«Гончаров и кровная месть»

МИХАИЛ ПЕТРОВ

ГОНЧАРОВ И КРОВНАЯ МЕСТЬ

В комнате сидел Ефимов и забивал адвокату Семушкину баки. А в кухне на моих коленях сидела его дочь и тоже сушила мозги.

- Вы не любите Маркеса? Как это можно? Гарсио Маркес, это чтото невообразимое. Я бы хотела проникнуться его духовностью. Его уровнем восприятия нашей действительности.

Я хотел её трахнуть и поэтому соглашался, позиция Маркеса меня вполне устраивала.

К этому необычному новоселью я готовился загодя. Его уникальность состояла в том, что оно должно было справляться в старой моей квартире, где я прожил почти десять лет. Велико важны персоны должны были почтить меня своим присутствием, поэтому ещё за неделю до намеченного празднества я заменил старую, обожаемую мною мебель на новую, отвратительно пахнущую чем-то чужим и незнакомым.

В качестве шеф-повара я попросил выступить соседку, юркину сварливую супругу. Это дело в свои руки она взяла с большой охототой, тем более узнав, что у меня будет шеф её мужа. Кроме шефа, полковника Ефимова, предполагалось, что прибудет и шеф шефа, подполковник Александров, который по моим понятиям был очень занятым человеком.

Веселье началось в семь часов вечера, как только прибыл первый гость, адвокат Семушкин, личность неординарная, и в общем одиозная, но, тем не менее, именно ему я был обязан возвращением своей несчастной халупы. Именно он, с пеной у рта доказывал и доказал, что несчастный Гончаров стал жертвой мошеннической игры своей уже мертвой сожительницы. Мы тогда здорово навредили бедному Гольбрайху, с дури купившему мою квартиру по дешевке.

В качестве подарка новоселу он приволок пару волнистых попугайчиков, сообщив, что только с ними я приобрету настоящий семейный уют и счастье. Не знаю как мне, но коту этот презент пришелся по душе. С первых же минут он вперился в них алчным желтым глазом, не желая отойти от клетки ни на метр. Я заранее оплакал несчастных птах и предложил прожженому адвокату-жулику немного, до появления важных персон, откушать. Сославшись на нездоровый желудок и больную печень, Семушкин принял большой фужер водки, запивая его молоком.

Похоже мой дом они сообща решили превратить в маленький зоопарк, к великому удовольствию полуодичавшего кота. Вторым предметом для моего обустройства явился аквариум с дюжиной экзотических рыб. Его торжественно внес ефимовский личный водитель и телохранитель. То, что следовало за ним было куда как привлекательней. Я не имею ввиду самого Ефимова, на мой взгляд, гораздо большую ценность представляла его дочь. Почему-то мы с ней сразу поняли, что самым интересным в этом обществе являемся мы сами. Уже через полчаса, отсидев, отбыв необходимое время за столом, мы перебазировались на кухню.

Здесь она мне подробно рассказала, каким негодяем был её муж и какой нужно было быть святой женщиной, чтобы терпеть его постоянные измены и прочее дурачества. Соглашался я со всем, думая только об одном, когда же мои дорогие гости оставят меня в покое и я смогу всерьез заняться моей неожиданной собеседницей.

- Костя, а тебе не кажется, что ты немного засиделся с моей дочуркой наедине, - совершенно неуместно окликнул меня Ефимов, - может быть стоит выйти на балкон и как следует покурить?

- Конечно, Алексей Николаевич, я давно этого жду.

Набросив куртки мы вышли на воздух. Мороз стоял порядка двадцати градусов и в этой холодине ореолами ярко освещенных окон сияла водонапорная башня, ровесник моего года. Имела она пять этажей, но казалась гораздо выше своих приземистых пятиэтажных братьев, хрущевских домов. Свою водоснабженческую функцию она давно потеряла, а теперь служила пристанищем какой-то автомобильной фирмы, дочернего предприятия автозавода. Кажется занималась она улучшением ходовых качеств наших несравненных авто. В общем она выполняла роль КБ, и имела красивое имя"Волга-Моторс."

- Костя, у меня такое впечатление, что тебя чем-то заинтересовала моя Милка? Не расскажешь, чем именно?

- Наверное задницей, Алексей Николаевич.

- Гончаров, ты скотина от рождения или как. . . Что это? Кажется ему надоело жить! Привлеченный его неожиданным вскриком, я невольно посмотрел туда, к подножию башни и в самый последний момент увидел, как распластанное, крылатое тело, с грохотом приземляется на крышу ничего не подозревающего "жигуленка". Хорошее новоселье у меня получается.

- Ну и бог с ним, - миролюбиво пробормотал я, - в конце концов каждый выбирает свою стезю. И с ним нам не по пути! У нас ещё шампанское не выпито. К столу, господа.

- Вы садитесь, а я сейчас прийду, - тоном не допускающим возражения приказал Ефимов, - что-то мне не нравиться этот кульбит с пятиэтажной верхотуры. Думаю ему помогли друзья эквилибристы.

Через полчаса, когда я вновь уединился с его дочерью, полковник вернулся. Весь его вид говорил, что ничего хорошего ему там услышать не удалось. Он молча разделся, выпил коньяка и пробормотал, что кажется, у него одним делом стало больше.

- Сковырнулся ведущий инженер фирмы, некто Гальский Владимир Михайлович, тридцать шестого года рождения, женат, двое детей. Все это я понимаю, но на кой хрен ему понадобилось забираться на пятый этаж, под самую крышу этой дурацкой башни. Их фирма занимает только два первых этажа, а выше вообще бедлам, шею сломать можно строительный мусор, кладбище старых вещей и человеческое дерьмо. Из сотрудников, никто, и никогда выше второго уровня не поднимался. Я сперва подумал, что он устроил там персональный нужник, а потом случайно вывалился в окно, но нет, свежих человеческих экскрементов там не наблюдается. Но был он один, об этом свидетелствуют совершенно свежие следы одной пары ботинок сорок второго размера. Похоже, что топтался он там довольно долго. Зачем? Когото ждал? А недождавшись решил покончить жизнь самоубийством? странно. У него было все, что только может пожелать гражданин нашей страны. Не нравится мне ситуация. Все, кроме логики, говорит о самоубийстве, а логика говорит обратное.

- А что говорит он сам? - Наивно спросил я.

- Он говорит тоже самое, что может говорить человек, упавший с пятого этажа и потерявший мозги на крыше подвернувшегося ему автомобиля. При твоем словоблудии, господин Гончаров, в похожей ситуации, ты бы тоже предпочел помолчать.

- В вашем обществе, не только я, но и все трупы предпочитают молчать, но мои соображения. . .

- Мальчики, - конкретно и страстно спросил Семушкин, - а у нас есть немного выпить?

- У нас есть даже много, - грубо ответил Ефимов, - но только пьяных адвокатов мне не треба! Здесь, понимаешь-ли, преступление налицо, а он. . . Вставай, болящий, и так-то много на себя взял.

- Я с грустью смотрел, как генеральская дочь застегивает сапоги, а это означало, что она уйдет вослед батюшке и её карта останется мной не покрыта.

Злого полковника я видел не раз, но это ничего не значит, сегодня злым он был всерьез, а чем я мог помочь ему? Не заниматься же мне сомнительным расследованием кончины этого идиота, свалившегося с башни.

Четыре раза взвесив за и против, я решил, что моей царской особы не стоит не только полковничья дочь, но и его внучки все вместе взятые. По солдатски ругнувшись, Ефимов вместе с дочерью откланялся.

Если не считать адвоката, остался я один, поскольку Юрка вместе с супругой поторопились удалиться во след Ефимову.

- Ну и что, - после часового раздумья спросил Семушкин, - каков подлец? Меня припутал на чепухе, а теперь выгребываеться.

- Не знаю, Плевако, но мужик он справный! - Конечно, особенно его дочь, меня-то не одурачишь, видел как ты сперму распустил, аж уши заклеило.

- Семушкин, не надо критиковать начальство, нужно к нему отнестись с пониманием, оно прозорливо и всеведуще.

- Ну конечно, он даже не может понять, что этого кретина убили.

- Я тоже не могу этого понять, но откуда у вас такая уверенность?

- Гочаров, я был лучшего мнения о твоих умственных способностях, это же просто как ощипать дворового петуха, кто по твоему был этот Гальский? Не знаешь? Зато знаю я. Он был ведущий инженер генерального проекта, который сулил нашему заводу миллиардные прибыли. Кому - то это было не по нутру, вот и посчитали, что лучше ему покинуть этот свет. История стара как весь мир. Ты хоть знаешь чем он занимался? Я не имею ввиду всю ту чепуху, что плел Ефимов.

- Конечно не знаю, я вообще далек от всяких инженеров и ученых.

- Гальский занимался проектировкой двигателей, но только не таких, какие стоят в наших автомобилях сегодня. Он занимался завтрашним днем. Идея замены двигателя внутреннего сгорания на электромотор вознила давно, сразу росле того как появились первые трамваи, но, как ты сам понимаешь, трамвай бегает по рельсам в строго ограниченном направлении. Скажем, поехать летом на дачу тебе будет очень затруднительно, потому что проложить до неё рельсы занятие очень дорогое. И даже тянуть троллейбусную линию тебе будет не по карману. Что касается аккумуляторных батарей, то тебе извесно, что и здесь изобретатели зашли в тупик по причине ограниченной емкости и непомерной тяжести этих самых батарей. У Гальского хватило ума раскрыть эту тему с другой, неожиданной, ни кому не известной до сих пор стороны. Мне кажется именно за это он и поплатился. Я немного его знал, он всегда жаловался на скудоумие своих руководителей. Но я думаю, не в скудоумии тут дело, а скорее в нежелании внедрять новыю технологии на наш паутиной покрытый завод. Куда как проще продать эти проекты кому-нибудь на дикий запад. Двойная выгода, и затрат никаких, и бабки сразу наличманом. Дурак твой Ефимов.

- Убедил, докладываешь логично, завтра идем с твоими домыслами в прокуратуру, с ними ты тоже должен поделитьтся.

- Вот тут ты не угадал, у меня с пролуратурой неприязненные отношение с детства.

- Это мы знаем, но в чем конкретно состояло новшество?

- А вот этого я не энаю, думаю об этом не знал никто, кроме трехпяти человек из его группы, но как ты сам понимаешь, распространяться на сей счет они не будут. А если у тебя появилась личная заинтересованность, то я могу тебя свести с директором фирмы, Юрием Михайловичем Крыловым.

- Нет, благодарю вас, это совершенно излишне, искать приключения на собственную задницу я не склонен.

- Я того же мнения, тем более господа замешанные в этом деле могут оказаться очень злыми и нехорошими дядями. Что там у нас об выпить?

Утомлял он меня часов до десяти. С большим удовольствием я вызвал для него такси, пожелав доброй ночи и приятных сновидений. Сам я долго не мог заснуть, перед глазами как наваждение, летел крылатый черный человек, летел с красной башни и все не мог долететь до земли.

На следующий день, ближе к обеду меня потревожил телефонный звонок. Последнее время я стал точно предугадывать какие последствия он может принести. Не ошибся и на этот раз. Незнакомый, жирный баритон спросил каким образом он может поговорить с господином Гончаровым.

- А кто его спрашивает и по какому поводу? - Не очень дружелюбно ответил я вопросом на вопрос.

- Его беспокою я, Крылов Юрий Михайлович, директор фирмы "Волга-Моторс", по весьма конфиденциальному вопросу.

- Его нет дома, - бессовестно соврал я не желая связываться с его проблемами, мечтая только об одном, безмятежном спокойствии.

- Вы лжете мне, - бесстрастно возразил баритон, - и это не в ваших интересах. Вы можете крупно у меня заработать. Подумайте, я перезвоню вам через полчаса.

- К чертовой матери вас, господин Крылов, - подумал я бросая трубку, с вами только свяжись, рад не будешь. Не даром об этом меня предупредил Блевако.

На всякий случай отключив телефон, я занялся кормлением своей фауны. Юным натуралистом я не был даже в школе, поэтому в полном неведении, наугад я насыпал и рыбам и птицам рис, на мой взгляд, весьма полезную для них пищу. И те и другие от него категорически отказались. С гадкой мыслью второго плана я набрал ефимовский домашний телефон. Как я и ожидал, мне ответила его очаровательная дочурка.

- Добрый день, Мила, - сладкогласно запел я, - вы меня узнаете?

- Ну как же мне не узнать умного и бесстрашного сыщика Гончарова, добрый день! - Добрый, предобрый, прошу великодушно меня извинить, если не во время, если оторвал вас от каких-то занятий. Но мне необходим ваш совет.

- Я понимаю, наверное вы сперва поинтересуетесь чем кормить наших глупых рыб.

- Обязательно, а что потом?

- А потом вы попросите для наглядного примера сделать это мне самой.

- Вы удивительно проницательны, я даже боюсь спросить вас о дальнейшем развитии наших взаимоотношений.

- Это же надо, какой скромный мальчик, мне право неловко совращать вас с пути истинного.

- Ничего, претензий предъявлять я не буду.

- Посмотрим на ваше поведение, часа через два я подъеду.

Старательно вылизав квартиру после вчерашней вечеринки, я тщательно помылся и прямо на голое тело натянул свой неподражаемый бухарский халат, справедливо полагая, что нижнее белье будет только помеха в ратных моих делах. Потом голодным кобелем уселся в ожидании дорогой гостьи, обдумывая как половчее уложить её в койку. Вариантов оказалось множество, нужно было только знать как она сама к этому отнесется.

В дверь она позвонила за полчаса раньше назначенного срока. Потирая руки, мартовским котом, я пошел за своей добычей - Прошу вас! - В галантном полупоклоне я распахул дверь.

- Благодарю, - ответил мне жирный баритон, - не ожидал от вас такого радушного приема, - вваливаясь в передюю похвалил он меня.

- Я ждал бабу, и мои реверансы к вам не относятся, у меня по плану сексуальный час, так что немедленно уходите, если не хотите выполнить роль предназначенную для нее.

- Мальчик, эту роль выполнишь ты, если не перестанешь хамить и не выполнишь работы за которую я неплохо заплачу.

Психанув, я попытался его немного образумить, но тут же получил прямой удар в лоб. Его кулак оказался на удивление крепким, передняя тихим вальсом поплыла перед глазами и я аккуратно сполз по стеночке.

- Не зная брода, никогда не размахивайте кулаками, - назидательно посоветовал он, перешагивая через меня в комнату.

- Это форменный бандитизм, - заныл я, кружа на карачках по тесной своей прихожей. - Я буду жаловаться.

При падении роскошный мой халат налез на голову, открывая голый незащищенный зад. Входная дверь кого-то впуская открылась вновь.

- Это довольно оригинальная форма встречи! - Похвалил меня мелодичный женский голос, - папа говорил мне о том, какой вы большой чудак, но я не думала, что до такой степени. Простите, но может быть вы примете менее извращенную позу? Боже мой, Юрий Михайлович и вы здесь, чтоэто с ним?

- О, Милочка, добрый день, ничего страшного, просто, буквально за секунду до вашего прихода Константин Иванович выходя из ванны поскользнулся и неудачно упал. Только-то и всего, не обращайте на него внимания, проходите в комнату.

Конечно, она явилась в самую неподходящую минуту, и если бы не святая ложь этого идиота, я был бы в полном нокауте. Он поступил как настоящий джентельмен. Покуда они делились впечатлениями о чудесном зимнем дне и вчерашней трагедии я приводил себя в порядок. Через десять минут, если не считать предательской шишки, от былого конфуза не оставалось и следа. Одетый с иголочки и даже в галстуке я величественно вышел к гостям.

- Шампанское, коньяк? А может быть по чашечке кофе?

- Будет тебе кофе, будет и какава, - не удержался от хамства боксер, впрочем, коньяка я выпью. А вы как Милочка?

- Да нет, пожалуй я побегу, у вас вероятно деловая встреча, зайду в другой раз, может быть господин Гончаров встретит меня менее экстравагантно.

- Погодите, Мила, а как же рыбки? Помрут ведь с голоду. И птички тоже. Жалко ведь.

- "Птички, рыбки, хочется дарить улыбки. . . "Позвоню вечером, бесстрашный сыщик Гончаров.

Она ушла, одарив меня на прощанье всезнающей улыбкой Джоконды. С её уходом исчез мой греховный замысел и виноват в этом был только здоровенный кретин вальяжно расположившийся в моем кресле. Сейчас я его нахлобучу, только бы не повторить недавней ошибки. Действовать надо с умом, бить сильно, но корректно.

- Извините, Юрий Михайлович, получилось досадное недоразумение, но думаю оно поправимо, сейчас я вам налью коньячку и мы досконально изучим вашу проблему.

С анрессолей я незаметно достал резиновую дубинку, из холодильника вытащил коньяк и с самой радушной улыбкой вошел в комнату. Рюмки сто - яла в серванте за его спиной. С видом самым простодушным я потянулся за ними. Мой коварный план уже был на грани завершения, но. . . Чего то я недопонимал, когда оказался на полу с вывернутыми до упора руками. Они были перехвачены и заведены через горло к лопаткам жестким брючным ремнем, по всей вероятности моим собственным. Дышать было трудно, а в кресле, по-прежнему безмятежно восседал долбанный атлет и потягивал мой коньяк. Вот уж сволочь-то, прямо уникальная. Подобных подлых клиентов я ещё не встречал. Уделал меня в лоб, поставил раком перед любимой женщиной, скрутил руки, а теперь бессовестно лакает дорогой напиток. Будет ли предел его хамству?

- Козел! - Немного подумав сообщил я ему свое мнение.

- А, очухался, рад за тебя. Козел так козел, меня ваши зековские термены ничуть не обижают. Коньячку глотнешь?

- Сейчас ты у меня глотнешь собственного дерьма, развяжи, или я за себя не ручаюсь. Оставшуюся жизнь будешь работать на головной протез.

- Не могу я тебя развязать, опять дурить начнешь, а мне надо поговорить с тобой спокойно и без эмоций. Дело требует трезвого и здравого подхода, когда немного успокоишься я непременно тебя освобожу.

- Не собираюсь я с тобой ни о чем разговаривать, бык кастрированный. Наперед знаю твое дело, и не собираюсь в него влипать. Сам разбирайся со своими пизанскими башнями и чокнутыми икарами.

Я резко дернулся, когда неожиданно зазвонил телефон. Но поделать ничего не мог, только острая боль резанула по горлу. Я захрипел, закашлялся, что и говорить, упакован я был качественно , со знанием дела.

- Не волнуйся, раб божий, Константин, отдыхай спокойно, я сам отвечу. Не торопясь, как у себя дома он подошел к аппарату и снял трубку, мало реагируя на мои беспомощные телодвижения.

- Алле! Я слушаю! Да, это я.

- Помогите! Убивают, - заорал я обманутой проституткой.

- Да, он здесь, - продолжал неторопливую беседу Крылов, - слышите орет как скаженный. . . Нет, не хочет. . . С кулаками на меня бросался. . . Пришлось связать. . . Не беспокойтесь, все будет нормально. Дать ему трубку? Ну хорошо, до встречи.

Ну что, будем говорить, или попрежнему строить глазки? - Положив трубку спросил меня гостенек.

- С кем ты разговаривал, ублюдок?

- Не вижу основания ставить тебя в известность. Могу сказать, что это наш общий хороший знакомый, именно он мне тебя рекомендовал.

- Значит такой же козел как и ты, можешь ему это передать. Развяжи меня и дай выпить.

- А ты хорошо будешь себя вести? Если нет, то мне прийдеться тебя опыть вырубать, а мне это надоело.

- Ладно, развязывай, - пошел я на компромисс, - да поживее. Чего ты от меня хочешь?

- Подкинуть маленькую, но высокооплачиваемую работу, если ты с ней справишся, то заплатим тебе в три раза больше против выданной сегодня суммы, таких денег ты не видел от рождения и наверное не увидишь больше никогда. Это твой шанс. . .

- Отправиться на тот свет незамедлительно, благодарю покорно, но ваши большие бабки на том свете не котируются. Я отказываюсь участвовать в вашем смертельном трюке. Насколько я осведомлен, дело то государственного масштаба, вот и привлекайте к нему соответствующие службы, каких нибудь там, ЦРУ, ФСБ, ФБР, а меня оставьте в покое, человек я маленький, дела у меня маленькие, если хотите могу подловить вашу жену с любовником или её любовника с другой женщиной. Это я могу и за это берусь с удовольствием, но не более.

- Вы несколько не в курсе настоящего положения дела. Все гораздо сложнее, чем вам его обрисовал наш знакомый адвокат. Выпейте немного коньяка, это помогает.

- Без тебя знаю, принеси мне из холодильника водки, - распорядился я тоном нетерпящим возражения, - и сала захвати.

Не каждый день меня обслуживает директор крупнейшей в городе фирмы. Этот плезир нужно было испить смакуя и не спеша. Когда он притащил сало, я потребовал его мелко порезать и сделать мне аккуратные хохляцкие бутерброду, затем принести горчицу и неприменно выпить самому двести граммов чуждого ему напитка. Все это он проделал послушно и вточности, как хорошо вымуштрованный официант.

- Рассказывай! - Наконец благосклонно кивнул я ему, дожевывая пятый бутерброд, - только по существу и без маленьких недомолвок.

- Это сложнее, но я постараюсь. В этом случае вы должны дать мне слово не трепать языком.

- Безусловно, если этого не понадобиться в интересах следствия.

- Пусть будет так, но учтите каждая утечка информаии серьезно бьет по самочувствию фирмы, в первую очередь по её карману.

- Короче, Склифосовский, или мы будем говорить, или непринужденно жевать сопли. Второе, лично мне, нравится больше.

- Хорошо. Основное направление деятельности нашей фирмы это доработка и усовершенствование двигателей внутреннего сгорания малай литражности. Как-то, увеличение мощности, снижение расхода топлива, уменьшение выброса в атмосферу вредных веществ и так далее. Скажу сразу и без хвастовство, что в этом вопросе мы преуспели не мало. Заказы к нам поступают не только с нашего завода, и мы выполняем их на высоком профессиональном уровне. Но разговор сейчас не об этом.

