«Полет»

Михаил Мукин

Полет

Детективный рассказ

...Всем хорош монастырь, Да с лица пустырь. И отец игумен, Как и есть безумен... "Песня" И. Бродский

Глава 1.

Эта поучительная история началась в пятницу. Душным июльским вечером, когда всякая надежда на приход пациента тает пропорционально росту очереди из машин дачников у светофора за окном. "Да и кому охота в такую жару вместо прохладной тени и потной бутылки пива видеть перед собой вращающееся сверло бормашины...", - думал Арнольд Петухов, сидя в собственном стоматологическом кресле. - "Если бы сегодня не зашел главврач с домыслами насчет моих левых заработков, возможно, удалось бы отделаться от этого бестолкового пятничного дежурства", - успокаивал себя стоматолог, вытирая со лба обильно выступающий пот. Арнольду было не многим более тридцати. Он был холост, неплох собой. А так же не обременен лишним весом и вредными привычками. До прихода главного врача и в результате такого бесславного окончания вечера, он, рассверливая каналы очередной пациентке, прикидывал: не продолжить ли общение с ней в тихом загородном ресторанчике.

Последним и единственным приятным обстоятельством было присутствие в кабинете медсестры и по совместительству незаменимого ассистента - прекрасной Мариночки Кочетковой. На все аргументы о том, что в такой вечер ни один здравомыслящий больной не пойдет к стоматологу, она отвечала коротко и до боли справедливо: "А если придет, тебя уволят!" Против этого возразить было нечего, и вот уже четвертый час они, умирая от жары и скуки, сидели в раскаленном стоматологическом кабинете с широко распахнутой дверью. Без всякой надежды увидеть в ней хоть кого-то, кроме сторожа, мирно спящего в пустом гардеробе. Мариночке было чуть меньше тридцати. И она была представительницей той, не многочисленной группы женского племени, которая не только хороша собой, но и просто не заменима на рабочем месте. Все составные части разнообразных пломб бывали у нее всегда и в полном порядке. Ни один профессиональный вопрос не ставил в тупик. Пациенты любезничали с ней, порой забывая не только о скором расставании со своими зубами, но и не менее болезненном расставании с денежными купюрами. Глупо было бы предположить, что такие очаровательные молодые люди, к тому же уже связанные профессиональными обязанностями, не заинтересовались бы друг другом. Пару лет назад, после того как Мариночка уже окончательно развелась с первым мужем, Арнольд случайно встретил ее на вечеринке у общих знакомых. Вечер прошел весело и многообещающе. Но Арнольд, как на зло, переусердствовал в смешении напитков в собственном желудке. Ретироваться домой пришлось быстро и в одиночестве. Утром на работе Мариночка смотрела укоризненно, но вместе с тем ободряюще. Впрочем, думать об этом у Арнольда сил не было. Сверло в руке билось с неудержимостью отбойного молотка, а голова трещала будто впитала в себя боль всех пациентов за год вместе взятых. Попытки повторить не формальное общение ни с той ни с другой стороны не предпринималось. Видимо каждый ожидал ее от другого. Но ощущение физической симпатии, искренней дружбы и общей судьбы неотступно жило в наших героях. Впрочем, вы уже достаточно познакомились с обстоятельствами, вынудившими Арнольда Петухова задержаться на работе, и непреодолимо влекущими его в водоворот событий нашего повествования.

Глава 2. Как всегда это бывает, когда долго ждешь, пациент появился неожиданно. Это был невероятно тучный мужчина. Несмотря на жару и невообразимую комплекцию, в галстуке и пиджаке. Не только костюм, но и весь его вид говорил, что находится он здесь не по собственной воле, а только по-необходимости. Впрочем, не столь уж обременительной. Эта самая необходимость стояла за его необъятным плечом и была, на взгляд Арнольда, в высшей степени не дурна. Девушка - лет примерно тридцати. О которой, кратко можно было бы сказать: очень ухожена. Такие женщины, обычно, почти не подвластны времени. В независимости от возраста, каким-то способом они находят источники финансирования своей ухоженности. Единственным диссонирующим элементом в ее облике были полные страдания глаза. Арнольд не мог ошибиться: у нее болели зубы. Очень скоро стало понятно, что молодая женщина - родная дочь необъятного господина. А в нем самом Арнольд с ужасом признал одного из предводителей городской мафии - Кетлера Яна Борисовича. Испугаться было чего. Об этом человеке ходили легенды. В доперестроечные годы второй секретарь обкома партии. Первый выбранный директор базы по переработке вторичного сырья всей области. Человек, отмывший огромные деньги во время бегства Советской Армии из уже объединяющихся Германий. И наконец, в настоящее время - главарь второй по величине, но первой по жестокости бандитской группировки. То, что сказал этот господин в следующую минуту после прихода, только укрепило Арнольда в мысле, что он почти покойник. А сказал он следующее: - Я бы никогда в жизни не пришел в ваш гадюшник, тем более не привел бы сюда свою дочь, но мой зубной врач вчера умер. Все стоматологические поликлиники закрыты. "Если ты", - тут он показал на грудь Арнольда, толстым, как сарделька пальцем, - "сделаешь ей больно,... я отрежу тебе уши". После таких слов, Арнольд почувствовал себя как никогда дурно. Уши, еще пока принадлежащие ему, перестали чувствовать и, казалось, медленно начали отмирать. Время остановилось. Между тем, молодая женщина, как не в чем ни бывало, уселась в кресло и открыла рот. Арнольда спас его профессионализм. Все-таки он был хорошим врачом. И раньше бывало, в самых неподходящих условиях, он умудрялся сделать такое, что и в голову то не сразу приходило. Например, как-то будучи еще студентом, в летнем лагере, который находился на краю цивилизации, он смог высверлить зуб обычной бытовой дрелью. Ну конечно очень узеньким сверлом, конечно пациент был мертвецки пьян... Но кто еще может таким похвастаться. Арнольд был специалистом в своем деле.

* * * Пожалуй, нет смысла описывать в деталях работу стоматолога и его помощницы. Все время пока они трудились Кетлер сидел посередине кабинета, уставившись на руки врача. Но его опасения были напрасны. Девушка ни разу не вскрикнув и даже, не поморщившись, закрыла рот, встала из кресла и сказала отцу: - Все, больше не болит, теперь я буду всегда ходить к этому врачу. И повернувшись к обалдевшему Арнольду: - Меня зовут Катя. В понедельник в двенадцать я приду к вам. Пока. И на прощание махнув ручкой, она вышла из кабинета. Громадный господин потянулся за ней, но в дверях остановился, и глядя Арнольду прямо в душу, еще более угрожающе сказал: - Моя дочь лечится только у самых лучших врачей. Если она выбрала тебя, пусть так и будет. Деньгами я не обижу. Но у нее должно быть все, и самое лучшее. Отвечаешь головой. "И да!", - еще раз остановился он, - "она, собирается замуж за очень важного человека. Смотри, что бы здесь к ней никто не клеился". С этими словами он покинул кабинет.

Арнольд стоял около своего рабочего места, не в силах шевельнутся. С одной стороны он, так до конца и не верил, что все благополучно закончилось, а с другой, понимал, что теперь это не закончится никогда. Казалось куда-то исчезла жара, пятничный вечер и даже воробьи на подоконнике перестали чирикать. И только Мариночка, как всегда грациозная и быстрая, пробежала по кабинету и скрылась за дверью. И уже откуда-то, от дверей, от гардероба донеслись ее слова: - Не стой, как дерево. Ты ей явно понравился... До понедельника.

Глава 3. Не смотря на все ухищрения Арнольда, понедельник настал неоправданно быстро. Утром Мариночка, как ни в чем не бывало, впорхнула в кабинет и вместо приветствия, впервые за все время их знакомства, сказала: "Очень соскучилась, ты хорошо выглядишь...". И без того хмурый Арнольд, не поняв шутка это или всерьез, только насупился и еще больше напрягся. Катя, оказалась очень пунктуальной дамой, и вместе с первыми пиками радиостанции, возвещающей о приходе полудня, вошла в кабинет. Она была потрясающе хороша. Белое легкое платье, распущенные волосы. Свежая, загорелая, источающая легкий аромат, благополучие и любовь.

* * * Арнольд долго готовился к этому моменту. Продуманные, сотни раз отрепетированные, фразы типа: "Извините, я не смогу вас лечить. Это очень большая ответственность, я еще не настолько опытный врач...", или "Я очень уважаю Вашего отца, благодарен Вам за оказанное доверие...Но...", ну и так далее. Впрочем, сказать он ничего не успел. Катя подошла к Арнольду, стоящему с выпученными глазами около стоматологического кресла, слегка прижавшись, взяла его под локоть, и спросила: "Доктор, Вы сегодня полечите меня?" Естественно, Арнольд выдавил из себя только прерывистое "Да...". Катя повернулась, при этом разлетевшаяся в стороны юбка продемонстрировала потрясающей красоты ноги, и с удовольствием уселась в кресло. Надо отметить, что несмотря на явные старания предыдущего, недавно умершего стоматолога, работы для Арнольда было достаточно. Несколько пломб, требующих замены, несколько готовящихся появиться дырок. По самым скромным подсчетам, это могло занять больше недели. Арнольд так честно и сказал. Обычно пациенты расстраиваются. Те, которые не любят ходить к стоматологу, таких большинство, начинают уточнять нет ли возможности вылечить меньшее количество зубов. Правда, попадаются и любители стоматологических ощущений, сами себе придумывающие новые процедуры. Мол: "...обточите мне передние зубы, мне кажется они не достаточно красивой формы..." Но это все лирика, Катя заявила безапелляционно: "Неделя, прекрасно! Делайте все, что считаете нужным. Я буду приходить каждый день в двенадцать. Лечить меня будете только Вы и вот эта девочка", - она указала на Мариночку, - "пусть больше никто не заходит в кабинет, когда я сижу с открытым ртом". Что было делать? Арнольд подтвердил, что все так и будет, и взялся за дело. Примерно через час, Катя встала из кресла, одарила Арнольда сногсшибательной улыбкой, вильнула попкой и исчезла за дверью.

Глава 4. Вечером того же дня, Арнольд сидел в баре, пил уже пятую порцию виски и гнал от себя столь манящий образ улыбающейся Кати. Ну и действительно: надо быть последним дураком, чтобы влюбиться в дочку такого опасного папаши. А между тем Арнольд был уверен, что он именно влюбился. Конечно, наш герой не отличался пуританским поведением. Более того, практически везде, где он по тем или иным причинам оказывался, обычно находился объект внимания. Это совсем не значит, что Арнольд без продыха волочился за женщинами. Но вот как-то так он был устроен, что жить без постоянной концентрации внимания на прекрасной спутнице не мог. Более того, в основном бывали они не так прекрасны, как казались при первом взгляде. Частенько, перебирая в памяти самые запоминающиеся романы и сердечные истории, Арнольд и сам недоумевал, на что собственно он польстился. Но уж так он был устроен. И при всем этом, постоянно находясь в состоянии влюбленности, он мечтал о любви. О большой, серьезной, всепоглощающей, неуправляемой любви. Больше того, он мечтал жениться. Жениться по великой любви. Дожив до своих тридцати трех, он чуть было не женился четыре раза. Три раза все-таки устоял в надежде на большую любовь. И один раз был сам отставлен в погоне за другим "более любимым". Мы могли бы долго перебирать успехи и утехи Арнольда на любовном фронте, но скорее вернемся к нашему герою, несущемуся в очередном бешеном хороводе своих страстей.

* * * "Ведь я ей понравился!? И Мариночка тоже сказала...",- в который раз говорил себе бедный стоматолог. - "Но зачем я ей? Такой богатой и красивой". "Господи, мы никогда не будем вместе, она никогда меня не полюбит... да, еще этот бандит с большой дороги...". Впрочем, лучше не будем мешать нашему герою. Не опровергая известную мудрость, лишь замечу, что действительно счастливы все одинаково, но вот влюблены то все по-разному.

Глава 5. Всю следующую неделю Арнольд страдал. Он не мог спать и есть, томясь и мечтая о встрече с Катей. А встречаясь, более того разговаривая, и даже прикасаясь к ней, впадал в какой то анабиоз. К счастью, его состояние не отразилось на работе. Пациенты, по-прежнему уходили здоровые и довольные, хотя наверное, в большей степени благодаря стараниям Мариночки. Арнольду казалось, что он спит. И просыпается только в двенадцать, когда она входит в его кабинет. А когда через час она уходит, становится пусто и темно. И нет уже никакого смысла работать, спать, жить. Конечно, он даже не пытался заговорить с ней о своих чувствах. Каждый, хоть когда-то влюбленный, поймет его. Разве повернется язык разрушать это хрупкое счастье, собранное по крупицам из надежд. "Не исполнимых надежд!...", так думал Арнольд, и молчал. Хотя Катя, на мой взгляд, понимала его и без слов. Она не делала ни каких шагов навстречу, лишь по-прежнему сияя, и казалось, только хорошея с каждым днем. * * *

Но прошла неделя. Почти заканчивалась вторая. Как не пытался Арнольд затянуть лечение, как не выискивал новые дырки или оплошности предыдущего стоматолога, как бы тщательно не делал свою работу, все равно дело подошло к концу. И настал тот страшащий его момент, когда пришлось сказать: "...я все сделал, Вам не нужно больше приходить. До свидания...". "До свидания", - ответила Катя, "Я не ношу деньги с собой. Завтра приходите ко мне домой, я расплачусь с вами". Арнольд похолодел. "Он не мог даже мечтать о таком счастье. Придти к ней домой! К ней, к обожаемой, к любимой Катюше! Она дома одна! Они вместе! Только они... Тогда он сможет сказать, сделать все, о чем он так часто мечтал, бредил в течение этой долгой и такой короткой недели. Впрочем, почему он решил, что она будет одна...? Почему он решил, что с ним расплатится она, а не ее громиловидный папаша...?" В момент счастье закончилось, небеса закрылись, - "...можно идти и мылить веревку..." Бедный Арнольд, он влюблен как мальчишка, забывающий дышать в присутствии предмета своего обожания. Счастливый от одного ее благоволящего взгляда. Раздираемый муками любви, и пьянимый ими.

Глава 6. Не буду более, утомлять читателя рассказами о душевных терзаниях Арнольда, подробностями их встречи и деталями разговора. Скажу о главном. Дома она была одна. Более того, она ждала его. Ждала с однозначными намерениями ответить взаимностью на его трепетные чувства. Последующие их встречи нельзя назвать частыми. Скорее они были бурными. Проходили на квартирах и дачах ее подруг. Были многосложно засекречены и неумолимо коротки. Арнольд и сам понимал всю опасность такой любви. Катя, на удивление, более чем разделяла его опасения. От нее он узнал несколько холодящих душу историй о маниакальной подозрительности ее отца, о бесследном исчезновении первой Катиной любви. О грядущем замужестве и серьезности отцовских замыслов, строящихся на этом. Они прятались как могли. Причем, именно Катя разрабатывала и осуществляла сложнейшие конспиративные комбинации. Наверное, они были счастливы. Арнольд так уж точно.

Так прошло два месяца. На дворе стоял мокрый сентябрь. Пора уборки дачных урожаев, удлинения женских платьев, и необходимости отвечать заданные уроки. Кому в школах, кому в институтах, а кому и в жизни. Об объявлении дня Катиной свадьбы Арнольд узнал из газет. Как же могут новые русские хозяева жизни не трубить на всю ивановскую о толщине своего кошелька. В заметке были описаны и необъятные апартаменты для гостей и готовящееся пиршество и безбрежные перспективы союза обоих брачующихся. Катя позвонила на следующий день. И скороговоркой сообщила, что папа был так любезен, что разрешил ей перед свадьбой съездить - развеяться, на неделю. Поездка будет на пароходе по Волге, потом по Дону и обратно по Волге. Всего восемь дней. Сопровождать ее будет новая любовница отца - Карина. По ходу, остановок будет немного, но это последняя перед свадьбой возможность встретиться. Другими словами, вообще последняя возможность встретиться. После свадьбы они с мужем будут жить за границей. Карина будет за ней следить. Но он, Арнольд, может купить билет в соседнюю каюту, и она иногда, будет забегать к нему. Звонить больше она не может. Если он согласен, то они встретятся на пароходе. Если нет, значит нет.

* * * Думал ли Арнольд о своей безопасности? Еще бы! Стоило бы только узнать, Катиному отцу о том, что он, Арнольд, на том же корабле... Нет, лучше об этом не думать. Не может же он изменить имя. Даже если, не он купит билет, то все равно при входе на корабль, вместе с билетом придется предъявлять паспорт. Не менять же паспорт и имя... Но не может же он не поехать. Такое даже в голове не укладывалось. Как и бывает обычно, решение нашлось. Но было оно не простым в исполнении, и не совсем порядочным. Ехать надо было не одному, а в сопровождении женщины. С однозначными намерениями. Другими словами, в сопровождении жены или на крайний случай, невесты. Где за неделю взять жену? При желании конечно можно, но не надо окончательно сходить с ума. Ведь это последняя встреча с Катей. Она выйдет замуж, уедет. А я останусь с этой невестой, или того хуже женой. Нет, надо просто с кем-то договориться. Договориться с человеком, который поймет сейчас и не выдаст потом. Такая женщина была только одна: Мариночка Кочеткова. И это было самое страшное. Мы уже рассказывали читателю о сложных взаимоотношениях Арнольда и Марины. Умолчав, пожалуй лишь об одном: Арнольд, вряд ли, любил Мариночку с такой безумной страстью, какую мечтал найти с другими женщинами. Но, если, отбросив все мужские капризы, голливудские стандарты и боязнь брачных обязательств, спросить у Арнольда, кого бы он хотел видеть своей женой... Да, друзья мои, да Мариночку Кочеткову. И лучше пары ему не сыскать на белом свете.

* * *

Целый день он собирался сказать. Подбирал слова, предугадывал реакцию, режиссировал ситуацию. Ушел последний на сегодня больной, Мариночка убрала инструменты, сняла халат и вопросительно уставилась на одеревенело стоящего Арнольда. - "Ты, хочешь что-то сказать?", - спросила Мариночка. - "Я..., я..., выходи за меня замуж !!!?", - вдруг выпалил Арнольд. Она посмотрела на него долгим заинтересованным взглядом. Помолчала. И ответила: "Хорошо, я согласна..."

- "Ну, и прекрасно!", оживился Арнольд. "Свадьба будет через месяц. А пока мы съездим в свадебное путешествие. Хватит работать. Возьмем отпуск и смотаемся куда-нибудь на недельку. Куда-нибудь, где не будет знакомых, работы и любых обязательств. Я прямо сейчас побегу в туристическое агентство и подберу что-нибудь. Давай свой паспорт...", - с этими словами он полез в ее сумочку, схватил паспорт и выбежал из кабинета.

Глава 7. Пожалуй, уважаемый читатель, настало время рассказать о географическом расположении места в котором происходят события нашей истории. Нельзя сказать, что это необходимо для дальнейшего повествования, но возможно поможет читателю в более полной мере представить себе наших героев. А автору, позволит сделать не большое философское отступление. Итак, город носил гордое название Козлов. А жители его неустанно боролись за то, чтобы их не называли козлюками, или того хуже, козлами. Кому и в связи с чем, пришло в голову придумать такое оскорбительное название, остается загадкой. К большому удивлению, Советская власть не решилась переименовать старинный русский город. Вероятно, лишь потому, что чье-нибудь громкое партийное имя, вряд ли бы достойно красовалось в таком например контексте: "Слюньков, в прошлом Козлов". Однако, город жил своей жизнью, и, пожалуй, лишь приезжие обращали пристальное внимание на его не обычное название. Находится он где-то в центральных районах Волги, и жизнь в нем неспешна, как вода этой великой реки, лишь порой нарушаемая летящей по своим делам водомеркой.

Как все не большие провинциальные города, Козлов только в новых районах имел налет урбанизации. Старые же, летом тенистые, а зимой не проходимые из-за сугробов, улицы, по-прежнему, хранили в себе тихую всезнающую печаль ветшающего прошлого. Те из читателей, что жили в таких городах не удивились, прочтя, что наш герой знает половину биографий жителей города. Для остальных поясню: в маленьких городах практически нельзя пройти и двух кварталов, не встретив знакомого. И как вы думаете, о чем при встрече начнет рассказывать вам знакомый? Да, именно о ваших же общих знакомых. И знаете, о чем подумает он, если из-за нехватки времени вы прервете его? Он решит, что вы что-то от него скрываете, и не пожалеет сил, чтобы узнать что именно. Как всякий, в прошлом, советский город, Козлов имел в центре фигуру бывшего вождя. Ильич вознесся над горожанами на недосягаемую высоту, но, меж тем, вряд ли был заметен кому-либо кроме гадливых голубей и случайных туристов. Впрочем, я бы хотел обратить ваше внимание вот на какое любопытное наблюдение. По правую руку от Дедушки Ленина расположились библиотека, концертный зал и драматический театр. По левую: военкомат, администрация города и центральный ресторан. Разделял их сам основоположник. Кто знает, как обернулась бы жизнь в нашей стране, не окажись эти столпы общества, намерено или случайно, по разные стороны вождя. Вероятно, этот пример не показателен. Но читатель, обрати внимание на окружение памятников Ленину в разных маленьких городах нашей родины. И возможно, мои наблюдения уже не покажутся столь надуманными.... Мы отвлеклись. Вернемся к выяснению судьбы тех немногочисленных жителей Козлова, которых мы уже знаем.

