«Война без особых причин»

АЛЕКСАНДР БАГОЙ

ВОЙНА БЕЗ ОСОБЫХ ПРИЧИН

Часть I

1978-1990

1

– Бери его за плечи – сказал мне Осина. Я сплюнул загустевшую слюну и отрицательно покачал головой.

– Нет – сейчас твоя очередь. Я уже все джинсы измазал.

– Ладно, тогда ты за ноги – не стал спорить Осина.

Мы подняли Козелю и понесли. Нести было не удобно, Козеля был страшно тяжелый, а я уже устал. Осина пятился спиной вперед, часто оглядываясь через плечо, чтобы не запнуться. Мы протащили Козелю через умывальник, мимо сложенных вдоль стен штабелем метел. Их было очень много – штабель возвышался вдоль обеих стен почти до потолка. Свободным оставался только узкий проход по середине.

В следующем помещении, где раньше был туалет, мы положили Козелю на пол. Теперь они все четверо лежали в ряд, головами к окну. Слева были дыры от унитазов, справа – стена. Посредине четыре тела.

– Принеси железки – сказал Осина.

Я опять протиснулся по узкому проходу. В темноте, обо что-то споткнулся и чуть не упал. Ухватился рукой за край заржавленной раковины и встал. Пошел ориентируясь на освещенный прямоугольник двери.

Прямо напротив нее, на истоптанном и испачканном кровью снегу сидел Чиба, и смотрел на меня вытаращенными, безумными глазами.

Я молча собрал арматурные прутки. Один раз схватился не за тот конец и измазал ладонь в чем-то липком. Я брезгливо отдернул руку – это была кровь. Я тщательно отер ладонь снегом. Затем собрал арматурины и понес, держа их перед собой на вытянутых руках.

Осина сидел на корточках возле штабеля метел и чиркал спичками. Когда спичка разгоралась он подносил ее к прутьям и держал, пока огонь не начинал жечь пальцы. Тогда он бросал ее и зажигал новую. Метлы не горели.

– Не горят – сказал Осина и посмотрел на меня.

– Надо бумагу – ответил я и протянул ему арматурины – Куда их?

– Положи сверху, на метлы – велел Осина и снова чиркнул спичкой.

Я положил арматурины и пошарил по карманам. Вытащил смятую сигаретную пачку. Она была пуста. Я разорвал ее и протянул Осине.

– Держи.

Осина взял ее и сунул в середину штабеля между прутьев. Снова зажег спичку и поднес огонек к бумаге. Края бумаги почернели и свернулись. Длинные языки пламени лизнули прутья. Пошел тонкий прозрачный дымок. Прутья затрещали и весь штабель метел вдруг осел. Огонь разгорался.

Осина протянул ладони к огню. Отблески пламени освещали его лицо. Осина смотрел на огонь и задумчиво улыбался.

Краска на стене стала чернеть и сворачиваться. Весь туалет наполнился дымом. Осина встал.

– Уходим – сказал он.

Мы вышли. Осина прикрыл дверь, засунул в пробой ручку лопаты. Я вдруг вспомнил о раковине.

– Погоди, – сказал я Осине.

Я открыл дверь и вошел внутрь. Из-за дыма было трудно дышать. Я пробрался к раковине и повернул кран. Сначала зашипел воздух, потом тонкой струйкой потекла вода. Я закрыл кран. Из туалета, где лежали тела раздался тихий стон. Я вышел не оглядываясь. На улице я показал Осине барашек.

– Здорово сообразил – сказал он и с уважением посмотрел на меня.

Мы снова закрыли дверь и вошли в комнату. Из щели под дверью пробивался дым. Вряд ли его заметят до утра, а окна забиты железом и барашек с крана я скрутил… Шансов у Козели оставалось не много.

– Ну, все, пошли – сказал Осина. Я подошел к Чибе и нагнулся над ним.

– Пойдем – Я на секунду задумался, вспоминая его имя, ведь мы всегда звали его просто Чибой. Наконец вспомнил и мягко повторил

– Пойдем… Вовчик… Чиба встал. Он открыл рот и потыкал рукой в сторону туалета.

– А … а…. они Я обнял его за плечи.

– Они там, Вовчик – сказал я – а мы здесь. Пойдем, а?

Снегопад усилился. Белые пушистые хлопья причудливо кружились в лунном свете и падали на землю. Я запрокинул голову и поймал ртом снежинку.

Возле беседки мы остановились. Чиба шатаясь отошел в сторону и согнулся. Его вырвало.

– Надо что-то с ним делать – кивнул я в сторону Чибы.

– Водкой напоить – отойдет – ответил Осина. – сейчас в «Волну» пойдем, там и выпьем.

– Я не могу – сказал я.

– Почему?

– Иду к Юльке, с родичами знакомиться.

– Удачи – пожелал мне Осина.

– Спасибо – ответил я. Я медлил уходить. Было такое чувство, будто я бросаю Осину.

– Я могу остаться – произнес наконец я – помогу тебе с Чибой, а к Юльке завтра пойду. Осина покачал головой.

– Нет Вадик, иди … я сам. Я почувствовал облегчение от того, что он отказался.

– Тогда я пошел?

– Иди – повторил Осина. Он стоял сгорбившись и сунув руки в карманы куртки.

– Ну, я пошел – снова сказал я.

– Осина не ответил. Я повернулся и ушел.

2

Родители был дома, смотрели телевизор в зале. Осторожно, стараясь не шуметь, я разделся и прошел в ванную. Умылся, посмотрел на себя в зеркало. Вроде никаких следов. Вспомнив, осмотрел джинсы. Ниже колена обе штанины были усеяны бурыми пятнами. Я снял джинсы и бросил их в таз. Сверху посыпал порошком и пустил воду. Я уже отжимал их, когда в ванну заглянула мама.

– Ох, хозяйственный ты у меня – сказала она, увидев, чем я занимаюсь и попыталась потрепать меня по затылку. Я резко отдернул голову. Мама засмеялась.

– Знаю, знаю – сказала она – ты уже большой. Извини, больше не буду – и опять засмеялась.

Я отжал джинсы и повесил их над ванной. Мама наблюдала за мной, прижавшись к дверному косяку.

– Будешь кушать? – спросила она. Я отрицательно покачал головой.

– Нет, спасибо. Я к Юльке сейчас пойду, у нее и поужинаю. Мама заметно встревожилась.

– Зачем ты ходишь так поздно? Уже темно, на улице пусто. Еще нападут, не дай Бог.

Я криво усмехнулся. Мамина забота выглядела забавно. Особенно, если учесть, что я сегодня сделал.

– Не волнуйся, мам, все будет хорошо. Мама внимательно посмотрела на меня.

– Нет, ты точно не заболел? Я помотал головой.

– А может неприятности? – мама принюхалась – Дымом пахнет. От тебя что ли?

– Возле шашлычников стоял – отводя глаза в сторону соврал я – наверно от них. Мама недоверчиво смотрела на меня. Я не выдержал этого ее взгляда.

– Ладно, мам, мне идти уже надо.

– Иди – согласилась мама – только свитер переодень.

Через пятнадцать минут я спускался по лестнице. На улице по-прежнему было темно и безлюдно и по-прежнему падал снег. Я шел быстро, чуть пригнувшись и подняв ворот куртки. У юлькиного подъезда остановился и посмотрел на часы. До десяти оставалось еще пять минут. Я поднялся на седьмой этаж и позвонил в дверь. Дверь сразу распахнулась. На пороге стояла худощавая женщина с яркими каштановыми волосами и сильно накрашенным лицом.

– Здравствуйте – сказал я и неловко поклонился.

– Женщина оглядела меня оценивающим взглядом и широко улыбнулась, демонстрируя радушие. Передние зубы у нее были золотые.

– Здравствуйте, – пропела она. – Вы наверное Вадим?

– Да – ответил я и снова поклонился.

– А я юлина мама – сообщила она улыбаясь – меня зовут Татьяна Леонидовна.

– Очень приятно – сказал я и третий раз поклонился.

– Да вы проходите – спохватилась Татьяна Леонидовна – мы вас весь вечер ждем.

Я протиснулся мимо нее в коридор и затоптался на месте не зная, что делать дальше.

– Вы раздевайтесь – опять запела Татьяна Леонидовна – Куртку вот сюда можно повесить. Мне Юля про вас столько рассказывала…

Я снял куртку и присел, расшнуровывая кроссовки. Татьяна Леонидовна с явным интересом разглядывала меня.

– Какой худенький – сказала она, улыбаясь. – Вам надо больше кушать. Я смущенно покраснел и опустил голову. Наконец снял кроссовки и встал. Уши, я чувствовал, просто горели.

– Вот сюда – показала мне Татьяна Леонидовна – проходите.

Я вошел в зал. Посредине комнаты стоял стол, накрытый белой крахмаленной скатертью. На столе были вазочки с конфетами, вареньем и четыре чайные чашки. Больше еды не было. Я сглотнул слюну и пожалел, что не поужинал дома.

– А это мой муж Валерий Павлович. – представила Татьяна Леонидовна – Валера, познакомься с нашим гостем.

На встречу мне встал крепкий жилистый мужик. Он хмуро кивнул и протянул мне руку.

– Валерий Павлович – буркнул он.

– Вадим – ответил я и опять поклонился. Татьяна Леонидовна захлопотала.

– Садись, Вадим. Ты не против, что я говорю тебе «ты»? Я поспешно замотал головой.

– Нет, нет, пожалуйста.

– Ну и хорошо – сказала Татьяна Леонидовна. и оглядела стол и нас с Валерием Павловичем.

– А… – начал было я, но Татьяна Леонидовна перебила:

– Юля сейчас выйдет.

Я снова замолчал. Повисла неловкая пауза. Молчание нарушил Валерий Павлович. Все также хмуро он спросил:

– Ты водку пьешь? Я чуть не поперхнулся от неожиданности.

– Пью – ответил я и Валерий Павлович в первый раз за вечер улыбнулся. Он встал, открыл дверцу серванта и достал бутылку водки и три рюмки. Поставил все это на стол. Брезгливо отодвинул варенье.

– Принеси закусить – сказал он жене. Татьяна Леонидовна недовольно поджала губы, но ничего не сказала. Просто встала и величественно вышла из комнаты. Через минуту вернулась, неся на подносе нарезанную колбасу, сыр и огурчики. Валерий Павлович разлил водку по рюмкам. Поднял свою и глядя в сторону чокнулся со мной и женой.

– За знакомство – и залпом выпил.

Я за ним. Водка обожгла рот и горло и раскаленным комком покатилась в желудок. Я схватил огурец и захрустел им.

– Где ты учишься, Вадим? – светски спросила Татьяна Леонидовна. Она только чуть-чуть пригубила водку и теперь грела рюмку в ладонях.

– В радиотехническом – ответил я и подцепил вилкой кусок колбасы. Я чувствовал зверский голод.

– А родители у тебя кто? – продолжала она допрос. Я судорожно проглотил непрожеванную колбасу.

– Отец – в университете преподает, доктор наук – ответил я, – а мама – экономист на заводе.

– Какая хорошая семья! – покачала головой Татьяна Леонидовна. Валерий Павлович молча взял бутылку и налил по новой.

– За здоровье – сказал он, чокнувшись на этот раз только со мной.

После второй рюмки напряжение, владевшее мной весь день, стало отпускать. Меня потянуло в сон. Я украдкой зевнул, прикрывая ладонью рот. В комнату вошла Юля. Встала в дверях и насмешливо оглядела нас.

– Познакомились? – спросила она.

– Да, познакомились – ответила Татьяна Леонидовна, Валерий Павлович промолчал, а я только зевнул в ответ. Юля засмеялась.

– Мам, мы пойдем ко мне в комнату – то ли спросила, то ли просто сказала она. Татьяна Леонидовна растерянно всплеснула руками.

– Юленька, мы же только сели. Даже чай еще не пили.

– Мам, мы пойдем ко мне в комнату – твердо повторила Юля, и Татьяна Леонидовна сдалась – Хорошо, идите, дети. Я встал. В который раз за сегодняшний вечер поклонился.

– Спасибо, сказал я – все было очень вкусно. Юля потянула меня за рукав.

– Пошли.

В комнате она плотно закрыла дверь и бросилась мне на шею. Мы стоя целовались, потом упали на кровать. Она оглушительно заскрипела. Мы замерли прислушиваясь. Из зала доносилось бубнение телевизора. Юля тихо захихикала.

– Что с тобой сегодня, Вадим? – спросила она.

– А что?

– Да я думала, ты уснешь там за столом – Юля снова захихикала. Я смутился.

– Да так, устал.

Некоторое время мы лежали молча. Юля приподнялась на локте и заглянула мне в глаза.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– Так… – нехотя ответил я. Юля потеребила меня.

– Ну не молчи, расскажи что-нибудь.

– Что?

– Ну что ты сегодня делал? – сказала она – Расскажи, мне интересно…

Что я сегодня делал? Ну как это рассказать? Рассказать так, чтобы она поняла? Я задумался. Воспоминания нахлынули на меня.

3

– Здесь мы будем теперь жить! – сказал отец, и держа меня за руку провел по квартире. Комнаты были еще пусты и казались огромными.

– Это будет твоя комната – показал отец. Я огляделся.

– Какая большая! Отец провел меня дальше.

– Это зал, здесь мы поставим телевизор. Я увидел открытую балконную дверь и рванулся туда.

– Куда?! – пыталась перехватить меня мама – упадешь!

– Ничего – успокоил ее отец – там перила высокие, не упадет.

Я осторожно выглянул между прутьев перил. Земля оказалась где-то далеко внизу. У меня чуть не закружилась голова – целый пятый этаж!

– Завтра будем перевозить вещи, мне дают машину.

– Ох, скорее бы – вздохнула мама – я до сих пор не могу поверить, что мы получили эту квартиру!

Весь следующий день был наполнен суетой. Какие-то люди, мама сказала, что это папины друзья, таскали узлы с нашими вещами, грузили их в кузов грузовика. Дружно, с веселой руганью и шутками вытащили и погрузили нашу мебель. Охваченный общим возбуждением я крутился вокруг них и наверно сильно мешал, но никто меня не ругал. Наконец погрузка закончилась, мы с мамой сели в кабину, отец в кузов и поехали.

Потом также весело и дружно выгрузились и взрослые собрались вокруг накрытого на скорую руку стола. Все смеялись, поднимали тосты. Кто-то показал на меня и предложил выпить за нового хозяина, мне налили сока и все смеясь потянулись ко мне чокаться. В конце концов у меня стали слипаться глаза и отец отнес меня в мою комнату, уложил в огромное старое кресло, служившее мне кроватью и укрыл. Я уснул. Мне было семь лет.

Через несколько дней я играл на полу в солдатики, когда услышал голос мамы.

– Не знаю, что делать, Таисья Егоровна, – говорила она, не с кем оставить мальчика. Мы с мужем на работе весь день. В садик отдавать глупо, ему через три недели в школу, а одного оставить боюсь.

– Не волнуйся Оленька, – отвечал ей женский голос – давай я за ним посмотрю.

– Ой, Таисья Егоровна, вам наверно неудобно будет, – возразила мама.

– Да брось, Оленька. Я своего Колю вырастила, на флоте он теперь служит, что же я за твоим не услежу.

– Не знаю как вас благодарить, Таисья Егоровна, – сказала мама – мы вам заплатим..

– Ну что ты, Оленька, – обиделась мамина собеседница, – какие счеты между соседями.

– Спасибо вам Таисья Егоровна. Вадик у меня послушный мальчик, он вам хлопот не доставит.

– Вадик! – позвала меня мама, – иди сюда!

Я неохотно оставил солдатиков, подошел к ней и увидел, с кем она разговаривала. Это была маленькая сухонькая старушка в платочке.

– Вадик, – сказала мне мама– мы с папой днем на работе. Ты будешь оставаться у бабы Таси. Хорошо? Я посмотрел на бабу Тасю. Она показалась мне доброй.

– Хорошо,– серьезно ответил я. – Буду – и не понял почему взрослые засмеялись. Мама присела на корточки и обняла меня.

– Слушайся бабу Тасю и не шали, ведь ты у меня большой. Договорились?

– Договорились, – ответил я.

– Ну иди, играй, – сказала мама. Я пошел к себе и услышал, как мама сказала бабе Тасе:

– Видите, Таисья Егоровна, квартира пустая совершенно. В «Мебельном» ничего нет, а у нас Вадику даже спать негде. Представляете, он спит в старом кресле!

– Так я тебе помогу, Оленька, – ответила Баба Тася. – Гарнитур не обещаю, но диванчик ребенку устрою.

– Как? – не поверила мама.

– Я ведь в «Мебельном» убираю, – сказала баба Тася – У нас как раз раздвижные диванчики есть. Завтра вечером приходите.

– – Ой, баба Тася, – всплеснула руками мама – как мне вас благодарить? Вы прямо наша спасительница.

– Ерунда, Оленька, – сказала баба Тася – люди должны помогать друг другу – ее голос дрогнул, – может и моему Коленьке кто поможет. Мама сочувствующе вздохнула в ответ.

На следующее утро мама разбудила меня рано. Я быстро оделся и она отвела меня через площадку в квартиру бабы Таси. Они коротко переговорили о чем-то, я не слушал о чем; мама еще раз наказала мне вести себя хорошо и ушла. Баба Тася подтолкнула меня в комнату.

– Иди, Вадик, поиграй, – сказала она. – Скоро кушать будем. – И ушла на кухню.

Я осторожно прошелся по комнате, привыкая к новому месту. Играть мне не хотелось. Я с любопытством оглядывался по сторонам. Квартира у бабы Таси была не большая, однокомнатная. Остановка скромная. Деревенские половики. Старенький телевизор с крошечным экранчиком. У одной стены шифоньер и сервант. У другой – железная кровать с блестящими шарами на спинках. На кровати – горка подушек. Но мое внимание привлек сервант. В нем, там, где обычно ставят хрусталь или посуду (у нас дома так и было) стояли корабли.

Я приблизился к серванту. Я знал, что нельзя трогать чужое, мама много раз говорила мне это. Но корабли притягивали меня словно магнит. Я ничего не мог с собой поделать. Они были разные. Парусники и современные. Все маленькие. Модельки. Самый большой сантиметров двадцать наверное.

Я прислушался. Баба Тася возилась на кухне. Даже кажется что-то напевала, или это было радио? Я не знал. Стараясь не шуметь я открыл дверцу серванта. Протянул руку и коснулся, только коснулся одного из них, парусника и сразу отдернул руку. Воровато оглянулся. Никого. Это придало мне смелости. Я дотрагивался до них. Брал в руки. Бережно. Очень бережно. Боялся сломать. Это был восторг. Ничего еще в жизни я не хотел так страстно, как эти корабли. Отдал бы за них все игрушки в мире. Я так увлекся, что потерял счет времени. Ничего не видел и не слышал вокруг.

И когда кто-то кашлянул за спиной, я подскочил от испуга и чуть не выронил кораблик, который держал в руках. Баба Тася подошла и забрала у меня этот кораблик.

– Я их только посмотрел – сказал я – Извините, я больше не буду.

– Ничего – ответила она, ставя корабль на место и добавила – Их сыночек мой делал, Коленька… Во флоте он. Скоро вернется…

Я задрав голову посмотрел на нее. Баба Тася не отрывала взгляд от кораблей.

– Скоро… – повторила она. Одинокая слеза выкатилась из уголка глаза. Баба Тася вытерла ее кончиком платка.

– Ну иди мыть руки и за стол – сказала она и погладила меня по голове – Я борщ сварила. Любишь борщ-то?.

– Люблю – ответил я.

… Вечером я взахлеб рассказывал родителям о кораблях. Залез к отцу на колени и говорил, поглядывая то на него, то на маму. У меня была тайная надежда, что они что-нибудь сделают, я не знал что – может купят – но корабли станут моими. Я описывал их снова и снова… Мама отослала меня спать, я услышал как она говорила отцу.

– Слава богу, что этот Коля в армии. Мне женщины говорили, что от него здесь прямо стонали все – такой хулиган был. Даже милиция сделать ничего не могла. А однажды, мне соседка рассказывала, этот Коля … – тут мама таинственно понизила голос. До меня доносилось лишь неразборчивое бубнение. Сколько я ни прислушивался, так ничего и не разобрал. В конце-концов, незаметно для себя я уснул. Приснилось мне море, в первый раз в жизни. Мне снилось, что море затопило наш двор. Я стою на балконе, вода плещется у моих ног. А прямо через двор, вереницей, один за другим, плывут корабли, парусники и современные. Я прыгаю, кричу, машу им рукой. Я тоже хочу с ними. Но корабли не останавливаются, проходят мимо и исчезают в дали. Я остаюсь один.

4

– Что ты сидишь дома? – спросила мама – иди погуляй.

– Мне одному скучно, – ответил я.

– Так подружись с кем-нибудь! – сказала мама. – Вон ребятишки во дворе играют. Иди к ним.

И мама вытолкнула меня за дверь. Я съехал по перилам вниз выбежал из подъезда и остановился. Легко сказать – подружись, а как? Я подошел к лавочке, сел и стал ковырять носком сандалии землю. Уже неделю я жил в новом доме, а друзей у меня не было.

Пацаны в песочнице о чем-то спорили. До меня долетали их крики и смех. Я тоскливо вздохнул.

Толстый щекастый пацан вылез из песочницы и пошел в мою сторону. Я с надеждой наблюдал за ним. Пацан встал передо мной.

– Ты чего здесь сидишь? – вызывающе спросил он. Я сразу ощетинился.

– Хочу и сижу.

– Это не твой двор! Иди от сюда!

– А вот и мой! – обиженно возразил я. – Я здесь живу! – и показал на свой подъезд.

– – Нет не твой! – нагло заявил пацан – катись от сюда а то получишь! Я вскочил и сжал кулаки.

– Сам катись!

– Ах, так! – и пацан обеими руками толкнул меня в грудь. Я чуть не упал, и весь дрожа от незаслуженной обиды пнул его ногой в пах. Толстяк схватился за ушибленное место и мешком повалился на землю. Двор огласил его громкий рев. Я испуганно уставился на него. Вокруг стали собираться взрослые. Пацан заревел еще громче.

– Что случилось? Кто его? – посыпались вопросы. Пацана стали поднимать с земли. Я бочком-бочком протиснулся из толпы и бросился домой.

– Ну, что, подружился? – спросила мама, выглянув из кухни.

– Ага – ответил я.

– Вот, молодец, – сказала мама и снова загремела посудой.

– Вечером к нам домой пришла мать толстяка. Это была тоже толстая, неопрятная женщина с визгливым голосом. Она долго расписывала увечие сына, а мама растерянно извинялась. Наконец она убралась.

– Мама зашла в мою комнату. Я сидел на полу.

– Мама опустилась на корточки и притянула меня к себе. Я ждал, что меня будут ругать, но мама лишь укоризненно произнесла:

– Ну что же ты, Вадик?

– Он первый начал! – выкрикнул я. – Я не виноват! Он первый!

– Все равно – не согласилась мама – Зачем же сразу драться? Ведь можно поговорить. Ты же мог его поколечить. Я сидел набычившись и упрямо молчал. Я не считал себя виноватым.

– Ох Вадик, Вадик – вздохнула мама и погладила меня по голове.

На следующий день я снова вышел во двор. Мне было страшно. Очень страшно. И я злился на себя за этот страх. Злость придала мне смелости. На земле я подобрал толстую палку и пошел прямо к пацанам. Завидев меня они прекратили игру. Я подошел к песочнице и остановился. Несколько минут мы внимательно смотрели друг на друга.

– Ты теперь здесь будешь жить? – неожиданно дружелюбно спросил один из них.

– Здесь – ответил я.

– А как тебя зовут?

– Вадик.

– Здорово ты Чибу вчера пнул – сказа пацан.

– Кого? – не понял я.

– Да толстого, мы его Чибой зовем. Будешь в ножички играть? Я радостно улыбнулся и отбросил палку.

– Буду. Я их обыграл.

5

Первый класс. Октябрь. Большая перемена.

– Но-о-о, коняшка! Хохоча во все горло я запрыгнул на спину Чибе.

– Но-о-о! Поскакали в столовку!

Чиба взбрыкнул, изобразив лошадь. С ликующими криками мы поскакали по коридору.

– Иго-го! Ура! – кричал Чиба.

– Н-н-о-о! Вперед! – одной рукой держась за шею Чибы, другой размахивал над головой воображаемой шашкой.

– От сильного толчка в спину я перелетел через голову Чибы и свалился на пол. Сверху на меня упал Чиба. Чьи-то руки тут же подхватили нас и потащили. Зажатый, я видел только синие школьные куртки с блестящими серебристыми пуговицами и чувствовал запах табака, шедший от них. Нас втолкнули в темный закуток возле медкабинета.

– – Эй, клопы, гоните деньги! Живо! – приказал чей-то наглый голос.

Я поднял голову и судорожно сглотнул слюну. Шестикласников было человека четыре, но я видел только одного – Козелю. Он стоял чуть скособочившись на левый бок, так что спущенный рукав куртки закрывал кисть. Он всегда так ходил, пряча свою недоразвитую, маленькую как у младенца, левую кисть.

– Длинным, острым языком, Козеля облизнул губы и оглянулся, – не идет ли кто? Снова посмотрел на нас.

– Ну что, не поняли что ли? – прошипел он. – Деньги, живо!

Рядом кто-то пукнул. Я оглянулся – это был Чиба. Все вокруг засмеялись. Казеля с силой ударил Чибу в грудь.

– Ты, засранец, выворачивай карманы.

Чиба посмотрел на меня, обреченно и беспомощно. С трудом сдерживая слезы, он сунул руку в карманы брюк. Медленно, словно еще надеясь на чудесное спасение, потянул ее наружу…

Я рванулся к выходу. Меня сразу же схватили, я забился в их руках как попавшаяся в силки птица. Меня отшвырнули назад к стене. Я ударился об нее спиной и сполз вниз.

– Ку-да, козел! – нервно засмеялся кто-то. Слезы застилали мне глаза. Слезы отчаяния и бессилия. Мощным рывком меня поставили на ноги.

– Теперь ты говнюк, выворачивай карманы! – и Козеля ловко, как кошка лапой ударил меня в ухо. Боль отрезвила меня. Слезы исчезли. Я затравленно огляделся. Один из пацанов держал меня за шиворот. Козеля стоял передо мной.

На его лице было выражение злобного торжества. Как будто он мстил мне за что-то.

Я сжался в комок, и нагнув голову, бросился на него. Я ударил Козелю головой в живот и сбил с ног. Промчался прямо по нему, наступив ногой на лицо, и вылетел в вестибюль школы. Сзади раздавались угрожающие крики. Я кинулся к выходу. Ударился в тяжелую дверь и с грохотом вылетел на крыльцо.

– Стоять, пидор, убью! – прозвучало за спиной. Я оглянулся – Козеля гнался за мной. От страха я потерял способность соображать и бросился домой. Инстинкт гнал меня туда. Я мчался не разбирая дороги, крики Козели подстегивали меня как удары бича. Я ни о чем не думал. Я спасался.

Козеля нагонял. Я уже слышал за спиной его дыхание. Из последних сил я наддал и завернув за угол, понесся к своему подъезду. И в момент, когда спасение было уже так близко, я запнулся и кубарем полетел на землю. Козеля торжествующе закричал:

– Лежать, тварь!

А я и не мог встать. Я будто летел куда-то. Падал вниз и отчаянно пытался ухватиться хоть за что-нибудь. Я извивался на земле как червяк. Из глаз горячим потоком лились слезы. Слюна переполняла рот.

– Ты чего? – донесся из далека испуганный голос Козели – Ты чего?

Я почувствовал как по ноге побежала теплая струйка мочи и пронзительно застонал. Все звуки стремительно отдалялись от меня. Я закрыл глаза и окончательно провалился в черную звенящую пустоту.

Не знаю сколько это продолжалось. Очнулся я на кровати. Баба Тася раздевала меня, а рядом, у изголовья, топтался высокий крепкий парень с красивым и дерзким лицом.

– Выхожу из подъезда, а он лежит и не шевелится. – говорил он бабе Тасе – я его в охапку и к нам. Что с ним, мать? Баба Тася стащила с меня брюки.

– Ой, описался… – сказала она. Я мучительно покраснел.

– Смотри, мать, очнулся – толкнул ее парень.

– Ну, слава Богу – перекрестилась баба Тася – ну и напугал ты нас, Вадик – сказала она мне…

– Меня лихорадило, все тело сотрясала сильная дрожь.

– Что ты стоишь! – прикрикнула баба Тася на парня – иди воду в ванной включи. Ребенка помыть надо.

– Я сейчас – засуетился парень– Минута! Баба Тася раздела меня.

– Давай я его отнесу – сказал парень появившись в дверях.

– Давай, Коленька, отнеси. А я чаю вскипячу, а то вон как его трясет.

– Чаю с медом попьешь? – улыбнулась мне баба Тася.

Парень взял меня на руки и понес в ванную, осторожно опустил в горячую воду.

– Мойся – сказал он – или тебе помочь?

– Я сам – стесняясь ответил я.

– Сам так сам – легко согласился парень и вдруг подмигнул мне, весело и задорно. Я невольно улыбнулся.

После ванны, завернутый в огромное махровое полотенце, я сидел на кровати и пил чай. Кружку держал обеими руками. Сначала дул на нее, а потом отхлебывал ароматную кирпичного цвета жидкость. С любопытством оглядывался по сторонам.

В комнате заметно прибавилось вещей. В углу появился большой коричневый чемодан и рюкзак. На стуле висела матросская форменка. На серванте рядом с бескозыркой встала огромная модель корабля. Точнее это даже не было похоже на модель. Словно настоящий корабль взяли и уменьшили до игрушечных размеров. Он был прекрасен. Я засмотрелся на него. Длинной с пол метра, темно-красного, почти вишневого цвета. По обоим бортам в два ряда сияли золотом пушечные порты. И снежно-белая шапка парусов сверху. Он казалось сошел со страниц пиратских романов. Мне хотелось хотя бы потрогать его, но я не решался. В комнату заглянула баба Тася уже одетая.

– Оклемался.

– Оклемался – ответил я. Мне было очень стыдно, я избегал смотреть на нее.

– Ну и слава богу! – сказала баба Тася – Побудешь пока здесь с Колей, а то мне на работу надо. Хорошо?

– Хорошо. Я услышал как баба Тася говорила парню:

– Не тревожь его. Пусть поспит лучше. И меду ему побольше, меду.

– Да понял я мать, понял. Все сделаю. Иди, а то опоздаешь.

– И правда опоздаю – заторопилась баба Тася – надо бежать.

Дверь за ней захлопнулась. Парень зашел в комнату. Встал у окна, сунув руки в карманы брюк. Посвистел. Потом подошел ко мне. Сел рядом.

– Тебя Вадик зовут? – спросил он.

– Вадик.

– А меня дядя Коля.

И он как взрослому протянул мне руку. Я пожал ее и ощутил его крепкое и сильное рукопожатие.

– Что с тобой случилось-то? – спросил дядя Коля – Испугался что ли? – в его голосе прозвучало искренне участие. Я опустил голову. Ничего не ответил. Лишь горько, со всхлипом, вздохнул.

– Ну, что ты? – сказал дядя Коля – Чего? Ревешь что ли? – он провел ладонью по моему лицу.

– Не надо, не плачь.

И я не выдержал. Накопившийся за день страх, стыд, усталость внезапно прорвались обжигающими слезами.

Дядя Коля вконец растерялся. Пытался успокоить меня. Я плакал навзрыд, закрыв лицо ладонями.

– Смотри – услышал я дядиколин голос – Смотри что у меня есть!

Я поднял заплаканное лицо. Дядя Коля протягивал мне корабль. То самое красное чудо с белыми как снег парусами.

– Нравится?

– Н-н-равится – заикаясь выдавил я.

– Хочешь я его тебе подарю? Только ты не реви больше, ладно? – и дядя Коля добродушно улыбнулся.

Слезы моментально высохли. Я забыл обо всем кроме корабля. Бережно принял его из дядиколиных рук. От корабля пахло деревом, краской и чем-то еще незнакомым, может быть морем.

Все еще не веря своему счастью я смотрел на дядю Колю. Он ободряюще подмигнул.

– Бери, бери. Он твой. Я его в Сингапуре купил. Называется «Роял Мери». Я прижал корабль к груди.

– Спасибо.

… Вечером баба Тася отвела меня домой. Она рассказала родителям, что знала. Они сильно всполошились. Уложили меня в постель. Все добивались узнать – что же случилось. Я ничего им не рассказал. Когда они уж очень надоедали, я смотрел на корабль, стоявший на столе и мне становилось легче.

На следующий день мама повела меня в больницу. Мне сделали электороэнцефалограмму. Она ничего не показала.

– Ваш мальчик совершенно здоров – сказал врач. Мама немного успокоилась.

Правда две недели после этого я не ходил в школу. Сидел дома. Но я не скучал. Каждый день ко мне приходил дядя Коля. Он играл со мной. Рассказывал о море. И когда он говорил о нем, я закрывал глаза и слышал шум волн, крики чаек и соленые брызги летели мне в лицо… А ночами мне снилось море, синее море с белыми барашками волн, такое, каким его описывал дядя Коля.

В общем мы с дядей Колей подружились. Ему почему-то нравилось возиться со мной. Он брал меня всюду. Даже на свидания с девушками. Тогда я сидел тихо, чтобы не дай Бог не помешать ему. Пару раз мы ездили с ним на рыбалку.

Ночевали в палатке. Варили в котелке уху. Дрова в костре сухо потрескивали, выстреливая искрами. На черно-белом небе горели звезды. Рядом журчала река. Дядя Коля часами молча смотрел на огонь и вокруг была такая тишина!… Мне было хорошо с ним.

Наша дружба продолжалась почти два года. Потом дядю Колю арестовали. Я был во дворе, когда его вывели – руки скованы наручниками за спиной, а на губах дерзкая усмешка. Садясь в «воронок» он оглянулся, нашел меня взглядом и ободряюще подмигнул, мол «не горюй, все будет хорошо». Потом его увезли. Я убежал домой и долго плакал уткнувшись в подушку.

Вскоре мы узнали, что дядя Коля был в банде, грабившей инкасаторов. На их счету было четыре трупа. Дядю Колю приговорили к расстрелу, который заменили тринадцатью годами тюрьмы. Баба Тася снова осталась одна.

6

«Физичка» как раз показывала какой-то опыт, когда в кабинет вошла наша классная, Вера Георгиевна. Маленькая и подвижная, с властными манерами, она сразу же прошла на середину, остановилась и оглядела нас как удав кроликов.

– Седьмой «А»! – сказала она – Встать!

Хлопая крышками парт мы неохотно встали. Классную мы не любили и она это знала. Но ей нравилось переламывать нас, подчиняя себе. Вот и в этот раз, хоть и нехотя, но мы же все-таки встали… Классная удовлетворенно улыбнулась.

– Садитесь.

Крышки парт снова захлопали. Дождавшись тишины Вера Георгиевна произнесла:

– С сегодняшнего дня в нашем классе будет учиться новенький. Андрей! Подойди сюда!

Скромно стоявший у двери пацан подошел к ней и встал рядом. Мы с любопытством уставились на него. Он был среднего роста, светловолосый, худощавый. И уверенный в себе, спокойно уверенный, это бросалось в глаза.

– Познакомьтесь – сказала классная – это Андрей Осинцев.

Я надеюсь, что вы подружитесь с ним. Садись, Андрей. – и показала новенькому его место. Тот молча прошел к нему.

– Напоминаю – сказала Вера Георгиевна – сегодня классный час, поэтому после уроков не расходимся. Будем обсуждать поведение Чибисова, который подглядывал в туалете за девочками.

Раздались приглушенные смешки. Все заоглядывались на Чибу. Польщенный всеобщим вниманием Чиба выглядел гордо.

Дальше урок шел своим чередом. Я временами посматривал на новенького. Однажды даже встретился с ним взглядами. Я поспешно отвел глаза. А новенький вел себя спокойно. На перемене вышел вместе со всеми в коридор, но встал в стороне у окна. Он не пытался понравиться. Подружиться. Он был сам по себе. Самодостаточен. Это также бросалось в глаза. Я почувствовал острую зависть к нему. Я-то ведь был не такой. Мне нужна была компания. Один я чувствовал себя плохо.

Потом был классный час. Разбирали Чибу. Больше всего возмущались девчонки. Пацаны сдержанно хихикали. Новенький сидел молча, с непроницаемым лицом.

В конце говорила Вера Георгиевна. Она в основном напирала на вызов родителей. Довела этим Чибу чуть не до слез. Весь красный, он встал и шмыгая носом пробубнил, что «больше никогда не будет». Девчонкам, стало его жалко, и они простили его. На этом все и закончилось.

Зато после классного часа, в коридоре, Чиба разительно переменился. Хвастал и грозил отмстить девчонкам. Пацаны насмешливо поддакивали и хлопали его по плечу.

Мы с Чибой жили одном дворе. Поэтому домой шли вместе. Впереди, метрах в пятнадцати, шел новенький. Мы увидели как он закурил на ходу. Чиба сразу загорелся.

– Давай тряхнем его! Покурим! Я еще не курил, так только баловался, но возражать не стал.

– Давай. Мы бегом бросились за новеньким. Чиба еще издали заорал:

– Эй! Стой! Новенький оглянулся, увидел нас и остановился.

– Дай сигаретку у тебя брюки в клетку! – закричал Чиба набегая на него.

Новенький встретил его спокойным взглядом. И от этого взгляда Чиба потерял уверенность. В последний момент не добегая нескольких шагов затормозил. По инерции еще протянул руку и повторил:

– Дай сигаретку, а?

Новенький словно и не слышал. Продолжал спокойно смотреть на Чибу. Тот покраснел. Положение его становилось нелепым. Новенький глядя прямо в глаза Чибе сплюнул ему на ноги. Чиба медленно опустил руку. Жалко улыбнулся.

Новенький нарочито медленно достал сигареты. Это было «Мальборо», красно-белая пачка. Новенький вытащил одну сигарету. Не протянул, а как-то показал ее Чибе, мол возьми. Тому пришлось сделать шаг вперед, чтобы взять ее. Потом новенький угостил и меня. Мы закурили.

Я с любопытством смотрел на него. Мне понравилось, как он опустил Чибу: молча, без единого слова.

– Ты где живешь? – спросил я новенького.

– В двести тридцать пятом.

– А я в двести тридцать шестом, – сказал я и протянул ему руку – Вадим.

– Андрей – пожал он мою руку.

– Вовчик, – представился Чиба. Я пихнул его локтем:

– Или просто Чиба. Чиба набычился.

– Да пошел ты!

– Сам иди, – отмахнулся я и спросил Осину:

– Ты вечером гулять выйдешь?

– Выйду.

– Тогда приходи в беседку, во дворе, видел? Часов в шесть. Придешь?

– Приду, – ответил Андрей. Мы поравнялись с моим домом.

– Ладно, пацаны, до вечера! – попрощался я и свернул к своему подъезду. Чиба с Андреем пошил дальше.

Встретились опять мы в беседке. Сначала пришел Чиба, потом я. Последним Андрей.

– Дай сигаретку, – сразу заклянчил Чиба.

Андрей щедро протянул пачку. Мы сидели, курили, часто отплевываясь. Разговор не клеился. Мы вяло перебрасывались словами, надолго замолкая. Чиба пытавшийся что-то рассказать, вдруг осекся:

– Ой, бля. – обреченно прошептал он. – Козеля идет!

Я проследил за его взглядом. От железных гаражей к беседке шел, баюкая свою недоразвитую руку, Козеля. Он слегка пошатывался, наверное выпил где-то. Чем ближе он подходил к нам, тем сильнее бледнел Чиба.

– Дай, дай сигарету быстрее – отчаянным шепотом попросил он Андрея. Немного удивленный, Андрей протянул ему пачку. Трясущимися руками Чиба вытащил сигарету.

Козеля вошел в беседку. Остановился у входа, широко расставив ноги. Внимательно оглядел нас. Увидел Чибу и зло усмехнулся. А-а, жирный, ты здесь! – произнес он – Помнишь что я тебе велел?

Чиба поспешно кинулся к нему. В его протянутой руке была мятая сигарета. Козеля взял ее.

– «Мальборо»? – слегка удивился он – Молоток! – и потрепал Чибу по щеке. Чиба заискивающе улыбнулся. Козеля смазал ему по ухо.

– А спичку?

Чиба вытащил коробок. Чиркнул спичкой, она зашипев погасла. Чиба, весь сжавшись, торопливо вытащил вторую. Чиркнул. Спичка сломалась.

Козеля смотрел наслаждаясь его страхом. Полгода назад он сломал Чибе руку. Сломал просто так, за то, что у Чибы не было сигареты, когда Казеле хотелось курить Пятая или шестая по счету спичка зажглась..

– С поклончиком – сказал Казеля и Чиба согнувшись поднес ему дрожащий огонек. Козеля прикурил. Выдохнул струю дыма.

– Жирный, сделай пепельницу – велел он и Чиба покорно протянул ему сложенную ковшиком ладонь. Козеля стряхнул в нее пепел.

– Ну, что, жирный – он взял Чибу за лицо и сдавил щеки так, что чибины губы смешно выпятились трубочкой – за щеку примешь?

Чиба молчал. Глаза его налились слезами. Сложенная ковшиком ладонь задрожала. Он ничего не отвечал. Он просто молчал и все.

Но, видно Чиба Козеле уже наскучил. Он отпустил его и повернулся к нам с Андреем. Меня он не замечал. После того случая, в первом классе, он меня больше не трогал. Просто не замечал, будто меня и не было. Но все равно при одном виде Козели у меня все холодело внутри от страха и ненависти. Не мало временя я провел, представляя как буду убивать его…

– А это, что за чмо? – спросил Козеля и ткнул Андрея ладонью в лоб. Голова Андрея мотнулась назад. Он страшно побледнел. И резко вскочив, ударил Козелю в лицо. Козеля покачнулся. Из угла рта по подбородку текла тонкая струйка крови.

– Пиздец тебе – сказал Козеля и ударом в грудь свалил Андрея на землю, но тот сразу же вскочил и опять бросился на Козелю.

Не знаю, что случилось со мной. Я вдруг заорал и подпрыгнув, всем телом обрушился на Козелю сзади. Он упал, как подкошенный, плошмя, во весь рост. Мы с Андреем пинали его с двух сторон, стараясь попасть в лицо. Больше всего я боялся, что он встанет. Когда мы остановились, Козеля лежал в луже крови и не шевелился. Мы тяжело дышали. Меня мутило, колени дрожали, ноги подгибались. Внезапно я услышал всхлипывания. Это плакал Чиба. Он стоял, вытянув вперед руку со сложеной ковшиком ладонью и по его щекам катились крупные слезы.

– Он наверно мертвый, – сказал я. Внезапно я засмеялся. Я просто упал на скамейку и хохотал, схватившись за живот. Это была истерика.

Андрей нагнулся над Козелей. Я замер весь подавшись вперед и почти не дыша. Казалось время остановилось. Андрей выпрямился и посмотрел на меня.

– Живой, – сказал он и … улыбнулся.

7

– Слышь, а ты откуда про воров столько знаешь? – спросил я у Осины. Мы с ним сидели на лавочке во дворе. Был теплый солнечный день, второй день летних каникул. Разговор у нас был интересный. Про воров. О том как они хорошо живут.

– Дед Ваня рассказывал – ответил Осина.

– Какой дед Ваня?

– Ну сторож школьный.

– А он что, вор? – удивился я. Школьный сторож дед Ваня, сгорбленный старик, постоянно смоливший папиросы, всегда казался мне самым обычным пенсионером.

– Ну, был, раньше, – объяснил Осина. – В молодости.

– А чего же он сейчас сторожем работает?

– А кем ему еще работать? Ведь он уже старый.

– Нет, я не про то. Что он себе не наворовал-то? Осина пожал плечами.

– Не знаю. Он рассказывал, что сел из-за бабы. Может она все деньги забрала?

– Может, – подумав согласился я. – Наверняка она, сучка. Деньги взяла и заложила. Как в «Мурке», слышал?

– Ага, – ответил Осина и пропел – Ты зашухерила всю нашу малину, а теперь маслину получай!

– Бах-бах! – я изобразил, что стреляю. – А маслина это пуля, знаешь?

– Знаю.

Мы замолчали. Я искоса поглядывал на Осину. С ним творилось что-то непонятное. Какая-то мысль гложила его изнутри. Временами он словно порывался поделиться ей, но не решался. Я сгорал от любопытства. Хотелось узнать, что он там придумал.

– Слышь, Вадик, – начал Осина и остановился.

– Что? Говори, – поторопил его я. Осина оглянулся по сторонам и понизив голос до шепота сказал:

– Я тебе сейчас чего-то скажу, только ты больше никому, понял?

– Могила! – поклялся я. Осина замялся, подбирая слова. И вдруг выпалил:

– Я квартиру хочу ограбить. Я непонимающе уставился на него: Чью?

– Да любую. Лишь бы деньги в ней были.

– А… а зачем? Осина раздраженно хлопнул себя по колену.

– Ну ты спросил! Сам-то не догадываешься? Тебе деньги нужны?

– Ну, нужны.

– Мне тоже. Вот и давай – залезем, возьмем их и выйдем.

Я задумался. Это было уже не коробок спичек стащить или пачку сигарет. Мне стало страшно.

– Если попадемся – посадят – сказал я.

– Хер-то! – горячо возразил Осина. – Нам еще тринадцать лет только, а сажают с четырнадцати. Даже если поймают, то ничего не будет. Ну, поругают, и все.

То, что говорил Осина было правда. Я это и сам знал. Но я представил, что будет дома, если меня поймают…

– Ты чего, ссышь что-ли? – Осина словно прочитал мои мысли – Не ссы! Мне дед Ваня рассказал как надо делать. Никто нас не поймает!

– Его-то поймали – пробормотал я.

– Его баба сдала! – разозлился Осина и вскочил – Ну что, ты со мной? Если нет. Я Чибу возьму. А ты сиди здесь и дрожи. Сачок! Это оказалось последней каплей. Я тоже вскочил. Оскорбленно ответил:

– Кто сачок-то? Кто? Да я хоть сейчас готов, понял?

– Сейчас? Пошли! – поймал меня на слове Осина.

Я растерянно посморел на него. Понял что «попал». Отказаться уже было нельзя. Осина тогда уже точно решит, что я сачок.

– Ну, чего встал? – Пошли! – потянул меня за руку Осина. Я пошел за ним как бычок на бойню.

– А ты знаешь в какую квартиру лезть-то? – спросил я.

– – Сейчас узнаем, – ответил Осина.

Он притащил меня на соседнюю улицу. Выбрал по каким-то непонятным мне признакам пятиэтажку.

Мы обошли ее сзади. Разросшиеся до четвертого этажа деревья закрывали обзор. С дороги и из соседнего дома нас видно не было.

– Смотри. – сказал Осина – видишь форточка открыта?

– Где?

– Вон, на первом этаже, видишь?

– Вижу.

– Какой это подъезд будет? – спросил Осина.

– Третий вроде. Двухкомнатная квартира, на площадке направо. Чиба в такой живет.

– Иди позвони туда. – велел Осина.

– Зачем?

– А ты сам как думаешь? – язвительно поинтересовался Осина. – Узнать есть кто дома или нет. Я нерешительно затоптался на месте.

– А если кто-нибудь дома?

– Соври что-нибудь!

– Что соврать? – тянул я время.

– Да все равно что, – окончательно разозлился Осина. – спроси Олю какую-нибудь, или Лену. Понял?

– Ага, – неуверенно ответил я. – Понял.

Я обошел дом, отсчитал нужный подъезд и вошел туда. Сердце стучало так, что отдавалось в ушах. Ладони вспотели. Я надавил на кнопку звонка. Ничего. Ни звука в ответ. Я подождал и надавил снова. Дверь резко распахнулась. На пороге стояла улыбающаяся женщина в переднике. Руки у нее были в муке.

– Ты к кому мальчик? – спросила она. От волнения я не мог сказать ни слова. Женщина перестала улыбаться.

– Тебе чего надо? – уже резче спросила она.

– А Оля дома? – пролепетал я. Женщина снова улыбнулась.

– Ты ошибся, мальчик. Здесь нет Оли – ответила она.

– Извините – ответил я и бросился на улицу. За спиной раздался смешок и дверь захлопнулась.

На улице я долго не мог отдышаться. Холодные струйки пота стекали из подмышек, майка на спине взмокла. Я медленно пошел назад. Осина спокойно сидел на корточках и курил.

– Что так долго? – спросил он.

– Там баба какая-то дверь открыла, – сообщил я ему.

– Осечка. – пожал плечами Осина. – Пошли другую поищем.

Ничего искать мне уже не хотелось и я очень жалел, что вообще ввязался в это дело, но пойти на попятную не мог. Мы прошли вдоль дома.

– Стоп, – сказал Осина, остановившись под окном с открытой форточкой. Подпрыгнув, он заглянул в окно.

– Вроде ничего. Сходи позвони.

– Ну нет! – замотал я головой – Теперь ты иди. Осина не стал спорить.

– Ладно. Жди меня здесь.

Я остался один. Мне было страшно. Очень хотелось удрать, но я не решался. Осина вернулся быстро.

– В квартире никого, – возбужденно сказал он и оглянулся по сторонам. – Давай, пока никто не идет, подсади меня. Я залезу в форточку, а ты подходи к двери. Пятый подъезд, квартира прямо. Стукнешь в дверь три раза, понял? Я тебе открою, понял?

– Да, понял. – ответил я.

Я встал под окном согнувшись. Осина залез мне на спину, просунул голову в форточку и, резко оттолкнувшись ногами, так что я едва устоял, перевалился в квартиру. Через секунду он уже показался в окне и махнул мне рукой, мол все в порядке. Я побежал к подъезду.

На лавочке во дворе сидели бабки. Они о чем-то разговаривали. Я прошел, держась ближе к стене дома, так, чтобы они меня не заметили и юркнул в подъезд. Три раза стукнул в нужную дверь, она приоткрылась. Осина приложил палец к губам и чуть насторожился. Я протиснулся боком в открывшуюся щель.

С квартирой нам повезло. В ней жили явно не бедные люди. Красивая мебель. Много хрусталя. В «стенке» стоял касетник «Шарп», я о таком только мечтал. Осина открыл дверцу одной из секций стенки. Стал шарить под бельем.

– Ты чего? – удивился я.

– Тише ты – зашипел он. – Не ори.

– Ты чего? – повторил я шепотом, – Там же только белье.

– Моя мать всегда деньги под бельем прячет. – не оглядываясь объявил он. – Или в книгах.

– А-а-а – только и смог ответить я. Где прячет деньги моя мама я даже не знал.

Я прошелся вдоль «стенки», заглядывая во все ящики. В одном из них увидел большой фотоаппарат. Импортный.

– Гляди, что я нашел! – позвал я Осину. Тот подошел.

– Дай-ка. Он взял фотоаппарат.

– Ко-дак, – прочитал он. Наверно японский.

– Наверно – согласился я. Осина с сожалением положил его назад на полку.

– Ты чего? – не понял я – Он же дорогой!

– А кому ты его продашь? – спросил Осина.

– Да на барахолке, любому. – уверенно заявил я. – Он знаешь сколько стоит, наверное! Осина подумал и махнул рукой:

– Ладно, давай возьмем.

Мы обшарили всю квартиру. Даже в кухню заглянули. В холодильнике нашли сливы и съели их. Больше ничего ценного не было.

Я расслабился. Нагло развалился в кресле и сплевывал сливовые косточки прямо на ковер. Оказалось, что ограбить квартиру это не страшно. Пожалуй даже легко.

– Слышь, Андрей, а ты знаешь, есть такая пленка, что фотографируешь кого-нибудь, он потом на снимке голый получается? – спросил я Осину.

– Уга, – ответил он с набитым ртом.

– Вот бы классно такую пленку найти. Мы бы тогда этим фотиком всех баб в классе сняли.

– Точно, – засмеялся Осина. – Вот бы они визжали. В дверь коротко позвонили. Я замер с поднесенной ко рту сливой. «Влипли», – мелькнула паническая мысль. В дверь снова позвонили. Мы почти перестали дышать.

Прошли несколько страшных минут. Я весь обратился в слух. Услышал как хлопнула дверь подъезда. Отшвырнув сливу вскочил:

– Валим! Осина схватил меня за руку.

– Стой! Надо подождать!

Мы прокрались к входной двери. Прислушались. Тишина. Осина осторожно глянул в глазок. Медленно отжал на собачку замка. Стараясь не скрипнуть открыл дверь. Мы выскользнули на площадку. Я рванул из подъезда. Осина догнал меня уже у двери и удержав за плечи остановил.

– Не беги, Вадик! Не беги! – прошептал он. – Только не беги.

Я подчинился. Мы вышли из подъезда. Фотоаппарат я прятал под майкой. С независимым видом мы пересекли двор. На нас никто не обращал внимания. Бабки на лавочке даже не смотрели в нашу сторону.