Лет пять тому назад, когда я только отделился от завода и основал "Волга-Моторс", ко мне заявился невзрачный пожилой мужичонка в потрепанном костюме десятилетней давности. Держался он скованно и неуклюже. Чашку горячего кофе, что ему принесла секретутка, он умудрился тут же опрокинуть себе на яйца. Потом, когда немного пришел в себя, начал пороть какую-то бессвязную околесицу по теме напоминающую древнюю байку о вечном двигателе. Сейчас бы я его выпер вон уже через пять секунд, но тогда мы были терпимей и добрее друг к другу. Короче говоря я дал ему воэможность собраться с мыслями и. . . не жалею об этом до сих пор.

Говорил он долго и в конце концов даже меня заинтересовал необычностью своей идеи и совершенно неординарному подходу к теме. Но вероятно, се бы кончилось простым разговором, ведь прежде всего я администратор и реалист, мне и в голову бы не пришло бросать деньги на его фантастические выкладки. Но он вытащил из портфеля и поставил перед моим носом самый обычный, старенький вентилятор.

- Ну и что? - Недоуменно спросил я.

- Можно я его включу?

- Конечно, но лучше сделайте это дома, - довольно бесцеремонно посоветовал я ему. Не послушавшись он воткнул штепсель в розетку. Естественно лопасти закрутились и на меня подуло холодным ветром. Это было уже слишком, выдернув вилку я бросил её на пол и предложил ему посетить сумасшедший дом, но он уже вошел в раж и остановить его не представлялось возможым. Из того же портфеля он извлек небольшую коробочку, вытянул из неё ус-антену и туда же всадил штепсель вентилятора. Я, помню, тогда заржал, потому что прибор, как ему и положено, бездействовал. Тогда Гальский отошел к противоположенной стене, вытянул из портфеля электрошнур и трясущимися руками подключился к сети. Между нами было метров пять и сначала я ничего не понял. Просто на меня вновь подул ветерок. Когда до меня дошло, что случилось я судорожными руками вскрыл подключенную к вентилятору коробочку и тут же получил по мозгам. Сомнений быть не могло, меня трепануло 220 вольт. Я сразу подумал, если это и аккумулятор то необыкновенно перспективный, и им стоит заняться. А дело-то оказалось куда круче. В коробке находился миниаюрный приемник с хитрым преобразователем, а в портфеле Гальского тоже преобразователь, но уже с передатчиком. Фантастика! Я не мог до конца переварить увиденное мною несколько дней, хотя Владимир Михайлович повторял и повторял свой опыт. Последующие несколько дней он практически не покидал моего кабинета. Я сразу же понял, какие горизонты он открывает мне своим изобретением. Тогда его передатчик работал в радиусе не более двадцати метров и мощность не превышала пятидесяти ватт, но передо мной уже рисовался новорожденный "Жигуленок"с бесшумным, безвредным электродвигателем, способный развивать желаемую скорость при стокилометровом удалении от передатчика. Не задумываясь я предложил ему пятилетний контракт и огромное для него жалование, с единственным и обязательным требованием забыть о существовании других фирм и заводов. Так в "Волга-Моторс"появился свой "Шестой"отдел. Кроме всегда закрытых металлических дверей, возле него постоянно дежурили два охранника. Я берег его как зеницу ока. Самое интересное то, что по профессии он был обычным учителем, да-да, преподавателем физики в средней школе, где ему платили, а точнее не платили ни черта. В свой отдел он набрал десяток толковых мужиков для параллельной разработки необходимых ему в дальнейшем узлов. Но главной, коренной темой занимался он сам с тремя квалифицированными помощниками. В тот зал, где они работали, кроме меня не допускался никто.

Так прошло три года, но ощутимых, желаемых результатов все ещё не было. Понемногу я начал беситься, срывая на нем злость. Он уже не был тем задрипанным учителем, что когда-то пришел ко мне. И вот однажды он не сдержался и довольно грубо ответил мне, что дуракам пол-работы не показывают, но если я очень настаиваю, то через месяц могу посмотреть на недоразвитого дебила. Он потребовал у меня мастерскую, двоих квалифицированных рабочих и новый заднеприводной автомобиль.

Через месяц это обезображенное чучело мы в закрытом фургоне вывезли за город на безлюдный пустырь. Гончаров, наверное это был самый счастливый день моей жизни. Шестерка, снабженная десятикиловаттным электродвигателем, без аккумуляторных батарей, поехала. Она визжала как троллейбус, она не шла больше сорока, расстояние до передатчика было меньше десяти километров, но она поехала. Это была победа. Я прекрасно понимал, что теперь предстоит трудная, изнурительная работа по её доводке, сколько она протянеться, известно одному богу, но самое главное у меня уже в кармане, я еду на уникальном автомобиле. И пусть он визжит и тарахтит, зато до меня на нем не ездил никто.

Наступили серые будни кропотливой, незаметной работы. Гальский потребовал ощутимой прибавки и он её получил, правда для этого мне пришлось уволить полтора десятка сотрудников, но он их стоил, как стоило и его молчание. Вот вам первый ответ на заданный вами вопрос, почему я не обращаюсь в официальные силовые структуры. О моем изобретении, до полной его доработки, не должен знать никто. На сегодняшний день, когда автомобиль практически готов, Гальский вдруг кончает жизнь самоубийством, вам не кажется это странным?

- Мне в этой истории вообще многое кажется странным, например, почему вы не обеспечили ему должную, полновесную охрану? Почему вдруг он поперся на загаженный чердак башни? Ведь он там был один, так по крайней мере утверждает полковник Ефимов, осмотревший его лично.

- Вы задаете вопросы, это замечательно, значит вы согласны мне помочь?

- Этого я ещё не сказал, сначала мне нужно точно знать некоторые моменты этой истории.

- Спрашивайте, я постараюсь ответить исчерпывающе.

- Вопрос первый, почему вы думаете, что Гальский выбросился не по своей инициативе?

- Потому что пропала вся документация, к которой доступ имел только он, пропали не только чертежи и расчеты, информация стерта даже с его личного компьютера. Он совершенно пуст. Возможно он имел код и пароль, но даже я его не знаю. Кроме того в мастерской взорван опытный, почти готовый автомобиль.

- Где в это время находились его ближайшие три помощника?

- Наверное у себя дома, рабочий день у нас заканчивается в пять часов и большинство сотрудников расходятся, остаются только самые ленивые, те кто не успел окончить работу в срок, или такие как он, одержимые идеей.

- Кто находился в здании на момент происшествия?

- Всего человек десять, в том числе трое охранников, двое на наружнем посту, а один, как и положенно возле дверей "Шестого отдела". Через десять секунд после случившегося, я лично встал на выходе, из башни никого не выпуская. Я велел всем людям оставаться на месте. Охранники божаться, что за последний час из помещения никто не выходил.

- Интересно, значит вы и сами засиделись допоздна.

- Да, и более того, лично видел как Владимир Михайлович упал на крышу моей машины. Я её ставлю как раз под окно своего кабинета.

- И вы утверждаете, что из помещения никто не выходил?

- Заявляю об этом с полной ответственностью. Двери я закрыл наглухо, это могут подтвердить и два охранника, находившиеся рядом со мной. С минуты падения, а это случилось в восемь часов тридцать пять минут, и до девяти тридцати из фирмы, кроме меня и милиции никто не выходил и не выходил.

- А за какой надобностью выходили вы?

- Дурацкий вопрос, а если бы Гальский не убился насмерть? Если бы ему нужна была помощь? К сожалению он уже ни в чем, кроме труповоза не нуждался. Я вернулся и вызвал милицию, но ещё до её приезда пришел начальник милиции. Он первым осмотрел место происшествия, но ничего подозрительного не обнаружил, он же первым опросил задержавшихся сотрудников. Только после этого я отпустил их по домам.

- Еще раз повторите, кому было детально известно о разработках Гальсского и кого могло бы это заинтересовать?

- Заинтересовать его изобретение могло любой автозавод, любого бизнесмена, как нашей страны так и далеко за её пределами. Это же революция в автомобилестроении. Подумайте, впервые электромобиль движется без стопудовых аккумуляторных батарей. Ну а кому об этом было известно, вопрос непростой, официально, всю грандиозность проекта понимало пять человек, он, я и трое его помощников.

- Не мог ли он где-то проговориться, например дома? Вообще какая у него семья, возраст жены, детей, род их занятий?

- Что я могу сказать? С прежней женой, от которой у него двое детей он развелся как только начал работать у меня, появились иные деньги, появились иные желания. Теперешняя его супруга младше его на сорок лет, не работает, почти все время проводит на заморских курортах, но его это не особенно волновало, детей у них не получилось, а свободного времени у Владимира Михайловича, практически не было. Как говорили раньше, он весь отдавался работе. Двое парней от первой жены он отправил учиться в московские ВУЗы. Постоянно им помогал, даже не помогал, а попросту снабжал их деньгами, впрочем как и первую супругу. Сам-то он был неприхотлив, довольствовался черной корочкой. Как вы понимаете, виделся он с ними редко и я не представляю, знали ли они, хоты бы в общих чертах над чем он работает. Насколько я знаю оба его сына учились в гуманитарных ВУЗах, вряд ли их интересы совпадали в профессиональных областях.

- Когда вы обнаружили отсутствие документации?

- Сегодня, когда взломали его сейф. Собственно, после этого и побежал к вам, посоветовали добрые люди.

- Никогда не наблюдал у Семушкина хотя бы капельку добродетели. А почему возникла необходимость взлома?

- Я нигде не мог найти его ключи.

- Но возможно он их оставил дома.

- Нет, вчера с утра, когда я к нему заходил, он доставал из сейфа какието бумаги. Ключи я видел собственными глазами.

- В каком он был настроении, может быть вы заметили что-то необычное?

- Нет, как всегда он был хмур и неразговорчив. Это его обычное состояние. Как всегда курил, немного сдабривая мозги дрянной водкой.

- Он что, сильно пил?

- Никогда я не видел его пьяным, но бутылочку за рабочий день он удавливал. Другой бы за такие дела у меня вылетел на следующий день, а ему я этот грешок прощал, тем более что на работе это не отражалось.

- Как он добирался на работу и обратно?

- За ним была постоянно закреплена машина с водителем-охранником, который спал в его квартире, и вообще дежурил при нем в короткие часы досуга. В этом заключалась вся его служба, приехать в фирму к вечеру, заб рать Гальского домой и оставаться с ним до утра, а к восьми вновь привезти инженера на работу.

- Отлично, но когда же охранник спал?

- А то вы не знаете, при таком распорядке он только и делал, что спал.

- Ладно, перейдем к более интересной теме. Сколько вы мне заплатите, если я возьмусь за это дело?

- А сколько бы вы хотели?

- Что за разговор, мы ведь не на базаре. Говорите какой аванс вы мне можете выплатить завтра?

- Три тысячи долларов вас устроят, причем сейчас же.

- Устроят вполне, но сегодня не надо, я сначала должен немного осмотреться, прикинуть палец к носу, если не увижу ни одной зацепки, то просто откажусь, это мой принцип и изменять ему я не собираюсь. Да и вас заведомо дурачить не хочу.

- Принимается, но что вы подразумеваете под словом осмотреться?

- Сначала, как минимум, мне необходимо посмотреть на эту самую башню поближе и изнутри, потом кое с кем поговорить, возможно уже после этого я дам вам вразумительный ответ. Кстати, почему такая солидная фирма занимает столь непрезентабельное помещение?

- Долго рассказывать. Сначала мы вселились в неё временно, а как известно, нет ничего постоянней временного. Сейчас появилась возможность перебраться в более комфортабельное жилье, но что-то уже не хочется.

Вблизи башня не показалось мне такой маленькой как с балкона. В диаметре у основания она имела порядка двадцати пяти метров. При полутораметровой толщине стен она казалось средневековой крепостью, хотя была построена полвека назад. Это впечатление ещё больше усиливали узкие окна-бойницы, расположенные хаотично, на разных уровнях. Я несколько раз обошел её вокруг, в надежде найти какие - нибудь интересные следы, например палку, которой могли для начала дроболызнуть моего инженера по кукумполу, но ничего кроме следов вчерашней крови мне обнаружить не удалось. Жалко, обычно территория под окном может многое рассказать.

Внутрь мы попали через узкий, длинный проход и оказались в мрачном закольцованном коридоре. Из него же вверх поднималась железная винтовая лестница, сейчас покрытая ковровой дорожкой. Она змеилась вокруг толстенного кирпичного стояка вздымавшегося до самого верха. Радиально от него, по периферии, в замкнуый коридор выходило около десятка дубовых две рей. За одной из них находился кабинет Крылова. Внутри эта башня выглядела не так мрачно, а даже совсем наоборот, современно и типово.

Выпив из рук бледновитой секретарши чашку крепкого кофеи вооружившись мощным фонариком, я отправился наверх, в надежде, что мои предшественники не до конца затоптали вчерашние следы. До второго этажа меня провожала все та же роскошь, мрамор и никель. По ходу винтовой лестницы, мне то и дело попадались отделанные дубовым шпоном двери, теперь мне становилось понятно, почему окна разбросаны так бессистемно и хаотично.

Очевидно башня, кроме своей прямой обязанности, снабжать город водой, служила ещё и конторой для какого-нибудь Водрыбканалхознадзора, чьи кабинеты сейчас занимала крыловская фирма. Наверное им было не очень уютно сидеть здесь, зная, что над ними зависли десятки тонн воды.

Две последние двери оказались металлическими и перед одной из них в нише восседал мордастый страж в комуфляжном костюме. Наверное здесь и находились покои покойного.

- Куда прешь, баран? - Непринужденно спросил он, простодушно помахивая дубиной, - дергай отсюда, пока тебе тыкву не испортил.

- Орел! - Похвалил я его грозную стать, - А не ты ли вчера дежурил?

- Я, а какое твое козлячье дело?

- Завтра с утра явишся ко мне в РОВД, кабинет 108, страж хренов.

- А чо, я не причем. Он сам туда поперся, он там иногда бухал.

- Вчера тоже?

- Я бы не сказал, он обычно поднимается туда первым, а минит через пять следом идут его дружки.

- Что за дружки? Они всегда одни и те же или разные?

- Одни и те же, чертежница Зинка со своим дружком Мишкой, из её же отдела. Но вчера они ушли раньше, Владимир Михайлович пошел туда один, следом, за те полчаса, что он там пробыл никто не поднимался и не спускался. А когда он упал, я вместе с вашим начальником пошел наверх. Мы обшарили все углы начиная с третьего этажа, но никого не обнаружили.

- Плохо шарили, У него в руках что-нибудь было?

- В руках ничего не было, а так не знаю, я его обыскиваю только тогда, когда он уходит домой.

- Никуда не уходи, поговорим через полчаса, кретин недоделанный, как мне туда пройти?

- А вы поднимайтесь по ступенькам вверх пока не упретесь в красную дверь, она опечатана, но сегодня кто-то из ваших печать уже сломал.

- Кто? - Вызверился я уже серьезно, - ты хоть понимаешь, что ты наделал, бестолковая твоя харя, ты хоть документы его проверил?

- Нет, но он был в форме, в капитанском звании. А вы вот без формы, предъявите удостоверение.

- Оно у меня в куртке, а куртка у вашего шефа, иди и спроси. Мне некогда.

- Не имею права, вернитесь.

Ну не дурак ли я, сам же спровоцировал этого Барбоса на служебное рвение и сам же получил по уху. Пришлось возвращаться. Только призвав на помощь директора я был допущен наверх.

Я поднимался вверх, на казалось я спускаюсь в преисподнюю. Не смотря на пронизывающий сквозняк, вонь здесь стояла неимоверная, казалась она вековой давности и ею дышат сами стены. Птицы самых различных размеров и окраса с гневными криками встречали непрошеного гостя. Здесь уже не было ковровых дорожек и мраморных стен, сквозь заплесневелую облупившуюся штукатурку проглядувал сырой, покрытый мохом кирпич, а из его трещин тянулась туберкулезная, рахитичная растительность. В одном из оконных проемов поселился довольно обширный кустарник. Как и говорил Ефимов, третий и четвертый этажи, были отведены под склады, мусоросборники и бесплатные общественные туалеты. Правда этажами их можно было назвать только условно, потому что пока я добрался до верха, я миновал по крайней мере десяток различных уровней, каждый высотой не меньше обычной жилой квартиры.

Наконец, изрядно запыхавшись я поднялся на самую верхотуру, выше находился только огромный, ржавый и пустующий теперь резервуар. Наверное из него наши отцы, а может быть и деды пили водичку и смывали унитазы. Установлен он был на мощных металлических балках, которые в свою очередь опирались на кирпичный стояк и наружние стены.

Здесь, на последней ступени башни, площадка была единая и ровная по всей площади, а площадь эта была совсем не маленькая, на глазок побольше трехсот квадратных метров. Пол устилали прогнившие трухлявые доски, непонятно на чем крепившиеся. По периметру всего зала симметрично расположились десять оконных проемов, кое как заколоченных фанерой и и кусками жести. Нужное мне окно я увидел сразу, оно было наполовину открыто. Следы подошв на грзном полу виднелись довольно четко, но какой от них сегодня был толк, вероятно до меня здесь успел побывать эскадрон гусар летучих. Я насчитал, по крайней мере, шесть различных пар обуви. Одна из них несомненно пренадлежала великолепному полковнику, потому как сорок шестой размер не дано носить простому смертному, интересно какие башмаки носит его шалунья дочь?

В общем со следами от ног дело обстояло глухо, но я на них особо и не надеялся. Зная как аккуратно работают мальчики трудно было ожидать другого. Сечас меня интересовал совершенно иной вопрос, иная плоскость. До железного днища-потолка от пола было около трех метров. Очень интересное расстояние. Допрыгнуть до него трудно, если ты куришь две пачки на день, а пьешь как битюг, но вполне возможно человеку воздержанному , тренированному. Для него это пара пустяков. Шаг за шагом, не торопясь я начал обследовать потолок. То что мне было нужно я нашел через двадцать минут. Небольшой круглый люк не закрепленный болтами был просто наброшен сверху. Очевидно, когда-то его использовали для чистки резервуара. Натаскав под него кучу разного хлама, с третьей попытки я дотянулся до крышки. Поднатужившись, с трудом, но сдвинул её с места. Болотная, затхлая вонь резанула по мозгам. Но моего ликования она затмить не могла. Черт тебя возьми, ну и умный же ты мужик, господин Гончаров, светел и ясен твой разум. А чутье, какое обостренное чутье, как тонко ты понимаешь преступника! Я горжусь тобой, дорогой мой, Костя. Нет на свете сыщика более прозорливого, более отважного чем ты, мой голубь.

Раскидав собранный мною хлам по местам, я попыталсы допрыгнуть до открывшегося проема. С пыхтеньем и матом, мне наконец удалось подтянуться и влезть внутрь этой зловонной кастрюли. Едва ориентируясь в кромешной темноте, только благодаря фонарику, я вышел к её центру. Здесь на расстоянии полуметра от пола торчало две трубы различных диаметров. Как я понимал одна для слива воды, другая для подачи. Это было ужасно мудрое решение захватиь с собой фонарик, потому что в двух шагах я обнаружил открытый люк ведущий, кажется в преисподнюю. По крайней мере дна этого колодца я разглядеть не смог. Средством спуска, если бы я не предпочел свободное падение, могла служить ржавая пожарная лестница, сомнительной прочности. Судя по потревоженной рже, ею недавно пользовались. Призвав на помощь Господа Бога и закусив зубами шнур фонаря, я сделал первый шаг. И он оказался роковым, под тяжестью моего тела прогнившая перекладина с веселым звоном полетела вниз, а я едва успел уцепиться за край люка. Фонарик от такого варварского рывка погас, и я беспомощно завис в черном бездонном стояке. Рядом проходили две водопроводные трубы, но как до них дотянуться если обе твои руки заняты очень важным делом, спасением собственной жизни. Извиваясь червяком я пытался найти хоть какую-нибудь опору для ног. Все было бесполезно, они натыкались только на какую-соплю или пожарный рукав, вероятно истлевший ещё в прошлом десятилетии. Черт возьми, но как же преступник мог отсюда выбраться, только по лестнице, ведь я отчетливо видел, что ей недавно пользовались. А может быть она ему служила просто в качестве подстраховки? Не понятно. Хочешь не хочешь, а у тебя Гончаров только один путь-наверх, и чем скорее ты там окажешься, тем будет лучше для твоего здоровья и потенциальных баб. Воспоминание о них, а конкретно о полковничьей дочери здорово прибавили мне сил и бувально после первого же ревка я вылетел наверх. На пузе отполз подальше от опасного места и размял окоченевшие пальцы. Вдруг, совершенно неожиданно загорелся подллый фонарь. Видимо в его дурной голове что-то законтачило.

Но как мог убийца уйти через стояк, а то что он ушел именно этим путем я не сомневался. Попробуем прокрутить произошедшее. Прежде всего, зачем здесь оказалья Гальский? Допустим он зашел сюда выпить с друзьями, хотя это полный абсурд. Во первых Ефимов не обнаружил ничьих других следов. а во вторых об этом бы неприменно сообщил охранник. Значит остается только один вариант, Гальский шел на заранее обговоренную встречу и об этом он не хотел распространятся. Почему? Ответ один, встреча была противозаконна. Возможно даже он что-то передал своему своему будующему убийце. Что, если в руках у него ничего, как меня заверяет охранник, небыло. Хотя сейчас достаточно передать компактную дискету, на которой зафиксирован целый том информации. Это все понятно, но как сюда проник его визави и почему он не оставил следов? Черт его побери, не по воздуху же он прилетел. Невольно я осмотрел купол резервуара, но ничего похожего на лаз не обнаружил. Выход мог быть только там где я его уже искал. Лежа на животе, я во второй раз разглядывал мрачную, черную дыру, пытась найти разгадку. Я её наконец нашел, но легче мне от этого не стало, потому как понял насколько я тупоголов. Та самая штука, что болталась между моих ног и, которую я принял за соплю, при свете оказалась прочным капроновым тросом, надежно укрепленным в кольце люка.

