«Жизнь прошла мило [сборник]»

Жизнь прошла мило [сборник] (fb2) - Жизнь прошла мило [сборник] 977K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Татьяна Игоревна Луганцева

Татьяна Луганцева Жизнь прошла мило

Почём цветочек аленький?

Глава 1

Яна Цветкова часто спрашивала себя, почему большинство неприятностей в ее жизни происходит на вечеринках, банкетах, корпоративах и прочих подобных мероприятиях? Идешь обычно на торжественный вечер в предвкушении чего-то радостного, нового, приятного — а не тут-то было!

Яне уже давно исполнилось тридцать пять, хотя она тщательно скрывала свой возраст. Это и понятно — ведь сейчас все глянцевые журналы твердят о том, что старость начинается после двадцати пяти, что к тридцати морщины уже бросаются в глаза и скрыть их без применения специальных дорогостоящих средств практически невозможно… А Яна хотела нравиться мужчинам.

Поэтому она тщательно придерживалась специально подобранного стиля — во всем, и в одежде, и в поведении. Обладая высокой и очень худощавой фигурой, она всегда покупала экстравагантные туфли на гигантских каблуках. В них она порхала как бабочка, чувствуя себя так же комфортно, как если бы на ногах у нее были уютные домашние тапочки.

Наряды Яна выбирала соответствующие — мини-юбочки и очень яркие облегающие платья с леопардовым или тигровым рисунком, подчеркивающие ее тонкую талию. Безвкусный стиль дополняли всевозможные поддельные камни, блестки, стразы и пайетки, бесчисленные кольца, цепочки, браслеты, сережки — дешевая бижутерия, приобретавшаяся в недорогих магазинчиках. Благодаря этим странноватым для женщины за тридцать нарядам ей удавалось выглядеть молодо.

Яна была уверена, что блондинки выглядят моложе брюнеток, поэтому давно уже приобрела привычку красить волосы в почти белый цвет. Из тех же соображений Яна выбрала совсем девичью прическу — длинные прямые пряди волос струились по спине, как у десятиклассницы. В руках у Яны обычно была огромная сумка с аляповатым рисунком. Чтобы найти в таком мешке нужную вещь, требовалась недюжинная смекалка. Ведь необходимые документы были перемешаны в ее недрах с безумным количеством неизвестно как попавших туда зеркалец, пудрениц, календариков и прочих никому не нужных мелочей.

Завершали необычный образ Яны иссиня-черная тушь, нанесенная густым слоем на ресницы, ярко-алая помада и облако сильно пахнущих дорогих духов. Обычно прохожие на улице оглядывались ей вслед, чтобы понять, от кого исходит такой резкий запах, а случайные собеседники старались отодвинуться подальше. Только больные гайморитом могли подолгу разговаривать с Яной, не испытывая дискомфорта.

Яна выбрала такой стиль не случайно. Дело в том, что он полностью гармонировал с ее внутренним миром. Она обладала весьма непростым характером и никогда не скрывала собственного мнения ни по одному вопросу, хотя далеко не всегда ее точку зрения разделяли окружающие. Яну переполняли эмоции, она могла неожиданно увлечься чем угодно, высказывалась весьма резко, глядя прямо в глаза собеседнику и не задумываясь, как ее поведение скажется на дальнейших взаимоотношениях с ним. Знакомые считали Яну экстравагантной и слишком эмоциональной особой, своеобразным вариантом блондинки, но не дурочки.

А уж о способности Яны Цветковой влипать в совершенно невероятные ситуации и совать нос в чужие дела ходили легенды. Говорили, что у нее особая аура, притягивающая неприятности, что она дружит исключительно с чудиками, не способными жить так, как обычные люди, что слишком отзывчива — поэтому к ней обращаются за помощью даже малознакомые люди, что слишком высокого мнения о своих умственных способностях… Так или иначе, Яна разгуливала по улицам Москвы с высоко поднятой головой и надменно вздернутым носом, всем своим видом подчеркивая: уж она-то в состоянии решить любую проблему, полагаясь только на собственные силы! Казалось, что у нее, по меньшей мере, имеется очень богатый любовник или высокопоставленный покровитель.

На самом-то деле в личной жизни Яне было нечем особенно похвастаться. Она четыре раза выходила замуж, причем дважды — за одного и того же мужчину, Ричарда Анисова, в результате второго брака с которым появился на свет единственный сын. В последний раз она сама ушла от мужа. Ее можно было понять — красавица без памяти влюбилась в Карла Штольберга, чешского князя, крупного бизнесмена, к тому же обладавшего исключительно импозантной и сексуальной внешностью. Но реальная жизнь редко похожа на сказку — поэтому на этот раз дело не закончилось свадьбой. Иностранный бизнесмен не смог бросить все свои дела и жениться на столь неординарной особе.

Хотя наша история разворачивается и не в Средневековье, но единственный потомок рода Штольбергов должен был заботиться о содержании доставшегося ему в наследство замка. Кроме того, для приумножения капитала ему приходилось без конца колесить по Европе. А бесконечные благотворительные мероприятия, светские рауты, приемы… Был бы Карл простым бухгалтером, а не титулованным миллионером, он, конечно, с радостью поселился бы в недавно отремонтированной трехкомнатной квартире в Москве вместе с любимой женщиной. Однако он не мог позволить себе такого удовольствия.

Яна тоже с негодованием отвергла предположение, что она может добровольно выйти замуж за князя — ведь тогда ей придется постоянно участвовать во всяких великосветских мероприятиях, придерживаясь принятого в этих кругах дресс-кода. А ей, чтобы сделать такой выбор, пришлось бы полностью уничтожить себя как личность. Жизнь под прицелом фотокамер, необходимость этикета — нет, такие сложности для Яны были неприемлемы.

Однако, отказавшись от мысли соединиться узами брака с Карлом, Яна не переставала ругать себя за это. Ведь в результате бурно развивавшегося и столь же бурно прекратившегося романа душевную травму получили и она сама, и муж Ричард, к которому Яна продолжала относиться по-дружески тепло, и сам Карл…

— Вот так всегда… Из-за меня вечно одни разочарования и неприятности, — жаловалась она своей ближайшей подруге Асе Юрьевне Кудиной. Асе Яна могла доверить самое сокровенное — так получилось, что они подружились еще в детском саду и секретов друг от друга не имели. Хотя Ася из маленькой девочки давно превратилась в уважаемого столичного адвоката, в отношениях между ней и Яной ровным счетом ничего не изменилось.

— Да ты, наверное, роковая женщина! — отвечала Ася и, задумавшись, добавляла: — Или просто дура, это смотря с какой стороны подойти к этому вопросу.

— Не знаю, с какой стороны на все это смотреть, но мне это неприятно! Я не хочу быть такой, но и характер свой унять не могу! Как быть, ума не приложу. Меняться в нашем с тобой возрасте уже как-то поздновато, мне кажется, — не переставала жаловаться Яна.

— Тогда смирись, что ты женщина. Дело все в том, что ты нравишься мужчинам, а что из этого получается, зависит не от тебя. Это скорее дело случая. Ведь тебе в жизни частенько везло, ты сама знаешь. Ну да, порой тебе присуща некоторая стервозность, так смирись с этим, — усмехнулась подруга.

— Еще какие периоды счастья! Голову сносило! Казалось, что такого не может быть! Когда ты летаешь, словно на крыльях, или словно внутри моторчик! — соглашалась Яна.

— Просто у тебя в крови слишком много адреналина. Лучше бы ты с парашютом прыгала, чем экспериментировать с живыми людьми! И почему тебе так везет на достойных мужиков? — вздохнула Ася.

— Слушай, ты вечно знаешь ответ на любой вопрос! Вот сама-то такая умная, а тоже семью не создала. Воспитываешь одна двух девочек! — фыркнула Цветкова.

— Ты знаешь мою ситуацию… не сложилось… Я до сих пор периодами встречаюсь с сыном твоего бывшего мужа! Кому скажи — засмеют! Мы-то ровесницы! Сергей появляется раз в полгода, вечно сваливается как снег на голову, потом мы вместе неделю-две, и он снова исчезает, а я снова жду… Действительно, ты права. У меня ты ничему хорошему не научишься.

— Он археолог и путешественник, у него работа такая, не сбрасывай это со счетов, — не согласилась Яна.

— Нет, у Сергея образ жизни такой, а не работа. Страшно себе представить, что у него, может быть, в каждой стране, где он бывает, по такой же влюбленной в него дурочке. А сколько у него бывает случайных связей с молоденькими девчонками! Ведь он же молодой, активный, сексуальный и безумно притягательный! Он за несколько дней словно возрождает меня для полноценной жизни! Я забываю про обиды, трудности, долгие месяцы ожидания. Он для меня — как глоток воздуха! И история эта тянется уже пять лет. Мечтала я найти себе нормального мужика, который каждый день был бы рядом. Пыталась завести и любовника для здоровья, чтобы встречаться раз или два в неделю. Искала и находила, но никто не выдерживал сравнения с ним! И я просто выгоняла без объяснения причин очередного мужчину, который мог бы прожить со мной всю жизнь. Я знала, что скоро приедет Сережа — всего лишь на неделю… Ужас! Может, у меня что-то с психикой не в порядке? — задумывалась Ася.

— У нас с тобой одно заболевание. Скоро сорок лет, а ума так и нет! Хотя твое поведение как раз можно объяснить — это и есть любовь! — констатировала Яна, которая уже смирилась, что ее личная жизнь кончена и придется доживать в одиночестве.

Потосковать о несложившейся женской доле Яна любила. Казалось бы, у нее бывали страстные романы, она и замуж-то выходила довольно удачно, но вот почувствовать рядом надежное мужское плечо, на которое всегда можно было бы опереться в трудную минуту, так ни разу и не довелось. Хотя на самом-то деле все обстояло не так уж плохо.

После развода Ричард оставил Яне и сыну трехкомнатную квартиру — и в придачу домоправительницу Агриппину Павловну. Денег для жизни хватало. Ребенка полностью содержал Ричард. Яна тоже весьма неплохо зарабатывала. Это и понятно — ведь она, врач-стоматолог, пользовалась большой популярностью и у коллег, и у пациентов. Ее очень любили в стоматологической клинике, где она трудилась уже не первый год, легко прощали ей любые странности, обожали анекдоты и истории из жизни, которые Яна любила рассказывать, и действительно считали, что без Цветковой будни стали бы гораздо скучнее.

Зима заканчивалась. Казалось, что хорошая погода уже на пороге, то есть вот-вот наступит тепло и выглянет солнышко. Пока же на улице было отвратительно. Ночью подмораживало, на холодных лужах застывала ледяная корочка, а с утра все таяло и появлялась отвратительная слякоть. Как всегда в это время года, где-то вдалеке уже слышался вполне весенний щебет птичек, но одновременно проснулись все вирусы и микробы. Москву снова накрыла волна гриппов и острых респираторных заболеваний. В метро все кашляли и шмыгали носом — звучала ни с чем не сравнимая и давно ставшая привычной мелодия ОРЗ.

«Полгода — вирусы! Это же кошмар какой-то! Что за климат! Иммунитет с возрастом не вырабатывается…» — думала Яна за чашечкой кофе. Она еще со вчерашнего вечера подозревала, что заболевает. У нее першило в горле, пропало обоняние, слезились глаза, чувствовался сильный озноб — по спине бегали зябкие мурашки.

На кухне с сосредоточенным видом хозяйничала Агриппина Павловна, как всегда, в ярком фартуке. Лилась вода из крана, на плите что-то жарилось, в посудомоечной машине стояла посуда, работала вытяжка. Кофемашина собиралась угостить Яну очередной порцией кофе… Слышался привычный кухонный шум. Благодаря Агриппине Павловне все вокруг работало, было уютно и тепло.

— Что такая унылая сидишь? — Агриппина Павловна поглядела на Яну и привычно вытерла руки о фартук.

— Голова раскалывается. Шумно очень у нас, — пожаловалась Яна, стараясь, чтобы домоправительница не заметила, что она себя плохо чувствует.

— Раньше ты так не говорила… Чего шумно-то? С чего? — Агриппина Павловна посмотрела на Яну с подозрением.

— Все жарится, парится… Гудит, пищит, — попыталась оправдаться Яна.

— Ты не с той ноги встала? Что-то щеки красные, вид нервный. А это кухня, здесь всегда что-то готовится! По-другому не бывает.

— Чувствую себя не очень, извини… Позвони Ричарду, пусть заберет Вовочку из сада, не хочу его заразить. — Яна потерла переносицу.

— Хорошо. Ты ватрушки-то ешь… Тут вот и салатик есть, яичница с луком, — ставила перед ней тарелки и миски Агриппина Павловна, очень напоминавшая фрекен Бок из мультфильма «Малыш и Карлсон». На ее макушке красовался такой же пучок, а смешной фартук в горошек, с рюшами по краю, совершенно не подходил к грузной фигуре. — Есть-то всегда надо, иначе не поправишься.

Что Агриппина Павловна всегда мечтает накормить любого, давно выучили все ее знакомые.

— Не обижайся, но есть не хочу, прямо до тошноты. Кофейку выпью с лимоном… — Яна с трудом глотнула.

Домоправительница обеспокоенно приложила руку к ее лбу.

— Вроде не очень горячая, но, наверное, температура к вечеру поднимется, раз от моих ватрушек отказываешься!

— Да, кажется, я заболеваю, — ответила Яна, — знобит, но это не страшно, не переживайте. Эпидемия, время такое, да и погода соответствующая.

— Так выпей что-нибудь противовирусное, — посоветовала ей Агриппина Павловна и внимательно посмотрела на Яну.

— Выпила уже…

— Ты сколько лет как от Ричарда ушла? — вдруг, совершенно не к месту, спросила домоправительница.

Яна поперхнулась. Агриппина Павловна иногда любила начать беседы на такие вот неприятные темы…

— Ну что ты опять? У меня же и так голова болит! — взмолилась Яна.

— Так я… Ты решила, что я буду тебя опять осуждать и уговаривать не разрушать семью? Я совсем не про это… — сказала Агриппина Павловна.

— …что Ричард меня любит и простит, — добавила Яна. — Что это была моя ошибка, что я — дура, и опять весь этот бесполезный треп… — уныло покачала она головой.

— Но вот видишь, сама все знаешь, — рассмеялась домоправительница.

— Так ты мне все уши прожужжала этими лекциями, без толку все! Уже надо понять и смириться… Это — пройденный этап, пусть и красивый, но пройденный…

— Так я давно уже смирилась. Действительно, разбитого не склеишь, потерянного не воротишь. Да и времени столько прошло… Лет шесть уж?

— Почти, скорее пять, — подтвердила Яна, облегченно вздохнула и снова пригубила кофе.

— Ричард, кажется, встретил женщину…

Яна поняла, что Агриппина Павловна имеет в виду Людмилу, гражданскую жену Ричарда, с которой он жил уже почти два года.

Именно с появлением Люды у Ричарда опять заблестели глаза, он начал снова улыбаться. Было понятно, что он счастлив и влюблен. Наверное, сейчас он не испытывал той бешеной страсти, которую когда-то чувствовал к Яне, но Людмила ему нравилась — это было ясно.

— Да, с Людой ему хорошо… Я рада за него, — кивнула Яна, и это было искренне.

Она сильно переживала за бывшего мужа и все время корила себя, что причинила боль хорошему, порядочному человеку.

— И я рада за своего мальчика. Вроде поговаривают, что Люда ребенка хочет, так у нашего Вовочки появится братик или сестричка. — Агриппина Павловна мечтательно задумалась. — А ты как на это смотришь?

Но Яна слишком плохо себя чувствовала. Ее немного подташнивало, и никаких других эмоций она не ощутила.

«Я стала бесчувственной… Даже ревновать разучилась. Ведь когда-то я безумно любила Ричарда! У нас общий ребенок, сейчас от него будет рожать другая женщина, а мне все равно!» Она поежилась:

— Пусть поторопятся. И Ричард не мальчик, и Люде под сорок. Хотя я буду рада за них…

— Успеют! Главное, что задумались об этом. Есть какие-то проблемы у Людочки. Но современная медицина творит чудеса! Ты бы узнала у Ричарда, как дела, а? Мне-то не говорят, но так хочется знать — жутко интересно. — Агриппина Павловна просительно глянула на Яну.

Та даже позабыла о своем недомогании:

— Агриппина Павловна, ты с ума сошла?! Чтобы я интересовалась у бывшего мужа гинекологическими проблемами его нынешней жены? Это уж совсем ни в какие рамки не лезет! За кого ты меня принимаешь?!

— Но ты так, по-родственному… по-доброму, — направляла ее Агриппина.

— Нет! Даже не проси! Какая я им родственница? Людочка твоя до сих пор ревнует Ричарда ко мне, спинным мозгом чувствую! Да и тебе должно быть стыдно такими вещами интересоваться. Это не повод для сплетен!

— Яна, ты медик! А Ричард и Люда ничего не смыслят в медицине. Что они понимают? Их обманут, заставят лишние деньги потратить… Но не это главное. Сама же сказала, что возраст у них, не могут они ждать и терять время! Ты бы узнала там… Нашла бы какого-нибудь крупного специалиста в этой области. Это важно!

— Я подумаю, только сейчас меня не грузи этим! Слышать не могу! Как я только им это предлагать буду? Все равно что в постель лезть! Я-то думала, что у них уже получилось…

— Ради Вовиной сестренки! Ради их счастья! — настаивала Агриппина Павловна.

— Я сама, может, еще рожу ему сестренку. Чего ты меня со счетов списываешь? — тряхнула длинной косой Цветкова.

— Да куда уже тебе! — махнула рукой Агриппина Павловна. — Если бы хотела или надо было, давно бы родила! Было от кого! Отработанный материал ты!

У Яны от возмущения даже дыхание сперло.

— Ничего себе, какого ты обо мне мнения! Вот оно и раскрылось! Конечно, мужчины могут становиться отцами в любом возрасте! И в шестьдесят, и в семьдесят, и в восемьдесят! А у нас, у баб, век короткий! И ты мне еще говорила о Ричарде и о том, как он меня любит… То есть любил! А сейчас что говоришь? Да у тебя сердца совсем нет! Я же тоже человек, я женщина, да и с твоей Людочкой мы почти ровесницы! — Яна всхлипнула. Впрочем, может быть, это были симптомы начинавшегося насморка.

— Яна, успокойся! Ты же сама говорила, что давно ничего к Ричарду не испытываешь. Я и не думала, что ты так отреагируешь… Вы же дружите до сих пор, вот я и подумала, чего бы не помочь? А Ричард тебя сильно любил, и ты это знаешь. Он и сейчас тебя любит, но жить будет с Людой, и ты это тоже знаешь! Он ее не предаст. Что ты теперь хочешь?! Я предупреждала, что так случится… Он так долго был один. Зато у тебя неведомо что было с этим князем. А теперь — все! Людмила готова посвятить Ричарду жизнь, и они не расстанутся, даже если ты очень этого захочешь! — Агриппина Павловна опять вытерла руки о фартук, как будто стремясь сделать свои слова более весомыми.

— Ты меня не так поняла, Агриппина… Я не хочу разрушать их семью, но и облегчать отношения Ричарда с новой женой не собираюсь! Вот не буду ни за что. А насчет твоей просьбы я подумаю, — смягчилась она и отщипнула кусочек ватрушки.

— Вот и славно! Что и требовалось доказать! — Агриппина решила перевести разговор на другую тему и выглянула в окно. — Ого! Смотри, к кому-то «скорая» приехала… Я пойду посмотрю… Ведь к нашему подъезду…

И тут у Агриппины запищала духовка — значит, поспела вторая партия сногсшибательных фирменных ватрушек. Яна знала, что если бы у нее сохранилось обоняние, она бы поела даже через силу. Никто не мог устоять перед непередаваемым ароматом ванили и свежего творога, за которым Агриппина Павловна специально бегала в шесть утра на рынок, к знакомым фермерам. «Там самый свежий творог! — говорила домоправительница. — Только что из-под коровы!» И никто не спорил, хотя волшебная корова, дававшая сразу готовый творог, всем казалась немного странноватой. Тесто у Агриппины тоже получалось невероятное — мягкое и пышное, настоящее произведение искусства. Но сегодня румяные кружочки с творожной начинкой не произвели на Яну никакого впечатления.

— Сама посмотрю! — сказала она.

— Куртку накинь! — крикнула ей вслед Агриппина Павловна.

Яна сунула ноги в резиновые сапоги с утеплителем и надела ярко-красный пуховик.

На лестнице она услышала, что в подъезде явно что-то происходит. Дверь соседки снизу Клавдии Ивановны была распахнута. Оттуда вышли женщина в белом халате и молодой мужчина с чемоданчиком с красным крестом.

— Как хотите… Хорошо, без носилок так без носилок. Сами тогда выходите, мы вас ждем, — сказал он, оборачиваясь назад, — поторопитесь.

Медики спустились по лестнице. Яна заглянула в открытую дверь. Растерянная Клавдия Ивановна металась по квартире. Она была одета в ситцевый халатик, но уже надела сапоги и набросила платок. Яна Цветкова хорошо знала свою соседку, интеллигентную, скромную и тихую женщину весьма преклонного возраста, учительницу на пенсии. Замуж она вышла поздно, когда ей было уже за сорок. Иван Тихонович был старше своей супруги почти на двадцать лет, и она у него была второй женой. Общих детей в их позднем браке не получилось. Клавдия Ивановна и Иван Тихонович прожили вместе пятнадцать счастливых и мирных лет, а потом он скончался. С тех пор прошло уже двадцать лет. Соседка жила одна, а о покойном супруге вспоминала с большой душевной теплотой. Об этом она сама рассказывала Яне.

Яна Цветкова всячески старалась помочь одинокой соседке, но та категорически не принимала денег и продуктов. Но Яна придумала — она приходила в гости к старушке и приносила с собой много всяких вкусностей, которые потом оставались у соседки.

А иногда Клавдия Ивановна заболевала — у нее были не в порядке суставы. Тогда она разрешала купить ей лекарства и продукты, на которые обязательно выдавала деньги. Яна тогда потихоньку тратила большую сумму, стараясь, чтобы соседка не заметила.

— Клавдия Ивановна, что случилось? — спросила Яна.

— Ой, Яночка, как хорошо, что ты заглянула. Я что-то растерялась, уезжаю я, то есть увозят меня в больницу…

— Так это правда к вам?! — ахнула Яна. — Но что с вами приключилось?

— Давление… то есть я бы сказала, Яночка, что это — возраст… Нельзя жить вечно. Но и умирать в муках не хочется. Вот и вызвала… Такая боль в висках! Может, еще спасут?

— Клавдия Ивановна! О какой смерти вы говорите?! Не пугайте меня! Все будет хорошо! — успокоила ее Цветкова.

— Яна, какая ты хорошая! Я так рада, что мне повезло с соседями. Ты и Агриппина Павловна… Не знаю, что бы я делала без вашей поддержки… Мне пора, меня ждут. — Старушка перекрестилась.

— Я провожу вас до больницы! Все! Решено! Никаких возражений! Я вас знаю — если вы пообещаете, что сообщите, в какую больницу вас привезут, чтобы мы могли вас навестить, то все равно не позвоните, а телефона сотового у вас нет. Поэтому, если позволите, я поеду с вами до больницы и все узнаю, поговорю с врачом. Необходимо, чтобы в больницу провожал родственник или знакомый. — Яна была настойчива.

Клавдия Ивановна только плечами пожала.

— Спасибо тебе, Яночка. Едем… Очень не вовремя, очень… Я взяла тапочки, халат на мне, зубная щетка, в моем возрасте нельзя забыть и зубной протез, расческа, белье, чашка, ложка… еще тут… вроде все.

— Если что-то забыли, позвоните, я привезу, — пообещала Яна.

— Хорошо… едем… вот ключи от квартиры, — сказала Клавдия Ивановна. — Присматривай за ней, если что… И цветы поливай, пожалуйста. Вроде все…

— Не волнуйтесь, все будет хорошо. Вы должны думать о своем здоровье, а за квартиру не беспокойтесь.

Яна взяла два пакета и помогла Клавдии Ивановне спуститься на улицу, где ее ожидала машина «скорой помощи».

— Это моя родственница, она со мной, — сказала старушка врачу.

Все уселись в машину и тронулись в путь.

Клавдия Ивановна прилегла на носилки и посмотрела на Яну. Она задыхалась, на лбу блестели крупные капли пота, губы пересохли.

— Так некстати, — повторяла старушка.

— Болезнь всегда некстати, как к ней можно подготовиться? — откликнулась Яна. — У всех бывает.

— Болезни я не боюсь… Больше тебе скажу, честно говоря, я и к смерти готова. Как-то ждала даже… Ведь где жизнь, там и смерть. Мне уж за восемьдесят! Сказали бы мне раньше, что я доживу до таких лет, не поверила бы. Чего уж говорить? Хорошо пожила, все повидала. Ученики благодарные были… мужчина любимый был, мир повидала. На здоровье не жаловалась… Да все хорошо было. Вот детей не получилось — жалела об этом сильно, зато вот в старости такие замечательные соседи у меня появились, опять одинокой себя не чувствую. Так что я прожила очень хорошую, достойную жизнь.

— Прекратите! Клавдия Ивановна! Вы и правда как будто прощаетесь! Это уже не смешно! Вы еще бодрая женщина, сами говорите, что ничем серьезным не больны. Вам еще жить и жить, все будет хорошо, — погладила ее по руке Яна.

— Яночка, я тебе квартиру отпишу, — словно не слышала ее Клавдия Ивановна.

— Да вы с ума сошли? Не надо мне! Вот уж совсем ни к чему. — Яну снова начало знобить.

— А зачем она мне? Сама подумай. Наследников нет. С собой не забрать же? А так государству отойдет и еще неизвестно, кому достанется. А я тебе хочу отдать… имею право. Женщина ты одинокая, сын у тебя… Пригодится. — Соседка будто уговаривала ее.

— Вот уж точно, одинокая, — вздохнула Яна.

— Сыну уже десять лет, мальчик растет. Не успеешь оглянуться, как девушку себе приведет. А тут раз — и квартира для молодых! Поверь мне, это идеальный вариант! Ты и жить с ними не будешь, мешать вы друг другу не станете, и в тоже время совсем рядом окажешься! И внуков тебе смогут подбросить, когда молодежь гулять пойдет, — настаивала соседка.

Яна замерла. Ее почему-то поразило не то, что эта старая женщина собралась отписать ей квартиру, а то, что разговоры о старости коснулись вдруг и ее саму. Ведь она еще об этом и не задумывалась. Клавдия Ивановна вдруг ясно дала понять, что Яна одинока и надежд, что она еще сможет создать счастливую семью, уже нет, по крайней мере, окружающие в это не верят. Сын вот-вот вырастет, она станет бабушкой. И все кончится? Об этом даже задумываться было страшно. Вот мы глядим на детей, умиляемся, что они быстро растут, и не задумываемся, что сами тем временем не растем, а стареем.

— Яночка, что с тобой? Тебе плохо? — забеспокоилась Клавдия Ивановна. — Что-то ты побледнела.

— Мне? Что вы! Это вам плохо! Это вас везут в больницу! — напомнила ей Цветкова.

— Кому там еще плохо? Не хватало нам! Скоро доедем уже! — крикнула им, обернувшись, докторша.

Клавдия Ивановна улыбнулась.

— Спасибо за предложение, но я против! Вы вернетесь домой и проживете еще сто лет! — Яна вернулась к прежней теме разговора.

— Но составить завещание в твою пользу мне никто не помешает. Вызову нотариуса прямо в больницу! — Клавдия Ивановна была непреклонна.

— Но я же вас прошу этого не делать, — сказала Яна.

— А я поступлю так, как решила, — возразила соседка. — Только у меня к тебе, Яночка, будет просьба, еще одна…

— Все что угодно!

— Для этого мне надо кое-чем с тобой поделиться. — Соседка смущенно огляделась, как будто боялась, что их кто-то может услышать.

Машина резко затормозила.

— Приехали! Сейчас вас оформим, положим и сразу же обследуем! — распахнула заднюю дверцу женщина-врач.

— Ну, я пока не буду мешать. — Яна поднялась. — Подожду, узнаю, в какой вы палате, а чуть позже опять приеду…

— Только обязательно приезжай! Мне надо поговорить! — забеспокоилась Клавдия Ивановна. — Я уже решила…

— Конечно, я вернусь. — Яна поняла, что обратно ей придется ехать на такси, но и дома она не сможет расслабиться, принять горячую ванну, выпить необходимые лекарства. Эх, надо опять отправляться в больницу — ведь она обещала соседке. А обещания Цветкова выполняла.

Глава 2

Яна вернулась домой. Ее уже так сильно знобило, что она не выдержала и все же залезла в горячую ванну. Согреться так и не удалось, а вот плохо стало, бешено заколотилось сердце. Она еле выползла из ванной и все-таки взяла градусник.

— Тридцать семь и пять! Я так и знала… Началось! Самая противная температура. А я еще и в ванну залезла! Вот уж чего не стоило делать…

Она приняла жаропонижающее.

— Яна, иди сюда, выпей горячего чаю. Я тебе меду положила, а вот варенье закончилось. — Агриппина Павловна ждала ее на кухне. — Вот куда ты поехала? Ведь уже чувствовала себя плохо! — покачала она головой. — Потом бы узнали, что с Клавой. Знаю я ее, небось забывала таблетки принимать от давления. А Вову забрал Ричард, там…

— Что?

— Да ничего, — отвела домоправительница глаза.

— Что? Ричард опять деньги оставил? — нахмурилась Яна.

— Алименты, — тут же сказала Агриппина Павловна, — это святое.

— У тебя все святое! Эти алименты он дает каждую неделю, не многовато ли? — не сдавалась Яна. — Нам не нужно столько денег! Пусть он теперь на свою Люду тратит! У него же новая семья. Это будет справедливо.

— Ты же знаешь, что Ричард — бизнесмен и денег у него хватит на всех. Если дает — бери, я так думаю. Ты прямо из всего проблему делаешь! Посмотрела бы я, как бы ты заговорила, если бы он не давал денег?! Все вам что-то надо, бабам! И этак неправильно, и так не годится, — нахмурилась Агриппина Павловна.

— Ты так говоришь, словно сама не женщина, — удивилась Цветкова. — Мне бы еще бывший муж стал бы одинаковые кольца или шубы с нынешней женой покупать! Так сказать, пометить территорию и обозначить границы своего гарема. Я запрещаю тебе брать от него деньги так часто! Если надо было, могла бы у меня попросить, у меня есть деньги! Я работаю, между прочим! — злилась Яна, чувствуя, что ее снова начинает знобить.

— Чего ты завелась-то?! Если заболела и плохо себя чувствуешь, то я тут ни при чем! Можно подумать, Ричард меня слушает! Дал — да и все! Я уже тебе и не говорю, когда он дает, знаю, что злиться будешь, а если не взять, то он будет злиться. Надоели вы мне оба! Всю жизнь свою на вас положила, а теперь между молотом и наковальней оказалась на старости лет! Не хочу больше ничего! — Домоправительница швырнула полотенце на стул и с гордым видом вышла из кухни.

— Ну и пожалуйста! Ну и обижайся! И вообще, по-моему, мы тебе больше не нужны! Скоро Людочка родит маленьких внучек, и ты бросишься помогать им! Что Вова? Вова — уже большой! Там ты будешь больше нужна! А Вова вырастет, и отец деньгами переманит его к себе, они и так в великолепных отношениях! Все! Я останусь одна, одинокая, старая и больная! И внуки ко мне не придут! Будут говорить, что я бабка, злая как Баба Яга! А Клавдия еще решила мне квартиру отписать! Да зачем она мне нужна?! К чему? У меня уже нет будущего! Таких замечательных мужчин я упустила! Счастья не обрела! Идите все куда хотите! Бросайте меня! — Яна сорвала голос от крика и заплакала.

Через секунду на кухню заглянула заплаканная Агриппина Павловна.

— Температуру померь! — сказала она.

— Мерила уже! Тридцать семь и пять!

— Еще померь, говорю! Наверняка поднялась! Несешь ересь какую-то… Бред просто! Какие-то внуки… Баба Яга…

— Я останусь одна, и мне себя жалко! — Яна захлюпала носом.

— Да никуда мы с Вовой от тебя не денемся! — подошла к ней домоправительница.

— Даже если там появится маленький? — уточнила Яна голосом обиженного ребенка.

— Даже если их десять появится! Я от Вовы — никуда! Им придется искать другую няньку, да хоть десять нянек! Я своих не сдаю! Ричард — большой мальчик, и он не в счет! Я давно поняла, что должна быть рядом с такой бедолагой, как ты, и с твоим маленьким сыном, а Ричард-то как раз парень самостоятельный!

— Честно? — высморкалась Яна.

— Какая же ты дура! Ведь ты для меня тоже давно стала родной! — Агриппина неожиданно опять заплакала и вытерлась все тем же фартуком.

Они обнялись и зарыдали уже вместе. Получился настоящий водопад слез.

Когда слезы перестали течь, Яна, не слушая возражений Агриппины Павловны, собралась и поехала на своем красном «пежо» в больницу к Клавдии Ивановне. Она помнила, что соседка хотела ей сказать что-то важное. Даже не сказать, а попросить! Именно попросить… И Яна отправилась, хотя ее всю трясло. Она не могла оставить старого, больного человека в одиночестве в больнице, тем более что обещала помочь.

Глаза слезились, из носа текло, а в горле першило… Яна включила в машине печку, но все равно никак не могла согреться. Ей было холодно, хотя в салоне дышать уже было нечем.

К больнице она подъехала в кошмарном настроении. А вот Клавдия Ивановна, наоборот, выглядела очень даже неплохо. Она лежала в общей палате, читала книжку, захваченную с собой из дома, и выглядела вполне умиротворенно и совсем не производила впечатления больной.

— Ой, Яночка! Я уже и не надеялась тебя сегодня увидеть! — Старушка захлопнула книжку и приподнялась.

— Лежите-лежите… Как вы себя чувствуете? — спросила Яна.

— Анализы взяли, доктора вроде ничего… Уколы сделали, зрение, кажется, нормализовалось, голова не так болит уже, значит, давление упало. Кризис миновал. — Соседка улыбнулась.

— А я, знаете, на рынок все-таки поехала, вот и в магазине купила вам кое-что. — Яна поставила пакет на тумбочку.

— Яночка, ну зачем ты беспокоилась? Столько хлопот на тебя навалилось! Вот ведь я — старая дура!

— Не волнуйтесь! Я же должна отработать хату. Тут вот вам конфеты с мышьяком и фрукты с цианидом! Быстрее въеду…

— Шутница ты, Яна! Такая девушка хорошая, а в жизни не повезло… Безобразие! — Клавдия Ивановна засмеялась.

— Я с вами полностью согласна! В тюрьму бы посадить всех мужиков, которые на меня внимания не обращают, — согласилась Цветкова. — И начать с меня надо, так как сама никого не замечаю… Вот она, старость.

— Яночка, ну что ты такое говоришь? На меня посмотри, у меня вот старость… — не согласилась соседка.

Яне казалось, что в палате очень холодно. На нее смотрели три пары любопытных глаз. Все соседки Клавдии Ивановны были женщинами пожилыми и явно любили посплетничать.

— Вы поговорить со мной о чем-то хотели. — Яна зевнула. — Извините, что-то разморило в машине.

— Да… — Клавдия Ивановна осмотрелась, давая понять, что хотела бы поговорить без посторонних. — Давай, Яночка, выйдем. Пройдемся до зимнего сада в конце коридора, — предложила она.

— А вам можно ходить-то? Сердце?

— Да все в порядке. Я чувствую себя хорошо.

Клавдия Ивановна вышла из палаты под руку с Яной.

— Скучно здесь, в больнице, уныло как-то, — отметила Яна.

— Кто же тут развлекать будет? Конечно, скучно… Не дискотека же, — лукаво посмотрела на Яну соседка. — А как ты внутрь-то попала? Сейчас же не часы приема. Поздно, все ушли и посетителей нет.

— Знаете, звук шуршащей купюры способен нейтрализовать любого охранника, — ответила Яна, снова зевая. — Ой, извините.

— Вот ведь вечно у нас так, — покачала головой Клавдия Ивановна, присаживаясь в плетеное кресло-качалку. — Днем все время занято было… Наконец-то я добралась до кресла, тоже хотела здесь посидеть… Всю жизнь мечтала и у себя в квартире иметь такой зеленый уголок. Но у нас всегда были маленькие квартиры, для цветочков места не оставалось.

Рядом с большим окном вокруг фонтанчика стояли пять плетеных кресел и росли растения в керамических горшках. Яна села в кресло, показавшееся ей очень неудобным. Клавдия Ивановна уютно покачивалась в соседнем кресле. Раздалось легкое поскрипывание. Не хватало только пледов и чая.

— Я не такая хорошая, как ты думаешь… — начала старушка совершенно неожиданно.

— А я и не считаю, что у вас нимб над головой или крылья за спиной. У каждого человека что-то в жизни случалось… — пожала плечами Яна.

— Свой скелет в шкафу, — медленно и нараспев произнесла Клавдия Ивановна.

— Вот-вот. Ой, не люблю я про скелеты. — Яна нервно дернула худым плечиком.

— Вопрос только в количестве костей, — сказала Клавдия Ивановна, не замечая болезненного состояния собеседницы. — У кого-то это одно ребрышко, у кого-то тазобедренная кость, а у кого-то полноценный скелет.

— Никогда не задумывалась об этом, — улыбнулась Яна. — Надо будет на досуге примерно подсчитать, какое количество костей может быть у меня? Вдруг уже на пару скелетов наберется?

— Моя беда, что своего мужа Ивана Тихоновича я слишком сильно любила. Пересидела я в девках… И когда после сорока вдруг узнала, что такое любовь, ласка, то совсем разум потеряла… Замужем я расцвела, жизнь открылась для меня по-новому, и я была готова на многое. Никогда для меня не было секретом, что я вторая жена, но муж тщательно скрывал информацию о своей бывшей семье. Вроде как очень плохо он расстался с прежней женой — она загуляла, нашла себе другого, и ему было больно об этом вспоминать и говорить. Я знала, что у него двое сыновей. Были они маленькими совсем, когда тот брак распался, но жена запретила ему общаться с детьми. Она хотела, чтобы мальчики привыкли к ее новому мужу и называли его отцом. Иван Тихонович любил первую жену и согласился на ее условия, но всю жизнь очень переживал. А я его так жалела… У меня-то детей не было, но я представляла, насколько это тяжело — не общаться со своими сыновьями. Словно ты лишен чего-то главного и важного. Я пыталась как могла помочь мужу, отвлечь его, что ли…

Яна смотрела в темное небо за окном и слушала монотонный рассказ соседки. Страшно захотелось спать, но она держалась из последних сил.

— Я мечтала родить ребенка, да это и понятно. Во-первых, теперь у меня был муж и я могла себе это позволить, а то всю жизнь с чужими детьми возилась, а в прежние времена такое занятие считалось позорным. Во-вторых, захотела мужа возродить к жизни, думала, что общего сына никогда бы не отняла у него, ни при каких условиях… Да и как тяжело под старость без детей-то. Такие вот у меня были обычные женские мечты. Но забеременеть мне не удалось, возраст был уже не тот, — вздохнула Клавдия Ивановна. — Это сейчас многие после сорока рожают, а в мое время врачи даже разговаривать со мной не хотели. Мол, собралась на старости лет ребенком обзавестись… Даже и не обследовали, и не лечили… Так вот… Нет, и все…

— Вы не печальтесь… Что теперь об этом говорить, — решила подбодрить соседку Яна, не понимая, зачем та рассказывает ей о своих давнишних проблемах.

Чем она могла теперь помочь? Ведь прошлого не воротишь. Яна подумала, что она тут уж совершенно ни при чем.

— Да что уж теперь печалиться? Жизнь прошла. А потом Иван Тихонович заболел, слег. Сердце у него пошаливать стало, это и понятно — ведь восемьдесят уже исполнилось. Я ухаживала за ним, старалась быть примерной женой… Кормила, поила, бегала по врачам, лечила, исполняла все прихоти и желания. Бывало, проснется он с утра, потянется и говорит мне таким слабым, сладким голоском: «А не сделаешь ли ты мне, мать, кашки овсяной на молочке? Но не просто, а с клубничкой свежей!» Я терялась даже. «А где же я возьму тебе свежей клубнички зимой-то? — спрашивала я. — Может, просто кашки?» — «А ты сгоняй на рыночек, где все есть, и купи своему больному ребенку-мужу. Что тебе еще делать?» — отвечал он мне — вроде бы шутил. «Знаешь, это очень дорого, нам наших пенсий не хватит на такую еду, даже если я сбегаю на рынок», — говорила я ему, пыталась вразумить.

— Логично, — согласилась Яна.

— Но Иван Тихонович не сдавался, он предложил мне пойти подработать, — вздохнула соседка.

— Что?

— Так и сказал, что я еще в полной силе, мне надо выхаживать больного мужа и для этого, чтобы появились лишние деньги, могла бы взять подработку… Пол помыть в подъезде, нянечкой пару часов где-нибудь посидеть, сторожем на пару ночей… Могла бы постараться, уговаривал меня муж… И я все время бегала, суетилась. Где-то перехватывала, занимала…

— Работали для него?

— Подрабатывала, — поджала губы Клавдия Ивановна.

— А он? — оторопела Яна.

— Ел клубнику… Не смотри на меня так, это все любовь… Я так боялась, что мой Ваня умрет, и все делала, чтобы облегчить его страдания… Так вот, черт меня дернул отыскать его предыдущую семью. А может, само провидение подтолкнуло, чтобы глаза мои хоть под старость открылись, — вздохнула соседка.

— А зачем вы решили их искать? — спросила Яна, ежась от нестерпимого озноба.

— Мне казалось, что груз у него на сердце — ведь он умирает, а рядом детей его нет. Я думала, что из-за этого и сердце у него заболело. Несправедливо это все. Дети маленькие были, а их лишили родного отца… Хотела семью воссоединить, насмотрелась разных передач, где родственники через много лет встречаются и плачут от радости. И нет ни злости, ни обиды, сплошные положительные эмоции. Все друг друга прощают и становятся счастливыми!

— Это все остается за кадром, — сказала Яна. — Иногда обиды живут дольше людей.

— А я вот не подумала. — Клавдия Ивановна снова погрузилась в размышления, а Яну с новой силой потянуло в сон.

Но она тряхнула головой и кашлянула.

— Семья Ивана Тихоновича встретила вас в штыки? Они выложили все, что думали о вас в течение всех этих лет? Оскорбили и унизили? — поинтересовалась Яна, стараясь сосредоточиться.

— Нет… Совсем все не так… Я столько времени потратила на поиски — ты себе и представить не можешь… Семьи-то у него уже не было, как выяснилось…

— Вообще? Обманывал? — удивилась Яна.

— Ты послушай… Рассказ о том, как мне удалось все выяснить, очень долгий и скучный, поэтому некоторые подробности я пересказывать не буду… В конце концов я узнала, что Иван действительно был женат на женщине по имени Анастасия. Она точно так же, как и я, всю жизнь посвящала ему, а потом забеременела и родила двух мальчиков, не близнецов, а двойню… То есть родились они вместе, но оказались не похожи друг на друга.

— Я понимаю, в чем разница между близнецами и двойней, — откликнулась Яна.

— Тут-то все и изменилось… Двое маленьких детей сразу! С одним-то возни сколько, а тут… Один плачет, другой подхватывает. Одного перепеленаешь, потом другого… А всех этих современных памперсов тогда еще и в помине не было. — Клавдия Ивановна вздохнула.

У нее на глазах показались слезы, и сонное состояние Яны улетучилось само по себе.

— И наш Ваня взбунтовался. Он всю жизнь жил в свое удовольствие, женился после сорока, когда понял, что его ожидает одинокая старость. Он мечтал не о семье и наследниках, жена должна была стать для него бесплатной домработницей и любовницей одновременно. А когда появились дети, они разрушили его искусственный мирок, лишили его спокойствия, привычный образ жизни стал невозможен. Два орущих котенка мешали жене заботиться исключительно о нем. И он совершенно спокойно ушел из семьи, бросил в весьма бедственном положении. Жена много раз пыталась пробудить в нем совесть, хотела, чтобы он помогал деньгами, что-то давал детям. Но Иван Тихонович раз и навсегда вычеркнул их из своей жизни. А дальше у Анастасии и мальчиков наступили совсем черные дни.

— Но что может быть хуже?

— Так вот, одного ребенка звали Владимир, а другого Евгений. Владимир заболел лейкозом, понадобилась пересадка костного мозга.

— Ужас… Просто как в сериале.

— Точно! Столько всего навалилось на одну несчастную семью! У матери не оказалось совместимости для донорской пересадки, и обратились к Ивану. По группе крови и другим показателям он подошел. И… Я не могу говорить, Яна, мне так тяжело… Я жила с этим человеком… Он отказал своему умирающему сыну, не согласился на пересадку. В это невозможно поверить!

— Боже мой…

— К сожалению, это факт! Я своими глазами видела отказную бумагу, подписанную им в больнице, — сжала кулак соседка.

— Как же это так? У него что, вообще сердца не было? Он же все-таки хомо сапиенс, то есть человек разумный? — Яна покачала головой.

— Я не замечала, что он такой бессердечный… Любовь слепа, как известно…

— И что произошло дальше? Вова умер? — затаив дыхание, спросила Яна.

— Нет… Впервые сделали такую вот операцию — взяли материал у его брата. Женя был такой маленький… Он стал самым юным донором в истории. Дети выжили. А вот у Насти после таких потрясений здоровье резко ухудшилось, она заболела и умерла. Тогда снова обратились к Ивану Тихоновичу — просили взять сыновей к себе, и он опять отказал. Я видела собственными глазами и его письменный отказ от детей. И вот я думаю, что же он был за человек такой? Ведь у нас детей не было, неужели я бы отказала в доме и любви двум мальчикам? — Клавдия Ивановна задумалась.

— Он знал, что не отказала бы, и опять бы все внимание доставалось детям, — ответила Яна. — Он просто чудовище.

— Ребят отдали в детский дом, где они прожили лет пять. Я сказала ему, не сдержалась…

— Когда он в очередной раз попросил клубнички? — усмехнулась Яна.

— Именно! Я сказала ему в лицо, что все знаю, что не понимаю, как он смог так жестоко поступить с собственными детьми. А в ответ только и услышала, что я — полная дура, что он никогда бы больше не допустил появления детей в его жизни, что он прошел какую-то медицинскую процедуру, чтобы ни одна женщина больше от него не забеременела.

— Господи! — ахнула Яна. — Да он просто подлец! Он и вас обманул!

— Вот и я о том же. Он смеялся мне в лицо. Я все эти годы лечилась, мучилась, ждала. Я ждала каждый месяц, потом отчаивалась. А оказалось, что он все знал? Он прекрасно знал, что у нас никогда детей не будет, и ничего мне не говорил! Знаешь, Яна, в какой-то момент меня охватила такая ненависть и злоба, что перед глазами потемнело. Я… я… — Старая женщина закрыла ладонями лицо.

— Что? — замерла Яна.

— Я убила его, — вдруг совершенно спокойно сказала Клавдия Ивановна, словно освобождаясь от тяжкого груза.

— Как?

— Я его убила! За то, что он уничтожил жизнь первой жены, что так относился к своим мальчикам, за то, что он издевался надо мной. Ведь я была младше его, я обеспечила ему уход в старости, а кто позаботится обо мне, если он подло обманул меня и лишил возможности родить ребенка? Да, я убила его… И я отдаю себе отчет в содеянном, поэтому и призналась тебе.

Повисла тяжелая пауза. Яна осторожно оглянулась по сторонам — ей было страшно, что кто-то посторонний мог услышать признание Клавдии Ивановны.

— Но как? — Яна не узнавала собственного голоса.

— Что? Как я это сделала?

— Ну да… Я этого даже и представить себе не могу.

— Рисуешь в своем воображении кровавые картины, думаешь, что я разбила ему голову утюгом или задушила подушкой? Ха! Хотя извини… Это мое воображение рисует мне такие картины… Я думала на эту тему. Все было гораздо проще. У него прихватило сердце, и меня не оказалось рядом, я не смогла помочь, не смогла сбегать в аптеку, а лекарств своих он тоже не нашел, внезапно они закатились куда-то, понимаешь? Так вот банально.

— Класс, и не подкопаешься! Даже убийство по неосторожности не пришьешь, — вырвалось у Яны.

— Точно… Я вернулась из парка, он был уже мертв, я вызвала «скорую» и долго плакала. Вышла на минуту в магазин, вернулась — а уже все кончено. Лекарства я совершенно цинично положила рядом с ним. Мол, у него в последнее время были проблемы с мозговым кровообращением. Он терял память, забывал принимать таблетки… Мог подумать, что уже принял лекарство, а сам и не принял. Чем и подписал себе смертный приговор… Не знала, что во мне проснутся актерские способности. А еще я плела сказку о том, что у Ивана Тихоновича совсем испортилось зрение и он мог не заметить спасительные пилюли. Как я рыдала! Я рвала на себе волосы, ругала себя за то, что зря так не вовремя вышла в магазин. Даже следователь меня успокаивал, что нельзя все предусмотреть — ведь я же не могла двадцать четыре часа быть прикованной к постели тяжело больного мужа. Рано или поздно я бы отошла от него, и с ним всегда могло случиться что угодно… Да и соседи подтвердили, что жили мы с Иваном Тихоновичем душа в душу, я за ним ухаживала, без конца хлопотала… Ни у кого не возникло и капли подозрений, что тут не так все просто. Думаю, вскрытия на самом деле и не делали, не искали нарушения мозгового кровообращения. Да и возраст у него уже был…

— Я думаю, что у вашего Ивана Тихоновича с детства всю жизнь были такие нарушения, раз он мог столько всего натворить, — проговорила Яна.

— А это было преднамеренное и заранее просчитанное преступление. — Клавдия Ивановна поджала губы. Глаза ее блестели. Она решительно наклонилась к Яне: — Ты меня сдашь?

— Куда? — не поняла Яна.

— В полицию, а куда же еще? Только я до сих пор не жалею о том, что совершила, и не собираюсь раскаиваться. Просто вот решила рассказать перед смертью хорошему человеку, облегчить душу…

— О какой смерти вы все время говорите? Не пугайте меня! Я бы никогда никому не рассказала… Не знаю, как бы я повела себя на вашем месте. Может, я бы просто придушила его подушкой и не стала бы ничего скрывать. Сколько бы вам дали? Лет десять… А прошло уже сколько?

— Около двадцати, — ответила Клавдия Ивановна.

— Вот! Срок давности истек… Не вините себя. Что сделано, то сделано, — успокоила ее Яна. — Только не пойму, чего вы так заботились о его памяти? Ходили на кладбище…

— Не знаю… Может, угрызения совести? Или уже как привыкла ухаживать за ним, так и продолжала по инерции… Трудно сказать. Ужасная ситуация, да? Убийца на могилке сажает маргаритки, чтобы покойнику и на том свете не удалось избавиться от мучений.

Яна молчала.

— А тут еще новость, — вздохнула соседка.

— Какая?

— Объявился его сын, Евгений. Я потом выяснила, что их с братом усыновили иностранцы по какой-то программе. Тогда несколько десятков детей были вывезены в Норвегию, Данию и Швецию и стали гражданами этих стран. Два мальчика, Владимир и Евгений Скворцовы, были усыновлены и уехали жить в Норвегию, в приемную семью. Теперь их фамилия Сальме. И вот один из них узнал, что я его искала, и захотел приехать в Россию. Мы какое-то время переписывались. Конечно, он очень плохо писал по-русски, с чудовищными грамматическими ошибками, но это и неудивительно… Парню под сорок, лет тридцать прожил за границей. Я рассказала ему почти всю историю его папаши, не стала скрывать, что узнала, с каким ужасным человеком прожила столько лет. Женю это не смутило, и он захотел пообщаться со мной, сходить на могилу к отцу. Вот тоже спроси — зачем? И ответа опять не будет.

Яна промолчала — ей опять стало хуже. Все тело ныло и болело, мышцы сводила пренеприятнейшая судорога — видимо, снова поднялась температура, спина вспотела, а озноб так и не проходил. В больничном коридоре мерно тикали часы, и этот звук, не меняющийся все время, пока она слушала такой пугающий рассказ, действовал убаюкивающе на сознание Яны. Да и большие зеленые растения были так похожи на искусственные, ни один листочек не шелохнулся у них, казалось, что они дремлют, пригревшись в огромных глиняных горшках.

Глава 3

— Какого черта! Очнитесь! Девушка, да что же это такое? — чьи-то руки нещадно трясли Яну. Пришлось проснуться, хотя пробуждение было не из приятных.

Цветкова открыла глаза и не сразу поняла, где она. Вместо привычной постели она сидела в неудобном плетеном кресле, перед большим залитым солнцем окном. Вокруг растения в горшках. Яна увидела мужчину и женщину в белых халатах. Из-за того, что незнакомцы стояли спиной к окну, Яна смогла разглядеть только их силуэты. Солнечные лучи создавали вокруг них радужный ореол, похожий на ангельские крылья. Пришлось предпринять некоторые усилия, чтобы понять, что она все еще в том самом больничном холле, в котором беседовала с соседкой поздно вечером. При свете дня все вокруг выглядело иначе.

— Да она больна! — Женщина в белом халате дотронулась до лба Яны. — У нее высокая температура.

— Нам вообще большого труда стоило привести ее в чувство, она лежала вся в поту и не приходила в себя, — кивнул мужчина. — Но боюсь, что следователь все равно захочет задать ей пару вопросов.

— Следователь? Какой следователь?

Яна чувствовала себя препаршиво, просто ужасно. Во рту пересохло, спина была покрыта липким потом, а голова вообще ничего не соображала. Видимо, поднялась очень высокая температура.

— У вас сильный жар, — покачал головой врач.

— Знаю, приболела что-то, — сглотнула Яна и поморщилась — горло саднило.

— Мы вас сейчас в инфекционное переведем, в бокс, — сказал врач строго.

— Да вы что? Не лягу я в больницу! У меня всего-навсего насморк, ерунда какая! — возмутилась Яна и резко поднялась.

Тут же в глазах у нее потемнело и она повалилась на руки медиков. Дальше было еще хуже. Яну вырвало прямо на пол и затрясло. Врач тоном, не терпящим возражений, сказал:

— В бокс ее! Удар от температуры!

Сопротивляться не было сил. Ее долго везли какими-то коридорами. Каталка периодически задевала за углы. Голова болталась из стороны в сторону, словно плохо прикрученная к плечам. По лбу стекали капли пота. Она услышала, как кто-то рядом произнес:

— Сразу же жаропонижающую смесь три кубика, противовирусное, витамины… рентген грудной клетки…

Яна уже была согласна на все. Ей сделали укол, дали выпить какую-то невкусную микстуру. Она свернулась калачиком на больничной койке и заснула.

