«Мужчина – крупный, злобный... Скидка 50 %»

Наталия Левитина Мужчина – крупный, злобный... Скидка 50 %

Да, «тойота» очень комфортабельна.

Особенно если путешествуешь на пассажирском сиденье.

А не в багажнике…

Я завозилась в темноте, пошевелила бедрами, пытаясь поудобнее устроиться на товарище по несчастью. Руки, связанные за спиной, затекли. Любая неровность дороги отзывалась болезненными толчками в ребра и челюсть…

В одном лишь повезло – я сейчас сверху. Более ортодоксальная поза стоила бы мне многочисленных синяков. Этот мужчина, замурованный вместе со мной в чреве огромного автомобиля, весит по крайней мере центнер! Когда собираешься прокатиться в багажнике, надо особенно въедливо выбирать партнеров!

Но я Матвея не выбирала – мы вместе из-за прихоти судьбы. Хоть и близки сейчас, как влюбленные молодожены. А я даже не знаю его фамилии!

Ну что сказать…

Как?!

Как я могла вляпаться в такую историю?!!

Глава 1 Приехали!

– Выбирайте место для остановки.

Я судорожно вывернула руль вправо и поменяла полосу. Сзади раздался истошный вой, и через мгновение сбоку пронесся джип.

Ой. Пардон.

Конечно, надо было предупредить остальных участников дорожного движения о моем желании перестроиться. Но кто знал, что по правой полосе тащится монстр? Разве ему там место? Такие автомобили обычно несутся по самому центру дороги, едва ли не по двойной сплошной линии.

Ну ничего, в следующий раз я обязательно вспомню о поворотнике. И еще много о чем, напрочь забытом в лихорадке экзамена…

Прокравшись подальше, вздрагивая от возмущенных сигналов других автомобилей, я выбрала симпатичное местечко и быстро надавила на тормоз. Автомобиль задергался в отвратительном припадке, похрюкал и заглох. Ну а теперь-то что?!

Упссс… Не выжала сцепление.

– В общем… Как-то так, – сообщила я гаишнику, пытаясь говорить бодро и весело. Моя бодрость вряд ли была оправданна.

– Юлия Андреевна…[1] А вы уверены, что здесь разрешена остановка?

Я пожала плечами:

– Почему нет? Места достаточно. Нет, ну, лужи, конечно…

Убеждать я умею. Этого у меня не отнять.

– Хххмммм…

– Да вы посмотрите, вот одна машина припаркована, вон другая…

Действительно, всего в пяти метрах от нашей Капсулы Страданий стояли другие машины. И мне даже удалось не зацепить их по ходу. Оставила в первозданном виде. Фантастика!

– Ладно, – безжизненно пробормотал экзаменатор.

– Не сдала? – предположила я невероятное. – Нет, нет, нет! Постойте! Только не говорите! Нет, ну почему опять?!

– Юлия Андреевна, а вы догадываетесь о существовании второй скорости? – мрачно поинтересовался мучитель.

Я хмыкнула и с сомнением взглянула на рычаг коробки передач. Затем на гаишника. Он сидел с кислой физиономией старой девы, страдающей от несправедливости фортуны…

– Вы, конечно, не поверите, но данный автомобиль способен развивать скорость в двадцать и даже – страшно сказать! – в тридцать километров в час, – продолжал глумиться инквизитор.

– Да ладно прикалываться.

– Серьезно!

Я еще раз внимательно взглянула на него. Большой, внешне приятный парень, мой ровесник. Симпатичное лицо, светлые глаза. Таких в ГАИ много. Но почему-то ни с одним не хочется познакомиться поближе. Даже я, журналист, натура гиперкоммуникабельная и любознательная, ни разу не попыталась вовлечь юношу в диалог. Все они одинаковы – цапнешь за бочок спелое, хрустящее яблоко и провалишься зубами в отвратительную коричневую гниль. Есть структуры и профессии, настолько глубоко себя скомпрометировавшие, что им и за столетие не отмыться от налипшей грязи.

…Гаишник протянул документы – экзаменационный листок был щедро изрисован вдоль и поперек.

Ван Гог хренов!

Как и следовало ожидать, я набрала рекордное количество штрафных баллов.

– Но уже лучше, – тускло улыбнулся инспектор. – Есть прогресс, Юлия Андреевна! Приходите еще.

– Куда от вас денешься, – вздохнула я и вывалилась из автомобиля в хмурый октябрьский день.

Под ногами хлюпали лужи, нарядные от мокрой оранжево-красной листвы. Небо, слепленное из комковатой серой ваты, давило на плечи, моросил холодный дождь…

В миллиметре от моей берцовой кости припарковался автомобиль Нонны. Раньше я и не замечала, как красиво и непринужденно она это делает! Подруга толкнула дверцу, я забралась в салон.

– Опять фиаско?

– Угу, – уныло кивнула я.

– Ничего, прорвемся! – пообещала подруга.

– Я тормоз. Никогда не научусь ездить. У меня нет способностей.

– Все через это проходят, – философски заметила Нонна.

– Знаешь, по данным Чикагского института экспериментальной неврологии, женщины, обучающиеся вождению, уничтожают в среднем два с половиной миллиона собственных нервных клеток и три миллиона – клеток автоинструктора. Думаю, если бы я участвовала в эксперименте, то эти показатели увеличились бы в пять раз. Я одна изменила бы статистическую картину. Наверное, таким девушкам, как я, вообще не рекомендуется браться за руль.

– Этот Чикагский институт на самом деле существует?

– Нет, конечно. Только что выдумала.

– А я почти поверила! Умеешь ты сочинять, Юля.

– Профессия такая… Но что же теперь делать? Я никогда не сдам вождение по городу!

– Успокойся. Двадцать лет назад я испытывала подобные ощущения. Боялась светофоров, бордюров, встречных и попутных машин, пешеходов, велосипедистов. Не убирала одну ногу с тормоза, другую – со сцепления. Теряла сознание при виде инспектора ДПС. Не пыталась парковаться, если в запасе не имелось хотя бы гектара свободной площади. А теперь? Теперь летаю, посмотри на меня.

Я посмотрела не на подругу, а на спидометр.

М-да, впечатляет.

– Неужели и я через каких-то двадцать – тридцать лет буду лихо управлять автомобилем?! Даже не верится!

– Уже через год будешь с улыбкой вспоминать, как не могла сдать экзамен.

– Нет, Нонна, в это невозможно поверить…

У подруги горе. Она в черном. Кроме трагического события, выжженной бороздой разделившего ее жизнь на «до» и «после», у Нонны крупные неприятности с бизнесом. Однако она выглядит гораздо менее подавленной, чем я. Я в глубокой депрессии.

Во-первых, меня бросил парень. Это главное. Во-вторых, все остальное… Безуспешные попытки найти контакт с автомобилем угнетают. Перфекционистка по натуре, я страдаю от ощущения своей неумелости. Всем удается справиться с машиной! Только не мне.

Уже пятый месяц, как я вступила в запутанные интимные отношения с волшебным существом – автомобилем. Бархатное урчание железного зверя, его отзывчивость и бурные реакции мне импонируют. Но как же трудно с ним договориться!

– Ты и про автодром твердила, что никогда не сдашь, – заметила Нонна. – Но сдала ведь!

Да. Однако лучше не вспоминать об этом…

Я только с экзаменом по теории расправилась легко и непринужденно – в одну минуту решила на компьютере все задачки. Дальше – сложнее. После двух месяцев мучений была близка к истерике. У меня вообще ничего не получалось… Согласитесь, надо иметь особый талант, чтобы провоцировать аварийные ситуации, передвигаясь по автодрому со скоростью десять кэмэ в час. Мне это удавалось блестяще. В автошколе, похоже, бросали жребий, кому заниматься с Юлией Бронниковой, – у всех семьи, дети, все хотят жить… Отданный мне на растерзание автоинструктор быстро обзавелся нервным тиком. Уже только от одного моего безобидного «здрасте, а вот и я!» у него начинали дергаться глаз, щека, ухо и, возможно, что-то еще…

На автодром отправилась дрожа от страха. Сдавали три упражнения – «параллельную парковку», «змейку» и «горку». Вся группа стояла на краю пыточной площадки и, корча рожи, подсказывала мне, в какую сторону крутить руль, а также знаками демонстрировала степень давления на педали.

Они окончательно меня запутали!

Там стоят такие колышки с флажками… Я едва не закатала в асфальт все до единого! Но гаишник, принимавший экзамен, упорно смотрел в другую сторону – святой человек! В любом правиле бывают исключения, вот и в ГАИ нашелся хороший дядька. Он или сосредоточенно заполнял бумаги, или разговаривал с коллегой… И автодром я сдала, хотя мои шансы на успех выражались отрицательным числом, да и вообще тремя буквами…

К сожалению, экзамен по городу принимал совсем другой инспектор, гораздо более суровый.

– Вы опасны, Юлия Андреевна, – покачал головой гаишник после моей первой попытки сдать «город». – И для себя, и для других участников дорожного движения.

Кто бы сомневался!

Затем мы встречались с принципиальным мужчиной еще пару раз. И всегда я терпела поражение. Зато городской трафик получал новую отсрочку перед встречей с ужасной и непредсказуемой Горгоной медузой – Юлей Бронниковой, севшей за руль автомобиля!

– Открыть тебе страшную тайну? – предложила Нонна.

– Давай, колись.

– Управлять машиной – легко!

– Кому ты это говоришь! – возмутилась я. – Мне?!

– Нет, Юля, правда! Управлять машиной – плевое дело. Трудно полоть одуванчики или выстаивать очередь в собесе. А водить автомобиль – сплошное удовольствие! Но если истина вдруг станет всем понятна, что тогда останется мужчинам? Ведь это их последний оплот. Женщины универсальны – они и хирурги, и министры, и математики. И везде справляются отлично. А мужчины? Рожать не могут, деньги зарабатывать не хотят… Но ведь должна была природа хоть чем-то наградить их, подарить какое-то особое, уникальное свойство? Вот оно: мужчины умеют водить автомобиль! Аллилуйя! Им это дано! А нам, девочкам, нет.

– Да уж… А на дорогах – сплошные уроды.

– О том и говорю. Наберешься опыта и будешь ездить лучше любого мужика.

– Нет, – покачала я головой. – Наверное, зря мы все это затеяли. Я никогда, никогда, никогда не получу права!

– Ты меня не слушаешь. Ладно. Однако согласись, процесс здорово тебя отвлекает, – напомнила Нонна. – Ты для того и пошла на курсы, чтобы отвлечься.

Да, она права…

Если б я не думала ежесекундно о маленьких победах и грандиозных неудачах на ниве автомобилевождения, то сошла бы с ума от других мыслей. Самозабвенно страдала бы из-за разрыва с Никитой. Нет, я, конечно, и так страдаю. Но все же автокурсы оттягивают на себя массу физической энергии и душевных сил. И потому огонь, готовый спалить мои мозги и сердце, пылает не так яростно, как мог бы…

Нонна высадила меня у редакции журнала «Удачные покупки». Истратив полдня на бесполезную попытку сдать экзамен, вторую половину я собиралась посвятить войне с начальницей.

Еще один отвлекающий маневр!

– Не грусти, мой заморыш, – бросила через окно Нонна. – У тебя впереди еще столько хорошего! Беги скорей, а то промокнешь.

Я посмотрела вслед отъезжающему джипу, ощущая резкий укол в сердце. Как мне не стыдно! Всего-то – бросил любимый, не сдала экзамен… А горе Нонны безбрежно, словно океан. Но она находит силы бороться и даже улыбается. Вот с кого я должна брать пример стойкости.

Автомобиль подруги растворился в свинцовом мареве дождя. Из дверей здания вышла Елена Аметистова – красивая женщина, а также – босс, проедающий мои внутренности.

– Юлия Андреевна, – заметила она ледяным тоном, – вы как обычно. Я пыталась найти вас. Бесполезно! Я не спрашиваю, где вы были полдня. Наверное, на интервью.

– Можно и так сказать, – грустно согласилась я.

– Отлично! Но почему до вас нельзя дозвониться? Тут подвернулся роскошный рекламодатель. Я собиралась вас состыковать. Но ваш телефон упорно молчит, как партизан на допросе.

– Извините.

Елена Викторовна сверкнула зелеными рысьими глазами и бесстрашно шагнула с крыльца в серую пелену застывших в воздухе капель. Ее плащ, сапоги и сумка глянцево блестели. Даже дождь добавлял шарма моей вредной начальнице, в то время как меня он превращал в мокрую курицу!

В редакции «Удачных покупок» сообщили, что все утро главный редактор эффектно металась по кабинетам в поисках Юли Б. Вскрывала пол и двигала мебель. Но найти пропажу ей не удалось. Это любимая забава Елены Викторовны – тиранить общественность вопросами, куда запропастилась журналистка Бронникова. А какая ей разница, куда я запропастилась? Ведь журналиста, как и волка, ноги кормят…

– Что у тебя с мобильником? – спросила Наталья, редактор отдела красоты. – Юля, зачем ты бесишь начальство?

– Ах, какая жалость, – вздохнула я. – Буквально на днях поменяла номер! Вы уже пили кофе?

– И кофе, и чай. Пять раз. Но за компанию с тобой, так и быть… Торт будешь? «Наполеон». Диана испекла.

– А по какому случаю?

– У нее закончилась трехнедельная диета. Празднует.

– Замечательный повод! Наверное, Диана сама и прикончила половину «наполеона».

– Три четверти, – кивнула Наталья. – Но наша девушка предусмотрительно испекла сразу два торта. На всю редакцию. Мы тебе оставили кусочек.

…Устав от своенравия старой СИМ-карты, три дня назад я купила новую. Заодно поменяла и сам аппарат – чтобы не отставать от жизни. Все вокруг только тем и занимаются, что коллекционируют мобильники… Естественно, Елене Аметистовой теперь трудно выловить меня – я вовсе не мучилась вопросом, сообщать ли ей новый номер. Меня волновало другое – сказать ли об этом Никите? А вдруг он захочет позвонить? А если он прямо сейчас безуспешно пытается связаться со мной, жмет кнопки и не понимает, куда я исчезла?

Мечты, мечты!

Я застыла у рабочего стола, уставившись глазами в одну точку. Радужно мерцал монитор, дымился кофе, млел на тарелке кусок торта… А я сладко грезила, представляя себе Никиту. Вот он отбрасывает в сторону мобильник, так и не дозвонившись до меня, и понимает – пора возвращаться из добровольного изгнания. Назад, домой! Ведь целых два года моя квартира была для Никиты настоящим домом, оазисом любви в грохочущих дебрях мегаполиса…

Сквозь золотистую дымку проступает силуэт любимого мужчины: Никита стучит в дверь, я открываю… Мы стоим на пороге, остро и ярко осознав, как нам не хватало друг друга все эти месяцы. Зачем мы так долго лишали себя счастья быть вместе, быть единым существом, а не двумя потерянными и тоскующими половинками?

Горячие извинения, поцелуи, цветы… Пусть даже и ничего – ни цветов, ни извинений… Пусть он только вернется ко мне!

Как глупо…

Мы в разлуке пятый месяц. Возможно, у Никиты уже давно другая девушка. Пора прекратить мечтать.

Глава 2 Шашлык и слезы

После недели беспробудных дождей наступило бабье лето. Природа словно опомнилась: «Ой, что это я?» И засияло солнце.

Мое тело уложено в шезлонг и заботливо укрыто пледом. В хрустальном и холодном воздухе пахнет дымом, сухой листвой и яблоками. Алые и ярко-желтые, они лежат на веранде, на дубовом столе, и под деревьями – среди жухлой травы, а часть урожая висит на яблонях, радуя глаз. Дымом веет от сложенной из камней печки-барбекю, там колдует мамин друг Юрий Валентинович. Оттуда же доносится потрескивание и шкварчание – и это сейчас почти единственные звуки. Природа застыла в торжественном великолепии осени. Насекомые, все лето оглашавшие окрестность стрекотом и жужжанием, сдохли; детей увезли в город… Вдали, на верхушках огромных тополей, сидят птицы, чернеют угольками среди лимонно-желтой листвы. Они тоже непривычно молчаливы и сосредоточенны – перед дальней дорогой…

Еще десять минут, и меня начнут пытать шашлыком.

Мама спускается с крыльца дачи. Она в спортивном костюме, кроссовках и практически без макияжа. Это какой-то новый, незнакомый мне образ, но очень милый и домашний. Я привыкла видеть маман всегда на шпильках и в дорогих нарядах, безукоризненной и звенящей, словно стрела арбалета. А тут – надо же…

Нет, и ее спортивный костюм тоже элегантен. Наверняка куплен в каком-нибудь помпезном бутике, где ценники издевательски хохочут над покупателями. Велюр облегает стройную фигуру Марго. Ее безупречные бедра притягивают взгляд.

Пять с плюсом!

Способность всегда выглядеть уместно – это талант, дарованный единицам. В отличие от дочери Марго безукоризненно владеет им. Представить только, как странно смотрелась бы она сейчас на шпильках и в деловом костюме на фоне грядок с капустой.

Капуста – это, конечно, преувеличение. На даче у Юрия Валентиновича грядки отсутствуют как класс. Есть английский газон, обработанный, наверное, щипчиками для бровей, есть раскидистые и мощные плодовые деревья и красиво подстриженные кустарники. Плюс двухэтажный дом и бассейн. Бассейн пуст, плитка запылилась, легкий ветерок перебирает медно-красные листья.

…В первое время, когда Марго внезапно активизировала набеги на родной город, мое сердце замирало от благодарности. Я думала, ее приезды – акт сочувствия. Попытка поддержать дочь в тяжелой ситуации. Дочурку бросил любимый, ее накрыло волной отчаяния. И вот уже заботливая мать летит из столицы (где занимает не последний пост в финансовой корпорации) – спасать любимое дитя!

Но позже выяснилось: у Марго появился в нашем городе друг, Юрий Валентинович. И семь маминых визитов за четыре месяца – это скорее гимн его мужской привлекательности, а не моей способности пробуждать в Марго материнскую сентиментальность. Впрочем, ничего не ясно… В последнее время я не узнаю Марго. Она сильно изменилась.

Как бы то ни было – долой ревность! Юрий Валентинович – симпатичный мужик. Он так заботливо укутывал меня клетчатым пледом. А сейчас крадется в мою сторону с тарелкой шашлыка и зелени.

– Мамаша, этого ребенка надо откармливать! Что же вы не следите? – укоризненно выговаривает Маргарите ее друг. Поджарый, спортивный. В волосах – красивая седина, на лице – летний загар. Море обаяния в глазах и улыбке. В жестах – неторопливость и уверенность. В этой жизни он уже все успел. Построил несколько домов, посадил немало деревьев, сыновей не только вырастил, но и удачно экспортировал в цивилизованные страны (одного – в Америку, другого – в Германию). И вот он здесь, рядом с женщиной, которая дарит тепло и ощущение спокойствия, но никогда не откроется ему до конца. Потому что является целой вселенной, загадочной и необъяснимой. И значит, их роман не будет пресным, скучным.

«Этого ребенка надо откармливать!»

Я слабо улыбаюсь Юрию Валентиновичу. Приятно в тридцать один год на секунду вообразить себя ребенком. Чьи проблемы не громоздятся, подпирая скалистыми вершинами небосвод, а легко разрешимы – достаточно позвать на помощь фею с волшебной палочкой и нейтрализовать горе покупкой нового плюшевого медведя.

Но мне, увы, все-таки тридцать один год. И плюшевой игрушкой мою тоску не унять. И даже если бы вместо нового медведя я получила в подарок нового бойфренда – это не исправило бы ситуацию.

Мне не нужен новый бойфренд!

Я хочу старого!

За несколько месяцев ссоры с Никитой (да, продолжаю уверять себя, что мы всего лишь в ссоре, а не поставили окончательную и жирную точку в наших отношениях!) я похудела на шестнадцать килограммов и превратилась в изящный скелет. «Без ограничений в питании», как написано в рекламе некоторых чудодейственных пилюль. Мечта любой XL-девушки – похудеть, не лишая себя макарон и пирожных. А я и прежде не была особо пышной дамой и никогда не питала слабости к спагетти. И вот, расставшись с Никитой, постепенно вся сошла на нет. Теперь ко мне обращаются за консультацией грустные толстые девы, мечтающие о несовместимых ценностях – тонкой талии и жареной картошке. А мои кости сложены в шезлонг и прикрыты пледом. Иначе их сдует ветром.

Внезапно я представляю, что Никита рядом. Здесь, с нами, на этой даче. И вместе с хозяином занят суровыми мужскими делами – колдует у мангала и пьет пиво… Желание увидеть милого друга, прикоснуться к нему, вдохнуть любимый запах столь велико, что картина почти реальна. Но когда мираж тает, на глазах у меня наворачиваются слезы разочарования.

– Юля, какая же ты грустная! – со вздохом говорит Юрий Валентинович.

Его участие добивает страдалицу: я моргаю, пытаясь удержать слезы, и для маскировки принимаюсь остервенело жевать мясо. Наверное, своим поведением я порчу им уик-энд. Мрачная физиономия и скорчившаяся фигура – не лучшее зрелище, когда вокруг царит золотая роскошь бабьего лета и солнце сияет радостно и ослепительно.

Марго тоже вздыхает, окидывая дочь грустным взглядом.

Как странно!

Она действительно сочувствует! Трудно поверить, что в зрелом возрасте человек способен измениться так сильно. Сталь, броня, шипы, колючая проволока – раньше я постоянно натыкалась на все эти оборонительные сооружения, пытаясь сделать шаг навстречу маме. Но после недельных скитаний по джунглям Марго стала мягче и добрее. Раньше ее любовь распылялась, как из баллона-пульверизатора, строго в определенном направлении: всю материнскую нежность Марго оттягивал на себя мой старший брат Сергей. Но вот случилось чудо – теперь и мне перепадает с барского стола.

Что я услышала бы от мамы раньше? «Будь гордой! Забудь о нем! Не распускайся! Приди в себя!

Работай! Будь выше обстоятельств! И вообще – ты сама во всем виновата, что теперь плакать?!»

Однозначно, именно такими фразами один-два года назад попыталась бы привести меня в чувство Марго. И вряд ли достигла бы успеха. Но сейчас она нежна, как остывающий воск. «Хочешь, я поговорю с Никитой? Возможно, еще не все потеряно… Я знаю, он был сильно влюблен… Неужели между вами все кончено?»

– Ты уверена, он был сильно влюблен? – жадно цепляюсь я за слова, согревающие сердце. – А откуда ты знаешь?

– Юля! Я уверена. Он всегда только про тебя и говорил.

– О-о-о… Я думала, вы обсуждаете сугубо деловые вопросы.

– Мы обсуждали тебя! И Никита производил впечатление человека, который нашел то, что ему нужно, – свою пристань, дом, очаг. Он собирался жить с тобой долго, состариться вдвоем. И я удивлялась – каким образом ты сумела так вскружить ему голову? А теперь… Куда все исчезло?

Да, я сама во всем виновата.

Что и говорить…

– Все нормально! – встряхнулась я и натужно улыбнулась Юрию Валентиновичу. – Шашлык фантастический!

Надо быть веселой и общительной. Иначе сегодняшний визит на дачу станет последним – меня больше сюда не пригласят.

– Просто опять завалила экзамен по городу.

– Юль, ты серьезно? – удивилась Марго.

– Да, правда. Поверьте, это вовсе не сложно – завалить экзамен в ГАИ!

– У тебя очень ловко получается!

Мама и Юрий Валентинович с деликатностью приняли версию – уж лучше сделать вид, что девица умирает от несправедливости гаишника-экзаменатора, чем бередить неловким словом кровоточащую рану в ее сердце. Они тут же стали развивать тему. У любого автомобилиста всегда наготове масса затейливых историй. Марго припомнила душераздирающий случай. Однажды, выйдя из банка, она обнаружила свой автомобиль – помятый, искореженный – чуть ли не на дереве. Тогда у нее был «пежо» василькового цвета.

– Машина, натурально, висела на ветках! Вот так! – Мамуля, сделав огромные глаза, раскинула руки, изображая разбитый автомобиль, а заодно и само дерево.

– Прямо вот так?! – изумился Юрий Валентинович. – Нет, серьезно?

Он улыбнулся, рассматривая Марго, а она засмеялась.

– Покажи еще раз, пожалуйста! – попросил Юрий Валентинович, приближаясь к Марго и обнимая ее за плечи.

Мама, сияя глазами, посмотрела на него снизу вверх.

Как им хорошо вдвоем!

– Надеюсь, машина была застрахована?

– Конечно. Но деньги из страховой пришлось выгрызать зубами. Год с ними судилась. Легче продать на экваторе партию комнатных обогревателей, чем вытрясти из страховой компании законные денежки.

– Это верно. Они всегда сражаются до последнего, защищая свой карман. А какая фирма?

Мама назвала страховую компанию – одну из крупнейших в России, чья реклама беспрестанно мелькает по ТВ.

– Естественно! Они и за три копейки удушатся, а тут новенький «пежо», пошинкованный в мелкую соломку, – добавила Марго. – Но что же нам делать с Юлей? Ты сколько лет уже занимаешься на автокурсах?

– Пятый месяц пошел, – пробубнила я мрачно.

Всего-то! Я и похуже случаи знаю. Отстаивая километровые очереди в ГАИ, пытаясь в очередной раз записаться на экзамен, я услышала много страшных историй. Видела девушку, сдававшую на права уже третий год. Какое удивительное упорство! Страдалица вновь и вновь выезжала в город с угрюмым инспектором, навсегда утвердившимся в мысли, что женщина за рулем – это обезьяна с гранатой. И возвращалась домой ни с чем.

Надеюсь, я не повторю судьбу этой бедняжки.

– У меня есть идея! – сказал Юрий Валентинович.

Он предложил поискать в ГАИ «своего человечка», способного посодействовать в решении проблемы.

– Найдем надежную волосатую руку, и в твоем экзаменационном листе исправят «не сдал» на более приятную запись.

Мама отрицательно покачала головой:

– Юра, это неверный подход! Юле надо учиться. Пусть продолжает ездить с инструктором. Куда ей права? Она же элементарный экзамен сдать не может!

– Он не элементарный! – горячо возразила я. – Он трудный! Этот гаишник… он… он… Он хочет, чтобы я ехала на второй скорости! Вы представляете! А еще… а еще – чтобы поворачивала налево через трамвайные пути! Ну не идиот ли?!

Я едва не задохнулась от возмущения, а мама и Юрий Валентинович засмеялись. Нет, они не засмеялись, а заржали, как кони!

Просто неприлично так ржать!

Через секунду я тоже улыбнулась, заразившись их весельем. Приятно, что удалось выйти из образа несчастного Пьеро и развлечь публику.

– Да, верно, пусть пока Юля набирается опыта. Давать ей сейчас права и машину – опасно! – согласился Юрий Валентинович.

– Этот упырь заявляет то же самое, – буркнула я.

– Упырь – в смысле, гаишник?

– Да. Экзаменатор. Чтоб ему пусто было! И потом… Наверное, сейчас будет не так-то легко отыскать в нашем областном ГАИ человека, готового за взятку сделать экзамен. Там же глобальная чистка, вы разве не знаете?

– Ах, точно, – вспомнила Марго. – Новый начальник.

– Грозный и справедливый. Все буквально дрожат при упоминании его имени.

Новый начальник облГАИ круто взял быка за рога. Простые автолюбители сразу же это почувствовали. Например, гаишники стали гораздо быстрее приезжать к месту ДТП, в то время как раньше предпочитали караулить на загородных трассах знаки «Обгон запрещен» и «Ограничение максимальной скорости» – чтобы те, не дай бог, не упали или их не погнуло ветром…

Ну, и практически невозможным стало отвертеться от штрафа или получить права за взятку – в очередях ходили рассказы о внезапно взыгравшей неподкупности гаишников…

Новый начальник, очевидно, любил контрасты. Его предшественник за время своего правления отгрохал неподалеку от облГАИ шикарный торговый комплекс. Все автолюбители области, хоть раз вывернувшие карман перед вымогателями в форме, безусловно, наслаждались видом этого красивого здания – ведь в строительство косвенно был вложен и их труд. Однако область не оценила разносторонние способности главного гаишника – его не только лишили поста, но и отдали под суд. А новый начальник рьяно взялся наводить порядок в вотчине…

– Кстати, Юля, у меня есть один знакомый… Он отличный автоинструктор! – вспомнил Юрий Валентинович. – Давай-ка попросим его поездить с тобой.

– На моей совести уже имеется один автоинструктор. Пожалейте своего знакомого!

– Нет, правда!

– И потом, это дорогое удовольствие – нанимать персонального тренера. Даже не представляю, сколько стоят его услуги.

– Да ладно тебе, Юля, не говори о деньгах.

– Соглашайся, – улыбнулась мама. Солнечные лучи золотили ее волосы и делали глаза совершенно прозрачными. – Расходы беру на себя.

– Ну нет! Если уж на то пошло, я и сама могу заплатить.

– Парень – просто гений, – не унимался Юрий Валентинович, рекламируя товар. – Юля, три урока с ним дадут тебе больше, чем три месяца с нервным инструктором автошколы.

– А как вы угадали, что мне достался ужасно нервный инструктор? – изумилась я. – Да, вообще-то это так.

– Вот и договорились. Я дам Матвею твой телефон.

Глава 3 Марго в тропическом лесу

Мама познакомилась с Юрием Валентиновичем примерно год назад, в не самый радостный период ее биографии. Марго выдавили из совета директоров банка «Гелиос». Она сама создала этот банк, взрастила, уберегла от краха в момент экономического кризиса. А потом «Гелиосом» завладели конкуренты, провернув мошенническую операцию.

Мама пребывала в состоянии душевного смятения, сидела на берегу у разбитого корыта. И тут друзья рекомендовали ей обратиться в фирму с громоздким и интригующим названием «Экстремальные приключения для состоятельных господ» – она принадлежала Юрию Валентиновичу Одинцову.

Психолог компании посоветовал маме сменить обстановку и отправиться в турпоездку, разительно отличающуюся от всего, прежде ею испробованного. Мальдивы, Майорка, Каймановы острова – три раза нет! Фирма специализировалась в другой области – они яростно щекотали нервы богачам, согласным щедро заплатить за подобный опыт.

– В тот момент я подумала – нестандартная поездка? О да, именно это отвлечет меня от горестных мыслей! Сколько можно мучить себя? Я не спала и не ела, а поливала мозги серной кислотой: где я проглядела, что сделала неправильно, почему ситуация обернулась именно так, а не иначе? Почему я сдалась конкурентам, почему проиграла битву и сложила знамена? Муки уязвленного самолюбия. Я привыкла всегда быть первой. А меня ткнули физиономией в бак с помоями!

Практически никогда раньше мама не бывала столь откровенна со мной. Я слушала ее рассказ затаившись. И грустила о том, что в тяжелую минуту не поддержала ее, – не из-за моей черствости или невнимания, а потому, что мама ни разу даже не намекнула о своих проблемах. Она вовсе не искала моего сочувствия, не нуждалась в нем!

Но это раньше! А теперь…

– Я решила рискнуть и подписала договор с фирмой «Экстремальные приключения», – сказала Марго. – Потеря «Гелиоса» выбила из колеи. Я решила устроить себе еще одну встряску, чтобы вернуться в норму.

– Шоковая терапия!

– Да. И я обратилась по адресу! Фирма предлагала любые развлечения – они были готовы организовать прямое попадание ядерной бомбы, лишь бы взбодрить клиента. А мне предложили экзотическое путешествие по девственным джунглям в районе реки Ориноко. Теперь, когда я вспоминаю мое тропическое приключение, волосы встают дыбом. По сути, это был ад!

– Почему?!

– Потому что все пошло не по плану… Нет, сначала мы благополучно добрались до Каракаса – пролетев над половиной земного шара.

– О, Боливия! – мечтательно вздохнула я.

– Вообще-то это в Венесуэле.

– Ну да, точно. О, Венесуэла!

Думаю, покопавшись в памяти, любой человек сможет добыть достаточно материала для беседы на любую тему, вплоть до вопросов, связанных с квантовой механикой или производством бокситов в Бразилии. А я – журналист и готова говорить о чем угодно, в манере, приятной собеседнику, лишь бы диалог не угасал. Значит, Венесуэла… Эта страна сейчас на виду, благодаря их колоритному правителю. Я напрягла извилины и выдала:

– Венесуэла! Уго Чавес, Боливар, индейцы, кугуары, льянос, кока, анаконды, Анды… Орхидеи и березки…

– Неплохо, – кивнула мама, оценив мою подкованность. – Березы – это, конечно, художественный вымысел. Самое место им в тропическом лесу… Ну и еще ты переместила Каракас в Боливию. А так… Ладно. Пять с минусом по географии. В общем, да, я отправилась именно в Венесуэлу, рассудив, что угроза подхватить тиф, малярию и пять разновидностей гепатита, а также риск быть похищенной экстремистами или стать заложницей у наркоторговцев – все это, без сомнения, отвлечет меня от неприятных мыслей.

– Однозначно! Тиф и брутальные черноволосые наркобароны – лучшее средство от меланхолии. И там говорят на испанском. Какой страстный, звучный язык!

– Конечно, на испанском. Плюс сотня местных наречий. Наш проводник блестяще изъяснялся на своеобразном лингвистическом коктейле из английских, испанских и русских слов. Мы его понимали. Или нам так казалось. Из Каракаса мы совершили перелет на маленьком, но фешенебельном самолете и разместились в отеле, расположенном посреди джунглей. Мы собирались совершить трехдневный пеший переход по густому тропическому лесу. Надо было укреплять дух перед нелегким путешествием. Мы планировали добраться до водопада Анхель – одного из самых грандиозных творений природы.

– Ух ты! Завидую!

– Хочешь, я отправлю тебя в Венесуэлу? Только путевку надо покупать в обычном турагентстве. А не связываться с Юриной фирмой… Что ж, водопад Анхель невероятен. В этом я убедилась позже. А сначала мы отправились на автобусную экскурсию, осматривали окрестности – череду маленьких поселений, с желтыми каменными мостовыми и домами, сохранившимися с колониальных времен. И тут программа дала сбой. Во-первых, автобус остановили военные. Дорогу перекрыли, нас отправили куда-то в объезд. Водитель не производил впечатления человека, уверенного в своих действиях. Он постоянно что-то говорил проводнику, экспансивно жестикулировал и, придерживая руль коленом, разворачивал карту и выискивал на ней что-то.

– Кошмар.

– Проводник… Тридцатилетний, смуглый, с высокими скулами и блестящими усами. Вокруг глаз у него были черные тени, и это придавало лицу вид нездоровый и подозрительный… В общем, проводник натянуто улыбался и успокаивал нас, одновременно переругиваясь с водителем. Они взрывались фонтанами испанских междометий, буйно жестикулировали… Мы, семь горе-туристов, нервничали. Напряжение нарастало. В какой-то момент водитель остановил автобус, выскочил на симпатичную полянку, внезапно открывшуюся перед нами, и начал возбужденно рвать траву и раскидывать ее вокруг.

– Спятил, что ли?

– Мы сами были на грани помешательства, так как услышали вдали автоматные очереди. А чудесная полянка, очевидно, являлась конспиративной плантацией марихуаны. С этого момента ощущение нереальности происходящего не покидало меня. Сначала мы заехали в тупик. И в довершение всего сломался автобус!

– Не может быть!

– Мы так быстро удирали подальше от той аппетитной полянки, засеянной травой-нон-грата, что окончательно сбились с курса. Дорога постепенно сошла на нет… А через полчаса мотор чихнул пару раз и умолк. Водитель плясал канкан вокруг разверстых внутренностей машины, рыдал, обращался к небесам, орал на проводника. Самые нервные туристы схватились за мобильники, в надежде вызвонить подмогу, однако, как и следовало ожидать, связи с внешним миром не было. Да и непонятно, куда б мы смогли позвонить в Венесуэле? Наш гид, повертев карту так и сяк, сообщил, что в километре отсюда есть небольшое поселение и надо двигаться именно туда. Однако придется идти не по дороге, а напрямик – через густую оринокскую сельву.

– Неужели вы пошли пешком?

– Вообще-то изначально мы именно этим и планировали заняться. Но теперь пришлось идти не по намеченному маршруту – к водопаду Анхель, а как получится. Водитель уныло ковырялся в моторе. Если б он выглядел более оптимистично, мы бы непременно остались и подождали, когда он починит автобус. Но водитель, видимо, и сам не верил в удачу… Итак, мы навьючили на себя рюкзаки, проводник повесил на пояс ножны с мачете, и мы ринулись в дебри. Самоуверенный венесуэльский Сусанин и семеро доверчивых дилетантов – две дамы и пятеро мужчин.

– Ну ничего, вам ведь надо было пройти всего километр!

– Всего километр! Но по какой дороге! Только видела бы ты эти мрачные джунгли, сотканные из переплетенных лиан и мощных, гибких стволов разнообразных растений, наполненные странными и резкими звуками – уханьем, визгом и чавканьем. Вопли обезьян-ревунов разрывали барабанные перепонки, мы тонули в какофонии звуков, словно попав в сердце чудовищного оркестра.

– Вот это да!

– Мы двигались в полумраке, проводник не выпускал из рук мачете, рассекая узлы из веток на нашем пути. Это была знаменитая сельва реки Ориноко – дикая, нетронутая. Кустарники и деревья, растущие рядами друг над другом, убегающие вверх на несколько десятков метров – так, что даже солнце не пробивается вниз. Вся местность пронизана крупными и мелкими ответвлениями главной реки, порою заболочена, поэтому влажность чудовищная, пот льет градом… И в то же время – у меня замирало сердце от восторга. Полюбоваться березовой рощей из окна автомобиля и пробираться сквозь джунгли, обдирая колени и локти, – это, согласись, совершенно разные виды контакта с природой… Но вот мы потеряли гида.

– Что?! Как? Вы потеряли проводника? Как же вы ухитрились?! – подпрыгнула я.

– Представь себе! Нашего смуглого красавца укусила какая-то крылатая тварь размером с носорога! И парень отключился – буквально через десять минут! Да, он держался на ногах, но превратился в настоящего зомби – едва ли не терял сознание, что-то бормотал, его трясло… Но прежде чем с проводником приключилась вся эта петрушка, он конечно же успел увести нас достаточно далеко от дороги и брошенного автобуса!

– О ужас…

– Мы попытались вернуться, но заблудились еще круче! Мужчины тащили на себе чуть живого гида, мы не знали, куда идти. Мы думали – хуже быть не может. Но мы ошибались.

– Что еще?

– Внезапно начался ливень. В первую же секунду с неба обрушилась тонна воды, вымочив нас до нитки! Мы скользили, падали, цеплялись за листья и стебли тропических растений, а ливень хлестал без устали, собираясь, очевидно, полностью затопить джунгли. Обувь хлюпала, по телу текла вода, одежду можно было выжимать или не выжимать – без толку! Дождь лупил с такой силой, что казалось, едва ты откроешь рот – то сразу захлебнешься! И тут рельеф местности слегка изменился, видимо дав уклон к реке, и мужики уронили проводника – он поехал вниз, как по ледяной горке, равномерно и элегантно покрываясь слоем коричневой грязи. Мы помчались следом, по пути тоже превращаясь в коричневые пугала.

– Финиш! Вот это приключение!

– Заодно растеряли половину рюкзаков. Вернее, только мне и второй даме удалось сохранить груз. Мужчинам повезло меньше. Кто-то оставил поклажу висеть на дереве, кто-то уронил в реку. Вода в реке была необычного коричневого цвета. Один из туристов тут же порадовал коллег сообщением, что именно в таких реках и водятся громадные анаконды и маленькие злобные пираньи. Великолепно! Именно этого нам и не хватало… Теперь у нас осталось два рюкзака на семь путешественников – отличный результат. Самое интересное, я взяла с собой из гостиницы именно то, что дали, – набор исследователя джунглей: вода в бутылках, галеты, консервы, средства от москитов, аптечка и т. д. А вторая дама – блондинка лет сорока – предпочла укомплектовать рюкзак по собственному усмотрению и просто переложила туда вещички из чемодана. Там у нее были, к примеру, серебряные босоножки, пять блестящих топов, три вида бигуди – и термо, и поролоновые папильотки, и еще какие-то космические зажимы!

– Ну и дура!

– Да. Пришлось делить на всех еду из моего рюкзака… К концу суток я впервые подумала о том, что мы умрем в этом тропическом лесу – измученные, грязные, отсыревшие! Эта мысль оглушила меня. Джунгли не кончались, они были бескрайними. Ливень затихал и начинался снова. Мы тупо продирались сквозь заросли.

– Как вы вообще оттуда выбрались?!

– Это был ад. Мы целых пять дней бродили по тропическому лесу, не переставая думать о смерти. Пили воду с огромных листьев, рискуя подхватить заразу, отмахивались от кровососов, жевали цветы. Один из путешественников оказался биологом, и он кормил нас зелеными побегами, словно каких-нибудь кроликов. К счастью, ни разу не ошибся и никого не отравил.

– Слава богу!

– Мы мечтали о простых и элементарных, но, как выяснилось, самых важных вещах: очутиться дома, в тепле и уюте, рядом с родными людьми. Я столько всего передумала в те дни! Например, я поняла, как несправедлива была к тебе раньше – постоянно что-то требовала, пыталась перекроить твой характер и мировоззрение на свой лад, мечтала видеть в тебе собственную копию, а не совершенно иного человека… Я была не права!

От подобных признаний на глазах наворачиваются слезы! Нужно знать Марго, чтобы понять: да, в джунглях она испытала настоящий шок, раз отказалась от идеи перевоспитать дочь. Ведь Марго трудилась в этом направлении не покладая рук всю мою сознательную жизнь. Количество нотаций, прочитанных мне, исчислялось миллиардами. И всегда я ощущала ее недовольство – я была неправильной, неудачной… Не о таком ребенке мечтала Марго!

А теперь она радуется простому факту моего существования.

Всех недовольных мам – в дельту реки Ориноко!

На перевоспитание!

Я украдкой достала носовой платок.

– Меня попросили из собственного банка? Да, катастрофа! – продолжала рассказ Марго. – Раньше. Но, попав в сумрачные, страшные джунгли, в эти непроходимые дебри, без еды, лекарств, надежды на спасение, я поняла, насколько все не важно! Как много суеты в обыденной жизни, она отнимает всю энергию. Мы мельтешим, бежим, мечемся. Нам некогда остановиться и подумать… Да, стоило попасть в подобное приключение, чтобы оценить богатство каждого момента, подаренного нам судьбой. Я поняла, как часто в прошлом бывала счастлива, но не замечала этого, проходила мимо, не оборачиваясь. А надо было ловить золотые мгновения и наслаждаться ими! Как выяснилось, не только мне одной шарахнуло по мозгам – другие страдальцы, чумазые, искусанные, голодные, тоже в эти дни – дни скитаний по тропическому лесу – переосмысливали свою жизнь… И вот наконец мы все-таки вышли к какому-то маленькому поселению!

– О-о… Наконец-то! А проводник не умер?

– Нет, как ни странно. Блондинка с папильотками представилась врачом и закатала бедняге дозу препарата из моей аптечки. Парень слегка взбодрился, однако мужчинам все равно приходилось его поддерживать, чтобы опять не свалился в какую-нибудь дыру… К концу путешествия проводник и вовсе оклемался. Он страшно удивился, узнав, что мы бродим по джунглям едва ли не неделю! Ведь планировали пройти всего лишь километр… И вот мы увидели деревню! Мы ощутили себя настоящими триумфаторами, ликовали, обнимались, прыгали от радости, как дети. Деревня, несмотря на неказистость, имела маленький аэродром. И вскоре – о чудо! – за нами прислали самолет.

– Ура!

– Представь себе! Вот такое приключение. Потом, естественно, было продолжение банкета – путешествие на водопады и коралловые архипелаги, в национальные парки, в индейские поселения. Но самым ярким впечатлением от поездки, безусловно, стал пятидневный переход по тропическим джунглям и все эмоции, чувства, ощущения, испытанные в пути. Страх, изнеможение, отчаяние, переосмысление жизни, робкая надежда… А затем – радость и ликование, триумф, победа!

– О-о-о, – восхищенно протянула я.

– Вернувшись домой, я отправилась в «Экстремальные приключения» ругаться с начальством. Да, они выполнили договор – развлекли меня на полную катушку. За свои деньги я получила самое настоящее «экстремальное приключение» и на пару лет вперед зарядилась оптимизмом – теперь, после испытаний джунглями, мне и море было по колено. Я на все смотрела иначе. Однако мысль о том, что я могла сгинуть в тропиках и навсегда остаться там под каким-нибудь кустом, на радость личинкам, не давала покоя. Я нагрянула в фирму и построила на подоконнике весь личный состав.

– Этим искусством ты владеешь виртуозно, – сказала я, припоминая, сколько раз сама попадала под горячую руку Марго.

– Персонал тут же вызвал директора. Тот явился с роскошным букетом цветов, медалью «Почетный покоритель джунглей» и объяснениями. А заодно познакомил меня с владельцем фирмы – Юрием Валентиновичем. Так мы впервые встретились… Оказывается, все было спланировано, начиная с военных на дороге, остановивших наш автобус, водителя, неспособного починить свой драндулет, и заканчивая крылатым монстром, покусавшим гида. Никто его не кусал! Он ломал комедию.

– Зачем?!

– Чтобы выйти из игры и дать нам возможность заблудиться в лесу. Как выяснилось, из семерых туристов только четверо были настоящими жертвами, а трое – включая блондинку-врача, биолога и еще одного товарища – специалистами-проводниками.

– Вот это да!

– И это не первый их поход. Они периодически гоняют по джунглям туристов, возмечтавших об избыточной дозе адреналина.

– Подумать только! А другие туристы не протестовали?

– Им тоже вручили медали и цветы. Насколько я поняла, все остались довольны. Я же сказала, мы ощутили себя победителями, а не жертвами. Ну а меня ждал дополнительный приз – знакомство с Юрой…

Глава 4 Сафари богача

– А что еще интересного происходит в вашей фирме в последнее время? В какие чудовищные эксперименты вы вовлекаете клиентов? – поинтересовалась я у Юрия Валентиновича.

Товарищ в данный момент пытался скормить мне алое яблочко. Я активно отбрыкивалась – сколько можно есть!

Я же не бездонная.

– Да, имеются интересные проекты.

– Они связаны с исследованием оринокской или амазонской сельвы? – улыбнулась Марго.

– Да нет. Можно эффективно развлечься прямо у нас в городе.

Юрий Валентинович закурил сигарету. Когда сизое облачко сигаретного дыма достигло моего носа, я плотоядно пошевелила ноздрями, как встревоженная лошадь. Мама с подозрением уставилась на меня. Надеюсь, она сейчас не скажет: «Юра, не кури при ребенке!»

Великовозрастный ребенок и сам курил целую вечность. А потом три столетия пытался бросить (под давлением Никиты и маман). И вот я уже год не курю. А Никита все равно ушел…

Проклятые фотографии!

Если бы Никита их не увидел…

– Особой популярностью среди скучающих богачей пользуется проект «Метаморфозы».

– Что это?

– Мы превращаем крутых бизнесменов в бомжей.

– Разоряете их дотла? – испугалась я.

– Просто меняем имидж. И выпускаем на улицу. Конечно, обеспечиваем охрану, наблюдаем издалека. А клиент вкушает радости уличной жизни.

– Странно, и эта программа пользуется успехом? – не поверила мама. – Юра, ты серьезно? Какая радость изображать из себя люмпена?

– Расскажите конкретно о каком-нибудь персонаже, – попросила я и сделала непроизвольное движение рукой: словно пыталась достать из сумки диктофон. Сработал журналистский рефлекс. Но сейчас у меня не было с собой сумки, а Юрий Валентинович вовсе не собирался давать интервью для журнала «Удачные покупки».

– Рассказываю. Вот, к примеру, один из господ, решившихся на эксперимент. Я, конечно, сохраню его инкогнито. Но человек он в городе известный. Крупный бизнесмен. Возраст – около сорока. Уже соорудил неплохой капиталец – на зависть друзьям. В какой-то момент он понял, что заработал достаточно. Если тратить разумно, хватит на сто лет безбедного существования.

– А если неразумно? – встрепенулась я. Ничто так не волнует, как возможность посчитать чужие деньги. – Вы, Юрий Валентинович, лучше цифру назовите! Цифру, отражающую состояние его банковского счета. А мы сами решим – надолго ли хватит его денежек. Если, к примеру, каждый день покупать новый автомобиль для коллекции, «бентли» или «бугатти»… Тогда на сколько хватит? А если устраивать для любовниц бассейн из «Вдовы Клико»? А если, а если…

– Юля, угомонись, – перебила мама.

– Просто в мире все относительно.

– Конечно, – кивнул Юрий Валентинович. – Бизнесмен, о котором я рассказываю, сам для себя решил, что заработал достаточно. И вздумал остановиться.

– Вот бы наши олигархи брали с него пример! – сказала я. – Но они никогда не налопаются! Уже насосались нефти и газа до отрыжки, уже мутит их, однако все им мало.

– Юля, ты так зло это говоришь! – удивился Юрий Валентинович.

– Социальный пафос бушует во мне, – объяснила я. – Почему у нас бензин такой дорогой? Почему несколько десятков человек выкачивают из земли и продают за рубеж то, что должно остаться нашим правнукам? Почему покупают яхты за полмиллиарда и дарят любовницам картинные галереи за сто миллионов долларов, в то время как сотни тысяч стариков перебиваются с хлеба на воду, а десятки тысяч смертельно больных детей не получают адекватной медицинской помощи? Вся страна, за исключением столицы и городов-миллионников, в руинах. Люди живут в бараках, без воды и канализации. В районных больницах штукатурка падает прямо на операционные столы… А вот на днях статью читала – тринадцатилетней девочке должны вот-вот ампутировать ногу, потому что мама-учительница и папа-инженер не могут собрать деньги на эндопротез.

– Ой, Юля, – поморщилась мама, – ты побольше читай российскую прессу! Что угодно напишут, лишь бы шокировать читателя.

– Но это правда! – взвилась я. – Ты не веришь? Я верю! И подобных диких случаев – тысячи. Как это возможно в стране, занимающей первое место в мире по количеству миллионеров и миллиардеров?

– Я согласен с Юлей, – поддержал меня Юрий Валентинович. – Наверное, трудно найти в мире более впечатляющие и убийственные примеры социальной несправедливости, чем у нас в России. Мы всегда готовы удивить мир.

– С другой стороны, почему мы ждем, что в мире все будет устроено справедливо? С какой стати? – философски заметила Марго. – Мир изначально несправедлив. Кто-то обделен природой с самого рождения. Над другим посмеялась фортуна. И так далее. Выживают сильнейшие. Ничего не поделаешь.

– Ну а про бизнесмена-то вам дальше рассказывать или нет? – вспомнил Юрий Валентинович.

– Да.

– Так вот, значит… От больших денег мозги у мужика не сдуло, и, заработав определенный капитал, он решил остановиться. Конечно, если бы у него была жена, то ее, наверное, возмутила бы такая безалаберная позиция.

– Значит, этот юноша холост?! – воскликнула Марго. – Давайте скорее адрес. У меня доча не пристроена!

– Мама! – заорала я. – Как тебе не стыдно?!

– А что такого? – невозмутимо пожала плечами Марго.

– В каком свете ты выставляешь меня перед Юрием Валентиновичем?

– Юрий Валентинович – наш человек.

– И потом! Я очень даже пристроена! У меня есть…

У меня Никита.

Надо только его вернуть.

– Девочки, вы постоянно уводите меня куда-то в сторону! – возмутился мамин друг. – Ну-ка, цыц! Слушать и не перебивать!

– Молчим-молчим!

– Как выяснилось, решив все экономические вопросы – заработав достаточно денег на жизнь, обеспечив себя, – человек вплотную сталкивается с более сложными проблемами – психологическими.

– И что приключилось с вашим клиентом?

– Он заскучал. Он нырял с аквалангом, прыгал с парашютом, катался на квадроцикле и сноуборде, управлял самолетом…

– То есть испробовал весь спектр увеселений, доступных обеспеченным людям, – вставила Марго.

– И вот, поныряв, попрыгав, полетав и даже позанимавшись благотворительностью, он вернулся в родной город и направился в нашу фирму. Мы предложили ему стать бомжом.

– Лихо!

– Он ухватился за эту странную идею. Мы организовали охрану. Раз в неделю наш богач стал выходить на центральную площадь города в образе нищего.

– Наверное, пришлось потрудиться, чтобы замаскировать здоровый цвет лица и холеные ручки? – предположила я. – Ведь ваш миллионер, вероятно, завсегдатай тренажерных залов, а также имеет личного диетолога и массажиста.

– Не знаю, есть ли у него личный диетолог, но ты, Юля, права. Пришлось постараться. Мы поработали над гардеробом – извозили в пыли дорогой костюм, натерли маслом лацканы и рукава, повыдергивали нитки.

– Надеюсь, это был не костюм от Бриони?

– Обработали напильником итальянские кожаные сандалии.

– Ужасно! Лучше бы взяли что-то в секонд-хенде.

– Да ты что! Он никогда не надел бы чужую одежду… Залили красным вином белую майку-алкоголичку, испачкали ее толченым графитом. В общем, порезвились от души. Представьте картину – мятый, грязный костюм, под ним – майка. Рваные сандалии, надетые на босу ногу. Плюс легкий грим. От любимых очков в тонкой оправе нашему подопечному пришлось отказаться… И вот в таком симпатичном виде бизнесмен выходил на охоту.

– За неизведанными впечатлениями?

– Да. И получал их в полной мере. Его оскорбляли, и ему сочувствовали. И то и другое было для нашего господина непривычно. Владелец крутой иномарки облил его матом и едва не задавил, а «коллега» в замызганном сюртуке поделился сосиской.

– Добытой из урны, – предположила я.

– Возможно… Что еще? Охранники выталкивали его взашей из магазинов, продавщицы с брезгливостью гнали прочь – а раньше расстилались перед ним.

– И он кайфовал от этого? Мазохист какой-то! – удивилась я.

– Ну, если и не кайфовал, то данный опыт ему был интересен. Он порезвился, сходил в народ, наелся уличной жизни – раньше она была ему незнакома.

– И что дальше? Как еще вы будете его развлекать?

– Теперь будем искать ему другое занятие, еще более экстремальное.

– Предложите ему поработать медбратом в ожоговом центре, – посоветовала я. – Да, подумать только, какие у людей заботы… Остается только радоваться, что нам незнакомы пресыщение и скука. Всегда чего-то не хватает. И очень сильно.

– А другой наш клиент пытается в уличной толпе найти настоящую любовь, – прервал мои рассуждения Юрий Валентинович.

– Обалдеть! А он кто такой? Еще один заскучавший капиталист?

– Вернее – отчаявшийся. Ему тотально не везет в отношениях с противоположным полом.

– Почему же? – усмехнулась Марго. – Он девушкам не нравится?

– Напротив! Даже чересчур! Они гроздьями виснут на нем, как медали на груди фронтовика! Но это специфические девушки. Маленькие пираньи. Красивые, приятные, отлично образованные. Мечтающие о выгодном замужестве. Они готовы потерять голову от любви, но сначала собирают досье на избранника, изучают, каковы его материальные ресурсы. А потом зубами вгрызаются в сонную артерию жертвы.

– Бр-р-р! – вздрогнула я.

– Если им не удается затащить возлюбленного под венец, они стараются выжать как можно больше из предбрачного периода. Выпрашивают подарки – машины, квартиры, бриллианты. Мой клиент уже практически поверил, что жадность и меркантильность – обязательная черта всех без исключения девиц. Других он почему-то не встречал.

– Но это неправда, – вздохнула Марго и многозначительно посмотрела на меня. – Другие девушки существуют. Они есть!

О ком это?

Неужели обо мне?

О да. Я – абсолютно немеркантильное существо. Можно демонстрировать в качестве музейного экспоната. Мама хотела бы видеть дочь более практичной. Она – финансист и привыкла въедливо подсчитывать каждый рубль. А для меня деньги – вода. Они утекают сквозь пальцы. Тем более что зарабатываю я их не в шахте, орудуя отбойным молотком, а с помощью ноутбука и творческой фантазии – легко и не напрягаясь, получая от процесса огромное удовольствие…

А если б я была девушкой-пираньей? Как бы это выглядело? Уж не осталась бы после двух лет неофициального замужества у разбитого корыта – в запущенной однокомнатной квартире и с жалкими крохами на счете в банке. Постаралась бы как можно скорее въехать в Никитины апартаменты в центре города, выпросила бы у любимого иномарку и бриллиантовые безделушки в подарок…

Полный бред!

Кому это нужно?

Нет, Юля, постой! Практичные иностранки и вовсе требуют выплачивать им алименты после расставания – если любимый мужчина вдруг устал от рая и решил сделать ноги. Даже если брак не был зарегистрирован официально. Ведь дамы тратили на мужчин время, силы и любовь. Заботились, обслуживали и строили совместные планы. Мечтали о детях. А теперь остались ни с чем – несколько лет буквально вычеркнуто из жизни, и надо все начинать сначала с другим кандидатом…

Да, я вовсе не практичная иностранка. И роль девушки-пираньи мне не по зубам. Я гладила Никитины рубашки, жарила ему омлет из пятнадцати ингредиентов и делала тайский массаж. И все, о чем я сейчас мечтаю, – не алименты за оказанные услуги и не джип с бриллиантами в придачу. А возможность вновь превратиться в Золушку, обслуживающую любимого мужчину. Я хочу гладить его рубашки! Я хочу жарить ему омлет!

– Юля о чем-то задумалась, – заметил Юрий Валентинович.

– Ну и как? Удачно? – спросила Марго.

– Я думаю, очень удачно. Витает где-то в облаках. Она сейчас не с нами.

– Да нет же! – нетерпеливо сказала маман. – Я имею в виду вашего бизнесмена. Удалось ли ему познакомиться с абсолютно бескорыстной девушкой? Да и вообще – хоть с кем-то?

– Он тоже выступает в амплуа бомжа? – вернувшись на землю, я подключилась к диалогу. – Источает аромат чеснока и перегара и носит рваный пиджак и заляпанную майку?

– Нет, зачем же?

– Чтобы на сто процентов быть уверенным – если девушка согласилась с ним познакомиться, то, конечно, не из-за часов с турбийоном, случайно выскользнувших на запястье из-под хрустящей белоснежной манжеты.

– Девочки, вы утрируете! – запротестовал Юрий Валентинович. – Наш миллионер выглядит пусть непрезентабельно, но прилично. Конечно, весьма бедненько – плохая обувь, китайский куртофан… Чтобы ни одна красотка не смогла вычислить в нем богача, способного купить дом в Марбелье.

– Но зато разглядела бы его бессмертную душу! – воскликнула я.

– Да, хитро придумано, – хмыкнула Марго.

– А если фокус удастся? И он найдет свою девушку! И та полюбит его, невзирая на внешнюю непрезентабельность и полное отсутствие перспектив? Вы представляете?! Какой сюрприз поджидает эту милую, бескорыстную особу?

– Наш замаскированный богач раскроет инкогнито и обрушит на возлюбленную бриллиантовый дождь, – предположила Марго.

– И у девицы сразу сдует крышу от нахлынувшего богатства, – засмеялась я. – Она вмиг превратится в алчную хищницу и начнет терроризировать бизнесмена требованием дорогих подарков. С чего начали, к тому и пришли. Аминь!

– Юля, почему ты так пессимистична? – вздохнул Юрий Валентинович.

Я?!

Ну да, верно. Но вообще-то я оптимистка. Просто сейчас у меня такой период в жизни… Не располагающий к веселью.

– А у вашего друга есть особые приметы? – поинтересовалась Марго. – Как вообще он выглядит? Сколько ему лет? Симпатичный? И в целом – адекватный? Без тараканов?

– Ну, Рита, знаешь… Все люди немного чокнутые. И у каждого свои тараканы.

– А в каких конкретно местах города ваш миллионер ищет свою немеркантильную половинку?

– Да, Юрий Валентинович, скажите нам скорее! Вдруг мы наткнемся на него в библиотеке или магазине? Хотелось бы посмотреть!

– У него действительно есть особая примета – родимое пятно над бровью. Вот здесь. – Юрий Валентинович постучал указательным пальцем по лбу в районе правой брови. – А так… Обычный парень, нормального телосложения, ни худой ни толстый. Тридцать три года. Рост где-то метр восемьдесят. Ну, и еще глаза у него голубые.

– Эка невидаль! – усмехнулась Марго.

– Да нет же! Просто необычайно голубые!

– Как у последнего Джеймса Бонда? – предположила я.

– А кто у нас сыграл последнего Джеймса Бонда? – задумалась Марго. – Тимоти Далтон?

– Офигеть! Мама! Ты ошиблась лет на двадцать! Дениэл Крейг! И вот у него действительно невероятно голубые глаза.

– А-а-а… Ну и бог с ним.

…История о нуворише, отчаявшемся познакомиться с нормальной, не зацикленной на деньгах девушкой, отлично развлекла нас. Всю дорогу домой я думала о бизнесмене-экспериментаторе. Поймает ли он за хвост птицу счастья? Улыбнется ли ему удача?

Глава 5 Таинственный незнакомец

Утро началось интересно: в восемь часов кто-то стал настойчиво ломиться в мою дверь, используя в качестве тарана собственную голову. Я предположила, что поспать больше не удастся, и, чертыхаясь, выползла из-под одеяла.

На лестничной площадке обнаружила Нонну. Внимательно осмотрев череп подруги, я поняла: к счастью, бизнес-леди не успела повредить инструмент. Дверь тоже не пострадала.

– Чего долбимся? – зевнула я, прикрыв рот ладонью.

– Горазда ты спать! – возмутилась Нонна. – Работу проспишь.

Она демонстративно постучала пальцем по циферблату, намекая, что лежать в постели в восемь утра – верх безнравственности и распущенности.

Да, я деградировала в последнее время.

– А у меня опять свободный график.

– Неужели? И когда вы успели перевоспитать вашу зеленоглазую фурию? – поинтересовалась Нонна.

Она имела в виду мою начальницу Елену Аметистову. Получив в подарок от мужа, местного олигархика, журнал «Удачные покупки», прекрасная Елена принялась настойчиво муштровать рабов. И даже требовала от журналистов присутствия в редакции. Большей глупости представить себе было невозможно!

– Она сама потихоньку перевоспитывается. Нельзя не признать, Елена Викторовна – существо разумное, обучаемое и весьма трудолюбивое.