С трудом сдерживая шаг и стараясь не оглядываться мы перешли дорогу. Пошли по улице. Редкие прохожие равнодушно шли мимо. Милицейский «уазик» проехал по дороге, не заметив нас.

Да и что в нас было необычного, чтобы замечать? Просто два тринадцатилетних пацана, гуляющих во второй день летних каникул.

8

Барахолка гудела. Люди, нескончаемым потоком шли между рядами. Продавцы выставляли свой товар на деревянных ящиках или просто на земле. Мы с Осиной притулились с краю, почти у самого выхода. Женщина, продававшая чешские кроссовки «Ботос» пустила нас на уголок своего ящика. Разрешила положить туда наш фотоаппарат. Я робко переминался с ноги на ногу, норовя спрятаться за ее спину. Я очень боялся, что меня увидит кто-нибудь из знакомых взрослых.

Фотоаппарат оказался не самым ходовым товаром. Лишь изредка кто-нибудь спрашивал цену. Я стесняясь отвечал тихим, едва слышным голосом:

– Двести.

Любопытствующие удивленно морщились и шли дальше. Осина сидел на корточках сзади и курил. Он с самого начала не верил в эту затею. Я уже тоже начал в ней сомневаться.

Небольшого роста, сутулый, длинноносый мужчина лет шестидесяти с вьющимися седыми волосами остановился возле меня. Склонив набок голову осмотрел фотоаппарат. Спросил:

– Чей товар?

– Мой, – тихо ответил я. Длинноногий с интересом взглянул на меня.

– Можно посмотреть?

– Пожалуйста.

Он взял фотоаппарат. Расстегнул футляр. Я услышал как он бормочет себе под нос.

– Длиннофокусный … оптика… КОДАК… Профессиональная техника, – сказал он, подняв глаза. Я промолчал. Осина подошел и встал сзади.

– Сколько? Я хотел ответить, но Осина опередил меня:

– Двести, – твердо сказал он. Длинноногий не удивился. Просто сказал:

– Дорого.

– Не хотите, не берите. – отрезал Осина. Длинноносый продолжал вертеть фотоаппарат в руках.

– А где вы его взяли? – спросил он вдруг.

Я похолодел. Хотел что-нибудь соврать, но слова не шли с языка. Я беспомощно оглянулся на Осину. У того сузились глаза. На лице появилось злое и упрямое выражение.

– Не ваше дело! – грубо ответил он и схватив за ремешок потянул фотоаппарат к себе. Длинноносый не выпустил его из рук. Придержал и укоризненно произнес:

– Нехорошо, молодой человек, грубить старшим. Старших надо уважать. Уверен, что это вам скажет и товарищ милиционер, который стоит вон там – он махнул рукой в сторону выхода. – Хотите убедиться? Я могу позвать его.

Я испуганно посмотрел туда, куда он показывал. Милицейская фуражка маячила над толпой. От страха у меня схватило живот. Я бы убежал наверное. Но милиционер стоял у входа, отрезая последний путь к спасению.

Длинноносый с усмешкой наблюдал за мной. Все переживания похоже отражались на моем лице. Быстро сориентировавшийся Осина заискивающе сказал:

– Извините пожалуйста, я больше не буду – Честное пионерское не буду! Длинноносый насмешливо улыбнулся.

– Я вам верю, молодой человек. Конечно, каждый может ошибиться. Главное вовремя признать свою ошибку. Одну вы признали, я рад за вас. Пора признать и вторую.

– Какую вторую? – ошеломленно спросил Осина.

– Вы ошиблись в цене. Двести это слишком дорого. Вы согласны с этим, молодые люди? – он пристально посмотрел на нас. Я поспешно кивнул. Я согласился бы с чем угодно. Даже отдал бы фотоаппарат даром, лишь бы все это кончилось. Милиционер неспешным шагом пошел в нашу сторону. Я с ужасом смотрел как его серая с красным околышем фуражка плывет над толпой.

– Нормальная цена ему… – длинноносый помедлил. Казалось он получает искреннее удовольствие от наших мук, – сто рублей. Согласны?

Я снова кивнул не отрывая глаз от приближающейся фуражки. Осина хмуро буркнул:

– Согласны.

– Ну вот и умнички! – обрадовался длинный – Тогда я его у вас покупаю…

Милиционер равнодушно скользнув по нам взглядом прошел мимо. Я облегченно перевел дух.

… Только с собой у меня таких денег нет – продолжал длинноносый – но я живу здесь рядом. Думаю вы не откажетесь проводить меня до дому, а, молодые люди?

Все это время он не выпускал фотоаппарат из рук. Фактически он и так был у него. Если бы длинноносый захотел просто забрать его и уйти, мы бы вряд ли могли помешать ему. Делать было нечего. Мы согласились.

Длинноносый шел впереди. Шаг у него был неожиданно крупный. Мы едва поспевали за ним. Длинноносый привел нас к четырехэтажке сталинской постройки.

Мы поднялись на третий этаж. Длинноносый открыл ключом дверь квартиры. Сделал рукой приглашающий жест.

– Прошу, молодые люди.

Мы вошли вслед за ним. Разулись в коридоре и длинноносый провел нас в комнату. В квартире было очень грязно. Всюду лежали книги, газеты и ворохи фотографий. В коридоре на веревке сушилась проявленная пленка. Сильно пахло фотореактивами. Длинноносый устроился в кресле. Нам показал на диван.

– Садитесь.

Я присел на краюшек. Осина встал у стены, разглядывая висящие на ней фотографии.

– Давайте познакомимся, молодые люди сказал длинноносый – меня зовут Наум Борисович, а вас как?

– Вадим, – сказал я. – А он Андрей.

– Очень приятно – слегка поклонился Наум Борисович – вы конечно пионеры? Я ожидал чего угодно, но только не этого вопроса. Пискнул:

– Да.

– Это хорошо, – сказал Наум Борисович и без перехода спросил. – так, где говорите вы его взяли?

Я поперхнулся. Закашлялся, прикрывая ладонью рот. Вместо меня ответил Осина

– Нашли, – нахально сказал он. Наум Борисович совсем не удивился.

– Бывает – сказал он – Чего только люди не теряют. Даже профессиональную фотоаппаратуру. А скажите, там где вы его нашли, вы документов не видели?

– Каких документов? – переспросил Осина. Я молча смотрел на них, уже даже не пытаясь что-то понять.

– Любых, – ответил Наум Борисович. – Паспорта, диплома, удостоверения, что угодно. Люди обычно оставляют их рядом с такими вещами – и он тонко улыбнувшись указал на фотоаппарат. На лице Осины появилась тень понимания.

– Нет, не видели, – медленно произнес он.

– Жаль – огорчился Наум Борисович – А то я бы вам неплохо заплатил за них.

– А зачем они вам? – прямо спросил Осина. Наум Борисович испытывающе посмотрел на него.

– Видите ли, Андрей, я помогаю людям. Это благородное дело. Ради этого дела я готов заплатить большие деньги. так что имейте в виду, если вы где-нибудь еще найдете – он голосом выделил это слово – документы, я их у вас куплю. С ценой не обижу. Понятно?

– Понятно – ответил Осина. А я все еще ничего не понимал.

Наум Борисович сунул руку во внутренний карман пиджака. Достал бумажник. Вытащил из него и протянул нам четыре двадцатипятирублевки.

– А это вам за фотоаппарат. Осина нерешительно взял деньги, ничего при этом не сказав.

– Ах как невежливо! – грустно покачал головой Наум Борисович – А где же волшебное слово? Осина исподлобья посмотрел на него и пробурчал:

– Спасибо.

– Пожалуйста, – ответил Наум Борисович. – Ну больше не буду вас задерживать. Идите. Надеюсь вы понимаете, что наш разговор конфиденциален.

– Че-го? – изумленно спросил Осина. Наум Борисович досадливо поморщился.

– Ах, молодежь, молодежь… Не болтайте никому о нашем разговоре, теперь ясно?

– Ясно. – ответил Осина. Наум Борисович проводил нас до двери.

– До свидания, молодые люди.

– До свидания, – хором ответили мы и побежали вниз по лестнице.

Выскочили на улицу и помчались прочь от дома. Встречные провожали нас удивленными взглядами. Осина бежал впереди. Я видел как у него двигаются острые лопатки под футболкой. У меня закололо в боку. Я стал отставать. Наконец остановился, жадно глотая воздух горящими легкими.

– Андрей, погоди меня! – крикнул я.

Осина оглянулся. Я махнул ему рукой. Другой рукой я держался за бок. Осина сначала перешел на шаг. Потом совсем остановился. Встал согнувшись и уперся ладонями в колени. Я прихрамывающей трусцой побежал к нему.

– Андрей, он бабки отдал? – тяжело дыша спросил я. Осина вытер потное лицо подолом футболки и ответил.

– Ага.

– Покажи! – попросил я.

Осина вытащил из кармана куртки и протянул их мне. Я бережно взял. Сто рублей! Для меня это была астрономическая сумма. Я не верил тому, что держу их в своих руках.

– Я думал, он просто так фотик заберет – сказал я.

– Я тоже – как-то вдруг застенчиво признался Осина.

Боль в боку прошла. Я отдышался. Мы с Осиной неторопясь пошли по улице к остановке.

– Слушай – вспомнил я. – А зачем ему паспорта, как думаешь?

– Не знаю – пожал плечами Осина – Помнишь мы кино видели…

– Какое?

– Ну, американское, там мужик от полиции убегал…

– А…а, помню, его еще убила в конце.

– Точно. А помнишь как он там пришел к мужику, который документы подделывает?

– Помню. Это негр был.

– Да, негр. Вот, может этот Наум тоже документы подделывает, а? Иначе зачем ему паспорта…

– Ну конечно! – аж подпрыгнул я. – Конечно он их подделывает! Шедшая впереди молодая пара с коляской оглянулась на нас. Осина дернул меня за подол футболки.

– Тише ты! – прошипел он настороженно озираясь – Чего орешь? Я виновато притих. Уже подходя к остановке Осина сокрушенно произнес:

– Блин, ведь лежал же там паспорт под бельем… Знал бы, обязательно взял… Я сочувственно поддакнул.

9

– Посмотри на эти звезды Посмотри на это небо Взглядом, блядь, березы посмотри Ты видишь это все последний раз – хрипел магнитофон. Я стоял у окна, прижавшись лбом к стеклу. От окна шел приятный холод.

Сидевший на диване Осина взял трехлитровую банку с пивом и налил в кружки. Поставил банку и поднял кружку.

– Вадик! – позвал он. – Давай! Я отлепился от окна.

– Давай!

– Мы чокнулись и выпили. Осина с размаху стукнул пустой кружкой об табуретку, заменявшую нам стол.

– Я первый! – закричал он тыча в меня пальцем. – Я первый!. Я почувствовал себя уязвленным – у меня оставалось еще с полкружки.

– Я же не кит, – оправдывался я. – Сколько можно пить?

Я откинулся на спинку дивана. Перед глазами все плыло и кружилось, а стоило зажмуриться, как мощная волна подхватывала меня и я, то падал вниз, то взмывал вверх. К горлу подкатывал комок. Я судорожно сглатывал его. Резкий звонок выдернул меня из полузабытия. Я открыл глаза. Звонок продолжал звенеть. Осина напряженно замер.

– Кто это? – шепотом спросил я?

– Не знаю – также шепотом ответил он – Батя в командировке, мать на сутках – в глазах Осины была тревога. Звонок не умолкал.

– Может убрать по-быстрому? – предложил я: но тут же понял, что убрать не удастся. Даже если выбросить окурки из пепельницы, остатки мойвы и спрятать пиво, то как быстро проветрить комнату? Ведь в ней накурено было, хоть топор вешай.

– А пол? На него просыпался сигаретный пепел, пролилось пиво. Липкая лужица образовалась под табуреткой. Быстро его не вымыть.

– Не успеем, – обреченно ответил Осина. Он похоже сообразил это еще раньше меня. – Надо открывать…

Осина вышел в коридор. Послышался звук открывающейся двери, какая-то возня и в комнату влетел Чиба.

– Здорово, Вадик! – возбужденно заорал он. – Я так и думал, что вся банда здесь! Зашел к тебе, а твоя мать говорит, что тебя нету, я сразу сюда! От его крика у меня заломило виски.

– Здорово – без энтузиазма ответил я.

Меня мутило. Я встал. Меня повело в сторону. Чтобы не упасть я ухватился за стену. Оттолкнулся от нее и широко ставя ноги пошел в ванную. Там, сразу запер за собой дверь и включил воду. Не хотел, чтобы слышали, как меня рвет. Сунул два пальца в рот. Меня сразу же вырвало. Я подставил голову под кран. Холодные струйки потекли по спине. Я прополоскал рот. Умылся. Причесался. Я был почти трезв. Только во рту оставался противный горький привкус.

В комнате на моем месте уже сидел Чиба. Он жрал мойву, прихлебывая пиво из моей же кружки и болтал!

– …Ну, мы взяли девкам пива. А один пацан взял и высыпал в канистру стандарт димедрола, прикинь. Ну, мы девкам ничего не сказали. В понедельник спрашиваем как, чего. А пришла одна только из пяти, понял? Она и говорит: двоих в трезвяк забрали, одна в сортире уснула. Прикинь, говорит чуть двери не выломали, думали ей херово. А теперь двоих, что в трезвяк забрали, исключать собираются.

– Ну а вы им рассказали, что пиво с димедроом было? – заинтересованно спросил Осина.

– Да на хера?! – возмутился Чиба – конечно нет!

– Гонишь ты все – сказал я и отодвинув его сел к столу.

– Да я отвечаю! – забожился Чиба – Давай на спор, что не гоню? Ладно, не гонишь! – махнул я рукой и закурил. Чиба допил пиво, поставил кружку и облизал толстые как сардельки пальцы.

– Пацаны, дело есть, – таинственно понизив голос сказал он. – У нас в технаре степуху завтра дают, шестьдесят рублей.

– Хочешь нам их отдать? – перебил я его. Чиба обиделся.

– Что ты перебиваешь? Не хотите слушать, не надо! – и он попытался встать. Осина сделал мне знак – останови его. Я приобнял Чибу за плечи и посадил назад.

– Ну ладно Чиба. Чего ты обиделся-то? Я же пошутил. Давай, говори в чем твое дело. Чиба сердито посопел, но сменил гнев на милость.

– Ну вот, – сказал он – степуха будет завтра, это точно. Последняя пара у нас кончается в шесть. Толпа вся валит через пустырь к остановке. Там еще стройка какая-то рядом. Можно без проблем пару человек тормознуть. У нас такие лохи есть… – захихикал Чиба.

– Как ты? – опять не удержался я.

– Ну, ты чего! – возмутился Чиба – Андрей скажи ему, чтоб не рыпался.

– Хватит Вадик! – сдерживая улыбку сказал Осина. Я поднял руки – Все, молчу.

– Что ты там говорил про лохов? – спросил Осина. Чиба опять захихикал.

– Да вообще конченные лохи. Ему раз в лоб дать, он сам бабки отдаст! Мы с Осиной перглянулись. Чиба завертел головой, следя за нами.

– Ну как? – напряженно спросил он.

– Что как?

– Пойдете? Я вопросительно посмотрел на Осину.

– А ты пойдешь? – спросил он Чибу усмехнувшись. Чиба аж поперхнулся от такого предложения.

– Да ты что! Меня же там все знают! Я не могу. Я насмешливо спросил:

– Да, кто тебя увидит-то? В шесть уже темно будет.

– Не-е-ет, – замотал головой Чиба, – я не могу, пацаны. Если узнают, мне не жить. Я оскорбительно засмеялся.

– Сачок ты Чиба. Скажи прямо – сачишь.

– Да, нет, Вадик, правда начал оправдываться Чиба, но я оборвал его:

– Хватит пиздеть! Катись от сюда, сачок. Надоел ты уже. Чиба встал и понуро поплелся к двери. Уже на пороге остановился.

– Так вы пойдете? Я открыл дверь и толкнул его на лестницу.

– Не твое дело, сачок! Катись!

– Чур я в доле за наводку! – выкрикнул Чиба. Я уже закрывал дверь, но тут придержал ее. Чиба, видно решил, что я хочу позвать его назад и сунулся в образовавшуюся щель. Я уперся рукой в косяк и преградил ему дорогу.

– Твоя доля, Чиба. – издевательски сказал я – в том, чтобы мы в твой технарь не поехали, и не стукнули там, какой ты умный. Понял? – я еще увидел, как вытянулось чибино лицо, и не давая ему возможности что-то сказать, захлопнул дверь. Вернулся в комнату. Осина стоял у окна, курил. Я подошел и встал сзади.

– Ну что, пойдем? – спросил я. Осина пожал плечами.

– Не знаю. Вообще-то можно. Деньги-то нужны.

– Нужны – эхом откликнулся я .

– Сколько у нас завтра уроков? – спросил Осина.

– Пять. В час закончим.

– Надо пораньше туда приехать – в слух размышлял Осина – часов в пять.

– Зачем?

– Посмотреть на месте, как, что – ответил Осина.

– Давай – кивнул я. – А Чибе будем долю давать? Осина усмехнулся.

– А на хера?

На следующий день мы поехали к техникуму в начале шестого. Вылезли из тролейбуса, перешли на другую сторону дороги. Через пустырь была натоптанная дорожка. Мы пошли по ней. Слева, окруженная забором, была заброшенная стройка.

– Вон дырка в заборе, видишь? – толкнул меня локтем Осина.

– Где?

– Да вон, вон, – показал он пальцем.

– А, вижу – сказал я.

– Пошли, посмотрим.

Мы подошли и посмотрели. В заборе не хватало целого пролета. Внутри не было ни души.

– Сюда и заведем. – решил Осина.

– Ага, – согласился я, – а если не пойдет?

– Куда он денется – уверенно ответил Осина.

Я его уверенности не разделял, поэтому промолчал. Оставшееся время мы просидели за этим самым забором, стараясь не попадаться на глаза прохожим.

Я нервничал. Непрерывно курил и часто бегал за угол отлить. Осина сидел на корточках, привалившись спиной к забору и закрыв глаза. Казалось, он спал. Мне очень хотелось поговорить, но я молчал, боясь показать свой страх.

Звонок, извещавший о конце занятий, застал меня врасплох. Я отбросил сигарету и встал. Осина открыл глаза и одним прыжком оказался на ногах.

– Ну, сейчас, – сказал он.

Я последний раз затянулся и выбросил окурок. От бесчисленных выкуренных сигарет саднило в горле.

Студенты группами и поодиночке шли мимо, о чем-то переговариваясь. Мы следили за ними.

– Вон, смотри – показал мне Осина.

– Очкастый? – спросил я.

– Да, – ответил Осина – пошли.

Высокий худой пацан в квадратных очках и потертом клетчатом пальто шел один. Мы стремительно нагонял его.

– Эй, пацан, – окликнул я его – тормози!

Он остановился и повернувшись боком посмотрел на нас. Из под вязанного «петушка» торчали длинные, до плеч волосы.

– В чем дело? – спросил он, стараясь говорить твердо.

– Базар есть, – ответил я ему – отойдем?

– Я никуда не пойду, – в голосе пацана был испуг – Что вам надо? Я оглянулся по сторонам. Никого. И напряженно улыбаясь сказал:

– Чего ты боишься-то? Отойдем, побазарим и все.

Я ухватил его за рукав пальто и потянул к забору. Пацан дернулся, пытаясь вырваться. Осина коротко, почти не размахиваясь, ударил его в лицо. Пацан упал. Мы подхватили его под руки и почти поволокли к дырке.

За забором мы опустили пацана. Он лежал на земле, даже не пытаясь встать. Я заметил, что очков на нем уже не было.

– Давай деньги сюда! – громким шепотом закричал я, почти наклонившись над ним.

– К-какие деньги? Я пнул его в живот. Один раз. Второй.Третий.

– Стипендия твоя, козел! Шестьдесят рублей!

Я вдруг поймал себя на том, что мне это нравится. Нравится его страх. Нравится моя сила.

– Порву, сука! Давай деньги!

Пацан скорчился на снегу. Он даже не мог говорить от боли. Только мычал при каждом ударе. Осина оттолкнул меня.

– Хватит! Ты чего, свихнулся?!

Я тяжело дышал. Пот градом тек по лицу. Осина присел и рванул отвороты пальто пацана. С треском отлетели пуговицы.

– А-а-а-а! – простонал пацан.

Осина быстро обшарил его карманы. Нашел деньги. Неподалеку послышался звук шагов.

– Шухер! – шепотом выкрикнул я и боком шагнул к дыре, не сводя глаз с Осины. Тот зачем-то стаскивал с пацана его дешевенькое пальто. Я не понимал зачем оно ему понадобилось. Звук шагов прозвучал уже совсем рядом.

– Помоги! – бросил мне Осина.

Я отчаянно оглянулся на дыру и подскочил к Осине. Он стаскивал с пацана синюю адидасовскую олимпийку. Пацан плакал.

– Не надо … пожалуйста…не надо… мне мама купила…не надо! Луч фонаря осветил дыру.

– Кто здесь! – громко спросил хрипловатый голос. Мы вытряхнули пацана из олимпийки. Он как червяк извивался у наших ног.

– Не надо! Ну пожалуйста! – слезы текли по его лицу. – Не на-до!!

– Стоять – закричал тот же голос – Стоять! Неясный силуэт появился на фоне дыры.

– Бежим! – крикнул Осина и бросился к стройке. Я побежал было за ним, но пацан вдруг схватил меня за ногу.

– Помогите! Грабят! Помогите! – орал он. Я в панике начал бить каблуком по его лицу.

– Отпусти! Отпусти! Отпусти!

– Стоять!

– Помогите! Черная фигура полезла в дыру. Свет фонаря упал на мое лицо.

– Отпусти! Сука, отпусти! – дико заорал я, нанося один удар за другим. Раздались чавкающие звуки. Лицо пацана превратилось в кровавое месиво, но ногу мою он не отпускал.

– Андрей! – беспомощно закричал я – Андрей!

– Стоять! – фигура вынырнула из дыры.

– Помогите! – надрывался пацан.

Осина появился из темноты. В руке его мелькнул кирпич. Он с размаху опустил его на голову пацана и в тот же момент я рванулся и выдернул ногу.

– Стоять сволочи! – человек набегал на нас. Он был уже совсем близко. Мы бросились к стройке.

Оступаясь и падая перелезли через кучи битого кирпича. Выскочили к забору с другой стороны. Сзади тяжело бухали шаги.

– Стоять! Буду стрелять! Стоять! Я инстинктивно пригнулся.

– Расходимся! – крикнул Осина, сворачивая в первый же двор. Я побежал дальше.

– Стоять! – донеслось уже издалека.

Передо мной возник железный забор. Я перескочил его. Оказался в детском саду. Пересек его территорию. Снова перескочил через забор. Пробежал между домами. Увидел черный провал арки и кинулся в него.

Выскочил из арки и с разбега налетел на что-то мягкое. Упал на это мягкое и сразу же откатился в сторону.

– Ай, идиот! – прозвучало с земли. Я сел и потряс головой. Прислушался. Тишина.

– Несется как танк – произнес тот же голос.

Я с опозданием посмотрел, кого же я сбил. передо мной сидела симпатичная хрупкая девушка в зеленой «аляске».

– Чего уставился? – сердито спросила она.

– И-извините – растерянно ответил я – я нечаянно… Девушка презрительно фыркнула.

– Помоги встать! – по-прежнему сердито велела она. Я вскочил и бросился к ней. Она протянула мне обе руки и я одним рывком поставил ее на ноги. Девушка ойкнула.

– Ты мне ногу сломал! – она стояла на левой ноге, чуть опираясь на землю носком правой.

– Я…Я правда нечаянно – виновато пробормотал я. Девушка шагнула вперед. Опять ойкнула, снова шагнула, уже бодрее.

– Где-то варежка одна? – сказала она, не глядя на меня. Варежка лежала у меня под ногами.

– Вот она – я подхватил ее и протянул девушке.

Она забрала ее все так же не глядя на меня. Куртка на спине у нее была в снегу.

– У тебя снег здесь – робко сказал я.

– Где? – изогнулась девушка.

– На спине.

– Ну так отряхни! – наконец-то посмотрела на меня она. Я заметил, что из-под белой шерстяной шапки с огромным помпоном на лоб ей выбивалась черная пушистая прядь. Я бережно отряхнул ей куртку.

– Спасибо – буркнула она и прихрамывая шагнула вперед. Я догнал ее и пошел рядом и чуть-чуть сзади.

– А можно вас … тебя проводить? Девушка смерила меня взглядом.

– Можно.

Мы пошли рядом. Я молчал не зная, что сказать. Девушка искоса поглядывала на меня.

– Ну что, так и будешь молчать? – наконец спросила она.

– Нет… не знаю – совершенно растерявшись ответил я.

– Расскажи хоть куда бежал так? – сказала она.

– А… это… так – снова забормотал я.

– Ясно – насмешливо улыбнулась девушка – А зовут тебя как?

– Вадим – быстро ответил я и поколебавшись спросил – А тебя?

– Юля – ответила девушка.

– Ты в школе учишься? – спросил я.

– В десятом классе. Я обрадовался.

– Я тоже. А в какой школе?

– В сто второй – ответила Юля.

– А я в шестьдесят четвертой – сообщил я и снова замолчал.

– Я пришла – сказала Юля остановившись – вот мой подъезд. Я взял ее за рукав куртки.

– Ты извини. Я правда не хотел. Так получилось. Извини, ладно?

– Да, ладно – махнула рукой Юля – спасибо хоть не убил – и засмеялась.

– Мне пора – она высвободила рукав. – До встречи.

Мне не хотелось, чтобы она ушла. Я сам удивился тому, как сильно мне не хотелось – Может встретимся еще? – спросил я. Юля пожала плечами.

– Не знаю. Позвони.

– А какой твой телефон? – спросил я.

– Есть чем записать?

– Да, я запомню – поспешно ответил я – говори.

– Двадцать два.

– Двадцать два – повторил я.

– Четырнадцать.

– Четырнадцать.

– Сорок семь.

– Сорок семь. Двадцать два, четырнадцать, сорок семь. Все. Запомнил. Позвоню.

– Звони, – нарочито равнодушно ответила Юля, и независимой походкой вошла в подъезд. – Ну пока.

Я проводил ее взглядом. Еще раз повторил про себя номер телефона. Закурил. И сунув руки в карманы неторопливо пошел домой.

10

Я сидел на поставленном на попа деревянном ящике. И отчаянно пытался не дрожать. Скрипнул снег, кто-то подошел к прилавку.

– Почем водка?

– Синие от татуировок пальцы обхватили горлышко бутылки.

– Полтинник, – ответил я и поднял голову. На меня в упор смотрел Козеля.

– Здорово, сучонок – зловеще усмехнулся он – Вот и встретились. Меня прямо передернуло от ненависти. Стараясь выглядеть спокойным я ответил.

– Здорово урод. Ты еще не подох на зоне?

… Козелю арестовали на следующий день после той памятной драки. Говорили, что он с кем-то ограбил ресторан. Нам с Осиной повезло. Останься он на свободе, нам бы не сдобровать. А так мы стали героями…

Козеля резко ударил бутылкой об прилавок. Отчаянно громко зазвенело стекло. Я отскочил, опрокинув ящик. Козеля ткнул мне «розочкой в лицо.

– Да я тебе очко порву, пидор! – зашипел он.

– Эй, что за дела! – двое ментов, патрулировавших базарчик двинулись к нам, на ходу вытаскивая дубинки. Козеля моментально отбросил «розочку» и в сторону.

– Не в чем, начальник, – осклабился он ментам, – все путем. Стоим с корешом, базарим. Менты недоверчиво посмотрели на нас.

– Это так? – спросил меня один из них, тот, которому мы и платили. Я натянуто улыбнулся в ответ.

– Да, все путем.

Менты повернули и пошли назад. Я проводил их взглядом. Да, все правильно. Это мое дело и нечего им сюда встревать.

Я посмотрел на Козелю. Он видимо решил, что я испугался его и поэтому соврал ментам.

– Что, сучонок, думаешь отмазался? – спросил он – Так это не надолго. Я на секунду закрыл глаза и медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы.

– Сегодня в парке в восемь. Возле сортира. – сказал я – я там буду тебя убивать. Козеля криво усмехнулся в ответ, показав железный оскал.

– Захвати дружка своего и очко вазелином смажьте, я из вас девчонок делать буду – и сплюнув на прилавок Козеля развернулся и ушел.

– Я смотрел ему в спину, пока он не потерялся в толпе. Сердце бешенно колотилось. Я вдруг обнаружил, что весь взмок. Я собрал снег с прилавка и вытер им лицо. Стало легче. Вытащил сигареты и закурил. Пальцы мелко дрожали.

Взглянул на часы, было без четверти три. С минуты на минуту должен был подойти Осина. Мы с ним по очереди торговали на базаре водкой. Один торговал, другой учился в институте, на следующий день наоборот. Водку брали в магазине с черного хода, договорившись с продавцами. Конечно мы брали ее дороже, чем она стоила в магазине, но продавали-то еще дороже и в общем навар был не плохой.

– Здорово, Вадик – Как торговля? – Осина сел на прилавок. Перекинул ноги и спрыгнув вниз оказался на моей стороне.

– Нормально – ответил я – торговля нормально. Осина внимательно посмотрел на меня:

– Что случилось? – спросил он. Я рассказал. Осина возбужденно потер руки.

– Значит возле старого сортира – переспросил он. Я подтвердил. Заброшенный туалет в парке был самым подходящим местом. Прохожих вечером там никогда не было. Да и днем тоже. Только дворники заглядывали. Они сортир превратили в кладовку. Держали в нем метлы, лопаты и прочее.

– Правильно выбрал – сказал Осина. Потом на минуту задумался и добавил:

– Надо Чибу позвать.

– Зачем? – удивился я.

– Он ведь хочет с нами работать, так? Пусть покажет себя! Я подумал и согласно кивнул.

– Логично. Пусть покажет.

Осина оперся на прилавок и несколько раз подпрыгнул на месте. Затем повернулся ко мне.

– Хватит на сегодня торговать. Собирай манатки и вместе отнесем их ко мне.

Я быстро собрал бутылки в большую спортивную сумку. Мы взяли ее за ручки, и стараясь не раскачивать, осторожно понесли. Возле своего подъезда Осина остановился.

– Дальше я сам, – сказал он – Встретимся в пол восьмого в беседке, понял?

– Понял, ответил я.

Осина закинул сумку на плечо – звякнули бутылки – и не прощаясь ушел. Я постоял немного, потом закурил и тоже пошел домой. Я чувствовал страшную слабость, как и всегда после сильного нервного напряжения. Я знал, что это пройдет.

Запах блинов я почувствовал уже на лестнице. И потому не удивился, когда на шум открываемой мной двери выглянула мама.

– Здравствуй, Вадик, – сказала она, чмокая меня в лоб – Как в институте дела?

– Нормально, мам, как всегда – ответил я – Ты сегодня рано.

– Да, отпросилась. Кушать будешь?

– Попозже, мам – сказал я и прошел в свою комнату.

Родителям я о своей торговле еще не говорил. Тянул время, понимая, что рано или поздно они все равно узнают. Знал, что не одобрят, поэтому и тянул. Я лег ничком на кровать и уткнулся лицом в подушку.

– Вадик, – позвала меня мама, – баба Тася спрашивала, почему ты не заходишь. Спрашивала не заболел ли. Я сказала, что ты учишься и у тебя времени совсем нет. Ты все таки зайди к ней.

– Хорошо, мам – ответил я – зайду. Завтра.

– Зайди обязательно. Она хорошая бабушка и тебя считай вынянчила.

– Да мам, зайду – повторил я. Мама появилась на пороге комнаты.

– Ты в самом деле не заболел? – озабоченно спросила она.

– Нет, – глухо, в подушку, ответил я. Мама подошла ко мне и пощупала лоб.

– Холодный – сказала она. Я повернулся к ней.

– Мам, я устал маленько. Полежу и все.

– Ну полежи, полежи. И поешь обязательно, пока блины горячие.

– Поем – покорно ответил я – потом. Ладно?

– Ладно – мама потрепала меня по затылку и вышла. Я закрыл глаза.

В коридоре зазвонил телефон. Я не двинулся с места. Трубку сняла мама. Я услышал как она говорит:

– Алло. Здравствуй Юленька. Да, он дома. Вадик! Иди! Тебя Юля спрашивает! Я нехотя встал и поплелся в коридор. Взял у мамы трубку.

– Привет, Юль.

– Здравствуй, Вадик. Ты не забыл, что у нас сегодня? Я мысленно выругался.

– Юль, я сегодня могу не успеть. Может перенесем?

– Как перенесем? – возмутилась Юля. – Мы же договорились. Я родителей предупредила, они ждут, а ты говоришь перенесем! Я тяжело вздохнул. Только с ней еще поругаться не хватало!

– Юль, ну так получается, извини. Я постараюсь придти, но вдруг…

– Никаких вдруг! – перебила меня Юля – Сегодня в десять как договорились! И не опаздывай! – и бросила трубку. Я послушал гудки и тоже положил трубку. Надо же в один день и Козеля и знакомство с Юлиными родителями. Это называется повезло!

Ровно в полвосьмого я подошел к беседке. Чиба был уже там. Он сильно нервничал. Постоянно облизывал толстые губы. Я поздоровался с ними и сел.

– Слушай, Вадик – нервно спросил Чиба. – А с Козелей сколько человек будет? Я пожал плечами. Мне почему-то было всёравно.

– Не знаю.

– Вдруг он десяток приведет? Я опять пожал плечами.

– Посмотрим.

Чиба заходил по беседке. От возбуждения он не мог стоять на месте ни минуты.

– Они же на зоне бешенные все – заговорил он. – Все с пиками ходят.

– Не ссы – равнодушно ответил я – до смерти не убьют. Чиба выглянул из беседки и повернулся ко мне

– А где Осина? Вдруг он не придет? Мне это надоело.

– Придет, сказал я – сядь. Не мельтеши. Чиба подчинился. Но тут же заерзал, шаря руками под лавочкой.

– Что ты там ищешь? – спросил я.

– Да думал может бутылка есть – охотно ответил Чиба –

– Я бы «розочку» из нее заделал.

Я вспомнил Козелю и его «розочку» и невесело усмехнулся. Пронзительно заскрипел снег и в беседку вошел Осина. В руках он нес длинный сверток.

– Здорово – сказал он. Я встал навстречу ему.

– Что это у тебя? – я показал на сверток.

– Арматура – ответил он. – Мне на стройке сейчас за пузырь нарезали.

– Держи! – и протянул мне один пруток.

Я взял его. Ощутил ладонью ребристую поверхность. Для пробы взмахнул им. Пруток со свистом рассек воздух. В руке чувствовалась надежная тяжесть.

– А это тебе – сказал Осина Чибе.

– Ну что, пошли? – спросил он. И я ответил – Пошли.

Мы подошли к парку не с главного входа, а с боку. Пролезли через знакомую дыру в заборе. Пошли, проваливаясь по колено в снег. Осина был впереди. За ним я и последним Чиба.

Было темно и тихо. Ни ветерка. С неба падали редкие снежинки. Деревья отбрасывали на белом снегу зловещие черные тени.

– Меня била нервная дрожь.

– Внезапно Осина остановился. Я ткнулся ему в спину. Сзади на меня налетел Чиба, матернулся и затих.

– Вон они – сказал Осина.

Возле приземистого серого здания я увидел силуэты. Их было четверо. Вспыхивали, тлея, красные огни сигарет. Осина с силой выдохнул:

– Ну, пошли – сказал он, и подняв прут, побежал, проваливаясь в глубоком снегу. Я чуть помедлил и побежал следом. Сзади громко сопел Чиба.

На бегу Осниа оглянулся на нас. Этот взгляд подстегнул меня. Я наддал и быстро догнал его. Теперь мы бежали рядом. Страха не было. Я был спокоен. Ведь я был не один.

Черная тень метнулась на встречу мне. Я увидел широкое плоское лицо, вытаращенные глаза и поднятую в попытке загородиться руку. Я с силой опустил прут. Раздался оглушительный хруст и лицо исчезло. Я бросился вперед.

Часть II

1992

1

Дядя Коля освободился в начале января. Зашел к нам. Я открыл дверь и сначала не узнал его. Дядя Коля сильно изменился. Весь как-то высох, стал жилистым. На лбу появились глубокие залысины. Щеки ввалились и резко выперли скулы. Глубоко запавшие глаза смотрели настороженно и зло.

– Спасибо, Вадик – сказал он с порога даже не поздоровавшись – Спасибо, что матери помогал. Теперь я тебе должен. – и замолчал. Я совсем растерялся от неожиданности.

– Дядя Коля, это ты? – наконец спросил я – Ты откуда? … Ты как? Он не ответил.

– Дядь Коль! – я схватил его за плечи – Ты на совсем? Проходи! – я потянул его в квартиру. Дядя Коля отстранился – Извини, в другой раз – сказал он и шагнул к своей двери. На пороге оглянулся на меня и еще раз повторил:

– Спасибо. И захлопнул дверь.

«Другой раз» случился на похоронах бабы Таси. Она умерла через две недели после возвращения сына. Ее смерть не стала неожиданностью – баба Тася давно болела. Последний год почти не вставала.Я часто заходил к ней, приносил еду и лекарства. Баба Тася лежала на кровати, дыхание с хрипом вырывалось из ее груди.

– Храни тебя Бог, Вадик – с трудом шептала она – Не забываешь старуху.

Я садился на пол возле нее «брал ее руку, гладил сухую, в коричневых пятнах старческую кожу. Баба Тася начинала плакать.

– Мне бы только Коленьку дождаться, – по ее щекам катились горькие беспомощные слезы. – Помру, а ему и вернуться некуда будет…

Я держал ее руку в своих ладонях, пока она не замолкала. Потом тихо уходил.

На похоронах бабы Таси было немного народу. Мы с отцом, несколько соседских старух и все. Когда опускали гроб, я услышал глухие, лающие звуки. Это рыдал, закрыв лицо руками, дядя Коля. Его обтянутая узким черным пиджаком спина мелко тряслась.

Когда могилу засыпали, он повернулся к нам, вытер рукавом покрасневшие глаза и сказал.

– Прошу всех ко мне, помянуть мать.

Вечером из его квартиры доносилось протяжное пение. Это пели подвыпившие старухи. Я на поминки не пошел. Не смог.

С того дня я с дядей Колей встречался только на лестнице. Мы здоровались и расходились. Он вроде устроился на работу. У меня тоже хватало забот. Как раз тогда мы с Осиной пытались катать наперстки. Мы нашли бойкое место, договорились с ментами и встали. Осина катал, я и Чиба изображали лохов. С проигравшими клиентами разбирались тоже мы. В особо трудных случаях к нам подключался Осина. С неделю мы зарабатывали вполне неплохо. А потом к нашей точке подкатили две машины – «Жигули» – «шестерка» и «Волга».

Из них вылезли шесть человек, азеров. Все одинаково небритые, в спортивных костюмах и кожанных куртках. На пальцах золотые печатки. Подошли к нам и окружили. Осина как раз сидел на корточках и произносил традиционную фразу.

– Кручу, верчу, вас обмануть хочу. Полный выиграл, пустой проиграл…

– Играю, – сказал один из азеров, здоровый и крупный. И придавил ногой стаканчик. Осина поднял голову и сразу все понял.

– Поздравляю, – сказал он, напряженно улыбаясь – вы выиграли! и протянул здоровому деньги. Тот взял и не считая сунул в карман.

– Это мало, – сказал здоровый – давай остальные.

Осина не торопясь выпрямился. Он стоял перед азером чуть пригнувшись и выставив вперед левую ногу. Я медленно опустил руку в карман, нашаривая кастет.

– Не надо брат, – прозвучало сзади и в спину мне, проткнув куртку и свитер уперлось холодное острие. Я не шелохнулся. Острие продвинулось еще на миллиметр. Я почувствовал легкий укол и инстинктивно прогнулся вперед. Медленно, очень медленно вытащил из кармана пустую ладонь.

– Хорошо, брат – сказал тот же голос – Так и стой.

– Давай, – сказал здоровый и протянул Осине руку. Осина огляделся и молча расстегнул куртку, достал деньги и протянул их здоровому. Тот взял их и на этот раз пересчитал.

– Хорошо работаешь, – удивился здоровый – значит так: ты здесь катаешь неделю. Значит вернешь вот это – и он потряс пачкой – помножить на семь. Сроку – два дня. Принесешь лаве в «Кавказскую кухню». Спросишь Гурама – это я. Понял? Осина мрачно кивнул.

– Не вздумай прятаться – продолжал здоровый – все равно найдем и яйца отрежем. Еще раз попробуешь на нашей территории работать – тебе будет плохо. Понял? Осина опять кивнул.

Гурам повернулся и пошел к машине, остальные за ним. Давившее мне в спину лезвие исчезло. Сухо щелкнул складывающийся нож. Я передернул плечами, разминая затекшие мышцы.

Хлопая дверцами азеры расселись по машинам и уехали. Осина со злобой пнул стаканчики они разлетелись. Из-за угла появился ходивший отлить Чиба. Он удивленно уставился на нас.

– А че такое? Че случилось? – спросил он. Ему никто не ответил.

Ровно через два дня мы с Осиной отвезли деньги Гураму. Теперь нужно было искать новый заработок.

Недели через три после этого случая мы с Осиной сидели в беседке. Был вечер, подмораживало. Я ежился, пытаясь плотнее закутаться в куртку. Осина сидел молча. После случая с азерами он теперь все больше молчал, о чем-то напряженно думая.

– Здорово, пацаны – прозвучал веселый голос. Я оглянулся. У входа в беседку стоял дядя Коля.

– Здорово, дядя Коля – искренне обрадовался я – Каким ветром сюда?

– Попутным, Вадик – ответил дядя Коля и улыбнулся своей прежней дерзкой улыбкой. Он вообще казался оживленным и помолодевшим.

Дядя Коля прошел внутрь беседки и сел рядом со мной. Достал пачку «Беломора».

– Покурим? – протянул ее нам.

– Покурим – ответил я и достал свою пачку «Бонда».

– Богато живешь – усмехнулся дядя Коля и закурил «Беломор». Некоторое время мы молча курили. Дядя Коля искоса посмотрел на меня и улыбнулся.

– Как мой кораблик-то? – спросил он – Еще живой? Я засмеялся.

– Конечно живой, дядя Коля. Он у меня в шкафу стоит. Заходи, посмотришь.

– Зайду – согласился дядя Коля. Потом помолчал и вдруг спросил – Слышал у вас непонятки с азерами были? Осина раздраженно дернулся:

– От кого слышал?

– От людей – усмехнулся дядя Коля – Тебя ведь Андрей зовут? – спросил он вдруг.

– Ну – несколько озадаченно ответил Осина.

– А меня Николай Петрович… Можешь звать дядя Коля – и дядя Коля протянул ему руку. Осина пожал ее и демонстративно отвернулся. Дядю Колю это не смутило.

– Я вообще слышал, что вы пацаны деловые – продолжил он. – Только мелочами занимаетесь.

– Почему мелочами? – обиделся я. – Мы… – и получив локтем в бок от Осины, замолчал. Дядя Коля это заметив, снова усмехнулся.

– Есть у меня к вам разговор – сказал он. – Разговор серьезный, о серьезном деле – и замолчал.

– Каком деле? – спросил я. Дядя Коля оглядел меня, Осину.

– Дело большое. Настоящее дело, не мелочи вроде наперстков. Но рисковое, говорю сразу. И беспокойное. так что если вы спокойствия в жизни хотите, говорите сразу. Я тогда втсану и уйду, а вы про этот разговор забудьте – дядя Коля пристально посмотрел на нас. Я покосился на Осину. Он внимательно слушал.

– Ну что, интерес есть? – спросил дядя Коля. Я опять посмотрел на Осину – как он? Осина кивнул и сказал:

– Есть. Дядя Коля удовлетворенно откинулся на спину скамейки.

– Это правильно – сказал он.

Потом расстегнул куртку, вытащил бумажник, отсчитал несколько купюр и протянул их мне.

– Давай, Вадик, сходи водочки возьми и сразу ко мне. Мы с Андреем тебя ждать будем.

Я неуверенно взял деньги. Дядя Коля встал и пошел к выходу. На пороге оглянулся.

– Ну чего сидите? – спросил он. – Пошли! Осина поднялся и медленно пошел к нему.

По дороге к ларькам я обернулся. Дядя Коля шел, приобняв Осину за плечи и что-то говорил ему. Я почувствовал укол ревности – дядя Коля и Осина о чем-то договаривались без меня.

Я быстро купил водку и пошел назад. Дверь дядиколиной квартиры была не заперта. Я тихонько вошел и услышал голос дяди Коли.

– Я с тобой говорю прямо. Ты пацан умный, поймешь – негромко говорил дядя Коля. Его не было видно. Похоже он стоял у плиты. Осина сидел за столом, боком ко мне – Вот смотри: азера тебя опустили? Опустили. Да ты меня взглядом не жги, мне все равно не страшно. Конечно они тебя опустили. По другому и не скажешь. А почему так вышло, знаешь? Потому что ты их боишься, а они твой страх тоже чувствуют. А почему ты их боишься? Потому что один. Ну еще Вадик есть, я знаю. Но это все равно. Пусть вас двое, что это меняет? Главное-то, не количество. Стадо баранов. не заменит одного льва.

Дядя Коля сделал паузу. Ложка заскребла по дну кастрюли. Потом он вдруг спросил:

– Вот ответь мне: ты сможешь убить? Представь – ты чего-то хочешь, а у тебя этого нет. Зато у другого есть. Чтобы добыть то, что хочется, ты сможешь убить?

Дядя Коля замолчал, давая Осине возможность ответить. Но ответа не было. Я видел как напряглось и закаменело лицо Осины. Дядя Коля удовлетворенно хмыкнул:

– Молчишь? Это хорошо. Если бы ты сказал «да», я бы тебе не поверил. Решил бы, что ты врешь. Понтуешься, как дешевка. Сказал бы «нет» – ну, это хоть честно. Правда говорить нам больше было бы не о чем. «Нет» – значит, что твой прямой путь на завод, гайки крутить. Вобщем тоже дело не плохое, только мне это не интересно. Вот так. А ты молчишь. Мне это нравится. Молчишь – значит думаешь. Дядя Коля прервался на секунду. Ложка опять заскребла по кастрюле.

– В жизни, Андрей, никому ничего просто так не дается – заговорил дядя Коля – Каждый получает ровно то, что он хочет взять, и главное – может взять. Вот ты, я так понимаю, хочешь денег. Но ведь ты такой не один. Другие тоже хотят. А денег на всех не хватит. Что делать, спросишь? Отвечу: забрать. Спросишь, как забрать? Я тебе и на этот вопрос отвечу: силой. Вот к примеру с азерами у тебя что вышло? Ты на их территории начал «бабки» заколачивать. Они естественно тебя напрягли. Ты «бабки» отдал и отвалил. Но здесь ты и не прав. нельзя отдавать. Свой кусок надо зубами и ногтями держать. И не просто держать, а еще и стараться чужой вырвать. А ты вместо этого взял и сдался. Вот и выходит: денег хочешь, а взять их не можешь. Боишься. Раз боишься, значит слабый. А жизнь – штука жестокая. Слабых топчут и даже не извиняются. Но я про тебя слыхал кое-что и думаю, что ты все-таки не слабак. Просто ты пацан еще. Не знаешь как себя поставить. Это ничего, бывает. Я тебя научу. Меня тоже когда-то учили.

Я переступал с ноги на ногу. Половицы скрипнули. Кухонная дверь сразу распахнулась.

– Кто здесь? – резко спросил дядя Коля. В руке у него сверкнул нож. Я отшатнулся. Дядя Коля опустил нож. – А это ты… Принес? Ставь на стол.

Я шагнул в кухню, держа перед собой за горлышки две бутылки водки. Поставил их на стол и пошел в коридор раздеться. Дядя Коля снова обратился к Осине.

– Времена нынче веселые пошли. Если есть голова и дух, можно иметь все. Надо только не бояться и друг за друга стоять. Между собой мы должны быть как братья. Все по честному. Ну, а с другими – как получится.

Я вернулся на кухню и сел на табуретку в углу. Дядя Коля обернулся от плиты. В руках у него была тарелка с дымящимися пельменями.

Он поставил ее на стол. Достал из тумбы стаканы и вилки. Сел сам. Ловко сковырнул крышку с бутылки. Разлил водку по стаканам.

– Давайте, за встречу – сказал он, поднимая стакан. Мы чокнулись и выпили. дядя Коля подцепил вилкой пельмень и с апетитом зажевал. Минут пять мы молча ели, потом я отложил вилку и спросил его о том, что меня давно интересовало.

– Дядя Коля, а как там… на зоне? Дядя Коля на минуту задумался.

– Там, Вадик, как везде – ответил он. – Что ты готов из глотки у другого вырвать, то твое. А если зубов нет, то все, что тебе остается – это параша. Дядя Коля взял бутылку и снова налил.

– За удачу! – сказал он.

Тарелка с пельменями быстро опустела. Дядя Коля встал и вышел в комнату. Недолго повозился там и вернулся назад. В руках у него был листок бумаги и ручка.

– Значит, так – сказал он садясь. – брать будем магазин «Парадиз». Он торгует аппаратурой, в основном оптом. Выручка в конце дня у них большая. Если очень повезет, может быть выручка за два дня. Кроме этого возьмем видаки и автомагнитолы. Машина у нас будет «УАЗик» – «скорая помощь», так что влезет много.

Дядя Коля отодвинул тарелку, положил на ее место лист бумаги. Начал быстро рисовать, попутно объясняя.

– Магазин находится в деревянной одноэтажке. Занимает весь дом. Вот крыльцо, это вход. Дальше зал, где прилавки и продавцы. Вот тут внутренняя дверь, за ней коридор. Пошли двери: первая налево – кабинет директора. тут сейф с бабками. Напротив нее кандейка продавцов, они тут переодеваются, обедают и так далее. Следующая дверь после директорской – склад. Здесь они хранят аппаратуру Напротив склада – дверь в туалет. Дальше по коридору – задний вход.. Понятно? – дядя Коля оглядел нас.

– Понятно, – ответил Осина.

– Мне происходящее казалось сном. Казалось, что такого не бывает. Я боялся, что сейчас проснусь и ничего этого не будет… А моежт не боялся, а наоборот надеялся… Но сон не кончался.

– В зале три продавца: все бабы. Да! Вот тут, у стены ювелирная комиссионка. Ее тоже берем. На складе два грузчика и кладовщик, мужики. Директор, баба, сидит обычно у себя в кабинете. Телефон только у нее. Значит всего три мужика, и четыре бабы. Дядя Коля закурил и оглядел нас. Мы молчали.

– Работать будем так. Магазин закрывается в семь, мы заходим без десяти через главный вход. Машина будет стоять у заднего. Если в магазине будут покупатели, ждем пока уйдут. Потом двери на засов. Говорим– это ограбление, никому не дергаться. Ты, Вадик, остаешься в зале, мы с Андреем в подсобки. Я беру грузчиков и кладовщика. Ты, Андрей, директоршу. Сразу рвешь у нее телефон. Продавцов и грузчиков сгоняем в туалет и там закрываем. Директорша открывает нам сейф, забираем бабки. Потом берем ювелирку и аппаратуру и сразу отваливаем. На все про все минут двадцать. Что не понятно, спрашивайте сейчас,– сказал дядя Коля и замолчал. Мы тоже молчали. Я смотрел то на дядю Колю, то на Осину не зная что сказать. Первый заговорил Осина.

– Нужно оружие – сказал он.

– Оружие есть – быстро ответил Дядя Коля – два обреза и наган. С прежних времен остались, но предупреждаю сразу – дядя Коля выдержал внушительную паузу – никакой стрельбы! Трупов мне не надо! Все делаем тихо. Поняли?

– Поняли, – сказал я, а Осина просто кивнул.

– Аппаратуру куда? – снова спросил Осина.

– Аппаратуру сдадим на барахолке, я уже договорился– сказал дядя Коля и мы опять замолчали.

– Надо маски одеть. – предложил я, – чтобы не узнали. Дядя Коля одобрительно кивнул:

– Правильно – он полез в карман, вытащил деньги. –Завтра с утра двигай на барахолку. Купишь шапочки, вязанные, понял? Потом прорежешь в них дырки для глаз. Сумеешь?

– Конечно сумею, – ответил я, – сколько брать?

– Ну-у, сколько нас? – начал вслух считать дядя Коля – Вас двое…

– Трое – перебил его Осина.

– Кто третий? – насторожился дядя Коля.

– Один пацан, Чиба – объяснил Осина – с нами всегда лазит. Дядя Коля недовольно поморщился.

– Он нормальный пацан – добавил Осина. – Пригодится.

– Ладно – нехотя согласился дядя Коля – значит вас трое. Плюс я и кореш мой. Он будет за рулем. Значит всего пятеро. Вот пять шапок и бери.

За руль можно Чибу посадить – предложил я. Мне тоже хотелось быть чем-нибудь полезным, – он водит класно.