Сон сразу радостно принял ее в свои объятия. Она увидела себя в яркой нарядной одежде, с распущенными волосами у красивого домика, в саду, с лейкой в руке. Ветерок мирно перебирал пряди ее волос. Кругом цвели розы.

«Какое красивое место, — думала Яна. — Меня даже не волнует, почему я здесь работаю садовником. Быть садовником в раю — что может быть лучше! Надо же, как мне повезло».

Вода в лейке не кончалась. И ничего удивительного в этом не было — ведь дело происходило во сне. С нарядного, залитого солнцем крыльца спустился похожий на Санта-Клауса аккуратный старичок с коротко подстриженной седой бородкой.

— Здравствуйте, — кивнула Яна.

— Доброе утро, дочка! Погода-то какая! На небе ни тучки! — Старичок заулыбался, и Яна подумала, что зубы у него наверняка вставные, слишком уж они были белые и ровные для такого-то возраста.

— До чего красивые у вас цветы, — проговорила она. — Просто буйство красок! Просто заглядение!

— Жена моя сажала, все ее стараниями, все ее стараниями, — покачал дед головой и подошел поближе. — А ты думаешь, что вечно здесь будешь?

— А что? Нет? — обиделась Яна. — Я разве плохо работаю?

— Прекрасно, только душонка у тебя гнилая, как эти розы! — выкрикнул старик, внезапно выкидывая вперед руку с грязными обкусанными ногтями.

Яна огляделась и с ужасом увидела как сочные, яркие бутоны роз на глазах превратились в пожухлые черные головешки, словно их опалил невидимый огонь.

— Что это?! — закричала она. — Вы зачем это сделали?!

— Это напоминание о том, что ты о чем-то знаешь и не говоришь…

— Что? Я ничего не знаю! — Яна заплакала от обиды.

— Тебе известно, что эта стерва, моя жена, убила меня! — Старик сдавил ей горло невероятно сильными руками и принялся душить. — А за это я и тебя заберу с собой.

Яна захрипела, взмахнула руками, словно пытаясь отогнать от себя дрянного старикашку, и открыла глаза.

— Проснулись? — над ней стояла медсестра. — Жар спал… Пора бы и встать. Теперь на процедуры — и завтракать.

Медсестра испарилась, ничего не объяснив. Яна же чувствовала себя как в полусне, полудреме… Она огляделась. Полумрак, железная кровать, пустая тумбочка, пустой стол и стул, на котором сидел долговязый нескладный парень с рыжеватыми волосами. Она вздрогнула и пригляделась — стало страшно, что он может превратиться в того самого старикашку из ее сна.

— Я открою жалюзи? — Парень подошел к зарешеченному окну.

В лицо ударил яркий солнечный свет. Она зажмурилась. Страх прошел — Яна узнала своего друга, бывшего сокурсника Лешу Лукина. Теперь он работал патологоанатомом.

— О, нет… — застонала она. — Неужели я попала к тебе? За что? Я же еще не умерла… Или этот злобный старик все-таки замочил меня?

— Узнаю Цветкову, — усмехнулся он. — Я здесь работаю в морге, между прочим… А с утра по всей больнице новость разлетелась, документы твои проверили, и выяснилось, кто в этой новости участвует… Я прямиком к тебе! Что за бред ты несешь? Я не такой уж и старик!

— Ты так тараторишь, балаболка… Ничего не понимаю… Новость… участвует… Что вообще происходит? Ну, Яна Цветкова заболела гриппом. Велика новость! Зачем меня в морг-то? — обиделась она.

Леша подошел к ней и сел на край кровати.

— Ты не в морге, ты в палате, успокойся. Ты же знаешь, что при любой больнице есть морг. Ну, я там работаю, а сейчас пришел к тебе в палату, решил тебя навестить. Это понятно?

— Слава тебе господи! — выдохнула Яна.

— Ты что, ничего не знаешь? — спросил Лукин.

— Чего я должна знать? Я только очнулась… Издеваешься?

— Тебе ничего не сказали? — Леша явно был удивлен.

— Чего сказали? Да не томи! Я же спала все время. — Яна удивленно посмотрела на приятеля.

— Ты хоть помнишь, как вчера сюда попала?

— Я похожа на слабоумную? Конечно, помню! Я приехала навестить соседку, Клавдию Ивановну, — нахмурилась Яна.

— И что?

— И навестила! А потом уснула, наверное… Что потом было, я с трудом вспоминаю. Еще этот сон идиотский, вот он как раз яркий был и запоминающийся.

— А зачем вы с ней в зимний сад-то пошли? — допытывался Леша.

— Поговорить хотели… В палате народ, а там тихо и спокойно. Я поняла, к чему ты клонишь… Что я там делала с утра? Ну, заснула я… А Клавдия Ивановна не захотела меня будить или не добудилась…

— А о чем вы говорили? — спросил Леша.

Яна мгновенно напряглась.

— А что? Какая разница? Так, болтали по-соседски… Она одинокая, хотела, чтобы я ее поддержала, наверное, а что?

— Какие-то секреты были? — допытывался Леша.

— О разном! Зачем тебе это знать? — Яна испугалась, что дрогнувший голос выдаст ее волнение.

— Просто Клавдия Ивановна скончалась ночью. Так рядышком вы и сидели. Ты спала, а она мертвая. Мирный вечерок… с неизвестным началом и известным концом, — вдруг спокойно проговорил Леша.

— Ты что? Не шутишь?

— Какие тут шутки… Вся больница только об этом и говорит. Посиделки с мертвецом… Но вот что тут оказалась замешана именно ты, я почему-то совершенно не удивился.

— Но как же это могло случиться? Умерла?! Бедная Клавдия Ивановна…

— Вот она как раз сейчас у меня в отделении. Сердечный приступ, возраст. Вы же ничего не ели, не пили? — спросил он, явно пытаясь сократить себе работу и избежать дополнительных исследований. Теперь он говорил уже по-деловому, привычно, как бухгалтер может размышлять о квартальном отчете, а плотник — о молотке и гвоздях.

— Да нет же… Ой, какой ужас! — вздохнула Яна.

— Ладно… Ты сейчас сдай анализы, лекарства прими и отдыхай. Очень рекомендую позавтракать. Пусть это и простая овсянка и бутерброд с маслом, но сил прибавится, вот увидишь. А я попозже зайду, принесу сок, конфеты. Я хотел сразу купить, но не успел.

— Спасибо, Леша, мне ничего не надо. — Яна все еще пребывала в шоковом состоянии.

Когда он ушел, она даже всплакнула. Так жалко стало Клавдию Ивановну!

«Все-таки она чувствовала, что умрет… И успела облегчить душу перед смертью… И как всегда, почему-то именно я оказалась рядом. Еще этот ужасный сон! Вот теперь так и получилось, что она свои проблемы мне передала!»

Яна решила позавтракать. Она кое-как привела себя в порядок и пошла в больничную столовую, но ее тут же прогнали.

— Вы из инфекционного? С ума сошли, ходите по отделению! Немедленно в бокс! Еду вам принесут в палату!

Яна уныло вернулась в палату.

«Я тут точно долго не продержусь! С ума сойду в этой одиночке! Словно в тюрьме! Почему нельзя общаться людям с одинаковой инфекцией?»

Завтрак принесли, точно такой, как обещал Леша. Вдруг в дверь заглянул мужичок в больничной пижаме.

— Будешь? — спросил он, подмигнув.

— Что? — Яна точно знала, что видит этого человека в первый раз в жизни.

— Ну, это. — Он слегка расстегнул пижаму.

Яну даже в жар бросило.

— Да вы что? Выйдите вон!

— Да я не об этом! Вот, — показал мужчина маленькие мешочки с белым порошком. — Десять рублей.

«Наркотики! — поняла Яна. — Так вот, запросто, в больнице! Совсем обнаглели!»

— А чего так дешево? — спросила она, решив задержать его разговорами, а потом вызвать подмогу.

— Ну вы даете! — уважительно протянул мужичок. — Все возмущаются, что деру дорого, а вы говорите — дешево! Потому что соль — это соленый яд, а сахар — сладкий! Но без этих ядов никак! Жрать-то невозможно! — Он пожал плечами.

— Так это соль и сахар? — Яна вздохнула с облегчением. — А я-то подумала…

— Это здесь на вес золота! Пища диетическая, есть невозможно! Берите, не пожалеете. Сейчас подсолите, и уже есть можно будет!

— Понятно. Вы выслеживаете новеньких, которым родственники еще не успели принести соль и сахар.

— Так берете?

— Давай, два пакетика, и того возьму, и другого, буду рада подсолить кашку…

Мужчина обрадовался, оставил пакетики и поспешил дальше предлагать свой товар.

Яна сдала кровь, приняла таблетки, сделала флюорографию. Пришло время обеда. Тут снова пригодились «приправы» предприимчивого мужичка, водянистый и пресный на вкус суп был просто отвратительным, но с щепоткой соли съесть его было можно. На второе принесли слипшийся шарик из макарон без масла. Видимо, полагавшаяся порция вся ушла на утренний бутерброд. К неаппетитному гарниру добавили кусочек минтая с жалобно торчащими косточками. Отвратительный запах дешевой рыбы совершенно не вызывал желания пообедать, не помогла даже соль. Теплый чай, пахнувший распаренным веником, пить оказалось тоже невозможно. Поэтому, когда в палату вошли Леша с Асей, Яна почувствовала, что мучениям пришел конец.

— Наконец-то! У вас вообще-то совесть есть? Забыли про меня! Я тут с этой больничной пищей с ума сойду! Есть так хочется! — Она бросилась к пакетам и стала выкладывать на стол продукты.

— Во! А говорила, что тебе ничего не надо! — засмеялся Леша.

— Не думала, что люди с температурой могут так проголодаться, — улыбнулась Ася. — Я, когда заболеваю, вообще есть не могу…

— Так это ты… А я ужасно есть хочу! — Яна нашла бутылочку с вишневым соком и сэндвич, обернутый в полиэтиленовую пленку.

— Разогреть бы… Нет здесь микроволновки? — Ася огляделась по сторонам.

— У меня в морге есть отдельная комнатка для сотрудников, там можно разогреть. Хочешь, схожу? — вызвался Леша.

— Нет уж! Спасибо! И холодным съем! Еще не известно, что вы там разогреваете и какие температурные опыты ставите, только представишь — сразу аппетит пропадет! — Яна принялась разматывать пленку. — Спасибо, что вообще еду догадались принести!

— Да не за что! — Ася внимательно поглядела на подругу. — Только ты могла прийти в больницу навестить соседку, которая при этом умерла! Это даже для тебя перебор! Хоть плачь, хоть смейся!

— И не говори! Вообще ты поосторожнее с высказываниями, я же и обидеться могу, — проговорила Яна с набитым ртом.

— Да что ты, я и не смеюсь! Меня эта история вообще из колеи выбила.

— Хоть с врачом-то мне можно поговорить? — Яна продолжала жевать.

— Зачем? Тебе плохо? — спросила Ася.

— Может, мне и не очень хорошо, но мне домой нужно попасть, — ответила ей подруга.

— Полежи хоть пару дней! Приди в себя! На тебя смотреть страшно! — сказала Ася. — Ты представляешь, как выглядишь? Лицо красное, волосы дыбом, руки трясутся…

— Но кто же похоронит Клавдию Ивановну? Ты подумала об этом? Кроме меня, этим заняться точно некому! Я просто обязана это сделать. Она же мне доверилась как никому на свете… И я должна ей отплатить тем же… А сейчас я могу сделать для нее только это! — настаивала Яна.

— Хорошо, — пожала плечами Ася. — Я тебе помогу?

— Не стоит. Я справлюсь сама! Я себя уже нормально чувствую, точно кризис миновал. — Яна перевела взгляд на Лешу.

— Я тоже не против! Думаю, что пик заболевания уже прошел. Теперь будешь только кашлять и сморкаться. Но курс таблеток необходимо допринимать! Чтобы без осложнений! — Алексей явно был прав.

— Обязательно! Леша, вот ты и поговори, чтобы меня побыстрее выписали, ты же тут всех знаешь. А ты чего такой кислый? — вдруг спросила Яна.

— А ты только сейчас заметила? — усмехнулась Ася. — Он сам не свой, это точно. Вот даже выпить мне не предложил…

— Это на Лукина точно не похоже! — согласилась Яна, с тревогой всматриваясь в друга.

— Я месяц в завязке, — уныло опустил голову Леша.

— Правда? Молодец! Держись!

— Если бы я это сделал добровольно, тогда еще туда-сюда, — уныло проговорил Леша, — но ведь у меня несчастье.

— Какое еще несчастье? Я ничего такого не слышала, ты мне не говорил. Извини, Лешка… Я занята собой! У тебя же все вроде хорошо! Мы даже готовились к твоей свадьбе! Тридцать пять лет! Пора! Мы же все радовались! И что вдруг с тобой случилось?!

Яна знала, о чем говорила. Леша был хорошим, добрым парнем, но каким-то невезучим. Уж очень в личной жизни ему не везло. Вот как внешне он был нескладным, так и с женщинами у него ничего не складывалось… К тому же он еще и алкоголем злоупотреблял, да и работа у парня была нервная. Но все считали, что в хороших руках, при семье он вполне мог завязать с этим делом.

Однако морг — явно не место для знакомства с девушками. У сотрудниц он интереса не вызывал, они знали его слишком хорошо. Периодически появлялись у Алексея девушки, но все равно с женитьбой как-то не складывалось. Мешали и странная профессия, и невысокая зарплата, и пьянство, и непростой характер, и невзрачная внешность. Поэтому друзьям оставалось только пожалеть Лешу.

Парень даже начал серьезно комплексовать из-за своих неудач в личной жизни. Сверстники уже водили детей в школу, а он все не мог себе достойную невесту найти. В общем, Леша почти смирился, что так и останется вечным женихом, с которым никто не захочет строить серьезных отношений. И вдруг произошло невероятное! Очередная возлюбленная по имени Галина вдруг женила Лешу на себе, совершенно неожиданно и чуть ли не силком.

Внешне Лешина благоверная напоминала броненосец «Потемкин» и обладала железной хваткой. Для друзей этот брак стал полной неожиданностью. А уже через месяц совместной жизни и сам Алексей перестал понимать, как он мог жениться на Галине. Потом еще полгода он пытался развестись. Никакими богатствами парень не обладал, имущества, которое можно было бы разделить с супругой, у него не было, поэтому Галина решила вытрясти из него всю душу. Она не хотела отпускать мужа. Развода она не давала, и Леше удалось расторгнуть брак с большим трудом. Но на этом его мучения не закончились.

По наводке брошенной супруги какие-то хулиганы жестоко избили его. Но Алексей был так рад полученной свободе, что даже не заявил в полицию. Яна тогда подумала: «Лукину и так никогда не везло, а теперь еще и семейный опыт такой ужасный! Наверное, теперь он уже никогда не женится, станет закоренелым холостяком. Просто невезуха какая-то!»

Но как ни странно, все сложилось не так, как предполагали друзья. Неудачный брак не заставил Лешу навсегда отказаться от идеи создания семьи. Не прошло и полугода после так тяжело доставшегося развода, как он познакомился с милой девушкой Кларой, ничем не похожей на властную Галину.

Друзьям Лукина Клара тоже показалась ангелом, особенно когда они вспоминали его предыдущую пассию. Сначала никто не поверил, что такое возможно, у Леши всегда все не ладилось — и тут вдруг такая удача! Возможно, сами небеса сжалились над парнем и за тяжелое испытание во время первого неудачного брака он получил награду — возможность создать семью с кроткой, спокойной Кларой. Сначала все решили, что через неделю новая невеста разочаруется и расстанется с Алексеем, но этого не произошло.

Клара не считала, что ей немедленно надо переделать Лешу, она спокойно приняла и его профессию, и небольшую зарплату, и все его странности. Она ко всему относилась с пониманием и абсолютно спокойно. Это как раз такой вариант, который был необходим Алексею, потому что измениться сам он не мог, как ни старался. Друзья поверили, что парень действительно нашел свою вторую половинку, здесь уж точно речь идет о настоящей любви. За Лешу порадовалась даже Ася, с которой у него когда-то случился недолгий роман, не получивший продолжения. И вдруг Яна узнала, что у Лукина опять какие-то неприятности! Она была потрясена.

— Леша, в чем дело? Что у тебя случилось?! — Она даже забыла о своем недомогании.

— Я говорить об этом не могу, ужасно тяжело.

— Если не скажешь, я не буду выписываться из этой больницы, и к тому же переведусь в твое отделение, — пригрозила Яна.

— Такого я точно не допущу. Раз ты так настаиваешь, то лучше расскажу. Хотя, собственно говоря, не произошло ничего нового. Она просто исчезла. Ушла, без объяснения причин… — сказал Леша.

— Как это?

— А вот так… Съездила в командировку на неделю. Я знал, что встретить не смогу, дежурил в тот день. И мы договорились, что на следующий день встретимся в кафе и отпразднуем ее возвращение. И вот я, как дурак, просидел весь вечер в кафе один, набирал ее номер, который не отвечал…

— Она не пришла? Просто не пришла? Не объяснив причины?

— Она не пришла ни тогда, ни на следующий день, ни через месяц. Я ее так и не увидел больше. Я много раз приходил к ней домой — ты же знаешь, что Клара снимала квартиру. Никого там не заставал. Сходил на работу, узнал, что она взяла расчет в один день, причем очень волновалась при этом и плохо выглядела. Потом удалось отыскать ее квартирную хозяйку, и она мне подтвердила, что Клара собрала вещи за один день и уехала…

— Куда? — спросила Яна.

— Не знает никто, — развел руками Леша.

Яна только сейчас обратила внимание на его осунувшееся лицо и темные круги под глазами.

— Но из командировки-то она вернулась?

— Вернулась, на следующий день уволилась — и все, с концами. Наверняка встретила какого-нибудь парня и влюбилась.

— Но так не бывает! — Яну снова начало знобить, на этот раз от переживаний за друга.

— Бывает, как видишь… Я весь месяц везде звонил, говорил с ее знакомыми. Я сделал все что мог, я пытался ее найти, узнать, что случилось, и все безрезультатно.

— Откуда она родом? — спросила Яна, пытаясь сосредоточиться.

— С Украины…

— Ого! Ты считаешь, что этого достаточно? А конкретнее?

— Не знаю…

— Как ее фамилия? — допытывалась она.

— Лавчук.

— Лавчук?

— Именно так.

— А отчество?

Леша растерянно посмотрел на нее.

— Не знаю…

— Что значит «не знаю»? Что ты вообще о ней знаешь? — Яна была изумлена.

— Так…

— Ты жениться собрался! — укорила его Цветкова.

— Для этого мне нужно ее отчество? Паспорт я у нее не проверял. С родными тоже не знакомился. Как-то Клара сказала, что папа у нее уже умер, а мама жива, но даже ее имени не назвала… А ты думаешь, она к родным поехала? — с надеждой в голосе спросил он.

— Леша, ну я-то откуда знаю? Тут хоть на телевидение обращайся — помнишь, есть такая передача, где ищут пропавших родственников! Надо же что-то делать! Так нельзя.

— Яна, все бесполезно! Она может оказаться где угодно! Я же не знаю о ней почти ничего, даже отчества не узнал. Если мы посвятим этому всю жизнь, и то не справимся! Это надо просто осознать и смириться. Я не могу понять, почему она так поступила со мной? Я точно знаю, что это из-за меня, все не могло так хорошо складываться…

— Это по меньшей мере странно… Ты точно ее не обижал? — Яна задумалась.

— Точно. Не обижал! Я же люблю ее, ты знаешь.

«Может быть, все-таки изменял? Не могла ли она что-нибудь увидеть или прочесть эсэмэску?» — думала Яна.

— Ну что ты, это исключено! Я ей не изменял! Как ты могла такое предположить?! — Леша словно прочитал ее мысли и искренне возмутился.

— Точно? Все вы, мужики, так говорите и не цените счастья, когда оно рядом.

— Обижаешь… — смутился Леша. — Да честное слово…

— Могла она узнать о тебе что-то такое, что способно было выбить ее из колеи? — Яна продолжала допрос.

— Кроме того, что я сутками ковыряюсь в трупах — ничего, но это Клара и так знала, — сокрушенно ответил Алексей.

— А все-таки вы, мужики, эгоисты! — наконец-то заговорила Ася.

— Чего? Что опять началось? То козлы, то эгоисты!

— Только и думаете о себе! Что я сделал? Чего я не сделал? Что я мог сделать? И что мне теперь делать? Ведь причина может быть вовсе и не в тебе! Что-то могло случиться у самой Клары, поэтому она и уехала.

— Не сказав ни слова человеку, за которого собиралась замуж? — покачала головой Яна. — Вот так вот просто взяла и исчезла?

— Да, правда, что-то не складывается! — согласилась Ася.

— Не могли ей что-то наплести про тебя? Ну там, что ты пьешь и закусываешь трупами?

— Ты не знаешь Клару, Ася.

— Как ты — конечно, не знаю… — поджала губы Ася.

— Она вряд ли поверила бы в такое… А даже если бы и поверила, то пришла бы ко мне и спросила об этом прямо…

— Ей было все равно?!

— Да она тоже меня очень сильно любила, можете мне не верить, но я, по крайней мере, так думал и чувствовал…

Яна хмыкнула.

— Хреновая ситуация… И помочь тебе ничем мы не можем. Держись, Леха! Может, еще вернется? И все разъяснится само собой? Зачем придумывать какие-то неправдоподобные версии, когда могут быть совсем простые обстоятельства.

— Я держусь… Вот уже месяц держусь… Но мне без Клары очень плохо, вы же все понимаете… Она была светом в окошке.

— Может, еще объявится и сама все объяснит? На это и будем надеяться, — успокоила его Ася.

— Я каждый день на это надеюсь… — ответил Леша.

Но беседу пришлось прервать — подошла медсестра, сообщившая, что к Яне Цветковой пришел посетитель.

— Кто еще? — удивилась Яна. — Я никого не жду. Может, это Агриппина Павловна?

— Там мужчина. — Медсестра многозначительно посмотрела на нее.

В палату вошел неизвестный мужчина средних лет.

— Следователь Малюта, — представился он весьма официально.

Следователя интересовали взаимоотношения Яны и Клавдии Ивановны. Разговор получился долгим и очень скучным. Особенно много вопросов вызвал вчерашний вечер. Только в конце беседы собеседник объяснил Яне, почему он уделяет этому вопросу так много внимания.

— Клавдия Ивановна написала неделю назад завещание в вашу пользу, Цветкова! А после того, как вы к ней пришли, она и отдала богу душу. Как вам это нравится? У любого возникнут сомнения! — Следователь пристально посмотрел Яне в глаза.

Яна покраснела.

— Да вы с ума сошли! Вот вы меня в чем подозреваете! А я-то думаю, к чему все эти расспросы? Думала, что я вас интересую просто потому, что последней видела Клавдию Ивановну живой! Я могу, конечно, считаться свидетелем, только неизвестно чего, потому что сама потеряла сознание и не видела, как она умирала! До сих пор думаю, что если бы могла, то обязательно оказала бы ей помощь. Но кто виноват, что я сама заболела? А вы меня в каком-то ужасном замысле подозреваете! Вы считаете, что я способна убить человека из-за квартиры?

— Да, звучит, очень неправдоподобно! — В голосе следователя послышалась ирония. — Но вы же знаете, что в последнее время людей убивают и за сотовый телефон!

— Но я-то здесь при чем?

— Я навел справки, один раз на вас уже составляли завещание! — Теперь следователь откровенно злился.

— Да, это правда… Хотите сказать, я всех убиваю ради наследства?! — Яна покраснела.

— Да все говорят, что вы ужасно эксцентричная особа. К тому же видно, что вы явно не в себе.

— Это вы не в себе! — огрызнулась Яна.

— Прекратим этот спор. Тело Клавдии Ивановны будет обследовано самым тщательнейшим образом! И если у следствия возникнет хоть малейшее подозрение…

— Ей же делали уколы в больнице! Можно, конечно, предположить, что я совсем не дурочка и смогла сделать смертельный укол в то же место, что и медсестра в больнице. А яд у меня совсем новый — нанотехнологии, ученые готовились к встрече с инопланетянами, со злыми пришельцами! Он давно разложился на составляющие, и вы ничего не найдете! — Яна уже не могла сдерживаться.

— Я могу расценивать это как признание? — Лицо Малюты скривилось.

— Вы что, шуток не понимаете? — фыркнула Цветкова.

— Я же говорю — вы очень странная… Я тут о серьезном преступлении говорю, а она шутит! Надеть браслеты, шутница?

Яна еще раз подумала, что ее собеседник — крайне неприятный тип.

— Только тогда у меня право на один звонок! И позвоню-ка я своему знакомому, следователю Лебедеву, и попрошу его разобраться, что здесь происходит.

— То есть у вас все схвачено? — Теперь усмехнулся следователь. — Да зачем вы мне сейчас нужны, когда я без ордера на задержание! Живите пока… А потом посмотрим.

Он встал и вышел. Яна показала язык его широкой спине, но нервы ей это не успокоило.

«Позвать, что ли, Лешу? Пусть коньяка принесет. У него неприятности, у меня… Вот вместе и отметим…» — грустно подумала она.

Глава 4

Ничего криминального в гибели престарелой женщины ни Леша, ни независимая группа экспертов не нашли. Да и следователи, видимо, поняли, что находившаяся в критическом состоянии Яна вряд ли была способна на убийство, тем более что не было никаких следов.

Яна сделала все зависящее от нее, чтобы устроить соседке достойные похороны. К счастью, ей помогли Леша и Ася, всячески старавшаяся подбодрить Лукина.

Сейчас они уже возвращались с кладбища. Немногочисленные знакомые и соседи, захотевшие попрощаться с Клавдией Ивановной, на взятом в аренду автобусе отправились в небольшое кафе, в котором должны были состояться поминки. Там их ждала Агриппина Павловна, которая, конечно, не могла не угостить всех собравшихся шедеврами своей выпечки и кулинарии. А трое друзей решили, что в кафе их подвезет Алексей на своей машине. Сейчас они медленно шли вдоль могил в прескверном настроении. К тому же Яна еще не оправилась от болезни.

— Хороший гроб подобрали, добротный, — заговорила заплаканная Ася, зябко поднимая воротничок драпового пальто цвета солдатской шинели.

— Ты так же говоришь, когда я платье примеряю… — откликнулась Яна.

— И одежду Клавдии Ивановне, и платочек хороший подобрала… — продолжила Ася.

— Да ты чего заладила? Подобрала… подобрала… До чего же не люблю я похороны. Это меня всегда из колеи выбивает, — вырвалось у Яны.

— А кто любит-то? Тут уж точно не до веселья, — удивилась Ася.

— Какие-нибудь маньяки, может быть, и любят… — вздохнул Леша.

— Не слышала о таком… — покачала головой Ася и покосилась на Лешу. — А тебе все равно, наверное? Привык уже? Мертвяки и все такое…

Леша рассеянно посмотрел на Асю, вздрогнув, словно до этого думал о чем-то своем.

— О чем ты говоришь? Я же не занимаюсь похоронами. Я исследую трупы. А на кладбище мы провожаем человека, то есть личность, в последний путь. А это значит, что усопший тебе не безразличен. Или ты думаешь, что мне совершенно все равно, когда приходится хоронить знакомых, родственников? Мы, патологоанатомы, не люди, что ли? — обиделся Алексей.

— Извини, не хотела тебя обидеть… Но Клавдию Ивановну ты ведь даже не знал.

— Я здесь, чтобы поддержать Яну, чтобы помочь ей… А аура на кладбище совершенно особенная. Здесь воздух какой-то густой… Возникает ощущение, причем всегда, что здесь кто-то присутствует, наблюдает за тобой, словно оценивает, ждет и спрашивает, зачем и к кому ты пришел. Решает, стоило ли тебя пускать.

Подруги задумались.

— Ты прав, — согласилась Яна. — Думаешь, это души умерших?

— Я не знаю! Я — атеист, но что-то точно есть… Если у душ и осталось что-то на земле, то оно наверняка находится на кладбище, там, где покоится их земное тело.

— И здесь они ждут, чтобы к ним пришли? — Ася поежилась. — Значит, они скучают? Значит, там не так уж и весело? Они смотрят на пришедших и оценивают, забыли их или нет, стараются понять, кто забыл, а кто нет.

— Ну и разговор мы затеяли! — вздохнула Яна. — Кошмар какой-то! Я, например, ужасно не люблю все связанное со смертью, и поминок в компании пенсионеров я точно не выдержу. Я туда не поеду, хоть режьте меня.

— Здрасьте! Мы с Лехой туда вдвоем поедем, что ли?! Чья соседка-то?! — воскликнула подруга.

— Ладно!

Яна чертыхнулась, провалившись в лужицу сразу по щиколотку. Под ногами была каша из снега, песка, льда, воды… Ноги в зимних сапожках уже промокли. Впереди наконец показались ворота, а дорожка стала не такой грязной. В этом месте кладбище только что немного расширили. Рядом были свежие могилы.

Ася внезапно остановилась как вкопанная, Яна от неожиданности налетела на нее.

— Ой! Осторожней! Ты чего так резко тормозишь? Ася, ты что? Идем! Что с тобой? — Яне пришлось остановиться.

Она потянула за рукав Лешу, который продолжал шагать вперед, к теплой машине, и обернулась к подруге:

— Ася!

— А тут новые захоронения, еще без памятников, — проговорила та. Губы у нее дрожали.

— Ну, да… Забор с воротами сдвинули на два метра, и уже вот сколько могил появилось, — подтвердила Яна. — Пошли скорее! Холодно…

— А тут только холмики с венками… — продолжала Ася, словно ее что-то потрясло до глубины души.

— Да что с тобой?! Тут везде холмики! В чем дело-то? Давай, пора отсюда сваливать. — Леша уже нервничал.

— А на одной могиле и памятник, и фотография, — продолжала Ася.

— Ну и что?! Идем скорей! Кто-то подсуетился. Вообще не понимаю, зачем вешать портреты умерших на эти гранитные плиты? Посторонним только пялиться, а знакомые и так помнят.

— Я не могу… Что это? Посмотрите… — Ася, казалось, вот-вот потеряет сознание.

Яна с Лешей посмотрели и увидели холмик, аккуратный дешевый памятник, а на нем надпись «Лукин Алексей Витальевич» и годы жизни. Была указана дата смерти — чуть больше месяца назад, рядом — фотография Леши с грустной улыбкой.

— Ничего себе! — присвистнул Алексей после затяжной паузы, а Яна просто остолбенела.

— Значит, мне это не приснилось?

— Какой тут сон! Я теперь вообще не засну, — пробормотал Леша.

— Может, просто похож? — робко спросила Ася.

— Ага, и родился в один день со мной, и имя, отчество, фамилия такие же, и фотография моя! У чувака своей не нашлось. Я даже помню, где и когда фотографировался! — Алексей засмеялся. Он быстрее всех пришел в себя, хотя увиденное касалось в первую очередь именно его.

— Одно различие… — прошептала Яна, поднимая воротник своей узкой красной курточки. — Дату смерти видел?.. Ты-то жив.

— Вот ведь спасибо! А то я уже как-то испугался, извините… Но ты права, даже если я сейчас помру от сердечного приступа, то дата по-любому окажется другая.

— Но это же все равно не ты! — воскликнула Ася.

— Ты только что заметила? — Алексей уже смеялся по-настоящему. — Я вылез из могилы и хожу тут с вами. Я просто зомби, девочки!

— И тебе смешно?! — удивилась Ася.

— Да, что-то не очень… Чудно как-то! — пожал плечами Леша.

— Я поняла! Это твой брат-близнец! Вот ведь встреча! — воскликнула Ася. — Это сюжет для телепередачи!

— Ага, только я никогда про это не слышал… про брата, тем более близнеца! — хмыкнул Леша.

— Родители не сказали, в роддоме подменили, то есть разлучили.

— Они у меня адекватные были, и если бы у них родилось два мальчика, они не назвали бы их обоих Алексеями, — ответил Леша. — Может, ты считаешь, что приемного отца тоже звали Виталий? К тому же и фотография моя.

— Хорошо! Убедил! Это действительно ты! Но это же абсурд! — Яна тряхнула длинным белым «конским» хвостом.

— Может, кто-то глупо пошутил? — предположила Ася.

Заморосил противный мелкий дождичек, но никто не двинулся с места.

— Одна неувязочка, — сказал Леша, — шутят обычно так, чтобы тот, над кем подшутили, смог оценить юмор… А как бы я это увидел? Я здесь абсолютно случайно и вряд ли еще когда-нибудь смогу тут оказаться. Кто мог предположить, что твоя соседка умрет, что я пойду с тобой на кладбище, что ее похоронят именно здесь, и что мы пройдем мимо и обратим внимание? Кстати, мы с Яной в ту сторону и не смотрели… Если бы Ася не заметила, то я бы никогда об этом и не узнал.

— Точно! Я-то увидела совершенно случайно, — согласилась Ася. — А мы вполне могли пойти и другой дорогой.

— Значит, шутка предназначалась не для тебя. А для кого тогда? — Ася краешком платка стирала тушь, потекшую от неожиданных слез и измороси.

— Я знаю, для кого! — вскрикнула Яна. — Для твоей Клары. Кто-то показал ей этот памятник… Вот чем объясняются и ее подавленное состояние, и быстрый отъезд. У тетки просто шок случился, и ее можно понять.

Усилился ветер, дождь припустил сильнее.

Леша довольно долго молчал, а потом задумчиво произнес:

— Возможно, ты и права… Это ужасно, конечно, но есть в этих словах какой-то смысл… Потому что оба события одинаково нелепы — и внезапный отъезд моей девушки, и необъяснимое появление этого чудо-памятника.

— Согласна, в этом хоть есть какая-то логика, — согласилась Ася.

— Но…

— На такое могла пойти только твоя бывшая жена Галочка. Она же не переживет, если тебе хорошо будет! Спугнула бедную девочку, — Яна стала рассуждать дальше, — или просто на тебя порчу какую навести хотела, похоронив так заживо…

— А это мы узнаем! — кивнул помрачневший Леша.

— Что стоите здесь, молодые люди? Давно уже, и ничего не делаете, — остановился рядом с ними невысокий плотный мужчина в форме охранника.

— Да вот смотрим на могилу, любуемся, — ответил ему Леша.

Охранник пристально посмотрел на Алексея, потом перевел взгляд на памятник, стараясь понять, чем же тот мог так заинтересовать случайных прохожих? И памятник, и живого Алексея Лукина он разглядывал довольно долго.

— Вот ведь черт! Вот ведь… Но почему? Заранее приготовились? А зачем? — весьма резонно поинтересовался он.

— Никто не готовился, в том-то и дело. А нельзя ли поговорить с директором кладбища? Вы видите, что у нас есть серьезная причина, чтобы поговорить с ним? — спросила Яна.

— К директору? — Мужчина снял фуражку и вытер лоб ладонью. — Да он, в общем-то, почти… то есть не общается с народом! Ведет замкнутый образ жизни! Ну как похож, как похож… — Он все еще не мог отвести взгляд от фотографии.

— Чего «похож»?! Это я и есть! — возмутился Леша. — Или ведите к директору, или вызовем ОМОН! Что у вас тут творится? Живьем хороните! Думаю, что директору тоже будет удобнее снять проблему без шума и пыли!

Охранник сделал успокаивающий жест, отошел в сторону и с мрачным видом связался с кем-то по рации. Через минуту он расплылся в улыбке:

— Следуйте за мной, вас ждут. Директор вас примет, согласился проявить любезность.

— Очень хорошо! — вздохнула Яна, а про себя подумала, что и не сомневалась — на прием к директору они уж точно попадут.

Домик администрации кладбища стоял в стороне от центральной аллеи, посреди могил, а возле крыльца были свалены старые памятники. Само здание оказалось трехэтажным, было выкрашено ярко-желтой краской и благодаря большим окнам и высокому крыльцу производило неожиданное впечатление терема, неизвестно почему возведенного в царстве мертвых.

Навстречу им уже спускался широко улыбавшийся моложавый светловолосый мужчина. Благодаря стремительной, легкой походке издали он показался гораздо моложе, чем когда приблизился к посетителям. После беседы с охранником они ожидали встретить мрачного нелюдима и были приятно удивлены, обнаружив, что директор кладбища приветлив и гостеприимен.

— Здравствуйте! Я — директор кладбища Ярослав Львович Забродский. Не часто меня балуют гости, пройдемте ко мне в кабинет, — пригласил он.

Они многозначительно переглянулись с охранником, и тот удалился с таким видом, словно его освободили из-под стражи в зале суда. Кабинет директора выходил окнами на участок земли, где не было могил. Строгий черный лакированный стол, напомнивший Яне гроб, вычурные зеленые бархатные стулья и такой же диван.

— Мне мой сотрудник рассказал интересную историю… Такой смешной случай… — начал он.

— Да, мы заметили, он просто плакал от смеха, — с мрачным видом ответил Леша.

— Ага! То-то мы не смеемся, — кивнула Яна, поддерживая друга, попавшего в неприятную историю.

Начался спор, шумный, яростный. Все кричали — и директор, и стремившиеся докопаться до истины друзья. В конце концов удалось выяснить, что действительно это захоронение на имя Лукина заказала Галина Игоревна… Заказала памятник с фотографией и датами жизни.

— И вы ничего не проверяете?! — возмутилась Ася.

— А что я должен проверять? Сличать каждого покойника с фотографией? Так труп может быть и обгоревшим, и изуродованным… Какие документы предъявляют, по тем и хороним… Зачем этой Галине надо было так поступать с вами — это вопрос к ней или даже к вам! — защищался директор.

— Этот вопрос ей задаст полиция, будьте уверены! — сказала Яна.

— А мне-то что до этого? По документам у меня все в порядке, деньги она все заплатила, памятник установлен. Какие претензии?

— У меня? — уточнил Леша. — Что вы! У меня никаких претензий! Я просто счастлив! У меня разрушена к чертям вся моя жизнь, но я счастлив! Хорошо, что сердце сильное, а так еще неизвестно, чем закончилось бы. Все — замечательно!

— Кофейку? — участливо поинтересовался директор кладбища, вспотев от споров.

При ближайшем рассмотрении Забродский оказался немолодым человеком. Лицо его покрывала густая сеть мелких морщинок. Невысокий, худощавый, очень подвижный, с молодежной прической. Он внимательно смотрел на посетителей, как бы ощупывая их взглядом.

— Эх, все-таки прошли времена, когда люди понимающе кивали, услышав мою фамилию! Было это, правда, давненько — в семидесятых годах, — вдруг решил он предаться воспоминаниям.

— А если не секрет, сколько вам лет? — поинтересовалась Яна.

— Секрет, конечно! — Его большие карие глаза пристально взглянули на нее. — Но такой красивой молодой леди скажу. Мне уже шестьдесят шесть.

Алексей с Асей не поверили.

— Сколько?! Не может быть!

— Да, именно столько, друзья мои. — Ярослав Львович улыбнулся. — А чего вы так испугались? Это же не шестьсот шестьдесят шесть!

— Я издалека лет тридцать дала. Еще подумала, что уж очень молодой директор. Потом мне показалось, что лет сорок, ну, может, чуть больше… — совсем неприлично стала делиться своими наблюдениями Ася.

— Вблизи — сорок? — Забродскому это явно пришлось не по душе. — Значит, сразу плюс десять лет? Что-то у меня с лицом не в порядке… Вроде все делаю, косметолог постоянно предлагает мне самые современные и модные процедуры, обещающие вечную молодость. Врет, значит? — Он улыбнулся, показав свои слишком ровные и явно вставные зубы.

— Почему «врет»? Вам вечной жизни никто не обещал! Если вы в шестьдесят шесть выглядите на сорок, что ж в этом плохого? — Яна заступилась за его косметолога, подумав, что Асе пора носить очки, потому что из-за морщин меньше чем на пятьдесят их собеседник выглядеть никак не мог.

— Я же балетный… — мечтательно развалился в кресле Ярослав Львович.

— Что? — не поняла Ася.

— Балетный… Артист балета я, танцор, — пояснил он, ловко закидывая ногу на ногу.

«Теперь понятно, откуда у него такая выправка и стройность, — подумала Яна. — Не видела ни одной растолстевшей бывшей балерины. Это, видимо, адски тяжелый физический труд, поэтому сила воли, осанка и выдержка остаются с танцовщиками на всю жизнь. У всех артистов балета и особая походка, и посадка головы, и фигура, и общий тонус. Главное, что они не едят помногу по привычке».

— Меня отдали в балет в четыре года, и вот… Ушел я оттуда глубоким стариком по балетным меркам, в сорок лет. Танцевал сначала в кордебалете, лет десять — мои самые счастливые годы — сольные партии, ну а потом сил уже стало не хватать и скатился снова до кордебалета. Вовремя понял, что лучшее время прошло, ушел, считаю, тоже вовремя. Это самое главное в жизни — все поступки, все действия совершать вовремя, не спешить и не опаздывать.

— На кладбище? — недоверчиво посмотрела на него Ася.

Ярослав Львович рассмеялся.

— Я понимаю ваше недоумение. Из-под блеска софитов прямо сюда, на кладбище. Не то искусство! Если бы мне, молодому перспективному артисту балета, кто-нибудь сказал, что я буду директором кладбища, я бы никогда не поверил! Но жизнь — штука сложная… Видите, как получается… Я же, когда из театра ушел, очень многого лишился… Естественно, сначала пытался найти новое место в жизни, как и все наши ветераны. Пробовал стать учителем танцев — не пошло… Не мое это. Нерадивые ученики раздражают. Я сразу срываюсь, да и объяснить ничего не получается.

— Здесь-то спокойнее, — с понимающим видом согласилась Ася под смешок Леши.

— Чтобы быть педагогом, надо иметь призвание, — строго посмотрела на подругу Яна, почему-то встав на сторону Забродского.

Теперь она восторженно смотрела на него, хотя подсознательно чувствовала, что это неправильно; она знала себя — это означало, что он начинает ей нравиться как мужчина, что он ей интересен.

— Танцевать в кабаках, ночных клубах и балаганах было ниже моего достоинства, — потупил взор Ярослав Львович. Было ясно, что он хочет многое вспомнить, но боится чересчур раскрыться перед посторонними. — После сольных партий на самых знаменитых сценах мира стареть под водочку с селедочкой, в дыму и угаре, и вспоминать прошлое? Эх, сколько наших там спилось, если бы вы знали… Да еще и боль от старых травм. А ничего другого я не умел, поэтому готов был хоть в петлю… Наверное, это называется депрессией. Я даже плохо помню этот период жизни. Спас меня мой бывший врач, травматолог… Много лет он лечил мое несчастное выбитое колено, и мы с ним действительно подружились. Он-то мне и предложил новое и не совсем обычное место работы… Мол, друг у него был, тоже медик, пошел в патологоанатомы, затем заведовал моргом, а потом стал директором кладбища… А в те лихие времена покупалось и продавалось все в буквальном смысле слова, и друг его — неплохой бизнесмен — подсуетился и выкупил всю землю на кладбище, организовал какое-то акционерное общество. А сейчас по состоянию здоровья хочет отойти от дел и ищет порядочного человека, чтобы передать ему бразды правления, но мечтает и на пенсии получать дивиденды.

— И этим человеком оказались вы? — почему-то удивилась Ася.

— Когда мой друг травматолог мне все это рассказывал, я тоже не понимал, какое все это имеет отношение ко мне. И долго не мог поверить, когда это место было предложено мне. Но, вы знаете, меня убедили. Бизнес прибыльный, место спокойное, кто-то же должен и такими делами заниматься… Кстати, не так уж и легко здесь. Я человек тренированный, приученный к соблюдению железной дисциплины. Вот это и помогло. Тяги к спиртному у меня нет, нервы крепкие. И вот уже лет пятнадцать я работаю здесь и ни о чем не жалею.

— А то? Нормально, работа и такая нужна, — задумалась Яна.

— На природе… — не очень уверенно поддержала ее Ася, пытаясь отыскать какие-нибудь положительные стороны.

— Не мне, патологоанатому, судить об этом, — сказал Леша.

— А пойдемте, я вас накормлю? — предложил директор кладбища. — Чем-то вы мне понравились.

— И что же у вас тут за еда? — напряглась Ася.

— Вкусная! — Ярослав Львович загадочно заулыбался и предложил гостям следовать за собой.

Заинтригованные друзья вышли из кабинета, обошли дом и направились к выходу с кладбища. В ограде была небольшая кованая калитка. Они оказались на тихой улочке, с одной стороны которой тянулась кладбищенская ограда, а с другой расположился жилой квартал, застроенный старенькими деревянными домами и пятиэтажками, похожими на общежития.

— Райончик так себе, — не смогла не отметить Ася.

Яна же подумала, что, как всегда, оказалась в подходящей компании — адвокат по уголовным делам, патологоанатом и директор кладбища. Опять совершенно невероятный новый знакомый! Невесело как-то это все…

— О чем задумалась? — обратилась к ней внезапно развеселившаяся Ася.

— О том, почему бы мне не оказаться в компании повара, клоуна и ювелира. Но вопрос чисто риторический…

— Райончик и правда не очень! — Ярослав Львович явно обладал темпераментом эстонца. — Да и кто захочет, чтобы из окна квартиры было видно кладбище? Нового здесь давно уже ничего не строят, обходят нас стороной! И старые дома разваливаются. С нашей-то стороны дома посносили, кладбище мне удалось расширить. А теперь местным жителям это не нравится, они постоянно кляузы пишут, что кладбище подбирается к домам, что их бедные детишки уже гуляют среди могилок и прячутся среди оградок! Меня же замучили проверками. И пробы почвы, и пробы воды уже сто раз в кранах этих домов брали! Чудаки! Ничего ядовитого там не находят. У нас же экология! Круговорот белка в природе — естественный процесс! — гордо произнес он.

— Мне бы тоже не понравилось такое соседство. — Ася, мама двух очаровательных дочек, не могла не вступиться за местных жителей.

— А кто подумал о моей проблеме? — вдруг спросил Ярослав Львович. — Все живут одним днем, как мотыльки. Наверное, это правильно… Никто не думает о смерти, это скучно, больно, страшно. И при этом все знают, что смертность в нашей стране превышает рождаемость. Что же делать? Вот эти тысячи, миллионы людей… Сегодня человек рядом с нами, радуется и улыбается, а завтра он покойник. И каждое тело надо захоронить, и вы не представляете, сколько на это требуется земли! Это катастрофа! Поэтому все кладбища расширяются, теперь хоронят и в бесхозные могилы, но смертность не снижается.

— Не вдавайтесь в подробности, — попросила Ася, — мне этого дерьма на работе хватает, тоже убийцы, маньяки… И тут у вас такая же веселая тема.

— Ярослав Львович прав, никто об этом и не задумывается, не считает это проблемой, — опять поддержала директора кладбища Яна.

— А нет новых захоронений, нет и денежных поступлений? Так ведь? — уточнил Алексей. — Значит, ваш бизнес пострадает?

— И это тоже… Хотя финансирование все равно идет… Продление аренды за сохранение захоронения, реставрация, окраска памятников, скамеечек, оград. Продажа цветов, венков… У нас же здесь собственные торговые точки, всем удобно приобретать похоронный товар на месте, — сказал директор кладбища, — да и цены у нас умеренные.

Они перешли дорогу и остановились возле пятиэтажного дома, где на первом этаже расположилось кафе. Под приветливым козырьком виднелась нарядная вывеска: «У Ярика».

— Это галлюцинация или совпадение? Кафе действительно называется «У Ярика»? — спросила Ася у самодовольно улыбающегося директора кладбища.

— Нет, вам не кажется… «У Ярика» — это мое детище, мое кафе, тут, рядышком.

— Хорошее название, — одобрил Алексей, — и место веселое… как раз для шумных застолий, то есть для поминок.

— Понимаю и принимаю ваше недоумение, но я не вижу в этом ничего плохого. Кафе еще никому не помешало. Иногда и поминки у нас действительно заказывают. Появились вот свободные деньги, и открыли кафе — это свой маленький бизнес. Там всего пять человек работает, из местных жителей, но еда очень достойная, а повар Павел творит чудеса. Вкусно и по-домашнему! Вам понравится, вы специально сюда приезжать будете, — нахваливал свое кафе директор кладбища.

— Не дай бог, — тихонечко прошептала Ася на ухо Яне.

Обстановка в кафе оказалась совсем небогатой, было только самое необходимое. Однотипные, дешевые столы и стулья из ИКЕА, обычные светильники над каждым столом, темновато и душновато. За маленькой барной стойкой они увидели курносую и веснушчатую девушку. Она сразу же кинулась к боссу с приветствиями и помогла гостям рассесться поудобнее на деревянных стульях с подушками.

— Подай нам, Людочка, телячьи почки в винном соусе, салатика кальмарового. Ну и выпить, — обратился к ней Ярослав Львович.

— Зачем вы за нас решаете? Может быть, я не люблю почки?! — возмутилась Ася.

— Это наше фирменное блюдо! У нас оно совершенно неповторимое, поверьте мне.

«Ася вечно чем-то недовольна и постоянно брюзжит, как старуха. Эх, действительно Сергей редко ее навещает!» — подумала Яна.

Люда быстро принесла кувшин с морсом, бутылку минеральной воды с газом, запотевшую бутылку ледяной водки и корзинку со свежим хлебом. Она ловко разложила столовые приборы и поставила салфетницу.

— Сегодня народу мало? — спросил у нее Ярослав Львович.

— Да вот парочка местных зашла, а теперь и вы… Еще было человека четыре. Завтракали… и все пока.

— Хорошо, — кивнул директор.

Яна обернулась и посмотрела на двоих мужчин с унылыми лицами, сидящих через три столика от них. Перед ними стояли большие порции картошки с грибами и две кружки светлого пенистого пива.

— Значит, если вам заплатить деньги, то даже на закрытом кладбище можно найти место для захоронения? — уточнила Яна.

— Интересный вопрос… Не совсем правомочный, — хохотнул директор.

— Да что уж тут вам скрывать! Об этом и так все знают! — Асе явно нравился их новый знакомый.

— Конечно, за очень приличные деньги всегда можно договориться, — улыбнулся Ярослав Львович.

— А это сумма в каких пределах? — поинтересовалась Яна.

— Около миллиона… За меньшее и возиться не будут.

— Ого! С ума сойти! Лишь единицы могут себе позволить похоронить родственников так, чтобы потом их можно было навещать с комфортом!

— Это точно! А остальные должны трястись на электричках и автобусах в Подмосковье, на удаленные кладбища, — подтвердил Ярослав Львович.

— Ваше кладбище в черте города, и оно весьма престижное, — отметила Ася.

— Да, захоронения здесь уже запрещены… Только за редким исключением. Бывает, что открываются новые места, иногда официально, иногда нет…

— У Гали нет миллиона, — покачал головой Леша, возвращаясь к своей теме. — Хоть она и не бедна, но… Уж слишком дорогое удовольствие, чтобы избавить бывшего мужа от очередной любовницы.

— Галина попала как раз на расширение, и похороны обошлись ей значительно дешевле, — отметил директор кладбища, разливая всем водку. — За знакомство!

Ледяная водка пилась очень легко.

— Слушай, Леша, раз твоя могила столько стоит, значит, ты просто счастливчик. У тебя уже есть место под солнцем! Это же место Лукину принадлежит теперь? И на памятник потом тратиться не надо будет! Везунчик! — Яна засмеялась, взглянув на ситуацию с другой стороны.

— Хочешь, уступлю? — спросил он.

— Нет уж, уволь! — отмахнулась она и обратилась к Ярославу: — А ведь надо что-то сделать? Нельзя это так оставлять… Ведь кого-то похоронили вместо Леши? Может, там пропавший без вести…

— Либо бомж? — кивнул Леша. — Проверить ведь точно надо? Бесчеловечно как-то…

Директор кладбища помолчал.

— Ребята, можно я подумаю? Хотя бы пока мы тут вместе обедаем… Поймите меня правильно! Я тоже впервые оказался в такой ситуации. Сижу за одним столом с человеком, который якобы похоронен на моем кладбище.

Официантка, она же барменша, принесла большие тарелки с мелко порезанными почками, луком и специями. Дополнял блюдо гарнир — жареная картошка и овощи. Выглядело все аппетитно.

Ярослав Львович разлил водку и с удовольствием приступил к еде. Все последовали его примеру, только Ася взяла вилку нерешительно.

— А вкусно… Совсем не чувствуется, что это почки… Правильно, очень грамотно приготовлены, — похвалила Яна.

Мужчина за соседним столиком поднял руку, и официантка быстро подала ему пиво. Яна вдруг поняла, что это глухонемые.

Холодная водочка тоже пришлась всем по вкусу. Разговор становился все более дружелюбным, новые знакомые явно понравились друг другу. В конце обеда Ярослав Львович вздохнул:

— Друзья, я вас все-таки попрошу об отсрочке.

— Какой отсрочке? — не поняла Яна.

— Давайте еще хотя бы дня два подождем и не будем обращаться в полицию, — попросил он, ковыряя зубочисткой в зубах.

— Чего? Следы хотите замести? — усмехнулась Ася.

— Ни к чему все это… Могила может оказаться пустой, если она это сделала для показухи. Ну, и зачем тогда здесь полиция? С этой Галиной вы сами поговорите, припугните ее, чтобы не баловала больше… Ну, а если в могиле окажется какой-то труп, тогда уже без полиции не обойтись. Я все понимаю и закон нарушать не собираюсь.

— Я поняла! Так я согласна, — улыбнулась Яна. — Только как мы проверим, есть труп в могиле или нет?

— Опа! Яне не наливать! Она уже начала тупить! Как это можно проверить? Конечно, разрыть могилу! — выпалила Ася. — Это же элементарно, Ватсон.

— Разрыть?! Кто же нам разрешит?! — ахнула подруга.

— Яна, хватит тупить! Я же и есть директор кладбища! О каком разрешении речь?! — подмигнул Ярослав Львович. — Это же не грех — осторожно вскрыть могилку и посмотреть, что там.

Яна почувствовала, как у нее по спине опять противной стайкой побежали мурашки.

— И когда? Это же очень осторожно нужно делать, — прошептала она.

— Да хоть сегодня… только ночью. — Ярослав Львович несколько нервно огляделся. — Я прослежу, чтобы никто не узнал и никто не увидел. — Он снова подмигнул Асе, и Яне заодно. А может быть, у него развился нервный тик из-за излишней подозрительности?

— Что вы мне подмигиваете? — Яна решила задать ему вопрос прямо.

— Я? — удивился он.

— Ну, не я же!