– К тому же красавица, – кивнула Нонна, снимая плащ и проходя на кухню. Там она включила чайник и полезла в холодильник.

– В общем, теперь я снова могу появляться в редакции лишь для того, чтобы сдать готовый материал. Классно, да? Позавчера, правда, Елена опять наехала на меня из-за…

– Ты слишком часто говоришь о ней, – перебила Нонна. – Похоже, она занимает все твои мысли.

Бизнес-леди уже ловко шинковала батон и колбасу, мастеря сандвич.

– Не все! Но частично – да. Когда женщина молода, умна, роскошна… Закончила Гарвард, представляешь, Гарвард! В общем, когда девица с глазами злобной рыси и фигурой богини становится вдруг твоим непосредственным начальником, то просто невозможно не думать о ней постоянно.

– Про Гарвард я уже слышала раз пятьсот, – пробормотала Нонна. – Он у тебя как гвоздь в печени. Покоя не дает. Ясное дело, ты-то таким образованием похвастаться не можешь.

– Нет! – с болью в голосе призналась я.

– Расслабься. Я тебя и такую люблю. Необразованную. Давай лучше кофе пить!

За три минуты, пометавшись по квартире ракетой со сбитой системой наведения, я успела умыться, почистить зубы, слегка одеться, отправить две эсэмэски, засыпать зерна в кофейный автомат, помыть чашки, скопившиеся в раковине после трудовой ночи, ответить на три звонка и сервировать стол. Не каждый выпускник Гарварда способен на такое!

Нонна придвинула к себе чашку, над которой поднимался ароматный пар. Я посмотрела на подругу и не удержала вздоха – невыносимо видеть ее одетой в черную «двойку». Всего несколько месяцев назад наряды Нонны слепили глаза и золотые украшения пригибали к земле ее дородный стан. Должно было случиться нечто ужасное, чтобы подруга сделала выбор в пользу черного цвета. И это случилось.

– Плохо выгляжу? – замерла с бутербродом в руке Нонна, услышав мой трагический вздох. – Не нравлюсь?

– Нет, просто… Теперь ты исключительно монохромна.

Подруга хмыкнула:

– Юля, я своими руками угробила любимого мужчину. Разве могу я после этого выглядеть как прежде?

– Конечно, это невозможно. Я понимаю. И мне страшно представить, какой мрак сейчас царит в твоем сердце.

– Да уж. Веселого мало, – согласилась Нонна. – Но обо мне не стоит беспокоиться. Я живучая, выплыву. А вот за твое психическое здоровье я серьезно опасаюсь.

– Думаешь, мне пора в психушку?

– А ты в зеркало на себя хотя бы иногда смотришь?

– Нонна! – возмутилась я. – Как тебе не стыдно! Ты выдрала меня из постели пять минут назад и хочешь, чтобы я выглядела как голливудская звезда после трех часов работы с личным парикмахером и стилистом? К тому же я спала всего ничего – статью дописывала. В шесть утра легла в кровать, а в восемь ты уже начала ломать мою дверь!

– Ничего я не ломала. Когда вы расстались с Никитой? Четыре месяца назад?

– Четыре! Скажешь тоже! Целых четыре с половиной, представь себе!

– И все это время ты кормишься надеждами, что Никита вернется. А лучше бы кормила организм круассанами. Тогда бы и не выглядела как тень этого… отца Гамлета.

– При чем тут Гамлет? Гамлета зачем-то приплела, – огрызнулась я. Ноннины слова больно ранили – и вовсе не потому, что мою внешность она оценила на два с минусом. А потому, что подняла руку на святое – на мою мечту о возвращении Никиты.

– За эти четыре месяца ты могла бы научиться жить без него. Вместо этого ты фантазируешь, рисуешь розовые картинки. А ничего не будет.

– А вдруг? Даже мама мне сказала: «Вдруг еще не все потеряно?»

– Маргарита Эдуардовна так сказала? – недоверчиво прищурилась Нонна.

– Да.

– Хм… Ну, не знаю… Раз она так считает… Не знаю.

Из всех людей, знакомых с Марго, нет ни одного человека, для кого ее слова не являлись бы весомыми. Моя мама – авторитет даже для такой самодостаточной личности, как Нонна. И если Марго считает, что у нас с Никитой есть шанс на воссоединение, как я могу ей не верить?

– Кстати, закрываю последний офис, – сообщила подруга, переключаясь с моих проблем на собственные. – «Вернхаусу» пришел конец. Теперь уже бесповоротно.

Всему в этой жизни приходит конец, причем хорошему – гораздо чаще и быстрее, чем плохому! Трагично оборвалась история любви Нонны и Романа – сложная, нервная, но яркая и необычная. Бесславно погибла фирма «Вернхаус» – удачное и рентабельное дитя моей подруги-предпринимательницы.

И все это в одночасье свалилось на бедную Нонну!

Как несправедливо!

– Закрываешь последний офис? – эхом отозвалась я. – Значит, сдаешься?

– А что делать? Но ты ведь знаешь – я сражалась изо всех сил!

Да, Нонна отстаивала «Вернхаус» как львица, она рычала и злобно кидалась на противника. А ведь в тот момент на нее свалилось страшное несчастье, и она могла бы просто махнуть на все рукой и тихо пойти ко дну в океане слез и отчаяния.

– М-да, скоро продам «крузер», буду на автобусе ездить, – сказала подруга.

– Решила купить себе автобус?! – изумилась я. – Нонна, у тебя же нет категории «Д»!

– Юля, ты тормоз! Я продам машину потому, что разорена, а не потому, что хочу рассекать на автобусе. Сражение за «Вернхаус» истощило мои ресурсы.

– Ладно заливать! Сколько раз я слышала эту песню – я разорена, мои ресурсы истощены! А потом ты снова оказывалась на плаву.

– Нет, теперь уж окончательно. Наверное, и квартиру тоже придется продать.

– Кошмар. Неужели все так страшно?

– Я почти банкрот. Пустишь к себе жить?

– Ты переедешь ко мне? – вытаращила я глаза.

– А что? Мы так одиноки теперь. И ты, и я. Будем жить вместе.

– Слушай, отличная идея. Это мысль! Нонна, прямо сегодня переезжай ко мне!

И я набросилась с поцелуями на мою несчастную, одноцветную подругу. Под черным кардиганом прощупывался упругий жирок – в него я и вцепилась.

– Юля, да что же это! Уйди! Отстань от меня! Я пошутила!

С тех пор как главный редактор Елена Аметистова перестала насаждать в «Удачных покупках» палочную дисциплину и отпустила вожжи, я стала гораздо охотнее появляться в редакции и проводить там время за милой беседой с коллегами. Иногда даже удавалось напечатать пару абзацев на компе. А когда начальница требовала ежедневного присутствия – я сопротивлялась изо всех сил. Подчиняться кровожадной пигалице с гарвардским дипломом было невыносимо для моего самолюбия!

Опять я про Гарвард.

Нонна права – он застрял в моей печени.

Вот и сегодня я проявила невероятную дисциплинированность, добравшись до редакции уже к половине десятого. Отличный результат! Добрая воля творит чудеса, а принуждение бессильно.

Сегодня сдаю три статьи – ничего нового, старые клиенты, из года в год публикующие рекламные материалы в «Удачных покупках». Телекоммуникационная компания, пивоварня, фабрика пластиковых окон… За долгие месяцы сотрудничества я написала по их заказу миллион строк. Могу выступать с лекциями о тонкостях производства и маркетинговых уловках. Я их прославляю в журнале, они меня кормят. За каждую статью получаю гонорар и комиссионные. Это греет. Но не сильно. Потому что с тех пор, как меня бросил Никита, я утратила способность радоваться чему бы то ни было, в том числе и хорошему заработку. Зачем нужны деньги, если на них невозможно купить ни одной минуты счастья? Я все бы отдала, чтобы вновь очутиться рядом с Никитой и увидеть в его глазах прежнюю любовь. Увы! «Небо, небо, утоли мою боль. Забери все, что хочешь, – верни мне мою любовь», – доносится из радио голос Валерия Меладзе. Абсолютное попадание в тему моих переживаний.

Итак, я полностью дезориентирована. Нет целей, нет желаний. Ощущаю себя пластиковым стаканчиком, летающим над асфальтом под порывами ветра, пустым, невесомым и бесполезным…

– Мечтаешь?

Я встрепенулась, услышав вопрос коллеги, и вернулась к действительности.

– Нет, не мечтаю, – уныло ответила я.

– Грустишь?

– Да, скорее так.

Редакционный народ уже привык видеть меня в мрачном настроении. А раньше я искрилась, как праздничный фейерверк.

…Сейчас передо мной стоит непростая задача – фильтрация персонажей. Так как я сменила номер телефона, надо хорошенько подумать, кто удостоится чести сохранить со мной связь. Учитывая количество контактов – работы на весь день. Буду вдумчиво оценивать каждую персону из списка и многих, вероятно, отправлю «в корзину».

Первым делом забиваю в телефонную книжку номер Никиты. Удивительное дело – телефон любимого мужчины я наизусть не помню, зато номер Елены Аметистовой выжжен у меня в мозгах раскаленным железом. Нет, я точно влюблена в начальницу, хотя и ненавижу ее! Почему я помню наизусть номер ее мобильника?

Впрочем, думаю, кому угодно было бы нетрудно запомнить телефон Елены Аметистовой – 8-900-950-1000. Наверное, она специально выбрала такой. Эти цифры – как нарастающий гул, он все сильнее и тревожнее. Или счетчик высоты – все выше и выше. Или выраженные в цифровой последовательности свойства характера Елены – неукротимое движение к совершенству, постоянное развитие.

Да, надо признать, зеленоглазая вредина улучшила «Удачные покупки». Сейчас журнал стал ярче и интереснее, чем был прежде, когда им руководил наш любимый Степан Данилович.

Но к черту Елену Аметистову! Лучше помечтать о том, как я позвоню Никите и сообщу ему о смене номера. Отличный повод для звонка. Можно говорить небрежным тоном, так, словно я позвонила между делом (а вовсе не сижу, вцепившись в телефон побелевшими пальцами, вся покрытая от волнения липким потом!). «Привет, – скажу я весело, – у меня тут номер поменялся. Ты запиши на всякий случай, мало ли чего…»

А дальше?

Дальше… Никита использует подвернувшуюся возможность и пригласит меня встретиться. Или не пригласит… Не знаю… А вдруг он равнодушно ответит: «Да, Юль, конечно, сейчас забью твой номер в память, молодец, что сообщила»…

Катастрофа!

Значит, наша любовная история на самом деле бесславно закончилась. И мне не на что больше надеяться.

Вот поэтому я до сих пор не позвонила Никите. Боюсь услышать равнодушие в его голосе. Пока не позвонила – моя надежда, глупая и наивная, живет. Не хочу ее убивать.

Мобильник на столе задрыгался. Я быстро схватила трубку.

– Здрасте. Юля? Это Матвей. Завтра в восемь я у вас. Адрес у меня есть, – заявил голос в телефоне.

Матвей? Какой Матвей?

И зачем он мне завтра в восемь?

Но когда мужчина говорит таким низким и властным голосом, остается только покориться судьбе.

– Учтите, у меня на завтрак только кофе и батон, – честно предупредила я.

Да, вот так теперь питаюсь. Интерес к еде полностью утрачен. Иногда перехватываю растворимый суп, ужинаю бутербродом, позавтракать забываю. На работе подкармливают коллеги, Нонна часто приносит в клюве круассан (и сама же его и съедает). Расходы на питание сведены практически к нулю, основной покупкой являются пакеты с кофейными зернами. Причем, едва я перестала заботиться о весе, он резко обрушился, достигнув отметки в 49 кг. Насколько я знаю, это пожизненный вес Одри Хепберн. Но вряд ли мне стоит гордиться, потому что я выгляжу вовсе не так великолепно, как эта прославленная актриса.

У меня под глазами черные круги.

Почему-то.

Но редактор журнала «Стильная леди», где я являюсь внештатным автором, в полном восторге. Она бранила меня за 65 килограммов, зато теперь ставит в пример. «Посмотрите на Юлю! Человек поработал над собой и добился результата! Какая точеная фигурка! Какое изящество!»

Угу, изящество. Только бы копыта не отбросить от нервного и физического истощения…

– Отлично, – сказал голос в трубке.

Ой, кто это?

Этот, как его… Тимофей… Нет, Матвей!

Он все еще здесь?

– Юля, позавтракайте своим батоном, и в восемь начнем практиковаться.

Мои волосы зашевелились и приняли стойку «смирно», по спине побежали мурашки.

В чем мы будем практиковаться?!

Ладно, если в испанском или в искусстве макраме. А если в чем-то неприличном или противозаконном?

– Значит, завтра в восемь, – непререкаемо подытожил Матвей. – До свидания, Юля.

– До свидания, – промямлила я.

Наверное, какая-то ошибка. Он просто напоролся не на ту Юлю. Надо было предупредить товарища, что не туда попал. Ну ладно, теперь уж поздно, ничего не поделаешь – он повесил трубку.

О странном звонке я забыла уже через три минуты, завертевшись в круговороте редакционных дел. Срочно понадобилось встретиться с заказчиком, решившим выложить за рекламу в журнале целое состояние.

Потом прилетела эсэмэска от Марго: «Срочно приезжай в салон «Оранж». Я договорилась с мастером!»

Пришлось тут же перезвонить маме.

– Зачем мне в салон?

– Юля, у тебя изможденный вид! Сделаешь водорослевое обертывание. Я когда-то пробовала – вдохновляет.

Я не хочу никакого водорослевого обертывания! Мама, у меня интервью.

– Так заканчивай. И галопом в салон. Ну, доченька, я же договорилась! – незнакомым, вкрадчивым голосом добавила она.

Доченька!

Именно так она и сказала. Мое сердце ухнуло куда-то вниз, я почувствовала, что плавлюсь, как долька шоколада. Не припомню, когда за последние сто лет Марго называла меня доченькой! Она слишком сурова для подобных нежностей.

Неужели путешествие по оринокским джунглям так ее изменило? Или это результат влияния Юрия Валентиновича – Марго оттаяла рядом со своим мужественным другом?

Сломавшись на ласковом слове, я вскоре уже лежала на кушетке в салоне «Оранж», а приятная девушка в оранжевом халате щедро смазывала меня липкой зеленью – прославленными водорослями.

Затем я потела, как лошадь. По вискам струился пот, над губами скапливались крупные соленые капли, глаза буквально тонули.

– У вас роскошное потоотделение! – похвалила косметолог.

Ну вот. Могу тихо гордиться. Или даже хвастаться перед знакомыми. «Вы не представляете, у меня уникальное потоотделение. Просто волшебное!»

– Только боюсь, теперь вы весите еще на пару килограммов меньше, чем до визита к нам, – сокрушенно покачала головой косметолог, заканчивая процедуру. – Вы такая… м-м-м… стройная. А вы не пробовали есть?

– Что есть?

– Ну, еду какую-нибудь… Хотя бы иногда.

Вечером, поднимаясь по лестнице, я лелеяла мечту о теплой ванне. Моя уникальная выделительная система продолжала буйствовать, и на пути от косметического салона до родных пенатов с меня сошло семь потов.

В подъезде я напоролась на Еву, сопровождаемую незнакомцем. Молодые люди спускались вниз, романтично переплетя руки и застенчиво взирая друг на друга. Я поняла: наконец-то представился случай увидеть таинственного Евиного поклонника. О воздыхателе она мне сообщила пару недель назад.

Ева купила квартиру в нашем доме совсем недавно. Мы – странные подруги. Она меня шокирует, восхищает и использует. У Евы внешность героини любовного романа: сияющие карие глаза, блестящие длинные волосы, фигура. Один взгляд на ее бюст – и моя худосочная грудинка рыдает от отчаяния! Никогда в жизни мои платья и блузки не испытывали того волнующего ощущения наполненности и избыточности в районе вытачек, ка кое доступно платьям и блузкам Евы Анджевски. Чего ж я хотела? При моем весе прелести могут быть только силиконовыми. Грудь – это первое, от чего избавляется мой организм, теряя жировые запасы.

Ева подобна ангелу, пока она молчит и грациозно перемещается с места на место. Но стоит ей открыть рот – она превращается в стерву. Ее суждения циничны, выражения грубы и часто непристойны. Ева умеет материться и командовать. Необходимость быть жесткой – дань, уплаченная судьбе в обмен на успешность. Не каждая мать-одиночка способна самостоятельно купить квартиру и дорогой автомобиль. Ева, хозяйка собственного бизнеса, ловко обеспечивает всем необходимым (и даже излишним) и себя, и маленького сына. Когда я познакомилась с ней в феврале, у Евы было два маникюрных бара. Сейчас на дворе октябрь, а приятельница владеет уже тремя барами. Ей вряд ли удалось бы развивать бизнес, будь она мягкой и уступчивой. Как я, например.

У меня вообще никакого бизнеса.

Одни убытки – нет ни бюста, ни возлюбленного.

Единственное, что Еве не по карману, – хорошая няня для ее годовалого Мишутки. Не представляю, сколько стоит бебиситтер, способная удовлетворить все запросы требовательной мамаши. Такую няньку не купить за деньги. Дамы, нанимаемые Евой в агентствах или по объявлению, не держатся в доме дольше недели. Поэтому в промежутках Ева совершенно бесплатно пользуется услугами СуперГиперМегаНяни. Разумеется, это я о себе. Чужой младенец – моя отрада в длинные осенние вечера. Я бы давно задохнулась от тоски и одиночества, если б не должна была менять памперсы, кормить ребенка с ложечки фруктовым пюре и читать ему книжки.

Но вот уже почти месяц я лишена общения с чудным пупсиком. Ева отправила сына в гости к бабушке.

– Что вдруг? – удивилась я.

Евина мама никогда не демонстрировала особого рвения в исполнении обязанностей бабушки. И вот пошла на подвиг – приютила младенца на несколько недель.

– Знаешь, пытаюсь устроить личную жизнь, – туманно объяснила Ева.

– Твоя личная жизнь устроена прекрасно! – напомнила я приятельнице. – У тебя чудесный ребенок!

– Ах, Юля! Ребенок – да. Но еще мне нужен мужчина. И вроде бы он появился.

– Ты с кем-то познакомилась?

– Представь себе. Совершенно случайно. – Ева мечтательно улыбнулась, видимо вызывая в памяти момент первой встречи с новым другом.

– Кто он? Чем занимается? Сколько ему лет? Как звать? Спортивный? Образованный? Английским владеет?

– О, Юля, – простонала приятельница, – не все сразу. Какая разница, владеет ли он английским? Впрочем, да, он достаточно образован. Я вас познакомлю, конечно.

– Зовут-то как?

– Виталий.

– А как он относится к Мишутке? Хорошо? А Мишутка как его воспринял?

– Да они еще не виделись, Юля! Я специально отправила детеныша к маме, чтобы не мешал.

– Но это глупо! Ребенок – главное звено в вопросе, подходит ли тебе данный мужчина или нет. Ты ведь не собираешься вечно прятать младенца у бабушки? Значит, твой Виталий должен изначально воспринимать тебя не как свободную птичку, а как женщину с ребенком. Согласись, это совершенно другой уровень ответственности.

– Юля, – грустно посмотрела на меня Ева. – Ты, как всегда, права. Но мне так хочется любви и нежности. Я устала быть сильной. Устала командовать, орать на персонал, ругаться с санэпидстанцией. Нет, я, конечно, буду продолжать это делать, но… Я однажды видела, как Никита взял твое лицо в ладони и, наклонившись, чмокнул в нос. А потом заграбастал тебя всю, только макушка осталась видна, обнял, как медведь, оторвал от земли. Я думала – раздавит… Я тоже хотела бы испытать подобное с мужчиной. У меня никогда не было таких отношений. Ой, Юля, ты что? Плачешь?

– Да нет… – сдавленно прохрюкала я, давясь слезами. – Не обращай внимания. В последнее время я, как беременная, постоянно обливаюсь слезами. Готова рыдать над раздавленным комариком…

После того разговора прошло две недели. И вот, столкнувшись в подъезде, я увидела Евину надежду – парня, который даст ей шанс вновь ощутить себя хрупкой женщиной.

– Юля, познакомься. Это Виталий. А это Юля, моя соседка и подруга.

– Добрый вечер, Юля!

– Здрасте.

– Ты с работы? – спросила Ева. – Выглядишь устало.

– А ты – шикарно! – честно сообщила я.

Виталий с улыбкой и гордостью посмотрел на спутницу.

– Мы в театр, – доложила Ева. – Представляешь, спектакль с Табаковым! И еще там куча других знаменитостей!

На ее щеках играл румянец, она источала волшебный аромат, длинные серьги сверкали и покачивались в такт движениям головы – этим органом Ева шевелила весьма энергично!

– А я сейчас упаду в ванну, – интимно призналась я.

– Тоже неплохой вариант, – кивнул мне Виталий.

Какие голубые у него глаза! Пронзительно-голубые, словно июльское небо над раскаленной казахской степью. Я увидела перед собой ковыль, перекати-поле и твердую, потрескавшуюся серо-желтую землю. Хм, никогда не бывала в казахской степи, откуда этот пейзаж?

Стоп.

Что это у парнишки над правой бровью?!

Неужели…

РОДИМОЕ ПЯТНО!!!

В памяти молниеносно всплыли слова Юрия Валентиновича о замаскированном миллионере с голубыми глазами и родимым пятном на лбу! Вот это да! Неужели Ева совершенно случайно подцепила именно сей экземплярчик?

Невероятным усилием воли я подавила возглас «Ой, а я все про вас знаю! Вы миллионер!» и цепко осмотрела мужчину. Сомнений не оставалось – это был подопечный Юрия Валентиновича: старенькая куртка, отвратительные штиблеты. Каждая деталь туалета намеренно акцентировала бедность. Юноша словно пытался убедить потенциальную подругу: девочка, в материальном плане тут ловить нечего!

М-да, если не знать, кто Виталий на самом деле, то я бы сказала, что рядом с блистательной Евой ему не место. Ее ручка, украшенная бриллиантовыми кольцами, должна опираться о локоть мужчины в смокинге. Тем более если они собрались в театр.

Как же в таком жалком виде (практически в лохмотьях!) Виталию удалось привлечь и удержать внимание красавицы? Видимо, чем-то он ее зацепил. Ярким обаянием? Изысканным остроумием?

Другой вопрос: кто платил за билеты? Насколько мне известно, вечер в театре сейчас обходится в целое состояние, тем более когда гастролируют московские звезды. Если юноша косит под люмпена, каким образом он объяснил Еве возможность покупки двух мест в партере?

Неужели за билеты платила она?

Нереально! Ведь Ева мечтала о сильном мужчине. А подобрала на улице лишний рот. Еще и его тянуть, кроме ребенка! Он, конечно, богач. Но подруга-то об этом не знает! Вот и пойми женщин, никакой логики нет в их поступках.

– А после театра закатимся в ресторан, да, Виталь? – сказала Ева, окончательно сбив меня с толку.

Еще и ресторан! А там-то кто будет расплачиваться?

Похоже, сразу после возвращения из ресторана Еве придется давать мне интервью. Если, конечно, люмпен-миллионер не останется у нее на ночь.

А не должна ли я предупредить подругу, что под видом пыльного камешка она подобрала с дороги алмаз?

Глава 6 Произвожу впечатление

С тех пор как сломался звонок, посетители берут мою дверь на абордаж. Самая настырная – Нонна Кратова, разорившаяся предпринимательница и вдова. Она, я подозреваю, прыгает на дверь с разбегу, не жалея коленок и роскошного бюста.

Нонна привыкла частенько заезжать ко мне по утрам на кофе с круассанами с тех пор, как открыла неподалеку офис. Теперь офис придется продать, но от привычки вырывать меня из постели ни свет ни заря подруга не собирается отказываться.

Но и я не лыком шита!

Сегодня специально встала пораньше. В голове созрел план поработать с внешностью. Надоело выслушивать сочувственные замечания по поводу моего «изможденного» вида. Да-а, если девушке говорят «ты выглядишь устало» после двух часов, проведенных в салоне красоты, – тут есть о чем задуматься!

Без пяти восемь я уже бодро маячила на кухне в трусах и лифчике с буро-зеленой питательной маской на морде лица. Маска благоухала отнюдь не болотной тиной, а вишневым йогуртом, а я, чтобы не тратить время попусту, наводила порядок на кухне. На полочке среди газет обнаружила Ноннин фетровый берет с золотой брошью.

Ну надо же!

Вот он где притаился!

Подруга забыла его в моей квартире прошлой осенью и уже вынесла мне мозг, требуя обратно любимую панамку. Берет то и дело попадался под руку в самых неожиданных местах и ужасно надоел мне. Но едва появлялась Нонна, он тут же исчезал.

– Нет, сегодня уж точно верну, – твердо сказала я и решительным движением напялила берет на голову: для верности. Вряд ли Нонне удастся проигнорировать эту деталь туалета, когда я открою ей дверь в трусах и берете.

Потом я занялась холодильником. Выкинула каменный кусок колбасы, выпотрошила ящик с овощами – откопала целый пакет проросшей картошки и гнилого лука.

Хозяюшка!

Я рассматривала мешок с отходами, соображая, не слишком ли он увесист? Не полежат ли припасы спокойненько на прежнем месте еще пару месяцев (лет), пока я не окрепну физически?

И тут в дверь настойчиво затарабанили.

Не выпуская из рук мешка, прихватив по пути словарь Ожегова, ворох распечаток и два журнала (как много вещей постоянно скапливается на кухне!), я направилась в прихожую…

Да, звонок не работает. Моя квартира в таком же диком расстройстве из-за ухода Никиты, как и я сама. Все ломается, рушится, обрывается и с грохотом падает вниз. Начала искрить розетка, полетел смеситель в ванной, забастовал унитазный бачок, поочередно сломались микроволновка, холодильник, стиральная машинка. Линолеум пошел пузырями, перестало открываться евроокно. Мебель и техника словно мстят мне: вот тебе, вот, не уберегла мужика, не удержала, теперь получай!

Я распахнула дверь и окаменела.

ЭТО БЫЛА НЕ НОННА!!!

А совершенно незнакомый мужчина. Но с отменной выдержкой.

– Здравствуйте, Юля, – невозмутимо сказал он. Ни один мускул не дрогнул на его лице. – Я вижу, вы уже почти готовы.

Я продолжала стоять, не двигаясь и выпучив глаза. С ядовитой маской на физиономии, в трусах, лифчике и берете, с увесистым пакетом гнили в одной руке и массой полезных предметов – в другой. И со словарем Ожегова под мышкой.

– Хорошо, подожду снаружи, – кивнул мужчина.

– Вы кто? – потрясенно выдохнула я.

– Здрасте, приехали! Матвей. Мы же вчера договаривались по телефону.

– Какой Матвей?

– Инструктор по вождению! От Юрия Валентиновича. Забыли?

– А-а-а…

– Короче, жду внизу, в машине. Это куда – на мусорку? Давайте выкину по пути.

Матвей переступил через порог, забрал у меня пакет с картошкой и направился вниз по лестнице. Я попятилась, не приходя в сознание, и машинально бросила взгляд в зеркало в прихожей.

О-о-о-о-о!!!!

Мне потребовалось десять минут, чтобы отмыться и одеться. Матвей прохаживался под ярко-желтыми рябинами, усыпанными алыми гроздьями. Рядом стоял учебный автомобиль – зеленая «девятка». Ее бока были украшены логотипами автошколы, на крыше красовался пластмассовый колпак с буквой «У».

Выглядел новый инструктор пока отлично – крепкая фигура спортсмена-борца, могучая шея, массивная американская челюсть. Габаритный юноша. И как он помещается в «девятке»? Свежий подопытный материал, поступивший в мое распоряжение. Хочется верить, что общение со мной не нанесет значительного урона его здоровью.

Матвею было около тридцати пяти, и все бы ничего, однако хмурый взгляд придавал его лицу нелюдимое и даже злое выражение. Это я его так разозлила? Надеюсь, он не питается учениками? А то прибьет сгоряча, когда я попытаюсь проскочить на красный!

М-да-а-а…

– Еще раз здравствуйте! – кивнула я и напряглась, ожидая услышать пару нелестных комплиментов тому виду, в котором встретила гостя в квартире.

Сейчас он скажет: «Ну, вы, блин, даете, девушка! Нельзя же так! У меня до сих пор мороз по коже».

Вот еще!

Моя квартира – как хочу, так и хожу. Тем более в восемь часов утра.

– Погодка, а? – сказал Матвей.

– Что?

– Дивная погода, правда?

Инструктор сделал жест рукой, обведя круг в воздухе: призывал насладиться красочной картиной осеннего утра.

– М-м-м-м… Ну да.

Подумать только!

Этот громила с челюстью бульдога и пудовыми кулаками – английский джентльмен и романтик! Именно джентльмены начинают разговор с обсуждения погодных условий и делают вид, что это в порядке вещей, когда девушка встречает их в белье и головном уборе. Какое счастье, что сегодня утром у меня не оказалось под рукой снегоступов! Могла бы и их надеть – с меня станется!

– Давайте сразу перейдем на «ты», – предложил Матвей.

– Запросто! – легко согласилась я. Чего уж церемониться! Учитывая, в каком виде он меня застал…

– Ладно, поехали. Садись за руль. Нет, сначала покажи ноги.

– Зачем?! – изумилась я.

Ведь он только что видел их во всей красе!

– Джинсы снимать не буду, – твердо заявила я.

Маньяк какой-то!

– Обувь покажи, – вздохнул Матвей. – Подошва не толстая? Будешь чувствовать педаль?

Ах это…

Продемонстрировав инструктору балетки и получив одобрение, я уселась за руль. Автомобиль был припаркован на редкость неудачно! Кто же так паркуется?! В двух метрах справа – железная ограда клумбы, в пяти метрах слева – соседская «мазда». И чтобы выехать со двора, мне, видимо, понадобится развернуться. Пропахать двадцать метров задним ходом с двумя виражами – выше моих сил. Но для качественного разворота места нет! Нет его. Сейчас я изуродую на фиг и клумбу, и соседскую «мазду». И обязательно зацеплю угол дома.

Кошмар какой-то!

Но я бодро взялась за дело…

К концу первого часа занятий Матвей хотя и утратил прежнюю свежесть, но все равно держался молодцом. Я бы даже назвала его непробиваемым! Сохранять спокойствие после всех пируэтов и фокусов, выделываемых мною на дороге, невозможно! Я не попала под обстрел язвительных замечаний вперемешку с горестными воплями, чем грешил мой первый инструктор… «Тут тихонечко направо, – мягко командовал Матвей. – Включи поворотник. Медленно перестраивайся. Нет, Юля, не налево, а направо. Да, вот сюда. Умница! Тормози, тормози. Стоп! Молодец. Стоим, ждем зеленого…»

Боже, вовсе не так разговаривал со мной предыдущий тренер! Его трясло от ужаса и ненависти. По крайней мере, мне так казалось. Очевидно, с первым автоинструктором, как и с первым мужчиной, нереально добиться хорошего результата. А вот со вторым…

Надеюсь, третий не понадобится.

На моей излюбленной скорости в десять километров в час мы таки без потерь добрались до стадиона. Заброшенный, поросший бурьяном, с поломанными скамейками, он наверняка служил для выгула собак, пробежек спортсменов-любителей и наркоманских тусовок.

– Вот здесь мы будем нарезать круги, – объявил Матвей. – Потренируемся. Некоторые вещи ты должна делать автоматически, не задумываясь… Сейчас прочитаю тебе маленькую техническую лекцию. Вы ведь в автошколе не изучали, как устроен автомобиль.

– Нет.

– А зря. Покажу тебе схемки. Будешь понимать, что происходит внутри машины, когда ты, к примеру, давишь на тормоз.

Схемки! Прелестно!

Горло сдавило от умиления и признательности.

– Схемы – это, наверное, очень сложно. Предупреждаю, мой IQ далек от совершенства, – сказала я.

– Зато фигура у тебя просто идеальная. И вообще, что такое «ай-кью»? – усмехнулся Матвей. – С чем его едят?

А-а-ах!!!

Инструктора из автошколы звали Герасим Андреевич. Ему было абсолютно до лампочки, идеальная ли у меня фигура. Сухопарый дядька с лицом изъеденным морщинами. Имя Герасим исключительно ему подходило. Во-первых, как и литературный герой, он хранил суровое молчание – причем именно в те моменты, когда совет и поддержка были особенно необходимы. Нет, он ничего мне не объяснял. Поэтому рядом с ним я ощущала себя Муму, безжалостно брошенной в бурлящий водоворот реки: справляйся как можешь… Но если Герасим вдруг открывал рот, было еще хуже! Он проклинал судьбу, истошно вопил «Правее! Правее!» и при этом пытался вырвать у меня руль.

– Отвратительно, – прокомментировал Матвей мой рассказ об опыте взаимодействия с автоинструкторами. – Пока ты за рулем, я к нему не прикоснусь. И учти, на педали, расположенные с моей стороны, я тоже давить не буду.

– А вдруг мы куда-нибудь въедем?!

– А иначе потом, в сложной ситуации, ты подсознательно будешь ждать помощи извне – что кто-то вместо тебя притормозит или повернет руль на нужный градус. Но этого не будет! Ты управляешь машиной, она в твоей власти. И вся ответственность тоже на тебе. Ну, давай учиться.

Подумать только! В туристическом агентстве, куда я заскочила по редакционным делам, меня поджидал неприятный сюрприз: встреча с несостоявшейся свекровью. Лана Александровна грациозно сидела в удобном кресле, пила кофе из крошечной чашечки и обсуждала с менеджером планы на очередную поездку.

И тут в помещение вломилась Юля Б. Сегодня явно мой день – я на всех произвожу неизгладимое впечатление. Нет, я не стремилась привлечь к себе внимание, думала, зайду тихо и скромно, как обычно. Без шумовых эффектов. Но, увидев маму Никиты, я за что-то запнулась, снесла стойку с рекламными проспектами и приземлилась на коленки. Глянцевые проспекты веером разлетелись по полу, из моей сумки вывалилось три сотни необходимых девушке предметов, включая коробку тампаксов, пять губных помад и взбивалку для яиц.

– Здравствуйте, я к директору, – сообщила я, поднимаясь и с усилием выдергивая взбивалку из рук подоспевшего на помощь менеджера. – Спасибо. Здравствуйте, Лана Александровна.

– Юля… Ты?.. – нерешительно пробормотала из глубин кресла женщина, так и не ставшая моей свекровью. – Ты не ушиблась?

– Нет, все в порядке.

В свои шестьдесят Ланочка выглядит роскошно. Отличная генетика и неустанные заботы о здоровье творят чудеса. Лана Александровна – постоянный клиент дорогих косметических салонов, несколько раз в год обязательно выезжает на СПА-курорты, где ее неувядаемая красота получает мощную подпитку. Удовлетворение мамочкиных потребностей обходится Никите недешево. Уж я-то знаю. Два года он никак не мог закончить ремонт в новой квартире, потому что постоянно возникали непредвиденные траты. То мамуся приглядела «очаровательную» шубку из рыси, то ей вновь захотелось «на воды». Вот и сейчас она, вероятно, планирует дорогостоящий вояж.

Куда на этот раз?

– Что за шум? Ах, Юлечка, привет! Жду тебя, – обрадовалась директриса. – Идем в мой кабинет.

– Нам, наверное, надо убрать отсюда коврик, – задумчиво пробормотал менеджер. – Уже три клиента едва не покалечились из-за него!

Так это был коврик!

А я уж подумала, что меня парализовало от страха, едва я увидела Ланочку… И поэтому, утратив привычную грацию, я свалилась на пол при всем честном народе.

Не перестаю размышлять о том, каков вклад Ланочки в наш разрыв с Никитой? Сколько вкрадчивых речей произнесла она, живописуя мои недостатки? Сколько туманных намеков сделала? Безусловно, Ланочка постаралась на славу. Она никогда меня не любила, ее сын заслуживал богини. Тут я полностью с ней согласна. Конечно, лучше бы рядом с Никитой была девушка с манерами аристократки и внешностью топ-модели (а не серый мышонок), сносно владеющая английским и свободно – французским (чтобы Никите было с кем поддерживать форму), к тому же с дипломом по истории искусств (разговоры за ужином о Шнитке и Дебюсси – Никита обожает классическую музыку!) и блестящими кулинарными навыками.

Ничем из перечисленного похвастаться не могу. Готовлю, правда, неплохо. И все же Никита выбрал меня, а не мифическую топ-модель. И мы были счастливы целых два года.

Пока я сама все не испортила.

И Лана Александровна опять же права! Она предвидела наш разрыв, анализируя мое «безнравственное!!!» поведение во время Никитиных командировок. Она меня предупреждала!

Но слишком поздно.

Да, что и говорить, потенциальная свекровь всегда была низкого мнения о моих нравственных качествах. Я постоянно попадалась ей на глаза в обществе мужчин. Основная масса клиентов в журнале «Удачные покупки» – успешные и состоявшиеся буржуи. У них фирмы, продукция, им есть что рекламировать. И если после интервью заказчик предлагает подбросить меня домой – не вижу причин травмировать его отказом.

В общем, круг моих знакомств обширен. И дело приходится иметь в основном с яркими личностями, к которым трудно не проникнуться симпатией. На этом я и погорела…

Никак не предполагала, что Ланочка будет поджидать меня на улице. Она стояла неподалеку от турагентства, рассматривала витрину магазина и выглядела очень эффектно в фиолетовом плаще.

Я жадно впилась глазами в ее лицо, пытаясь прочесть ответы сразу на все вопросы, волнующие меня: страдает ли Никита или успокоился, не хочет ли вернуться ко мне, не появилась ли у него другая девушка?

Естественно, ни один из вопросов не прозвучал.

– Вы прекрасно выглядите, Лана Александровна.

– Спасибо. Ты тоже… м-м-м… выглядишь… неплохо. Решила попутешествовать? – сухо поинтересовалась Лана Александровна, кивнув в сторону турагентства.

Наверное, следует читать: «Разбила сердце моему сыну, а сама веселишься?»

– Что вы, Лана Александровна! Эта фирма заказала нам рекламу. И я напишу про них лучезарную статью.

– Как ты умеешь, – хмыкнула свекровь.

– А вы, безусловно, собираетесь в поездку.

– Да, надо развеяться. Юля, ты сильно похудела. Твое здоровье в порядке? Ты ничем не заболела? – с надеждой спросила Ланочка.

Видимо, даже самая страшная болезнь не станет для меня избыточным наказанием!

– Нет, все нормально.

– Правда?

– Да, Лана Александровна. У меня все в порядке. Живу.

– У тебя кто-то есть? Извини, это, конечно, личный вопрос… Но… Нет, можешь не отвечать…

«А у Никиты? У него появилась девушка?!» – едва не заголосила я на всю улицу.

– Да в чем проблема, Лана Александровна? Никого у меня нет.

– Угу, – с непонятной интонацией произнесла свекровь.

– А как… Никита… поживает? – с трудом выдавила я, и на глаза тут же навернулись слезы.

Какой позор!

Совершенно не держу себя в руках.

– Никита много работает, – быстро ответила Ланочка, словно ожидала вопроса. – Постоянно эти его командировки, поездки… Весь в делах, да. Ремонтом занимается. Надеюсь, скоро закончит. Сколько можно?

– Да, ремонт затянулся, – согласилась я. – А пока он живет у вас?

– У меня? Ах нет, что ты… Ему было бы неудобно, ты же знаешь, у меня постоянно подруги, тусовки. Никита снимает квартиру. Вот так. Ну, до свидания?

– Да, конечно. Мне тоже надо бежать. Была рада вас увидеть, – пробормотала я дежурную фразу, но тут же поняла, что, как ни странно, встреча с Ланочкой действительно доставила мне удовольствие. Словно я на пять минут вернулась в прошлое – солнечное и безмятежное, когда мы были почти родственницами и она беззастенчиво меня эксплуатировала. А я ради Ланочки сворачивала горы: сопровождала свекровь по магазинам, готовила фуршет для ее подруг… Потому что всегда помнила – без этой женщины на земле не появился бы Никита! Более того: именно благодаря ее воспитанию он стал таким, каким я его полюбила…

Но неужели она хотя бы не намекнет, одинок ли сейчас Никита или завел подругу?! А вдруг он все еще тоскует обо мне?!

– Юля… – слабо прозвучало за спиной.

Я тут же вернулась обратно:

– Да, Ланочка Александровна, что?

Свекровь молча гипнотизировала меня взглядом, видимо о чем-то размышляя.

– Ах, нет… Ничего…

Я решила не возвращаться в редакцию. Встреча с Ланой выбила из колеи. Теперь я думала только о том, сообщит ли она сыну о нашем случайном рандеву. Если да – то в какой форме?

«Кстати, Никитушка, кого я сегодня встретила! Не представляешь. Юлю! Выглядит она не очень, надо признаться. Страшно похудела, кожа да кости. Наверняка снова начала курить!»

Я не начала!

«Мы случайно столкнулись в турагентстве. Думаю, Юля собирается в поездку, подыскивает тур куда-нибудь на Ибицу… Нет, мне она не призналась, но ты ведь знаешь ее страсть к развлечениям. Она любит окружать себя людьми (мужчинами!), обожает находиться в центре внимания, веселиться. Помнишь, она постоянно пропадала в ночных клубах?..»

Конечно!

Сходила один раз (ну ладно, всего-то раз двадцать) – и только ради колонки светских новостей в «Удачных покупках»! Я не виновата, что мне поручили ее вести! И о какой Ибице может идти речь?! Я уже пять месяцев сижу в четырех стенах, оплакивая свою несчастную судьбу…

Но что ответит Никита на мамины слова? Как он отреагирует?

Самый страшный вариант: «Ты встретилась с Юлей? А-а, понятно… Мам, а что у тебя сегодня на ужин, я жутко проголодался».

Глава 7 Миллионер в подполье

Во дворе наблюдала за Евой. Уму непостижимо. Она одним размашистым движением впихнула свой новенький «ситроен» в щель размером с ладонь. И как у людей получается? Я раньше не задумывалась, но теперь все автомобилисты кажутся мне полубогами. Нонна, Ева… Они просто открывают дверцу, садятся за руль и едут. Причем – туда, куда им надо. А не в клумбу или забор.

Но ничего. С новым инструктором я сверну горы. Я очень опытной стану теперь. Главное, чтобы моего крупногабаритного парнишку не прихватил инфаркт на одном из занятий.

Мы вместе поднялись в Евину квартиру. Приятно валяться на мягких квадратных диванах в ее гостиной и потягивать коктейль из фужера с соломинкой. Здесь так красиво, что ощущаешь себя героиней фильма.

– Все, объявляю конец рабочего дня, – выдохнула Ева. – Словно белка в колесе. Сил нет. У тебя новости?

Она прошлась по комнате в сторону спальни, теряя по пути предметы одежды – как Шарлиз Терон в рекламе духов J’adore, и не менее прекрасная.

Да, мой персональный блок новостей на этот вечер состоял из сообщений о четырехчасовой тренировке с Матвеем и встрече с Ланочкой. Но я жаждала узнать подробности Евиного романа – тем более что в ванной комнате обнаружила вторую зубную щетку. Явный признак бурного развития отношений.

Раскрыл ли Евин друг инкогнито? Обрадовал ли девушку известием о несметных богатствах, ему принадлежащих?

Похоже, еще нет. Я не заметила на лице Евы следов неописуемого восторга. Значит, миллионер пока молчит. Придется и мне молчать. Это не моя тайна, не мне решать, когда открывать карты. Вот если бы я узнала о Виталии нечто ужасное (он завсегдатай борделя/отец тройни/гей/шизофреник/ коллекционирует крысиные хвосты/имеет в шкафу специальные мини-вешалки для носков…), то сразу бы просветила подругу.

И все же я чувствую: будет трудно не проболтаться!

– Как поживает твой миллио… милый?

– Нормально, – без энтузиазма ответила Ева. – Давай чего-нибудь выпьем для начала.

– Со льдом. Понравился спектакль?

– Угу.

– Секс был?

– На сцене? Нет.

– Нет! У вас с Виталием?

– А-а… Да, был, – равнодушно кивнула Ева.

Та-дам!

У них уже был секс!

Сейчас я пойду пятнами от зависти. Лично у меня секса не было целую пятилетку. Я даже забыла, как это происходит. О чем это вообще?

Ева принесла бокалы и вставила один мне в руку. Лед тихо звякнул о стекло.

– Не получается у меня с ним, – грустно произнесла Ева. – Я пытаюсь себя убедить: о да, классный парень, умный, интеллигентный… Нет, ничего не чувствую. Не то.

Здрасте пожалуйста: она ничего не чувствует!

Так недолго и упустить миллионера!

– Ты не спеши, не торопись, – тоном опытной дуэньи посоветовала я. – Человек не раскрывается сразу. Возможно, тебя останавливает его… ну…

– Что? – с подозрением уставилась на меня Ева. – Что ты имеешь в виду?

– Его бедность? Он ведь не богат, я права?

Ева засмеялась, поставила бокал на столик. Разноцветный напиток мерцал новогодними огоньками, отражая теплый свет люстры.

– Заметила! Сильно бросается в глаза?

– Еще бы! Жуткий прикид. Если парень так вырядился для похода в театр, значит, ему совсем нечего надеть.

– Или он просто не парится на тему одежды, – пожала плечами Ева. – Подумаешь.

– Что ж, тоже верно. А как ты вообще с этим товарищем познакомилась?

– В «Макдоналдсе»! – улыбнулась Ева.

– Неужели! Ни за что не поверю, что ты бываешь в «Макдоналдсе».

– Умирала с голоду и заскочила перехватить гамбургер. Там и встретила Виталика.

– Случайно разговорились? И он тебе понравился.

– Да, что-то вроде того.

– Ну вот, отлично! – обрадовалась я. – Несмотря на непритязательную экипировку, парень смог завладеть твоим вниманием. А ведь, насколько я знаю, многие девушки даже не посмотрят в сторону мужчины, если он не крутит на пальце брелок от джипа. На чем ездит твой Виталик?

– На своих двоих! – засмеялась Ева. – Да, конечно, если судить по привычным атрибутам – автомобиль, часы, платиновая кредитка, – Виталик не производит впечатление хозяина жизни. Ничего у него нет. Однако он держится с достоинством, он так в себе уверен… Он милый…

– Прекрасно. Он мне уже нравится! Чем он вообще занимается? У него такой интеллектуальный вид. Умный, проникновенный взгляд. – Я уже видела Еву в наряде невесты. Свадьбу сыграем в самом шикарном ресторане города! Плюс кортеж из десяти белых лимузинов! Я буду держать на руках Мишутку, одетого в крошечный голубой смокинг с бутоньеркой в петлице. Ах, какое чудо!

– Но этот парень абсолютно не для меня, – вздохнула Ева.

– Нет, ты не горячись. Продолжай разрабатывать парня. Не отказывайся от него сразу.

– Дался он тебе! – возмутилась Ева. – В конце концов, мой ухажер, что хочу, то и делаю.

Я задумалась: не совершаю ли я преступление против счастливого будущего подруги, скрывая от нее правду о Виталии? Она не оценивала бы кандидата столько сурово, если бы знала – юноша успел многого добиться в жизни. Она посмотрела бы на него совсем другими глазами!

С другой стороны… Представлю на секунду – богача предложили мне самой. Преподнесли в подарочной упаковке: бери, Юля, пользуйся. И что? Да он мне даром не нужен! Даже пятнадцать тонн золота не превратят его в мужчину, о котором я мечтаю. И мечтаю я вовсе не о миллионере. А о скромном парне на черном «лексусе».

Или Никита успел прикупить себе что-то новенькое?

– Секс не нравится! – поняла я наконец-то. – В этом все дело? Признавайся!

Еву перекосило, она скукожилась на диване, как креветка, и смущенно опустила взгляд.

– Понятно, – сокрушенно вздохнула я. – Ясно. И все равно, Ева! Не руби с плеча. Дай парню шанс.

Первый секс комом. А через пять лет, глядишь, начнешь получать удовольствие. Надо же привыкнуть друг к другу!

– Не понимаю, почему ты так рьяно защищаешь Виталика? – возмутилась Ева. – Ты нанялась к нему пиарщицей?

– Вовсе нет! Просто хочу устроить твою личную жизнь.

– Спасибо, как-нибудь сама разберусь! – отрезала Ева.

Звонок мобильника прервал нашу умиротворенную беседу.

– Юля, я улетаю в Москву, – сообщила мама. – Хочешь увидеться – приезжай прямо сейчас.

Заранее предупредить Марго, естественно, не могла. Она обожает ставить перед фактом. Такой характер.

– О да, конечно! Сейчас же приеду!

– Ты дома? Я пришлю такси. Спускайся через пять минут.

– Мама, да ладно! Я прекрасно доберусь на маршшшшш…

Марго отключилась.

– Авторитарный стиль руководства? – с пониманием улыбнулась Ева. – Правильно. Я и сама так же обращаюсь с персоналом. Чтоб не распускались. Юля, а что это?

Ева с недоумением рассматривала взбивалку для яиц, добытую мной из сумки в процессе поисков мобильника.

– И давно ты носишь ее с собой?

– Как минимум неделю, – призналась я. – Забываю выложить.

– А зачем она тебе?

– Буду печь ирландский миндальный кекс! – гордо заявила я.

Заявление произвело эффект. Оно и понятно. Нечасто теперь встретишь девушку, способную сбацать ирландский миндальный кекс. В нем, между прочим, два десятка ингредиентов, а тесто заваривается со специями на медленном огне в течение семи минут! И ни минутой больше!

– Невероятно. Ты готовишь? Юля, ты ведь одна живешь!

– Но я не для себя. Для Нонны, – смущенно пробормотала я.

– Боже мой. Зачем?

– Как – зачем? Угостить ее хочу. Она его обожает.

– Так пусть зайдет в любую кофейню и закажет себе этот пресловутый кекс.

– Ирландский миндальный, – кротко поправила я.

– Да. И зачем тебе париться на кухне? – довольно желчно сказала Ева.

В последнее время я стала замечать, что она ревнует меня к Нонне. Или завидует нашим теплым отношениям. С самой Евой мы вовсе не так близки.

– В том-то и проблема. Этот кекс подавали в кофейне на проспекте Авиаторов. Нонна сожрала тонну, не меньше. Ее капитально заклинило на этом углеводе. А потом – упс! – в кофейне перестали его печь. Но я нашла в Интернете рецепт.

– Рецепт из Интернета может сильно отличаться, – едко заметила Ева. – И у тебя выйдет совершенно другой кекс. Не тот, на который запала Нонна.

– Да нет. Я думаю, все будет о’кей, учитывая, что в Инете нашлась всего одна ссылка на это изделие – причем на сайте той самой кофейни.

– Насколько помню, у Нонны есть кухарка. Как ее там… Надюша. Вот пусть она и парится у плиты!

– Что ты! Надюша давно уволена. У Нонны финансовый коллапс. Домработница для нее сейчас недоступная роскошь.

– Оно и заметно! Ездит на «крузере». Думаю, только на бензин тратит в месяц больше, чем стоят три домработницы.

– Честно говоря, я не вдавалась в подробности. Нонна не отчитывается передо мной о расходах. Бензин? Да, конечно. Думаю, ее «крузер» пожирает топливо как в первый день после блокады. Он огромный.

– И вообще. Твоей Нонночке надо завязывать с калорийной выпечкой. Она и так толстая! А тут еще и ты со своим шотландским ореховым кексом.

– Ирландским миндальным! – обиженно прокричала я.

Похоже, Еву крепко заклинило на этом кексе. Она решила лечь костьми, но не позволить мне угостить им Нонну.

– Я хочу ее порадовать. Ты же знаешь, в какой она сейчас ситуации. Ей больно, грустно и одиноко. Кекс, конечно, ничего не изменит, но хоть на мгновение ей станет веселей. Я придумала – сверху орешками выложу «Нонна». Здорово, да? Думаешь, рецепт простой? Не-а. Я сломалась уже на первом пункте: взбейте яйца в пышную пену. Пришлось составить список необходимых продуктов и оборудования. Последовательно работаю над всеми пунктами. Вот, взбивалку уже купила! – доложила я.

– Ну-ну, – иронично произнесла Ева. – Удачи.

– Ладно, пойду. Такси, наверное, уже подъехало.

– Веди себя хорошо, – сказала Марго. Она была полностью готова к старту. В холле выстроились в ряд чемодан и два элегантных саквояжа. Мама была одета в деловой костюм и даже сейчас не отказалась от любимых шпилек. Хотя, безусловно, она должна выглядеть на все сто: в столичном аэропорту ее будет встречать корпоративный лимузин. – Не хандри, не убивайся. Помни, пока человек жив, он может исправить любую ситуацию. Судьба всегда предлагает нам бездну возможностей. Закрывается одна дверь, и тут же открывается другая. В крайнем случае закрытую дверь тоже можно протаранить подручными средствами. Вот, возьми.

Мама попыталась впихнуть мне в карман толстую пачку денег. Я тут же стала изворачиваться и пинаться.

– Не сопротивляйся! – приказала Марго. – Я не дохлую жабу тебе подсовываю.

– Мама, мне хватает денег.

– На всякий случай. Мало ли.

– Ну зачем? У меня гонорары, комиссионные… Я теперь не выплачиваю кредит – благодаря опять же тебе.

– Не надо вспоминать! Тем более на тот момент, когда мы с Сережей решили помочь тебе с ипотекой, ты уже успела самостоятельно выплатить половину суммы.

– Но я бы еще столетие билась в тисках у банка, если бы не вы!

– Проехали, забыли, – помахала в воздухе ручкой Марго.

– Мама, забери деньги. Ты не понимаешь! Я чувствую себя несамостоятельной. Я же не маленький ребенок. Мне тридцать один вообще-то! Дылда!

– Да, конечно. Дылда весом в сорок килограммов. Бухенвальдская пышечка. Ладно, не буду тебя мучить. Не хочешь – не бери. Думала, может быть, ты как-то развлечешься на эти деньги. Съездишь куда-нибудь. Ты в депрессии. Надо выбираться из этой ямы.

– Никуда не хочу ехать.

– И кстати. В тридцать один год ты все равно мой ребенок.

– Спасибо. Так приятно это слышать.

Глава 8 Тюнинг, рестайлинг и релукинг (тьфу!)

Повинуясь внезапному порыву, я зашла в салон красоты – челка лезла в глаза, настойчиво требуя редактирования. С парикмахерами у меня еще более сложные и запутанные отношения, чем у России с Украиной в вопросе поставки газа. Честно говоря, я боюсь парикмахеров. Результаты их труда всегда непредсказуемы, и они пользуются какой-то особой системой измерения, не поддающейся пониманию: когда просишь отрезать один сантиметр, рискуешь потерять все десять. Ну и, безусловно, надо помнить о чарующей возможности получить три раза феном по голове в процессе сушки.

Мастер взглядом указала мне на кресло. Потом мы вдвоем с явным сожалением изучали в зеркале мое отражение: ни мне, ни парикмахерше оно не нравилось. В принципе мастер и сама не блистала красотой. Это была стокилограммовая мадам с многочисленными валиками жира самых причудливых конфигураций. Все ее богатство явно читалось под тонкой обтягивающей водолазкой и эластичными брюками.

– Могу подстричь и покрасить, – сонно предложила дама. Странно, если бы она выступила с идеей сыграть в покер или перекинуться в бадминтон.

Я жалобно помычала, выражая согласие. Парикмахерша задумчиво взъерошила мои волосы.

– Коротко? Или как? Ну ладно. Цвет потом выберем…

Через час я недоверчиво вглядывалась в зеркало, пытаясь соотнести картинку с собственной персоной. На меня смотрел нахохлившийся воробышек. Темная рваная челка не доходила и до бровей, макушка топорщилась. Голубые несчастные глаза казались бездонными, скулы были обтянуты бледной кожей…

Вообще-то классно!

Оценить продукт собрался весь коллектив, повыползали из щелей и маникюрша, и администратор. Недостриженный клиент – мужчина лет пятидесяти – вывернулся в кресле, чтобы посмотреть на меня.

– О-бал-деть! – выдохнула администраторша.

– Это нечто, – подтвердила мастер номер два.

– Просто супер! – заломила пухлые ручки маникюрша.

– Чуть-чуть подмакияжить, и можно отправлять в Голливуд, – сказала мастер номер три.

– Такой хорошенький, грустный глазастик! – просюсюкала администраторша.

Группа поддержки.

Думаю, они в сговоре.

Специально поют дифирамбы, чтоб у клиента не возникло и тени сомнений. Наверное, репетируют на досуге. Но в целом… Очень даже ничего! Чем дальше я вглядывалась в зеркало, тем теплее становилось на душе. Сейчас мне уже хотелось расцеловать толстую, сонную парикмахершу!

Идентичную прическу носила летом моя драгоценная начальница Елена Аметистова, и я ей втайне завидовала. Но у Елены роскошные волосы – густые и здоровые, несмотря на все издевательства. Она нещадно их мучает, постоянно перекрашивая. Я видела начальницу и в образе блондинки Барби, и рыжеволосой валькирией, и с шевелюрой черной как смоль. Сейчас она эффектная шатенка. Цвет глаз тоже постоянно меняется – Елена носит линзы. Она испробовала все варианты, от карего до небесно-голубого. Но лучше всего, конечно, естественный цвет ее глаз – зеленый с золотистыми крапинками. Когда она злобно ими сверкает, командуя или отчитывая, Елена похожа на рысь – сильное и коварное животное.

И вот мне сделали прическу из арсенала Елены Аметистовой. Когда я завидовала ей летом, я даже не смела надеяться, что и мои три волосинки способны повторить подобное. Думала, они обессиленно прилягут на череп, и никакими силами их не поднимешь. Однако посмотрите! Я такая пушистая, просто прелесть!

– Спасибо, – с чувством поблагодарила я парикмахершу. – Не ожидала, честно говоря… Дайте вашу визитку. Теперь буду стричься только у вас…

…Я ждала маршрутку, любуясь собой в витрине цветочного киоска, когда от парикмахерской, находившейся в трех шагах от остановки, метнулась какая-то тень. Это был «недостриженный мужчина». Сейчас его уже обработали, и он распространял вокруг резкий запах одеколона.

– Девушка, давайте я вас подвезу, – предложил мужик. Он сразу же протянул руку в сторону парковки и, звякнув ключами, нажал кнопку сигнализации.

На парковке загарцевал верный конь – он рвал узду, раздувал черные ноздри, встряхивал гривой и хвостом. Его гладкие, шелковистые бока блестели…

Ну, естественно, конь был железным (с добавлением пластика) и с шильдиком знаменитого автоконцерна на породистой морде, а размеры его поражали воображение. В салоне – натуральная кожа и полированное дерево, какая роскошь!

– А зачем вам, Николай, такой огромный автомобиль? – задала я глупый вопрос, усаживаясь на переднее сиденье. Мы уже познакомились.

– Огромный, да? – радостно согласился пятидесятилетний мальчуган. Он, безусловно, был доволен, что я оценила габариты его игрушки.

– Кого вы в нем возите? Жену и целую кучу детей?

– Нет. Дети возят себя сами. Они уже большие. А жену и вовсе из-за руля не выгонишь. Я ей последний раз маленький мерс купил. Мотается по магазинам, – поморщился Николай. – Это у нее спорт. А ты, Юля, ездишь?

О, горячая тема!

– Учусь пока. Пытаюсь сдать на права. Кстати, мы уже на «ты»?

– Да брось, Юлька, не ломайся. Ты же маленькая совсем! Что я тебе буду выкать? Лет сколько, двадцать четыре? Двадцать пять? У меня дочка старше.

– Тридцать один, – мрачно заметила я.

– А-а… Ну я же говорю. Значит, пытаешься сдать на права?

– Угу. Пока безуспешно.

– Своя машина есть?

– Да нет же.

– А чего бы хотела?

– Я об этом и не думала. На светофоре – налево.

– Я мог бы тебе купить, – деловито предложил Николай. Он с улыбкой посмотрел в мою сторону, быстро ощупал взглядом фигуру – не забыл грудь, живот, коленки и, удовлетворенный, уставился на дорогу.

Я почувствовала себя раздетой и в отместку тоже подробно пробежалась глазами по мужчине: плотный, крепко сбитый, однако с толстым пузом, вольготно расположившимся на упитанных ляжках. Густая седина в коротко остриженных волосах, малиновый загривок… Перстень-печатка с крупным камнем на пальце, цепь на шее, черная рубашка с расстегнутым воротом, серый костюм в едва заметную полоску… Волосатая коричневая родинка над верхней губой – размером с горошину…

– И как? Нравлюсь? – поинтересовался Николай, перехватив мой взгляд.

– Безумно, – хмыкнула я. – Мне тоже маленький «мерседес», как и жене?

– Все, что угодно! – щедро ответил Николай.

– Чего вдруг?

– Знаешь, прямо сердце замерло, как тебя увидел. Подумал: синичка. Маленькая, юркая. И грустная. Зажать в кулаке и не отпускать. Почему у тебя глаза такие несчастные?

– Личная жизнь не складывается, – честно призналась я.

– Ну вот! Сейчас исправим, – обрадовался Николай. – Давай я буду твоей личной жизнью.

– Круглосуточно?! – изумилась я.

– Можно по графику. Когда ты свободна? Будем встречаться. Поедем куда-нибудь на Сейшелы. Денег у меня много.

– При чем здесь деньги?

– Ну как же! Это важно. Все тебе, Юля, куплю, что захочешь.

– Мне ничего не надо, – вздохнула я, тут же с ужасом понимая, что это правда.

В материальном плане – никаких желаний!

Хоть ложись и помирай.

– Так не бывает! Крутую тачку не хочешь? Украшения, сумочки, платья… От чего вы, девушки, еще с ума сходите? А, туфли! Туфли эти самые, с красными подметками, прости господи, по тыще евр за пару. Супруга вообще спятила из-за них… Не понимаю! Но куплю, если надо!

– Какой странный разговор. Мы присутствуем на аукционе? Кто выложит больше? Николай, вы настолько не уверены в себе, что отрицаете возможность очаровать девушку иным способом, нежели предложив ей в подарок автомобиль или туфли?

– Юля, давай-ка еще раз, но помедленнее. Я, конечно, не блондинка. Но ты очень длинное предложение сейчас сказала. Очень.

– Ладно, проехали, – вздохнула я.

А еще набивается в любовники!

Вот Никита улавливал смысл любого предложения, даже объемом в две страницы и произнесенного со скоростью 250 слов в минуту! В такие моменты он обычно зажимал мне рот рукой и делал страшные глаза. «Я все понял, малышка, не надо так сильно напрягаться!» – говорил он. Потом целовал в лоб, нос и губы, иногда совершенно случайно ронял на кровать, и мы…

– Все, врубился, – прервал мои сладкие воспоминания Николай. – Понял. Ты обиделась? Думаешь, я тебя покупаю? Нет, не покупаю. Просто привык устраивать дела четко и быстро. Ты мне нравишься. Очень. Давай… это… дружить! То есть встречаться.

– Похоже, у меня занято сердце, а у вас – страничка в паспорте. Вы забыли, что женаты, Николай?

– Да кого это сейчас волнует? Женат, не женат…

– Роль любовницы меня абсолютно не прельщает. – Я бросила косой взгляд на его волосатую родинку. Когда он говорил, она шевелилась, словно жирная коричневая гусеница на стебле травы.

Бр-р-р…

– Спасибо, что подвезли.

Автомобиль Николая уже давно стоял на обочине дороги, в квартале от моего дома. Я подстраховалась – не сказала точный адрес, чтобы оградить себя от возможной интервенции. Прошел дождь, и мокрый асфальт блестел графитом в ярком свете фонарей.

– Дай хотя бы телефон! – жадно попросил Николай, хватая меня за руку. – Или мой запиши! Передумаешь – позвонишь. Грустно будет – позвонишь. Просто встретимся, посидим.

– Я не позвоню.

– А вдруг? Возьми мой.

– Честно, не позвоню. Зачем мне вас обманывать? Я не позвоню.

– Не понравился я тебе, – вздохнул Николай. – Ладно, иди уж. Вот заноза! Столько девиц вокруг, готовы за машиной бежать, только позови. Так нет же, напоролся на одну, которой вообще ничего не надо.

– До свидания. Приятно было познакомиться, – церемонно попрощалась я и тут же вообразила себя девицей-аристократкой из закрытого пансиона: розовый костюм от Шанель, шляпка, перчатки и бездна высокомерия.

Да, не снизошла до знакомства.

А зачем он мне?

Глава 9 Место встречи изменить нельзя

Когда Нонна вопит как потерпевшая в телефонную трубку, я отвожу руку в сторону – чтобы не оглохнуть. И в то же время сердце радуется: подруга не утратила былой энергии, не согнулась под ударами судьбы.

А скоро я освою производство ирландского кекса и стану еженедельно кормить им драгоценного бегемота. И Нонна станет еще более резвой – на хорошем-то питании! Осталось немного – прикупить имбирный корень, гвоздику, кардамон, коньяк, силиконовую форму, а также разрыхлитель. Еще муку и маргарин. Сущие пустяки, главное – взбивалка уже есть.

Сегодня Нонне удалось застать меня дома в самый разгар рабочего дня. Я пиявкой прилепилась к ноутбуку, планируя смастерить статью о спортивном клубе. Когда-то я о них уже писала, но журналистская гордость не позволила найти файл со старым текстом и, изменив прилагательные, выдать материал за свежак.

В принципе не трудно и заново написать, тем более что с клубом произошли изменения: здесь сделали капитальный ремонт, поменяли оборудование, расширили спортивные программы и увеличили и без того заоблачную плату. Их годовая клубная карта стоит дороже стратегического бомбардировщика. И тем не менее заведение пользуется успехом. Парковка забита крутыми иномарками. Некоторые дамы там фактически живут, курсируя между бассейном, фитобаром, массажным кабинетом, рестораном и тренажерным залом. Нелегкая у них судьба!

Я с вожделением поглядывала в сторону кофеварки, прикидывая, а не соорудить ли пятую чашечку целебного напитка, но тут позвонила Нонна и велела бежать в офис «Вернхауса», расположенный рядом с моим домом.

– Ключи еще не потеряла? – проорала она.

– Потише, пожалуйста! С чего бы я их потеряла?

А у Нонны есть ключи от моей квартиры.

Надеюсь, они тоже на месте.

– Юля, там сейчас мужики подъедут, помещение смотреть.

– Продаешь, что ли, офис? – расстроилась я.

Офис находился на первом этаже жилого дома, в трехкомнатной квартире. Я помню, как делали ремонт, выкладывали плитку перед входом, устанавливали серебристую вывеску с гравировкой в виде белого перышка. Нонна представляла в нашем городе швейцарскую компанию «Вернхаус», производящую элитный текстиль и пуховые изделия. Ноннин бизнес активно развивался, подруга успела открыть в городе три офиса, построила фирменный магазин и переправила из Швейцарии в Россию тонны шелкового белья, полиэфирных подушек и кашемировых одеял.

Но в России любой бизнесмен ходит по лезвию ножа, балансируя на грани: и фантастические прибыли, и тотальное разорение одинаково возможны. Рыночные законы у нас работают со скрипом, слишком много дополнительных переменных вписано в формулу успеха. Любой чиновник, недовольный размером взятки, способен испортить игру. Порою бизнесмен нуждается не в маркетинговых знаниях, а в способностях экстрасенса… Нонна, затевая торговлю швейцарскими наматрасниками, просто обязана была предвидеть, что через год подобная идея придет в голову не кому-нибудь, а дочери вице-губернатора. Прелестная барышня решила продавать все самое дорогое и шикарное. Но, изучив рынок одеял и полотенец, поняла – ниша занята Нонной Кратовой, город буквально опутан щупальцами этой наглой тетки. Нонна успела подписать контракты и с пятизвездочным отелем, и с частными детсадами, и с мини-гостиницами, и с фитнес-клубами.

Барышня скривила губки и пожаловалась папе: бизнес не идет! А кто у нас папа? См. выше.

И Нонне объявили войну.

Целое состояние – прибыль, оборотные и заемные средства – подруга пустила на строительство фирменного магазина. Здание отгрохали в рекордные сроки. Стильный особняк стал украшением улицы Пушкина. И тут Нонна получила предписание снести магазин. Разрешение на строительство признали незаконным – задним числом. Видите ли, чиновник, поставивший подпись на документах, вообще не имел право распоряжаться муниципальной землей. К тому же, как выяснилось, город вдруг затеял благородное дело – расширение проезжей части по улице Пушкина, а Ноннин магазин мешал процессу.

Подруга обратилась в суд, она была чиста перед законом и городскими властями, словно ангел, и не сомневалась в своей правоте: разрешение на строительство было ею получено абсолютно легально, а не окольным путем.

Инквизиция не так быстро отправляла на костер ведьм, как суд, вдохновляемый призраком вице-губернатора, разобрался с Нонной Кратовой и ее фешенебельным зданием. К магазину слетелись черным вороньем судебные приставы, подтянулась с грохотом и лязганьем техника… Нонна потребовала у города компенсации – ведь она вложила в строительство огромные деньги. Но она снова проиграла…

Теперь продает имущество, в том числе и офис, чтобы залатать дыры.

– Что делать? – вздохнула Нонна. – Срочно нужны деньги. Юля, мчись в контору. Я договорилась с покупателями, но сама никак не успеваю. В общем, ты им открой. Продемонстрируй. Разрекламируй, если потребуется. Я не сильно тебя оторвала от дел?

– Да ну, какие у меня дела, – успокоила я подругу. – Просто кофе собиралась выпить.

– Дуй в офис. Потом выпьешь.

Впопыхах я натянула джинсы, глянула в зеркало. Трудно привыкнуть к новому отражению, к другому цвету волос. Симпатично. Но голову не мешало бы помыть… Нет, не успею! Хотя бы ресницы накрасить. Надо произвести впечатление на покупателей: у симпатичной продавщицы быстрее купят товар… Нет, с макияжем тоже пролетаю – лучше уж прийти совсем без ресниц, чем заставлять клиентов томиться на крылечке. Тем более я никогда не была сильна в искусстве макияжа и порой в конце дня обнаруживала тушь уже не на ресницах, а на ушах…

Все так загадочно в природе!

Задыхаясь, я помчалась к Нонниной конторе сквозь пламенеющий сквер, пронеслась по аллее, засыпанной желтыми, оранжевыми и огненно-красными листьями.

Стоило поднять жалюзи и открыть дверь офиса, как на парковку заехал черный «лексус». Что-то странно шевельнулось в груди, а потом сердце замерло. Из джипа поэтапно высадились один, второй, третий мужчина и… Никита. Да, это был его автомобиль.

– Юля?

– Привет.

Никита вдруг хлопнул себя ладонью по лбу:

– Постой, это, наверное, офис Нонны? И она отправила тебя его показывать?

– Ну да.

– А я коллег подвез. Они подыскивают помещение в нашем городе. Сами из Питера. Хотят открыть представительство.

– Здравствуйте, – справившись с волнением, я обратилась к покупателям. – Вот офис. Заходите, оценивайте.

Мужчины вошли внутрь, мы остались стоять на крыльце. Я пыталась смотреть в сторону, но взгляд приклеивался к любимому лицу. Никита изменился, вроде бы похудел. Но все такое родное, близкое… И почти забытое! Да, я совсем забыла, как чудесно пахнет его кожа, какие волшебные у него губы.

Никита тоже рассматривал меня. Все оттенки эмоций пробегали по его лицу, словно мерцающие блики на поверхности вечерней реки – неуловимые, неясные… Я не могла определить, какие чувства он сейчас ко мне испытывает. Отвращение? Нежность? Да, я причинила ему боль, заставила страдать. Но ведь таких вредин и любят больше всего…

«Если ты будешь один, ты будешь целиком принадлежать себе. Если будешь с другом, то будешь принадлежать себе лишь наполовину…» – написал когда-то Леонардо да Винчи… Леонардо, как известно, отличался характером замкнутым и нелюдимым. Очевидно, ему не хотелось делить себя с другими людьми, распыляться на них. Он был всецело отдан творчеству. Близкие и любимые завладевают твоим сердцем и душой, и вот уже ты на самом деле не принадлежишь себе… Но это же счастье! Я мечтала бы раствориться в том, кто сейчас стоит рядом и смотрит на меня так странно, непонятно… Я уже почти стала его частицей, вросла в него кровеносными сосудами и надеждами, и тут он с силой вырвал меня из сердца и выбросил вон… Сейчас я никто – тень, воспоминание. Неужели мы не можем повернуть время вспять?

– На днях случайно встретилась с твоей мамой.

– Правда? Она ничего не говорила.

– Не говорила? – удивилась я.

– Нет. У тебя новая прическа.

– Спасибо, что заметил.

– Ты похожа на воробышка, – грустно произнес Никита. – И сильно похудела.

– Ты тоже. Ну, немножко.

И по-прежнему дьявольски хорош.

Мы стояли в полуметре друг от друга – только руку протянуть. Воздух в радиусе пяти метров потрескивал от электрических разрядов. На мгновение почудилось: Никита сгорает от желания стиснуть меня в объятиях, прижать к себе, как прежде…

Нет, просто показалось.

Почему я молчу? Почему не объясню, как сильно он заблуждается на мой счет? Я не виновата перед ним. Ну, разве что самую малость! Надо использовать шанс – подарок судьбы. В небе сошлись звезды – Никитины коллеги выбрали именно этот офис, он решил их подвезти, а Нонна не смогла сама продемонстрировать владения. И я встретилась с Никитой. И вот тупо молчу, рассматривая царапину на чугунных перилах…

– Знаешь, Никита, я…

– Что?

– Нет, ничего…

Его позвали коллеги, он зашел в здание. Я осталась тихо умирать снаружи. Если бы рухнул соседний дом – не заметила бы. В груди гремела канонада, пролетали снаряды, разрывая внутренности, что-то натягивалось и с треском лопалось…

– Мы подумаем, – сообщили покупатели, покидая офис.

– Пожалуйста, – с трудом выдавила я вежливую улыбку.

– Пока, Юль. – Никита прикоснулся к моему локтю. Не сжал, а словно задел небрежно.

До встречи? До скорого? Увидимся?

Нет, просто «пока».

Без обещаний и надежды.

Автомобиль плавно отъехал. Я проводила его взглядом, с трудом фокусируя изображение, – мешали слезы.

Глава 10 Стажировка

Не ожидала, что Матвей осмелится когда-нибудь вновь вторгнуться в мою квартиру в восемь часов утра. Но он действовал решительно: постучал в дверь и тут же прикрыл глаза ладонями.

– Можно открывать?

– Открывай, – разрешила я. – Сегодня на мне немножко больше одежды.

– Берет на месте?

– А вот берета как раз и нет! – успокоила я. – Подумываю о роликовых коньках. Как тебе идея?

– Ну, если опять в сочетании с бикини, то я тремя руками за!

– Мы тут кофе пьем. Будешь?

Из кухни нарисовалась жующая Нонна и придирчиво осмотрела посетителя.

– Ага, – сказала она, – это, по-видимому, и есть прославленный гуру автовождения. Наслышана.

– Уже? – удивился инструктор. – Вроде у нас было всего одно занятие.

– И однако ж. Я – Нонна.

– А я – Матвей.

– А я – Юля, – напомнила я на всякий случай. – Кофе наливать?

– Что, Матвей уже видел тебя в бикини? – с подозрением уставилась на меня Нонна.

– В бикини и в твоем берете, – кивнула я.

– Ловко. Ты за рулем так сидишь? Униформу себе придумала? Хмм… А в этом определенно что-то есть.

– Матвей, кофе будешь? – вновь спросила я.

– Давай. Сейчас, подожди, только батарейку поменяю.

Матвей подцепил пальцем пластмассовую крышечку на двери, и я увидела гнездо для батареек. Несложная манипуляция завершилась фантастически – звонок заработал!

– Так надо было просто поменять батарейку?! – задохнулась я от изумления. – Кто бы мог подумать! Вот это да!

– Юля! – возмутилась Нонна. – Чего ж ты ее раньше не поменяла?! Я все пятки отбила о твою дверь.

– Но я не знала, что звонок на батарейках! Думала – сломался. Окончательно и бесповоротно.

– Да, девочки, весело у вас, – заметил Матвей. – Где можно помыть руки?

– Пройди, пожалуйста, туда.

– Смотри какой! Вдруг он тебе и стиральную машину починит, – прошипела Нонна. – И микроволновку?

– Угу. И линолеум перестелет.

– А что с микроволновкой? – спросил Матвей, появляясь из ванной.

Мы с Нонной переглянулись и прыснули со смеху.

– Не буду грузить еще и этим, – покачала я головой. – Пей кофе, ешь бутерброд. Достаточно тех измывательств, что ты терпишь от меня в машине.

– Да все нормально.

– И как успехи? Перспективы? – поинтересовалась Нонна. – Ваше первое занятие очень взбодрило Юлю. Раньше она в принципе не верила, что когда-нибудь сумеет прилично ездить. А сейчас воспрянула духом.

– Все будет тип-топ. Научим, – пообещал Матвей. – Надо практиковаться. Глазомер у девушки хороший. Реакция нормальная. Габариты чувствует отлично. Только надо практиковаться.

Ах, он душка!

Чудный, славный!

Я тихо млела от комплиментов. Первый инструктор почему-то не спешил хвалить мои глазомер и реакцию. А они у меня, как выяснилось, превосходные!..

Интуиция дремала в недрах подсознания, не спеша включить сигнал тревоги. Я и представить не могла, в какую переделку попаду вместе с этим «чудным, славным» парнем.

Так прошла целая неделя. Мы без устали тренировались. Елена Аметистова грызла от ярости мобильник, украшенный стразами Swarovsky, – потому что на время занятий я выключала телефон. А ей конечно же было необходимо держать всех и вся под контролем: если не с помощью хлыста и стека, то хотя бы с помощью сотовой связи.

У Матвея нашлись и красно-белые колышки на подставках. Он выставлял их в самых чудовищных комбинациях. Видимо, он хотел, чтобы я научилась делать «восьмерку» и «змейку» передним и задним ходом, придерживая руль коленом, да еще и с закрытыми глазами… Матвей показывал, как манипулировать педалями, добиваясь плавного хода или стремительного рывка, объяснял, как правильно тормозить и поворачивать… Я попала в хорошие руки. Со мной обращались бережно, как с китайской вазой эпохи Цинь Шихуана. И инструктор радовался, замечая мои успехи. Ему нравилось видеть результаты труда. Надеюсь, ученица оказалась вовсе не такой бездарной, как предполагалось вначале.

Но иногда Матвей делал страшные вещи. Заставил остановиться посреди перекрестка (восемь полос в одном направлении и восемь – в другом! Ужас!) и велел включить аварийку.

– Нет! Ни за что! Я этого не сделаю! Нас убьют! – заголосила я в отчаянии. – Нас разорвут на молекулы! С нас снимут кожу и засыплют порошком из огнетушителей!

– Тормози. И включай аварийку, – повторил инструктор.

Я замерла под светофором и, когда загорелся зеленый, судорожно вцепилась в руль. Сейчас гордое племя автолюбителей жестоко разделается с тупой курицей, затрудняющей проезд!

Как ни странно, ничего не случилось. Никто не поливал нас матом и возмущенно не сигналил, выражая крайнее презрение. Все просто потихоньку объезжали автомобиль, мигающий аварийными огнями. Зеленый и красный сменились три раза, а мы все стояли.

В открытое окно со стороны Матвея заглянул какой-то мужчина.

– Чё, может, оттолкать вас? – спросил он.

– Да нет, сами справимся, спасибо, – ответил инструктор.

– Ты ее сильно не ругай, – кивнул на меня дяденька. – Смотри, она чуть не плачет.

Я рыдаю!

– Ладно, не буду, – пообещал Матвей. – Ну что, Юля, поехали?

– Конечно, поехали. Зачем мы вообще здесь стояли?!

– Чтобы ты поняла: ничего смертельного не случится, если ты вдруг заглохнешь посреди дороги. Спокойнее надо на все реагировать. Ты очень впечатлительная.

– Ну уж извини, какая есть, – надулась я.

– Нет, в принципе это хорошо, правильно. Девушка и должна быть эмоциональной и впечатлительной. Сдержанность украшает мужчину, а женщинам позволено многое. Просто не вздрагивай, пожалуйста, каждый раз, когда кто-то сигналит тебе сзади. Возможно, он сигналит вовсе не тебе.

– Мне кажется, на дороге я всех раздражаю!

– Все когда-то учились ездить. Не думай о том, какое ты производишь впечатление…

– Посмотри, какая красота, – сказал Матвей на вечернем занятии.

Город сверкал иллюминацией, сияли витрины, в фиолетовом небе зажигались первые звезды. По проспекту струились два ослепительных потока – красная и белая пульсирующие ленты.

– Взгляни на перекресток, посмотри, как движутся машины, подчиняясь сигналам светофора. Это же марлезонский балет! Одни остановились, другие поехали, эти продвинулись к центру и замерли, выжидая. Сошлись бортами, разъехались… И вот опять все заново! Логичная, стройная картина. Гармония движения. А ты – частица этого потока, этого мощного, живого организма, составленного из тысяч машин…

– Да. Безусловно. Ты прав, – машинально поддержала я оратора. Мне было некогда: поворачивала налево и следила за встречными автомобилями, а также за трамваем, подло крадущимся сзади. Уличное движение вовсе не вызывало во мне такого же восторга. Я ощущала себя кубиком картошки в гигантской кастрюле супа, который бесконечно перемешивают огромной ложкой. Я не замечала никакой гармонии в движении машин, по-моему, на улицах города творился полный бардак!

– К сожалению, отдельные кретины все портят, – вздохнул Матвей, словно услышав мои мысли. – Мельтешат, суетятся, проезжают на красный…

– Их много, очень много. О, мы наконец повернули! Ура! Куда едем дальше?..

Ах, посмотрите! Как ловко, даже не промахнувшись, эта девушка припарковалась у бензоколонки, как виртуозно она заправляет машину! Р-р-раз – открутила крышечку. Очаровывая зрителей грацией, изящно вставила пистолет в бензобак. Едва касаясь земли, понеслась платить… Да, теперь я вполне освоила процедуру.

А впервые приехав с Матвеем на заправку, мы смотрелись весьма трогательно. Если бы не маркировка на дверцах машины, трудно было догадаться, что эта сладкая парочка – замученный автоинструктор и тормознутая курсантка. Скорее – заботливый брат с крошкой сестрой или влюбленные супруги.

Матвей не позволил мне разворотить АЗС, лихо паркуясь у колонки. Но он не сел за руль, а, напротив, вылез из машины. И начал пятиться задом перед капотом, загребая руками воздух: «Сюда, еще немножко, еще чуть-чуть. Левее. Вот так, да. Тормози тихонечко. Стоп! Молодчина! Зажигание выключила. Педальки? Да, да, конечно, отпускай уже. Умница. Теперь выходишь из машины. Сюда иди. Вот смотри, здесь дверка. Открывай. Почему не открывается? Очень даже. Теперь откручивай крышку бензобака…»

Он просто прелесть!

– Заплатить за бензин? – с готовностью предложила я в наш первый визит на заправку.

– Не надо, я сам. Все уже оплачено сполна, – сказал Матвей.

Внезапно кольнула мысль, что он возится со мной, как с малюткой, вовсе не потому, что я способная ученица и ему приятно меня учить. И, уж конечно, не из-за моей неземной красоты. Просто его услуги щедро оплачены мамой или Юрием Валентиновичем (не знаю, кто из них рассчитывался с Матвеем).

От этой мысли почему-то стало грустно. Хочется верить в теплые отношения между людьми. А также в свою способность очаровывать мужчин. Но, увы, на заднем плане маячат деньги. Деньги – мраморная глыба на могиле искренности: когда они замешаны в процессе, нельзя быть уверенным в отсутствии притворства. Дружба, любовь, родственные чувства – все под вопросом. Трогательная забота наследников, преданность невесты, самоотверженность делового партнера – если в формуле отношений присутствуют деньги, они искажают картину.

Я сразу вспомнила про Еву и ее нового друга. Да, прав был Виталий, решивший вычеркнуть из анамнеза собственные миллионы, когда отправлялся на поиски Настоящей Любви. А если бы он сразу признался Еве, что сказочно богат? Она вряд ли сумела оценить поклонника беспристрастно, его фигуру сразу же окутала бы волшебная переливающаяся дымка. Моя подруга вовсе не алчная пиявка, однако она мечтает о сильном мужчине, о надежной опоре. В мире, где все решается с помощью денег, миллионер с его бивалютными мускулами представляется наиболее удачным вариантом…

Так, а что у нас с Матвеем?

Какие чувства на самом деле вызываю у него я?

Глава 11 Признания

– Юля, почему ты такая грустная?

– Не грустная.

– Нет, я заметил. У тебя постоянно в глазах тоска, – сказал Матвей.

Сейчас мы не ехали, не перестраивались и не парковались задним ходом, а сидели в кафе и поедали фастфуд: Матвей уминал второй чизбургер, я глумилась над пирожком с малиной.

– Хочешь, расскажу тебе про хомячка? – предложил инструктор.

– А что?

– Тебя это развлечет.

– Какой-то необычный хомячок? Экстравагантный?

– Ты угадала! Совершенно изумительный. Вот слушай. У приятелей друзей моих знакомых живет хомяк…

– Подожди! У приятелей… дру… зна… – повторила я, пытаясь отследить степень знакомства Матвея с владельцами выдающегося животного. – Звучит как сестра невестки брата жены двоюродного дяди.

– Не важно, – махнул рукой Матвей. – Целыми днями зверек сопит в две дырки, дрыхнет без задних ног в клетке. А ночью развлекается. Забирается наверх, цепляется за прутик передними лапами и раскачивается туда-сюда. Затем, добившись максимальной амплитуды, отпускает лапки и влетает в стенку клетки. Как ты понимаешь, производя дикий грохот. А потом все повторяется сначала. И так всю ночь.

– О! – восхитилась я. – Бесподобно! Потрясающий хомяк! Как нетривиально он мыслит! Насколько изобретателен и креативен! Наверное, так он борется с бессонницей?

– Угу, точно! Со своей бессонницей и здоровым сном хозяев. Спать-то всей семье не дает.

– Надеюсь, владельцы сгоряча не прибили это чудное создание? – Я представила, как хомяк болтается, уцепившись за прутик клетки и явив миру нежнейшее меховое пузо.

– Да нет, терпят пока.

– Совершенно чудесный хомячок!

– Я знал, что тебе понравится. Ну вот, ты повеселела.

– Еще бы!

Пару минут мы молча улыбались.

– Юль, а у тебя кто-то есть? – словно невзначай поинтересовался Матвей.

Ого, настал черед интимных вопросов?

А как же иначе – ведь мы целую неделю плодотворно общаемся!

Услышав вопрос, подразумевающий или односложный ответ, или пространное душераздирающее признание, я пристально взглянула на Матвея. Почему-то очень хотелось постонать на его могучем плече. Он случайный попутчик в моей жизни. Промелькнет и исчезнет.

Хотя кто знает…

– Нет. Никого нет, – печально ответила я.

– Почему?

Я пожала плечами.

– Никто не нужен? – предположил Матвей.

Я гипнотизировала взглядом малиновый пирожок. Он выглядел так, будто его терзала стая собак. Мне хотелось рассказать Матвею, как страстно я нуждаюсь в одном человеке, как он необходим мне. Но что же тут поделаешь, если наша яхта налетела на острые скалы и разбилась вдребезги, разметав по волнам щепки. Искореженные снасти и поломанную мачту выбросило на берег. И ничего нельзя исправить.

Но почему?!

– Ладно, не буду приставать, – тактично заметил Матвей.

– Меня бросили, – прогнусавила я и взяла салфетку: тут же ощутила избыток влаги и в глазах, и в носу.

– Куда?

– Не куда, а кто. Мой парень… даже, скорее, муж…

– Так парень или муж? – уточнил Матвей. – Вот еще салфеточка свободная. Ну-ка, не кисни, не кисни. Тормози! Остановочка, я сказал! Паркуемся аккуратненько и приходим в себя. Постой-ка. Сиди здесь и никуда не уходи.

Через минуту Матвей вернулся с новой дозой кофе.

– Держи-ка. Ну, так парень или муж?

– Мы не расписывались. Но жили вместе почти два года.

– Серьезный срок.

– Ты издеваешься? – насторожилась я.

– Почему? Юля, когда я над тобой издевался? На самом деле серьезный срок. Если люди друг другу не подходят – уже через месяц разбегаются в разные стороны. Совместный быт хорошо мозги прочищает.

– Мне кажется, мы подходили друг другу.

– И когда твой кент свалил?

Я поежилась. Слышать пренебрежительное «кент» в адрес Никиты было неприятно. Более точной являлась бы формулировка «прекрасный рыцарь». Никита и был моим прекрасным рыцарем – сильным, благородным и великодушным.

– Четыре с половиной месяца назад. Я и не живу теперь.

– Да ну, перестань! Как это ты не живешь? Очень даже. И активно. Вон водить почти научилась.

– Правда?

– Ну да. А этот чувак пусть катится. Скатертью дорога. Забудь.

– Нет, не говори так! Никита – классный. Он самый лучший!

– Странно это слышать от девушки, у которой такая тоска в глазах. Он же тебя бросил. Ты должна злиться, негодовать. А ты называешь его классным.

– Это действительно так. Он классный. Я бы вас познакомила, и ты сам бы убедился. Но… К сожалению, теперь я лишена доступа к телу и не вхожу в число персон, наделенных полномочием представлять Никите новых лиц.

Матвей застыл с полуоткрытым ртом.

– Ты сама поняла, что сказала?

– Тебе лучше закрыть рот и дожевать булку, – меланхолично заметила я. – Ты заблуждаешься, если думаешь, что вид изуродованного чизбургера выглядит возбуждающе.

Через минуту Матвей вернулся в строй, и у него уже был заготовлен новый вопрос:

– Значит, ты до сих пор его любишь?

– Конечно! – воскликнула я. – Даже больше, чем раньше. Теперь я понимаю, чего лишилась.

– Ну так верни этого парня.

– В смысле?

– Просто верни его.

– Как? – изумилась я.

– Да ладно удивляться, Юля! Вы же, девчонки, вертите нами, мужиками, как хотите.

– Лично я в этом искусстве не сильна.

– Ни за что не поверю. С твоей-то внешностью и фигурой!

Я в замешательстве умолкла. Не привыкла верить комплиментам. В этом вопросе меня трудно обмануть, потому что в зеркале я вижу невзрачного хорька, изрядно отощавшего. Да, есть такая разновидность млекопитающих – хорек невзрачный, скелетообразный… Природа уклонилась, поэтому грудь мастерю себе сама по утрам – с помощью вандербра. Ножки… Да, были… Но теперь там одна голая кость, без намека на мясосодержащий продукт…

И все-таки… Мне почудилось? Нет, я точно слышала в голосе Матвея восхищение! Может быть, я слишком строго сужу себя? Мужчине виднее, есть у меня грудь и бедра или нет. Наверное, что-то все же осталось. И потом, новая прическа… Она очень мне идет, просто невероятно красит мою унылую рожу!

– Даже не представляю, как бы я могла вернуть Никиту после того, что произошло между нами.

– А почему вы расстались?

Я водила пальцем по столу, рисовала восьмерку, словно отгородившись стеклянным колпаком от суеты вокруг. Люди подходили и усаживались рядом, за соседние столики, жевали, роняли крошки, сосредоточенно переваривали, шаря осоловевшими глазами по фигурам посетителей. И уходили прочь, оставляя после себя объедки, кляксы апельсинового сока и горы бумажной и пластиковой упаковки…

– Да ладно, не буду лезть к тебе в душу. Извини.

– Нет! Сейчас расскажу. Просто не знаю, как все объяснить. Не очень-то приятно признаваться в собственной подлости. Да, Никита меня бросил. Но я сама во всем виновата.

Матвей нахмурился. Догадка промелькнула в его глазах, и сразу же следом – тень презрения. Он предположил, по какой причине мы расстались с Никитой, и тут же встал на сторону мужчины, пострадавшего от женского коварства. Априори проявил мужскую солидарность с незнакомым парнем.

Хотя, возможно, я придумываю.

– Что ты натворила? Колись уж, – мрачно выдавил Матвей.

Наша совместная жизнь с Никитой была не чем иным, как земным раем – упоительное, волшебное существование. Именно так я сейчас себе это представляю. Помню только хорошее – нежность, вечерние разговоры, секс. Букеты роз, подарки. Вопли Никиты под душем – милый, весь в пене, исполняет арию Дона Джованни. Мои вопли – любимый нечаянно отдавил мне бедро, выбираясь из кровати…

Сладкие воспоминания!

Я напрочь забыла о бытовых мелочах, способных превратить в демона даже ягненка, забыла о тесноте, о необходимости поддерживать идеальный порядок, чтобы не травмировать моего аккуратиста. Напрочь забыла о завтраках в семь утра, приготовление которых вырывало меня из постели уже через час после окончания ночной смены у ноутбука. Забыла о Никитиных командировках! Именно они были самым большим злом. Никита постоянно уезжал на машине или улетал на самолете, колесил по области и по всей стране. Я оставалась одна – ждать, как Пенелопа, и сожалеть о днях, украденных у нашей любви.

В одну из мучительных пауз между проводами и встречей я познакомилась с Андреем Холмогоровым. На дворе стоял ледяной апрель, магазин охотничьего снаряжения «Дикий отдых» устроил презентацию в загородной усадьбе. Приглашенных кормили, поили и давали пострелять по мишеням. Я делала репортаж о пиршестве, господин Холмогоров слонялся неподалеку, держа под уздцы коня. Уж не знаю, как так вышло, но вскоре кроме седла на спине коня образовалось еще одно украшение – в виде пучеглазой матрешки с покрасневшим от холода носом. Это была я.

– Постой! – прервал рассказ Матвей. Он внимательно слушал, подперев кулаком могучую челюсть и не сводя с меня взгляда. – Холмогоров? Не тот ли упырь из городской администрации, пойманный на сливании бюджетных денег? Я в прессе читал.

– Не пойманный, – поправила я. – Он ведь исчез. Испарился. Рассеялся, словно утренний туман над рекой.

– Хотел бы и я так рассеяться в пространстве. С парой миллионов евро за пазухой. Наверное, он уже давно в Лондоне, – предположил Матвей. – Шикует. Тратит награбленное. И с этим типом ты была знакома?

– С кем я только не знакома, – вздохнула я. – Всех знаю.

В момент знакомства с чиновником из мэрии я, естественно, и не догадывалась, как недобросовестно обойдется Холмогоров с городским бюджетом и насколько зловещую роль сыграет в моей судьбе. Он блистал и очаровывал. Выглядел великолепно, даже роскошно, как и подобает зажравшемуся чиновнику, – сверкающий служебный автомобиль, дорогие костюмы. Истерзанная постоянным ожиданием, я была морально неустойчива. И совершенно непроизвольно начала флиртовать с гусаром. Холмогоров приглашал в разные приличные места, где интересно побывать журналисту: в мэрию на заседание, в филармонию на благотворительный концерт, на семинар для бизнесменов… Он везде присутствовал по необходимости, а я вроде бы тоже не без пользы – строчила заметки о мероприятиях.

И вот Холмогоров прочно угнездился в моей голове и даже стал пробираться в сердце, заставляя кровь бежать быстрее по сосудам… Я заволновалась: разве это не измена Никите – постоянно думать о другом мужчине?

– Ах, брось, – успокоила Нонна. – Ты же не спишь с ним.

– Еще чего не хватало! – взвилась я.

– И даже не целовалась.

– Ну ты придумаешь!

Хотя…

Было бы, конечно, интересно…

Я осознала глубину своего падения, когда увидела фотографии в разделе светской хроники одного из местных глянцевых журналов. Беспристрастный объектив камеры разглядел и вытащил наружу то, в чем я сама боялась себе признаться, – да, мне очень нравится Холмогоров, и я в ужасном недоумении, что с этим делать. Ведь моей любви к Никите никто не отменял.

На фотографиях я выглядела похотливой поганкой, вцепившейся в крутого мужика. А я-то воображала себя очаровательной красоткой, чей флирт изящен и незаметен для посторонних. Как выяснилось, очень даже заметен! Несмотря на то что на всех фото мы с Холмогоровым фигурировали вполне (и даже избыточно) одетыми, достаточно было одного взгляда, чтобы понять – эту парочку многое связывает.

Я мечтала выкупить и сжечь весь тираж журнала. Вернувшись из командировки, Никита первым делом конечно же напоролся на злосчастное издание. Возможно, кто-то принес ему добычу в клюве с радостным воплем: «Ой, посмотри, тут твою Юлю сфотали!»

Любимый потребовал объяснений. Я, ощущая себя предательницей, пылала, горела, плавилась и стекала на пол раскаленными шипящими каплями. Но молчала, не в силах выдавить ни слова в свою защиту.

– Не вздумай оправдываться, – предупредила Нонна. – Ты ни в чем не виновата!

Нонна. Теперь я понимаю: она меня подставила.

Подлая крыса!

Поймать и придушить!

Надо было оправдываться. Клясться, заламывать руки, плевать на журнальное изображение Холмогорова, демонстрируя, насколько по барабану мне этот тип.

Мое молчание Никита расценил как признание вины и высокомерный отказ от объяснений. Три жутких дня – его глаза раненого зверя, мой взгляд – виноватый и несчастный, цепляющийся за лицо любимого… Потом Никита собрал чемодан и эмигрировал.

– На днях встретились, – закончила я трагическую историю. – Впервые после расставания. Кажется, ему понравилась моя прическа, – душераздирающе всхлипнула я.

Матвей протянул руку с салфеткой к моему носу, словно напротив него сидела не половозрелая девица, превратившая собственную жизнь в яичницу-болтунью, а трехлетняя девочка.

– Так, подожди, не реви, – приказал он. – Прическа отличная. Просто прелесть. Но я слегка не понял. Значит, вы все-таки трахнулись с этим административным козлом?

Слезы вмиг высохли, в груди от негодования взорвалась ядерная бомба.

Вот кретин!

Я же все понятно объяснила!

– Матвей, ну что за выражения? Трахнулись, козел… Отвратительно, – пробормотала я.

– Это я еще слова подбираю, стараюсь помягче выражаться, – признался Матвей. – Ну так да? Или нет?

– Я же сказала – нет, – тихо произнесла я.

– Нет?

– У-у, – помотала я головой.

– Нет?

– Что ты меня пытаешь? Нет. Нет.

– Ты как-то неуверенно это произносишь.

– А с какой стати ты устраиваешь мне допрос?

– Юля, ты же не просто так рассказала мне вашу историю. Могу предположить, что ты надеялась услышать непредвзятое мнение. Причем – мужское. Значит, ты не спала с Холмогоровым? Ответь честно.

– Нет!!! – рявкнула я изо всех сил, не беспокоясь о реакции посетителей фастфуда. – Я! Не! Спала! С Холмогоровым!!!

Народ отреагировал адекватно: кто-то едва не выронил поднос, кто-то замер, кто-то заржал, а кто-то покрутил пальцем у виска.

– Хорошо, теперь мы выяснили, – удовлетворенно кивнул Матвей. – Думаю, будет нелишним самой напомнить себе об этом. А то ты окончательно запутаешься. Нет, Юля, ты не виновата.

– Я виновата! – уныло покачала я головой. – Виновата. Я мерзко, отвратительно, нагло заигрывала с Холмогоровым… Добивалась сама не знаю чего… Видел бы ты эти фотографии! Стоит на них взглянуть – и все ясно. Я безумно виновата перед Никитой!

– Что ж там за фотографии такие? Покажи мне их, – попросил Матвей, очевидно рассчитывая увидеть эротическую фотосессию. – И потом… Снимки могут быть фальшивыми.

– Как это?

– Подредактированными. Слыхала о фотошопе? – усмехнулся Матвей.

– Первый раз слышу! Я единственный гуманоид во вселенной, еще незнакомый с этой компьютерной программой. Никогда в жизни не стирала морщин со своих фотографий и не подрисовывала себе грудь.

Матвей пристально посмотрел на мой бюст.

– Морщин у тебя нет, с грудью – полный порядок, – заверил инструктор.

А-а-ахххх!

Ну как с ним разговаривать!

Он же наповал сражает!

– А вот ваши совместные фотки с Холмогоровым вполне могли подправить.

– Но зачем? Я же не голливудская звезда и не принцесса Диана. Я не интересна широкой публике.

– Ты – нет. Но Холмогоров был довольно крупной фигурой. У тебя остался журнал?

– Конечно нет! Выкинула, – быстро ответила я, судорожно пытаясь порвать на кусочки коробку из-под чизбургера.

Матвей забрал у меня коробку и отодвинул в сторону.

– Что-то не верится.

– Выкинула, выкинула, – закивала я, усиленно таращась – пыталась сделать максимально честные глаза.

– Юля!

Упс, не получилось.

– Ну что Юля, Юля! Заладил. Да! Остался у меня этот журнал.

– Где он?

– Дома лежит, гадость такая.

– Поехали, покажешь.

– У-у.

– Давай-давай. Ну, Юля! Раз пригласила меня выступить в качестве эксперта, то надо идти до конца.

– Ладно, поехали. От тебя не отвяжешься.

Глава 12 Визит дамы и ее телохранителя

– М-да, – задумчиво произнес инструктор. – Не весело!

Матвей листал злосчастный журнал, удобно развалившись на диване. Принимая на себя массивную тушу гостя, мой диванчик жалобно скрипнул: бедняга был далеко не юн, и на его долю выпало немало приключений. Вспомнить только, как часто ему приходилось пыхтеть и отдуваться под тяжестью двух тел. Впрочем, спортивные и энергичные, мы с Никитой мастерски использовали не только диван, но любые горизонтальные поверхности. И вертикальные тоже.

Я унеслась в заоблачную даль, отдавшись воспоминаниям. Яркие картинки неслись перед глазами непрерывным потоком, заставляя сердце сладко сжиматься.

– Ты с ними разобралась? – поинтересовался Матвей. Он выглядел сердитым.

– Что? С кем?

– С этими уродами. – Матвей пошелестел журналом. – Выяснила отношения?

– Не-е-ет, – в недоумении протянула я. – Как-то и в голову не приходило.

– Успокаивает только одно. Мало кто покупает подобную хрень.

Я криво усмехнулась:

– Вообще-то я тоже работаю в подобном журнале.

– Да нет, у вас издание поприличнее.

– Спасибо.

– Много полезной информации. О фирмах, предприятиях. Ладно, не комплексуй, хороший у вас журнал. А у тебя дельные интервью.

– Что? Ты читал? Неужели? – удивилась я.

– Проштудировал парочку. Понравилось. Даже изменил мнение о некоторых известных у нас в городе персонах. Думал, например, об одном чуваке: жлобина натуральная, весь на понтах, ничего святого. А почитал… Ничего, оказывается, мужик. Нормальный, интересный, даже симпатичный.

– Спасибо, – мурлыкнула я. – Очень приятно слышать такой комплимент.

– А вот этим уродам я бы морду набил, – мстительно заявил инструктор, указав на журнал. Он посмотрел вниз, на свою руку, и несколько раз сжал и разжал кулак.

Я представила, как это грозное орудие достигает цели: противник улетает прочь с кровавым месивом во рту, выбитые зубы, прокушенный язык… По спине побежали мурашки, я поморщилась.

– Ты знаешь, где они окопались? Хотя вот и адресок редакции. – Матвей прочитал выходные данные на первой странице журнала. – Поехали разберемся!

Меня взяли под опеку?

Я в этом не нуждаюсь!

– Никуда мы не поедем!

– Поедем. Мы еще один час должны сегодня откатать.

– Мы никому ничего не должны.

– Прокатимся до улицы Некрасова. Там как раз интересный перекресток. И думаю, будет непросто припарковаться. Вот и потренируешься.

– Я остаюсь дома.

– Внимание всем постам – боевая готовность номер один! – проорал Матвей, сложив ладони рупором. Он поднялся с дивана и навис надо мной как скала. – Девушка, шевелимся, шевелимся. У нас урок еще не закончился. Не пойдешь сама – я тебя отнесу. Поверь, мне это будет совсем не сложно.

Кто бы сомневался!

Подцепит двумя пальцами, словно букашку, даже и веса моего не ощутит.

– Поеду. Припаркуюсь. Но в редакцию не пойду! – свирепо пропищала я.

– Ладно, разберемся.

Мокрый, солнечный город – асфальт переливается, как черная икра в хрустальной вазочке, сверкают капли на лобовом стекле автомобиля, блестят вывески и витрины, вымытые недавним дождем…

Как и предполагал Матвей, вся площадка перед офисным зданием на улице Некрасова была забита автомобилями. С трудом я нашла щелочку между «маздой» и «ситроеном» и, умирая от страха, втиснулась. Получилось! Никого не задела.

– Какая умница, – похвалил шеф. – Мастерство растет не по дням, а по часам. Теперь давай выезжай обратно.

– Почему?!

– А как я выйду?

Между изумрудным боком «ситроена» и правой дверью нашей машины оставался зазор сантиметров двадцать. Матвей не сумел бы просочиться в такую щель, даже если бы провел полгода на кремлевской диете.

Подлец!

Почему же он раньше молчал?!

Конвульсивно сжимая руль и всего два раза заглохнув, я все-таки сумела выбраться обратно, найти еще одно парковочное место и утрамбовать туда нашу «девятку».

– Теперь выйдешь? – презрительно хмыкнула я. – Худеть надо, юноша.

– Мне некуда худеть. Жира нет, – миролюбиво заметил Матвей.

– Ладно, беру свои слова обратно. Ты на самом деле не толстый. Гора мышц. Вытряхивайся, Шварценеггер.

– Молодец, ровненько припарковалась.

Все-таки он милый.

Не забывает похвалить даже за маленький успех.

Я сразу же ощутила невероятную гордость за себя. Нет, у меня, безусловно, уникальные способности к вождению автомобиля, почти как у Шумахера. Просто раньше никому не удавалось раскрыть мой талант.

– Пойдем вместе, – предложил Матвей. Он свернул в трубку журнал со злополучными снимками. – Разнесем по кирпичику редакцию этого гнусного листка. Ты там кого-нибудь знаешь?

– А-а, – покачала я головой.

– Вы ведь, журналисты, все знаете друг друга.

– А тут никого не знаю. И не пойду. Это дикая затея – устраивать разборки почти через полгода после выхода журнала в свет. Ты не находишь – возмездие припозднилось?

– Отомстить никогда не поздно, – сказал Матвей. – Хорошо, жди здесь.

Я равнодушно пожала плечами. Приспичило же ему! Рыцарь, отправившийся в крестовый поход во имя Прекрасной дамы. Пытается защитить мою честь. А я сама во всем виновата – гарцевала на пуантах перед Холмогоровым, вот и доигралась…

Минуты пробегали одна за другой, я не чувствовала их исчезновения. Сидела за рулем, высунув локоть в окно и подставив щеку лучу вечернего солнца, дышала влажным воздухом. Думала, как обычно, о Никите. Когда эти мысли перестанут причинять боль? Когда я избавлюсь от пронзительного ощущения потери? Нонна права, за четыре месяца нашей разлуки надо было научиться жить без Никиты. А я продолжаю травить сердце воспоминаниями…

Неужели прошло сорок минут? Даже не заметила! Где же народный мститель? Куда он пропал? А вдруг в редакции журнала имеется парочка двухметровых охранников и они ловко скрутили мою агрессивную крошку?

Придется идти на помощь.

…Логово врага располагалось на пятом этаже офисной высотки. Интерьер редакции повергал в уныние – тесные комнаты, заставленные старой мебелью, коробками из-под техники и стопками макулатуры. Немытые чашки на столах, чайные пакетики в горшках с кактусами…

Фу!

Надо отдать должное Елене Аметистовой: пусть я ее и не перевариваю, однако нельзя не признать – для «Удачных покупок» она делает все возможное, планомерно и последовательно улучшая и сам журнал, и нашу среду обитания. Не сравнить фешенебельную редакцию «Удачных покупок» с этим захламленным гадючником!

Мой инструктор вовсе не лежал избитым и связанным. Он сидел, уткнувшись в монитор компьютера, в обнимку с каким-то щуплым очкастым пареньком. Я увидела их спины – монументальную и широкую спину Матвея и узкую, ощетинившуюся острыми позвонками под тонкой футболкой – сотрудника журнала. Тяжелая ручища инструктора лежала на плече парня, пригибая беднягу к столу. Очкарик затравленно оглянулся, Матвей кивком подозвал меня к компьютеру:

– Присядь. Вот, Юля, полюбуйся. Что я тебе и говорил.

На мониторе красовалась моя физиономия, рядом – лицо Холмогорова. Мы страстно прильнули друг к другу и выглядели чудесно: султан и наложница.

Понятно, почему Никита ушел.

– Ну и?.. – немного раздраженно произнесла я. – Мы долго будем это рассматривать?

– Покажи первоначальный вариант, – приказал Матвей очкарику.

Тот послушно пошевелил мышкой, и через мгновение на мониторе появилась другая фотография. Я впилась глазами в экран.

Невероятно!

На первоначальном снимке между мной и Холмогоровым оставался по крайней мере метр свободного пространства – да между нами можно было спокойно впихнуть холодильник или вагонетку с углем! И моя голова вовсе не лежала на плече Андрея – ясное дело! Чтобы положить голову на плечо человеку, сидящему в метре от тебя, надо быть жирафом.

А я – девушка!

Но кто мне поверит после этих снимков!

– Давай следующий, – скомандовал Матвей.

Вот я в открытом вечернем платье стою с бокалом шампанского в руке и буравлю бесстыжим взглядом спутника. Андрей Вадимович пригласил на закрытое мероприятие – благотворительный симфонический концерт, который почтила присутствием верхушка местной знати. В антракте и шагу нельзя было ступить, чтобы не споткнуться о какого-нибудь вице-губернатора или областного министра. Зато бесплатно поили горячительными напитками.

– А теперь сравним, – приказал Матвей, и на экране появилась фотография-близнец. Но как же она отличалась от предыдущей!

Во-первых, мое декольте вовсе не было таким смелым! Во-вторых, я смотрела не на Холмогорова, а куда-то в сторону. В-третьих, опять же мы не липли друг к другу, а находились на корректном расстоянии в полметра…

Я закрыла лицо ладонями и положила голову на стол. Матвей осторожно похлопал меня по спине.

– Давай-ка распечатай нам исходные снимки. Какими они были до того, как вы покуражились, – сказал он очкарику. – Ну и зачем вы это делаете, а?

– Так ведь… Специфика издания. Главный редактор от нас требует…

– Зачем? Кому это надо?

– Публике… Читателям… – смущенно пробормотал парень. – Клубничка – она всем по душе. Обывателю всегда интересно увидеть известную персону в необычном ракурсе. Или полюбоваться на… на целлюлит кинозвезды, к примеру. Сразу жизнь становится веселее. Вы с редактором поговорите. Я же… Я тут просто техническую работу выполняю. Хотите подать на нас в суд?

– Ты хочешь подать в суд? – спросил Матвей и потеребил меня за шею. – Эй, малышка, очнись.

– Нет, – мрачно сообщила я. – Поздно. Чего уж.

– Жаль. Эх, не взял я сегодня с собой гранатомет. А зря. Но в принципе справлюсь и голыми руками. Где ваш главный?

– Матвей, что ты задумал?

– Хочу набить морду скотине.

Очкарика ветром сдуло из кабинета. Вероятно, помчался предупреждать коллег о нависшей опасности.

– Я тебя умоляю, Матвей. Пойдем отсюда…

Лифт был занят. Мы не спеша спустились вниз по лестнице.

– Смотри. Если б я был твоим мужиком, вот за это убил бы на месте. – Инструктор потряс в воздухе скандальным журналом. – Понимаю твоего Никиту… А вот здесь, – Матвей показал страницы с распечатанными фотографиями, – никакого криминала! Все благопристойно. Тебя подставили, Юля.

– Ну да, – усмехнулась я. – Невинная жертва бульварной прессы. Да что там! Сама виновата. Не надо было, живя с Никитой, смотреть на других мужчин. Зачем крутилась возле Холмогорова? Дался он мне! Функционеришка! Да еще и вор, как выяснилось.

– Конечно, замечание верное, правильное. Но вы, девушки, такие загадочные. Сами не понимаете, чего хотите. Ну да, ты крутилась возле Холмогорова. Строила ему глазки. Маячила в шаговой доступности в полуголом виде.

– Где это я маячила в полуголом виде?!

– Да вот же! – Матвей сунул под нос фотографию в вечернем платье.

– Совсем я тут не голая.

– Полуголая. И соблазнительная. Подозреваю, ты изо всех сил старалась очаровать Холмогорова, но, если б кто спросил, а что ты будешь делать с ним дальше, ты не сумела бы ответить. Вот мы, мужчины, затевая игру, четко знаем, как распорядиться трофеем. – Матвей смерил меня откровенным взглядом. Я сразу вспыхнула, зарделась. – И что ты теперь будешь делать?

– Ничего.

– Серьезно? Не попытаешься изменить ситуацию?

– Думаю, уже ничего не изменишь.

– Ты могла бы поговорить с Никитой.

– Поезд ушел. Что теперь каяться, – мрачно произнесла я.

Матвей замолчал, рассматривая меня так, словно видел впервые. Через минуту я забеспокоилась – все ли в порядке с моей внешностью? Мы стояли на крыльце офисного здания. Небо над головой было серо-розовым, солнце, опустившееся ниже, золотило лучами облака. Ярко-желтые кленовые листья распластались в лужах шерифскими звездами…

– Ладно, поехали, принцесса. – Матвей приобнял меня за плечи и увлек к машине. Одна его рука весила по крайней мере центнер. – Устала? Хочешь, я довезу?

– Ну не-е-ет, – протянула я. – Одно счастье в жизни осталось – порулить.

– Тогда вперед. Сейчас будь внимательна. Там видела знак – длинная белая стрелка на синем фоне? Как он называется? Что означает? Куда поедешь?

– Не волнуйтесь так, юноша, – прогнусавила я чужим голосом, – как-нибудь доедем.

– Надо не как-нибудь, а на пять с плюсом.

– Слушаюсь, сэр.

Наша «девятка» осторожно выползла задним ходом с парковки.

– Красивое платье, – заметил Матвей. Он снова разглядывал фотографии, добытые в редакции гнусного журнальчика. – Ты как-то отличаешься здесь. А-а, сейчас прическа покороче. И волосы потемнее.

– Еще похудела на тонну.

– А вот это зря.

– Я же не специально. От нервов. Что, теперь отвратительно выгляжу? Слишком худая?

– Хорошая, – без тени сомнения заверил Матвей. – Стройная. Классная… Юля, смотри слева!!!

Слева, как повелось, летел джип, и я едва не въехала в него при перестроении.

– Пардон, пардон! Дико извиняюсь, – заголосила я.

Конечно, как тут сконцентрируешь внимание, если на ухо шепчут комплименты? Если б мы сейчас протаранили джип, ответственность за это лежала бы на инструкторе – зачем он отвлекает меня посторонними разговорами?

Глава 13 Коррекция мыслей и чувств

В десять утра Елена Аметистова устроила планерку. Все собрались в кабинете, уселись в оранжевые кресла вокруг стола. Сегодня Елена Викторовна была зеленоглазой шатенкой и смотрелась потрясающе. Интересно, надолго ли она задержится в этом образе и как скоро вновь изменит цвет волос и глаз.

Елена не боится перемен. Решительно преобразует мир вокруг себя, вовлекая в процесс и подчиненных. От ее последних идей мы только выиграли. Она изменила формат журнала, а также пустила часть тиража в свободную торговлю. Раньше «Удачные покупки» распространялись бесплатно – их выкладывали на фирменные стойки в местах скопления обеспеченных господ: автосалоны, дорогие супермаркеты, шикарные отели. Теперь наш журнал красуется в киосках, среди прочей глянцевой мишуры, и стоит совсем не дешево.

Мы скептически посмеивались над идеей нашей длинноногой Барби, но, как ни странно, журнал уходит влет. А дополнительную прибыль Елена пустила на – как трогательно! – улучшение качества нашей жизни. Сотрудников «Удачных покупок» лелеют и откармливают обедами. Для желающих арендованы бассейн и сауна. Комиссионные за привлеченную рекламу увеличились. У всех ноутбуки – невесомые, но мощные. А для меня лично – новенький чудо-автомат в коридоре. Он приятно гудит и мигает красным огоньком. И наливает в стаканчик вполне приличный кофе. Я подумываю, не перетащить ли в коридор мой рабочий стол – поближе к волшебному агрегату.

Но, несмотря на беспрестанную заботу о нас, мы продолжаем игнорировать Елену. Кто она? Дамочка из высшего общества, получившая успешный и раскрученный журнал в подарок от мужа. Ее супруг, господин Аметистов, местный толстосум, купил издание вместе с крепостными и вручил жене – на, поиграйся, душечка! И мы должны благодарить небо за то, что душечка оказалась не только длинноногой и пышногрудой, но и здравомыслящей, а также подкованной в финансовых вопросах. Удивительное сочетание! Но мы неблагодарно бухтим – с прежним редактором, Степаном Данилычем, рубахой-парнем, нам было гораздо приятнее! И накануне праздничного корпоратива не приходилось напоминать каждому, что явка обязательна, мы сами считали дни до очередного пиршества. Ах, как мы веселились, пока не появилась эта!

– Следующий номер будет специализированным, – сообщила Елена Викторовна. Лучи солнца, струящиеся из окна, путались в ее блестящих волосах, ресницы взмывали, будто опахала. – Тема: магазины одежды.

– Как возвышенно! – заметила я.

– Вы что-то сказали, Юлия Андреевна?

– Нет, ничего.

– Я хочу, чтобы все самые крутые, престижные, дорогие магазины и бутики попали в этот номер. Пусть дадут рекламу, закажут статью. Постарайтесь всех охватить. Вот список, держите.

Пару минут я внимательно изучала бумажку. М-да… Бывает, люди работают в литературном журнале. Готовят к изданию нетленные произведения. Или в общественно-политическом – будоражат умы полемикой на злобу дня. А у нас – спецвыпуск по шмоткам…

Я вспомнила постоянное недовольство Марго моим местом работы. Она считала, я размениваюсь на ерунду. Нет, мама никогда не говорила: «Юля, у тебя талант журналиста, и надо бы найти ему более удачное применение» – она скупа на комплименты. Но все же Марго постоянно подталкивала к поискам другой работы. Про талант мне говорили друзья и коллеги. И если я им наделена, значит, должна отчитываться перед собой и Богом особенно строго: с бездарности спрос невелик. Талант – Божий дар, растратить его на ерунду – во-первых, глупость, во-вторых, грех.

Пока нашим боссом являлся Степан Данилович, а редакция представляла собой дружную семью, я не мечтала о чем-то большем. Теперь журналом руководит роскошная стерва, и под влиянием неудобств, ею мне причиняемых, я все чаще стала задумываться над глобальными вопросами: кто я? что я? что делаю в этой жизни?

В тридцать один год самое время задуматься о результатах. Что мы имеем в сухом остатке? Каковы плоды всей этой ежедневной суеты, беспрестанных поездок по городу, встреч, интервью, ночных бдений у ноутбука? Написала книгу – яркую и пронзительную? Нет. Опубликовала острую статью, благодаря которой был разоблачен и наказан проворовавшийся чиновник или переехала в новую квартиру многодетная семья? Нет же. Остается пачка рекламных интервью с нуворишами, нахваливающими себя, свои фирмы и продукцию…

У Евы и Нонны, по крайней мере, есть дети – единственная ценность в нашем нестабильном и меняющемся мире. А я и тут не смогла отличиться. Два года совершенно непродуктивно занималась сексом с Никитой. Где результат?

Его нет.

Если бы у нас был ребенок, Никита не ушел бы от меня. Двоих бы он не бросил…

– Юлия Андреевна, – процедила начальница, – вам что-то не ясно? Вы так долго рассматриваете список.

– Не понимаю. Тут напротив семи магазинов – моя фамилия. А что это значит?

Елена Викторовна насмешливо закатила глаза:

– Неужели не понятно? Договаривайтесь с ними – пусть выкупают рекламные модули в спецномере. Чем больше – тем лучше. А вы получите комиссионные.

– Мне что, бегать по магазинам? – возмутилась я. Перспектива убить несколько дней, упрашивая владельцев бутиков засветиться в нашем журнале, совершенно не вдохновляла.

Елена Викторовна прожгла меня взглядом – ее глаза злобно сверкали, вот-вот кинется и вонзит когти. Я представила себе рысь, приготовившуюся к прыжку, – уши с кисточками насторожены, тело сгруппировано – напряжена каждая мышца, хвост замер в воздухе и слегка подрагивает…

Коллеги смущенно смотрели на нас. Повисла пауза – мертвая тишина ядерного полигона за секунду до взрыва. Где бы мы ни столкнулись с Еленой – в коридоре или кабинете, – вокруг всегда возникало напряженное электромагнитное поле, воздух плавился и дрожал.

– Не надо бегать. Возьмите машину, – усмехнулась Елена. Она продолжала гипнотизировать меня взглядом, полыхающим откровенной неприязнью.

– Позвольте напомнить, я не менеджер по рекламе, – раздраженно сообщила я. – Это не мои функции! Могу написать материал, если владельцу магазина вздумается его заказать. Но культивировать в нем подобное желание я вовсе не обязана.

– Юлия Андреевна, мы все здесь делаем общее дело – выпускаем журнал. Раньше вы охотно заключали с клиентами договор на рекламу. Сейчас-то что изменилось?

– Все!

Я же не охотилась за клиентами специально! Не выслеживала их с биноклем и лассо в руках. Так, предлагала между делом, когда подворачивался человечек с деньгами, опубликовать рекламную статью или баннеры в нашем журнале. Все происходило само собой – в процессе общения с интересной личностью. А эта вредина собралась навязать мне роль просительницы.

– Если работа в «Удачных покупках» стала в тягость, не подумать ли вам, Юлия Андреевна, о другом издании? Думаю, с вашими блестящими литературными способностями вы легко найдете другое место, – с издевкой произнесла Елена.

– Я люблю «Удачные покупки» и, смею напомнить, проработала здесь несколько лет. В отличие от вас.

Коллеги съежились в креслах, буквально усохли. Обстановка продолжала накаляться, мы с Еленой выбрасывали в атмосферу ядовитый зеленоватый пар, он клубился и застилал глаза.

– Подождите минутку! – воскликнула Наташа, редактор отдела красоты. – Мы все организуем. И без человеческих жертв! Юля, смотри. Бутик «Грегори», например. Принадлежит Тамаре Мельник, эту даму ты прекрасно знаешь. Она что – не захочет засветиться в спецномере? С огромным удовольствием! Один звонок – сама прибежит.

– Вот и я думаю, что Юлия Андреевна создает проблему на пустом месте, – кивнула начальница.

– Но она на самом деле не обязана гоняться за клиентами, – смело возразила Наталья.

– Хотя все знают, для журнала Юля разобьется в лепешку. Когда действительно надо, – встал на мою защиту Петя, редактор автомобильного отдела. – Зачем ее грузить?

– Ой, Елена Викторовна, когда у нас был спецномер по фирмам, производящим пластиковые окна, Юля его одна на себе вывезла, представляете! Штук пятьдесят статей написала и ни разу не повторилась! – округлив глаза, сообщила юная Диана, младший редактор.

– Вовсе не пятьдесят, – порозовела я от смущения. – Гораздо меньше.

– А еще Юля собирала деньги на операцию ребенку! – совсем не в тему добавила Диана.

Конечно, хорошо, когда друзья народным фронтом встают на твою защиту. Но все же ситуация казалась унизительной – словно они в отчаянии пытались остановить Елену, собравшуюся пинком вышвырнуть меня из «Удачных покупок».

– Ах, бросьте! Я вовсе не собираюсь сожрать вашу драгоценную Юлю с кетчупом и каперсами! – с досадой осадила Елена хор защитников. – Ради бога, пусть трудится и дальше, кто же мешает? И хватит об этом. Переходим к следующему вопросу.

– Что ты постоянно с ней собачишься? – набросилась на меня в коридоре Наталья. – Оно тебе надо? Елена – нормальная баба, не лентяйка, не дура. Старается, ночует, можно сказать, в офисе!

– Вот и ты продалась за ресторанные обеды и сауну, – грустно заметила я, хотя понимала – эти слова несправедливы.

– Не будь идиоткой. Так, как раньше, уже не будет. Степан Данилыч давно работает в столице и обратно не вернется. Не мечтай о прошлом, ищи хорошее в настоящем!

– Угу, позитивное мировосприятие, ля-ля-тополя, я в курсе.

– Если ты в курсе, почему не хочешь признать очевидное: Елена – отличный редактор.

– Говори погромче, вдруг она услышит. Даже покричи.

– Ты язвишь, но я на тебя не обижаюсь. Это не ты. Кто-то другой говорит сейчас вместо тебя.

– Кто?

– Не знаю. Несчастный и обиженный ребенок. Наверное, Елена ни в чем не виновата?

– Виновата! Ты разве не чувствуешь, как мы изменились под ее влиянием? Она же нас затерроризировала! Теперь мы оглядываемся, прислушиваемся… Нам даже стали не милы наши междусобойчики. Мы не хотим корпоративных праздников. Когда такое бывало? Елена тут лишняя, чужая.

– Однако отлично управляется. И вообще – это ее журнал. Она не может быть здесь чужой!

– А ты помнишь, как Степушка отплясывал ламбаду? – печально сказала я.

Наталья засмеялась:

– Он еще и стриптиз исполнял!

– Вот видишь… Зачем он уехал? Отдал нас этой грымзе.

– Она вовсе не грымза.

– Да, я согласна, Елена – хороший редактор. Ты права. Я просто не знаю, на кого выплеснуть обиду и злость. В моей жизни все очень резко изменилось – не выдерживаю перепада температур. Я два года грелась на ласковом солнце. А теперь покрыта коркой льда. Мой персональный ледниковый период. И где мне греться? Дома? Там пусто! Но и на работе тоже совсем другая атмосфера!

– Юля, я понимаю, о чем ты… Конечно, тебе сейчас трудно. Ты рассталась с любимым. Страдаешь, нервничаешь. Поэтому и кидаешься на Елену… Но… Слушай, а вдруг у вас с Никитой все еще наладится?

– Ты думаешь?

– Каковы шансы?

Я уныло покачала головой.

– Юля, ты что-то делаешь, чтобы его вернуть?

– Я его жду! – страстно воскликнула я.

– И все? Просто сидишь и ждешь?

– А разве можно сделать что-то еще? Полагаю, в данной ситуации инициатива не может исходить от меня. Хватит, и так дров наломала.

– Не знаю. Думаю, надо быть активнее. Мы не в XIX веке! Сейчас нельзя сидеть на веранде в кружевном кринолине с томиком Жорж Санд в руках, меланхолично выжидая, пока папенька устроит твою судьбу с каким-нибудь знатным помещиком… Ты тут разложилась на молекулы и плаваешь в соплях. А в это время твоего шикарного Никиту безжалостно арканит какая-нибудь двадцатилетняя красотка.

– Ы-ы-ы, – тихонько завыла я. – Двадцатилетняя… Ы-ы-ы…

– Знаешь, их сколько? Молодых и без лифчиков! Как прилипнут! Замучаешься отковыривать от своего парня.

– Так, мне срочно нужен АК-47.

– «Калашниковым» не отделаешься. Тут необходим ракетно-зенитный комплекс. А если серьезно – хватит киснуть, Юля. Соберись в кучку. Отстаивай свою любовь. Вы с Никитой были славной парочкой, мы все восхищались – ах, какая красивая лав-стори!

– С таким бесславным финалом.

– А вдруг это не финал, а пустая страница перед началом следующей главы?

– Наташка, ты серьезно?

– Почему бы нет? И когда вы с Никитой помиритесь, ты перестанешь быть мексиканской колючкой и по достоинству оценишь заслуги Елены.

– Да я и так ее ценю. Просто завидую по-черному, – призналась я. – Она красивая, успешная, полностью состоявшаяся женщина. С богатым мужем, дипломом Гарварда и собственным глянцевым изданием. Катается на БМВ и одевается в Хренуччи. А я – ноль без палочки.

– Вроде бы я уже слышала от тебя про этот пресловутый гарвардский диплом? – улыбнулась Наталья.

– Еще бы. Я на каждом углу про него говорю. Скоро, наверное, буду ходить с плакатом: «У нее диплом Гарварда. А у меня нету!»

– Вот почему Елена так ловко всеми манипулирует – у нее хорошая база, отличное экономическое образование, – задумчиво произнесла Наташа.

– Плюс миллионы мужа, не забывай. Если вдруг над «Удачными покупками» нависнет угроза разорения, господин Аметистов подкинет любимой деньжат на поддержку бизнеса.

– Вот видишь, Юля, какое выгодное у нас место работы. Надо за него держаться. А ты постоянно рычишь на Елену, словно добиваешься, чтобы она тебя вышвырнула на улицу!

– Похоже, это и есть моя цель. Тогда у меня будет еще один повод для депрессии. И я утону в болоте жалости к самой себе.

– И тебе это надо?

От Евы пришла эсэмэска: «Приезжай к трем в «Бумеранг» на коррекцию».

Коррекция осанки и зрения мне, к счастью, не требовалась. Оставались ногти. Кроме нейтронной бомбы XX век наградил человечество и другим страшным изобретением – «ногтевым сервисом». От этого жуткого словосочетания переворачиваются в гробу классики русской литературы, а профессоров словесности, подозреваю, бьет нервная дрожь.

С тех пор как Ева поселилась по соседству, она – потомственная маникюрша – считает себя ответственной за красоту моих ногтей. Теперь мои ногти всегда сияют перламутром, но они превратились в настоящих убийц времени. Наращивание – четыре часа, коррекция – два. Мечтаю о возвращении в прежний образ. Тогда я была настоящей Венерой Милосской – порой недосчитывалась парочки ногтей после напряженной трудовой ночи, могла запросто отхватить полпальца зубами по локоть, ну и что?

– Учитесь, пока я жива, – ворчливо произнесла Ева, возвращая мне обработанные грабли.

Две девушки-маникюрши – Евин персонал – с восторгом и ахами освидетельствовали работу начальницы. Я тоже полюбовалась ровными розовыми ноготками с белой каймой и поблагодарила подругу. К счастью, Ева не стала сегодня украшать мои верхние конечности стразами и бубенцами – как этого требует мода. Ограничилась французским маникюром. Ева выступает в роли играющего тренера: руководит, командует, но также может и выйти на поле. То есть взять в руки пилку и щипчики и показать высший пилотаж.

– Пойдем выпьем по коктейлю, – предложила она, и мы плавно переместились с высоких банкеток ее маникюрного бара на кожаные диваны кофейни. И то и другое располагалось на одном этаже «Бумеранга». В будний день в торговом центре было немноголюдно, в стеклянных аквариумах магазинов скучали продавцы.

– Как поживает Виталий? – сдержанно поинтересовалась я. Хотя вопросы распирали горло и рвались наружу, как вулканическая лава. Признался ли он Еве, что на самом деле не пролетарий, а миллионер? Стал ли их секс качественнее? Сообщила ли она другу о том, что имеет ребенка?

– Так, – бесцветно отозвалась Ева. – Три раза оставался на ночь.

– Значит, ваш роман развивается?

– Хмм… В обратную сторону.

– Как грустно. Почему же?

– Не знаю, – поморщилась Ева. – Меня в нем все раздражает. Как говорит, как ест, как держит вилку, как занимается сексом…

– Блин.

– Вот именно.

– А вроде симпатичный парнишка. Глаза голубые.

– Насмотрелась уже, – хмыкнула Ева. – Глаза его мне тоже не нужны.

– Тоже раздражают? – удивилась я.

– Угу. Он и смотрит как-то не так… Неправильно.

– Косоглазием вроде бы не страдает… А про Мишутку ему сказала?

– Нет пока. Да и незачем. Очевидно, мы расстанемся. Как только удастся выставить его за дверь. Не хочет ведь уходить, зараза.

– Полагаю, он в тебя влюбился! Конечно, как в тебя не влюбиться, ты же необыкновенная.

– Прилип, как горчичник, не отдерешь.

– Но сначала же он тебе понравился, Ева! – Я не теряла надежды впарить подруге замаскированного миллионера и обеспечить ее до конца жизни лангустами, лимузинами, жемчугами и платьями от Кавалли. – Ты говорила, тебе импонирует его интеллигентность, уверенность. Разве он не обаятельный и остроумный?

– Вздор! Он редкостный зануда. Уже начал меня перевоспитывать. Каков фрукт! Не так сидишь, не так стоишь, не ту юбку надела, грубо выражаешься. А какое право он на это имеет? Я большая девочка и всего сама добилась в жизни. Он мне не помогал. И если я ощущаю настоятельную потребность послать кого-то на… хм… три буквы, я это делаю. Не оглядываясь на всяких голубоглазых прилипал.

Я булькнула коктейлем и довольно улыбнулась: попытки Виталия перевоспитать Еву обречены, видимо, на провал. А вот я более успешна! Еще пару месяцев назад Ева беззастенчиво сотрясала воздух нецензурными выражениями, вгоняя меня в краску. А сейчас две трети мата заменяет милыми эвфемизмами – и все это ради подруги!

Нет, я, конечно, и сама могу послать.

Но надо очень сильно довести.

– Виталий, очевидно, просто хотел внушить тебе мысль, что экспрессивная лексика предназначена для выброса пара в сложных ситуациях, а вовсе не для повседневного использования.

– Так у меня что ни день, то сложная ситуация, – пожала плечами Ева. – Если не ругаться, то тебя или проигнорируют, или раздавят, как блоху. Малый бизнес в России – занятие для полоумных мазохистов. У меня всего три малюсеньких маникюрных бара. А знаешь, какая очередь из чиновников? Как в модный ночной клуб. Кто с ложкой, кто с поварешкой, всем надо, всех накорми.

– Да, я читала недавно – за последние десять лет поголовье чиновников выросло в полтора раза.

– Пора отстреливать, – вздохнула Ева. – Будешь пирожное?

– Спасибо, не надо. Но давай вернемся к нашей теме. Представь, что Виталик сказочно богат, – ты бы относилась к нему иначе? Вероятно, тебя раздражают его замечания, потому что ты считаешь себя более успешной личностью, нежели он? Он не имеет морального права тебя учить, так как сам мало чего достиг. Правильно я рассуждаю?

– Ах, мужчины в этом сильны! – засмеялась Ева. – Знаешь, бывает, подкатывает к тебе плюгавенький типчик. Рожа кирпича просит, ножки кривые. Но он же мужик! У него член! Значит, я должна ликовать и рыдать от счастья, когда он приглашает меня на свидание.

– Но у Виталия, надеюсь, с этим приятным органом все в порядке? Он не кривой?

– А у кого кривой?

– У плюгавенького типчика.

– Вроде бы я этого и не говорила, – задумалась Ева.

– Значит, мне послышалось.

Немудрено!

Я два года наслаждалась роскошным сексуальным меню. Никита баловал. А теперь – вообще ничего! Почти пять месяцев напрочь лишена секса. Естественно, на существительное «член» я реагирую неадекватно: взгляд туманится, в мозгах взрываются эндорфиновые фонтанчики – и вот я вижу перед собой совершенно голого Никиту. Крепкие плечи, бицепсы, широкая грудная клетка (тоже красиво украшенная мускулами)… Далее – живот. Ах, тут небольшой непорядочек! Несмотря на трудовую вахту в спортзале, Никите никак не удается обеспечить свой пресс вожделенными кубиками – ими щеголяют мужчины с обложки журнала «Мен хэлс». А мне, честно говоря, плевать на кубики, без них тоже совсем не плохо! Ладно, спускаемся ниже – следующий кадр, естественно, вырезан цензурой. И зря – лично я готова долго любоваться этим прелестным сооружением и его воинственными трансформациями… Ну а далее – ноги, длинные, сильные и волосатые, одним словом – само совершенство…

Мой возлюбленный божественно хорош!

Это действительно так. А вовсе не мое предвзятое мнение. Все вокруг твердили: «Юля, ты отхватила потрясающего парня».

Не знаю, как мне удалось!

Конечно, «потрясающим» его делала не внешность, а характер, оболочка не так уж и важна для мужчины…

– Солнце, куда ты исчезла? – подергала меня за руку Ева.

– А?

– У тебя удивительная способность отключаться посреди разговора. Р-р-раз – и Юли нет. Где она? Погружена в мысли. Ну и о чем эти мысли?

– О вас с Виталием, – соврала я. – Ты не ответила на мой вопрос. Изменилось бы твое отношение к товарищу, если… Если вдруг… О, представь: он получил наследство от дедушки-араба.

– Ты знаешь, я очень хорошо себе представляю этого голубоглазого араба, – засмеялась Ева.

– И готов бросить к твоим ногам три тонны золота и аметистов.

– При чем здесь аметисты?

Действительно, при чем?

Подозреваю, драгоценная начальница Елена Аметистова так прочно угнездилась в моей подкорке, что напоминает о себе даже в случайных метафорах.

– Удобнее считать в евро, – разумно заметила Ева. – Итак, каково наследство?

– Лучше вовсе не считать, а оценить факт эмоционально. Ну, вообрази, представь! Исключительное, грандиозное наследство. А Виталий явно запал на тебя. Он готов потратить миллионы. Твое решение?

Ева надолго задумалась.

– Не будем говорить об этом, – отмахнулась она в конце концов. – И чего ты пристала как репей? Я не знаю, ничего не знаю… Это не тот мужчина, о котором я мечтала… Понимаешь?

– Тебе не угодишь! – возмутилась я. – Ты страшно привередлива!

– Уж какая есть. – Ева поднялась с дивана. – Я сейчас еду в налоговую. Тебя подбросить куда-нибудь?

Глава 14 Сплошные переживания!

Сидим с Матвеем во дворе – теплый и умиротворенный вечер, вовсе не похожий на осенний.

Я не хочу идти домой, там пусто. Матвей, полагаю, тоже не стремится расстаться с прилежной ученицей. Он сидит на скамейке с бутылкой минералки. Я смотрю вверх – на красные грозди рябины среди желтых листьев, подрагивающих от ветра. Третий участник коалиции – пятиклассник Антон, соседский ребенок. Дитя ведет себя нетипично: вместо того чтобы играть на мобильнике, держит на коленях учебник.

– Что пишут? – интересуется Матвей у парня.

Я думаю о том, почему инструктор, отмотав со мной по городу несколько десятков километров, не рвется домой – душ, телевизор, пиво, – а сидит во дворе. С момента нашего знакомства я еще не задала Матвею ни одного личного вопроса. Сколько ему лет? Женат или холост? Дети, любовницы, попугайчики? Отчество, фамилия? Образование?

Я уверена – Матвей разносторонне образован, его не сравнить с моим первым инструктором Герасимом Андреичем. Тот, устав от водительской практики, но владея лишь профессией шофера, в какой-то момент биографии подался в учителя. Чтобы, как делают многие бесталанные педагоги, кромсать на кусочки желание и волю ученика, напрочь отбивая интерес к предмету. Конечно, и среди простых водителей (токарей, плотников) попадаются гениальные педагоги, способные поделиться мастерством и заразить своей влюбленностью в дело. Матвей – из этого племени. Но, кроме того, его образование явно не остановилось на изучении устройства карбюратора. Что он заканчивал? Какие книги читает?

Он просто приезжает утром, и мы отправляемся в путь. Я привыкла чувствовать его доброжелательное внимание, он мягко залез в мою душу и орудует там в пушистых перчатках. Каждый разговор с ним поднимает самооценку, он так ловко делает комплименты! Знаю, даже за серьезную ошибку на дороге с нарушением ПДД я не подвергнусь вивисекции – эта уверенность делает меня смелее и раскованней. А к жизненным ошибкам у Матвея один подход – все и всегда можно исправить.

Но, несмотря на лояльность инструктора, я держусь на расстоянии. Не пытаюсь сблизиться, хотя он уже столько обо мне знает!

А я о нем ни-че-го!

Это игра в одни ворота. Все разговоры вертятся вокруг моей персоны – чувства, желания, мечты… Приятно иметь подобного самоотверженного собеседника. Особенно – мужского пола. Разве мужчины способны в течение двадцати минут поддерживать диалог, в центре которого вовсе не их изумительная личность? Нет, конечно, для них это мучительно.

Матвей определенно уникален. Он нравится мне, но я ни шагу не сделаю навстречу.

Хватит, достаточно.

Уже обожглась.

Пять месяцев назад я дала монашеский обет. В душе теплится надежда: моя нынешняя сдержанность зачтется на небесах, и я искуплю свою вину перед Никитой. Больше никаких мужчин! Но почему-то так приятно сидеть на скамейке рядом с Матвеем, нечаянно соприкасаться с ним и чувствовать ровное тепло его тела…

Нет, я ужасно противоречива!

– Что пишут?

– Да так, – ответил пацан. – Учу. Вода – единственное вещество на планете Земля, которое при охлаждении сначала сжимается, а при температуре плюс четыре начинает снова расширяться.

– Что? – повернулась я к мальчишке. – Как это? Почему? Сначала сжимается, а потом опять начинает расширяться?

– Угу, – кивнул ребенок.

Минуты три я напряженно переваривала новую информацию. Вроде бы в школе училась неплохо, но вот представьте себе – прямо во дворе на скамейке обогатилась совершенно незнакомыми сведениями. Кто бы мог подумать! Обыкновенная вода – и такое своенравие! При охлаждении сначала сжимается, как и положено всем порядочным веществам, но в последний момент – хоп! – и назад копытами. Все делает по-своему. Опять начинает расширяться. Какое непредсказуемое поведение!

Удивительно!

Недаром вода – женского рода. А я удивляюсь собственной противоречивости! Если обычная вода, три ничтожных атома, простейшая формула Н2О, способна выкинуть подобный финт, чего уж ждать от человека – существа, чей мозг так до сих пор и не изучен…

– Юля, о чем задумалась?

– Так.

– Не хочется идти домой?

– Чудесный вечер. Ты тоже не торопишься.

– У меня работа еще не закончилась, – усмехнулся Матвей.

– Еще одна ученица? Или ученик?

Инструктор неопределенно хмыкнул. Внезапно я ощутила укол ревности. А что, если и с другими подопечными мой автомобильный босс нянчится так же трогательно, как со мной? Неужели это его фирменный стиль?

Возможно.

Но почему мне хочется думать, что только со мной он заботлив и ласков?

– Завтра покатаемся по трассе.

– По трассе? – подпрыгнула я. – Но я же там всем буду мешать!

– Ну ты же постараешься ехать чуть-чуть быстрее? Правда?

Куда быстрее?!

У меня и так колоссальный прогресс – теперь перемещаюсь практически как сверхзвуковой самолет. Целых тридцать километров в час – это вам не шутка! Но в принципе очень удобная скорость. Если бы все катались в том же темпе, количество ДТП исчислялось бы не тысячами, а единицами. Дивно наблюдать, как какая-нибудь пафосная иномарка, рыча и содрогаясь, обгоняет нашу «девятку», мчится, летит, меняя ряды, ежесекундно создавая аварийные ситуации… А затем с визгом тормозит на красном светофоре, опередив нас всего лишь на один корпус.

И стоило так суетиться?

– Придется, Юля, ехать побыстрее.

– Но как же?! Я не смогу! У меня не получится. В прошлой жизни я, наверное, была улиткой.

– Что ж, пора вытравить из твоей памяти отголоски прошлых жизней. Попытаемся оснастить улитку реактивным двигателем.

– Смеешься! Да твоя лоханка на ходу развалится, – привела я жестокий аргумент. Подняла руку на святое – его машину. Ни один водитель не простит подобного.

– Все будет нормально, – улыбнулся Матвей. – Успокойся, не нервничай заранее. Я уверен, тебе понравится.

– Я на минутку. – Мамин голос в трубке звучал по-деловому. – Мне сообщили, ты постриглась?

– Ах, у тебя везде осведомители.

Я представила, как Марго сидит сейчас в кабинете на двадцатом этаже сверкающей высотки и, разговаривая с дочерью, одновременно ворошит документы на столе – на пальце правой руки сверкает бриллиантовый перстень, подарок Юрия Валентиновича. За стеклянными стенами – розовый закат, солнце пылает, уткнувшись в горизонт, ощетинившийся трубами и небоскребами…

– Пришли мне фото. И вообще – могла бы поставить веб-камеру на свой компьютер.

– А зачем она мне?

– Ну тогда быстро скинь фотку. Мне же интересно, что ты изобразила у себя на голове.

– А как ее скинуть? Фотку?

– Юля! Ты в каком веке живешь?

– В двадцатом… э-э… в двадцать первом.

– Вот! А задаешь такие вопросы, будто сидишь в пещере у костра, замотанная в шкуру мамонта.

– Не-а, я дома.

– Тогда щелкни себя телефоном и сбрось мне картинку.

– О, – сказала я и с недоумением посмотрела на свой новенький телефон.

Да, продавец в салоне связи экстатически верещал что-то про мегапиксели и четкость изображения. Меня волновало другое – восхитительные пупырчатые кнопочки. Предыдущий аппарат я использовала сурово: только для болтовни. Он не был предназначен ни для фото– или видеосъемки, ни для скачивания игр, ни для интернет-серфинга, ни для забивания гвоздей.

Я повертела телефон в руках. Возможно, совсем нетрудно выяснить, где здесь камера и как передавать изображения. Но пока нельзя признаваться маме, что я до сих пор не освоила простейшие функции.

– Мамусик, лучше прилетай на выходные домой.

– Лучше спроси, кто сообщил мне о прическе.

– Кто?

– Никита.

Я свалилась замертво, издав сдавленный всхлип.

Никита?!! Он звонил маме?!!

Почему он позвонил? Решил восстановить отношения и сделал первый разведывательный шаг? Прозондировал почву?

– Юля, я тебе раньше не говорила… Просто… Мы общаемся, – немного смущенно призналась Марго.

– Что? Не понимаю. – Я затравленно оглянулась. Предметы в комнате зашевелились, окно перекосило, ноутбук растекся по столу алой пластмассовой лужицей, кресло вздыхало и охало… Я помотала головой, пытаясь избавиться от наваждения… – Мам, что ты сейчас сказала?

– Мы с Никитой общаемся, – повторила мама, в ее голосе звучала грусть и усталость: она, естественно, предвидела, какой шквал вопросов обрушится на нее через секунду.

– Все это время? – не поверила я. – И как? По телефону? Или встречаетесь? И часто?

– Мы вместе обедаем в «Виконте» раз в месяц.

Потрясающее открытие!

Я, можно сказать, давно уже труп – валяюсь на свалке с перерезанным горлом. А мой бывший возлюбленный и мамочка мило общаются. Беседуют на разные темы, смакуя улиток и перепелиные грудки во французском ресторане.

– Почему ты не сказала мне об этом раньше?

– Ты выглядела растерзанной. Я не хотела тебя травмировать. И в то же время боялась невольно дать надежду – без всяких на то оснований. Ты могла бы вообразить, что раз Никита поддерживает со мной отношения, то, значит, не планирует отказаться от тебя окончательно.

– А он планирует?!

– Юля, я не знаю. Да, мы общаемся. Но у нас негласное табу на личные темы. Я ни о чем не спрашиваю у него, он – у меня. В этом плане Никита как бетонная стена, его лицо непроницаемо, я не знаю, какие он испытывает чувства.

– У него кто-то есть?

– Юля, я не знаю!

– Так о чем же вы разговариваете?! – возмутилась я.

– Поверь, и без твоей персоны тем достаточно. Говорим о финансах, политике, бизнесе. Юля, Никита – необычайно интересный человек. Я не собираюсь отказываться от нашей дружбы.

Да, они сразу же скорифанились, едва увидели друг друга – зять и его шикарная теща. Сколько раз я сидела в сторонке во время наших семейных встреч, не пытаясь вмешаться в оживленную беседу. В Никите Марго ценила напор и амбициозность, широту взглядов и постоянное стремление к развитию – все эти качества она тщетно пыталась культивировать в собственной дочери.

– А вчера, Юля, он позвонил и спросил о тебе.

Сердце ухнуло, задергалось и застряло между ребер.

– Да, Никита позвонил. Сказал, вы случайно встретились. И у тебя новый имидж. Но он обеспокоен – ты ужасно похудела. Да, я знаю, ты ужасно похудела. Никита спросил, все ли в порядке у тебя со здоровьем. Быстро признавайся, что ты с собой сделала? Что с твоим здоровьем?

– Ты хочешь сказать, он звонил лишь для того, чтобы выяснить – не собираюсь ли я отбросить копыта?

– Ну, нет, конечно, не так прямолинейно…

– Кошмар. Значит, я выгляжу настолько ужасно, что внушаю опасения…

– Но прическу-то он похвалил! Юля, ты ничем не заболела? Я волнуюсь!

– Мама, не нагнетай. Я совершенно здорова, если не считать нервной анорексии, псориаза и шизофрении. Но это сущие пустяки. У меня все в полном порядке.

– Я очень надеюсь, что с тобой все нормально. Да, ты похудела. Но в принципе вернулась к прежнему весу. Ты всегда была стройной, пока не набрала пару тонн жира – когда бросила курить.

– Мама, лучше бы ты и не рассказывала мне о разговоре с Никитой, – угрюмо выдавила я.

Теперь мне еще хуже!

– Да, конечно, следовало бы промолчать. Но я испугалась. Вроде бы только что оставила тебя в городе целой и невредимой, и тут звонит Никита с таким вопросом. Естественно, я заволновалась.

– Теперь можешь успокоиться, – мрачно буркнула я.

– Юля, ты подумай, он нарушил молчание. Никита заговорил о тебе.

– Неужели я выгляжу до такой степени плохо?!

– Если честно, ты вовсе не производишь впечатление человека, отдохнувшего месяц на Багамах.

– А я там и не отдыхала.

– А я тебе, между прочим, предлагала! Поехать куда-нибудь развлечься… Но мы же гордые. У мамы денег не берем.

– Да есть у меня деньги! Зато желания никакого… Господи, неужели я такая страшная кикимора?! – едва не прорыдала я в трубку.

– Уже раскаиваюсь, что сообщила тебе об этом разговоре. Но, Юля, давай посмотрим на ситуацию с другой стороны. Никита беспокоится о твоем здоровье. Он переживает. Разве это плохо? Возможно, он оттаял? А вдруг у тебя появился шанс?

– Сомневаюсь.

– Прости, я, видимо, окончательно испортила тебе настроение…

Я положила трубку и уставилась взглядом в одну точку, размышляя… Ничтожная, жалкая! Единственное чувство способна я теперь вызвать у Никиты – не любовное волнение и трепет, а недоумение: что с ней, почему она так плохо выглядит? Да, подумать только, какое впечатление я произвожу на людей, если после встречи со мной любимый срочно звонит в Москву и консультируется у Марго, не заболела ли я тифом!

Или надо радоваться? Мог бы и вовсе не заметить нашей встречи – подумаешь, промелькнуло что-то в воздухе, взбудоражило на секунду память и тут же исчезло…

Глава 15 Роман и Нонна

Наверное, я бы еще долго обсасывала новость, игралась с ней, как голодный пес с костью, но тут явилась Нонна. О прибытии она возвестила продолжительной трелью звонка. Едва увидев подругу, я в сотый раз подумала, насколько незначительны мои проблемы. Нонна стремительно вторглась в квартиру, напоминая гигантскую летучую мышь: черное пончо, черные брюки, черные туфли, черная сумка… И серое лицо. Единственное украшение – золотой браслет с буквами NONNA на запястье.

– Не спишь еще? Я заехала. Была тут неподалеку. «Крузер» показывала.

– Зачем?

– Продаю. Чаю налей.

В три секунды, словно тренированная официантка ресторана, я обслужила подругу. Известие о продаже Нонной любимого автомобиля настораживало. Недавно она пошутила, что скоро ей придется ездить на автобусе. Мы посмеялись – милая шутка! Я так привыкла видеть подругу за рулем «лендкрузера», что порой размышляю, не являлся ли автомобиль приложением к маленькому карапузу, когда родители забирали Нонну из роддома? Ведь кто-то рождается в рубашке или с серебряной ложкой во рту. А Нонна никогда не мелочится – она родилась за баранкой «лендкрузера».

И ни разу не изменила любимой марке. А теперь продает машину.

– Что, совсем приперло? – с волнением посмотрела я на позднюю гостью. – Вот, малышка, съешь пончик с вареной сгущенкой.

До миндального кекса руки еще не дошли, поэтому запаслась выпечкой из супермаркета – у меня постоянно гости, надо чем-то угощать.

– Специально для тебя купила.

– И даже сберегла! – вздохнула Нонна, одарив взглядом, полным благодарности и восхищения. Ее всегда удивляла моя способность сосуществовать рядом с пончиками, пиццей, пирогами, не делая никаких попыток истребить их. Сама она и полдня бы не продержалась: через двадцать минут жестоких мучений приползла бы на кухню и вцепилась в углеводы зубами.

– Ноннище, почему ты продаешь машину?

– Юля, хватит задавать глупые вопросы! Я же тебе говорила! Деньги, деньги, деньги! Очень нужны деньги. И квартиру тоже продаю. Это уже не шутка. Суровая реальность.

– Нонна, перестань. Я тебе не верю! Квартиру-то зачем продавать? Только не говори, что твои счета пусты! Сто раз это слышала. Но ты всегда держалась на плаву.

– Юль, я теперь оказалась в такой ситуации – закачаешься.

– Что случилось?!

– Я же здорово прогорела с фирменным магазином на улице Пушкина. Здание снесли, мне город не вернул ни копейки.

– Да, помню.

– Я разорена, Юль.

– Не говори так, больно слышать!

– Но это факт.

И для Нонны – вовсе не первое разорение. История сделала круг, и все повторилось. Правда, первый раз падать было больнее – слишком высоко успела взлететь бизнес-леди, прежде чем Роман спустил в карты все ее состояние. Пережив удар, подруга начала выкарабкиваться, постепенно складывала из золотых кирпичиков новый капитал… Судьба злобно ухмыльнулась – и Нонна вновь все потеряла.

Жестокая ирония заключалась в том, что все это время подруга опасалась подвоха от мужа – не начнет ли Роман снова играть? Но тот, дав обещание, держался до последнего. Ради данного слова отказался от страсти и огня, которыми игра наполняла его жизнь. Наверное, чтобы не сорваться, ему пришлось опутать сердце железными цепями, и с каждым днем они впивались все глубже. И в какой-то миг все кончилось – сердце остановилось, Роман замер, уткнувшись лицом в руль автомобиля прямо перед Нонниным офисом. Сигнал безысходно выл, на заднем сиденье лежал пышный букет цветов – они собирались отпраздновать дату знакомства.

А Нонна разорилась совершенно самостоятельно, без помощи Романа.

– Лучше б разрешила ему играть, – терзала она себя после. – Пусть! Пусть бы проигрывал, выигрывал, снова спускал все до копейки… Я бы снова заработала. Зато он был бы жив.

– Нет, Нонночка, – тщетно пыталась успокоить я подругу, – если б он нарушил обещание и начал играть, его сердце разорвалось бы от вины перед тобой.

– Вот, я и говорю… Куда ни кинь – кругом сама виновата. Свела мужика в могилу, угробила… Не разрешала играть – умер от неудовлетворенной страсти. Разрешила бы – умер бы от чувства вины.

– По крайней мере, он жил ярко – страдал, метался, причинял боль и радость. Любил тебя.

– Мне сказали, он был блистательным игроком. Математические способности, буддистская выдержка, проницательность и чувствительность к нюансам – карточный бог…

Если был так хорош – зачем проигрывал?!

– А я посадила его в клетку, обрезала крылья…

Внешние страдания Нонны длились не долго. В отличие от меня (а я громогласно оплакала расставание с любимым, оповестила о своем горе всех знакомых и теперь жадно ищу сочувствия у первого встречного) уже через неделю после похорон Нонна вытерла слезы и собралась в комок, тем более что буквально в тот же момент ее бизнес попал под камнепад. Она редко говорит о Романе, и только со мной – я была свидетельницей их знакомства и бурной симфонии их взаимоотношений, симфонии, прозвучавшей на одном дыхании и резко оборвавшейся… Только приверженность черному цвету напоминает сейчас о страданиях Нонны, а для посторонних это выглядит элегантностью – «у мадам утонченный вкус!». Но я-то помню, что раньше лицо мадам вовсе не было таким серым, а в глазах не горел огонь затаенной боли…

– А что, пончиков больше не осталось?

– Ты, мать, все стрескала, – безжалостно заметила я. – Вообще-то, думала, еще на утро для Матвея останется. Но недооценила твою прожорливость.

– Матвей обойдется. Его наняли тебя мастерству учить, а не пончиками баловаться, – отрезала Нонна.

– Хочешь, могу сделать бутерброд?

– Бутерброд. Какая проза!

– Но мы отвлеклись от темы, Нонна. Объясни, неужели твое материальное положение настолько плачевно?

– Я заняла денег, чтобы заткнуть одну дыру, потом еще – чтобы заткнуть другую… – вздохнула Нонна. – А потом кто-то выкупил все долги, собрал их воедино. И теперь моим кредитором является местный мафиози. Известная личность. Я у него на счетчике, Юля.

– На счетчике! – испуганно выдохнула я и закрыла ладонью разинутый рот. – О ужас!

Богатое воображение тут же нарисовало страшную картину – расправа с Нонной, не сумевшей оплатить долги. Чем дольше я молчала, тем более кровавое зрелище вставало перед глазами: позвякивали цепи и наручники, бурлила в чанах серная кислота, визжала циркулярная пила, летали куски человеческой плоти, лохмотьями свисала кожа, доносились всхлипы и стоны…

– Юля, – рассмеялась Нонна, – не фантазируй! На тебе лица нет. Не хорони старушку заранее, я еще собираюсь повоевать.

– Сколько ты должна этому бандиту?

Сумма, названная подругой, шокировала. Я привыкла манипулировать менее громоздкими цифрами – двадцать три рубля за литр кефира, восемь – за городскую булку.

– Но только до конца октября. Потом – очередная накрутка процентов.

– А если продашь «крузер», и квартиру, и офис, тебе хватит?

– Должно хватить. В обрез. В дополнение к тому, что имею в банке. Только бы успеть.

– А мафиози тебя не обманет? Скажет, все, красавица, опоздала. Давай считать заново.

– Возможны любые варианты развития сюжета. Я надеюсь на более благоприятный. Поэтому срочно распродаю имущество.

– Нонна, давай я тоже что-нибудь продам! – воскликнула я. – Тебе это поможет? Почку не предлагаю, она у меня измучена лошадиными дозами кофеина, – быстро добавила я. – Остается только квартира.

– Милая Юля, – прослезилась подруга, – ну что ты! Спасибо, конечно. Но твоя квартира тебе и самой пригодится. Ничего, выкручусь, не первый раз попадаю в переделку. Отобьюсь, отстреляюсь. Если надо – лягу на грунт. А потом начну подниматься.

Я увидела, как Нонна, словно многотонная субмарина, плавно движется вверх, навстречу лучам солнца, сияющим в мутной пелене океана…

Непотопляемая!

Удастся ли ей выплыть на этот раз?

– А что за фотки? – спросила Нонна, взяв в руки снимки, добытые инструктором в редакции журнала, и начала перебирать их. – Здесь ты… а рядом Холмогоров… Помню, помню… На сколько миллионов этот красавчик облегчил городскую казну? Где он сейчас? Все еще скрывается?

Я пожала плечами.

Откуда мне знать?

– Значит, это те фотографии, из-за которых Никита на тебя обиделся… Странно, вроде бы вполне приличные. А, Юль?

– Да, эти приличные. Но в журнале были напечатаны не они, а вариации на тему.

Я выложила на стол гадкий журнальчик, раскрыла его, дав Нонне возможность убедиться, насколько разительны отличия.

– Хм… – задумалась подруга. – Вот она – сила печатного слова! Вернее, в нашем случае не слова, а изображения! Стоит взглянуть сюда, – Нонна постучала согнутым пальцем по странице, – и думаешь: а Юлька вовсе не та барышня, за которую пытается себя выдать! Я сто лет тебя знаю. Ты, можно сказать, скромница. Тихий ангел. Но здесь, в журнале, выглядишь озабоченной нимфоманкой.

– Я и сама поверила.

– Так это все ложь?

– Нонна, ты совсем дура, что ли?! – рассердилась я (тихий ангел). – Вот же, показываю тебе настоящие снимки! Вот они! А над этими, фривольными, потрудился фоторедактор!

– А зачем?

– Установка у них такая – везде искать и находить клубничку, пошлость.

Нонна поморщилась:

– Да, неприятно. Но и тебе, юная развратница, хороший урок – не становись объектом вожделения папарацци.

– Постараюсь.

– А как ты раздобыла настоящие фотографии?

Я рассказала Нонне о визите в редакцию журнала.

– Матвей – молодчина! Правильно действует. Жаль, ты не позволила парню превратить в руины мерзкое убежище папарацци.

– Нас бы скрутили охранники. И тогда моя рожа появилась бы не в светской хронике, а в вечерних новостях. Вооруженное нападение на редакцию журнала! Свобода печати под угрозой! Представь картину – охранник уронил на меня Матвея, мы лежим на полу под дулами автоматов, смирно, как голубки. И именно этот волнующий кадр попался бы на глаза Никите, когда он вечером переключал бы каналы телевизора. Я удивительно удачлива, когда речь идет о материалах, меня компрометирующих.

– У тебя богатое воображение. В этом все дело.

– Но согласись, эти снимки были напечатаны, вот они, в журнале, я их не выдумала. И они испортили мне жизнь.

– Ты могла бы все объяснить Никите.

– Я боялась, что не сумею. Я чувствовала себя ужасно виноватой. И потом, ты же сама посоветовала мне не оправдываться!

– Я?

– Да, ты!

– М-м-м… Конечно, оправдываться – это унизительно. Но внятно разъяснить Никите ситуацию было просто необходимо, – вывернулась Нонна. – А ты предпочла вовсе не разговаривать. Промолчала. Исправь ситуацию прямо сейчас. Поехали – покажем ему настоящие фотографии!

– Матвей мне тоже это предлагал, – вздохнула я.

– И?..

– Неудачная идея.

Нонна резко встала.

– Быстро одевайся, – приказала она. – Мы едем к Никите. Ты знаешь, где он теперь живет? Надеюсь, не у своей расфуфыренной мамочки? Нет, сначала тебе надо подкрасить физиономию. Ты бледная.

– Никуда я не поеду.

– Мы должны показать ему настоящие снимки.

– Угу. Столько месяцев спустя.

– Но ты же только сейчас их раздобыла. Надо доказать Никите, что ты ни в чем не виновата.

– Давай уж сразу сделаем мне операцию по восстановлению девственности, – раздраженно произнесла я. – Ви-но-ва-та! Я виновата, ты прекрасно знаешь. Вспомни, меня же электричеством пронзало насквозь, когда я говорила о Холмогорове.

– Разговоры не в счет. До секса не дошло – и ладно. Да какой там секс! Даже и не целовались!

– Нет.

– Вот! Фантазии не в счет. Мало ли кто чего нафантазирует! Но ты, как обычно, все усложняешь. Встала, оделась. Едем к Никите.

– Я и адреса не знаю. И вообще… Не хочу выглядеть жалкой… Что, буду канючить: милый, посмотри, пожалуйста, фотографии подделаны, вот тут и тут, ты видишь, мы вовсе не обнимались с Холмогоровым, я хорошая девочка… Бред!

– Знаешь, Юля, – гневно сверкнула глазами Нонна, – я тебя, конечно, люблю. Но устаю от тебя капитально! Нельзя быть такой сложной и нудной. Проще надо быть! Легче смотреть на вещи.

– Завтра попытаюсь начать новую жизнь, – покладисто ответила я.

– Ну-ну, попытайся.

Глава 16 Страдания свекрови

Утро. Новый день – словно необработанный алмаз в моих руках, настоящая драгоценность. Один-единственный день моей жизни, и он никогда не повторится… Как я им распоряжусь? Растрачу на пустые переживания, тоску, вздорные мысли? Или превращу в сияющий бриллиант, наполнив ожиданием чуда, энергией и радостью? Пусть поводов для радости у меня сейчас немного, но вдруг я их просто не замечаю?

– Слушай, забери Мишутку от мамы, – попросила я Еву, столкнувшись с ней на лестнице. – Как я соскучилась по твоему сладкому детенышу!

– Не поверишь, но я тоже, – ответила Ева. – Наверное, скоро заберу. Мама втянулась, вошла в образ. Теперь не отдает внука.

– Наверное, поняла, какой кайф быть бабушкой аппетитного, веселого младенца.

– Точно. Надеюсь, и я сама когда-нибудь все же узнаю, какой кайф быть матерью, – грустно добавила Ева.

Что и говорить, пока она не сплавила ребенка маме, она удачно пристраивала его или мне, или наемным нянькам – это мы кормили ангела фруктовым пюре и выгуливали в коляске. А сама Ева занималась бизнесом, лишая себя массы чудесных ощущений.

– Сегодня выезжаю с инструктором на трассу, – страшным голосом сообщила я. – Будем летать. С чудовищной скоростью!

– О, так это же классно! – оживилась Ева. – Люблю погонять. Жаль, из моей малютки много не выжмешь, двести попробовала – супердрайв! Да и наши ужасные дороги не позволяют так развлекаться. Пять минут удовольствия – и пора тормозить. Ноготочки в порядке? – Ева взяла мою руку и проинспектировала ее. – Молодец, не испортила еще. Чао, я побежала на работу. Обещаю, Мишутку скоро верну.

Я еще три минуты тупо стояла на лестнице, переваривая информацию.

Две-сти?!!!!

Она летала с такой скоростью по шоссе?

А меня бьет нервная дрожь от одной лишь мысли, что сегодня я попытаюсь разогнаться до шестидесяти! Но я же не трусливый хорек! Я довольно смелая девица, даже один раз не побоялась рявкнуть на свекровь и один раз ввязалась в драку, спасая незнакомого подростка. А уж с начальницей лаюсь постоянно, пренебрегая опасностью увольнения!

Значит, хватит трястись от страха.

В редакции «Удачных покупок» царило приятное оживление. По блеску в глазах коллег и легкому шелесту купюр я поняла: коллектив осчастливили какой-то незапланированной выплатой.

– Юля, дуй в бухгалтерию, на еду бабок отвалили! – возбужденно вращая глазами, сказала Диана. Она держала в руках кроме денег еще и два последних номера «Удачных покупок». – Весьма кстати! Мне как раз не хватало на куртку, теперь куплю!

Счастливая!

Она способна радоваться подобной ерунде!

– Куртку? Какую по счету? – улыбнулась я. – Ты их маринуешь, что ли, – с чесночком и перцем чили?

– Ну почему? Вовсе нет! Я же их ношу. У меня есть легкие – розовая, белая, серебристая. А еще теплые – замшевая, и из лаковой кожи, и из перфорированной, и из кожи, обработанной лазером, – с удовольствием перечислила Диана.

– Неужели и такое бывает?

– Конечно.

– Тогда осталось купить космический скафандр для полноты коллекции.

– Нет, скафандр мне не нужен, – серьезно ответила Диана. – Мечтаю о сапогах из лиловой замши. Офигительная прелесть! А еще приглядела в «Дикой орхидее» чудный атласный комплект. И блузку в «Блэк дресс» – фантастическую. Но цены заоблачные. На все денег не хватает.

– Тебе надо составить wish-list.

– Что это?

– Список желаний. И будешь действовать последовательно. Сначала разберешься с курткой, потом купишь сапоги…

– Заведи любовника-олигарха, и он купит тебе все и сразу, – подсказал, пробегая мимо по коридору, Петя из автомобильного отдела и хлопнул мою собеседницу по аппетитному месту. – С твоими-то данными! С такой отличной базовой комплектацией!

Диана развернулась и треснула парня журналами по голове. Точно так же ведут себя дети в школе.

– Ой, она дерется! – дурашливо завопил Петя. – Спасите-помогите!

– Проваливай, негодяй, – улыбнулась Диана. – Не смей меня лапать.

Петя надрывно вздохнул и удалился. Они явно испытывали друг к другу симпатию.

– Ну и что там дальше про вшивый листик? – вспомнила Диана.

– Виш-лист, – терпеливо поправила я. – Заметь, список желаний вовсе не обязательно превращать в элементарный реестр вещей и предметов. Туда можно заносить и нематериальные ценности. Мечты.

– Почему-то я думаю только о материальных, – озабоченно пробормотала Диана. – Все хочу! И куртку, и лиловые сапоги, и атласное белье… А еще сапфировый перстень, вчера видела, чуть не умерла прямо у витрины! Почему возможности всегда отстают от желаний?

– Зато тебе есть о чем мечтать. Представь, что ты уже все купила. Устроила в квартире общий склад всех бутиков города. И тебе стало скучно.

– Еще мечтаю о белом джипе, – алчно призналась Диана. – Ярко-белый «туарег», он такой, он такой… Ах! И конечно же хочу отдельную квартиру. Надоело жить с родителями. Тебе везет – у тебя хотя бы однокомнатная. Не блестяще, но все-таки. Какое, наверное, счастье! Захотела – вернулась домой в пять утра, и никто не пилит. Захотела – устроила вечеринку… В общем, подозреваю, в моем виш-листе будет больше страниц, чем в пяти томах «Гарри Поттера».

Да, тяжелая ситуация. А мой список желаний содержит всего одну строчку:

1. Хочу, чтобы Никита вернулся!

– А ты, наверное, мечтаешь только о Никите, – прочитала мои мысли Диана. – Я угадала?

– В самую точку.

Приплыли.

Поддаюсь расшифровке даже легче и быстрей, чем профессор Плейшнер. Вероятно, я уже всех заколебала своими страданиями.

– Никита обязательно должен вернуться, – твердо сказала Диана. – Когда о чем-то мечтают так страстно, то просто не может быть по-другому. Главное, ты верь в его возвращение.

Внезапно мне захотелось схватить малышку за толстые щеки, притянуть к себе и страстно расцеловать. Какая она умница! Пусть ее мозги, как и мозги любой юной девы, выросшей в эпоху рекламы, заражены вирусом потребительства, однако Диана – чудесный и отзывчивый человек.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я коллегу.

– Не вздумай упрекать меня в меркантильности! Тебе, Юля, тоже не мешало бы обновить гардероб. Ты постоянно в одном и том же. Я этот джемпер сто раз на тебе видела и эти туфли!

Я махнула рукой – какая разница? Джемпер, туфли…

Подумаешь!

В бухгалтерии царила тишина. Главбух Елизавета Витальевна водила пальцем по строчкам пышного талмуда, шевелила губами и, прищурившись, всматривалась в таблицу на мониторе.

– А, Юля, заходи. Ты одна осталась. Почему всегда опаздываешь? Почему тебя никогда нет в редакции? Почему за тобой надо бегать?

Голос Елизаветы Витальевны звучал раздраженно. Это было что-то новенькое – мы никогда с ней не ссорились… Скорчив озадаченную физиономию, я расписалась в ведомости и, вместо того чтобы смиренно удалиться, уселась на стул напротив главбухши.

– Елизавета Витальевна! Выкладывайте, – приказала я.

– Иди, Юля, иди, – недовольно пробурчала та. Наклонив голову, она посмотрела на меня поверх очков. Очки были в тонкой синей оправе, и точно такого же цвета была шелковая блузка, выбивающаяся из-под красивого костюма.

– Проблемы? Неприятности? – предположила я.

Елизавета Витальевна минуту молча изучала меня, словно прикидывая, стоит ли делиться. Потом захлопнула бухгалтерский талмуд и поджала губы.

– Не знаю, – покачала она головой. – Ерунда, конечно. Все как-то не по уму… Телефон дома забыла.

– Ну и ладно, – успокоила я. – Один день можно и без телефона перекантоваться.

– А почему мое место на стоянке постоянно занимают? – обиженно спросила Елизавета Витальевна. – Ведь оно мое, там же написаны номера на табличке! Я хочу спокойно подъехать утром, припарковаться! Чтобы видеть машину из окна. А не лезть на газон! Нет же! Каждое утро одна и та же картина!

– Не верю, что вы паритесь из-за сущей ерунды! – хмыкнула я. Наш главбух всегда славилась спокойным нравом и стрессоустойчивостью.

– Это не ерунда, Юля. Это меня раздражает.

– Вы же знаете, ежегодно количество автомобилей в стране увеличивается на пару миллионов. Если не больше. Естественно, парковочных мест не хватает. Дальше будет хуже. Автомобили скоро и вовсе нас вытеснят с планеты. И все равно вы не откажетесь от удовольствия приехать на работу в личном авто, а не в переполненном автобусе.

– Да, конечно.

– Тогда к проблеме с парковкой надо относиться философски – как к неизбежному. А вообще, Заветавитальна, подозреваю, причина вашего недовольства кроется в чем-то другом! Знаете, если человека заклинивает на мелких неприятностях – одной, второй, третьей – значит, психика уводит его в сторону от другой проблемы, гораздо более важной и болезненной.

– Вот как? – удивилась главбух. – Интересно!

– Да! И вместо того, чтобы обдумывать и решать эту важную, глобальную проблему, вы постоянно нервничаете из-за мелочей и зацикливаетесь на них.

Елизавета Витальевна несколько минут молчала, уставившись глазами в пространство над моей головой.

– Ты права. Абсолютно права, – произнесла она наконец. – Так оно и есть. Да разве бы психовала я из-за парковки, если бы…

Вот оно!

Сейчас драгоценная Заветавитальна, с которой мы съели пуд соли, пожалуется на новую начальницу – Елену Аметистову. Долгой и экспрессивной будет ее обвинительная речь. Главбух расскажет, как достала ее зеленоглазая стерва, как бесцеремонна, назойлива и приставуча Елена Аметистова.

И мы всласть пообсуждаем вредину, испортившую нам жизнь, перемоем ей все косточки. А потом с грустью вспомним о чудесных временах, когда во главе издания стоял несравненный Степан Данилович, подписывавший свои журнальные опусы псевдонимом Виолетта Гусь.

Как нам его не хватает!

Я поерзала на стуле, устраиваясь поудобнее, подъехала на колесиках поближе к Елизаветочке Витальевне.

Итак, приступим!

– Знаешь, Юля, – удрученно пробормотала главбухша. – Ох!

Из груди Елизаветы Витальевны вырвался то ли стон, то ли плач. Я сочувственно закивала, положила руку на плечо несчастной. Наверное, Аметистова заставляет ее манипулировать финансами, подделывать документы и уводить от налогов огромные суммы денег.

Конечно, главный бухгалтер коммерческого издания просто обязан искать лазейки для уменьшения отчислений – если отстегивать государству по-честному, как оно того требует, то не останется денег даже на коробку скрепок, не говоря уж о прибыли и зарплате трудящимся. И Елизавета Витальевна всегда ловко устраивала дела «Удачных покупок», выдерживала любую проверку. Но Елена Аметистова, вероятно, требует невозможного, ей все мало!

Главбух достала платок и, намотав его на указательный палец, осторожно вытерла уголки глаз – чтобы не испортить макияж. А может быть, я зря полезла к ней в душу? Ведь до моего прихода она сидела в кабинете раздраженная, но боевая. И трудилась в поте лица. А сейчас оплыла и раскисла…

– Сынок эту в дом привел…

Елену Аметистову?!!

– Как?! – вытаращилась я.

Невероятно! Каким образом сын Елизаветы Витальевны мог привести в дом нашу начальницу?!

– …Таню… Живет она у нас теперь…

При чем здесь какая-то Таня?

Мы собирались обсудить Елену Аметистову!

Хотели всласть поглумиться над ней!

– Уже целых три месяца, ты представляешь, Юль? Целых три месяца! – с нажимом повторила главбух.

– Таня?

Я с досадой переключилась на новый объект – какую-то неведомую Татьяну. В голове последние десять минут развивался горячий монолог на вечную тему «Пороки начальства». Но, по-видимому, страстное желание обсуждать Елену Аметистову надрывало лишь мое сердце. А коллегу волновали совсем другие проблемы – семейные.

– Неужели это его окончательный выбор? Неужели не передумает?

– А чем вам не нравится Татьяна? – осторожно поинтересовалась я. – Какие к ней претензии? Знаем мы вас, свекровей! Вам трудно угодить.

– К счастью, я пока не свекровь, – желчно парировала Елизавета Витальевна. – С ума сойду, если сын вздумает на ней жениться. Надеюсь, это всего лишь его очередное увлечение.

– А раньше у вас уже гостили дамы по три месяца?

– Нет! Впервые привел. Она ведь, Юля, из деревни. В городе у нее жилья нет. Вот, свалилась на нашу голову. Вцепилась в сынулю мертвой хваткой.

– Думаете, мечтает прописаться в вашей квартире? То есть зарегистрироваться, как сейчас принято говорить.

– Суть-то не меняется! Пока о прописке речи не шло. Но я и не позволю. С какой стати? Это моя квартира, а она – захватчица!

– А ваш Илья… Он, похоже, сильно влюблен.

– Да, влюблен! Ой, Юля, она веревки из него вьет. Уже два кредита на себя повесил, лишь бы ей угодить. Сначала захотела машину, взял ей «матиз» в кредит на пять лет. Да, конечно, как же девятнадцатилетней девочке ездить в институт? Не на маршрутке же! – с издевкой произнесла Елизавета Витальевна. – Вчера смотрю – на диване лежит фирменный пакет из мехового салона. Меня чуть удар не хватил. Норковый свингер! Тоже взяли в кредит. Вот, еще и за это Илюше выплачивать.

– Ни фига себе! – возмутилась я. Илья, безусловно, капитально влип.

– А банк каков, Юль? Ведь видят – парень уже взял кредит, от зарплаты у него и так ничего не остается после выплаты процентов. И все равно! В три минуты оформили ему еще один кредит, на, бери! А как он будет расплачиваться – никого не волнует.

– Ужасная ситуация. И в то же время – очень распространенная, правда же, Елизавета Витальевна?

– И не говори! Лично я никогда в жизни кредит не возьму. Да проще задушиться, чем такие проценты выплачивать! Вся моя бухгалтерская сущность протестует! Кормить алчных банкиров – ни за что на свете!

Елизавета Витальевна разбушевалась не на шутку. Очки сверкали, грудь вздымалась, лицо порозовело.

– Похоже, вы одиноки в своем здравомыслии. Человеку трудно унять потребительский зуд. Да еще и хочется успеть пожить – пусть не с таким размахом, как Абрамович, но хотя бы не хуже соседа.

– Да, Юля, все вокруг в долгах как в шелках! Кого ни спроси – на каждом по три-четыре кредита. Никто ничего не боится.

– Думаю, кто-то верит в светлое будущее и свою способность выплатить долг банку. А кто-то вообще не думает возвращать деньги.

– Но Илюше-то придется вернуть все до копеечки. Он честный парень, не вор. Смотрю, по вечерам стал уходить. Куда, спрашиваю? Дома подруга сидит, а ты куда бежишь от нее? Выяснила! Подрабатывает извозом, бомбит. Ну не бред ли!

– Ну что вы, Заветавитальна, ваш сын поступает как настоящий рыцарь – готов вкалывать день и ночь, чтобы обеспечить любимую женщину, исполнить все ее желания.

Я вспомнила персонажа О. Генри, который разнес по кирпичику полгорода и измочалил десяток противников, добывая для возлюбленной персик – да, малышка вдруг захотела персик, и доблестный рыцарь тут же отправился в путь.

– Не рыцарь, а идиот! Лох натуральный! Попался на удочку. Ты подумай, вместо того чтобы отдохнуть, он полночи по городу гоняет, подвергает жизнь опасности. Это ведь опасная работа! И ради чего? Чтобы расплатиться за «матиз» и шубу для этой дурочки.

– Похоже, она далеко не дура. А весьма целеустремленная и умная особа.

– Еще бы! Где она была год назад? Жила в занюханной деревушке у черта на рогах. Вода – в колонке на улице, сортир – во дворе. Бегала в резиновых сапогах в курятник цыплят кормить!

– Цыплят? Как мило! Пейзанка!

– Что? Юля, ты свои неприличные выражения оставь для статьи. А со мной говори понятным языком.

– А почему бы Танюше не взять кредит на свое имя?

– Кто же ей даст? Она студентка, учится на экономиста. Заметь – на платном отделении. Первый год ей родители как-то оплатили.

– Продали цыплят, – поняла я.

– А дальше, насколько знаю, девочка должна сама что-то придумать. Или ухитриться перейти на бюджетное отделение, или найти спонсора.

– Таня выбрала второй вариант. Илья возьмет третий кредит, чтобы оплатить ее учебу?

– О-о-о, – простонала Елизавета Витальевна. – Не-е-ет! Я не позволю. Но все к тому идет.

– Кстати, а она не беременна?

– Ты добить меня хочешь! – взвилась Елизавета Витальевна. – Ну что ты говоришь! Только не это! Нет, ни за что!

– Вы не поверите, но иногда от секса получаются дети. Или вы хотите сказать, что Илья даже не думает о сексе – насколько он упахивается на двух работах?

– О нет. Мой Илюша такой моторчик, его на все хватает, – вздохнула главбух.

– Но вы-то сами как считаете – Таня влюблена в него или только использует парня? Вы же умная, проницательная. Главный бухгалтер! А? Что вы думаете?

– Влюблена как кошка, – нехотя призналась Елизавета Витальевна, помолчав минуту. – Аж дрожит, когда его видит. Он в дверь позвонит, я даже и с дивана встать не успеваю, она уже в прихожей – пронеслась как тайфун и висит у Илюши на шее. Только и слышно: «Ах, Илюша то, ах, Илюша это, а вот Илюша сказал, а вот Илюша сделал…»

– Прекрасно! Но вы ревнуете, да?

– Конечно, ревную, куда без этого.

– Но мне кажется, вы не из породы ненормальных матерей, готовых с винтовкой наперевес охранять сыночка от поползновений всяких девиц. Вы же не хотите, чтобы Илья принадлежал только вам.

– Ради бога, пусть женится, пусть живет своей жизнью! Но только, пожалуйста, на другой девушке. Не на этой!

– С запросами поскромнее? На менее хитрой? Более трудолюбивой?

– Да трудолюбивая она – квартиру вылизывает, готовит. Я теперь прихожу вечером к накрытому столу. И рубашки Илье наглаживает.

– О! Это ж здорово. И вы все равно недовольны. Какую же вы хотите невестку?

– Другую! – выпалила Елизавета Витальевна. – Другую! Не хочу, чтобы Илья женился на этой нищенке.

– Но он взрослый парень. И вряд ли станет советоваться. Тем более у них неземная любовь, как я поняла. Смиритесь, Елизавета Витальевна.

– Ты серьезно?

– Да. У вас один выход – принять любое решение сына. Он большой мальчик. Ничего не поделаешь.

– Смириться? – эхом отозвалась Елизавета Витальевна.

– Да. Ведь все могло быть гораздо хуже.

– Куда уж хуже?

– Представьте, Илья бы влюбился не в студентку, которая днем учится, а вечерами сидит над лекциями, не забывая готовить ужин и убирать квартиру. А в какую-нибудь оторву – наркоманку, тунеядку и так далее!

– Боже упаси! – замахала руками главбух. – Да ну тебя!

– Всякое бывает. И не пилите их. А то вмиг съедут от вас, и останетесь одна. А это, знаете ли, ужасно – возвращаться вечерами в пустую квартиру, – горестно вздохнула я.

– Да? Съедут? Нет, я не хочу жить одна!.. Пусть уж… В наркоманку? Кошма-а-ар!.. А ведь в жизни чего только не случается… Да-а-а…

Я вышла из кабинета главного бухгалтера, проведя там час вместо запланированных пяти минут. В сумке лежали деньги – новое поступление наличных, в то время как еще не растрачена зарплата на карточке. И на мне не висит ни одного кредита! Взять бы и порадоваться внезапно возникшему материальному благополучию. Но почему деньги появляются только тогда, когда становишься к ним равнодушен и когда ни одна ценность, приобретаемая за деньги, уже не способна тебя воодушевить?

– Вы не подскажете, где кабинет Елизаветы Витальевны? – серебристым колокольчиком прозвенел за спиной чей-то голосок.

Я оглянулась.

Вау!

Передо мной стояло очаровательное создание, расточая вокруг сияющую прелесть юности. Мне почудилось, что под потолком коридора пролетели ангелы, сбрасывая вниз розовые лепестки и осыпая золотистую пыльцу. Девушка – тоненькая, стройная – привораживала взгляд. Ее красивым, ярким лицом хотелось любоваться бесконечно долго…

Заметив мой пристальный интерес, девушка совершенно по-детски залилась румянцем, длинные черные ресницы затрепетали, пунцовые – без капли помады – губы дрогнули.

Вот это красавица!

– Елизавета Витальевна телефон дома забыла, – пролепетала она своим серебристым голоском, от которого что-то сладко заныло в груди. – А ее сын попросил меня завезти. Я тут учусь неподалеку. А где кабинет Елизаветы Витальевны?

– Вот он. Вы – Таня?

Красавица покраснела еще больше.

– А откуда вы меня знаете?

– Елизавета Витальевна рассказывала.

Легкая тень пробежала по лицу девушки.

– Наверное, жаловалась. Я ей не нравлюсь, – бесхитростно призналась она и сникла.

– Вовсе не жаловалась! – горячо заверила я, тут же проникаясь сочувствием к милому дитю. – Она восхищалась, какая ты трудолюбивая – убираешь, готовишь, консервируешь.

– Консервирую? – распахнула кукла огромные карие глазищи. – Я не консервирую!

– Зато гладишь Илье рубашки.

Услышав родное имя, девушка вспыхнула, как бенгальский огонь, в ее глазах заметались искорки восторга.

– Конечно! Я все для него делаю! Я стараюсь! Но Елизавете Витальевне так трудно угодить.

– Ей просто надо время. Она привыкла жить вдвоем с сыном. А еще – переживает, что Илья работает по ночам. Надо что-то придумать, чтобы избавить его от этого, – тонко намекнула я Танечке о необходимости умерить материальные запросы.

– Я тоже ему говорю! – горячо подхватила девушка. – Не надо! Он уходит, а мне грустно! Я бы ни на минуту с ним не расставалась! Но он нашел вторую работу. Говорит: у меня роскошная женщина, я должен много зарабатывать. А я вовсе не роскошная женщина! Я самая обычная. И лучше бы он по вечерам оставался дома!

– О, – сказала я. – Надо же. Вот как. Ну хорошо.

– А Елизавету Витальевну я, честно говоря, боюсь, – чуть слышно пробормотала красавица. То, как тщательно малышка выговаривала каждую букву в имени грозной бухгалтерши, подтверждало: да, действительно боится!

– Это нормально. Здоровая реакция на свекровь. Так и должно быть.

– Правда?

– Угу. Кабинет – вон там! Иди.

Она благодарно улыбнулась мне и пошла вдоль по коридору, а я смотрела ей вслед. Увидев избранницу Ильи, я сразу же покинула войска Елизаветы Витальевны и встала на сторону влюбленных – современных Ромео и Джульетты. Во время разговора с главным бухгалтером я мысленно нарисовала совершенно иной портрет ее невестки: хитрая, цепкая дрянь, захомутавшая доверчивого парня, чтобы закрепиться в городе. Но стоило взглянуть на этого ангела, и становилось ясно: Илья не проиграл, а выиграл. Я искренне за него порадовалась. В его руках теперь самое настоящее сокровище, и эта юная богиня достойна подарков, преподносимых ей Ильей. Возможно, Илья удовлетворяет собственные амбиции, а не запросы возлюбленной – когда закутывает крошку в меха и вручает ей ключи от машины. Или же он влюблен настолько страстно, что мечтает преподнести красавице все богатства мира… Надеюсь, он не испортит Татьяну своими подарками.

Глава 17 Франция, Италия, Колумбия…

Наталья перехватила меня у кабинета и вручила список магазинов. Напротив каждой из семи позиций она написала телефон владельца или менеджера, рядом с некоторыми – время и место встречи.

– Все согласны дать рекламу в спецномер «Удачных покупок». Никто не отказался. Тебе вовсе не стоило на планерке перегрызать сонную артерию Елены. Никаких проблем.

– Натуся, ты прелесть! Вот это оперативность! Ты просто чудо! – восхитилась я, рассматривая список. – Всем позвонила, договорилась.

– Поэтому комиссионные за рекламу делим пополам, – быстро вставила Наталья и напряглась, приготовившись к отпору. – Ты ведь еще и гонорар за каждую статью получишь.

Я лишила Наталью возможности отстоять свои права.

– Конечно! – кротко согласилась я. – Пополам. Если хочешь – поделим даже сорок на шестьдесят в твою пользу.

Наташа с подозрением уставилась на меня:

– Ты не температуришь?

– Да нет вроде бы.

– А почему согласна поделиться?

– Но ты же честно заработала эти комиссионные. Я никому не звонила, никого не упрашивала.

– Я тоже не упрашивала, – призналась Наталья. – Все словно только и ждали моего звонка. Будто бы столетие провели в мечтаниях – ну когда же, когда им позвонят из «Удачных покупок» с предложением засветиться в специальном номере. Но конечно, я затратила определенное время… Да… Целый день, можно сказать, провела у телефона… Ну, полдня… Час, если быть точной, – вздохнула Наталья и в смущении развела руками.

– Спасибо тебе огромное! Ты труженица. Давай поделим комиссионные тридцать на семьдесят.

– Нет! – возмутилась Наталья. – Ты что?! Я всего час звонила по телефону, а тебе еще со всеми встречаться и писать семь статей. Юля, нельзя быть такой уступчивой, ты загоняешь меня в тупик. Уже и пятьдесят процентов стыдно с тебя требовать!

– Наверное, мы сейчас выглядим забавно! Еще ни строчки не написано, еще ни одной фотки не сделано, еще не вышел спецномер. А мы тут делим комиссионные.

– Да и черт с ними! – махнула рукой Наталья. – Посмотри сюда. Там, где написано время, – это уже точное время встречи. Я с буржуями договорилась. Поэтому не опаздывай, не подводи меня.

– Не волнуйся, буду как штык.

Первый бутик, куда я нанесла визит, располагался в торговом молле «Бумеранг». Прежде чем встретиться с менеджером, я погуляла среди стоек с одеждой. Ассортимент свидетельствовал о хорошем вкусе человека, закупавшего коллекцию, цены веселили. Я бы с удовольствием все здесь купила, если б на ценниках можно было зачеркнуть последний ноль. Елена Аметистова будет довольна – она ведь хотела представить в спецномере самые роскошные магазины одежды. Так и получится.

Приятно поболтав двадцать минут с менеджером – красивой тридцатилетней брюнеткой, рассмотрев и пощупав под ее руководством три тонны блузок, шарфиков и платьев, я законспектировала в блокнот беседу и договорилась о визите нашего фотографа. Сегодня вечером наколочу за двадцать минут на компе пять тысяч знаков – и один материал уже в кармане.

– А вы уполномочены обсуждать рекламный бюджет? – поинтересовалась я у брюнетки. – Мы могли бы прямо сейчас подписать стандартный договор. Вот у меня тут наглядный прайсик. – Я извлекла из сумки листок, расчерченный на квадраты – с ценой каждого модуля внутри.

– Конечно нет! – обрадовала брюнетка. – Я всего лишь менеджер. Но директор магазина обещал подъехать буквально в течение этого часа. Сможете подождать?

Надо было скоротать часок, и я окопалась в кофейне, позавидовав парню за соседним столиком: он бойко стучал по клавиатуре ноутбука, прихлебывая из чашечки эспрессо. Жаль, нет с собой моего верного друга, я тоже могла бы провести этот час с пользой. Но таскать везде с собой ноутбук довольно обременительно, учитывая мою вынужденную приверженность общественному транспорту. Ну ничего, скоро буду ездить на машине, и тогда уж точно ни на минуту не расстанусь с компом.

Вспомнив про машину, а значит – и о грядущем занятии, я вмиг покрылась холодным потом.

Да, у меня отличный инструктор, но все равно становится страшно перед каждой поездкой по городу. А сегодня к тому же Матвей попытается заставить меня ездить на сверхзвуковой скорости. Думаю, у него вряд ли получится. Я еще морально не готова к подобному: ведь столько времени колесила под присмотром Герасима Андреевича на первой передаче. Да и то он постоянно орал «Потише! Потише!»…

Хорошо, так и быть, разгонюсь до пятидесяти.

Но это – предел!

Официантка поставила на столик чашку с кофе. Кто-то подкрался сзади и, протянув руки, закрыл мне глаза ладонями. Я узнала Евины духи.

– Привет! – Ева плюхнулась рядом на кожаный диванчик и знаком попросила официантку принести ей такой же эспрессо. – Опять ты, Юля. Вроде бы недавно виделись. Шпионишь за мной? Выслеживаешь?

– А то, – кивнула я. – Даже купила квартиру в твоем доме. Правда, это событие произошло раньше, чем ты вселилась со всеми своими пожитками и глазастым младенцем. Но это мелочи. Да, я за тобой шпионю. Как дела?

– Нормально.

– Как твой бизнес?

– Знаешь, клиентов маловато.

– А у меня тут интервью. Сейчас жду директора вон того магазинчика. – Я кивнула, указывая в сторону бутика.

Ева проследила за моим взглядом.

– Отличный магазинчик, – согласилась она. – Я купила у них красный и голубой костюмы, еще джинсы, штук пять блузок…

– По мне – так цены у них бешеные.

– Это у тебя зарплата неправильная, – улыбнулась Ева. – А цены… Нормальные цены.

Я сразу почувствовала себя нищей, хотя в принципе довольна своей зарплатой. Евино замечание задело. Почему она так сказала? Да у меня денег куры не клюют! Не знаю, куда складывать.

– По-моему, это нонсенс – отдавать целое состояние за китайскую блузку, – буркнула я.

– Да что ты! Они привозят товар прямо из Франции! – сказала Ева, но не очень уверенно.

– Конечно, из Франции, – подтвердила я. – А еще из Италии. Только что разговаривала с менеджером. Она и названий-то других не знает, словно на карте только две эти страны и есть. Но даже если и оттуда? Думаешь, во Франции иначе? Точно так же сидят в ряд бедные китайские швеи и строчат с утра до вечера эти костюмы.

– А мне мама только что звонила. Мишутка заболел, – сменила тему Ева.

– Что с ним? – встревожилась я. Хорошенький и шустрый младенец давно завладел моим сердцем – стоило только раз двадцать подбросить мне детеныша на полный рабочий день.

– Наверное, простуда. Сопли до пупа, кашель. Она вызвала врача.

– О! – вздохнула я.

– Ты помнишь, как однажды в мае я тебе его оставила до вечера, но не смогла забрать вовремя…

– Да ты постоянно так делаешь!

– …и вернулась домой только ночью? Прихожу к вам, а Мишутка спит на руках у Никиты?

– Конечно, помню, – загрустила я, моментально возродив в памяти ту теплую майскую ночь.

Ребенок капризничал, Ева все не шла. Меня манил сияющим экраном ноутбук, надо было дописать статью, но Мишутка бурно препятствовал моим попыткам присесть к компьютеру. И тогда я вручила козявку Никите, и уже через минуту младенец размеренно задышал, привалившись к крепкому бицепсу моего любимого…

– Да, – сказала Ева куда-то в пространство, она тоже вспомнила эту сцену. – Такая была трогательная картина…

Подписав с директором бутика контракт на рекламу в «Удачных покупках», я успела – прежде чем отправиться на занятие с инструктором – поговорить по телефону с Марго. Мамуля сообщила, что она находится в… Колумбии!

– Где?! – не поверила я.

– В Колумбии.

С ней не соскучишься!

– Но ты же только что была в Москве?! – поразилась я.

– Юля, ты не поверишь, но человечество уже изобрело самолет. И они даже летают через океан… Вот, мы решили сгонять на недельку.

– Вы? И с кем же ты туда отправилась?

– Юля, а ты не догадываешься? – загадочно произнесла в трубку мама. Я поняла, что она улыбается. Несмотря на дикие километры, разделявшие нас, слышимость была отличная.

– С Юрием Валентиновичем?

– Ну конечно же!

– Рада, что ваши отношения развиваются. Но почему Колумбия?! Тебе не хватило Венесуэлы?

– Ты знаешь, я вдруг поняла, что хочу вновь вернуться в Южную Америку. Я буквально очарована ею.

– Ну хорошо. Удачи! – разрешила я маме. – Только пожалуйста, на этот раз без экстремальных приключений. Не шастайте по плантациям коки и не испытывайте судьбу в непроходимых джунглях. Не купайтесь в реке с крокодилами. Лучше всего – оставаться на территории отеля и не снимать бронежилет.

– Но это скучно, Юля, скучно.

– Насколько я помню, ты никогда не гонялась за адреналином.

– Не паникуй раньше времени. Мы просто собираемся осмотреть достопримечательности.

– Кстати, Колумбия – родина Маркеса. Я обожаю его «Сто лет одиночества»!

– Вот видишь, какая отличная страна, здесь водятся не только крокодилы, но и нобелевские лауреаты.

– А Маркес – нобелевский лауреат?

– Конечно, Юля!

– И ты уже видела крокодилов? В свободном плавании? Без намордников? – ужаснулась я.

– Да, мы ездили на ферму.

– Кстати, спасибо, что оплатила мои занятия с инструктором.

– Какие занятия? – удивилась Марго.

– С инструктором по вождению.

– Я ничего не оплачивала.

– Ах! Так, значит, Юрий Валентинович сам заплатил Матвею?

– Да, я вспомнила, он предлагал тебе инструктора… Когда мы отдыхали на даче. Ну и как, вы уже занимаетесь?

– Да! Он бесподобный!

– Серьезно? Хм… Я рада. Надеюсь, это хоть как-то отвлечет тебя от твоих переживаний…

– Все мои переживания остаются в силе. Однако Матвей – прекрасный учитель. Сегодня мы будем гонять по трассе. Я немного побаиваюсь.

– Чего бояться, Юля? Просто сильно-то не гони. Сто двадцать – и достаточно.

Сто двадцать!

Они все надо мною издеваются!

– Спасибо. Отличный совет. Именно так я и поступлю… Значит, мне надо позвонить Юрию Валентиновичу и поблагодарить его?

– Можешь не звонить, я передам. Вероятно, ему вовсе не пришлось платить Матвею.

– Как же?

– Наверное, это Юрин приятель.

– Он так со мной возится… Как с родной.

– Должно быть, ты его совершенно очаровала.

– Я? Не-е-ет… Почему… Да ну… Нет, конечно… Ты серьезно считаешь, что я способна кого-то очаровать?

– Вспомни, с Никитой у тебя очень ловко получилось. Он капитально втюрился.

– Ну, два с половиной года назад я была гораздо моложе и жизнерадостнее… – тут же загрустила я.

– Хорошо, я выясню у Юрочки, оплачивал ли он услуги инструктора. Или это так – в порядке дружбы. Вернусь из Колумбии – позвоню.

– Лучше не звони, а прилетай домой на выходные…

У Юрочки.

Надо же!

Интересно, насколько далеко зайдут отношения Марго и ее друга. Не узнаю маман, она стала невероятно мягкой – прямо какое-то ванильное суфле. Подумать только, как сильно изменился человек, побывав в тропических джунглях… Не попросить ли Юрия Валентиновича организовать подобную экстремальную вылазку еще и для меня? Вдруг я тоже изменюсь, поменяю все свои минусы на плюсы: мама превратилась из пуленепробиваемой леди в простую женщину – добрую и ласковую, а я, напротив, утрачу замашки размазни и неудачницы и стану сильной, собранной, стойкой?

Глава 18 Трагедия под соснами

– Юля, дорога свободна, дави на газ!

Серая лента шоссе убегала к горизонту меж золотых полей. Сияли ярко-желтые рощицы берез, зеленели островки леса. Вдоль обочины лежала жухлая светло-коричневая трава.

– Давай-ка побыстрее, дорога свободна, – повторил Матвей.

Ага, конечно!

Всего в паре километров от нас маячила ярко-красная фура, и она неумолимо приближалась. И это называется «дорога свободна»! А если нашу «девятку», легкую, как пластмассовый кубик конструктора, вынесет на встречную полосу? Не миновать столкновения!

Сзади сигналили и тут же обгоняли, рассерженно гудели и обгоняли, обгоняли, обгоняли. Куда все спешат? Почему они так нетерпеливы? Я осторожно надавила на педаль газа. Автомобиль радостно рванул вперед.

Пятьдесят километров в час!

Мне конец.

– Еще быстрее! – улыбнулся Матвей. – Ну ты и трусишка! Жми давай!

Пятьдесят пять… Шестьдесят…

Семьдесят… ДЕВЯНОСТО!!!

Для девицы, привыкшей ползать раненой улиткой, это невероятная скорость!

И тем не менее сзади продолжали возмущенно сигналить. И вновь обгоняли, обгоняли, обгоняли…

– Попробуй еще быстрее, – посоветовал Матвей.

– Правила дорожного движения нарушать не буду! – насупилась я.

– Мы не будем нарушать. Только попробуем.

Нельзя быть таким настырным!

Он меня достал!

Вот, пожалуйста, сто десять!

Сто тридцать!!!

Пластиковая обшивка руля плавилась под руками, я сгорбилась на сиденье и вцепилась в баранку как клещ. Мотор рычал, а мое сердце валялось где-то внизу, прямо у педали газа, вдавленной в пол. «Девятка» стремительно неслась по шоссе, демонстрируя отличные ходовые качества. Вероятно, несмотря на скромную внешность, ее техническая начинка была особенной, подогнанной Матвеем под собственные запросы…

Страх исчез, мое сердце замерло – теперь от восторга! Автомобиль легко и стремительно летел над дорогой. Сзади уже никто не сигналил. Встречные машины появлялись на горизонте, долго и медленно приближались, ползли, словно божьи коровки, путешествующие по узкой травинке. По мере сокращения расстояния они начинали двигаться все быстрее и вот уже неслись во весь опор, с грохотом и шипением разрывая воздух, и молниеносной кометой вспыхивали слева от меня и тут же исчезали где-то далеко за спиной…

Мы мчались по трассе в неведомую даль, мелькали синие щиты-указатели с белыми надписями, стрелками и цифрами. Я конечно же не успевала читать названия, даже не пыталась – было не до того… Все во мне ликовало, я испытала безумный восторг. Вечернее солнце полыхало розовым огнем над лесом, бесстрастно наблюдая за нашими гоночными экспериментами…

– Поздравляю. Ты молодец, преодолела себя. Не такая уж и трусиха, как я подумал сначала, – сказал Матвей. – Сейчас тормози и сворачивай направо.

Мы съехали с трассы на дорогу с менее гостеприимным покрытием, зашуршали шины, застучал гравий. Теперь, после испытанного ощущения полета, было очень странно передвигаться с небольшой скоростью.

На поляне перед лесом – белые березы вперемежку с соснами – мы увидели бензоколонку, а рядом – маленькое кафе. Так как наша ласточка не нуждалась в топливе, я сделала вывод, что подзаправиться потребовалось самому Матвею.

– Предлагаю перекусить, – подтвердил мою догадку инструктор.

– Ну вот, как всегда! – расстроилась я.

Мне вовсе не хотелось тратить время на еду. Если б уроки оплачивались из моего собственного кармана, я бы так и заявила инструктору: никаких перекусов, поехали дальше.

– Будь милосердна, – улыбаясь, взмолился Матвей. – Ты же не хочешь уморить меня голодом? Я сегодня не успел пообедать.

Да уж. Учитывая размеры пупса, ему необходимо постоянно подбрасывать в топку топливо. Даже и не знаю, в каком невероятном количестве калорий он нуждается ежедневно: пять, семь тысяч?

– Мы только тем и занимаемся, что едим, едим, едим! – вздохнула я и припарковала машину. Так как площадка перед кафе была абсолютно пустой, мне удалось это сделать довольно ловко.

Матвей мог бы напомнить наглой ученице о двух часах, проведенных нами на шоссе, но он промолчал. Вылез из автомобиля и направился в трактир, а я засеменила следом, как Пятачок за Винни-Пухом…

Кафе смотрелось симпатично – чистые столы из голубого пластика, красивые занавески. Мы были единственными посетителями. В окнах играло солнце, словно на дворе стоял не октябрь, а жаркий июль.

Я попыталась оплатить заказ. Внезапно стало жаль этого ненасытного медведя, страдающего от голода. Он так жадно шарил глазами по лоткам с салатами, тушеным мясом и котлетами, а потом взгромоздил на свой поднос три яруса тарелок и плошек. Но, как обычно, Матвей не позволил мне достать кошелек, оплатил пиршество самостоятельно. На моем подносе гордо и одиноко красовался стакан с компотом…

– Ну как, понравилось летать?

– О-о-о! – восторженно закатила я глаза. – Это супер! Хорошо, что тебе все-таки удалось меня заставить. Сама бы я ни за что не решилась. Еще лет двадцать, наверное, ползала б как черепаха.

– А ведь есть такие водители. Легче научить тюленя пользоваться столовыми приборами, чем этих тихоходов ездить нормально.

– Пусть ездят так, как им удобно.

– Им-то удобно. Но другим-то надо побыстрее. Я не призываю тебя изображать завзятую гонщицу. Но и ездить со скоростью двадцать километров в час тоже не дело.

– Скажи, а твоя «девятка»… Она, наверное, не простая?

– В смысле?

– Очень резвая красотка.

– Спасибо за комплимент. Теперь уже не будешь называть ее зеленой лоханкой?

– Беру свои слова обратно. Готова принести извинения. Ты, случайно, не читал «Три товарища» Ремарка?

– Совершенно случайно – читал. Два раза.

– Правда? Ты не шутишь?!

– Нет. Понимаю, о чем ты хочешь сказать. В книге друзья переоборудовали старый автомобиль. Перебрали его по винтику, оснастили, улучшили. А кузов оставили прежним.

– Да, машина выглядела отвратительно – лом, рухлядь, все над ними издевались, – подхватила я, радуясь, что Матвей тоже читал одну из моих любимых книг и способен поддержать обсуждение. – Но парни специально ничего не меняли – им нравилось обгонять сверкающие «бьюики», вызывая гнев и недоумение у богатеньких снобов. Ты тоже так развлекаешься? Висишь на хвосте у мерса, доводя владельца до бешенства? А потом еще и обгоняешь его?

– Нет, так я, конечно, не развлекаюсь. Но ты угадала. Моя машинка – не из обычных «жигулей». Я над ней вдумчиво поработал.

– И тебе было не жаль отдавать свою драгоценность на растерзание чайнику?!

– Ну, особого вреда ты ей не нанесла, – улыбнулся Матвей. Улыбка чудесным образом преображала его, в один миг превращая из мрачноватого громилы в добрейшего здоровячка. – И потом… У меня еще и другая есть.

– Вот как? Покрупнее и посолиднее?

– Да… Значит, любишь Ремарка?

– Он прекрасно пишет. Какой стиль – порою лаконичный до предела, порою – красочный. И эта всепроникающая грусть, тоска…

– Ром, туберкулез, депрессия, нищета, – вспомнил Матвей. – Не очень-то весело.

– Да. Но самое грустное – любовь в его книгах такая хрупкая и нереальная, ее невозможно удержать и сберечь.

Я свою тоже не сберегла!

– А я полагал, современные девушки читают только глянцевые журналы. И еще листают каталоги «Квелле» и «Орифлейм», – усмехнулся Матвей.

– Наверное, я не современная девушка. Да и не девушка вовсе. Старушка! Я еще обожаю «Сто лет одиночества» Маркеса.

– Да? А я, честно говоря, запутался в этих бесконечных Аурелиано, Хосе Аркадио… Их там очень много, – рассмеялся Матвей. – Колоритная, конечно, сказка.

– А моя мама только что улетела в Колумбию.

– Ого! На родину Маркеса! Круто!

Минуту мы молча улыбались друг другу, нас накрыло теплой волной. Я думала о том, сколько автоинструкторов читали Ремарка и Маркеса и какой процент из них знает, что Габриэль Гарсиа Маркес является колумбийским писателем…

Очевидно, мне достался раритетный экземпляр. Мой инструктор уникален.

– Юля…

– Что?

Матвей секунду смотрел на меня пристально, затем отвел глаза, словно смутившись. Интересно, что он собирался сказать? И почему передумал? Наша беседа (приятная, как и все разговоры с Матвеем) забуксовала и замерла, увязнув в потоке неясных ощущений. Инструктор смотрел в окно, словно вспоминая о чем-то, я изучала его лицо, уже давно мне знакомое – крепкие скулы, твердый подбородок…

Вдруг вспомнила мамины слова. Марго предположила, что мне удалось очаровать Матвея. Неужели? Да что там! Он просто влюбился в меня до беспамятства!

Несомненно!

Как же иначе?

Я ведь только тем и занимаюсь – очаровываю мужчин. Располагаю для этого целым арсеналом средств: прелестной грудью минус первого размера и выпирающими ребрами. Могу также похвастаться божественным цветом лица – серым, с благородным землистым оттенком…

– Пойду проветрюсь, – сообщила я, поднимаясь.

Я вышла на улицу – прогуляться по площадке перед кафе. Вокруг возвышались сосны, приятно и терпко пахло хвоей и смолой, покачивались березы, теряя листья – они осыпались вниз золотым дождем… Словно огромные розовые фламинго, по небу плыли облака, освещенные мягким вечерним светом. Шоссе шумело неподалеку, проносились огромные пыльные фуры, стремительно пролетали седаны и джипы. Лучи уходящего солнца золотили верхушки деревьев, вспыхивали в лобовых стеклах автомобилей… Грусть и усталость внезапно навалились на меня невыносимым грузом. Грусть была щемящей и пронзительной, а прелесть золотисто-розового теплого вечера только усиливала ее – ведь этот вечер я разделила не с тем мужчиной. Близость Матвея, такого милого и интересного, только подчеркивала мое одиночество…

Телефон запищал в сумке, я нашла его не без труда: подозреваю, любой уважающий себя мобильник – суперчемпион по игре в прятки.

«Ноннище» – сияло на экране телефона.

– Ну как покаталась? – спросила подруга.

– Отлично, – с восхищением выдохнула я в трубку. – Просто класс!

– Теперь тебе не страшно?

– Теперь – нет.

– Поздравляю. Заеду к тебе часиков в девять?

– Сегодня вечером? Или завтра утром?

– Сегодня. Могу даже привезти ужин.

– Как мило с твоей стороны. Но обо мне не беспокойся. – Я сыто булькнула компотом, только что залитым мною в бак. – Ты продала «крузер»?

– Демонстрирую, – убито вздохнула Нонна. – Показываю покупателям моего породистого жеребца и чувствую себя предателем. Словно друга выставляю на аукционе рабов. Это грустно…

– О, Ноннушка!

– Да ладно, пусть. Ничего страшного, не последний «крузер» в моей жизни. Ни одна материальная ценность не стоит наших переживаний.

– Но когда увижу тебя в троллейбусе, у меня просто разорвется сердце, – призналась я.

– Когда я последний раз ездила общественным транспортом? Даже и не припомню. Не нагнетай, Юля. Уж до этого-то дело не дойдет. В крайнем случае куплю себе за копейки старый жигуленок.

– Копейки – это сколько? – мгновенно уцепилась я. Мне тоже на первое время (когда получу права) нужен старый жигуленок – набираться опыта, громить бордюры, влетать в столбы. Не садиться же сразу в дорогую и красивую иномарку, взятую в кредит?

– Не знаю, тысяч за пятьдесят, наверное, можно купить.

– Ага, – кивнула я. – Понятно. За пятьдесят тысяч.

От сердца отлегло: если для Нонны пятьдесят тысяч рублей – все еще ерунда, копейки, значит, не так уж и плохи ее дела. Я-то думала, она будет голодать и ходить в рубище, когда расплатится со своим кредитором-мафиози.

– Значит, около девяти, – напомнила Нонна.

– Буду с нетерпением ждать.

Наше кафе, очевидно, дождалось и других посетителей: на площадку въехала серебристая «тойота-камри», неспешно перевалилась через выбоину асфальта, как огромный трехсотлетний крокодил, и остановилась позади нашей «девятки».

Интересное дело!

А как я теперь буду выезжать?

Нет, «тойота», безусловно, оставила мне место для маневра. Но, чтобы избежать жертв и разрушений, ей следовало бы припарковаться метров на десять – двадцать подальше. А лучше и вовсе не въезжать на площадку перед кафе.

Из «тойоты» резво выпрыгнули парни – один, второй, третий. Они не выглядели особенно радостными, скорее имели вид недовольный и сумрачный. Но, заметив меня, тут же оживились.

– Ребята, вы не могли бы немного подвинуться? Не смогу выехать, – вежливо объяснила я.

Подобные ситуации уже случались. Другие водители оставляли между своей и учебной машиной зазор, достаточный, по их мнению, для маневра – людям свойственно заблуждаться! Инструктор номер 1 Герасим Андреич обычно недовольно бурчал, чтобы я шла и просила освободить дорогу. Инструктор номер 2 Матвей ободряюще подмигивал и требовал выбираться, используя не женские чары, а водительское мастерство.

Так как Матвей все еще не появился (должно быть, отправился на поиски туалета), то я решила быстренько устранить препятствие. Сейчас парни переставят свою красивую и дорогую машину, и мне не придется дрожать от страха, пытаясь не задеть ее.

– Да тут самосвал проедет, – презрительно ответил один из юношей. Он нервно гонял по рту «чупа-чупс», палочка шевелилась и бегала туда-сюда в сжатых тонких губах.

Я опешила. Раньше мне ни разу не отказывали! Напротив, радостно и быстро выполняли просьбу, умиляясь моей бестолковости – ах, она такая неопытная!

– Да, самосвал проедет, – холодно согласилась я. – А я – нет.

– А это корыто вообще ездит? – с явным пренебрежением осведомился второй парень, в черном кожаном жилете, надетом прямо на футболку. Импозантный наряд завершали тренировочные штаны не первой свежести и потрепанные кроссовки. Бойскаут попинал колесо «девятки», хлопнул ладонью по багажнику.

Корыто?!

– Вряд ли, – ухмыльнулся третий джентльмен. Его череп украшала бейсболка с эмблемой BMW. – Оно ж убитое совсем. Ученицами.

– Ага, все бабы кинулись сдавать на права. Скоро вообще проехать будет невозможно.

– Да, это проблема. Все дороги забиты этими тупоголовыми курицами.

– А на таком дерьме нормально ездить и не научишься.

– Они в автошколе, что ли, не могут поприличнее машины купить? Не позорились бы!

– Эй, полегче! – возмутилась я, задыхаясь от обиды. Меня заклеймили «тупоголовой курицей», нашу машину обозвали «дерьмом». Нет, я и сама недавно назвала наш автомобиль «зеленой лоханкой», но я ведь любя! А слушать оскорбления этих придурков невыносимо! У нас с Матвеем волшебный автомобиль, под его непритязательной внешностью таятся настоящие сокровища. Кстати, то же самое можно сказать и о владельце.

– Старое раздолбанное корыто, – сказал парень с «чупа-чупсом».

Я гордо выпрямилась, перекинула за спину сумку и скрестила руки на груди, приготовившись дать словесный отпор обидчикам. Я испепелила противников яростным взглядом, немного удивляясь, почему они тут же не испарились, оставив на асфальте три горстки пепла.

Так, не буду церемониться, спущу с цепи свой язык – он у меня без костей! Дам волю своему потрясающему красноречию. Только сомневаюсь, что эти козлы поймут хотя бы половину используемых мною слов, они явно остановились в развитии уже много лет назад, сразу после детсада. Наверное, и название любимого пива без ошибок не напишут. А я – барышня образованная и утонченная, со словарным запасом, сравнимым по объему с базой данных Пентагона.

– Вы три тупорылых недоумка, – спокойно сообщила я. – Валите на хрен отсюда, кретины!

Парней парализовало. К несчастью, ненадолго. Через мгновение я уже в красивом полете преодолевала кустарник, огораживающий парковку.

Где же Матвей?!

Где его черти носят?!

Кажется, меня пора спасать.

– Я тебе ща устрою, курва! – заорал Чупа-Чупс.

– Лови ее! – завопил Черный Жилет, падая на меня откуда-то сбоку.

За его спиной уносились ввысь сосны, упираясь кронами в сумрачно-розовое вечернее небо. Я лежала на земле, усыпанной хвоей, и удивленно моргала. Почему-то не рассчитывала на столь бурную реакцию оппонентов. Думала, мы всего лишь мирно побеседуем, а там подоспеет Матвей и в два счета отметелит уродов. Он легко бы разметал молодежь – по сравнению с моим мощным инструктором парни казались просто хлюпиками.

Но Матвей почему-то не торопился. Или просто для меня секунды растянулись в целую вечность? Еще бы – Чупа-Чупс, грязно ругаясь, уже пытался стащить с меня джинсы, а Черный Жилет держал за руки и возгласами подбадривал друга.

Что происходит?

Чего они добиваются?

Ответ был очевиден – ведь с меня стаскивали джинсы, но я не могла поверить в этот бред. Неужели и вправду собираются изнасиловать? Или просто пугают? Я сосредоточенно извивалась и была настолько потрясена внезапностью и нереальностью происходящего, что даже не пыталась орать. Словно смотрела видео. Сейчас кто-то нажмет «стоп», и мы замрем в немой сцене…

Но парни не останавливались, они действовали. От влажной земли сквозь тонкий слой хвои веяло осенним холодом, Чупа-Чупс настойчиво утрамбовывал меня в перегной, как посадочный материал. Ему не удавалось справиться с «молнией» на джинсах, и он (в сообразительности не откажешь!) сунул руку под джемпер в надежде пощупать грудь.

Ха-ха, не тут-то было!

Я и сама порой пытаюсь ее пощупать. Хочется, знаете ли, ощутить в руке полновесный дар природы.

Увы!

И, уж конечно, последнее дело – искать мой бюст, когда я в горизонтальном положении. Только полный кретин не додумался бы, что девушку моей комплекции надо поставить вертикально, отряхнуть от сосновых иголок и березовых листьев. И лишь потом, вооружившись лупой, приступать к поискам груди…

Но если честно, уже совсем не смешно!

Где же Матвей?! Почему он не спешит на помощь?

Голова в бейсболке торчала над живой изгородью, юноша помогал коллегам дельными советами:

– Да ты пуговицу сначала расстегни! А ты держи крепче! Вот блин, ты что, с таким заморышем не можешь справиться?! Придави ее сильнее, придави!

В следующую секунду парень в бейсболке с треском пропорол своим телом кустарник и ткнулся физиономией в поясницу Чупа-Чупса. Следом за ним появился Матвей, с лицом искаженным злобой и бешенством, и, схватив Черный Жилет за руку, оторвал его от земли и метнул, как пращу, куда-то далеко за деревья.

Наконец-то!

Явился!

Я смотрела на Матвея снизу, и в этом ракурсе он представлялся монументальным колоссом, он возвышался надо мной, словно гора, и был готов растерзать моих обидчиков.

В две секунды великолепный гигант расправился с ними – дал в челюсть Бейсболке и скрутил в баранку Чупа-Чупса. Тот возмущенно завопил. Я поднялась с земли и отбежала в сторону, претендуя лишь на место в зрительном зале. Вряд ли инструктору требовалась моя помощь, он очень ловко махал кулаком, как кувалдой…

Однако через мгновение Матвей и сам скорчился от боли – подскочивший сбоку Черный Жилет врезал ему по колену невесть где добытым железным прутом. Издав звериное рычание, инструктор повернулся к противнику и яростным апперкотом запустил его в полет, как спутник на орбиту, а потом вновь занялся Бейсболкой, еще не оправившимся после сокрушительного удара в челюсть. Матвей просто положил на лицо парня свою огромную лапу и толкнул. Тот попятился назад и свалился, налетев спиной на дерево. Ударившись затылком о березовый ствол, он почему-то замер, вместо того чтобы вновь ринуться в атаку… Так странно, ведь последний удар даже и ударом нельзя было назвать – Матвей просто оттолкнул парня…

Я неуверенно подошла поближе, ничего не понимая… Из-под бейсболки по шее текла кровь, ее было много, она в один миг достигла ворота светлой рубашки и окрасила ее в алый цвет.

– Проклятье, – пробормотал Матвей. – Неужели на сук башкой напоролся? Вот блин. Только этого не хватало.

– Разве так бывает? – ошарашенно спросила я, не сводя глаз с жертвы. Все краски покинули лицо парня, он скрючился под березой в неестественной позе, как сломанный манекен. Рядом возились, приходя в себя, его друзья.

– Юля, давай-ка мы отсюда лучше уедем, – тихим, страшным голосом произнес Матвей. – Где ключи?

– Надо вызвать скорую! – взмолилась я. – Он умрет!

– Если уже не умер.

– Нет, не может быть!

– Юля, быстро сматываемся!

– Нет, он живой, живой, – бормотала я, как заклинание, прижимая ладони к щекам и качая головой. – Мы его не убили, мы его не убили, нет, я не хочу!

Матвей схватил меня за руку и резко дернул, возвращая к действительности.

– Хватит причитать! Ты что – в тюрьму захотела?! Бежим отсюда!

– Давай позвоним в скорую!

– Пусть сами вызывают! – рявкнул Матвей.

Не отпуская моей руки, он захромал в сторону площадки, прорвался сквозь живую изгородь и подтолкнул меня к машине. Правая штанина его джинсов потемнела от крови.

Содрогаясь от ужаса и страха, я вытащила из кармана брелок с ключами. Над кустарником возникла бледная рожа Чупа-Чупса – он, видимо, еще не оправился от последнего удара и не понял, какое страшное несчастье произошло с его товарищем.

Маленькое кафе равнодушно и безмолвно блестело окнами, на автозаправке тоже никого не было видно…

– Садись за руль! Быстрее, Юля, да шевелись же ты!

– Давай ты лучше сам поведешь!

– Юля, ты посмотри сюда! Я и на педаль нажать не смогу. У меня сейчас нога отвалится.

– Серьезно? Отвалится? – отшатнулась я. – Ну, это для полного комплекта. Труп, а к нему – оторванная конечность. Чудесно! – горько подвела я итог. В горле перекатывался комок, изображение двоилось, я была на грани истерики. – Отлично позанимались! Права получу, когда отсижу десять лет за групповое убийство!

– Юля, Юля, приди в себя! – Матвей схватил меня за плечи и начал трясти. – Заводи мотор! Ты вообще ни в чем не виновата!

Не виновата?

Да если разобраться, то во всех моих приключениях и несчастьях всегда виновата именно я! Вот и сейчас стала причиной драки. Ах, если б я промолчала, если бы не связалась с этими парнями… Зачем было обзывать их кретинами? Ведь я могла просто отойти в сторону, отвернуться, сесть в машину. Но я знала – вот-вот из кафе появится Матвей, квадратный, мощный, с приятным злобным лицом… Как трудно отказать себе в удовольствии быть смелой, имея подобную защиту!

И я назвала парней тупорылыми кретинами.

– Поехали, Юля, поехали!

– Да они же дорогу перекрыли своей «тойотой», куда мне ехать, она сзади стоит!

С этого все и началось.

Я вежливо попросила их подвинуться. Они не выполнили мою просьбу. И мне следовало тихо урыться, проглотить обиду… Тогда сейчас нам не пришлось бы спешно сматываться с места преступления. А в лесу под деревом не остался бы сидеть окровавленный парень.

– Давай, давай, давай! – нервно командовал Матвей. – Я помогу. Задний ход, газ!

Он крутанул руль левой рукой, и наша «девятка» в одно мгновение выкатилась с площадки, описав крутую дугу.

– А теперь вперед! Давай, Юля, давай, не тормози!

Когда мы выезжали на шоссе, я обернулась. «Тойота» сверкала серебром на солнце перед белым домиком кафе. Издалека она была похожа на детскую игрушку.

Глава 19 Погоня

– Они что, подъехали и тут же набросились на тебя? – хмуро поинтересовался Матвей. – Без предупреждения? Без объявления войны?

Сейчас я не могла ответить подробно – новичку трудно и разговаривать, и одновременно управлять машиной. Я изо всех сил давила на газ и яростно сжимала руль, пытаясь удержать автомобиль на трассе. Машина все время уезжала в сторону – к обочине или на встречную полосу, ее мотало, а мне никак не удавалось ехать прямо.

Нервы!

Мотор гудел, навстречу мчалось серое шоссе, пролетали автомобили, но я видела перед собой совсем иную картину – двадцатилетнего пацана, скрючившегося под березой, в кепке и рубашке, залитых кровью… Меня трясло от ужаса, на лбу выступила испарина, ладони скользили по рулю, джемпер противно лип к телу.

– Какие уроды, увидели – девчонка одна… Решили порезвиться, – ответил сам на свой вопрос Матвей, так и не дождавшись моей реакции. Он достал огромный носовой платок в красно-синюю клетку и затянул его узлом под раненым коленом.

– А у нас есть план? – с надеждой спросила я. – Что мы будем делать? Что ты придумал?

– Сначала доберемся до города. Так, мне надо позвонить. – Матвей полез в карман куртки за мобильником.

– Позвони в скорую, – жалобно попросила я.

– Думаешь, они сами не позвонили?

– А вдруг ума не хватило? Ты так здорово их отметелил, что, наверное, выбил им последние мозги.

– Проклятье! – неожиданно рявкнул Матвей. – Я выронил телефон! Да что же это такое?!

– Возьми мой, – сказала я. – Там, в сумке…

Не успев договорить фразу, я вдруг поняла, что моей сумки нет в машине. Я прекрасно вспомнила тот момент, как один из парней схватил меня за руку, ремень соскользнул вниз с плеча, и моя котомка плюхнулась на землю – за секунду до того, как на земле очутилась и я сама… Потом я, содрогаясь от страха, рассматривала окровавленную жертву, потом мы продирались сквозь кустарник и бежали к машине…

Сумка так и осталась лежать на земле.

– Черт, – холодея, пробормотала я. – Еще и это!

Паспорт, деньги, кредитки, редакционное удостоверение, новый мобильник, старый мобильник с памятью, до отказа забитой нужными телефонами… Конечно, все это сущая ерунда, если вспомнить, что в лесу у кафе мы оставили труп… Но если представить, в какой ситуации мы сейчас оказались, гораздо удобнее было бы иметь при себе и документы, и сотовый телефон.

– Моя сумка осталась в лесу, – мрачно сообщила я подельнику.

– Поздравляю, – буркнул Матвей. – Что в ней кроме телефона?

– Все! Паспорт, деньги, карточки, – убитым голосом сказала я. – Вся моя жизнь, выраженная документально и в цифрах.

– Значит, мы напрасно мчимся во весь опор. Какой смысл бежать с места преступления, если ты оставила там свой паспорт? Даже смешно!

– А мы бежим? Я вообще ничего не понимаю, Матвей! Зачем мы удираем? На что ты надеешься?

– До этого самого момента я наивно надеялся, что нам удастся скрыться.

– Постой, но ведь и ты оставил там улику – свой мобильник! Ты выронил его, он валяется там же, где моя сумка! – вспомнила я.

Матвей смутился:

– Да, верно. На тебя наезжаю, а сам хорош.

– Постой, но разве мы преступники? Зачем мы убегаем? Думаешь, если мы сейчас скроемся, нас не станут искать? Разве парни не обратятся в милицию?

– Зачем? Чтобы сообщить, что они попытались втроем изнасиловать незнакомую девушку?

– Ладно, хорошо. Милицию они не станут вызывать. Но как объяснят врачам, почему у их друга дыра в черепе?

– Скажут правду. Споткнулся, напоролся на сук. Несчастный случай.

– Я думаю, мы должны были остаться и вызвать скорую и милицию, – вздохнула я. – Мы убегаем, это неправильно.

– Юля, мне не хочется выглядеть в твоих глазах трусливым зайцем, но связываться с милицией тоже нет никакого желания. Ты думаешь, на место происшествия приедет умный и проницательный опер, который в два счета во всем разберется и установит истину? Это вряд ли. Такие только в детективных сериалах. А в реальной ситуации обычно попадаешь на людей с тремя классами образования и кругозором дождевого червя. Однако они наделены властью и поэтому могут в один миг искорежить тебе жизнь. И ты ничего не сможешь исправить и ничего не сможешь доказать. Мне это не нужно. Тебе – и подавно.

– А-а!!! Нас догоняют!!! – завопила я, так как внезапно увидела в зеркале серебристую «тойоту-камри». Она неслась следом, легко сокращая расстояние между нами.

– Ого, точно! – Матвей обернулся. – Они действительно нас догоняют!

Я крепче сжала руль и утопила педаль газа. Автомобиль преследователей мелькал в зеркале и неумолимо приближался, несмотря на мои титанические усилия.

– Странно. Но зачем они это делают? С какой целью? – задумался Матвей.

– Наверное, бегут за добавкой. Им хочется еще раз получить по морде. Ах, нет! Вероятно, решили отдать мне мою сумку, – мрачно усмехнулась я.

– Смотри-ка, Юля, а ты довольно ловко уходишь от погони.

Дорога была свободна, я наконец-то справилась с волнением и теперь гнала изо всех сил. Даже сейчас, в такой неприятный для нас момент, Матвей умудрился похвалить ученицу.

Чувство раскаяния и вины охватило меня.

Милый…

В какую историю я его втравила!

Вот если б можно было отмотать пленку на пару часов назад… Я бы уговорила Матвея не соваться в это проклятое кафе! А если б не получилось – то тогда не связалась бы с глупыми юнцами, проигнорировала б их нападки на наш автомобиль…

– Я поняла, они вовсе не гонятся за нами! Они везут в больницу своего несчастного друга. Ах, он, наверное, пришел в себя, да, Матвей? Вероятно, его рана была совсем не страшной! Должно быть, он только ободрал кожу? А если он проткнул не череп, а только зацепил ухо? Я слышала, что если разодрать ухо, то выльется чуть ли не цистерна крови! Да, несомненно, он просто поранил ухо… Поэтому кровь так и хлестала. Но ухо – ведь это вовсе не страшно! Да, Матвей, как ты думаешь? – обрадованно затараторила я, окрыленная надеждой.

Все обойдется, этого бедного идиота подлатают. И мы постараемся забыть о сегодняшнем дне, благодаря Бога за то, что это происшествие осталось всего лишь неприятным приключением, а не превратилось в трагедию.

Мой инструктор отнюдь не питал подобных надежд. Его лицо оставалось хмурым. Он развернулся всем корпусом, чтобы получше разглядеть преследователей.

– Знаешь, их только двое.

– Как?

– Да.

– Не может быть! Раненый, наверное, лежит пластом на заднем сиденье!

– Нет. Их только двое, – повторил Матвей.

Я секунду переваривала информацию. Никак не могла поверить, что два урода бросили друга одного – беспомощного, окровавленного, умирающего.

– Они его бросили!

– Похоже на то, – обескураженно пробормотал Матвей.

– Они удирают с места происшествия, так же как и мы! – с горечью воскликнула я и сразу же бросила педаль газа. Скорость тут же начала падать.

– Ты что?

– Мы должны вернуться. Надо помочь парню. Я не хочу, чтобы он умер.

– Если только он еще жив, – поморщился Матвей. – А они так и едут за нами… Чего хотят, не понимаю…

– Поступим правильно. Вернемся. Вызовем скорую и милицию. Да, конечно, придется долго и нудно все объяснять. И нас замучают допросами… Но уж лучше это, чем оставить его там умирать.

– Если он уже не умер, – повторил Матвей.

– Ты его просто оттолкнул. Кто же знал, что он налетит на сук. Это несчастный случай. Где же мне развернуться?

Нормальный водитель развернулся бы не задумываясь. Но мне явно не хватило бы ширины дороги – и я с блеском закончила бы разворот в кювете встречной полосы. Поэтому пришлось съезжать на грунтовую дорогу, убегающую через поля в лес, чтобы, вольготно описав дугу по чахлой траве, вновь выбраться на шоссе и поехать в обратном направлении.

Да, сложно.

Но я ведь только учусь. Кто знает, возможно, через год буду разворачиваться практически на одном месте – вокруг собственной оси. Ведь Нонна обещала, что я обязательно стану автомобильным асом…

Но я не успела вернуться на трассу.

Серебристая «тойота» преследователей тоже съехала с шоссе вниз, прямо за нами. Дверцы распахнулись, из машины пулей выскочили Чупа-Чупс и Черный Жилет, их боевому настрою и смелости позавидовал бы отряд спецназовцев. Через мгновение я поняла, почему они так активны и почему совершенно не боятся моего спутника, несмотря на побои, нанесенные им Матвеем. В руке Чупа-Чупса был зажат пистолет. В открытое окно «девятки» сунулось вороное дуло.

– Быстро вышли из машины, – приказал смелый юноша.

– О боже, – устало произнес Матвей. – Как же нас вы достали, а?

Чупа-Чупс рванул на себя дверцу. Я вывалилась на волю, испуганно рассматривая пистолет – он трясся в руке захватчика, тот явно нервничал.

Еще выстрелит с перепугу!

– Что с третьим? – спросила я. – Вы его бросили? Или все-таки вызвали скорую?

– Заткнись, – приказал Черный Жилет. – Руки давай.

Пока один держал нас на мушке, оставаясь на приличном расстоянии, другой подскочил сзади и ловко связал руки за спиной – и мне, и Матвею…

В нескольких метрах от нас проносились по трассе автомобили, сгущались осенние сумерки – мягко и вкрадчиво, и никому не было дела до разборок, устроенных рядом с дорогой троими мужчинами и одной дамой…

– Падай, – скомандовал Черный Жилет, подталкивая связанного инструктора к распахнутому багажнику «тойоты».

– Ты сдурел? Чего я там забыл, – огрызнулся Матвей.

– Залазь, или прямо сейчас получишь пулю в другое колено, – ухмыльнулся парень. – Хочешь хромать сразу на обе ноги? Давай, давай, быстро!

Сверху на Матвея в багажник уложили меня, и крышка с щелчком захлопнулась. Мы оказались в темноте и тут же почувствовали, как машина отправилась в путь. Я уткнулась лицом в могучую шею спутника. В другой обстановке я бы сказала, что это довольно приятно, кожа Матвея хорошо пахла сложной смесью ароматов – туалетная вода, пот, бензин, запах недавней драки… Кроме того, все эти мышцы, крепкие, почти стальные – используемые сейчас мною в качестве перины… Но нет, конечно, в данный момент мне было абсолютно не до вкусовых нюансов и тактильных ощущений… «Тойота-камри» – отличный автомобиль. Но его багажник немного отстает по комфортабельности от двухспальной кровати с ортопедическим матрасом. Нас кидало из стороны в сторону, мы клацали зубами, хрустели суставами и с досадой крякали на особо глубоких выбоинах дороги.

Похоже, машина не вернулась обратно на шоссе, а продолжала ехать дальше по грунту.

Куда же они нас везут?

Мы хотели вернуться и спасти раненого пацана, а теперь, похоже, нам надо спасаться самим.

– Ну и дела! – удивленно пробормотал Матвей, я повернула голову и ощутила на виске его дыхание. – Первый раз со мной такое.

– Ты не поверишь, но со мной тоже. Еще никогда я не ездила в багажнике, как запасное колесо или канистра с бензином. А куда они нас? И что собираются делать?

– Завезут куда-нибудь в лес и прикончат из пистолета, – ободряющим тоном объяснил Матвей.

– Убьют?! – вздрогнула я.

– А иначе зачем все это? Просто им неудобно было расстреливать нас прямо у дороги.

– Нет, пожалуйста, не говори так! Неужели они убьют нас?

– Ты сама подумай, – безжалостно и спокойно произнес Матвей. – Мы лежим в багажнике. У нас связаны руки. Трясемся, должно быть, по лесу. Сейчас заедут поглубже в лес – и того.

– Ты просто издеваешься!

– Перестань, зачем мне это? – вздохнул Матвей. – Давай-ка я повернусь на бок, а ты попытаешься развязать мне руки.

– Как?!

– Ну как-нибудь, Юля! Жить-то хочется.

Мы активно завозились в темноте, меняя дислокацию. Сначала я решила, что мы повернемся друг к другу спиной – изобразим одну из тех загадочных поз Камасутры, когда совершенно неясно, как же оно все происходит между мужчиной и женщиной. Я нащупала веревку на запястьях Матвея, однако вскоре поняла, что могу сколько угодно долго дергать за узел негнущимися пальцами – и ничего не получится.

– Погоди-ка, тут торчит что-то, – сказал Матвей. – Тут целое хозяйство!

Как выяснилось, с нами в багажнике путешествовали 1) пакет с углем, 2) решетка для барбекю, 3) и самое главное – маленький топорик!

Чтобы передвинуть топорик с кормы автомобиля и присоседить его к заду Матвея, нам пришлось совершить грандиозное количество замысловатых телодвижений – мы извивались, словно ужи на сковородке. Но в конце концов достигли цели: я зажала топорик руками, и Матвей принялся пилить свою веревку.

– Ура, получилось, – объявил он. – Теперь давай тебя развяжу.

Не могу сказать, как долго длилось путешествие в багажнике, – так как мы увлекательно проводили время, оно пролетело незаметно. К моменту, когда машина остановилась, и я, и инструктор уже освободились от пут, но все равно держали руки за спиной – чтобы ввести противников в заблуждение.

Крышка багажника поднялась, мелькнули бледные физиономии наших тюремщиков… Я успела вновь подумать об их товарище – остался ли у него хоть один шанс выжить теперь, когда его все бросили? Если б нас не взяли в плен, мы бы давно оказали ему первую помощь… Но он, наверное, уже умер от потери крови… Однако эти переживания отступили на второй план – сейчас я больше волновалась за свою собственную жизнь…

Без особого труда меня вытащили из багажника – как мешок с мукой. Уже стемнело, порыв сырого ветра хлестнул в лицо. Вокруг возвышался и шумел лес, вечернее свинцово-синее небо мерцало первыми звездами. Я вдохнула полной грудью – здесь, в лесу, воздух был изумительно свежим и вкусным.

Как прекрасно жить!

Дышать. Радоваться ветру. Чувствовать на губах первые капли дождя… Боже мой, только бы выпутаться из этой истории! И я никогда больше не истрачу ни одной минуты драгоценного времени на нытье, недовольство и пустые переживания! Буду наслаждаться любой мелочью, стану растением, одноклеточной бактерией, животным – впитывающим жизнь страстно и с благодарностью, буду каждое утро радоваться, что мне подарен еще один день!

Матвею понадобилось гораздо больше времени, чтобы самостоятельно выбраться из багажника. В темноте мальчуганы не заметили отсутствия веревок у нас на руках. Пистолет теперь держал Черный Жилет, он пытался изображать крутого Джеймса Бонда, но было видно, что его пробирает нервная дрожь… Он неосмотрительно приблизился к Матвею, и в ту же секунду пистолет полетел в одну сторону, а парень – в другую.

Завязалась новая драка – вторая за этот день. И надо сказать, как и в первом эпизоде, Матвей успел получить свою порцию побоев – несмотря на ловкость и мощь, с которой он раскидывал врагов. За секунду до того, как инструктор отправил в глубокий нокаут Чупа-Чупса, тот успел опустить на затылок Матвея подобранный с земли камень.

– О нет, – прошептала я, со страхом наблюдая, как мой доблестный защитник вращает глазами и двигает шеей, не понимая – убили его или не очень. – Матвей, ты цел? А?

– Пока не пойму, – ответил тот глухо. – Как-то мне… это… странно…

Я подумала – только бы он сейчас не рухнул плашмя на землю, отключившись. Он должен оставаться в полном сознании, для того чтобы продолжать и дальше спасать нас. Что я без него? Руководящая роль мне не под силу… Иначе говоря, сейчас я эгоистично волновалась за свою судьбу, а не из-за здоровья Матвея… Хотя нет, конечно, сам инструктор мне тоже стал дорог, он прежде всего был человеком, а не рычагом для преодоления тяжелых ситуаций.

Поле боя было усыпано телами врагов, дымилась земля, изрытая снарядами, чернели воронки, громоздился подбитый танк…

– Юля, посмотри там. – Матвей махнул рукой в сторону. – Куда-то туда ключи улетели…

Он навалился грудью на бок машины, потом тяжело переместился вперед, открыл дверцу и упал в салон «тойоты» – опять на пассажирское сиденье. Очевидно, роль водителя вновь достанется мне… Конечно, ничего не поделаешь! В первой стычке Матвей покалечил ногу, во второй драке получил по черепу. А я оставалась целой и невредимой, только слегка перепачкалась, пока валялась на земле и ехала в багажнике.

Избитые парни постепенно приходили в себя, возились на земле, пытались сесть. Я с опаской обошла одного, другого, всматриваясь вниз, искала в траве брелок с ключами. Зачем, спрашивается, надо было доставать ключи из зажигания?

– Вот они, – радостно сообщила я Матвею. Уселась за руль, нерешительно потрогала рычаг скоростей, посмотрела на приборы. – Что тут, как? Я же не знаю!

Я впервые находилась в японском автомобиле в качестве водителя, а не пассажира. До этого все больше гробила «жигули». У Никиты был «лексус», у Нонны – «крузер», но мои друзья, проявляя дьявольскую скаредность, никогда не доверяли мне руль, не предлагали покататься где-нибудь за городом ради развлечения. Но впрочем, я и сама не просила.

Я же такой опасный водитель.

– Давай, Юля, заводи мотор, – едва ворочая языком, промямлил Матвей. Он клевал носом, будто бы засыпая, ему явно было плохо. Я протянула руку и пощупала его затылок в страхе обнаружить дыру размером с Сахалин, однако там ничего не было. Какое счастье! Два продырявленных черепа за одни сутки – это слишком.

– Юля, поехали отсюда… – чуть слышно попросил инструктор.

Да, не мешало бы смотаться по-быстрому: я увидела, что один из юнцов ползает на коленках по земле, вероятно, в поисках пистолета.

– Матвей, пожалуйста, приди в себя, очнись, – взмолилась я. – Скажи, как включить фары? Как придвинуть сиденье – мне далеко так! Боже мой, ты ужасно выглядишь, тебе надо срочно сделать томографию! А куда ехать? Где дорога? Где мы вообще? Ты не знаешь? Матвей, командуй же! Что делать?!

Друг злостно игнорировал мои отчаянные вопли – он завалился вбок, уткнулся лицом в стекло. Он явно намеревался отключиться на часок-другой, свалив на меня все заботы.

Проклятье!

Оставалось рассчитывать только на себя. Сейчас преследователи окончательно оклемаются, найдут пистолет и возобновят приставания. Я судорожно щелкала кнопками и дергала за рычажки, пытаясь включить фары. Когда мне это удалось, сноп света выхватил из темноты кусок проселочной дороги и лес, стеной возвышавшийся справа от нас. Я повернула ключ в зажигании, мотор тихо загудел – нежно и ласково, и автомобиль сдвинулся с места.

– Давай, машинка, вывози нас отсюда, милая, – прошептала я.

Глава 20 Ночь в мужском коллективе

Оставив позади лесную опушку, «тойота» осторожно кралась по песчаной дороге, мягко вздрагивая на кочках. Мой излюбленный темп передвижения – десять кэмэ в час – как нельзя лучше подходил для путешествия в темноте и по пересеченной местности. Сначала я ехала медленно, привыкая к новой машине, но вскоре поняла, что надо шевелиться. Требовалось доставить Матвея в больницу. Кажется, он умирал. Бледности его лица позавидовал бы вампир, глаза были закрыты. Время от времени я трясла беднягу за плечо, звала, голосила… Все тщетно, Матвей никак не приходил в себя.

Уже девять вечера.

Прямо сейчас Нонна выносит копытами мою дверь, возмущаясь, почему я так долго не открываю… А я – неизвестно где, за рулем чужой иномарки, рядом – покалеченный инструктор, позади оставлены два избитых охламона, и еще один лежит в лесу у кафе, живой или мертвый – не ясно…

У меня нет документов, телефона, денег, плана действий и достаточного самообладания. Я трясусь от страха, крепко сжимаю руль и вижу впереди только пять метров светло-коричневой проселочной дороги, глыбы земли по бокам и метелки жухлой травы, свисающие с обочин, – все остальное погружено в кромешную тьму…

– Надо выехать на трассу и добраться до ближайшего поста ГАИ! – сказала я. – Там мы сдадим чужую машину и сможем позвонить в скорую. Да, Матвей? Ты же дотянешь до ближайшего поста? Правда, я не знаю, где сама трасса и как на нее попасть… Но ты держись! Ты крепкий, здоровый мужик… Подумаешь, получил камешком по затылку! Это же ерунда. Ты справишься…

Я говорила громко и убедительно, как политический деятель. Я надеялась, Матвей все слышит и мои слова станут страховочным карабином, удерживающим его на краю мрачной бездны. Кроме того, мне и самой требовалась поддержка – стоило взглянуть на ситуацию со стороны, и тут же прошибал холодный пот, а к горлу подкатывали истерические всхлипы…

Я? Здесь? Сейчас? Но почему?!

Просто невероятно!

Меня не должно здесь быть. Это не я, а какая-то другая девушка всматривается в темноту, нервно дергает рычаг скоростей и пытается удержать слезы и панику – ей ужасно страшно… А я тем временем нахожусь совсем в ином месте: сижу в моей маленькой милой квартирке, разговариваю с Нонной, пью кофе… Ярко сияет люстра, ограждая светом наш мещанский уют от тьмы, сгустившейся за окном. Над чашками поднимается горячий пар, у Нонны, как обычно, круассаны, и подруга рассказывает, как прошел день…

Внезапно впереди на дороге что-то стремительно промелькнуло и сразу же скрылось в траве. От неожиданности я вскрикнула и впечатала в пол педаль тормоза. «Тойота» резко дернулась, мой раненый пассажир застонал, оставаясь в забытьи.

Что это было?

Лисица? Суслик?

– Матвей, прости, прости, я так резко затормозила! Держись, пожалуйста, не умирай… Все будет хорошо, ты вылечишься, будешь как новенький! И потом мы снова начнем тренироваться… Ты отличный учитель, а я… Я, конечно, не самая способная ученица… Но зато приятна в общении, правда? Думаю, тебе нравится меня учить. Я вовсе не раздражаю тебя своими глупыми вопросами и патологической неспособностью ехать задним ходом… Да, это трудно… Просто когда я смотрю назад, то правая сторона превращается в левую, а левая – в правую, но я-то отлично знаю, что подобная метаморфоза происходит только в моей голове, а у машины все остается на своих местах, и поэтому, желая повернуть направо, я начинаю крутить руль влево, и машина почему-то тоже едет влево – вот как такое понять?! Получается, если мне надо было направо, я должна крутить руль вовсе не влево, хотя, когда я оборачиваюсь назад, «право» превращается в «лево», таким образом, надо было все делать наоборот… В общем, все это очень сложно, мужчина с черепно-мозговой травмой вряд ли способен понять такое. Да и абсолютно здоровый мужчина тоже, я полагаю, ничего не поймет… Но ты-то меня понимаешь, Матвей! Ты так хорошо меня понимаешь – в любых вопросах… Да, Матвей, ты мне тоже очень нравишься… Нам бы только пережить сегодняшний день! И ночь. Какая она трудная…

Упорно продвигаясь вперед, я все-таки была вознаграждена. Петляние среди полей по проселку закончилось торжественным выездом на дорогу поприличнее – с нормальным покрытием и километровыми столбиками. Не знаю, было ли это той самой трассой, откуда началось наше путешествие в багажнике, или сейчас я ехала в противоположную сторону от города по какой-то другой дороге…

Не знаю.

Я мечтала увидеть указатель с названием населенного пункта – любого населенного пункта! Пусть это будет деревня, только бы найти в ней телефон и врача… Другой вариант – остановить «тойоту» на обочине, проголосовать и попросить помощи у первого встречного автомобилиста – я сразу исключила. Машин практически не было, очень редко позади вспыхивали чьи-то фары и проносились слева, мимолетно озаряя светом… Я бы до утра простояла в темноте, рискуя быть сбитой какой-нибудь громадной фурой.

Нет, лучше не стоять, а ехать.

Вдруг в заднем стекле автомобиля загорелись сине-красные огни, коротко вякнула сирена, и я поняла: нас догоняют гаишники. Меня сразу охватили смешанные чувства. С одной стороны, это было моим спасением, я радовалась – сейчас безоговорочно им сдамся, и пусть они сами во всем разбираются, пусть вызывают скорую для пострадавшего и решают, что делать с «тойотой». Но с другой стороны, я, конечно, как и любой водитель, трепетала от страха: кто знает, окажутся ли эти гаишники вменяемыми? А вдруг они совершенно неадекватны? Поймут ли они мои путаные объяснения? И вообще, захотят ли понять?

Я взяла вправо и остановила машину. Автомобиль ДПС замер в двух метрах. Инспектор не спеша подошел к «тойоте», заглянул внутрь, мазнул тревожным взглядом по Матвею, вежливо представился:

– Инспектор ДПС Андриенко. Ваши документы.

– У меня нет документов, – жалобным голосом сообщила я и посмотрела на гаишника снизу вверх несчастными глазами.

– Права? Техпаспорт? Страховка?

– Понимаете, я попала в такую историю… Это вообще не моя машина. К тому же я осталась без сумки, а там все – паспорт, телефон, карточки, деньги…

Ну а если быть до конца честной – я не смогла бы показать водительское удостоверение даже в том случае, если б сумка была сейчас со мной. Ведь я еще не получила права! Но об этом сейчас, наверное, лучше не вспоминать.

Инспектор явно напрягся.

– Выходите из машины.

Он пробубнил что-то в рацию, потом жестом подозвал напарника, кивнув на меня – вот, мол, добыча попалась, и распахнул дверцу «тойоты».

Я выбралась на волю из теплого салона. Над головой раскинулось атласным покрывалом великолепное ночное небо, вокруг чернели поля. Дул холодный ветер, не сильно, но настойчиво, я вмиг заледенела в моем легком джемпере…

– Что с ним? – указал гаишник на Матвея. – Спит? Упился вдребадан?

– Да что вы! – возмутилась я. – Он ранен! Ему по голове камнем дали, вот таким огромным кирпичом, можно сказать… А до этого врезали по ноге железным прутом! Я хочу вас попросить – пожалуйста, вызовите скорую! Где мы вообще находимся? Далеко от города? Скорая сюда приедет? Может быть, лучше самим довезти его до больницы, а? Я ужасно переживаю, вдруг он умрет? Пожалуйста, помогите нам!

Я умоляюще сжала ладони на груди, глаза наполнились слезами, брови приподнялись жалобным «домиком». Сейчас я, наверное, являла собой живое воплощение таких понятий, как мольба и отчаяние. Несомненно, гаишникам будет трудно не поверить человеку, взывающему о помощи столь горячо и страстно.

– Вот, полюбуйся, у нас тут дама на угнанной машине. Рядом – пьяный подельник, – сообщил Андриенко подошедшему напарнику. – Чё делать-то будем?

– Руки на капот, ноги на ширине плеч! – тут же заорал второй номер так, словно я была не хрупкой барышней, измученной приключениями, а вооруженным бандитом.

– Да вы с ума сошли, – обиделась я, слезы подступили к горлу. – Как вы со мной разговариваете? Я же не наркоторговец, а журналистка… Да, без документов. Но я же говорю – на меня напали около кафе… Я выронила сумку… Потом она так и осталась там лежать, под соснами…

Да, где-то там.

Рядом с трупом.

Гаишники переглянулись. Они определенно не верили ни одному моему слову!

– Чья машина? Кому принадлежит?

– Тем парням, которые напали на меня около придорожного кафе. Матвей с ними подрался. Ну, пытался защитить… И мы отбились, а потом уехали. Но те идиоты погнались за нами вот на этой «тойоте», поймали, запихали в багажник, представляете! У них было оружие… Да черт с ними, давайте быстрее поедем в больницу, я очень вас прошу! Вы же видите – моему другу плохо!

– Что запихали в багажник?

– Нас! – взвилась я.

Они меня не слышат!

Надо спасать человека, а не лясы точить!

– Вас? В багажник? Обоих?

– Да!

Андриенко пригнулся, чтобы еще раз посмотреть на Матвея – явно оценивал габариты моего «подельника». Потом гаишник выпрямился и скептически хмыкнул. Он снова переглянулся с коллегой.

И что они постоянно переглядываются, как два влюбленных гея?!

– И у них было оружие?

– Да. Пистолет.

– Какой?

– Откуда ж мне знать? Конечно, не игрушечный! – нервно ответила я.

– И что?

– Угрожая пистолетом, они нас связали и запихнули в багажник.

– Кто – они? – тупо спросил второй номер.

– Парни, напавшие на меня у придорожного кафе. Они ударили Матвея по ноге железным прутом, а потом гнались за нами по шоссе, – вновь объяснила я.

– А вы бегом, что ли, бежали? – подозрительно прищурился Андриенко. Хотел поймать на несоответствиях.

– Нет, мы ехали на зеленой «девятке», – пробормотала я, понимая, что сейчас мы окончательно увязнем в подробностях. Я буду вновь и вновь отвечать на глупые вопросы, и их количество будет увеличиваться в геометрической прогрессии.

А ведь я еще не сообщила инспекторам ДПС о парне, нанизанном на березовый сук и брошенном умирать. Представляю, как бы они заинтересовались еще и этим фактом! А Матвей тем временем тихо умирал на переднем сиденье «тойоты», лишенный медицинской помощи…

Черт возьми!

Но что же я хотела? Когда меня сдадут в милицию, придется опять рассказать всю историю, не упуская ни одной самой мелкой подробности. Возможно, придется повторить все от начала до конца пару миллионов раз, скрипя зубами от раздражения…

Расспросы внезапно прекратились. Гаишники снова многозначительно посмотрели друг на друга, потом на меня.

– Да уж, много рассказов приходится выслушивать. Но такое слышу впервые, – криво ухмыльнулся Андриенко.

– Пять с плюсом за фантазию. Сочинять умеете, девушка.

– Так ведь журналистка. Сам Бог велел сочинять, – вставил Андриенко.

– А ты откуда знаешь?

– Она сказала.

– А я не слышал, – обиженно оттопырил губу второй номер. Видимо, его обидело, что он что-то пропустил в дискуссии. – Ладно, давай я этого покалеченного увезу, а ты с ней разбирайся. Узнал «тойоту»?

– Еще бы. Конечно, узнал. Хорошо, давай разделимся. Увози этого хмыря. Пересадим его?

– Куда вы его увезете? – подхватилась я. – В больницу? В город? А где мы вообще сейчас? Город где – там?

Мои вопросы канули в темноту, взволнованно отзвучали и растворились в ночном сумраке, оставшись без ответа.

Инспектор Андриенко и его напарник вытащили из «тойоты» Матвея, закинули руки моего несчастного друга к себе на плечи и поволокли ношу к машине. Второй номер сел за руль бело-синей «пятерки», на крыше автомобиля молча вспыхнул и тут же погас проблесковый маячок. Через мгновение автомобиль рванул с места, лихо развернулся и унесся по шоссе в ночь.

Инспектор Андриенко крепко взял меня под локоть и увлек к «тойоте». Я смотрела вслед умчавшейся машине.

– Куда он поехал? Почему вы мне не отвечаете?

– Да успокойся ты, – миролюбиво сказал Андриенко. Он почему-то выглядел ужасно довольным. Глаза сыто блестели, на губах играла ухмылочка.

Но почему?

Неужели он настолько туп, что считает меня солидным уловом? Радуется, дурень: поймал матерую угонщицу!

Это я-то угонщица?!

– Надеюсь, ваш напарник доставит моего друга в больницу?

– Куда надо, туда и доставит.

– Моему другу надо в больницу, – терпеливо повторила я.

– Вот туда и доставит! – раздраженно бросил Андриенко. Видимо, я его уже достала. – И мы тоже поедем. Только в другую сторону.

Автомобиль устремился вперед по пустынному шоссе, фары выхватывали из тьмы широкую ленту неровного асфальта. Я посмотрела на инспектора. Товарищ мог похвастаться чеканным профилем – прямым носом и безупречно вылепленным подбородком. Однако сейчас мне было совершенно наплевать на его внешние данные… Если разобраться, ситуация нисколько не улучшилась! Наоборот, для меня она стала еще более запутанной и опасной. Двадцать минут назад я, по крайней мере, сидела в «тойоте» с мужчиной, питающим ко мне искреннюю симпатию, с Матвеем.

А сейчас? Кто теперь рядом со мной?

Слева сидел незнакомец в форме ГАИ. Но кто знает, кем он является на самом деле, куда он меня везет и какие у него намерения?

Все это ужасно странно!

– Вообще-то покажите свои документы, – опомнилась я. – Давайте показывайте. Где ваш жетон?

– Какова наглость! – возмутился Андриенко. – Ее поймали на угнанной машине, а она еще и права качает.

– Не разговаривайте со мной в таком тоне, – мрачно заявила я.

– А как еще с тобой разговаривать? – пренебрежительно хмыкнул инспектор.

Скотина.

– Вежливо, на «вы», – хмуро выдавила я.

– Обойдешься.

Урод.

Остаток пути мы провели в молчании – враждебном и наполненном отвращением друг к другу. Автомобиль остановился у поста ГАИ. Маленькое здание, стены в коричневой штукатурке, прожектор на крыше. Дорога в непосредственной близости от поста была щедро украшена разнообразными знаками, требующими снизить скорость, остановиться, зарыться под асфальт и посеять сверху незабудки… Именно сюда я и собиралась ехать, именно эту цель рисовала в воображении, когда час назад села за руль «тойоты». И я ее достигла, правда, переместившись на пассажирское сиденье и превратившись в заложницу.

В здании ГАИ меня втолкнули в какую-то каморку, сказали сидеть и не рыпаться.

Веселенькое дело!

И что теперь со мною будет?

И почему я должна здесь сидеть?

Успокаивало только одно: инспектор Андриенко на самом деле оказался инспектором ДПС, а не маньяком, переодетым в форму гаишника, который подкарауливает жертв на ночной дороге. Если бы он был маньяком, я бы уже давно валялась в кювете – расхристанная и неживая.

Брррр!

Этим фактом доза успокоительного исчерпывалась. Дальше начинались сплошные нервы. Из-за того что со мной обошлись столь непочтительно – без разъяснений впихнули в маленькую комнатушку, сейчас я ощущала себя настоящей преступницей. Но разве я преступница? Я – жертва! А так как слова мне никто не давал, я не могла оправдаться. И видимо, считалась злостной угонщицей.

Первым желанием было устроить грандиозный скандал, требуя внимания, горячего ужина и соблюдения Женевской конвенции о правах человека. Но я вовремя вспомнила о том, что, кроме меня, в этом здании, вероятно, больше нет женщин. Я нахожусь в сугубо мужском коллективе. А вдруг гаишники решат развлечься? В данный момент я – существо бесправное и беззащитное, однако вполне соблазнительное, несмотря на царапины и повышенную лохматость… Нет уж, лучше не устраивать бунт, а сидеть смирно и постараться не привлекать к себе внимания.

Главное – дожить до утра.

Но мозг продолжал работать, неутомимо выискивая возможность улучшить мое положение. И у меня созрела новая блестящая идея – бежать через окно. Они ведь не знают, кто я такая. Ни имени, ни фамилии. Выберусь на свободу и исчезну… Я прилипла к подоконнику, изучая обстановку. От окна тянуло ночной прохладой, по освещенному куску дороги перед постом изредка проезжали машины…

Нет, этот план мне не удастся реализовать. Во-первых, на окнах решетки. А во-вторых, я представила, как буду голосовать в темноте на шоссе, пытаясь доехать до дома. Еще неизвестно, кто меня подберет: нормальный человек или какой-нибудь псих… Нет уж. Лучше провести ночь здесь, в помещении…

Я села за стол, горестно подперла лицо ладонью. О, сколько вопросов! Они роились в голове, словно злые пчелы:

1. Куда повезли Матвея?

2. Доставили его в больницу или нет?

3. Что с ним? Он поправится? Или проведет остаток жизни в коме?

4. Что сейчас делают Чупа-Чупс и Черный Жилет? Ковыляют вдоль шоссе, проклиная судьбу?

5. Жив или умер их товарищ, напоровшийся на березовый сук? Помог ли ему хоть кто-то?

6. Зачем я сижу в этой кладовке?

7. Какое они имеют право держать меня здесь?

8. Почему со мной никто не разговаривает?

9. Почему мне не разрешают позвонить?

10. Как объяснить все правильно, а главное – терпеливо?

11. Как сделать так, чтобы мне поверили?

12. Какова степень моей вины во всей этой истории?

13. Не пора ли требовать адвоката?

14. Что скажет Марго, узнав о моем диком приключении?

15. Что случилось с машиной Матвея? Где она сейчас?

16. Сообразила ли Нонна, не обнаружив меня дома, что я попала в беду?

17. Чего бы съесть?

18. Как я выгляжу?

19. И ГДЕ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ЗДЕСЬ ТУАЛЕТ?!!!!!

Внезапно я подумала, что уже несколько часов не вспоминала о Никите. А ведь мысли и мечты о нем являлись обязательным фоном каждого прожитого дня… К горлу подступил комок. Вот если бы сейчас я смогла ему позвонить! Он бы примчался быстрее молнии. Да, мы в ссоре, но какая разница? Эта ссора кажется сущей мелочью по сравнению с тем, что я сейчас испытываю.

Он бы обязательно спас меня.

И дал бы в рожу этому козлу Андриенко.

Но у меня нет телефона, и я не могу вызвать Никиту. Остается только ждать, чем все закончится… Но когда я наконец-то выберусь из этой страшной переделки, то обязательно встречусь с Никитой и расскажу ему обо всем. Я буду захлебываться словами, жестикулировать, таращить глаза, описывая мои невероятные приключения, а он прижмет меня к груди, уткнется лицом в мою макушку и скажет: «Бедный малыш, ну ты и натерпелась страху! Как хорошо, что все уже закончилось!»

Глава 21 Ничуть не лучше!

Сквозь пыльное стекло в кабинет проник первый утренний луч. Несмотря на испытываемые страх и отчаяние, я умудрилась заснуть, положив руки на стол, а голову – на руки. Не в первый раз пришлось уснуть в подобной позе. Я часто практикую это у себя дома, когда, настучав десяток страниц, падаю физиономией на клавиатуру ноутбука в четыре утра, не в силах добраться до кровати…

Но странно было ожидать, что сон сразит меня в такой непривычной обстановке и на фоне вчерашних волнений. По идее я должна была всю ночь просидеть на стуле, хлопая, как сова, глазами, замирая от любого шороха за дверью… Однако я просто-напросто отрубилась.

За дверью каморки чувствовалось какое-то шевеление. В окно стучала ветка клена и гладила стекло большими желто-красными листьями. Я в недоумении осмотрелась, не понимая, каким образом тут очутилась. И сразу же все вспомнила…

Узнал «тойоту»?

Еще бы. Конечно, узнал.

Почему вчера я не обратила внимания на эти слова гаишников? Пропустила мимо, не услышала. Слишком переживала за Матвея. А сейчас фраза всплыла в голове, и я похолодела от ужаса. Инспекторы узнали «нашу» серебристую «тойоту»! И что это значит? Машина принадлежит их друзьям? Чупа-Чупс и Черный Жилет – друзья инспектора Андриенко?

Час от часу не легче!

Я нервно затарабанила в дверь. Как ни странно, она довольно быстро открылась. На пороге красовался мой тюремщик. Почти минуту мы с подозрением пялились друг на друга, храня молчание. Почему молчал Андриенко – не знаю. А я молчала потому, что сейчас представляла собой аудиофайл гигантского объема. Стоит нажать кнопку PLAY – и прорвет, не остановишь! Мне слишком много всего приятного хотелось высказать этому хмырю в погонах!

Андриенко отступил на шаг и кивнул в сторону коридора:

– Туалет там.

– Доброе утро, – сказала я ему.

– Угу. Доброе, – с иезуитской интонацией в голосе подтвердил инспектор.

Я, сохраняя осанку наследницы престола, гордо продефилировала по коридору, нашла туалет. Андриенко смотрел мне вслед, я ощущала лопатками его взгляд. В туалете висело зеркало приличных размеров. В нем отражалась вовсе не наследница престола, а лохматое и чумазое недоразумение в грязном джемпере. На минуту я сникла, всматриваясь в свое лицо и видя на нем печать униженности. Да, трудно ощущать себя венцом творения природы, если сначала тебя бросают на землю и пытаются стащить джинсы, потом связывают руки и запихивают в багажник, затем держат ночь в помещении, вовсе не похожем на гостиничный люкс…

Но я выпрямила спину и злобно сверкнула глазами.

Ничего, я с ними разберусь!

Еще попрыгают у меня!

Днем все не так страшно. Я ощутила слабый прилив оптимизма. Как бы то ни было, приключение движется к финалу, и скоро я вернусь домой.

Андриенко ждал меня в коридоре.

– Телефон и кофе, – царственно приказала я ему. – Кофе, так и быть, можно растворимый.

Гаишник на секунду обалдел. Он изумленно заморгал, не в силах вымолвить ни слова от удивления.

– Ну ты и наглая девка! – произнес он в конце концов даже с некоторым уважением.

Девка?!

Я не девка!

Больше всего сейчас мне хотелось залепить ему по морде и дать коленом в пах. Однако, учитывая рост гаишника и мои ничтожные размеры, мне пришлось бы подпрыгивать. Это, безусловно, смотрелось бы комично. Поэтому я ограничилась презрительным взглядом, прошила им Андриенко насквозь, как раскаленной спицей.

– Я понимаю, мужчине, привыкшему общаться исключительно с девками, трудно вообразить, что в природе существуют еще и девушки, к которым данное определение абсолютно не подходит, – процедила я ледяным тоном. – Прекрасно понимаю, что в силу профессиональной деформации психики, недостаточной образованности и из-за элементарного отсутствия чувства такта вам трудно избегать привычных выражений, но все-таки попрошу вас придержать язык.

Ох, высказалась!

Длинная получилась фраза.

Андриенко склонил голову набок, рассматривая меня, как экспонат кунсткамеры. Вероятно, раньше ему попадались менее говорливые экземпляры. Но что поделаешь – я такая.

Похоже, инспектора проняло. Он молча повернулся и куда-то ушел. А через минуту принес пластиковый стаканчик, наполненный горячей жидкостью коричневого цвета, и, упиваясь собственным великодушием, поставил его на стол.

– Спасибо. А телефон? – хмуро взглянула я на него.

– У-у, – отрицательно покачал головой гаишник.

– Но почему? Почему вы не даете мне позвонить?! Почему держите здесь? Какое вы имеете на это право?! Я хочу домой!

Как ни странно, но рубленые предложения оказывали на инспектора куда менее эффективное воздействие, нежели длинные витиеватые фразы. Андриенко ничего не ответил, он молча вышел за дверь, забыв закрыть ее на замок. Вскоре до меня долетел звук его голоса – он разговаривал с кем-то по сотовому и при этом бродил туда и обратно по коридору. Некоторые люди совершенно не умеют сохранять неподвижность во время беседы по мобильнику, им обязательно надо куда-то идти.

Я подкралась к двери, осторожно приоткрыла ее и прислушалась. Инспектор говорил с подобострастием, явно выслуживаясь перед кем-то:

– Владимир Германович, здравствуйте! Владимир Германович, инспектор Андриенко беспокоит… Не слишком рано, нет? А-а… Ха-ха, ну да, вот и мы тоже… В общем, так, Владимир Германович, мы нашли вашу машину… Да, да, «тойоту-камри»… Нет, что вы, в целости и сохранности. Ну, так, слегка запылилась, а в общем все нормально, никаких повреждений… А? Ну да, конечно… Да нет, что вы, Владимир Германович, я ночью не решился вас беспокоить, нет. До утра подождал. Ой, нет, ночью-то будить вас неудобно было… Бессонница? А-а… Хорошо, буду знать… Угу… Да нет… Девица какая-то и с ней еще кент. Но мужик был абсолютно невменяемый, пришлось его отвезти в больницу… Я не знаю, видимо, по кумполу получил чем-то тяжелым… Да, может, сама она ему и зафиндилила по черепу… Девица ушлая, Владимир Германович, очень ушлая, палец в рот не клади…

Сказки рассказывает – прямо заслушаться можно… Что? Ага… Сидит у меня тут под домашним арестом… Ну да, да, конечно, Владимир Германович. Ждем-с.

Я еле успела отскочить от двери, чтобы не получить по носу, – инспектор Андриенко вдруг резко захлопнул ее, поддав снаружи. И тут же послышался щелчок закрываемого замка.

Да что же такое творится, в конце концов?!

Это мафия какая-то, я попала в лапы к бандитам! Инспектор Андриенко, Владимир Германович, Чупа-Чупс и Черный Жилет… Они все заодно. У них форма, мускулы, полосатые жезлы, ключи от двери, мобильники, машины. Легко быть сильными с таким вооружением. А у меня – совсем ничего нет!

Я обессиленно опустилась на стул. Боевой запал исчез. Я напрасно хорохорюсь перед гаишником – мне никогда отсюда не выбраться… Кофе остыл и покрылся рваной матовой пленкой. Я сделала глоток и всхлипнула. По носу скатилась слеза и плюхнулась в стакан.

Ы-ы-ы…

Как же я хочу домой!

Единственный факт, меня порадовавший (если в такой ситуации еще можно чему-то радоваться!): они все-таки отвезли Матвея в больницу. Я уловила это из разговора гаишника с неведомым собеседником.

Надеюсь, с моим бедным другом все будет в порядке.

Глава 22 Крайняя степень шизофрении

– Пойдем.

Андриенко вновь нарисовался в камере минут через двадцать.

– Куда? Почему вы не даете мне позвонить! Дайте телефон! Я требую!

– В другом месте будешь требовать, – безапелляционно и надменно сообщил инспектор-вурдалак. За эту ночь и утро он высосал из меня всю кровь, выцедил по капле, изверг! – За тобой приехали.

– Кто?

– Почетный кортеж, – ухмыльнулся Андриенко.

Он аккуратно приобнял меня за плечо, предупреждая возможную попытку бегства, и потащил по коридору на улицу. У парадного подъезда сверкала на солнце преображенная «тойота-камри» – ее кто-то помыл, отполировал до блеска. Слабое утреннее солнце сияло в лобовом стекле, бока отливали серебром.

Андриенко открыл дверцу и ловко впихнул меня внутрь салона. Ему было совсем нетрудно манипулировать мной, как тряпичной куклой, потому что по сравнению с ним я весила как пушинка. К тому же мое здоровье было подорвано многочасовой голодовкой, а сила духа – томительным ожиданием.

Я попыталась вывалиться обратно из машины, не понимая, зачем меня туда вталкивают, но не тут-то было! Из одних недружественных объятий я мгновенно перекочевала в другие – на заднем сиденье «тойоты» сидел мужчина в темной ветровке, он быстро ухватил меня за локоть и вернул на место. Щелкнули замки на дверцах, автомобиль отправился в путь.

Куда?!!

– Кто вы? Куда вы меня везете?! – истошно заорала я.

За рулем сидел второй мужчина. Судя по одежде и аналогичным внушительным размерам, он являлся точной копией первого.

Кто они такие?

Сегодня я обязательно сойду с ума.

– Хватит орать. Дай-ка руки, – приказал первый.

Через мгновение я уже любовалась, замирая от ужаса и непонимания, наручниками на своих запястьях. Я просто сидела и тупо рассматривала их, ощущала их металлический холод, чувствовала, как они впиваются в кожу при попытке развести руки… Глухое бешенство охватило меня, нахлынуло пурпурной волной. Ну сколько можно! Мне уже связывали руки, когда засовывали в багажник. Теперь вот надели наручники. Я принялась брыкаться и лупить мужика.

– Эй-эй, потише! – удивился он. – Какая резвая попалась! Сиди тихо, а то получишь. Вот, смотри.

Мужчина извлек из кармана нож, его лезвие как по волшебству выпрыгнуло наружу.

– Изрежу лицо, если будешь дергаться, – ласково произнес мучитель. – Ты же этого не хочешь?

Загипнотизированная его вкрадчивостью, я не сводила глаз с блестящего лезвия. Сердце грохотало в груди, перекрывая, как мне казалось, шум мотора, кровь стучала в висках, в горле застрял комок.

Почему я здесь?

Зачем?

Надо ли говорить, что остаток пути я не шевелилась и даже не дышала. Пыталась слиться воедино с сиденьем, перемешаться с ним молекулами. Куда бы мы сейчас ни ехали, я мечтала закончить путь не изуродованным гуинпленом, а в моем обычном состоянии.

Происходящее представлялось загадочной фантасмагорией и ужасным недоразумением. Сознание отказывалось понимать, что я являюсь участником этих событий, а не наблюдаю за ними со стороны. Все чудилось – стоит нажать кнопку на дистанционном пульте, и фильм закончится. Я вернусь в свое обычное состояние, буду вести нормальную жизнь – общаться с друзьями, шнырять по городу, ругаться с Еленой Аметистовой… Подумать только, из-за какой ерунды мы с ней ругались! Совершенно беспричинно портили друг другу нервы. Как это глупо!

Только сейчас я поняла: мои будни всегда были наполнены пустыми переживаниями. Не о том думала и не так действовала. Разменивалась на ерунду, вместо того чтобы понять и сделать что-то очень важное… Барахталась в паутине догадок, строила предположения, жила прошлым, а не настоящим…

Словно не понимала – все это пригибает к земле, не дает впитывать жизнь, идти ей навстречу, радуясь богатству возможностей, даруемых каждым новым днем.

Но я обязательно все исправлю. Перестану гундеть и кукситься. Отброшу лишнее, поставлю новые цели – ясные и простые. Буду наслаждаться каждым моментом. Мне бы только выпутаться из этой истории!

За окнами мелькали картинки прозрачного осеннего утра. Над лугами висела молочная дымка тумана. Лес темной стеной стоял на горизонте, окутанный голубовато-розовой пеленой, сквозь которую пробивались красные лучи солнца. Все в природе шло своим чередом, неумолимо двигалось по заведенному графику, несмотря на то что моя жизнь летела кувырком.

Чем закончится очередное путешествие?

В чьи руки я попала?

Куда меня везут?

– Так вот кто угнал мою машину!

Мужчина, сидевший за столом, выглядел импозантно, несмотря на ранний час, – костюм, пестрый шелковый платок, заправленный в ворот черной рубашки. На мизинце сверкал перстень с крупным камнем.

Мужчина буравил меня холодными серыми глазами, столь злыми и проницательными, что я ощутила себя девицей из Средневековья, обвиненной в колдовстве и попавшей в лапы инквизитора. Правда, мы находились не в мрачном сыром подземелье, увешанном цепями, а в загородном доме. Вокруг царила роскошь: дворцовый паркет, камин, мягкие диваны. Из огромных окон струился утренний свет. На столе, накрытом белоснежной скатертью, сверкал хрусталь. Видимо, я оторвала хозяина дома от трапезы.

Я жадно обшарила натюрморт: нарезанная ветчина, золотой сыр с влажными дырочками и пышный багет загипнотизировали меня. А там еще имелся и кофейник, наполненный конечно же горячим кофе! Волшебный аромат разливался по комнате, лишая чувств.

О боже! Пусть меня сначала покормят!

А потом уж будем объясняться.

Я усилием воли оторвала взгляд от скатерти-самобранки и принялась рассматривать хозяина «тойоты». Полагаю, именно это и был Владимир Германович, перед которым подобострастно отчитывался по телефону инспектор Андриенко.

Что ж, индивидуум, завтракающий в восемь утра при полном параде, несомненно заслуживает внимания. Я, к примеру, в восемь утра бываю не причесана и бегаю по квартире в трусах и берете. А Владимир Германович – отнюдь.

Кстати, Ноннин берет изумительно бы ему подошел! Внешность мужчины была примечательной: прямо над вожделенным кофейником глянцево блестела обширная лысина. Аэродромность лысины, полагаю, ничуть не смущала владельца – он не пытался искусственно замаскировать ее боковыми прядями. По краям пустого участка бурно росли кудри, упругие, шелковистые, с проседью, и они спускались до самых плеч. К тому же Владимир Германович носил бороду, холеную и фигурно подстриженную. Добавить сюда предельно интеллигентный вид, элегантность костюма и богемный платок на шее – и готов портрет владельца картинной галереи или искушенного торговца антиквариатом. Но если мы скроем лысину под Нонниным беретом, сдвинув его немного набок, то получим художника с Монмартра!

С жестокими глазами инквизитора.

– Доброе утро, – поприветствовала я публику.

Было так странно стоять посреди огромной комнаты в наручниках, под изучающими взорами троих мужчин. Те двое, что привезли меня сюда, громоздились у двери массивными баобабами и не спешили уходить. Вероятно, они работали охранниками. Или тоже хотели кофе и булку с сыром, как я, и ждали приглашения к столу.

Но Владимир Германович не торопился делиться едой с кем бы то ни было. Мы молча смотрели друг на друга. Я ждала момента, когда можно будет приступить к объяснениям. Пусть хозяин дома не спешил расточать любезности в мой адрес, однако в его глазах светился ум, и это обнадеживало. Хотелось верить – он меня поймет и не воспримет мой рассказ как изощренную попытку вывернуться, выйти сухой из воды.

– Ну, здравствуй, – кивнул он. – Как звать?

Хм… Довольно грубо.

Но чего же я хочу?

– Юля, – растерянно ответила я.

– Юля. Угу, понятно. Юля, а тебе в детстве родители не объяснили простую истину: чужое брать нельзя?

– Подождите, я…

– Воровать, Юля, нехорошо, некрасиво!

– Постойте, я…

– И за это наказывают. Порой – довольно жестоко. В некоторых странах рубят руки за воровство. А за угон машины и вовсе лишают жизни.

– Но дайте же мне слово сказать! – воскликнула я. – Меня зовут Юлия Бронникова, я – журналистка, работаю в журнале «Удачные покупки». Вы наверняка его знаете.

– У-у, – отрицательно покачал головой Владимир Германович. Одновременно он взял кусок багета и начал методично намазывать его маслом, въедливо выравнивая каждый квадратный миллиметр.

Ну и скотина!

Даже присесть не предложит даме!

Я загрустила. Упомянув родное издание, надеялась добавить положительные штрихи к своему образу. Пыталась внушить хозяину «тойоты» мысль, что я не какая-то мошенница, а существо законопослушное, милое – работаю в журнале, известном всему городу… Как же можно не знать «Удачные покупки»? С луны он свалился, что ли? Чем он вообще занимается?

– А зачем вы надели на нее наручники? – нахмурился Владимир Германович.

Здрасте! Наконец-то заметил!

Я, между прочим, уж полчаса перед ним красуюсь в металлических браслетах!

– Да она брыкалась как ненормальная, Владимир Германович!

– Ну конечно, понимаю, с такой пичужкой очень трудно справиться, – с иронией воззрился хозяин на охранника.

Юноша, угрожавший в машине ножом, тут же подскочил и в одно мгновение освободил мои руки. Я не удержалась от вздоха – как сладостна свобода!

– Значит, вы и есть Владимир Германович!

У хозяина банкета удивленно дрогнула бровь.

– Хмм…

– Я слышала, инспектор Андриенко разговаривал с вами по телефону.

– Кто?

– Инспектор ДПС Андриенко!

– Не знаю такого.

– Как же, как же! – удивилась я. – Ведь вам принадлежит «тойота-камри», которую я угнала… Нет, то есть я ее, конечно, не угоняла, просто так получилось… И вам сегодня утром звонил инспектор Андриенко. Он буквально таял от восторга, докладывая, что машина найдена!

– Вздор! А в принципе какая разница… Да, меня зовут Владимир Германович. Ну что, Юлия Бронникова, рассказывай, как ты украла мою машину.

– Одну из, – поправила я. – Сколько их у вас вообще?

Когда мы въехали через ворота на территорию загородного владения, а затем направились к дому, я заметила в открытом гараже пару мерсов, а у подъезда стоял еще и джип, размерами напоминающий нефтеналивной танкер… Подумаешь, «тойоты» он недосчитался!

Мелочь какая!

– И вообще, я вовсе не угоняла ваш автомобиль! Сейчас все подробно объясню с самого начала! Машину угнали, как я понимаю, три парня: Чупа-Чупс, Черный Жилет и Бейсболка!

Владимир Германович едва не выронил булку, любовно намазанную уже не только маслом, но еще и джемом. Я мысленно повторила только что произнесенную вслух фразу и ужаснулась: похоже, это сказала девица, недавно сбежавшая из психушки.

Чупа-Чупс, Черный Жилет и Бейсболка!

Ну, я и выдала!

С таким же успехом можно было сообщить хозяину, что его машина была угнана Чипом и Дейлом, или Белоснежкой с шайкой гномов, или Золушкой.

– Ой, нет, подождите! Нет! Это образно, понимаете? – поправилась я. – Конечно, парней звали иначе, но мне-то их имена неизвестны! Один гонял во рту «чупа-чупс», вот я его так и окрестила.

– На другом был черный жилет, а на третьем – бейсболка?

– Да! – воскликнула я, искренне радуясь проявленному Владимиром Германовичем пониманию.

– И что дальше?

– Мы с моим инструктором по вождению остановились перекусить в придорожном кафе. И тут подъезжает ваша «тойота-камри», она сверкает на солнце, она безумно красива и эргономична, как и любое произведение японцев…

Владимир Германович снова подавился булкой. Сегодня ему не суждено позавтракать спокойно. Вряд ли он собирался прослушать за трапезой панегирик японскому автопрому. Но от волнения меня уносило куда-то в сторону. А надо сосредоточиться на главном.

Я решила рассказывать просто и ясно, не увлекаясь сочными описаниями, пренебрегая подробностями. Естественно, пришлось полностью выкинуть из повествования эффектный кусок с дракой – Владимиру Германовичу незачем знать, что мы с Матвеем оставили за собой кровавый след.

Я, как могла, усмиряла красноречие, и все же мой взволнованный рассказ длился довольно долго – минут десять. За это время Владимир Германович успел добить багет, выпил две чашки кофе, а после – сделав паузу – подцепил вилкой с блюда розовый кусок ветчины…

Изверг!

А гостья между тем продолжала стоять в центре зала и, захлебываясь голодной слюной, оправдывалась. Ни стула, ни бутерброда мне не предложили – понятие гостеприимства было Владимиру Германовичу неведомо… Да, конечно, я прибыла в этот дом под конвоем, и подозрение в угоне автомобиля все еще висело надо мной. Да и выглядела сейчас не как леди, а как самый настоящий бомж – чумазая, замызганная. На грязном джемпере появились затяжки, джинсы запылились, а сзади виднелись пятна от влажной земли: они образовались в тот момент, когда меня придавил к планете своей тушей Чупа-Чупс.

Но все-таки! Раз Владимир Германович умеет смотреть на собеседника столь проницательно, почему бы ему не понять – я вовсе не та, кем сейчас кажусь!

В комнате повисла пауза. Мой рассказ закончился, завтрак патриция – тоже: он утерся белоснежной льняной салфеткой и отшвырнул ее в сторону.

– Браво! – Владимир Германович утрированно захлопал в ладоши, подняв руки вверх. – Браво! В жизни не слышал подобной околесицы. А мне уже не раз приходилось выслушивать басни. Не верю ни одному твоему слову!

– Не верите? Ни одному слову, – упавшим голосом повторила я. – Но почему? Я не вру!

– Язык у тебя ловко подвешен, это стоит признать. Фантазия работает. Возможно, ты на самом деле журналистка, а не воровка. Хотя одно другому не мешает, – хмыкнул Владимир Германович.

– Конечно, я не воровка! И не угоняла вашу машину! Дайте мне позвонить. И через полчаса пятьдесят человек подтвердят вам, что я вовсе не угонщица, а просто попала в трудную ситуацию.

– Юля. У меня пропала машина. Новенькая «тойота-камри». Конечно, это не «майбах», но все же… Да пусть даже «Ока», без разницы! А вчера, когда машину засекли на шоссе, за рулем сидела именно ты. И что мне прикажешь думать?

– Но я же вам все объяснила! – взвилась я. – Нормальным русским языком!

– Открою тебе тайну. Я немного нервничаю, когда берут мои вещи. Меня это раздражает.

– Лечиться надо, – чуть слышно пробормотала я. – У психотерапевта.

– Что? – угрожающе переспросил Владимир Германович.

– Да так, ничего.

– Меня это просто бесит. Бесит!

– Ладно вам, не надо так переживать.

– Молчать!!! – дико взвизгнул Владимир Германович и шарахнул кулаком по столу. – Молчать! Молчать! Молчать, пока я говорю!!!

Клацнула о сервизную тарелку отлетевшая вилка, глухо звякнул хрусталь. Я вздрогнула от неожиданности, невольно отступила на шаг назад, потрясенная этой внезапной вспышкой ярости.

Надо же!

Столько времени хозяин «тойоты» спокойно сидел за накрытым столом, подъедая запасы провизии и прикидываясь мирным населением. Целую вечность – с терпением монахини – мазал маслом и джемом булку. И вдруг – такой всплеск гнева!

Я испуганно оглянулась на охранников. Те явно напряглись, набычились. Наверное, знали по опыту: концерт только начинается.

Владимир Германович стремительно выбрался из-за стола. Как выяснилось, он был небольшого роста, однако излучаемая им злоба словно приподнимала его над полом, увеличивала в размерах.

– Ты стерва, подлая, маленькая тварь! – вопил злобный тролль, дико вращая глазами. Изо рта брызгала слюна, щеки разрумянились. – Ты взяла мою машину, что мне теперь с ней делать, что делать?! Нельзя брать чужое, нельзя! Тут все мое, только мое, все принадлежит мне, только мне!!!

Его охватил настоящий приступ бешенства, он орал и бесновался как ненормальный, руки тряслись, пальцы беспорядочно шарили по одежде. Он то и дело поправлял платок на шее, так, словно тот его душил, нервно передергивал плечами… К счастью, буйный псих сохранял дистанцию между нами в два метра и изрыгал ругательства, не прикасаясь ко мне. Иначе я умерла бы от страха прямо на месте.

Я снова беспомощно оглянулась на охранников, надеясь хотя бы на их лицах увидеть подсказку – что делать, как себя вести? Что с их хозяином? Почему он беснуется? Чего хочет? Может быть, он пропустил прием лекарств? Может, пора сделать ему инъекцию успокоительного?

Подумать только! Ведь «тойота» вернулась к нему в целости и сохранности! Ни царапины, ни вмятины, сверкает, как новенькая. Я даже ни одного километрового столбика не зацепила, пока ехала. А могла бы, мне это раз плюнуть! И вот смотрите, у него капитальная истерика. Да это же настоящее свинство!

Вслух я ничего не сказала: трясло от ужаса. Казалось, еще мгновение, и яростный тролль набросится на меня с кулаками, начнет лупить наотмашь. Но он держался на расстоянии. И как ни странно, выражался вполне прилично, литературно, хотя и нелицеприятно…

Я отвернулась, чтобы не видеть искаженного бешенством лица, и вдруг обнаружила в окне совершенно изумительную картину – утреннее солнце просвечивало сквозь крону дерева, перекатывалось золотыми шариками по алым листьям, вспыхивало и мерцало…

– О-о, – с тоской вздохнула я.

Как же хочется на волю!

Подальше от этого идиота…

Шизофреник проследовал за моим взглядом и уперся глазами в окно, прямо в рубиновый пожар осени.

– Да, красиво, – произнес он совершенно спокойным тоном.

Я потрясенно уставилась на него, ничего не понимая. Его лицо вмиг разгладилось, по нему разлилось умиротворение роженицы, только что пылавшей от боли и вдруг ощутившей, что мучения закончились.

– Живописный клен, яркий, – подтвердил Владимир Германович, выходя из образа буйного больного и вновь превращаясь в импозантного и интеллигентного господина. – Полюбуйся на него. Кто знает, возможно, завтра ты уже будешь не в состоянии видеть такую красоту.

– Почему? – упавшим голосом прошептала я.

– Наверное, придется выколоть тебе глаза, – бесстрастно ответил монстр.

Комната проплыла мимо, затянувшись пульсирующей розовой пеленой, стол перекосило и сплющило, носик кофейника завернулся кренделем…

– Твои милые голубые глазки, – бубнил где-то вдали садист. – Давно мне никто не попадался в руки. Но теперь-то я всласть позабавлюсь… Нет, конечно, я дам тебе фору, как и другим несчастным… Беги, скрывайся, прячься… Вряд ли это тебе поможет. Никому еще не удавалось спрятаться в лесу. Я всех находил, всех до одного. А потом – веселье, чудесный праздник, наслаждение… Мне ведь есть за что тебя наказать. Ты сама во всем виновата. Украла мою машину. Да, ты страшно виновата передо мной… Придется заняться твоим воспитанием. На этот раз я придумаю что-то изысканное, утонченное… Ты ведь такая хлипкая, долго не протянешь… Да, несомненно, надо будет придумать что-то новенькое, необычное…

Я поняла, что сейчас рухну на пол, лишившись чувств. Меня парализовало от ужаса. Я попала в руки настоящего маньяка. Он живет в лесной глуши и забавляет себя издевательствами над случайными жертвами. На этот раз ему попался удачный объект – девица без документов, неизвестно каким образом очутившаяся в его машине. Никто и никогда не поймет, куда она исчезла.

Была Юля и пропала.

Никаких следов.

– Куда ее, Владимир Германович? В подвал? – услышала я над собой голос второго охранника. Когда мы ехали в машине, он сидел за рулем.

– Да, конечно, пусть посидит там, пока мы все подготовим. Побрызгай-ка на нее водичкой. Надо же, дохлая какая. Хм… Нам нужен экземпляр покрепче. А то и не побегает толком. Так неинтересно.

– Посидит в подвале, оклемается.

– Да. А перед началом игры мы ей закатаем лошадиную дозу бодрящего препарата.

– Гы-гы, – почтительно хрюкнул охранник.

– Давай, Гриша, тащи ее в подвал.

Глава 23 Люкс-апартаменты

В 1916 году во время Первой мировой войны английские войска, не в силах прорвать оборону противника у реки Соммы, выпустили на поле битвы танки. Самый первый танк был вовсе не таким маневренным и элегантным, как наш прославленный Т-34. Это были многотонные железные чудища, тихоходные и неповоротливые, они передвигались с адским грохотом и ревом. Могу представить потрясение германских солдат, впервые увидевших подобных монстров…

Наверное, сейчас я испытывала такие же чувства – дикий ужас, растерянность и панику. Что-то неотвратимое и жуткое приближалось ко мне, а я не знала, как защититься.

Похоже, прошло минут двадцать, прежде чем я пришла в себя настолько, что смогла заняться исследованием подвала… А сначала сидела в каком-то пыльном кресле, раскачиваясь из стороны в сторону и мелодично подвывая, словно негритянский проповедник. Все во мне было пронизано леденящим ужасом, конечности подрагивали, как щупальца агонизирующего осьминога, мозг превратился в воспаленный сгусток страха, перед глазами мерцали радужные круги.

Как человек, исправно читающий прессу и просматривающий телепрограммы, я была блестяще осведомлена о разнообразных кровавых зверствах, учиняемых приматами в отношении друг друга. В век нанотехнологий, микрочипов, коллайдера, на фоне научных открытий и достижений, на планете сохранились извращенные формы человеческих взаимоотношений. Насилие, рабство, пытки – все это никуда не исчезло с развитием общества, а цвело буйным цветом, словно с течением времени человек ни капли не изменился, а так и остался в мрачном Средневековье…

Но почему именно я?

Почему именно я должна стать очередной жертвой лесного маньяка? Как же так вышло, что я оказалась во власти психа, который развлекается, устраивая охоту на людей? Я не должна быть здесь, я должна была так и остаться зрителем, с замиранием выдыхающим: «Боже, какой ужас!», когда по телевизору показывают очередной жуткий эпизод. Да, где-то кого-то брали в плен, мучили, превращали в рабов, но это всегда оставалось за границей моего существования, было лишь сюжетом криминальной хроники, статьей в желтой прессе… И вот сейчас я стала непосредственным участником событий.

Не хочу!

Надо отсюда выбираться.

Я осмотрелась. Подвал отнюдь не был темным или затхлым. Это было большое помещение, залитое электрическим светом и заставленное по углам ненужной мебелью. Свободного пространства тоже оставалось достаточно, хватило бы на десяток столов со швейными машинками – и можно открывать вьетнамскую мастерскую по изготовлению костюмов от Версаче. Я вылезла из массивного кресла и отправилась исследовать изолятор временного содержания. В углу отворила дверь, за ней обнаружила действующий туалет, весь в сверкающей кафельной плитке жизнерадостного лимонного цвета. И даже туалетная бумага есть! И разрекламированное мыло, аромат которого свалит с ног лошадь.

Вот это да!

– Какой комфорт, – с горечью вымолвила я. – Какая трогательная забота о нуждах заключенного…

В таких подвалах нормальные (не чокнутые!) владельцы коттеджей обычно устраивают тренажерные залы с сауной и бильярдные комнаты. Но Владимир Германович конечно же никак не подходил под определение адекватной личности, и, вероятно, бильярд его уже давно не возбуждал.

Ему требовались более сильные впечатления.

Подумала, что в этом доме наверняка есть еще один подвал – оборудованный под камеру пыток. Мое буйное воображение нисколько не щадило нервную систему. Минута разнузданного фантазирования – и я запросто довела себя до обморока, подобного тому, что случился, когда маньяк пообещал выколоть мне глаза. Все вокруг опять поплыло.

– Нет, не надо выдумывать ужасы, – приказала я себе. – Остановись! Еще ничего не случилось. Возможно, ничего и не будет. Психи – они такие непостоянные. Семь пятниц на неделе. Сейчас пообещал убить, к вечеру захочет дать интервью для «Удачных покупок»…

Угу, размечталась!

Я умылась над раковиной, посмотрела в зеркало. Содрогнулась от увиденного… Из зеркала на меня таращилось замученное худое существо с черными кругами под глазами и синими жилками, проступающими на висках. Я пристально вглядывалась в свое отражение, словно пытаясь понять, на что способна девица в зеркале, и вскоре ощутила прилив энергии. Это не было отвагой или мужеством, скорее – вредностью, нежеланием сдаваться без боя отвратительному бородатому типу, который возомнил, что вправе забавляться с людьми, как с подопытными кроликами. Странная сила поднималась откуда-то изнутри, из незнакомых мне самой глубин натуры. Что бы ни случилось, я буду бежать, изворачиваться, царапаться, кусаться, как затравленный зверь, но спасу себя, выкручусь из этой ситуации…

Или не сумею.

Тут уж как получится.

Увы, я могу рассчитывать только на собственные силы. Меня некому спасать. Я пока еще не так долго отсутствую в городе, чтобы кто-то всерьез обеспокоился. Мама, возможно, даже и не звонила из своей Колумбии. Нонна, естественно, позвонила раз двадцать, возмущенная тем, что вчера в девять вечера меня не было дома и мы не встретились за ужином, как договаривались. Матвей, полагаю, лежит в коме в какой-нибудь больнице… Ах да! Елена Аметистова! Вот эта мадам, безусловно, уже оборвала мой телефон, но какой от этого толк? Она, наверное, привыкла, что я не спешу отвечать на ее звонки.

Кто еще?

Никита?

Надо же, я совсем про него забыла. Да и он обо мне забыл… Как несправедливо – мужчина, целых два года бывший самым близким и родным человеком, с полуслова угадывающий мои желания, теперь даже и не претендует на роль спасителя. Ему давно нет никакого дела до того, как я живу…

Внезапная надежда солнечным лучом вспыхнула в душе, измученной переживаниями: я вдруг вспомнила о милиции!

Вот оно!

Да, реальность такова, что, размышляя о спасении, в последнюю очередь вспоминаешь об организации, призванной защищать общественный порядок и права личности. Когда по вечерам я сталкиваюсь на улице с милицейским патрулем и вижу эти нахмуренные лица, не только не обезображенные интеллектом, но лишенные даже малейшего намека на умственную деятельность, я думаю: не дай бог оказаться в их власти, это страшнее, чем напороться на уличную банду…

Но сейчас почему бы именно милиции не озаботиться поисками пропавшей журналистки? Тем более что ее сумка – с паспортом, карточками, телефоном, ключами от квартиры! – вероятно, уже найдена в непосредственной близости от юноши, распоровшего себе гипоталамус березовым сучком. Кого же еще искать, как не девушку, обронившую три килограмма документов и прочих мелочей прямо около трупа? Безусловно, милиция тут же возьмет след, страстно мечтая раскрыть преступление немедленно, молниеносно. Они конечно же начнут меня искать!

Какое счастье!

Я готова трое суток подряд объяснять в милиции, каким образом моя сумка очутилась в данном месте, лишь бы сейчас меня вырвали из цепких клешней бородатого шизофреника!

Пожалуйста, поторопитесь!

Однако… Существуют различные варианты:

1. Парень в бейсболке так никем и не обнаружен. Мирно разлагается под березой, не привлекая к себе внимания. Кошмар.

2. Парень жив, он пришел в себя и отправился залечивать раны. Конечно, в его состоянии он вряд ли обратит внимание на сумку, брошенную где-то в кустах.

3. Парня забрали товарищи, они же нашли сумку. И, обуреваемые жаждой мести, бросились на поиски некой Юлии Бронниковой. Засели в засаде около ее дома – но ничего не добились. Ведь сейчас мне трудновато порадовать их своим появлением. Что они сделают потом? Вряд ли обратятся в милицию, да ни за что на свете! Скорее погуляют на деньги, найденные в сумке, сдадут в скупку два мобильника – старый и новый, да еще постараются взломать ПИН-код моей кредитки.

Возможно, есть и другие варианты развития событий. Сейчас мои мозги, парализованные страхом, не могли придумать ничего оптимистичного и вселяющего надежду…

Дверь вверху на лестнице распахнулась, и появился охранник Гриша. Он торжественно нес перед собой поднос.

– Ну как ты тут? – вполне по-человечески поинтересовался он. – Жива еще? Не умерла от голода?

Я устремилась навстречу посетителю, удивленная его доброжелательным тоном.

– На вот, держи-ка. Поешь. – Охранник поставил поднос на широкую деревянную ступеньку и попытался исчезнуть.

Но я пулей вознеслась наверх, поближе к нему, вцепилась в руку и зашептала горячо и страстно:

– Гриша, милый, подожди, не уходи! Ты же нормальный парень, я вижу! Пожалуйста, вытащи меня отсюда! Чего от меня хочет этот монстр? Зачем здесь держит? Что он задумал? Гриша, Гришечка, не бери грех на душу! У меня масса друзей и знакомых, они сделают что угодно, соберут любые деньги, лишь бы отблагодарить тебя! Не уходи, спаси меня, пожалуйста, милый, спаси, мне так страшно! Я боюсь этого урода, он же законченный псих, разве ты не видишь? Зачем тебе на него работать? Хочешь, найду тебе приличного, добропорядочного миллионера, я же полгорода знаю, и ты будешь его охранять! Зачем тебе участвовать в преступлении, а? Ты же хороший, я вижу, ты хороший…

Охранник смотрел на меня с явным сочувствием. Я вновь затряслась от ужаса, ясно прочитав в его жалости неотвратимость судьбы, предначертанной мне вовсе не небесами, а жестокой рукой лесного маньяка. Очевидно, они готовят что-то совсем дикое и жуткое, раз даже охранник жалеет меня.

Так и помог бы бежать!

– Я не могу, – тихо произнес Гриша и оторвал от рукава рубашки мои судорожно скрюченные пальцы. – Прости. Я с Германычем до конца жизни повязан. Тебе просто не повезло. Ты поешь, все веселее станет. Там есть туалет. Нашла? Если нужно полотенце, скажи, я принесу.

– Гри-и-иша, – заскулила я, словно щенок, – умоляю, помоги мне выбраться отсюда! Выпусти!

– Извини.

Дверь закрылась. В отчаянии я едва не рухнула прямо на поднос с завтраком.

– Ну и пошел вон, скотина! – яростно прошипела я вслед. – Все вы тут моральные уроды, компашка извращенцев.

Внутри тут же засвербило: и зачем я унижалась перед охранником, зачем умоляла его? Где моя гордость?

Нет ее.

Я жить хочу.

Спустившись вниз по лестнице, поставила поднос на пыльный туалетный столик. Столешница покоилась на львиных лапах, вырезанных из массива какого-то экзотического дерева. Кофе, о котором я так долго мечтала, и сыр, и багет, и прочие яства красовались передо мной, а я вместо еды глотала соленые слезы…

Впрочем, вскоре чувство голода одержало безоговорочную победу – даже в полуобморочном состоянии я не могла игнорировать аромат, доносившийся из френч-пресса. Потом отломила булку, потом взяла кусок сыра… Через две минуты ощутила себя упитанной, на славу откормленной рождественской индейкой, а количество еды не уменьшилось даже наполовину. Я с грустью подумала о Нонне. Она всегда завидовала моей способности усмирять аппетит двумя бисквитными крошками.

Нонна…

Подруга сейчас представлялась мне существом из другого мира – спокойного и привычного, оставшегося далеко за пределами моей нынешней вселенной. Еще и суток не прошло с тех пор, как начались приключения, а кажется – целая вечность. По крайней мере – месяц!

А вдруг это всего лишь сон, лихорадочный и болезненный? Он вот-вот закончится, и я окунусь в радостный водоворот будней, насыщенных впечатлениями и встречами. Столько милых лиц вокруг, столько интересных событий. Почему я это не ценила? Почему, как злой художник, пыталась каждый день залить серой краской тоски?

Мне бы только выбраться отсюда, и я полностью все изменю. Нет ничего сложного и недостижимого – если я останусь живой. Отсюда, из темницы, я словно в бинокль рассматривала все свои проблемы. И они выглядели совершенно несерьезными. А если и серьезными, то вполне разрешимыми. Вернуть Никиту? Конечно, я это сделаю! Мы просто с ним валяем дурака все эти пять месяцев. Какая глупость! И он, и я знаем: наш союз заключен на небесах. Зачем же противиться воле небес? Мы идеально подходим друг другу. И вместо того, чтобы таить обиды, хорохориться, тешить гордыню, нам просто надо снова найти друг друга. И заняться элементарным, но очень важным делом – созданием потомства. Это самое главное…

Покончив с кратковременной трапезой, я продолжила изучение апартаментов. Тут сосредоточилось множество интересных предметов, ненужных, очевидно, там, наверху. Осколки чьей-то богатой жизни… Металлическая ваза высотой в полтора метра с египетскими рисунками на боках. Стиральная машина цвета синий металлик. Стулья совершенно космического вида, составленные в пирамиду. Огромная коробка старых журналов от «Знамени» до Cosmo. В другой ситуации меня бы весьма порадовало такое сочетание: целая кипа журналов плюс мягкое кресло плюс бездна свободного времени. Но, конечно, сейчас я бы не прочитала ни одного абзаца самой занимательной повести – буквы кузнечиками прыгали перед глазами, а строчки уползали в сторону, словно гусеницы…

Еще нашла настенные часы на батарейках – они чуть слышно тикали в другой коробке. Я подвела стрелки и теперь могла хотя бы приблизительно отслеживать время. Тут, в замкнутом пространстве, залитом электрическим светом, часы и минуты спутывались в тугой клубок, реальность ускользала.

Думаю, сейчас около одиннадцати утра. Или уже полдень?

Дверь открылась, на пороге вновь появился Гриша. Я тут же бросила журналы, коробки, прочий скарб и метнулась к нему.

– О, да ты ничего не съела, – сказал охранник. – А я уже обед принес.

Он держал в руках два пластиковых контейнера.

– Сервис, конечно, великолепен, – сказала я Грише. – Но хотелось бы побольше информации.

– Смотри-ка, ты пришла в себя. Разговариваешь спокойно.

– Сколько времени?

– Три часа.

Ого!

Выходит, я капитально промахнулась!

– Гриша, скажи, что этот гад задумал? Что меня ждет?

– Сегодня – ничего, – покачал головой охранник. – Расслабься. Он уехал. Вернется только завтра к обеду. И там уж займется тобой. А пока наслаждайся бездельем.

– О-хо-хо, – застонала я. – Скажешь тоже. Как можно чем-то наслаждаться, когда твоя жизнь на волоске?

– Сейчас вина тебе принесу, – пообещал сердобольный охранник. – Поможет.

Пока он ходил за вином, я вспомнила книгу Александра Дюма. Миледи, заточенная, как и я сейчас, в четырех стенах, за несколько дней околдовала тюремщика-фанатика, совратила его и перевербовала. А в фильме «Д’Артаньян и три мушкетера» наша Миледи (Маргарита Терехова) и вовсе управилась за пару часов – и тип, собиравшийся ее убить, превратился в яростного защитника красотки.

У меня тоже есть время.

Однако я вовсе не Миледи.

Я натуральное чучело!

Вспомнив о картинке, предложенной мне сегодня зеркалом, я с тоской подумала, что сейчас не смогу очаровать не только Гришу, но даже всеядного восточного мужчину или прыщавого подростка, одуревшего от экспериментов над своим снаряжением. Никто не соблазнится оборванкой с серо-зеленым лицом и глазами полными ужаса. Никто не захочет мне помочь…

Гриша вернулся, держа в руках открытую бутылку красного вина.

– Вот.

– Мне что – одной пить? Давай вместе!

– Да нет, я пойду. Служба зовет.

– Какая служба? Хозяин уехал, ты сам сказал.

– Все равно дела есть. Там, наверху.

– Гриш, принеси телефон, а?

Охранник моментально насупился, но все же не ринулся сразу за дверь, а вроде бы колебался.

– Зачем тебе телефон? Тут все равно сигнала нет.

– В подвале? Или вообще в лесу?

– В нашем лесу. И потом, куда ты собралась звонить? Что скажешь? Ты же не знаешь, где находишься.

– Хотя бы с мамой поговорю, Гриш, – жалобно промямлила я. – Она у меня старенькая совсем, у нее сердце больное.

О ком это я?

Неужели о Марго?

Она в данный момент продирается с рюкзаком за спиной через дикую сельву, помахивая мачете.

– Ну, раз сердце больное, то и не надо ее тревожить, – сделал вывод Гриша. – Нет, не проси. Германыч с меня голову снимет. С хозяином шутки плохи. Ну, ты сама видела. У него нервы.

– Да уж, видела. Нервы. И никакой совести. Но у тебя-то, Гриша, и совесть есть, и способность сочувствовать другому человеку. Девушке, между прочим. Помоги сбежать, пожалуйста, прошу тебя!

– Так, разговор окончен, – резко выпалил Гриша и в секунду захлопнул дверь перед моим носом.

Ну что я говорила?

Не Миледи. Чучело.

Вот если б у меня были ресницы как опахала и пухлый рот алел бы сердечком, да еще и грудь бесстыдно вылезала бы из декольте… Я бы Гришу добила, он бы не устоял, ставлю один к сотне.

Но природа не наделила меня вышеперечисленными излишествами. Никогда и не приходилось особо сожалеть об этом. Нет, ну и ладно. А вот сейчас пригодилось бы…

Я налила вино в чашку из-под кофе, другой не было, и, трогательно булькнув, выпила, как лекарство. Затем налила еще одну. И так далее – до полного опустошения бутылки.

Ах, не лопнуть бы!

Я забралась с ногами в кресло и положила голову на мягкий подлокотник. Предметы вокруг постепенно погрузились в лиловый туман. Свет от лампы бился в сомкнутых ресницах, желтое сияющее пятно рассыпалось во все стороны длинными стрелами…

Глава 24 Цепь чарующих совпадений

Пробуждение было безрадостным – вокруг ничего не изменилось, все тот же подвал, заставленный пожитками, то же электрическое солнце под потолком…

Едва оправившись от тяжелого дурмана, я рысью помчалась в туалет. Хранить в себе бутыль вина – нелегкое занятие. Зеркало, как ни странно, порадовало. Физиономия порозовела, темные круги исчезли – вот что значит усиленное санаторное питание и продолжительный сон! Кроме того, красное вино – источник антиоксидантов, а эти вещества чудесным образом преображают лицо, да и весь организм. Я слышала подобный постулат миллион раз. Оказывается, это работает! Любуйтесь, потребовалась всего одна бутылка, чтобы превратить девицу из чучела почти в принцессу… Еще бы переодеться. И зубы почистить. Принцессы вообще-то пахнут иначе.

Часы показывали пять. Но так как я устанавливала стрелки наугад и, как потом выяснилось, ошиблась на целых четыре часа, сейчас было девять вечера.

Вот это да!

Горазда спать красавица!

Мой удивленный, но безмолвный возглас тут же прозвучал в тишине подвала, произнесенный вслух Григорием, – охранник стоял на верхней ступеньке лестницы и, как обычно, сгибался под тяжестью провианта.

– Ну ты горазда спать! – заявил он. – Я уже три раза заходил. Думал, не померла ли, случайно.

– Это, Гриша, все твое вино, – меланхолично отозвалась я снизу.

– Ну да, я заметил. Всю бутылку укатала, умница. – Гриша спустился вниз на пару ступенек.

– Что я теперь буду делать ночью, не представляю. Так выспалась. А в моем положении лучше спать, чем терзаться страшными мыслями.

– Ха, так ведь ночь уже прошла. Вот, завтрак тебе принес.

Мой преданный официант спустился вниз еще на три ступеньки. Похоже, его удивляло, что я разговариваю с ним равнодушно и отстраненно, не хватаю за руки, не пытаюсь завербовать в сообщники. Узница изменила тактику? Или ее одолело безразличие к собственной судьбе?

– Гриша, о чем ты? Сейчас приблизительно девять вечера. Вся ночь впереди. Оставайся? Поболтаем, расскажешь о себе. А то я тут с ума сойду в одиночестве.

– Юля, сейчас девять утра! – сказал охранник.

– Чего? – тупо переспросила я.

– Девять утра! Ты спала почти восемнадцать часов.

– Брось шутить.

– Это правда.

– Гриша, это полный бред. Я тебе не верю. Зачем ты меня разыгрываешь? С какой целью? Пожалел бы, мне и так не весело.

– Видишь тот завал? – Охранник указал рукой в дальний угол, где, словно огромные кирпичи пирамиды Хеопса, громоздились поставленные друг на друга пыльные коробки. – Там есть закуток, а наверху – окно. Ты пролезь аккуратненько и посмотри. Между прочим, давно сияет солнце.

– Честно?

– Сама полюбуйся. Только осторожно, чтобы тебя каким-нибудь торшером не придавило. Хозяин мне не простит, если ты тут навернешься раньше срока. Мне тогда самому придется от него по лесу удирать, как зайцу.

– А я должна буду удирать от него по лесу?

– Ну да, ты разве не поняла? Это у него игра такая. Боевиков насмотрелся, перенял опыт. Теперь сам так же резвится. Охотится. Только лисы и зайцы его мало интересуют, – со странной горечью в голосе произнес Гриша. В его глазах я вновь увидела сочувствие.

Мне в голову пришла неожиданная мысль: а вдруг он вовсе не охранник? А, к примеру, сын или племянник маньяка? И ему отвратительны зверства, совершаемые в этом доме, однако он связан с преступником и родственными узами, и своей вовлеченностью в процесс. Он ведь сказал: «Я с Германычем до конца жизни повязан».

Еще бы!

Но если парень мне сочувствует, то почему не поможет сбежать?! Оставил бы дверь открытой, я бы вмиг просочилась на волю. Сына/племянника Германыч наверняка не расстреляет за халатность.

Хотя с него станется.

Он же псих.

– Ну, я пошел. А на улице действительно вовсю светит солнце. Словно опять наступило лето.

Потрясенная сообщением о том, что продрыхла восемнадцать часов подряд, я еще некоторое время сидела в кресле в полнейшей прострации. Похоже, мой организм обладает гигантскими скрытыми резервами. Это ж надо умудриться – проспать в кресле едва ли не сутки!

Вообще-то у меня были другие планы на эту ночь. Я почти уже собралась рыть подкоп и хотела основательно перетрясти коробки в поисках необходимого инвентаря. Думаю, среди прочей утвари вполне могли найтись и пилка для ногтей, и дрель с перфоратором. Правда, некоторые сомнения вызывал цементный пол – вряд ли удалось бы вскрыть его, не производя шума. И потом, что находится внизу? Наверное, какие-то перекрытия? Или бетонный фундамент?

Да, точно.

В который раз подивившись своей потрясающей эрудиции, я отбросила мысль о подкопе как совершенно невыполнимую. К тому же ночь я упустила, бесславно истратила на сон, чего теперь мечтать…

Вздохнув, принялась за еду, подумав о Грише с благодарностью. Надо же, как заботится! Он, конечно, не знает, что я отношусь к пище вовсе не столь трепетно, как девяносто процентов людей, населяющих нашу планету. Но в данной ситуации для Гриши, возможно, единственный способ проявить человеческое отношение к заложнице – покормить ее.

Кофе, надо признать, отменный.

К несчастью, я сразу вспомнила книгу Маркеса. Полковника Аурелиано Буэндию, а также и других персонажей, приговоренных к расстрелу, обязательно поили утром кофе. Напоследок.

На глаза сразу навернулись слезы, а сердце сжалось в ледяных тисках ужаса… Я попыталась перенестись на волю и представить себе, чем заняты сейчас мои друзья и родные – думают ли они обо мне? Увидимся ли мы когда-нибудь снова?

Марго, наверное, осматривает колумбийские достопримечательности и делится впечатлениями с Юрием Валентиновичем. Она весела и радостна, ей хорошо с ним. Судьба подкинула нежданный подарок – интересного мужчину. Это удача, так как количество мужчин, способных блистать, а не меркнуть на фоне моей незаурядной мамули, ничтожно мало…

Нонна конечно же собирает деньги, надеясь избавиться от мафиозной кабалы. Ей и без меня хватает забот. Сейчас она, наверное, показывает офис покупателям, или подбивает баланс, или скрепя сердце вычищает свой предпредпредпоследний банковский счет. Неужели она таки продала «крузер»? Трудно поверить…

Никита… Чем же занят он? Думаю, сидит в аэропорту, поджидая рейс. Предприятия концерна «Фростком», где он работает, разбросаны по всей стране. Командировки для Никиты такое же привычное и неотвратимое занятие, как бег по кругу для минутных стрелок. Я намекала ему, что он попал в рабство, но он не хотел в это верить…

Родные лица витали вокруг, словно призраки, молочным туманом заполняли углы подвала, прозрачные фигуры склонялись надо мной и протягивали руки, голоса шептали и бубнили.

Я тихо схожу с ума.

Надо срочно найти себе занятие.

Полюбуюсь, пожалуй, на солнце. Пусть окошко и забрано тюремной решеткой, но все же…

Потребовалось немало усилий, чтобы пробить дорогу в аппендикс подвала, заставленный барахлом. Испортить джинсы и джемпер было уже невозможно, поэтому я смело легла на пол и проползла в дыру, образовавшуюся после того, как я волоком оттащила в сторону большую коробку, набитую, без сомнения, кирпичами.

Едва подняв голову, я изумленно замерла. Маленькое пластиковое окно – почти форточка – вовсе не было заковано снаружи в решетку, как предполагалось.

Ух ты!

Так через него можно выбраться?

Сразу же возникла масса вопросов:

1. Сумею ли я залезть наверх, соорудив импровизированную лестницу из подсобного материала?

2. Смогу ли разбить окно, не привлекая внимания?

3. Не специально ли Гриша сообщил мне о нем? Что это – помощь или коварный замысел?

4. Куда выходит окошко?

5. Есть ли кто-нибудь во дворе?

6. Если сумею вылезти – куда бежать дальше?

Способность продуцировать вопросы со сверхзвуковой скоростью – отличительная черта любого журналиста. Это наш хлеб. Я бы запросто задала себе еще пару десятков, однако лучше было бы иметь под рукой более компетентного собеседника. Все мои вопросы остались без ответа.

Чего гадать?

Надо действовать!

Я полезла наверх по коробкам, возбужденная открывшимися перспективами. Пусть ничего не получится, но все-таки этот шанс нельзя упускать. А вдруг? Новичкам везет! А я на самом деле новичок – впервые выступаю в роли жертвы лесного злодея, впервые пытаюсь бежать из плена. Моя наивная неискушенность может разрушить планы противника.

И вот передо мной открылась чудная картина – залитый солнцем двор. Территория вокруг дома была вымощена плиткой, и она находилась прямо на уровне моих глаз. Внезапно я отпрянула от окна – мимо прошли чьи-то ноги!

Уф, испугалась!

Так что же делать? Поискать что-то железное и острое и, воображая себя патологоанатомом, заняться вскрытием? А если мимо опять пройдут ноги? Меня тут же засекут и обезвредят.

Но ведь могут и не пройти.

Кстати, прежде чем карабкаться наверх, следовало бы запастись инструментом. Как туго я сейчас соображаю. Мозги совершенно не работают. Что это – случайность, спровоцированная экстремальными обстоятельствами, или тенденция? Похоже, второе. Умненькая девушка никогда не угодила бы в подобную историю. Только дура, типа меня, с жидкой овсянкой вместо мозгов могла так бесславно вляпаться!

Ну и ладно.

Зато дуракам везет.

Буду на это надеяться.

Через полчаса, перелопатив тонну скарба, я уже вновь лезла наверх, зажав в руке долото, упорная и решительная, как трансконтинентальная баллистическая ракета. Да, да, умудрилась найти настоящее долото! Согласитесь, ничто так не украшает барышню, как умело подобранное долото. Оно приятно холодит руку, оно чудесного серого цвета. И сейчас с его помощью я пошинкую в капусту белый пластик рамы!

О! Ну надо же!

А тут защелка.

Слева на раме находился продолговатый выступ, он спружинил под моей ладонью, и окно плавно открылось. Изумительно. Такое легкое решение, и незачем размахивать долотом! Кто бы мог подумать! В моей квартире евроокна открываются иначе.

Я сразу вспомнила о том, как однажды две недели мучилась с новой микроволновкой, проклиная знаменитую фирму-производителя: дверца печки была абсолютно гладкой и ровной, без единого намека на ручку! Приходилось каждый раз чуть ли не вантузом присасываться к дверце, чтобы проникнуть внутрь микроволновки.

А потом из командировки вернулся Никита и (почему-то улыбаясь) показал, куда нажимать. После нажатия дверца волшебно отскакивала от корпуса. Даже и надпись имелась – PUSH. А для тех, кто не владеет английским (я!), – симпатичненький символ. Но вот о тех, кто не разбирается в символах (да просто их не видит!), дизайнеры почему-то не подумали. Поэтому целых две недели я посылала в их адрес проклятия каждый раз, когда собиралась подогреть еду…

Я потянула на себя раму и, открыв окно, перебралась с коробки, на которой балансировала, на широкий каменный подоконник. Согнувшись в три погибели в оконном проеме, осторожно выглянула наружу. Ледяной пронизывающий ветер ударил в лицо и грудь. Вокруг – никого. Недолго думая я выскочила на улицу и прижалась к стене дома, испуганно озираясь. За высоким каменным забором шумел сосновый лес. Территория загородной виллы была обустроена с любовью и немецкой педантичностью. В больших каменных кадках цвели поздние осенние цветы – рассыпавшись синими огоньками по колючим черным веткам.

Меня трясло от страха и холода. Ветер завывал, путаясь в высоких кронах сосен, солнце сияло, но не грело. Я боялась через мгновение быть обнаруженной неприятелем – и восхитительное ощущение свободы сменилось бы горечью поражения. Вдали виднелись ворота, настежь распахнутые, открывающие путь прямо в столпотворение сосен по накатанной песчаной дороге. А в двадцати шагах от меня стоял пустой автомобиль с приоткрытой дверцей!

Словно приглашение.

Садись и езжай!

Это был не тот гигантский внедорожник, роскошный и сверкающий, что я видела вчера у подъезда резиденции. И не один из «мерседесов», замеченных в гараже. Эта машина была поменьше и попроще, и даже с легкой вмятиной на правом крыле…

Пригибаясь, перебегая от одной каменной кадки к другой, я добралась до машины. Заглянув внутрь автомобиля, увидела ключи в замке зажигания. Рядом на пассажирском сиденье валялся мобильник.

Тут определенно что-то нечисто! Неужели мой побег – часть дьявольской игры, задуманной бородатым маньяком? Вероятно, сейчас он наблюдает из окна за лихорадочными перемещениями жертвы и довольно потирает руки. Безусловно, мои метания выглядят забавно…

Или никто не следит?

А вдруг мне просто невероятно повезло?

Гриша случайно обмолвился, что в подвале есть окно. И я выбралась на волю именно в тот момент, когда в лесной замок приехал гость или кто-то из персонала. Ворота не закрыли, и ключи торчат в зажигании, так как посетитель заскочил в дом всего на минутку. Сейчас он вернется к машине и отправится в обратный путь. Но ведь вместо него это могу сделать я, профессиональная угонщица автомобилей!

Времени на размышления не оставалось. Я села за руль, потрясенная собственной наглостью, и первым делом схватила с сиденья мобильник. Даже если и не успею выехать за ворота – то хотя бы сделаю один звонок!

А-а-ах!

Это чудовищно.

Гриша не обманул – связи с внешним миром здесь, в лесу, не было. Тогда надо уезжать. Вдруг я успею добраться до места, где есть сигнал. А то и вовсе домчусь до цивилизации и с душераздирающим воплем упаду в объятия какого-нибудь милиционера.

Стоп!

Дежавю.

Я уже мечтала о подобном, когда сжимала в руках руль «тойоты-камри», а рядом клевал носом изувеченный Матвей. Я точно так же думала – только бы добраться до поста ГАИ, а там сдамся гаишникам, пусть меня спасают. И чем закончилась эта история?

Хватит метаться.

Надо уезжать!

Еще бы разобраться, где тут что. Столько кнопочек, табло, тумблеров! Для меня это все слишком сложно!

Я собиралась вскрыть долотом раму, снабженную защелкой. И целых две недели открывала микроволновку чуть ли не зубами. И я не знаю, как передавать ММС-сообщения. К тому же не подозревала, что звонок на входной двери обслуживается электрическими батарейками!

И вот сейчас должна за три секунды понять, как управлять этим автомобилем… К счастью, руль и педали находились на обычном месте. Я повернула ключ в замке и почти беззвучно, шепотом, крадучись, сдвинулась с места…

Безусловно, придется ехать побыстрее, а не так, как я люблю. Ведь с минуты на минуту за мной снарядят погоню!

Глава 25 Выйти за периметр

Вчера, когда мы ехали по лесу на «тойоте-камри» – с Гришей и вторым охранником, менее доброжелательным, – я не следила за дорогой: была слишком обеспокоена происходящим. И вот сейчас полагала, что стоит выехать за ворота и развить скорость, максимально доступную на лесной дороге, как через каких-нибудь двадцать минут я достигну цивилизации – выберусь на опушку, увижу шоссе или поселок.

Первая же развилка привела в замешательство: куда ехать? Поколебавшись, выбрала правое ответвление дороги, оно радовало глаз шириной и утрамбованностью. Я постоянно смотрела в зеркала заднего вида, боясь вот-вот увидеть преследователей. Однако минуты мелькали, а за мной никто не гнался.

Что это значит?

Неужели мой побег – добрый жест Григория, решившего спасти незнакомую девицу от страданий? И насчет окна он мне подсказал, и машину приготовил…

Или просто так сошлись звезды?

Но если счастливый случай помог мне выбраться из темницы, то наделять беглянку волшебным даром ориентации на местности Провидение не спешило. Я и в родном городе, бывает, плутаю. А тут – лес!

Затем возникла вторая развилка, потом – третья.

– Издевательство какое-то! – громко возмутилась я. – Разве так можно? И ни одного указателя. Про асфальт молчу, его, конечно, здесь нет, но это можно понять. Но разве трудно было повесить табличку? Мол, город – там? Куда же двигаться-то? Когда же закончатся мои мучения?! Как я устала!

Прослушав концерт в собственном исполнении и отметив истерические интонации в голосе, я решила заткнуться и не накручивать себя. Буду молчать…

Мучения закончились бесславно – дорога начала сужаться, выглядела все более заброшенной, и в конце концов бампер автомобиля практически уперся в поваленное дерево, загородившее путь. За препятствием еще виднелся какой-то намек на дорогу, но уже через десять метров начинался настоящий бурелом.

– Гениально! – вновь открыла я рот. – Бесподобно! И что теперь?

Конечно, надо было возвращаться. Но совершенно непонятно, как можно развернуть машину, если ее бока – и справа, и слева – буквально касаются сосен и между деревьев виднеются подозрительные заболоченные проплешины? Дорога в этом месте успела стать чрезвычайно узкой.

– Неужели целый километр ехать задним ходом? – потрясенно спросила я. – Но это абсолютно нереально!

Да, Матвей успел меня чему-то научить. Однако для реализации моих блестящих навыков езды задним ходом требовалась площадка с идеально ровным асфальтом, психологическая поддержка инструктора, а также умиротворенное состояние моей нервной системы. Ни одно из этих условий сейчас не было выполнено. Зато имелось другое – страстное желание наконец-то выбраться из западни и вернуться домой…

Раза четыре я едва не въехала задним бампером в дерево, раз восемь становилась чуть ли не поперек дороги, попадала то одним, то другим колесом в болотную грязь обочины, проваливалась и начинала буксовать…

Если изучать карту нашего края, то можно заметить миллионы коротких горизонтальных черточек, рассыпанных по зеленому (лес!) и голубому (озера!) фону. Да, все это – болота. Мы живем среди роскошных пейзажей: живописные лесные массивы, розовые гранитные горы, сверкающие свинцовой синью великолепные озера… Однако все это с гнильцой. Слишком много болот.

Через тридцать метров мучений автомобиль перестал вредничать и поехал изумительно ровно! Я перестала вертеть головой, крутиться на сиденье, всматриваться назад, вычисляя, справа или слева находится вон та сосна, нацелившаяся мне в бок, и в какую же сторону крутить руль. Теперь я просто ехала задним ходом – спокойно и уверенно – и не пыталась совместить задний бампер с деревом на обочине.

Таким образом удалось добраться до участка, где уже можно было и развернуться, однако делать это пришлось практически на одном месте. Тут тоже потребовалось грандиозное терпение. Тихий шум мотора прерывался моими гневными возгласами. Я вертела руль сначала до отказа вправо, потом – до отказа влево, смещала автомобиль по миллиметру вперед, потом назад и повторяла процедуру заново. И так раз двести. Громко, с искренним чувством поблагодарила гидроусилитель руля. Представляю, сколько потов сошло бы с меня в «жигулях», там бы не удалось покрутить руль с такой легкостью!

И вот я вновь у развилки дорог. Указатель так и не повесили, хотя я отсутствовала минут сорок. А вообще плутала по лесу уже целых два часа – чужой мобильник, присвоенный мною вместе с машиной, показывал половину первого. До места, где есть сигнал сотовой связи, я пока так и не добралась. Оно и понятно: похоже, я катаюсь по кругу, а в центре этого круга – дом изувера Владимира Германовича.

Если вдруг лесной маньяк, вернувшись в резиденцию и обнаружив пропажу, сразу снарядит погоню, ему придется искать меня с собаками. Я окончательно запуталась и совершенно не понимаю, куда теперь ехать.

Налево? Направо?

А если выбранная дорога приведет обратно к лесному замку? Безусловно, меня встретят с фанфарами и слезами умиления – вот оно, чудо, погуляло и само вернулось!

Ладно, поеду направо.

Я пристально осматривала придорожную флору, пытаясь понять, не во второй ли раз здесь проезжаю. Монументальные, красивые, но совершенно однообразные сосны не давали никакой подсказки. А что, если распотрошить коробку с салфетками, найденную на заднем сиденье, и вешать на ветки маячки? Нет, не надо. Салфетки, развешанные на соснах, скорее помогут не мне, а преследователям. Кроме того, это безответственно и непатриотично – захламлять лес бумажным мусором.

…Просто удивительно, как летит время! Я останавливала автомобиль, глушила мотор и, открыв окно, прислушивалась: пыталась различить хоть какие-то звуки, кроме завывания ветра, раскачивающего верхушки сосен.

Оставалось поблагодарить судьбу за предоставленное средство передвижения. Если бы сейчас я плутала по лесу пешком, то, во-первых, околела бы от холода, а во-вторых, уже давно умерла бы от отчаяния. В машине было тепло, а возможность окончательно заблудиться и навсегда сгинуть среди сосен казалась неправдоподобной – как же, вот дорога, вот автомобиль, дави на газ и езжай…

Но, очевидно, главной причиной, не позволявшей мне выбраться из леса, был страх. Я боялась за очередным поворотом столкнуться нос к носу с погоней. Хотела услышать человеческие голоса, но содрогалась от ужаса, представляя, что это будут не безобидные грибники, а свита маньяка. Жаждала, наконец, увидеть хоть какие-то строения, но ведь вполне могла опять уткнуться в ворота лесного замка… Я слишком сложно высчитывала, куда ехать, и поэтому кружила на месте.

И тут автомобиль заглох!

– О нет! – простонала я. – Пожалуйста, только не это!

Нет, оно самое.

Машина явно от меня устала. Она больше не хотела путешествовать в моей компании…

После двадцати пяти попыток оживить боевого коня я сдалась. На панели зловещим глазом горела лампочка, наверняка указывая на чудовищную неисправность в чреве автомобиля. Укатала я беднягу! Наверное, внутри что-то отвалилось, не выдержав огрехов эксплуатации… Да, конечно, я же неопытный водитель. Надо было аккуратнее обращаться с машиной… Я долго рассматривала приборную панель, гадала, куда бы нажать и чего бы такого сделать в целях реанимации авто. Но тут потрясающее озарение настигло меня: да просто кончился бензин! Вот в чем причина остановки.

Я порадовалась своей гениальной проницательности, однако понимание сути произошедшего не принесло никакой пользы: поблизости не было ни одной автозаправки. И что же делать? Идти пешком?

Без вариантов.

Проклиная судьбу, я сунула мобильник в карман, бросила машину, ставшую за эти несколько часов чуть ли не родным существом, и понуро побрела прочь. Температура воздуха была, несомненно, чрезвычайно высокой для октября, но недостаточной, чтобы согреться. Отсутствие жировой прослойки и верхней одежды привело к тому, что уже через пять минут я тряслась от холода, стучала зубами так громко и напряженно, словно изображала камнедробилку. Подгоняемая ветром, перешла на рысь. Балетки, столь модные в этом сезоне, я бы с огромным удовольствием обменяла на кроссовки: миллион песчинок тут же набились внутрь. Над головой шумели сосны, лес, прекрасный и величественный, обступал со всех сторон. Если бы мое присутствие здесь было добровольным, а не вынужденным, я обязательно повосторгалась бы великолепием осенней природы и чистотой воздуха – звенящий и прозрачный, он опьянял! Но сейчас я согласна была впитать все выхлопы мегаполиса, только бы очутиться в городе, на родных улицах! Да я бы, рыдая от счастья, расцеловала трубу металлургического комбината!

С другой стороны, если подумать, у моего нового положения тоже было преимущество. Теперь, услышав шум погони, я успела бы спрятаться в кустах. Но только в этом и выиграла, больше никаких плюсов в ситуации я найти не сумела.

Кстати, вспомнила о Грише. Похоже, он был абсолютно непричастен к побегу. Иначе не предоставил бы в мое распоряжение автомобиль с тремя каплями топлива в бензобаке. Налил бы побольше…

Я то бежала, чтобы согреться, то, потеряв силы, переходила на шаг. Вскоре отрезки пути, преодоленные рысью, становились все реже. Потом я и вовсе выдохлась и вот уже плелась, едва передвигая ноги. Прямо передо мной на дорогу выскакивали белки, любопытные и симпатичные, с черными глазками, в пушистых, утепленных к зиме шубках. Пару раз я останавливалась и протягивала им руку, а они внимательно обнюхивали ладонь, удивляясь отсутствию презента – ждали от меня орехов или семечек. Но у меня ничего не было.

– Извини, нет ни арахиса, ни фундука, – сказала я очередной белке. – Я же не знала, что буду бродить по лесу и встречу тебя. В следующий раз, когда меня похитят, обязательно прихвачу с собой килограмм орехов. Хотя надеюсь, в будущем судьба избавит от подобных приключений. Знаешь, я уже сыта по горло.

Достав из кармана мобильник, опять убедилась, что нахожусь вне зоны доступа. Но зато путешествую без автомобиля уже целых два часа. Скоро начнет темнеть, а я так и не выбралась из леса! Неужели и ночь придется здесь встречать? Но я же замерзну! А потом меня съедят волки.

Дорога извивалась, словно удав. За очередным крутым поворотом я замерла как вкопанная: увидела перед собой машину, серую «хонду». Она стояла без движения, причем как-то криво, словно после резкого торможения. Дверцы были распахнуты, сквозь лобовое стекло просматривался пустой салон… В голове тут же заметались лихорадочные мысли – где водитель и пассажиры? кто они? имеют ли отношение к Владимиру Германовичу? не причинят ли мне вреда?

Я быстро свернула с дороги прямо в чащу. Это было не так-то просто, учитывая плотность растительного покрова. Как и джунгли, горячо любимые Марго, лес поражал своей многослойностью. Я вмиг увязла в плотном переплетении веток, живописно облепилась колючками и конечно же вызвала бурное ликование клещей – они, безусловно, провели целую вечность, сидя на увядших травинках и мечтая о полноценном обеде.

И вот – свершилось!

Дождались, встречайте!

Буксуя, я добралась до автомобиля. Вокруг – ни души. Куда пропал водитель? Придется выйти из укрытия и заглянуть в салон. А вдруг я увижу в замке зажигания ключи? Сегодня мой путь просто усеян бесхозными авто – садись за руль и вперед!

Я обошла «хонду» и, потянув на себя дверцу со стороны водителя, посмотрела внутрь. Увы, ключей не обнаружила. А жаль. Тогда бы на моем личном счету был бы уже третий угнанный автомобиль. Всего за два дня! И я бы считала себя настоящим профессионалом.

Внезапно сзади раздались выстрелы, разлившиеся по лесу гулким эхом, и следом тут же зашуршало и затрещало – так, словно целая толпа медведей продиралась сквозь малинник. Я отпрянула в сторону и сразу увидела перед собой троих парней в спортивных костюмах, они вывалились на дорогу из лесной чащи один за другим.

По опыту последних дней знаю: встретить трех лихих мучачос – это к беде! Позавчера я и Матвей уже столкнулись с подобной компанией. Разойтись цивилизованно мы не сумели.

Эта троица выглядела еще хуже, можно сказать – устрашающе! Первый сжимал в руке пистолет, второй – какую-то корягу, третий – бейсбольную биту… И все трое были разгорячены и взволнованы. Однозначно – отбивались от стаи свирепых пантер. Их много в наших лесах.

Обнаружив меня у машины, охотники на секунду замерли. Несколько мгновений мы любовались друг другом, а потом я со всех ног бросилась бежать…

Несмотря на шикарный спринтерский рывок, меня поймали буквально через три минуты. Догоняли с воплями и стрельбой.

Зачем я им?!

– Привет, куда бежишь? – спросил самый быстрый из парней, хватая за руку.

Ну вот. Удрать не удалось. А я-то гордилась своей спортивной подготовкой, сохранившейся еще с детства. Думала, надо же, старушка, а все еще умею делать шпагат, колесо и даже фуэте. Но бегаю, как выяснилось, довольно медленно.

– Здрасте, – сказала я, пытаясь изобразить на лице очаровательную улыбку. – Я – Юля. А вас как звать? До города не подбросите?

Серая «хонда» мчалась по шоссе. Надеюсь, в сторону города.

Хотя, конечно, неизвестно…

Как я машинально отметила, потребовалось почти полчаса, чтобы выбраться из леса. Значит, блуждания в сосновых дебрях объяснялись не моей глупостью, а бескрайностью лесного массива. Тут и Магеллан бы заблудился! А с ним Колумб, Кук, Дрейк и прочие знаменитости. Что уж обо мне говорить?

Я сидела на заднем сиденье и вновь была не просто пассажиром, а пленницей.

Уже начинаю привыкать.

Рядом сидел и крепко держал меня под локоть один из крепышей. Так обычно путешествуют в такси влюбленные – прижавшись друг к другу и переплетя руки.

Юноши громко переговаривались между собой, обсуждая мое внезапное появление у машины и последующее бегство. Непосредственная близость предмета их разговора нисколько не смущала парней.

– Между прочим, не очень-то вежливо говорить о присутствующих в третьем лице, – угрюмо просветила я их. – Хотя бы на английский перешли, что ли. Или на французский. Звучало бы не так грубо. Давайте, валяйте. Я не знаю ни того ни другого.

Да… Я многого не успела в жизни.

И теперь, похоже, уже ничего не исправишь.

Мой выпад остался без внимания. Из разговора я уже выяснила, как зовут товарищей. Их имена звучали как раскаты шаманского бубна: Вованннн, Толянннн, Колянннн. Видимо, сам Бог велел им быть вместе. Но лучше бы их путь не пересекался с моим…

Что-то подсказывало: в лес они тоже ехали вчетвером. Только вместо меня позади сидел кто-то другой… И что они с ним сделали?

Застрелили?!

И еще одна головоломка не давала покоя: если Вован держал в руке пистолет, то зачем нужна была Толяну бейсбольная бита, а Коляну – коряга? Была в этом какая-то избыточность. Для убийства им хватило бы одного пистолета… Хотя, возможно, я просто не осознаю масштабы человеческой жестокости. Ведь парни могли сначала долго и упорно избивать свою жертву битой и корягой и только потом всадить в несчастного пулю.

А что они сделают со мной?

На протяжении последних двух суток мне так сильно везло, что я уже и не удивлялась подобному совпадению: ну надо же, я могла бы появиться из-за того поворота через пять минут, и автомобиля уже и след бы простыл. Я могла бы и вовсе свернуть на развилке в другую сторону и не пошла бы той дорогой… Но получилось именно так, а не иначе. И теперь я – свидетель.

Свидетелей убивают.

Почему же они не сделали это сразу и там же? Такое простое решение, вероятно, не пришло парням в голову. Или они имели разнарядку всего на один труп, а дополнительный не входил в их планы. Или они слишком медленно соображали. Или просто не были так кровожадны, как я думала…

Я устала бояться. За эти два дня мое сердце миллиард раз проваливалось в бездонную черную пропасть. А теперь я с тоской смотрела в окно и ждала решения своей участи. Только на всякий случай выключила телефон, осторожно просунув руку в задний карман джинсов – как будто поправляла джемпер. Будет обидно, если мобильник зазвонит, едва появится сигнал, и у меня сразу же отберут телефон.

А вдруг еще удастся выкрутиться?

Похоже, запасы моего оптимизма гораздо объемнее, чем я всегда думала. Ну как можно мечтать о спасении, если три вандала, не шифруясь, обсуждают, как с тобой расправиться?

И вот за окном замелькали промышленные окраины родного города. У меня сжалось сердце, я не была здесь целую вечность!

Всего два дня.

– Ребята, послушайте, – завела я шарманку. – Ну что вы сразу! Оставьте свой радикализм, любой вопрос можно решить мирным путем. Давайте как-то договариваться.

– А что ты предлагаешь? – оторвал взгляд от дороги Вован и посмотрел на меня в зеркало.

Мы стояли на красном светофоре. Вечер, начало седьмого – самые пробки.

– Предлагаю расстаться. Вы езжайте куда вам надо. А я дальше сама как-нибудь доберусь.

Мальчуганы с музыкальными именами дружно заржали в ответ. Я дождалась следующего красного светофора и, подождав, пока автомобиль замрет, зажатый по бокам другими машинами, бросилась к окну, прилипла лицом к стеклу, затарабанила и заорала, пытаясь привлечь к себе внимание. Мужчина в соседнем автомобиле заметил шоу, секунду молча наблюдал за моими гримасами и неслышными воплями, а потом отвернулся в сторону. В тот же момент Толян, сидевший рядом, оторвал меня от окна и прижал к себе, обвив за шею рукой.

– Тише, тише, – пробормотал он. – Думаешь, все кинутся тебя спасать? Как же! Никому дела нет. Подумают – перебрала девчонка, а теперь бузит, вот и все.

– Толян, ты чего ее не держишь?! Ты держи ее! Чего она выкаблучивается?

– Да я держу, держу, – кивнул Толик и вдруг подмигнул мне, а потом улыбнулся. Его лицо было совсем близко. Изо рта у него пахло мятной жвачкой, от бицепса, примостившегося на моей шее, – отличной туалетной водой. Я думала, убийцы пахнут как-то иначе. Водами Стикса и кровью. А этот благоухал одеколоном от Кензо.

Справа промелькнул торговый молл «Бумеранг» – весь в вечерней иллюминации. Сияли не только витрины и огни на крыше, но и все деревья вокруг. Обвитые гирляндами, они светились, словно покрытые волшебным электрическим инеем. Раньше так делали только под Новый год, теперь начинают украшать деревья все раньше и раньше…

Увидев торговый центр, от которого было рукой подать до моего дома, я едва не завыла от тоски и досады.

– На следующем светофоре – направо, – зло прорычала я.

Замечание повеселило мучителей, они заухали, как гиены.

– Куда вы вообще меня везете?!

– В одно чудесное местечко, – обернулся Колян, отвратительно осклабившись.

Что они задумали? Если хотят убить – почему не убили сразу, в лесу? Неужели собираются сначала поиздеваться? Да сколько ж можно надо мной издеваться?!

На следующем светофоре, у магазина с натянутым транспарантом «Белорусский трикотаж. Распродажа. Большие размеры», проигнорировав мое указание, Вован повернул не направо, а налево. Проехали по широкой, но пустой улице – на ее обочинах постоянно парковались огромные фуры – и свернули… в лес!

О да.

И снова он.

Правда, эта лесопарковая зона посреди жилого района была исхожена мной вдоль и поперек – я столько раз катала по ее дорожкам коляску с младенцем. Подруги часто поручают мне детенышей. Думаю, если я расскажу им, в какие приключения способна вляпаться, это вмиг отобьет у них желание использовать меня в качестве бесплатной няньки…

Да нет, я согласна, пусть используют! Обожаю младенцев, хоть и чужих, – неудовлетворенный материнский инстинкт яростно бушует во мне. Я обязательно рожу своего собственного, только бы выжить. Чего только не сделаю! Даже французский выучу – раз плюнуть! – чтобы Никите было с кем поддерживать уровень. Буду милой и общительной… Нет, я и так чересчур общительная… Влюблю в себя Никитину маму и Елену Аметистову. Съезжу в Париж. Получу права. И сразу запишусь на курсы контраварийного вождения. Найду другую работу. Сделаю ремонт в квартире и буду ее сдавать за бешеные деньги, потому что сама перееду к Никите в его трехкомнатную…

Да что там! Я просто буду! Буду выходить каждое утро из подъезда и подставлять лицо прохладному ветру и солнечным лучам, буду улыбаться, отдавать свое тепло, справляться с неудачами, ликовать, волноваться, шумно справлять праздники, стареть, становиться мудрой…

– Да ладно, не реви, – шепнул Толян, почувствовав, видимо, у себя на руке слезы с моей щеки. – Ничего с тобой не случится.

– Чего ты ей говоришь? – повернулся к нам Колян и бросил подозрительный взгляд.

– Да так. Телефончик прошу оставить. Чтобы знакомство продолжить.

Шутка имела успех. Вован и Колян едва не умерли от веселья.

Автомобиль проехал метров двести по просеке, обогнул заброшенную стройку и остановился. Этот долгострой я тоже хорошо знала – часто проходила мимо. Какой-то богач затеял здесь строительство коттеджа и успел возвести два этажа. А потом или разорился, или в нем внезапно заговорила совесть. И он вдруг понял: это самое настоящее свинство – строить дворец посреди общественного лесопарка…

Я поняла, что сейчас все закончится, и сжалась в комок. Слезы текли по щекам горячими ручьями. Толян не без усилия извлек пленницу из машины – ему пришлось потрудиться, как опытной акушерке, я упиралась и изворачивалась. Его сообщники тоже выпрыгнули из автомобиля, Вован сразу вцепился в меня с другой стороны, а Колян прошмыгнул куда-то вбок и тут же вернулся со словами «давайте, давайте, сюда ее»… Почти оторвав от земли, они потащили меня вдоль стены, окружавшей недостроенный коттедж, и…

О нет!

…столкнули в открытый колодец!

А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

Глава 26 Ленусик

Я сидела на чем-то мягком, целая куча какого-то тряпья громоздилась подо мной – и благодаря ей я не убилась. Над головой виднелся круг темно-серого неба с первыми звездами. Даже если встать и вытянуть вверх руки – все равно до чугунной горловины колодца остается еще целый метр, не меньше…

Вытерев слезы и из последних сил сопротивляясь паническому страху, накатывающему удушливыми лиловыми волнами, я опустилась обратно на ворох тряпья и, методично обгрызая один ноготь за другим, выждала, пока стихнет шум мотора отъезжающей «хонды».

Скатертью дорога!

Потом достала из кармана мобильник. Мой милый, славный, чудесный телефончик, невольно украденный неизвестно у кого. Сейчас ты меня спасешь! Только бы не села батарейка! Только б была связь здесь, в колодце…

Дисплей вспыхнул, радужно засиял. Все нормально – зарядка почти полная, сигнал отличный. Кому же звонить?

Конечно, Нонне!

Сейчас она примчится на полных парусах и спасет подругу… Я посмотрела на мобильник, провела пальцем по выпуклым кнопкам… Вот черт… Какой же номер у Нонны? Разве я его помню? Конечно нет! Перед глазами горели буквы: НОННИЩЕ. Именно такую надпись я выбирала из списка контактов, ощутив вдруг желание поболтать с подругой… И все дела. Никаких цифр. Телефоны мамы, Никиты, коллег, знакомых я тоже не помню – даже и не пыталась никогда их выучить, зачем?

Значит, надо звонить по экстренным номерам – пожарная, милиция, скорая. Ведь не отмахнутся же они от пронзительного вопля о помощи?

Я начала суматошно давить на кнопки, но ничего не получалось! По экрану бежали точки, возникали различные символы, и раз за разом все кончалось странным сообщением на английском языке! Железная перчатка страха сдавила горло – этот мобильник чокнутый, он глючит! Я вообще никуда не сумею с него дозвониться… И умру здесь, в колодце, порвав в клочья голосовые связки, пытаясь докричаться до людей.

Лучше бы пристрелили.

Какое утонченное издевательство!

И как эти три урода будут есть, пить, спать, зная, что в это время я медленно умираю в колодце, не в силах преодолеть метр пространства, отделяющего меня от поверхности земли?

Да, будут и есть, и пить, и спокойно спать. Наверное, они уже гуляют в ресторане, забыв и обо мне, и о трупе, оставленном в лесу.

Стоп!

Я знаю один-единственный телефон!

Это номер Елены Аметистовой!

Замирая, шепча, как молитву, имя ненавистной начальницы – Лена, Леночка, Ленусик, – я набрала номер: 8-900-950-1000. И тут же услышала длинные гудки.

Есть! Получилось!

– Пожалуйста, возьми трубку, – заклинала я. – Умоляю! Пожалуйста!

– Да, – холодно и надменно пролился в мое ухо голос Елены Аметистовой. – Слушаю.

Совершенно восхитительный голос!

– Елена Викторовна, это Бронникова!!! – заорала я изо всех сил. – Елена Викторовна, я попала в беду! Спасите меня, пожалуйста!

– Юлия Андреевна, господи, да что случилось?! Где вы?

– Я в колодце!

– В каком колодце? – убитым тоном спросила начальница. И перед моими глазами тут же возникло ее красивое, высокомерное лицо. Я увидела на нем выражение недоумения пополам с досадой: ах, эта Бронникова! Вечно с ней проблемы!

– Я… Меня… Я в лесу! И провалилась в колодец, – выпалила я, приняв мгновенное решение пока не посвящать Елену в подробности. Если прямо сейчас начну рассказывать ей о моих приключениях, то уж ночь точно проведу в колодце – ведь история очень длинная, Шехерезада с ее сказками отдыхает.

– Так. Юлия Андреевна, успокойтесь. Вы гуляли по лесу и упали в колодец? Не заметили его в темноте?

Елена попыталась упорядочить свои и мои мысли. Такая четкая, организованная! Что и говорить – вот он, Гарвард. Во всей красе!

– Да! Да! Тут всего полметра-метр до земли, но я не могу достать до края, даже если прыгать, я…

– Руки-ноги целы? Не убилась?

– Нет! Нет! Леночка Викторовна, пожалуйста, вытащите меня отсюда! – истошно проорала я.

– Конечно, вытащу! – мгновенно ответила Аметистова.

Ее голос звучал решительно и безапелляционно. Она ни секунды не сомневалась в своей способности вытащить из колодца кого бы то ни было – хоть целого слона. Сила и уверенность, прозвучавшие в голосе начальницы, в одно мгновение превратили меня из стойкого оловянного солдатика, готового до конца сражаться за жизнь, в маленькую несчастную девочку – я поняла, что больше не нужно быть сильной, наконец-то кто-то другой обо мне позаботится!

– Мне так стра… стра… страшно-о-о! – сорвалась я в слезы, всхлипнула, зашмыгала. – Пожалуйста, Леночка Викторовна, я тут сдохну в темноте!

– Юлия Ан… Юля, без паники. Держись! Я тебя вытащу. Так, вот моя машина. Уже сажусь за руль. Говори, куда ехать!

Какая же она молодец!

Тут же бросилась на помощь. А ведь могла бы отмахнуться, приняв мой звонок за розыгрыш. В журналистской среде – обычный номер. Святое дело – разыграть главного редактора. Над Степаном Даниловичем мы в свое время измывались по полной программе, а он платил той же монетой.

Славные были времена.

– Юля, где находится этот колодец?

Срывающимся голосом, но довольно внятно я объяснила маршрут.

– Прекрасно. Знаю это место. Еду. Не паникуй, все будет хорошо.

Как мне нравится ее голос.

Он прекрасен!

А по большому счету, какое ей дело до меня? Я порчу ей нервы, постоянно выказываю неуважение, сею смуту в массах. Она могла бы просто сказать: звони в службу спасения. Или (высокомерно): ладно, я пришлю кого-нибудь, когда освобожусь, сиди и жди…

Но она тут же села в машину и сейчас уже едет ко мне. Как глубоко мы порой заблуждаемся в людях!

– Юля, ау! Слышишь меня? Уже сворачиваю на улицу Лермонтова.

– О, вы на Лермонтова… Это ужасно далеко!

– Юля, ну что ты? Совсем близко. Тем более пробки кончились. Давай-ка переходи на «ты», раз уж я перешла. Слышишь меня? Почему замолчала?

– Слышу, – всхлипнула я.

Я думала, узнав маршрут, Елена нажмет отбой. Но она, похоже, и не собиралась отключать телефон! Начальница ехала и комментировала дорогу. Мое сердце сжималось от благодарности, я была так признательна ей! Голос Елены лился из динамика, как божественное успокоительное, разгоняя мрак колодца и наполняя меня новыми силами.

Но если ее остановит гаишник за использование мобильника за рулем – прикопаются, как пить дать! И тогда я застряну здесь еще на целый час! Или… Или Елена не уследит за дорогой и влетит в кого-нибудь… Разобьется, попадет в больницу… А я навсегда останусь здесь, в колодце!

– Не кисни, Юля! – успокоила спасительница. – Все будет в порядке. Как хорошо, что у тебя оказался с собой телефон. Я думала, ты недолюбливаешь мобильники. Лично мне, по крайней мере, никогда не удавалось до тебя дозвониться, – ехидно заметила Елена.

– Леночка, прости-и-и, больше не буду-у-у, – несчастным ребенком прогнусавила я. – Я просто скотина! Изводила тебя и терроризировала! Не могла простить, что твой муж купил «Удачные покупки». Купил вместе с нами, журналистами. Словно землю с крепостными крестьянами.

– Вот как? – заинтересовалась Елена. – Надо же! А я-то все понять не могла, почему ты меня на дух не выносишь.

– Для нас журнал – это целая жизнь. А для тебя – забава, развлечение.

– Хорошенькая забава! – возмутилась Елена. – Да я верчусь как белка в колесе! Ты не представляешь, сколько проблем и забот с журналом.

– Так тебя никто и не заставлял за него браться. Вела бы простую человеческую жизнь: яхты, горные лыжи, парижский шопинг. Так нет же! Уговорила мужа купить журнал.

– Юля, я его не просила! Он приобрел ваше издание по случаю. Сначала загорелся идеей, потом охладел. И бросил мне журнал, как бросают кость собаке. Сказал – на, попробуй. Но ты же обязательно его угробишь. Ты же абсолютно ни на что не способна.

– Он так сказал?! – ахнула я.

– Да. И разве после этого я могла отказаться? У меня и гордость, и амбиции. Теперь, как понимаешь, это дело принципа. Я должна доказать, что способна на многое. Ты же видишь, я не только не угробила «Удачные покупки», но увеличила и тираж, и прибыль. Я же не испортила журнал? Вот скажи? Мне кажется, теперь он ярче, интереснее. Нет, нет, можешь сейчас ничего не отвечать, не обязательно со мною соглашаться. Ты сейчас в колодце, а я еду тебя выручать. И…

– Да нет же, Лена, я могу вполне искренне признать, что «Удачные покупки» стали лучше, – перебила я. – Это так, это правда! Как бы сильно я ни тосковала по прежним временам, по нашему Степану Даниловичу, но что есть, то есть. Ты отлично справляешься. Ты молодец. А я просто не могла простить тебе, что ты заняла место Степана.

– Да, что и говорить, Степан – колоритный мужчина и очень милый. Кстати, в первый месяц работы я постоянно ему названивала в Москву, и он консультировал. Очень мне помог, он же такой профессионал! А потом я и сама стала справляться, – доверительно сообщила Елена, совершенно сбив меня с толку: она не пыталась объяснить успех исключительно собственными заслугами и откровенно призналась, что училась у Степана. Кто сейчас добровольно поведает о своем ученичестве? Вокруг – сплошь мэтры, звезды, культовые личности!

– Журнал на самом деле стал лучше, ты классно все организовала, – похвалила я Елену. – Чувствуется основательная академическая база. У тебя ведь шикарное образование. Не понимаю, почему господин Аметистов так скептически оценил твои шансы на успех.

– У нас очень сложные отношения, – сдержанно ответила Елена. – А с чего ты взяла, что у меня шикарное образование?

– Ну это… Гарвард как-никак!

– Юля, какой Гарвард? – изумилась Елена. – Я закончила местный политехнический.

– Да ладно, перестань. Все знают, ты училась в Гарварде.

– Конечно, приятно, что молва приписывает мне элитное образование, а не пять абортов и шесть любовников, – засмеялась Елена, – но это неправда. Я обычный экономист с дипломом заурядного вуза. Хотя, если разобраться, ну что Гарвард? Там вряд ли научили бы, как подмазывать пожарников и санэпидстанцию.

– Это верно! – слабо улыбнулась я. – Надо же, как все обманчиво… Я представляла тебя совсем другой. Дамочкой, покрытой трехдюймовой броней шоколада… Думала, вот, подарили журнал богатой бездельнице…

– Да уж, бездельнице! Я наизнанку выворачиваюсь, чтобы доказать мужу, что чего-то стою. Что не пустышка. И с тех пор, как взялась за «Удачные покупки», еще ни разу не спала дольше четырех часов. Не успеваю.

– Странно. Я думала, женщине с такой внешностью вообще никому ничего не надо доказывать.

– Это что – комплимент?

– Ну да.

– Что ж, приятно слышать. Скажи, ты успокоилась?

– Да, почти. Разговор отвлек. Спасибо.

– Вот и хорошо. Я уже совсем близко. Вот уже проехала «Бумеранг» и сворачиваю на Лесопарковую. Проезжаю мимо стоянки, еду по аллее… Нет, это, конечно, не аллея…

– Больше похоже на просеку.

– Да, ты права. Вот, вижу недостроенный коттедж, забор.

Ухом, свободным от телефона, я различила гул мотора – и в трубке он тоже был слышен. И через секунду прямо надо мной, на фоне вечернего неба, возникло лицо Елены.

Как же я ее люблю!

Она мой ангел!

– Все, выключаю телефон. Привет! Ах, Юля! Ну как же ты так, а?

– Вот, упала, – клацнула я зубами, задрав вверх голову.

– Ты даже не одета! – возмутилась Елена. – В одной кофте!

– Когда я утром выходила из дома, солнце припекало.

И было это два дня назад!

– Вот держи! – Елена протянула руку в зев колодца, на запястье сверкнул камнями браслет, а ко мне соскользнуло сверху что-то мягкое и пушистое, источающее аромат ее духов. Это была норковая пелерина, используемая богатыми дамами в комплекте с вечерним платьем.

Так и есть! Я увидела, что плечи у Елены голые, а на шее блестит колье. Она была в открытом вечернем наряде.

– Лена, ты что? Сама замерзнешь! – крикнула я.

– Так, спокойно. У меня в машине есть куртка.

Лена исчезла, надо мной вновь было только небо и звезды. Она не глушила мотор, я слышала его мерный гул, и это успокаивало. Вскоре наверху вспыхнуло солнце – Лена принесла и поставила рядом с колодцем мощный фонарь. Запасливая девочка! Чего только нет у нее в машине!

Еще через мгновение я увидела над собой ярко-желтый автомобильный трос, он медленно и осторожно спускался вниз, как змея, притворяющаяся лианой. Я взялась за холодный металлический крюк и потянула трос вниз.

– Ну-ка, проверь: прочно? – наверху опять возникла Елена. – Предупреждаю, на другом конце этого троса – моя любимая малышка.

– Твоя машина?

– Да. Надеюсь, ты не утащишь ее в колодец?

– Вряд ли, – обессиленно улыбнулась я. – Я, конечно, вешу полтонны, но твой автомобиль наверняка потянет тонны на две.

– Отлично. Тогда давай попробуем тебя вытащить. Сможешь подтянуться? Тут совсем близко. Одно усилие – и ты на свободе! – попыталась подбодрить Елена.

Я собралась с духом, вцепилась в трос… Конечно, лучше б это был толстый канат, и его можно было бы обвить ногами… Но, учитывая мое спортивное прошлое… Шпагаты, фуэте… Столько лет занималась художественной гимнастикой, часы у станка, ленты, мяч, обруч, хореография, гуттаперчевые связки, эластичные мышцы, гибкость, стройность, королевская осанка, задранный вверх подбородок…

Почему-то решила, что сейчас я легко и грациозно взлечу вверх, прямо в объятия милой Елены. Р-р-раз – и готово!

Р-р-раз – и я повисла на тросе, не в силах подтянуться всего пару раз и ухватиться за край колодца. Невероятная слабость охватила меня – я была совершенно измотана и выжата приключениями последних двух суток. Кроме того, диаметр моей тюремной камеры был достаточно большим, и поэтому я не могла упереться ногами в стенки и взобраться наверх, держась за трос, словно альпинист по скале…

– Юля, давай я тебя машиной вытяну, – предложила Елена, наблюдая за моими бесплодными попытками и пытаясь дотянуться до моей руки. – Ты болтаешься, как сарделька.

– Странно, ведь вроде бы совсем близко, – уныло сказала я. – Сейчас, подожди, я придумала.

На уровне своей талии сделала из троса петлю и вставила в нее ногу, а затем, собрав остатки сил и воли, рывком устремилась вверх, используя петлю в качестве ступеньки. Одно титаническое усилие, и вот я уже вцепилась пальцами в ледяной обод колодца, а Елена схватила меня сначала за плечи, потом за пояс джинсов и потянула к себе. И тут же я ощутила под грудью промозглую землю, усыпанную палыми листьями и хвоей…

Неужели все?

Я выбралась?

Мои приключения закончились?

– Ура, мы победили! – радостно воскликнула Елена, обнимая меня. Она стояла рядом на коленях. Я со слезами приникла к ней, уткнулась мокрым, чумазым лицом в ворот ее куртки. – Ну, вставай, поднимайся, бедняжка. Ты на свободе! Еще не веришь? Конец фильма. Хеппи-энд!

Я рыдала на плече у Елены, а она даже не догадывалась, что мое заточение в колодце – всего лишь финальный эпизод в длинной череде мучений…

– Пойдем в машину. У меня там есть влажные салфетки.

– Чего там у тебя только нет!

Елена отцепила трос от машины, забрала фонарь. Я увидела, что ее блестящее шелковое платье, а также изящные босоножки на тонких каблуках испачканы землей. Ее норковое манто все еще красовалось у меня на плечах, впитывая запахи моего грязного джемпера…

– Лена, – обескураженно и сокрушенно выдавила я. – Твое платье…

– Да ерунда, – отмахнулась она. – Главное, мы тебя вытащили. Садись скорее. Отвезу домой. Подозреваю, сейчас ты отдашь полцарства за горячую ванну и бокал вина.

– Бокал вина? Подозреваю, мне сейчас не хватит и литра водки. Лена, ты не представляешь, как я тебе благодарна!

– Перестань. Не надо благодарить. – Она щелкнула центральным замком, и автомобиль отправился в путь.

Я вновь увидела широкую и пустую улицу, с двумя фурами на обочине, потом замигал огнями, как фешенебельный океанский лайнер, торговый центр «Бумеранг»…

Неужели я еду домой?

Неужели это правда?

– Ты просто не понимаешь, что для меня сделала! – трагически сообщила я.

– Помогла выбраться из колодца. А ты бы поступила иначе? Если б я вдруг тебе позвонила?

– Конечно нет! Я поступила бы так же. А откуда я тебя выдернула? Ты с прической, в украшениях… Такая нарядная! По крайней мере, была… Минут сорок назад, – вздохнула я.

– Да, действительно, была. – Лена покосилась на грязные пятна на подоле платья. – Ты знаешь, тебе ведь крупно повезло. Я сидела в театре и уже достала мобильник, чтобы отключить его перед началом спектакля. И в этот момент он зазвонил. Это была ты!

– Ой. – У меня внутри все оборвалось. – Значит, через мгновение ты бы его выключила?

– Ну да! И еще удача – по каким-то причинам, естественно, техническим, как это всегда объясняют, начало спектакля задержали на двадцать минут. Ровно в семь они не смогли начать. А ты позвонила в семь семнадцать, представляешь? Я тут же вышла из зала и побежала на парковку.

– Вот, испортила тебе не только платье, но и весь вечер. Господин Аметистов, наверное, разозлился.

Елена пожала плечами:

– С чего бы это?

– Ты же бросила его в зале.

– Почему ты думаешь, что я пошла на спектакль с мужем? Мы давно никуда не ходим вместе, – горько усмехнулась Елена. – Я была одна.

– Ну, все равно извини. Просто у меня был чужой мобильник, а только твой номер я помню наизусть.

– Серьезно?

– Угу.

– Как лестно!

– Только его и помню. Поэтому именно тебе и позвонила. И вместо того, чтобы развлечься в театре, ты работала спасателем МЧС.

– А мне понравилось! – парировала Елена, пытаясь остановить поток покаянных стонов. – Не каждый день удается кого-то спасти. Возможно, это единственный случай, один на всю жизнь. Если честно, я собой горжусь. Ведь еще неизвестно, как долго тебе пришлось бы просидеть в колодце. А вдруг у мобильника бы села батарейка? Там бы и заночевала.

– Даже не говори об этом. До сих пор мороз по коже.

– А утром стала бы звать на помощь, и когда б еще дозвалась. Там, конечно, всегда много спортсменов бегает, и собачники гуляют, и мамаши с колясками… Но все равно! Вдруг ты просто умерла бы от страха? А я приехала к тебе буквально через пятнадцать минут, правда? Нет, мне очень понравилось, как я провела сегодняшний вечер. И еще мы устранили мелочные недоразумения, которые препятствовали нашему общению. Теперь, я думаю, мы никогда больше не будем ругаться, развлекая коллег нашей грызней.

– Конечно нет! – страстно воскликнула я. – Леночка, я ругалась не с тобой, а с каким-то другим человеком… Похоже, я сама его и придумала. А ты не имеешь с этим образом ничего общего. Ты совсем другая!

– Нам остается только заехать в ресторан и выпить постфактум на брудершафт. И заодно отметить шампанским твое чудесное спасение.

Мое чудесное спасение.

Да, действительно, только чудом можно объяснить, что события последних двух дней закончились для меня именно так, а не иначе… Сколько раз я могла погибнуть или покалечиться… Но вот уже почти приехала домой в полном здравии… Нервы, конечно, подлечить не мешает. Но в целом я в порядке.

– Только, боюсь, нас не пустят ни в один ресторан в таком виде, – хмыкнула Елена.

Я представила, как живописно мы выглядим сейчас: она, в грязном шелковом платье, бриллиантах и спортивной куртке, и я – засаленные джинсы, изодранный джемпер, норковая пелерина.

Потрясающая парочка!

Я хрюкнула, потом еще раз, потом и вовсе покатилась со смеху. Елена посмотрела на меня, окинула взглядом меховое манто, джинсы и захохотала.

– Так, сейчас куда? Прямо, налево?

– На светофоре налево.

Автомобиль уже скользил по моей улице, вдоль дороги почетным караулом стояли тополя, их золотые, уже наполовину облетевшие кроны трепетали в белом свете фонарей. Я возвращалась домой, счастливо избежав тысячи опасностей и написав собственный финал для сценария, придуманного судьбой.

Но все еще никак не могла в это поверить.

Глава 27 Визит юного самаритянина

– Мне и в голову не пришло, что с тобой что-то случилось. Я заезжала, но тебя не было. А потом закрутилась с делами, – ошарашенно промямлила Нонна. Мой взволнованный рассказ потряс подругу до глубины души. Она даже не могла есть и пить, просто сидела и хлопала глазами.

Я провела ночь в своей постели, обнимая родную подушку, – грандиозные, роскошные ощущения! А накануне, после того как была доставлена домой и, поднявшись к Еве, взяла запасные ключи от квартиры, целых два часа плескалась в ванне. Я ни о чем не думала, не вычисляла, не планировала, не пыталась разобраться в произошедшем. Просто лежала в ванне, вылив в нее литр пенного средства, и с наслаждением ощущала, как утихает нервная дрожь…

Сейчас в окне сумрачно сияло утро, все небо было затянуто серо-белой пеленой, надорванной, как бумага, в нескольких местах, и в просветы прорывались слабые солнечные лучи. Я уже успела порадовать себя массой восхитительных процедур – обычно их проделываешь автоматически, не задумываясь и не понимая, насколько они приятны: надела совершенно чистую одежду, долго вертелась перед зеркалом и даже накрасила глаза, открыла ноутбук (предварительно поцеловав его крышку) и, тая от восторга, наколотила один абзац…

Я – дома! Я вернулась!

И со мной все в порядке!

Потом сгоняла в магазин. Правда, пришлось вновь обратиться за помощью к соседям – заняла денег. Все мои наличные остались в сумке, а также и кредитка…

Я шла из магазина, закутавшись в шарф, и улыбалась прохожим, а еще – здоровалась со знакомыми.

– А, Юля, – сказал один из них, его тащила за собой на привязи коричневая верткая такса, похожая на длинную замшевую перчатку. – Надо же, ты сияешь, как праздничная иллюминация! Хорошее настроение?

– Фантастическое! – призналась я.

Настроение человека, поднявшегося на эшафот и вдруг узнавшего о помиловании. Это мрачноватое холодное утро для меня звенело весенним концертом Вивальди, ликующим и полным восторга…

– Теперь придется паспорт делать, – сказала Нонна. – А в банк позвонила? Карточку заблокировала?

– Да. А два мобильника? Эх, там столько номеров. Как все восстанавливать?

– И еще надо замок поменять в двери. Ключи-то от квартиры теперь неизвестно в чьих руках.

– Поменяю…

– Да, столько забот, – сочувственно посмотрела на меня Нонна.

– Знаешь, все это ерунда. Раз плюнуть.

– Ага. Вот постоишь денька три в очереди на оформление паспорта – по-другому заговоришь.

– Ничего. Главное – я выжила.

– Конечно, это главное, – согласилась Нонна. – Подумать только, сколько всяких уродов расплодилось вокруг! Этот Владимир Германович, хмырь лесной… А давай-ка прямо сейчас соберем знакомых мужиков и поедем к нему в лес рожу бить? Я сама ему так врежу вот этим, – Нонна потрясла в воздухе кулаком, – мало не покажется!

– Думаю, ты его просто размажешь… Он довольно мелкий. Но страшный. – Я поежилась, вспоминая встречу с бородатым вурдалаком.

Я с уважением посмотрела на Ноннин кулак, а также пощупала могучее предплечье подруги, погладила бицепс. За последние полгода Нонна, измученная загнанными глубоко внутрь переживаниями, нагуляла вес. Она не плакала и не выставляла горе напоказ, но зато постоянно ела – нервно, судорожно…

– Думаю, я должна заявить на него в милицию.

– Смеешься, у тебя просто не примут заявление, – усмехнулась Нонна.

– Почему?

– Скажут – идите, девушка, идите! У тебя настолько жуткая и неправдоподобная история, что ее легко списать на горячечный бред девицы, объевшейся наркоты в ночном клубе.

– Но ты-то мне веришь?

– Я? Безусловно, – пожала плечами Нонна. – Тут без вариантов. Но я не милиция, а твоя возлюбленная подруга. И выслушала за годы нашей дружбы столько потрясающих историй, что уже ничему не удивляюсь. Я знаю – да, это все правда. Ведь ты притягиваешь приключения как магнит. Это твоя уникальная особенность. Ты бы стала настоящим подарком для любого писателя детективов – ему не пришлось бы напрягать фантазию, он просто описывал бы твои злоключения.

– А как мне узнать, что стало с тем парнем в бейсболке? Он напоролся башкой на березовый сук.

– Жди. Возможно, тебе самой о нем сообщат. Пригласят в милицию на интервью. Вот тогда обо всем и расскажешь. А сама не ходи.

– А вдруг он так и лежит под березой, весь покрытый трупными пятнами, превращаясь потихоньку в зловонный студень?

– Фу, Юля! – возмутилась Нонна. – За столом такое говоришь!

– Ты все равно ничего не ешь.

– Сейчас буду. Только не надо давать волю своему воображению. Не накручивай. Этот парень в бейсболке давно уже встал и ушел.

– Зато вряд ли смог встать и уйти тот товарищ, которого замочили в лесу Толян, Колян и Вован. Они в него стреляли. Но сначала отмутузили корягой и битой. А когда попытались смыться – напоролись на меня.

– Ты умеешь очутиться в нужный момент в нужном месте! – кивнула Нонна.

– И что? Об этом случае я тоже должна забыть и никуда о нем не сообщать? А как же гражданский долг?

– Удивительно, как сильно влечет тебя в милицию, прямо как лосося на нерест. Хочешь заявить? И место показать сумеешь?

– Конечно нет! – возмутилась я. – Смеешься, что ли? Ничего я не покажу.

– Ты хотя бы номер их серой «хонды» запомнила?

– Не издевайся. Мне было не до того.

– Ну и не рыпайся. Сиди и не высовывайся.

– Больше всего я переживаю из-за Матвея. Мой бедный, бедный инструктор! Вот его угораздило связаться со мной! И зачем я вступила в перепалку с теми парнями? Я не смогла промолчать, не вынесла их хамства… А пострадал Матвей.

– Ты тоже пострадала, – напомнила Нонна. – Как вообще выжила, не знаю… Давай обзванивать больницы.

– Я даже его фамилии не знаю. И потом, возможно, его не довезли до больницы. Со мной-то никто не церемонился – сначала посадили в подвал, потом хотели использовать как живую мишень в лесной охоте. Почему же к Матвею они должны были проявить великодушие? С какой стати? А вдруг они его убили?

Нонна уперлась в стол локтями и обхватила голову ладонями.

– Ой, Юля-я-я, – проныла она. – С ума с тобой сойдешь! Значит, задача номер один – узнать фамилию Матвея. И его адрес. С кем он живет? У него есть семья?

– Не знаю.

– Умница какая! Она не знает.

– Я не хотела его расспрашивать… Знаешь, все эти вопросы – женат, не женат… свободен или нет… Словно имеешь какие-то виды. Не хотела, чтобы он решил, что я жажду сблизиться.

– Зато потом вы прекрасно сблизились, пока лежали вместе в багажнике.

– И не говори. – Я содрогнулась, вспомнив, как мы тряслись в замкнутом пространстве, стуча зубами и ребрами, и как жутко это было.

– Хороший парень Матвей. Мне он понравился. Жаль, если его на самом деле укокошили. Но будем надеяться на лучшее. Итак, ты узнаешь его фамилию и адрес. И если этого не сделает семья – то сами отнесем заявление в милицию об исчезновении человека и дадим объявление по местному ТВ.

– И это все, что можно сделать? – с тоской произнесла я.

– Еще поездим по больницам.

Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть.

– Ну, вот и милиция, – обрадовала Нонна. – По твою душу. Ты же мечтала с ними встретиться.

– Может, не открывать? – прошептала я. – Не чавкай, а то услышат!

– Я не чавкаю, – прошипела Нонна. – Когда это я чавкала? Иди лучше посмотри, кто там.

Да, мне хотелось побыстрее довести до логического завершения и расставить все точки над i в этой сумбурной двухдневной истории, попахивающей криминалом. Выяснить, выжил ли парень, брошенный нами у придорожного кафе, узнать, где Матвей и что с ним, наказать инспектора Андриенко, Толяна с компанией и лесного тролля Владимира Германовича…

Так или иначе, но встречи с правоохранительными органами не избежать. Однако когда я представляла, какое количество слов и предложений мне придется из себя исторгнуть, объясняя в первый, второй, двадцать пятый, сто сороковой раз свою роль в этом приключении, то у меня просто начинали ныть зубы… И это при всей моей любви к устному творчеству!

Испытывая смешанные чувства – страх и любопытство, – я прокралась к двери. Если разобраться, кроме оперуполномоченного по особо опасным преступлениям на лестничной площадке мог стоять кто угодно: пани Ева, решившая поинтересоваться, почему вчера вечером я выглядела так, словно провела сутки на мусорной свалке. Сосед Витя, программист, привлеченный ароматом кофе. Соседка Евгения, вечно стреляющая у меня щепотку соли. Марго, досрочно вернувшаяся из Колумбии. Наталья, редактор отдела красоты, с огнеметом в руках – ведь я пропустила целых три интервью, о которых она договорилась с владельцами магазинов!