– Нет. За рулем будет Длинный – коротко ответил он.

– Какой длинный? – не понял я.

– Длинный – это мой кореш – объяснил дядя Коля.

– А-а-а. Дядя Коля взял бутылку и разлил остатки водки по стаканам.

– Сейчас допиваем – сказал он – и по домам. Чтобы нигде не шлялись. Сразу домой и спать. Завтра должны быть как огурчики. Ты, Вадик, с утра на барахолку. Не забудь. Собираемся у меня в три. Чибу этого тоже с собой берите. Обговорим все детали в последний раз, чтобы каждый на зубок знал, что ему делать. Все поняли?

– Поняли – ответил за нас обоих Осина. – Не дураки.

– За успех – поднял стакан дядя Коля.

– За успех – повторил я чокаясь. Мы выпили. Дядя Коля стукнул стаканом об стол.

– Все до завтра – сказал он и зевнул.

Дядя Коля подождал, пока мы оденемся и захлопнул дверь, едва мы шагнули за порог. На лестнице я спросил Осину.

– Ты куда сейчас?

Я хотел позвать его к себе, поговорить, обсудить, посоветоваться. Но Осина ответил:

– Домой – и протянул мне руку – Пока.

– Пока – разочарованно ответил я. Осина побежал вниз по лестнице. Хлопнула подъездная дверь. Осина ушел.

Дома, уже засыпая, я вдруг подумал – а ведь дядя Коля даже не спросил согласны ли мы. Значит знал заранее, что согласны. Интересно откуда он мог это знать? Эту мысль я не успел додумать. Я заснул.

2

Машину сильно трясло. Я сидел на боковом сидении, держался за поручень и пытался глядеть в окно. Напротив меня сидели Осина и Чиба. Осина был внешне спокоен. А Чиба нервничал, ерзал на сидении, то застегивал, то расстегивал куртку.

Рулил Длинный. Он действительно был длинный – ростом под два метра и очень худой – тонкая шея с большим кадыком торчала из ворота куртки. Рядом с Длинным сидел дядя Коля. Ехали мы молча. Наконец машина остановилась и длинный сказал.

– Приехали, Боцман.

Когда он в первый раз при мне назвал дядю Колю Боцманом, я очень удивился. А дядя Коля нет. Так мне приоткрылась еще одна маленькая частица его другой жизни. Мне было трудновато соединять мои детские воспоминания о дяде Коле с тем, что я узнавал о Боцмане.

Дядя Коля перелез к нам. Вытащил из-под сидения спортивную сумку. Открыл ее. Достал увесистый сверток. Развернул его. На промасленной мешковине лежали два обреза «двустволки» и старый наган со стертым воронением. Дядя Коля взял ноган и сунул его себе за пояс. Обрезы он протянул нам с Осиной.

– Аккуратно с ними – сказал дядя Коля – заряжены.

– Я расстегнул куртку и сунул обрез за пауху.

– А еще патроны? – спросил я.

– Этих хватит – ответил дядя Коля – не Берлин штурмуем. Потом он посмотрел на Чибу и сказал:

– Давай-ка ты Чиба сходи посмотри как там в магазине.

Тот неохотно подчинился. Мы молча ждали. Через пару минут Чиба вернулся. Тяжело дыша сообщил:

– Чисто. Покупателей нет, только три бабы – продавщицы.

– Это хорошо – сказал дядя Коля – нам везет. Ну посидим на дорожку.

Я нервно зевнул. Было страшно. Я испытывал противоречивые чувства. Мне хотелось оттянуть начало и в то же время хотелось, чтобы все быстрее закончилось… Дядя Коля взглянул на часы.

– Пора – сказал он, и распахнув дверцу спрыгнул на снег. Следом вылез Осина. Потом я и Чиба. «УАЗик» сразу тронулся.

Дядя Коля вразвалку пошел к крыльцу. Мы в том же порядке, что и вылезали из машины двинулись за ним. Я почему-то старался идти Осине след в след.

На крыльце дядя Коля несколько раз сильно топнул, сбивая с ботинок снег. За ним также топнул Осина, и я. Последним затопал Чиба. Это было как ритуал. Проходя через тамбур при входе мы поочереди натягивали маски. В магазине дядя Коля сразу вытащил из-за пояса наган.

– Стоять и не дергаться! – крикнул он. – Это ограбление!

Я изогнулся, сунув руку за пазуху за обрезом. Влажная от пота ладонь скользнула по прикладу. И обрез с грохотом полетел на пол. Я резко присел от неожиданности. Все посмотрели на меня, а я снизу на них. В наступившей тишине я лихорадочно шарил по полу и не мог нащупать обрез. Одна из продавщиц, полная блондинка лет тридцати, вдруг сказала:

– Справа, – и даже показала жестом. Я повел правой рукой , ухватил обрез и вскочил направив на нее ствол.

Время вдруг полетело вскач. Дядя Коля одним прыжком перемахнул через прилавок и кинулся к внутренней двери. Наперерез к нему метнулась эта блондинка. Дядя Коля отшвырнул ее и пинком распахнул дверь. За ним прижав к груди обрез бросился Осина. Дверь с грохотом захлопнулась.

Я стоял, направив на продавщиц обрез. Наверное мне надо было что-то сказать, но я не знал что. Упавшая блондинка ухватилась за прилавок и медленно поднялась. Из разбитой губы сочилась кровь. Вторая продавщица, тощая с рыжими волосами, шагнула было к ней, но оглянулась на меня и замерла, прижав руки к груди.

Я услышал, как за спиной хлопнула входная дверь. Я не оглянулся. По бокам из-под мышек потекли холодные струйки пота. Раздались неторопливые шаги. Мимо, слегка задев меня плечом, прошел мужик лет пятидесяти. На ходу он протирал линзы очков. Мужик остановился перед прилавком, одел очки.

– Девушка… – сказал он тощей – можно вас… – и вдруг осекся. Медленно повернулся и увидел меня. Лицо его вытянулось. Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Первым очнулся мужик.

– И.. извините – сказал он – Я… я в другой раз зайду… – и неуверенно шагнул к выходу.

– Стоять! – заорал я – Стоять! – от собственного крика у меня заложило в ушах. Мужик застыл на месте, зачем-то подняв вверх руки.

Я не то что понял, я почувствовал, что он меня боится! Волны страха исходили от мужика. Это придало мне уверенности.

– Лежать! – приказал я. – Лежать, сука!

Мужик как подрубленный упал на пол, прикрывая руками голову. Я даже пожалел, что он так сразу подчинился. Представил, как выстрелил бы в него дуплетом из двух стволов. Как ужас плеснулся бы в глазах продавщиц… Но тут меня пронзила мысль: «Дверь! Он же вошел!» – это подействовало как холодный душ. На ватных, подгибающихся ногах я прошел к входной двери. Толкнул ее. В магазин ворвались клубы морозного воздуха. Я захлопнул дверь и задвинул засов. Опять вернулся на середину. Тощая продавщица громко всхлипнула и словно испугавшись этого крика, закрыла ладонями рот.

– Дверь оставили открытой – удивленно сообщил я ей. Истерично хохотнул и повторил:

– Дверь оставили. Не закрыли.

Она ничего не ответила. Я оглянулся на Чибу. Он был в ступоре. Лупал глазами и поминутно облизывал языком губы.

Открылась внутренняя дверь. На пороге появился дядя Коля. В его руке был наган. Дядя Коля цепко огляделся.

– Что тут у вас? – спросил он. Я опять хохотнул.

– Дверь не закрыли – объяснил я ему.

Дядя Коля шумно выдохнул сквозь сжатые зубы. Хотел что-то сказать, но сдержался.

– Всех баб гони сюда – велел он мне и снова исчез за дверью. Я посмотрел на продавщиц.

– Слышали? – сказал я им. – Идите туда! – и показал обрезом на дверь. Тощая уставилась на меня огромными, расширенными от страха глазами.

– Нет – прошептала она. Ее лицо некрасиво исказилось и она вдруг закричала – Не-е-ет.! Не надо! Не убивайте! Не-е-ет! По ее щекам потекли черные ручейки туши. Я растерянно опустил обрез.

– Ты чего? – пробормотал я – Тихо… ты чего? Тихо…

Лежащий на полу мужик зашевелился. Я отпрянул назад и направил на него обрез.

– Лежать! – крикнул я.

Мужик замер. Его страх снова придал мне сил. Это было как наркотик. Чем больше мужик меня боялся, тем увереннее и сильнее я себя чувствовал.

– Заткнись, дура! – закричал я тощей – Всем заткнуться! Тощая закрыла рот ладонями. Тело ее сотрясали всхлипы.

– Тихо! – снова закричал я. – Никто никого не будет убивать! Мы вас просто запрем! Продавщицы с надеждой смотрели на меня. Они очень хотели поверить мне.

– Ты! – крикнул я мужику – Встать! Он встал и вытянулся по стойке «смирно».

– Сейчас вы пойдете по коридору – громко сказал я – Ты впереди! – я ткнул стволом в блондинку. Ты за ней! – я перевел ствол на мужика – Вы следом! – я показал на остальных. – Все поняли?! Тощая испуганно закивала.

– Перелезь через прилавок! – сказал я мужику. Он сразу подчинился.

– Пошли! – скомандовал я.

В строгом порядке – сначала блондинка, потом мужик, потом тощая и третья продавщица, она все время молчала, – они пошли. Я замыкал колонну, держась в метре за ними.

Дверь туалета, вторая справа, была открыта. Напротив нее прислонившись к стене и выставив перед собой обрез стоял Осина. Он немного посторонился и «мои» поочереди шагнули через порог. Я ждал, что он спросит, откуда взялся мужик, но он не спросил. Сразу за последней бабой он захлопнул дверь и повернул ключ.

– Сидите тихо – сказал он – и останетесь живы. За дверью испуганно притихли. Я опустил обрез. Осина подтолкнул меня к двери с табличкой «Директор».

– Сюда – сказал он.

Мы вышли и остановились на пороге. Деректрисса – моложавая женщина лет пятидесяти – сидела на полу, подобрав под себя ноги. Рядом лежали опрокинутый стул и разбитый телефонный аппарат. Дядя Коля сидел напротив и курил. Наган лежал у него на коленях. Дядя Коля мельком глянул на нас и снова обратился к директриссе.

– Ну, что – сказал он – вспомнила где ключи? Директриса без страха посмотрела на него.

– Мальчики, – спокойно сказала она – вы даже не представляете какая у нас «крыша»… Лучше уйдите… – и подняв руку, поправила волосы. Ногти у нее были длинные и ухоженные. Дядя Коля коротко рассмеялся.

– Срал я на твою «крышу» – сказал он – Отдай ключи добром и я тебя не трону. Иначе отдашь всеравно, но тогда тебя придется убить. Нельзя будет тебя тогда оставить – дядя Коля бросил окурок на пол, растоптал его и добавил – Такую… Директрисса упрямо опустила голову и не ответила. Дядя Коля удивленно хмыкнул.

– Скажи, это твой магазин? – спросил он. Директрисса покачала головой.

– Нет.

– А деньги в сейфе твои?

– Нет. Дядя Коля хлопнул ладонями по коленям.

– Так чего же ты, дура, умереть хочешь за чужое? – выкрикнул он. – Зачем? – и посмотрел на нас, словно приглашая подивиться вместе с ним.

– Под подоконником – тихо произнесла директрисса не поднимая головы.

Дядя Коля напрягся и мотнул мне головой, мол посмотри. Я прошел к окну и провел рукой под подоконником. Вытащил тяжелую связку и кинул ее дяде Коле. Тот подхватил ее на лету.

– Когда успела-то? – спросил он директриссу. Она посмотрела на него в упор.

– Когда шум в торговом зале начался. Дядя Коля покачал головой.

– Молодец! – с уважением сказал он и присел перед сейфом.

– Муж есть? – спросил он, ковыряясь с замком.

– Есть – помедлив, удивленно ответила директрисса.

– Жаль – сказал дядя Коля – А то я бы женился. Не глядя! – и распахнул дверцу сейфа.

– Оп-па! – дядя Коля обернулся к нам – Сумку давайте! Осина протянул ему сумку. Дядя Коля стал выгребать в нее пачки денег.

– Вот это да… – бормотал он – вот это да… Выручка за два дня?

– За три – ответила директрисса.

– За три! – счастливо засмеялся дядя Коля – Милые вы мои! – он поцеловал одну из пачек – Как мне плохо было без вас! А вы без меня скучали? Скуча-али… Дядя Коля застегнул молнию сумки и разогнулся. Посмотрел на директриссу.

– Свяжи ее – сказал он мне – только нежно, она это заслужила – и они с Осиной вышли.

Я остался с директриссой один на один. Поискал чем связать. Взял телефонный шнур. Разрезал его на куски. Подошел к директриссе. Юбка у нее задралась, открыв длинные и еще стройные ноги, обтянутые черными ажурными колготками. Я уставился на них. Почувствовав мой взгляд, директрисса кокетливым жестом поправила юбку. Я положил руку ей на лодыжку. Ладонь сама скользнула вверх к бедру. Низ живота наполнился сладкой тяжестью. Я почувствовал почти неодолимое желание. Взглянул в лицо женщине. Она словно поняла, что я хочу. Насмешливо улыбнулась и провела кончиком языка по губам. Она меня не боялась! Я шепотом выругался. Желание прошло так же внезапно как появилась. Нарочито грубо действуя, я связал ее и поспешно вышел. В коридоре столкнулся с Чибой. Он волок пирамиду коробок.

– Что это? – спросил я.

– Видаки. – сопя ответил Чиба. Я посторонился, пропуская его. Из склада выглянул дядя Коля.

– Ты где ходишь? – накинулся он на меня – Ты чего здесь до утра сидеть хочешь?

– Да я директриссу вязал – обижено ответил я – сам же велел… Дядя Коля не стал меня слушать. Протянул мне стопку коробок.

– На, тащи в машину. За пять минут мы забили «УАЗик» почти полностью. Склад ощутимо опустел.

– Хорош– вытирая шапкой пот, сказал дядя Коля – Жадность фраеров губит…

Мы вышли на крыльцо заднего входа. Я с облегчением сорвал с головы пропотевшую шапочку. Запрокинул голову. Глубоко вдохнул холодный воздух. На небе яркими точками горели звезды. Из «УАЗика» высунулся Осина.

– Вадик! Быстрее! – крикнул он. Я последний раз взглянул на небо и побежал к машине.

3

Я пришел в «Ласточку» часов в восемь. Народу уже было полно все столики были заняты. Клубы табачного дыма плавали в полутьме бара. Сквозь грохот музыки доносился звон посуды и обрывки разговоров.

Я сразу прошел к стойке. Бармен Гена, бывший мой одноклассник, приветливо кивнул.

– Здорово, Вадик. Я уселся на высокий табурет и положил локти на стойку.

– Здорово Гена.

– Тебе пива?

– Да.

Гена поставил передо мной тяжелую запотевшую кружку. Я отхлебнул и спросил:

– Ген, Осины еще не было?

– Нет, не было. Гена наклонился ко мне:

– Слышал новость, Вадик? Я пожал плечами.

– Смотря какую. Гена навалился на стойку и понизив голос сказал

– Магазин грабанули в центре. «Парадиз» называется.

Я обмер. Рука, державшая кружку задрожала. По всему телу разлилась противная слабость. Метнул на Гену короткий взгляд. Почему он спросил? Что-то знает? Намекает?

– Нет, не слышал – как мог равнодушно сказал я. Гена наклонился ко мне еще ближе и зашептал.

– Четыре дня назад, понял? Шесть человек с автоматами вошли, всех повязали. Пытали директриссу, но она им код сейфа все равно не сказала. Тогда они сейф взорвали, понял? Взяли чуть не полмиллиона баксов. Мне вдруг стало смешно.

– Что и вправду с автоматами, вошли и полмиллиона баксов взяли?

– Да я тебе говорю! – горячо зашептал Гена – У меня кент в милиции работает, он рассказывал. Говорит, они в масках все были. Чисто сработали – с завистью добавил Гена – повезло, раз и в дамках. Я опустил голову, чтобы скрыть улыбку.

… Денег на самом деле было гораздо меньше. Всего около пятидесяти тысяч баксов. К тому же половину сразу скинули на общак. Так дядя Коля сказал.

– Общак должен быть, – сказал он, – от тюрьмы никто не застрахован. Значит надо отложить на адвокатов и грев.

Мы и не спорили. Надо так надо… Остальное поделили, кому сколько… Меньше всех получил Чиба. Первые три дня сильно пили. Не знаю кто как, а я заливал страх. Трезвым не мог спать. И один не мог оставаться. Вскакивал к окну, когда возле подъезда останавливалась машина. Все время казалось – за мной. Только после нескольких рюмок туман обвалакивал мозг. Страх отступал. Когда сердце стало выписывать немыслимые синусоиды, то замирая, то торопясь куда-то, я понял – пора тормозиться. Это было на третий день. В какой-то общаге.

Я встал с кровати. Оделся. Тело было липким и противным. На душе было тяжело. На кровати, лицом к стене спала какая-то девка. Жирные, грязные волосы рассыпались по подушке. Я хотел разбудить ее, но оказалось, я не знаю, как ее зовут. Махнул рукой и прошел к двери. Задел ногой пустую бутылку, она звеня покатилась по полу. Докатилась до стены и остановилась. Я вышел и осторожно прикрыл за собой дверь.

Дома залез в ванну. Минут сорок отмокал. Потом лег спать. Проснулся и не знал, куда себя деть. Оделся и вышел на улицу. В конце концов пришел туда, откуда запой и начался – в «Ласточку»… … Я допил пиво и отодвинул от себя курицу. Закурил.

– Кофе пожалуйста, – произнес рядом женский голос. Голос был очень знакомым. Я скосил глаза. Рядом со мной, на таком же высоком табурете сидела Юля и ждала свой кофе. В горле вдруг пересохло. Я откашлялся и спросил:

– Юля? Она повернулась ко мне

– Извините я вас… Вадик? Ты?!

– Я, – ответил я. Показал Гене на пустую кружку. Он кивнул и поставил передо мной полную. Я поспешно отпил. Потом опять посмотреть на Юлю.

– Давно не виделись – сказал я. Она улыбнулась.

– Полтора года.

«Она ведь ездила лечиться», – подумал я. Полтора года в Москве. Что-то с сердцем…

– Как здоровье? – снова спросил я.

– Сейчас хорошо – ответила она по-прежнему улыбаясь.

– Живешь здесь?

– В центре – сказала она – у бабушки.

– Учишься?

– Да, в университете, на экономическом. Мы замолчали. Я опять закурил.

– А ты как? – спросила она.

– Тоже не плохо – ответил я и подумал – «Сейчас спросит, где учусь». Но она спросила:

– Женился? Я покачал головой.

– Нет.

– А что так? Я взглянул на нее в упор и вдруг ответил:

– Тебя ждал.

Юля покраснела, опустила голову. Взяла ложечку и стала помешивать кофе. Я ждал. Юля молчала. Ложечка позвякивала о чашку. Возле Юли появилось круглое, совершенно пьяное лицо. Потом появилась рука. Рука вытерла мокрые губы и обняла Юлю за плечи. Губы зашевелились и брызгая слюной произнесли:

– Девушка, как вас зовут?

Юля скинула руку и презрительно отвернулась. Обладатель лица и руки со второй попытки угнездился на табурете. Одной рукой подпер голову, другой снова обнял Юлю.

– Девушка, вы такая красивая – блаженно улыбаясь сказал он – Кстати, меня зовут Витя. А вас?

Юля опять скинула его руку. Он опять обнял ее. Юля беспомощно посмотрела на меня. Я слез с табурета. Обошел Юлю и встал между ей и им.

– Старина – сказал я – ты нам мешаешь. Эта девушка со мной. Пьяный с трудом сфокусировал на мне взгляд:

– Ты кто? – спросил он. Я не хотел драки и терпеливо повторил:

– Эта девушка со мной. Ты нам мешаешь. Пьяный расслабленным движением попытался оттолкнуть меня.

– Иди на хуй! – сказал он – Девушка!.. И тут я ударил его. Он упал вместе с табуретом.

Разговоры моментально стихли. Все смотрели на нас. Пьяный ухватился за стойку. С трудом встал, оглянулся назад – от дальнего столика к стойке шли трое.

– Пацаны! – визгливо закричал пьяный – Наезжают!

Трое шли прямо на меня. Передний, коренастый парень в спортивном костюме, на ходу разминал пальцы

Юля ухватила меня за локоть. Я оттолкнул ее. Не глядя нашарил кружку. Крепко взялся за ручку. С размаху ударил кружкой об стойку. Под ноги посыпалось стекло. Кто-то громко ахнул. Я поднял правый кулак. В нем была зажата ручка от кружки. С обеих концов ее угрожающе торчали осколки. Я был спокоен. Страха не было. Наоборот, появился кураж.

– Ну, подходите, суки – сказал я и улыбнулся, весело и зло. Думаю эта улыбка и остановила. Коренастый нерешительно затоптался на месте. Двое других держались за его спиной, не высовываясь..

– Мы тебя еще достанем – сказал один из тех двух, что держались сзади. Я оскалился.

– В любое время, старина. В любое время…

Я шагнул к двери и резко махнул перед собой правой рукой очерчивая полукруг. Толпа раздалась. Внезапно стихла музыка. В полной тишине я отступал к выходу, не сводя с коренастого глаз. Юля держалась у меня за спиной. Они даже не попытались задержать меня.

На улице я подхватил Юлю под руку и быстро повел прочь. Я часто оглядывался. За нами никто не шел. Метров через двести я выбросил ручку в снег.

– А ты изменился – сказала вдруг Юля.

Я не ответил. Возбуждение спадало. Я чувствовал вековую усталость. Ноги подгибались, хотелось присесть. Вдалеке показалась машина. Я поднял руку.

Старенькая «копейка» остановилась рядом со мной. Стекло на передней дверце опустилось.

– Куда? – спросил пожилой мужик, сидевший за рулем.

– В центр – ответил я. Мужик мотнул головой.

– Садись. Я открыл заднюю дверцу, пропустил Юлю и сел сам. Всю дорогу мы молчали. Возле Юлиного подъезда я рассчитался с водителем и мы вылезли.

Юля знакомым жестом сунула руки в карманы куртки и чуть приподняла плечи.

– Спасибо, Вадик – сказала она. Я натянуто усмехнулся.

– Не за что. Мы еще помолчали. По ее лицу прошла тень колебаний. Я снова ждал.

– Зайдешь? – решившись спросила Юля.

– Зайду – ответил я. Юля открыла дверь квартиры и, обернувшись ко мне, прошептала:

– Только тихо, бабушка спит.

По темному коридору мы пробрались в ее комнату. Я сразу обнял ее и в темноте губами нашел ее губы. Я целовал ее глаза, щеки, шею. Мы раздевались на ощупь, помогая друг другу. Свет мы не зажигали, да он и не был нам нужен. Мы любили друг друга и чувствовали друг друга и каждое прикосновение обнаженных тел было мучительно и сладостно.

Потом мы лежали рядом опустошенные и серый рассвет входил к нам в комнату. Мы курили по очереди затягиваясь одну сигарету. Я до сих пор помню вкус этой сигареты… В семь утра я тихо оделся, поцеловал Юлю и ушел.

4

Домой я шел пешком. Деньги были, просто хотелось подумать.

На земле лежал свежий, только что выпавший снег. Я шел по этому нетронутому снегу и на нем четко отпечатывались мои следы…

В нашей квартире было тихо. Я облегченно вздохнул – родители на работе, значит можно побыть одному. Я снял куртку и присел, расшнуровывая кроссовки. Кто-то кашлянул. Я поднял голову – на пороге родительской спальни стоял отец.

– Доброе утро, Вадик – сказал он. Я растерянно ответил.

– Доброе утро, пап. Отец был в брюках, рубашке с галстуком, но без пиджака.

– Ты сегодня выходной? – спросил я.

– Нет – ответил отец – просто задержался.

Мы замолчали. Я наконец разулся и встал. Отец держался необычно. Словно хотел что-то сказать, но не знал как.

– Вадик – сказал он – я хочу с тобой поговорить. Отец сел в кресло и показал мне на соседнее.

– Сядь.

Я тяжело вздохнул, но деваться было некуда. Я сел. Отец помолчал, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

– Как у тебя дела в институте? – спросил он.

Я хотел соврать, но потом подумал – какая разница? Все равно ведь узнает. Поэтому ответил:

– Никак. Я хочу его бросить – и внимательно посмотрел на отца, следя за его реакцией. Отец не удивился. Похоже он был готов к такому ответу.

– Бросил… – сказал он. – Что же, ладно. Куда же тогда ты хочешь поступить?

– Никуда – ответил я. На этот раз отец удивился. Даже перестал барабанить пальцами.

– А что ты собираешься делать? Я пожал плечами.

– Буду работать.

– Кем же? – продолжал допытываться отец.

– Буду бизнесом заниматься – ответил я. Отец с силой ударил ладонью по подлокотнику…

– Хватит врать, Вадик! – выкрикнул он. Потом немного успокоившись продолжил – Не считай меня дураком пожалуйста. Я прекрасно понимаю, каким бизнесом ты занимаешься с этими своими друзьями – Андреем Осинцевым и вторым, как его… – отец щелкнул пальцами – … Чибой. И почему ты вдруг так подружился с нашим соседом… – отец кивком указал на стенку, за которой была квартира дяди Коли –… тоже понимаю. А вот понимаешь ли ты, чем это может закончиться для тебя? Меня охватила злость. Я недобро усмехнулся.

– Я понимаю, пап– сказал я – Конечно то что, что я делаю – это плохо. А что по твоему хорошо? Просидеть пять лет в институте, живя на одну стипендию? А получив диплом пойти инженером на завод? Получать грошовую зарплату и год копить деньги, чтобы купить джинсы. Потом еще год копить на ботинки. А когда ботинки куплены, оказывается, что джинсы износились и надо копить на новые. И так по кругу, всю жизнь, пока не окажется, что жизнь-то прошла и пора копить на похороны. Это по твоему хорошо? – я задохнулся и замолчал. Отец тоже молчал, задумчиво гладя пальцами верхнюю губу.

– Я понимаю тебя – неторопливо начал он, словно читая лекцию – Я многое мог бы возразить тебе. Ну, например – на зарплату инженера можно без труда купить джинсы. Но я понимаю, джинсы для тебя только символ другой, более интересной жизни.

Я могу сказать, что тебе не обязательно работать именно инженером. Ты мог бы заняться бизнесом, я имею в виду настоящим бизнесом. Да и инженером не обязательно быть всю жизнь. Ты молод и не глуп и наверняка мог бы продвинуться. Но здесь дело не в этом. И в бизнесе и на производстве, чтобы чего-то добиться надо много работать и ждать. А ты ждать не хочешь. Ты хочешь все сразу. Так!

– Так – ответил я. Отец покачал головой.

– Ты все-таки еще очень молод. Мальчишка. Не понимаешь, что все и сразу не бывает.

– У меня будет – возразил я, но отец не обратил на это внимания:

– Я говорю с тобой сейчас не как отец с сыном, а как старший, лучше знающий жизнь с молодым и неопытным. Я боюсь ты не до конца понимаешь, куда лезешь. Это ведь не на работу устроиться: хочу – работаю, а не хочу – уволюсь. Здесь так не получится. По этой дороге стоит только пойти и свернуть уже будет нельзя. Придется идти до конца. А какой будет этот конец, никто не знает. И что ты приобретешь, а что потеряешь – неизвестно. И еще вопрос: стоит ли приобретенное той цены, которую придется заплатить. А заплатить обязательно придется. Это ведь как война, Вадик, а на войне проигравшие от победителей не очень то отличаются. Я тебе это как историк говорю. Подумай об этом. И вот еще над чем подумай. Ты влезаешь в серьезную игру. В ней свои правила. Правила жестокие. Играют в ней многие, а вот выигрывают, если выигрывают, единицы. И это не простые люди. Они рождены для такой игры. Как рыбы для воды. Я думаю, что знаю тебя не плохо. Я совсем не уверен, что ты такой как они. Пойми, это не значит, что ты хуже других. Просто люди не живут в воде, но зато и рыбы на берегу жить не могут. Каждому свое. Сейчас ты хочешь сунуться в воду, но подумай, сможешь ли ты в ней плавать? Вдруг ты утонешь? Подумай. Соизмерь свои желания и свои возможности. Не торопись. Тебе не куда спешить. Просто подумай – сможешь ли?

Отец замолчал. То, что он сказал неожиданно совпало с тем, что говорил дядя Коля. Разница была лишь в том, что дядя Коля предлагал попробовать, а отец – постоять в стороне. Признать правду отца, значило признать свою слабость. Я не мог это сделать. Просто не мог. И поэтому упрямо набычившись я сказал.

– Мне все равно. Пусть будет, что будет.

Отец всегда свято верил в силу логики. И терялся, когда видел, что она не действует. Он не знал как еще можно переубедить меня. Горечь от собственного бессилия прозвучала в его словах:

– Похоже ты уже все решил…

– Да – отрезал я.

Повисла тягостная пауза. Говорить больше было не о чем. Резко и как-то очень тревожно позвонил телефон. Я вскочил, но отец опередил меня:

– Сиди, я подойду – сказал он. Отец вышел в коридор. Я услышал как он говорит.

– Да…. Здравствуй…. Да, он дома…. Сейчас.

– Вадик, тебя к телефону.

– Кто? – спросил я вставая.

– Твой друг Андрей – ответил отец.

Я прошел к телефону, отц посторонился, пропуская. Трубка лежала возле аппарата. Я взял ее.

– Да – сказал я.

– Ты где пропадаешь? – услышал я голос Осины.

– Да, так – ответил я. – развлекаюсь везде понемногу.

– Давай быстро вниз. Мы ждем тебя у подъезда.

– Я ночь не спал – сказал я – дай отдохнуть.

– На том свете отдохнешь – отрезал Осина – давай вниз. Мы ждем.

В трубке раздались гудки. Я медленно опустил ее на рычаг. Шагнул в комнату. Отец сидел в кресле в прежней позе.

– Пап – сказал я – мне нужно идти.

– Иди – ответил отец. Я медлил уходить.

– Пап – помявшись сказал я – не говори пока маме ничего, хорошо? Отец невесело усмехнулся.

– А ты оказывается заботливый сын – сказал он. – Ладно, не скажу. Иди. Я повернулся и пошел назад в коридор. В спину мне отец произнес:

– Удачи тебе, Вадик.

Я оглянулся. Он сидел в кресле. Сгорбившийся и постаревший. У меня в горле встал комок.

– Спасибо, пап – тихо сказал я. Он не ответил. Он просто сидел и смотрел.

5

На посту ГАИ нас остановили. Длинный сразу протянул права подошедшему плечистому сержанту.

– Куда едите? – спросил сержант, поправляя висящий на плече автомат. Я напрягся. Последнее время я стал бояться ментов.

– Шашлычки хотим пожарить – ответил Длинный. – Праздник ведь, командир, Первомай. Сержант вернул документы.

– Все в порядке, – сказал он – Проезжайте.

– Спасибо – поблагодарил Длинный – С Праздником.

Пост ГАИ медленно проплывал за окном. Я расслабился. Осина наклонился ко мне и прошептал:

– Похоже нас ловят. Я согласно кивнул.

– Поздновато спохватились – также шепотом сказал я – после четвертого раза только. Осина тихо засмеялся.

– А ты не доволен?

– Мальчики! – ехидно поинтересовалась Юля – Вам девочки не мешают? Вы так славно шепчетесь… Осина обернулся к ней.

– А может у нас любовь? – и обнял меня за плечи. Я оттолкнул его.

– Уйди, противный! – тонким, «пидорским» голоском ответил я. Все расхохотались. Чиба приподнялся, выглядывая в окно.

– Длинный, здесь поворачивай! – крикнул он – Как раз на берег выедем. Длинный свернул с трассы.

– Место-то хорошее? – спросил я.

– Классное – ответил Чиба – я здесь уже раза три был.

– А как дно?

– Илистое, но купаться можно.

– Вы с ума сошли, – ужаснулась Юля – вода же холодная!

– Да ты что! – возмущенно закричал Чиба – Какая холодная! Уже две недели жара держится! «УАЗик» остановился.

– Здесь? – спросил Длинный. Чиба приник к окну.

– Здесь! Дядя Коля обернулся с переднего сиденья.

– Выгружаемся! – весело скомандовал он.

Мы вылезли и начали осматриваться. Все, кроме Чибы, были здесь первый раз. Место и в самом деле было отличное.

Ровная поляна на берегу реки. В центре несколько бревен, положенных возле кострища. Пологий, поросший травой, спуск к реке. Перед самой водой полоска песка шириной метра два.

– Так, достаем мангал! – закричал дядя Коля. – Мы жарим шашлыки, девчонки накрывают стол и режут салаты.

Началась радостная суета. Мы с Осиной вытащили и установили мангал. Длинный подхватил ящик с бутылками водки и вина и понес его к воде, чтобы поставить охлаждаться. Дядя Коля присел на корточки возле ведра с замаринованным мясом и стал насаживать на шампуры сочные куски. Девчонки растянули покрывало, организуя импровизированный стол. Юля выкладывала на него из пакетов тарелки и рюмки. Две сестры – близняшки – их притащил Чиба, нарезали салаты. Я подтолкнул Осину в бок:

– Слышь, Андрей, а как этих близняшек зовут? Осина, морщась от дыма махал над монгалом картонкой.

– Ту, что в джинсах – Света, а в юбке – Марина – ответил он. Я посмотрел на них и засмеялся.

– Ты чего? – покосился Осина.

– Да ты сам посмотри! Осина оглянулся.

– Ни фига себе!

Сестры уже успели раздеться до купальников. У одной из них купальник был красного цвета, у второй – белого.

– Ну и которая из них Света? – спросил я. Осина поворошил угли в мангале.

– Да какая разница! – сказал он – Делай как Боцман. Он всех баб зовет просто – красивая. Еще ни кто не обиделся.

– Или как Длинный – подхватил я. – Он вообще всех баб зовет целками. Мы рассмеялись.

Я отошел от мангала. Спустился к воде. Закурил. Чьи-то ладони закрыли мне глаза Теплые губы коснулись моего уха.

– Юля! – сказал я. Юля засмеялась и убрала руки. Я обнял ее за талию.

– Давай прогуляемся одни – предложила она.

– Давай. Мы пошли вдоль берега, по самой кромке. Я шел ближе к воде.

– А, что, дядя Коля, он правда твой дядя? – спросила Юля. Я усмехнулся

– По крови нет, а по жизни – да. Может даже больше, чем дядя.

– Это как?

– Да-а, долго рассказывать. В другой раз когда-нибудь. Юля помолчала.

– А этот… Длинный… он… сидел?

– Сидел – кивнул я.

– А за что? Я пожал плечами.

– Какая разница? – я заглянул Юле в лицо – А почему ты спрашиваешь?

– Странные они все какие-то – Юля поежилась – необычные.

– А что в них необычного-то? – удивился я.

– Не знаю – задумчиво ответила Юля – У всех клички эти. Длинный весь в наколках. А как кстати его зовут?

– То есть как-как зовут? – переспросил я. – Длинный!

– Нет, по-настоящему?

– А-а-а – понял я – не знаю. Мы опять замолчали. Внезапно я остановился.

– Ты чего? – спросила Юля.

– Так, ничего.

Набежавшая волна лизнула мои кроссовки. Я посмотрел назад – наши следы на мокром песке уже почти исчезли.

– О чем ты думаешь? – спросила Юля. Я обернулся. Юля внимательно следила за выражением моего лица.

– О чем?

– Да, о чем? Расскажи, я хочу все про тебя знать. Я показал ей на полоску песка, по которой мы шли.

– Смотри, видишь наши следы?

– Вижу.

– Мы прошли всего несколько минут назад – сказал я – А их уже нет.

– Водой смыло.

– Да, водой – согласился я. – Только быстро очень. Пара минут и все. Словно нас и не было.

– Ну и что? – не поняла Юля, а я не знал как ей объяснить. Наверное это и нельзя объяснить. Это надо чувствовать.

– Да, ничего – ответил я – Все правильно. Просто тоскливо почему-то… Живешь, ходишь, делаешь что-то, а умрешь и ничего не останется. Даже следов. Зачем тогда все, а? Не знаешь? Вот и я не знаю…

– Так. А ну хватит ныть! – строго сказала Юля и засмеявшись затормошила меня – Что за похоронное настроение! Развеселись! Все будет хорошо! Я невесело усмехнулся.

– Неплохо бы.

– Вадик! Юля! Эй! – донесся до нас крик Чибы.

– Вадик! Иди! Вас ждем!

– Сейчас! – крикнул я в ответ и повернулся к Юле:

– Ну что, пошли? Или побежали?

– Побежали! Наперегонки! – захлопала Юля в ладоши.

– Давай, бежим на счет «три». Юля встала, наклонившись вперед.

– Считай!

– Раз, два – начал считать я. Юля вдруг сильно толкнула меня. Я взмахнул руками и упал в реку. Юля бросилась бежать.

– Ах, так! – я вскочил и кинулся за ней. Догнал, обхватил за талию. Присев закинул ее себе на плечо. Легко встал. Юля смеясь замолотила ладонями мне по спине.

– Поставь. Поставь немедленно! Я злорадно рассмеялся.

– Ну нет, коварная! Будем купаться!

– Вадик, ну поставь меня! Я больше не буду! – задыхаясь от хохота, просила Юля.

– Ладно – я опустил ее на землю. – Прощаю.

– Юля чмокнула меня в губы.

– Спасибо, Вадик. Я деланно удивился.

– Это, что, все, что ли? Юля засмеялась.

– Остальное ночью.

– Ловлю на слове – сказал я и взял Юлю за руку – Ну, что, нас заждались уже наверное! Побежали?

– Побежали!

… Обратно в город мы возвращались поздно вечером. За рулем был Осина. Длинный так упился, что нам пришлось нести его в машину. Он висел между мной и Осиной. Ноги волочились по земле. Длинный вскидывался, хрипел:

– Целки! Я трахаться хочу! – и снова ронял голову на грудь. Мы свалили его на сидение. Длинный сразу уснул.

По дороге, в машине мы допивали последнюю бутылку вина. Одна из близняшек, Марина, сидела на коленях у дяди Коли. Он целовал ее и тискал ее грудь, Юбка задралась почти до пояса. Марина пьяно хихикала. Чиба протянул ей стакан с вином. Марина оттолкнула его.

– Хочу лимонада!

– Нет лимонада – виновато ответил Чиба – Кончился.

– Хочу лимонада! – капризно повторила Марина – Коль, я хочу лимонада! Дядя Коля оторвался от ее груди.

– Будет тебе лимонад – сказал он – Андрей, вон кафе, тормозни!

Осина кивнул и свернул к придорожному кафе. Мы вылезли. Стоянка возле кафе была забита иномарками с транзитными номерами.

– «Севан» – прочитал я вслух вывеску над входом.

– Вот деньги, красивая, иди, купи себе лимонада – сказал дядя Коля. А мы покурим.

– Мы тоже пойдем – сказала Света – Верно , Юль? Девчонки вошли в кафе. Дядя Коля закурил.

– «Транзитники», – кивнул он на иномарки – из Владика идут.

– Вот их бы тряхануть – сказал Осина. Дядя Коля задумался.

– А что? – продолжил Осина – с магазинами все равно пора заканчивать, – пока нас менты не выпасли. Значит новую тему надо искать. А это «транзитники», в городе они проездом. «Заяву» в «ментовку» вряд ли писать будут.

– Навар маленький – скептически отнесся я к этой идее. Осина горячо возразил:

– Не скажи. Их вон сколько на трассе едет. В день сотня машин наверное. А в неделю? А в месяц?

– Тогда надо жить на трассе – сказал я.

– Нет. Достаточно один раз поставить себя, чтобы про нас узнали и все. Потом уже просто бабки собирать.

– Если все так просто, то кто-то уже это делает. Значит место занято. Дядя Коля щелчком отбросил окурок.

– А вот на это мне насрать – резко сказал он – Понял? – и впился в меня взглядом. Я почувствовал себя очень неуютно под этим взглядом. Отводя глаза пробормотал.

– Как скажешь, дядя Коля.

– Это правильно – дядя Коля одобрительно похлопал меня по плечу – Как я скажу, так и будет.

– Пока надо пробить все на счет «транзитников». – Ты этим займешься, Андрей. Тема хорошая.

– Сделаю – ответил Осина.

Девчонки оживленно разговаривая вышли из кафе. Они явно успели подкраситься, Маринка сразу прилипла к дяде Коле.

– Ты скучал без меня? – томно спросила она. Дядя Коля стиснул ее ягодицы.

– Конечно, красивая.

6

К «Севану» мы приехали через две недели, днем. Кафе представляло собой деревянный домик с остроконечной крышей. Перед домиком была большая площадка, посыпанная гравием – стоянка для машин. Сейчас ни машин, ни людей видно не было.

Мы оставили «УАЗик» на стоянке и вошли в кафе. Блондинистая официантка с потасканным лицом встрепенулась при нашем появлении. Дядя Коля посмотрел меню и присвистнул:

– Цены как в центральном кабаке! Лицо официантки вытянулось.

– Что будете брать? – отчужденно спросила она.

– Шесть кружек пива и по рыбке – ответил дядя Коля. Официантка поморщилась и демонстративно загремела кружками.

Взяв пиво и рыбу мы уселись за один стол. Я сел у окна. Напротив дядя Коля и Осина. Длинный сел рядом со мной. Чиба поместился у торца стола.

Я молча потягивал пиво и смотрел в окно. Дядя Коля с аппетитом обсасывал рыбьи косточки. Осина курил. Чиба бурно рассказывал что-то Длинному. Тот слушал со скучающим видом. Я смотрел в окно. По трассе мимо кафе пролетали машины. Ни одна из них на стоянку не сворачивала. Я пытался считать машины, но постоянно сбивался.

В голове крутились обрывки мыслей. В основном о чепухе. О том, что надо купить новые кроссовки. О том, что у Юли скоро день рожденья. Значит надо подарок, а какой?

– Боцман, а что у тебя с Мариной этой? – громко спросил Длинный. Чиба осекся на полуслове, растерянно глядя на него. Дядя Коля вытер салфеткой пальцы.

– Ништяк все. Девка безотказная. И это дело любит. А ты почему спрашиваешь?

– Да так, просто – ответил Длинный.

Опять наступило молчание. Чиба выжидательно смотрел: не заговорит ли кто-нибудь. Он просто физически не мог молчать. Никто не заговорил. Тогда ни к кому конкретно не обращаясь Чиба начал:

– А вот я девку одну снял. Ну легли в койку. Я засадил ей, трахаю, она стонет: «Еще, еще!» Я уже не могу, сейчас кончу, а она опять: еще, еще!» А я тогда: «Ты чего дура, куда еще?!» Прикинь? – и он громко захохотал. Никто его не поддержал. Я опять отвернулся к окну. Так прошел час. Косо поглядывающая на нас официантка, не выдержала и громко спросила.

– Будете еще что-нибудь заказывать, молодые люди? Дядя Коля подмигнул ей:

– Повтори, красивая.

Та принебрежительно фыркнула. Принесла пиво. Рыбу просто швырнула на середину стола. Дядя Коля насмешливо улыбаясь ущипнул ее за задницу. Официантка дернулась и призрительно глянув на него, удалилась. Время тянулось медленно и томительно. Прошел еще один час.

Никто из нас не заметил, как появился караван. Мы увидели их, когда машины уже выезжали на стоянку. Официантка оживилась и включила на полную катушку магнитофон. Дядя Коля отодвинул недопитую кружку и встал. Бросил на стол несколько купюр.

– Получи, красивая. Официантка небрежно смяла деньги.

Мы вышли из кафе и пошли к своему «УАЗику». Дядя Коля открыл заднюю дверцу и так, чтобы со стороны не было видно, передал мне и Осине обрезы. Остальные взяли арматурные прутки. Дядя Коля захлопнул дверцу!

– С Богом! – сказал он. – Пошли!

Он шел впереди. Мы полукругом за ним. Обрезы мы с Осиной прятали под куртками.

Возле приехавших машин, сплошь иномарок, толпились водители. Один джип, «Патрол», стоял с поднятым капотом, какой-то мужик копался внутри, остальные давали ему советы.

– Здорово, мужики! – громко поздоровался дядя Коля. Те без интереса оглянулись на него, кто-то из них вяло ответил:

– Здорово, коль не шутишь.

– Из Владика едете? – спросил дядя Коля.

– Ну.

– А почему за проезд не платите? – снова спросил дядя Коля. Вялость у мужиков сразу пропала. Теперь все они смотрели на нас, даже тот, что копался в двигателе.

– А ты кто такой? – нарушив всеобщее молчание спросил один из водил, коренастый и широкоплечий мужик с фиксой во рту.

– Я тот, кто деньги собирает – ответил ему дядя Коля. – А зовут меня Боцман.

– Мы уже платим – ответил Фиксатый, похоже он был у водил за старшего. – Вашим же, от Интеллигента. Дядя Коля дерзко усмехнулся.

– Это твои проблемы, браток. Здесь деньги собираю я. Фискатый нахмурился. Оглядел нас тяжелым взглядом.

– Мы уже заплатили – четко разделяя слова, произнес он.– А ты, Боцман, шел бы от сюда и морячков своих забирай – кивнул он на нас.

– Пока не заплатите, дальше не поедите, – уверенно сказал дядя Коля и махнул рукой Чибе. Тот подскочил к ближайшей машине, это был «МаркII», и с размаху ударил прутом по лобовому стеклу. Раздался хруст, стекло покрылось сеткой трещин. Чиба ударил еще раз. Стекло с шумом осыпалось в салон. Кто-то из водил потерянно охнул, другой громко выругался.

Мужики медленно стали окружать нас. Фискатый сжал кулаки и пошел прямо на дядю Колю. Мы с Осиной вытащили обрезы.

– Назад! – приказал Осина.

Мужики разом откачнулись. Только Фискатый не двинулся с места. Лишь смертельно побледнел. На лбу выступили крупные капли пота.

Резко взревел двигатель. Золотистого цвета «Цивик» вырулил со стоянки. Осина развернулся и вскинул обрез.

Выстрел прозвучал оглушительно громко. «Цивик» свернул с дороги и, уткнувшись в обочину, заглох.

В его заднем стекле образовалась дыра, от нее во все стороны побежали трещины. Воцарилась гробовая тишина. Все: и мы, и водилы, напряженно ждали. Из машины никто не выходил. Дядя Коля обернулся к Чибе:

– Сходи, посмотри.

Чиба кивнул и побежал к «Цивику». Держа прут в правой руке, чуть на отлете, левой он распахнул дверцу со стороны водителя. Сначала из салона высунулась нога, потом медленно, очень медленно вылез водила целиком. Голова у него тряслась, а руки он держал поднятыми над головой. Чиба замахнулся на него, водила присел, сжался и закрыл голову руками. Чиба засмеялся, схватил его за шкирку и потащил к нам. Водила семенил за ним, часто перебирая ногами. Подойдя к нам Чиба остановился.

– Вот – сказал он, продолжая держать мужика вплотную.– Козел. Дядя Коля подошел к мужикам вплотную.

– Ты что же это, а? – спросил он. – Зачем убегаешь?

Мужик мелко трясся и не отвечал. Глаза у него были как у затравленного зверька.

– С тебя штука, – сказал дядя Коля и хохотнул, – за патроны. Понял?

– П..п…п…понял – заикаясь ответил мужик. Дядя Коля посторонился.

– Свободен.

Чиба отпустил мужика и вытер ладонь об штаны. Мужик неуверенно шагнул к остальным. Чиба снова засмеялся и вдруг, как заправский футболист сделал два быстрых шага и пнул мужика под зад. Тот подлетел в воздух и с грохотом растянулся на земле. Тут же вскочил и под наш общий хохот бросился в толпу водил.

– Кто еще хочет проскочить на халяву? – отсмеявшись спросил дядя Коля. Водилы понуро молчали.

– С каждой точки – пятьсот! – объявил дядя Коля. – Платить сейчас!

Мужики повернулись и молча побрели к своим машинам. Фискатый с ненавистью посмотрел на нас, но и он тоже сдался. Чиба и Длинный двинулись собирать деньги. Мы с Осиной продолжали держать водил под прицелом.

Через пятнадцать минут все было кончено. Чиба и Длинный вернулись, держа в руках мятые пачки денег.

– Если кто попробует еще на вас наезжать, говорите, что платили Боцману – сказал дядя Коля – и посылайте их сюда. Ему никто не ответил. Мужики, хлопая дверцами, рассаживались по машинам.

Мы вернулись в кафе. Официантка угодливо улыбнулась нам. Дядя Коля посмотрел меню.

– Пять двойных порций пельменей, – заказал он, – и две бутылки водки.

– Одну минуту, – заворковала официантка.

– Присядьте, я вам все подам.

– Давай, красивая, шевелись, – усмехнулся дядя Коля, – и смотри водку дай хорошую.

Мы сдвинули два стола и сели. Официантка появилась с подносом и стала выставлять перед каждым тарелки с пельменями. Потом упорхнула и появилась вновь, на этот раз с водкой и рюмками. Рядом с ней возник какой-то хочик с огромным животом, огромным носом и огромной же лысиной.

– Кушайте, кушайте, дорогие гости – с сиплым акцентом произнес он. – Платить не надо, это угощение. А вот вам от меня, – он выставил на стол бутылку армянского коньяка. Сам налил нам и себе. Поднял рюмку.

– За дорогих гостей! – сказал он. – Я Левон – и чокнувшись с каждым из нас, выпил.

– Кушайте, пейте, для вас все бесплатно.

– Спасибо, браток, – нагло засмеялся дядя Коля, – ты настоящий кореш.

– Если что-то понадобится, только скажите, – объявил Левон – для таких гостей все сделаю! Дядя Коля приобнял Левона.

– А официантку свою дашь?

– Сам договорись, брат, – дипломатично ответил Левон. Дядя Коля резко оттолкнул его и встал с рюмкой в руке.

– За почин! – сказал он. Мы дружно потянулись друг к другу чокаться.

Сразу же налили по второй. Потом по третьей. Тосты шли один за другим. На смену опустевшим бутылкам откуда-то появились полные. Музыка, гремевшая из магнитофона, и обрывки разговоров сливались в неумолчный гул. Чиба пытался танцевать, но постоянно падал. Снова вставал и снова падал. Левон куда-то исчез. Я пошатываясь выбрался из-за стола.

– Куда ты? – окликнул меня Осина.

– В сортир – ответил я.

Я подошел к стойке. Официантки не было. Навалившись грудью на стойку, ноги подкашивались, я попытался сообразить, где она может быть. Зачем она мне была нужна, не помню. Дверь за стойкой была приоткрыта. Я с трудом отлепился, и обойдя стойку вошел в эту дверь. Прошел через кухню и оказался в полутемном коридоре.

В конце коридора, со спущенными до колен штанами столя дядя Коля. Рядом на корточках сидела официанка и сосала его член. Дядя Коля оглянулся на меня. Через все его лицо шли свежие царапины.

– Не поверишь – улыбнулся он – не хотела, сучка.

Я повернулся и пошел назад. В зале ко мне полез Чиба, что-то пьяно объясняя. Я оттолкнул его и выскочил на улицу. Обошел кафе и сел прямо на землю, обхватив голову руками.

– Господи, господи … – бормотал я – что же это за дерьмо-то, а Господи? Что же это за дерьмо, а? Ну почему же так?

Я сидел так, обхватив голову руками, раскачивался из стороны в сторону и бормотал.

– Ва-дик! – закричал кто-то с крыльца. – Вадик! Иди сюда! Пошли пить! Я узнал голос Осины. Надо было идти. Я встал и пошел.

Ночевали мы прямо в кафе. Спали на сдвинутых столах. Утром встали злые и помятые. Нехотя умывались и рассаживались за столом. Завтрак подавала вчерашняя официантка. Она старалась не смотреть на нас. Под глазами у нее пролегли синие тени. Дядя Коля довольно похахатывая обнял ее за талию. Его рука скользнула ниже, пальцы стиснули ее ягодицу.

– Понравилось, красивая? – спросил он.

Официантка не ответила. Она стояла напрягшись, стиснув зубы и смотрела поверх наших голов в окно. Дядя Коля похлопал ее по заднице.

– Давай, красивая, пивка принеси. Ни слова не говоря, официантка пошла к стойке. Я проводил ее взглядом.

– Как хоть зовут ее? – спросил я дядю Колю. Дядя Коля беспечно пожал плечами:

– А хрен ее знает…

… До обеда прошли по два каравана машин, по десять-пятнадцать в каждом. Они заезжали на стоянку. Навстречу им выскакивали мы. Сначала говорил дядя Коля. Потом мы с Осиной показывали обрезы. Мужики платили….

Часа в два, когда мы курили на крыльце, на стоянку заехала белая «восьмерка», из нее вылезли двое и подошли к нам. Они шли одинаково сгорбившись и сунув руки в карманы джинсовых курток. Дядя Коля выбросил сигарету, встал и шагнул им навстречу. Мы держались у него за спиной. Один из приехавших, вертлявый парень лет тридцати, громко закричал:

– Эй, пацаны, че за дела, в натуре … – и вдруг осекся. Лицо его расплылось в радостной улыбке.