— Так он и тебе подмигивает? Вот ведь паразит! Он и мне мигает все время! — воскликнула покрасневшая Ася. — Значит, он решил воспользоваться тем, что наш кавалер отключился!

Они на четверых прикончили вторую бутылку. Мужчины, конечно, выпили больше. И к концу застолья Алексей аккуратно лег буйной головой прямо в кальмаровый салат. Парня решили не тревожить, сообразив, что теперь ему тепло, мягко и комфортно, а обо всех своих неприятностях он позабыл.

— Я не подмигивал вам! — Ярослав Львович покраснел до корней волос. — У меня, когда выпью, нервный тик начинается! Это понятно? — Он снова моргнул и тут же схватился за щеку. — Ой! Вот опять.

Ася сказала строго:

— Так вам нельзя пить! И моргать так не будете, а то мы вас совершенно неправильно поняли.

— Да пусть моргает! — отмахнулась Яна.

— За женщин! — Ярослав Львович поднял бокал. — Вы все такие разные и такие красивые. И я бы с удовольствием…

— Вот этого точно не надо! — предупредила его Яна, тыкая вилкой в жареную картошку.

Глава 5

Яна чувствовала себя снарядом, который засунули в пушку и забыли. Руки и ноги, да и все тело у нее так сильно затекли, что без посторонней помощи ей точно никогда не выбраться из этого скованного положения.

«Уж лучше бы мною выстрелили. Я бы хоть вырвалась наружу, на свободу! Не могу больше лежать в этом странном неудобном положении. Как я попала сюда, интересно?» — думала она.

Ей не хватало воздуха, было ужасно душно, страшно хотелось вырваться на свободу, она поняла, что начался самый настоящий приступ клаустрофобии, и вдруг кто-то схватил ее за плечо и сильно потряс. Она услышала громкий голос:

— Эй! Ты что? Очнись!

Яна открыла глаза и уставилась на взлохмаченное чудо, внезапно появившееся рядом. Сначала она испугалась. Понадобилось некоторое время, прежде чем она догадалась, что это подруга Ася, непричесанная и невыспавшаяся.

— Ой, как ты меня напугала, — выдохнула Яна и поморщилась, ощутив свое несвежее дыхание.

— Вставай скорее, говорю! Пора на дело! Ярик дал уже отмашку! — зашептала подруга и помогла Яне сесть.

Только тут Яна с ужасом поняла, что лежит в гробу и он очень узкий и неудобный. Видимо, тут, на кладбище, принято было экономить на всем.

— Ой! Как же я сюда попала? — Она действительно не помнила, чем закончилась вчерашняя вечеринка.

— Тоже испугалась? — с удовольствием отметила Ася. — Я-то чуть со страху не… Проснулась и думаю: что это мне так лежать неудобно? Почувствовала себя стойким оловянным солдатиком. Хотела ножкой пошевелить, перевернуться поудобнее. Не получается. Потом смотрю — а это не кровать, а гроб! Хорошо, я как-то сразу вспомнила, что произошло накануне. Что мы отправились на похороны, познакомились с директором кладбища и вместе с ним напились.

— Вот за что я тебя, Ася, люблю, так это как раз за твой четкий адвокатский ум. Что бы ни происходило накануне, как бы ты ни напивалась, на следующий день ты все помнишь и можешь помочь товарищу быстро прийти в себя и воспроизвести в памяти все, что происходило накануне, отчетливо и ясно. С тобой прямо как в художественном фильме себя ощущаешь.

— Ты еще скажи, что только из-за этого меня и берешь на свои безбашенные вечеринки! — Ася задорно подмигнула подруге и засмеялась.

Яна зевнула и задумчиво огляделась. Она провела рукой по гладкой белой атласной обивке. Они находились в большой комнате с низким потолком, освещенной яркими люминесцентными лампами. Пол был выложен крупной плиткой под камень, а стены выкрашены светлой краской. Рядом с ними находился журнальный столик, на котором возвышалась кипа толстых журналов. Вокруг в беспорядке громоздились гробы. Одни были накрыты крышками, другие открыты. Вдруг Яна заметила, что в соседнем гробу неподвижно лежит человек. В следующее мгновение она вздрогнула — Яна хорошо знала этого типа.

— Да это же Леша, — пояснила Ася, перехватив ее взгляд. — Совсем никакой! Еще в себя не пришел… Вчера напились мы, конечно, до чертиков. Ехать домой было невозможно, что уж там говорить! Гостиниц здесь поблизости тоже нет, так сказал Ярослав. Да оно и понятно, какие тут туристы! Я бы не поехала в эти края даже за отдельную плату! Тогда Ярик предложил всем пойти к нему: мол, переночевать, места всем хватит! Поэтому мы и вернулись на кладбище, — пояснила Ася.

— И сразу же улеглись в гробы? — Яна напрягла остатки памяти.

— Яна, ну тут не гостиница. Кабинеты многие закрыты. У Ярика в кабинете один жутко неудобный диван. А тут вот… Гробики почти что кровати… Вчера ты не была такой привередливой. Себе по росту гробик хотела подобрать, пока тебе не объяснили, что они все одного размера.

— Одного? — как эхо повторила Яна.

— Вот-вот! Знаешь, как ты возмущалась! Мол, черт знает что! Люди все разные, одни высокие, другие не очень, одни худые, другие полные, а гробики почему-то им предлагают совершенно одинаковые! Что за уравниловка, почему нет индивидуальности? Долой рабство в странах Африки! Мы тебя еле успокоили, пообещали, что ты-то точно влезешь, потому что худая да и по росту укладываешься в стандарт, но ты продолжала кричать, что у тебя высокие каблуки! На что мы вполне резонно отметили, что в гроб ложатся без обуви на каблуках, на это не рассчитано, но ты настаивала, что и в гробу хочешь быть красивой!

— Я правда так себя вела, не шутишь?! — ошарашенно посмотрела Яна на Асю.

— Так ты еще тут и с каталогом тканей для обивки металась, пыталась выбрать для себя что-нибудь погламурнее и повеселее.

— Нет… Не может быть… Как же голова болит… Виски ломит. Зато озноба больше нет, водка, видимо, вытравила все микробы и вирусы!

— «Этот ситчик слишком прост для меня!» — передразнила ее Ася, закатывая манерно глазки. — «Атлас слишком вычурный. Черный — мрачно, красный — ярко!» Просто умора! Ты словно выбирала ткань себе на платье, а не обивку гроба, в котором решила почему-то переночевать, — засмеялась Ася.

Яна огляделась.

— Значит, я остановилась на белом…

— «Белый цвет освежает!» — не унималась Ася, пытаясь жестами и интонацией копировать Яну.

Та недовольно прошипела:

— Хватит ржать! Зато ты, я смотрю, в полном порядке? Каким-то образом уже успела узнать, что у Ярика неудобный диван, и почему это он уже из Ярослава Львовича превратился в Ярика? Как это у тебя получилось всего за одну ночь? Я хоть головой и плохо соображаю, но слова пока что понимаю и смысл сказанного тобой чувствую своим большим и пламенным сердцем.

Ася покраснела и надулась:

— Ты на что намекаешь?

— Я? Ни на что! Я просто тебя хорошо знаю и твою слабость к мужчинам таких вот «творческих» специальностей.

— А у тебя зато склонность к таким вот наиглупейшим ситуациям! — огрызнулась Ася, пытаясь рукой пригладить торчащие во все стороны волосы.

— А где Ярик? Пошел за лопатой? — хмыкнула Яна. — Собирается навестить Лешкину могилу?

— Утро уже! Проспали. Отрубились так отрубились… Сегодня раскопки отменяются! Буди Лукина! Отползаем! — скомандовала Ася.

— Сама буди!

— У тебя лучше получится. Скажи ему своим визгливым и неприятным голосом, что пора вставать. Я уже пробовала, ничего не вышло.

Яна восстала из гроба.

Целых десять минут она пыталась растолкать бесчувственного Алексея, но добилась только того, что он замычал и резко отмахнулся от нее, чуть не двинув по лицу.

— Это бесполезно! — сдалась Яна. — Он еще не готов к воскрешению.

— Сейчас же начнется рабочий день и придут люди! — Ася начала нервничать по-настоящему.

— Девочки, пошли позавтракаем! Дадим ему еще пару минут, пусть придет в себя! — услышали они приветливый голос.

Яна оглянулась. В отличие от них, Ярослав Львович прекрасно выглядел и уже привел себя в порядок. Гладко выбритый, с ясным взглядом — не мужчина, а картинка.

«А я была права, что что-то пропустила…» — отметила Яна, но смущать подругу подозрениями больше не стала, в конце концов, это их личное дело, взрослые же люди.

Яна махнула рукой на Лешу, и они втроем двинулись в уже известное кафе «У Ярика» по проторенной вчера дороге.

Ярослав Львович очень любезно поддерживал Асю за локоток, под смешки Яны.

— Погода налаживается, — пискнула Ася. — Вчера холоднее было с утра…

— Ага! И ветра пронизывающего нет… — согласилась Яна. — Уже чувствуется приближение весны, где-то даже птицы поют, а не только вороны каркают.

— Вороны — жительницы кладбища, очень умные создания, между прочим, — нравоучительно отметил директор.

— Кормятся за счет нас и еще так недружелюбно встречают, — отрезала Ася.

Яна шла за ними, стараясь ступать очень аккуратно, но все равно чувствуя эту размытую, подтаявшую жижу.

— У вас, Ярослав, тут прямо тропинка образовалась к заветной калитке… Заасфальтировать бы… или выложить плиткой?

— Ой, Яночка, я уже думал об этом, но не стал… Выход-то с кладбища этот не предусмотрен, пойдут лишние вопросы и разговоры… Лучше не привлекать внимания к тропинке.

Они снова уселись за знакомый столик. К ним подошла Людочка.

— Завтракать пришли? — Она зевнула. — Извините… А где еще один? Отряд не заметил потери бойца?

— Боец еще не пришел в себя! Слишком сильное было нервное потрясение вчера, да и выпито немало, — ответила Яна, тоже зевнув.

— Надо взбодриться! Все! Надо взбодриться! — Ярослав хлопнул себя по щекам. — Людочка, организуй там…

— Сейчас все сделаю, шеф. — Девушка упорхнула.

У Аси болела голова. Она все время потирала виски. Яна осмотрелась и с удивлением увидела вчерашних мужчин, которые снова молча пили пиво.

— Опять они здесь… Опять пьют, — прошептала она, показав взглядом на странных посетителей.

Ярослав оглянулся.

— Я часто их вижу… Это глухонемые, — сказал он.

— Это я поняла еще вчера.

— Кажется, работают здесь у какого-то нового русского, решившего в этих местах построить коттедж, — пояснил Ярослав Львович.

— Я вижу, как они работают. Только и делают, что пьют… — сказала Яна.

— Да, частенько… Питаются здесь ежедневно… Наверное, платят им хорошо, или хозяин все время отсутствует и не знает, что его работники постоянно отдыхают, — согласился Ярослав и понизил голос: — Но это мне на руку, ведь я владелец кафе! Пусть пьют и едят. Не так уж много здесь посетителей.

Ася посмотрела на чокающихся мужчин и опять потерла виски.

— Противные какие…

— Почему ты так решила? Взгляд недобрый? Или потому что пьющие? — спросила Яна.

— Взгляд как взгляд. Так и должны смотреть пьющие и глухонемые мужчины. А вот наколочки у одного тюремные, уж я-то знаю… Ведь я еще в институте прослушала факультативный курс лекций по тюремным татуировкам, — ответила Ася.

— Значит, один сидел? — оживилась Яна. — И что же означают его татуировки?

— Наколки на кистях рук говорят, что он сидел несколько раз, и все время за воровство, — сказала Ася.

Впрочем, больше она не смотрела на выпивающих мужиков. Одного лишь профессионального взгляда оказалось достаточно для того, чтобы сделать нужные выводы.

— Ого! Вор! — Ярик был удивлен.

— Может, завязавший? — предположила Яна.

— Те, у кого несколько ходок, очень редко останавливаются, — ответила Ася.

Она уже давно работала адвокатом по уголовным делам, и у Яны не было причин ей не доверять.

— Есть не хочется, — вяло сказала Ася.

— Люда умеет поставить на ноги после вечеринки. Это я точно знаю — иногда приходилось обращаться, — улыбнулся Ярослав.

На завтрак им были предложены бутерброды с красной рыбой, тосты с маслом и двумя видами джема, яичница-глазунья и крепкий кофе.

— Чай или кофе еще принесу, если надо будет, — сказала официантка и кинулась навстречу новым посетителям.

В этот день желающих позавтракать у Ярика оказалось довольно много.

— Хорошо! Кофе вкусный! — Яна с удовольствием сделала глоток. — Тихо у тебя здесь и спокойно, еда вполне себе…

— Вот видишь — один день, и тебе уже нравится! — рассмеялся Ярослав Львович. — Я говорю, работа у меня хорошая, есть своя специфика, но в основном все вполне приемлемо.

Ася хрустела тостом.

— Сегодня не удалось проверить могилу…

— Да, грешен! Напоил я вас, да и сам… Но ничего! Сегодня пить не будем, возвращайтесь ближе к вечеру, и мы проверим, что задумали, — пригласил их Ярослав, масляными глазами посматривая на Асю.

Та заулыбалась и почему-то поправила локон.

— Вот так и знала я, Цветкова, что хорошему ты не научишь! Теперь меня мужчины тоже стали приглашать на свидания в странные места, на кладбище, например…

— Сегодня здесь аншлаг, — отметила Яна.

— Да, день на день не приходится… — огляделся директор кладбища. — Думаю, что здесь много тех, кто приехал на похороны.

— То есть твои клиенты из кафе на кладбище тоже окажутся твоими клиентами… Везет тебе! — оценила Яна, заказывая вторую чашку кофе.

Официантка приоткрыла форточку, стало душно — слишком много посетителей собралось, чтобы выпить горячего кофе или чая.

Неожиданно в помещение ворвался молодой парень в рабочей одежде. Он тяжело дышал и явно был чем-то возбужден. К тому же выглядел он странновато, глаза у него смотрели в разные стороны. Яне даже сначала показалось, что парень кого-то высматривает среди собравшихся, но потом она поняла, что тот страдает косоглазием. Парень метнулся к Ярославу Львовичу.

— Босс!

— Да, Гена… — Директор вытер губы салфеткой.

— Босс! Привезли два тела… Сейчас хоронить будем! — Парень почти кричал.

— Очень хорошо, — невозмутимо ответил Ярослав. — Ты чего такой возбужденный? Познакомься, это Яна, это Ася.

— Босс! Мне бы наедине поговорить! — Парень явно не успокаивался, причем определить, смотрит он на Яну или на Асю, было невозможно.

— У меня от дам секретов нет, — заверил его Ярослав Львович.

— Тут такое дело… Принесли гроб с телом, поставили в зале ожидания. Священника ждали, ну, как обычно… И вдруг! Крышка поднимается, покойный садится, осматривается и начинает материться на чем свет стоит!

Яна в ужасе замерла.

— Слушайте, все просто застыли от страха! Нам-то, служащим кладбища, и то нехорошо стало… Что уж тут говорить о родственниках усопшего! Пять женщин в обмороке! Идемте, шеф, а то жалобы будут.

Ярослав Львович побледнел.

— Зачем же живого человека крышкой накрыли? Эх, Леха! Все у тебя не слава богу! — откликнулась Ася и быстро вытерла рот салфеткой.

Она вскочила из-за стола и вместе со своим новым ухажером побежала спасать бывшего любовника.

Яне ничего не оставалось, как отодвинуть недопитый кофе и поспешить следом за остальными.

Глава 6

Возвращаясь вечером домой, Яна устало поднялась по лестнице. Она скользнула взглядом по двери квартиры умершей соседки и заметила, что под почтовый ящик засунута какая-то бумажка. Яна тут же ее развернула. «Все равно хозяйка уже не сможет прочесть, а вдруг кто-то решил сообщить что-нибудь важное? Соседка же сама хотела, чтобы я хранила ее секреты», — успокоила она свою совесть.

Это была телеграмма на английском языке. Неизвестный сообщал:

Здравствуйте многоуважаемая Клавдия Ивановна. Прибываю 8 числа рейс 245 из Копенгагена прошу встретить С уважением Евгений Сальме

Яна удивленно смотрела на телеграмму — такой способ связи давно устарел. Ее удивило, что неизвестный Евгений Сальме решил, что Клавдия Ивановна знает английский. Ну, да ладно… И тут вдруг ее осенило…

«Так это же Евгений Скворцов! Теперь его фамилия Сальме! Это сын того гада, ее мужа! Мальчик попал в детский дом, а потом был усыновлен иностранцами! Она же говорила в больнице, что ей удалось связаться с одним из близнецов, вот он и приезжает! Он же не знает, что Клавдия Ивановна умерла… Наверное, пытался сообщить о приезде другим способом, но ничего не вышло. У старушки наверняка не было компьютера, так что телеграмма или письмо оставались для нее единственными способами связи после телефона, по которому господин Сальме явно не смог дозвониться, потому что соседка скончалась. С другой стороны, это не моя проблема, — думала Яна. — Приедет — узнает, что Клавдии Ивановны больше нет… Но я не могу не обращать внимания на эту телеграмму. Во-первых, это просто неучтиво. Иностранный господин будет ждать, что его встретят в аэропорту. Во-вторых, старушка доверилась мне перед смертью. Она же действительно не знала о судьбе этих мальчишек, потому и не взяла их к себе, и я должна буду сказать ему об этом. Да и потом парень не знает, какой скотиной оказался его папаша, и наверняка захочет посетить его могилу. Разве у меня есть право помешать ему? Лучше не вмешиваться…» — решила Яна, сжимая листок бумаги. Потом она посмотрела на свои часы, швейцарские, золотые, украшенные бриллиантами.

— Вот ведь черт… Сегодня же восьмое! Опаздываю!

Яна так и не зашла домой. Она рванула вниз по лестнице, быстро поймала такси и помчалась в Шереметьево.

Уже стоя в зале прилета, Яна перевела дух и поняла, что выглядит неважно. Прямо сказать, совсем хреново выглядит. Она не принимала душ двое суток — для Яны, любившей понежиться в ванне с ароматной пеной, порой даже по два раза на дню, это было сущей катастрофой! Чувствовала она себя плоховато. Тело чесалось, волосы всклокочены. Ярко-красные сапоги на высоких шпильках были измазаны кладбищенской грязью, синее платье безнадежно измялось. Ночевка в гробу и вчерашняя бурная вечеринка не прошли даром.

Предстоящая встреча очень волновала ее. Непонятно, что думает Евгений о своей родине? Здесь ему пришлось совсем не сладко. Уехал он за границу в десять лет, а в таком возрасте у ребенка уже очень хорошая память, да и в детском доме ему пришлось нелегко. К тому же он наверняка не забыл о своем нищенском существовании.

Яна представила себе толстого типа с постным лицом и презрительным взглядом. Оу! Как жили в г…, так и живете?! То ли дело у нас в Дании! Яна опять принялась ругать себя за то, что ввязалась в эту историю. Наверняка этот парень и по-русски не говорит или будет безумно коверкать слова. Сейчас ему около сорока… То есть он уже тридцать лет вдали от родины. Вот ведь черт! Для меня говорить по-английски — легче застрелиться, — нервно кусала губу Яна.

Дело в том, что Яна говорила-трещала очень быстро. А думала еще быстрее… А вот по-английски она все понимала, но сама так же быстро ответить не могла, от этого начинала нервничать, потеть, покрываться пятнами, в конце концов путала слова и жутко злилась. И сейчас ей снова предстояло испытание.

Объявили, что прибыл самолет из Копенгагена. Народ оживился, а напряженное лицо Яны стало еще более недовольным и озабоченным. И тут она сообразила: «А как я его узнаю? А как он меня узнает? Вот ведь не подумала вовремя! Сейчас хлынут пассажиры с этого рейса, и что я буду делать? Кричать по-английски, что я встречаю Евгения Сальме? Вот влипла!»

Яна бросилась к киоску «Союзпечать».

— Извините! — Она протиснулась перед полной дамой. — Дайте мне что-нибудь большое!

— Совсем обнаглели! — Обиженная дама поджала тонкие, накрашенные губы.

— Большое и бумажное! — настаивала Яна.

— Газету?

— Какой-нибудь плакат! Бумага! Есть?

— Нет, — растерялась продавщица.

— У меня есть для вас кое-что большое.

В ответ на вопли к Яне приблизился мужчина подозрительного вида и показал на собственную ширинку. Яна, не долго думая, пнула его ногой и продолжила:

— Ну, может, хоть что-нибудь найдется?

— Календарь есть… — Продавщица покосилась на корчащегося от боли мужика.

— Большой?

— Да…

— Давайте! Один! И фломастер поярче! — выкрикнула Яна.

— Сумасшедшая, — прокомментировала дама, но замолчала, поймав взгляд серьезных синих глаз. Видимо, она испугалась, что эта высокая девица сейчас так же легко вмажет и ей.

Однако Яну ждало разочарование. Обратная сторона календаря оказалась черной. Оставался только один шанс — написать на лицевой стороне. Продавщица листала, Яна отрицательно качала головой, поминутно оглядываясь. Пестрые котята и щенки в цветах, темные автомобили… и вдруг мелькнуло обнаженное тело не успевшей загореть бабы.

— Вот! Ее! — закричала Яна, затылком почувствовав, что пассажиры самолета из Копенгагена уже выходят. Она схватила черный фломастер и размашисто по белым телесам, вернее, грудям, написала на английском: «Евгений Сальме». Расплатилась и побежала встречать рейс.

Яна старалась не думать, как она выглядит. Высокая, в коротком платье, губы накрашены красной помадой, в руках плакат с голой теткой, у которой на одной сиське написано «Евгений», на другой «Сальме». Очень оригинально. Наверняка такого способа встречать прилетевших гостей столицы в аэропорту еще не видали.

Дальше было интереснее. У Яны сложилось впечатление, что она встречает всех пассажиров этого рейса, потому что абсолютно все они смотрели на нее. И все мужчины спрашивали, не их ли она встречает? Среагировали и некоторые женщины:

— Совсем обалдели эти проститутки! Даже до гостиницы добраться не дают! Ловят сразу у трапа самолета! Слышала, что в Шереметьево полно шлюх, но не думала, что все так запущено! Небось рекламирует своих девочек!

Яна покраснела и решила придумать что-то, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Единственное, что пришло ей на ум, это попросту оторвать голову голой красотки, чтобы она не так бросалась в глаза. А получилось еще хуже. Теперь голое тело с огромными грудями сверху дополняла бледная и припухшая физиономия Яны. И наверняка любой сказал бы ей, что в первоначальном варианте было намного скромнее. Пассажиры смеялись и показывали на нее друг другу. Уши у Яны пылали.

— Эй, красотка! — донеслось до нее. — Из какого коровника вышла? А у тебя самой такие же? Чего плакатиком прикрылась-то?

Кровь ударила ей в голову от ярости. Она накинулась на мужчину, оскорбившего ее, с кулаками. Вдруг кто-то удержал ее на месте. Яна перевела дух и зло уставилась на человека, помешавшего ей стать убийцей.

Высокий молодой мужчина держал ее за руки и улыбался. Темные выразительные глаза, светлая кожа. Красивый парень. Яна почувствовала, как ее обволакивает взгляд мужчины, она проваливается в него, как в черную дыру. Сама не низенькая, она смотрела на незнакомца снизу вверх…

— Вы в порядке? — спросил мужчина.

— Кто? — замешкалась Яна, пытаясь поднять упавший плакат.

— Вы.

— Я? — Яна явно тупила, не зная, как себя вести. — Я всегда в порядке!

Мужчина бросил на нее насмешливо-оценивающий взгляд.

— Плакат многообещающий!

Яна вспыхнула и скрутила календарь.

— И вы туда же! Не про вашу честь! Проходите мимо! — огрызнулась она. Если сейчас он скажет хоть слово о том, что ее фигура не идет ни в какое сравнение с достоинствами этой красотки, то она, совершенно никого не стесняясь и не думая о приличиях и правилах поведения в международном аэропорту, врежет этому красавчику аккурат промеж ног. И сделает это с большим удовольствием. Однако незнакомец промолчал.

«Чувствует, гад, опасность», — подумала Яна, и зло прикрикнула:

— Отойди! Не загораживай! Не видишь, я человека встречаю?

— Я вижу, — кивнул он. — Даже сомневался, стоит ли подходить к тебе, хоть я не из пугливых… И вот я здесь! — Голливудская улыбка осветила его лицо.

— Вот я не поняла, — подбоченилась Яна. — Тебе чего надо? В глаз дать? Так это я могу!

Она бросила растерянный взгляд по сторонам — эх, пропустила Евгения!

— Да, решительности тебе не занимать. — Мужчина стал серьезным. — И сообразительности тоже. Позвольте представиться — Евгений Сальме. А ты кто, прекрасная незнакомка?

Яна удивилась:

— Ты? Это правда ты?

— Я… Показать паспорт? — похлопал себя по карману мужчина.

— Не надо… Но…

— Что? — Он не понимал, почему она так растерялась.

— Я не думала… Вернее, мне казалось, что это будет человек, плохо говорящий по-русски… — стала оправдываться Яна.

— Это мой родной язык, — улыбнулся Евгений.

— …низенький и толстый… — продолжала Яна.

— Ну, извини, что не оправдал твоих надежд. — Евгений засмеялся.

— …в старомодном плаще и нелепой шляпе в клеточку… — не могла остановиться Яна.

— Прости. Если можешь, конечно, — развел он руками. — Предпочитаю спортивный или классический стиль в одежде. Шляпы не ношу.

Яна покраснела.

— Я тут… Я же вас и встречала! — обрадованно сообщила она.

— Я понял уже! Очень оригинальный способ, — покосился он на скрученный плакат в ее руках.

— Я торопилась… Мы незнакомы… Купила календарь… А что? — перешла она в наступление. — Цель-то достигнута! Вы… Ты нашелся!

— Тебя трудно было не увидеть! Я понял… Хорошо, что на календаре не негритянки, — сказал Евгений, широко улыбаясь.

— Это точно! — хихикнула Яна.

— Я общался с Клавдией Ивановной, знал, что она женщина преклонных лет, и был несколько удивлен…

— Я ее соседка. Яна Цветкова.

— Очень приятно. Я…

— Я знаю! — оборвала датчанина Яна, хватая его за руку и устремляясь к выходу из аэропорта.

На Евгении были темные джинсы, дорогие кожаные ботинки, черная трикотажная водолазка и темно-коричневая легкая куртка с эмблемой какой-то фирмы на нагрудном кармашке.

— Ты легко одет… Это в Дании, наверное, в марте уже весна.

— А здесь холодно? Сейчас в Европе аномально теплая температура. Просто жара! Все-таки я уже забыл, что такое суровый русский климат, — вздохнул он.

— У нас в марте еще зима, порой холода продолжаются до середины апреля, да и климат с каждым годом становился все холоднее — уж и не знаю, в чем причина, версий много. Все суровее и суровее… — ответила Яна. — Каждый год по-разному, как повезет.

И тут она услышала:

— Глянь-ка, все-таки сняла клиента…

Она оглянулась и увидела двух теток. Одна была тощая и нескладная. Пряди коротких светлых волос уныло свисали вдоль впалых щек. Тоскливые носогубные складки, морщинистые веки… Вытянутая физиономия этой женщины напоминала морду афганской борзой. Ее приятельница, маленькая и круглая, была похожа на не слишком надутый воздушный шарик. Сначала Яна хотела бросить в ответ что-нибудь грубое и резкое, но внезапно остановилась, подошла к обидчицам, вынула из пальцев одной незажженную сигарету и бросила в ближайшую урну. Оторопевшие женщины не нашли что сказать в ответ. Яна мило улыбнулась и с большим чувством изрекла:

— Счастья вам, милые дамы! Большого женского счастья! Надо быть добрее друг к другу! А зависть — плохое чувство! — Она подхватила Евгения под руку.

Тетки окаменели.

— Ты знаешь, Женя… — сказала Яна. — Можно я тебя так буду называть? Мне как-то сложно бывает потом с «вы» переходить на «ты».

— Так ты и начала. Так что продолжай.

— На «вы», мне кажется, только в России принято, а в Европе иначе…

— Я — русский. У меня двойное гражданство, я сохранил российское.

— Это неважно… Дело в том, что у нас в стране жуткая ситуация… На одного свободного мужчину приходится десять свободных женщин, и все хотят… — вдруг сказала она.

— Хотят? Чего? — В его темных глазах промелькнуло подобие усмешки.

— Того самого, Женя, того самого… Конкуренция — жуть! А если ты еще страшная как крокодил, как эти вот две особы, шансов — ноль! Мне их так жалко! — Яна честно посмотрела Евгению в лицо, и он прыснул со смеху.

— Как эти две? — повторил он. — А я-то решил, что ты…

— Ангел? Ошибаешься! Жизнь закалила меня! — вздохнула Яна.

Они вышли из здания аэропорта, и ее спутанные пряди волос, выбившиеся из небрежно заплетенной косы, развевались на ветру.

— В борьбе за российских мужчин? — уточнил Женя.

— Нет, тут я уже сошла с дистанции. — Яна старалась придержать волосы рукой.

— А что так? — усмехнулся он.

— Возраст! — вздохнула Яна, снова вызывая у Евгения смех.

Она строго посмотрела на нового знакомого:

— Смешинка в рот попала?

— Извини… Если бы я знал, что здесь существует такая проблема, давно бы вернулся на родину.

— Не сомневаюсь. Тут ты пользовался бы популярностью, — хмуро кивнула она.

— Да я и в Дании не загнил, — ответил Евгений, продолжая веселиться.

— Не сомневаюсь, — нервно повела она плечиком. — Мне бы помыться после кладбища… Ой? Я это вслух сказала? Кстати, а где твой багаж?

— Багаж? Вот… — показал Женя на кожаную сумку.

— И это все?! — искренне удивилась Яна.

— Все…

— Ты даже чайку не попьешь? — уточнила она.

— Не понял?

— В смысле, на один день? — Яна подумала, что хоть он и все понимает и хорошо говорит по-русски, но ей все равно будет с ним тяжело.

— А, ты об этом… Яна, у меня всегда с собой кредитные карточки, и английский — второй родной. Никогда не беру много вещей. Все, что мне нужно, я приобретаю на месте.

— Странная тактика, то есть — неэкономная. Ну, да ладно… Куда тебя устроить на ночлег? К себе не возьму! — сразу же предупредила Яна. — Хотя… слушай! Я же могу поселить тебя в квартире Клавдии Ивановны! У меня ключи есть. Тем более что ехал ты к ней…

— А Клавдия Ивановна не будет против?

— Она? Нет… Женя, не волнуйся, но Клавдия Ивановна умерла, ей теперь вообще все равно! — ляпнула она.

— О, Дева Мария! Когда? Как это произошло? — ахнул он.

— Ой, извини, что без подготовки! Совсем недавно… Так получилось, что я оказалась последней, с кем она успела поговорить перед смертью, и она рассказала о тебе, о том, что ты хочешь приехать. Телеграмму тоже получила я и вот решила встретить…

— Как жалко! Я так хотел ее увидеть… Мы разговаривали по телефону, мне показалось, что это была очень милая женщина, — искренне опечалился Евгений.

— Она и была милой, доброй и безобидной, — подтвердила Яна. — Так поживешь у нее в квартире?

— Ты сказала, что ты ее соседка? Значит, ты живешь рядом? — Евгений ответил вопросом на вопрос.

— В этом же доме, этажом выше, — сказала Яна, не совсем понимая, что это может изменить.

— Тогда, если пустишь, я с удовольствием.

— Поехали! — кивнула она. — Может, я хоть сейчас доберусь до дома и наконец-то помоюсь. Извини, к тебе это не имеет никакого отношения! Это личное!

— Проблемы? — поинтересовался Евгений.

— Не у меня… Там, у друзей… Они сейчас на кладбище…

— Ого! Тоже? Здесь что — все умерли? Почему?

— Они живы… Но кто-то похоронил моего знакомого, хотя он и жив. Долгая история, и тебе не надо во все это вникать! Бежим к стоянке такси!

— Я заказывал для себя автомобиль, — пояснил Евгений, осматриваясь. — Мне сообщили его номер…

— Трансфер?

— Угу… А вот он! — обрадовался Женя, и они подошли к черному, представительского класса «мерседесу».

— Ого, — оценила Яна, вдруг сообразив, что именно на таком ездил ее Ричард.

— Господин Сальме? — Водитель выскочил из машины и засуетился. — Садитесь, пожалуйста.

— Яна, назови ему адрес, — попросил Женя.

Они уселись на мягкие сиденья.

В машине был роскошный кожаный салон, тихо звучала музыка, был включен климат-контроль. Водитель был чисто выбрит, одет в униформу и улыбался. Яна почему-то именно сейчас вспомнила водителей маршрутки и содрогнулась… Она назвала адрес, машина плавно тронулась с места.

— Ты очень давно не был на родине? — придвинулась к Евгению Яна, представляя, что сейчас она услышит его ностальгические воспоминания, а заодно почувствует аромат парфюма и ощутит ту мужскую силу, то обаяние, которые источал неожиданный гость из далекой Дании. «Нет, я точно старею, — подумала Яна с содроганием. — Что же я творю? Скоро буду к молоденьким мальчикам приставать, чтобы хоть рядом постоять, а они станут предлагать перевести старушку через дорогу, не понимая, зачем бабка вообще шляется по улице…»

— Я? — не оборачиваясь, спросил он, не замечая ее весьма странного выражения лица. — Нет… Что ты… В детстве родители часто привозили нас в Крым…

— Слава богу, это опять Россия. Все-таки не оторвался ты от родины…

— Знаю. И тогда это была одна страна. Было так интересно… Все мои сверстники летели в Ниццу, на Канарские острова, в Америку, на Кубу… Приемные родители были состоятельными людьми, и в престижном колледже, в котором мы учились, не было детей из бедных семей, — пояснил Евгений.

— Тебе дали хорошее образование?

— Прекрасное… Лучший колледж, университет… Все, что мы с братом могли пожелать, сразу же получали. — Взгляд Евгения стал задумчивым.

Невольно он погрузился в воспоминания, которые у него, как у каждого человека, были и хорошими, и плохими.

— Тебе повезло? — спросила Яна. — Ты же считаешь, что тебе повезло в жизни, ведь так?

— После того, что с нами произошло, можно сказать, что повезло… Хотя я бы предпочел жить с мамой, пусть даже в нищете. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? Ведь она очень любила нас с Вовой…

Яна чуть не заплакала. Евгений был совершенно прав.

— Так вот! Дети Датского королевства летали на престижные курорты, а мы в Крым, — тряхнул он головой. — Ялта, Феодосия, и так почти шесть лет подряд. Родители считали: чтобы мы с братом выросли людьми со здоровой психикой, нам нельзя терять связь с корнями… То есть как это правильно сказать?

— Я тебя поняла. Связь с родиной, — кивнула Яна.

— Да, и язык не должны были забывать, мы только по-русски говорили в Крыму…

— Странно, что ты не приобрел украинский акцент, — отметила Яна, усмехнувшись.

— У нас был педагог по русскому языку, выпускник МГУ, то есть, как говорят, носитель языка. Он говорил очень правильно, родители за этим следили, — пояснил Евгений. — И потом, мы приезжали в Москву с братом лет пятнадцать назад забрать прах матери и перезахоронить его в Дании, чтобы она была рядом… Долго шли к этому решению и вот поняли, что так будет лучше, и потревожили ее… Но думаю, что она не в обиде, все-таки мы ее дети.

— Удалось? — спросила Яна.

Евгений тяжело вздохнул.

— Удалось, правда, после жуткой волокиты, такой череды безумных бюрократических преград, но мы понимали, что легко не будет.

— И кошельки пришлось облегчить основательно? — предположила Яна.

— Взятка? Да, взяток мы дали немало, — усмехнулся Евгений. — А потом по работе я несколько раз приезжал в Питер. Вот и все… То есть в столице, в Москве, я впервые через пятнадцать лет… Как тут все изменилось.

— Меняется все время, — согласилась Яна. — Значит, придется показать тебе Москву! Красную площадь…

— К дедушке Ленину? — уточнил он.

— Это банально. Ленин давно не принимает посетителей, хотя… — Яна задумалась о деньгах и бюрократии в России.

— Почему? — спросил Евгений.

— Устал! — резко ответила она. — Но я помогу тебе нанять нормального гида, и он тебе все покажет.

— А ты? Ты не хочешь погулять со мной? Ты же сказала, что сама мне все покажешь, — почему-то заволновался он.

— Я не гид, к тому же не коренная москвичка, мало что знаю, — честно призналась Яна. — Тебе лучше будет с профессионалом.

— А пару интересных ресторанов ты наверняка знаешь? То есть я не хотел сказать, что… — уточнил он, смутившись.

— О! Это знаю точно! — воскликнула она.

— Тогда позволь пригласить тебя на ужин?

— А ты, я смотрю, шустрый типчик, — искренне удивилась она. — Не успел приехать — и уже в бой?

— Ты моя первая приятельница на родине, и я рад, что сразу познакомился с такой красивой и яркой женщиной! И я тебе больше скажу: ты даже лучше, чем твой плакат!

— Подхалим… Ладно, я подумаю насчет ужина, — Яна пребывала в прекрасном расположении духа. И это из-за того, что ей не пришлось разговаривать по-английски с нудным и высокомерным иностранцем.

Евгений оказался просто подарком судьбы.

Они подъехали к дому, Евгений расплатился с водителем, и тот, вполне довольный, уехал, мигнув им фарами на прощание.

Евгений окинул взглядом высокий современный дом, возвышавшийся посреди совсем маленького двора, заставленного машинами.

— Ты здесь живешь? — удивился он.

— Угу. Что? Не нравится? А ты жук тот еще! Ведь эта машина — трансфер от какой-то крутой гостиницы? Не так ли? Только не врать, я почувствую.

— Я забронировал номер в «Хилтоне», — улыбнулся Евгений.

— И оплатил? — уточнила она.

— Оплатил…

— Так какого же черта?

— У меня открылась более приятная перспектива пожить как обычные, российские люди, тем более рядом с такой соседкой, — ответил Евгений, зябко ежась в своей курточке на рыбьем меху.

Яна задумчиво посмотрела на него.

— Знаешь, мне все время говорят, что я странная, что я сама виновата, раз постоянно влипаю в разные истории. А я отмахивалась и считала, что друзья преувеличивают. А вот сейчас встретилась с тобой, тоже странным парнем, и поняла, что это такое. Тебе деньги девать некуда?

— Есть куда, вот постоянно и трачу, — улыбнулся он.

— Ты богатый, что ли? — не унималась Яна.

— Не бедный, — согласился Евгений.

— А каким трудом зарабатываешь?

— Честным, уверяю тебя, — засмеялся он.

— Остается только надеяться на это. Поднимемся ко мне, перекусишь с дороги, заодно дам ключи от квартиры Клавдии Ивановны, — решила Яна, чувствуя, как сильно бьется ее сердце. А ведь это был нехороший признак… И она еще обвиняла свою подругу Асю, что та падка на мужиков…

Через пару минут она переступила порог своей квартиры, взяла ключи и передала их Евгению.

Глава 7

…И сразу же ощутила аромат ванили и выпечки. Агриппина Павловна, видимо, сегодня была в ударе. Яна обрадовалась, потому что гость у них в доме появится, и было приятно еще то, что она снова стала подумывать о еде. Значит, к ней возвращались аппетит и отменное здоровье.

Она прошла на кухню, и ее взору предстала приятнейшая картина: в плетеной корзине возвышалась гора свежих ватрушек, любовно прикрытых льняной салфеткой. На столе стояли вазочки с фруктами и конфетами, а на плите булькала кастрюля и шкворчала сковородка.

Яна решила вкусно пообедать (а может, уже и поужинать), но сначала поблагодарить свою домоправительницу, а скорее — ангела-хранителя за заботу и внимание. Она просто пропала бы без нее, и это абсолютная правда.

Яна осторожно заглянула в комнату к Агриппине Павловне, удивляясь тишине, царившей в доме, и увидела, что ее хозяюшка спокойно спит на своей кровати.

«Умаялась, бедная… — подумала Яна, бесшумно подходя к ней и прикрывая пледом. — Не стану будить… пусть отдыхает, пусть поспит…»

Она вернулась на кухню и уже собралась открыть сковородку, чтобы проверить, что в ней жарится, как внезапно зазвонил сотовый телефон. Номер не определился. Яна не любила такие звонки, но надо было ответить, могло все-таки оказаться что-нибудь важное.

— Алло? — сказала она в трубку.

Звонок ее разозлил, ведь у нее просто голова кружилась от царивших на кухне восхитительных запахов.

— Яна? У меня один звонок, всего один! Понимаешь? — раздался в трубке женский голос.

— Когда дается единственный звонок, то обычно звонят адвокату или священнику, — быстро отреагировала Яна. — А это точно не я, так что, может, лучше поговорить не со мной?

— Яна, вопрос жизни и смерти… У меня не будет другого шанса.

— О господи! Час от часу не легче… А с кем я говорю, можно поинтересоваться? — спросила Яна, все-таки приподнимая крышку сковородки и любуясь румяными поджаристыми котлетами, приготовленными по фирменному рецепту Агриппины Павловны, с салом, луком и зеленью. В общем, еда — пальчики оближешь.

Как-то несерьезно восприняла она этот звонок, решила, что это розыгрыш или случайная ошибка.

— Яна, это же я, Ася! Ты не узнала меня? — Голос подруги звучал надрывно и глухо.

Яна от испуга выронила крышку, которая с грохотом улеглась на свое законное место. Асе сейчас точно очень нелегко, раз даже самая близкая подруга не смогла узнать ее по голосу.

— О, мать моя женщина! Ася! Что случилось?! По-почему ты говоришь т-таким голосом?! — Яна от волнения начала заикаться.

— Яна, ты должна привезти миллион рублей…

— Что значит «должна»? — испугалась Яна. — Ой, в смысле… кажется, я поняла… Тебя взяли в заложники? Нет, не может быть! Прямо сейчас?

— Извини! Так получилось, что я не успела предупредить, чтобы прямо сейчас меня не брали в заложники, потому что моей единственной подруге как раз сегодня это будет неудобно!

— Ася, не ерничай! Сейчас не время! Как такое возможно?! Где ты находишься? Это подстроил тот танцовщик, директор кладбища? Он мне сразу не понравился! — Яна уже громко кричала в трубку, забыв, что может разбудить Агриппину Павловну.

— Он ни при чем! Все дело в моей несчастной судьбе, — вдруг понесла откровенную чушь Ася, что совсем не было похоже на ее обычную манеру в любой ситуации сохранять холодный математический ум. — Я не могу тебе ничего пока объяснить! Ты должна привезти эту сумму. Приезжай одна! Яна, совсем одна, иначе меня убьют! Я не шучу! — Внезапно голос Аси стал еще глуше, и подруга с ужасом услышала глухие удары и стоны.

— Что это? Ася, тебя бьют? Ответь мне! Не молчи! Слышите, вы! Не трогайте ее! — кричала Яна в отчаянии от бессилия.

Какой-то неприятный, хриплый мужской голос вдруг врезался в разговор:

— Заткнись, немедленно! Иначе хуже будет! И слушай сюда!

— Я слушаю.

— Твоя подружка потратила единственный свой звонок на тебя, это понятно? — Мужчина в трубке зашелся в кашле.

— Вполне понятно.

У Яны сердце обливалось кровью, она все еще слышала крики и стоны подруги. Постепенно крики стали затихать. Возможно, Асю прекратили бить…

— Так вот — или ты нам предоставишь миллион, всего-то миллион за жизнь такой симпатичной тетеньки, или ее не будет больше. Это тебе тоже понятно?

— Понятно, но так быстро собрать… — начала было Яна, которая в панике даже не могла сообразить, что ей делать и куда бежать.

— Хорошо уже, что ты понятливая такая. Надеюсь, что не подведешь свою зареванную кареглазку! — противно засмеялся голос. — Я уверен, что тебе вполне по силам быстро собрать нужную сумму и привезти куда скажу. Ведь не зря же она позвонила именно тебе? Иначе жить тебе с тяжелыми угрызениями совести! — продолжал запугивать ее мужик.

— Какими еще угрызениями? — не поняла Яна.

— Ты будешь все время думать, что виновата в смерти своей подруги. Покойница до конца дней будет являться к тебе в страшных снах! Чего тут непонятного? — грубо хихикнул незнакомец.

— Я все сделаю, только не трогайте ее!

— Даю тебе три с половиной часа. Звонить запрещаю, и я больше не позвоню. Если решишь приехать не одна — пожалеешь, что родилась на свет! Пискнешь что полиции — твое дело, но тогда вместо подруги заберешь холодный труп, это я тебе говорю по-пацански…

Связь прервалась. Видимо, уголовник положил трубку. Яна почувствовала, что теряет драгоценные секунды, но ничего не могла с собой поделать. Она просто оцепенела от ужаса, не зная, что предпринять. Куда бежать, кого просить о помощи? Конечно, прежде всего пришла мысль, что необходимо сообщить в полицию, но почему-то ей было безумно страшно за подругу. Вдруг бандит не шутил и действительно сразу же прикончит Асю?

Почему Ася попала в такую ситуацию, Яна не знала, да сейчас не время было гадать. Размышления необходимо было немедленно отбросить. Надо действовать, причем действовать решительно!

Яна взяла мобильник и набрала знакомый номер…

Через полчаса она непрерывно трезвонила в дверь Клавдии Ивановны. Звонок заливался так громко, что Евгений, который точно был в квартире, давно должен был сойти с ума. Но он почему-то очень долго не открывал, Яна нервничала и не понимала, в чем дело.

«Что он там делает? Вопрос жизни и смерти! Уснул, что ли, с дороги?! — Она готова была лопнуть от злости. — Сейчас дверь выбью, честное слово!»

Наконец Евгений открыл дверь. Он предстал перед ней с голым торсом, бедра были обернуты махровым полотенцем, а с волос стекали струйки воды. Стало понятно, почему он так долго не слышал звонка. Яна сразу возненавидела себя за то, что даже в такой ужасной ситуации в первую очередь отметила великолепное атлетическое телосложение Евгения.

— Яна? — удивился он. — Извини, я не одет. Проходи, я сейчас.

— Ты мне нужен! — Она сразу взяла быка за рога.

— Прямо сейчас? Я польщен, конечно… — Парень расплылся в улыбке и попытался было обнять Яну, но тут же получил отпор:

— Вернее, ты нужен родине!

Евгений несколько разочарованно повел плечом, потирая ушибленное место.

— Прямо так и родине? Она в курсе, что я приехал? Служба паспортного контроля не дремлет?

— Я в курсе, что ты здесь, и этого вполне достаточно! — Яна не была расположена шутить.

Она перешагнула порог квартиры. К старческому запаху лекарств, царившему обычно в комнатах Клавдии Ивановны, странно примешивался аромат парфюма, такой мужской, сексуальный и очень возбуждающий.

— И что родине надо от меня? — спросил Евгений, вытирая голову полотенцем.

Волосы взъерошились, придав ему очень смешной и домашний вид.

— У тебя есть восемьсот тысяч? — спросила Яна.

— Именно этой суммы не хватает на… — начал было он. В его темных глазах зажглись веселые огоньки.

Но Яна резко оборвала его:

— Вот ты тут развлекаешься…

— Да я еще не развлекался, только голову помыл, — попытался было оправдаться он.

— Женя, соберись! Я бы так просто не пришла!

— Да я вижу! Слишком уж сильно ты возбуждена, — отметил он.

Он все еще не оделся, и полотенце в любую минуту могло соскользнуть с его плоского живота. Или Яна именно этого и ждала? Она тряхнула головой, пытаясь убрать опасные мысли.

— Женя, у меня подругу похитили…

— Что?!

Разумеется, он совершенно не понимал, что происходит.

— Именно так… Негодяи требуют выкуп в миллион рублей, у меня на карточке двести тысяч есть, и все… Я, конечно, пробовала связаться с бывшим мужем. Он хороший человек и не бедный, знает Асю, и сразу бы дал мне эти деньги, но его нет в Москве, он улетел в командировку и пока недоступен. И я не знаю, что делать… Самое главное, что эту сумму я должна отдать к определенному часу, если сейчас буду по сто тысяч по друзьям собирать, время, которое мне дали эти отморозки, закончится, а денег я так и не наберу. Не знаю, что делать… — Яна залпом выпалила всю эту чудовищную информацию и заплакала, прижавшись к Жениной обнаженной груди.

Евгений растерялся. Он обнял ее и погладил по голове.

— Тише, тише, все будет хорошо. Успокойся… Мы обязательно что-нибудь придумаем… Для начала я должен одеться.

Он усадил Яну в кресло и ушел в другую комнату. Она все еще плакала, когда Женя вернулся в джинсах и светло-кофейном джемпере. Этот наряд выгодно подчеркивал удивительный цвет его темных глаз.

— Дать воды? — спросил он.

— Женя! — с отчаянием выкрикнула она.

— Я уже звонил в банк, чтобы выяснить, дадут ли мне в России сразу такую сумму наличными. Яна, я помогу, конечно, помогу… Для меня это не такая уж большая сумма, я все сделаю, чтобы вам помочь. В полицию обращаться, естественно, нельзя? — спросил он.

— Как это ты догадался! Конечно, нельзя… Похоже, что они не шутили и на самом деле могут что-то сделать с Асей, моей единственной, самой лучшей подругой! — судорожно вздохнула Яна.

— Значит, не будем… Думай сама, я не очень хорошо знаю, что сейчас надо делать в России в таких случаях… Обычно все-таки рекомендуют оповещать полицию, чтобы она была в курсе и проконтролировала все… Но как скажешь… Главное, чтобы мы не навредили твоей подруге. Я сейчас соберусь, и мы побежим в банк…

— В какой? — спросила Цветкова.

— Да в любой!

Через пять минут они уже неслись в банк, и, слава богу, им отдали всю сумму в рублях. Он снял со своего счета сразу миллион, чтобы не терять время.

— Мы все вернем, — заверила его Яна.

— Сейчас не будем думать об этом. — Женя стоял рядом с пластиковым пакетом в руке. — Дальше-то что? Надо ехать спасать…

— Надо… — задумалась Яна. — Но я должна приехать одна. Давай мне пакет с деньгами.

— Нет, я одну тебя не отпущу, это даже не обсуждается!

— А что ты предлагаешь?

— Я не знаю что, но одна ты в логово похитителей не поедешь, это однозначно! — ответил Женя.

Спустя несколько минут Яна уже сидела за рулем своего красного «пежо». Пакет с деньгами лежал на сиденье рядом с ней. Евгений пожелал отправиться к месту встречи с похитителями в багажнике. Что из этого могло выйти, Яна не знала, да и знать сейчас не хотела. Время поджимало, выкуп необходимо было доставить срочно, и она могла думать только об Асе.

«Только держись, подруга, только держись, я уже на полпути», — бормотала Яна себе под нос, нажимая на педали и не задумываясь о том, как себя чувствует Евгений в душном багажнике.

Но когда она свернула с шоссе на боковую дорогу, то поняла, что сейчас Жене точно будет не сладко. Под колесами появились ухабы, колдобины, ямы. Ее трясло даже в салоне, а что мог ощущать при этом запертый в багажнике человек, ей и представить было сложно. Но останавливаться и выяснять, удобно ли ему, она не стала, побоявшись, что за ней могут наблюдать.

Через несколько километров Яна въехала в деревню Разнотравье. Ее просто тошнило от тряски. Довольно быстро удалось найти дом под номером одиннадцать. Он стоял на отшибе и был окружен высоким деревянным забором. Яна выбрала на лужайке перед домом место посуше, припарковалась и вышла из машины.

— Вот я и на месте! — сказала она громко, чтобы Женя услышал ее, и двинулась к воротам.

Звонка не оказалось. Яна собралась постучать, но калитка распахнулась, кто-то схватил ее и втащил во двор, зажав рот. Крепкие мужские руки сжали ее словно клещи, и Яну поволокли в дом. Было совершенно непонятно, к чему все эти усилия, она и сама не очень-то упиралась. Но ее никто не спрашивал. В помещении было холодно и грязно. Яну швырнули в угол, где, сжавшись в комок, сидела бледная и измученная Ася. Ей было очень страшно.

— Ася, ты как? Что с тобой сделали? Господи, как хорошо, что ты жива! — кинулась к ней Яна.

Она сразу же увидела, что у подруги связаны руки за спиной, и длинными ногтями вцепилась в узлы.

— Сейчас, сейчас я тебя развяжу…

— Не сметь! Быстро убрала от нее руки, а то обе тут у меня получите! — рявкнул отвратительный мужик в наколках.

— Лучше слушайся их, — всхлипнула Ася и задрожала. На нее было больно смотреть.

— Тебя били, да? Скоты! — У Яны на глаза навернулись слезы.

Заплаканная Ася поглядела на подругу:

— Прости…

— Не волнуйся, я деньги привезла! Все будет хорошо! — успокоила ее Яна. Ей так хотелось прижать к себе подругу, приласкать ее.

— Яна, они так били… Я такая сволочь… я не выдержала и сдала им тебя… Они нас не отпустят, они нас убьют… — плакала Ася.

Тушь размазалась по ее зареванному лицу, а из угла рта к подбородку тянулась темная полоска засохшей крови.

— Асенька, успокойся, все будет хорошо.

Яна рассматривала суетившихся в комнате бритоголовых мужиков с бандитскими лицами.

— Вот деньги, босс. — Мужик с наколками поставил на стол пакет перед, наверное, самым старшим.

Этот тип отличался от остальных довольно приличным видом. На нем отлично сидел стильный костюм, он был коротко подстрижен, да и зверского выражения лица Яна у него не заметила.

— Спасибо, Жора, я разберусь.

Главарь достал какие-то приспособления и принялся методично и спокойно проверять деньги, пачку за пачкой. На окружающих он не обращал никакого внимания. Было понятно, что судьба двух перепуганных женщин его совершенно не волнует. От этого становилось еще более жутко.

— Жора, не стой над душой, все равно ничего не получишь, — сказал он своему подчиненному. — Лучше проверь машину этой девки.

— Слушаюсь, босс… А чего проверять-то?

— Ты тупой, что ли? На жучки… На наличие посторонних предметов… Учить, что ли, надо? — Главный бандит не поднимал глаз от денег.

Жора ушел, а у Яны еще сильнее заколотилось сердце.

— Надеюсь, что ты языком не трепала, приехала одна? — Главарь светил на пачки непонятной лампой. — Надеюсь, что так? Иначе будешь умирать мучительно, а если все хорошо, то умрешь быстро, ничего не почувствуешь…

— Я же привезла деньги! Отпустите Асю и меня! Я никому ничего не сказала, как вы требовали! — возмутилась Яна.