Глава 8. Корабль отвечал всем современным требованиям комфорта. Класс кают не ниже первого. Несколько кают-компаний по интересам. Бар и ресторан с вышколенными официантами и изысканным меню. Современный кинозал, сауна, бассейн, бильярдная и детская комнаты. Открытая площадка на верхней палубе, на которой можно при желании или загорать или любоваться пейзажем, наблюдая за вольным течением воды вдоль белоснежного борта. Недавней зарубежной постройки, не большой речной круизный лайнер. Только для отцов города и богатых клиентов. Несущий на своих бортах гордое название "Зори Козлова". Арнольд и Марина поднялись на борт одними из первых. Всю дорогу, пока капитан показывал корабль, знакомил с командой и правилами путешествия, Арнольд невольно искал глазами Катю. Ее нигде не было. Оказалось, что их рейс был последним в навигации этого года. Уже не сезон, пассажиров будет мало. Из тридцати существующих кают, забронированы только шесть. Арнольда это немного расстроило, потому что лишний раз попадаться на глаза Катиной опекунше в его планы не входило. Катю он смог увидеть только на торжественном вечере по случаю отплытия в капитанской кают-компании. Капитан знакомил пассажиров друг с другом, представляя их: - Господин Чарльз Улис - англичанин путешествует по России, изучая и собирая этнографические ценности. Арнольду англичанин показался похожим на шведа с прибалтийским акцентом. Впрочем, он неплохо говорил по-русски и уже с утра сидел с бокалом виски. - Тамара Иосифовна Варчевская с мужем Иннокентием Эдуардовичем - известным театральным критиком. Пожилая чета, явно сбежавшая от городской суеты и надоедливых внуков. - Екатерина Кетлер и Карина Азимутова - дочь и жена известного предпринимателя и мецената Яна Борисовича Кетлера. Глядя на Катю и Карину было сложно понять, кто из них жена, а кто дочь. Две молодые женщины модельного вида. Кажется Катя была даже немного старше. - Арнольд Петухов - подающий большие надежды стоматолог, с будущей женой Мариной. Так представил их капитан. Хотя насколько Арнольд помнил, никаких надежд он не подавал. - Ахмад Рахим - студент из Саудовской Аравии. Студент был в бороде и платке, как у Бен-Ладена. По-русски он не говорил и только смотрел по сторонам налитыми кровью глазами.

* * * С Мариночкой Арнольд так и не объяснился, откладывая то на час то на день, то на минуту. Впрочем, Мариночка увидев в кают-компании Катю, видимо, и так все поняла. Обдала Арнольда испепеляющем взглядом и перестала с ним разговаривать. Арнольд облегченно решил отложить объяснения до возвращения из поездки и полностью сосредоточился на поиске возможности встретиться с Катей. Было только одно неудобство: они с Мариночкой жили в одной каюте. Но благо она была двухкомнатной, и Арнольд уступив спальню, комфортно устроился в гостиной на большом кожаном диване. Прошел первый день, в разгаре был второй, а Катя и Арнольд лишь обменялись парой быстрых взглядов. Арнольд был в отчаянии. Мариночка ушла в косметический салон, входящий в стоимость билета, когда в дверь тихо постучали. Арнольд уменьшил громкость телевизора и с дивана крикнул: "Войдите...". Дверь широко открылась и взору Арнольда предстала слегка запыхавшаяся и прекрасная Катя. - "Наконец-то!!!", простонал он, "Я боялся, что ты никогда не придешь!" Арнольд соскочил с дивана, захлопнул дверь и бросился обнимать девушку.

* * *

После первого жаркого поцелуя, слегка отдышавшись, Катя отстранилась, и очень серьезно глядя на Арнольда, сказала: - "Мне нужно что бы ты сохранил вот это...", - с этими словами она протянула ему не большой предмет завернутый, в бумагу и туго перемотанный скотчем, - "но, ты не должен никому об этом рассказывать..., и сам разворачивать...". - "Конечно", - ответил Арнольд, - "а что это?" - "Да, ерунда. Я должна идти, а то Карина спохватится...". И она поспешно выбежала за дверь. - "Когда мы снова увидимся?!!!", - вскрикнул Арнольд и ринулся за ней. Он выскочил из каюты, но Кати уже не было. Только светлое платье мелькнуло в конце коридора за закрывающейся дверью. Арнольд по инерции добежал до каюты, в которой скрылась женщина, но дверь уже была плотно закрыта. Он медленно повернулся и обреченно побрел назад.

"Вот Катина каюта...", - по привычке подумал Арнольд, проходя мимо очередной двери, - "...а куда же она зашла...?", - обжог внезапный вопрос.

Он быстро развернулся и бегом подбежал к двери в злосчастную каюту. На ней значилась цифра "15". Это были апартаменты саудо-аравийского студента.

* * * "Нет женщины прекраснее на свете, чем бросившая вовремя жена...", крутилась в голове у Арнольда глупая фраза, "...она мне изменяет!!!... И с кем...!!!". Весь оставшийся вечер он сидел на своем диване и один пил водку. По мере уменьшения жидкости в бутылке и увеличения тумана в голове нашего героя, мысли его становились путаннее и безкомпромиснее:

Когда б меня так женщины любили, Как я любил себя на фоне их...

Или вот еще:

Не думай о секундах свысока, Изменит, сам поймешь наверное, Когда два крепких рога у виска, Шампунем не смывается отметина...

Арнольд не был наделен поэтическим тщеславием. Желание пусть и бездарными, но рифмованными строками, выражать свои чувства, терзало его самого. Но пожалуй, ни здравый смысл, ни тем более алкоголь не помогали ему так быстро прийти в себя, как это примитивное стихосложение.

Звериный ожог моих слез, Тебя с борта крейсера смыл, И революционный матрос, Залпом "Авроры" любви отомстил....

* * * Утром, вырвавшись из мутной пелены сна, Арнольд обнаружил себя, лежащем на полу собственной каюты в неудобной позе. При этом он был полностью одет, даже в галстуке. В дверь вежливо, но настырно стучали. - "Открыто...", простонал бедный поэт. Излишки выпитого накануне, отдались громовым раскатом в голове и непреодолимо подступили к горлу. Вошел капитан. - "Господин Петухов не могли бы Вы зайти в мою каюту?" - "А здесь нельзя...?" - "Нет", как отрубил, ответил Капитан. У Арнольда не было ни сил, ни желания сопротивляться. Он с трудом встал. Вставил ватные ноги в ботинки, одернул мятую одежду и вяло поплелся за капитаном.

* * * Капитан открыл перед ним дверь и отошел в сторону. Внутри, за столом сидел толстый, несмотря на прохладу потный человек в погонах. - "Заходите, присаживайтесь. Майор транспортной милиции Анохин", сказал человек, устало глядя на Арнольда. - "А что собственно случилось!?", садясь на стул и тут же раздражаясь спросил Арнольд. - "Вчера, между обедом и ужином на корабле произошло убийство", ответил милиционер, "Убили Екатерину Кетлер. Вы ее знали?..."

Глава 9. "Вы ее знали?...", донесся до Арнольда, в который раз повторенный вопрос. Мысли в больной голове неслись, пугая звенящей четкостью и неотвратимостью: "Убили!!! Убили! Убили... Кто? За что? А может это я спьяну...?" и холодный пот покатился по спине. "Нет, я не мог, я ее любил. Но, я даже не помню, что делал вчера, нажравшись. И почему я в галстуке?", пот выступил везде, где были железы "Если они узнают, что я был ее любовником, и она меня бросила...!", тут уж не пот, а смертельный ужас покатился по его телу. "Нет, это не я. Я не в чем не виноват. Я был в своей комнате. Кто знает? Кто подтвердит? Мариночка! Она должна была слышать, что я за стеной, ведь я ее слышу. Она меня любит, она слышала, она подтвердит. И я ее люблю. Больше всех на свете. Больше самой жизни. Ее, не Катю. Катю и не любил никогда. Надо сказать. Они ничего не докажут. Я не виноват. Мне ничего не надо скрывать. Мариночка моя невеста, а Кате я только зубы лечил..." "Да, знал...", преодолев спазмы в горле, прокаркал Арнольд. - Где, когда вы познакомились? - Я лечил ей зубы, пару месяцев назад. Я зубной врач. - Что вы делаете на корабле? - Отдыхаю вместе с невестой, готовимся к свадьбе. - Вы с Екатериной Кетлер договаривались о совместной поездке? - Нет, я узнал, что она тоже едет, только здесь, на корабле. - Как вы думаете, кто ее убил? И тут Арнольд даже подскочил на стуле. Милиционер, не двигаясь, впился в него глазами. - Кто ее убил? - Это араб. Она его бросила! - Какой араб? Почему бросила? - Ну, не бросила. Не знаю почему. Он безумный какой-то. Мог просто подумать что-нибудь. Например, что она его бросила. - А что между ними что-то было? Откуда Вы знаете? - Я видел, как она вчера днем заходила в его каюту. - Во сколько это было? - Не знаю. - До, или после обеда? - Не знаю, я на обед не ходил. - Может быть вы посмотрели на часы? - Нет, я после этого пошел в бар, а потом вернулся в каюту, больше не выходил и на часы не смотрел. - Ну, а почему Вы решили, что между ними что-то было? - А зачем женщине идти в номер к мужику, да еще такому? Он даже по-русски не говорит? - Она добровольно зашла в его номер. - Не знаю. Я видел когда за ней захлопнулась дверь. - Но это точно была она? - Точно. - А Вы что там делали? - Я же говорю шел в бар. - А потом, что Вы делали? - Пришел в номер и один выпил бутылку водки. А потом уснул. Даже не разделся. - А почему, Вы один пьете в своем номере? Часто? - Не часто. Я повздорил. Мы повздорили с Мариночкой. Ну и ... - Мариночка..., это невеста? - Да..., - А она знакома с Кетлер? - Да, Мариночка работает медсестрой в нашей поликлинике, она мой ассистент, поэтому когда я лечил..., мы лечили.... - Мгу, мгу... Кого еще, на корабле Вы знаете? - Ну..., нас знакомили со всеми пассажирами..., и Капитана..., официанта.... - Кого Вы знали до поездки? - Только Катю и Мариночку. - Понятно. Пока вопросов больше нет. Я не могу запретить Вам прервать ваше путешествие... но тем не менее, просил бы его продолжить и не покидать корабль на остановках. - Я и не собираюсь прерывать. А на стоянках, я и раньше не выходил. Что мне там делать, на берегу. Что я там не видел? - Прекрасно. У меня будет еще просьба. Поговорите откровенно с одним человеком. Он не официальное лицо. Его прислала семья погибшей. Но мы, милиция, оказываем ему посильное содействие.... У людей такое горе. - Конечно, конечно. Я могу идти? - Идите. "Конечно, просто содействие...", думал про себя Арнольд возвращаясь в каюту, "...небось Ян Борисович все свои каналы задействовал, чтобы убийцу дочки найти... Да, не здобровать теперь этому Ахмеду или как его там..."

Глава 10. Первым делом, войдя в каюту, Арнольд бросился к двери в смежную комнату. "Мариночка! Ты здесь? Можно войти?", пролепетал он. "Заходи", - ответила Марина из-за двери. Она сидела на большой кровати и вязала какую-то новомодную кофточку. - Мариночка! Убили Катю! Кетлер! Ну, помнишь? - Помню, помню. Ты успокойся, на тебе лица нет. - Мариночка, если тебя будет спрашивать, вызывать следователь, где я был ночью, ты скажи что я спал на диване...!? - А меня уже вызывал следователь. - Когда? - Сегодня утром. Когда ты спал. - И спрашивал? - Спрашивал. - И что ты сказала? - Сказала, что ты напился, кричал дурацкие стихи, пел, собирался пойти топиться, но упал и заснул. - Это правда? Ты мое счастье! Ты моё солнышко! Я так тебя люблю!!! Марина неприязненно посмотрела на Арнольда, но потом смилостивилась и сказала ему: - Дурак ты Арни... Она тебя никогда не любила. Просто вскружила тебе голову. Весь город знал, что она параллельно еще с двумя мужиками крутила. Богаче и красивее тебя. - А я, тогда зачем...-, спросил изумленный Арнольд. - Это уж ты сам подумай. Она тебя приворожила.... Вдруг Мариночка вся натянулась как струна, и незнакомым стальным голосом сказала: "Собаке, собачья смерть! Так ей и надо!" Арнольд никогда не видел ее такой. И даже не подозревал, что она такой может быть. Милая, тихая Марина. Перед ним стояла другая женщина. Не женщина - змея. Неумолимая кобра в стойке перед броском. Убийца без страха и упрека.

"Это она ее убила....", подумал Арнольд и ужаснулся своей мысли.

Глава 10. До начала обеда времени хватило лишь на то, чтобы спешно умыться-побриться, переодеться и с великим трудом придать лицу выражение спокойствия, замешенного на уверенности в завтрашнем дне, сдобренное вежливым любопытством к происходящему на корабле. Мариночка выглядела удовлетворенной и даже расслабленной. Легко дала себя уговорить. И они вместе, под руку, как законная семейная пара, степенно пройдя по мягким коврам, вошли в ресторан. Все пассажиры были в сборе. Лишь Катино место зияло вызывающей пустотой. Да столик в дальнем конце зала был занят майором транспортной милиции Анохиным, с видимым удовольствием уминающим жирную пищу. Их места традиционно были за одним столом с пожилыми супругами. Такое соседство всегда тяготило Арнольда. Нудные рассказы о молодых годах, о былых успехах в обществе и современной политической конъюнктуре порядком утомляли. Но Тамара Иосифовна и Иннокентий Эдуардович видимо считали, что семейные пары должны держаться вместе. По этой причине всякая встреча независимо от места перерастала либо в совместные прогулки, либо в бестолковые беседы, не имеющие начала и конца. Но сегодня Арнольд был рад прилипчивым соседям. Они избавили его от общения с Мариночкой и заодно рассказали о подробностях прошедшей ночи. Оказывается, последний раз живой все видели Катю во время обеда. Она была как всегда весела и свежа. И лишь тень озабоченности заметила Тамара Иосифовна в ее глазах. Катя упорхнула сразу же, как закончила есть. Оставив Карину в некоторой озадаченности такой своей поспешностью. Потом супруги в компании англичанина гуляли по палубе, споря о лучших классических площадках старушки Европы. Затем англичанин, ангажированный Кариной, удалился на нос корабля. И они там, смеясь и заглядывая друг другу в глаза, долго о чем-то разговаривали. Мариночка тоже не укрылась от их глаз. Она, отдохнув пару часов после обеда, вязала в кресле. Неоднократно по незначительным поводам отвлекаемая капитаном. "Будьте осторожны, Арнольд...", - сказала Тамара Иосифовна, "...он положительно ищет расположения Вашей невесты..." Арабский студент появлялся дважды. Как всегда не проницаемый в своей бороде. Первый раз из бара, сразу же после обеда. Взглянув на часы, скрылся в направлении кают. И второй раз ближе к ужину. Напряженный и еще более черный, чем обычно. Он забежал в бизнес-центр. Там долго разговаривал с кем-то по телефону. Горячась и жестикулируя. Видели они и Арнольда. Сильно расстроенного, зашедшего в бар и вышедшего оттуда с большой бутылкой водки. "Так что, друзья мои...", констатировала Тамара Иосифовна, "...убить ее могли все кроме англичанина и Карины". - А еще вся команда, сказал Арнольд. - Ну это вряд ли. Они ее раньше не знали. И очень мало вероятно, что за два дня Катя сделала кому-то из них что-то такое, за что ее могли бы убить. - А как ее убили? - не унимался Арнольд. - Ей сделали укол. Смертельный. Кто-то воткнул в спину шприц с каким-то моментально убивающим ядом. На шприце, конечно, не было отпечатков пальцев. Да и улик у следствия никаких нет. - А судового врача проверили? - Конечно. Он вне подозрений, сидел в каюте вместе с капитаном и боцманом. И из кабинета у него ничего не пропало. Этот кто-то убийца, задумал своё дело еще раньше, на берегу. Иначе зачем вести с собой такое количество опаснейшего яда. - Да...-, сказал Арнольд, - но зачем кому-то ее убивать? Она не банкир, не политик, не бандит в конце концов! - Вероятно, она знала что-то. Что могло скомпрометировать убийцу. Они должны были быть знакомы раньше. Поэтому сейчас милиция так усердно и копается в нашем прошлом. Сердце у Арнольда застучало. Он почувствовал, что хотя она и сказала в "нашем", на самом деле имела в виду, "в вашем прошлом". Если они узнают, а они наверняка узнают, что мы были любовниками, мне будет очень тяжело доказать что я ее не убивал.

Глава 11. За то время, что прошло с сегодняшнего утра, Арнольд стал замечать некоторые изменения в себе. Он начал смотреть на мир другими глазами. Более внимательными глазами. События последних месяцев, представлялись быстрой чередой фактов, без значительных результатов и видимых оснований. Арнольд поймал себя на мысли, что последнее время жил, как под гипнозом. А теперь окружающая действительность снова раскрасилась в яркие цвета, пища приобрела вкус, а женские духи запах. В частности, Мариночка, в данный момент увлекаемая им в направлении их каюты, расточала не только тонкий аромат, но и непреодолимо манящий вкус. Пожалуй, только сейчас Арнольд заметил, что на ней модный кремовый костюм с глубоким вырезом на груди, с брючками в высшей степени аппетитно обтягивающими нужные места. С не меньшим удивлением Арнольд рассмотрел их каюту. Будто бы он здесь не бывал раньше. Уютное гнездышко. Мягкие пастельные тона. Функциональный, не навязчивый интерьер. А какая спальня!!! И кожаный деван, былое пристанище, теперь выглядел каким-то мастодонтом, пережитком холостяцкой жизни. Уже казалось полным безумием провести на нем ночь, когда в соседней комнате, одна спала такая женщина. Пожалуй, единственным темным пятном на этом цветущем поле, было понимание того, что именно Мариночка, как никто иной на этом корабле, умеет профессионально обращаться со шприцем. И именно она без труда могла бы найти любой яд и при желании привезти все это с собой на корабль...

* * * Не прошло и двух божественных часов с того момента, как наши голубки закрылись в своей каюте, а в их дверь уже снова стучали. Взору Арнольда, открывшего дверь, предстал капитан. Он снова звал в свою каюту, на этот раз для встречи с представителем семьи Кетлер. Следуя вновь появившейся привычке, Арнольд и его рассмотрел внимательно. Капитан не отличался значительным ростом, был суховат, с редкими умело зачесанными волосиками. В свои сорок лет, он видимо добился максимально возможного карьерного роста. Лицо его несло маску услужливости, хотя в глазах угадывалась безжалостная хитрость и большой жизненный опыт. Наш герой уже тихо ненавидел капитана. Этот человек появлялся каждый раз не вовремя. По большинству принося плохие вести. Вот и сейчас, только стоило Арнольду воспарить над пугающей действительностью..., и он уже стучит в дверь, зовет на "голгофу". Его, Арнольда, "голгофу" или Мариночкину, что ничуть не легче.

* * *

Капитанская каюта тоже показалась непривычно новой. Вся отделанная натуральным деревом цвета темной вишни, с многочисленными книжными шкафами, необычными статуэтками и действующим камином. "А камин-то зачем?", подумал Арнольд. Но на ответ времени уже не хватило. Откуда-то из темного угла отделился, до того момента незаметный человек в сером костюме и тихим голосом обратился к Арнольду: - Вы любите запах эфира? - А какое это имеет значение? - не понял Арнольд. - Вы же зубной врач. - Да, ну и что? - А то, что я его ненавижу!... Перед Арнольдом, замершим посреди комнаты, стоял мужчина невысокого роста, худой, с непропорционально большой головой. Более того, весь его вид внушал Арнольду безотчетный физический дискомфорт. И совсем не из-за возможности физической расправы. Этот человек, пожалуй, не смог бы справиться даже с кошкой. Но, умственной... Не было сомнений, что его не пропорциональная голова содержит, в высшей степени не пропорциональное всем остальным присутствующим, количество ума. Не знаю, встречали ли Вы, мой читатель, когда-либо таких людей? Но, если встретите, дай Вам Бог, чтобы они были с Вами за одно. Арнольд не знал этого человека. Больше того, никогда не слышал, что в окружении Яна Борисовича есть такая личность. Впрочем, кто сказал, что этот господин был из окружения Кетлера? Он мог быть откуда угодно, хоть из ФСБ. Ян Борисович Кетлер мог себе это позволить. Смирнов, Алексей Смирнов, - представился господин. Хорошо хоть не Джеймс Бонд, - подумал Арнольд, и это немного придало ему сил. - Я все про Вас знаю, - сказал он Арнольду, - Вы хотите мне что-нибудь рассказать. - О чем? - не понял Арнольд. - Об убийстве. - Я все рассказал следователю, - ответил стоматолог, ища глазами майора милиции. - Все, что Вы рассказали, я знаю, а еще что-нибудь хотите сказать? - Да, нет.... Передайте только Яну Борисовичу, что я очень сожалею, приношу свои соболезнования... Я хорошо вылечил ей зубы..., он может не сомневаться... - Это не имеет значения, - прервал его Смирнов, - какие отношения были у Кати с другими пассажирами? - Я не знаю, я не следил за ней. - И все же? - Она со всеми здоровалась, была очень вежлива с супругами Варчевскими. С явным удовольствием говорила на английском с англичанином. А!... ну про араба Вы уже знаете?... - Про араба потом. Мы сейчас выясняем все про него. Загадочная личность. Он никогда не учился в нашем городе. Даже не жил и ни когда раньше не бывал в нем. Откуда и почему он взялся на корабле, пока не ясно. - А Вы его спрашивали? - Он отказывается отвечать. - А Вы его на арабском спросите. - Я его на арабском и спрашивал. Он говорит, что ему разговаривать с неверными не позволяет его религия. - А кто он? - Скоро узнаем. - Он хотя бы не убежит. А то убьет кого-нибудь еще! - Нет. Он заперт в своей каюте. Но, мы сейчас говорим о другом. Вы Арнольд, знали раньше и Катю и Карину... - Карину я не знал, - перебил Арнольд. - Ладно, но все равно, у меня к Вам будет просьба. Я здесь на корабле хотел бы иметь помощника. И Вы, Арнольд, лучшая кандидатура. Вы не против? "Конечно, против!",- хотелось закричать Арнольду, но вместо этого он ответил: "А что надо делать?" - Ничего, только смотреть внимательно за людьми и рассказывать мне. - Ну ладно. Это я могу, конечно. - И в частности, внимательнее всего надо смотреть за Кариной. - ... Почему за Кариной? - У нее могли быть основания убить Катю. Арнольд просто не поверил своим ушам. Он собирался выгораживать себя, Марину, топить араба. Но, чтобы Карина!... Такого он не ожидал. - Какие основания? - Об этом я Вам расскажу, если Вы будите хорошим помощником. - Ладно, конечно. - Постарайтесь вспомнить, как вела себя Карина все это время? Как отреагировала на смерть Кати? - Как вела? Да ни как. Занималась своими делами. Я не часто выходил из своей каюты, но когда видел их...? Мне кажется, они встречались только за обеденным столом... - Так, хорошо... - А как отреагировала, я не знаю. Я сильно напился вчера вечером и утром очень плохо соображал. Тем более не смотрел ни за кем. - Ну ладно. Теперь смотрите. И если что-то вспомните тоже расскажите. Теперь идите. Встретимся завтра после обеда в баре. Арнольд встал, вяло ответил на предложенное рукопожатие и поплелся к двери. - Кстати, - окликнул его Смирнов, - про то как Вы с Катей дурили старика Кетлера, знаю не только я. Вероятно, уже сегодня об этом узнает и Ян Борисович. Подумайте о своем будущем....

