«Убийственный чемпионат»

А. МЕЛЬБУР

УБИЙСТВЕННЫЙ ЧЕМПИОНАТ

1

Шоссе вихляет, как пьяная лошадь. За окном мелькает привычная до тошноты картина. Серые, обшарпанные многоэтажки, вросшие по пуп в землю дома индивидуального сектора вперемешку с неухоженными мусорными кучами, щербатые заборы... Чтобы меня и в самом деле не стошнило, пришлось закрыть глаза и выжать до предела педаль акселератора. Машина недовольно буркнула и выдала на дисплей: "Шеф, я не совсем согласна с тобой!", но все же увеличила скорость и стремительно понеслась по знакомому маршруту.

Из состояния приятной дремы меня выводят очень невежливо и больно. Дико верещат тормоза и в следующую секунду мой нос пытается стать единым целым с ветровым стеклом.

- Ты что, ополоумела?! - ору я Машине.

Вытаскиваю из нагрудного кармана зеркало и начинаю рассматривать свою физиономию. При моей профессии внешность - далеко не самое последнее дело. К тому же, как говорил один мой клиент, ныне покойный, морда - она денег стоит!

"Шеф, протри глаза!" - высвечивается на дисплее.

Я привык следовать советам Машины, доверять больше, чем себе. Отбрасываю зеркало и выглядываю в окно.

Вот это да! Такого столпотворения власти и законообранителей я еще не видел (хотя, смею уверить, насмотрелся всякого). Не менее двух десятков патрульных машин ГАИ, ПМГ и "Скорой помощи". Сирены воют, фары горят, мигалки крутятся. И в довершение над всем этим "Форменным" табором зависла парочка вертолетов. Я по натуре человек не любопытный, но тут... Мне же потом мои возможные дети не простят. Скажут: "Ты был на месте преступления века и не принял участия в его расследовании! Эх, папа..." А в том, что здесь преступление мирового масштаба, сомневаться не приходится. В противном случае, скажите мне, зачем все это моторизованное кодло скучилось на очень ограниченным участке почти что загородной территории? Даже председатель исполкома тут. Вон его "Волга" чернеет. А уж этот-то жук по пустякам из своего кабинета не вылезает. Да-а-а!

- Что будем делать, милая? - спрашиваю совета у Машины.

Что такое? Ну и номер! Молчит, родимая. Молчит, как рыба об лед! Приходится повторить вопрос.

- Рвать когти! И чем быстрее, тем лучше! - отвечает Машина.

Я ошарашиваюсь. Самое бесстрашное существо из когда-либо живших на земле советует смываться? Видать, тут и в самом деле такое произошло...

Открываю дверцу и выхожу. На вольном, некондиционированном воздухе впечатление еще более ошеломляющее. Туда-сжда шныряют инспектора, сержанты, лейтенанты. Со всех сторон репортерские вспышки. С поводком рвутся служебные собаки. Одна,кстати, прет прямо на меня. Ну и страшила! За ней, как консервная банка, болтается молодой сержантик. Вывалил язык до самой земли... Я имею в виду пса. Сержанту язык такой длины не полагается по званию. А я стою, как пень, столбняк какой-то нашел - ни рукой, ни ногой. Все, думаю, это судьба, пришел твой конец, частный детектив Ломов!.. А эта сволочь лохматая прометелила мимо и понеслась куда-то по направлению к центру Города. Видеть, след взяла...

- Я тебя предупреждала! - слышится ехидный голос Машины. - Дальше еще хуже будет...

Но во мне уже взыграла профессиональная гордость.

- Извини, дорогая! - говорю и направляюсь в самое скопище "опогоненных" товарищей по профессии.

В эпицентре этого милицейского урагана стоит обычного вида газетный киоск. Стандартный такой. С большим трудом мне удается протолкаться в дверь. Ба! Знакомые все лица! Старший следователь прокуратуры Икс, оперуполномоченный Игрек и криминалистка-эксперт Зет! Век бы их не видать...

Но на что похож киоск! Вся печатная продукция разодрана в клочья, битое стекло, и все это перемазано таким толстым слоем дерьма, что... "Срочно отправьте экскременты на анализ. На предмет идентификации личности", - улавливаю краем уха приказ Икса. И тут, с перекошенной от злобы физиономией, на меня наезжает Игрек.

- А тебе чего здесь надо? - вопит. - Выметайся живо, ублюдок частный!

- Не очень-то вы вежливы, - отвечаю. - И это, увы, не единственный ваш недостаток.

- Сержант! - еще громче вопит Игрек. - Почему посторонних пропускаете на место происшествия? Чему вас в школе милиции учили? Немедленно удалите посторонних!!!

Молчаливо-мрачной горой на меня наваливается представитель карликовых милицейских чинов.

- Отставить, сержант, - говорю я и стряхиваю с плеча его граблеподобную лапищу. - Это движение ногами я проделаю сам.

И направляюсь к выходу. В дверях делаю вид, что спотыкаюсь, и элегантным движением ноги отправляю небольшую порцию дерьма прямо в рожу Игрека. В качестве компенсации за ублюдка.

По дороге к Машине меня разбирает дикий смех. Ну, дают!!! Из-за обделанного киоска поднять такой шум?! Они бы еще армию подтянули, пинкертоны сраные. На анализ, на яйцеглист!

Иду и хохочу от души, давно так не смеялся. Ведь даже ребенку ясно, кто здесь поработал. Кто еще может так густо и обильно надермить, кроме Гришки-золотаря? Ну да ладно, пусть повозятся. Дерьмом быть - в дерьме плыть...

Но вонища - даже на таком расстоянии достает!

Сажусь в Машину и срочно включаю кондиционер.

- В изрядную кучу дерьма ты влип, шеф! - голосом, полным сарказма, приветствует мое появление Машина.

- Это в каком смысле? - спрашиваю.

- И в прямом, и в переносном.

- Не понял, - говорю.

- А ты понюхай, как следует.

Принюхиваюсь. Пахнет. Чтоб мне каждый день в новой обуви ходить - пахнет! Дерьмом воняет! Начтнаю внимательно осматривать себя.

- На ботинок посмотри. На правый... - советует Машина.

Смотрю - и точно. Самый кончик носка в чем-то подозрительном измазан. Где это я умудрился? Ну, конечно же, когда Игреку в морду загребал. Та-ак! Срочно нужна чистка. Да и ванна бы не помешала. Тем более, километрах в двух отсюда есть небольшой кемпинг. Поворачиваю ключ - не заводится. Пытаюсб еще раз - никакого эффекта. Вот тебе и пироги с хреном! Что-то сегодня моя родная много себе позволяет...

- Это что за номера? - злюсь я не на шутку.

"Дерьмовозом не работала, не работаю и работать не собираюсь!" - читаю на дисплее. От возмущения даже челюсть отвисла.

- Это я дерьмо?!

- Поскольку на текущий момент, - бесстрастным голосом заявляет Машина, - твоя правая нижняя конечность одета в туфлю, которая на данном этапе представляет с означенной конечностью единое целое, и поскольку это единое целое измазано в некой дурно пахнущей субстанции... Дальнейшие выводы делай сам.

Такой логикой можно сразить кого угодно. Выхода нет. Приходится снимать туфлю.

- Это вот это ты имеешь в виду? - спрашиваю.

- Оно самое, - отвечает Машина.

Открываю окно и выбрасываю туфлю. Немного погодя, снимаю левую и тоже выбрасываю.

- А вот это, шеф, уже перебор! - В ту же секунду включается двигатель. - Куда прикажете?

Ничего другого не остается, как только буркнуть:

- Кемпинг "Ослиная лужайка"...

2

"Ослиную лужайку" несколько месяцев назад взяла в аренду семья некоего Рудольфа Карловича Беспрозванного. До этого прогрессивного деяния кемпинг представлял собой довольно унылое заведение. Стандартная мебель, стандартная грязь и не менее стандартное хамство. С переходом в получастное владение с ним произошли разительные перемены. Импортное оборудование и обстановка, приятный во всех отношениях персонал. Не стыдно и иностранных гостей принимать. Что и случалось довольно часто.

Оставив Машину на стоянке и выслушав вслед очередное за сегодняшний вечер зловещее предупреждение: "Ноги выдернут, шеф!", направляюсь к двери. Входу. Ничего так: чисто, спокойно, музыка... А вот это сюрприз!

В самом дальнем углу сидит Золотарь. И с кем бы вы думали? С Тренажером! Вот это да!!! Да ведь это все равно, что представить нашего Президента в обнимку с... Ох, думаю, нечисто здесь. К тому же Золотарь трясет перед носом Тренажера пачкой банкнот толщиной с том БСЭ. А ведь у него таких денег отродясь не водилось. Насколько мне известно, самой крупной выручки от его ремесла едва хватает на пачку сигарет "Винстон". А тут... Да и вид - грудь колесом, глазки - что твои маяки. Ну, уж нет, думаю, сейчас я тебя спущу на грешную землю!

Делаю знак бармену - молчи, мол, а сам незаметно подхожу к столику Золотаря. Встаю за спиной деньготряса и ору во всю глотку:

- Руки вверх, неприятель!

Золотарь так стремительно задирает руки вверх, что я едва успеваю отскочить. Иначе этот недоделок въехал бы мне снизу вверх. А моя мама не любит, когда у меня на физии появляются какие-нибудь не от рождения положенные атрибуты. Лоск с Золотаря слетает не менее стремительно. И запашок пошел. Но я-то знаю, с кем имею дело. Быстренько переворачиваю его, вежливо снимаю джинсы и пробкой от шампанского затыкаю ему зад.

- Вот так-то, дружок! Теперь и поговорить можно. Давай, выкладывай.

А тот смотрит на меня, как на привидение, пучит глаза и сипит, как прохудившийся радиатор парового отопления. Приходится дать ему немного под ребро для стимуляции. Золотарь икает, но сипеть перестает.

- Чего выкладывать?

- Ты меня за кого держишь, Золотарь? - говорю. - Вот про это давай. - Показываю рукой на стул, где сидит Тренажер. - И про это не забудь, - намекаю на деньги.

Золотарь испуганно трясет башкой.

- Нет-нет-нет! Господом Иисусом!..

Я его хорошо знаю, в таком состоянии с ним бесполезно разговаривать, поэтому решаю переключиться на его партнершу. Уж эта стерва наверняка объяснит мне сей парадокс: компанию с Золотарем. Ведь это же надо было случиться чему-то очень неординарному, чтобы Тренажер, пользующая только иностранных гостей и только за валюту, польстилась на золотарские рублишки. Пусть и в бешеном количестве.

- Ладно, дружок, тайм-аут, - говорю Золотарю. - Давай побеседуем с твоей милашкой. - И оборачиваюсь к Тренажеру...

Вот это номер! Стул, на котором она только что сидела, вызывающе пуст. Ничего не понимаю! Когда и как она успела улизнуть? Краем глаза замечаю, что бармен подает мне какие-то знаки. Приглядываюсь и понимаю, что самым кончиком подбородка он показывает на служебный выход. Мысленно благодарю бармена и направляюсь к двери в подсобку. Но не успеваю сделать и трех шагов. За спиной раздается глухой удар, потом какое-то короткое, с подозрительным прибулькиванием и дробным стукотом (как горох об пол), кошачье мявканье. Стремительно оборачиваюсь и вижу: Золотарь, с глазами, выкатившимися на лоб, медленно сползает со стула на пол, а из его затылка торчит бутылка шампанского. Как из ведерка. Ловкий бросок! Подбегаю к входной двери, распахиваю ее и кричу в темноту:

- Мужики, это нечестно! Мы так не договаривались!

Потом возвращаюсь к Золотарю. С ним, похоже, все ясно. Свежеиспеченный покойник. И что самое обидное: эта скотина так и не успела мне ничего сказать. Хотя шанс прояснить ситуацию все же есть. Правда, я это дело не очень люблю, но в данный момент ничего другого не остается. Выворачиваю карманы у трупа. Ничего. Только какие-то квитанции, бумажки... Ага! Вот это уже кое-что! Пачка порнографических календарей. Внимательно рассматриваю их и на самом последнем замечаю какую-то шифрованную надпись и стрелку, указывающую на обведенное красным кружком число: 14 августа. Ну что ж, и это хлеб. Еще раз внимательно оглядываю помещение и кричу бармену:

- Товарищ, можешь вызывать милицию!

И сам себе добавляю: "Если сочтешь, что от их появления будет какой-нибудь прок".

3

На автомобильной стоянке непривычно пусто. На эту странность я обратил внимание еще в самом начале. Обычно, чтобы найти свободное место и припарковаться, приходилось тратить минимум десять минут - такой популярностью среди иностранцев пользуется этот кемпинг. А тут... Хотя, нет. Когда я подъехал, если мне не изменяет память, какие-то машины были. Ну, точно! Стояла серая "Волга", за рулем какой-то тип в шляпе. Еще голубой "Ягуар" стоял. Но внутри уже без шляп. А сейчас одна моя "старушка" верная.

Сев в Машину, решаю немного успокоиться и обдумать ситуацию. Что мы имеем? Ограбление газетного киоска. Раз. Кто там пошуровал - нам известно. Работа Золотаря. Дерьмовые следы мог оставить только он. Да и календари в его кармане явно взяты из того же киоска. Возникает вопрос: зачем? На продажу? Только не это. На них такие страшенные девки фотомодельничают, даром предлагай - никто не клюнет, еще и доплачивать придется, чтобы кто-то польстился. Себе решил оставить? И это отпадает. Насколько мне известно еще по работе в органах, во всех делах, в которых фигурировал Золотарь, сообщалось, что последний - наследственный педераст. Да, кстати, а что, в таком случае, он делал в компании с Тренажером? Или разок решил изменить привычке? Да нет, против генов не попрешь... И еще одно: откуда у этого козла такая бешеная куча деньжищ? Ведь невозможно поверить, что это некто заплатил ему за ограбление задрипанного киоска. Выиграл в спортлото? Наследство? Нет, легальные методы получения крупных сумм в данном случае не подходят. Тут явно какой-то криминал. Что делала в кемпинге Тренажер - ясно. Ждала очередного валютного клиента. Куда и почему она исчезла - тоже можно выяснить чуть позже. Но вот по какой причине сегодня в кемпинге, как после мамаева побоища, пусто, это интересно. И еще одна заковыристая штука: кто это так ловко выключил Золотаря, и самое главное, зачем?

Тут мои размышления прерывает снисходительный голос Машины:

- Чемпионат мира по ГТО, - говорит она.

- Не понял, - честно признаюсь я.

- Что-то слишком много ты в последнее время перестал понимать, - в очередной раз за сегодня ехидничает Машина. Напряги мозги и подумай: ГТО... Готов к Труду и Обороне... Думай, шеф!

Хорошо ей говорить - думай! Тут голова кругом идет. Попробуй, увяжи в одну кучу дерьмо, проститутку высшего класса, производителя этого дерьма, к тому же в виде еще не остывшего трупа! Ну, да делать нечего, начнем сначала. Итак, Золотарь по какой-то неизвестной нам причине отваживается на ограбление газетного киоска. Эта операция проходит успешно. И даже более того - Золотарь не боится оставить следы. Напротив, у меня такое впечатление, что он специально засрал весь киоск, чтобы следствие сразу вышло на него... О, боже, какой же я идиот! Ну, конечно же, Золотаря элементарно подставили! Заплатив за это бешеную кучу денег. Но кто в наше время жалеет эти бумажки?

- Ну, наконец-то! - отзывается Машина. - Первые разумные слова за весь вечер. Продолжай в том же духе.

Делаю вид, что не обратил внимания на явную издевку в ее словах, и продолжаю рассуждать. На чем мы остановились?.. Ага! Значит, Золотаря подставляют... Стоп, стоп! А на кой его подставлять, если он ничего не взял из киоска, кроме этих монстровых баб на календарях?

- Думай, думай, шеф, горячо! - опять влезает в мои рассуждения Машина.

Так, начнем еще раз. Золотарь за очен-но приличную сумму лезет в киоск. Хоть там и нечего брать, но тем не менее, что-то он там экспроприирует. Ведь не за сам же факт ограбления ему заплатили! Далее, Золотарь с чем-то экспроприированным прет в "Ослиную лужайку" и там, судя по всему, ожидает работодателя. В "Ослиной лужайке" он случайно налетает на Тренажера и хвастает деньгами. Эту сцену мы имели возможность наблюдать. То, что Тренажер в этой истории сбоку припека, неоспоримый факт. Тут появляюсь я, начинаю домогаться истины, и кто-то, убоявшись разоблачения, удивительно метким броском бутылки выключает Золотаря из всей этой темной истории. Причем выключает навсегда. Какой из этого следует вывод? Ясно одно: предмет кражи Золотарь на момент моего появления еще не успел передать своему благодетелю. Следуем дальше. При обыске у Золотаря мы ничего не нашли. Точнее, не нашли ничего заслуживающего внимания. Ведь нельзя же этикалендари... Стоп! Опять календари!

Достаю из кармана календари и еще раз внимательно рассматриваю их. Все совершенно нормально и естественно, если не считать загадочной надписи и числа в кружке...

- Кипяток! Кипяток! - торжествующе вопит Машина. - Дожимай, шеф!

- Получается, Золотаря убрали из-за этих вот каракулек? - неуверенно спрашиваю я.

- Не из-за каракулек, а из-за того, что он в тот момент мог выложить, кому этот календарь нужен позарез или встал поперек горла. Понятно?

Я снова задумываюсь. Это ведь что получается: кому-то эта порнуха нужна так, что он готов пойти на убийство, а кому-то так, что он платит дикую сумму, лишь бы ее заполучить. Но в таком случае, должен быть еще кто-то третий, для кого это календарь - просто бумажка с рядовой информацией... Вот это компот!

- Ну, ты намудрил, шеф! Так хорошо начал... - вздыхает Машина.

Я и сам уже понял, что залез куда-то не туда. Все должно быть проще, намного проще.

- Даю подсказку, - высвечивается на дисплее. - Подумай о том человеке, который так метко бросил бутылку.

А ведь она права, моя умница. В конце концов, не так уж важно, кто кому свинью подложил, убив Золотаря. Главное то, что мне известна причина этого свинства - календарь с шифровкой. А теперь порассуждаем о метателе бутылок...

- Ну, наконец-то! - удовлетворенно произносит Машина.

- Ласточка ты моя, - отвечаю и продолжаю философствовать: - Бутылку бросили с довольно-таки приличного расстояния, это раз. Бросили с большой силой. Пробить золотарский дубовый череп - это надо очень постараться. Это два. И в третьих, попасть с такого расстояния и с такой меткостью надо иметь очень верный глаз и натренированную руку. Что следует из этих трех факторов? Ну, во-первых, то, что это не могла сделать женщина. Однозначно. Дети и старики тоже отпадают...

Построение логической цепочки в который раз прерывается Машиной.

- Чемпионат по ГТО.

Черт побери! Ну, конечно же! Они же там гранаты мечут! И на дальность, и на точность. Там и только там надо искать убийцу. Причем не среди рядовых участников, а в лидирующей группе, среди элиты. И мало того, искать среди тех фаворитов, которые в момент убийства отсутствовали на стадионе. Таких, я думаю, будет не очень много. А это упрощает дело.

- Похоже, ты обретаешь прежнюю боевую форму, - подбрасывает комплимент Машина. - Куда прикажете?

- "Интернациональ", - решительно приказываю я.

4

Взревев мотором и круто развернувшись, Машина понеслась к центру Города. Я откидываюсь на спинку сидения и расслабляюсь. Что ни говори, а иметь такого помощника, как у меня великое дело! Да что там помощника - равноценного партнера по сыску. И не меньше. Бывало, она меня из таких передряг вытаскивала, вспоминать страшно. Но, правда, и сумма, которую я за нее уплатил, вызывает не менее устрашающие воспоминания. Дыра в моем бюджете после покупки Машины образовалась, как после лобовой атаки пьяным слоном некачественной кирпичной стены. Это мои друзья-кооператорщики расстарались. Я им, конечно, премного благодарен, по гроб жизни, можно сказать, но со своего-то брата-индивидуала могли бы и поменьше сшибить.

- Отель "Интернациональ", - лихл взвизгнув тормозами, объявляет Машина. - Только очень прошу, шеф, будь бдителен и осторожен.

- Да что ты меня сегодня весь вечер пугаешь?!

- Не пугаю. Я пытаюсь уберечь тебя от опрометчивых поступков. И от ходьбы по лезвию ножа. В твоем положении это чревато серьезными последствиями. Ножки поранишь!

Только тут до меня доходит, что все это время я попираю грешную землю, можно сказать, босыми ногами. Туфли-то ведь я выбросил еще у засранного киоска. Н-да, ситуация! Могут и в отель не пустить. А попасть мне туда крайне необходимо... Раз Машина советует... Хотя лично я в этот официально узаконенный бордель не полез бы даже под страхом смертной казни. Чего я там не видел? Дивизию разновозрастных шлюх, что ли?

Машина крякает и противным старческим голосом шепелявит:

- Сынок, ты у меня прям на глазах глупеешь. Я тебя кормила-ростила, а ты? Вальтов по черепу пускаешь... - И внезапно переходит на свой обычный, снисходительный тон: Вспомни, козел, чем замочили Золотаря!

Немного подумав, отвечаю:

- Кажется, бутылкой шампанского.

- Одному казалось, что в жены девственница досталась... Правильно вспомнил. Шампанским. Но вопрос - каким? Марку, трезвенник несчастный, можешь вспомнить?

Я опять усиленно морщу лоб.

- А у него что, еще и разные марки бывают? Я за всю жизнь видел только одну - "Советское"...

- Пить больше надо, добродетель ходячая! Золотарь удостоился чести быть убитым "Мадам Клико". Эстеты недоделанные!

Вот тут я оскорбляюсь не на шутку.

- Это кто недоделанный? Я, что ли?

- Что ты, что ты! - притворно-испуганно вскрикивает Машина. - Ты у нас не недоделанный, тебя в процессе производства, похоже, переделали, перестарались... - И без всякого перехода ревет: - Дергай в бар, придурок! Всему городу известно, что только в баре "Интернационаля" можно купить "Мадам Клико". Правда, за валюту... За наши, деревянные, у них и дырявого презерватива не купишь...

Меня, как ветром, выносит из Машины. Даже про босые ноги забываю. Прыгаю через несколько ступенек вверх к вертящимся стеклянным дверям отеля, а в голове привычно выстраивается логическая цепочка: Золотаря убрали броском, достойным чемпиона, раз. Убили бутылкой "Мадам Клико", два. "Мадам Клико" могли взять только в баре "Интернационаля", три. И, наконец, четвертое - в Городе в данный момент происходит чемпионат мира по ГТО. Из всего этого следует простой вывод: надо выяснить у бармена, кто за истекший день и вечер обращался к нему с вопросом по поводу продажи этой самой "Мадам".

Доскакав до дверей, я был вынужден остановиться. Дорогу к заветному бару перекрывал невероятных размеров швейцар. Весь в галунах, шевронах и позументах. Ну, а по количеству растительности на морде этот дядька явно косил под Маркса, который Карл. А может, дальний родственник... Но разбираться в политических и генеалогических корнях этого придворного мордоворота у меня нет времени, поэтому просто с разбегу бодаю головой в его обильный живот, швейцар хрюкает и складывается пополам. Путь свободен. Влетаю в холл и, как танк во хмелю, пру к бару. Бармен таращиться на меня, словно на привидение. Но в нашем деле иногда приходится отставлять в сторону этикет и приличия, поэтому, ничтоже сумнящемя, сгребаю его за грудки и ору прямо в ухо:

- Кто у тебя, котяра валютный, сегодня брал "Мадам Клико"? Быстро!

Молчит, харя разъетая, только губами трясет. Ору в другое ухо:

- Я у тебя не карту размещения наших стратегических ракет спрашиваю! И не секрет получения десяти стограммовых коктейлей из пятисотграммовой бутылки "Столичной"... Повторяю еще раз: кто брал сегодня "Мадам Клико"?

Ору и краем глаза замечаю какого-то подозрительного типа иностранного вида, делающего двусмысленные движения в мой адрес. Ничего, думаю, подождешь, гостенек дорогой! Мы тут сначала свои внутренние проблемы решим.

- Ну, так как, друг пернатых, вспомнил? - снова обращаюсь к бармену.

- Спортсмен какой-то брал парочку... - наконец, выдавливает тот.

- Э-э, парень, я так не играю! Про спортсмена я и без тебя знаю. Ты внешность его нарисуй, - и слегка поддаю его коленкой в живот.

- Ой-ой-ой! - орет бармен и начинает живописать: - Здоровый такой, мордатый...

- Паренек, - перебиваю я его, - я вполне допускаю, что ты не Рубенс, но такие художества доведут меня до греха. Что значит мордатый? У них у всех морды - всемером за неделю не обделаешь... Ты мне характерные детали его внешности давай. Хромой, косой, безрукий?

- Не-е... - совсем растекается бармен. - Нормальный мужик, при всем...

- У, мразь! - Я окончательно понимаю, что ничего от этой сволочи не добьюсь. - Кобель вонючий. Пшел отсюда!

Брезгливо отряхиваю руки и отхожу от бара. Тот ко мне бочком подгребает этот подозрительный иностранного вида.

- Мсье хотел бы получить информацию?

- Мсье много чего хотел бы, - отвечаю не совсем вежливо6 но меня можно понять - целый вечер с одним дерьмом сталкиваюсь. Типчик испуганно оглядывается и шепчет:

- Моя знайт, кто куплял этот бутилка. Моя его случайно фотографируй.

После таких слов у меня екает сердце. Вот это удача!

- Где фотография?! - ору.

Он снова озирается.

- О-о, с фотографий малинький заменка. Моя отдавайт пленка... как это? А-а, проявка! Завтра сказал приходить к обед.

У меня внутри все поет. Черт с ним, думаю, до завтра потерпеть можно.

- Мир, дружба, - говорю. - Найрамдал! Но пасаран! Вот только как бы мне эту фотографию получить?

- О, ноу проблем! - отвечает. - Завтра в два часа день на этот месте. Я буду ожидайт вас. А это сувенир. - И протягивает великолепный "Паркер". От таких сувениров грех отказываться даже по соображениям идеологическим, поэтому "Паркер" принимаю и задаю последний вопрос:

- Как мне вас найти в случае чего?

- Это просто, как выедка в яйцо! Спросийт Боба Смит, любая герлз вам показывайт мой аппартамент. - И делает мне ручкой - гуд бай!

И я ему тоже - до побачення!

Хороший мужик Боб Смит! Приятно с таким работать. Весело насвистывая, выхожу на крыльцо. А вот это уже лишнее! Гляжу: стоит мой согбенный Карл Маркс (Хорошо, видать, я ему въехал, раз до сих пор не разогнулся) в окружении шести-семи явно уголовных элементов и о чем-то с ними сговаривается. Нюх у меня на такие вещи верный, сразу понимаю: буть грандиозной драке. Ну, это меня не пугает - шесть-семь бугаев мне на одну левую. Продолжая насвистывать, спускаюсь к Машине. Слышу сзади:

- Эй, фраер, стой!