Повторный мой спуск прошел более успешно, по крайней мере, я не свернул себе шею, хотя здорово набил бока и сжег ладони. Своим приземлением я нарушил козырную тусовку голодных крыс. Мальчик я не брезгливый и до мышей не боязливый, это когда их одна, две штуки, но здесь мне стало не по себе. Они были похожи на злых, жирных поросят, и их черные жадные глазки требовали моей плоти. Спервоначала разбежавшись, теперь они, с паскудным писком, начали собираться в организованное войско. Из оружия при мне был только газовый пистолет, от которого в тесном колодце первым бы задохнулся я сам, к вящему удовольствию этих тварей. Я уже начал подумывать о непринужденном подъеме назад, когда наткнулся на невольный подарок оставленный мне преступником. Это была обычная солдатская фляжка, дополовины наполненная соляркой. Видимо и он терпел некоторые неудобства от присутствия грязных грызунов. Тут же я нашел полуобгаревший факел, а дальше было дело техники. Поджарив пару тварей я уже беспрепятственно побрел по коллектору, и вскоре обнаружил совершенно четкий отпечаток фигурного протектора. Несомненно я его уже видел там, наверху башни.

Метров через пятьдесят мой гнилостный тоннель наконец влился в совре менную городскую коммуникацию. Кажется даже дышать стало легче. Однако появилась новая задача, я стоял на перекрестке не зная в какую сторону мне лучше податься. Судя по следам, преступник свернул налево, я проделал тоже самое и вскоре был за это вознагражден. Прямо возле выхода на поверхность убийца приготовил мне ещё один маленький презент. Я не скажу что это были туфли в обычном понимании этого слова. Славные подземельные зверьки обрабатывали их меньше суток, но зато честно и добросовестно, мне достались только две невкуснуе пластиковые подошвы. Спасибо и на том. А парень-то не глуп, все расчитал точно, перед выходам в свет надел новые башмаки, а старые оставил крысам на съедение, одного только не учел, не по вкусу им пришлись пластмассовые подметки. Ничего, мне они в хозяйстве сгодятся.

Поднатужившись, я спиной открыл люк прямо перед носом ошалевшей бабуси. От испуга она дрыгнула ногой, завалилась в сугроб и затихла. Только этого мне и не хватало. Отбросив чугунную кршку я бросился к ней на помощь. Я не доктор, но понимаю, когда закатываются глаза-это плохо отражается на здоровье. Пригоршней снега я принялся растирать морщинистые щеки. Не успела она как следует прийти в себя, как меня накрыл совершенно неприличный, а главное бессмысленный мат. Пока я занимался бабулей этот кретин на белых "Жигулях" умудрился влететь в открытый мною колодец. Определенно, Гончаров, с тобой не соскучишься. Хорошо что он выворачивал со двора, если бы шел на скорости, то от его правой передней подвески, остались бы одни воспоминания. Скорчив сочувственную рожу, я сострадательно заметил: - Вот ведь какие сволочи, штрафануть бы их как следует.

В ответ я получил море мата со всяческими пожеланиями в их нелегкой коммунальной судьбе.

- Я им руки обломаю. . . Они у меня. . . Козлы. . . Я ихнего начальника в. . . Ты представляешь, вчера в этом же самом люке я его чуть было не придавил. До сих пор жалею, как я успел увильнуть, сам не знаю. Точно, не надо было уворачиваться, сегодня бы сюда не влетел.

- А что, вчера там кто-то работал? - Заинтересовался я неожиданной удачей, - давай ка я тебе помогу, вдвоем-то вытащим твою тачку.

- Ага, - по ходу дела продолжал разговорчивый недотепа, - вчера вечером я заезжал во двор, уже темно было, и вдруг. . . Хорошо я скорость сбросил, а то бы. . . Прямо перед капотом открывается люк и от туда. . . Я по тормозам и резко вправо. . . Выскочил из машины, цоп его за шкварник, говорю. . . а он и сам перепугался, трясется весь, только золотыми зубами стучит, совсем обгадился . Я ему говорю. . . А он ни слова. . .

- Странно, с золотыми зубами говоришь, странно.

- А чего тут странного? я вон В сорок лет со вставной челюстью хожу, а тут два или три вставных зуба. Ему-то поболе пятидесяти будет.

- Странно, говорю, не знаю таких, я в этом тресте пять лет работаю, но златозубых у нас не встречал. Какой он из себя, в чем был одет?

- Ты в этом тресте работаешь, да я тебя сейчас. . . Какого . . . не можете колодцы закрыть. . . Ты у меня. . .

Мужик разбушевался не на шутку и кинулся на меня с кулаками, пришлось его немного помять, но даже кувыркаясь в снегу он изрыгал отборный мат, ему мог бы позавидовать любой профессор словесности. И только когда я пообещал ему, что отныне и во веки веков все канализационные сети будут содержаться согласно правилам техники безопасности, он немного успокоился.

- Так какой он из себя? - повторил я свой вопрос.

- Какой, какой, говорю тебе фиксатый, в черной кожаной куртке, ну шапка на нем была лисья, рыжая такая, пушистая, что еще. . .

- Рост, комплекция, тип лица?

- А ты что мент что ли?

- Какой я мент, но мне надо знать кто из моей конторы по вечерам в одиночку шастает по колодцам, тут ведь и до беды не далеко, ты вот, второй раз в открытую шахту залетаешь, а если человек туда навернетя?

- Да, найти этого сукиного кота не мешает. Ростом он с меня, значит метр семьдесят пять, ни худой, ни толстый, тоже вроде меня, рожа длинная, испуганная, но это наверное я его напугал. Какого цвета глаза, сказать не могу, не рассмотрел, вот и все что я запомнил.

- Не густо, но и на том спасибо.

- Если найдешь, вздрючь его от меня тоже.

- От кого, я же не знаю как тебя зовут.

- Скажи от Василия Викторовича Бурова, чтоб ему пусто было. Стой чуть не забыл, его Саньком зовут.

- Ого, откуда такие сведения, он что, представился когда ты его тряс?

- Да нет, просто в то время подъехала машина И шофер, совсем пацан его позвал. Говорит, кончай базар, Санек, поехали.

- Вот как, странно, аговоришьеу больше пятидесяти.

- А чег странного, меня многие Васькой зовут.

- Ладно. он что-нибудь ответил?

- Да нет, молча забрался в машину и укатил. Погоди, перед тем как сесть он ещё сказал водиле, мол все нормально, точно, он сказал, "О, кей. "- А какая это была машина? - Чуть ли не писаясь от нетерпенья, вкрадчиво спросил я, - может быть вы и номера запомнили?

- Нужно оно мне сто лет, а сел он в белую "шестерку", ну бывай, а то совсем с тобой заболтался, работать надо. Слушай, мужик, а ты ведь мент, лапшу мне на уши вешаешь, ну да ладно, все равно он говно.

Ну вот, и совсем неплохо сегодня поработал душечка Гончаров, он имеет полное право посмотреть внутренний интерьер нового бара с красивым женским именем"Фаина", интересно, что творится в её брюхе? Он зайдет только на секундочку, а потом, с чистой совестью пойдет за обещанным ему авансом. Внутренности "Фаины" мне пришлись по душе, и секундочка обернулась получасом и когда я вышел на улице было уже темно. Не смотря на это шеф "Волга-Моторс"находился на месте. По крайней мере свет в его кабинете горел Наверное ждал когда я появлись за своими денежками. Похвально!

При виде меня, охранники почему-то шарахнулись в стороны, услужливо и бесприкословно уступая дорогу. Крылов встретил меня более чем странно. Во первых у него приоткрылся рот, обнажая розовый язык преуспевающего бизнесмена, во вторых глаза широко распахнулись и в них я прочел полное непонимание, если не сказать страх.

- Что с вами? - Вежливо спросил я, - вы что-то скушали?

- Как? Вы? Откуда?

- Из бара "Фаина", не приходилось бывать? Жаль, настоятельно рекомендую. Только недавно открылся и поэтому торгуют настоящей водкой. Как-нибудь сходим туда вместе. Да что ты на меня вылупился как баран на новые ворота. Я между прочим пришел за бабками, то бишь за вавансом. Или в моих услугах фирма больше не нуждается? Да очнись ты, камнем трахнутый.

- Конечно, - наконец-то он соизволил захлопнуть челюсть, - конечно, но как ты. . . как вы оказались в баре? Из здания ведь вы не выходили, в этом клянуться три охранника, если б один я не поверил, но трое. . .

- Хреновая значит охрана, вы знаете, что Гальский довольно часто посещал последний этаж в целях об выпить бутылку водки?

- Не знал наверняка, но догадывался, и не видел в том особенной беды, потому и молчал. Думаю, что квасил он там не один, а с моей сестрой Зинаидой. У них, понимаете ли, платоническая любовь на водочной почве. Сначала я хотел это дело пресечь, а потом махнул рукой. В конце концов взрослые люди. Зинка сегодня на работу не вышла, ревет белухой, а каково мне? Не то что реветь, впору утопиться. Если я не найду отработанные материалы мне конец. Под этот проект я брал серьезные суммы и их рано или поздно надо возвращать. Кстати, как у вас дела с нашей проблемой?

Гордо вытащив из за пазухи объеденные подошвы я небрежно бросил их на стол. Он внимательно их осмотрел и видимо оставшись неудоволетворенным процентом изношенности, брезгливо отодвинул в сторону.

- Что это?

- Это остатки башмаков человека который выкинул вашего Гальского с пятого этажа. Как видите время даром я не теряю. А по сему прошу выдать мне аванс в сумме двадцати четырех рублей и тридцати шести копеек.

- Господи, какие рубли, какие копейки, о чем вы?

- Это так, к слову, а вообще-то я действительно пришел за деньгами.

- Перестаньте, конечно вы их получите и прямо сейчас, не в этом дело, неужели вам хоть что-то удалось узнать?

- Конечно, но деньги вперед. Ладно, пойдем, - сжалился я видя что он на грани нервного срыва, - покажу тебе кое что, только уговор, когда я работаю, лишних вопросов мне не задавать. Спрашивать буду я. Могу рассказать только то, в чем абсолютно уверен и ни копейкой больше.

- Уже иду, только скажите, ради бога, как вам удалось незаметно выскользнуть из конторы?

- Точно так же как и преступнику, пойдемте, сейчас все узнаете. Но сначала я бы хотел поговорить с ближайшпми помощниками Гальского, если это возможно, то проводите меня к ним, а то возле их двери стоит свирепый страж.

- Боюсь, что они уже ушли, но пойдемте.

При виде шефа мордатый охранник вытянулся в струнку, совершенно игнорируя мою личность. Он доложил, что нужные нам товарищи уже окончили свой рабочий день и с миром пошли домой. Велев ему никого наверх не пускать, мы поднялись на злополучный чердак. Здесь я живописно продемонстрировал ему весь ход событий и путь отступления преступника, и даже предложил спуститься в крысинную дыру.

- Нет, не стоит, я вполне вам верю. Видите я оказался прав, Гальского убили, но кто бы мог подумать, что эта сволочь проникла через резервуар.

- А вам больше ничего не показалось странным?

- Нет, но что именно, объясните.

- Например то что отсутствуют пустые бутылки и почему привязан трос?

- Бутылки, вероятнее всего забирала уборщица, а трос приязан потому что его кто-то привязал.

- Логика у вас железная, я прелоняюсь. Только объясните, как вчерашнюю, последнюю бутылку могла забрать уборщица, если её сюда никто не впускал?

- Он мог её выкинуть в окно.

- Мог но не выкинул, потому что территорию внизу я осмотрел первым делом, как только мы пришли. О чем это говорит?

- Это говорит о том, что вчера он не пил.

- Совершенно точно, но тогда зачем он сюда поднялся? А поднялся он затем, дорогой Юрий Михайлович, чтобы с кем-то встретиться. Теперь объясните мне такую деталь, какой преступник может наверху привязать веревку, сам находясь внизу? Отвечу, никакой. Убийца Гальского её не привязывал, это сделал он сам. Теперь привяжите к этому обстоятельству отсутствие каких либо материалов и картинка получиться полная. Вам понятно?

- Что. . . Неужели. . . Неужели вы думаете, что. . .

- Я не думаю, любезный, я просто вижу, и опираясь на эти факты делаю выводы. Гальского убил его сообщник, это так же ясно, как выпить водки. Инженер передал ему материалы и стал совершенно ненужен, более того обременителен. И тут-то появляется прекрасная возможность, не только избавиться от лишнего едока и в общем опасного партнера, но ещё и инсценировать самоубийство. Я совсем не удивлюсь, когда узнаю, что для начала его тюкнули по головке чем-нибудь тяжелым, кстати вас вызывали на опознание? - Какой мерзавец, боже мой. какй подлец! Конечно, все произошло именно так как вы говорите. Какой же я осел! Ведь я верил ему как никому другому, он получал у меня до пятнадцати лимонов в месяц.

- Однако не густо для такого изобретения.

- Кроме того он имел материальную базу и неподотчетные средства на разработку. Эти деньги в сумме ста миллионов находились в его сейфе, конечно они тоже исчезли. Когда он ушел от первой жены, фирма приобрела ему отличный типовой коттедж в центре города вместе с участком и обстановкой. Раз в год за наш счет, он c охранником тешил свои телеса на берегу Средиземного моря. Подонок, поделом ему, если б знал, выкинул бы его собственными руками. Но и мне досталось круто, под этот проект взяты деньги, их надо отдавать. Ничего отдам, меня бесит другое, бесит его предательство. Пять лет я спал и видел во сне этот гребанный электромобиль и что теперь. . . Через три, четыре месяца, какая-нибудь неизвестная фирма заявит на него права, а через год начнет серийный выпуск, этого я не переживу.

- Переживешь, ко всему подлец - человек привыкает, привыкнешь и ты. Что делать мне, продолжить поиски лиходея или на этом следствие колобки закончат? Лично я в конечный успех верею с трудом, но вам решать.

- Решать мне, пойдемте в кабинет, скверное здесь место. Холодно, темно и пахнет падалью. . . или Гальским, не могу.

- Вот вам обещанные три тысячи долларов, - уже в кабинете, протягивая мне деньги, продожил разговор Крылов, - мне кажется, имеет смысл продолжить поиски негодяя, уж больно много я потерял, может быть вам повезет.

- Возможно, только не опоздать бы, упредить, не позволить ему передать документы в конкретную фирму, ведь в этом случае все наши усилия превращаются в мышинную возню, пустую трату времени и денег.

- Я это прекрасно понимаю, но сидеть прсто так, сложа руки выше моих сил, попробуйте, я не беру с вас никаких обязательств. Более того, даже при отрицательном варианте, ваша работа будет оплачена.

- Тогда до завтра, с утра появлюсь, хочу поговорить с тремя его помощниками. Вы сообщили о его гибели родным?

- Сообщили бывшей жене, а она должна поставить в известность сыновей, что же касается его молоденькой профурсетки, то никто не знает где её искать, толи на Северном полюсе, толи на Южном. Да и нужен он ей как зайцу триппер, кажеться она нашла себе отличного сексуального партнера, не чету этому козлу, а для переоформления квартиры она и через месяц появиться может. В такое вонючее дерьмо я попадаю в первый раз.

- Странно, вы как советский бизнесмен должны были давно к этому привыкнуть. Вся ваша коммерция держиться только на жульничестве.

- Возможно, но у меня скорее конструктоское бюро нежели торговая палака, согласитесь, это несколько разные вещи. Продажа нашей продукции имеет не первостепенное значение. И тем более мы продаем не женские прокладки, а продукт умственного труда. Этот товар немного различен.

Дома я появился в десятом часу. Голодный кот был свиреп и ужасен. Видимо он весь день просидел в бессильном созерцании недоступных для него попугайчиков и рыб, одна из них уже успела отдать богу душу и теперь плавала к верху брюхом, ко всему безучастная. Не успела Милка выполнить возложенные на неё миссии. И неизвестно, будет ли вторая попытка.

Но чем все-таки кормить этих тварей? С котом проще, жрет все подряд, если, конечно, там присутствует мясо. Прошел почти месяц, как бравый автоматчик наповал уложил Валентину и с той поры я напрочь был лишен женской ласки и заботы. Сидел на хлебе и консервах, потому что питаться в столовых не позволял желудок, а в ресторанах деньги. Но сегодня я был король, потому как после вчерашней неудачной вечеринки холодильник был забит множеством вкусных вещей.

Мы с котом пожирали заливное мясо думая каждый о своем. Он о жадности хозяина, а я о Гальском. Я впервые до конца осознал насколько гениально его открытие. Это действительно революция и не толко в автомобилестроении, это революция в науке вообще и техники в частности. Мало того это взрывной путь к бешенному подъему экономики. Но возможно ли такое. Из моих школьных, более чем скромных познаний в области физики я был осведомлен, что существуют радиоволны, электромагнитные волны, ещё какие-то лучи. В общем вся эта ересь может передаваться без проводов. Но чтобы таким образом передавалось напряжение, как его там, разность потенциалов представить было трудно, все таки напряжение, вместе с силой тока, по моим понятием вещ материальная, иной раз так долбанет, что милицейская дубинка березовым веником покажется, кстати, давно я банькой не баловался. Отличный предлог, чтоб напроситься в гости к знакомому чудаку, доктору этих самых оккультных для меня наук, поздновато правда, но ничего, его я редко балую своим вниманием.

- Я вас слушаю, - доложил мне прокуренный женский голос и я сразу представил себе его обладательницу, Галину Павловну Раевскую, шестидесятилетнюю женщину, лучшую подругу матери. Старуху умную, крутую и бескомпромиссную.

- Здравствуй, свет, Галина Павловна, Если бы ты знала как я о вас соскучился, как мне вас не хватает, как. .

- Заткнись, не мели метлой, кто скучает тот нас не забывает, а вот ты сукин кот скоро забудешь как меня зовут. Маленький поганец, ты хоть помнишь день моего рожденья?

- Конечно, мое солнышко, - я мучительно выжимал свои извилины, пытаясь вспомнить этот треклятый день, не дай бог, сейчас она спросит конкретный день и я буду иметь статус обкаканного первокласника, - разве можно забыть даты рождения великой русской пианистки, госпожи Раевской? Это святотатство! - Мели Емеля, если тебя завтра не будет, то я лично оторву твои яйца. Ты хоть помнишь сколько мне завтра стукнет?

- Обижаешь моя сладкая, тебе как всегда шашнадцать. А как поживает наш дражайший Анатолий Романович?

- А что с ним может случиться, все пьет мою кровушку, старый упырь. Тебе дать его? Так я и знала, по делу позвонил. Нет бы просто так со старухой поболтать, мать вспомнить, паршивец! - Костик, не слушай старую ведьму. - перехватил трубку доктор, - мало ей, меня со света сживает, ещё и за тебя принялась, ты по делу?

- Ага, - виновато признался я, - Можно я к вам сейчас ненадолго подъеду, буквально на полчаса, нужна ваша консультация.

- Тебе мы рады даже в два ночи, мы ждем.

Прыгнув в первую же остановившуюся машину я через десять минут был в леснам поселке где находился домик моих стариков. Погка я ехал они уже успели собрать на стол, и мне стало стыдно вдвойне.

- К чему все это, я ведь на минуту.

- Замолчи, умный какой, садитесь и разговаривайте, я вам мешать не буду, посижу в уголке, чтоб не слышать ваших секретов, - осадила меня старуха и я послушно заткнулся, понимая, что все это ей необыкновенно приятно.

- Давай ка Костик, по махонькой, за прошлое, за твои! - Спасибо, Анатолий Романович, спасибо! - Дело-то какое ко мне? Вроде бы наши профессиональные интересы лежат в разных плоскостях, а если насчет баб, то тут уже впору мне у тебя спрашивать, чего куда и как, верно Галька?

- Может тебе и пора, а мне ещё невзначай на колени руку кладут.

- Это кто же?

- Наш директор и не далее как сегодня, - гордо похвалилась Солнышко и насмешливо мне подмигнула. Старик зашелся в смехе.

- Ой, не могу, держите меня, сейчас помру, он же тебе в отцы годится. Иди уже отсюда, Джульета стокилограммовая, дай с человеком поговорить.

- У меня всего один вопрос, может он покажется вам неожиданным и даже смешным, но попробуйте на него ответить. Можно ли электричество передавать на расстояние без помощи провода?

- А как вы относитесь к проблеме шаманизма? По-моему, такой вопрос задал один из героев Василия Шукшина приехавшему в деревню ученому.

- Никак, - ответил тот ученый, - потому что такой проблемы нет.

- Я всегда говорил, что из тебя вырастет умный мальчик. Ты сам ответил на свой идиотский вопрос, и кто только тебя надоумил мне его задать. Если конечно ты не хохмишь.

- К сожалению, говорю совершенно серьезно и больше того спрошу ещё раз, почему это невозможно? Хотя бы теоритически?

- Ну если уж совершенно серьезно, то это возможно и не только теоритически, но и практически, примером тому может служить обыкновенная молния. Скажу больше такие разработки ведуться, но зачем это тебе?

- Спасибо, просто я усомнился в самой этой идее, а теперь немного по другому буду представлять истинное положение вещей порученного мне дела. Я наверное пойду, поздно уже, пока поймаю машину. . .

- А ты её и не будешь ловить, Галька тебе уже постелила. Ты даже не трепыхайся, цыпленок, если не хочешь чтоб мы обиделись окончательно. По махонькой и спать. Завтра ждем тебя к шести, на всякий случай ей стукнет шстьдесят восемь , а то оконфузишься. Спокойной ночи.

Наутро, вместе с завтраком я получил такое предложение от которого захотелось зареветь.

- Костик, мы тут посовещались с Галькой, - неуверенно начал Раевский, - не знаю как и сказать. . . Мы знаем, что ты один. . . Это, ну, переходи к нам жить, ты знаешь, у нас никого нет. . . Мы тоже одни, чего нам, ты только сразу не отказывайся, подумай. . . Чего одним-то жить? Галька тебя любит, я тоже. . .

- Хорошо, Романыч, подумаю, - поспешно вскочив я натянул куртку, - до вечера! В городской морг и обосновавшуюся там же медэкспертзу, я подъехал к десяти часам. Несмотря на столь ранний час Иван Захарович Корж был уже в форме, то есть успел восстановить статус кво путем потребления похищенного спирта, выдаваемого государством на нужды усопших. За систематическое его употребление он получил пикантную кличку Сизый Нос. Удивительно, несмотря на это специалист он был высокого класса, и потому все трупы сомнительных самоубийц презентовали ему.

- Ты ко мне, Костя? Извини, принять не могу, все столы заняты, - тонко выдал он свою всегдашнюю, мерзкую шутку. - Идем в кабинет, правда в коридоре ремонт, прийдеться идти через секционную.

