«Охота на skyfish»

Наталья Ларионова

Охота на skyfish

История эта началась одним дождливым вечером, когда я, оставшись одна, вышла на прогулку, но уже через два квартала, устав от слякоти под ногами и хлюпающих звуков своих шагов, зашла в небольшое кафе и, взяв чашку кофе, присела за столик, стоящий у окна. За стеклом в серой пелене монотонно сыпались мелкие капли дождя. Именно такого противного, который и не дождь вовсе, но способен промочить все насквозь.

Идти мне решительно никуда не хотелось. Одиночество мое сегодня было безгранично. Дома – пустые комнаты и тупые телевизионные программы, на улице слякоть вместо дождя, а самое главное, ни одной близкой души рядом. Хоть собаку заводи – знающие люди говорят, что она вполне способна быть именно такой близкой душой. Но столь решительный шаг я пока что не была способна.

– Простите, мог бы я вас побеспокоить?

Глядя в окно, я и не заметила, как возле моего столика оказался этот мужчина. По внешнему виду, лет тридцати, он был неплохо одет, но являл собой тот тип мужчин, которые при всей своей ухоженности мне никогда не нравились. Вполне возможно, что он уже сидел где-то здесь, когда я вошла. Наверное, если бы не слякотное настроение, я вообще бы не стала с ним разговаривать.

– Попробуйте, – равнодушно сказала я.

Он не очень ловко присел за столик, примостившись на краешке стула и не засовывая ноги под стол, словно приготовился вскочить и убежать.

– Вы знаете, – начал он и замялся…

Я решила не брать инициативу в свои руки и подождать, чем все это закончится. Какое-никакое, а развлечение в этот тоскливый вечер. Он сидел, явно не зная с чего начать. Взгляд его блуждал по столу, сам же он был жутко напряжен. Внезапно мужчина лихорадочным движением достал бумажник и, раскрыв его, выудил визитную карточку.

– Вот, – он положил передо мной эту визитку, – чтобы вы не подумали чего-нибудь…

– А я и не думала еще ничего.

– Понимаете, – он снова замялся, – я хочу попросить вас об одолжении…

Я снова посмотрела на него, пытаясь понять, кто же передо мной – попрошайка, ловелас или альфонс. Однако сидящий напротив меня мужчина не соответствовал моим представлениям ни об одном из этих типов людей. Это, конечно, ни о чем не говорило, но вместе с погодой подвигло меня на продолжение разговора.

– Так получилось, – продолжил он, – что я оказался на этом краю города без денег. Человек, которого я жду, появится не раньше чем через час, а мне совершенно необходимо сейчас выпить что-нибудь спиртное.

Все-таки передо мной сидел алкоголик. Эту публику, совершенно не адекватную, я всегда старалась обходить стороной, и надо же, в такой вечер влипнуть в разговоре с одним из них. Продолжение вечера подстать его началу. Видимо все мои чувств отразились на моем лице.

– Нет, нет, вы не подумайте, я не алкоголик, просто в моем организме что-то сместилось и если я в определенное время не выпью спиртного, то у меня начнутся галлюцинации. Врач настаивает на приеме каких-то таблеток, но только это химия, да и вообще они в этом не разбираются. Вы поймите, я завтра занесу вам деньги туда, куда вы скажете. Мне сейчас вот только этот час пережить и все будет в порядке.

Он заметно нервничал, как нервничает человек, которому на людях пришлось заниматься чем-то постыдным от безвыходности. И, хотя жалости он у меня не вызывал, но, повинуясь какому-то движению собственной души, я сказала:

– Достаточно, сейчас я попрошу официанта принести вам выпить, но не отравляйте мне вечер. Кстати, что вам заказать?

– Все равно, что, пусть самого дешевого, но граммов сто пятьдесят.

Официант принес сто пятьдесят граммов водки и человек за моим столиком сразу же вцепился в стакан, словно боясь, что официант может унести его обратно. Наблюдать, как он будет пить, мне не хотелось, и я решила смотреть в окно. Но любопытство, родившееся явно задолго до меня, заставило краем глаза наблюдать за моим собеседником. К моему удивлению, он не стал пить принесенное залпом, шумно выдыхая воздух и занюхивая выпитое.

Сделав небольшой первый глоток, нельзя не признать, что движения у него были довольно изящные, он ладонь руки потер свои глаза, затем провел по лицу. И, о боже, какая метаморфоза произошла на моих глазах. Напротив меня сидел ухоженный холеный мужчина, глаза которого уже не бегали, а в выражении лица появилась легкая ироничность. Да и вообще, он сидел теперь спокойно и вальяжно.

= Благодарю вас, Вы спасли меня от кошмаров. Если позволите, поразвлеку вас немного разговорами, чтобы хоть как-то отплатить вам за ваше благодеяние.

– Попробуйте, только вот про несчастную любовь и трудности бытия не нужно, мне такое слушать не интересно.

Сейчас, когда напряжение с него спало, в его баритоне появились бархатистые нотки, которые приятно ласкали слух.

Он на секунду задумался, потом улыбнулся каким-то своим мыслям и сказал:

– Попробую рассказать вам о скайфиш (sky fish), о небесных рыбках.

– Вы имеете в виду летучих рыб?

– Нет-нет, я не оговорился. Именно, о небесных рыбках.

– Ну и что же это такое?

– Пожалуй, это один из самых малоизученных отрядов живых существ. О них узнали только после того, как камеры видеонаблюдения получили широкое распространение. Они и раньше оказывались в кадрах фотосъемок и кинопленок, но отдавая дань людской традиции, а между нами говоря, тупости – фотографы и операторы, предпочитали объяснять это дефектами пленка. И только потом о скайфиш заговорили, стали доставать эти пленки, хотя не удивлюсь, если среди них куча подделок.

– Ну и как же они выглядят, эти ваши небесные рыбки, если их никто не видит? – мой голос был, очевидно, полон сарказма и недоверия настолько, что мой собеседник даже поморщился.

– Я вижу, что вы решили, что я взялся вас разыгрывать. Поверьте, это совсем не так. Просто небесные рыбки настолько невозможное создание, что легче поверить в сохранившегося динозавра, плавающего в озере и гигантского кальмара, обитающего в невообразимых морских глубинах, чем в каких-то небесных рыбок, обитающих в воздухе.

– Ну а все же? – не унималась я.

– Как бы вам это объяснить? – он на секунду задумался, однако лицо его сразу же просияло,

– представьте себе две прозрачные вуали для шляпок, которые прикреплены к трубочке, получится как бы полотнище с утолщением посередине. Вот вам и небесная рыбка.

Я рассматривала собеседника, пытаясь понять, что стоит за его рассказом – желание убить время, подвигнуть меня еще на стакан выпивки или еще какие-то цели.

Мужчина же задумчиво смотрел в окно, и лишь время от времени машинально, не глядя, поворачивал стакан с недопитой водкой вокруг своей оси.

– А что водка в этом заведении паршивая? – неожиданно для себя самой спросила я.

– Нет, что вы, – стеснительно улыбнулся, – водка прекрасная, просто я не люблю пить вообще, а это – так, лекарство. Вот и пью как лекарство.

Оторвавшись от окна, он посмотрел на меня. Затем взглянул на часы и заторопился.

– Вы уж меня извините, мне пора бежать. Мои телефоны вот здесь на визитке, но если хотите, я …., – он замолчал, обдумывая какое-то решение, ели хотите, я проведу вас в клуб охотников за скайфиш.

– Хочу, – сказала я.

Порой собственная импульсивность и мгновенно принятые решения пугают меня саму. Но с другой стороны же не в общество сексуально озабоченных маньяков меня приглашают и не в клуб самоубийц.

– Завтра вам будет удобно?

– Вполне.

– Тогда если позволите, я этим воспользуюсь и там же верну вам долг.

Он произнес название и адрес небольшого ресторанчика в центре города. Я как-то раз была в нем, забежав выпить чего-нибудь горячего, между двумя визитами. Заведение как заведение, таких сейчас много. Ничего особенного и зловещего мне не запомнилось.

– Значит, давайте так – я там буду с четырех часов дня, а вы подходите, когда вам будет удобно. Если же я вдруг куда-нибудь отлучусь, спросите у бармена, – он вам скажет, и когда я буду, и за каким столиком удобно посидеть. А теперь позвольте откланяться, мне пора бежать, хотя в вашем обществе не в пример приятней находиться.

Он встал и церемонно и даже как-то старомодно поклонился и повернулся, чтобы уйти.

– Вы не допили вашу водку, – сказала я.

– Пожалуй, вы правы, – как-то задумчиво произнес он и, взяв со стола стакан, залпом выпил оставшееся.

Слегка поморщившись, он помотал головой, затем улыбнулся и произнес:

– Все же надеюсь, что мы прощаемся только до завтра, – и спешно вышел из кафе, растворившись в сумерках этого дождливого вечера.

После ухода моего нового знакомого, кафе словно опустело и я, засобиравшись домой, попросила официанта принести счет

Цена выпитой водки приятно удивила меня – была морально готова заплатить гораздо больше и решив для себя, что если уж за все в жизни нужно платить, то это не самая высокая цена за скрашенный вечер, отправилась домой.

Дома я первым делом включила компьютер. Мой новый знакомый, сам того не подозревая, подарил мне занятие на весь вечер. Пока компьютер загружался, я на скорую руку соорудила себе пару бутербродов и кружку кофе, а потом занялась поисками по Интернету. Первый же запрос со словом skyfish принес мне столько ссылок, что я даже удивилась, что я не заметила его раньше.

Впрочем, очень скоро оказалось, что почти все они – пересказ одной и той же статьи, и кроме новых фотографий, запечатлевших эти удивительные создания, ничего существенного написано не было.

Наверное, как и многие, я чаще всего полагаюсь на волю случая при принятии решений, последствия которых не могу оценить заранее, давая волю своему подсознанию и стечению обстоятельств.

Так и на следующий день я вышла из дома, так и не решив, ехать мне в клуб или нет. Однако, все складывалось само собой и в конце дня я входила в знакомый ресторанчик, который вчерашний знакомый почему-то назвал клубом охотников за небесными рыбками.

Со времени моего последнего посещения здесь ничего не изменилось, разве что в это уже почти вечернее время за столиками сидело несколько компаний, в которых люди между собой тихо переговаривались. Я первым делом попыталась увидеть своего вчерашнего собеседника, однако его нигде не было. Обругав себя за доверчивость и чтобы не выглядеть идиоткой, я решительно подошла к стойке и заказала чашечку кофе. Бармен как-то странно посмотрел на меня.

– Позвольте продемонстрировать мою наблюдательность и сообразительность. Вы Прекрасная Незнакомка нашего Профессора.

– Простите, как вы меня назвали?

Он слегка смутился.

– Но сознайтесь, это вас вчера наш Профессор уговаривал прийти сюда, Он мне так красочно описал вас, что я просто не мог ошибиться.

– Действительно, вчера один человек рассказал мне о вашем ресторане, но…, – я покопалась в сумочке и достала визитку, оставленную моим вчерашним собеседником, – но здесь не написано, что он профессор.

– Слава богу, – с облегчением вздохнул бармен, – а то я начал подумывать о своей профессиональной непригодности. Вы не удивляйтесь, так уж сложилось в кругу охотников, что никто не пользуется собственными именами, а только прозвищами. Но я вас заболтал, а Профессор просил, чтобы я позаботился о вас. В его отсутствие по максимуму. Кстати, может быть вы желали бы поужинать, так я сейчас распоряжусь.

– Нет, спасибо.

– В таком случае, разрешите предложить вам это, – он нырнул под стойку, вытащил из-под нее стакан и, немного поколдовав над ним, поставил передо мной, попробуйте, это совершенно новый коктейль, который вы нигде не попробуете, называется «Небесный Кавьяр».

Я посмотрела на предложенный мне напиток. В высоком прозрачном бокале, не смешиваясь друг с другом, были налиты три слоя. Внизу нечто похожее на молочный или даже кофейный ликер. В середине напиток голубого цвета, напоминавший мне ликер «Кюрасао». Однако меня больше всего поразил третий слой – пена, состоящая из крупных белых шариков, каждый из которых сверкал и переливался всеми цветами радуги – лежала ровным слоем, так, словно в стакан насыпали жемчуга, который по неведомой мне причине не хотел тонуть. Пока я рассматривала верхний слой напитка, нижний тоже словно ожил, из него начали вырастать какие-то причудливые конструкции, которые, поднимаясь, превращали его поверхность, чуть раньше похожую на пустынную равнину, в совершенно фантастический лес.