– Боцман? Ты!? Здорово, бродяга! – закричал он.

– Дядя Коля засмеялся в ответ.

– Здорово, Сява! Они обнялись, хлопая друг друга по спине. Сява повернулся к своему спутнику, хмурому широкоплечему парню.

– Это же Боцман! – восторженно объяснил ему Сява – Мы с ним четыре года парились! Хмурый окинул нас равнодушным взглядом.

Сява смотрел на дядю Колю сияющими глазами. Минут десять они вспоминали прошлое. мелькали названия лагерей и клички. Потом дядя Коля спросил:

– Ты сюда по каким делам-то? Сява улыбаясь махнул рукой.

– Да Интеллигент с утра поднял. Говорит беспредельничает кто-то на трассе, с водил наши бабки собирает. Послал разбираться. Ты случаем никого здесь не видел? Дядя Коля покачал головой.

– Ты Сява как был дураком, так им и остался. Сява растерянно посмотрел на него:

– Боцман, ты чего?

– А я с пацанами по твоему что здесь делаю, а? Это я бабки собираю, понял? Улыбка на лице Сявы стала медленно таять.

– Боцман… ты чего… ты всерьез? Дядя Коля зло усмехнулся.

– Нет, это я тебя веселю!

Сява огляделся. Казалось он только сейчас увидел нас. Увидел обрезы у меня и Осины, арматурины у Чибы и Длинного. В поисках поддержки Сява оглянулся на Хмурого. Тот смотрел по-прежнему равнодушно. Только правый карман его куртки оттопырился сильнее.

– Надо позвонить – как будто рассуждая вслух сказал Сява и посмотрел на дядю Колю. – Есть тут телефон? Дядя Коля показал на кафе.

– Там.

– Я сейчас – заторопился Сява – я Санычу позвоню…. ты подожди, это минута… Дядя Коля усмехнулся.

– Я подожду – успокоил он Сяву.

Сява почти бегом бросился в кафе. Хмурый двинулся за ним, поминутно оглядываясь. В правом кармане его теперь отчетливо вырисовывался пистолет. Они скрылись за дверью. Дяд Коля мгновенно переменился. Благодушие и доброжелательность исчезли. Его лицо стало решительным и злым.

– Осина, Вадик. – к крыльцу – шепотом приказал он. – У них стволы!

– Будем валить? – услышал я спокойный голос Осины.

– Ты с ума сошел, пацан, – яростно прошипел дядя Коля, – никого не валить, только ошманать!

Пригнувшись мы подбежали к крыльцу и встали по обеим сторонам, у стены. Я стиснул обрез в руках. Никто не выходил. Я начал считать про себя: «один, два, три…». На пятьсот сороковом счете хлопнула дверь…

Дядя Коля стоял широко расставив ноги. В поднятых на уровень плеч руках он держал наган.

– Стоять! – приказал он.

Сява изогнулся, выхватывая правой рукой из кармана пистолет. Я ткнул ему в затылок ствол обреза.

Сява втянул голову в плечи и замер в нелепой позе, согнувшись на левый бок.

– Стволы на землю! – приказал дядя Коля.

Сява разжал пальцы, большой черный пистолет упал ему под ноги. Это был «ТТ».

– Подбери, – сказал дядя Коля Чибе. Чиба осторожно приблизился и поднял пистолет.

– У второго тоже возьми! – сказал дядя Коля.

Чиба исчез за крыльцом и через секунду показался вновь. В руках у него уже было два пистолета и граната. Гранату он нес на вытянутой перед собой ладони.

– Что Саныч-то сказал? – спросил вдруг дядя Коля.

– Он тебе стрелку назначил – быстро ответил Сява – сегодня в восемь в «Ласточке». Дядя Коля задумчиво пожевал губами.

– В восемь? Ладно. Передай – приду. Сява медленно, осторожно выпрямился.

– Передам, – сказал он. И поколебавшись добавил – зря ты так, Боцман… Дядя Коля с интересом посмотрел на него:

– Завалить тебя, что ли…

Сява отшатнулся назад и ударился головой о стволы обреза. Дядя Коля засмеялся.

– Да не ссы, не трону. Отпустите их, пусть уходят. Сява нерешительно оглянулся на меня. Я опустил обрез.

– Катись, – сказал я.

Сява медленно пошел к машине. Он шел боком, не спуская с нас глаз. Сразу за ним шел хмурый. Отойдя метров на двадцать, они разом побежали. Чиба заулюлюкал им вслед.

Первым в машину запрыгнул Сява. Двигатель сразу взревел и «восьмерка» рванула с места. Хмурый заскочил в нее уже на ходу. Петляя машина вылетела на трассу. Мы смотрели ей вслед. Через несколько минут ее уже не было видно.

– Вадик, Андрей, пойдете со мной на стрелку, – сказал дядя Коля. Смешно, но я почувствовал себя польщенным. Как будто орден получил.

– На сегодня работать хватит, – продолжил дядя Коля. = Сейчас в «УАЗик» и в город. Давай, Длинный, заводи:

Мы быстро собрались. Все двигались бегом, будто опаздывали куда-то. Стволы прятали в тайник в полу, потом торопливо рассаживались. Дядя Коля спросил с переднего сиденья:

– Все?

– Все – ответил Осина.

– Тогда поехали. Длинный, трогай!

8 В салоне «УАЗика» царила напряженная тишина. Дядя Коля копался в тайнике:

– Это тебе, – сказал он, поднимая голову и протянул мне «ТТ» – обращаться умеешь?

– Нет.

– Смотри, вот так. Снял с предохранителя, оттянул затвор, дослал патрон. Все, можешь стрелять. Понял?

– Понял, – ответил я и сунул пистолет за ремень джинсов.

– А этот тебе, – дядя Коля протянул второй ТТ Осине. – Ты умеешь?

– Умею, – сказал Осина. Я покосился на него – все он умеет, а … интересно откуда?

Дядя Коля достал из тайника гранату. Подкинул ее несколько раз на ладони.

– Пригодится, – решил он и протянул гранату мне – возьми, пусть у тебя будет. Я взял гранату и сунул ее в карман куртки.

– Длинный и ты, Чиба, – сказал дядя Коля – Запомните. Если через полчаса мы не выйдем, значит дело дрянь. Тогда заходите в кабак и мочите всех подряд. Мотор не глушить, не спать, баб не клеить. Ясно?.

– Не волнуйся, Боцман, все будет путем – ответил Длинный. – Я прослежу.

– Проследи, – согласился дядя Коля. – Только за тобой-то кто проследит? Длинный засмеялся.

– Ты что, не веришь мне? Дядя Коля мрачно ответил:

– А ты не поп, чтобы тебе верить. Потом посмотрел на часы.

– Без пяти – сказал он. – Пора.

Мы вылезли из «УАЗика». Дядя Коля огляделся по сторонам – улица была пуста. Возле «Ласточки» стояли две машины: «Волга» и «Мазда».

– Интеллигент уже здесь, – показал дядя Коля на Волгу. – ОН всегда на «Волге» ездит. Понт у него такой.

Кафе «Ласточка» помещалось в полуподвале. Мы спустились по ступенькам вниз. Дядя Коля дернул дверь. Она оказалась закрыта. Дядя Коля забарабанил в нее кулаком. Дверь приоткрылась, в просвете замаячило чье-то лицо.

– К Интеллигенту, – сказал дядя Коля. Лицо внимательно оглядело нас. Затем дверь распахнулась.

– Проходите, – посторонился тот самый Хмурый, что был днем с Сявой.

Один за другим мы шагнули через порог. В кафе было пусто. Только за дальним столиком, у стены, сидели несколько человек. Дядя Коля направился прямо к ним. Подошел и остановился, сунув руки в карманы ветровки. Мы с Осиной встали за его спиной.

– Так вот значит какой ты, Боцман, – сказал один из сидевших. Это был худощавый мужчина лет пятидесяти с тонким уверенным лицом. Одет он был в черный костюм, с темных цветов галстуком и белую рубашку, из нагрудного кармана торчал платочек.

– Присядь, – предложил Интеллигент. Дядя Коля ногой пододвинул к себе стул и сел. Кивнул нам

– Вы тоже давайте к столу. Интеллигент подождал пока все рассядутся. Потом произнес:

– У братвы есть пара вопросов к тебе, Боцман. Я хочу по мирному решить. – Интеллигент замолчал, словно ожидая ответа. Дядя Коля посмотрел на него в упор:

– Говори. Интеллигентный откашлялся.

– Прошел слушок, что коммерческие магазины по городу это твоих рук дело. Тут ты не прав. Эти спекулянты нам за «крышу» платят. Ты их трясешь, значит у братвы лавэ отбираешь. Надо исправить.

– Это как? – спросил дядя Коля.

– Хабар, который взял с них , вернешь, – ответил Интеллигент. – Если денег нет, то я за тебя верну, а ты потом отработаешь.

– Все? – снова спросил дядя Коля. Интеллигент покачал головой.

– Нет. Ты на трассу залез. Опять против братвы пошел. Все, что собрал вернешь, а за наглость на тебе штраф.

– Теперь все? Интеллигент приятно улыбнулся.

– Теперь все. Дядя Коля поставил локти на стол, и глядя Интеллигенту в глаза сказал:

– Первое – по магазинам. Я вор и буду воровать. Если ты мне запрещаешь воровать, значит ты ссучился и тебя надо мочить. Второе – по трассе. Теперь там бабки собирать буду я. И мне наплевать, что тебе это не нравится. Еще вопросы есть?

В наступившей тишине я явственно услышал металлический щелчок – кто-то взвел курок. Увидел как напряглось лицо Интеллигента и как он медленно убрал со стола руки… Я потянул из кармана гранату, сжал скобу. Разогнул усики и выдернул кольцо. Ладонь сразу взмокла. Несколько бесконечно длинных минут мы смотрели друг на друга. С грохотом отодвинув стул встал Интеллигент.

– Запомни, Боцман, – сказал он. – Сроку у тебя две недели. Или через две недели ты положишь сюда – он хлопнул ладонью по столу – бабки, или сам ляжешь в могилу. Дядя Коля тоже встал. Дерзко усмехнулся.

– Ты сначала проживи эти две недели, – сказал он, и пинком отбросив стоявший на дороге стул пошел к двери. Осина двинулся за ним. В руке у него был пистолет.

Я зачем-то поднял руку с гранатой. Интеллигент и остальные шарахнулись от стола. Дядя Коля оглянулся и весело рассмеялся.

Дверь в Кафе была открыта, Хмурого возле нее не было. Я вышел последним. Поднимаясь по ступенькам запнулся и чуть не выронил гранату. Сердце провалилось в бездну. Меня прошибло холодным потом.

Дверца «УАЗика» распахнулась. Мы быстро залезли внутрь и Длинный сразу же рванул машину с места. Нас мотало на поворотах.

Я с трудом удерживался одной рукой. Вторая, с гранатой, затекла. Пальцы онемели. Я до крови зажал губу и терпел. Пот заливал глаза. «Сейчас выпущу» – обреченно подумал я и заорал!

– Длинный, останови! – Пожалуйста, останови! Длинный!

Все недоуменно уставились на меня. Длинный сбавил скорость, подрулил к обочине и остановился. Я протянул руку с гранатой.

– Вот, – сказал я – вот… больше не могу… Дядя Коля потрясенно посмотрел на меня.

– Ты, что?… Ты кольцо выдернул? Я только кивнул в ответ.

– Вадик, – умоляюще произнес дядя Коля, – ты только не вырони. Ради Бога не вырони…

– Я держу… Пальцы только затекли… не чувствую…

– Только не вырони, Вадик… Где чека?… Скажи, где чека… Я протянул ему левую ладонь.

– Вот… на пальце…

– Молодец, – радостно засмеялся дядя Коля, – Молодец, Вадик.

Он снял с его пальца кольцо. Осторожно вставил чеку на место и согнул проволочные усики.

– Все… все… отпускай…

Я не мог разжать пальцы. Дядя Коля отнимал их по одному. Наконец граната оказалась у него. Я облегченно вздохнул и дядя Коля сразу спрятал гранату в тайник. Потом развернулся и ударил меня в лицо.

– Ты же взорвать нас мог! – закричал он. – Урод, ты же взорвать нас мог!

Я не пытался защищаться. Не было сил. Все мышцы болели, глаза застилала мутная пелена. Дядя Коля засмеялся и обнял меня.

– Но извини, извини, Вадик. Нервы… Ну ты тоже даешь… – он смеясь покрутил головой.

Я тоже засмеялся. Закашлялся. Снова засмеялся. Глядя на нас засмеялся Осина. Визгливо захохотал Чиба. Длинный уткнулся лицом в руль, спина его подрагивала. Мы смеялись.

– Держу, а рука немеет, – сквозь смех говорил я. – рука немеет, думаю уроню сейчас…

Меня смеясь хлопали по спине. А я снова начинал рассказывать о том, что «рука немеет и сейчас выроню». Это вызывало новые взрывы хохота.

Я смотрел на их веселые, смеющиеся лица… Я любил их в тот момент. Всех. И дядю Колю, и Осину, и Длинного, и даже Чибу. Они были моими братьями. Да нет, больше чем братьями, много больше… И я уверен, все они чувствовали тогда то же самое.

Постепенно смех затих. Лишь изредка прорывался короткими всхлипами или полузадушенной фразой. Дядя Коля вытирая слезы и еще улыбаясь сказал:

– А ведь дело наше кислое, пацаны. Надо его пожалуй с Захаром перетереть…

9

«УАЗик» летел по трассе, заглатывая километр за километром. Мы ехали в соседнюю область. Сначала дядя Коля хотел отправиться один. Мы все возмутились. Думаю, просто боялись остаться без него. Один на один Интеллигентом. Я так точно боялся.

Сразу нашлась куча причин, почему мы должны ехать с ним. Их предлагали наперебой. Молчал только Осина. Он всегда был гордым. Дядя Коля махнул рукой:

– Ладно, все так все, – сказал он.

И вот теперь мы стремительно приближались к Захару. Человеку-легенде. Законнику. …Я тронул Дядю Колю за плечо. Он обернулся.

– Дядь Коль, а ты откуда Захара знаешь? – спросил я.

– Я с ним в Тулуне сидел, – ответил дядя Коля.

– Так ты и в Тулуне был? – удивился я. – Слушай, расскажи как там?…

– Хреново, – коротко ответил дядя Коля.

– А все таки?

– Сам сядешь – узнаешь.

– Тьфу, тьфу, тьфу, – я суеверно плюнул через левое плечо и постучал кулаком по голове – дерева по близости не было

– Не дай Бог.

– От сумы и тюрьмы не зарекайся, – заметил дядя Коля.

– Это точно! – откликнулся я. – Но все таки, дядь Коль, расскажи какой он Захар-то?

– Приедешь – увидишь – снова коротко ответил дядя Коля. Похоже ему не хотелось разговаривать. Я понял это и замолчал.

Остаток пути ехали молча. Дремали. Чиба храпел, будил. Я принимался свистеть. На короткое время храп прекращался. Но только я начинал засыпать, как Чиба выдавал какую-нибудь особенно громкую руладу и все повторялось снова. Я вскидывался. Свистел. Храп замолкал. Я опять засыпал, до следующего раза. Так, всю дорогу.

В город въехали уже затемно. Встречу Захар назначил в ресторане «Космос». Нашли его быстро. Длинный знал город неплохо, бывал в нем раньше на «гастролях».

Народу в зале ресторана было немного. Захар и с ним трое, сидели за столиком у стены, чуть в стороне от других.

Завидев нас Захар сделал знак тем троим. Они встали и перешли за соседний столик. Мы сели на их места.

Захар оказался маленьким и узкоплечим. На вид ничего особенного. И лицо как у сильно пьющего работяги. Только взгляд выдавал. Он был такой тяжелый, давящий… Выдержат его мог не каждый.

Юркий официант поменял посуду: забрал грязные рюмки и тарелки, поставил чистые. Захар, не глядя, разлил водку.

– Со свиданьицем, – сказал он, и не чокаясь выпил. Мы тоже. Потом молча закусывали. Захар отложил вилку и сказал:

– Ладно, Коль, что у тебя за проблемы?

Дядя Коля быстро и коротко рассказал. Захар задумался. Неторопясь достал сигарету, отломил фильтр. Бросил его в пепельницу, закурил.

– Ну что же., Интеллигент мне не брат, не сват, – сказал наконец Захар, – и даже не кореш. Решай с ним сам. Как решишь, так и будет. А я за тебя свое слово скажу – веско сказал он.

– Спасибо, – прерывисто выдохнул дядя Коля. – Спасибо. Я тебе должен.

– Сочтемся, – усмехнулся Захар. – Только имей в вид. Саныча лаврушники двигают. Они его даже короновать хотели. Так что когда решишь с ним, придется и с азерами решать. Я слыхал они у вас в силе.

Дядя Коля раздраженно дернул щекой. Захар сказал правду. Азера последнее время наглели. Это никому не нравилось.

– Больше не будут, – зло ответил дядя Коля. Захар испытующе посмотрел на него.

– Если сделаешь все как говоришь, я тебя пожалуй на город поставлю, а?

Если дядя Коля и удивился, то не показал виду. Лишь серьезно и просто сказал:

– Считай уже сделал.

– Не будем торопиться, – снова усмехнулся Захар и поднял бутылку, – отдохнешь? – спросил он, наливая водку. Дядя Коля отрицательно качнул головой.

– Спасибо, нет. Поеду. Время дорого.

– Как хочешь, – ответил Захар и поднял рюмку. – Ну тогда на посошок!

10

На следующий день после возвращения подстрелили Осину. Он как раз выходил от дяди Коля, спускался по лестнице. Там, между вторым и третьим этажами, в него стреляли. Два раза. Из «ТТ». Осине повезло, – стрелявший торопился – пуля попала в бедро и прошла навылет. Стрелок скрылся. Осину увезли в больницу.

– Это Интеллигент, – уверенно сказал дядя Коля. Мы молча согласились.

– Дома жить больше нельзя, – продолжил дядя Коля. – Надо лечь на дно. Вопрос– где?

– Можно у меня в деревне отсидеться, – предложил Длинный. – Бабка одна живет, дом большой. Она только рада будет.

– Далеко деревня? – спросил дядя Коля

– Пятьдесят километров.

– Подходит. Только Андрея сначала из больницы заберем.

– Не знаю, не знаю, – с сомнением сказал я. – Свалить в деревню, вдруг… Не знаю. Родителям надо что-то сказать…

– Точно, скажи, – кивнул дядя Коля. – И адрес еще оставь. Нет, Вадик, ерунду не городи. Лучше иди собирайся.

– А что собирать-то?

– Ну вещи возьми: трусы, носки. Особо не набирай. Я тяжело вздохнул.

– Ладно. Встал, пошел к дверям.

– У тебя пол часа! – крикнул мне в догонку дядя Коля.

Я быстро скидал шмотки в спортивную сумку. Застегнул ее. Остановился посреди комнаты. Огляделся. Что забыл? Что не взял? Взгляд упал на корабль, стоявший на шкафу, на верху. Давненько я про него не вспоминал. Он был все такой же, я ведь его берег. Лишь паруса пожелтели. А так, почти как новый. Эх, детство золотое, счастливая пора… будь оно все неладно… Я вздохнул и поставил корабль на место. Присел у стола. Лист бумаги и ручка. Что же мне написать родителям?

«Папа, мама! Я уезжаю к другу на свадьбу. Вернусь через две недели. Вадим.»

Записку засунул за зеркало в коридоре. С сумкой в руке вышел из квартиры. Дядя Коля уже ждал меня. Возле двери лежал старый запачканный рюкзак.

– Готов? – спросил дядя Коля. – Тогда иди вниз.

– А Длинный? Он что за вещами не пойдет? Дядя Коля ткнул ногой в рюкзак.

– Все здесь, Вадик. Давай спускайся, не стой.

«УАЗик» стоял возле подъезда. Длинный был в кабине и откинув крышку копался в моторе. Дядя Коля раздраженно сплюнул.

– Ну, ты еще скажи, что сломался! Длинный поднял голову.

– Один момент. Сейчас поедем.

Я молча закинул сумку в машину и залез сам. Сел ни свое постоянное место – боковое сидение возле дверцы. Длинный посмотрел на меня и усмехнулся.

– Пассажир уже готов? Я кивнул.

– Готов.

– Тогда поехали, – Длинный захлопнул крышку. Повернул ключ, двигатель завелся. Дядя Коля протянул мне рюкзак.

– Положи его там.

Я бросил рюкзак рядом со своей сумкой. Возле Чибиного подъезда Длинный остановил машину. Несколько раз прогудел. Мотор не глушил.

Чиба появился через пару минут. Весь красный он тяжело дышал. Залез и уселся напротив меня. На этом месте обычно сидел осина.

– Мамашка прицепилась, – отдуваясь сообщил Чиба. – Едва отбрехался. Дядя Коля повернулся к нем:

– И что ты ей сказал?

– А что я скажу? – Я сам ни хрена не знаю!

– И правильно, что не знаешь, – сказал дядя Коля. – Конспирация, понял? Чиба обиженно засопел. Дядя Коля отвернулся.

– Давай теперь за Андрюхой в больницу, – бросил он Длинному.

… Осина лежал в травматологии. Часы для посещений уже закончились. Нас пускать не хотели. Толстая медсестра стала посреди коридора, раскинув руки.

– Не пущу. Завтра приходите, – заявила она.

Дядя Коля достал из кармана бумажник. Отсчитал несколько сотенных и сунул ей в нагрудный карман халата.

– Иди погуляй, красивая, – сказал он и легко отодвинул ее в сторону. Мы прошли мимо. В конце коридора я обернулся. Медсестра смотрела нам в след, открыв рот.

Дверь палаты, в которой лежал Осина, была приоткрыта. Осина сидел на кровати и играл в карты с двумя другими больными. У одного из них была загипсована нога, у другого на шее был надет корсет. Перед Осиной лежала горка сигарет. Увидев нас он обрадовался.

– Какие люди! – засмеялся он и гостеприимно подвинулся. – Садитесь, пацаны!

– Прокурор посадит, – без улыбки ответил дядя Коля и бросил ему на кровать пакет с одеждой. – Собирайся!

– Куда на ночь глядя? – удивился Осина.

– На кудыкину гору. Хочешь еще одну пулю? Осина с сожалением отбросил карты.

– Ладно, мужики. В другой раз доиграем.

– На что играете?– спросил я.

– На сигареты, – ответил Осина.

Он морщась натянул спортивные брюки, надел кроссовки. Встал, балансируя на одной ноге. Ухватился за спинку кровати и сказал:

– Без костылей не дойду.

Дядя Коля огляделся. Возле соседней кровати стояли два костыля. Дядя Коля взял один и протянул Осине.

– Держи. Больной с загипсованной ногой вскинулся:

– Мужики, это мой! Чиба скривил рожу по блатному:

– Мужики в поле траву косят, понял? Больной ошарашенно захлопал глазами.

– Извини, Семеныч, – сказал ему Осина, – но тебе завтра другие дадут. Тот махнул рукой и отвернулся.

– Ну, до свидания, – попрощался Осина. – Сигареты оставляю. Травитесь.

Мы вышли из палаты. Медсестра все еще стояла в коридоре. Она увидела Осину, но ничего не сказала. На улице Осина глубоко вдохнул воздух.

– Хорошо! – громко сказал он. – Не люблю больницы!

Мы с Чибой помогли ему залезть в машину. Осина сел на свое место, вытянул ногу вперед. Я сочувственно спросил:

– Болит? Машину тряхнуло. Осина сморщился.

– Терпимо, – ответил он сквозь зубы. Дядя Коля повернулся к нам с переднего сиденья:

– Менты спрашивали что-нибудь?

– Конечно спрашивали. Я дурака включил – ничего не знаю, ничего не видел.

– Это Интеллигент, – сказал я.

– Ну а кто же еще, – спокойно ответил Осина. – Куда едем-то?

– К Длинному в деревню, – сказал дядя Коля. Отдохнешь на свежем воздухе, как на курорте. Машину снова тряхнуло. Осина глухо застонал. Похоже ему было очень больно, хоть он и держался. Острая жалость пронзила мое сердце и я закричал:

– Эй, Длинный, аккуратнее! Не дрова везешь!

– Да я что! – возмущенно откликнулся Длинный. – Это дорога такая.

– В гробу бы я видел такой курорт, – сдавленно произнес Осина.

– Останешься в городе – увидишь, – ответил дядя Коля. Осина промолчал.

11

Бабка Длинного, баба Даша, оказалась необъятной ширины старухой с генеральским голосом и повадками. Она тут же запрягла нас работать. Выяснилось, что ей надо вскопать огород, наколоть дрова, выкопать погреб и отремонтировать крышу. Осина хромал, дядя Коля принял на себя общее руководство, так что отдуваться пришлось Длинному, Чибе и мне. Через два дня я решительно заявил:

– Хватит. Еще один такой день и я сам сдамся Интеллигенту. Дядя Коля засмеялся.

– Ладно не работай, только тогда не светись здесь, уходи куда-нибудь.

– Уйду, – обещал я. – Баба Даша меня с собаками не найдет.

В результате я вставал утром. Быстро завтракал, брал удочку и уходил на реку. По дороге покупал бутылку самогона. На речке сразу раздевался до плавок, цеплял на крючок червяка, забрасывал и ложился на песок. Самогон ставил в воду.

Рыбак я не ахти какой, но мне везло. В речке водились караси, и я всегда ловил десяток-другой. Выбирал тех, что покрупнее, обмазывал глиной и запекал в углях. Когда рыба была готова, я доставал из реки самогон… Я частенько засиживался далеко заполночь. Горел костер, тихо журчала река. Я ложился на спину и часами смотрелся в звездное небо. Мне хорошо думалось одному. В такие ночи кажется, что на земле ты остался один. Словами объяснить это трудно…

Изредка приходил дядя Коля. Он тихо садился рядом. Я подвигал ему стакан. Мы почти не разговаривали. Горел костер. Журчала река. Лицо дяди Коли неуловимо менялось. Морщины разглаживались. Обычно настороженный взгляд становился каким-то умиротворенным. Когда прогорал костер и пустела бутылка, мы молча собирались и шли назад в деревню. Так проходили дни.

Срок, назначенный Интеллигентом неумолимо приближался. Из города доходили нерадостные слухи. Например о том, что Интеллигент объявил в «Ласточке»: «Боцман спекся. Если он или его шестерки появятся в городе, им не жить». Так что расклад был ясен.

Дня четыре до конца срока дядя Коля вместе с Осиной поехали в город. Им пришлось рискнуть – ехать на нашем «УАЗике» – Осина все еще с трудом ходил. За рулем, как всегда был Длинный. Я проводил их и сразу ушел на речку. Мне было все равно. Я не боялся будущего, потому что не думал о нем.

Они вернулись поздно, часов в десять., когда я только собрался поужинать. Разложил на газете дымящуюся рыбу. С бутылка самогона стекали холодные капли воды. И тут подъехали они. Первым из «УАЗика» вылез Осина. Дохромал на одной ноге до костра. Сел на песок, вытянув вперед раненую ногу. Стянул через голову майку, огляделся.

– Класс! – блаженно выдохнул он. – Как в раю! – потом посмотрел на меня. – А ты неплохо устроился.

– Стараюсь, в тон ему ответил я. Подошел дядя Коля и сел рядом.

– Ну что, угощай! – сказал он мне. Я усмехнулся.

– Сами угощайтесь. У нищих слуг нет. Дядя Коля рассмеялся.

– И то верно. А мы не гордые, верно, Андрюха? Сами угостимся. Дядя Коля взял бутылку, выдернул бумажную затычку из горлышка.

– Стакан один что ли? – спросил он. Я пожал плечами.

– Я в два горла пить не умею. Дядя Коля повернулся к машине.

– Длинный! Тащи стаканы! Три штуки! Длинный подошел к нам, протянул два граненых стакана.

– Больше нет.

– Ну и ладно, – сказал дядя Коля. – Значит будем поочереди. Ты последний. Длинный покачал головой.

– Без меня пейте, – и похлопал себя по животу. – Язва. Весь день болит. Я лучше покупаюсь.

– Как хочешь, – ответил дядя Коля. – Но завтра ты должен быть живой и здоровый.

– Куда я денусь, буду, – буркнул Длинный раздеваясь. Оставшись в одних трусах встал во весь рост, погладил себя по груди и вдруг подпрыгнув, стремительно ринулся в воду. Отфыркиваясь и поднимая тучи брызг, поплыл на другой берег. Дядя Коля разлил самогон по стаканам.

– За удачу, – сказал он свой обычный тост. Мы чокнулись.

Выпив, я поставил стакан, закурил. Внимательно посмотрел на дядю Колю. Ясно было, что все это не с проста.

– Давай, говори, – сказал я. Дядя Коля покрутил в руке стакан.

– Сам знаешь, Вадик, глядя в сторону начал он. – Интеллигента надо валить. Либо он, либо мы, по другому никак. Я дурашливо засмеялся и как школьник поднял руку:

– Я «за»! Дядя Коля натянуто улыбнулся.

– Это хорошо, что «за». Вопрос в том, как это сделать. Мы тут, в городе эту тему пробивали. Я с пацанами побеседовал. Все говорят – Интеллигент в последнее время пугливый стал. Всюду ходит с охраной. Просто так к нему не сунуться. Вот Андрей – дядя Коля кивнул на Осину – придумал план, но… – он замялся. – Дело в том … мы так и сяк крутили… Вобщем без тебя Вадик, не обойтись, – дядя Коля посмотрел и твердо закончил. – Валить Интеллигента придется тебе.

Почему-то его слова меня не удивили. Наверно подсознательно я ждал этого с самого начала.

Я посмотрел на них. Осина задумчиво пересыпал песок из ладони в ладонь. Дядя Коля обхватил колени руками и по-прежнему не смотрел на меня. Из воды вышел Длинный. По собачьи отряхнулся. Мокрые трусы облепили его тощие ноги. Я тихо спросил.

– Что за план? Осина оживился.

– План такой, – заговорил он, пододвигаясь ко мне. – Каждый вечер Интеллигент сидит в «Ласточке». Там он проблемы решает, на бильярде играет. Бухает иногда. Напротив «Ласточки» церковь. Возле церкви побираются бомжи, нищие… К ним все привыкли, внимания ни кто не обращает. Часов в одиннадцать Интеллигент уезжает домой. От двери до машины идет с охраной. Я предлагаю вот что: ты переодевайся бабой, бомжихой. Когда Интеллигент выйдет, подходишь к нему, вроде как за милостыней. Оказываешься рядом, стреляешь и сразу же сигаешь в кусты. Кусты справа от входа. За кустами дорога. Там тебя будет ждать длинный на машине.

– Кроме тебя некому, – вступил дядя Коля. У Андрея нога, Длинный за рулем, Чиба просто не сможет. Я буду страховать. Остаешься ты. Больше не кому.

Наступило молчание. Я испытывал страшное чувство гордости. Даже мысли не было отказаться. Я мог сделать то, что больше не мог никто. Все зависело только от меня. Я был в тайне рад этому, хотя и не показывал виду.

– Зачем бабой-то? – спросил я. Дядя Коля удивленно переспросил:

– Что?

– Зачем бабой переодеваться? – пояснил я.

– На бабу внимания меньше, – ответил Осина. – И опознать тебя труднее будет. Я кивнул, соглашаясь. Мы опять замолчали.

– Стрелять из «ТТ»? – снова спросил я.

– Нет, – сказал дядя Коля, – из обреза. Вернее будет.

Я огорчился в душе. Стрелять из ТТ мне казалось эффектнее. Я задал последний главный вопрос:

– Когда?

– Завтра, – ответил дядя Коля. Я посмотрел на часы. Было одиннадцать вечера. Я подумал, что жить мне осталось возможно всего двадцать четыре часа. Я взял бутылку и вылил остаток самогона в три стакана. Поднял свой.

– За удачу! – сказал я и не чокаясь выпил до дна.

12

Было десять тридцать вечера. Я сидел на лавочке метрах в ста от входа в кафе «Ласточка». Ждал Интеллигента.

Мимо, по аллее, шил люди. Я опускал голову, пряча лицо. Вобщем-то зря. Люди презрительно отворачивались. Уж очень сильно от меня воняло. Точнее от платья. Его пожертвовала баба Даша. Потом с ним колдовал Осина. Платье стало грязным и вонючим. Сначала мне было противно, потом притерпелся.

Двое пацанов, лет по десять, прошли мимо. Один из них демонстративно зажал нос:

– Ну и вонь! Отойдя метров на десять пацан крикнул:

– Вонючка! Иди помойся, вонючка!

Я бросил в них камень. Не попал. Лишь вспугнул стайку наглых воробьев. Они снялись с земли и пересели на деревья. Пацаны смеясь убежали.

Я нервно зевнул. Потянулся. Минуты ожидания тянулись бесконечно медленно. И с каждой минутой моя ненависть к Интеллигенту таяла. Вместо нее появляласть злость и обида на дядю Колю и Осину. «Они-то в стороне, а я здесь, жизнью рискую», – растравлял себя я. Конечно это было несправедливо, но я ничего не мог с собой поделать.

Еще, было страшно. Одновременно хотелось, чтобы все быстрее закончилось и чтобы ничего не случилось. Чтобы Интеллигент уже уехал. Или еще что. Лишь бы мне ничего не надо было делать. Хотя бы сегодня. Завтра – да! Завтра, пускай. Только не сегодня, не сейчас. «День кантовки, месяц жизни», крутилось в голове.

А еще хотелось ссать. Постоянно. Я отходил за кусты уже два раза, испуганно обмирая при каждом хлопке двери. Вдруг это Интеллигент? Но это был не он.

Интеллигент вышел неожиданно. Я уже почти поверил, что сегодня ничего не получится. Обрадовался. И вот тогда они вышли. Сначала появился Хмурый. Цепко огляделся. Повернулся назад и что-то сказал. Я закрыл глаза и медленно выдохнул. Когда открыл, они уже шли к машине. Впереди был Хмурый. За ним – Интеллигент. Еще двое шли по бокам, один сзади.

Самое трудное оказалось встать. Я будто прилип к этой лавочке. Но я все таки встал. Сделал несколько неуверенных шагов. Ноги дрожали и подгибались. Я бы наверное убежал. Но бежать было некуда.

И тогда я пошел навстречу. Я шел согнувшись. Боялся, что они увидят мои глаза и все поймут. Левой рукой я прижимал к животу сумку с обрезом. Правой мелко крестился.

– Эй, куда прешь? – крикнул мне Хмурый. – Пошла на хер!

В его возгласе прозвучали визгливые истеричные нотки. Он тоже нервничал и боялся. Это странным образом прибавило мне сил. Я вдруг успокоился. Хмурый легонько оттолкнул меня.

– Куда? Иди на хер!

Я что-то замычал и ткнул ему в грудь открытую ладонь, словно прося подаяние.

– Ты чего, тварь, не поняла? – Закричал Хмурый и толкнул меня сильнее. Я упал и на четвереньках пополз к Интеллигенту. Сумка с обрезом волочилась по земле.

– Ах ты блядь! – услышал я остервенелый вскрик. Сильный удар в живот подбросил меня в воздух. Я едва не закричал от боли. Удары следовали один за другим. Подняться я уже не мог. Я сжался и закрыл глаза.

– Прекрати! – громко произнес кто-то совсем рядом – Ты чего, наширялся что ли? Ты же забьешь ее!

Избиение прекратилось. Я попытался встать на четвереньки. Каждое движение отзывалось болью в животе. Меня мучительно вырвало. Кислый запах блевотины ударил в нос.

– Да она сама, Саныч! Я ей кричу: «Куда»?!, а она идет! – оправдывался Хмурый.

– Иди от сюда, мудак! И вы тоже! Толку от вас… Только баб уродовать можете! Ждите у машины!

Я услышал звук удаляющихся шагов и недовольное бурчание охранников. Интеллигент коснулся моего плеча:

– Давай, мать, вставай! Ты как, а?

Я встал на колени. Ладонями опирался в землю. Голову не поднимал. Первым делом поддернул к себе сумку.

– Ты их прости, мать, – говорил Интеллигент. – Они не со зла. Просто непонятки у нас сейчас, мать. Все на нервах. Давай я тебе денег дам, а, мать? Я опять замычал в ответ. Интеллигент поспешно зашарил по карманам.

– Сейчас, мать, сейчас, – бормотал он. – Ты подожди, я сейчас.

Моя рука скользнула в сумку, пальцы сжали приклад. Я плавно потянул обрез. Интеллигент держал в руках пачку денег. Отсчитал несколько купюр.

– Вот, мать, возьми, – сказал он, поднимая глаза на меня. Увидел нацеленный на него обрез. В глазах Интеллигента промелькнуло удивление.

– Ну, мать… – начал было он.

Я нажал на курки. Грохнул выстрел. Интеллигент шатнулся назад, но устоял. С шумом взлетела стая воробьев. Рубашка на груди Интеллигента из белой стала красной. Деньги выпали из руки. Подхваченные ветром закувыркались в воздухе. Интеллигент тяжело рухнул на землю.

Охранники у машины смотрели на меня. Хмурый медленно шагнул вперед. Его рука откинула полу куртки. Я увидел черную рукоятку пистолета за поясом.

– Саныча убили! – резанул уши резкий крик и время внезапно ускорилось. Хмурый рванул пистолет из-за пояса. Я вскочил, подхватил сумку и ринулся в кусты.

Бах! Бах! Бах! – прозвучали выстрелы. Я пригнулся и наддал. Выскочил на дорогу. Машины не было! Сзади трещали ветки. За мной гнались. Я затравленно оглянулся. Слезы отчаяния выступили на глазах.

Белый «Москвич» – 412 на большой скорости выскочил из-за поворота. С визгом затормозил возле меня. Задняя дверца распахнулась. Дядя Коля закричал мне:

– Сюда! Головой вперед я нырнул внутрь и «Москвич» сразу ринулся с места.

Пух! Пух! – пули с глухим звуком ударяли в кузов. Я скорчился лежа на сидении. Длинный бешено выкручивал руль.

Не сбавляя скорости он вошел в поворот. Потом еще раз. И еще. Резко затормозил. Я скатился с сидения на пол. Захлопали дверцы.

– Вадик! Быстрее! Вадик! – закричал дядя Коля.

Я, путаясь в подолах платья, выбрался из машины. Наш «УАЗик» уже трогался. Задние дверцы были открыты. Дядя Коля стоял на коленях, придерживая их.

– Вадик! Быстрее!

Я догнал «УАЗик». Забросил вперед сумку. Перевалился сам. Дядя Коля захлопнул дверцы.

– Гони, – крикнул он.

Мотор заревел. Я почувствовал как пол уходит из-под ног, уцепился за скобу, чтобы не упасть.

13

В город мы вернулись через три дня. В этот день как раз хоронили Интеллигента.

Когда проезжали через центр, я, повинуясь внезапному порыву, хлопнул Длинного по плечу.

– Останови, я выйду. Дядя Коля оглянулся.

– Зачем?

– К подруге зайду, – ответил я. Дядя Коля укоризненно покачал головой.

– К подруге! … Нет чтоб к матери… Я поморщился.

– Не учите меня жить. Помогите материально. Дядя Коля сунул руку в карман.

– Сколько тебе?

– Ты серьезно? – удивился я. – Давай сколько не жалко. Дядя Коля щедро протянул мне пачку.

– Бери. Заработал. Я сунул деньги в карман.

– Спасибо. Дядя Коля засмеялся.

– Не за что. Чиба завистливо покосился на меня. А мне? – спросил он. Дядя Коля смерил его взглядом.

– Ты не заработал еще. Чиба обиженно замолчал. Я выскочил из машины.

– Пока! – и захлопнул дверцу. «УАЗик» тронулся. Дядя Коля высунулся из окна.

– Вадик! – крикнул он, – завтра в восемь у меня: чтоб как штык!

– Хорошо! – ответил я и помахал рукой. – Пока!

Я перешел дорогу. Дворами прошел к Юлиному дому. Остановился возле подъезда. Постоял. Все было как раньше. Ничего не изменилось, кроме меня.

Я взбежал по лестнице. Позвонил в дверь. Услышал тяжелые шаркающие шаги за дверью. Старческий голос спросил:

– Кто?

– Я узнал голос юлиной бабушки:

– Это Вадим. Юля дома?

– Дома, дома. Сейчас позову. Старуха зашаркала и удалилась.

Потом дверь резко распахнулась. Юля бросилась мне на шею. Я обнял ее. ЕЕ щеки были мокрыми.

– Ты плачешь? – спросил я. – Почему? Она не ответила. Теснее прижалась ко мне.

Я приподнял ее и внес в квартиру. Ногой захлопнул за собой дверь и понес ее в ее комнату.

В комнате она опустилась на диван и закрыла лицо руками. Я услышал сдавленные всхлипывания. Мое сердце тревожно забилось. Я встал перед Юлей на колени. Осторожно отвел от лица руки.

– Что случилось? Тебя обидели? Кто? Скажи кто? Юля по-детски шмыгнула носом:

– Никто меня не обижал. Я растерянно посмотрел на нее:

– А чего ты тогда ревешь?

– Я не реву. А ты сам пропал куда-то и ничего мне не сказал и даже не позвонил. – И на глаза у нее опять навернулись слезы. Я сел рядом с ней и обнял за плечи. Успокаивающе погладил.

– Я к товарищу уезжал. Так получилось, Юль. Извини. А позвонить не мог, в деревне телефона нет. Я заглянул ей в лицо.

– Извини, а? Юля кулачками вытерла слезы:

– Ладно, извиняю. Вдруг она испуганно округлила глаза.

– Ой, Вадик. Тебе же нельзя домой! Тебя какие-то бандиты ищут. Они даже к тебе домой приходили! Тебе спрятаться надо! Я пренебрежительно махнул рукой.

– Пустяки. Я с ними уже разобрался.

– Правда? – недоверчиво спросила Юля.

– Конечно правда! Когда я тебе врал? Юля засмеялась.

– Всегда!

– Ах так?! Защекочу!

Я повалил Юлю на диван. Она хохоча отбивалась. Моя ладонь легла ей на грудь. Юля вздрогнула и замерла. Ее глаза подернулись дымкой. Голова закружилась. Губы приоткрылись обнажив ровную полоску зубов. Мои губы прижались к ее губам. Я почувствовал как набухают и твердеют соски под моей ладонью. Юля расстегнула молнию моей олимпийки.

– Слушай, я пропотел весь, – смущенно прошептал я, – может помыться сначала? Юля потянула олимпийку с моих плеч.

– Потом…

… Я приподнялся на локте. Пошарил по полу в поисках олимпийки. Наша одежда была разбросана по всей комнате. Я нашел олимпийку. Достал из кармана сигареты, закурил. Оглядел разворошенную постель.

– Ну и бардак мы организовали, – улыбаясь сказал я. Юля не ответила. Она села на постели, придерживая на груди простыню.

– Вадик, сказала она. Я блаженно выпустил дым.

– Что?

– Я хочу тебе что-то сказать.

– Говори, – я потянул ее к себе, но Юля осторожно высвободилась.

– Это очень-очень важно, – сказала она.

Я внимательно посмотрел на нее. Ее лицо было сосредоточенным и серьезным.

– Говори, – повторил я. Юля глубоко вздохнула.

– Я … у меня … – начала она и замолчала. Вырвала у меня сигарету. Несколько раз глубоко затянулась. Раздавила сигарету в пепельнице. В общем… У меня будет ребенок, – быстро произнесла она.

Я сел. Достал новую сигарету. Закурил. Юля напряженно ждала. Я выпусти колечко дыма. Проследил как оно дрожа поднимается к потолку. Потом спросил:

– От кого? Юля вздрогнула как от удара. Метнула на меня яростный взгляд.

– Ты… ты… – она задохнулась. – Убирайся! – Юля толкнула меня. Я чуть не свалился с дивана. Сигарета упала на пол, рассыпая красные искры.

– Успокойся! – я схватил Юлю за руки. – Успокойся! Ну?

Юля отвернулась. Ее плечи задрожали. Меня затопила волна нежности и любви. Я обнял Юлю.

– Ну что ты? Что ты? Успокойся! Прости меня, я дурак, дурак! Только не плачь, а? Пожалуйста! Я целовал ее глаза, шею, губы. Юля постепенно успокоилась.

– Тебе наверное смешно, – тих сказала она, – но я так обиделась… Я теснее прижал ее к себе.

– Ничего. Я понимаю. Это ведь я виноват. Юля заглянула мне в глаза.

– Что мне теперь делать, Вадик? – спросила она. Я пожал плечами.

– Не знаю, деланно равнодушно сказал я. Юлино лицо вытянулось. Я чуть не расхохотался. Удержался с трудом.

– Хотя есть вариант… – продолжил я. Юля замерла, не отрывая от меня глаз. После паузы я закончил, – может тебе за меня замуж выйти, а?

Юля потрясенно уставилась на меня. Я ухмыльнулся. Юля счастливо засмеялась.

– Ой, Вадик! – и обвила руками мою шею. Я бережно отстранил ее. Просунул руку под простыней и положил ладонь на живот Юле.

– Сколько?

– Шесть недель – сразу ответила Юля.

– А кто?

– Пока неизвестно. Я откинулся на подушку. Покачал улыбаясь головой.

– Ну и ну. В один день и жена и ребенок! Юля вытянулась рядом, прижалась ко мне и положила голову на плечо.

– Это тебе повезло, – сказала она. Я обдумал ее слова.

– Знаешь, – немного удивленно сказал я, – а ведь ты похоже права.

14

Я нервно зевнул, потянулся, упершись ладонями в крышу «УАЗика», посмотрел на часы.

– Без пяти одиннадцать, – сказал я вслух.

Мне никто не ответил. Я поерзал на сидении. Сменил позу. Сидение противно заскрипело.

– Уже два часа сидим, – снова сказал я. Дядя Коля обернулся и посмотрел на меня.

– Не суетись, сказал он. Успокойся.

– Да я и не волнуются, – ответил я, сдерживая раздражение – просто я уже два часа здесь сижу, а на кой черт – непонятно! Дядя Коля терпеливо ответил.

– Мы ждем Сяву. Я тебе это уже объяснял.

– А если он не придет, а, дядя Коля? Мы что, всю жизнь тут будем сидеть? – спросил я, и оглянулся на Осину и Чибу в поисках поддержки. Осина промолчал. Чиба ответил мне полным сочувствия взглядом, но высказаться не решился.

– Придет, – спокойно сказал дядя Коля и отвернулся.

– Включи музыку, – попросил он Длинного.

Длинный воткнул кассету. «Шансонетка…» – запела магнитола. Я громко вздохнул.

– Слышь, Вадик… – сказал Длинный.

– Что?

– Ты вроде у бабы был?

– Ну? – я с подозрением посмотрел на него.

– А чего ты тогда такой нервный? Не дала что ли? – и Длинный засмеялся. Дядя Коля насмешливо подмигнул мне в зеркале заднего вида.

– А правда Вадик, что не дала? Так не переживай, от сперматоксикоза мы тебе умереть не дадим. Другую найдем!

Я зло фыркнул и отвернувшись уставился в окно. Ведь от Юли я ушел только по тому, что дядя Коля велел быть у него в восемь. А зачем? Чтобы задницу в «УАЗике отсиживать?! Дядя Коля перегнулся через спинку сидения.

– Да ты не обижайся, – улыбаясь сказал он, – мы же шутим.

– Я не обижаюсь, – буркнул я не глядя на него. Дядя Коля примирительно похлопал меня по плечу.

– И правильно, не обижайся, – сказал он и заботливо заглянул мне в лицо. – Что, Вадик, проблемы? Поругался что ли с ней?

– Да нет, – ответил я нехотя. Дядя Коля не отставал.

– А что тогда? Я не выдержал

– Ну чего прикопались-то? Женюсь я, понятно? Же-нюсь!

– Н-у-у-у, – потрясенно протянул дядя Коля. Я огляделся. Все смотрели на меня, даже Длинный. Лица их расплывались в улыбках. На меня снова накатило раздражение.

– Ну чего смотрите?! – выкрикнул я. – Женюсь и все! Что такого-то?

– Не врешь? – спросил дядя Коля.

– Нет.

– Ну-у, Вадик, дядя Коля полностью развернулся на сидении. – Иди сюда. – Я наклонился к нему. Дядя Коля обнял меня. Потом отстранился и оглядел, словно видел впервые.

– Ну-у, Вадик! Поздравляю! Я смущенно улыбнулся. Сзади меня облапил Чиба.

– Поздравляю, Вадик! – сказал он. – Теперь тебе ребенка надо делать! Я весело засмеялся. Раздражение прошло, на душе вдруг стало легко.

– А я уже!

– Что, уже? – не понял Осина.

– Уже сделал, – пояснил я улыбаясь. – В декабре родится. Дядя Коля только покрутил головой.

– Наш пострел везде поспел, – сказал он. – А свадьба-то когда, жених?

– Не знаю, – ответил я. – Да может свадьбы и не будет. Просто распишемся и все.

– Ну нет, – решительно возразил дядя Коля. – Первый из нас женится и без свадьбы? Не выйдет! Я махнул рукой.

– Ладно, поживем– увидим.

– Тут смотреть нечего, – ответил дядя Коля. – Есть жених, есть невеста и есть деньги. Значит будет и свадьба.

– Правда, Вадик, – поддержал его Осина. – Надо свадьбу играть.

– Свадь-бу! Свадь-бу! – закричал Чиба. Я поднял руки сдаваясь.

– Уговорили. Будет свадьба. Дядя Коля вдруг насторожился.

– Тихо! – прошипел он.

Мы замерли. Белая «восьмерка» въехала во двор. Остановилась между железными гаражами и помойкой, метрах в тридцати от «УАЗика». Погасли фары, потом заглох двигатель. Водитель вылез, захлопнул дверцу, склонился, закрывая ее.

– Сява, – тихо сказал дядя Коля.

Сява выпрямился. Оглядел двор. Дернулся, заметив наш «УАЗик». Быстро пошел, почти побежал к обшарпаной кирпичной пятиэтажке.

– Дядя Коля распахнул дверцу.

– Сява! – позвал он. Сява вздрогнул и остановился.

– Сява! – чуть громче повторил дядя Коля. Сява медленно повернулся.

– Сюда иди! – поманил его пальцем дядя Коля.

Сява пошел к нему деревянно переставляя ноги. Дядя Коля спрыгнул на землю.

– Здорово, Сява.

– З…Здорово, Б…Боцман, – выдавил Сява. Я прилип к окну не сводя с Сявы глаз.

– Что не заходишь? – улыбаясь спросил дядя Коля. – Зазнался что ли?

– Сява посмотрел на него как кролик на удава и не ответил. В глазах его был ужас. Дядя Коля взял Сяву за рукав и потянул к боковой дверце.

– Залазь. Сява слабо дернулся.

– Н…Не надо, Боцман! – умоляюще забормотал он. – Не надо! Дядя Коля деланно удивился.

– Да ты что, Сява? Испугался, что ли? Чего? Мы же просто покататься поедем… Дядя Коля открыл дверцы и подтолкнул Сяву.

– Лезь.

Сява обреченно вздохнул, и пригнувшись, обреченно полез в машину. Запнулся о порожек. Упал, и так и остался на полу. Дядя Коля залез следом.

– Поехали, Длинный, – бросил он.

«УАЗик» медленно тронулся, постепенно набирая скорость. Дядя Коля придвинулся ближе к Сяве. Сява отшатнулся. Пытался отползти, но уперся спиной в стену. Его ноги беспомощно скребли пол. Сяве было страшно, и он даже не пытался этого скрыть. Я почувствовал брезгливую жалость к нему и странное, болезненное любопытство. Словно подглядываешь за человеком, который делает что-то стыдное.

– Ну что, Сява, спросил дядя Коля. – Похоронили Интеллигента?

– П…Похоронили.

– Место хорошее нашли?

– Х…Хорошее.. на … горке. Дядя Коля задумчиво покачал головой.

– Это хорошо, что на горке. А у меня мать в низине похоронили. Весной затопляет. Это плохо. Да, Сява? Сява затряс головой.

– Д…да.

– Хотя я-то думаю, что мертвым все равно где лежать. Один черт гнить, так какая разница где? А ты как думаешь?

– Н..Не знаю.

– Что значит не знаешь? – поморщился дядя Коля. – Вот ты Сява где хочешь, чтобы тебя похоронили? В низине или на горке? Или, скажем, просто на помойку выбросили? А. Сява?

Сява закрыл глаза. Пот ручейками стекал по его лицу. Волосы на голове взмокли. Сява молчал. Дядя Коля похлопал его по щеке.

– Эх ты Сява, Сява. Сявка ты , а не Сява.

Остаток пути мы ехали молча. На просеке машину сильно трясло. Сявина голова безвольно болталась на плечах. Наконец «УАЗик» остановился.

– Приехали, сказал Длинный. Дядя Коля пнул Сяву.

– Выходи.

Сява не вставая пополз к двери. Дядя Коля схватил его за шиворот и скинул на землю. Спрыгнул сам. Следом вылезли мы.

Я огляделся. Мы были в лесу. Ярко светила луна. Легкий ветерок раскачивал верхушки берез. Листва тихо шелестела.

– Поднимите его! – сказал дядя Коля. Мы с Осиной подхватили Сяву и поставили на ноги.

– Не будем терять время – сказал дядя Коля. – Мне от тебя нужен полный доклад – кто, сколько и когда платит Интеллигенту. И где Интеллигент хранил общак. Скажешь – отпущу живым.

– Я… я не знаю, – дрожащим голосом ответил Сява.

– Врешь, – уверенно сказал дядя Коля.

– Нет! Падлой буду – не знаю! – забожился Сява. Дядя Коля задумчиво почесал нос.

– А может и не врешь… В глазах Сявы появилась надежда… Дядя Коля вдруг весело улыбнулся:

– Врешь – не врешь, зачем гадать? Сейчас и проверим! Согласен?

Сява неуверенно кивнул. Дядя Коля нырнул в «УАЗик». Когда вылез, в руках у него была ножовка по металлу.

– Вот Сява, это лучше любого детектора лжи, – сказал он.

Сява рванулся из наших рук. Мы с Осиной вцепились в него, не отпуская. Сява рвался с такой сило, что повалил нас на землю.

– Не-е-ет! – дико закричал он. – Н-е-е-ет!

– Тащите его на поляну! – приказал дядя Коля. Мы поволокли Сяву. За руки, спиной вперед. Дядя Коля шел следом.

– Кидайте здесь! – сказал он.

Мы опустили Сяву на землю лицом вверх. Я встал коленями ему на грудь. Чиба навалился на ноги. Дядя Коля руководил.

– Руку держите, руку! Сява сцепил пальцы. Мы с трудом разорвали их. Дядя Коля подсунул обрубок бревна.

– Прижимай!

Осина схватил Сявину кисть и надавив на нее всем телом, прижал поперек бревна. Сява выгнулся, пытаясь высвободиться.

– Суки! – кричал он. – Суки! Беспредельщики! Дядя Коля склонился над ним.

– Все еще хочешь быть героем? Сява отчаянно брыкался, чуть не сбросив меня на землю.

– Сука ты, Боцман! Пидор! – закричал он. – Ну убей меня, сука! Убей! Все равно ничего не скажу! Сдохну, а не скажу. На лице дядя Коли не дрогнул ни один мускул.

– На счет сдохнуть – мысль хорошая, спокойно произнес он, – только не сразу. Умирать ты будешь медленно.

Дядя Коля встал на колени. Установил полотно ножовки на запястье Сявы. Сява, подо мной, задрожал. Крупные капли пота градом катились по его лицу.

– Хочешь быть героем? Ну так будь, сказал дядя Коля и потянул ножовку на себя. На запястье выступила ярко алая полоса. Брызнула кровь.

– А-А-А-А! – дико выл Сява.

Зубья ножовки рвали человеческую плоть. Сява бился подо мной. Я едва мог удержать его.

– А-А-А-А!!

Его вой сверлил уши. Тошнотворно теплые сгустки упали мне на лицо и поползли по щеке. Мне казалось, что я сейчас сойду с ума, если не вытру их, но я не мог отпустить Сяву. Ножовка безостановочно шныряла вперед-назад, снова вперед и снова назад… Сява обмяк. Вой оборвался. В наступившей тишине я услышал как хрустит перепиливаемая кость.

– Все! – выдохнул дядя Коля.

Кисть лежала на земле, возле бревна. Сявина рука без нее выглядела странно. Как-то недоделано. Кровь толчками выливалась из нее, образуя на траве тускло блестевшую лужицу. Чиба встал и шатаясь побрел к кустам.

– Глянь, он не сдох там? – сказал дядя Коля.

Я посмотрел на Сяву, его лицо отливало мертвенной синевой. Надо было проверить пульс. Я с трудом перебарывая себя протянул руку. Ощутил слабое биение.

– Вроде, нет… Из-за кустов донеслись лающие звуки. – Чибу вырвало. Дядя Коля бросил мне резиновый жгут.

– Перетяни, пока вся кровь не вытекла.

Осторожно, стараясь как можно меньше касаться руки, я затянул жгут. Кровотечение резко уменьшилось. Осина сидел на корточках и остановившимся взглядом смотрел на бревно. Вернулся Чиба. Не доходя нескольких шагов он споткнулся и тяжело осел на землю, хватая воздух открытым ртом.

– Вадик, надо ямку вырыть, – сказал дядя Коля.

Я поднял на него глаза. Дядя Коля жадно курил, держа сигарету кончиками окровавленных пальцев. Когда он затягивался, огонек сигареты разгорался, освещая его лицо: острый нос, выпирающие скулы и темные провалы щек.

– Какую ямку? – механически переспросил я. Дядя Коля раздраженно отбросил окурок.

– Могилу, Вадик, – ответил он. – Могилку. Я встал. Ноги затекли. Преодолевая боль я сделал несколько шагов.

– Чибу тоже возьми, – бросил мне в спину дядя Коля. Я пошел к Чибе.

– Вставай, – сказал я ему.

Чиба непонимающе посмотрел на меня. Мне показалось, что он словно похудел. По крайней мере не было на щеках его вечного кирпичного румянца. Я схватил его за руку, потянул вверх. Чиба поднялся. Я толкнул его в спину.

– Шагай!

Чиба спотыкаясь, пошел к машине. Я – за ним. Длинный сидел возле «УАЗика» и курил.

– Закончили? – спросил он, увидев меня. Я не отвечая вырвал у него сигарету. Глубоко затянулся.

– Да ты говори, закончили? – потеребил меня длинный.

– Лопаты дай, – ответил я ему.

– Сейчас, – засуетился Длинный. Он полез в машину и вынул из нее три лопаты – две штыковые и одну совковую.

Я взял штыковую и, волоча ее за собой, отошел от «УАЗика метров на пять. Обоими руками взялся за ручку и с размаху всадил лопату в землю.

– Здесь.

– Погоди, – остановил меня Длинный. – Давай сначала дерн уберем.

Мы очертили лопатами прямоугольник метра два на полтора. Потом разделили его на квадраты. Каждый квадрат дерна аккуратно вынимали и складывали в сторонке.

– Чиба, иди сюда! – позвал я, когда с дерном закончили. – Копай!

Чиба безучастно подчинился. Мы быстро выбрали верхний, черный слой. Дальше пошла глина. Мы с Чибой обдалбывали ее. Затем в яму спрыгивал Длинный с подборкой. В это время я отдыхал. Несколько раз оглядывался туда, где остался Сява. Дядя Коля и Осина сидели возле него на корточках. Что-то негромко спрашивали. Сява отвечал, слабым, прерывающимся голосом.

В один из таких перекуров я сидел на земле, вытянув перед собой ноги. Услышал приближающиеся шаги. Кто-то подошел сзади и остановился. Чиркнула спичка. В воздухе резко запахло табаком. Догоревшая спичка упала передо мной. Я не обернулся.

– Длинный, дочищай и хорош – произнес за моей спиной дядя Коля. Длинный разогнулся в яме. Вытер со лба пот.

– Да я, Боцман, и сам так хотел, – сказал он. Ему, похоже, очень хотелось поговорить.

– Вадик, иди Андрюхе помоги, – сказал мне дядя Коля.

Я нехотя встал. Неописуемая, какая-то вековая усталость, давила меня к земле.

Сява лежал на прежнем месте. Он не шевелился. Кровь на земле уже успела почернеть и свернуться.

– Берись за плечи, – сказал Осина. Я ухватил Сяву за рубашку. Осина взял за ноги.

– Поднимаем, сказал он.

Сявина рубашка задралась, обнажив белое, без единой кровинки, тело. Я перехватил, комкая ткань в кулаке.

– Понесли, – сказал Осина, и мы понесли, широко расставляя ноги и приседая под тяжестью тела. За нами, по земле, тянулся кровавый след.

– Заноси! – морщась бросил Осина.

Я занес голову Сявы и мы уложили его на кучу вынутой земли. Осина уперся в него руками.

– Толкай!

Мы столкнули Сяву в яму. Я услышал как его тело ударилось в дно могилы. Раздался громкий стон. Я вздрогнул. Наступил на кучу земли и заглянул к нему. Сява лежал на спине. По его измазанному кровью и грязью лицу катились слезы. Дядя Коля ногой спихнул в яму несколько крупных комков глины.

– Засыпайте, – сказал он.

Осина взял лопату. Поддел снизу кучу земли и обрушил ее в могилу. Из могилы донеслось тихое всхлипывание.

… Я остервенело кидал землю. Я торопился засыпать могилу. Плач Сявы звучал у меня в ушах.

Когда на месте ямы вырос невысокий холмик, я остановился. Встал, опершись на лопату и тяжело дышал. Дядя Коля присел на корточки и прижался ухом к земле. Прислушался.

– Еще живой, сучонок, – удивленно сказал он.

Дядя Коля выпрямился, шагнул на холмик и затоптался на нем. Рыхлая земля проседала под его тяжестью. От машины подошел Длинный. В руках у него была большая банка.

– Вот бензин, сказал он. – Чего жечь будем?

– Полей бревно и вокруг, – ответил дядя Коля не переставая топтаться. Длинный повернулся, чтоб уйти. Дядя Коля повернулся и снял с себя рубашку.

– Эй, Длинный, – сказал он. – Ее тоже сожги, – и кинул ему свою запачканную кровью рубашку.

– Сожгу, кивнул Длинный.

– Мою тоже возьми, – сказал Осина.

– Давай. Длинный посмотрел на меня.

– Ты тоже давай, Вадик.

Я стянул через голову футболку. Вытер ею лицо, руки, плечи. Кинул Длинному.

– Держи. Длинный ловко поймал. Перебросил через руку вместе с остальными и ушел. Дядя Коля взял квадрат дерна, Уложил. Придирчиво оглядел.

– Пойдет, – и оглянулся на нас. – Работаем, пацаны, работаем!

– Эй, мудаки! – услышал я крик Длинного. Обернулся. Длинный стоял возле бревна и размахивал чем-то над головой. Я не сразу понял чем.

– Эй, мудаки! – кричал Длинный. – Вы же руку забыли! К горлу подкатил комок. Я стиснул зубы, сдерживая тошноту…

– Сожги ее! – крикнул дядя Коля и вздохнув добавил, – не раскапывать же…

Мы укладывали последние квадраты дерна, когда подошел Длинный. От него сильно пахло бензином.

– Почти незаметно, – сказал он.

– Полить бы хорошо, – ответил дядя Коля. – Жалко воды нет.

– Можно только поссать, – сказал Осина. Дядя Коля засмеялся.

– А что? Можно. Где тут у него голова?

– Тут, – показал Осина.

Дядя Коля встал на свежеуложенный дерн. Расстегнул брюки. Осина встал рядом с ним. Зажурчала струя мочи.

– Пусть Сява попьет, – ухмыльнулся дядя Коля.

– Думаешь протечет? – с интересом спросил длинный. Дядя Коля пожал плечами.

– Не знаю. Может быть.

– Тогда я тоже поссу, – решил Длинный. А ты, Вадик?

– Я? Что я? – вздрогнул я.

– Ну, будешь ссать?

Я взглянул на них. Они все стояли на могиле. Ссали. Даже Чиба. Да, Чиба тоже стоял там. Они смотрели на меня и ждали. Я физически ощутил пустоту, образовавшуюся вокруг меня. Я должен был что-то сделать.

– Давай, чего ты? – подбодрил меня дядя Коля. – Не стесняйся.

И я шагнул вперед. Встал на могилу. Расстегнул джинсы. Сначала не было ничего. Ни капли. Но вдруг полилась толстая желтая струя. Остро запахло мочой.

– Молодец, Вадик! – захохотал Длинный. – Напои Сяву! Дядя Коля подтянул брюки.

– Хватит ссать, – сказал он. – Поехали, – и пошел к машине. Осина и Длинный двинулись за ним. Струя иссякла. Я стряхнул последние капли и застегнулся.

– Вадик, забери лопаты! – крикнул мне Длинный.

Я собрал лопаты, очистил с них глину. Принес к машине и засунул под сидение. Сел сам.

Когда мы уже отъезжали, я оглянулся и увидел примятую траву и догоравший посреди поляны костер. Дядя Коля повернулся на переднем сидении.

– Ну что Вадик, решил когда свадьба-то?

15

Прошло три месяца. Наступила осень, – пора свадеб. Мою свадьбу гуляли в «Ласточке».

…Дядя Коля поднес рюмку к губам. Пригубил. Поморщился. Недоуменно посмотрел вокруг.

– Горько, – сказал он. – Горько. Горько!

– Горько! – радостно подхватили все за столом. – Горько! Горько!

Я вздохнул и покорно встал, в который уже раз. Следом поднялась Юля. Я с тоской оглядел застолье. Увидел смеющиеся, красные от выпитого лица гостей. Их открытые в крике рыт:

– Горь-ко! Горь-ко!

Я откинул фату с Юлиного лица. Юля смотрела на меня сияющими от счастья глазами. Я снова почувствовал себя неловко. Будто сделал пустяковый подарок, а в ответ получил горячую, искреннюю благодарность. Я смущенно улыбнулся и поцеловал ее в теплые податливые губы. Гости бурно зааплодировали.

Я сел на свое место, чувствуя себя клоуном в цирке. Юля под столом сжала мою руку.

Застолье снова распалось на группы. Вспыхнули утихшие было разговоры. Музыканты на невысокой эстраде в углу заиграли что-то энергичное. Площадка между эстрадой и витриной кафе заполнилась танцующими. Мама наклонилась через стол ко мне.

– Я за тебя рада, Вадик! – сказала она. – И за тебя, Юленька! Счастья вам, дети!

– Спасибо, мам, – вяло ответил я.

– Что с тобой? – встревожилась мама. – Почему такой скучный?

– Да устал я что-то, скорее бы все закончилось. Мама смеясь укоризненно покачала головой.

– Ну как ты можешь так говорить, Вадик? Что Юля-то подумает? Ты Юленька не слушай его.

– Да я и не слушаю, – улыбаясь сказала Юля. К маме подошел отец.

– Хватит, мать, молодых воспитывать, – сказал он и потянул ее из-за стола. – Еще успеешь. Пошли лучше танцевать.

Мама вскочила, легко, как молодая. Отец подхватил ее под руку и повел к танцующим.

Близняшки тоже были на свадьбе. Света пришла с Осиной. Марина – с дядей Колей. Несмотря на внешнюю похожесть, внутренне они оказались очень разными. Вели себя тоже по-разному. Света веселилась, кричала «горько», танцевала. Марина же сидела мрачнее тучи. От дядя Коли не отходила не на шаг. А он как назло почти не обращал на нее внимания. Марина сильно переживала. Это заметили все. И видно с горя она вдруг сильно напилась. Теперь она пригорюнившись подперла кулаком щеку и с завистью смотрела на Юлю.

– Счастливая ты, Юлька, – с пьяной откровенностью сказала Марина. – Все у тебя получается. И в институте ты учишься, и замуж ты вышла, а я …– и она тяжело вздохнула. Юля великодушно возразила:

– Ну что ты, Марина! У тебя тоже все будет, ты главное не переживай.

– Ты правда так думаешь? – с надеждой спросила Марина.

– Конечно! – горячо ответила Юля. Марина внезапно развеселилась, тряхнула головой.

– И верно, какие мои годы? – воскликнула она – Все еще впереди! – и неудержавшись похвасталась, – а я ведь твой букет поймала!

– Ну вот видишь! – откликнулась Юля. – Значит ты скоро замуж выйдешь!

– Интересно за кого? – хихикнула Марина.

– Как за кого? – удивилась Юля. – Вон, за дядю Колю.

– Его женишь, опять погрустнела Марина. – Легче монаха женить, чем его.

– Да ну! Ты не права, – возмутилась Юля. – Он и сам жениться хочет!

– А ты откуда знаешь? – насторожилась Марина.

– А вот знаю! Да ты спроси. Он тебе сам скажет!

Марина нерешительно оглянулась на дядю Колю. Он о чем-то увлеченно говорил с Длинным. Юля настойчиво повторила:

– Спроси, спроси! Марина заколебалась. Я наклонился и шепнул Юле на ухо:

– Хватит. Перестань ее подзуживать. Юля беспечно отмахнулась.

– Ничего страшного. Пусть сама все узнает. Марина тронула дядю Колю за плечо.

– Коль! Тот даже не оглянулся. Марина вспыхнула и потрясла его.

– Коль!

– Ну чего тебе, красивая? – нехотя развернулся к ней дядя Коля, – не видишь что ли, я разговариваю.

Марина беспомощно оглянулась на Юлю. Та ответила ей решительным взглядом, мол, действуй.

– Коль, ты на мне женишься? – спросила Марина. Дядя Коля уже повернулся к ней спиной и снова говорил с Длинным.

– Конечно, красивая, – бросил он не оборачиваясь. Марина просияла.

– Ой, Юлька! – закричала она. – Какой же ты молодец! Я тебе так благодарна! – и вскакивая со стула обняла дядю Колю. – Ой, Коля! Я тебя так люблю! – она расцеловала его. – Пойду Светку обрадую! – и унеслась.

Дядя Коля проводил ее удивленным взглядом. Стирая со щеки помаду спросил:

– Чего это она, а?

– Как чего? – ответил я. – Ты же на ней жениться обещал Дядя Коля ошеломленно уставился на меня.

– Когда?

– Сейчас, – засмеялся я. – Ты что, забыл уже?

– Да я вообще не слушал, что она там спрашивает! Ответил просто, чтобы отвязаться.

– Ну вот и отвязался! – расхохотался я. – А теперь все. Слово не воробей. Придется жениться!

– Я впервые видел дядю Колю таким растерянным. Он покрутил головой.

– Ну-у дела! Вот, попал! Попал так попал! – потрясенно повторял он.

– А чего? – продолжал я его подкалывать. – Правда, женись. Чем она плоха-то? Дядя Коля усмехнулся.

– Ночью, всем хороша, а вот днем… Сияющая Марина появилась у него за спиной.

– Коль, хватит сидеть! Пойдем танцевать! – громко сказала она и схватила дядю Колю за руку. – Сейчас будут для нас медленный танец играть, я заказала! – Марина настойчиво тянула его из-за стола. – Пошли! Дядя Коля смущенно ухмыляясь посмотрел на меня и встал.

– Ну пошли, красивая, – сказал он.

– Похоже она и правда его любит, – сказал я Юле.

– А ты что не знал? – ответила она.

Музыканты на эстраде действительно заиграли медленный танец. Я отодвинул стул и встал.

– Девушка, – сказал я Юле. – Можно вас пригласить? Юля сразу включилась в игру. Скромно потупилась:

– Не уверена, – ответила она, – но можете попробовать. Я церемонно подал ей руку.

– Прошу.

Отходя от стола мы столкнулись с мамой и отцом. Мама раскраснелась и запыхалась. Отец смеясь сказал:

– Смена караула!

Я шутливо отдал ему честь. Осина со Светой, шедшие за моими родителями посторонились.

– Дорогу, молодым! – весело закричал Осина.

Мы с Юлей втиснулись в толпу танцующих. Обнялись и затоптались, почти на одном месте. Поминутно сталкивались с другими парами. Рядом танцевали дядя Коля с Мариной. Марина почти висела на нем, прижавшись всем телом. Мы встретились с дядей Колей взглядами. Я насмешливо подмигнул. Он улыбаясь развел руками.

Нас с Юлей притиснули к самой эстраде. Музыка, лившаяся из огромных колонок, оглушала.

– Надо выбираться от сюда, – закричал на ухо Юле. – А то оглохнем!

Я приподнялся на носках, высматривая свободное местечко. Через стеклянную витрину кафе я увидел, как прямо напротив нас остановились «Жигули» – «копейка» грязно-белого цвета. Стекла у нее были тонированные. Выглядело это нелепо. Не соответствовало машине, ее потрепанному виду. Я мельком отметил это несоответствие.

Передние и задние боковые стекла «Жигулей» опустились. Из них одновременно высунулись черные стволы. Я застыл на месте. Меня толкали со всех сторон, но я не двигался.

– Ты что, Вадик? Ты что? – затормошила меня Юля.

Я не успел ответить. Стволы часто задергались. Дзынь! Разлетелось толстое витринное стекло. Я увидел растерянные, недоумевающие лица танцующих. Резко на высокой ноте оборвалась музыка.

Тах! Тах! Тах! – звук был такой, словно рядом работает отбойный молоток. Нелепо взмахнув руками, рухнул смешной толстяк, какой-то Юлин родственник. Рядом с ним упала высокая красивая девушка. – Тах! Тах! Тах!

Люди, загораживавшие нас от пуль, падали как сбитые кегли… Я увидел, как дядя Коля одним рывком разворачивает Марину, прикрываясь ее телом, как щитом. Тах! Тах! Тах!

Марина задергалась словно под градом ударов. Голова ее запрокинулась. На губах выступила розовая пена. Дядя Коля присел на полусогнутых ногах, удерживая Марину перед собой. Обернулся ко мне. Я увидел его искаженное лицо и скорее прочитал по губам, чем услышал:

– Вадик, ложись! Ложись!

Я будто очнулся. Прыгнул на Юлю, сбивая ее с ног. Сам упал сверху. Накрыл своим телом. Дико завизжала какая-то женщина.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как началась. Я услышал визг покрышек. Звук удаляющейся машины. И наступила тишина. Я осторожно приподнял голову. Везде было битое стекло, кровь и трупы. Я сполз с Юли. Она лежала на спине и смотрела на меня огромными, широко открытыми глазами. Я робко дотронулся до нее и позвал:

– Юля!

Она не ответила. Только из глаз ее покатились по щекам крупные слезы. Я испытал мгновенное облегчение. Она жива! Жива!

Что-то стукнулось об пол совсем рядом. Я напрягся, готовый в любой момент закрыть Юлю. Но это не понадобилось. Просто дядя Коля отпустил Марину. Она легла у его ног как верная собачонка.

– Вадик! Вадик! Ты цел, Вадик?! Ты цел?! – отчаянно закричала мама. Она ползла ко мне от стола на четвереньках. Волосы ее растрепались. На виске кровоточила свежая ссадина.

– Я цел, мам! Цел! И Юля тоже!

– Слава Богу! Слава Богу! – закрестилась мама. – Слава Богу! Я раньше никогда не видел, чтобы она крестилась.

Под чьими-то ногами захрустело стекло. Я обернулся. Через разбитую витрину в кафе вошел Осина. Я даже не заметил, когда он успел выскочить. Пиджак Осины был в пыли. В правой опущенной вниз руке он держал пистолет. Осина подошел ко мне. Присел на корточки.

– Ушли, – устало сказал он.

– Им все равно не жить, – ответил дядя Коля. Я молча кивнул. В отдалении завыли сирены.

16

– Значит врагов у вас нет и кто стрелял не знаете? – спросил меня следователь.

– Совершенно верно, – подтвердил я. – Не знаю. Следователь покачал плечами.

– Дело ваше, – и протянул мне протокол. – Прочтите и распишитесь.

– Где расписаться? – спросил я.

– Здесь. – показал следователь. Я чиркнул свою фамилию и вернул бумагу.

– Я могу идти?

– Конечно идите, – ответил следователь, – но до окончания следствия я прошу Вас город не покидать.

– Хорошо. До свидания. Я встал и пошел к двери.

– Ин-тер-ресно, – сказал вдруг следователь. Я обернулся.

– Простите, не понял? Следователь приятно улыбнулся.

– А это так. Мысли в слух. Я тут подумал: интересно, доживете вы до конца следствия или нет.

Следователь добродушно смотрел на меня. Я понял – ему действительно только интересно останусь я или меня убьют. Есть ли жизнь на Марсе? Правда ли, что автором пьес Шекспира был другой человек? Выживет ли этот парень? Все это для следователя вопросы из одного ряда. А если меня все-таки убьют, его это не взволнует. Разве что вечером, после ужина, он скажет жене:

– А знаешь, я вчера допрашивал парня. У него свадьбу расстреляли. Восемь убитых, десять раненных. Я еще подумал, доживет ли он до конца следствия…

– И что? – равнодушно спросит жена.

– Да вот, сегодня его убили.

– Не повезло, – скажет жена и опять уткнется в телевизор.

Следователь продолжал улыбаться, глядя на меня. Он просто излучал уютное спокойствие и доброжелательность. Мне вдруг захотелось подскочить к нему, схватить за волосы и бить головой об батарею. Бить так, чтобы брызнула кровь. Чтобы исчезла с лица эта улыбка. Чтобы оно исказилось от боли. Чтобы он закричал! Я сжал кулаки, так, что ногти впились в мясо.

– До свидания, Вадим Алексеевич, – сказал следователь и уткнулся в свои бумаги. На затылке у него была плешь. Круглое младенчески-розовое пятно.

Я криво усмехнулся и шагнул через порог, осторожно прикрыв за собой дверь.

Я шел по коридору, постоянно останавливаясь. Мне даже стало смешно. И чего я так разозлился? Ведь не жду же я от врага искренних сопереживаний? Болит-то не у него, а у меня…

Я отдал на вахте пропуск и вышел из здания прокуратуры. Моросил противный сентябрьский дождь… Из стоявшей недалеко от крыльца прокуратуры «девятки» меня окликнули!

– Вадик!

Дядя Коля махал мне рукой, подзывая. Я подошел. Осина, сидевший сзади, подвинулся. Я сел. Дядя Коля повернулся ко мне.

– Ну как? – спросил он.

– Нормально.

– Что следак спрашивал?

– Да все то же. Есть ли враги. Кого подозреваю.

– А ты?

– А что я? Мне и самому интересно бы знать кто это.

– Понятно, – протянул дядя Коля. – А дома-то как? Я поморщился.

– Хреново.

– Как Юля?

– В трансе.

– Ты ей объяснил что-нибудь? Я махнул рукой.

– Да объяснял. Сказал, что из-за бизнеса.

– Поверила?

– Вроде.

– Это хорошо, – сказал дядя Коля. Я снова поморщился.

– Да что хорошего-то. Теперь она плачет. Говорит: не нужен мне такой бизнес.

– Ничего, – ответил дядя Коля. – Переживет. Если сразу не ушла, значит успокоится.

– Спасибо, утешил, – ядовито сказал я. Дядя Коля посмотрел на меня и холодно ответил:

– А я тебе не поп, чтоб утешать. Ты уже большой мальчик, сопли сам себе вытрешь.

Его слова были как удар. Я дернулся. Кровь молоточками застучала в висках. Я уперся в него тяжелым взглядом. Дядя Коля не отвел глаз. Осина тихонько рассмеялся.

– А спорим, не подеретесь?

Все сразу почувствовали себя неловко. Я отвернулся к окну. Дядя Коля опустил голову. С силой провел ладонями по лицу, словно стирая что-то. Потом виновато улыбаясь сказал:

– Извини Вадик. Нервы-суки. Я еще переживал обиду. Дядя Коля улыбаясь ждал.

– Ладно, проехали, – буркнул я.

– Проехали, – легко согласился дядя Коля. – Теперь о деле. Мы так прикинули с Андреем – он кивнул на Осину, – это дело азеров. Мстят твари за то, что мы их с рынка выкинули. Я живо обернулся к нему?

– Это точно?

– По всему выходит, что они. Но Магомед Большой отпирается. Я ему стрелку назначил. Сегодня в десять. Там все и решим.

Эта новость обрадовала меня. Наконец хоть какое-то действие. Все эти дни, прошедшие после свадьбы, меня жгло желание что-нибудь делать. Куда-нибудь ехать. Выбивать одним ударом двери. Допрашивать, тыча в окровавленное лицо ствол пистолета. Потом стрелять в это лицо, видеть как враг умирает. Знать наконец, что все кончилось и больше уже никогда не повторится.

17

На стрелку мы приехали на двух машинах. Большой со своими нас уже ждал. Мы остановились на противоположной стороне поляны. Вылезли. Нас было восемь. Их тоже. Одновременно мы пошли навстречу друг другу. Мы шли по жухлой, желто-коричневой траве. Под ногами шелестели опавшие листья. Тяжелое, свинцовое небо нависало над нами, предвещая беду. От волнения меня бил озноб.

Не доходя метров десять мы остановились. Дальше дядя Коля и Магомед пошли одни. Магомеда не зря прозвали большим. Это был огромный мужик, с лицом, поросшим черной курчавой бородой. Рядом с ним дядя Коля выглядел пацаном. Они сошлись на середине и заговорили. Я не слышал о чем.

Дядя Коля сдвинул кепку на затылок. Это был знак. Я напрягся, пригнувшись как перед броском. Дядя Коля что-то сказал. Магомед расхохотался, обнажив ровные белые зубы. Он еще смеялся, когда дядя Коля вдруг подпрыгнул. В руке у него блеснул нож. Дядя Коля с размаху всадил его Магомету в глаз и они вместе повалились на землю.

Сразу началась стрельба. В руке у меня оказался пистолет. Не помню как я его вытащил. Я увидел, как озер целится в меня. Я надавил на спуск. Выстрела не было! Патроны кончились. Пистолет встал на затворную задержку, но я этого не понимал. Я отчаянно давил на спуск.

Я видел, ясно видел, как палец азера выбирает слабину, сейчас боек ударит по капсулю, взорвется порох и вылетит пуля. Вылетит прямо в меня! Бах! В этот момент Осина прыгнул и пролетев в прыжке метра три толкнул меня. Левое плечо обожгло. Осина извернувшись на земле выстрелил. Азер упал.

Внезапно завыли сирены. На поляну выскочили несколько машин с мигалками. Из них посыпались люди в серых ментовских комуфляжах.

– Всем бросить оружие и лечь на землю! – загремел усиленный динамиками голос.

– Менты! – панически закричал кто-то совсем рядом.

Я кинулся к нашей «девятке». Ключи были в замке. Двигатель завелся сразу. Сильно газуя я рванул машину с места.

– Ва-дик! – закричал Осина. Я перегнувшись через сидение распахнул дверцу.

– Быстрее Андрей! Быстрее!

– Стоять! – здоровенный Омоновец догонял Осину. Осина обернулся.

– Бах! Бах! Бах! – грохнули выстрелы. Омоновец будто споткнулся и стал медленно оседать . Осина тяжело дыша свалился на сидение.

– – Ходу Вадик! Ходу!

Я вдавил педаль газа в пол. Навстречу метнулась чья-то тень. Машину подбросило, тени исчезла. Я с трудом удерживал руль одной рукой.

Потом была бешенная гонка по проселочным дорогам. Левая рука онемела. Я уже не мог пошевелить пальцами. Рукав куртки набух от крови. Когда я почувствовал, что теряю сознание, я остановился.

– Давай ты за руль, – сказал я Осине. Даже говорить мне было уже трудно. Осина вытащил из брюк ремень и перетянул мне руку.

– Потерпи, Вадик, – бормотал он. – Потерпи. Приедем в город – сразу к врачу, а сейчас потерпи.

Я молча закрыл глаза. Наверное я потерял сознание. Когда я очнулся, Осина вытаскивал меня из машины. Я оттолкнул его:

– Я сам.

Я вылез. Меня сразу повело. Пришлось ухватиться за дверцу. Дома закружились перед глазами. Дома… Вокруг были пятиэтажки.

– Мы уже в городе? – спросил я.

– Да, ответил Осина.

Он повел меня в подъезд. Мы долго поднимались по лестнице. Мне хотелось плакать от слабости. Последний пролет Осина нес меня на себе…

Возле выкрашенной в коричневый цвет деревянной двери он остановился. Прислонил меня к стене. Сам изнеможенно навалился на дверь и нажал кнопку звонка. Я сполз на пол. Дверь открылась. Осина подхватил меня под мышки и волоком втащил внутрь. Протащил по коридору в комнату и свалил на кровать. Сам рухнул рядом. Дыхание с хрипом вырывалось из его груди.

– Ну ты и тяжелый… – сказал он. Я вымученно улыбнулся.

– Что это? Что вам нужно? – произнес смутно знакомый голос. Я попытался вспомнить кому он принадлежит , но не смог. Осина тяжело встал.

– Света, Вадик ранен, – сказал он. Значит это Света, Маринкина сестра, – понял я.

– Ну и что? – спросила Света. – Зачем ты его ко мне притащил?

– Больше некуда, Свет, – устало ответил Осина. Стукнула распахнутая сильным ударом дверь.

– Убирайтесь! Вы уже убили Марину! Теперь меня хотите?!– Убирайтесь немедленно! Я услышал как Осина подскочил к Свете.

– Он же ранен! – яростно выкрикнул Осина. – Ты что не понимаешь? Он же ранен!

– А я здесь при чем? – зло огрызнулась Света.

– Ты же врач! Сделай что-нибудь! Сука, ты же врач! Он ведь умрет!

Я еще смог удивиться. Света оказывается врач! Голос Осины доходил до меня приглушенно, словно через вату. Потолок над головой вдруг закружился. Я хотел крикнуть, но из горла вырвалось только какое-то бульканье. «Вот и конец», – успел подумать я и потерял сознание.

… Вокруг был снег. Много снега. Весь пляж был усыпан снегом. Я плясал на этом снегу в одних плавках. Кожа посинела. Зубы стучали. Я замерзал заживо. Кто-то потряс меня за плечо. Боль отдалась во всем теле.

– Вадик! Вадик!

Я обернулся и увидел Осину. Он стоял передо мной в расстегнутой куртке без шапки. Стоял и улыбался.

– Вадик! Очнись! Вадик! Я вздрогнул и открыл глаза. Осина тряс меня за плечо.

– Вадик! Очнись!

– Х…холодно, – с трудом прошептал я.

– Что? – не понял Осина. – Тебе холодно?

– Х…холодно. Осина растеряно оглянулся.

– Ему холодно.

– Так и должно быть, – ответила ему Света, подходя к кровати. – Видимо много крови потерял. Какая рука?

– Левая, – быстро ответил Осина.

– Надо раздеть,– сказала Света. Осина засуетился.

– Сейчас.

Он стянул с меня куртку и свитер, ворочая как куль. Когда он задевал раненую руку, боль пронизывала тело, отдаваясь в мозгу. Я скрипел зубами удерживая крик. Света села на край кровати. Ее сильные тонкие пальцы мяли мое плечо.

– Здесь больно? Нет? А здесь? Потом Света повернулась к Осине.

– Похоже кость не задета, – сказала она. – Надо сделать прививку от столбняка, обработать рану и перевязать.

– Что для этого нужно? – спросил Осина. – Скажи, я все достану.

– Да у меня все это есть, – ответила Света. – Но его все равно надо в больницу. Осина помотал головой.

– В больницу нельзя. Пусть останется у тебя.

– Так мы не договаривались! – возмутилась Света. – Я сказала, что перевяжу и все. Мне он здесь не нужен! От плеча волнами накатывал то жар, то холод. Я обливался потом. Слезы сами выступили на глазах. Я больше не мог терпеть.

– Х…холодно! Х…холодно!

Света посмотрела на меня. Я почувствовал как смягчился ее взгляд. В нем промелькнула жалость.

– Потерпи! – сказала она, – сейчас перевяжу и тебе станет лучше.

Она сделала мне какие-то уколы. Обработала рану. Это было больно, но не так сильно, как ожидал я. Потом Света перевязала меня, укрыла ватным одеялом и вышла из комнаты, унося судок с окровавленными тампонами. Осина наклонился надомной.

– Ну как ты, брат?

– Ж…живой, – выдавил я.

– Ясное дело, что живой. Таких так просто не убьешь, – засмеялся Осина и подмигнул мне. Я невольно улыбнулся. Осина сел на край кровати. Закурил. Помахал ладонью, разгоняя дым.

– Я договорился, – сказал он. – Ты пока побудешь у Светки. А я завтра – послезавтра зайду и заберу тебя. Ладно? Я приподнялся на локте.

– Ты, что уходишь? Куда?

– В город, – ответил Осина. – Надо узнать, что случилось. Что с Боцманом, с остальными. Если сейчас на дно залечь, завтра мы даже на улицу выйти не сможем, везде азера будут.

Я откинулся на подушку, закрыл глаза. Осина был прав. Как всегда. Но как же не хотелось, чтобы он уходил! Я открыл глаза. Осина смотрел на меня взглядом, полным сочувствия.

– Что больно, да? – участливо спросил он. Я храбрясь ответил:

– Терпимо. После минутной паузы попросил:

– Юле позвони.

– Обязательно. Слово даю, – серьезно ответил Осина. Он последний раз затянулся и раздавил окурок в пепельнице.

– Ну, мне пора, – сказал он, вставая. – Выздоравливай!

– Ни пуха, ни пера, – пожелал я.

– К черту! – ответил Осина.

Я услышал, как он что-то сказал Свете. Она ответила. Потом хлопнула дверь. Я снова закрыл глаза и провалился в забытье.

Назавтра Осина не пришел. Не пришел и на второй день. И на третий. Я упросил Свету позвонить ему. Она ходила к автомату на улице, своего телефона не было, звонила. Трубку никто не брал.

Со Светой я почти не разговаривал. Она молча делала мне перевязки, колола уколы. То ли от них, то ли от того, что организм был молодой, но мне скоро стало лучше. Появился аппетит. Я начал ходить по квартире. Даже научился обходиться одной рукой. Дней через пять Света осмотрела рану и сказала:

– Все, теперь ты можешь уйти.

– Что, я уже здоров? – усмехнулся я. Света серьезно ответила:

– Нет. Но теперь ты уже можешь позаботиться о себе сам. Я все понял. Спросил:

– Где моя одежда?

Света принесла и бросила на кровать мои свитер, куртку и джинсы. Вся одежда была выстирана и зашита. Я стал одеваться. Света сидела у окна спиной ко мне.

Я оделся и пошел к двери. Она не оглянулась. Я сунул руку в карман. Нащупал бумажник.

– Свет, – сказал я. – Сколько я тебе должен?

– Ничего, – ответила она, – просто уходи и никогда не возвращайся. Я вздохнул, подошел к ней.

– Свет, я знаю, что это из-за Марины. Я все понимаю. Пойми, этого никто не хотел. Так получилось. Прости. Света молча смотрела в одну точку. Лицо ее застыло.

– Прости, – еще раз сказал я. – И спасибо.

– Света не ответила. Я еще немного подождал , глядя на нее и тихо вышел.

18

Ярко светило солнце. Я шел по улице не торопясь. Улыбался прохожим. Беспричинная радость распирала меня.

Возле телефона-автомата я остановился. Порылся в кармане, нашел жетон. Опустил его в щель. Сначала набрал номер Осины. Долго слушал гудки. Потом позвонил его родителям. Трубку сняла мать Осины.

– Алло, – сказала она.

– Здрасте, Тамара Ивановна. Как ваше ничего?– засмеялся я.

– Кто это? – напряженно спросила она.

– Это я, Вадим. Вы что не узнали меня?

– Здравствуй Вадик. Мне показалось, что она разочарована. Словно ждала другого звонка.

– Тамара Ивановна, Андрей случаем не у Вас? Можно его к телефону?

– А Андрея нет, – ровным безжизненным голосом ответила Тамара Ивановна. – Андрея арестовали!.

– Что?! Когда?

– В четверг. – ответила она и вдруг отчаянно зарыдала. Я потрясенно молчал. Из трубки доносился плач и всхлипывания. Я пробормотал:

– Да… Тамара Ивановна… Я… Я еще позвоню… – и повесил трубку.

Я бессмысленно уставился на телефон, пытаясь переварить услышанное. Почему-то я даже мысли не допускал, что Осину арестуют. Мне казалось, что все уже кончилось…

Я набрал свой домашний номер. Но услышав первый гудок поспешно надавил на рычаг. Я боялся звонить Юле. Если с ней что случилось, я этого бы не перенес.

Вместо нее я позвонил родителям. Услышав голос отца, я почувствовал некоторое облегчение.

– Привет, пап, – сказал я.

– Вадик? Ты?

– Я.

– Как ты?! – отец почти кричал.

– Нормально. Как вы?

– Приходила милиция! Тебя ищут!

– Я знаю, пап.

– Тебе нельзя домой!

– Да, пап. Отец внезапно понизил голос.

– Звонил сосед.

– Кто? – удивленно переспросил я.

– Со-сед! – с нажимом повторил отец. – Сказал, что буедет тебя ждать там, где вы с ним рыбачили. Сказал, что ты поймешь.

– Я понял, пап! – обрадованно закричал я. – Спасибо! Как вы, как мама?

– А ты сам как думаешь? – отчужденно спросил отец. Я виновато замолчал. Потом кашлянул и спросил.

– А.. как Юля?

– Переживает, – после паузы ответил отец. – Приезжает каждый день к нам. У тебя дома тоже был обыск.

– Пап, успокой ее. Скажи я скоро вернусь! Пожалуйста, успокой ее!

– Постараюсь, – вздохнул Отец.

– Ладно, пап, – заторопился я. – Мне уже пора. Я скоро позвоню. Пока, пап!

– Вадик! – остановил меня отец.

– Что?

– Береги себя. У нас с матерью кроме тебя больше никого нет.

– Да, пап, – я внезапно охрип. – Обязательно. Пока, пап и позаботься о Юле.

– Конечно. Не волнуйся за нее.

– Спасибо, пап.

На подгибающихся ногах я дошел до скамейки и почти свалился на нее. Закурил. Вытянул правую руку – пальцы легко дрожали.

Мне нужно было все обдумать. Значит Осину арестовали в четверг. Стрелка была во вторник вечером. От Светки он ушел в среду утром. За что же его взяли уже на следующий день? За что?!

Я чувствовал себя беспомощным как ребенок. Не знал что делать. Не знал куда идти.

Два мента переговариваясь прошли мимо. На груди одного висела рация. Сквозь треск ее прорывались обрывки слов. Я опустил голову, пряча лицо. Чувство было такое, словно я оказался голым по среди толпы и все смотрят только на меня.

И тут я вспомнил – сосед! Отец говорил, что звонил сосед. Наверняка это был дядя Коля. Я ухватился за эту мысль, как утопающий за соломинку. Конечно, дядя Коля! Он как-то ушел от ментов и теперь ищет меня. Я воспрял духом.

«Там, где вы рыбачили», сказал отец. Где это может быть? В деревне у бабы Даши! Ну конечно! Я даже засмеялся от радости, что наконец сообразил.

Дядя Коля уж точно знает, что произошло. И он придумает, как вытащить Осину. Да что Осину?! Он придумает, как вытащить нас всех из этого дерьма!

Мне страстно захотелось оказаться в деревне и увидеть его. Прямо сейчас. Немедленно! Я встал и чуть ли не бегом бросился к остановке.

Хотел было поймать тачку, уже руку протянул, но вовремя одумался. Если меня ищут, то лучше ехать на тролейбусе. Так безопаснее. Легче затеряться. Так я и сделал.

На автовокзале оказалось, что до ближайшего автобуса еще час. Я не мог найти себе места. От нетерпения поминутно смотрел на часы. Раз двадцать обошел весь автовокзал. Нашел свой автобус. Водителя в кабине не было. Я вернулся назад к кассам. Но тут же выскочил. Я вдруг испугался, что автобус уйдет раньше и я его пропущу. Больше я уже от него не отходил.

За пятнадцать минут до отхода к автобусу подошел водитель. Я уже стоял у передних дверей. Почему-то один. Водитель насмешливо покосился на меня и полез в кабину. Я постучал в двери, прося открыть. Вместо этого автобус вдруг поехал. Я побежал за ним. Отъехав метров тридцать автобус остановился возле толпы бабок с огромными сумками и ручными тележками Двери открылись. Я растолкал бабок и первым заскочил в салон. Занял место. Автобус быстро заполнился. Водитель высунулся из-за перегородки:

– Все сели? – спросил он. – Тогда отправляемся. Пристегните ремни! – и рассмеялся довольный собственной шуткой.

19

Я шел по деревенской улице. Пахло навозом. За заборами брехали собаки. Редкие прохожие провожали меня любопытными взглядами. Я не обращал на них внимания. Я торопился.

Наконец показался дом бабы Даши. Сердце забилось. Я несколько раз глубоко вздохнул и толкнул калитку. Она громко заскрипела. В окне веранды мелькнуло чье-то лицо. Дверь резко распахнулась. На крыльцо босиком выскочил дядя Коля.

– Вадик! – закричал он. – Живой!

Дядя Коля кинулся ко мне. Стиснул в объятиях. Я охнул от боли. Дядя Коля тут же отпустил меня и отстранился.

– Ранен? – спросил он.

– Маленько, – кривясь ответил я.

– Ну извини, извини. Пошли в дом! В зале навстречу мне поднялся Длинный.

– Здорово! – хлопнул он ладонью по моей ладони.

– Длинный, собери на стол, – велел дядя Коля. – А ты, Вадик, садись.

Я сел на стул у стола. Дядя Коля устроился напротив. Улыбаясь посмотрел на меня.

– Ну, давай, Вадик, рассказывай. Не тяни кота за яйца. Я покорно рассказал, что со мной было. Дядя Коля внимательно слушал.

– Как рана? – спросил он, когда я замолчал.

– Светка говорит – заживет, – ответил я.

– А Светка ничего баба оказалась, – задумчиво сказал дядя Коля. – Помогла. Другая бы послала или ментов вызвала, а эта – нет. Длинный разлил по стаканам водку.

– Давайте, за то, что все живы, – сказал он.

Мы чокнулись и выпили. От голода у меня засосало под ложечкой. Я вспомнил, что весь день ничего не ел. На столе стояли тарелки с розоватым свинным салом, вареной картошкой и соленьями: капустой, огурцами и помидорами. Я жадно набросился на еду. Дядя Коля с усмешкой наблюдал за мной.

– А что с вами было? – прочавкал я набитым ртом.

– С нами? – переспросил дядя Коля. – С нами все просто вышло. Когда вы с Осиной прорвались, началась суматоха. Вы ведь мента завалили, – дядя Коля испытывающе посмотрел на меня. Я перестал жевать и кивнул.

– Знаю.

– Ну да и хрен с ним, – улыбнулся дядя Коля. – Только менты разозлились после этого. Начали палить. Наши и азера давай в ответ стрелять. Тут мы с Длинным под шумок и свалили. Ночь просидели в лесу. В город вернулись днем. А когда Осина свой номер отколол, менты начали облаву по городу…

– Постой! – перебил я дядю Колю. – Какой номер?

– Ты что, не знаешь? – удивился дядя Коля. Я помотал головой.

– Ну ты даешь. Где ты отсиживался-то? В подвале что ли? Об этом даже по телевизору говорили.

– Да скажи ты толком! – не выдержал я. – Что Осина сделал? Дядя Коля мелко посмеялся.

– Он просто взял, подъехал к «Кавказской кухне», где азера собираются, и закидал ее гранатами, – и дядя Коля восхищено покрутил головой. – Просто взял и закидал гранатами!

– Ни –че-го-се-бе! – выдохнул я.

– Да, – подтвердил дядя Коля. – Это ты точно сказал. В результате там куча трупов. Менты стоят на ушах. Начали облаву. Мы с Длинным чудом не попались, а Андрею не повезло.

– И что ему теперь будет? – спросил я.

– Орден! – коротко хохотнул Длинный. – За боевые заслуги!

– Я не отрываясь смотрел на дядю Колю. Он немного подумал и ответил:

– Не знаю. Я к нему адвоката заслал. Вроде бы у ментов доказательств против Осины нет. Сам он пока молчит.

– И будет молчать, – уверенно сказал я. – Хрен они его расколят.

– Посмотрим. Менты на Андрюху злые. Сейчас они его в пресс-хату сунули. Но он вроде держится. Самое плохое, менты его со стволом взяли. Так что срок у него уже есть.

– Н-да, – протянул я. – Не повезло. Мы помолчали.

– А что с Чибой? – вспомнив спросил я.

– Чибу тоже взяли. Еще на стрелке. Но он ствол скинул, так что скоро выйдет, – ответил дядя Коля.

Мы опять замолчали. Я думал об Осине. О том как ему сейчас плохо наверное. И помочь ничем нельзя.

А еще я чувствовал глубоко затаенную радость и торжество, что в тюрьме не я. Это странным образом возвышало меня над Осиной. Делало лучше.

Это было нехорошее чувство. Это было плохое чувство. Я это понимал, но ничего не мог с собой поделать.

20

В город мы вернулись через месяц. Как раз выпал первый снег. Я сразу поехал домой. Я хотел видеть Юлю. Боялся предстоящего разговора, но понимал, что его не избежать. А раз так, то лучше не тянуть, лучше сразу…

Я открыл дверь свои ключом. Бесшумно вошел. Прислушался. В квартире была тишина. Я заглянул на кухню, в зал. Ничего. Прошел в спальню и увидел Юлю. Она спала, лежа на боку, подсунув под щеку сложенные ладошки. На щеках ее я увидел дорожки слез. Сердце защемило. Я присел на кровать. Коснулся ее плеча. Юля открыла глаза. Непонимающе посмотрела на меня.

– Вадик… – прошептала она, – ты вернулся… – и вдруг горько заплакала уткнувшись в подушку. Я робко погладил ее по спине.

– Юль, – бормотал я, – Юль, успокойся. Я вернулся, все хорошо. Ну успокойся, Юль! Ну пожалуйста! Юля подняла от подушки заплаканное лицо.

– Что ты говоришь, Вадик! – закричала она. – Ты же исчез. Сказал, что едешь по делам и исчез! Приходила милиция! Они все здесь обыскивали! Они сказали, что ты бандит! Что ты убил человека! – Юля схватила меня за плечи. – Вадик, скажи, что это не правда! Вадик! – она затрясла меня. – Скажи!

Я молчал. Юля отпустила меня. На лице ее появилось выражение безысходного отчаяния. Она спрятала лицо в ладони и заплакала навзрыд как обманутый ребенок. У меня все внутри перевернулось от жалости. Я обнял ее. Прижал к себе. Я хотел что-нибудь сказать, как-то успокоить. Но не было слов. Да слова и не помогли бы.

Постепенно рыдания стихли. Юля подняла голову, вытерла слезы. Решительно высвободилась из моих объятий. Слезла с кровати. Только сейчас я заметил, как сильно выпирает живот. Юля накинула халат. Встала у окна спиной ко мне.

– Вадик, мы должны сейчас все решить, – тихо сказала она не оборачиваясь. – Я не хочу, чтобы тебя убили. Я не хочу, чтобы мой сын рос без отца. Я подошел к ней. Взял за плечи. Юля резко вырвалась.

– Меня не убьют, – сказал я, глядя ей в затылок, – и сын не будет расти без отца.

– Да? – Юля развернулась ко мне. – В тебя уже два раза стреляли! Ведь на свадьбе стреляли в тебя? Или во всех вместе? Ответь!

– Во всех вместе, – сказал я. Юля схватила меня за грудки.

– Ведь они убили, Вадик! Восемь человек убили!

Они и меня могли убить! И тебя! Они так и моего сына убьют! Я не хочу этого! Ты слышишь?! Не хо-чу! Я сжал ее руки и отвел от себя.

– Не убьют, – сказал я. – Они больше никого не убьют.

Юля поперхнулась словами. Несколько минут мы смотрели друг другу в глаза.

– Бесполезно, – сказала вдруг Юля. – Будут другие. Я отпустил ее. Отошел. Сел в кресло. Закурил.

Глубоко затянулся. Юля опустилась возле меня на колени. Заглянула мне в лицо.

– Вадик, – умоляюще произнесла она. – Уйди от них. Я тебя прошу. Я тебя заклинаю. Уйди. Не нужны нам такие деньги. Проживем. Я буду работать. Мои родители помогут. Только уйди. Ради меня. Ради ребенка. Пожалуйста, Вадик.

Я погасил сигарету. Юля с ощутимой надеждой смотрела на меня. Я поднял ее. Посадил на колени. Я заговорил, медленно, нараспев, словно рассказывая сказку.

– Мы уедем с тобой. Уедем к морю. В Крым. Ты никогда не была в Крыму, я знаю. Это лучшее место на земле. Мы поселемся у самого моря, в небольшом домике. Зачем нам большой? У домика обязательно будет веранда. Мы будем сидеть на ней вечерами и смотреть на море. Оно не Черное, Юль, оно синего цвета. Представляешь себе – синееморе и белые барашки волн. И никого вокруг. Только ты, я и наш сын. Мы будем счастливы, Юль. Я обещаю тебе. Так и будет. Ты поедешь со мной?

– Да, – шепнула Юля. Она слушала, положив голову мне на грудь и закрыв глаза. Я погладил ее по волосам.

– Только надо немного потерпеть, Юль. Мне нужно заработать денег. Еще немного, Юль. И мы сразу уедем. Ты только потерпи. Совсем чуть-чуть потерпи. Хорошо?

Юля молчала. Мы долго так сидели молча, думая о своем. Не знаю о чем думала Юля. А я думал о ней, о себе и о море. Синем море с белыми барашками волн…

А Осина так и не раскололся. Даже пресс-хата его не сломала. Дали ему четыре года.

Часть III

1996

1

Осина сидел боком к столу и рассматривал бар. Губы его презрительно кривились.

– Ну и в поганые же ты места ходишь, – сказал он мне.

Я пожал плечами. Мне бар поганым не казался. Бар как бар. Одно плохо – накурено, а в остальном вполне прилично. Но спорить я не стал.

– Хочешь, пойдем в другой, – ответил я. Осина отмахнулся.

– Сиди!

Он протянул руку, взял графинчик с водкой. Звеня горлышком о рюмку налил себе. Я накрыл свою рюмку ладонью.

– Я пропущу.

– Как хочешь, – Осина вылил в рот рюмку. Сморщился и зашарил по столу в поисках сигарет. Нашел, Закурил. Я украдкой посмотрел на часы. Время приближалось к полночи. Значит «забег в ширину» у Осины длится уже пять часов. Этот бар был уже четвертым за вечер. Осина заметил этот мой осторожный взгляд.

– Торопишься? – враждебно спросил он.

– Темка что-то сопливит, – объяснил я. – Юля просила пораньше придти.

– Подождет, – отрезал Осина. – Я вон четыре года ждал.

Я раздраженно дернулся, но замолчал. Осина освободился месяц назад, но говорил до сих пор только о зоне.

Постоянно тыкал в нос: «Я сидел». «Ну сидел, сидел – возмущался я про себя, – а я –то здесь при чем? Я что ли виноват? На воле между прочим тоже было не сахар, но тебе же никто этого не тычит! На что обижаться-то? Ведь не забывали, на зоне грели, встретили как положено. Ну что еще надо-то?» Все это я произносил мысленно, в слух – не рисковал. Я уже понял – что сделает Осина в следующую минуту – предсказать не возможно. Его как будто постоянно копотило от злости. И эта злость находила выход в разных безумных поступках. Недавно Осина отрезал ухо водителю подрезавшей его машины. Просто догнал и отрезал…

– Смотри, смотри, как этот козел девку мацает? – злобно произнес Осина. – Он сука сейчас ей в трусы при всех залезет!

– Где? Осина ткнул пальцем.

– Да вон, у выхода!

– Огромный, расплывшийся как квашня толстяк обнимал рыжую девку. Его рука гладила бедро девки , задрав и так супер короткую юбку. Девка смущенно хихикала, но руку не убирала.

– Вот коз-зел! – прошипел Осина. Я попытался успокоить его.

– Ну мацает и мацает, что такого? Хорошо хоть девку, а не парня…

– Да я таких козлов в параше топил! – Осина с непонятной ненавистью уставился на толстяка. Тот видно почувствовал, что на него смотрят. Оглянулся. Встретился глазами с Осиной и будто обжегшись сразу отвернулся.

– Сачишь, черт поганый! – торжествующе оскалился Осина, и уже вставая добавил. – Пойду ему суке грызло порву. Я поспешно поднял графин. Постой, давай выпьем сначала. Я быстро наполнил рюмки. Поднял свою.

– Давай! Осина тяжело опустился на стул.

– Давай! – ответил он. Его рука дрожала. Расплескивая водку он понес рюмку к губам и выпил. По подбородку потекла тонкая струйка. Он вытер ее ладонью. Удивленно посмотрел на графин.

– Что, водка уже кончилась?

– Ага – ответил я.

– Сейчас закажем, – сказал Осина. Махнул рукой официанту. – Эй, халдей! Сюда! Официант склонился в поклоне, показав безукоризненно ровный пробор.

– Будете что-то заказывать? –спросил он.. Осина смерил его презрительным взглядом.

– Ты не педик случаем? Нет? Ладно, тащи водки и мяса, понял? Официант заученно улыбаясь повторил:

– Все понял. Водки и мяса. Что-нибудь еще? Осина грубо ответил:

– Нет. А если через две минуты заказа не будет, я тебе очко порву. Понял?

На лице официанта не дрогнул ни один мускул. Он лишь метнул в Осину короткий взгляд и тут же опустил глаза. Затем поклонился и исчез.

У меня вдруг сильно заболела голова. Наверное от того, что было сильно накурено. Виски словно сдавило обручем. Даже глаза болели. И мутило. Я мучительно зевнул, прикрывая ладонью рот.

Официант появился неожиданно, как чертик из табакерки Быстро и ловко поменял тарелки. В центр стола поставил графин. Осина разлил водку по рюмкам.

– Давай! – сказал он и одним глотком выпил. Я с отвращением смотрел на него. Меня тошнило уже только от запаха водки.

– Ну чего? Пей! – сказал Осина. Внутренне сжавшись я вылил водку в рот. И тут же, едва успев отвернуться в сторону, выплюнул ее назад.

– Ты чего? – удивился Осина. Я что-то промычал, с трудом сдерживая рвоту.

– Это наверно водка бадяжная, – сказал Осина. – Этот пидор принес нам бадяжную водку! – раскаляясь повторил он.– Да я же сейчас его изуродую!

Официант шел по проходу между столиками. В руках он нес поднос, уставленный пивными кружками.

– Эй ты, пидор! – крикнул Осина. – Иди сюда! Официант сделал вид, что ничего не слышит. Продолжал идти.

– Ну, сука, держись, – прошептал Осина, и взяв графин почти не размахиваясь метнул его под ноги официанту.

Официант подпрыгнул от неожиданности. Поднос в его руках накренился. Кружки посыпались на пол. Звон бьющегося стекла заглушил обычный кабацкий шум. На полу образовалась пенящаяся лужа. Официант подскользнулся на ней, но чудом удержался на ногах. В наступившей тишине Осина встал.

– Эй ты, пидор! – громко сказал он. – Ты принес нам бадяжную водку! Я почувствовал, что все в баре смотрят только на нас.

Осина шагнул вперед. Под его ногами хрустели осколки стекла. Откуда – то вынырнул худощавый человек в костюме, галстуке, с белой табличкой «администратор» на лацкане пиджака.

– Вы что делаете! – закричал он. – Я сейчас милицию вызову! Осина посмотрел на него как на вошь.

– Так это ты администратор этого гадюшника? – спросил он.

Администратор растерянно молчал. Он чувствовал опасность, исходившую от Осины и не знал как поступить. Неуверенно оглянулся на официанта. Тот стоял тиская пальцами поднос.

– Я – признался администратор.

– Этот пидор принес мне бадяжную водку, сказал Осина.

– Этого не может быть! – разволновался администратор. – У нас есть сертификаты!

– А мне плевать на сертификаты! – ответил Осина. – Мой кореш этой водкой отравился – и он кивком головы указал на меня. Взгляд администратора скользнул по мне и вернулся к Осине.

– У нас весь алкоголь качественный. Если у вас есть претензии, то надо было позвать меня. Осина усмехнулся.

– А я и позвал. Вон как ты быстро прибежал. Официант наконец очнулся.

– Это была хорошая водка! – горячо заговорил он. – Они «Смирнофф» заказали, я его и принес!

– Вот видите? – развел администратор руками. – Вы не правы. На качество «Смирнофф» у нас никто никогда не жаловался. Осина удивленно поднял брови.

– Ты хочешь сказать, что я вру? В голосе администратора прозвучал металл:

– Я хочу сказать, что вам придется уйти из этого бара, и больше сюда не приходить!

– Что?! – словно не веря своим ушам переспросил Осина.

– Но сначала вы должны заплатить за посуду! – закончил администратор. Осина немного помолчал, переваривая услышанное.

– Это все? – спросил он.

– Да, все! – решительно ответил администратор. Осина криво усмехнулся.

– Да мне тебя проще убить. Администратор обернулся к официанту.

– Костя! Звони в милицию! Осина пожал плечами.

– Ты сам этого захотел, – сказал он и сунул руку за спину под пиджак. Когда он вытащил ее, в ней был пистолет.

– – Андрей! – крикнул я, но было поздно. Грохнул выстрел. Администратор подпрыгнкл на месте и упал прямо в лужу пива.

– А-А-А-А! – Он схватился за правую ногу. На его светлых кремовых брюках чуть повыше колена расплылось темное пятно.

В баре стало так тихо, что я услышал, как шумит перематываясь касета в музыкальном центре у стойки. Я оглянулся. Увидел застывшие лица посетителей и вскочил, опрокинув стул. Подбежал к Осине. Схватил его за руку.

– Сваливаем! – крикнул я. – Быстрее!

Осина оттолкнул меня, вызывающе оглядел бар. Под его взглядом посетители поспешно опустили глаза.

– Кто-то недоволен? – громко сказал он. – Кто-то хочет вякнуть?

В ответ – тишина. Осина усмехнулся и неторопливо пошел к выходу. Я обогнал его и уже был возле двери, когда кто-то двинул стулом. Осина мгновенно обернулся, направив пистолет на зал. Люди за столиками замерли в нелепых позах. Кто-то, кажется тот толстяк, что не понравился Осине, с шумом испортил воздух.

Осина весело рассмеялся. Я выскочил на улицу. Бросился к своей «Каролле». Завел. Осина все еще был в баре. Наконец хлопнула дверь. Он появился на крыльце. Я распахнул ему дверцу.

– Андрей!

Осина сунул пистолет за пояс. По-прежнему не торопясь подошел к машине. Сел. Я рванул с места. Сверкающая вывеска «Бар «Чемпион» осталась позади.

Я свернул в проулок. Запетлял между домами. Вылетел на соседнюю улицу. Снова свернул. Выехал на какой-то пустырь и остановился среди железных гаражей. Выключил фары и заглушил двигатель.

Я тяжело дышал. Дрожащими руками достал сигареты. Закурил и в несколько затяжек добил сигарету. Прикурил вторую от окурка. Осина молча сидел рядом.

– Ну ты и псих! – сказа я не глядя на него. – Ну ты и псих! Тебе лечиться надо.

– Да? Почему? – голос Осины звучал совершенно спокойно. Я все еще не мог опомниться. – Конченный псих!

– Не называй меня так! – сказал Осина. Я не обратил на это внимания.

– Псих! Просто чокнутый писих!

– Не называй меня так! – уже резче произнес Осина.

– Да пошел ты, псих! – ответил я.

– Значит я псих? – переспросил Осина.

– Ну конечно. Ты просто чокнутый, – я покрутил головой. – Не могу поверить, что ты это сделал! В висок мне уперлось что-то холодное и твердое.

– Значит, псих? – переспросил Осина.

Я замер вцепившись обеими руками в руль. Костяшки пальцев побелели от напряжения. Кровь прихлынула к голове, застучала молоточками в ушах.

– Значит псих?

Ствол пистолета давил мне в висок. Мышцы на шее напряглись. По бокам из-под мышек потекли струйки пота.

– Ну скажи еще раз, что я псих?

Я увидел в зеркале заднего вида свое красное лицо. Плотно сжатые губы. И ствол пистолета у виска. Я медленно, стараясь четко выговаривать слова , произнес:

– Андрей, убери пистолет!

Вместо ответа Осина передернул затвор. Желтый патрончик вылетел, ударился о лобовое стекло и отскочив упал мне на колени.

– Андрей, пожалуйста, убери пистолет! Молчание. Потом короткий смешок Осины.

– Это… это шутка, – произнес он и опустил руку с пистолетом.

Я осел на сидении, словно у меня вырвали позвоночник. К горлу снова подкатила тошнота. Я жадно глотал воздух открытым ртом и не мог надышаться. Осина нервно засмеялся.

– Ты чего, испугался что ли? Зря. Я же говорю – пошутил.

Я не ответил. Меня охватила слабость. Глаза слипались. Челюсти свела зевота. Страшно хотелось спать. Я смежил веки. Перед глазами стремительно понеслись яркие светящиеся точки на угольно-черном фоне. Из этого полусна меня вырвал голос Осины.

– Ну мы тут всю ночь стоять будем? – ворчливо спросил он. Я открыл глаза и покосился на него. Осина широко улыбнулся и обнял меня.

– Ну что ты, Вадик? Я же говорю, – это шутка была!

– Я понял – ответил я. Осина принужденно засмеялся и потряс меня за плечи.

– Давай, Вадик, поехали! Я выпрямился на сидении. Силы постепенно возвращались.

– Куда? Осина помолчал, потом предложил.

– Может поедем, выпьем? Я покачал головой.

– Что-то не охота. Осина вздохнул.

– Ну, ладно. Тогда подбрось меня до центра. Я повернул ключ зажигания. Двигатель негромко заурчал.

– Забудем это, хорошо? – сказал Осина. Я молча кивнул.

В центре я остановился возле казино «Наполеон». Осина вылез из машины. Он уже отошел от машины шагов на пять, когда я окликнул его.

– Андрей! Он обернулся. Я высунул голову в окно и с мстительным вызовом сказал:

– А ты знаешь, водка-то на самом деле была нормальная.

Осина склонил голову на бок. Неожиданно грустно посмотрел на меня и тихо ответил:

– Да какая разница, Вадик…

2

От ночной стоянки до дома было метров семьсот. Но я так устал, что это расстояние казалось непреодолимым. Поэтому я бросил машину возле подъезда. На то что ее могут «раздеть» я махнул рукой. Случится – значит судьба такая.

Медленно, опираясь на перила, я поднялся на свой этаж. Открыл ключом входную дверь. В квартире было тихо и темно. Не зажигая света я разделся. Одежду бросил прямо в коридоре. В трусах прошел в ванную. Долго стоял под душем. Сначала под горячим, потом под холодным. Ледяные струйки копали кожу, но я терпел. Когда кожа покрылась пупырышками, а в голове окончательно прояснилось, я выключил воду. Растерся полотенцем, до красноты.

Прежде чем идти спать, заглянул в комнату Темки. Он спал разметавшись на кровати. Одеяло сползло на пол. Я укрыл его и осторожно потрогал лоб. Он был влажный, но холодный. Значит температуры нет. Я тихонько закрыл дверь и пошел в спальню.

Юля тоже спала. Или делала вид, что спит. Я лег рядом с ней. Она не пошевелилась. Светящийся циферблат часов возле кровати показал четыре часа утра. Я уснул.

Проснулся сразу, словно вынырнул из сна. Глянул на часы. Было всего девять утра. Спал я всего пять часов, но чувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Юли рядом не было, значит она уже встала. Я прислушался. Из кухни доносилось звяканье посуды. Юля готовила завтрак.

Я легко вскочил с постели. Натянул спортивные брюки. Потом все как обычно. Сначала туалет, затем ванная.

Умываясь, я услышал знакомое топанье. Оглянулся – в дверях стоял Темка, потирая кулачками заспанные глаза.

– Привет, Темка, сказал я и присел на корточки расставив руки. – Иди ко мне! Темка обхватил меня руками за шею. Ткнулся губами в щеку.

– Привет, пап!

Я обнял его. Прижал к себе. Почувствовал его запах. На душе сразу стало светло и радостно. Все плохое ушло.

– Как спалось, сынок?

– Хорошо! Я встал держа Темку на руках.

– Ты уже умылся?

– Не-а.

– Тогда давай вместе!

– Давай! – обрадовался Темка. Мы оба любили эту игру. Мы вместе умывались. Я прижимал к себе Темку правой рукой. Потом месте чистили зубы. Одновременно сплюнули зубную пасту. Прополоскали рот.

В кухне я посадил Темку на стул. Сам сел напротив. Юля молча поставила передо мной тарелку с овсянкой и отвернулась к плите. Я вяло поковырял ложкой кашу. Есть не хотелось. Я отодвинул тарелку.

– Юль! Юля резко обернулась.

– Ну, что Юль? Ты во сколько вчера пришел? Ты что позвонить не мог? Я виновато вздохнул.

– Ну извини Юль… Так получилось…

– У тебя всегда так получается! – ядовито ответила Юля. – Когда же наконец начнет получаться нормально?

Темка перестал есть. Он испуганно смотрел на нас. «Дети и собаки не переносят семейных сцен», – подумал я.

Юля недовольно гремела тарелками. Я подмигнул Темке и показал язык. Темка прыснул со смеху. Юля оглянулась и легонько смазала ему по затылку.

– Тема, прекрати баловаться. Давай ешь быстрее.

Темка уткнулся в тарелку. Я налил себе крепкого, кирпичного цвета чаю. Не спеша отхлебнул. Темка балуясь размазал кашу по тарелке. Вымазал в каше ложку и теперь слизывал ее языком.

– Артем, немедленно перестань! – Юля сердито вырвала у него ложку, дала чистую. – Ешь прилично, а то мороженного сегодня не получишь! Меня Юля принципиально не замечала. Я ободряюще усмехнулся Темке.

– Что, дуется наша мама? Темка весело захихикал.

– Пап, сказал он с набитым ртом. – А Мише из четвертого подъезда кроссовки купили. С лампочками!

– Какими лампочками?

– На подошве! Они горят когда ходишь! Я лукаво посмотрел на него:

– Ты тоже такие хочешь?

– Ага.

– Тогда купим. Тема запрыгал на стуле.

– Правда? Я засмеялся.

– Конечно. Прямо сегодня и купим. Только кашу сначала доешь. Темка поспешно набрал полную ложку и засунул ее себе в рот.

Я встал и вышел из кухни. Прошел в зал. Щелкнул пультом телевизора. Механически нажимал кнопки, перескакивая с канала на канал. Темка подбежал ко мне, залез на колени и затеребил.

– Пап, я съел кашу, пап! Я подхватил его на руки. Подкинул в воздух.

– Точно все съел? Темка заливисто хохотал.

– Точно! Я поставил его на пол.

– Тогда едем. Беги – одевайся! Тема ринулся из комнаты.

– Мама, мама! Мы с папой кроссовки покупать едем! – весело прозвенел его голос. В машине я посадил Темку на сидение рядом с собой. Тщательно пристегнул.

– Сиди спокойно, – сказал я ему. – Не вертись. Темка послушно замер, сложив руки на коленях. Я подъехал к магазину «Адидас». Припарковался, отстегнул Темку.

– Вылезай, – сказал я. – Приехали. Темка первым выскочил из машины и побежал впереди меня к магазину. Молоденькая, симпатичная девушка – продавщица, улыбнулась навстречу мне.

– Здравствуйте, – сказала она. – Вам помочь? Я взял Темку за руку.

– Да – ответил я ей. – Нам нужны кроссовки с лампочками. Есть у вас такие?

– Разумеется, – девушка показала на стеллаж у стены. – вот, пожалуйста. Я подтолкнул Темку.

– Давай, выбирай! Темка бросился к стеллажу.

– Вот, вот! – закричал он. – Вот эти! Пап! Вот эти? Я засмеялся.

– Тема, не кричи так громко. Если кроссовки нравятся, возьми их и померь.

Тема подбежал ко мне. В каждой руке у него было по кроссовку от разных пар.

– Где можно померить? – спросил я продавщицу.

– Сюда, пожалуйста, – показала она стул возле зеркала. Посадила на него Темку и присела рядом, помогая ему надеть кроссовку.

Я прошелся по магазину, рассматривая спортивную одежду. Сзади продавщица что-то говорила Темке, он ей горячо отвечал. Я вернулся к ним.

– Ну что, выбрал? – спросил я. Темка затопал по полу.

– Ага! Девушка поднялась с колен.

– Какой у вас мальчик хороший! Я улыбаясь кивнул:

– Ага! Девушка засмеялась.

– А скажите, – спросил я. – У вас на него одежда есть? Шорты там, майка?

– Да, конечно. Я сейчас принесу. Девушка вернулась, держа в руках несколько пакетов.

– Вот, – протянула она мне.

– А померить можно?

– Разумеется. Девушка отвела Темку в примерочную. Задернула занавеску.

– Папа, лампочки горят! – восторженно закричал Темка.

Я заглянул за занавеску. В примерочной было полутемно. Темка стоял в новом костюме – шорты и майка – и в новых кроссовках. Девушка сидела рядом с ним на корточках. Она посмотрела на меня снизу вверх.

– Ну как? – спросила она.

– Ну как? – спросил я Темку.

– Классно! – закричал он.

– Классно, – согласился я . – Берем! Я расплачивался у кассы. Девушка подала мне пакет.

– Я сложила его старую одежду.

– Спасибо, – поблагодарил я и оглянулся. – Тема! Пойдем! Темка прилип к прилавку.

– Ты чего там увидел? – спросил я.

– Кепку, – показал он пальцем и выжидательно посмотрел на меня.

– Какую кепку?

– Вон, – Темка подпрыгнул на месте. – С моторчиком!

Он показывал на бейсболку. На лбу у нее был прикреплен маленький пропеллер. На затылке была солнечная батарея. Я засмеялся.

– Ну мы сегодня отсюда не уйдем, – сказал я и попросил продавщицу: – Покажите кепку.

– Пожалуйста, – протянула она мне кепку. Я повертел ее в руках.

– Работает?

– Обязательно, – она содрала с солнечной батареи защитную пленку. Пропеллер медленно завертелся. Я натянул кепку Темке на нос.

– Носи. Мы вышли из магазина. Тема весело прыгал рядом со мной.

– Хочешь мороженного? – спросил я.

– Хочу? – закричал Темка.

Я повел его в кафе мороженое «Лакомка». Когда я был маленьким, меня тоже водил туда отец. Теперь в «Лакомке» все изменилось. Даже мороженное было другое.

Я пил кофе. Смотрел как Темка уплетает лимонное мороженное с шоколадом и орехами.

– Пап, можно еще? – умоляюще посмотрел он на меня.

– Конечно можно, – ответил я. – Только попозднее, а то горло заболит. Хорошо?

– Хорошо, – покорно согласился Темка. – А куда мы сейчас пойдем?

– Куда? – я задумался. «Ну что же, – решил я. – Праздник так праздник». – Пошли в ЦУМ, игрушки посмотрим.

– Игрушки?! – задохнулся от восторга Темка.

В ЦУМе был огромный отдел игрушек. Темка с вожделением уставился на трансформеров, не зная какой выбрать. Я взял его за плечо.

– Не можешь выбрать? Темка горестно кивнул. Я засмеялся.

– Тогда давай купим все? Темка задрав голову посмотрел на меня. Казалось он не верил свом ушам.

– Девушка, – попросил я продавщицу, – упакуйте пожалуйста трансформеры, по одному каждого вида.

Всю обратную дорогу до машины Темка прижимал к груди огромный пакет с игрушками. И даже уже сидя на сидении он отказался выпустить его из рук.

– А теперь в зоопарк! – сказал я плавно трогаясь с места. Тема потрясенно молчал.

В Зоопарке мы провели почти весь день. Посмотрели всех: волка, медведя, жирафа и кучу других животных. Даже панду. Только к змеям не пошли, как Темка не рвался. Змей я не переношу с детства.

Темка съел столько мороженного и выпил столько сока и лимонада, что не мог уже проглотить ни кусочка.

По дороге домой он уснул. Я ехал медленно и осторожно, боясь разбудить его. Остановились у подъезда. Я легонько потряс его.

– Тема!

Темка открыл глаза и сразу радостно улыбнулся. Только дети умеют так просыпаться.

– Приехали, – сказал я. – Собирай игрушки. Темка обогнал меня на лестнице. С разбегу заколотил в дверь.

– Мама, мама! Я услышал как дверь открылась.

– Мама! Смотри, что мне папа купил! – кричал Темка.

Я вошел в квартиру. Юля сидела на полу в зале. Темка показывал ей игрушки и возбужденно рассказывал. Я остановился на пороге комнаты. Юля увидела меня. Легко поднялась. По ее лицу я понял – гроза прошла. Юля подошла ко мне.

– Ну ты… – сказала она. – Ну ты и гад, – и засмеялась. Я довольно улыбнулся.

– Я знаю.

Потом мы сидели все вместе на диване, смотрели телевизор. Юля положила мне голову на плечо. Темка лежал у нас на коленях. Зазвонил телефон.

– Тем, – сказал я, – притащи из барсетки телефон.

– Сейчас, – Темка проворно спрыгнул и убежал. Вернулся, протянул мне трубу. Я взял ее.

– Слушаю

– Здорово Вадик, – услышал я знакомый голос.

– Здорово, дядя Коля. Как дела?

– Тьфу, тьфу, не плохо! – ответил он.

– Как Анна? – спросил я. – Как дети? Я знал, что вопрос о детях ему понравится.

Дядя Коля год назад женился. В первый раз за свои сорок лет. И женился-то на учительнице, маленькой строгой на вид женщине лет тридцати пяти. У ней был сын, двенадцатилетний пацан. Дядя Коля относился к нему как к родному. Не изменил отношения и после того, как родилась Светлана, его дочь. Дядя Коля шутил: «Невеста Темке растет». А может и не шутил. Сейчас уже не спросишь.

– С детьми все хорошо, – ответил он. – Светик уже ползает во всю. Приедешь сам увидишь. А у тебя как?

– Тоже нормально. Дядя Коля помолчал.

– Надо увидеться, – сказал он после паузы. – Поговорить о ваших подвигах. Я сразу понял, что он имеет в виду.

– Сейчас? – спросил я.

– Нет, – ответил дядя Коля. – Сейчас уже поздно. Приезжай завтра в «Наполеон», Часа в четыре. Лады?

– Лады, – ответил я. Юля встревоженно смотрела на меня.

– Что-то случилось? – спросила она. Я отложил телефон, обнял Юлю.

– Ничего не случилось, – я успокаивающе улыбнулся, – дядя Коля тебе привет передает.

– И все? – недоверчиво спросила Юля.

– Конечно все, – подтвердил я. – Когда я тебе врал?

3

В казино «Наполеон» у дяди Коли был свой кабинет. Строго говоря и все казино тоже было его. Или наше, общее. Смотря как считать. Открыли то его на общаковские деньги.

Кабинет был огромный. К стены, напротив двери, стоял письменный стол и кресло на колесиках. Рядом шкаф с какими-то папками. В углу – сейф. Возле окна стоял низенький столик и большие мягкие кресла. В них мы с дядей Колей и сидели. Только что мы выпили по первой рюмке. Теперь закуривали. Дядя Коля прожевал кусок лимона и спросил:

– Ну что там у вас произошло? Я задумчиво потер нос.

– Знаешь, дядя Коля, я и сам толком не понимаю почему так вышло. Началось с того, что Андрей забухал. Ну мы сначала в одном баре посидели, потом во втором, третьем. В оконцовке зашли в этот «Чемпион». И тут у Андрея «крышу» сорвало. Он сразу начал на всех кидаться. Предъявил администратору, что у них «левой» водкой торгуют. Тот пообещал ментов вызвать. После этого Андрюха и пальнул.

– И все? – спросил дядя Коля.

Я заколебался, говорить про сцену в машине или нет? Даже вспомнить о ней было стыдно…

– Все, ответил я. Дядя Коля возмущенно покачал головой.

– Ну-у, пацаны, вы даете! Из-за такой ерунды стрельбу начинать! Это же нужно вообще головы не иметь!

– Дядя Коля! – попытался оправдаться я. – Чего ты это мне говоришь-то? Это же не я стрелял! Дядя Коля жестом отмел возражения.

– Ты рядом был. Должен был остановить…

– Ну-ну, – ответил я. – Его остановишь… Дядя Коля наставил на меня палец…

– Я ведь говорил, Вадик. Помнишь я говорил – Андрей сорвется. А ты спорил со мной: ерунда, он грамотный… Вот его грамотность! Я покаянно опустил голову.

– Да, дядя Коля, ты прав был, а я нет. Дядя Коля похлопал меня по плечу.

– Ладно, Вадик, кто старое помянет… Ты еще молодой. Людей плохо понимаешь. Ничего, время придет – научишься.

Скрипнула дверь кабинета. Мы обернулись. На пороге стоял Осина. Он цепко оглядел нас. Улыбнулся каким-то своим мыслям.

– Здорово, – сказал он.

– Здорово, Андрей, – ответил дядя Коля. – Заходи, присаживайся. И он показал Осине на свободное кресло. Осина сел. Дядя Коля налил ему рюмку.

– Давай, догоняй нас.

Осина выпил, закусывать не стал. Он сидел в кресле, крутил в пальцах рюмку.

– Ну давай, рассказывай, – предложил ему дядя Коля. Осина насмешливо усмехнулся.

– А что мне рассказывать-то? Ты и так все знаешь. Вадик поди доложил. – И он кивнул в мою сторону.

– Да, – согласился дядя Коля, – доложил. И я тебе вот что могу сказать: если ты так дальше будешь себя вести, то долго не проживешь. Или убьют по пьяне, или сядешь. А если сядешь, я тебя вытаскивать не буду. Осина зло сощурился.

– А ты что меня раньше много вытаскивал? Дядя Коля сделал вид, что не слышал этих слов и продолжил:

– Тебе жениться надо, Андрей. Ты сейчас один, тебе все по-херу. Вольный воздух в голову ударил. А была бы семья, дети, ты бы думал не о том как пьянствовать, а как дело сделать и живым остаться. Осина резко со стуком поставил рюмку на стол. По волчьи оскалился.

– Слушай, Боцман, – сказал он, – ты чего мне как пацану морали читаешь? Тоже мне учитель выискался! Если ты меня позвал, чтобы воспитывать, то это зря. Я за себя сам решу. Так что пока! Осина встал. Глянул на меня.

– Ты, Вадик, идешь? Я замялся. Осина неприятно усмехнулся.

– Понятно, – бросил он и пошел к двери. Уходя он с такой силой хлопнул дверью, что задрожали стекла в окне. Дядя Коля крякнул, но ничего не сказал. Молча налил себе водки и выпил. Я посмотрел на него:

– Я пойду, может успокою его, – сказал я. Дядя Коля покивал головой.

– Сходи, попробуй. Осина садился в свой джип «Патрол». Я окликнул его с крыльца.

– Андрей, подожди!

Я подбежал к джипу, открыл дверцу и залез на сидение рядом с Осиной. Он покосился на меня.

– Ну что, – спросил Осина. – Ты сам пришел или он послал?

– Сам, – ответил я.

– Тогда говори, что хотел. Я откашлялся и сказал:

– Андрей, ты не прав. Зачем ты на дядю Колю наезжаешь? Он же дело говорит. Осина живо повернулся ко мне.

– Нет, Вадик, я прав, – сказал он. – Хочешь начистоту? Я пожал плечами.

– Давай

– Сколько ты еще собираешься ходить в шестерках? – спросил Осина, глядя мен прямо в глаза. Я почувствовал как кровь прихлынула к голове. Сердце быстро забилось.

– В каких шестерках? – резко ответил я. – Что ты болтаешь?

– А кто ты? – вкрадчиво спросил Осина. – Решает все Боцман. Бабки все тоже у него. Ты же кушаешь из его рук.. Так кто ты? Скажи?

Я вдруг почувствовал как мне все это надоело. Разговор повернулся как-то странно. Мне не хотелось его продолжать. Мне вообще ничего не хотелось.

– Слушай, чего ты хочешь? – устало спросил я.

– Чтобы ты головой думал, а не жопой, – грубо ответил Осина. – Ты все время Боцману в рот смотришь: дядя Коля то, дядя Коля се. А дядя Коля без нас – ноль. Это мы его сделали! Кто с Интеллигентом разбирался, помнишь?

– Ну помню, недовольно ответил я.

– А свадьбу чью расстреляли? Твою?

– Ну, мою.

– А стрелку с Азерами помнишь? Боцман с Длинным тогда сразу на дно залегли. Да если бы я с Азерами не разобрался, то они до сих пор даже показаться в городе не смогли бы. А что я за это получил? Четыре года на нарах и этот джип. – Осина ударил кулаком по рулю– когда я вышел. А ты что получил? Или Чиба? – Осина задохнулся от злости.

– Ну, ну, договаривай, – поторопил я.

– Вадик, – Осина придвинулся ко мне. Я чувствовал его горячее дыхание на своем лице.

– Я знаю: ни я ни ты Боцману не нужны. Он нас сдаст при случае легко и просто. Он же женился, дочку сделал. Он теперь спокойной жизни хочет. Вадик! – Осина потряс меня за плечи. – Он нас убрать хочет!

Я от неожиданности открыл рот. То, что сказал Осина было нелепым. Просто невозможным. Я весело рассмеялся.

– Херня! Кто это тебе сказал? Да и зачем это ему?

– Зачем? А ты не понимаешь? Он же боится меня! – Осина почти кричал. – Потому и к делам не подпускает! Знает, что если я с тобой сговорюсь, то мы его свалим! Как же ты этого не понимаешь? – он оттолкнул меня и отвернулся. Уставился на дорогу перед машиной. Я успокаивающе погладил его по плечу.

– Андрей, ты правда уже до глюков допился. Ты завязывай с этим. Отдохни, отоспись. Бабу сними. А эту ерунду выкинь из головы. Осина горько усмехнулся.

– Не веришь?

– Нет.

– А если я докажу?

– Если докажешь, то я с тобой, – сказал я, чтобы закончить разговор. Осина внимательно посмотрел на меня.

– Ты это серьезно? Я подтвердил:

– Серьезно.

– Смотри, я тебя за язык не тянул, – предупредил Осина.

– Базара нет, – засмеялся я. – А ты, Андрей, все таки отдохни. Сделай как я говорю. Я открыл дверцу.

– Ну мне пора, – сказал я. – Звони. Осина задержал меня.

– Вадик, о нашем разговоре никому ни слова, понял?

– Могила, – ответил я, и захлопнул за собой дверцу.

Осина сразу уехал. Я еще постоял, раздумывая стоит ли рассказать дяде Коле обо всем. Но что-то меня остановило. «Вдруг Андрей прав?» – подумал я и тут же отогнал эту мысль. – «Нет, ерунда. Такого просто не может быть».

4

Трл-трл-трл.

Какой-то часть сознания я понимал – звонит телефон. Но просыпаться не хотелось. Я натянул повыше одеяло и попытался не замечать эту настойчивую трель. Юля рядом со мной заворочалась.

– Вадик, телефон звонит, – сказала она.

Я не отреагировал. Юля чертыхнулась и села на кровати. Перегнулась через меня и взяла трубку с тумбочки.

– Алло… Да он дома… Андрей! Мы спали. Ты хоть знаешь сколько время?… Тебе всегда очень надо, – недовольно произнесла Юля. Потом потрясла меня за плечо.

– Вадик! Просыпайся! Вадик!

Я понял, что спать уже не дадут. Перевернулся на спину, потер кулаками глаза.

– Кто? – спросил я. Юля протянула мне трубку.

– Андрей, кто же еще? Ни минуты без тебя не может. Светящееся табло часов показывало 1:47. Я взял телефонную трубку.

– Здорово Андрей. Знаешь кому не спится в ночь глухую?

– Знаю, знаю. Слушай Вадик, помнишь наш разговор?

– Какой?

– В машине. Про доказательства.

Я страдальчески поморщился. Оказывается Осина еще не выкинул эту чушь из головы.

– Ну, помню, – сказал я.

– Я нашел эти доказательства. Длинного разговорил. Давай собирайся и поезжай, тоже послушаешь.

Я посмотрел на Юлю. Она напряженно слушала наш разговор. Никуда ехать мне не хотелось. Я не верил Осине. Все это чушь.

– Андрей, может на завтра перенесем? – спросил я. – Ночь на дворе.

– Ну ты еще скажи, что «Спокойной ночи малыши уже были» – напористо сказал Осина – Давай, Вадик, не ломайся подъезжай. Успеешь еще выспаться! Я вздохнул, сдаваясь.

– Ладно. Куда ехать?

– Встречаемся через час в лесу. Помнишь место, куда на шашлык ездили?

– На тридцатом километре? – уточнил я.

– Да,да, там. Значит через час, Вадик. Я тебя буду ждать, – и Осина отключился. Я опустил трубку. Юля порывисто схватила меня за руку.

– Что-то случилось? Я помотал головой.

– Нет, Просто Андрей загулял. Просит подъехать.

– А почему так поздно? – недоверчиво спросила Юля. Я хмыкнул.

– А когда еще гулять? Только ночью. Я откинул одеяло. Встал с кровати. Начал одеваться. Юля следила за мной.

– Когда вернешься? – спросила она.

– Скоро. Одевшись, я подошел к Юле. Поцеловал ее.

– Не волнуйся. Я быстро. Поговорю с ним и сразу назад. Юля жалобно посмотрела на меня.

– Я так боюсь, когда ты ночью уходишь…

В ее глазах была такая тоска, что я чуть не остался. Меня остановило только то, что я уже обещал Осине приехать.

– Ну, ну, ты чего? – сказал я. – Я же мигом. Ты даже уснуть не успеешь, я уже буду здесь. Юля зажмурила глаза.

– А я уже сплю. Я засмеялся.

– А я уже еду.

… Я приехал на место через пятьдесят минут. Вылез из машины, огляделся. Поляна была та самая. Вот и кострище в центре. Только Осины почему-то нет.

– Ну если это шутка… – пробормотал я.

Я закурил. Поежился. Ночи становились прохладные. Я пожалел, что вышел из дома в одной футболке. В дали показались два желтых пятна фар. Приземистая «Хонда-Цивин» переваливаясь заехала на поляну. Остановилась метрах в пяти от меня. Я нерешительно шагнул к ней. Осина ездил на «Патроле». Длинный на «Опел-Вектра». Откуда взялся этот «Цивин»? Дверца со стороны водителя распахнулась.

– Здорово, засоня! – громко закричал Осина. – Вылез все-таки из своей берлоги?! – и заразительно рассмеялся. Энергия из него просто била ключом Я против воли улыбнулся.

– Здорово, Андрюха.

С другой стороны из машины вылез Чиба. Его лицо было мрачным. Он не поздоровался со мной. Молча отошел в сторону. Я окликнул его.

– Здорово, Чиба! Как дела? Тачку что ли новую купил?

– Купил, – нехотя ответил Чиба. Я недоуменно посмотрел на Осину.

– Что это он? Осина махнул рукой.

– Да я ему багажник испачкал, а он тачку только вчера взял. Теперь страдает.

Я насмешливо покосился на Чибу. Он услышал, что говорят о нем. Отвернулся что-то бурча себе под нос. Осина опять засмеялся.

– А где Длинный? – спохватился я.

– Как где? – удивился Осина. – Я же говорю – в багажнике! Я непонимающе уставился на него.

– Как в багажнике? Зачем?

– А ему так удобнее, – весело ответил Осина.

– Так наверно уже выпустить надо? – спросил я.

– Правильно! – хлопнул меня по плечу Осина. – Надо выпустить. Эй, Чиба, открой багажник!

Чиба нагнулся. Дернул рычажок. Крышка багажника открылась. Из него никто не вылез.

– А что он не вылазит? – почему-то шепотом спросил я. Осина также шепотом ответил.

– У него с ногами проблемы.

– С ногами? – переспросил я.

– С ногами, – грустно подтвердил Осина. – Совсем ходить не может. Иди помоги ему.

Я сделал несколько шагов к машине. Неуверенно оглянулся назад. Мне все еще казалось, то это только шутка.

– Помоги, помоги, – подбодрил меня Осина.

Я подошел к багажнику. Заглянул. Длинный лежал на правом боку. Что-то показалось мне в нем очень странным. Рядом с Длинным лежал какой-то предмет, завернутый в полиэтилен. Я нагнулся, тронул этот предмет рукой. Почти срезу же отпрянул. Обернулся к Осине. На его лице было выражение радостного ожидания. Словно он отмочил веселую шутку и теперь ждет моей реакции, чтобы вместе посмеяться. И я его ненавидел. Осина захохотал. Он повалился на спину. Стал кататься по траве, дрыгая в воздухе ногами.

– Ой, не могу! Вадик отвернись, а то я умру со смеха! – кричал он. – Чиба! Ты только посмотри на него! Ой, не могу! Ой, умру! А мне было не смешно.

Наконец Осина встал. Вытер рукавом глаза, но глянул на меня и снова расхохотался.

– Ой, Вадик, – сказал он сквозь смех. – Извини, но видел бы ты свою рожу…

– Ты знаешь, – медленно и тихо сказал я, – у него ноги рядом лежат.

– Ну-у? – поразился Осина. – Не может быть! Он быстро подошел ко мне. Тоже заглянул в багажник.

– Гляди-ка и правда лежат! – сказал он и пихнул меня локтем. – Ну дела! Из одного Длинного два коротких получилось, – и снова засмеялся. Я серьезно, без улыбки, смотрел на него. Осина оборвал смеНу что ты? Ну не влазил он в багажник. Не влазил! А у Чибы бензопила в гараже есть. Ну я и махнул… – Осина виновато улыбнулся, словно оправдываясь. Я не ответил. Осина возмутился.Ну что ты столбом стоишь? Совсем уже как Чиба стал! Скажи чего-нибудь… Я тихо спросил:

– Что дядя Коля нас убрать хочет, это вранье было?

– Почему вранье? – обиделся Осина. – Теперь-то точно захочет. – Он пнул ногой багажник. – Длинного Боцман не простит. Я пошел к своей машине. Осина схватил меня за плечо.

– Ты куда? Я не оглядываясь бросил:

– Домой.

– А с этим что делать? Я скинул его руку со своего плеча:

– А с этим ты сам разбирайся! Осина с силой развернул меня.

– Нет, Вадик. С этим мы вместе будем разбираться. Ты или со мной, или с Боцманом. Выбирай!

– А я ни с кем! – бешенно закричал я. – Ни с кем, понял?! Я сам по себе!

– Ты не можешь быть сам по себе! – Осина теперь тоже кричал. – Не можешь! Ты второй! Понял? Второй! Это слово зацепило меня.

– Второй? Какой второй? Ты о чем вообще?!

Осина отпустил меня. Испытывающе посмотрел и вдруг тихо, очень тихо ответил:

– Есть люди по-жизни первые. Солисты. А есть вторые. Они сами играть не могут. Только в хоре. Ты – второй.

– А ты первый? – со злым ехидством спросил я.

– Да, я первый, – со спокойной убежденностью ответил Осина. – И Боцман первый. А ты нет. Поэтому решай с кем ты будешь вторым. Решай, брат. Решай сейчас.

Я молчал. Осина отошел в сторону. Сел на землю. Закурил. Я смотрел как он курит. Красный огонек пожирал сигарету. Она становилась все короче и короче. Сейчас огонек коснется фильтра и погаснет… Я хрипло спросил:

– Ну и что мы с ним будем делать?

Осина чуть заметно улыбнулся и отбросил окурок. Встал. Подошел к багажнику. Нагнулся и достал лопату. Бросил ее мне. Лопата с хрустом воткнулась в землю у моих ног. Осина выпрямился и ответил:

– Будем хоронить.

5

Дядя Коля стоял у окна, спиной ко мне, сунув руки в карманы брюк. Я сидел в том же кресле, что и десять дней назад. Ждал, что он скажет.

– Длинный пропал, – не поворачиваясь сказал дядя Коля, – Дома нет и телефон не отвечает. Он тебе не говорил, что собирается куда-нибудь?

– Нет, не говорил, – мой голос звучал спокойно и уверенно.

– Куда же он пропал? – пробормотал себе под нос дядя Коля. – Не нравится мне это… Я сделал вид, что раздумываю.

– Может забухал? Дядя Коля раздраженно ответил:

– Какое забухал, Вадик? Длинный не пьет! У него язва! Я отвел глаза и пробормотал:

– Ну тогда не знаю.

Дядя Коля пристально посмотрел на меня. Я почувствовал себя неуютно под его взглядом. Чтобы скрыть это достал сигарету. Стал тщательно разминать ее. Дядя Коля прошелся по кабинету.

– Ты с Осиной говорил? – спросил вдруг он.

– Говорил, – вяло ответил я.

– Ну и что?

– Ничего. Дядя Коля понимающе кивнул.

– Надо с ним что-то делать, – задумчиво произнес он.

– Что? – спросил я.

– Не знаю, – ответил дядя Коля. – А ты в курсе, что он вчера устроил?

На оконный карниз сели несколько голубей. Нежно загулькали. Я покачал головой.

– Нет, не в курсе.

– Приехал в ночной клуб «777». Избил управляющего. Забрал из сейфа все деньги. Управляющий теперь в больнице. Нос у него сломан, челюсть, пара ребер. А он, между прочим, брат Анны. И Андрей это знает! – с силой закончил дядя Коля. Дядя Коля заходил по кабинету. Подошел к окну.

– Кышь! – шуганул он голубей. – Кышь! – громко трепеща крыльями голуби взлетели.

– Не нравится мне это… – сказал дядя Коля. – Не нравится… И Длинный еще пропал…

Дядя Коля отвернулся от окна. Подошел к столу. Сел в кресло напротив меня. Наклонился вперед и глядя мне в глаза произнес:

– Вадик, с Андреем что-то надо делать. Так дальше нельзя. Он совсем с катушек слетел. Я молчал потупившись. Дядя Коля коснулся рукой моего колена.

– Вадик, – начал он. Я удивился: голос дяди Коли был непривычно мягким. – Вадик, с Андреем по всякому может получиться. Я знаю, он тебе друг, но ты и меня пойми… Он сам виноват. Я конечно с ним еще побеседую, но…. Ты ведь знаешь, он больше ничего не слушает, – дядя Коля говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Вобщем я хочу тебе сказать… возможно с Андреем придется как-то решать. И лучше я это сделаю без тебя. Короче, может тебе пока уехать, а? Съезди куда-нибудь на месячишко, отдохни. Возьми с собой Юлю, малого. А?

Я не ожидал от него такого. Не ожидал. Первым порывом было все рассказать ему. Я уже почти решился, но вспомнил лицо Осины, тогда в лесу. Вспомнил как он сказал «Решай!», и я решил. Значит – все! Дело сделано. И я ответил:

– Нет, я лучше останусь.

– Ну как знаешь. Он опять отошел к окну. Белый голубь вспорхнул с карниза.

– Не нравится мне все это, – чуть слышно произнес дядя Коля. Я чувствовал себя последним гадом. На душе было погано.

6

– Значит, он хочет со мной решить? – зло улыбаясь сказал Осина. – Ну-ну. Посмотрим кто решит первый.

Мы находились в двухкомнатной квартире, довольно ободранной. На стенах кое-где свисали отклеившиеся края обоев. Мебель тоже старая. Колченогие стулья. Поцарапанный стол. Продавленный скрипучий диван. На нем я и сидел. Осина устроился напротив меня на стуле, сев на него верхом.

– Ты что не слушаешь меня? – оборвал себя Осина.

– Нет, нет, слушаю, – поспешно ответил я. – Говори. Осина недовольно сморщился:

– Ни хрена ты не слушаешь, – сказал он. – Мне нужно чтобы ты сделал вот что: позвонишь Боцману. Скажешь, что разговаривал со мной. Мы поссорились. Я на тебя кинулся и ты меня замочил. Попросишь его приехать одного, без охраны. Понял?

– Он один не поедет, – сказал я. Осина уверенно ответил:

– Поедет! Если ты попросишь, поедет.

В дерьмо можно вляпаться, но сидеть в нем никому не нравится. Мне тоже. Я тяжело посмотрел на Осину.

– Живца из меня сделать хочешь?

– Я хочу из тебя сделать? – Осина казалось искренне удивился. – Это жизнь из тебя делает! Либо ты поможешь мне поймать Боцмана, либо поможешь Боцману поймать меня. По другому не получается. А с кем ты будешь, ты сам выбрал. Я тебя за язык не тянул. Я мрачно опустил голову. Крыть было не чем.

– Ладно, – обреченно выдохнул я. – Когда звонить?

– Сейчас.

– А вызывать куда?

– Сюда. Я полез в карман за мобильным. Осина остановил меня.

– Не стоит, вдруг его слушают. Звони по городскому. – и он протянул мне допотопный телефонный аппарат, треснувший и обмотанный изолентой.

Я набрал номер дяди Коли. Долго слушал гудки. Появилась дикая надежда, что его нет дома. Потом в трубке щелкнуло и дядя Коля сонно произнес:

– Да, слушаю. Я заколебался. Осина взглядом подстегнул меня.

– Алло! Я слушаю! – повторил дядя Коля. – Кто это?

– Здорово, дядя Коля, – сказал я. – Это я, Вадим.

– Вадик, я тебе сколько раз говорил – раздраженно ответил дядя Коля, – не звони мне ночью. Не дай бог Светланку разбудишь…

– Дядя Коля. Это важно , – перебил я его. С полминуты в трубке была тишина. Потом дядя Коля сказал.

– Ну что там у тебя? Говори быстрее.

– Дядя Коля, я с Осиной все решил.

– Что решил? – не понял он.

– Все, – ответил я. – Он начал кидаться на меня, ну и я … в общем решил.

– Та-а-ак, – протянул дядя Коля. – Дела-а-а. Ты где сейчас?

– На хате. Рядом с ним.

Осина, слушавший разговор, беззвучно зашевелил губами, четко обозначая слова. «Вызови сюда», – понял я.

– Вадик, ты никуда не дергайся. Сиди и жди. Я сейчас приеду, – сказал дядя Коля. – Давай адрес.

– Зырянова 27 а. Квартира 47, – продиктовал я. – Только один приезжай.

– Все. Через пол часа буду, – ответил дядя Коля. Я опустил трубку на рычаг. Осина вопросительно посмотрел на меня.

– Сейчас приедет, – сказал я.

…Я снова сидел на диване. Громко тикали ходики на стене. Томительно медленно шло время…

Громко тикали ходики на стене. Томительно медленно шло время. Осина нервно курил, поминутно выглядывая в окно.

– А что это за хата? – зачем-то спросил я.

– Хата «левая», – механически ответил Осина. – Держал на всякий случай. Мы опять замолчали.

Резкий звонок в дверь подбросил меня с дивана. Осина был уже на ногах. Он вытащил пистолет. Поднес палец к губам. На цыпочках подошел ко мне и шепнул.

– Открывай. Я буду там, – и показал пистолетом в сторону другой комнаты.

Звонок тревожно надрывался. Я подошел к входной двери. Секунду помедлил. И с внезапно появившейся решительностью повернул ручку. Дядя Коля ворвался в квартиру.

– Ты как? – взволнованно спросил он. – Нормально?

– Вроде живой, – ответил я, избегая смотреть ему в глаза.

– Ну и хорошо, – дядя Коля обнял меня, похлопал по спине.

– Главное ты живой. А об Осине не переживай. Он сам напросился, Ты не виноват, понял? Ты не виноват! Я отстранился, пряча лицо.

– Где он? – спросил дядя Коля.

– Там, – показал я на комнату.

Дядя Коля быстро пошел туда. Я за ним. Войдя в комнату дядя Коля бегло осмотрелся . Удивленно посмотрел на меня.

– А где … – начал было он.

– Я здесь, Боцман, – перебил его Осина. Он стоял на пороге с пистолетом в руке. Дядя Коля мгновенно развернулся лицом к нему. Его рука потянулась за пазуху.

– Стоять, – негромко скомандовал Осина. Рука остановилась на пол пути.

– Двумя пальцами достань ствол, – сказал Осина. – Только медленно и печально, – и торжествующе засмеялся. Дядя Коля повернул голову, посмотрел на меня. Я стоял в дверях.

– Продал все-таки, – тихо сказал дядя Коля. Он сказал это без злости, спокойно констатируя факт. Мне стало очень плохо. Гораздо хуже, чем я ожидал.

– Я тебе сказал – достань ствол – напряженно повторил Осина.

Дядя Коля вытащил пистолет, держа его пальцами за рукоятку. Покачал перед собой.

– Бросай! – не выдержав крикнул Осина.

Пистолет с глухим стуком упал на грязный пол. Я повернулся и ушел на кухню. Плотно закрыл дверь. Сел на табуретку. Свет не зажигал. Обхватил голову руками. Через стену до меня доносились голоса Осины и дяди Коли. Я ждал. Треснул выстрел. Я вздрогнул всем телом. Еще один выстрел. Потом –тишина. В коридоре прозвучали шаги. Веселый голос Осины позвал меня:

– Эй! Вадик! Ты где? Выходи! Все уже кончилось!

7

– Я тбе черный костюм погладила, – сказала мне Юля. – Какой ты галстук к нему наденешь?

– Не знаю, – ответил я. – Выбери сама.

Юля скрылась в спальне. Я услышал как скрипнула открываясь дверца шифоньера.

«Наконец-то успокоилась», – подумал я. Когда Юля узнала, что дядя Коля убит, с ней случилась истерика. Она хотела уйти от меня. Даже вещи начинала собирать. Я с трудом ее успокоил. Я не обижался на нее. Понимал, что она боится не за себя, а за меня. И за Темку. А я ведь не мог объяснить ей, что мне ничего не грозит…

Юля появилась на пороге. В руках она держала плечики с моим черным костюмом. Юля приложила к пиджаку несколько галстуков на выбор.

– Какой? – спросила она.

– Наверно потемней какой-нибудь? – неуверенно предложил я. – На похороны надо темный одевать.

– Ну ты же не гробовщик, – возразила Юля. Меня передернуло от этих слов. – Одень синий, – и она подняла светло-синий с белым горохом галстук.

– Давай синий, – согласился я . Юля снова ушла в спальню. Оттуда громко сказала.

– Твой отец звонил.

– Когда?

– Днем, часа в два.

– Что он сказал?

– Спрашивал как ты. Он по телевизору услышал о том, что дядю Колю убили.

– Ну ты его успокоила? – спросил я. Юля выглянула из спальни.

– А ты лучше спроси, – я сама спокойна? Я скривился как от зубной боли.

– Юля, ну не начинай, не надо…

Юля недовольно замолчала. Принесла мою рубашку. Положила ее на гладильную доску. Включила утюг.

– Что еще отец говорил? – примирительно спросил я.

– Просит Темку на выходные привести, – необорачиваясь ответила Юля. – Соскучился говорит.

– Давай отвезем, – сказал я. – Ты не против? Юля пальцем попробовала утюг. Ойкнула и ответила:

– Не против.

– Тогда я в субботу и отвезу, – обрадовался я. Пойду скажу Темке.

Темка играл в своей комнате. Что-то возил по полу, тихо бормоча себе под нос. Заслышав шаги за спиной он воровато оглянулся. Увидел меня и поспешно задвинул игрушку под кровать. Меня это задело. Темка еще никогда и ничего не скрывал от меня.

– Что это у тебя? – спросил я.

– Ничего, – ответил Темка загораживая игрушку спиной. Я присел возле него на корточки.

– Ну покажи мне, что это за «ничего», – улыбаясь попросил я. Темка упрямо набычившись не сдвинулся с места.

Я почувствовал раздражение и обиду. И продолжая натянуто улыбаться, взял Темку за плечи и отодвинул в сторону. Под кроватью стоял корабль. Мой корабль. Красное чудо с белоснежными парусами.

«Так вот в чем дело», – понял я. Темка взял корабль без спроса. Не удержался. А теперь боится, что его будут ругать.

Темка виновато засопел. Мое сердце растаяло от любви к нему. Раздражение исчезло без следа.

– Тебе нравится корабль? – спросил я.

– Нравится! – горячо ответил Темка. – Очень нравится! – и подумав, застенчиво добавил– Он такой красивый…

Я смотрел на него и видел себя. Это странное чувство, когда в другом человеке, в ребенке, ты узнаешь себя. Вот тогда то и приходит понимание, что для тебя самое дорогое на свете. Не деньги. Нет. Даже не жизнь. Этот ребенок.

– Тогда он твой, – сказал я. – Дарю. Темка поднял на меня засиявшие глаза.

– Правда?

– Правда, – подтвердил я.

Такая радость была написана на лице Темки… Ради таких моментов стоит жить. Я тоже почувствовал себя счастливым, впервые за долгое время. Я обнял Темку. Он доверчиво прижался ко мне.

– Поедешь к бабушке и дедушке на выходные? – спросил я.

– Поеду! – запрыгал Темка. – Бабушка мне торт обещала купить!

8

Невысокий, тщедушный на вид человек встал у гроба. За спиной его маячил круглоголовый крепыш с наглым, самоуверенным лицом. Чиба пихнул меня локтем.

– Смотри, сам Захар приехал, – прошептал он.

– Вижу, – ответил я.

– А он знает, кто Боцмана завалил? – спросил вдруг Чиба. Я резко повернулся к нему.

– Что? Боцмана беспредельщики завалили! Понял?

– Понял, понял, – поспешно ответил Чиба. – Как скажешь.

Я внимательно посмотрел на него. Впервые Чиба заговорил о смерти Боцмана. И как заговорил!

Захар опустил голову, собираясь с мыслями. Наглый крепыш настороженно оглядывался по сторонам.

Захар вскинул голову. Обвел взглядом сгрудившихся вокруг могилы. Шум и разговоры стихли, как оборвались. В наступившей почтительной тишине Захар заговорил:

– Сегодня мы провожаем в последний путь Колю Боцмана. Он был достойным человеком. Его не сломала тюрьма. И выйдя на волю, он не забывал о своих братьях. Подлые крысы убили его. Но я хочу при всех пообещать тебе, Коля: мы отомстим за тебя! Прощай! Захар отступил в сторону. Крепыш следовал за ним как тень. Прозвучала негромкая команда:

– Опускай!

Оркестр грянул похоронный марш. Гроб медленно пополз вниз. Накренился на бок, на секунду застряв. И как-то вдруг провалился, тяжело ударившись о дно могилы. Захар наклонился, взял горсть земли.

– Прощай, Коля, – негромко произнес он. Комки земли гулко простучали по крышке гроба.

Следом к могиле двигались остальные. Каждый брал горсть земли и бросал ее вниз. Я подошел одним из последних.

Кладбищенские рабочие молча взялись за лопаты. Музыканты начали собирать инструменты. Самые нетерпеливые из пришедших на похороны потянулись к своим машинам.

Анна, вдова дяди Коли, одиноко стояла возле могилы. В траурном платье и косынке она походила на черную, печальную птицу. Мне захотелось сказать ей что-нибудь. Как-то утешить. Я протиснулся к ней.

– Анна, – я коснулся ее плеча.

Она вздрогнула, как от электрического удара. Резко обернулась. Глаза яростно сверкнули, увидев меня.

– Не-на –ви-жу, – прошептала Анна. – Не– на-ви-жу. Я опешил от неожиданности.

– Что?!

– Ненавижу! – громко повторила Анна. – Это вы его убили! Вы! Ненавижу вас! – и вцепилась в отвороты моего пиджака.

«Она знает» – пронзила меня страшная догадка. Ноги враз ослабели. В желудке образовалась зияющая пустота.

Я панически оглянулся, натыкаясь всюду на удивленные заинтересованные взгляды. Анна продолжала кричать. Ее голос разносился по всему кладбищу.

– Это вы его убили! Это все из-за вас! Ненавижу вас всех! Ненавижу! Ненавижу! Я схватил ее за плечи.

– Замолчи! – отчаянно прошипел я. – Замолчи! Что ты орешь? Замолчи! Я был готов убить ее. Сделать что угодно, лишь бы она замолчала.

Лицо Анны жалко исказилось. Из глаз брызнули слезы. Она уткнулась мне в грудь и громко, в голос, разрыдалась.

– Я говорила ему – не надо! Не нужны нам эти деньги! Я говорила уйди! А он не слушал меня! Он вас только слушал! Из-за вас он погиб! Это вы его втягивали! Вы! Вы! Вы! сквозь рыдания сдавленно выкрикивала она.

Я чуть не рассмеялся от облегчения. Вовремя сдержался. Так вот что она имела в виду! Я взглянул на нее с внезапно появившейся жалостью.

– Ну что ты? Успокойся! – мягко сказал я и легонько погладил ее по спине. – Не плачь! Успокойся!

В ответ Анна зарыдала еще громче и безутешнее. Юля решительно вклинилась между ей и мной. Отрывисто бросила мне:

– Уйди! И обняв Анну, повела ее прочь от могилы, что –то горячо нашептывая.

Я вытер рукавом пот со лба. Расправил смятые лацканы пиджака и с независимым видом отошел от могилы. Оказался возле Осины, спокойно курившего в сторонке.

– Слыхал? – спросил я. Осина молча кивнул.

– Когда она закричала: «Это вы его убили», – я думал меня кондрашка хватит, – пожаловался я. Осина равнодушно сплюнул.

– Ничего. Отойдет, – ответил он. Мы помолчали.

– Как думаешь, она знает? – задал я мучивший меня вопрос. Осина скептически поморщился.

– Вряд ли. Просто болтает и все.

Рабочие устанавливали венки на свеженасыпанном холмике. Венков было много. Они почти полностью скрывали могилу. Осина щелчком отбросил окурок.

– Поехали отсюда, – сказал он и зашагал к машине.

Я замешкался, отыскивая взглядом Юлю. Она была уже возле машин. Усаживала Тимку в дядиколин джип «Чероки».

Сопровождавший Захара крепыш подошел к Осине. Они о чем-то переговорили. Осина кивнул, соглашаясь. Обернулся ко мне и призывно махнул рукой. Я подошел.

– Захар хочет переговорить, – не дожидаясь моих вопросов сообщил Осина. – Поедешь со мной.

– Хорошо. Я только Юлю предупрежу. Это минута, – ответил я. Осина протяжно свистнул.

– Чиба! Иди сюда! – и протянул подбежавшему Чибе ключи. – Отгонишь мою тачку к «Наполеону», понял?

– Базара нет, – с готовностью ответил Чиба. – Отгоню.

Крепыш фамильярно положил руку мне на плечо. Нагло засмеялся, сверкнув золотой фиксой.

– Че, браток, у бабы под каблуком живешь? Я дернул плечом, сбрасывая его руку. Крепыш деланно удивился.

– Ты че, браток, такой нервный? Тебе валерьянку, наверно, пить надо… Я въелся в него взглядом. Крепыш поднял руки словно загораживаясь.

– Все , браток, молчу. Не дыши так грозно. Я сжал кулаки. Осина, наблюдавший за нами, встрял в разговор.

– Вадик, если ты хотел идти, – сказал он, – то иди.

Мы с крепышом еще померялись взглядами. Потом я круто развернулся и пошел к Юле. Крепыш весело рассмеялся мне в спину. Я отдал Юле ключи от машины.

– Я на поминках не буду. Встретимся дома

– Куда ты? – встревожилась Юля.

– По делам. Скоро вернусь, – ответил я и меняя тему, спросил, – Как Анна? Юля вздохнула.

– Плохо. Она так убивается, так убивается… Просто страшно смотреть.

– Ничего, отойдет, – повторил я слова Осины. Юля укоризненно посмотрела на меня.

– Как ты только можешь так …. Я перебил ее.

– Ладно, Юль, мне пора. Меня ждут.

– Возвращайся скорее, – крикнула мне вслед Юля. Я на ходу оглянулся и помахал ей вслед рукой.

Осина с крепышом стояли возле черного «БМВ» с тонированными стеклами. Завидев меня крепыш шагнул навстречу. Приобнял за плечи и улыбаясь сказал.

– Ты чего, братан, обиделся что ли? Я же пошутил… Я хмуро буркнул.

– Ладно, замяли. Крепыш радостно засмеялся.

– О! Это правильно! Я же сразу понял – ты свой пацан, – и протянул мне руку. – Меня Димон зовут.

– Вадим. Мы обменялись рукопожатиями. Димон распахнул заднюю дверцу «БМВ»

– Падайте, пацаны, – пригласил он.

Первым в машину полез Осина. Следом я. Последним втиснулся Димон и закрыл за собой дверцу. Когда я залазил, у меня выскочили из нагрудного кармана пиджака очки. Я нагнулся, нашаривая их. Краем глаза увидел как повернулся на сидении водитель.

– Вот и встретились, услышал я. От звука этого голоса я отшатнулся. Ударился спиной о плечо Димона. Замер.

– Правду говорят – земля круглая, произнес тот же голос.

Я медленно поднял глаза. На меня, гипнотизируя взглядом, смотрел Козеля. Он мало изменился. Только на лбу появился уродливый багровый шарм.

Я скосился на Осину. Он сидел не шевелясь. Только сильно побледнел и под скулами вспухли желваки. Захар, с любопытством следивший за этой сценой, сказал:

– Хватит. Поехали, Козеля. Козеля презрительно хмыкнул и отвернулся.

«Как же он рулит одно рукой», – мелькнула в голове дурацкая мысль. Машина плавно тронулась, постепенно набирая скорость.

9

Длинноногая секретарша в короткой юбочке, аккуратно накрыла стол и раскачивая бедрами удалилась. Захар восхищенно поцокал языком и поднял рюмку.

– Давайте, пацаны, помянем Колю Боцмана, пусть земля ему будет пухом!

Я залпом опрокинул рюмку. Вкуса не ощутил. Лишь приятное тепло раскатилось из желудка по всему телу. Владевшее мною напряжение стало понемногу отпускать. Только теперь, в кабинете дяди Коли в «Наполеоне» я смог маленько расслабиться. Всю дорогу от кладбища, пока не въехали в город, я не знал, куда мы едем: в лес, где нас будут убивать или в казино для разговора. Решать это должен был Захар. И он решил. В результате мы сидели в мягких креслах перед накрытым столом. А Козеля и Димон ждали в машине.

Захар поставил рюмку на стол. Ткнул вилкой в какую-то закуску. Лениво зажевал.

– Как же это вы Боцмана не сберегли? – спросил он. Я посмотрел на Осину. Он молча потупился.

– Кто это сделал узнали? – снова спросил Захар. Осина кашлянул в кулак.

– Еще нет, – ответил он. Захар достал из лежащей на столе пачки сигарету. Закурил.

– Надо найти, – сказал он. – Они ведь завтра любого из вас завалить могут.

– Ищем, – вяло откликнулся Осина. Захар выдохнул дым. Прищурился.

– Ну-ну, ищи. А не найдешь, я на город другого поставлю, который найдет.

Осину передернуло. Он метнул на Захара взгляд исподлобья. Если бы взглядом можно было убить, то Захар бы умер на месте.

– А может вам кого в помощь дать? – вслух подумал Захар. – Вот Козеля, земляк ваш, он не против. Мы с Осиной переглянулись,

– Не надо, быстро ответил он. – Сами найдем.

– Захар понимающе усмехнулся. Похоже о наших отношениях с Козелей он откуда-то знал.

– Ладно, сами так сами, – сказал Захар и встал.

– Все пока будет по-старому, – сказал он. – Лаве в общак будете отчислять как и раньше. А я пока на вас посмотрю. Будете грамотно работать – оставлю вас на городе. Ну а если нет – значит нет – жестко закончил Захар и не прощаясь вышел.

Осина остался сидеть мрачно глядя в пол. Я подошел к окну. Увидел как вышел Захар. Димон подскочил и предупредительно открыл дверцу машины. Захар сел. Следом запрыгнул Димон и «Б МВ» сорвался с места.

– Уехали, – сказал я обернувшись.

Будто подброшенный пружиной вскочил Осина. Схватил бутылку водки и запустил ее в стену. Пинком опрокинул стол. Дверь кабинета приоткрылась. В образовавшуюся щель заглянула секретарша. Осина с размаху швырнул стул. Он с грохотом разлетелся на куски. Дверь мгновенно закрылась. Осина продолжал бушевать.

Когда ломать и бить уже было нечего, Осина рухнул в кресло. Он тяжело дышал. По лицу обильно тек пот.

– Сука, пидор, тварь! – выкрикивал ругательства Осина. – Как он говорил, а? – Осина скрипнул зубами и застонал. – Как он говорил!? Как с пацанами. Как с мышью потыканной! Сука!

Я понимал его, но я чувствовал мстительную радость от того, что Захар так опустил его. Этим он словно поквитался с Осиной за меня. И не в силах сдержаться я сказал:

– Ну что ты? Нормально он говорил. Осина вскочил. Одним прыжком перелетел кабинет, схватил меня за грудки.

– Нормально?! Это для тебя нормально! А со мной никто не может так говорить! Никто! Я главный! Я! Ты понял!? Я!

В глазах его было безумие. Если бы я сказал хоть что-нибудь против, он бы убил меня. Я боялся пошевелиться.

– Ты понял?! – бешенно тряс меня Осина.

– Понял, – ответил я. – Ты главный. Осина оттолкнул меня. Я упал в кресло. Осина выбежал из кабинета.

10

– Ой, ну наконец-то приехали, всплеснула руками мама. – А я уже думала не соберетесь! Отец, отец! Иди встречай гостей!

Из комнаты появился отец. Обнял и расцеловал Юлю. Пожал руку мне. Подхватил на руки Темку.

– Проходите, проходите, – суетилась мама. – Я торт купила. Чай будем пить. Да вы может голодные? Я голубцы приготовила, как ты, Вадик, любишь, в сметане, – и она робко погладила меня по руке. Я улыбаясь обнял ее.

– Нет, мам, спасибо. Мы поели. Но от торта не откажемся, верно Темка?

– Верно! – закричал он. – Баба, хочу торт! Все засмеялись.

– Мужчины, идите в зал! – начала распоряжаться мама. – А мы с Юлей стол накроем! Пошли Юленька! Темка задергался, вырываясь из рук отца.

– Я тоже хочу в кухню! Отец поставил его на пол. Темка рванулся за мамой и Юлей. Я рассмеялся.

– Знает, что у бабушки сердце доброе. Она ему кусок торта сейчас обязательно отрежет, – сказал я, кивнув в сторону кухни, где скрылся Темка. Отец добродушно махнул рукой.

– Пуская! Ты в его возрасте такой же был.

– Мы вошли в зал. Отец показал на открытую балконную дверь.

– Покурим? – спросил он.

– Давай, – согласился я.

Мы вышли на балкон, закурили. Отец искоса поглядывал на меня. Я понял, что он хочет мне что-то сказать, но не знает как. Наконец отец решился.

– Я слышал, что Николая убили? Я помрачнел.

– Да.

– А кто известно? Я покачал головой.

– Нет. Пап, давай поговорим о чем-нибудь другом, а?

– А я, Вадик, хочу поговорить именно об этом, – возразил Отец. – Да ты потерпи, это много времени не займет.

По его лицу я понял – от разговора не отвертеться. Я облокотился на перила балкона.

– Ладно, говори. Отец задумался. Глубоко затянулся и вместе с дымом выдохнул:

– Вадик, а ты не думал о том, что тебе пора уходить?

– Уходить? Куда? – не понял я.

– Объясню, – охотно ответил отец. – Вот убили Николая. Ты говоришь, что не знаешь кто. Или просто не хочешь мне рассказывать. Но мне это знать не нужно. И так понятно, что варианта только два. Или кто-то хочет занять ваше место. Или у вас начались… – отец замялся, подбирая нужное слово, –… внутренние конфликты. Я прав?

Я изумленно смотрел на него. Такого я даже не ожидал. Отец, довольный произведенным эффектом, засмеялся.

– Не понимаешь откуда я это знаю? А все просто, Вадик. Я ведь историк, а в истории это дело обычное. Какой вариант у вас? – спросил отец и тут же продолжил, – не отвечай, не надо. Какая разница? Главное в том, что вас начали убивать. Вряд ли обойдется одним Николаем. Рано или поздно дойдет очередь и до Андрея, и до тебя. Поэтому я спрашиваю: ты не думаешь, что тебе пора уходить?

Отец замолчал. Я не знал, что ему ответить. Он сказал то, о чем я думал уже давно. С той ночи, когда мы закопали Длинного. Надо уходить… Но как? Из кухни доносился, перекрывая звон тарелок, веселый голосок Темки. Отец придвинулся ко мне. Зашептал в самое ухо.

– Вадик, ты уже не маленький. Должен понимать: с твоей профессией долго не живут . Я тебя прошу – уходи! Уходи пока не поздно! Пока тебе еще не дышат в спину. Или… – отец вдруг тревожно схватил меня за руку, – или уже дышат? Я тихо ответил.

– Нет. Еще нет.

– Тогда уходи! – решительно сказал отец.

– Мужчины, – позвала нас мама. – К столу!

– Сейчас! – откликнулся отец. – Идем! И обернувшись ко мне повторил:

– Уходи, Вадик! Уходи…

11

Поезд медленно прополз мимо меня. Несколько раз дернулся, останавливаясь. Зашипел спускаемый воздух. Нагруженные тяжелыми сумками заметались по перону люди. Я неторопясь прошел вдоль поезда. Мне нужен был третий вагон, «СВ». Димон, увидев меня еще издали закричал.

– О! Вадик! Братан! – и двинулся навстречу широко разведя руки. Обнял меня, гулко хлопая по спине.

– Здорово, братан! Как жизняк?! Я покорно выдержал процедуру приветствия.

– Нормально.

Димон засмеялся. Показал пальцем на стоявшего за его спиной высокого грудастого парня.

– Это Малыш, он со мной. Я протянул руку.

– Вадим. Грудастый молча улыбнулся и аккуратно пожал ее. Димон с размаху хлопнул меня по плечу.

– Ну что, браток. Где твоя тачка-то?

– Там, махнул я рукой в сторону здания вокзала, – на площади. Димон подхватил меня под руку.

– Пошли к ней! Или ты еще кого ждешь? Я немного растерялся от его напора.

– Нет, больше никого не жду.

– Тогда двинули! Димон потащил меня к вокзалу, небрежно бросив Малышу:

– Возьми сумку. По дороге к машине Димон похохатывая рассказал:

– У Папы ни минуты покоя. Бабу трахнуть некогда. Только залезешь, Папа уже звонит. Недавно, прикинь, в баньку собрались, водка, шлюхи, все дела, а тут Папа…

– Слушай, какой Папа? – перебил я его Димон даже остановился от удивления.

– Как какой? Захар! Мы его Папой зовем… Ну вот он и …

– Все, пришли, – снова перебил его я. – Вот моя тачка. Димон оглядел машину.

– «Корола»? Какой год?

– Девяносто четвертый

– Салон «супер»?

– Конечно! – обиделся я. Димон зачем-то обошел машину вокруг.

– Ну ничего, – вынес он вердикт, – ездить можно. А я себе «Террано» взял. В «полиэтилене», понял? Пацаны охерели…

Я открыл дверцу, сел за руль. Рядом устроился Димон. Малыш залез на заднее сидение. Димон сунул руку в карман. Вытащил мобильный. Подмигнул мне.

– Надо позвонить. Успокоить. Типа все нормально, сидим в тюрьме. Я принужденно рассмеялся.

– Типун тебе на язык.

– А, блядь, – выругался Димон, – батарейки сдохли.

– Возьми мой, – предложил я. Димон охотно согласился.

– Давай. Он набрал номер. Телефон коротко попискивал.

– Это я… Да. Встретили… Еще не говорил… Да. .. Понял.. Отзвоню… До свидания. Димон протянул мне трубу.

– Все. Спасибо братан, выручил.

– Не за что, – ответил я, выруливая со стоянки.

По городу я держал скорость около семидесяти километров. Димон что-то болтал. Я почти не слушал его. За городом я вдавил педаль газа. Стрелка спидометра перевалила за сто сорок и дрожа остановилась. Деревья стремительно проносились мимо. Димон оборвал себя на полуслове.

– Слышь, мы куда едем? – настороженно спросил он. Я криво усмехнулся.

– За город. Ты про баню со шлюхами говорил? Так будет тебе баня. Димон внимательно посмотрел на меня.

– Не братан, я чего-то не понял. Мне Захар велел бабки с вас получить. Давай сначала дела сделаем, а уж потом к шлюхам.

– Не ссы братан, – ответил я в тон ему, – все будет грамотно. Бабки готовы. Осина их чуть позже подвезет. А ты пока отдохни с дороги. Димон заколебался. Чувство долга боролось в нем с желанием погулять.

– Нам вообще-то уезжать утром… – нерешительно произнес он.

– Так это утром, – возразил я. – А сейчас-то еще вечер.

На лице Димона отразилось мучительное раздумье. Я как бы между прочим заметил.

– Мне-то все равно. Не хочешь не поедем. Но баня и шлюхи уже ждут. Димон хлопнул ладонью о колени.

– А, хрен с ним совсем! Поехали! Малыш на заднем сидении застенчиво улыбнулся. Я свернул с трассы.

– Это вообще-то охотничий домик, – объяснил я. – Но баня там классная. Я остановился перед высокими воротами. Погудел.

– Сейчас откроют, – сказал я.

Ворота распахнулись. Чиба сделал приглашающий жест рукой. Я въехал во двор, остановился возле небольшого одноэтажного домика. Чиба бегом закрывал ворота. Мы вышли из машины.

– Смотри, – показал я Димону. – Вон река. Там мостик есть. Можно из парилки и сразу в воду.

– Класс! – покрутил головой Димон. Чиба подошел к нам.

– Здорово, – сказал он.

– Здорово, – ответил я. – Это Чиба, а это Димон и Малыш. Баня готова?

– В парилке сто двадцать, – сообщил Чиба. – Девки уже по одному заходу сделали.

– У-у-у-у! – восхищенно потер руки Димон.

– Чиба, ты покажи пацанам где, что, – сказал я. – Димон, я сейчас в город смотаюсь, дело есть. Приеду через пару часов вместе с Осиной. Лады?

– Лады! – нетерпеливо отмахнулся Димон, и подталкивая Чибу устремился к бане. Я услышал как он говорит.

– Давай, братуха, веди. Время – деньги! Малыш с сумкой в руке двинулся за ним, по-прежнему чему-то улыбаясь.

Дверь бани захлопнулась за ними. До меня донесся громкий женский визг и торжествующий вопль Димона.

12

Я без стука распахнул дверь, ввалился в кабинет и с порога сообщил.

– Все! Встретил, отвез, – как договорились. Осина выслушал меня, откинулся в кресле. Задрал на стол ноги.

Я подошел к столу, отодвинул стул и сел. Осина достал сигару и неторопливо раскурил ее. Я наблюдал за ним. Осине нравилось быть боссом. Это было видно. Нравился кабинет. Секретарша. Нравилось ночью выйти в игровой зал казино с сигарой в руке.

– Это хорошо, – сказал он, выпустив клуб дыма.

– Сейчас с ними Чиба занимается. Девок привез, баню затопил. Но они утром уже уезжают. Что делать-то будем? – спросил я.

На столе лежал открытый черный «дипломат». Осина нагнулся вперед и толчком развернул ко мне. Я увидел аккуратно сложенные пачки долларов в банковской упаковке.

– Сколько здесь?

– Двести, – ответил Осина. Это был наш взнос в общак. За ним и приехал Димон.

– Будешь отдавать? – спросил я.

Осина спустил ноги со стола. Сел нормально. Повернул «дипломат» к себе. Закрыл крышку и защелкнул замки. Все это – молча. О чем он думал, было не понятно. Я с намеком сказал:

– Димон при мне отзвонил Захару… Осина досадливо поморщился.

– Это плохо. Я только развел руками.

Осина встал, подошел к сейфу. С лязгом открыл дверцу. Достал пистолет и проверил обойму в нем.

– Лучше отдать, – сказал я ему в спину. – С Захаром не стоит ссориться.

Осина поколебался и вернул пистолет на место. Закрыл сейф. Взял со стола «дипломат».

– Поехали, – сказал он.

И снова та же дорога. Тот же поворот. Те же ворота. Я также остановился перед ними и погудел. И также открыв ворота Чиба сделал приглашающий жест. Я заехал во двор, остановился. Осина вылез первым

– Где они? – спросил он у подбежавшего Чибы.

– В бане, где ж еще? – ответил Чиба. От него ощутимо пахло водкой.

– Пошли, кивнул Осина и первым двинулся к бане. «Дипломат» слегка раскачивался в его руке в такт шагам. Димон встретил нас приветственным криком:

– О-о! Какие люди! Здорово! А мы тут шлюшками балуемся!

И он обняв прижал к себе сидевшую рядом голую блондинку. Малыш скромно улыбнулся. На коленях у него сидела голая девка, только рыжая.

Осина прошел к столу. Сдвинул на середину грязные тарелки с раздавленными «бычками» и стаканы. Поставил «дипломат».

– Здорово, Димон, – слегка улыбнувшись сказал он. – Как отдых, нормально? Без обид?

– Ты чего, браток? Какие обиды? – возмутился Диман. – Все ништяк!

– Ну, тогда может завяжешь пока с отдыхом? Давай делами займемся. Димон отстранил Блондинку. Посерьезнел.

– Давай. Осина посмотрел на девок.

– Девчонки, – сказал он. – Вы свободны. Чиба, заплати им и отправь домой.

– Понял, – ответил Чиба. – Девчонки! На выход.

Блондинка гибко изогнувшись, поднялась. Димон звонко шлепнул ее по заднице.

– До встречи, красавица.

Блондинка одарила его многозначительной улыбкой и ,покачивая бедрами, прошла мимо нас к двери. Димон проводил ее жадным взглядом. Осина подождал пока девчонки вместе с Чибой не выйдут.

– Понравилась? – спросил он, кивнув на дверь. Димон показал оттопыренный большой палец:

– Супер!

– А пар как?

– Отличный? – То, что доктор прописал! Осина негромко произнес, словно раздумывая.

– Тоже что ли попариться… Димон захохотал.

– Что, братан, чистеньким хочешь остаться?

Осина натянуто улыбнулся в ответ. Димон встал и откинул обернутую вокруг бедер простыню.

– Тогда я тоже еще заход сделаю. Пошли, Малыш! Осина взялся за ворот рубашки, расстегивая пуговицы.

– Парку там поддай, – попросил он.

– Базара нет, – откликнулся Димон и зашлепал босыми ногами в парную. Малыш улыбаясь двинулся за ним. Я так никогда и не понял: чему же он все время улыбался?.. Дверь парной захлопнулась за ними. Я услышал как громко зашипел пар.

– У-у-у! Хо-ро-шо-о-о-о! – Заорал Димон. – Малыш, еще ковшичек!

Осина отчаянно глянул на меня. Метнулся к двери парной. Тут же появился снова. Подхватил тяжелый деревянный табурет. Уже с ним побежал к парной. Засунул табурет ножкой в дверную ручку. Выскочил в предбанник к щиту управления трансформатором. Стрелка на индикаторе подрагивала в районе ста тридцати. Осина повернул регулятор. Стрелка дошла до ста шестидесяти и встала. Осина вернулся к столу.

– Эй, пацаны, вы скоро? – закричал из парной Димон. – Мы уже выходим!

– Осина не ответил. Дверь парной кто-то дернул изнутри. Она не поддалась.

– Эй, вы чего? – в голосе Димона прозвучала растерянность – Вы чего? Откройте!

Осина молча катал по столешнице кусочек хлебного мякиша. Дверь затряслась под ударами.

– Пацаны, хватит! Пошутили и ладно! Откройте! Громко гудел трансформатор.

– Пацаны, что за дела? Давайте поговорим! Если есть косяк, то сейчас все решим! Откройте!

В дверь бились уже изо всех сил. Но ее сколотили из толстых досок. Сломать их было не просто.

– Вы суки! Козлы! Падлы! Откройте дверь! Я задыхаюсь! Суки! Откройте! Захар же вас порвет! Пидоры! Бляди! Откройте!

Шло время. Очередной хлебный шарик крутился под пальцами Осины. Удары в дверь слабели. Голоса звучали глуше, жалобнее. Они уже только просили.

– Пацаны, ну пожалуйста! Откройте! Пацаны! Оставьте себе бабки! Я скажу Захару, что потерял их! Пацаны! Ну откройте!

Осина отщипнул новый кусок мякиша… Штук десять готовых шариков уже лежало перед ним. Я навалился грудью на стол. Со всей силой убеждения на какую был способен зашептал:

– Андрей, давай откроем! Еще не поздно! Скажем, что это шутка! Андрей!

Осина положил готовый шарик рядом с остальными. Начал выкладывать из них разные фигуры. Казалось это занятие поглотило его целиком. Я рывком встал.

– Пойду открою! Осина поднял голову. Посмотрел на меня. Я остановился выжидая.

– Интересно, – задумчиво сказал он. – В гараже лежали диски «Зиловские». Ты не в курсе, они еще там?

Я медленно опустился на лавку. Положил руки на стол. Крепко сцепил пальцы. Уткнулся в них лбом. Из парной уже не доносилось ни звука. Заскрипела входная дверь. В предбанник ввалился Чиба.

– Ну и девки! – оживленно заговорил он. – Эта беленькая меня чуть не изнасиловала! Сама, сучка, в штаны лезет! – он удивленно оглянулся. – А где пацаны? Еще парятся что ли?

Осина выложил из шариков крест. Подумал. Добавил косую перекладину вверху. Крест стал могильным. Не поднимая головы Осина спросил:

– «Зиловские» диски в гараже еще лежат?

– Лежат, – удивленно ответил Чиба. – А зачем они тебе?

– Подготовь два , – сказал Осина. – И проволоки пару метров найди.

Чиба все понял. Побледнел. Открыл было рот, хотел что-то сказать, но не стал. Тяжело потоптался. И вдруг безнадежно махнув рукой, вышел… Осина резким движением смял в кулаке все хлебные шарики …"Надо уходить» – отчетливо подумал я.

13

Малыш выплыл километрах в двухстах от города, ниже по течению. Его выловили рыбаки. Они же и вызвали милицию. А Димона так и не нашли. Он похоже «залег на дно». Шутка.

Захар не звонил. Вопросов не задавал. Наверное и так все понял. Теперь слово было за ним.

Я чувствовал приближение конца. Хотел поговорить об этом с Осиной, но не знал как. Да он бы и слушать не стал. Спасать себя я должен был сам.

Я ходил по городу. Разговаривал. Ел. Пил. Возвращался домой. Играл с Темкой. Юля что-то спрашивала. Я отвечал. Все это – механически. Как автомат.

Я лихорадочно искал выход. Думал только об этом. Я знал – надо уходить. Но держала безумная надежда, что все еще обойдется. Пройдет. Утрясется. Как-нибудь. Все равно как. И вот вечером, дней через восемь после «бани», – я бесцельно кружил по городу. Останавливался возле баров. Заходил. Но сидеть там не мог. Не мог смотреть на окружавшие меня лица, такие веселые и безмятежные. Я был чужой им. Совсем чужой. И остро чувствовал это.

В конце концов я оказался возле «Волны». Я не был здесь больше года. Оказалось, ничего не изменилось. Одноклассник Гена по-прежнему орудовал за стойкой.

– Здорово, Ген, – сказал я.

– Здорово, Вадик, – Гена явно обрадовался. Понятно почему. Знакомство со мной повышало его статус. Я представил себе, как он за пивом говорит друзьям:

– Ко мне недавно одноклассник заходил, Вадик. Он правая рука у Осины. У того самого… – и многозначительно замолкает. Друзья тоже молчат, с уважением поглядывая на него.

Ну что же, пусть порадуется, – вяло подумал я, – может это мне на том свете зачтется.

– Тебя что-то давно не видно, – сказал Гена. Я неопределенно пожал плечами.

– Дела.

– Понимаю, кивнул Гена. – Что будешь пить?

– Пиво.

– Один момент!

Гена засуетился. Наполнил высокий стакан, поставил его передо мной. Я нехотя пригубил. Гена наклонился через стойку ко мне.

– Знаешь кто сюда заходил? – понизив голос спросил он. Кто мог к нему заходить?… И какое мне до этого дело? Я равнодушно ответил :

– Нет. Гена заговорщески оглянулся по сторонам и прошептал:

– Козеля. Я стиснул стакан в кулаке.

– Когда?

– Вчера, – зашептал Гена, – с ним еще четверо были. Сели за этот столик, вон у окна. Козеля меня подозвал. Про вас с Осиной спрашивал.

– Что спрашивал?

– Ну так вообще. Часто ли заходите…

– А ты что?

– Да ничего, сказал как есть.

– А он?

– А он засмеялся и сказал, что вам п..ц пришел.

– Так и сказал?

– Ну. Еще сказал, что Захар вас приговорил.

Я залпом осушил стакан. С внезапной симпатией посмотрел на Гену. Вот ведь, не побоялся рассказать. Влез в чужие дела… Другой бы не стал. А этот … смелый дурачок. Я достал деньги. Положил на стойку.

– Спасибо, Ген.

– Да не за что, – смутился Гена. Я слез с табурета, собираясь уходить. Гена окликнул меня.

– Вадик! Я остановился.

– Что?

– Слушай, мне еще тут работать, – Гена мялся с трудом подбирая слова, – этот разговор … он между нами, ладно? Я серьезно ответил.

– Конечно, Ген, – и криво усмехнулся. – Я – могила. На лице Гены отразилось облегчение.

– Спасибо, Вадик. А денег не надо. Это я угощал. Я покачал головой.

– Не стоит, Ген. Разоришься.

И вышел. Сел в машину. Задумался. Козеля уже здесь. Значит времени почти нет. Как не болела, а все таки померла. Ладно. Я достал телефон. Надо было предупредить Осину. Набрал его номер.

– Слушаю, – сказал Осина.

– Андрей, это я. Здорово.

– Здорово.

– Надо поговорить.

– Я занят.

– Козеля в городе. Осина помолчал.

– Хорошо, жди меня в «Наполеоне». Я буду минут через тридцать.

– Договорились. Я бросил телефон на «торпеду» и выехал со стоянки.

… Осина запаздывал. Я ждал его на крыльце. Нервно курил. Изредка перебрасывался словами с Витей Боксером, заведовавшим в «Наполеоне» охраной. Он тоже вышел на крыльцо. Просто так. Для компании. Прошло сорок минут. Осины не было. Я поднялся к секретарше.

– Не звонил?

– Нет – улыбнулась она мне. Я с ненавистью посмотрел на нее. Опять выскочил на крыльцо. Боксер распекал за что-то охранника у входа.

Пятьдесят минут. Мимо завывая сиренами промчалась пожарная машина. Следом за ней «скорая»

Я обессилено опустился на крыльцо. Вот похоже и все. Боксер удивленно смотрел на меня. Он еще ничего не понял. Я взглянул на часы. Шестьдесят минут. Час. Больше можно не ждать.

У крыльца резко затормозила черная «Волга». Из нее выпрыгнул Осина. Живой и здоровый. Я бросился к нему.

– Что случилось? Ты как? Осина отмахнулся.

– Потом. Потащил меня внутрь. На ходу бросил:

– Боксер! Всех вон, двери на запор! Мы закрыты!

Оказавшись в кабинете Осина первым делом захлопнул дверь и повернул ключ в замке. Прошел к бару. Достал бутылку водки и стакан. Налил почти до краев и не предлагая мне, выпил. И только после этого, как о чем-то простом и обыденном сказал:

– Тачку взорвали.

Его тон настолько не совпадал с содержанием… Мне показалось, что я ослышался. И я глупо переспросил:

– Чью?

– Мою, – ответил Осина. – Повезло. Оставил ее на стоянке. К тебе торопился, послал охранника, чтобы к крыльцу подогнал, пока я разговариваю. Дал ему ключи. Он завел и … все. Полетел на небо. Я сел в кресло напротив него. Тоскливо спросил:

– Что же теперь делать? Осина коротко хохотнул.

– А ничего. Мочить их будем. Захар хочет войны? Он ее получит! Осина живо вскочил. Заходил по кабинету.

– Так! Собери пацанов. Надо узнать где Козеля. Это его работа. Дома больше не живи. Здесь тоже не появляться. Связь только по мобильнику, понял? Я молчал.

– Понял, спрашиваю?

– Понял.

Осина подошел к сейфу, открыл его. Покопался там и бросил мне несколько пачек в банковской упаковке.

– Возьми на первое время. Снимешь себе хату.

Осина снова закружил по кабинету. Он не мог сидеть на месте. Подошел ко мне. Хлопнул по плечу.

– Да ты чего, Вадик? Чего загрустил? Взбодрись! Все будет клево! Мы еще поссым на их могилки! Я поднял голову. Осина весело улыбался. Глаза его возбужденно блестели. Ему не было страшно.

14

Расстегнутая спортивная сумка лежала на кровати. Я беспорядочно скидывал в нее вещи: трусы, носки, майки.

– Ничего страшного, Юль, – торопливо говорил я. – Просто надо пожить на другой квартире. Я уже снял ее, Юль. Очень уютная, чистая. Двор зеленый. Тебе понравится, Юль. А я пока поживу один. Буду вас навещать. Так будет безопаснее, Юль.

– Безопаснее? – каким-то чужим голосом переспросила Юля. Я на минуту остановился. Повернулся к ней. Юля сидела на стуле, безвольно опустив плечи. Потерянно смотрела на меня. Я подошел к ней. Взял за плечи.

– Юль, ну возьми себя в руки. Юль! У нас нет времени. Нет! Понимаешь? Надо уложить вещи, собрать Темку. Я один не успею. Возьми себя в руки, Юль!

Какая-то машина подъехала к дому. Остановилась у подъезда. Дверцы не хлопнули – из машины никто не вышел. Я метнулся к окну, выхватив пистолет. Прижался к стене и осторожно выглянул. Это была «Нива» соседа с третьего этажа. Я с трудом перевел дыхание. Юля за моей спиной пошевелилась.

– Нет, Вадик, медленно и устало произнесла она, – хватит. Я никуда не поеду. И Темку не пущу. Езжай один. С меня хватит. Я застонал словно от боли.

– Юль, Юль, Юль! Не говори так! Не надо! Я понимаю – ты злишься на меня, но не надо этого, Юль! Пойми – так получилось. Так получилось, Юль! Пойми! Я чуть не плакал от отчаяния.

– У тебя всегда «так получается», Вадик! – зло огрызнулась Юля. – Я устала от твоих «так получилось». Я хочу жить нормально! Чтобы семья была! Чтобы у Темки отец был! Мне надоело ждать, что однажды тебя убьют! Я устала от этого! Устала! Ты это пойми!

Выкрикнув мне все это, она закрыла лицо руками. Я услышал ее приглушенный голос:

– Езжай один, Вадик. Оставь нас с Темкой и больше не приходи.

Я зажмурил глаза. Несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь. Открыл глаза. Присел рядом с Юлей. Отвел ее руки закрывавшие лицо и тихо и твердо сказал:

– Юль, ты не можешь остаться. Тебя убьют. Или похитят. Может быть что угодно. Они могут сделать все, Юль. Я не могу тебя здесь оставить. И Темку не могу.

В глазах Юли мелькнуло сомнение. Она еще не до конца верила мне. Потом на смену сомнению пришел страх. … Я мягко, Очень мягко произнес:

– Собирайся, Юль. … Собирайся.

Я встал и вернулся к шкафу. Выгреб из него ворох одежды и белья. Начал быстро сортировать его, откидывая на кровать нужное.

– Постельное белье есть, там? – спросила вдруг Юля, – или с собой брать?

Я понял: Юля сдалась. Согласилась уехать. Это было главное. Об остальном можно поговорить и позже. Если это «позже» будет.

– Возьми. Только не много, – спокойно, по-деловому, ответил я. Юля поднялась со стула. Огляделась так, словно только что проснулась.

– А посуда? Брать? – растерянно спросила она. Я задумался, припоминая. Кажется на кухне что-то было.

– Вроде там есть, – нерешительно ответил я, и с внезапно появившимся раздражением махнул рукой. – Да Бог с ней , с посудой! Надо будет – купишь. Иди Темку собери! Юля вышла. Я услышал как она говорит:

– Тема, мы уезжаем. Давай быстренько складывай свои вещи. Вот тебе сумка. Темка радостно запрыгал.

– Ура! Мы уезжаем?! Мам, а куда? Куда? Мам! Я прекратил складывать сумки, ожидая, что она ответит.

– Не знаю, Тем, – наконец произнесла Юля. В голосе ее отчетливо звучала горечь, Папа нас куда-то везет… – и тут же прикрикнула, – Ну хватит разговоров! Быстренько собирайся.

Через двадцать минут все уже было готово. Я вынес в коридор две плотно набитые сумки. Из своей комнаты появился Темка. К груди он прижимал корабль.

– Это еще зачем?! – возмутилась Юля. – Тебе что, игрушек мало? Оставь свой корабль здесь, ничего с ним не случится! Темка в ответ только крепче прижал его. С мольбой посмотрел на меня.

– Можно я его возьму, пап? Ну пожалуйста!

– Я сказала – оставь! – остервенело крикнула Юля.

Я не мог не заступиться за Темку. Ведь это был не просто корабль. Это была наша общая тайна. Я успокаивающе произнес:

– Ну пусть возьмет, Юль. Видишь как ему хочется…

– А-а. Делайте, что хотите! – отмахнулась Юля. – Мне все равно…. Я подмигнул Темке.

– Бери!

Он ответил мне таким взглядом… Такая благодарность была в нем… Это не рассказать… Я взялся за ручки сумок.

– Все, выходим.

15

Спрятав Юлю и Темку я смог наконец немного расслабиться. Давившая на меня тяжесть стала чуть-чуть легче. Совсем чуть-чуть, но и это значило многое.

Я снял себе квартиру. Тоже однокомнатную. Сменил машину. Ездил теперь на старенькой «пятерке». У нее была масса недостатков и одно преимущество – на мне машина не числилась.

Теперь надо было подумать о том, как уйти. Я не мог просто сесть с семьей в самолет и улететь. Черное море не на другой планете. Меня обязательно будут искать. И найдут. Рано или поздно.

Единственный шанс был в том, чтобы исчезнуть без следа. Нырнуть здесь, а вынырнуть в другом месте, с другим именем и другой биографией. Чистой. Новая жизнь с нового листа. Только так.

И ради этого – чтобы получить этот шанс – я пришел к старому кирпичному дому еще сталинской постройки. Я подошел пешком. Машину оставил в квартале от дома. Не хотел светиться. Возле подъезда пришлось подождать: жильцы скинулись на железную дверь, а на «домофон» как всегда не хватило. Сморщенная старушка с пудельком вышла из подъезда. Окинула меня подозрительным взглядом. Я вежливо поздоровался с ней.

Поднимаясь по лестнице я вспоминал: когда же я был здесь последний раз? Лет восемь-девять назад. А вдруг старик умер? Я поспешно отогнал эту мысль.

Я остановился у знакомой двери. С внутренним трепетом нажал кнопку звонка. Услышал осторожные шаги за дверью.

– Кто там? – спросил дребезжащий старческий голос и я сразу узнал его.

– Это я, Наум Борисович! – громко ответил я и переместился так, чтобы меня было видно в глазок. – Я, Вадим! Помните?

– Вадим? Ты? – старик явно удивился. Лязгнул засов. Дверь приоткрылась, на цепочке. Из квартиры пахнуло старостью и аптекой. Я широко улыбнулся.

– Здравствуйте, Наум Борисович!

Старик внимательно осмотрел меня. Дверь на секунду закрылась. Потом распахнулась уже во всю ширь.

– Вадик, заходи, мальчик, заходи! – забормотал Наум Борисович. – Наконец-то навестил старика. Не забыл!

В полутемном коридоре сушились на веревках проявленные пленки. Ветерок раскачивал их. Пленки тихо шелестели. Наум Борисович зашаркал в комнату. Оттуда позвал меня.

– Сюда, Вадик! Сюда проходи! Я двинулся на голос. Зажмурился от солнца, льющегося в окно.

– Вырос, возмужал! Совсем взрослый стал! Ай-яй-яй как время бежит! Ай-яй-яй! – услышал я и открыл глаза.

В комнате почти ничего не изменилось. Также всюду ворохи книг, фотографий. Только на табуретки у кровати появились склянки с лекарствами.

– А ведь я тебя еще совсем мальчиком помню, – продолжал бормотать Наум Борисович. – Помнишь ты ко мне с другом приходил. Такой дерзкий мальчик. Как его звали?

– Андрей, – ответил я, продолжая оглядываться.

– Да,да, правильно, Андрей. Совсем памяти не стало! А что сделаешь? Старость… Да ты садись Вадик, садись… Наум Борисович скинул стопку газет со стула.

– Садись.

– Спасибо, Наум Борисович, – ответил я. Старик устроился было на кровати, но тут же опять поднялся.

– Что же я, старый, тебя не угощаю-то?

– Да не надо, Наум Борисович! – попытался остановить я его.

– Как это не надо? – возмутился он. – Такой гость у меня! Сейчас чаек поставлю, с вареньем. Да у меня где-то и водочка была. Сам-то я уже не пью, врачи запретили. А тебе можно, ты еще молодой.

– Вы еще фотографируете, Наум Борисович? – спросил я.

– Балуюсь просто, Вадик. Сейчас же кругом эти скорые фото. Все торопятся, быстрее, быстрее. Настоящие мастера уже не нужны. Вот я и балуюсь по-стариковски. Снимаю людей на улицах. Проявляю, печатаю. Потом на фотографии смотрю и вроде как не один. Даже бывает разговариваю с ними, – Наум Борисович смущенно улыбнулся.

…Засвистел чайник. Наум Борисович налил в чашки чай. Подвинул мне варенье.

– Да что все я да я. Обо мне скоро могильные черви беспокоиться будут. Ты лучше расскажи как ты живешь. Женился наверное уже?

– Женился.

– И дети есть?

– Сын, – ответил я, помешивая ложечкой чай.– Наум Борисович, а я к вам по делу. Старик укоризненно покачал головой.

– Ай-яй-яй, как не стыдно. Не мог просто зайти проведать старика? Обязательно дело надо? Я виновато потупился. Наум Борисович засмеялся и сказал:

– Ладно, ладно, не красней. Я помню ты и в детстве краснел как девчонка. Говори, что тебе от старого еврея понадобилось. Я опять помешал чай, уже остывший. Глядя в чашку, сказал:

– Наум Борисович, мне нужны документы. Чистые. Наступило молчание. Я напряженно ждал, что он скажет.

– Та-ак, – задумчиво протянул старик. – А почему ты думаешь, что я это могу сделать?

– Наум Борисович, я ведь, как вы правильно заметили, уже не маленький. Не надо темнить со мной. Скажите просто: да или нет.

Старик помолчал. Вдруг остро глянул на меня из-под бровей. Взгляд был живой и умный, совсем не старческий.

– У тебя неприятности, Вадик?

– Да, – честно ответил я.

– С милицией?

– Нет.

– А с кем?

– С Захаром. Слышали про такого? Старик молча пожевал губами. Подумал. Потом спросил:

– Какие документы тебе нужны? Я быстро ответил:

– Паспорт мне, жене, свидетельство о рождении сыну, свидетельство о браке.

– Фотографии есть? Я полез во внутренний карман пиджака. Достал пакет.

– Вот. Здесь фотографии и все данные. Я положил пакет на стол.

– Срок – две недели, – сказал Наум Борисович, – Может быть три. Я схватил его за руку.

– Спасибо, Наум Борисович! Спасибо! Вы меня просто спасаете! Старик вырвал руку.

– Рано благодаришь. И готовь деньги – это будет не подарок.

– Конечно, конечно, я понимаю, Наум Борисович. Сколько скажете, столько и будет. Только сделайте ради Бога! – униженно рассыпался я. Старик пошевелил губами, что-то подсчитывая.

– Двадцать, – сказал он.

– Что двадцать? – не понял я.

– Двадцать тысяч долларов, – пояснил он. Я чуть не поперхнулся.

– Сколько?

– Двадцать тысяч долларов, – раздельно повторил Наум Борисович. – И не торгуйся, мальчик. Не стоит. Я тяжело вздохнул.

– Как скажете, Наум Борисович.

16

После встречи с Наумом Борисовичем у меня появилась цель. Простая и понятная. Продержаться две недели, максимум три. Эта цель придала смысл всем моим действиям. Продержаться, чтобы выжить, вот каким был этот смысл. НО держаться становилось все труднее. Козеля дышал в спину. Наступал на пятки. За ним была сила. За ним был Захар.

Нам же приходилось прятаться. И уже одно это ставило нас в невыгодное положение. Ведь прячутся только слабые. А слабых топчут и даже не извиняются. Так когда-то говорил дядя Коля. Теперь я узнал это на собственном опыте.

Осина не терял надежды все изменить. Он думал, что для этого достаточно убить Козелю. Потом убить Захара. Я с ним не спорил. Зачем? Он бы всеравно не стал меня слушать.

Осина придумал систему связи для нас. По пейджеру. Если мне что-то нужно было, я скидывал ему на пейджер номер телефона. В течении пяти минут Осина перезванивал. Мобильными мы пользовались только в крайнем случае. Все знают, что их легко прослушать.

По пейджеру же Осина назначал и встречи. Где он жил, я не знал. Он никому этого не говорил. Не знаешь – не продашь. Осина был осторожен.

На этих встречах я получал от Осины указания. Потом ехал к Чибе, а он уже передавал их пацанам. Последнее время Чиба начал серьезно беспокоить меня. Он похоже очень боялся. И от страха толстый Чиба стал смелеть. Дерзил. Я делал вид, что не замечаю этого. Мне надо было продержаться три недели. Всего три.

И вот после одной из встреч с Осиной я отправился к Чибе. Предварительно позвонил. Встретиться мы договорились у него на хате.

Я приехал минута в минуту, как условились. Постучал в дверь. Открыл сам Чиба. Не здороваясь посторонился, пропуская меня. Я сразу прошел в комнату. Четверо наших пацанов сидели в разных позах на диване и в креслах. Я удивленно оглянулся на Чибу. Осина запрещал собираться всем вместе. Чиба обошел меня и сел, развалясь, на диване.

– Ну чего там Осина еще выдумал? – небрежно спросил он. От его тона меня покоробило. Я резко спросил:

– Ты зачем митинг здесь устроил? Осина же велел толпой не собираться! На пацанов я не смотрел. Словно не замечал их. Обращался только к Чибе. Чиба недовольно сморщился:

– Да надоело уже: Осина то, Осина се! Он только указания дает! А мы жопы за него подставляем! Сам-то Осина где-то отсиживается! Что надо, Вадик передаст, – подсюсюкивая передразнил он голос Осины и, оглянувшись на пацанов, повторил, – Вадик передаст! – и захихикал

Пацаны сдержанно заулыбались. Чиба, давясь смехом повторил; тыча в меня пальцем:

– Вадик передаст! – и «передаст» у него прозвучало как «педераст»

Я вдруг представил, как я бы убил его. Чиба бы ползал у меня в ногах, вымаливая жизнь. А я бы все равно убил. Это помогло сдержаться.

– Ты не охренел ли, родной? – почти спокойно спросил я. Улыбка исчезла с лица Чибы:

– А тебе что-то не нравится? – вызывающе спросил он.

– Да, не нравится! – ответил я. – Твой гнилой базар! Ты что, хочешь перед Осиной ответить?

