«Ледяные страсти»

Фридрих Евсеевич Незнанский Ледяные страсти

Молодая, перспективная и уже титулованная пара фигуристов Инга Артемова и Алексей Панов блестяще открывают сезон победой на чемпионате Европы. Впереди чемпионат мира - и у пары есть все шансы завоевать мировое золото.

Но в самый разгар подготовки Алексей Панов становится жертвой целого ряда «несчастных случаев». Жизни фигуриста угрожает реальная опасность.

По поручению Инги Артемовой за расследование берутся сыщики агентства «Глория».

Агентство "Глория"

Молодая, перспективная и уже титулованная пара фигуристов Инга Артемова и Алексей Панов блестяще открывают сезон победой на чемпионате Европы. Впереди чемпионат мира - и у пары есть все шансы завоевать мировое золото.

Но в самый разгар подготовки Алексей Панов становится жертвой целого ряда «несчастных случаев». Жизни фигуриста угрожает реальная опасность.

По поручению Инги Артемовой за расследование берутся сыщики агентства «Глория».

Тех, кто не способен за себя постоять, в большом спорте съедают.

И. Роднина

Глава первая Клиенты

Новый год - праздник просто замечательный. Но не для частного сыщика. И уж тем более главы частного детективного агентства.

Русский человек, хоть и не склонный как будто к легковерию, в Новый год забывает о пессимизме, скептицизме и прагматизме и ждет чуда. Дескать, в Новый год сбывается что ни пожелается.

Потенциальные клиенты лелеют надежды, что потерянное вдруг само собой отыщется, нечистые на руку друзья, соседи и деловые партнеры внезапно образумятся и покаются, неверные мужья и жены чудом перестанут обманывать друг друга и вернутся в лоно семьи, справедливость восторжествует просто потому, что обязана восторжествовать, менты станут честными, рэкетиры добрыми, киллеры - миролюбивыми, на земле установится некое подобие рая - и все будут жить долго и счастливо.

Естественно, светлые мечты тают вместе с январским снегом, превращаясь, как и положено, в жидкую и противную, но зато реальную грязь. Однако происходит это, как правило, не раньше, чем отпустит похмелье после встречи старого Нового года. А до того, с самого преддверия католического Рождества, у частных сыщиков мертвый сезон.

А им, частным сыщикам, тоже, между прочим, охота достойно встретить праздники, одарить подарками родных и знакомых. Премию хочется, прибавку к зарплате… И с каких, спрашивается, шишей-барышей?! Клиентов нет - гонораров нет. Счет в банке 143 рубля 75 копеек. И на дворе только 12 января, то есть работы нет и пока не предвидится.

Но Денис Грязнов - глава ЧОП «Глория» - каждый день к девяти утра ехал в офис на улицу Неглинную, в Сандуновский проезд. То ли по привычке, то ли потому, что, как и остальные, хоть чуть-чуть верил в новогодние чудеса и надеялся, что кому-нибудь услуги частных детективов все-таки потребуются.

В кабинетах и коридорах было темно и пусто. Коллег-подчиненных пришлось распустить на рождественские каникулы, только компьютерный гений Макс торчал в своем подвале. Он и Новый год там встретил. Заказал трехкилограммовую пиццу, жевал ее в одиночестве и резался всю новогоднюю ночь по Интернету в «Диабло-2».

Сварив себе кофе, Денис включил компьютер с намерением привести наконец в порядок жесткий диск: давно пора - сто «гектар», а места свободного нет. Но на экране вместо привычного «рабочего стола» нарисовалось голубенькое окошко с надписью: «Тебе звонила Инга Артемова. Придет в 14.00».

Кто такая Инга Артемова? Неужели клиентка? Инга Артемова… Где-то это имя Денис уже слышал…

По гулкой пустой лестнице он спустился к Максу:

- Кто такая Инга Артемова?

- Привет, шеф, тебя тоже с праздником, - обиженно буркнул в ответ компьютерный гений, не поднимая головы от потрохов развороченного системного блока - опять что-то «апгрейдил».

- Извини, - хмыкнул Денис. - С наступающим и с прошедшими. Так кто такая Артемова Инга?

- Не знаю. Я думал, ты знаешь. Она так сказала: «Я Инга Артемова». - Макс сложил губы бантиком и перешел на фальцет: - «Инга Артемова. Я подъеду к двум…» Я решил, твоя знакомая. Во всяком случае, нашими расценками она не интересовалась.

Полдня Денис сражался с гигабайтами мусора, безжалостно уничтожая целые библиотеки игрушек, картинок, почты трехлетней давности, и так увлекся, что приход посетительницы застал его врасплох. Она возникла на пороге кабинета как видение, как глюк утомленного компьютером сознания. Златокудрая нимфа, богиня солнца, сотканная из света и радужных брызг…

Он потряс головой, и наваждение исчезло. Девушка у двери была очень симпатичной, и фигурка у нее что надо, но ничего волшебного. Золотое сияние не более чем яркий свет, упавший из окна на лохматую лисью шубку и длинные светлые волосы.

Она улыбнулась. Денис, выбравшись из-за стола, помог ей раздеться, усадил, предложил кофе. Она отказалась и без предисловий перешла к делу:

- Я хочу организовать охрану для своего партнера. Это возможно?

- Конечно.

- Только у меня есть условие: он не должен знать, что его охраняют. Когда один ваш человек засветится, пусть его сменит другой, третий…

- Вы, кажется, не очень высокого мнения о нашем агентстве, - даже обиделся Денис. - Здесь работают все-таки не дилетанты желторотые.

- Я совсем не это имела в виду, - поправилась девушка. - Я хотела сказать, что когда вашему человеку придется проявить себя, защищая Алешу от нападения, пусть он сделает вид, что он просто случайный прохожий, понимаете?

- Теперь понимаю. Только давайте поподробнее: кто ваш партнер, в каком смысле он партнер, кто на него нападет, когда нападет, и почему вы вообще решили, что нападение случится?

- Мой партнер, разумеется, Алексей Панов. Вы так смотрели, когда я вошла… Я решила, что вы меня узнали.

- А должен был? - Денис лихорадочно порылся в памяти, но лица новой клиентки там не обнаружил. Даже в самых отдаленных уголках. Однако имя он точно раньше слышал. Причем слышал именно в сочетании «Инга Артемова, Алексей Панов». Смешанный дуэт… теннисисты? иллюзионисты? артисты?..

- Не напрягайтесь так, - рассмеялась она. - Вы наверняка круглые сутки работаете, телевизор не смотрите, газет не читаете, в Интернете не бываете - некогда…

- Почему, на новости и спорт выкраиваю минут по десять. В неделю, - пошутил Денис, потому что наконец вспомнил - фигуристы.

Точно, не далее как несколько дней назад краем уха слышал, что они что-то там выиграли в Италии, то ли какой-то чемпионат, то ли этап чемпионата. Денис никогда не был особым поклонником фигурного катания. Красиво, да. Но разве можно сравнить с хоккеем, футболом, боксом? Там просыпается азарт, плещется адреналин, там непредсказуемость, сила, энергетика. А фигурное катание - зрелище скорее для интеллигентных старушек. Однако излагать клиентке свои взгляды на дело ее жизни он, разумеется, не стал, работа в мертвый сезон - слишком большая роскошь, было бы глупо ее потерять.

- Хорошо, в каком смысле Алексей Панов является вашим партнером, я понял, - сказал он. - Осталось уточнить, что ему угрожает и почему вы решили, что он нуждается в охране.

- Я буду только рада, если ничего не произойдет, - вздохнула Инга. - Но надо, наверное, рассказать все по порядку. Мы с Алексеем тренируемся и выступаем вместе с пяти лет. Вначале по-детски дружили, потом выросли - и дружба доросла до чего-то большего. Мы собираемся пожениться. Хотя у Алексея есть своя квартира, он практически постоянно жил у меня. Я уверена, что он меня любит, но примерно месяц назад что-то в нем изменилось. Однажды, не помню уже почему, мы с тренировки поехали домой не вместе. И Алеша явился весь оборванный, грязный, в ссадинах, с разбитой губой. Сказал мне, что хотел съехать с раскатанной мальчишками горки и упал, а под горкой была куча сколотого льда - и он в эту кучу въехал чуть ли не лицом. Мы еще посмеялись, что без коньков он на льду как корова, и я об этом благополучно забыла. Но несколько дней спустя Алексей заявил, что к предстоящему чемпионату мира нужно подготовиться очень серьезно и нам придется сосредоточиться только на тренировках, ни на что не отвлекаясь. И тренеры его поддержали: нужно больше спать, лучше отдыхать и так далее. В общем, Алеша переехал в свою квартиру в Теплом Стане, и мы стали видеться только на тренировках. И все-таки я думаю… Я просто уверена, что дело совсем не в предстоящем чемпионате. Я уверена, что Алеша… что у Алексея…

Она замолчала, подыскивая слова.

- Вы думаете, что у Алексея какие-то неприятности, в которые он не хочет вас впутывать, - закончил за нее мысль Денис. - И то падение с горки он выдумал, а на самом деле его избили?

- Вот именно. - Она согласно кивнула.

- А вы не пытались с ним поговорить?

- Пыталась сто раз. Он не хочет ничего рассказывать. Я же вижу, его что-то беспокоит. Что-то серьезное. Он не может сосредоточиться на тренировках, все время думает о чем-то постороннем, вздрагивает от резких, неожиданных звуков. Однажды я видела, как он, стоя на коленях, шарил под днищем своей машины, как будто искал там бомбу. Две недели назад он пришел на каток с огромным синяком на ребрах, буквально три дня тому явился с фингалом под глазом. Уже и тренеры начали беспокоиться: если так дальше пойдет, мы просто провалим чемпионат. А кроме того, я очень люблю Алешу, понимаете?

- И никаких предположений на этот счет у вас нет? - справился Денис.

Инга отрицательно покачала головой:

- Никаких.

Денис улыбнулся:

- И вы ни разу не попытались незаметно поехать с тренировки за ним, проследить, с кем он встречается?

Инга совершенно не походила на тургеневскую барышню, способную только вздыхать у окна и обливать слезами подушки. Она неглупа, точно знает, чего хочет, мысли излагает, может, немного эмоционально, но вполне четко и связно, наверняка она девушка с характером - без характера и железной воли чемпионами не становятся. Значит, она обратилась к профессионалам, только когда убедилась, что собственными силами ей проблему не решить.

Девушка вздохнула и покаялась:

- Пыталась. Только ничего не увидела, а Алексей меня вычислил и устроил скандал. Поэтому я и настаиваю, чтобы ваши люди вели себя очень осторожно. Если он узнает, что его охраняют, то не будет долго думать, кто все это затеял.

- Хорошо, расскажите мне, какой он, ваш партнер?

- Добрый, мужественный, очень талантливый. И очень скрытный. Раньше я думала, что хоть от меня у него секретов нет, а теперь оказалось, что есть… Я еще вот что хотела сказать, Денис, на самом деле меня, наверное, гораздо меньше интересует, кто и почему преследует и регулярно избивает Алешу, важно только, чтобы в ближайшие три недели никто к нему не приближался. Потом мы уедем в Канаду и перед самым чемпионатом будем тренироваться там, потом у нас выступление в Австрии… В общем, может быть, за это время все само собой утрясется.

Только предположил в ней логику и рационализм, хмыкнул про себя Денис, и нате вам!.. Демонстрируем типично бабский подход: вычислять злодеев не надо, а защищать - обязательно. Но опять он свое мнение оставил при себе, только поинтересовался:

- Скажите, Инга, в появлении синяков, ссадин и прочего вы не заметили какой-либо системы?

- Хотите сказать, Алешу бьют по понедельникам или по пятницам? - улыбнулась девушка.

- Например.

- Нет. Системы я не заметила.

- Видите ли, проверять его машину на предмет взрывчатки, до того как он в нее сядет, несложно. Оттереть громил, которые, скажем, захотят пристать к нему в баре, тоже пара пустяков. Но, выполняя ваши условия, то есть не приближаясь и не вступая в контакт, нам будет затруднительно предотвратить настоящее серьезное покушение.

- Надеюсь, ничего серьезного вам предотвращать и не придется.

- Надеетесь или уверены? - уточнил Денис.

- Ну вы же профессионалы, не я. - Она обиженно повела плечами. - Вы быстро разберетесь и сами мне скажете.

- Договорились. - Денис решил, что на первый раз хватит. Разговор внезапно забуксовал. Очевидно, Инга сказала все, что собиралась, остальное придется тянуть клещами. Если бы еще знать, что тянуть? Короче говоря, за Пановым надо понаблюдать и, если появятся конкретные вопросы, тогда уже разговор продолжить.