Глава 12. Корабельный бар был удивителен. Каждый раз, заходя в него, Арнольд не уставал удивляться, как в таком маленьком пространстве удалось сделать полноценный бар. И не просто бар - место принятия во внутрь спиртных напитков. Арнольд за свою жизнь бывал не во многих барах. Скорее, внутреннее понимание о том, каким должно быть правильное заведение, сложилось у него из книг. Атмосфера Ремарковских баров, готовых в любую непогоду укрыть и согреть настоящих героев... Да что там говорить, ему порой казалось, что вся западная литературная культура пляшется от барной стойки. Герои Джека Лондона, Марка Твена, Гашека и Дюма не отделимы от вида закопченного буфета и паров алкоголя. Впрочем, бар это не только пяток пивных кранов и десяток перевернутых бутылок. Запах запеченной свиной рульки, въевшийся в стены и потолок. Ощущение коллективного одиночества, позволяющее моментально перейти от созерцания глубины собственного стакана к бескомпромиссному спору с окружающими. Бармен с глазами лучшего друга, с которым, к счастью, не надо разговаривать о его жизни. Все это Бар, друзья мои.

* * *

Арнольд сидел в уголке корабельного бара и допивал вторую пинту Гиннеса. По телевизору транслировали футбольный матч, между известными европейскими клубами. Комментатор на испанском языке горячо переживал события на поле. Арнольд не понимал ни слова. Но потому вероятно футбол - самая популярная в мире игра, что комментариев к нему не требуется. - Арнольд Сергеевич, - обратился к нему кто-то из-за спины. - Да...,- ответил стоматолог и повернулся. Но, за его спиной стоял не агент разведки семьи Кетлер, непотопляемый Алексей Бондович Смирнов, а потный майор транспортной милиции Анохин. - Арнольд Сергеевич, расскажите мне, где Вы были последние три часа, - как-то очень ласково поинтересовался он у Арнольда. - На корабле, - пошутил Арнольд. - Для Вас было бы лучше быть где-то в другом месте, - не развеселился милиционер. - А что случилось? - Так где же Вы были? - Пообедал, вернулся в каюту, отдохнул, пришел в бар, выпил две кружки пива. А что в этом плохого? - Вы, все это время, были один? - Хм..., на обеде нас было много. Потом мы с Мариной вернулись в номер и там были вдвоем. Вас это удивляет? А потом я пошел в бар. Как видите один. - Когда Вы шли в бар, Вы не заметили ничего необычного? - Послушайте, майор! Не помню Вашего имени-отчества! - Игорь Николаевич... - Так вот, Игорь Николаевич, если Вы хотите у меня что-то спросить, или на Ваш взгляд, я в чем-то виноват, вызывайте меня на допрос. И не мешайте отдыхать. - Зря, Вы так Арнольд Сергеевич. На допрос, я Вас обязательно вызову. А пока, вынужден задержать, как подозреваемого в убийстве Екатерины Кетлер и Ахмада Рахима. При этих словах из-за широкой спины майора вышли два крепких матроса и встали по обе стороны от Арнольда. - Пройдемте Арнольд Сергеевич, - сказал Анохин и вежливым жестом указал на дверь. * * * Арнольда, потерявшего от неожиданности дар речи, препроводили в маленькую каюту в дальней части корабля. В комнате не было иллюминатора, вероятно она находилась ниже ватерлинии и хорошо был слышен шум от работающих двигателей. Обстановка нового жилища слабо напоминала интерьер кают первого класса. Узкая полка-кровать, застеленная серым бельем. Небольшой стол, на нем стакан и пара салфеток. Маленький шкаф для одежды с двумя полотенцами и пустой вешалкой. В углу дверь в туалет. Там душ и металлическая раковина с квадратом зеркала над ней. Из зеркала на Арнольда смотрел взлохмаченный человек с впавшими глазами и дрожащими губами.

Глава 13. Земля сползала в лево. Из под распростертого крыла уносились холмы, в темноте с высоты, не отличимые от морских волн. Или в них переходящие. Или это волны, попадая на берег, набирают силу в плавном изгибе холмов и пенятся, превращаясь в скалы. Он был здесь всегда и будет всегда. В месте схождения величайших стихий: земли, моря, воздуха. Он охотился на всем черноморском побережье. Но здесь в бухте Коктебеля все было по-особенному. Благодаря резкому переходу от равнинного Крыма к горному, восходящие воздушные потоки сами несли в нужном направлении. Оставалось только зорким глазом сквозь практически прозрачную толщу воды выбрать жертву пожирнее. И медленно спланировав, схватить ее цепким клювом. Все здесь по-особенному. Предаваясь послеобеденному отдыху, он любил опорожнить кишечник на головы беспечных отдыхающих. Они радостно щурились, показывали пальцами на далекую красивую птицу, принимая своими счастливыми лицами, разбившуюся на брызги переваренную им рыбу. Пожалуй, только малая величина черепной коробки не позволяла ему продолжить эту философскую мысль. А как здесь любилось. Как любилось. Кажется, все токи этого мира сходятся в одной точке. Точке тепла, сытости, любви. Он улетал. Ото всех радостей и приятных излишеств. Он улетал. Что гнало его? Неведомая тяга к перемене мест, зов предков? Полет, только полет главное мерило. Способ существования и радость бытия одновременно. Невыразимая сущность всего. И только Полет теряет смысл, когда знаешь, куда летишь.

Глава 14. Из состояния прострации Арнольда вывел звук ключа, поворачивающегося в замке. Наш герой сидел на кровати, обхватив голову руками, и пристально смотрел в одну точку. Вошел матрос. Он нес поднос с куском хлеба, алюминиевой тарелкой и такой же ложкой, верхом благодеяния выглядел графин с компотом и стакан. Матроса сопровождал Капитан. Матрос поставил поднос и, не сказав не слова, отошел в сторону. В тарелке была котлета и картофельное пюре. Капитан налил в стакан компот из сухофруктов и уставился на Арнольда. Его лицо было непроницаемым, но при этом холодные глаза сверлили насквозь, не оставляя сомнения в том, что уже все люди на корабле, да и за пределами его, считают Арнольда убийцей, главным злодеем, Джеком-потрошителем. Капитан так и начал свою "убийственную" тираду. - Да..., молодой человек. Похоже, Вы порядочно влипли. Теперь разве что только ваша мама будет верить в вашу непорочность. Арнольд смотрел на него тупо, даже не пытаясь вникнуть в смысл этих слов. - К чему валять дурака, на месте преступления нашли орудие убийства...! Это скальпель, мой несчастный друг. Можно было бы в очередной раз предположить, что это скальпель корабельного врача, но "как на зло" после первого убийства милиция опечатала нашу корабельную поликлинику, и печать в полном порядке. Из всех пассажиров никто не пользуется ни шприцами ни скальпелями. Даже не имеет аппарата измерения давления. Более того, пожалуй только Вы умеете пользоваться им столь профессионально. С одного удара, и сразу в сердце. Впрочем, первое убийство было тоже очень мастерским. Не будь этот араб таким идиотом, не пытайся он сбежать с корабля, остался бы жив... Кстати, как Вам удалось его выследить и поймать именно тот момент, когда он вышел? Снаружи каюту без ключа открыть Вам бы не удалось, замки то электронные, не то, что изнутри..., араб оказался мастером на такие дела.

Арнольд не реагировал. - Хм, Вы довольно упертый субъект. Ну что же, хотя мне и не положено рассказывать Вам об этом, обыскали вашу каюту, и представляете, нашли еще один скальпель...! Кстати для кого он предназначался? Или может быть он не ваш? Ладно, не хотите говорить, не надо. Майор Анохин уже даже не намерен Вас допрашивать. Это я почти по собственной инициативе с Вами разговариваю. А милицейский наряд за вами уже вызвали. Через два часа причалим, и адью..., на берег. Там все равно заговорите. Арнольд молчал. - Пойдем, - сказал Капитан, поворачиваясь к матросу. - Потом придешь, заберешь тарелку. Они вышли, плотно прикрыв за собой дверь и замкнув замок. Арнольд по-прежнему, сидел не двигаясь. - Я сойду с ума, - думал он, - теперь меня точно посадят. Но лучше сойти с ума и сидеть в дурдоме, чем попасть в тюрьму. Ведь я же ни в чем не виноват. Господи! Зачем я поперся на этот корабль?! Теперь я никогда не оправдаюсь. Им не нужен настоящий убийца, они посадят меня. Этому Анохину лишь бы кого-нибудь посадить. Лучше дурдом, там вколют пару кубиков, и буду сидеть, как растение без желаний и возможностей. Да какие к черту возможности, я уже сижу, брежу на яву, скоро крыльями махать начну. Нужно отсюда бежать! Я смогу доказать, что я не виноват. Если я буду сидеть в тюрьме...!!! Меня будут бить!!! И я сознаюсь во всем. Признавались же в страшных грехах красные комиссары в лубянковских застенках. А я то уж точно признаюсь, лишь бы не били. Надо бежать! Бежать и доказать, что это не я! Надо найти того, кто убил Катю. Но это же араб, а он сам убит. Господи, я ни в чем не виноват...! Меня посадят! За что убили Катю? А может быть это я ее убил из ревности? Сошел с ума и убил. Раздвоение личности у меня. Как в фильмах. Нет, я не убивал, я ни в чем не виноват! И скальпелей у меня никаких не было. Катю убили за то, что она что-то знала про своего отца. Да, конечно!!! Она же отдала мне сверток! Какой же я дурак! Там, в свертке причина ее убийства. Надо сказать майору, пусть откроет, пусть посмотрит. Он поймет, что это не я ее убил...! Арнольд вскочил и судорожно забегал по маленькой каюте. - Нет! Нельзя! Они могут подумать, что я ее убил за этот сверток. Он же у меня, Они же думают, что я убил араба. Они только того и хотят, чтобы я отдал этот сверток. Они, наверное, знают, что он у меня! А кто Они-то? Они - не милиция, Они - убийцы! Но тогда тем более надо рассказать Анохину, он поймет, он добрый. Толстые злыми не бывают. А вдруг не поймет!? А что там в свертке? Мысли в голове Арнольда путались. Его била крупная дрожь. Было очень страшно. Ноги подкашивались и хотелось сесть или даже лечь. Но сидеть он не мог, надо было бежать, что-то делать, как-то спасаться. Пока не поздно. - Пока не поздно! Надо бежать! Найти Катин сверток и посмотреть, что там. А потом бежать к Анохину, Смирнову, Кетлеру, хоть в ФСБ, потом в Америку! Там не найдут. А как бежать-то?!!! Я в камере закрыт! Капитан сказал, что араб открыл сам, изнутри, а снаружи открыть нельзя без ключа. Араб хотел остаться жив, поэтому и бежал с корабля, он знал, кто убил Катю, и знал, что его тоже убьют. Но не успел. Может и меня убьют! Но я ничего не знаю. На меня хотят повесить эти два убийства. Им не надо меня убивать, им надо чтобы я сидел в тюрьме. Надо бежать, если араб смог открыть дверь, и я смогу. Арнольд подскочил к двери и начал остервенело дергать за ручку. Дверь не открылась. Он в отчаянии бросился на кровать и застонал от безысходности и необъятной жалости к себе

Герой нашего рассказа не был ни суперменом, ни даже отважным рыцарем или крутым парнем из большинства детективов. Он был труслив, ленив и при обнаружении опасности в лучшем случае мог охваченный ужасом наблюдать ее приближение. Но, видимо, у всего есть свой предел. Или может быть это сверхпредел, второе дыхание, скрытый запас сил и смелости. Всем нам случается удивляться себе в редких ситуациях использования таких ресурсов организма.

Арнольд встал, подошел к двери и внимательно осмотрел замок. Это был обычный финский замок фирмы "Аблой", какими комплектуются большинство современных офисов и гостиниц. Даже в его каюте замок был более сложной конструкции. Видимо эта каюта, предназначенная для младшего обслуживающего персонала, не предполагала высокой защищенности. Замки "Аблой" конечно хорошие, но простые модели, как и обычные отечественные, открываются любой полоской тонкого гнущегося пластика. Нужно всего лишь просунуть его между косяками двери в районе "собачки" и резко толкнуть. Собачка уйдет и дверь откроется. Ключ, запирающий замок, не блокирует "собачку", а всего лишь разъединяет ее и ручки.

Не известно, как уж там араб смог открыть не простой электронный замок в своей каюте, но Арнольду, к счастью, догадываться об этом необходимости не было. Он достал из кармана пластиковый ключ от своего номера, пожалуй единственное, что оставалось у него в кармане, и проделал не хитрую операцию. Дверь поддалась. Осторожно открыв ее и выглянув в коридор, Арнольд удостоверился, что путь наверх совершенно свободен.

Стоп!, - сказал он себе, - уйти то я уйду, допустим даже найду Катин сверток, но что если там находится, что-то, что я не смогу показать Анохину, тогда надо будет бежать с корабля, нужны запасы еды и воды. Он вернулся в каюту, одним махом выпил стакан компота, а хлеб и котлету сунул себе в карман. Тихонько закрыв дверь до щелчка, он двинулся по коридору.

Что бы пробраться в свой номер, ему предстояло пройти незамеченным, как минимум, через две палубы. Арнольд не стал искушать судьбу и отправился окружным, более длинным путем, через служебную часть корабля. Там вероятность встречи с кем-либо знакомым была меньше. "Ну, и встретится матрос, и что..., пройду мимо, как ни в чем не бывало, не все же меня знают в лицо". Однако, такой простой с первого взгляда план, в исполнении оказался куда более сложным. Арнольд непроизвольно реагировал на каждый шорох, на любой посторонний звук, долетавший до его ушей. Он шел, прижимаясь к стене, на подгибающихся ногах, то бледнея и обливаясь холодным потом, то бросаемый в жар пьянящим успехом. На свое счастье, никого не встретив, он добрался до верхней палубы. Дальше надо было или выйти на улицу, и обогнув по борту корабль, пройти с кормы, почти на нос, где рядом с кают-компанией был проход к пассажирским каютам, или поднявшись еще выше, выйти на служебную - капитанскую палубу, пройти мимо рубки, спуститься по внутренней лестнице сразу в начало пассажирского коридора. Первый путь был проще, но вероятность встречи со знакомыми пассажирами равнялась почти ста процентам. Так рисковать было нельзя. Идти мимо капитанской рубки такое же самоубийство, но вдруг никто не попадется на его пути?! Арнольд пошел вверх. Выглянул на палубу. Никого. Дверь в рубку закрыта. Прижавшись спиной к стене, часто перебирая ногами, потея и холодея, стоматолог пополз на встречу своей судьбе. Когда он был уже почти у входа на спасительную лестницу, ведущую вниз к вожделенной каюте, дверь рубки приоткрылась. Арнольд замер. Но, лишь на секунду. Медлить было нельзя. Еще секунда и дверь полностью откроется. Возвращаться назад долго, рядом ничего нет. Он метнулся вперед, к первому попавшемуся на глаза предмету, габариты которого позволяли спрятаться за ним. Это был какой-то ящик, стоящий на самом носу корабля. Арнольд, невероятно изогнувшись, залез за него. Притянул колени к подбородку, обхватил ладонями ботинки и замер, не дыша. Ждать пришлось недолго. Люди, вышедшие из рубки, шли прямо к нему. Их шаги и голоса были явственно слышны уже над самой его головой. Худшего и представить было нельзя. Голоса определенно принадлежали людям, встречи с которыми Арнольд не желал больше всего. Над ним стояли и негромко разговаривали Смирнов и Капитан. Можно было бы сказать, что ужас сковал бедного стоматолога. Но он уже был скован своей неудобной позой, видеть и при желании ничего было нельзя, делать что-либо было уже поздно. Оставалось молить Бога сделать его невидимым и слушать. - Сколько же мы не виделись? - с усмешкой спрашивал Смирнов. - Наверное, с тех пор, как ты ушел из Конторы, - не менее дружески отвечал ему Капитан. - Да, многое изменилось с тех пор. Помню, как ты перед Олимпиадой приезжал к нам с проверкой, ну этих, баптистов гонять. Как мы тогда "разговелись" в бане?! - Не баптистов, а адвентистов седьмого дня..., впрочем ты всегда был богохульником. - Да ладно, а ты-то можно подумать больно верующим был? - Верующим, не верующим, но "разговлялись" вы тогда без меня, я только водку пил. - Не обижайся, я действительно порой жалею о тех временах. Кто мы теперь? Особенно те, кто из Конторы ушел. Дряблые пенсионеры. Кто получше устроился в коммерческом банке или как я у "отцов города" службой охраны руководить..., а ты вон в капитаны подался..., да разве это жизнь? - Кому как. На мой взгляд главное не то, чем ты занимаешься, а можешь ли ты себя за это занятие уважать. Там в Конторе мы себя уважали, потому, что нас учили, что мы Родину от врагов бережем. А сейчас у таких, как ты, ностальгия от того, что бережешь ты не свое и даже не общее, а дядино. Да еще дядя этот не оберегаться должен, а сажаться и как можно быстрее. - Ну а ты то, что бережешь на этом корабле? - Я не на корабле берегу, а в душе своей. И в душах других. - Ладно, это мы снова сейчас на твою любимую тему выедем. Меня в веру обращать не надо. Поздно уже. Я до сих пор понять не могу, почему так много наших верующими стали. Не такими, конечно упертыми, как ты, но крестятся и постятся почти все. Ладно, не надо об этом. Потом как-нибудь поговорим за рюмочкой. Сейчас лучше о наших убийствах. Что ты об этом думаешь? - Что мне думать, тебя же прислали в этом разбираться. Ты действительно считаешь, что это дурачок-стоматолог их завалил. - Нет, это я просто тебя просил подавить на него. Он вряд ли способен кого-нибудь убить. Но он явно что-то знает. Он был любовником Кати. И мог попасть на этот корабль только потому, что она позвала его с собой. Думаю, она даже ему ничего не рассказывала. Он не поймет, да и проболтаться может. Она могла передать ему что-нибудь, боясь что ее заставят это отдать. - А что это? За что ее убивать? - Не знаю. Она вроде бы к делам отца отношения не имела. Он ее в дела не пускал. Может быть случайно узнала что-нибудь. - Ну, и кому она расскажет это случайно узнанное или даже украденное? Не деньги же она у него украла? - Не деньги и не камни, это мы проверили. Все на месте. - А что? - Вот это я и хочу узнать у этого придурка. Сначала я с ним задруживаться стал, думал, расскажет что-нибудь полезное. Какое там, он обрадовался, успокоился. Будто не два дня назад его любовницу замочили. - Да, малый своеобразный. По-моему у него скоро крыша поедет. В тюрьме он долго не протянет. - Да и черт с ним. Я даже рад, что этого черномазого тоже положили. Теперь стоматолог уже не вывернется и все равно мне, что знает, расскажет. - А кто положил араба ты знаешь? - Нет. Да пока и знать не хочу. Если верна моя версия, его все равно валить надо было. - А какая у тебя версия? - Ты, что первый день на свете живешь? Кто такие вопросы задает? - Ты сам спрашивал мое мнение. - Хм. Видимо еще не всё мирское ты забыл, старые навыки срабатывают. Меня колоть не надо! О делах Кетлера и так все кому надо, знают. Или хочешь, чтобы я вслух сказал...? Мне по фигу. У меня спина так прикрыта, как тебе и не снилась. Да и Кетлеру тоже...! - ..........? - Кетлер, нашел "дорогу" на наш оборонный завод, там взрывчатку делают. Я ему говорил, не надо лезть в торговлю оружием. Но там деньжищи ломовые, его уже не остановишь. Да и хрен с ним. На заводе этом, недавно новую пластиковую взрывчатку придумали, образцы еще экспериментальные. Её ни одна собака не распознает, не говоря уже о приборах всяких. Капиталисты-террористы всякие, за такую вещь любые бабки готовы платить. Кетлер нашел посредника, который из Чечни оружие за бугор продает. Заодно решил породнится с ним, на всякий случай, чтобы не кинул. Выдает за него свою дочь-шалаву. Вот этот образец взрывчатки, она скорее всего и сперла у него. И решила этому черномазому толкнуть. Иначе откуда, он на этом корабле взялся, не бельмеса по-русски не понимая. - А где она нашла-то его, мусульманина этого? - Не знаю, потом разберемся. Может не она нашла, а Карина - баба Кетлера. Она все время за границу мотается. То же, еще та штучка. - И ты думаешь, этот образец Катя отдала стоматологу? - Ну да. - Хм. Может быть. Надо колоть стоматолога, он на грани. - Вот именно. А араба все равно отпускать было нельзя. Такого молчать не заставишь. Ты видел, какой у него был взгляд безумный? Он не то, что террорист, он по-моему самоубийца, такой, какие в Израиле кафе взрывают, обвязавшись взрывчаткой. - Да, очень может быть... - Теперь главное, образец найти. Чтобы он в чужие руки не попал. А то сделка может сорваться, а там миллионами пахнет, зелеными миллионами. После этого можно уходить на пенсию и покупать маленький остров в Тихом океане. А тех, кто завалил Катю и палестинца этого, я потом все равно найду. От меня в этом городе ничего не скроется. - Убили их не в городе, а на корабле, но не это главное. Я вот, что думаю. Если все было, как ты говоришь, то Катю, скорее всего, убил араб. Чтобы не платить ей за образец. И, возможно, он забрал его. А его, положил уже тот, кто не захотел с ним делиться. - Вот именно. И это явно конкурент. Но думаю, образец не у него. Иначе зачем Кате этого придурка тащить с собой на такое важное дело. Она наверняка подстраховалась и отдала образец ему. Он же сам говорил, что видел, как она к арабу шла. Так вот, от кого она шла? ..... вот именно, от него. - Ты прав. Все ведет к стоматологу. Но сегодня с ним говорить не надо. Пусть доходит. Завтра он сам попросится рассказать. Я его хорошо грузанул. Я сказал, что на стоянке его отправят на берег и в милицию. Причалим через час. За ним не придут, он вообще перестанет что-либо понимать, окончательно потеряет контроль над собой и бросится на грудь к тебе или ко мне. - А почему не к Анохину? - Так тот же его обманул, не отправил на берег. Это его напугает и насторожит.