– Вы попробуйте, прервал мое созерцание бармен.

– А это еще и пьют? – искренне удивилась я.

– Надеюсь, вам понравится.

– Не знаю, как на вкус, сейчас попробую, но, судя по внешнему виду, такое мог создать только колдун.

– Так-так, – раздалось за моей спиной, – а еще друг называется. Не успеешь отлучиться на минуточку, как девушку, которую ты пригласил, во всю охмуряют.

Я повернулась и увидела своего вчерашнего знакомого, которого здесь величали Профессором.

Добрый день, – он церемонно поклонился, – я очень рад видеть вас здесь. Надеюсь, что в мое отсутствие вам было оказано должное внимание, и вы не скучали?

– А вы, если уж пригласили девушку, как говорите, так не исчезайте, – решила я заступиться за бармена.

– Прошу великодушно извинить меня. Отсутствовал лишь по причине крайней необходимости – то, что во всех деловых бумагах называют форс-мажором. Да, одну секунду, – он повернулся к бармену, – ты не смог бы на десять минут присоединиться к нам. – не хочу сорок раз пересказывать одно и то же.

И пока бармен, отойдя к другому краю стойки, о чем-то договаривался с официантом, Профессор продолжил:

– Позвольте пересказать вам то, что мои друзья уже знают. Так вот вчера, когда мы с вами встретились, я ездил к своим знакомым, вернувшимся из Японии. По моей просьбе они заезжали к, наверное, самому известному из наших коллег, утверждающему, что для него поймать скайфиш – это так, детская забава. Человек этот очень известный, его фотографиями и интервью Интернет полон. Мы, потратив кучу денег на переводчика, больше полугода переписывались с ним, убеждая его поймать одну рыбку для нас. Он же отвечал, что не отпустить пойманную рыбку он не может, что удерживать в неволе рыбок – табу его деревни. Но, в конце концов, согласился за хорошее вознаграждение поймать для нас какую-нибудь самую маленькую и передать в банке. Согласие его совпало с поездкой в Японию моих знакомых, которые, передав Великому Охотнику деньги, получили от него банку с неким прозрачным желе. Не далее как вчера, эту банку они отдали мне, а после того, как все налюбовались ее содержимым, я ее сегодня отнес в университет для проведения анализов. И сейчас вся наша компания с нетерпением ожидает вердикта ученых.

Пока он это говорил, бармен уже успел уступить свое место за стойкой официанту подошел к нам.

– Ну, что, пошли? – сказал он, – Вон посмотри, как они уже все заждались. От нетерпения чуть по потолку не бегают.

– Вы извините, сказал Профессор, обращаясь ко мне, – Я вас представлю нашей компании после того, как расскажу о результатах анализов, а то я боюсь, что меня неправильно поймут.

Действительно, около одного из столиков, стоявшего в углу, собрались практически все посетители ресторана и с нетерпением ожидали Профессора.

Подойдя к столику, он обвел всех взглядом и, выдержав драматическую паузу, сказал:

– Друзья мои, должен вас разочаровать. То, на что мы все смотрели, оказалось останками самой обыкновенной медузы.

– Может у них сходный состав, – сказал кто-то.

– Может, – как-то легко согласился Профессор, – вот только это еще предстоит выяснить, а в банке вместе с останками несчастной медузы была еще и морская вода. Так что, как это не неприятно констатировать, все это оказалось не больше, чем обыкновенным обманом.

– Но ведь он же взял деньги, – послышался другой голос.

– Ну, в Японии деньги еще тоже никто не отменял, – усмехнулся Профессор, – так что это все. Если кого-либо интересуют подробности анализа присланной нам медузы и морской воды, то я на днях заберу официальное заключение и оставлю его у Шамана, вместе с остальными материалами. Можете потом почитать на досуге.

– А не могли те, кто ездил, сами устроить подлог? – спросил тот же сомневающийся голос.

– Нет, – голос Профессора стал жестче и резче, – во-первых, я этих людей очень хорошо знаю и доверяю им, а во-вторых, вместе с банкой они привезли записку, написанную по-японски и наш переводчик сказал, что написана она рукой нашего японского коллеги, манеру письма и почерк которого он уже хорошо знает по нашей предшествующей переписке, и подтверждает, что в банке находятся останки небесной рыбки.

Собравшиеся с разочарованным видом стали расходиться к своим столикам и вскоре возле углового столика кроме Профессора, Шамана и меня остались сидеть лишь двое – молодой человек лет двадцати трех – двадцати пяти, нервно оглядывающийся по сторонам, словно старающийся рассмотреть кто и чем будет занят, услышав эту новость и широкоплечий блондин, лица которого я пока не видела из-за того, что он практически все время сидел, опираясь на локти и склонив голову над столом.

– Позвольте продолжить нашу беседу и представить остальных членов нашей небольшой компании, – сказал Профессор, обращаясь ко мне, – вот это Студент.

Молодой человек, услышав, что речь зашла о нем, перестал рыскать глазами по сторонам, как-то подобрался и постарался придать себе респектабельный вид. Получилось это у него настолько комично, что я с трудом удержала себя от желания расхохотаться.

– А это Боцман.

Блондин, наконец, оторвался от созерцания стола и поднял голову. Голубые глаза на мужественном, слегка обветренном лице, как это бывает у альпинистов. Одним словом на меня смотрел мужчина моих девичьих мечтаний. Именно такой – идя рядом с которым ощущаешь себя женственно на все сто и все остальные тебе жутко завидуют.

Но как чаще всего бывает с девичьими мечтами, со временем выясняется, что таких мужчин либо вовсе не бывает, либо они ходят по совсем другим улицам. Да и вообще идеал категория эфемерная, более философская, чем жизненная и существует он лишь для того, чтобы девчонкам было о чем мечтать.

И вот появление этой философской категории перед моими глазами повергло меня в некоторое оцепенение. Из которого я вынырнула лишь в тот момент, когда Профессор заговорил обо мне.

– А вам, друзья мои, я хочу представить….

– Незнакомку, – кокетливо сказала я и обвела всех взглядом, – насколько я понимаю, под этим именем вам всем уже обо мне рассказали.

– Хорошо, – сказал Профессор, – в нашем кругу вы теперь останетесь Незнакомкой.

Он повернулся к бармену и спросил его:

– Ты как? Можешь посидеть с нами еще немного?

Тот оглянулся на стойку, осмотрел зал и сказал:

– Пожалуй, могу еще посидеть.

Я с ужасом сообразила, что погрузившись в свои переживания, я прослушала как они называют бармена, поэтому решила не повторять ошибки и стала внимательней прислушиваться к разговору.

– Ну что, друзья мои, вы помните мой давешний скепсис по поводу приведенного образца. Так что в расстановке сил и планах ничего не меняется. Статус-кво соблюден.

– Денег жалко, – сказал Бармен.

– Ну, – усмехнулся Профессор, – не первая потеря, да и наверняка не последняя.

– Тебе хорошо говорить, – сказал Студент, – ты у нас в деньгах не нуждаешься.

– Ладно вам скрипеть, вся эта операция финансировалась Профессором лично, – раздался голос Боцмана, – ну я бы понял, если бы он возмущался или сокрушался, но от вас это выслушивать мутно как-то, – договорив это он посмотрел на Бармена, – Слушай, Бармен, махни-ка своему мурзику, пусть он мне принесет блокировочную.

– Слава богу, – подумала я, – Бармена зовут Бармен, как чудесно.

Голос блондина (Боцмана), уступал по тембру голосу Профессора, но у того не было такой замечательной внешности.

Тем временем Бармен как-то по особому махнул рукой официанту и тот без лишних слов принес и поставил перед Боцманом стакан с коньяком.

Воспользовавшись паузой, я принялась изучать свой коктейль, каким-то чудом оказавшийся передо мной. Слои напитка пока что не перемешались между собой, хотя на нижнем вновь и вновь возникали причудливые конструкции, но через некоторое время они вновь втягивались обратно, не смешиваясь с голубой жидкостью. Пузырьки на поверхности горели искорками, отражая свет лампы за моей спиной, причем искорки эти были разноцветными и это придавало напитку в моем стакане какой-то нереальный вид. От созерцания содержимого меня оторвал Бармен.

– Да вы попробуйте на вкус, а то только смотрите и смотрите.

– Разрушить такую красоту, – ужаснулась я.

– Сделайте одолжение, ведь это мой фирменный рецепт.

Я попробовала. Вкус был приятный, хотя и ни на что не похожий.

– Очень вкусно, – сказала я, не покривив душой.

Тем временем в разговор вступил Студент, сидевший как на иголках

– Профессор, так мы едем?

– Ну и как ты себе представляешь, что мы едем?

– На чем? – вступил в разговор Бармен.

– Ну, может на машине, – как-то неуверенно пробормотал Студент.

– Хорошо. Вот у меня есть машина, у Боцмана есть машина, у Профессора есть машина, но ты хоть раз видел, чтобы хоть один из нас на них ездил.

Он помолчал, ожидая ответа Студента, и, не дождавшись, продолжил:

– Так вот, если на тебя накатит, когда ты за рулем, то через минуту ты уже, в лучшем случае, в придорожном кювете, а в худшем – и говорить не буду. Ладно бы Незнакомка об этом спрашивала, ей не понятно, она в нашей компании человек не отмеченный, но ты то знаешь, что такое «накатило», а глупости говоришь. Хотя я за тобой вот столько времени наблюдаю, так и накатывает на тебя как-то не так.

– Брек, – сказал Профессор, подняв вверх обе руки – Ребята, вы знаете, что я специально тянул с планированием поездки, надеялся, что нам привезут скайфиш, народы на биофаке проанализируют и предложат нам какой-то блокиратор, нейтрализующий все эти накаты. Но чему не суждено сбыться, тому не суждено. Придумаем что-нибудь, найдем решение. Только не сегодня. Кроме всего, в нашей компании появился новый человек, скажу больше – женщина, и не просто женщина, а Прекрасная Незнакомка. И небезосновательно подозреваю, что сюда ее привело любопытство и желание узнать побольше про небесных рыбок и, смею надеяться, и про охотников на этих самых рыбок. Или, может, я ошибаюсь, – сказав это, Профессор повернулся ко мне и с хитринкой в глазах посмотрел на меня.

Все, кроме Студента, словно по команде повернулись ко мне. Он же сидел, откинувшись на спинку кресла, и смотрел куда-то в одну точку, расположенную в углу ресторана. Перехватив мой взгляд на Студента, Боцман сказал:

– Вы не обращайте внимания на него – это пройдет, на него накатило, вот он и отключился.

Бармен же, заметив мой пустой бокал, засуетился.

– Вижу, что вы уже все допили, давайте – ка я вам еще порцию сооружу, да, кстати, и альбом принесу с фотографиями.

Я попыталась слабо возражать.

– разве вы чувствуете опьянение? – спросил Бармен. Я прислушалась к своим ощущениям. Было хорошо, казалось, что я наполнена энергией, в общем, все что угодно, только не опьянение.

– Нет, – честно сказала я.

– Так я принесу.

Бармен, забрав мой пустой бокал, пошел к стойке.

– Профессор прав, – созналась я, – еще вчера я облазила весь Интернет в поисках информации о скайфиш, но так и не поняла, что это такое. На фотографии насмотрелась, даже про охотников прочла и о методах охоты. Вот только никого, о ком написано в этих статьях здесь не увидела.

Они начали смеяться так, словно, я им рассказала абсолютно новый и смешной анекдот. Бармен, содрогаясь от раздиравшего его смеха, с трудом поставил передо мной бокал с еще одной порцией «Небесного Кавьяра» и после этого тоже начал смеяться в голос.

Первым взял себя в руки Боцман.

– Простите, но вы не первая, кто получил благодаря Интернету ложную информацию. Нет, нет, не поймите меня превратно. Среди фотографий небесных рыбок есть и настоящие. Вот только все остальное и гроша ломанного не стоит. Мы вот тоже купились на миф, что японцы врать не могут и в результате получили, не буду говорить, сколько денег потратив, все равно это деньги Профессора, маринованную морскую медузу.

Словно вспомнив, что у него в руках еще и альбом, Бармен положил его передо мной.

– Вы посмотрите, здесь собраны фотографии сделанные нашими соратниками. Ручаюсь, что все они реальные, ни фотомонтажа, ни подделок здесь нет. А охотники – так вот они здесь, – он обвел рукой зал, – а те, кто публикует фотографии и раздувает вокруг себя рекламную шумиху – это шарлатаны и не больше.

Я принялась перелистывать альбом. На фотографиях в нем были запечатлены создания чем-то похожие на уже знакомых мне по фотографиям из Интернета, только в отличие от тех они переливались всеми цветами радуги и оттого выглядели просто потрясающе. Фотографы запечатлели их на фоне туч, на фоне гор и просто на фоне чистого неба. Все они были завораживающе прекрасны. Я попыталась представить себе эти создания живыми и мне безудержно захотелось посмотреть на них.

– Профессор, – несколько неожиданно для себя самой произнесла я, – насколько я поняла, вам не хватает водителя для экспедиции. Так возьмите меня. У меня худо-бедно почти восьмилетний водительский стаж, что касается собственной машины – то она в ремонте и, не подумайте, исключительно по старости.

Они как-то странно переглянулись между собой.

– Вы же не представляете, во что вы ввязываетесь, – ответил Профессор.

– Ну и что, вот поучаствую и буду представлять.

– Неужели вы не верите, что они могут быть опасны?

– Вот эти симпатичные существа, весящие меньше воздуха?

– Нет, это разговор не для сегодняшнего вечера, – сказал Боцман.

Я собиралась возразить, но меня прервал голос Студента:

– И вообще шерпов можно взять, они доведут.

– Бог ты мой, ты хоть знаешь, кто такие шерпы и куда они водят? – устало вздохнул Боцман.

– Ну, пусть не шерпов, а как они там называются, – не сдавался Студент.

Итог всем спорам подвел Профессор. Он внезапно посмотрел на часы и резко засобирался.

– Друзья мои, вынужден вас покинуть, безнадежно опаздываю. Давайте, отложим все эти разговоры, – и обращаясь к Боцману, добавил: – А тебя очень попрошу проводить нашу Незнакомку домой. По-хорошему, это должен был сделать я, но какой-то коллапс времени. Ты сможешь?

– Ну, если наша гостья возражать не будет, то, конечно провожу.

Получилось так, что быстренько собравшийся Студент вышел вместе с Профессором, все объясняя и доказывая ему на ходу то ли про проводников, то ли про шерпов.

Ресторан незаметно опустел и, оставив Бармена закрывать его, мы с Боцманом вышли на улицу. От вчерашней слякоти не осталось и следа. Ночь, на удивление выдалась теплой, воздух был чист и свеж.

– Вас отвести на такси? – спросил Боцман.

– Вообще-то мне бы хотелось прогуляться пешком, – ответила я, – вот теперь я чувствую, что алкоголь в коктейлях этого кудесника все-таки был.

– Тогда позвольте предложить вам мою руку и сопровождать вас в этой прогулке.

– А вы не спешите?

– Нет, – усмехнулся Боцман, – можно сказать, что до пятницы я совершенно свободен.

Мы шли по темным пустым улицам, и мне было приятно находиться рядом с таким спутником. И ужасно хотелось, чтобы все видели, какой у меня провожатый и ужасно завидовали.

– А правда сегодня хороший вечер, – сказала я.

– Совершенно согласен, ведь даже Студенту не удалось его испортить.

– Студенту? – переспросила я.

– Да. Будь он сегодня в форме, он бы кинулся излагать свою собственную теорию скайфиш, а так как ни один из нашей компании его взглядов не разделяет, то он ее обрушивает на головы тех, кто в его присутствии проявляет хоть малейший интерес к небесным рыбкам.

– Видите ли,… – продолжил Боцман и запнулся, – видите ли,…

– А давай перейдем на ты, – предложила я. Вообще я продолжала совершать поступки, которые противоречили моему обычному поведению.

– Давай, согласился он, – Так вот, Студент уверен, что есть ни что иное, как души живущих людей и каждый из нас незримыми нитями связан со своей душой. Причем это единственное рациональное зерно в его теории. Сама же она сродни религии. Множество постулатов, не меньше табу, а в его устах каждое утверждение повторяется бесконечно. Так что начни он излагать – вечер можно считать безнадежно испорченным.

– А как он собирается охотиться на живые души, вдруг он убьет свою?

– Не знаю, я этим вопросом не озадачивался. У нас у каждого свои странности, а потому лучше все воспринимать, как оно есть, не стараясь вникнуть.

– Скажи, а почему Бармен говорил, что вся информация, какую можно найти на Интернете ничего не стоит. Ведь там есть, пожалуй, только то, что рыбки эти способны перемещаться со скоростью от трехсот до тысячи километров в час.

– Вот-вот, – засмеялся он, – в первую очередь это и есть та информация, которой нельзя верить. Любой охотник знает, что они не перемещаются с такой скоростью, просто они исчезают здесь и появляются там.

– Как это исчезают и появляются? – не поняла я.

Если бы я мог объяснить как, то наверняка был бы уже Нобелевским лауреатом. Просто они исчезают и появляются уже совсем в другом месте.

Вот уже какое-то время мы стояли возле моего подъезда, не зная как расстаться.

– Может поднимемся ко мне выпить по чашке кофе, – предложила я, – или тебе уже пора.

Он на какое-то мгновение замялся, а затем согласился. Моя рассудительность и благоразумие отказывались действовать сегодняшним вечером.

Все произошло сразу, после того как захлопнулась дверь моей квартиры.

Он был не первый мужчина в моей жизни, но я впервые встретила человека, которого буквально лихорадило от шквала эмоций. Эмоций столь сильных, что если бы я увидела их в театре, то непременно бы сказала, что актеры переигрывают.

Потом мы мокрые, словно побывавшие под тропическим ливнем лежали рядом и я водя пальцем по его широкой груди и наблюдая как от этого приходят в движение все его мышцы, пыталась разобраться в своих ощущениях.

– А знаешь, – сказала я, – это первый раз когда я оказалась в постели с человеком чье имя даже не знаю. Кстати, а почему ни кто из вас не хочет пользоваться своим именем.

– Не знаю, – он задумался, – наверно потому, что имя принадлежит совершенно другому человеку, исчезнувшему после столкновения с небесными рыбками. Насколько я знаю ни один из охотников еще не остался прежним. Неведомая сила ломает тебя перестраивая на новый лад. Эмоциональная составляющая сознания претерпевает необратимые изменения. А в результате любое чувство принимает размеры вселенского масштаба. Эмоции становятся столь сильными, что затмевают разум и рассудок.

Он посмотрел на меня и, увидев, что я не понимаю его высказываний, продолжил.

– Да пойми же, это все перемешивает в жизни, ставит с ног на голову. Ты встречаешь человека, который тебе нравится, а в минуты близости твои эмоции вызывают у тебя шок, подобный ощущениям от нестерпимой физической боли. Это как испытывать удовольствие, ковыряясь шилом в открытой ране.

Я отодвинулась и приподнявшись на локте посмотрела на него

– А я тебе нравлюсь?

– Очень и мне больше всего хотелось бы, чтобы ты выкинула из головы эту поездку. Повторяю тебе – еще ни один человек не возвращался с охоты прежним. Что не возвращались вовсе – было, а вот вернуться прежним – нет.

Я снова придвинулась к нему.

– А может быть я мазохистка в душе и мне понравится переживать такие ощущения.

– Да пойми это я тебе рассказал об обычной жизни, а бывает еще когда накатывает. В такие моменты эмоции как бы срываются с цепи и волнами накрывают тебя. Ты одновременно чувствуешь любовь, гнев, безразличие и все остальное, причем все эти чувства космических масштабов. Твой разум ощущает себя пылинкой рядом с твоими эмоциями, со всех сторон на тебя обрушиваются какие то голоса. Длиться это может мгновенья, а может и часы. Предсказать же появление наката невозможно. Люди слабо развитые эмоционально просто выключаются в такие моменты, а что делается с сильными и говорить не хочу.

– Так это на Студента вечером накатило, – догадалась я

– Он вообще с большими странностями, но он один из нас. Добавь к этому, что человеку с таким сложением психики крайне тяжело найти работу. Ну, какой работодатель захочет иметь у себя эмоционально неуравновешенного человека, да еще и подверженного припадкам. Так что практически все мы, за исключением Бармена и Профессора перебиваемся случайными заработками.

– А Бармен и Профессор?

– Ну, Бармену принадлежит ресторан, в котором мы сидели, а у Профессора счет в банке позволяет не думать ни о хлебе насущном, ни о чем другом.

Я лежала и рассматривала потолок, на котором тени, создаваемые стоящими под окном деревом и фонарем, устроили целое представление.

Боцман сел на кровати и пристально глядя на меня, сказал

– Ну что, я убедил тебя отказаться от идеи поездки?

– Нет, – сказала я.

Он встал и, одевшись, стоял возле кровати.

– Скажи мне, – повернулась я к нему, почему все мужчины, переспав с женщиной, тут же присваивают себе право принимать за нас решения. Определять, что можно, а что нельзя.

Его лицо буквально сотрясла буря эмоций. Он молча развернулся и, можно сказать, выскочил из квартиры. Сквозь сонную предутреннюю тишину дома мне были слышны его шаги по лестнице, затем хлопнула дверь подъезда и все стихло. Я немного поплакала, уткнувшись носом в подушку, и как-то незаметно для себя самой уснула.

– Не иначе как у вас наступает привыкание к сделанным мной коктейлям, сказал Бармен, когда я следующим вечером вошла в ресторан.

Было похоже, что я пришла рано. Ресторанный зал был практически пуст, только за дальним столиком сидели два неизвестных мне человека, да возле барной стойки напротив Бармена устроился Профессор.

– Присоединяйтесь к нам, – радушно сказал Профессор, – надеюсь, что вы не будете против пока посидеть здесь, у бара.

– А я не буду мешать вашему разговору? Мне показалось, что вы обсуждаете что-то очень важное для себя.

– Разве может прекрасная женщина помешать какому-нибудь разговору, – сказал Профессор.

– Полностью с тобой согласен, – подхватил Бармен, – она может быть украшением общества и ни в коем случае не помехой.

– Льстецы вы, – я махнула рукой и села на предложенное место.

Бармен поставил передо мной бокал своего фирменного коктейля и направился к компании, только что зашедшей в ресторан и шумно усаживающейся за столик. Мы остались вдвоем с Профессором.

– Профессор, вчера народу было не в пример больше чем сейчас. Сегодня необычный день или остальные соберутся позднее?

– Да нет, сегодня как раз самый обычный день. Это вчера, зная, что у меня будут результаты анализа присланных образцов, здесь собрались буквально все, кто имеет отношение к охоте на небесных рыбок. А так они забредают сюда от случая к случаю и всю информацию друг для друга передают через Бармена.

– Да-да, я еще и почтовым ящиком служу, – несколько иронично сказал Бармен, уже вернувшийся на свое место за стойкой.

– Кстати, я хотела спросить, сколько стоит этот ваш коктейль?

– Для вас – он всегда бесплатный, а то, что вы его пьете, делает его для меня бесценным.

– В таком случае, считайте меня завсегдатаем вашего ресторана, не знаю, что вы в него подливаете, но привыкание уже наступило, – засмеялась я.

Перейдя на серьезный тон, я продолжила:

– Профессор, если можно, расскажите мне подробнее о предстоящей экспедиции.

Они переглянулись.

– А может, вы еще подумаете, не будете так вот с головой бросаться в эту авантюру.

– Давайте один раз и навсегда договоримся. То, что я женщина, не имеет ни какого значения. Отбросьте вы эти стереотипы, а то я могу подумать, что попала в общество женоненавистников. В своей жизни я привыкла самостоятельно принимать решения. Так как я это делаю и с какой скоростью, касается только меня и ни в коей мере никого из окружающих. Поэтому если по каким-то причинам я вас не устраиваю, то скажите мне прямо об этом, а решение я буду принимать своей головой.

– Наверное, вы правы, – задумчиво сказал Профессор и, повернувшись к Бармену, спросил, – Ты как?

– Сам видишь. Если сядем за столиком рядом со стойкой, то мне нет нужды даже помощника вызывать.

Мы расположились у ближайшего к стойке столика. Бармен принес какой-то рулон бумаги, который в развернутом виде оказался пожелтевшей картой.

– Вот смотрите, Прекрасная Незнакомка, – это, как мы предполагаем, карта места, где расположено гнездо небесных рыбок. Карту эту составил один монах, проживший в тех местах какое-то время, потом она оказалась в архиве с пометкой «бред о небесных рыбах», а потом человек из архива, знавший, что меня интересует все, что с ними связано, принес мне ее.

Я посмотрела на карту. Желтый лист бумаги был покрыт непонятными линиями и в нескольких местах подписан совершенно незнакомыми мне значками, похожими на китайские иероглифы.

– Вот-вот, мы точно также смотрели на нее с Профессором в первый раз, – сказал Бармен, видя изумление на моем лице, – но, слава богу, вместе с картой были еще и пояснения работника, которому поручили разбираться то ли с монахом, то ли с картой. Работник, надо заметить, был старательный, так что, по крайней мере, направление, которым прошел монах и название пары населенных пунктов на его пути у нас было. Правда, там по тысяче километров в каждую сторону слабо изученных территорий.

В глазах Бармена внезапно заиграла лукавинка.

– А знаешь, Незнакомка, – если бы не Профессор, мы бы до сих пор ковырялись в картах, пытаясь приладить монашескую картину на реальные очертания. Точно тебе говорю, только его голова смогла все разрешить. Право, будь он нетрадиционной ориентации, я бы вцепился в него и ни за что бы не выпустил.

– Да брось ты, – сказал Профессор, – а то я сейчас краснеть начну, а наша Незнакомка и правда тебе поверит.

– Если поверит, то очень правильно сделает.

Я смотрела на них обоих во время этих препирательств и про себя отметила, что Профессор был из тех мужчин, становиться все привлекательнее по мере того, как их узнаешь. Да и просто мне нравилось находиться в их компании.

– Ну так вот продолжал свой рассказ Бармен, – Профессор наш решил выяснить все, что делалось в целях изучения и развития этого района. До материалов картографических экспедиций нам добраться не удалось, а вот выяснилась одна занимательная штука – в тридцатых годах прошлого века как раз поблизости от этих селений решили проложить железную дорогу. И что замечательно подготовили почву, засыпали подушку, построили кучу мостов, а потом бросили и забыли, да так бросили, что документов о ее строительстве не осталось. Человек, который бывал в этих местах, рассказывал нам, что существует она по сей день и даже находится в довольно приличном состоянии, вот только местные житель обходят ее стороной, предпочитая проехать путь в три раза длиннее, а ее называют чем-то похожим на Порченую Землю.

Узнав это, мы с Профессором решили осмотреть окрестности – благо двадцать первый век на дворе, можно не выходя из дома весь земной шар изучать. Так вот при помощи карт помещенных на Интернете, представь себе мы нашли и эту дорогу, и селения, и эту карту смогли привязать к местности. Да я ее тебе сейчас покажу.

Он встал и отправился за стойку в свои закрома. Воспользовавшись его отсутствием, Профессор сказал мне:

– Вы все-таки, критично относитесь к его словам обо мне, любит он поприбедняться.

– Ну, Профессор, мне почему-то кажется, что Бармен во многом прав, но сейчас я хочу попросить вас обращаться ко мне на ты. Мне конечно, безумно приятно слышать столь церемонные обращения, но я почему-то начинаю себя ощущать себя ужасно древней, что пока совсем не соответствует действительности.

– В таком случае будем на ты взаимно.

– Что я слышу, – сказал подошедший Бармен, такое дело надо обмыть, тем более что я чувствую, что мне надо принять профилактические меры. Вы подождите еще секундочку, я только вот посетителей рассчитаю, возьму что-нибудь выпить и присоединюсь к вам, – и он ушел обратно к стойке.

– Профессор, – решила я задать вопрос, который возник у меня еще во время нашего первого разговора, – если эти создания называют небесными рыбками, то почему те, кто их ловит, называют себя охотниками, а не рыбаками?

– Сказать честно, я об этом не задумывался, но, скорее всего, это журналистское клише, прижившееся в обиходе. Один назвал, другие подхватили, так и осталось.

Возле стола возник Бармен. В руках он, подобно жонглеру, держал бутылку «Кампари», бутылку сока и три больших стакана.

– Ну что, ты уже все объяснил нашей Незнакомке? – спросил он, расставляя все на столе.

– У тебя красивее получается рассказывать.

– Тогда, значит, успел объясниться в любви, – констатировал Бармен, разливая «Кампари» по бокалам.

– Тоже нет, – почему-то, смущаясь, сказал Профессор.

– Тогда чем же вы тут, черт возьми, занимались? Кстати, сколько тебе сока налить, – обратился он ко мне, – или тебе чистого, как и нам?

– Лучше всего пополам, – сказала я, – правда не знаю, как его пить правильно.

– Правильно – это так, чтобы тебе это доставляло удовольствие, а все остальное – шелуха.

Он поднял свой стакан.

– Так давайте выпьем за нового члена нашего коллектива, и за то, чтобы мы в нем всегда были на ты и нам никогда не потребовалось обращаться друг к другу официально на вы.

Мы все выпили.

– Так что, продолжать рассказ или отложить на другой раз? – спросил Бармен.

– Здорово, – как можно ироничней сказала я, – и получится как в сериале, прерываем на самом интересном месте и обещаем, что следующую серию зрители увидят, когда-нибудь, наверное.

– Ладно, так на чем я остановился? Помню-помню, на карте в Интернете. Так вот, – он расправил принесенную карту, и мы склонились над ней, – Это в максимально возможном разрешении, более подробно они этот район не выкладывали. Так вот я фломастерами выделил все интересные для нас объекты. Вот здесь проходит недостроенная дорого. Здесь расположены селения. А вот тут, – он немного подвинул карту, чтобы интересующая его часть оказалась как раз между нами. Вот тут и есть монашеский домик. Сказать, что он в хорошем состоянии, я не возьмусь, в этом масштабе этого не определить, но вот то, что он не развалился, это точно. Смотри от конца, от конца недостроенной дороги до него километров пятьдесят – шестьдесят. Я здесь консультировался с Боцманом, так он говорит, что больше половины этой дороги можно гарантировано проехать на джипе, а вот дальше уже двинуться пешком.

– А почему с Боцманом? – удивилась я.

– Ты же не знаешь, – встрепенулся Профессор, – Боцман же в прошлом альпинист, профессиональный, он и сейчас подрабатывает тренером-консультантом в каком-то то ли клубе, то ли обществе альпинистов.

– А почему вы зовете его Боцманом? – немного наивно поинтересовалась я и они дружно расхохотались.

– Ты, может, заметила, что он носит на шее какой-то амулет на серебряной цепочке. Одно время к нему приставали с вопросами, что это, откуда, но он, как правило, отмалчивался. Потом кто-то из остряков, уж и не помню, кто именно, сказал, что это боцманская дудка, а соответственно носящий боцманскую дудку – Боцман.

Амулет этот я не только видела, но даже успела рассмотреть его во всех подробностях вблизи. Вот только мне он показался скорее похожим на китайскую флейту, как я ее себе могла представить, но говорить об этом мне не хотелось и, оставив эти слова Профессора без комментариев, я продолжала молча слушать.

– Последняя группа, которую Боцман водил на восхождение, кстати, в этих же местах, – сказал Профессор, – пик этот расположен вот здесь, – он показал рукой место на столе за краем карты, – мы не распечатали этот кусок карты. Так вот, в ясную спокойную погоду их группа перестала выходить на связь. Горы есть горы, все бывает. Наверное, их бросились бы искать позже, но в группе находились два очень известных и влиятельных человека, а потому спасателей тут же бросили выяснять, что случилось. Горноспасатели довольно быстро нашли их последний лагерь. Следы до лагеря есть, лагерь есть, следов из лагеря нет, а в лагере никого нет. Что тут началось! Я просто случайно знал одного из них. На поиски бросили такие силы, что представить себе трудно. В окружении влиятельного лица версии одна другой круче – выкрали ради выкупа, похитили террористы, захватили агенты недружественной разведки. Подключили всех и все, до чего могли дотянуться, а результат – нулевой. Однако этот шабаш продолжался три недели. Через двадцать один день приняли решение о прекращении поисков, а на двадцать третий пришел Боцман.

Пришел сам, хотя и уверял, что его привел монах. Дежурные по базе, еще находящиеся под впечатлением от предшествующих трех недель пошли по его следам. Ровно в трехстах метрах от лагеря следы обрывались прямо посреди чистой снежной равнины, причем до лагеря шел только один человек.

Кого только не бросили на то, чтобы добиться от Боцмана ответа о том, что произошло. И следователи его допрашивали, и психиатры с психологами, и экстрасенсы. Однако, большего, чем в тот момент, когда он пришел, от него не добились. Он упорно твердил, что о произошедшем он ничего не помнит, а в лагерь его привел монах и все.

Итогом стало то, что у него диагностировали серьезное психическое расстройство, поместили в клинику и два месяца пичкали различными патентованными препаратами.

Пока он лежал в клинике, мне один человек в подробностях рассказал, что с ним творится – я вижу, накатывает на человека. Когда же, наконец, те его выпустили, мы подсуетились и встретили. С тех пор он и стал членом нашей компании.

Вот такая история, Незнакомка, так что ты на него не обижайся, если, что – уж больно его измутузили борцы за правду.

Профессор закончил свой рассказ, и некоторое время мы молчали, думая каждый о своем. Затем заговорил Бармен.

– Вернемся все же к нашим баранам. Так вот, если ты посмотришь на нарисованную нами карту, то вот здесь, – он указал на странный значок, около которого располагался столбик иероглифов, как нам перевел наш переводчик, находится что-то вроде гнезда. Правда, он говорит, что это не точно, так как это слово сложное, несет еще кучу смысловых оттенков и может означать и не гнездо вовсе. Но даже не это главное, ты вот сама посмотри. Видишь, на карте, где должно быть гнездо, туча висит. Так вот мы с Профессором снимки этого места, наверное, все, что были сделаны в разное время, разыскали. И знаешь – на всех туча висит. Используя логику одного замечательного литературного персонажа по имени Винни-Пух, можно считать, что тучи просто так не висят, а если туча висит все время, то это точно к чему-то.

Короче говоря, решили мы организовать экскурсию с пикником прямо к этой туче. Вот только останавливало одно – найти, как проехать весь этот путь. Можно, конечно, пешком, только времени займет гораздо больше, да и подготавливать такой поход гораздо сложнее.

Он замолчал и отпив из своего стакана, стал смотреть на Профессора, словно предавая инициативу в его руки. Однако Профессор молчал, то ли подыскивая слова, то ли раздумывая о чем-то. Я была в странном состоянии и ощущала, что готова ввязаться в эту авантюру – поездку с четырьмя неадекватными мужиками на край географии, по дикой безлюдной местности, куда нормального человека в здравом уме и трезвой памяти на аркане не затащишь. Иначе как помутнением рассудка я это объяснить не могу. Видимо, авантюризм – дело заразное.

– Ну ладно, это три сотни километров по горам, – сказала я, – но туда же еще добраться надо.

– Это как раз самая мелкая из проблем, оживился Профессор, – здесь совсем недалеко расположен достаточно крупный город с аэропортом, в котором есть отделение фирмы, торгующей большими внедорожниками. Так вот, я с ними говорил, и они согласились в виде исключения взять здесь мою машину, и там предоставить самую последнюю модель. А дорога от города до начала нашего маршрута, как мне сказали, не роскошная, но есть…

Профессор снова замолчал. Молчал и Бармен. Я обвела их глазами.

– Ну и что молчите? Когда выезжаем?

Они засмеялись, потом Бармен поднял стакан

– Выпьем же за отважных путешественников, без которых свет не узнал бы никогда о том, какой он есть.