Инга продиктовала Денису все необходимые сведения о Панове, снабдила фотографиями, оставила расписание тренировок, выплатила аванс и попросила начать прямо сегодня.

Сегодня так сегодня. Денис проводил клиентку и обзвонил коллег-подчиненных. Рождественские каникулы торжественно объявлялись закрытыми. Щербак и Демидыч отправились пасти Панова. Сева Голованов и Филя Агеев - на подхвате, если Демидыч со Щербаком, как предположила Инга, засветятся. А новичок Никита Онисимов - выяснять, кто такой Панов и с чем его едят.

Никита Онисимов работал в «Глории» всего неделю, - собственно, не работал, а числился, поскольку работы не было. Он заканчивал вечернее отделение юрфака МГУ, а в «Глорию» пришел вроде как на практику, захотелось парню вкусить настоящего сыскарского хлеба. Вот и хорошее задание для новичка подвернулось: это только на первый взгляд кажется, что собрать досье на знаменитость просто, на самом деле под силу это далеко не каждому, и настоящий сыскарь от ненастоящего тем и отличается, что умеет не только справочники листать.

Глава вторая Первый лед (1989 Г.)

- Леш, чего ты застыл? - Звонкий детский голос звенел от возбуждения. - Побежали! Сейчас тренировка начнется!

Шестилетний мальчуган дернулся и обернулся к другу:

- Бегу, сейчас уже одеваюсь.

Все чаще и чаще, попадая в раздевалку перед тренировкой, Леша на мгновение замирал. Ему казалось, что стоит закрыть глаза, и вокруг окажется ликующая толпа, руки поклонников, нарядные люди, яркий свет, музыка, флаги - и он, уставший и довольный игрой, под завистливые взгляды ребят заходит в раздевалку. Как-никак, он чемпион! Бо его пятнадцатая шайба с начала года! Но как бы Леша ни закрывал глаза, мечты были пока только мечтами. Хотя они поддерживали его в трудную минуту.

Леша вырос на катке. Мама работала в ледовом дворце уборщицей. Отец пил. Пил много. Леша никогда не видел его трезвым. А иногда отец исчезал надолго. Например, четвертый и пятый дни рождения Леша встретил без папы и был безумно счастлив: мама позвала соседских мальчишек, испекла торт, и было весело - никто не боялся, и никто не ругался. Когда отец неожиданно вернулся, мама сказала, что Алексей уже большой и должен знать, что папа был в тюрьме. Но он им не чужой человек, поэтому, хоть он и не очень хороший, им надо жить вместе.

Мама не водила Лешу в детский сад. Она брала его с собой на работу и оставляла в гардеробе, с добрыми вахтершами. Мальчик был спокойный и никогда не причинял никому особых забот, а когда немного подрос и понял, сколько вокруг всего интересного, норовил убежать на каток - он мог часами сидеть на трибуне и смотреть, как ребята гоняют по льду с клюшками. И в один прекрасный день мама взяла его за руку и провела по секциям. Хоккеисты, конькобежцы, фигуристы. Кто-то красиво летел по льду, кто-то, переваливаясь со стороны на сторону, медленно ковылял, кто-то кружился под музыку. Но веселее всего, интереснее всего было на поле, где играли хоккеисты. И Леша выбрал хоккей.

- Я сюда хочу! - остановил он маму.

- На хоккей? Я так и думала… - усталая мать счастливо улыбнулась.

Зинаиде было двадцать шесть лет, а выглядела она на все сорок. Слишком рано вышла замуж за, как тогда казалось, любимого и любящего человека. Но в муже она разочаровалась быстро и только ради сына терпела побои и унижения. Мальчику нужен отец. Хоть какой, но нужен. Да и не таким уж плохим был Павел Панов, когда не пил, не воровал и имел работу. Тогда и деньги появлялись в доме, и надежда вспыхивала у Зинаиды: а вдруг все наконец наладится. Тогда, может быть, закончит она какой-нибудь техникум - нестарая же еще, устроится на должность получше, чем полы драить.

Но теперь, когда у Алеши появилась мечта, свои мечты Зинаида оставила на потом и устроилась уборщицей еще на полставки. В октябре 1986 года Леша вышел на лед.

Долгое время Павел Иванович вообще не знал, чем целыми днями занимается сын, пока какой-то доброжелатель не проговорился. В доме был жуткий скандал, отец впервые на глазах Леши поднял на мать руку, и, если бы не соседи, которые прибежали на шум, Леше бы тоже досталось.

- В доме денег нет, а она вздумала мальчонку на коньки отдать. Да ты вообще думаешь, что делаешь? Бо сколько же денег надо!

- Ну и что! Деньги я заработаю, главное, чтобы ему нравилось! Может, он еще великим хоккеистом станет! - И мать сжалась, напуганная собственной дерзостью. Вот уж чего-чего, а с мужем она старалась не спорить. Но когда речь шла об Алешеньке, готова была на многое.

- Да каким хоккеистом? - ревел отец. - Он себе всю жизнь испортит! Не мужское это дело - по льду кататься! Пусть лучше на автослесаря идет! Деньги зарабатывать будет!

- Ты соображаешь, о чем говоришь? - причитала Зинаида. - Ребенку шестой год пошел, а он о деньгах. Ты бы, лоб здоровый, зарабатывать начал, и то легче жить стало бы!

Отец размахнулся и ударил мать по лицу так, что она упала. Леша вжался в стенку и разревелся. Еще никогда ему не было так страшно. Мать же тихонько завыла, и, когда в дверь начали барабанить, Леша рванул из кухни, спрятался с головой под одеяло и украдкой плакал до самого утра.

Бо было вчера. А сегодня в раздевалке Лешка уже опять размечтался. Все равно он станет великим хоккеистом!

Мальчик подхватил шлем, тяжелую клюшку и выкатился на поле. Ничего, вот вырастет, он им всем покажет!

На поле уже собралась вся команда. Ребята были одеты кто во что горазд, и различить, кто противник, а кто свой, можно было только по шлемам. Да и то благодаря случаю - шлемы в магазине продавались только двух цветов: красные и оранжевые, когда тренер перед тренировкой делил ребят на команды, мальчишки менялись шлемами, но неохотно, и часто во время игры возникали смешные недоразумения.

Свисток - игра началась. Все рассредоточились по льду и напряженно следили за шайбой. Кто-то вел, потом кто-то перехватил… На шестой минуте второго тайма Леша завладел шайбой и только повел ее к воротам, как по свистку тренера игру остановили и его удалили с поля. Мол, толкнул кого-то неправильно. Если бы не ребята, он бы точно разревелся от обиды. Но вокруг были друзья, и мальчик только поджал губы. А обида все равно осталась. И почему вечно ему достается? За что его все так не любят? Он вроде бы скрывает, что его мама уборщицей здесь работает… Да только видят же, что после тренировки он не едет, как все, домой с родителями или бабушками, а идет к вахтерше тете Евдокии и ждет там, пока мать закончит мыть полы. И про то, что отец либо сидит, либо дебоширит бесконечно, тоже, наверное, все знают. Леша тяжело вздохнул и поглядел на поле.

- Ну что, герой, опять про правила забыл? - рядом сидел смутно знакомый мужчина в спортивном костюме и улыбался.

- Да не забыл я ничего! Просто он сам неправильно катился! Прямо на меня! Я же не мог ему просто так шайбу отдать!

Мужчина в ответ обезоруживающе улыбнулся, и Леша вспомнил, где он его видел. Это был Лев Николаевич, тренер по фигурному катанию. Мама когда-то водила Лешу и на его тренировки, в надежде, что мальчику понравится, да только не мужское это дело - танцевать на льду. И Леша гордо выбрал хоккей.

- А катаешься ты совсем неплохо! Молодец!

- Спасибо… - буркнул мальчик, смутившись.

- А не хочешь ко мне пойти? Погоди-погоди! Не возражай! Я помню, как мама тебя к нам приводила год назад, но, может быть, ты с тех пор передумал?

- Ничего я не передумал! Хоккей - это здорово! Не детсадовские хороводы какие-то…

- Так-то оно так, но разве ты не хочешь стать чемпионом?

- А я и буду чемпионом!

- В этом я даже не сомневаюсь. - Лев Николаевич очень серьезно кивнул. - Только хоккей - все-таки командная игра. И известность там чаще всего командная. А фигурное катание - это отнюдь не то же самое, что бальные танцы. Есть же и спортивные танцы, это красивый, зрелищный спорт! И сила нужна, и ловкость. Это совсем не каждому дается. Давай договоримся: приходи ко мне на тренировку, не понравится - держать не буду. Ну а понравится - так и оставайся! Пойдет?

- Ладно. - Алеша смутился еще больше и отвернулся. Игра шла довольно вяло: многие из ребят еще на коньках стояли не вполне уверенно, а потому к концу игры в воротах оказалась только одна шайба.

«Было бы две, если бы меня не удалили», - подумал Леша и поплелся переодеваться. На трибуне, у входа в раздевалку, сидела мама.

- Ну что, сынуля, отыграл?

- Да удалили меня. - Мальчик вздохнул и сел рядом с ней.

- Не расстраивайся! Ты же долго играл перед этим!

- Ага.

- А я тебе смотри что принесла! - И мама покрутила в руке сверток.

- Что там? - Леша потянулся к свертку. Он был большой, в красивой обертке.

- Не дам пока! Ты скажи, чего тебе Лев Николаевич говорил?

- А! Да сказал, чтобы я к нему на тренировку сходил. Говорит, это интересно. А еще сказал, что я катаюсь хорошо.

- Ну и как, пойдешь?

- Не знаю.

- Сынуля, он хороший тренер. Ты бы попробовал! А если я тебе сейчас подарок дам, ты пойдешь к нему на тренировку? - И мама протянула сверток.

- Пойду. - Леша выпалил то, что просили, и бросился разворачивать подарок. Бумага, бумага, сколько же там бумаги было! Но вот что-то блеснуло в глубине, Алеша наконец развернул и замер.

Перед ним были коньки. Новенькие. До сих пор Леша катался в старых, купленных на толчке. На левом лезвии была большая зазубрина, ботинки все поцарапанные. Да и жать они уже стали, хоть и покупали их в прошлом году «на вырост и два теплых носка». Но новенькие коньки - это слишком дорого…

Мальчик поднял серьезные глаза на маму:

- Мам, но…

- Бо я сэкономила, ты не переживай. Ты, главное, сходи все-таки на фигурное катание! Да и вообще, в новеньких коньках тебе удобнее будет!

И Леша согласился. Тренировка была через два дня.

Непривычная тишина там, где обычно стучали клюшки, поразила Лешу, стоило ему выйти на лед. Да здесь девчонок было больше, чем ребят!

- Пойдем, я познакомлю тебя с партнершей на сегодня. - Лев Николаевич подъехал к девочке с золотыми волосами и повернулся к Леше: - Это Инга. Она у нас занимается всего полгода, но уже делает большие успехи. А это Леша, замечательный парень. Если понравится, то он останется у нас. Итак, музыку!

И все вокруг закружились. Леша подъехал поближе к Инге и опасливо положил ей руку на талию. Лев Николаевич все объяснил и отъехал, а Инга уверенно повела его.

- Тебе сколько лет?

- Шесть! А тебе сколько?

- А мне пять. Хорошо, наверное, быть большим, да? Ну ничего, я вырасту, и про меня все-все будут знать!

Леша невольно улыбнулся, услышав свои мысли от этой малявки. С ней он чувствовал себя гораздо старше.

- А кто твои родители? - спросила Инга.

- Мои? - Леша моментально стушевался, и улыбка сползла с лица. - Мои родители… Да просто родители… А твои?

- А мой папа вон там сидит, во втором ряду, видишь? Он полковник! А мама у меня в университете работает.

- Задавала!

- Я не задавала! - не обиделась малявка. - Просто я знакомлюсь!

Но, несмотря на постоянную болтовню, Инга оказалась очень даже хорошей партнершей. Алеша увлекся и даже не заметил, как тренировка подошла к концу. Фигурное катание и впрямь ему понравилось - здесь нужна была и сила, и гибкость, и скорость. И совсем это не было похоже на детсадовские хороводы. И вокруг было много таких же пар, а мальчишки не стеснялись своего занятия, а, наоборот, гордились не меньше, чем хоккеисты. Да и тренер относился к нему хорошо, и Леша решил остаться. В конце концов, к хоккею он сможет потом вернуться, если ему вдруг надоест или разонравится.

Поэтому через два дня Леша опять пришел на тренировку и, стесняясь, подошел к Инге:

- Наверное, мы теперь будем кататься вместе?

