«Гончаров и похитители»

Михаил ПЕТРОВ

Гончаров и похитители

Детективная повесть

Памяти Андрея Фомина посвящается

Часть первая

Наглый и требовательный звонок разбудил меня в девять утра. Не желая расставаться с нагретым за ночь лежбищем, я терпеливо ожидал, когда на него ответит Милка или тесть. Но очевидно, ни того, ни другой дома не было, а назойливый посетитель, отбросив всякий стыд и уважение к моему покою, продолжал трезвонить в дверь. "А ну вас", - ругнулся мысленно я и с головой завернулся в одеяло, гадая, у кого из нас первого лопнет терпение. Произошел третий, совершенно непредвиденный вариант. Милкин приемный сенбернар Брут, освоившись у нас удивительно скоро, укоризненно ворча, стащил с меня одеяло и выжидательно уставился слезливыми глазами. Мне не оставалось ничего иного, как, вкрадчиво честя псину, все же подняться с постели. Прошлепав к дверному глазку, я любезно спросил у стоящего по ту сторону Макса, за каким чертом я ему понадобился.

- Иваныч, открой, дело есть, - пробасил он нетерпеливо.

- Знаем мы твои дела! - открывая двери, мрачно заметил я. - Ты ведь просто так ко мне не приходишь, обязательно с каким-нибудь пакостным сюрпризом!

- Угадал, - вваливаясь в переднюю, согласился он и энергично стряхнул на меня мелкие холодные капли утреннего ненастья.

- Идиот, - съежившись, невольно взвизгнул я, отскакивая в глубь коридора. - Без фокусов ты не можешь. Холодно. Проходи на кухню и жди, пока я оденусь.

- Потом оденешься. Тут такое дело... А впрочем, одевайся, я тебе все расскажу по дороге. Только побыстрее.

- А ты уверен, что мне нужно куда-то ехать? - тоскливо глянув на хмурое серое окно, с сомнением спросил я. - Погляди, какая на улице мерзость. Добрый хозяин собаку из дома не выпустит, а ты хочешь Гончарова вытащить...

- В другое время я бы и не подумал, но обстоятельства таковы, что ты мне просто необходим. Дело касается моего двоюродного дядьки Романа Николаевича Зобова.

- Я рад, что у тебя есть дядька Роман Николаевич Зобов, но при чем тут Константин Иванович Гончаров? Что я тебе плохого сделал? - зажигая под кофеваркой газ, уныло спросил я. - Ты передавай ему от меня пламенный привет и скажи, что непременно заедем, но чуточку позже.

- В том-то и дело, что его нет, - плюхаясь на табурет, в отчаянии заломил Макс руки. - Понимаешь, нет дядьки, исчез...

- Вот и прекрасно. Дядьки нет, а значит, и проблема отсутствует, бесстыдно умыкнув Милкин кофе, удовлетворенно резюмировал я. - Сейчас мы с тобой трахнем по чашке крепкого кофе, и ты мне спокойно и внятно расскажешь причину и суть твоего волнения. Это будет правильно и приятно как для желудка, так и для мозгов.

- Ладно, Иваныч, только поскорее, - обжигаясь ворованным напитком, простонал он. - Может, еще не поздно, может, ему можно помочь...

- А ты не давись, пей спокойно и между делом рассказывай... Какая катастрофа заставила тебя примчаться ко мне в девять утра?

- Дня три тому назад, а точнее, двадцать девятого августа, Роман Николаевич позвонил мне домой и попросил помочь перевезти с его участков овощи и фрукты. Я не очень-то его жалую, но и рвать с ним не хочу, потому как он живет один и других родственников, кроме меня, у него нет. В общем, так или иначе, мы с ним договорились на первое сентября, то есть на сегодня. Мы условились, что в семь тридцать я заеду к нему домой, мы прицепим к моей машине тележку и на двух машинах в несколько приемов доставим в хранилище его урожай.

Опоздав на пятнадцать минут, я подъехал в семь сорок пять и удивился полной тишине, царящей в его доме и во дворе. Первой моей мыслью было то, что дядька, обидевшись на мое опоздание, уехал один. "И черт с тобой!" подумал я, но на всякий случай перелез через забор и заглянул в сарай, где он ставил свою старую "копейку", и тогда-то удивился по-настоящему. Машина и два прицепа оказались на месте. Уже с некоторой долей тревоги я забарабанил в окно, а потом и в закрытую входную дверь. Однако ни там ни сям не получил никакого ответа.

Предчувствуя неладное, в известном мне потайном месте я нашел ключ и отворил дверь веранды. Не обнаружив там ничего подозрительного, я торкнулся в дверь, ведущую в дом, и она охотно открылась от одного моего толчка.

Дядькин дом состоит из двух комнат и кухни, которая в одно и то же время служит и передней, и столовой. Так вот, с этой самой столовой, видимо, все и началось, а может быть, и закончилось. Но думаю, что лучше тебе самому на все посмотреть опытным глазом. Боясь наследить, я захлопнул дверь и первым делом рванул к тебе за помощью.

- Ну и сукин же ты сын, Макс! - вздохнул я, ополаскивая чашки и смывая следы своих противоправных действий. - Сумел заинтриговать старого дурака. Поехали.

- Я готов, а тебе не мешает натянуть штаны.

- Макс, ты хоть в двух словах расскажи, кто такой твой дядя? - уже в машине полюбопытствовал я. - Возраст, род занятий, семейное положение и так далее.

- Да я особенно-то в его жизнь никогда не вникал. Виделись редко, не чаще одного-двух раз в месяц. Говорю же, прохладные у нас были отношения. Доподлинно знаю, что служил он в ВМФ, и если ему верить, то службу нес на подлодке. Некоторое время был женат на некой гражданке Нине Андреевне, но детей им аист не принес. Может быть, именно по этой причине, а может, по какой-то другой, но лет шесть назад они разошлись, и он с пятидесяти лет, подобно раку-отшельнику, живет один. Это обстоятельство ничуть его не угнетало, а наоборот, как мне кажется, он был вполне доволен своей судьбой.

- Макс, а почему ты о нем говоришь в прошедшем времени? - неожиданно спросил я. - Ты что, видел его труп?

- Нет... - растерянно ответил Ухов. - Я и сам не знаю.

- Ладно, продолжай дальше. Где он трудился последнее время?

- До перестройки мастером на каком-то заводе вкалывал, а потом, оставшись безработным, плюнул на все эти демократические завихрения, взял несколько участков земли и занялся разведением овощей. Уж не знаю, что он там подмешивал в почву, как ее удобрял, но картошка, свекла, капуста и прочая растительность у него всегда была отменная. Соседи диву давались. Как так? Почему?! На их участках, что расположены рядом, один хрен да чертополох, а у него помидорина к помидорине, огурчик к огурчику. Сначала они восхищались и изумлялись его талантом Мичурина, потом стали негодовать, а после творить всякие гадости.

- Какие именно гадости?

- Всякие, начиная с банального воровства и кончая мелким хулиганством. То коров на участок запустят, а то еще незрелую картошку повыдергают. В общем, творили мелкие пакости, и преимущественно по ночам. Дядьке это порядком надоело, и годика три тому назад он обратился ко мне за помощью. Почти неделю я сидел в засаде, но своего добился, повязал двух мужиков с соседних участков. Застал их на самом интересном месте - в тот самый момент, когда они грузили уже выкопанную картошку в машину. Они в амбицию да за колья. Ну тут уж я разошелся, задал им такого жару, что до машины они ползли на четвереньках. То же самое, пятью днями позже, я проделал и на втором его огороде, с той лишь разницей, что на этот раз сражаться мне пришлось с тремя пакостниками. После этого как отрезало. Ни единый кустик, ни единый корешок на его огородах не был поврежден.

- Как я понимаю, жил твой дядька исключительно с доходов от сельского хозяйства? - спросил я, с неодобрением глядя, как Макс, рассекая огромную лужу, оскорбляет ни в чем не повинных прохожих.

- Можно сказать и так, - поворачивая в какой-то гнилой переулок, по которому впору было плыть на лодке, ответил он. - Если не считать той мизерной пенсии, что ему платили за работу на вредном производстве. Он на нем почти десять лет отпахал. На этот счет ничего не скажешь, дядька был трудяга, всю жизнь вламывал. Всего добился собственным хребтом.

- А чего он добился?

- Сейчас увидишь сам, уже приехали.

Выруливая из очередной грандиозной лужи на обочину, Макс задел бампером ажурную решетку ограды и, тихонько матюгнувшись, остановился. Злорадно хихикнув, я открыл дверцу, распахнул зонтик и, выйдя из машины, осмотрелся.

Как я понимал, забор, помешавший Максу пилотировать, принадлежал его двоюродному дядьке, а значит, и дом под номером 16, что расположился за ним, тоже являлся его собственностью. Однако я ожидал увидеть нечто другое, более фундаментальное. А тут стоял обычный одноэтажный домик, снаружи выложенный кирпичом и крытый красной черепицей. Ничего особенного. Единственное, что сразу бросалось в глаза, так это необыкновенная чистота и аккуратность как самого домика, так и всех дворовых построек. И это здорово контрастировало с рядом окрестных окраинных халуп и лачуг.

Весь участок занимал не больше трех соток. Слева от ворот расположился сам дом. Справа - длинное, непонятного назначения строение, а прямо по курсу - уже упомянутый Уховым гараж. Остальная территория представляла собой аккуратно подстриженный газон, на котором вольготно разместились цветочные клумбы с роскошными цветами под прозрачными колпаками. Сеть заасфальтированных пешеходных дорожек позволяла беспрепятственно подойти к любой из этих клумб, не замочив ноги и не испачкав носа. Красивый дворик.

- Однако, Ухов, дядька-то твой большой аккуратист был, - потрогав запертую калитку, похвалил я хозяина. - Он что же, на досуге еще и цветочками приторговывал? Или просто на потребу души?

- Одно не исключало другого, - выбираясь через пассажирскую дверцу, ответил он. - Но цветочки-лютики у него были вроде хобби. Для души, хотя и прибыль они приносили довольно ощутимую.

- Надо думать! - с грустью согласился я, глядя, как Ухов перелезает через забор.

- Ну что ты, Иваныч?! - спрыгивая по ту сторону, укоризненно заметил он. - Что с тобой? Или прыть потерял? Перелезай!

- Нет, Ухов, мы пойдем другим путем, - выковыривая из земли давно замеченный мною и кем-то втоптанный ключ, ответил я. - Негоже человеку, аки обезьяне, по заборам лазать да народ смешить. Как ты думаешь, подойдет? неторопливо вставляя ключ в скважину, спросил я.

- Иваныч, перестань тянуть кота за хвост, - приплясывая от нетерпения, простонал он. - Открывай скорее.

На кухне, куда мы попали, миновав вполне благополучную веранду, царил полный и классический кавардак. Сдвинутый холодильник, опрокинутый стол и задранный, скомканный палас - все говорило о том, что здесь совсем недавно приключилась серьезная баталия. Однако, на первый взгляд, никаких следов крови не наблюдалось, и это давало повод к оптимизму.

- А в остальные комнаты ты заглядывал? - продолжая стоять на пороге, спросил я.

- Конечно. А как же иначе? Он мог лежать раненный и ждать помощи. Я разулся и прошел по стеночке. Заглянул в гостиную, в спальню - картина там схожая, пойдем, сам посмотришь.

Гостиная, куда мы вошли по ходу следования, выглядела гораздо хуже, нежели кухня. Содержимое всех шкафов и тумбочек было бесцеремонно выпотрошено на пол, обивка мягкой мебели варварски вспорота крест-накрест. Куски поролона, разбросанные по всей комнате, частью прикрывали истерзанный ковер и линолеум. Венчал всю эту картину разгрома опрокинутый, разбитый телевизор. Но крови здесь, как и на кухне, не обнаружилось. Отметив это, мы проследовали дальше, в спальню. Она оказалась совсем крохотной, и потому здесь, кроме шифоньера, кровати и тумбочки, ничего не было. Но это не помешало погромщикам и здесь устроить что-то похоже на "ночь длинных ножей". Не совсем понятно, за какой надобностью они разбили большое зеркало, висевшее над кроватью.

- А дядька-то твой того... - задумчиво разглядывая опустевшую дорогую раму, хмыкнул я. - Имел некоторые сексуальные проблемы.

- Да черт его знает. Наверное. Недаром же от него ушла супруга. Да оно и понятно. Три года на подлодке, а потом почти десять лет на вредном производстве. Все длинный рубль искал. Доискался, что корень отсох. Но что тут случилось? Иваныч, я не могу врубиться. То, что искали бабки, это и коту понятно. Однако дядька вовсе не тот человек, который просто так, за здорово живешь, отдаст свои, кровно заработанные деньги. Значит, его должны были основательно пытать, но я не вижу даже малейших следов изуверства.

- Ухов, ты умнеешь не по дням, а по часам, - прислонившись к косяку, сделал я ему плезир. - Действительно, не замечено следов работы паяльником или утюгом и, что самое главное, ни единого пятнышка крови. Такое впечатление, что твоего дядюшки на момент погрома здесь вовсе и не было.

- Иваныч, а ведь это мысль, - встрепенулся Макс. - И как это я раньше не догадался? Конечно же его не было! Наверное, сразу после нашего разговора он упорол на свои огороды, чтобы к моему приезду все подготовить. А кто-то, знавший о его отсутствии, этим воспользовался и в поисках денег навел здесь капитальный шмон... Но... Но тогда почему же его до сих пор нет?

- И почему дядькина машина стоит в гараже? Нет, Ухов, к сожалению и вероятнее всего, во время шмона он находился дома. Скажи, он аккуратный человек?

- Конечно, в этом ты сам убедился, проходя через двор. Морская привычка.

- Я не о том. Человек может быть аккуратен в одном, но неряшлив в другом. Тебе ни разу не доводилось видеть, когда он заводит часы?

- Случалось, - чуть подумав, ответил он. - Несколько раз, после хорошей выпивки, я оставался у него ночевать. Перед тем как ложиться спать, часов в десять или одиннадцать, дядька педантично заводил все имеющиеся в доме часы.

- В таком случае он здорово нам помог, - вытаскивая из-под кровати механический будильник, заметил я. - Он до сих пор тикает и показывает настоящее время, а это означает, что завели его либо вчера вечером, либо позавчера, поскольку его завод рассчитан на тридцать шесть часов.

- Сейчас десять часов и тридцать минут, если дядька заводил его позавчера, то он вот-вот остановится.

- Макс, ты делаешь удивительные успехи. Но ждать, когда он остановится, не имеет смысла, потому как по его четкому ходу ясно, что завели его вчера, а это означает, что во время налета, который произошел не ранее десяти часов, твой дядюшка находился дома. Он ведь не имел привычки к ночным прогулкам?

- Нет, домовитый мужик был, - загоревав о дяде, с сожалением ответил Ухов. - Но почему ты так уверенно говоришь, что налет произошел не раньше десяти часов?

- Потому что, как мне кажется, заводить часы во время погрома или сразу после него как-то неестественно. Итак, мы постановили, что вчера вечером он был дома.

- Либо копошился во дворе или сараях...

- Дойдем и до сараев, но сначала заглянем на чердак и в подполье. Ты, случаем, там не был?

- Нет, как увидел, что здесь творится, так сразу к тебе.

- Начнем с подполья. Не нравится мне этот задранный ковер. Где находится лаз?

- А черт его знает, где-то посередине. Помнится, я оттуда самогонку доставал. - С этими приятными воспоминаниями Макс скрутил палас и оголил люк, ведущий вниз. - Смотри-ка, верно запомнил, значит, не такой уж пьяный был.

Приподняв тяжелую крышку, мы оттащили ее в сторону, и по массивной лестнице Ухов первым спустился вниз.

- Иваныч, да тут темно, как у негра в желудке, - через некоторое время проинформировал он. - Лампочка висит, а выключателя нет, поищи его у себя наверху.

Не желая обременять себя слишком большими поисками, я защелкал всеми имеющимися на кухне выключателями и оказался в корне прав. Черный квадрат подполья вспыхнул, и по восторженному реву Ухова я понял, что старались мы не зря.

- Иваныч, спускайся! - требовательно пробухтел его голос.

- Уже на полпути, - кисло усмехнулся я, нехотя вставая на первую ступеньку лестницы. Видеть измордованный, изуродованный труп не было никакого желания, хотя бы он и принадлежал уховскому дядюшке. Но такого не произошло. Ступив на чистый дощатый пол, я нехотя осмотрел довольно большое пространство и никого, кроме стоящего на карачках Макса, не обнаружил. - Ну и какого рожна ты орешь? - естественно и просто спросил я. - Крыша поехала или крысиного яда нажрался?

- Иваныч! - поднимаясь с колен, горестно воскликнул он. - Здесь они его... Здесь мучили и, наверное, убили. Подойди сюда и глянь, сколько крови натекло.

- Да, со стакан наберется, - согласился я, рассматривая черное засохшее пятно. - Но мне не совсем понятно поведение грабителей. Если они грохнули твоего дядьку здесь, то за каким чертом им понадобилось утаскивать отсюда его труп?

- Не знаю, - растерянно развел он руками. - Иваныч, смотри-ка, паяльник.

- Уже вижу. Не лапай его руками. Лучше поднимись и найди мне несколько чистых пакетов да проверь чердак и сараи, а я тем временем спокой но и тщательно здесь все осмотрю.

Послушавшись моего совета, сопя и постанывая от огорчения, он полез наверх, давая мне возможность как следует оглядеться.

По двум стенам подполья расположились, пока еще пустые, загородки для овощей. Третью занимал стеллаж с соленьями и вареньями, а возле четвертой стоял типичный дачный столик, на котором и лежал зловещий паяльник. Рядом с ним находились плоскогубцы и полутораметровый кусок капронового шнура. Вид всех этих пыточных предметов не радовал, а, напротив, навевал тихую грусть и печаль. Вздохнув, я начал поиски. Двигаясь от люка по часовой стрелке, я вскоре обнаружил окровавленный кусок полотенца. Второй его половины, как я ни старался, найти не удалось. Еще я нашел два затоптанных окурка от "Мальборо", и на этом мои поиски были закончены. Рассовав вещдоки по пакетам, я поднялся наверх, где меня уже поджидал Макс. Ему, как я и ожидал, ничего подозрительного обнаружить не удалось.

- Что делать-то будем? - задал он извечный вопрос.

- Пойдем на веранду, - вместо ответа, предложил я. - Что-то мне здесь не нравится. Там посидим покумекаем, куда нам дальше плыть.

- Куда плыть, куда плыть, - придвигая мне хрупкое плетеное кресло, проворчал он. - Известное дело куда. В ментовку надо.

- Обязательно, - согласился я. - И знаешь, кого первого заподозрят в убийстве Зобова Романа Николаевича?

- Знаю, не дурак. Первым в этом списке окажусь я.

- Безусловно, а знаешь почему?

- Ну мало ли...

- Если следователь окажется умный, он подумает: а почему налетчики перед отходом не сожгли дом? Ведь тем самым они бы спрятали все концы. И труп никуда не надо тащить, и дело можно спокойно списать на возгорание электропроводки либо случайной сигареты в постели. Кстати, Макс, какие сигареты курил твой дядюшка?

- "Приму" смолил, деньги экономил. А что?

- В подвале я нашел два бычка от сигарет "Мальборо". Но вернемся к рассуждениям умного следователя. Итак, он удивлен тем, что наглецы действовали не по сценарию. Убили Зобова, распотрошили дом, куда-то утащили труп и, что самое непонятное, не только не подожгли дом, но, уходя, аккуратно вытащили паяльник из розетки, погасили свет и тщательно закрыли все двери. Кто бы это мог быть?

- Скорее всего, тот, кому этот дом может перейти в наследство, выставляя бутылку самогона, хмуро подвел итог Ухов. - А такой человек на земле один - Максимилиан Ухов. Наливай, Иваныч, огурчики на столе, а в холодильник я не полезу.

- И не надо. Огурец к самогону самая лучшая в мире закуска, - разливая спиртное по стаканам, согласился я. - Ну что же, выпьем за здравие раба Божьего Романа.

- Почему же во здравие? - поднял брови Ухов.

- Потому что за упокой выпьем, когда убедимся в его смерти.

- Разумно трактуешь, Иваныч, - одобрил он и, опрокинув стакан, захрустел огурцом. - Логично! Послушай... А почему они в самом деле не сожгли дом?! Канистра бензина, одна спичка - и они всю оставшуюся жизнь могли спать спокойно.

- Не знаю, Макс, возможно, где-то здесь и зарыта собака. Пока что этому феномену я нахожу три объяснения. Первое: твой хитрый дядька затеял какую-то махинацию и отлично инсценировал ее начало. Второе: грабители не смогли добиться добровольной сдачи денег и куда-то его утащили, чтобы продолжить истязание. Третье: все это придумал и проделал ты сам. Тем более, что ты имеешь счастье курить вышеназванные сигареты.

- Ну это уж ты слишком... - обиженно надулся Ухов.

- А почему бы и нет?

- Да хотя бы потому, что мы с Толиком целые сутки, вплоть до прихода сменщиков, дежурили на фирме твоего тестя. А кроме того, я знал, где он хранит свои деньги, и мог бы умыкнуть их в его отсутствие безо всякого кровопролития.

- И где же он их хранит?

- Напротив, в летней комнате под половицей.

- Они на месте?

- Я не заглядывал, но, кажется, там все в порядке.

- Если кажется, то надо креститься. Пойдем посмотрим.

Когда мы задрали палас в небольшой летней комнатушке, то по неплотно пригнанной доске сразу же стало ясно, что нас опередили. Под половицей легкомысленно валялась пустая кофейная банка с открытой крышкой.

- Что ты на это скажешь? - опуская пустую тару в пакет, язвительно спросил я.

- А что тут говорить, - усаживаясь на диван, проворчал он. - Ты и без меня все сказал. Бомбанули дядьку, видно, не выдержал их издевательств и раскололся, старый маразматик.

- Макс, за что ты его невзлюбил?

- А за что его было любить? Эгоист и скряга. У него снега зимой не выпросишь.

- Откуда ты узнал о существовании его "подпольного сейфа"?

- Довольно просто, он хоть и скряга, но скряга щепетильный, во всем любил точность, порядок и полный взаиморасчет. В прошлом году, примерно в это же время, я помогал перевозить его сельхозпродукты. Три дня мы вламывали, не разгибая хребтов, пока не свезли весь его урожай, а вечером, после того как дело было сделано, он пригласил меня сюда, к себе домой, и мы прилично выпили. Никакого вознаграждения за свою работу я, понятно, не просил. Это была его личная инициатива. Кроме того, что он картошкой, капустой и морковью набил мне полный багажник, так еще и денег пообещал. Клянусь богом, я отказывался, но он настоял на своем. Хитренько подмигнув, он нетвердой походкой зашел в эту комнатенку. Сидели мы тогда на веранде, и я отлично видел, как он скручивает палас, как поднимает половицу и достает эту самую банку. Понимая, что это зрелище не для посторонних глаз, я выбрался из-за стола и прилег на диванчике, всем своим видом показывая, что я ничего не видел, ничего не слышал. Вскоре появился он и протянул тысячу рублей. Вот таким образом я и узнал, где дядька складирует свой капитал. Иваныч, но только теперь уж мне совсем непонятно...

- Что тебе непонятно? - думая о своем, рассеянно спросил я.

- Если они очистили его копилку, то какой им был смысл куда-то его увозить?

- А мне так очень даже понятно. Какая сумма, по твоему мнению, могла уместиться в этой кофейной банке?

- Ну... Не знаю... Если сторублевками... Думаю, что тысяч десять или пятнадцать.

- Я тоже так думаю, а сколько за сезон имел твой дядюшка?

- Трудно сказать... Но наверное, больше...

- Не наверное, а гораздо больше. Сколько картошки вы привезли в прошлом году?

- Тонн десять, никак не меньше.

- А килограмм на рынке стоит пять рублей, значит, только на одной картошке твой любимый родственник выручил никак не меньше пятидесяти тысяч. Если приплюсовать сюда остальные, более дорогие овощи, то сумма получается весьма значительной, по крайней мере, раз в десять больше той, что он хранил в кофейной банке.

- Да, но он ведь не сам ее продавал, - почесав нос, возразил Макс. Всю сельхозпродукцию мы сдавали гуртом перекупщику.

- Согласен, но ты не забывай еще про цветочки да ягодки. В общем, крути не крути, а капиталец за эти десять лет твой дядюшка сколотил изрядный. Думаю, что миллиончиком не обошлось. И за этим миллиончиком вчера вечером кто-то приходил. Причем приходил человек знающий.

- Да, Иваныч, я просто не могу с тобой не согласиться. Ну и что делать?

- Пока просто думать. Кто, кроме тебя, был вхож в его дом?

- Насколько я знаю, никто... - усиленно массируя переносицу, неуверенно прогудел он. - Правда, однажды я застал у него Фархада... Но не думаю...

- А ты и не думай, тебе это вредно, - поспешно успокоил я его. - Кто такой этот Фархад и с чем его едят?

- Фархад - это тот барыга, который скупает у него овощи уже несколько лет.

- Ну вот видишь, как все просто получилось, - облегченно рассмеялся я. - На каком рынке он проявляет свои недюжинные способности?

- На Центральном... Ты думаешь...

- Да, я думаю, а ты будешь исполнять. Немедленно дуем на Центральный рынок. Ты сможешь его узнать?

- Его только слепой не узнает, - выключая свет и закрывая двери, хмыкнул Ухов. - В нем весу никак не меньше полутора центнеров. Только предупреждаю, он постоянно ходит с вооруженной охраной.

- На то и щука в море, чтоб карась не дремал, - глубокомысленно заметил я, краем глаза наблюдая, как возле дома напротив томится и нервничает задрипанный шестидесятилетний мужичок. - Пошевеливайся.

* * *

Откуда они взялись, одному Богу известно. Милицейский "уазик" и "девятка" выскочили как из-под земли. Противно визжа тормозами, они остановились в метре от нас. Из "уазика", словно черти из табакерки, повыскакивали менты.

- Кажется, началось, - поделился я с Максом своими предположениями.

- А то! Не иначе по нашу душу приехали, - огорчился он.

- Ну вот! Шерлок Холмс и доктор Ватсон уже здесь! - вытряхиваясь из "девятки", ехидно приветствовал нас новый начальник районного отделения милиции Фокин. - Теперь я сам начинаю верить в присказку: "Там, где появляется Гончаров, там мгновенно вырастает гора трупов".

- Помилуй Бог, Владимир Васильевич, - улыбаясь дружелюбно и невинно, пропел я. - Ну какие там трупы? Как раз сегодня и нет у нас никакого трупа.

- Нет, ты слыхал, Александр Николаевич? - апеллируя к заму по оперативной части, возмутился Фокин. - Он еще и шутит!

- Его шутки мне уже изрядно надоели, - довольно холодно отреагировал Шагов. - Я думаю, что пришло время положить конец его деятельности.

- Воля ваша, - смиренно согласился я. - Но только на сей раз вы ошибаетесь. Там действительно нет никакого трупа.

- А скажи-ка мне, умный сыщик Гончаров, за каким чертом и по какому сигналу вы здесь оказались? - подходя ко мне вплотную, саркастически спросил начальник.

- Все очень просто, - кивнул я на кирпичный дом. - Здесь живет дядька Максимилиана Ухова Роман Николаевич Зобов. Вот к нему мы и приезжали.

- Свежо предание, да верится с трудом, - чуть улыбнулся Шагов. Впрочем, это нетрудно проверить. Скажите, гражданин, - обратился он к занюханному мужичку, - кто живет в этом доме?

- Кхе, в том доме живет Ромка Зобов, кхе, - закашлялся, задергался мужичок. - А вы, наверное, приехали ко мне, это у меня Васька крякнул. Я вас вызывал.

- А эти господа что здесь делают? - указующим перстом он показал на нас.

- А мне почем знать? - рассудительно спросил мужик. - Они часов в десять приехали. Энтот, на лося похожий, через забор к Ромке сиганул, а второй культурно, сквозь калитку зашел, а уж что они там делали, так про то я не ведаю. Надоть самого Романа поспрошать.

- Ладно, вы, господа частные сыщики, пока никуда не дергайтесь, озабоченно распорядился Фокин. - Подождите, пока мы посмотрим, что там за Вася крякнул у этого джентльмена в его апартаментах. А потом разберемся с вами.

- Ну, Иваныч, кажется, влипли, - подождав, пока милицейское начальство скроется в кособокой халупе, сокрушенно выдохнул Макс.

- А мне так не кажется, - возразил я, пытаясь обмозговать возникшую ситуацию. - Интересное дело получается, интересное и тонкое, как Восток, товарищ Сухов. Ограблен и увезен в неизвестном направлении ваш любимый дядюшка, а напротив в фатере у алкаша в эту же ночь вдруг крякнул какой-то Вася. Тебе не кажется это совпадение немного странным?

- Не кажется. Мне уже давно ничего не кажется. За каким только хреном я вообще к нему сегодня приехал! И сам вляпался, и тебя за собой потащил!

- Спокойно, Макс, не надо эмоций. Ты тут пока покури, а я пойду гляну на этого самого Васю. Думаю, какая-то связь тут существует.

В три прыжка преодолев расстояние до халупы, я осторожно прокрался в сени и сунул нос в блевотину и перегар, царившие в этом дворце. И сделал это совершенно вовремя. Представление только-только начиналось. Стоя посреди крохотного домика, меблированного продавленным диваном, печкой и тремя табуретками с кривым столом и фанерной тумбочкой, Фокин и Шагов изучающе разглядывали старика.

- Тебя как зовут-то, божий человек? - насмешливо спросил Фокин.

- А дядей Пашей, то есть Павлом Ивановичем Сергеевым.

- Ну и где твой знаменитый Вася? - оглядываясь по сторонам, поинтересовался Шагов. - Что-то не вижу. Уж не сбежал ли он от тебя, пока ты дрался с чертиками?

- Обижаете, начальник, ко мне уже давно черти не приходили. А Васька-то на месте, с ним все в порядке. Я как понял, что он крякнул, так сразу и задернул его занавесочкой, чтоб неприятный вид отогнать и мух тоже. За печкой он, вот, глядите.

С этими словами дядя Паша гордо, словно театральный занавес, отдернул грязную тряпицу, которая закрывала небольшое пространство от окна до печи.

В эту неглубокую нишу была втиснута покореженная железная койка с прожженным, загаженным матрасом и каким-то хламом, видимо предназначенным для укрывания. Около окна, на самом краю лежбища, в непринужденной позе, откинувшись на подушку, сидел тридцатилетний парень и полураскрытыми глазами не мигая смотрел на любопытного зрителя. Расстегнутая клетчатая рубашка открывала его впалый живот и мастерски расписанную грудь. Розовая застывшая пена на его губах давала основание думать, что задохнулся он от собственного кашля и выпитого спиртного.

- М-да, интересный парнишка, - задирая ему рубаху, бесцветно заметил Шагов. - Ничего. Ни единой капельки крови.

- Синяков и следов борьбы тоже не наблюдается, - в том же тоне подтвердил Фокин.

- Шея на удивление чистая. Как же ты крякнулся, парень?

- Водочки надо меньше пить. - Достав платок, Шагов брезгливо вытер руки. - Собственной блевотиной захлебнулся.

- Похоже, - согласился начальник. - Но в морг его все же свозить надо. Чем черт не шутит? Вызывай труповозку, Александр Николаевич. Ну, дядя Паша, рассказывай, что тут у вас приключилось.

- Дык чего рассказывать... Ну это... Пошел я вчера поутрянке собирать стеклотару. Ну и набрал к обеду на пузырек водяры. Прихожу в магазин, а там Васька как есть собственной персоной и при бабках. Освободился он на днях.

- За что сидел?

- Да так, пустяки. Хулиганка. По-старому двести шестая статья. Два с половиной года вляпали, а три дня назад вышел на волю. Я его давно знаю. Ну и поэтому, значит, подхожу и поздравляю с освобождением. Ну и взяли мы еще один пузырь, а куда идти?! У него мамаша с сеструхой злющие, вот и порешили ко мне грести. А мне что? Мне не жалко! У меня никого нет. Пришли, закуску приготовили. Все как положено. Мы сперва мою бутылку выпили, а потом его. Нам бы и остановиться на этом, да кто ж его знал, что оно так повернется... В общем, уже стемнело, когда дал мне Васька денег, и я притараканил еще два пузырька. Открыли мы один, выпили понемногу, а тут и сосед к нам на огонек забежал.

- Какой сосед?

- Известное дело какой. Сосед он и есть сосед, Николаем его зовут. Он рядышком в доме с женой проживает. Степанов его фамилия. Вот он-то и помог нам закончить первую бутылочку. А дальше я ничего не помню. Потому как отрубился на диване. Проснулся ночью, вроде все тихо и спокойно. Николая уже нет, а Васька спит. Допил я остатки водки и опять заснул. А поутрянке-то проснулся, башка трещит, селезенка пищит. Ясно дело, похмелиться просят. А Васька все спит. Подождал я с полчаса, да и давай его будить, чтоб, значит, он на похмелье еще отстегнул. Но я не долго его тормошил, скоро понял, что он крякнулся. Вот это дела! Думаю, что мне делать? То ли к его мамане бежать, то ли к вам звонить. Подумал и решил, что вы должны знать первыми. Вот я и позвонил дежурному и, как положено, по всей форме доложил, что Вася крякнулся и находится у меня.

- Где живут мать и сестра и как фамилия твоего Васи?

- Да тут недалеко, четвертый дом во 2-м Первомайском переулке, а по фамилии он Шурупшин, - охотливо ответил дядя Паша. - А мать зовут Зинаидой Михайловной. Я правильно сделал, что сначала позвонил вам? Я соответственно поступил?

- Ты поступил как настоящий гражданин России и дружественного нам Китая, - заверил его начальник и, уступая место криминалистам, двинулся к выходу. - Великий сыщик Гончаров, можешь не утруждать себя бегством, твой длинный нос я заметил давно, с самого начала. Пойдем-ка перекурим.

Задушевно и дружески взяв меня под руку, он насильно сопроводил меня к машине. Я грустно смотрел на свинцовое небо и плачущий дождем тополь.

- Это надолго? - как можно развязней спросил я.

- А это уж, дорогой, будет целиком зависеть от тебя.

- Мы всегда и с большим удовольствием готовы помочь и помогаем нашим доблестным правоохранительным органам, - на одном дыхании, как Вицин на суде, отчеканил я.

- Похвально, Гончаров, похвально, - ухмыльнулся Фокин. - А теперь давай по существу. Скажи, почему так получается? Как только появляется труп, так рядом обязательно сужает свои круги Гончаров? Ты можешь найти этому объяснение?

- Владимир Васильевич, женой клянусь, - трогательно и натурально взмолился я, - мы к этому крякнувшему Васе не имеем никакого отношения.

- Ладно, тогда объясни мне, за каким чертом твой разлюбезный Ухов лез через забор, когда можно было спокойно пройти через ворота?

- Это у него с утра всегда так бывает.

- А сегодня к вечеру вам поплохеет еще больше, - многозначительно пообещал начальник и поманил к себе Макса. - Ухов, объясни мне, пожалуйста, почему и с какой целью ты перелезал через забор, когда вполне мог воспользоваться калиткой?

- Так я это... Ключа у меня не было...

- А у Гончарова был, но он, эгоист, использовал его исключительно для себя! - едко заметил Фокин и, задумчиво посмотрев на дом, принял решение: Вот что, ребята, перестаньте меня дурачить. Лучше пойдем и все расспросим у самого хозяина.

- Если бы он был дома, - грустно сказал Макс, - то ничего подобного бы не случилось. Но его нет, и у нас есть некоторые основания предполагать, что дядьки вообще больше не будет.

- Как тебя понимать?

- Мы все вам расскажем, но сначала посмотрите сами, что творится в доме, - открывая калитку, скорбно предложил Ухов.

* * *

Во время осмотра, который занял не более десяти минут, Фокин тихонько матерился себе под нос, не задавая при этом лишних и никому не нужных вопросов.

Потом мы сели на веранде, и я, с некоторыми добавлениями Макса, все обстоятельно ему изложил, продемонстрировав те немногие улики, что мне удалось найти в подполье. Наморщив лоб, он некоторое время сидел молча, сосредоточенно высасывая сигаретный дым.

- Ну, а что сами-то вы по этому поводу думаете? - аккуратно затушив окурок, задал он сакраментальный вопрос. - Хоть какие-то мысли есть? В какую степь вы хотели плыть, когда я попался вам навстречу?

- Во-первых, мы хотели проверить все огороды и дачный участок Зобова, дав Максу знак молчать, ответил я. - Во-вторых, если его там нет, то мы бы, естественно, явились к вам и подали бы заявление о его пропаже.

- Врешь ты все, Гончаров. Никуда бы вы обращаться не стали, а попытались бы разрешить этот вопрос своими силами. Но это уже не суть важно. Сделаем так. Ваши находки я заберу и отдам экспертам. А вы и в самом деле объедьте его угодья и хорошенько все проверьте. Возможно, что дядьку отвезли на его же собственную дачу и там потихоньку выламывают пальцы. Я думаю, что свою нажитую кубышку он прячет там. Уверен, что такого же мнения придерживаются и бандиты. В этом случае сами в драку не лезьте, а немедленно по рации свяжитесь со мной. Вам в подмогу я имею возможность выделить всего одного человека, да и то новичка.

- Он только испортит нам все дело, - недовольно проворчал Макс. Спасибо, Владимир Васильевич, но мы и сами справимся.

- Ты можешь немного помолчать? Я понимаю, что особой помощи от него ждать вам не придется, но он хоть мне сообщит, когда вас будут убивать. Все, на этом оперативное совещание закончено. Часа через три жду от вас известий. Пойдем, я представлю вам того паренька.

- Владимир Васильевич, - остановил я его возле самого выхода, - а вас не настораживает тот факт, что два происшествия произошли в двух стоящих рядом домах практически в одно и то же время?

- Послушай, дядя Костя, меня многое настораживает, но об этом потом. Юра, подойди ко мне, - окликнул он молоденького новобранца в новенькой форме.

- Слушаю вас, - подпрыгивая к нам, звонко доложил паренек.

- У тебя рация в порядке? Ну вот и отлично. Сегодня ты работаешь с этими двумя дяденьками. Да ты не бойся, они не такие страшные, как кажутся. В случае каких-то непредвиденных обстоятельств немедленно связывайся с нами. Как понял?

- Все предельно ясно и понятно.

- Вот видишь, Константин Иванович, какая у нас смышленая молодежь растет, не то что вы. Ну ладно, езжайте, а я еще здесь покручусь и в отдел. Ни пуха...

- К черту, - усаживаясь в машину, в один голос ответили мы.

- Ну и каков дальше маршрут следования? - выбравшись из гнилого тупика, спросил Макс. - Дачку будем осматривать или как договорились?

- Одно другому не мешает. Нужно сделать и то и другое.

- Это и коту ясно, - подозрительно покосившись на молоденького прикомандированного, согласился Макс. - Тогда с чего начнем, командир?

- Как далеко находится эта дача?

- Километров двадцать будет.

- А где расположены дядькины огороды?

- Один недалеко от дачи, мы будем проезжать мимо него, а другой, увы, в противоположной стороне.

- На этих его огородах есть какие-то застройки? - соображая, какой вариант предпочесть, спросил я. - Или же просто голое картофельное поле?

- Да есть какие-то сараюшки, где он хранит шанцевый инструмент.

- В таком случае сначала рвем на дачу.

- Вас понял, пристегните ремни, господа-товарищи.

Возле первого огорода, не доезжая до самой дачи несколько километров, мы остановились, вышли и побрели в сторону вигвама, стоящего посреди ухоженного поля. Ничего подозрительного вокруг не замечалось, и остановились мы здесь, скорее всего, просто для очистки совести, чтобы в дальнейшем не ломать себе рук и не пытаться укусить собственный нос. Дождь наконец выдохся, и только слегка моросило. Огородище оказался здоровенным, и идти по раскисшей земле, путаясь в мокрой ботве картофеля, - занятие малопривлекательное.

- Послушай, Макс, это же не частный огород, а целое колхозное поле, не выдержав, зло воскликнул я. - Кто позволил ему взять такой надел?

- Соседи, - хмуро ответил он. - Они не позволили, они просто продали ему свои участки. Самим-то заниматься лень, а дядька прилично заплатил, вот и вся история.

- Тунеядцы. Вот так и происходит расслоение на батраков и кулаков. Послушай, а как он эти свои угодья вскапывает? Наверное, пашет от зари до зари, не выпуская из рук лопаты?

- Иваныч, перестань злобствовать, у него есть пара наемных бомжей и колесный тракторишко, которым он и производит вспашку.

- Чтоб у него все колеса поотвалились. Так, братва, кажется, мы у цели. Заходим с трех сторон и штурмом берем этот китайский чум. Воинствующие вопли и устрашающую раскраску рожи прошу оставить на потом.

Как оно и должно было быть, конусообразный шалаш со всякими сельхозпремудростями оказался совершенно пуст, и от этого возвращение назад к машине было еще более удручающим.

- Ничего, Иваныч, - позволяя себе некоторую фамильярность, приободрял Ухов. - Отсутствие результата - тоже результат. Как говорится, с каждым пустым стулом наши шансы на успех увеличиваются. Я правильно говорю, генерал?

- Так точно, - кисло ответил паренек, с омерзением стряхивая комья земли с новеньких ботинок.

- Ну тогда вперед, за новыми приключениями, - запуская двигатель, резвился Макс, словно радуясь тому, что дядьки его мы здесь не обнаружили.

Осмотр дачи, очень похожей на его городской дом, сначала никаких результатов не принес. Все было чисто и аккуратно прибрано как в самом домике, так и во дворе и дворовых пристройках. Мы уже хотели убираться не солоно хлебавши, когда наш юный спутник запросился по нужде.

- С этой радостью проблем тут нет, - гордо сообщил Макс. - Тебе нужен туалет? Я правильно понимаю? Будет тебе туалет и даже на выбор целых три: зимний, летний и воздушный. Какой тебе больше нравится?

- Любой, - отчаянно пропищал парень. - А что такое воздушный?

- Иди за забор в кусты, там и увидишь.

Зайцем метнувшись в заросли, он исчез, но довольно скоро вернулся, держа за кончик какую-то грязную, окровавленную тряпку.

- Вот, нашел в кустах, - тыча этот неприятный предмет нам в нос, победно сообщил он. - Я подумал, что нам это может пригодиться.

- Хвалю за службу, генерал, - отворачивая в сторону нос, фыркнул Макс. - Положи эту гадость туда, где ты ее взял.

- Подожди-ка, Юра, - остановил я парня, потому что тряпка показалась мне знакомой. - Дай ее сюда. Да ты же просто гений сыска! Макс, это вторая половина того самого полотенца, что мы нашли в подполье.

- Шутишь? Это что же получается?..

- Получается то, что твой дядюшка, в сопровождении или без, но недавно пребывал на этой даче. Это пока все, что я могу сказать. Юра, покажи нам то место, где ты нашел этот вещдок. Ты сможешь это сделать?

- Смогу... - засуетился он. - Но только я там... Это...

- Все ясно, комментарии излишни, пойдем.

Юра, смущаясь, честно проводил нас на место находки, однако даже самые тщательные поиски не принесли ничего нового. Обескураженные, мы вернулись назад, и Макс предложил провести опрос соседей. Но и здесь нас ожидало большое разочарование. На двух смежных дачах хозяева вообще отсутствовали, а через дом дураковатый дед сообщил, что он видел, как от зобовской дачи действительно часа три тому назад отъезжала какая-то белая машина, но какая точно, он не помнит.

Повторный осмотр дома особых результатов не дал. Единственное, чего мы добились, так это удостоверились в том, что на даче действительно ночью кто-то был. Причем не один, а по крайней мере двое. На это указывали две недавно вымытые тарелки и пара стаканов. Что же касается мусорного бачка, этого кладезя улик и информации, то он был абсолютно пуст и чист. Видимо, перед отъездом предусмотрительные посетители, не желая доставлять нам лишних хлопот, сочли за лучшее забрать весь мусор с собой.

- Командир, какие будут дальнейшие указания?

- Доставим коллегу в отдел, а дальше как договаривались ранее.

- Вас понял. Наконец-то займемся делом.

Высадив парня, мы заехали в пельменную, где слегка перекусили и в общих чертах обсудили план действий, потому как брать такого толстого сома голыми руками - занятие бесперспективное, если не сказать опасное. Поскольку Фархад несколько раз встречался с Максом, то такую колоритную внешность, как Ухов, не запомнить он просто не мог. По этой причине мы решили, что до поры до времени он будет оставаться в тени и выйдет на сцену в самый критический момент.

Подъехав к административному зданию рынка, мы вышли из взятого напрокат "уазика" и, прикрываясь спинами прохожих, осторожно подошли к овощным рядам. Здесь, чтоб не возникло досадной ошибки, Макс должен был показать мне требуемый объект. Что, впрочем, оказалось совершенно излишним. Огромная туша, важно плывущая между торговыми лотками, говорила сама за себя.

- Это он, Фархад, - шепнул Ухов. - Обрати внимание на двух дураков, что следуют за ним. Это его охрана.

- Без тебя знаю, - огрызнулся я. - Иди и займись своим делом.

- Понял, командир. Ни пуха ни пера, - пожелал он и затерялся в толпе.

Зайдя в административное здание, я толкнул дверь приемной и, развязно кивнув на директорскую дверь, спросил уныл, как тень, секретаршу:

- Киска, шеф у себя?

- Кто-о-о??? - вытянула она и без того лошадиную физиономию.

- Шеф у себя? - досадливо повторил я вопрос.

- Кто?.. Киска?..

- Ты, красавица, ты. Шеф у себя?

- У себя, - заливаясь краской, тихо ответила она. - Но Григорий Иванович занят, у него Анатолий Борисович и представители санэпидемстанции. Но... Я спрошу...

- Не надо, милая, загляну попозже, - обаятельно улыбнулся я и захлопнул дверь.

Выйдя из помещения, я с удовлетворением отметил, как выгодно Ухов поставил машину. Сам он, открыв заднюю дверцу, сосредоточенно ковырялся в какой-то железяке. Поощрительно ему кивнув, я приступил к выполнению второго, главного этапа нашей рискованной операции.

Целеустремленно подойдя к перекупщику, я деловито спросил:

- Вы Фархад?

- Ну я, - презрительно смерив меня заплывшими жиром глазками, неожиданно тоненько пропищал он. - А тебе-то какое дело?

- Мне-то до вас нет никакого дела, - небрежно ответил я, чувствуя, как за моей спиной слюной исходят охранники от неистового желания порвать меня на куски. - Лично я с вами на одном гектаре с... бы постыдился. Меня прислал Григорий Иванович. Он срочно требует вас к себе.

- Какого черта ему надо? - доставая сотовый телефон, выпятил он слюнявые губы.

- А вот этого я вам делать не советую, - ехидно усмехнулся я. - У него в кабинете целая комиссия из санэпидемстанции.

- Да в гробу я вашу комиссию видел, - презрительно сплюнул он и начал набирать номер. - Мало я вас пою и кормлю...

- Дело ваше, - понимая, что проиграл, беспечно заметил я. - Только хочу предупредить, что, кроме комиссии, приехал Анатолий Борисович и он тобой очень недоволен.

- Что? - побледнел он, убирая сотовый. - Анатолий Борисович... Да как же...

- А вот так. - Облегченно и злорадно я сделал неприличный жест. - Иди и мой задницу, сейчас он тебя будет иметь.

- Все-все, сейчас иду... За что же он так... Хафиз, Славик, присмотрите тут пока... Я в контору... Хоть бы все обошлось...

Отдав эти приказания, толстяк в совершеннейшем шоке, что-то бормоча себе под нос, затрусил, спотыкаясь, к конторе. Отставая от него не больше чем на полметра, я заботливо охранял его обширный тыл, а когда он поравнялся с открытой дверцей "уазика", дернул его за рукав.

- А! Что такое? - непонимающе вытаращился он, поворачиваясь ко мне лицом и спиной к затаившемуся в машине Максу.

- Ничего хорошего, - гаркнул Ухов, накидывая ему на жирную шею толсто скрученный жгут простыни. - Гулять едем и тебя решили прихватить.

С этими словами он затащил мощную тушу перекупщика в салон и сразу же залепил ему рот куском перцового пластыря. Мне оставалось забросить его ноги и, забравшись в машину, захлопнуть дверцу.

- Гони! - крикнул я Максу, заметив, как у машины собирается любопытный зритель. - Дальше я с ним сам справлюсь.

- А справишься ли? - срываясь с места, с сомнением прокричал он.

- А то нет! Груда студня.

Каким же я оказался самонадеянным дураком! Эта "груда студня" спокойно смогла бы побороть быка. Если бы не накинутый на его шею жгут, то нам с Максом пришлось бы не сладко. Каким-то чудом мне удалось накинуть наручник на его правую руку и зацепить за левое сиденье. Дальше дело пошло полегче. При помощи веревки я подтащил его левый кулак к верхней раме и в этой точке зафиксировал. С ногами вообще все обошлось просто - поскольку они были зажаты теснотой пространства, то и дрыгал он ими вяло. В общем, когда Макс влетел в облюбованный нами тупичок, наш буйвол был связан по всем параметрам.

Остановив машину, Макс содрал липовые цифры и обнажил действительный госномер.

- Ну вот, теперь все в порядке, - поправив растяжки, с удовлетворением пробубнил Ухов. - Куда его? На Лобное место?

- Нет, в театр, на оперу "Русалка", - усмехнулся я, пересаживаясь на заднее сиденье. - Поехали, уже пятнадцать тридцать. До вечера нам предстоит содрать с него всю шкуру - утомительная процедура.

Второй раз за сегодняшний день мы вырвались из города и по давно протоптанной дорожке углубились в лес. Когда шум и сигналы проезжающих по трассе автомобилей не стали слышны и их сменил птичий щебет, мы остановились.

- Послушай, Макс, - с удовольствием вдыхая лесной воздух, предложил я. - Давай-ка мы с тобой повременим с экзекуцией хотя бы минут пять. Просто полежим на травке, послушаем птичек. Прелесть-то какая!

- Да я не против, только у этого борова на крикушке наклеен перцовый пластырь. Ему, наверное, все губы разъело, больно ведь. Ты слышишь, как мычит, что тебе племенной бык. Сейчас всех коров сюда соберет.

- Нет в тебе, Ухов, романтики ни на грош, - огорчительно посмотрел я на него и открыл заднюю дверцу. - Принимай свой крупный рогатый скот по описи.

Не распутывая ног, мы отвязали ему руки и в таком положении вытащили на траву. Первое, что сделал Макс, так это обыскал его и оказался совершенно прав. Во внутреннем кармане нашего клиента оказался видавший виды пистолет "ТТ", причем с разрешением на его ношение.

- Послушай, Макс, он ведь вполне мог нас пристрелить, - рассматривая конфискованное оружие, озабоченно высказался я. - Ухлопал бы как двух глупых фазанов.

- Когда и как? - резонно спросил Ухов, подтаскивая Фархада к толстому сосновому стволу. - Не было у него такой возможности, не было и уже никогда не будет. Да не мычи ты, козел толстожопый, считай, что отпрыгался.

Основательно привязав его спиной к дереву, Ухов отошел в сторону, полюбовался своей работой и только после этого содрал пластырь с пунцовой рожи перекупщика.

- Привет, Фархад, - дружелюбно потрепав его по щекам, весело поздоровался Макс. - Рассказывай, как делишки, как деньжишки.

- Ты кто? - вжимаясь в древесный ствол, со страхом спросил базарный воротила. - Где-то я тебя видел. Откуда-то я тебя знаю.

- Знаешь, - подтвердил Ухов, вытаскивая штык - нож и яблоко. - И скоро узнаешь еще лучше. Я буду последним живым человеком, которого ты увидишь на этой земле.

- Что вам от меня нужно? - не скрывая страха, затрясся перекупщик. Наверное, вам нужны деньги? Я дам вам денег, но только не убивайте меня. Господа, я никому ничего не расскажу и своим прикажу молчать... Там у меня в бумажнике тысяч десять наберется, я прошу вас, возьмите их себе... Если мало, я еще добавлю... Только пощадите меня... Не убивайте...

- Заткни свою кричалку. Твои деньги меня мало волнуют, можешь подтереть ими свою жирную задницу. Вот что я тебе скажу: если мой дядька, Роман Николаевич Зобов, еще жив, то и ты будешь жить, а если вы его уже успели замочить, то следом за ним отправишься и ты. Ты хорошо меня понял?

- Да ты же его племянник, - радостно пропищал спекулянт. - Как же я раньше-то не вспомнил? Конечно, племянник, не сойти мне с этого места. Ну и перепугали же вы меня. Вот придурки-то, ну и шуточки у вас. Ладно, развязывайте и быстро едем на рынок. Там без меня черт знает что творится.

- Ты хочешь сказать, что мой дядька сейчас находится на рынке?

- Нет. Вы же сами видели, что его там нет.

- Тогда где он?

- Кому, как не тебе, это знать. Я сам ждал его к одиннадцати. Он должен был привезти мне тонну картошки, да почему-то не приехал.

- Ты мне лапшу на уши не кидай! - взорвался Макс, уже начиная догадываться, что мы попали пальцем в небо. - Жирная свинья! Говори, где дядька, а не то удавлю тебя своими руками.

- Да ты сдурел! Твоего дядьку последний раз я видел три дня тому назад, когда он приходил договариваться со мной о цене. Развязывай, или я натравлю на вас своих гладиаторов, и уж тогда-то вам не поздоровится.

- Не натравишь, - истерично засмеялся Макс.

- Еще как натравлю. В лучшем случае они сделают из вас калек.

- Не натравишь, потому что ты их больше не увидишь.

- Не боись, увижу! И тебя в гробу тоже увижу.

- Сука, да я же тебя сейчас порешу! - потеряв самообладание, заорал Макс и, держа на отлете нож, кинулся на побледневшего торгаша. Только моя подножка спасла его от неминуемой смерти. Падая, Макс раскинул руки, и я тут же выбил у него нож.

- Спокойно, Макс. Похоже, что у тебя начали сдавать нервы. - Я отвел его к машине и протянул фляжку спирта. - Не больше одного глотка. Мужик-то, похоже, в самом деле ничего не ведает, ничего не знает, а ты его чуть было не прикончил.

- Да и хрен с ним, одним ворюгой было бы меньше. А почему ты так уверен в его непричастности? Может быть, хоть краем уха он что-то слышал. Давай покрутим его еще немного, вдруг да что-то выдавим из него.

- Ладно. Только теперь крутить буду я, а ты выполнять мои команды.

- Хорошо, - нехотя согласился он и выжидательно присел на корточки возле машины.

- Капустный слизняк, считай, что тебе повезло, - подходя к окаменевшему от ужаса Фархаду, усмехнулся я. - Так ты скажешь, куда вы дели Зобова, или мы начнем допрос с пристрастием, как в добрые старые времена.

- Я не знаю, я правда ничего не знаю, - пролепетал он побелевшими губами.

- Как знаешь, - равнодушно согласился я. - Макс, нагника мне эту березку.

- А на кой она тебе? - забрасывая аркан на самую верхушку, спросил он.

- Скоро увидишь, - помогая ему пригнуть и привязать пружинистую березу к сосне, ответил я. - Ну что, Фархад, ты готов?

- К чему? - с ужасом глядя на наши страшные приготовления, прохрипел он осевшим голосом. - К чему я должен быть готовым?

- К тому, чтобы посмотреть на мир с высоты этой березы.

- Так она ж не поднимет такую тушу, - трезво рассчитав возможности дерева и вес тела Фархада, засомневался Ухов. - Надо бы еще одну подогнать.

- Согласен, - одобрил я его практичность. - Только бери вон ту, что подальше.

- Верно, - вторично забрасывая аркан, оскалился он. - Они порвут его пополам, как жирного новогоднего индюка. Подсоби-ка. Крепкая лесина попалась.

Когда верхушки обеих берез оказались привязанными в метре от земли к толстому стволу сосны, Фархад начал проявлять серьезные признаки беспокойства.

- Что вы делаете, не надо, я не хочу!

- Еще бы! Никто не хотел умирать, - привязывая одну его ногу к левой березе, глубокомысленно заметил Макс.

- Мужики, остановитесь, - прохрипел он, почти теряя сознание. Поверьте, я дам вам много денег, очень много, только не делайте этого.

- Много денег не бывает, - рассудительно прогудел Ухов, привязывая его вторую ногу. - Ну что, у меня все готово. Козлодрание можно начинать.

- Миленькие мои, ну не надо, не надо, я вас прошу, - моля пощады, заплакал барыга. - Я не хочу, у меня же детки, мальчик Руслан и девочка Гульнара. Как они без меня останутся? Ну сжальтесь вы надо мной, миленькие, я никому ничего не скажу, клянусь вам своей матерью. Только отпустите, заберите все деньги, джип, дом, только пощадите.

- Скажешь нам, что вы сделали с Зобовым, и мы немедленно тебя отпускаем, если же нет, то я перерезаю веревку, и две половины твоей туши будут болтаться на березах на радость воронам и мурашам. Считаю до трех. Раз... Два...

- Подождите, не надо. Я действительно ничего не знаю, но я вас прошу, если вы так хотите меня убить, то пристрелите из моего пистолета.

- Ладно, Макс, кончай комедию. - Устало отойдя к машине, я махнул рукой. - Ничего он не знает. Зря только его мучили. Придется извиниться.

Сверкнул нож, и освободившиеся кроны берез со свистом взлетели вверх. Истерический хохот Фархада дал знать, чего ему стоили эти полчаса, проведенные в нашей веселой компании. "Наверняка он этого так просто не оставит", - подумал я, и, словно читая мои мысли, Макс приподнял его за волосы и "извинился":

- Если ты, боров испанский, хоть кому-нибудь хоть что-нибудь ляпнешь о сегодняшнем представлении, то я или кто-то из моих ребят привезет тебя сюда во второй раз, и тогда эти самые березки взлетят в воздух не так весело. Ты меня понял?

- Понял, - прекращая истерику, ответил он. - Клянусь мамой.

* * *

В кабинете Фокина было сумрачно и накурено. По этой причине некурящий сотрудник старался как можно скорее решить свои дела и оказаться по другую сторону двери, тем более что в приемной крутозадой секретарши Светланы своим людям можно было получить чашку кофе или просто ее всеобещающий взгляд.

- Владимир Васильевич, ну ведь вы сами прекрасно понимаете, что возникли определенные трудности и... - монотонно ныл черноусый майор, когда раздался громкий телефонный звонок.

- Ты свободен. - Хмуро глядя на майора, начальник поднял трубку. Фокин слушает.

- Я из морга, Владимир Васильевич, - с непонятной многозначительностью заявил Шагов.

- Наслаждаешься? - язвительно спросил подполковник.

- Ага. Вася-то наш крякнул, так ведь?

- Крякнул Вася, - сокрушенно согласился начальник, закуривая очередную сигарету. - Крякнул наш жадный до пития Вася. Ты чего звонишь-то?

- Да вот хочу тебя обрадовать. Васю только что вскрывал Корж.

- Ну и что? Ты хочешь передать от него привет?

- Обязательно. И еще от Васи, у которого входной канал раны начинается с правой стороны и, пройдя сквозь сердце, упирается в левое плечо.

- Ладно заливать-то. А то я не видел его! На нем и пятнышка крови не было.

- Его проткнули чем-то очень длинным и тонким вроде спицы, но не спицей. Входной канал едва заметен и имеет продолговатую конфигурацию длиной не более трех миллиметров. Что-то вроде стилета, но и не стилет. Так что звони прокурору, как говорится, убийство налицо. И этого дядю Пашу, наверное, надо в клетку.

- Уже сидит. Я как предчувствовал, на всякий случай прихватил его с собой.

- Ладно, сейчас выезжаю, - хмыкнул Шагов положил трубку.

- "Вася, Вася, я снялся в новой кофте голубой..." - в свою очередь положив трубку, задумчиво процитировал фольклор Фокин и, усевшись поудобней, набрал номер прокуратуры.

Обрисовав ситуацию, он положил трубку и, не медля ни минуты, вызвал машину, оперативника и самого дядю Пашу. Через десять минут они стоял возле знакомой халупы, куда входить не особенно хотелось по причине блевотного запаха и застаревшего перегара, которым, казалось, навеки пропитаны все стены.

- Ну что, Алеха, - обратился он к оперативнику, к руке которого был прикован дядя Паша, - думай не думай, а прыгать надо. Витя, закрывай машину, пойдешь с нами, втроем-то хоть накурим, все не так тошно будет.

Закурив по сигарете и вдохнув свежего воздуха, они как в омут окунулись в протухлую вонь бомжатника. Еще раз внимательно осмотрев матрас, подушку и брошенную на него рухлядь и не найдя следов крови, Фокин велел оперативнику пристегнуть дядю Пашу к койке.

- Ну что, орел молодой, будем правду говорить или опять сказки сказывать? - впервые за все время обратился он к Сергееву.

- Про что это вы, гражданин начальник? - удивился дядя Паша. - Я ведь вам все как на духу поведал. Если и есть тут моя вина, то только в том, что я во второй раз за водярой сгонял. Не уберег Ваську. Обидно-то как. А мать-то, поди, сейчас как убивается да меня проклинает. Прости, Зина, виноват я перед тобой, не удержал Ваську. Вот горе-то какое.

- Это мы уже слышали, так что давай новенькое.

- Какое новенькое? Не знаю я никакого новенького.

- А ты вспомни. Напряги память и вспомни, чем ты своего Ваську пырнул.

- Господи ты боже мой, какие страсти вы мне тут говорите. Да разве можно честному человеку говорить такие недобрые слова?

- Ты мне тут на Бога не коси, - ухмыльнулся подполковник, представив себе дядю Пашу в монашеском одеянии. - Ишь какой набожный выискался. Инок смиренный, старец честной! Говори, чем пырнул Ваську.

- Побойтесь бога, у меня ничего такого нет. Не то что человека, у меня краюху хлеба нечем отрезать. Все ножики потаскали алкаши несчастные. А вы говорите. У меня гвоздя-то острого в доме не отыщется. Возводите на человека напраслину, а зачем, и сами не знаете. Стыдно вам говорить такое...

- Ладно, помолчи чуть-чуть, покури, пока я тут у тебя тумбочку осмотрю. Мужики, выделите этому феномену сигарету.

Фанерная тумбочка с облупившейся грязной краской стояла возле кровати. Почему она привлекла внимание Фокина, одному Богу известно. Вытащив верхний ящик, он старательно начал перебирать всевозможный хлам, который только мог скопиться за все годы ее существования.

Не найдя в ящике ничего сколько-нибудь полезного, начальник присел на корточки и потянул дверцу. С печальным скрипом она упала ему под ноги. Запустив вовнутрь руку, он извлек из нее целую кипу всевозможной макулатуры, начиная от старых газет и заканчивая ворохом пожелтевших фотографий.

Расчистив колченогий стол, он вывалил все это добро на столешницу и не торопясь принялся его разбирать.

- Да ничего там интересного нет, товарищ начальник, - докурив сигарету, заявил дядя Паша. - Так, сплошной хлам, только руки испачкаете.

- Не волнуйся, дорогой, руки помыть можно.

- Как хотите, но я бы на вашем месте не занимался такими пустяками. Только государственное время зря тратите.

- Ишь ты, какой у нас сознательный клиент, - хохотнул подполковник, продолжая перебирать бумаги. - Таких, как он, ценить надо. Ценить и уважать. Я бы даже отдельную камеру ему выделил.

- Ничего, и в общей он неплохо приживется, - подходя к столу, заверил молодой оперативник. - Судя по всему, он там уже бывал.

- Это ты точно заметил, Алеша. По крайней мере, у меня тоже создалось такое впечатление. А это что? - вытаскивая вчетверо сложенные листки ломкой пожелтевшей бумаги, скрепленные с угла, спросил он сам себя и углубился в текст. По мере того как он впитывал содержимое, его физиономия вытягивалась, а челюсть отвисала. - Алексей, ты знаешь, что это такое? - закончив чтение, заржал он.

- Откуда же мне знать, я через бумагу читать еще не научился.

- Это копия приговора Центрального народного суда города Тольятти. Дядя Паша, так ты у нас рецидивист! Чего ж ты раньше-то молчал, голубь ты наш сизоносый?

- А что вы так сразу, - съежился Сергеев. - Ну было дело. Замочил я Славика на почве неприязненных отношений. Получил свое и отмотал тот червонец от звонка до звонка. Перевоспитался, все как положено, человеком стал и вспоминать об этом негоже. Не забывайте, я ведь вам сам позвонил.

- Это тебе непременно зачтется, скажи еще, чем ты его проткнул, тогда мы вообще повесим тебя на Доску почета как самого дисциплинированного мокрушника. Виктор, притащи-ка его соседа, некоего Николая Степанова, посмотрим, что скажет он.

* * *

Высадив испереживавшегося и злого перекупщика на рынке, мы вновь помчались к Зобову с тайной надеждой, что он давно вернулся домой и теперь, посмеиваясь над нами, пьет чай и плюет в потолок. Однако наши мечты так и остались мечтами. В доме все оставалось по-прежнему и не было никаких оснований надеяться, что что-то изменится в ближайшее время.

- Что будем делать? - разливая по стаканам остатки самогона, спросил Макс.

- А черт его знает, - безразлично ответил я. - У нас осталась только одна зацепка - как следует опросить соседа.

- Так его же увезли и дом опечатали.

- Я про другого. Я присутствовал при допросе и там упоминалось имя какого-то Николая Степанова. Ты знаешь такого?

- Знаю, через дорогу живет, тот еще жук. Сиди, я его сейчас сюда приволоку, а заодно посмотрю на его реакцию от моего приглашения.

- Нет уж, в таком случае пойдем вдвоем.

Дом, где жил Николай Степанов, в отличие от халупы дяди Паши, казался вполне приличным жилищем, не говоря уже о плодоносных деревьях, буйной травке и любовно сооруженном сортире. Хозяйство охранял страшный и злющий барбос по имени Мухтар. Это мы узнали по тому, как на него прикрикнула вышедшая на крыльцо хозяйка, пожилая, заплаканная женщина, одетая в спортивный костюм и пуховую шаль. Загнав своего цербера в конуру, она позволила нам войти во двор.

- В чем дело? - закрыв собачью амбразуру задом, с вызовом спросила она.

- Дело в том, что нам нужно поговорить с Николаем Степановым, - солидно сообщил Макс. - Как мы можем его увидеть?

- А никак, - ответила женщина и заревела в голос. - Нет Николая. Его уже спрашивала милиция, а его нет. Что я могу сделать? Он же как вечером ушел к этому Пашке-уголовнику, так словно сквозь землю провалился. А там, сказывают, человека убили. И Николай исчез - то ли сам что натворил, то ли с ним что сотворили. Не знаю я ничего. Господи, прости ты меня, грешную. Что только творится на нашей земле. Совсем народ с ума посходил. А тут еще, говорят, другой сосед пропал, который через дорогу... А вы сами-то кто будете, а то я болтаю и болтаю, может, себе и Николаю во вред. Кто вы такие?

- Не волнуйтесь, гражданка, - успокоил ее Ухов. - Я племянник того самого исчезнувшего соседа Романа Николаевича Зобова. Мы занимаемся его поисками, наводим справки. Думали, что Николай что-нибудь знает.

- Господи, милок, значит, и на тебя несчастье свалилось. Ты уж, родненький, если чего узнаешь, то и мне шепни, я, глупая баба, совсем извелась, ночь не спала и днем места себе найти не могу, кусок в горло не лезет. Тебя как зовут-то?

- Максимом, - для простоты поправил свое имя Макс.

- А я Анфиса Андреевна, - представилась женщина и, черпнув из бака пригоршню дождевой воды, плеснула себе в лицо. - Так ты уж, Максимушка, не забывай про меня.

- Хорошо, Анфиса Андреевна, - уходя, заверили мы ее. - Как только что-то узнаем, обязательно дадим вам знать.

В полном молчании мы вернулись на веранду дядькиного дома и уселись за круглый стол друг против друга. Говорить было не о чем. Каждый обдумывал сложившуюся ситуацию по-своему. Минут через десять Макс вздохнул, поднялся и откуда-то притащил поллитровую банку самогона.

- Это чтоб мозги прояснились, - разливая "самтрест" по стаканам, виновато пояснил он. - А то я в этой путанице ровно ничего не понимаю. Два человека исчезли, третьего нашли убитым, а четвертого забрала охранка. Люди совершенно разные. Никаких общих интересов у них не было. Ты понимаешь хоть что-нибудь?

- Ровным счетом ничего. Но давай попробуем связать этих четырех человек воедино и нарисовать возможную картинку произошедшего. Может быть, она, хоть отчасти, наведет нас на правильный след.

Итак, тридцать первое августа. Десять часов вечера. Твой дядька завел все часы и сел возле телевизора смотреть "Новости". Неожиданный звонок прерывает это занятие. Дядька никого не ожидает, но выходит во двор и спрашивает, кому он понадобился в такое неподходящее время. Ему отвечает чей-то хорошо знакомый голос, и это обстоятельство вынуждает его впустить непрошеных гостей во двор. Вошедшие, условно назовем их Братьями, тут же парализуют Романа и затаскивают его вовнутрь дома. Что им требуется, нам известно: они хотят, чтобы хозяин поделился с ними своими честно нажитыми рублями. Однако дяденька придерживается совсем иного мнения и эти рубли отдавать не хочет. Он начинает активно сопротивляться, а возможно, и кричать, что далеко не входит в планы Братьев. Недолго думая они задирают на кухне ковер, открывают подполье и сбрасывают туда твоего любимого дядюшку.

Этот шум услышали выпивавшие соседи, я имею в виду Николая. Не знаю, как там получилось, возможно, Николай просто шел домой и в этот момент услышал крик, а может быть, он хотел занять у твоего дядьки на бутылку суть не в этом. Главное, что он вошел в дом и стал свидетелем насилия. А Братьям свидетель был не нужен, и они пошли на крайние меры. Заставили этого свидетеля замолчать навсегда. Тебе нравится такая картинка?

- Не очень. Ты совсем забыл про Пашку-уголовника и не показал, где упрятан труп Николая. А Васятку кто крякнул?

- Хорошо, попробуем по-другому. Итак, тридцать первое августа. Десять часов вечера. Твой дядька завел все часы и сел возле телевизора смотреть "Новости". Неожиданный звонок прерывает это занятие. Дядька выходит во двор и спрашивает, кому он понадобился в такое неподходящее время. Ему отвечает хорошо знакомый голос соседа дяди Паши. Безо всякой задней мысли он открывает ворота и впускает его во двор.

У дяди Паши тоже ничего дурного на уме нет. Он просто не допил и пришел попросить денег взаймы. Но он еще не отдал то, что брал неделю или две тому назад. Об этом ему напоминает сосед и, взявши за шиворот, пытается выкинуть бомжика вон. И тут происходит то, чего Роман никак не ожидал. Неизвестно откуда взявшейся дубинкой дядя Паша бьет твоего родича по голове, и тот теряет сознание. Войдя в раж, он начинает допрос с пристрастием, требуя при этом уже не на бутылку, а гораздо больше. Но Роман держится мужественно и не собирается отдавать бомжу деньги. Тогда он, связав его по рукам и ногам, бросает в подполье, а сам начинает методичный обыск. Перевернув весь дом вверх дном и не найдя ни копеечки, бомж спускается в подвал и приступает к форменному истязанию. В конце концов дядюшка не выдерживает пыток и говорит, где находится кофейная банка. На радостях от такого признания дядя Паша сует ему под ребро нож, достает деньги и, вернувшись к своим собутыльникам, просит помочь ему вынести и спрятать труп Зобова. Те соглашаются и под покровом ночи уносят тело в пока неизвестное нам место. Дело сделано, и друзья, купив на радостях еще бутылку, пьют за упокой души раба Божьего Романа. Однако водка уже не берет дядю Пашу, он опасается, что его друзья, проспавшись, заявят обо всем в милицию. Он решает избавиться и от них. Николая он убивает по дороге домой, а Ваську накачивает водкой до такой степени, что тот во сне давится собственной блевотиной. Такой вариант тебя устраивает?

- Он бы меня устроил, кабы не несколько пустяков, которые опять-таки никак не приклеиваются к твоей версии. Во-первых, почему половина окровавленного полотенца оказалась на даче, во-вторых, зачем дяде Паше деньги? Ведь, пытая дядьку в подвале, он бы наверняка увидел целую батарею самогона, и, в-третьих, где трупы? Покажи мне хоть один труп!

- Макс, ты требуешь очень многого. Хотя если подумать и поднапрячься, то можно попробовать найти и более подходящий вариант. Ты хорошо осмотрел чердак и прочие подсобные помещения?

- Можешь не сомневаться, искать да бить морды - единственное, что я классно умею делать.

- Ты прав, значит, территорию дядькиного дома, как и сам дом, мы можем исключить из круга наших дальнейших поисков. Это уже легче. Теперь на первом плане у нас остается дворик дяди Паши и участок дороги от его дома до дома Николая. Начнем с дворика, а лучше прямо с его халупы.

Нагло ворвавшись в чужие владения, мы поставили на уши несчастную хибару, переворошив в ней все - от гнилого подполья до ветхого чердака. Все оказалось безрезультатным. Разочарованные и злые, мы вышли на загаженный дворик и скрупулезно осмотрели дырявый сарайчик, уборную и даже заглянули в покосившуюся голубятню. Результат по-прежнему оставался нулевым. Чуть ли не на карачках мы обнюхали весь дворик, надеясь найти хоть небольшой клочок недавно вырытой земли. Ничего!

Выйдя на улицу, мы так же тщательно проверили те полсотни метров, что отделяли халупу от дома Николая, и опять получилось по нулям. Мы уже были готовы махнуть на это гиблое дело рукой, когда под толстым слоем грязи я заметил крышку канализационного колодца.

- Это что? - указуя на нее перстом, многозначительно спросил я Макса.

- Известно что, канализация.

- Перестань ковырять в носу! Я не слепой, сам прекрасно вижу, что это канализация. Ты мне ответь, что она здесь делает?

- Как что? Трубы там разные проходят, коллектор тоже...

- А разве в этих избах есть теплые туалеты и ванные?

- Наверное, есть, по крайней мере дядька давно поставил ванну.

- Я рад за него. Тащи лом, будем вскрывать это возможное хранилище трупов.

Я словно в воду глядел. Когда мы содрали крышку, Макс только охнул. Колодец оказался узким и мелким, так что Братьям пришлось здорово попотеть, засовывая тело силком. Первое, что предстало перед нашими глазами, были рифленые подошвы прекрасных штиблет, они торчали гораздо выше лысоватого затылка хозяина, и по этой причине его лица не было видно. По поведению Макса я понял, что труп не имеет к его дядьке никакого отношения.

- Иди звони Фокину или Шагову и скажи, что мы приготовили для них большой сюрприз. По возможности пусть приезжают сами.

Приехали они быстрее, чем я ожидал.

- Ну что, орелики? - выбираясь из машины, в ухмылке скривился Фокин. Что за сюрприз вы мне приготовили? Учтите, за ложный вызов, равно как и за вызов по пустячному делу, я наложу на вас епитимью и штраф в размере ящика коньяка.

- Базара нет, Владимир Васильевич, только есть одно дополнение: ежели сюрприз стоящий, то же самое причитается и с вас.

- Гончаров, давайте не будем много говорить, - по-дружески посоветовал Шагов. - Что тут у вас случилось? Дядька нашелся?

- Слава богу, нет. Дядька пока еще для нас загадка.

- Тогда в чем дело? Не тяните резину.

- Сей момент, уважаемый Александр Николаевич. Макс, покажи комиссарам трупик, мне кажется, они его искали.

- Вот что мы обнаружили в результате долгих и кропотливых поисков, торжественно сдвигая канализационную крышку, артистично объявил Макс.

- Как же это его, бедолагу, туда утрамбовали? - нагнувшись над люком, озадаченно спросил начальник. - А кто это? Вы знаете?

- Нет, но думаем, что вы имеете честь видеть конечности Николая Степанова, которого вы искали утром.

- Виктор, вызывай оперативников и экспертизу, - повернувшись к шоферу, приказал Шагов. - Константин, а каким образом вы его нашли?

- Александр Иванович, кто ищет, тот всегда находит. Но прежде чем выйти на этот люк, мы, в поисках тела Зобова, перевернули всю лачугу дяди Паши.

- Кстати, о птичках, то бишь о дяде Паше, а еще точнее о Васе, который крякнул, - закуривая, хохотнул начальник. - Хотите описаться?

- Хотим, но, может быть, сначала зайдем в дом, - предложил Макс. Покойник отсюда все равно выбраться без посторонней помощи не сможет, а мы погреемся.

- Правильные вещи говоришь, Ухов. Как, Александр Николаевич, зайдем погреться?

- Я не против, - пожал плечами Шагов. - Витя, присмотри тут...

- Не беспокойтесь, Александр Николаевич, - прищелкнул каблуками от служебного рвения водитель. - Я его никому не отдам. Идите куда надо, а когда прибудет бригада, я вас позову.

- Самогоночкой балуетесь? - заходя на веранду, одобрительно отметил Фокин. - Хорошее дело. Саша, зайди в дом и посмотри, что там творится. А потом мы это дело обсудим. Сдается мне, что это звенья одной цепочки.

Так слушайте меня, орелики, и удивляйтесь. Вася-то вовсе не крякнулся, а его крякнули. И скорее всего, это сделал хлебосольный дядя Паша. Ага, насадил на шампур через сердце. Проникающий канал упирается в левую лопатку. Как я вас, а? Но это еще не все. Естественно, я тут же начал раскручивать Сергеева и даже привез его на место преступления. Он начал молоть какую-то церковную чушь и нести полнейшую ахинею. В общем, идет, подлец, в отказ, и никаких гвоздей. А тут меня словно сам черт взял за руку и подвел к тумбочке. А знаете, что я там нашел? Никогда не догадаетесь! Даю член на отсечение! В его тумбочке я нашел копию приговора, по которому, руководствуясь сто третьей статьей, пятнадцать лет назад ему вылепили потолок. Схлопотал его наш Паша за убийство без отягчающих обстоятельств. И самое интересное в этой истории то, что замочил он свою первую жертву на той же самой койке, что и Васю, с той лишь разницей, что дружка он уложил кухонным ножом, а Васю неизвестно чем.

- То есть как это неизвестно чем? - удивился Макс.

- А вот так. Гончаров видел, что на его теле при беглом осмотре мы не обнаружили раны, потому и решили, что он задохнулся в собственной блевотине. Не обратили внимания на крохотную царапину размером не больше трех миллиметров, а она оказалась входным отверстием проникающего канала. Чем уж его Пашенька приласкал, одному Богу известно. Ни спица, ни стилет там не прокалывают. Есть у меня одно соображение, но его надо проверить и подтвердить.

- Поделитесь.

- Сразу после школы я год работал в радио-телемастерской. Так вот, там у нас были специальные отвертки для регулировки телевизоров. Длинные, тонкие и острые, я мыслю, что именно такой отверткой он его и упокоил. Но не будем гадать, возможно, второй покойник сможет подтвердить мое предположение. Где же бригада?

- На совесть постарались, негодяи, - выходя из дома, заметил Шагов.

- А как же, все-таки деньги искали, - зло ответил Макс.

- Нашли?

- Да, тысяч десять он им пожертвовал. Надеялся, что это их успокоит.

- Владимир Васильевич, у меня теперь нет и тени сомнения, - тихо, но твердо заявил Шагов, - все эти преступления завязаны в один узел.

- У меня тоже, пойдем, наши приехали, обсудим позже.

Анфиса Андреевна, словно предчувствуя свою беду, стояла возле калитки, тревожно наблюдая за появлением двух спецмашин, из которых неторопливо выходили сотрудники и сам господин Корж в белом халате в сопровождении двух молоденьких смешливых санитаров.

- Так, ребятушки, погодим, пока этот феномен зафиксируют на пленку, сразу оценив обстановку, предостерег он парней-практикантов. - Ба, кого я вижу, да это же сам Иннокентий Смоктуновский, - завидев меня, выдал он свою неизменную остроту. - Готовьтесь, ребята! Предстоит серьезная работенка. Если рядом Гончаров, то где-то поблизости нас поджидает целый вагон трупов.

- Захарыч, оставь свои штучки, - как можно тише попросил я. - Не до них сейчас.

- Все понял, Иваныч. Больше этого не повторится, - заверил меня судмедэксперт и дал своему молодняку знак угомониться.

Тем временем криминалисты добросовестно отсняли канализационный люк и виднеющийся труп во всех его ракурсах и с привязкой к местности.

- Можно извлекать, - разрешил их молодой начальник в полковничьих погонах.

- За дело, ребята, - в свою очередь распорядился Корж, и два дюжих парня словно пробку из бутылки выдернули труп из горла колодца.

- Господи, Коленька! - сорвавшись с места, заголосила Анфиса Андреевна и, упав на безжизненное, скрюченное тело мужа, вцепилась в него мертвой хваткой.

- Уберите ее, ребята, только поделикатней, - отворачиваясь, распорядился Шагов.

Разогнав мгновенно собравшуюся толпу любопытных соседей, два оперативника с трудом оторвали окаменевшую женщину от трупа и почти на руках отнесли домой.

Засучив рукава и натянув перчатки, за дело взялся Корж.

- Ну что там у тебя, Иван Захарыч? - заглядывая ему через плечо, нетерпеливо спросил Фокин. - Ну вот, как я и ожидал, крови опять не видно. Ты смотри внимательней. Входное отверстие должно быть едва заметным.

- Васильич, ты бы отошел куда подальше, - недовольно проворчал Корж, всем своим телом защищая свою добычу. - Я же тебе не советую, как и где ловить воров. Погоди, вот тебе твое входное отверстие! - задрав на спине покойника кофту, рубашку и майку, Корж торжественно показал на крохотную, едва заметную ранку под левой лопаткой. - Надеюсь, ты теперь удовлетворен?

- Вполне. Можешь увозить и терзать своего клиента дальше. Да не затягивай, завтра утром я должен знать, в котором часу наступила смерть.

- Какой ты быстрый, Васильич. Так не получится, а приблизительное время я могу сказать хоть сейчас. Ориентировочно его замочили от двадцати четырех до двух часов ночи, как и твоего незабвенного Васю. Ну, бывайте! Желаю поскорее распутать это дело. Ребятушки, навались, груз в машину.

- Владимир Васильевич, может быть, мне съездить с ними? - провожая взглядом удаляющуюся труповозку, спросил Шагов.

- А зачем, Саша, там и так все понятно. Лучше посидим и обмозгуем это дело на месте. Может быть, опера что-то новенькое подбросят. Ребята, пробегите по соседям, чем черт не шутит, возможно, кто-то страдает бессонницей или ночью выходил в сортир и кое-что заметил. Надежда маленькая, но все же попытайтесь. Если что, мы в шестнадцатом доме. Там вам тоже нужно все тщательно осмотреть. Ну что, други? - усаживаясь во главе стола, спросил он ехидно. - Коля-то тоже крякнул? Какие будут соображения?

Шагов и я промолчали. Вызвался говорить Ухов.

- Тут недавно Гончаров высказал две предположительные версии, но обе они имеют свои слабые стороны, однако исходя из них мы и нашли тело Степанова.

- Хотелось бы их услышать, - брезгливо отодвигая стакан самогонки, посмотрел на меня Шагов. - Константин Иванович, мы вас слушаем.

- Так там и слушать нечего, - кляня Макса за его длинный язык, ответил я. - Мне и самому они кажутся несостоятельными, но раз вы настаиваете, то извольте.

Почти слово в слово я пересказал им свои соображения.

- Ну ничего нового ты нам не открыл, - разочарованно протянул Фокин. Все это мы и без тебя прекрасно понимали. А твоя первая версия вообще полная чепуха. Получается, что дядя Паша у нас чуть ли не ангел во плоти. Спал себе алкашик и ничего вокруг не замечал. Я правильно тебя понял?

- Именно так, спал и ничего вокруг не замечал.

- Полная ерунда. Я уже вам говорил, как пятнадцать лет тому назад он точно так же запорол своего корешка. Это ты учел?

- Нет, тогда я этого еще не знал, но все равно мне кажется, что на сей раз он не имеет к убийству никакого отношения.

- Да брось ты пороть ерунду, хотя половинка окровавленного полотенца, найденная вами на даче, заставляет думать, что действовал он не один, а с подельниками.

- Он сознался в убийстве?

- Держи карман шире, от него дождешься, десять лет зону топтал и на тебе, так сразу взял и сознался. Ничего, раскрутим. Никуда он от нас не денется, тем более что появились новые факты. Сегодня уже поздно, а завтра нужно обязательно послать на дачу толковых ребят. Макс, пойди выгляни, где они там застряли?

- Здесь мы, товарищ подполковник. Можно войти?

- Входите и прямым ходом в дом. Посмотрите, может быть, найдете что-нибудь любопытное. Макс, помоги ребятам разобраться, что к чему.

Ничего любопытного, кроме того, что вместе с дядькой из дома исчезли все документы, оперативникам обнаружить не удалось, и в девятом часу мы распрощались, чтобы наутро встретиться вновь.

* * *

- Ладно, Иваныч, - доставляя меня к самому подъезду, грустно отвесил челюсть Макс. - Бывай, чего уж тут... Авось разберемся.

- Может быть, зайдешь? В этом доме, несмотря на твой зверский вид, тебя приемлют. Пойдем, Макс, с тестем перетолкуем...

- Иваныч, все это ерунда на сливочном масле, не мне тебе говорить. Мы не нашли "мокрушника" по свежим следам, а теперь хрен знает как он проявится. Но найти его я должен. Придется мне раскатывать свой трафарет одному. Скажи тестю, что я завтра на работу не выйду.

- Максим, "уже падают листья, а осень в смертельном бреду...". Что ты замыслил на ночь глядя? - высокопарно, в парах самогона, поинтересовался я. - Не хило ли одному будет? Родимый, не потребуется ли вторая рука, а то ведь я могу подмочь...

- Такая система, Иваныч: или они нас, или головой об таз.

- Красиво говоришь, Ухов, бархатно, но скользко, а когда скользко, то, как правило, падаешь и вышибаешь себе мозги. Куда ты намылил лыжи?

- Такая у меня задумка, Иваныч, - откряхтев, признался Макс, - хочу немножко потрясти дядькиных рабочих, может, чего знают...

- И ты, сайгак однорогий, решил ехать без меня? - воодушевленный новым предложением, возмутился я. - Ты лесной человек по имени Орангутанг или, как сейчас говорят, Орангутан. Почему ты решил, что без Константина Ивановича Гончарова ты сможешь вполне обойтись?

- Нет, все нормально, но мне показалось, что ты перебрал.

- Тогда запоем песню "Врагу не сдается наш гордый "Варяг"..." и вперед!..

- Как скажешь, шеф, - как родному, усмехнулся он. - Там грязно...

- Перебьемся. "Не гони меня туда, где под грязным сводом моста плещет мутная вода". Учти, классику декламирую. Анну Ахматову тебе, стоялому жеребцу, читаю, слышишь, как вольно льется стих из моей груди!?

- Слышу, как и две ошибки слышу.

- А ты наглец. Исправлять мастера Гончарова - это бестактность. Ладно, шпарь на бреющем полете. Вперед на люмпен-бастионы.

- Тужур, тужур, авек плезир. Держись, Иваныч.

Завизжали скаты, вдавливая меня в подушку сиденья, полетела машина, ведомая осерчавшим аргонавтом Уховым.

- Ух ты! - задыхаясь, только и мог вымолвить я. - Не протарань прохожих. Где проживает это вражье племя?

- На втором огороде, а впрочем, ты сам скоро будешь иметь счастье с ними встретиться. Сразу предупреждаю - мужики заносчивые и грамотные. Не советую вступать с ними в полемику.

Ко второму огороду Романа Николаевича, где квартировали его бомжи, мы подъехали уже при свете фар. Здесь, в отличие от шалаша на первом поле, был возведен вполне приличный сарай, и из его щелей пробивался тусклый колеблющийся свет керосиновой лампы или просто свечи.

"Крутые мужики" в составе трех человек сидели под кучей вырытой картошки, наливались дерьмовой водкой, закусывая ее хлебом. Кажется, они давненько нас поджидали, поминая незлым тихим словом.

По крайней мере, когда я вошел в сарай, плюгавый лысый шкет потребовал объяснения: мол, где я был с утра, где моя совесть в частности и где вообще сейчас находится дед Роман?

Сразу на все вопросы я ответить не мог и поэтому отдал их Максу на потребу. Макс, человек серьезный, лишних слов говорить не стал. Как что не по нему, так норовит морду бить даже ребятам интеллигентным.

- Значит, так, козлы, - начал он дипломатическую конференцию, - дядьку Романа завалили, и это сделал кто-то из вас. Сознавайтесь, бомжачье племя, а то я сейчас с вас начну сдергивать шкурки.

- Ты чё, крутой, да? - высказался самый пьяный и, наверное, самый неопытный бомж по имени Егор. - Да мы сейчас из тебя крем-брюле будем делать.

Говорить ему этого не стоило, потому что через секунду он корчился в апогее боли в наивысшей точке картофельной кучи.

- Еще есть желающие? - скучно спросил Макс, не напрягая рук.

- Не-е-ет, - дружно заверили-проблеяли друзья пострадавшего. - Мы же знаем, что ты его племяш, а Егорша - он у нас новенький и такими сведениями не располагал. Ты, Макс, объясни толково, что к чему, а то сразу по мордасам! Обидно...

- Объясняю для дураков. За что и где вы замочили Романа Николаевича Зобова?

- Микола, да он вольтанулся, - поделился своими соображениями бородатый мужичина со своим коллегой по несчастью. - Да где ж это видано, чтоб мы сами своего кормильца порешили? Полный абсурд и несоответствие хромосом!

- Да, уж ты это, Макс, того... лишку даешь, - испуганно подтвердил худосочный Микола. - Напраслину на нас возводишь, если, конечно, не шутишь. Мы сами его с утра ждем. Скажи, Черномор!

- Точно, ждем-маемся, - с жаром подтвердил бородач. - Глаза проглядели, не встать мне с этого места.

- А если ждете, то почему водку трескаете? На какие шиши? - не совсем уверенно спросил Макс. - Иваныч, точно, они замочили Романа, а теперь бухают на его бабки.

- Эко ты, приятель, загнул! - робко возмутился Микола. - Говорим же тебе, что мы его сами поджидаем и в последний раз видели аж позавчера. Он приехал посмотреть, как у нас тут идут дела, и сказал, что сегодня с утра пригонит две машины. Он нам и денег оставил. Ну мы и сообразили...

- Складно ты врешь, глист в тельняшке, - угрожающе нахмурился Ухов. Только я-то своего дядьку немного знаю. Он и рубля вам не выплатит, пока не будет проделана вся работа. Так что нечего мне закручивать уши. Говорите, где взяли деньги?!

- Ну это... У кого что было... - нерешительно начал свою версию пришедший в себя Егор. - Наскребли по копеечкам... Я сбегал...

- Это на три-то пузыря по копеечкам?! - указуя на две непочатые бутылки, прокурорским тоном гаркнул Макс. - Ты эти байки будешь следователю травить, а мне не надо! Вышли мы все из народа! Последний раз спрашиваю, где взяли бабки?

- Ты уж извини нас, Макс, - смущенно пробасил Черномор. - Такое дело получилось. Бес попутал... В общем, продали мы мешок картошки.

- Где и кому вы его продали? - с удвоенной энергией надавил Макс. - Тут вокруг, в радиусе трех километров, нет ни одной живой души.

- А мы ее на попутке в город свезли.

- И чем же расплачивались?

- Картошкой и расплатились, - совсем заскучал Черномор.

- Значит, вы украли не один мешок картошки, а два? Я правильно понял?

- Полтора, - уточняя степень своего грехопадения, поправил Черномор. Макс, извини, ради бога, и очень тебя прошу - не говори об этом Роману Николаевичу. Ты же его хорошо знаешь. Выгонит нас и глазом не моргнет. А куда нам податься? Ни кола ни двора... Мы его до обеда прождали, а на улице-то холодина, вот мы и решили немного отогреться... Моя идея, мой грех. Больше такого не повторится, только не сообщай Роману Николаевичу.

- Роману Николаевичу, - понимая, что бомжи говорят правду, проворчал Ухов. - Роману Николаевичу! Где бы его найти? Пропал ваш хозяин, мужики. Увезли его в неизвестном направлении. Не знаю, жив ли он сейчас.

- Так это правда? - наивно удивился Микола. - А мы-то думали, что вы шутите.

- Какие тут могут быть шутки.

- Так как же это так? - тоскливо заныл Егор. - А кто же нам за работу заплатит? Нам ведь жить не на что. Да и картошку с поля вывозить надо, а то, не ровен час, погниет вся. Что делать будем?

- Не знаю, мужики, - растерянно развел руками Ухов. - Мне сейчас не до картошки, а вы пока продолжайте в том же духе - по мешку, по два тащите на рынок и продавайте, только больно-то не наглейте. Когда появится возможность, приеду на грузовике, так что два человека пусть постоянно находятся на месте.

- По рукам, Макс, - вставая, улыбнулся Черномор. - Будем продолжать работу. Только вот газ у нас на исходе. Если сможешь, привези баллон. И какую-нибудь старенькую одежонку для смены, а то погода-то какая, сам видишь, не успеешь выйти, как уже промок до нитки.

- Ладно, завтра же все привезу, - выходя из сарая, пообещал Макс.

В половине десятого мы распрощались с осиротевшими бомжами и под усиливающимся дождем покатили в сторону города.

- Ну что, Иваныч? - ловко попадая в скрытую лужей выбоину, нервно спросил Ухов. - Что теперь делать? В какую сторону податься, ума не приложу. Может быть, прав подполковник Фокин и нужно просто хорошенько тряхнуть этого дядю Пашу? Сам подумай, пятнадцать лет тому назад он совершил совершенно аналогичное преступление. Наверное, через пять лет после отсидки у него вновь зачесались руки, и он совершает рецидив по полной программе.

- Вполне возможно, Макс, но что-то мне не дает покоя. Почему-то мое второе "я" активно протестует против такого положения дел. Давай начнем все сызнова. Попробуем плясать от печки. Нам доподлинно известно, что никого из посторонних или малознакомых людей твой дядюшка в дом не пускал, а привечал только узкий круг хорошо знакомых ему людей. Я верно говорю?

- Да, это так, но что из этого следует?

- Нам известно, что в этот круг входил Фархад, ты и, возможно, твоя жена. Но все трое, как нам известно, отпадают. Подумай, кого ты еще хоть единожды видел в его доме? Не может ведь человек, каким бы он ни был скрягой, все шесть лет после развода с женой не пригласить кого-нибудь в гости. И еще момент, который мы уже отмечали ранее, - этот человек был в курсе финансовых дел Романа Николаевича. Не следует также забывать о зеркале над его кроватью. Вероятно, оно помогало ему в экстремальных ситуациях побороть его импотенцию. Что ты скажешь на сей счет?

- Да, девок он, наверное, таскал, хотя лично я никогда их не видел, а поэтому не очень-то ему верил. Кроме того, по его хвастливым рассказам я сделал заключение, что все они были уличными проститутками одноразового пользования, а значит, о его финансовом положении знать они ничего не могли. Но ты меня с этими шлюхами натолкнул на прекрасную мысль о бабах. Непонятно, почему я раньше о ней не подумал.

- О ком это ты? - глядя на непонятное воодушевление Макса, спросил я.

- О его бывшей супруге, о Нине Андреевне Соколовой. И как это я выпустил ее из виду! Кто, как не она, была отлично осведомлена о ежегодных заработках своего бывшего мужа? Кого, как не ее, он мог беспрепятственно впустить в свой дом?

- Получается, что после развода они поддерживали дружеские отношения?

- Я бы не был так категоричен, но, по его рассказам, она изредка к нему заходила, преимущественно для того, чтобы занять немного денег.

- И она их получала?

- Черт его знает. Помнится только то, что дядька был не в восторге от ее посещений. У него надолго портилось настроение. Вот я и думаю: а не пощупать ли нам ее с этой стороны дела?

- Мысль занятная и имеет право на жизнь, но как нам ее отыскать в десять часов вечера? - хмыкнув, поделился я своими сомнениями. - Ты знаешь, где она живет?

- Мне бы да не знать! Кто, как не я, помогал выселять нахальных квартирантов из ее квартиры после развода. Подскочим, или ты торопишься?

- Не задавай идиотских вопросов, поехали к твоей Соколовой. Кстати сказать, обрисуй хотя бы в двух словах, что она из себя представляет.

- А что ее обрисовывать? Баба - она и есть баба, сам увидишь. Про ее прошлую жизнь, как и настоящую, я мало что знаю, а вернее сказать, не знаю ничего. Она младше дядьки годков на восемь, значит, на сегодняшний день ей сорок восемь лет. Кажется, от первого брака, а может, и просто так, без брака, у нее взрослый сын, которого органически не переваривал Роман.

- Вот как! Это существенное дополнение. А ты его знал?

- Однажды видел мельком.

- Они жили вместе?

- Какое там вместе! К матери он появлялся только тогда, когда твердо знал, что дядьки нет дома, но тот каким-то шестым чувством угадывал его визиты и устраивал настоящий скандал. Нет, после материного замужества сынок некоторое время продолжал жить в своей квартире, а потом укатил на Север, и на этом его след оборвался. Вот тогда-то, бесполезно прождав его год, Нинка и пустила квартирантов.

- Интересная мысль, - задумчиво заметил - я. - Уехал на Север и пропал без вести, но ведь он мог недавно вернуться? Не правда ли?

- Мог, - согласился Макс, сворачивая в типично грязный двор. - А чего нам гадать? Сейчас все и узнаем. Свет у нее горит, значит, дома кто-то есть.

По заплеванной лестнице, попутно знакомясь с настенными юношескими виршами, мы поднялись на второй этаж, где Макс позвонил в 8-ю квартиру. После некоторого неодобрительного ворчания дверь нам открыла стройная блондинка с печальными синими глазами, одетая в шелковый халат и толстую вязаную кофту.

- Боже мой, кого я вижу! - с радостным удивлением воскликнула она. - Не может такого быть! Это же сам Максим Ухов. Сколько лет, сколько зим... Да что это я раскудахталась, словно курица. Заходите в дом. Господи, ты ли это?

- Я, Нина Андреевна, - проходя в переднюю, вежливо улыбнулся Макс. - Вы не ошиблись. Мы с Константином Ивановичем пришли к вам по делу.

- О делах потом, - стаскивая с Ухова куртку, категорически заявила она. - Сначала я напою вас горячим чаем, а когда отогреетесь, тогда и поговорим о делах. Проходите в комнату, а я на несколько минут удалюсь на кухню. Можете курить.

Расположившись в удобных креслах, мы вытянули уставшие ноги и с удовольствием задымили, украдкой рассматривая жилище одинокой женщины. Не знаю, что у нее творилось в спаленке, но комната была самая ординарная, с типовой мебелью, коврами и посудой. Отсутствовала она не больше десяти минут, а когда появилась, держа в руках полный поднос, то я обратил внимание, что она помолодела, как минимум, на пять лет. И когда она только успела навести на морде полный марафет?

- Может быть, по рюмочке? - вытаскивая из бара ополовиненную бутылку коньяка, обворожительно улыбнулась она.

- Нет, Нина Андреевна, - огорчил меня Макс. - Нельзя, мы за рулем. Не стоит так хлопотать, мы буквально на несколько минут. Зададим вам пару вопросов и сразу же откланяемся.

- Максим, а почему так официально? - садясь на диван, погасила она улыбку. - Хорошо, я вас слушаю. Задавайте свои вопросы.

- Нина Андреевна, извините меня за нескромность, но где вы были вчера после десяти часов вечера?

- Вопрос действительно нескромный, и я не понимаю, почему вы его задаете.

- А мне кажется совсем наоборот. Вы прекрасно знаете, чем он вызван.

- Полнейший абсурд. Но если вам так будет угодно, я отвечу. Вчера после десяти часов вечера и до сегодняшнего утра я была дома.

- Кто это может подтвердить? Или таковых нет?

- Представьте себе, есть, - брезгливо передернула она плечами. - Но мне бы не хотелось вмешивать в это дело того человека. А что случилось?

- Случилось то, что ваш бывший муж, Роман Николаевич, неожиданно исчез.

- Как исчез, так и найдется, я-то тут при чем?

- А при том, что пропал он из дома, где его перед похищением основательно пытали на предмет денег, и у нас есть некоторые основания предполагать, что в этом деле вы могли бы сыграть, уж извините за прямоту, не последнюю роль.

- Господи, это же полная чушь. Последний раз я видела Романа два или три месяца тому назад. Я брала у него взаймы триста рублей. Обещала отдать через месяц, но до сих пор не удосужилась. А вообще-то, Макс, неужели ты думаешь, что я смогла бы поднять руку на человека, а тем более на своего бывшего мужа, с которым у меня установились вполне дружеские отношения?

- Нет, безусловно, вы не держали в руках паяльника, но вы могли дать наводку, и по вашей просьбе дядька мог открыть двери своего дома. Вы ведь без меня прекрасно знаете, что посторонних в свою обитель он не допускал. Короче говоря, кто может подтвердить тот факт, что вчера вечером и ночью вы были дома?

- Ладно, я скажу, - закусив губу, решилась Соколова. - Скажу, "как дело до петли доходит". Его зовут Алексей Петрович Бойчук. Он мой друг, и он женат. Именно поэтому мне бы не хотелось вмешивать его в это дело.

- Можете на нас положиться. Все сделаем тонко и аккуратно, - заверил ее Макс. - Но как нам его найти?

- Сегодня у вас вряд ли что получится, а вот завтра приходите ко мне на работу в парикмахерскую "Локон". Он ее владелец.

- Тогда до завтра, - поднимаясь, начал прощаться Макс. - Кстати сказать, Нина Андреевна, а что слышно о вашем сыне? Так и не объявился?

- Объявился, - подумав, нехотя ответила она. - Еще год назад приехал.

- И где же он сейчас?

- Понятия не имею. Приходит не чаще одного раза в месяц. На северные деньги купил себе малосемейку где-то в районе заводов. Там и живет.

- Неужели вы ни разу у него не были? - удивился Макс. - Странно получается.

- Почему же не была? Несколько раз наведывалась, но давно, как только он купил эту квартиру - я на новоселье подарила ему мягкую мебель и телевизор. А встречаемся мы редко оттого, что у нас совершенно разное понимание жизни.

- Это бывает, - сочувственно хрюкнул Ухов. - Но адресок его вы нам все равно сообщите. Всякое бывает.

- Что такое? О чем вы говорите? Уж не подозреваете ли вы и его?

- Всякое бывает, - повторился Макс. - Его, кажется, зовут Виктором? А вот его фамилии я, к сожалению, не помню. Помогите, пожалуйста, напомните.

- Макс, это же полный вздор. Ты прекрасно знаешь, что Роман Николаевич не пустил бы его на порог. Но если тебе это так необходимо, то изволь. - Она нервно нацарапала на бумажной салфетке координаты своего сына и протянула ее Ухову.

- Благодарим покорно, - бережно укладывая салфетку в карман, поклонился он. - До завтра, уважаемая Нина Андреевна. Приятных вам сновидений.

- До свидания, - закрывая за нами дверь, не очень-то любезно попрощалась она.

- Постой-ка, Макс, - заметив на межэтажной площадке двух мужиков, остановил я Ухова. - Эти джентльмены, украдкой сосущие водку, могут нам кое в чем помочь. Здорово, земляки, - поднимаясь на полэтажа, задушевно поздоровался я с алкашами. - Мир вам и счастье.

- Спасибо и проваливай, - устанавливая бутылку в карман поглубже, злобно ответил тот, что поздоровей. - Проваливай. Мы не подаем.

- Зато я подаю, - поднимаясь следом, сообщил Ухов. - Так сейчас подам, что вас от этих стенок будут соскребать три дня. Всосали, козлы?

- Всосали, - икнув, послушно согласился обладатель бутылки. - Но у нас мало...

- Да не нужна нам ваша дерьмовая водка, - искренне заверил я их. - Мы просто хотели задать вам пару вопросов, только и всего.

- Откуда же нам знать ваши намерения? - повеселев, отмякнул мужик. - А что до вопросов, так это пожалуйста, хоть сто штук.

- Вы в этом подъезде живете?

- Так точно, я на первом этаже, а Генка на третьем. А в чем дело?

- И часто вы собираетесь на нейтральной полосе?

- Да почти каждый день. Но мы культурно, без мата, без ругани. Не от хорошей жизни здесь собираемся. Бабы у нас с Генкой злющие и не пьющие, что тебе кобры африканские. Шипят и ядом брызгают.

- А вчера вы были здесь примерно в это же время?

- Конечно, были и, кроме водки, выпили по бутылочке пивка. По домам разошлись только в десять с минутами. А что?

- Тогда вы не могли не заметить. Скажите, из той квартиры, откуда мы сейчас вышли, вчера кто-нибудь выходил или, может быть, заходил?

- Мы здесь пробыли не меньше часа, и могу сказать однозначно, что за это время никто, кроме хозяйки, Нины Андреевны, из квартиры не выходил.

Это была первая сколько-нибудь значимая информация за весь сегодняшний день.

- А вы не могли бы сообщить поточнее, когда именно это произошло? вкрадчиво, стараясь не спугнуть дичь, спросил я.

- А чего тут сообщать. Для меня это не трудно. Нина Андреевна вышла без четверти десять. Я почему так уверенно говорю? Да потому, что именно в этот момент Генкина кобра высунулась из двери и заорала, что уже без четверти десять и нам пора закрывать нашу полупивную.

- Отлично, мужики, вы здорово нам помогли, - поощрительно похлопал я случайного осведомителя. - А когда Нина Андреевна вернулась назад?

- А вот этого мы не видели, - с сожалением признался Генка. - Мы еще тут потолкались, покурили минут двадцать-двадцать пять и разошлись по домам, но ее больше не видели. Может быть, она вернулась позже, когда мы уже разошлись.

- Да, конечно, наверное, так оно и было. Спасибо, мужики. И напоследок я бы вам настоятельно посоветовал, чтобы никто и ничего о нашем разговоре не знал. Вы меня хорошо поняли?!

- А чего уж тут не понять? - съежился Генка. - Тут и козе все ясно.

- Может быть, вернемся к ней? - уже на улице предложил Ухов. Хорошенько тряхнем, прижмем к стене, и она у нас расколется.

- В чем расколется? В том, что она на полчаса забегала к подруге или в магазин? Нет, Макс, рано ее трясти и прижимать к стене. Нужны какие-то более весомые факты.

- Факты вещь хорошая, а только где мы их наберем?

- Утро вечера мудренее. Что-нибудь придумаем, пощупаем наши резервы прежде всего ее сынка, а также начальника Алексея Петровича Бойчука. Завтра подъезжай за мной к восьми часам утра, а теперь по домам. Детское время кончилось.

* * *

Стараясь не шуметь, я как можно аккуратнее отомкнул дверь и блудливым котом тихонько проскользнул в переднюю. Не зажигая света, разделся и, стянув мокрые туфли вместе с носками, бесплотным призраком метнулся на кухню. Прикрыв поплотнее двери, я отдернул шторки так, чтобы свет уличного фонаря позволял мне хоть немного ориентироваться в пространстве. Следующим этапом и предметом моего пристального внимания был холодильник, который я открыл без особых трудностей. Тщательно его проревизировав, я остановился на двух кусках жареной курицы, капустном салате и початой бутылке водки, которую доверчивый тесть легкомысленно оставил в дверце. Выложив свою добычу на стол, я прямо на кухне вымыл руки и физиономию и, утеревшись грязноватым кухонным полотенцем, принялся за трапезу.

Выпив малый стакан спиртного, я зажевал его капустой, а после куриной ляжки закурил. Голова заработала четко, и мысли невольно потекли по руслу прожитого дня.

- Итак, господин Гончаров, что мы имеем на сей момент?

- А имеем мы, Константин Иванович, два трупа и одного исчезнувшего человека.

- Это мы знаем, вопрос в другом: можно ли связать эти три факта в единый узел?

- Что касается Васи и соседа Николая, то тут не может быть и тени сомнения, поскольку пили они в одной и той же компании и убиты аналогичным способом и одинаковым орудием. По предположению комиссара Фокина, это могла быть длинная отвертка телемастера. А убить их мог хозяин дядя Паша.

- А вот тут, господин Гончаров, и начинаются маленькие несостыковки. Во-первых, мне совершенно непонятно, какие мотивы могли толкнуть старого бомжеподобного дядю Пашу на это убийство? Во-вторых, почему от одного трупа он избавляется, засовывая его в канализационный колодец, а труп Васи тихо-мирно дожидается своего часа, сидя у него на койке? В-третьих, почему он самолично вызывает милицию? И наконец, в-четвертых: откуда у него в доме мог появиться столь специфический инструмент, как отвертка телемастера? Что скажете?

- На первый ваш вопрос, который касается мотивов убийства, я, пожалуй, отвечу и даже двумя вариантами. Вариант первый. Как нам известно, водку покупал покойный Вася. Значит, у него имелись деньги. Сколько, мы не знаем, но возможно, что сумма была приличная, и именно на это позарился Павел Иванович Сергеев. Это хоть отчасти объясняет разное месторасположение трупов. То есть он убивает своего гостя Василия на глазах у соседа Николая Степанова, а потом, опасаясь, что тот, протрезвев, наутро сдаст его в милицию, догоняет его по дороге домой и ударом под лопатку убирает ненужного свидетеля.

Это первый вариант ответа на твой первый вопрос. Однако право на жизнь имеет и вторая версия, хоть подполковнику и Максу она не приглянулась, но я думаю, что в ней что-то есть. Тем более, что она дает нам связку с третьим преступлением, совершенным в доме Зобова.

Предположим, что троица, сидящая у дяди Паши, пропилась до копеечки, а выпить-то хочется. Что делать? Тогда хозяин решает занять денег у своего соседа Романа Николаевича Зобова. Он приходит к нему и просит несчастные сорок рублей. Но Зобов и слышать его не желает, поскольку назанимал он уже прилично, а отдавать не торопится. И тогда дядя Паша, руководимый винными парами, бьет его по черепу и начинает выпытывать, где его копилка. Обеспокоенные его долгим отсутствием, Вася и Николай заходят в дом Зобова и видят то, что там творит их знакомый. Я не знаю, как они себя повели, возможно, пытались своего дружка приструнить, а возможно, приняли активное участие в поисках денег. Это не суть важно, в конце концов деньги они нашли, а Зобова замучили до смерти, и, скорее всего, сделал это лично дядя Паша. Став обладателем столь крупной суммы, он на радостях поит своих друзей до посинения, а потом расправляется с ними уже известным нам способом. Таким образом, он убивает сразу двух зайцев. Во-первых, убирает свидетелей, а во-вторых, ненужных нахлебников - ведь в противном случае он вынужден делить добычу на троих.

- Складно сказываете, господин Гончаров, - выпив еще полстаканчика водки, похвалил я собеседника. - Складно и красиво, но должен сразу предупредить, что у второй вашей версии есть два или даже три существенных недостатка. Во-первых, отсутствие трупа Романа Николаевича, во-вторых, объясните мне, каким образом половинка окровавленного полотенца могла оказаться на его даче, и, в-третьих, откуда в подполье появились бычки от сигарет "Мальборо"? Мне не кажется, что это подходящий табак как для самого дяди Паши, так и для его убиенных гостей. Кстати сказать, вы в этом могли убедиться сами, когда посещали его лачугу. В жестяной консервной банке торчал ежик бычков от сигарет "Прима" и папирос "Беломорканал". Что вы на это скажете?

- Это можно объяснить следующим образом: сигареты "Мальборо" мог курить кто-то из его состоятельных друзей, например Фархад...

- Дядя, не смешите рожениц! Это может плохо сказаться на младенце. В тот подпольный люк не пролезет даже голова этого двуногого борова. Поищите другое объяснение, более правдоподобное.

- Хорошо, это могла быть его очередная уличная проститутка, которую он посылал в подполье за самогоном. Это вас устраивает?

- С большой натяжкой, господин Гончаров. А что вы скажете насчет трупа и куска окровавленного полотенца, найденного нами на даче?

- Труп, Константин Иванович, надо искать, искать и искать, - вслед за мной пропустив стаканчик, назидательно заявил мой оппонент. - Наверняка его закопали где-то поблизости, и скорее всего в собственном дворе. Что же касается полотенца, то вполне возможно, что его окровавленную половину несколько дней назад на дачу отвез сам Роман Николаевич и там выбросил за ненадобностью.

- Нет, уважаемый, все это белыми нитками шито, и ваши доводы кажутся мне хлипкими и жидкими, как продукт больного диспепсией.

- Это мозги у тебя похожи на продукт больного диспепсией, - обидевшись, оскорбил меня собеседник. - Я стараюсь найти какие-то ответы, а ты просто задаешь вопросы.

- Тогда постарайтесь ответить еще на три вопроса. Почему дядя Паша оставил тело Василия у себя дома? Почему он сам сообщил обо всем в милицию? Откуда у него в доме появилась специальная отвертка и почему на даче Романа Николаевича мы обнаружили только что помытую посуду? И наконец, зачем дяде Паше понадобились документы Зобова?

- Ну документы еще могут найтись, возможно, оперативники просто плохо их искали, а с отверткой дело обстоит просто, не исключено, что он ее где-то слямзил. Тело Васи оставалось на его койке потому, что по пьянке он про него забыл, а когда проснулся утром, то, ничего не помня о своем ночном преступлении, позвонил в милицию. А что касается чистой посуды, то она могла быть вымыта двумя днями раньше самим же Романом Николаевичем. Надеюсь, теперь ты удовлетворен?

- Все это полная чушь, господин Гончаров, и вы это прекрасно знаете. Не там мы с вами копаем, не в том месте роем землю. Не забывайте еще про одно немаловажное обстоятельство. Дом-то Зобова цел и невредим, а если бы в нем орудовал дядя Паша со своими корешами, то им было бы куда как проще инсценировать поджог и тем самым обрубить нам все концы. Самовозгорание от хреновой электропроводки и точка. Однако дом целехонек, и это наводит на определенные размышления. Кому-то было нужно, чтобы он оставался в полном порядке. Кому? Тому, кто может впоследствии предъявить на него права. Кто этот человек, мы пока не знаем, но надо рыть землю носом именно в этом направлении.

- Позвольте, но мы знаем этого человека. Очень даже знаем. Это Максимилиан Ухов. Он сам заявил, что является единственным самым близким родственником Романа Николаевича. Уж не думаешь ли ты, что это дело рук твоего друга?

- Нелепость, разумеется, но я пока просто рассуждаю. И вот какая мысль внезапно меня посетила. Почему мы с вами, товарищ Гончаров, уверены в том, что брак между Романом Николаевичем и Ниной Андреевной был расторгнут официально? Не правда ли, свежая мысль? И она нам дает прямо-таки безбрежное море домыслов?

- Черт возьми, да ты же у меня просто гений! - в восторге выкрикнул мой собеседник. - По такому случаю нам с тобой просто грех не добавить.

- Ты чего орешь, придурок! - испуганно тараща сонные глаза, на кухню в одной рубашке влетела Милка. - Совсем допился! Уже с чертями вслух разговариваешь! Ты посмотри, который час! И где только тебя до сей поры хороводило?! Грязный, мокрый, босой! Не смей лезть ко мне в постель.

- И не подумаю, мадам Ефимова, - слегка заплетающимся языком изрек я. Мы с котом давно привыкли довольствоваться кухонным диванчиком.

- Вот и довольствуйся, только больше не ори. Беседуй со своими чертями вполголоса. Тебе звонил начальник милиции. Что ты там опять натворил?

- Бабушку процентщицу топориком зарубил. Иди спать и не мешай мне плодотворно мыслить, - важно заявил я, пытаясь сфокусировать и собрать оба лица супруги в одно целое. - Если сможешь, то разбуди меня в семь часов утра.

* * *

Чисто выбритый и за версту благоухающий одеколоном, Макс прикатил ровно к восьми часам. Ожидая его, я скучал на лавочке возле подъезда, тщетно надеясь, что свежий утренний воздух хоть немного расправит мое красивое лицо, сейчас больше похожее на рыло дикого вепря. Сочувствующе окинув меня опытным взглядом, Ухов молча протянул мне плоскую металлическую фляжку.

- Иваныч, только не больше двух глотков. Там спирт, настоянный на семи травах. Помогает почти мгновенно. На себе испытал. Самое главное, остановиться на двух глотках. Ты с тестем говорил?

- Ага, - отвинчивая пробку, ответил я. - А ты-то почему такой свежий и благоухаешь, словно нарцисс? Спал сном праведника и всю ночь снились голые девки?

- Какое там девки. Спал урывками в дядькином доме на чердаке.

- А отчего же не на самой крыше, там удобнее. Зачем тебе это понадобилось?

- Надеялся, что ночью в дом нагрянут непрошеные гости, а тут я.

- Ну и что? Много народу приходило?

- Никого не было. Что Алексей Николаевич сказал?

- Он отпускает тебя на двадцать четыре часа, но не более того. Завтра у него самого назревают какие-то глобальные дела, и он строго-настрого велел тебе с утра быть в фирме и в форме.

- Ну и отлично, за сутки можно многое успеть.

- Можно, - глотнув живительной влаги, согласился я. - Если знаешь, что делать.

- А разве мы не знаем? - протягивая мне конфетку, удивленно спросил он. - По плану у нас три встречи. С начальником и любовником Нины Андреевны, потом с ее сыном, Виктором, а потом и с ней самой.

- Это было вчера, а сегодня планы немного поменялись, - садясь в машину, сообщил я. - Макс, мне тут ночью пришла в голову одна интересная мыслишка, и нужно ее как следует проработать. Случаем, ты не в курсе - твой дядюшка и Нина Андреевна развелись официально или просто дружненько разбежались?

- Чего не знаю, того не знаю, - выруливая со двора, честно признался Макс. - Хотя это нетрудно установить по его документам.

- По каким документам? - обретая способность мыслить, усмехнулся я. По тем самым документам, которые вчера не смогли отыскать оперативники?

- Ну тогда заехать в ЗАГС и попросить их поднять архив.

- И во сколько тебе обойдется поднятие этого архива? Там нынче такие куклы сидят, что смотреть боязно: где нет изумруда, висит рубин, где нет золота, болтается платина. Без стодолларовой бумажки они и разговаривать с тобой не станут.

- Это ты верно заметил, но зачем тебе понадобились эти сведения? Так ли уж они важны? - притормаживая на светофоре, спросил Макс.

- Представь себе, важны, и даже очень. Помнишь, вчера мы касались вопроса о том, почему преступники не сожгли дом? И сами же на него ответили: потому что они были заинтересованы в его сохранности. Но заинтересован в нем может быть только тот человек, который имеет на него какие-то права. Кто может иметь такие права? Макс Ухов и бывшая жена, но при условии, что она с твоим дядюшкой не была разведена официально. Ты понял мою мысль?

- Понял, Иваныч, и какой у нас будет маршрут?

- В ЗАГС так или иначе нам заезжать придется, но сейчас еще рано, отложим его напоследок, а пока займемся парикмахерской "Локон". Ты знаешь, где она находится?

- Это самая дорогая и престижная парикмахерская в центре города. Там отлично стригут не только волосы, но и купоны, я имею в виду деньги.

В половине девятого мы подъехали к мраморным ступеням царства брадобреев и цирюльников. Несмотря на то что "Локон" официально начинал работу с девяти, входные стеклянные двери уже были приоткрыты. Миновав их, мы оказались в просторном холле, где серо-черный мрамор чередовался с зеркалами, а клиентов ждали уютные кресла, диваны и красочные журналы с фотографиями всевозможных голов и причесок.

- Простите, но мы открываемся только через полчаса, - объявила нам пухленькая девица в коротком голубом халатике и ажурном фартуке.

- Это ваше дело. Открывайтесь хоть в двенадцать, - важно заявил Макс. Нам ваши подстрижки до одного места. Ты нам вот что скажи, утка голубая, как нам пройти к Алексею Петровичу Бойчуку.

- Молодые люди, выйдите за дверь, - обиделась толстенькая мастерица.

- Во, Иваныч, видал! - восхитился Ухов. - Нас уже молодыми людьми стали называть! Приятно, только почему мы должны выйти за дверь, когда мы пришли к нашему старому кенту Алехе Бойчуку? Вот я нажалуюсь ему, как ты принимаешь гостей, и он тебя обязательно уволит. Куда ты денешься? Пойдешь на панель.

- Да что вы в самом деле... - чуть не плача, зашлась в гневе пампушка. - Что вы себе позволяете? Что я вам плохого сделала? Идите прямо по коридору и упретесь в дверь Алексея Петровича. Он недавно приехал.

Алексей Петрович Бойчук оказался маленьким юрким человечком, чем-то напоминающим хомячка. Он сидел в высоком крутящемся кресле в самом центре довольно большого кабинета за современным полукруглым столом и азартно что-то кому-то доказывал по телефону. Он был настолько увлечен своим занятием, что не сразу нас заметил. Только мое вежливое покашливание оторвало его от трубки.

- Что? - удивленно посмотрел он на нас. - Кто вы такие и что вам здесь нужно?

- Вы, дорогой Алексей Петрович, - сделав на лице приятность, направился я прямо к нему. - Вы и ваше бесценное общество.

- Не подходите ко мне, - спрыгнув с кресла, отчаянно замахал он руками. - Не подходите! У меня уже есть крыша.

- Сиди, суслик! - весомо приказал Макс. - Сиди и сопи в две дырки. Никто не собирается тебя крышевать. Мы пришли совсем по другому вопросу.

- По какому еще вопросу? - Немного успокоившись, Бойчук вновь погрузился в кресло. - Что вам от меня надо?

- Немного. Скажи-ка, Алексей, Алешенька, сынок, - усаживаясь напротив, хрипло пропел Ухов, - где и с кем ты провел позавчерашний вечер и последующую ночь?

- Это, знаете ли, нахальство, - вскипел от негодования Бойчук. - Это нарушение конституции и прав человека. Я буду на вас жаловаться! Вы кто такие?

- Ребята лихие, - ухмыльнулся Макс, доставая красное удостоверение охранной фирмы "Сокол". - Тебя устраивает такой документ? Если нет, то проедем с нами.

- Устраивает, - вжимаясь в кресло, пробормотал он. - Но я не пойму, что вы от меня хотите? Чем я вам могу быть полезен?

- Прежде всего ответь на поставленный вопрос, где и с кем ты был позавчера вечером, а потом уже поговорим обстоятельно.

- Но, боже мой, да ни с кем я не был. - От волнения он побурел. - После работы я сразу поехал домой к жене и детям.

- Значит, имя Нины Андреевны Соколовой тебе ничего не говорит?

- Абсолютно ничего... То есть что я говорю! Конечно же... Она работает у меня дамским мастером, только и всего.

- Это в рабочее время, а после работы переквалифицируется в мужского и обслуживает твою персону. Я верно говорю? Чего замолчал-то?

- Мне просто нечего вам сказать, - брезгливо дернув носиком, поморщился он. - Это чьи-то грязные инсинуации, обсуждать которые мне просто противно.

- В таком случае мы обсудим их с твоей женой. Алексей, Алеха, твой домашний адрес мне установить легче, чем твоим мастерицам побрить яйца очередного клиента. Прощай, болезный, я тебе не завидую, пойдем, Иваныч.

- Погодите, мужики, постойте. - Резво соскочив с кресла, он закрыл своим тельцем дверь. - Ну зачем же вы так сразу?.. Не по-мужски получается...

- Ладно, колись, - возвращаясь в исходную точку, разрешил Ухов. Только конкретно и коротко, на все и про все даем тебе десять минут.

- Может быть, по граммуле коньяка? - облизывая губы и не зная, с чего начать, предложил нам Бойчук. - У меня хороший...

- Обойдемся без коньяка, - обрезал его благие начинания Ухов. - Давай без вступления, а только по существу.

- Не знаю, зачем вам понадобилось лезть в мою личную жизнь, но я действительно иногда встречаюсь с Ниной Андреевной, и мы вместе с ней проводим некоторое время.

- За игрою в бридж? - криво оскалился Макс.

- Ну зачем же вы так... - делано смутился главный брадобрей. - Да, у нас с ней небольшой служебный роман. Только не нужно все опошлять.

- Короче, в котором часу ты приволокся к ней позавчера вечером?

- Чтобы вам не соврать... Дай бог памяти... - наморщил он лоб. - Я пришел часов в девять или около девяти. Посчитайте сами. Последний клиент и мастера ушли в десять минут девятого. Парикмахерскую я закрыл в восемь двадцать, поставил на сигнализацию и поехал к ней, но по дороге зашел в магазин, где купил колбаски, ветчинки и балычка. На это у меня ушло минут двадцать, да плюс дорога заняла минут пятнадцать. Значит, к Нине Андреевне я приехал никак не позже девяти часов. Но к чему такая точность?

- Не твое дело. Что было дальше?

- А то вы не знаете, что бывает дальше. Я принял душ, потом мы накрыли стол и совсем было собрались ужинать, но тут Нина обнаружила, что ее запасы коньяка закончились. Недолго думая она собралась и сбегала за бутылочкой. Мы немного выпили и как следует закусили, ну а потом, сами понимаете, занялись сексом. Вот вам и все. Проснулся я только наутро и тут же позвонил жене, наврал ей с три короба про очередной затяжной преферанс и верную мужскую дружбу.

- В котором часу твоя любовница пошла за коньяком?

- Десяти еще не было. Наверное, она ушла минут без пятнадцати.

- Как долго она отсутствовала и когда вернулась назад?

- Где-то через полчасика.

- Вы всегда остаетесь у нее на всю ночь? - принял эстафету допроса я.

- Нет, очень редко, только когда изрядно переберу.

- Какая у вас, по вашим меркам, норма?

- Граммов двести- двести пятьдесят, и, как правило, я этой границы не перехожу.

- Почему же перебрали позавчера?

- А бог его знает. Вы же мужики. Сами все прекрасно понимаете.

- Когда вы заснули?

- Сразу же после того, как...

- А не во время того, как?..

- Нет, это я отлично помню. Я все сделал качественно и профессионально.

- Вы просыпались посреди ночи?

- Нет, говорю же вам, что очнулся только утром, часов в семь.

- И что вы увидели?

- А что можно увидеть наутро? Грязный стол с объедками, пустые бутылки и некрасивую, неухоженную женщину рядом.

- Вы сказали, пустые бутылки? Значит, их было несколько?

- Да, одна из-под сухого вина, которое пила Нина, а вторая моя, коньячная.

- Значит, вы превысили свою норму в два раза?

- Выходит, что так.

- А вы достаточно хорошо помните, что расправились один с целой бутылкой?

- А то как же? - с некоторой гордостью ответил Бойчук. - Утром-то она оказалась пустой и никчемной. А кроме меня и Нины, в доме никого не было.

- Не кажется ли вам, что ваша подруга постаралась основательно вас накачать?

- Я бы так не сказал. Скорее пил по собственному желанию.

Помолчали.

- Ладно, Фигаро хренов, живи покуда, если понадобишься, мы тебя еще навестим, - сумрачно пообещал Макс, выходя за дверь. Многозначительно посмотрев хозяину в глаза, я последовал за Уховым.

- Иваныч, ну и что ты скажешь по поводу этого суслика? - отъезжая от салона, полюбопытствовал он. - Поделись впечатлениями.

- Дерьмо, - коротко определился я. - Только не пойму, кто из них врет она или он?

- Ты о чем?

- Все о том же. Тебе не хуже меня известно, что вчера вечером у нее оставалось полбутылки коньяка, который она и пыталась нам влить. Однако, по словам Бойчука, получается совсем другая картинка. Когда он пришел к своей подруге, у нее не было ни капельки спиртного, и именно поэтому она побежала в магазин и купила бутылку, которую он, по его же словам, опростал до донышка. Спрашивается, откуда в таком случае у нее и для нас нашлось двести пятьдесят граммов этого вонючего коньяка? Купила перед нашим приходом и потихоньку вылакала половину? Извини, но на алкашку она не похожа. Как объяснить такое положение дел?

- Ну был небольшой загашник, делов-то. Однако на этот вопрос лучше всего ответит она сама.

- И в очередной раз наврет с три короба. Нет, Макс, давай-ка мы сами попробуем пораскинуть мозгами, какой у них там расклад получился.

Первая версия: начатая бутылка коньяка у Нины Андреевны действительно давно стояла в баре, но она прекрасно понимала, что этой дозой своего хозяина она не свалит. А свалить его с ног ей было нужно во что бы то ни стало. Зачем? Затем, что ей было необходимо отлучиться на довольно продолжительный период времени, но так, чтобы кто-то мог подтвердить ее постоянное присутствие в доме. Лучше всего на эту роль подходил до бесчувствия пьяный человек. Представь себе его состояние: вырубаюсь - баба под боком, просыпаюсь - баба под боком. Все шито-крыто, и он в полной уверенности, что с ним она проспала всю ночь. Его и убеждать не надо. Короче говоря, ей был необходим одураченный свидетель. Но спиртного для этого у нее недостаточно. Не знаю, почему так получилось. Возможно, она рассчитывала, что коньяк он прихватит с собой, возможно, думала, что ее запасы более существенны, но, так или иначе, ей пришлось бежать в магазин и покупать целую бутылку, которую она и влила в своего возлюбленного. Ну а потом, с чистой совестью, прихватив подельников, поехала бомбить твоего дядюшку. После того как по ее просьбе он открыл ворота, она передала его в руки своих дружков и под утро вернулась домой.

Второй вариант этой версии почти не отличается от первого и выглядит примерно так: у Нины Андреевны действительно не было коньяка, и она в самом деле была вынуждена бежать за ним в магазин. Когда они сели за стол и выпили по рюмочке, она незаметно подсыпает своему шефу снотворное, от которого он благополучно скисает у нее под боком, ну а дальше все развивается как и в первом случае.

И наконец, вариант номер три. Он мне не особенно нравится, но право на жизнь тоже имеет. Вполне возможно, что Алексей Петрович и Нина Андреевна действовали сообща и по ранее разработанному плану. Тогда и их вранье не что иное, как коллективно выдуманная легенда. Какая из этих версий тебе больше нравится?

- Первая, - подумав, ответил Макс. - Куда едем?

- В паспортный стол. Думаю, что там мы скорее, чем в ЗАГСе, узнаем о том, был ли у твоего дядьки брак расторгнут официально. В свое время у меня там работала одна знакомая девочка, и если она до сих пор при должности, то мы можем рассчитывать на ее помощь. Остановись возле магазина, нужно сделать ей маленькую приятность.

- Ничего мы там не выясним, - угрюмо возразил Макс. - Что они нам могут сказать, если после развода они не меняли паспорта, а тем более мадам Соколова оставалась в замужестве под своей фамилией. Нет, Иваныч, в паспортном столе мы ровным счетом ничего не узнаем. Без ЗАГСа нам не обойтись, но сегодня суббота и канцелярия там не работает.

- Ты прав, - уныло согласился я. - Но ведь в частном секторе на каждый дом заведена какая-то книга, может быть, по ней мы все и узнаем.

- Эта самая книга хранилась у дядюшки, и она пропала вместе с остальными документами. Я вчера искал ее битых два часа, и все бесполезно. Как корова языком слизнула.

- Это хорошо.

- Чего же тут хорошего?

- Теперь мы наверняка знаем, что твоего дядьку похитило лицо, заинтересованное в его доме, значит, мы на верном пути, и нам остается как следует поработать с Ниной Андреевной.

- Или с ее сыном.

- Не думаю, он лицо мало заинтересованное. Сам-то в доме Романа Николаевича он прописан не был, а значит, и прав у него нет никаких.

- Яблоко от яблони недалеко катится, - глубокомысленно изрек Макс. Вполне возможно, что одним из подельников и был ее сын Виктор. Давай его пощупаем?

- Уговорил, все равно делать нам сегодня нечего.

* * *

Малосемейки нашего города особенной чистотой никогда не отличались, но то, что мы увидели в подъезде дома номер 45, где в 30-й квартире проживал Виктор, превзошло все наши ожидания. О стенах говорить не приходится, тут и так все понятно, но то, что творилось под лестничным пролетом, ведущим на второй этаж, было верхом совершенства и творческой фантазии смекалистых жильцов. Решив не утруждать себя утомительными прогулками к мусорным бакам, они организовали настоящую помойку у себя в подъезде. Наверное, аромат дерьма и тухлой рыбы, который щедро источала это клоака, был дорог их сердцу, приятен обонянию и просто радовал глаз. Находясь в состоянии покоя, эта свалка менее источала зловоние, но, к нашему несчастью, в момент нашего появления ее серьезно ревизовал совсем уж опустившийся бомж. Что он там хотел найти, известно лишь ему да Богу одному. Но ковырялся он в ней так старательно и истово, что ушел в эту груду нечистот по пояс. Подобно кроту, он уходил в нее все глубже и глубже, отбрасывая из-под себя в узкий проход все новые и новые реликты.

- Эй, мусоройщик, - кинув в торчащую задницу камушек, окликнул его Макс, - отдохни малость, а то совсем задохнешься. Дай нам пройти.

Что-то пробурча, бомж с удвоенной энергией принялся за раскопки, в результате которых Ухов схлопотал пустой консервной банкой по морде, а на моей куртке повисла какая-то подозрительная слизь.

- Ну козел! Крот вонючий! - обламывая хлесткий прут, разозлился Макс. Сейчас ты у меня получишь! Пробкой вылетишь.