- Ладно, ты у нас знаток человеческих душ, тебе виднее, тебя этому учили. - Да и не зря. - Это уж точно, пойдем по пятьдесят коньячку... у меня пятнадцатилетняя бутылочка.... Голоса удалились. Вероятно, вернулись назад в рубку, или пошли в бар, или в каюту Капитана продолжать разговор уже на менее важные темы.

Глава 15

"Во что я вляпался!!!",- думал "одеревеневший" Арнольд, - "Господи, лучше бы я не знал об этом...! Но он уже "вляпался", уже знал. И не оставалось ничего другого, как выбираться из-за ящика, благодарить Всевышнего за возможность остаться незамеченным, и так же медленно, с еще большей опаской, продолжать свой путь в каюту.

Время для Арнольда перестало двигаться. Сколько прошло часов, пока он прошел все коридоры и осторожно открыл дверь своей каюты, сказать сложно. Шёл он еще медленнее, вжимался в стену при каждом шорохе, "умирал" от страха. Но дошел. Дошел и теперь стоял посреди каюты, уставившись на свой кожаный диван, и думал, что делать дальше.

Казалось вокруг было все также. Мебель на месте, вещи в порядке. Возможно, Капитан наврал про обыск, так же как, наврал про скальпель. Все как было, но все не так. Будто ушел он отсюда не вчера перед обедом, а несколько месяцев назад. И вернулся не Арнольд Петухов, а кокой-то совсем другой человек. Такое ощущение, бывает после тяжелой болезни, когда вернувшись из больницы домой, ощущаешь себя тем же и одновременно другим человеком. Еще буквально несколько дней назад, он Арнольд Петухов, уезжал из дома, предвкушая приятную прогулку в компании Марины. Небольшую интрижку с Катей на фоне проплывающей природы и большой Марининой любви. Может быть и не так, а все наоборот. Он и сам уже толком не помнил. Но в любом случае это была бы пусть и немного драматичная, но ЛЮБОВНАЯ история. А что сейчас? Против него не обиженный отец "сбежавшей" невесты, не разъяренный "рогатый" жених и даже не безутешная прекрасная Марина... А международный картель торговцев оружием, убивающий людей направо и налево. Беспринципные бывшие КГБшники, палестинские террористы, продажные милиционеры и еще бог весть кто. А он один. Никто ему не помощник и не заступник. Пропадет он, пропадет...! Но нельзя распускаться, надо собраться. Если сейчас опустить руки, поддаться наваливающейся слабости, уже не выберешься. Сотрут жернова чужой корысти, наживы и беспардонности. Разве не таковую дилемму решаем мы каждый день? На работе, в трамвае, на кухне? Ищем выход из конфликта с собственной совестью и чужими интересами, конфликта своего и чужого кармана. Правда, ставки обычно гораздо ниже, ошибки не так дороги. Но вместе с тем и ответы находятся сложнее. Сейчас все просто: или они тебя, или ты их. И ставка - жизнь...!

Арнольд подошел к дивану и, запустив руку под его благородный кожаный матрац, достал из черных недр Катин сверток. Не разрезая скотч, разодрав его руками, разбрасывая куски газеты в разные стороны, он докопался до того, что искал. Завернутая в желтоватый пергамент, перетянутая зеленой резинкой, там лежала полупрозрачная пластмассовая коробочка. Дрожащей рукой он открыл её. Там был свернутый вчетверо листок тетрадной бумаги. "Формула...!", - подумал Арнольд. И осторожно развернул листок.

На листе крупным разборчивым Катиным подчерком было написано следующее:

Посвященная Россия, должна быть с Востоком и Западом. Белый священник обратится в Россию. Россия будет с Западом, Россия придет на Восток. Опять будет единое братство. Если Папа выполнит, как я говорю, то Россия обратится к Востоку, и настанет мир. Если Россия не обратится к Востоку, а Запад пойдет на Восток, с войной не с миром, сея в нем вражду, кровь и преследования против мира церкви... Вы увидите епископа, одетого в белое облачение. Это святой отец. Вокруг него великое множество других епископов, священников и мирян: все они поднимутся на высокую гору, на вершине которой воздвигнут большой крест. Путь лежит через полуразрушенный город, усеянный трупами убитых людей. Папа неоднократно остановится, чтобы помолиться об их душах. Дойдя до вершины горы, папа опустится на колени перед крестом. В этот момент появятся вооруженные солдаты, которые расстреляют святого отца, а вместе с ним и многих епископов, священников и мирян. Но в конце концов совершится триумф Моего Непорочного Сердца. Россия обратится к Востоку, и придет к ним Запад, и настанет тысячелетие мира".

Глава 16

Такого Арнольд не ожидал. Если бы в коробочке был кусок пластита, сложная химическая формула с многочисленными знаками, цифрами, схемами... На самый крайний случай, Катино объяснение в любви, ему Арнольду. Но такое...! "Что за глупости...?", - думал он, - "какой папа, какой восток, запад, тысячелетие мира...? За такой бред, Катю не могли убить! Кому нужны эти причитания. Будь там еще компромат на политиков...! Но, это даже не фотографии, а текст написанный Катей. Наверное она ошиблась! Случайно положила в коробочку не тот листок...! Бедная Катя, ее убили ни за что. Но я! Мне то что делать!? Кому нужен этот листок? Что я теперь смогу доказать, и кому?" Он устало опустился на диван. Надо быстрее сматываться. Мне никто не поверит, если я скажу, что нашел эту бумажку. Опять подумают, что я скрываю образец, убьют или посадят в тюрьму. Но все-таки нужно рассказать Анохину про Кетлера, даже без доказательств. Хотя он на их стороне, но дело о продаже взрывчатки не так легко замять даже для них. По крайней мере, возможно, они отстанут от меня на некоторое время.

Арнольд сел к столу и написал письмо майору транспортной милиции Анохину, в котором подробно пересказал версию Смирнова, не забыв про Карину и Капитана. Потом он завернул в письмо коробочку, перетянул их резинкой и взялся за второе письмо. Он хотел написать красивое, проникновенное письмо, в котором рассказать, как он запутался в жизни, и как жалеет о том, что связался с Катей, и вот что из этого всего вышло. Хотел написать, что когда он вернется, они будут вместе, и уже никогда не расстанутся. Что она единственная его любовь, единственный верный и понимающий друг. Но вместо этого он написал следующее: "Мариночка - я тебя люблю. Очень! Передай, пожалуйста, письмо и коробку майору Анохину. Я должен бежать с корабля, я ни в чем не виноват. Только перед тобой. Я обязательно вернусь. Прости. Твой Арни" После этого, он собрал свои документы, деньги. Положил их в целлофановый пакет, два раза завязал, засунул во внутренний карман пиджака. Уже было, собрался уходить, но передумал, вынул из кармана хлеб, немного помял, поплевывая на него, как перед рыбалкой, раскрыл коробку, положил его туда. Потом, снова связал их с письмом майору. Разложил письмо Марине на видном месте на диване, а рядом положил коробку. Пошел к двери. И уже перед тем, как нажать на ручку двери, вернулся и, подняв с пола, положил в пакет с документами Катину записку из коробки. Снова все тщательно завязал, положил в карман, перекрестился, и вышел за дверь.

Глава 16. Когда он шел по палубе, корабль замедлял ход, натужно урча и мелко содрогаясь всем корпусом. До пристани оставалось каких-нибудь триста метров. Арнольд прыгнул ногами вперед, непроизвольно закрыв глаза, прижав руки к бокам. Он метился в след, оставляемый винтами, надеясь что не будет большого всплеска и кругов. Он сильно рисковал. Корабль был не большим, но винты работали мощно и запросто могли его затянуть. Вынырнув, он медленно поплыл к берегу, стараясь меньше поднимать голову из воды и не создавать лишнего шума. Плыть было тяжело. Свинцовая одежда тянула ко дну. Усталость, казалось, была непреодолимой. Но, очень хотелось жить. И он плыл. * * * Куда в России, из по кон века стремились таланты и бездарности, карьеристы и студенты, мошенники, куртизанки, шабашники, художники, поэты, и инакомыслящие революционеры. Конечно, в столицу. Не избежал этой участи и наш герой. В начале, он думал затаиться у дальних родственников в деревне, благо осенью рабочие руки всегда нужны, но потом резонно рассудив, что у Кетлера "длинные руки", а данные о любых его родственниках есть в милиции, он передумал. Варианты со старыми армейскими и институтскими друзьями, тоже быстро отпали. Все эти уверения в дружбе до гроба, хороши на прощальных попойках и растворяются на следующий день вместе с похмельным синдромом. Повторить подвиг киношных героев, встречающих на первой же станции, потрясающих красавец, со второй фразы согласных разделить свой кров и ужин со не многословным путником, Арнольд иллюзий не питал. Что оставалось, в Москву... В Москву. Дойдя до ближайшей железнодорожной станции, более или менее обсохнув, к своему не малому удивлению, Арнольд без труда, купил билет до Москвы. Проведя в душном плацкартном вагоне чуть мене суток, замирая при каждом громком выкрике полупьяных попутчиков, обедая только чаем, и боясь выглянуть в окно, он прибыл в Великую-многоликую...

Глава 17. Если у Вас, дорогой читатель создалось впечатление, что герой этой повести нервный, трусливый простак, то позвольте уверить в обратном. Он конечно, не настоящий герой настоящего детектива. И больше того, совсем не пример для подражания. Но, перед тем, как Вы приступите к следующей части рассказа, осмелюсь предложить Вам вспомнить, пару моментов из собственной жизни, когда в ситуациях гораздо менее значимых, Вам приходилось терять над собой контроль, убегать забыв о долге и чести, защищать себя, вместо того, что бы радеть о слабых и сирых, и так далее и так далее...

* * * У недавнего стоматолога, не удавшегося героя-любовника, беглого заключенного, было время подумать над своей дальнейшей судьбой. Не буду в очередной раз утомлять подробным рассказом о его сомнениях и душевных муках, остановлюсь на главном. Нужно было спрятаться и найти объяснение убийству Кати и араба. Только поняв, что же там произошло, можно будет сдаться милиции и постараться доказать свою непричастность к ним. Но если первый пункт плана, так или иначе можно было выполнить, то второй имел очень не большое поле для маневра. Ну посудите сами, из версий - одна и та Смирнова, из вещественных доказательств - одно и то к делу не относящееся. Оставалось ждать и надеяться, что все проясниться и без его помощи. Но сидеть сложа руки, еще невыносимее, чем делать глупости и Арнольд решил заняться выяснением того, что мог бы значить текст написанный в Катиной записке. Где у нас в стране хранятся общедоступные знания? Знает каждый школьник, конечно, в общественной библиотеке. Но туда, к сожалению, Арнольду путь был заказан. У него не было московской прописки. А если хоть кто-нибудь из вас, знает, что это такое, то сразу поймет, что пройти куда-то, где брехливые вахтеры блюдут свою никчемную честь, кичась гипертрофированным "комплексом уборщицы", не имеет даже смысла. Арнольд и не стал пробовать. Он пошел в книжный магазин, надеясь при посредничестве относительно вежливых продавцов, найти что-нибудь отдаленно напоминающее или объясняющее написанное в записке.

Глава 18. Арнольд за свою жизнь не раз приезжал в Златоглавую. Но как-то так получилось, что не в одном из книжных магазинов он ни разу не был. Вероятно из-за того, что каждый раз находились дела поважнее. То нужно обежать еще пару магазинов именно в них вездесущая реклама советовала покупать модную в этом сезоне одежду, обувь, видио, аудио, мото, хроно и еще бог весть что. То никак не возможно пройти мимо необычного ресторанчика, "...и уж ладно, один раз живем...", перекусить в нем яствами с невиданными названиями, на поверку оказывающимися простой рыбой или блинами или того хуже пельменями. И во всей этой кутерьме, театры, музеи и еще многие и многие достопримечательности великого русского города, которыми и славен он, оставались на следующий приезд... И так каждый раз. А между тем, испокон века Москва славиться своими книжными магазинами. Большинство из них, благополучно пережив повальную увлеченность населения бульварной периодикой и разоблачительно-политической конюнктурщиной, вежливо оскалились капиталистическими ценами, и несут в себе огромное множество качественной, умело подобранной высокохудожественной литературы.

* * * Выйдя из поезда, на неисправимо грязном Казанском вокзале, Арнольд оторопел от хлестнувшего по ушам шума, резанувшей по глазам суеты и нелогичности большого города. С одинаковым успехом можно было идти в любую сторону. Раньше он знал Москву по схеме метро, по главным улицам, по большим магазинам. Теперь же, ему предстояло жить в этом городе и, что особенно пугало, увидеть его совсем с другой стороны. Ночевать, первое время, он решил на вокзале. Но не на том, на который приехал, а на другом, как гласила реклама "...самом большом в Европе - Павелецком..." и не в общем зале ожидания, а в стоящих на боковых путях купейных вагонах. Они давно отслужили свой срок и сдавались, за небольшую плату, предприимчивыми железнодорожниками, на ночной постой разному путешествующему люду. Паспорт, хотя и надо было предъявлять, но вероятность того, что Смирновские посланцы предупредили всех проводников, этой импровизированной гостиницы, была крайне мала. К тому же и не высокая плата, располагала обрести это неказистое пристанище. Наскоро перекусив слипшимися пельменями в грязноватой кафешке, располагавшейся неподалеку от вокзала, Арнольд отправился в свое первое, в новом качестве скрывающегося детектива - разведчика, путешествие по Москве. Как мы с вами помним, путь его лежал в книжный магазин, впрочем неизвестно где находящийся. Но разве это проблема? Как уверяет народная украинская мудрость: язык до Киева доведет. Так "язык" довел Арнольда до "Московского дома книги на Новом Арбате".

Вот это было зрелище! Двухэтажный, по величине, как самый большой из универсальных магазинов Козлова, но только набитый с верху до низу книгами. "Вот тут то, точно найдется, то что мне нужно!", подумал не искушенный библиофил. Побродив по этажам, заглянув во все отделы радость нашего героя постепенно угасла. Разнообразных книг, журналов, буклетов, плакатов, всех направлений, научных и антинаучных было великое множество. Указатели буквально перекрывали друг друга. Например, книги по философии просто наползали на астрологию, а фантастика была почти неразделима с физикой. Книг было очень много, но найти что-то, даже ему самому пока еще не совсем ясное, не представлялось возможным. Обратиться к продавцам, непрерывно снующим между полками с лицами одержимыми только одним им известными помыслами, Арнольд не решался. На его счастье, когда четвертый круг по магазину подходил к концу, он заметил указатель с названием "Справочно-библиографический отдел" и стойку с надписью "Информация". Молоденькая девушка, даже не моргнув густо накрашенным глазом, повернула к нему экран своего компьютера и спросила: - Какой раздел Вас интересует?... - "Религия...", - ответил Арнольд, вспомнив, что речь в записке шла о "Белом епископе" и вообще там все должны были молиться... - Христианство, иудаизм, ислам, буддизм, нетрадиционные религии, вероучения, культы?...", - без запинки проговорила она. - Мммм... христианство, наверное... - Православие, римско-католическое, протестантизм?... - "Господи, сколько их...!", - невольно вырвалось у Арнольда. - "Много...", - подтвердила девушка. - "Пусть будет католическое...", - сказал стоматолог, припоминая, что речь шла о "Папе", вероятно римском. - "Смотрите", - ответила беспощадная информаторша, показывая глазами на экран, который плотно заполнился мелко написанными названиями книг и их авторов. - "И это все есть?", - ошарашено поинтересовался Арнольд. - "Есть", - подтвердила девушка, - "просматривайте, я буду листать..." Арнольд углубился в просматривание, судорожно пытаясь понять, что именно он ищет. Девушка по его команде пролистывала страницы на экране компьютера и не было им конца. "Сколько написали! Одних учебников уже пара десятков... Мне нужно что-нибудь простое, не научное. Найти бы упоминание о "Белом епископе", о "Непорочном Сердце" и ладно. Не скупать же весь магазин..." - "Вы что-нибудь выбрали?", - перебила его мысли девушка. - "Мммм... да, где-то в начале, пожалуйста...", - неуверенно ответил Арнольд. - "Вот возьмите..., запишите...", - девушка пододвинула небольшой листок и шариковую ручку. - "Спасибо!",- отозвался припертый к стенке стоматолог. Тянуть время было бесполезно, да и прийти в следующий раз, он тоже мог. - "...Введение в религиоведение, Радугин..., и вот еще: Друзей искать на Востоке, архиепископ Владимир...", - сказал Арнольд припоминая, что записка советовала "...обраться на Восток...". - "Отдел "Политика", второй этаж...", - отозвалась девица, снова переходя на пулеметную скорость. - "В Политике?... Обе...?", - не понял Арнольд. - "Да...",- ни сколько не смутившись ответила информаторша. - "Спасибо", - промолвил Арнольд и поплелся на второй этаж.

* * * Отдел "Политика" был традиционно соединен с "Экономикой" и густо разбавлен книгами про "подвиги новых русских"... - "А где в политике религия?...", - задал Арнольд риторический вопрос, пробегавшей мимо женщине, одетой в форменную жилетку магазина. - "Ты что дурак? Везде...", ответил скошенный женский взгляд, но рука показывала в дальний угол. И Арнольд стал продираться в указанном направлении. Там действительно было полным полно книг с парализующими сознание названиями: "Я-фиолетовое пламя", "Полюби себя, исцели свою жизнь (рабочая книга)", "Мантры денег", "Священное писание в свете духовной науки", "Новая модель вселенной", "Старославянская молитва против дьявола", "Абсолютный ум", "Мустицизм", "Вы спрашивали об Аде", "Каббала", "Сонники", Йога, Реинкарнация, Эзотерика, и т.д. Искать в этой религиозно-мистической свалке нужное ему, было сложным делом. Арнольд пошел по пути наименьшего сопротивления. Он, уже уверенно, остановил пробегавшего товароведа и поинтересовался, где ему найти выписанные на листке книги. Продавец немного замедлившись, крикнула в книжный лес: "Юлия Валерьевна, покупатель ищет введение в религиоведение и архиепископа Владимира...". И убежала.

От куда то из лабиринта полок, появилась другая, посмотрела в его листок и жестом пригласила Арнольда следовать за ней. Два раза завернув, она указала на ряды книг в нижнем ярусе и убегая дальше, бросила: "Архиепископа, сейчас поищу...".

Посмотрев в указанном направлении, Арнольд без труда увидел десяток узких корешков с искомой надписью. Он взял одну и стал терпеливо ждать возвращения продавца.

Но Юлия Валерьевна все не шла, и чтобы занять время, Арнольд стал осматриваться по сторонам.

Вокруг него в большом множестве стояли, ходили, перебирали книги и даже читали их разнообразные люди. Большинство из них имели на лицах налет сладкой одержимости. Но не жаждой знаний, а скорее не желанием знать, что-либо кроме владеющего ими культа. Впрочем были и другие. Пёстро одетый парень, явно бравируя своим нахождением в книжном магазине, разговаривал с приятелем по мобильному телефону. В углу неопрятная девица, втихомолку уже дочитывала книгу про Властелина колец. Два не примечательных парня в кожаных куртках, с развязным видом копались в стеллаже с надписью "Кама сутра". Толстая тетка делала вид, что не смотрит на ярко оформленные книги с названиями типа: "Как увести чужого мужа...". Показалось, кто-то знакомый мелькнул в проходе...

Подошла давешняя товаровед. - "Простите...", - сказала она, - "Вам придется немного подождать. Мы никак не можем найти книгу Архиепископа Владимира". - "Может быть ее и нет?", - даже обрадовался Арнольд. - Она есть. Их всего два экземпляра. Буквально три дня назад мы уже искали ее для одного покупателя. Так бывает, эти книги никому не были нужны с момента, как поступили в продажу, почти год. И вот сразу понадобилась. - Так удалось найти? - Да. Но покупатель ушел, не дождавшись. - Ищите пожалуйста. Я не уйду. Я никуда не спешу и обязательно дождусь. - Хорошо, сейчас придет Тамара, она искала ее в прошлый раз, и мы узнаем где она лежит. - Я постою здесь... Продавец снова убежала, влекомая очередным покупателем, жаждущим "Словарь сюжетов и символов в искусстве". "Красота...",- подумал Арнольд, - "...купил такой словарь, и пиши книги, даже сюжеты придумывать не надо...". Но додумать до конца он не успел. Отвлечься его заставило ощущение, что на него кто-то пристально смотрит. Он резко повернулся. Два парня в кожанках стояли с ним рядом, как по команде уставившись в книжный шкаф за его плечом. Явной опасности ни где не было. Арнольд отошел немного в сторону, но рассматривать людей и размышлять о книгах уже не хотелось. "Не могли же меня выследить!", - уверенно думал он. Но от былого спокойствия не осталось и следа. Арнольд еще немного прошел вдоль стеллажа и ему снова показалось, что он видит знакомое лицо. Нет не прямо. Не рядом. Где-то за десяток человек, между головами и плечами мелькнул знакомый профиль. Профиль Капитана с корабля. "Не может быть! Если бы меня выследили, то давно бы уже арестовали. Мне просто кажется. Нервы расшатались за последнюю неделю. Я не мог случайно в Москве натолкнуться на Капитана. Конечно если это он. Да нет, не он! Впрочем, мог же, он тоже приехать в Москву и придти в книжный магазин. Они же говорили, что он сильно верующий. Вот и толчется в разделе "Религия". Нет это не он..." Его мысли прервала продавец, подошедшая со словами: - К сожалению, мы пока не можем найти Архиепископа Владимира, подождите еще немного... Арнольд хотел сказать, что не надо искать, он уже уходит... опустил глаза... и увидел прямо перед собой, на расстоянии пяти сантиметров от его руки книгу: "...А друзей искать на Востоке. Православие и ислам: противостояние или содружество?", Архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский Владимир. "Это СУДЬБА!", - невольно пронеслось у него в голове.