Мы выпили. Напряжение, с которым они ожидали моей реакции на рассказ о предстоящей экспедиции, спало, глаза их блестели.

– Конечно, надо еще ряд формальностей уладить, да и Студенту с Боцманом необходимо с работодателями договориться. Это мы с Барменом люди, самостоятельно планирующие свое время.

– Да, – Профессор повернулся ко мне, – А как у тебя с твоими работодателями?

– Я свободный художник, – сказала я, – не в том смысле, что художник, а просто работаю по заказам, которые беру по мере нужды в деньгах, так что на время поездки заказы брать не буду, тем более, что сейчас мне сейчас они не очень нужны.

– В таком случае, думаю, что дней через десять – две недели можно будет выехать, – произнес Профессор, – тем более, что наступает самая сухая и теплая часть года в тех местах.

Он снова посмотрел на меня.

– А я разве возражаю?

Две недели пролетели абсолютно незаметно. Теперь мы каждый день собирались всей компанией и обсуждали предстоящую поездку.

Боцману, как самому опытному, поручили заниматься снаряжением, отдав под его начало Студента. Мы с Профессором съездили к нотариусу и оформили на меня доверенность на получение и управление автомобилем.

Выбрав минуту, мы наедине объяснились с Боцманом, решив остаться друзьями и не возвращаться больше к теме не сложившихся у нас близких отношений.

Профессор оказался прав. Уже через две недели мы все собрались в аэропорту в ожидании вылета. У каждого из нас при себе был небольшой багаж, только рюкзаки Боцмана и Студента были набиты больше остальных. Увидев, что я озираюсь по сторонам, в поисках дополнительного багажа, Боцман улыбнулся:

– Больше мы ничего отсюда с собой не потащим. Все, что нужно, закупим на месте.

Еще перед посадкой в самолет я обратила внимание на то, что мои спутники находятся не в своей тарелке. Ни один из них не хотел показать того, что он переживает, но было видно, что все они напряжены.

Места наши из-за того, что билеты мы приобретали в последний момент, были разбросаны по всему салону самолета. И только волею кассирши, продававшей нам билеты, мое место оказалось рядом с местом Бармена.

Когда все наконец расселись и самолет начал предполетный разогрев двигателей, я наконец решилась спросить:

– Скажи, почему вы все так напряжены перед полетом?

Это просто страх, Незнакомка, – сказал Бармен и, видя мое непонимание, пояснил, – Нет, не страх перед полетом, как таковым, а страх оказаться в клетке среди тех, для кого преодолеть эту клетку не проблема. Честно говоря, это иррациональный страх, но страхи, в общем-то, не бывают рациональными.

Ни чего примечательного, однако, за весь полет не произошло. Обычный полет, как сотни и тысячи других, но после посадки моих спутников буквально распирало от гордости. Это было настолько заметно, что я с трудом сдерживалась от смеха.

Еще в аэропорту мы разделились. Мы с Профессором поехали в автосалон оформлять получение автомобиля, а все остальные в гостиницу, места в которой нам были забронированы.

К моему удивлению, все формальности в салоне заняли не больше часа. Профессор о чем-то пошептался с его хозяином, затем отсчитал ему названную сумму. Получив деньги, хозяин расплылся в улыбке и сказал, что завтра в это же время машина будет стоять у гостиницы уже оформленная и с номерами.

Добравшись до гостиницы, я активно включилась в заготовку провианта и снаряжения под руководством Боцмана, а Профессор отправился куда-то по своим делам.

Вечером мы все буквально валились с ног, поэтому после короткого ужина, больше похожего на производственную планерку все разбрелись по своим номерам.

Утром, когда я уже оделась и собралась, в дверь номера постучали. Это был Профессор. В одной руке он держал папку с бумагами, а в другой – ключи от машины, которыми позвякивал как колокольчиками.

– Ну что, пойдем испытывать агрегат? – сказал он.

– Ты готова?

– Целиком и полностью, – ответила я, – ну то еще?

– Едем, – усмехнулся он. Только прежде мы с тобой смотаемся в одно место, пока ребята подготовят вещи к упаковке.

Мы спустились, вся наша компания собралась около новенького джипа, сверкающего после предпродажной подготовки.

– Вот это монстр, – восхищенно сказал Студент, – я, честно говоря, вблизи таких не видел.

– Машина, конечно хорошая и удобная, – более скептически заметил Боцман, но жрет наверняка под стать своим размерам, а заправок на нашем маршруте я что-то не заметил.

– Ну, вы бросьте этот скепсис, – вступил в разговор Профессор, что-нибудь придумаем, а не придумаем, так дотолкаем. Закон жизни – не работаешь головой, работай руками и ногами. Ну ладно, вы пока подготовите, мы с Незнакомкой ненадолго съездим по одному важному делу.

Мы с Профессором сели и провожаемые восхищенными взглядами наших товарищей отъехали от гостиницы. Мне первый раз в жизни приходилось управлять столь крупной машиной, но уже после первых минут за рулем все мои опасения исчезли – автомобиль оказался в управлении легче той легковушки, которая была у меня до сих пор.

Следуя указаниям Профессора, я очень быстро доехала до ворот какого-то завода. Профессора уже ждали на проходной и уже через несколько минут мы подъехали к зданию одного из цехов на территории.

– Ну и как тебе это? – спросил Профессор, когда войдя в цех, мы остановились возле какого-то железного корыта с крышкой, на мой взгляд, весьма уродливой формы. Не зная, что ответить, я пожала плечами.

– Проверяли на течи? – уточнил Профессор у встретившего нас на заводе мужчины.

– Обижаете, – ответил тот, – все в полном порядке. Ну что, будем ставить?

– Ставьте, – ответил Профессор.

Встречавшие нас дал знак двум рабочим, крутившимся поблизости, и те, подняв корыто, потащили его к машине.

– Полиэтилен обдирать будем? – деловито осведомился один из них после того, как я открыла багажник.

– Да не надо, так даже лучше, – сказал главный, – так даже лучше будет.

Проделав ряд хитрых манипуляций, они втиснули корыто в багажник и опустили на дно. Удивительным образом это корыто разместилось там, заполнив всю нижнюю часть багажника без каких-либо зазоров.

– Как родное стоит, – восхищенно сказал один из рабочих.

– Доплачивать нужно? – спросил Профессор.

– Ни-ни, – засуетился встречавший нас, – все оплачено, никаких проблем.

Распрощавшись, мы выехали за ворота.

– Ну что ж, давай на заправку, опробуем новые топливные баки, – сказал Профессор.

– Так это такая здоровая канистра, – наконец догадалась я.

– А ты что думала? – спросил Профессор.

– Ничего я не думала, – немного обидевшись, отрезала я.

Настроение мое улучшилось только после того как я увидела неподдельное изумление на лице работников заправочной станции, заливающего в этот странный бак уже третью сотню литров горючего.

Вернувшись к гостинице, мы быстро сложили все вещи, причем под руководством Боцмана после укладки еще осталось свободное место.

Назвать то, по чему мы ехали, дорогой можно только с большой натяжкой. Однако это больше сказывалось на скорости движения, чем на нашем комфорте. Вполне допускаю, что места, по которым мы ехали, выглядели весьма живописно, но вот мое внимание без остатка было поглощали ямы и кочки, попадающиеся здесь буквально на каждом шагу.

Однако, так или иначе, еще до наступления темноты мы добрались до ответвления на наш маршрут. В сторону уходила ровная полоса гравия и какая-то добрая душа, очевидно предвидя возможное желание любого водителя, выбившегося из сил от тряски по буграм и кочкам, свернуть сюда, вырыла довольно глубокую канаву.

Мы остановились у этого неожиданного препятствия. Все вышли из машины размять ноги. Сидеть остался только Студент, находящийся в своей прострации, которая заметить, все чаще накрывала его.

Копавший канаву явно постарался на славу. Даже несколько заплывшая под влиянием дождей и присыпанная землей скатившейся со стенок землей, она в глубину была не менее полуметра. Перескочить через нее человеку не представлялось никакого труда, но для машины она представляла серьезное препятствие.

– Ну и что будем делать? – поинтересовался Бармен.

Отозвался Профессор, который до этого, казалось, бесцельно бродил туда и сюда, а теперь стоял возле заросли кустарника, росшей у начала канавы.

– Удобней всего будет здесь. Достаточно срубить вот эту пару молодых побегов и слегка подрубить толстые ветки кустов и машина сможет свободно пройти в объезд канавы.

– Но ведь краса поцарапается, – жалобно сказала я.

Они посмотрели на меня с таким видом, что я на будущее решила воздержаться от подобных замечаний.

Выудив из багажника пару топоров, они так ловко принялись ими орудовать, поочередно сменяя друг друга, что просто любо-дорого было посмотреть.

Минут через пятнадцать дорога была расчищена и я потихоньку, стараясь как можно меньше вредить машине, к которой прониклась глубокой симпатией, объехала это неожиданное препятствие и, выехав на посыпанную гравием поверхность, остановилась.

Вскоре вся наша компания собралась здесь же. Возбужденные физическим трудом и вдохновленные успехами от преодоления препятствия, они сейчас выглядели довольными мальчишками из дворовой команды, которые удалось выиграть у профессионалов. Они толкали друг друга, зубоскалили, и готовы были к преодолению всех остальных препятствий разом. Откровенно говоря, мне дальнейший путь представлялся достаточно легким. Гравийная насыпь, сделанная более семидесяти лет назад как бы сцементировалась остатками тех растений, которые росли на ней за это время. Машина по ней бежала легко и ровно. Но уже через полкилометра оказалось, что дорога не постоянно беспроблемна, как это казалось, когда мы рассматривали спутниковые снимки.

Препятствие, оказавшееся на нашем пути, было мостиком через небольшую речушку, столь небольшую, что для моста потребовалась одна центральная опора. И все бы ничего, но кому-то потребовалось разрезать крепления между центральной частью и его краями, из-за чего центральная плита оказалась в неустойчивом равновесии, и подобно гигантским весам раскачивалась, стоило на нее ступить даже человеку. Ехать же в обход на поиски брода, означало вернуться к самому началу нашего пути и затем пробиться по старой грунтовке уже основательно заросшей деревьями.

Пока мы, собравшись возле этих гигантских качелей обсуждали, как лучше миновать это препятствие, Боцман молча подошел к машине и, покопавшись в багажнике, вернулся к нам, неся в руках моток бечевки, цветом и внешним видом она напоминала ту, которой в магазинах во времена бабушек обвязывали коробки с тортом. Молча присев у края плиты, он аккуратно, но надежно привязал ее к неподвижному основанию, а затем размотав оставшуюся, аккуратно кольцами сложил ее на землю. Под первым куском веревки оказался еще один, точно такой же, с которым Боцман, спокойно перейдя по плите на другую сторону, проделал ту же самую операцию, после чего точно также, совершенно спокойно подошел к нам.

– Ремонт закончен, – иронично сказал он.

– И ты считаешь, что вот этот шнурок выдержит машину и плиту? – не выдержал Студент.

– Молодой человек, поясняю только потому, что данный предмет не является широко распространенным, да и мне самому был подарен одним человеком. Так вот, этот кевларовый шнур, сплетен из той же нити, что идет на изготовление бронежилетов. Разрывать его пробовал на пятидесятитонной разрывной машине без какого-нибудь результата. Так что если вы сомневаетесь, я сам сяду за руль и перееду на ту сторону.

– Сейчас, сказала я, – только шнурки поглажу.

– Какие шнурки? – не понял Боцман.

– От любимого корсета… – хмыкнула я.

Чтобы прекратить ненужные разговоры, я села за руль и под одобрительные возгласы моих спутников переехала на другую сторону. Даже если плита и шевелилась, то в машине я этого не почувствовала. Остановившись в метрах пяти от моста, я вышла из машины и принялась рассматривать компанию, гордо вышагивающую через мост. Замыкал шествие Боцман. Он уже развязал все узлы и теперь аккуратно наматывал шнур на бобину. Из любопытства я подошла посмотреть, как он будет снимать шнур с ближней стороны.