- Не стоит бесрокоиться, лучше выйдем на улицу.

- Да ты что, у меня же там чистейший ректификат настоенный на младенческих ребрышках, пальчики оближешь.

- Как-нибудь в другой раз, я по делу. Гальского ты вскрывал?

- А кому, по твоему в этой богадельне подсовывают самый бросовый и лежалый товар, конечно мне. Что ты имеешь к нему свой маленький интерес? Предупреждаю, это будет дорого стоить, но зато ты имеешь возможность увидеть его воочию и даже пощупать собственными руками. Я его вчера вечером разделывал, сейчас в холодильнике лежит, отдыхает.

- Кончай трещать, что там было?

- А что у него может быть? Что может быть у человека навернувшегося с десятого этажа. Мешок костей.

- Но он же упал на крышу машины, это должно было смягчить удар.

- Это теоритически, а практически он расквасил свою рожу так, что родная мама не узнает. Не хотел бы я быть на его месте.

- В момент падения он был жив?

- Безусловно.

- Но возможно он был без сознания?

- А вот этого я тебе сказать никак не могу, это уже из твоей области загадок и догадок. На столе у меня лежало месиво из костей, мозгов, печени и мяса, натуральный кусок ливерной колбасы.

- Как же проводили опознание и вообще проводили ли его?

- Приходили какие-то, признали его по наколке и отсутствию мизинца на левой руке. Пошли, сам посмотришь, чего болтать попусту, если уж ты так сомневаешься. А чего сомневаться, не понимаю. Говорят, он на глазах у сотрудников свалился, поговори с ними, и документы при нем были.

- Что? - почти заорал я, - какие документы, что у него было в карманах?

- Не знаю, его менты шмонали, у них и спрашивай. А раздевал его Витька, наш санитар, могу его позвать.

От санитара я узнал немного, в карманах, лично он ничего не обнаружил, а вот его башмаки, за пузырь водки, показать согласился. Старательно отпечатав протектор на чистый лист бумаги я с удовольствием покинул невеселое заведение, прикидывая кого навестить в первую очередь.

Что же произошло? Убит инженер Гальский, в этом сомневаться не приходилось, его опознали. Убит возможно неким Саньком прм передаче документов. Моя задача его разыскать до того как он передаст их выше, в какую-нибудь фирму или даже на завод. Но возможно по предварительной договоренности он их уже передал, тогда я просто дурю голову себе и Крылову, причем в корыстных интересах, но он сам об этом попросил. Значит нужно искать этого самого Санька, больше мне не остается ничего. Но искать необходимо самым добросовестным образом, иначе я, господин Гончаров перестану вас уважать. Красиво сказано, но как это сделать, у меня даже нет отправной точки. Возможно он вообще не из нашего города и проект продает за границу. Нулевые у тебя шансы, Гончаров. Но попробовать можно, что если этот Санек его хороший знакомый? Это единственная жизнеспособная версия, если она окажется ложной, то лучше сливать воду и плюнуть на гиблое дело. Начну ка я с его коллег. Это самый простой и перспективный вариант. А искать нужно, хотя бы потому, что убит гениальный изобретатель, по чьей вине, это другой вопрос. Скорее всего из-за собственной жадности, но и его понять можно, миллиардное изобретение Крылов покупал у него за пятнадцать тысяч в месец в новом эквиваленте, смешно. Хочешь получить сумасшедшую прибыль, тогда и плати соответственно. Но мы же русские, хотим и рыбку съесть и на. . . сесть. Что может быть дешевле русских мозгов? Только заокеанское дерьмо. Любой, самый задрипанный американец, за изобретение пуговицы имеет куда больше. Ценит себя народ, а мы как плевали сами на себя, так и плюем. И называется это красивым милицейским словом менталитет.

К Красной башне я подошел когда рабочий день был уже в разгаре. Охрана встретила меня как родного, а вот шеф сидел мрачнее тучи. Даже не всав при моем появлении он хмуро показал мне на стул.

- Что, товарищ ты не весел, - бодро начал я бессмертной блоковской строкой, - что дружок оторопел. . .

- Большая радость у меня, Вольский, Столяров и Жданов пропали.

- Кто такие, почему не знаю.

- Те самые три ближайших помощника Гальского с которыми ты вчера хотел поговорить, как видишь не ты один этого хотел. Тебя опередили. Только недавно от меня ушли их бабы, голосили как на поминках.

- Ты не далек от истины.

- Типун тебе на язык, может ещё найдутся.

- Сомневаюсь. Если они не повязанны с нашим мокрушником, то скорее всего от них побыстрее постараются отделаться, зачем им лишние свидетели. Скорее всего из них выпотрашат нужную информацию и концы в воду, в Волгу-Матушку реку. Это первый вариант, но возможно они и были главными инициаторами убийства Гальского, тогда расклад другой. Но все равно жаль, что я с ними не успел переговорить. У них большие семьи?

- В том-то и дело, - взорвался директор, - у одного аж трое короедов, что же мне их всех кормить прикажете, я что им дойная корова. Явились, чуть ли не меня обвиняют, это за все хорошее, что я для них сделал.

- А сколько ты им платил?

- Почти по пять лимонов, а до меня они получали гроши.

- Неважно, какую прибыль ты хотел в итоге извлечь из их труда? Молчишь. Трудно в цифрах вообразить эту сумму. Благодетель долбаный.

- Ты что профсоюзный лидер, морали мне сюда пришел читать, да пошел бы ты куда подальше, и чтоб вони твоей здесь больше не было.

Вытащив совершенно нетронутый вчерашний аванс, я с великим удовольствием швырнул деньги ему в рожу. Наш контракт таким образом оказался рассторгнут в двустороннем порядке. Он нажал на какую-то кнопку, но я уже шел кольцевым коридором, а мне навстречу бежал охранник.

- Не заходи туда, зема, он как черт злой, чуть было на меня кипящий самовар не опрокинул, обожди немного.

Парень в нерешительности остановился, не зная что делать.

- Зря, конечно погорячился, - думал я хрумкая искрящимся морозным снегом, с дуру отдал кровно заработанные доллары, а он вместо того чтобы с извинениями вручить мне их назад, вызвал своего мордоворота. Скотина. Ну да хрен с ним, что с воза упало, то, считай пропало. Где наша не пропадала, выживим и на сей раз. Не так ещё обували.

В таком приподнято-оптимистичном настроении я добрался до дома. И здесь меня ожидало смертоубийство. Количество аквариумных рыб резко понизилось, а мокрые ляпы лапок на полу красноречиво говорили о том кто совершил этот чудовищный акт вандализма. По количеству воды вокруг аквариума, можно было понять, что преступные акции по захвату заложников предпринимались не единожды. Сам террорист, во избежания суровой, но справедливой кары, сидел под потолком на шифоньере наблюдая за моей реакцией и последующими действиями. Клетку с попугайчиами я предусмотрительно подвесил к потолку, рядом с люстрой. Желтая птица, хотя и взъерошенная, все же сидела на жердочке, а вот синему попугаю мой кот был уже не страшен, потому что он лежал на спинке, нелепо раскорячив лапки. Видимо зоолог из меня никудышный. Кому бы сбагрить оставшихся, ещё живых тварей? Выйдя на площадку я позвонил в соседскую квартиру. Дверь открыла сама мадам Селезнева, полностью подтверждавшая собственное фамилие. Меня она недолюбливала с минуты своего рождения, совершенно уверенная, что преступник номер один не какой-то там Гитлер, а ваш покорный слуга, Константин Гончаров. Въедливо и подозрительно она уставилась на меня черными кругляшками выпуклых глаз, молчанием требуя немедленного объяснения.

- Простите пожалуйста, мне бы Иришку?

- Чтоо-о-о? - Мне показалось, что через несколько секунд её бедное материнское сердце не выдержит и я вновь окажусь непреднамеренным виновником скоропостижной смерти. Нужно было немедленно выправлятьположение.

- Вам попугай не нужен, - вполне серьезно спросил я, - у меня есть один, второй сдох, я подумал, может ваша Иришка сможет за ним ухаживать, мне некогда. И ещё у меня осталось немного рыбок, их не успел сожрать кот, может тоже заберете? А то он и остальных под нож пустит.

- Вы ненормальный! - Категорично поставив мне диагноз, соседка захлопнула дверь, и уже отгородясь пообещала мне вызвать психбригаду.

Проклиная всех пернатых и земноводных, а вместе с ними и глупую соседку, выпив рюмку водки я завалился спать. Но и в этом сладостном деле мне помешали, во первых мои собственные неугомонные мысли. Почему Ефимов, первым осмотревший место происшествия категорично заявил что обнаружил следы только одной пары башмаков? Догадка на этот счет у меня была давно, но теперь, распологая данными я могу её закрепить или наоборот отбросить. Откинв одеяло я прошлепал в переднюю. Вытащил остатки крысинного обеда, подметки преступника и сличил их с оттиском обуви убитого. Получилось то, что я и ожидал, полная идентичность. Что это, случайное совпадение? В совпадения я не верю давно. Скорее всего преступник заранее высмотрел обувь в которой ходит Гальский. Это значит, что с самого начала он запланировал его грохнуть. Об этом свидетельствует и то, что после убийства он поменял обувь, хорошо, это мы знали давно, но вот один маленький ньюанс все таки пропустили. Откуда преступнику было знать какую обувь Гальский предпочтет именно в этот день! Думай, Гончаров, думай! Кто мог знать об этом? В первую очередь домочадцы, но таковых на день убийства не наблюдалось. Кроме. . . Правильно, кроме живущего с ним охранника. Вариант этот серьезный, очень серьезный, но к сожалению не единственный. Теперь мы подходим к самому интересному моменту, И в нем можно увязнуть по самые уши. Но по большому счету он наиболее вероятен. И работы при этом раскладе немерено. Нужно будет перетрясти весь штат работников. Именно от них могла идти инормация о том, во что сегодня обут Гальский. Но это не все, вполне возможно, что убийца сам сотрудник фирмы и давно заготовил несколько пар башмаков аналогичных обуви Гальского. Что вытекает отсюда? Очень много. Во первых не надо искать ветра в поле, а можно прямо на месте проверить с кем был особенно дружен, или же подчеркнуто безразличен инженер. Во вторых этот умник, по всей видимости, как только утихнет шумиха предпримет попытку увольнения, и возможно инициатива будет исходить не от него.

Кроме того исчезновение помощников тоже может дать дополнительные факты. Интересно, когда и как они исчезли? Сообща или поврозь? Скотина, Крылов, совершенно не признает критики в свой адрес, если бы не мое поспешное бегство, я бы знал некоторые детали. Я даже не поинтересовался у него работает ли в их фирме некто по имени Санек.

Плавное течение моих мыслей прервал телефонный звонок.

- Засранец, ты не забыл где ты должен быть через час, - требовательно проскрипела Солнышко, - небось уже забыл?

- Ну что ты, моя радость как можно, уже два часа как собираюсь.

- Смотри у меня, попробуй опять какой-нибудь фортель выкинуть, удавлю гаденыша. Костик, ты там особо не суетись, подаришь мне флакон туалетной воды, понял? Ничего больше не надо. А то тебя идиота знаю, не выпендривайся. Но оденься тщательно, у меня будет одна интересная особа, хочу тебя с ней познакомить, дама очень приятственная во всех отношениях.

- Ны нады нам, - замычал я бычком идущим на заклание, - Солнышко, если ты это сделаешь, то навсегда потеряешь мою дружбу, любовь и преданность. Отбой.

Черт возьми, а ведь я в самом деле забыл осегодняшнем вечере, это довоно таки большое свинство с вашей стороны, гражданин Гончаров. Нужно немеддленно собираться и топать за цветами, а потом в гастроном. Какая туалетная вода ей нужна, одному богу известно, куплю что дадут. Время в обрез, помыться уже не успею, но сивую, растрепанную гриву помыть просто необходимо.

Именно этои занятие и прервал наглый телефонный звонок. Чертыхась, я снял трубку, в тайне желая звонившему провалиться в тартарары.

Звонил Крылов, с первой же секунды умоляя простить его за досадную несдержанность и мерзопакостный характер он попросил о встречи. Первым и естественным моим желанием было послать его в задницу уже вслух, но здраво рассудив, я подумал, что сделать это никогда не поздно, а доллары на российских дорогах не валяются.

- Хорошо, - буркнул я, тем самым оказывая ему небывалое одолжение, завтра с утра я буду дома, можешь подойти.

С получасовым опозданием, но зато с отличным подарком, я заходил в почти что родной мне дом, который я посещал не более одного раза в год.

Я совершенно напрасно накатил бочку на Солнышко. В кресле развалилась тридцатилетняя дива, вероятно прадназначенная для меня. С большим чувством я облобызал ей ручку и сообщил, что нарекли меня Константином и всего-то сорок лет назад.

Ждали только меня и потому сразу же сели за стол. Уже через полчаса я в нетерпении заерзал на стуле, мечтая поскорее уволочь эту Красную Шапочку в лес, или хотя бы в свою берлогу.

- Ты, Костик, не дергайся, - понимая мое настроение, предупредила Галина Павловна, - еще успеете, а мне тебе сегодня нужно многое сказать.

- Почему именно сегодня? У нас полно будет время сделать это в другой раз, - легкомысленно возразил я.

- Это у вас его полно, а меня с моей астмой и гипертонией его может и не быть. А то что я должна тебе рассказать, дело не терпящее отлагательства. Много ли ты знал о своем отце?

- Нет, он ведь умер когда мне было лет пять. А мать старалась о нем ничего не говорить, ссылаясь на то, что и сама о нем мало что знала.

- Нет, знала она о нем много, не меньше моего. Может быть не ведала только об одном пикантном эпизоде нашего альянса. Не ведала, но наверняка догадывалась, прости, Толик, но ты о нем тоже прослышан и не надо делать незнакомый цвет лица, тем более, что это было ещё до тебя.

Костя, твой отец, Иван Константинович Гончаров, умер тридать восемь лет назад. Последнее время он сильно болел. За полгода до смерти, не особенно доверяя твоей матери, он передал мне тетрадь в которой он описал один замечательный факт своей, всегда загадочной жизни. Тетрадь я тебе сейчас отдам, но на мой взгляд, изложенное там написано урывками и сумбурно. Его устный рассказ был куда содержательней и интересней, и я хотела бы тебе его пересказать, потому что кроме меня это сделать некому. Говорить я буду так, как мне запомнилосьСуди сам, имела ли право твоя мама об этом умолчать.

* * *

Человек со шрамом на носу, орудующий ревущим зубатым зверем тоже радовался. Смерть пихты это лишняя копейка в карман его бригады, и нужно ещё очень много таких пихт, сосен, берез и кедра, чтобы прилично заработать. Но ничего, парни у него битые, работыщие, а значит и бабки будут. Еще годик так погорбатиться, глядишь и домой можно. Так что все в норме.

С жалобным хрустом, всем своим двадцатиметровым ростом упала убитая пихта, ухнула о землю, поднимая облако снега. Освобожденные зубья пилы хищно блеснули требую очередную жертву. Человек с рассеченым носом холодным и точным взглядом уже наметил её и проваливаясь в сугробы. вместе с напарником подсунул ей новую пищу. Ненасытная хищница акульей челюстью вновь погрузилась в ствол. Но вдруг поперхнулась, подавилась своей ненасытной глоткой, Забулькала, переломившись пополам, заткнулась, уступив место визгу своей товарке, да слабому пока вою вьюги.

Немного погодя рухнул кедр, в последний раз обняв раскидистыми руками своих лесных, уже мертвых подруг, толи от ветра их загораживая, толи от людского топора.

- Шабаш, мужики! - не очень-то и громко крикнул человек с перебитым носом, но так что услышали все.

Четверо у костра. Греют узловатые, натруженные руки о кипяток аллюминевых кружек. Слушают как потихоньку в уставших телах восстанавливаются силы. За салом и картошкой не торопяться. Ждут старшего. Наконц бугор взял хлеб и тогда, вроде бы нехотя, медленно, к пище потянулись ещё три руки. Сухонькая, беспалая. Громадная с покореженными ногтями и третья, молодая, совсем ещё не побитая работой.

Но не дотянувшись замерли. По волчьи повернув шею, бугор оглянулся туда, где возле недопиленной пихты стояла девчонка. Беспалый кивнул бугру и неслышно исчез в тайге, а тот понимающе сузив глаза кивнул, продолжая неспешно жевать. Огромный, в наколках, безразлично поднялся и будто по нужде от шел вправо, потихоньку забираясь в тыл спокойно стоящей и пока ещё ничего не подозревающей девчонке.

В полном непонимании молодой следил за этими бесшумными, зверинными перемещениями. Ласково улыбаясь бугор встал и пошел напрямик, на девушку.

Чего же ты стоишь, дуреха? Беги! Глухая тайга, да метель, да темнота покроют злое дело. Слышишь, разгулялась нечистая сила. Гнет, ломает верхушки деревьев. Так и эти трое, сейчас безжалостно поломают тебя. Беги! Внахлест на стон вьюги лег пронзительный ванькин вопль, а за ним и сам он стрелой метнулся наперерез бугру.

_Паря, бойся! - Отпрыгивая заорал бугор. Пихта падала вроде лениво и нехотя, но кажется точно расчитывая покарать лиходеев.

Не успел Ванька отреагировать, не успел связать воедино крик бугра и падающую лесину. Пихта легко подмяла его, спружинила мохнатой кроной о снег и изогнувшись, ударила по нему лежачему. Теперь уже тяжко, наотмашь, насмерть.

- Ваня, вставай, - стоя на четвереньках просил бугор, - Ванюшка, ну чего ты? Вставай, пойдем в лагерь, пойдем, родненький. Уменя тама пузырек есть, айда.

Второй, с татуировка, тяжело подойдя осмотрел парнишкину голову и потрогав пульс хрипло выдавил.

- Ему теперь не до нас. У него другой путь. Глянь-ка кровь из ух! Жалко пацана! - Заревел вынырнувший из тайги беспалый.

Сняли шапки. Битые-перебитые собой и другими, познавшие лесные, волчьи и тюремные законы, ни от кого уже не ждущие добра, мужики заревели.

Простую, девятнадцатилетнюю жизнь парня знал каждый из них. В первый же вечер, попав в артель он все рассказал сам. А что было рассказывать? На Руси почти у всех такая жизнь, исключение другая, сытая и обеспеченная. Отец сгинул на войне, А мать вскоре удачно вышла замуж, повесив на ванькины плечи младшего брата. . . Теперь и он лишился кормильца. На первое время мужики скинуться, соберут ему деньжат, а там. . . Бог ведает.

- Бугор, Ваньку тащить надо до лагеря, - первым очнулся татуированный.

- Нет, оставим как есть. Дотащить мы его не дотащим, метель, дороги нет. А тут он будет как есть. Завтра мосара нагрянут. Мало ли что? И ты там отдыхал и я, да и Коля вроде того. Пусть картинка останеться. Шапку ему надвинь, все не так глаза занесет. Хозяин спит, а серой собаки тут нет. Никто не тронет. Пошли.

- Как знаешь, пилы только захватим.

- Не трожь, пусть как есть.

Молча они ушли и только бугор на прощанье оглянулся и задумчиво сказал.

- Пихта-то хлестанулась та, что мы с Коляном не допилтли. Так ей же в другую сторону радать надо. Мы запил на юг делали. А?

- Может метель?

- Может и метель, - согласился бугор.

- Может, не может, а только мы той девки не видели. Усекли?

- А её и не было, - Колян беспокойно обернулся назад, - как Ваньку грохнуло она исчезла, будто сквозь землю провалилась. Хреновина какая-то.

Трое ушли и поднялся плач. Стонали пихты да сосны, гудели кедры, скрипели березы оплакивая Ивана Гончарова, а метель спешила укрыть его пушистым своим покрывалом.

Наутро, с трудом пробиваясь через свежие сугробы прибыла районная милиция. Мужики добросовстно показали место вчерашней ивановской гибели. Они же осторожными руками начали разгребать мягкий, холодный пух, с каждой минутой сами холодея и ужасаясь. Костя, твоего отца возле того дерева не было. К вечеру перелопатили всю поляну, нашли пилы, топоры, продукты. Тела найти не могли. Мужиков ещё долго таскали, возили на место происшествия, да только все без пользы. Дело зашло в тупик.

- Оригинально, Солнышко, если я правильно понял, ты говоришь о моем сгинувшеи отце, то тогда откуда появился я? И вообще, когда это было?

- Костя, если тебе интересно, то не перебивай. Это была зима сорок седьмого, а мжет быть сорок восьмого года. Выпейте, а я продолжу.

В грубо сработанном камине, облизывая углы и выступы камней бесновался огонь. Своими щупальцами он пытался достать сидящую рядом женщину. Бесстрашно наклонясь к нему она сидела в грубом, топорном кресле. Упираясь ногой в цоколь она держала гитару. Чуть громче огня, но в тон ему она вела старинную балладу, кажется только голосом возбуждая скорбные струны. - "В Фуле жил да был король,

Он до самой своей смерти. . . "Женщина, огонь гитара. Кто-то из них начал первым. Подтолкнул другого, тот третьего и замкнувшись грустное трио стало единым целым. Иногда радуясь, но чаще скорбя и плача пели они о бедном короле, убитом рыцаре и обманутой девушке. Пели о любви, страсти и смерти. О иногом-многом можно рассказать саммой себе долгими зимними вечерами. Иногда четвертым в их ансамбле был пес, но недавно женщина его выгнала, потому что своим воем он живо напоминал ей далекую, страшную смерть матери и недавнюю смерть отца. Тогда у них жила другая собака, поменьше, но предчувствуя смерть выли они одинаково. Казалось кто-то незримо, но прочно вцепившись в сердце и нервы, безжалостно их вытягивает.

С последним аккордом женщина отложив гитару встала. В глазах исчезли отблески огня. Нагнувшись, она запалила лучину, а уже от неё засветила висячую лампу и раскурила беломорину. Лампа разгорелась и женщина оказалась молодой, симпатичной девушкой. Она никак не соответствовала своему жилищу, похожему толи на пещеру, толи на забой шахты. Скорее всего это и была горная выработка округлой формы. Слева, сразу у входа громоздился камин и кресло. Дальше стоял топчан покрытый медвежьей шкурой, на который и села девушка жадно затягиваясь думом. Напротив стояла ширма, закрывая другой, более широкий топчан. Дальше по кругу расположился толи сундук, толи комод из недоструганных досок. На нем стоял будильник и патефон. Обстановку завершал буфет со стоящим на нем примусом и огромный книжный стеллаж, да ещё грубо сколоченный стол с двумя такими же скамейками. Дощатый пол покрывали медвежьи шкуры, потолок же оставался неприкрытым показывая варварство человеческих рук, что когда-то давно ковыряли, били и ломали первозданный монолит.

В соседней каморке, куда вела вторая дверь, находилась кладовка и висел рукомойник. Здесь, нарушая мертвую тишину подземелья, по каменному желобу весело сбегал журчащий ручей с ледяной водой. Девушка, долго мывшая руки, сильно озябла. Вернувшись в жилище, она долго отогревала их над камином. А потом, тихо зайдя за ширму, осторожно отсоединила капельницу, оставив острую иглу, через которую в вену парня поступало какое-то очень нужное ему для жизни лекарство. Потому что его жизнь исчезала. Две недели девушка пытаклась её удержать, звала вернуться. Умоляла, просила, требовала, из последних сил пытаясь отогнать её извечную соперницу смерть.

К торчащей игле она присоединила шприц, посылая безжизненому телу расствор, надежду и земной мир. Потом она молилась, жарко и растойчиво, прося Бога о великой милости.

Урывками возвращалось сознание, но через мгновение он снова, утопленником уходил на дно омута, как в туман погружаясь в беспамятство, Стерлись грани бредовых кошмаров и действительности. Большая, страшная птица подлетев садилась на дерево и оно не выдержав её веса ломалось и падало сбрасывая его в яму с сатанинским отблеском огня на выщербленных камнях. Он прижимал к к ним высохшие губы, надеясь найти хоть каплю влаги, но сух и горяч, как пустынный ветер были те камни. И ещё эта ведьма, что издеваясь дразнила его, поднося ко рту что-то прохладное и влажное. Но едва он успевал до него дотянуться, как мерзкая старуха тут же убирала руки.

И все же постепенно, отчаянно боряь с водоворотом смерти он выплывал к жизни. Ванька Гончаров, со смертельной травмой головы и переломанными костями будет жить! Толи на роду ему так написано, толи кто-то страстно этого хотел, молясь за него истово и правдиво.

С глубоким, не то стоном, не то вздохом облегчения он наконц открыл глаза, так и не доплыв до противоположенного берега реки Стикс. Вернулся к родному берегу Жизни. Глаза его внимательно рассматривали каменный потолок и крепежные балки, что ребрами гигантской рыбины нависли над ним. Повернуть голову он не мог. Непонятная сила пригводившая его была велика и неумолима. Он попытался вспомнить, что произошло. И сразу же яркой вспушкой в память упало дерево, ударив его неыносимой, красной болью. Ударило насмерть, а значит он мертв. Это было несправедливо и горько. Ванька тоскливо завыл, оплакивая и жалея свою молодую жизнь.

Этот стон, безнадежный и протяжный привлек внимание девушки. Улыбаясь ясно и счастливо она склоилась над ним.

- Где я? - Чуть слышно спросил он.

- Все хоршо, мой рыцарь, ты спас меня, а я тебя. Ты у меня дома, мой милый, не двигайся. Еще недельки две потерпи, снимем твой гипс и улетишь ты от меня навсегда. На вот, попей немного.

Улыбаясь и плача девушка осторожно вытирала Ванькину небритую физиономию влажной тряпицей, а потом естественно и просто поцеловала его в сухие горячие губы.

- А что у тебя за дом такой странный. Потолок как в шахте?

- Это и есть шахта, я тебе потом все расскажу, а теперь ты у меня выпьешь немного бульона, - изловчившись она подложила ему под спину пару подушек, и теперь Иван вполне мог рассмотреть свой лазарет, похожий на пещеру - А тебя как зовут?

- Отец Манькой звал, а дядя Володя с Петровичем Машенькой, как в "Трех медведях, - она усмехнулась закуривая. - Сказка такая есть, добрая, хорошая.

- Ну а остальные как зовут?

- А остальные никак не зовут. Нет у меня остальных. Так что выбирай сам, или Манька, или Машенька.

В полутемной выработке, освещенной висячей керосиновой лампой, вдруг вспыхнули два ясных, бездонных неба, вопросительеой своей синью тревожа и маня твоего покалеченного отца.

- Маша, Машенка, - повторил он привыкая, - Машенька, дай мне папироску.

- Чудак, тебе же нельзя. . . Ну если только одну. . .

Выбив и примяв папиросу, она поднесла её к ивановским губам.

- Нет, Маша , не эту, дай мне свою.

Смутившись, она неловко вставила свою недокуренную папиросу ему в рот.

- Маша? - Хмелея табаком спросил он, - а ребята знают где я, что со мной?

- Нет, Ванечка.

Наступила весна. Медленно и осторожно, контролируя каждое движение Иван оделся с удовольствие узнавая подъем валенок и прихват полушубка. Маша спала, стараясть не шуметь он выскользнул из жилища. Придерживая лампу пошел вверх по штольне к её устью, зверем чуя свежий воздух бьющий в ноздри ему навстречу. Выйдя в серое, весеннее утро, тут же повалился, жадно вдыхая запахи тайги и воскресающей земли. Так и лежал слушая весну и загадочный шум деревьев. Лежал пока ярким выстрелом через кедр по глазам не ударило солнце, обещая ему свет, тепло, любовь и жизнь. От всей этой карусели он засмеялся. Привстал и вздрогнул увидев пепельную тоску её глаз. Маша стояла обнимая березу, в распахнутой шубе и с непокрытой головой.

- А я подумала что ты ушел. . . совсем, - бесцветно сказала она, проснулась, а тебя нет. . . А ты вот он где. . . На солнышко вышел. . . Скоро совсем поправишся. . . И уйдешь, тогда уже навсегда.

Опираясь спиной о большой, окатанный валун он сел, невольно ощупывая шершавую надпись. Стараясь её прочесть, повернулся всем корпусом.

_Это папа лежит, меня охраняет. Я его в штольне не захотела хоронить. Сюда, к березам мы его с дядей Володей вынесли год назад.

Опустившись на колени, она положила ладошку на холодный памятник и так застыла, замерла. Щемящая жалость сдавила сердце, он обнял её за плечи и бережно прижал к себе.

- Зачем ты Маша обнимаешь камень, его уже не согреешь.

- Я иак всегда с отцом разговариваю. И он мне помогает, поддерживает. Только в последнее время все кончилось, молчит отец. И тайга со мной не разговаривает. Не слушается, чужая я им стала. Это после того как я тебя увидела.

- А далеко та деляна, где меня накрыло?

- Километра три будет, а зачем ты спрашиваешь?

- Кто же меня сюда дотащил? Я ведь тяжелый.

- Я.

- Одна?

- Да.

- И долго?

- Долго, - распахнув ему навстречу синий простор Маша вздохнула, Долго, всю мою прожитую жизнь, - а ещё подумав добавила. - Если бы ты умер, то и всю оставшуюся.

Уткнувшись лицом в его колени, она беззвучно заплакала.

- Ну что ты, милая, не надо. Все хорошо, успокойся. - Он гладил соломенный шелк волос все больше её постигая. Когда она вновь на него посмотрела взгляд её был чист и улыбка открыта.

- Жил на свете рыцарь бедный. . . Сегодня должен прийти дядя Володя.

Как подтверждение вскоре они услышали треск кустов, а потом и шаги человека. Наконец появился и он сам, здоровый, шестидесятилетний мужик одетый в военный бушлат, с ружьем и мешком за спиной.

- Ну, здравствуйте молодые люди, _подойдя он обнял девушку, а Ивану пртянул крепкую и надежную руку. - Все ребятки, снимаемся отсюда, пожили маленько, пора и честь знать. Машка, перестань, год как помер отец, а ты все монашкой живешь. Прозрачная стала. Едем в город, с товарищами я говорил, обещали помочь. Выправим тебе документы и переедешь ко мне. Дом большой, места всем хватит. И тебе, Иван, можно в артель возвращаться. там правда уже не ждут, но не беда. Явишься вроде как с того света, чай назад-то не отправят. Собирайте вещи, только самые необходимые.

Она стояла неподвижно, отрешенно улыбаясь и думая о чем-то своем.

- Ты чего это? - Забеспокоился старик, - ты это оставь. Собирайся. Я уже не могу сюда ходить и сдавать соболинные шкурки больше не в силах. Старый я стал, по тайге бегать не могу, сердце прихватывает. Вот-вот шваркнет, скоро следом за твоим батькой отправлюсь. Хочу чтоб на ноги ты встала. Пока ещё я жив, надо замуж тебя отдать. . . Вот. Что молчишь-то?

- Боюсь я , дядя Володя, всего боюсь. Людей, машин, города боюсь.

- Господи, так ведь и проподешь, что крыса в норе. Нет, Манька, я батьке обещал и слово свое сдержу, вытащу тебя к людям.

- Ну и вытащишь, а зачем? Зачем я им нужна? Зачем они нужны мне? Смотреть на них ничего не понимая, Или, чтобы они пялились на меня как на экспонат кунсткамеры? Дядя Володя, я ведь неуч.

- Это ты брось, тебя батька так выучил, что любая школа позавидует. Твоего запаса знаний вполне хвати для поступления в лбой институт.

Золотой кистью солнечный луч шлепнул по её лицу ярким зайчиком. И заиграла. засветилась Манька, подпрыгнула синичкой и крепко обняв отцовского друга, расцеловала его морщины и доброту.

- Вот что я дура неотесаная придумала. Устроим завтрак на природе. Мы раше с папкой так часто делали. Ждите меня, сейчас я все принесу.

Старик достал"Беломор", привычно вытряхнул папиросу, предложил Ивану и обстоятельно закурил сам.

- Ну, рассказывай, сосной пришибленный старатель.

- Пихтой, - автоматически поправил парень, - а что?

- Что дальше будет?

- А что будет?

- Что будет, что будет, видно крепко тебя стукнило, все понимание отшибло.

- А. . . Да я, - Ванькины щеки запомидорились и он поперхнулся табачным дымом.

- Трудно ей будет, Иван, особенно первое время. Что я смогу, то сделаю, но сейчас ей не только я нужен, помоги и ты. В кино там своди, на танцы, только смотри у меня, без этого. . . Ты сам-то откуда?

- Из Горска.

- Верно, не врешь.

- А вы почем знаете?

- Да уж я про тебя многое знаю. На всякий случай, а случаи, они всякие бывают. Парень ты видно путевый. Не хотел сегодня, да ладно. Братишка твой с хреновой компанией схлестнулся, Окончит ли училище, не знаю. Водку хлещет, что тебе майор запаса, в квартире бардак устроил, уже хотели отбирать. Отчим, кончно против, но тут и я его поддержал. Ходил к секретарю, намекнул, что ты ещё можешь объявиться. Обещали пока подождать. За квартирой твоей я присматриваю раз в неделю наведываюсь. Далеко все таки до вас, тридцать километров. Гоняю его дружков. Тебе самое время с того света появиться. А где мой дом, знаешь?

- Знаю, - неуверенно согласился Иван, ошарашенный такой осведомленностью майора.

- А вот и я, - сообщила Маша, - пойдемте на могилку мамы и Танечки.

Возле незаметного холмика с двумя валунами она расстелила платок и выложила на него хлеб, картошку и грибы. В заключении выставила бутылку белой и пояснила.

- Из папкиных запасов, ещё много осталось, наливайте, дядя Володя.

- Ну вот и помянули дорогих нам людей, - старик осторожно поставил стаканчик на платок, опять закурил, сквозь дым глядя в тайгу, в прошлое.

Потом аккуратно загасил папиросу о сапог. Не смея выбросить её вблизи могил, закрыл, упрятал в ладоне. Поднимаясь сказал.

- В общем так, Маня, на сбор даю сутки. Завтра в это время прийду. Бери самое необходимое, остальное наживем.

Не оборачиваясь, грузно и тяжело он ушел в тайгу, оставляя хруст веток и туман неведомого.

Они остались сидеть по обе стороны материской могилы, слушая себя, солнце и мощное возрождение весенней тайги.

- Ну что мой рыцарь? Что со мною будет? - Находясь где-то далеко, отрешенно спросила девушка.

Ивана пробрал озноб, толи от её голоса, толи от собственных мыслей, готовых вот-вот обрести словесную реальность.

- Маша, я давно хотел. . .

- Не нужно сейчас. У нас будет ночь и она вся будет наша. Я давно так решила. Не знала только, что наступит она так скоро. Сейчас день, давай о другом.

- Расскажи о себе.

- Ты и так многое знаешь.

- Хочу все, Маша, почему упала пихта? Она была надпилена совсем немного.

- Зто я струсила защищаясь от них, а тут ты выскочил и как раз под удар. Кто бы мог подумать.

- Но как ты смогла её повалить?

- Попросила, она и послушалась, меня раньше все в тайге слушалось, а я слушалась тайгу и отца. Господи, ну зачем он умер? Обещал ведь мне весь мир показать, зачем ты не сдержал слова, дорогой мой папка?

Она искренне удивлялась, что отец не сдержав слова, послушный инфаркту, навсегда от неё ушел. От её непритворного недоумения Ивану стало не по себе.

- Да ты не волнуйся, - спохватилась Маша, - я в уме, просто долгими вечерами я научилась с ним разговаривать. Бери корзину, пйдем собираться.

- Решилась?

- Дядю Володю жалко, трудно ему. Он со мной как с маленькой нянчился. Он доеще дед Петрович. Петровича уже нет, а майор у меня должен прожить как можно дольше, кроме меня у него никого нет.

- А я? - Выдохнул Иван дернувшимися губами.

Затушив синеву поднебесья Маша скрылась в черной пасти штольни.

И окутал их холод подземелья. Заставил сердца биться сильнее, чтобы общее тепло их тел стало надежнее, потому что два сердца всегда больше одного. Коварная темнота накинув на них черный плащ, связала, сделав их путь ярче и светлее. Не стало мрачных, гранитных сводов, что тяжелыми животами гор закрывают солнце, не позволяя птицам умчаться ввысь. Грохот раздался и дрогнули горные отроги и раздвинулись скалы открывая им великую тайну. Озаренные они устремились в поднебесье солнечного дня, или в золотую ночную звездь.

И опять был грубый разбойничий камин, и опять была гитара, чуткая к прикосновению шершавых и нежных рук. безысходно и тоскливо лилась песня. Прижавшись неподвижной шеей к подлокотнику Иван заплакал, до того скрутила его печаль их судеб. Огонь пел, длинными оранжевыми языками касаясь звуков гитары, а женские руки дерижировали, управляли огнем, музыкой и любовью. Велики и недосягаемы теперь они были для него, он как сон вспоминал только что произошедшее. Пусто стало, словно ничего и не случилось, Иван потерся плечом о её колено. Она все поняла. Брызнули искры Аррагонской хотты, загудел огонь струн и в такт, в ритм ударила кровь жизни. А кукушка израсходованным заводом сообщила им об окончившемся отрезке их счастья.

- Маша, давай поженимся, - это были первые слова сказанные ими за три часа. И они ушли в никуда. Она молчала невидимо глядя в кров забоя, в резвящихся чудищ, что устроили сатанинскую пляску, подогреваемую огнем очага. Глядя сбоку, Ивану было видно как катятся безмолвные слезинки из её глаз.

- Маша, заче ты так?

- Можно и по другому, бедный мой рыцарь, накинь простыню и пойдем к столу.

Я так не могу.

- В том-то и беда, римляне умели, а мы не можем, но мы попробуем, отпразднуем тризну по моей невинности.

Тяжелое свинцовое небо, да грозный ропот тайги провожал их утром. Шли по проталинам трое с невеликим машиным приданным, два рюкзака и небольшой мешок, вот и весь её нехитрый гардероб. К дороге вышли через два часа. Запряженная в телегу там уже томилась лошадка. Заметив трех человек вместо одного хозяина она зафырчала громко и неодобрительно.

К полудню показался поселок со своим налаженным бытом, мычаньем коров, свиным хрюканьем и визгливыми бабьими голосами. Миновав четыре проулка, телега завернула в пятый и перед вторым домом остановилась.

- Заходи, хозяюшка, и мир будет твоему дому, - дед посторонился первой пропуская Марию.

И она пошла. С дрожью и ознобом поднялась по ступенькам первого в её жизни зага дочного жилья. Красный угол был пуст. Полочка находилась там где ей и положено, но на ней стоял радиоприемник. Она уже подняла было руку, и теперь растерянная стояла, не зная, что делать.

- Ой, Маня, забыл ведь, что ты верующая. Сейчас поставим на место Иисуса твоего. Сам то я не того, а от матери осталось. Я их в комод попрятал, чтоб мухи зазря не гадили. Раздевайся маленькая моя хозяюшка, давай помогу.

Мария бочком присела на лавку, а дед взялся растапливать печку, негромко разговаривая, толи про себя, толи успокаивая её.

- Погоди, Манька, у меня в той комнате немецкий патефон и куча пластинок, сам фюрер мне их в сорок пятом задарил, сейчас включим. Да не бойся ты, все путем будет. Я то свое отработал, отдыхать пора, тебе хозяйство вести.

Председательская, наглая секретарша Верка, увлеченная передачей информации по телефону, вдруг пискнула и вылупив шары, бросила трубку.

- Ванька! мать не видать, Ванька! Ну ты даешь! Живой! Во дела, дай потрогаю, - Она подошла вплотную, упруго придавив его грудями и тяжелым запахом одеколона, - Гляди ка, руки на месте, ноги тоже. А как по мужской части? Огого, тут все в полном ажуре.

- Да ладно тебе, перестань, - как мог отбивался закованный в гипс Иван, - перестань, тебе говорю. Что тебе здоровых коблов не хватает?

- Докатилась, Верка, уже и к покойничкам пристаешь? - в открытую дверь кабинета кабаном заревел председатель и довольный своей шуткой продолжил, что у него шея осиной поломана я знаю, а ты глянь, может и внизу все перешибленно?

- Не, Федор Андреич, внизу осина целая.

- Ну тогда все в порядке, заходи, Гончаров.

- Да я на митнутку, Федор Андреич, не хочу. .

- Молчи, когда говорит начальство. А то сейчас силком затащу.

Из крашенной фанерной тумбочки председатель извлек бутылку, разлил по стаканам и, придвигая Ивану, приказал.

- Пей, парень, и я опрокину за твое воскресение и за ту девку, что тебя спасла. Нам Володя в общих чертах кое что рассказал, - вылив водку куда-то под язык, пред довольно зачмокал, - Подробности расскажешь позже, сейчас у меня заседание членов. А теперь иди к буху, выпиши аванс и долечивайся. В мае пойдешь на промывку песков, до мая, поди оклемаешься.

- Да я хоть сейчас. Федор Андреич, я нормально себя чувствую.

_Ванечка, когда дубом по балде, нормально не бывает никогда. Бери аванс и пошел вон, чтобы я тебя до Первого мая не видел. Чуешь? Сейчас дуй в город, в поликлиннику, там тебе все расскажут, я позвоню. Кстати сказать, братишка твой чудит. Мужики сбросились, денег ему собрали, правление добавило, решили помочь, а он с тех денег словно сдурел. Разберись. А теперь ступай на. . . На глаза мне не попадайся. . . Стой, в городе зайдешь в рудоуправление, я там тебе путевку на юг выклянчил. Ну покеда, ж. . . в горсть и поскорее.

Верка, праводи старателя-инвалида в бухгалтерию, согласно этикету а давай мне моих членов.

Артелевское правительство стекалось на съезд, а Верка плотоядно вцепившись в локоть ворковала ласково и хищно.

- Не бойся, голубь, я с тобой. Никто тебя не обидит, Верочка тебя сбережет. А ты Верочке шоколадку купишь?

- Конечно, куплю.

- А бутылочку шампанского?

- А где я тебе шампанского куплю.

- Темнота, пока ты у свих меведей был у нас много чего переменилось. В "Золотоскупочном" теперь есть все. Там и на бонны продают.

- Хорошо, куплю.

- А ты вечером прийдешь к верочке в гости?

- Конечно, - автоматически согласился, но тут же вспомнив, возразил, нет не могу, женатый я.

Деньги болтались в кармане штанов и приятно били по ляжкам, обещая ему удивительные юга, теплое море, горячий песок и солнце. Плевать что здесь, в Сибири снег. Юга они и есть юга. Там все по другому, а если Маша согласиться ехать с ним, то это будет вообще замечательно, это будет сказка Картинки одна красочней другой вставали перед ним и он не заметил как очутился на крыльце нужного ему дома.

Жмурясь от брызг скворчащего жира дед Володя жарил сочные пластины свиного мяса. В проеме дверей вопросительно застыла Мария, а за её спиной соловьем разливался Александр Вертинский.

- Вот, Ванька, совершенно она не интересуется достижениями немецкой техники.

- Да мне тоже наплевать на всю эту музыку. Маша, мне путевку к морю дают, может быть поедем?

Она отшатнулась, с мольбой глядя на деда отчаянно затрясла головой. Пытаясь сдержать слезы, закусила губы и резко отпрянула вглубь комнаты.

- Ты, парень, не торопись, дай девчонке в себя прийти. Она здесь-то всего боиться, а ты море. . . Погоди чуть-чуть. Пригляди за мясом, я дровишек принесу.

Укоризненно покачав головой дед вышел, А Иван дернулся туда, к ней, отрешенно сидящей на краю кровати. Вымученно улыбнувшись, она привстала.

- Ты бы хоть телогрейку да шапку снял.

- А я и не заметил, прости меня.

- Не за что, Ваня. Тут только моя вина. Страшна мне. Будто бросили меня в небо, а крылья развязать позабыли. И падаю я на землю, в ущелье, в темноту. Разобьюсь скоро насмерть.

- Не надо, Машенька, я не дам. Не плачь миленькая моя, родненькая. Все будет хорошо. Не дам я тебе убиться. Ты ведь у меня одна.

Он утирал её слезы губами, слизывал кончиком языка дурея от любви и жалости. И она успокоилась, усыпила свою тревогу. Прильнула к нему одевая золотыми лучами волос.

- Ванька, я ведь просил тебя, без глупостей! - Сердито сопел дед позабывший выложить охапку дров.

- Дядя Володя, - усмехнулась Мария, - все глупости, как и положено мы сотворили сегодня ночью, а это просто, девичьи слезы о былом. Дайте папиросу.

- Да, это как же так? Как вы умудрились. . . У него же шея сломана. . . Зачем вы так. . . - Дед не знал что говорить дальше. Растерянно бормоча он ссыпал поленья у печки, а вернувшись озадаченно засопел.

- Мы поженимся, - оправдываясь объявил Иван, - обязательно поженимся, вот только гипс снимут и поженимся.

- Поженимся, поженимся, - усмехнувшись успокоила Мария.

- А, ну это другое дело, если так то конечно! - Проворчал довольный дед, Оно понятно, всякое бывает. Но если дело свадьбой кончается, то можно. Помолвку мы организуем сей момент. Ты Манька направляй стол, я полезу в погреб, а тебе Иван сидеть в Красном углу, буду вам обоим вроде свата.

Так вот и были помолвлены гражданин Иван Константинович Гончаров с беспартийной девицей Марией.

Выпив четвертый стаканчик, дед начал планировать предстоящую жизнь молодых, сокрушаясь только об одном, о несостоятельности Марии.

- Как это, замуж и без приданного? Не можно. Что нибудь придумаем. Не знал я, что так скоро, а то бы обязательно приготовил. Ну да ладно, немного у меня есть, наскребы еще.

Толи Мария начала привыкать, толи кагор подействовал, а может быть её захлестнула радость близкого счастья. Вдруг она расцвела, ярко и сразу. Брызнула искрами синих глаз, сверкнула манящей сладостью сахарных зубов и засмеялась легко будто выздоравливая.

- Не надо, отец, мне папка все приготовил, сейчас покажу.

Она умчалась в комнату к своим вещам. Толком ничего не понимая, хозяин все же подмигнул жениху, мол знай наших. Только и он открыл рот, когда увидел стоящую с бутылкой в руках Марию. Бутылка была обычной, темно-зеленого стекла, но держала она её как-то необычно.

- Ну, что же, ко времени, у нас кончается. Давай откушаем твоего из Бургундских подвалов, или оставим до свадьбы?

- Эх ты, до седых волос дожил, а ничего не понимаешь! - С этими словами она опрокинула бутылку. Золотая россыпь песка полилась прямо на стол и ослабевшую психику мужикав. Первым очнулся дед. Что-то прикинув, что-то высчитав, он, наконец, выдал резюме.

- Та-ак, значит Пашка продолжал царапать золотишко. Ну и крот твой папаня. Маша, его нужно сдать, оно государственное, не твое.

- Почему же не мое? Мне его папка дал перед самой смертью, значит оно мое.

- У нас правовой режим. Разработка недр регламентируется горным законодательством, все полезные ископаемые считаются собственностью государства. Нарушение этого закона влечет за собой уголовную ответственность. А вообщето Манька, положи его куда подальше и запомни, золото самый легкий металл, потому что он всегда всплывает, а тут его килограмма четыре. Опасное приданное тебе завещал Павел. Ну да ничего не попишешь, другого то не было.

Вы вот что, распологайтессь тут, отдыхайте, а я в город смотаюсь, сейчас продуктовая машина отходит. Насчет манькиных документов напомню, да твоего братишку приготовлю, чтоб от страха не обделался. Ты Иван ложись в комнате. а ты Манька полезай на печь. . . хотя. . . Да ну вас. . .

Дед махнул рукой и начал собираться.

С трудом отсидев три урока, с четвертого Игорь слинял. После вчерашней выпивки сидеть в мутном, душном классе, под сварливым, курносым носом математички было невыносимо.

С кислым, похмельным настроением брел он раскисшей улицей пасмурной весны. С отвращением представлял он сегодняшний вечер. Опять соберется братия, невесть каким макаром свалившаяся ему на голову два месяца назад, когда он получил артелевские деньги.

Сначала приперся Шнырь, артелевский лакей и подтирала. Он приволок шампанское, коньяк и бабу, сообщив Игорю, что он намерен остаться на ночь. Потом со Шнырем приперся Бубен, жулик и картежник. А следом появились всегдашние его приятели. Нюф-Нюф, парень с неразвитой речью, похотливый и вечно истекающий соплями и наконец Юра, подвижный как угорь, с пронизывающим взглядом удава. Игорь не заметил как и когда попал под прсс его гипноза. Кроме них захаживали и другие гости, ребята из училища, просто незнакомые мужики снявшие девок на танцах. Всякие бывали, но эти двое оставались неизменными.

Вот и вчера. . .

Вчера начали днем. Возвращаясь из училища во втором часу, Игорь сразу усек корефанов, Во дворе на песочнице экспроприированной у детишек плотно сидела компания, проникаясь талантливыми аккордами вадимовской гитары.

Сосед Вадик сидел в центре под грибочком и отшибая пальцы о струны чувственно на блатной манер гундосил.

"Ка-а-агда море га-арит бирюзо-о-ой,

Апа-а-асайся дурнова-а па-а-аступка. . ."

Слушатели, а их было около десятка, искренне переживали, обесрокоенные моральным обликом капитана и несчастной судьбой английской леди. Нюф-нюф старательно подтягивал, а Юра курил, иронично переглядываясь с высокой стройной блондинкой.

- А вот и наш Игорек, - бурно приветствовал он подошедшего Игоря, ты, давай мы к тебе завалим. Знакомься, это Нина, а то её подруги Лида и Люда, будущие портнихи.

- Не портнихи, а операторы швейного производства, - вставая поправили его две дылды. Одна рыжая и прыщавая, другая черненькая, но тоже с прыщами.

- Ну так что, валим к тебе? - Снова спросил Юра и пригнувшись поближе прошипел, - Клевые сучонки, только шепни, в момент ноги циркулем.

- Все они у тебя циркулем, а та сисястая неделю назад чуть было с третьего этажа не выбросилась, - недовольно пробурчал Игорь, в душе радуясь предстоящей вечеринке. - Ладно, только по одному, без шума и с интервалом в пять минут, а то соседи мне уже выговаривали.

Дальше было как всегда, кофейный ликер, шампанское, и задранные кверху ляжки рыжей лахудры. Потом опять приперся этот сумасшедший старик и всех разогнал. То что разогнал, понятно, он это делает не в первый раз, и надо признать, делает ловко. В первый раз Нюф-нюф возбухнул, начал права качать. Так старик молча взял его одной рукой за шиворот и пинком под зад вышвырнул на первый этаж. Юра только вежливо извинился и сам покинул квартиру. Хорошо еще, что бабенок тогда не было. Только водка и карты. Старик тогда представился, сказал что он из какого-то общественного комитета. Потребовал, чтоб сборищ больше не было, иначе отберут квартиру. Размечтался, плевать на него хотел. Скоро сказка сказывается! Но вчера старичина такое отмочил, до сих пор уши в трубочку завернуты. Пришел уже под вечер и выгнал всех, даже Нинку-блондинку, которую Игорь с таким трудом выиграл у Юры в очко. Вылил остатки водки, а уходя трекнул такую чушь, от которой и сейчас неуютно. Сказал, подожди немного, скаро с тобой Иван разберется! Сумасшедший дед! Вчера-то Игорь промолчал, подумал, что вольтанулся старикан. Ведь мужики видели его мертвым. Не иначе старый хрен на понт берет, припугнуть хочет. Нинку зря выгнал. Сегодня надо её позвать, чтоб без Юрки и Нюф-нюфа пришла, надоели эти попойки до чертовой матери.

Войдя во двор, он с удоволетворением заметил, что гостей сегодня не предвидится. Дай-то бог, но переступив порог он был поражен открывшейся перед ним картиной. Квартира была прокурена до синевы. Видно сидели здесь уже больше часа. К вчерашней компании прибавился новый парень. Сухощавый, коротко стриженый брюнет. Он был влит в отличный серый костюм, а на безымяном пальце татуированной кисти рубином горела дорогая печатка, смотрелась она броско, потому что мизинец отсутствовал вообще. Казался он трезвее остальных. Увидев Игоря, он тронул Юру за плечо и указал на хозяина.

- А Игорек, ты извини, что мы без спроса завалили, - пустился он в объяснения, - Прикинь, ты, Славик откинулся. Надо отметить, а где? Всего понабрали, ждем тебя. Проходит полчаса, час, тебя нет, невмоготу. Ну Славик тогда твои заиочки гвоздиком чик-чик и полный порядок. Он не хотел, с трудом его уговорили. Говорим свой пацан, поймет. Ты как?

- Да так, - глотая злость и раздражение промямлил Игорь раздеваясь.

- Ну давай, присаживайся, подлечись малость коньячишкой. Сегодня Славик угощает. Нинка, тащи прибор для хозяина.

И опять пошла пьянка, сперва приличная ипристойная, перешедшая вскоре в полный бедлам. Играли в карты на раздевание. Первой Славик раздел Нинку и назначил новую ставку на выполнение желания, которую тут же выиграл. Ненадолго они скрылись в спальне. Справив свою нужду он в конце-концов раздел всех, сам оставаясь в своем безупречном костюме. Удобно развалясь на диване и неспешно потягивая коньяк, он с интересом наблюдал за развитием человеческого идиотизма. Улыбаясь гадко и поощрительно, он менял на патефоне модные, шипящие пластинки.

Игорь первым услышал настойчивую трель звонка и жестами велел всем затихнуть. Сам же, накинув плед, прокрался к двери и приложился к замочной скважине, стараясь рассмотреть нежданного гостя. Это ему не удалось. Тихо матерясь он отомкнул дверь и тут же был отдрошен назад.

Перед ним появился кто-то знакомый и страшный. Матово-белая маска кривила мертвый рот. Пятясь на голой заднице Игорь проехал на кухню. Растопыренными жабрами он ловил воздух, пытаясь вылепить слова.

- Ва-ва-ваня, - наконц-то вылетело из его выпученных глаз.

- Он самый, не ждал братишка. Все балдеешь? Башли старательские все прпил?

Ногой он открыл дверь в комнату и обомлел пораженный увиденным.

- Е мое! Ну вы даете, соколики. Ладно, что было то было, а теперь быстренько жопу в горсть и чтоб вами здесь больше не воняло. А то я рассержусь и разговаривать буду по другому. Я парнишка злой могу и задницы вам порвать. Я ясно излогаю?

- А повежливей нельзя? , - Лениво спросил Славик не трогаясь с места.

- Можно, - начал звереть Иван, - убирайтесь к. . . матери, мразь мерзопакостная.

- За это ты ответишь, убогий. - Славик неспешно встал а похлопал его по щеке, а вот этого делать ему не следовало. Окрепший старательской работой ивановский кулак зацепил челюсть славика снизу вверх. Зацепил крюком и основательно, так что затылком он отыграл от стены, но сознания не потерял. Только пбелел от боли. Уже в дверях бросил недобро.

- До скорой встречи, ВОЛОДЯ.

Остальные испарились через пять минут.

Успокоившись, он велел брату немедленно прибрать изгаженную квартиру и ждать его для серьезного разговора.

В больнице долго охали удивляясь его живучести. Распилив его скафндр, заковали в новый, пообещав через месяц снять и этот.

Жизнь, которая ещё недавно могла закончиться продолжалась и налаживалась. Веселел Ванька жадно хватая грудью весну со всеми её потрохами, уличной грязью, сварливым карканьем ворон и промозглой сыростью. Теперь он не сомневался что мир принадлежит только ему и Марии. Остальные просто так, для окружения и надо к ним дыть добрым и снисходительным, хоть как-то компенсируя их второстепенность.

Никому еще, кроме брата, Иван ничего не дарил, а тут вдруг завелась совершенно шальная мысль, а что если. . ?

Он со страхом толкнул дверь "Ювелирного". Когда вышел обратно, то в его кармане затаилась маленькая коробочка с обручальным кольцом и тоненькой цепочкой, на которую он сам приладит крестик ручной работы. он знал, что возле цервушки их купить можно, надо только знать подход и держать себя смиренно и благообразно.

Старухисмотрели вниз и молчали, говорили только их руки, протянутые за милостынкой. И в эти скорбные руки падали ванькины монеты, гася стыд и чью-то нужду. Скользнув краем глаза по глазам дающего, кто безралично, кто с благоданостью старые люди опять уходили в себя. Лишь одна, не то цыганка, не то грузинка взяла его за руку.

- Погоди, красивый, дай я тебе погадаю, - прдложила она, но остро воткнувшись колючками зрачков в его глаза торопливо отвернулась, - Нет, парень не буду я тебе гадать, не надо тебе этого.

- Чего? - не понял Иван.

- Ничего не надо, иди с Богом.

- А где мне уупить золотой крестик на шею?

- Не знаю, иди. Вон старичок стоит, спроси у него.

Дед стоял на крышке канализационного люка, вытирая огромным платком слезящиеся глаза. Оборванный его вид вызывал сомнения в наличии у него товара.

- Отец, - окликнул его Иван, - где мне крестик купить?

- Во храме божьем, сынок.

- Но мне золотой нужен.

- А это уж не знаю, не ведаю.

- Мне очень нужно для жены, верующая она.

- Не знаю, не знаю, сынок. Вот ежели бы ещё серебрянный. . . А то золотой-то где его взять? Есть тут правда один. Старушка просила продать на хлебушек. Да только больно уж дорогой.

- Сколько? Столько хватит? - Не считая Иван протянул деньги.

- Не знаю прямо, - старик пугливо озираясь подошел к нему вплотную и открыл спичечный коробок. На ватной перинке мучаясь желтел распятый Христос.

Проведя с братом необходимую воспитательную работу, под вечер Иван собрался назад в поселок.

Слушай, недоросль, а где деньги которые тебе собрали мужики. Надо вернуть. Я ведь на твою беду живым остался.

Игорь засуетился, засмущался, но все таки вытащил из корзины с грязным бельем чайную жестянную коробку и протянул её брату.

- Да тут же ни черта нет, куда дел?

- Не знаю - Прогулял подонок! Ты знаешь, сколько за них старателю горбатится надо? Без выходных, по двенадцать часов в сутки. Знаешь, тварь, знаешь?

- Нет, прости.

- Пять месяцев, а ты их спустил за два, мразь! Это тебе чтоб помнил.

Влепив ему пощечину, Иван хлопнул дверью.

До поселка он добрался только к одиннадцати часам. Решив, что деньги лучше отдавать утром, опустошенный он постучался в дверь дома ставшего ему родным. Слава богу ещё не спали, горел свет.

- А мы-то думали сбежал наш жених, - приветствовал его дед пропуская в тепло. Уж одиннадцать, а его все нет.

Радостные лучики родных глаз Иван заметил сразу. Больно резануло под ложечкой. Сейчас он должен будет её огорчить, сказать, что поездка на Юг отменяется по причине свинства брата. Но как сказать? Не мог он этого сделать хоть убей. Молча стоял собираясь с мыслями, пока вдруг в кармане не нащупал две заветные коробочки.

- Это тебе, Маша.

- Что это?

- Погляди, узнаешь, не знаю только подойдет ли.

- Ой, сумасшедший, дядя Володя, посмотри что этот ненормальный мне купил, она безуспешно пыталась надеть кольцо, оно оказалось слишком мало.

- Ничего, - успокоил дед, - завтра мы с Маней в город рванем, там и разобьем его у ювелира.

- Зачем вам в город-то?

- Дел много, В ЗАГС в Фотографию, будем Маньке ксиву справлять. А то куда же ей печать о замужестве ставить? На задницу что ли.

Вернулись они под вечер. Мария возбужденная и испуганная, а старик весел и деловит. Потирая руки он потребовал сто граммов.

- Канцелярских крыс обещались окоротить и в ближайшие десять-пятнадцать дней мы объявим Машу гражданкой Союза Советских Социалистических Республик. Ну давай на стол, Ванятка, что ты там сварганил?

- Пельмени.

- Отлично, подавай стряпуха, садись, Манька, привыкай чтоб тебя обслуживали. Блеск, - заглатывая первый пельмень оценил майор, - налей ка нам Маня с мороза по сто. В шкафчике стоит.

- А мороза-то и нет, - наливая заметила она.

- Ну тогда с холода значит. Какая разница. За вас! Майор поднял рюмку, посмотрел через неё на свет и аккуратно выпил. Потом потянулся за вилкой, посмотрел молодым в глаза, сказал серьезно и тихо.

- Будьте счастливы! Медленно склоняясь к тарелке он лег на неё щекой.

- Дед, что с тобой, - вскочил Иван.

А Мария, уже все осознавшая, приподняла голову старика и не услышав жизни взорвавшегося сердца ответила.

- Он мертв. Нет, не успел майор поставить Марию на ноги. По уже проторенной товарищами тропе ушел убитый войной и инфарктом. Хоронили его через три дня, ждали родственников.

А после похорон Марии уже вроде и нечего было делать в этом доме, который обстоятельно начали делить многочисленные дальние родственники. Но не назад же возвращаться. Уступив натиску Ивана она переехала к нему в город.

Там и зажили они, относительно спокойно в суете и хлопотах по оформлению документов. Не недею, а месяц понадобился на всевозможные запросы и выверки, прежде чем Мария была официально объявлена полноправной гражданкой Великой державы. Скрупулезные чиновники умудрились напортачить и здесь. В выданом свидетельстве Мария почему-то значилась под именем Галина.

Тайно обвенчались, а потом и расписались тихо. Мария все ещё боялась людей. Свадьбу сыграли дома. Из гостей были только свидетели, брат и незабвенная мамаша.

К Первому мая гипс сняли, а в начале лета Иван уехал в артель, на нетрудную пока работу посудомойщика.

На загаженном пляже городского озера Игорь пытался заставить работать свои мозги согласно мыслям Ома, Ньютона и прочих малознакомых товарищей. Мысли работать отказывались, они глупыми куропатками перелетали на стройные ножки рядом лежащей соседки.

- Кого мы видим! Пацаны, держите меня! Вот так встреча! - Наигранный голос Юры вывел Игоря из полусонного состояния грез и желаний.

Компания не только не распалась, но и окрепла, изменилась качественно. Исчезли две дылды портнихи, уступив место двум молоденьким, хорошеньким немкам. Кроме того пополнилась двумя мускулистыми, хорошо развитыми пареньками. Руководил ими, как и прежде Славик.

- А, Игорек! - Радостно приветствовал он устраиваясь рядом со всей своей компанией, - как дела, корешок? Что ты такое занятное почитываешь? Физика? Тебе что делать больше нечего?

К экзаменам готовлюсь.

- Ну, ради встречи можно было бы и встрепенуться! Нюф, несисюда а-ля фуршет!Слышал совсем тебя твой братан заездил - Да нет. . . так, ничего. . . в тайгу он умотал. . . На работу.

- А, Нинон, накрывай! Нюф, сообрази ка нам навес, печет что-то, Ты познакомься с ребятишечками. Это Фрида и Ольга, а зто, - он указал на парня, - Гром, личность безвредная. Ну ребятки, поехали! Глубоко на дно сумки полетела Физика, а вместо неё на песочке появился отличный закусон под водочку, коньячок и мочегонное, как Славик обзывал шампанское. Забытое, а теперь моментально воскресшее чувство приподнятой легкости и вседозволенности вновь овладело Игорем. Стало легко и весело, а голубые и черные глаза немок обещали абсолютно все. Дурачась в воде Игорь убедился, что девочки очень даже ничего, особенно Фрида. С виду худенькая, а на ощупь такая мягонькая, вкусная. И смех-то какой, негромкий, вроде бы стеснительный и в то же время очень откровенный.

День пролетел незаметно, и так же незаметно Игорь нагрузился. Славкино приглашение ехать на хату, принял с готовностью. Нюф нанял грузовичок и вот уже вся компания оказалась в старом деревянном домике на окраине города. Пили, танцевали, опять пили и вновь как тогда всех трезвее оказался Славик. Из угла комнаты, как паша развалясь на сундуке, он поощрительно глядел нарезвящихся. Прислуживала ему маленькая, шустрая старушка. Она бесшумно сновала туда-сюда, ласково похлопывая полуголых девок и парней. Приговаривала льстиво и умильно.

- Погуляйте, погуляйте, соколики, кровушка-то родничком бьет, доброе дело. там в подклети я кроватки постлала, потешьтесь, соколики, покуда млодые-то. Нюфушка, помоги, милый бутылочки собрать, да сальце настрогать надобно, кончилось гляжу, колбаски тоже.

Фрида делала все что обещала. Теперь-то Игорь понимал, вот где настоящая жизнь, а не там, в ивановской чертовой тайге, убивающей морозами и рабским трудом. Пусть верблюды горбатятся, а ему с Иваном не по пути.

- Игореша, канай сюда, - позвал Юрка в самый неподходящий момент, потому что ольгино тело прижалось к нему жарко и тесно, похотливо рисуя на нем свой рельеф.

- Чего вам? - Подходя к сундуку недовольно спросил он.

- Присаживайся Игорек. - показав на скамейку у ног предложил Славик, дело к тебе есть.

- Какое ещё дело?

- А ты присаживайся, я не люблю снизу вверх смотреть, голова кружиться.

- Ну, что? - Игорь нехотя сел.

- Ты как сам, нормалек?

- Нормалек. - Согласился парень.

- Ну и зашибись!Я рад за тебя. Завтра работьенка есть, поможешь?

- Ачто надо делать?

- Да фигня, ничего особенного. На улице постоишь, если что, свистнешь.

- На атасе что ли, - сразу понял Игорь. - Не, кореша, не катит. Я пас. Я в такие игры не играю, делайте сами.

- Нет так и не надо, насильно мил не будешь. Ты мне, корешок, когда должок отдашь? Нехорошо получается.

- Какой должок?

- Карточный, корешок, карточный.

- А, десять рублй-то - Нет Игореша, уже не десять, сколько там, Юра, прикинь.

- Ну, если по свойски, по десять процентов за день, то прогрессивно, процент на процент за два месяца получается две тысячи сто восемнадцать рублей. По дружески можно немного сбросить и тогда Игорек тебе должен просто две тысячи тугриков.

- Ну вы даете, - пьяно заржал Игорь. - Шутники, юмористы, во загнули, две тысячи, пять зарплат министра, я таких денег и близко не видел.

- Когда отдашь, сука? - Спросил Славик уже серьезно и зло.

- Да ты чо? Поржали и хорош.

- А я не ржу и тебе не советую. Говорю я серьезно. - Четко выбил Славик гранит слов.

- Да вы что, с ума все посходили, старатель в пересчете на деньги получает триста, а у меня они откуда?

- Я знаю что у тебя таких денег нет и не будет, - Славик заговорил мягко, по отечески, - знаю, что и твоему придурку брату столько незаработать. Только ты мне скажи, зачем ты моих девочек драл, зачем пил мой коньяк? Ты видел чтобы его продавали в магазине? А знаешь сколько стоит бутылка шампанского у барыг, сколько у них стоит коляска колбасы? Не строй из себя придурка, ты все прекрасно знал. Мне не нужны были эти деньги. Мы то думали ты свой парень, а ты гнилым оказался. На атасе постоять не хочешь, товарищам помочь. Не хочешь не надо, убирайся вон. Долг принесешь завтра к десяти часам.

- Да нет же их у меня, хоть убейте.

- Найди или помоги нам.

- Нет - Ну и гнида же ты, долг отдать не можешь, товарищам помочь не хочешь. Да ты знаешь, что белые офицеры из-за карточного долга стрелялись? Нет, мы тебя стрелять не быдем, мы с тобой по другому обойдемся, заговорил он вдруг слащаво-мерзким голосом, - Мы вот что сделаем. Девочки, минуточку внимания! Тишина полная. Девочки, вы бы хотели иметь новую подружку, молоденькую, она ещё экзамены не сдала. Антоновна, давай старая чистую простынку. Целочка у нас появилась, надо чтоб все путем было. Сейчас её Гром ломать будут. Ты как Гром, будешь?

- Хы, в шесть секунд, подержите только его.

- Нет! - Отчаянно заорал Игорь все понимая, - не надо. . . Я отдам. . . У меня, я, У меня есть деньги.

- Фуфло гонишь, откуда?

- Есть, много есть, правда.

- Что-о? - Славик насторожился, жестом отпуская стоящего наготове Грома, а остальным расслабиться, - Так что ты там трекаешь, не врубаюсь.

- Есть деньги. Завтра не обещаю, но через пару дней отдам, там много.

Игорь говорил серьезно и Славик это понимал. Он вдруг рассмеялся актером, хорошо сыгравшим свою роль и беззаботно спросил.

- Данк чтоли брать решил, отчаянный ты парень.

- Нет.

- А откуда - Да так. 7 - Не темни, корешок. Пошутил я. Ты что поверил, дурачек. Чтобы Славик на такое пошел? Ны ты даешь земеля. Обижаешь! Гром, а он поверил, дурачек. Давай клешню. Короче, кто Игорька зацепит будет иметь дело лично со мной, ясно? Антоновна, где там у нас заморский коньячишко завалился, тащи вальсом. Кент у меня козырный появился.

Золотым зубом грызанув пробку Славик плюхнул в рюмки зеленоватую жидкость.

- Давай Игорек за мужскую дружбу. А где ты тити-мити хочешь взять? Может заливаешь, арапа заправляешь?

- Да нет. . . У Машки.

- Чего? У Медведицы? Откуда у нее.

- Не знаю, понимаешьпозавчера пошла она в ванную мыться, а я к ним в комнату. Я ещё раьше слышал как она какими-то бутылками гремела. Заскочу, думаю на секундочку, хряпну стакашок и назад, не заметит. Хватаю начатую, темную такую, а она хрен там, неподъемная. Открываю пробку, понюхал, ничем не пахнет. Наклонил, а там золото. Ну, песок.

Славик весь напрягся, схватывая каждое слово. Потом ухмыльнулся.

- Это же не твое.

- Она даст, если попрошу и все объясню.

- Раскатал губенки!Делаем так. Девочки по домам. Нинка останься. Все ко мне. Гром, Нюф, Юрка, пойдем покурим. Игорь с Нинкой сидите здесь. Быстро.

Вернулся он один через десять минут, веселый и возбужденный.

- А где все? - Недоуменно спросил Игорь.

Славик молча налил три рюмки и внимательно поглядел на часы показавшие полночь.

- За успех!

Она резко вскочила разбуженная резким звонком. Испуганно подбежала к двери и давясь страхом, онемевшими губами спросила.

- Кто там?

- Да я это, не бойтесь, дружок Игоря. В парке его пьяного нашел. Спал он там. едва дотащил, Грязный весь. Открывайте! - Сейчас я, - залепетала она трясущимися руками распутывая дверную цепочку, - сейчас я, подождите немного, открываю.

Двое проскользнули стремительно и бесшумно. Кляцнули замком и выключателем, обливая её полуголую морем свете и бесстыдного любопытства.

Когда-то и её мать стояла так же в полном отупении парализованная страхом, бессильная перед людьми решившимися на плохое.

- Ты, она не врубается, - прогнусавил один.

Безвольной и податливой куклой, второй протащил её в комнату и швырнул надиван. Приставив к горлу финку спросил.

- Где рыжье, сука, отвечай, а то попишу! Она только мотала головой, уже не стараясь что-либо понять. Рубашка задралась, но этого она не замечалала.

- Ты, Юрок, - прогнусавил опть голос, - а курво-то клевая, давай её дернем! - Да пошел бы ты. . - Ответил парень с финкой, и чуть ткнув её острием, рявкнул, - где золото, шлюха? ! Теперь она что-то поняла и кивнула в сторону спольни.

Бросив гнусавому финку и резкое"смотри за ней"-парень скрылся в спальне. От туда слышался мат, стук створок и шорох перетряхиваемых вещей.

Больно заломив руки, гнусавый повалил её на спину. Долго мял, кусал и слюнявил её губы, пока наконец не удоволетворил свою дебильную похоть.

А потом шлепнул дверной замок, ставя точку на жутком наваждении.

Нет-нет, ничего не было, не было, это просто кошмарный сон, - кусала она губы с недоверчивым ужасом глядя на порванную рубашку и беспорядок опрокинутых вещей, - Нет, нет, это просто бред, горячка, - уговаривала она себя, хотя уже остро понимала, что все произошедшее реальность. Как в унитаз вылив нечистоты её опоганили, также просто и естественно.

Беззвучный вопль разодрал рот. Голос оставилее, вместо него из желудка потоком хлынуло омерзение к своему телу, что соприкасалось с гнилью слюнявого гундоса. На ходу сдирая лохмотья рубашки она кинулсь в ванну. Почти срывая кожу грубой мочалкой и ледяной водой, в иступлении она терла и терла ставшее ей гадким тело.

Потом тщательно вытерлась, одела чистое белье, свитер и самую лучшую юбку. Опасаясь поражения электротоком выключила абажюр, аккуратно его сняла и проверив надежность арматуры межэтажногоперекрытия надежно закрепила на нем брючный ремень. В комнате Игоря нашла ручку и на тетрадном листе старательно и спокойно написала: "Ваня, после случившегося я не могу жить. Никто не виноват. Просто такова участь всей нашей семьи, кем-то проклятой. А за что? Маша.

Она ещё что-то хотела дописать, но передумала. Положив записку на видное место она придавила её обручальным кольцом. Потом поставила стул под ременной петлей и легко на него забралась. Проверила удобна ли петля, выходило, что удобна. на всякий случай она связала себе руки и баллансируя на стуле через ноги завела их за спину. Отчаянно вытянувшись продела голову в петлю и помогая подбородком слегка её натянула. Потом резко, далеко оттолкнула стул и беспомощная уже забилась в кольце ременных объятий.

- Да никуда она не заявит, без понта, не дрейфь, Игорек, - успокаивал Славик ревущего пацана, - что она пальцем сделанная, за хранение рыжья знаешь сколько ей накинут? Грамм-год. А у нее, ты говоришь килограмма на три потянет. Это ей. . . - Славик засмеялся довольный своей шуточкой, - Это ей впаяют три тысячи лет. Хе-хе, нормально, вот она их наколет, откинет копыта лет через тридцать, А срок так и зависнет. Платить то по нему некому. Ладно тебе сопли тянуть, Антоновна, тащи ещё пузырек.

- Меня, меня же Ванька убьет, - хныкал пацан - Игорь, сам ты нормальный мужик, свой, да я за тебя кому хошь глотку порву, а вот братишка твой, не обижайся, паскуда гнилая. Любого подставит. А словам цену надо знать, а он фуфло натуральное. Давай ка, Игорек, ещё по шестнадцать капель, наливай. Стой. а вот и наши соколики-добытчики прилетели.

Много в клювике зернушек принесли?

Мрачный Гром молчапоставил на стол тяжелую бутылку с золотом и зло глянув на Нюфа, белого от страха, коротко бросил.

- Он её силком дернул.

- Что-о? Что ты сказал? - Славик поднимался медленно сжимая пружину поджарого тела, накапливая энергию зла и как выстрелил, выбросил правую руку, капканом захватив кадык Нюфа.

- Пидар ты македонский, шалава дешевая, она же нас заложит, ублюдок. А вы куда смотрели, падлы, Гром я тебя спрашиваю.

- Я не заходил туда, как договаривалиь.

- А ты?

- Так я. . . я же рыжье искал, а его оставил с ней, для присмотра.

- Куски говна, она же заложит нас, она ненормальная. Короче, я тут не причем, усекли? Знать вас не знаю. Заложите, там по другому поговорим. Рыжье забираю я. А теперь исчезли. Где Игорь, куда делся Игорь, суки!

Иван шел по берегу ручья уже больше часа. Шел автоматически, бездумно. Тряпкой по ветру полоскалась мысль.

- Они там, они там, Потому что больше им быть негде. Но даже если их там и нет, все равно он их найдет, достанет из под земли. Пусить не сегодня, не завтра, пусть через год, через десять. Все едино. Вот так и будет он идти и идти пока не встретит подонков.

До пасеки оставалось недалеко, но он выходил со стороны поляны, а этого делать было нельзя, они могли заметить его раньше времени. Поэтому , чтобы неожиданно зайти с тыла он свернул огибая пасеку километровым таежным крюком. Наконец сквозь деревья показалась крыша. Иван опустился на четвереньки и бережно сжимая ружье, осторожно пополз поострым опавшим сучкам и веткам. Когда весь двор оказался ему открыт он затаился наблюдая и прислушиваясь.

Дед в черной сетке-наморднике хлопотал над ульями. Что-то вытаскивал, осматривал и недовольно вставлял назад. Но он был один. Наверное их здесь нет Тогда нужно ехать в Омск к Юркиной тетке.

- Дед, насыпь ещё медовухи, - неожиданно громко заорали из избушки.

- Хорош, ужо нахрюкались, лешаки.

- Мало, давай еще, хрен одноногий.

- Сам в погреб лезь, гундос недоделанный, да не навернись там.

Заметно пошатываяь Нюф побрел к навесу над деревянным колодцем погреба и матерясь начал в него спускаться.

Стараясь не шуметь, Иван переломил ружье и вогнал два патрона картечи.

На ходу отпивая из жбана, Нюф вошел в избу.

Иван уже не таясь двинулся за ним. Заметивший его дед поковылял навстречу - Ты это куды навострился?

- В гости, давно меня тут ждут.

- А в гости тебя, мил чиловек, никто не кликал. Иди кось восвояси.

Старик попытался загородить собою вход, но Иван равнодушно и бесцветно предупредил.

- Уйди, дед, а то и тебя убью.

Это дед понял сразу и резво отпрыгнул в сторону. Держа ружье наизготове, Иван пинком открыл дверь. В сумраке избы охнули криком. Два лица белые страхом заметались по углам. Он вошел привыкая к сураку дома.

- Да стойте вы, - успокоил он тускло и невыразительно вровень глаза поднимая стволы. Лица замерли замороженные страхом.

- Кто? - Обыденно спросил Иван держа мушку промеж них.

Юрка кивнул на протрезвевшего Нюфа.

- Тогда ты отойди подальше, а то картечь. . .

Нюф стоял и облизывался. Судорога тянула челюсть вниз и от этого черная дыра рта расползлась, а он все равно облизывался.

Ухнуло и матовая маска лица стала черной. Брызнуло кровью и мозгами, швырнуло на стену, чавкнуло остатками затылка по бренам. Смерть.

Тоненько, зайем запищал Юрка.

- Ну и что ты на это скажешь? - Утомленная своим долгим рассказом, спросило Солнышко.

- Скажу, что мой папаня был веселым человеком, А мне-то все было невдомек, в кого я таким идиотом уродился. Теперь понятно, от трахнутого осиной лесоруба, к тому же убийцы.

- Не смей так говорить об отце, ты не стоишь его мизинца, это был по настоящему отважный и благородный человек. Он после того убийства сам явился в милицию и все рассказал, за что и получил семь лет.

- Это уже полный кретинизм, он вполне мог пришить того деда и второго придурка. Таким образом он бы спрятал все концы в воду, а тем более в глухой Сибирской тайге это не сложно. Но что с ним стало потом?

- Что стало. . . Отсидел пять лет, а летом пятьдесят третьего был амнистирован. Помнишь такой фильм "Холодное лето пятьдесят третьего", вот и его отпустили и тогда ему оставалось жить всего семь лет, ровно столько сколько просил прокурор. В пятьдесят четвертом он сотворил тебя.

- Ты так образно обо всем рассказывала, как будто сама была очевидцем. А когда он успел познакомиться с моей матушкой?

- В пятьдесят седьмом, когда переехал сюда.

- Что? Солнышко, я что-то без ста пятидесяти тебя не понимаю, плесни ка, он что был моим отчимом, тогда на хрен ты вообще все это рассказывала? Какие - то сибирские байки, кровавые пасеки, деревья убийцы, лесные ведьмы. . .

- Костя соберись с духом, сейчас я тебе скажу такое о чем мечтала сказать сорок лет. Лесная ведьма это я, и я же твоя настоящая мать. Если выражаться точно, я физически родила тебя. Но у твоей мачехи не могло быть детей и Иван упросил меня оставить ребенка у него. Сказал, ты Манька себе другого родишь. Его я любила больше чем тебя, потому и согласилась. Но бог покарал, детей у меня больше не было и я её возненавидела. Неужели ты ничего не понял из моего рассказа? Нас с твоей мачехой считали подругами, Но кто бы знал, что доведись нам оказаться в одной банке, наутро там бы обнаружили два скелета. Мне нет никакого смысла тебя обманывать, тем более в той тетраде, отцовской рукой записано все. Выпей, а то сейчас рехнешся. У меня и документы кой какие сохранились.

- Но почему ты не говорила этого раньше? И, если верить твоему рассказу, та Маша отдала богу душу за семь лет до моего рождения.

- Нет, Я сказала что я выбила из под ног стул, но не сказала о том что секундой позже влетел его негодяй-братец. На мою беду, он уже постоянно носил с собой финку. Через пять секунд я уже лежала на полу. Шею я себе не сломала, потому не была такой коровой как сейчас. Имей ввиду, Игорь жив и по сей день, его адрес я тебе дам, навестишь как-нибудь дядюшку, ни дна ему не покрышки. А раньше я тебе этого сказать не могла, потому что дала Ивану слово молчать об этом до смерти. И слово сдержала. Молчала закусив губу. А теперь сердцем чую, пора, а то могу не успеть.

- Солнышко, я так сразу не могу переварить твою информацию, мне потребуется время, дай мне несколько дней и. . . и если ты не против, позволь мне ознакомиться с твоими документами.

- Мент, ты и есть мент, конечно я тебе их отдам, причем насовсем. Согласись, твоя собственная биография, как и вся судьба нашей семьи не менее детективна чем те дела что ты распутываешь. Хочу добавить, до конца своих дней, Ваня, продолжал искать этого Славика, потому что считал его главным виновником всех наших бед и несчастий. Кое-какое досье он на него собрал, его я тоже передам тебе. Может быть ваши пути когда-нибудь пересекуться.

Но пора спать, уже час ночи и наш дорогой Толик допился до чертиков, помоги его уложить. Тебе с Тонькой я пока постелила в разных комнатах, кстати это его дочь от первого брака. Ты извини, но мы с ним без вас, вас решили поженить.

- Солнышко, это отличная мысль, если ненадолго, то я согласен.

- Засранец, ты неисправим, но с ней такой вариант не пройдет, прежде всего ты оскорбишь Толика и меня. А уходя на тот свет я бы этого нехотела.

- Не рано ли ты собралась?

- Древние говорили, думай о смерти. . . вот и мои кризы не дают мне забываться. Если по ходу дела у тебя возникнут вопросы, поторопись их задать.

- Уже возник, как ты очутилась в тайге, да ещё с семьей, сибирской деревней от тебя и не пахнет.

- Это долгая история, отложим её на другой раз.

В девять утра я уже был дома. Ожидая Крылова неторопливо просматривал отзаписи. Кроме них было несколько страниц исписанных рукой моего дяди и коекакие заметки Маши, или мамы, не знаю как теперь сказать. И ещё в черном фотоконверте Солнышко передала мне кучу официальных бумажек, трогать, которые я сейас не стал.

Господин Крылов явился в десять. Отбылой уверенности не осталось и следа. Передо мной стоял поломанный, чем-то прибитый серый человек. Примерно я предрологал, что произошло, но предпочел выслушать это из его уст.

- Садись, Юрий Михайлович, вид у тебя не самый лучший, специально для тебя есть немного коньяка, выпьешь?

Он послушно кивнул и вытащил брошенные мною вчера доллары. Мне в его состоянии такое не пришло бы в голову. Финансист есть финансист. Кажется даже на смертном одре он будет щелкать костяшками счет. Сглотнув рюмочку он доложил, что вчера вечером, явившись домой он был неприятно удивлен торчащим из потогоящика письмом.

- Простите, - сразу перебил я его, - неужели вы живете в обычной квартире?

- Нет, конечо, но на металличиских воротах у меня прикреплен почтовый ящик. именно там и лежало это паскудное письмо, взгляните сами.

Он передал мне обычный, типовой конверт без марки, надорванный с торца, он был открыт. На стандартом листе писчей бумаги был аккуратно наклеен текст, вырезанный из какого-то периодического издания. Слова и буквы на нем были тщательно подогнаны и выверенны. Трудился вымогатель не щадя живота своего. "Уважаемый господин Крылов, если вы намерены получить назад известную вам документацию, то настоятельно рекомендую, во первых приготовить деньги в сумме двухсот тысяч рублей в новом эквиваленте, во вторых, это письмо немедленно уничтожте, о нем, кроме меня и вас не должен знать никто. В противном случае ситуация для ваших близких может сложиться самым печальным образом. О дальнейших действиях сообщу особо. Ваш доброжелатель" - Господи, да что они все взбесились, - выматерился я вспомнив собственную недавнюю недавнюю историю, - ни ума ни фантазии.

- Что делать-то будем? - Вяло поинтересовался директор.

- Самое лучшее в вашем положении, как можно быстрее, вместе с семьей, отсюда дергать, если возможно, то прямо сейчас.

- Но как же работа? А потом, он возможно отдаст мне мои проекты. может лучше заплатить?

- Конечно, и ждать другой, аналогичной бумаги, только с требованием более крупной суммы. Ты что, Крылов ненормальный. Первый раз слышишь как это делается. Почерк и приемы у них одинаковы. Высосут всю кровь, а потом, в лучшем случае, выкинут как использованный презерватив. Запомни, никакой документации ты таким путем не добьешься. Немедленно убирайся из города. У тебя есть закрытый фургон?

- Есть "сапожок", а что?

- Сядешь туда с семьей и уедешь в другой город, а я тем временем постараюсь его вычеслить, кое - какие подозрения у меня уже есть, пока ты здесь, ответь на несколько вопросов, только конкретно.

- Да, конечно, если вы считаете, что так будет лучше.

- Так считает практика. Кому из твоих сотрудников за пятьдесят?

- Никому. У нас старше сорока пяти никого нет. Один был, да сплыл.

- Кто-то уволился? Кто он?

- Если убийство можно Считать увольнением, - то Гальский.

- Мне нужен человек по имени Санек.

- Есть у меня пара Саньков, только их так никто не зовет. Александр Алексеевич и Александр Николаевич.

- Неважно, сколько им лет?

- Обоим лет по тридцать.

- У кого из них вставные, золотые зубы?

- Ни у кого нет. Сейчас вообще редко таких встретишь, предпочитают вставлять белые. Единственный кто носил во рту это украшение был, опять таки Владимир Михайлович Гальский.

- Вот как, - меня словно прошила молния, - Это интересно. Вы даже не представляете насколько это интересно. Жаль, что его не звали Саньком, но думаю доберемся и до Санька. Кажется я что-то начинаю понимать. Скажите мне адрес вашей мастерской и коттеджа Гальского. А лучше на время вашего отсутствия доверьте мне свой служебный автомобиль вместе с водителем.

- Но кто же повезет нас?

- После того что вы мне сейчас сообщили, я думаю, что лучше всего вам нанять посторонний фургон для перевозки мебели.

- Не вижу связи.

- У меня она тоже пока просматривается смутно, но береженного бережет бог. Где сейчас ваша семья?

- Дома, где ей ещё быть. Жена вообще не работает, а дочка приболела.

- Отлично, сейчас вы ей позвоните и скажите, чтоб собиралась в десятидневное путешествие, куда там? . .

- В Ульяновск, к родителям.

- Хорошо, только к родителям вы не поедете, а остановитесь у своих друзей, у вас там есть знакомые?

- Конечно, но почему. . .

- Надо, Федя, Гальский знал, что у вас там живут родители.

- Да, но причем тут он, Насколько я понимаю он труп.

- Если и труп, то опасный. Короче, звоните и пусть она никому дверь не открывает. Вы останетесь здесь, а я сам подъеду за ними на каком_нибудь экзотическом автомобиле и представлюсь Гончаровым. С ними вместе заедем за вами. Звоните, я предлогаю наилучший вариант.

- А вы можете гарантировать. . .

- Я могу вам гарантировать только размножение кроликов в Австралии, все остальное божья воля, но опираясь на мой умишко хилый, думаю вам лучше поступить так, какя вам говорю. А теперь давайте действовать, вы своим присутствием связываете мне руки, которые работают на вас.

Через полчаса я подъезжал к шикарному особняку, где коротал свой досуг господин Крылов. Надо отдать должное сообразительности его жены. Она поняла все сразу и без вопросов затащила ревущего ребенка в некомфортабельную будку техпомощи. Совсем обнаглели эти Новые нерусские. Когдато для нас большим счастьем было прокатиться в кузове грузовика. О, времена, о, нравы! Крылов уже ждал, он с чувством пожал мне руку и чуть было не прослезился.