- Спасибо. Я нашел...", - сказал он, поворачиваясь к продавцу. - "Да Вы что!? Где?", - удивилась она. - Вот прямо здесь. Где стоял. - Ну надо же!...", - восхитилась женщина. А Арнольд схватив книгу, не попрощавшись, с неотступным чувством судьбы и опасности ринулся к кассе. А от туда к выходу. И быстрее на улицу. В метро. Быстрее, быстрее. Не оборачиваясь. Страшась, даже случайно задуматься и приоткрыть для себя холодящее величие знания собственного будущего.

Глава 19. Начинало темнеть. Осень уже вступила в свои права. Яркие обертки от конфетных батончиков вперемешку с желто-красными листьями бежали по краю мостовой. Граждане утомленные рабочим днем, вырвавшись из тисков метрополитена, копя силы на новый бросок в наземный общественный транспорт, растекались по площади Павелецкого вокзала. "Доедут до своей остановки, забегут в магазин, кто за хлебом и яйцами, а кто за пивом и водкой. И домой к мужьям-женам, детям, телевизору, неизменным семейным ссорам и слезным примерениям. Ужину, чаю, дивану, уюту обжитой квартиры...", - думал Арнольд плетясь к платформе вагонов-гостиницы, - "...у меня теперь ничего этого нет. И может уже никогда не будет!" Ему хотелось заплакать и чтобы, как в детстве, кто-то пожалел, согрел и придал уверенности, что все плохое очень скоро закончится, все образуется и он самый лучший, самый любимый, самый дорогой. Жалеть его, было явно не кому. Москвичи погруженные в свои собственные мысли бежали прочь. И только смрадная стая бомжей, никуда не спеша, вальяжно размещалась на заплеванном парапете вокзала, копаясь в своем нехитром скарбе и починая невесть от куда взявшуюся бутылку водки. "Вот и я! Скоро с ними буду...!", - подумал Арнольд и пошел быстрее, гоня от себя тяжелые мысли и непреодолимо наваливающуюся депрессию.

* * * Не сказать, чтобы гостиничный вагон сильно вселял веру в будущее, но обретя кров над головой, одеяло с мягкой подушкой и полку в натопленном купе Арнольд успокоился. Он разделся, включил фонарь над головой, и лег предвкушая чтение свежекупленных книг. Однако, "Введение в религиоведение" он быстро отложил в сторону. Эта книга хотя и была наполнена рассказами доступно написанными и не перегруженными цитатами, о различных религиях и верованиях. Но давала материал поверхностно и вряд ли могла содержать конкретные факты интересующие Арнольда. Другое дело "А друзей искать на Востоке...". Не казистая с виду, изданная на газетной бумаге, практически брошюра..., но кто бы мог подумать - с любопытным содержанием. Начиналось все цитатой из Корана: Ты несомненно найдешь, что самые близкие по любви к мусульманам те, которые говорят: "Мы - христиане!" это потому, что среди них есть священники и монахи и что они не превозносятся...(сура 5. "Трапеза", аят 85/82/).

Арнольд ни когда не увлекался никакой из религий. Вероятно школьная прививка атеизма до сих пор действовала. Но кто бы мог подумать, что симпатии мусульман к христианам, так определенно выражены. Да еще это записано в самой главной мусульманской книге. Он всегда полагал, что два этих учения чуть ли не враги. И рожденный позже ислам, создан в пику христианству. А тут еще недавние взрывы в Нью-Йорке, после которых все телеканалы и газеты запестрели аналитикой типа: "Мир раскололся. Больше нет демократов и коммунистов, противостояния Запад-Восток. Теперь враги развитый Север и нищий Юг, войну ведут христиане и мусульмане. Воюют не идеологии, а религии...". А между тем архиепископ Владимир писал: ...Клин настороженности между исламским и христианским мирами был вбит отнюдь не мусульманами, а средневековыми авантюристами римских пап - так называемыми крестовыми походами. Под спекулятивным лозунгом освобождения Гроба Господня (подобно псевдоисламским лозунгам современных экстремистов) папские крестоносцы явились на Восток как грабители, насильники и убийцы. В этих западных пришельцах, называвших себя христианами, мусульмане впервые увидели своих врагов. И дальше: Важно отметить, что не только мусульманские страны делались жертвой папских нашествий: во времена одного из своих походов крестоносцы разгромили Константинополь и надломили силы православной Византии. Вторым ударом по мусульманско-христианскому содружеству был "желтый крестовый поход" монгольских несториан. ...монголы дошли до Египта, остававшегося последней опорой Ислама. В решающей битве египтяне одержали победу над армией Кит-Буки. И опять-таки можно отметить: в этой битве за спасение Ислама на стороне мусульман в составе союзных Египту войск Золотой Орды сражалась и дружина православных русичей. На протяжении веков многократно возникали тяжелейшие конфликты между мусульманами и римо-католиками, несторианами, а затем и протестантами. Однако исследователи, умеющие отделять религию от политики, могут засвидетельствовать: на всем протяжении истории между Исламом и Православием конфликтов не возникало никогда. Ярчайший пример тому действия мусульманских правителей Золотой Орды. Хан Берке пошел карательным походом на несториан Самарканда, грубо оскорбивших знаменитого шейха, и расправился с их общиной. Но по велению того же Берке в его собственной столице Сарае была открыта православная епархия. По ярлыку (указу) Берке, повторявшемуся затем всеми золотоордынскими ханами-мусульманами, за оскорбление православной веры и духовенства любому ордынцу грозила смертная казнь. (Очевидно мусульмане того времени разбирались не только в своей религии, но и в различиях между христианскими конфессиями.) Православные Патриархаты сохранились на территории Египетского и Турецкого султанов и ныне свободно действуют в мусульманских странах. А в Центральной Азии мусульмане увидели в Православии дружескую религию даже несмотря на то, что его появление в этом краю последовало за российским завоеванием. Православие считает и протестантов, и несториан, и римо-католиков исказителями христианства. В отличии от этих конфессий Православию чужда миссионерская агрессивность. Православие смиренно: оно призывает своих верующих прежде всего не к активности внешней, а к очищению и украшению добродетелями собственной души, ибо нет никакой пользы человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит. Такое учение не может не вызывать уважения мусульман. Здесь уместно еще раз вспомнить призыв Корана: любить христиан, которые "не превозносятся"...

В коридоре послышался шум и голоса. Дверь без стука открылась и на пороге появился мужик с портфелем в руках. "Здорово, сосед...", - сказал он, - "...что, молитву читаешь?..." Мужик был высокий крепко сбитый, можно сказать даже толстый. Его широкое открытое лицо словно раздулось от подкожного жира. Сало не свисало складками, а лоснилось на щеках и подбородке. - "Я предприниматель из Тамбова...", - продолжал он с характерным гаканьем, - "... в командировке. А ты?" - "А я стоматолог из Козлова", - ответил удивленный Арнольд. Судя по пошловатой улыбке, предприниматель стандартно отреагировал на название родного города Арнольда. - Зубник, что ли? - "Зубной врач", - терпеливо объяснил Арнольд. - А зовут как? - Арнольд. - "Ишь ты!", - не то удивился, не то обрадовался мужик, - "а меня Кузьмич!" - А имя? - Да просто Кузьмич. Меня все так называют. На работе... и друзья. - "И жена?...", - не унимался Арнольд. - "Не... жена крысёнышем зовет...", - немного смущенно ответил мужик. - Рад познакомиться...", - сказал Арнольд и протянул руку. - И я! Кузьмич уселся на свою полку, портфель хлопнул на стол и стал доставать из него хлеб, колбасу и конфеты. - "Мамаша!!!...дай посуду...!",- заорал он в коридор, доставая из портфеля бутылку водки. "Будишь?!" - "Да", - неуверенно ответил Арнольд. - Наша тамбовская! Не то что эта кристаловская..., будто в ней кусок свинца растворили. На бутылочной этикетке был изображен оскалившейся волк, почему-то с прижатыми ушами и одной поднятой бровью. Надпись гласила: "Тамбовский волк".

Кузьмич уверенно налил по пол стакана и подняв свой, выдохнул: "За знакомство...!" Выпили. Сосредоточенно поживали колбасу с хлебом. - "А что Вы продаете?", - нарушил молчание Арнольд. - "А почему ты решил, что продаем?", - осклабился мужик. - Производите? - Не... продаем, продаем! Что я дурак что ли, производить! В нашей стране ничего нельзя делать надолго. - А продавать, это не надолго? - Ясный пень, сегодня я памперсы продаю, а завтра могу карандашами торговать или вон водкой... - А почему сейчас водкой не торгуете? - Да потому, что водкой другие торгуют, у кого схвачено все покрепче. Ко мне, так-то каждую неделю санэпидемстанция и пожарные ходят, а так еще налоговая, милиция, ветеринары всякие попрутся. - А ветеринары-то почему? - Да потому, что друзья-конкуренты не дремлют. Думаешь мы ценами боремся или качеством обслуживания? - А чем? - А тем, кто забашляет больше всяким пожарникам, или кто отбиться от них сможет быстрее. Вот приходит такой умник и опечатывает склад, вроде он только узнал, что там пожарной сигнализации нет, и не работаешь пока сигнализацию не сделаешь, или что чаще, его начальнику через своих людей не занесёшь дачку... - Да!... - Вот и да... А товар в это время у конкурентов покупают. Выпили еще по пол стакана. Водка показалась Арнольду излишне отдающей спиртом, но в целом ничего. - "А бандиты, не донимают?", - опять поддержал разговор Арнольд. - Не... все договорились давно. Кого милиция крышует, кого братки. Все давно миром живут. - "Слушай, а ты в Бога веришь?!", - неожиданно для себя спросил Арнольд. - "Давай лучше выпьем", - отозвался Кузьмич с тревогой посматривая на стоматолога. - "А я вот думаю!...", не унимался уже захмелевший Арнольд, - "...почему в каждой религии написано "НЕ УБИЙ...", а они всегда убивают друг друга! Да еще войны начинают, вроде за Веру, за Бога своего, а на самом деле только, чтобы себе выгоду получить!" - "Ты Арноша не нервничай. Вот давай, лучше выпьем еще...", - ответил Кузьмич, по-отечески обнимая Арнольда и разливая, что осталось. Выпив, Арнольд окончательно расклеился, что-то невнятно говорил брызжа слюной, жестикулировал. А потом ослаб, привалился к стене и закрыл глаза.

Кузьмич бережно положил его на полку и приговаривая: "...устал,...отдохни, отдохни..." укрыл одеялом.

Глава 20. Как говорится в известной шутке: утро добрым не бывает... Не стало оно исключением и для Арнольда. Гадкий вкус во рту, тяжесть в голове, ощущение возможно сделанных вчера глупостей, и храпящий Кузьмич на соседней полке. Вот что осознал наш герой, разбуженный зыбким рассветом сочащемся через грязное окно. Вставать не хотелось, хотя мочевой пузырь подсказывал, что подъем не за горами. Арнольд устроился поудобнее на щуплой подушке, включил фонарь над головой и стараясь не обращать внимание на раскатистый храп соседа вновь взялся за чтение историко-религиозной брошюры. ...Ислам - религия строгая, для нее недопустима не только порнография, но и полупорнография, считающаяся на Западе уже совершенно безобидной. С точки зрения просвещенного мусульманина женщину не обязательно упаковывать в паранджу и запирать, но ее одежда и поведение должны быть скромными - это непреложное требование любой школы шариата. Совершенно неприемлема для Ислама западная "рок-поп-культура", вполне точно идентифицируемая как реанимация языческих оргий. Среди навязываемых Западом "демократических свобод" значительное место занимает "свобода совести", что на деле означает для мусульманской страны появление в ее пределах миссионеров всевозможных сект и религиозных движений. Ислам вообще болезненно реагирует на вербовку прозелитов в своей среде, а деятельность заезжих проповедников обычно отличается навязчивостью, крикливостью, спекуляциями на человеческих нуждах. Во всей этой "модернизации" мусульмане видят разгул беззакония и покушение на их религию. Реакцией на это становится полное отторжение всего, что идет с Запада, и стремление утвердить Ислам в наиболее строгих его формах: сурового ханбалитского махзаба или средневековых персидских адатов. Тогда мусульманский Закон принимает жестокие меры для пресечения "ширка" ("нечестия"): содомитов побивают камнями, ворам отрубают руки, мужчину, заговорившего на улице с незнакомой женщиной сажают в тюрьму... Это и есть исламский фундаментализм: восстановление древнемусульманского уголовного права, жестокими мерами охраняющего не только материальные интересы, но и мораль общества и его религиозные устои. ...Видится, что фундаментализм с его попытками "возвести каменную стену Ислама", не приносит пользы мусульманству. Дело даже не в том, что на нем паразитируют такие по сути антиисламские явления как фанатизм, экстремизм, а порой и терроризм. Ничего фундаментального мусульманского, как уже говорилось, в фундаментализме нет. Это ошибка, может быть - ошибка трагическая.

Арнольд, постарался сконцентрировался на тексте, почувствовав, что сейчас прочел что-то очень важное. Но не получилось. И он, переведя дыхание, стал читать дальше.

...А если мусульманин обратит в ислам христианина, тот так же попадет в рай, но там как изменник своей (христианской) веры будет гореть вечным огнем - и от него обративший его мусульманин сможет раскуривать свою трубку. Кстати, сквозь это суеверие тоже достаточно четко просвечивает мусульманское убеждение: отказ человека Книги от своей веры (даже ради Ислама) есть предательство и грех перед Богом. ................................................................................................ ...Оказавшись в западной стране, мусульманин попадает в окружение "ширка", оскорбляющего его религиозные убеждения и вызывающего желание привести окружающую среду в соответствие с требованиями Корана. Формального права на обвинение "христианского" Запада в "кафр" (безбожии или богопротивном язычестве) Ислам не имеет (впрочем, еще во времена пресловутой крестоносной агрессии мусульмане стали называть римо-католиков "кафирами"). Однако приверженцы Ислама делают не формальные, а сущностные оценки, истина же в том что современный Запад уже очень далеко ушел от Евангелия Христова и по сути стал языческим, поклоняясь "золотому тельцу" наживы и кумирам похоти плоти, похоти очей и гордости житейской. Отсюда становится понятным стремление мусульман обратить на западных язычников и безбожников свою "дауа". ...Тем деятелям Запада, которые действительно заинтересованы в модернизации исламских государств и плодотворном сотрудничестве с ними, следовало бы не навязывать мусульманам "западный образ жизни" в стиле вульгарных голливудских "идеалов", а с уважением отнестись к общественным устоям и традициям, которыми мусульмане не желают жертвовать ни за какие "пряники" западной цивилизации. Теми же причинам, и что и фундаментализм, вызвана активизация мусульманских общин уже на самом Западе. Численность мусульман, поселившихся в западных странах, резко возрастает, и в их рядах все громче звучат лозунги "дауа": призывы к обращению в Ислам окружающего мира. (Доходило до прозвучавшего из Алжира требования, что бы мусульманство принял Президент Франции.) ... История православно-мусульманских отношений есть косвенное, но весьма яркое свидетельство того, что в отличие от западных конфессий только Православие сумело установить Евангелие прямо: соблюсти в чистоте веру Христову.

И уже в новейшей истории уникальный, образцовый для всего мира полуторавековой опыт не просто мирного соседства, а содружества Православия и Ислама был накоплен в Центральной Азии.

Еще в книге содержались история ваххабизма и связь "зеленого знамени" Талибана с героиновой иглой. Подробно разбирались теоретические основы Ислама, искаженные "лучшими мусульманами" и как итог братоубийственные войны. Но все это показалось Арнольду слишком сложным и по сути не интересным. Он перелистнул сразу несколько глав и остановился на "Принципах православно-исламского диалога":

Прежде чем говорить о возможности межрелигиозного взаимодействия, я должен подчеркнуть, что являюсь решительным противником так называемого гиперэкуменизма, то есть потуг измыслить на основе мировых религий некое единое "суперучение". Занятие это бессмысленное и с точки зрения любой религии кощунственное.

Каждая мировая религия претендует на обладание полнотой Божественного Откровения, каждая имеет собственный вероучительный фундамент, который невозможно сдвинуть ни на миллиметр.

Вопрос о том, какой именно путь приводит к вечности Божией, разрешается только за пределами земного существования, однако здесь, на земле, во временном бытии, сотрудничество между Православием и Исламом оказывается не просто возможным, но насущно необходимым. И как это ни парадоксально звучит, именно ярко выраженная несовместимость наших вероучений, практическая нереальность взаимной миссии является одной из главных предпосылок такого сотрудничества.

Перечень нравственных добродетелей, к которым призывают верующие, в Православии и Исламе почти одинаков. Христианство часто называют религией любви, Ислам - религией справедливости. Сущностное различие наших мировоззрений - в определении того, какое из двух этих великих чувств должно главенствовать при служении человека Богу. Но в земной жизни справедливости не о чем спорить с любовью.

Если возможно, будьте в мире со всеми людьми ,- заповедует Евангелие.

Кто примирит и уладит, милость тому от Аллаха; ибо Аллах любит справедливых, - гласит Коран.

При этом знать то общее, что существует в наших религиях, очень и очень полезно. Предвзятое отношение к Исламу с христианской стороны есть следствие слабых знаний об Исламе, элементарного невежества в этой области.

..............................................................................

Это утверждение может показаться парадоксом, но из всех мировых религий Православие и Ислам видятся наиболее близкими друг другу. Они идут как бы по параллельным путям, неподвижны в своих основаниях и не поддаются никакому "осовремениванию", веруя в незыблемость Божественных установлений. Их сближают и высокие нравственные требования, которые эти учения предъявляют к своим верующим.

... Мусульманство, мнимой агрессивностью которого запугивают общество некоторые журналисты, на деле может стать одной из главных державных скреп Российского государства... ... завет благоверного великого князя Александра Невского: "Крепить оборону на Западе, а друзей искать на Востоке"...

...Россия действительно при желании может обрести искренних друзей в исламском мире, прежде всего, конечно, в мусульманских странах Содружества.

"Ммммм!...", - подумал Арнольд, - "...все это, как минимум любопытно. Пусть, я и не нашел в этой книге ответа на записку Кати, но... Надо будет потом, когда будет побольше свободного времени, прочесть ее повнимательнее. И может быть еще что-нибудь прочесть, на эту тему". Чтение дело хорошее, но надо было собираться и покидать гостеприимный вагон по крайней мере до вечера. Сосед благополучно спал, молодецки похрапывая и судя по всему видя во сне радикальное увеличение продаж его ненаглядных памперсов. Такое положение дел, было на руку Арнольду. Он оделся, сунул в карман свою "религиозную библиотеку", и стараясь не шуметь вышел из купе. В коридоре маячила проводница, не смотря на заспанный вид внимательно наблюдающая за постояльцами сдающими постельное белье. Благополучно миновав ее, Арнольд снова, как вчера оказался на перроне. И снова идти было некуда. Надо признаться: вчерашний день прошел без пользы для проводимого им расследования. Город за пределами вокзала, наваливался всей своей массивной сталинской архитектурой. Серая мгла раннего утра усугублялась изменившейся осенней погодой. Свинцовое небо поставляло на грешную землю мелкую взвесь дождя. Капли оседали на лице, создавая не комфортное ощущение. Без цели побрел бедный стоматолог, по пока еще пустынным московским улицам, в неизвестном ему направлении с неопределенными планами и спутанными мыслями. * * * "Где я?..." - пронеслось у него в голове, - "...это не Москва!...". Арнольд очнулся на проезжей части обычной городской улицы. Обычной для любого российского города. Для любого кроме Москвы. Улица была совсем узкая. Две грузовые машины разъедутся с трудом. Он стоял по середине улицы состоящей из старых, одно-двухэтажных, с пооблупившейся штукатуркой, кривоватых от времени, и таких не Московских в его понимании, маленьких домов. Среди них попадались даже деревянные. Самое удивительное, что осмотревшись вокруг, и подняв голову, постаравшись заглянуть за крыши, он не увидел по соседству привычных многоэтажек. Дома стояли в ряд. И только не высокие заборы, да наглухо закрытые ворота разделяли их. "Как странно, я всегда думал, что в Москве не осталось таких мест. Зачем они? Здесь можно построить много новых современных домов", -думал наш незадачливый друг, - "... это же не музей. Здесь все запущенно и не ухожено. Будто бы этот район просто забыли. Забыли отреставрировать, забыли снести. Просто забыли о нем...".

Находись он где-нибудь в другом месте города. Там где побольше прохожих. Или дома повыше и у них есть подворотни. Ну или ездят машины. Тогда Арнольд наверняка не заметил бы этого человека. Но наш герой стоял посередине пустынной улицы. Даже целого квартала. День был субботним и люди не спешили выходить на улицу в плохую погоду.

И Арнольд все же заметил его. Ничем не примечательный человек. Даже просто незаметный. Не привлекающий никакого внимания, просто зачем-то, совершенно без всякого дела, вот уже казалось десять минут, столько же сколько здесь остановился Арнольд, стоит на другой стороне улицы и разглядывает табличку на доме. Он не осматривал дом, не заходил не выходил, и даже казалось не двигался. Его не было... Но он был.