Зрелище открывшееся моим глазам, того заслуживало – металлический прут в тех местах, где к нему была привязана бечевка, оказался погнутым, сам же шнур нисколько не пострадал и выглядел, как и прежде.

Не став вдаваться в расспросы, я вернулась к машине. Вечерело, а ехать в ночи по незнакомой дороге совершенно не хотелось

Посовещавшись, мы решили разбить лагерь прямо здесь же посреди дороги, так как могли не опасаться ни попутных, ни встречных машин. Мужчины разбили для себя палатку, а мне предложили ночевать в машине, за что я им вообще-то была благодарна. Уже совсем скоро в нашем лагере горел костер и Бармен готовил ужин.

Ужин получился вкусный, но из чего он был приготовлен, было не понятно, а Бармен, верный своей привычке не спешил открывать секреты.

Внезапно Студент встал и принес из машины длинный и узкий футляр, в котором оказалась флейта, а может быть свирель, я их так и не умею их различать. Сев на свое место возле костра, он начал играть.

Звуки незнакомой мне мелодии, кажется, пронизывали все вокруг, они причудливо сплетались с языками пламени костра. Все слушали как завороженные, не решаясь даже пошевелиться. А Студент все играл и играл. Он как будто изливал свою душу. Не знаю, сколько времени это продолжалось, музыка как-будто заворожила нас всех.

Внезапно, будто запнувшись, он перестал играть, руки с инструментом медленно опустились на колени, а глаза, остановившись, смотрели в одну точку.

– Ну, все, накатило, – сказал кто-то из мужиков.

– Давайте-ка укладываться спать, завтра засветло продолжим путь, – сказал Профессор.

– А как же с ним? – спросила я и кивнула на Студента.

– Ничего, мы его аккуратненько в спальничек уложим, – сказал Боцман, – ты только музыкальный инструмент забери в машину, чтобы не потерялся и не поломался.

Они втроем бережно, словно ребенка, подняли Студента и отнесли его в палатку, а я пошла спать в машину.

Спать в такой машине оказалось ничуть не хуже, чем на диване и, проснувшись, я не сразу сообразила, где нахожусь. Правда, длилось это состояние совсем недолго, только до того момента, когда я открыла глаза.

Возле костра вовсю хлопотал Бармен.

– А, ранняя пташка, – приветствовал он меня, – кофе хочешь?

– Конечно, хочу, – сказала я и получила большую чашку замечательного напитка и большой бутерброд.

– А эти сурки еще спят, – просветил меня Бармен, – ну и ладно…

Мы сели пить кофе.

– Скажи мне, попросила я, – а откуда ты знаешь столько замечательных рецептов, да еще тех, которые можно использовать в походной жизни.

– Ладно тебе, Незнакомка, признаюсь, я не знаю ни одного рецепта, и даже больше, считаю их вредными.

– А как же ты готовишь?

– Не знаю. Я просто беру в руки тот или иной продукт и вначале думаю, что мне хотелось из него приготовить, а потом беру и готовлю.

Нашу беседу прервал голос Профессора, высунувшегося из палатки.

– Вы уже все окрестности своим кофе завоняли, и если не нальете мне, я на вас жалобу напишу.

Следом за Профессором выбрались и Студент, и Боцман. И вскоре вся компания уже завтракала у костра.

Быстро расправившись с едой и свернув лагерь, мы продолжили путь по выбранной нами дороге. Она больше не преподносила сюрпризов, медленно поднимаясь все выше и выше. Нам не один раз встречались мостики и мосты, но все они были во вполне приличном состоянии и никакие диверсанты не прикладывали к ним свои руки. Несмотря на это, мы перед каждым из них останавливались и внимательно осматривали, а только затем переезжали. До наступления вечера мы успели проехать практически по всей достроенной дороге. Предстояло нам преодолеть последний из мостиков, за которым нас ждали еще километров пять пути по гравию. Подъехав к нему, мы остановились и подошли его осмотреть. Видимо построенный уже в конце этой строительной эпопеи, он был собран из бревен, некоторые из которых выглядели не очень крепким. Но хуже всего было то, что ручеек, через который был переброшен этот мост, протекал метров на сто пятьдесят ниже его. В этом месте игрой природы сошлись две огромные каменные платформы, а может быть лопнула одна. На спутниковых снимках это было безобидно выглядевшее препятствие, а в действительности же оказалось, трудноодолимой преградой. Все по очереди заходили на мостик, топали ногами и до хрипоты спорили. Как-то незаметно для себя все мои спутники перебрались на тот берег и стояли немного в стороне от моста, разглядывая его сбоку и отстаивая каждый свою точку зрения. В этот момент я совершила следующий поступок, объяснения которому позже я так и не нашла. То ли мне надоело ждать, когда мужчины до чего – нибудь договорятся, то ль обидело, что моим мнением никто не поинтересовался, то ли то и другое вместе, только закрыв дверцы машины, я немного сдала назад и, разогнавшись, лихо перескочила по мостку на другую сторону. Остановившись довольно далеко от них, я обернулась и увидела, что они уже больше ни о чем не спорили, а молча, смотрели на то место, где раньше был мостик, а теперь больше ничего не было.

Решив обойтись без комментариев к произошедшему, я, не произнося ни слова, подождала, пока они усядутся в машину. Молчание нарушил Студент.

– И как мы поедем обратно? – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Придумаем что-нибудь, – громко сказал Профессор, а потом чуть слышно произнес, – если вообще возвращаться будем.

Все это вместе убавило нашу решимость нестись вперед безоглядно и на ночевку мы остановились, чуть начало вечереть, в конце гравийной насыпи.

Только здесь я обратила внимание на то, что природа вокруг нас изменилась довольно значительно. Леса уступили место густой поросли, но и она росла какими-то пучками, как волосы на голове плешивеющего человека. Осматриваясь вокруг, на одном из холмов я увидела сидящего мужчину и помахала ему рукой. Он или не видел моих движений, или не захотел отвечать на приветствие и продолжал сидеть в той же позе.

– Кому это ты машешь? – спросил Профессор, и я повернула голову в его сторону.

– Да какой-то мужчина сидит на холме вон там и, и я не глядя указала в ту сторону, куда смотрела перед этим.

– Но там никого нет.

Я посмотрела вновь. Действительно, на холме никого не было.

– Наверное, ушел куда-то. Скорее всего, он из того селения, которое отмечено у тебя на карте.

Профессор странно посмотрел на меня.

– Ты знаешь, я перед отъездом разговаривал с местными краеведами, так вот они утверждают, что в этом селении уже лет сорок никто не живет.

– Ну, может охотник или, в конце концов, мне просто показалось, – сказала я, чтобы прекратить этот разговор.

Но продолжения он не получил и потому, что подошел Боцман

– Профессор, – сказал он, – вы уж тут разбивайте лагерь, а я пойду вперед по маршруту и посмотрю, где проехать можно. Сколько успею, столько и посмотрю.

За хлопотами по устройству лагеря и собиранию дров, время пролетело совершенно незаметно. Все сидели у костра, в котелке что-то булькало, повинуясь манипуляциям Бармена.

Внезапно из темноты вынырнул Боцман. Он молча подошел и сел к костру вместе со всеми.

– Ну и как? – спросил его Профессор

– Вполне, завтра на карте покажу, как лучше проехать. А Бармен спросил: – Не заплутал, возвращаясь к лагерю?

– На такой запах и слепой не заблудится, – ответил тот.

Поужинав, первым ушел спать Студент, затем посидев еще немного, Боцман с Профессором. Он колдовал со своими кухонными принадлежностями, а я сидела, потому что спать мне не хотелось.

– Ты не обижайся на нас, мы просто очень переживали там, возле моста, не за мост и не за машину, а за тебя, – неожиданно сказал Бармен.

Что-то внутри меня хрюкнуло, в горле встал ком, а на глаза начали наворачиваться слезы и чтобы не разрыдаться же у костра, я встала и пошла в машину. Здесь, свернувшись калачиком на сиденье, я немного поплакала и незаметно заснула.

Утром, начавшимся с большой чашки кофе, Боцман объяснил на карте маршрут предстоящего движения.

– Смотри, сказал он, объясняя мне на карте маршрут предстоящего движения.

– Смотри, – говорил, указывая мне на карту, – если попытаться на машине забираться вверх, то мы далеко не заедем, там уступы метров по пять высотой и верхние края у них как козырек вперед высунут, из-за этого их на съемке сверху не видно. Но вот если мы предпримем другой маневр, а именно вот здесь, то, – он указал на карте, – спустимся в распадок и вдоль русла ручья сможем доехать почти до нужного нам места, там останется лишь подняться на гору. Единственная опасность – это внезапный ливень в это время года, событие крайне маловероятное, а надолго задерживаться мы не намерены. К тому же, если опять нет каких-то оптических фокусов. Вот здесь в ущелье расположен довольно большой уступ, на котором можно будет оставить машину.

Всвязи с отсутствием других идей, все согласились с маршрутом, предложенным Боцманом. После тряски, сопровождавшей езду по гравию, передвигаться по ровному полю было легко и приятно. Не вcтречая никаких преград на пути, мы спустились в лощину покрытую мелкой каменной галькой, и по ней, поднимая тучи брызг в немногочисленных лужах, поехали вверх по течению речки, протекающей здесь же. Уже через несколько километров я увидела каменный пандус, который заканчивался удобным въездом. Он был настолько широк, что на него свободно могла бы заехать и пара автомобилей, не мешая друг другу.

– Нам вот сюда, – сказал Боцман.

Мы въехали на пандус, словно специально предназначенный для поездок по нему двинулись вперед. Площадка была длиною около километра и по всей длине немного поднималась вверх. Так что, когда я уперлась в стену, мы оказались на значительной высоте от потока, текущего по ущелью.

– На такой высоте даже паводок не будет страшен, – сказал Боцман и все дружно с ним согласились, – осталась мелочь, – найти путь наверх.

Он пошел вдоль стены, но вскоре вернулся.

– Не знаю, разочарую я вас или нет, но здесь даже мои умения не понадобятся. Смотрите, вон в той расщелине кто-то даже каменные ступени выдолбил. Так что предлагаю взять самое необходимое и начать подъем.

Подъем по этой лестнице, где ступени уходили, чуть ли не вертикально вверх, а в довершении ко всему были разной ширины и высоты, казался бесконечным. Первым ушел Боцман, сказав, что пойдет впереди и осмотрится на месте. Шагал он по этой лестнице легко и непринужденно, словно это была прогулочная дорожка, несмотря на то, что за его плечами висел самый большой и тяжелый рюкзак. То, что далось Боцману без видимых проблем, всех остальных вымотало до крайнего предела, у меня, по крайней мере, плавали красные и черные пятна перед глазами, ноги были ватными, а тот самый маленький рюкзак за плечами превратился в какую-то неподъемную ношу, обрывающую плечи. Первое, что я увидела, в конце подъема – это руку Профессора, который протягивал ее мне. Словно новые силы влились в меня через его руку, и я легко преодолела последние ступеньки, но пройдя еще три шага, без сил опустилась на землю и только смотрела, как Профессор помогает подняться сначала Студенту, а потом замыкающему Бармену.

То, как они попадали после подъема, не то, что обрадовало меня, но позволило порадоваться за свою физическую форму, не уступающую им, и я даже немного погордилась. Теперь, когда напряжение подъема прошло, я, наконец, осмотрелась. Мы вышли на довольно большое плато, сплошь поросшее травой, одна сторона которого обрывалась в ущелье. Внизу виднелся показавшийся отсюда пологим спуск в долину, из которой мы приехали. С двух сторон плато было загорожено скалами, которые как стены вставали на краю этой ровной площадки.

Неподалеку от нас виднелся небольшой каменный домик. Даже с такого расстояния он выглядел абсолютно целым и пригодным для жилья. Посреди поляны перед домиком лежал рюкзак Боцмана, но самого его не было видно.

– Пойду посмотрю, пригодно ли для ночевки такое строение, – сказал Профессор.

– Подожди секунду, пойдем вместе, – предложила я, освобождая себя от рюкзака и вставая. А Бармен произнес: – Вы идите, а еще чуток посижу.

Студент сидел с неподвижным взглядом, и, посмотрев на него, я подумала, что удачно сложилось, что накатило на него только сейчас, а не во время подъема.