— Дура ты, баба… Ой, дура… Кто же тебя отпустит? Могу только пустить по кругу перед смертью. Это да… Так что молчи и не рыпайся. — Голос у главаря был пугающе спокоен. Лучше бы он ругался или орал.

— Я же говорила, — вздрогнула Ася.

— Что происходит? Как так получилось? — Яна хотела знать, из-за чего и из-за кого ее будут убивать.

— А это скажите спасибо Сереже Анисову, — пробубнил главарь банды.

— Сергею? — удивилась Яна, речь шла о сыне Ричарда, с которым периодически встречалась Ася. — Так это все из-за него? Ася!

— Какая же ты суетливая баба, — наконец посмотрел на нее главарь, и от его взгляда у Яны кровь в жилах застыла. — Это нехорошо. Сереженька взял у одного моего хорошего товарища крупную сумму, очень крупную сумму на какие-то свои разработки, раскопки, экспедиции, в общем, на всякую хрень… Больше скажу, он отдал ему долг, но договор был другой. Он должен был отдать сумму с процентами, то есть еще и то, что он мог отрыть, найти в своей экспедиции. Это понятно? А Сереженька посчитал, что золото должно принадлежать государству, что его в музей сдать нужно, вот и сдал куда надо… Мой приятель, как ты понимаешь, был совсем другого мнения, разошлись они во мнениях. И попросил меня уладить этот вопрос. Вот вопрос с деньгами мы уладили… Почти…

— Зачем нас убивать-то? — не поняла Яна.

— А это уже компенсация морального вреда, нанесенного моему приятелю, — покачал головой босс. — Ваш Сереженька и с его женушкой успел переспать, так, забавы ради. Вот мы его женщину и закопаем, а тебя, блондинистая, просто за компанию. Пострадаешь ты у нас за дружбу, а что делать? Кто-то всегда становится стрелочником.

— Я так и знала, так и знала, — шептала Ася. — Прости…

— Ты поэтому твердила о своей несчастной судьбе? — поняла Цветкова, так как Ася частенько повторяла, что Сережа сгубил ее. Она не могла быть счастлива с другими мужчинами, так как сразу же бежала к нему по первому требованию, он производил на нее просто магическое действие. Это был мужчина-праздник, мужчина-ураган, сносящий все на своем пути, никакие преграды не могли уберечь от его магического воздействия. — Как же я сразу не догадалась, что все произошло из-за Сергея…

— В моей жизни и хорошее, и плохое — все происходит из-за него, — ответила монотонно Ася. — Хотелось бы надеяться, что твой Ричард возьмет и Вову, и моих девочек, когда нас не станет.

— Это что за мысли? Ну-ка, не сдаваться! — встряхнула ее Яна.

— Молчать! — рявкнул босс.

В этот момент вернулся Жора и сказал, что все чисто. Машина пустая, багажник пустой…

— Так я и думал, что она совсем дура, — удовлетворенно ответил босс. — Но нам это на руку, орлы мои.

— И что? — спросила Яна.

— Умрете хорошей смертью, девочки, — пообещал босс. — Все будет тип-топ…

— Может, лучше было бы сообщить Сергею, что нас взяли, чтобы он заплатил компенсацию за моральный ущерб? — спросила Яна.

Раз Женю не обнаружили в багажнике, то сохранялась надежда, что он сообразит вызвать помощь. Ей всего лишь надо было тянуть время…

— Проблески ума у блондинки? — уточнил босс. — Не все деньгами меряется, деточка. Сожалею, но чтобы мой клиент получил полное моральное удовлетворение, а я, соответственно, полное материальное, нам просто необходимо вас обеих убрать. И не говори мне о справедливости, знаю, что несправедливо, но что делать? Мои дети и внуки тоже хотят кушать, а зарабатываю только я, и заплатят мне, если я выполню заказ.

— Сколько их всего? — шепнула Яна Асе.

— Всего? — переспросила Ася. — Я видела четверых, а я здесь уже давно, у меня ощущение, что вечность, — пожаловалась она. — Меня все время держали связанной, но лица не закрывали, они знали, что все равно не выпустят живой. И вот я зачем-то еще и тебя вплела в это дело!

— Четверо, — задумалась Яна, словно пытаясь что-то рассчитать.

— Ты так говоришь, словно уже решила, что делать, — удивленно покосилась на нее подруга.

— Одного мы должны завалить, а вот справится ли он с тремя? — снова задумалась Яна.

— Кто? — не поняла Ася.

— Это не важно, ты его все равно не знаешь, да и я, в общем, не знаю, на что он способен.

— Яна, давай прощаться… — всхлипнула Ася.

— Прекрати! Все будет хорошо! Нельзя впадать в отчаяние! — предостерегла ее Яна, которая понимала, что находится в более выгодном положении, чем подруга. Ведь ее-то никто пока еще не бил.

«Я же совсем не знаю Евгения, — вдруг подумала она. — Что, если он уже давно сбежал и забыл, как я выгляжу? Нет, может, он и позовет кого-нибудь на помощь, но вопрос в том, когда? Не будет ли слишком поздно?»

И тут ее выбило из колеи замечание босса, он все тем же спокойным, равнодушным тоном произнес:

— С деньгами все в порядке, наша миссия выполнена, можно звать Жору, пусть девок кончает.

— Что? — засуетилась Яна. — Какая миссия? Да вы что? Серьезно, что ли? Я не согласна! Пожалуйста, не надо! Опомнитесь! Да что мы вам сделали? — Она почти кричала. — Не смейте! Помогите!

— Заткнись, несносная дура! Кто тебе здесь поможет? Угомонись вообще! — прикрикнул на нее босс.

Ася же что-то шептала, кажется молилась, и только плакала.

— Нет, я так не согласна! Это произвол! Отпустите меня! — причитала Яна, а к ним уже направлялся парень по имени Жора, и его взгляд и выражение лица не предвещали ничего хорошего.

Именно в этот момент на улице сработала сигнализация ее «пежо».

— Что за фигня? — поморщился босс. — Эй, Вова, заткни эту тачку!

Мощная фигура исчезла за дверью, а Жора почему-то тоже остановился на полпути, словно у него закончилось автономное питание или кто-то невидимый перестал нажимать на пульт управления.

— Что встал, как козел в огороде перед капустой? Я тебе что велел делать? Мочи баб! Тащи в подвал, там и прикончи! — Босс явно не собирался отступать от намеченного плана.

«Автомат» в голове у Жоры снова включился, он продолжил свое движение и первой из сжавшихся в углу у стенки женщин выбрал Яну — видимо, потому, что она не была связана. Он несколько раз стукнул ее, перекинул через плечо, словно полотенце, и пошел из комнаты.

Яна, оглушенная ударом, уткнулась лицом в потную спину и смутно слышала Асины крики. Ей уже больше не казалось, что все будет хорошо. Бандит спустился по лестнице, открыл скрипучую дверь и вошел в холодное темное помещение, где пахло сыростью и плесенью.

С размаху он швырнул ее обмякшее тело на груду каких-то тряпок и мусора и отряхнул руки, словно Яна была грязная.

— Эх, детка, без обид…

— Постой! Зачем меня убивать?! — вскрикнула она.

— Старик сказал, его слово — закон, — потер затекшее плечо Жора.

— Но как так? — вдруг обиделась Яна. — В кино даже показывают, что перед тем, как убивать, сначала насилуют…

— Ты серьезно? — удивился бандит, не веря своим ушам. — Ты хочешь секса?

— А почему бы и нет? Я несколько месяцев мужика не видела! Хоть напоследок бы! — Яна расстегнула ворот кофты.

Взгляд парня сразу же пополз вниз, стало понятно, что он задумался.

— Я бы не отказался, но…

— Так в чем же дело?

— Я тебя шлепнуть должен, а следом твою товарку.

— Так иди за ней, а я тихо посижу, вот когда вернешься, тогда и поворкуем, — предложила Яна, приподнимая край своего кружевного белья.

И тут сверху донесся гневный окрик:

— Жора, чего ты там возишься! Меня уже достала эта истеричка! Забирай вторую! Я проверю! Где Вован, мать его?

Жора снова вздрогнул, как робот, у которого переключили рычаг. Яна видела по его глазам, что он, конечно же, хотел секса и уже очень и очень сомневался, что ее необходимо немедленно убить, но голос босса производил просто устрашающее действие. Если он ослушается, то после минутного секса с непонятной теткой, пусть даже с красивой фигурой, получит пулю в лоб, а дело того не стоило.

Жора вздрогнул и толкнул Яну в грудь. Она, взмахнув руками, упала на спину, с ужасом смотря на него. В его глазах читалось сожаление, но он уже принял решение. Жора поднял с пола лопату и замахнулся. Яна поняла, что ее забьют лопатой, как крысу. На нее напал столбняк, она словно заледенела и закрыла глаза.

Ей казалось, что Жора слишком долго поднимает лопату, слишком медленно замахивается, мгновение ожидания удара длилось вечно. Наконец лопата стукнула ее по лбу, но почему-то совсем не с такой страшной силой, и свет у нее в глазах не померк, искры из глаз не посыпались и звезды не засверкали. Удара было достаточно только для того, чтобы на лбу вскочила шишка. Яна открыла глаза и поняла, что лопата просто выпала из Жориных рук.

Жора между тем осел на колени, закатил глаза и повалился набок. Яна увидела Евгения и перевела дыхание.

— Ты? — Яна еще не до конца понимала, что произошло.

— Я… А ты как? — спросил Женя.

— Ты как тут оказался?

— Спокойно, Яна, я прятался, — ответил он, подавая ей руку.

— Прятался? Да нас тут чуть не переубивали!

— Яна, тихо… Я вырубил одного на улице, пробрался в дом, увидел, как тебя несут сюда, и вот я здесь. Я не знаю, сколько их еще осталось, — тихо сказал Евгений, устремляя взгляд туда же, куда только что смотрел и Жора.

— Их еще двое! Там главный, и с ним в комнате Ася, а вот где третий? — Яна все-таки ощущала шум в ушах от удара по голове лопатой и только сейчас заметила неполадки в своем гардеробе. Она судорожно запахнула кофту. — Куда ты смотришь, нахал?!

— Если женщина сама предлагает, чего не посмотреть? Почему ты предложила это не мне, а убийце? Любишь экстрим?

— Совсем дурачок? Я его соблазнить хотела, чтобы выиграть время и сообразить, как сохранить жизнь! — строго ответила Яна. — Торопись, надо Асю выручать.

— Останься здесь, я сам…

— Нет, я с тобой! — Она сделала резкое движение к двери и тут же повалилась назад от головокружения…

— Говорю же, посиди спокойно, — мягко попросил Женя, поднимая лопату с пола.

А Яна ошарашенно смотрела на Женю и понимала, что приложили ее все же сильнее, чем она сначала подумала. В глазах у нее стало двоиться. На нее смотрели два Жени. Потом она поняла, что это Женя и еще один мужчина.

— А что здесь происходит? — спросил незнакомец, с удивлением глядя на них. В руке он сжимал пистолет.

— Как — «что происходит»? — спросил Евгений. — Убиваю эту бабу, не видишь, что ли? Шеф приказал. А она вот смогла вывернуться, уговорить вот его, — указал он на лежащего ничком Жору. — Вырубила пацана. — Евгений неожиданно замахнулся на нее лопатой.

Яна от неожиданности даже дар речи потеряла. Ведь от Жени-то она ничего подобного точно не ожидала.

— А-а! — вскрикнула она, а Евгений снова поднял лопату и ударил ее, правда несильно.

— А сам-то ты кто? — спросил мужик, опуская пистолет. — Новенький, что ли?

Все-таки туго соображали парни в команде у босса.

— Я? — обернулся к нему Женя. — Смерть твоя! — И с размаху так шарахнул парня лопатой, что чуть ее не сломал.

Мужик даже не вскрикнул, не всхлипнул и не хрюкнул, а просто винтом пролетел до стены и затих.

— Ты в порядке? — кинулся Евгений к Яне и тут же получил удар острым кулачком в грудь.

— В каком порядке? Ты с ума сошел? Так ударить!

— Извини, это было необходимо для маскировки, прости, я не хотел сильно, но если бы было совсем слабо, то это сразу же бросилось в глаза, — пояснил Женя, пытаясь поднять ее на ноги.

— Да иди ты!

— Где вы все, черт побери? Жора! Вован! Вашу мать! Уберите эту стерву от меня! — раздались крики босса.

Женя оставил Яну в покое и стал подниматься по лестнице. В комнате босс держал связанную Асю и прижимал к ее виску пистолет.

— Я так и знал, что здесь что-то не так… Все-таки эта белобрысая стерва пришла не одна! Перехитрили меня! — От злости голос бандита срывался.

— Спокойно, отпустите девушку. Ваши парни к вам на помощь не придут.

— Заткнись! Я замочу ее! Не приближайся ко мне! Мне надо отсюда свалить! Это понятно?

Карманы босса топорщились.

На пороге возникла бледная и шатающаяся Яна.

— Яна, ты жива! Господи, как я рада! — воскликнула Ася.

— Заткнись! — Палец босса на спусковом крючке задрожал.

— Тише-тише, давайте сегодня никто не умрет, — спокойно сказал Евгений. — У вас деньги, заложница… К чему паниковать?

— Это ты меня учить будешь? Я не выполнил заказ, мои идиоты оказались полными олухами, а теперь еще ты меня будешь учить?

Глаза босса налились кровью, и он спустил курок. Женя дернулся и кубарем покатился вниз по лестнице. Яне чудом удалось не свалиться вместе с ним, она успела вовремя ухватиться за перила. Тем временем главарь банды отпихнул еле держащуюся на ногах Асю и бросился к выходу.

Следователь долго и очень внимательно всматривался в лицо Яны, пытаясь разобраться в ее путаных показаниях, но пока это ему удавалось плохо. Вроде и глаза у девушки были умные, и выражение лица серьезное, а несла она полную чушь. Группа оперативных сотрудников приехала по звонку женщины, истерично кричавшей в трубку, что всех убивают.

Одного окровавленного парня полицейские нашли на улице, в кустах, двух других уже в сознании, в подвале. А старик, нафаршированный пачками денег, эффектно распластался у выхода. В его голове была дырка от каблука-шпильки.

Старик был жив, хотя врачам еще предстояло потрудиться, чтобы вывести его из комы. И все это проделали раненный в плечо мужчина и две девушки, не державшиеся на ногах, у обеих были разбиты лица.

Друзья сбивчиво поведали следователю всю историю. Евгению была оказана первая медицинская помощь. Ему повезло — пуля прошла навылет.

— Это невероятно… Почему не сообщили сразу? Хотя о чем я спрашиваю? — махнул следователь рукой.

— Сообщили же! — вмешалась Яна, на которую без смеха смотреть было невозможно. К тому же она все время потирала плечо.

— Когда всех уложили? А что, если бы вы оказались не столь везучие? — не согласился следователь. — Сейчас бы вас уже закопали под одинокой сосной. Да что я говорю! Думаю, что это рецидивисты, отпечатки проверим, да и были уже «висяки» с похищением, а потом родственникам доставались трупы и похищенного, и того, кто передал деньги. Наверняка их рук дело, разберемся. Мне вот покоя одна мысль не дает… Как вооруженного человека можно было так каблуком?

Яна покраснела.

— Я сама не знаю, как так получилось. Я сильно разозлилась просто… Только что этот урод держал пистолет у виска моей лучшей подруги, потом отбросил ее словно тряпичную куклу, затем на моих же глазах подстрелил Евгения. Нет, я этого простить не могла. Я пожалела, что мы не догадались прихватить пистолет у бандита в подвале, сняла сапог и врезала ему… Каблук такой, знаете, острый, с железной набойкой…

— Да, я вижу, каблучки у вас действительно непростые, стилеты отдыхают, — кивнул следователь.

— Но я же и сама не ожидала, что удар придется именно шпилькой и каблук войдет в череп… Не ожидала, честно, я такого даже и предположить не могла, — скромно потупила взгляд Яна.

— Да, — протянул следователь, смотревший на санитаров, грузивших главаря банды на носилки. — Пострадавшего надо на МРТ, рентген и все дела…

— Да ничего страшного, не волнуйтесь! Я думаю — жить будет! — заверила его Яна, при этом на одной руке у нее зазвенело множество браслетов. — Да и, если честно, я теперь долго сапоги не смогу носить, все время будет мерзкий старикашка мерещиться. А я особа чувствительная! — сказала Яна.

— Да, вы так считаете?! — совершенно искренне удивился следователь. — А вам, господин Сальме, явно не повезло… Только что прилетели, и такой прием, — обратился он к Жене.

— Это всего-навсего потому, что его Яна встретила, — пробурчала себе под нос Ася.

— Что ты говоришь? — удивленно переспросил ничего не понявший Женя.

— Да ничего особенного! Теплый, я говорю, устроили тебе прием на родине! — ответила Ася.

— Так вот и я о том же… — кивнул следователь.

— Ничего страшного, на родину я не в обиде. Все равно надо в жизни как можно больше узнать. У меня вот, например, в который раз огнестрельное ранение, — похвастался Женя, словно его впервые наградили золотой медалью за участие в спортивной эстафете.

— Я оформил все необходимые документы и больше вас не задерживаю, — следователь посмотрел на исписанную кучу бумаг и почесал затылок, — надо будет — вызовем, но вам надо в больницу…

— Да мы же на машине. Мы своим ходом доедем, — пообещала Яна, печально посмотрев вслед уезжающей «скорой», увозившей ее сапоги.

Несмотря на ранение, Евгений отнес ее на руках все в тот же красный «пежо», помог сесть Асе, и они втроем отправились в Москву.

— Неприветливо встретила родина? — покосилась Яна на него, ведя машину.

— Не ожидал такого приема, но ничего, всякое бывает, — ответил Евгений.

— Это потому, что Яна вас встретила, — усмехнулась Ася.

Они уже были представлены друг другу, и Ася поблагодарила нового знакомого за помощь. Как ни крути, но Яна действительно обезвредила самого главного из бандитов, а остальных троих смог победить Женя.

— У тебя хорошая физическая подготовка, — отметила Яна.

— У меня вообще много талантов, скрытых, — улыбнулся он.

— Да и не очень скрытых, — встряла Ася. — Вы видный мужчина.

— Спасибо.

— Сейчас бы этого мужчину все же врачу показать, — достала телефон Яна и позвонила Леше.

— Можем подъехать? У нас тут раненый, пригони хирурга посмотреть… — попросила она.

— Леше звонила? — спросила Ася, веселясь.

— Да. Больница хорошая. Да и вопросов не будет лишних…

— Больница? — поинтересовался Женя.

— Ой, Евгений, вы еще не знаете, что она везет вас в морг, — не удержалась Ася, к которой вернулось обычное скептическое настроение.

— Зачем меня в морг? У вас так принято или я настолько плох? — Женя удивился, но не испугался.

— Да не слушай ты ее! Леша — классный врач и мой друг, он не виноват, что работает в морге, я и сама у него лечусь! — беззаботно ответила Яна.

Евгений внимательно посмотрел на нее.

— Знаешь, несмотря ни на что, я рад, что именно ты встретила меня в аэропорту. А мысль с плакатом вообще классная!

— Что за плакат? — заинтересовалась Ася.

— А ты пошляк, — задумчиво проговорила Яна.

— Ладно, ему можно, он нас всех спас, хотя совсем не обязан был! Да к тому же Женя в твоем вкусе! — высказалась Ася.

— Что?! — в один голос спросили Яна и Евгений.

— Что слышали! Я тебя знаю черт знает сколько лет! Ты, Женя, полностью в ее вкусе! Да еще и прошел проверку боем! — не сдавалась Ася.

— Это меня радует, если что, я всегда приду на помощь, — лукаво покосился на нее Евгений.

— Подъезжаем.

— Куда?

— К моргу, — мрачно ответила Яна.

В больнице они пробыли совсем не долго. Но Асе на всякий случай сделали рентген челюсти. Для подстраховки она посоветовала Яне сделать то же самое с головой.

— Может, у тебя там что-нибудь раскололось от такого мощного удара-то… Лучше проверить.

— Да голова у меня крепкая, — отмахнулась Цветкова. — Не хочется бегать босиком.

— Ага, еще скажи, что и в голове ничего нет, — ответила Ася.

— Может, уже и нет, столько ударов она у меня получила, но такой вот смачный, огромной лопатой, действительно в первый раз, — с долей удовлетворения отметила Яна.

С Евгением возились недолго, под местной анестезией зашили рану.

— Вам бы полежать пару дней, слабость будет, — предупредили его, но Женя оказался таким же беспечным, как и его новая приятельница.

— Вы друг друга стоите, — с удовлетворением подтвердила свою догадку Ася.

Леша угостил их чаем. Чаепитие в морге было для Евгения настоящей экзотикой. Он был в восторге!

Глава 8

Дома дверь им открыла Агриппина Павловна. На лбу у нее была холодная примочка. Яна сразу поняла, что ее домоправительница заболела, только не поняла пока, чем именно. У Агриппины Павловны на все заболевания было три безотказных вида лечения — чай с медом, водка с солью и холодная тряпка на лоб. Если у нее повышалась температура или подскакивало давление, а то и донимали одновременно головная и зубная боль — тряпка помогала от всего, словно была заговоренная.

— Ты не понимаешь! Это рефлексы! Все лечится рефлекторно! Раз! Холод на сосуды, и они начинают работать! Это если приложить холод, но можно и тепло. Раз! И возникает тепло в очаге воспаления, там расширяются сосуды, по ним устремляется кровь, несущая иммунные клетки, и быстрее гасится воспаление! Процесс лечения запущен… Мне самой сразу становится легче, — поясняла она Яне, в очередной раз прикладывая заветную тряпку на больное место.

— Да все это самовнушение! — не верила Яна.

Дело было не только в этом. Целебная красная тряпочка снилась Яне в страшных снах, потому что у Агриппины Павловны и так характер был не простой, а уж когда она себя плохо чувствовала, жизнь окружающих становилась невыносимой.

И вот Яна уставилась на эту красную тряпку, как бык на плащ тореадора. «Зря пришли… Еще и гостя привела…»

Агриппина Павловна вперилась взглядом в Евгения, правильно определив жертву.

— Здрасьте…

— Агриппина, ты заболела? — осторожно поинтересовалась Яна, влезая в туфли.

— Какая ты понятливая. — Домоправительница подбоченилась.

— А что у тебя болит?

— Сердце и голова болят постоянно, с тех пор как с тобой связалась… Совесть-то хоть какая-никакая у тебя есть? Дома не ночуешь, потом звонят с кладбища и говорят, что ты там… Еще таким противным пьяным голосом… Просто с ума сойти! Что я должна была подумать? В моем возрасте уже опасны такие потрясения. Я ойкаю, хватаюсь за сердце. А мне: «Да вы не беспокойтесь! Яночка жива, она только подойти сейчас не может, она в гробике лежит!» Какая прелесть! В гро-би-ке! Почти как в сказке! Он у тебя не хрустальный был? А это, видимо, тот самый принц, который разбудил горячим поцелуем? Вид у него, прямо сказать, неважнецкий…

Яна от стыда залилась краской, особенно после того, как обратила внимание на Женин взгляд.

— Агриппина Павл…

— Стыда нет, и совести тоже! — прервала ее Агриппина. — Уж лучше бы вообще не звонили, чем такое мне говорить!

— Да мы все пьяные были… Ну что ты в самом деле? С кем не бывает? Ты же меня знаешь!

— Могла бы и сама позвонить… — поджала губы домоправительница.

— Так в том-то и дело, что не могла… Это Леша, наверное, позвонил… Он совсем никакой был, его потом чуть не похоронили в гробу… Перепутали с покойником! Ой! — вовремя остановилась Яна.

— Вот ты сама-то соображаешь, что несешь? Да еще при чужих людях! — Агриппина Павловна сделала акцент на слове «чужих». — Кстати, этого типа ты на кладбище отрыла? Он же оттуда? Из этой же компании? Это как надо было пить, чтобы тебя потом на следующее утро перепутали с трупом? А у тебя что с лицом? Словно лопатой приложили… Тоже зарыть хотели? Или добивали, чтобы захоронить и выполнить план? — проявила излишнюю наблюдательность, сама того не подозревая, Агриппина Павловна.

— Не сердись на меня! Другие тут ни при чем! Это — моя домоправительница, моя спасительница Агриппина Павловна, а это Евгений — наш гость из Дании. Вот вы и знакомы! — Яна с трудом смогла вставить несколько слов.

— О господи! Опять иностранец! — перекрестилась Агриппина Павловна, явно намекая на чеха Карла Штольберга, последнюю любовь своей несносной Яны.

— Не сейчас, — прошипела сквозь зубы Яна и наконец-то смогла протиснуться мимо монументальной фигуры Агриппины в квартиру.

Разговор на лестнице явно затягивался. Евгений сделал то, чего, по мнению Яны, не стоило делать. Он очень галантно поцеловал руку домоправительницы.

«Ну, все! Хана ему!» — мгновенно вспотела Яна, зная, что Агриппина не любит таких внешних проявлений галантности. Но та почему-то заулыбалась и, схватив Женю под руку, прямиком потащила его на кухню. Это означало одно — человек принят и сейчас его накормят до отвала. И попробуй только откажись!

— Есть-то будете? — спросила Агриппина Павловна, косясь на Евгения, который схватился за плечо, потому что из-за слишком резких движений ударился о косяк кухонной двери.

— У вас очень вкусно пахнет, а я с дороги. Я бы не отказался, — честно ответил Женя, улыбаясь и правильно понимая, что в этом доме отказываться уж точно нельзя.

— Вот и славно! Мойте руки и за стол, — смягчилась Агриппина Павловна.

— Ты произвел на нее хорошее впечатление, — шепнула Яна Евгению на ухо.

— Произвел! — крикнула домоправительница, в очередной раз доказывая, что у нее с годами, может быть, здоровье и ухудшилось, но слух остался острым. — И поэтому я хочу спросить у Евгения, как давно он знает тебя? Как долго вы знакомы?

— Совсем чуть-чуть, совсем недавно, — ответила за него Яна, словно объясняя, что никаких серьезных отношений с этим парнем у нее нет.

— Так беги от этой женщины! Беги, как бегут от цунами! — воскликнула Агриппина Павловна.

— Ни разу не видел, чтобы кто-то убежал от цунами, — честно ответил Евгений. — Хотя и пытались, залезали на деревья, на верхние этажи…

— Вот и ты попытайся, сынок, попытайся! — похлопала она его по плечу, от чего Евгений снова поморщился, а Яна рассердилась.

— Не трогай его за плечо! — не выдержала она. — Женя ранен.

— Вот о чем и речь! Беги! — хлопнула тряпкой по столу домоправительница.

— Хватит вам, ей-богу! Словно уж хуже меня и нет никого! — надулась Яна.

— Ну, если я не права, расскажи, чем ты сегодня весь день занималась? Чем ты была занята? — уточнила домоправительница.

— Ладно, ладно… Поняла, что ты хочешь сказать!

— Вот и молчи! Ты вечно попадаешь в какие-то непонятные места, то на кладбище, то в морг, то…

— Так получается! Я не специально! Ты же знаешь!

— Золотые слова! Но близким твоим от этого не легче! Евгений, она бросила своего мужа — человека кристальной души! — снова обратилась Агриппина Павловна к парню.

— А это-то тут при чем?! — возмутилась Яна.

— Потом она бросила того, ради кого бросила мужа! — продолжала Агриппина Павловна. — Она и вас бросит!

— Мы еще не вместе, чтобы меня бросать. — Женя рассуждал здраво.

— Как много надежды в слове «еще», — усмехнулась Агриппина Павловна и принялась расставлять на столе бесчисленные тарелки, горшочки и вазочки с едой, словно намереваясь закормить их до смерти.

Яна перевела дух, поняв, что домоправительница взяла тайм-аут, как профессиональный боксер между раундами, и пока больше не будет высказываться о ее персоне. Видно, собирается с мыслями, решая, чем бы еще напугать парня.

На столе появились фирменные плюшки с сахаром. Мало того что само тесто было сладким, Агриппина Павловна еще посыпала плюшечки сахарным песком, а когда ела, щедро сдабривала сгущенным молоком, вареньем, медом или джемом. При этом она иногда сообщала скорбным голосом, что у нее слегка повышен сахар в крови. Что ей, бедной, делать?

Появились аппетитные котлетки, ломтики колбасы и ветчины, тосты, элитный сыр, украшенный грецкими орехами и красным виноградом, как в лучших ресторанах. В этом доме всегда были и фрукты, и шоколад, и все это предложили гостю.

— Угощайтесь всем, что на столе! — Агриппина Павловна явно больше хотела накормить не Яну, а гостя.

— Спасибо, вы очень гостеприимная хозяйка, — отметил Евгений.

— Зарабатываешь себе бонус? — усмехнулась Яна. — Не поможет… Для нее мой бывший муж всегда останется самым лучшим! Остальных она мне простить не может! Вот все время и подкалывает.

— Конечно! Если речь идет о Ричарде, то я необъективна! Я воспитывала его с детства! Он мой сын! — кивнула Агриппина Павловна.

— А я и не предлагаю себя ей в мужья! — вдруг выдал Евгений, и Яна зааплодировала.

— Вот это молодец! Вот это хорошо сказал! Просто герой! Увязался за мной, вместо того чтобы ехать в свою шикарную гостиницу! Для чего? Зацепила тетка с голыми грудями в аэропорту? Так это же не я была! Очнись, сынок! Это был плакат! И я никогда не пересплю с тобой, уяснил?! Чего о себе возомнил? Замуж! Да меня кто только не звал замуж! Если бы я соглашалась, мне бы надо было сто паспортов иметь для печатей о браке и разводе!

— Откуда такая агрессия? — округлились глаза у Агриппины Павловны. — Он всего лишь честно сказал, что не метит тебе в мужья… А чего ты хотела? Что все будут падать в обморок при виде тебя? Мужчины так устроены… На что-то одноразовое — очередь, а на серьезное — единицы. Да может, ты ему просто не нравишься! — подлила масла в огонь домоправительница, подмигивая Евгению. — У нее завышенная самооценка, не выносит, если кто-то посмеет намекнуть, что она не нравится.

— Яна — красавица! Она не может не нравиться! Она вызывает массу чувств и эмоций, очень яркая женщина! — улыбнулся Евгений.

— Дураки! — отметила Яна и захрустела тостом. — А вас, мистер Совершенство, не учили, что невежливо говорить о присутствующем человеке в третьем лице? Она… она…

— Учили, извини… Неправильный падеж, склонения.

— А вы к нам надолго? — спросила Агриппина Павловна у Евгения.

— Только чайку попить, — ответила за него Яна под смешок Евгения. — Шучу! Он поживет в квартире Клавдии Ивановны несколько дней… В конце концов, это ее гость. Она пригласила его, и вот такая печальная история. Кстати, Женя, а для чего ты приехал в Москву? Неужели на могилу отца? — спросила Яна.

Лицо Евгения выразило полное недоумение.

— С чего ты взяла? Могила отца, какая глупость? Я даже не считаю, что он у меня был… Я чувствовал, что Клавдия Ивановна сама хотела бы нас увидеть, и очень обеспокоена судьбой нашей семьи. Я хотел встретиться с ней, может, чем-то помочь и дать то, что было нужно — информацию, я успокоил бы эту женщину. Вот, не успел… А так я совместил поездку в Москву с московским кинофестивалем. Меня приглашают уже в который раз. Как-то неудобно, решил вот посетить, — ответил Евгений.

— Московский кинофестиваль? — поинтересовалась Агриппина Павловна. — А зачем вам? В смысле, зачем вас пригласили? — Она перешла вдруг на «вы», для порядка и до выяснения всех обстоятельств дела.

— В качестве гостя. Я режиссер, — пояснил Евгений.

— Ой, как здорово! — сказала Агриппина Павловна и вконец растерялась. С режиссерами в домашней обстановке ей еще не приходилось общаться.

Яна изумленно поглядела на гостя. Она тоже раньше никогда не встречалась с режиссерами.

— Богема? — пискнула она.

— Говорят, что да… Но я особо не тусуюсь, в основном веду замкнутый образ жизни, — пояснил Женя. — Это зависит от человека.

— А я думала, что ты скорее Рэмбо, — протянула Яна.

— Нет, я режиссер, но спорт люблю, — ответил Евгений.

— А какие фильмы вы сняли? — спросила Агриппина Павловна.

— Я снимаю кино для закрытых показов…

— Порнографию, что ли? — поежилась Агриппина Павловна, и Женя чуть со стула не упал от смеха.

— Матерь Божья, но почему сразу же «порнографию»?

— Кино не для всех, элитарное, высокое кино не для широкой публики, — пояснила Яна. — А порнография как раз для очень широких слоев. Так ведь, Женя?

— Так… все верно, Яна, — вытирал он слезы.

— Ты снимаешь некоммерческое кино, — подытожила Яна.

— Некоммерческое? — зацепилась Агриппина. — Это когда не платят деньги? Зачем тогда снимать? Смысл в чем?

— Считайте, что это мое хобби… Так, от нечего делать, — ответил Женя.

— Не понимаю, — нахмурилась Агриппина Павловна. — Не стоит работать, если это никому не нужно и не приносит денег.

— Вы прелесть, Агриппина Павловна! — не рассердился Евгений. — Такое кино тоже нужно, просто немногим, не как фильм о Человеке-Пауке.

«А он не сноб», — отметила про себя Яна.

— А что? Сам же сказал… — обиделась домоправительница.

— Все так. Но в одном вы были правы — порнографию я тоже снимал, еще студентом. Это был наш протест обществу! Так что у вас глаз — алмаз, — зачем-то сказал он.

Яна закашлялась, поперхнувшись, и сама себя постучала по спине, по тому месту, до которого смогла достать. А когда ей попытался помочь Евгений, она шарахнулась от него словно от прокаженного.

— Так тебе и надо, Яна! Приводишь в дом, не спросясь, порнографистов всяких! — сказала Агриппина Павловна.

— Это было давно, — робко возразил Евгений.

Агриппина Павловна вытерла лицо бумажной салфеткой.

— Может, выпьем? За знакомство? Чего уж тут…

— Не откажусь… — ответил Евгений.

— Давай! — кивнула Яна, уже жалея, что привела его в дом.

Чем-то он стал ее раздражать, или начинал нравиться, она еще не поняла до конца. «Все иностранцы такие скользкие. Всегда улыбаются, все у них хорошо… А сам ведь соткан из пороков. Это читается у него во взгляде!» — мрачно думала она, пока Агриппина Павловна расставляла бокалы и вынимала из бара бутылку красного коллекционного вина.

Женя откупорил вино и разлил по бокалам.

— За вас, женщины! За вас прекрасных!

— Камера, мотор! — ответила ему Яна и выпила вино, как пьют водку — сразу, залпом.

— У тебя, Яна, потрясающее чувство юмора! — отметил Евгений.

— Да я и не шутила вовсе… — надкусила бутерброд Яна. — Красную площадь посмотришь сам…

— А ты же обещала… — умоляюще произнес Евгений.

— Кинематографисты покажут! — ответила Яна, прямо смотря ему в глаза.

— Меня просил о встрече один русский режиссер, — переменил тему Евгений. — Если несколько дней поживу здесь, я могу пригласить его сюда?

— Сюда? — спросила Агриппина Павловна.

— В смысле, в ту квартиру, где я буду жить, если он напросится в гости, — пояснил Евгений.

— Если вы не устроите погром и порнографические съемки, — согласилась Яна. — Вспомните молодость, так сказать.

— Это было совсем давно! Зря я сказал, — лукаво посмотрел он на Яну.

— Зря! — согласилась Яна, готовая его убить.

— Забудь! — смутился он, чего Яна и добивалась.

— Вряд ли… Наливай, Агриппина! Настроение у меня то ли поднимается, то ли портится…

— Алкоголики, — хмыкнула домоправительница, которая сама очень любила и вино, и коньячок… Но не подковырнуть других не могла.

— Ты обещала мне ужин! — напомнил Яне Евгений.

— Он прямо-таки берет быка за рога, — отметила Агриппина Павловна, — и делает вид, что не замечает, сколько еды на столе. Ему надо в рот положить! Хорошо, если жевать не заставит…

— Мачо, — сказала Яна, — но ты не переживай, я уже давно не теряю головы. Она у меня привинчена к плечам намертво, и к тому же резьба заржавела от старости. Сегодня с ужином придется повременить, у меня ночью на кладбище дела, — мрачно посмотрела она на него.

— Яна! — одернула ее Агриппина Павловна.

— Это в последний раз, честное слово! Просто так получилось… Надо посмотреть, отшлепать Галю по попке, а возможно, еще и милицию вызвать! — сказала Яна.

— Галя на кладбище, она не умерла? — уточнил Женя, уже ни чему не удивляясь.

— Нет, пока жива, но вот друга моего попыталась похоронить раньше времени, и нет ей за это прощения.

— А я бы сразу всем вам вызвала психушку, — совершенно спокойно высказалась Агриппина Павловна, — и проблемы были бы решены.

— Мы сами вызовем, если понадобится… Только сегодня я уйду ночью, и не надо прикладывать ко лбу эту свою чудо-тряпку, со мной все будет хорошо, — сразу же предупредила Яна.

— А смотрю, тебе и вправду полегчало… Недавно ты корчилась от температуры, — поджала губы Агриппина Павловна.

— Болезнь была быстрой и острой. А потом…

— Потом тебе уже было не до болезни, я понимаю, — покосилась на Евгения Агриппина Павловна. — Если бы я была моложе лет на…цать, я бы тоже забыла обо всех болячках.

Этот раунд Яна проиграла, потому что щеки ее снова заалели.

— А возьмешь меня с собой? — вдруг спросил Евгений, словно не желая с ней расставаться.

— А тебе-то это зачем? Там люди, которых ты не знаешь… У тебя свои дела, у меня свои, — удивилась она.

— Я познакомлюсь с кем угодно, я коммуникабелен, — тут же ответил Женя.

— В этом я не сомневаюсь, но у нас там личные дела… — отвела она глаза.

— Я хочу поучаствовать во всем самом необычном, чтобы сполна почувствовать Россию, — ответил Евгений. — Я уверен, что обратился по адресу. Ты — самая необычная женщина, и все необычное кучкуется вокруг тебя!

— Сомнительный комплимент, — отметила Агриппина Павловна.

— Не думаю, что ты там, я имею в виду — на кладбище, почувствуешь Россию, — возразила Яна, насаживая на вилку малосольный огурец и с аппетитом отправляя его в рот.

— Да поезжайте вместе! Пусть парень съездит с тобой, и мне спокойнее будет за тебя, за дуру, — вступилась Агриппина Павловна.

— Там может быть страшно! — скорчила недовольную гримаску Яна. — Хотя ты говорил, что не из пугливых?

— Я справлюсь, — заверил он. — Я же прошел тест-драйв!

— Тогда я зайду за тобой… Не спи, — предупредила Яна. — И купи куртку потеплее. Это тебе не Париж, не Елисейские Поля. Сегодня ночью будет Россия, кладбище…

— Я понял и согласен на все, — легко кивнул Евгений, чтобы больше не раздражать Яну.

Евгений не был навязчив. Он быстро понял, что Яна хочет остаться одна и отдохнуть, попытался было помочь с посудой Агриппине Павловне, но был с позором выдворен с кухни. Это место она не уступала никому. Яна торжественно вручила ему ключ от своей квартиры, сказала, что если ему что-нибудь понадобится, пусть не стесняется и заходит. И Евгений был отправлен в квартиру Клавдии Ивановны вместо пятизвездочного отеля, но такой выбор он сделал сам, находясь в полном здравии и твердой памяти, об этом он тоже не должен был забывать.

— Ты когда начнешь оформлять на себя эту квартиру? Через полгода ты должна вступить в права, — спросила Агриппина Павловна, уже знавшая о завещании соседки снизу.

— Даже думать пока об этом не могу, странно все это как-то, — честно ответила Яна.

— Странно-то странно, а ты не виновата! Ты же у соседки ничего не просила? Да зная тебя, я уверена, что ты даже не думала о квартире! Вот в морге устроить день рождения или упустить лучшего мужчину на свете — это пожалуйста! Это для тебя! А корысти никакой у тебя точно нет! Под присягой бы повторила! Клава одинокая была, вот и завещала тому, кому сама захотела! А что в этом такого? Чего добру пропадать?

— Все ты правильно говоришь, я займусь, честное слово… Неделя-другая — и начну оформлять, — ответила Яна, выслушав пламенную речь своей домоправительницы. — Я знаю, что чиста, как слеза младенца.

— Вот и хорошо! Иди, отдохни, а то глаза красные, руки трясутся… Краше в гроб кладут! А ты собралась ехать с таким красавцем, значит, должна держать марку.

— Я постараюсь…

— Да ты уж постарайся, а то годы уходят, выглядишь черт знает как, — не стеснялась в выражениях Агриппина Павловна.

— Так я там и не выспалась… А, да ладно! Разбуди меня перед ночным дежурством, — попросила Яна.

— Ладно уж, иди… Разбужу! Куда мне деваться? — вздохнула домоправительница и отвернулась к раковине с посудой.

Яна обняла ее, поцеловала в затылок со смешным пучком с торчащими шпильками и пошла к себе в комнату отдыхать. Но перед тем как лечь спать, она включила ноутбук и набрала в поисковой системе «Евгений Сальме — режиссер».

На экран высыпало столько информации, что сон у Яны как рукой сняло. Прочитав несколько страниц, она узнала очень много интересного. Евгений оказался всемирно известной личностью. Он снял больше тридцати фильмов, многие из которых были удостоены престижных международных наград, в том числе в Каннах и на Венецианском кинофестивале. Мало того, два года назад один из его фильмов, «Бессмертные души», был удостоен премии «Оскар» как лучший зарубежный фильм. «Надо же, стыд-то какой, — удивилась Яна. — А мы с Агриппиной Павловной проявили полное невежество…»

Яна углубилась в чтение и выяснила еще много занимательных фактов. Оказывается, Евгений снимал в основном документальные фильмы. Художественные он стал снимать не так давно. Евгений был режиссером, сценаристом и часто сам снимался в роли ведущего. А фильмы его были… не о цветах и фруктовых деревьях.

Документальные ленты господина Сальме были о войне. Он вел репортажи из всех горячих точек планеты. Снимал и во время боевых действий, и после, привлекал внимание к проблемам беженцев, к разрухе, болезням, национальной вражде. Когда где-нибудь случалось землетрясение, Евгений немедленно оказывался в этом месте…

Он показывал миру то, о чем обычно не принято говорить — о сложных проблемах людей, оказавшихся в бедственном положении. Им было создано несколько благотворительных фондов для голодающих детей Африки, для больных СПИДом, беженцев и так далее. Именно после показа его фильмов любое дело сдвигалось с мертвой точки, люди обращали внимание на проблему, затронутую Евгением, и тоже начинали помогать, следуя его примеру. Половина гонораров уходила на благотворительные цели, а вторая половина — на то, чтобы снять следующий репортаж.

В кругу кинематографистов его считали странным и несколько не от мира сего, но господин Сальме жил обособленно и не собирался ничего менять в своем мировоззрении. Целью его жизни было помочь тем, кто в этом нуждался.

Яна невольно подумала о том, что вся его жизнь была предрешена с детства; с тех пор, как он был вынужден помочь своему брату, став для него донором, так он и продолжал самозабвенно помогать другим людям.

Она была ошеломлена, получив так много информации о Евгении. Он был личностью большого масштаба, его имя внесено в Википедию, и она безумно захотела узнать Женю поближе.

«А мы-то и не знали…» — сокрушалась Яна. Она вышла на кухню, чтобы поделиться новостью с домоправительницей.

— У нас в гостях был оскароносный режиссер! А мы и не знали! Лохушки мы с тобой!

Агриппина Павловна с большим трудом сфокусировала на Яне взгляд.

— И никакой он не остроносый! Очень симпатичный мужчина! — хмыкнула она.

— Ого! Ты бутылочку полностью оприходовала? — поняла Яна, взглянув на пустую тару.

— Вот думала — не заметишь! Думала, что уже спать будешь и не встречу тебя сегодня… А ты все оговариваешь, все тебе не так… Ну, выпила! И что? — с вызовом произнесла Агриппина Павловна. — Я себя чувствую плохо! Я лечусь!

— Я не оговариваю, тебе показалось. Я просто узнала, что Евгений — очень известный режиссер!

— И у тебя уже загорелись глаза! — покачала головой Агриппина Павловна. — Я же вижу…

— Он — потрясающая личность! Талантище с большой буквы и человек большой души! — воскликнула Яна.

— Это ты тоже узнала в этом «адском ящике»? — Так Агриппина Павловна называла компьютер.

— Потрясающая информация…

— Ты лучше позвони Асе! У нее проблемы! Она уже два раза звонила! — прервала ее восторженную речь домоправительница.

— Наверное, хотела назначить мне встречу, — предположила Яна.

— Вот-вот… Иди позвони! Встреча-то на кладбище! Тьфу! Какая гадость, — скривилась Агриппина Павловна. — Что в этом может быть хорошего?

Яна вернулась к себе в комнату и попыталась дозвониться до Аси, но подруга не ответила. Яна немного забеспокоилась, но легла и постаралась хоть немного поспать. Ведь впереди была ночь, а следовательно, одно щекотливое дело, которое необходимо было завершить. Отступать некуда. Да и с Асей не могло ничего произойти — ведь снаряд два раза в одно и то же место не попадает. Хотя бывает и по-другому…

Это уж точно был бы перебор, даже для ее ближайшего окружения. Яна вообще надеялась как можно скорее связаться с сыном Ричарда, Сергеем, и высказать ему все, что она думает о нем и о той нервотрепке, которую он приносит ее лучшей подруге. Беда в том, что Сергей чаще всего пребывал в таких местах нашей планеты-матушки, где обитали только дикие племена и отсутствовали какие бы то ни было виды связи, включая сотовую.

Глава 9

Яна незаметно задремала. Открыла же она глаза в полной уверенности, что Евгения с собой брать не стоит. Заморский гость о Красной площади мечтал… Да и неудобно было как-то — пулю он уже поймал, ей по лицу лопатой заехал… План-максимум на сегодня был выполнен.

Когда Яна на цыпочках проходила мимо квартиры Клавдии Ивановны, надеясь, что Евгений спит, дверь распахнулась и показался бодрый и готовый к выходу Женя.

— Привет! А я за тобой… Ты уже готова к ночной вылазке?

— Я смотрю, ты собрался, — разочарованно протянула Яна, подумав: «Он что, под дверью сидел и меня караулил?»

Несмотря на то что она собралась не в театр или кино, Яна не изменила себе и надела короткое темное платьице и ярко-синюю утепленную короткую куртку с капюшоном.

Правда, на этот раз на ней были сапожки на каблучках сантиметров в восемь. Неизменной оказалась ее большая сумка со всем «необходимым». Насчет прически Яна тоже особо не задумывалась, а просто собрала светлые волосы в высокий хвост и заколола их крупной блестящей заколкой.

Яна скользнула взглядом по высокой и стройной фигуре Евгения. На нем были темные брюки, свитер с высоким воротником и оливковая куртка.

— Откуда вещички? — спросила она.

— Куртку купил, следуя твоему совету, — улыбнулся Евгений. — А ты выглядишь прекрасно.

— Спасибо, ты тоже ничего… Идем? Когда успел купить?

— Да сразу, как только от вас вышел, — ответил он.

— Значит, ты и не отдохнул с дороги и после всей этой неприятной истории… Кстати, деньги тебе вернут?

— Вернут, но чуть позже, пока они как улика, что с нас требовали выкуп, — ответил он.

Они вышли из подъезда, и Яна предложила поймать такси.

— У меня машина, — сказал Женя.

— Откуда? Только что прилетел… И куртка уже, и автомобиль… А ты парень не промах!

— Я арендовал автомобиль. А друзья в Москве помогли мне сделать это без проволочек. Он здесь.

— Точно, ты, смотрю, зря времени не терял, — отметила Яна. — У меня-то тоже машина есть, но что-то я не хочу за руль… Так приятно прокатиться рядом с водителем.

Евгений подвел ее к спортивной модели «БМВ» и усадил на переднее сиденье.

— Карета подана!

— В нашем случае скорее катафалк, — откликнулась она, устраиваясь поудобнее.

Яна показывала Евгению дорогу.

— Совсем не знаешь Москвы! — сокрушенно прокомментировала она.

— Ну, ты сказала! Как же я могу ее знать?

— Ну, успел же ты купить куртку. Мог бы и план Москвы выучить.

— Логично, — хмыкнул Евгений.

— Ты по России не скучаешь?

— Вся моя жизнь прошла в Дании, — пожал он плечами.

— Я знаю, — согласилась Яна. — Я много узнала о тебе в Интернете…

— Не всему можно верить, что пишут в Интернете.

— А чего ты так напрягся? Я вычитала только хорошее… В целом информация, надеюсь, верна? Ты — режиссер-документалист, но снимаешь и художественные фильмы? Организатор благотворительных фондов?

— Все верно, — согласился Евгений.

— А на какие деньги организовываешь фонды и, как пишут, сам принимаешь активное материальное участие? Фильмы-то не приносят бешеных гонораров, — продолжила Яна.

— У меня, Яна, есть бизнес, приносящий очень большие доходы, вот из этих денег я и имею возможность часть выделять на благотворительность… — пояснил он.

— А откуда такая тяга почти все отдавать на благотворительные цели? — покосилась на него Яна.

— Трудно сказать… Мне на жизнь хватает… Я не бедствую… А все эти излишки… Зачем они? Для чего еще жить? Да и нагрешить успел, не так чтобы пришлось долго замаливать, но помогать другим хочу.

— Логично… — снова вздохнула Яна. — Сворачивай направо, скоро уже кладбище…

— Дорога безлюдная… — отметил Женя.

— Да, а кому здесь может что-то понадобиться? Полувымерший поселок и какие-то странные организации с одной стороны. Глухомань.

— Что ты имеешь в виду? «Странные организации»… — поинтересовался Евгений.

— А ты вывески почитай… Я еще в прошлый раз внимание обратила. «Общество садоводов-любителей “Гладиолус”», «Ветераны конькобежного спорта “Острый конек”». Звучит просто как издевательство. «Острый конек»… А вот это как тебе нравится: «Гарпунеры России». Откуда в Москве гарпунеры? Китобои… И тут еще множество чудных шарашек, ступеньки у многих организаций покрылись пылью. А у вас в Дании есть подобные общества? — спросила Яна.

— Дай подумать… Как тебе это: «Общество мужей, притесняемых своими женами»?

— Реально?

— Точно говорю.

— Круто! Вот тебе и викинги! Нет, измельчал мужик по всему миру, измельчал, — вздохнула Цветкова.

— А ты познакомься с директором «Гарпунеров Москвы». Точно крутой мужик окажется! — рассмеялся Евгений.

— А еще что у вас за границей есть интересного? — улыбнулась Яна.

— Кружок единомышленников в защиту Сальери. Моцарт — выскочка! Поделом ему! Нельзя вызывать зависть у других талантливых людей своим чрезмерным талантом! Это лозунг, — веселился Женя.

— Класс! Они вполне могут переезжать на эту улицу…

— Эти бездельники комфортнее всего чувствуют себя в Дании… Еще и дотации от государства получают, как притесненное меньшинство, — сказал Евгений.

— Так у вас хоть находятся люди, которые сочувствуют им… А здесь — номинально открыли то, что никому не надо… А что тут делают на самом деле? Вдруг что-то нехорошее? Но это все только мысли вслух.

— Все, паркуюсь, — сказал Женя и остановил машину.

— А страшно было? — спросила его Яна, внезапно меняя тему разговора.

— Где? — спросил Женя.

— Когда ты снимал военные репортажи.

— Там об этом не думаешь… Хочешь, чтобы зритель ощутил человеческую боль. Там адреналин, он стимулирует.

— А в тебя стреляли?

— Почему тебя все это интересует? — улыбнулся Женя. — Все было, и стреляли, и шальная пуля раз попала…

— Так ты был ранен?! — ужаснулась она, тряхнув волосами.

— Три раза.

— Бог троицу любит! Надеюсь, что в последний раз тебя ранили.

— Если быть до конца честным, я тоже очень сильно на это надеюсь, — ответил Евгений и помог Яне выбраться из машины. — Куда теперь?

— Ты знаешь что странно? Я все звоню и звоню… А ни Ася, ни Леша не отвечают… А ведь мы вместе сегодня хотели посмотреть, кто захоронен на Лешином месте, — озабоченно сказала Яна. — Что делать — не знаю…

— Мы же сами не будем разрывать могилу? — уточнил Женя. — Без них?

— Нет, конечно! С нами в заговоре, то есть собирался помогать, директор кладбища, все полуофициально, не криминал все-таки, — успокоила его Яна. — Давай пройдемся по кладбищу… Подойдем к Лешиной могиле, может, они уже там? Может, со связью что-нибудь случилось?

— Хорошо, — согласился Евгений. — А зачем ты так переживаешь? Аж побледнела.

— Если честно, то да… Вдруг что случилось? Ася чувствует себя очень одинокой женщиной, а с Лешей у нее был роман когда-то давно… Его тоже недавно бросила невеста… Может, они и вспомнили былое? Утешили друг друга? Я надеюсь на это. Да и с директором кладбища у нее что-то намечается…

— Вроде ее взяли в заложницы из-за того, что она женщина какого-то Сергея? — уточнил Евгений.

— Да, это так, и что? Ася — свободная женщина, у нее много мужчин! — ответила Яна, заливаясь краской стыда. — А вообще все может быть… Хотя после таких размышлений становится еще хуже. Надеюсь, мы их найдем живыми и невредимыми.

— Яна, извини за нескромность… А у тебя много мужчин? — вдруг спросил Женя.

— У меня? Почему это тебя интересует? Одновременно не было много мужчин… По жизни были, я расставалась со многими, и завязывались новые отношения. Я никогда не вступаю в одну и ту же воду дважды… Исключение составил только отец моего ребенка, за него я выходила замуж два раза. Но и здесь не вышло ничего хорошего. Считаю, что жить с человеком, когда ушла любовь, весьма аморально, и это рано или поздно доведет до невроза.

— Так замужем официально сколько раз была? — спросил Евгений.

— Четыре раза. А ты?

— Я не был женат, не знаю, что сказать. Опыта в семейной жизни нет…

— Да тебе пора детей в школу водить! — воскликнула Яна.

— Знаю. Но в Дании мужчина создает семью не раньше тридцати пяти лет, то есть довольно поздно, надеюсь, что у меня есть шанс, — засмеялся он.

— В России за тобой выстроилась бы очередь… — покосилась она на него.