- Я верю тебе Гончаров. Не подведи! - По моему ты даже на краю могилы будешь искать поддержку. Звони мне три раза на день, только не требуй векселей. Я буду на тебя работать. Стой, чуть было не забыл. О твоем местонахождении не должен знать никто. Ты понимаешь о ком я говорю?

- Нет.

- Ну и тупой же ты Крылов. Я имею ввиду твою сестру Зинаиду.

- Да ты что, с ума спятил?

- Еще не знаю, но думаю узел завязался крепкий и твоя задача не накинуть его себе на шею. Привет и обязательно звони, но только мне.

Они уехали, а во мне появилась злость, которую очень трудно унять. Я никогда не был угодником, видел много смертей и драк, Но наверняка наливался злобой , когда видел, что это не так. Видно такие стихи придумал Высоцкий, потому что другому идолу мы не поклонялись. Оно и правильно. прошло двадцать лет, а я по сей день его люблю. Вероятно всякий динозавр имеет свое время. Собачья чушь, умрут Леонтьевы, сгинут Пугачихии, хорошщие вообщем певуны, но временные. Вечным останется Шумская, Кревченя, Лиепа.

Что-то я слишком расфилософствовался, мне в задницу уперся буфер красивой иностранной машины и негромкий голос вежливо спросил. - Ну ты. . . удак, с тобой что ли ехать надо?

Парень был нагл, как только что оперившийся петух. Он сидел в роскошном Мерсе, на всех положив баклан. Я всегда завожись с полуоборота, но на этот раз промолчал, сделал удивленную физиономию и неопределенно показал назад. Парень вышел из машины осмотрелся и на всякий случай утвердительно спросил.

- Вы ведь Константин Иванович?

- Может быть.

- Тогда я к вам. Куда поедем? Я от Юрия Михайловича.

- Сначала мы позавтракаем. Ты любишь завтракать?

- Как скажите. Я на десять дней в вашем распоряжении, включая выходные.

Хитрая мастерская крыловской фирмы находилась прямо при въезде в небольшую деревеньку. Она была обнесена бетонным забором с покореженными ворот дибил за рылем остановылся предлыгая мне выйти из машины.

территория была заброшена, и вероятно дней десять тому назад. Посрединегрязной замасленной территории лежал взорванный, разбитый Жигуленоке В несколько раз я обошел вокруг, ничего не понимая. Дебил шел рядом , контролируя каждыймой шаг.

- что это спросил я пододвигая 6носком готинка кислу груду металла под днищщем. Откуда мне знать нагло ответил дебил, нагло ответил дебил, мне сказали чтобы я обслуживал тебя как шофер, а не как эксперт.

- Оно и слава богу , мне и своих дурных мозгов хватает. Тебе не кажется что это аккумуляторы?

- Скорее всего. - Согласился он. Я здесь не бывал, не пускают, вроде закрытой зоны. Шестой отдел.

Теперь я уже начал кое-что понимать.

- Как тебя, земеля, гони на хату Гальского.

Особнячек был ничего себе, теперь я понимал злость Крылова, такой хижия себе позволить не мог.

- Земеля, как тебя зовут? - вежливо спросил я полудурка.

- Васькин я, Женя.

- Отлично, Женя, у тебя оружие есть?

- Ну и что?

- Ты еврей?

- Почему?

- Только еврей отвечает вопросом на вопрос.

- Ну, есть и что дальше?

- А дальше так, будешь меня подстраховывать, сейчас я, чтобы не тревожить людей, перелезу через забор и немного пошукаю, что за сволочь здесь живет.

- Так ведь он уже не живит, отъездился Гальский.

- Не думаю, Жека, если меня не будет через полчаса, то на скорости влетай во двор, твой Мерс начальник восстановит.

- Про такое мы не договаривались.

- Значит договоримся, - на всякий случай я ударил ему по горлу, козлик, запомни Гончаров шутить не любит.

- Я понял, начальник, как ты скажешь так и будет, мне все по барабану, лишь бы Михалыч был доволен.

Через бетонную ограду я перескочил махом. На ме счастье собачкиво дворе не было, похоже в доме вообще никого не было. Тем лучше, смогу поковыряться в грязном белье не спеша.

Начал я с гаража и мне сразу не понравилась недавно забетонированная яма.

- Ладно, оставим это дело на совести государственных правоохранительных органов, у меня есть дела поважнее. Я облазил весь дом, покуда нашел нужную мне штуку. Это был самый обычный вентилятор семидесятого года рождения. Пока в этом доме мне больше ничего не было нужно. От сю да же я позвонил Ефимову. Выслушав очередную тираду мата, я наивно попросил его вскрыть могилу Гальского.

- Ты, наверное, совсем допился, - выставил предположение полковник. Полная деградация, что ты там замыслил?

- Господин Ефимов, мне кажется, что мертвец не за того себя выдает.

- Ты чокнутый, Гончаров. Ладно, санкцию я получу, но гробокапателем ты будешь сам. Только смотри, не наделай в очередной раз глупостей.

Прямо от туда мы отправились на кладбище. Ребятки уже ждали. В окружении двух сержантов стоял мой любимый Сизый Нос. Он был в своем репертуаре.

- А мне, Иваныч, позвонили, сказали, могилку ты хочешь разрыть, ну думаю без меня тут дело не обойдется. Захарыч всегда поможет. У меня с собою есть! - Перестань, сперва дело. Ты можешь узнать время когда сделана портачка?

- Я нет, но ребята определят за пять селкунд.

К захоронению за номером две тысячи пятьсот шестьдесят четыре мы подошли уже с понятыми и двумя пьяными мыжиками, которые согласились за шесть пузырей раскопать нужную нам вещь.

Труп лежал, как и положенно ему, тихо и спокойно, скрестив руки, задумчиво спал.

- Ну и что дальше? - Спросил Корж, - я его уже видел, лично потрошл на столе.

- Меня это не интересует, а вот левую ручонку ты ему отрежь.

- Бог с тобой, я не варвар

- И я не бог, дела что тебе говорят.

- Не буду.

- Давай ланцет.

- Скальпели у меня в дипломате, но только я умываю руки.

- Умой лучше задницу, старый алкаш, не на шутку разозлился я.

Отрезанная рука послушно улеглась в пакет. У меня создавалось впечатление, что я где-то уже видел эту наколку с мечом и змеей на пне.

- Жека дергаем в рабочий поселок.

- Погоди, - преградил мне путь судмедэксперт, - а кто ответит за членовредительство, кто обратно захоронит тело?

- Да иди ты в задницу, - захлопывя дверцу Мерса посоветовал я. - Меня вместе с кистью господина Гальского ты найдешь дома, хотя я очень сомневаюсь, что это его кисть

- Что? - Закричал он, но я уже был от него далек.

Солнышко встретила меня возбужденно и радостно, а я до сих пор не мог назвать её матерью. Она это поняла и заметно сникла.

Не зная, что говорить дальше я вытащил руку.

- Солнышко, она знакома тебе?

Гончаров родился идиотом, независимо от какой матери. С минуту покачавшись она бухнулась в обморок. Я стоял полным придурком на отлете держа отрезанную руку. Анатолий Романович неожиданно оказался рядом. Неверно оценив ситуацию, он вежливо спросил.

- Костя, а ты не полный идиот?

- Нет Палыч, все гораздо сложнее, мне нужно знать чья это кисть.

- По крайней мере не моя, зачем ты её вообще сюда приволок.

- А вообще-то я приволок сюда вентилятор, чтобы вы своими глазами убедились в его транцедентальности, но сначало давайте поднимем Солнышко.

Анатолий Романович внимательно осмотрел вентилятор, а потом заржал весело и привольно.

- Костя, ты хоть знаешь что это такое?

- Не знаю, но догадываюсь.

- Тогда зачем спрашиваешь.

- Чтобы полностью убедиться.

- Галька, если это твой сын, то он уродился в тебя, абсолютнейший кретин. Кому ты взялся пудрить мозги? Дядя Толя из этой категории уже вышел. Здесь же дистаннционка с блоком аккумуляторов в станине, да ещё перемотан движек. Пся крев, презент для идиотов, теперь я понимаю на чем вас подловили! Но зачем ты притащил ту пакрсть, что бережно спрятал в карман?

- Извини, дорогой, я побежал, - выпрыгивая из домика сообщиля, - буду вечером.

- Жека, кажется, мы на верном пути, дергаем назад к Гальскому.

- Но ведь. . .

- Не ведьмачь, делай что тебе говорят.

По проторенной уже дорожке я пробрался в особняк. Меня охватила неописуемая радость, когда прямо в спальне я застал живого хозяина. Гальский безмятежно спал, радуясь только ему известным снам.

Присев на краешек кровати я закурил. Вытащив из кармана мертвую кисть я сравнил с его, с живой. Индификация была полной, та же змеюга опоясанная вокруг меча воткнутого в пень. Неслышно я набросил на него наручники. Он проснулся, но дело уже было сделано. Старик лежал беспомощным коконом.

- Пойдем, земеля, - в рамках законодательства предложил я, давно по тебе, Славик, скучает тюрьма. Инженер хренов, чуть было меня с толку не сбил.

Скулил он долго, объясняя, что он тут не при чем. Вынести его помог Жека. До райотдела мы довезли его в полуобморочном состоянии.

Потом я отправился к матери, или как ееназывать, не знаю, в общем к Солнышку. Встретила она меня неприветливо, сразу поинтересовалась, где та дрянь, что лежала в моем кармане. . - Успокойся, ласточка, - прервал я начало истерики, - все хорошо, когда всехорошо кончается. Твоего Славика я нашел, пятириком он не отделается, поверь мне на слово, если хочешь его замочат прямо там. Дело не в этом, расскажи как ты очутилась в Сибирской тайге.

- Костя, я всегда в тебя верила, почему? Сама не знаю. История долгая. Твой дед был военным врачом, когда начались расстрелы мы сбежали из Ленинграда, а потом. . .

Мама с Танькой ушли утром. Была пурга и, значит, было можно непказывая следов своей жизни проверить петли и капканы с попавшим туда зверем.

Петли она проверяла легко. Самоудавленные зверушки мертвым покоем упрощали дело. С капканами было хуже. она долго не могла привыкнуть бить по голове окровавленную, беззащитную лисицу, что заходилась в истеричном, предсмертном лае с обгрызаной до кости лапой, надежно зажатой варварским капканом. Первый раз она сама заревела, завыла от жалости и неновисти обреченному зверю, его живой красоте, ещё неистовей раскалывая ему череп специально придуманной для этого дубинкой.

Сегодня петли и капканы были пусты, впрочем как и неделю назад. Толи зверю надоело умирать в одних и тех же известных ему местах, толи просто он поменял место проживания.

Пурга затихла, успокоилась тайга, скоро останется неясный грозный шепот, напоминающий о постоянной опасности и, чтобы избежать её нужно немедля возвращаться в землянку.

Но ещё двое двигались по тайге, вкрадчиво и осторожно обходяи отрезая путь назад. Почти неслышно перемещаясь по рыхлому снеггу обменивались какими-то лишь им известными знаками. И те знаки ничего хорошего никому не предвещали. Холодными волчьими глазами они следили беспощадно. Двое встали во весь рост и, уже не таясь, страшно пошли на них.

- Мамка, мне страшно, бежим скорее, они же побьют нас, - тихо, неслышно сказала Танька, беспомощно озираясь по сторонам.

Жуткий, тошнотворный страх такой, что захотелось помочиться, паучьими лапами скрутил мать. Непроизвольные волны дрожи сотрясая тело накатили на нее. Не то что бежать, она не могла двинуться. Единственное на что хватило сил, рожденных материнским инстинктом, это притянуть к себе и прикрыть ревмя ревущую Таньку. Потом она неотрывно, вопрошающе смотрела в мерзкие стариковские глаза, что придвинулись к ней вплотную, улыбаясь ласково и нехорошо.

- Куда это девоньки в непогоду путь держите? - Дружелюбно ощерился длинный, беззубый старик, кладя меховую рукавицу ей на плечо. Его товарищ, почти вплотную стоял за её спиной.

- В деревню, честное слово, мы не скажем, что вас видели. Правда, дедушка.

- Хе-хе, а я и не дедушка, голубка ты моя, тебе я ровня. Дедушкой меня лагеря да товарищ Сталин сделали. Голубица, а долече до деревне-то будет?

- Не больше километра, - опять соврала она, - да не реви ты, дедушка добрый, нас не тронет, - старалась она своей доверчивостью приручить старика.

- Ну-ну, неопределенно протянул он, - а от куда ты путь держишь, голубица, по какой надобности?

- К мужикам на повал ходили. Тут вот они, обед носили, - уже с отчаянием врала Иоанна. - Отпустите нас мужики, не делайте худого.

- Врешь ты все, бабонька, нет тут никаких мужиков и деревни нет, ласково пропел старик.

Переставшая реветь Танька испугано уставилась на него темной синью обреченных глаз. Стариковская рука уже без руковицы приподняла её подбородок.

Иваннна замерла, готовясь вцепиться в неё зубами.

- А сколько годков твоей дочурке? Целочка наверное. Ишь ты, зверьком смотрит, може мее. . .

- Да мало ей, мало, совсем ещё дитя, - лепетала Иванна, - просяще глядя собакой в глаза деда, - Еще и десяти ей нет. А вы. . . Если что. . . меня. . . Я молодая меня муж любит. . . Я вам все хорошо сделаю. . . Никто не узнает. . . Мы никому не расскажем. . . У меня доченька умница. . . Я. . .

- Как Чижик, уважим бабу? - Ухмыльнувшись, ответил старик, - а молода-то она, помягче, приятственней будет.

Иванна, упав на четвереньки, закрыла собою дочь, собачьим оскалом зары чала.

- Не дам никому, не дам, скоты. . . - вдруг приподнялась на колени, сдернула полушубок и, безобразно улыбаясь, тоскливо заскулила.

- Мужики, товарищи, давайте меня, я хорошая, вот увидите.

- Да не кричи ты, голубица, уважим, уважим твою просьбу, я же сказал. А ты. . . Чижик, не пугай женщину. Все добровольно. Так ведь, голубица? Давай-ка вот тут. . . От тут под елочкой. Чижик, стели телогрейку. Да и ты, бабонька, тебя как зовут-то? - суетился старик, хитро подмигивая Чижику.

- Анна, - отрешенно ответила она, снимая полушубок и накрывая им свой эшафот. Твердо и властно обратилась к дочери: - Татьяна, иди домой, отцу ни слова, скажешь, осталась ставить капкан. Иди.

- Э нет, милая, как же это? Она чай одна-то заблудится, а в лесу волки, х е-хе. Тебя пусть ждет. . .

- Да как же я. . . при ней. . . - А это мы уладим, х-хе.

Безучастная, она легла. Так и лежала, безразличная ко всему, далекая от того, что с ней делают, только отвернув лицо от смрада и вони лесных бродяг. Отдавая им свое тело, в обмен на душу своего дитя.

Было все равно, материальная нереальность. Явь во сне. Потом она заметила

Погаными самцами эти двое ворчали, стонали, хихикали и стонали опять.

Было все равно. Материальная нереальность. Явь во сне. Потом она заметила перекошенное кляпом и ужасом лицо Таньки, что выглядывала свидетелем из-за дерева. Иванна уже знала, что прийдя домой она повеситься. Она пошутит, оживленно и весело сообщит, что заблудилась, а потом зайдет в подсобку, где будет долго долго мыться. Потом возьмет ту веревку, что на средней полке, она потоньше, отрежет два метра, снимет с крюка окорок и подкатив к нему маленький боченок с солеными грибами, повеситься. Надо только резко оттолкнуться ногой. Вот и все. Надо только довести Таньку до дома.

- Кончай, Чижик! - Усе, Сергеич.

- Тогда с облегченьецом, ну спасибо тебе Аннушка, извиняй уж. . .

Сидящий на корточках старик левой рукой приподнял её за плечо, а правой точно и жестко ткнул финкой в сердце.

- Ну и ладно, ну и ладно, - ворковал он вытирая нож о снег и её белый свитер, ты, Чижик, иди к доченьке-то, слышишь, смеется, тронулась наверное. . . Ты это. . . не зверствуй, не мучь её, чтоб сразу. . . Возьми что надо, а я пока покурю, курить чтото охота. Да и сваливть нам пора, что-то тут мне не нравиться. Городские они, видал, какие панталоны.

Булькнув, оборвался сумасшедший смех. Старик за ноги, стараясь не испачкать шубу стащил мертвую женщину на снег и одел её доху.

Отец проснулся от моего верещания и сразу же почувствовал серую тоску. То что Иванна с Танькой отправились проверять капканы он понял сразу. Это случалось довольно часто. Но , что-то не так наэтот раз, верещит сердце, а ему не укажешь. Вот и ружье опять не взяла. Не любит с ним ходить, а тут вертись как на иголках. Выстраивай одну версию страшнее другой.

- Да замолчи ты, Манька. Лопай, обжора. Опять обмочилась. Господи, да , что же она не идет, ведь десять уже.

В одиннадцать ждать стало невмоготу. Кое-как меня уложив, отец наскоро собрался и пошел по едва улавливаему следу жены и дочери. Пурга прошла, но свинцовое, таежное небо солнца сегодня не обещало. На открытых местах лыжня была запорошена совсем. Павла вело собачье чутье, он ускорял и ускорял свой бег.

то он увидел через полчаса. Если бы Павел не был хирургом, то скорее всего он бы рехнулся. Он был готов ко всему:задрал медведь, порвала рысь, надругались лихие люди, но это. . .

Он стоял над растерзанным трупом дочери умирая душой. Полураздетое танькино тело поникло головой и висело на перехваченной в поясе веревкой. Береза обнявшая её в последние минуты жизни роптала грозно, но бессильно перед извращенным человеческим зверством.

И сама Танька, словно стыдясь той дикости, что над ней сотворили руки подонка, старалась длинными, распущенными волосами прикрыть живот и распоротую грудную клетку. Сознание Павла раздвоилось. Он смотрел на себя со стороны. Подойдя к дочери он откинул с её лица смерзшуюся открови кору волос. Потом, перерезав веревку осторожно взял труп дочери на руки и поднес к мертвой жене. Упрятав обеих в снег, он надежно притоптал он надежно притоптал их сверу. Только потом он нашел себя. Со зверинным рыком, отбросив мешающее ружье, он бросился в погоню. По следам он понял, что подонков было двое, но это не останавливало его и даже не предупреждало об осторожности. Догнать, во что бы-то ни стало догнать! Лыжный след свернул в чащу. По щекам наотмашь хлестали ветки. Ежами в глаза лезли еловые лапы. Лоб разодран кустарником, плевать, нужно быстрее! Натянутая поперек лыжни веревка появилась неожиданно. Она подсекла Павла, падая он понял, ловушка. Попытался выхватить "Вальтер", но не успел, сверху навалились двое, вывернув руки до затылка. И тогда от бессилья он завыл. Не было боязни умереть в его волчьем вое, а лишь тоска и сожаление о неудавшейся его святой мести.

- Ты ему, Чижик, ножки-то, ножки покрепче. . .

- Да давай я его. . . Возиться тут с ним. . .

- Торопишься Чижик, а здря. Надо узнать кто такой. Зачем, хе-хе, может у человека надобность какая к нам. Может нас кто-то ещё ищет, всяко бывает. У хорошего человека надо многое спросить, хе-хе. . . приподними ка его. . . Ну что, голубок, покалякать с нами хотел, валяй.

Захрипев Павел дернулся к старику, к полушубку жены, но но намертво стянутый веревками повалился лицом в снег, заходясь в сумасшедшей истерике - Сродственники, видать, ишь как убивается, подыми его Чижик, да к дереву-то приторочь. От так, занятная у тебя машинка, голубок, немецкая. Надежная штука. Из него, хе-хе, я тебя и шлепну, да не вой ты, фраер поганый.

- Сергеич, а може он кушать хочет, могу его угостить.

Из под полы шубы Чижик вытащил что-то завернутое в окровавленную тряпку, положил и развернул в метре от Павла ещё дымящуюся печень дочери.

- А-а-а, - не почеловечески заорал Павел, стынущим криком уходя в обморок, остатками сознания слыша выстрел.

Трезвея, увидел развороченный лоб старика, залитый кровью и мозгами снег.

- Стреляли пулей в затылок, - безразлично подумал он, не в силах оторвать глаз от Танькиной печени.

А Чижик заметался зайцем, стараясь деревьями уйти от Петровича.

Долбанул второй выстрел, и он завертелся на месте кровавя окрестный снег.

- Петрович, не убивай его, развяжи меня.

Ширкнул нож освобождая Павла от пут. Проваливаясь в снег, где ползком, а где и на четвереньках он настиг подранка. Тот понял все и сразу, залепетал частой скороговоркой.

- Это не я. . . это не я. . . это он заставил, я не причем.

- Ага, ага, - торжествующе смеясь Павел навалился на него всем телом. Развернул его лицом, приблизил глаза.

- Не я это, не я. . .

- Не ты, не ты, Павел резко закинул голову убийцы назад и крепкими зубами выдрал кадык. Отплевываясь черной кровью, вгрызался глубже и глубже в поганое нутро. Чижик уже давно перестал жить, когда Петровичу наконец-то удалось оторвать Павла от жертвы. Он посадил его у дерева, как мог оттер кровь и насильно влил пол-фляжки самогона - Нам ещё нужно жить, - просто объяснил он, - Тебе Маньку надо на ноги поднимать. Иди к ней, тут я сам управлюсь. Мотри у меня, без глупостей, Маню надо вырастить.

Через полчаса прикрыв трупы и кровь снегом, Петрович нашел Павла на месте смерти жены и дочери. Открыв их лица, он сидел на снегу и монотонно раскачиваясь говорил что-то, понятное только им одним.

Петрович молча соорудил волокуши, подтащил их к убитым и первой положил Иванну. Болью дернулось лицо Павла, но приходя в себя он принес Таньку.

Впрягшись, они с трудом потащили волокуши. Схоронили недалеко от штольни, в одном, коряво сколоченном гробу.

Я почти не ревела, понимая, что случилось что-то важное и взрослым не до меня. А солнце в тот день так и не показалось.