По высокой траве, в которой тут и там проглядывали незнаковые мне цветы, мы подошли к домику, сложенному из камней и, толкнув довольно крепкую дверь, вошли внутрь.

Свет в домик проникал через небольшое окошко и вопреки моим ожидания, не производил впечатления давно заброшенного. Нигде не было ни паутины, ни пыли, словно хозяин этого жилища вышел и вот-вот вернется. Лишь отсутствие даже намека на хоть какое-то тепло говорило о том, что здесь уже давно не было ни одного человека.

Внезапно Профессор повернулся ко мне. Глаза его горели

– Ты знаешь, я с самой первой встречи хотел сказать тебе, что ты самая прекрасная и удивительная.

Он смотрел на меня, и мне казалось, что я тону в его глазах, мир вокруг перестал существовать. Внезапные крики громкие звуки, похожие на раскаты грома разрушили эту идиллию. Мы друг за другом выскочили из домика.

На краю поляны, над пропастью стоял Студент, а прямо перед ним в воздухе парила небесная рыбка.

– Я убью твою душу, – кричал Студент, – ты предала меня, за то, что я видел твою душу отдельно от тебя и бросила меня из-за этого. Но теперь я убью твою душу.

Выкрикивая это и что-то еще, он снова вскинул руку с неизвестно как оказавшимся у него пистолетом и начал стрелять в небесную рыбку. Опережая нас, к нему бежал Бармен.

– Остановись, идиот, этого нельзя делать! В них нельзя стрелять!

Он уже почти добежал до Студента, когда тот, повернулся на звук его голоса, не переставая стрелять, и одна из пуль попала в грудь Бармену. Бармен словно на что-то налетел и упал лицом в траву.

То ли осознав, что он наделал, то ли пытаясь отойти от нас подальше, Студент попятился и сделав два шага, исчез из наших глаз. Он не издал ни звука, сорвавшись с обрыва, просто исчез, слов но его и не было.

Мы подбежали к Бармену, Профессор перевернул его на спину. На груди его, в том месте, где вошла пуля, расползалось красное пятно. Бармен устало открыл глаза и еле слышно сказал склонившемуся над ним Профессору:

– Друг мой, это все-таки оказалось мифом. Еще одним мифом в этой длинной короткой жизни.

Он медленно закрыл глаза и, кажется, просто перестал дышать. Не зная, что дальше делать, мы сидели рядом с Барменом.

В тишине, не нарушавшейся ничем, я кроме нашего дыхания, казалось начало собираться нечто зловещее. Вроде бы ничего не изменилось. Так же сверкало солнце, зеленела трава, только над ущельем вместо одной рыбки теперь парила целая стайка, переливаясь в лучах солнца всеми цветами радуги. Однако ощущение приближающейся беды не проходило. Оно давило на нас, заставляя искать укрытие, и мы с Профессором, не сговариваясь, начали отходить в сторону домика, единственного места здесь, обещавшего хоть какую-то защиту. Мы были уже возле дверей, домика, когда раздался громкий звук.

В поисках источника звука, я подняла голову и увидела Боцмана, стоящего на уступе скалы, нависавшем в метрах двадцати над поляной. Он держал в руках свой амулет. На моих глазах он поднес его к губам и вновь звуки наполнили все окружающее пространство, но звук произвел еще одно неожиданное для меня действие. Воздух над Боцманом вдруг подернулся рябью. Она расширялась во все стороны как круги по воде. Предметы за ней начали терять свои очертания. Какое-то время еще я различала фигуру Боцмана, но потом, сквозь рябь стало совершенно невозможно определить на фоне скалы, находится ли он там. Затем звук стих, рябь рассеялась. Все предметы обрели все свои прежние очертания и только Боцмана нигде не было видно. Опасаясь, что он сорвался вниз, Профессор даже подошел к подножию уступа, долго смотрел себе под ноги, а затем что-то поднял и вернулся ко мне.

Так же, молча, он показал мне свою находку – это был амулет Боцмана. Сама не знаю почему, я обернулась к тому месту, где мы оставили лежать Бармена – на траве никого не было. На всей поляне в тишине остались только мы с Профессором.

Собираясь рассказать о своем открытии Профессору, я вдруг обратила внимание, что он безотрывно смотрит куда-то вверх. Проследив за его взглядом, я увидела, как из-за ближайшей вершины в сторону поляны к нам движется огромная и почти черная туча. Она была необъятна и бесформенна, как это и бывает с тучами, вот только одно отличало от остальных туч – внизу, словно нити гигантских бус, надетых для ее украшения, свисали гирлянды перламутровых шаров. Эти гирлянды висели на разных уровнях, сплетаясь между собой и образуя какой-то безумно сложный рисунок.

Я как зачарованная смотрела на все это. В следующий момент все мои чувства словно взорвались. Они взбесились и я в одно и то же время испытывала одновременно неописуемую любовь ко всему окружающему, и в тот же самый момент люто ненавидела все это. Я одновременно была соль огромна, что могла, раскинув руки обхватить любую гору и в то же время ощущала себя песчинкой, я была вечной как пирамиды и мотыльком-однодневкой. Воздух перед моими глазами разваливался на мельчайшие частички, каждая из которых была наполнена собственным светом и сверкала, подобно бриллианту. Миллионы запахов, от самых упоительных до отвратительного смрада, окружали меня. А в довершении ко всему сотни голосов начали что-то мне объяснять. Они все говорили и говорили и мне казалось, что еще немного, и я пойму их.

Не знаю, сколько времени все это продолжалось, но закончилось все совершенно внезапно. Я обнаружила, что сижу на траве, а на поляне, кроме также сидящего Профессора так никого и нет. Небо над нашими головами не омрачало ни облака, ни тучи и только солнце уже склонилось к закату, из-за чего тени стали длиннее и темнее.

Профессор поднялся первым, подошел ко мне и помог подняться.

Прикосновение его руки словно пробудило что-то во мне. Я почувствовала безумную потребность в близости. Это было так необходимо, что если б это не произошло, то я, наверное, умерла бы. Профессор, похоже, испытывал те же самые ощущения. Глаза его горели, а все тело сотрясала нервная дрожь.

Каждое прикосновение буквально обжигало меня, словно с меня стянули всю кожу и нервные окончания ничем не были прикрыты. Это было наслаждение до беспредельной боли. Разум оказался столь мал, что полностью был погребен под чувствами и все наши поступки диктовались лишь ими.

Только спустя какое-то время, мы, так и не отрываясь друг от друга, перебрались в домик и здесь все повторилось вновь.

Все произошедшее окончательно исчерпало мои силы и я уснула, согретая теплом тела Профессора, лежащего рядом со мной, на кое как разбросанных спальных мешках.

Разбудил меня луч солнца, упавший на мое лицо через раскрытую дверь. Утренний воздух приятно холодил тело и я, не став одеваться, вышла из домика.

О вчерашних событиях вообще ничего не напоминало. Все вокруг дышало спокойствием и умиротворенностью.

Внезапно я осознала, что нахожусь на плато одна. Профессора нигде не было видно, и ни один звук не указывал на его присутствие хотя бы поблизости. После сна мое сознание категорически отбрасывало такую возможность. И я решила вначале одеться и пойти поискать Профессора. Войдя в домик, я сразу же увидела листок бумаги, который спросонья не заметила. Он был придавлен амулетом Боцмана.

Я взяла записку. Профессор писал, обращаясь ко мне: «Любимая, я надеялся, что миф о том, что после второго воздействия происходит перестройка организма, окажется хоть немного правдив. Но это была ошибка. То, что получилось, оказалось хуже худшего. Я ухожу, хотя сейчас мне этого хочется меньше всего. Я люблю тебя и лучшее, что могу сделать для любимого человека – это уйти. Возвращайся одна. Прощай».

Я прочитала записку, не понимая смысла написанного, потом перечитала еще раз, все так же ничего не понимая. По мере осознания, внутри меня поднималась эмоциональный шквал, который разорвал мое сознание и отбросил его куда-то в бесконечность, где оно было похоронено.

Я закричала и тысячи голосов закричали в унисон со мной. Я не помню, что было дальше, только обрывочные фрагменты возникали перед глазами, но какие из них были в действительности, а какие порождены моими видениями, я не могла определить.

Когда я пришла в себя, два ощущения преобладали надо всеми – тепло и невероятная слабость.

Я находилась в каком-то темном помещении. У стены горел огонь, возле которого что-то неторопливо делала пожилая женщина. Обернувшись, она встретилась со мной взглядом и что-то сказала на незнакомом языке. Я попыталась сесть, но у меня ничего не получилось. Единственным результатам моей попытки стало то, что я выяснила, что лежу совершенно раздетая на какой-то мягкой шкуре, укрытая такой же шкурой.

Откуда – то из глубины дома подошел мужчина, возраст которого я тоже не взялась бы определить и сел на корточки напротив изголовья моего ложа. Некоторое время он молча разглядывал меня и только внимательно рассмотрев, произнес:

– Ну, здравствуй, Гостья!

– Где я? – спросила я.

– В гостях, – как-будто удивленно ответил он.

– Но у кого?

– У нас.

Разговор становился каким-то беспредметным.

А как я сюда попала?

– Ты приехала на машине, она стоит тут, совсем недалеко. Хорошая машина, – неожиданно вдруг добавил он, – только вот совершенно бесполезная.

Я хотела продолжить задавать вопросы, но тут подошла женщина, держа в руках небольшую пиалу. Остановившись возле меня, она произнесла

– Ты выпей это, тебе легче станет, – наклонившись ко мне, поднесла пиалу к моим губам. Мужчина сидел молча, не меняя позы.

– А что это? – поинтересовалась я?

– Через три дня после твоего появления приходил Шаман. – Она помолчала. – Шаман всегда приходит, когда в нем нуждаются. И сказал, что тебе нужно пить по капле тот питье, которое он оставляет. Он сказал, что это слезы богов. Когда питье закончится, Шаман придет снова и скажет, как быть дальше. Все это время тебе нужно очень много спать, чтобы здоровье вернулось к тебе.

Последние его слова я услышала, уже проваливаясь в сон. Следующие дни, а может быть недели ничем не отличались от уже прошедших. Я просыпалась, выпивала предложенную мне пиалу напитка и проваливалась в сон. В одно из пробуждений я обнаружила у себя на шее амулет Боцмана.

О повторном визите Шамана я узнала от хозяина дома, в котором я находилась. Сев, по своему обыкновению на корточки возле изголовья моего ложа, он вначале помолчал, а потом сообщил мне:

– Шаман приходил, сказал, что лучше тебе уже не станет, Гостья. Сказал еще, что тебе теперь надо восстанавливать физические силы, чтобы вернуться в большой мир.

Затем он произнес несколько слов, обращаясь к женщине, и она от очага принесла мне миску горячей похлебки.

– Ты ешь, сколько сможешь. И не стесняйся, попроси, когда захочешь еще.

Он продолжал сидеть, никуда не уходя. От миски чем-то очень аппетитно пахло и мне действительно захотелось есть. Женщина тоже не уходила от моего ложа и помогла мне укутаться в шкуру и сесть поудобнее. Однако съесть я смогла только несколько ложек этого чудесного супа. Но в сон меня уже не клонило, и я решила поговорить с хозяином, который, похоже, никуда не собирался уходить.

– Простите, но я не знаю, как вас зовут?

– Меня? – он как-то странно улыбнулся, – ты называй меня Йхо, это достаточно близко к моему имени, и я не обижусь, ее же можешь звать Йчу. Он произнес несколько фраз, адресуясь женщине, видимо пересказывая нашу беседу. Она фыркнула так, будто услышала что-то в высшей степени забавное.

– Йхо, а что еще сказал Шаман?

– Сказал, что он вернется, когда у кого-нибудь будет нужда в нем. Ничего нового. Он все еще раньше сказал, а тебе больше ничем помочь не может.

– Йхо, а когда я смогу ехать дальше?

– Ехать? – он, похоже, опять удивился, – разве я не сказал, что здесь нет никаких дорог и машины не ездят?

– Но эта машина – внедорожник, хороший, – сказала я.

Он молча и как-то снисходительно смотрел на меня.

– Ты спи, сейчас тебе нужно многое есть и спать.