— Я помню! Нехватка мужчин… Но, не поверишь, мне эта очередь не нужна. Хочется найти одну-единственную, с которой не будет скучно, которую будешь любить, она станет твоим родным человеком! Хотя все так, наверное, говорят.

— Вот бы и мне так! — мечтательно возвела к небу глаза Яна.

— Уже хорошо, что ты разделяешь мои взгляды. Так, глядишь, и…

— Эти взгляды разделяет каждая женщина, странно, что ты так себе и не нашел пару. Видимо, большой выбор до добра не доводит, — резко оборвала она.

— Что было то было, но не серьезно, — улыбнулся Женя.

— Я бабников чувствую на расстоянии.

— Ну вот… Меня уже и в бабники записали! Я не такой!

— Сам напросился, со своей энергетикой… сексуальной, да и с вопросами дебильными. Извини, нервничаю я что-то.

Ворота кладбища были закрыты, и Яна повела своего гостя к заветной калитке, которая, по словам директора кладбища, всегда была открыта.

Хорошо, что она вспомнила про нее. И Ярослав Львович не обманул. Они зашагали по узким тропинкам между могил, в целях экономии места захоронения располагались очень тесно.

Яна зябко ежилась — место было не из приятных. Она вынула мобильный и снова набрала телефон Аси. Ася не отвечала.

— Странно…

— Зря приехали? — уточнил Евгений абсолютно спокойно.

— Может, и зря. Я начинаю нервничать. Вот думаю, а вдруг с ними что-то случилось? Или это кладбище навевает такие мысли? Ты вот не боишься покойников?

Под ногами у Яны хрустели мелкие веточки. Недавнее аномальное явление — обледенение — поломало множество веток, которые теперь валялись под ногами и превратились в ковер.

— А чего здесь бояться? — спросил Женя, не поведя бровью. — Насколько мне подсказывает опыт, бояться надо живых, а не мертвых.

— Как хорошо, что я тебя взяла с собой! Сейчас бы с ума сошла! Нет их здесь! Вот могила Леши…

— Это того, кто должен был прийти? — Евгений всмотрелся в фотографию на могильном памятнике.

— Он… И фотография его, — подтвердила Яна, озираясь по сторонам. — Тишина какая — жуть! Хотя смотри! Кажется, в здании администрации горит свет! Точно! Они там нас и ждут, не на улице же им стоять!

Она поспешила к дому, Евгений двинулся за ней, но у самого входа сказал:

— Ты сходи к своим друзьям, я здесь подожду… Не курю в помещении, покурю здесь, на улице!

Яна открыла дверь. Где находится кабинет директора, она помнила.

— Эй! Есть здесь кто-нибудь? — Яна осторожно заглянула в кабинет и присвистнула.

Длинный стол был заставлен угощением. Тут тебе икра красная и черная и самая дорогая рыба. Салатов, весьма достойно выглядевших, видов шесть, мясная закуска в широчайшем ассортименте, словно к Ярославу Львовичу приезжали представители мясокомбината с подношением, чтобы выпросить удобную могилку.

— Опа! — Яна онемела.

Сразу же появился Женя.

— Соскучился, решил сделать пару затяжек — и хватит… Ничего себе! Тут играют свадьбу? А где народ? Или это поминки? — спросил он, оглядываясь.

— Никого нет… Стол просто ломится. — Яна, не отрываясь, смотрела на сочные фрукты, нарезанные ананасы, розовые персики и светящийся, словно янтарь, медовый виноград. Тут было все! — Я не могу удержаться, а можно мы немного поедим? — спросила Яна и присела с краю стола. — Так много всего, всем хватит, даже если сейчас пятьдесят человек подойдут! Садись, Женя… Поедим! А Ярослав Львович меня знает, он против не будет.

— Почти убедила. — Евгений сел напротив и тоже взял вилку.

Некоторое время они ели молча. Наконец Яна отодвинулась от стола вместе со стулом.

— Хорошо!

— Странно все это, — сверкнул глазами Евгений. — Родители с детства читали нам сказки, русские и свои…

— Чтобы не прерывалась связь с родиной? — уточнила Яна.

— Ага… Так вот помню я одну, про пряничный домик. Так все хорошо начиналось, но почему-то было очень страшно от этой «хорошести». Так просто не может быть. Яркое солнце, зеленая лужайка и веселенький приветливый домик с бабулечкой в кружевном чепце… А потом она поит, кормит и собирается сожрать. Мораль — не надо заходить туда, куда не следует, и лопать чужое. Всегда надо быть настороже!

— Что ты такое жуткое говоришь? Что ты меня пугаешь и во всем ищешь подвох? Только не говори, что включается мужское иррациональное мышление!

— Так и мы так же, как в той сказке! Приехали на кладбище ночью, увидели это чудо и сели есть… Не хватает старушки в чепце. Здесь страшнее, чем в сказке, ей-богу!

Яна секунду подумала.

— Женя, правда, а для кого еда? Если тут никого нет… А вдруг все отравлено? Что-то мне плохо стало! — испугалась она.

— Ты только сейчас об этом подумала? Женская логика явно отличается от мужской! — сказал он.

— Разговорился! Тоже сидел тут со мной, ел, а теперь выводы делает! Может, унесем отсюда ноги, пока нас не засекли? Пока не пришла старушка-людоедка в кружевном чепце? — предложила Яна.

— А как же твои друзья?

— Подождем еще? — Настроение у Яны менялось ежеминутно, а взгляд упал на батарею бутылок с элитной выпивкой.

Евгений ее намек понял с первого раза и открыл бутылку коньяка. Он вытащил из кармана триста евро и положил на то место, где только что стоял коньяк.

— Как компенсация за дорогую выпивку, да и за еду тоже, — перехватил он ее удивленный взгляд. — Это же нормально? Мы же не воры?

— Ладно, оставь! — согласилась Яна и, воодушевленная тем, что за их ночной ужин заплачено, положила себе в тарелку салат из морепродуктов. — Я еще немного перекушу, ты не против? Знаешь, если завтра Леша с Асей, а теперь уже и Ярослав Львович не объявятся, то сразу же пойдем в полицию.

— Как скажешь… — согласился Евгений, с интересом рассматривая Яну.

— А теперь расскажи мне, как ты снимаешь фильмы? — решила отвлечься она.

Тут-то и началось.

Рюмка за рюмкой, потрясающие рассказы Евгения о съемках, о его видении мира, о творческих планах и возможностях, которые воплотились или еще будут воплощены…

И вот уже Евгений, расслабленный, вальяжный и безумно красивый, предлагает Яне тряхнуть стариной.

— В смысле? — не поняла она.

— Я рассказывал, что в молодости увлекался порно? — спросил он.

— Я уже дала понять, что не хочу ничего подобного видеть и слышать, — несколько оторопела она.

Но Евгений гнул свое:

— Мы с тобой так зажжем… У меня и камера с собой! Это будет фильм для личного пользования!

— Мерзавец! — Яна театрально закатила глаза и хлопнула его по щеке.

В принципе она была готова пуститься во все тяжкие с этим красавцем, и ей абсолютно не понравилась его реакция на ее кокетливую пощечину. Евгений с остервенением набросился на нее и принялся трясти как грушу, выкрикивая:

— Ты что сделала?! Да как ты смеешь?! Что ты из себя строишь?! Тоже мне, недотрога!

Вопли вырвали Яну из почти эротического забытья. Она с недоумением обнаружила, что лежит на большом кожаном диване в сапогах и верхней одежде. Рядышком лежал Евгений, а между ними, как оберег, находилась бутылка из-под коньяка, естественно, пустая.

Около «сладкой парочки» почему-то оказался высокий и плотный краснолицый мужчина. И он поочередно грубо тряс за плечи то ее, то Евгения, грязно ругаясь.

— Да что же это такое здесь творится? Разлеглись в директорском кабинете, твою мать!

— Убрал от меня руки немедленно! — взвилась Яна, у которой от всего происходящего разболелась голова. — Какого черта ты решил, что тебе позволено меня трогать? Совсем с ума сошел, что ли?!

Она заметила, что и Женя пришел в себя и почему-то первым делом посмотрел на часы, видимо, по инерции, а затем себе на брюки, проверял, наверное, есть ли на нем штаны.

— Вы откуда взялись и чего тут разлеглись? С ума сошли совсем? Чего здесь еда тухнет? Что происходит? — брызгал слюной краснолицый мужик. — Вы кто такие, в конце концов?!

— А вы кто, собственно? Почему ворвались сюда? — спросила рассерженная Яна.

— Я сторожем тут работаю! С утра вот пришел, а здесь черт знает кто находится. Выметайтесь отсюда немедленно! Я сейчас полицию вызову, не сомневайтесь!

— Где же вы ночью были, когда тут черт знает что творилось? — недовольно ответил Евгений, тряся головой, чтобы прийти в себя. Вид у него был еще тот…

— А меня директор отпустил! — ответил мужик, брезгливо смотря на них.

— А нас пригласил! — показала ему язык Яна и поморщилась — во рту отчего-то пересохло и язык не возвращался на место, залипнув посередине…

Яна встала, слегка пошатываясь, подошла к столу и припала к бутылке с минеральной водой.

— А где Ярослав Львович? — спросил, несколько смягчившись, мужчина, узнав, что эта парочка знакома с его начальством и вроде как ничего не украла и никого не выкопала, прости господи.

— А я не знаю! — развела руками Яна. — Сама ничего не понимаю! Ждали его и вот не дождались.

— Он так и не объявлялся? — спросил Евгений.

— Нет. Но рано, конечно, еще, он позже приходит. Странно, что его с вами не было, — почесал затылок мужчина. — А что с едой-то делать?

Яна сфокусировала взгляд на еде и тут же почувствовала легкий приступ тошноты.

— Уберите…

— Ярославу это уже не нужно? — уставился мужик на батарею нетронутых бутылок.

Чувствовалось, что он может бесконечно долго созерцать это великолепие.

— А зачем ему это? — посмотрела Яна на слегка заветрившиеся салаты и пожухлую зелень.

— Так я это себе возьму? — обрадовался мужик и перестал обращать внимание на эту пару.

Яна с Евгением вышли из здания администрации кладбища с тяжелой головой и слезящимися глазами.

— Ну и посидели вчера… — произнес Евгений, не глядя Яне в глаза.

— А когда мы диван разложили? Ничего не было? — спросила Яна. — Не помню…

— Именно этот же вопрос я хотел задать тебе. Я вот тоже не помню, но думаю, что ничего не было, иначе бы запомнил… Даже обидно, — почесал он затылок.

— Надо взбодриться! — тряхнула волосами Яна. — Сейчас выпьем кофе в каком-нибудь кафе… Попытаемся разыскать Асю с Лешей… И…

— В полицию? Если их нет дома до сих пор? — закончил ее мысль Евгений. — Ты это еще вчера говорила, так мы и не выполнили то, что собирались.

— Именно так, Женя, но сейчас необходимо взбодриться кофейком. Что-то мне нехорошо.

Яна торопливо зашагала по тропинке к знакомому кафе и уселась за маленький столик на двоих у окна, спиной к залу. Незнакомая официантка не спеша подошла к ним.

— Два кофе, — заказал Евгений.

Официантка надула пузырь из жвачки и так же медленно удалилась. Они погрузились каждый в свои мысли, и Евгений, спросив разрешения, закурил. Разговаривать обоим явно не хотелось.

Мимо Яны к выходу прошли какие-то посетители, и Женя тут же схватил ее за руку.

— Ты что? — встрепенулась она.

— Самое время вызвать милицию! — сказал он очень серьезно.

— Полицию! Ментов переименовали!

— Неважно! Сотрудников охраны общественного порядка вызывай! — согласился он.

— Сначала позвоню Асе…

— Яна, только что отсюда вышли двое мужчин, такие хмурые здоровые дядьки. Я бегу за ними!

— А что случилось-то? — испугалась она.

— Некогда объяснять! — выкрикнул Женя и выбежал из кафе, не успела она и глазом моргнуть.

Девушка из-за барной стойки тут же поспешила к Яне.

— Эй! А платить? Куда это вы?

— Спокойно! Я заплачу! Дайте телефон! — ответила Яна.

Впервые в жизни ее кинул мужчина в кафе, не оплатив заказ.

— Это еще зачем? — подбоченилась официантка, решив все же проследить, чтобы Яна никуда не делась.

— У вас есть охрана? Полиция? — спросила Яна.

— Какая полиция?! Не пудрите мне мозги, с вас сто двадцать рублей за две чашки кофе! — гнула свою линию девушка.

— Дайте телефон! Хотя — не надо. У меня же есть мобильник! — воскликнула Яна.

Девушка стояла рядом и не отходила ни на шаг, пока Яна набирала номер, не сразу попадая пальцами на нужные кнопки. Но Яна выполнила просьбу Жени.

Разговор Яны с дежурным полицейским длился не очень долго, так как ее, мягко выражаясь, послали. А что ей могли ответить, если она сообщила только, что ее друг сообщил о происшествии и убежал… Нет, неизвестно, что случилось, и неизвестно, куда он побежал! Действие происходит на кладбище! Привет! Яне было сказано, что если появятся какие-то более конкретные сведения о грозящей опасности, тогда пусть и звонит.

— А как же профилактика преступлений?! — кричала она в трубку, когда в ответ ей раздавались короткие гудки.

— Сто двадцать рублей! — повторила непреклонная девушка, строго смотря ей в глаза.

Официантку разжалобить точно нельзя было, даже если бы человек истекал кровью.

— Да возьми ты свои деньги! Подавись!

Яна вывалила на стол все, что у нее было в кошельке. Набралось почти двести рублей. Она выбежала на улицу. Естественно, Евгения и след простыл. Яна побежала по улице сначала в одну сторону, потом в другую. Парень исчез! Яна заглядывала в каждую подворотню и, подпрыгивая, смотрела, что творится за забором. Она звала Женю, но в ответ ей только каркали вороны с кладбища, которые явно не любили суеты.

Яна в нерешительности остановилась, не зная, что делать дальше. Навстречу ей шла хмурая женщина средних лет.

— Извините, а вы не видели такого высокого брюнета? Мимо вас не пробегал? — обратилась к ней Яна и наткнулась на колючий, неприветливый взгляд.

— Ничего я не видела! Совсем уже озверели бабы! За мужиками на кладбище бегают! Вдовец, что ли, убежал?

Яна почувствовала полное отчаяние — просьбу Жени не выполнила, помощь-то она не смогла вызвать, да и сам он как сквозь землю провалился.

Яна возвратилась в кафе.

— Девушка, дорогая! — подбежала она к официантке.

— Что? За сдачей вернулись? — Приветливости в девушке не прибавилось.

— Да не надо мне никакой сдачи! Вот здесь, — Яна указала на столик, — сидели двое мужчин! — Яна перевела дух.

— Тут много мужчин бывает…

— Нет, послушайте, недавно двое вышли, а за ними мой спутник выбежал.

— А-а, эти… Глухонемые.

— Так это ваши постоянные клиенты, да и работают они неподалеку? — вспомнила Яна.

— Да, а вы откуда знаете? — подозрительно посмотрела на нее девушка.

— Сейчас это неважно! Я тоже здесь не в первый раз! Не подскажете, где эти глухонемые обитают?

— Если выйти из кафе, то направо до зеленого дома, затем опять направо, а там не знаю… то ли третий коттедж они строят, то ли второй…

— Спасибо! — Яна моментально сорвалась с места, но девушка остановила ее:

— Но если они вам нужны, то ищите их на кладбище. Я видела, они туда пошли.

Яна снова побежала, но уже к заветной кладбищенской калитке. Она решила обойти все кладбище по периметру, чтобы захватить большее пространство. В глазах уже мелькали черные точки, по щекам текли слезы от напряжения, потому что Яна пристально всматривалась в даль.

— Все! Не могу больше! В глазах двоится! Только памятники да кресты. Где же Женя? Что делать? Может, я зря паникую? Не мог он меня просто так бросить в кафе… — Яна достала телефон и снова набрала номер Аси. «Случись, чудо! Хоть кто-нибудь, отзовись!» — подумала она.

И чудо случилось. Нет, не Ася ответила, а она услышала звонок телефона. Яна от страха прервала вызов, и звонок тоже прекратился.

«Показалось?» Яна решила проверить, снова набрала номер Аси и снова услышала звонок.

«Не может быть… Телефон Аси? Она что, обронила его здесь?» Яна двинулась в сторону звука, но громче он не становился, а, наоборот, слышался почему-то тише. Яна возвратилась на старое место и опять услышала приглушенный звонок. Она рухнула на колени и приложила ухо к земле. Действительно, звонок раздавался из-под земли.

— Ася! Господи! Как же так?

И тут краем глаза Яна заметила какое-то движение, шевеление в стороне. На ее глазах осыпалась земля и появилось пустое пространство. Почему-то именно тогда она решила, что сейчас из ямки возникнет человеческая рука и схватит ее за тонкую щиколотку с жутким воплем: «Меня убили, только я не умер! Спаси меня!» И развернется еще одна серия ужастика про живых мертвецов, но только наяву. Яна так сильно испугалась, что не могла двинуться с места. Но из ямки появилась не рука, а маленькая волосатая мордочка. Глаз Яна не различила, а вот носом существо работало очень интенсивно. И, видимо, унюхав чужака, зверек испугался и спрятался в нору. Яну мгновенно прошиб пот.

«Тьфу ты! Крыса, наверное! Так с ума сойдешь, когда на кладбище из-под земли кто-то вылезает. Тоже мне, нашла где жить!» — возмутилась Яна, понемногу приходя в себя. Звук телефонного звонка стал намного звонче и громче. И Яна сфокусировалась на образовавшейся в земле яме. «Только не это… Интересно, а кладбищенские крысы кусаются? Если ударить по морде, то наверное… Б-р-р… Интересно, а она быстро бегает? Удрала или затаилась? Эх, нет времени выяснять…»

Яна собрала волю в кулак и осторожно просунула руку в норку. Она вздрогнула, когда пальцы коснулись чего-то холодного, кожаного, длинного. Сначала она подумала, что это чей-то хвост. Но неведомый зверь не убежал, и Яна потянула за него.

Она вытянула за ремень грязную женскую сумку. То, что это Асина сумка, стало ясно сразу. И телефон с миллионом пропущенных звонков находился здесь же. Яне стало совсем плохо. Сумка находилась под землей, была закопана на кладбище. Значит, и сама владелица… «Нет! Этого не может быть!» — гнала Яна из головы ужасные мысли.

Она принялась разрывать землю, ломая ногти и пачкая руки и одежду. Она откопала Лешино портмоне, абсолютно пустое и наполненное землей, Лешину куртку и Асин шелковый шарфик. Яну душили слезы отчаяния, и тут она снова услышала какие-то звуки. На всякий случай она укрылась за большим надгробием в виде птицы с расправленными крыльями.

Вдалеке показались два мужика в темной одежде, они несли что-то тяжелое и большое. Сердце Яны было готово выскочить из груди. Их приближения она ждала целую вечность. И вот они поравнялись с памятником, за которым она притаилась. Яна сжалась в комок, но когда шаги стали удаляться, нашла в себе мужество, чтобы посмотреть вслед странным мужчинам. Это были те самые глухонемые.

А несли они гроб. Обычный дешевый гроб, в чем не было ничего подозрительного, ведь дело происходило на кладбище. Но зоркие глаза Яны разглядели бурые пятна крови на нем, к тому же она услышала, что внутри кто-то колотится и глухо стонет. Ее худшие опасения стали воплощаться наяву. Молча сопя, мужчины двигались дальше, и от этого стало еще страшнее.

Яна поняла, что ни в коем случае не должна упускать их из виду. Оставалась слабая надежда, что в гробу все-таки находится живой человек, ведь оттуда явно доносились какие-то звуки. Яна, не отрываясь, смотрела на удалявшихся мужчин и выжидала, когда можно будет перебежать за следующий памятник.

Под ее ногами хрустели ветки, ломался лед, скрипел мокрый снег. Сердце обливалось кровью, Яне казалось, что сейчас они ее заметят и тоже уложат в гроб как добычу, и тогда уже никто никого не спасет. Думать о том, что могли сделать с Асей и Лешей, вообще не хватало сил. И только потом до Яны дошло, что мужчины глухонемые, а следовательно, она может не бояться, что они ее услышат. Она достала телефон и набрала номер знакомого следователя Виталия Николаевича.

— Только возьми трубку! Только возьми! Я знаю, что ты предвзято ко мне относишься, что ты наверняка не будешь рад увидеть мой номер, но будь человеком, возьми трубку!

— Я уже давно взял, Цветкова… Успокойся. Да, не рад, но ответить могу, ведь наверняка ты уже опять во что-то влипла и тебе нужна помощь? — раздались спасительные слова.

— Господи, Виталий! Я тебе рада как никогда! Я даже не заметила, что говорю вслух! — обрадовалась она.

— Ты мне, Цветкова, никогда не рада, — вздохнул Виталий Николаевич. — Что у тебя? Нет, давай вопросы задавать буду я, иначе сейчас хлынет поток бесполезной информации. Ты можешь сейчас говорить?

— Ну, как сказать… Вроде да, — ответила она, собираясь с мыслями.

— Ты где? — спросил он.

— На кладбище…

— Уже хорошо, то есть я не удивлен. И что ты там делаешь? — дрогнул голос следователя.

— В данный момент слежу за двумя мужчинами, которые пронесли мимо меня гроб, и в этом гробу кто-то явно подает признаки жизни. Надеюсь, это достаточный повод, чтобы полиция хоть немного зашевелилась?

— Яна, а ты вчера не праздновала день рождения, не была на вечеринке? — начал следователь издалека.

— Я поняла, к чему ты клонишь! Я не пьяная, и горячки у меня нет. Я все это наблюдаю в режиме реального времени прямо сейчас. Кстати, только что я откопала из могилы Асину сумку и Лешино портмоне, а они, между прочим, пропали еще вчера, и это мои друзья… Я на грани нервного срыва! И ты будешь мне говорить, что мне все кажется?!

— Успокойся, Яна! Ты только будь осторожней! Я уже еду. Лучше самому все увидеть, — ответил ей следователь.

— Ты едешь один? — спросила Яна, всхлипывая.

— Думаю, что и сам разберусь! Хотя по дороге могу и подмогу вызвать, — ответил он.

— Вызови, Виталик, ой вызови! Только давай быстрее! Они же сейчас зароют этот гроб! Оба такие здоровые! Да Асю с Лешей искать надо! Не будем ждать трое суток! Я прямо чувствую, что жизнь их на волоске! Вещи я отыскала в земле, а это ужас. Алло? Алло!

— Я здесь, Яна…

— Плохо слышно…

— Я в машине. Надеюсь, что не попаду в пробку. Очень тебя прошу ничего не предпринимать, — сказал следователь.

— А что я могу сделать? Я в шоке, если честно… Я иду по их следу, прячась за могилами, и говорю с тобой!

— Это не опасно? Ты не говоришь, ты орешь! — заметил Виталий.

— Они глухонемые. Вроде как можно шуметь. Они даже не слышат, что у них в гробу кто-то стонет.

В трубке, которую Яна прижимала к своему уху, раздавался шум проезжающих машин, был слышен уличный гул.

— Батарейка разряжается. Уже пищит, — запаниковала Яна. — Постой! Я сейчас перезвоню тебе по телефону Аси, который откопала вместе с сумкой в могиле.

— Давай, я на связи, — сказал Виталий Николаевич.

Яна бросила свой уже бесполезный телефон в сумку и вытащила Асин. Она тут же обнаружила, что он сломался, так как весь был в земле, какие-то клавиши запали. Аппарат работал только на прием.

— Вот ведь черт! — Яна опять достала свой мобильник и поняла, что зря она отключила связь, зарядки не хватало больше ни на один вызов. — Дьявол тебя побери! — опять выругалась она.

— Зачем же так выражаться? Нехорошо… — произнес у нее за спиной вкрадчивый голос.

Яна резко обернулась и увидела… улыбающегося Ярослава Львовича. Она просто рот открыла от удивления.

— Вы?! Хорошо, что вы живы! — воскликнула Яна.

— Жив? А что со мной будет? Тут все мертвы, а мы живы, и это очень хорошо, — ласково улыбался директор кладбища, словно он снимался в детском фильме про Красную Шапочку.

Тут Яна схватила его под руку и поволокла туда, куда глухонемые утащили гроб. Те за это время успели уже отойти на довольно приличное расстояние.

— Некогда объяснять! Тут у вас творятся странные вещи!

— У нас? Да здесь тишь да благодать. Погост, одним словом, — не согласился Ярослав Львович. — Что так разволновались…

— Я видела, что в гробу тащили живого человека!

— Яночка, после обильного застолья… — намекнул он так же лениво.

— Да, мы вчера вас искали, забрели к вам в кабинет, а там… Не смогли удержаться, извините.

— Что вы! Что вы! Мне совершенно не жалко, я рад, что вы угостились.

— Идемте же скорее! Мне не с перепою привиделось! Поверьте, у вас тут творится что-то страшное! А что у вас было? По какому поводу такой банкет? И где гости? — спросила Яна.

— Ерунда получилась. Меня очень крутые люди попросили прямо на месте оказать им услугу — поминки. Ну, накрыли, а потом у них поменялись планы, и они все уехали в ресторан, — пояснил Ярослав Львович.

— И угощение кинули? — удивилась Яна, низко пригибаясь и призывая директора кладбища совершить то же самое, так как мужчины решили сделать перекур и остановились, бросив гроб на землю.

Один из них сел на крышку гроба, другой поставил рядом ногу, и, сплюнув, они закурили, разговаривая жестами. Яна уткнулась в гранитный памятник разгоряченным лбом. Но даже холодный камень не мог остудить ее пыл. Ярослав Львович в чистой и отутюженной одежде распластался рядом. Видимо, он поверил нервно-возбужденной Яне.

— Так люди передумали справлять поминки и оставили, так сказать, на произвол судьбы еду на несколько тысяч рублей? — повторила она вопрос.

— Это очень крутые господа! Для них несколько сотен долларов — тьфу! Тем более такое горе. Я сегодня утром узнал, что поминок не было, но у меня в кабинете гужевались двое неизвестных, по описанию я понял, что женщина — это ты. Яна, а ты думаешь, что мы тут не зря валяемся на грязном снегу? — уточнил Ярослав Львович, переходя на «ты».

— А вы их знаете? — Яна ткнула пальцем в сторону глухонемых.

— Я хоть и выгляжу моложаво, — вздохнул Ярослав Львович, — но я, дитя мое, не очень хорошо вижу уже не только вдаль, но и вблизи.

— Это двое глухонемых, которых мы видели в кафе, и вы говорили, что они строят кому-то коттедж. Что они делают у вас на кладбище?

— Понятия не имею. У меня они не числятся, — ответил директор.

— Ага! А в гробу они кирпичи таскают для стройки! Очень удобно! Причем проложили дорожку через ваши владения! — воскликнула Яна.

— Действительно странно, — наконец согласился директор.

— Дайте мне свой телефон! — приказала Яна, желая возобновить телефонную связь с Виталием Николаевичем. Голос следователя, спокойный и насмешливый внушал ей уверенность, что помощь придет, что она уже в пути.

Но Ярослав Львович не смог ей помочь.

— А у меня с собой его нет… Он остался в кабинете.

— Вот ведь неудача! У меня батарея разрядилась! Ярослав Львович, вы видели Лешу и Асю?

— Мы проснулись, распрощались… и все. Я не знаю…

— Все?! — ахнула она.

— А что?

— Так они пропали! Я думала, что они с вами! Я только что вырыла Асину сумку из-под земли!

— Как вырыла? Откуда ты знала, что она там? — ошарашенно спросил Ярослав Львович.

— В сумке звонил телефон! А вы им не звонили? Мы же собирались проверить Лешину могилу, — с надеждой в голосе поинтересовалась Яна.

— Нет… Я ждал, когда мне позвонят. Никто не объявился, я решил, что мероприятие откладывается. Я, сами понимаете, не горел особым желанием рыться в своем же грязном белье. Даже обрадовался, решил, что вы передумали. Да еще и поминки на кладбище, которые не состоялись… Так что я никого не видел… Я был занят. А что случилось? Почему Асина сумка оказалась под землей? — Он явно больше переживал именно за Асю.

— Пойдемте! Они двинулись дальше! — обратила внимание на глухонемых Яна. Схватив Ярослава Львовича за локоть, Яна двинулась за ними. — В том-то и дело, что я не знаю, что случилось… Но случилось же… И я не хочу думать, что что-то непоправимое… Так! Они выходят с кладбища! Но куда? Как же нам-то быть? Они нас заметят на открытом пространстве.

— Не думаю, что далеко уйдут… С такой-то ношей. — Директор торопился следом, тоже по инерции стараясь не шуметь, забывая, что мужчины глухонемые.

— Ярослав Львович, я прошу вас, бегите к себе в офис и вызывайте на помощь кого угодно! А я доведу их до конечного пункта, — сказала Яна.

— Делай со мной что хочешь, но я тебя не брошу! Ася и Леша уже пропали! Ты и эти два бугая? Ты тоже хочешь пропасть? Смотри, они заходят в какой-то дом! Я же говорю, что далеко не уйдут! Давай проследим!

Мужики скрылись за высоким забором.

Они дождались, когда за ними закрылись ворота, и тоже подошли к забору. Яна толкнула ворота, они оказались не заперты.

— Яна, не ходи…

— Да вы что? Мы даже не узнаем, если они захотят совершить убийство! — зашипела на него Яна. — Они сделают это молча, без лишних слов! Между прочим, они украли у вас гроб!

И тут до слуха Яны донесся крик ее подруги Аси:

— Нет! Что вы делаете, подонки? Нет!

Сознание Яны сразу потеряло связь с реальностью, и она рванула вверх по ступенькам. Дверь тоже была не заперта, а то Яна вынесла бы ее вместе с петлями и косяком. Ворвавшись в дом, она забыла, что преступники глухонемые, и заорала во весь голос:

— А ну-ка стоять, подонки! Не смейте ее трогать! Вы окружены! Полиция! Ярослав, твою мать, вызывай подмогу!

Зрелище, представшее ее глазам, действительно могло шокировать кого угодно. В комнате вся мебель была сдвинута в один угол, сразу создавалось впечатление, что помещение нежилое. Комната была очень запущенная, воздух затхлый. На давно не мытом полу в груде мусора валялись Ася и Леша, а рядом стоял тот самый гроб, который только что тащили преступники. Ася с ужасом удивленно смотрела на Яну, которая сразу же почувствовала себя персонажем какого-то нескончаемого Дня сурка… Опять связанная и избитая Ася, опять странное помещение, и опять бандиты…

— Яна! Ты нашла нас! Господи, я уже не надеялась! Помощь! Спасение!

Именно на ее восторженный взгляд обратили внимание глухонемые. Они оглянулись и увидели Яну.

— Подонки! Что они сделали с вами?! — закричала Яна и замахала худыми длинными руками, как ветряная мельница.

Лешу явно избили, а Ася выглядела ужасно испуганной.

Яну грубо толкнули сзади, и она упала в тот же угол, где лежали ее друзья. Она от удивления растерялась и на мгновение потеряла дар речи. И тут Ярослав Львович истерически закричал неприятным, неожиданно высоким бабьим голосом, обращаясь к глухонемым:

— Идиоты! Если бы не я… Да здесь бы уже полиция была! Что?! Олухи! Глухие! Немые! Идиоты! Человек за вами крадется — вы не слышите! Говорит по телефону — не слышите! Два идиота! Я вам за что деньги плачу? Сам виноват — связался с юродивыми! Все псу под хвост из-за какой-то полоумной бабы!

Глухонемые таращили на него глаза, явно не понимая, почему его так разбирает.

Директор со злостью плюнул и замолчал.

Ася застонала:

— Я так ошиблась! Так ошиблась! Это такие подонки! Это настоящие убийцы! Они прикончат нас! Ты не представляешь!

— Опять ты каркаешь, — застонала Яна, потирая ушибленную при падении ногу.

— Конечно, убьем! Дорогая, ты не оставила мне выбора! Я не буду менять свою жизнь из-за сомнительной интрижки с весьма несвежей женщиной, хотя все было весьма мило. Но ничем особенным ты меня не удивила! — мерзко засмеялся Ярослав Львович.

— Вот гад… — тихо прошептала Ася, размазывая слезы по щекам.

— Так вы с ними заодно! — презрительно посмотрела на директора кладбища Яна, удивляясь, как она могла пропустить такой вариант. Куда же делся ее обычный нюх?

— Ну, не с вами же! А ты тоже дура!

— Не зря мы удивлялись, что бывший танцовщик вдруг стал директором кладбища, — хмыкнула Цветкова. — Во всей этой истории изначально было что-то не так…

— Чувствовалась какая-то фальшь? — усмехнулся Ярослав. — Но теперь это уже неважно! Действительно, место на кладбище очень прибыльное, но не только тем, что можно продавать участки, ведь можно снимать золото с умерших. Некоторые хоронят родственничков в том, в чем люди привыкли ходить при жизни… Им «в жабу» снимать украшения с любимых людей. Иногда пальцы от старости или после смерти так разбухают, что кольца реально не снять. А кто же рискнет отрезать маме или жене пальчик только из-за того, чтобы снять золотишко? Для них-то это родной человек! Люди в горе не думают о материальном, они в шоке. И вы совершенно правы, если думаете, что я этим пользуюсь… Еще как! А бывают «крытые» похороны, когда молодой бизнесмен хоронит погибшую жену, например, сломавшую шею на горных лыжах в Куршевеле… Так он свою любимую украшает брильянтами с ног до головы. Ведь это ее любимые игрушки, а он будет горевать и никогда не передарит их другой женщине! Сразу несколько тысяч долларов с одного только трупа! Вот ведь прекрасная ситуация. Как бы я хотел, чтобы молодые и богатые дохли каждый день. Ха-ха-ха! — засмеялся директор. — Это выгодно.

— Верх цинизма, — сказала Цветкова. — Хотя что можно ожидать от такого подонка?

— Он точно подонок, — согласилась Ася, хлюпая носом.

Ася находилась в весьма плачевном состоянии. Она была уничтожена морально. Ведь она успела закрутить интрижку с этим монстром. Асе просто фатально не везло с мужчинами…

— Цинизм цинизмом, но это приносит прекрасный доход! Им деньги ни к чему, покойникам, я имею в виду, а мне очень даже пригодятся. Кому от этого плохо? Эти два олуха выкапывают гробы, раздевают покойников и снова зарывают. Как там в Библии? Чтобы тело было предано земле? Оно предано… А чтобы оно было обязательно украшено алмазами — об этом нет ни слова! — Ярослав Львович повернулся к своим подручным спиной, чтобы они не смогли прочесть по губам. — Я даю этим оболтусам по двести баксов в месяц за сомнительные услуги и к тому же обеспечиваю бесплатной едой в своем кафе, то-то они там и жрут все время. Отношения наши я не афиширую, они строят коттедж — так считают все окружающие, а вот что они разрывают по ночам могилы, это посторонним знать не обязательно. Кстати, в коттедже они спят, то есть имеют крышу над головой, а свои несчастные двести баксов отсылают родным в бедную Молдавию. Всем хорошо! И так было до тех пор, пока твои друзья не притащились на кладбище ночью, решив не заходить ко мне… Я-то их ждал у себя в кабинете с едой высшего качества. А в бутылочки-то снотворное было подлито, то-то вы с дружком проспали до утра, как голубки. И эту парочку я бы снова остановил на всю ночь, так как именно в это время необходимо было разрыть одну могилку старушки-матери богатого семейства, у которой все пальцы в золоте. Не мы, так другие разроют, у нас тут конкуренция. Были случаи, когда дальние родственники, побывавшие на похоронах и увидевшие, в чем хоронили покойника, возвращались, чтобы поправить свое финансовое положение. Так я с этими идиотами, твоими друзьями, и договорился встретиться у себя в кабинете, а они зачем-то сначала на кладбище поперлись, там и наткнулись на не очень приятное действо — труп выкапывали. Хорошо, что мои глухонемые болваны заметили, что за ними следят, и, помня мои наставления, сразу же их обезвредили… Какого хрена они зарыли их вещи в могилу, не выключив телефон, я еще разберусь! Бывают минусы от работы с глухонемыми олухами. С другой стороны, они не надоедают разговорами, делают все молча и четко, за небольшие деньги. И вот — первый прокол. Я был готов к тому, что когда-нибудь это может случиться… Но облом все равно произошел неожиданно, — облизал сухие губы Ярослав.

— К чему? К чему ты еще готов, сволочь? — спросила Яна.

— К тому, чтобы жить, как жил, не потеряв свое теплое местечко из-за таких идиотов, как вы, — пояснил Ярослав Львович.

— Не хотите ли вы сказать, что ради золотых коронок мертвецов вы нас убьете? Одно дело могилки разрывать, совсем другое — убить человека!

— Я бы не хотел, но, к сожалению, нет другого выхода. Вы же не поверите, что я, такой хитроумный и расчетливый, вас отпущу?

— Нас будут искать, и вам придет конец! — крикнула Ася.

— Ты, детка, еще меня не знаешь, я все продумал… Вас не найдут никогда, поверь мне… И ты мне это подтвердишь, когда мы встретимся на том свете! — продолжал издеваться директор.

— Где Евгений? — спросила Яна, побледнев от ненависти.

— Кто такой Евгений? Не тот ли красавец, с которым вы, мадам, пьянствовали ночью и рядышком с которым так мило и эротично уснули после порции снотворного? Тот, что сегодня побежал за моими ребятами?

— Что вы с ним сделали? — повторила Яна.

— Хочешь знать? Предсмертное желание — закон, — съязвил он.

— Так скажете…

— Откройте гроб! — заорал Ярослав Львович, отчаянно жестикулируя.

Безмолвные детины послушно бросились исполнять приказ шефа.

Крышка с гроба была снята, и Яна увидела то, что и предполагала. Полуживого Женю. Он был без сознания, на виске кровь.

— Сволочи! Что вы сделали? Вы убили его?! — закричала Яна и бросилась к гробу.

— Интересно, он жив или уже нет? — совершенно спокойно поинтересовался Ярослав Львович. — Хотя лучше бы ему было умереть… По крайней мере избежит мучительной гибели… Мне лицо его знакомо. Этот парень похож на всемирно известного режиссера… Надо же!

— Идиот! Это он и есть! — с ненавистью выкрикнула Яна. — Он прилетел из Дании! Вы думаете, что и его сможете вот так просто зарыть, и его тоже искать не будут? Дудки! Тут вам и конец!

— Не может быть… Неужели это он и есть? — несколько встревожился Ярослав Львович. — А вы мне показались кучкой идиотов-алкоголиков. Откуда у вас такие знакомые?

— Опомнитесь, пока не поздно! Несколько лет в тюрьме — это не пожизненное, — буркнул Леша, сплевывая кровь.

Яна же, ощупывая Женю, понимала, что он жив, просто получил сильнейший удар по голове и находился без сознания. Ресницы у него дрогнули, и он внезапно открыл глаза.

— Яна, я… — Женя узнал ее и судорожно вздохнул.

— Молчи. Все хорошо, — погладила его по голове Яна.

— Сейчас вы все замолчите, и навсегда! Как я провел тебя, дуру! «Ой, дяденька директор кладбища, там что-то выносят в гробике! Пойдемте, посмотрим, а то и поможем!» Ты меня за дурака, что ли, держишь? Да я в своем хозяйстве все знаю! Муха не пролетит. Не то чтобы в гробах что-то выносили! — похвастался Ярослав Львович, уже не выглядевший таким бледным, как когда он узнал, что один из пленников имеет высокий международный статус.

Евгений сделал усилие и приподнялся на локтях в своем «ящике». Но тут же получил грубый удар ботинком в грудь от одного из глухонемых и повалился назад. Яна зло посмотрела на негодяя.

— Ты еще пожалеешь об этом! — прошипела она.

— Твой парень, оказывается, понимает язык глухонемых. Эти олухи поговорили в кафе о наших делах, вот он за ними и побежал. Теперь-то он и себя затянул в яму, — рассмеялся Ярослав Львович.

— А почему вы решили, что я поверила вам? Неужели я такая дура? — наконец-то сказала Яна, смерив директора кладбища презрительным взглядом. — Вы мне сразу не понравились.

— И когда же я попал в немилость? — улыбнулся Ярослав Львович.

— В тот момент, когда я попросила у вас телефон, а вы сказали, что его у вас нет, забыли в кабинете, уверенно так сказали, — ответила Цветкова.

— Ну и что? — Улыбка не сходила с мерзкого лица похоронных дел мастера.

— А я его нашла, — сказала Яна и достала телефон Ярослава из своего кармана. — Вуаля!

Директор сразу перестал улыбаться.

— Откуда у тебя это? Отдай! Это мой телефон!

— Фокус-покус! У нас в доме всегда было много интересных личностей. И приходил к нам один дядька — фокусник. Некий дядя Гена. Так вот этот дядя Гена учил меня, что все мужчины врут, и женщина должна уметь проверить мужские карманы, но сделать это незаметно, чтобы не обидеть и не вызвать подозрения. И он научил меня этому трюку. Теперь, прижавшись к любому человеку с криком: «Защити меня и спаси, добрый дядечка, от тех злых!», я за несколько секунд успеваю не только вытащить у него что-то из кармана, а даже проверить, что там лежит, и достать только нужное.

— Ах ты ведьма! — выдохнул Ярослав Львович и захлопал себя по карманам в поисках неизвестно чего.

— Вы не это ищете? — спросила Яна, доставая пистолет и направляя его на немых громил. — Стоять! Или хотите проверить, умею ли я стрелять? Не советую! Приходил к маме моей еще один дядька — что делать, они плохо жили с отцом… Так вот, он метал дротики в цирке вокруг живого человека, а это вам не стрелять на поражение! И он научил меня кое-чему! С колена, может, и не попаду, а вот прицелиться если, то я вам глаза повыбиваю к чертовой матери! Я выстрелю, даже не сомневайтесь! Вы все просто омерзительны! — Яна потрясла пистолетом.

— Пистолет… — выдохнул Женя, по-новому посмотрев на Яну. — Дай его мне.

— Ты слишком слаб, а я слишком зла, чтобы прикончить их всех одной пулей! — ответила Яна, прицеливаясь в директора и явно испытывая к нему самую сильную ненависть.

Она отдала директорский мобильник Асе и продиктовала ей телефон Виталия Николаевича.

— Скажи ему, где мы… И что тут, к сожалению, три пока еще живых преступника, но положение может измениться, я надеюсь на это.

— Какой позор! Баба — и задержала нас, мужиков! — опустил голову директор кладбища. — Два идиота! Олухи!

— Всегда находится противник сильнее тебя! — лаконично ответила Цветкова, в душе надеясь, что следователь Лебедев никогда не узнает о ее талантах, приобретенных после знакомства с дядей Геной и другим дядей из цирка, имя которого она уже позабыла, а вот как подстрелить колибри на лету — помнила…

Надо, к справедливости, отметить, что она никогда не пользовалась этим знанием.

Глава 10

Яна Цветкова была невероятно счастлива и пребывала в состоянии радостной эйфории. В последнее время ей невероятно везло, она оказалась на высоте.

Кладбищенская банда была схвачена. В тайничках у Ярослава Львовича было найдено несметное количество колец, серег, цепочек, крестиков, печаток, образков в драгоценных окладах и золотых коронок.

Предприимчивый директор не брезговал ничем, и было понятно, откуда он раздобыл эти богатства. Подтверждением виновности послужила запись его хвастливой речи, произнесенной перед заложниками, которых он считал без пяти минут покойниками и был уверен, что они уже не смогут ни о чем никому рассказать. Яне удалось вовремя опустить руку в карман и включить телефон на запись. Больше всего Ярославу Львовичу было обидно, что для компрометирующей записи был использован его собственный мобильник!

Кроме того, члены банды подозревались во взяточничестве, в спекуляциях кладбищенскими участками и в предумышленном убийстве двоих конкурентов Ярослава Львовича.

Могилу Алексея вскрыли, она оказалась пустой, и его бывшей жене тоже пришлось встретиться со следователем для дачи показаний, а свободный кладбищенский участок Леша неожиданно решил оставить за собой.

— Он же уже оплачен, на хорошем кладбище, где невозможно свободное место для могилы отыскать… И самое главное, это прикольно — знать хоть о чем-то, что произойдет с тобой после смерти, — именно так пояснил он свое решение. — Да и привык я уже к нему.

Асе были не по душе его высказывания насчет «прикольности», но окончательное слово осталось за Алексеем — все-таки это была его могила, как ни странно это звучит…

— Интересно было бы узнать, как ты себе все представляешь? Участок на кладбище надо содержать, ухаживать за ним, чтобы не нашлось новых претендентов на это место. Платить… И тут такой крутой чувак, сам цветочки сажает и бережет для себя место? — не понимала Ася.

— Да, это необычная ситуация, согласен. Но пусть я войду в Книгу рекордов Гиннесса как единственный живой обладатель собственной могилы на нашей планете, но местечко сохраню, — твердо решил Леша.

Евгений все же попал в больницу с сотрясением мозга. Правда, в тот же день он из лечебницы сбежал. Яне было очень неудобно, что с ним произошла такая история. Не успел парень прилететь в Россию по делам, как сразу же был втянут в две криминальные заварушки, которые причинили вред его здоровью и потрясающей внешности. Винить в этом она могла только себя!

Ведь обычно с Евгением таких неприятных историй никогда не случалось. Конечно же, не повезло ему в первый раз уже в аэропорту, когда именно Яна решила его встретить. А еще он попал в выпуск новостей. Там с удовольствием поведали телезрителям об известном режиссере российского происхождения, впервые за много лет приехавшем на родину и тут же оказавшемся замешанным в криминальную историю.

В больнице оказался и Алексей. Тут дело было серьезнее, он был сильно избит. Кроме многочисленных гематом и ссадин врачи обнаружили повреждения внутренних органов. Его госпитализировали в травматологическое отделение той же больницы, где он работал. Асе была нанесена серьезная психологическая травма. Она не хотела обсуждать то, что с ними произошло. Яна понимала подругу: ведь она в очередной раз ошиблась в мужчине. Да еще как! А непосредственно перед этим серьезно пострадала по вине другого своего мужчины.

Евгений не переставал удивляться событиям, которые ему пришлось пережить на родине. О том, что он может попасть в такую экстремальную ситуацию, он и не задумывался. Поражала его и энергетика, исходящая от Яны Цветковой. Его новая знакомая сама была как катастрофа.

Следователь Виталий Николаевич был шокирован произошедшим. Да это и неудивительно — Яна всегда вытворяла что-нибудь невероятное. Она оправдывалась как могла:

— А почему ты решил, что это я во всем виновата? Не я же все это придумала. Один мой приятель бросает жену, которая сходит с ума от ревности. В ее голову приходит безумнейшая идея заказать ему могилку и показать его новой избраннице, чтобы отпугнуть ее раз и навсегда. Она находит коррупционера — директора кладбища, и этот закоренелый взяточник осуществляет ее невероятную идею. К тому же почему-то оказалось, что именно этот директор еще и грабит покойников и ради сомнительного способа обогащения готов пойти на что угодно, вплоть до убийства свидетелей. Сколько я всего перечислила, и заметь — ни слова обо мне лично сказано не было. Все эти люди совершили такие невероятные поступки без моего участия! Ты же понимаешь, что сама я тут ни при чем? Ты, как всегда, во всем меня обвиняешь!

— Ты почти в одиночку обезвредила банду, орудовавшую много лет, а так все остальное нормально… Особенно я удивился, когда узнал, что ты ловко сперла из кармана убийцы телефон и пистолет, а он ничего и не заметил… — пожал плечами Виталий Николаевич.

— Так получилось!

— Да, это естественно! Браво, Цветкова! Только с тобой такое случается. Неужели ты выстрелила бы, если обстоятельства сложились хоть немного иначе? — лукаво посмотрел на нее следователь.

— Ты что, сомневаешься? Конечно, открыла бы огонь на поражение! — Синие глаза Яны смеялись.

— Да уж, конечно, — задумчиво протянул Виталий Николаевич. — Беда с тобой… Вот уж правда не к добру наше знакомство.

— Это еще почему? — отмахнулась Яна. — Черная метка досталась тебе. Прости.

Надо отметить, что в результате этой нервотрепки здоровье Яны сразу же значительно улучшилось. Про простуду и температуру она забыла давно, повысился общий тонус, заблестели глаза. Конечно, причиной этого могло быть и сексуальное притяжение Евгения. Яна старалась не думать об этом. Она решила, что будет общаться с Женей просто как с интересным собеседником.

В один из вечеров Евгений пригласил Яну в Дом актера на закрытый показ своего фильма, получившего на известном конкурсе почетный приз. Яна, оказавшаяся его спутницей на этом светском мероприятии, почувствовала себя просто королевой. Во-первых, был прекрасный повод наконец-то выбраться из дома и блеснуть красотой и нарядами. И тут Яне равных не было. Обычно она предпочитала сомнительные наряды попугайских расцветок и не знала меры в бижутерии, отдавая предпочтение кольцам и кулонам гигантской величины. Если камень на кольце не напоминал по размеру кирпич, то Яна считала, что оно для нее не годится — «мелковато». Лучшая подруга Ася, адвокат по уголовным делам, не раз отмечала:

— Если бы твои украшения рассматривались в суде, то они шли бы не как улики, а как орудие преступления. У меня кастеты, проходившие по делу, были мельче. А бусами, которые висят у тебя на шее, можно слона забить. И как ты носишь на себе все эти тяжести, я просто понять не могу.

— Это ты от зависти! — парировала Яна, безумно любившая свои «булыжники».

Украшения прекрасно на ней смотрелись, но даже они не могли затмить свою хозяйку. Наша героиня вся была пронизана энергией, которая сверкала в ее глазах поярче любых алмазов.

Но голова на плечах у нее все же была, да и богатый опыт посещения светских мероприятий, приобретенный благодаря тому, что пару лет она была официальной невестой князя Карла Штольберга. Поэтому в Доме актера она появилась в элегантном скромном синем платье. Черные, причем на этот раз даже не ажурные, колготки, лаковые туфли-лодочки на шпильках. Яна постаралась не переборщить с украшениями и выбрала три золотых кольца, тонкую цепочку на шею и два гвоздика-бриллианта в уши.

Макияж тоже был лаконичным. Черные стрелки, черная тушь, но ярко-красная помада, которая вполне подошла для вечернего мероприятия. Лак для маникюра она выбрала спокойный, телесного цвета, посчитав, что красные длинные ногти будут выглядеть вызывающе. Она не хотела подводить Евгения, о мужчине тоже могли судить по женщине, которая находится с ним рядом.

«А ему и так уже досталось от меня…» — справедливо решила Цветкова.

Выглядела она на все сто. Высокая, худая, в платье, подчеркивавшем яркую синеву ее глаз… Большинство дам, пришедших на кинопоказ, были в черном.

Евгений не сводил с нее глаз, и это ей безумно льстило. К тому же она во все глаза смотрела на известных артистов, о которых раньше знала только со страниц глянцевых журналов и из телевизионных передач.

Она, конечно, как могла сдерживалась, чтобы не попросить сфотографироваться с ними и выпросить автограф, крича что-то типа: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!» Этим она опозорила бы своего блистательного спутника. Он пришел на кинопоказ в элегантном черном костюме и голубой рубашке, гармонирующей с ее платьем.

К Евгению подходили все без исключения, знакомились с ним и выражали восхищение его талантом. Все удивлялись, как он хорошо говорит по-русски, и поэтому надолго задерживались с разговорами о жизни и об искусстве. Естественно, все знакомились и со спутницей Евгения. Столько комплиментов Яна не получала за всю жизнь.

Люди искренне удивлялись, что спутницей Жени оказалась русская девушка. Все сначала принимали ее за иностранку. Яна просто упивалась этим приемом и своим известным и, самое главное, талантливым спутником. Яна испытывала за него гордость.

После кинопросмотра был организован приличный фуршет, где Евгений снова стал объектом всеобщего внимания.

Удалось им пообщаться тет-а-тет только в такси, на котором они отправились домой.

— Как тебе понравилось мероприятие? Тебя хорошо приняли у нас в России? — спросила Яна. — Я, если честно, устала.

— Я привык к таким мероприятиям. По правде говоря, не люблю это дело, но профессия обязывает. Да и к благотворительности не привлеку никого, если замкнусь в четырех стенах, — ответил Евгений. — Очень, очень тронул такой прием на родине! Не ожидал, что меня здесь так знают и любят.

— Да уж, действительно… Ни разу не слышала столько лестных слов в адрес одного человека за такой короткий промежуток времени. А уж сколько в России богатых людей! Ты здесь явно сможешь разжиться десятком-другим богатых спонсоров. — Яна зевнула.

— Надо чаще наведываться в Москву, — согласился Евгений и потер переносицу.

Яна знала, что с тех пор, как он получил удар по голове, он мучается головной болью, только не говорит об этом.

— Москва рада тебя видеть!

— А ты? — поднял он на нее взгляд.

— Что — я? Я… я удачно замазала тональным кремом след на лице от твоего удара лопатой, — попыталась отшутиться она.

— Ты рада меня видеть? — Евгений был настойчив.

— Я рада знакомству с тобой, — уклончиво ответила Яна.

— А уж как я рад! Какая ты была восхитительная на этом вечере! Самая красивая и безумно притягательная женщина! Я угадал, со мной была самая очаровательная дама из всех!

— А ты сомневался? По-моему, давно уже было понятно, что я из себя представляю. Ты мне льстишь! — засмеялась Яна.

— Нисколько! Не только я, но и все окружающие были в восхищении.

— Спасибо… Я хотела узнать, откуда ты знаешь язык глухонемых? — спросила Цветкова внезапно.

— Я когда-то снимал документальный фильм о них и кое-чему научился… Мне хотелось самому общаться с этими людьми, без посредников, необходимо было точно понимать их, а не зависеть от переводчика. Вот тогда-то я и научился… А эти двое разговаривали о покойнике, которого обчистили ночью, и говорили, что нужно получше замаскировать разрытую могилу… Вот я и побежал за ними как можно быстрее. Надеялся, что удастся взять грабителей с поличным или хотя бы узнать, где это место.

— Теперь я понимаю…

— Но неприятно, что я вот так попался… Если бы не ты… Они меня обошли со спины и…

— Да ерунда все это! Проехали уже эту историю! Я выгляжу как блондинка, то есть стараюсь ею быть, но тем не менее не дура. Неужели ты думаешь, что я так спокойно вошла бы в дом, где засели бандиты, про которых я думала, что они убили моих друзей? Не вызвав помощь и не вооружившись? Да еще заметив, что директор следует за мной, перекрывая выход? Нет, я знала, на что иду… — кивнула Яна, и ей нельзя было не поверить, ведь в итоге все так и получилось, как она просчитала.