У каждого человека есть внутреннее чувство опасности. Не то которое возникает, когда ты уже оступившись летишь в глубокую яму. Не то, от которого холодеет, когда заходишь в темную подворотню на незнакомой окраине города. А то, не громкое, если прислушаться, очень часто, тихо нашептывающее: не доверяй этому случайному знакомому, не сворачивай на эту дорогу, не впутывайся в это дело. Как говорится: знал бы где упадешь, соломки бы подстелил. А меж тем, это самое внутреннее чувство опасности, очень часто советует, где необходимо подстелить, а где лучше, вообще не ходить, чтобы не падать. Жаль что наш стоматолог редко прислушивался к этим советам. Скорее всего, он и не слышал их. Жаль. Многих неприятностей, описанных в этой истории, он бы мог избежать.

Вот такой внутренний голос, не зашептал, а закричал Арнольду: "Это по твою душу!!!...Беги!".

И Арнольд побежал. Куда-то вперед, потом на право по улице. Потом во двор и еще во двор. На улицу. Снова во двор. Как можно меньше бежать по прямой, как можно чаще сворачивать. Дальше, дальше от этого места. По гулким подворотням, перепрыгивая декоративные заборчики и клумбы, на одном дыхании проскакивая дворы. Как в детстве путая следы...

Устал. Уже и дышать нечем. Мелкие иголочки разрывают грудь. Ноги налились свинцом, к ним привязаны неподъемные гири. Бежать! Ползти, бежать!...

Вот! Как обухом по голове. Спасительный вход в метро! Скорее туда. Быстрее же быстрее проходите, неповоротливые москвичи... Последние силы, последний рывок. На эскалаторе можно передохнуть. Нет! Быстрее вниз! Быстрее. Ноги заплетаются. Только бы не упасть. Вон поезд. Он скоро отходит. В еще открытую дверь. Не успею! Еще... ну! Успел! Все успел. Двери закрылись, поезд тронулся. Спасен! Убежал!...

Глава 21.

Еще несколько часов, Арнольд ездил на метро. В последнюю секунду перед закрытием дверей выходил из вагона. На другой станции, заскакивал в уже почти закрытые двери. Каждый раз внимательно осматривал платформу и вглядывался в лица пассажиров в вагоне. Окончательно успокоившись, он доехал до одной из немногих хорошо известных ему станций - "Пушкинской". Вышел на поверхность и направился к любимому месту всех российских гостей столицы, самому большому в Европе ресторану быстрого питания "Макдональдс". К счастью прошли те времена, когда для того, чтобы попасть туда, надо было отстоять несколько часов. Быстро получив свою порцию картофеля, клубничного коктейля и Биг-мак с дежурной улыбкой, Арнольд забился в дальний угол зала. И уставившись через непривычно чистое окно на улицу, он стал живать американскую еду, попутно раздумывая над своей загубленной судьбой и дальнейшими действиями. О том кто и зачем следит за ним, а теперь это стало совершенно очевидно, не хотелось даже и думать. Эти люди явно не хотели его арестовывать или тем более убивать, иначе они бы это давно сделали. Но найдя его один раз, они найдут и другой. А там кто знает, может уже придет время, и его пырнут ножом или застрелят... И никто не узнает обезображенный труп... Но об этом, как уже говорилось, думать не хотелось. Сегодня он победил. Он убежал, он герой! Милиция его не искала. Ни один милиционер, даже в упор смотревший на него, не проверил документы. И это притом, что безобидные жители азиатских и кавказских республик, вызывали у всех постовых милиционеров, не поддельный к себе интерес. "Нет милиция меня, пока не ищет...!" И тут родился очень простой ответ. Очень простой ответ. Просто звенящий своей простотой ответ. Ответ на вопрос: Что дальше делать? Конечно позвонить! Позвонить майору Анохину! Позвонить по междугороднему автомату, и никто не узнает от куда он звонит. Он не будет говорить долго, его не засекут за это время. Но он успеет спросить, а главное понять: получил ли Анохин его письмо, раскрыла ли милиция убийства, и как ему дальше себя вести... Как полегчало! Как стало сразу весело и легко на душе. Конечно он позвонит. И окажется, что убийц нашли! И не важно кто они. Пусть будут кем угодно. Важно, что он Арнольд вне подозрений. И он вернется в Козлов. И все снова будет по-прежнему. Он будет лечить зубы... И они... Да! Они с Мариной поженятся... В таком приятном томлении, Арнольд доел свой скромный обед. И выйдя из кафе, направился по Тверской вниз. Благо, к близко расположенному, единственному известному ему месту междугородних переговоров - Московскому телеграфу.

Да...! Москва красивый город. Он совсем перестал замечать это. Какие витрины! Какие машины! Какие девушки! Почему он видел только грязные вокзалы и вонючих бомжей? Почему он совсем перестал жить? Он все сможет! Всех победит! И будет заходить в эти сверкающие магазины, ездить на мощной серебристой машине, и вон та шикарная блондинка будет бежать на встречу ему...! Согреваемый такими приятными мыслями, Арнольд добрел до телеграфа, купил карточку на пять минут разговора, зашел в будку и только там понял, что не знает номер телефона Анохина.

М...да! Мой уважаемый читатель. В этом месте можно было бы завершить рассказ. Но, не даром я предупреждал тебя: Петухов еще покажет на что он способен! Вы еще узнаете каков он...!

И Арнольд не растерялся. Он набрал код своего города, затем ноль-девять, и дождавшись ответа уверенным голосом спросил: "Подскажите пожалуйста, номер транспортной милиции, можно дежурного". После непродолжительного ожидания, он узнал номер. А затем закрепил успех, позвонив дежурному и узнав служебный номер майора. Ура! Знай наших...!

Глава 22. Пиииииииии, пииииииииии, пиииииииииии... - Ало! Анохин слушает... - Здравствуйте товарищ майор. Это вас Арнольд Петухов беспокоит. Помните, с корабля...? - Арнольд!!! Дружище !!!!!!! Ты куда пропал ?!!! - ... Я..., я не пропал... Я, тут не надолго... - Арнольд!!! Какой не надолго!!!... Я тебя жду, не дождусь!!! Расцеловать хочется!!!... - .........???!!! - Ты конечно молодец, что тогда с корабля смылся! Но пора, пора, дружище, и появляться!... Пора, получать свои награды! Страна должна знать своих героев!!! - .........??? - Что молчишь?! Что, не ты, мне тогда письмо написал?! - Я. - Ну! А что жмешься, как девочка. Приходи ко мне сегодня, я тебя со своим начальником познакомлю! А потом посидим в ресторанчике, спрыснем это дело...! - Какое дело? - Ты что не знаешь?!!! - Нет, а что?... - Так ты не знаешь!!! Газеты же писали!... Весь город знает!!!... - ... Я не в городе... - Ах, вон оно что!!!... А я то думаю... что ты дурачком прикидываешься!... - ... Я в Москве... - Так и в московских газетах писали... И по телевизору! Я сам видел!!!... - А что случилось то...?! - ... О...о...о! ты и правда не знаешь!... - ...Нет... - ... О...о...о! Подожди я сейчас сяду за стол, а то устал аж... - ... Да, конечно, я тоже... - Когда ты написал мне письмо..., когда я его отправил... ну, как надо все сделал. Сам конечно, тоже расследование провел...! - ............? - Короче, все что ты там написал, подтвердилось!... И замели мы их всех!!! Почти с поличным!!! Но это все фигня!!!... - ............??? - Если бы не я!!!... Если бы не ты... - ............???......??? - Если бы не тот кусок хлеба!!!... В этот момент у Арнольда в трубке запищал гудок обозначающий, что деньги кончились и связь через три секунды прервется. - "У меня деньги кончились!!!, - заорал он в трубку, - я сейчас перезвоню!..."

Арнольд открыл дверь будки и вдохнул свежий воздух. Было ощущение, что он спустился с горы. Или проснулся весь в поту, вырвался из ужасного сна, где его душили, догоняли, били... Но скорее за новой карточкой, где же эта дурацкая касса...

- Алё Товарищ майор!... - Алё! Это ты Арни? - Я, я... рассказывайте дальше! - Дальше, а что дальше? Все бы хорошо, дело было именно так, как ты написал в письме. И завод оборонный и новая взрывчатка, и контакты с заграницей этих бандитов мы сразу нашли... Вот только связного, и кто продавал секреты на заводе найти не могли... - ...И дальше?... - А дальше я подумал: что это дружище Арнольд, мне коробку с хлебом подсунул? Не сошел ли он с ума? Мне наши умники на работе говорят: случайность, случайность... Да..., Анохин знает, где случайность... - .......? - Догадался я, что ты намекал мне на главного инженера завода Хлебникова. Что не рискнул писать его фамилию открыто... Это правильно, могли бы за клевету привлечь. Но я то догадался! Взял все на себя, говорю если не он, Хлебников, то сниму погоны!... Вот так! Ну, поверили мне, поставили его телефон на прослушку... Рисковал я, конечно сильно..., но я сразу понял, что ты Арнольд парень толковый, и зря подставлять друга не будешь... - Да, нет. А дальше то что?... - А дальше, все как и должно было быть. В первый же вечер, не выдержал наш голубок, позвонил прямо Кетлеру и давай обсуждать с ним, что делать ему теперь, куда бежать... - Ну? - Что ну. Взяли его, в тот же вечер. И образцы, дома у него нашли, еще "тепленькие". - Вот это да...!!! - Вот и да. А я теперь Арни, дырку новую в погонах сверлю... Из Москвы назначение уже пришло, присвоить мне подполковника!... - ...Поздравляю... - Спасибо. Так что давай приезжай, с меня стол... - Конечно! Приеду!... Очень скоро! ...Скажите а меня больше не подозревают? - Конечно нет! Ты же сдал их всех. Кстати, а от куда ты узнал это все? - Да, потом расскажу..., а кто Катю убил?! - Теперь друг мой, это расследование "москва" себе забрала. Но это не имеет значения, разберутся, они там головастые. Что-то не поделили они там у себя в террариуме эти Кетлеры, вот и поубивали друг друга... - То есть я могу возвращаться?! - Конечно, дорогой! - А Кетлера арестовали? Смирнова?... - Нет дружище. Кетлер за границу удрал, как знал... Я думаю, предупредил его кто-то... А Смирнов под следствием. Проходит, как свидетель. Защищается грамотно..., но мне кажется кто-то прикрывает его, не отдает нашим... больно "руки у него волосатые"... - Так я могу возвращаться? - Конечно, Арноша, конечно! - Спасибо товарищ майор, простите подполковник... - Называй меня Игорем, мы же друзья... - Хорошо. Спасибо, до свидания! Ой простите, еще... Вы не подскажите мне телефон Смирнова? - Конечно, пиши..., сейчас найду его в деле... Пиши, мобильный... - Спасибо до свидания!

Глава 23.

Гора упала с плеч Арнольда. Не зря, не зря он решил звонить. Как хорошо все закончилось. Сейчас, он еще только позвонит Смирнову, что он занимается ерундой, все уже понятно, пусть уберет свою слежку. Нашли дурака! Ходят за мной, как привязанные. Что других дел нет? Пусть лучше свои проблемы решают. У них теперь больше проблем чем у меня. Или у Смирнова так пятки горят, что он даже забыл им команду дать. Ну и поделом, поделом. Иш, мастера нашлись. Думали простого, ни в чем не повинного человека, можно просто так в тюрьму сажать, подозревать и пугать сколько хочешь?... Нет. Не на того нарвались! Он Арнольд, не такой, он еще им всем покажет... НО, сначала нужно позвонить Мариночке!

Арнольд снова бросился в телефонную будку и набрал домашний номер Марины. Ответом ему были длинные гудки.

Ну да конечно, она на работе! Это я "отдыхаю", бегаю тут по Москве от всяких придурков, а она то работает. А если нет меня, с кем же она работает? Не ужели с Авдеевым?! Блин, этот ловелас, чего доброго еще уведет у меня Мариночку... При этих мыслях у Арнольда сжалось сердце, и он с удвоенной силой стал нажимать кнопки на телефоне. Но и здесь его ждало разочарование. Дозвонившись к себе на работу он услышал, то что и так знал, но почему-то совершенно забыл. А именно: они вместе с Мариной взяли отпуск на две недели, и уехали в речной круиз, вернуться только завтра, а на работу выйдут на следующей неделе. Арнольд был зол на секретаршу, которая не узнав его, тем не менее, выложила первому встречному все его Арнольда не секретные, но все-таки личные дела. Но еще больше он был зол на себя. Ведь все так просто: это он сбежал с корабля, а Марина ведь осталась, конечно ее нет дома и на работе. Вот будет сюрприз! Она вернется, а он уже дома, ждет ее... Как он соскучился!!!

Арнольд выбежал из будки и уже было, хотел ехать на вокзал, покупать билеты на обратную дорогу. А потом бежать Марине за подарком, и себе за свадебным костюмом. И фиг с ним с этим Смирновым, ну подумаешь, увидит он слежку, и что? Подойдет спокойно к этому "майору Пронину" недоделанному, и твердо скажет ему: "...Все закончено, дело закрыто. Возвращайся домой, мальчишечка, отдыхай или следи за другими...! Позвони Смирнову, он тебе даст команду, что делать, а мне на глаза больше не попадайся. Иначе будут у тебя, такие же проблемы, как у твоего начальника...". И уйдет "топтун" понуро голову склоня... Но что-то подсказывало Арнольду, что вряд ли все получится так, как он себе представляет и все-таки лучше позвонить Смирнову. В конце концов, это тоже будет часть его триумфа небольшая плата за страдания перенесенные им за последнюю неделю.

Арнольд вернулся в будку и набрал номер бывшего подручного Кетлера. - "Алё, здравствуйте. Будьте добры, господина Смирнова...", - неожиданно вежливо для себя самого, сказал Арнольд, услышав голос на другом конце провода. - Я слушаю. - Вас беспокоит Арнольд Петухов с корабля... - Здравствуй Арнольд, чем могу помочь? - Да не чем. Просто скажите своим людям... что бы ни следили за мной. - А мои люди за тобой и не следят. - Как не следят?! А чьи же они?... - Не знаю, не знаю. Но определенно не мои. Да и вообще, я уже на пенсии, от дел отошел... у меня никаких и людей то нет. - То, что Вы на пенсии я и так понимаю, да еще и под следствием... - Следствие, Арнольд, дело проходящие. Сегодня под следствием, обрати внимание не как обвиняемый, а завтра без следствия. Дело то в другом: если за тобой действительно кто-то следит, а я вполне допускаю это, то не мои люди. - А чьи же? Милиция за мной не следит! - "Мне и самому интересно чьи... да вот только времени у меня нет, что бы это выяснять...", - лениво ответил Смирнов. - "Так что же мне делать?!", - вскрикнул вконец запутавшейся Арнольд. - Хм..., ну помочь то я тебе конечно могу... по старой дружбе так сказать, но с одним условием: ты мне расскажешь о том, как узнал о том, что написал в письме этому майору. - Он теперь подполковник... - Да Бог с ним, хоть генерал... - А как вы мне поможете? - Как я уже сказал, я на пенсии, и людей у меня действительно нет. Но к тем, которые за тобой следят, есть и у меня пара вопросов... - "А кто они?!", - перебил Арнольд. - Я же сказал: не знаю. - Ну, извините, продолжайте. - Тебе не надо уезжать из Москвы. Они могут подумать, что ты уже все сделал и тебя просто уберут... - "Как уберут?!!!",- вконец потеряв контроль над собой, визгливо закричал Арнольд. - "Не перебивай и слушай:..." - уже раздраженно ответил Смирнов, - "...Я бы приехал сам. Но я, под подпиской о невыезде. Она скоро закончится, следователь продлевать не будет. Но это долго, пара дней. За это время тебя могут убрать. На удивление, и так долго ждут... - Ыыыыыыы... - В Москве есть один человек... Он не мой сотрудник... и даже не друг. Мы когда-то работали вместе. Но я сейчас в таком положении, когда не могу обращаться к людям из нашей системы, это не приветствуется... А этот человек, хоть и служил у нас, но он такой, ну немного не от мира сего, ты заметишь когда встретишься. Он пол жизни за тарелками летающими наблюдает... Но не важно, скажешь что от меня, он с тобой встретится, есть за ним должок... Расскажешь ему все, но не по телефону, только при встрече... Понял?! - Да, да, понял! - Вот, он тебе поможет. Со мной свяжется если надо будет, посоветуется, а там уже и я подскачу. - А он спрячет меня?!... - Если надо будет, то спрячет. - Хорошо, спасибо! - Теперь рассказывай, от куда знаешь про Кетлера. - Я ваш разговор с Капитаном подслушал... - Какой разговор? - Ну, на корабле, у капитанской рубки. - Мммм..., и как же ты его подслушал? - Я сбежал, из каюты внизу, и пробирался в свою каюту. Случайно налетел на вас и спрятался за ящиком на носу... - Мммм..., бывает же... Ну ладно, поговорим при встрече. Ты вообще молодцом оказался, я был о тебе худшего мнения... - Спасибо! - А в Катиной коробочке еще что-нибудь было? - ................................... - В той, которую она передала тебе перед тем как к Арабу пошла...? - "...Нет..." - выдавил из себя Арнольд. - Жаль. Ну ладно, поговорим при встрече. - А, простите пожалуйста... - Да. - Что от меня хотят все эти люди? - "Хм, хм..." - усмехнулся Смирнов, - "... это я тебе расскажу при встрече. А сейчас записывай телефон..., зовут его Геннадий Иванович".

Глава 24.

Позвонить Арнольд решился не сразу. Час два он бесцельно бродил по улицам. Не думая ни о чем конкретном, и сразу обо всем. Мысли мутной рекой неслись в его голове, пенясь на поворотах, брызгая страхом в глаза, сбивая с толку тихими заводями и снова обрываясь в бездонную пропасть водопада. Темнело. Включили фонари с непривычным для Арнольда желтоватым светом. В Козлове уличные фонари, эти стражи грязных луж, светили нервным голубовато-техническим галогеном. Вероятно на основе советских заблуждений коммунальные и дорожные службы, считали что это дешевле. Наконец Арнольд собрался с духом. Геннадий Иванович оказался дома, и на третьем гудке ответил молодцеватым, слегка скрипучим голосом: - Кто Вам нужен? - Эээ... мне, Геннадий Иванович... - Я слушаю. - Я, я, Арнольд. Я звоню от Смирнова... - Какого Смирнова? - Ну,... Вы с ним служили когда-то вместе... - ................................. - Алексея Смирнова, он сей час в Козлове живет... - Не частите,.... я помню Смирнова, и где он живет - знаю. - Да? Тогда, он сказал, что Вы мне поможете. - И чем Вам помочь? - Ну, у меня есть дело... я тут попал в сложную ситуацию... он сказал, что Вы знаете, что надо делать... - Я всегда знаю что делать, в отличие от Смирнова. Что нужно Вам? - Я должен рассказать... мы, мне нужно встретиться, и... и поговорить не по телефону... - У Вас неприятности с законом? - Нет, нет! С милицией у меня все в порядке... - Вы сбежали с чьими-то деньгами? - Нет, я вообще не понимаю, что происходит! За мной следят! А я ничего не делал! - А женщины? - Что женщины? - Женщины в деле замешаны? - Да. Нет! Дело не в женщинах. Я все Вам расскажу. Я не в чем не виноват! Меня хотят убить!!! - А почему Смирнов сам Вам не поможет? Почему он отправил ко мне? - Он сей час под следствием, под подпиской о невыезде. Он сможет приехать в Москву только через несколько дней. - То что он под следствием, мало кого может удивить... Так Вы поезжайте к нему. У Вас, что нет денег на билет? - Деньги есть. На билет.... Он сказал..., если я уеду... меня могут убить... - .................................................Ладно, завтра у центральных касс спорткомплекса "Олимпийский", в два часа. - Я, я не знаю, где кассы этого "Олимпийского",... там одни кассы? - Выйдите из метро "Проспект мира", пойдете к "Олимпийскому", с правой стороны после церкви и автомобильной дороги. Как Вы выглядите? - Я? У меня будет газета в руках. - Вы что, фильмов обсмотрелись? Во что Вы будете одеты, какого Вы роста, возраст, цвет волос? - Темные брюки, пиджак, сто девяносто пять, тридцать три, темно-русые вьющиеся... - Я подойду к Вам... Если не подойду, то встречи не будет. И забудьте этот телефон. В трубке послышались короткие гудки. "Ну час от часу не легче...", - уныло думал Арнольд стоя у телефонной будки, "...этот вообще маньяк какой-то. Не зря Смирнов говорил, что он ненормальный. А может наоборот, это я не нормальный: звоню незнакомому человеку, требую встречи, рассказываю о том, что меня должны убить... Конечно, он сначала посмотрит на меня. Убедится, что я не псих, а потом уже подойдет. Он же профессионал. Я даже не спросил, как он выглядит, надо позвонить Смирнову и спросить. Нет. Если встреча не состоится тогда и позвоню. Не в коем случае нельзя привести с собой слежку, иначе он не подойдет. Нельзя ночевать на вокзале, Они знают это место. А где же ночевать?" Арнольд огляделся по сторонам. Он стоял на углу узкой улицы характерной для исторического центра Москвы. "Уйти далеко от Тверской я вряд ли мог", - подумал наш герой, - "я долго бродил, но где то около...". Вокруг были покой и тишина, так не свойственные центральной части столицы даже в вечернее время. Впрочем, невдалеке на противоположной стороне собралась не большая толпа людей. Они стояли у освещенного входа в какое-то здание. "Наверное ресторан", - подумал Арнольд, и ему захотелось есть. Он пошел в том направлении, движимый любопытством и зовом своего желудка. Но он ошибся, подойдя ближе стоматолог с сожалением прочел надпись над широкими дверями: "Академический театр имени В.В. Маяковского". Куда еще пойти Арнольд придумать не мог. Бурлящая ночная жизнь была не для него, приходилось беречь каждую копейку. Кто знает сколько еще продлятся его скитания. Да и общее душевное состояние не настраивало на развлечения. Где-то в этих тихих переулках рыщут наемные убийцы, без сна и отдыха ищущие его, нашего бедного Арнольда. Есть по-прежнему хотелось, но это был менее сложный вопрос, чем устройства ночлега. Как мы помним возвращаться на вокзал было не безопасно. Еще можно было пойти в гостиницу, ведь милиция его не искала. Но, номера в гостиницах Москвы были дороги и этот вариант не мог рассматриваться всерьез. Да и те, Другие, тоже наверняка искали бы его там. Подъезды жилых домов отпадали сами собой: практически все они были давно и надежно закрыты на кодовые замки. Таким не хитрым способом москвичи боролись с незваными гостями и гексагеновыми атаками чеченских террористов. Впору было просидеть всю ночь на улице. Арнольд повернул в узкий переулок ведущий от театра, мимо каких-то кафе, в темные внутренности квартала. Когда глаза привыкли, то стали различимы строительная площадка, и в стороне, аляповатое здание - вероятно школа. Стоматолог уже было решил пристроиться прямо здесь на качелях, как из темноты, там судя по всему был проходной двор, появились люди. Арнольд не стал испытывать судьбу, он не останавливаясь пошел дальше по переулку. Удаляясь от фонарей и вездесущих прохожих, пока не уперся в основательно облупившееся определенно не жилое здание. "Вот, то что надо!" обрадовался Петухов, и стал обходить его по периметру в поисках разбитого или не плотно закрытого окна. Такое нашлось, Арнольд без труда залез в него, погрузившись в гулкое чрево пустого дома. Было темно, и страшно, поэтому утомленный стоматолог не мудрствуя устроился в первом же углу, сунув под голову пиджак, пожелав себе спокойной ночи и скорейшего избавления от мытарств. Сон пришел быстро, освободив от страха и беспочвенных мук утомленного ума.