Мне что, могу и постоять. Свежий воздух еще ничему не вредил. Стою, дышу и смотрю, как это кодло во всем правилам игры "Семеро одного бьют" берет меня в полукольцо. Через пару секунд они заканчивают построение и слышится традиционная команда к атаке:

- Мужик, у тебя закурить не найдется?

- Ну как же, - отвечаю, - не найдется? Для милого дружка и серьгу из ушка!

И тут же хватаю двумя пальцами нос близстоящего любителя канцерогенов. Этот поступок вызывает в толпе желающих покурить на халяву некоторое замешательство. Его мне хватает на то, чтобы, не отпуская носа самого страждущего, ударом свободной руки сбить еще одного. А потом эффектнейшим, но, к сожалению, незаметным для глаза движением левой ноги повалить на землю самого здорового из противников.

Честно признаться, я думал6 эти действия собьют с них охоту покурить. Но я глубоко заблуждался. Гляжу, начинают вооружаться подручными средствами - палки, камни, сомнительной чистоты железяки.

- А вот это уже нечестно, хлопцы, - обращаюсь к ним с совершенно искренней обидой в голосе. - Так мы не договаривались...

Да разве их проймешь? Продолжают, как ни в чем не бывало, совершать угрожающие движения своими примитивными орудиями нападения. Ну, ладно! Раз миром не получается - пеняйте на себя!

Но предстать перед этими молодчиками во всей своей красе не удается. Случается невероятное. Страшный, чудовищной силы удар обрушивается на меня сзади, опрокидывает на землю. Руки-ноги перестают подчиняться мысленным приказам, в голове гудит, на глаза накатывает противная до рвоты пелена. В довершение ко всему, чувствую, что сознание коварно покидает меня. Последнее, что успеваю зафиксировать из окружающей действительности - сапоги, кеды, ботинки и кроссовки, которые разом устремляются в мой левый глаз. И совсем уже на грани небытия - крик Тренажера: "Ах, вы, титьки тараканьи!.."

Тут я окончательно проваливаюсь в бездну мрака...

5

... откуда меня подымают заполошные гудки Машины. Открываю глаза и ничего не понимаю. Каким образом я очутился в своей комнате? Да еще в кровати? Последнее, что помню из вчерашнего, богатого событиями дня, как кто-то очень ловко и профессионально выключил меня из игры. Дальнейшее - густой мрак. А Машина продолжает разоряться за окном. Пытаюсь встать... Вот это номер! Руки и ноги как не свои. В голове гуд. Единственно спасение - горячая ванна. С грехом пополам добираюсь до ванной комнаты, с криками и слезами стаскиваю с себя одежду и буквально столбенею. Вся спина и задница сине-зелено-черного цвета. Вот это синячище! Первый раз такой вижу! Это с какой же силой надо было въехать? А самое главное - кто это сделал? Ведь насколько я помню, сзади у меня никого не было. Тыл прикрывала Машина. Пробраться туда никто не мог. Лезу под душ и продолжаю размышлять. Хотя, если честно, какие могут быть размышления, если все мысли разбегуются, как мыши от кошки.

Снова раздаются требовательные сигналы Машины. И тут в голове у меня начинают появляться какие-то проблески.

- А-а-а! - ору я и стремительно вылетаю из ванной. Быстренько натягиваю штаны, хватаю молоток поувесистей и со всей возможной в моем положении быстротой вылетаю из дверей. - Ну, держись, сундук компьютеризированный! Сейчас я за все твои вчерашние фокусы рассчитаюсь. Я научу тебя свободу любить!

Такая меня злоба взяла, аж дыхание перехватило. Качусь по ступенькам и предвкушаю, как буду громить этого одисплеенного предателя. На молекулы разложу! На болты и гайки...

Вылетаю из подъезда во двор. Вот она стоит, родимая, пиликает. Сейчас ты у меня попиликаешь, сума переметная! Поднимаю молоток над головой и с воинственным индейским улюлюканьем устремляюсь на абордаж...

Ничего не выходит. Эта сволочь рявкает мотором и откатывается на пару метров в сторону. По инерции меня проносит мимо и врезает в стену дома. Бам-м-м! Вторая попытка еще хуже. Машина опять вовремя откатывается, а я... Короче, молоток вместе с моей рукой и прочим синюшным телом с грохотом и звоном проникает через окно с чью-то квартиру. Злости у меня поубавляется, но, как говорится, Бог троицу любит. Предпринимаю третью попытку. На этот раз действую более осторожно и осмотрительно. Поигрывая молотком, выхожу на середину двора и останавливаюсь. Жду ответного шага бывшего союзника и "верного друга". Машина тоже останавливается и ехидно подмигивает левой фарой.

- Что, шеф, наигрался? Индеец... - И видя, что я собираюсь бросить в нее молоток, добавляет: - Вот только не надо молоток в бумеранг превращать. Сам же и получишь по голове... А она у тебя далеко не самое крепкое место, если ты до сих пор ничего не понял...

- Ты мне лапшу на уши не вешай! - задыхаюсь от негодования. - Я все равно до тебя доберусь!

- Доберешься, доберешься, - отвечает Машина. - Но сначала пойди мозги промой. Клизмой.

- Почему это клизмой? - оторопело спрашиваю я.

- Потому что я тебя голова там, где задница, и наоборот, - отвечает Машина. - Другой бы на твоем месте в колеса бы поклонился, весь капот облизал бы мне из благодарности, а ты...

- Это за что же я должен тебя благодарить? За коварство и предательство? За это вот?.. - Спускаю штаны и заголяю зад.

- Да-а! - хмыкает Машина. - Классный удар, приятно вспомнить. Но кто же мог знать, что у тебя такая тонкая организация задницы?! Абстракционист... - Немного помолчав, добавляет: - Выставка абстрактного искусства закончена. Экспонаты могут расходиться по домам. - И, поскольку я продолжаю стоять с голым задом, орет: - Да убери свой курдюк! Он не вызывает у меня приятных эмоций. И молоток брось!

Поняв, что эту битву мне не выиграть, бросаю молоток. Не в подружку мою. Мимо.

- Вот так-то лучше, удовлетворяется моими действиями Машина. - А теперь лезь в салон и послушай, что я тебе скажу. И покажу.

Что остается делать? Вздохнуть и действовать согласно ее указаниям.

6

В салоне тепло, уютно. Пахнет хорошим французским одеколоном. Негромко играет музыка. Грешки свои замаливает, думаю. Поглядим, что будет дальше.

А дальше начинаются интересные события. Музыка прерывается и на дисплее появляется лицо теледиктора. С серьезной миной оно начинает вещать о злодейском преступлении - ограблении газетного киоска. Потом идет запись репортажа с места событий (это уделанный-то киоск - место событий!), далее интервью со следователем Иксом. Он долго и многоумно распинается о том, что с таким коварным преступлением ему еще не приходилось сталкиваться, что по его мнению работал очень опытный преступник, и в довершение всего, делает доведшее меня до судорог (от смеха) заявление: "На месте преступления преступник оставил неоспоримую преступную улику и вещественное доказательство - пару туфель, размер сорок один, производства Кимрской обувной фабрики. Лиц, знающих владельца этих туфель, просим позвонить по телефону..." - и далее целая куча номеров.

Вот я и сподобился. Точнее, мои туфли. Теперь они будут стоять в камере вещдоков на самом почетном месте.

- Повеселился? - прерывает мой смех Машина. - А теперь маленько погрусти над бренностью всего земного и своего бытия в частности... - И выдает следующее сообщение: - "Вчера, в двадцать три ноль-ноль местного времени, в районе Гусинояйцевского оврага произошел взрыв бомбы замедленного действия. Жертвами стали шесть лиц мужского пола. Идентифицировать личности не удалось. Трупы в сильно поврежденном состоянии. В ходе предварительного расследования выяснилось, что взрывное устройство было замаскировано под самопишущую авторучку фирмы "Паркер". Лиц, знающих..."

Вот это да! Как обухом по голове! Ведь это что же получается? Это же презентованный мне "Паркер" взорвался! Это же я должен сейчас находиться в состоянии невозможности идентификации личности!

Усаживаюсь поудобнее и заискивающе гляжу в дисплей.

- Что-то я давно твоего голоса не слышал, милая. Обласкай мне слух объяснением всего этого кошмара.

- Похоже, шеф, вчерашние события окончательно скособочили твои мозги, - вздыхает Машина. - Это ведь просто, как по выражению твоего забугорного друга - выедка от яйца. Но, видя, что я продолжаю таращиться на дисплей, она все же снисходит до пояснений: - Вчера, пока ты героически махался с превосходящими силами противника, я уловила подозрительное тиканье в твоем правом нагрудном кармане. Вычислить, что там тикает и сколько еще этого тиканья осталось, было делом пары минут. Ты же тем временем продолжал разминать свои верхние и нижние конечности. Разминал и не подозревал, какую конфетку подложил сам себе. Я встала перед выбором: или взорваться, заметь, вместе с тобой через непродолжительное время, или любыми доступными средствами избавить тебя от этого презента. Ну, а поскольку я знаю твои способности в разминании конечностей, у меня возникло твердое убеждение, что судьба склоняет чашу весов в пользу первого варианта. Надеюсь, даже ты со своими куриными мозгами согласишься, что это далеко не лучший выбор. Пришлось вмешаться. Заметь, вмешательство носило относительно ненавязчивый характер, в результате чего "Паркер" оказался в качестве премиальных у неосмотрительно накативших на тебя неидентифицированных личностей. А мы с тобой целы и вполне работоспособны. Доволен, шеф?

Доволен ли я? Да я готов целовать не только капот моей милой, но и каждое колесо в отдельности! Приношу ей во всевозможных формах миллион извинений и заверений в вечной любви. Обещаю даже носить на руках...

- А вот это не надо, - прерывает мои словоизлияния Машина. - Ручки тебе самому пригодятся. Или ты решил бросить начатое вчера дело? Если нет, у нас впереди напряженный день.

- На стадион! - решительно командую я, и Машина, весело бренча всеми железками (видимо, маскируясь под старый драндулет), несется к месту спортивных побоищ.

7

Стадион окружает несметная толпа безбилетников, желающая попасть на спортивное событие века - чемпионат мира по ГТО. Лишний билетик спрашивают, не доезжая километров двух до стадиона. Весь Город залеплен афишами и анонсами. С большим трудом удается припарковаться на стоянке возле главного входа, да и то потому, что Машина приняла облик старого, заезженного "козла". В воротах подмигиваю знакомому контролеру (как-то я накрыл по его просьбе жену его на месте совокупления с любовником) и беспрепятственно прохожу на трибуну. Народу-у-у! Как за "ливеркой". Все орут, все вопят, машуь флагами и дуют в дудки. Так, надо сориентироваться. У кого я могу выяснить соответствие списочного состава с участвовавшими во вчерашнем дне соревнований? Кто давил сачка, так сказать?.. Кто тут хозяин бала?

Проще всего обратиться к телекомментатору (тоже мой бывший клиент), уж этот-то прохвост знает все на свете. Так и делаю. Нахально лезу в комментаторскую будку и через пару минут имею все нужные данные. Отсутствовали вчера трое. А, Б и С. Кстати, все трое - гэтэошники мирового уровня. Вот так-то! Остается самый пустяк: сегодня же разыскать их и немного прижать за жабры. Это дело можно отложить до вечера, то есть, до окончания сегодняшнего дня соревнований. Гляжу на часы - двенадцать. Время до встречи со вчерашним иностранцем-бомбистом еще есть. Не торопясь, покидаю стадион. По рации, спрятанной в дубле зуба, связываюсь с Машиной, даю указания ждать меня возле кафе с интригующим названием "Китайский подвальчик".

8

Кафешка эта в кругу людей строгой морали пользовалась дурной славой. Для тех же, кто не обременен узами благопристойности, этот уголок кооппита был просто раем. Что касается меня - так мама привила мне с детства любовь к китайской кухне.

Заказываю обед, в ожидании незаметно оглядываю посетителей. Все тот же контигент. Знакомые все лица. Проститутки, педерасты, сутенеры. Валютные дельцы (мелочь, конечно). Замечаю, что одна из проституток призывно подмигивает мне и делает пальцами непристойное движение. Попутно с этим автоматически отмечаю, что лет этой девице четырнадцать, от силы пятнадцать. И тут меня бес попутал: беру и подмигиваю в ответ. Хотя знаю на сто процентов, чем эти подмигивания кончаются. Этой скороспелке только того и надо. Через пару секунд она уже сидит у меня на коленях и приторно сюсюкает:

- Мущ-щ-щина, угостите коньячком, а я вам за это что-то покажу!

Сижу и в душе костерю себя: "Козел безрогий!", а сам делаю малявке бодливую козу и не менее противным голосом отвечаю:

- Что же такого девочка может мне показать? Коньячок нынче дорог. За коньячок-то я могу такого потребовать, ой-ой-ой!

А стерва эта, не на секунду не задумываясь:

- Что угодно, куда угодно и сколько угодно! - и лезет рукой мне в брюки. Этого еще не хватало!

- Ты что же, дорогая, хочешь прямо здесь трахаться? спрашиваю напрямик.

- А почему бы и нет? - отвечает.

- Э, нет, так дело не пойдет! - решительно заявляю я. Я не привык заниматься этим среди кулинарных изделий. Поедем по мне домой. На "би-би" поедем.

- На красивой? - вопрошает малолетняя любительница траханья.

- О, - отвечаю, - на шикарной! Иди и жди меня у входа.

Та моментально слетает с моих колен и, неимоверно вихляя задом, идет к дверям. Я, не теряя ни секунды, ретируюсь через служебный выход. Поел, называется! Ну, да сам виноват. Знал, где сижу.

Вызываю по рации Машину и, вкратце обрисовав ситуацию, назначаю новое место встречи.

9

После моего не совсем достойного ухода из кафе судьба преподносит очередной сюрприз. Еще живо под брюками ощущение шаловливо-настойчивой ручонки карликовой секс-бомбы, как из-за угла с криком: "Держи его!" на меня наезжает великолепная тройка гениев сыска, следствия и криминалистики. Такой прыти я от них никак не ожидал и, честно признаться, немного теряюсь. Секундной растерянности им хватает на то, чтобы защелкнуть на моих запястьях холодные наручники. При этом Икс злорадно приговаривает: "Ну все, теперь ты у нас в руках!", Игрек неосмотрительно размахивает перед моим носом пушкой, а Зет с идиотской ухмылкой козлит вокруг меня.

- Убери свою пукалку, кретин! - пытаюсь я испортить настроение этим налетчикам. - Жену свою можешь ею стращать. Со мной этот номер не пройдет. Она же у тебя горохом заряжена, мичуринец!

Игрек на мои слова реагирует совершенно неожиданно. Я думал, он обидится, а этот стрелок-любитель ликует:

- Все слышали? Все? Оскорбление при исполнении!

- И это тебе зачтется! Все зачтется! - не менее радостно замечает Зет, продолжая скакать вокруг меня. - О многом придется тебе пожалеть...

- Сейчас, разбежался, - отвечаю. - Майя Плисецкая недотраханная...

Больше не успеваю сказать ничего обидного - эти паразиты затыкают мне рот моим же носовым платком (хоть за это спасибо, у меня-то он чистый) и, подбадривая пинками, волокут в отделение. Тащусь и ничего не понимаю. Неимоверно стыдно перед прохожими (ведут, как какого-то матерого уголовника), а самое главно - за что ведут-то?!

В отделении, куда меня не совсем самостоятельно доставили, приходится пережить еще одно унижение. Пока эти самодеятельные артисты оформляли сцену для следующего действия , меня не совсем вежливо (точнее - совсем невежливо) усаживают на деревянную скамью в коридоре. Одиноким я себя не чувствую, кроме меня, на скамейке томятся ожиданием еще с пяток задержанных. И как на грех, знакомые все лица. Все, в разное время, имели дело со мной, как с инспектором. А теперь получается, я с ними одна компашка! Они ехидно ржут...

Войдя в кабинет, я профессионально оцениваю обстановку. Пеналообразная комната, зарешеченное окно. Дистрофичный стол и геморроидальные стулья. Из достижений несовременной техники - кассетный магнитофон местного производства да непонятного дизайна настольная лампа. На что она похожа, и думать неловко. В общем - серость под стать хозяевам кабинета. Святая троица садится на мягкие стулья (геморроя не боятся, сволочи), меня же усаживают на жесткий колченогий табурет в самой середине комнаты. Экзекуцию начинает Икс. Шикарным жестом он включает магнитофон и плебейски орет:

- Фамилия? Имя? Отчество?

Меня разбирает смех. Эти гении не удосужились дать свободу хотя бы моему языку. Ну, да бог с ними! Пусть сами ломают головы над моим молчанием.

Икс тем временем продолжает реветь быком:

- Постоянное местожительство? Место работы? Национальность? Пол? Возраст? Принадлежность к какой партии?

Настроение у меня поднимается еще выше. Представляю, что было бы с ними, если бы я ляпнул, что пол у меня женский. И ведь поверили бы! Потому как анкетам не лгут. По крайней мере, в нашей стране. Даже для проверки пощупать бы не полезли. Ну, про принадлежность и говорить нечего. Член какой партии? А может, бракованной?.. Лично я предпочитаю быть самим собой, а член пусть остается членом, коим ему по природе быть положено.

Тем временем Икс выдыхается и в работу включается Игрек. Ревет он потише, зато каждую фразу подтверждает тычком кулака в загривок.

- Можете не отвечать на наши вопросы! Мы и так все про вас знаем! - И трясет перед моим носом папкой с моими инициалами на обложке.

Ого, думаю, шустряки! Уже и дело успели сварганить!

- И улик против вас предостаточно, - продолжает Игрек и выставляет на стол... Что бы вы думали? Мои измазанные в дерьме туфли! Те, что я выбросил вчера неподалеку от обделанного киоска.

- Улика номер один! - голосом базарной торговки включилась в ихний ор Зет. - И тебе не удастся доказать, что это не твоя обувка! Экспертизой доказано, что эти туфли последние три дня носил ты. А самое главно, испражнения на них по химическому и биологическому составу полностью идентичны испражнениям, найденным на месте происшествия!

Эге! - думаю. - Это ужа посерьезнее будет. Надо выкручиваться, не то знаю я этих волков - пришьют все нераскрытые дела за последние сто пятьдесят лет. А как, скажите на милость, выкручиваться, если у меня рот заткнут? Сижу, трясу головой, мычу что-то нечленораздельное.

- Ага! - хором заголосили все трое. - И крыть нечем! Ишь, как заюлил...

Заюлишь тут, тем более, Икс достает из стола пачку фотографий, показывает мне и заявляет:

- А на это что скажешь?

Гляжу я на снимки и млею. Покойный Золотарь во всех ракурсах.

- И учти, - добавляет Игрек, - у нас есть свидетельские показания хозяина кемпинга. А в них он, между прочим, прямо заявляет, что последний, с кем он видел живого Золотаря, был ты. И он же под присягой признался, что и первый, с кем он видел мертвого Золотаря, тоже был ты. Будешь продолжать играть в молчанку?

Я сижу и тщетно пытаюсь вытолкнуть языком кляп. Челюсти трещат, щеки рвутся! Основательно законопатили, гады! Делаю последнюю отчаянную попытку и (жив буду, свечку поставлю!) чувствую, как кляп потихоньку начинает покидать мой рот. Еще одно усилие и... Фу-у-у! Наконец-то! Потихоньку двигаю челюстями - целы вроде. Делаю несколько глубоких вдохов и выдаю:

- Ну, вы, лапсердаки ушастые, даете! Я подозревал, что с мозгами у вас не густо, но не до такой же степени! Допрашивать битый час и ждать взаимности, не замечая кляпа в моем рту? Это даже не идиотизм, это что-то биологическое! Уж не обижайтесь, коллеги, на правду-матку!

Вижу, смутились. Смотрят оторопело на кляп, валяющийся у моих ног, потом друг на друга. А я сижу и думаю, что следующим их шагом будет отыскание виновного в этом ляпсусе. Так и случилось. Жаль только, спектакль был коротким. Мое присутствие не позволило им раскрыться во всей красе. При постороннем не очень-то дашь волю рукам и языку. Финал этой трагикомедии тоже был мне заранее известен. Тройной вополь вызвал дежурившего за дверью сержанта и... Грех с души - гора с плеч!

А я в это время ускоренными темпами вырабатывал линию поведения. Рассказать, как все было на самом деле? Едва ли поможет. У этих волчар устойчивая аллергия к правдивым показаниям. Чем правдивее им отвечаешь, тем меньше они верят. С другой стороны, чем нелепее ложь (лишь бы только в нее укладывались все имеющиеся в распоряжении следствия факты), тем больше веры твоим показаниям. Но я находился в цейтноте, времени на фантазирование не было. Да и принципами своими, даже под угрозой потери свободы, не хотелось поступаться. Будь что будет! Случаются же чудеса на белом свете!

- Вечер вопросов и ответов объявляю открытым, - начинаю я. - Позвольте представиться. Ломов Николай Иванович. Одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения. Русский. Холост. Частный инспектор. Мужской. Не член, но с ним, - отвечаю на вопросы в порядке поступления. - Далее: мои ли это туфли? Ответ: мои. Далее: я ли был тем человеком, который видел живого Золотаря последним и мертвого первым? Ответ: да, этим человеком был я. Чем очень горжусь. Уважаемая публика имеет еще вопросы? Не имеет. Я кончил, господа!

Ну и рожы у этой великолепной троицы! Рты - хоть трамвай вкатывай. Глаза у кого где. Далее всех они укатились у Зета. Куда-то в район ушей. Да и сам я, признаться, не ожидал от себя подобного монолога, выдержанного в стиле наглой правды. Смотри-ка ты, оказывается, иногда полезно проводить такие сеансы шоковой правдотерапии. Потихоньку встаю и направляюсь к выходу. Пинком открываю дверь, при этом чуть не сшибив с ног вахтенного сержанта, и без слов протягиваю ему скованные руки. На улице появляюсь уже без этих украшений.

Первое, что вижу, выйдя на крыльцо отделения - моя милая, ненаглядная Машина. Мое появление она приветствует радостным гудком и гостеприимным распахиванием передней дверцы. Остальные три, а также капот и багажник, открываются и закрываются, производя неимоверный лязг и стук.

Похоже на аплодисменты, думаю я и с криком: "Я люблю тебя, дорогая!" падаю в зовущий комфорт салона.

10

Тихо играет ненавязчивая музыка. Что-то грустно-блюзовое. Стекла потемнели (поляроид, тоже немало стоил), не пропуская ни луча света извне. Только с дисплея льется мягкой цветовой гаммы потом. Воздух пропитан запахом моря и нежности. Временами возникает почти физическое ощущение прикосновения к моему лицу чего-то эфемерного, но теплого и ласкового.

Через десять минут уравновешиваюсь душевно и физически, вхожу в полную боевую форму.

- Знаешь, шеф, - с немалой долей уважения говорит Машина, - ты меня приятно удивил.

- Это чем же? - спрашиваю.

- Да тем, что ты выбрал самый беспроигрышный вариант освобождения из плена. Любой другой был изначально обречен на провал. Но не обольщайся. Скоро они выйдут из шока и устроят на тебя настоящую охоту. С борзыми и ружьями. А также книжной уголовного кодекса в лапах.

- Сколько же, по твоим подсчетам, у нас осталось времени до их расстолбнячивания? - интересуюсь я.

- Укрыться в какой-нибудь норе хватит, - отвечает Машина. - Но если ты решил расследовать это дело до конца, то ноль часов ноль минут. Правда, это если не предпринимать никаких ответных шагов, а сидеть, сложа руки, как китайский болванчик.

- Что же мы можем сделать? Ведь сейчас на нас целая армия фараонов попрет. Сама же говорила!

- Говорила. И от слов своих не отказываюсь. Что касается наших возможностей - есть у меня одна мысль. В случае, если эта небольшая импровизация пройдет - времени у нас будет вагон и маленькая тележка. Сейчас увидишь игру высшего класса.

Наступает тишина, прерываемая редкими щелчками и телефонным гудением. На дисплее загорается сообщение: "Подключаюсь к городской телефонной сети. Ищу номер данного отделения". Неожиданно раздается громкий всхрюк, и голосом, полным металлическо-командных нот, Машина выдает:

- Тринадцатое отделение милиции? С вами говорят из центра.

Это феноменально. Голос, смодулированный Машиной, настолько властен и непререкаем, что даже мне, человеку, не признающему, в принципе, никакого диктата над личностью, и то хочется вытянуть руки по швам и встать стрункой. Представляю, что творится в отделении. Ведь у них чинопочитание и раболепство в крови!

Они ж там, наверняка, кипятком от страха писаются! А Машина продолжает:

- Как нам стало известно, вы по собственной инициативе завели дело против нашего лучшего внештатного сотрудника Ломова? Вам что, погоны тяжелы стали? Или по службе рядового соскучились? Вы мне это прекратите! Такими кадрами, как Ломов, гордиться надо, опыт у них перенимать... Короче, если еще раз вмешаетесь в действия Ломова или попадетесь ему на глаза - пеняйте на себя! Второго предупреждения не будет!..

Щелчок. Голос смолкает.

- Ну и как? - спрашивает Машина нормальным голосом. Как тебе исполнение?

- Высший класс! - восторгаюсь я.

- Учись, пока я цела, - снисходительно говорит Машина. - Я думаю, неделю передышки мы получили. А дальше видно будет. Итак, на чем мы прервали наши игры?

А в самом деле, на чем? Я за всеми этими нервотрепками совсем выключился из дела. Куда я направлялся в момент задержания? Вот черт, у меня же встреча с иногражданином на два часа назначена! Гляжу на часы - тю-тю! Поезд ушел! Уже три часа дня. Вот невезуха!

- Шеф, напрасно тратишь нервную энергию, - успокаивает меня Машина. - Даю дисплей на отсечение, этот забугорный бомбист не только не являлся на рандеву, но и на глаза тебе больше не попадется. Можешь забыть о нем навсегда.

А ведь она права, родная моя! Мысленно ставлю себя на место этого взрывника - ну, конечно же, нет никакого смысла в свидании. Так, что у нас там дальше по плану? Ага, необходимо встретиться с тремя отсутствовавшими спортсменами-гэтэошниками. Вот этим мы и займемся.

- Шеф, ты забыл самое главное! - предостерегает Машина. - Подумай и вспомни, что тебе не удается сделать с самого утра?

Озадачила она меня, честно признаться. Сижу и напрягаю мозги... Ничего главнее встречи со спортсменами в голову не идет.