— С меня приключений на кладбище на всю жизнь хватит, — улыбнулся Евгений.

— Все там будем… — вздохнула Цветкова.

— Вот тут-то и задумаешься, — согласился Евгений.

— Всегда есть выход, — вдруг раздался голос водителя. — Извините, что вмешиваюсь.

— Это какой же выход? — поинтересовалась Яна, совершенно не раздражаясь из-за того, что в их разговор вклинивается посторонний человек.

— Крематорий! — ответил водитель, и Евгений присвистнул.

— Хорош выбор! Как у нас говорят, хрен редьки не слаще! Этого не надо! — содрогнулась Яна и вдруг попросила водителя поменять маршрут. — Подкинете меня в больничку? Хочу Лешу навестить, а то обещала сегодня зайти и не зашла, а ты поедешь дальше…

— Я с тобой, — тут же вызвался Женя, словно боясь упустить Яну из вида. — А нас туда пустят? Ночь на дворе…

— Кто же не пустит? Леша там как сыр в масле катается. Он ведь работает в этой больнице! Свой сотрудник! Имеет ряд льгот, — загадочно сообщила Яна.

— Странные вы люди, — снова покосился на них водитель. — Молодые, нарядные, красивые… И все о кладбищах и больницах.

— Жизнь такая! — вздохнула Яна под смешок Евгения.

На территорию больницы машину не пустили, и Яна с Евгением высадились у ворот со шлагбаумом.

Леша Лукин одиноко стоял на лестнице, стряхивая пепел в пустую консервную банку. По цвету его лица можно было предположить, что он выкурил уже пятую пачку.

— Леха, привет! — поцеловала его Яна. — Мы тут припозднились немного, но в круглосуточном магазине успели прикупить тебе гостинцев. Выглядишь ты что-то не очень…

— Зато вы — красавцы! — огрызнулся он.

— Мы с приема! Ты бы знал, кого я там только видела! Такие известные люди! Женя у нас — звезда! — хвасталась Яна.

— Будешь курить? — спросил у Евгения Леша, опирающийся на костыли. Он сломал ногу.

— Давай! — согласился Евгений.

— Все вот говорят, что жить будешь долго, если во сне кого-то в гробу увидишь, а мне так целую могилу организовали, но что-то счастья мне это не принесло, — начал жаловаться Алексей, доставая пачку сигарет.

Неожиданно у него из кармана выпала фотография. Евгений оказался расторопнее и на лету подхватил снимок. Он вгляделся в симпатичное лицо молодой, нежно улыбающейся девушки в светлой кофточке.

— Моя Клара, — пояснил Леша.

— Кто? Невеста? — прищурился Женя. — Миленькая…

— Была невеста, да сплыла…

— Постой! Я же ее знаю! — удивленно сказал Евгений.

Настала пора удивляться Яне с Лешей.

— Откуда ты ее можешь знать? Это — русская девушка, жила здесь, а ты в Дании! Путаешь что-то… Просто похожа. Таких девчонок много, — предположила Яна.

— А она сейчас здесь? Я хочу убедиться. Я знаю эту девушку совсем недавно… Вот буквально перед моим приездом в Москву я видел ее, — настаивал Евгений.

— Как раз когда она исчезла, — удивилась Яна.

— Звали ее Клара Лавчук, у меня хорошая память на имена, фамилии и лица… По специальности биолог, — продолжал напрягать память Евгений.

Костыль выпал из Лешиных рук.

— Она! Точно она! Господи, где же ты ее видел?! Я же искал ее везде! Я чуть с ума не сошел! И вот ты так спокойно говоришь, что… Где?! — вцепился он Евгению в плечо.

— Ты, главное, успокойся! Я все скажу, я не думал, что это кому-то нужно… В Москву я прилетел из Норвегии, — сказал Евгений, все еще всматриваясь в лицо девушки и утвердительно кивая, словно убеждаясь в своей правоте.

— Что ты там делал? — спросила Яна.

— Жил, у меня там свой дом… Что вы так удивленно на меня смотрите? У меня несколько домов в разных странах. Я писал очередной сценарий на природе. Там потрясающие пейзажи и очень подходящая атмосфера для уединенной творческой работы. К тому же именно в Норвегии случилась экологическая катастрофа. Нефтяной танкер потерпел крушение.

— И испортил пейзаж и экологию? — уточнила Яна, которой не терпелось узнать побольше о Лешиной девушке.

— Это не главное… Пострадало множество пернатых, они стали десятками умирать. Норвегия не могла справиться своими силами и обратилась за экологической помощью ко всем странам и ко всем людям-добровольцам. И вот туда прибыли экологи и орнитологи из нескольких стран. Получился целый лагерь. Ученые жили в палатках, кемпингах и в гостинице, которая расположена рядом с моим домом. Я случайно оказался первым, кто встретил русскую группу из четырех человек. Ребята были очень расстроены, им не хватило мест в гостинице, а своей палатки у них не оказалось… Вот я и предложил им пожить у меня. А что? Их всего четверо, дом у меня огромный. Да и обрадовался я, что смогу поговорить с кем-то по-русски. Люди делали очень нужное дело — спасали жизнь птицам. Я знал, что мне придется ехать в Москву, так как я уже принял предложение от кинематографистов России. Так появились у меня гости.

— И одна из них Клара? — обрадовался Леша.

— Точно так! Я ее очень хорошо запомнил. Она была единственная девушка…

— Это еще почему? — ревниво поинтересовался Алексей. — Глаз на нее положил, что ли? Такой красавец с таким домом вполне мог вскружить ей голову! Она же в печали! Погиб жених, а тут такой красавец богатый!

— У меня и мысли не было посягать на ее честь! — совершенно серьезно отреагировал Евгений. — У меня гостили трое русских мужчин — Игорь, Глеб и Олег. Я еще обратил внимание, что в каждом имени присутствует буква «г». Нет, я не к тому, что они плохие люди, я их совсем не знаю… Просто мне это ни с того ни с сего пришло в голову, и имена вот запомнил. Даже не знаю, зачем я вам-то об этом говорю… И одна дама, вот я и запомнил…

Леша все не мог успокоиться:

— Ты хочешь сказать, что Клара приехала с тремя мужиками?

— Что ты так завелся? Они все ученые, — пожал плечами Евгений. — Они работать приехали. Вот и запомнил! К тому же в таких экстремальных ситуациях всегда участвует больше мужчин, чем женщин, это нормально. И из других стран больше мужчин было, чем женщин…

— Она была грустной или подавленной? — спросила Яна, чтобы поддержать Лешу и направить разговор в другое русло.

Евгений на секунду замешкался.

— Ну, да…

— Что «да»?

— Грустной или, скорее, подавленной. Именно так… Очень грустной и подавленной сразу… Не знаю, как правильно, — подтвердил он.

— Бедная моя девочка! — Чувствовалось, что Леша пребывал в состоянии сильного нервного возбуждения, но он был рад, что появилась хоть какая-то информация.

Он взмахнул костылем.

— Я еду к тебе, детка моя! — воскликнул Алексей. А затем добавил: — Как больно, черт!

Ведь от полученной неожиданно информации он пришел в такое возбуждение, что даже позабыл о ноге. Леша не удержался и покатился по ступенькам. Это случилось так внезапно, что ни Яна, ни Женя не успели подхватить его. Первым опомнился Женя и кинулся к Алексею, не подающему признаков жизни.

Яна же сорвалась с места и побежала в реанимационное отделение, которое находилось на том же этаже.

Дальше ей и Жене пришлось провести бессонную ночь, ожидая, как закончится операция у Алексея, у которого опять сместилась кость, еще не сросшаяся после недавнего перелома. Потом им разрешили на пять минут зайти к нему в палату.

— Ну, ты даешь! Ты бы это, Леша, поаккуратнее! — только и могла произнести Яна.

— Извините меня, друзья… Никчемный я человек! Как подумаю о том, что моя Клара где-то скитается и не подозревает даже, что я жив, так готов лететь к ней в ту же секунду. Я точно неудачник! И могильный памятник — тому прямое подтверждение. Галина была права, ничего у меня в этой жизни не получится!.. — Он явно впал в свою обычную депрессию.

— Не говори ерунды! — прервала его стенания Яна. — Ты поправишься… Не знаю, скоро или не очень. — С большим сомнением она осмотрела его неподвижную, загипсованную фигуру. — Только не предпринимай больше ничего, это плохо кончается.

— Яна, мне столько не продержаться. Вдруг Клара встретит кого-нибудь и утешится? Я как представлю ее рядом с другим человеком, так мне сразу плохо. Яна, а ты не могла бы слетать к ней и рассказать обо мне? Только так… не сразу в лоб, чтобы не испугать, а подготовив, постепенно… Девочка и так уже пережила стресс, благодаря моей бывшей. Я и по телефону это не хочу делать, надо говорить, глядя в глаза человеку.

Яна смотрела на него, открыв рот от удивления. Попросить Яну Цветкову слетать на самолете было равносильно просьбе покончить жизнь самоубийством. Именно так она относилась к воздушному сообщению, но ответственность к просьбам знакомых оказывалась сильнее.

— Хорошо… Я обещаю, что свяжусь с ней и сообщу о тебе. А может быть, подождем, когда Женя вернется домой и сам все расскажет? — с надеждой посмотрела она на Евгения.

— Я не собирался уезжать сейчас и не собирался возвращаться именно в Норвегию, — честно ответил он и тут же обратился к Яне: — Но я с огромным удовольствием слетал бы туда с тобой. Приглашаю тебя в гости! Обещаю быть самым гостеприимным хозяином в мире, показать все красоты страны, создать романтическое настроение и заодно помочь твоему другу. Это хорошая идея.

Яна состроила кислую мину.

— А без меня нельзя? Ты один прекрасно все объяснишь…

— Создавать романтическое настроение в одиночку? Это пошло, — нахмурился Евгений.

— Да вы, сударь, маньяк! — покачала она головой, уже понимая, что ее ожидает.

— Яна — крепкий орешек, — прокомментировал Леша.

— Я не собираюсь выполнять твои прихоти, — предупредила Цветкова. — Все что хочешь могу сделать, только не это.

— Дай хоть один шанс… Общение с тобой дорогого стоит, — не сдавался режиссер. — Это бодрит.

— Только не лови меня на дешевую приманку. «Дорогуша, я сниму тебя в кино, а в ответ ты должна показать мне “клубничку” для вдохновения!» Мне не двадцать лет! — отрезала Цветкова.

— Я постараюсь соблазнить тебя более изощренным способом, — пообещал Евгений, смеясь. — А воображение у меня работает.

Леша слабо пошевелился на больничной койке.

— От вас обоих исходят такие флюиды, такие сексуальные волны, что так и пробивают! Электрический ток. Вы там со своей романтикой не забудьте про меня и Клару.

— Ни в коем случае! — заверила Яна. — Ради тебя я рискую честью и жизнью. Страшно даже подумать о самолете.

— А тебе, Женя, удачи! — посмотрел на Евгения Леша. — Она сейчас злая и колючая, потому что до безумия боится летать.

— Спасибо за информацию, — улыбнулся Евгений. — Я постараюсь подготовиться.

Глава 11

Яне было плохо. Завтра предстоит полет в Норвегию, чтобы соединить разбитые сердца Клары и Леши, то есть попытаться объяснить бедной девушке, что ее обманули и личное счастье вполне возможно.

Она уже решилась и знала, что обратного пути нет. Иначе образ несчастного загипсованного Леши будет стоять у нее перед глазами всю оставшуюся жизнь.

Больше всего на свете она хотела напиться в хлам, но так, чтобы завтра суметь подняться на борт самолета и при этом еще прилично выглядеть, чтобы ее узнали по фотографии на границе. Евгений, словно чувствуя ее состояние, пригласил в ночной клуб и познакомил с двумя своими друзьями, блондином Стасом и брюнетом Константином.

— Они из артистической среды? — уточнила Яна, которой от предстоящего ужаса было на все вокруг наплевать.

— Нет, — ответил Евгений.

— Да мне все равно! Хорошие ребята, — согласилась Яна и ударилась во все тяжкие…

Алкоголь, танцы, дым коромыслом и снова алкоголь… И что там за ребята, и откуда они, и зачем они, ей уже было все равно…

Яна лежала на кровати и смотрела в потолок. Если бы не постоянное монотонное бурчание Агриппины Павловны, она бы хотела валяться так всю жизнь.

— Ты бы уже остепенилась все-таки, Яна… До каких пор скакать-то будешь? Сорок лет не за горами уже! А потом и пятьдесят, и шестьдесят… Такая бабулька — хип-хопщица. Сопьешься ты, ой сопьешься… Вовку-то Ричард и в одиночку вырастить сумеет, но вот тебя, дуру, жалко! Пропадешь ведь! А как меня не станет, ты же совсем распустишься! Кто будет посуду мыть, завтраки готовить, приводить тебя в чувство? Как ребенок, честное слово! И что только в тебе мужики находят?! Тьфу! И этот новоиспеченный твой «остроносый» — или как его там — красавчик вокруг бегает, беспокоится. Вроде летите вы куда сегодня? Куда тебе лететь? Ты себя видела в зеркале? Тебе же только на тот свет отправляться с таким лицом, не иначе! Я, естественно, узнаю, что ты куда-то собралась, последней. Конечно! Зачем сообщать домработнице о планах госпожи? Это для меня была придумана легенда, что ты боишься летать на самолетах. А стоит только какому-нибудь брюнету шевельнуть пальчиком, как ты уже в самолете! Вставай! Что разлеглась? Позавтракать не успеваешь, я тебе с собой собрала и пирожков, и колбасы, и фруктов. Что теперь делать, прямо не знаю, все разъехались! — Агриппина Павловна жалобно шмыгнула носом. — Хватит лежать… Вставай! Я тут побросала кое-какую одежонку в твой любимый красный чемодан, теплое тоже положила, зонтик, ветровку, вязаные носочки… Все-таки не лето, хотя я слышала, что в Норвегии сейчас очень тепло. Я по карте посмотрела, которая у Вовочки в комнате висит, так даже ужаснулась… Обычно это настоящий север! Там, наверное, белые медведи по улицам ходят!

— Ага… у нас бурые медведи, а там белые, — сказала Яна.

— Холодно там! Норвегия даже светлым цветом на карте выделена, — ответила домоправительница.

— Ты мне еще шубу положи… — с трудом произнесла Яна и не узнала свой голос. — Говорят же, сейчас в Норвегии аномально тепло.

— Вот-вот! Поднимайся! А то сейчас опять прибежит этот… Ну, и накуролесили вы вчера, хорошо, что хоть не на кладбище. Что-то зачастили вы туда в последнее время.

— Да мы исправимся, — села на кровати Яна, обхватив голову руками. — Агриппина Павловна, у вас язык не устал? И бормочете, и бормочете… У меня голова кругом идет…

Агриппина Павловна вздохнула.

— Кофе? — спросила она, применяя последний аргумент, от которого Яна не могла отказаться.

— Да! — встрепенулась Цветкова.

— Быстро в душ!

— Это уже шантаж…

— В душ, или не получишь кофе, и называй это как хочешь.

— Слушаюсь! — козырнула Яна и, пошатываясь, поплелась в ванную комнату.

Ей постоянно напоминали, что она уже не девочка и пора бы себя вести солиднее. Сама же она себя ощущала очень молодой, только вот все труднее стало восстанавливаться после излишеств. Раньше лицо оставалось всегда свежим и юным, а сейчас приходилось по часу с особой тщательностью наводить макияж.

К приходу Евгения Яна с этой задачей успешно справилась и даже выпила крепкий кофе, милостиво сваренный Агриппиной Павловной.

Всю дорогу в такси она была неразговорчива, взгляд блуждал, а руки были холодные. От предстоящего полета Яну колотила крупная дрожь. Евгений взял ее за руку.

— Не волнуйся, все будет хорошо. Ты должна верить.

— Я знаю, но я никому ничего не должна.

Но знала Яна не все. Оказывается, Евгений заказал частный чартерный рейс до Норвегии на небольшом самолете.

— У него мало моторов! — заявила Яна, увидев это чудо на взлетном поле.

— С моторами все нормально, — возразил Евгений. — При чем тут моторы?

— Они маленькие у него… моторы! — возразила Яна. — Раз он сам маленький!

— Зато он может планировать… — заверил ее Женя.

Яна все время старалась прижаться к его широкой груди, чтобы спрятаться.

— А летчики умеют планировать? — спросила Яна, повторяя это странное слово, словно пробуя его на вкус.

— Они очень опытные и хорошие ребята! Они могут все!

— Ты так говоришь, словно знаешь их! — отметила Цветкова.

— И ты с ними знакома. Мы вчера вместе отдыхали. Это Стас и Костик, пилот и штурман, — пояснил Женя.

Яна похолодела. Она так боялась летать, что не могла предположить, что летчики могут выглядеть как нормальные люди и тусить в клубе, явно не собираясь при этом умирать.

— Мы с этими ребятами сейчас полетим? — затаив дыхание, прошептала Яна.

— Именно с ними, — улыбнулся Евгений.

И тут вдруг Яна почувствовала, как у нее сердце стало стучать чуть реже, пока ненамного, но и это уже был прогресс. Она стала успокаиваться, словно кто-то большой и страшный наконец-то прекратил ее душить. Намного легче было представить, что окажешься в самолете с пилотами, с которыми познакомилась в нормальной, даже веселой обстановке. Они были ей словно родные, таким же родным показался и самолет, которым они будут управлять…

Но Яну ждали и другие приятные сюрпризы. Во-первых, летели они с Женей вдвоем. Во-вторых, все те же веселые ребята поздоровались с ней и рассказали несколько анекдотов. В-третьих, Яна увидела стол, ломившийся от фруктов, дорогих конфет, легких закусок и шампанского во льду.

— Вот это да… — оценила Цветкова.

— Все для тебя, дорогая! У нас будет самый веселый полет, вот увидишь!

И он не обманул! Этот полет для Яны прошел как никогда приятно и, самое главное, быстро.

— Спасибо тебе, я поняла, что ты для меня сделал очень много, — поблагодарила его Яна, уже находясь в машине, которую ловко вел Евгений.

Прощаясь, экипаж клятвенно пообещал Яне, что назад они полетят в том же составе и так же легко и хорошо.

— Ерунда! Я для тебя готов сделать все на свете! — ответил Евгений, и у Яны сладко защемило сердце.

— Ты сам не знаешь, что для меня сделал. Вот так, за разговорами и за таким столом лететь в самолете и понимать, что мы просто не имеем права погибнуть, потому что хоть и есть в жизни несправедливость, но не до такой же степени… И поневоле начинаешь думать, что все обойдется и все будет хорошо. Мне это важно.

— Не волнуйся! — улыбнулся Женя. — Жизнь вообще прекрасная штука! Ты же это понимаешь, а если подрастеряла способность радоваться, я тебе помогу!

— А сколько тебе лет? — вдруг спросила Яна.

— Тридцать семь, — покосился на нее Евгений.

— А почему ты не женат? — продолжала допытываться она.

— Подозрительно? — усмехнулся он. — Сам знаю, что уже давно пора.

— У нас в России при тотальной нехватке мужиков очень подозрительно относятся к одиноким холостым мужчинам после тридцати, — снова сказала Яна. — Остаются те, кто с дефектом… Пьющие, снобы, жадины, хамы…

— Я это уже слышал, — засмеялся Евгений.

— Ты прав, прости.

— То есть остаются отбросы? — улыбнулся он.

— Именно! Или разведенные… Мол, не получилось. А если ты до тридцати семи лет не был женат… Это странно…

— Не очень-то ты жалуешь меня своим вниманием. Надоели мужчины?

— Очень.

— А вот насчет Клары у меня большие сомнения. Увидев трех молодцов, что приехали с ней из России, я сразу понял, что у нее с кем-нибудь из них определенные отношения, — глухо сказал он.

— Какие отношения? Любовные?! — ахнула Яна.

— Именно…

— А как ты понял?

— Яна, ну я не маленький, это же видно невооруженным глазом. Она игриво смеялась, целовалась, вела себя совершенно естественно для молодой девушки, находящейся в хорошей компании.

— Вот это поворот! — удивилась Яна. — Бедный Леша… Почему сразу не сказал?

— Я ему не стал ничего сообщать, человеку и так плохо. Кто знает, каких глупостей он способен наделать?

— Правильно! Зачем его добивать. Но Клара… Как она могла? Так быстро… А с кем она?

— Хорошо, что веду машину я, — усмехнулся Женя. — Готова? У нее был не один избранник.

— Нет! Да ты разыгрываешь меня!

— Ошибаешься… Яна, я не стал бы шутить на такую тему. Абсолютно проверенная информация. Я видел эту пташку, порхающую из одной комнаты в другую с бутылкой коньяка… Да и любовался оргией у себя на лужайке, — совершенно серьезно сказал Евгений.

— Ужас… — побледнела она. — Как же так? Мне казалось, что это приличная девушка, нежная и все понимающая…

— Зря я тебе рассказал, вообще не захочешь отношений, — засмеялся Женя. — Хотя картинка была ничего…

— Пошляк!

— В этой ситуации мне больше всех жалко бедолагу Лешу.

— Это точно, мы-то просто поохаем, а он ее любил… Мне даже не верится. Я же знала ее, правда, не очень хорошо. Такая милая, скромная девушка…

— Мне она показалась весьма развязной девицей, — нахмурился Евгений.

— Словно мы говорим о двух совершенно разных людях, — вздохнула Яна. — Но я бы хотела посмотреть ей в глаза и спросить, зачем она прикидывалась влюбленной?

— Может, выбивает клин клином? Пытается забыть о прошлой любви с другим? Так сказать, пошла вразнос? — предположил он.

Тем временем перед глазами Яны открылся потрясающий вид. Дорога шла вдоль отвесной скалы, а внизу простирался синий фьорд, в котором отражалось солнце и ледник, покрывающий скалу словно шапкой или ледяной короной.

На это зрелище можно было смотреть не отрываясь. И Яна смотрела бы, если бы не услышала резкий звук и не увидела, как мгновенно вокруг круглой аккуратной дырочки в середине лобового стекла во все стороны пошло множество трещин-лучей, распространяющихся от центра с ужасающей скоростью.

Стекло между лучиками мутнело, словно на него плеснули кефир или простоквашу. Но страшно было не это, хотя на такой сложной трассе с разбитым лобовым стеклом водителю было почти невозможно вести машину. Евгений выкрикнул только одно слово:

— Пригнись!

Яна мгновенно нырнула вниз. И снова прозвучал тот же противный звук, и автомобиль потерял управление. Он резко ушел влево и сорвался вниз с обрыва.

Ощущение полета в воздухе в машине с крутящимися колесами Яна не забудет никогда в жизни. Фея времени сделала свое дело, и полет машины в пропасть был, с одной стороны, очень быстрым, с другой стороны, чем-то напоминал замедленную съемку.

В какую-то секунду Яна оторвалась от кресла, поймав момент невесомости и стукнувшись головой о крышу машины, снова приземлилась на сиденье, затем ее лицо приблизилось к стеклу с трещинами, но ремень безопасности удержал ее на месте, больно стиснув грудь и хилые ребра. Во все стороны полетели брызги, получился гигантский фонтан. И Яна поняла, что машина вошла в воду.

В салон мгновенно хлынула вода. Яна все это время не могла шевельнуться, оцепенев от ужаса. Она так и наблюдала бы целую вечность за своим погружением в холодные воды фьорда до самого конца.

Но тут сильные руки Евгения принялись ощупывать ее тело. Яна очнулась. Она даже подумала: «Вмазать ему, что ли?» Ведь дотрагиваться до себя она Евгению не позволяла!

Но Яна вовремя поняла, что Женя пытается расстегнуть ремень безопасности, который не поддавался. То ли его заклинило от удара, то ли сместились детали, то ли просто Женя волновался так сильно, что у него не получалось. Свет вокруг постепенно мерк, а вода уже подбиралась к груди! Женя сражался с ремнем словно с диким зверем и выиграл эту битву. Ледяная вода чуть не поглотила его вместе с Яной.

Яна не чувствовала ног и боялась подумать, что могла сломать их в момент аварии. Ужас усиливался из-за того, что неумолимая вода сковывала тело ледяным панцирем. Яна понимала, что над ними сейчас уже тонны воды, которые вскоре их поглотят. Она не могла кричать, а только смотрела расширившимися от ужаса глазами в темные, как окружавшая их мгла, глаза Жени. И тут он четко и твердо произнес:

— Вдохни поглубже и держись за меня!

Яна беспрекословно подчинилась. Наверное, впервые в жизни она так вот, без оговорок и выяснения причин, подчинилась мужчине. В тот же миг вода накрыла их с головой. Яна успела вдохнуть последний кислород, но не понимала, для чего. Чтобы дольше мучиться? Дверцы-то в машине не открывались.

«Как все глупо… Глупее не бывает… Погибнуть во фьорде в Норвегии вместе с мужчиной… А прилетела я сюда, чтобы сообщить девушке, что ее дружок жив, несмотря на то, что она видела его могильный памятник. Я представляю, как будет смеяться Ричард, как вытянется лицо у следователя Виталия Николаевича. Они точно решат, что я заслужила такой конец. Мы еще с Женей первое место возьмем в конкурсе, который ежегодно проводят в Соединенных Штатах на самую нелепую смерть. И вот что странно, прошло-то всего несколько секунд, а я уже о стольких вещах успела подумать. Мысли нелепые, смерть нелепая, все сходится», — пронеслось в ее бедовой голове.

Мутная, темная вода залила глаза Яне, и последним, что она увидела, был ботинок Жени, пробивший лобовое стекло. Невиданная сила потащила ее наверх, но еще сильнее были руки Жени, крепко державшие ее инертное тело. И тут Яна неожиданно стала сопротивляться, она безумно испугалась, что попадет в эту бездну без воздуха, откуда не было выхода. А здесь, в машине, ей казалось спокойнее, и она на долю секунды вдохнула спасительный воздух…

Потом-то Яне уже стало понятно, что она просто теряла разум вместе с сознанием. Но очень красиво было куда-то плыть среди осколков лобового стекла, словно по Млечному Пути, среди метеоритного дождя. Да и вода проникла в нее, чтобы мгновенно отобрать жизнь. Сопротивляться килотоннам было бессмысленно…

Глава 12

Яне было холодно, болело все тело до кончиков пальцев. И немного придя в себя, она сначала подумала, что Евгений ее душит. На самом деле он ей делал искусственное дыхание. Они только что коснулись кромки берега, ее ноги еще были в воде.

Яну вырвало, а жуткий, раздражающий клокочущий кашель просто раздирал ей легкие. Так плохо могло быть только человеку, вернувшемуся с того света. Евгений взял ее лицо в свои ладони и покрыл поцелуями. При этом он все время что-то говорил, и руки у него были теплые.

Яна, как только силы вернулись к ней, оттолкнула его.

— Напугал меня! Тьфу!

— Я не виноват! Ты жива! Жива! — возликовал он.

— Ты на каком языке говоришь?

— Извини, — перешел он на русский, — это я в состоянии аффекта не заметил, стал говорить, как привык…

— Вот-вот… — недовольно заворчала Яна. — А мое состояние представляешь? Только что пришла в себя, вижу твое лицо и шевелящиеся губы и понимаю, что ничего не понимаю… Я подумала, что у меня мозги отказали, так сказать, отмерли!

— Извини, Яна. Я очень испугался, что не откачаю тебя. Яночка, дорогая, как я рад, что ты жива!

И на какое-то мгновение Евгений стал для Яны очень родным и близким. Ее затрясло.

— Ничего-ничего… Приходи в себя…

— Что это было? — спросила она.

— Нам повезло, что мы упали в воду, — сказал он.

— Да, уж… повезло, сомнительное удовольствие!

— Если бы разбились о скалы, мы бы уже не разговаривали.

— Лопнула шина? Авария? Я ничего не поняла… — честно призналась Яна, еще не чувствуя в себе сил подняться на ноги.

— Помощь уже в пути. Вызваны и полиция, и врачи. Люди, ехавшие за нами, увидели, что мы тонем. Они сразу же связались со службой спасения. Здесь все и все быстро работают! — похвастался он.

— И не помогли нам, — вздохнула она.

— Яна, о чем ты? Подними глаза! Сюда без альпинистского снаряжения не спуститься… Ну и полет… Это просто чудо, что мы живы.

— Шина лопнула? — спросила Яна, все еще не верившая, что она на этом свете.

— Яна, в нас стреляли. Пуля попала мне в плечо, и я не справился с управлением, — опустил он голову.

Яна с тревогой посмотрела на него, выплевывая и выкашливая последнюю воду из легких.

— Пулевое ранение? — выдохнула она. — Очень больно?

— Да уж, — с трудом улыбнулся Евгений.

— Так эта дырочка в лобовом стекле… — начала Яна.

— Нет, дырка на ветровом стекле не от того, что мы столкнулись с мотыльком или бабочкой, — сразу же ответил Женя. — Стреляли два раза. Первая пуля попала в меня, вторая повредила колесо, я думаю. Шина спустилась, машину развернуло и выкинуло с трассы, — пояснил Евгений.

А Яна не могла отвести взгляд от его плеча, на одежде проступала кровь.

— Ты кровью истечешь…

— Не бойся, помощь близко! Еще минут десять! — успокоил он ее.

В этот момент они услышали тарахтение мотора, и показался катер. Правильно. Подобраться к ним можно было только по воде. Яне сделали какой-то укол, и она совершенно успокоилась… Она подняла глаза к небу, по которому плыли беспечные облака, и слабо улыбнулась. «Я так хотела увидеть Норвегию, и вот я здесь… Ничего себе поездочка… Так сказать, во фьорд с головой — прямо из аэропорта! Как кружится голова…» — подумала Яна, закрывая глаза.

Катер укачивал ее на волнах, страх уступил место спокойствию. Она выжила, теперь они вне опасности, и это главное. Яна погружалась в спасительный сон, стараясь не думать о покушении. Мысли путались, ее обволакивала мягкая сонливость, и через минуту она уснула.

Яна Цветкова частенько бывала в разных больницах — посещала знакомых, да и саму ее госпитализировали много раз, поэтому норвежский госпиталь она смогла оценить по достоинству, ей было с чем сравнить! Больше всего поразили обилие света в палате и абсолютная чистота. Ощущение стерильности, словно в операционной, причем по всей больнице. При этом никаких запахов — ни тебе моющих средств с хлоркой, невкусной пищи из пищеблока и медикаментов. Чистый, свежий воздух. Кислород явно не давал залеживаться в кровати, поднимал на ноги, способствовал быстрому выздоровлению.

Яна сползла с кровати. Постельное белье хрустело от чистоты и свежести. Она запахнула ярко-синий больничный халат и вышла в просторный холл. Холл оказался безлюден. Яна решила прогуляться и отправилась по стеклянному переходу, соединяющему два корпуса, в соседнее здание. По дороге она столкнулась с Евгением. Он тоже был в халате, тапочках на босу ногу, но с букетом цветов.

— Ого! Ничего себе, ты тут уже принимаешь цветы от поклонников? — усмехнулась Яна, стараясь скрыть смущение.

— Вообще-то я иду тебя навестить. Но если уж ты повстречалась по пути — идем позавтракаем… Столовая здесь за углом — «кафе-быстро».

— Пойдем, с удовольствием… Я никогда не лежала в норвежских больницах, поэтому даже не могу предположить, чем здесь кормят.

Столовая при больнице оказалась просторной и необычайно светлой и так же блистала чистотой. Свободных мест было вполне достаточно. Вокруг было тихо, мирно и спокойно.

— Совсем как в санатории, — отметила Яна. — А сколько мы будем должны?

— Насколько я понимаю, еда для пациентов бесплатная. Все расходы покроют страховые выплаты, и лечение, и пребывание, и питание…

— Но ведь у меня же нет заграничной страховки, — забеспокоилась Яна.

— Это тебя не должно волновать, я заплачу любую сумму. По моей милости ты вляпалась в эту неприятную историю, это я пригласил тебя, — напомнил Женя.

— Да ты-то тут при чем? Я сама принимала решение… — несколько успокоилась Яна, решив, что судьба ей благоволит.

Яне, как всегда, попался надежный человек, за спиной которого можно чувствовать себя как за каменной стеной.

Она с удивлением отметила, что больным не подают стандартных крошечных порций манной каши и засохших бутербродов с тончайшим куском сыра. От такой лишенной витаминов пищи человек вряд ли мог быстро поправиться, только не умереть с голода.

В этой столовой обслуживали по принципу «шведского стола». Глаза разбегались от обилия здоровой, полезной и экологически чистой пищи. Широко были представлены блюда из яиц и молока, запеканки, пудинги. Видов десять салатов, фрукты, выпечка, чай, кофе. Отдельная стойка с диетической пищей.

— Вот это да! — Яна набирала себе на поднос все подряд. — При такой-то кормежке я согласна полежать в этой больничке хоть месяц. А то и перееду сюда на постоянное место жительства! Попрошу политического убежища!

— Нет уж… Больница не то место, где приятно находиться. Куда ты столько берешь? Лучше потом возьмешь добавки. Что ты жадничаешь?

— Все такое вкусное! — не унималась Яна. Она, как всякий русский человек, обожала халяву.

Они разместились за столиком у окна с видом на город. Яна накинулась на еду, а Женя с улыбкой смотрел на Яну.

— Аппетит хороший, значит, поправишься.

— Не жалуюсь… Ноги вот никак согреться не могут от переохлаждения, и в горле немного першит от сильного кашля. Вода была ледяная, бр-р! Ну, голос как у прокуренного мужика… Но это тоже пройдет… Ты-то как? Выглядишь неплохо…

— Пулю извлекли, плечо побаливает, кровопотерю восполнили, уколы сделали… — отчитался Евгений. — Готовлюсь к выписке.

Яна строго посмотрела на него:

— Так быстро? Может, торопишься? Все-таки огнестрельное…

— Не вижу необходимости. — Он пригубил кофе и закусил сэндвичем.

— А вот мне точно пора на выписку. Я-то здорова как корова.

— Вот вместе и выйдем, — согласился Евгений.

— Я бы еще полежала, в таких-то санаторных условиях, — потянулась Яна.

Она с воодушевлением приступила к салату из свежих овощей.

— Ты думаешь, что я ничего не понимаю? Ты повел себя как настоящий герой! Ты же мог утонуть из-за меня… Сначала потратил кучу времени, чтобы отстегнуть мои ремни, потом вытащил из воды и заставил мои легкие дышать. Тебе было бы легче бросить меня и спасаться самому.

— Я никогда бы так не поступил, даже не думай, — твердо ответил Женя, озираясь. — Жалко, тут курить нельзя.

— Послушай, — вытерла рот салфеткой Яна, — а кто стрелял-то? Полиция выяснила?

— Пока нет… Пулю отдали на экспертизу, оружие, из которого она была выпущена, по их базе не проходило. Место на скале, откуда стреляли, определили, но следов никаких. Полицейский сказал, что попасть прицельно в кого-либо из пистолета с такого расстояния было нелегко. Убийца, скорее всего, стрелял в машину наугад, целился или в бензобак, или по колесам, чтобы автомобиль сорвался в пропасть. Цель была достигнута.

— Так значит, все-таки покушение?

— В полиции считают, что да… Хорошо спланированная акция.

— Против тебя или меня? — уточнила Яна, чувствуя, что у нее начинает пропадать аппетит.

— По идее — да… Но ты в этой стране в первый раз, не успела еще обзавестись врагами, — пожал плечами Женя. — Поэтому…

— …убить хотели тебя, — поставила точку Яна.

— Полиция такого же мнения.

— Класс… — Яна набросилась на фрукты. — И кто же это?

Евгений рассмеялся, поморщившись от боли в плече.

— Если бы я знал… Я — такая душка, кому бы это понадобилось? Ума не приложу, — развел он руками.

— Это так кажется, — вздохнула Яна, отодвигая творожную запеканку, щедро политую брусничной подливой. Запеканка явно уже в нее не лезла.

— Наелась? — усмехнулся он.

— Что-то плохо мне… — Яна припала к стакану со свежевыжатым грейпфрутовым соком. — Здесь должно быть отличное хирургическое отделение.

— Почему?

— Ну, а как же может быть иначе? Больной с приступом заворота кишок после такой еды должен поступать именно туда. Не в гинекологию же ему отправляться. Я ошиблась, решив, что такая еда быстрее поднимет на ноги после болезни. От этих кушаний в неограниченном количестве, наоборот, на тот свет отправишься. А вот с нашей-то российской манной кашки и супчика, где из всего многообразия мясной промышленности только дохлая муха плавает, быстрее сбежишь домой. Быстрее поправишься.

Евгений улыбнулся:

— А в этой стране еще огромное количество людей страдают депрессией и по полгода лежат на больничных койках.

— Ну? Что я тебе говорила! Лень — общая национальная черта. В такой-то больнице чего не полежать? Курорт! Тут тебя и покормят, и все уберут, и полечат, и пожалеют… Страна добывает нефть, и государство доход от нефти тратит на граждан этой страны! Благодать! Я бы посылала норвежцев, страдающих депрессией, к нам. Пара человек припала к нефтяной трубе и может позволить себе депрессировать, а остальные… — покачала головой Яна, собираясь с мыслями. — На тебе, бабулька, семь тысяч рублей пенсии! Килограмм картошки — сто рублей, мяса — триста рублей, и гречка — за сто! И с этих денег еще за квартиру заплати… Что? Дорого тебе? Так иди, выбей себе субсидию, пройди по сотне организаций, собери справки! В конце концов, постой в переходе с жалобной песней! Не умеешь петь? Плохо, очень плохо! Так что некогда впадать в депрессию, у нас люди постоянно в тонусе. А хотите полежать в больнице? Хорошо! В общей палате, где один будет постоянно храпеть, второй ходить в туалет по десять раз за ночь, а третий, извините, стучать железной уткой по кафелю… Подумаешь, таракан пробежал и в туалете пахнет. А не хватает санитарок! Возьми да вымой! Чего у тебя болит? Так лекарств нет! Сходи да купи! Чего еще?! Врача давно не видел? Он тебя не лечит? А ты ему принес толстый конверт? Нет? И еще имеешь наглость спрашивать, почему он к тебе не приходит? А ты знаешь, какие маленькие зарплаты у врачей? Что? Хочешь уйти из больницы? А чего так? А-а, уже вылечился! То-то же! — Яна театрально откинулась на спинку стула.

Женя смотрел на нее с большим любопытством.

— А у тебя есть талант актрисы. Ты знаешь об этом? Только не думай, что я, режиссер, пытаюсь соблазнить тебя таким допотопным способом. Я на полном серьезе, если бы ты в свое время развивалась бы в этом направлении, то могло получиться.

— Мне об этом уже говорили, так что я тебя не буду ни в чем уличать. У меня мама — профессиональная актриса, это ее гены играют во мне. И с детства мне прочили театральную карьеру. Но вот веришь? Никогда не хотела быть актрисой. Дело собственного выбора.

— Я понимаю… Ты слишком самодостаточна, чтобы примерять другие образы, — прищурился Евгений. — Я пропал…

— В смысле?

— Яна, ты безумно мне нравишься. Ты такая интересная личность. Чем дальше, тем больше.

— Так, может, мне это…

— Что?

— Быстрее встретиться с Кларой и уехать? — уточнила она. — Чтобы ты восстановился быстрее, а не пропадал. — Она покосилась на Евгения, наматывая прядь на палец, что выдавало в ней приступ волнения.

— Почему не хочешь остаться со мной? — в лоб спросил он.

— Я не знаю тебя… достаточно хорошо.

— Так узнай. Я готов на любой контакт.

— Я уже поняла… Это-то и пугает! Но как же я объелась! Там еще был обезжиренный творожок, чтобы не потолстеть, с ягодами свежими: красная смородина, малина, черника и ежевика. Его, может, еще съесть? Вдруг и правда выгонят и не попробую больше? — с тоской спросила она у Евгения.

— Обезжиренный творожок для того, чтобы не потолстеть? — переспросил он у Яны. — И это говорит человек, съевший яичницу из трех яиц с беконом и томатами, салат «Цезарь», салат из свежих овощей, бутерброд с икрой, бутерброд с красной рыбой, круассан с шоколадом, блинчик с джемом и пирожное-суфле?

Яна даже моргать перестала.

— А тебе что? Жалко? Ты, оказывается, подсчитываешь, что я съела! Буржуй! «Нет, я хороший, я просто наблюдательный!» — передразнила она его.

— Яна, извини, у меня фотографическая память! Ешь сколько хочешь! — засмеялся он.

И она побежала к буфету. Вернулась Яна с тем самым творожком с ягодами, который хотела попробовать, и с солидной порцией картошки фри с кетчупом, да еще захватила фруктово-ягодный салат с сиропом.

— Безобразие! В больнице подают такую вредную еду! Жареный картофель! Ужас! Они бы еще включили в меню чипсы, кока-колу и кукурузу! Кстати, тут, может, и спиртное наливают?

— Не думаю. Это уже был бы перебор. Да в Норвегии с этим строго — сухой закон! И кстати, проблема нации — алкоголизм.

— Прелестно! Просто прелестно! Хотя — где депрессия, там же и алкоголизм… Конечно, они идут рука об руку! В этом нет никаких сомнений! То есть в больнице не выпьешь? Хорошо, что хоть так, а то уж я думала, что здесь, не спросясь у остального человечества, открыли рай на земле. Поэтому ты здесь живешь? — уточнила она, начиная класть в рот ягоды с творожка.

— Я живу во многих странах мира, в основном в Европе, конечно, — ответил Евгений.

— Понятно. И кто же тебя захотел грохнуть, человек мира? — задумалась она.

— Я не знаю, — честно ответил Женя.

— Слушай меня внимательно. Я помогу тебе разобраться, — сказала Цветкова, выбирая из творога только ягоды и отодвигая тарелку в сторону. — Преступления совершаются из-за денег и от зависти, ну еще от страсти…

— А ты в этом так хорошо разбираешься? — насмешливо посмотрел он на Яну.

— Достаточно! — отрезала Яна. — Ты, как я поняла, богат?

— Есть такое…

— Наследники? — начала она допрос.

— Ты серьезно? — удивился Женя.

— Я разве шучу? Если ты умрешь, кому достанутся твои деньги? Это ясно? Только не говори, что не думал еще об этом. Если не думал, то подумай сейчас. Пока не поздно, — зловеще добавила она.

— Да тут думать нечего… Все достанется моему брату, — ответил Евгений.

— И конечно, он никогда не пошел бы на такое? — заключила Яна, облизывая ложечку.

— Ты не поверишь, но у нас прекрасные отношения. И мой брат весьма самодостаточная личность и тоже не нищенствует, — ответил Евгений.

— Но он не такой богатый, как ты?

— Не такой, — вынужден был согласиться Женя. — Я человек публичный, и гонорары у меня соответствующие, а Владимир Сальме — доктор. Он широко известен в медицинских кругах, профессор, врач-гинеколог. У него частная медицинская клиника и несколько филиалов в Европе. Специализируется на лечении бесплодия, ЭКО — это «ребенок в пробирке». Владимир уже осчастливил множество семейных пар. И ты думаешь, что он решил убить родного брата? Мы с ним — двойняшки…

— Да к тому же в детстве ты стал донором костного мозга для него… Ты его спас! Я знаю эту историю, мне рассказала Клавдия Ивановна, — задумалась Яна.

— Да, так и было… Я рад, что смог помочь ему. Не представляю жизни без брата.

— Просто индийский фильм, — вздохнула Яна.

— Назови как хочешь, но придется поискать другого кандидата. Вова исключается. Если бы ему были нужны деньги, я отдал бы ему все до копейки, и он это знает, — постучал себя по карманам Евгений, явно в поисках пачки сигарет.

— Хорошо, — принялась за чернику Яна, поясняя: — Очень полезно для глаз. Есть ли у тебя дети?

— Насколько мне известно — нет.

— Вот это правильный ответ. «Насколько мне известно», — похвалила Яна. — Тут неувязочка одна вырисовывается. Только что ты хвастался, что у тебя было много женщин. Разве можно быть уверенным, что нет наследников?

— Если так рассуждать, то тогда все может быть. Но мне такие факты из моей биографии неизвестны, я же сейчас говорю о том, что знаю, — ответил Женя.

— Вот! А когда тебя отправят на тот свет, сразу же всплывут наследнички с подтверждением в виде генетической экспертизы, — самодовольно отметила Яна. — Принеси мне еще кофе!

Евгений подчинился, а когда вернулся, Яна продолжила:

— Ты успешный режиссер. Завистников у тебя должно быть море. Коллеги, друзья, знакомые?

— Я не знаю… Честно, не знаю. Никто же не подойдет и не скажет в лицо, что он мне завидует… Да еще до такой степени, чтобы убить! Это обычно тайна.

— Какие же вы, мужчины, бесчувственные! Вот мы, женщины, сразу же чувствуем, если нам завидуют. Первые признаки: «Ой, какая ты сегодня красивая! Ой, какое у тебя колечко!» А спину покрывает липкий пот от завистливого взгляда и неискренней улыбки. А вы, мужчины, ничего не видите и не чувствуете. Но зависть вам тоже не чужда. Любите ведь приобрести то крутые часы, то дорогую тачку… — Яна осеклась под удивленным взглядом Евгения, который совершенно искренне заявил:

— А я даже не думал об этом. У меня много дорогих вещей, конечно, и позволить я могу себе многое.

— Например, арендовать целый самолет для нервнобольной тетки? — предположила Яна.

— И это тоже… Но никогда эти дорогие вещи не были предметом самолюбования или хвастовства. Это честно. Женщинам дарил дорогие подарки, если они этого заслуживали.

— Это так, — согласилась Яна. — Значит, завистники есть.

— Теоретически да…

— Куда же смотрит полиция?

— Тебя послушаешь, так меня убить — очередь стоит…

— Так и бывает, Женя! Не расслабляйся! Хотят, и многие! О завистниках тебе должен был задать вопрос следователь! — воскликнула она.

— Да спрашивал он, спрашивал. Но я, честно, ничего такого не замечал.

— Я бы на твоем месте не радовалась. Попытка-то может повториться, причем преступник затаится на какое-то время, а потом ударит, и на этот раз не промахнется. — Яна подула на кофе.

— Я думал об этом, но в несколько другом ключе… Находиться со мной рядом опасно, особенно тебе. Вот что получилось в машине. Ведь при попытке меня убрать могут пострадать и окружающие.

— Вот только не говори, что собираешься посадить меня в самолет и отправить домой. Я отсюда никуда не двинусь, пока сама не захочу, — сразу же отреагировала Яна.

— Как скажешь. Хотя… — задумался он.

— Нет!

— Я понял, понял, — успокоил ее Евгений.

— Меня хоть эта страна и приняла, прямо сказать, в штыки, но есть и положительные моменты. Вот, например, в больничке очень даже хорошо…

— Да здесь везде хорошо. Этот нелепый выстрел прервал наше путешествие.

Яна отодвинулась от стола и умиротворенно сложила руки на животе.

— Ты прямо заговорил как японский поэт, слагающий хокку. «Нелепый выстрел прервал наше путешествие», с ума сойти… Путешествие еще и не началось, а нас уже чуть не убили! Будешь покидать больницу — не забудь прихватить меня с собой!

Евгению только и оставалось посмотреть на часы и вздохнуть.

Глава 13

Через пару дней Евгений и Яна покинули больницу. Евгений вез Яну к себе домой. Водитель весело насвистывал незатейливый мотивчик, а Яна на каждом крутом повороте хватала Женю за руку.

— Ко мне обещали приставить охрану, — сказал Женя. — Я не просил, но комиссар полиции настоял.

— Это же здорово! Хорошо, что занимаются нашим делом, ведь ты не простой смертный! Может, дело и сдвинется с мертвой точки, — поддержала его Яна.

— Главное, чтобы не мешал. Терпеть не могу, когда в доме посторонние.

— Наверное, это будет профессионал, а они знают, что делать и как себя вести… — пожала плечами Яна и с тоской посмотрела на весьма потертые джинсовые сабо, которые ей выдали в больнице, в отделе пожертвований.

Весь их багаж погиб при падении машины. Яна предполагала, что, когда поднимут машину со дна, вещи будут безнадежно испорчены. Евгений попросил таксиста остановиться у торгового центра, и они двинулись вдоль витрин с одеждой.

Яна поняла, что если примерять понравившиеся вещи, то и недели не хватит. Если за ними наблюдает убийца, то это выход для них, потому что тот просто сойдет с ума и сам повесится в кабинке для переодевания. Поэтому она просто покупала все, что ей приглянулось. Оплачивал вещи Евгений, не принимая никаких ее заверений, что она потом деньги отдаст.

Она была его гостья! И ей не было ни в чем отказа. Яна хватала все, что ей могло понадобиться: футболки, джинсы, шорты, туфли, кроссовки, зубную щетку, щетку для волос, пару килограммов декоративной косметики…

— Встретился бы ты со мной, когда мне было лет двадцать пять, тогда из косметики только шампунь был нужен. А сейчас мои потребности возросли, — объяснила она.

Не забыла Яна и о ярких платьях, украшающих каждую витрину.

— Соберем все новинки сезона, — металась Яна по торговым рядам, задумчиво косясь на отдел парфюмерии. — У меня же были классные духи с собой… А я не могу без парфюмерии!

— Действуй! — поддержал ее порыв Евгений.

Яна забежала в парфюмерный отдел и вылетела из него с огромным количеством коробочек и пакетиков.

— Вот ведь класс! Приятно, когда рядом состоятельный дяденька.

— Возьми теплые вещи и пижаму, — посоветовал Евгений, с улыбкой наблюдая за метаниями Яны.

— Супер! — снова кинулась она к прилавку, теперь уже в отдел женского белья.

— Впору брать две машины, причем одну грузовую, — почесал затылок Женя.

— Хочешь меня упрекнуть, что я купила больше, чем привезла с собой? — нахмурилась Яна.

— Нет, конечно, нет! Ты можешь покупать все что захочешь. Только давай в другой раз? Так хочется попасть домой…

— Успеешь! Который час? — Яна увидела очередную яркую витрину.

— Шесть часов.

— Шесть часов, — как эхо повторила она. — Шесть часов чего? Вечера?

— Но не дня же…

— Так уже шесть часов вечера? — словно проснулась Яна. — Понятно тогда, почему ты такой взвинченный и усталый… Извини! Если попадаешь в такой рай, невольно теряешь счет времени! — призналась она, пытаясь взять себя в руки.

Разложив многочисленные пакеты и свертки в салоне и багажнике, они продолжили свой путь.

Когда за поворотом показался дом Евгения, Яна восхищенно присвистнула. Трехэтажный старинный особняк, кирпичные темные стены увиты плющом с мелкими, но очень нежными листочками. Март был действительно теплым. Дом словно сошел со старинной сказочной картинки.

— Вот это да! Какая красота! А плющ-то, плющ! Весь дом покрыт от крыши до земли.

— Для того чтобы вырастить такую красоту, должно пройти много лет… Плющ держится на стенах своеобразной сеткой, зимой она коричневая и некрасивая, а вот по весне листья распускаются, и дом становится весьма привлекательным.

— А почему не зарастают окошки? — спросила она, любуясь особняком.

— Окошки выстригают ножницами, и садовник следит за этим. Кроме того, он периодически подравнивает побеги, становясь на высокую лестницу, удаляет сухие листья и ветки, опрыскивает, заменяет проволоку, по которой стелится плющ, придает ему форму… — пояснил Женя со знанием дела. — Я наблюдал пару раз за этим интересным занятием.

Яна вышла из машины и осмотрелась. Дом стоял на берегу фьорда, несколько ниже располагался небольшой населенный пункт, а выше поднимались горы. Вокруг особняка был красивый сад, а на берегу теснились палатки и кемпинги. Наверное, где-то здесь и обитали ученые-биологи. Рядом находилась пристань с моторными лодками и небольшими катерами. На берегу толпились возбужденные люди, а навстречу Евгению спешил полный высокий мужчина с красивым холеным лицом. Он обнял Женю, они сердечно поздоровались. Евгений сказал:

— Я хочу представить тебе моего брата Владимира! А это моя подруга Яна Цветкова.

Владимир широко улыбнулся.

— Очень рад. Друзья Жени — мои друзья.

— Здравствуйте, — кивнула Яна с достоинством.

Владимир был очень привлекателен и статен, но за счет немодной стрижки и лишнего веса выглядел старше Евгения на добрый десяток лет…

«А брат-то действительно здесь…» — подумала Яна, и Женя словно подтвердил ее мысли:

— А ты-то как оказался в моих краях?

— Да мы вчера приехали, а ты где-то гуляешь. — Владимир говорил по-русски явно ради Яны, чтобы она не чувствовала себя не в своей тарелке.

И вот от зевак, толпившихся на берегу, отделилась еще одна фигура, на сей раз женская, и тоже поспешила к ним. Когда она приблизилась, Яна поняла, что эта женщина необычная… Такая красотка могла только выйти из пены морской… Как же ее звали? Да-да, ну конечно, Афродита! Точно! Богиня красоты… Белокурая красавица с потрясающей фигурой. Яна оценила высокий бюст, тонкую талию и крутые бедра. Еще у нее были потрясающей красоты ноги с тонкими лодыжками и изящными икрами.

А вот лицо Афродиты явно корректировалось богами пластической хирургии. Нос казался слишком маленьким, губы слишком пухлыми, ресницы намекали на искусственное происхождение, а волосы были слишком густы. Цвет глаз просто сшибал с ног, вернее, эксклюзивный васильковый цвет линз. На этой крошке даже в простой, обычный день был кремовый костюм от известного дизайнера, минимум золотых украшений, правда, массивных и дорогих, а сапожки по высоте шпилек могли соперничать со шпильками, которые обычно носила наша героиня.

Владимир тут же обнял ее, но она кинулась на шею к Жене и прижалась к нему. От этого зрелища кровь отхлынула от лица Яны, она даже зашаталась. А Вова пояснил, что это его жена — Флавия Толедо. Цветкова сразу же подумала: «Мне всегда было интересно, на ком обычно женятся врачи-гинекологи, которые видят десятки женщин каждый день? Да, дамочка что надо… Женщина до кончиков ногтей… Суперженственная, исключительно сексуальная, способная заинтересовать даже мертвого. Между прочим, это жена Владимира! Так какого черта она висит на его брате? Вот прилипла… просто не оторвешь! Не хотела бы я, чтобы у моего мужчины была такая родственница».

Флавия приветливо окинула Яну взглядом, улыбнулась, но обниматься не стала. «Ишь выпендрилась, — подумала с раздражением Яна. — Да у меня есть шмотки и получше!»