Глава 25. Арнольд проснулся поздно. Сказалась усталость последних дней. Солнце за окном светило ярко, а часы на руке показывали полдень. "Я же опоздаю на встречу!" пронеслось у него в голове. Арнольд вскочил, отряхнулся и быстро выпрыгнул в окно. И вовремя. Иначе неминуемо произошла бы не желательная для него встреча, с автором этих строк, входившим в недостроенное здание со стороны центрального входа. В свою очередь, очень расстроенного открытым окном и как следствие несанкционированным проникновением неизвестного бродяги.

* * * Станция метро "Проспект Мира" нашлась легко. Правда, их оказалось две, кольцевая и радиальная, но зато почти каждый из спешащих мимо пешеходов, мог показать направление движения к спорткомплексу "Олимпийский". Геннадий Иванович не соврал. Церковь, не весть от куда затесавшаяся среди урбанистических построек второй половины двадцатого века, служила прекрасным ориентиром. Нашлись и кассы, смотрящиеся случайно прилепленными к соседнему жилому зданию, у самых корней возвышающегося "Олимпийского". А между тем, место встречи было более чем многолюдное. Прямо на каменных перилах подъема к арене спорткомплекса, и на газетах постеленных на асфальте, во множестве расположились, продавцы разнообразной литературы. Не было нужды присматриваться, что бы понять, что торгуют они в основном старыми книгами. При этом, сборище, не производило впечатления букинистического общества собравшегося на свежем воздухе. Скорее блошиного рынка. "Кто у них покупает эти книги?", удивился Арнольд, - "...они же старые, затрепанные, как сами продавцы. Ладно бы еще были раритеты, а то всякое барахло, которым еще десять-пятнадцать лет назад были завалены все книжные магазины, ларьки и мусорные корзины. Они продают здесь все, что не нужно им самим, или все что осталось оттого, что они уже продали", наконец-то посетила нашего героя здравая мысль. "Эти книги продают здесь не потому, что они кому-то нужны или на них есть свой покупатель, просто они не нужны продавцам и поэтому их продают... Какая глупость, ведь так нельзя ничего продать, тогда зачем здесь стоять?", - Арнольд даже начал раздражаться из-за такой тупиковой на его взгляд ситуации. Тем не менее, место встречи было выбрано удачно. Вся эта разношерстная толпа суетящаяся около книг, отделялась от собственно касс, свободной от людей площадкой. Арнольд встал поближе к окошку, что бы у возможного желающего понаблюдать за ним, не было не малейшего сомнения в том, что это именно он, не представляющий ни какой опасности человек. Так наш стоматолог стоял вот уже десять минут, а спаситель так и не обнаруживался. Арнольд уже начал злиться на себя, на весь окружающий мир: "Вот дурак, нашел кому довериться - Смирнову, этому пережитку холодной войны, сексоту брежневской трясины. И друг его такой же, такой же блин-разведчик... Целый день из-за них потерял, мог бы уже убежать на другой конец Земли. И жить на острове с мулатками и бананами на пальмах. Я был бы там самый умный, потому что образованный. Наше образование говорят самое лучшее в мире... А я бы им зубы лечил, и стал бы вождем племени...". Неизвестно, как далеко зашел бы Арнольд в своих робинзоновских мечтах, но где-то за своей спиной он неожиданно услышал обращенный к нему тихий голос: "Молодой человек, Вы ждете кого-то еще?...". Он резко обернулся, но никого не увидел. Обернулся в другую сторону и наткнулся глазами на маленького, крепко сбитого мужчину лет шестидесяти с кустистыми бровями, колючим взглядом и каким-то совсем не славянским лицом. Мужчина был очень аккуратно одет в коричневый вельветовый пиджак, темные брюки и совсем маленькие, будто детские ботинки. - Геннадий Иванович, - представился мужичек, и протянул еще не пришедшему в себя Арнольду маленькую руку. - Очень рад, очень рад, - прокукарекал в ответ несостоявшейся вождь юных мулаток. - Ну рассказывайте о ваших делах, у меня мало времени, в редакцию спешу...,сказал потенциальный спаситель и показал на папку торчащую из-под руки. - Что прямо здесь?!, - не понял Арнольд. - Ну, если хотите пройдемся до метро... - Нет, что Вы! У меня очень важное дело!... Я же Вам говорил, мне надо помочь, меня хотят убить!, - вскрикнул Петухов. - Это знаете ли еще не факт, меня может тоже хотят, да и вообще тут всех убить хотят, - отозвался Геннадий Иванович, неопределенно обводя взглядом полукруг над собой. Но все же взял Арнольда под локоть и потянул прочь. Они двинулись к "Олимпийскому", но не наверх, а вниз к техническим помещениям и служебным подъездам. Не дойдя до смердящей помойки, спаситель довольно резко свернул на право и внимательно осмотрел только что покинутую площадку перед кассами. Потом повел Арнольда по узкой дорожке виляющей между подсобными постройками, шлагбаумами и ободранными фанерными щитами. Геннадий Иванович по дороге еще пару раз обернулся, но видимо успокоившись, увереннее пошел вперед и уже через минуту они стояли по другую сторону спорткомплекса на оживленном Олимпийском проспекте.

- Вон, на той стороне - парк Советской Армии, там тихо, там и поговорим, бросил через плечо бывший разведчик не обращая особого внимания на Арнольда с трудом поспевающего за ним. Они молча перешли дорогу и направились к открытым воротам. Геннадий Иванович шел удивительно быстро, часто перебирая своими коротенькими ногами, так что Арнольд почти бежал за ним.

Парк имени непобедимой Красной Армии приятно обдал тишиной и спокойствием, показавшись Арнольду островком разумности в московском море суеты. Войдя в ворота провожатый сразу замедлился и они уже не спеша пошли по дорожке, вдоль грязноватого пруда в котором десяток флегматичных уток вяло клевали размокший в воде хлеб на радость мамашам и их резвящимся чадам кидающим его с берега. Геннадий Иванович первым прервал молчание: - Когда-то я жил в этом районе, и часто приходил в этот парк. Безмозглые архитекторы проектировавшие наш район не удосужились подумать о жителях. На расстоянии трех автобусных остановок вокруг, нет ни одного сквера или хотя бы места, где можно было бы посидеть на лавке под деревом, одни дома и дороги, бетон и асфальт. Не удивительно, что у людей болят головы и развиваются нервные болезни... - Дааа..., - неуверенно протянул Арнольд. - Дальше будет еще хуже, если раньше слушались указке с верху, то теперь вообще ни кого не признают. Только продают, все продают. - Но есть же всякие комиссии, комитеты по охране здоровья и окружающей среды... - Комиссии есть, а толку от них нет. Сидят там одни взяточники и алкоголики. Им карман бы свой набить, да на Кипр жить уехать. Вы, молодой человек, в этом мире должны или рабом стать или вором и бандитом иначе не как... - Почему? ....... А вы тогда кто? - Мне уже ничего не нужно. Я все что хотел уже узнал. Могу жить, вести свои исследования, вот книги писать об авиации, да и то только что бы друзья и специалисты читали. А Вам все неймется, скачите, рушите все и портите... - Я не портил..., - неуверенно отозвался Арнольд. - Рассказывайте, что у Вас там... Арнольд подробно рассказал историю своих последних двух недель. И про убийства и про свой побег и про слежку и про Анохина, на всякий случай умолчав только о своем отношении к Смирнову и вообще стараясь не делать выводов и не очень часто вешать ярлыки. - Ну и где эта бумажка? - наконец-то проявил заметный интерес Геннадий Иванович. - Бумажка?! Но, это просто переписанная Катей кокая-то книга или еще что-то. Но точно Катей! Я знаю ее подчерк. - Покажите, покажите. Думается мне, что корень зла именно в этой бумажке. Арнольд достал из кармана мятый листок и протянул Геннадию Ивановичу. Тот расправил и быстро пробежал ее глазами. - Вы серьезно не знаете что это такое? - искренне удивился собеседник. - Нет. А что это? - Вы что, газет не читаете? - Ну,...нет. - Но, телевизор хоть смотрите? - Да. - Видимо не новости, а только футбол и эти, развлекательные программы: русская рулетка, да слабое звено... - А что там в записке? - перебил его занудство Арнольд. - Вы что-нибудь слышали про завещание Фатимы?... - Нет. - Да..., молодой человек, у Вас очень низкий интеллектуальный уровень... - Что, это? И можете Вы мне помочь? - пробурчал обиженный Арнольд. - Там в коробке, еще что-нибудь было? - Нет? - А во всем свертке? - Тоже вроде ничего... - Я хочу проверить свои подозрения... Для этого мне нужно зайти в любую библиотеку. Я знаю одну неподалеку. Я скоро вернусь, - сказал Геннадий Иванович поспешно вставая, - а Вы посидите здесь или погуляйте по парку, съешьте мороженное, слежки за Вами не было. С этими словами спаситель отвернулся и быстро зашагал к выходу из парка. А наш герой остался сидеть на лавке в полном недоумении.

* * *

Бывший разведчик вернулся примерно через полтора часа. За это время Арнольд обошел парк четыре раза. Съел один не вкусный пирожок, два подтаявших мороженных, чуть не поругался со старым дедом требовавшим согласиться с тем, что нынешняя молодежь сплошные наркоманы и Сталин со своими методами управления был бы очень кстати. Помог симпатичной молодой маме успокоить плачущего ребенка и даже бросил остатки вафельного стаканчика ненасытным водоплавающим.

Геннадий Иванович выглядел победителем. Он, задирав подбородок выше обычного, подергивал головой и держал в руках свернутую бумажную трубочку. - Вы, молодой человек, - начал он подойдя к лавке, - не просто не образованны, Вы не любопытны. А это гораздо хуже. Вы не любопытны не в том смысле, что не суете нос не в свое дело. Это то как раз Вы делаете в избытке, часто и не аккуратно. Вы не любопытны умом. Вы, как и все ваше покаленее, ленитесь думать, искать, уметь. Вместо этого вам хочется ломать, продавать, и брать... Но он наткнулся на тяжелый взгляд Арнольда и продолжал по-другому: - Все мои догадки подтвердились, вот потрудитесь ознакомиться. Коллега Смирнова протянул возбужденному стоматологу рулончик. Арнольд развернул листки бумаги. Это были ксерокопии газетных статей. И он прочел: Коммерсант, 27 июня 2000 г. Федор Котрелев "У Фатимской Богоматери больше нет тайн". В ходе посещения португальского города Фатима в мае этого года папа Римский Иоанн Павел II объявил о намерении открыть наконец содержание так называемого третьего пророчества Фатимской Богоматери, которое католическая церковь хранила в строжайшей тайне в течение десятилетий. Долгожданное обнародование секрета произошло вчера в Ватикане и оставило у многих любопытствующих чувство разочарования. 13 мая 1917 года трое детей, пасших стадо близ португальского города Фатима, стали свидетелями чудесного явления Девы Марии, которая разговаривала с ними, открывая им грядущие события как их собственных судеб, так и мировой истории. Двоим из пастушков - Жасинту и Франсиске - была предсказана смерть в юном возрасте, а третьей свидетельнице явления - Лусии - Дева Мария завещала до глубокой старости служить проповеди почитания Богородицы по всему миру. Все три предсказания Богородицы, касавшиеся детей, сбылись: Жасинту и Франсиска умерли детьми, а их подруга Лусия Йезуш душ Сантуш, принявшая впоследствии монашество, до сих пор является для миллионов католиков живым свидетельством Божьего чуда. После первого явления португальские пастухи видели Деву Марию еще дважды: каждый раз 13 - ГО, но уже июня и июля. Наиболее важным стало последнее, третье явление Богородицы. Именно тогда она предсказала, что произойдет с миром в ходе грядущих десятилетий. Первое из пророчеств касалось мировых войн: Дева Мария предсказывала скорое окончание первой и последующее начало второй. Второе пророчество, а точнее, вторая группа пророчеств, касалась России. Дева Мария в аллегорической форме предсказала революцию в России, установление в ней богоборческой власти и мученическую кончину многих христиан. Однако вместе с тем, по свидетельству детей, Богородица говорила о "посвящении России во имя Ее Непорочного Сердца". "Святой отец (имеется в виду папа римский. - Ъ) победит богопротивные силы и обратит Россию" - таким выглядит будущее России. Впрочем, за годы, прошедшие после событий в Фатиме, пророчества обросли таким количеством интерпретаций, что отделить подлинные рассказы детей от трактовок Ватикана бывает довольно трудно. Что же касается третьего пророчества Девы Марии, то ему было суждено стать на многие десятилетия предметом невероятных фантазий, домыслов и гипотез: вплоть до последнего времени Ватикан держал его в строжайшей тайне. В 1944 году папа Римский Пий XII принял сестру Лусию, которая поведала, о чем было третье пророчество Богородицы. При этом монахиня настаивала на том, чтобы секрет был открыт не ранее 1960 года. Знать "третью тайну" дозволялось лишь папам и самым приближенным к ним иерархам Ватикана. В 1959 году папа Иоанн XXIII вместе с некоторыми из его кардиналов вскрыли конверт с записками сестры Лусии, чтобы изучить возможности их публикации. Тогда Ватикан решил, что третье пророчество должно остаться тайной. С тех пор вокруг этого пророчества не утихал ажиотаж домыслов: от третьей мировой войны до даты конца света. Открыть тайну третьего пророчества Фатимы решился лишь нынешний папа римский Иоанн Павел II, давно прославившийся смелостью своих поступков (вспомнить хотя бы его активнейшую экуменическую деятельность или участие в рок - концертах). 13 мая этого года, в день 83- летия первого явления Фатимской Богоматери, Иоанн Павел II заявил, что не видит более необходимости хранить тайну третьего пророчества. Тогда же госсекретарь Ватикана кардинал Анджело Содано открыл тайну в общих чертах. В третьемпророчестве Дева Мария предсказывала мученический путь римских пап, и в частности, покушение на папу Иоанна Павла II, совершенное турецким террористом Али Агджой 13 мая 1981 года. Обнародовать содержание третьего пророчества, записанное со слов детей, Иоанн Павел II поручил одному из самых влиятельных своих прелатов - главе конгрегации по вероучению германскому кардиналу Йозефу Ратцингеру. Он огласил следующий текст: "Мы увидели епископа, одетого в белое облачение, и поняли, что это святой отец. Вокруг него было великое множество других епископов, священников и мирян: все они поднимались на высокую гору, на вершине которой был воздвигнут большой крест. Путь лежал через полуразрушенный город, усеянный трупами убитых людей. Папа неоднократно останавливался, чтобы помолиться об их душах. Дойдя до вершины горы, папа опустился на колени перед крестом. В этот момент появились вооруженные солдаты, которые расстреляли святого отца, а вместе с ним и многих епископов, священников и мирян". Ватикан склонен видеть в этом пророчестве покушение на папу. Общий же смысл пророчества, по мнению католических богословов, заключается в мученическом венце, уготованном римским папам в ХХ веке. Сделав третью тайну Фатимы известной всему миру, Ватикан не спешит дать ответ на последнюю загадку этой истории: зачем было создавать вокруг пророчества завесу секретности и беречь ее столько лет? На следующем листке было: "Третья тайна" Агджи В.М. Турецкий террорист Мехмед Али Агджа, печально прославившийся покушением на Папу Римского Иоанна Павла II в 1981 году, вновь привлек внимание к своей персоне. Напомним, что несколько недель назад он был помилован, освобожден из итальянской тюрьмы и вернулся в Турцию, где вновь оказался под следствием. Турецкие власти обвиняют Агджу, старого члена террористической организации "Серые волки", в убийстве издателя газеты "Миллиет" Абдуллы Ипекчи в 1979 году.

В письме, переданном в турецкую прессу, Агджа сообщил, что неудавшееся покушение на жизнь главы католической церкви, исполнителем которого он был, организовано группой ватиканских кардиналов. Он обвинил Ватикан и в том, что тот сознательно исказил смысл так называемого "третьего пророчества Фатимы" - именно для того чтобы замести следы своего собственного участия в покушении 1981 года.

Как известно, до самого недавнего времени были обнародованы только две из трех "тайн Фатимы" - пророчеств Девы Марии, явившейся согласно легенде трем пастушкам в португальской деревне Фатима в мае 1917 года. Лишь 13 мая этого года, в годовщину события, Ватикан раскрыл третий секрет. Оказывается, Богоматерь предсказала в Фатиме то, что "епископ в белых одеждах падет под пулями и стрелами". В трактовке Ватикана речь здесь идет о пресловутом покушении на Папу в мае 1981 года, когда Агджа едва не убил понтифика.

И вот Агджа заявил, что содержание последнего предсказания Девы Марии было намеренно искажено Ватиканом - точнее, раскрыто им не до конца. По его словам, Дева предсказала не только покушение, но и то, что это покушение будет организовано приближенными понтифика.

Агджа неоднократно намекал на то, что Папа Иоанн Павел II посвятил его в "третью тайну Фатимы" еще в 1981 году, когда посетил своего несостоявшегося убийцу в тюрьме и простил ему его грех. Но за 18 лет, которые он провел в тюрьме, он, впрочем, много чего говорил, меняя свои показания не раз и не два. То он обвинял в причастности к организации покушения КГБ, то ЦРУ, теперь вот дошла очередь и до святого престола. 19 июля 2000

Ватикан, 27 июня

Ватикан опубликовал полный текст "третьего пророчества Фатимы". Католическая церковь признает одним из чудес XX века то, что в 1917 году возле города Фатима в Португалии трем детям явилась Дева Мария и сообщила три пророчества. Первые два, известные уже много лет, содержали предсказание о начале II мировой войны и судьбе Советского Cоюза. Третье долго держалось в тайне и считалось предвестием Апокалипсиса. В комментариях к опубликованному на днях тексту утверждается, что оно относится к уже случившимся событиям: к покушению на Папу в 1981 году. Глава 26. - И что все это значит?... - настороженно спросил поднимая от текста глаза Арнольд, - ...Катя переписала третье предсказание Фатимы? А зачем?! - Хм, молодой человек, не удивительно, что с Вами все произошло именно так. Во-первых, пророчество не Фатимы... Так говорят только жадные до сплетен журналисты и другие недоучки. Это пророчество Богоматери, и действительно третье из сделанных ею в Фатиме. Во-вторых, Ваша Катя не просто переписала пророчество, она переписала его в несколько ином варианте, чем опубликовал Ватикан. Скажем так: Архиепископы Папы не опубликовали начало и конец текста из "Катиного варианта". И при таком прочтении смысл всего документа становиться совершенно иным. И самое главное, ее вариант четко ложится в контекст первых двух пророчеств, говорящих о судьбах мира и роли в нем отдельных стран. Больше того, совпадающая часть вырванная из общего текста, пусть и с большой натяжкой, но может быть истолкована так, как ее объясняет Папа. В "Вашем же варианте" речь идет о роли России и Папы в судьбе всего мира, а общеизвестная часть, только лишь описывает судьбу самого Папы, если он не выполнит своей миссии. И теперь становится ясным, почему пророчество скрывали столько лет... - Почему?..., - перебил Арнольд. - Потому, что Россия была не верующей, коммунистической. И только в шестидесятых годах у России появился первый шанс вернуться к нормальной жизни и вере - хрущевская оттепель. Но оттепель была кратковременной и только в двухтысячном году, когда стало полностью ясно, что у России не может быть возврата назад, Папа решился его опубликовать. Иначе, во времена холодной войны, с одной стороны на Западе к пророчеству не прислушались бы, ведь Россия была не союзником а "империей зла". А с другой стороны, такое пророчество дало бы козырь в руки Советской пропагандистской машине: вот мол даже пророки говорят о неизбежной победе Социалистического строя. - Но, а почему теперь то Папа опубликовал его не полностью? - Господи, это же понятно как божий день! Самое главное в другом: Ваша подружка Катя, вряд ли бы стала переписывать подобный вариант пророчества из популярного издания, каких полно на книжных развалах, да еще класть в коробочку, да еще отдавать Вам на хранение. Она скорее всего переписала этот текст с ОРИГИНАЛА! И лучшим подтверждением тому, является желание каких-то людей, убить Вас - по их мнению держателя этого самого оригинала. У Арнольда закружилась голова. - Но у меня же ЕГО НЕТ !!!!! - Почему Вы так думаете? - Я бы знал об этом. У меня его нет! - Пять минут назад, Вы не знали почему за Вами охотятся, притом, что у Вас был Катин листок. Возможно у Вас есть оригинал, а Вы об этом не знаете. - Где же он по-вашему?! - вскрикнул Арнольд. - Не знаю, подумайте. Вам лучше.......................................... Вон они! Пойдемте отсюда скорее!

Геннадий Иванович поспешно встал с лавки и ринулся своим быстрым шагом к ближайшему выходу из парка. Арнольд тоже вскочил и крутя головой во все стороны почти побежал еле поспевая за ним следом. - Кто они? - спросил он нагоняя бывшего разведчика. - Не знаю, вероятно охотники за вашим ОРИГИНАЛОМ. Я приметил их еще у библиотеки, но подумал, что мне кажется, форму так сказать потерял. Ан, нет. Вот они голубчики, оба здесь. И с самыми серьезными намерениями, уже даже не прячутся. Теперь и Арнольд увидел двух крепких ребят в кожаных куртках, тех что он раньше встречал в книжном магазине на Новом Арбате. Они шли прямо на них. С бесстрастными как у сфинксов лицами. Причем один забирал немного вправо, как бы обходя и отрезая возможный путь отступления, ведь слева был пруд. А второй шел ровно на них, и не собирался сворачивать. Дальше все происходило как во сне, как в замедленном кино, но не смотря на это произошло все излишне быстро. Когда, до идущего на встречу, оставалось метров пять, Геннадий Иванович, вдруг резко свернул за соседнее толстое дерево. Возможно, он собирался уйти из поля зрения преследователей, спрятаться за деревом или просто показать, что они с Арнольдом не за одно. Может, в его голове была другая, более хитроумная комбинация. Но, Арнольд продолжал по инерции идти по дорожке. А кожаная куртка впереди, обладавшая значительно более хорошей реакцией изменила траекторию движения и свернула к дереву. В следующую секунду Арнольд увидел у него в руках пистолет. Не будь этого пистолета Арнольд не за что не решился бы бежать. Он уже практически сдался. Эти люди были профессионалами, и все происходящее подтверждало, что Арнольд так ни разу и не убежал от них, а они в свою очередь показывались ему только тогда, когда на это были какие-то причины, играли с ним, как безжалостная кошка с полудохлой мышкой. Но пистолет! Это уже был не разум и чувства, это был только инстинкт инстинкт выживания. Арнольд не знал куда и зачем он бежит. Просто бежал. Может быть, в эту минуту он даже закрыл глаза. Может быть он кричал. Может быть он и не бежал совсем?! Может он замер и так стоял? А с права от него, медленно оседал на землю простреленный насквозь невысокий человек в коричневом вельветовом пиджаке. Вся картина жизни или смерти отъезжала назад, за его спину. Вправо и за спину, и еще дальше за спину. Арнольд, как пробка из теплой бутылки с шампанским вылетел из ворот парка. На перерез ему от соседнего здания метнулся человек, возможно похожий на Капитана с корабля. Но ударившись об него, как об идущий на полном ходу поезд, отлетел в сторону. А Арнольд лишь немного изменив траекторию своего полета врезался, как альбатрос в морские волны, в городскую жизнь и исчез где-то в пучинах выхлопов автомобильного транспорта, траекторий от снующих прохожих, вихрей клубящейся пыли, дождя собирающегося смыть все это. Глава 27. Можно никуда не идти. Идти некуда. И не зачем. Все равно теперь убьют. Уже не имеет значения существует ли ОРИГИНАЛ. У Арнольда он, или нет. Все равно убьют. Можно остаться сидеть здесь. Не идти никуда. Они придут сами. Придут и убьют. Есть, спать. Зачем? Это нужно если ты живешь. А если ты уже умер? Или умрешь, как только они придут? Не нужно ничего только, сидеть здесь. Пусть здесь. Под мостом, к которому неизвестно как попал. Откуда пришел и куда пойдешь в следующую минуту. Пойдешь или побежишь. Сядешь или упадешь. Упадешь застреленный или умрешь прыгнув с моста в реку. В эту мутную безжалостную, тупую, грязную реку жизни. В которой уже утонул. Арнольд был на грани. На грани безумия, на грани самоубийства, на грани жизни. Его загнали, загнали, как никому ненужную лошадь, которой управлял безжалостный ездок. Загнали в угол. Без выхода и выбора. Ради чьих-то желаний, по-прежнему скрытых от его глаз. Благих или порочных, созидающих или разрушающих, мировых или мелко эгоистических, но таких ему чуждых. Не знаю, прыгнул бы наш герой в воду, или его бы сбила одна из несущихся мимо машин, угодил бы он в сумасшедший дом, или тихо спился бы в компании вокзальных бомжей. Нашла бы его Мариночка, родственники, милиция, бандиты или вездесущие преследователи... Не знаю. Но, мне и не пришлось искать ответ на этот вопрос. Судьба нашего героя, в очередной раз меняя траекторию, легла на крыло делая крутой вираж, и взмыв под облака понеслась совсем в другом направлении.

"Арнольд! Петухов!..." - кричала из всех сил бежавшая к нему девушка. "...Арнольд, наконец-то мы тебя нашли...", - еле выговорила она добежав до него и с трудом переводя дыхание, - "...мы узнали от Анохина, что ты в Москве и просто сбились с ног. Хотели в милицию обращаться... Я вышла из посольства... и тут ты! Господи, я не поверила своим глазам..." Арнольд не вырывался не кричал, не пытался убежать. Он был полностью безучастен к происходящему. Девушка отдышавшись остановила машину, бережно усадила стоматолога на заднее сиденье, сама села рядом, коротко бросила в мобильный телефон: "Я его нашла, мы едем домой", и взяв беднягу под локоть защебетала на ухо что-то ласковое успокаивающе бессмысленное.

* * * Квартира была в могучем сталинском доме на высоком этаже. Большие не занавешенные окна выходили на набережную, где за рекой открывался картинный вид на Нескучный сад, Городской парк, многоэтажки, трубы, башни тонущие в предвечерней мгле, и пол Москвы раскинувшейся на всю линию горизонта. Арнольда, как только он попал сюда, заботливо усадили в кожаное кресло напротив окна, укутали в клетчатый плед, заставили съесть два бутерброда с сыром, выпить рюмку пахнущего шоколадом коньяка, и хотя бы пару раз отхлебнуть из глиняной чашки обжигающий кофе. Хозяева, а ими были уже известные нам Карина и Чарльз Улис - англичанин с корабля, были нежны и предупредительны, вероятно понимая, какие тяжелые испытания и невзгоды пришлось пережить их гостю за последние дни. "Надо было еще там, на корабле, все тебе рассказать..." - говорила Карина предлагая ему шоколадные конфеты, - "...тогда бы ты не убежал и мы могли бы тебя защитить". "Но, ничего, ничего, теперь все будет хорошо...", - приговаривал Чарльз попыхивая ароматной трубкой, - "...теперь ты с друзьями...". Арнольд постепенно успокоился. Тепло от коньяка разлилось по организму, бутерброды немного наполнили давно пустовавший желудок, а кофе возвращал силы. Понемногу из глаз ушло тупое безумие из души обреченность. Наш стоматолог заглянув в пропасть медленно отходил в сторону. Отложив конфеты Карина мягко присела на подлокотник кресла и немного прижавшись, ласково погладила Арнольда по голове. "Бедный, ты так намучился..." промолвила она - "... эта злая девчонка Катя, тебя совсем извела...". Арнольд почувствовал нежный запах ее духов и тонкий аромат тела. Жизнь определенно возвращалась к нему. - Кто ее убил? - медленно спросил он, поворачивая лицо к лицу Карины и погружаясь в ее черные глаза. - Ахмад Рахим, или как его там звали. Он убийца, безмозглый и тупой. Просто боевик, ослепленный ненавистью ко всем в его понимании неверным. Катя ничего толком не знала. Она конечно красивый, но жестокий и алчный отпрыск своего отца. Она хотела только денег. Она не любила тебя. Она сама говорила мне об этом. Вот мол увязался за мной очередной сумасшедший воздыхатель... Но, на самом деле просто хотела тебя использовать... - Как использовать? - ТА вещь!..., та которую, она передала тебе... Принадлежит МНЕ. Она толком не знала, что это такое, но видела, что она мне очень дорога. Понимала, что встреча на корабле для меня очень важна... Я стала просить Кетлера отпустить меня в речной круиз задолго до того, как он состоялся. Ян Борисович, не соглашался, он ревновал меня даже к столбу. И согласился, только при условии, что Катя то же поедет. Это она его подговорила. А на корабле выкрала у меня Пергамент, передала его тебе на хранение, а сама ринулась к Арабу выторговывать цену побольше. А он, не церемонясь ее убил, подумав, что она это я. - Постойте, я ничего не понимаю!... - взмолился Арнольд. - Я все объясню, - вмешался до того молчавший Чарльз.- Я, Карина - мы, и еще очень много людей по всему миру, участники тайной организации, не правительственной организации, созданной не государством и не спецслужбами. Нам никто не дает денег, мы нигде не рекламируем себя. У Организации нет собственности, приходов, доходов, бизнеса... мы объединились не ради денег или власти. Люди приходят к нам по убеждениям, узнавая о нас от своих друзей и знакомых. Мы ХОРОШАЯ организация, мы хотим сделать мир лучше, светлее, добрее. На Земле уже было много воин, насильственной смерти, боли, крови. Хватит! Пока прекратить, остановить это безумие!... Люди должны жить в мире, счастливо. Любить друг друга... Он встав стал ходить по комнате, не в силах справиться со своими эмоциями; Наша Организация была создана в середине семидесятых годов двадцатого века, священником, который узнал о тайне третьего пророчества сделанного в Фатиме Святой Богородицей. Там говорилось, что если люди не изменят Мир, не изменят отношение к себе и другим, то Мир, весь Мир ждет огромная катастрофа. Это уж будет не война между странами или религиями, это будет всеобщий апокалипсис. Смерть в муках всех живущих. И еще, там было написано, что Россия - это ключевая точка на Земле, по ней проходит грань разделяющая добро и зло, Дьявола и Бога. Я вступил в нашу Организацию, когда был студентом четвертого курса. Меня привел мой друг, которого уже нет в живых... Я перевелся на другой факультет, стал изучать русский язык, вашу богатую историю и великую культуру. И чем больше я узнавал, чем больше обращал особое внимание на общеизвестные факты, которые вы обычно не замечаете, тем больше я понимал, что Россия не только будет этой гранью, полигоном сражения, но давно является ею. Потом, позже, если у Вас будет желание, мы познакомим Вас с нашими уникальными находками и открытиями. Со знанием их, Вы увидите весь Мир совсем другими глазами, поймете, что им движет. Что все происходящие события совсем не случайны. Но это потом.... Сейчас, о том, что произошло с Вами и какое к этому имеет отношение наша Организация. В девяносто четвертом году, в конце прошлого века, нашей Организации наконец-то удалось завладеть бесценным сокровищем, путеводной звездой, граалем нашего мира - Пергаментом, на котором рукой святой Луции было запечатлено Пророчество. Один из наших братьев, лучший из лучших членов нашей организации, мой друг, когда-то посвятивший меня в таинства Мира, смог путем долгих усилий внедриться в окружение Папы и получить доступ в хранилище Реликвии... Владение ЕЮ! Возможность самому видеть эти божественные строки!..., - лучшее подтверждение правоты, и святости нашего Дела. Больше того - самое большое, неопровержимое доказательство единственного верного пути спасения. Нельзя спасти Мир и себя стоя на коленях в храме! Бесчисленными молитвами призывая Бога на помощь. Отец сделал нас подобными себе - МЫСЛЯЩИМИ, не для того, что бы мы, как животные сбивались в стада и ждали своей участи. Он создал нас такими, что бы мы сами могли выбирать путь, строить свой дом и решать с кем мы, и да спасутся выбравшие верную дорогу. Но, не выбравшие и стоящие на ней, а идущие и ведущие других. Не важно к какой религии или вероисповеданию, национальности вы принадлежите, какой у вас цвет кожи или волос. Главное, что вы не хотите насилия, верите в возможность и желание людей делать добро, помогать окружающим. Знаете выход и идете к нему. И вот, наконец-то получив наш Пергамент, мы постарались надежнее спрятать его. Все эти годы, Мы - подвижники нашей Организации перевозили его с места на место, скрываясь от папских агентов. Последние три года Пергамент хранился в России. Где как не здесь он был на месте? Россия окончательно сбросив оковы тоталитаризма семимильными шагами шла на встречу просвещению и духовности общества. Наши братья, Карина и ее друзья, хранили его у себя в домах и даже в музейных запасниках, конечно не сообщая об этом администрации музея. Мы нашли множество сторонников среди российской интеллигенции изголодавшейся по истинным знаниям. И вот настал на наш взгляд тот момент, когда уже можно было открыто сказать о роли Пророчества в судьбах Мира. На дворе две тысячи второй год, всё, что сказано в первых двух Пророчествах произошло. И уже ни у кого нет сомнений в истинности этих Пророчеств. Папские приспешники успели опубликовать лживую версию третьего Пророчества, но сделали это настолько топорно, что даже средства массовой информации по всему миру им не поверили. Что уж говорить о верующих. Общество уже готово к восприятию истинного знания, к открытию Великого Завещания.

Но мы не мечтатели, мы не революционеры, мы понимаем губительность для цивилизации откровений такого масштаба. И мы решили подготовить почву для такой важной информации. Папа Иоан-Павел Второй очень слаб, но он знает и понимает важность и необходимость претворения в жизнь завещаний данных ему Богородицей. Он старается из всех сил. Но Святой престол это не религия, это бизнес. Это коммерческая фирма, транснациональная корпорация в которую переродилась верхушка архиепископов. Их не интересует спасение души, только бизнес, деньги власть. Нынешний Папа не такой, он старается что-то изменить, не даром его называют реформатором, он сопротивляется коммерциализации Ватикана. Но он очень болен и уже очень слаб. Его влияние не значительно, и мы решили что пора действовать не дожидаясь восхождения на престол его приемника. Но, как я уже сказал, мы не могли действовать резко, это вызвало бы не предсказуемую реакцию в обществе. Мы провели тайные переговоры, с как нам казалось, прогрессивными советниками Папы и договорились о встрече, что бы продемонстрировать им реально существующее Пророчество. Мы ошиблись! А еще больше ошиблись, пригласив на встречу представителей мусульманского лагеря. По нашей задумке, они тоже должны были быть заинтересованы во всеобщем мире. Но мы ошиблись. Все эти религиозные круги, в высшей мере не однородны. Они разбиты на кланы, сферы влияния поделены. Например в католической церкви сейчас правят бал архиепископы из Америки, так называемое Бостонское крыло. У них много денег, крепкие связи с мировым капиталом. Они не заинтересованы в налаживании отношений. Как известно, для бизнеса война - самое выгодное дело, самые большие прибыли делаются на ней. Мусульманские представители, с которым мы связались, вообще оказались реакционной группировкой, и только ее надводная часть делала вид, что она за мир и прогресс, а сами под эту дудку отмывали деньги для террористических организаций всего Востока. И вот представители Папы назначили встречу, как мы и просили в России, на круизном лайнере, где как позже выяснилось, капитаном был их человек. Мы согласились не чувствуя подвоха. От нашей стороны был я и Карина, от Папы, как Вы понимаете Капитан, от мусульман - Ахмад Рахим. Мы договорились встретиться, поговорить. Мы должны были показать им Пророчество... Вместо этого, сначала Ваша подруга Катя стала шантажировать Карину, выкрав у нее Пергамент. Потом поняв, что с Кариной торговаться бесполезно, она ринулась к Арабу, а он не долго раздумывая убил ее, полагая что она Карина, и что она пришла к нему показать Пророчество и договориться о союзе.

Но пророчества у нее не было. И тут в игру вступил Капитан. Он, как мы потом поняли, тоже не собирался участвовать в переговорах, а просто выполнял приказ завладеть Документом. Он не знал у кого теперь Пергамент, вероятно думал что у Рахима. Но тот был крепким орешком, и конечно не отдал бы его, даже если бы он у него был. Он пытался бежать, но не смог. Капитан или его люди убили его, так и не узнав где Пророчество. Тут на арену вышли Вы, мой несчастный друг. Вам, с самого начала была отведена не благодарная роль, но потом она стала просто опасной. Капитан, понимая, что Вы у него в руках, стал методично доводить Вас до состояния, когда Вы бы сами отдали ему все, что у Вас было. Он садист, настоящий садист... Но, Вы неожиданно для всех, и даже для нас, смогли бежать. Он конечно ринулся за Вами. Он думал, Вы проведете его к тайнику с Пергаментом или наведете на нас...

- "А вы то, где все это время были?", - прервал его затянувшийся монолог Арнольд. - "Мы все время были рядом. Мы всегда рядом! Поэтому, Вы сейчас не под мостом или в канаве, а в нашей квартире. Мы были рядом, но не хотели показываться. Иначе, Капитан сразу бы переключился на нас. Да и помимо него, у нас много врагов...", - он посмотрел на Карину. Карина снова погладила Арнольда по голове и ласково спросила: - Арнольдик, а где то, что тебе передала Катя? - Катя? - даже удивился Арнольд. - Ну да Катя, - встав над ним повторил Англичанин. - Да, вот, - промолвил Арнольд доставая из кармана скомканный листок. Англичанин топнул ногой и даже не развернув протянутую бумажку забегал по комнате ругаясь на не понятном для Арнольда языке. - И это все? - спросила Арнольда более выдержанная Карина, но уже не так ласково. - Ну, да. Была еще коробочка, но в ней был, только этот листок и я отдал ее майору Анохину. - Что ты издеваешься надо мной!!! - заорал услышав это Англичанин, - я же тебе сто раз твердил ПЕРГАМЕНТ, ПЕРГАМЕНТ!!!!!!!! - Не было никакого пергамента, - обиженно отозвался Арнольд. - Был! Вспоминай! - продолжал орать на него Англичанин, - сероватого цвета, твердая бумага, написано на ней не по-русски...!!! - ..........................???? - Вспомни Арнольд, - попросила Карина. - А это что? - спросил он, в ответ показывая клочок бумаги в своей руке. - Это перевод на русский язык! Тупой ты идиот! - зашипел Англичанин, - Катя сделала его, пытаясь понять, что попало ей в руки... - Больше у меня ничего нет, - ответил Арнольд. - У тебя нет, но ведь БЫЛО!!! - Было! - вдруг вспомнил наш стоматолог, - было! Все это было завернуто в плотную бумагу. Может быть ваш Пергамент. - Оооооо! May God! - простонал Англичанин и повалился в соседнее кресло. Наступило томительное молчание. - Звони Анохину, может он забрал, - скомандовала Карина Арнольду, первая приходя в себя после шока. - Звони скорее, - снова заорал Англичанин вскакивая и бросаясь к телефонному аппарату. Арнольд взял трубку, включил спикерфон, обвел взглядом окружающих замерших в напряжении, покопался в кармане, нашел свои записи и набрал номер. - Пиииии, пиииии... Слушаю... - Это товарищ Анохин? - Да. Что Вы хотели? - Это Арнольд, я звонил Вам вчера... - А, Арнольд. Ты где? Что ты хочешь? - Я, я в Москве. Я тут, мы тут... Вы не помните?... Там в каюте... в моей каюте не корабле... Вы не находили лист бумаги? Такой темной, плотной как картон... - Как пергамент? - Да!!!! - заорали в ответ все трое. - Где это ты Арнольд? - спросил настораживаясь Анохин. - Все нормально, я в гостях. У друзей, - успокаивающе отозвался стоматолог, а что с этой бумагой стало?! - Да ничего... я ее взял с собой... потом селедку на ней порезал, очень удобно не промокает... А что? - А потом? - спросил упавшим голосом Арнольд. - А потом, выбросил в окно, ну то есть в иллюминатор, чтобы не сорить... А что? Нужна была что ли? Арнольд не прощаясь выключил телефон и осторожно положил трубку. Все молчали.

Глава 28.

Прошло несколько часов. На улице стемнело, Арнольд дремал в кресле расслабленный коньяком и общей безысходностью. Англичанин и Карина все это время совещались на кухне.

Наконец, они вернулись. Осторожно разбудив нашего героя, Чальз встал перед ним и торжественно сказал: Вы Арнольд, вели себя достойно! За последнюю неделю, на Вашу долю выпало много испытаний, но Вы вышли из них с честью. Вы уже много знаете о нашей Организации, узнаете еще больше. Мы видим в Вас человека разделяющего наши пацифистские убеждения. Вы сможете много сделать для мира и человечества. Мы предлагаем Вам стать членом нашей Организации. - Спасибо! - ответил искренне тронутый Арнольд, - я в общем не знаю, это так неожиданно, я сначала должен вернуться домой подумать... - Конечно, подумайте. Мы вас не торопим. У нас добровольная Организация. Может быть у Вас есть вопросы, я с удовольствием отвечу. - Нет. .... Хотя пожалуй только один: эти люди, ну, Капитан и другие, даже тот же Араб... ведь они убивали людей и наверное будут еще убивать... но ведь они убивали за ВЕРУ, за свою веру... как вы думаете это правильно? Вы могли бы?... Англичанин несколько минут молча внимательно смотрел на Арнольда. - За благо миллионов, - наконец сказал он, - можно пожертвовать жизнью единиц. Как пожертвовал своей жизнью мой учитель и друг!... - А не своей? Чужой? Моей например? - не унимался Арнольд. - Можно, - жестко ответил Чарльз. - Тогда, чем же вы отличаетесь друг от друга? - Целями, - хмурясь отозвался Англичанин. - Ну да, ну да целями. Все зло мира делается ради блага, сказал кто-то из великих... - .................. - Но я обязательно подумаю. Я Вам позвоню... Арнольд попрощался и вышел на лестничную площадку. Вызвал лифт. Спустился вниз. Вышел на улицу.

В лицо ударил свежий воздух. От реки тянуло свежестью и сыростью. Улица была хорошо освещена. Неподалеку виднелась автобусная остановка.

Автобус подошел быстро. Арнольд, уточнив едет ли он до метро, вошел и сел на заднее сиденье около окна. Он смотрел в темный квадрат, в свое отражение в нем, в бегущие мимо фонари. И думал о себе, о Мариночке, о неправильном устройстве мира и о простой возможности изменить его для себя. Очень просто, только для себя. Не для всего человечества, а только для себя. Для себя и Мариночки...

* * *

В машине медленно едущей за автобусом сидел человек. Он курил трубку. Рядом с ним на сиденье лежал тяжелый кастет.

КОНЕЦ Москва 10 августа 2002г.