- Милый, а кормиться кто за тебя будет? С утра у тебя маковой росинки во рту не было. Но только позволь на этот раз кормовую базу выбрать мне. Не то опять попрешься на какую-нибудь "малину"... Столовая "Бухенвальд"! - сама себе командует Машина...

11

В шесть вечера, после того, как мне третьей подряд клизмой вымыли из желудка "бухенвальдский" обед (вымывали в городском травмобщепитпункте, куда я попал после обильнорвотного приступа), я, наконец-то, вплотную занялся делом. К этому времени очередной день соревнований на стадионе завершился и, после небольшого военного совета с Машиной, я решил прощупать единственные оставшиеся у меня в руках нити - троицу не совсем дисциплинированных спортсменов. В сложившейся ситуации меня волновало только одно - отсутствие четкого плана их отыскания. Но Машина несколько успокоила.

- Шеф, - сказала она, - раз уж это дело началось бардачно, пусть так же и продолжается. Положись на интуицию и вдохновение. Нехай!

А что, подумал я, бардачить так бардачить! И скомандовал:

- Отель "Националь"!

Директор "Националя" произвел замену. В воротах (то есть, дверях) вместо вчерашнего обгалуненного мордоворота стоял какой-то дикоплеший сморщенный старикан. Неравноценная замена, думаю, этого голкипера я сшибу одним щелчком. Но щелкать не пришлось. Дедок был не только плешив до невероятия, но слеп, как крот, и глух, как тетерев. Танцующей походкой я продефилировал мимо него. Но скушна, господа, жизнь без проказ! На цыпочках подкрадываюсь к этому пескоструйному стражу (хотя можно и строевым рубануть, этот лысый пенек все равно бы ничего не услышал), встаю за спиной и гаркаю в заросшее волосами ухо:

- Хенде хох, бригаденфюрер!

Реакция самая неожиданная. С быстротой, достойной восхищения, он лапает правой рукой свой же правый бок. Смысл этих телодвижений предельно ясен: дедок заполошно ищет шпалер. Хотелось бы только знать: вальтер или наган? Ай да старый кадр! Полюбовавшись немного на этого рукоблуда, вспоминаю, что меня ждет встреча с противником куда более сероьезным. С противником, который броском бутылки укладывает человека замертво. И я шагаю в прохладу гостиничного холла.

Бармен при моем появлении лихорадочно трясет башкой. Оригинальная манера здороваться, отмечаю про себя. Подхожу к стойке администратора. Администратор - дебело-царственная кобыла - на меня ноль внимания. Но я не привык, чтобы на мою персону смотрели, как на пустое место. Шоколадки, конфетки, шампуни и прочая парфюмерия!.. Сейчас я тебе покажу набор косметики! Вежливо так отрываю барьер от пола, вытаскиваю на крыльцо и прислоняю к старому пню швейцару. Потом возвращаюсь в холл, берусь за спинку стула, на котором восседает эта копилка сладостей, и, подражая работе мотора - би-би! - качу его по мраморному полу. С грохотом вкатываю в лифт, даю обалдевшему лифтеру указание никого не впускать, а сам беру книгу регистрации и устраиваюсь в баре. Ага! Вот они все трое, голубчики! Номера 344, 433 и 562. Третий, четвертый и пятый этаж. Ну что ж, приступим.

Пешком поднимаюсь на третий этаж (пусть эта макака косметическая еще посидит в лифте), подхожу к двери с табличкой 344. Прислушиваюсь. Под дверь выползают хриплый мужской хохот и двойной женский визг. Развлекается, паразит! Ну, ничего, я ему всю малину испорчу. Стучу.

- Входи, входи, халява! Третьей будешь... - несется из-за двери.

Гм, за халяву можно и схлопотать. Пинком распахиваю дверь, вхожу в номер и столбенею.

На ковре посреди номера лежит здоровенный голый мужик. Верхом на нем сидит недурного сложения девица. А рядом с ней на четвереньках, выставив в мою сторону далеко не циркульного вида зад, - дама солидного возраста. И молодуха, и сморщенная наги, как черви. Хохот, визг, страсти. Подхожу ближе, сажусь по свободную сторону этого полового амбала на ковер и спрашиваю:

- Эй, друг, у меня к тебе один вопрос!

Сморщенная неожиданно падает на спину, раскорячиваясь в мою сторону всеми своими органами, и орет:

- Молодой человек, обратите внимание... Можете пользоваться... Бесплатно!

Молодуха, тем временем, продолжает галоп, обратившись лицом ко мне. Черт побери, совсем недурна! Гэтэошник, не меняя позы, берет стоящую рядом бутылку "Наполеона" и пьет из горла. Остатки выливает на укатившуюся под мышки грудь старой стервы. Та верещит от восторга. Похоже, здесь все ясно. У этого блудливого козла одна лишь случка на уме. Вряд ли он способен на что-либо другое. Тем более, на убийство. Скорее всего, этими же играми он и вчера занимался. И позавчера... Данную линию можно считать отработанной. Встаю с ковра и направляюсь к двери.

Поднимаюсь этажом выше.

Номер 433. Распопов Викентий Павлович. Ну, что ты мне скажешь, товарищ Распопов? Стучу.

На этот раз дверь не откликается. Секунду выжидаю (вдруг готовится удар по голове?) и вхожу в номер.

Все та же старая песня... Да чтоб вы все провалились!

Как и в предыдущий раз, на таком же старом ковре раскорячилась парочка обнаженных любителей дневного траханья... Хотя нет. Песня старая, да на новый лад. Внимательно приглядываюсь и обнаруживаю существенную разницу в составе действующих лиц. На этой сцене баб не наблюдается. Какой-то театр "Кабуки". Педерасты, одним словом. На одном напялены женские чулки с подвязками и сомнительных размеров лифчик. Интересно знать, чего он в чересседельник наторкал? 0 мелькает в голове. Сажусь поближе и окончательно теряю веру в средние эшелоны власти. Мужик в лифчике - председатель Горисполкома. Собственной персоной. Ну и семейка! Внизу дочь с мамашей долбятся за бесплатно, а чуть выше - папуленька подставляется. Где уж тут Городом управлять, успеть бы натрахаться вволю. Жизнь коротка!

Побарываю брезгливость и обращаюсь к гэтэошнику:

- Продолжай, продолжай, друг, но ответь мне на один вопросик.

Этот оказывается сговорчивее. Не прекращая занятия, отвечает:

- Давай, парень, быстрее ручку и бумажку. Бери автограф и уноси ноги...

- Нужен мне твой автограф! - говорю. - Ты мне ответь, что делал вчера с шестнадцати до семнадцати часов дня?

За спортсмена отвечает предисполкома:

- Что делал? То же, что и сейчас, только намного лучше...

- В суфлерах я не нуждаюсь, гомик несчастный. Пусть он сам отвечает. - Этот козел совсем упал в моих глазах, поэтому я не церемонюсь.

- Что я делал вчера? - Спортсмен застывает, задумавшись. Одна секунда... Десять... Пятнадцать. - А этого вот педорасил, - показывает на предисполкома. - Пристал, хоть ты тресни! Я, дескать, люблю тебя, и прямо из раздевалки приволок в свой кабинет.

Да, и тут облом! Еще одна нить порвалась.Ну, что ж, остается проверить номер 562. Точнее, его жильца. Последний шанс...

С изрядно поубавившейся прытью поднимаюсь на пятый этаж, прикидывая в уме, с кем может быть мой последний герой. В голову лезут все какие-то зоологические ассоциации, но я промахиваюсь. Номер 562 вызывающе пуст. По чистоте и стерильности постели (насколько стерильным может быть белье в гостиничных номерах) видно, что здесь последние дни никто не жил. Дежурная по этажу подтверждает мои подозрения. Как же так? В регистрационной книге этот номер значился за... А его нет и в помине?..

- А жил он, жил, - поясняет дежурная, - только меньше суток. В первый же день на тренировке получил травму - гранатой в затылок случайно заехали. Вот и лежит с тех пор в больнице... А номер мы за ним держим - оплачен ведь.

Это называется - умыли! В глубине души я опасался нехорошего поворота событий, но чтобы вот так - за пятнадцать минут - рухнула казалось бы железобетонная версия, я и предполагать не мог. Все три гранатометчика на поверку оказались ни при чем. Что же остается? Утереться и начать собирать спичечные этикетки?..

Медленно спускаюсь к холл. Прохожу мимо продолжающего приветственно трясти башкой бармена, выпускаю на свободу администратора (посиневшую от злости) и выбираюсь на улицу.

Сажусь в Машину, которая без слов (вот уж кто понимает мое состояние: она да мама) медленно катит прочь от отеля. Куда она катит, мне абсолютно безразлично. Думаю, ей тоже.

Сгущаются сумерки. Зажигаются фонари. Светит убогая реклама. Выходят на работу проститутки и сутенеры. Холодает. А мы продолжаем бесцельную езду по городу.

Вдруг Машина резко останавливается.

- Слушай, шеф, какие же мы с тобой идиоты! - почему-то радостным голосом вскрикивает она. - А ну-ка, достань еще раз календари и внимательно рассмотри их!

С полнейшим безразличием выполняю ее просьбу. Достаю из нагрудного кармана всю пачку произведений местной порномафии и рассеянно проглядываю.

- Да не обратную сторону созерцай, не обратную! - укоряет Машина. - Ничего там нового, кроме таинственной надписи, не увидишь. Ты приглядись к картинкам.

- А чего я там не видел? - пытаюсь сопротивляться. Курдюки толстомясые... Меня от этого зрелища тошнит!

- А ты перебори себя и увидишь, какой будет прок, настаивает Машина. - Да и не все там, как ты вчера выразился, монстровые бабы. Приглядись повнимательнее!

Я продолжаю брезгливо морщиться и вяло отбрыкиваться. Машина настаивает.

- Что тебе с ними, жить, что ли? - кричит. - Или я тебя прошу каждый день на них пялиться?

В конце концов, я сдаюсь.

- Ну, хорошо, - гшоворю. - Вернисаж считаем открытым. Но предупреждаю: если заблюю салон - чистить не буду!

- Давай, давай, - ликует Машина. - Сама почищусь. Тоже мне, чистоплюй нашелся! Только внимательно смотри, с полной концентрацией сообразиловки и памяти. А то еще раз придется!

Переворачиваю календари фасадом вверх и в который раз перебираю. За это время мясные обрубки, снятые на них, женщинами не стали. Как висели у них титьки до полу, так и продолжают висеть. Но что правда, то правда - не все эти экспонаты из гастрономического отдела былых времен вызывают чувство тошноты. Одна из моделей - ого-го! Штучка!

Видя, что я заинтересовался именно этим календарем, Машина советует отложить его и выбрать теперь самый, на мой взгляд, безобразный.

- Это еще зачем? - пялюсь я ей в дисплей.

- А ты выбери, и сам поймешь!

Вздохнув, принимаюсь демонстрировать свой вкус. Пожалуй, вот эта... Нет! Эта вот пострашнее будет... А может...

Наконец, выбираю, на свой вкус, конечно, самую мерзкую модель и кладу ее с ранее отложенной.

- Тебе это ничего не напоминает? - вкрадчиво спрашивает Машина.

В голове начинают проявляться какие-то смутные ассоциации и образы. Впиваюсь глазами в календари.

- А-а-а! - ору. - Узнал!!!

Вот это да! С календарей похотливыми взорами лупятся... как бы вы думали, кто? Жена и дочка нашего достославного председателя Горисполкома! Хоть и наштукатуренные, но узнать можно. Тем более, что совсем недавно я видел их точно в таком же виде, что и на календарях. А уж тело-то никак не загримируешь. Не придумали еще способа...

Ну, семейка! Папа правит, мама с дочкой заправляют - во все дыры... Насмеявшись вволю, обращаюсь к Машине:

- Все это, конечно, занятно, но нам-то какой прок?

- Большой, - отвечает Машина, - особенно если ты покрутишь головой по сторонам.

Кручу и вижу интересную картину. Заборы, стены домов, столбы - все мало-мальски плоские поверхности залеплены плакатами и транспарантами со словами: "Все на выборы!" На каждом втором плакате красуется морда предисполкома.

Вон оно что! Все очень просто!

- Предвыборная кампания, - резюмирует мои наблюдения Машина и умолкает.

Ну, конечно же! А как известно, в этой борьбе за власть все средства хороши. Надо убрать компромат на ближайших родственников (порнушные календари - ого-го! - как могут испортить репутацию!), и в ход идут убийства. А Золотарь работал на того, кто не хочет видеть этого педераста у руля власти. Но тут вмешиваюсь я и путаю карты обеим сторонам. И все-таки, что-то в моих рассуждениях было не так. Сидела какая-то несуразная заноза. Поначалу я подумал, что это зашифрованная надпись. Кстати, как раз на календаре с дочкой председателя. Но потом сравнил отмеченное на календаре число с числом начала выборов и понял, что никакого шифра тут нет. Даты совпадали полностью. Значит, не это мешает принять версию предвыборной борьбы. Что же тогда?

- Да, шеф, - вздыхает Машина. - Пожалуй, ты прав. Что-то слишком просто получается.

И тут до меня доходит. Какой компромат? О какой дискредитации может идти речь, если и сам председатель, и все его семейство, абсолютно не заботясь о конспирации, трахаются с кем попало и где попало? Сам факт наличия календарей говорит за то же. Да и кого это волнует в нашем, который уж год объятым сексуальной революцией Городе?

Я понимаю, что окончательно запутался. Такое беспросветное дело попалось мне впервые. Все нити, за которые я пытаюсь ухватиться, рвутся, как гнилые огуречные плети.

- Списывай меня в утиль, шеф! - голос Машины полон трагических ноток. - Это какой-то дурдом... Логика здесь бессильна!

- Понимаю твои страдания, - отвечаю, - но я-то нахожусь в гораздо худшем положении. Ты страдаешь морально, страдаешь от осознания факта, что даже твой сверхмозг не все на этом свете может разрешить. Мои страдания гораздо хуже и ощутимее. Я страдаю материально. Какого черта, спрашивается, я влез в это дерьмовое дело? Кто меня просил? Кто мне за это расследование заплатит? Кто мой клиент? И где гонорар?

12

Дострадать в полной мере нам с Машиной не удается. Краем уха улавливаю еле слышный хлопок (профессионально определяю его, как выстрел из пистолета с глушителем) и в ту же секунду в лобовом стекле образуется скверной формы дырка. Немного погодя еще хлопок и, как следствие, еще одно незапланированное вентиляционное отверстие.

Берут в вилку... успеваю подумать я, и Машина без всякой команды рвет с места.

- Пригнись, шеф!

Через мгновение - как горохом по заднему стеклу. Теперь через это стекло можно вермишель после варки отмывать, мелькает несуразная мысль, или на звезды невооруженным глазом смотреть.

Машина тем временем набирает скорость. На дисплее бешеными буквами горят слова: "Говорила я тебе, скопидом переделанный, поставить пуленепробиваемые стекла. ЖМОТ!"

- Ты же знаешь, что не было денег! - кричу я в ответ и пытаюсь выбраться из-под сидения.

- Лежи, придурок! - еще громче орет на меня Машина. Поздно будет пить "боржоми", если кишки продырявят!

И добавляет оборотов. Несемся, как выпущенная из лука стрела. Фонари и окна сливаются в одну нескончаемую светящуюся ленту, Сквозь дыры в ветровом стекле врывается с ревом воздух. Его напор был силен и временами у меня возникает стойкое ощущение, что еще мгновение - и я лишусь скальпа. Многочисленные повороты Машина проходит, не сбавляя скорости, с визгом тысячерылого поросячьего стада.

- Дорогой, оглянись назад, - неожиданно просит Машина.

Кряхтя и постанывая от напряжения, выбираюсь из-под сидения и с величайшей осторожностью приподнимаю один глаз над спинкой.

Моему одноглазому взору престает необычная картина. В клубах дорожной пыои, поднятой завихрениями воздуха, суматошно носятся старые газеты, бумажные обрывки, окурки, консервные банки и прочие минусовые атрибуты цивилизации. Вслед за нами, бренча пустым нутром, катят мусорные урны. Придорожные деревья устраивают стриптиз: листва слетает с них, как по мановению волшебной палочки. И в этом уж завихрения воздуха неповинны. Но самое впечатляющее в представшей моему взору картине не это. Центральной деталью композации является голубой "ягуар", мертвой хваткой вцепившийся нам в хвост. Иногда в клубах пыльно-мусорного шлейфа возникают просветы и тогда, всего на несколько мгновений, моему затравленному взору предстают зверские рожи, сидящие в "ягуаре". Рож этих, вроде бы, не менее сотни.

- Совсем мне это не нравится, дорогая! - резимирую свои наблюдения.

- В этом вопросе я полностью согласна с тобой, - отвечает Машина. - Есть только один выход из создавшейся ситуации. Нам надо временно разделиться... - И закладывает такой вираж, что кишки мои вмиг подлетают к горлу. Затем еще один. И еще... Затем резко останавливается, распахивает дверцу и шепчет: - Прости, милый, но это на самом деле единственный выход. Я поеду дальше, отвлекая внимание, а ты попробуй пробраться к речному вокзалу. Садись там на первый попавшийся теплоход. Только постарайся как можно поменьше засвечиваться. У этой шайки везде свои люди. Свяжемся потом по рации...

Происходящее настолько выбило меня из колеи, что не успеваю ответить. Машина ревет мотором и исчезает, уводя от меня преследователей.

Я остаюсь один. Сирота я, сирота... - мелькает в голове и почему-то вспоминается еще одна строчка: "И никто не знает, где могилка моя..."

Но долго сиротствовать не приходится. За соседним углом дико верещат тормоза и раздается крик:

- Вот он!

Обман не удался, думаю я, подгоняемый свистом пуль. Нахальные, однако, ребята за мной гонятся. Подняли стрельбу на весь Город и не боятся. Видать, сила за их спиной немалая. Это же не шуточки - применение огнестрельного оружия лицами, у коих оно никак не может быть. И патронов не жалеют, сволочи.Ишь, как палят! Но что правда, то правда - стрелки из них хреновые. Остается проверить, как они в смысле бега на длинные дистанции...

Наддаю ходу. Через минуту убеждаюсь, что в беге эти вильгельмтелли намного лучше, чем в стрельбе. Не отстают, поганцы, даже понемногу сокращают расстояние. Похоже, ситуация становится предсказуемой. Ели не принять каких-то радикальных шагов... Ведь ясно, как божий день, что в переговоры со мной вструпать никто не собирается. Переключаюсь на второе дыхание и еще немного увеличиваю темп. Выиграть хотя бы немного десяток секунд и... Оглядываюсь. Слава богу! Предложенный мною темп оказывается не по силам остальным бегунам. Стали понемногу отставать, но интенсивность стрельбы повысили. Ага, вот это уже кое-что. Можно сказать, шанс. Темная подворотня! Ныряю в темноту и, распугивая ошалелых котов, устремляюсь к пожарной лестнице. Стремительно взлетаю на крышу и, судорожно глотая воздух, затаиваюсь. Успел-таки!

Проходит несколько томительных секунд. Все тихо. Видимо, мои преследователи в пылу погони не заметили подворотни и пробежали мимо. Мысленно желаю им спокойного бега и счастливого финиша. Стрелки-марафонцы!.. Понемногу возвращается настроение. Дыхание успокаивается, мысли приходят в относительный порядок. Возвращается привычка рассуждать вслух, выработанная в общении с Машиной.

- Так! Кашу мы заварили - хлебать и хлебать. Большому человеку на хвост наступили. И кто бы мог подумать? Так невинно все начиналось. Обдристанный киоск, Золотарь... А винал? Нет, каков финал! Ей-богу, Америка! Не хватает еще белокурой красавицы для полного комплекта. Стоп!!! Как это не хватает? А Тренажер?

Тут в голове срабатывает какой-то клапан и я отчетливо вспоминаю многочисленную обувь, нацеленную в мой левый глаз, и крик Тренажера. С чего бы это валютной патаскухе проявлять по отношению ко мне столь опасное в тот момент сострадание?

В голове щелкает еще раз.

А не она ли меня прямо в койку с места побоища оттранспортировала? Если учесть всю дикость и нелепость этого дела, такой вариант вполне доспутим. Возникает вопрос: зачем? Какие цели она преследовала? Не из любви же к ближнему!

Интуитивно я чувствую, что Тренажер в этом деле - не с боку бантик, как наивно думал я в самом начале расследования. Многое, ох, как многое может она рассказать, если прижать как следует! Ну что же, займемся прижиманием Тренажера. А на теплоход всегда успеем...

Осторожно встаю, прислушиваюсь, нет ли подозрительных шагов - и ставлю ногу на первую ступеньку лестницы. И тут происходит неприятность. Лестница, так славно выручившая меня полчаса назад, отказывается сотрудничать. С мерзким треском она отрывается от стены и с чудовищным грохотом падает на землю. Я превращаюсь в статую с задранной вверх ногой. Положение! Не прыгать же вниз с высоты четвертого этажа? Успокаивает одно - вместе с лестницей мог загреметь я сам. Шуму было бы намного больше.

- Ну что же, - бормочу себе под нос. - будем искать выход. Может, есть еще одна лестница...

Обължу пл периметру крышу. Как подозрительно она скрипит. не сыграть бы...

Додумать не успеваю. Ветхий шифер подо мной трескается, и я проваливаюсь в пустоту...

13

Из бессознательного состояния меня выводит неприятного тембра звон. В первое мгновение думаю, что звон этот - разультат моего падения. То есть звенит в ушах. Но прислушиваюсь, понимаю, что ошибся. Природа звона на самом деле намного паршивее. Звенит сигнализация. Подвигав руками и ногами все ли цело? - начинаю строить привычную логическую цепочку. Раз в таком ветхом сооружении проведена сигнализация, значит, это не жилой дом, а какое-то учреждение. Или контора, или склад. В пользу последнего говорит высота, с которой я сверзился. И отсутствие стен в пределах видимости. Второе: если потолок и крыша - труха, то и дверь должна быть немногим лучше. Остается третье - найти эту дверь.

А звон этот не шибко-то и волнует. Еще по работе в органах знаю, что все эти звоночки да сиренки скорее мертвого разбудят, чем обратят на себя внимание милиции.

Встаю. Начинаю поиски двери. Ого! Склад-то, похоже, городского аптекоуправления. Пилюли, микстуры и прочая клизмо-клистирная мелочь. Коробочки, ящики, тюки. И все это в таком беспорядке навалено6 что создается впечатление, будто разгружали наспех и валили второпях. Ну, вот и дверь. Наваливаюсь плечом и... мои надежды безтруда выйти отсюда расмсыпаются в прах. Дверь, в отличие от крыши, сделана на совесть. Толкаюсь еще раз - безрезультатно. И не шелохнется, паскуда!

И тут краем уха улавливаю совсем уже неприятные звуки. Вой милицейской сирены. И не одной, а минимум десятка. Не может быть! Неужели они все же решили проявить оперативность и решительность? Черт побери, совсем не ко времени проснулось в моих бывших коллегах служебное рвение! Гляжу из пропыленного окна, как мигающе-воющие "бобики" подкатывают к стенам моего убежижа-плена. Из первого выскакивает троица моих горячо любимых друзей. Икс, Игрек и Зет. Их только не хватало! Если они накроют меня здесь, это будет посерьезней обделанных туфель. Как ни крути, а получается, что я вор и грабитель. При отягчающих вину обстоятельствах - крал и грабил государственное имущество. Что же делать?

Глаза лихорадочно шарят по стенам и потолку в поисках выхода из создавшегося положения. Выбраться через крышу вряд ли удастся. Во-первых, высоко, не забраться. Во-вторых, крыша у этих пинкертонов уже явно под наблюдением. Как и окна. Что осается? Подкоп? Несерьезно. С неделю рыть придется. Так что же делать? Думай, Колька... Думай, частный инспектор Ломов, думай!..

И когда я от отчания хотел уже было сдаться на милость представителей закона (инстересно, слышали они о такой штуке, как милость?), на глаза попадается наприметный с виду ящик. Зато надпись на нем интересная - презервативы. Гляжу на него, и разбирает меня нервный смех. Понимаю, что крыша едет, но остановиться не могу. В голове крутится: а за ним комарики на воздушном шарике... на воздушном шарике...

Что? На шарике воздушном?! А ведь это мысль! Не совсем, значит, слетел я с нарезки. С треском разламываю ящик. Вот они, родименькие. По десять штучек в упаковке. Ах, спасибо, Корней Иванович! И твой бред пригодился! Вот только проблема: чем же я их надувать буду?

Напрягая память, вспоминаю школьные уроки химии. Вроде бы водородом. Что-то с чем-то сливали и что-то там получалось. И водород в том числе. Только где же взять это что-то? Еще раз суматошно обегаю склад (тем временем, отборные части милиции на улице бодро перестраиваются, пересчитываются и приводят оружие в боевую готовность... Ну, этого им еще надолго хватит!) и... Удача! В углу замечаю синий баллон с заветной литерой "H". Тяжеленный, холера! Ну, если гора не идет к Магомету... Хватаю охапку презервативов и бегу к баллону. Натягиваю презерватив на штуцер, открываю вентиль... Бах! Презерватив лопается, как мыльный пузырь. Натягиваю второй - та же история! Третий, наконец-то, начинает надуваться... Черт побери! Надувшись наполовину, этот контрацептив отказывается выполнять функцию воздушного шарика. Срочно ищу причину... Вот это номер! На самом кончике - микроскипическая дырка. Беру еще один - то же самое. На третьем десятке понимаю, что занялся самым бесполезным в мире занятием. Перебробуй я хоть весь ящик - ничего из этой затеи не выйдет. И совсем теперь не важно, кто виноват в выпуске бракованной продукции: то ли поставили некачественную резину, то ли уже после какой-то враг народа все презервативы проткнул. Зачем протыкал - тоже неинтересно. Хоть для увеличения поголовья коммунистов, хоть для поголовного заражения их же СПИДом.

Через окно замечаю, что штурмовая группа уже вплотную приступила к дверям и начинает возиться с замком. Остается мне минут пять форы - не такие же там дуболомы, чтобы обычный навесняк дольше открывать, - и если за данное время я не покину этот дыропрезервативный амбар самостоятельно, придется мне это делать принудительно.

В отчаянии пинаю левой ногой иностранного вида коробку. Из нее стаей разноцветных бабочек разлетаются пачки импортных презервативов.

- Ур-ра! Европа нам поможет! - ору в восторге и приступаю к новым надувательствам. Вот это другое дело! Шарики получаются, что надо - красные, синие, желтые и даже черные! Гладкие, как колено, и пупырчатые, словно молодые огурчики. Ну, а последний довел меня до икоты. От смеха, конечно, хотя в первый момент я, честно признаться, даже испугался. Стал надувать, а вместо привычного по форме колбасовидного стручка полезла какая-то зверская усатая рожа. Посмотрел на упаковку - Япония. Все ясно! Это я на презерватив с усами налетел. Только япончата его, видимо, для балдежу сделали в форме заячьей головы. С такими роскошнейшими усами, что и первый сабленосец Буденный позавидовал бы!