- Ага! - улыбнулась малявка. - Наверное.

Леша взглянул на девочку и улыбнулся. И почему он стесняется эту малышку? - с раздражением подумал он. Родители у нее, наверное, богатые, каждый день пирожные едят, в кино ходят, летом - на Черное море ездят, а может, у них даже машина и собака есть… Но с другой стороны, Инга же ничего больше о его родителях не спрашивает! А катается хорошо.

Каталась она и впрямь хорошо, а потому очень быстро ребята начали понимать друг друга и кататься становилось все интересней и интересней. Леше было совсем нетрудно выучить новые движения, потому что на коньках он стоял уже давно, да и Лев Николаевич, и Инга каждый раз терпеливо и подолгу готовы были объяснять то, что не получалось у Леши.

И почти на каждую тренировку приходила мама. Она садилась тихонечко в уголке и наблюдала. К Инге тоже очень часто приходили родители. Чаще даже папа, чем мама. Он садился на трибунах и громко болел за дочку.

Где-то через месяц Инга познакомила Лешу с папой.

- Борис Борисович, - протянул руку полковник-артиллерист.

- Алексей Павлович, - с не меньшей серьезностью ответил Алешка, - будущий чемпион.

- Так-таки и чемпион? - засмеялся артиллерист и подмигнул мальчику. - Ну тогда вы просто замечательная пара - Инга вот тоже чемпионством бредит. Думаю, у вас все получится! - И он ушел на трибуну.

Алеше понравился веселый военный, а особенно то, что он ничего не спросил про родителей. Хотя наверняка видел маму, она почти после каждой тренировки подходила к Алеше.

Шли месяцы, и Леша все больше втягивался. Потихоньку он начал ловить себя на том, что опять мечтает. Мечтает о том, как они с Ингой, взрослые и красивые, выходят на лед, а вокруг люди вскакивают со своих мест и аплодируют им. Они не спеша наклоняют голову в одну сторону, в другую, а потом так же не спеша выкатываются на середину площадки. Все вокруг замирают, звучит первый аккорд, и они взлетают, как во сне. Он обнимает красивую, уже взрослую Ингу, она смотрит прямо ему в глаза, а вокруг все кричат и радуются. И Леша чувствовал, что они обязательно станут знаменитыми.

Однажды Лев Николаевич собрал всех перед тренировкой и сказал:

- Ребята, у меня для вас хорошая новость! В декабре состоится областное детско-юношеское первенство по фигурному катанию. Лучшие из вас отправятся защищать честь нашей секции. А пока давайте продолжим тренировки, и месяца через два я объявлю, кто будет участвовать в соревнованиях.

- Ну что, как ты думаешь, нас выберут, мы попадем на соревнования? - тихонечко спросила Инга, стоило им отойти от остальных ребят.

- Не знаю даже. А ты как думаешь?

- А я думаю, что мы здесь лучше всех катаемся. Поэтому, если постараемся, то обязательно пойдем на соревнования, а может быть, даже победим.

Леша только улыбнулся в ответ. Он, конечно, тоже надеялся на победу. Только все равно боялся загадывать. А вдруг у него все получается только в мечтах? Или получится, что он не сможет выступить так, как надо. Нет, обязательно нужно выступить хорошо. Даже подумать страшно, что мама или Лев Николаевич разочаруются в нем. Тем более что возвращаться в хоккей ему уже не хотелось. Здесь было интереснее, не было никого из его знакомых по двору, никто не показывал на него пальцем. И никто, наверное, не знал, что отец опять попал в тюрьму. Только бы никто и не узнал. Особенно отец Инги. А вдруг он запретит Инге дружить и тренироваться с Алешей, если узнает, кто его родители? До сих пор ему удавалось избегать подобных вопросов, и, может быть, он сможет все скрывать еще некоторое время? А потом, когда они выиграют соревнования, Борис Борисович поймет, что Инга и Леша должны тренироваться только вместе.

Хотя бы ради этого и ради мамы он должен победить. Он должен стать лучшим, чтобы она не разочаровалась в нем, как в отце!

Два месяца пролетели незаметно, и Лев Николаевич объявил три пары, которые отправятся на соревнования. Среди них были и Леша с Ингой.

- Здорово! А ты сомневался!

- Да не сомневался я совсем! Я знал и знаю, что мы с тобой выиграем!

- Ага, - Инга смешно наморщила носик, - представляю, как обрадуются папа и мама! Папа будет прыгать до потолка и возьмет меня на полигон смотреть, как бабахают большие пушки!

- Да, моя мама тоже обрадуется… - Алеша оглядел трибуны, но как раз сегодня их родители не пришли на тренировку. Никто не знал, что выбирать пары на соревнования будут сегодня.

- А почему твоя мама сегодня не пришла? Она сегодня не работает?

- Нет, - проговорил Леша задумчиво и тут же резко повернулся к Инге: - А ты откуда знаешь, что она сегодня не работает?

- Ну как же! Она, когда работает, всегда к тебе приходит. - И девочка склонила голову набок.

- Да, приходит. Так ты знаешь, где она работает?

- Знаю, конечно! Мне все папа рассказал! Но ты не бойся, я смеяться не буду. Ты же не виноват, что у тебя такие родители! К тому же папа говорит, что твоей маме просто не повезло с папой, а тебя она очень любит.

Леша сжался и отвернулся.

- Да ты не бойся, глупенький, мне не запрещают с тобой дружить!

Да уж, не запрещают… Бо пока. А вдруг они передумают? Леша быстро распрощался с Ингой и побежал в раздевалку. Надо же, он не успел заметить, когда же это их родители познакомились! И раз Борис Борисович что-то про его папу говорил, значит, это мама ему об этом рассказала. И как теперь смотреть в глаза Инге? Она ведь всем расскажет! Леша оделся и выбежал на улицу. В лицо летели хлопья снега, и щеки очень быстро стали мокрыми. И Леша заплакал, не боясь, что кто-то заметит. Заплакал от несправедливости. Почему именно у него такие родители?! Нет, мама очень хорошая, и маму он любит. Но зачем она все рассказала?

Мамы дома не оказалось. Один раз в неделю вечером она мыла полы в каком-то институте. Сегодня как раз был такой вечер. На столе стояла сковорода с остывшей котлетой и макаронами. Теперь маму он увидит только завтра. С вечерних дежурств она возвращалась очень поздно.

Леша просидел весь вечер у телевизора и твердо решил сегодня дождаться маму, но ничего не получилось. Когда она пришла, мальчик уже сладко спал, посапывая, прямо в кресле.

А наутро все как-то забылось, и только одна новость оставалась главной: они будут выступать на областных соревнованиях. Леша, едва проснувшись, понесся на кухню:

- Мам! Мы с Ингой идем на соревнования!

- Да? Так вы победили?

- Нет, мы еще не победили, но обязательно победим!

- А Лев Николаевич еще кого-нибудь выбрал? Или только вы пойдете?

- Да нет, мам! Там еще две пары будет! Только они катаются не так хорошо, - и Леша смутился, - мне кажется.

- Ну и замечательно! Тогда собирайся. Я так понимаю, у тебя теперь тренировок будет еще больше, чем раньше?

- Ага. Но это же круто, - и Леша побежал одеваться, а мама поглядела ему вслед и улыбнулась: все у него получится! Она сделает все, что только от нее зависит, чтобы Леша жил другой жизнью. Красивой и беззаботной.

Тренировки стали и впрямь напряженнее. У Алеши и Инги была теперь, как у взрослых, своя короткая и произвольная программа. Сотни, а может, и тысячи раз под музыку и без музыки они прокатывали одни и те же элементы, пока не научились делать все «с закрытыми глазами». Но Лев Николаевич хмурился и гонял их снова и снова до седьмого пота.

Наконец настал день, которого все так ждали.

Леша не спал почти всю ночь, с утра вскочил пораньше и побежал к маме:

- Мам, я не проспал? Нам не пора еще?

- Нет, сыночек. Не нервничай. Садись позавтракай, а потом пойдем.

Леша сел за стол и принялся судорожно запихивать в себя завтрак.

- Переживаешь?

Мальчик замер на мгновение, вздохнул, а потом поднял глаза:

- Очень. Я очень хочу выиграть.

- Вы победите, не волнуйся только! Вы самые лучшие! И так занимались много в последнее время!

Соревнования проходили прямо в родном ледовом дворце. Трибуны были заполнены до отказа, очень много было мальчишек, девчонок и, конечно, родителей. Когда выкатились на разминку, Алеша дрожал от страха, почти тридцать пар будут соревноваться с ними, разве можно поверить, что они с Ингой лучшие из всех? Алеша знал, где будет сидеть мама, но все равно долго искал ее глазами среди незнакомых лиц. Рядом с ней широко улыбался папа Инги.

Борис Борисович помахал ребятам рукой и повернулся к Зинаиде Федоровне:

- Инга полночи не спала. Я слышал, как она ворочалась. Уже неделю только о соревнованиях и говорит.

- Алеша тоже. Прямо-таки бредит победой. Я даже боюсь подумать, что будет, если они не победят.

- Да победят! Даже не сомневайтесь! Я просто уверен! Жаль только, жена не смогла прийти. У нее сегодня какое-то ответственное мероприятие в институте, и она никак не смогла вырваться.

- Ну главное, что вы здесь. Все-таки ребятам важно, чтобы кто-нибудь за них болел.

Но тут заиграла музыка, объявили первую пару, и на трибунах все замерли. Алеша с Ингой выступали пятыми.

Первая пара откаталась неплохо. Правда, партнерша ошиблась в самом начале, не вовремя закрутилась, и эта ошибка явно сказалась на оценках судей.

Одна за другой пары выходили на лед, и каждая следующая, казалось, выступает лучше предыдущей. Леша с Ингой не находили себе места от волнения. Но расстраиваться было некогда - оставалось несколько минут. Последние тревожные минуты и…

- На льду воспитанники спортивного клуба «Радуга» Инга Артемова и Алексей Панов!

И вокруг, заглушая заигравшую музыку, зашумели аплодисменты.

Леша с Ингой осторожно шагнули на лед. Аккорд, еще аккорд. Пора!

И Леша вдруг успокоился. Руки и ноги двигались сами собой, не нужно было ни о чем думать. Они двигались так слаженно и синхронно, как будто не два человека, а один летал надо льдом, взмывал в прыжках и пробегал длинные сложные дорожки. Леша успевал только замечать, как взметалась короткая юбчонка Инги и как вокруг летели трибуны. Все как в его мечтах! Где-то там сидели их родители. Где-то далеко вокруг были другие люди, другая жизнь. А здесь, на льду, были только Леша с Ингой. И в голове шумело все громче и громче. Леше казалось, что он сходит с ума от счастья.

Ребята ни разу не ошиблись и остановились, эффектно подъехав к судейской трибуне. И лишь остановившись, сообразили, что это за звук сотрясает ледовый дворец - люди на трибунах повскакивали со своих мест и хлопали. Хлопали и что-то кричали. Прямо в глаза бил яркий свет, а где-то высоко сидели мама и Борис Борисович, они, Леша был уверен, тоже что-то кричали.

Бо была победа. Самая первая победа. И Леша был убежден, что не последняя. Будут еще. Обязательно. Они еще выиграют чемпионат мира и Олимпиаду. Обязательно выиграют.

Потом была торжественная церемония награждения. Этольшой и шумный, чем-то похожий на Бориса Борисовича человек вручал им дипломы. Человека звали Семен Иванович Фадеичев. Он поцеловал Ингу в щеку, а Алеше по-взрослому пожал руку и сказал, что надеется увидеть замечательную пару на всесоюзных соревнованиях в Москве.

А мама почему-то плакала. И Борис Борисович нежно и неуклюже ее утешал.

Глава третья За белым «опелем»

На светофоре зажегся зеленый. Демидыч плавно тронул автомобиль с места, удерживая тридцатиметровую дистанцию до белого «опеля». Справа вылезла грязная, уродливая «Газель», поморгала поворотником, попыталась вклиниться в небольшой промежуток перед машиной сыщиков. В зеркало заднего вида на Демидыча взглянуло усталое лицо типичного работяги, замотанного постоянными придирками ДПС и начальства. Такому все равно, кто там недоволен его действиями - хмурые мужики на джипе или расфуфыренная дамочка на «девятке». «Газель» у него не своя, фирменная, застрахованная, правила он формально не нарушил, а все кодексы поведения на дорогах - неписаные. Демидыч притормозил, пропуская работягу. Из кузова торчали доски и куски рубероида.

- Демидыч, ты что, блин, заснул? - Николай Щербак с удивлением посмотрел на напарника. - Ты вообще смотришь за клиентом? Клиент от тебя уезжает, а ты какого-то урода пропустил.