Я и сама чувствовала, что проваливаюсь в сон. Йчу помогла мне удобно лечь и заботливо, по-матерински, укрыла меня.

Проснувшись, я обнаружила рядом с собой миску горячей похлебки и свою одежду, сожженную стопкой.

Поев и не обнаружив рядом своих гостеприимных хозяев, я оделась и на подгибающихся от слабости ногах, отправилась обследовать место, где оказалась. Такой архитектуры я нигде и никогда не встречала. Низ строения был сложен из необработанных камней, все щели между которыми были заботливо заложены мхом. Над каменным поясом из дерева и шкур была собрана конструкция, отдаленно напоминавшая юрты монгольских кочевников, виденные мною когда-то на картинке.

Толкнув легкую плетеную дверь, я вышла во двор, хотя двором это можно было назвать только условно. Ичу нигде не было видно, а Йху сидел в своей излюбленной позе неподалеку от дома и курил какую-то замысловатую трубочку с очень маленькой чашечкой и очень длинным чубуком.

Я подошла к нему и ощутила запах очень дорогого табака.

– Йхо, а где машина?

– Вон там, за кустами стоит, там, где ты ее оставила, когда приехала, – сказал он, взмахом руки обозначив направление. Так как он не сделал ни единого движения, чтобы пойти со мной, то я побрела одна и уже через несколько шагов увидела автомобиль. Он стоял, уткнувшись носом в куст. Я обошла вокруг машины. Если не считать полутора десятков царапин и одной не очень глубокой вмятины на крыле, она была в полном порядке. Я открыла дверь и села за руль. Ключ был в зажигании. Я повернула его. Приборы показывали, что все в полном порядке и в баке оставалось еще около сорока литров горючего. Открыв заднюю дверь, я увидела почти все вещи моих товарищей, оставленные ими в машине перед подъемом на плато. Я постучала по запасному баку. Он был примерно на половину полон. Я уже собиралась захлопнуть заднюю дверцу, как неожиданно из багажника выпал футляр. Он раскрылся от удара о землю, и я увидела флейту Студента.

Я присела, взяла в руки футляр и воспоминания нахлынули на меня, и не в силах сдерживать чувства, расплакалась.

Слезы будто унесли боль. Посидев еще немного и пошмыгав носом, я положила футляр с флейтой в машину и, закрыв ее, предварительно вытащив ключ, я вернулась к дому.

Йхо сидел в той же позе, в которой я его оставила и, похоже, не собирался что-либо предпринимать в ближайшее время. Из дома доносились негромкие звуки, похоже, что Йчу занималась домашним хозяйством.

Я присела на корточки перед Йхо. Трубочка его уже не дымилась, однако, он продолжал посасывать ее. Помолчав, чтобы соблюсти приличия, так как я их понимала, я сообщила:

– Йхо, я смотрела машину. Она в полном порядке и горючего достаточно.

Он посмотрел на меня как, смотря на неразумное дитя, которое не в состоянии уяснить простую истину и негромко произнес:

– Здесь ездить негде, и машин тут нет.

– Но ведь мы, же доехали сюда – упрямо возразила я.

– вы ехали по плохой дороге, которая не дорога вовсе, а уж ездить по ней и совсем нельзя.

– Ну почему? – спросила я.

Йху молча, пожал плечами, давая понять, что считает эту тему исчерпанной.

– Ну, хорошо, сдалась я, – Только как я попаду в большой мир?

Он некоторое время молча смотрел на меня, как бы оценивая и только потом сказал:

– Вот зимой пойду в большой город и возьму тебя с собой.

– Зимой? – переспросила я

– Раньше нельзя, – сказал он, – не дойдешь, – неожиданно прибавил, – ты устала, тебе надо набираться сил, чтобы дойти до большого города.

Его голос оказал на меня какое-то гипнотическое воздействие, и я почувствовала, что действительно очень устала и хочу лечь.

В доме меня ожидала миска горячей похлебки и уже расправленная постель из шкур. Йчу хлопотала возле очага. Я поблагодарила ее, Не знаю, может она не поняла моих слов, но улыбнулась мне в ответ.

Дни потянулись за днями, мало чем отличаясь один от другого. Время от времени я подходила к машине и осматривала ее, один раз я завела двигатель и, посидев, выключила его.

С каждым днем я чувствовала себя все лучше и лучше. Сначала я попыталась помогать Йчу по хозяйству, но она мягко дала мне понять, что моя помощь будет совершенно лишней.

Так что единственным развлечением, позволявшим скоротать мне время, были разговоры с Йхо.

– Йхо, – как-то сказала я, – ты очень правильно говоришь на моем языке, а твоя жена – нет. Почему?

– Потому что я, когда-то очень давно, мне иногда кажется в другой жизни, получил университетское образование, а она нет.

– Но если ты получил высшее образование, то, как ты можешь верить Шаману?

– Видишь ли, – ответил он, – то, чему меня учили – это наука, а Шаман – он выше этого. Он же не оспаривает научные истины и позволяет им существовать в этом мире, так почему же наука должна оспаривать право Шамана существовать в этом мире?

– Но ведь это – шарлатанство, – не унималась я, – ну постучал в бубен с умным видом и что-нибудь провозгласил.

Йхо как-будто обиделся.

– Во-первых, у него и бубна-то нет, а во-вторых, после того как ты пришла, он и в дом-то не заходил, посидел, вот здесь и сказал, что пришла к нам женщина, у которой к будущему лету будет ребенок, что здоровье ее очень слабое, после того, как она говорила с Матерью всех горных духов, что давать этой женщине для того, чтобы она здоровье вернула, слезы богов, которые он принес для нее. Достаточно, или ты будешь его дальше называть шарлатаном с бубном?

– Прости, Йхо, не знаю сама, что на меня нашло, признаю, что была не права.

– Да, еще он сказал, что на груди у тебя древний амулет, сильный он очень, и никто не знает, что может случиться, если им воспользоваться.

Я знала, но рассказывать об этом не хотелось. К тому же слова Шамана, пересказанные мне Йхо о женщине, у которой к будущему лету будет ребенок, заставили меня задуматься. Действительно, пока я была здесь, месячных не было, но приписывала это нервному потрясению, пережитому мной. Теперь же, после этих слов, я как по-новому прислушалась к себе и заподозрила, что, скорее всего, Шаман был прав.

Еще во время беседы с Йхо я почувствовала, что на меня начинает накатывать, чувства обострились, цвета начали менять свои оттенки. Йхо внимательно посмотрел на меня, затем молча встал и пошел в дом. Вернулся он почти сразу, неся в одной руке маленькую пиалку с водой, а в другой какой-то странный серебряный флакончик с привязанным к нему тонким кожаным шнурком. Подойдя ко мне, он капнул одну маленькую капельку из флакончика в пиалку и протянул ее мне:

– Выпей.

Я выпила. Йхо тем временем аккуратно закрыл флакончик пробкой.

– Носи это всегда на шее. Это слезы богов, Шаман специально для тебя оставил. Одной капли достаточно. Когда есть возможность – выпей с водой, но если что – капни на ладонь и слизни.

Пока он говорил, все мои чувства и ощущения вернулись в норму.

Спустя какое-то время мир, в котором жили мои новые знакомые, и их образ жизни стал казаться мне абсолютно нормальным, а большой мир совершенно эфемерным, придуманным и нереальным. В такие моменты я подходила к машине, трогала ее руками, чтобы убедиться в ее действительном существовании. Йхо готовил меня к пешему походу в большой город, заставляя каждый день проделывать какие-то удивительные упражнения, меняя их порядок и количество и внимательно следя за моим дыханием.

С каждым днем мне все яснее становилось, что Шаман со своей дистанционной диагностикой ранней беременности не ошибся. Погода же, какое-то время казавшаяся законсервированной, вдруг начала резко меняться. И вот спустя несколько дней все вокруг было уже покрыто снегом. В жизнь же Йхо и Йчу это принесло минимальные изменения. Лишь огонь в очаге горел ярче, Йхо, как обычно, сидел на корточках возле стены внутри дома.

В один из дней, определив по каким-то ему одному ведомым признакам, что пришла пора идти, Йхо достал теплые вещи для себя и для меня, похоже было, что они когда-то принадлежали Йчу, и сказал, что завтра с утра мы отправляемся в большой город.

Перед выходом я сходила к машине и забрала из нее свою косметичку с документами и ключами и оставшиеся деньги. Пересчитав их, я обнаружила, что на руках у меня весьма значительная сумма. Поразмыслив, я попыталась часть денег отдать Йхо, но он категорически отказался. Тогда я протянула ему ключи от машины, сказав, что и машину, и все содержимое, я отдаю ему в его полное пользование. Он пожал плечами, но ключи взял.

Дорога наша до города заняла две недели. Ночевали мы то на охотничьих заимках, то в старых медвежьих берлогах, то просто между кустов, связанных Йхо особым образом.

Признаюсь честно, что повторить подобное путешествие по такому маршруту, особенно без Йхо, я никогда в жизни не соглашусь.

Мне казалось, что мир должен был измениться за это время до неузнаваемости, но город, который я покинула четыре с небольшим месяца назад оставался все тем же и был лишь слегка присыпан снегом. В гостинице тот же администратор, оформлявшая нас всех, равнодушно взяв мой паспорт, только спросила:

– А в этот раз вы одна?

– Одна – ответила я.

Йхо категорически отказался ночевать в гостинице. Проводив меня до нее, он распрощался и исчез где-то в сплетении городских улиц.

Уже зайдя в гостиничный номер, я вновь ощутила основательно забытое мной чувство одиночества

На следующий день, сменив свой несколько экзотический наряд на более подходящий и купив билет на ближайший рейс, я улетела домой.

Дома меня ожидала кроме одиночества еще и собравшаяся за время моего отсутствия пыль, но, не желая заниматься уборкой, я взяла накопившуюся почту и пошла на кухню разбирать ее.

Среди огромного количества рекламных проспектов и прочих ненужных мне посланий, я обнаружила отправленное совсем недавно мне письмо из нотариальной конторы, в котором меня просили, как можно раньше навестить ее в удобное для меня время.

Это была именно та нотариальная контора, в которой мы с Профессором оформляли доверенность на машину, и у меня появилась надежда узнать что-нибудь о нем.

С трудом дождавшись следующего дня, я прямо к открытию отправилась туда,

В контору мы вошли вместе с нотариусом.

Я представилась.

– Да-да, я уже давно вас поджидаю.

– Я только вчера вернулась из поездки.

– Ну и чудесно, я должен вас порадовать – вам предстоит вступить в наследство… – и он назвал фамилию Профессора.

– Но мы же не родственники, – попыталась возразить я.

– Это не имеет значения. Он оставил у меня завещание, согласно которому все принадлежащее ему движимое и недвижимое имущество, а также все средства, размещенные в акциях и на банковских счетах, переходят к вам, как к единственной наследнице.

– Так он умер? – в ужасе спросила я.

– Ну это я не знаю, он оставил совершенно четкие инструкции, когда и куда направить запросы и что предпринять. Так вот запросы были отправлены, ответы получены, факт отсутствия завещателя установлен и завещание вступает в законную силу. Вы доверите все оформить мне или обратитесь к другому нотариусу? – продолжил он.

Я молчала некоторое время, не в силах произнести ни слова. Спохватившись, я кивнула головой и произнесла:

– Что ж, если он так хотел, я возражать не буду. И он ведь доверял вам.

– Спасибо, кстати должен вам сказать, что вы становитесь весьма и весьма состоятельной женщиной.

– Лучше бы я стала счастливой, – ответила я.

Нотариус развел руками.

Выйдя от нотариуса, я решила заехать в ресторанчик, где все начиналось и где мы все познакомились. Но окна его были затянуты бумагой, а вывеска снята.

Вернувшись домой, я включила компьютер и несколько раз набирала в поисковой строке: охотники на skyfish, и каждый раз вместо того, чтобы нажать поиск, стирала написанное.

В конце концов, так и не запустив поиск, я встала из-за компьютера, решив оставить финал это истории открытым, а пока начать другую жизнь, которая, быть может, подарит мне новую надежду на счастье.

Оглавление

Охота на skyfish

Реклама на сайте