Яна была совершенно права. Одежды-то Евгений накупил много, самой разной, модной и красивой, но вот переодеться Яна еще не успела. На ней была одежонка, которую участливые люди приносили в больницу для особо нуждающихся. Яне подобрали брюки на три размера больше, но, к счастью, они держались на ремне из потрескавшейся искусственной кожи, мужскую рубашку в клеточку, куртку и те самые джинсовые стоптанные сабо. Правда, пальчики Яны украшали колечки с бриллиантами, но все равно чувствовала она себя очень неуютно.

— Вы приехали всем семейством? — поинтересовался Женя у брата.

— Нет, наша Лилу осталась дома, во Франции. Мы с Флавией решили развеяться вдвоем, — хмыкнул Вова, с интересом посматривая на Яну.

Как это его брат опустился до такой девицы? Яна это почувствовала кожей.

— Что-то ты бледноват, — обратился Владимир к брату. — Что за бинты? С тобой все в порядке?

— Все хорошо, тревожиться нет причин, — соврал Женя, давая знак Яне, чтобы и она не расстраивала брата.

Яна и не собиралась ничего говорить, у нее вообще испортилось настроение. Хотелось послать к черту и Евгения, и его братца с силиконовой красоткой.

И она отошла от них, делая вид, что любуется окружающей красотой.

— Место-то замечательное, но какая трагедия, — тут же подхватил Владимир Сальме.

— Какая трагедия? — переспросила Цветкова.

— Девушка утонула, биолог. Труп только что выловили, такое горе…

Яна на всех парах тут же понеслась к берегу, расталкивая толпу зевак. Вот, оказывается, почему там было столько народа!

На камнях лежала Клара в разорванной мокрой одежде, с неестественно вывернутыми руками. Яна узнала ее сразу — да, это была она, Лешина невеста, без всякого сомнения. Яна схватилась за сердце. Над Кларой, весь в слезах, склонился парень.

— Клара… — выдохнула Яна.

Молоденький белобрысый парнишка, стоявший рядом, тронул ее за руку.

— Вы знали ее?

— Да. Я приехала к ней, — подтвердила Яна. — А ты?

— Я ее друг Игорь, а это Олег, — показал он на плачущего парня. — Мы тут работали, спасали птиц…

— Я в курсе. Мне рассказал хозяин дома, который вас приютил.

— Привет, — поздоровался Евгений, подходя к месту трагедии. — О Пресвятая Дева! Клара!

— Мы опоздали, — прижалась к нему Яна.

— Вы вернулись? — обрадовался Игорь, увидев Евгения.

— Что произошло? — спросил Женя, не отводя взгляда от девушки.

— Нелепость какая-то… Вода еще холодная, но Клара почему-то с утра пошла к воде. А рядом с тем местом, где она была, рыбаки ставят сети. Так вот, уж не знаю, как так получилось, но она запуталась в сетях, видно, захлебнулась. Искали весь день и вот только сейчас нашли. Такой ужас! Молодая совсем, — сбивчиво объяснили ему зеваки.

Тело Клары уже упаковали в плотный пластиковый мешок, а к группе русских приблизился мужчина средних лет очень своеобразной наружности. Невысокий, худой, головастый, с копной рыжих кудрей. Лицо сплошь покрыто веснушками. При этом у мужчины оказался очень низкий, глубокий голос.

— Ну, здравствуйте, господа русские.

Яна подозрительно окинула незнакомца взглядом.

— А вы кто? Экскурсовод? Полагаю, вы биолог Глеб? — спросила она, чувствуя к подошедшему неприязнь.

— Меня зовут Август Аркадьевич, — пробасил мужчина, подтверждая утверждение, что странное имя накладывает отпечаток на внешность обладателя.

«Ну и имечко! Август!» — мысленно ухмыльнулась Яна.

— Майор полиции, — представился рыжеволосый мужчина. — Здравствуйте, соотечественники.

— Женя, ты говорил, что мы в Норвегии, — хмыкнула Яна.

— В Норвегии и есть! — засмеялся Август Аркадьевич. — Я здесь по обмену опытом. Командировка на два месяца. Вот уже две недели — и ни одного преступления.

— То-то я смотрю, вы обрадовались! Наконец-то сможете показать класс русского полицейского. Так? А погибшая девушка, между прочим, наша знакомая, и нам не до веселья, — свела брови Яна.

— Я вовсе не радуюсь, у меня нервное заболевание, воспаление лицевого нерва после перенесенного гриппа. Видите, у меня слегка поднялись уголки рта, и складывается впечатление, что я все время улыбаюсь, — пояснил Август Аркадьевич, и Яна почувствовала, как дернулся от сдерживаемого смеха Евгений. Не засмеяться действительно было нелегко, хоть рядом находился труп.

— Не повезло вам, господин майор. — Яна посмотрела полицейскому в глаза. — Ловите бандитов, преступных, так сказать, элементов и при этом постоянно улыбаетесь. Забавно!

— С каждым может случиться. В тридцать лет и такое горе. Знал бы, в клоуны пошел, — попытался отшутиться майор. — На гриме бы сэкономил.

По телу Жени прошла вторая волна смеха, а Яна сдержалась.

— Я понимаю, что для сыщика у меня неподходящая внешность, — продолжил Август Аркадьевич. — Рыжий… сами понимаете, а меня как раз тянуло именно в эту серьезную профессию.

— Не надо перед нами отчитываться, Август Аркадьевич, — подал голос Евгений.

— Я, честное слово, неплохой профессионал, — словно не слыша, продолжал следователь.

— Да мы верим вам, верим! — вступилась Яна.

— Я теперь неотлучно с вами, — повернулся он к Евгению.

— С чего бы это? — удивилась Яна.

— Я приставлен к Евгению Сальме в качестве телохранителя, — пояснил майор. — Норвежские коллеги оказали мне честь, доверили такое сложное дело, чтобы я не застаивался…

— О, нет! — вырвалось у Жени, и настало время Яны сдержать смешок. Она подумала: «А ведь он словно чувствовал, что его будет охранять человек, который ему не нравится». — Да, мне обещали охрану, — почесал затылок Евгений.

— Ну так вот! Это — я! — радостно подтвердил Август Аркадьевич.

— Что я слышу? Тебе нужна охрана? — спросил подошедший Владимир Сальме. — Ты в чем-то провинился? Говори скорее, не томи!

— Владимир Сальме? — уточнил майор полиции.

— Точно так…

— На вашего брата было совершено покушение, и я временно приставлен к нему до выяснения обстоятельств дела.

— Покушение?! — Владимир был явно потрясен услышанным. — И ты мне ничего не сказал?

— Я забочусь о твоих нервах, тем более что все обошлось! — отмахнулся Евгений. — Зачем тебе волноваться?

— Я твой брат! Я должен знать все, что с тобой происходит! — надулся Владимир.

А вот реакция Флавии была очень интересной. Она, совершенно ничего не понимая, смотрела на мужчин, хлопая длиннющими ресницами.

«Какая-то дурочка», — отметила Яна, но тут же сообразила, что весь разговор ведется по-русски и никто этой женщине не объяснил, что происходит. Флавия инстинктивно прижалась к Жене, Яна прищурилась, понимая, что женщина чувствует опасность, но почему-то тянется не к мужу… И она, сжалившись, рассказала Флавии на английском о покушении и о том, что теперь Женя будет находиться под надежной защитой русского майора.

И тут Яна увидела именно ту реакцию, которую и ожидала.

Флавия ахнула, побледнела и кинулась на шею к Евгению, словно проверяя, цел ли ее любимый. Вот именно, любимый! Ее реакция была просто неприличной. У Яны даже уши покраснели. «Может, это мне кажется? Я стала ревнивой старой дурой?»

— Со мной все хорошо, Флавия, успокойся! Не надо… — Евгений разжал ее руки, освобождаясь от объятий, и Яна окончательно утвердилась в своих подозрениях. Взгляды их встретились, и словно ударила молния.

— Как не надо? Тебя убить могли! Ты что, не понимаешь? — затараторила женщина.

Яна деликатно отошла в сторонку. Она медленно пошла по берегу, отбрасывая ногой мелкие камешки.

Через какое-то время Евгений ее догнал. Она обернулась и ткнулась в его сильное плечо.

— Яна…

— Молчи!

— Ты права, у меня с ней было… Но, клянусь, еще до того, как она стала женой брата, — ответил он на ее немой вопрос. — Честное слово…

— Не оправдывайся, это твоя жизнь, я, сама не зная почему, верю тебе. Да и какое мне дело? Ты чужой человек. Сейчас я…

— В шоке? — вдруг обнял ее Евгений, словно защищая от довольно холодного ветерка.

— Да… Убийство… Это всегда ужасно!

— Я понимаю. — Он поцеловал ее в макушку.

— А ты пользуешься моментом? — уточнила она.

— Я сам не знаю, наверное, да…

— Я вижу.

— Яна…

— Да?

— Что ты об этом думаешь? — спросил Евгений, прижимая ее к себе.

— Клару убили, — твердо ответила Яна.

— Но ты одна так думаешь…

— Да? Разве? — вздрогнула она в его объятиях.

— Твердят о несчастном случае. Якобы Клара запуталась в сетях. Почему ты решила, что ее убили?

Яна пожала плечами:

— Господи… Да я не знаю… Мне так кажется, и все. Может, потому, что противоестественно умирать в таком возрасте? Может, потому что на тебя было покушение? Как-то не верится в несчастный случай. А если ты и дальше продолжишь меня обнимать, то произойдет еще одно убийство.

— Какое? — не понял Евгений.

— Твоя красавица меня прибьет. Женушка твоего братца. Она лютым зверем смотрит на меня, если бы взглядом убивали…

Женя снова поцеловал ее.

— В этой ситуации…

— Тебе жалко себя? Меня?

— Брата. Он умный человек, и не думаю, что не замечает знаков повышенного внимания жены ко мне. Я даже перестал навещать их, и Владимир не мог этого не заметить.

— И он с этим согласился? — спросила Яна.

— С чем именно?

— Что родной брат, двойняшка, перестал к нему приезжать… из-за жены? — удивилась Яна.

— Это странно?

— Вообще-то у Владимира есть причина убрать соперника — он наверняка с ума сходит от ревности. Только слепой не заметит, что его супруга рвется вон из платья, глядя на тебя.

— Это все твои фантазии. Я никогда не поверю, что Владимир причастен к покушению на меня. Никогда! Да, он ревнует жену, это факт, и его устраивало, что мы стали реже видеться, — сказал Евгений. — Он мой брат! Мало ли у кого что было в прошлом. Что же, за все сразу убивать? Сейчас же между нами ничего нет.

— Да я не настаиваю, успокойся! Я, честно говоря, в шоке… Что я скажу Леше? Кошмар какой, мы приезжаем к Кларе и находим ее мертвую на берегу. Не загреми мы в больницу, может, еще и успели бы поговорить с ней, она не пошла бы купаться в холодной воде…

— А тебе не кажется странным, что мы загадочным образом, живя в разных странах, сошлись здесь, у трупа Клары?

— Да, это наводит на размышления! — согласилась Яна.

К ним быстрым шагом приближался майор-охранник.

— Август Аркадьевич, вы не тем заняты, — обратилась к нему Яна.

— Как же не тем? Вот мой подопечный, я рядом с ним, все хорошо…

— А тело убитой вы как профессионал не должны осмотреть? — не отставала Яна.

— Убитой? — поморгал он рыжими ресницами.

— Она, между прочим, наша соотечественница!

— Клара погибла в чужой стране — раз, у меня нет полномочий заниматься расследованием ее смерти — два! И три… — задумался полицейский.

— Что «три»? — Евгений с интересом посмотрел на майора.

— И три… Пострадавшая не убита, она утонула, — ответил Август Аркадьевич.

— Ну это еще как сказать… — отрезала Яна и потянула Евгения за собой в сторону. — Ну у тебя и охранничек, — поежилась она. — По-моему, дурак набитый. Что-то я замерзла…

Евгений встрепенулся.

— Так чего же мы торчим на берегу? Яна, прошу в мой скромный дом.

Они двинулись по каменистой дороге к особняку Евгения.

— Мой дом несколько отличается от соседских, — сказал Женя. — Строения здесь довольно скромные, деревянные, а вот мое жилище необычное. Во-первых, дом сложен из камня, а во-вторых, в нем некоторое время жил король Норвегии.

— Правда? — удивилась Яна.

— Так и есть. Я деревянные дома не очень люблю. Привык, знаешь, в Европе к каменным строениям. Заходи. — Он распахнул перед Яной дверь.

Они вошли в холл с мраморным полом. Яну поразили огромные зеркала в причудливых медных рамах на всех стенах.

— Ого!

— Ты про зеркала? — усмехнулся Евгений.

— Ну да…

— Это целая коллекция. Осталась от бывшего владельца, мне эти зеркала не нужны, но выбросить я их тоже не могу, — пояснил Евгений. — Проходи, располагайся. А мне надо еще переговорить с полицейскими. Следует договориться, как переправить тело Клары на родину. Похороны и перевозку я возьму на себя.

— Да, я понимаю… Это благородно, — сказала Яна.

Евгений покинул ее, а она отправилась осматривать его жилище.

Комнат было мало, поэтому они казались очень светлыми и огромными. Такое торжество пространства и, как это ни странно, абсолютная победа в конкурсе «Самое неуютное жилище». Скудная, какая-то официальная мебель, ни одного элемента декора, такого, чтобы создавал впечатление домашней обстановки и помогал отдохнуть. Зеркала в тяжелых рамах были самым красивым элементом в интерьере этого дома. Кухня в стиле хай-тек, столовая, гостиная, кабинет и небольшая комната с камином — это увидела Яна на первом этаже. Она опустилась в холодное кожаное кресло перед камином. Там ее и нашел Женя.

— Я довольно редко бываю в этом доме, — сказал он, словно поняв ее настроение.

— Если честно, это чувствуется, — ответила Яна.

— Тебе здесь понравилось? — уточнил он, сделав ударение на слове «здесь».

— Точно!

— Удивительно, но я тоже люблю эту комнатку, — ответил, улыбнувшись, Евгений.

— Что с Кларой?

— Я уже обо всем договорился.

— Ее заберут в морг? Будут проводить вскрытие?

— По-моему, нет… Несколько дней в морге, и в специальном гробу тело будет отправлено в Россию. С родственниками по телефону уже общаются психологи. Леше я не стал сообщать, как и обещал. — Евгений готов был ответить на любой вопрос.

— Спасибо, что помогаешь, хотя совершенно не обязан этого делать. — Яна ласково взяла его за руку.

— Да что ты говоришь! Какое уж тут беспокойство? Я обязательно должен помочь. — Женя опустился в соседнее кресло. — А ты сейчас о чем думаешь?

— О твоем доме. Как у тебя тихо. Такой большой и совершенно пустой дом.

— На втором этаже тоже пустовато. Там гостевые комнаты, и для тебя комнатка приготовлена. Пойдем наверх, покажу? — предложил он.

— Нет, подожди, успею еще… Ты знаешь, я, наверное, стареть начинаю. Сижу перед камином, как бабка старая.

— А в холодное время года за окном буянит холодный ветер, ты сидишь и греешься у камина, смотришь на огонь, укрытая пледом, и вяжешь теплые полосатые носочки внукам. — Евгений подмигнул ей. — Ты, конечно, очень устала с дороги? Хочешь отдохнуть?

— Здесь добывают жемчуг? — неожиданно спросила Яна.

— Какой жемчуг? А-а, жемчуг! Нет, конечно! Почему ты спросила? Это же тебе не Таити и не Япония. Здешняя добыча в основном рыба — сельдь, лосось, мидии тоже… Почему ты спрашиваешь?

— Женя, я должна узнать, кто и почему убил Клару! Даже не ради Леши мне необходимо это выяснить. Просто нечестно, несправедливо, что убили женщину во цвете лет и это сойдет убийце с рук. Лично я, Яна Цветкова, спокойно жить не смогу, если не разберусь и не распутаю эту загадку. Вопрос: что делать? Найти убийцу! — Яна положила на гладкую, мраморную поверхность низкого журнального столика большую жемчужину.

— Что это? Где ты ее взяла? — спросил удивленно Евгений.

— Мой коронный фокус. Помнишь, нужно подойти к человеку, приобнять, и в итоге все содержимое его карманов оказывается у меня? Кстати, один раз этот фокус спас нам жизнь, так что не смотри на меня такими глазами!

— И кого же ты «приобняла»? — Женя уже догадался, что в ее поступке есть какой-то важный смысл.

— На этот раз просто ловкость рук, этого человека уже не обнимешь… Жемчужину я взяла у Клары, — грустно ответила Яна, смотря в глубину камина, словно там горел огонь. Глаза ее оставались темными и печальными…

Женя растерянно поднял брови:

— Прости, я не понял… У Клары? Как ты это сделала?

— Это было совсем просто. Я заметила, что у Клары рука сжата в кулак. Я подошла вроде как попрощаться, и вот… в очередной раз сработала ловкость рук… Интересно, кому это было надо представить дело как несчастный случай? Даже не осмотрели тело, олухи, как следует! Да, я ее взяла, и что из этого? Она могла бы выпасть где угодно, например, при транспортировке в морг, и никто бы не узнал о ней… И вот теперь жемчужина у меня, — грустно заключила Яна.

Евгений с опаской посмотрел на жемчужину, словно та была радиоактивная.

— Странно… Как она могла оказаться у Клары?

— Вот-вот! Клара же просто решила разочек окунуться! Если она не вытащила эту жемчужину со дна вашего фьорда, значит, зашла в воду, сжимая жемчужину в руке. Зачем? А может, это жемчужина убийцы? И она сорвала ее с украшения?

— Как это?

— В ней дырочка, — сказала Цветкова.

— Вот как?

— Да-да! В жемчужине, если внимательно присмотреться, отверстие! А это означает, что она могла украшать шею убийцы. Клара ее сорвала с цепочки, например, или с бус. Схватилась за бусы, когда боролась с убийцей. Представляешь, бусы, державшиеся на прочной леске, рассыпались! Она сорвала их с шеи убийцы! — воскликнула Яна.

Евгений внимательно посмотрел на нее.

— Я всю жизнь считал себя человеком с богатым воображением, но по сравнению с тобой я просто ноль! Вот это фантазия!

— Если ты сейчас…

— Я не утверждаю, что не верю тебе! Я полностью на твоей стороне.

— Ты только боишься, что в этом деле может быть замешан твой брат? Не так ли? Боишься, что всплывут какие-нибудь порочащие его сведения? — уточнила она.

— Это правда. Но он и не может…

— Понятно! — оборвала его Яна. — Да и жемчуг он, кажется, не носит…

— Скажи еще, что жена его любит жемчужные украшения!

— А что, нет? Ты сам это сказал! — дерзко ответила Яна.

— Я, конечно, все понимаю, но, Яна, для всякого преступления нужен серьезный мотив. Клара и Флавия не были знакомы друг с другом! Они не пересекались, не виделись никогда в жизни. Флавия даже по-русски не говорит. Какой резон Флавии убивать Клару? Это нонсенс!

— Ты считаешь — нонсенс? Нонсенс в том, что и Леша, и я, и ты оказались знакомы с Кларой, которая сейчас мертва, которую убили! Вот преступление со всеми неизвестными! Перельман не решит! А остальное вполне объяснимо! — возразила Яна.

— Надо ответить на главный вопрос: кому нужна смерть Клары?

— Ответ на этот вопрос пока может дать только убийца.

— Ага! Ты все-таки не исключаешь мысли, что это могла быть не только Флавия? — поймал ее Женя.

— Конечно. Я не утверждаю на сто процентов, что это жена твоего брата. Другие женщины здесь есть? — спросила она.

— Где «здесь»? — уточнил Евгений.

— В твоем доме? Для начала…

— Прислуга. Две женщины, — развел он руками.

— В лагере?

— Да их там полно! И девушек, и парней! Я со всеми не знаком, в основном это студентки. Есть из Украины, и россиянки тоже… — ответил задумчиво Евгений.

— Я не эксперт, но у меня много украшений. Смею предположить, что эта жемчужина стоит немало, а все колье или бусы стоят баснословных денег. Вряд ли прислуга или студентки носят такие украшения, — развела руками Яна.

— А может, просто одна бусинка была на цепочке! Память о бабушке, или подарок на именины. Не допускаешь? Или все-таки клонишь, что это сделала Флавия? Тогда ответить — зачем? У нее-то, конечно, могло быть и жемчужное колье. И даже не одно! — воскликнул Евгений.

— Заметь, и это не я сказала! — улыбнулась Яна. — Тебе жалко бывшую любовницу?

— Нет, конечно! Я за справедливость!

— Тогда в чем дело?

— Но зачем? Зачем ей это было надо?

— Я же не ясновидящая. Женя, послушай… Я так устала сегодня… Забери эту жемчужину, пожалуйста… Хочешь, мы забудем про это? — Яна умоляюще посмотрела на него.

Евгений закурил.

— Нет, извини… Что значит «забудем»? Просто не надо строить догадки, а опираться на факты. А жемчужину я сегодня же отдам на экспертизу специалистам, — пообещал он, и бусинка исчезла в его кармане. — А о парнях ты не думала?

— О каких? — не поняла Яна.

— Ты не упустила из вида парней, с которыми спала Клара? — нетерпеливо пояснил Евгений. — Молодежь сейчас без тормозов, наркотики, алкоголь, то-се… А ведь мы не кролики, порой возникают чувства, и чувства разные, и любовь, и ослепляющая ревность, и жгучая страсть. В результате легко могла произойти трагедия.

— Я поняла твою мысль… Что Клару прикончили из ревности, — хмыкнула Яна. — Значит, надо и с парнями поговорить.

— А это мы должны делать?

— А кто, по-твоему? Полиция местная? Или, прости господи, твой охранник? — вопросом на вопрос ответила Яна.

— Я не знаю… — вздохнул он.

— Вот и я тоже не знаю! И ты должен понимать, что точно ничего нельзя знать за других! А за себя я знаю! У меня есть подозрения — раз, и Клару точно убили — два!

— Не беспокойся, Яна, я обязательно поговорю с нужными людьми, что-нибудь придумаю! Я тоже не оставлю в беде тебя и твоих друзей! Я уже по уши влип… в тебя!

— Что?

— Ты меня не понимаешь? По уши… По уши влюблен в тебя! — пояснил Евгений.

Яна улыбнулась и ласково погладила его по руке. Послышались шаги, и в комнату вошел Владимир.

— Вот вы где, оказывается! Сплетничаете? — спросил он.

— Я устала, Владимир, а здесь уютно, — ответила Яна.

— Понимаю, понимаю! Только приехали, и нате вам — труп! — вздохнул Владимир.

— Да, действительно это прискорбно, — согласилась Яна, не совсем понимая, зачем Владимир завел этот разговор.

Владимир словно прочитал ее мысли:

— Я вас нашел, чтобы пригласить на ужин. В столовой уже накрыли. Надо выпить за встречу. За твой успех, брат… Да и у нас есть кое-что, о чем необходимо сообщить, — сказал Владимир.

— Спасибо, мы сейчас придем. Скажи, а у Флавии есть колье или бусы из отборного белого жемчуга? — вдруг спросил Евгений.

— Белый жемчуг? А почему ты вдруг интересуешься? Я, право, не знаю… Не помню совершенно, есть ли у нее жемчуг. Я дарил жене кое-какие украшения, а что она покупала сама, понятия не имею. Спросите у Флавии… — пожал плечами Владимир, не проявив и тени беспокойства.

— Обязательно спрошу. — Женя встал с кресла и протянул руку Яне. — Пойдем?

В столовой за столом с белой льняной скатертью и изящной фарфоровой посудой с серебряными приборами уже сидели Флавия и неизвестный седой полный господин.

— Доктор Роберт — друг и коллега Владимира, — представил незнакомца Евгений.

— Я говорить чуть-чуть по-русски, — добавил господин, привстав со стула и целуя Яне ручку. — Очень приятно, что в нашем обществе появился еще один красивый женщина!

При словах «еще один» лицо Флавии непроизвольно дернулось, словно свело судорогой. Эта женщина была почему-то очень и очень Яне неприятна, словно мысль о ее близости с Евгением не давала ей покоя.

Яна чувствовала, что Флавия до сих пор без ума от Евгения. Было во всей этой ситуации что-то неправильное, что-то очень скользкое.

Яна считала себя дамой не последнего разбора, у нее тоже были поклонники, да еще какие! Она гордо взирала на силиконовую красотку, не собираясь уступать ей Евгения.

Их обслуживали две похожие друг на друга женщины в черных платьях с белыми фартучками. Строго причесанные, без макияжа и улыбок на тонких бледных губах, они производили деловое впечатление.

— Хельда и Гертруда, — представил их Евгений. — Мать и дочь, очень порядочные и хозяйственные женщины. Именно они содержат в порядке мой дом.

Усевшись за стол, Яна с вызовом посмотрела в глаза Флавии. Она не могла избавиться от мысли, что Флавия единственная из присутствующих здесь женщин, которая может носить на шее такой дорогой жемчуг. Флавия, в свою очередь, тоже одарила Яну недобрым взглядом.

Если бы взглядом можно было убивать, Яна давно бы уже была мертва. Отправилась вслед за Кларой.

На ужин подали незатейливую и здоровую пищу: рыбные стейки, приготовленные на гриле, совершенно без специй, только сдобренные крупной солью, сочную зелень, заправленную растительным маслом. Брокколи на пару, белоснежная рассыпчатая картошка, присыпанная укропом, легкое вино украсили стол.

Яна сразу поняла, что пищу Евгений предпочитает натуральную, без всяких кетчупов и майонезов, чтобы не отбить вкус свежих натуральных продуктов. И это было правильно и понятно. Акцент делался на натуральный вкус пищи и ее невероятную свежесть. Только что эта рыба резвилась в озере с кристально чистой водой. И такая пища сразу наполняла организм свежей энергией.

Служанки наполнили вином бокалы. Яна попробовала восхитительную рыбу, овощи, выпила вина. Ее не покидали мысли об Евгении. Все ее романы давно остались в прошлом, он был свободен, и даже присутствие расфуфыренной Флавии нисколько ее не смущало. Она хотела быть с ним, и Женя понял это по ее взгляду, когда она протянула к нему бокал, чтобы чокнуться.

После ужина они без лишних слов поднялись к нему в комнату.

Глава 14

Наступило утро. Яна проснулась очень поздно от птичьих трелей. Нежаркое солнце залило комнату с огромной кроватью золотым светом. Одежда была разбросана по полу, свечи в многочисленных подсвечниках оплыли и превратились в восковые лепешки. Она потянулась и села на кровати.

Евгений, скорее всего, был в душе, из ванной доносился звук льющейся воды. Яна быстро оделась и на цыпочках выскочила в коридор. Она до сих пор не знала, где ее комната, поэтому спустилась на первый этаж и по запаху кофе нашла кухню.

Первым, кого она увидела, был Роберт. Он спокойно сидел в плетеном кресле и меланхолично курил сигару.

— Яночка, добрый день! А мы уже позавтракали! Вас не стали будить…

— И правильно! Хорошо, что не будили, — ответила Яна и подошла к кофемашине.

Если честно, Яна чувствовала себя не очень хорошо. Во-первых, она не приняла душ, во-вторых, с Евгением вчера наделала сумасшедших глупостей и не спала всю ночь. На часах было уже одиннадцать, но она не выспалась. В-третьих, Яна не могла переодеться в новые вещи, так как не знала, где ее комната. От усталости и выпитого ночью вина кружилась голова, она двигалась словно во сне. Меньше всего сейчас ей хотелось заниматься пустой болтовней с малознакомым мужчиной.

Она налила себе кофе и, взяв небольшую бутылку с минеральной водой, мгновенно осушила ее. Этот источник живительной влаги был настоящим спасением. Но стоило ей протянуть руку за второй бутылочкой, как вошла Флавия при полном параде — накрашенная и увешанная драгоценностями.

— Много выпили вчера, Яна? — смерила она ее презрительным взглядом.

— С чего вы взяли?

— Неважно выглядите.

— А вы совсем не употребляете спиртное?

— У меня будет ребенок. Наконец нам с Владимиром повезло, — ответила Флавия. — Дочка у меня от первого брака.

— Поздравляю, — ответила Яна, несколько смягчившись.

Беременная женщина сразу же вызывает у всех нормальных людей положительные эмоции.

— Мы с Владимиром вчера хотели сообщить эту радостную новость, но вы очень быстро удалились, — промурлыкала Флавия, в упор рассматривая Яну. Беременность не добавила ей доброты.

— Теперь мы будем большой дружной семьей, — улыбнулась Яна, понимая по выражению лица Флавии, что такая перспектива ее совсем не прельщает.

— Ну, это еще не известно… Если бы все, с кем переспал Евгений, становились членами нашей семьи, то наш дом давно бы треснул.

— Стоп, девочки! — вмешался в их перепалку Роберт. — Ну что вы в самом деле? Такой день! Флавия, вы беременны! Яна, вы счастливы в любви! Что вам делить?

— Действительно! — развела руками Яна. — Что вы на меня так набросились? Словно ревнивая фурия! Пойду пройдусь.

— Здесь прекраснейшая дорога к водопаду! — крикнул ей вслед Роберт. — Если вы хотите…

— Благодарю, я сама! — ответила Яна, поспешно удаляясь.

Она вышла из дома и торопливо зашагала к палаточному лагерю. Беременная убийца, это уже было слишком, даже для богатого воображения Яны. Хотя версия была красивая.

Яна со спутанными волосами, в странной одежде легко вписалась в общество таких же раскованных молодых и не очень молодых людей, объединенных одной общей целью — идеей спасения всего живого. Было у собравшихся в этом лагере что-то от хиппи. Здесь царили всеобщая любовь и братство.

В лагере горели два костра, кипела вода в котелках. На мангалах дымился шашлык, женщины суетились по хозяйству и варили еду. За палатками виднелись большие клетки с взъерошенными птицами. Их выхаживали, кормили и отмывали перья от нефтепродуктов. Яна спросила, где ей найти русских Глеба, Игоря и Олега. Кто-то показал их палатку.

Но в палатке ребят не оказалось, она была закрыта на молнию. В лагере, видимо, царила благоприятная атмосфера, здесь не воровали, жили коммуной, да и тырить тут было нечего. Яна поняла, что Клара жила с парнями в одной палатке. Она расстегнула молнию и забралась в палатку.

В нос ударил запах несвежей одежды. Яна даже закашлялась. Спальные мешки, одежда, пара книг, переносной старенький компьютер, плеер, в углу свалены какие-то пузырьки, туалетная вода, дамская сумка. Яна первым делом схватила сумку. За изучением содержимого этой самой сумки ее и застал заглянувший в палатку мужчина.

— Что вы тут делаете? А я иду мимо и вижу — палатка открыта! Что вы здесь забыли? — сердито поинтересовался он по-английски.

Яна посмотрела на его румяное лицо и поморщилась:

— Игорь?

— Вы русская? — удивился он. — Да, я Игорь, и что?

— Меня зовут Яна. Я гостья Евгения. Помните, на берегу…

— Вот как? — удивился парень. — Прости, не узнал.

— Ничего, бывает…

— Странно ты выглядишь. Как бомжиха, — окинул ее взглядом парень.

— Спасибо, конечно, на добром слове, — усмехнулась Яна, собирая спутанные волосы в узел.

— А чего ты тут делаешь? — снова свел брови Игорь.

— Да я бы ничего не взяла, честное слово. Я вещи Клары хотела посмотреть…

— Клары? Ты ее знала? Я вчера столько выпил… С горя…

— Я знала ее еще в России… Она была девушкой моего друга, — решила честно рассказать Яна.

— Он ведь погиб? Клара нам говорила, — кивнул парень.

— Да, погиб… Я и летела сюда к ней, и вот не успела, — вздохнула Яна.

— Зачем тебе ее вещи? Полиция здесь уже рылась. Такая нелепая случайность. Хорошая девчонка была, — опустил голову Игорь. — Только такая…

— Какая? — спросила Яна.

— Сумасшедшая… Било из нее веселье какое-то ненормальное.

— Я понимаю… При нервном стрессе некоторые именно так начинают себя вести… А больше ничего у Клары не было странного в поведении? Может, она говорила о чем-нибудь? С кем-нибудь встречалась?

— А к чему такие вопросы? — удивленно вскинул брови Игорь. — Ты считаешь, что ее — того? — Он чиркнул по шее ладонью.

— Я не исключаю такой возможности, — честно сказала Яна.

— Да ладно! Чего выдумывать? Полиция ничего такого не говорила.

— Кому мы тут нужны, на чужбине? Никто париться не будет, — отмахнулась Яна. — А у тебя отношения хорошие были с Кларой?

— Лично у меня? Прекрасные…

— Такие же хорошие, как и у твоего друга Олега? — уточнила Яна, внимательно всматриваясь в лицо парня, пытаясь усмотреть хоть какие-то изменения.

Игорь улыбнулся:

— Уже наслышана…

— О чем?

— О нашем любовном треугольнике? Есть такое дело. Только если это и треугольник, то любовным его назвать нельзя. О какой любви речь? Так, одни инстинкты…

— Это ты так решил? А сердцу не прикажешь. Да и за других говорить не надо.

— Ты серьезно? Еще скажи, что Клару из ревности утопили! — воскликнул Игорь.

— И скажу! — выпалила Яна.

— Я в таком тоне разговаривать не собираюсь! У нас троих были прекрасные отношения! Это все подтвердят! Мы просто хорошо проводили время! Небось тебе этот красавчик Евгений что-нибудь наплел? Он нас разок застукал на лужайке и был, мягко сказать, удивлен. А еще богема! Уж должен был ко всему привыкнуть! — картинно рассмеялся Игорь.

«Да, на сильно страдающего человека, потерявшего возлюбленную, он точно не похож», — подумала Яна.

— И Олег такого же мнения?

— Мы друзья! — подтвердил Игорь.

— А Глеб? Он как к этому относился?

— К нашему разврату? Скептически… Он в этом не хотел участвовать. На Глебку вообще ничего не вешай, — сразу же заступился за друга Игорь. — Он самый серьезный из нас и по-пионерски честный. Да и улетел он отсюда буквально за несколько часов до гибели Клары.

— До гибели или до того времени, как ее обнаружили? — уточнила Яна.

— До гибели! Нам сказали примерно час смерти Клары. Глебка уже был высоко в небе, летел в Москву! — ответил Игорь.

— А чего это он так быстро собрался? Это подозрительно, — не унималась Цветкова.

— Говорю же, из другого теста он был… Не нравилось ему здесь, не смог выдержать походных условий. Просто совпадение… Мы ему уже звонили в Москву и рассказали, что произошло с Кларой. Он в шоке.

— Еще бы… — задумалась Яна.

— Ты не думай про нас плохо, ни я, ни Олег не причинили бы Кларе вреда. Странная она в последние дни была. Не работала неделю и с нами не резвилась, говорила, что живот болит. Ну, так у женщин это бывает, сама знаешь. Уходила несколько раз и не говорила, куда… Ну, так это тоже нормально, при общих-то свободных нравах, может, Клара еще с кем замутила, из иностранцев? Мы не вправе были задавать друг другу никаких вопросов. Не жена она нам была!

— А полиции ты это рассказал? — спросила Яна.

— Нет, так они особо и не спрашивали о Кларе. Вещи вот посмотрели, ничего криминального не нашли, — ответил Игорь. — Так что и ты можешь не проверять, ничего не найдешь.

— А вы с Олегом куда-то собрались?

— Мы? Пока нет. Мы здесь еще недели на две, а потом не знаю… Может, с международной командой куда-нибудь рванем. Кстати, полиция нас не задерживает, у них, в отличие от тебя, к нам вопросов нет. Хотя ты сейчас скажешь, что у них вообще вопросов ни к кому нет. Хочешь посмотреть, как мы птиц спасаем?

— Хочу.

Игорь вывел Яну из палатки, снова закрыл ее на молнию. Напоследок Яна бросила взгляд на одиноко стоящий пузырек с духами. Вот — был человек, и нет человека! Молодая, красивая… И только Яна чувствует ответственность за ее гибель. На лице этого парня, готового постоянно улыбаться, нет и тени сочувствия, а ведь он был с этой девушкой близок.

О времена, о нравы! Яна знала одного-единственного человека, который тоже все принимает близко к сердцу. Это ее друг Леша. Ей было искренне его жалко, а друзей она не бросала никогда.

Яна с Игорем спустились к причалу. Там царило оживление. Курсировали лодки, толпились люди. В одну из лодок Игорь предложил сесть своей спутнице. С ними поплыли еще несколько молодых людей.

— Это в километре отсюда, — сказал Игорь. — Там фьорд разделяется на два рукава, в центре небольшой остров. Нефть разлилась и течением была прибита к этому острову. Там мы и работаем. Птиц погибло — тысячи! Пытаемся спасти выживших.

— Хорошее дело, — похвалила Яна, опустив ладонь в прохладную воду.

— Мы тоже так считаем.

— Клара была энтузиасткой этого дела? Вы из Москвы с ней приехали?

— Да… Она специально летела сюда. Познакомились в аэропорту, — кивнул Игорь.

До места они добрались с ветерком, а потом Яна потеряла счет времени, увлеклась работой наравне со всеми.

Ребята очищали берег, рассыпали специальные реагенты, подбирали мусор. Слава богу, что Яна не нашла умирающую птицу, этого ее психике было не выдержать. Игорь сказал, что основную работу по очистке территории они уже выполнили.

Вскоре к ним присоединился мрачный Олег. Весь день ребята работали, а вечером разожгли костер и поужинали печеной картошкой, колбасками и бутербродами. Пили вино и минеральную воду. Яна тоже поддалась общему настроению веселья и кайфа от того, что принесла пользу, и теперь могла расслабиться.

Молодые люди смеялись, говорили на разных языках, пели песни. Яне вдруг стало хорошо и спокойно. Она съела бутерброд, выпила стакан вина и пела со всеми вместе.

К ней подошел Олег. Она тут же поинтересовалась: не замечал ли он чего-нибудь странного в поведении Клары? С кем она еще общалась?

Ничего нового Олег не сообщил. Но Яна узнала фамилию, отчество, возраст и примерный район проживания уехавшего так удачно и, главное, вовремя в Москву Глеба. Так, на всякий случай.

— Вот не можешь ты расслабиться, Яна! — сокрушался Игорь.

Когда стемнело, стали грузиться в лодки. И тут подвыпивший Игорь зашептал на ухо Яне:

— Поехали со мной! Я тебе покажу настоящее чудо!

Яна отстранилась:

— Послушай, Игорь, я не Клара, земля ей пухом, и не буду играть в ваши игры.

— Я совсем не это имел в виду! Что ты! Я хочу показать тебе одно место, гору. Ее омывает очень теплое течение, и только там растут невиданной красоты цветы. Они божественно пахнут и уникальны, потому что раскрываются только ночью, а с первыми лучами солнца закрываются. Это великолепное зрелище, это надо видеть, поверь.

Но Яна устала и не приняла его приглашение.

Она вернулась в дом за полночь и опять не знала, в какую комнату ей идти и что делать. Идя длинным пустым коридором в комнату с камином, словно все дороги вели именно туда, Яна вдруг почувствовала, как ей в спину уперлось что-то твердое. Она вздрогнула и остановилась, боясь повернуться.

— Руки вверх! — услышала Яна знакомый голос.

— Август Аркадьевич? Вы что?

— Ой! Не узнал! Ну и видок! — Охранник опустил пистолет. — Вы зачем бродите по ночам?

— Я только что вернулась с острова. А вы тут зачем?

— Так я охраняю Евгения! Меня же к нему приставили! Тут слышу — кто-то ходит! Ночь…

— А где вы были?

— На кухне, в гордом одиночестве, — смутился Август Аркадьевич.

— Я бы сейчас промочила горло.

Они отправились на кухню, и Яна увидела на столе початую бутылку вина.

Полицейский смутился.

— Вот вы тут чем занимаетесь по ночам! — поняла Яна.

— Ну и что? Я в конце рабочего дня немного расслабился. Вы, я смотрю, тоже не на балу были.

— Такое дамам не говорят! — Яна взяла гроздь винограда.

— Евгений вас обыскался! Весь день бегал, вас спрашивал! Я, честно говоря, замучился… Еле успевал за ним, мне же нельзя его оставлять. Вы хоть предупреждали бы, куда уходите.

Яна задумалась.

— Нехорошо получилось. Я по делам пошла, честно говоря, не думала, что так надолго. Закружилась, завертелась… Я ему все объясню.

— Ночь на дворе. Он спит уж давно, наверное. Завтра объяснитесь, — посоветовал майор.

— Ладно, могу не будить пока… Чем займемся? — спросила она, хотя вопрос явно был неуместен — полицейский уже откупоривал вторую бутылку.

Глава 15

Яна знала, что не очень молода, и такая вот… короче, не спортивная. Высокая, худая, даже долговязая. Поэтому она очень удивилась, как ее смогли так компактно сложить и запихнуть в дуло большой пушки.

«Зачем они это делают, почему они так поступают со мной? Мне очень больно! Я не хочу. Да помогите же! Я не могу пошевелить ни рукой ни ногой! Я же не артистка цирка! Неужели мной сейчас выстрелят из этой пушки? Мамочки! Меня же разорвет!» — думала Яна.

Вдруг она почувствовала мощный удар.

«Все-таки эти негодяи выстрелили!» — мелькнула у нее мысль, и она… открыла глаза, едва не закричав. Ее энергично тряс Август Аркадьевич.

— Просыпайся, Яна, просыпайся! Сваливать надо побыстрее!

Яна лежала на каком-то пуфике, свернувшись калачиком, словно кошка. Она приподнялась, не понимая, где находится, почему вокруг так темно и тесно. Август Аркадьевич в очень странной позе расположился рядом на двух точно таких же пуфиках, прогнувшись между ними, словно висячий мост.

— Где мы? У меня все тело болит! — пожаловалась Яна, пытаясь встать.

— А у меня-то как все затекло и так болит, ты себе и представить не можешь, — ответил полицейский.

— А где это мы? — спросила Яна. — В шкафу, что ли? Как мы тут оказались?

— Ты не помнишь совсем ничего? — недоверчиво покосился на нее Август. — Вчера мы с тобой на кухне пили вино, а потом вот сморило нас…

— Что значит «сморило»?

— Заснули, попросту говоря. Идти уже не могли, вот и прикорнули тут… В подсобке в столовой. Ты еще говорила, что не знаешь, в какой комнате ты живешь, а я, если честно, уже плохо соображал… Сильно мы поддали с тобой. Хорошее у Евгения вино.

Яна невольно нахмурилась.

— Ты так выражаешься странно и непонятно… Сморило, прикорнули… Что за речь?

— Тс-с! Замолчи, тихо! — неожиданно схватил ее за руку майор.

— Что такое? — тут же напряглась Яна.

— Кто-то пришел. Не успели смыться! Тихо, не шевелись. — Он прильнул к какой-то щели в двери.

Яна его отпихнула и тоже осторожно посмотрела в дверную щель. Она узнала столовую, увидела большой обеденный стол, Владимира и Флавию, которые садились за него. Служанка раскладывала на столе приборы и расставляла тарелки.

— Черт возьми! Вот значит где мы оказались! В столовой… — прошептала она.

— Так говорю же — в подсобке… Видишь, пылесос вон стоит, ведра всякие, тряпки… Мы тут и уединились с тобой, — смущенно подтвердил Август Аркадьевич.

— Надеюсь, ничего такого этакого между нами не произошло?

— Что? А, этого, нет, конечно! Посидели хорошо… Ты с хозяйского телефона часа два с Москвой говорила. Интересно, каков будет счет? Тебе бы уехать до того, как его принесут, — дышал ей в затылок полицейский.

— Спасибо за совет.

— Да что ты, не за что. Я что-то пить очень сильно хочу. Вон буржуям уже и сок поставили в кувшине, свежевыжатый, и минеральную водичку, — с завистью проговорил он.

— Потерпишь, не маленький! Как мы выйдем-то с тобой? Представляешь, вдвоем сейчас выползем в столовую! Нет уж… Потерпим, не до сюрпризов. Сейчас они позавтракают, уйдут… Тогда и выберемся потихоньку, — предложила Яна. — Мне такого позора не надо.

— Я не знаю, сколько можно жрать! — возмутился Август Аркадьевич через час.

— Кто как работает, тот так и ест, — согласилась Яна. — На работу, что ли, никому не надо?

— И плюшки-то им какие-то испекли, и сыры-то с колбасами, и ветчинка со слезой. Опять же фрукты… Смотри, и салатики уже настругали, и еще что-то белое и дрожащее, — перечислял полицейский, облизывая пересохшие губы.

— Пудинг, — предположила Яна.

— Он, зараза… Пудинг… И сидят, и сидят… Владимир газету читает, курит, Флавия пьет воду… Я не могу!

— Мне от запаха кофе уже знаешь как нехорошо! Аромат просто с ума сведет, — призналась Яна, которая очень любила по утрам выпить чашечку кофе. — Для меня это пытка! Когда же они уйдут? Как здесь душно! Дышать нечем. Как мы полночи продержались?

— Не до изысков было, — ответил Август Аркадьевич и почесал затылок. — Еще незадача одна…

— Какая?

— Смотри, вот и доктор, больше похожий на дона Карлеоне, подошел. Тоже сидит, салатики накладывает! А моего-то подопечного нет… Где Евгений?

— Да, правда, — согласилась Цветкова. — Может, спит еще?

— Чего ему спать? Смотри, что-то они забегали, и прислуга откуда-то прибежала встревоженная…

Тут Яна не стала его больше слушать и пробкой вылетела из неудобной кладовки.

— Доброе утро всем! Мы тут вот с Августом Аркадьевичем… Пылесос хотели взять, прибраться надо бы! А вы завтракаете? Приятного аппетита! Мы присоединимся? — затараторила Яна.

Из рук горничной от неожиданности выпал фарфоровый чайник и разлетелся на мелкие осколки. Да, нечего сказать, явление было эффектное!

Кусочек пирожного выпал из милого пухлого ротика красавицы Флавии, очки сползли на кончик носа ее мужа Владимира Сальме. За Яной следом, щурясь на свет, словно крот, выполз Август Аркадьевич.

— Здрасьте… Мы тут да… В засаде… Охраняем…

Яна шмыгнула носом. Хорошая мысль, как всегда, приходит позже других. Она поняла, что вся в грязи, со спутанными волосами, короче — ужас!

«Надо было хоть в нефтяной воде искупаться, чище была бы», — подумала Яна, осторожно продвигаясь к кофемашине.

Первой пришла в себя Флавия и закрыла рот. Яна налила себе двойной эспрессо.

Владимир отложил газету.

— Мы поражены! Так неожиданно… Засада? Какая засада? В нашем-то доме… Флавия беспокоится…

— О чем? Как Евгений мог связаться с такой дамой, как я? — спросила Яна. — Это ее беспокоит?

— Нет, дело в том, что Женя куда-то пропал. Его, как только что выяснилось, со вчерашнего вечера никто не видел. Мы думали, что он с тобой где-нибудь. Да и приставленного к нему охранника тоже не было нигде, мы и не волновались. А ты с охранником в кладовке. Смело! Что же вы в ней охраняли? Швабру?

Яна явно не поняла издевательского вопроса. Она взвилась:

— Женя пропал?! Что же вы сидите тут, словно замороженные?! С ума сошли? Человек пропал! На него же было покушение! — закричала Яна.

Все зашевелились, встали из-за стола и отправились искать Евгения. Яна не знала, что эти поиски затянутся надолго. Три часа искали Евгения, через пять решили обратиться в полицию, обзвонили всех его знакомых и друзей. Выяснили в аэропорту и на вокзале, не покупал ли он билет. Стали прочесывать окрестности, опрашивали соседей. Удалось выяснить только, что он все время искал Яну.

Яна подтвердила, что с ним она так и не встретилась. Она не находила себе места от волнения. Флавия бросала на нее грозные взгляды. Она считала, что это Яна виновата, раз Евгений ее искал и во время этих поисков пропал. Да и что можно было ожидать от такой странной женщины, как Яна?

Наконец появилась первая хорошая новость. Игорь, с которым Яна провела день на природе, сообщил полицейским, что видел Евгения, разговаривал с ним. Тот интересовался Яной, Игорь сказал, что приглашал ее на гору полюбоваться цветами, но она не пошла. Может быть, Евгений направился туда?

За эту идею сразу же зацепились и на нескольких катерах поплыли к горе. Там, рассредоточившись, цепочкой стали прочесывать гору, привлекли даже альпинистов, было получено разрешение пройти в заповедную зону и продолжить поиски там.

Именно на поляне среди заповедных цветов и нашли Евгения.

К счастью, он был жив, хотя и без сознания. На затылке у него была рана. Яна, чтобы не сойти с ума от отчаяния, не раздумывая, отправилась в больницу вместе с ним.

Глава 16

Яна пришла в больницу навестить Евгения.

Выглядела она просто сногсшибательно. Она наконец смогла привести себя в порядок и принарядиться. Розовое платье, стянутое в талии пояском, делало ее хрупкой и изящной. Яна отступила от своего яркого агрессивного стиля и нанесла нежный макияж. Смотрелась она чувственно, привлекательно и очень молодо.

Три дня Евгений провел в коме и, как только открыл глаза, потребовал к себе Яну. Норвежский следователь попытался расспросить его о случившемся, но Евгений абсолютно ничего не помнил.

Яна возникла на пороге палаты как чудное видение. Евгений даже зажмурился от восторга. Яна с жалостью посмотрела на него — лежит, бедный, по пояс прикрытый одеялом, а к голой груди прилеплены многочисленные датчики. Она присела на стульчик, стараясь не смотреть на медицинские приборы, которые тихонечко пищали и жужжали, рисуя на экране кривые линии.

— Яночка, как ты красива! Я тебя даже не сразу узнал, — улыбнулся Евгений.

— Спасибо. Зашла вот… Как себя чувствуешь? Врачи утверждают, жить будешь.

— Следователь мне сказал, что это второе покушение.

— Похоже на то. А ты действительно ничего не помнишь? — уточнила она.

— Абсолютно. И не вздыхай так облегченно. О том, что между нами было, я прекрасно помню, — ответил Евгений. — Я думал, что обидел тебя чем-то. Вышел из душа, а тебя след простыл. Я, конечно, психанул. Искал тебя днем и ночью… Потом вспомнил, что ты натура романтическая, и рванул на гору, где цветут эти удивительные растения. Как приехал — помню, а что было дальше — сплошной мрак.

— Ты должен вспомнить!

— То ли сам упал, то ли меня толкнули… Врать не буду. Следователи считают, что меня стукнули сзади и, решив, что я умер, бросили.

— Ты не волнуйся. Самое главное, что ты выжил. А покушений на тебя больше не будет, — взяла его руку Яна.

— Мне все равно, главное, чтобы ты была рядом.

— Женя, я очень сложный человек. Мне, то есть нам, было хорошо вместе, но это ничего не значит, если так… серьезно, — сказала Яна. — Я завтра улетаю в Москву.

— Как в Москву? Подожди, я выйду, и мы вместе…

— Женя, нет никаких «вместе». Я всегда буду к тебе очень хорошо относиться. Жаль, что я так и не увидела этих цветов…

— Цветы странные. Впрочем, как и ты, Яна… Рвать их нельзя, потому что это исчезающий вид. Я думал, что цветы свяжут нас с тобой, помогут понять друг друга.

— Прости меня, пожалуйста. Я чувствую себя виноватой, потому что ушла, сбежала, ничего не сказав, словно ты мне враг. Я испугалась, что слишком доверилась тебе, побоялась привыкнуть. К хорошему быстро привыкаешь, а потом очень больно, — пояснила Яна.

— Так я…

— Молчи! Не продолжай, не надо, — прервала его Яна.

Евгений на пару секунд замолчал, потом с горечью произнес:

— Цветочки эти очень ядовиты. Ночью они раскрывают бутоны и источают тонкий и дурманящий яд. Насекомые, всякая мошкара, ночные мотыльки слетаются и сползаются к ним тучами и гибнут, бедные.

— Зато погибают красиво, — отметила Яна.

— Это да! Правда! — согласился Евгений.

— Просто целую лекцию по биологии прочел… На меня намекаешь? На мое коварство? Так?

— Кое-какая параллель есть, — не смог не согласиться Евгений. — Может, все-таки дождешься моего выхода из больницы?

— У меня дела… Я и так задержалась, — ответила Яна. — Да и Леше пора рассказать правду о гибели Клары.

— Яна, почему ты думаешь, что мне не нужна? И почему решила, что на меня больше не будет покушений? — спросил Женя, показав, что мозги его сильно не пострадали и он сумел из ее речи вычленить главное.

— Мы нашли убийцу, — ответила Яна.

— О господи! Кто «мы»?! — воскликнул он.

— Я, майор Август Аркадьевич и местный полицейский Патрик. Неплохой дядька, кстати.

— Это норвежский комиссар? — напрягся Евгений.

— Я не знаю, кто он по должности. Говорю, классный мужик. Я не оставила ему выбора, он был вынужден меня послушаться. Я же могу и мертвого поднять, если что…

— Я не сомневаюсь. — Евгений стал грустен, узнав, что Яна улетает и его с собой не приглашает.

— Знаешь, я должна тебе кое-что объяснить, — вздохнула Цветкова. — Ты — центральная фигура криминального действия!

— Я? Центральная?

— Покушались на тебя? На тебя!

— Убили Клару.

— А должны были тебя! Не спорь, — сказала Яна, увидев, что Евгений уже открыл рот, чтобы возразить. — Я при помощи полиции навела о тебе справки за последний год. Проанализировали буквально все твои действия.

— Я этого не хотел! — сразу же сказал Евгений. — Я так, на всякий случай! И в стриптиз-баре это не я, честное слово. Что вы еще там узнали?

Яна удивленно посмотрела на него:

— Ого! Какие секреты открываются! Мы не обратили внимание на твои эротические похождения, в данном случае это неважно, — ответила Яна. — Ты ведь проходил полное медицинское обследование?

— Проходил… Какое это имеет значение? — повел плечом Евгений.

Яну сильно раздражал пикающий звук, монотонно раздающийся из прибора, подсоединенного к Евгению. Она качнула головой:

— Ты молчишь, потому что вопрос очень непростой, — пояснила Яна. — Это касается здоровья твоего брата?

Женя посмотрел ей в глаза:

— Владимир мой брат, ты знаешь, как я к нему отношусь, за неимением других родственников…

— И ты когда-то стал для него донором?

— Стал… Что ты спрашиваешь? Ты же знаешь. Давно это было… Зачем все время к этому возвращаться?

— Но ты до сих пор горд, что спас ему жизнь? — уточнила Яна.

— Тогда меня никто не спрашивал, хочу я это делать или нет, — рассмеялся Женя. — Но сейчас я в таком возрасте, когда уже полностью отдаешь отчет в своих поступках. Я очень, очень рад, что смог спасти Владимира.