Но за дверью стоял незнакомый парнишка в широченных бермудах, кроссовках пятидесятого размера и в толстовке с черепами. На шее вились провода от наушников, на руках висели какие-то пластиковые браслеты, на голове красовалась шапка с большим помпоном. Это смотрелось мило, хотя, по моему мнению, вязаная шапка была еще не по сезону, а бермуды – уже. В руках зарисовка держала объемный пакет.

– Тебе чего? – немного невежливо поинтересовалась я.

Сзади бесшумно выросла Нонна, и я сразу ощутила себя увереннее.

– Здрасте, – буркнуло создание. – А кто Юлия… это… Андреевна Бронникова?

Я в нерешительности обернулась на Нонну. Подруга пожала плечами. А я быстро вычисляла, что там в пакете – не бомба ли? После всего, что произошло со мной, я уже ничему не удивлюсь.

– Похоже, это вы, – сказал парень, уставившись на меня. – Я тут… вот… нашел… – И он вытащил из пакета мою сумку. – Нате.

У меня просто упала вниз челюсть – отвалилась, как у скелета. Я была настолько изумлена, что минуты три глупо пялилась на парня и его подарок. Нонна, как выяснилось, стояла позади меня точно с такой же ошарашенной физиономией. Затем я медленно взяла из рук парнишки сумку, потянула «молнию» и заглянула внутрь. Паспорт, ключи, деньги, карточки, два телефона… Фантастика, все на месте!

Разве такое бывает?

Я бы посчитала за счастье, если б обнаружила в почтовом ящике один лишь паспорт, подброшенный кем-то. А тут – полный комплект!..

Но где этот парнишка нашел мою сумку?! При каких обстоятельствах? Не видел ли рядом трупа?! А вдруг пацан – подсадная утка и сейчас кто-то разыгрывает со мной партию в шахматы, запутывая и провоцируя?

– Я конкретно не это… не рылся, – сообщил паренек. – Только адрес в паспорте это… посмотрел. Ну и… фотографию… Если чего не хватает… я не виноват.

Он с трудом подыскивал слова, так, словно был иностранцем. Немудрено! Надо радоваться, что ребенок и вовсе не забыл родной язык, – ведь его мозги подвергаются круглосуточной атаке со стороны Интернета, телевизора, мобильника; столько всякого бреда, гадостей и пошлости выливается на юное поколение!

– Знаешь, все на месте, – заторможенно пробормотала я. – Где ты нашел сумку?

– За городом… там кафе… это… «Ласточка» или нет… «Пингвин». Что-то типа того.

– В принципе одно и то же, – вставила Нонна.

– Ага. Ну, там рядом в этом… лесочке она и валялась. Ну, раз все в порядке… тогда… целуйте меня, девчонки! – вдруг радостно заржал парень, но тут же умолк, увидел, как вытянулись наши лица. – Ой… это шутка. В общем, я пошел.

– Подожди, подожди, – ухватила его за рукав толстовки Нонна. – Во-первых, как тебя зовут?

– Илья.

– Отлично. Ты, Илья, золотце, давай-ка все нам подробно расскажи.

– А чё?

– Как сумку нашел.

– А у вас ее… это… украли? Вы на меня, что ли… это… думаете? Так ничего ж не пропало… Я думал, вы обрадуетесь, – обескураженно пробубнил Илья.

– Ты даже не представляешь, до какой я степени счастлива, – жарко призналась я. – Просто мне пришлось расстаться с этой сумкой при очень странных обстоятельствах.

– А-а, – понимающе протянул парнишка, так, словно ему сразу все стало ясно. – А-а… Ну а чё? Зато теперь у вас и это… и паспорт, и все остальное.

– Знаешь, даже не верится. Ты поступил как-то совершенно нетривиально.

– Чего? – отшатнулся Илья.

– Не грузи ребенка, – посоветовала Нонна.

– Ты, Илюша, просто суперски поступил, – поправилась я. – Все мне вернул. Не поленился заехать, привезти сумку. Думаю, только один человек из миллиона поступил бы так же. Ты классный. Супермегаклевый пацан.

– Спасибо, – усмехнулся Илюша. – Ну, это… Целовать-то будете? Или я… это… пошел?

Я обняла его за шею и жарко расцеловала в обе щеки. Эх, вот бы десять лет назад родить пацана, тогда через пять лет у меня уже был бы такой же огромный сынуля. Как это здорово, наверное, иметь ребенка, возвышающегося над тобой, словно статуя Свободы? Да и вообще, хороший паренек. Только б речь ему подправить…

Илья смутился, залился детским румянцем, но выглядел очень довольным. Лобзания тридцатилетней тетки ему весьма понравились. Уж не ради этого ли он предпринял вояж по городу – чтобы сорвать поцелуй у незнакомой старушки?

– Ну, я пошел, – быстро сказал Илья. – А что там у вас играет?

В комнате ликовали скрипки и флейты – я поставила один из классических дисков, оставленных Никитой.

– Вивальди, – гордо сообщила я.

Илюша передернул плечами.

– Бррр… – сказал он. – Ух, как плющит… Вы бы это… не слушали такое… Лучше выключите… Ну, до свидания, я пойду.

– А не хочешь с нами выпить чаю?

– Чаю? – изумился парень. – Не-е…

– У нас круассаны, – пояснила Нонна. – Пока еще остались.

– Да пойду я, ладно?

– Спасибо тебе огромное, Илья!

– На здоровье, – отозвался с лестницы ярый противник классики.

– Чудеса, – прошептала я, поворачиваясь к Нонне и прижимая к себе сумку. – Правда?

Глава 28 Миллионеров – за борт!

Весь день я вертелась как белка в колесе, ликвидируя долги по работе. Пока гуляла по лесу, пропустила три интервью, обидев заказчиков своей необязательностью. Пришлось обзванивать клиентов и договариваться заново, а затем метаться по городу с диктофоном и блокнотом. Мои извинения принимались бизнесменами с хмурыми лицами, меня пытались отчитывать, но теперь я была совершенно неуязвима для критики, наездов, неприятностей, осеннего дождя. Настроение все равно оставалось праздничным, и меня было невозможно чем-либо смутить. Я смотрела на мир сквозь розовую дымку умиления, радуясь своему в нем присутствию.

К семи часам вечера уже смастерила полстатьи, буйно упиваясь возможностью творчества – целых три ночи прошли впустую, не написала ни строчки. И вот теперь дорвалась! Какое славное занятие: собирать слова в предложения, словно бусины в ожерелье или цветы – в гавайскую гирлянду…

Звонок в дверь прервал мои графоманские изыскания. Пришла Ева, и не одна – на руках она держала ребенка. На Еве был шелковый халат и тапочки.

– А вот и мы!

Ева перешагнула через порог и запустила в квартиру Мишутку. Я успела только влюбленно кудахтнуть, но ухватить младенца и расцеловать его в румяные толстые щеки не удалось: он ловко увернулся и прошмыгнул в комнату. Спустя десятую долю секунды в комнате что-то загрохотало, спустя секунду загрохотало так же и на кухне.

– Похоже, ты не успела подготовиться к нашему визиту и не приколотила все предметы гвоздями к мебели, а всю мебель – гвоздями к полу, – вздохнула Ева. – Это не ребенок, а стихийное бедствие.

– Если честно – не ожидала, что вы ко мне нагрянете вдвоем! Я думала, Мишутка все еще у бабушки. Ты его забрала? Насовсем? Он выздровел? Что у него было? Что сказал врач?

– Полегче, полегче! – возмутилась Ева. – Столько вопросов!

– Я очень вам рада!

– Врач сказал – лезет очередной зуб. Отсюда температура, насморк, кашель. Но, как ни странно, все прошло. Хотя зуб так и не вылез.

– Знакомая история, – тоном многоопытной мамаши подтвердила я.

– Правда? – обрадовалась Ева. – А то я уж думала, от меня что-то скрывают, какой-то страшный диагноз.

– Не волнуйся, – заверила я. – Сейчас никто не станет скрывать от матери страшный диагноз. Сообщат немедленно, да еще и сгустят краски, чтобы и мысли не возникло отвертеться от дорогостоящего лечения. Такова особенность современной российской медицины.

– Спасибо, Юля, – прочувствованно поблагодарила соседка. – Ты меня успокоила. Как с тобой ни поговорю, сразу на сердце становится легче.

Я отправилась на кухню – спасать от покушения Ноннин ирландский кекс. Нет, я его еще не испекла, зато практически закончила приобретение необходимых ингредиентов и сложила все в шкаф – пакет муки, имбирь, сода, миндаль и так далее…

О нет!

Микроволновку развернуло боком, табуретки лежали, как девушки на шейпинге, холодильник был открыт, все шкафчики распахнуты настежь и выпотрошены… Ирландский кекс был почти готов – надо было только собрать все с пола и засунуть в духовку.

– Нет, это не ребенок, а наказание какое-то! – с надрывом воскликнула Ева, осматривая прифронтовую полосу. – Где он?! Я его задушу! Мы всего-то на пять секунд задержались в прихожей!

– Ева, не кричи. Именно так и должен вести себя активный, любознательный ребенок.

– Он сводит меня с ума!

– Когда ты забрала его от бабушки? – поинтересовалась я.

– Вчера!

– И ты уже мечтаешь его задушить? Бедняжка. Капитально он тебя уработал всего за одни сутки.

– Он вылил на диван лак для ногтей!

– Не надо было оставлять на виду.

– Из кадки с пальмой выкопал землю и напихал ее в коробки из-под дисков.

– Надо же, какой креативный подход!

– Он открыл кран, а в раковину положил носок! Я двадцать минут собирала воду!

– Чудесный малыш! Время от времени представляй себя многодетной матерью, усмиряющей трех или пятерых таких живчиков. И сразу станет легче.

– Да проще сразу застрелиться!

Героя нашего взволнованного диалога мы обнаружили в комнате под столом. Мишутка сосредоточенно пилил ножом стереонаушники. На экране ноутбука виднелась сплошная абракадабра – ребенок успел допечатать окончание к моей статье: три страницы букв вперемешку с цифрами.

Оперативненько!

Я забрала у Мишутки нож и дала взамен пластмассовую лошадь, а наушники надела ему на голову и включила Джо Дассена.

– Юля, что с тобой произошло? Ты вчера выглядела довольно странно. И куда дела ключи от квартиры? Почему взяла у меня запасные?

– Потеряла сумку и упала в колодец, – с беззаботной улыбкой на лице объяснила я. Так, словно рассказывала о приятной морской прогулке.

Ребенок увлеченно трудился над имиджем лошади, пытаясь отгрызть ей голову. Я не могла налюбоваться на это розовощекое чудо – как долго Ева держала младенца вдали от меня!

– Ты упала в колодец?! И потеряла сумку?

– Да, – небрежно махнула я рукой. – Но из колодца меня вытащили и сумку с документами тоже вернули.

– Как же ты… В колодец?!

– Темно было, – предложила я Еве самое простое объяснение. Не хотелось вдаваться в подробности.

– И кто тебя вытащил? Нонна конечно же?

– Да нет, моя начальница. Елена Аметистова.

– Эта злючка?! – удивилась Ева.

– Она вовсе не злючка! – обиделась я. – Она собранная, организованная, трудолюбивая. И фантастически красивая.

– Ого! Видимо, теперь, после того как она вынула тебя из колодца, ты влюбилась в нее окончательно.

– Что значит «окончательно»? – задумалась я.

– Ты и раньше постоянно о ней говорила, так, словно была без ума от нее: какие у нее необыкновенные глаза, какое у нее образование…

– Да, возможно, ты права… Но лучше расскажи о себе. Ты и Виталий… Когда свадьба?

– Какая свадьба?! – возмутилась Ева. – Я от него отделалась.

– Что?!

– Я отделалась от Виталика. Дала ему отставку. Послала подальше! Ура!

Я минуту молчала, не в силах произнести ни слова.

Она отделалась от миллионера?!

Чтобы выиграть время и переварить полученную информацию, я отвлеклась на ребенка – забрала изувеченную лошадь и вручила парню динозавра…

Ева дала отставку Виталию?!

Ну надо же… Значит, сорвалось. Ева добровольно лишила себя крепкой опоры, послала подальше мужчину, способного усыпать бриллиантовой крошкой каждый метр ее жизненного пути.

– Но почему?!

– Достал. И потом… Я поняла, что отношения, изначально построенные на лжи, обречены на провал.

– О чем ты?

– Мы с самого начала обманывали друг друга.

– И как же?

– Виталик изображал пролетария.

– А он не пролетарий? – осторожно спросила я.

– Юля, он богат. Да, он богат. – Ева с торжествующей улыбкой посмотрела на меня, желая убедиться, что ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Я ее не разочаровала. Теперь уже поздно раскрывать карты и признаваться в осведомленности.

– Сказочно богат?! – задохнулась я от изумления. – Да ну, брось, не может быть! С чего ты взяла? Богачи не носят китайских ветровок и штиблет производства местной обувной фабрики.

– Носят, если им это взбредет в голову! – радостно объявила Ева.

И в следующие пять минут я услышала знакомую мне историю Виталия о том, как он устал от преследований алчных девиц и решил искать возлюбленную, превратившись из прекрасного принца в бедного странника.

Эту балладу я уже слышала однажды от Юрия Валентиновича, но щедро сопроводила Евин рассказ сдавленным мычанием и удивленными возгласами «Не может быть!», «Да что ты говоришь!», «Обалдеть!» – так, словно история была для меня откровением.

– Ева, он миллионер! Прекрасно! – воскликнула я. – Тебе безумно повезло. Разве нет? Ну да, я согласна, Виталий ломал перед тобой комедию. Но ведь по уважительной причине. Он боялся в сотый раз напороться на жадную пиранью.

– Да черт с ним! – махнула рукой Ева. – Я ведь тоже его обманывала.

– Это ты насчет Мишутки? Переживаешь, что сразу не призналась Виталию в наличии младенца? Кстати, заметь, какое неудобное имя – нет нейтрального варианта. Звучит или помпезно – Виталий, или дегенеративно-ласкательно – Виталик.

– Может быть, Виталя?

– Тоже как-то не так.

– Вот видишь, – поморщилась Ева. – Еще и имя.

– Нормальное имя! Но мы отвлеклись. В чем ты обманывала юношу?

– Видишь ли, я только делала вид, что верю Виталику. Участвовала в игре, придуманной им.

– Как это? Можно поконкретнее? Я ничего не понимаю!

– Вроде не блондинка! – возмутилась Ева.

– А ты меня запутала!

– Говорю просто и понятно: я с самого начала знала, что Виталий богат.

Я поперхнулась от изумления, почти закашлялась. Ева спокойно ждала моего возвращения в строй.

– Ты?! Знала?! Что он богат?! Но откуда?

– Ха! Да я чуть ли не сутки просидела в «Макдоналдсе», дожидаясь его появления.

– В смысле?

– В прямом смысле!

– Ева, я не понимаю.

– Фирма, устроившая для Виталика весь этот спектакль с переодеванием в бедняка, называется «Экстремальные приключения для состоятельных господ». Я уже сказала или нет?

– Нет.

Я и сама знаю.

– Так вот! Там работает моя одноклассница. И мы договорились, что она даст мне координаты какого-нибудь симпатичного миллионера, холостого и адекватного. Хотя, если рассудить, раз человек ищет экстремальных приключений, значит, он уже недостаточно адекватен? Ну да ладно. Одноклассница меня предупредила, что в такой-то день в «Макдоналдсе» на Комсомольском проспекте появится «мой» миллионер, замаскированный под Золушку – ни тебе джипа, ни платиновой кредитки. Простой парнишка с ярко-голубыми глазами… Я дождалась объекта, очутилась рядом и позволила со мной познакомиться. Вот и все. Теперь ты понимаешь – Виталик блефовал, но я блефовала круче.

– Да-а… – протянула я теперь уж в искреннем удивлении. – Ну ты даешь, Ева. И что же? Даже с миллионами этот голубоглазый кент тебе не нужен?

– Представь, не нужен! Абсолютно! Сердцу не прикажешь, я убедилась. Ничего не смогла с собой поделать. Не нравится, хоть ты тресни. Даже в самой малюсенькой мелочи он раздражает меня.

– Тут никакие миллионы не спасут. Хотя, Ева, если честно, мне трудно тебя понять. Представь его в смокинге, а? Ведь круто?

– Забирай Виталика себе. Хочешь? Познакомить вас поближе?

– Да на хрена он мне сдался? – фыркнула я.

– Он миллионер, – напомнила Ева.

– И что? Миллионеров вокруг – как шишек в лесу, – заметила я. – И с каждым знакомиться?

– И не говори, – засмеялась Ева, – прямо шагу ступить невозможно, постоянно напарываешься на какого-нибудь богача. Непонятно только, зачем я в «Макдоналдсе» весь день парилась с биноклем и капканами.

– Надо же, провернула хитроумную операцию, выловила дичь… А в результате – не хочу, не нужен, не нравится… Трудно нас, девушек, понять.

– Так я и предлагаю, забирай Виталика себе. Бери его. У тебя давно мужика не было. Вот он и порадует тебя отличным минутным сексом. Нет, даже и не минутным. М-м-м… секунд двадцать, да.

– Что? – изумилась я. – Ты серьезно? Неужели так бывает?

– А ты думала!

– Нет, это невозможно.

– Да! Роскошный секс.

Мы мгновение молча смотрели друг на друга, а потом прыснули со смеху.

– Двадцать секунд?

– Угу.

– Как нам не стыдно, – прохрюкала я. – Нельзя смеяться над чужим горем.

– Можно! – заверила жестокая Ева.

– Так, значит, в этом все дело?! А не в твоем потрясающем бескорыстии! Так бы сразу и сказала.

– Знаешь, Тони Брекстон поет «He wasn’t man enough for me»?

Ева пропела полкуплета, щелкая в воздухе пальцами, как кастаньетами, и красиво извиваясь всем корпусом. Мишутка тут же отбросил в сторону динозавра и восторженно уставился на маму, а потом полез к ней на колени за поцелуем.

– Ты мой сладкий! – растаяла Ева. – Сейчас-сейчас… Смотри, ему нравится, когда я пою.

– Мне тоже понравилось.

– Ну что, Юля, ты слышала раньше эту песенку?

– Конечно! И?..

– «Мне этого мужчины недостаточно» – так приблизительно переводится эта фраза. И она отражает суть моих претензий к Виталию.

– О! Ясно… Думаю, не только тебе будет недостаточно, но и любой другой женщине. Хотя… Полагаю, те жадные девицы, общества которых Виталий старательно избегает, были бы готовы превозносить до небес его сексуальную мощь… Кстати, не знала, что ты говоришь по-английски.

– Я и не говорю. Но спеть могу, предварительно прослушав песенку раз двести, – засмеялась Ева. – У меня память хорошая.

– Ну, после двухсот прослушиваний даже глухой кролик споет. Значит, Виталий выброшен за борт, как ненужный балласт?

– Понимаешь, я ведь чего-то в жизни добилась и твердо стою на ногах. Мне не нужен денежный мешок, я просто хочу любви. Хочу просыпаться утром рядом с любимым и ощущать себя самой счастливой женщиной на свете.

– Тогда зачем ты просила одноклассницу подкинуть тебе миллионера?

– Да, совершила ошибку. Глупость, конечно. Я думала, так бывает: и красивый, и с деньгами, и отлично оборудован для секса… Да еще и влюблен именно в тебя. Фигня полная! Такое – только в романах Даниэлы Стил, да и то не сразу, а после того, как героиня основательно помучается.

– Не читала, не могу судить.

– Я просто искала удачный вариант. А все дело, наверное, в том, что любовь не вписывается в рамки «удачного варианта». И вряд ли ее можно найти, устраивая на мужика массированную облаву. Это дело случая, а не результат прицельного поиска. Я вспоминаю, как вы познакомились с Никитой. Фантастическая история! И так все романтично.

– О да, – грустно подтвердила я. – Да…

Мы познакомились на психологическом тренинге, куда меня запихнула Марго. Мама работала над моими личностными характеристиками, пыталась (безрезультатно!) их улучшить. И оплатила для дочурки ужасно дорогой тренинг. Вспомнить, сколько энергии я потратила, отбиваясь от Марго, сколько воплей исторгла из груди, отказываясь участвовать в мероприятии! И что же? Вошла в аудиторию – и увидела Никиту… А если бы не поехала на тренинг? Мы никогда бы не встретились.

Всегда надо слушаться маму!

– Ну и бог с ним, с Виталиком, – сказала я. – Будем ждать дальше. Я – Никиту, ты – принца на белом коне.

– Да, твой Никита классный, – с завистью вздохнула Ева. – Хоть вовсе и не миллионер.

Я посмотрела на нее с благодарностью – за то, что сказала «твой».

Но он, конечно, всегда был моим только условно, насколько один человек может принадлежать другому. А сейчас и вовсе мне не принадлежит.

Глава 29 Гора с плеч долой!

Всю ночь провела в мучениях – переживала из-за Матвея. Сто раз позвонила маме, чтобы она узнала у Юрия Валентиновича фамилию и адрес инструктора и сообщила мне. Я боялась попасть под шквальный огонь вопросов, спровоцированных такой просьбой: а почему ты сама не спросишь у Матвея? что с ним? в какой больнице? вы попали в аварию?! перевернулись?! не темни, быстро выкладывай, что с вами случилось!!!!

Однако Марго упорно находилась «вне зоны доступа». Можно было бы зайти с другой стороны: узнать координаты фирмы «Экстремальные приключения для состоятельных господ», выцарапать у персонала сотовый Юрия Валентиновича (конечно, это было бы не просто!) и позвонить ему… Но я рассудила, что Юрий Валентинович и Марго находятся сейчас в одной точке земного шара, думаю, на расстоянии не более полуметра друг от друга. Значит, битва за сотовый номер Юрия Валентиновича не имеет смысла – его телефон также будет «вне зоны доступа»…

Утро встретила за компьютером. Не в силах бороться с туманными видениями – Матвей на больничной койке, обмотанный окровавленными бинтами, опутанный прозрачными трубками, – я оставила попытки уснуть и принялась за работу. К шести утра изготовила три материала, используя интервью, взятые накануне. Как опытный бармен, смешивала фразы, подливала густую патоку гипербол, взбивала в пышную пену факты… Буйство творческой фантазии в рамках спецвыпуска «Удачных покупок». Все ради чего? Чтобы заполнить страницы журнала материалами о магазинах модной одежды… Эти статьи я уже могу писать с закрытыми глазами – набила руку.

Вероятно, мне надо серьезно задуматься о моей работе. Я счастливо избежала смерти и выпуталась из ужасной истории. И теперь хочется верить, что мое предназначение заключается в чем-то более весомом, нежели конвейерное производство рекламных статей…

Сотрудники «Удачных покупок» едва не сошли с ума: в этот солнечный день затянувшегося бабьего лета мы с Еленой Аметистовой столкнулись в коридоре редакции, но не набросились друг на друга с грызней и обвинениями, а слились в дружеском объятии.

– Ну как ты, Юля? – улыбнулась начальница. – Все нормально? Пришла в себя? Вроде бы порядок, ни царапин, ни синяков.

Она погладила мое плечо, похлопала по спине. Я была первым человеком, спасенным ею за всю жизнь, она практически вытащила меня из пылающего жерла вулкана и теперь, похоже, испытывала ко мне нежность.

А я, естественно, изнемогала от благодарности.

– Елена Викт… Леночка! Спасибо, спасибо! – влюбленно мурлыкнула я, всматриваясь в ее мерцающие золотыми искорками глаза – они были так близко. – Вот, принесла три статьи для спецномера.

– Ого! Ничего себе. Другой бы на твоем месте взял неделю отпуска, чтобы прийти в себя – после такого-то инцидента! А ты уже на работе, да к тому же когда-то успела сочинить три материала.

Сегодня Елена не скупилась на комплименты.

А я вдруг задумалась о том, что привыкла считать себя нервной дамочкой, но, как выяснилось, совершенно зря! Моя нервная система, похоже, сравнима по прочности с сетью для отлова тунца. Елена знает только о последнем эпизоде моих приключений – падении в колодец. И, по ее мнению, этого вполне достаточно, чтобы на неделю выбить человека из колеи. Но у меня в биографии кроме колодца еще были багажник, подвал, лес… И что же? Вот, стою в коридоре, довольная и даже веселая (если отбросить в сторону беспокойство о Матвее), зажав в кулаке флешку с тремя новыми статьями…

Наверное, я себя недооцениваю.

– Отпуск мне не нужен. Что я буду в нем делать?

– Да, ты права, сразу мысли всякие наваливаются – на свободе-то, – понизив голос, призналась Елена. – Лучше уж работать. Да, кстати, отличная прическа, – кивнула она. – Тебе идет с короткими волосами.

Я улыбнулась и взъерошила шевелюру ладонью. Сзади послышался дробный стук – глухо падали на пол тела коллег, ставших свидетелями этой необычной сцены…

– Ты подружилась с Еленой? – изумленно прошипела Наталья, увлекая меня в кабинет. – Ты с ней обнимаешься? Что случилось?!

– Да так, – неопределенно ответила я. – Нам просто удалось спокойно поговорить. И как выяснилось, она совершенно другая. Милая, хорошая.

– Это Елена-то милая?! – задохнулась Наталья.

– Знаешь, мир бы стал добрее и проще, если бы люди могли пробиться друг к другу сквозь броню условностей и заблуждений. Обычно мы апеллируем не к живому человеку, а к образу, созданному нашей фантазией. В моих мыслях я превратила Елену в монстра. А она не монстр и не стерва. Она совсем другая и не имеет и десятой доли тех недостатков, что я ей приписывала.

– Да-а-а, дела-а… Ты и Елена. Обнимаетесь в коридоре. Наверное, завтра будет землетрясение.

– Возможно, – согласилась я.

Да, землетрясение обязательно должно было произойти, а с ним еще и цунами, учитывая последующие события этого дня. Все перевернулось с ног на голову… Потому что позвонила мама. То ли еще из Колумбии, то ли уже из Москвы.

Я очень обрадовалась ее звонку.

– Юля, с тобой все в порядке? – с нехорошим предчувствием в голосе поинтересовалась Марго. – Ты мне звонила? Как ты?

– Со мной все в полном порядке! – фальшиво заверила я.

– Нет, признайся, с тобой что-то случилось? – настойчиво экзаменовала мамуля.

Да, со мной много чего случилось.

Марго не проведешь!

– Все отлично. Юрий Валентинович далеко от тебя? Он не подскажет мне фамилию Матвея? А также его адрес.

– Юля, – упавшим голосом сказала Марго. – Ты дома?

– Мама! Вообще-то ты позвонила на мой домашний телефон. Конечно, я дома.

– Сиди там. Я сейчас приеду.

– Здрасте. А ты где?

– Уже буквально в десяти минутах от твоего дома.

– Я думала, вы еще в Колумбии.

– Нет, мы вернулись, – сказала мама недовольно.

Происходит что-то странное. Она проигнорировала мой вопрос о фамилии Матвея. Она, презрев расстояния, вдруг оказалась почти на соседней улице, хотя все еще должна была изучать окрестности Картахены или, по крайней мере, разбирать бумаги в своем московском офисе.

Звонок в дверь прозвенел буквально через пятнадцать минут. Все это время я пыталась придать лицу расслабленное и радостное выражение, чтобы, попав под град маминых вопросов, отвечать без запинки: «У меня все хорошо! У меня все отлично!» Я вовсе не собиралась травмировать Марго отчетом о моих злоключениях…

Дверь распахнулась, и появилась Марго, а с ней и верный фаворит – Юрий Валентинович. Я успела заметить, что, в отличие от мамы, как всегда цветущей, ее друг выглядит несколько подавленным, и списала это на происки колумбийских москитов. О Марго москиты наверняка сломали зубы, а вот Юрий Валентинович пришелся им по вкусу, и они от души порезвились… Развить тему я не успела, так как следом за влюбленной парочкой в мою маленькую квартирку, будто мамонт, протиснулся… Матвей!

– Матвей! – заорала я. – Матвей?!

– Да, это я, – смущенно ответил инструктор.

Через мгновение я повисла у него на шее, а затем, забыв о конспирации, принялась тормошить его, щупать и расспрашивать:

– С тобой все в порядке? Нога не болит? Сотрясение мозга? Было? Нет? Как я рада! Даже сотрясения мозга нет? Боже, какое счастье! А машина? Ты нашел свою «девятку»? Где она? Ты был в больнице? Или нет? Спасибо, что пришел! Я уже голову сломала, где тебя искать, куда звонить? Как это вы все вместе оказались? У подъезда встретились?

Пока я извергала восторженные реплики, сияя от восторга, с троицей посетителей творилось что-то неладное. Марго хмуро посматривала то на меня, то на мужчин, а Юрий Валентинович и Матвей смущенно переглядывались.

– Ну вот, – укоризненно процедила мама, – а говоришь – ничего не случилось.

– Да мы тут с Матвеем попали в историю, – туманно объяснила я и украдкой моргнула инструктору: молчи, ничего не рассказывай.

– Юля, вся эта история была спланирована, – мрачно сообщила Марго.

– О чем ты?

– Это был спектакль.

– Мам, я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, – вздохнула я. Сейчас мне хотелось остаться наедине с Матвеем и подробно расспросить его обо всем. – Знаете, давайте я поставлю чайник.

Попытка смыться на кухню – подальше от непонятных заявлений – не удалась: мама остановила меня:

– Стой, Юля, вернись! Никакого чая для этих двух… типов.

Марго зло сверкнула глазами, опалив Юрия Валентиновича напалмом. Я застыла в изумлении, заметив этот полный ненависти взгляд.

Они в ссоре?

Что случилось?

– Да, Юля, мы разыграли спектакль. Все приключения, случившиеся с тобой, были… ну… так сказать… фальшивыми, – сказал Юрий Валентинович.

– Ничего не понимаю, – буркнула я. – Вы не объясняете. Вы запутываете… Приключения были фальшивыми? Как это?

– Да, единственное во всей этой истории, что было настоящим, – это твои истраченные нервы, здоровье, – проскрежетала Марго.

– Рита, ну что ты так! – взмолился Юрий Валентинович. – Не надо! Я же хотел как лучше! Ты разве не видела, что творится с Юлей? Ребенок просто погибал! Она была как зомби, она ничего вокруг не видела, двигалась как автомат и не могла думать ни о чем другом, только как о Никите… Нужно было хорошенько ее встряхнуть.

– И вы это сделали, – процедила сквозь зубы Марго. – Вовлекли моего ребенка в чудовищный эксперимент. Юля, едва я узнала об этом, тут же свернула поездку и примчалась сюда.

– Так это был розыгрыш? – удивилась я.

До меня наконец-то дошло!

– Розыгрыш? – повторила я упавшим голосом.

– Почему розыгрыш? – не согласился Юрий Валентинович. – Розыгрыш – это когда дурью маются. А я хотел вывести тебя из коматозного состояния, в котором ты пребывала после расставания со своим парнем. Хотел вернуть тебя к жизни, растормошить, впрыснуть в кровь адреналин… А бонусом к программе шла тренировка навыков вождения. Мы все продумали! Инструктор был якобы выведен из строя, и тебе пришлось все брать на себя – ты управляла автомобилем в экстремальной ситуации, в состоянии нервного стресса. Ты сумела справиться с тремя машинами и даже ни одной не расколотила, ты ездила ночью по незнакомой местности и плутала по лесу. И справилась!

– А если б расколотила? – усмехнулась Марго. – У вас все застраховано? А если б она влетела в какой-нибудь столб или дерево?

– Постой, Рита! Пока Юля ездила на «девятке» и «тойоте», за ней приглядывал Матвей. Тут ничего не могло бы случиться. А по лесу Юля моталась едва передвигая колеса, и мы тоже не выпускали ее из виду ни на минуту, следили за ней.

– А если бы у нее не выдержали нервы и она свихнулась от страха? Что тогда?

– Похоже, Юля – крепкий орешек. Как видишь, с ней все в порядке.

Пока они обсуждали мою стрессоустойчивость, я со скрипом ворочала извилинами. Процесс был мучительным, услышанное не поддавалось осмыслению.

– Постойте! Матвей… Так, значит, ты притворялся?! – промямлила я. – Ты вовсе не умирал? Ты ломал комедию, пока я везла тебя ночью в «тойоте»? Тебе вовсе не врезали по голове… Да и по ноге!

– Я же говорю, травма ноги была необходима, чтобы посадить за руль машины именно тебя, а не Матвея, – терпеливо объяснил Юрий Валентинович. – И по голове ему врезали с той же целью – тебе пришлось самой, без подсказок, управлять незнакомым автомобилем, пробираться по пересеченной местности и принимать решения!

– Матвей, значит, твоему здоровью ничего не угрожало?! А я уговаривала тебя не сдаваться, не умирать, продержаться еще чуть-чуть… Ты, наверное, смеялся надо мной!

Разговоры о моей стрессоустойчивости – сплошная выдумка. Вот они, слезы – совсем близко! Я всхлипнула. Память мгновенно восстановила картинки, услужливо рассыпала их передо мной карточным веером и заставила вновь испытать и леденящий ужас, и отчаяние… Но теперь я понимала, насколько глупыми были все эти эмоции, ведь меня окружали не настоящие злодеи, а актеры… Их гнев и злость были фальшивыми, а кровь – бутафорской…

А Матвей?

Вот от него я точно не ждала подвоха или подлости.

– Юля, я вовсе не смеялся над тобой! – воскликнул Матвей. – Пожалуйста, не думай так… Я довольно быстро пожалел, что мы втравили тебя в эту историю. Честное слово, я раскаялся… Одно дело – устраивать жестокий спектакль для какого-нибудь богача, одуревшего от скуки и пресыщенности. И за его же деньги. Если человек сам просит пощекотать ему нервы и готов выложить за это огромные деньги – зачем ему отказывать? Сам просил, сам и нарвался… Но ты – это совсем другое дело… Поверь, я пожалел и раскаялся. Правда! Не стоило обрушивать на тебя весь этот кошмар. Простишь меня?

Я оставила вопрос Матвея без ответа, потому что мои скрипучие мозги наконец-то выдали новое откровение…

– Подождите! – радостно воскликнула я. – Так, значит, парень, напоровшийся на березовый сук, жив и здоров?!

– Юль, ну конечно! – ответил Юрий Валентинович с улыбкой. Он, должно быть, поражался тому, как медленно до меня доходит.

– И три урода, сбросившие меня в колодец, никого не убили там, в лесу?!

– Нет. И они совсем не уроды.

– А Владимир Германович не устраивает охоту на случайных прохожих, чтобы потом поиздеваться над ними?

– Нет, Юля! Он просто актер, сыгравший свою роль.

– Какое счастье! – порадовалась я. – Гора с плеч. Было бы трудно согласиться с существованием всей этой нечисти на земле. Я бы только и думала о жертвах Владимира Германовича, а также переживала бы из-за трупов, разбросанных по лесу… Как хорошо, что все это лишь выдумка вашего сценариста! Кстати, ему бы умерить фантазию… Столько всего наворотил! Чтобы вернуть вкус к жизни, мне хватило бы одной поездки в багажнике. Я так испугалась! Думала, нас с Матвеем везут на расстрел… А потом была еще ночь на посту ГАИ, встреча с лесным маньяком, колодец…

– Вы бросили ее в колодец! Как вообще до такого можно было додуматься?! – прорычала Марго. – Это же изуверство какое-то!

– Да это же наш собственный, специально оборудованный колодец! – попытался защититься Юрий Валентинович. – Там поролоном все выложено. А куча тряпья сто раз выстирана с «Ариэлем»! Кстати, Юля, согласно пророчеству нашего психолога, из колодца ты должна была позвонить не своей начальнице, а Никите! Он бы примчался тебя спасать. И спас бы. И вы бы помирились.

– А Юля позвонила главному редактору. Хреновый у вас психолог, не угадал, – хмуро проскрипела Марго.

– Оказалось, что наизусть я помню только номер Елены Аметистовой. Ей и позвонила, – пробормотала я.

– Не знаю, как ты мог так поступить с моей дочерью, – сказала Марго, в ее голосе звучал металл.

Она смотрела на Юрия Валентиновича тяжелым взглядом, и я вдруг поняла, что они на грани разрыва. Он совершил ошибку, взяв на себя смелость распоряжаться моей судьбой. Марго вряд ли сумеет это простить…

О нет!

Неужели теперь они расстанутся?

Марго столько лет была одинока, жила одной работой, пестовала свою неуязвимость для стрел амура, охраняла ледяной замок – ни одному мужчине не позволялось вступать на ее личную территорию… И вот наконец нашелся рыцарь, растопивший глыбы льда. Марго оттаяла, изменилась до неузнаваемости, стала мягкой и нежной. И теперь всему придет конец? Почему? Из-за меня. Я невольно стала яблоком раздора.

Но я не хочу, чтобы они расстались!

Мне нравилось видеть маму счастливой и радостной. У нее блестели глаза, она излучала тепло, которого мне так всегда не хватало в нашем общении…

Надо спасать ситуацию.

– Мамуля, постой! Не злись на Юрия Валентиновича. Вспомни, как ты скиталась по тропическому лесу и даже не надеялась выбраться оттуда. А потом ощутила себя победительницей, преодолевшей все трудности.

– Это другая история, – сказала Марго. – Я сама обратилась в фирму, посчитав, что ударная доза адреналина мне не помешает. Я была готова к испытаниям. А над тобой просто поиздевались!

– Мама, но я сейчас тоже чувствую себя победительницей! Да, все эти приключения были ненастоящими. Но я же не знала. Я переживала по-настоящему, преодолевала страх и неуверенность… И справилась! Сейчас я воспринимаю все совершенно иначе, чем раньше. Смотрю на мир другими глазами. Мне море по колено, могу свернуть горы! Кажется, я даже научилась ездить задним ходом, представляешь? Пожалуйста, не ругай Юрия Валентиновича. Он действовал из благих побуждений. Он хотел мне помочь, пытался вытащить из депрессии… Я думаю, у него получилось.

– Ну, не знаю, – нерешительно пробормотала Марго. – Неужели ты не сердишься?

– Немного удивлена. Но в целом… Пожалуйста, не расстраивайся!

– Я не расстраиваюсь! – отчеканила Марго. – Я в бешенстве! Ты могла бы пострадать. Это слишком жестокие игры.

– Но все обошлось! Да к тому же есть результат – почти такой, какой и задумывал Юрий Валентинович. Смотри – я уже не хнычу и не ною! Бодренькая. Если раньше я думала о Никите шестьдесят минут каждого часа, то теперь порой и вовсе не думаю!

– Серьезно?

– Да!

– Хмм… Надо же.

– Вот видишь! Мне теперь снова нравится жить! И столько появилось мыслей – я хочу все переделать, переиначить в своей жизни… А машина? Мама, да я же стала настоящим профи! Теперь, чтобы развернуться, мне вовсе не требуется футбольное поле. Я уходила от погони – неслась на всех парусах! А раньше и до тридцати километров в час боялась разогнаться. За два дня порулила тремя машинами и ни одной не изуродовала!

Мои восторги, естественно, были утрированными… Я старалась ради Юрия Валентиновича, пытаясь сохранить его статус бойфренда. Если бы не это – сама бы с удовольствием наорала и на него, и на Матвея. Сказала бы им пару ласковых. Стоило вспомнить любую сцену из придуманного ими спектакля, и у меня вновь леденела кровь от ужаса… По крайней мере, могли бы умерить пыл и сделать сценарий покороче.

– Рита, Юля… Девочки, ну… простите меня, старого идиота, – обезоруживающе улыбнулся Юрий Валентинович и поднял руки вверх, словно пытаясь сдаться в плен.

Наконец-то у него хватило ума сменить тактику. Когда в сцене участвует рассерженная Марго, когда воздух наэлектризован грозой и слышатся раскаты грома, самое лучшее – не упорствовать, а быстро признать свою ошибку и во всем раскаяться. Тогда, возможно, гильотина маминого гнева даст сбой.

– Юлечка, прости! Видимо, мы перестарались.

– Да ладно, я не обижаюсь.

– И, к сожалению, самого главного не произошло – вам с Никитой не удалось восстановить отношения… Матвей сказал, ваша ссора случилась из-за поддельных снимков в журнале. Вот если бы ты согласилась показать Никите настоящие фото!

– Не хочу говорить на эту тему.

– Да, ты отказалась. Но еще оставался шанс, что ты позвонишь Никите из колодца и он примчится тебя спасать… Жаль, не получилось.

– Ты, Юра, полагаешь, что способен вершить чужие судьбы? – усмехнулась Марго. – Думаешь, отношения Юли и Никиты можно восстановить, подстроив ситуацию и манипулируя людьми, как куклами? Надо же, придумали: она – в колодце, он ее спасает. И вот уже хеппи-энд!

Я вновь поднялась на защиту маминого бойфренда и его прожекта:

– Мама, но, как ни странно, схема действительно работает! Когда один в беде, а другой спасает – это невероятно сближает участников. Посмотри, меня вытащила из колодца Елена Аметистова. И я совершенно иначе стала относиться к своей начальнице. А она – ко мне! Ты только представь, мы с Еленой Аметистовой теперь едва ли не подруги!

– Неужели?

– Похоже, она прониклась ко мне симпатией, едва услышала мой вопль о помощи. Думаю, Никита тоже с огромным энтузиазмом извлек бы меня из колодца, – мечтательно вздохнула я, тут же представив себя в роли военного трофея Никиты. Безусловно, ему бы пришлось оказывать жертве первую помощь, ведь я обязательно лишилась бы чувств от перенесенных страданий! Не сомневаюсь, Никита безупречно сделал бы и искусственное дыхание, и массаж сердца… Уж я бы постаралась пробыть в коме не менее пяти минут… Ну а потом мой ангел отвез бы меня домой, чтобы отмыть и согреть в горячей ванне… И там мне еще раз стало бы плохо, просто очень-очень плохо… О-о-о! Какая же я дура, что не выучила наизусть телефон любимого! Конечно, надо было звонить именно ему!

Эх, не получилось.

Тут я заметила, что в воздухе повисла пауза, а трое гостей посматривают на меня с дружелюбным недоумением.

– Ты о чем задумалась, Юля? – улыбнулась Марго. – Прямо-таки размечталась!

– Да так…

– Я рада, что тебе удалось выйти из этого приключения без моральных и физических потерь.

– Мама, что ты! Я только выиграла! – заверила я.

Юрий Валентинович одарил меня признательным взглядом, а потом с надеждой посмотрел на Марго. Она еще хмурилась, но, видимо, уже остыла. Они молча гипнотизировали друг друга добрых три минуты, и их лица то озарялись светом приятных воспоминаний, то меркли под тенью недавней ссоры… Наблюдая за их безмолвным диалогом, я с облегчением подумала, что Юрию Валентиновичу все же удастся восстановить добрые отношения с Марго: трудно долго дуться на мужчину, наделенного таким умопомрачительным обаянием.

Я бы не устояла.

Матвей нерешительно напомнил о своем присутствии:

– Юля, если ты хочешь… Можем еще покататься по городу. Когда у тебя следующий экзамен?

– Что? – рассеянно обернулась я. – Покататься? Нет уж, спасибо. Что-то не хочется.

Глава 30 На пороге

– Та-дам!

Я выставила на стол перед Нонной форму с кексом.

– Специально для вас, мадемуазель! Ваш любимый ирландский кекс.

Нонна, оторопев, пялилась на массивное кондитерское изделие и надпись на его поверхности. «NONNA» – выложила я в два ряда миндальными орехами. Точно такие же буквы красовались у подруги на запястье. Ее именной браслет, к счастью, избежал печальной участи и не попал в ломбард. А это вполне могло бы случиться, если вспомнить о финансовом кризисе, постигшем Нонну.

– Офигеть! – поразилась подруга. – Нет слов! Юль, ты чего, а?

– Что?

– Все это ради меня?

– Конечно!

– Нет, специально для меня старалась? – уточнила подруга.

– Да, Нонна, только для тебя. Для тебя одной. Полночи провозилась. Рецептик, замечу, убойный, не для новичков. Это же твой любимый кекс. Тот, что ты тоннами уничтожала в кофейне на улице Авиаторов. Пока они не сменили ассортимент.

– О-о… – вдруг всхлипнула Нонна, и я с ужасом заметила, как ее глаза наполнились слезами.

Нонна собралась всплакнуть?!

Моя железная Нонна?!

Это невероятно!

– Ой, ну что ты, – растерялась я. – Нет, не надо! Подумаешь, кекс какой-то… Да я его сейчас в унитаз спущу, раз ты так из-за него расстроилась!

– Нет! – взвизгнула Нонна и быстро притянула к себе форму. – Не отдам! Еще чего удумала – в унитаз. Это мой кекс, персональный. Читать умеешь? Видишь, тут написано: Нон-на. Ну-ка, брысь! Я его сейчас есть буду.

– Наливаю чай, – объявила я. Потом торжественно разрезала кекс и замерла, ожидая реакции.

Нонна отправила в рот кусок, размером с холодильник, прожевала, закатив глаза и прислушиваясь к ощущениям…

– О да-а-а… Это он! – наконец-то вымолвила она, нарушив тишину. – И даже лучше!

– Правда?! – Я была на седьмом небе от счастья. Мои кулинарные таланты заслужили наивысшую оценку.

– Бесподобно! Орешки так и хрумкают, и шарики лопаются и растекаются по языку шоколадом. А еще этот особый привкус, какая-то диковинная смесь специй… Слушай, Юлька. У меня новость.

– Давай выкладывай.

– Мы с тобой открываем кондитерскую.

– Ты серьезно?

– У тебя талант.

– Не смеши!

– Ах, жаль, офис уже уплыл. Мы бы его переоборудовали под маленькую кондитерскую. У вас тут спальный район, но место проходное. Нет, это идея! Мы с тобой обязательно что-нибудь откроем! Правда, даже не представляю, сколько я тогда буду весить… Если испытывать на себе каждый твой новый рецепт.

– Слушай, Нонна, я вовсе не кондитер-самородок! Я взяла рецепт кекса на сайте той самой кофейни.

– Похоже, ты его творчески переработала.

– Немного упростила, – призналась я. – Ну и заменила совсем уж экзотические ингредиенты.

– Но результат потрясающий. Боже, какая вкуснятина. Я отрежу еще кусочек. Малюсенький. Но, конечно, немножко побольше, чем ты отрезала в первый раз.

– Да хоть все съешь! – разрешила я, искренне не понимая, как можно испытывать наслаждение, поедая какой-то там кекс. Пусть даже ирландский миндальный, пусть даже тот, на который убито полночи.

– Ой, я же принесла шампанское! – вспомнила Нонна. Она жадно запихнула в рот остатки кекса и ушла в прихожую. Затем вернулась с двумя бутылками в руках. – Давай-ка… Отметим. Счастливое завершение твоей и моей истории.

– Нонна, неужели ты расплатилась с долгами? – подпрыгнула я.

– Вроде бы да.

– Твой голос звучит неуверенно.

– Знаешь, когда речь идет о бандитах, ни в чем нельзя быть окончательно уверенной. В принципе я выплатила всю сумму. Но что мешает моему кредитору пощелкать калькулятором и сказать, что, пока я металась в поисках денег, сумма увеличилась в два раза? Все на словах. Никаких бумаг, никаких обещаний или доказательств. – Нонна пожала плечами.

– Но тебе ведь не сказали, что долг вырос?

– Пока нет.

– И ты принесла шампанское. Значит, победа?

– Хочется верить. Если еще забыть о том, что я полностью разорена.

– Я столько раз выслушивала песню о твоем катастрофическом разорении…

– Ну и не будем о грустном. Давай наливай. Кстати, подкинь-ка мне адресок или телефончик этой скотины Юрия Валентиновича. Я ему яйца завяжу морским узлом.

У меня перехватило дыхание, а бутылка с шампанским едва не выскользнула из рук… Нонна частенько порывается устроить разборки с моими обидчиками. И каждый раз предлагает оригинальные методы расправы.

– Да ладно! Я на него не сержусь. К тому же Юрий Валентинович – друг моей мамы. И я хочу, чтобы они как можно дольше оставались вместе. Они отличная парочка.

– Хорошо. Ты, Юля, как всегда, великодушна. Ладно, пусть этот хмырь продолжает дружить с Маргаритой Эдуардовной. Хотя я бы с огромным удовольствием съездила ему по морде за измывательства над тобой. И Матвею – тоже.

– Да ну их! – беспечно отмахнулась я.

– Матвей, конечно, парень ничего… Ты больше с ним не занимаешься?

– Он звонил пару раз, предлагал. Но что-то не хочется.

– Смотри, опять завалишь экзамен по городу. Все-таки ты зря дала Матвею отставку. Фактурный мужчина, крупный. И в разговоре приятен.

– И в багажнике с ним лежать комфортно, – добавила я. – Кстати, по специальности он психолог. А инструктором по вождению только прикидывался…

– Он еще и психолог!

– Это Юрий Валентинович мне доложил. В его фирме подвизается целая толпа таких хамелеонов. И я сразу поняла, почему мне было так хорошо с Матвеем. Он буквально окутывал меня своим профессиональным вниманием, он был полностью нацелен на мои переживания и всегда находил верные слова.

– Ну вот. А ты его выставила за дверь!

– Все-таки не могу простить ему участия во всей этой истории. По сути, он был главным актером в спектакле, исполнял роль. А я-то искренне ему верила.

– Ничего, остынешь, успокоишься… Там, глядишь, опять встретитесь.

– Нет. Вряд ли. Что, Нонна, понравился тебе Матвей? Забирай. Отдаю бесплатно!

– Спасибо, конечно, за предложение… Но мне он тоже не нужен. Мое сердце занято. – Нонна замолчала, прикусив губу и отведя глаза в сторону. Я не удержала душераздирающего вздоха и тут же увидела над нашими головами призрак Романа. Он завис под потолком, весь в перламутровой дымке, и смотрел вниз на свою покинутую жену с невыносимо грустным видом…

Я встряхнула головой, и видение исчезло.

– Знаешь, у нас с тобой все будет хорошо, – твердо сказала я Нонне.

– Странно, подумать только: тебя вовлекли в чудовищный эксперимент, а ты сейчас гораздо веселее, чем до всех этих событий.

– Но ведь эксперимент как раз и затевался для того, чтобы вернуть мне вкус к жизни. Ах, Нонна, ведь жизнь такая чудесная, правда? А давай поцелуемся?

– Ну вот, – буркнула подруга. – Всего два бокала выпила, и у нее уже крыша поехала. Ой, не лезь ко мне со своими поцелуями. Лучше я еще кекса отрежу.

Очередной экзамен в ГАИ назначили на среду. Я вышла из подъезда и увидела прямо перед собой огромный белый лимузин. Он сверкал на солнце и смотрелся столь празднично, что сразу возникали мысли о свадьбе. Из автомобиля вылез Виталий, шурша букетом. Букет был таким же гигантским, как и средство передвижения. Светлый костюм, темная рубашка, галстук, часы, туфли – все составляющие нового образа вопили о безудержном богатстве. Юноше надоело прикидываться люмпеном, и он заявился в гости к Еве в обличье миллионера.

Ах, с грустью подумала я, к этой роскоши еще бы и боезаряд покрепче – цены бы мужику не было! Но увы. Или – или. Всегда приходится из чего-то выбирать, все сразу – только в фильмах…

– Здравствуйте, Юля! – поприветствовал Виталий.

– Добрый день. Вы сегодня великолепно выглядите.

– Я к Еве.

– Желаю удачи.

Надо же, как парня заклинило. Ева выставила его за дверь, а он готов лезть в окно, как дикий плющ. Стоит утратить к мужчине интерес, он начинает сгорать от желания. Хочешь получить парня – игнорируй его!

Интересно, устоит ли Ева, когда кабальеро заявится к ней в таком роскошном виде?

…Мы, группа двоечников, неспособных сдать вождение по городу, целый час дожидались инспектора, стояли на автодроме и тряслись от страха. С деревьев облетели последние листья, они лежали под ногами пышным ковром. Но длинное и теплое бабье лето все никак не заканчивалось, было сухо и солнечно.

Я успокоилась сразу же, едва села за руль, и даже удивилась, насколько незыблемым и непробиваемым казалось сейчас мое спокойствие. Действительно, чего бояться? Руль был на месте, педали тоже. Рядом – до боли знакомая физиономия гаишника, в лобовое стекло бьет солнечный свет, и вокруг – люди, простые и понятные…

Я включила зажигание и отправилась в путь и уже через пару минут поняла, что не могу ехать так медленно – мы словно и не ехали вовсе, а стояли на месте. Прибавив газу, очутилась посреди оживленного проспекта. Машина неслась в общем потоке, никого не задерживая, а я воображала себя крутой гонщицей, небрежно управляющей болидом. Кто бы мог подумать, что это так просто – менять ряды, перестраиваться и обгонять? У меня замирало сердце от восторга – машина превратилась из норовистой лошадки в милого друга, послушно выполняющего все мои приказы…

– Выбирайте место для остановки, – сумрачно пробубнил инспектор. Похоже, он не разделял моего восторга… – Что же, Юлия Андреевна, я вижу, вы прогрессируете… Но пока вам еще рано самостоятельно выезжать в город. Слишком много ошибок. И не надо так быстро! Рано вам еще гонять с такой скоростью, рано!

Он вернул мне исчерканный каракулями экзаменационный листок. Я пожала плечами и беспечно улыбнулась.

– Хорошо, приду в следующий раз, – легко согласилась я. – Удачи вам. Не болейте.

Гаишник промычал в ответ что-то невразумительное. Он, наверное, удивился, почему у меня не испортилось настроение, почему я не ругаюсь и не психую. А мне теперь трудно испортить настроение! Ощущаю себя совершенно неуязвимой…

Я медленно брела домой по аллее, усыпанной желтыми и красными листьями. Наверное, был один из последних теплых дней. Скоро небо затянется серыми тучами и начнутся беспрерывные дожди… Но пока еще сияет солнце, переливаясь перламутрово-лимонным кругом на голубом фоне.

Я чувствовала, что стою на пороге значительных перемен в моей жизни. И не фортуна, а я сама стану инициатором этих изменений. Необходимо было хорошенько все осмыслить. Все то, о чем я думала, пока тряслась в багажнике в обнимку с Матвеем, пока сидела взаперти в каморке у гаишников, пока маялась в подвале и скиталась по лесу… Простая истина: жизнь дается только раз, и она – нечто другое, а вовсе не то густое варево из суеты, глупостей, мелких неудач и обид, вздорных мыслей, навязчивых привычек, в котором мы варимся ежедневно… И когда мне удастся разобраться с этим, все осознать и сделать выводы, то в моей судьбе обязательно произойдет нечто прекрасное. Не знаю, что именно, но оно совсем рядом… Я словно стояла над обрывом, подставив лицо ветру, смотрела с замиранием сердца вниз – на бескрайнюю равнину, изрезанную синими реками и усыпанную зеленым бархатом лесов, и была готова к полету…

У бывшего офиса Нонны припарковались в ряд несколько машин.

– Юля! – окликнул знакомый голос.

Я оглянулась.

Никита!

– О, привет!

Сердце сбилось с ритма, забарахталось, как щенок, угодивший в яму. Не могу не волноваться, когда рядом он, не могу оставаться бесстрастной, когда любимое лицо так близко…

Ведь план был почти готов! Придуманный, пока я томилась в заключении на посту ГАИ, а затем еще и в подвале. План был прост и ясен: вернуться домой и вернуть Никиту… А теперь все так сложно… Вот я стою рядом с Никитой и не в силах вымолвить ни слова. Мысли путаются. Целых пять месяцев пролетело в рыданиях, я постоянно разговаривала с Никитой, делилась с ним впечатлениями, спрашивала совета… А сейчас молчу, как заколдованная.

Нет, мне не удастся его вернуть! Я так ничего не сумею объяснить ему – ни про мою любовь, грандиозную и безбрежную, ни про измену, которой не было… Боюсь, все слова прозвучат фальшиво, все оправдания превратятся в жалкий лепет…

– Никита, – выдохнула я и улыбнулась.

Он спрыгнул с крыльца и подошел поближе.

Все так же хорош!

Просто бесподобен!

Что ж, если старое правило работает и заинтересованность мужчины в девушке напрямую связана со степенью ее равнодушия, то мне никогда не вернуть Никиту. Я настолько к нему неравнодушна, что, без сомнения, давно превратилась в отработанный материал, прочитанную страницу…

Кому такая нужна!

Неужели когда-нибудь все изменится и я смогу отпустить его, распахну сердце, как распахивают клетку, выпуская на свободу птицу? И мысли о нем уже не будут ранить, а только станут вызывать грусть, легкую и невесомую, как фиолетовые тени сумерек?

– Юль, а я уже пять минут за тобой наблюдаю, – сказал Никита. – Идешь, чему-то улыбаешься, ничего вокруг не замечаешь.

– Да?

– Хорошее настроение?

– Да! – искренне призналась я. – Твои питерские знакомые все же купили офис Нонны?

– Купили. Но скажу тебе по секрету, она зря так спешила. Могла бы поторговаться. А так – продешевила.

– Ничего не поделаешь. Ей очень нужны были деньги.

– Понятно. Тогда что ж… Действительно, ничего не поделаешь. Се ля ви.

Ах, как хорошо он говорит по-французски!

Настоящий полиглот.

– Представь, а я экзамен сегодня завалила! – вспомнила я, радуясь, что нашлась еще одна тема для разговора. Ужасно хотелось постоять с Никитой подольше, под теплыми лучами солнца, растворенными в прозрачном вечернем воздухе, наслаждаясь близостью любимого.

– Какой экзамен?

– По вождению. Никак не сдам город. Гаишник – просто ангел! То я еду слишком медленно, то еду слишком быстро! Не поймешь его! – рассмеялась я.

– Надо же, пошла на автокурсы. Ты молодец.

– Да уж, молодец… Четвертый раз уже пыталась сдать. Безрезультатно!

– Но ты, похоже, совсем не расстроилась?

– Нет. Запишусь и пойду снова, – упрямо сказала я. – Капля камень точит. Все равно получу права. Знаешь, думаю, гаишник относится ко мне предвзято. На самом деле я уже самый настоящий ас. Просто летаю!

– Серьезно? Хотелось бы посмотреть.

– Правда?

Я замерла. Слова Никиты прозвучали как предложение встретиться. Или это просто вежливый оборот речи?

– Да.

Никита подумал немного, а потом взялся двумя руками за воротник моей куртки и притянул к себе. Это был собственнический жест, из далекого прошлого, когда мы еще были вместе. Этот жест приятно подчеркивал мою несвободу, зависимость, компактные размеры. Как чудесно хотя бы на секунду вновь ощутить себя зависимой и маленькой, чьей-то собственностью, крепко прижимаемой к широкой мужской груди… Я поняла, что оплываю, как свеча, утекаю вниз, таю…

– А еще мы с Нонной решили открыть кондитерскую! – слабым голосом пробубнила я, едва не теряя сознание.

– Да неужели? – улыбнулся Никита. Он смотрел на меня сверху вниз. – Вам это надо?

– Будем печь кексы! Ну и еще там… чего-нибудь! – Я пыталась справиться с волнением. Сердце ухало в груди, совсем близко от сердца Никиты. – Кстати, у меня дома есть экспериментальный образец!

– Подводной лодки?

– Нет, кекса! Вкусно необыкновенно! И Нонне сразу пришла в голову идея открыть свою кондитерскую. Ты же знаешь, у Нонны всегда идеи. Она такая энергичная и беспокойная. И вот мы… Да.

Боже мой, зачем я несу всю эту чушь?

Надо сказать Никите что-то другое. Что-то серьезное и важное, про мою любовь и верность…

– А Марго слетала в Колумбию, – пролепетала я. – Она тебе не говорила? Сначала подалась в Венесуэлу. Там исследовала джунгли, но не насытилась. Захотела опять вернуться в Южную Америку и отправилась в Колумбию… И вот на днях вернулась. Ты знаешь, что наш любимый, ненаглядный Гарсиа Маркес – из Колумбии? И он нобелевский лауреат!

– Юля, конечно, знаю, – спокойно сказал Никита. – Ты не могла бы помолчать хотя бы минутку и послушать меня?

– Да-да, конечно. Внимательно слушаю.

– Знаешь, все эти месяцы… Четыре месяца двадцать восемь дней и шесть часов, если быть точным.

– О, ты подсчитал! – изумилась я, но Никита тут же закрыл мне рот ладонью.

– Мне плохо без тебя, – бесхитростно признался он. – Совсем плохо. И я подумал, а вдруг и тебе не очень-то весело?

– Ну, вообще-то…

– А раз так, то не попытаться ли нам… Давай начнем все сначала? Что ты об этом думаешь?

Что я об этом думаю?!!

Примечания

1

О приключениях журналистки Юлии Бронниковой рассказывается в книгах «Грешница», «Тренчкот (Любовница отменяется)», «Неприятности в ассортименте», «Кейс. Доставка курьером».

(обратно)

Оглавление

Глава 1 . Приехали!

Глава 2 . Шашлык и слезы

Глава 3 . Марго в тропическом лесу

Глава 4 . Сафари богача

Глава 5 . Таинственный незнакомец

Глава 6 . Произвожу впечатление

Глава 7 . Миллионер в подполье

Глава 8 . Тюнинг, рестайлинг и релукинг (тьфу!)

Глава 9 . Место встречи изменить нельзя

Глава 10 . Стажировка

Глава 11 . Признания

Глава 12 . Визит дамы и ее телохранителя

Глава 13 . Коррекция мыслей и чувств

Глава 14 . Сплошные переживания!

Глава 15 . Роман и Нонна

Глава 16 . Страдания свекрови

Глава 17 . Франция, Италия, Колумбия…

Глава 18 . Трагедия под соснами

Глава 19 . Погоня

Глава 20 . Ночь в мужском коллективе

Глава 21 . Ничуть не лучше!

Глава 22 . Крайняя степень шизофрении

Глава 23 . Люкс-апартаменты

Глава 24 . Цепь чарующих совпадений

Глава 25 . Выйти за периметр

Глава 26 . Ленусик

Глава 27 . Визит юного самаритянина

Глава 28 . Миллионеров – за борт!

Глава 29 . Гора с плеч долой!

Глава 30 . На пороге . .

Реклама на сайте