Только успеваю соорудить связку, как с треском распахивается дверь и в склад влетают мои лучшие друзтя Икс, Игрек и Зет. Пушки наготове, в руках зачем-то миноискатели, а позади целая армия начиненных шпалерами и инструкциями блюстителей порядка. Но они уже ничего не успевают...

14

Меня поднимает наверх и выносит через проделанную мной же дыру в крыше. Эти придурки разевают рты и столбенеют. Очевидно, возглавляющий вознесение заяц их доконал. Зрелище, конечно, не для слабонервных.

Поднимаюсь все выше и выше. Ветер понемногу относит меня в сторону речного вокзала. Подо мной плывет ночной город. Полнейшее ощущение свободного полета. Вверху ярко сверкают звезды.

Но вдруг звезды мекрнут. Я оказываюсь в луче прожектора и тут же сверху раздается громовой голос: "Предлагаю немедленно следовать за нами!" Внутри меня все холодеет. Неужели глас Божий? Задираю голову. Ничего подобного! Висит надо мной задрипанный патрульный вертолет и разоряется: "Даю вам две минуты!.."

Что ты будешь делать? Так хорошо все начиналось. Ну уж нет, друзья мои опогоненные. Должна быть на свете справедливость! Лопаю один презерватив. Подьемная сила моя уменьшается и я начинаю медленно опускаться. Лопаю еще один - скорость спуска возрастает. Еще - и в ушах начинает свистеть ветер. Стремительно приближаюсь к земле. Только бы не сесть на громоотвод! - мелькает в голове. Прокалываю последний перезватив (им оказывается зверско-усатый заяц), кувыркаюсь, больно ударяюсь задницей о шиферную крышу, пробиваю и вместе с обломками валюсь на чью-то шикарную кровать. Раздается дикий женский визг и гневное мужское бормотание:

- Ху из мен? Ху из мен?

Стараюсь выпутаться из простыней. Подо мной ходят ходуном. Темно, как у негра в желудке.

- Ху из мен? Ху из мен?

Видать, у мужика заколодило, раз он в первом слове букву выговорить не может.

- Да не ху я! - ору в темноту. - И измен тут ни при чем, просто сверху свалился.

Наконец, удается освободиться из простыней, и я, подволакивая отбитую при падении (интересно, первом или втором) правую ногу, начинаю методично отыскивать выключатель.

Включаю свет... Вот это да! Если есть на свете везение, то я сваливаюсь на него в самом буквальном смысле. Кто бы, вы думали, обретается в развороченной мною койке? Тренажер собственной персоной вкупе с каким-то китайского вида недомерком! Недомерок ошалело таращиться на меня и гнусавит:

- Ху из мен?

Вон оно что! Это он по-английски вопрошает: кто этот мужчина? А я-то подумал, что он от страха матершину позабыл, да в измене свою партнершу упрекает...Хотя неизвестно, как бы я повел себя в такой ситуации. Ловишь кайф, а тут треск, грохот, сверху какя-то сволочь грохается. И все в темноте! Можно вообще остаться с приветом и про оплату валютой забыть!

Тем временем китаеза, продолжая блеять, начинает суматошно бегать по комнате. Шмотки собирает. Понял, однако, что до оргазма дело не дойдет...

Что же моя милая подружка Тренажер? А ничего. Повизжала малость для приличия и снова готова к бою. Но до чего хороша, стерва! Ни дать, ни взять, героиня американского боевика. Желторожего можно понять...

Незаметно оглядываю комнату. Да-а! Хорошо живут шлюхи валютные. На полу шикарный ковер, в углу шикарный японский ящик, возле шикарный видак. Гарнитур "Мираж", на стене парочка оригиналов Рубенса (в этом я малость разбираюсь, так что уверенно говорю - оригиналы... Или очень хорошие копии). Хрусталь. Куча импортной мелочевки. И книги... Это уже не совсем понятно. Книг великое множество. И сразу видно, что книги эти поставлены не для красоты. Видно, что ими довольно часто пользуются. Парадокс - валютная проститутка и Гейне. А, хрен с ней! Это ее личное дело, чем заниматься в свободное от работы время. Гляжу, китаеза уже мельтешит перед входной дверью, возится с замком. Да, парень, это тебе не на бабу лезть. С нашим советским замком тебе... Гляди-ка, открыл! Видеть, не в первый раз. Наловчился...

Придвигаю ногой кресло и устраиваюсь поудобнее. Предстоит длинный разговор. Выражаясь фигурально, я с этой сученки не слезу, пока она не выдоит мне всю информацию. Способностей мне хватит не на одну такую.

Поднимаю с полу шикарный халат, бросаю Тренажеру.

- Укройся!

А та мне в ответ:

- Не нравлюсь? - и призывно раскидывается на кровати.

Ну, на меня эти штучки не действуют, хотя обидно - дал же бог такую красоту стерве!

- Мне все равно, - отвечаю, - можешь хоть раком встать. Только отвечай на вопросы погромче.

Тренажер берет хадат, укутывает свое великолепное тело в его махровую мягкость и задумчиво смотрит на меня. Картинка: махровая шлюха в махровом халате!.. От ее взгляда мне почему-то становится не по себе. Разрази меня гром, не может женщина с такими глазами и с таким выражением в них быть валютницей. Или права Машина, говоря, что у меня голова - где задница?..

Нервы мои не выдерживают, и я ору:

- Мы что, в гляделки собрались играть?

Тренажер вздыхает, запахивает на горле халат и тихо так, почти шепотом, отвечает:

- Дурачок ты, инспектор Ломов. Глупый, самонадеянный дурачок. Ничего-то ты не понял...

Поднимается с кровати, стоит в нерешительности, затем машет рукой и обращается ко мне с совершенно невозможной просьбой:

- Пожалуйста, отвернись или закрой глаза. Я очень тебя прошу.

Ее глаза буквально гипнотизируют меня. Как игрушка на ниточках, подчиняюсь просьбе.

- И не открывай, пока я не разрешу!

Сижу с закрытыми глазами и думаю: "Что я делаю? Ведь она же сейчас ноги в срочном порядке... Или ка-ак даст по голове тяжелым... и нет частного инспектора Ломова!"

Но где-то в самом потаенном уголке души успокаивающе бродит иная мысль: "Не тот это случай, Колька! Все будет нормально, пусть это необъяснимо, но все будет хоккей!"

- Можешь открывать! - В голосе Тренажера так и бегают смешливые нотки. Совершенно искренние, а не притворно-сюсюкающие, коими проститутки завлекают к себе кобелей. - Открывай, открывай глаза, милый мой Ломов!

А, Думаю, была не была. Открываю...

Представшее моему взору явилось завершающим ударом по психике. Передо мной, в форме старшего лейтенанта Комитета Городской Безопасности (не путать с заведением прошлых лет, аббревиатура хотя и сохранилась, но функции и методы, как увидите из дальнейшего, стали совершенно иными!) стояла... стояла... Черт его знает, кто! Не называть же эту подтянутую женщину в форме Тренажером! Ну, чувствую, единственный выход - капитально и основательно отключиться. И надолго. Иначе окончательно крыша съедет. Рот мой раскрывается, глаза выпучиваются намного больше положенного им природой предела, из горла вырывается беспомощное вяканье: тя-тя-тя!.. И все! Вываливаюсь из кресла и падаю бездыханно, окоченело, отрупело. Все! Да простит меня милая Машина, с меня хватит!..

15

Со всей решительностью заявляю: есть Бог на свете! Дальнейшие события подтверждают эту выведенную мной аксиому.

Бесчувственной кучей провалялся я всего пару секунд. Из этого, входящего в привычку, состояния меня вывели легкие, едва уловимые прикосновения. Проделываю в левом глазу незаметную щелку и вижу любопытные манипуляции Тренажера. Дрожащими руками она вжикает замком моей куртки. Распахивает. Затем медленно расстегивает пиджак...

Гм, если она сейчас в роли валютной проститутки, думаю, то стало быть, решила испытать, как я, лучший в Городе частный инспектор, трахаюсь. Любопытство вполне закономерное. Но если она в настоящей своей личине, то ее действия квалифицируются, как элементарный обыск! Шмонает она меня. Непонятно только, на предмет чего? Да это и не важно. Что бы она ни искала в моих карманах, мне это не нравится. Я ее об этом не просил.

Решаю, что пора прекращать это рукоблудство.

- Когда будешь джинсы расстегивать, действуй, пожалуйста, поосторожней, - шепчу ей. - Там замок неважный...

Тренажер шарахается от меня, как от прокаженного. В глазах явный испуг. Из ее реакции делаю закономерный вывод. Если бы она хотела просто раздеть меня и подготовить к занятиям сексом, мои слова только ускорили бы приготовления. Но произошло противоположное. Значит, действия Тренажера квалифицируются, как элементарный шмон. Ни единым движением не выдаю, что дагодался об этом. И тут в голову приходит забавная мысль: а не разговеться ли мне? Воздержание - вещь опасная! Последние полгода я общался с женщинами, только как с фигурантами по различным делам. А вот в смысле секса - полный облом...

Ситуация самая подходящая. Да и чисто детский интерес: а как этим занимаются сотрудницы Городской Безопасности? И еще одна гирька на весы в пользу положительного решения: в глубине души сидит обида - так обмануть! Как сопливый малец, поверил ее глазам. Ну, актриса! Комиссаржевская! Держись, Европа... Нервных просим покинуть зал...

Встаю с ковра. Шикарным движением сбрасываю куртку. Пиджак. Рубашку. Легко освобождаюсь от брюк и плавок. Принимаю эффектную позу...

Наблюдаю за реакцией Тренажера. Что возьмет верх? Служебный долг или приобретенные трахнавыки? Похоже, берет последнее... Ноздри Тренажера затрепетали, в глазах загорелся ярый огонь желания. Руки автоматически потянулись к пуговицам...

Стою и балдею. Вот и все, детка! Служба службой, а койка наперед.

Тренажер, тем временем, задыхаясь, рвет на себе мундир. Пуговицы отлетают с мясом, сукно трещит. Зрелище!.. Ну, вот и все. Противник свои построения закончил.

Великое воинство стояло напротив меня. Великолепная, божественной формы грудь (все эти литературные сравнения: персики, чаши, бутоны - ерунда! Грудь Тренажера затмевала все. Самое подходящее описание для нее: увидеть и умереть!). Золотистые волосы, зовущими прядями спускающиеся до умопомрачительной талии. Невозможной в природе стройности ноги, напряженные в страстном порыве. Ни единого лишнего миллиметра, ни малейшей складочки. Все упруго, ядрено и вызывающе призывно. Достойный противник, один словом. Но мы не привыкли отступать! Победа будет за нами!

- Киска! - кричу ТТренажеру. - Продолжим наши игры! - И прыгаю на кровать...

... Вот это была битва! С самого начала войска сражающихся перемешались и в дальнейшем сражение протекало без тактического рисунка и плана. Бой шел с переменным успехом. На какое-то время одна из сторон оказывалась сверху и устремлялась в яростную кавалерийскую атаку. Но противник отбивал ее и, держа ружья наперевес, минутно брал верх. В иные мгновения оба фланга противника под давлением превосходящих сил заворачивались за головную часть армии, но почти тут же распрямлялись и брали атакующих в плотное кольцо. Был момент, когда одна из сторон, используя отборную гвардию, зашла в тыл противника и с яростными криками ядарила тараном по его запасным частям. Противник забился в судорогах, но, собравшись с силами, применил военную хитрость. Головной отряд расступился, образовав брешь, дал войти туда тарану, а потом сомкнул свои ряды... Несколько часов продолжалась эта великая битва. Со всех сторон были слышны стоны. Войска сплелись в немыслимый клубок. Наконец, одна из сторон стала одолевать. Собрав последние силы, сторона эта решительно бросилась вперед, и противник дрогнул. Ряды его окончательно смешались и обнажили тылы. Нападающие воспользовались этим и стали совершать мощные рейды по тылам противника. Противник рыдал и бился в предсмертных корчах. Битва закончилась...

... Я лежу на кровати и усиленно успокаиваю дыхание. Да-а! Ничего подобного я не ожидал. Только концентрацией всех сил мне удалось победить. Тренажер лежит рядом в полной прострации, разбросав руки и ноги. Изредка из ее груди вырываются стоны - отголоски схватки. Так! Пока она в таком состоянии, нужно срочно выжимать информацию. Иначе, если у нее достанет сил на вторую битву, мне несдобровать.

- Ласточка моя! - шепчу на ухо Тренажеру.

Тренажер открывает замутненные недавним экстазом глаза и улыбается.

- Вот уж не ожидала от тебя такой прыти!

- Повторить? - беру ее на понт.

- О, только не это! Не надо повторять...

Слава Богу, думаю, укатал.

- Повторять не надо! - продолжает Тренажер. - С тобой я готова заниматься этим без остановки. День и ночь! - В ее глазах появляется новый страстный призыв.

Такой поворот событий меня совсем не устраивает. Поэтому быстро встаю и суматошно начинаю одеваться.

- Я что, не понравилась тебе? - по-детски обиженно надувает губки Тренажер.

- Это было самое приятное событие в моей жизни! - отвечаю я, нисколько не кривя душой. - Но, к сожалению, дела и заботы...

- Иди ко мне! - стонет, протягивая руки, Тренажер.

Укатал, называется, зло думаю про себя, как же, раздраконил только. И быстренько застегиваю джинсы.

Черт! Как же мне выбить из нее нужные сведения? А Тренажер распаляется все больше и больше. Уже начинает грызть подушку. И тут мне в голову приходит спасительная мысль. А что, если маленько ее пошантажировать? В смысле траханья, а? Попробуем...

Решительно подхожу к кровати и сажусь рядом с ТРенажером. Она мигом всеми четырьмя конечностями обвивается вокруг меня. Но меня это уже не пугает. Если я принял какое-то решение, то буду непреклонно выполнять его. И даже Тренажер не свернет меня с выбранного пути.

- Ласточка, - говорю, - я уступлю тебе, но при одном условии...

- Делай что хочешь! - стонет Тренажер.

- Я останусь у тебя на всю оставшуюся жизнь, если ты объяснишь мне кое-что. Например, твой интерес к моей персоне.

- Я хочу тебя!!! - совсем уже невозможным голосом орет Тренажер.

Я отмахиваюсь от нее.

- Не в данный момент, дорогая! Не сиюминутный интерес меня интересует, а ретроспектива. Прошлое, так сказать.

- А ты меня не обманешь? Ты правда останешься?

- Слово джентльмена!.. Чтоб у меня стоять перестал!!!

Вижу, второй клятве Тренажер верит. Впрочем, это объяснимо. У них там, в органах, с джентльменами туговато, не приучены они к таким словам. Пустой звук. А вот с таким темпераментом, как у нее, представить, как кто-то лишает себя потенции - невообразимо страшная клятва.

Тренажер немного успокаивается и, вожделенно глядя на меня, начинает рассекречиваться.

- Я думаю, теперь тебе понятно, что мой основной профиль работы - выявление среди посещающих наш Город иностранных граждан шпионов и диверсантов. Но вот неделю назад я получила неожиданное задание. Срочно прибыть в кемпинг "Ослиная лужайка", найти там Золотаря и, не поднимая шума, изъять у него какие-то порнокалендари. Зачем это нужно, мне, естественно, никто не сказал. Приказали, и все.

- Стоп, стоп, стоп! - перебиваю я Тренажера. - Никогда не поверю, чтобы такая организация, как КГБ (предупреждаю еще раз - не путать с бывшей. Аббревиатура старая, а содержание абсолютно новое - Городская Безопасность, то есть нашего Города. И все. И точка.), ради такого простого дела накручивала такие сложности. У вас же иные методы. Зашли бы четверо в плащах - и нет Золотаря!

- Да ты что?! - искренне удивляется Тренажер. - Там же народу, как сельдей в бочке. Сплошь иностранцы. Что бы они подумали о нашем Городе? Нет. Тут надо было действовать тихо, без шума.

- Пожалуй, ты права, - отвечаю я. - Продолжай.

Тренажер подавляет страстный вздох и продолжает:

- В тот момент, когда я уже уговорила Золотаря, правда, за бешеную кучу денег...

- Да уж, куча была изрядная! - говорю.

- ... появляешься ты и наезжаешь на него...

- Постой, постой, - снова перебиваю Тренажера. - А как ты объяснишь тот факт, что в тот вечер в "Ослиной лужайке" было пусто, как после Мамая? Ведь только что ты сказала, что твое начальство боялось шума и...

Тренажер машет рукой.

- А никак объяснять не буду. Можешь мне поверить, это была чистой воды случайность. - И потихоньку начинает подползать ко мне.

- Еще не время, - пытаюсь остановить ее. - Я соблюдаю наш уговор, так и ты, пожалуйста, придерживайся условий контракта.

Тренажер судорожно втягивает воздух и продолжает свой монолог:

- Значит, появляешься ты и трясешь Золотаря. Я, помня инструкцию о конфиденциальности этого дела, скрываюсь. Признайся, ловко я это проделала? Ты даже не заметил моего исчезновения!

В голосе Тренажера гордости на троих.

Мне ничего не остается, как только признать ее способности к дематериализации. Жестом подбадриваю Тренажера к дальнейшему словоизвержению.

- На следующий день у начальства я доложила о своей неудаче. Пистон мне вставили качественный! Но с дела не сняли. Дали указания следить за тобой и при малейшей возможности изъять календари.

Снова перебиваю ее и задаю давно мучивший меня вопрос:

- Крошка, а зачем ты вмешалась в драку там, у отеля?

Тренажер, сократив разделяющее нас расстояние еще на метр, отвечает:

- Да все по той же причине. Эти мордовороты могли элементарно почистить твои карманы. На календарях - вспомни голые девки, а эта публика любит такие вещи. В мои же планы подобный вариант не входил. Поэтому, как только твоя верная машина сбила тебя с ног (по непонятной причине), я сообразила, что мое вмешательство просто необходимо.

Так, отмечаю про себя, с этим все ясно. Остается выяснить еще одну деталь.

- А в квартиру мою прямо в койку кто меня доставил? Тоже ты?

Тренажер удрученно разводит руками.

- К великому сожалению, нет. Иначе не было бы этой встречи... Вернее, она была бы гораздо раньше.

- Кто же тогда это сделал? - недоуменно спрашиваю я.

Молчание. Потом:

- Я отвечила на все твои вопросы?

Во взгляде Тренажера горит такой призыв, что мне становится страшно.

- Погоди, погоди! - отчаянно ору я. - А нынешняя ситуация?

- Что же тут непонятного? - страстным шепотом отвечает Тренажер и зажимает меня в угол. Лихорадочно начинает расстегивать на мне джинсы. - Я попыталась изъять нужное, пока ты был в обмороке, но не удалось. А в данный момент мне от тебя не надо никаких бумажек. Плевала я на задание начальства... М на само начальство... Мне нужен только ты!!!

Отчаянно пытаюсь удержать джинсы, но порыв Тренажера столь силен, что руки мои слабеют, голова кружится... Еще мгновение и...

Выручает меня очередное нелепое событие. За дверью тренажеровой квартиры раздается трехголосый рев:

- Именем закона, откройте! Вы арестованы!!

В ту же секунду без предупреждения начинается стрельба. Во мгновение ока дверь превращается в решето. Пули рикошетят от стен и, свистя, носятся по квартире. Хороша была квартирка! - мелькает в голове, и я в срочном порядке падаю на пол. Крики и стрельба усиливаются. В трехголосом реве улавливаю знакомые интонации. Ну, конечно же, Икс, Игрек и Зет! Давненько я с ними не встречался! Соскучились, судя по всему. Но я им этого удовольствия не доставлю. Срочно проигрываю варианты отступления. Первый вариант - окно - отметаю сразу же. Тренажер живет на девятом этаже. Крышами уйти тоже вряд ли удастся. Волчара эти иногда свой хлеб отрабатывают честно. Особенно когда не нужно. Крышу они наверняка перекрыли. Остается единственная возможность - уходить через пол. Такого они вряд ли ожидают. То, что подъезд железно перекрыт, меня пока не волнует. Сейчас надо покинуть квартиру, а там видно будет.

На мое счастье, пол в комнате паркетный. Быстро разбираю его и с криком: "Ай-й-й!" разбиваю ребром ладони бетонное перекрытие. Не раздумывая, прыгаю в образовавшуюся дыру. В последний момент успеваю крикнуть Тренажеру:

- Жди меня, цыпочка! Я вернусь!

16

Обстановка в квартире, куда я попал, располагает к философствованию. Атмосфера - тоже. Стены затянуты желто-красным шелком. Всюду горят светильники. Пол застелен травяными цыновками. Курятся благовония. И умиротворяющая тишина. Осматриваюсь более внимательно... Ба! Знакомые все лица! Посреди комнаты на соломенном мате сидит мой недавний знакомец китаеза и обалдело таращится на меня. В руке дымит сигарета. Принюхиваюсь - так и есть! Желтокожий балуется травкой. Мне в данный момент на это наплевать, пусть хоть дерьмо ест. Мои требы попроще. Мне бы живым отсюда выбраться.

Гляжу, китаеза мало-мало приходит в себя.

А вот это мне совсем не нравится!

Замечаю, что рука желтого брата незаметно пытается пробраться под кимоно. Для чего именно (то ли нервно почесаться, то ли пушку достать), мне выяснять некогда. Вскакиваю и с разбега бью китаезу пяткой прямо в центр лба. Эта образина даже не шелохнулась. Я ошарашенно смотрю на него, потом на свою пятку. Таким ударом можно слона сбить с ног! Китаеза продолжает совать руку под кимоно. Мне это совсем не нравится, черт побери! Хватаю эту руку и пытаюсь вытащить. Не тут-то было! Силища у паразита невероятная! Я его за руку в воздух поднял, как сумку за ручку. А РУКА НИ НА МИЛЛИМЕТР! Что остается делать? Сесть напротив и с возрастающим любопытством ждать финала? Что и делаю...

Через несколько секунд китаеза кончает шарить под мышкой и достает оттуда отвратительного вида тростниковую палочку. Точнее, трубочку. Медленно подносит ко рту и, сверля меня глазами, дует в нее. Из трубочки вылетает крошечная стрела.

Вон оно что, мелькает в голове, оружие африканских аборигенов. Отравленные стрелы...

В сотую долю секунды строю траекторию полета стрелы. Она летит прямо в мою переносицу. На уклоны, нырки и падения катастрофически не хватает времени. Принимаю единственное пригодное решение. Набираю полные легкие и со всей возможной силой дую на стрелу. Стрела резко меняет направление полета, совершает в воздухе мертвую петлю и впивается китаезе в левую ноздрю. Действие яда поразительно. Китаец не успевает даже пикнуть и через секунду безвольной массой растекается по полу. Классно! Ни секунды не медля, вытряхиваю его из кимоно. Напяливаю оное на себя и смотрюсь в одно из многочисленных зеркал, развешанных по стенам. Маловата кольчужка! Но выбора у меня нет. Снимаю с одной из свечей нагар и рисую себе усы. Маленькие, под китайские. Щурю для тренировки глаза и делаю заискивающую физиономию.

- Китайся хоресий. Китайся люсий друг!

Черт побери! Неплохо получается. Оказывается, во мне пропадает драматический артист. Потихоньку подхожу к двери, прислушиваюсь. С верхнего этажа продолжает нестись стрельба и крики: "Вы арестованы!" По возможности бесшумно открываю дверь и выхожу на лестничную площадку.

Так и есть. Площадка уже заселена. Ну, ни одного свободного метра жилплощади, ступить некуда, мелькает в голове.

На площадке с пушками наготове и ручным пулеметом, направленным на верхний этаж, окопалась четверка устрашающего вида молодых людей. Строю отрепетированную китайскую рожу и со словами: "Люськи хоресий! Люськи китайся дрюг!", по стеночке, по стеночке иду вниз. Эти амбалы пялятся на меня, как на врага народа. Я умильно мотаю башкой и продолжаю гнусавить:

- Китайся люит люськи! Люськи не будет убивать китайся!

Таким манером мне удается преодолеть все восемь этажей. Лишь на четвертом мои упражнения в китайском вызывают ответную реакцию.

- Дергай быстрее отсюда, косоглазый! - был мне ответ на очередное заявление и клятву в вечной дружбе между великими русским и китайским народами.

При выходе из подъезда меня ждало еще одно испытание. Квалификационная комиссия по актерскому мастерству в лице Икса, Игрека и Зет. И как они здесь очутились? Ведь были же наверху! Мое "Люськи хоресий, янки - кака" они выслушали с большим недоверием. Недоверчивее всех оказалась Зет.

- Документы! - заверещала она, тряся у меня под носом пушкой.

А какие у меня могут быть документы? Разумеется, только свои. Могу, конечно, и их показать, но ведь эти гении уголовки лицезрением презренным бумажек не ограничатся.

- Китайся забыла паспорта! Китайся плехой... - тяну время в надежде найти выход из этого тупика. Нутром чувствую, что если они меня сейчас повяжут, то это будет финалом не только моей карьеры частного инспектора, но и моей личной свободы. О расследовании уж и говорить нечего...

И вдруг из-за ближайшего угла вылетает незнакомая серебристая машина. Стремительность и внезапность ее появления повергают в шок моих настырных экзаменаторов. Немалую долю в остолбнячивании играет яростный свет двенадцати фар и леденящий душу вой сирены. Таинственный автомобиль прет прямо на нас. Икс, Игрек и Зет с криками: "Бегу кто куда!" исчезают в подъезде. Я вмерзаю в асфальт.

В нескольких сантиметрах от меня серебристый призрак, визжа тормозами, останавливается. Распахивается дверца, и я слышу самый родной на свете голос:

- Чего стоишь, козел? Или в штаны наложил от страха? Быстро прыгай! Времени нет!

Боже! Да ведь это же моя дорогая и любимая Машина! В моем положении нет смысла обижаться на "козла" и гипотетическую медвежью болезнь. Прыгаю в салон и мы уносимся прочь от этого трахальностреляющего дома.

17

Мы стоим на берегу водохранилища. Город остался далеко позади. Тихо плещут волны. Шелестит листва. Пахнут цветы.

- Давай рассказывай, - обращается ко мне Машина.

- А-а, - машу я рукой, - ты же сама сказала, что это какой-то дурдом. Все перемешалось. Ничего не понятно.

- А ты все по порядку, - успокаивает меня Машина. - С того момента, как мы расстались. И, по возможности, со всеми деталями и подробностями. Попытаемся разобраться.

Я знаю, что Машине эта информация нужна не из праздного любопытства. Сосредотачиваюсь и начинаю живописать свои приключения. Рассказываю о погоне со стрельбой, о спасении на крыше. Про аптечный склад. Моя палочка-выручалочка в виде воздушного шара из презервативов приводит Машину в восторг.