— Это ясно… Скажи, только честно, Владимир опять обратился к тебе за помощью? — подтолкнула Яна Евгения к разговору, который, видимо, был не очень ему приятен.

Евгений поморщился от досады, но был вынужден признаться:

— Да… Вова обратился ко мне, сказал, что ему снова что-то нехорошо. Врачи якобы боятся рецидива болезни. Надо отметить, что люди, перенесшие тяжелейшее заболевание, по-особому относятся к своему здоровью. Любой чих они воспринимают как сигнал тревоги. Вдруг это жуткое заболевание вернулось? Всю жизнь боятся, что может произойти рецидив, и при малейшем недомогании бегут к врачу. Вот и Вова такой же… Ему показалось, что заболевание возвращается. Я успокаивал брата как мог, обещал, что если надо, стану еще раз донором. И Владимир зацепился за эту мысль, попросил, чтобы я обследовался. Ему нужно было подтверждение, что я по-прежнему здоров.

— Он так и сказал? — несколько удивилась Яна.

— Ну, не так прямо, как я сейчас, но смысл тот, — смутился Женя.

— И ты?

— Что я? Пошел обследоваться. Что, мне жалко, что ли? Если это успокоило бы брата. На здоровье я не жаловался, только вот… курил всегда много.

— И какие ты сдал анализы? — допытывалась Яна.

— Кровь, ЭКГ, и… ну, меня обследовали полностью…

— Извини, а сперму ты сдавал? — спросила она, поняв, что так просто признания в этом не получит.

— Яна! Ну и вопросы! Ну, сдавал, и что? Попросили сдать все… вроде как работу всех органов проверить… На инфекции.

— А заведовал всем этим личный доктор твоего брата и его жены Роберт? — уточнила Яна.

— Он… Яна, в чем дело? Говори прямо, — не выдержал Евгений.

— Труп Клары уже в Москве. Я позвонила одному знакомому… Ему недавно подполковника дали, давно пора было.

— Поздравляю, — отреагировал Женя.

— Спасибо. Так вот, незадолго до смерти у Клары забрали яйцеклетки. Операция такая, через прокол передней брюшной стенки. То есть она стала донором.

— Ну и что?

— Ничего… Только это произошло именно здесь, за границей. И ребята, с которыми она тусовалась, говорили, что она куда-то уходила и потом у нее болел живот. Да и особенного рвения к спасению птиц она не проявляла. Следовательно, приехала в Норвегию с иной целью. Например, чтобы стать донором. Поселилась в лагере, не афишируя причин приезда. И в это же время здесь появляется твой брат с супругой, и совсем незадолго до этого у тебя взяли сперму, якобы на анализ…

Евгений даже рот открыл.

— Ты думаешь?..

— Слушай, а что тут думать? Воображения не хватает? Все сошлось! Такая цепочка выстроилась! И это не парад планет на небе! На случайность не похоже. Да что там говорить! Твоя сперма и яйцеклетка Клары — ребенок Флавии. Вот и связь между вами, совершенно незнакомыми людьми. Так нормально? И это можно будет доказать генетической экспертизой. Владимир после сеансов лучевой терапии не мог стать отцом, какие-то проблемы наблюдались и у его жены. Мне противно даже говорить об этом. А потом вы как доноры оказались им не нужны. Клару убили… Она поссорилась с Флавией, порвала на ней бусы, ее утопили…

— Кто?

— Может, она потребовала больше денег, начала шантажировать.

— Кто? — глухим голосом повторил Евгений.

— Кстати, внезапно отчаливший в Москву Глеб сразу же купил «мерседес». Прикинь? Парень вернулся с благотворительной акции. Его уже нашли, и он признался моему другу, ну ты знаешь, подполковнику, что украл эти деньги у Клары! Откуда у нее такие деньжищи? Правильно! Ей заплатили за яйцеклетку и молчание! Это словно бусы разорванные, ты их снова собираешь бусина за бусиной, жемчужина за жемчужиной… И ведь все сходится…

— Яна, кто же убил Клару? Ты не договариваешь, я же чувствую…

— Это уже известно, — отвела она глаза.

— Нет! — выдохнул Женя.

— К сожалению, да… И ты не спросишь, по чьему приказу покушались на тебя?

— Нет…

— Тоже он, — вздохнула Цветкова.

— Нет! Я не верю! — побледнел Женя.

— Факты тебя убедят! У полицейских доказательства и улики! Они тебе все разложат по полочкам. Я хотела быть первой, кто об этом сообщит. Я решила смягчить удар, но у меня не получилось… Извини.

— Но Владимир мой брат! Как он мог? Зачем?

— Хороший, кстати, вопрос «зачем»! — улыбнулась Яна. — Владимир менее удачлив, чем ты…

— В смысле?

— Он рядовой врач.

— Он очень хороший врач, — поправил Женя.

— Пускай! Очень хороший предприниматель с очень хорошим доходом. А ты миллионер! Всемирная знаменитость! Талант! Любимец!

— Это так. Между нами есть различие, — был вынужден согласиться Евгений.

— Не различие, а пропасть! А если тебя убили бы, ребенок Владимира и Флавии получил значительный кусок твоего наследства, — пояснила Яна.

— Он бы и так унаследовал… Мой племянник… брат… Зачем ему убивать? — спросил потерянно Женя. — Зачем? Это ужасно…

Яна задумчиво накручивала длинный локон на палец.

— Клару было решено убрать, чтобы она никому ничего не рассказала, и это вполне логично. А тебя… Наверное, они захотели завладеть твоим имуществом… У тебя мог появиться собственный ребенок, и это их тоже не устраивало.

— Брат хочет убить брата! Я не верю! — воскликнул Женя, а пронзительный и навязчивый звук приборов стал чаще и противнее.

Яна сделала вывод, что частота сердечных сокращений Евгения усилилась.

— Флавия — хваткая тетка, и ты должен понимать, что может сделать с психикой мужчины женщина с такими физическими данными, особенно если у тебя и характера не хватает, и зависть гложет…

— Я не верю!

— Дело, как говорится, твое. Я тебе все объяснила, — ответила Яна. — У тебя не брат, а монстр!

— Наверное, он знает… — прошептал Евгений.

— Что? Что знает?

— Ничего…

— Нет уж, договаривай! — не согласилась Яна.

— Это не имеет значения. — Женя словно постарел лет на пять.

— Это уже мне решать!

— Перед смертью мама мне открылась… Нет, я не могу!

— Женя! — напряглась Яна.

— Ну, хорошо! Она сказала, что совсем маленьким я стал донором для брата…

— Знаю! Дальше!

— Все произошло не совсем так… — Глаза Евгения потемнели.

— Говори же, не тяни!

— Брат погиб. Оказалось слишком поздно, мой костный мозг его уже не мог спасти… А вот другому мальчику-сироте он помог, и тот малыш выжил. Мама была в отчаянии и тот факт, что ребенок остался живой, посчитала божьим знаком. Она забрала мальчика себе. Я этого ничего не помню, мал был. Перед смертью мама взяла с меня клятву, что мы будем всегда вместе, станем помогать друг другу, как родные. Просила оставить все это в тайне. А я, если честно, всю жизнь считал Владимира родным братом.

Яна выдержала паузу.

— Твоя мама могла эту историю рассказать и Владимиру. И если ты воспринял это как надо, то вот он, может быть, и нет… Червоточинка, мысль, что ты неродной, явно засела ему в голову… И со временем созрел план. Ведь он генетически не мог получить наследство. А вот твой ребенок, выношенный Флавией, мог.

— Не трави душу, и так все понятно, — отвел глаза Женя.

Яна погладила его по руке.

— Не впадай в отчаяние. Все будет хорошо. Их будут судить, и суд решит… по справедливости. Ты не суетись… А вот ребенка у Флавии отнимут, когда родит.

— Я понял. Это мой ребенок от женщины, которую я даже не знал.

— Чудеса современной медицины, — кивнула Яна и встала. — Помоги ему. Я имею в виду ребенка.

— Яна, ты уезжаешь? Я… Я хочу с тобой.

— Не стоит. Поздно, Женя… Наши пути разошлись, — сказала Яна и вышла из палаты.

Эпилог

«Все-таки Россия очень отличается от других стран… Телевизор лучше не включать. На улице серость, грязь, люди злые, и все равно радуешься, что возвращаешься домой», — подумала Яна.

Прошел почти месяц, как она вернулась из своей невеселой поездки. Леша Лукин постепенно приходил в себя после потери Клары. Такие вот проделки судьбы. Начинался их разлад с его липовой смерти, а закончился вполне реальной гибелью Клары.

— Яна, завтракать! — позвала Агриппина Павловна.

— Опять плюшки? — вздохнула Яна и встала с дивана.

— Не плюшки, а ватрушки.

Яна вошла в кухню и сразу же заметила на подоконнике большой цветочный горшок с каким-то красивым растением.

— Что это?

— Это? А… Забыла тебе сказать, ты поздно после вечернего приема пришла. Вчера принесли тебе посылку, но я раскрыла, ты уж извини… В ней, честное слово, не было ничего путного, лишь вот этот цветок, хорошо упакованный.

— И больше ничего? — спросила Яна, завороженно приближаясь к цветку. — Вот я и увидела тебя…

— Ты еще добавь: «Цветочек аленький», — усмехнулась Агриппина Павловна. — Неприятное растение… Посмотри, какой огромный бутон. Интересно, когда он расцветет? От кого этот странный подарок? Явно не от Ричарда, тот бы букет роз прислал.

Яна отошла от окна и обняла домоправительницу.

— Как же хорошо дома! Сегодня ночью сядем у окошка и будем смотреть…

— На что? — удивилась домоправительница.

— На цветок! Бутон обязательно раскроется, и говорят, что это чудо… И кстати, это растение — настоящая контрабанда. Так что ты аккуратнее с ним, — засмеялась Яна.

— Господи, и когда только тебе дарили что-нибудь путное? — отмахнулась Агриппина Павловна, с опаской поглядывая на цветочный горшок…

Жизнь прошла мило

Анна

Что может чувствовать женщина, которую бросили? Понятно, что ничего хорошего. Это всегда горечь, обида, стресс, мысли: «Почему? За что? Ведь у нас всё было так хорошо…» Бывает, и очень часто, что женщина соглашается на отношения с женатым мужчиной, успокаивая себя, что это нужно «для здоровья», или просто «для секса», а настоящий, любящий и единственный еще там, впереди, за поворотом, на белом коне, с алой розой в петлице и бархатной коробочкой в кармане… Потом приходят мысли, что если любимый изменяет жене, значит, у них не всё в семье ладно, значит, наступит момент, когда он очнется, прослезится и воскликнет: «Дорогая моя! Солнышко! Люблю только тебя! Я навеки твой!» Или что-нибудь в этом роде… И вы будете жить долго и счастливо, потому что созданы друг для друга, как две половинки одного яблока. А то, что ты разрушила чужую семью, так это тьфу, ерунда, какая такая семья? Какие такие дети? Это вот у тебя теперь семья — крепкий надежный тыл. Только за муженьком всё-таки лучше присматривать: бросил первую супругу, запросто бросит и тебя. Опыт-то имеется…

А муж смотрит женушке в глаза и врет ей напропалую, только бы она не замечала его частые отлучки из дома, звонки из ванной, ночные эсэмэски от «Ивана Ивановича с работы».

Ну а тебе твой «женатик» жалуется на свою «мерзавку» жену, которая «его никогда не понимала», «детей воспитывает черте как», «пилит с утра до ночи», «придирается по мелочам», «вечно требует денег»… Список можно продолжать до бесконечности. Ты чувствуешь себя значимой, нужной. На самом деле у твоего любовника крепкая здоровая семья, и он своими заходами «налево» только еще больше ее укрепляет. И не факт, что ты у него одна. Возможно, он работает еще на два-три фронта — есть и такие. Лучше сесть и подумать: а всё ли прекрасно в Датском королевстве? Вы вместе уже несколько лет, годы идут, а ты как была по праздникам одна, так и встречаешь Новый год в одиночестве или в компании с такой же одинокой подружкой. А уж про отпуск лучше и не вспоминать… Надо делать выводы. Самое разумное — это выяснить отношения и, почувствовав внутреннее сопротивление «дорогого», дать ему от ворот поворот. Пусть катиться… Если любит, то ни за что не уйдет, ну а если нет… Признайся честно, что тебя использовали, что ты дура. И никто тебя не предавал и не обманывал, ты сама была рада обманываться. Сделай правильные выводы от полученного урока и не давай себя больше никому использовать.

В такой непростой житейской ситуации оказалась Анна Еремкина, весьма милая, добрая и ранимая женщина в том возрасте, когда уже ценишь то, что имеешь, когда способна на большое, очень наполненное чувство, когда каждый день, проведенный с любимым человеком, ценится на вес золота.

Анна долго была замужем, всегда вела себя порядочно, но брак сохранить не смогла. Увлечение мужа алкоголем подорвало ее психику. Люди, живущие вместе, в силу тех или иных причин, отдаляются друг от друга, начинают мучить друг друга, им вместе уже хуже, чем порознь. Анна подсознательно уже готовилась к тому, что рано или поздно придется с мужем расставаться, былые чувства уже прошли. И все равно стало обидно, что остаешься одна.

Многие женщины боятся окончательного разрыва и тянут эту затяжную агонию годами. Опыт многих людей доказывает, что не надо тянуть, что конец уже виден и он неизбежен, но, как известно, «надежда умирает последней», и женщина всё надеется и надеется… Они просто боятся остаться одни, что вроде как «мужик в доме», а по факту этот мужик в доме уже остается просто для мебели. Но даже от старой мебели принято периодически избавляться. Нельзя доводить до того состояния отношения.

Оставшись одна, Анна поставила на себе крест, решив, что жизнь кончилась, началось долгое выживание. Но, пережив затяжной развод, Анна внезапно открыла глаза на окружающий мир. Увидела, что сама она, несмотря на то, что не стара и красива, в весьма запущенном психологическом состоянии, что давно не обновляла гардероб, что дом запущен, ремонта лет сто не было. И она захотела что-то изменить в своей жизни, хотя бы переклеить обои, купить новую мебель.

Наверное, она надеялась почувствовать изменения в себе, пробудить в душе радость. О любви Анна не думала.

И вот в ее доме стал появляться молодой парень, весьма симпатичный, вежливый, и как-то сразу наполнил квартиру мужской энергетикой. Приглашала она его для разнообразных хозяйственных работ. То ли Аня уже отвыкла, что в доме может быть мужчина, но она смотрела на него с большим вниманием. Как он разбирает шкаф, как держит молоток, сколько в нем силы, сколько ловкости. Он всегда очень мало за свою работу запрашивал, порой она просто силком совала ему в карман деньги. Когда Анна на службе рассказывала, сколько она заплатила за ту или иную работу, сотрудницы удивлялись, ведь таких расценок уже нет в Москве, а ее мама высказала мысль, что если он не хочет брать с нее деньги, то, возможно, она ему нравится?

Анна призадумалась, но ей как-то не верилось, что у него к ней возникла симпатия. Парень был милым, даже каким-то трогательным. Смущало Аню то, что он был младше, но не катастрофично. А вот работящие мужские руки в доме очень бы пригодились. Парень-то трудолюбивый, хозяйственный. Естественно, такой мужчина не мог быть одиноким, тем более Слава, а его звали Слава, что-то говорил о детях.

Но как-то незаметно выяснилось, что он не женат, что несчастен в личной жизни. Вот уже несколько месяцев как расстался с любимой женщиной и очень страдает от разлуки с маленьким сынишкой. Он готов работать день и ночь, мотаясь по Москве с тяжелой сумкой, полной инструментов, чтобы вечером упасть в беспамятстве и не думать о сыне.

Анну поразила его история, она почувствовала, насколько глубоким в своих чувствах может быть Слава. Почти как она! Она встретила родственную душу! И он не женат! Это обстоятельство было важным для нее. Анна не хотела связываться с женатым мужчиной. К чему ей эта постоянная сердечная боль? Она размечталась о своем, личном счастье, которое давно покинуло ее, но вдруг забрезжило раздражающим, веселым, солнечным лучиком. Ее сердечко встрепенулось, но не от дикой страсти, а от просыпающейся любви к Славе. Появилась надежда, будь она неладна! Ее, правда, несколько смущало, что он вроде любил женщину, от которой ушел, но Слава Аню убедил, что назад дороги нет, у него там всё кончено. Да, это была очень умная женщина, но она использовала его в своих целях. Что он нужен был ей как донор спермы, чтобы родить, ну и потом обслуживать ее быт. Неряха была, распустёха, ни разу не помыла пол в квартире, и самое страшное — она изменяла ему!

«Почему?» — не поняла Анна, потому что она по своей природе не понимала, как это можно жить с мужчиной, рожать от него детей и гулять с другими? У нее это в голове не укладывалось, а расстроенный вид Славы внушал, что парень не врет.

— Я, наверное, дурачок. Мне говорили, что она шляется с другими, но я не верил, я так любил, что не хотел даже думать о ней плохо. Но вскоре понял, что она упорно ищет знакомства по Интернету, и ушел.

— Может быть, ты утрируешь? Почему сразу изменяла? Просто из любопытства лазила по сайтам знакомств, — не сдавалась Анна. — Все-таки у вас был ребенок.

Но Слава был неумолим.

— Я ее застукал на одном таком свидании. Специально проследил.

Анна поняла, что это очень больная тема. И самое кошмарное, добавил Слава, что его бывшая — профессиональная проститутка, выкачивающая деньги из иностранцев. Ну, вот так он попался…

— Но у тебя же сын, — уже почти сдалась Анна.

— И что? Мне больно, но я мужчина, меня предали, а предательства не прощают. Всё — забыто и стерто из памяти!

И Анна сдалась. Им обоим не повезло в жизни, и она позволила себе быть счастливой и сделать счастливым Славу. Доказать ему, что не все женщины стервы, что есть верные и преданные и она из таких. Слава частенько повторял, что единственная причина, по которой он может уйти от женщины, это ее измена.

Анна успокоилась совсем, потому что она жила в браке долгих двадцать лет и не изменяла мужу. Она не была роковой женщиной и не использовала мужчин в своих целях. Она хотела только окружить Славика добротой и заботой, любить и получать любовь взамен.

И они стали любовниками. Слава твердил, что она ему жена — последняя и единственная, он не хочет быть «запасным аэродромом», пока женщина не найдет себе лучше вариант. Он устал слушать, что у него что-то не так: то в сексе, то в дружбе, то на работе. Анна только удивлялась, как его бывшую что-то могло не устраивать в таком замечательном человеке? Он был ласков, обходителен, страстен, нежен.

Слава расширил ее горизонт познаний, вытащил ее забившуюся в раковину душу, сделал ее счастливой женщиной. Анна поняла, что вот в сорок лет она впервые полюбила абсолютно по-настоящему, преданно и на всю жизнь. Она нашла своего мужчину, по всем параметрам подходящего ей: по мировоззрению, жизненным ценностям, юмору, по физиологии. Лучше Славика никого не могло быть. Анна так сильно любила его, что начала ревновать. Пыталась бороться с собой, но не очень получалось. С его недостатками она полностью смирилась, приняла его таким, какой он есть.

Если любовь — химия, то тут сложилось всё как по писаному. Запах от Славы завораживал, она готова была даже нюхать его грязные футболки, спать ночью, уткнувшись ему в спину или под мышку. Энергетика от его тела притягивала сильнее земного притяжения. Она нашла свою орбиту. Слава строил какие-то планы на их будущее, заикнулся о женитьбе, о том, что можно было бы и ребенка усыновить. Они вместе ездили отдыхать на море. Анна видела свою дальнейшую жизнь только с ним. Она верила ему.

Слава стал ее путеводной звездой. Бегал за лекарствами, когда она болела, подарил телефон новейшей модели, зимой покупал клубнику. В материальном плане тоже стало значительно легче, ушли лишние проблемы, и пришло в дом Анны счастье.

Так прошел год. Она прикипела к Славе душой, словно к родному человеку, не мыслила жизни без него. В очередной понедельник они провели ночь вместе, а во вторник он не пришел домой. И не позвонил. Бинго! Вот это бросил так бросил! То есть из всех видов расставания с женщинами Славик бы взял первое место по этому виду спорта. Разве нормальный человек так бы поступил?

Славик, не говоря ни слова, вернулся к своей «проститутке», наверное, захотел стать постоянным клиентом. Или у нее для него бонусная программа? За год, что он провел с Анной, у него накопились дополнительные баллы?

Аня с ума сходила, потому что этот человек даже не удосужился поговорить с ней и как-то объясниться. Как же это было мерзко и подло! Это даже не измена, а подлое предательство. Крах! Человечество с каждым годом придумывает все новые средства связи. Раньше писали друг другу письма, сейчас телефон, компьютер. Позвони! Не можешь в глаза посмотреть, голос услышать, так пришли эсэмэску. Согласитесь, предательство крутое, абсолютно сродни удара ножом в спину. Это кем же оказался ее герой? Если он обманул ее в главном, обманул в ожиданиях. Соответственно, все, что он ей говорил в течение года, оказалось пустой трепатней, а он обыкновенным трепачом.

Так как за год совместной жизни в квартире Анны оставались кое-какие вещи Славика, он, выбрав момент, когда ее не было дома, заявился к ней. Взял свое барахло и ящик с дорогими инструментами и оставил на столе записку, в которой накарябал, что любит только ее, но жить станет с другой. И приписал, что, если она разрешит, он будет ей писать. Нормально?

Анне нужен был любящий человек рядом, а не писатель. Сразу возник вопрос: а собственно, о чем он ей собирался сообщать в своих посланиях? О том, что счастлив с другой теткой? Или несчастлив?

Ладно, ладно! Кто-нибудь скажет, что Слава не виноват. Он просто не смог полюбить Аню или позабыть свою бывшую любовь. Всё в жизни бывает. Но он же говорил, что любит! Он ее обманул! Низко и подло!

Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Между прочим, на Кавказе за такие дела ему бы шкуру спустили. С мерзавцем, обманувшим женщину, там разговор короткий. Понятие чести еще никто не отменял. Но Анна не была восточной женщиной и защитников у нее не было. Поэтому осталась она одна-одинешенька со своим разбитым сердцем. Словно в душу ей плюнули.

Как пережила это Анна? Плохо пережила. В таком состоянии женщины делают самые большие глупости в мире, вплоть до самоубийства. Здесь одно спасение — оказаться среди людей, чтобы не зацикливаться на своей беде. Аня нашла подругу, которой смогла выговориться, открыть душу и излить свою беду. Та ее утешила, помогла прийти в себя.

Конечно, мучительные вопросы: «Что я делала не так? Почему он меня бросил? Я не хороша собой? Я круглая идиотка, поверила подлецу?» — терзали Анну постоянно. Но сразу приходил ответ: если он подлец, то какой с него спрос? Подлецы не мучаются душевными терзаниями, им плевать на всех, кроме себя.

Год назад Славик надоел той, другой женщине, она его вышвырнула. Прошло время, у нее что-то не сложилось на личном фронте, и она позвала его обратно. Как говорится, старая любовь не ржавеет. А она, Анна, была для него только временным пристанищем, конурой, в которую он спрятался как побитый пес. Наверное, напела ему, что все осознала, изменилась, ребенку нужен отец. Получается, что оба подлые люди, нечестные, так они и стоят друг друга. Это их жизнь, но разве так поступать по-мужски?

Когда уничтожаешь любящую душу предательством, в окружающее пространство выплескивается такая мощная отрицательная энергия, что рано или поздно по закону бумеранга она вернется к человеку, и ему мало не покажется. Не зря говорят, что к другим людям надо относиться так, как бы ты хотел, чтобы относились к тебе. И если ты позволяешь себе так поступить с близким человеком, то точно так же поступят и с тобой. Только жалости это уже не вызовет, и ты будешь знать, за кого тебе это послано. Каждая слезинка отольется.

Анна не была мстительной или кровожадной женщиной, но даже она захотела, чтобы Слава когда-нибудь почувствовал точно такую же боль. Интересно, его трусливое сердце выдержало бы? Или он нашел бы другую «утешительницу» и запудрил бы ей мозги? Вдвоем-то легче переносить неприятности. Наступил период смирения. Он опасен тем, что начинаешь понимать: да, меня бросили. Но остается надежда: а вдруг он осознает, что сделал? Кого лишился? Вдруг он вернется и попросит прощения?

Кто вернется? Кто осознает? Этот подлец? У него, оказывается, есть орган, который может дать ему такие чувства? Что же он был неактивен до сих пор? Или его стукнула молния? Есть такие вот омерзительные мужчины, как ядовитое растение мандрагора в фильме про Гарри Поттера. Она может сидеть только в горшке (в женщине), а если срывается с горшка, то обязательно ныряет в другой горшок (в другую женщину). В народе говорят — бросил и ушел к другой бабе.

Пошло, мило, по-домашнему.

Не ушел в никуда, чтобы что-то пережить и осмыслить, а сначала присмотрел «горшок». И, кстати, горшок может быть более красивым, и почва не суглинок, а чернозем. Много-много расплодилось семян мандрагоры. Такие мужчины — неразлучники, только это не пара птичек, голубь и голубка, что вместе должны висеть на новогодней елке долгие семейные годы, а один дятел. И с каждой самочкой он ведет себя так, словно на всю жизнь… она его пара.

Чем больше проходило время после предательства, тем четче Анна понимала, что она не ничтожество, что ее бросили несправедливо. Ничтожество — Славик, когда-нибудь он так же поступит и с той женщиной. Человек или порядочен, или нет, другого не дано. «Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло…»

В таком опустошенном состоянии можно наделать больших глупостей и, кстати, повторить поступок предателя. Нельзя опускаться до его уровня. Близкие люди не виноваты в поступке одного подлеца, и не стоит сеять вокруг себя зло. Правда восторжествует. В одном известном фильме герой, некогда бросивший наивную беременную девушку, встречает ее через много лет и замечает: «Как же ты изменилась!». А та отвечает: «Учителя хорошие были».

Нет, месть — это дело не всегда достойное. Месть, может, временно и порадует, но сильно ожесточит. Словно вместо содранной предателем кожи вырастает не новая, тонкая, а грубая, рубцовая ткань. И она тоже будет болеть. Но человек становится менее чувствителен. Озлобленный человек — это побежденный человек, нельзя дать злобе проникнуть в сердце. Не он дал чувство жизни, ни ему это чувство забирать. Каждый отвечает только за свои поступки. А насчет «хороших учителей»… Очень много зависит от учителя, самое главное — любовь к предмету. Если учитель плохой, неграмотный, злобный, то и предмет, который он преподает, никому не нравится. Но в целом от этого частного случая ни литература, ни биология, ни математика не становятся ни хуже, ни лучше. Так и с чувствами: если попался человек, обманувший твою любовь, — чувство любви не станет от этого хуже. Люди не животные, они умеют любить, и любовь эту воспевали и возвеличивали в веках гениальные художники и поэты, за нее сражались и умирали. И из-за одного мерзавца не стоит изводить свою душу и озлобляться на весь мир. Надо не копаться в себе, а чем-то заняться. Не оставаться один на один со своими горькими мыслями, не прокручивать одно и то же в голове, не «пилить опилки».

Анна стала больше работать, брать дополнительные смены, встречаться чаще с друзьями, пересмотрела все новинки кино, купила билеты в театр. Сходила на гостевой визит в крутой фитнесс-клуб и узнала стоимость годового абонемента. Цена оказалась значительной, но это ее не испугало. Появился новый стимул для зарабатывания денег на этот абонемент. Бассейн с красивой подсветкой и джакузи влекли ее. Она представляла, как ее телу там будет хорошо, а тело и душа связаны, боль в душе при получении физического удовольствия отступит. Всё должно идти своим чередом.

Еще Анна совсем другими глазами посмотрела на свой хлам в комнате, с которым Славик так и не помог ей справиться. Она вызвала дизайнера на дом, чтобы соорудили ей встроенный шкаф, куда она все сложит, и комната станет намного милее. Она захотела окружить себя уютом и красотой, только в такой обстановке душа заживет. А Слава, по большому счету, не принес в ее жизнь ни порядочности, ни постоянства, а одну сумятицу и разруху. Он оказался авантюристом, мошенником, срывающимся с места на место и ищущим только выгоду, местечко, где ему будет лучше. Ответ: нигде. Потому что для счастья у человека должно быть что-то за душой.

Анна задала себе вопрос, а смогла бы она Славика простить? Смогла бы принять его покаяние? И решила, что нет, никогда. Чему радоваться? Допустим, что он понял и осознал свои ошибки. А как ему верить? Если вся предыдущая жизнь была ложью? Как строить снова отношения с человеком, которому больше не доверяешь? Он как-то смог убедить женщину, которую так жестоко обманул ранее. Но Анна нормальный человек, ей такие отношения для чего? К прошлому возврата нет, ничего, кроме раздражения, сожаления, непонимания, не возникнет в душе. Потому что за то время, что он отсутствовал, она не стояла на месте, много чего переосмыслила и поняла. Причем, было нелегко — она умерла и возродилась. И возродилась уже без него. Пустить этого человека в сердце, чтобы он разрушил все во второй раз? Нет, пляска на одних и тех же граблях не для Анны. «Запасным аэродромом» она точно не хочет быть, а вдруг та же роковая красотка его позовет назад? Вдруг у нее не сложится с очередным заморским принцем и она вновь захочет вернуть своего Славика-запасника? Лучше сразу прервать этот хоровод! И, если честно, не все обиды можно простить.

Ане захотелось купить светлые обои, заменить старые шторы на новые, поставить в вазы цветы. Много цветов! Как только случился крах ее личной жизни, ей предложили неплохой контракт и появились деньги. Словно судьба разжала свои удушающие объятия. И хоть она хотела больше личного счастья, а не карьеры, но почему-то с карьерой у нее получалось лучше. И она поблагодарила судьбу. Где-то убывает, где-то пребывает… Она знала, что рано или поздно раны зарубцуются, боль отпустит. Время — великий лекарь. Но затягивать тоже нельзя — жизнь коротка и проводить день за днем с мыслью, что завтра-то наконец станет легче, не стоит. Не стоит ждать, что скоро станет легче, лучше вздохнуть полной грудью с облегчением сейчас, в данную минуту. Анна решила научиться водить машину и завести собаку.

Как-то Анна позвала свою подругу Настю в гости. И за чашкой чаю у них состоялся разговор. Насте казалось, что Анна преувеличивает, утверждая, что Славик негодяй, ей он казался самым обычным парнем.

— Хорошие в рай, плохие — в ад, — сказала Анна.

— Если ты о своем безбожнике, то он-то точно в ад, — сразу же отозвалась Настя.

— Славик не только безбожник, — засмеялась Анна, — он мерзавец первостатейный и вряд ли верит в бога. Такие люди верят только себе и сами себе отпускают грехи, находят любые оправдания. Он всегда будет прав!

— Да, подруга, ты права, — усмехнулась Настя. — Но я до последнего думала, что он одумается, я верила в него. Вы были очень гармоничной парой.

— Я не могла родить…

— Ну, пусть рожают ему теперь! — махнула рукой Настя. — Забудь! Ты — личность! Ты умная и красивая! Ты ни в чем не виновата!

— Я считаю, что и ад для Славика слишком хорош, — вдруг выдала Анна, чем насмешила Настю.

— Ты такая добрая, что готова человека, попользовавшегося тобой, использовавшего тебя, отправить в рай? — спросила она. — Ты серьезно?

— Нет, я считаю, что человек, предавший любовь, должен находиться между адом и раем. В таком подвешенном и неопределенном состоянии, в каком оказывается любящий его человек, которого он жестоко предал. А то в ад очень тривиально. Да! Заслужил, чтобы было плохо, и вот я здесь, мучайте меня, мучайте. Нет, уж! Ему место в неопределенности, в непонимании и томительном ожидании неизвестности. И тогда ему ад будет казаться счастьем. Он должен прочувствовать состояние отчаяния и неизвестности, боли и страха, в котором он оставил любимого человека.

Настя удивилась:

— Интересное предложение. Мечущаяся, неприкаянная душа? Да… это хуже всего. Все предатели должны быть там, это точно! И мужчины и женщины! Они достойны такого наказания.

— Так он и на том свете будет со своей профессионалкой! — ахнула Анна.

— А ты что? С ним хотела бы?

— Нет, конечно! Всё! Расчет окончен!

— Вот и я так считаю. Если орел — падальщик, то, как ни корми его свежим мясом, его на падаль всё равно потянет, — вздохнула Настя.

Анна взяла подругу за руку.

— Я понимаю, что это мне так вот не повезло, но есть нормальные мужики. У тебя вот муж — столько лет вы вместе. И, возможно, он тебя не чмокает в щеку ежесекундно, а выглядит суровым, но он тебя не предаст, как мой клоун.

— Тебя в детстве недолюбил отец, — сказала Настя. — Он не говорил тебе ласковые слова, не ласкал. Поэтому ты выросла женщиной с заниженной самооценкой. И любой ласковый проходимец мог вот так, запросто, зацепить тебя пустыми словами и воздушными обещаниями. Хотя я тоже поверила в чувства Славика и порадовалась за тебя, но сейчас понимаю, что нет у Славы ни стыда, ни совести. А у тебя, подруга, все будет хорошо, время всё вылечит, и сотри мерзавца из памяти.

* * *

Этот период, если человек не вошел в штопор злости, примиряет полностью с ситуацией. Отступает боль, становится легче дышать, меньше думаешь о человеке — что-то он сейчас делает? То есть постепенно становится всё равно. А самое главное, что приходишь к мысли, что это был не твой человек, раз он так с тобой поступил, что ты ошиблась. Иногда, но уже значительно реже, вспоминаешь о былом возлюбленном, все реже и реже. И уже приходит понимание того, кто он есть на самом деле. И самое главное, приходит полное осознание, что ты никогда не простишь его и этот человек не нужен точно. И сразу же боль отпускает… Этот человек больше не твоя любовь и не твоя проблема.

Что Анна могла бы сказать страдающим девушкам и женщинам, которых предали самым подлым образом?

— Вы не одни такие, дорогие мои. Оставайтесь в добром душевном равновесии с собой и окружающими вас людьми. Не озлобляйтесь и не замыкайтесь в себе, не мстите. Помните, что в вашей душе, политой кровью, еще возродится прекрасная птица Феникс и продолжится жизнь. А вот в душе негодяя, щедро политой вашими горькими слезами, уже ничего не вырастет, кроме чертополоха. На соленой, высушенной чужими слезами земле, извините, ничего не растет. Ну, может, колючка какая. А почему в его душе образовалась эти солончаки? Так это он же сам и постарался. Поэтому и жалеть его не надо. Отольются кошке мышкины слезки.

Игорь

Игорь рос обычным пареньком, в меру хулиганил, очень любил спорт, активные игры. Он неплохо учился, ходил в музыкальную школу и покуривал в подъезде. Парень он был высокий, видный, встречался с девушкой Леной, был ей предан и счастлив, как любой человек, который испытал чувство первой любви. Он окончил школу, но думал только о Лене, поэтому в институт экзамены завалил. Тяжелый кирзовый сапог ударил по подснежнику первой любви — загремел Игорь в армию! Естественно, каждый парень думает о том, что его девушка ждет и должна дождаться, а как иначе? Это же — его девушка! У мужчин несколько собственнический подход к жизни — моя женщина, желательно без чужих детей, если ребенок — то только мой. Но жизнь и некоторые женщины вносят свои коррективы.

Лена писала Игорю письма, как положено, но где-то через полгода письма стали приходить все реже и реже, а затем и вовсе пропали.

Игорь разнервничался, он искренне решил, что с Леной что-то случилось, что у нее явно неприятности, а он далеко и ничем помочь не может. И ведь ни разу в голове не возникла мысль, что она забыла про него. Только тревога — что случилось? Раньше писала, а сейчас нет! Игорь позвонил своему лучшему другу Мише. Тот учился в институте, в армию не попал из-за проблем с сердцем.

— Мишка, привет! У меня к тебе просьба — зайди к Лене! У нее что-то случилось, она и не пишет, и не отвечает на звонки!

В трубке повисла неловкая пауза.

— А она тебе ничего не сказала? — спросил Миша. — Обещала же…

— Что? Что-то с тетей Галей? — испугался Игорь, имея в виду мать Лены, потому что та была пожилой женщиной, родившей дочь достаточно поздно.

— Нет… С Галиной Борисовной все в порядке, — ответил друг.

— Что у тебя с голосом? — поинтересовался Игорь.

— В общем, давай по-мужски, Игорек. Извини, старик, но мы с Леной встречаемся и любим друг друга. Мы переживаем, что так с тобой получилось, но так уж получилось. Лучше, если ты сейчас узнаешь от меня…

Миша что-то еще говорил ему, но Игорь его уже не слышал. Казалось, что вся кровь прилила к голове и заложила уши, чтобы больше ничего не слышали, и залила глаза, чтобы больше ничего не видели. Ярость обуяла его, дикая ярость. «По-мужски» — это бы дать в морду сейчас обидчику, расквасить бы ему нос. А на расстоянии-то хорошо предъявлять такие «предъявы».

Спокойно дослужить Игорю не удалось. Весь оставшийся год он прокручивал в голове внутренние монологи, представлял, как встретит их и отметелит Мишку — отведет душу. Трудно остаться в армии брошенным любимой женщиной. То есть в замкнутом пространстве, где и врагу в лицо не посмотришь, и новой девушкой не утешишься. С любой позиции как ни смотри, очень плохо человеку, которому плюнули в лицо, которого бросили и не дали возможности высказаться. Тебя словно испачкали нечистотами и не дают доступа к свежей воде. Девушка Игоря вот тоже струсила.

Но срок службы в армии не только длится и длится, он имеет обыкновение заканчиваться. Игорь вернулся домой повзрослевшим и примерно через неделю встретил «сладкую парочку». Причем специально их он не искал, нарвался случайно, жили все рядом. Лена была все так же красива, но словно чужая, а Михаил откровенно испугался. Игорь понял, что наконец-таки настал его час, что сейчас мечта о мести воплотится в жизнь. Сейчас он просто поговорит «по-мужски» с Михаилом и отведет душу.

Игорь замахнулся на Михаила, а тот даже уменьшился в размерах, сжавшись. Лена вдруг ринулась вперед, закрывая Мишу собой.

— Нет! Не надо, Игорь! У него же больное сердце! Это я! Я виновата перед тобой, меня и наказывай!

Но тут вступил Миша:

— О чем ты говоришь? В чем ты виновата? Не надо меня защищать! Я сам разберусь!

Игорь понял, что он чужой на этом празднике жизни, ему нет места в жизни Лены и дружбе с Мишей тоже пришел конец. И что тут выяснять? Насильно мил не будешь.

Прошло некоторое время, он переехал в Москву и снова случайно встретил Лену лет через двадцать. Это была уже взрослая женщина, ничего общего не имеющая с той молоденькой девчонкой, с которой он обнимался на танцах. Она была в Москве проездом, и Игорь пригласил ее в кафе, перекусить да поговорить. Столько лет прошло, вспоминать о том, что она не дождалась его из армии, было теперь просто смешно. Лена без умолку тарахтела об успехах сына, об умнице-красавице дочке и о своем Мишане, о его больном сердце. Она каждый год закладывает его в специализированный санаторий для лечения.

— Сколько лет вы вместе? — спросил Игорь.

— Двадцать лет уж… Жизнь не простая, Игорек, а вот наш Петечка…

— Лена, постой! — прервал ее Игорь. — Так у вас любовь! Это судьба…

— Ты о чем? — не сразу поняла бывшая подруга.

— О том, что ваша встреча с Мишей была предопределена судьбой. Вы столько лет вместе!

— Да, ты прав, — смутилась Лена.

— А я ведь с ума сходил. Хотел порешить вас обоих, честное слово, — признался Игорь. — Но жизнь расставила всё по местам.

— Ты правда не сердишься? — почти прошептала Лена, и глаза ее вспыхнули синими огоньками, как прежде. — А я, знаешь, живу с камнем на сердце. Я же мужу своему ни разу не изменила, а на мне все равно словно какое-то проклятие. Не дождалась парня из армии, а значит, ветреная, несерьезная.

— Прекрати, Ленка, все нормально! Живи без камня.

— Если бы ты еще свою жизнь устроил, а то живешь бобылем, тогда бы я и успокоилась, — вздохнула Лена. — А я без своего Мишани никуда…

Да, Лена была права. Личная жизнь у Игоря как-то не складывалась. Одна девушка сменяла другую и так без счета, пока он не попал под обаяние дамы чуть старше себя, но с ребенком. Вот с ней снова случилась любовь. Он устал от вечных гулянок, друзья уже остепенились, у многих родились дети. Вот он принял очередную женщину как свою судьбу.

Этой судьбой для Игоря стала Оксана с семилетней дочкой Кирочкой. С девочкой он сразу же подружился и пригласил их жить в свою квартиру. Прошло два года, оба работали, Оксана занималась домом, а Игорь много времени проводил с Кирочкой.

Однажды Игорь раньше вернулся с работы и застал своих женщин в пальто в коридоре. Рядом стояли два чемодана.

— Опа! А вы это куда? Почему я ничего не знаю? Сюрприз? — удивился он.

— Я ухожу от тебя, — сухо поджала губы Оксана.

Игорь не сразу даже понял, что она сказала.

— Как? Почему? Я что-то сделал не так?

— Ты все сделал не так! — отвернулась Оксана.

— Ты обиделась, что я попросил тебя родить мне ребенка?

— Ребенка — тебе? А ты обо мне подумал? Сначала бы предложение сделал! Прописал меня в квартире! — взвилась она. — Хороша перспективка — снова остаться одной, но только с двумя детьми на руках!

— Но почему «одной»? Мы же вместе. Зачем сразу уходить? А поговорить ты со мной не могла? — не понимал он.

— А сам ты догадаться не мог?

— Значит, не мог… Прости…

— Значит, не любишь меня! — сказала, как отрезала, Оксана и взяла чемодан. — Кира, пошли.

Девочка вцепилась в Игоря и зарыдала:

— Дядя Игорь, я не хочу уходить! Дядя Игорь! Мама, давай останемся!

Но та уже всё для себя решила. Так жестоко и внезапно Оксана порвала отношения с Игорем и ушла. Главное, он не понимал — почему, за что? Пытался найти Оксану и Киру, чтобы вернуть обратно, но она не выходила на связь с ним. А через неделю Игорь получил ответ на ее загадочный уход. Оксана выложила в Интернете фотографии со своей свадьбы. Она вышла замуж за мужчину по виду вдвое старше себя. И снова — шок. Не нашла же она себе мужа за два дня? Значит, она подыскивала себе супруга, живя с ним, ну и о чем тогда вообще можно было говорить?

Игорь сильно запил, обвиняя себя, что потерял Оксану, не предложил ей выйти замуж, не прописал. Не почувствовал свою любимую женщину, не сделал вовремя каких-то полезных действий. Собутыльники, как могли, успокаивали Игоря, не оправдывая Оксану:

— За твоей спиной мужика нашла! Все-таки два года жизни! Могла бы тебя попросить, настоять на свадьбе. А так что? Лучше другого найти? Не та она женщина, что надо! Поверь, не жалей! Что это за подстава? Да и что за мать она? Девочка так привязалась к тебе! Почти от родного отца оторвала, от тебя оторвала! Хоть бы о дочке подумала! Девочке жизнь испортит…

Так рассуждали мужчины и шли по домам к своим женам, а Игорь оставался один со своей бутылкой. Он потерял доверие к женскому полу — два раза любил по-настоящему и два раза его жестоко бросали.

И только к сорока годам он снова попался на удочку весьма энергичной дамы, Ларисы, которая тоже была старше и имела взрослого сына. Она сразу взяла Игоря в оборот. Эта дамочка как раз четко ставила цели и шла к ним семимильными шагами. На этот раз Игорь пришел жить к ней, потому что ее квартира располагалась в более престижном районе. А дальше… Игорь и потом не мог бы внятно объяснить, как так вышло, но он продал свою квартиру. А деньги за квартиру вложил в совместный бизнес — они с Ларисой купили пекарню. Но хозяйкой этого заведения стала Лариса, а коммерческим директором ее великовозрастный сын. Игорь же должен был просто привозить продукты, развозить заказы. Он воспротивился, потому что у него была основная работа и бросать ее ради работы грузчиком и водителем не хотел. Естественно, все закончилось тем, что ему пришлось уйти. Это был высший пилотаж, Лариса обманула его, ни одной доли в ее бизнесе, приобретенном на его деньги, записано на Игоря не было. Он снова был обманут, да и жилье потерял.

Эпилог

В зимний день тридцатого декабря Анна со своей собакой спешила домой. На улице было минус тридцать, на морде собаки успели образоваться сосульки от дыхания, и она поджимала лапы от колкого мороза. Несмотря на ледяной ветер улицы были полны народа — все спешили купить недостающие подарки и продукты. Открыв промерзшую от мороза дверь, Анна вошла в теплый подъезд. Собака тут же с силой натянула поводок и поволокла ее под лестницу, гулко лая.

— Рекс, прекрати! Фу!

Анна увидела под лестницей лежащего человека, свернувшегося калачиком, и попыталась успокоить заливавшуюся хриплым лаем собаку.

— О господи! Что вы тут делаете?

— А что, не видно? Сплю я здесь, — ответил неизвестный недовольно. — Уберите своего кабыздоха! — И он отвернулся спокойно к стенке.

— Рекс, успокойся! — одернула она собаку.

На бомжа мужчина вроде бы не походил, мочой от него не воняло, и одежда была нормальная, правда, уже грязная. Лицо его заросло щетиной, но не бородой.

— Что смотришь? — снова повернулся он к ней. — Здесь не театр.

— Вы тут что, жить собрались? Мне бы не хотелось, чтобы в моем доме поселился бомж.

— Я меняю подъезды, не волнуйся. Сейчас на мороз выгонишь? — спросил Игорь, а это, естественно, был он.

— Нет, извините… — пожала она плечами и поднялась к себе в квартиру.

В Новый год Анна хотела начать жизнь с чистого листа, освободиться от тяжелых мыслей, думать о маме, о хороших людях. Она засучила рукава и принялась разбирать оставшиеся вещи Славика, складывая их в мешок. Потом она надела сапоги, накинула пальто и поволокла мешок мимо спящего бомжа на помойку. Там она развесила их на ограждении с мыслями, что вещи неплохие, может, кто-то и возьмет. Посмотрев на этот помоечный пейзаж, созданный своими же руками, Анна почувствовала даже какое-то удовлетворение. Когда-то в этих футболках и шортах ходил ее родной, любимый человек, они, казалось, еще сохранили его тепло и запах. Но у нее квартира, а не склад для чужих вещей. Слезы помимо воли полились из глаз Анны.

— Щеки отморозите, — раздался за спиной хриплый голос.

Она вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял мужчина из подъезда.

— Это что за сигнальные флажки? Ваше барахло? — спросил он.

— Вещи моего… мужа.

— Зимнего ничего нет? — оценил мужчина.

— А вы что, гардероб на помойке подбираете? Зачем вышли на мороз? — спросила Анна.

— В туалет, извините за подробности, не в подъезде же… А муж в курсе, что вы тут вернисаж из его трусов устроили? — спросил он.

— Он давно счастлив с другой женщиной. Бросил меня еще летом, вот хранила, а сейчас решила избавиться, — ответила Анна.

— Жалко, что он тебя зимой не бросил, было бы сейчас что надеть, — зевнул он.

— Да ну вас! — вытерла слезы Анна и ушла домой.

На следующий день она накрошила салатов, зажарила в духовке курицу и к вечеру вспомнила о непрошеном жильце. Собрав еды в пакеты, она спустилась на первый этаж, под лестницу.

— Эй…

Мужчина лежал на боку на картонке от телевизора и даже не шевельнулся.

Она тронула его рукой.

— Эй…

— Что? Напугала! Чего надо? Что ты все ко мне пристаешь? — Он сел.

— Да как-то не по-человечески. Новый год сегодня, я вот еды вам принесла, — протянула ему пакет Анна.

— Новый год? Надо же! А я забыл. Спасибо, — взял пакет Игорь. — А выпить?

— У меня только шампанское, — растерялась Анна.

— Да шучу я…

— Что вам еще сделать? — спросила Анна. — Вы говорили про теплую одежду? Но у меня мужской нет, если только носки.

— Помыться бы, — попросил Игорь.

— Что?

— Помыться бы мне. Да не бойся, нет у меня вшей. Я меньше недели на улице, да и уйду скоро.

— Ну, хорошо, — пожала она плечами.

— Я тогда завтра зайду, сегодня вам праздник портить не буду.

— Ладно. Девятнадцатая квартира, — ответила Анна.

Что ей пришлось выслушать на следующий день от пришедшей в гости мамы, Дарьи Ивановны, когда Игорь пришел мыться, лучше не вспоминать.

— Ты с ума сошла?! — шипела мать, прикрыв дверь на кухне. — Для таких есть специальные приюты! Ты заразу в дом привела, да еще украдет чего-нибудь! Совсем одурела! А всё из-за Славика твоего окаянного!

— Мама, не напоминай!

— Так ты в разум-то войди! Бомжей в дом водить стала! Может, он уголовник? Ты обо мне подумала?

— Мама, да он не похож на бомжа, у человека просто что-то случилось!

— Он сейчас помоется, а одежда-то вся грязная… Смысл в мытье? Надо тогда ее в машине прокрутить, — задумалась Дарья Ивановна.

— А в чем Игорь останется? — спросила Анна.

— Игорь? Ты уже знаешь, как его зовут? С ума сойти! Пусть посидит в твоем халате, пока сохнет одежда! Только наблюдать надо, чтобы не спер чего! — решила Дарья Ивановна.

Так и получилось. Игорь сидел на кухне в женском халате, который не сходился у него на груди. Выглядел он гораздо лучше. А если бы мог побриться, то было бы совсем хорошо.

Дарья Ивановна зарядила машину и присоединилась к ним на кухне.

— Поедим? С новогоднего стола? — предложила она.

— Давайте… с того года не ел, — пошутил Игорь.

— А вы нам расскажите, как так получилось, что в нашем доме появился «замечательный сосед»? — попросила Анна.

— Я не хочу ни о ком говорить плохо, — сразу заявил Игорь, — это мои проблемы, и я их решу. Но, к сожалению, только после новогодних праздников. Фирма, где я работаю, закрылась на новогодние каникулы, вот откроется, я туда сразу же. Мне и в офисе дадут переночевать. Ссуду возьму, да и с юристом поговорю, возможно, часть своих денег, вложенных неправильно, верну. Куплю однушку и буду жить.

— Значит, развели тебя, — покачала головой Дарья Ивановна.

— Развели.

— Вот и Анечку мою все обманывают. Такие мерзавцы попадаются! — решила поделиться наболевшим Дарья Ивановна.

— Мама! — осадила ее Анна.

— Что «мама»? Хорошо, что хоть обноски своего Славика-то выкинула! Сколько можно было это хранить?

— Мама, я выкинула!

— Да, я подтверждаю! Только не по сезону одежда, — сказал Игорь, уплетая винегрет.

— Какая была!

— Вы к нам, Игорь, в праздники захаживайте, перекусить там, помыться, — предложила Дарья Ивановна. — Люди должны помогать друг другу, что мы, звери, что ли?

— Спасибо, вы хорошие, я воспользуюсь вашим предложением.

Наступила весна, в душе, выжженной до пепла, у Анны появились первые и робкие ростки радости.

Игорь, как и обещал, исчез из ее подъезда после новогодних праздников. Но не из ее жизни. Он осуществил свой план и купил однокомнатную квартиру. Правда, три года кредит все же пришлось выплачивать. Но, как сказал Игорь, три года еще не вся жизнь. Женщине, которая его обобрала, пригрозили судебными разбирательствами, а это не пошло бы на пользу ее бизнесу. Она могла бы и выиграть, могла бы и проиграть, поэтому не стала рисковать и выплатила часть денег, которых хватило Игорю на аванс на жилье. К Ане он приходил с продуктами и предлагал деньги, но от денег она отказывалась.

— Ты единственная, кто поддержал меня, я тебе очень благодарен. Готов служить тебе верой и правдой, — благодарил Игорь.

Анна стала к нему привыкать и считала своим другом.

Как-то раз, когда она возвращалась домой, ее кто-то окликнул. Она подняла глаза и… Мир не рухнул и не перевернулся, просто учащенно забилось сердце. Она увидела Славика. Он стоял и улыбался, словно ничего и не произошло.

— Привет.

Анна попыталась пройти мимо, но Слава преградил ей путь.

— Анюта, ну ты что? Прости меня!

— Я тороплюсь.

— Постой, давай поговорим. Дай мне исправить свою ошибку, — не отставал он.

— Мне не о чем говорить с вами, — отрезала Анна. — Если вы за вещами, то их давно нет. Я не думала, что увижу вас снова.

— Ну вот… Злишься.

— Вы явились не по адресу, — сухо сказала Анна. — Той Ани, которую вы знали, уже больше нет. Всего хорошего. — И она попыталась обойти его.

Славик схватил ее за руку.

— Ты изменилась, — сказал он.

— Хорошие учителя были, — усмехнулась Аня.

— Ты же говорила, что любила меня и всегда будешь любить.

— Мало ли кто что говорил. Вот ты, например. — И она с силой вырвала свою руку у Славика.

— Ты говорила, что не сможешь жить без меня!

— Вы серьезно? Нельзя верить таким заявлениям! — засмеялась Анна.

— Я пришел сказать, что совершил ошибку, уйдя от тебя. Хочу исправить.

— Прощупываешь почву? — кивнула Анна. — Ваша любимая вас турнула, и вы вспомнили про дурочку, не так ли? А вдруг она снова вас позовет? Нет уж, дорогой товарищ. Один раз вы мне жизнь попортили, второй раз я этого сделать вам не дам. Не переживайте, с вашими талантами найдете себе еще!

Анна обогнула его, Слава снова попытался ее удержать.

— Я все это время думал о тебе! — выдал он последний козырь.

— Пошел вон! — очень грубо, сама от себя не ожидая, отреагировала Анна и пошла дальше.

Дверь из подъезда открылась, и появилась ее мама Дарья Ивановна.

— Где ты ходишь? Игорь звонил, приглашал тебя в театр. Говорит, спектакль замечательный. А кто это там маячит? — прищурилась Дарья Ивановна.

— Тени из прошлого, — ответила Аня и улыбнулась.

Она посмотрела Славику вслед, и ничего не дрогнуло в ее душе.

— Зайдешь ко мне, мама? — спросила она.

— Так в театр собираешься?

— Посмотрим… — ответила Анна, переворачивая страницу своей жизни.

Если ее история поможет хоть одной женщине пережить предательство, то Анна не зря поведала ее миру.

Оглавление

Почём цветочек аленький?

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Эпилог

Жизнь прошла мило

  Анна

  Игорь

  Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg