руку. — Надо позвонить ему, рассказать всё. Он же думает, что ты замужем! Полгода тебя добивался и, конечно, отступил!

— Он с женщиной, которую любит.

— Ну, это еще неизвестно — тебя он любит или ее! Давай-ка бери телефон и звони Морозову. Сейчас всё выясним! — не сдавалась Лиза.

Пожилой врач осуждающе посмотрел на них и покачал головой.

— Что за молодежь пошла? Уехал, приехал… О чем голова думает? Только о мужиках!

— О любви, — поправила его Лиза.

— Вашей подружке уже не о нежных чувствах пора думать, а о будущем ребенке! Беременна она! — сказал врач, захлопнул свой чемоданчик и гордо пошел к выходу.

Мария от его слов окаменела. Она опять чуть было не потеряла сознание. Верная подруга подхватила ее, помогла подняться и, что-то весело щебеча, потянула ее на улицу.

С тех пор прошло-пролетело семнадцать лет. На дворе уже были двухтысячные — совсем другое время, другая жизнь. Мария лет десять проработала в большом симфоническом оркестре, полностью удовлетворив и себя в музыке, и музыку в себе. Потом она преподавала в музыкальной школе и была очень довольна, что работает с детьми. Жила Маша всегда более чем скромно, но достойно. В основном на заработок от частных уроков на дому.

Ее дочери Светлане исполнилось в этом году шестнадцать лет. Это была очень активная девочка, она увлеченно занималась спортом и пока не задумывалась ни о чем серьезном. Характером она напоминала своего отца, Никиту. Мария поднимала ее сама, не потребовав с бывшего жениха ни копейки.

Виделись она с Никитой крайне редко, по пальцам пересчитать можно. Он только официально был женат раза три, выпивал, постоянного места работы не имел. Последний раз Мария столкнулась с ним на улице год назад.

— Опа! Моя королева! Всё так же хороша! — бросился к ней оплывший мужчина в затертом пальто. — Хотя… Видно, голубка моя, что ты дама не первой свежести и стройности прежней нет, загадочности. А в глазах усталость и тоска одинокой женщины, — ехидно лебезил он, по своему обыкновению говоря ей гадости.

— А ты, видать, теперь психологом подрабатываешь? Много платят? По твоему рубищу видно, что клиентов у тебя кот наплакал, — отрезала Мария.

— Да я про вас, баб, всё знаю! Все вы одинаковые! О любви курлычите, а сами смотрите, где теплее. Стервы продажные.

— Никита, от тебя пахнет алкоголем, — поморщилась Мария.

— Да, я выпил! И что? Имею полное право! Я — свободный художник! Может, это ты мне жизнь сломала!

— Вместе с тремя другими твоими женами. У нас был рабочий подряд, — кивнула Маша, пытаясь обойти его.

— Послушай! Ну, чего ты такая гордая? Я же знаю, что Светка — моя дочка.

— Света — моя дочь, — сухо ответила Мария.

— Да знаю я, знаю, я не помогал, зол был на тебя сильно. Но хватит уже, помыкалась! Мы же можем…

— Мы?! — оборвала его Мария и засмеялась.

Никита побагровел и больно схватил ее за локоть.

— Смешно тебе? Мне жизнь сломала и теперь издеваешься? Мало я тебя тогда приложил! Надо было сразу мозги на место поставить!

— Убери от меня руки! Я не та сопливая девчонка! Я могу за себя постоять. Сейчас быстро в отделение загремишь, — вырвала руку Мария, глядя в глаза Никите.

— Ладно! Ладно! — поднял руки Никита. — Все сохнешь по своему Юрочке? Бедолага! Что же ты со своей проницательностью не разглядела его чистую душу? Моралистка! С ним шуры-муры крутила, а спала-то со мной! Чистенькой хочешь остаться? Я же продавал тебя ему! Что? Не знала? Я же сразу почувствовал, что ты изменилась, что ты влюбляешься в него, что он пудрит тебе мозги. Я мог взять тебя и улететь в Москву, но решил порезвиться на его деньги. Пришел я как-то к нему в офис с претензией. Морозов прожженный мужик, он сразу меня понял и спросил — сколько? Я получал от него в день столько, сколько весь ваш оркестр за все гастроли! Понятно? А ты думала, почему я закрывал глаза на ваши прогулочки и поэтические вечера? Я даже озвучил ему прейскурант, если он соберется переспать с тобой. В цифрах! Ха-ха-ха! Видела бы ты его физиономию! Он чуть меня не убил! Да, голубка моя, ты мне принесла хороший доход. А думаешь, на какие деньги я тогда купил автомобиль, магнитофон, шмотье разное и заплатил первый взнос на кооперативную квартиру? Правда, не принесло мне это счастья. Квартиру жена отобрала, прикрывшись детьми, машину я разбил. А еще знаешь что? Я сказал Морозову, что ты в курсе, что мы тянем из него деньги вместе. Правда, он не поверил.

— Ты подонок, — прошептала Мария.

— А что же ты не заваливаешься в свой фирменный обморок? Что? Стала крепче? Тогда ты просчиталась, ты и Морозова упустила, и меня. И с чем осталась? — спросил Никита. — Ты вообще профукала свою жизнь, голубка.

— Слушай, что ты ко мне прицепился, как репей? Какое твое собачье дело? Я не захотела вешать на человека чужого ребенка и свои проблемы, тем более что он пытался наладить свою собственную жизнь, — отрезала Мария и быстро пошла прочь.

— Жизнь! — закричал Никита ей вслед. — Он же больной совсем был, просто тебе не говорил! Его и в живых-то, наверное, нет, а ты всё сохнешь! А тут здоровый и живой мужик рядом! — постучал он себя в грудь и сокрушенно махнул рукой.

Больше Мария Никиту не видела.

Лиза удачно вышла замуж, родила троих детей и счастливо проводила время в четырех стенах своего дома. Иногда она говорила Марии, что сожалеет, что так и не стала свидетельницей на ее свадьбе. Ей было жаль, что у подруги не сложилась личная жизнь.

Мария собиралась к дочке на выходные в спортивный лагерь. Она собирала сумку на колесиках. Светлана дала ей список вещей, которые ей были просто жизненно необходимы. Мария не спешила. Электрички шли от Киевского вокзала каждые десять минут. Время в пути сорок минут и пара километров до лагеря пешком.

В дверь позвонили. Она отложила Светкины кофточки и пошла в прихожую. Щелкнул замок. На пороге стоял знакомый высокий мужчина и широко улыбался.

У Марии сердце рухнуло вниз. Она уже смирилась со своим одиночеством и даже в мыслях не допускала, что когда-нибудь встретится с Морозовым вновь. Он изменился до неузнаваемости — стал стройным, волосы тронула легкая седина.

— Здравствуй, — сказал Юрий Александрович и улыбнулся.

— Здравствуй, Юра, — ответила Маша, — не ожидала…

Юрий протянул ей цветы.

— Можно зайти?

— Да, пожалуйста, — пропустила его в комнату Мария, жалея, что на ней не красивое платье, а джинсы и обычная футболка.

Юрий вошел и огляделся.

— Куда-то собираешься? — спросил он, увидев сумку на колесах.

— Да, к дочке в спортивный лагерь, — ответила Мария, краснея как школьница.

— У тебя дочка? Поздравляю, — улыбнулся Юрий. — Семнадцать лет прошло! С ума сойти! А как вчера расстались!

— Я изменилась, — поправила прядь волос Мария.

— Я тоже.

— Я стала толще, ты стройнее, — заметила она.

— Ты все такая же красивая, — засмеялся Юрий. — А я… Долгая работа над собой, чтобы наконец обрести приемлемые формы. Как Никита? Вы счастливы?

— Я не знаю. В смысле, я счастлива, у меня ученики, дочка. А как Никита — понятия не имею. Понимаешь, Юра, я не вышла тогда за него замуж, не смогла.

— Почему?

— Почему? — Мария на секунду задумалась. — Что же я… Ты присаживайся, пожалуйста, — указала она на диван.

Юрий Александрович сел и снова спросил:

— Что помешало вашему браку? Ты не ответила на мой вопрос.

— Понимаешь… Я… я поняла тогда, что люблю тебя. Но что про это говорить! Было и было! И быльем поросло! — Она присела на диван рядом с ним.

— Я так долго хотел услышать эти слова.

— Я догадывалась. Ты улетел за границу с Анной. У вас всё нормально? Ты счастлив?

— Я улетел с Анной, да… Откуда ты знаешь? — удивился Юрий Александрович. — Мне было трудно пережить твое замужество, хотелось всё поскорее забыть. Я продолжил лечение в швейцарской клинике, там и остался жить. А Анна… Она полетела со мной лечиться от алкогольной зависимости, я пожалел ее. Она вылечилась, вышла замуж за швейцарца и родила двоих детей. Живут они мирно, я иногда бываю у них в гостях. Но откуда ты знаешь, что я улетал с Анной?

— Я прилетела к тебе для решительного объяснения. Ну, чтобы исправить ошибку и сказать тебе самые важные слова на свете. — На глаза Марии навернулись слезы.

— Девочка моя, если бы я знал… Почему больше не искала меня?

— Я узнала, что беременна от Никиты, и решила, что ты не будешь от этого в восторге.

— Ты как всегда решила всё за всех, — поцеловал ее руку Юрий Александрович.

— Так ты…

— Я живу один. Но теперь, думаю, это положение изменится. У меня еще остался порох в пороховницах. Я готов добиваться женщины, которую любил все эти годы. — Он обнял Марию. — Ну что? Я на машине. Предлагаю тебе немедленно отправиться к твоей дочке. Должен же я познакомиться с той, которая, по твоему мнению, могла бы помешать нашему счастью! Глупая ты, Машутка… Какая же ты глупая… Я же мог стать для нее отцом, и, заметь, успешным. Ну, в путь?

— В путь! — кивнула Мария, вытирая слезы.

В ее душе пели птицы и цвели розы. Впервые за долгие-долгие годы она была по-настоящему счастлива и не стыдилась своего чувства.

Оглавление

Если царевна — жаба

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

Так держать, подруга! Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg