«Гончаров и маньяк»

Михаил ПЕТРОВ

Гончаров и маньяк

Детективная повесть

Глава 1

В небольшом кабинетике городской газеты, в криминальном отделе, два корреспондента пили чай, щедро разбавленный спиртом, и вели оживленную беседу. Впрочем, в основном говорил один, высокий, спортивного покроя блондин, только что возвратившийся из пресс-центра ГУВД, где он получил массу впечатлений. Под влиянием услышанного он возмущенно, захлебываясь от волнения, излагал своему старшему коллеге о вчерашнем, леденящем душу, преступлении.

- Нет, Анатолий, ты только подумай! За месяц три аналогичных убийства с изнасилованием! - заедая чай сухариком, возбужденно ерзал он на стуле. Туши свет!

- Владик, перестань прыгать попугаем, - с видимым удовольствием прихлебывая напиток, посоветовал Анатолий Шульгин. - Лучше спокойно и толково объясни суть дела.

- А тут и объяснять нечего, - с новой силой взорвался журналист, выкладывая на стол несколько ксерокопий. - Изволь взглянуть своим опытным глазом. Может быть, ты скажешь, что эта девица вчера во второй половине дня пошла по грибы, а вместо этого в укромном уголке разделась, приколотила гвоздями свои ладони к пеньку и попросила проходящего мимо джентльмена поиметь ее во все мыслимые и немыслимые места, а в конце для полноты удовольствия потребовала вспороть ей живоn от лобка до грудной клетки?

- Не мели ерунды, - просмотрев фотографии, невозмутимо ответил Шульгин. - Ясно, что развлекался тип со сдвинутой психикой. Садист.

- Наконец-то до тебя дошло, - подливая себе хитрый чаек, с сарказмом заметил Серов. - Надеюсь, теперь-то ты не будешь отрицать тот факт, что в нашем городе завелся очередной серийный убийца и насильник?

- Господь с тобой, Владик, я этого и раньше не отрицал, только уверен не был.

- Извини, Анатолий, но надо быть полным ослом, чтобы не видеть идентичности этих преступлений. Все три молодые девицы прибиты к деревьям или пням ладонями вниз, все изнасилованы, и у всех вспороты животы. Чего же вам еще надо?

- Лично мне ничего, - достаточно резко ответил Шульгин. - Лично я увидел фотографии с места преступления только сегодня. До сих пор, как ты помнишь, дело ограничивалось одними разговорами.

- Так мне тоже их разрешали только посмотреть, - обидчиво ответил Серов.

- А сегодня дали в руки? - усмехнувшись, спросил Шульгин.

- Как тебе сказать... - замялся коллега. - Сегодня Андрюша Горлов немножко лопухнулся. Когда он разложил на столе эти снимки, его срочно вызвали к начальнику. Ну а я, пользуясь случаем и его ксероксом, позволил себе маленькую бестактность.

- За которую он, если узнает, отшибет тебе головенку.

- А то не узнает! Завтра же узнает. Надеюсь, что до вечера мы с тобой успеем состряпать убойную статью о новом суперманьяке нашего города?

- Как тебя понимать? Ты и меня хочешь втянуть в это дело?

- Обязательно, старичок, и ты мне еще скажешь спасибо.

- Сомневаюсь, более того, знаю точно, что ни капитан Горлов, ни наш Репей благодарности нам не вынесут. Однако работать нужно. Перейдем к существу дела. Бери лист бумаги и записывай, что нам известно по ранее случившимся преступлениям.

Итак, первой жертвой маньяка стала восемнадцатилетняя Валентина Степанова, абитуриентка филологического факультета педагогического института, - открывая пухлый потрепанный блокнот, начал Шульгин. - Ее труп был обнаружен в лесу недалеко от автовокзала в сторону Портпоселка и метрах в ста от дорожной магистрали. Двадцать пятого августа совершенно случайно на нее наткнулась гуляющая там парочка. Примерно на уровне метра от земли ее ладони были прибиты к стволу сосны. Лицом она была обращена к земле и находилась в полувисячем положении, так как полностью упасть на землю ей не давали вбитые по самую шляпку гвозди длиною до ста миллиметров. Тело ее было полностью обнажено, а вспоротая ножом одежда и нижнее белье находились рядом. Из-под живота свисали внутренности, выпавшие из тридцатисантиметрового разреза. У меня, кажется, все. У тебя есть что добавить?

- Есть. Судя по заключению судмедэксперта, она была убита и изнасилована за сутки до того, как обнаружили труп, то есть двадцать четвертого августа в шестнадцать часов. А кроме того, Анатолий, ты забыл или вообще не знал об одной существенной детали. Своим жертвам маньяк заклеивал рот.

- Впиши свои дополнения, и пойдем дальше. Итак, у нас на очереди Галина Гудко, продавщица магазина "Ольга". Двадцать один годик. Обнаружена четырнадцатого сентября двумя грибниками в том же самом районе, но ближе к Портпоселку. Здесь картинка здорово разнится, из чего я и заключил, что это зверство совершил другой преступник. Распростертое тело лежит на спине. Ноги и руки, схваченные удавками, растянуты по всем четырем сторонам света и привязаны к деревьям. Рот залеплен пластырем. Изнасилована, а потом убита точным ударом ножа в сердце. Эти различия и заставили меня усомниться в том, что в обоих случаях действовал один и тот же преступник. Сходится только место преступления, но не его характер. Какие будут замечания и дополнения?

- Замечаний нет, а вот дополнение, и довольно серьезное, есть. Эта Галина Гудко работала в магазине, который ограбили за два дня до ее смерти, и ее рот, точно так же, как и у других девчонок, был заклеен пластырем.

- Верно, примем это к сведению, а теперь обстоятельно расскажи, что напел тебе в уши капитан Горлов.

- То, что он мне напел, не суть важно, а вот то, что я видел собственными глазами, есть смысл рассказать подробнее.

Сегодня, в девять утра, когда ты болтался неизвестно где и занимался черт знает чем, я как пчелка трудился и собирал пыльцу. А начал я именно с пресс-центра ГУВД. Приехав туда, я был неприятно удивлен отсутствием капитана Горлова. Его помощница, рыжая бестия Танюша, после долгих и утомительных уговоров сообщила, что он только что, в срочном порядке, отправился на происшествие. И этим она сказала все. Я-то знаю, что на уличную драку или бытовое убийство Андрюха не поедет ни за какие пряники. Я вцепился в нее, как бульдог в свиной окорок, и уже через десять минут знал о неординарном изнасиловании и убийстве. Понадобилось сбегать в буфет и купить ей шоколадку, чтобы она соизволила сообщить и о координатах места происшествия.

Не пожалев денег на такси, я вскорости уже оказался недалеко от того леска, где обнаружили предыдущие два трупа. Не скажу, чтобы мое неожиданное появление было встречено громом аплодисментов, но факт оставался фактом - я прибыл туда как раз вовремя. У тела кучковался весь милицейский бомонд, а машина с судмедэкспертами только-только подъехала. Стараясь держаться скромно и незаметно, я потихоньку подползал к трупу, так, чтобы все сказанное экспертами было достаточно хорошо слышно.

- Не томи, давай подробности.

- О том, что я увидел, ты можешь судить по ксерокопиям. Поначалу я, правда, вышел на выгодную точку и, расчехлив фотокамеру, собрался было заснять всю картинку произошедшей драмы вместе с ее главной героиней, но это мое прекрасное начинание было сразу же пресечено нетактичными и даже грубыми действиями ментов. У меня попросту отобрали камеру и хотели вообще выгнать взашей. Только мое обаяние и присущий мне шарм помешали им это сделать.

Как ты уже заметил, девчонку прибили к полуметровому пню. Правой щекой она лежала на окровавленных руках, несмотря на рот, заклеенный широким скотчем, черты ее лица были искажены зверской, нечеловеческой болью. Видимо, умирала она долго, ее внутренности были раскиданы, перекручены и как солью пересыпаны песком. На это же указывает и перепаханная земля у нее под ногами. Судмедэксперт, Иван Захарович Корж, категорично констатировал ее смерть не далее как в два часа ночи. Как и в первом случае, ее одежда была разрезана ножом со спины и валялась в метре от нее, это хорошо видно на фотографиях. Вот, пожалуй, и все.

- Негусто. Ее личность конечно же не установлена.

- Нет, потому что, как и в предыдущих случаях, дамскую сумочку на месте преступления не нашли, как не нашли и следов протектора от машины, и это дает нам основание считать, что в лес они пришли пешочком. А возможно, и по обоюдному желанию.

- Это говорит о том, что ныне мертвые дамы полностью доверяли своему кавалеру или кавалерам. Кстати сказать, а что сделано нашими доблестными ментами касаемо Валентины Степановой и Галины Гудко?

- Как я ни ловчился, как ни изощрялся, ответ у них один - работа ведется. Но в интересах следствия огласке не подлежит.

- Понятно, значит, они в полном тупике.

- Ну я бы так не сказал, - откинувшись на стуле, почесал переносицу Серов. - Насколько я могу судить по недомолвкам, по делу Галины Гудко у них есть какие-то ниточки. Но это их дело, а нам с тобой предстоит состряпать маленькую бомбочку к завтрашнему дню. С чего начнем?

- Твоя идея, ты и начинай. Лично я ума не приложу, за что здесь можно зацепиться. Кроме трех трупов, у нас нет никаких подробностей. Мы можем, конечно, строить свои предположения, но на этом далеко не уедешь. Мы даже не знаем имени последней девицы с фотографии. Мой тебе совет - позвони капитану Горлову и спроси, можно ли в порядке помощи следствию поместить в нашей газете портрет сегодняшней жертвы.

- А что, это идея, - набирая телефон пресс-центра, одобрительно причмокнул Серов. - Под это согласие мы и протащим свою чернуху.

- Действуй, а я пошел.

- Куда? - прикрывая микрофон ладонью, удивился Серов.

- Добывать для статьи хоть какую-нибудь фактуру. Насколько я помню, об ограблении магазина "Ольга" в наших газетах, кроме скупых информашек, ничего не было.

Глава 2

Ближе к полудню в магазин "Ольга" зашел респектабельный сорокапятилетний господин, привлекая внимание аккуратной бородкой и короткой стрижкой. Одет он был в черные брюки и светлый пиджак с кожаными заплатами на локтях. Внимательно осмотревшись по сторонам, он невольно улыбнулся обилию и разнохарактерности товара. В длинном узком торговом зале можно было купить абсолютно все, начиная от гвоздя и кончая ювелирными изделиями. Озадаченно почесав бородку, он обратился к ближайшей продавщице:

- Красавица, а как бы мне увидеть главу вашей ярмарки?

- Чего? - непонимающе захлопала глазенками она. - О чем вы?

- Я хотел бы видеть директора вашего магазина, или как там эта должность у вас называется, - досадуя на девичью непонятливость, пояснил он.

- А, так бы и сказали, - почему-то обиделась продавщица косметики. Кабинет Венеры Ибрагимовны находится в самом конце коридора с левой стороны.

- Премного вам благодарен, сударыня, - церемонно откланялся господин и направился в указанном направлении.

Прекрасная Венера больше походила на хорошо откормленную хавронью. Она восседала за рабочим столом в новомодном кресле, которое под бременем ее тяжести тоскливо и обреченно попискивало. Толстой сарделькой указательного пальца она тыкала в кнопки калькулятора и морщила лоб, видимо соображая, на чем и на сколько можно еще хоть немножко нагреть покупателя.

- Простите, Венера Ибрагимовна, - вежливо остановившись у порога, извинился господин, - я не помешал вам?

- Нет, что вы, проходите, - гостеприимно улыбнулась Венера. - Вы по какому делу?

- Дело у меня пустячное, но позвольте представиться - Анатолий Борисович Шульгин, заведующий отделом криминальной хроники газеты "Городские новости".

- А-а-а, - сразу поскучнела директриса. - Понятно. Жареные факты, ограбление и все такое. Но должна вас разочаровать, об этом уже писали.

- Помилуйте, Венера Ибрагимовна, то были просто короткие информашки, а мне бы хотелось написать полновесную статью об этом инциденте.

- А вот я этого не хочу, да и зачем? Что это изменит? Утрату-то вы не вернете.

- Как знать. Мы проводим свое собственное, журналистское расследование. Всякое бывает. Так вы согласны поговорить со мной минут двадцать?

- Куда от вас денешься. Садитесь. Только ведь я мало что знаю, господин Шульгин. Меня обо всем этом милиция уже десять раз спрашивала. Вы что предпочитаете, кофе или чай?

- Все равно. Расскажите, как все произошло.

- Наверное, так, как это всегда и происходит. - Не покидая своего насиженного места, директриса включила "тефаль", достала чашки и банку растворимого кофе. - Это случилось одиннадцатого сентября, две недели тому назад. Был понедельник, и наша торговля шла довольно вяло. Обычно по понедельникам у нас всегда так бывает. Но в тот раз мы этому были даже рады, потому что в обед хотели отпраздновать день рождения Софочки. У нас она сидит на кассе, и одиннадцатого сентября ей исполнилось тридцать два года. Не отметить день рождения было бы грешно. Мы намеревались поработать до двух часов, а потом повесить на дверях табличку "Перерыв до 17.00" и сесть за стол. Продукты, шампанское и коньяк мы приготовили заранее, а с двенадцати часов я отпустила двух продавщиц для того, чтобы они начали накрывать стол. Все были в приподнятом настроении, смеялись и шутили, словом, ничто не предвещало беды.

В два часа, как и предполагалось, мы напомнили зазевавшимся покупателям о том, что магазин закрывается и им пора покинуть салон. Когда вышел последний человек, я осмотрела торговый зал, проверила все закутки, засов служебного хода и только после этого своими руками накинула на дверные ручки скобу и замкнула ее на ключ. Можно было начинать наше празднество.

Мои девушки во главе с рабочим дядей Сашей стояли как шеренга солдат, дожидаясь моей команды. Зачитав поздравление нашей юбилярше, я вручила ей подарок и попросила всех следовать в мой кабинет, где к тому времени уже все было готово.

Выпили мы по рюмочке, потом по другой и, как это у нас водится, заговорили о работе. Прошло, наверное, около получаса, когда дверь неожиданно распахнулась и на пороге появились два человека, одетые в синие рабочие халаты. Их лица скрывали черные шапки с прорезями для глаз, а в руках у них были пистолеты.

- Всем лечь на пол лицом вниз и не шевелиться, - врубив телевизор на полную катушку, заорал крепкий коренастый парень. - Это ограбление. Если кто-то из вас вздумает дергаться, то может считать себя трупом уже сейчас. Пошевеливайтесь. Жаба, это и к тебе относится, - направив на меня длинный пистолет с глушителем, нервно предупредил он.

Едва живая от страха, я сползла на пол и улеглась рядом с моими девчонками.

- У кого ключи от сейфа и от кассы? - уперев мне под лопатку ствол, спросил он. - Говори, жирная свинья, или я тебя сейчас завалю.

- В кассе ничего нет, а ключи от сейфа лежат в правом верхнем ящике моего стола, - ответила я, потому что по его голосу поняла - он обязательно сделает то, что пообещал.

Пока коренастый держал нас под прицелом, длинный возился с замком сейфа, а когда понял, что это бесполезно, он поднял меня с пола и заставил открыть замки.

Поверьте, мне не оставалось ничего другого, как ему подчиниться, потому что кроме меня самой на карту была поставлена жизнь моих девчонок и дяди Саши. Скрепя сердце я подчинилась ему, открыла сейф, и он выгреб оттуда не только дневную выручку в сто тысяч, но и пятьсот тысяч, которые я приготовила для уплаты поставщику. Очистив сейф, они закрыли на ключ металлическую дверь моего кабинета и ушли. Поскольку замок там внутренний, сами выйти мы не могли. Я, конечно, тут же кинулась к телефону, но не тут-то было - они заблаговременно перерезали провода и обесточили магазин. Неизвестно, сколько времени мы бы так сидели, если бы не Галина Гудко, царствие ей небесное.

- И как же она вас спасла? - оживился журналист. - Дверь вышибла?

- Нет, все гораздо проще. Еще в самом начале пирушки я отправила ее в кулинарию за заранее заказанным тортом. Она вернулась и вызвала милицию. Вот и все, что я знаю. Могу еще добавить, что кроме моих денег грабители унесли все дорогие часы и золотые украшения, что имелись на витрине ювелирного киоска, владелица которого арендовала у нас площадь, а это порядка двухсот тысяч рублей. Какие будут еще вопросы? Или таковых нет?

- Ну что вы, Венера Ибрагимовна, когда это у журналистов не было вопросов? Конечно же есть, и даже целый ворох.

- Ну что же, спрашивайте. По мере сил постараюсь удовлетворить ваше любопытство.

- Каким образом, по вашему мнению, грабители могли проникнуть в закрытый магазин?

- Я вам отвечу, но только это не мое мнение, а мнение милиции, однако я с ним полностью согласна. Еще до закрытия магазина один из грабителей - а как выяснилось позже, их было трое - спрятался в шифоньере стенки "Комфорт" и сидел там до тех пор, пока мы не пошли ко мне в кабинет. Переждав еще какое-то время, он через служебный ход впустил своих подельников и закрыл за ними засовы. А пока они нас окучивали, сам он, чтобы не терять времени даром, занимался ювелирным киоском. Видимо, у них все было заранее распланировано.

- Видимо, так, - согласился Шульгин. - Но не мог ли то же самое сделать кто-то из своих, например дядя Саша?

- Ну что вы. Во-первых, он работает у меня больше шести лет, а во-вторых, специально для него была куплена бутылка водки, которую я поставила возле себя, потому-то дядя Саша сидел по мою левую руку и не только не выходил за дверь, но и с места-то не поднимался.

- Значит, все же кто-то из ваших выходил из кабинета?!

- В том-то и дело, что нет, иначе они бы непременно заметили грабителей. Как сейчас помню, до вторжения мерзавцев все чинно сидели за столом.

- Сколько человек насчитывает ваш коллектив, а вернее сказать, сколько их собралось за праздничным столом?

- А все и собрались, кроме Галины Гудко разумеется. У меня восемь продавщиц, два кассира, бухгалтер, рабочий и я, Венера Ибрагимовна Ланская. Итого, за минусом Галины, за столом сидело тринадцать человек, потому как мы пригласили Светлану, продавщицу ювелирного киоска. Тринадцать человек. Роковая цифра, вам не кажется? Наверное, от этого и все наши несчастья.

- Может быть. Скажите, Венера Ибрагимовна, а кто больше всего пострадал от ограбления? Насколько я понимаю, ваш магазин частный

- Вы правильно понимаете. Больше всего пострадала я, поскольку являюсь основной владелицей. Тридцать процентов имеет бухгалтер, по пять кассиры, а остальные копейки поделены между девчонками. Ну и конечно здорово влипла Вика Соколова. Ей принадлежит ювелирный киоск. Скорее всего, она свои издержки предъявит мне. Пока только ворчит, но думаю, что кашу она заварит.

- Но ведь вы, наверное, застрахованы?

- Застрахована, а что толку. Они начнут ковыряться, разбирать документы, выявят массу типичных и почти неизбежных в любом магазине нарушений и выплатят чисто символическую сумму. Сейчас народ пошел ушлый, только себе и только под себя.

- Вы допускаете мысль, что кто-то из своих мог быть пособником у грабителей?

- А чего ж не допускать, конечно же допускаю.

- И кто же он или она?

- А вот этого я вам сказать не могу, просто не имею права. Вдруг наговорю на человека напраслину, а он окажется невиновен. Как я тогда жить буду?

- Через какой промежуток времени после того, как ушли грабители, явилась Галина Гудко? Были ли у нее среди ваших девушек близкие подруги?

- А они все тут подруги, но больше всех она терлась возле отдела электроприборов у Татьяны Смирновой. А что касается ее прихода, то появилась она минут через десять после того, как мерзавцы закрыли дверь моего кабинета.

- Она сама вызвалась принести торт или вы об этом ее попросили?

- Ни она не вызывалась, ни я не просила, просто уж так было заведено. Галка у нас была самая младшая, и ей это негласно вменялось в обязанность.

- Как она отреагировала на все произошедшее?

- Сразу-то я ее не видела, а вот когда приехала милиция и взломала дверь, мне она показалась очень перепуганной.

- Вам не кажется, что она могла видеть грабителей, покидающих магазин?..

- Кажется, и даже очень. Об этом ее спрашивал следователь, об этом се спрашивала я. Но ничего путного в тот вечер добиться от нее мы не могли. На следующий же день, когда я вызвала ее в кабинет и довольно жестко поговорила, она заревела и ответила, что действительно видела трех человек, которые бежали от служебного входа к машине, но она никого не запомнила, поскольку все они были в масках. Но вы сами понимаете, что это полная чепуха. Какими бы тупоголовыми ни были грабители, не станут они средь бела дня шастать в своих зловещих масках. Подумав, я вечером дозвонилась до следователя и поделилась своими сомнениями. Он понял меня с полуслова и обещал к открытию магазина быть у нас. А наутро Галина не явилась на работу и, как вы, наверное, знаете, больше не появится никогда, - не то нарочито, не то всерьез всплакнула хозяйка. - И я, поверьте, не знаю, что теперь думать. Проработала она у меня три года и ни в чем таком замечена не была. Не знаю... поговорите еще со Смирновой...

Поблагодарив директрису за полученные сведения, Шульгин подошел к секции электротоваров, где высокая и черноокая девица заверяла доверчивого покупателя, что приобретенный им вентилятор будет служить вечно и даже над его гробом не иссякнет легкий и свежий бриз. Видимо, последний аргумент сразил его окончательно, потому как, согласно кивнув, мужик поплелся к кассе платить за покупку.

- Вы Татьяна Смирнова? - улучив момент, спросил Шульгин.

- Я. - удивленно ответила брюнетка. - А в чем дело?

- Дело в вашей подруге, а точнее сказать, в вашей бывшей подруге Галине Гудко.

- Господи, но сколько же можно! Ваши товарищи уже несколько раз меня пытали, и все, что я знала, я им доложила в письменной форме.

- Вы немного путаете, я совсем из другого департамента и письменного ответа у вас не попрошу. Наша газета по этому поводу проводит совершенно независимое журналистское расследование, и с вашей помощью мы надеемся достичь определенных результатов. Я могу рассчитывать на вашу помощь?

- Понятно, но почему вы думаете, что я чем-то могу вам помочь?

- Вас мне рекомендовала Венера Ибрагимовна.

- Ясно, что вас интересует? - разглядывая протянутый покупателем чек, спросила она.

- Совсем немного. Как вы расцениваете поведение Галины после того, как произошло ограбление вашего магазина?

- Как крайне удрученное, - передавая мужику покупку, сдержанно ответила Смирнова.

- Вы можете найти этому объяснение?

- Нет, хотя я несколько раз пыталась вызвать ее на откровенный разговор.

- Вы знали ее близкого друга?

- Да, Миша Кузнецов, мой родной брат. Он недавно вернулся из армии и снимает комнату неподалеку, в частном секторе, но его подозревать бессмысленно, потому как в это время он ездил к нашим родителям в деревню. Милиция проверила, и этот факт подтвердился. Извините, но мне нужно работать.

- Это вы меня извините за то, что отвлекаю вас от дел. Всего хорошего.

К двум часам Шульгин вернулся в редакцию, отобрал у Серова последний бутерброд и, развалившись в драном кресле, поинтересовался, как идут дела.

- Отлично, - вытирая жирные губы бумажным листом, бодро ответил коллега. - Горлов с большим энтузиазмом поддержал нашу идею и даже прислал одну из фотографий, а я за время твоего отсутствия уже успел накатать полторы сотни строк. Мне кажется, что наш Репей останется доволен.

- Не гони лошадей, Владик, - доставая диктофон, осадил его Шульгин. Сперва послушай то, что мне поведали директор магазина "Ольга" и одна из продавщиц.

- С удовольствием, а ты тем временем ознакомься с моей писаниной.

- Да, Владик, у меня такое впечатление, что ты неправильно выбрал место работы, - швырнув на стол исписанные страницы, заметил через несколько минут Шульгин. - Тебе бы фантастические романы писать или детские сказки-страшилки. Откуда ты все это взял?

- Из головы. Но моя интуиция подсказывает, что все происходило примерно так.

- Свою интуицию можешь засунуть себе знаешь куда... Ты работаешь не в издательстве "Буратино", а в газете, причем в криминальном отделе, и твоя буйная фантазия здесь совершенно неуместна.

- Нет, Толик, тут ты не прав. Ты только представь себе, на мою основу мы наложим твою информацию и подкрепим все это совершенно реальными фотографиями. Получится такой салат, что пальчики оближешь.

- Как хочешь, лично я умываю руки и свою подпись под этой белибердой ставить не собираюсь и тебе не советую. Если уж тебе так хочется крови, то обработай мой материал, но безо всякой привязки к убийствам и изнасилованиям. А фотографию последней жертвы дай с короткой информацией, но воздержись от комментариев. На сегодняшний день объема будет достаточно. Дерзай, а я пошел.

- Куда?

- Сначала в суд, а потом домой, надо закончить статью по делу Смакова. Ежели Репей будет спрашивать, то буду завтра после обеда.

* * *

К двум часам следующего дня Шульгин закончил отличную, бомбовую статью о господине Смакове, ловком мошеннике и пройдохе по части обмена квартир. Вполне довольный собой, в половине третьего он вошел в кабинет главного редактора и протянул уже готовый материал.

Главред, лысая гадина с щеголеватыми усами, припечатал рукопись пухлой рукой и вежливо осведомился о здоровье.

- Спасибо, вашими молитвами... - соблюдая этикет, ответил журналист.

- Плохо же ты на меня молишься, засранец, - чавкнув раскрыльями щек, пожурил его шеф. - Тебя кто на работу взял, когда даже ассоциация ассенизаторов отказалась от твоих услуг?

- Вы взяли, Аркадий Михайлович, - покорно согласился Шульгин. - Только мне кажется, что в этой конторе запах тоже не очень-то воодушевляет.

- Ме-е-ерзавец, - со вкусом пропел Рейпин. - А ты помнишь, какой ты пришел? Зябкий, гиблый, как зимний воробей! А помнишь, что ты у меня просил? Если забыл, то я могу напомнить. Магнитофон у меня работает двадцать четыре часа в сутки. Ты же у меня попросил хоть немного денег, соглашаясь даже на должность корректора. Я дал больше, чем ты просил, но с одним условием. Ты помнишь его?

- К сожалению, да, - проклиная проституцию своей профессии, согласился Анатолий.

- Сколько лет ты у меня работаешь?

- Почти два года.

- У тебя хорошая память, - прикуривая непривычную ему сигару, одобрительно кивнул редактор. - Теперь скажи, твои жена и дочка довольны, что ты приносишь такую сумму?

- Да, они вас просто боготворят.

- Я рад, рад, что хоть кто-то понимает мою доброту. А теперь скажи мне, газетный мазилка, на кой черт ты ляпаешь мне такие опусы, от которых у меня дыбом встают волосы? Согласись со мной, какать в ту же чашку, из которой кушаешь щи, это противоестественно.

- Да, насчет какать вы правы, но в остальном... То, что там написано...

- Можешь этим подтереться, - брезгливо отодвинув машинописные листы, отстранился Рейпин. - От моего имени выпиши себе аванс, а точнее, месячное выходное пособие, и можешь считать себя свободным, как черноморская чайка.

Шульгин прекрасно понимал, что журналист он неплохой, не советский, не кадетский, а сам по себе, и такое отношение к себе считал оскорбительным.

- А может быть, вы передумаете? - уже твердо намереваясь бежать из этой газетенки, с издевкой спросил он.

- Могу, - заранее приготовленным словом ответил Рейпин. - Но с условием, что ты прекратишь кропать подобные никому не нужные статейки. Договорились?

- Какие статейки, я вас не понимаю.

- Отлично ты меня понимаешь, просто забыл, но я могу тебе напомнить, швырнув на стол свежую газету, рассвирепел редактор. - Может быть, скажешь, что этот опус вышел не из-под твоего пера? Позор! Писать такой вздор, не имея реальных подтверждений. А я-то, как дурак, купился. Да еще и похвалил твоего Серова, такого же мазилку, как и ты. И подписались-то ведь как хитро - собственные корреспонденты. Собственные... Или ты хочешь, чтобы нас прикрыли?

- Нет, - взглядом пробегая целую полосу и все понимая, ответил Шульгин. - Но почему эта статья вызвала у вас такое негодование? Согласен, она немного вымышлена, немного высосана из пальца, но не мы первые и не мы последние - в нынешней свободной прессе такое сплошь и рядом.

- Почему я в негодовании? И ты еще корчишь из себя святую простоту? Да хотя бы потому, что час назад звонили из милиции и снимали с меня стружку, а после этого был еще один премиленький звоночек. Какой-то хрен с наипаскуднейшим голосом справился о здоровье моей жены и дочери, а потом посоветовал мне ради них же больше такое не печатать. Кстати сказать, он спросил, кто непосредственно состряпал этот опус.

- И вы, конечно, ответили.

- Милый мой, а что же мне оставалось делать? Подставить за твои проказы собственную жену и дочь? Согласись, это нелогично.

- Нет, но вот когда вашу дочь изнасилуют и убьют, тогда вы запоете по-другому.

- Убирайся, пока я не запустил в тебя чем-нибудь тяжелым...

- А пособие?

- Можешь считать, что я пошутил.

- Отличная шутка, и главное - ко времени сказанная. В кармане у меня нет даже рубля. Я далек от того, чтобы стоять перед вами на коленях, но деньги мне нужны, хотя бы на хлеб. И вообще лучше нам с вами разойтись по-доброму, потому как мой сволочной характер знает каждый второй житель города, а обвалять в дерьме вашу персону большого труда мне не составит, и помощников тут будет хоть отбавляй.

Рейпин поковырял в носу, расправил три волоска на макушке и признал речь Шульгина содержательной и резонной.

- Ладно, уговорил, иди в кассу, с тобой действительно лучше не связываться, но только уговор - как получишь капусту, чтобы и запаха твоего в редакции не было.

- "... И никогда меня вы не найдете, ведь от колес волшебных нет следа", - ответил Шульгин словами Новеллы Матвеевой и, тактично хлопнув дверью, потрусил в бухгалтерию.

Костя Крымов сидел на краешке стула, лепил Шурочке глаза и канючил на бутылочку.

- Шурочка, я только что от шефа. Он приказал Крымову денег не давать. Говорит, что еще не заработал.

- Шульгин, душа моя, у меня совершенно иная информация. Мне не велели давать деньги ни тебе, ни Крымову. Как тут быть и кому не давать?

- Давать надо всем, и лучше деньгами, - подумав, ответил Анатолий.

- Козел ты, Шульгин, нет чтобы женщину попросить о чем-нибудь приятном, все у тебя один разговор...

- А я и хотел попросить вас о приятном, - не моргнув глазом, признался журналист. - Сейчас вы мне даете денежку под расчет, и мы с этим алкоголиком, Крымовым, вместе катим ко мне домой. Тачка под парами, Крымов под духами, а ваша Леночка, наверное, давно соскучилась без тесного общения со мной, компания будет еще та...

- А что на это скажет ваша жена?

- А ничего она не скажет, потому как вместе с дочерью укатила в Минск и появится только через неделю.

- Ну что с тобой сделаешь? - оправляя юбку, улыбнулась Шурочка.

- Он и мертвую достанет, - хихикнула Леночка, уже сейчас готовая на все тяжкие.

Бесшабашный и лихой таксист, вместе с заездом в магазин, докатил их до дома за двадцать минут.

- А тебя правда, что ли, шеф с работы попер? - расплачиваясь с шофером, осведомилась Шурочка. - Вроде у нас хороших журналистов негусто.

- Да нет, просто я решил перейти в "Таймс", там и жизнь получше, да и зарплата покруче.

Глава 3

Последующие две недели Анатолий Шульгин болтался на автовокзале. Он уже знал, что первая и третья жертва маньяка проживали в близлежащих селах. Валентина Степанова в день своей смерти собиралась в Михайловку, а Замира Исмаилова, студентка второго курса физкультурного техникума, направлялась в Соснянку. Одна лишь Галина Гудко выпадала из этой обоймы. Она проживала в городе, и это лишний раз подтверждало его догадку в том, что ее смерть просто подтасована под маниакальное убийство.

Особенно внимателен он был по пятницам и субботам, когда приезжие студенты разъезжались по домам. В эти дни он даже привлекал на помощь Костю Крымова, но пока все было безрезультатно.

Это случилось тринадцатого октября примерно в четыре часа дня. Сидя перед барной стойкой, Шульгин и Крымов потягивали пиво, когда в зал ожидания вошел плотный горбоносый парень с пронзительно-черными глазами, высоким лбом и на удивление мягким подбородком. Одет он был в кожаный пиджак и потертые джинсы. Через плечо у него была перекинута тощая, но тяжелая спортивная сумка. Непонятно чем, но он сразу же привлек их внимание. Может быть, нарочитым спокойствием, холодным приценивающимся взглядом, которым он оглядел всех сидящих в зале. Замешкавшись на какую-то секунду, он решительно пересек зал и, попросив разрешения, подсел к черноокой девчонке лет шестнадцати.

- Кажется, это то, что нам нужно, - одними губами прошептал Крымов.

- Возможно, а может, и просто обычный ловелас.

Расстегнув сумку, парень вытащил книгу и, улыбнувшись, что-то сказал своей соседке. Та, в свою очередь, ответила и с улыбкой взяла протянутую книгу. Парень встал, подошел к мороженщице, купил две порции пломбира и, вернувшись, протянул своей новой знакомой один из брикетов. Минут через десять они уже вели себя как старые, закадычные друзья. Посмотрев на часы, горбоносый показал на дверь. Девчонка согласно кивнула и, подхватив свои сумки, смеясь, побежала за ним.

- Понял, Костя, как надо девок охмурять? - закрывая объектив фотокамеры, мрачно усмехнулся Шульгин. - Пятнадцать минут - и она твоя, а ты Шурочку на пузырь за час уговорить не можешь. Позор!

- Да ладно тебе. Пойдем, что ли?

- Подождем еще пару минут. Не в трех же метрах нам за ними следовать. Так ведь у него все желание пропадет.

- Интересно, как оно все происходит? Он их сначала имеет, а потом убивает или наоборот?

- Сейчас и посмотрим, - пообещал Шульгин.

Выйдя на ступени, журналисты сразу же заметили беззаботно уходящую по аллее парочку. Отойти от автовокзала они успели уже довольно-таки далеко.

- Пойдем лесом параллельно аллее, - решил Шульгин. - Да поторапливайся, а то можем поспеть как раз к раздаче требухи. Условимся заранее: сначала я его фотографирую, а уж потом за дело принимаешься ты.

- Как скажешь, начальник, - догоняя Шульгина, пропыхтел Крымов.

- Бить сильно, но не насмерть.

- А то! Разве ж я не понимаю. Мы ребята смышленые.

- Давай пойдем потише, кажется, мы их уже нагнали, теперь надо забирать вправо. Скоро они должны свернуть туда же.

- А если потеряем? Мы ж потом этого себе не простим.

- Есть риск, а что делать? - согласился Шульгин. - Что-то далековато он ее на этот раз тащит. Наверное, времени до отхода ее автобуса очень много. Тихо, что это? - недоуменно спросил Шульгин, услышав короткий вскрик.

- Наверное, он залепил ей рот и дальше потащит на себе в глубину леса.

- Скорее всего, ты прав.

Переждав, пока горбоносый протащил свою жертву буквально в пяти метрах от них, журналисты осторожно пошли следом. Стараясь не шуметь, двигались они крайне медленно, так что в конце концов перестали слышать характерный треск кустов, через которые продирался убийца. Теперь у них оставался только один ориентир - сломанные ветки да примятая трава.

- Надо бы поторопиться, - напирая сзади, нервно прошептал Крымов. Убьет ведь он ее, сволочь. Что говорить будем?

- Замолчи, мы уже близко, - зашипел Шульгин. - Я слышу ее мычанье. Нужно отрезать ему путь в чащу. Обходи справа и сделай так, чтобы оказаться напротив меня.

И все-таки они опоздали. Когда Шульгин раздвинул пожелтевшие ветки кустарника, он увидел, как маньяк, придавив извивающуюся девчонку своим грузным телом, приколачивает к сосне ее левую руку. Торопливо работая трансфокатором, Анатолий сделал несколько снимков, а потом громко, по-бандитски свистнул и, когда подонок непроизвольно к нему повернулся, сделал последний кадр и, отбросив фотокамеру, ринулся на него. Взвившись пружиной, тот кинулся в чащу, но тут же отлетел назад и упал навзничь, пораженный дубинкой Крымова.

- Вяжи его, Костя, а я займусь девчонкой, - распорядился Шульгин, прикидывая, как поскорее и безболезненнее вытащить наполовину вбитый гвоздь.

- Детка, потерпи немного. Все будет хорошо, косточки он не задел, сгибая и выкручивая гвоздь, приговаривал он. - Больно. Знаю, что больно, так ведь сама виновата. Кто тебя просил идти с незнакомым человеком в лес. Терпи, немного осталось. Нет, миленькая, рот я тебе пока не открою, ты ведь у меня так заголосишь, что все белки разбегутся. Вот и все, девочка, - резко выдергивая кривой гвоздь из ладони, засмеялся Шульгин. - Теперь можно и рот расклеить, но сначала мы тебе ранку водкой ополоснем. Будет немного больно, но это нужно. Костя, ну что ты стоишь как пень? Где там у тебя была водка?

- Здесь, - протягивая бутылку, хмуро отозвался Крымов.

- Вот так, девуля. - Раскрыв зажатую ладошку, Шульгин щедро налил в нее антисептик. - Тебя как зовут-то? - отлепив скотч, участливо спросил он.

- Анна, - морщась от боли, ответила девчонка. - Анна Сухарева.

- Студентка, что ли?

- Нет, я еще в школе учусь. В десятом классе пятой школы.

- А как же ты на автовокзале оказалась?

- Хотела ехать к бабушке в Димитровград, а тут этот козел подсел...

- Будет тебе наука. На дорогу-то сама выйдешь или тебя проводить?

- Не нужно, не такая уж я трусиха, сама выберусь, тут недалеко.

- Ну беги, только первым делом зайди в травмопункт, скажи, что упала на торчащий из доски гвоздь, а с этим мерзавцем мы сами разберемся.

- Кажется, мы с ним уже разобрались, - подождав, пока Анна скроется в отмирающих зарослях, мрачно заметил Крымов. - Перестарался я, - повернув ногой горбоносое лицо с черными пустыми глазами, сплюнул он.

- Господи, да ты же его убил, - наклонившись над недвижимым телом, ужаснулся Шульгин. - Что же нам теперь делать?

- А я почем знаю.

- Костя, наверное, нужно заявлять в милицию.

- Чтобы меня посадили за этого грязного подонка? Ну уж нет, не получится. У меня в машине есть саперная лопатка, через пять минут я буду здесь. Кругом песок. Зароем эту собаку, и дело с концом. Ты пока прикрой его ветками и опавшими листьями, а я мигом, - уже издали крикнул он.

С трудом приведя мысли в порядок, Шульгин еще несколько раз отснял труп маньяка, а потом начал автоматически сгребать жухлую листву и укрывать ею покойника, моля Бога, чтобы за этим неблаговидным занятием не застукали его почитатели осеннего леса. Довольно споро справившись со своей задачей, он сел на пенек и задумался: а правильно ли они поступают, скрывая это черное дело? Не лучше ли прямым ходом ехать в милицию и обо всем честно рассказать, тем более что фотоснимки и потерпевшая у них есть. Что им могут дать за этого подонка? По какой статье привлекут? Тут уж никто не знает. Наш Уголовный кодекс - что чисто поле для резвого жеребца, скачи куда хочешь. Нет, пожалуй, Крымов принял верное решение. И угрызениями совести тут терзаться не стоит. Маньяк получил ровно столько, сколько заслужил. За двух зверски растерзанных девчонок и попытку то же самое сделать с третьей он должен был поплатиться большим, нежели простым ударом дубины по черепу, слишком легкая смерть мерзавца постигла.

Крымов появился стремительно и неожиданно, как черт из табакерки. Кроме саперной лопатки он притащил небольшой, но емкий совок. Торопливо действуя в паре, они за считаные минуты вырыли метровую яму и без особенных почестей закинули в нее труп маньяка вместе с его сумкой, молотком и ножом. Зашвыряв могилу песком, они сверху припорошили ее опавшими листьями и, усевшись сверху, облегченно захохотали, снимая все накопившееся напряжение.

- А что, Анатолий? - откинувшись на спину, спросил Крымов. - Не выпить ли нам за то, чтоб душа его поскорее попала в ад?

- Не возражаю, - протягивая бутылку, поддержал Шульгин. - Дело нужное, а главное - святое. Одним монстром теперь на земле меньше.

- Собаке собачья смерть. А сколько их еще скрывается под овечьей личиной.

- Больше, чем мы думаем. Но всех их дубинкой не уложишь. Они, брат Костя, хитрые и изворотливые стали. Ходят в смокингах, сидят в царских креслах, занимают руководящие посты, многие, словно ангельскими крыльями, прикрылись генеральскими погонами. Нет, Костя, нам с ними не справиться.

- Не справиться, верно, - отхлебнув глоток водки, согласился Крымов. Но хоть одного раздавили, и то дело. Сколько бы доверчивых девок он еще распотрошил!

- Это точно, однако поедем, а то уж больно мы засиделись на могилке этого упыря. Он того не заслуживает.

- И то верно. - Сделав на сосне глубокие зарубки, Крымов пояснил: - На всякий случай, мало ли что бывает. Айда, ноги в руки - и забудем об этом.

- Мы-то забудем, а вот за девчонку я опасаюсь. Сдуру-то и мамане может проговориться, а там пошло и поехало.

- Да вроде бы девчонка неглупая... Должна понимать... Хотя черт ее знает. Теперь уж ничего не поделаешь... Поехали, машину я тут недалеко оставил.

Собрав все свои пожитки, друзья сели в машину и отправились по домам.

- А ты так работу и не нашел? - выезжая на шоссе, спросил Крымов.

- Нет, - вяло отозвался Шульгин.

- А что так?

- Не нашел, потому что не ищу. Опротивело все. Деньги пока есть, погуляю пару недель, а потом уж пойду пороги обивать.

- В районной газете есть у меня знакомый, зам. главного редактора. Поговорить?

- Поговори, - равнодушно согласился Шульгин. - Но только чуть попозже. Когда возникнет такая необходимость, я тебе сам позвоню. Останови, я здесь выйду.

- Лады. Не исчезай, позванивай. Мы теперь с тобой, как говорят блатные, кровью повязаны. Привет семье.

- Взаимно, - ответил Шульгин, выходя из машины.

Глава 4

В девять часов утра от первого подъезда "сталинской" двухэтажки отъехала вишневая "девятка". Едва она успела скрыться в дворовой арке, как из-за угла соседнего дома вышел высокий человек в поношенной спецовке и низко надвинутом синем берете. Легкомысленно перепрыгивая через подмерзшие за ночь лужицы и при этом дирижируя разводным ключом, он, радостно насвистывая "Марсельезу", направился к тому самому подъезду, от которого только что отчалила "девятка". На площадке первого этажа парень приостановился, опустил на ступеньки сумку с инструментами и не спеша закурил, внимательно прислушиваясь к шумам и шорохам дома. Кажется, все было спокойно. Водопроводчик затушил сигарету, сунул окурок в карман и поднялся на второй этаж. Здесь он перевел дыхание, на мгновение замер, натянул перчатки, после чего решительно позвонил в третью квартиру.

- Кто там? - чуть погодя спросил удивленный женский голос.

- Слесарь из ЖЭУ, - грубовато ответил парень. - Жалоба на вас из первой квартиры, подтопили вы их. Что там у вас в ванной комнате протекает?

- У нас все нормально, - еще более удивилась женщина.

- У вас всегда все нормально, - нетерпеливо огрызнулся слесарь. - И откуда только вода в первой квартире? С неба, что ли? Весь потолок им загадили. Еще и ремонтировать будете. Открывайте быстро, мне некогда.

- Говорю же, у нас все в порядке, - приоткрывая дверь и запахивая халатик, продолжала настаивать на своем рыжеволосая статная девица примерно двадцатилетнего возраста. - Мы только недавно трубы поменяли, ничего у нас не течет.

- Не течет, так потечет, - бесцеремонно отталкивая хозяйку в глубь коридора, ухмыльнулся парень. - Где тут у вас ванная, проводи.

- Пожалуйста, - открывая дверь ванной комнаты, пожала плечами рыжеволосая. - Смотрите сами и убедитесь, что...

Закончить фразу она не успела, потому как широкий прозрачный скотч плотно и надежно закрыл ей рот. Недоуменно вращая большими зелеными глазами, она замычала, пытаясь освободиться из цепких паучьих лап ухмыляющегося "водопроводчика".

- Не мычи, сука! - приставив к ее горлу широкое лезвие ножа, прошипел он. - Веди себя тихо, как зайчик. Ты меня поняла?

- Му-у-у, - согласно моргнув глазами, промычала насмерть перепуганная девчонка.

- Ну вот и отлично, заинька! А теперь мы с тобой немножко поиграем. Для начала мы снимем халатик и посмотрим, какая ты в своем естестве.

Рыжеволосая невольно вздрогнула, когда на ее спине затрещал шелк халатика, сверху донизу вспарываемый ножом насильника.

- Не боись, зайчик, до тебя время еще не дошло, - протаскивая девчонку в комнату, паскудно рассмеялся парень. - Нам с тобой надо еще в "голопузика" поиграть. А потом в непотребную дочь Иисуса. Ты, наверное, еще не играла в непотребную дочь Иисуса? Тогда с нее и начнем. Тут у вас и подоконники словно специально для этого дела приготовлены, широченные! Умели раньше строить! А шторки мы закроем. Нам этого не надо. Готово! Ноги шире плеч. Руки на подоконник, - сдирая обрывки халата, распалялся подонок. - И чтобы ни звука у меня! Запомни, зайка, твой первый вопль будет последним. А мы на всякий случай телик врубим. Стой так и не двигайся.

Включив телевизор на полную громкость, негодяй вытащил из нагрудного кармана молоток и несколько промасленных гвоздей.

- Не оборачивайся, - предупредил он, подходя к ней сзади. - Это хоть и больно, но приятно, - прижимая ее ладонь кулаком, хихикнул он. - Раз - и ты уже дочь Христа!

От точного и резкого удара гвоздь, таившийся в кулаке, пронзил плоть и наполовину вошел в податливое дерево подоконника.

От боли или от ужаса несчастная потеряла сознание. Ее колени разом подогнулись, левым боком она завалилась на пол и зависла на правой искалеченной руке.

- Ишь ты, какой у нас хитренький зайчонок, - подтягивая левую руку к подоконнику, веселился подонок. - Вроде как в обморок упала. Но ничего, сейчас ты у меня встанешь. - Приподняв и прижав обмякшее тело к батарее отопления, насильник таким же точным ударом пригвоздил ее левую руку.

Девчонка застонала и слабо дернулась.

- Вставай, сука, сейчас будет самое интересное, - расстегивая брюки, упивался своей властью подонок. - Сейчас я тебя крестить буду. Во имя Отца и Сына и...

Довести до конца свое мерзкое дело ему помешал неожиданный и резкий вскрик за спиной. Испуганно обернувшись, он увидел толстого мужика, который только-только на его глазах отъехал от дома. Потребовалось не более секунды, чтобы убийца, оценив ситуацию, выхватил нож и бросился на хозяина.

Шелковый халат дочери и полуспущенные штаны насильника спасли остолбеневшего беднягу от верной смерти. Поскользнувшись на шелковых лохмотьях, маньяк во весь рост грохнулся на пол и от удара выронил нож. А быстро подняться ему мешали застрявшие где-то под коленями брюки.

- Помогите! Убивают! - придя в себя, что есть мочи заверещал хозяин, сноровисто поднимая сверкающий нож. - На помощь!

- Заткни пасть, жирный боров! - кое-как разобравшись со своими портками и уже на бегу застегивая пуговицы, пригрозил маньяк. - Вякнешь хоть слово прирежу!

Уже давно стих его топот, а толстяк все еще стоял, тупо рассматривая то захлопнувшуюся дверь, то нож, который он судорожно сжимал в руке. Наконец его взгляд остановился на обнаженной плачущей девушке, и это вывело его из состояния шока. Выключив телевизор, он бросился к дочери, бессвязно и тупо повторяя:

- Аленушка, девочка, да как же это так, да что ж это такое творится? Господи, да он же прибил тебя гвоздями! Бедная девочка, тебе же больно, чего ж ты молчишь? Негодяй! Ты и кричать-то не можешь, - отдирая пластырь и начиная хоть как-то осмысленно действовать, причитал сердобольный отец. Какое счастье, что я забыл дома ключи от сейфа. Это и заставило меня вернуться.

- Да замолчи ты, папаша, лучше выдерни гвозди и прикрой меня каким-нибудь халатом, - стиснув зубы, простонала Алена. - Не видишь, что ли? Больно мне. Больно и стыдно. А ты раскудахтался, как наседка.

- Да как же я вытащу эти гвозди? Тебе же еще больнее будет.

- Послушай, старый маразматик, делай то, что я тебе говорю. В ящике под кухонным столом лежат клеши. Принеси их сюда, но прежде стащи с дивана плед и накрой мою задницу. Да поскорее.

Подгоняемый дочкиными возгласами, отец метнулся на кухню, принес клещи и вновь замер, ожидая дальнейших распоряжений.

- Ну что ты стоишь, как пень еловый! Вытаскивай гвозди, - кусая от боли губы, взмолилась Алена. - Рви быстро, за один прием.

- Но я не могу, - потея лысиной, чуть не плакал толстяк. - Тебе будет больно.

- А так мне приятно? Или ты хочешь, чтобы я простояла в этой позе всю оставшуюся жизнь? Послал же Бог папашу!... Рви, я кому говорю?

Трясущимися руками сердобольный отец зажал клещами шляпку гвоздя и осторожно потянул вверх. Однако никаких видимых сдвигов не произошло. Если не считать того, что гвоздь согнулся, а соскользнувшие клещи ударили Алену по окровавленной кисти.

- Господи, да у тебя и в самом деле руки из задницы растут, - заревела дочь, отталкивая плечом вконец испуганного отца. - Неужели трудно догадаться? Положи возле руки какую-нибудь книгу и действуй клещами как рычагом.

После десятиминутных мучений гвоздь из правой руки был вырван, а левую, не надеясь на скулящего папашу, она освободила сама.

- Вызывай "скорую помощь" и милицию, - обрабатывая ранки перекисью, распорядилась она. - Возможно, по горячим следам они его найдут.

- Да как же так? Да зачем же милицию? - вытирая пот, закудахтал толстяк. - Ты же сама слышала, что он сказал, убегая. Вызовем милицию, а он нас за это всех перережет. И "скорую" не надо. Сейчас позвоним маме, она у нас все-таки хирург, сама все сделает как надо.

- Да ты у меня еще и трус, - кое-как наматывая бинт, сморщилась Алена. - Ладно, сиди уж, я сама всех вызову.

Глава 5

Проводив жену на работу, а дочь в школу, Анатолий Борисович Шульгин, на правах безработного, вновь завалился в постель, вознамериваясь вздремнуть еще пару часиков. То, что произошло в пятницу тринадцатого октября, постепенно стало забываться, и последние две ночи он спал относительно спокойно. По крайней мере, его перестало посещать еженощное видение пустых остекленевших глаз убитого ими маньяка. Первые две-три ночи они следовали за ним неотступно, то гневливо, то жалостливо моля о пощаде. Неверующий, он уже всерьез подумывал - не сходить ли в церковь и помолиться за упокой мятущейся души насильника. Однако благодаря Богу и периодическому возлиянию все прошло, и он начал входить в норму.

- Прав оказался Крымов, собаке собачья смерть! Так оно и должно быть. Сколько девчонок мы спасли от рук этого урода?! Подумаешь, прямо душа радуется, - счастливо улыбаясь, успокаивал свою совесть Шульгин.

Он шел перелеском неподалеку от города параллельно автомобильной магистрали. Об этом свидетельствовал шум и грохот проезжающего рядом транспорта. Несмотря на ясное небо и яркое солнце, здесь, в перелеске, пониже к земле, было туманно и смутно, словно брел он в прокисшей жиже топленого молока. И воняло соответствующе - то ли от этого тумана, то ли от гниющего ковра палых листьев, куда по щиколотку, бесшумно и омерзительно, проваливались ноги. Куда и зачем он шел? Этого Шульгин не знал, но какое-то шестое, собачье чувство влекло его вперед и вперед, туда, где должно находиться что-то фатальное и архиважное. Туман сгущался и темнел, и идти становилось все труднее и труднее. Но он шел, падал и полз, напрягая последние силы и хватая легкими отравленный воздух. Неожиданно перед ним оказался полуметровый окровавленный пень, в который он ткнулся грудью. С удивлением осмотревшись, он понял, что бредет по пояс в гнилостной жиже, а в его руках фотоаппарат. Взобравшись на кровавый пень, Шульгин огляделся но сторонам и теперь только понял, что толкало его сюда. Из-под вороха желтой листвы медленно поднималась фигура убитого. Его пустые глаза хоть и были мертвы, но жгли и пепелили. Боясь пропустить хотя бы мгновение, Шульгин бешено защелкал затвором фотокамеры, стараясь отснять видение как можно четче. Между тем мертвец встал в полный рост и, выбросив вперед окровавленные руки, схватил журналиста за ногу.

- Попался! - торжествующе зарычал он. - Теперь ты мой!

- Я не хочу! Отпусти меня! - отбрыкиваясь, закричал Шульгин. - Я не хочу к тебе, там холодно и мерзко.

- Я тоже не хотел, но ты же не посчитался с моим желанием.

За ногу сдернув корреспондента с пня, мертвец потащил его в болотный холод и мрак.

Отплевываясь от слизи и кошмара, Шульгин заорал и открыл глаза. Рыжая боксерша Дженни, требуя плановой прогулки, старательно вылизывала его физиономию, предварительно обильно смочив ее своими соплями.

- Ну ты и тварь, - утираясь одеялом, устало и вместе с тем облегченно заметил Шульгин. - С твоей собачьей лаской с ума сойти недолго. Ладно, собирайся, сейчас пойдем. Дай только умыться.

В двенадцатом часу Шульгин, ведомый рыжей Дженни, вышел на прогулку. На третьем круге, справив все свои естественные надобности, рыжая шлюха, не обращая внимания на протест хозяина, потрусила к сомнительному кобельку, назвать которого сеттером можно было только с большой натяжкой. Но именно так его величал хозяин, очкастый и вредный старикашка, у ног которого и устроился этот лопоухий аферист. Поведение Дженни старик оценил как вульгарное и вызывающее. Он отложил газету и потребовал, чтобы Шульгин тотчас убрал от него похотливую суку.

- Да, конечно, - застегивая ошейник, согласился журналист. - Вы извините, но...

Неожиданно слова застряли в горле, и Шульгину на мгновение показалось, что земля уходит из-под его ног, а сам он летит в тартарары.

- Что с вами, уважаемый? - заметив, как побледнел Анатолий, участливо спросил дед. - Вам плохо?

- Нет, нет, все нормально, - присаживаясь на скамейку, с трудом улыбнулся Шульгин. - Просто голова закружилась. Это бывает. Сейчас пройдет.

- Смотрите, молодой человек, со здоровьем шутить не следует, назидательно проворчал старик. - Когда молод, его и не замечаешь, а как заметишь, уже поздно.

- Вы правы, как говорят французы, "если бы молодость знала, если бы старость могла"! Простите, это у вас сегодняшняя газета?

- Конечно. С какой бы я радости читал вчерашнюю! "Городские новости", за сегодняшнее число. Только что принесли. Я еще толком не прочел.

- Извините еще раз и до свидания, - откланявшись, Шульгин потащил упирающуюся Дженни через двор в арку, туда, где находился газетный киоск.

Уже через несколько минут, с газетой в руках, он стоял возле кухонного окна и внимательно рассматривал помещенный на последней странице портрет-фоторобот до ужаса знакомого лица. Сомнений быть не могло - на портрете изображен человек, которого они с Крымовым укокошили шесть дней назад. Но ведь такого не могло быть!

"... Разыскивается особо опасный преступник! - в десятый раз перечитывал он. - Его приметы: рост 185-190 сантиметров, крепкого телосложения. Глаза черные, пронзительные. Волосы темные, нос прямой, с горбинкой. Если кому-то известно..."

- Нет, этого не может быть, - опускаясь на табуретку, прошептал Шульгин. - Если только это не давнишние показания какой-нибудь чудом уцелевшей девицы. Но почему в таком случае трусоватый Репей согласился поместить фоторобот на страницах своей газеты? Кажется, ему тоже было предупреждение относительно его собственной дочери, и сделал его, скорее всего, сам маньяк. Нет, Анатолий Борисович, нет, мой хороший, что-то тут не так! Надо разобраться. Хорошо еще, что по дурости ты не уничтожил фотопленку.

Закрывшись в чулане, переоборудованном под домашнюю фотолабораторию, Шульгин за полчаса проявил пленку и отпечатал все кадры с изображением маньяка. Потом лихорадочно, не давая времени на просушку, выложил на стол двенадцать мокрых снимков и внимательно сличил их с фотороботом. Если раньше какие-то сомнения еще оставались, то теперь они исчезли, как утренний туман. Лицо, изображенное на снимках, практически полностью соответствовало газетному фотороботу.

Прикрыв снимки газетой, Шульгин снял телефонную трубку и набрал номер.

- Газета. Отдел новостей. Крымов у телефона, - почти сразу ответил Костя.

- Константин, ты мне нужен, - не обременяя себя досужими приветствиями, тут же сообщил Шульгин. - Очень нужен.

- Взаимно, Анатолий Борисович. Ты дома? Жди, сейчас прибуду.

Явился он буквально через пятнадцать минут, хотя Шульгину они показались вечностью. Не разуваясь, прямо в башмаках он протопал на кухню.

- Сдается мне, Борисыч, газетку нашу ты сегодня просматривал, доставая сигарету, присел он к столу. - Ну и как? Впечатляет?

- Впечатляет, - заваривая чай, ответил Шульгин. - Только ответь, что это все значит? Какой давности сведения, кто их дал и почему боязливый Репей осмелился поместить это в своей газете?

- Об этом ненавязчиво и тактично я спрашивал его с самого утра, но безрезультатно. Подобно черепахе, он при каждом вопросе только втягивал голову в плечи и нервно озирался по сторонам. А вообще-то в таком состоянии он пребывает со вчерашнего дня. Позавчера же он и вообще на работу не явился. Его странное поведение, как ты сам понимаешь, меня порядком заинтриговало, и я, что вполне естественно, часикам к одиннадцати отправился в пресс-центр ГУВД, к самому господину Горлову. Ты, наверное, представляешь, каково задавать вопросы о мерзавце, которого неделю назад я собственными руками отправил на тот свет. В общем, положение мое было более чем щекотливое, но у меня хватило мужества расспросить капитана Горлова по всей форме, соблюдая при этом такт и сдержанность.

- Хорош болтать, - разливая чай, прервал его словесные извержения Шульгин. - Говори-ка конкретней. Что тебе удалось узнать?

- А ничего, после пятиминутного разговора наш уважаемый Горлов вышиб меня из кабинета как пробку из бутылки. Да еще при этом пообещал лишить меня аккредитации. Нет, каков гусь, а? Но, как ты сам понимаешь, не такой человек Константин Васильевич Крымов, чтобы за просто так сложить лапки и лечь в гроб. За час до твоего звонка я вернулся в редакцию и под предлогом испить чашечку кофе начал шастать по кабинетам, чутко прислушиваясь к бабьим разговорам. Этого самого кофе я вылакал столько, что меня в конце концов стошнило.

- Натощак-то да на дармовщинку чего бы не попить. Послушай, когда тебе надоест переливать из пустого в порожнее, дай мне знать, - отхлебывая дымящийся чай, перебил его Шульгин. - Ты уже десять минут льешь мне в уши дистиллированную воду, в которой нет ни одного даже самого вшивого микроба.

- Изволь, внимай и соображай. Фоторобот преступника составил сам Рейпин, то бишь Репей. Ну что? Как я тебя?

- А никак, вчера ты, поди, изрядно принял на грудь, вот и мелешь вздор. Тебя, наверное, в детстве не учили, что после второй всегда надо закусывать. С какого бы это рожна трусливый Репей вдруг решился на такой шаг? Или ты ему рассказал о том, что своими руками завалил того подонка, и теперь ему за свою дочь можно не бояться?

- Ничегошеньки-то ты не понял. - С сожалением глядя на Шульгина, Крымов безнадежно покачал головой. - Позавчера утром именно его дочь, Алену, изнасиловал и чуть было не убил тот самый человек, которого ты видишь в сегодняшней газете.

- Да ты вообще очумел! Откуда у тебя такие бредовые сведения?

- Ты Оленьку знаешь? Ну ту, что из отдела рекламы?

- Допустим, но она-то какое отношение имеет к этому делу?

- Самое прямое. Дело в том, что у нее старшая сестра работает сестрой.

- Замечательная формулировка. Получается, что я работаю мужем у своей жены?

- Тупица, она работает медицинской сестрой на "скорой помощи".

- Понятно, и что же дальше?

- А дальше получается, что именно их бригада выехала на вызов потерпевшей Алены Рейпиной. То ли гвозди у нее из рук выдирать, то ли у нее скоропостижный выкидыш получился, тут уж я не знаю. Сам понимаешь, бабский телефон, штука непредсказуемая. Доверяться этой информации можно только после тщательной и скрупулезной проверки.

- Но факт остается фактом. Фоторобот помещен в газете, а ради хохмы Репей на подобный шаг не решится.

- Вот и я так думаю, но тогда получается...

- Получается, что мертвец восстал из могилы и решил нам всем отомстить, - криво усмехнулся Шульгин. - Тебе нравится такая версия?

- Она мне абсолютно не нравится, - поежился Крымов. - Впрочем, как и тебе самому. "Слыхал ли ты когда, чтоб мертвые из гроба выходили..."

- Заткнись. И без того тошно, - стукнув чашкой о стол, взъярился Шульгин. - Тебя кошмарики не посещают? Сам-то ты что по этому поводу думаешь?

- Кошмарики на воздушных шариках улетели на второй день, но вот сегодня мне почему-то не по себе. А чтобы разрешить эту загадку, я и приехал к тебе. Может быть, позавчера орудовал его брат-близнец? Как ты думаешь?

- Дай бог, но что-то в это плохо верится, - открывая сохнущие фотоснимки, буркнул Шульгин. - Посмотри, какое сходство!

- Сходство почти абсолютное, но не забывай, что в газете всего лишь фоторобот, а он вполне допускает погрешности.

- Ладно, допустим, что это так, допустим, что перед нами братья-близнецы. Но ведь не может быть того, чтобы при схожей внешности их еще отличали и одинаковые наклонности! Это уже какая-то чертовщина.

- В любом случае вся эта история напоминает чертовщину, поэтому я предлагаю поехать на то место и все увидеть своими глазами. В конце концов, мужики мы или нет?! Собирайся, я на колесах. Саперная лопатка у меня в багажнике, а бутылка водки в бардачке. Это так, на всякий случай, чтоб нечистого отогнать.

- Лучше бы крест святой заготовил, - собирая фотографии, проворчал Шульгин.

В половине второго, когда они вышли из дому, светло и празднично светило солнце, радужно искрились редкие лужицы, и оттого мрачное настроение журналистов помаленьку сошло на нет. Шульгин даже с некоторой симпатией поглядел на двух бомжей, уютно расположившихся на лавке перед подъездом.

- Гляди-ка, Костя, - поделился он своими впечатлениями, - бомжи-то, словно крысы, из подвалов вылезли. Замерзли, наверное.

- А как же, солнышко - оно и кошке приятно, что уж о людях говорить.

Не торопясь, наслаждаясь хорошей погодой, к двум часам они добрались до цели. Остановились на том же самом месте, где и в прошлый раз. Дальше, продираясь через кустарник, молча пошли пешком. Злополучный пень, лобное место Анны Сухаревой, возник неожиданно и сразу. Могила маньяка должна была быть в пяти метрах от него, но ее там не оказалось. В проплешине кустарника, где они рыли яму, теперь ровным слоем лежала побуревшая листва. Лишь небольшая вмятина указывала на то, что именно тут журналисты прятали свой грех.

- Ты что-нибудь понимаешь? - вяло ковырнув землю, спросил Крымов.

- А тут и понимать нечего, - мрачно ответил Шульгин. - Сбежал наш так называемый покойничек. Некачественно ты сработал, Крымов, и я дурак, надо было у него пульс пощупать. Ты просто его оглушил, а позже он пришел в себя и вылез из мелкой ямы. Отвратительное дело получается, скажу я тебе. Да перестань ты копать, все равно ничего не найдешь.

- Но ты же сам видел его глаза! Они были мертвыми.

- Тебя огрей орясиной по лбу, тоже помертвеешь. Ну что ты там ищешь, что без толку роешь землю и действуешь мне на нервы? Ты уже по пояс стоишь в яме, а мы всего-то и выкопали сантиметров на восемьдесят.

- Вот и зря, надо было рыть на три метра, тогда бы он у нас никуда не вылез.

- Ага, еще и осиновый кол промеж лопаток вколотить. Вылезай, убийца хренов. Надо думать, что нам делать дальше, какие шаги следует предпринять. Гарантирую, что одной Аленой он не обойдется, и сейчас за наши с тобой жизни я не дам и ломаного гроша.

- Не обобщай, меня он видел только мельком, а вот тебя рассмотрел хорошо.

- Ну и сукин же ты сын, Константин. Поедем, нам здесь больше нечего делать.

- Куда поедем? - выбираясь из сыпучей ямы, поинтересовался Крымов.

- Дорога покажет, а водка в твоем бардачке подтвердит правильность выбранного пути. Ты, случаем, с Аленой Рейпиной не знаком?

- Доводилось несколько раз разговаривать, а что?

- А то, что пока ее папаша на работе, нам не вредно с ней поговорить.

- А о чем с ней говорить, когда и так все яснее ясного, - запуская двигатель, удивился Крымов. - А кроме всего прочего, этично ли заваливаться на квартиру к редактору?

- Когда он примется вскрывать твою требуху, напомни ему, что он поступает неэтично, - свинчивая пробку, заржал Шульгин. - Тебе нельзя, ты за рулем. Вперед, водила!

В отличие от своего трусливого папаши Алена оказалась девицей не робкого десятка и дверь открыла после первого же звонка.

- Батюшки, мой свет, кого я вижу! - пряча за спину перебинтованные руки, с видимым усилием улыбнулась она. - Сам господин Крымов ко мне пожаловал. Интересно бы знать, по какому такому случаю?

- Может быть, для начала ты пропустишь нас со товарищем в горницу да попотчуешь сладким, хмельным винцом, а уж разговоры разговаривать будем опосля?

- Ну, входите, раз уж пришли, гости дорогие, незваные. А вот напоить вас, кроме как кофеем, мне нечем. Папаша меня блюдет и потому держит бар под замком.

- Только не кофе, - направляясь к дивану, содрогнулся Крымов.

- Он сегодня, пока никого не было, выдул все редакционные запасы, устраиваясь в кресле, пояснил Шульгин. - Ничего не попишешь, жадность фраера сгубила.

- Могу предложить вам яблочный сок собственного производства.

- Ничего не нужно, Алена. Мы ведь не за угощением к вам пришли.

- Об этом я уже догадалась. Отвечу сразу и напрямик - о позавчерашнем инциденте я ничего вам рассказывать не стану, и не потому, что боюсь, просто мне будет достаточно противно читать о себе в вашей проституированной газетке.

- Обижаете папашу-редактора, к тому же в нее не попадет ни строчки, почесав бородку, заверил Шульгин. - Я ведь там уже не работаю. Ваш отец выгнал меня неделю назад, когда я только хотел серьезно заняться этими мрачными событиями.

- Ну вот и отлично, тогда тем более мне нечего вам сказать.

- Но это не значит, что я опустил руки. В частном порядке я провожу собственное расследование, и мне важна любая мелочь.

- Оставьте это для милиции, а сами займитесь более близким вам делом, как-то: сбором сплетен и интриг. Итак, господа, я вас больше не задерживаю.

- Все оказалось даже хуже, чем я ожидал, - выходя из подъезда, проворчал Крымов. - Тебя куда отвезти? Домой, что ли?

- Не надо, тут недалеко, я пешочком пройдусь и на досуге, на воздухе подумаю, как нам быть и что делать дальше.

- Ну а я, пожалуй, отправлюсь домой. На сегодня с меня достаточно.

Глава 6

- Кажется, на автовокзале теперь нам делать нечего, - размеренно вышагивая, бубнил себе под нос Шульгин. - Это ясно как день. Однажды проколовшись, он, естественно, не сунет туда носа в ближайшее время. Железнодорожные вокзалы тоже отпадают, потому как поблизости от них нет ни одного деревца. Речные порты? Вряд ли. Во-первых, они немноголюдны, а во-вторых, от них до леса расстояние довольно приличное. Что же остается? А остаются санатории и дома отдыха, расположенные непосредственно в зеленой зоне. Но боже мой, сколько их у нас! Никак не меньше двух десятков. Караулить его там - все равно что искать иголку в стоге сена. Только время зря потратишь, а результат окажется нулевым. Да и то сказать, дело близится к холодам, и вряд ли найдутся желающие прогуляться по сугробам. Впрочем, кто их, баб, знает. Мужик он видный, немного смахивает на Мефистофеля. Почему бы с таким не закрутить роман молоденькой дурочке?

Так ничего толком и не решив, в пятом часу Шульгин добрел до дома. Бомжики по-прежнему сидели на лавочке и грелись, но теперь уже не в солнечных лучах. Изнутри их подогревала водка, о чем свидетельствовала пустая бутылка, рачительно помещенная в пластиковый пакет. Откликнувшись на их просьбу, Шульгин отдал им добрую половину сигарет и вошел в подъезд. Сквозь круглые дырки почтового ящика он заметил письмо.

И кому-то еще не лень писать, открывая дверцу, вяло подумал он.

На простом конверте без марки детским округлым почерком значилось: "Анатолию Борисовичу Шульгину. Лично в руки".

Заранее предчувствуя недоброе, он торопливо разорвал конверт, и первое, что увидел, был фоторобот, вырезанный из газеты. К нему прилагался текст, написанный все той же детской рукой.

"Уважаемый Анатолий Борисович! Спешу поблагодарить вас за жесткий, но необходимый урок. Теперь я буду работать гораздо аккуратней и осмотрительней. Наверное, вы не откажетесь от своей дурной мысли и по-прежнему будете искать встречи со мной. Хочу вас сразу предупредить - ни на вокзалах, ни в домах отдыха или в санаториях я не появлюсь. Так что не тратьте напрасно время и деньги. Людных мест в нашем городе полно, за всеми не уследишь. А впрочем, как хотите, всегда буду рад встрече с вами, равно как и с вашими коллегами. Передавайте мой поклон Аркадию Михайловичу Рейпину, а в особенности господину Крымову. С ним бы я тоже хотел встретиться в первую очередь. За ласковый привет будет и ласковый ответ. До скорого свидания.

P.S. Кланяйтесь дочери, и от меня ей мой портрет. Наша встреча не за горами".

Потея от страшного предчувствия, в несколько прыжков Шульгин взлетел на второй этаж и трясущимися руками открыл дверь.

- Что с тобой, папа? - удивленно выглядывая из комнаты, спросила дочь.

- Танюшка, ты здесь, ты дома, - схватил он ничего не понимающую, испуганную девочку и, крепко стиснув, прижал ее к груди. - Слава богу! Живая, живая, Танюшка ты моя ненаглядная, пичуга ты, моя маленькая.

- Да что с тобой, отец? Может быть, ты все-таки объяснишь, что происходит?

- Ничего, все нормально, все будет хорошо.

- Папа, мне страшно от этих слов и твоего поведения. Нам кто-то или что-то угрожает?

- Потом, девочка моя, потом, дай дух перевести. Я сейчас...

Чувствуя, как сердце заходится от бешенства и бессилия, Шульгин выскочил на улицу и рухнул на скамью напротив веселых бродяг.

- Э-э-э! Что с тобой, дядя? - встревожился и подошел один из них. Может, тебе в больничку надо, так это мы мигом позвоним.

- Ничего не надо, спасибо, мужики. Принесите лучше бутылку... Нет, две бутылки водки, - протягивая деньги, попросил он. - Здесь и выпьем.

- Это мы мигом оформим, - одобрительно крякнул длинный и тощий бомж, как леший заросший шерстью. - Афоня, ты еще здесь?!

- Меня уже нет. - Выхватив деньги, Афоня деловито потрусил за покупкой.

- А что с тобой-то приключилось? - вежливо осведомился Леший. - Вроде входил в подъезд нормальный, а через пять минут вылетел оттуда, будто бы тебя током шибануло.

- Пустяки, сейчас пройдет. - Жадно втянув воздух, Шульгин откинулся на скамейке и на секунду прикрыл глаза. - Сейчас пройдет, - повторил он после минутного молчания. - Ты мне лучше вот что скажи: ты помнишь, как в половине второго я вместе с товарищем уехал отсюда на сером "москвиче"?

- Ясно дело, помню, а как же не помнить, ежели в ту пору я еще как стеклышко трезвехоньким пребывал. Очень даже помню. Ты нас еще с крысами сравнил, а твой друган котами обозвал. Да мы ничего, мы не в обиде. А что ты хотел сказать-то?

- Я хотел спросить - за время нашего отсутствия приносили почту или нет?

- Ну почту-то еще утром приносили, когда ты с собакой гулять выходил.

- Да, конечно, - согласился Шульгин, четко вспомнив, что в это время его почтовый ящик был абсолютно пустым. - А не заметил ли ты высокого чернявого мужика или, может быть, кого-либо другого, кто бросил письмо в мой ящик?

- Ну это вопрос сложный. Во-первых, в вашем подъезде восемь квартир, и людей мимо нас проходило множество, а во-вторых, через полтора часа после вашего отъезда я так накачался, что уснул у Афони на плече. Может, он чего вспомнит, да вот он и сам, легок на помине.

- Об чем базар? - вытаскивая из-за спины пару дешевых бутылок водки, деловито осведомился гонец. - Какие проблемы?

- Да вот, Афоня, товарищ спрашивает, кто мог подкинуть в его почтовый ящик письмо неприятного содержания. Я-то кемарил, может быть, ты что подсек? Пока я спал, не заглядывал ли в подъезд высокий чернявый мужик?

- Сначала товарищу надо глотнуть, а то глядеть на него страшно, за десять минут постарел на десять годков, так и концы отдать можно, протягивая пластиковый стакан и булочку, рассудительно решил врачеватель человеческих душ. - Вы не думайте, стаканчик чистый, специально для вас купил. У нас свой имеется. Пейте, а я пока подумаю. Много тут всяких шныряло.

Залпом, даже не почувствовав суррогатного вкуса водки, Шульгин опорожнил стакан и вместо предложенной булочки сунул в рот сигарету.

- Кажется, я знаю, кто это сделал, - степенно приняв дозу, вновь заговорил Афоня. - Здесь за время вашего отсутствия прошло не меньше двух десятков человек. Некоторые входили, некоторые выходили, но все это смотрелось как-то естественно, а вот поведение девчонки в красной болоньевой курточке кажется мне немного странным. Не успела она зайти в подъезд, как тут же выскочила наружу. Думаю, что она и подбросила вам письмо.

- А что за девчонка? - напрягся Шульгин. - Вы ее раньше видели?

- И раньше видел, и сейчас вижу. Вы только оглянитесь. Вон она со своими подружками стоит, семечки лузгает. Она в вашем доме живет, только в крайнем подъезде. Кажись, ее Наташкой зовут.

- Понял. Спасибо за информацию. - Чувствуя, как возбудились, напряглись его нервы и мышцы, он спокойно поблагодарил бомжей и медленно двинулся к девичьей компании.

- Наташа, - как можно доброжелательней окликнул он тринадцатилетнюю отроковицу, - тебя можно на секундочку?

- А в чем дело? - дерзко и вызывающе откликнулась она. - Что вам от меня надо?

- Да иди, Наташка, - захихикали подружки. - Может быть, по новой заработаешь.

- Зачем звали? - Подходя ближе, уже серьезно спросила она.

- Ты вот это письмо в мой почтовый ящик, случайно, не засовывала? показывая конверт и по-прежнему улыбаясь, осведомился Шульгин.

- Засовывала, а что?

- Да нет, ничего, просто так. А кто тебя об этом попросил?

- Какой-то длинный дядька в кожаном плаще и шляпе. Я его впервые видела.

- Сколько он тебе за это заплатил?

- А вам-то какое дело? Письмо вы получили, а сколько он мне заплатил, вас не касается. Это коммерческая тайна.

- Ну вот что, Наташка-коммерческая тайна, или ты мне все рассказываешь добровольно, или я беру тебя за ухо и отвожу к участковому, где ты при любом раскладе однозначно раскалываешься.

- С какой такой стати? - нисколько не испугалась девчонка.

- А с такой, что, по всей вероятности, общалась ты сегодня с убийцей и сексуальным маньяком. Посмотри. - Выбрав из пачки относительно четкую фотографию, Шульгин сунул ее девочке под нос. - Это был он?

- Он, - жадно вглядываясь в изображение, ответила Наташа. - Только здесь он какой-то гадкий, а в жизни он такой классный и обходительный дядечка. Вы, наверное, обманываете меня. Гадости на человека наговариваете, так ведь?

- Тебе не пять лет, пора бы и газеты читать. Вот, это вырезка из сегодняшней. Когда ты общалась со своим приятным дядечкой, газета уже вышла.

- Мамочки, в самом деле это он. Господи, я боюсь. Он сказал, что когда-нибудь еще ко мне придет. Что делать?!

- Рассказать мне все до мельчайших подробностей, тогда нам будет легче его отловить. А на улице много об этом не треплись, договорились?

- Договорились, - чуть не плача, кивнула испуганная девчонка. - Он подошел ко мне часа в три, может немного раньше. Я сидела на качелях и слушала плеер. Он подошел и уселся на лавку в двух метрах от меня, с интересом наблюдая за мной. Конечно же такое внимание стало меня нервировать, и я спросила, что ему надо. Он улыбнулся и ответил, что я очень красивая девочка и здорово похожа на зайчика. Это показалось мне обидным, и я сказала ему, чтоб он отваливал отсюда, пока не поздно. Тогда он встал и, подойдя вплотную, спросил, не хочу ли я немного заработать. Я испугалась, потому что подумала, что он имеет в виду это самое... Ну вы понимаете. Однако он тут же меня успокоил, сказав, что нужно под его диктовку написать несколько фраз, а потом отнести письмо по адресу, совсем не далеко. Я согласилась и прямо здесь, вон на том столике, написала то, что вы, наверное, уже прочитали. Потом он достал конверт, вложил туда мою писанину и сам его заклеил. Затем продиктовал ваше имя и ваш адрес. Когда я отнесла письмо и вернулась, он вытащил бумажник и протянул мне сто рублей. Я испугалась и сказала, что это очень много. У меня мама за день работы получает в два раза меньше. "А ты, зайчишка, будешь получать в пять раз больше, - улыбнулся он и, сунув деньги в мой карман, добавил: - Бери, заяц, других купюр у меня нет". Вот и все. Он тут же ушел, как сквозь землю провалился, а я отнесла деньги домой и отдала маме, а она почему-то меня отругала.

- Наташа, ты говоришь, что он исчез внезапно, как сквозь землю провалился? Может быть, он уехал на своей машине?

- Не знаю, скорее всего, нет, потому что поблизости машин я не видела.

- А ты поспрашивай своих подруг, может быть, они что-то приметили.

- Хорошо, я попробую, - шмыгнув носом, ответила девчонка. - Ну, я пошла?

- Иди, а если что-нибудь узнаешь, то сразу же сообщи мне. И еще: если впредь к тебе подойдет твой "классный дяденька", беги от него как от огня. Поняла?

- Чего тут не понять! Не такая уж я овца.

Проклиная свалившегося на его голову маньяка, а вместе с ним и весь преступный мир рода человеческого, Шульгин направился домой.

- Ну как, друг, верную я наколку тебе дал? - приподнялся со скамейки Афоня.

- Верную, - ответил Шульгин, намереваясь пройти мимо.

- Погоди, мужик, тут еще целая бутылка осталась, - добросовестно доложил Леший.

- Я больше не буду, - раздраженно ответил он. - Допивайте сами.

- Как скажешь, начальник, - бодро и пьяно согласился Афоня. - Приказ есть приказ. Ну ты хоть немного успокоился?

- Успокоился, но не совсем. Перед тем как Наташа принесла письмо, она некоторое время беседовала с высоким человеком в кожаном плаще и шляпе. Они сидели за столиком возле песочницы. Вы не заметили, куда он потом подевался?

- Нет, начальник, чего не видел, того не видел, - подумав, ответил Афоня. - Извини, но врать не буду. Ни тебе, ни мне этого не надо.

- Верно, ладно, мужики, отдыхайте.

- Толик, что с тобой случилось? - едва только Шульгин появился на пороге, тревожно, но едко спросила жена. - Прибежал домой, как будто за тобой гналось стадо террористов, насмерть перепугал Танюшку, чуть не переломал ей кости, потом нашел себе подвальных друзей и, как последний бомж, распивал с ними на лавке водку. Перед всем подъездом, перед соседями. Однако этого тебе показалось мало, и ты начал привязываться к девчонке-подростку. Битых пятнадцать минут ее охмурял. Тебя что, на молоденьких потянуло? Так и скажи, я ведь баба понятливая, разменяем квартиру и ауф-фидерзейн.

- Замолчи, дура! - впервые за день вышел из себя Шульгин. - Убирайся к себе в комнату и оставь меня в покое.

Хлопнув дверью, он закрылся в чулане-лаборатории и бессильно рухнул на стул. Сколько он так просидел, тупо и бездумно глядя на портрет убийцы, одному Богу известно. Из этого состояния его вывел робкий стук жены.

- Чего тебе? - не меняя позы, равнодушно спросил он.

- Толик, прости меня, я понимаю... У тебя нервный срыв, ты лишился работы, но успокойся, все образуется, все будет нормально. Пройдет и эта полоса. Выходи, я ужин приготовила, твои любимые вареники с картошкой...

- Хорошо, Валя, я сейчас... Посижу еще немного...

Найдя среди химикатов бутылку техническою спирта, Шульгин развел сто граммов и залпом выпил. Через несколько минут в голове прояснилось, мозг заработал четко, стараясь найти выход из создавшегося положения.

- Что же получается? Получается то, что за моей дочерью начал охотиться маньяк. И надо сказать, что спровоцировал его на это я сам. Впрочем, теперь уже ничего не вернешь, назад пути нет. Нужно ждать ответного удара. При этом следует отметить, что противник наглый, умный, жестокий и абсолютно не стеснен в финансах, чего обо мне не скажешь. К тому же он легко просчитал все мои возможные шаги, о чем правдиво и конкретно сообщил в своем письме. Скорее всего, он не откажется от охоты, пока партия не будет мной проиграна. А проигрыш может означать только одно - зверское убийство дочери. Нет, одному или даже с Крымовым нам с ним не справиться. Значит, нужно обращаться в милицию, как поступил Репей. Однако в таком случае нам будет необходимо рассказать о лесном инциденте. Да и черт бы с ним, дело не в этом, хуже другое. Теперь он станет действовать осмотрительнее и хитрее, а главное начнет форсировать события. Нет, нужно что-то другое. Во-первых, вновь отправить Таньку в Минск, а во-вторых...

- Таня, ты уже поужинала? - выходя из чулана, спросил он.

- Да, пап.

- Иди в свою комнату и займись делами. Нам с мамой нужно серьезно поговорить.

- А вы что, разводиться собираетесь? - с любопытством глядя то на отца, то на мать, спросила она. - Делать вам больше нечего. Почти два десятка лет вместе прожили...

- Татьяна, оставь свои комментарии и иди к себе, - ничего не понимая и потому нервничая, прикрикнула на нее мать.

- Валентина, - подождав, когда за обиженной дочерью закроется дверь, начал Шульгин, - нужно завтра же отправить ее в Минск к твоим родителям, причем не одну, а в твоем сопровождении. И сделать это следует скрытно.

- О чем ты говоришь? Объясни, я ничего не понимаю.

- Много рассусоливать не буду, скажу лишь одно - за ней охотится маньяк. Ты о нем, наверное, слышала, а может быть, и читала в сегодняшней газете.

- Что за ерунду ты несешь? Конечно, я и читала, и слышала о его зверствах, но почему он охотится именно за нашей дочерью?

- Потому что он мне мстит. Не так давно я устроил на него засаду, но он каким-то чудом выскользнул, а теперь примется за нас, о чем и сообщает откровенно в этом письме. - Протянув жене помятый конверт, Шульгин устало закрыл глаза. - Учти, он не бросает слов на ветер. Позавчера он напал на дочку моего бывшего начальника прямо в квартире. Только чудо спасло ее. Однако он успел прибить ее руки к подоконнику, а потом изнасиловать.

- Боже мой, - прочитав письмо, побледнела Валентина. - Что ж ты раньше молчал?

- Письмо я получил всего пару часов назад, давай лучше подумаем, как вам незаметно покинуть город.

Глава 7

После наивкуснейшего и обильного обеда, приготовленного Милкой по случаю моей выписки из травматологии, я, лежа на диване, переваривал пищу и благосклонно слушал треп жены. Неподалеку мурлыкал кот. Последнее время он сменил место отдыха. Поменял наши чистые простыни на вонючую шубу сенбернара. И вообще Машка прилип к нему, как банный лист, не отпуская его ни на шаг, ходил по пятам, но делал это с таким достоинством, что стороннему наблюдателю могло показаться, будто не кот трусит за огромным барбосом, а совсем наоборот. Вроде как по горло занятый кот вывел на прогулку своего верного пса. Правда, Брут не обращал на этот немаловажный факт никакого внимания, зато Машка тешил свое самолюбие с огромным удовольствием. Его буквально распирало от гордости. А уж когда дело доходило до ночного сна или полуденной дремы, тут было все расписано заранее. Сидя в кресле или где-нибудь на книжном шкафу, кот зорко наблюдал за поведением своего подопечного, и, едва только Брут укладывался на пол, Машка ястребом прыгал ему на спину и мгновенно засыпал. И если это живое ложе во сне меняло позу, кот тут же вонзал в него когти.

- Да ты совсем меня не слушаешь! - досадливо дернула меня за нос жена. - Думаешь неизвестно о чем, а у нас в городе новый маньяк объявился!

- Ну и хрен с ним, - зевнув, равнодушно ответил я. - Почему это тебя волнует? Или ты желаешь с ним познакомиться?

- Идиот! - обиделась Милка. - Он сначала прибивает девчонок гвоздями к дереву, потом насилует, а затем распарывает ножом животы. Так и оставляет свою жертву умирать. А на днях, говорят, он надругался над дочкой главного редактора Рейпина прямо у него в квартире, а когда неожиданно вернулся Рейпин, он и его...

- Он не маньяк, он дурак. Даже самый извращенный и голодный педераст не позарился бы на жирную задницу этого борова. Наверное, он сам пустил про себя слушок, чтоб хоть на неделю завладеть вниманием своих скудных читателей.

- Гончаров, вечно ты все опошлишь, - вставая с дивана, с сожалением отметила супруга. - Неинтересно с тобой.

- Конечно, с маньяком тебе было бы куда как интересней. Все тридцать три удовольствия, и главное - бесплатно. Иди, открывай, - услышав звонок в. дверь, приказал я. - Похоже, первые поклонники пришли поздравить меня с выздоровлением. Если это женщина, то я приму ее не вставая.

- Костя, там тебя спрашивает какой-то Шульгин, - через минуту удивленно доложила она. - Первый раз его вижу. Что ему сказать?

- Проси его в отцовский кабинет и скажи, что господин Гончаров крайне рад его приходу и почтет за счастье иметь с ним задушевную беседу.

За каким чертом он приперся, накидывая халат, гадал я. Особой дружбы между нами никогда не было, просто несколько раз сталкивались в одной компании, не более того. Мужик-то он неглупый и симпатичный, но сейчас я предпочел бы видеть кого-нибудь другого, например Макса или Захарыча, в общем кого-то из старых друзей.

- Анатолий Борисович! - входя в кабинет, восторженно воскликнул я. Сколько лет, сколько зим! Когда мы с тобой виделись в последний раз? Наверное, года два назад, если не три. Спасибо, что зашел. Как ты меня отыскал? Я ведь, как видишь, поменял место жительства, а вместе с ним и жену. Что будем пить? Коньяк, водку, спиритус или кефир с селедкой?

- Спасибо, Константин Иванович, но ничего не нужно... Вы заранее меня извините за то, что нарушил ваш покой. Я осведомлен о том, что вы только вчера выписались из больницы... Я бы не осмелился... Но нужда заставила. Именно она и привела меня к вам, в вашу новую квартиру.

- Ну, квартира-то не моя, а тестя, живу я тут на птичьих правах, но к делу это не относится. Однако что тебя ко мне привело?

- Вы слышали о том, что в нашем городе объявился дерзкий маньяк-изувер?

- Не далее как пять минут назад моя супруга выдавала мне о нем информацию. Но какое отношение это имеет к тебе?

- Самое прямое. Дело в том, что этот подонок следующей жертвой избрал мою дочь, о чем письменно поставил меня в известность. Вот его письмо, прочтите.

- Полная ерунда, - пробежав глазами исписанный детским почерком листок, заключил я. - Скорее всего, это шутки ее одноклассников.

- К сожалению, это не так. Неделю тому назад мы с коллегой его выследили и убили, а теперь он нам мстит.

- Это бывает, - ухмыльнулся я, доставая полковничью заначку. - Шульгин, а мне кажется, что сто граммов тебе не повредят. С похмелья чего только не привидится.

- Вы, наверное, думаете, что у меня белая горячка?

- Ни боже мой! Просто нервы гудят натруженно! - наливая стакан, запел я. - А двести грамм, а двести грамм главное наше оружие! Выпей, Шульгин, и через пять минут пройдут все твои страхи и сомнения. В качестве закуски могу предложить тебе конфету "Белочка", очень вкусная конфета.

- И главное - название символичное, - принимая стакан, криво усмехнулся Шульгин. - Самое смешное, Константин Иванович, в том, что я был бы рад, когда б мои слова оказались похмельным бредом. Увы, все гораздо серьезнее.

- Ты, брат, погоди, дай время, чтоб напиток усвоился в твоем организме. Ты где сейчас трудишься, на какой почве спину гнешь?

- Месяц тому назад был уволен из газеты "Городские вести".

- Постой, постой. Там главный редактор Рейпин?

- Да. Именно он и выставил меня. Кстати сказать, дело было связано со статьей о маньяке. Ему она ужасно не понравилась, а если говорить честно, то он попросту описался. После выхода газеты ему кто-то позвонил и, угрожая расправой над его дочерью, потребовал впредь подобные статьи не публиковать. А два дня назад его Алену прямо в квартире маньяк прибил к подоконнику и изнасиловал.

- А потом и его самого.

- Ну про это я не слышал. Скорее всего, это просто сплетни, что же касается Алены, то я лично видел ее перевязанные руки с неработающими пальцами. Разговаривать с нами на эту тему она отказалась наотрез.

- С нами? Кто-то был третий?

- Да, мой бывший сослуживец Костя Крымов. С ним мы и хотели поймать изувера.

- Оля-ля! - присвистнул я. - Кажется, я начинаю тебе верить. Давай-ка все с самого начала, по порядку и с подробностями.

Язык у Шульгина подвешен, мозги работают четко, контроль и самоанализ тоже. В общем, несмотря на полное отсутствие лирики, его рассказ занял больше часа. Зато теперь я имел полную картинку случившегося с ним за последний месяц. Словно живые, передо мной прошли все действующие лица этой трагедии. Да, все-таки быть журналистом дано не каждому!

- Вот и вся информация, которой я располагаю на сегодняшний день, затушив сигарету, закончил он.

- А каким образом тебе удалось незаметно доставить дочку и жену в аэропорт? - просто из любопытства спросил я. - Где гарантия, что он не сел с ними в самолет?

- Это действительно было непросто. Вы же понимаете, что любая ошибка здесь недопустима. Она могла закончиться смертью Тани. Выход предложила сама дочь. Под утро вместе с матерью они прошли через чердак в крайний подъезд, а с рассветом, размахивая метлами, вышли на улицу, где их уже поджидал Крымов. Вместе с метлами они забрались в его машину и через час были в аэропорту. Там Костя купил им билеты и пробыл с ними до самого отправления самолета.

- Неплохо, - одобрил я и подумал, что такая конспирация для неглупого преступника все равно что детская игра в прятки.

- Да, я почти на сто процентов уверен в их успешном побеге.

- Тогда что же ты хочешь от меня? - задал я вполне резонный вопрос. Твоя дочь в безопасности, жена тоже, какие проблемы?

- Не вечно же им торчать в Минске! Я надеялся, что с вашей помощью мы сможем поймать преступника и предать его, наконец, суду.

- Толик, да ты в своем ли уме? - даже как-то растерялся я. - Ты хоть понимаешь, о чем говоришь?! Поимка маньяка, рыскающего одиноким волком, предприятие многохлопотное и, скорее всего, обреченное на провал. На это уходят недели, месяцы, и это при том, что в таких операциях составляются планы, ведутся наблюдения и задействуется огромное количество народа. А у нас на данное время нет даже хоть какой-нибудь серьезной зацепки. Вам просто повезло, что вы наткнулись на него едва ли не с первого раза, но вы же его и спугнули. Теперь он будет в три раза осторожнее, а повезет ли нам вновь это большой вопрос.

- Но вчерашнее его появление в нашем дворе не говорит о его особой осторожности.

- Зато говорит о его наглости да и неординарности мышления, а это для нас большой минус. Я думаю, что самое верное решение - обратиться в милицию. Своими сведениями ты и им поможешь, и сам успокоишься.

- Или нас с Крымовым успокоят на несколько лет общего режима.

- Ты вроде мужик неглупый, а несешь чистую ахинею. Конечно, за вашу самодеятельность по задницам вам надают, но не очень больно.

- Благодарю за совет, - поднимаясь со стула, сухо кивнул Шульгин. Извините, что оторвал от дела, и прошу вас забыть о нашем сегодняшнем разговоре.

- Нет ничего проще, - успокоил я его, провожая до двери. - Кстати сказать, на всякий случай оставь мне свой домашний телефон.

- На что он вам? - уже в дверях обернулся он. - Кажется, и так вес понятно.

- Это сейчас все понятно, а через полчаса может многое перемениться.

- Извольте, вот вам моя визитка. - Усмехнувшись, он протянул мне простенькую белую картонку. - Еще раз извините, всего вам доброго.

Мягко, но плотно перед моим носом закрылась дверь, словно Шульгин раз и навсегда решил от меня отдалиться. Не в самом лучшем расположении духа я возвратился в кабинет, допил остатки похищенной у тестя водки и только тут заметил позабытые Шульгиным фотоснимки и письмо с газетной вырезкой. Совершенно непроизвольно я разложил фотографии и начал просматривать их во второй раз, при этом сличая их с фотороботом. Непонятно, что именно, но какая-то неуловимая деталь мне не понравилась. Четырежды перетасовав снимки, так и не уловив, что меня зацепило, я с раздражением закинул их в стол и, как это подобает настоящему сыщику, погрузился в глубокую задумчивость.

- Нет никакого сомнения в том, что Шульгину следует помочь, но как, если перед тобой, по сути, чистый лист бумаги и ни одной существенной ниточки, за которую можно было бы потянуть? Нет, махонькая шероховатость конечно же есть, но она настолько ничтожна, что всерьез ее и принимать-то не стоит. Скорее всего, это просто мои домыслы, и я насильно притягиваю одно к другому, не имея на то никаких оснований. Пытаюсь скрестить волка с телкой. Но попробовать можно. Из искры иногда возгорается пламя, как уверял один симпатичный поэт. А прицепиться я хотел к одному, на первый взгляд незначительному обстоятельству, по которому трупы маньяка и труп продавщицы магазина "Ольга" оказались почти на одном месте. Отлеживаясь в больнице, я регулярно просматривал городскую прессу, и, насколько мне было известно, ни одна газета не давала координат места преступления. Тогда, спрашивается, откуда грабители и убийцы Галины Гудко могли об этом знать? Ответа может быть три. Во-первых, потрошитель входил в их банду, во-вторых, он как-то с ними связан и, в-третьих, что самое вероятное и для меня неутешительное, грабители просто слышали о том, где орудует изувер, и решили сработать под него. Списать на него еще одну загубленную душу. В этом случае все мои потуги лишены всякого смысла. Но потрогать этот гадючник все же стоит, а вдруг повезет...

Умный ты, Гончаров, аж оторопь берет, но недурственно для начала установить эту самую банду, а уж потом разматывать какие-то версии. Безусловно, милиция этим делом занимается, но, как видно со слов Шульгина, пока безрезультатно. Впрочем, после того, как он наводил справки в магазине, прошел месяц, а за это время много воды утекло.

Итак, что мы можем предпринять на сегодняшний день? Приказать тестю, чтобы он позвонил в милицию и на правах старого товарища нового комиссара разузнал у него, что они имеют касательно ограбления магазина "Ольга" и какими сведениями располагают по убийствам. После этого, смотря по обстоятельствам, посетить магазин "Ольга" и душевно поговорить с подругой убиенной Татьяной Смирновой. Совсем не вредно и даже необходимо встретиться с ее братом Михаилом Кузнецовым. Это все то, что касается магазина. А еще может оказаться полезной беседа с потерпевшей Аленой Рейпиной и ее папашей. Противный тип, но тут уж ничего не попишешь, назовем общение с подобными типами издержками профессии.

- Ты что там бубнишь? - В приоткрытую дверь просунулась голова супруги. - Мамочки, не успел выйти из больницы, а уже водку трескает! Что за тип к тебе приходил?

- Парламентер от твоего легендарного маньяка. Велел тебе кланяться да ввечеру ждать в гости. Имеет честь прибыть.

- Дурак, а не лечишься.

- Я вполне серьезно. За его дочерью охотится этот подонок и даже письменно уведомил о своих помыслах. Хочешь почитать, а заодно и взглянуть на его деяния? - протянул я ей конверт вместе с пакетом фотоснимков.

- Больно надо, - подходя к столу, фыркнула Милка и, не в силах перебороть женское любопытство, взяла письмо. - А тебе, я вижу, все неймется. Не успел из одной больницы выйти, как захотел в другую?!

- Нет, я ему отказал, - с некоторым вызовом ответил я. - На кой черт мне подставлять свою трепетную грудь под нож преступника ради каких-то непутевых девок. Да и заплатить за риск он не сможет. Ты, должно быть, рада такому решению?

- Конечно. Другого я от тебя и не ожидала. Ты ведь только за деньги куда угодно, хоть к черту на рога, попрешься. В этом твоя сущность.

- А тебе лишь бы меня незаслуженно оскорбить. Злая ты женщина, Людмила Алексеевна, недобрая.

- Не скули, - рассматривая фотографии, отмахнулась она. - Эту сволочь я удушила бы собственными руками. Почему ты отказал клиенту?

- Потому, что мне не за что ухватиться, потому, что одному такое дело не под силу, и, наконец, потому, что я просто устал. Отец когда приедет?

- Он давно пришел. Обедает на кухне.

- Уже отобедал. - Входя в кабинет, тесть грузно повалился на диван. Что ты там рассматриваешь? - лениво ковыряя в зубах, спросил он у сосредоточенной дочери.

- Фотографии маньяка, отснятые прямо на месте преступления и в момент совершения преступления, - ответила Милка и передала ему снимки.

- Ничего себе! - едва лишь глянув, изумился полковник. - Откуда вы их взяли?

- Константину их притащил какой-то знакомый, у которого этот тип грозится изнасиловать дочь, - включилась в мою игру супруга. - Но поскольку у него нечем заплатить, мой муж и твой зять ему решительно отказал.

- Милка, не лезь не в свое дело, - вежливо посоветовал я. - Лучше пойди на кухню и принеси нам по чашке горячего чая. А мы тут мужскими умами прекрасно разберемся без тебя.

Очень коротко, но не опуская ни одного сколько-нибудь важного факта, я рассказал ему суть и мои некоторые предположения, касающиеся этого дела.

- В милицию-то я позвонить или даже подъехать могу, да и скачать необходимую информацию мне тоже не составит труда, - после некоторых колебаний ответил полковник. - Но, Костя, будем откровенны, зачем это нам? Своими силами, пусть даже при помощи моих ребят из "Сокола", нам это не по зубам. Кто он? Бомж, бродяга, слесарь, юрист, а может быть, доктор математических наук или свихнувшийся преуспевающий бизнесмен?

- Все это я прекрасно понимаю и без вас, - недовольно проворчал я. Пока не полный идиот, потому-то с самого начала и отказался от этого дела, но потом, прикинув пятку к носу, решил, что попытаться стоит, хоть и сомнительная зацепка, но есть. И я об этом вам уже доложил. Магазин "Ольга", если интуиция меня не обманывает, позволит пойти по этому пути дальше.

- Хорошо, свою часть работы я выполню хоть сейчас, - кряхтя, приподнялся полковник. - Да когда же я обрету покой? Буквально через полтора часа ты будешь иметь исчерпывающие сведения о состоянии этих дел на сегодня, а дальше смотри сам.

- Премного благодарен! Большего от вас и не требуется. А я тем временем, пока Рейпин на службе, плотненько займусь его дочерью.

- Не переусердствуй, - появляясь с чайным подносом, скривилась супруга. - А то не ровен час и ребеночек может получиться.

- Чтобы тебя не грызли муки ревности и рука не искала кинжала, поехали-ка, женушка, со мной. Тем более, что женщина женщине в этом щекотливом вопросе откроется скорее, чем мужику, да и за руль мне в таком состоянии садиться рановато. Сбирайся, родимая.

Глава 8

Как и Шульгину, дверь нам открыли после первого же звонка. Рыжеволосая, красивая девка с зелеными глазами и чуть припухшими сочными губами смотрела на нас с нескрываемым удивлением.

- Добрый день, - предупреждая ее вопросы, вежливо поздоровалась Милка. - Простите, вы Алена Рейпина? Я не ошиблась?

- Нет, вы не ошиблись, перед вами Елена Рейпина, чем могу быть вам полезна?

- Очень многим, и надеюсь, вы нам поможете. Меня зовут Людмилой, Людмилой Ефимовой, а это мой муж Константин Иванович Гончаров.

- Очень приятно, - суховато кивнула Рейпина. - Что вас ко мне привело, может быть, объясните?

- Непременно, если вы пригласите нас в дом.

- Господи, да конечно, извините, я как-то растерялась. Проходите в комнату. На столе фрукты и вино, угощайтесь, а я тем временем немного приведу себя в порядок.

Бок о бок скромно устроившись на краешке дивана, мы с Милкой деликатно замолчали. Наверное, со стороны мы смотрелись как два провинциальных идиота, по чистой случайности попавшие в Лувр, где все казалось чужим и равнодушным.

- Ну вот, теперь я немного похожа на человека, - входя в комнату, улыбнулась Алена. - А то последнее время на улицу не выхожу, к себе никого не приглашаю, так и вовсе одичать можно. Подсаживайтесь к столу, наливайте вино, а может быть, Константин Иванович желает что-нибудь покрепче?

- Константин Иванович только вчера выписался из больницы, и ему спиртное противопоказано, - предупреждая мои возможные поползновения, очаровательно улыбнулась Милка, - но мы с вами вполне можем немножко пригубить вина. Только совсем чуточку, я за рулем.

- За знакомство, - неловко поднимая фужер перебинтованной рукой, засмеялась Алена. - Не знаю, что вас ко мне привело, но вы мне симпатичны.

- Вы нам тоже, - подходя к подоконнику, заверил я ее. - А загадка нашего прихода кроется здесь. В этом подоконнике, - рассматривая следы от гвоздей, объяснил я.

- Ах, вы об этом... - сразу потускнела, увяла Алена. - Не хочу я об этом вспоминать, да и рассказала я вам все, что знала, еще в первый раз. Ничего нового добавить не могу, да и не хочу. Муторно вспоминать...

- Простите, Алена, наверное, вы ошибаетесь, принимая нас за милицию, сразу решил поставить я точки над "i". - Мы с женой работаем частным порядком, и к нам за помощью обратился небезызвестный вам Анатолий Шульгин.

- А чтоб он провалился. Из-за него, из-за его статьи все и получилось. Из-за него тот подонок меня и покалечил.

- Вы неверно осведомлены, мне кажется. Основной автор статьи его коллега, некто Владислав Серов, но суть не в этом. Я немного знаю Шульгина и скажу вам, что Анатолий никогда не оправдывается, считает это ниже своего достоинства. Но сейчас его семья в опасности, на его несовершеннолетнюю дочь маньяк устроил настоящую охоту, да еще имел наглость уведомить об этом письменно. А чтобы этого не случилось, нам нужно его опередить, передать негодяя в руки правосудия, и в этом вы можете нам помочь.

- Господи, ну как и чем я могу вам помочь?

- Хотя бы тем, что подробно все нам расскажете.

- Я не возражаю, но рассказывать-то особенно нечего. Утром, вскоре после того, как ушел отец, в дверь позвонили. Я еще не совсем проснулась, наскоро накинула халатик и спросила, кто там. Он ответил, что мы залили нижнюю квартиру и он хочет осмотреть наши трубы. Безо всякой задней мысли я открыла дверь и, проводив его в ванную комнату, показала, что у нас все в порядке. И вот тут совершенно неожиданно он залепил мне рот скотчем и, приставив к горлу нож, велел молчать. А что мне оставалось делать? Я и молчала. Молчала, когда он вспарывал на мне халат, молчала, когда тащил меня в комнату. Беспрекословно выполняя его приказание, положила руки на подоконник. Он на полную громкость врубил телевизор. Я знала, чего он от меня хочет, знала, что будет насиловать, но то, что произошло потом... Он приколотил мою правую руку к подоконнику, и я от боли потеряла сознание. В кисти он сломал мне кость. А очнулась я, когда он прибивал мою левую руку. Потом он заставил меня подняться с колен и, пуская от вожделения слюни, спустил штаны. В это время вернулся отец. Это было чистой случайностью, он забыл какие-то документы. Увидев происходящее, он закричал и стал звать на помощь. Тогда подонок, оставив меня, кинулся на отца с ножом, но, поскользнувшись на шелковом рванье моего халата и запутавшись в собственных штанах, упал и выронил нож, который отец тут же подобрал. Вот вкратце и все, что я могу вам рассказать. Пригрозив нам на прощание, паскудник моментально исчез. А мы с отцом кое-как выдернули гвозди, после чего я вызвала "скорую" и милицию. Что было дальше, вы можете легко представить сами.

- Да, конечно, - согласился я. - Скажите, Алена, при побеге не обронил ли он какой-нибудь предмет, который вы потом случайно обнаружили?

- Он убежал, оставив в квартире сумку, разводной ключ и нож, который подхватил отец, но все эти вещи, как и гвозди вместе со скотчем, тем, что он заклеивал мне рот, сразу же забрала милиция. Но мне кажется, толку от этого мало, потому что он не снимал перчаток. Как видите, ничем сколько-нибудь серьезным я вам помочь не могу.

- Как вы думаете, к какому социальному слою он относится?

- Трудно сказать, но он не из рабочих. Я могу об этом судить по его повадкам и речи, хотя и держался он подчеркнуто грубо. Да, вот что я недавно вспомнила, его любимое словечко - зайчик, заинька, зайчишка. И еще... Не знаю, как вам объяснить... У меня какое-то смутное, неясное впечатление, что я где-то, может быть, давным-давно, уже его видела. Вполне возможно, что тут вмешался чисто психологический фактор, и я просто фантазирую, не знаю, утверждать не буду, но такое чувство у меня появилось ночью после всего случившегося. А отцу в отношении Шульгина я обязательно скажу. Думаю, он переменит свое решение и извинится перед ним.

- Это было бы весьма кстати, - поднимаясь, одобрил я ее хорошее начинание. - Тем более, что мужик остался без средств к существованию.

- Простите нас за наше беспардонное вторжение, - направляясь в переднюю, извинилась Милка. - И спасибо за сведения. Они могут нам пригодиться.

- Сомневаюсь. Я ведь ничего дельного и конкретного вам не сказала. А фоторобот вы, наверное, видели сами. На мой взгляд, составлен он довольно удачно.

"Это мы знаем и без тебя", - подумал я, и, распрощавшись с симпатичной девахой, мы несолоно хлебавши отправились домой.

- Ну и что? - нагло подрезая автобус, спросила Милка.

- Ничего, полный ноль. Мы с тобой только зря потратили время. Теперь вся надежда на милицию и на сведения, которые обещал добыть твой родитель.

* * *

В камуфляжной легкой куртке родитель сидел перед подъездом на скамеечке и злобно наблюдал за тем, как мы выбираемся из машины.

- Идиоты, - вместо приветствия, громогласно объявил он, поднимаясь. - Я уже больше десяти минут мерзну. Вы зачем мои ключи взяли?

- Простите, но вы первым выходили из квартиры, так что мы тут ни при чем, - едва сдерживая смех, ответил я. - Надо быть внимательнее. Хотя я понимаю, старость не радость. Скоро еще не то начнется. Да вы не волнуйтесь, сейчас пойдем в избу, и ваша дочь нальет нам по пять капель спирта для сугрева. Что вам удалось узнать по существу дела? - пропуская полковника вперед, задал я животрепещущий вопрос.

- Накостылять бы тебе по шее, - мечтательно пробасил он. - Да нельзя, ты теперь у нас хрупкий, только что из больнички. За тобой уход да забота нужна. А сведения вот какие. Нашим антигероем занимается областная прокуратура, а со стороны милиции группу возглавляет подполковник Ершов. Я его не знаю, но, насколько я понял из разговора, ничего существенного у них нет. Дело зависло, ждут рецидива и вяло шлепают хвостом, пытаясь создать видимость кипучей работы.

Что же касается дела об ограблении магазина "Ольга", то его ведет наша родная криминальная милиция под эгидой Скворцова, которого я не переваривал уже давно, и поэтому говорить с ним не стал, а пообщался с одним из оперативников, Колей Головко. Перетрясли они порядочное количество городского криминального элемента, но пока ничего существенного, если не считать одного парнишечки, Вовочки Волкова, который проходит совершенно по другому делу. Однажды то ли по глупости, то ли по неосторожности имел несчастье сболтнуть лишнее. Так, пустяк, однако они его начали крутить и в конце концов своего добились. Сведения не бог весть какие, но все-таки... Я читал протоколы опроса и могу подробно рассказать.

Его корешок, Леня Балуев, через день после ограбления магазина неожиданно появился на ихней тусовке при массивном перстне и дорогих часах. При этом в его карманах звенело еще несколько золотых безделушек, которые он с радостью и по сходной цене пульнул своим дружкам, а в их числе и был вышеуказанный Вовочка Волков. Наши оперативнички конечно же недолго думая нагрянули к нему с обыском. Живет он с мамкой в двухкомнатной квартире, и их материальное положение оставляет желать лучшего, но дело не в этом. Ребятушки перевернули весь дом, поставили квартиру с ног на голову, однако результат оказался нулевым. Они не нашли даже дохлой мухи, которая могла бы когда-то сидеть на награбленном золоте. А между тем на Ленечкином пальце продолжал сверкать золотой перстень, а на запястье тикать дорогие часы. Сыскари на него очень обиделись и снизошли до того, чтобы спросить, откуда у него появились такие дорогие вещицы? На что Ленечка совершенно спокойно им ответил, что все это он подобрал возле дверей магазина "Ольга", сразу после того, как его покинули грабители. Ему, конечно, не поверили, немного настучали по тыкве. Он заплакал и заявил, что у него есть свидетели, а точнее, свидетельницы - две шестнадцатилетние учащиеся школы. Наши орлы, держа в клюве обиженного Ленечку, тут же полетели к его подругам, и что же ты думаешь? Они, не сговариваясь, подтвердили слова своего кавалера и даже отдали подаренные им колечки. По их словам, получилось следующее. Проигнорировав последние два урока, они покинули школу и, оккупировав скамейку во дворе магазина, предавались лени и праздности. Через некоторое время Ленечке в голову пришла великолепная идея выпить бутылочку портвейна под номером пятнадцать. Взвесив все за и против, юные вертихвостки согласились. Передали джентльмену деньги, и тот опрометью кинулся в ларек. Отсутствовал он не более пяти минут, а когда вернулся, девчонки его не узнали, настолько он был бледен и взволнован.

- Овцы, пока вы тут сидели, там магазин бомбанули, - вытаскивая из кармана несколько украшений, возбужденно сообщил он. - Вот смотрите. Наверное, когда они второпях паковались в машину, это высыпалось у одного из налетчиков, а я подобрал. Только смотрите - никому ни гугу.

- Промолчим, если ты уделишь нам по колечку.

Парень щедро одарил своих дам, и если бы не непутевый Вовочка, то все бы осталось покрыто мраком и мглой.

- Я и сейчас не вижу особенного просвета, - недовольно проворчал я. Этот ваш Ленечка и его девочки хоть описали внешность грабителей?

- Девочки их вообще не могли видеть, потому как мешал угол дома, что же касается самого Балуева, то он видел только их спины, когда они садились в серую "девятку". Все они были в синих халатах, точно таких, какие носят рабочие магазина.

- Номера машины он, конечно, не запомнил.

- А ты бы запомнил, когда перед твоими глазами рассыпаются жемчуга и изумруды?

- Все ясно, можно сказать, что вы, как и мы, потратили время почти впустую. Ладненько, ничего другого, как заняться продавщицей Татьяной Смирновой, нам не остается. До закрытия магазина меньше часа. Думаю, что успею. Какие электротовары нам нужны?

- Купи пару лампочек по сто ватт и поскорее возвращайся, я начинаю готовить ужин, - объявила Милка и удалилась на кухню.

* * *

В магазин я пришел за пятнадцать минут до закрытия и около пяти минут терся у прилавка, с любопытством разглядывая дрели, самовары и прочие стиральные машины, словно собираясь все это купить.

- Вы что-то хотите приобрести? - не выдержала высокая продавщица с шальными цыганскими глазами. - Может, я могу вам чем-то помочь?

- Можете, - влюбленно и застенчиво посмотрел я на нее. - Конечно можете, если выпьете со мной по банке коктейля в соседнем баре.

- А больше ты, дядька, ничего не хочешь? - с удовольствием демонстрируя красивые белые зубы, от души рассмеялась кокетка.

- Конечно хочу, но об этом вслух не говорят. И вообще пусть это будет нашей тайной.

- Твоя тайна лезет из ушей, а может быть, и из чего пониже.

- Что ж я могу с собой поделать, если я влюблен в тебя, как Ромео в Джульетту. Так что, зайдем в бар, пропустим по стаканчику? Я все тебе расскажу.

- Еще чего не хватало, - хмыкнула продавщица. - А вдруг ты никакой не Ромео, а самый настоящий сексуальный маньяк и извращенный убийца.

- Я не маньяк и не убийца, я Костя Гончаров. Человек глубоко порядочный и высокоидейный. Общение со мной ни с чем не сравнимое удовольствие.

- Знаем мы эти общения. Напьешься до чертиков, трахнешь по пьянке, а наутро позабудешь, как меня звать, или того хуже - увезешь в лес и там будешь издеваться.

- Баронесса, вы меня пугаете, пугаете и оскорбляете. Вы только взгляните в мои чистые глаза - разве они могут лгать?

- Еще как! Лгут только с чистыми глазами, иначе кто же поверит. Ладно, жди меня в баре, приду минут через десять.

Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем она появилась - высокая, элегантная и чертовски красивая. Длинный черный плащ и широкополая шляпа подходили ей гораздо больше, нежели инкубаторская роба продавца. С самого начала в ожидании ее прихода я успел как следует ознакомиться со спиртным ассортиментом бара и поэтому вел себя раскованно и непринужденно.

- Прошу тебя, красавица, - пододвигая высокую крутящуюся табуретку, похлопал я по мягкой обивке. - Или ты предпочитаешь интимное уединение в темной кабинке?

- Дядя, я предпочитаю, чтобы ты не говорил мне пошлостей, - усаживаясь за стойку, оборвала она мой развязный треп. - За день мне приходится их выслушивать великое множество, дай хоть здесь отдохнуть.

- Слушаюсь, моя королева, - устыдился я своего вульгарного тона. - Что мы будем пить - коньяк, шампанское или набор их фирменного пойла?

- Не знаю, как ты, но я предпочла бы бокал сладкого шампанского, апельсин и если мой кавалер не жмот, то еще и мороженое с клубникой.

- Тебе повезло, твой поклонник любезный и щедрый субъект. Господин хороший, - окликнул я толстого и важного бармена, - ты слышал, что желает дама?

- Нет, но я знаю ее расклад. Таня, тебе как всегда?

- Конечно же, Семен, в напитках и еде я постоянна. Так что ж ты от меня хотел, дядя Костя? - старательно сдирая шкуру с апельсина, спросила Татьяна. - Только не думай, что я всерьез поверила твоим любовным бредням.

- Ну что же, это даже хорошо, это упрощает дело, а разговор у нас, Таня, пойдет о твоей бывшей подруге Галине Гудко.

- Так я и знала, - разламывая обнаженный фрукт на дольки, поморщилась она. - Мент у тебя на роже написан. Только не понимаю, я ведь вам все рассказала. Мне просто нечего добавить, да и знала-то я всего ничего.

- Видишь ли, Таня, сегодня дело передали мне, - самозабвенно врал я. Поэтому мне необходимо все услышать самому. Сексуальный маньяк обнаглел вконец и начал врываться в дома, насилуя и убивая девушек прямо в квартирах. Дело принимает совершенно жуткий характер. Мне не за что ухватиться. Только в случае с убийством твоей подруги есть кое-какие зацепки.

- Спрашивай, но боюсь, что мои показания мало чем помогут. Если бы я знала что-то существенное, то давно бы рассказала. Те три дня вообще были сумасшедшие. Все началось одиннадцатого сентября. Именно в этот день произошло два запоминающихся события, и мне кажется, что они явились предпосылкой к третьему - изнасилованию и убийству Гали Гудко.

- Вот как? И на чем основаны твои предположения?

- А ни на чем. Наверное, просто на женской вздорной логике. Итак, в тот день, одиннадцатого сентября, у нашей кассирши Софочки был день рождения. Вполне естественно, что по этому случаю мы решили работать только до обеда, а потом как следует это дело обмыть. Часов с двенадцати я и еще одна коза занялись сервировкой стола в кабинете нашей хозяйки, Венеры Ланской, что накладывало на нас особую ответственность, поскольку обычно подобные междусобойчики мы проводим в нашей общей комнате отдыха. Но тут был случай особый, Софочка подруга Ланской, а посему пользуется определенными привилегиями и поблажками. Где-то к двум часам столы были накрыты, и примерно в это же время Галка отправилась за тортом в соседнюю кулинарию. Мы проверили торговый зал, выставили нерасторопных покупателей и, закрыв двери, сели за стол. Прошло около получаса, когда появились эти! Я говорю о грабителях.

- Секундочку, а какие двери и как вы закрыли?

- Прежде всего обе парадные. Мы закрыли их, как всегда, когда обедаем. Накинули на дверные ручки скобы и замкнули их на замки. А что же касается служебного входа, то он запирается на внутренний засов.

- Но как в таком случае должна была войти Галина Гудко?

- Очень просто. У нас есть звонок и условный сигнал, который знают только свои.

- Понятно, продолжай.

- Эти двое в рабочих синих халатах и черных масках появились неожиданно. Лично я сначала ничего не поняла, пока один из них не начал размахивать пистолетом с глушителем и орать, чтобы все мы легли и уперлись мордами в пол.

- Но до этого хотя бы несколько секунд вы их видели. Скажите, какой конституции, какой комплекции были нападающие?

- Почти одинаковой - плотные мускулистые парни. Ну а остального я не видела, а только слышала. Нет, вру, я видела их башмаки и носки. Башмаки у них были ничем не примечательные, а вот носки меня удивили сразу.

- И чем же? Они что, были из березовой коры?

- Нет, носки самые обыкновенные. Весь фокус в том, что они у них были совершенно одинаковые. Я как сейчас помню, и у того и у другого синяя полоска чередовалась с красной, а точнее с малиновой. Наверное, это малозначащий факт, но он меня здорово удивил. Ну а дальше события развивались по всем известному сценарию. Один из грабителей потребовал у Ланской ключи от сейфа, и та благоразумно их отдала. На ее месте я бы сделала то же самое. Он ими поковырялся, но сейф открыть не смог. Тогда он заставил это сделать Венеру. Та безропотно подчинилась и даже помогла вытряхнуть всю дообеденную выручку. После чего подонки ушли и закрыли нас в кабинете на замок. И теперь мы по их милости еще пять месяцев будем получать всего пятьдесят процентов положенной нам зарплаты.

- Вот как. И почему же?

- Такое условие нам поставила Венера. Говорит, если радость у нас одна, то и беда должна быть одною. Жирная жаба, горе-то у нас одно, а вот радость целиком идет в ее карман. Так вот, мы оказались полностью изолированы, потому что телефон, как и сигнализацию, они вырубили, а два оконца находятся под самым потолком и забраны прочной решеткой. Мы от отчаяния уже хотели к ним подобраться и разбить стекла, но тут в дверь постучала Галина. Узнав, в чем дело, она вызвала милицию и службу спасения. Высверлив замок, нас освободили.

Начались вопросы, протоколы, разбираловки, ну, по обычному сценарию. Оказывается, грабителей было трое, двое орудовали у нас в кабинете, а третий в это время чистил ювелирный ларек, который находился на нашей торговой площади. По предположению следователей, один из грабителей загодя забрался в стенку "Комфорт" и сидел там вплоть до разгара нашего веселья. Ну а потом он открыл дверь служебного входа и впустил своих подельников.

- Вы говорите о той стенке, что и сейчас стоит у вас в магазине?

- Нет, ту мы давно продали, но сейчас там выставлена точно такая же.

- И на том же самом месте?

- Абсолютно, сантиметр в сантиметр, но почему вы об этом спрашиваете?

- А потому что, согласитесь, залезть в нее незамеченным на глазах у всего честного народа очень проблематично, я бы даже сказал, практически невозможно.

- Но так утверждают твои коллеги. Они даже обнаружили в ней следы пребывания одного из грабителей. Следы мужских башмаков сорокового размера. Не понимаю, почему это тебя так удивляет. Покупателей в тот день было немного и...

- Нет-нет, все нормально, - торопливо успокоил я ее. - Продолжай, пожалуйста.

- Нас, как я уже сказала, твои товарищи пытали до самого вечера, но что мы могли им сказать, когда и сами-то ничегошеньки не знали. Больше всего досталось бедняжке Галке Гудко. По их мнению, она могла рассмотреть грабителей в тот момент, когда они выходили из магазина. Но она напрочь все отрицала, говорила, что ничего такого не видела, а в конце концов разревелась, и они ее оставили в покое. Но я-то чувствовала, что здесь что-то не так, все-таки она моя подруга, а кроме того, встречается с моим братом Мишкой. В тот вечер, видя ее состояние, я не стала ни о чем ее спрашивать, отложив разговор до утра. Однако утром, едва только она появилась на работе, ее тут же вызвала на ковер начальница. Пробыла она у нее не меньше часа, а когда вышла, на нее страшно было смотреть. Я утащила ее в комнату отдыха и, кое-как успокоив, спросила, чего от нее хочет Венера.

"Она уверена, что я почти столкнулась с нападавшими, и требует от меня, чтобы я описала их внешность, - через слезы ответила мне подруга. - А как я могу их описать, когда они были в масках".

"Значит, все-таки ты их видела", - удивилась я.

"Ну, допустим, и что с того?"

"Почему же ты вчера не рассказала об этом милиции?"

"Да потому, что просто испугалась".

"Кого, милиции или грабителей?"

"И тех, и других, и третьих".

"Почему? - недоуменно спросила я. - И кто такие третьи?"

"Милиции испугалась, потому как не хотела долгих и нудных расспросов, грабителей побоялась из-за их возможной мести, а Ланской ничего не сказала потому, что она бы устроила целый скандал, обвинив меня в том, что я сразу же не стала кричать и звать на помощь. Короче говоря, попала я как кур в ощип. Пожалуйста, хоть ты меня пожалей, отстань со своими вопросами, придет время, и я тебе сама все расскажу".

- И не успела?

- К сожалению. На следующий день она не вышла на работу, а через день ее нашли за автовокзалом изнасилованной и с ножом в сердце.

- Почему же в тот день, когда она не явилась на работу, ты не забила тревогу? Ведь ты ее подруга и прекрасно видела, в каком состоянии она пребывает.

- То есть как это я не забила тревогу? - допивая шампанское, оскорбилась Татьяна. - В обеденный перерыв я поехала к ней домой. Хозяйка, у которой она снимала комнату, сказала, что Галина ушла на работу как всегда, в девять часов, ушла веселая. В тот вечер, вскоре после того, как Галя пришла с работы, к ней заезжал Мишка, хотел сходить с ней в ресторан и забрать к себе домой - она довольно часто оставалась у него на ночь. Но на этот раз Галка его выставила и заперлась в комнате, вечером хозяйка слышала ее плач. А Мишка поехал в деревню к родителям и там с горя напился.

- У него своя машина?

- Да, посмотри в окно. Напротив стоит его белая "копейка". Он и раньше-то за нами заезжал нередко, а после трагедии с Галкой отвозит меня домой каждый вечер. Брат у меня замечательный, и ты, наверное, хочешь с ним познакомиться.

- Ты просто читаешь мои мысли.

- А чего их читать? Ты сыщик, и вполне естественно, что подозреваешь всех и вся. А мой брат, ясное дело, не является исключением.

Брат Татьяны Смирновой оказался выше ее на полголовы и в полтора раза шире. Он долго и внимательно рассматривал меня, прежде чем соизволил подать голос.

- Танька, так это и есть твой новый знакомый?

- Это и есть мой новый знакомый Костя Гончаров, - вспорхнув на заднее сиденье, подтвердила продавщица. - Костя, садись вперед.

- Никуда он не сядет, - решительно воспротивился братец. - Во-первых, он старый, как сапог моего деда, а во-вторых, от него за версту прет ментом. Гуляй, дед легавый, и больше к Таньке не подходи. Увижу еще раз, будешь на ушах чечетку плясать.

Плюнув в меня черным выхлопом, "копейка", стуча клапанами, как барабанными палочками, нехотя покатила прочь. Такого поворота я ожидал меньше всего. Захлопнув рот, я вернулся в бар и заказал еще немного водки. Ехидно улыбнувшись, бармен небрежно плеснул в стакан, а за одно и на мой рукав. Пропадать, так с музыкой, решил я и в качестве ответной ноты вылил содержимое стакана ему на голову. Наверное, часть пойла попала ему в глаза, потому что, завизжав поросенком, он начал метаться за своей стойкой, требуя справедливости и возмездия. Возмездие не заставило себя долго ждать, оно явилось в лице дюжего охранника и молча поволокло меня за шиворот к выходу. Спокойно и равнодушно, экономя силы, я дал ему возможность вытащить себя за дверь и тут, неожиданно вырвавшись, исхитрился и что есть моченьки заехал ему каблуком промеж ног. Он не визжал поросенком, не выл волком и не ревел медведем, он просто ловил широко открытым ртом дефицитный воздух. Грустно вздохнув, я поплелся прочь.

Вечер был окончательно испорчен.

- И что же, господин Гончаров, мы с вами имеем от сегодняшнего разговора с Татьяной Смирновой? - немного успокоившись, спросил я сам себя. - Самая большая загадка, пожалуй, каким образом один из грабителей мог незаметно спрятаться в шкафу. Даже если, как говорит Татьяна, покупателей было немного, но где продавцы-то были? Хотя при малочисленности покупателей они имеют тенденцию собираться в кучку где-нибудь в одном из отделов, так что чисто теоретически преступник мог схорониться в шкафу, но это только теоретически. Почему он не принял во внимание тот факт, что эту самую стенку в любой момент кто-то вздумает купить или просто открыть дверцу и посмотреть внутреннюю отделку. Это странность номер один.

Пойдем дальше. Что за игру вела Галина Гудко? Понять это совсем непросто. Ясно одно: она говорила неправду. Не могли преступники после ограбления магазина разгуливать в своих зловещих масках. Наверняка перед тем, как покинуть магазин, они их сняли, и подтверждением тому могут служить слова Ленечки Балуева. Ведь если бы они были в масках, то он непременно бы об этом сказал, а так его показания ограничиваются только синими халатами да серой "девяткой". Что это значит? А это значит, что Галина видела лица грабителей. Видеть-то видела, но никому об этом не сказала. Почему? Да потому, что они ей или пригрозили лютой смертью, или она в них признала кого-то из своих знакомых, а может быть, и то и другое вместе. Но почему в таком случае они ее убили, ведь она же молчала. Молчала и врала, врала и молчала, никого не выдала. Зачем же ее убивать? На всякий случай, руководствуясь той пословицей, что береженого и Бог бережет? Так, что ли? Но тогда бы они сделали это в первую же ночь, зачем им нервничать и переживать целые сутки? Нелогично, и вообще тут что-то не так. Не здесь ли зарыта собака?

- Здесь, Константин Иванович, здесь, но ты попробуй-ка достань ее.

- И попробую, я, как-никак, мужик умный и дотошный. Допустим, что она в одном из грабителей узнала своего знакомого, разве это повод покрывать преступление?

- Повод, Константин Иванович, еще какой повод, если тот знакомый твой близкий друг или любовник. Как тебе нравится такой пассаж?

- Не очень. Ты, товарищ, мелкий и злобствующий мститель и мыслишь предвзято. Тебе так и не терпится перевести стрелки на Михаила Кузнецова за то, что он тебя оскорбил.

- Возможно, такая уж суть человеческой природы. Однако факт остается фактом - Галина убита, а магазин ограблен, и сделано это с помощью кого-то из своих, того, кто знал, что в понедельник намечается пирушка по случаю дня рождения кассирши. И одним из таких субъектов вполне мог быть Михаил Кузнецов. Представь себе. После ограбления магазина он сдергивает маску и выбегает на улицу, где лицом к лицу сталкивается со своей любовницей. Понимая, что влип, он делает ей предупреждение. Потому-то она при первых опросах молчит как рыба. Однако ее взвинченное состояние дает ему повод опасаться, и тогда, чтобы, возможно, как-то успокоить, умаслить Галину, Кузнецов приглашает ее в ресторан, но получает решительный отказ; а возможно, и угрозу рассказать о его "шалостях" милиции. Утром следующего дня он ее уже поджидает где-нибудь по дороге на работу и предлагает подвезти до магазина. Галина соглашается, но вместо работы оказывается в каком-то укромном местечке, где ему не остается ничего иного, как отдать ее в руки своих подельников.

- Умный ты, Константин Иванович, такой умный, что разговаривать с тобой чистое мучение. Ты бы мне еще объяснил, почему оба грабителя были в одинаковых носках.

- Мало ли почему, может быть, покупали их в одном и том же магазине, может быть, они родственники, и эти носки им обоим купила чья-нибудь жена или мать.

- Мать? А вот это мне уже нравится.

- Мне тоже, интересно, есть ли у Кузнецова брат? Нет, что там ни говори, а я завтра же его пощупаю, а при удачном повороте и возьму за жабры.

- Смотри, кабы он тебя не взял. К тому же прежде, чем его брать, совсем не лишне сначала поговорить с родителями и узнать его городской адрес.

Глава 9

Адрес родителей, как и место жительства Михаила, я утром легко узнал от его сестры. Извинившись за его вчерашнюю выходку, она даже объяснила, как нам лучше к нему проехать. От такой предупредительности мой азарт несколько поугас. Кажется, я ловлю совсем не в том озере и совсем другую рыбу. Однако начатое нужно доводить до конца. К этой же мысли склонялся и Макс Ухов, захваченный мною на случай мордобития или иного членовредительства. По пути следования я в общих чертах обрисовал ему ситуацию, и поэтому он настроен был весьма решительно.

Господин Кузнецов снимал небольшой кирпичный домик с невысокой оградой и аккуратным двориком, в котором стояла знакомая мне белая "копейка".

- Пойдем, что ли? - выбираясь из машины, спросил Макс.

- Пойдем, если нас не остановит какая-нибудь хвостатая и злобная тварь.

Твари во дворе не оказалось, а вместо нее на высокое крыльцо вышел сам Михаил Кузнецов. Одежда его выглядела немного причудливо. Кроме трусов, на нем был солдатский бушлат и растоптанные валенки.

- А, это вы, - зябко поежившись, сразу признал он меня. - Извините за вчерашнее, я ведь не знал, что к чему, а когда Танька мне все растолковала, я вернулся, но вас уже не застал. Проходите в дом, что-то сегодня прохладно. Надо бы отопление включить, да все недосуг, не могу прийти в себя после того, что случилось, - провожая нас в комнату, рокотал он. - Найти бы того сволочугу, я б ему сам головенку отшиб. Вы меня подозреваете, я понимаю. Спрашивайте, расскажу все как есть.

- Ты когда в последний раз видел Галину живой? - без предисловия спросил я.

- Двенадцатого сентября вечером. Танька мне рассказала, что их магазин бомбанули и Галка после этого сама не своя. Вот я и решил немного ее отвлечь. В кабак сводить или еще куда... Вот и приехал за ней, а она меня даже на порог не пустила. Так в коридорчике и простоял... Сама вся зареванная. Я спрашиваю, что случилось, а она отвечает, не твое дело, как вы мне все надоели, сил моих больше нет. Убирайся к чертовой матери, никого не хочу видеть. Козлы все вы, козлы!

Ну я, конечно, обиделся, потоптался еще малость, с хозяйкой ее поговорил, а потом сдернул в деревню и там со знакомыми пацанами на сутки ушел вразнос. Приехал только четырнадцатого утром, как раз к своему дежурству. Мы с напарником Серегой на стоянке возле "Детского мира" дежурим. Сутки дежурим, а двое отдыхаем. Вот так, а к вечеру приезжает Танька сама не своя и говорит мне, что за автовокзалом нашли мертвую Галку. Остальное вы знаете не хуже меня.

- По словам вашей сестры, вы часто встречали их после работы и развозили по домам. Почему не сделали этого ни одиннадцатого, ни двенадцатого числа?

- Потому что одиннадцатого я дежурил, а двенадцатого, до того как пришла Танька, возился со своей судорогой, в смысле с машиной. Но к ее приходу я как раз успел все закончить и потому отвез сеструху домой, а потом поехал к Галке. Мои слова вы можете легко проверить. В деревне нас гужевало человек пять. Мы там всех на уши поставили. Я пять сотен просадил. В конце концов батяня не выдержал и под вечер, на виду у всей деревни, палкой загнал меня домой.

- Понятно. - Несколько удрученный первым холостым выстрелом, я на всякий случай спросил: - Михаил, а у тебя есть брат?

- Нет, - растерянно ответил он. - Только Танька, сеструха. Вы ее знаете. А что?

- Ничего, так, к слову пришлось. Ну бывай, извини за вторжение.

Распрощавшись с парнем, мы отъехали всего на несколько сот метров, когда Макс попросил остановить машину.

- Чего это вдруг? - останавливаясь, недовольно спросил я. - Ты что-то забыл?

- Ага, и ты мне сейчас напомнишь. Напомнишь поведение директрисы во всей этой истории. Оно мне чем-то не нравится.

Еще раз, но теперь более подробно я рассказал ему то, что сам узнал со слов Татьяны и Шульгина. Сосредоточенно уставившись в одну точку, Макс сопел и внимательно слушал. А когда поток моей информации иссяк, он трубно прочистил свой нос и, что-то для себя решив, спросил:

- А ты уверен, что в той стенке "Комфорт" невозможно спрятаться незамеченным?

- На девяносто процентов, хотя в принципе такой вариант возможен.

- Ладно, поехали в тот магазин. Поскольку тебя уже там знают, посидишь в машине, а я и один управлюсь. Есть у меня одна задумка, надо проверить.

Отсутствовал он минут пятнадцать, а когда вышел, его физиономия излучала полный восторг и удовлетворение.

- Ну что ты там разнюхал? - открывая дверцу, спросил я. - Светишься, словно майское солнышко. Никак Венера обещала тебе подарить что-то венерическое.

- Еще хуже, - хлопнув себя по ляжкам, заржал Ухов. - Давай-ка зайдем в бар. Такое дело надо обязательно отметить. Иначе фортуна перестанет с нами дружить.

- Видишь ли, Макс, в этот бар нам заходить не стоит. Я тут вчера немножко похулиганил, и теперь они могут встретить нас неприветливо.

- Чепуха, Иваныч, не забывай, что с тобою Ухов. А это что-то да значит.

- Черт с тобой, только не давай им бить меня по голове.

Вчерашний бармен отреагировал на мое появление весьма своеобразно. Его глазки остекленели, а челюсть непроизвольно и свободно упала вниз.

- Закрой рот, голубок сизый, вчера я тебе уже все сказал, - пьянея от собственной наглости, ухмыльнулся я. - А если непонятно, то могу повторить. Где твой дуболом?

- Гриша?.. Это... Еще не пришел... - через силу выдавил он. - Что будем пить? Вы, я вижу, с товарищем. Очень приятно. Так чего вам налить?

- Товарищу кофе с мороженым, - сурово приказал я. - Он за рулем, а мне сто пятьдесят граммов водки. И отнеси все это на первый столик. Посмотри тут за ним, Макс, а я пока в туалет зайду.

Отсутствовал я всего-то минуту, а когда вернулся, то пустой стакан и довольная рожа Ухова указывали, что я здорово ошибся, оказывается, это не он, а я сижу за рулем. Поморщившись от такой мелкой пакости, я подсел к столу и спросил, чем вызван его ослиный восторг и каковы его впечатления от посещения магазина "Ольга".

- Ты был прав, Иваныч, - бессовестно уписывая мороженое, кивнул он. - В тот шкаф незамеченным может пробраться разве что таракан, да и то ограниченного телосложения. Грабитель там укрыться не мог, а знаешь, где он прятался?

- Не знаю, но горю желанием узнать.

- Ты бывал в кабинете Венеры Ланской?

- Нет, она меня туда не приглашала.

- А я зашел без приглашения и стал требовать, чтобы она отпустила мне в кредит стиральную машину. У них это не практикуется, но я несколько минут пудрил ей мозги, а сам тем временем вдумчиво изучал ее меблировку. В самом-то кабинете ничего подходящего я не заметил, зато в крохотной передней нашел то, что нам нужно. У нее там стоит старый шифоньер, в котором она держит свою верхнюю одежду. Он закрывается на ключ, а замок там пустячный, не замок, а один смех! Я потянул дверцу, и она легко открылась вместе с замком.

- То есть, попросту говоря, ты, вурдалак, этот замок выдрал с мясом?!

- В том-то и весь фокус, что нет! Его выдрали задолго до меня, а потом просто воткнули шурупы в старые гнезда, укрепив их чисто символически. Ты достаточно хорошо улавливаешь мою тонкую мысль?

- Довольно смутно.

- Тогда объясняю. Это только версия, но, по-моему, она имеет право на существование. Незадолго до обеда грабитель под видом покупателя приходит в магазин, но вместо того, чтобы тереться у прилавков, прямым курсом направляется в тот узкий коридорчик и прячется в шифоньере. За ним по пятам следует кто-то из работниц магазина. Убедившись в том, что сообщник благополучно скрылся в шкафу, она закрывает его на ключик, условно закрывает. Дело сделано, и теперь остается только ждать. Сидя в шкафу, он прекрасно слышит все то, что творится в магазине. Дождавшись обеденного часа, того момента, когда дамы закроются в директорском кабинете и задавят песняка, он легко и без шума выдавливает замочек и таким образом высвобождается из плена. Далее он спокойнейшим образом открывает внутренний засов входной двери и впускает своих подельников. Кто-то один из троих, кто опасается быть узнанным продавщицами, остается в торговом зале чистить ювелирный киоск, а двое проходят в кабинет и потрошат сейф. Ну а дальше все происходит так, как ты мне рассказал, но только до досадной встречи с Галиной Гудко. Она действительно опознала одного, а может быть, и всех грабителей, и это настолько ее потрясло, что она не знала, как себя вести перед товарками и директрисой. В полном замешательстве она пребывала и тогда, когда милиция начала засыпать ее вопросами. Наверное, всю ночь бедняга мучилась в поисках выхода. Скорее всего, под утро она пришла к какому-то определенному решению и с этим явилась на работу. Неизвестно, как бы она повела себя в дальнейшем, не вызови ее к себе директриса. О чем они говорили, нам остается лишь только гадать, но мы знаем, что после той беседы Галина разволновалась пуще прежнего. Возможно, дуреха по глупости вылепила ей все то, что ей известно, и за это получила большой втык. Улавливаешь?..

- Улавливаю, - со вздохом ответил я. - Ты хочешь сказать, что магазин ограбила сама хозяйка Венера Ибрагимовна Ланская?

- Я этого не говорил, но у кого может находиться ключ от шифоньера, куда она складывает свои личные вещи? Почему после разговора с директрисой Галина скукожилась на нет? Кому, как не директрисе, легче контролировать передвижение своих работниц по торговому салону? Кто чаще всех проходит тем коридорчиком?

- Так-то оно так, но скажи на милость, зачем ей понадобилось самую себя грабить? Это же полная чушь.

- Не скажи. Кроме того, что она тряхнула ювелирный киоск своей подруги, она еще получит страховку и определенные льготы при налогообложении. Я уж не говорю о том, что десять ее работниц в течение полугода будут получать ополовиненную зарплату. Вроде мелочь, если считать порознь, а если в куче, то набирается вполне приличная сумма. По крайней мере, мы с тобой таких денег не видели в глаза.

- Складно излагаешь, но мне непонятно одно. Если Венера так отлично все просчитала и даже контролировала ситуацию, почему у нее вышла осечка с Галиной Гудко? Она появилась в самый неподходящий момент, а по идее такого быть не должно. Объясни.

- А вот этот вопрос мы выясним вместе с тобой. Поехали в кулинарию.

В кулинарии, под вывеской "Торты на заказ", полная симпатичная женщина, подперев ладонью скулу, скучала в ожидании клиентов. Наш приход ее оживил и заставил встрепенуться. Улыбаясь, она даже оторвала свою задницу от хлипкого стула.

- Будем заказывать? - с ноткой надежды спросила она.

- Конечно, - неожиданно для себя ответил я. - Но только после того, как вы нам скажете, давно ли вы здесь работаете?

- Экая тайна! - расплылась она до ушей. - Наверное, шестой год пошел.

- Ну тогда все в порядке, - успокоился я. - Скажите, а магазин "Ольга" часто ли прибегает к вашим услугам?

- Постоянно! - авторитетно и гордо заявила толстуха. - Наша продукция идет вне всякого конкурса. Один раз попробуешь - и станешь нашим постоянным клиентом.

- А Софочке на ее юбилей торт вы делали?

- Конечно, только не на юбилей. Какой же юбилей в тридцать два года. Я хорошо помню, потому что в тот день их ограбили. Да и с тортом получилась неувязка.

- Что вы говорите! - делано удивился я. - Наверное, не успели к сроку? А мне говорили, что вы выполняете заказ к точно назначенному времени.

- И правильно вам сказали. Венера сама виновата, сама все напутала. Торт заказала к трем часам, а прислала за ним в два часа. Ну разве так делается? Девчонка сорок минут здесь ждала. Хорошо еще, мы подсуетились, на двадцать минут раньше ей торт выдали. С ног сбились. Какой торт-то будем заказывать?

- Бисквитный, - ответил я, потому как других не знал.

- На сколько кило? С каким орнаментом, каких тонов и что будем писать?

- На два кило, темно-зеленого цвета и в желтую крапинку. Надпись красными буквами: "Милка, будь здорова, привет от Гончарова!", а орнамент на ваше усмотрение.

- С вас сто пятьдесят рублей в качестве аванса. Расчет при получении. Вам к какому времени его приготовить?

- Часам к семи, думаю, будет в самый раз. Только учтите, она сама за ним придет. Так можно?

- Конечно, главное - не потеряйте квитанцию.

- Благодарю вас.

Сунув в карман засаленную бумажку, я в сопровождении торжествующего Макса вышел на улицу.

- Ну, что я говорил? - удовлетворенный посещением кулинарии, ухмыльнулся Ухов. - Все у нее было просчитано и только расторопность кулинаров немного ее диспозицию подпортила.

- Подпортила и убила Галину Гудко, - согласился я. - Что ты предлагаешь дальше?

- А дальше, как говорил Василий Макарович Шукшин, поведу я тебя в даль светлую и непорочную. Что ты видишь плохою от вторжения в дом Ланской?

- Ничего, но это же незаконно.

- Тебе ли говорить, Иваныч! Ты меня уже такому научил, что проникновение в ее квартиру покажется мне просто легкой шалостью.

- Допустим, - после минутной паузы пробормотал я. - Допустим даже, что в ее дом мы проникнем без особых трудностей и нам не помешает никто из ее родственников, только что нам это дает? Может быть, ты думаешь, что на обеденном столе мы найдем украшения из ювелирного ларька и ее письменное чистосердечное признание? Нет, Ухов, прежде чем идти на такой шаг, мы должны иметь какие-то, пусть хреновые, но улики.

- Вот там и найдем, - не сдавался Макс.

- А если нет? Как ты объяснишь свое незаконное и вероломное вторжение?

- Что же ты предлагаешь, Иваныч, ведь ничего существенного у нас нет. Всего-навсего одни сплошные домыслы да полосатые носки.

- И еще синие рабочие халаты, в которых орудовали грабители, плюс к ним деньги и похищенные драгоценности.

- Деньги она давно могла пустить в оборот, а драгоценности вывезти из города.

- Тоже верно, значит, в активе мы имеем только халаты и носки.

- Проще говоря, мы не имеем ничего. Ко всему прочему, нет никакой гарантии, что, даже если мы найдем грабителей, это каким-то боком поможет нам в охоте на маньяка.

- Ты прав, - уныло согласился я. - Но надо же что-то делать! Чтобы преступник не оставил хоть каких-нибудь следов - да так просто не бывает. Знаешь, какая блестящая мысль пришла в мою светлую голову?

- Знаю, Иваныч, - досадливо поморщился Ухов. - Ты хочешь самолично поговорить с этим балбесом, Ленчиком Балуевым. Неужели ты надеешься, что наши бывшие коллеги не выжали из него весь рассол до последней капельки?

- Может быть, и выжали, а может, и нам чуточку оставили.

* * *

Несмотря на полуденный час, Ленечка Балуев, как и положено примерному старшекласснику, уже восседал в центре скамейки в окружении таких же олухов. На него нам указала седая дворничиха, не забыв при этом добавить к его характеристике несколько нелицеприятных эпитетов.

- Леня, можно тебя на минуту? - подъезжая к компании и опуская стекло, спросил я гибкого, разбитного паренька, возвышавшегося на спинке скамейки.

- А чё? - последовал короткий, но емкий вопрос.

- А ничё, - в тон ему ответил Макс. - Хотели дать тебе подзаработать, да, видно, ошиблись адресом. Гуляй, найдем другого.

- Подождите, мужики, - соскочив со своего насеста и подойдя к машине, остановил он нас. - Говорите, что мне надо делать и сколько вы забашляете?

- Забашляем ровно столько, на сколько ты выполнишь работу. Садись в машину.

- Об чем базар? - Посоветовавшись со своими дружками, он уселся на заднее сиденье. - Только смотрите, без шуток. Пацаны ваш номер запомнили. Достанут из-под земли. Давайте, скорее трещите, что вам от меня надо.

- Скажи-ка нам, друг Леня, ты хорошо помнишь тот день, когда ограбили магазин?

- Ну и что из этого? Я вам уже пять раз обо всем рассказал и даже цацки вернул.

- А ты расскажи еще раз, память у нас короткая. Начни с того момента, когда ты побежал за портвейном.

- А сколько заплатите? - подумав о чем-то своем, деловито спросил оболтус.

- Это будет зависеть от того, какую информацию ты нам нашепчешь. Если мы узнаем что-то новое, то твой гонорар значительно возрастет. Только не вздумай ничего фантазировать или добавлять лично от себя, - ласково погладив его по кудрявой голове, предупредил Макс. - В этом случае ты не только не получишь ни копейки, а еще и по ушам схлопочешь. Договорились?

- Договорились, - согласился парень и ехидно добавил: - Только не считайте меня лопушком, вы из такой же милиции, как я из НАТО.

- Допустим, - проглотив пилюлю, улыбнулся я. - Мы работаем в частном порядке, и это нисколько не мешает тебе рассказать нам то, что ты видел. Тебе же лучше, при полной откровенности никакой ответственности, никаких протоколов, а взамен соответствующий гонорар и искренняя благодарность. Колись, Ленчик. Итак, дали тебе твои девочки некоторую сумму денег с тем, чтобы ты купил вина...

- Ну и побежал я за портвешком. А когда бежал, то еще тогда заметил в подворотне "девятку" серебристо-серого цвета. Я потому ее запомнил, что бензин нынче дорог, а она стоит на месте и за просто так сжигает топливо. Ну я...

- Погоди, не торопись, - перебил его Макс. - Значит, ты заметил машину с работающим двигателем? Хорошо, а ты не помнишь, был ли кто-нибудь в салоне?

- Да, один человек. Он сидел за рулем.

- Отлично, дитя мое, - крякнул Макс. - Продолжай дальше.

- Свернул я за угол, вышел на улицу и забежал в "комок". Народу там было мало, и я почти сразу купил портвейн.

- Сколько минут прошло?

- Минут пять, не больше. А потом я рванул назад и тут в подворотне увидел, как два мужика садятся в эту самую машину.

- Их было двое, ты ничего не путаешь?

- А чего тут путать? - удивился Балуев. - До двух я считать научился. Они прыгнули на заднее сиденье, а на переднем, рядом с водителем, уже кто-то сидел. Не успели за теми двумя захлопнуться дверцы, как тачка сорвалась с места и, чуть было не сбив меня с ног, вылетела из арки. Я, конечно, вслед им выматерился и тут заметил, что на том месте, где стояла машина, лежат золотые вещи и часы. Я их подобрал, но потом все это добро мне пришлось вернуть.

- Хорошо, Ленчик, а теперь расскажи нам, как они выглядели.

- Да не знаю я, и ментам об этом уже говорил. Я видел только спины двоих, тех, что влезали в машину последними. Видел спины, обтянутые синими халатами.

- Мы охотно тебе верим, - успокоил его Макс. - Но ведь и спины бывают разными. У одного она тощая, аж лопатки просвечивают, а у другого, напротив, жирная и толстая, как у бегемота. Какие спины видел ты?

- Точно, у одного из них, того, что садился с моей стороны, спина и задница были как у бегемота, а вот про второго я сказать ничего не могу, потому что его перекрывала машина. Я видел только его макушку.

- Ты помнишь, какие шапочки были у них на головах?

- Никаких шапочек у них не было, и мне это хорошо запомнилось. У жирного сверкала лысина, а у второго был коротко подстриженный ежик. Наверное, он был не такой упитанный, как лысый, потому что в машину он юркнул пошустрее.

- Складно ты врешь, Ленечка, - опережая Макса, взял я разговор в свои руки. - Ох как складно. Я почти тебе поверил, но ты допустил одну маленькую промашку, а значит, вся твоя история не стоит и ломаного гроша.

- Это какую же промашку я допустил? - обиделся парнишка.

- Ты ни словом не обмолвился о Галине Гудко! Это может означать, что ты ее не видел, а попросту закручивал нам уши и хотел получить не заслуженные тобою деньги. Но ты проиграл, парень, и теперь эти самые уши мы открутим тебе!

- Да погодите вы! - уворачиваясь от загребущих лап Ухова, завизжал Ленчик. - Я же не знал, что она вас тоже интересует. Конечно же я ее видел и даже пытался с ней заговорить. Когда я возвращался назад с пузырем, то увидел ее и обалдел. Она как раз выскочила из подворотни с офигенным тортом в руках и забилась в узкую щель между газетным киоском и табачным ларьком. Как она туда втиснулась, я не знаю. Там и кошка-то с трудом пролезет, а то деваха. Я к ней подхожу, а сам подыхаю со смеху и спрашиваю: "Ты что, Галка, в прятки решила поиграть? Тогда давай вместе, я тоже хочу в твоей щели погреться". А она стоит сама не своя, белая и вся трясется. Торт, конечно, помялся я вся блузка в креме. Мне смешно, не могу. А она вдруг как зашипит змеей: "Заткнись, дурак, и немедленно отсюда проваливай". Ну я человек негордый. Плюнул на нее и пошел своей дорогой. Про то, что было дальше, вы и сами знаете. А вы говорите...

- Спасибо тебе, Ленчик, за чрезвычайно важные сведения, а теперь перед тем, как мы с тобой рассчитаемся, поговорим о самом главном, о том, что ты скрыл от следствия.

- А чё, я ничё, - тут же скорчив идиотскую рожу, прикинулся дурачком Балуев, и я понял, что интуиция меня не подвела.

- Колись, дитя мое, и не изображай из себя кретина. Перебор получается. Поверь мне, это лишнее, твои глаза тебя выдают с потрохами. Могу обещать: то, что ты нам поведаешь, умрет вместе с нами.

- Ничего я больше не знаю, - не желая прощаться с любимой ролью, гнусаво захныкал он. - Отпустите меня, я вам все выложил.

- Нет, Ленечка, не все, не все, мой яхонтовый, - ухватив заюлившего информатора за шиворот, нежно пропел Ухов. - Ну да не беда. Какие наши годы! Отвезем тебя в милицию, посидишь там пару дней в клетке, все хорошенько обдумаешь и в конце концов расколешься. Тебе нравится такая перспектива или разойдемся полюбовно?

- Полюбовно, а сколько заплатите? - сразу став смышленым, сощурился он.

- Все зависит от того, что ты нам предложишь, - душевно пообещал Ухов.

- Сколько вы дадите, если я назову вам фамилию одного из грабителей?

- Что?! - подпрыгнул оторопевший Ухов, выпуская парня из своих цепких лап. - Или я ослышался, или ты что-то сказал?!

- Что слышали, то и сказал, - довольный произведенным эффектом, хихикнул Леня.

- Ты решил нас подурачить? Тогда не советую, я дядя строгий.

- Дело в том, что вместе с цацками жирный обронил свою визитку.

- Иваныч, ты когда-нибудь слышал, чтобы преступник оставлял на месте преступления свою визитку? Нет, парень, ты либо чокнутый, либо нас за таковых имеешь.

- Да, Ленчик, что-то слабо верится, - поддержал я сомнения Ухова. - Но допустим, что это так! Он в самом деле обронил свою визитку, и ты ее подобрал. Тогда почему ты не сказал об этом милиции?

- А это мое дело, - прокрутив в своем хитреньком умишке какие-то варианты, ответил Балуев. - Я лажевой информацией не торгую. Будете покупать - покупайте, а остальное вас не касается.

- Нет, браток, теперь уже касается, и даже очень. Колись до конца, или не миновать тебе дружеского визита в допр.

- Какой такой допр?

- Уютный такой дом предварительного заключения. Не слышал?

- Ладно, - взвесив все за и против, сдался Балуев. - Этот жирный - он не визитку обронил, а бумажник. Вот я его и подобрал. Минут десять посидел с телками и рванул домой. По дороге вытащил пачку сложенных вдвое денег, а бумажник со всяким хламом выбросил в мусорный ящик. Так все делают. Пришел домой, закрылся в своей комнате и начал пересчитывать бабки. Оттуда и вывалилась эта визитка. Теперь вам понятно, почему я ничего не сказал ментам? Когда они пришли меня трясти, от тех денег не оставалось даже половины. А как бы я их возместил, если мать за полгода не зарабатывает того, что было в том бумажнике.

- И сколько же там было?

- Почти восемь штук.

- Однако аппетит у тебя волчий! - неодобрительно проворчал Ухов. Небось с дружками да с девками все промотал?

- Не только. Матери пальто купил и сапоги, а себе видик.

- Ну хоть так... - почему-то удовлетворенно проворчал Макс. - А визитка-то где?

- В надежном месте, - хмыкнул пацан. - Я знал, что она может пригодиться.

- Это ты правильно подумал, - одобрительно причмокнул Ухов. - Тащи ее сюда.

- Притащить недолго, только она денег стоит, - вновь хитро прищурился практичный Ленчик. - Сколько вы за нее дадите?

- Сколько? - задумался Макс, видимо подсчитывая свои наличные капиталы. - Ну, рублей сто.

- Не смешите меня, дяди, - открывая дверцу, фыркнул Балуев. - Вы, наверное, с луны свалились. За такие деньги я с вами даже разговаривать не желаю.

- Постой, не торопись, - ухватил его за руку Ухов. - Спешка нужна при ловле блох мокрыми руками. А сколько бы ты хотел получить за свои сведения?

- Тот, кто имеет информацию, тот имеет весь мир! Короче, так: тысячу за сведения и столько же за саму визитку, - даже не моргнув глазом ответило наглое дитя рынка. - Итого две тысячи, причем половину я беру авансом.

- Ну ты и ухарь, - простонал Макс. - Короче, расклад такой, или ты соглашаешься на половину затребованной суммы, или прямо сейчас мы этапируем тебя в ментовку, где, кроме баланды, подзатыльников да места у параши, ты не получишь ничего. Договорились?

- Договорились, - тяжело вздохнул Ленчик. - Давайте ваши пять сотен аванса.

- Для аванса хватит и четверти, - грустно вытаскивая бумажник, простонал Ухов. - Да и то только после устной информации. Итак, как его фамилия, имя, отчество?

- Авдюшко Семен Николаевич, - выхватывая деньги, выпалил Балуев. Ждите меня три минуты и готовьте остальные башли. Только не опрокиньте, учтите, на той визитке есть какая-то запись, сделанная от руки. Она вам может пригодиться.

- Что скажешь, Иваныч? - с тоскою глядя на убегающего шустряка, спросил Макс. - Как ты думаешь, не подсунет ли он нам какую-нибудь лажу?

- Не думаю. Хотя я ожидал услышать от него совсем другое имя.

- Я тоже, фамилия Ланского была бы в самый раз. Поехали, что ли?

- Куда, а как же пацан? - удивленно посмотрел я на него.

- А зачем он нам нужен? Достаточно того, что мы знаем. Не вижу необходимости выкладывать деньги за то, чем мы уже располагаем.

- Не дури. По его словам, там есть какая-то запись, сделанная от руки. Возможно, она окажется для нас гораздо важнее, чем фамилия Авдюшко. А вот и он сам, легок, стервец, на помине.

- Вот визитка, - остановившись в пяти метрах от нас, настороженно сообщил Балуев.

- Так давай ее сюда, - нетерпеливо заерзал Макс. - Чего стоишь как пень?

- Деньги вперед, - видимо наученный горьким опытом, категорично заявил Ленчик.

- Я тебе сейчас такой перед покажу, - разозлился Ухов, понимая, что его коварный план провалился в самом зародыше. - Я тебе все уши оборву! Тоже мне, Варфоломей Коробейников нашелся! А ну или сюда, щенок!

- Если вы будете разговаривать со мной в таком тоне, я вообще сбегу. Трудно с вами работать. Давайте по-хорошему, как все деловые люди. Вы засовываете семьсот пятьдесят рублей в пачку из-под сигарет и бросаете ее мне. Я пересчитываю деньги и, если все нормально, подхожу к вам и отдаю визитку.

- Соглашайся, Макс, - кивнул я, протягивая ему весь свой наличный капитал. - Мы в любом случае на этом деле заработаем в десять раз больше.

- Уговорил, - недовольно пробурчал он и, запихав нужную сумму в сигаретную пачку, выполнил требование Ленчика.

Старательно пересчитав деньги, Балуев неожиданно перекинул их своему дружку. Тут же перехватив эстафету, тот косым зайцем помчался прочь от опасного места. Нам оставалось только рассмеяться.

- Ну у вас и организация! - удивленно воскликнул Макс, забирая визитку.

- А то! - самодовольно ответил Балуев. - С вами надо держать ушки на макушке.

- Смотри у меня, если ты нас нагрел, я тебя со дна морского достану.

- За это не беспокойтесь, сам понимаю, с кем дело имею. Счастливого пути!

- Ладно, дергай отсюда и моли Бога, чтоб эта наша встреча была последней.

Ленчик и вся его команда не заставили себя просить дважды. Они улетучились, словно мимолетное видение, оставив нам пустые кошельки в обмен на тисненую картонку сомнительной ценности. В золотистой рамочке по ее краям значилось, что принадлежит она председателю ИЧП "Реаниматор" господину Авдюшко Семену Николаевичу, а чуть ниже был указан адрес и телефон вышеназванного господина. Это все, что мы могли прочесть на ее титульной стороне. А на обороте шариковой ручкой кто-то лаконично написал: "Быть 15.09. в 14.30".

- Что бы это значило? - почесав переносицу, спросил Макс.

- Спроси у моей бабушки, - хмыкнул я в ответ. - И все же мне кажется, что эту визитную карточку мы купили не зря. Скорее всего, господин Авдюшко не имеет к нашему ограблению отношения. Ответь мне, Макс, сколько визиток настоящий джентльмен обычно носит в кармане?

- Не знаю, они у меня отродясь не водились.

- Я говорю не о тебе, а о настоящем джентльмене.

- А черт его знает, сколько визиток ему положено носить. Наверное, штук пять.

- Не меньше. А тут мы имеем дело с одной-единственной карточкой, к тому же с записью на оборотной стороне. Как ты думаешь, стал бы председатель ИЧП, господин Авдюшко, назначая свидание своему партнеру, записывать дату и время свидания на своей карточке? Отвечу - нет, нелогично. Иначе говоря, некто, ограбивший магазин и потерявший при этом данную визитку, должен был явиться к Авдюшко пятнадцатого сентября в четырнадцать часов тридцать минут. Тебе что-то не нравится? Имеешь какие-нибудь возражения?

- Ну что ты, Иваныч! Я просто восхищен твоим блестящим умом.

- Это так! "К блестящей внешности был ум блестящий дан".

- А что нам делать дальше? Твой блестящий ум ничего не подсказывает?

- Он подсказывает, что сегодня суббота, а следовательно, до понедельника ловить нам нечего. Нечего, кроме одного дельца. Ты тут посиди в машине, а я покуда загляну в "Ольгу". Есть у меня маленькая мыслишка.

Заглянул я вовремя. Ювелирный киоск стоял на месте, но его полупустые стеклянные витрины и суматошные сборы двух продавщиц свидетельствовали о том, что в самое ближайшее время он намерен поменять место своей дислокации.

- Простите, где бы мне найти Викторию Соколову? - тактично постучав в стекло, вежливо осведомился я.

- А зачем она вам? - не отрываясь от своих коробок, резко спросила моложавая женщина. - На кой черт она вам понадобилась?

- Это я могу сказать только ей самой, - обаятельно улыбнувшись, ответил я.

- Ну так говорите, - бросая свое занятие, распрямилась она. - Говорите, Виктория Соколова - это я. Какие ко мне у вас вопросы?

- Существенные, но нам лучше поговорить на улице, здесь слишком много любопытных глаз и ушей, а это может нам здорово повредить.

- Хорошо, - догадываясь, о чем пойдет речь, кивнула она. - Идите в бар, я буду там через несколько минут

"Господ", опять в бар!" - подумал я, выходя из магазина. Это же какое-то наваждение! Четвертый раз кряду мне приходится навешать это мерзкое заведение. Интересно, как сейчас, без Ухова, меня встретит этот субъект. Вряд ли он посмеет чистить мне морду, хотя и такая возможность не исключена.

Мышкой скользнув в дверь, я скромно устроился в уголке возле самого входа, готовый в любую минуту покинуть этот злачный приют. Однако мои худшие опасения не оправдались, а совсем наоборот. С приятной улыбкой на морде ко мне прискакал официант и сладкоголосо спросил, чего я изволю?

"Видимо, уроки Ухова ему запомнились надолго", - злорадно подумал я и грубо потребовал подать мне фужер шампанского и чашку кофе.

Как человек, у которого каждая минута на счету, она вошла резко и стремительно. Скользнув взглядом по малочисленным посетителям, сразу же приметила меня. Без тени улыбки, словно это был не бар, а судебное заседание, решительно уселась напротив.

- Я заказал вам шампанское, - чтобы как-то начать разговор, подвинул я даме фужер.

- Благодарю вас, но днем я спиртного не пью.

- Тогда, может быть, кофе?

- Не нужно. Не будем даром терять время, лучше сразу перейдем к делу. У вас ко мне какие-то вопросы или предложения?

- И то и другое, но, может быть, мы сначала с вами познакомимся?

- А зачем? Мы и так с вами знакомы. По крайней мере, я знаю, что вас зовут Константин Иванович Гончаров и вы занимаетесь частной практикой. В свое время вы помогли моему дяде Вартану Саркисовичу Огауяну.

- Вот как! Передавайте от меня привет.

- Непременно, - чуть усмехнулась она. - Как видите, я пошла по его стопам и тоже занимаюсь продажей ювелирных изделий, правда не в таком объеме, как он. Но оставим воспоминания, а вернемся в сегодняшний день. Жду вашего первого слова.

- Уж если вы обо мне осведомлены, тогда позвольте взять быка за бока. Я слышал, что вы довольно ощутимо пострадали от ограбления магазина? Или это просто досужие толки и я неверно осведомлен?

- Вы осведомлены совершенно верно. Мой ущерб составляет пятьсот тысяч.

- Вот как! - удивился я. - А мне называли сумму в два раза меньшую.

- Мне нет никакого резона вас обманывать. Не так давно я и сама пыталась с вами связаться, но вы находились в больнице. Если вы займетесь моим делом и найдете похищенные драгоценности, то я смогу заплатить вам от десяти до пятнадцати процентов их стоимости.

- Почему такой разброс цен?

- Все очень просто - чем больше вы вернете, тем больше получите. Трудовое соглашение или договор мы с вами можем заключить послезавтра, в понедельник. Деньги на накладные расходы в сумме десяти тысяч тоже. Адрес и телефоны здесь указаны. - Она протянула мне визитную карточку. - А теперь извините, мне некогда. Жду вас в понедельник.

- Подождите! - придержал я за локоток свою очаровательно-деловую собеседницу. - Позвольте мне задать вам несколько вопросов. Они непосредственно касаются нашего дела.

- Да, я вас слушаю.

- Насколько мне известно, вы пребываете в дружеских отношениях с директором магазина "Ольга" Венерой Ибрагимовной Ланской. Это верно?

- Пребывала, если уж быть точной, - после некоторой заминки ответила она.

- Вот как? - наигранно удивился я. - И что же послужило причиной охлаждения?

- А вы не догадываетесь? - зло усмехнулась она. - Ограбление моей торговой точки на территории ее магазина... По-моему, комментарии здесь излишни.

- Да, конечно, я так и подумал. Кстати, а Венера Ланская замужем? Если да, то расскажите о ее муже все, что знаете.

- Да, она замужем. Ее муж, Ланской Борис Михайлович, личность, на мой взгляд, достаточно одиозная. Почему? Об этом я говорить не буду, не хочу, чтобы вы заранее расписали его портрет черными красками и отнеслись к нему предвзято.

- Вы правы. А как он выглядит внешне?

- Довольно симпатичный мужик, немного толстоват, но это его не портит. Вдобавок к животику его лысина создает определенный имидж эдакого толстячка, добрячка и хохотунчика. В компании он как рыба в воде, резвится и порхает.

- Спасибо, у них есть дети?

- Да, парень и девочка. Володя учится в Москве, а Иришку Венера еще летом отвезла к матери в Казань, в какую-то престижную школу, где директорствует ее тетка. Так что от этого бремени они освободились. Живут в свое удовольствие.

- А у вас есть дети? - совершенно неожиданно вырвалось у меня.

- Да... Но... - оторопела, смутилась и вдруг покраснела моя собеседница. - Я... я не понимаю, какое отношение это имеет к нашему делу.

- Простите, Виктория, я нисколько не хотел вас обидеть. - Чувствуя, что сам покрываюсь багровыми пятнами, я отвернул свою рожу от света.

- Ничего, бывает, - почувствовав себя главнее, рассмеялась она. - Так я пойду и жду вас послезавтра в своем офисе.

Проводив ее статную фигурку взглядом восхищенного олигофрена, я как-то незаметно для себя вылакал шампанское и, бережно упрятав вторую за сегодняшний день визитку, вышел из бара.

- Иваныч, ты сияешь, как та бабушка после пятого бандитского налета, подозрительно глядя на меня, отметил Ухов. - С чего бы это?

- Пока ты тут давил клопов и ковырял в носу, я выторговал небольшой аванс в десять тысяч, по пять штук на рыло. В понедельник можно будет его получить. Тебя устраивает такой расклад?

- Аванс - это хорошо, - вздохнул он. - Вся беда в том, что его надо отрабатывать.

- Не волнуйся, отработаем. Пока не знаю как, но отработаем.

- Тогда начнем прямо сейчас. Куда едем?

- По домам. До понедельника вся наша деятельность будет смахивать на телодвижения одинокого мужика, а я этого не люблю.

Глава 10

В понедельник я поднялся уже в семь часов, чего за мной давно не замечалось. По этому случаю я, имитируя зарядку, даже несколько раз присел и трижды отжался от пола. Хорошо, что кроме Брута и Машки этого никто не видел. В противном же случае что полковник, что его дочь непременно сдали бы меня в психушку. Тем более это было нетрудно после моего субботнею сюрприза - ни с чем не сравнимого ядовито-зеленого торта.

Побрившись и поплескавшись под душем, я наскоро позавтракал и вполне был готов к выходу. Меня остановили собачьи глаза, полные мольбы и скорби. Брут, с поводком в зубах, сидел в передней и старательно бил хвостом, поднимая с пола целое облако пыли. Кот вел себя еще более агрессивно. Яростно царапая дверь, он мяукал как-то утробно, по-волчьи, взывая к моему милосердию.

- Ну что мне с вами делать, твари хвостатые, - вздохнул я, застегивая ошейник на мощной шее сенбернара. - Один раз в жизни хотел выйти из дома пораньше, так вам приспичило.

Обычно прогулка состояла из трех этапов. На первом эти друзья отправляли свои естественные потребности, потом начинались игры, а затем наступал самый утомительный и противный момент, который я буквально ненавидел. Дело в том, что животных нужно было препроводить в квартиру, а этого им совсем не хотелось.

Так получилось и на этот раз. Минут пять я уговаривал Брута подобру-поздорову вернуться домой, а затем, плюнув на все увещевания, силком потащил его к подъезду. Тащить насильно стокилограммовую тушу, упирающуюся в землю четырьмя лапами, занятие не из легких. Но, видит бог, я старался, и если бы не эта нелепая случайность, то в конце концов я бы его дотащил. Не знаю, каким образом, но поводок вдруг отстегнулся от ошейника, и пес, почуяв свободу, выдал радостное антраша и помчался к мусорным бакам, где, как известно, все дворовые псы проводят досуг и решают дела государственной важности. Теперь его оттуда забрать могла только Милка.

Плюнув на неблагодарных животных, я поплелся на стоянку, предоставив Милке самой решать ее собако-кошачьи проблемы. Как глубоко я заблуждался! Это я понял только тогда, когда выезжал со стоянки. В пяти метрах от выезда сидел мой зоопарк и, нервно подергивая хвостами, выжидательно смотрел на меня. Нет, мне и раньше случалось их подвозить то в ветлечебницу, то на дачу, но тогда это носило планово-узаконенный характер. Теперь же эти попрошайки откровенно просились прокатиться. Не зная, то ли плакать, то ли смеяться, я притормозил и открыл заднюю дверцу. Второго приглашения не потребовалось. Первым заскочил Машка, а за ним степенно и неуклюже забрался Брут.

- Куда прикажете, господа хорошие? - трогаясь с места и уворачиваясь от слюнявого языка Брута, вполне серьезно спросил я. - Только не надо нежностей, благодарить будем потом. Да-да, нежности и поцелуи на дороге могут привести к аварии. Вы не возражаете, если по пути нашего следования мы заедем и заберем с собой одного симпатичного дядечку? Ну вот и отлично! Тогда, пожалуйста, пристегните ремни безопасности и ведите себя, как подобает интеллигентным котам и псам.

Я опаздывал на четверть часа, но Макс при полной экипировке терпеливо ждал меня в условленном месте. Ничего не подозревая, он открыл дверцу, и мне показалось, что сзади его крепко стукнули поленом. Настолько неподражаемой стала его своеобразная физиономия, что я невольно зашелся от смеха.

- Ты чего это, Иваныч? - усаживаясь рядом со мной и понемногу приходя в себя, тихо спросил он. - А я вижу, в машине двое, и подумал, что ты супругу с собой прихватил.

- То есть собачью морду ты перепутал с очаровательным личиком моей жены?! Спасибо, я непременно ей это передам.

- Упаси тебя бог! Но объясни, что все это значит?

- А ничего, кроме того, что они проголосовали в тот момент, когда я выезжал со стоянки. Говорю тебе чистую правду, они приперлись туда по собственной инициативе, и мне не оставалось ничего иного, как взять их на борт.

- Ну и дела! - задумчиво проворчал Ухов. - Люди глупеют, а живность умнеет. Ладно, как будем действовать? Как договаривались или ты внес коррективы?

- Все по плану, Макс, - сворачивая на узкую, разбитую дорогу, ведущую к железнодорожным путям и частному предприятию "Реаниматор", ответил я. Самое главное, чтобы этот хрен оказался на своем рабочем месте.

- А мне кажется, наоборот - лучше, чтоб его не было. Нам незачем лишний раз светиться. Наверняка его секретарша знает не меньше его.

- Там посмотрим, - останавливаясь в тупичке возле шаткой ограды неказистого одноэтажного здания, уклончиво ответил я. - Пойдем, что ли?

- Как скажешь, генерал, - вытряхиваясь из машины, ответил Макс.

Миновав небольшой дворик, заваленный старыми ваннами, унитазами и раковинами, мы оказались в грязноватой передней, откуда Т-образно отходили два коридора.

- Как нам пройти к шефу? - спросил я курившего на перепутье мужичка.

- По левому коридору, третья дверь налево, - с похмельной хрипотцой ответил он. - Там в приемной Галка сидит, она вам все обскажет.

В маленькой приемной стоял стол, два стула и тумба, на которой громоздился компьютер с принтером, да еще в углу дергался пожилой холодильник. И всем этим добром заведовала курносая Галка с черными пуговками глаз.

Не закончив какой-то важный разговор, она раздраженно бросила телефонную трубку и выжидательно уставилась на нас.

- Шеф у себя? - откашлявшись, хрипло спросил Макс.

- У себя, но он не принимает. У него идет планерка.

- Это хорошо, - одобрительно прогудел Ухов, - А долго он обычно планирует?

- Когда как, но думаю, что минут через десять он освободится. А вы по какому вопросу? И как мне вас записать?

- Чего-чего? - не понимая вопроса, простодушно спросил он. - Куда это ты нас хочешь записывать? Уж не в очередь ли за отпущением твоих грехов?

- А вы не хамите, - вытаскивая амбарную книгу, обиделась Галка. - Я уж больше года записываю посетителей на прием к Семену Николаевичу. Он так велел.

- И правильно сделал, - отодвигая Ухова в сторону, вмешался я. - И давно пора, а то ходят всякие-разные, а потом колготки пропадают. Галочка, не берите в голову, это шутка. Я-то ваши порядки знаю. Чуть больше месяца тому назад я у вас уже бывал. Неужели вы меня не помните?

- Нет, не помню, - неуверенно ответила она. - Столько народа... А как ваша фамилия и когда вы к нам приходили?

- Бочкарев моя фамилия, а приходил я к вам пятнадцатого сентября. Семен Николаевич в тот день назначил мне встречу на четырнадцать тридцать. Припоминаете?

- Нет, но сейчас посмотрим, - зашуршала она страницами амбарной книги.

- Вот оно, пятнадцатое сентября, - перегнувшись через стол, припечатал я нужный мне лист. - Читайте, кто там у вас на четырнадцать тридцать?

- Вы, наверное, ошиблись, - удивленным медвежонком посмотрела она на меня. - Здесь у меня на четырнадцать тридцать записан Ланской Борис Михайлович. Вот, если не верите, то посмотрите сами.

- Точно, - крайне удивился я. - Ланской Борис Михайлович. Проживает по улице Поволжской, дом 12а. Прибыл в четырнадцать тридцать, а убыл аж в пятнадцать часов. Это ж надо, тридцать минут шефа мытарил.

- А вы говорите, - торжествуя восстановленную справедливость, засмеялась Галка. - Говорила же вам, что вы путаете, а вы не верили.

- Да, вы правы, старость не радость. Эклер проклятый замучил. Ладно, Галочка, мы, наверное, ждать не будем, зайдем в следующий раз. До свидания. Кстати сказать, а почему ваша фирма носит такое странное название "Реаниматор"? Вы что, по ночам откапываете мертвецов, а наутро их реанимируете?

- Нет. - Интеллигентно, в кулачок, прыснула секретарша. - Все гораздо проще и не так страшно, - мы ремонтируем старую сантехнику. Даем ей вторую жизнь, поэтому и называемся "Реаниматор".

- Понятно, надо завтра же принести вам старый унитаз. Ладно, Галочка, передавай привет шефу, дорогому Семену Николаевичу. Как там его лысина? - на всякий случай спросил я, чем привел секретутку в крайнее изумление.

- Какая лысина, о чем вы говорите! У шефа шикарная прическа.

- Извините, обознался. - И мы с Максом галантно раскланялись.

- Иваныч, а что ты предлагаешь делать дальше? - пробираясь через груды старой, порыжевшей сантехники, спросил Макс.

- А что предлагаешь ты? - ответил я вопросом на вопрос.

- Мне кажется, что пришло время собирать камни, то есть ехать за авансом.

- Ты прав, пора собирать камни, но только не в конторе у Виктории Соколовой, а в саду у дяди Вани, в смысле, в доме у Бориса Михайловича Ланского. И поедем мы немедленно, потому как эта секретутка обязательно напоет о нашем странном поведении своему шефу, а тот, в свою очередь, свяжется с Борей. Момент внезапности будет упущен, так что куй железо... Ты готов?

- А куда ж я денусь! В компании с Гончаровым и его зверинцем я хоть к черту на рога. Поехали.

Улица Поволжская находилась в поселке Строителей, и дома на ней были расположены только по правую сторону, потому как слева, в десяти метрах от дороги, начиналась узкая полоска леса, за ней обрыв, а под ним лениво и вольготно плескалась грязная волна водохранилища.

В самом начале улицы, чтобы раньше времени не привлекать к себе внимания, мы остановились, вышли из машины и осмотрелись.

Дощатые каркасные дома строителей потихоньку сломала перестройка, а на их месте предприимчивые клещи, "новые русские", воздвигли себе двухэтажные терема и трехэтажные замки. В одном из таких теремов под номером 12а и проживала чета Ланских. Стоял он в самом конце улицы и немного на отшибе, поскольку хозяин двенадцатого дома, беспредельщик среди беспредельщиков, откусил себе такой участок, или, сказать точнее, усадьбу, на которой вполне мог сесть и взлететь небольшой реактивный самолет. Воистину сказано: чем больше имеешь, тем больше хочется.

- Ну что, Иваныч, двинули, что ли? - аккуратно затушив окурок о подошву, спросил Макс. - Время-то не ждет. Возьмем мы тура за красную дуру и тряхнем как следует.

- Нет, Макс, не пори горячку. Мы с тобой его совершенно не знаем. Кто он такой и на что способен? Вполне возможно, что он уже основательно подготовился к нашему приходу. Пригласил дружков, расставил капканы, наточил ножи, а теперь ждет не дождется того часа, когда мы самолично к нему пожалуем. Так что пойду-ка я на разведку один, и если в течение получаса от меня не будет никаких известий, то принимай соответствующие меры. Какие? Не мне тебя учить.

- Ладно, командир, наверное, ты прав. Оружие взял?

- А на кой черт оно мне там нужно? Если уж навалятся так навалятся, а вид пушки их разозлит еще больше. Бди, Максимилиан!

Не спеша и равнодушно я подошел к двухметровому бетонному забору, призванному охранять покой и благоденствие семейства Ланских. То, что за мной следит видеокамера, я знал почти наверняка, а вот о наличии или отсутствии злобных тварей я мог лишь догадываться. Ну что же, поживем увидим. Так же неторопливо и безразлично я нажал кнопку переговорного устройства с левой стороны глухих металлических ворот и, улыбаясь, глядя на небо, ждал ответа.

- Что вам нужно? - через некоторое время спросил меня мужской бархатный голос.

- Войти, - естественно и непринужденно ответил я.

- А вы, оказывается, шутник, - с неподдельным весельем отметил динамик. - А зачем хотите войти и по какой надобности?

- Ну шутник-то из меня никудышный, человек я серьезный, а войти я хочу с единственной целью - повидаться и поговорить с господином Ланским. Как мне подсказали, он проживает именно в этой избушке на ножках Буша. Так ли это?

- Проживать-то он проживает, вопрос в другом. Захочет ли господин Ланской с вами разговаривать? Что тогда?

- А ничего, я просто развернусь и уйду. Но думаю, что он много потеряет, лишившись такого собеседника, как я. Разговор со мной несомненно принесет ему удовольствие, и он почерпнет массу полезных сведений.

- А вы там один? - с некоторой тревогой спросил он.

- Что за вопрос? Вы же сами прекрасно все видите - позади меня выстроилась целая дивизия солдат, а в лесочке неподалеку расположились три батареи легкой полевой артиллерии.

- Шутник вы, батенька, шутник. Ну да ладно, входите.

Щелкнул ригель магнитного замка, и калитка, врезанная в правую створку ворот, приоткрылась, давая мне возможность войти во двор, где меня могло поджидать множество самых неожиданных сюрпризов и неприятностей.

Была не была! Бог не выдаст, а свинья не съест, подумал я, включил диктофон и решительно шагнул во двор.

- Стойте там, где стоите, - не успел я сделать и пяти шагов, как меня остановил все тот же голос. - Не двигайтесь, иначе я спущу собак.

Повинуясь его грозному приказу, я застыл на месте, потому как встреча со сторожевыми псами прельщала меня меньше всего.

Что последовало потом, описать довольно трудно. Родимая матушка земля вдруг вырвалась из-под моих ног и, перевернувшись на сто восемьдесят градусов, стукнула меня по голове всей своей многомиллиардной тушей. Потом последовало мгновенное забвение, а затем земная твердь прямо на глазах стала уходить вниз с невероятной скоростью. От ужаса я зажмурил глаза и попытался сосредоточиться, внушить себе, что это только сон, и не более того.

Злобное рычание, сдержанный, но яростный лай, стук когтей об асфальт и жаркое собачье дыхание заставили меня немного изменить свое мнение, и, открыв глаза, я посмотрел на мир с совершенно иной точки зрения. Подобно подбитой куропатке, я висел вниз головой, и земля находилась в трех метрах от моей головы. Две вампирообразные овчарки черно-рыжего окраса, жаждая крови, прыгали подо мной, стараясь оторвать мне руки или какую-то другую, пикантную, но не менее важную часть тела. Их прыжки с каждой попыткой становились все выше и результативнее, давая основания предполагать, что очень скоро их злобные намерения увенчаются успехом и финишная ленточка не за горами.

- Убью, зверюга! - беспомощно извиваясь всем телом и подбирая руки, пообещал я самой прыткой гадине, которая при последнем прыжке уже коснулась моего пальца.

- Не убьешь, Гончаров-Бочкарев, - насмешливо возразил знакомый мне голос. Только теперь он был живым, не из динамика. Насколько мог, я повернул голову и увидел инициатора моей казни самого господина Ланского. По крайней мере, таким мне его описала Виктория. Правда, она не учла того обстоятельства, что он будет восприниматься мной в перевернутом положении.

- Убери своих псов, ублюдок, - настоятельно потребовал я.

- Ай-ай-ай, и не стыдно вам, господин Гончаров, говорить мне такие неприятные слова? - расплывшись в улыбке, погрозил он мне пальчиком. - А ведь вы обещали, что мне с вами будет интересно и я получу массу удовольствия.

- Кажется, ты его уже получаешь, гнида плешивая. Немедленно опусти меня на землю и убери своих паршивых шавок.

- Опущу, обязательно опущу, - гаденько пообещал он. - Ты же не вобла, чтобы тебя вялить на солнце. Конечно опущу и даже отпущу, но прежде ты скажешь мне, что тебе обо мне известно и вообще какого рожна тебе от меня надо.

- Бумажники не надо терять. А когда идешь на дело, то их вообще лучше оставлять дома. Понял, взломщик дешевый?

- Да, ты прав, с бумажником у меня полный диссонанс получился. Так я и думал, что на нем могу сгореть. А откуда ты про бумажник-то узнал? похихикивая и подмаргивая, спросил он как бы между прочим. - А может, кто-то из продавщиц его тебе передал? Ты говори, сарделька, не стесняйся.

- Ты когда-нибудь занимался французской любовью с обезьяной?

- Нет, не приходилось, поделись опытом.

- Нет, Боря, мне тоже не приходилось, но чисто теоретически я настоятельно тебе советую завести самца орангутанга и жевать его прибор каждое утро натощак вместо того, чтобы задавать мне подобные вопросы.

- Значит, жалеешь ту суку, которая это сделала, а напрасно, напрасно, Константин Иванович. Ты бы лучше о себе подумал, себя пожалел.

- Успокойся, меня есть кому пожалеть. Отгони псов и опусти меня на землю, или ты не видишь, что еще немного - и у меня будет кровоизлияние в мозг.

- Если бы он у тебя был, то ты бы сначала подумал, а только потом вмешивался во всю эту историю. Не могу я тебя опустить. Собаки тебя в момент порвут в клочья, а ты мне еще не все рассказал.

- Так отгони собак.

- Тогда ты меня в клочья порвешь. Хорошо придумал! Потерпи уж немного. А чего это ты у Тани Смирновой все про Галину Гудко выпытывал? При чем тут Галина Гудко?

- Вот и я думаю, зачем я про нее выпытывал. Дурак я и есть дурак.

- Это точно, дурак, да только хитрый. А впрочем, не это самое главное, Галины нет, а значит, и проблем больше нет. Так кто тебе передал мой бумажник?

- Кажется, я тебе ясно рекомендовал обезьяну. Или тебе повторить все то же самое в более конкретной и доступной тебе форме?

- Не стоит, побереги свой мат для более подходящего случая, он тебе сейчас представится. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я понижу уровень твоего существа сантиметров на десять? Ты ведь сам того хотел, да и собачкам будет сподручнее упражняться. Как только ты надумаешь назвать мне имя человека, передавшего тебе бумажник, немедленно мне об этом сообщи. Жалко все-таки погореть на каком-то вшивом портмоне. Ну да ничего, исправимся. Ты ведь не штатный мент. Работаешь в частном порядке с напарником, так что тут все поправимо. Сейчас мы тебя кончим, а завтра его, если не договоримся полюбовно. Говорят, он у тебя тупой, как комод. И все-таки, Гончаров, если ты передумаешь и назовешь мне наводчика, то дай знать. Я тебя, родимого, тут же отпущу и еще в придачу дам денег. Ну, с Богом, раб Кистинтин!

С этими словами мерзавец взял пульт управления тельфером, а я подумал, что Ухов немного подзадер-жался.

- Фас, Най! Рекс, фас его, фас!

Щелкнули контакты лебедки, и под злобно-радостное рычание кобелей мое грешное тело медленно поползло вниз. Последним усилием я попробовал подтянуться и сделать нечто похожее на угол, чтобы потом перехватить трос руками, однако сил на это у меня не хватило, я только беспомощно, подобно червяку, извивался вокруг своей оси. Недаром нам говорила учительница первого класса - никогда не пейте, детки, водка до добра вас не доведет!

А между тем твари уже вцепились в мои роскошные волосы. Понимая, что это начало моего бесславного конца, я заорал тоскливо и обреченно.

Откуда он появился, я так и не понял. Брут налетел как ураган. Молча, без единого звука, он прижал своей тушей самого здорового кобеля к земле, после чего последовал характерный хруст сломанного позвоночника, а затем Най, или Рекс, конвульсивно отдрыгал свою последнюю чечетку. Второй барбос, видя такое дело, втихомолку, по-пластунски пополз к кустам, надеясь найти там укрытие от нелепой и страшной смерти, постигшей его брата. Однако его чаяниям и надеждам не суждено было сбыться. В два прыжка Брут настиг труса, и его участь была столь же плачевна. Он разделил судьбу своего братца.

- Поникли головы собачьи... - торжествующе продекламировал я. - И ты, Брут, вел себя как настоящий Брут! Сегодня ты получишь кусок настоящего мяса.

Разделавшись с кобелями, жалостливо поскуливая, он облизал мою физиономию и укоризненно уставился на остолбеневшего от ужаса Ланского, впрочем не имея ни малейшего желания причинить ему зло. Скоро поняв это, подлый Бориска мелкими шажками засеменил к крыльцу, а когда до него оставались считаные метры, он зайцем заскочил в дом и захлопнул дверь, предоставив мне по-прежнему свободно болтаться на чертовом тросике тельфера.

- Ну как ты, Иваныч? - спрыгнув с забора, заботливо осведомился Макс. Сейчас я тебя сниму. Потерпи чуть-чуть.

- Идиот, немедленно беги в дом и вяжи его в морской узел, пока он не позвонил своим дружкам! Только осторожнее, не сломай ему шею. Боре, таки да, есть что нам рассказать. А я пока повишу немного, мне не к спеху, - добавил я, когда Макс умчался наводить порядок и восстанавливать справедливость.

Отсутствовал он недолго, а когда вернулся, я велел ему сделать несколько снимков, и только потом он опустил меня на бренную землю. По его озабоченному виду я понял, что все обстоит не так гладко, как нам бы хотелось.

- Ну, что там у тебя? - сидя на собачьем трупе, спросил я, растирая правую ногу.

- Он, сука рогатая, успел позвонить своим кентам, - принимаясь за мою левую ногу, ответил Ухов. - Я его немного прижал, и он сказал, что через полчаса они будут здесь. Он не знал и не ведал, что я уже у него дома, поэтому позвал их с единственной целью - отстрелить твоего Брута и покончить с тобой. Это нам на руку, я один возьму их тепленькими.

- Ага, возьмешь, если до этого они не превратят тебя в сито. Сколько их едет?

- Если верить его словам, то двое, Шурик и Жорик.

- Это хорошо, если двое. Значит, Шурик и Жорик, а где наш Борик?

- На первом этаже в холле. Сидит на заднице в камине и обнимает решетку. Я его к ней наручниками прицепил, а пасть залепил скотчем. Его сотовый телефон лежит на мраморном столике в пяти метрах от него, а обычный я отключил.

- Это хорошо, - поднимаясь на четвереньки, одобрил я. - Значит, сделаем так. Перво-наперво попробуй поставить капкан, в который я попался, как глупый мышонок. А я тем временем возьму под контроль Ланского. Могут быть звонки, и на них нужно отвечать так, как мы этого хотим. Еще полчаса я тебе все равно не помощник, а там, в доме, от меня может быть польза. Жалко, что Брут так равнодушен к человечине.

- Порода такая. Ладно, Иваныч, бери своего пса и кондыляйте к плешивому. Это тебе на всякий случай, - в карман куртки он сунул мне пистолет. - Не спорь, однажды ты от него уже отказался и в результате повис, как кроличья шкурка на заборе. Когда у меня будет все готово, я дам знать. Времени у нас осталось двадцать две минуты, надо бы подсуетиться и все как следует подготовить.

Обняв собаку за шею, я с ее помощью кое-как взобрался на крыльцо и толкнул входную дверь. Ну а дальше дело пошло веселее, по паркету, покрытому лаком, он потащил меня, как половую тряпку, безо всякого труда и напряжения. Более того, не имея никакого приказания, он доставил меня прямиком к камину, в котором томился Ланской.

- Ну что, брат Борис, кажется, наши роли поменялись? - злорадно оскалился я. - Сидит за решеткой в темнице сырой вскормленный Венерой козел полковой. Что-то ты мне совсем не нравишься. Грустный какой-то. Не печалься, скоро прибудут твои товарищи, и мы славно проведем время. Хотя можно начинать прямо сейчас. Расскажи мне, кому из вас, Венере или тебе, пришла в голову такая блестящая мысль - ограбить собственный магазин? Ну что ж ты молчишь? Пятнадцать минут назад ты был куда как разговорчивей. Спой, светик, не стыдись.

- Господин Гончаров, предупреждаю вас, вы еще за все ответите!

- Ой, ой, ой! Как вы меня напугали, господин Ланской, я сейчас обделаюсь! И за что же мне предстоит отвечать, а главное - перед кем?

- Перед судом за то, что вы нагло ворвались в чужой дом, умертвили моих собак, а теперь измываетесь надо мной, ни в чем не повинным гражданином.

- Ой, какие песенки запел наш соловушка, - восхитился я его перевоплощению. - Да ты, наверное, совсем не помнишь того, как недавно травил меня собаками, и не просто травил, а, подвесив за ноги, ждал, когда злобные твари меня загрызут.

- Не было такого, это ваши грязные домыслы.

- И клеветнические инсинуации, - добавил я, ухмыляясь. - Не выйдет, товарищ хороший, не на того напал. Умываться я не собираюсь, а через пару часиков, когда мы тут с вами основательно разберемся, обязательно заеду в судебно-медицинскую экспертизу, где с моих ранок и укусов возьмут мазки на анализ и, как ты сам прекрасно понимаешь, в них обязательно обнаружат слюну твоих собачек. А что будет дальше, и говорить не стоит. Раскрутка пойдет по полной программе, начиная с сегодняшнего дня и заканчивая убийством Галины Гудко.

- Никакой Галины Гудко я не убивал.

- А разве я говорю, что ты это сделал своими руками? Нет, брат, на такое ты не пойдешь, не будешь убивать сам, а вот дружков своих обязательно подговоришь. Вот так и в случае со мной. Сам-то ты рук пачкать не захотел, но кентам своим раздолбанным сразу же протрубил: "Скорее, ребятки, мужичок у меня томится подвешенный, надо бы ему поскорее кровя пустить!" А знаешь, что самое интересное? Братанам-то твоим, которые непосредственно зарезали девчонку, дадут гораздо меньший срок, чем тебе, поскольку именно ты выступаешь в роли заказчика этого убийства и являешься главой банды. Вот такой вот компот получается, гражданин Ланской, мать твою за ногу. Чего сопли-то распустил? За все надо отвечать, за все надо платить. Но это не самое главное, в тюрьме тоже можно жить, как поется в песне: "А я Сибири, Сибири не боюся, Сибирь ведь тоже русская земля..." Хуже, Боренька, другое. Ты что же думал, что они меня пристрелят, вы на радостях раздавите бутылочку и на этом дело кончится? Нет, друг мой ситный, нет, миленький, так только в кине бывает. Бандит нынче совсем другой пошел, окультурили брата бандита. Они прекрасно понимают, что ты вляпался со своим бумажником по самые уши, и рано или поздно не Гончаров, так Петров снова на тебя выйдут, и тогда расклад будет не такой веселый, как сегодня. А где у них гарантия, что ты будешь молчать как партизан? Нет у них такой гарантии! Более того, зная твою мягкотелость, они почти уверены, что ты расколешься при первом же нажиме и выдашь их со всеми потрохами. А как ты думаешь, что для них рациональнее: грохнуть какого-то там Ланского или неизвестно сколько лет париться на нарах за ограбление магазина и убийство Галины Гудко? Так-то, царь Борис Михайлович. Они не только меня, они и тебя убивать приедут!

- Я наоборот... Я не хотел... - вдруг совершенно по-бабьи заревел Ланской. - Я... Господи, да как же так! За что? Я никогда никого не убивал... правда... Я не хотел, чтобы Галку убивали... Я был против... Это все Жорик с Шуриком, это они так решили, а я был против, но они меня не послушались... Козлы... А теперь и меня хотят, а я не хотел... понимаешь, не хотел!

- Может быть, может быть, но кто в это поверит?

- Ну а ты, ты-то мне веришь? - Как из могилы, из камина он протянул мне черные, перемазанные сажей руки. - Гончаров, ты мне веришь???

- С какой стати? - насмешливо спросил я. - Поверить такому ублюдку?

- Но как, как мне это доказать?! - уже не рыдал, а стонал он белугой.

- Даю шанс. Тебе нужно убедить нас в твоем искреннем раскаянии, что ты должен на деле доказать. Вполне возможно, что нам понадобится твоя помощь.

- Говори, я сделаю все, что ты скажешь.

- Все очень просто. Когда приедут твои подельники, ты по домофону спокойненько и весело пригласишь их войти, а если они спросят, где собака и мужик, которых надо порешить, то ты гордо заявишь, что с этим делом ты уже справился сам. Ну а дальше посмотрим по обстоятельствам. Я буду стоять на страже за твоей спиной и подсказывать. Только учти, к основанию твоего черепа будет приставлен пистолет. Одно твое неверное слово или интонация, и Венера может считать себя свободной женщиной. Я ясно выразился?

- Яснее некуда. Но переговорное устройство у меня в кабинете. Там же и монитор.

- Хорошо, немного погодя мы с тобой туда переберемся. А теперь скажи, но если ты сейчас соврешь мне хоть на полслова, то будешь об этом жалеть все оставшиеся тебе минуты, - твои братаны, Шурик и Жорик, знают о существовании твоей западни?

- Нет.

- Странно получается. Подельники не знают, что у тебя во дворе есть такое хитроумное приспособление. Почему?

- Потому что я их боюсь. Потому что для них, на всякий случай, я и держал наготове этот капкан. Ты первый, на ком я его испробовал.

- Благодарю за такую честь. Попробуем тебе поверить.

Приподнявшись с колен, я понял, что уже в состоянии передвигаться своими ногами. Недолго думая я вышел во двор и спросил у погруженного в работу Макса, как долго продлятся его приготовления, ведь времени у нас оставалось впритык.

- А я уже закончил, Иваныч. Замаскировал петлю так, что и собака не сыщет. Ты ее видишь? То-то же, а между тем она находится в шести метрах от твоего носа, - поднимаясь на крыльцо, гордо сообщил он. - Мало того, я даже проверил эту адскую дыбу в действии. Работает безукоризненно.

- Отлично. Хочу тебе сказать, что, по словам Ланского, о существовании его капкана наши мальчишечки ничего не знают. Прими это к сведению, но все же будь начеку.

- Вас понял, господин генерал.

- Тогда займем свои места. Ты контролируешь свой участок здесь, а я с господином изобретателем ловушек буду в его кабинете. Он любезно согласился нам помочь. Так что начало переговоров он берет на себя. Разумеется, под моим контролем.

- Это упрощает дело. Ни пуха вам, ни пера.

- К черту, - сплюнул я и вернулся к своему подопечному. - Ну, царь Борис, великое испытание тебя ждет, - отстегивая наручники, резвился я. "Прииде грех велий на языцы земнии..." Сдюжишь ли, не переметнешься ли во вражий стан? На границу литовскую? Впрочем, я тут же тебя и грохну, как следовало обходиться со всякими перевертышами. Пойдем, полудурок, показывай свой кабинет.

Кабинетом оказалась сравнительно небольшая комната на первом этаже, неподалеку от входной двери. Две свободных стены занимали книжные шкафы, а посередине стояло два стола. Один был письменный, на другом мерцал экраном компьютер. Мониторы слежения находились под потолком и хорошо просматривались из любого кресла. На настоящий момент правый показывал пустую улицу, а в левом в глубокой задумчивости мыслителя виднелся сам товарищ Ухов.

- Максимилиан! - рявкнул я в микрофон. - Ты что стоишь как средний перст у моржа? Заныкайся так, чтоб я и наши гости тебя не видели. Когда они будут на подъезде, я тебя предупрежу.

Оскалившись, он показал мне большой палец и исчез с экрана.

В молчаливом и тревожном ожидании мы застыли на своих местах. Прошло уже около часа, а дорогих гостей, должных меня умертвить, все не было, и это начинало действовать мне на нервы. Некоторые признаки беспокойства начал проявлять и сам хозяин. Об этом я мог судить по тому, как он ерзает в кресле и закуривает третью сигарету. Впрочем, и сам я прикуривал уже пятую.

Докурить ее мне не пришлось. Когда на экране появилась белая "Нива", Ланской дрогнул, и я без слов понял, что мои палачи приехали на работу.

- Макс, приготовься, - негромко предупредил я. - Жорики-ерики на подходе. Командуй теперь ты, царь Борис, - передавая ему микрофон, усмехнулся я и, многозначительно вытащив пистолет, положил его по правую руку.

Из остановившейся напротив ворот машины вышли два крепких паренька, чем-то похожие друг на друга. Нисколько не таясь, они проверили пистолеты, картинно воткнули обоймы и, демонстративно накрутив глушители, вогнали патроны в стволы. (Не иначе как насмотрелись боевиков, поскребыши недоделанные.) Сунув пистолеты за пояса, они вразвалочку подошли к воротам и, ухмыляясь, позвонили.

- А, это вы, мужики! - отсчитав положенные десять секунд, ответил Ланской и, щелкнув клавишей, открыл калитку. - Заходите, - пригласил он, изо всех сил пытаясь придать своему голосу радушие, и мгновенно покрылся потом.

- Ага, разбежались, - хихикнул парень в рыжей куртке и коленом прикрыл калитку. - Где тут твой сенбернар обитает? Мы его отсюда отстреляем.

- Больно долго ехали, я его уже сам прикончил, как и его хозяина.

- Что-то на тебя это не похоже.

- Сколько же я мог вас ждать? Сказали - через тридцать минут будете, а прошло больше часа. Сегодня Венерка должна на обед прийти, а тут такое! Заходите и помогите мне затащить трупы в подвал, а ночью вывезем и закопаем в лесу.

Переглянувшись, парни о чем-то зашушукались.

- Послушай, Боря, нам некогда, выйди на минутку, надо сказать тебе пару слов.

- Что мне, больше делать нечего? Времени у них нет! Как деньги получать, оно у вас всегда есть, а когда мне потребовалась помощь, у вас его не оказалось. Учтем. Можете ехать по своим делам, я вас больше не задерживаю. Закройте калитку.

- Ладно, поможем.

Обменявшись многозначительными взглядами, они решились, осторожно вошли и оказались в поле зрения левого монитора. Вроде бы двор показался им безопасным, но все же держались они настороже. Продвинувшись на несколько шагов, они достали оружие и теперь уже смелее, держась бок о бок и озираясь по сторонам, пошли к дому.

- А чего это вы пушки вытащили? - насмешливо спросил Ланской. - Я же сказал, что сам все сделал, или вы меня напугать хотите?

Ответить киллеры ничего не успели. Черная змея петли, выброшенная из земли самим дьяволом, мгновенно захлестнула ноги, опрокинула их на землю и, протащив по асфальту несколько метров, подбросила высоко вверх. Теперь я мог представить, как это все произошло со мной. Уверяю вас, что со стороны любоваться таким зрелищем гораздо приятнее. Пристегнув хозяина к отопительной трубе и строго наказав Бруту стеречь, я спешно выскочил во двор, где уже вовсю орудовал Ухов. Опустив пучок осьминогов на удобную высоту, он с видимым удовольствием охаживал подвешенных голубков длинной резиновой дубинкой.

- Погоди, чего это ты разошелся, - остановил я его. - Не ровен час убьешь раньше времени, что потом делать будем.

- А ты посмотри, какие у них носки!

- В красную и синюю полоску, - констатировал я. - Так и должно быть, мы с тобой об этом догадывались. Но убивать-то зачем?

- Извини, Иваныч, погорячился, - с видимым сожалением прерывая свое занятие, отступился Макс. - Не люблю я таких архаров. Крутые! Тьфу... Посмотрим, как они запоют, когда крутить их начну я.

- Не сомневаюсь, но не на улице же это делать. Надо выбрать какое-нибудь подходящее помещение и там поговорить с ними по всем правилам Малюты Скуратова.

- Эй, мужики, кто вы такие? - решился подать голос один из балбесов.

- Я тот самый лопушок, которого вы пришли убивать, - ласково похлопал я его по щеке. - Кто из вас Шурик, а кто Жмурик?

- Шурик это я, - поспешно сообщил парень в черной куртке. - Послушайте, мужики, отпустите нас, - с детской наивностью попросил он. - Мы вас бабками не обидим.

- Отпустим, - душевно пообещал я. - Только сначала отрубим руки, потом ноги, ну а там и гуляйте на все четыре стороны. Это я так, пошутил, шутки у меня такие неуклюжие. А если серьезно, то относительную свободу вы получите только после того, как все нам расскажете.

- А что мы должны вам рассказать? - простодушно спросил он.

- Ну, например, о том, как вы ограбили магазин "Ольга", о том, как вы силой запихали Галину Гудко в машину, о том, как вы ее насиловали, а потом убили.

- Ты чё, дядя? У тебя замкнуло или крыша поехала? О чем ты стрекочешь?

- Сейчас ты у меня застрекочешь. - Вывернув ему за спину руки, Макс замкнул наручники, а потом то же самое проделал и с Жориком. - Сейчас вы оба у меня застрекочете, - многообещающе приговаривал он, отпуская трос тельфера.

Когда их головы оказались на земле, он добросовестно перетянул их ноги прочным шнуром и растащил по сторонам.

- Иваныч, иди продолжи беседу с Борькой, пока я тут с ними потолкую.

- Не завидую я вам, ребята.

Сострадательно посмотрев на них и повинуясь пожеланию Макса, я вошел в дом. Признав поведение Ланского на данный момент удовлетворительным, я освободил его от оков и предложил немного перекусить, ну а так как я позабыл дома тормозок, мне пришлось довольствоваться его скудными харчами. На кухне, отделанной красным деревом, мы выпили по рюмочке и завели душевный и доверительный разговор. Его содержания и какого-то сумасшедшего поворота я не мог бы представить себе и в самом кошмарном сне. Это было какое-то чертовское наваждение.

- Ладно, чего там, коли начал, так уж обнажайся до конца, - опрокинув рюмочку, зажевал я икоркой. - Я ж с первого взгляда прекрасно тебя понял не мог ты пойти на убийство, не то воспитание и не тот характер. Мне непонятно другое: ведь ты и на ограбление не тянешь, не та у тебя психология. Скорее всего, это идея твоей несравненной Венеры. Я правильно понимаю ситуацию?

- Нет, неправильно. Это была моя идея, Венера на нее согласилась не сразу.

- А зачем вам вообще понадобилось это ограбление? У вас что, денег не хватало?

- Хватало, - вздохнул Ланской. - Раньше хватало. А хочешь, я тебе все выложу, как на исповеди, я никому об этом еще не рассказывал? Я тебе почему-то доверяю и потому готов рассказать все, как оно было и как тянулось. Выпьем! - наливая еще по махонькой, предложил Ланской.

Глава 11

- Все началось первого августа. Этот проклятый день я не забуду никогда, - с пол-оборота завелся Ланской. - В тот вечер, проводив гостей, мы с Венерой поцапались из-за какого-то пустяка. Теперь уж точно не помню, из-за какого именно - то ли я себя плохо вел в компании, то ли она, суть не в этом, но мы поругались, и наша перебранка затянулась за полночь. Наконец мне это надоело, я плюнул на все и, забрав подушку, ушел к себе в кабинет. Но Венерке, как настоящей татарке, состоявшейся ссоры показалось мало. Через полчаса она пришла следом, и перебранка возобновилась с еще большим накалом, слово за слово, оскорбление за оскорблением, и дело дошло до банальной драки. Она расцарапала мне рожу, а я поставил ей здоровенный фингал. Только этого ей и не хватало, только этого она и жаждала. Торжествуя и радуясь, она вызвала милицию. Тогда я предпочел за лучшее слинять из дома до приезда наряда, зная наперед, что утром она сама, раскаявшись, будет локти кусать. Я спустился вниз, в гараж, выгнал машину и покатил себе куда глаза глядят. Сам понимаешь, настроение прескверное, жить не хочется. Так и качу себе по дороге в город, думаю думушку свою. Не шибко гоню, километров под шестьдесят ползу, а куда мне торопиться? Думаю, и чего не завел себе штатную любовницу, сейчас бы как раз пригодилась. С проститутками-то я не связываюсь, грязи боюсь. Опять же прикидываю, к кому бы из друзей заехать, словом перемолвиться. А какие к черту друзья, когда два часа ночи. А тут смотрю, не доезжая до автовокзала с километр, голосует мужик. Присмотрелся, вроде трезвый, ну я и решил его подвезти, а заодно и душу излить. Посторонним-то оно легче. Остановился! Наверное, сам черт мной руководил! Я ведь вообще попутчиков не люблю, а ночью тем более никогда не останавливаюсь, а тут притормозил, будь проклят тот миг, когда меня и впрямь бес попутал.

Сделанного не воротишь. Словом, в машину забрался парень довольно приятной наружности и с хорошо подвешенным языком. Он попросил отвезти его в Старый город, но не назвал конкретного адреса. Сказал, чтоб я выбросил его где-нибудь возле "Весны". Ну возле "Весны" так возле "Весны", какая мне, в сущности, разница. Так вот и едем, болтаем по пустякам, и тут произошло то, что решило всю мою дальнейшую судьбу. Выехали мы на хорошо освещенный участок дороги, и я увидел, что его руки, а особенно рубашка обильно залиты кровью.

Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы обо всем догадаться: два часа ночи, человек, выходящий из леса, и кровь, причем кровь явно не его. Не подавая вида, что заметил эту кровь, я лихорадочно принялся соображать, что мне делать и как быть дальше. В самый последний момент, приняв решение, я свернул на улицу, ведущую к милиции, и почти сразу мне в бок уткнулся нож. Он тоже все понял и сказал, что я, наверное, плохо знаю город, а тем, кто плохо знает город, лучше в нем не жить. Перепугавшись до икоты, я тут же развернул машину и отвез его к "Весне". Выйдя, он демонстративно рассмотрел мой номер, улыбнулся и, прижав указательный палец к губам, начал медленно от меня пятиться, пока не скрылся в подворотне дома.

Вы можете представить мое состояние?! Сам не свой, я вернулся домой, проглотил несколько таблеток снотворного и забылся тяжелым сном.

Прошло несколько дней, и я начал забывать свое ночное происшествие. Дурак, если бы я знал, если б мог предвидеть, что травля только начинается, то все повернулось бы по-другому. А теперь мне остается только терзаться да по ночам выть волком.

Четвертого, в пятницу, после обеда, исчезла моя дочь Иринка. Вот так, поехала к своей подруге и как в воду канула. Мы с ног сбились, разыскивая ее. У подруги она не появлялась. Шоферы маршрутных автобусов только пожимали плечами, а поздно вечером раздался телефонный звонок, и этот ублюдок, которого я подвозил ночью, осведомился, как мое здоровье и не слишком ли я обеспокоен отсутствием дочери.

- Отпустите ее, ради бога, - взмолился я тогда. - Я готов заплатить за нее любые деньги. Я ничего не видел и ничего не слышал, на этот счет можете быть спокойны.

- А я и не беспокоюсь, вернее сказать, теперь не беспокоюсь, - цинично ответил он. - Теперь, когда ваша дочь у меня, я знаю наверняка, что заявлять в милицию вы на меня не будете. Вы и сами прекрасно понимаете, чем это может обернуться для вас и вашей Ириши. А насчет денег я как-то не сообразил, но если вы беретесь выплачивать ей ежемесячный пенсион, то рацион ее питания станет гораздо разнообразнее, а жилищные условия заметно улучшатся.

- Как? - вскричал я пораженно. - Вы собираетесь держать ее у себя целый месяц?!

- И не один, - со смешком ответил он.

- А сколько же? - со страхом спросил я.

- Об этом знает только Господь Бог. А если серьезно, то она пробудет у меня не меньше полугода, а потом, когда я буду готов покинуть город, я вам ее верну в целости и сохранности, если вы за это время не сделаете какой-нибудь глупости. Вы понимаете, о чем я говорю. Да-да, если вы начнете трепаться об исчезновении Ирины, то в этот же день вы ее и получите, но только не полностью, а фрагментарно, и это не дешевые угрозы. Впрочем, вы меня сами видели и понимаете, на что я способен. Теперь к вопросу о пенсионе. Вы действительно подали мне блестящую идею, и я просто не вправе вам отказать. Думаю, что ее месячное содержание обойдется вам в десять тысяч долларов.

- Вы сошли с ума, - выкрикнул я, потрясенный услышанным. - У нас и денег таких нет.

- Это не мои проблемы, работайте, воруйте, словом, делайте что хотите, но чтоб завтра к вечеру деньги были. Теперь это тоже один из пунктов гарантии жизни вашей дочери. Я вас за язык не тянул, я вообще о деньгах не думал, вы сами мне предложили. А за базар, как говорят блатные, надо отвечать. Вот и отвечайте. Ну как, стоит мне завтра вам звонить или это наш последний разговор?

- Конечно звоните, - торопливо ответил я. - Я постараюсь, нет, я найду деньги.

- Ну вот и прекрасно, спокойной вам ночи.

- Подождите, не кладите трубку, я хочу поговорить с Ириной.

- Это можно, - ответил он и громко позвал: - Зайчик, иди сюда, заинька, не бойся, с тобою хочет папка поговорить.

- Папа, папочка, - заверещала Иришка вне себя от радости. - Когда ты меня заберешь? Мне здесь плохо, так плохо, что не хочется жить.

- Успокойся, Ирина. Он что, дурно с тобой обращается, он бьет тебя?

- Нет, он вообще не обращает на меня внимания, как посадил в какую-то комнату без дверей и окон, так я и просидела в ней все это время, пока он не позвал меня к телефону. Ты когда меня заберешь???

- Скоро, Иришка, скоро, потерпи немного. Дай-ка ему трубку.

- Я слушаю, у вас ко мне появились какие-то вопросы?

- Да, можно сказать, я просил бы некоторых послаблений с вашей стороны...

- Если насчет денег, то их не будет, - сразу же оборвал он меня.

- Нет-нет, - успокоил я его, - я хочу вас попросить о другом. Вы мне позволите разговаривать с моей дочерью ежедневно, разумеется по телефону?

- Я подумаю, - ответил он и положил трубку.

Перепотрошив все свои сбережения, закрома и заначки, к восьми часам мы набрали десять тысяч и немыми истуканами уселись возле телефона. Но позвонил он только на следующий день в десять часов вечера и спросил, собрал ли я нужную сумму. Я заверил, что собрал, и получил от него указание положить деньги в стеклянную банку, плотно обмотать ее полотенцем и через час подъехать к центральному входу в парк на своей машине. Там ко мне подойдет человек, и я должен буду передать ему деньги. Когда я спросил, как внешне выглядит этот человек, он мне ответил, что внешность и даже пол никакой роли тут не играют, главное, курьер скажет, что его прислал Карбонат Ангидридович за посылкой для тети Иры.

В назначенное время я подъехал к указанному месту и простоял там не меньше получаса, пока ко мне не подошел пацанчик лет десяти и сказал, что его прислал Карбонат Ангидридович за посылкой для теги Иры. Уже ничему не удивляясь, я передал посылку и вернулся домой в самом отвратительном настроении.

Примерно в час ночи раздался звонок. Он поблагодарил меня за "посылку" и сказал, что я могу разговаривать со своей дочерью один раз в две недели и не больше одной минуты. На мой вопрос, чем вызваны такие ограничения, он ответил, что опасается прослушивания, и добавил, что на этих днях я буду иметь удовольствие говорить с Ириной целых пять минут. Слово он свое сдержал, позвонил восьмого числа, и мы говорили не пять, а целых шесть минут. Через две недели, двадцать третьего августа, он позвонил опять и сказал, что пора думать о следующем месяце, а потом состоялся короткий разговор с Ирой, и на две недели наша связь была прервана.

Все это время я занимался продажей своей машины, чтобы к следующему его звонку деньги были у меня наготове.

Наш следующий разговор состоялся шестого сентября и мало чем отличался от первого. Он так же лаконично сообщил мне место, время и пароль. Я передал деньги и вернулся домой совершенно опустошенный. Мы с Венерой не спали всю ночь, да что там ночь! С того самого дня, как он ее похитил, мы забыли, что такое отдых. Постоянная мысль, где бы добыть деньги, совершенно извела нас. Только внешне нам нельзя было этого показывать. Ведь этим мы могли привлечь к себе внимание, которое бы породило ряд ненужных толков.

Еще в начале августа, когда с нами случилась эта беда, мы протрубили по всему городу, что Ира поехала в Казань якобы учиться в престижной школе. Кажется, нам поверили.

- Ба, что я вижу! - заглянув на кухню, заржал Ухов. - Господин палач пьет горькую на пару со смертником. Господи, неисповедимы твои пути! Может, и мне, мастеру заплечных дел, стаканчик найдется?

- Присаживайся, - пододвинул я табурет. - Интересный у нас с Борисом разговор получился. Жаль, что тебе не довелось его услышать.

- У меня с теми козлами состоялся не менее занимательный вечер вопросов и ответов.

- Расколол?

- А куда ж они денутся. В конце, перебивая друг друга, взахлеб трещали о том, как они ее трахали, а потом прикончили, неуклюже стараясь большую часть вины переложить друг на друга. Знакомая нам старая песня. Если хочешь, послушай, - протянул он диктофон. - Только ничего нового ты не услышишь.

- Я знаю, поэтому и слушать не хочу. Ты мне скажи главное - почему они выбрали именно это место?

- Если верить их словам, то получается, что они просто неуклюжие имитаторы, слышали звон, вот и решили сработать под маньяка. Скорее всего, они не врут, потому как будь они осведомлены о его экзерсисах более детально, то все проделали бы в точности. По своим зверским натурам они мало чем ему уступают. Я ничуть не удивлюсь, если узнаю, что после отсидки они продолжат начатое дело, кажется, оно им пришлось по душе. Богопротивные и омерзительные твари. Мне было противно к ним прикасаться.

- Значит, там с этим вопросом по нулям, - заключил я, постукивая вилкой о пустой хрустальный стопарик, - суд подведет окончательный итог. А у меня только что появился новый материал по тому подонку. Борис, продолжай и не думай о том, что Макс посторонний человек. Я уверен в нем больше, чем в себе.

- Я это понял, - натянуто улыбнулся он. - Только рассказывать дальше мне почему-то расхотелось. Лучше вы спрашивайте, а я буду отвечать.

- Годится. Как я понял, на третий пенсион денег у вас уже не было и взять было неоткуда, и тогда вы решились пойти на ограбление собственного магазина и ювелирного ларька. Расскажи, как все это происходило и где вы подцепили это дерьмо, что сейчас лежит в вашем подвале?

- Мне их рекомендовал Семен Николаевич Авдюшко. Вы сегодня у него были.

- И давно ты знаешь этого Авдюшко? - рассеянно спросил я, пытаясь сосредоточить свои мозги на чем-то очень важном, но ускользнувшем в самый неподходящий момент.

- Нет, не очень давно, дней через десять после исчезновения Ирины мы познакомились с ним в ресторане. Поймете ли, но последнее время я стал часто прикладываться к бутылочке, в основном дома, а иногда и в ресторанчик заскочишь. Вот там-то мы с ним и познакомились, при этом ситуация сложилась довольно комичная.

В тот вечер я надрызгался до ушей, пил водку, почти не закусывая, потому что по известной тебе причине был крайне стеснен в средствах. В общей сложности я вылакал полторы бутылки, и официант уже косо поглядывал на меня, недвусмысленно давая понять, что пора уплатить и выметаться из заведения к чертовой матери. Краешком мозга я и сам это понимал. Поманив его пальчиком, я попросил счет. Помню, он как-то брезгливо его выписал и кинул мне на стол. Я полез в задний карман за бумажником, но нашел там воздух. Видимо, его вытащили в туалете, а может, он и сам выпал, какая теперь разница. Видите, мужики, терять бумажники становится моим маленьким хобби. Ну так вот, показываю я официанту пустой карман и говорю: "Ты уж прости меня, сердешный, но денежки тю-тю. Завтра занесу обязательно". А он, песья морда, в амбицию! Говорит, нет денег, так снимай часы, алкаш подзаборный. Получилось вроде как у Зощенко: "Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег не ездют с дамами". Простите меня за отступление, но зло меня взяло жуткое. Рассчитываться за литр водки фирменными швейцарскими часами - это же гиль. Он ведь, мразь, все просчитал, все предусмотрел и часы, вероятно, разглядел хорошо, да и бумажник, скорее всего, уволок кто-то из его подручных, если не он сам. Я ему втолковываю, что водка стоит столько-то, а часы столько-то. Он соглашается и говорит: хорошо, оставьте часы в залог, а завтра принесете деньги, и я вам их отдам. Но я-то не дурак, хоть и пьяный, прекрасно понимаю, что назавтра я получу у него уши от дохлого осла. Говорю ему, позволь позвонить жене, она приедет и все уладит. А он ни в какую. Ну хоть ты его убей.

И вот тут в самый острый момент нашей полемики и вмешался Семен Николаевич. Он за меня расплатился и отвез на своей машине. А наутро даже позвонил мне домой и осведомился о здоровье. Вот так мы с ним и познакомились, а потом стали друзьями. У меня же последнее время перманентно пустые карманы, а он всегда готов одолжить мне некоторую сумму на выпивку и сигареты. Но отдаю я всегда вовремя.

Теперь относительно ограбления. Когда мы с Венерой на это решились и даже определили дату налета, то естественно встал вопрос, а кто будет исполнителем? Один я на это дело не годился по двум причинам: во-первых, меня знала каждая продавщица, а во-вторых, с моими нервами только и грабить!

Подумав и решив, что лучшего советника, чем Авдюшко, мне не найти, я обратился с этой странной просьбой к нему.

- Стоп, Бориска, а почему ты решил, что лучшего советчика тебе не найти?

- Не знаю... Это, наверное, необъяснимо... Но что-то мне подсказывало, что именно он поможет мне в этом щекотливом вопросе.

- А что именно подсказывало? У него приблатненная речь или ты в его поведении заметил что-то странное?

- Не знаю, как и сказать. Да ты ж его сам видел.

- Нет, царь Борис, к сожалению, мы его с Максом не видели. Ограничились приемной. Именно там мы получили данные о том, что ты был у него пятнадцатого сентября в четырнадцать часов тридцать минут. Кстати, что ты у него делал полчаса?

- Прежде всего, отдал должок, а потом мы присели у него в подсобке и скушали бутылку. А что ты на нем так зациклился? Нормальный мужик.

- Макс, - повернулся я к Ухову, - ты не слышал всей этой истории, я попозже тебе расскажу, но позволь мне говорить и от твоего имени.

- Твое дело, генерал. Не мне тебя учить.

- Спасибо, - кивнул я Ухову. - Горе-комбинатор и потенциальный убийца, ты знаешь, в чьих руках находится твоя дочь?

- Да. После выхода той газеты я знаю, знаю, что это изверг, насильник, маньяк. Теперь я понял, почему его не очень-то интересовали деньги во время нашего первого телефонного разговора, но Иришка-то до сих пор жива и мои магнитофонные записи тому подтверждение.

- Какие записи? - не сразу понял я.

- Телефонные. Когда я понял, что попал в лапы убийцы и шантажиста, я стал записывать все наши разговоры, как с дочерью, так и с ним самим. Я же понимал, что он от нас не отстанет, пока не высосет все до последней капли. Тогда и начал записывать каждый разговор на отдельную кассету. Я могу показать.

- Чуть попозже мы их прослушаем, но могу сразу сказать, что ты поступил верно. Мы сами охотимся за этим подонком, но, входя в этот дом, я меньше всего думал, что та же беда коснулась и тебя. Дело об ограблении магазина у нас проходило боком, мы просто отрабатывали его как одну из версий, а тут получается какая-то закольцованная спираль. Не нравится мне твой Авдюшко, ох как не нравится. Почему, пока сказать не могу, потому как и сам не знаю, так что ты продолжай. Может быть, в процессе твоего повествования все встанет на свои места. Итак, ты решил обратиться к Авдюшко с просьбой подыскать тебе подельника...

- Ну да, после того как мы с Венерой все обговорили, я к нему и пришел. Почему-то нисколько не смущаясь, я выложил ему свою проблему, однако о Карбонате не сказал ни слова. Его реакция меня ошеломила. Он взбесился, затопал ногами и заорал: "Да за кого ты меня принимаешь, да я сейчас вызову милицию, да как ты мог прийти ко мне с таким предложением!" И в том же духе он бушевал минут пять, а я почему-то понемногу успокаивался. На том и расстались.

А девятого числа он позвонил и сказал, чтоб я ждал гостей. Ближе к обеду пришли эти двое, Шурик и Жорик. Общий язык мы с ними нашли сразу. Я предложил им свой план, они сделали незначительные поправки, и одиннадцатого числа в половине второго я с ними встретился в центре города. Они были во всеоружии, а я имел при себе три синих халата, которые мне принесла Венера.

В назначенное время мы подъехали к "Ольге", высадили Жорика, чтобы его еще до закрытия магазина Венера спрятала в своем шкафу, а сами отъехали подальше и стали ждать условленного часа. В десять минут третьего мы с Шуриком вышли из машины и не спеша отправились к магазину, с таким расчетом, чтобы быть там в два тридцать. Так оно и получилось. Мы подошли незамеченными, а Жорик уже открывал нам дверь.

Вы, наверное, знаете, что в тот день они там устроили попойку. Венера всех их собрала в своем кабинете, чтобы они не расползались по торговому залу, где должен был орудовать я сам... Все шло по плану. Войдя в магазин, мы нацепили маски. Шурик с Жориком отправились чистить кабинетный сейф, а я занялся ювелирным киоском. Наверное, вы его видели. Он наполовину стеклянный, и дверь у него закрывается на два замка. Ключи у меня были, мы их сделали заранее. Венера принесла их отпечатки на кусках мастики, а один знакомый жучок за хорошие деньги выточил их в момент. Но Венера просила воспользоваться ими только в крайнем случае, поскольку это сразу наводило на мысль о соучастии кого-то из работников магазина. Вот поэтому-то я и ждал, когда Жорик или Шурик сделают звук телевизора погромче, а когда это произошло, я просто-напросто долбанул молотком по стеклу и начал судорожно рассовывать по карманам все, что попадалось под руку. Вскоре, успешно закончив свои дела, ко мне присоединились парни. Нам пора было сматываться, потому как мы планировали пробыть в магазине не больше десяти минут. Мне с трудом удалось оттащить их от киоска только без пятнадцати три. Мы задержались на целых пять минут, а это в подобных обстоятельствах непростительно.

Так оно и получилось. Перед выходом из магазина мы стянули свои маски и выскочили на улицу, где я нос к носу столкнулся с Галкой Гудко. От неожиданности мы остолбенели. Первым очнулся я, показал ей кулак и помчался к машине.

Я думал, что все сойдет гладко, но парни это наше секундное замешательство просекли и хотели тут же ее замочить. Но ее уже не было. Испугавшись увиденного, она, слава богу, сбежала.

Отъехав на пару километров, мы разделили добычу пополам и, бросив ворованную машину, разбежались по сторонам. Вот и все. А Галку они прикончили без меня. Если товарищ Макс их действительно расколол до задницы, то они должны были это сказать.

- А они и сказали, что непосредственного участия в убийстве вы не принимали, но идея исходила от вас.

- Вот мерзавцы, хорошо, что и этот телефонный разговор я записал. Пойдемте ко мне в кабинет, и вы все услышите своими ушами, я умолял их не делать этого минут десять. Приводил веские аргументы того, что она будет молчать.

- Какие аргументы?

- Дело в том, что на следующий день после ограбления Венера вызвала ее к себе и спросила, что с ней случилось, почему она ходит сама не своя.

"Потому что ваш муж грабитель, и вы сами это прекрасно знаете, - прямо в лоб выдала она супруге. - И я сейчас же иду заявлять об этом в милицию".

Венера баба у меня умная, спрашивает: а зачем? Я ведь обворовала сама себя, и какое кому до этого дело! Я слышала, что ты собираешься замуж? Думаю, что пятьдесят тысяч не будут тебе помехой.

В таком ключе поговорив с ней около часа, жена всучила ей деньги и велела тотчас идти домой и хорошенько отдохнуть. Таким образом, конфликт был улажен, и я об этом сказал парням, но, как видите, я связался с махровыми убийцами.

- Кто отключил сигнализацию и телефон?

- Сама Венера и отключила, а кто ж еще? Если бы за это дело взялись мы, то наделали бы такого шума, что вся милиция города была бы у нас через пять минут.

- Как на ваше успешное ограбление отреагировал Авдюшко?

- Никак, сделал вид, что вообще ничего не знает.

- Авдюшко, Авдюшко, почему он не дает мне покоя, Макс?

- А ты в него заочно влюбился. Не мучь себя, признайся ему в этом.

- Придется. Понимаешь, во всей этой кутерьме он отовсюду выпирает, как какая-то опухоль. Страдалец, давай-ка послушаем записи твоих переговоров.

Все шесть кассет, шесть телефонных разговоров с дочерью, были аккуратно пронумерованы и упакованы. Еще три кассеты с голосом маньяка стояли рядышком. Мне по логике вещей следовало начать с них, но логика иногда подводит, особенно если имеешь дело с маразматиком вроде меня. И я решительно выбрал вторую кассету, где отцу и дочери было предоставлено целых шесть минут.

" - Иринка, доченька, как ты там?

- Спасибо, папа, ничего, как мама? Ты потом дашь ей трубку?

- Конечно, дам, ты мне скажи, детка, тебя хоть кормить-то получше стали?

- Да, папа. Кормит он меня хорошо. Не хуже, чем в ресторане.

- А где ты спишь, все в той же комнате без окон?

- Да, папа, но вчера мне сюда принесли много красивых вещей и удобной мебели. Я сейчас смотрю телевизор, смотрю фильм "Брат-2" и сижу в мягком кресле. У меня много видеокассет со всякими интересными фильмами. А еще мне отремонтировали унитаз и ванну. Я в обед искупалась. Я не скучаю. Но мне очень не хватает вас. Хочу увидеть маму и тебя. Когда вы меня отсюда заберете?

- Не знаю, Иришка, потерпи милая.

- А как вы без меня живете?

- Тоже скучаем.

- А как там мои девчонки? Часто меня спрашивают?

- Часто, Иришка.

- А что вы им отвечаете?

- Говорим, что ты уехала в Казань учиться в школе для одаренных детей.

- А почему вы их обманываете?

- Так надо, Иришка.

- Я ничего не понимаю, мне страшно. Нет, не страшно, но как-то неприятно.

- Не бойся, девочка, все будет хорошо, передаю трубку маме.

- Иринушка, доченька, как ты живешь?

- Мамочка, миленькая, заберите меня отсюда поскорее.

- Заберем, Ирушка, куда ж мы без тебя денемся, конечно, заберем.

- Поскорей бы, я..."

Разговор окончился, а точнее, его искусственно прервали. Четыре последующие пленки вообще никакой информации не несли. Просто отрывочные вопросы и ответы.

- Что скажешь, Макс? - выключая магнитофон, спросил я почему-то вспотевшего Макса. - Тебе что-то не понравилось?

- Нет, все в порядке, пойдем-ка на воздух, перекурить надо.

- А что такое? - забеспокоился Ланской. - Почему вы не хотите говорить при мне?

- Потому что это пока касается нас двоих, мозгляк, - выругался Макс и решительно вышел за дверь. Мне ничего другого не оставалось, как последовать за ним.

Опершись на перила крыльца, Ухов жадно и глубоко глотал сигаретный дым.

- Что с тобой случилось? - устроившись рядом, спросил я.

- Со мной ничего не случилось, - выбросив высосанный до фильтра бычок, тихо сказал он. - А вот его дочки, судя по всему, уже давно нет в живых. Неужели ты этого еще не понял? Неужели не усек, что последующие четыре разговора смонтированы из обрезков и кусков фраз предыдущего более продолжительного сеанса связи.

- Кем смонтировано?

- Ну не Ланским же, черт тебя побери. Маньяк вырезал типовые вопросы и с небольшими изменениями кормил этой лажей нашего дорогого тюфяка. Например, если в первом случае Ирина спрашивает: "А как вы без меня живете?", то во второй записи этот вопрос звучит по-другому: "Как вы живете?" В первом случае она спрашивает: "А как там мои девчонки?", в другой редакции это звучит по-иному: "Как девчонки?" Ты меня понял? А потом этот постоянный стук колес. Не может же такого быть, чтоб всякий раз, когда они говорили, мимо их дома как по заказу шли поезда! У нас поездов-то раз, два и обчелся.

- Поезда, говоришь? Поезда! - вскрикнул я, пораженный, как током, своей догадкой. - Макс, ты гений. Кажется, я знаю, где логово зверя, а возможно, и сам зверь. Немедленно едем туда! Ты хорошо зафиксировал этих ублюдков?

- Лучше не бывает. Висят как две дохлые рыбины. Только спешить нам некуда, говорю тебе, девчонку он давным-давно изнасиловал и убил.

- А ты хочешь дать ему возможность убить еще одну?

- Ты прав, но что мы сообщим сейчас папаше?

- Пока не убедимся лично, мы ничего говорить ему не будем. Поехали, пока он вообще из города не смылся, подробнее расскажу по дороге.

- Может быть, вы все-таки скажете, что случилось? - высовываясь из окна, слезливо спросил Ланской. - Я, как-никак, отец и хотел бы знать...

- Скажем, непременно скажем, когда вернемся, - пообещал я. - А твоя главная задача охранять Жорика и Шурика, начинай понемногу искупать свои грехи. Глядишь, на суде и зачтется. И еще. Если позвонит твой лучший друг Авдюшко, держи себя с ним непринужденно и весело. Это очень важно для тебя самого. Мы скоро вернемся.

* * *

Охранник, который преградил нам путь вовнутрь здания, получил по зубам и лишился пистолета, о чем он сильно переживал, сопровождая нас по коридору.

Секретарша Галя при нашем бешеном вторжении испуганно забилась в угол и о чем-то залепетала. Слушать ее было некогда. Открыв первую дверь, вторую Макс распахнул ударом сапога. С пистолетами наготове мы ворвались в кабинет.

- Здорово, Авдюшко, - приставив ствол к его виску, жизнерадостно поздоровался Ухов. - Если ты на счет "три" не скажешь нам, где сейчас находится твой Карбонат Ангидридович, то можешь считать, что ты достаточно пожил на этой земле. Счет пошел: раз...

- Не надо, он там, - кивнул он на неприметную дверцу за своей спиной.

Толкая его впереди себя, мы вошли в комнату отдыха. Она была пуста, но в правом углу мы заметили крутую лестницу, ведущую вниз.

- Там? - одними губами спросил я.

- Да, - так же тихо ответил Авдюшко.

- Сиди здесь и чтоб ни звука, - прошипел Ухов.

Наши предосторожности оказались напрасными. Развалившись на диване, маньяк крепко и сладко спал. Видимо, ему снились уже загубленные им девчонки и те, которых ему еще встретить предстоит. Со всей моченьки и злости, что накопилась за время охоты, Макс перетянул его по ляжкам резиновой дубинкой. Взмыв до потолка, он мешком рухнул на диван и, задыхаясь от боли, заскулил жалобно и протяжно.

- Куда ты дел тело Ирины Ланской? - приподняв его за шиворот, спросил Ухов.

- Вы о чем? - попытался поиграть он.

- Вот об этом.

Удар по затылку, в который Макс вложил всю душу, мог бы свалить и мамонта.

- Я закопал ее в правом углу, там, под холодильником, - взвизгнул убийца, и глаза его помутнели от боли и страха.

- Макс, вызывай бригаду, а я, пожалуй, съезжу за нашим авансом.