Как жаль, что это не войдет в анналы сыска и криминалистики! Это же надо - на презервативах!

Стараясь не упускать ни единой мелочи, продолжаю. Рассказываю о полете и падении прямо в кровать к Тренажеру. О забавном китаезе. О сражении двух великих армий. При изложении этого эпизода Машина ежесекундно прерывает меня и требует уточнить некоторые детали. Иные, самые пикантные места мне приходится излагать по нескольку раз.

- Силен мужик! - резюмирует эту часть моих похождений Машина. - Давай дальше.

А что дальше? Остается только рассказать про квартиру китайца, про любительский спектакль и экзаменационную комиссию в составе: Икс, Игрек, Зет.

- Да, - подводит итоги Машина, - тяжело будет разгребать эту кучу.

Теперь уже я перебиваю ее.

- А ты сама как? Что делала во время нашей вынужденной разлуки?

- Что делала? Почти ничего, - отвечает Машина. - Как только я поняла, что наш финт с уводом от тебя преследователей не удался, то в срочном порядке отыскала за Городом укромное местечко - кстати, это самое - и попыталась проанализировать ситуацию с самого начала. Естественно, у меня ничего не получилось. По причине крайней скудности и запутанности информации.

- Зато теперь ее хоть ложкой ешь! - снова перебиваю я.

- Ты прав! Но клубок запутался еще больше, - соглашается со мной Машина и продолжает: - Видя, что ничего не получается, отправляюсь на твои поиски. Но, поскольку все наши противники знают меня, как облупленную, решаю изменить окраску и внешность.

- То-то я не узнал тебя в первый момент! - говорю я.

- Да, - гордо отвечает Машина, - камуфляж получился великолепный. Перекрасилась из твоего любимого "кофе с молоком" в серебристый. Нацепила кучу фар. Поставила вычурные бампера... Обратил внимание?

- Не успел, - отвечаю.

- Ничего, будет еще время полюбоваться. И отправилась я на поиски. Чем эти поиски завершились, ты знаешь.

Некоторое время мы сидели и молчали. Не знаю, о чем думала Машина, но в моей голове было пусто, как после удара пыльным мешком. Единственное, что четко осознавалось, так это факт большой охоты на меня. Травят меня со всех сторон. Первой нарушила молчание Машина.

- Шеф, - обращается она ко мне, - у нас нет выхода. Спасти нас может только продолжение расследования. Потом всю эту гнусность постараемся опубликовать в прессе. Я думаю, общественность не даст убрать нас.

А я сижу и чувствую, как ко мне начинает потихоньку возвращаться моя прежняя решительность и смелость. И что самое главное - растет во мне огромная волна злости. Здоровой такой, спортивной. Нет уж, господа хорошие, дичью охотничьей я не был и не буду! Я вас научу уважать мою личность! Законы не для вас писаны? Ничего! Я поступлюсь своими принципами и возьму на вооружение ваши же методы. Посмотрим, кто кого обложит красными флажками!

- Шеф! - возвращает меня к реальности Машина. - Давай вернемся к самому началу и попытаемся распутать эту бороду.

Роль цирюльника-брадобрея меня вполне устраивает.

- Что мы имеем? Ограбление газетного киоска. Кто шуровал там и что взял - нам тоже известно. Работал Золотарь. Экспроприированы были календари. В этом моменте нам неясны две вещи: кто послал Золотаря и роль этих календарей. Далее, нам известно, что по какой-то пока неясной нам причине Комитет Городской Безопасности кровно заинтересовал в изъятии этих календарей. Рассказ Тренажера подтверждает это. Кстати, этот факт наводит на одну интересную мысль. Раз КГБ предлагает Золотарю взятку, значит, не он посылал его туда.

- Полностью солидарна с тобой! - поддерживает меня Машина.

- Идем далее! - Я устраиваюсь поудобнее и продолжаю строить логическую цепь. - Есть в этом деле еще одна странность. Я не один год проработал в органах, но ни разу не видел, чтобы из-за такого пустячка, как ограбление киоска, стягивались едва ли не все оперативные силы Города. Плюс ко всему, под предводительством председателя исполкома. Масштабы не стыкуются.

- А не мог Золотарь работать на предисполкома? - подкидывает версию Машина.

- Вряд ли, - отвечаю. - Чего проще: выкрасть и отдать прямо в руки при личной встрече? А он поперся для чего-то в "Ослиную лужайку".

- Но ведь есть вероятность... - снова пытается задать вопрос Машина, но я перебиваю.

- Точно! Это выглядит вполне правдоподобно. Особенно если учесть пакостную натуру Золотаря. Скорее всего, гонорар, предложенный за кражу, показался ему мизерным, и он решил пошантажировать работодателя!

- И постольку, поскольку Золотарь в назначенное время не явился на место рандеву, - подхватывает мою мысль Машина, - было поднято в ружье доблестное сыскное войско! А кто может в считанные часы провести поголовную мобилизацию? Предисполкома!

Но меня гложут сомнения.

- Знаешь, милая, что-то мне не очень верится во все это. У него же одна педерастия на уме.

Машина на секунду задумывается и отвечает:

- Ну, хорошо! Давай примем это, как одну из возможных версий.

- Идет, - соглашаюсь я и следую дальше: - Нам известно, что Тренажер по поручению своих начальников пыталась перекупить эти календари у Золотаря. Этому действу помешал я.

- А ты не допускаешь мысль, что Тренажер...

Я не даю Машине договорить.

- Только не это! Голову даю на отсечение - информация, полученная от нее, верна на все сто процентов! В тот момент она была не в состоянии лгать. - Я самодовольно ухмыляюсь. Короче, я срываю эту сделку. И тут происходит еще одна странность. Кто-то, не убоявшись пойти на убийство, укладывает Золотаря. Причем этот кто-то знает, судя по всему, о значении календарей и о том, что они в этот момент находились у Золотаря...

- Стоп! - останавливает меня Машина. - Вот тут я не совсем с тобой согласна.

- А где же я напутал? - недоумеваю я.

- Ты подумай, зачем этому Некто убирать Золотаря, если календари все равно к этому Некто не попадают? По логике, он должен был выключить и тебя...

Впервые в жизни мне представилась возможность поймать мою милую подружку на неверной интерпретации фактов.

- Как бы не так! - восторженно кричу я. - Золотаря уложили еще до того, как я обнаружил в его кармане эти задрипанные календари. До того!!! Значит, бутылкометатель пуще всего боялся, что Золотарь выложит мне не сами календари, а такую информацию о них, без которой эта порнуха ничего не значит!

Реакцией на мои слова был скрип, вырвавшийся из самых глубин сложной натуры Машины.

- Это я в затылке чесала! - пояснила через минуту Машина. - Шеф, снимаю шляпу. Ты гений! Но тут еще одна заковыка: а обладал ли такой информацией Золотарь?

- А вот это уже не важно, - отвечаю я. - Важно то, что этот метатель представлял какую-то третью группировку, охотящуюся за календарями.

- В таком случае, есть еще и четвертая! - теперь уже торжествует Машина.

- Как это? - не понимаю я.

- А иностранец-бомбист?

Настал мой черед чесать затылок.

- Точно! Как это я про него забыл?

- Мой грех. Я ведь сама посоветовала поставить на нем крест.

- Выходит, рано мы его похоронили. Чует мое сердце...

Но горевать по поводу несостоявшейся кончины этой забугорной сволочи нет времени. Рассуждаю дальше:

- Далее мы приходим к заключению, что убрать Золотаря мог только спортсмен мирового уровня. Выясняем, что предентентов на этот "рекорд" трое. После проверки эта нить обрывается. Вся троица ни при чем. На следующем этапе происходит резкий поворот событий. В дело опять вмешиваются работники КГБ. Поднять пальбу в густонаселенном Городе могли только они. Нам удается ускользнуть. В следующем эпизоде появляются сотрудники уголовного розыска. И тоже палят, но, в отличие от КГБ, в закрытом помещении. Это их прерогатива. Вот и все, пожалуй.

Я умолкаю и жду реакции Машины. Сейчас ее супермозг переваривает весь этот невозможный бардак. Не может быть, чтобы она не нашла выхода.

- Слушай, шеф! - наконец, прерывает молчание Машина. У меня такое ощущение, что все, с кем мы сталкивались по ходу расследования, замешаны в этом деле. Поголовно!

Я молчу.

- Четко ясны только некоторые моменты, - продолжает Машина. - В спектакле участвуют КГБ, уголовка, местная власть, забугорье в лице бомбиста. Причина - порнографические календари с загадочной надписью. Охота на тебя объясняется просто: всей этой камарилье известно, что календари у тебя. Да, еще. Цель у них одна, но все стараются опередить друг друга. Ни о какой кооперации между ними не может быть и речи. Пожалуй, именно в этом наш мизерный, но единственный шанс.

Я в полной растерянности.

- Что ты предлагаешь?

- Начать все сначала.

- Да ты что? Перегрелась, что ли? - в ужасе ору я.

- Не паникуй! - Голос Машины полон металла. - Начать сначала, но действовать не так открыто и прямолинейно. В максимальной степени использовать твои открывшиеся способности к лицедейству.

С такой постановкой я категорически не соглашаюсь. Если уж идти на верную смерть, то с открытым лицом. Об этом и заявляю Машине. Поначалу та обзывает меня полнейшим кретином, но, подумав, берет свои слова обратно.

- Хорошо, я согласна на рыцарский поединок. Но при одном условии...

Я настораживаюсь, но Машина успокаивает:

- Действовать будем не только с поднятым забралом, но и с полным желудком. На иных условиях я не играю...

Я вспоминаю, что нормально кормился чуть ли не позавчера, и соглашаюсь. Машина взревывает двигателем, и мы устремляемся навстречу обеду и новым неожиданностям.

- Я думаю, Тренажер тебя обедом не кормила?

- Мы друг друга иными блюдами потчевали.

- А ля фурше?

- И это было...

18

"Китайский подвальчик" был набит до отказа. Толкотня, сигаретный дым, крики. Какая-то девица, по собственной инициативе, запрыгивает на стол и без музыкального сопровождения устраивает стриптиз. Со всех сторон пьяные рожи. На полу пивные лужи, окурки, грязь. Ежеминутно вспыхивают мелкие потасовки. Веселенькое местечко!

Я сижу в дальнем углу и, в ожидании заказа, с любопытством наблюдаю. Ну, ни одного незнакомого лица! Это даже приятно - быть не простой пешкой в этой игре под названием жизнь.

Многие из посетителей вполне искренне радуются встрече со мной. Приглашают за свой столик, хлопают по плечу. Правда, есть и бросающие на меня откровенно злобные взгляды. Но таких - раз-два и обчелся...

В общей своей массе публика безобидная. Проститутки, сутенеры, мелкие воришки. Пушок преступного мира. По этой причине я чувствую себя здесь в относительной безопасности. Кроме того, этим ресторанчиком я частенько пользуюсь как местом получения информации. А готовят здесь!.. Пальчики оближешь. Особенно...

Краем глаза замечаю, что любительский триптиз в исполнении бритоголовой девицы начинает отступать от классических канонов. После того, как были сброшены еле заметные на теле плавки, девица неожиданно спрыгивает со стола и принимается грациозно раздевать гориллоподобного удальца, сидевшего за соседним столиком. Удалец, как ни странно, не выказывает ни малейшей попытки к сопротивлению. Мало того, одной рукой он сам начинает расстегивать брюки, а другой энергично массирует аппетитного вида попку нарушительницы традиций. Дальнейшие события переходят грань реального и устремляются в область дикой нелепицы. Вся эта мелкоуголовная шушера, как по команде, методично срывает с себя как верхние, так и нижние одежды. Срывает, нисколько не заботясь об их сохранности. Не устоял даже бармен. Оставив из одежды только бабочку, он громоздится на стойку и начинает выделывать омерзительные коленца. Его волосатое тело вызывает тошноту. Через несколько минут "Китайский подвальчик" походит на финскую баню. Мой мозг отказывается верить в реальность происходящего.

Десятки голых тел совершают непристойные движения. Движения, со стриптизом ничего общего не имеющие. Искаженные лица, выпученные глаза... Развесистые слюни... Еще через пару минут начинается массовое совокупление. И что самое чудовищное, все это происходит при полнейшей тишине! Ни звука, ни крика, ни стона. Я трясу башкой, пытаясь стряхнуть с глаз эту фантасмагорию. Не тут-то было! Мало того, чувствую, что и мои руки совершенно самостоятельно тянутся к замку на джинсах. Этого еще не хватало! Пытаюсь сопротивляться - бесполезно.

И тут мой начинающий дергаться левый глаз замечает одну примечательную деталь. Оказывается, не все завсегдатаи "Китайского подвальчика" ударились в стриптиз и траханье. Несколько человек ведут себя совершенно нормально и естественно. Те, что по причине опьянения не могут встать на ноги и ползают на карачках. Одетые ползают, черт побери! И тут меня ударяет: "Газ! Какая-то сволочь пускает неизвестный науке газ! Без запаха и цвета..."

Скорее инстинктивно, чем разумом, принимаю верное решение. Падаю на колени. Почти сразу же успокаиваются руки и дерганье глаза. Ну что же, теперь это объясняется просто. Или газ очень легкий и поднимается вверх, или неизвестный отравитель еще не все свои запасы использовал. По натуре я человек любопытный, но в данной ситуации мне что-то не хочется выяснять, какое из двух предположений верно. Для пущей безопасности ложусь на пол и со всевозможной скоростью ползу к выходу.

Разнополое стадо стриптизников затрудняет мою тренировку в ползанье по-пластунски. Мне наступают на различные части тела. Топчут и давят. Периодически фарватер перекрывают кучи совокуплистов. Приходится разгребать их руками. Ползу и думаю: "Странно! Они ведь на полу лежат, газ на них не должен действовать... Иначе и я бы сейчас шуровал способностью направо и налево. Видимо, достаточно несколько раз капитально вдохнуть этой дряни, после чего в организме начинается необратимая реакция. Я же, судя по всему, до критической точки не дошел..."

Наконец подползаю к выходу. Из-под двери несет свежим воздухом. На всякий случай припадаю губами к щели и усиленно вентилирую легкие. Пока занимаюсь этой оздоровительной процедурой, в действиях "театра пантомимы" происходит перемена. Один за другим артисты падают на пол и выключаются. Те, кто уже лежал на полу, проделывают то же самое. Нутром чувствую, что самые интересные события впереди, поэтому остаюсь лежать. И точно! Финал этой гениальной постановки великолепен! Открывается дверь подсобки и оттуда вываливаются сотрудники КГБ. В серых плащах, но без противогазов.

"Ага! - думаю. - Значит, действие газа уже кончилось".

Безопасники, тем временем, начинают энергично шастать среди бывших актеров "театра пантомимы".

Ищут кого-то, - мелькает в голове и тут же доходит. Кого-то?.. Меня они ищут. Больше некого. Ну что же, как сказал бы один мой бывший клиент: Не уходи, пока не упали кегли!

Я встаю и голосом, полным искренней радости от встречи, ору:

- Ку-ку, хлопцы! Вы что-то потеряли? Не меня, случаем? Так вот я, нашелся!

Ответная реакция кэгэбистов была мне известна. На диво синхронным движением они выхватывают свои пушки и прут на меня. Первым летит здоровенный амбал с глазами, горящими яростным огнем. Плащ его развевается, словно крылья. Орел! Сокол-сапсан! Мы таких орлов...

Выжидаю до последнего момента и, когда амбал уже протягивает в мою сторону граблеподобные ручищи, пинком отрываю дверь. Сам отхожу в сторону. Дверь под действием мощнейшей пружины, душераздирающе скрипя, возвращается назад и бьет набежавшего амбала. Кэгэбист хрюкает и аморфной массой растекается по полу. Не теряя набранного темпа, я пробегаю в противоположный конец зала и занимаю позицию у стойки бара. Срываю с ближайшего стола скатерть и на манер тореадора выставляю ее перед собой.

- Следующий! Прошу!

Нападающий под номером два великолепным броском пытается достать меня, но я делаю элегантный шаг в сторону. Подставляю под бросок кэгэбешника ножку... Тот с грохотом въезжает в стойку. Два-ноль! Я тем временем занимаю место бармена. Быстро выставляю на стойку пару дюжин бутылок и кричу:

- Дети! Объявляется конкурс на звание "Верная рука, зоркий глаз"! Победителя ждет приз. Начали!

Четверка оставшихся придурков начинает беспорядочно палить по импровизированным мишеням. Один из двух стволов сразу.

- Не жалейте патронов, дети! Наши арсеналы полны! подбадриваю я кэгэбешников, а сам направляюсь к выходу. Стрелки меня не волнуют. Они теперь будут палить, пока не перебьют все бутылки в баре.

Но выйти из "подвальчика" мне не удается. С криками и хохотом внутрь вваливается еще одна порция мелкотравчатых уголовничков. Некоторое время они с интересом разглядывают пол, усеянный обнаженными подругами и собратьями по ремеслу. Затем кто-то из вновьприбывших орет: "Ха! Они тут неплохо устроились!" И начинается второй акт спектакля. Без всякого газа, руководствуясь лишь корпоративным инстинктом, участники второго акта начинают раздеваться. Неожиданно из весело гогочущей толпы вылетает невысокая девица и с криком: "Наконец-то я тебя нашла!" бросается мне на грудь. Ее руки молниеносно проникают за пояс моих джинсов, ноги плотоядным кольцом обхватывают шею, а губы с пиявочной силой засасывают мой рот. Острый язычок девицы перебирает все зубы и устремляется в пищевод.

Интересно, дойдет ли он до заднего прохода и на какую длину высунется? - мелькает в голове. Шаловливые ручонки девицы, мертвой хваткой вцепившиеся в мою способность, наводят на еще одну мысль: "Где-то со мной такое уже было. Знакомое ощущение!"

Напрягаю мозги и вспоминаю.

- Ну, конечно же! Карликовая секс-бомба! Любительница траханья среди супов и бифштексов... Видать, опять на би-би кататься потянуло...

Но времени на автомобильные прогулки у меня нет, поэтому не очень вежливо делаю двумя пальцами этой сексуальной пиявке под бочки. Девица верещит и отваливается от меня.

- Крошка, - говорю ей, - би-би сломалась, так что извини.

Эта маленькая стерва, размазывая слезы и сопли по щекам, заявляет:

- Ты все вре-е-ешь! - И, показывая рукой в район замка на джинсах, добавляет: - Це-е-елая твоя би-би! Еще как можно кататься...

- Детка, - усмехаюсь я, - во-первых, это не би-би, а жеребец, во-вторых, конных скачек я тебе ни при первой встрече, ни сейчас не обещал. Не доросла ты еще. За конями уход нужен, ласка и забота!

Пинком ноги распахиваю дверь и окончательно покидаю "Китайский подвальчик".

19

Мы снова на берегу водохранилища.

- Надеюсь, ты сытно пообедал? - Голос Машины полон волнения и заботы.

- До отвала! - отвечаю я и, веселясь от души, пересказываю содержание спектакля.

Выражая восторг, Машина бренчит какой-то железякой. Набренчавшись вволю, она вдруг выдает:

- Переходи на подножный корм, шеф. На траву и корни.

- Спасибо за совет, - отвечаю и не оста/сь в долгу. - Я на зелень, ты - на ослиную мочу вместо бензина!

Хохочем вместе пару минут. Потом в голосе Машины появляются озабоченные нотки.

- Все это хорошо, шеф. Но что мы будем делать дальше?

Я поражен до самых глубин, до самых темных уголков души. Вот это да! Обладательница гениальнейших мозгов на свете в растерянности? Спрашивает совета у меня? Значит, логика в этом деле нам не помощник.

- Помнишь, ты как-то сказала: раз уж это дело началось бардачно, то пусть так же и продолжается? - отвечаю я.

- ?..

- Было, было такое! Так вот, я предлагаю сделать сейчас самый нелепейший, самый идиотский шаг с точки зрения логики и здравого смысла.

Сам не могу понять, как эта мысль пришла мне в голову. Скорее всего, опять интуитивно. А интуиция в последнее время меня не подводит. Машина крякает, что-то недовольно ворчит, но соглашается.

- Ты проанализируй нашу деятельность за последнее время, - продолжаю я. - Ведь что получается? Как только мы начинаем действовать согласно логическим выкладкам, тут же случается какое-нибудь неприятное событие. И это вполне объяснимо. Противник элементарно предугадывает все наши действия. А почему предугадывает? Потому что рассуждает логически! Но как только мы принимаемся бардачить, нам удается выйти из казалось бы безнадежных ситуаций. Согласна?

- Милый, - вздыхает Машина, - ты скоро побьешь меня по всем статьям. Это конгениально!

- Не время для комплиментов, - отмахиваюсь я. - Сейчас и твои мозги потребуются.

- Слушаюсь и повинуюсь! - орет Машина. - Чего прикажете?

- Прекрати! Нашла время ерничать... - образно затыкаю ей рот. - Ты лучше подумай...

- А чего тут думать! - Теперь уже затычку вставляют мне. - Отправляйся на рандеву с иностранцем-бомбистом. Нелепее шага не придумаешь! Если, конечно, он тебя еще ждет.

А что? Это идея! Такого действия от меня явно никто не ожидает. Ни КГБ, ни уголовка. И тем более, этот забугорный террорист.

- Отель "Националь"! - командую я.

Машина, коротко хохотнув, включает двигатель.

20

Отель "Националь" напоминает растревоженный муравейник. Несметные толпы девиц легкого поведения с криками и воплями носятся перед вертящимися дверями. В паре десятков окон маячат их более удачливые товарки, чудом проникшие в отель сквозь милицейский кордон. Девицы горестно стенают и протягивают руки к небу.

- Что тут у них, конференция трудового коллектива? недоумевающе спрашивает Машина.

- Судя по представительству, скорее, собрание, - отвечаю я и с любопытством наблюдаю за этой потехой.

Милицейский кордон являет собой жалкое зрелище. Судя по сбитым на землю фуражкам и длиннобахромистой форме, осаду они выдерживают никак не менее двух часов. Лица у некоторых представителей охраны порядка носят следы явного рукоприкладства. Командующий обороной отеля, кавказского вида сержант, потрясает воображение отсутствием правой половины усов.

- Похоже, "Националь" хотят оккупировать под бордель, резюмирует свои выводы Машина. - Но им не дают... И как же ты собираешься проникнуть туда? - спрашивает она меня.

- Проще пареной репы, - отвечаю и покидаю салон.

- Смотри, шеф, стопчут! - несется мне вслед зловещее предупреждение.

- Мозоли натрут, - успокаиваю я Машину и решительно направляюсь в самую гущу оккупанток.

Машина права. Бока мне намяли изрядно. Мало того, пока я пробирался к милицейскому кордону, неоднократно предпринимались попытки снять с меня скальп. Ну, а когда в задницу мне воткнулось несколько шпилек, я понял, что пора переходить к решительным действиям.

Из криков, воплей и стонов, исходящих из этого скопища разносортных шлюх, я делаю вывод, что они что-то или кого-то потеряли. Набираю полные легкие воздуха и, стараясь перекрыть невообразимый гвалт, ору:

- Мадамы и сеньориты! Чувихи и герлы! То, что вы потеряли, находится за соседним углом! Поторопитесь, там уже очередь...

Честно признаться, я не ожидал, что мои слова вызовут какую-нибудь реакцию. Но то, что произошло...

Как по команде, оборвались вопли и крики. Секунду стояла потрясенная тишина. Проститутки непонимающе таращились на меня. Потом, видимо, до них дошло. Воздух взорвался от единого мощного вскрика:

- Где?!!!

- Там! - отвечаю и указываю рукой на ближайший угол.

- Даешь!!! - заревели проститутки и бешеным стадом поскакали за общей мечтой. Вход в отель был свободен. Что касается кордона, то он для меня пустое место. В крайнем случае, его можно элементарно перепрыгнуть.

Прыгать не пришлось. Как только я приблизился к жалкой цепочке растерзанных милиционеров, произошло не совсем рядовое событие.

- Друг! Спасибо тебе! Выручил! - кричит сержант и с рыданиями падает мне на грудь. - Восемь детей у меня! Я думал, что больше уж не увижу их...

Сержант давится соплями и мочит мне куртку искренней детской слезой. Кордонные фараоны понимающе-сочувственно пяляться на него. Я глажу обильнодетного сержанта по спине.

- Все нормально, друг! Спи спокойно. Родина не забудет твой подвиг!

Сержант совсем раскисает.

- Да я... Да для тебя... Я тебе...

- Сержант, - перебиваю его, - я сделал это исключительно из любви к нашей доблестной милиции. Не надо благодарности. Единственное, о чем я могу позволить себе попросить, так это пройти в отель.

Сержант утирает слезы и просветленным голосом командует:

- Пропустить моего лучшего друга!

Я крепко жму его мужественную руку и желаю всего наилучшего. Мои пожелания, ох, как скоро ему пригодятся. Ведь эти давалки в ближайшее время обнаружат обман и вернутся. И вот тогда, сержант, я не отвечаю за сохранность твоей левой половины усов. Да и девятого ребенка тебе уже вряд ли удастся состряпать.

Холл отеля являет собой жалкую картину. Разбитые зеркала, перевернутая мебель. Мраморный пол усыпан землей и битыми цветочными горшками. Кондратно колотится бармен. Белая, как полотно, администратор злющим взглядом сверлит какую-то зареванную проститутку.

Так, думаю, где же мне его искать?

И тут вспоминаю трехдневной давности разговор с ним.

Что он мне тогда сказал? Ответил на вопрос, как его найти? Вспомнил! "Спросите Боба Смита. Любая из многочисленных герлз покажет вам мои аппартаменты..." Вот его почти дословный ответ!

Оглядываюсь по сторонам. Многочисленных герлз не наблюдается (и слава Богу!), но вот у этой слезливой макаки, пожалуй, можно попытать счастья. В этот момент проститутка в очередной раз с воем пробегает мимо меня. Ловлю ее за тощий зад и индеферентно шепчу в ухо:

- Боб Смит! Где мне найти Боба Смита?

С обладательницей захваченного зада после моего вопроса происходят разительные перемены. Она расцветает на глазах. Щечки розовеют, глазки блестят. Прыщеподобный бюст выкатывается вперед.

- О-о! Боб Смит! - страстно стонет она и внезапно начинает биться в пароксизме оргазма. - О-о-о-о! Бо-о-о-о-о-об!!!

Я кое-что начинаю понимать. Уж не моего ли дружка-бомбиста разыскивает вся это взбесившаяся кодла мамзелек?

Смотрю на кончающую у моих ног проститутку и окончательно утверждаюсь в правильности ответа. Если такая стерва только от одного упоминания имени этого поганца так завелась, то представляю, что он вытворяет в койке!

В подтверждение моих мыслей со всех этажей, сначала чуть слышно, потом все громче и ближе несется: "Бо-об! Бо-о-об! Бо-о-о-об!!!"

Чего это они? - мелькает в голове. Черт! Услышали, как эта макака орет, и подумали, что Боб нашелся!

Краем глаза замечаю, как засуетился кордон на улице. Ага, значит, и те, из-за угла, прут сюда. Ох, что сейчас начнется!

Сочувствующе гляжу на кордон.

- Жаль мне вас, ребята! Второй атаки вам явно не выдержать. Тем более, что вы не Бобы Смиты. Перетрахать всех проституток в Городе, как это сделал он, вы не сможете. Даже по приказу!

Вызываю по рации в дупле зуба Машину:

- Дорогая! Я соскучился по твоему обществу. Поторопись! Жду тебя у служебного входа, если хочешь застать меня в целости и сохранности. Все. Конец связи!

21

В третий раз за сегодня мы с Машиной стоим в потаенном месте.

- ... Смита там нет, - заканчиваю я свой рассказ.

- Та-ак! - задумчиво тянет Машина. - И нет, похоже, совсем непродолжительное время. Скорее всего, с сегодняшнего утра.

Мне такая логика не совсем понятна.

- Это же просто, милый, - разъясняет Машина. - Представь, что сейчас творилось бы в Городе, если бы этот половой гигант отсутствовал, скажем, неделю. Представил?

- Да-а...

- Революция, не меньше!

- Революция у меня сейчас в желудке, - морщусь я и потираю живот.

- Ох, прости меня! - непонятно за что извиняется Машина, и через секунду все становится ясным. - В твое отсутствие я не сидела без дела. Знаешь, на протяжении последних дней меня мучает одно обстоятельство. Отсутствие надежной кормовой базы для тебя. Процессором чувствую - дело вступает в решающую фазу. По этой причине тебе, как никогда, нужно сейчас усиленное питание. Все наши попытки воспользоваться услугами общепита заканчивались неудачно. На подножный корм перейти ты не пожелал. Остается одно... - Распахивается багажник, и Машина довольным голосом продолжает: - Иди посмотри, что я тебе приобрела. Подарочек!

Я заинтригован. Люблю подарки! Выхожу из салона и подхожу к багажнику. То, что лежит там, выводит меня из равновесия. Честно признаться, я думал, что увижу кучу всяческих разносолов, бутылок и пакетов. Монолог Машины обещал это. Но такой подляж!..

На дне багажника сиротливо лежал японский складной спиннинг. Компанию ему составляла коробочка с блеснами. И ни хлебной крошки рядом! Ни маковой росинки!

- Как прикажешь это понимать? - Недоумение, обида и злость смешиваются в моем голосе.

- Ты что, эту штуку впервые в жизни видишь, что ли? вопрошает Машина, и, словно читая инструкцию, по пунктам выдает: - Достать спиннинг из багажника. Привязать блесну. Забросить спиннинг в воду. Сматывать катушку на себя. Ловить рыбу. Разжечь костер. Рыбу запечь. Съесть рыбу. Быть сытым. Все.

Я убит. Что остается делать? Действовать согласно указаниям. Достаю, привязываю, забрасываю, сматываю. Пятый пункт вызывает у меня серьезные опасения. Хотя...

Совершенно неожиданно спиннинг сильно дергается.

Ого! Неужели клюнуло?

Осторожно мотаю катушку. Идет тяжело, рывки следуют один за другим. Спиннинг сгибается в немыслимую дугу.

Только бы не сорвалось, мелькает в голове. Сорвется застрелюсь! От азарта меня начинает трясти. Машина взволнованно шепчет:

- Осторожно, осторожно! Выводи ее, родимую...

Здоровая рыбина попалась! Малявка бы так не сопротивлялась! Медленно, но верно продолжаю подтягивать улов к берегу. Остается несколько метров. Еще одно усилие и...

Почему я не сошел с ума при созерцании того, что выволок на берег, не понимаю до сих пор. Сначала в воде что-то блеснуло. Потом показались два огромных зеркальных глаза. За ними отвратительная морда, покрытая мерзкими присосками. Далее, судорожно дергаясь, на берег выползло склизкое ластоногое тело о четырех конечностях.

- Чур меня, чур! - ору я и бросаюсь к Машине.

Трясущимися руками открываю дверцу и вваливаюсь в салон. Судя по всему, Машина тоже находится в изрядном шоке. На дисплее вспыхивает какая-то мельтешащая белиберда. Из динамиков доносится судорожное икание. Пытаюсь включить двигатель... Черта лысого! Видимо, от страха у моей милой где-то замкнуло. Наконец, что-то щелкает и из динамиков несется:

- Ну, ты, рыбак хренов! Ты кого изловил нам на погибель? Ихтиандра какого-то... Запекать эту образину будешь сам. Я тебе не помощница! И есть будешь без соли!

К этому моменту я немного успокаиваюсь. Рассматриваю улов более внимательно. Ясно, что никаких гастрономических ценностей он из себя не представляет. Равно как и интереса для науки. Дело в том, что из воды я извлек элементарного аквалангиста. То, что я проделал это без его согласия, - мелочь.

Смело выхожу из Машины и направляюсь к улову.

- Извини, друг, - говорю и помогаю неудачливому любителю подводного мира избавиться от блесны.

- Что ты делаешь, сумасшедший? - разоряется за спиной Машина. - Ты выбрал самый сложный метод самоубийства!

- Прекрати истерику! - не оборачиваясь, ору я в ответ и продолжаю отцеплять блесну. - И протри объектив...

На протяжении пяти минут я безуспешно борюсь с блесной. Хорошо же я его зацепил! Остается одно средство.

Собравшись с силами, вырываю блесну с "Мясом". Аквалангист орет благим матом и срывает с себя маску.

Расследование этого дела капитально закалило мою психику. Или, в самом деле, у меня голова, где задница? Любой другой на моем месте после таких ударов по мозгам получил бы постоянную прописку в желтом доме. На меня же лицо под маской действует в лучшую сторону. Наваливаюсь на аквалангиста всеми своими килограммами и во мгновение ока выкручиваю ему руки за спину. Шнурками от кроссовок связываю их. Отрываю от аквалангиста дыхательные шланги и стреноживаю ими обладателя столь ненавистной мне рожи. Затем волоку его к Машине.

- Ты только посмотри, дорогая, кто к нам в гости пожаловал! Какую я кильку изловил!

- С чего ты взял, что мне это интересно? - брезгливо отвечает Машина. - Незваный гость хуже татарина!

- Да ты посмотри только! - восторженно ору я. - Такой улов раз в жизни бывает!

Машина уступает моей просьбе.

- Ну и что? - спрашивает она после минутного созерцания моего улова.

- Как что? Как что? - кипячусь я. - Да знаешь ли ты, кто этот рыбообразный господин?

- Не имею чести быть ему представленной, - голос Машины полон равнодушия. - Мало ли кто под водой шастает? Прикажешь со всеми здороваться?

- Да это же Боб Смит собственной персоной, дура! - рявкаю я. - Понимаешь, Боб Смит!

Машина удивленно свистит.

- Ну да? Вот это номер! На ловца и зверь бежит.

- Хау ду ю ду, мистер Смит! Как поживаете?

Смит уже пришел в себя.

- Можете разговаривать со мной по-русски, - зло отвечает он и безуспешно пытается освободиться от оков.

Я придавливаю его ногой.

- Не спеши, дружок! У нас есть к тебе несколько вопросов.

Смит пытается укусить меня, но я настороже.

- Ну, зачем вы такой любопытный? - притворно удрученно вздыхаю я. - Но раз вы настаиваете, я постараюсь удовлетворить ваш интерес. - И с этими словами заталкиваю носок кроссовки Смиту в пасть.

Смит начинает яростно жевать изделие Кимрской обувной фабрики. Я наблюдаю за этой дегустацией. Смотри-ка, отгрыз, волкодав!

Через минуту Смит полностью удовлетворяется.

- Ну как, съедобно? - спрашиваю я. - Немного жестковато, а?

До Смита, видимо, доходит безвыходность положения.

- Свободу американскому гражданину! - патетически вопит он.

- Вот это другое дело, - перебиваю я его. - Но свобода, дружок, дорого стоит.

- Сколько? - затравленно хрипит Боб Смит и отчаянно косит взглядом на нагрудный карман.

- О, - отвечаю я на его замаскированный вопрос, - рубли, доллары, франки и тугрики меня не интересуют.

Смит непонимающе таращится на меня.

Спешу удовлетворить его непонимание.

- Капусту оставь для девок, контра недобитая! Мне за свою поганую шкуру ты заплатишь информацией. Всей, которой располагаешь! - Злость так и кипит во мне. Вспоминается презентованный этим гадом "паркер" и шесть неподдающихся опознанию трупов. Не выдерживаю и пинаю смитову задницу. - Ты мне, мил дружок, все про себя расскажешь! И про все твои безобразия по отношению ко мне. По порядочку, не суетясь...

- Расскажу, если развяжешь руки, - нагло заявляет Смит.

У меня перехватывает дыхание.

- Ну, ты, парень, шустрый, как понос! Раскатал губу стоять скользко!

Смит понимает напрастность своих поползновений на обретение частичной совбоды и меняет тактику. Пускает сиротскую слезу.

- Ну, тогда хотя бы перенесите меня в машину. Мне врачи запрещают лежать на сырой земле. Радикулит. Будьте так любезны...

Это еще куда ни шло. Кряхтя, беру Смита под мышки и не очень вежливо забрасываю в Машину. Потом сматываю спиннинг (вдруг еще пригодится), отряхиваю руки и сажусь сам.

При ближайшем рассмотрении Боб Смит оказывается довольно импозантным мужчиной лет сорока. Если, конечно, может идти речь об импозантности человека, руки которого вывернуты назад, а лицо и тело покрыты толстым слоем ила и водорослей.

- Зовут меня Боб Смит, - начинает отрабатывать свободу Смит. - Я американский подданный. По профессии и призванию частный детектив. В данный момент работаю по поручению Всемирной ассоциации ГТО. Вас пытался устранить в интересах дела. Все.

Смит умолкает и выжидающе глядит на меня.

Дождется этот придурок, думаю про себя и лезу в бардачок. Вытаскиваю устрашающего вида ржавые ножницы, Разрезаю смитовы плавки и, игриво пощелкивая ножницами, предупреждаю:

- Дружок, так у нас дело не пойдет. Шутить с тобой никто не собирается...

Мне важно, чтобы этот наемный убийца поверил в серьезность моих намерений. Понял, что расплатой за дезинформацию будет потеря способности петрушить многочисленных герлз. Стараясь не переиграть, продолжаю:

- Я вполне допускаю, что ты Боб Смит. Готов примириться с американским подданством. Почти поверил в частного детектива. Не сомневаюсь в существовании ВАГТО. Но мне этого мало, понимаешь? - И легонько тыкаю ножницами Смита в пах. Поверит или нет?

Смит вздрагивает, как от удара током.

- Но я в самом деле тот, за кого себя выдаю!

Вторично тыкаю его.

- Цель? Цель приезда?

- Это долгая история! - затравленно орет Смит.

- Ничего, - успокаиваю я. - Времени у нас вагон. Спешить некуда. Так что давай, гостенек, рассекречивайся!

Похоже, этот подлец попался на мою удочку вторично. Поверил моей игре в яйцереза.

- Хорошо, я открою все карты, - в голосе Смита безысходность. - Но вы со своей стороны должны дать мне гарантии, что после получения информации вернете мне утраченную свободу.

В ответ на это заявление я в третий раз тыкаю его. На этот раз довольно сильно.

- Вот мои гарантии, идиот!

Боб Смит колется окончательно.

- Все, что я сообщил о себе, истинная правда. Могу поклясться на Библии. - Смит молитвенно закатывает глаза и, помолчав минуту, продолжает: - Я никогда не думал, что попаду в вашу страну. Даже с туристическими целями. Но вот, ровно десять дней назад, в моей конторе на Сорок Восьмой Авеню раздался звонок. Приятный женский голос, представившись сотрудником Всемирной Ассоциации ГТО, предложил встретиться. В тот момент я сидел на мели, так что моя готовность принять это предложение вполне объяснима.

- Сколько? - любопытствую я.

- Полтора миллиона, - словно о какой-то мелочи, отвечает Смит.

- Рублей?

- Долларов! - Смит глядит на меня, как на идиота.

У меня перехватывает дыхание. В голове мельтешение, в душе жалость к самому себе.

- Ничего себе гонорарчики! А я-то за что горбачусь? За какие-то жалкие сотни...

Смит тем временем продолжает:

- О размере вознаграждения я узнал не из этого телефонного звонка. По телефону мне только предложили работу и, в случае согласия, встречу. На следующий день я прибыл на место рандеву - лично к президенту ВАГТО. И вот там я впервые услышал об этих полутора миллионах.

Гонорарная зависть у меня уже прошла и вернулась прежняя ирония.

- Дядя, - говорю Смиту, - не держи меня за козла. Не суй мне под нос свою капусту. Меня интересует не количество корма. Ты мне поясни, за что тебе навалили полное корыто?

- О-о! Президент рассказал мне очень любопытную историю. - Боб Смит оживляется и пытается устроиться поудобнее. - Оказывается, в вашей стране происходит чемпионат мира по ГТО. И насколько я понял из пояснений президента, чемпионат этот по престижу стоит неизмеримо выше любого другого вида спорта и даже Олимпийских игр, которые за последнее десятилетие весьма подрастеряли свой авторитет. Съехались спортсмены из 567 стран. Куча призов, медалей и наград. Но организаторам из самых достоверных источников стало известно, что при выяснении чемпиона в личном первенстве разыграется неприглядный спектакль. Самая большая афера за всю историю любительского и профессионального спорта. За вскрытие этого гнойника мне и было предложено полтора миллиона.

- И это все? - В голосе моем звучит откровенная насмешка.

Не замечая ее, Смит отвечает:

- Все, что я могу рассказать, не ущемляя интересов моих клиентов. В противном случае я лишаюсь премиальных.

Интересно, у них там, в Штатах, все такие твердолобые? Этак никаких нервов не хватит.

- Слушай, Ты, частный дефектив! - ору я в бешенстве. Дождешься, придется мне ущемить тебе несколько иные интересы! Так что выбирай: деньги или... - Логики в моих словах маловато, но у меня нет времени. - Ну?!

- Да пропади они все пропадом! - ревет Смит. - Вместе с деньгами! Слушайте. Один из резидентов ЦРУ, работающий в вашем Городе, сообщил, что будет подкуплен главный арбитр, колумбиец по происхождению. Подкуплен с целью выдвижения на первое место спортсмена из вашего Города. От того же агента стало известно, что в преступную шайку входят два председателя Города: исполкома и КГБ. Номер фаворитов будет зашифрован в одном из этих ваших ужасных порнографических календарей. Как вы понимаете, ВАГТО крайне заинтересована в срыве этой аферы. Честные они там все чересчур! По прибытии в Город я столкнулся с непредвиденными трудностями. Трудности были несколько специфического характера. Что касается самого дела - тут было все о'кей! Но то, что проходило, как моя частная жизнь... Это какой-то кошмар! На второй день моего пребывания частное переросло в общее...

- Это ты про местных проституток, что ли? - догадываюсь я.

Смит затравленно вздрагивает.

- Это не женщины! Это голодная стая сексуально озабоченных обезьян! На третий день я понял, что моя миссия под угрозой срыва, но остановить эту сексатаку было не в моих силах. Но, - из Смита вдруг начала переть неимоверная гордость, - даже в этих чудовищных условиях мне удалось немало сделать! Первое: проверить истинность информации агента ЦРУ. Позорный сговор действительно имеет место. Второе: проследить путь календарей. Вот тут, правда, небольшой прокол. Не удалось выяснить пункт отправления. Но в складывающейся ситуации это было не столь важно. И самое главное: я нашел человека, который должен передать календари главному судье!

- Ну, и кто же он? - насмешливо спрашиваю я.

- Как кто? - удивляется Смит. - Разве вы не знаете?!

Я дурашливо развожу руками.

- Бог не дал!

- Не может этого быть! - кипятится Смит. - Вы же сами пришли на встречу в "Ослиную лужайку". Я же видел это собственными глазами! И пароль ваш, должен признаться, мне очень понравился. Оригинально!

- Ты чего, мужик, городишь? - теряюсь я. - Какой пароль?

- А ваши босые ноги? Разве это не было условным знаком?

Давно я так не смеялся. Ну, дает этот забугорный детектив! Это же надо такое навертеть вокруг моего вынужденного босоножества!

Смит кипятится еще больше.

- Вам весело, но мне в тот момент было не до смеха! Цель уже близка, и вдруг... появляется какой-то неизвестный и ломает все. Вот и пришлось действовать по второму варианту.

- Ну-ка, ну-ка, что это за вариант? - заинтересовался я.

- Разве я про них ничего не говорил? - недоумевает Смит. - Странно... Дело в том, что при личной встрече с президентов ВАГТО мне было предложено два варианта: изъять календари, по возможности не поднимая шума. И второй, в случае провала первого: календари уничтожить. С любым шумом. Ну, а поскольку я видел, что календари перекочевали в ваш карман, мне и пришлось обратиться ко второму варианту. Подсунуть в качестве презента заминированный "Паркер".

- Сволочь ты капиталистическая! - ору я, размахивая ножницами. - Я-то здесь при чем? Я к этим календарям не имею ни малейшего отношения! Понял, выкидыш империализма?!!

Смит судорожно пытается отодвинуться от меня. В его глазах абсолютное непонимание ситуации и дикий страх.

- Понаехало вас тут! - продолжаю разоряться я. - Хайло ушастое! Не разберутся, а туда же - бомбы совать... У-у, гады буржуйские! - Хватаю Смита за волосатую грудь и трясу, как грушу. - С чего ты взял, что я в этой афере замешан? Задницей или головой думал, когда эта мысль тебе пришла?

22

Я никак не могу успокоиться. Губы трясутся, руки ходуном ходят. Одно дело осознать факт, что тебя пытались разложить на молекулы, и совсем другое - видеть перед собой инициатора этого разложения.

Я готов разорвать Смита на полтора миллиона кусков. По одному за каждый доллар его гонорара.

Неожиданно вмешивается молчавшая до сих пор Машина.

- Чего ты так раскипятился, милый? Ну, ошибся мужичок. С кем не бывает?

Реакция Смита на вмешательство Машины в разговор несколько успокоила меня. До предела выпучив глаза, Смит засипел:

- Кто это? Кто это? Не хочу больше ваших девок! Не хочу!!!

Машина тем временем продолжает:

- Забудь ты про эту бомбу. Всякое бывает в жизни. Лучше осмысли полученную информацию. Тут есть над чем помозговать.

И в самом деле, чего это я разбушевался? В чем этот Смит, собственно, виноват? В том, что отрабатывал гонорар? Так и я на его месте использовал бы все доступные средства. Да и мужик он вроде ничего!

- Ладно, друг, - развязываю я Смита. - Ты меня убедил. Свободен!

Смит начинает энергично растирать затекшие руки и ноги. Мы с Машиной, не теряя ни минуты, обсуждаем ситуацию в свете новых данных.

- Забавный компот получается, шеф, - говорит Машина.

- Сладкий-пресладкий! - подхватываю я.

- Почти все становится ясным, - продолжает Машина.

Я вдруг замечаю, что Смит крайне заинтересован нашим разговором.

- Извините, - крайне вежливо влазит он в наш разговор, - но не могли бы вы объяснить, с кем это разговариваете? Я не понимаю.

Полный гордости за достижения нашей электронной корпорации, объясняю Смиту устройство милой Машины. Смит в восторге.

- Мне бы такого помощника в Штатах! - орет он. - Мое сыскное бюро побило бы всех конкурентов вместе с департаментом полиции. Я бы миллиардами ворочал!

Хорош мужик! Я проникаюсь к Смиту братской любовью. Ответные чувства Смита ко мне столь же горячи и искренни. Он рассказывает о своей семье: жена и три дочери. Я по нашей русской традиции называю его бракоделом. Смита это ужасно веселит. Из бумажника извлекается семейная фотография, демонстрируется мне и Машине. Мы выражаем восторг. Затем следуют профессиональные воспоминания, но этим меня не удивишь. Сам могу такое рассказать. Что и делаю. Привожу Смита в состояние, близкое к благоговению. Машина, в свою очередь, приводит нас в чувства.

- А чего это вы, ребятки, развеселились? Вроде бы не с чего. Одного все оперативники Города готовы хоть сейчас к стенке поставить, другому миллион надо отрабатывать, а они устроили вечер воспоминаний. Мемуаристы хреновы!

Мы со Смитом переглядываемся. А ведь права она, моя милая. Заваренную нами кашу еще хлебать и хлебать.

Вкратце рассказываю Смиту обо всех наших с Машиной похождениях. О гипотезах и версиях, возникших в ходе следствия. Об ошибочных и верных ходах. После описания эпизода с Золотарем Смит рассыпается в миллионах извинений. В итоге приходим к единому мнению: для успешного завершения операции нужно объединить наши усилия. Три головы лучше! В течение часа совместными усилиями разрабатываем план дальнейших действий. Стараемся не упустить ни одной мелочи. Учитываем все детали. План получается превосходный, но все опять рушит Машина.

- Слушайте, какие же вы идиоты! Тупицы непроходимые!

Мы с Бобом ничего не понимаем и требуем разъяснений.

- Товарищ Боб, - ерничает Машина, - на кой вас послали сюда?

- Если конкретно, то за календарями, - отвечает Смит.

- А вас, инспектор Ломов, по какой причине гоняют по всему Городу, точно бильярдный шар?

- Ну, наверное, из-за того, что эти календари находятся у меня в кармане... - неуверенно тяну я.

- Так в чем же дело? - радостно орет Машина. - Отдай их товарищу Бобу, и дело с концом! Пусть зарабатывает свои полтора миллиона, но с одним условием: по возвращении в Штаты он должен обо всех этих махинациях срочно тиснуть в газетах. Иначе не дожить тебе, Ломов, до пенсии. - Машина вздыхает и продолжает изменившимся тоном: - Чуть было и меня в хлебание каши не втянули. Хорошо, вовремя сообразила. Чудики!

Мы со Смитом с который раз переглядываемся.

- Да, - восхищенно говорит Смит, - электроника - могучая вещь!

- Пролетели бы мы с тобой, бобка, как фанера над Парижем!

Лезу в карман и хочу достать злополучные календари. Вот это номер! Карман вызывающе пуст. Ничего не понимаю. На всякий случай лезу в соседний - и там ничего! Наваждение какое-то... Выворачиваю оба кармана - пусто.

Смит и Машина с возрастающей тревогой наблюдают за моими действиями. Куда они запрапастились, черт побери?.. Может быть...

Движимый надеждой, выскакиваю из Машины и начинаю суетливо обегать окрестности. Может, где выронил? Шарю в траве, переворачиваю камни. На полметра углубляюсь в какую-то подозрительную гору (ка-ак выскочит какая-нибудь харя и откусит полруки!), но все тщетно. Календари исчезли.

С видом побитой собаки сажусь в Машину. Сейчас мне достанется.

- Что случилось, шеф? - испуганно спрашивает Машина.

- У вас какие-то затруднения? - Это уже со своей заботой лезет Смит.

- Я потерял календари! - убитым голосом выкладываю печальную новость. - Можете меня пристрелить, но это так...

На Боба Смита жалко смотреть. Катастрофически быстро он спускает воздух, как детский шарик. Лицо морщится, тело усыхает наполовину. Мое сердце разрывается от жалости к нему.

- Может, за подкладку завалились? - все еще не теряет надежды Машина.

Удрученно машу рукой.

- Смотрел я там... Пусто.

На всякий случай все же прощупываю подкладку. Да нет, все без толку. Такого удара я не ожидал. И самое главное, в тот момент, когда выяснилась истинная роль этой порнухи в деле!

Боб Смит тем временем сдулся окончательно. Виднеется только нос, на остром кончике которого дрожит одинокая сиротская слеза.

На дисплее горит нелепый вопросительный знак. Внезапно он меняется на неистово пылающий знак восклицательный.

- Шеф! - Голос Машины громыхает в салоне. От неожиданности мы со Смитом вздрагиваем. - Шеф, я более чем уверена, что ты не терял календари!

- Ну и что? Нам-то какая разница? Их ведь не вернешь в любом случае. - Все в этом мире стало мне безразлично.

- Есть разница, шеф! - торжествует Машина. - Еще какая разница! Если ты их потерял, то я полностью разделяю твой пессимизм. Но вот если их у тебя...

- Украли! - ору я во все горло. - Сперли!!!

- Точно! - еще громче орет Машина. - Тебя элементарно обшмонали. И при такой постановке вопроса у нас появляется шанс. Немалый.

- Надо только сосредоточиться и вычислить этого рукоблуда, - ликую я.

- По какому случаю торжество? Что так взбодрило моих новых друзей? - Голос Смита уныл до предела.

- Боб, - в унисон заявляем мы с Машиной, - мы найдем их!

Смит моментом принимает прежний вид.

- Моя помощь потребуется?

- Всенепременно! - заявляем мы.

Дальнейшие пять минут посвящаются попыткам вычислить неизвестного ворюгу.

- Тренажер отпадает, - решительно отметаю я поползновения Машины свалить всю вину на трахкэгэбэшницу. - Китаеза тоже. У них не было возможности шуровать по моим карманам. Икс, Игрек и Зет тоже ко мне не прикасались...

- А больше ничего не остается, - ехидно замечает Машина. - Парад персонажей кончился.

Я удручен. Неужели все-таки Тренажер?

И тут до меня доходит. О, господи, ну конечно же! Карликовая секс-бомба!

- Знаю! - кричу я. - Стерва малолетняя! Она же у меня на шее висела. Правда, руки были в моих штанах, но не с самого начала. А этой шустрой твари достаточно и секунды...

- Вполне правдоподобно, - соглашается Машина, - но возникает вопрос: шмонала она тебя по чьему-то наущению или по привычке шарить по карманам? Конечно, нам предпочтительнее второй вариант...

Смит таращится непонимающе. Я быстренько объясняю ему, что к чему. Мозги у Смита работают великолепно. Он с ходу врубается в ситуацию.

- Ни о каких инстинктах не может быть и речи. - Голос Смита решителен и тверд. - Стопроцентная работа по найму. Без вариантов. Мало того, возьму на себя смелость утверждать, что знаю ее нанимателя.

Мы с Машиной обращаемся в слух.

- В данной игре наши противники делают ходы попеременно, - продолжает Смит. - Вряд ли это происходит по соглашению. Скорее всего, тут имеет место случайность.

- Боб, - перебиваю я Смита, - мне не совсем ясна твоя мысль.

- О, - отвечает Смит, - все очень просто. - Вспомни, сначала за тобой гонятся агенты КГБ. Затем на складе тебя пытаются достать сотрудники уголовки. Далее снова шаг со стороны КГБ в лице Тренажера...