- Я его вижу. - Демидыч был немногословен, как всегда. «Газель» загородила Николаю обзор, но с места водителя левый ряд просматривался достаточно хорошо.

Раздраженный Николай протянул руку и включил радиоприемник. Раздался грохот ударных, динамики в машине были чудо как хороши - джип аж содрогнулся. Николай аккуратно уложил голову на спинку сиденья и изобразил на лице выражение высшего удовлетворения. Демидыч, напротив, недовольно поморщился - он не любил тяжелый рок. Но кассетная дека была коварно выведена из строя при помощи отвертки - не каждому достанет терпения слушать одну и ту же кассету Михаила Круга или «Любэ» на протяжении целого дня - до утреннего обновления коллекции. А расслабляться иногда полезно, особенно когда клиент смирный. Вот как этот Алексей Панов - и сам тихоня, и в автомобиле не доставляет беспокойства окружающим. Правило «дай дорогу дураку» освоил превосходно, и сыщикам только на руку то, что, судя по всему, дураки на дорогах явно преобладают. Панов пропускал всех кого мог. Тихоня - что с таким делать. Одно непонятно - кому он не угодил.

У Николая это было самое медленное и безмятежное дело за всю его детективную жизнь. Чтобы полдня кататься на шестидесяти километрах в час по Москве по самым загруженным трассам, выстаивать часы в пробках, никуда ни за кем не гнаться и не хвататься за пистолет каждые две минуты - такого не бывает, в самом деле. Бу тягомотину даже затишьем перед бурей не хочется назвать. Это самая что ни на есть хорошая летняя погода, легкий ветерок, волны шумят, загорелые девушки грациозно выходят на берег… Синоптики обещают еще месяц подобной погоды, циклонов не предвидится… Постепенно философские размышления о связи работы детектива и климатических условий Черноморского побережья были вытеснены навязчивым образом загорелых девушек, грациозно выходящих на берег. Они все выходили и выходили, и каждая последующая была более загорелая, чем предыдущая, и, несомненно, более грациозная. И вот именно в тот момент, когда уже появилась из волн и пены, как греческая богиня, самая загорелая и грациозная, и сердце Николая сжалось от восхищения, - в тот момент Демидыч наконец протянул руку и выключил музыку.

- Слушаешь всякую ерунду, по сторонам не глядишь, - без выражения произнес он себе под нос.

- Рады стараться, товарищ командир! Здравия желаем, товарищ командир! - Николай моментально среагировал на упрек и послушно уставился в окно, отрешившись от мыслей о знойных красавицах. - Кстати, товарищ командир, какие у нас планы на обед?

- Проводим на каток, потом съездим поесть.

- Да, блин. - Щербак даже немного пригорюнился. - Целый час еще ехать с его темпами. О! Гениальная мысль! Давай ты устроишься к нему шофером! Будешь с ним рядом, никаких покушений небось и не будет. А я сзади, в джипе. Сколько времени теряем сейчас…

- Мы ничего не теряем. Мы работаем.

Конечно, Николаю и так было ясно, что в любом случае пасти Панова они будут ровно столько, сколько нужно. И что предполагаемое покушение чем раньше случится, тем лучше, потому что хоть и поручено детективному агентству «Глория» в первую очередь оберегать клиента, главное - выяснить, кому и что от него нужно. А для этого покушение - прекрасная возможность хотя бы на исполнителя выйти. Речь не о том, ясное дело, чтобы подставить Панова под удар, - просто надо рядом с ним держаться, учуять вовремя надвигающиеся события. Опыт есть. А как только проявится злобный агрессор, тут-то сыщики отодвинут несчастного фигуриста в сторону и без помех займутся вредителем.

Но все же - не мог не думать Николай - какого лешего Панов поехал через Садовое кольцо? Тут даже пешком быстрее было бы…

…Не прошло и получаса, как утомительное движение по перегруженным улицам все же прекратилось. С шумного Ленинградского проспекта белый «опель» свернул на Театральную аллею, а затем на Петровско-Разумовскую, откуда можно было попасть на территорию спорткомплекса «Динамо». Черный джип «ниссан-патрол» проехал мимо поворота и припарковался на обочине. Щербак и Демидыч выскочили из машины и направились к катку, не теряя из виду автомобиль Панова. Через минуту они разделились - Щербак, одетый в спортивный костюм, легкой трусцой побежал вслед за клиентом, а Демидыч со спортивной сумкой в руках быстро пошел прямо ко входу на каток, находившемуся со стороны Нижней Башиловки. Он как раз обошел стадион и увидел издали, как с другой стороны вышел высокий Алексей Панов и свернул ко входу по тропинке между какими-то наглухо заколоченными ларьками, смахивающими на летний рынок. За Пановым по дороге протрусил какой-то спортсмен, очертания его фигуры и одежда были знакомы Демидычу до боли. Панов поднялся на крылечко и вошел внутрь, через несколько секунд дверь открыл детектив. Фигурист не спеша шел по коридору к раздевалкам. Демидыч проследовал за ним до конца коридора, повернул направо, спустился по наклонному пандусу и увидел только, как за Пановым закрылась дверь раздевалки. Демидыч продолжил играть свою роль - постучался в первую дверь налево, где находилась комнатка дяди Миши, известного в узких кругах точильщика коньков, причем большого мастера своего дела.

Дядя Миша, средних лет и небольшого роста, с немного потрепанной физиономией, вышел из своей каморки и сразу понял, зачем пожаловал посетитель. Выхватив из рук Демидыча сумку, он проворно открыл ее и извлек оттуда коньки «долгопрудные», на которых Демидыч в последний раз катался еще до Афгана.

- О, серьезная вещь! - Дядя Миша очень любил поговорить, особенно когда попадался хороший слушатель - спокойный и молчаливый. - «Долгопруды»! Уважаю, если ты еще катаешься на этом говне. Лет двадцать-то им есть? Вижу, что есть. Этотинок, правда, не наш, чехословацкий, куда ни шло. О! А ты вообще их когда-нибудь точил?

Мастер даже присвистнул, взглянув на лезвие, и включил станок.

- Ты отойди, сынок, а то сейчас тут стружка полетит, грязь всякая, постой в дверях. - Станок омерзительно завизжал, полетели искры. - Вот ты глянь, искры яркие, летят кучей, это значит - сталь плохая. Потому что у нас в стране всегда такой принцип был - если делают товар широкого потребления, ширпотреб значит, то берут самую дрянь, отбросы с помоек собирают. Для мастеров спорта, мать их, делали на заказ коньки, с виду обычные «динамо», но качество было отличное. На специальных станках делали. А для остальных - «динамо» как «динамо», говно, но профессиональное. Все наши знаменитые хоккеисты катались сначала на «динамо». Сейчас-то вот посмотри на них: ни у кого советских коньков нет. Да на тебе вообще хоть что-нибудь наше надето? Трусы разве что. И носки. Да и то, если зарплата нормальная, ты и трусы себе купишь импортные. Кутюр!

- Ботинки у меня отечественные. «Зима» называются, - вставил несколько слов Демидыч.

- Вот-вот, да и то небось по лицензии сделаны. Раньше лосей стреляли по лицензии, а теперь ботинки делают. Так, что тут у нас выходит? Да-а, вот сталь-то, зараза. Ее ровно и не заточишь, она чуть ли не крошится. - Дядя Миша поднял какой-то рычаг на точильном станке, раздался скрежет, - видимо, выравнивался точильный круг. - Это я так весь круг себе сточу на твоих коньках.

Через несколько секунд точильщик пошоркал по коньку наждаком и отложил его в сторону. На второй конек потребовалось еще минут пять - десять. За это время он успел рассказать о том, что сейчас хоккей у нас деградирует; что все привыкли кататься на коньках импортных или пластиковых; что голеностоп ни у кого не развит; что у Демидыча он развит, раз на таких коньках катается, но это тоже плохо; что он, дядя Миша, предпочитает даже пиво импортное нашему, хотя и его любимый «Великопольский козел» где-то в Подмосковье наверняка разливается. Как раз в тот момент, когда мастер выключил станок, мимо комнатки прошел Панов, в цветных штанах и уже на коньках. Демидыч уложил коньки в сумку, отдал семьдесят рублей дяде Мише. Мастер имел фиксированную зарплату побольше, чем у детектива, поэтому всем желающим коньки точил для собственного удовольствия и брал по-божески.

Демидыч прошел по коридору обратно, увидел в открытую дверь ледовую площадку, Панова рядом с Ингой Артемовой. Б, хороша клиентка. Детектив даже остановился на секунду, чтобы полюбоваться крохотной фигуристкой, по мнению журналистов желтой прессы - одной из самых красивых спортсменок России. Выйдя на крыльцо, Демидыч воткнул в ухо наушник, нашарил в кармане кнопку голосового набора на телефоне и без интонаций произнес куда-то в пространство:

- Коля, мобила.

- Коля, мобила, - откликнулся телефон его голосом и замолк, набирая номер. Через несколько секунд напарник взял трубку и отозвался:

- Але, Демидыч, что там у тебя?

- Все в порядке, клиент на катке. Ты где?

- Я тут бегаю пока. Где это я? А, блин! Вот эта площадь, откуда аллеи расходятся в разные стороны. Имени какого-то малоизвестного космонавта, насколько я помню. Давай жди меня у машины, я сейчас пробегусь на ускорение. Спорим, раньше тебя буду?

- Жду.

Демидыч выдернул из уха проклятый неудобный наушник и в очередной раз поклялся приспособить большие наушники для плеера в качестве аксессуаров к мобильнику. Когда он подошел к джипу, Щербак топтался рядом, на лице его отражалась радость победителя в споре.

- Вот что, Демидыч, ты спор проиграл, будешь сейчас в кабаке меня угощать! Только мы тогда поедем в какой-нибудь ресторан покруче. В «Атриум», например. Ты там был хотя бы? Я вот не был, надо же когда-нибудь начинать! Что волком смотришь? Да ладно, я же шучу. В «Восточный экспресс» так в «Восточный экспресс», любитель китайской лапши, соевая душа. Двинули!

Демидыч открыл машину, уселся, Николай плюхнулся рядом. Джип плавно тронулся с места, съехал на проезжую часть и растворился в потоке автомобилей, выходящих на третье кольцо.

Провожали Панова до дома через пять часов. Демидыч сидел в машине на том же самом месте, где парковался днем. Николай занял удобную позицию под фонарем в нескольких десятках метров от выхода с катка, открыл «Спорт-экспресс» и начал с увлечением читать неутешительные новости отечественного футбола. Мерзнуть пришлось около часа. Наконец, ровно в 20.00, дверь открылась, выпустив наружу Алексея Панова и его симпатичную партнершу. Инга Артемова держала под руку мрачного громилу в длиннополом пальто. Детективы были в курсе: за Ингой после тренировок в последние дни заезжает любимый папочка, генерал, начальник штаба дивизии, в данный момент пребывающий по своим военным делам в Москве и не упускающий малейшей возможности пообщаться с дочерью. Панов и Артемовы трогательно попрощались - мужчины с серьезным видом подержались за руки, Инга чмокнула Алексея в щеку. Панов пошел к своей машине, а ему навстречу от припаркованного за «опелем» «фиата» двинулся мужчина лет сорока пяти в распахнутой дубленке, из-под которой хорошо просматривался стильный светло-серый костюм. Незнакомец был без головного убора, лицо вытянутое, впалые щеки, острый подбородок, лысина ото лба до макушки, а там, где волосы еще водились, они были сострижены почти под ноль, на тонком носу очки в золотой оправе баксов за четыреста. Николай напрягся, хоть незнакомец и не походил на мордобойца, однако незнакомец и фигурист перемолвились всего парой слов, и незнакомец зашагал ко входу на каток, а Панов сел в машину.

Николай быстрым шагом направился к Демидычу:

- Ты его снял?

Демидыч утвердительно кивнул, помахивая проявляющимся поляроидным снимком:

- Думаешь, стоит проверить?

- На громилу не похож. Но руки они друг другу не жали, то есть, возможно, не знакомы.

- Может, просто человек спросил, как пройти в библиотеку?

- Может, - кивнул Николай. - А еще может быть, что Панов вступил в бойцовский клуб. По ночам дерется в каком-нибудь подвале, вот тебе и синяки, а мы тут просто штаны просиживаем.

- Нам, между прочим, за это платят, - хмыкнул напарник.

«Опель» фигуриста вслед за «маздой» Артемовой выехал на Петровско-Разумовскую аллею, но здесь их дороги разошлись. Панов повернул направо, в сторону центра, лихо обогнал какую-то замызганную «Ниву» и вырулил на третье кольцо.