Мы смотрели друг другу в глаза. Чиба не отвел взгляд. Это меня удивило. Я почувствовал себя неуверенно. Все было не так. Маленький, жилистый и очень подвижный, весь как на шарнирах, Витя Боксер встрял между нами.

– Пацаны, пацаны, спокойно. Чего кидаться друг на друга? Успокойтесь! Вадик, сядь! И Витя подтолкнул меня к креслу. Я нехотя сел.

– Ты не кипятись, Вадик, – рассудительно сказал Витя, – Мы ведь и вправду головой рискуем. Так что ты просто объясни что к чему и все. Я помолчал, успокаиваясь, и не глядя на Чибу сказал:

– Ладно, замяли. Осина велел за Козелиной матерью посмотреть. Может он у нее бывает. Или она просто знает, где Козеля живет. Это нужно сделать по-быстрому. Этот сачок – я кивком головы показал на Чибу, – пусть тоже идет. Чиба вскочил с дивана.

– Да пошел ты! – закричал он. И Осине то же передай! Пусть идет на хер! Понял? – Чиба вдруг харкнул в меня. Плевок повис на кожанной куртке.

Я молча бросился на Чибу. Сбил с ног и мы покатились по полу, опрокидывая стулья. Оказавшись с верху я придавил Чибу и гвоздил кулаком по его морде, вымещая накопившуюся злость и отчаянье.

Меня схватили сзади и потащили с Чибы. Витя и еще один пацан держали меня за руки. Я бешенно вырывался:

– Сука! Убью! – кричал я. Чиба, размазывая кровь по лицу, заголосил:

– Ах ты козел! Ты думаешь, я молчать буду?! Я все расскажу! Пусть пацаны знают! Это вы с Осиной Боцмана завалили! Вы! И на Захара вы наехали! А нам из-за вас подыхать?! А вот хер вам! – и Чиба рубанул ладонью правой руки по локтевому сгибу левой. – Хер! Сами ответите! Козеля вас обоих закопает!

Я обмяк. Ноги не держали. Чиба выболтал то, о чем пацаны наверное и сами догадывались, но точно не знали. А теперь узнали. И неизвестно было как они к этому отнесутся. Я оглянулся. Пацаны серьезно и строго смотрели на меня. Ждали ответа.

– Что, нечего сказать?! – торжествовал Чиба. – Очко заиграло?! Ну, хрюкни что-нибудь! Хрюкни!

– Да вы что, пацаны? Вы что, ему верите? Да он же со страху гонит! Он же сачок! Вы что, пацаны?

– Я сачок?! – закричал Чиба. – Я гоню?! А кто Длинного распилил? Забыл? А я помню! Витя непонимающе уставился на Чибу.

– Как распилил?

– Пилой, как! Осина Длинного замочил, а он в багажник не влазил, – захлебывался словами Чиба. – Осина его бензопилой пополам распилил! А потом они вдвоем его закопали! Я сам видел! Я место могу показать! Витя повернулся ко мне.

– Он правду говорит? – требовательно спросил он.

Я не отвечая сунул руку в карман за гранатой. Ее там не было! Меня прошиб холодный пот. Я зашарил в кармане уже не таясь. Витя подкинул гранату на ладони.

– Это ищешь? – усмехнувшись спросил он. – Она у тебя выпала, когда с Чибой махались. Я подобрал…

Я почувствовал себя крысой, загнанной в угол. Затравленно оглянулся на пацанов. Они молчали. Никто не сказал за меня ни слова. Чиба наконец встал. Отсморкал на пол кровавые сопли.

– Надо его Козеле отдать! – мстительно предложил он. – Пусть он с ним разберется! Я рванулся к двери. Меня перехватили. Кто-то локтем сдавил мне голо.

– Ты, Чиба, заглохни, – коротко приказал Витя. Чиба послушно замолчал. Я понял – власть сменилась. Я с тоской ждал его решения. Я не верил, что выйду из этой квартиры живым. Проклинал себя за то, что не сдержался. Ну что стоило один раз сдержаться. Только один раз! Витя веско заговорил, словно булыжники бросал:

– Теперь мы будем жить так: вы нас не знаете, мы вас. С Захаром и Козелей разбирайтесь сами. Это ваши рамсы, нас они не касаются. Ты все понял? Я понял только одно: он меня отпускает. Поспешно кивнул:

– Все.

– Тогда катись отсюда. И запомни: попробуете наезжать на нас – замочим! Усек? Меня отпустили. Я закашлялся, разминая пальцами горло.

– У…усек, – ответил я и показал на дверь, – так я пойду, Вить. Витя презрительно усмехнулся:

– Катись.

Я нерешительно двинулся к двери. Пацаны посторонились от меня, как от зачумленного.

17

Я выбежал из подъезда поминутно оглядываясь. Мне чудились шаги за спиной. Кинулся к машине. Оказавшись за рулем, сунул ключ в замок зажигания. Повернул. Машина дернулась и замолкла. Я снова повернул. То же самое. Все было против меня. Даже машина!

– Блядь, блядь, блядь!

Я в отчаянье начал бить кулаком по рулю. И лишь спустя несколько минут сообразил: машина не заводилась, потому что я оставил ее на скорости.

С визгом, оставляя черные полосы на асфальте, я развернулся и вылетел на дорогу. Понесся вперед, обгоняя и подрезая попутные машины. Проскакивая светофоры на красный свет.

Вспомнил об Осине. Удерживая одной рукой руль, другой вытащил телефон. Набрал номер пейджинговой станции.

– Примите сообщение! – закричал я. – Абоненту 3122! «Андрей, срочно позвони на мобильный. Вадим!»

Машину подбросило на кочке. Телефон упал под ноги. Я с трудом удержал руль. Остановился. Страх проходил, но на смену ему пришла боль от унижения. И эта боль была мучительна.

Зазвонил телефон. Шепотом матерясь, я согнулся, отыскивая его. Нащупал. Телефон продолжал звонить.

– Да, я слушаю! – крикнул я и ударился затылком о рулевую колонку.

– Здорово, – спокойно сказал Осина. – Что случилось?

– П…ец случился! Полный п..ец! Я морщась тер ушибленное место.

– А поподробнее?

Я сбивчиво, перескакивая с пятого на десятое, рассказал. Осина внимательно слушал.

– Они еще на хате?– спросил он, когда я замолчал.

– Да, там! Они еще там!

– Встретимся через час возле дома. – ответил Осина и отключился.

– Андрей! Андрей! – закричал я. – Андрей. В ответ раздались гудки. Я со злостью швырнул телефон на пол.

… Я подъехал к дому через пятьдесят минут. Остановился чуть в стороне, так, чтобы видеть подъезд, а самому не бросаться в глаза. Осина еще не появлялся. Я закурил. Хлопнула задняя дверца. Я подскочил, чуть не выронив сигарету изо рта.

– Лечи нервишки, брат! – услышал я голос Осины и обернулся. Это был он. В темных очках и бейсболке, надвинутой на глаза.

От Осины исходила спокойная уверенность и сила. То, чего не хватало мне. Ох, как же я был рад его видеть! И, скрывая эту радость, буркнул:

– Посмотрел бы я на твои нервы! Чиба предлагал меня Козеле сдать…

– Даже так? – беспечно удивился Осина. – Ах он Чиба, Чибачок… Тут он не прав.

Осина полез в принесенную с собой сумку. Вынул из нее пистолет «ПМ» с длинным цилиндром глушителя, навинченным на ствол.

– Держи, – протянул он мне.

– Мочим всех? – спросил я.

– – Ага, кивнул Осина. – Бунт на корабле надо давить. В зародыше.

Я вспомнил свой страх и унижение в этой квартире всего час назад. Я ненавидел их всех. И больше всех Чибу! Я не колеблясь принял пистолет. Пряча оружие под куртками, мы прошли в подъезд. Поднялись по лестнице.

– Стучи, – сказал Осина, показав на дверь. Я постучал условным стуком. Дверь приоткрылась. Осина выстрелил в образовавшуюся щель. Я распахнул дверь ударом ноги. И перепрыгивая через лежащее в коридоре тело, мы бросились в квартиру.

Пацаны смотрели телевизор. Они так ничего и не успели понять. Негромко хлопали выстрелы. Пацаны молча умирали. Лишь Витя Боксер рванул из кармана «мою» гранату. Я выстрелил ему прямо в лицо и он упал. Граната откатилась к стене.

… В комнате пахло сгоревшим порохом. Под ногами звенели перекатываясь стреляные гильзы. Я считал убитых.

– Четверо, – сказал я Осине. – Одного нет.

– Кого? – спросил он, меняя обойму. Я переворачивал каждый труп, заглядывая в лицо.

– Чибы нет, – сказал я, осмотрев последнего. Осина с досады ударил кулаком в ладонь.

– Неужели ушел? Блин, вот не везет, а… Негромко плеснула вода. Я замер, прислушиваясь.

– Что?! – нетерпеливо спросил Осина.

Я приложил ствол пистолета к губам. Осторожно прошел в коридор. Заглянул в туалет. Никого. А вот и ванная. Я взялся за ручку двери. Потянул на себя. Закрыто. Я облегченно рассмеялся.

– Здесь он, сука! Андрей, он в ванной спрятался!

Осина подошел и встал у стены, справа от двери. Так, чтобы если будут стрелять через дверь, не попасть под пулю.

– Чиба! – позвал он. – Ты здесь? В ответ громко заплескалась вода, как будто кто-то встал в ванне.

– Чиба! – снова позвал Осина. – Открой дурашка, к тебе папа пришел!

– Уходите! – дрожащим голосом закричал Чиба. – Я буду стрелять! Уходите!

И словно в подтверждение своих слов выстрелил несколько раз в дверь. Пули легко пробили фанеру и застряли в противоположной стене. Белым облачком осыпалась штукатурка.

– Здесь он, мышонок! – процедил Осина.

– А я тебе что говорил? – ответил я и стукнул в дверь. – Чиба! Открой! Это я, твоя смерть! Чиба опять выстрелил. Я прижался спиной к стене.

– Надо его быстрее мочит, сказал Осина. – А то скоро менты появятся.

– Ага, – согласился я, лихорадочно прикидывая варианты. И тут меня осенило. Граната!

Я побежал в комнату, подобрал гранату. Согнувшись проскочил мимо ванной в кухню. Поманил Осину. Он подошел, вопросительно глядя на меня. Я молча показал ему на маленькое окошечко под потолком в стене, разделявшей ванну и кухню. Осина улыбнулся и показал мне оттопыренный большой палец.

Я осторожно поставил табуретку. Встал на нее, заглянул в окошко. Чибу я не увидел. Наверное он стоял как раз под окном. Я выдернул кольцо у гранаты. Зажал скобу. В другую руку взял пистолет и ударил рукояткой в окно. Зазвенело разбитое стекло.

Я протянул руку внутрь и разжал пальцы. Булькнула вода. Я соскочил вниз и присел. Ба-бах!

Взрыв сотряс стены. Из разбитого окна повалил черный дым. Я выглянул в коридор. Дверь ванной криво свисала, полусорванная с петель.

Осина, отстранив меня первым вышел в коридор. У дверей ванной остановился. Покачал головой.

– Фу-у! Как не гигиенично, – сказал он и пошел к выходу.

Я двинулся за ним. По дороге тоже заглянул в ванную. Дым уже частично рассеялся. То, что осталось от Чибы лежало в расколотой ванне. Стены и пол были заляпаны кусками крови и ошметками мяса. Прямо возле двери валялась ступня. Я вышел из квартиры, перешагнув через лежащий у двери труп.

18

Плохо одному в пустой квартире. Не с кем даже поговорить. И дни – такие же пустые – тянутся бесконечно медленно. Сначала, чтобы убить время я днем спал. А потом нет, перестал. Потому что есть еще ночи, тоже бесконечные. Ночью почему-то часто приходят мысли о смерти… Интересно почему?… Порой мне казалось, что я схожу с ума от одиночества…

Смешно сказать, но меня спасал телефон. Я звонил Юле. Говорил с ней. С Темкй. О чем? О пустяках. О погоде. Об игрушках. О том, какое мороженное ему сегодня купила мама… То, что раньше было простым и привычным, теперь оказывалось исполненным глубокого смысла

Потом я прощался. Клал трубку. С нежностью гладил красный пластмассовый корпус телефона. На ощупь он был теплым, словно живой…

А еще у меня был календарь. Я просиживал над ним часами. Тщательно вычеркивал каждый прошедший день. Считал сколько осталось.

Иногда, во сне, мне вдруг казалось, что я забыл это сделать, и тогда я вскакивал в холодном поту. Хватал календарь. Начинал лихорадочно высчитывать. Бывало, что меня охватывали сомнения в правильности подсчета. Я убеждал себя, что ошибся. Что сегодня не среда, а четверг, или скажем пятница. Убедить всегда удавалось. Вот только на следующий день, включив телевизор, я узнавал, что ошибки не было…

По телевизору я с жадным любопытством смотрел новости. Ловил каждое слово. О квартире с трупами говорили много. В основном констатировали, что «волна бандитских разборок докатилась из Москвы и до нашего города». Показывали фотороботы: мой и Осины. Довольно похожие. Я отметил это со странным, поразившим меня самого тщеславием.

Осина не подавал признаков жизни. Не звонил, не вызывал. Я уже начал думать, что больше не увижу его, ведь срок, назначенный Наумом Борисовичем приближался. Я десятки, сотни раз представлял себе во всех подробностях как забираю документы. Заказываю билеты. Для этого не надо ехать в аэропорт. Можно просто позвонить. Потом я звоню Юле. Ничего не объясняю. Лишь говорю: «Собирайся, я буду через полчаса» и кладу трубку. Потом… Потом самолет… Солнце… Обязательно солнце… У нас в городе пасмурно, я ненавижу когда пасмурно… Что будет дальше я не знал. Не мог придумать. Но, что будет хорошо – не сомневался. И вот однажды, когда я так лежал на кровати и мечтал, запищал пейджер. Я даже не сразу понял, что это пищит. А когда сообразил, то забегал по квартире, отыскивая его. Нашел и прочитал короткое сообщение. «В четыре на старом месте». Подписи не было. Но я и так понял, кто мог его послать. Осина. Больше не кому.

19

«Старое место» – это лавочка в боковой аллее парка. Я, как всегда, пришел первым. Осина понаблюдал за мной со стороны. Убедился, что я один. Только после этого подошел. Осина никому не доверял. Я его понимал. Осина сел рядом со мной.

– Здорово, Вадик, – весело сказал он. – Как дела? Пивка хочешь? – и протянул мне открытую бутылку. – Холодное.

– Нет, – ответил я. – Спасибо.

– Пива не хочешь? – удивился Осина. – Ну-у, Вадик, это уже не здорово, пива не хотеть. Ты часом не заболел?

Я тревожно оглянулся по сторонам. Место было людное. И риск нарваться на кого-нибудь был велик.

– Нет, не заболел. Говори лучше зачем вызвал? – поторопил его я. Осина хлопнул меня по плечу.

– Да что с тобой, Вадик? Что ты ходишь как тень отца Гамлета? Расслабься! Посмотри вон какие девчонки идут!

– Да хрен с ними, – раздраженно ответил я. – Пусть ходят.

– На счет хрена, ты правильно подметил, – довольно засмеялся Осина.

– Слушай, Андрей, – не выдержав взмолился я, – давай уйдем от сюда, а?

– А чем тебе здесь плохо?

– Да пялятся все.

– Не бери в голову, – хохотнул Осина, – бери в рот.

Я никак не мог понять: на самом деле он так спокоен, или просто играет. В любом случае это действовало. Наверное так же на войне действует вид человека, прогуливающегося с прутиком под пулями. Успокаивает. И я тоже стал успокаиваться.

– За чем я тебя вызвал-то, Вадик, – начал Осина, беспечно поглядывая на гуляющих. – Придумал я как Козелю достать.

– Как?

– Просто. Надо его мать завалить. Я чуть не подскочил.

– Че-го? Осина отхлебнул пива и вытер ладонью рот.

– А что ты так всполошился-то? Подумай сам. Козеля где-то отсиживается. Искать его трудно и долго. Надо чтобы он сам к нам приехал. Ну а уж к матери он точно приедет. Мы его просто подождем и все.

Шок от неожиданности прошел. Я задумался. В словах Осины был смысл. Мать Козели… Я наверняка видел ее. Точно видел. Кажется она мыла подъезды… Я попытался вспомнить как она выглядит, но не смог. Возникла лишь какая-то серая фигура без лица. Расплывчатая и неясная.

А потом я подумал, что смерть Козели даст мне время. Можно будет не спешить. Лучше подготовиться. Собрать больше денег. День кантовки – месяц жизни. И уже почти решившись, произнес:

– Ментов много наедет.

– Вряд ли, – возразил Осина. – Из-за какой-то старухи? Вряд ли.

– Не знаю, не знаю… – продолжал сомневаться я, больше для виду.

– Да что здесь знать-то? – возмутился Осина.– Давай попробуем и все. В конце концов ну не получится… что мы потеряем-то?

Я вопросительно посмотрел на него. Осторожно произнес, не то спрашивая, не то утверждая:

– Ничего?

– Конечно ничего, – ответил Осина и поболтал бутылкой. – Ты пиво точно не хочешь? Тогда я допиваю.

20

– А если она спросит кто? – шепотом поинтересовался я у Осины, стоя перед дверью. Осина отступил в сторону и так же шепотом ответил:

– Скажешь из «собеса». Звони!

Я надавил кнопку звонка. Дверь почти сразу же распахнулась. Худенькая старушка, похожая на девчонку, только совсем седая, испуганно-удивленно смотрела на меня.

– Ой, вы к кому? Я улыбнулся.

– К вам, – и резко ударил ее в лицо. Это получилось само собой. Спонтанно. Я ничего не планировал заранее. Старушка отлетела. Мы с Осиной ворвались в квартиру.

– Рот ей заткни! – бросил мне Осина.

Осина замешкался, запирая дверь. Я бросился к старушке. Схватил ее за горло и поволок в комнату. Старушка задушенно хрипела, пытаясь что-то сказать. Я подобрал лежащий на кровати передник и, скомкав, запихнул его ей в рот. И остановился, не зная, что делать дальше. Осина появился у меня из-за спины. Подставил стул.

– Сади ее!

Я бросил старушку на стул. Осина заломил ей руки. Я быстро огляделся в поисках веревки. Сорвал с кровати простыню, рванул, распуская ее на полосы. Этими полосами мы крепко привязали старушку к стулу.

Квартира была бедная, но опрятная. Деревенские половики, как у бабы Таси. Железная кровать у стены. Самое дорогое в комнате – японский телевизор. Наверняка его подарил Козеля. Старушка отчаянно замычала.

– Что, мать? – участливо спросил Осина. – Плохо? Старушка затрясла головой. Заколка выпала и седые волосы растрепались.

– Потерпи, мать, потерпи, – успокоил ее Осина. – Мы быстро.

Я вытащил нож. Увидев его старушка дернулась и вдруг… Глаза ее закатились. Голова упала на грудь.

– Она что, сама что ли? – недоуменно спросил Осина. Я пожал плечами.

– Не знаю. Надо пульс посмотреть. Осина положил руку ей на горло.

– Жива, старая пердунья! – засмеялся Осина.

Я чувствовал себя погано. Мне было жалко ее. Но что я мог сделать? И, стремясь быстрее покончить со всем этим, я шагнул к старушке. Отвел назад, для удара руку с ножом.

– Погоди! – остановил меня Осина. Его глаза весело блестели. – Слушай, может у нее топор есть?

– Зачем он тебе? – хмуро удивился я.

– А анекдот знаешь? Про Раскольникова? Пять старушек – рубль. Веселое, радостное безумие блестело в его глазах. Он кажется наслаждался… А я – нет.

– Кончай, Андрей! – Сказал я. – Давай быстро делаем и валим.

– Какой-то ты скучный, – недовольно ответил Осина. – Ну и ладно. Хочешь быстрее? Пожалуйста!

Он вырвал из-за пазухи пистолет. Приставил ствол к седому затылку. Хлопок. Кровь и мозги брызнули во все стороны. Я едва успел отпрыгнуть.

– Теперь ты доволен? – зло спросил Осина.

– Доволен, – буркнул я, пряча нож. Мы вышли из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Возле машины Осина остановился. Порылся по карманам. Потом взглянул на меня.

– У тебя жетон на телефон есть?

– Есть, – ответил я. – А кому ты звонить собрался?

– Давай, – протянул Осина руку и пояснил, – ментам звякну. Что же нам здесь неделю ждать, пока они ее найдут?

21

Менты приехали через полчаса. Сначала появился «УАЗик» с надписью «ПМГ». Двое ментов в форме и с автоматами вошли в подъезд. Минут через пять один из них выскочил. Придерживая автомат подбежал к «УАЗику». Схватил микрофон рации. До нас донеслись обрывки слов и треск.

Мы с Осиной сидели в машине. Метрах в пятидесяти от подъезда. Рядом был магазинчик. Тут же небольшой базар. Подозрений мы вызвать не могли. Оставалось спокойно ждать.

Минут через десять к дому подъехала «скорая». Потом еще один «УАЗик» с ментами в штатском. Все они сразу вошли в подъезд. На улице остался только тот мент, что кричал в рацию и водитель. Козеля все не появлялся.

– А если он не приедет? – спросил я Осину.

– Тогда выцепим его на кладбище, – быстро, как о давно решенном сказал Осина. Похоже он все обдумал. Все предусмотрел. «А то, что через неделю я буду далеко, ты брат не знаешь», хихикнул я про себя.

Водитель вылез из «УАЗика». Достал сигареты. Протянул из менту с автоматом. Они закурили, о чем-то переговариваясь и поглядывая на подъезд.

Огромный, черный джип «Ланд Краузер» на большой скорости подлетел к дому. Криво встал, наехав передними колесами на газон. Из джипа выпрыгнул Козеля и бросился в подъезд. Мент с автоматом перегородил ему дорогу. Козеля что-то закричал, бешенно жестикулируя. Мент посторонился. Козеля вбежал в подъезд.

Осина перегнулся через спинку сидения. Поднял с пола сумку. Положил к себе на колени.

– Когда выйдет… – негромко сказал он.

Я напряженно кивнул. Осина рывком расстегнул молнию сумки. Осторожно, под рулем, передал мне автомат. «АКМСУ». Второй взял себе. Пустую сумку небрежно забросил назад.

Я сдвинул рычажок предохранителя на автоматическую стрельбу. Лязгнул передернутый затвор. Негромко урчал двигатель машины на холостом ходу. От печки волнами шел теплый воздух. Меня лихорадило от возбуждения. Пальцы рук заледенели. Я поднес их ко рту и подышал.

Менты у подъезда дружно засмеялись. Тот, что с автоматом, восхищенно мотал головой и хлопал водителя по спине.

Распахнулась дверь подъезда. Из нее пятясь задом показался санитар. Приседая от тяжести он тащил носилки. На них ногами вперед лежало тело. Я взялся за автомат.

Сразу за носилками шел врач. Рядом с ним – Козеля. Осина включил первую скорость и чуть придавил педаль газа. Машина плавно покатилась к дому. Санитары загружали носилки в «скорую», один залез внутрь, второй ему подавал. Врач что-то устало объяснял Козеле. Подошедшие менты с любопытством слушали. Автомат у того, что был вооружен, висел за спиной.

Когда до них осталось метров десять, Осина нажал на тормоз. Одновременно мы распахнули дверцы. Я еще увидел удивленные лица ментов и врача и надавил на спусковой крючок. Автомат бешено затрясся в моих руках.

Первым упал санитар и сверху на него повалились носилки. Мент рванул автомат с плеча и вдруг опрокинулся на спину. Срезанные пулями веточки с деревьев падали на землю. Звеня осыпались стекла в окнах первого этажа. Белый халат врача окрасился кровью. Смешно взмахнув руками он рухнул лицом вниз. Козеля пригибаясь кинулся за «скорую». Осина громко выругался

– Блядь, он за «скорой»! – закричал он, перекрывая грохот выстрелов.

Теперь мы били по машине из двух стволов. Обращенный к нам ее борт стал похожим на решето. Меня охватил азарт. Я безостановочно давил на спуск, что-то яростно выкрикивая. Из двери подъезда захлопали пистолетные выстрелы. Я инстинктивно присел. Стреляли сразу несколько человек. Пули свистели прямо над головой. Я полоснул очередью по черному провалу двери. Там кто-то завизжал от боли. Выстрелы прекратились.

– Пора сваливать! – крикнул я Осине.

От страшного грохота заложило уши. Столб пламени и дыма взметнулся к небу. Это взорвался бензобак «скорой». Осина отшвырнул автомат и упал на сидение.

Машина тронулась, Я запрыгнул в нее на ходу, продолжая поливать «скорую» огнем из автомата. Осина притормозил разворачиваясь. Я увидел как из –за обгоревшей «скорой» выскочил Козеля и хромая побежал к подъезду.

– Андрей! Вон он! – закричал я. – Он живой! Живой!

Осина выругался и на большой скорости повел машину к подъезду. Я высунулся с автоматом в окно. Фонтанчики пыли протянулись за Козелей. Он несся огромными скачками, стремясь достичь подъезда. Автомат в моих руках дернулся и заглох.

– Патроны кончились! – отчаянно крикнул я. Козеля последним прыжком влетел в подъезд. Два ментовских «УАЗика» бешенно завывая въехали во двор. Из них, стреляя на ходу, появились люди в бронежилетах.

Осина вдавил педаль газа. Двигатель надсадно заревел. Стрелявшие нам вслед люди остались далеко позади.

Последнее, что я там увидел, это языки пламени, плясавшие на трупах, лежавших возле «скорой».

22

Козеля все-таки рискнул и приехал на кладбище хоронить мать. Хотя бояться ему было нечего, мы бы и так туда не сунулись. На кладбище наехало столько ментов, что их было больше, чем покойников. Ну и конечно, у Козели еще и своя охрана была. Так что народу на кладбище собралось много. Вообще похороны, говорят, получились пышные

Дальше события пошли сплошной чередой. Сначала сгорела моя квартира. Выгорела дотла. Потом кто-то поставил растяжку на дверь родителей. Рвануло, когда отец выходил на работу. Он умер спустя два часа в реанимации городской больницы. Мама попала в эту же больницу с сердечным приступом. Я даже не мог навестить ее…

У Осины отец умер от рака три года назад. Осталась только мать. Ее забили монтировками возле подъезда. Насмерть. Все это и вправду было похоже на войну… Подробности происходившего я узнавал от Юли.

Несколько раз звонил ей. Юля все время плакала. Я как мог утешал. С Темкой говорить было проще. Я хотя бы мог ему врать…

В городе на нас поставили крест. Списали. Так бывает всегда. Я не очень-то из-за этого расстраивался. Главное было выжить.

О чем думал и как переживал все это Осина я не знаю. Я выбросил пейджер и не подходил к телефону. Я даже на улицу почти не выходил. Мне нужно было прожить пять дней. Всего пять. Остальное меня уже мало интересовало.

Казалось, что эти пять дней никогда не пройдут. Еще ничего в жизни я не ждал так, как ждал дня, назначенного Наумом Борисовичем. И этот день пришел.

Я почти не спал ночь. Уже с шести утра сидел возле телефона. С трудом дотянул до полудня. Звонить раньше мне казалось неудобным. Когда часовая стрелка встала на двенадцати, я решительно снял телефонную трубку. Наум Борисович ответил сразу.

– Вадик, здравствуй, родной!

– Здравствуйте, Наум Борисович! Вот решил позвонить, узнать как там мое дело…

– Ну-у, Вадик! Обижаешь, старика. Если я сказал, что сделаю, значит сделаю! Я чуть не задохнулся от радости. Как же я ждал этих слов!

– Так и что?… И уже забрать можно? Старик тихонько засмеялся.

– Конечно, Вадик. Прямо сейчас и приезжай.

– Договорились, Наум Борисович! Я уже выхожу! Ждите! – закричал я.

– Погоди, Вадик, есть один нюанс, – медленно сказал старик. Я внутренне похолодел.

– Что за нюанс?

– Деньги, Вадик. Я облегченно вздохнул.

– Деньги готовы, Наум Борисович! Ровно двадцать, как и договаривались.

– Вот в этом и есть нюанс. Вадик, ответил старик, – Теперь цена тридцать.

– Как тридцать?! – потрясенно вздохнул я.

– Так тридцать, – подтвердил Наум Борисович.

Тридцать тысяч – это все, что у меня было. Отдав их я оставался нищим. Брег Черного моря издздевательски помахал мне рукой. – Вы же сами сказали двадцать, – беспомощно сказал я. – Сами…

– Обстоятельства изменились, Вадик. Теперь цена тридцать И не спорь, пожалуйста. В конце концов я ведь не навязываюсь. В нашем городе есть один молодой человек, который за эти документы заплатит мне и все сорок. Догадываешься кого я имею в виду? Я молчал. Все было более чем понятно.

– Алло? Ты меня слушаешь? – обеспокоенно спросил Наум Борисович. – Алло?

– Я слушаю Вас , Наум Борисович, – безжизненным голосом ответил я.

– Ты понял, что я сказал?

– Да понял, Наум Борисович. Пусть будет тридцать. Я согласен.

– Ну вот и умничка! – обрадовался старик. – Я знал, что мы с тобой договоримся. Все-таки столько лет знаем друг друга. Ведь ты мне Вадик как родной… – казалось он сейчас пустит слезу.

– Да, Наум Борисович, – безучастно согласился я – я знаю.

Старик наверно понял, что переборщил. Замолчал. Смущенно покашлял и спросил.

– Ну я тебя жду?

– Да, ждите, Наум Борисович.

– Адрес-то мой не забыл?

– Нет, не забыл.

– Ну все, подъезжай. До встречи.

– До встречи, Наум Борисович, – я медленно опустил трубку.

Остался сидеть на полу возле телефона. Тридцать тысяч! Сука! Я ударом ноги отшвырнул телефон. Сука! Как он меня! Я громко застонал. У– У– У-У! Как он меня! Ну почему?! Почему мне не везет? Почему-у-у?!

Беспросветное отчаянье охватило меня. Последняя надежда рухнула. Зачем мне эти документы без денег? Что я буду делать на Черном море? В грузчики что ли пойду? А жить где?… Все бесполезно…

«А может не стоит их забирать?» – вдруг подумал я. Лучше отдать деньги Юле. Мне все равно конец. Так пусть хоть она с Темкой спасется. Им ведь документы не нужны. Через месяц все успокоится и они свободно уедут.

«А я? Что будет со мной? – спросил я себя и тут же ответил. – А ничего. Тебе конец. Лучше застрелиться самому. Не жди пока это сделает Козеля. Умирать надо быстро»

Я достал пистолет. Положил его на пол. Встал. Сходил за деньгами. Принес их. Положил рядом с пистолетом. Снова сел. Вот и все. Вот и кончилось теплое лето… Итог всей моей жизни лежал передо мной. Тридцать тысяч долларов и пистолет. А за ними смерть. И впереди смерть.

Я взял пистолет. А может прямо сейчас? Зачем тянуть? Умирать надо быстро. Я вставил ствол в рот. Зажмурил глаза. Большой палец правой руки лег на курок. Эх, Наум Борисович, старый ты пидор. Ты ведь просто убил меня. Будь ты проклят, сука! Если тот свет есть, я там с тобой посчитаюсь! Посчитаюсь…. Я разжал пальцы. Пистолет с громким стуком упал на пол.

– Посчитаюсь… Что же я, дурак, делаю?! Я же чуть не убил себя!

Я вскочил на ноги. Идиот! Долбоеб! Зачем себя-то убивать? Убей его! Это же так просто! Как же я сразу не сообразил? Взять документы, а старика мочкануть. Всех дел то! А я … стреляться! Вот дурень!.. « Ну старый козел, держись! Посмотрим кто кого наебет!» – с веселым ожесточением подумал я.

Отходя от пережитого, закурил. Подошел к зеркалу, в ванной. Улыбаясь посмотрел на свое отражение. Все будет хорошо! – подмигнул я себе.

Жажда деятельности переполняла меня. Я вернулся в комнату. Подобрал пистолет. Сунул его за пояс. Подумал и забрал деньги. Кто его знает, может старик захочет деньги вперед? А я не против. Ради Бога. Пусть подержит. Почувствует себя богатым. Не жалко. Пускай. Так глядишь и умрет счастливым… Вдруг счастливым это легче?..

23

Извини, Вадик, но сначала деньги, – сказал Наум Борисович.

– Пожалуйста, пожалуйста, – охотно согласился я. – Как скажите.

Я вытащил три пачки стодоллоровых купюр. Положил их на стол. Пододвинул старику.

– Пожалуйста.

Тот жадно схватил их. Выдернул из середины одной пачки несколько купюр. Посмотрел их на свет.

– Всю ночь рисовал, – усмехнулся я. Наум Борисович довольно засмеялся моей шутке.

– Если еще нарисуешь, неси. Все возьму!

Я широко улыбнулся. Я испытывал какое-то извращенное удовольствие от разговора. Вспомнил Осину и подумал, что я кажется тоже вхожу во вкус. Похоже безумие это заразно…

– Вы пересчитайте. А то вдруг потом окажется, что нехватает, – заботливо предложил я.

– Ну что ты, Вадик, – возмутился старик. – Я тебе верю. Ведь ты, старика, не обманешь?

– Ну что вы, Наум Борисович? – в тон ему ответил я. – Как можно! Вы ведь мой спаситель.

– И то правда, – согласился он, и внимательно посмотрев на меня добавил. – А ты хорошо держишься, Вадик. Я думал ты просить будешь, торговаться. А ты нет… Хорошо держишься. Как мужчина. Я пренебрежительно махнул рукой.

– Из-за чего торговаться-то, Наум Борисович? Из-за денег что ли? Деньги, они ведь как навоз – сегодня нет, а завтра– воз.

– Речь не мальчика, но мужа, – заметил Наум Борисович и кряхтя встал. – Сейчас я тебе документы принесу. Минутку подожди. Я развел руками.

– Сколько угодно, Наум Борисович. Сколько угодно.

Старик шаркая вышел в соседнюю комнату. Плотно прикрыл за собой дверь. Я услышал звук отодвигаемой мебели.

«Пора» – сказал я себе и вскочил со стула. Вытащил пистолет. На носочках подошел к двери. Осторожно надавил. Закрыто. За дверью стукнуло, словно старик открыл какой-то ящик. Я отшагнул от двери. Примерился. Одним ударом ноги выбил ее, и стремительно ворвался в комнату.

Старик стоял на коленях в углу. Темное пятно на полу обозначало место, где был отодвинутый сейчас комод. Наум Борисович обернулся на шум. В руках он держал кусок половицы. Я издевательски улыбаясь сказал.

– Что же вы Наум Борисович, мебеля-то сами двигаете? Еще надорветесь…

Взгляд старика был прикован к пистолету в моей руке. Лицо его побурело. Грудь тяжело вздымалась.

– Что старый пидор, язык проглотил?

Я отшвырнул стоящий на дороге стул. Подошел к старику. Ударил его стволом пистолета по лицу наотмашь. Рассек щеку. Потекла кровь. Наум Борисович охнул и схватился руками за рану. Я пнул его несколько раз в живот. Старик скорчился на полу. Я присел на корточки и заглянул в тайник.

– Ого-го! Тут не только на черный день, но и на всю черную жизнь хватит!

Я выгреб из тайника в полу все, что там было. Мешочек с ювелиркой. Доллары, которые принес я. Две толстые пачки еще советских рублей. Завернутые в полиэтилен доллары и марки. Сверток на вид был солидный. Еще я достал от туда жестяную коробку. В ней оказались паспорта и военные билеты. Было даже ментовское удостоверение. Все с разными фотографиями и на разные фамилии. Видимо старик скупал их. Запасал материалы для работы. В коробке еще лежали штампы и печати. Моих документов не было. Я поднял голову Наума Борисовича за волосы.

– Ты козел, где мои документы?

– Негодяй, убийца! – слабо застонал старик. Я пожал плечами.

– Не мы такие. Жизнь такая. Где документы?

– Негодяй! Ничего я тебе не отдам! – вдруг тонко закричал Наум Борисович. – Ничего! – и закашлялся. Струйка слюны потекла по подбородку. – Сдохнешь под забором! Я поднял его, и привалил спиной к комоду. Старик давился кашлем.

– Слушай, – убедительно сказал я. – Мне терять нечего. Я из тебя сейчас ремни резать буду. Отдай документы и я уйду. Заберу только свои деньги. Твои не трону. Слово даю.

– Воды! – прошипел Наум Борисович. – Воды! Я вздохнул.

– Где же я тебе сейчас воду возьму? Отдай документы и я тебе даже «скорую» вызову. Или искусственное дыхание сделаю «рот в рот», – засмеялся я. Мне самому понравилось, как я сказал. Старик хрипел, булькал. Вены на шее вздулись. Я испугался, что он умрет.

– Погоди, погоди, – заторопился я, – сейчас воды принесу. Погоди, слышишь? Я вскочил. Выбежал из комнаты. Набрал в кухне кружку воды.

Наум Борисович завалился на бок. Жадно хватил ртом воздух. Я присел возле него и поднес кружку к губам.

– Давай, пей.

Зубы его стучали о край кружки. Вода пролилась на подбородок, поросшую седыми волосами грудь. Сделав несколько глотков он отвалился. Задышал чуть ровнее. Кровь отхлынула от лица.

– Ну что, оклемался? – спросил я. Наум Борисович кивнул в ответ.

Вот видишь, – укоризненно сказал я. – Я тут с тобой вожусь. Спасаю, можно сказать. А ты меня так кидаешь. Разве это по-честному?

– Ладно, прошептал старик. – Твоя взяла. Документы в словаре. Там – и махнул рукой в сторону двери.

– Каком словаре?

– Малом энциклопедическом.

Я быстро отыскал словарь. Потряс. Из него выпал конверт. Я посмотрел содержимое. Паспорт мой. Паспорт Юли. Свидетельство о рождении Темки. Фотографии наши, фамилия другая. Все правильно. Не обманул, старик.

«Может не стоит? – подумал я. – Пусть живет». Нет. После того, что было, оставлять его нельзя. Слишком опасно. Да и деньги пригодятся. И вообще: он сам виноват. Этот довод показался мне убедительным.

Я вернулся в комнату. Наум Борисович уже отошел. Сидел на полу прямо. Прижимал к ране платок, смоченный в воде.

– Все правильно? – спросил он. – Все, ответил я, подходя.

– А мерзавец ты все-таки. Мерзавец и негодяй. Зачем же сразу бить-то? – ворчливо сказал он. – Ну приди ко мне. Объясни. Денег нет, ситуация трудная. Разве ж я не пойму? Ты же мне как родной! Как сын! А ты сразу бить старика! И тебе не стыдно?

– Стыдно… папа, – сказал я и выстрелил ему в голову. Наум Борисович мешком повалился на бок.

24

Я птицей взлетел по лестнице. Ворвался в квартиру. Пакет с документами и деньгами полетел на кровать. Я упал на колени перед телефоном.

– Здравствуйте, это справочная Аэропорта? … Какой ближайший рейс до Адлера? … В восемь?… А как заказать билеты? … Три… Спасибо девушка! Спасибо!

Все складывалось одно к одному. Мне снова везло! Мир ложился у ног, покорный моей воле. Даже светофоры загорались зеленым, когда я подъезжал к ним!

Я заметался по комнате, собирая вещи. Одежда, бритва, несколько книг. Я сваливал все это на кровать. Главное ничего не забыть! «Черт, Юле-то я не позвонил!» – я шлепнул себя ладонью по лбу.

Схватил трубку. Набрал Юлин номер. Сердце защемило, когда я услышал ее такой родной голос.

– Алло.

– Юль, это я! У меня все получилось! Я выиграл! Юль, мы уезжаем! У нас все теперь будет, Юль! Море, дом, жизнь! Юль, мы яхту купим, слышишь? Юля потрясенно молчала. Потом спросила:

– Это правда? Вадик, ты не врешь?

– Какое вру! Билеты заказаны! Рейс в восемь! Через шесть часов мы уже в Адлере! Готовься! Я заеду за вами через час! – прокричал я и бросил трубку на рычаг.

На душе все пело. Мне хотелось плясать от счастья. И еще страшно хотелось курить. Ну я и закурил. Сигарета показалась мне очень вкусной. Это был вкус победы. Я жадно глотал дым.

В дверь тихонько поскребли. Для меня этот звук был как гром среди ясного неба. Я сжал рукоятку пистолета и застыл. В голове была пустота., ни мысли. Я весь собрался в слух. В дверь снова поскребли. Я почти перестал дышать.

– Вадик, открой! – прошептал знакомый голос. – Открой, это я! Осина! Огромная тяжесть свалилась с моих плеч. Я бодро вскочил, отбросил пистолет и пошел к двери. Ноги еще дрожали. Осина скользнул в квартиру. Я запер за ним дверь.

– Здорово, Вадик! – улыбаясь сказал он. – Здорово, брат! Как дела-то?

– Ничего, нормально, – ответил я и пошел в комнату. Осина за мной.

– Это здорово, что у тебя все нормально, – говорил он. – А то я уже волноваться начал. Скидываю тебе на пейджер сообщения, а ты не отвечаешь. Сломался что ли он у тебя?

– Я его выбросил, – ответил я, склоняясь над сумкой.

– Выбросил? Зачем? Я не ответил. Просто продолжал укладывать вещи.

– А ты что, переезжаешь? – спросил за спиной Осина.

– Нет, – не оборачиваясь ответил я. – Уезжаю.

– Куда?

– Далеко.

Я тщательно сложил рубашку и сунул ее в сумку. Осина растерянно молчал. Я взялся за свитер. Осина заговорил:

– Ты чего, Вадик? Ты чего? Куда ты едешь? Зачем? Ты что, из-за Козели что ли? Ты чего испугался? Да ты брось, это же ерунда все, Вадик… Ты с ума-то не сходи… Что ты сразу уезжать-то, а?

В голосе Осины я впервые за все годы, что я его знал, уловил жалкие, просящие нотки. Мне это понравилось.

– Вадик, ты уедешь, а я ? – продолжал Осина. – Я то как? Ты же мне как брат, Вадик! Я же тебе жизнь спас! Ты что, забыл? Брось это, Вадик, Брось! Останься! Я прошу тебя! Пожалуйста! Я все время стол спиной к нему. Ни на секунду не прерывал укладку сумки.

– Нет Андрей, покачал я головой. – Я уезжаю. Все кончено. Осина схватил меня за плечо и развернул.

– Ты это брось, Вадик! Что кончено-то? Что? Ты что, сдался? Из-за одного Козели сдался? Это же наш город, Вадик! Наш! Да мы с тобой вдвоем их всех раком поставим. Они у нас ботинки будут лизать! Ты что мне не веришь? – в глазах Осины была мольба. – Останься, Вадик, не бросай меня! Не делай этого! И эта мольба мне тоже понравилась.

– Нет, Андрей, твердо ответил я. Твердость давалась мне легко, – Я все решил.

Осина отпустил меня, отвернулся. Подошел к окну. Я снова наклонился над сумкой.

– Значит решил, да? – произнес вдруг Осина. Его тон мне не понравился. Я поднял голову и посмотрел на него. – Самостоятельный стал? Большой мальчик, да? Да кто ты без меня? Ты шестерка, ноль! Кому ты ужен? Я тебя сделал! Я! Я первый! А ты будешь делать то, что я скажу! И никуда ты не поедешь! Понял? Никуда!

Его слова не задели меня. Прошли скользем мимо. Осина для меня уже не существовал.

– Говори, что хочешь, – равнодушно сказал я. – Мне все равно. Я уезжаю.

– Это твое последнее слово? – вкрадчиво спросил Осина.

– Да.

– Ну тогда прощай, брат, – сказал Осина и направил на меня пистолет. Я не удивился этому. Наверно подсознательно я чего-то такого ждал…

Я прыгнул на Осину и всем весом ударил по руке, державшей пистолет. Он отлетел в сторону. Мы с Осиной покатились по полу.

Осина навалился сверху. Сдавил мне горло. Я задыхался. Сердце вдруг раздулось. Стало огромным. Билось уже возле самого горла. И все росло, продолжало расти. Казалось оно сейчас лопнет! … Красные круги поплыли перед глазами. Каждая клеточка моего тела отчаянно кричала: «Жить».

И последним, уже предсмертным усилием я рванулся и сбросил Осину. Он упал на спину. Я схватил его за волосы и ударил затылком об пол. Один раз… Второй… Третий…

Пальцы вцепились ему в горло. Осина захрипел. Лицо его налилось кровью. Глаза вылезли из орбит. По подбородку потоком текла слюна.

Я давил изо всех сил. Осина снова захрипел. Его тело несколько раз конвульсивно дернулось и обмякло. Я с трудом разжал пальцы.

Скатился с него. Отполз к стене. Сел, привалясь к ней спиной. Только сейчас я почувствовал, как сильно болит горло.

Осина лежал в метре от меня. Может чуть больше. Смотрел огромными, мертвыми глазами. Распухший сизый язык торчал между зубов. Казалось Осина дразнится… Это был невыносимо.

– Отвернись, – прохрипел я, и вытянув ногу ударом носка развернул голову Осины в другую сторону. Теперь я видел его затылок. Волосы слиплись от крови. Но зато я не видел глаз…

В комнате резко запахло мочой. Сперва я решил: мне это чудится. Но потом увидел лужицу, небольшую лужицу, натекшую под телом Осины. Я истерически захихикал.

– Что же ты, брат, обоссался-то? – спросил я, не переставая хихикать. Это было просто наваждение какое-то – мне все время хотелось с ним разговаривать. Хорошо, что Осина не отвечал.

Я встал, цепляясь за стену. Так же вдоль стены побрел в ванную. Все тело ныло.

В ванной я открыл кран, сунул голову под струю. Потом долго жадно пило, всхрапывая как лошадь.

Напившись я вернулся в комнату. Осина лежал там, где я его оставил. Спокойно и методично я уложил оставшиеся вещи. Собрался уходить, но уже на пороге задержался. Поставил сумку на пол и подошел к Осине. Опустился на корточки возле него. Мертвый Осина выглядел нелепо и страшно.

Я смотрел на него… Хотел что-то понять… Уловит… Почувствовать… Но не было ничего… Совсем. Просто еще один труп.

– Видишь как все получилось-то, брат, – тихо сказал я. – Похоже ты все-таки не первый… Такие дела… Жалко, что он меня не слышал. Очень жалко…

Я встал, подхватил сумку и вышел из квартиры. За спиной щелкнул замок закрывшейся двери.

Я медленно спускался по лестнице. На душе было спокойно и легко. Словно выздоровел после тяжелой болезни. Плохо было. Даже мог умереть. Зато теперь все. Справился. Победил. Выжил. Дальше будет только хорошо.

25

Я медленно объехал двор по периметру. Внимательно огляделся. Ничего подозрительного. Все как обычно. Старушки на лавочке. Ребятишки в песочнице. Несколько машин. Все довольно далеко, Но вот одна – «Москвич»-2141, почти напротив подъезда. И стекла тонированные. Не понять : есть кто внутри или нет. Это беспокоило.

Я остановился с торца дома. Так было удобнее: мне и нужен был крайний подъезд. Я уже заходил в дом, когда не то что увидел, скорее почувствовал, как кто-то ворохнулся в «Москвиче». С площадки между первым и вторым этажами я осторожно выглянул в окно «Москвич» стоял боком к подъезду. За темными стеклами не угадывалось никакого движения. Но все равно я долго наблюдал за ним затаив дыхание. Минут пять. Ничего. Я шепотом выругал себя: «Пуганная ворона, куста боится». Уже не таясь стал подниматься по лестнице.

Меня ждали. Только я стукнул, как дверь сразу открылась. Темка с разбега прыгнул мне на грудь.

– Папа! Папа приехал! Я прижал его к себе. Ох, как же я по нему соскучился!

– Сынок , родной! Другой рукой я обнял Юлю.

– Ну все, все, – бормотал я. – Все хорошо. Мы вместе. Я вернулся. Все кончилось, все. Мы теперь всегда будем вместе, всегда…

– Я собрала вещи, – сказала Юля. – Мы прямо сейчас уедем?

– Да, да, сейчас. Я отпустил Юлю.

– Где сумки?

– Вот, – показала она, – две.

Держа Темку на руках, я поднял одну из сумок. Невольно крякнул – вес был не маленький.

– Тяжело? – виновато спросила Юля.

– Ничего, – ответил я. – Своя ноша не тянет. Выходим.

Вторую сумку, полегче взяла Юля. Мы вышли на площадку. Я ногой захлопнул дверь.

– Машина за углом, – сказал я. – Хоть тащить недалеко.

Мы спустились по лестнице. Сумка била по ногам, цеплялась за перила. Перила гудели. Темка вдруг задергался у меня на руках.

– Папа! Кораблик забыли! Пап! Я остановился.

– Черт!

– Тема, перестань! – попыталась успокоить его Юля. – Бог с ним, с кораблем. Папа тебе другой купит.

– Не нужен мне другой, – упрямо ответил Темка. Он отчаянно дергался, пытаясь сползти на пол. – Я этот хочу!

Я был в смятении. Я рвался в аэропорт. Мечтал о нем. Каждая минута промедления была пыткой. Но это же был не просто корабль. Это была моя жизнь. То к чему я стремился, чем жил. И чего наконец достиг… Разве я мог его оставить?

– Ну, пап, – умоляюще тянул Темка. – Ну, пожалуйста!

Это стало последней каплей. Я решительно поставил сумку. Спустил Темку на пол.

– Я схожу, – сказал я. – я быстро. Юля порывисто схватила меня за руку.

– Вадик, не надо, не ходи. Возвращаться – плохая примета. Не надо.

Я только сейчас заметил, как она постарела за эти дни. Глубокие морщинки пролегли возле рта. Целая сеточка вокруг глаз. И лицо – серое, измученное. Ей тоже нелегко пришлось. Волна нежности захватила меня. Но я не мог изменить принятого решения. Я ободряюще улыбнулся.

– Ну что ты, Юль. Зачем веришь в эти глупости? Я же вот вернулся, значит возвращаться – хорошая примета, а? Я бережно отвел ее руку.

– Не волнуйся. Ничего не случится. Я быстро. Вы не ждите меня, спускайтесь. Я уже был на верху лестничного пролета, когда Юля крикнула.

– Вадик, он там, на шкафу!

– Понял! ответил я.

– Ну что, Тема, пошли, – вздохнув сказала Юля. Темка запрыгал.

– Мам, мам, я тоже понесу! Мам!

– Понесешь, понесешь, – ответила Юля. – Берись вот за ручку. Я услыхал, как медленно, тяжело они стали спускаться вниз.

Я открыл дверь, вбежал в квартиру. Шкаф у стены. Наверху – ничего. Я закружил по комнате. Где же он?

Корабль оказался под столом. Наверное его туда засунул Темка. Я схватил его и зажав подмышкой выскочил на лестницу.

– Тема, открой мне дверь, – услышал я Юлин голос.

– Сейчас, мам, – ответил Темка.

Заскрипела дверь подъезда. И сразу треска. Громкий треск автоматной очереди. Тонкий, щенячий визг Темки. И – тишина. Я выронил корабль, и , прыгая через несколько ступенек, ринулся вниз. Я думал только о том, чтобы успеть. Мне казалось, что это главное. Я должен успеть. Должен!

На бегу я выхватил пистолет. И все время прислушивался. Но услышал только звук удаляющейся машины.

Я вылетел на крыльцо. «Москвича» перед подъездом не было. Юля и Темка лежали на асфальте. Юля сверху, Темка под ней. Я словно споткнулся с разбега. Встал. Они не шевелились.

Я шагнул к ним. Медленно. Очень медленно. Опустился на колени. Крови на асфальте не было, я сразу это увидел. Появилась дикая надежда. Они живы. Просто притворяются. Ведь они не могут умереть. Это нечестно. Несправедливо. Так нельзя. Нельзя. Нельзя! Я осторожно коснулся Юлиного плеча.

– Юль, Тема, вставайте, – сказал я, – они уехали, вставайте…

Но они не шевелились. Я перевернул Юлю на спину. Ее блузка на груди, синяя с золотом блузка, потемнела от крови. А у Темки дырочка была только одна. Совсем маленькая. В виске.

Внутри все спеклось. Слез не было. Была только боль. Страшная, рвущая боль. Эта боль опрокинула меня на спину. Свела судорогой мышцы. И вернулось то старое, детское чувство падения. Я падал, падал, падал. Пытался ухватиться, зацепиться хоть за что-то, но не мог и стены бездонного колодца смыкались надо мной. Темнота нахлынула со всех сторон, но она уже не пугала меня, нет, ведь она обещала забвение. Только забвение, но ничего большего я уже не хотел. Я закрыл глаза, и черная звенящая пустота поглотила меня.

Оглавление

АЛЕКСАНДР БАГОЙ

  ВОЙНА БЕЗ ОСОБЫХ ПРИЧИН

1978-1990

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  Часть II

  2

  3

  4

  5

  6

  9

  10

  11

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

Часть III

  1996

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

Реклама на сайте