- Оставь его, - удачно преодолев расстрельную полосу, попросил я Ухова. - Лучше подари ему червонец. Благое дело сделаешь. И ему, и тебе, и Всевышнему приятно. Я уже не говорю о кое-какой информации, которую можно будет попозже у него выудить.

- Хм, как скажешь, - озадаченно проворчал Макс и легонько пощекотал "крота" прутом. - Болезный, хочешь червонец?

- Хочу, - глухо послышалось из кучи, и через секунду бомж вынырнул на поверхность. - Правда, что ли? - вытирая тряпкой бороду и глаза, недоверчиво спросил он.

- Правда, - протягивая ему десятку, ответил Ухов. - Только при условии, что ты на время прекратишь свои изыскательские работы и дашь мне пройти.

- Да это уж конечно, за такие бабки я могу сегодня вообще выходной себе устроить.

За дверью 30-й квартиры, обтянутой черным дерматином, слышался громкий спор, хохот и залихватский мат изрядно выпившего люда.

- Теперь мне, кажется, ясно, почему мамаша не желает слишком часто общаться со своим сынишкой, - нажимая кнопку звонка, поделился я своими соображениями.

- Круто гуляют, - согласился Ухов и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь коленом.

Как он и ожидал, она оказалась не заперта. С некоторой нерешительностью мы переступили порог и очутились в крохотной прихожей с газовой плитой и раковиной. Из нее выходили две двери: одна, как я понял, в туалет, а другая в комнату, из которой и доносился праздничный перемат гуляющих. Именно туда мы и зашли.

В довольно большой и чистой комнате, обставленной убогой мебелью, веселилось пять пропащих душ. Две полуголые бабы с загробным, лилово-фиолетовым цветом кожи и взлохмаченными прическами обслуживали трех мужиков аналогичного образа жизни. На единственной койке, стоящей перед фанерным столом, полулежала пара, видимо совсем недавно окончившая свои интимные дела. Трое остальных членов этой компании в качестве зрителей восседали на колченогих табуретках, пили водку и смачно обсуждали только что состоявшееся зрелище. По их изможденным физиономиям было понятно, что развлекаются таким образом они уже не первый день.

Наше присутствие их не особенно встревожило, они лишь немного удивились незнакомым лицам, и только один из сидящих на табуретке, небритый парень в трусах и в майке, соизволил спросить:

- Кто такие и почему без стука?

- Мы стучались, да, видно вы, не слышали, - как можно дипломатичней ответил я.

- А на хрена вы вообще сюда пришли?

- К тебе в гости, - делая шаг вперед, скрипнул зубами Макс.

- А кто ты такой? Я тебя не знаю, проваливай, пока я тебе тыкву не отшиб.

Погорячился мужик. Напрасно он так сказал. Не прошло и минуты, как все три джентльмена тихо лежали в одном углу, их дамы покоились в другом, а два сломанных ножа улетели в форточку.

- У кого еще появится желание отшибить мне тыкву, только шепните - и я весь к вашим услугам, господа, - удовлетворенный хорошо проделанной работой, очаровательно улыбнулся Макс. - Я не заставлю вас долго ждать.

- Зачем вы так? - растирая заплывающий глаз, заныл самый агрессивный гуляка, который-то и спровоцировал драку. - Что мы вам худого сделали? Сидели себе спокойно, отдыхали, а тут вы врываетесь и, не разобравшись, начинаете нас калечить. За что? И вообще, кто вы такие?

- Скоро узнаете, - многозначительно пообещал Ухов.

- Что вам от нас надо?

- Не что, а кто. Где Виктор Гаев?

- Еще лучше, - застонал мужичок. - Он уже больше месяца здесь не живет.

- Как это не живет? Ты мне лапшу на уши не вывешивай.

- Вот тебе крест, не живет он здесь. Я с ним месяц назад квартирами поменялся. Сам переехал сюда, а он вселился в мою двухкомнатную. Все честь по чести. Документы оформлял нотариус. А доплату он мне через фирму перегнал. Все законно.

- И какой же адрес твоей бывшей квартиры? - едва сдерживая смех, спросил я.

- Так это... Бульвар Свободы, дом 24 и квартира 24. А вы сразу калечить... Не разобрались и калечить. Вот я на вас в суд подам.

- Слушай, ты, козел одноглазый, там у тебя в подъезде лежит куча отличного дерьма, так вот, еще слово - и ты окажешься под нею. Ты хорошо меня понял?

- Лучше не бывает, - буркнул хозяин и спрятался за спины своих товарищей.

- Ну вот и отлично, люблю смышленых кретинов, - покидая новоявленный притон, заржал Ухов. - Ну что, Иваныч, рвем на бульвар Свободы. А почему ты такой грустный?

- Потому что грустно, оттого и грустный. И еще я подумал вот о чем: сознательно или по незнанию Нина Андреевна дала нам старый адрес сына?

- Не ломай голову, сейчас разберемся.

* * *

Подъезд дома номер 24 несказанно отличался от того, где мы только что побывали. Широкие и пологие марши лестниц, чистые оконные стекла и облицованные кафельной плиткой стены - все это благотворно отразилось на нашем настроении. Двадцать четвертая квартира находилась на втором этаже, и ее охраняла фирменная металлическая дверь со сложной системой замков.

- Похоже, пришли мы сюда напрасно, - нажав кнопку звонка, проворчал Макс. - Не станет хозяин такой квартиры грабить старика.

- Кто вам нужен? - открыв дверь, спросила нас высокая тридцатилетняя женщина, одетая в заляпанный краской спортивный костюм. - Ну говорите же, мне некогда.

- Мы бы хотели повидать Виктора Гаева, - проникновенно глядя в ее зеленые глаза, ответил я. - Вы не волнуйтесь, мы долго его не задержим.

- А кто вы такие? - насторожилась женщина. - И что вам от него нужно?

- Мы из ФБР, - помахав красной книжечкой, представился Макс. - А вот что нам от него нужно, это должен знать только он сам. Я понятно говорю?

- Понятно, - успокоилась она. - Проходите, только аккуратненько. У нас ремонт. Недавно переехали, смотрите не запачкайтесь. - Со всякими предосторожностями она провела нас через широченный коридор, где в поте лица трудились трое рабочих, и постучалась в торцовую дверь.

- Ну что еще? - недовольно спросили оттуда.

- Виктор, к тебе пришли из милиции. Впустить, что ли?

- Пропусти, - после некоторой паузы позволил голос.

Виктор Гаев, тридцатилетний лысеющий джентльмен в очках на горбатом носу, возлежал на диване, пил пиво, смотрел телевизор и, наверное, поэтому к нашему приходу отнесся довольно прохладно. Привстав с дивана, он жестом указал нам на кресла, стоящие по обе стороны журнального столика, уставленного непочатыми пивными бутылками.

- Угощайтесь, - небрежно и лениво предложил он.

- Спасибо, но мы на службе, - строго ответил Ухов. - А вот закурить совсем бы не мешало.

- Извините, но я не курю, - безразлично поставил он точку на этом вопросе. - Что вы от меня хотите, кажется, ни в чем криминальном я не замешан?

- Мы хотели бы знать, где вы находились позавчера вечером после десяти часов?

- Батюшки-матушки, - рассмеялся он. - Никак меня в чем-то подозревают?

- Пока нет, потому и спрашиваем.

- А мне и скрывать-то нечего, все как на ладони. Позавчера был четверг, а на пятницу я объявил себе выходной, и по этому случаю, сразу же после работы, я вместе с женой ездил к ее родителям в деревню. А что случилось?

- Пока что это не должно вас интересовать.

- Странные вы люди, - удивился очкарик. - Спрашиваете, где я был, и в то же время говорите, что это не должно меня интересовать! Это смешно!

- Это не смешно, потому что спрашиваем здесь мы, а отвечаете вы, жестко отрезал Макс. - Таков порядок и ничего тут не поделаешь. Как вы туда добираетесь?

- Недавно купил себе старенькую "копейку", на ней и ездили.

- Как называется деревня, где проживают ваш тесть и теща?

- Семеновка, это километров двадцать от города. - Виктора, похоже, забавлял прокурорский тон Макса. - Могу даже точный адрес указать. Там всего одна улица, так вот, как въезжаешь в Семеновку в третьем доме справа и живут Галкины родители. Отца зовут Иван Федорович, а по фамилии он будет Стародумов.

- И часто вы у них бываете?

- По мне бы лучше там и вовсе не появляться, да вот жена заставляет. Год назад парализовало ее мать, и теперь она вынуждена мотаться туда каждую неделю. У них ведь, кроме Галки, других детей нет, поэтому приходится нам за все отдуваться. Пока Галина готовит, стирает да убирает, я во дворе порядок навожу. Хозяйство у них небольшое - десяток кур, петух, кот да барбос, но все равно за неделю работы скапливается достаточно. То забор поправь, то крышу поднови, а теперь вот ступеньки крыльца прогнили, того и гляди, старик себе шею свернет. В этот-то раз не успел починить, теперь только через неделю.

- Достаточно, - прервал я его словоизлияния. - Мы уже поняли, что вы хороший и заботливый зять. А теперь скажите нам, что вы там сделали конкретного позавчера.

- Позавчера я там ничего не делал. У нас так заведено. В вечер нашего приезда старик топит баню. Сначала моемся мы с ним, а потом со стиркой туда идет Галка, а мы с дедом тем временем пьем его самогон или водку, которую я привожу с собой. Где-то через пару часов к нам присоединяется жена, мы как следует ужинаем и ложимся спать. Вся пахота начинается наутро. Раньше, когда мы жили на старой квартире, мы проводили у них двое суток и уезжали только в воскресенье вечером, а сейчас у нас у самих ремонт идет. Времени в обрез. Вот и приходится свое пребывание в деревне ограничивать и сокращать.

- Если я правильно вас понял, то из деревни вы вернулись вчера вечером. То есть в пятницу.

- Совершенно верно. Мы приехали довольно поздно, часов в десять.

- А где вы работаете, позвольте поинтересоваться?

- Десять лет назад я закончил автомобильный техникум и с тех пор работаю только по специальности. На Севере почти пять лет отпахал мотористом. Когда год тому назад приехал сюда, то решил открыть свою небольшую мастерскую по ремонту автомобилей. Пока у меня работают только пять человек, но дела идут. Потихоньку буду расширяться, а первое время сам регулировал клапаны, развал, схождение... Но теперь все это позади.

- Поздравляю вас с успешным началом и желаю дальнейшего процветания, пожелал я искренне. - Виктор, а почему вы так редко навещаете свою мать?

- А что такое? - напрягся он. - С ней что-нибудь случилось?

- Да нет, успокойтесь, с ней все в порядке. Я спросил то, что спросил. Так почему вы с ней встречаетесь не чаще одного раза в месяц?

- Это еще хорошо, а то и по два месяца не видимся. Так у нас получилось с самого начала. У нее была своя жизнь, а у меня с тринадцати лет, как только от нас ушел отец, своя. И ничего тут не попишешь. Но это старая история, и я думаю, что вас она вряд ли заинтересует. Так что же натворила мать? Может быть, ей нужна моя помощь?

- Пока не знаем, но если возникнет такая необходимость, то мы обязательно вам сообщим, - раскланиваясь, заверил я его.

- Ну что, Иваныч? - выходя на свежий воздух, уныло спросил Макс. Похоже, что мы с тобой в полном тупике, если не сказать большего. Парень, по-моему, чист как венецианское зеркало.

- Очень может быть. - Закурив, я глянул на свинцово-черное, низко упавшее небо и размашисто плывущих по нему крикливых ворон. - Очень может быть, Макс. Тебе нравятся эти черные мудрые птицы?

- Что с тобой, Иваныч? - участливо спросил Ухов и взглядом опытного психиатра внимательно посмотрел в мои глаза.

- Я спрашиваю, тебе нравятся вороны?

- А чего в них хорошего? Шумят, каркают, трупы рвут. Одним словом, падальщики! А почему это ты вдруг спросил? Какая связь и с чем?

- Да так, красивая птица. Поехали.

- Куда прикажете?

- В деревню Семеновка, к тестю Виктора.

- Неужели ты его подозреваешь? - удивился он. - Парень прост, как двадцать копеек, и выложил нам все, что накопилось у него в душе.

- Вот это-то меня и смущает больше всего. С какой стати он перед нами, незнакомыми людьми, начал так выкладываться? Такие люди мне всегда казались классическими врунами и обманщиками. Он словно заранее, как заправский актер, отрепетировал свою роль и сегодня выдал нам отличное представление. Впрочем, посмотрим, дай бог, чтобы я ошибался.

* * *

Деревня Семеновка лежала между двух холмов с правой стороны по ходу нашего движения, ее единственная улица проходила по самому дну распадка, и по причине затяжных дождей сегодня она была судоходна. Выругавшись длинно и грязно, Макс остановил машину возле самого берега, и отсюда мы двинулись своим ходом, благо, что нужный нам дом находился не более как в ста метрах. По самому краю бережка, держась за шаткие заборы и проклиная вековую деревенскую грязь, мы, словно канатоходцы, кое-как добрались до дома Стародумовых, и, плотно прижавшись к ограде, Макс зычно потребовал хозяина. Однако вместо него и далеко не с радостным лаем к нам вылетел страшенный черный пес и, просунув сквозь штакетник свою мерзкую пасть, мгновенно, будто давно ждал этой минуты, куснул меня за ляжку. Невольно отшатнувшись, я поскользнулся и полетел в лужу. Пытаясь меня поддержать, Макс в последний момент ухватил меня за куртку и вполне органично последовал за мной.

Выбираясь из этого моря грязи, мы ругались очень громко и замысловато, поэтому не прошло и четверти минуты, как любопытные соседи повысовывались из своих калиток и наперебой принялись давать нам советы, как лучше выбраться и к какому берегу рациональнее грести.

Нужный нам Иван Федорович тоже не оставил это дармовое представление без внимания. Обутый в резиновые сапоги, он стоял по ту сторону калитки, мусолил папиросу и, поглаживая своего звероподобного пса, неторопливо задавал нам вопросы.

- А вы чего без сапог-то? К нам без сапог нельзя. Вы отколь будете?

- Из задницы, - в конце концов не выдержал стоящий по колено в воде Макс. - Старый ты хрен! Убери свою зверюгу и открой калитку.

- Ась? Зачем это мне открывать калитку?

- Затем, что мы к тебе приехали, пень трухлявый. Открывай, или я вышибу ворота и пристрелю твоего поганого пса.

- Ах, так вы ко мне, значит? А чего ж вы сразу-то не сказали? Пожалуйте, гости дорогие, - гостеприимно открыв ворота, ухмыльнулся хитрый дед. - Заходьте, милости просим. Ну чего же вы стоймя-то стоите?

- Убери псину или через минуту тебе придется тащить ее за хвост на помойку, - вконец обозлился Ухов и в подтверждение своих слов вытащил пистолет.

- Христос с тобой! - побледнев, попятился дед. - Да что ж ты замыслил? Погоди, не пуляй, сейчас я его привяжу. Пойдем, Рекс, а то и до беды недалеко.

- Так-то оно лучше, - выбираясь из лужи на сухую почву двора, удовлетворенно отметил Макс. - Ты, старый охнарь, ненадежнее его привязывай, понадежнее!

- Все в порядке, - справившись со своим делом, ответил дед. - А вы ко мне по какой нужде? Взять с меня нечего. Зачем только я вам понадобился?

- Может быть, ты нас в избу пустишь? Обсохнуть нам надо.

- В избу, мил человек, просто так не пущают. Кто вы такие? Откуда будете?

- Из города мы, старик. Из милиции, - потрясая удостоверением, злился Макс. - По поводу твоего зятька, Виктора, приехали, а ты нам тут мозги чистишь.

- А что Виктор? Виктор парень справный, и ничего худого сотворить он не мог.

- Это уж нам решать, что он мог и чего не мог. Так пустишь обогреться или нет?

- В дом не пущу. Там у меня бабка хворая лежит и не двигается. Парализованная она, но зато все слышит, а зачем ей лишние волнения? А вот баньку я вам затоплю, там вы мигом отогреетесь и обсохнете, айда за мной.

В мизерном предбаннике, пока дед разводил огонь, мы с Уховым стащили мокрую одежду и деликатно приступили к опросу.

- Одному-то с парализованной бабкой, наверное, трудно? - сочувственно спросил я.

- А то нет! - раздувая едва затеплившийся огонек, проскрипел старик. Она же под себя ходит, вот и подсчитай, сколько раз на дню мне приходится ее переворачивать да пеленать, а бабка у меня в теле, поперек себя ширше. За день так ухайдакаешься, что к вечеру едва ноги до постели дотащишь.

- А что же дочка с зятем? Неужто не помогают?

- Помогают. Да только что мне от их помощи? Приедут в пятницу к вечеру, а в субботу после обеда их и след простыл. Давайте портки-то.

Прикрыв загудевшую печку, старик развесил на веревке наше барахло и, закурив папиросу, сел рядом на тесную лавку.

- Вот как? - насторожился Макс. - А по нашим сведениям, на этот раз он приехал к вам в четверг. Наверное, я что-то неправильно понял?

- Да нет, ты все правильно понял. Витька с Галей в этот раз и вправду приехали в четверг вечером, а уехали в пятницу. У него там на работе какие-то неплановые выходные получились, вот они и приехали пораньше.

- Вот оно что, - с видимым разочарованием проворчал Ухов. - А в пятницу, значит, уже и укатил. Тоже мне помощник нашелся.

- Вот я и говорю, толку от него как с козла молока. Как приедет, так ему баню подавай, а после бани самогон. Наутро встанет, метлой помашет и в машину.

- А он что же, много пьет?

- Нет, такого я сказать не могу. В четверг-то я сам отличился. Он еще тверезый сидел, а я уже в пополаме. Не помню, как и до койки-то дополз.

- А наутро, наверное, голова болела.

- А то как же! Сам понимать должен. Проснулся в десятом часу! Ну куда же такое годится! Обычно-то я в семь утра как штык, а тут... эх-хе!

- Когда вы проснулись, Галина с Виктором еще спали?

- Нет, тут они молодцы. Галина уже успела мать умыть и завтрак приготовить, а Витька калитку починил и курятник почистил. Тут ничего не скажешь.

- Скажите, Иван Федорович, а свою машину он загонял во двор или вроде нас оставлял ее в начале улицы?

- Да как же он загнал бы ее во двор, когда лужа в четверг еще больше была. Ясное дело, на улице оставил, да еще подальше вашей. Однако шмотки ваши подсохли, собирайтесь, а я покуда посмотрю, что там с моей бабкой.

Распрощавшись с хозяином, мы уже безо всяких приключений миновали лужу и, забравшись в машину, собрались возвращаться в город.

- И каковы твои впечатления? - запуская двигатель, поинтересовался Ухов.

- Самые хреновые, - мрачно ответил я. - Прикинь сам, почему свидетель Нины Андреевны вдруг так некстати отключается до утра в постели любовницы и почему засыпает Иван Федорович, свидетель ее сына? И вообще, с какой стати Виктор посреди недели устраивает себе выходной? Если он хозяин частной мастерской, то за ней нужен глаз да глаз.

- Ты хочешь сказать, что Виктор опоил своего тестя, а когда тот отрубился, он до утра мог смотаться в город?

- Черт его знает! Но почему бы и нет?

- В таком случае в курсе его дел должна быть жена, ведь ее-то он не опаивал, как мы знаем, она проснулась довольно рано.

- А почему бы ему не посвятить в это дело жену? Если оно приносит хорошие бабки, то надежнее партнера не сыщешь. Кроме того, он мог не посвящать ее в детали.

- Значит, получается, что эта стерва Нина Андреевна действовала со своим ублюдком сынишкой совместно? И их антипатия друг к другу всего лишь показуха?

- Не знаю, Макс, честное слово, я начинаю во всем этом запутываться. Первое, что нам нужно выяснить, отъезжала ли ночью его машина?

- Ну это не проблема, - показывая на крайний дом и стоящую под навесом бабулю, ответил Ухов. - Думаю, что из ее окон все отлично просматривается, а пожилые люди часто страдают бессонницей. Бабушка, мир дому твоему! - подходя к ограде, высокопарно поздоровался он. - Как жизнь молодая?

- Спасибо, сынок, - словоохотливо отозвалась старушка. - Живу пока, скриплю помаленьку, а вы-то как? - вдруг рассыпалась она в дребезжащем смехе. - Видала я немного назад, как вы в нашей луже-то барахтались. К Ваньке в гости, что ли, приезжали?

- К нему, бабуля, к нему, варнаку, - подстраиваясь под бабкино настроение, заулыбался Ухов. - Зверюга его чуть было моему товарищу полжопы не оторвал.

- Да, его окаянный пес тут никому проходу не дает. А чего приезжали-то?

- Хотели у него про одно дело узнать, а он и сам ничего не помнит. Ни бельмеса не смыслит. Может быть, вы нам поможете?

- А что такое? - Врожденное или вновь приобретенное любопытство заставило бабусю приблизиться вплотную к изгороди. - В чем суть дела?

- Тут к нему в четверг зять приезжал. Было такое?

- А как же! Точно приезжал, да вместе с Галкой. А машину свою, керосинку чертову, аккурат мне под нос поставил. А что такое?

- Нет, все нормально, так и должно быть, ведь к дому тестя он проехать не мог.

- А как ты по такой луже проедешь? Тут я никаких претензиев не имею, но зачем же ночью ее кочегарить, мешать людям спать.

- А он что же, ночью куда-то ездил?

- А то нет! Часов в десять укатил, но это еще ничего, а вот потом, когда после трех ночи вернулся, это уже нахальность.

- Точно, - согласился Макс. - Нахальность и невоспитанность, за это надо карать.

- Ага, иди покарай его. Как хлебало-то раззявит, хоть святых выноси. Стерпела.

- Бабуля, а он один уезжал или с женой?

- Один. Как уехал один, так и приехал один. Не иначе как к полюбовнице шастал.

- Это вы точно подметили. Совсем уже стыд потерял. - Укоризненно покачав головой, Макс уселся за руль. - Долгих лет тебе, бабушка.

- И тебе того же, сынок, желаю.

- Ну вот, Иваныч, а ты говорил, - выезжая на асфальт, удовлетворенно проворчал он. - В нашем деле самое главное - это найти к людям нужный подход.

- Макс, - усмехнулся я, - а тебе не кажется, что ты перенял у меня не только речевые обороты, но и этот самый подход к людям?

- С кем поведешься, от того наберешься, - добродушно согласился Ухов. А что тут плохого? Я бы на твоем месте гордился таким способным учеником, как я. Тем более, что это как раз тот случай, когда ученик перерос учителя.

- Ну и свинья же ты, Ухов. Неблагодарная скотина.

- Обижаешь, начальник, я даже на твой день рождения подарю тебе букет гвоздик с открыткой, в которой напишу: "Учителю Иванычу пожелаю на ночь я. Быть всегда тверезым, стройным, как береза. Крепким, как орех, девкам для потех..."

- Заткнись, поэт хренов, и держи руль, а то врежемся в березу и еще та будет тебе потеха.

- Понял, куда путь держим?

- Думаю, что нам пора заехать в милицию к Фокину.

- А не рановато ли?

- Когда он запретит нам заниматься этим делом, тогда уж точно будет поздновато. Тем более, что сведения, добытые нами, имеют не второстепенное значение.

* * *

В субботу в приемной начальника милиции народу почти не было. Новенькая секретарша Светлана осведомилась, как меня представить и по какому вопросу я пожаловал.

- Скажи, что Константин Гончаров пришел, без вопроса, но с Уховым, сурово ответил я и уселся в единственное мягкое кресло.

- Заходите, Владимир Васильевич вас ждет, - почти сразу же объявила Светлана и даже приоткрыла для нас дверь.

- А, соколики прилетели! - ехидно улыбаясь, привстал Фокин. - Мама родная, а грязные-то какие! Ну чистые свиньи. В какой луже валялись?

- В деревенской, - коротко ответил я, собираясь взгромоздиться на стул.

- Стой! - Выскочив из-за стола, подполковник протянул нам по листу бумаги. - Подложите под свои грязные задницы, а то вы мне всю обивку уделаете. Ну, рассказывайте, голуби, что вы там наклевали? Если информация будет стоить того, то я прикажу налить вам по чашке чаю.

Коротко, но исчерпывающе я рассказал начальнику все то, что нам удалось узнать с той минуты, когда мы с ним расстались. Слушал он меня не перебивая, лишь изредка едко и сварливо улыбался, что чрезвычайно мне не нравилось.

- Ну что я могу сказать? - по окончании моего доклада хмыкнул он. Правильной дорогой идете, мужики. С отставанием на полчаса мы по ней тоже прошли вплоть до визита к Виктору Гаеву, и тут наши с вами пути разошлись. Вы поехали к его тестю, а мы направились к его любовнице, некой Татьяне Протасовой, и, к нашему глубокому огорчению, она подтвердила, что действительно Виктор приехал к ней в десять вечера, а отбыл почти в три часа ночи.

- Врет, стерва, - убежденно воскликнул Макс. - Сговорились, сволочи!

- Я тоже так подумал, но, к сожалению, истину ее слов подтверждает соседка по коммунальной квартире.

- Подкупили, - не унимался Ухов.

- Ты бы посмотрел на эту бабку! - с сожалением глядя на Макса, закурил Фокин. - Не бабулька, а чистая склочница. Слышал бы ты, с каким удовольствием и смаком она ворошила грязное белье этой Татьяны. По-моему, легче подкупить конклав Ватикана, чем эту старую грымзу.

- Непонятно, как вы вышли на эту Татьяну?

- Очень просто, о ней нам втихую поведал сам Виктор. Про ваш визит он нам тоже рассказал. Причем от него не укрылось и то, что вы самозванцы. Короче говоря, орелики, залетели мы с вами в тупик.

- Не может такого быть, - подумав, возразил я. - У нас в резерве еще есть Нина Андреевна и ее хахаль Бойчук. Или там вы тоже успели побывать?

- Естественно, а как бы иначе мы вышли на ее сына?

- И неужели вам не показалось странным, что и в том и в другом случае прямые свидетели как матери, так и сына вдруг засыпают в самый неподходящий момент?

- По-твоему, я похож на идиота? - усмехнулся Фокин. - Конечно же показалось, но факты вещь упрямая. Татьяна и ее сварливая соседка божатся, что Виктор с десяти до половины третьего был у них в квартире, а ваш уважаемый парикмахер клянется, что всю ночь проспал в объятиях Соколовой. Что же прикажете делать?

- Окажите нам хотя бы одну маленькую любезность - уточните в ЗАГСе, расторгнут ли брак между Зобовым и Соколовой.

- Хорошо, в понедельник я это сделаю, - черкнув в ежедневнике, пообещал подполковник. - Что еще?

- Криминалистическая экспертиза вещей, которые я вам передал, еще не готова?

- Костя, тебе сколько лет? Кто бы и когда бы ее делал!

- Понятно, а как обстоят дела с дядей Пашей?

- Пока жмется, но скоро расколется.

- Не сомневаюсь, - направился я к выходу. - Если за тело берется опытная рука...

- А ты меня не подкалывай, сукин кот. Между прочим, я и сам стал маленько сомневаться. Шагов говорит, что уж больно просто все получается. Конечно, по пьянке так всегда и бывает, но в данном случае что-то не так. Ну а тебе, Максим, я бы посоветовал, пока суд да дело, перебираться и жить в дядькином доме. Мало ли что они могут еще предпринять.

- Спасибо вам за совет, - подталкивая меня к выходу, проворчал Ухов. Сегодняшнюю ночь я уже провел там.

- Ну и как? Никто из незваных гостей не появлялся?

- Нет, только черные коты ночью гадят на цветы. До свидания.

- Добре. Если что - звоните. Прямой телефон знаете.

Доставив меня до дому и наотрез отказавшись зайти, Макс поехал на работу, а я, кое-как отряхнув перепачканные брюки, ввалился домой.

- У меня больше нет сил с тобой собачиться, - скользнув по моей колоритной одежде взглядом, устало сообщила Милка. - Отец, пойди посмотри, в каком виде опять притопал этот обормот. Господи, за что же мне такое наказание?!

- Нормальный вид, - осмотрев меня и не найдя никаких особых изъянов, возразил тесть. - Я хочу сказать, нормальный вид человека, пришедшего с работы. Костя, прими ванну, да пора садиться за стол. Надеюсь, ты голоден?

- Как волк, - запираясь в ванне, ответил я.

Пытаясь казаться аккуратным и самостоятельным, я сложил все свое грязное барахло в тазик, насыпал туда полпачки какого-то на редкость вонючего порошка и весь этот благоухающий винегрет залил горячей водой. Вполне удовлетворенный своей хозяйственной сметкой, я встал под горячий душ и заурчал от удовольствия. Постепенно меня согревая, тепло дошло до самой печени, и неожиданно для себя, от избытка охватившего меня чувства, я запел привольно и раскатисто: "Я жела-а-ал бы быть сучочком, чтобы тысячам девчочкам на мо-и-их сидеть ветвях..." Наверное, я пел слишком громко и не очень музыкально, потому что мою арию прервал громкий стук в дверь.

- Идиот, замолчи, прекрати нам рвать уши, - злобно цыкнула Милка. Твое чистое белье висит на дверной ручке. Поторапливайся.

Вовсе не собираясь подчиняться ее команде, я все же прекратил свое красивое пение, вылез из ванны, хорошенько вытерся и, приоткрыв дверь, достал одежду. Кроме трусов и майки, мне почему-то предлагалось надеть рубашку и спортивные штаны. Не торопясь, я натянул белье и, совершенно проигнорировав рубашку со штанами, вышел в комнату...

Кроме тестя и Милки, за накрытым столом сидели три незнакомые миловидные женщины и озадаченно смотрели на меня. Что-то в их глазах было такое, что не позволяло мне сдвинуться с места. Так мы и застыли, глядя друг на друга. Они едва слышно постукивали вилками о тарелки, а я задумчиво пощелкивал по животу резинкой от трусов. Это могло продолжаться вечно, но раскатистый полковничий хохот, больше похожий на ржание старого жеребца, наконец-то привел меня в чувство.

- Боже мой! - стыдливо прикрывая причинное место, воскликнул я. - У нас же гости, какая радость. Простите, но я не совсем одет.

- Константин, ты совсем не одет, - зашлась от негодования жена. Перестань паясничать и немедленно выйди из комнаты.

- Милые дамы, простите великодушно, но я просто вынужден покинуть вас на несколько минут. Не скучайте, я мигом.

Уныло одевшись, я зайцем метнулся на кухню. Выходить к гостям после такого казуса, даже в штанах и рубашке, не хотелось. Ну почему мне хронически не везет? Даже в мелочах? Три часа назад на виду у всей деревни плавал в луже, а теперь в непотребном виде вылез на глаза незнакомым бабам. И откуда только они появились? Зачем? И вообще, кто они такие, чтобы Гончаров не мог при них прогуливаться по дому в трусах. Тоже мне пуританки! Наверное, та брюнетка простилась со своей девственностью еще в восьмом классе, а другая, рыжая бестия, поди, отродясь не знала, что это такое! А туда же! Рты пооткрывали, вилочками бренькают, прямо-таки институт благородных девиц. Тьфу ты, ну ты, лапти гнуты!

- Ты чего тут ворчишь? - похохатывая, с сигаретой в зубах вошел тесть. - Костя, а без трусов ты бы выглядел еще эффектней.

- И ты туда же, старец немощный. Хоть вы бы могли меня предупредить, что у нас сидят незнакомые дамы. А то я вылетел, как дурак...

- Да ладно тебе. Тоже, нашел из-за чего огород городить. Они там уже по рюмке коньяка приняли и теперь им трава не расти. Хоть роту голых солдат показывай. От смеха загибаются. Что у тебя с Максом? Дядька его не нашелся?

- Нет, дело еще больше запутывается. Вчера все казалось гораздо проще.

- Ничего, дай время - и ситуация прояснится. Где сейчас Ухов?

- Поехал на работу.

- Вот и отлично, пусть на ночь остается за старшего, у меня двое парней заболели. Сейчас я его обрадую, - набирая телефон фирмы, коварно улыбнулся Ефимов.

О чем они там говорили, я не прислушивался, поскольку решал довольно сложную задачу - как бы мне половчее проскользнуть в комнату, вытащить из-под батареи начатую бутылки водки и на глазах присутствующих баб незаметно пронести ее на кухню.

Однако моим далеко идущим планам не суждено было сбыться. С иезуитской улыбкой полковник протянул мне телефонную трубку:

- Держи, голожопик, товарищ Ухов желает сказать тебе пару слов. Не думаю, что они тебя очень обрадуют.

- Але, Иваныч, тут такое дело получается, - замялся он. - Понимаешь, Алексей Николаевич оставляет меня на дежурство.

- Это я понял, говори конкретней и не жуй свиные уши.

- Понял. В общем, не мог бы ты сегодняшнюю ночь провести в дядькином доме? Сам понимаешь, там может произойти все, что угодно. Дорожку-то лиходеи туда уже протоптали.

- Все ясно, работай спокойно. Когда туда лучше нарисоваться и где ключи от ворот и входной двери?

- Они у меня в кармане, но как мне тебе их передать?

- Никак, сиди и жди у себя в конторе, часов в шесть я за ними заеду.

- Ну как? - юродствовал тесть. - Отличную информацию ты получил?

- Спасибо за пособничество, - в том же тоне ответил я. - Соберите мне тормозок* и не забудьте положить туда газовый пистолет и пару памперсов. Я еду ночевать в дом, где свинячат привидения.

* Тормозок - паек, который шахтер захватывает из дому на смену. (Здесь и далее примеч. ред.)

- Может быть, составить тебе компанию? - неохотно предложил полковник.

- Не нужно, старый ловелас, вам и десятка памперсов не хватит.

- Ты куда? - уже в дверях меня окликнула Милка. - Опять на всю ночь?

- "...Приходит, уходит волна быстротечно - а юноши нет и не будет уж вечно", - ответил я словами Шиллера и печально перешагнул порог.

- Идиот, - высунувшись в дверную щель, поставила она точку.

* * *

Оставив машину на стоянке, к дому Романа Николаевича Зобова я подошел к семи часам, но сразу заходить не стал. Прогулочным шагом не совсем трезвого человека я несколько раз продефилировал туда и обратно, прежде чем решился открыть калитку. На первый взгляд во дворе все оставалось без изменений. Укрывшись в летней пристройке, я больше часа наблюдал за домом, а когда окончательно уверился в том, что он совершенно пуст, только тогда подошел к двери. Упреждая всякие сюрпризы и неожиданности, я тщательно осмотрел замочные скважины и щели между дверью и косяком. Убедившись, что никаких видимых ловушек тут нет, я перекрестился и отомкнул замки. После чего привязал длинный шнур за дверную ручку и, укрывшись в пристрое, осторожно его потянул. Безо всякого взрыва, с приятным попискиванием дверь отворилась, и я, отбросив страх, смело прошел на веранду. Тщательно закрыв за собою дверь, я неторопливо обошел весь дом и пришел к выводу, что он, слава богу, необитаем. Это обстоятельство придало мне определенную уверенность и подняло настроение. Спустившись в подполье, я по совету Макса выбрал квадратную бутылку самогона, помеченную крестиком, и, пополнив ею свой почти шахтерский тормозок (горняки в забое не ноют), по крутой лестнице поднялся на чердак. Здесь и был обозначен мой сторожевой пост.

Сквозь пыльное чердачное окно вечерний свет сюда едва пробивался, но все же его было достаточно, чтобы разглядеть металлическую кровать, на которой, вероятно, прошлую ночь дрых товарищ Ухов. Возле нее стоял старый полированный стол с остатками вчерашнего ужина или сегодняшнего завтрака. Сбросив все это в старую корзину, я вытер столешницу и, любовно разложив свой харч, растянулся на дырявом пледе, что покрывал койку.

- Ну вот, господин Гончаров, можно и отдохнуть, а ты еще не хотел сюда ехать! Это ведь так приятно - уединиться и стать самим собой. Прелесть-то какая! Птички поют, собака где-то брешет. А, Гончаров?

- Сюда бы еще ту брюнетку, Милкину подругу, так ты бы, Константин Иванович, и сам закукарекал. Чего бесполезно лежишь? Тебя дом охранять поставили, а ты как боров разлегся. Послушивай! Посматривай! Постукивай!

- Постукать? Это мы можем, - согласился я и, приподнявшись над столом, нахлюпал полстакана замечательного самогона, произведенного дядюшкой Романом. - Мир твоему дому, дорогой и незабвенный товарищ Зобов.

- Ты, Константин Иванович, шибко-то не увлекайся. Дело тебе доверили важное, и его во что бы то ни стало нужно оправдать. Напряги слух и чутко внимай каждому подозрительному звуку и шороху, а о брюнетке не думай, пустое это дело. О рыжей тоже не думай плохо. Обе они порядочные и неиспорченные девушки. Таких нормальные мужики на южные курорты возят. Представляешь себе, бархатный сезон, ласковое солнце, теплая вода и песок, по которому ты с ней бежишь навстречу волне, взявшись за руки? Кругом красивые добрые лица, стройные тела и белые чайки. А что еще нужно человеку? Ты счастлив, Константин Иваныч, ты бежишь с самой красивой женщиной по песчаной отмели, и вдруг у вас вырастают крылья. Неведомая сила поднимает вас в небо, и вы летите, летите вместе с белокрылыми чайками, а потом и выше!

Совершенно незаметно для себя я уснул.

Вкрадчивый скрежет внизу, подобно грому небесному, ударил по моим ушам. Сон сняло как рукой. Бешеным потоком, подгоняемая адреналином, кровь мгновенно прочистила затуманенные мозги, а натянутые нервы были готовы в долю секунды заставить мои мышцы выполнить любую работу. Осторожно, стараясь не скрипнуть пружинами ржавой койки, я поднялся и, глянув на чердачное окно, был неприятно удивлен. Оно оказалось совершенно черным, а значит, проспал я никак не меньше четырех часов. На цыпочках, в кромешной темноте, я обошел стол и во избежание ненужных столкновений со случайными предметами встал на четвереньки и в таком положении добрался до открытого лаза, ведущего на веранду. Затаившись, я дал своему бешено скачущему сердцу минутную передышку, одновременно прислушиваясь к тому, что происходит подо мной. Судя по звукам, злоумышленник уже справился с дверью и теперь хозяйничал на веранде. По тому, что квадрат лаза оставался неосвещенным, я понял: злодей предпочитает работать без света или же в узком луче потайного фонарика.

Однако пора было переходить к активным действиям, потому как просидеть в таком положении можно было до самого окончания его ночного визита. Подтянувшись вплотную к открытому зеву лаза, я перевесился через небольшой порожек и, подобно глупой куропатке, просунул в отверстие голову.

То, что я увидел, совсем меня не обрадовало. В узких лучах карманного фонарика виднелись две черные фигуры. Низко склонившись над столом, они тихо переговаривались между собой. У меня было два варианта. Пальнуть в них из газового пистолета и с криком "Банзай!"* горным орлом наброситься сверху либо затаиться и наблюдать за их дальнейшими действиями, а уже потом принимать решение, исходя из складывающихся обстоятельств. И тот и другой план имел как свои преимущества, так и недостатки. В первом случае положительной стороной можно было назвать неожиданность моего нападения, которая, как правило, дает огромное преимущество. Отрицательных же факторов было два. Во-первых, я лишался возможности узнать, с какой целью они забрались в дом, а во-вторых, в закрытом помещении я мог попасть под действие своей же газовой атаки, и тогда неизвестно, чем бы все кончилось. Во втором же случае я терял фактор внезапности, но зато мог проследить за всеми их действиями от начала и до конца. И как знать, может быть, это и позволило бы выйти на след Романа Николаевича, если он, конечно, еще жив, а эти ночные гости имеют к его исчезновению какое-то касательство.

* Боевой клич японских самураев.

Проклиная скрипучие ступени лестницы, я спустился на веранду и, прокравшись к двери, прислушался. Насколько я понимал, в данное время большой шмон они устроили на кухне. Судя по достаточно громким звукам, внутри дома налетчики осмелели и держались более раскованно. Да и переговоры теперь велись почти в полный голос, но, как я ни старался, как ни прислушивался, мне не удалось уловить ни единого слова, ни одной знакомой интонации.

Их поиски на кухне продолжались никак не меньше получаса, и все это время я был вынужден в полном бездействии торчать перед закрытой дверью, умоляя их поскорее приступить к обыску в комнатах. В конце концов их голоса затихли, и я понял, что они, внимая моим мольбам, передислоцировались в зал или спальню.

Вытащив пистолет, я потянул дверь. Послушно и мягко она открылась, и я проскользнул в дом. Судя по всему, орудовали они теперь в большой комнате. Вспомнив примерное расположение кухонной мебели, я пошел напрямик, надеясь подойти как можно ближе к дверям комнаты и таким образом получить хоть какую-то информацию.

Неожиданно пол выпрыгнул у меня из-под ног, и я полетел в преисподнюю, но, прежде чем удариться головой о какой-то твердый выступ, успел подумать о том, какой же я болван.

Когда я очнулся, то уже все было кончено. Мои задранные кверху руки были накрепко привязаны к массивной матице, ноги до предела вытянуты растяжками, и я не мог пошевелить даже пальцем. В общем я был классически, по-бандитски оформлен и вполне подготовлен к началу истязаний. Стараясь отдалить эту неприятную процедуру на более позднее время, я по-прежнему безжизненно висел на вытянутых руках, создавая иллюзию моего полного бесчувствия. Единственное, что я мог себе позволить, так это чуточку, на миллиметр, приоткрыть левое веко. Два пингвина в палаческих капюшонах с прорезью для глаз сидели на столе и, покуривая, изучающе на меня смотрели, а между ними стояла открытая бутылка самогона и лежала начатая пачка "Мальборо". Похоже, мне предстояло разделить судьбу хозяина этого дома Романа Николаевича Зобова. И все же ужасно глупо помирать благодаря собственной глупости! Ведь я прекрасно знал о существовании этого подполья. Просто не подумал, что, добывая себе бутылку самогона, забыл поставить крышку на место. И самое обидное, что люк они не закрыли не потому, что хотели кого-то поймать, а просто им было не до того. Мальчики очень спешили, а я, как безмозглый медведь, провалился в эту яму. Можно даже не сомневаться, что при падении пистолет отлетел, фонарик разбился, а все содержимое моих карманов сейчас находится в руках негодяев.

- Эй, Кнут, - вдруг встрепенулся один из палачей, тот, что казался повыше. - Смотри, кажется, наш клиент созревает, - заметив, как непроизвольно дернулось мое веко, радостно сообщил он. - Плесни-ка ему в морду самогонки.

- Мочи ослиной ему плеснуть, а не самогонки, - хрипло засмеялся Кнут и, встав с места, расчетливо выплеснул в меня семидесятиградусный первач.

Невольно застонав, я тем самым вызвал бурную реакцию со стороны моих потенциальных мучителей.

- Смотри-ка, Граф, ему не нравится, - не переставая ржать, восторженно заметил подлый клеврет. - Ну что, сука, попался? Ты кто такой и что здесь ищешь?

- Ребятки, позвольте мне объясниться, а также внести дельное предложение. Внимательно меня выслушайте, подумайте и только потом решайте, что для вас лучше - разойтись по-хорошему или получить приличный срок.

- Козел, - прохрипел Кнут и основательно долбанул меня в грудь. Других слов мы от тебя не ждали. Но сейчас ты у меня запоешь по-другому.

- Подожди, Кнут, - остановил его старший. - Сколько тебя можно учить? Нельзя так сразу. Сначала с человеком нужно говорить по-хорошему, а вот потом, если он этих хороших слов не понимает, его надо бить, но не калечить, может быть, он поумнеет и согласиться нам помогать. Но если его поведение останется прежним, вот тогда, как итог, его можно изувечить, а возможно, и прикончить.

"Эх, пнуть бы его сейчас ботинком в мерзкую харю!"

- Добрый человек, - показывая свою методу в действии, елейно пропел он, - вас как зовут? Может быть, вы чего-нибудь хотите, например сигарету? Кнут, прикури сигарету и дай ее нашему новому знакомому. Пусть покурит, это полезно, сигарета успокаивает нервы.

- Курите, пожалуйста, господин хороший, - втыкая мне в рот прикуренную сигарету, поклонился Кнут. - А шампанского не желаете?

"Если они так спокойно и безбоязненно называют друг друга по кличкам, значит, моя судьба решена. Так или иначе, они, похоже, меня убьют", тоскливо подумал я и выплюнул сигарету, стараясь попасть в прорезь маски Кнута. Это у меня не получилось, но тем не менее я слегка приободрился - а может, пощадят? Иначе зачем им нужно было бы напяливать свои идиотские капюшоны?