Детективы привычно пристроились в полусотне метров от клиента и приготовились к утомительному пути в Теплый Стан. Хорошо хоть, что обратно Панов ехал не через Садовое кольцо, а через менее загруженное третье. Тем не менее к участку возле платформы Тестовская Щербак стал готовиться заранее - глубоко дышать, приводить в порядок сердечную деятельность, поудобнее регулировать сиденье. Стоять в пробках Николай очень не любил. Демидыч же относился к транспортным проблемам более спокойно, тем более что ему было вполне комфортно в автомобиле. Ему после пяти лет Афганистана было везде комфортно. Ночевал он вообще обычно на узком диванчике для посетителей в офисе «Глории», московская квартира осталась у бывшей жены. Когда было достоверно известно, что есть пара свободных дней, Демидыч уезжал в Заветы Ильича, что по Ярославской дороге. Там стоял отличный крепкий домик, приобретенный когда-то по настоянию бывшей супруги. Банька там, конечно, была славная, но в самом доме Николай однажды побывал на Новый год, чуть не окочурился от холода, пока печка не нагрела дом, и с тех пор старался на все праздники вытаскивать Демидыча в Москву, хотя бы в свою холостяцкую двухкомнатную квартирку. Даже специальную раскладушку завел для друга - ну не укладывать же его с собой на двуспальный сексодром!

Дорога до Теплого Стана заняла на удивление мало времени. Часа не прошло, как Панов продрался через сложную развязку на площади Гагарина и, не выезжая из второго ряда, дополз наконец до поворота на улицу Теплый Стан. Около метро он осторожно перестроился и свернул направо. Дом, в котором он жил, стоял на самой опушке Тропаревского лесопарка, и окно одной из трех комнат выходило на самую зелень. Правда, в январе зелени было довольно мало, даже елки-сосны приобрели серый цвет от городской грязи. Но летом, можно было себе представить, из окна вид открывался чудесный. Демидычу было в целом наплевать на вид из окна - в его деревне виден был в первую очередь покосившийся забор, а в офисе - ноги проходящих граждан, так как «Глория» занимала два помещения в цокольном этаже и одно - в подвальном. Но Николай просто завидовал клиенту - окна его собственной квартиры выходили на такую же убогую девятиэтажку, как и та, в которой жил он сам. Может быть, этажа с восьмого-девятого можно было разглядеть какие-нибудь красоты по сторонам, если высунуться с лоджии, например, но со второго - увы. Щербак мечтал о квартире на двадцать втором этаже где-нибудь в Строгине, с видом на Москву, на Серебряный Бор, Троице-Лыково… И чтобы обязательно три комнаты, большая кухня, раздельный санузел и застекленный балкон. И красивая жена.

Панов аккуратнейшим образом занял свободный клочок тротуара, потратив на это минут десять, еще минуту стоял около машины, - видимо, вспоминал, которая из двух кнопок на брелоке ставит на сигнализацию, а которая снимает. Николай уже начал злобно язвить по поводу неторопливого фигуриста, из-за чьей заторможенности они просадили не один литр бензина в этих несчастных пробках. Демидыч, похоже, и не слушал едкие замечания напарника, вглядываясь издалека в изящную фигуру Алексея, вошедшего в подъезд.

- Вот в подъезде его бы и грохнули, олуха. - Демидыч протер стекло перед собой. Детективам нужно было дождаться, пока Панов включит свет в квартире, тогда рабочий день можно считать законченным.

- Там вахтерша, по-моему, - возразил Николай. - Завтра проверим. С утра пойду лампочку вкручивать в подъезде, вот и узнаю. А пока что, милый друг, ты меня отвези домой.

- Угу, - буркнул Демидыч.

На шестом этаже засветилось окно - Панов зашел на кухню. Из-за штор не было видно всех его действий. Первую ночь Николай и Демидыч как идиоты проторчали до утра у подъезда, спали по очереди, а Панов как погасил свет в 23.05, так и продрых до утра - и ничего с ним не случилось. Сегодня с разрешения Дениса Грязнова решили ночью отправиться по домам, а утром - снова на пост.

Не имея возможности познакомиться с Алексеем Пановым лично, Денис решил сделать это хотя бы заочно. Как и о всякой знаменитости, о нем писали много. Правда, не о нем в отдельности, а скорее о паре Артемова - Панов.

С многочисленных портретов на Дениса смотрел юный красавец - блондин с есенинскими кудрями и абсолютно счастливыми голубыми глазами. Конечно, большинство снимков были сделаны в моменты триумфа: вот Инга и Алексей выиграли чемпионат мира среди юниоров, вот взяли свое первое взрослое европейское золото, вот они на чествовании в Кремле рядом со своими тренерами Татьяной Весталовой и Вячеславом Карповым… Фотографии были под стать бесконечным дифирамбам и комплиментам, которыми щедро одаривали пару спортивные журналисты.

Они самая талантливая пара за всю историю фигурного катания!

Они невероятно техничны. Их мощь и амплитуда поражают и завораживают. О фантастических выбросах, когда Инга пролетает полкатка, пущенная, как торпеда, могучей рукой партнера, ходят легенды.

Они обладают фантастической трудоспособностью. И это при том, что одарены сверх всякой меры.

Они на голову выше всех остальных современных пар во всем - начиная с пластичности, вкуса и более чем выигрышной внешности и кончая качеством и скоростью катания, высотой прыжков.

Если бы Бережная и Сихарулидзе вовремя не ушли из любительского фигурного катания, им бы пришлось уступить пьедестал более молодым соотечественникам.

Бойцовский характер Инги Артемовой можно сравнить только с харизмой Ирины Родниной, и еще неизвестно, у кого харизма круче.

Когда Инга и Алексей выходят на лед, создается впечатление, что они катаются только для себя. Они настоящая пара, а не два разнополых спортсмена, выполняющих совместную композицию. Их прокаты блистательны, а внешний облик всегда продуман до мелочей - от стрижки до цвета и фасона костюмов…

Денису довольно быстро надоели слащавые охи и ахи. Особенно когда он ради интереса поднял в Интернете архивные публикации двух-трехлетней давности и обнаружил, что Бережную и Сихарулидзе в момент их взлета расхваливали с неменьшим упоением, так же взахлеб и практически теми же словами.

Покопавшись еще немного, Денис выяснил, что Артемова и Панов вовсе не единственные звезды на современном небосклоне фигурного катания. И конкуренты, оказывается, у пары Артемова - Панов имеются: очень (не супер, а просто очень - тут журналисты почему-то проявили сдержанность) перспективные, тоже москвичи, Светлана Рудина и Георгий Сванидзе и опытные американцы Линда Вайт и Роберт Джувелер. И обе эти пары могут серьезно побороться за золото предстоящего мирового первенства.

На одном сайте, посвященном фигурному катанию, даже имелся раздел «Виртуальный бой между фигуристами». Правда, фигуристы там, конечно, не дрались, даже виртуально, сражения велись между болельщиками, которые, желая помочь своему любимому фигуристу или любимой паре, в специальную анкету вписывали вначале положительные качества кумиров и призывали голосовать за них, а потом - отрицательные качества противников и призывали голосовать против. Через какое-то время подводились итоги голосования. И в таком вот виртуальном бое Артемова - Панов побили Вайт - Джувелера со счетом 536:7. Конечно, 536 положительных качеств поклонники у Инги и Алексея не обнаружили, но восхваляли похлеще журналистов: и красивые, и талантливые, и опытные, и честные, и страну свою любят… а главное - жутко любят друг друга, а потому всех победят.

Денис прочел еще пару интервью, конечно тоже совместных, Инги и Алексея. Но и из них никаких «жизненных» подробностей выудить не удалось. Единственное, что Денис понял: фигурное катание для них не работа с восьми до пяти пять дней в неделю. Они варятся в этом постоянно, и ни на что другое нет ни времени, ни желания. Спорт для них и призвание, и заработок, и хобби.

И это не то чтобы плохо, но определенно создаст большие трудности. Ибо если Панов весь в фигурном катании, значит, и его неприятности, и их источник где-то там же внутри. А на изучение всей тамошней кухни можно потратить годы и годы и так и не постичь даже видимой стороны - что уж говорить о закулисье, которое, как и в любой другой сфере, связанной с деньгами, титулами и наградами, обязательно полно интриг и заговоров.

- Знаешь, Коля, бросал бы ты свои дурацкие киношные идеи. - Демидыч не одобрял задумки Щербака притвориться электриком, чтобы поговорить с местным населением.

- Демидыч, все равно с утра спать не хочется. Убытка нам никакого. Зато пользу обществу принесу.

С утра приморозило. Николай выскочил из машины и сразу стал приплясывать, дуть на голые пальцы. Демидыч кинул ему тканевые перчатки с резиновыми пупырышками, в народе прозванные «картофельными». Подставной электрик был одет в форму железнодорожного рабочего, причем сверху накинул дикого вида балахон, использовавшийся ранее, судя по разноцветным пятнам, при малярных работах. Стремянку взяли в офисе, хотя джип со стремянкой на крыше выглядел чересчур. Весьма колоритно выглядел и электрик, несущий стремянку от самого ЖАа до подъезда. Вроде бы никто не видел приготовлений к театру, место было выбрано с умом.

Подойдя к подъезду, Николай с хмурым лицом деловито установил стремянку, влез на нее и начал возиться с лампочкой, ожидая, пока кто-нибудь выйдет или войдет.

Удача не оставила сыщика. Запищал домофон, дверь приоткрылась, на улицу вышли две довольно пожилые женщины. Одна вела на поводке таксу, другая несла матерчатую сумку и полиэтиленовый пакет, - видимо, на рынок собралась.

- Вот молодец, сынок! - одобрила действия Николая хозяйка таксы.

- Работа такая! - молодцом отвечал Николай, флегматично выкручивая лампочку.

- Вот ведь посылают в такой мороз работать. Дома-то, поди, лучше сидеть? - включилась в беседу вторая бабушка.

- Работа такая! - Николай уже чувствовал себя героем фильма про монтажников-высотников, причем самым положительным героем. Он решил не затягивать с прелюдией и ринулся в бой: - Слыхали, вашего соседа показывали по телевизору на той неделе?

- Какого соседа? Который грузовик здесь ставит на тротуаре? Его в тюрьму надо бы посадить.

- Да при чем тут грузовик! - Бабушка с таксой яростно сопротивлялась попыткам собаки выскочить наконец с асфальта на снег. - Кто его будет показывать по телевизору-то?

- Алексей Панов, известный фигурист, наша надежда на предстоящей Олимпиаде! - Николай произнес эту фразу как опытный конферансье, с паузами и логическими ударениями. - Это вот его белая тачка стоит. Знаменитость нашего микрорайона! На шестом этаже живет!

- Что за Панов такой? - изумилась бабушка с сумками.

- Алеша Панов… - завспоминала другая. - Есть Алеша на шестом этаже, такой красивый мальчик, но он недавно тут живет. Я видела, как ему мебель привозили. Так я знаю его. Очень вежливый, здоровается. А он фигурист? У меня-то нет телевизора, я не знаю. Так он Олимпиаду выиграл?

- Выиграет! Обязательно выиграет! Артемова - Панов, неужели не слыхали? Б вы, блин, отстаете от жизни, а ведь самое то время - следить за мировыми событиями, целый день в телик смотреть! - Николай старательно изображал рубаху-парня.

- Ну, может, и выиграет. А только он тихий, чтобы выигрывать, это уж точно. Переедут его. - Бабушка была настроена скептически.

- А что, уже пытались, что ли?

- Так это с ним тут драка-то была? Хулиганы из того дома пришли драться с нашими мальчишками, а попало другому, говорили, не то хоккеисту, не то фигуристу, - проснулась память и у второй бабушки.

Однако удача как пришла неожиданно, так и ушла - такса наконец вытянула свою хозяйку на дорогу, и бабушки, не прощаясь, без лишних слов ушли. Николай уже достаточно замерз, поэтому ввернул наконец лампочку, другую сунул в карман балахона и отправился со стремянкой к джипу.

Демидыч выслушал информацию с каменным выражением лица, как обычно. Потом вынул из кармана у Николая лампочку, повертел в руках и неожиданно улыбнулся:

- Да, Коля, только лампочку ты хорошую обратно принес, а перегоревшую там оставил.