- А затем опять уголовка, - подхватываю я, - Икс, Игрек и Зет!

- Верно, - потирает руки Смит. - Спектакль в "Китайском подвальчике" срежиссирован - ты сам говорил - кэгэбэшниками. Значит, делаем логический вывод - любительницу езды на "би-би" мог послать только уголовный розыск.

- И мало того, - дополняет логические построения Смита Машина, - если продолжить, то можно вычислить, кому эта стерва потаранит календари.

- Ну-ка, ну-ка, - проявляет крайнюю заинтересованность Смит.

- О, все очень просто, - Машина явно иронизирует над Смитом. - Вы же сами рассказали нам о сговоре КГБ и исполкома. Значит, у нас всего два адреса. Следуя вашей логике, КГБ свой шанс упустил. Остается угро. А кто в Городе имеет полную власть над этой организацией? Только предисполкома. Только он сумел бы поднять в ружье эту сонную команду. Тем более, что на месте ограбления, у киоска, мы видели его собственной персоной. У него скоро будут наши календари, у него!

Я доволен. Хотя Смит и заслужил у меня уважение, но мне не очень понравился его нравоучительный тон. Смотрите, мол, какой я умный! Учитесь у меня! Но мой милая хорошо ему врезала, сбила спесь.

- Полностью солидарен с вами, - в голосе Смита покорность и согласие. - В свете открывшихся фактов нам остается одно - нанести визит этому матерому педерасту. Вы согласны со мной, Ломов?

- Ничего нам больше не остается. - Мой голос уныл и печален. - Но каким образом вы собираетесь обрадовать своим посещением этого гомика? Ведь проститутки вам шагу не дадут ступить по нашей гостеприимной земле. Я тоже отпадаю. За каждым углом меня поджидает выстрел в упор.

- Да-а, - чешет в затылке Смит. - Пожалуй, вы правы. Мы стреножены по рукам и ногам.

Выручает Машина.

- Ребятки, - кричит она, - выход есть! И довольно простой.

Мы со Смитом превращаемся в вопросительные знаки.

- Твои способности к лицедейству, милый, мне известны, - продолжает развивать свою мысль Машина. - А вот как вы, Смит, относитесь к театру?

Смит заявляет, что он самый горячий поклонник театральных подмосток и кулис. Машина довольна.

- Правда, милый, - говорит она, - тебе придется немного поступиться принципами.

Я настораживаюсь, но Машина успокаивает.

- Не пугайся, дорогой. Просто на некоторое время тебе придется стать Бобом Смитом. А Смиту - тобой. Вот и все!

Мы со Смитом переглядываемся.

- Знаете, - вежливо говорит Смит, - я не вижу смысла...

- И мне, дорогая, тоже непонятен этот финт, - поддерживаю я его. - Что он дает? Смита замочат вместо меня, а меня изнасилуют вместо него.

- Вы меня удивляете, парни, - недовольно ворчит Машина. - Ведь все так просто, даже мозги напрягать не надо.

Не знаю, как Смит, но я продолжаю напрягать мозги. Похоже, и Боб не дальше моего продвигается в решении этого кроссворда.

- Козлы тупорогие! - не выдерживает Машина. - Кто вам сказал, что вы будете действовать друг за друга одновременно?

- Ты! Вы! - ревем мы со Смитом.

- Я? - удивляется Машина. - Ничего подобного! Я сказала, что на некоторое время вы поменяетесь внешностью. И не более того. - Машина делает паузу, во время которой у меня возникает ощущение, что моя родная плюется со злости. - Одновременно будут действовать два Смита! Или два Ломова, в зависимости от обстановки. Понятно?

Теперь мне все ясно. Гениальная выдумка! Один Ломов отвлекает на себя всех этих придурков, а другой, тем временем, спокойно выполняет задание. А там, где Ломову было бы затруднительно, к примеру, попасть на прием к председателю исполкома, в дело вступит Смит. Иностранца-то примут моментально!

- Дорогая, я целую тебя всю! - В эти слова я вкладываю охвативший меня вострог. Смит неистово хлопает в ладоши.

- Мне от твоих поцелуев ни жарко, ни холодно, - сбрасывает меня на землю Машина. - Будет гораздо больше проку, если вы раздобудете пуленепробиваемые стекла. Процессором чувствую, они нам, ох, как пригодятся!

Смит тут же достает бумажник, набитый валютой, и заявляет, что пойдет на любые расходы. Поставит не только стекла, но и специальную пуленепробиваемую резину. Машина скромничает. Смит настаивает. В конце концов, они приходят к согласию.

- Под кого молотим первыми? - спрашиваю я.

- Начнем с тебя, - в голосе Машины неистребимая вера в мой успех.

Ну, что ж, с меня так с меня. Гримирую Смита. Эффект поразительный! Близнецы, да и только! Мама родная не отличит.

Далее распределяем роли. Поскольку Смит плохо знаком с нашей спецификой жизни, ему достается роль подсадной утки. Он должен, ни в коем случае не выходя из Машины, как можно более открыто колесить по Городу. Колесить и собирать на хвост всех наших тайных и явных врагов. Собрать и удалить из Города на продолжительное время. Я, максимально используя свободу передвижения, проникаю в исполком и трясу председателя. Трясу до тех пор, пока тот не вернет календари.

После всех таких действий встречаемся на этом же месте.

Вроде бы все. Можно приступать к инсценировке. Но в голове у меня продолжает сидеть один невыясненный вопрос. С места не сдвинусь, пока не получу на него ответа.

- Боб, - обращаюсь я к своему двойнику, - а что ты все-таки делал под водой? Если не секрет, а?

Смит весело смеется.

- Что делал? От многочисленных герлз прятался!

Машина со Смитом уносится в Город. Я, прежде чем появиться на сцене, должен выждать минимум тридцать минут. Использую их для созерцания окружающей природы и наполнения легких ароматом цветов и трав.

23

Город раскален до предела. Солнце жарит немилосердно. Я с тоской вспоминаю загородную прохладу и свежесть. Но что поделаешь - нужда не тетка...

Еле-еле переставляю ноги по центральной улице. С точки зрения неожиданности пока все идет нормально. Никто меня не преследует, никто ко мне не пристает, никто не домогается моей персоны. Похоже, наш план с двойником сработал... Тьфу ты!

С поражающей воображение внезапностью из-за угла вылетают мои незабвенные друзья - Икс, Игрек и Зет. И это в момент, когда я почти у цели - до исполкома остается какая-то сотня метров!

Повторяется до тошноты знакомая картина. Икс орет: "Именем закона! Теперь ты у нас в руках! Попался, гад!" Игрек трясет наручниками. Зет же козой скачет вокруг, распугивая прохожих своей пушкой. Не в состоянии переносить это однообразие, решаю нарушить заведенный порядок.

Видя, что Игрек уже приготовил наручники, я широко расставляю руки, словно хочу обнять весь мир. Пусть попробует теперь охомутать меня! На всякий случай - мало ли что взбредет в голову этим недоноскам - расставляю ноги на ширину плеч. Игрек растерянно мечется вокруг, и так, и сяк приспосабливает наручники, но цепочка у них не резиновая - от одной руки до другой не хватает. А зацепить за свою руку Игреку не хватает смелости. И правильно, что не хватает. Я бы ему зацепил!..

Со злостью Игрек отбрасывает наручники и достает из кармана кляп. Ну, ребята, этот номер у вас тем более не пройдет! До предела вываливаю язык. Ого! Сам не ожидал, что он у меня такой длинный. Игрек безуспешно пытается втолкнуть кляп. А кляп-то фирменный! Из какой-то грязной, драной тряпки. Да, бедны наши органы охраны порядка. Вопиющая нищета! Я и в лучшие времена не позволил бы затолкать такой кляп себе в рот. Игрек отчаивается и передает штурвал Зет. Зет увеличивает высоту прыжков и интенсивность сования мне под нос пушки.

Интересно, побьет ли она мировой рекорд по прыжкам в высоту для женщин? - мелькает в голове. Впрочем, какая там она женщина! Крокодил в форменной юбке...

Но долго созерцать эти скачки с тычками у меня нет ни времени, ни желания. Я молча забираю у Зет пушку и, набрав полные легкие, что есть силы дую в ствол. Ствол разносит на манер воздушного шарика, натянутого на водопроводный кран. Так же молча отдаю табельное оружие хозяйке. Зет обалдело пялится на уродливый кусок железа, еще полминуты назад бывший ее личным оружием. На глазах у нее набухают неправдоподобно крупные слезы. Вот так-то, милые! Это вам не с проститутками воевать! Что касается криков Икса, то они меня не волнуют. Нехай! Поорет и перестанет. Тем более, что вокальных данных у него никаких, да и репертуар откровенно бедноват. Так поклонников не приобретешь!

Я как в воду глядел. Если первое действие этого миниспектакля собрало немало любопытных, второе рассмешило, то третье, едва начавшись, повергло зрителей в жесточайшую скуку. Зевая, они начали быстро расходиться. Щербатый мужичок даже посоветовал мне:

- Дай ты ему по кумполу как следует! Ишь, разорался...

И добавил такой эпитет, что... Хороший совет, но, к сожалению, следовать ему нельзя. Иначе мои действия станут квалифицироваться, как нападение на представителей власти.

В этот момент в конце улицы замечаю мою дорогую Машину. Она несется на огромной скорости. За ней, неимоверно тарахтя, мотается с десяток неказистых броневичков. Вот это да! Уже и армия вступила в дело!

Машина резко тормозит рядом со мной. Распахивается дверца. Из салона высовывается довольная физиономия Смита.

- Как дела? - радостно вопрошает он и, не дожидаясь ответа, добавляет: - У нас все о'кей. Сейчас и этих зацепим... - Смит показывает на остолбеневшую троицу. - Эй, вы, козлы! - орет он гениям сыска и криминалистики. - Ку-ку, я тут!

Ну, дает Боб! Быстро же он освоился с моей личиной.

Икс, Игрек и Зет окончательно сбиты с толку. Даже один Ломов - максимальное напряжение для их психики. А тут сразу два! Вряд ли их резьба это выдержит. Так и есть! Икс, Игрек и Зет слетают с нарезки окончательно. С воплями и криками бросаются они на Смита. Но тот, хохоча, захлапывает дверцу.

- Вперед, мои верные сыскари! Устроим забег на сотню-другую километров...

Машина уносится, сопровождаемая кортежем из броневиков и датых мозгами сотрудников уголовного розыска. Путь свободен.

С большим трудом преодолеваю оставшиеся до Исполкома метры и вваливаюсь в спасительную прохладу мраморного холла. Осматриваюсь. Неплохо устроились средние эшелоны власти! Есть за что держаться. Но осмотреть местные достопримечательности мне не удается. С вежливой улыбкой на лице ко мне подходит молоденький милиционер и спрашивает:

- Вы к кому, товарищ? - И совсем уж сконфузившись, добавляет: - Извините, но в таком виде у нас не положено пропускать!

"Ах ты, сопля!" - хочу ответить я, но сдерживаюсь. Не знаю, почему. Возможно, причиной тому была элементарная вежливость милиционера. Ведь это такая редкость в наше время вежливость! Да и видок у меня и в самом деле... Но это не моя вина. Виновато пекло на улице. Что же делать? Остается одно - розыгрыш с причинением минимального ущерба этому симпатяге.

Прижимаю руки к животу. Корчу страдальческую физиономию. Закатываю глаза.

- Товарищ милиционер! Я ранен в живот... На улице банда... Они хотят штурмовать Исполком... Помогите...

Вижу - подействовало. Милиционер выхватывает свою пушку и с криком "Держитесь, товарищ!" устремляется на улицу. "Смелый парень!" - отмечаю я про себя и беспрепятственно поднимаюсь на третий этаж. С расположением комнат в Исполкоме я знаком еще по прежней службе, поэтому мне не пришлось блуждать по коридорам власти.

Вот она, такая желанная дверь. Пинком ноги открываю ее. Возможное присутствие секретарши не пугает, с ними я умею ладить.

- Детка! - ору я и влетаю в приемную.

Вот это номер! На месте обычномиловидной крашеной блондинки сидит здоровенный мордоворот и оторопело пялится на меня. Какой же я кретин! Совсем выпустил из головы, что председателю девица-секретарша ни к чему. Как и женщины вообще. Зачем они педерасту, спрашивается?

Амбал этот, тем временем, вылазит из-за своего стола и раскрывает пасть. Только не это! Крики мне изрядно надоели. Так и хочется тишины! Разбегаюсь и пинаю секретаря в живот. Придворный мордоворот звучно пукает и складывается пополам. Я быстренько сгребаю его в кучу и запихиваю под стол. Отдохни, хлопчик! Спи спокойно.

Подхожу к двери, обитой черной кожей, и с криком: "Пожар! Пожар!" врываюсь в кабинет.

24

Председатель Исполкома величаво сидит за огромным столом. Рядом с ним трудно поддающееся учету количество телефонов. На мои крики эта скотина даже не отреагировала. Продолжаю орать:

- Пожар, мужик! Горим!

Ноль внимания. Мне это совсем не нравится. Ведь это что получается? Я для него пустое место, что ли? Ну уж нет, педик задроченный! Я найду способ отвлечь тебя от управления Городом.

Становлюсь по стойке смирно и фельдфебельским голосом рявкаю:

- Герр фюрер! Красные в Городе!

Не подействовало. Ладно! Попробуем другой вариант. Захожу этому козлу за спину и кричу в самое ухо:

- Руки вверх, неприятель!

Да что ты будешь делать! Председатель даже ухом не повел. Скотина! Остается последнее средство.

- Динь-динь-динь! - изображаю из себя телефон. Динь-динь!

Ага! Проняло-таки! Председатель, не отрываясь от бумаг, начинает шарить в поисках звонящего телефона.

- Динь-динь-динь-динь! - надрываюсь я.

Председатель тупо таращится на телефоны. Потом начинает хватать все трубки подряд.

- Динь-динь-бряк-звяк! Трах-бах-тарарах!!! - неистовствую я.

Слава Богу! А то я было подумал, что мне не удастся дозвониться до этого болвана. Он замечает мою ничтожную персону.

До председателя, наконец-то, доходит юмор ситуации. Он медленно, могуче-величавой горой встает из-за стола и командно-директивным басом вопрошает:

- Кто вы такой? Как вы сюда попали?

Я откровенно любуюсь им. Какая монументальность! Какой царственный взгляд! Сплошное повелительное наклонение. Царь и Бог!

- Иван! - голос председателя повышается на тон. - Это что такое?

Какой такой Иван? А, это, наверное, его трахсекретарь, думаю я. Ох, долго ты его ждать будешь!

Нагло сажусь по-турецки на ковер. Левою рукой хлопаю рядом с собой.

- Садись и ты, дядя! В ногах правды нет.

Похоже, председателя сейчас хватит кондрашка. Рожа его багровеет. Грудь раздувается. Распахивается рот. Вот-вот оттуда польется тронная речь. Но у меня нет ни малейшего желания оценивать его ораторское искусство.

- Захлопни пасть, ублюдок! - вежливо советую председателю. - Муха залетит.

Оратора-самодержца переполняет праведный гнев. Рука его протягивается в направлении двери. Из горла выдавливается не соответствующее моменту сипение:

- Во-о-он отс-с-сюта!

Скульптура! Зевес Громовержец! А каков указующий перст! - балдею я.

Палец председателя, путеводно указующий мне на дверь, и в самом деле великолепен. Белый, холеный. Жаль только, что указывал он не дорогу в светлое будущее, а на элементарную дверь. Но не пропадать же добру?

Снимаю кроссовки. Легкомысленным бантиком связываю шнурки и вешаю свою довольно грязную обувку на председателевский перст.

- Помыть и почистить! - И вторично хлопаю по ковру. Садись, мол, рядком, поговорим ладком.

Но председатель никак не хочет на деле показать свою приверженность демократическому стилю правления и желание идти на тесный контакт с массами. Мне остается одно. Дергаю этого царедворца за ноги. Белоперстый болван валится на ковер. Так-то лучше!

Быстро закатываю его в ковер. Устанавливаю этот кокон в вертикальное положение. Прикидываю местонахождение председательских буркал и в этом месте прорезаю дырку. Затем обрываю все телефоны и сажусь в кресло. Вот теперь можно и поговорить.

- Здравствуй, дружок! - приветливо здороваюсь я и изображаю на лице радостную улыбку. - Как поживаешь?

- Прекратите это безобразие! Иначе я вызову милицию!

Ха! Этот придурок продолжает считать, что контролирует ситуацию. Придется разрушить эту иллюзию. Показать, кто тут атаман.

- Ну, зачем же милицию? Мы и сами, я думаю, разберемся.

Вплотную подхожу к кокону и становлюсь напротив дырки.

- Граждане отдыхающие! Вашему вниманию предлагается игра "Угадайка"! Есть желающие? Вы желающий? - строго смотрю на председателя. - Начинайте!

Председатель лупится на меня во все глаза. Не узнает, паразит!

- Задаю наводящие вопросы, - прихожу я на помощь. - Кого вот уже почти неделю безуспешно пытаются поставить к стенке? На кого потрачен годовой запас пороха и пуль? Кто встал поперек горла двум "уважаемым" председателям? Ответ готов? - Делаю рукой широкий жест. - Уважаемые зрители! Судя по радостному блеску в глазах товарища, у него есть ответы на все мои вопросы. Выслушаем?

С поражающей воображение быстротой лицо председателя из багрового становится пепельно-серым. "Узнал, узнал!" - в душе ликую я и продолжаю роль массовика-затейника.

- А сейчас мы зададим самый сложный вопрос нашей викторины...

- Не надо больше вопросов... - треснувшим голосом перебивает меня председатель. - Я сам все расскажу. Мне теперь терять нечего...

- Ну что же! - приветствую я такую щедрость. - Этим вы в значительной мере облегчите свое дальнейшее существование. Я слушаю!

Председатель делает покаянное лицо.

- Сначала заявление для прессы. На меня в этом деле была возложена роль скромного исполнителя. Ко всем мерзостям и пакостям, творимым председателем КГБ, я не имею никакого отношения. Я лишь выполнял поручения. Роль мозгового центра играл он. Прошу учесть мою десятилетнюю беспорочную службу на благо народа! А также мою верность и преданность руководящей роли и принципам!

Я молча выслушиваю весь этот бред. Что поделаешь, если мозги у них так устроены, у наших руководителей!

Председатель продолжает.

- Двадцать дней назад мне позвонил этот мерзкий тип, председатель КГБ, и предложил провернуть одну аферу. Я купился лишь по причине того, что все это было подано под соусом любви к нашему Городу и нажиму на патриотические струны. Подлый тип сообщил мне, что в Городе начинается чемпионат мира по ГТО. Что имеется возможность вывести в победители спортсмена из нашего Города. Далее эта гнусная личность предлагает встретиться и обсудить кандидатуру. Движимый чувством сыновней любви к Городу я соглашаюсь. Происходит встреча с этим скользким существом. Кандидатуру мы отбираем без осложнений. Передовик, стахановец, хороший семьянин...

- Фамилия? - перебиваю я председателя.

- Суеглазов! - отвечает председатель.

"Отсутствующий жилец из номера 562! - мелькает в моей голове. - Тот, что на первой же тренировке заполучил гранатой по голове. Интересно!"

Председатель, тем временем, продолжает.

- Все остальное взял на себя этот отвратительный выродок.

- Остальное, это что? - любопытствую я.

- Сообщить в нужное место номер спортсмена-победителя. И проследить, чтобы не получилось прокола. Вот, собственно, и все, что я знаю.

По моим губам скользит ироническая улыбка.

- Мой юный друг! Жюри конкурса-викторины не удовлетворено твоим ответом. Ты кое-что оставил за кадром, не так ли?

С этими словами встаю и вырезаю еще одну дыру в коконе. На сей раз в районе председательского зада. У меня есть хо-ороший способ разговорить этого мерзавца!

- Товарищу назначаются штрафные баллы! - продолжаю играть роль ведущего. - Зашивание заднего прохода!

Председатель орет благим матом.

- Не-е-е-ет! Только не это!! Я все скажу!!! - И заливается слезами.

- В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, - благоденствую я, - жюри отменяет свое решение. Но временно!

Председатель, давясь слезой и соплями, сообщает оставшуюся за кадром информацию.

- Этот гнуснопрославленный кэгэбист рассчитал все до мелочей. И, поначалу, наш план осуществлялся без сбоев. Но потом произошло событие, вероятность которого эта сволочь не учла. На тренировке я случайно увидел другого спортсмена. Какой мужчи-ина! - Председатель пускает блудливую слюну. - Я полюбил его! Я не мог устоять!

- Фамилия? - Я кое-что начинаю понимать.

- Распопов! Викочка! - страстно вздыхая, говорит председатель.

Мои догадки верны! Распопов - жилец номера 435. Это он трахал председателя в тот момент, когда я ввалился в его номер.

Из кокона продолжают лететь слова, полные страсти и вожделения:

- Как он меня любил! как любил!

Председатель делает паузу, заполненную подозрительным хрюканьем.

"Кончает он там, что ли?" - мелькает в голове.

Хрюканье заканчивается. На смену ему приходит слезливый вой.

- И я не смог устоять! Я самочинно решил поменять номер фаворита. Но у меня было оправдание - я сделал это из высокой и чистой любви! Я посчитал, что самый лучший подарок моему любимому - первое место на чемпионате. И стал действовать по собственной инициативе.

- Жюри просит остановиться подробнее на этом момента, перебиваю я.

Председателя уже не надо упрашивать. Информация так и прет из него.

- Из разговоров с изменником кэгэбэшником я понял, что номер фаворита будет зашифрован на одном из специально изготовленных для этого дела порнографических календарей. Мне также стало известно место их изготовления - фотосалон "Птичка". И самое главное: кэгэбэшник случайно проговорился, что главному судье они будут переданы в газетном киоске N 24. Пароль при передаче - "Наши вашим, ваши нашим!" Собрав все имеющиеся в тот момент под рукой силы охраны, - продолжает председатель, - я, не теряя ни секунды, помчался в фотографию. Там меня ждала первая неожиданность. Фотограф заявил, что еще вчера приходил какой-то мужчина и забрал календари. Пароль этот мужик знал. Что мне оставалось? Только одно. Несмотря на то, что до срока передачи календарей судье было еще десять дней, я все же решил проверить газетный киоск...

- Дальше можете не продолжать, - останавливаю я председателя. - Что было дальше - мне известно. Имели удовольствие созерцать и вас, и обделанный Золотарем киоск. Кстати, за какую сумму вы его наняли? Если не секрет?

- Я этой суме переметной из областного бюджета двадцать тысяч отстегнул! - брызжа слюной, орет председатель. - Дела-то было всего-ничего: изъять календари! А эта скотина, мало того, что засрал весь киоск, так еще и шантажировать меня стал. Меня!!! Представляете? - Председатель задыхается от гнева. - Я сижу в кабинете, жду этого засранца, вдруг звонит: "Приезжайте скорее. Возникли затруднения". Еду и вместо Золотаря с календарями нахожу кучу дерьма и записку: "Выкладывай еще пятьдесят тысяч!"

Настроение у меня отличное. Я хохочу от души.

- Но зачем ты приказал убрать его? Можно было проще...

- Я не приказывал убивать Золотаря! - истерично визжит председатель. - Это не моих рук дело!

"Так! - начинаю я рассуждать про себя. - Очень похоже на правду. Что же получается? Раз угро в убийстве Золотаря ни при чем, равно как и КГБ, значит, мне остается одно - искать третьего. Но это потом. Сначала надо вытянуть из этого педика календари. Порадовать Смита".

- Календари на стол! - неожиданно ору я.

Председатель таращится на меня. В глазах искреннее непонимание.

- У меня их нет! Я приложил немало усилий, чтобы поиметь их, но...

Я смотрю на часы. Наша беседа несколько затянулась.

- Папаша! Только не надо мне лапшу на уши вешать.

- Но у меня их на самом деле нет! - тоскливо воет председатель. - Что я их6 выкакаю, что ли?!

- Родина прикажет - выкакаешь! - отрываю я его. И без перехода: - Секс-малолетка - твой агент?

Председатель ничего не понимает. Приходится разъяснить вопрос.

- Ты подослал мне на шею пацанку-трахальщицу? В "Китайский подвальчик"?

- Да что вы! - блеет председатель. - Вы же знаете, что я с женщинами вообще дела не имею. Я на них...

"Как же это я сразу не сообразил? - мысленно костерю себя. - Он и в киоск послал педераста Золотаря. Но тогда на кого же она работала? Опять выплывает неизвестное третье лицо?"

Похоже, из председателя я больше ничего не выжму. Пора прощаться.

- Жюри присуждает первое место вот этому товарищу! торжественно объявляю я и пинаю кокон. Кокон падает. Но меня это уже не волнует. Пусть хоть из окна вываливается. Я выхожу из кабинета с чувством выполненного долга.

На первом этаже в холле меня подстерегает маленькая неожиданность. В лице симпатяги милиционера. С криком: "Товарищ, товарищ, осторожнее! Там банда! - он подбегает ко мне и хватает за рукав. - Из здания лучше не выходить! Опасно для жизни!"

- Меня командование послало на разведку, - нахально заявляю я и отдираю милиционера от левой руки. Отодрав, добавляю: - И за подмогой тоже!

Милиционер смотрит на меня, как на героя, и отдает честь.

- Удачи вам!

- Лучше помолись за меня! - огорошиваю я его и, смеясь, выхожу на улицу.

25

Я сижу в нашем уютном потаенном местечке. Пока нет Смита и Машины, решаю осмыслить полученную мной информацию.

Что мы имеем? Железное подтверждение данных, полученных от агента ЦРУ. Позорная сделка имеет место. Как и неспортивное поведение двух председателей. Я ни на грош не поверил в заклинания предисполкома о его мелкосошестве в этом деле. Оба хороши, голубчики! Далее. С календарями тоже все подтвердилось. До безобразия ясной стала причина моей травли. Эти два крокодила перессорились из-за фаворитов и теперь действуют как волки-одиночки. Причем и тому, и другому известно местонахождение календарей. Одному - от Тренажера, другого на меня вывели Икс, Игрек и Зет. Эти гении сыска хоть и с придурью, но такуюэлементарную логическую выкладку все же могут осилить.

Мрачной глыбой висит надо мной третий главный персонаж этой передряги. Забавный тип! Что мне о нем известно? Во-первых...

Сто-о-оп!!! В моем мозгу вспыхивает яростный красный свет. Это же ясно, как божий день. Без всякой логики.

Перед глазами встает картина моей парковки у "Ослиной лужайки" в тот злополучный вечер. Голубой "ягуар" и серая "волга". В "волге" сидел какой-то тип в шляпе. Теперь я знаю этого фраера! Это третий спортсмен. Тот, что трахал одновременно и жену и дочку предисполкома. Он и никто другой!

Чего он добивается? Совершенно ясно, что ему, этому третьему, известно о сговоре и значении календарей. Откуда это мы выясним при личной встрече. Известно и чей спортивный номер должен быть зашифрован на этой порнухе...

Домыслить мне не дали. С разухабистой песней появляются Машина и Смит.

- А вот и мы! - приветствует меня Смит.

- Дорогой, ты не очень скучал без меня? - в голосе Машины забота и нежность.

- К сожалению, на это чувство у меня не хватило времени, - отвечаю я и задаю встречный вопрос: - А что у вас? Судя по твоей, Боб, физиономии, вы совсем неплохо провели время?!

- Фантастика! - отвечает Смит и неожиданно добавляет: В...! На...!

Я укоризненно смотрю на Машину.

- Твое воспитание?

- А что? Тем более, что он очень талантливый ученик! хмыкает она в ответ.

Следующие полчаса были заполнены описаниями моих похождений. Слушали меня очень внимательно, практически не перебивая. Лишь изредка раздавались восторженные вопли Машины и смитовские "в...","на...".

- ... нанести визит этому бутылкометателю, - подвожу я черту под своим рассказом.

- А почему бы - "в...", "на...", - задумчиво говорит Смит, - не начать с председателя КГБ?

Я удивлен.

- Боб! Ты невнимательно слушал меня. Кому нужен этот визит? Что он даст? Ведь совершенно ясно, что в данный момент календарей у кэгэбэшника нет. В противном случае вы бы лишились броневичкового кортежа.

- "В...!" "На...!" - соглашается Смит.

- Послушай, дорогой! - встревает Машина. - В кэгэбэшником все ясно. Но куда, в таком случае, пристегнуть карликовую секс-бомбу? Ведь на кого-то она работает?!

- У нас остался один вариант - спортсмен! Вот его и будем щупать, - отвечаю я. И, видя, что Машина собирается возразить, кричу: - Да не усложняй ты! Не надо вводить в действие еще кого-то четвертого!

Машина, фигурально выражаясь, пожимает плечами.

- Пожалуйста! Как скажешь. Я просто вспомнила одну очень верную французскую поговорку... Шерше ля фам!

- О-о-о! - неожиданно орет Смит. - Фамов больше не надо. Я сыт ими по горло. "В...!" "На...!"

- Смит, - игриво перебивает его Машина, - а я ведь тоже, можно сказать, женщина.

Смит машет руками.

- Что вы, что вы! Вы единственное и самое приятное исключение! - И он рассыпается в комплиментах.

- Боб, - обращаюсь я к Смиту по окончании его монолога, - ты не сказал самые главные слова!

Смит непонимающе глядит на меня, потом до него доходит.

- А-а! Извините! - Смит набирает полные легкие воздуха и выдает: - В...!" "На...!"

Мы расстаемся в отличном настроении. Смит и Машина уезжают, чтобы продолжить игру в кошки-мышки. Я отправляюсь на свидание с самым опасным нашим противником. Профессионалом высшего класса - Раздолбаев его фамилия. Отельный номер 433.

Дело приближается к развязке.

26

На стадионе, куда я добрался без видимых осложнений, наступала кульминация. Чемпионат подходил к концу. Публика неистовствовала. Флаги, дудки, трещотки, барабаны! Крики, вопли, свист и рев! На зеленом поле остались только сильнейшие спортсмены. Где-то среди них и мой противник. Передо мной встала проблема: каким образом изъять с поля Раздолбаева? На предмет дружеской беседы. Не переться же мне на поле? Да и кто меня туда пропустит? Задача...

Решение, как всегда, приходит неожиданно. Все просто до безобразия. Пробираюсь в комментаторскую будку к своему бывшему клиенту и, за небольшое вознаграждение, прошу сделать объявление по стадиону.

Комментатор, ни о чем не спрашивая (толковый мужик!), берет микрофон, и над стадионом несется:

- "Участника под номером 14 просим срочно пройти в центральную туалетную комнату. Повторяю..."

Внимательно смотрю на поле. Отлично! Четырнадцатый номер недоумевающе крутит головой, разводит руками и направляется под трибуны. Я устремляюсь туда же.

Я успеваю первым. Успокаиваю дыхание и осматриваюсь. Сортир пуст. Мне определенно повезло, иначе пришлось бы запираться с этим амбалом в одной из кабинок. А я не переношу тесноты!

Распахивается дверь и входит Раздолбаев. Оглядывается.

- Ничего не понимаю! Пошутил кто-то, что ли?

И тут замечает меня.

- Товарищ! Это не вы меня вызывали?

- Мы, мы! - весело отвечаю я и без увертюры перехожу к делу.

Сконцентрировав в левой ноге всю силу, пинаю Раздолбаева в живот. Заполучи, гад! Но Раздолбаев мой подарок принимать не собирается. Отходит на один шаг в сторону. Ну и реакция у этого мордоворота! Концентрирую все свои ресурсы в правой ноге и наношу еще один удар. Раздоблаев опять успевает отойти и обиженно произносит:

- Ты че, мужик, пинаешься-то? Че я тебе сделал плохого?

Я все же не теряю надежды. Разбегаюсь и наношу страшный удар обеими ногами в пах. Точнее, собираюсь нанести. Или желаю. Но мой противник вежливо уступает место, и я с грохотом въезжаю в одну из туалетных кабинок.

- Я вам больше не нужен? - в голосе Раздолбаева нетерпение. - А то мне на поле надо!

В голове у меня гудит, трещит и звенит. Перед глазами мельтешение и отвратительная пелена. Раздолбаев неверно истолковывает мое молчание и направляется к двери.

Что же делать? Уйдет ведь, сволочь! Ага! В мусорной корзине замечаю пустую бутылку из-под шампанского. Собираю последние силы и бросаю ее в мощнейший затылок Раздолбаева. Сейчас я тебе забью голешник! Тем более, что в такие ворота трудно не попасть.

- Бам-м-м! - несется по сортиру колокольный звон.

"Пустой у него куипол, что ли?" - мелькает в голове.

Спортсмен медленно валится на кафельный пол. С трудом поднимаюсь и, волоча ноги, подхожу к двери. Везение прет, только руки подставляй! Из замочной скважины торчит ключ. Видимо, уборщица оставила по рассеянности. Запираю дверь и подхожу к Раздолбаеву.

Осматриваю этого амбала и испытываю законную гордость. Как я его свалил! Правда, не совсем честным приемом. Но ведь и его никто не просил уклоняться от моих пинков. Так что мы квиты. Остается еще одно дело: надо срочно стреножить товарища. Береженого Бог бережет!

Стаскиваю с Раздолбаева шикарные адидасовские трусы и майку. Рву их на полосы. Последние связываю в длинную фирменную веревку. Ею окончательно обезвреживаю товарища Раздолбаева. Сам сажусь рядом.

Раздолбаев приходит в себя. Мотает башкой и обалдело таращится на меня.

- Не узнаешь меня, дружок? - спрашиваю я.

- Давно узнал, - угрюмо буркает Раздолбаев.

- Ну и ладушки! - Делаю вид, что не замечаю его недоброжелательности.

- Надо было и тебя вместе с Золотарем на тот свет отправить, - зло шипит Раздолбаев. - Дерьмо!

Так! Уже легче. Первый вопрос отпал сам собой. Мое предположение оказалось верным. Золотаря убрал он. Едем дальше. Я устраиваюсь поудобнее.

- А нельзя ли поподробнее?

- Сейчас, разбежался! - Раздолбаев напрягает мускулы в попытке порвать оковы. Я искренне предупреждаю его о напрасности этого действия.

- Лапуша, не трать силы. Веревка фирменна. Пуп развяжется.

Раздолбаев неожиданно сникает и начинает плакать.

- Суки вы! Гады! Сволочи! - глотая слезы, бормочет он.

- Где? - оборачиваюсь я. - Не вижу перечисленных тобой товарищей.

- Ты, ты - сволочь и гад! А начальнички твои - суки вшивые!

Я ничего не понимаю. Какие начальники? Мои, что ли? Так у меня их нет. Раздолбаев тем временем продолжает:

- Вам все можно! Все сойдет с рук! Волки рваные... Все у вас куплено, везде свои люди!

Вот оно что! До меня, наконец, доходит. Этот парень совсем запутался и считает, что я из компании председателей. Опасное заблуждение!

- А я только один раз попытался поймать удачу за хвост... - рыдания прерывают монолог Раздолбаева.

Я молча развязываю его. Спортсмен обхватывает голову руками и начинает раскачиваться из стороны в сторону.

- Эй, друг! - тыкаю его в бок. - Иди, соревнуйся! Борись за мировые высоты.

Раздолбаев машет рукой.

- А-а!.. Что и обидно: пашешь, пашешь, как лошадь, тренируешься до посинения, а потом приходит какой-нибудь тип и без всякого труда поднимается на пьедестал. Так что там мне, - Раздолбаев машет рукой в сторону двери, - делать нечего!

- Никогда не теряй надежды, - поучаю я. - В жизни всегда есть шанс. В данной ситуации этот шанс - я!

Раздолбаев непонимающе смотрит на меня. Я поясняю.

- Ты совершил страшную ошибку, парень, приняв меня за участника аферы с победителем. Я-то как раз из тех честных людей, которые хотят сорвать ее. И если ты откроешь мне все карты - только честно, без утайки, - я не дам свершиться этой сделке. Это я могу тебе обещать.

- Да нечего мне скрывать! - В глазах Раздолбаева появляется надежда. Я успокаиваю его.

- Ты давай все по порядку. Когда узнал? Где узнал? Что сделал?

Раздолбаев смотрит на меня, как на манну небесную, и начинает рассказ.

- Еще до начала чемпионата я получил письмо... Сейчас уже не помню дословно его содержание, но, в самых общих чертах, оно содержало откровенное приглашение на половой акт. Утаивать не буду, я довольно часто получаю письма от поклонниц. Со словами любви и прочим. Но вот чтобы так, совсем уж откровенно, такое в моей практике случилось впервые. Ну, а когда я увидел подписи... Ни за что не догадаешься, кто был автором! Точнее, авторами этого послания.

Я пожимаю плечами.

- Почему же не догадаться? Это довольно просто. Жена и дочь председателя исполкома.

Спортсмен с уважением смотрит на меня.

- То-о-очно!

- Работа у меня такая, - хмыкаю я. - Мне за это люди деньги платят. Но ты продолжай, продолжай.

Раздолбаев не заставляет себя ждать.

- Числится за мной такой грешок - люблю баб! Вот и не устоял, принял вызов. Явился в назначенное место и... понеслось! Ну, доложу я тебе, /это была гонка! Мамаша, старая обезьяна, отпала почти сразу, но вот доченька...

- Остановись, друг! - перебиваю его. - Мне не нужны подробности этого трахального марафона. Оставь их своим будущим детям. Меня интересуют дальнейшие события.

Раздолбаев подбирает похотливые слюни и продолжает:

- Эти макаки трое суток не выпускали меня из квартиры. Даже не покормили ни разу. Но и я показал им высший класс! Спортсмен самодовольно ухмыляется. - И вот на исходе третьего дня молодуха огорошивает меня. - Раздолбаев чешет затылок. - Не знаю, как они получили эту информацию от мужа и папеньки - может, проболтался старый козел? - но им стало известно о сговоре. А также о календарях и фаворите. Я немного добавил прыти (в смысле траханья), и дочурка вспомнила номер киоска и название фотосалона. Пароль - тоже. И знаешь, друг, мне стало обидно! - Раздолбаев доверительно глядит на меня. - Вот я и решил попытаться сорвать эту комбинацию.

В моей голове появляется интересная мысль. Решаю проверить ее.

- Так это ты в первый же день соревнований выключил из игры их лимдера?

- А что мне оставалось делать? - разводит руками Раздолбаев. - Благо, гранаты я кидаю - будь здоров! Хоть так помешать!

- Ну, а Золотаря зачем на тот свет отправил?

Раздолбаев вздыхает.

- Тут получился перебор. Уж больно злой я был на этих сволочей...

- Не волнуйся, - успокаиваю его. - Мне до этого нет никакого дела. Пусть с этим убийством органы разбираются. Мои требы проще.

Раздолбаев шумно вздыхает.

- Я ведь что подумал? Раз ты появился в "Ослиной лужайке", значит, тоже в этом деле замешан. Но убрать тебя почему-то не смог. Интуиция, что ли? А может, просто смелости на второе убийство не хватило? Не знаю...

- Иногда и трусость во благо! - Дружески хлопаю Раздолбаева по плечу. - Валяй дальше. Собирай все в кучу.

Раздолбаев непонимающе глядит на меня, но вскоре до него доходит.

- А-а! В логическую цепочку, выражаясь по-вашему, на сыскном языке? Минуточку, дай сосредоточиться...

Раздолбаев морщит лоб, трет пальцами виски. Меня охватывает тревога. Хватит ли у него умственных способностей? Должно! Был бы дураком, не смог бы провернуть все содеянное.

Спортсмен начинает ковать свою логическую цепь.

- От жены и дочери председателя исполкома узнаю о сговоре. От них же получаю все детали этой гнусной сделки. Иди в фотосалон. Называюсь посланцем от председателя, говорю пароль и забираю календари...

- И ставлю на одном, самом заветном, свой спортивный номер, - разрываю я спортсменову цепь.

- Ну, не устоял я! Не смог! - орет Раздолбаев. - Попробовал бы сам на моем месте! Счастье-то - вот оно, руку протяни! Задаром!

"Эх, - думаю про себя, - все вы, ребята, одним миром мазаны. Все в дерьме по уши!"

- При таких условиях шансов победить у меня никаких! продолжает орать Раздолбаев. - И я позволил себе...

- Кончай разоряться, голова болит, - останавливаю его. - Меня твоя совесть не интересует. Валяй дальше.

Раздолбаев обиженно сопит, но продолжает:

- Ставлю свой номер и отношу календари в киоск. Затем, на протяжении нескольких вечеров подряд, незаметно наблюдаю за ним. Хотел убедиться, что все пройдет нормально. Но тут появляется Золотарь и...

- Дальнейшее мне известно до тошноты, - прерываю его. У меня остался только один вопрос. Один, но самый главный. С этими словами протягиваю руку ладонью вверх. - Давай!

- Чего давать? - искренне не понимает Раздолбаев.

- Календари, дружок! - Теперь уже ору я и чувствую, как все мое существо становится фанерой, пролетающей над Парижем. Спортсмен укрепляет мои ощущения.

- Я их с того момента и в глаза не видал!

На всякий случай, чтобы до конца отработать эту линию, спрашиваю:

- И пиявку сексуальную не ты подослал?

Ответ угадывается по выпученным до предела глазам Раздолбаева.

- Ладно, мужик! Вопросов больше не имею. Иди соревнуйся, гладиатор! - отсылаю его, а сам погружаюсь в состояние глубочайшей депрессии.

27

Медленно бреду по загородному шоссе. Немилосердно жарит солнце. Пот заливает глаза. Над головой кружат коршуны и вороны. Слева от меня круто уходят вверх пышущие жаром скальные образования. Справа - не менее круто уходящий вниз пятнадцатиметровый обрыв. В самом низу, на дне лениво плещутся воды водохранилища. В голове сонная мякина и тупое безразличие. Где-то на самом краю сознания отчаянно размахивает руками тонущая в наплевизме мыслишка: "Где же получился прокол? На каком из трех этапов им удалось меня провести?" И еще очень стыдно перед Смитом и моей дорогой Машиной. Как я посмотрю им в глаза? Они сейчас жизнью рискуют, предоставляя мне зеленую улицу в поисках, а я...

Неожиданно на глаза попадается едва заметная тропинка. Подчиняясь неосознанному импульсу, ноги сворачивают на нее. Мне все равно, куда идти, лишь бы путь мой к потаенному месту был подольше и подлиннее. В расщелине, по которой проходит тропа, сумрачно и сыро. Пахнет насморком и лягушками. Тупо переставляю ноги. Тропа уходит круто вверх. Подключаю к процессу ходьбы руки и вскоре оказываюсь на вершине скальника.

Тропинка кончается на небольшой площадке, загаженной птицами и многочисленными туристами - любителями панорам. Ложусь на горячие камни и в который раз пытаюсь найти ошибку в наших действиях. Хотя, если признаться честно, все эти жалкие потуги уже не имеют никакого значения. Чемпионат сегодня заканчивается. Завтра торжественное закрытие и объявление чемпиона. Так что на какие-то новые версии и ходы элементарно не хватает времени. Тем более, что ни ходов, ни версий нет. Как нет и желания доводить это дело до логического конца. Дерьма я наелся по самое горло. Хочется одного: тишины и покоя.

Но отдохнуть мне не удается. Сначала чуть слышно, но с каждой секундой все громче и громче, со стороны Города доносятся выстрелы и шум моторов. Сонная одурь и безразличие мгновенно слетают с меня. Вскакиваю и с живейшим интересом наблюдаю катящееся на меня действо.

По дороге из Города, первой, с огромной скоростью, наяривала моя дорогая Машина. За ней, скрытое клубами пыли, тарахтело и лязгало великое колесно-гусеничное войско. Пыльную мглу ежесекундно прорезали выстрелы. Немного выше этого пыльно-стреляющего конгломерата неслось несколько десятков боевых вертолетов. Временами вертолеты подпрыгивали в воздухе - вели стрельбу ракетами класса "воздух-земля".

Моя дорогая Машина ловко увертывалась, объезжала. В иные моменты ехала боков, на двух колесах, пропуская под собой самые наглые потоки трассирующих пуль. Автородео!

На долю секунды меня охватило сожаление: черт побери, такой риск и самоотверженность - и все напрасно! Но эта мысль была тут же смыта волной восторга и гордости. Симбиоз человека и Машины бил по всем статьям армию, КГБ и всех прочих, законно носящих оружие.

- Давайте, ребятишки! Закатайте им губень на затылок! ору я и танцую сумасшедшую джигу.

Во время исполнения одного из па мой взгляд случайно падает вниз, на противоположную сторону склаьника. Дорога здесь делает крутой поворот, невидимый едущему со стороны Города. Но не это пугает меня. Сразу за поворотом замечаю громадное скопление сил противника. "Засада!" - мелькает в голове.

В панике начинаю метаться по площадке. Как же дать знак Машине и Смиту? Ведь они мчатся прямо в мышеловку! Так тепленькими и попадут в лапы наших недругов. Я в отчаянии. Остается одно: схватиться за голову и с безнадежной тоской наблюдать развязку. Вот сейчас они повернут и...

Мышеловки не получилось. Произошло событие, заставившее мои виски поседеть. Не снижая скорости, Машина начала вписываться в поворот. Засадная часть преследователей передернула затворы и дослала снаряды в стволы. Сейчас начнется расстрел в упор. Но в миллионную долю секунды Машина оценивает шансы на прорыв (это я так предполагаю) и, понимая его бессмысленность, круто берет вправо. До меня долетает двойной неунывающий рев: "Врагу не сдается наш гордый "Варяг"!" - и мой друг и любимая отрываются от земли. Описывают в воздухе великолепную дугу (вспоминаю слова Смита: "Умирать буду красимо!") и рушатся вниз.

Дай Бог им упасть в воду!

С моего места не видно падения, но и без этого ясно, что свалились они не в воду. Слышен мощный взрыв, виден взметнувшийся вверх огромный стоб огня, дыма и камней.

В бессильной ярости катаюсь по камням. Сволочи, сволочи, сволочи-и-и! Я готов пойти на эту свору с голыми руками и рвать им глотки, пока не подохну! Удерживает меня от этого опрометчивого поступка лишь осознание того, что в этом случае гибель моих друзей будет совершенно напрасной. Они ведь пошли на это, спасая меня! Для того, чтобы я смог закончить дело. Поэтому я не смею предавать их, обнаруживая себя.

Меня душит горе и отчаяние. Зажимаю рукою рот, ибо из души рвется наружу крик тоски и одиночества. Сейчас, когда смолкли выстрелы и рев моторов, слышен каждый звук, каждый шорох. Мне остается одно - молча кататься по камням.

Сгустились сумерки. Наступила ночь. Подул резкий холодный ветер. Мои противники давно очистили место последнего сражения. Осторожно спускаюсь на дорогу. Внимательно оглядываюсь. Никого. Теперь предстоит самая трудная и рискованная часть. Часть совершенно незапланированная и, с точки зрения здравого смысла, ненужная. Но я должен это сделать! Ради памяти Смита и Машины. Должен!

Минут десять безуспешно стараюсь найти приемлемое место для спуска. Везде крутой обрыв. Что ж, полезу без вариантов. И без страховки.

Начинаю спуск. Камни предательски крошатся под ногами. В кровь обдираю пальцы, срываю ногти. На глаза накатывают слезы. Из горла рвутся рыдания. Теперь уже можно. Теперь никто не услышит. Сантиметр за сантиметром спускаюсь вниз. Неожиданно ноги не находят опоры, пальцы не выдерживают веса тела, и последние несколько метров я преодолеваю кувырком, отбивая все без исключения части тела.

Медленно подхожу к останкам Машины. Сквозь слезную пелену замечаю какую-то призрачную тень, метнувшуюся от груды оплавленного металла. Из горла вырывается непроизвольный крик: "Бо-об!", но никто не отзывается на мой зов. Видимо, показалось. В моем состоянии немудрено принять желаемое за действительное.

С трудом опускаюсь на большой валун и печально гляжу на то, что еще днем было моей любимой. И тут мне в голову ударяет. Я вспоминаю слова председателя кооператива. Того самого, где собиралась моя Машина. "Главная часть этого сооружения - так называемый БИП, блок индивидуальной памяти. Мозг и одновременно душа Машины. Запомни это. На манер авиастроителей, мы упрятали его в "черный ящик". Так что, в случае чего, спасай этот БИП в первую очередь. Будет он - будет и все остальное!"

С надеждой я вскакиваю, но тут же останавливаюсь. А как это выглядит с морально-этической стороны? Ведь рыться в астанках - осквернять память! Плясать на могиле!

Но все же здравый смысл берет верх. Никаких останков здесь нет. То, что осталось от Смита, увезли с собой наши враги. Иного и быть не может. Следствие есть следствие. Ну, а эта куча железяк является просто одеждой моей милой. Так что я могу без угрызений совести начать поиски. Что и делаю.

До самого рассвета ворошу металлолом. Перебираю все по крупицам и винтикам. Ничего похожего на БИП. Одно лишь рваное, оплавленное железо. Неужели обманули кооператоры? Да нет, быть не может! Ведь были у моей милой и ум, и душа. Еще какие! В сотый раз перерываю останки. Ничего. Все напрасно...

... Медленно встает холодное солнце. Сыро, промозгло. Туман. Я остаюсь один на этой грешной и бездушной земле.

28

Стадион замер в ожидании. Не слышно дудок, криков и трещоток. Затаив дыхание, болельщики ожидают судейского вердикта. Я сижу на самом верхнем ряду, придавленный горем и безысходностью. Зачем я здесь? Неужели только за тем, чтобы собственными глазами увидеть наше полное поражение? Увидеть, как главный судья, заполучив календарь, объявит совершенно незаслуженного победителя? Не знаю... Пути господни неисповедимы...

Что такое? Ничего не понимаю!

Главный судья растерянно оглядывается по сторонам. Бессмысленно перебирает протоколы. Трибуны начинают недовольно шуметь. Раздаются первые осуждающие свистки. Судья разводит руками и продолжает озирать окрестности.

"Чего же он тянет? - недоумеваю я, и тут же молнией сверкает догадка: - Да ему же просто не принесли календарь с номером победителя! Вот он и тянет резину".

Стадион уже негодует. Свист и крики: "На мыло!" усиливаются до шторма. Топот сотен тысяч ног. Меня начинает разбирать любопытство. Что же произошло? Из поведения судьи явствует только один, но железный вывод - календари до наших противников так и не дошли. Значит, маленькая секс-бомба и в самом деле работала на кого-то четвертого? Впрочем, сейчас это уже неважно. Главное, мы все же победили! Не напрасна была гибель моих друзей! Пусть в итоге не нами, но и с нашей немалой помощью сорвана эта гнусная затея с чемпионом. Значит, есть все-таки справедливость на свете! Есть!

На стадионе ураган, цунами, землетрясение. Еще немного, и главного судью не спасет милицейский кордон. Должно быть, осознав это, судья берет микрофон и, все еще кося глазом по сторонам (а вдруг принесут календарь?), убитым голосом объявляет победителя. Настоящего! Заслуженного!

Чемпионат мира по ГТО закончен. Завершено и это страшное, нелепое дело. Мое последнее дело на поприще сыщика-индивидуала. Хватит с меня! Уеду в деревню и буду разводить пчел. Катитесь вы все в...! На...!

Э П И Л О Г

Закрываю последний чемодан. Билет на поезд, унесущий меня в деревню, ледит в кармане. Через час я покину этот мерзкий, сволочной мир и окунусь в чистый запах цветов и трав. В утреннюю росу и петушиные крики.

Неожиданно раздается дверной звонок. Странно! Я никого не жду. Уже некому в этом Городе навещать меня...

Иду открывать.

На пороге стоит почтальон. Глаз у меня наметан, определяю сразу - это не переодетый агент, а самый что ни на есть обычный служитель почты. Правда, без медной бляхи на ремне их давно отменили. Почтальон с вежливой улыбкой подает мне толстый пакет-бандероль. Расписываюсь в получении и, заинтригованный, возвращаюсь в комнату. Интересно, кто это мне прислал загадочный подарок? Бандероль без обратного адреса. Уж не бомба ли там? Да нет! Кому я теперь нужен? Я же погиб в автокатастрофе.

Осторожно вскрываю бандероль. Вот это да! А еще говорят, что чудес на свете не бывает! Сердце бешено колотится, горло сжимает спазм. В своем бумажном нутре бандероль хранила самую дорогую мне вещь - БИП! Душу и мозг моей любимой! С ума можно сойти! Откуда? Отказываюсь верить в реальность происходящего. Среди вороха упаковки замечаю конверт. Дрожащими руками разрываю его... Еще одна неожиданность!

Из конверта на стол падает... календарь! Тот самый, из-за которого заварилась вся каша. Календарь с теперь уже расшифрованной пометкой. Медленно опускаюсь на стул. Может, мне все это снится? Может, я окончательно сорвался с нарезки?

Снова лезу в конверт... Черт побери! Это уже ни в какие ворота! Чек на полтора миллиона долларов в швейцарском банке. Дурдом какой-то! Но и эта неожиданность не последняя. На десерт получаю от судьбы самый ехидный щелчок по носу. Фотография! Цветная, девять на двенадцать.

Молча ставлю ее рядом с настольной лампой. Вот теперь мозаика этого дела сложилась полностью. Узор четкий и без вариантов.

Закрываю чемодан и иду к двери. С фотографии мне в спину с веселой насмешкой глядят Тренажер и карликовая спекс-бомба в обнимку...

К О Н Е Ц