- Незнакомец, а вы дерзкий человек, - не повышая голоса, пожурил меня Граф. - Но я даю вам последнюю возможность закончить дело полюбовно. Скажите нам, где лежат деньги старика, и мы навеки остаемся добрыми друзьями.

- Не хотелось мне с вами говорить, да, видно, придется, - подумав, ответил я.

- Вот и отлично. Мы слушаем вас с большим вниманием.

- Вы мне не поверите, но я действительно не знаю, где он хранил свои сбережения, да и не интересовался этим. Слово даю.

- Какая жалость... Кнут, я умываю руки и передаю этого несознательного гражданина в твое пользование. Поступай так, как считаешь нужным.

- Это мы моментом, - соскучившись по настоящей работе, ликующе прохрипел Кнут. - Для нас это пара пустяков. Сейчас ты увидишь, Граф, что мое обращение с такими козлами приносит лучшие результаты, чем твои штучки-дрючки, - доставая зажигалку, аж затрясся от нетерпения подонок. Сейчас он у нас заговорит, запоет соловьем и запляшет страусом.

С садистским наслаждением он поднес пламя зажигалки к моему носу, а я сделал то, что сделал бы любой человек, находящийся на моем месте. Я просто задул пламя.

И так продолжалось несколько раз, пока вконец озверевший Кнут не изменил свою тактику. Облив меня с ног до головы самогоном, он хотел уже чиркнуть зажигалкой, когда более сообразительный Граф буквально выбил ее у него из рук.

- Кретин! - заорал он. - Что ты делаешь?! Здесь же море самогона! Мы не успеем даже высунуть голову. Сгорим вместе с ним. Пошли отсюда, вытащим барахло, а уже потом подпалим его сверху.

Выругавшись отборным матом, Кнут, дабы отвести душу, принялся избивать меня ногами, стараясь попасть в наиболее уязвимые места.

- На тебе, сука. Получай на прощание, - слышал я сквозь пелену помутневшего сознания. - Сейчас мы устроим тебе маленький крематорий.

- Кончай, Кнут! Отстань от него! - заорал Граф. - Время поджимает, давай выносить барахло. Погрузим, а потом и запалим.

Это были последние слова, которые дошли до моего сознания. Удар бутылкой по голове, какой-то мягкий и нереальный, поставил точку и отправил меня в путешествие по экзотическим уголкам нашей Вселенной.

Сколько я там путешествовал, известно, надо полагать, одному царю небесному, но точно помню, что райские кущи под диковинным разноцветным небосводом очень скоро сменились на черный ад подземелья с низкими закопченными сводами и злыми языками пламени, которые норовили дотянуться до моей нежной плоти. Извиваясь всем телом, я старался увернуться, но какой-то дьявол тащил меня в самое пекло. Жара, дикая жара, казалось, она иссушила последнюю влагу, и я превратился в почерневшую головешку. Воды, хоть один глоток воды - и я сумею выбраться из этого ада!

Вода, холодная как лед и вечная как жизнь, упала на меня словно с неба. Даже не открывая глаз, я понял, что сумел выбраться из этого вулканического жерла и теперь буду жить. Голова разламывалась на части, в ушах стоял звон, но все это пустяки по сравнению с дарованной мне жизнью. А может, мне все это просто кажется и я давно и прочно прописался на том свете? Страшась этой жуткой правды, я осторожно приоткрыл один глаз, потому что второй почему-то не слушался. И первое, что я увидел, было озабоченное, корявое, милое лицо Макса.

- Господи, Иваныч! - простонал он, и вдруг слеза, крупная и тяжелая, упала мне на подбородок.

Макс плакал! Это было настолько необычно, что я поневоле улыбнулся и тут же вскрикнул от боли.

- Наверное, лицо здорово обгорело? - сипло, с трудом спросил я Макса.

- Нет, ты просто угорел, но тебя здорово из били. Я отвезу тебя в больничку.

- Катись туда сам, вражина. Дай мне зеркало.

- Может быть, не стоит? - с сомнением спросил он.

- Не волнуйся, нервы у меня крепкие.

То, что я увидел в зеркале, превзошло все мои ожидания. Этот одноглазый кусок отбивной свинины и близко не походил даже на свирепо похмельного Гончарова.

- Убери эту пакость, - жалобно попросил я Ухова. - Ну вот, Макс, теперь девушки будут меньше обращать на меня внимание.

- Тут ты, Иваныч, здорово ошибаешься, - жизнерадостно заулыбался он. Если тебя, да в таком виде, выпустить на улицу, то остальным мужикам там делать нечего. Все внимание будет направлено только на тебя.

- Издеваешься, рожа ты неотесанная! Рассказывай, как все получилось.

- А получилось то, что опоздай я на пару минут - и твой визит на эту благословенную землю можно было считать завершенным. Тебя Господь Бог принять побрезговал, а меня надоумил сегодня. Часа в три мне стало как-то неуютно и тоскливо. Понимаешь, муторно как-то, места себе не нахожу. Оставил я напарника одного и помчался сюда. Еще издали заметил горящий угол дома и темную "шестерку", отъезжающую от ворот. Скорее всего, она была густо-фиолетового цвета, но гнаться за ней не было времени. Я сразу понял, что случилась беда. Нужно было спасать тебя и дом. Чуть ли не на ходу я выпрыгнул из машины и, заскочив во двор, открыл все поливные краны. Снаружи дома пламя я загасил за две минуты и тут заметил, что на кухне и в комнатах горит пол. Высадив окно, я с этим же шлангом забрался в дядькину спаленку и тоже довольно быстро справился с огнем. Но тебя там не оказалось, зато гари и дыма было хоть отбавляй. Я попросту начал задыхаться и не придумал ничего лучшего, как высадить все окна. Стало терпимей, но и огонь от притока воздуха начал бешено разгораться. Заглянув в большую комнату и убедившись, что тебя там нет, я плотно закрыл дверь и принялся за кухню, шестым чувством понимая, что ты находишься, скорее всего, в подполье. Больше всего я боялся того, что рухнет пол и вспыхнет весь самогон до того, как я смогу тебя вытащить. К счастью, я успел выволочь тебя на веранду, когда половицы уже сыпались на голову. Я уже поставил на доме крест, когда появились пожарные и в считаные минуты справились с огнем.

- А где мы находимся сейчас?

- В летнем пристрое. Я тебя сюда приволок, когда они начали хлестать пеной. Они хотели вызвать "скорую" и милицию, но я выделил им по бутылке и попросил этого не делать. Сказал, что по пьянке ты случайно поджег дом.

- Спасибо тебе, Макс, ты настоящий друг, приголубил! - сплюнул я через разбитую губу. - Ничего умнее ты придумать не мог. А теперь, ежели найдется твой долбаный дядюшка, он заставит меня выплачивать принесенный ему ущерб!

- Успокойся, ничего он не заставит. Я с ним круто поговорю. Только вот где он? Ты в состоянии рассказать мне, что здесь произошло?

- Да, но только коротко, мне больно говорить.

- Хотя бы основные моменты.

- Заснул я. Часов в двенадцать меня как подкинуло. Кто-то открывал входную дверь. Было темно. Я высунулся из люка и увидел двух амбалов. Их наружность я не разглядел. Посовещавшись, они вышли вовнутрь, а я слез с чердака и стал прислушиваться. Скоро понял, что они пришли шмонать дом. На кухне они ничего не нашли и занялись комнатой. С пистолетом в руке я проник на кухню и хотел накрыть их с поличным. Пошел напрямую и упал в подполье. Потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что накрепко привязан. Налетчики сидели на столе в масках с дырками для глаз. Они курили "Мальборо". У одного кличка Граф, а у другого Кнут. Они у меня спросили, где лежат деньги. Я ответил, что не знаю, и тогда Кнут по приказу Графа начал меня избивать. Потом я потерял сознание, но перед этим слышал, как они мне обещали устроить крематорий. Пистолет, фонарик и все, что было в моих карманах, они забрали. И еще Граф все время торопил Кнута - пора, мол, грузить барахло. Наверное, они промышляют мародерством...

- Разумеется, поскольку из дома пропали все ценные вещи. Нет одного телевизора, видика, музыкального центра. Забрали всю кожу и два больших ковра. Но это пустяки, главное - мы знаем их клички, если, конечно, они не вымышленные. Завтра, а вернее - уже сегодня мне предстоит большая работенка. Я отвезу тебя домой?

- Да, а потом пригонишь мою машину, она на здешней стоянке.

Почти на руках он отнес меня в машину и бережно, словно беременную жену, усадил на заднее сиденье. Плавно тронувшись с места, он аккуратно объезжал каждую лужицу, боясь лишний раз потревожить мою утробу и остатки жидких мозгов, что плескались в разбитом черепе, причиняя мне дикую боль. В пять часов утра он сопроводил меня до двери, прислонил к стене, настойчиво позвонил и спустился этажом ниже.

- Кто там? - тревожно спросила Милка по прошествии долгих пяти минут.

- Открывай, свои, - пробубнил я чужим, незнакомым мне голосом.

- Костя, это ты? - на всякий случай переспросила она.

- Да, - ответил я, стараясь говорить коротко и веско.

- Сейчас, минутку, - после некоторого раздумья пообещала она.

Наступила томительная пауза, после чего дверь резко распахнулась и на меня уставился черный зрачок пистолета. Я тупо смотрел на него одним глазом, даже не пытаясь что-либо понять.

- Убирайся вон, или я стреляю, - откуда-то издалека донесся до меня голос жены. - Я кому говорю, бомж вонючий! - выкрикнула она и пяткой пнула меня в солнечное сплетение. Покорно согнувшись, я дохлой селедкой улегся у ее ног.

- Людмила Алексеевна, что вы делаете? - послышался укоризненный голос Ухова. - Вы же его совсем убьете.

- Макс, - удивилась она. - А ты-то что здесь делаешь?

- Я Константина Ивановича привел. Он же еле живой, а вы его бьете.

- Какого Константина Ивановича? О чем ты говоришь? Где он?

- Лежит перед вами... Его чуть было не убили... Сжечь его хотели...

- Господи, спаси и помилуй! - склонившись надо мной, в ужасе прошептала она. - Да где ж его так?.. Боже мой! Помоги занести его в дом.

Затащив в переднюю, они содрали с меня грязную и рваную одежду. Увидев в зеркало свой обнаженный торс, я совсем огорчился. А Милка, в конце концов признавшая во мне своего мужа, на правах потенциальной вдовы запричитала с новой силой.

- Да что ж это такое творится? Сколько раз я ему говорила: не суй свой длинный нос, куда не просят! Вот вам и результат. Папа, папа, вставай и посмотри, что они с ним сделали! И как он только живой остался?

- Людмила Алексеевна, я побегу, - виновато выскальзывая за дверь, заявил Ухов. - Мне на работу надо.

Потревоженный Милкиными причитаниями, проснулся тесть. Выйдя в коридор, он долго и непонимающе на меня смотрел, покуда не узнал во мне своего зятя.

- Хорош, красный сокол, - крякнул он и, подняв меня на руки, отнес в спальню. - Ну что делать будем? - спросил он свою безутешную дочь. "Скорую" вызывать или сам оклемается? Тебе решать.

- Не надо "скорую", - умирающим лебедем прошептал я. - Я сам оклемаюсь.

- А ты молчи, дуракам слова не давали. Что скажешь, Милка?

- Сейчас я его протру спиртом, осмотрю раны, а потом уж решим.

- Смотри, но у него может быть внутреннее кровоизлияние как в его пустой тыкве, так и в требухе. Дело серьезное. Давай не будем рисковать.

- Помыть и привести его в божеский вид я должна в любом случае.

- Смотри сама, - хмуро повторил полковник.

- Пить, - едва слышно произнес я.

- Что тебе, Костик, минералки или чаю?

- Спирту.

- Эге, дружок, да ты бредишь! Милка, у него же жар, - потрогав мой лоб, встревожился тесть и недолго думая вызвал "скорую помощь".

Часть вторая

В воскресенье утром Макс Ухов сидел в своем кабинете охранной фирмы "Сокол" и, переводя одну сигарету за другой, с яростным нетерпением ждал приглашенных. Кофе за эти полтора часа он проглотил уже больше литра, и теперь ему было достаточно одного взгляда на кофейную банку, как его начинало мутить. С отвращением выплюнув недокуренную сигарету, он подошел к окну, пытаясь разглядеть в снующих мимо окна прохожих тех, кого он поджидал.

И наконец дождался. В десять часов утра прилетели первые ласточки Денис Давыдов и Сергей Семенов. Смеясь, они ввалились в кабинет и принялись тискать сопротивляющегося и злого Ухова.

- Перестаньте, мужики, не до этого. Целоваться будем потом.

- Да что у тебя случилось? - отступая, спросил Давыдов. - Объясни толком.

- Объясню, когда все соберутся. Кофе хотите?

- Да ну его в баню, - поморщился Семенов. - Вот чего-нибудь посущественней бы...

- Сделаем дело и тогда все будет по большому счету, - сразу же обрезал Макс его легкие намеки. - Курите, скоро должны все собраться.

Минут через десять в кабинет заявились сразу трое: Влад Ермаков, Марат Муртазин и Андрей Волков. Они, как и предыдущие, тут же набросились на хозяина с объятиями.

- И что вы как бабы какие-то? - уворачиваясь, прогудел Ухов. - Смотреть противно.

- Ладно тебе, - похлопал его по плечу Муртазин. - Ты чего вызывал-то?

- Покури, сейчас еще должны подойти Генрих Файзиев, Иван Баранов и Алик Бабаев. Вот тогда и устроим коротенькую оперативку.

Все названные лица явились поодиночке, друг за другом. Когда все приглашенные расселись и закурили, в небольшом кабинете Ухова дышать стало невозможно уже через пять минут. Настежь раскрыв окно и дверь, Макс начал собрание:

- Мужики, друг друга мы знаем уже больше десяти лет. Срок вполне достаточный, чтобы понять, кто чем дышит и кто чего стоит. Нынче у каждого из нас своя семья, новые друзья и своя судьба. Двое из сидящих здесь работают в милиции, трое, наоборот, службу закончили. Есть среди нас журналист, рабочий и даже бизнесмен. Жизнь по-разному распорядилась нашими судьбами, но я надеюсь, что наше прошлое, завязанное на крови, не даст нам позабыть друг друга. Поэтому-то я и остановил свой выбор на вас. Мне нужна ваша помощь. Сегодня ночью до полусмерти избили моего друга Костю Гончарова и подожгли дом моего дядьки, которого перед этим выкрали и, судя по всему, жестоко пытали. Где он находится сейчас, я не знаю. Но мне известны клички поджигателей, вероятнее всего, они и похитили моего родственника. А еще перед тем, как поджечь дом, они вытащили из него всю кожаную одежду, два ковра, телевизор, видак и музыкальный центр. Я говорю это к тому, что данные сведения в дальнейшем могут навести нас на след. Так вот, я хочу вас спросить: согласны ли вы мне помочь?

- Об чем базар, Максим?! - с расстановкой и весомо спросил Алик Бабаев. - Говори, что тебе нужно, что нам делать?

- Нет, сперва я хочу получить подтверждение от всех вас. Говорите, мужики, может быть, кто-то занят, у кого-то сверхнеотложные дела. Всяко бывает. Говорите, как есть. Я все пойму и не обижусь.

Около минуты длилось молчание, во время которого друзья переглядывались и о чем-то безмолвно совещались.

- Мы все согласны, Макс, - поднимаясь с места, заявил бизнесмен Генрих Файзиев.

- Спасибо, я в этом не сомневался.

- Тогда и нехрена было спрашивать, - решительно затушил сигарету Давыдов. - Нежные стали! Нарисуй нам план действий и наше место в нем.

- Все просто, нам нужно найти этих двух мерзавцев по кличке Граф и Кнут. Может быть, кто-то уже слышал эти имена?

- Вроде бы нет, - наморщив лоб, ответил Волков. - Но если они проживают в нашем городе, ты к вечеру будешь о них знать.

- Дай-то бог. Итак, перейдем к делу. У нас три района. Распределяемся так: Автозаводский - четыре человека, Центральный и Комсомольский - на каждый по двое. Кто, где и с кем работает, выбирайте сами, вам виднее. Город вы знаете не хуже меня. Я постоянно буду дежурить на этом телефоне. Вопросы?

- Вопросов нет, товарищ прапорщик, - козырнул один из действующих милиционеров.

- Между прочим, я капитан запаса, - тактично заметил Ухов.

- Да будь ты хоть маршал, для нас ты был и остаешься прапорщиком, вставая, усмехнулся токарь Алик Бабаев. - Друзья, пойдем в парк, там все и обсудим, а то здесь дышать нечем.

* * *

В воскресенье под вечер экипаж автомобиля Специальной медицинской службы, в народе называемый "собачий ящик", неспешно катил по центральным улицам города, зорко высматривая свою добычу. В кабине рядом с водителем сидел сержант Борис Клюев. Второй сержант, Рахим Маматханов, находился в благоустроенном салоне для почетных клиентов и тактичными замечаниями одергивал покушавшегося буянить пассажира. За полтора часа добросовестной работы в их закромах набралось всего лишь пять глупых алкашей. Небогат улов, что и говорить.

- Во, Сань, смотри, кажется, наш клиент! - Клюев радостно показал на спящего под скамеечкой мужичка. - Будем брать?

- Да на кой черт он нам нужен! - презрительно сплюнул водитель. - Ты что, по его наряду не видишь? Это же безработный, а как ты с него бабки стрясешь? Только место в палате будет занимать да простыни грязнить. Нет, Боря, такой груз нам не нужен. Ты высматривай того, кто поприличнее одет и не совсем пьян, потому что у прилично одетых, но в доску узюзюканных мужиков деньги вытаскивают шустрые пацанята. Мы, как дураки, его привозим, отрезвляем, нянькаемся с ним, а потом он начинает эти несуществующие бабки спрашивать с нас, да еще права качать. Грязное дело получается. Только себе нервы вымотаешь, а результат нулевой. Средняя степень опьянения и приличный вид - вот все, что нам нужно. Понял?

- Понял, - с готовностью отозвался сержант. - Значит, этот хрен нам подходит? - указал он на высокого парня, бредущего навстречу нетвердой морской походкой.

- Этот подходит, - притормаживая напротив любителя "зеленого змия", согласился водитель. - Пойдем грузить. Рахима позови, а то черт его знает, на кого нарвешься.

Не прошло и пяти минут, как удивленный прохожий оказался внутри "собачьего ящика". Озадаченно осмотревшись по сторонам, он пришел к выводу, что эта карета ему не подходит. Ударив ногой по лязгнувшей решетке, он громко заявил:

- Я Левашов! Сержант, ты слышишь, я Костя Левашов.

- Ну и что? - резонно спросил Маматханов.

- А то, что останови машину и сейчас же выпусти меня отсюда.

- Облезешь и неровно обрастешь.

- Ты, мент поганый, да я же тебя придушу.

Просунув через прутья руку, он попытался ухватить сержанта за волосы, но только сбил фуражку. Это обстоятельство Рахима очень расстроило, и он с оттяжкой ударил парня по руке резиновой дубинкой. От боли нахал взвыл, закрутился на месте и отборным матом начал крыть сержанта, милицию и вообще все правоохранительные органы.

Со своей стороны Маматханов в долгу не остался. Изловчившись, он со вкусом перетянул Левашова вдоль спины и, довольный точным ударом, засмеялся легко и счастливо. Трое наиболее трезвых мужиков при виде этой картины невольно улыбнулись.

- А вы чего лыбитесь, в натуре?! Я кого спрашиваю?! - понимая, что с сержантом ему не справиться, переключился на них Левашов. - Суки поганые, козлы вонючие, чего лыбитесь?

- Да нет, мы ничего... - испугавшись, оторопели братья по несчастью. Мы ничего...

- А я чего?! - сузив глаза и поджав губы, обозлился Левашов. - Я чего?!

- Да нет, ничего, - смиренно ответили мужики.

- А ничего, так получай. Убью, сволота! - Оттолкнувшись от поручней, вложив в удар весь вес своего тела, он каблуком башмака заехал крайнему алкашику в нос. На белую рубашку и светлые брюки незадачливого насмешника рекой хлынула кровь, в считанные секунды перекрашивая его одежду в алые и багровые тона. Его товарищи, видя такой оборот дела, в ужасе отпрянули и вжались в углы сидений. - И вас, сук крученых, я тоже достану. Замочу, козлов! Одного уже замочили и вас замочим, - беспорядочно размахивая руками, зашелся он в приступе злобы.

Покалеченный мужичок тихонько всхлипывал. Пытаясь остановить кровь, он прижал к носу платок и откинул голову на сиденье, тем самым совершенно обнажив кадык. Это не укрылось от взгляда злобствующего подонка. Отойдя к решетке, он уже примеривался, как ему сподручней рубануть ребром ладони несчастного и поставить на этом деле жирную точку. Удар резиновой дубинкой по голове нарушил его планы. Пронзительно завизжав, он упал в проход и в истерике задергал ногами.

- Саня, у нас ЧП, быстро поезжай "домой", - через переговорное устройство сообщил Маматханов. - Кажется, перелом носа или переносицы.

- Понял, - ответил водитель. - Надеюсь, не ты постарался.

- Нет, наш последний клиент. На кой черт вы его взяли? Его надо не в трезвяк везти, а в психушку. Совсем ненормальный.

- Помощь нужна?

- Да нет, я его уже успокоил. Давай побыстрее. Мужик кровью захлебывается.

По приезде "домой" ничем себя не проявившие алкаши были помещены в комфортабельные палаты с хрустящими простынями и прохладной питьевой водой. Хулигана Левашова заперли в привилегированную камеру с жесткой тахтой и удобными фиксаторами. Изувеченному мужику медсестра оказала первую помощь, остановила кровотечение и вызвала "скорую", после чего дежурный капитан, в знак особого расположения, предложил ему кресло возле своего стола.

- Зачем, не надо, - не на шутку сконфузился пострадавший. - Я здесь, на лавочке, посижу.

- Краснов, иди сюда, - повторил приглашение капитан. - Я же тебя не в ресторан зову. Садись и пиши заявление, а потом, если разрешат врачи, пойдешь домой.

- Какое еще заявление? - забеспокоился Краснов. - Зачем мне заявление?

- Заявление на имя начальника милиции о том, что тебя избил Левашов.

- Это еще зачем? - непонимающе прогундосил Краснов.

- Затем, что он нанес тебе побои, как минимум, средней тяжести и за это должен понести наказание. Садись и пиши.

- Только попробуй, - заверещал со своего прокрустова ложа Левашов. Только попробуй. Напиши и считай себя трупом.

- Так, налицо еще и угроза убийством, - ухмыльнулся капитан. - Ты себе, Левашов, годка на три насобираешь, если суд учтет еще угрозу сержанту при исполнении служебных обязанностей. Пиши, Краснов, и ничего не бойся.

- Может, не надо? - боязливо глянув на дергающегося Левашова, заныл Краснов. - Он же псих, он точно меня убьет, а у меня двое детей.

- Никого он не убьет, не успеет, на него завтра же будет заведено дело. Пиши, Краснов, - приказал капитан и скрылся в крохотной комнатке позади дежурной части.

- Если ты напишешь хоть строчку, то я из тебя душу вышибу, предупредил Левашов. - А если не я, то мои дружки. Что, не веришь? В прошлую субботу одного муфлона они замочили, замочат и тебя.

- Замочили, говоришь? - выходя из каморки, спросил капитан. - А кого это они замочили и кто эти мочильщики?

- Да это я так, - побледнев, сразу слукомился Левашов. - Просто стращаю. Дуру гоню.

- Ну-ну, стращай дальше, - набирая телефонный номер, разрешил капитан.

* * *

Весь день Макс Ухов провел как на иголках. Только ближе к вечеру он набрался решимости и позвонил домой своему начальнику. Приготовившись к самому худшему, он спросил о состоянии Кости.

- В больнице он, - со злостью ответил полковник. - Ушиб головного мозга средней тяжести, перелом ключицы и еще яйца ему разбили и отбили почку. Доигрались, соколики! Идиоты недоразвитые, хотя развитых идиотов вроде не бывает.

- Простите, Алексей Николаевич, на его месте должен был оказаться я.

- Ладно уж, проехали. В общем, жить будет, только ты его в ближайшие дни не трогай. Пусть немного его подштопают. Лучше найди тех подонков, а если понадобится моя помощь, то всегда пожалуйста. Как там на работе?

- Здесь все в порядке. Тревожных сообщений не поступало.

- Ну и ладно. Звони, если что...

Положив трубку, Ухов несколько минут смотрел в одну точку, потом отшвырнул пачку надоевших сигарет, вскочил и стремительно, словно пытаясь догнать вчерашний день, зашагал по кабинету, накручивая метры и успокаивая нервы.

Первый звонок раздался в начале шестого. Звонили Андрей Волков и журналист Иван Баранов. Звонили из Комсомольского района.

- Ну что там? - даже не стараясь скрыть нетерпение, закричал Ухов. Как дела?

- Как сажа бела, - хмыкнул в трубку Волков. - Макс, кажется, мы вышли на след одного из твоих корешков, а точнее сказать, на Кнута.

- Я сейчас подъеду! - заорал Ухов.

- Погоди, не спеши, надо выяснить поточнее. Какого цвета были похищенные ковры?

- Черт их знает, но большие. Кажется, один синий с золотистым орнаментом, а другой красный, но без орнамента, а с какой-то вязью.

- Это то, что нам нужно. Позвоним через час, а ты покуда кучкуй, собирай остальных. Нам потребуется парочка ребят, сам я, как ты понимаешь, в этой операции участвовать не имею права.

- Я прихвачу с собой Сергеева и Давыдова.

Вся компания из шести человек собралась в восемнадцать часов, а пятью минутами позже позвонил Волков и велел подъезжать на рынок к северо-западной его части. Несмотря на протест Ухова, туда направилась вся группа, пообещав не вмешиваться до поры до времени.

Иван Баранов внимательно рассматривал косметику, когда сзади к нему подошли Ухов и Давыдов. Тронув его за плечо, Давыдов поинтересовался:

- Девушка, а какие прокладки вы предпочитаете?

- Те, которыми можно заткнуть твою пасть, - не оборачиваясь, отбрил журналист. - Максим, взгляни на забор. Это твой ковер?

- Не мой, а дядькин, - посмотрев на висящий красный ковер, уточнил Ухов.

- Тогда все на мази. Андрей тут потерся и выяснил, что женщина, которая его продает, просит за него тысячу двести рублей. Покупатели говорят, что дорого, но она отвечает, что два месяца назад она сама его купила за такую же цену. Слушайте дальше. Примерно в сорока метрах от нее стоит парень и любезничает с девицей, продающей мороженое. Это и есть Кнут, а точнее, Игнат Уткин. Это все, что нам пока удалось выяснить. Какие будут приказания?

- Никаких, Ваня. Стой, смотри и записывай. И чтобы через неделю в газете появилась статья о бесстрашных ментах Денисе Давыдове и Сергее Семенове. А вообще-то присмотри за торгашкой. Только поделикатней.

Незаметно кивнув стоящему поодаль Давыдову, Макс и Семенов неторопливо направились к лотку с мороженым. Пока Ухов покупал эскимо, за спиной Кнута появился Денис, а с правой стороны скромно встал Семенов.

- Ты чего к девушке пристаешь? - неожиданно повернувшись к Уткину, в упор спросил Макс. - Чего глазами лупаешь? Напился и пристаешь!

- Да вы что? - еще ничего не понимая, удивился Кнут. - Я не пристаю, мы просто стоим и разговариваем, скажи, Наташа.

- Нет, ты к ней приставал, и мы свидетели, - не давая раскрыть рта Наташе, вмешался Семенов. - Я это точно видел.

- Нет, вы ошибаетесь, - уже понимая, к чему идет дело, побледнел и попятился бандюга, но, натолкнувшись на широкую грудь Давыдова, замер, затравленно озираясь по сторонам. - Что вы от меня хотите, пропустите, или я буду кричать.

- Только пикни, - наступил ему на ногу Макс. - Только пикни, и уже через двадцать минут ты будешь лежать в морге, в переполненном холодильнике. Ты меня понял?

- Понял, - сдавленно ответил Кнут. - Что вы от меня хотите?

- Любви и взаимопонимания. Сейчас мы с тобой проедем ко мне, и ты мне все как на духу расскажешь.

- Что я должен рассказать? Я ничего не знаю.

- Там узнаешь. Мужики, отведите его в машину, а я побеседую с торгашкой.

- А при чем тут торгашка? - прогундосил Кнут, отчаянно сопротивляясь властям.

Женщина слегка выпила и теперь весело навязывала Баранову свой товар. Журналист перекрыл поле ее зрения, так что сцену ареста видеть она не могла.

- Так-то вещь ничего и цена устраивает, - поглаживая ворс, соглашался он с торговкой, - но вот расцветка не очень. Мне бы что-нибудь персидское, экзотическое.

- Эх, мужчина, - погрозила она пальчиком, - ну что вы можете понимать? Это же натуральный китайский ковер. Берите - не пожалеете.

- Тысяча двести - это все же дороговато.

- Только для вас я согласна уступить сто рублей, но не больше того.

- Ладно, сворачивайте, - заметив приближающегося Макса, решился Баранов.

- Свернуть - дело минутное, а расплата может затянуться. Сначала заплатите.

- А мы его забираем бесплатно, да еще и вас в придачу, - бесцеремонно заявил Ухов. - Сворачивай торговлю, гусыня бесхвостая. Коврик-то ворованный. Только ты не пой мне про то, что ты об этом ничего не знала. Чего головой-то крутишь? Уткина, Кнута своего ищешь? Не ищи, милая, не ищи. Заарестовали мы твоего Игната. А теперь очередь за тобой.

- А-а-а! - вдруг протяжно завыла торгашка. - Помогите, люди добрые!

- Если не заткнешься, я тебе еще и наркотики пришью. - Засунув руку в ее сумочку, Ухов артистично вытащил прозрачный пакетик белого порошка. - Ты этого хочешь?

- Не хочу, - вытирая слезы и краску, всхлипнула гусыня. - Это не мой пакетик, ты мне его сам подбросил.

- А кто его знает, поди докажи теперь. Вот свидетель стоит. Так что пойдем в машину по-хорошему, а вы, свидетель, сверните и принесите нам вещественное доказательство, ковер.

* * *

У дверей фирмы Ухов, клятвенно пообещав грандиозный пикник, распрощался со своими друзьями, но оставил при себе Давыдова и Семенова. Сдав Кнута на попечение напарника, он велел не спускать с него глаз, а сам вместе с торгашкой в сопровождении ментов направился в кабинет.

- Итак, гражданка, представьтесь, - доставая чистый лист бумаги, попросил он.

- Зуева я. Надежда Петровна Зуева, - что-то уже для себя решив, быстро заговорила она. - Поймите меня, я действительно не знала, что ковер ворованный.

- Успокойтесь, Надежда Петровна, мы вам верим и даже, возможно, отпустим вас с миром, но при условии, если вы расскажете нам всю правду.

- А мне теперь запираться смысла нет. Лишь бы Игнат Уткин меня не тронул.

- На этот счет не волнуйтесь, - успокоил ее Ухов, - думаю, что лет десять, как минимум, вы его не увидите.

- Неужели за кражу ковра дадут червонец?

- У него, кроме кражи, есть много дел гораздо серьезней, но об этом пока помолчим. Мы вас слушаем. Вы давно его знаете?

- С детства, он мой сосед. Напротив живет, вдвоем с матерью. Сегодня после обеда он пришел ко мне домой и попросил продать ковер за семьсот рублей. А я вижу, что вещь стоящая, потому и согласилась. Вот и все, что я могу сообщить.

- Не густо, но достаточно. А вы знаете его дружка по прозвищу Граф?

- Видела несколько раз, но ничего о нем сказать не могу.

- Где он живет?

- Этого я не знаю.

- Хорошо. А теперь все, что вы нам рассказали, запишите на бумагу, а потом отправляйтесь домой, только держите язык за зубами. Это может помешать следствию, и тогда вы уже не отделаетесь легким испугом. Будем крутить на всю катушку, и вам несдобровать. Понятно?

- Понятно, - торопливо хватаясь за ручку, ответила она и быстро нацарапала признание.

- Ну вот, мужики, - подождав, когда Зуева выйдет за дверь, удовлетворенно пропел Макс. - Первая бумажка подшита к делу, есть чем припереть Кнута к стенке. Тащи его, Денис.

- Сучонок, чуть не сбежал. - Пинком направляя Уткина, Давыдов потер покрасневший глаз. - Долбанул меня ногой - и к двери, хорошо, твой напарник выскочил, успел его подсечь. - У, выродок! Гнида ползучая! Врезать бы тебе по первое число...

- Сами виноваты, - поднимаясь с пола, огрызнулся Игнат. - За что вы меня взяли и вообще кто вы такие?

- За что? - удивился Ухов. - А это ты нам сейчас сам расскажешь. Если не хочешь, чтобы я тебе помог. У меня с вашим братом разговор короткий. Где ты взял ковер?

- Дома, со стены снял. - Уткин отвесил издевательский поклон. - Что еще?

- Ничего, - задумчиво посмотрев на Игната, ответил Ухов. - Мужики, смотайтесь-ка к нему домой и посмотрите, что к чему. Кроме ковра, обратите внимание на телевизор, видак и музыкальный центр. Имейте в виду также кожаную одежду. Она должна быть сорок восьмого или пятидесятого размера при втором или третьем росте. В общем, на этого хмыря она не полезет. Поезжайте, а я тем временем поговорю с товарищем Уткиным по душам.

Подождав, пока за ними закроется дверь, Макс встал и запер ее на ключ, который аккуратно опустил в карман. Подойдя вплотную к сидящему Уткину, удивленного таким его поведением, Макс широко расставил ноги и, глядя в упор в испуганные глаза Игната, спокойно и равнодушно сказал:

- Уткин, ты этого даже не знаешь, а ведь я тебя сейчас убью.

Наверное, в его взгляде и интонации было нечто такое, что заставило Кнута сразу в это поверить. Его рот скривила судорога страха, лоб побелел, и на нем мгновенно выступили крупные капли пота. Нос заострился, а под глазами появились черные тени. Парень на глазах постарел лет на десять.

- За что? - проглотив слюну, онемевшим языком выпихнул он вопрос.

- За друга, которого вы изувечили в подвале, за дядьку, которого вы мучаете и пытаете третий день, за поджог его дома и кражу вещей и, наконец, за смерть двух человек, его соседей. Этого достаточно, до следователя ты не дойдешь, можешь даже не сомневаться.

- Мы... не убивали, мы не... убивали. Не убивали... - вскочив на стул, запинаясь, твердил он одно и то же, словно его разум перестал ему служить. Слышите, не убивали мы никого...

- Кто это "мы"? Ты там был не один?

- Мы с Ленькой. Но мы никого не убивали.

- Сядь и подбери сопли. - Брезгливо сунув ему стакан с водой, Ухов отошел к стене и уставился на репродукцию картины Карла Брюллова "Всадница", где рукою какого-то остряка буква "С" была исправлена на "3". Раздраженно содрав репродукцию, он смял ее и выбросил в корзину. - Короче, подонок, твое единственное спасение - это рассказать мне всю правду и показать место, где вы прячете Романа Николаевича Зобова, живого или мертвого. Другого выхода у тебя не будет. Я убью тебя прямо здесь и ночью вывезу труп, а потом займусь твоим Леней. Кажется, его кличка Граф?

- Да, я все вам расскажу, но только ведь вы мне не поверите.

- Попробую.

- Вчера днем ко мне приехал Граф и сказал, что есть нехилое дело. Он от кого-то слышал, что дом номер 16 уже несколько дней стоит бесхозным. Вроде как хозяин куда-то исчез и оставил в доме до вола дорогих вещей и денег. Ну я согласился. Сел с Графом в его тачку, и мы поехали к этому дому, чтобы самим убедиться, что никого в нем нет. В течение дня мы проезжали там несколько раз и решили, что в самом деле дом пустует и мы можем в него забраться.

Ближе к вечеру мы начали готовиться. Купили фонарик, перчатки, а маски сделали сами. Примерно в половине десятого мы еще раз подъехали к дому, остановились метров за сто и около часа наблюдали, не зажжется ли в окнах свет. Свет не зажигался, но входить мы не торопились, ждали половины двенадцатого.

Когда подошло время, мы подогнали тачку прямо к воротам. Отмычкой я открыл калитку, а потом и дверь самого дома. Мы зашли на веранду и некоторое время прислушивались, а потом, уверенные на все сто процентов, что дома никого нет, прошли на кухню и начали искать деньги, попутно отмечая, что где лежит ценного. Искали мы долго, старательно, но кубышки не нашли, и тогда Граф предложил мне осмотреть подпол. Он сказал, что скряги всегда хранят деньги поближе к земле. Я спустился, шмонал там минут пятнадцать, но ничего, кроме самогона, не нашел. После я вылез и присоединился к Графу, который в это время уже обыскивал комнату.

Прошло не больше пяти минут, как мы услышали громкий мат и стук падающего тела. Я тут же хотел разбить окно и бежать, но меня остановил Граф. Он отворил дверь в кухню и сказал, что хозяин дома в темноте грохнулся в незакрытый мною люк и сломал себе шею. Мы подошли к подполью и некоторое время прислушивались, а потом Ленька включил фонарик и мы увидели, что хозяин грохнулся в подвал и взаправду сломал себе шею.

От страха я хотел убежать, но Граф опять остановил меня. Он велел обшманать труп, надеясь найти в его карманах что-нибудь ценное. Он сказал, что, возможно, я найду у него какой-нибудь ключ, и мы по нему догадаемся, где он хранит бабки. С фонариком в руках я спустился в подполье и сразу увидел пистолет. Об этом я сразу же сказал Графу. Он обрадовался и тоже спустился ко мне. Вдвоем мы начали потрошить карманы хозяина, а когда перевернули на живот, чтобы осмотреть задний карман, то он вдруг застонал. От испуга мы отпрыгнули, и я предложил Ленчику делать ноги. Сначала он согласился, но потом решил сделать по-другому. Он сказал, уж если мы начали, то дело надо доводить до конца, мол, за десять бед один ответ. Мы привязали его за руки к потолочной балке, а ноги расширили в разные стороны. А потом сели ждать, когда он оклемается. Когда у хозяина дрогнули моргалки, Граф велел мне брызнуть на него самогонкой. Я выполнил его приказание, и мужик открыл глаза. Мы спросили его, где он хранит деньги, но он отказался отвечать. Мы уговаривали его очень долго и вежливо, но он так ничего нам и не сказал. А время шло и оставаться в доме становилось опасным. Тогда мы погрузили все самое ценное, что отметили ранее, и поехали от него прочь. Вот и все, что я могу сообщить.

- Какая модель и какой цвет тачки у твоего Графа?

- Фиолетовая "шестерка", а что?

- А то, подонок, что я видел своими глазами, как вы отъезжали от дома, когда он уже горел, а значит, это вы его подожгли.

- Ну, может быть, по неосторожности, - заюлил и сжался в комок Кнут. Мы пили самогонку и случайно разбили бутылку, а потом, наверное, случайно обронили сигарету.

- Случайно, говоришь?! Да? - Яростно швырнув Кнута на пол, Ухов наступил ему на горло. - И Гончарову вы отшибли мозги случайно? И Зобова замучили по неосторожности? И Ваську с Николаем вы замочили тоже случайно? Раздавлю, гнида!

- Не надо, - задыхаясь, прохрипел Уткин. - Я вам все расскажу.

- Говори, падла, - переставляя ногу с горла на грудь, гаркнул Ухов.

- Того мужика в подполье я по приказанию Ленчика действительно несколько раз ударил, и дом мы подожгли, но ни про какого Ваську и Николая ничего я не знаю. И про Зобова я тоже слышу в первый раз.

- Врешь, нечисть, - снова озверел Ухов и сильнее прежнего придавил ему гортань.

Теперь достаточно было небольшого усилия, и Уткин поплыл бы в светлые дали, качаясь на огненно-черной глади Мертвого моря. Его спас настойчивый стук в дверь. Вернулись Денисов и Семенов с целым мешком барахла, изъятого из дома Кнута.

- Однако круто ты с ним, - указав на взъерошенного и едва живого Игната, усмехнулся Давыдов. - Погляди, что мы надыбали, кажется, то, что нужно. Его мать, Людмила Григорьевна, сразу поняла, что к чему, и тут же нам все отдала. Там у нее еще ковер остался, тащить не хотелось. Глянь-ка на барахло.

- Да, это дядькины вещи, - мельком заглянув в мешок, равнодушно отметил Макс. - А пистолет и радиоаппаратуру не нашли?

- Пистолет и аппаратуру забрал Граф, - не решаясь встать с пола, поспешно пояснил Игнат. - Это у него надо спрашивать.

- Где и с кем он живет? Только не ври хоть на этот раз. Это твой шанс, если его показания сойдутся с твоими, то у тебя появится надежда остаться живым.

- Да, да, конечно, я скажу, - с жаром поддержал эту идею Игнат. Записывайте: Автозаводский район, Звездный бульвар, 49, квартира 543. Живет он с родителями и младшей сестрой.

- Когда вы планировали встретиться?

- Я должен был ему позвонить после того, как продам ковер.

- Звони и скажи, что продал, все нормально и ты сейчас сам к нему подъедешь. Да смотри у меня, без фокусов! Перестань трястись, говори нормально и весело. Ты продал ковер, получил бабки и у тебя отличное настроение. Одно неверное слово - и ты получишь в лоб. Я в момент вышибу из тебя дух.

- Але, Ленчик, Кнут на трубе, - под пристальным взором Ухова оптимистично повел разговор Уткин. - Да, у меня все о'кей!.. Ничего не долго... Пока то, пока сё... Быстро только кролики умеют... Нет, пока только один... Да нет, все нормально... Я к тебе сейчас подскочу... Нет, не надо, я сам... Когда? Минут через двадцать, тачку поймаю и к тебе, жди.

Пристегнув Игната наручниками к батарее и оставив при нем Семенова, Ухов с Давыдовым выехали в Новый город. Дом, где проживал Леонид Луганский, оказался мрачным громадным монстром с узкими проемами бойниц вместо окон. Бронированная фирменная дверь 543-й квартиры казалась неподвластна даже легкой полевой артиллерии. Велев Давыдову подняться выше на этаж, Ухов решительно надавил на кнопку звонка.

- Кто там? - почти сразу спросил молодой мужской голос.

- Это я, - едва ворочая языком, зателепался перед глазком Ухов. Открывай, Катя!

- Пошел вон, - посоветовал голос. - Нет здесь никакой Кати.

- Ах ты, тварь! - затарабанил он в дверь ногами. - Катя, это я, открой, киска!

- Пьянь немытая, я тебе сейчас так открою, что ты улетишь отсюда вниз головой.

- Сука, я тебе ноги повыдергиваю, - продолжая пинать железяку, пообещал Ухов. - Стерва паскудная, я весь день ишачу, а она тут блудит, сука!

Наверное, последние слова показались хозяину совсем обидными, а может, он просто решил поразмяться, почесать о пьяницу кулаки и тем самым немного разогнать застоявшуюся кровь. Как бы то ни было, но дверь распахнулась и на площадку вылетел высокий парень с дубинкой в руках. Весело сощурив глаза, он замахнулся, примериваясь, как лучше положить удар, но тут совсем неожиданно на него сверху свалилось что-то большое и тяжелое. Оно подмяло его и втолкнуло назад в квартиру.

- Боже мой, что здесь творится? - воскликнула выскочившая из комнаты женщина. - Что вы с ним сделали? Помогите! Убивают! - увидев лежащего на полу сыночка и двух здоровых мужиков, стоящих возле него, заверещала она.

- Спокойно, тетенька, мы из милиции, - показывая удостоверение, улыбнулся Денисов. - А приехали мы для того, чтобы сопроводить вашего сына.

- Куда сопроводить? - при виде удостоверения немного успокоилась она. Куда вы хотите его сопроводить?!

- Ну не на курорт же. Известное дело куда. В милицию. И далее везде.

- За что? Леонид, я совершенно не понимаю, что здесь творится, может быть, ты мне объяснишь? - Растерянно глядя на эту картину, женщина нервно заломила пальцы.

- Я и сам не знаю, мама, - поднимаясь с пола, изобразил удивление Граф. - Позвони Чернову и сообщи, что у нас творится.

- Звоните хоть Белову, все равно не поможет. - Отодвигая хозяйку, Ухов проперся в комнаты. - Ваш сын подозревается в истязаниях и убийстве трех человек, поджоге дома и грабеже. А вот и то, что мы искали, - указывая на стоящий в углу телевизор, сощурился он. - Хозяюшка, погодите звонить и напрасно беспокоить человека. Самим же потом стыдно будет. Откуда у вас появился этот телевизор, ведь еще вчера его не было. Не так ли?

- Так. Сегодня днем Леня купил его у своего знакомого. А вам-то какое дело?!

- Не нужно волноваться. Так просто мы не приходим. Его дружок Игнат Уткин уже дал показания.

- Какие показания? Что за чушь вы несете? - опуская трубку на аппарат, увяла она.

- Я вам объясню, и если вы дама разумная, то вполне согласитесь со мной. Сегодня ночью ваш сын не ночевал дома и явился только под утро, а днем приволок этот видеоящик, который принадлежит гражданину Зобову Роману Николаевичу. Кроме того, ваше чадо и его дружок унесли из дома музыкальный центр, видеомагнитофон, кучу кожаных вещей и два дорогих ковра, при продаже которых его подельник и был задержан с поличным. Достаточно, хозяюшка, или вам еще рассказать о том, как они чуть ли не насмерть замучили в подвале человека, неизвестно куда увезли хозяина дома и в конечном итоге этот дом подожгли.

- Господи, что вы говорите. Леня, скажи, что это не так.

- Не скажет он вам этого, потому как в его положении лучше всего молчать. Собирайся, Леонид, твой товарищ ждет тебя с нетерпением. Да не забудь взять ключи от гаража.

- Нет, я никуда его не пущу, - затряслась сердобольная мамаша. - Вы все лжете, я же знаю, вы лжете! Мой сын не мог такого сделать. Сыночек, ну что же ты молчишь? Скажи мне хоть слово! Они ведь врут? Скажи, что они врут!

- Конечно, врут, мамочка, даже не сомневайся. Вероятно, случилось какое-то недоразумение, но я должен с ними поехать и сам во всем разобраться. Когда отец вернется с работы, ты все ему расскажешь, он знает, кого подключать, а Чернову пока не звоните. Тяжелую артиллерию нужно держать про запас. Пойдемте.

- Нет, подождите. - Злобной щукой она вцепилась в куртку Ухова. - Так просто я вас не отпущу. Покажите еще раз ваши документы, чтоб я запомнила фамилии, и скажите, куда вы его везете и где мне его искать!

- Извольте, гражданка Луганская. - Поморщившись, Денисов повторно сунул ей в нос свое удостоверение. - А завтра утром можете звонить начальнику Центрального РОВД.

- Я непременно это сделаю, можете даже не сомневаться.

- Чем чрезвычайно нас обяжете, - выходя последним, оскалился Ухов.

- Хорошо, хоть ордер не спросила, - уже в машине заржал Денисов. - Куда едем?

- В гараж к этому недоумку. - Кривым указательным пальцем он ткнул Графа под ребра. - Показывай дорогу, ваше сиятельство!

- Зачем вам мой гараж? - скривившись от боли, спросил Луганский.

- Там ты при свидетелях отдашь нам пистолет Гончарова и всю аппаратуру, что вы ночью увезли из дома Зобова.

- А если там ничего нет?

- Тогда я буду говорить с тобой, как говорил с Кнутом, а уж он-то парень, не в пример тебе, будет покрепче. Он запел у меня Лазарем через двадцать минут, а тебе и десяти хватит. Помнишь, как вы мучили хозяина дома и того мужика в подвале? Так вот, то же самое, помноженное на три, ожидает и тебя. Ты меня понял? А может быть, начнем прямо сейчас? Где там у тебя мошонка?

- Не надо, - испуганным поросенком завизжал Граф. - Я вам все покажу, все отдам. Только не бейте меня, пожалуйста, я не переношу боли и могу умереть. Сейчас поезжайте прямо по проспекту. Через две остановки с правой стороны будет кооперативный гаражный комплекс. Второй этаж, двадцать седьмой бокс.

С большим трудом упросив двух мужиков из соседних гаражей присутствовать при осмотре двадцать седьмого бокса, Давыдов переписал все найденные там предметы, в том числе и пистолет Гончарова.

После этой процедуры Граф совсем сник, а в машине даже всплакнул. Встреча двух друзей состоялась в кабинете Ухова, но радостного характера она не носила.

Ближе к полночи Ухов начал допрашивать Луганского, но, к его великому огорчению, ничего нового он не услышал. Граф почти слово в слово пересказал то, что уже говорил Уткин, и это заставило Макса крепко задуматься.

* * *

Оперативка в кабинете Фокина закончилась в десять с минутами, и почти сразу он вызвал к себе освободившегося дежурного майора Лыскова.

- Ну что там у тебя, Дмитрий Евгеньевич, что ты хотел мне сказать?

- Тут вот какое дело, Владимир Васильевич. Вчера поздно вечером из трезвяка к нам привезли некоего Константина Левашова.

- Уже доложили, ты поконкретней, пожалуйста.

- Во-первых, этот Левашов во время задержания в машине и в самом трезвяке хулиганил и оскорблял сотрудников вытрезвителя.

- Им к этому не привыкать, давай излагай дальше.

- Во-вторых, еще в машине он покалечил гражданина Краснова, тоже следующего в медвытрезвитель. Каблуком ботинка он сломал ему переносицу.

- Протокол составили?

- Да, они его вместе с протоколом привезли. Но это не самое главное. Он по пьянке или под кайфом начал было бормотать что-то про своих дружков, которые в прошлую субботу, двадцать шестого августа, кого-то замочили, причем повторил это несколько раз.

- A y нас есть какие-нибудь заявления о пропажах применительно к этому дню?

- Есть, но мне кажется, ни одно из них не подходит. Пропали две девки. Ушла из дома и не вернулась старушка, но все это не то. Почему-то мне сдается, что он имел в виду мужика или парня примерно своего возраста.

- Где он сейчас? - прерывая чересчур разговорчивого майора, спросил Фокин.

- У нас. На всякий случай я его в одноместную клетку определил.

- Давай его сюда, только быстро, и протокол захвати.

Не успела за майором закрыться дверь, как в кабинет заглянула секретарша.

- Владимир Васильевич, к вам какой-то Ухин просится, запускать?

- Ухин, говоришь? - фыркнул начальник. - Ухин пусть минут двадцать подождет. - А вот Александра Николаевича попроси зайти.

- Разрешите?

Оттеснив девицу плечом, майор Лысков протолкнул в кабинет начальника высокого костистого парня примерно двадцати пяти лет от роду. Пытаясь держаться уверенно, он отчаянно трусил, и это Фокину сразу же бросилось в глаза. По его помятой физиономии и растрепанной прическе можно было догадаться, что ночь он провел без сна. Довольно дорогой пиджак уныло висел на поникших плечах. Почувствовав это, парень расправил плечи и развязно откинул лацканы.

- Ну что ж ты стоишь, как не родной, - доброжелательно улыбнулся Фокин. - Присаживайся, гражданин Левашов, и будь как дома.

- Почему же гражданин? - садясь на указанный стул, насильно растянул губы Левашов. - Кажется, я не осужденный, а значит, товарищ или господин.

- Да бог с ним, товарищ ты или господин, это теперь никакого значения не имеет. Суть-то одна: ты совершил преступление и будешь осужден за оскорбление работников правоохранительных органов при исполнении ими служебных обязанностей и за умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью. Ты сломал гражданину Краснову переносицу. Статья сто двенадцатая пункт первый. Сколько ему по ней корячиться, Александр Николаевич? - спросил он вошедшего Шагова.

- Если постараться, то можно лишиться свободы на три года, а по второму пункту на все пять - это как дело повернуть.

- А тут и поворачивать не надо, он и без нас уже постарался. Нары себе обеспечил. Но это еще не все. Тут в его досье запротоколировано, что он еще и убийством угрожал. Немного, но тоже на пару годков потянет, как ты считаешь, Левашов?

- Да ерунда все это, товарищ подполковник, по пьянке я...

- Краснову от этого не легче, человек, как минимум, месяц не сможет работать.

- А я ему заплачу, я с ним договорюсь.

- Послушай, Левашов, тебе не пять лет от роду! Протоколы составлены, заявления зарегистрированы, а ты мелешь полнейшую чушь. - Закрывая папку, Фокин словно поставил точку. - Александр Николаевич, кому доверим вести это дело?

- Дело-то пустячное, там и распутывать нечего. Отдадим следователю Свиридовой, пусть все оформит, а через пару дней направим в суд.

- Отлично, суши сухари, Левашов. Александр Николаевич, вели вызвать конвой.

- Да вы что? Не надо, я прошу вас, а с Красновым я договорюсь, обещаю.

- Поздно, батенька, поздно, - усмехнулся Фокин и изучающе уставился в глаза Левашова. - Хотя есть у тебя некоторый шанс, но захочешь ли ты его использовать...

- Что за вопрос, конечно захочу, - приободрился парень. - Что я для этого должен сделать, под какой поезд положить руку?

- Под поезд тебе ложиться не придется, а вот о своих дружках-товарищах, которые в прошлую субботу замочили одного "муфлона", ты нам непременно расскажешь.

- О чем вы? - побелел, а потом пошел красными пятнами Левашов. - Не знаю я, о чем вы говорите! Впервые слышу о каком-то "муфлоне". Вы что-то путаете.

- Нет, это ты путаешь уют домашнего очага и жирную котлету с тюремной баландой. Впрочем, каждый получает то, что он хочет, или, как говорят папуасы, каждый кует себя по голове. Чикаться с тобой у нас нет времени. Хочешь на зону - пойдешь на зону, хочешь в тюрягу - пойдешь в тюрягу. Постараемся вытянуть тебя на второй пункт, на пять лет, - вставая с места и подходя к двери, закончил разговор Фокин. - Светлана, вызови конвой.

- Не надо, - дрожащей рукой Левашов вытер пот, - не надо. Можно я подумаю?

- Нет, красивый, время для твоих размышлений и анализов кончилось. Поднимайся. За тобой уже пришли.

- Подождите... Я не хочу... Я согласен. Блин, но они же меня убьют.

- Не убьют, если ты им сам об этом не доложишь. Нас здесь трое, за Александра Николаевича я ручаюсь как за себя. А ты поручись сам за себя.

- Блин, но потом же будет суд и меня привлекут как свидетеля.

- Твое имя не будет упоминаться ни в одной бумаге, а свидетелей мы найдем без тебя. На этот счет ты можешь быть спокоен.

- Ладно, - громко выдохнув, решился парень. - В понедельник двадцать восьмого августа, ближе к вечеру, я сидел в баре-кафе "Зеленый змий", сидел один и потихоньку дул пиво, запивая его водкой. Мне было нормально, и компании я не искал. Они подошли и сели за соседний столик. Их было четверо. Двоих я знал. Это был Пастух, в смысле Толик Пастухов, и его подруга Динка. Ее фамилия вроде бы Давлятова. А двух других пацанов я не знал, хотя мне кажется, что я их где-то когда-то видел.

Там у них в кафе стоит кактус или фикус, бог его знает, в общем, такая развесистая зеленая хреновина с большими листьями. Я сидел за ней, поэтому они меня и не заметили. Господи, лучше бы я там не сидел, лучше бы я вообще не ходил в этот трепаный бар. Теперь уже ничего не воротишь. Верно говорят: язык мой - враг мой.

В общем, пришли они какие-то смурные и подавленные, особенно Динка. Как я уже говорил, сели за стол, заказали две бутылки водки, минеральной воды и конфет. И что меня сразу удивило - они почти не разговаривали. Так, иногда перебросятся словом и молчат, а Динка - та вообще рот не раскрывала, сидела и смолила одну сигарету за другой. Так продолжалось минут пятнадцать, а может, и все двадцать. До тех пор, понятно, пока на них не начала действовать водка. Вот тут они немного повеселели, стали подхихикивать и говорить какие-то непонятные вещи. Изъясняться какими-то полунамеками, полуприсказками. Можно сказать, я так ни черта и не понимал, но их поведение меня заинтересовало, и я ждал, чем все это кончится.

После того как они проглотили вторую бутылку и заказали третью, их базар стал громче, откровенней и раскованней. Послушав их минут двадцать, я все понял и ужаснулся. Не знаю, получится ли у меня воспроизвести их треп в точности, но я попробую передать вам ту часть, которую воспринял.

- Да что вы так раскисли? - разливая вторую бутылку, спросил Пастух. Все будет тип-топ. Все тихо, никто ничего не знает.

- Скотина! - сквозь зубы процедила Динка. - Тебе тип-топ, а он у меня дома тухнет.

- Заткнись, сука, - цыкнул Пастух. - А то я тебя рядом с ним положу.

- Да, Толян, лихо ты его завалил. Стул как спичечный коробок рассыпался, - льстиво хихикнул длинный парень в майке.

- Уметь надо, - похвастался Пастух, опрокидывая стакан. - Учитесь, пока я жив.

- Жалко, бабок у него мало оказалось, - со вздохом встрял чернявый парень в спортивном костюме. - Да кабы ж знать...

- Динка, сука, должна была знать, - вдруг обозлился Пастух. - А она вместо того, чтоб проверить его карманы, трахалась с ним, как драная кошка.

- Заткнись, - протолкнув водку в горло, взвизгнула Давлятова.

- Сама заткнись, - поднимаясь со стула, заорал Толик. - Не доводи до греха.

- В чем дело? - подскочил к ним вышибала. - У вас проблемы?

- Извини, братан, все путем, - протягивая ему полтинник, успокоил Пастух. - Попроси официантку, чтоб притащила еще пузырь.

- Скажу. Отдыхайте, - благосклонно принимая подачку, разрешил вышибала.

- Да, классно ты его уработал, - возвращаясь к своей теме, восхищался парень в майке. - Он только тихонько так, как мышка, пикнул и вверх копытца задрал. От смеха я чуть не описался.

- Я-то его классно уработал, а вот вы, волки драные, два дня его по частям разобрать не можете. Того и гляди, соседи вонь учуют. Подельники хреновы.

- Не завоняет, - успокоил его длинный, - вода-то холодная. У меня мамка в деревне, когда еще не было холодильников, все лето масло в воде держала. Ничего, вкусное. А тут всего-то два дня.

- Козлы вы! Вдвоем не можете сделать то, что мясник устроил бы за пять минут.

- Так ведь тошнит нас, Толян, - пожаловался чернявый. - Как подойдем нормально, воду выпустим - нормально, а как резать или пилить начинаем, так тут же блюем.

- Давайте еще проглотим пузырек, - весело предложил чернявый. - И с собой прихватим. Шары зальем, может, тогда и разрежем.

- Хрен ты тогда себе отрежешь, Бык тупорогий. Сделаем по-другому. Сегодняшней ночью вы вытащите его на пустырь за заводом и там закопаете.

- А ты как же? - криво улыбнулся Бык. - Хочешь сачкануть?

- Я пойду впереди, чтобы вовремя вас предупредить об опасности.

- Я с вами никуда не пойду! - пьяно выкрикнула Динка. - С меня хватит.

- Пойдешь, стерва, - оскалился Пастух. - Еще как пойдешь, и не пойдешь, а побежишь. Хочешь чистенькой остаться? Не получится, горлица.

- А я и так чистенькая. Я и не думала его убивать, и вы это прекрасно знаете.

- Мы-то знаем, но поймет ли прокурор? - сострил длинный. - Ты одна, а нас трое, вот и прикинь, кому он больше поверит.

- Не надо, Кока, не пугай ее прокурором, а ты, Динка, не бойся. До прокурора ты не добежишь. Мы тебя закопаем вместе с твоим дружком.

- Сволочи! - упав лицом на стол, зарыдала Давлятова. - Во что вы меня втянули?!

- Успокойся, делай, как говорят, и все будет нормалек.

- Толян, а что ты там намекал насчет нового источника нашего финансирования? - поинтересовался длинный.

- Кока, всему свое время, надо сначала одно дело до ума довести, а потом уже браться за другое, - назидательно пригрозив пальцем, ощерился Пастух. - Есть у меня один заказ. Вот там-то бабки лежат без намордника. Но всему свое время.

- Правильные вещи говоришь, Толян, только так, и никак иначе.

Видя, что они достаточно опьянели, я хотел незаметно выскользнуть из своего -угла и сделать ноги, но я капитально прокололся. Едва я встал из-за стола, как меня заметила Динка.

- Эй, козлы! - пьяно и истерично расхохоталась она, растрепав свои русые кудри. - Пока вы тут митинговали, вас спокойненько усекли. Смотрите, Костя Левашов. Он сидел под деревом и все слышал. Можете сушить сухари и собираться в дальнюю дорогу.

- Что? - поднимаясь с места, преградил мне путь Пастух. - Паскуда, ты подслушивал? Отвечай, глист вонючий! Ты подслушивал?

- Очнись, Толик, - попытался увернуться я от его скрюченных пальцев убийцы. - Ну о чем ты говоришь? Я даже не видел, как вы пришли.

- Ты мне мозги-то не пудри. Динка правильно блекочет.

- Какое там правильно, - через силу засмеялся я. - Нажралась, как ивановская ткачиха, и несет ерунду. Ты сам-то на нее посмотри, едва сидит, кукла Барби.

- Ты мне зубы-то не заговаривай, они гнилые, понял? - ощерился он, демонстрируя несколько нелепо торчащих зубов, а потом, намотав мой галстук на кулак, жарко задышал в лицо: - В общем, так, член ишачий, слышал ты наш разговор или нет, теперь в этом никакой разницы нет. Но если ты закозлишь и нас повяжут, то можешь уже сейчас заказывать себе гроб по телефону. Руки у меня длинные, достану с Северного полюса. И в ментовке у меня свои кадры имеются. Одно неосторожное телодвижение - и место в раю тебе обеспечено. Ты меня хорошо понял?

- Понял, но я и вправду не знаю, о чем вы там калякали.

- А мне на это наплевать, я тебе все сказал, а теперь думай сам. Все! Крути педали и помни о моих словах. Ты знаешь, я на ветер их не бросаю.

Вот и все, товарищ подполковник, теперь вы понимаете, что мне грозит, если он получит хоть капельку информации обо мне.

- Понимаю, Левашов, и от ранее сказанных слов не отказываюсь. Сейчас тебя незаметно отвезут в вытрезвитель. Мы подгоним порожний "луноход" к запасному выходу, очистим служебный коридор и через него тебя к нему выведем. Вроде бы ты там и ночевал, а оттуда пойдешь домой как ни в чем не бывало. За Краснова не волнуйся, я с ним поговорю лично, а тем более, сам понимаешь, болтать ему об этой истории нет никакого резона. Напугал ты его до чертиков. А банду мы возьмем в течение трех суток, не более. Ты знаешь их домашние адреса?

- Только Динки Давлятовой. Бывал у нее в гостях. Она снимает однокомнатную квартиру по улице Кондратия Булавина, дом 11, первый подъезд, третий этаж, дверь прямо. Номера я не помню.

- Нормально, не заблудимся. Держи свою индульгенцию. - Хмыкнув, Фокин протянул ему несколько скрепленных листов. - Здесь на тебя заявления и протоколы. Можешь порвать, а можешь заказать рамку и повесить на стену под стекло. Александр Николаевич, распорядись вызвать "луноход", но так, чтоб там был один водитель, и, если Лысков еще не ушел, пусть заглянет ко мне на пару минут. Начнем обрубать хвосты.

- Тогда надо уведомить Киселева. Он сегодня дежурил по вытрезвителю.

- Вот и займись лично. Сам видишь, какая ситуация. Будем подключать только проверенных сотрудников, и чем меньше, тем лучше. В общем, действуй. Когда проводишь этого господина, зайди ко мне, надо обговорить детали.

- Уже действую, пойдемте, Левашов, до прибытия транспорта я закрою вас в одной хитрой комнате, где вас никто не увидит.

- Владимир Васильевич! - протискивая голову между дверным косяком и выходящим Шаговым, возмущенно пропищала Светлана. - Этот Ухин совсем обнаглел. Он ненормальный! Рвется к вам, как танк на буфет. Что мне делать?

- Пропустить, - подумав, разрешил Фокин. - Если рвется, значит, совсем нет терпежу. У тебя ведь тоже так бывает.

- Да ну вас, Владимир Васильевич, вечно вы что-нибудь...

- Простите, пожалуйста, - тихонько задвинув стыдливого секретаря в приемную, в кабинет ввалился Ухов и, протопав до середины, смущенно остановился.

- Прощаем, - сдерживая смех, ответил Фокин. - Слушай, Максимилиан, а ты зачем скрывал свое настоящее имя? Оказывается, ты не Ухов, а Ухин, по крайней мере, именно так тебя представила Светлана.

- Какая разница, - переминаясь с ноги на ногу, засопел он. - Что Ухин, что Ухов, все одно и то же. Один орган слуха. Я чего пришел-то...

- Вот и я хотел тебя об этом же спросить. Пришел и почему-то один, без своего Шерлока Холмса. Где он?

- Иваныч в больнице. Ему мозги отшибли и яйца раздавили, ну и еще по пустякам - ключицу сломали и почку отбили.

- Допился, черт неуемный! - досадливо поморщился начальник. - Ты слышишь, Александр Николаевич? - кивнув на Ухова, спросил он вошедшего зама. - Гончаров опять по пьянке в переплет попал. Чуть мозги ему не вышибли!

- Слышу. Жалко мужика. В какой пивнушке его отдубасили? Ему нужна какая-нибудь помощь с нашей стороны?

- Нет, Александр Николаевич, никакой помощи ему не нужно, и Ефимов просил не беспокоить его хотя бы несколько дней. А вы, Владимир Васильевич, напрасно говорите насчет пивнушки. На него напали, когда он охранял дом моего дядьки. Это случилось в ночь с субботы на воскресенье, и поэтому я не мог вам об этом сообщить.

- Послушай, Ухов, какого черта тянешь кота за хвост? Ты не мог сразу же начать с главного?

- Я так и хотел, но вы меня сбили разговором про уши.

- Опять за свое, уже не смешно! - отодвинувшись от стола, насупился начальник. - Говори коротко и конкретно, что там у него получилось?

- Иваныч засел на чердаке. Примерно в полночь он услышал, как кто-то забрался в дом. Он и пошел разбираться, держа наготове газовый пистолет. Свет они не включали, шмонали впотьмах, но у них был фонарь. Они деньги искали, а попутно гребли все ценные вещи. Гончаров хотел накрыть их с поличным, но маленько прокололся. Откуда ему было знать, что они и в подполье бабки искали, а потом не закрыли лаз. Туда он и грохнулся и потерял сознание. А они этим воспользовались и привязали его к балке. Когда он пришел в себя, они начали его пытать, требуя отдать им деньги. А откуда Иваныч мог знать, где мой дядька хранил свои сбережения? Он ничего не знал и ничего не сказал. Тогда они избили его до полусмерти, погрузили в машину все ценные вещи, подожгли дом и уехали. Хорошо, что я подоспел вовремя, вытащил его из подполья, а тут и пожарные подъехали. Дом удалось спасти.

- Так это горел дом твоего Зобова! Мне же докладывали, а я не придал этому никакого значения. Макс, а он хоть запомнил приметы этих мерзавцев?

- Нет, они орудовали в масках и называли себя по кличкам Граф и Кнут. Мы их с вашими ребятами, с Давыдовым и Сергеевым, вчера захомутали на рынке, когда Кнут и его соседка продавали дядькин ковер. Это нигде не работающие Игнат Уткин и Леонид Луганский.

- Нет, Макс, с тобой можно чокнуться. Ты пятнадцать минут пыхтишь и нечленораздельно ворочаешь языком, портишь мне нервы, а квинтэссенцию выдаешь в самом конце! Ухов, ты или в самом деле валенок, или таковым притворяешься и дурачишь окружающих.

- Никого я не дурачу, мы к вам в кабинет с восьми утра прорваться не можем. А ваша секретарша сиськами дверь закрыла и ни в какую.

- Опять тебя в сторону повело. Где сейчас эти сволочи?

- Возле входа. В машине у Давыдова. Один в багажнике отдыхает, а другой к Денису пристегнут. Мы так сделали, чтобы они между собой договориться не смогли. Мы с ними маленько ночью поговорили, но все равно похищение дяди и убийство Василия с Николаем они отрицают. В поджоге дома и истязании Гончарова они сознались, а дальше ни в какую, как отрезало. Вот тут магнитофонная пленка с их признаниями. С тем, что они ночью нам рассказали, прослушайте.

- Ну и денек сегодня, у меня своих дел по горло... - посмотрев на часы, покачал головой подполковник. - За ночь одного коммерсанта замочили, двух его охранников и еще бухгалтера фирмы... Ладно, тащите их сюда. Да пошевеливайся ты, увалень косолапый, глаза б мои тебя не видели.

Оставшись один, Фокин вставил кассету в диктофон и внимательно прослушал запись.

- Ну что у тебя, Саша? - остановив пленку, повернулся он к Шагову.

- Все сделали. Левашова посадили в "луноход", а с Киселевым и Лысковым говорил лично. Клички Кока и Бык у нас не проходили, то есть имеется один Бык, но сейчас он находится в местах не столь отдаленных и по возрасту нам не подходит. Ему под шестьдесят, осужден по сто второй еще восемь лет тому назад на шестилетний срок, да что-то подзадержался. А вот Пастух оказался фигурой колоритной и узнаваемой. В настоящее время проживает он с матерью, Пастуховой Ириной Васильевной, по адресу улица Сосновая, дом 4. Родился в шестьдесят пятом году, а в восемьдесят пятом осужден по статье сто сорок шесть за разбой по предварительному сговору с группой лиц. Получил восемь лет, которые топтал от звонка до звонка. Вышел на свободу в июле девяносто третьего и после этого практически нигде не работал. В девяносто девятом имел привод в милицию за драку, но каким-то образом отделался десятью сутками. Это пока все, что я знаю, но думаю, что под него надо копать. Брать его сейчас у нас нет никаких оснований - ни трупа, ни заявлений. А просто так он не расколется. Судя по всему, тертая сволочь.

- Тут я с тобой согласен. Пока мы не переговорим с Давлятовой, Пастуха не то что брать, его и трогать не следует. Саша, вернемся к этому вопросу позже. - Заметив вползающего Ухова, полковник приостановил разговор. - Макс, когда ты уже отелишься? Ты же весь какой-то заторможенный.

- Ага, Владимир Васильевич, наверное, это потому, что я не спал две ночи. Тыква плохо у меня варит. И Константин из головы не выходит. Мы привели их. Запускать?

- А какого бы черта мы здесь сидели и ждали? Надо было сразу их заводить.

- Да, но я хотел вам сказать, что Граф курит "Мальборо", а такие же сигареты мы обнаружили наутро в дядькином подвале после его похищения... - И еще - не уверен, нужно ли вам это, но на всякий случай знать об этом вам не помешает.

- Александр Николаевич, ты свидетель. Я его сейчас убью. Он меня достал. Макс, ты можешь сразу сказать то, что хочешь сказать? Или по-прежнему будешь тянуть из меня жилы? Говори, чтоб ты лопнул.

- Когда мы забирали Графа, то он начал кичиться Черновым, имейте это в виду.

- Нашел кем меня пугать, придурок он, а не Граф. Тащи его одного, а второй пусть ждет в приемной, да поскорее, черт бы тебя подрал.

Макс вышел и тут же вернулся, подталкивая в спину Луганского.

- Проходите, гость дорогой! - изучив появившегося на пороге парня, радушно приветствовал его Фокин. - Присаживайтесь. Извините, Граф, но бургундское у меня кончилось. Могу предложить только воду, но зато мы с удовольствием вас выслушаем.

- А я уже все рассказал вашим людям. Добавить мне нечего.

- Обижаешь ты меня, Леня Луганский, - огорченно заметил подполковник. Моим людям рассказал, а мне не хочешь. Нехорошо это, не по-графски. А ты знаешь, что меня волнует сейчас больше всего? Не знаешь! А хочешь скажу?

- Скажите, - равнодушно и опустошенно ответил Луганский.

- А расскажи-ка ты мне, товарищ Граф, откуда и от кого ты получил информацию о том, что дом Зобова в данное время пустует. Скажешь - получишь конфету. Соглашайся, вкусная конфета, а тебе теперь сладкого долго еще ждать придется.

- Скушайте ее сами, - тоскливо усмехнулся Луганский. - А в том, как я получил информацию, нет никакой тайны. Моя любовница, имя ее я называть не буду, живет недалеко от того дома, и она собственными глазами видела тот переполох, что вы учинили, а из последующих разговоров соседей сообразительная девочка уяснила, что хозяин дома куда-то подавался. Об этом она рассказала мне второго сентября рано утром, перед тем как я собрался уезжать от нее домой. Вот вам и вся интрига.

- Да, действительно, ларчик открывается просто, но имя своей пассии ты мне все равно скажи. Просто так, на всякий случай, она ведь рассказала тебе о пустующем доме безо всякой задней мысли? Я правильно тебя понимаю?

- Правильно, но имя ее называть все равно воздержусь.

- Хорошо, перенесем этот вопрос на потом. Ты давно куришь "Мальборо"?

- Давно, а зачем вы про это спрашиваете?

- Хорошие сигареты. У тебя есть с собой?

- Да, удивительно, что ваши дуболомы их у меня не отняли.

- Они не курят. А вот я курю, дай мне одну сигаретку и сам закуривай.

- Спасибо, - протягивая Фокину пачку, немного удивился Граф. - У вас же свои есть.

- Э-э-э, ничего ты не понимаешь. Чужие всегда слаще. Так, значит, ты не знаешь, кто такой Васька, кто дядя Паша, и даже о Зобове впервые слышишь? пододвигая ему пепельницу, спросил как бы между прочим подполковник.

- И взаправду я о них услышал сегодня ночью от ваших людей и еще о каком-то Николае. Ни я, ни Игнат о них ничего не знаем.

- А странно. Ты, наверное, несколько раз в неделю приезжал к своей любовнице, а ничего не знаешь о ее соседях. Согласись, что это странно.

- Ничего странного я тут не вижу, потому как обычно приезжал к ней поздно вечером или даже ночью. Да и вообще, зачем мне нужны ее соседи? На кой черт они мне сдались?!

- Это ты правильно говоришь, - сочувственно кивнул начальник. - На кой черт Графу какой-то червяк-овощевод! Однако залез ты почему-то именно в его дом. Просто удивительно, отчего ты выбрал именно этот объект. Чем он тебе понравился? Не знаешь? А я хорошо знаю! Хочешь скажу?

- Говорите, - кисло согласился Луганский.

- А потому, Граф, ты полез в дом Зобова, что хотел найти там несметные денежные залежи. Но откуда ты это знал? Вроде бы плакат там не висит. А полез ты туда потому, что у тебя была верная наколка и шепнула тебе об этом твоя таинственная любовница. Вот и получается, что знать мы ее имя просто обязаны, поскольку она является соучастницей. Ты покурил, вот и отлично, а твой окурок, с твоего позволения, я оставлю на память. Не возражаешь?

- Мне-то что! - изумленно вскинул брови парень.

- Не удивляйся, Леня, - перехватил его взгляд Фокин. - Я окурки коллекционирую, а знаешь зачем? Ни за что не догадаешься.

- Почему же не догадаюсь, ребенку понятно, - возразил Луганский. - Для идентификации, только не понимаю - зачем? Я и без этого уже признался. Я был в том доме, и, вероятно, там можно обнаружить мои окурки. Что дальше? Мы вывезли оттуда несколько ценных вещей и дорогую одежду. Чего вам еще надо?

- Это ты, братец мой, сознался только в двух преступлениях, а за тобой тянется целый шлейф. Не надо лепить удивленную харю и делать прозрачный цвет лица. Здесь сидят не дураки. Мы же вас вычислили, и тут нет никаких случайностей. Окурки от сигарет, которые вы изволили курить, мы нашли в том же подвале, где вы мучили нашего сотрудника, но только двумя днями раньше, а именно тогда, когда пропал Зобов. Ты, парень, уж если начал колоться, так колись до конца.

- Мне некуда больше колоться. Все, что я знал, я вам уже рассказал.

- Граф, наверное, тебе вновь не помешает немного пообщаться наедине с товарищем Уховым? Я могу устроить вам эту встречу.

- Не надо. Мне кажется, что у него необоснованно жесткая методика.

- А другой методой вас, ваше сиятельство, не проймешь.

Мягко прозуммерил аппарат без диска.

- Ну что там еще? - поднимая трубку внутреннего телефона, с неудовольствием спросил Фокин. - Какого рожна и кому от меня надо?

- Владимир Васильевич, - встревоженно прощебетала секретарша, - вас мэр просит.

- Ну если мэр, то давай... Нормально, спасибо, Николай Владимирович... Исключительно вашими молитвами... Да, он как раз у меня... Нет, при всем уважении к вам... Состав преступления налицо... Нет, ничего поделать я не могу... Спасибо, что меня понимаете... К сожалению, нет... Заранее запланированное убийство... Пока не знаю, но есть все основания предполагать, что на нем висит три трупа... Да-да, то самое дело... А кроме всего прочего, поджог дома и физические пытки нашего сотрудника... Я в курсе... Удивляюсь, что он сам мне не позвонил... Господи, да мы с ним на один горшок садились... Ради бога, пусть звонит, но изменить я ничего не могу, да и не хочу... Прокурору?.. Да, вот сейчас побеседую и передам дело в прокуратуру... Нет, Николай Владимирович, уж коль решилась, так решилась... А отчего же он сам не позвонит? Это несколько подловатенько использовать вас в качестве тарана. Нет, а как бы вы поступили на моем месте?.. А это можно... Это я люблю... Да куда мы денемся?.. Договорились, в воскресенье в восемнадцать ноль-ноль. Все, Светланка, - переключившись на секретаря, объявил Фокин. - Меня нет, уехал в Самару, соедини только в том случае, если будет звонить Чернов. Ох, он у меня и получит, - обращаясь к Шагову, пообещал подполковник. - Сукин кот, сам звонить бздит, так решил мэра подставить.

- Странно, Чернов мужик принципиальный, - поглаживая столешницу, удивился зам. - Я не понимаю, что у него может быть общего с преступниками. Вы не подскажете нам, Луганский?

- Нет, догадывайтесь сами, - уже смирившись со своей судьбой, равнодушно ответил Граф. - Можно мне выкурить еще сигарету?

- Можно, дорогой, но только раньше ты нам расскажешь, каким макаром вы завалили Ваську, Николая и куда дели Романа Николаевича Зобова.

- Послушайте, начальник, кажется, я не похож ни на лгуна, ни на махрового урку, то, что было, я вам рассказал и могу это повторить в подробностях.

- Это ты повторишь следователю. Кстати говоря, я тебе, наверное, забыл сказать о том, что чистосердечное признание вину не умаляет, но существенно смягчает наказание.

- Я это знаю, гражданин начальник, - уставившись в пол, ответил Луганский. - Но и вы, наконец, поймите меня правильно и поверьте - мы не имеем даже представления о том, кто такие Васька и Николай. Я понимаю, что вы вновь можете отдать нас в лапы вашего сатрапа Ухова, и, наверное, под его воздействием я скажу, что это я убил названных вами людей, но ведь от этого истина не станет вам ближе и понятней.

- Красиво говоришь, стервец, я даже немного тебе поверил, но факты штука упрямая, и они складываются не в твою пользу.

- Я понимаю, но если вы хотите найти действительного убийцу, то ставку на нас вам лучше не делать. Вы сейчас думаете, что я взял половину вины лишь с той целью, чтобы отмыться от основной части ваших подозрений, и это естественно, но к моему счастью и вашему сожалению, это не так. Мы с Игнатом в самом деле не знаем даже, как выглядят убитые кем-то субъекты.

- Где ты находился в ночь с четверга на пятницу в тот день, когда был похищен Зобов и убиты двое мужиков? Почему ты не хочешь назвать имя своей сожительницы?

- Не хотел, да, видно, придется. Валентина Радченко живет пятью домами дальше, по тому же ряду, где стоит дом Зобова. Можете передать от меня поклон. Именно у нее я провел время до шести часов утра.

- Граф Луганский, ты либо чертовски умен, либо просто дурак, - почесав макушку, вынес решение Фокин. - Ты же сам себя закапываешь. Ты знаешь, когда были убиты Васька и Николай?

- Уже знаю, в ночь с четверга на пятницу, и догадываюсь, что в это же время пропал хозяин дома, который мы обчистили. Я прекрасно понимаю, что говорить это я, по идее, не должен, но в данной ситуации, когда на моей шее затягивается петля, мне не остается ничего иного, как говорить правду.

- Что ты на это скажешь? - повернувшись к Шагову, спросил Фокин.

- Пока ничего, надо подумать.

- И потрогать Валентину Радченко.

- Может быть, - кивнул оперативник. - Но с другой стороны, ее показания могут исказить картину, потому как она лицо заинтересованное.

- Вот на этом-то мы и сыграем, - приняв какое-то, известное только ему одному решение, ухмыльнулся Фокин. - Граф, а твоя маман в каких отношениях с Валентиной?

- Да ни в каких, они попросту друг друга не знают.

- Так уж совсем и не знают? - усомнился подполковник.

- Как вам сказать, вообще-то мама знает, кто такая Валентина Радченко, и даже ее адрес она на всякий случай записала, но встречаться им не доводилось.

- Замечательно! Поехали, Александр Николаевич?

- Вообще-то дел у меня выше крыши, но на час вырваться можно, вопрос только в том, застанем ли мы ее дома?

- Можете не сомневаться, - подал голос Луганский. - Она нигде не работает и если не умотала в парикмахерскую, то сейчас смотрит видак или просто играет со своей собачкой.

* * *

Валентина не играла с собачкой, собачка весело бегала по двору, но, завидев выходящих из машины Фокина и Шагова, прыжками бросилась к ограде и, свесив морду с полутораметрового забора, выжидающе уставилась на пришельцев.

- Ни хрена себе собачка! - присвистнув, охнул Фокин. - Николаич, да это же натуральный бронетранспортер. Что за порода?

- Впервые вижу, - не разделяя эмоциональных начальничьих чувств, равнодушно ответил Шагов. - Вероятнее всего, смесь сенбернара, мастифа и волкодава. Мощный гибрид.

- А он нам задницы не откусит?

- Не знаю. Он нас пока просто изучает и переваривает увиденное. К какому решению в конце концов он придет, это известно только ему самому.

- Веселенькое дело, мать его так! - озадаченно остановившись, не доходя до забора трех метров, выругался подполковник. - Он же кнопку звонка лапой закрывает. Саня, а может, пальнем по нему из газовика?

- Жалко, красивый пес, да и хозяйке это не понравится.

- Так что же, господин Шагов, мы так и будем стоять, разглядывая эту очаровательную собачью морду?

- Зачем же, можно бросить в окошко камушек, - рассудительно ответил Шагов, поднимая с земли осколочек кирпича. - Главное, не выбить стекло.

- Вам что, делать больше нечего? - гневно отреагировала невесть откуда взявшаяся двадцатилетняя девица. - Что вы себе позволяете, в натуре?

- А ты кто такая? - одобрительно оглядывая ладную фигурку и смазливую рожицу брюнетки, любезно спросил Фокин. - Откуда ты, прелестное дитя?

- От верблюда, живу я здесь, и если вы сейчас же не уберетесь, то я натравлю на вас Зигфрида.

- Значит, этого зверя зовут Зигфрид? - кивнув на барбоса, спросил Фокин. - Ну а ты, как я понимаю, Брунгильда?

- Нет, меня зовут Валентина, - не поняв замысловатого комплимента, простодушно ответила она. - А что вы делаете возле моего дома и кто вы такие?

- Налоговая инспекция, - шаркнув ножкой, ответил Фокин.

- А какого черта налоговая инспекция приперлась к моему дому? Я нигде не работаю, дом мне достался после смерти матери, и я ничем вам не обязана, так что дуйте отсюда, пока штаны целы.

- Нехорошо, Валюшка, так разговаривать со старшими, - укоризненно покачал головой подполковник. - Мы ведь не к тебе пришли. Нас интересует твой хороший товарищ и близкий друг Леонид Луганский.

- А почему вы приехали ко мне? Ищите его дома.

- Искали, но его там нет. Мать предполагает, что он у вас, потому мы и приехали.

- А что вы от него хотите? - насторожилась девица. - Он, как и я, нигде не работает, а значит, взять с него нечего.

- Как это не работает? - ужасно удивился Фокин. - А по нашим данным, очень даже работает. Он ведь трудится на автостоянке. Ночью дежурит по нечетным числам - такую информацию мы получили совсем недавно.

- Полная чушь. Кто и когда вам это сказал?

- Хозяин стоянки Вадим Хачатурович Погосян, - открыв записную книжку, сказал Шагов. - А сообщил он нам об этом первого сентября.

- Он накручивает вам уши, - облегченно засмеялась Радченко. - Ленчик почти каждую ночь проводит со мной, а уж в ночь с тридцать первого августа на первое сентября, это я помню точно, он уехал от меня только под утро.

- А почему вам это так запомнилось?

- По качану, - дерзко ответила девица. - Потому что в ту ночь на нашей улице завалили двух мужиков.

- А кто завалил, ты, что ли? - Не удержавшись, Фокин игриво ущипнул ее за щечку. - Ух ты, какая девочка-вамп! Гроза мужиков и горе их жен. Ну-ка, сознавайся, Валюха, это ты мочканула тех мужичков?

- Ага, как будто бы других развлечений у меня нет! Слава богу, у нас с Ленчиком по ночам есть дела поважнее, - сексапильно и завлекающе рассмеялась разбитная девица. - У моего пацана энергии на двоих хватит. Вам и вдвоем его не догнать.

- А может, попробуем? - тоскливо спросил Фокин.

- Нечего пробовать, с вами и так все ясно, канайте, дедушки, к своим бабушкам.

- Старый конь борозды не испортит, - вдумчиво предположил Фокин.

- Но и глубоко не пашет. С вами все ясно, идите отсюда, старые перезвоны.

- Что из этого следует? - садясь за руль, спросил Фокин.

- То, что мы с вами старые перезвоны, - рассмеялся Шагов.

- Я про другое, - поморщился начальник. - Из этого следует, что Граф говорил нам правду, а значит, к убийству Васьки и Николая он действительно не причастен. Резюме?

- Надо рыть дальше.

- Вот и рой, у тебя это хорошо получается.

- Владимир Васильевич, а не проехать ли нам заодно и на улицу Кондратия Булавина к Дине Давлятовой? Это недалеко. Что-то она меня беспокоит.

- Хорошая мысль, - разворачивая машину, согласился Фокин. - И главное, своевременная. Может быть, труп того чижика до сих пор купается в холодной ванне.

* * *

Трупа в квартире Давлятовой не было, как не было и самой Давлятовой. Дверь им открыла седенькая, подслеповатая старушка в массивных плюсовых очках. Через их лупы ее глаза казались огромными, да и сама она здорово смахивала на взъерошенную старую сову. Назвалась она Брюхановой.

- А в чем дело, молодые люди? - прошамкала она, с интересом наблюдая, как два породистых мужика обнюхивают ванну. - У меня ничего не течет.

- Пора бы уж, бабуля, - хамовато заржал Фокин. - Двадцать первый век на носу, а ты, наверное, еще в девятнадцатом родилась.

- Господа, вы ведете себя не лучшим образом, - поджала она губы. Соизвольте немедленно извиниться. Между прочим, я родилась в тысяча девятьсот пятнадцатом году, и мне только недавно исполнилось восемьдесят пять лет. Зовут меня Анастасия Александровна, и я не люблю, когда меня называют бабулей, бабусей или бабушкой. Да и внуков у меня нет, несмотря на то что есть взрослая дочь.

- Ух ты! - восхищенно присвистнул Фокин. - Из вас еще отличная невеста получится!

- Да, я недавно познакомилась с приличным человеком, но о свадьбе не может быть и речи. Меньше года назад он похоронил свою жену, и с его стороны было бы по меньшей мере бестактно делать мне предложение.

- Ради бога, извините нас, уважаемая Анастасия Александровна, виновато поклонился Шагов, принимая на себя хамство начальника.

- Вы молоды, и я вас извиняю, но позвольте поинтересоваться, с какой целью вы нюхаете мою ванну? Я приехала только вчера и ванной еще не пользовалась.

- Это хорошо, Анастасия Александровна, - поднимаясь с колен, одобрительно потер руки подполковник. - И я прошу вас не пользоваться ею вплоть до прихода наших криминалистов. Я пошлю их к вам сразу же, как вернусь на службу.

- Хорошо, но все же какова цель вашего визита?

- Знаете, Анастасия Александровна, есть известная поговорка, которая не раз себя оправдала: чем меньше знаешь, тем дольше живешь.

- Нет, молодой человек, позвольте с вами не согласиться. Мы существа мыслящие, а значит, нам дано от Бога всю жизнь до чего-то допытываться и что-то узнавать.

- Возможно, но сейчас мы эту тему опустим, а поговорим о вашей квартирантке Дине Давлятовой.