Новый день почти ничем не отличался от предыдущего. Точно так же битый час Панов полз от своего дома до спорткомплекса «Динамо», как будто специально дожидаясь красного света на светофорах. Николай провел еще один хитроумный маневр - проник в здание катка, уселся на трибуне и часа два наблюдал за тренировкой фигуристов. Ему хотелось обнаружить хоть что-то подозрительное, - на худой конец, нелады в отношениях между партнерами или тренерами. Успеха эта затея не принесла. Панов нежно поддерживал и осторожно раскручивал Ингу, которая глядела на него влюбленными глазами. Без яркой косметики, обязательной на соревнованиях, девушка была обворожительна, она так и сияла какой-то простой, бесхитростной красотой. Вдоль бортика прохаживался Вячеслав Викторович Карпов, мрачного вида тренер. Алексей Панов был безупречно вежлив, а Карпов обращался с ним по-отечески. Прямо на площадке раздавала указания, без устали следуя за своими подопечными, повторяя с ними почти все фигуры, Татьяна Весталова. Кроме этих четверых, на льду никого не было. Мирную обстановку ничего не нарушало, и Николай вконец заскучал.

Демидыч если и скучал, то не подавал виду. Для него вообще нехарактерно было подавать вид. Что в безумной пробке, что на скоростной загородной трассе, он постоянно сохранял ледяное спокойствие. Его джип держался за «опелем» как привязанный невидимой ниточкой. В данный момент они с умеренной городской скоростью ехали по Профсоюзной улице, провожали клиента до дома, как выражался Демидыч. От площади Гагарина между Пановым, дошедшим до перспективной идеи езды в левом ряду, и сыщиками держалась грязно-красная «десятка» с тонированными стеклами, судя по ее внешнему виду, только что проигравшая гонки на выживание на последнем этапе. Номер ее был частично заляпан грязью, виднелись только московское «99» и цифра «0» в середине. Примерно в районе универмага «Москва» Николай подумал, что эта «десятка» довольно подозрительно выглядит. Он открыл рот, чтобы озвучить свою мысль, и именно в этот момент «десятка» без всяких сигналов резко ушла в средний ряд, рванула вперед, обогнав «опель», и аккуратно перестроилась обратно, подрезав Панова. На языке автогонок этот маневр называется «слип-стрим», успел подумать Николай. Время неожиданно остановилось для детективов, словно в замедленном повторе они увидели, как Алексей Панов, удивительно быстро реагируя, притормаживает и выворачивает руль влево, как его белый автомобиль уходит носом на встречную полосу, как фигурист, понимая, что не успеет сдать назад, доворачивает и доворачивает влево, как громадный «линкольн-навигатор», бешено несущийся в сторону центра, пытается затормозить и буквально сносит уже почти развернувшемуся «опелю» правый бок и заднюю часть. Остатки машины раскрутило волчком, и через несколько секунд искореженная иномарка замерла ровно посреди дороги. Сигналя и визжа тормозами, поток машин пытается обогнуть место аварии, но свободного пространства слишком мало, и мгновенно возникает пробка. Тяжеленный «линкольн» с разбитой фарой, но в остальном целехонький уже остановился, из него выскочил плотный мужчина в кожаной куртке и бросился к Панову. Открылась дверь «опеля», Алексей, бледный как смерть, дрожа крупной дрожью, вывалился наружу. Ноги его не держали, хотя он чудом не пострадал, лишь ремень безопасности вдавился так, что перехватило дыхание.

Всего этого детективы «Глории» уже не видели - разве что Демидыч в зеркале заднего вида мог наблюдать за стремительно уносящейся картиной аварии. Его рефлексы сработали быстрее, чем голова. С ревом джип вылетел на «нейтральную» полосу и помчался за не успевшей уехать далеко «десяткой», догнать которую им, к сожалению, так и не удалось.

Николай выхватил мобильник и позвонил в офис:

- Филя? Хватай машину, дуй немедленно к универмагу «Москва»! Там ДТП, увидишь, короче!

- Панов? - только и успел спросить Агеев.

- Да, будь с ним, держи связь!

Глава четвертая Генеральская дочь (1995 г.)

Алеша Панов как обычно пришел задолго до начала занятий. В тренерской бренчал на балалайке Лев Николаевич. Странно, сегодня Костышин выводит на своем любимом инструменте какие-то печальные рулады, а не залихватские мажорные мелодии. Да и сам выглядит как-то понуро.

- Ну что, Алексей, как всегда раньше всех? - встрепенулся тренер, включив свою обычную улыбку на полную мощность. - Ты давай сейчас прямо на лед, повтори прыжки как следует, а то соревнования на носу.

- А на сборы когда поедем? - спросил Алеша.

- Что тебя так тянет подальше от дома? - удивился тренер, и сразу же осекся, увидев, как мучительно покраснел его ученик. - Что-то дома не так?

- Да, отец вернулся. Пьет уже вторую неделю.

- М-да, дела… Не горюй, придумаем что-нибудь. Иди переодевайся, я попозже подойду посмотрю, как у тебя получается. Сейчас позвонить надо в администрацию.

Леша любил эти ранние утренние часы, когда он мог сосредоточенно, в полном одиночестве отрабатывать сложные элементы. Привыкнув с раннего детства проводить большую часть своего времени в ледовом дворце, он давно свыкся с мыслью, что его настоящая жизнь - здесь, где светло, нарядно и красиво. Где он, как настоящий сказочный принц, танцует на балах с прекрасной принцессой. Инга, в паре с которой он продолжал тренироваться, казалась ему настоящей принцессой. И не столько из-за того, что была симпатичной, голубоглазой девочкой с длинными белокурыми локонами, сколько потому, что обладала в его глазах недосягаемым социальным статусом. Папа-генерал вполне мог сойти за могущественного короля, а изящная, рафинированная, интеллигентная мама, преподаватель-филолог в университете, - за настоящую королеву. И только на льду он мог забыть о мрачной однокомнатной квартирке, где ютились они с матерью и отцом-алкоголиком, недавно вышедшим из заключения.

Покатавшись для разминки по кругу, он перешел к отработке прыжков. Делал он это сосредоточенно и яростно. Ему казалось, что в глазах Инги только его технические успехи могут быть достойными внимания. Алеша и помыслить не мог, что он может быть привлекателен сам по себе. Девочка нравилась ему с раннего детства, но с недавних пор его чувство приобрело какие-то новые оттенки. В отличие от других девчонок из группы, Инга тренировалась не в классических спортивных костюмах из мешковатых тренировочных штанов и свитера, а в облегающем, плотном трико.

В свои неполные двенадцать лет она была уже вполне сформировавшейся барышней с аппетитными формами, этакая маленькая Барби. Алексей вдруг стал ошибаться, выполняя самые простые элементы, когда рядом была Инга. То он не мог оторвать от нее глаз, то ему казалось, что она к нему относится пренебрежительно.

- Ага, опять ты меня обогнал! - раздался с трибуны ее звонкий голосок. - Ну погоди, я сейчас переоденусь - и будем отрабатывать прыжки вместе.

Борис Борисович, теперь уже в генеральском чине, стал еще важнее и могущественнее. Проводив взглядом свою красавицу дочь, он направился в тренерскую.

- Здравия желаю, Лев Николаевич! Как тут успехи у наших фигуристов? - пророкотал он своим генеральским басом.

- Да у детей-то все в порядке. Дети - молодцы, если бы не все эти заморочки организационные, быть им чемпионами, - невесело усмехнулся тренер.

Генерал нахмурился и сурово поинтересовался:

- Какие такие организационные проблемы могут помешать моей дочери стать чемпионкой?

- А вы, Борис Борисович, разве не знаете, что в стране творится? Юношеский спорт государство теперь не поддерживает. Вот мне администрация дворца выставила счет за аренду льда - никаких родительских средств не хватит, чтобы эти расходы погасить. И так все разоряются на костюмах, да поездки на сборы в какие деньги теперь обходятся.

- Хорошо, эти проблемы мы прорешаем. А как спортивные успехи у Инги с Алешей?

- Боюсь даже сказать, чтобы не сглазить. Пожалуй, на моем тренерском веку еще не было такой одаренной пары. У Инги настоящий чемпионский характер, и данные очень хорошие. И Алексей вон как выкладывается на льду, такого партнера еще поискать. Если бы все шло как раньше, когда не надо было деньги наскребать на тренировки, быть им чемпионами России через год-другой. А там и на европейское первенство выходить можно.

- Не волнуйтесь, Лев Николаевич, дайте-ка мне телефончик администрации. Я подумаю, что можно сделать.

…Через неделю Инга и Алеша сидели за круглым старинным столом в гостиной генеральской квартиры и пили чай с пирожными, которые испекла Ингина мама.

- Алешенька, мы вот для тебя костюм подготовили новый, чтобы с Ингиным платьем сочетался, - проворковала Елена Сергеевна. - Ты примерь, подходит ли.

Алеша послушно взял сверток и удалился в другую комнату переодеться. Он надел костюм для их новой программы и обомлел, взглянув в зеркало. Перед ним был юный Дориан Грей. Благородное лицо, выразительные глаза, красивая осанка. Костюм наверняка был импортным, заказанным по специальным каналам. Конечно, никакие водолазки, расшитые блестками, не шли в сравнение с этой роскошью. Алеша робко вошел в гостиную.

- Ух ты, прямо настоящий жених, - грубовато пошутил вернувшийся со службы генерал. - Я сегодня обо всем договорился. Аренду катка проплатили спонсоры. На год вперед. И денег дали на подготовку к общероссийским соревнованиям. Так что, ребятки мои, катайтесь на своих конечках сколько влезет.

- Папка, какой ты молодец! - завизжала Инга и бросилась к отцу с поцелуями.

Алеша сидел в генеральской машине, отвозившей его домой от Артемовых, бережно прижимал к груди сверток с новым костюмом для выступлений, смотрел в окно и не замечал унылых улиц, а видел, как часто во сне, сверкающий лед, усыпанный букетами, пьедестал, они с Ингой поднимаются на самую высокую ступеньку, и… Грезы Алеши заводили его все дальше и дальше. Раньше пределом мечтаний была победа на соревнованиях в Москве. Этольшой и шумный Семен Иванович Фадеичев вручает им медали и говорит: я знал, что вы лучше всех в стране. Теперь Леша видел себя и Ингу не просто на пьедестале. Вокруг еще бесновалась толпа говорящих не по-русски поклонников, а над головой звучал наш гимн…

Придя домой, он увидел мать за швейной машинкой. Она шила фартуки и прихватки на продажу. Каждое утро Зинаида Федоровна мыла полы в ледовом дворце, днем работала посудомойкой в заводской столовой, а вечером, вместо того чтобы отдохнуть, строчила на машинке, водрузив на нос старые, сломанные на переносице и схваченные изолентой очки.

- Мам, смотри, что мне Артемовы подарили, - сказал Алеша, развернув сверток.

- Ой, красотища какая! - воскликнула мать. Осторожно коснулась тонкой блестящей ткани и тут же отдернула руку: как бы шершавыми, потрескавшимися от бесконечной возни с водой пальцами не порвать, не испортить. - Принц ты мой маленький. Это ж сколько деньжищ на такую красоту потрачено?!

Заметив, что Алеша мучительно краснеет, Зинаида Федоровна затараторила:

- Что ты, миленький мой, стесняешься? Где они еще такого партнера найдут, как ты? Вон все мальчишки… чуть трудность какая - и бросили давно уже занятия. А ты ведь у меня талантливый.

- Что ты из сына пидора делаешь?! - Входная дверь с шумом распахнулась, ввалился Панов-старший, вдрызг пьяный. - Что это за манишки-рюшечки такие? Удумала чего! Мужик на автослесаря должен учиться, а не жопой на льду вилять, - заорал он, шатаясь. - И деньги нечего расшвыривать на всякую фигню. Конечки, платочки, шнурочки. В доме выпить нечего, а они…

- Алкаш несчастный, - запричитала Зинаида, - всю жизнь мою загубил, теперь жизнь сына загубить хочешь? У него же талант! Он чемпионом станет. На него весь мир смотреть будет. А ты сдохнешь от своей горькой. Под забором сдохнешь!

- Заткнись, дура. Если бы не этот спиногрыз, да я бы… Я бы начальником автостанции давно был. Меня ведь в партию приглашали вступить!

- Ха! Его! В партию! Где был ты и где партия. Всю жизнь на диване лежал да водку хлестал. Даже воровать по-настоящему не умел.

- Дура, тварь, курица мокрая! Что ты делать-то умеешь! Я кормил вас с этим спиногрызом несчастным всю свою молодость, всю жизнь на вас угробил - и где благодарность?! Душа у меня болит, выпить надо. Я за вас на нарах сколько лет парился, думаешь, там курорт? Ты хоть раз ко мне на свидание приехала? Небось трахалась тут со всеми подряд!

Зинаида неожиданно умолкла. Злобно посмотрела на своего супруга и зашипела свирепо и отрывисто:

- Слушай меня, сволочь, если ты попробуешь помешать мне Алешеньку в люди вывести, я тебе крысиного яду в водку подмешаю. Никто даже проверять не будет - помер по пьянке, и все. Пустили тебя в дом обратно, прописки не лишили - и сиди тихо. Мне от жизни уже ничего не надо, а ради Алексея я… ради сына!..

В голосе Зинаиды звучала суровая решимость, и семейный тиран Пал Иваныч Панов притих. Он вспомнил, что когда-то Зинаида была пышногрудой красавицей, хохотушкой и дурочкой, приехала из какой-то глухой деревни в Свердловск и устроилась дворником ради жилплощади, в медучилище поступать собиралась, каждый вечер бегала с подружками на танцы в Клуб железнодорожников. Вспомнил, как на спор с друганами решил поухаживать за ней и соблазнить. Как врал ей про свою престижную работу на автостанции, про перспективы вступить в партию, про свои серьезные намерения. Потом привязался и даже на какое-то время поверил, что сможет рядом с ней вырваться в ту жизнь, про которую ей наврал. И Зинаида сдалась под напором его шикарных ухаживаний. Надо сказать, что он тогда сильно тратился. Цветы покупал, водил девчонку в шикарные кабаки, вел себя как настоящий фраер. А когда Зинаида сказала, что беременна, женился, дурак. Зачем женился?

Конечно, она в конце концов разобралась, что ее муж совсем не тот, за кого себя выдает. Только деваться ей было некуда, кому она нужна была теперь, брюхатая? Уговаривала, стерва: брось воровать, заживем как люди… Из-за нее первый раз и загремел по этапу, думал: возьму за один раз так, чтоб на всю жизнь хватило, - взял, называется. Замели мусора на кассе. Пока по форточкам шарился, был фарт. А потом как отрезало. Ох, и возненавидел Зинку за это! Люто возненавидел. И сынок, как назло, получился весь в мать - такой же голубоглазый, блондинистый, дурак и мечтатель. Порой Панову казалось, что это вообще не его пацан, прижила, стерва, с дешевым фраером. От этих мыслей он зверел еще больше, бил жену смертным боем. И она терпела, тварь, пока пацана не цеплял. А отодрал однажды за уши, чтоб уважал старших, - накинулась, чисто тигрица. С табуреткой. Глаза бешеные, слюна брызжет: не тронь кровинушку! С тех пор Павел Иванович поостерегся - убьет же, дура, ночью топором по башке жахнет. Вон вытянулась вся, помятая, пожеванная, чисто тряпка половая, все ради сыночка своего, педика, старается…

Пока родители ругались на кухне, Алеша, закрывшись с головой тоненьким шерстяным одеялом на топчане в углу, долго терзался невеселыми мыслями. Родители Инги столько для него сделали. Когда и как он сможет их отблагодарить? А красавица Инга, от одного взгляда на которую он начинает робеть, краснеть и чувствовать душевный трепет… Она, конечно, делает вид, что все нормально, что все так и должно быть. Но так быть не должно.

Алеша помимо тренировок много времени проводил в районной детской библиотеке, просиживал часами в читальном зале, чтобы не идти домой, где валялся пьяный отец. Он прочитал всю романтическую литературу, которую смог найти на полках, и узнал страшное слово «альфонс». Он ужасно комплексовал, когда Борис Борисович в очередной раз платил за него на сборах.

Перед тем как уснуть, Леша раздумывал, можно его назвать альфонсом или нет.

А в это время в большой и уютной квартире, где никто не ругался и не устраивал пьяные драки, Инга уговаривала маму:

- Мама, а мы Лешку пригласим к нам на дачу? Занятий ведь не будет на праздники, мы вместе погуляем по лесу.

- Да, Ингуся, конечно, приглашай кого хочешь. Только Дуняшу надо предупредить, чтобы гостевые комнаты протопила как следует. И белье постельное приготовила.

- Да не нужен мне никто, кроме Лешки. Мне с ним прикольно. Он меня слушается. Мам, ты видела, как он аксель стал здорово прыгать? Мы так правда все соревнования выиграем. Представляешь, он каждый день на час раньше на тренировки приходит и вкалывает. Другие мальчишки давно уже покуривать стали. Вон у Лариски партнер ни одной поддержки сделать не может, даже самой легонькой.

- Хороший мальчик, правда…

- Мам, я знаю, ты хочешь сказать, что его родители нам неровня.

- Нет, Ингусенька, что ты, что ты, - запротестовала Елена Сергеевна, на самом деле абсолютно согласная с утверждением, которое только что озвучила ее дочка. Когда она попросила мужа навести справки о семье мальчика, то просто ужаснулась. Уборщица и уголовник, есть от чего схватиться за голову. Но мальчик был такой воспитанный, такой старательный на катке, так трепетно относился к их дочери, что она научилась закрывать глаза на его происхождение и даже стала слегка опекать. К тому же в этом был и прямой резон. Негоже было выпускать парня на соревнования в обносках, когда он катался вместе с их ненаглядной девочкой.

- И я же не с родителями его дружу, - добавила Инга, - а с ним самим. Ты, мам, меня не дослушала. Лешка уже вовсю тройные прыжки прыгает. Никто из нашей группы так не может. И хореограф его хвалит, потому что пластичный очень.

- Да, очень хорошо, что Леша старательно тренируется.

- Мама, ты не понимаешь. Он не просто старательный мальчик. Он делает очень серьезные успехи. Если он еще немного так постарается, то его вообще переведут в одиночники, а мне подсунут какого-нибудь убогого. - Инга уже почти кричала. Она с детства привыкла получать желаемое, и недавно подслушанный разговор заезжих столичных тренеров о возможном переходе Лешки в одиночники ей очень не понравился.

Инга оказалась в буфете ледового дворца рядом со столичными знаменитостями совершенно случайно. Она, конечно, знала, кто такие Татьяна Весталова и Вячеслав Карпов. Известные тренеры олимпийской сборной страны, а еще совсем недавно - знаменитые фигуристы, чемпионы мира и Олимпийских игр. Но она даже не догадывалась, что в Свердловск они приехали искать юные таланты, поэтому удивилась, когда услышала Лешкину фамилию.

- Ну что, опять впустую съездили, Танюша? - Карпов пил молочный коктейль и капризно кривил губы.

- Боюсь сглазить, - Весталова очень красиво улыбалась, - но видела утром мальчика изумительного. Хорошо сложен. Высокий, гибкий, очень пластичный, при этом достаточно сильный. Прыжок роскошный, скольжение великолепное - очень хорошо поставили в раннем возрасте, наверное, хореографичен - хоть в Большой театр отдавай. Думаю, может сто очков вперед дать сегодняшним лидерам в мужском катании.

- Подожди, это такой блондинчик? Он же в паре катается.

- Слушай, при чем тут пара? Парень с такими прыжками станет прекрасным одиночником.

С этого момента Инга ловила каждое слово, мысленно благодаря Льва Николаевича, который попросил ее сбегать за минералкой. Благо народу в буфете было полно и девочке удалось подобраться вплотную к москвичам.

- Э, милая, тут нашим классическим способом ничего не выйдет. Я сегодня с Костышиным разговаривал, у этой девочки папаша - генерал, большая шишка с большими связями, он всю их секцию содержит, через него спонсоров на оплату катка нашли.

Татьяна Весталова задумалась, забарабанив холеными пальцами по краю стола.

- Генерал, говоришь? С генералами лучше поосторожнее. Думаешь, у него могут быть связи в Москве?

- Вполне могут быть. К тому же говорят, он перспективный и сейчас в фаворе у властей. Давай не рисковать.

- Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Может, заманить их вместе в Москву, а потом от девицы избавиться…

Инга, конечно, не знала, что Весталова и Карпов оказались в Свердловске не случайно. Что они совершали свое обычное турне по детским спортивным школам страны, чтобы не пропустить какого-нибудь самородка из провинции.

Они сравнительно недавно закончили свою блестящую спортивную карьеру и перешли на тренерскую работу. Люди очень амбициозные и нетерпеливые, они совершенно не желали тратить годы на то, чтобы выращивать из сопливых дошкольников настоящих спортсменов. Для этого есть всякие Костышины, обожающие возиться с малышней, тренькающие на балалайке и думающие, что добротой и лаской можно многого добиться. В работе с детьми было много риска - талантливая девочка может набрать вес в переходном возрасте, способный мальчик может не нарастить силы и мощи, чтобы работать с партнершей, наконец, только в единицах живет настоящий дух победителя, без которого стать чемпионом невозможно. Весталова и Карпов стали практиковать другой метод, который на иностранный манер называли кастингом. Суть этого метода заключалась в элементарном переманивании способных подростков у провинциальных тренеров. После того как государство перестало поддерживать детский спорт и юношеские секции держались только на энтузиазме тренеров и их родителей, работать стервятниками от фигурного катания было очень выгодно. Пользуясь своими обширными связями в Госкомспорте, ловкие тренеры легко переманивали юных спортсменов, подающих большие надежды, от наставников, которые пестовали их с раннего детства. Разумеется, все лавры воспитателей чемпионов доставались москвичам. За последние пару лет им уже удалось слепить несколько ярких пар, выигравших российские и европейские соревнования, теперь перед ними стояла задача найти будущих олимпийских чемпионов.

Конечно, ничего этого Инга не знала. Она поняла только, что Лешка понравился гостям, а она- красавица, умница, гордость родителей - почему-то не понравилась.

Когда тебе одиннадцать лет и когда все тебя любят и все тобой восхищаются, очень обидно такое услышать. Она покраснела и была готова заорать. Каким-то чудом сдержавшись, она подошла к москвичам вплотную и что-то пролепетала про автограф. Татьяна Весталова повернулась к ней со своей звездной улыбкой и широко расписалась на протянутом клочке бумаги.

- Девочка, это ты с Лешей Пановым в одной паре катаешься?

- Да, мы катаемся вместе. Уже областные соревнования выиграли, готовимся в Москве выступать.

- Ой, молодцы какие. А когда у вас ближайшая тренировка? - ласково спросил Карпов.

- Через полчаса.

- Мы подойдем посмотрим обязательно.

Инга поблагодарила за автограф и ушла, так и не узнав, что звездная пара решила пока Алешу с ней не разлучать. Выждать сложный момент переходного возраста. Если парень за это время не сломается, не бросит кататься, рост его не замедлится, то за него можно браться всерьез. Не узнала она и того, что острая на язык Татьяна сравнила Ингино выступление на льду с выступлением эрдельтерьера на выставке:

- Астерьер хороший, держится бодро, но особых талантов, честно говоря, не наблюдается.

Приглашение на дачу Артемовых на зимние каникулы для Алексея Панова было огромным событием. Он надеялся, что именно в эти волшебные январские дни он сможет признаться Инге в своих нежных чувствах. Он страшно нервничал и боялся показаться смешным.

- Мам, мне нужен приличный свитер. Инга сказала, мы будем кататься на лыжах.

- Детка, но у тебя есть очень хороший серый свитер в ромбики.

- Мам, ну кто сейчас такое носит. Нужен пушистый, лучше одноцветный, красный например. Что я, серая крыса какая-нибудь?

Леша требовательно настаивал на своем. Его уже раздражал вкус матери, который остановился на образцах советской роскоши конца семидесятых годов. Сейчас, когда все его сверстники из секции щеголяли в модных обновках с коммерческих лотков, одежда стиля «из бабушкиного сундука» его просто бесила. Но мама преспокойненько могла ему навязать синий свитер с жутким коричневым кантом, мотивируя это тем, что он из хорошей шерсти. Ему было стыдно за то, как Зинаида Федоровна одевается, уродуя себя и старясь лет на двадцать в сравнении с ее реальным возрастом. А мама Инги выглядела как дикторша с телевидения - холеная, красивая и совсем не старая.

Когда они приехали к Инге на дачу, та сразу стала хвастаться своими хоромами. Дом был на славу. Не один взвод солдат отрабатывал здесь свою службу.

- Вот гостиная, здесь мама играет на пианино. Вот столовая, тут мы всегда обедаем. Второй этаж весь мамин с папой, а наверху моя комната и комнаты для гостей. Посмотри, тебе какая больше нравится. Вот эта с синими обоями или та, с большими окнами.

Леша оробел от такого великолепия и даже не знал, что сказать. Особенно его потрясли ванные и туалеты на каждом этаже. Его представление о загородном доме заключалось в воспоминании о жалкой избушке на покосившемся фундаменте маминой знакомой, гардеробщицы Евдокии, к которой Алешу в детстве отправляли на лето. Удобства во дворе, маленький участочек на шесть соток, колодец в конце улицы, пожарный водоем, в котором всегда пересыхала вода к середине июля.