- А что о ней говорить? Плохо воспитанная девушка дурного поведения. Я очень жалею, что пустила ее на квартиру. Пройдите, пожалуйста, на балкон и посмотрите - там лежит сломанный стул, который я покупала в Ленинграде еще до войны. Это был прекрасный, крепкий стул, и мне его очень жаль. Сломала его Дина или ее многочисленные поклонники, которые, по словам соседей, менялись у нее чуть ли не каждый день. Вы не поверите, но она мне за нанесенный ущерб даже не заплатила, как не заплатила и за целый месяц проживания в моей квартире. Это просто ужасно, что за молодежь нынче пошла, - семеня вслед за сыщиками, убивалась бабулька.

- Да, со стулом она расправилась лихо, - многозначительно глядя на Шагова, оценил поломку стула Фокин. - Анастасия Александровна, мы вам сочувствуем, но хотелось бы по этому поводу задать вам несколько вопросов.

- Если они не будут носить провокационного характера, то я к вашим услугам.

- Отлично, госпожа Брюханова, - закрывая балконную дверь, улыбнулся Фокин, - дело тонкое, но я думаю, что за чашкой чая мы его разрешим.

- Если бы я могла предложить вам чай, то я бы давно это сделала, но у меня абсолютно ничего не осталось после нашествия этой орды. Вы мне не поверите, но даже куска хлеба в этом доме нет, а пенсию нам дают только десятого числа.

- А как же вы живете? - почесав переносицу, спросил Шагов.

- Как и все интеллигентные люди, - вполне серьезно ответила старуха. Варю кашу и ем хлеб, но Дина уничтожила все запасы круп. Бог ей судья, но нас воспитывали по-другому. Собственно говоря, мне грех жаловаться, у дочери, где я жила последние полгода, я ела все, что захочется. Она "перестроилась", но я этого не одобряю. Уж если в тебе течет дворянская кровь, то ты и должна оставаться дворянкой. Даже нищей, но дворянкой. Наверное, вы меня не поймете...

- Отчего же? - пытаясь прервать старухины рассуждения о чести и перевести разговор в нужное для него русло, спросил Фокин. - Мы вас очень даже понимаем.

- Нет, господа любезные, ничегошеньки вы не понимаете. Чтобы уяснить мою концепцию, нужно прожить долгую жизнь, повстречаться с отъявленными негодяями и добрыми гениями. Только после этого вы поймете, что к чему. Я знаю, что с нечистью вам приходится сталкиваться гораздо чаще, чем с порядочными людьми, но оглядитесь окрест себя, посмотрите, кто правит миром? Взяточники и хапуги. На Руси так испокон века было, но всякий царь, даже самый деспотичный - будь то Грозный, будь то Петр, - угнетая чернь, преумножал богатство отечества.

Нынче чернь, переродившаяся во владык, ради сиюминутной наживы уничтожает все и вся. Им глубоко безразлично, умен ты или нет, порядочен или подл, главное - есть у тебя деньги или их нет. Это аморально в принципе, а на практике и подавно. Страна, отданная на откуп жирующим, нечестным людям, уже не имеет права называться ни империей, ни даже страной. Я глубоко сомневаюсь, что нынешний президент сможет выправить некогда Великую Державу. Начиная от времен Петра нас уважали, а теперь сленговая Америка диктует нам свои условия! Стыдно, господа, не знаю, как вам, а мне стыдно.

- Уважаемая, вы бы прекратили свою агитацию, а то так и до неприятностей недалеко, - дурачась, грозно нахмурил брови Фокин. - И пойдете вы, Анастасия Александровна, этапом в столыпинских вагонах прямехонько к вечной мерзлоте.

- Меня этим стращать поздно, - разозлилась столбовая дворянка и стала как будто бы моложе и красивее. - Это я уже испытала. Мой отец, известный юрист, не выехал из страны, потому что любил Россию. Но страна, возглавляемая Сталиным, не любила его. В тридцать девятом его посадили как врага народа, а потом, через год, немного подумав, пришли и за мной. Подло пришли, господа комиссары, темнотой прикрываясь и возложенными на них обязанностями. А "чтобы делу дать законный вид и толк", с собою взяли понятых. Соседи у меня были, евреи. Многодетные, мы всегда им помогали. Они мне тоже помогли. Написали, что я чуть ли не проводила у нас конспиративные собрания заговорщиков.

- Очень интересно, но, может, хватит о старом, давайте лучше поговорим о вашей квартирантке, - робко попытался прервать поток ее речей Фокин.

- А что, страшно вам стало, товарищи милиционеры? Нет уж, извольте выслушать меня до конца, может быть, в старости вам это пригодится или просто осядет на душе, если, извините, она у вас есть. Сейчас часто пишут и говорят, что зубья сталинской машины перемололи всех подряд, говорят, но уже не понимают смысла сказанного. В сороковом за мной пришли. Их было четверо, а я одна. Сидела на этом самом еще не сломанном стуле и грудью кормила своего шестимесячного сына. Пришли подобные вам в окружении соседей и насильно оторвали моего ребенка от материнского соска. Что может быть страшнее? Когда меня тащили к машине, я думала, что сойду с ума. Не дай вам Бог испытать то, что пережила я.

В Ленинграде был довольно известный актер Михаил Иванович Петров, от него я и родила своего Сашеньку. Откуда ж мне было знать, что за ним давно и направленно следили? Он сильно пил и, естественно, всегда нуждался в деньгах, а посему не был особенно разборчив в своих связях. Он подружился с Вальтером Риттером, который приехал к нам из дружественной Германии по вопросам культуры. Но как потом оказалось, он был шпионом, в чем я глубоко сомневаюсь.

Как бы то ни было, но я угодила в лапы вашего департамента. Сказать, что меня пытали, значит, не сказать ничего. Чекист, к которому меня определили, был комичен и жалок. Не знаю, может быть, это мое субъективное суждение, но я точно помню его крохотное личико и громадный череп олигофрена. Его язык не выговаривал несколько букв, и оттого его речь была смешна и нелепа. Впрочем, он со мной долго-то и не разговаривал, уже во время второго допроса он ударил меня кулаком в грудь, где скопилось молоко. От боли я потеряла сознание. Меня окатили водой и сызнова потребовали признаться, когда и где я передавала немцу фотосъемки секретных объектов.

- Очень, очень интересно вы говорите, - в очередной раз прервал ее подполковник, - только, пожалуйста, поймите нас правильно - в нашем городе происходит по шесть убийств за сутки, одно из них случилось в вашей квартире.

- Что? Вы хотите сказать, что мне пора возвращаться в лагерный барак?

- Нет, просто расскажите о своей квартирантке. Кто она такая, откуда, чем жила и пахла. В общем, все, что вы о ней знаете.

- Господа, а мне повезло - я действительно ничегошеньки про нее не знаю, - торжествуя свою победу, зловредно засмеялась старуха. - Дина Айратовна Давлятова пришла ко мне по объявлению, которое я, дабы улучшить свое материальное положение, расклеила на всех ближайших столбах. Она пришла первой и сразу же мне заплатила за два месяца, хотя я и просила за квартал. Но она была первой, и поэтому я согласилась. Зажав в кулаке эти несчастные бумажки, я была уже не в силах с ними расстаться. Смешно, господа, но я сразу же побежала в магазин и купила себе торт. Потом вернулась домой и, пока она ездила за своими вещами, я его съела. Мне стало нехорошо, но я продолжала его есть, пока меня не вырвало.

- Возможности вашего желудка нас мало интересуют, - довольно жестко заметил Фокин. - Лучше расскажите, кто она такая, откуда и с чем ее едят. Надеюсь, что у вас хватило ума заглянуть в ее паспорт?

- Донельзя распущенная девица, но с первого взгляда я об этом как-то не догадалась. Уже потом мне рассказали соседи. Она из Ульяновска, улица Новая, дом 8, квартира 6. Ну а больше я ничего про нее не знаю. Позавчера, в субботу, она позвонила моей дочери вечером домой и попросила срочно прийти. Катя сразу же приехала сюда и забрала у нее ключи. Катя еще спросила, не должна ли она деньги, но эта плутовка ответила, что мы в расчете. Это некрасиво. Надо же, так поступить с пожилой женщиной, у которой пенсия ниже прожиточного минимума в два раза.

- Это подло, - согласился Фокин. - Когда мы ее отыщем, то непременно об этом напомним. А она не сказала вашей дочери, куда поедет и где думает жить дальше?

- Сказала, но вполне возможно, что солгала. Она сказала, что едет домой в Ульяновск. Екатерине она показалась испуганной, и только теперь я понимаю почему.

- Почему?

- Потому что не такая уж я глупая женщина. Вы обнюхивали ванну, вероятно, потому, что там недавно лежал труп. Обоняние у меня обостренное, и, когда я вернулась домой, меня преследовал этот хорошо известный мне по лагерям запах умершего человека, ну а вы своими действиями только подтвердили и укрепили мое подозрение.

- Ну что же, - обескураженно почесав ухо, признался Фокин, - в таком случае нам от вас скрывать нечего. Действительно, судя по имеющимся у нас данным, в вашей квартире произошло убийство, и ваша квартирантка имела к нему непосредственное отношение. Но эта тема, надеюсь на вашу сознательность, не станет предметом обсуждения с соседскими бабушками под тополем на скамеечке.

- Успокойтесь, молодые люди, - горько усмехнулась заслуженная политкаторжанка, - за время, проведенное мною в лагерях, я научилась держать язык за зубами, а кроме того, я вообще с соседскими женщинами стараюсь общаться как можно реже. Устала я. Думаю, что на этом нам пора расстаться.

- Анастасия Александровна, ради бога, извините еще раз за принесенное вам беспокойство, - уходя, поклонился Шагов.

- Саша, ты куда? - садясь за руль, удивленно воскликнул Фокин, глядя на удаляющуюся фигуру своего зама. - Что с тобой?

- Через пять минут буду, - махнув рукой, ответил Шагов и скрылся за углом дома.

- Или я сошел с ума, или сдвинулись все окружающие, - подумал Фокин и, откинувшись на сиденье, закрыл глаза.

Шагов отсутствовал не пять, а минут десять и вернулся, нагруженный двумя полиэтиленовыми пакетами с едой.

- Это ты правильно придумал, - открывая дверцу, одобрительно отметил начальник. - Перекусить нам с тобой совсем не мешает. Что у тебя там есть?

- То, что есть, не про нашу честь, - уворачиваясь от подполковничьих цепких лап, проскользнул в подъезд Шагов.

- Совсем рехнулся! - вслух прокомментировал Фокин, но, почесав макушку, задумчиво возразил сам себе: - А может быть, и нет... Дела! Полтора десятка лет вместе работаем, а он все такой же... Альтруист несчастный... Или наоборот?..

- Это ты в знак благодарности за то, что она назвала нас молодыми людьми, приволок ей харч? - ехидно поинтересовался Фокин, открывая перед подполковником дверцу.

- Ага, - чуть смутившись, ответил Шагов. - С трудом всучил. Не хотела брать, ну хоть ты тресни. Поехали, Владимир Васильевич.

- Послушай, Саша, - трогаясь с места, сказал Фокин, - пока тебя не было, мне в голову пришла замечательная мысль: а не рекомендовать ли тебя попечителем или директором в дом престарелых либо казанских сирот?

- Я не возражаю, - закрывая вопрос, лаконично ответил Шагов.

- Александр Николаевич, если серьезно, то тебе, очевидно, придется съездить в Ульяновск к этой самой фемине Дине Давлятовой. Как ты на это смотришь?

- Я это понял еще тогда, когда зашел в ванную. Поездка в Ульяновск - на сегодня оптимальный вариант. Трясти Пастухова без видимых улик просто не имеет смысла. Он замкнется, а его дружки, Бык и Кока, лягут на дно или вообще уедут из города. Только наличие трупа может заставить Пастухова разговориться. Но где его искать? Об этом нам может поведать только Давлятова. Если верить словам Левашова, только она одна из всей банды Пастуха не одобряла убийство. Думаю, что на нее мы можем сделать ставку.

- Все так, но захочет ли она откровенничать? Не испугается ли мести со стороны Пастухова и его дружков?

- Я уже об этом подумал и, чтобы ее хоть как-то обезопасить, дать хотя бы минимальные гарантии, предлагаю сегодня же установить за Пастуховым наблюдение.

- Черт! Все правильно, но это опасно. Пастух кичился своими связями в милиции. Где гарантия, что его не предупредят, и тем самым мы завалим все дело в самом его начале. В конце концов, не Фокину же торчать под его окнами!

- Есть подходящий вариант, - улыбнулся Шагов. - Не знаю, согласитесь ли вы на него...

- Что за вариант? - притормаживая на светофоре, осведомился Фокин.

- Мне нравится Ухов. Я вообще был ярым противником того, чтобы отпускать его из органов. К вам он относится с достаточным почтением, и я думаю, что если бы вы его попросили...

- То мне бы он не отказал, - останавливаясь у ворот родного присутствия, закончил мысль Фокин. - А что, это неплохая идея. Ты домой заезжать будешь или мне самому вечером позвонить твоей жене?

- Позвоните, возможно, в Ульяновске мне придется задержаться. Мало ли как там сложится, да и вообще нет никакой гарантии, что я найду ее по адресу. Тогда мне нужно будет выходить на ульяновскую милицию, а это уже волокита.

* * *

В семнадцать часов по ульяновскому времени Шагов миновал знаменитый мост и городскую черту родины великого реформатора Российской империи. Хорошо известными ему переулками он выехал на нужную улицу и остановился напротив дома, маркированного цифрой "8". Подойдя к первому подъезду кирпичной хрущевки, он присел на полусгнившую скамейку и не торопясь закурил, в очередной раз прокручивая предстоящий разговор, если таковой вообще состоится. Солнце вышло к полудню и за это время достаточно хорошо прогрело воздух. Хоть ты лопни, но ему не хотелось вставать с насиженного места и влезать в очередное грязное болото, но...

Отбросив окурок и прополоскав минералкой горло, он решительно отодвинул ветви плакучей ивы и вошел в подъезд. К его великому удивлению, дверь открыли после первого звонка.

- Кто вам нужен? - тяжело дыша, спросила полная женщина с характерным восточным разрезом глаз.

- Извините за беспокойство, но я бы хотел видеть Дину Давлятову.

- Наверное, вы имеете в виду Данию Давлятову, - через силу улыбнувшись, поправила женщина. - Заходите, сейчас я вам ее позову. Она неважно себя чувствует, кого-то ждет, может быть, и вас...

- Нет, мама, этого человека я вижу впервые, - выходя из боковой комнатки и оправляя халатик, возразила довольно симпатичная девица с черными полукружьями глаз, из чего Шагов заключил, что он на верном пути. - Кто вы такой и что вам от меня нужно?

- Зовут меня Александр Николаевич Шагов. Еще раз прошу прощения за доставленное беспокойство, - вежливо обратился он к женщине. - Я думаю, будет лучше, если я поговорю с вашей дочерью наедине.

- Кому будет лучше? - вызывающе спросила Дания.

- И вам, и мне, и вашей маме.

- Вы откуда? - нахмурив лоб, спросила девица.

- Из Тольятти, но не волнуйтесь, я пришел с добрыми намерениями.

- У Анатолия не может быть добрых намерений, как и добрых друзей.

- А почему вы решили, что я от Анатолия?

- Тогда все понятно, - скривив мордашку и прикусив губу, отреагировала Дания. - Мама, сходите в магазин, кажется, у нас кончился хлеб. Покажите ваши документы, - закрывая за матерью дверь, потребовала она.

- Пожалуйста, - протянув открытое удостоверение, успокоил ее подполковник.

- Спасибо, мне все ясно, - бесцветно отозвалась Дания. - Значит, меня посадят?

- Этого я вам сказать не могу, потому как я не прокурор, не судья и даже не ваш следователь. Все будет зависеть от того, что и как вы мне расскажете.

- А как я могу поступить иначе? У меня только два выбора: либо молчать, либо говорить правду, иного выхода я просто не вижу. Я бы давно и сама к вам пришла, но боялась Толика, потому и сбежала из вашего города.

- Мы сделаем все возможное, чтобы обезопасить вашу жизнь, а если к тому будут предпосылки, то и выступить на суде в вашу защиту. Сейчас же я прошу от вас только одного - как можно подробней и объективней рассказать мне об известном вам преступлении.

Девка всплакнула, пожевала уголок воротника и наконец предложила подполковнику пройти в ее комнату. Мельком ее осмотрев, Шагов сел в единственное приспособленное для этого кресло. В маленькой комнатке стояла кровать, трюмо и обшарпанное, хорошего, наверное, звучания пианино "Красный Октябрь".

Соединив стройные ноги, Дания уселась напротив, на угол кровати, и вопрошающе посмотрела на подполковника:

- Что я вам должна рассказать?

- Все, - понятно и просто ответил Шагов.

- Сразу так не могу решиться, - сдвинув колени, робко ответила Давлятова. - Вы разрешите выпить мне рюмку спирта?

- Вы еще не арестована, да и ордера у меня нет, поэтому делайте все, что считаете нужным, но только прошу вас - соблюдайте меру, это в ваших интересах.

- Я знаю, - вытаскивая из-под трюмо початую бутылку медицинского спирта, ответила Дания. - Я не алкоголичка, но мне плохо. С того самого дня, как убили Валентина, я пью постоянно. Мне предлагали уколоться, но я вовремя опомнилась и посчитала, что лучше уж так, чем становиться наркоманкой...

- Лично я не вижу никакой разницы, - с сожалением глядя, как красивая девица заглатывает, почти не морщась, спиртягу, заметил Шагов. - Не стоит убивать себя раньше времени, вы еще молоды и, как знать, вполне возможно, что суд вам назначит условный срок. У меня мало времени, и я бы хотел дотемна вернуться домой. Предлагаю построить наш разговор как доверительную беседу, и я буду расценивать ее как чистосердечное признание, о чем не забуду доложить контролирующим меня органам.

- Спасибо, - заедая алкоголь шоколадом, сдавленно ответила Давлятова. Я сейчас...

Все началось в пятницу, двадцать пятого августа. Я работала в вашем городе по продаже автозапчастей. А если говорить проще, то элементарной продавщицей в магазине "ВАЗ+Сервис". Это по Обводной дороге почти в черте города.

Покупателей не было, как вы сами понимаете, таких магазинчиков у нас расплодилось, как карпов в пруду. Я скучала, читая какой-то детектив со странным названием "Смерть убить нельзя". Вторая продавщица, Нина Кутузова, сидела неподалеку и смотрела телевизор.

Парень вошел стремительно и быстро, как человек, у которого мало времени. Наши глаза встретились и не смогли оторваться.

- Я приехал покупать тачку. Меня зовут Валя Иванов. Помоги мне, в вашем городе я никого не знаю. Ты сегодня можешь со мной встретиться? - сразу перешел он на "ты".

- Да, - глупой овцой ответила я. - Мы закрываемся в восемь, и я буду вас ждать.

У меня был любовник, за которым вы, скорее всего, и охотитесь - Толик Пастухов, я всегда его боялась и боюсь до сих пор, но почему-то в тот момент я думала про него меньше всего. А если говорить честно, то он порядком мне надоел.

В назначенное время я вышла из магазина и была приятно удивлена. Валентин Иванов сидел в своей машине - старой, потрепанной "копейке" - и ждал меня.

- Ты чего это? - девочкой задурачилась я. - Делать больше нечего? А ну канай отсюда. Тоже мне, кавалер нашелся! Дуй, чтоб и запаха твоего здесь не было! - заметив подъезжающего Толика, выкрикнула я.

- Как знаешь, телка, - ответил он и резко развернулся. - Жди, я приеду.

Страшась за него, да и за себя, я села в машину Толика.

- Чего он от тебя хотел? - предчувствуя поживу, благожелательно спросил Пастух.

- А то ты не знаешь, что от меня хотят мужики! - равнодушно ответила я, не собираясь подставлять парня под удар.

- А номерки-то у него оренбургские, - обгоняя машину Валентина, заметил он. - Издалека он к тебе ехал. Может быть, объяснишь?

- Объясню, - резко ответила я, чтобы развеять его ревностные подозрения. - Он сюда приехал за машиной и просил меня ему посодействовать. Останови тачку и езжай. Мне еще нужно попасть в парикмахерскую.

- Чтобы сделать на лобке "сэссон", - непристойно сострил Пастух и остановил машину у тумбы возле моей парикмахерской. - Коза ты трепаная, тебя подождать?

- Спасибо, но с таксистом мне будет гораздо приятнее, - выпрыгивая из машины, не осталась я в долгу. - Езжай по своим делам и в ближайшую неделю меня не доставай.

Откуда мне было знать, как оно все обернется?

В парикмахерской я сделала маникюр, успокоилась, и та тревога, что у меня возникла в машине Пастуха, понемногу испарилась.

Когда я вышла из салона, для меня было сущей неожиданностью увидеть там Валентина. Покуривая сигаретку, он сыпал голубям семечки и, улыбаясь, смотрел на меня.

- "Я любуюсь тобой, как мадонной Рафаэлевой!" - Поднявшись с лавки, он двинулся мне навстречу. - Какая ты красивая, наверное, казанская татарка.

- Ульяновская, - поправляя его, засмеялась я. - А ты что, так и будешь следовать за мной по пятам?

- Ага. Ты мне понравилась с первого взгляда, и как знать, может быть, сегодня к вечеру я сделаю тебе предложение. Разумеется, если ты не замужем. Того хлюста на "Ниве" во внимание я не беру.

- У Пастухова "Нива" белого цвета? - оживился подполковник.

- Да, - удивилась Дания, - но почему вы об этом спрашиваете?

- Да так, просто мелькали какие-то ассоциации. Впрочем, к нашему делу они могут и не относиться. И что же дальше?

- Красивый был парень Валентин. Пастух, который взял меня насильно, ему и в подметки не годился. Я его знала чуть больше суток, но этого мне вполне хватило, чтобы понять, что он настоящий мужик. Ночь пролетела удивительным сном. Валька подарил мне настоящую сказку. Но, как это всегда бывает, сказка кончается, а начинается жизненная проза. Под утро, часов в пять, в дверь позвонил Пастухов и потребовал, чтобы я немедленно ему открыла.

Валька тоже услышал звонок и, предупредив, что у него много денег, попросил никого в дом не впускать.

Притворившись, что дома никого нет, мы затихли, как мыши, и в таком состоянии просидели больше часа, пока его наглый стук не прекратился. Это было в субботу, а автомобильные рынки в основном работают по воскресеньям. Вот мы и решили весь день пробыть дома, а наутро ехать за подержанным автомобилем, потому что, как оказалось, на новую тачку денег Валентин не сумеет наскрести.

Наверное, мы бы так и пробыли дома весь день, но в обед, подавая на стол, я обнаружила, что у меня нет даже крошки хлеба. Около часа я провела возле окна, наблюдая, не болтается ли возле подъезда Толик со своими дружками Кокой и Быком, иначе говоря, Сергеем Кокоревым и Михаилом Быковским. Не обнаружив их видимого присутствия, я решилась и выскользнула из дому, предупредив Валентина, чтобы он никому не открывал дверь.

Безо всяких приключений я дошла до булочной и, купив батон хлеба, вернулась домой. Все было тихо и спокойно, Пастуха и его дружков нигде не было видно. Облегченно вздохнув, я достала ключи и открыла дверь. То, что произошло потом, я и сейчас не понимаю. Сзади меня ударили по затылку и зашвырнули в квартиру.

- Так-то оно будет лучше. - Мерзко улыбаясь, Пастух тщательно закрыл все дверные засовы. - А ты, стерва, в гости нас пускать не хотела! Но мы люди не гордые, правда, Бычара? Сами пришли.

- Что здесь происходит? - встревоженный шумом, спросил Валентин, выходя из комнаты. - Объясните, в чем дело.

- А дело в том, господин из Оренбурга, что мы пришли к тебе в гости, оскалился Пастухов, незаметно подавая какие-то знаки Быковскому. - А эта шлюха не захотела нас впускать, вот и пришлось применить к ней силу.

- Я вас не знаю и не хочу знать, - прижимаясь к стене, побледнел мой гость. - Вам лучше покинуть этот дом.

- Это так-то ты встречаешь гостей, пришедших к тебе с выпивкой? подходя к Валентину вплотную, пакостно захихикал он. - Не хорошо, брат. А мы-то хотели с тобой немного выпить, по-хорошему, по-дружески, я верно говорю, Кока?

- Истину глаголишь, - услужливо поддакнул тот. - Мы и водочки принесли, и закусона целый мешок, а ты нами, значит, брезгуешь.

- Брезгует он, Кока, - обиженно прогундел Пастухов. - Моей шлюхой он не брезгует, а нашими харчами брезгует. Ну что, пацан, будешь с нами пить за знакомство, или мы нашу общую подругу под кодляк пропустим?

- Убирайтесь отсюда, добром прошу. Поднявшись с пола, я попыталась подойти ко входной двери и позвать на помощь соседей.

- А тебя никто не спрашивает, - заслоняя дверь, Пастух отвесил мне пощечину. - И твоего согласия никто не требует. Бычара, сдерни-ка с нее пеньюар. Если ее новый кобель не хочет с нами выпить, так пускай хотя бы полюбуется, как мы ее разделаем на троих. Может быть, потом он станет сговорчивей.

- Это мы могем. - Подойдя ко мне сзади, Бык резким взмахом ножа вспорол на мне юбку и нижнее белье. Невольно я вскрикнула.

- Подождите, остановитесь, - не выдержав, заступился за меня Валентин. - Остановитесь. Вы же не звери! Хорошо, я выпью с вами, если вам уж так приспичило.

- А вот это другое дело, - пройдя в комнату и увидев приготовленный стол, довольно потер руки Пастух. - Пацаны, оказывается, нас давно ждали, только не хотели в этом признаваться. Бычара, тащи сюда пакет с водкой.

Грязно и значительно улыбаясь друг другу, они уселись за стол, а я, накинув халатик, отозвала на кухню Валентина и сказала, чтоб он немедленно убегал через окно, потому что входную дверь Пастух запер на замок, а ключи положил себе в карман.

- Да ты что?! - удивился он. - Третий этаж, я ведь могу разбиться.

- А так они отберут у тебя деньги и изобьют до полусмерти.

- Ну это мы еще посмотрим, - сухо ответил он и прошел в комнату.

Сначала все шло нормально. Мужики выпили, начали шутить, и я уже подумала, что мои подозрения совершенно неоправданны, но уже через полчаса застолье начало принимать угрожающие формы.

- А ты, парень, чего в наш город прикатил? - подмигнув Быковскому, как бы между прочим спросил Пастухов. - Или своих проституток у вас не хватает и ты решил у нас поразжиться?

- Да нет, вообще-то я приехал по делам службы. Можно сказать, в командировку.

- И куда же конкретно тебя командировали? - сощурился Анатолий. - На конфетную фабрику? А может быть, прямо на ВАЗ?

- На конфетную фабрику, - попадая пальцем в небо, ответил Валентин.

- Вот и отлично, лопушок, - довольный собой, заржал Пастухов. - Вот ты и прокололся. Нет у нас никакой конфетной фабрики, а значит, ты нам врешь. Нехорошо ведь врать друзьям, с которыми ты пьешь.

- Собственно говоря, вам-то какая разница, куда и зачем я приехал?

- Большая, потому что ты приехал покупать тачку. И в этом вопросе мы могли бы тебе помочь. Мы с пацанами знаем здесь все ходы и выходы и за умеренную плату могли бы свести тебя с одной недорогой фирмой, торгующей автомобилями.

- Нет, спасибо, я уже договорился.

- С кем, с какой фирмой ты договорился? - клещом вцепился в него Пастух.

- Это не имеет значения, и я не обязан перед вами отчитываться.

- Конечно, - согласился Пастухов. - Я понимаю, это тайна сделки. Но тогда я исключительно по-дружески прошу тебя занять мне немного денег, а завтра к обеду я тебе их верну.

- У меня нет денег, потому что я уже внес их в кассу.

- Жалко. Бычара, ведь нам жалко, что так получается? - в звериной улыбке оскалился он и кивнул встающему со стула Быковскому. - Ой, как жалко.

Закатив глаза к потолку, Быковский резким ударом выбил из-под Валентина стул. Все произошло настолько быстро, что я не успела даже охнуть и вообще некоторое время сидела с открытым ртом, тупо глядя, как Пастух разбивает об Иванова стул. Валентин сопротивлялся молча, и так же молча с глухой ненавистью они его избивали. Так продолжалось несколько скоротечных минут, пока я не нашла в себе силы, чтобы закричать, броситься к окну и распахнуть раму. На этом моя помощь и закончилась. Кока приставил к моему горлу нож и заставил меня замолчать.

Какое-то время они еще его избивали, а когда он, обливаясь кровью, рухнул на пол, Пастухов достал длинную тонкую отвертку и, прицелившись, одним ударом всадил ее в сердце. Судорожно дернувшись, Валентин умер.

- Подождите, Дания, - напрягся Шагов. - О какой отвертке вы говорите? Вы можете описать ее подробнее?

- Да, - зашвыркав носом, ответила Давлятова. - Я как сейчас ее помню. Длинная такая, сантиметров тридцать, а если с ручкой, то и того больше. Ручка у нее прозрачная, чуть желтоватая, а сама она блестящая, тонкая, никелированная.

- Вот это фокус! - воскликнул Шагов и повторил как заклинание: Длинная, сантиметров тридцать, а с ручкой того больше. Дания, а куда он ее дел после того, как убил Валентина?

- Он вытер ее о рубаху Иванова, а потом спрятал в карман своего пиджака.

- Ясно, - вытирая вспотевший лоб, кивнул подполковник. - Прошу вас, продолжайте.

- Они вытащили у Валентина деньги, которых оказалось гораздо меньше, чем они рассчитывали. У меня началась истерика. Они заклеили мне рот пластырем и отхлестали по щекам.

Убийцы посовещались, и Пастух сказал:

- Дело сделано, чижики. Теперь пусть она поможет вам перетащить труп в ванну и таким образом окажется соучастницей этого мероприятия.

- Никого я не буду перетаскивать! - отодрав пластырь, заревела я, в бессильной злобе колотясь головой об пол.

- Еще как будешь! - угрожающе шагнул ко мне Пастух. - Ты ведь не хочешь получить червонец за убийство своего дружка? Учти, мы с пацанами дадим такие показания, из которых будет ясно, что главным инициатором и подстрекателем убийства своего кобелька была ты. Ведь именно к тебе в магазин он заявился, как только въехал в наш город. У нас и свидетель найдется - твоя вторая продавщица Нина Кутузова. Как видишь, я все рассчитал, и если ты будешь брыкаться, то мы или положим тебя рядом с клиентом, либо столько наговорим в ментовке, что засветит тебе червонец по самым скромным подсчетам. Думай и делай, как тебе лучше.

Размазывая слезы и тушь, я помогла Быку и Коке перенести тело Валентина в ванну и думала, что на этом они оставят меня в покое. Но не тут-то было.

- Куда это ты, голуба, намылилась? - остановил меня Пастух.

- Я сделала все, что ты хотел, - вырываясь из его рук, ответила я. Чего же ты от меня еще требуешь? Кажется, я достаточно замарала себя вашей грязью.

- Нет, моя милая, не достаточно. Вот когда отрежешь ему хотя бы одну руку, тогда и будет в аккурат.

- Нет, не могу, хоть убейте.

В ужасе от такого жуткого предложения я убежала в комнату и хотела выброситься из окна, но его поганые помощники сдернули меня с подоконника. Они вновь притащили меня в ванную и швырнули поверх Валентина.

- Или ты сейчас же начнешь его четвертовать, или обе ваши туши нам придется свежевать самим, - приставив к моей груди отвертку, заявил он. Считаю до трех.

Кое-как я вылезла из ванны и взяла в руки протянутый Кокой нож. Кажется, я сделала разрез по плечевому суставу, а может, просто в дальнейшем вбила это себе в голову... Не знаю... Я потеряла сознание, а когда очнулась на полу в коридоре, то увидела, как Быка, склонившегося над унитазом, рвет и полощет. Потом его место занял Кока с тем же самым концертным номером.

- Ублюдки, козлы вонючие! - бегая по квартире, злобно брызгал на них слюной Пастух. - И за каким только чертом я с вами связался?! Девочки-белоручки! Тошнит их, махровых бандюг! А бабки получать вас не тошнит?

- Извини, Пастух, делать такую работу нам доселе не приходилось, - с дрожью в голосе признался Бык. - Непривычные мы...

- Непривычные? Так привыкайте. Оставляю вас здесь до завтрашнего утра. Если к моему приезду труп не будет расчленен, то помимо того, что вы не получите бабок, вы вдобавок наживете себе крупные неприятности. Это я вам обещаю.

- До утра-то постараемся, - неуверенно пообещал Бык.

- Я вам очень это советую. И смотрите за Динкой. Если опять вздумает бежать, то мочите без разговоров. Одним трупом меньше, одним трупом больше теперь нам все равно. Я понятно объясняю?

- Понятно, - поспешил ответить Кока. - Завалим ее, как белую лебедь, можешь даже не сомневаться. Когда тебя завтра ждать?

- Не ваше собачье дело, когда приеду, тогда и приеду. Части тела разложите по пластиковым пакетам, чтобы удобней было выносить. Чао, идиотики.

Он ушел и закрыл за собой дверь на ключ. Два подонка еще несколько часов пытались разрезать тело на куски, но всякий раз дело заканчивалось унитазом.

- Что же будем делать? - после очередной неудавшейся попытки отчаянно спросил Кока. - Завтра приедет Пастух и устроит нам веселую жизнь.

- Устроит так устроит, - сумрачно ответил Бык. - Что ж теперь делать! Так ему и скажем: не смогли, и все тут.

- Сказать-то можно всякое, а все равно он так просто нам этого не спустит, а кроме того, труп может завонять, и тогда нам всем кранты.

- А чтобы он не завонял, надо напустить в ванну холодной воды.

Так они и сделали - наполнили ванну холодной водой и, усевшись за стол, продолжили пьянку, периодически вспоминая о предстоящей над ними расправе, назначенной Пастухом на завтра. Однако их опасения не сбылись. На следующий день Пастухов не приехал, но позвонил и спросил, как идут дела.

Проблеяв что-то невразумительное, Быковский начал оправдываться, и я поняла, что Анатолий обо все догадался и взбешен до крайности. Приехал он двадцать восьмого августа, в понедельник, после обеда. Первым делом он заглянул в ванную, увидел труп и, основательно избив своих помощников, долго матерился.

- Ладно, сукины коты, - после некоторого раздумья решил он. - На первый раз я вам это прощаю, но если такое повторится, то ваши родные будут вас долго и безуспешно искать. Вы меня поняли?

- Поняли, шеф, - радостно и в один голос ответили подонки.

- Учтите, что поступаю я так не из-за большой симпатии к вам, а потому, что совсем скоро мне понадобятся подручные. Но если вы будете работать так же, как позавчера, то угрохаю вас даже не моргнув глазом. А теперь поехали.

- Куда? - испуганно спросили подельники.

- Прогуляемся и решим, как нам быть дальше. Или вам не надоело сидеть и сторожить труп? Ты, сучонка, тоже собирайся. Одну тебя, без присмотра, мы не оставим. И не трясись, как заячий хвост. Не бойся, я тебя не трону. Покуда ты держишь язык за зубами, за свою жизнь можешь не волноваться. Это тебе говорю я, Толик Пастухов, а ты знаешь, что на ветер слов я не бросаю.

Мы сели в его машину и действительно начали кататься. Я с Быковским молча сидела на заднем сиденье, а Кока расположился возле Толика, и они о чем-то негромко переговаривались. Тогда я думала, что речь идет обо мне, и у меня зуб на зуб не попадал от страха. Чтобы как-то им помешать учинить надо мной расправу, я попросила остановиться возле кафе "Зеленый змий", сославшись на то, что мне все порядком осточертело и я попросту хочу надраться.

- Значит, достало бабу. - Удовлетворенный этой причиной, к моему великому удивлению, он остановился у бара. - Я полагаю, теперь она нам не очень опасна. Пойдемте, мужики, я тоже хочу малость заложить за галстук.

Всей компанией мы завалились в бар и там основательно напились. Именно тогда Пастухов и предложил этой ночью вынести труп и закопать его в укромном месте. Когда я отказалась принимать в этом участие, он напомнил, какая судьба меня ждет в случае неповиновения.

Делать было нечего, и я согласилась. Ночью мы перевезли труп в угнанной заранее машине и зарыли его недалеко от заводского забора.

- Ну вот, теперь, когда твои руки по локоть в крови, ты можешь катиться на все четыре стороны.

Подъехав к дому, Пастухов выпихнул меня из машины, и больше я его не видела. Но я все равно его жутко боялась и подбегала то к окну, то к двери каждые пять минут. Наконец я не выдержала. В субботу, второго сентября, я упаковала свои вещи и, позвонив хозяйке, сообщила, что должна срочно уехать. Этим же вечером пришла ее дочь и забрала у меня ключи. На автовокзале, забившись в угол, я просидела всю ночь, до первого автобуса, следующего на Ульяновск. Вчера в половине одиннадцатого я появилась дома и одним своим видом до смерти напугала маму. Вот и все, что я могу вам рассказать. - Она помолчала, задумавшись, и вздохнула: - А вы знаете, мне и вправду стало немного легче.

- Так и должно быть. Дина, а где и по какому адресу проживают Кокорев и Быковский? И, пожалуйста, как можно точнее укажите мне место захоронения Валентина Иванова.

- Насчет адреса я вам сказать ничего не могу, потому как попросту не знаю, где они живут, а вот где закопали Валентина, объясню или даже лучше нарисую вам схему.

- Это будет просто замечательно, - одобрил ее готовность помочь Шагов. - Это ощутимо сократит время поиска и непременно вам зачтется.

- Стараюсь, - протягивая подполковнику чертеж, невесело улыбнулась она.

- Дина, в целях вашей же безопасности я прошу вас никуда не выходить из дома. На телефонные звонки пусть отвечает мать. Кто бы ни звонил, вас нет дома, а где вы находитесь, она не имеет ни малейшего понятия. Вы с мамой живете вдвоем?

- Нет, у меня есть старший брат, но он сейчас на работе.

- Это уже лучше. Попросите его хотя бы на неделю взять отпуск, и пусть он побудет дома. Когда опасность минует, я вам обязательно позвоню.

- Спасибо вам за участие ко мне, никчемной и дрянной девице.

* * *

В двадцать часов стремительным шагом подполковник прошел в кабинет начальника.

- Что, Васильич, все курим? - поморщившись от едкого дыма, укоризненно сказал Шагов. - Пора бы норму сокращать.

- Ага, завтра же сокращу. Что у тебя там? По глазам вижу, что-то надыбал.

- Да ничего особенного, - наливая полстакана минералки, ответил подполковник. - А Вася-то наш крякнул?

- Крякнул, Саша, ничего не поделаешь.

- А вы знаете, кто его крякнул?

- Догадываюсь - дело рук Пастуха и его компании, но что толку? Доказательств-то у нас нет, - понимая, что Шагов неспроста завел этот разговор, равнодушно ответил он.

- Как это нет? А зачем же я мотался в Ульяновск? Чтобы просто познакомиться с Данией Давлятовой, передать от вас привет и засвидетельствовать свое почтение? Есть у нас с вами доказательства, и очень даже веские.

- Какие, например?

- Первое - это отвертка, которой Пастух уложил свою жертву, чей запах мы уловили в ванной комнате госпожи Брюхановой. Второе - чистосердечное признание самой Давлятовой, с подробным описанием и даже чертежиком места захоронения тела ее гостя.

- Что-то я не очень тебя понимаю. Если мы имеем отвертку, то чем же он проткнул Василия и Николая? Или у него их целый набор?

- Я предлагаю вам прослушать ее показания, а я тем временем что-нибудь перекушу. У меня в холодильнике...

- Ни хрена нет, - закончил фразу Фокин. - А вот у меня есть колбаса и хлеб. Купил специально для тебя. Сослуживцев и друзей надо не только уважать и ценить, но еще и любить, как родных детей. Садись и трескай.

- Сейчас, только пробью адрес жительства Коки и Быка, - обрадовался Шагов и умчался в свой кабинет.

Хмыкнув, Фокин включил диктофон и, приложив его к уху, погрузился в воспоминания Дании Давлятовой. Чем дальше крутилась пленка, тем жестче становился его взгляд, а когда Шагов закончил свою вечернюю трапезу, Фокин уже достаточно созрел и был готов к немедленным действиям.

- Берем сразу троих или Пастуха пока не трогаем? Как ты считаешь?

- Полагаю, что он от нас теперь никуда не уйдет. Послушаем, что нам выложат Кокорев и Быковский, завтра утром откопаем труп и тогда у нас будет чем его припереть и что ему предъявить. Показания одной Давлятовой Пастухов отметет как мусор. Ну а покуда мы будем крутить его дружков, за ним надо бы установить круглосуточное наблюдение. Неизвестно, что он выкинет, что отмочит, когда прознает о том, что этой ночью его подельники не явились домой.

- Наблюдение уже установлено. Как мы и условились, я попросил Ухова, и теперь он с двумя парнями-срочниками кукует в кустах в полусотне метров от дома. Пока никаких тревожных сообщений от них не поступало.

- Когда в последний раз вы с ним связывались?

- Час тому назад, по сотовому. Он позвонил сам и сообщил, что Пастухов только что поставил машину во двор и вошел в дом.

- Это успокаивает, значит, едем за его дружками.

- Поехали, - вставая, согласился Фокин. - Где они живут и есть ли у них телефоны?

- Телефон есть только у Кокорева, а живет он неподалеку от нас. У Быковского телефона нет, проживает он на самой окраине города, рядом с железнодорожным вокзалом. Какова будет очередность?

- Никакой, - чуть помедлив, ответил Фокин. - Работаем двумя параллельными группами. Ты с мужиками едешь за Кокоревым, а я с бригадой отправляюсь к Быковскому. Александр Николаевич, не в службу, а в дружбу распорядись подготовить машины и укомплектуй экипажи. А я хоть немного простирну физиономию. Не могу, глаза слипаются.

* * *

Частный дом, где имел счастье проживать Михаил Быковский, оказался ветхим бревенчатым строением с покосившимся углом и прогнившим забором. Не доезжая до него несколько десятков метров, Фокин приказал остановиться и далее следовать за ним пешком, да еще при этом не кашлять и не издавать громких и вообще никаких демаскирующих звуков.

В двадцать два ноль-ноль дом с единственным освещенным окном был окружен с трех сторон тремя сотрудниками, а четвертую, "парадную" его часть, как наиболее опасную, контролировал сам господин подполковник.

В целях рекогносцировки и следуя всем правилам военного искусства, он решил заглянуть в освещенное окно, а уж потом, сориентировавшись на местности и исходя из ситуации, действовать напористо и стремительно, используя фактор внезапности. Первые десять метров, отдалявшие его от окна, он преодолел успешно и неслышно, но дальше все пошло кувырком. Невесть откуда взявшийся тазик, наполненный дождевой водой и слизью, нарушил плавный ход операции. Падая, подполковник смачно выматерился и чисто инстинктивно, стараясь удержать равновесие, вытянул вперед руки. В правой он сжимал пистолет. Этот-то пистолет и пробил таранным ударом оконное стекло.

- Не двигаться! Всем лечь на пол! - заорал он, ногой выбивая остатки стекла. - Вы окружены. В случае побега открываю огонь на поражение.

Сделав это грозное предупреждение, Фокин осторожно заглянул в проделанную им дыру и невольно хмыкнул, стараясь скрыть смущение. В маленькой, грязной комнатушке никого, кроме безмятежно спящего мужика, не было. Отклячив зад, он лежал на обтрепанном диване и художественно храпел. Пустая водочная бутылка валялась в метре от него, и это давало основание предполагать, что перед сном хозяин основательно ее приласкал.

- Владимир Васильевич, что с вами? - врываясь в избу через дверь, тревожно спросил молоденький сотрудник и вскинул автомат, готовясь к схватке. - Вы ранены?

- Ага! Он отстреливался до последнего патрона. Зови остальных и разбудите этого снайпера, - пнув ногою таз, еще раз выругался Фокин.

В ожидании, когда хозяин избы придет в себя, подполковник закурил сигарету, сплюнул и направился к дивану. Похмельный чернявый парень с трудом оторвал голову от подушки и красными опухшими глазами удивленно взирал на стоящий перед ним почетный караул.

- А? Что такое? - наконец с протяжным скрипом заработали в его мозгах шестеренки. - Я вас не знаю... Кто вы такие и зачем ко мне пришли без спроса?

- Ты нас не знаешь, зато мы тебя знаем, но так и быть, можем и представиться, - зажимая порез на руке платком, усмехнулся Фокин. - Мы из милиции, а кто ты?

- А я Михаил Семенович Быковский. Зачем вы пришли?

- За тобой, Бык племенной. Коров нам крыть нечем, вот и просим тебя ненадолго нас посетить, - задев пустую бутылку, разозлился Фокин. - Ладно, присказки кончились. Борис, прикинь ему наручники, да мы поедем, а вы, парни, хорошенько здесь все осмотрите. Больше всего меня интересуют отвертки и его окровавленная одежда. Ну, с Богом. Выводи его, Борис, возвращаемся к себе.

В двадцать три двадцать Фокин привез свою добычу в РОВД, где его уже поджидал Шагов.

- Поздравляю вас с первой ласточкой. А мне вот не повезло. Кокорева дома не оказалось. Мать говорит, что несколько дней тому назад он устроился на работу и теперь трудится исключительно в ночное время. На всякий случай я оставил там двух человек, возможно, к утру они его приволокут.

- Будем надеяться. А пока пойдем послушаем, о чем будет мычать наш Бычок. - Пропустив вперед зама, Фокин тщательно закрыл дверь зарешеченной комнаты с привинченными табуретками и столом. Быковский сидел в самом углу и, глядя в цементный пол, сосредоточенно думал о своей нелегкой судьбе.

- Послушай, гражданин Быковский или Бык, если тебе так больше нравится, - садясь напротив, начал подполковник, - у тебя есть два варианта поведения. Первый - ты нам выкладываешь всю правду без какого-либо нажима с нашей стороны, и тогда мы будем расценивать твои показания как чистосердечное признание, и, естественно, это в определенной мере скостит тебе срок. Вариант второй. Ты запираешься и молчишь или начинаешь нести несусветную чушь. Тогда расклад получается иной. Ты сам, своими руками наматываешь себе срок и ухудшаешь свое и без того пиковое положение. Короче говоря, ты сам строишь свое будущее. Подумай над этим и, прежде чем начинать лепить нам горбатого, взвесь все "за" и "против". Сразу могу тебя предупредить, что знаем мы много, гораздо больше, чем ты можешь себе предположить.

- А мне и предполагать нечего, - встряхнув похмельной головой, ответил Бык. - Я просто не знаю, о чем вы говорите. А гадать на кофейной гуще я еще не умею. Может быть, вы сами скажете, чего вы от меня хотите, тогда и я сориентируюсь.

- Ясно, Александр Николаевич, видимо, задушевного разговора за чашкой чая у нас с ним не получится, - адресовался Фокин к заму. - Я искренне об этом сожалею, но ты, Быковский, сам выбрал себе дорожку, по которой надеешься проканать до победного конца. А победного конца не будет, не получится, а знаешь почему?

- Не знаю и знать не хочу.

- А я все равно тебе скажу. Победного конца не получится потому, что никакой ты не Бык, а всего-то слюнявый теленок, как и твой дружок Кока. Вас обоих, словно безмозглых баранов, хворостиной загоняет в пропасть Пастух. Вы это видите не хуже меня, однако возразить, а тем более противостоять ему не можете, не хватает пороху. Так и трусите рысцой на заклание, жалостливо блея и раскидывая свой вонючий горох. Идиоты, вы думаете, что своим молчанием вы его спасете. Как бы не так. Я более чем уверен, что завтра утром, когда мы посадим его на твое место, он с первых же минут всю свою вину переложит на ваши плечи. Сам-то он выйдет из воды сухим, а вы получите по полной программе. Я все сказал. Александр Николаевич, у тебя есть что добавить?

- Нет, кроме того, что сто пятая статья по второму пункту предусматривает смертную казнь, но поскольку на нее временно введен в стране мораторий, то два десятка лет вам с Кокоревым обеспечены.

- За что? - облизав пересохшие губы, спросил Быковский.

- Вы прекрасно знаете, за что, но если вы подзабыли, то я вам напомню. За убийство трех человек, два из которых уже найдены, а третий труп мы откопаем завтра утром. А кроме того, на вашей совести похищение Романа Николаевича Зобова, которого вы, вероятнее всего, замучили до смерти.

- Кто вам это сказал? - белея то ли от злости, то ли от страха, напряженно спросил бандит. - Откуда вы это взяли?

- От верблюда, - грубо отрезал Фокин.

- Нет! Эта сука вам все наговорила. Только она могла... - в бессильной злобе взвыл Быковский. - Надо было сразу ее замочить.

- О какой суке вы говорите? - вежливо осведомился Шагов. - И кого вам так хотелось замочить? Ну же, Быковский! Сделали первый шаг, так говорите уж до конца.

- Динка, сука, это ее работа!

- Вот как... Владимир Васильевич, вы слышите, оказывается, в их банде была женщина. А вы не могли бы назвать ее адрес?

- Могу. Улица Кондратия Булавина, дом 11, квартира 11. И учтите, граждане начальники, во всем виновата она одна. Она выискивала жертву, приводила ее к себе в дом, а мы были лишь слепыми исполнителями. Вот кто по-настоящему заслуживает самого сурового наказания.

- Возможно, - ухмыльнулся Фокин. - Но тогда объясни мне доходчиво, как так могло получиться, что трупы жертв, которых она заманивала к себе домой, в итоге оказываются на другом конце города?

- Я этого не знаю, и, вообще, лично я никого не убивал.

- Вот с этого надо было начинать. Здесь мы тебе верим, продолжай в том же духе, и у тебя появится шанс получить минимальный срок. После допроса Кокорева такая возможность автоматически отпадает.

- Ладно, я расскажу, только без протокола.

- Не тебе диктовать здесь условия. Говори!...

- В ночь на двадцать шестое августа к моему дому подъехал и посигналил Пастух. Я посмотрел на будильник, он показывал четыре часа ночи. Я открыл окошко и сказал, что он сдурел. А он мне говорит: "Бычара, если ты хочешь мало-мало подзаработать, то собирайся и кидай свои кости в тачку". Когда я сел к нему в машину, там уже находился Кокорев. По дороге он ничего нам объяснять не стал, а когда мы подъехали к дому Давлятовой Динки, он велел нам сидеть в машине и ждать его сигнала.

Мы прождали его больше часа, а потом он пришел злой как собака и, выругавшись, сказал, что нас обломили, но еще не вечер и мы все равно добьемся своего. Сев за руль, он отогнал машину за соседний дом и там, наконец, объяснил, что его Динка завела себе нового кобеля, который приехал к нам из Оренбурга с большими бабками и хочет покупать здесь тачку. Он сказал, что хочет его наказать, отобрать деньги и начистить обоим морды. Мы согласились, что так поступать некрасиво и за такие дела надо наказывать.

По очереди мы спали и дежурили, не выходя из машины. И дождались. Из подъезда, оглядываясь по сторонам, вышла Динка и быстро побежала в сторону магазина.

"Пора, - высаживаясь из машины, скомандовал Пастух. - В нашем распоряжении десять минут. За это время она успеет сделать покупки и вернуться домой".

Как было обговорено заранее, мы поднялись на четвертый этаж и стали ждать ее возвращения. Она появилась раньше срока. Достала ключи и заторопилась отпирать замки. Пастух спустился на полэтажа, а когда она отворила дверь, он прыгнул на нее сверху и забросил в квартиру. Мы забежали следом и заперли двери, чтобы нам никто не мешал. Сначала все шло по-хорошему, посидели, выпили. Потом Толик попросил у Валентина взаймы, но тот не дал нам ни копейки, а начал материться и пинать нас ногами. Тогда Толик его несколько раз ударил, и мы хотели уже уходить, но оренбуржец догнал нас в дверях и стал бить стулом. Тогда Толик, просто для устрашения, показал ему отвертку, а Валентин поскользнулся и упал на нее грудью.

- И так семнадцать раз! - брезгливо заметил Фокин. - Послушай, парень, ты хорошо начал, правдиво, а кончил очередным враньем. Куда вы дели деньги убитого Иванова?

- Их забрал Пастух. Не знаю, как Коке, но мне он не выделил ни рубля.

- Послушать тебя, так ты прямо-таки бескорыстный ангел, - буркнул Фокин.

- Клянусь, я говорю чистую правду!

- Хорошо, мы сверим эти показания с версией Кокорева, и, уверяю вас, они будут разноречивы, настолько разноречивы, что заставят нас склониться к тому, что вы сами непосредственно причастны к убийству трех граждан, а может быть, являлись и прямым исполнителем, - сухо предупредил его Шагов. - Почему бы вам не рассказать, как в последующие несколько дней вы с Кокоревым безуспешно пытались расчленить труп. Почему бы не указать, где место его захоронения.

- Я не знаю, не помню, я был сильно пьян.

- Где та отвертка, которой Пастух запорол Валентина Иванова?

- Он забрал ее с собой. Протер и положил себе в карман.

- Соседей Романа Зобова он убил той же самой отверткой или для них у него нашлась другая?

- Той же самой, - едва слышно ответил Быковский.

- Расскажите, что случилось поздним вечером тридцать первого августа.

- Мне никто и ничего не сказал, иначе бы я не поехал туда ни за какие коврижки. А вот Толик и Кокорев обо всем знали заранее, с них и спрашивайте.

- Кокорев рассказал уже достаточно много, теперь дело за тобой, одернул Фокин распетушившегося Быковского. - Они ответят за себя, а ты отвечай за себя. Понял?!

- Понял, вот я и говорю, когда мы в половине одиннадцатого приехали на место, то я предположил, что это простое ограбление.

Толик велел сидеть нам на месте, а сам вышел из машины, и к нему тут же приблизилась какая-то темная фигура. Они о чем-то поговорили, после чего незнакомец открыл ворота ключом и передал его Пастуху. Махнув нам рукой, Толик вошел во двор. Мы натянули черные маски с прорезями для глаз и тоже вошли во двор, где нас ждал Пастух.

Он спросил нас, почему мы не заперли за собой ворота.

- Потому что там не было ключа, - тихо сказал Кока. - Наверное, ты его обронил.

- Ну и черт с ним, - решил он и, подкравшись к освещенному окну, осторожно в него заглянул.

Пока он разглядывал внутренности дома, мы с Кокой вжались в тень.

- Все в порядке, - отходя от окна, успокоил нас Толик. - Старик один. Смотрит телевизор и ничего не подозревает. Кока, начинай, как договаривались.

Кока опустился на колени и, встав на четвереньки, почапал к двери. Этого я не ожидал и потому невольно рассмеялся. Толик примочил мне кулаком в лоб, и я заглох. А Кокорев тем временем уже поднялся по ступенькам и вдруг залаял и заскребся в дверь. Опасаясь нового удара, теперь я уже не смеялся, а просто с любопытством смотрел, чем кончится этот концерт. Скребся и лаял он долго и натурально, до тех пор, пока его не услышал хозяин. Недовольно бурча, он открыл дверь с тем, чтобы прогнать приблудного и нахального пса. Никого не обнаружив, он вышел на мокрое крыльцо, и тут Кока выдернул из-под него ходули. Даже не охнув, лишь нелепо взмахнув руками, старик шлепнулся горбом о крыльцо, а тыквой о порожек, и я подумал, что он испустил дух.

Но не тут-то было. Когда мы затащили его на веранду, он открыл зенки и попытался заверещать. У Толика наготове был пластырь, и он тут же заткнул ему крикушку, а нам велел идти и благоустраивать подпол. Мы с Кокой так и сделали. Нашли выключатель, зажгли свет и спустились вниз. К стойкам привязали четыре веревки и доложили Пастуху, что у нас все готово и мы можем принимать клиента.

- Вяжите покрепче, - сталкивая к нам старика, расхохотался он и спустился следом. - Сейчас он будет у нас плясать джигу с прибамбасами. А, дед, будешь плясать экзотический танец или отдашь свои денежки подобру-поздорову? Ну конечно же нет, я тебя хорошо понимаю, кто же просто так расстанется со своими кровными. А ты все-таки подумай, посмотри, что я для тебя приготовил. - С этими словами Пастух вытащил из кармана электромонтажный набор и паяльник. - Нет, ты посмотри, картофельная твоя душа, какие неземные радости тебя ожидают. На них еще и муха не садилась, спецом для тебя берег. Вот кусачки - ими можно перекусить провод или откусить мочку уха. Вот плоскогубцы - ими можно выламывать фаланги пальцев. А это электронагревательный прибор, или, попросту говоря, паяльник. Он предназначен для пайки контактов, но может быть использован и по другому назначению. Если его вставить в задницу, то человек становится добрым и сговорчивым.

Хороший инструмент, нужный, - нахваливал Толик, - но он может остаться невостребованным, если ты, пень еловый, поймешь, что человеческая жизнь гораздо дороже, чем презренные деньги. Я предлагаю тебе купить свою жизнь за миллион рублей, именно такой суммой, по проверенным слухам, ты и располагаешь. Я не слышу восторженного ответа. Ах да, ты же лишен возможности поблагодарить меня за сделанное предложение. Мужики, откройте ему говорильник.

- Нет у меня таких денег, - выплюнул он слюну освободившимся ртом.

- Мне очень жаль, - с наслаждением перебирая инструменты, проворковал Пастух. - Для начала мы откусим вам немного уха. Это не очень больно, но будет много крови. Кока, приготовь полотенце, чтоб у нас все было как в операционной.

Щелкнули бокорезы, отлетела мочка уха, и старик, обливаясь кровью, завизжал, как кошка во время брачного сезона.

- Тампон, - с усмешкой приказал Толик, втыкая паяльник в розетку. Это, милый ты мой, еще не боль, вот сейчас ты испытаешь настоящую боль, от которой даже и визжать-то не захочется. Мужики, сдерните с него штаны, а сами отправляйтесь наверх. Переверните весь дом. Я полагаю, что свои бабки он держит при себе. Так что ищите старательно, не пропуская ни одного подозрительного места. А я тут с ним справлюсь и без вас.

Содрав с деда штаны, мы с Кокой выбрались наверх и под стариковские завывания начали шерстить все подряд, ломая и круша мебель и все, что попадалось нам под руки. Трудились мы больше часа, но ничего, кроме вшивого кошелька с двумястами рублями, так и не нашли.

Спустившись в подвал, мы доложили об этом Пастуху.

- А у меня кое-какие успехи имеются, - кивнул он на измордованное, бесчувственное тело старика. - На четвертом пальчике старый пень не выдержал и сказал, где у него заныканы пятнадцать штук. Но ничего, это только начало, сейчас он малость придет в себя, и тогда я действительно воспользуюсь паяльником. Против этого инструмента еще никто не выстаивал. Ну как, дед, может, самогоночки хлебнешь?

- Пощадите, - едва слышно прошептал он и опять потерял сознание.

Неожиданная тревога заставила меня резко вскинуть голову вверх.

Две пары пьяных глаз смотрели на нас со страхом и ужасом. Как и я, их заметили Кока и Пастух. Со звериным рыком, оттолкнув нас, Толик рванул наверх и бросился в погоню. Не долго думая, мы последовали за ним.

Когда мы выскочили на улицу, то увидели, как Пастух гонится за одним из пьяниц. Неуверенно и кривобоко он бежал вдоль улицы, и Толику не составило большого труда его догнать. Когда мы подбежали, Пастух уже вытирал о его кофту отвертку. Еще несколько секунд тот мужик постоял, а потом захрипел и упал прямо на грязную крышку канализационного люка.

- Запихайте его вовнутрь, а я пойду за вторым, - спокойно распорядился Пастух и скрылся в обветшалом дворе, где еще недавно кипела бурная пьянка.

Мы с Кокой отодрали крышку и с трудом запихали труп в колодец. Ноги у него торчали, и нам пришлось их утрамбовывать, чтобы крышка плотно легла на место.

Когда мы все сделали как надо, то отправились в тот двор, где скрылся Пастух. А он уже собирался кончать того парня, но виду не подавал. Ему сначала надо было все выпытать у него. Он боялся, что, кроме этих двоих, был кто-то третий, вот он и устроил эту говорильню.

- Вы, - спрашивает, - зачем к соседу в шестнадцатый дом приходили?

- Денег подзанять у него хотели, - со страхом отвечает мужичок.

- А где третий человек, который с вами был?

- Какой третий? - удивился допрашиваемый. - Мы с Николаем вдвоем были.

- Так это же замечательно, - обрадовался Пастух. - Я тебя знаю, тебя зовут Лехой.

- Нет, меня зовут Васькой, - возразил парень.

- Что ты мне вола крутишь! Тебя зовут Лехой, и на твоей груди есть наколка с изображением паука, сосущего из мухи кровь.

- Да нет у меня такой наколки, - замотал головой Васька и для подтверждения своих слов распахнул рубашку.

Пастух только этого и ждал. Он молниеносно всадил в открытую грудь свою отвертку и так же резко выдернул. Наверное, Васька ничего не понял. Он с минуту смотрел на нас, тяжело дыша и пуская изо рта кровавые пузыри, а потом прислонился к спинке и погас.

- Куда его? - деловито спросил Кока.

- Никуда, пусть здесь сидит. Хозяин спит в стельку пьян, а когда проснется, то или вызовет милицию, или самолично засуетится прятать труп, а тут его и застукают. Наши трупики пойдут за ним прицепом. Козлики, все складывается отлично. Теперь делайте все то, что я скажу, и на этот раз я заплачу вам по-царски. Первым делом спускайтесь в подвал. Тщательно соберите мои инструменты, а потом приведите старика в сознание, ототрите его самогоном и отнесите в машину. К тому времени я освобожусь, достану его пятнадцать штук, и мы поедем дальше.

- Куда? - спросил я.

- Будешь много спрашивать - не получишь ни копейки.

Мы сделали все, что он велел. Немного прибрались в подвале, перевязали старику покалеченную руку, наклеили на ухо пластырь, залепили рот и отвели в машину.

Когда вернулся Пастухов, я попросил отдать мне мою долю.

- Парень, а ты борзеешь не по делу. Можно вместо бабок и пику получить, - злобно сощурил он глаза и, вытащив из кармана толстую пачку сторублевок, швырнул мне в лицо триста рублей. - Держи и знай, что мы в расчете. Больше не попадайся мне на глаза, а если вздумаешь мутить волну, то помни - моя отвертка всегда при мне. Все, убирайся вон!

- Ты хочешь сказать, что с той самой ночи вы с Пастухом больше не виделись? - Прерывая наступившее молчание, спросил Фокин.

- Да, ни Коку, ни Пастуха я больше не видел.

- Что же, вполне возможно, что и так, - подумав, согласился подполковник. - Быковский, в своем рассказе ты упоминал про таинственно возникшую фигуру, которая открыла вам ворота. Опиши мне ее как можно подробнее.

- А как я могу вам ее описать, когда не видел лица, не слышал голоса? Я даже не знаю, был то мужик или баба.

- Ну хотя бы ее рост-то назвать можешь?

- Могу. Она была ниже Пастуха, но мне показалось, что она специально сгибается. Не знаю. Я вам скажу одно, а на деле окажется другое. И я же буду виноват...

Неожиданно и пронзительно в кармане у Фокина запищал сотовый телефон.

- Наверное, Ухов, - посмотрев на часы, решил Фокин и, вытащив трубку, пошел к выходу. - Александр Николаевич, закрой его и сразу ко мне в кабинет. Але, Фокин слушает, - уже в коридоре ответил он. - Только сейчас тебя вспоминали. Как там дела?.. Понятно... Даже не знаю, чем тебе помочь... Справишься?.. А ты в этом уверен?.. А вот я нет... Уже начало третьего! Что ему взбрело в голову?.. Ладно, действуй... Ребят береги... И еще тебе информация. Быка, его подельника, мы взяли. Только что раскололся. Да, все три убийства на Пастухе. Не знает он. Его Пастухов перед отъездом выкинул из машины. Макс, а я все же подошлю к его дому патруль, вдруг успеют... Согласен, шуму они наделают много... Если что - звони. А если совсем круто придется, то по рации вызывайте ППС или кто поближе окажется. Критический пароль - "Макс". Понял? Ни пуха вам... Вот такие дела. - Отложив трубку, Фокин выжидательно уставился на Шагова, словно спрашивая у него ответа, словно не он сам, а Шагов сейчас разговаривал с Уховым. - Куда-то темной ноченькой наш Пастух собрался. Что-то его встревожило, или он получил от кого-то неприятное сообщение. Но от кого и как? Домашнего телефона у него нет, Быковский заперт в нашей клетке.

- Однако Кока все еще гуляет на свободе и существует сотовая связь, будь она неладна! Он уже уехал?

- Пока еще нет. Выгнал машину на улицу и загрузил в нее две сумки одну полную, судя по всему с тряпьем, может быть, личными вещами, а другую полупустую. Максу показалось, что она набита какими-то инструментами.

- Надо немедленно туда ехать.

- Я предложил ему то же самое, но он возразил. Говорит, что, кроме лишнего шума, от нас ничего толком не дождешься. У него свои взгляды на эти вещи. Все-таки бывший военный разведчик и у нас в ОМОНе пять лет не веники вязал.

- Все это я отлично понимаю, но так же понимаю и то, что одному ему будет тоскливо, а если с ними что-нибудь случится, то тоскливо будет нам.

* * *

Держась от белой "Нивы" на почтительном расстоянии, Ухов прокручивал в уме возможные причины непонятного отъезда Пастухова. Это могло быть все, что угодно, - начиная от ночного визита к любовнице и до выезда на новое "дело". Хотя и в том и в другом случае сумка, набитая мягкими вещами, казалась совершенно лишней. Постепенно Ухов все больше и больше укреплялся в мысли, что данный субъект решил попросту покинуть город, в котором он успел порядочно нагадить.

Был еще один вариант, которого Ухов жаждал больше всего и потому отгонял его, боясь сглазить. Глубоко в тайниках души Макс надеялся, что убийца, сам того не зная, покажет ему путь к Зобову. Живому или мертвому, теперь уже все равно, но появится какая-то ясность.

Выехав за город, "Нива" помчалась в сторону Дмитровграда.

- Ребята, - обернулся Ухов к молоденьким сержантам, - сообщите Фокину о нашем местонахождении и направлении следования. Скажите, что у нас все нормально, держимся от Пастухова на расстоянии семисот-восьмисот метров. Дорога пустынна.

Минут через тридцать, немного не доезжая до села Бобровка, "Нива" неожиданно свернула на старое заброшенное кладбище.

- Коля, поставь начальство в известность, - снижая скорость, распорядился Макс. - Заброшенное кладбище у села Бобровка. Что ему понадобилось здесь?

- Наверное, здесь он прячет свои трупы, - хихикнув, предположил сидящий сзади прыщеватый юнец. - А когда они немного отмякнут, приезжает сюда их жрать.

- Абзац, Максим, - передавая Ухову ненужную трубку, с сожалением сообщил Коля. - Не фурычит, не достает. Далеко отъехали. Что будем делать?

- Накроемся белыми простынями и поползем по кладбищу, - опять хихикнул смешливый пацанчик. - Потом неожиданно вскочим и напугаем его до смерти.

- Сидите в машине и ждите меня, - нахмурившись, ответил Макс. - Сейчас у нас половина четвертого, если меня не будет через час, то поезжайте в город и обо всем доложите Шагову или Фокину. Сами ничего не предпринимайте, даже если увидите, как он смывается с кладбища. Вам понятно?

- Понятней некуда, шеф, - обиженно фыркнул Николай. - Если мы его вдруг увидим, то не только пожелаем ему доброго пути, но даже протрем его лобовое стекло.

Мрачно посмотрев на юнцов, Ухов показал им кулачище и, выскользнув из машины, сразу же пропал в темноте.

Не такими темпами, как раньше, но село Бобровка все же продолжало расстраиваться, и потихоньку его границы подошли к кладбищенскому забору. Наверное, по этой причине лет десять назад захоронения на нем были запрещены. За этот короткий срок кладбище удивительно быстро захирело. Кресты сгнили, могилы заросли бурьяном и каким-то колючим кустарником. Единственное, что пока еще содержалось в относительном порядке, так это центральная аллея, куда свернул Пастух и которой, в темноте натыкаясь на кочки, сейчас продирался Ухов.

Преодолев таким образом метров двести, он наконец увидел белеющий бок "Нивы", а за ней тусклую полоску света, что выбивалась из-за неплотно прикрытой двери какого-то строения. Ориентируясь на этот свет, он удвоил осторожность и вскоре оказался у кирпичной стены сарая, а может быть, бывшего административного центра кладбищенских хозяев. Подкравшись ко входу, он понял, что ошибся, - дверь была плотно закрыта и даже, возможно, заперта изнутри, а полоска света выбивалась сквозь щели рассохшихся досок. Но как он ни старался, как ни прислушивался, ничего вразумительного, кроме неясного бормотания, Макс не услышал. Единственное, что он уяснил сам себе четко, это то, что в строении разговаривают минимум двое, а скорее всего, три человека. Это обстоятельство его совсем не обрадовало. Осторожно обойдя сарай, он с сожалением отметил, что в его стенах нет даже крохотного оконца.

Что бы это значило и каково назначение сарая, размышлял он, деловито прокалывая скаты у "Нивы". Ясно одно: кладбищенская контора не может быть без окон, а склепы в наших деревнях пока еще большая редкость. Скорее всего, сарай служил неким подсобным помещением для хранения разной кладбищенской утвари. А значит, несмотря на его прочные стены, за минувшие годы его деревянная крыша должна была прогнить и прохудиться.

С удовольствием слушая, как шипят проколотые колеса, он тщательно проверил амуницию и, оставшись вполне доволен, еще раз внимательно осмотрелся на местности.

"Пожалуй, это мудрая мысль", - похвалил он сам себя, взбираясь на дерево, растущее в метре от сарая. С него он неслышно перебрался на покатую плоскую крышу и сразу же был вознагражден.

Дыра диаметром не менее метра находилась в самом конце ската, и именно по этой причине он не мог заметить ее раньше. Тусклый, колеблющийся свет свечи исходил из нее. Расстояние в четыре метра Макс преодолевал несколько минут.

На старых тракторных покрышках сидело двое, а третий, Роман Зобов, такого удовольствия себе позволить не мог, потому как был подвешен за обезображенные руки к балке и только носками едва касался пола.

- Послушай, козел, - тыча своего пленника палкой в спину, говорил Пастух, - если ты через пять минут не расколешься, то утра ты уже не дождешься.

- Но я же вам все отдал, - хрипло простонал Зобов. - Чего вы от меня еще хотите?

- Ты отдал нам только пятьсот тысяч, а по нашим сведениям, у тебя лимон.

- Нет у меня лимона и никогда не было. Кто вам сказал такую чушь?

- Сегодня это я уже тебе сказать могу. Наколку на тебя нам дала твоя бывшая супруга. Как я тебя? Подогрел, а? Она нам и ворота открыла. А знаешь, почему я тебе говорю все это именно сейчас?

- Знаю, потому что вы наконец поняли, что у меня действительно больше ничего нет, и решили сегодня меня прикончить.

- Не сегодня, а прямо сейчас! - торжествующе уточнил Пастух. - Кока, давай сюда мой любимый инструмент, сейчас я его завалю. А может, ты сам хочешь попробовать?

- Я... Нет... Как-нибудь в другой раз, - подавая завернутую в полиэтилен отвертку, заскулил трусливый прихвостень.

- А зря, в этом есть свой кайф. Я и тебя когда-нибудь замочу от нечего делать. Ну ладно, молись, старый пень, - не спеша подходя к жертве, улыбнулся Пастух.

Когда расстояние между ними оставалось не более двух метров, где-то за дверью громко упал камень. Пастух и Кока невольно вздрогнули и обернулись на звук.

Осторожно, боясь сломать Пастухову шею, Макс приземлился в полуметре от него и, не давая времени опомниться, нанес два болевых удара дубинкой. Заскулив обиженной собачонкой, Пастух укатился в угол. Коке хватило одного удара ребром по гортани. Хрякнув, он замолчал, упал, свернулся калачиком и засучил длинными ногами.

- Ну вот и порядок, - сплюнул Макс и вынул нож. - Сейчас, дядька, погоди малость, разрежу я твои веревки и все путем будет.

- Макс, Максушка! - бессильно валясь на грязный пол, заплакал старик. Господи, ты ли это? Я глазам своим не верю, я уж думал, что никогда тебя не увижу. Да как же ты меня нашел?

- Потом, дядька, потом поговорим, сейчас мне надо еще с этими зверями разобраться. Все будет нормально, - замыкая наручники на запястьях Пастуха, успокаивал он старика. - Зверь он и есть зверь, - заключил он, притягивая через спину связанные ноги убийцы к его рукам. - С ними только так, и никак иначе. Ну вот, один у нас упакован, дело за Кокой. Вставай, хмырь, притворяться будешь в зоновском театре. Я прекрасно знаю, как надо ударить, чтобы не убить. Поднимайся, а то еще раз врежу, и тогда тебе уж точно притворяться не придется. Так-то лучше. - Выломав ему за спину руки, Макс зафиксировал их на горле и, вполне довольный своей работой, повернулся к Зобову. - Дядька, ты идти-то сможешь?

- Дак как же я смогу, когда они мне все пальчики и на руках, и на ногах переломали. Все деньги требовали, а я их все отдал еще в первую ночь на даче, а они все равно наседали. Каждую ночку пытали, изверги.

- Значит, говоришь, отдал деньги. Ничего страшного, сейчас они с поклоном вернут их тебе назад.

Перевернув лежащего на животе Пастуха на бок, Макс пнул его в промежность и попросил вернуть награбленное.

- Не дам! - взвыв от боли, затряс головой Пастух.

- Отдашь. Такие, как ты, изверги боли боятся, как малые дети. Сейчас я по твоему же методу начну ломать тебе пальчики, и, уверен, ты расколешься на первом же мизинце. Ты думаешь, что я не сумею? Не волнуйся, с такими подонками, как ты, у меня это получится классно. Где твои плоскогубцы?

- Они у него в кармане куртки, - превозмогая боль, привстал и радостно сообщил старик. - Там у него целый набор. Он мне уши по кусочкам откусывал. Нашел?

- Уже нашел. Но мы ему уши откусывать не станем. Это не так больно, как ломать фаланги пальцев. Можно по суставам, а лучше прямо по косточкам.

- Не надо! - заорал Пастух, едва только холодная сталь коснулась его пальцев. - Я не хочу! Черт с вами, забирайте свои деньги, они у меня в спортивной сумке, в машине. Только оставьте меня в покое. Отпустите с миром!

- А ты остроумный чувак, Пастух! - во все горло заржал Ухов. - Ты, наверное, решил, что я сюда к вам из "Бюро добрых услуг" направлен! Тогда я тебя могу здорово разочаровать. Меня послали сюда люди, совершенно не имеющие отношения к этой благотворительной организации. А что это на твоем мизинчике корячится знакомый мне перстенек? Ты уж не обессудь, ласковый, а только перстенек этот я в свою пользу заберу. Получится что-то вроде конфискации в личных целях. Ты ведь не возражаешь? А если возражаешь, мы запросим мнение ООН, - веселился Макс.

- Берите все, что вам надо. Кто вас послал? - встревожился убийца.

- Это ты сам узнаешь через час. Но до того, как ты туда попадешь, я скажу тебе то, что хотел, но не смог сказать мой дядька.

Стараясь не повредить жизненно важные органы, Макс, словно выполняя хорошо известную, но надоевшую работу, начал методично избивать мерзавца.

- А ты, сурок, чего замолчал? - закончив с Пастухом, переключился он на Коку. - Думаешь, что я о тебе забыл, и хочешь прокапать за девушку? Не выйдет, брат. Всякий получает то, что он заработал, но тебе повезло, бить я тебя сейчас воздержусь, потому как тебе придется тащить своего "шефа" на собственном горбу.

Выбрав веревку подлиннее, Ухов обвязал ее вокруг Кокиного живота, а свободный конец приладил к хитро сплетенным путам Пастуха. Потом тщательно осмотрел помещение, сложил в полиэтиленовый пакет всевозможные улики, при этом особенно аккуратно упаковал длинную отвертку и, взвалив на себя дядюшку, велел отправляться в дальнюю дорогу. Однако она оказалась совсем близкой. "Девятка" с возбужденными и готовыми к бою юношами стояла в десяти метрах от входа.

* * *

В четыре тридцать молчание сотовой трубки и обычного телефона стало невыносимым. Не сговариваясь, они начали действовать. Шагов выпросил у дежурного пожарной части колесный трактор с ковшом и ножом, а Фокин с шофером отправился в сторону Дмитровграда, слабо надеясь, что ему повезет.

Не повезло. В тот самый момент, когда Макс заправлял машину, Фокин пропер мимо, оставляя за собой только свист ветра и горечь выхлопного газа.

В половине шестого, когда пожарный трактор прибыл на обозначенный пустырь, там уже вовсю ковыряли лопатами землю поднятые раньше времени "батальонники". Руководил ими уставший от семьи и жизни сорокалетний капитан.

- Вы осторожнее, ребята, аккуратнее, - озабоченно ходил он от одного солдата к другому. - Все-таки не картошку выкапываете, а жи... то есть мертвого человека. Глухов, ну как ты всаживаешь лопату в землю? Это ж тебе не баба, тут надежнее надо и поглубже.

- Ну что у вас? - из подъехавшей "девятки" спросил Шагов.

- Пока ничего, товарищ подполковник. Обозначенный вами квадрат перекопан, но мы не нашли даже кошачьего трупа. Взять на штык поглубже, что ли?

- Берите, только сместитесь правее и подальше от забора. Сейчас мы загоним сюда трактор.

- Так он же его изуродует. Может, погодите немного? Ребята хорошо копают, добросовестно, жалко, если все пойдет насмарку. Этот ваш резак как зацепит, то, боюсь, ваш труп в шашлык изрубит и не заметит.

- Спасибо, капитан, - с натяжкой улыбнулся Шагов. - Но я пока еще не труп. Ладно, даю вам еще пятнадцать минут времени.

- А можно мне высказать свои соображения?

- Можно, капитан, только, пожалуйста, помните, что вы уже не в армии, давайте попроще. Вас как зовут?

- Ник Ник, то есть меня так солдаты зовут, а вообще-то я Николай Никанорович.

- Вот и отлично, я слушаю вас, Ник Ник.

- Пока мы тут возимся, хорошо бы этому тракторишке поднять вокруг нас землю сантиметров на сорок. Потом мы туда перейдем и ребятам будет полегче.

- Слушаюсь, Ник Ник, все сделаем, как прикажете.

Подъехав к тарахтящему тракторишке, Шагов объяснил задачу и откинулся на спинку сиденья, мечтая забыться хоть на пять минут.

Черта лысого ему удалось забыться. Уже через минуту его достал телефон.

- Что? Я не понял, повторите. А он у вас? Немедленно дайте ему трубку. Я слушаю... Да, Шагов на связи... А что у тебя, Ухов, с голосом? Начальник отправился искать тебя. У вас все в порядке?.. Слава богу... Иди и проспись. Это правда??? Я буду через пять минут. Послушайте, капитан! - громко закричал он, стараясь перекрыть рокот работающего трактора.

- Что случилось? - не удивляясь энергии флегматичного подполковника, спокойно спросил невесть откуда появившийся капитан.

- Остаетесь здесь за старшего, продолжайте поиск, через час я вернусь.

Заляпанную грязью уховскую "девятку" Шагов заметил сразу и притормозил бок о бок с нею. Макс, пошатываясь, вышел из машины и, соблюдая субординацию, отрапортовал по всей форме.

- Это правда - то, что ты говорил мне по телефону? - пытаясь разглядеть пассажиров "девятки", спросил Шагов.

- Александр Николаевич, вроде бы не по чину и не по возрасту байки сочинять. Прикажите позвать конвой. Это, конечно, лишнее, я с ним малость поговорил, и поэтому он уже ручной. Вместе с ним и его подручным Кокой я передаю вам магнитофонную запись, из которой явственно следует, что инициатором ограбления и истязания моего дядьки была его бывшая жена, Нина Андреевна Соколова. А вот вам и легендарная отвертка, которой этот мастер фехтования пронзал свои жертвы. Ваши ребята вели себя отлично и, надеюсь, станут хорошими служаками. Шибко-то я не тормошил Пастухова, не было времени, да и боялся я, что ненароком сорвусь и сломаю ему хребтину. Уж больно он поганый. Впрочем, вы сами в этом скоро убедитесь. Если я вам понадоблюсь, а я вам понадоблюсь, чтобы официально доложить об операции, то я всегда к вашим услугам, но только не сегодня. Сейчас я отвезу своего дядьку в больницу, потому что Пастух сломал ему все пальцы, а потом хотел бы отоспаться. А поздно вечером хочу пробраться к Гончарову в больницу... Ему было бы приятно получить от вас какую-нибудь весточку.

- А ты уверен в том, что ему это будет приятно?

- Конечно, это он с виду такой брюзга, а по натуре он другой. Какой? Этого не знает даже он сам. Вы ему какую-нибудь безделицу подарите, ну хотя бы открытку, например, с пожеланием поскорее вернуться в строй... Извините, на ходу засыпаю.

Макс недооценил свой запас сил. Несмотря на бессонные ночи, он горел желанием раз и навсегда решить один вопрос. И решить немедленно. Он отвез Романа Николаевича в больницу, выпил кружку крепкого кофе и вновь сел за руль.

* * *

Определив задержанных по разным камерам, подполковник Шагов вернулся на "поле чудес", туда, где выдают бесплатные трупы. Уже издали он заметил понурую фигуру капитана и понял, что за время его отсутствия здесь ничего существенного не произошло. Это было тем более обидно, что зверь, сотворивший убийство, уже сидел в клетке, а его жертва по-прежнему не была найдена и поставлена в стройную череду его зверств. Стрелки часов уже подходят к семи ноль-ноль, а скоро и из прокуратуры последует требовательный звонок. Хотелось бы до этого звонка сделать все как положено. Но как помочь делу? Конечно, можно взять в руки лопату или стоять перед экскаватором и давать парню ценные указания...

- Нету там никого, - подходя к машине, виновато признался капитан. Уже на полметра углубились и - ничего... Экскаватор тоже соток десять снес увы, одна земля да мусор. Может быть, вас неверно информировали?

- Наверное, так. - Потирая виски, Шагов, словно наяву, увидел правдивые глаза Давлятовой. - Нет, не может такого быть, просто спьяну девчонка могла немного ошибиться.

- А она не сказала, на какой глубине его зарыли?

- Тут мой просчет, забыл я спросить об этом.

- Так, может быть, копнем глубже, еще сантиметров на тридцать?

- Давайте, а я ей пока позвоню.

- Чего вы тут делаете? - спросил неожиданно появившийся Фокин.

- Труп ищем, - угрюмо ответил Шагов. - Вы уже знаете, как отличился Ухов.

- Я все знаю, только сказать не всегда тороплюсь. - Хмыкнув, начальник внимательно осмотрел фронт земляных работ. - Николаич, а из тебя бы отличный прораб получился. Давно вы здесь пашете?

- С пяти часов, а без этого трупа в деле Пастухова не удастся поставить нужную точку.

- Значит, тебе позарез нужен труп? - почему-то развеселился начальник.

- Именно позарез.

- Так пойди и забери его.

- Кого?

- Труп. Разуй глаза, он же перед тобой в пяти метрах лежит. Гляди, вон нога торчит, и если она не человеческая, то закажешь мне новые очки в золотой оправе.

- Господи! - потряс головой Шагов, с недоверием всматриваясь в лежащую на земле почерневшую ногу человека. - Он же ее трактором вырыл и не заметил. Все, Васильич! Теперь Пастуху прямая дорога на скамью подсудимых.

- Да, и ему, и подельщикам. Ну что ж, работа срочная, зайцы на сковороде. Поехали их переворачивать, а то в камерах они у нас протухнут, хохотнул Фокин.

- Не протухнут, - повеселел Шагов. - Ухов к ним острую приправу припас.

- Хороший Ухов человек, только уж больно сильно смахивает на Кинг-Конга.

- Главное, чтоб человек был хороший, - впервые за последние сутки с удовольствием рассмеялся Шагов. - Капитан, сворачивайте работы. Когда приедут медики, кликните меня по рации. Поехали, Владимир Васильевич, хороший человек Ник Ник.

- У тебя все хорошие, - запуская двигатель, прищурился Фокин. - И капитан, которого ты видишь впервые, и Ухов хороший, и даже Гончаров у тебя хороший.

* * *

В семь сорок пять Макс подкатил к подъезду, знакомому, как соль на зубах. Выходить из машины он не торопился, предпочитая, чтоб конфиденциальный разговор состоялся на ничейной полосе. Устал он капитально, нестерпимо хотелось просто и по-человечески зевнуть, но он, как Штирлиц, знал, что за одним зевком последует другой, за ним третий, и в конце концов в самый неподходящий момент его сморит сон. Засмеявшись от лестного сравнения, он набрал полный рот кофейных зерен и принялся старательно их жевать, надеясь тем самым прогнать пятисуточную усталость и свинцовой тяжести сонливость, что не отпускала его уже много часов.

Развернув на себя зеркало заднего обзора, Ухов тут же недовольно вернул его в прежнее положение - уж больно похожа была его образина на мирно жующий лик козла.

"Не с лица воду пить, - философски решил он, выплевывая черную тягучую слюну. - Главное, чтоб мышцы и мозги работали, а остальное приложится. И в кого только я такой уродился? Мать в ее пятьдесят семь все еще сватают, отец, судя по фотографиям, тоже был парень хоть куда, а вот поди ж ты выродили урода, который только и умеет, что квасить рожи да декламировать разных там Маршаков. О-ля-ля, кажется, это идет та, кого мы так долго ждали!"

- Нина Андреевна, голубушка, с добрым вас утром, - выставив свою некачественную физиономию, сладкозвучно пропел он. - А я было к вам на утренний чаек наладился, а вы, значит, собрались куда-то или как?

- Оставьте меня, Макс, у меня плохое настроение, и я иду на работу.

- Не стоит печалиться, милая Нина Андреевна, я вам и настроение подниму, и до работы доставлю, - гостеприимно распахнул он дверцу.

- А вам не стоит расточать любезности, у вас это плохо получается, обходя машину, поджала губы Соколова. - Уезжайте и впредь забудьте ко мне дорогу. Вы мне неприятны сейчас и были неприятны всегда. Прощайте, господин Ухов, - сказала она с таким презрением, что Макса даже передернуло.

Обогнав ее стремительный бег, он машиной перекрыл ей дорогу.

- Слушай, сука! - выходя на тротуар, внешне доброжелательно начал он. Твоя карта бита, матка порвана, а Пастух глотает дерьмо. Ты меня поняла? Тогда садись в машину, и по дороге мы немного поболтаем за жизнь.

- Я должна вас сразу предупредить, господин Ухов, что ваши заявления кажутся мне более чем странными, - садясь в машину, как ноту протеста озвучила Соколова.

- Мне до лампочки, странно тебе или не странно. У меня вопрос конкретный: ты, кудло собачье, сама нанимала Пастуха или с подачи своего сыночка?

- Я не понимаю, о чем вы говорите, - изобразила невинность женщина.

- Поясняю для бестолковых дур и старых проституток. Это была твоя идея завалить моего дядьку и прибрать дом или тебе это посоветовал твой дебильный сынок?

- Он не дебильный, в отличие от тебя, он имеет собственное дело и живет припеваючи. А вот ты как был уродом, так им и останешься, - взорвалась Соколова. - Останови машину.

- Уже не могу. Теперь у меня только две дороги - или везти тебя в ментовку, или по-родственному в лес, где тебя и зарою, благо лопаты твоего Пастуха у меня в багажнике.

- Опомнись, Максимилиан, что ты делаешь!

- То же самое, что ты сделала с моим дядькой. К твоему великому сожалению, он остался жив и сейчас на попечении врачей. Я совсем забыл тебе сказать, что Пастух раскололся и заложил тебя с потрохами. Вот перстень, которым ты его авансировала, а его признание уже запротоколировано. Тебе остается сущий пустяк - рассказать, как тебя на это преступление подбил сын.

- Я расскажу, - после минутной паузы согласилась она.

- Ну и дура же баба, - провожая ее в кабинет Шагова, заметил Макс. - На прострел ее взял, а она тут же расшеперилась и сыночка сдала.

* * *

...Поутру я открыл глаза и осмотрелся. Почему-то я оказался в одноместной палате, хотя до этого почти двое суток лежал в трехместном больничном "люксе". Неожиданная передислокация настолько меня вздрючила, что я, превозмогая боль, отправился помочиться. Когда возвратился назад, то увидел на диване чью-то скрюченную фигуру. Я зажег свет. На диване сидела голая развратная резиновая баба, а на ее растопыренных пальцах висела картинка: Кинг-Конг держит за уши пятерых зайцев в черных масках с плакатом: "Прости нас, Костя, мы больше не будем!" Кинг-Конг ужасно походил на Ухова, и его за ноздри сдерживали два симпатичных мента.

Спасибо, шутники, спасибо, милые!..

Надувную бабу я выбросил в коридор, а картинку спрятал за телевизор очень уж она мне понравилась.