После обеда, они все вместе - он сам, Инга и Елена Сергеевна - сидели в гостиной у камина. Генералу Артемову пришлось задержаться на службе, и Елена Сергеевна развлекала детей самостоятельно. Она неожиданно обнаружила, что Алеша очень начитанный мальчик.

- Ты прочел «Страдания юного Вертера»? - искренне восхищалась она. - Не рановато ли для Гете?

- Совсем нет, мне очень понравилось. Только конец грустный.

- А еще что ты читал?

- Много читал, - серьезно ответил мальчик. - Пока маму жду с работы, всегда в библиотеке остаюсь. В читальном зале. Мне разрешают брать книги и со старшего абонемента.

Елена Сергеевна не стала спрашивать Лешу, почему он не идет домой и не читает книги дома. Она догадалась, что, возможно, обстановка дома вовсе не благоприятствует чтению романтической литературы.

- Дети, давайте я вам поиграю Шопена.

Инга скорчила гримаску. Рафинированная интеллигентность ее мамы не встречала понимания у дочери. Она была папиной дочкой - цепкой, хваткой, достаточно простой и очень упорной в достижении желаемого.

Леша смотрел на языки пламени в камине, Ингу, которая разлеглась на большой медвежьей шкуре и болтала ногами, корча забавные рожицы под мамин аккомпанемент. Ему казалось, что это чудесный сон и очень важно постараться сидеть тихо-тихо в уголке дивана, чтобы он не оборвался неожиданно. Отблески каминного огня переливались на белокурых локонах Инги, и Леша в тысячный раз спрашивал себя, сможет ли он объяснить девочке, как она ему нравится.

Потом, ночью, в своей гостевой спальне, он пытался написать ей письмо с признанием. Писал, перечитывал, рвал в клочки, брал новый лист, писал заново. Уснул прямо в кресле у стола. А утром понял, что так ничего путного и не написал. Тогда и решил немного подождать с признанием. «Когда мы станем настоящими чемпионами, уже будем почти ровней. Никто не вспомнит, что у меня папаша - уголовник, а мама - уборщица».

Глава пятая Нападение

Алексей старался не смотреть в окно. Мелькающие за стеклом дома вызвали головокружение, а в машине было слишком жарко и неприятно пахло бензином. Он возвращался домой на такси. Завтра же нужно будет озаботиться новыми колесами, «опель» вряд ли починят меньше чем через неделю, да и непонятно, стоит ли его вообще чинить? Может, продать на запчасти и купить что-то новое? Главное, чтобы побыстрее - на такси не наездишься.

Неприятно заныло колено и при попытке согнуть ногу сухо щелкнуло что-то под чашечкой. Алексей подтянул колено к подбородку еще раз, потом еще раз. Нет, вроде ничего, не больно. Не хватало сейчас только слечь с травмой. После аварии он первым делом помчался в больницу. Не стал дожидаться, пока погрузят на эвакуатор машину, и гаишники оказались на удивление понятливые, не обязали торчать на месте до окончания составления протокола. Этог с ней, с машиной. Машин новых можно еще десяток купить, хоть завтра. А травмы - это морока долгая. Но в больнице сказали, что ничего страшного не случилось. Кости целы. Алексей настоял, чтобы сделали рентген всех ушибленных мест, - ничего. Синяки, конечно, будут, и голова, наверное, дня два поболит, но сотрясение если и есть, то самое незначительное.

А вообще, эти «наезды» уже утомили. Ладно еще пока просто зубы или ребра пересчитывали, но сегодняшнее ДТП вполне могло обернуться и более серьезными последствиями. Конечно, все это закончится. Когда-нибудь и чем-нибудь. А пока нужно потерпеть или научиться не обращать внимания, или… Одно время у Алексея была мысль носить с собой пистолет, в прошлом году после победы на чемпионате Европы их с Ингой чествовали на приеме в МВД, они ведь формально относились к спортобществу «Динамо», а «Динамо» - вотчина МВД, и на этом приеме им подарили по именному пистолету. Алексею - ТТ, Инге - маленький дамский браунинг. Так вот, ТТ можно было бы носить в кармане. Но, поразмыслив как следует, Алексей передумал: как оружие нападения пистолет еще ничего, но когда прижимают в подъезде к стене и молотят по печени, пистолет не достать, а даже достав, стрелять придется прямо в живот нападающему, и будет труп, следствие, вой в прессе и прочая…

Когда подъехали к дому, уже совсем стемнело, у подъезда не было ни души, и лампочка над крыльцом снова не горела, на светлом фоне стены черным провалом зияла настежь распахнутая подъездная дверь. Алексея кольнуло неприятное предчувствие, и он нарочито медленно расплачивался с таксистом, неспешно, кряхтя, вылезал, держась за колено, так что таксист даже поинтересовался сердобольно, не помочь ли ему добраться до лифта. Алексей отказался. Что такое таксист? Ему бы сейчас пару телохранителей, злую собаку или, на худой конец, бейсбольную биту. Как назло, и тяжеленная сумка с коньками осталась в смятом багажнике - хоть ею можно было бы размахивать…

И когда из темноты вынырнули две тени - одна горячо задышала в затылок, а вторая сверкнула фонариком прямо в лицо, - Алексей не удивился, но испугался. «Когда-нибудь и чем-нибудь», - может быть, бесславной гибелью, и прямо сейчас. Машину сегодня уже угробили, неужели мало, зачем еще один «урок»? Но вместо привычных зуботычин Алексей ощутил в карманах, под курткой, за ремнем на спине ловкие, цепкие руки. Его обыскивали быстро и профессионально. Вырвали из рук полиэтиленовый пакет с рентгеновскими снимками, вытряхнули их на пол, и лучик фонарика прошелся по черным пленкам, потом вернулся и обшарил с головы до ног Алексея.

Не было произнесено ни слова, но по изменившемуся тембру и темпу дыхания нападавших Алексей понял, что они в недоумении. Этольше минуты ничего не происходило. Стоявший сзади просто держал Алексея за локти, а тот, что спереди, казалось, мучительно думает.

Потом он погасил фонарик и, глухо ухнув, саданул Алексею под дых. И подъездная темнота расцветилась сразу радужными сполохами. Рефлекторно согнувшись, Алексей ловил губами воздух. Добавив коленом по подбородку, но легонько, без куража, передний прошипел: «Мы еще вернемся», а задний отпустил локти, и Алексей рухнул на грязный от растоптанного снега цементный пол.

Когда сыщики вернулись на место аварии, «опель» фигуриста грузили на ядовито-лимонного цвета эвакуатор с надписью на дверцах кабины «СТО „Люкс“. Владелец „линкольна“ беседовал с гаишниками, Панова нигде видно не было. Николай выскочил на тротуар и вклинился в толпу любопытных прохожих. Из возгласов в толпе следовало, что водитель „опеля“ был в стельку пьян или обкурился, что его забрала „скорая“, что у него была вся голова в крови и сломана то ли рука, то ли нога, что молодежь совсем обнаглела: покупает права, а ездить не умеет, что раньше бы за такое посадили лет на пять, и правильно бы сделали…

Николай вернулся в машину, а Демидыч уже названивал в справочную «Скорой помощи».

- Панова увезли в Пироговку, - сказал он. - В каком он состоянии, пока неизвестно. Поехали?

- Здесь-то уж точно делать нечего, - буркнул Николай.

Но до больницы они не доехали. Агеев позвонил еще раз и доложился:

- Панову только сделали ренген и отпустили. Очевидно, ничего серьезного. Сейчас едет на такси домой, я рядом.

Демидыч, облегченно вздохнув, развернулся и двинул к Теплому Стану.

Филя ждал их во дворе дома фигуриста:

- Приехал десять минут назад, - сказал он, - хромает немного, а в остальном все в норме. Я в подъезд за ним не ходил.

- Ничего, никого подозрительного? - спросил Николай.

- Вроде ничего. Из подъезда выходили два парня, потом еще мужичок с авоськой и совсем уже пару минут назад бабка с таксой. Все.

Настала пора подвести первые итоги. Следить за Пановым остался один Демидыч, как раз началась утренняя тренировка, и в ближайшие часа три никаких эксцессов не ожидалось. Остальные собрались в офисе.

- Денис Андреевич, я тут биографию Панова подготовил… - Никита Онисимов до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке: упорно называл Дениса по отчеству и жутко комплексовал в обществе умудренных опытом коллег. - Значит… Панов Алексей Павлович, восемьдесят третьего года рождения, родился в Свердловске, ныне Екатеринбург, фигурным катанием занимается с шести лет, сразу начал тренироваться и выступать в паре с Ингой Артемовой, вначале их тренировал Лев Николаевич Костышин, с девяносто седьмого они тренируются в Москве под руководством Татьяны Весталовой и Вячеслава Карпова. Панов не пьет, не курит, наркотики не употребляет. Характер замкнутый, типичный сангвиник, интроверт…

- Бо ты откуда взял? - хмыкнул Филя Агеев.

- Я прочитал несколько десятков его интервью… - снова смутился Онисимов. - Сразу становится понятно, что… мы это учили, как ведет себя человек в зависимости от темперамента, когда ему задают глупые вопросы…

- Ты продолжай, продолжай, - подбодрил Денис. - Что-нибудь еще узнал?

- Да. У Панова отец - вор-рецидивист. В общей сложности двенадцать лет провел в заключении. И я подумал, что это он мог с дружками избивать Панова, требуя денег или московской прописки, а может, еще чего-то… Панов всегда очень стеснялся отца и сейчас каждый раз переводит разговор на другую тему, если у него начинают допытываться о родителях. То есть, если за покушениями стоит отец, Инге Панов ни за что не сказал бы.

Денис кивнул:

- Интересная версия. Что у тебя, Макс?

- Я покопался в Интернете. О Панове пишут много. В основном, конечно, о паре Артемова - Панов, но нарвался я на одну очень любопытную статейку. Вот, - Макс потряс распечаткой в полстраницы, - цитирую: «Я встретила Алексея Панова, где бы вы думали? - в казино „Титаник“. Он сидел в баре одинокий и невеселый. Красавицы Инги Артемовой рядом не было. Конечно, я не могла упустить такого шанса пообщаться со знаменитым фигуристом. Он пил сухой мартини, никуда не спешил и согласился ответить на пару вопросов. „Алексей, вот в спорте азарт, адреналин, острые ощущения, вам не хватает? Приходите в казино подзарядиться или, наоборот, разрядиться?“ - „Я не игрок. Хотя люблю посмотреть, как играют другие. Это действительно помогает разрядиться после напряженных тренировок“. - „Что, совсем не игрок?“ - „Совсем. Не хочу искушать судьбу. Она и так подарила мне шанс стать чемпионом“. - „Ну а заработать? Многие приходят в казино поправить свое материальное положение…“ - „Мое дело - спорт. Зарабатывать потом и кровью медали и звания, отстаивать престиж страны. А финансы прерогатива Госкомспорта, надеюсь, - улыбается, - они избавят нас, спортсменов, от необходимости тратить время и силы на что-либо, кроме тренировок и выступлений…“ Дальше неинтересно. Журнал женский, поэтому разговор пошел о диетах, шмотках, детях и прочих домашних животных. Но сам факт, что Панов, грустный, торчал в казино, вам ни о чем не говорит?

- Проигрался, - кивнул Сева.

- Или систематически проигрывается, - хмыкнул Щербак. - Влез в долги, отсюда и прессинг. Кто-то включил ему счетчик и банально напоминает о том, что пора платить.

- Но в таком случае это не наша епархия, - заметил Сева. - Оно нам надо, отмахиваться за него от кредиторов? Деньгами мы ему не поможем, а себе неприятности наживем капитальные…

- Нет! - Макс отрицательно замотал головой. - Вы не врубаетесь! Если бы Панов был игрок, это всплыло бы - и не в жалком женском журнальчике. Такие вещи скрыть невозможно, его физиономия слишком известна, давно раскусили бы и склоняли на все лады.

- Не факт, - парировал Щербак. - Он мог один раз попробовать и просадить столько, что за всю жизнь не расплатиться.

Компьютерный гений даже побагровел от возмущения:

- Вы слушали вообще, что я вам читал, или ворон ловили?!

- Давай без эмоций, - попросил Денис. - Слушали. Но что ты имел в виду, очевидно, недопоняли.

- Ладно, объясняю. У крутых, матерых сыщиков слова «Госкомспорт» и «казино», «Госкомспорт» и «игорный бизнес» никаких ассоциаций не вызывают?

- Вызывают, - ответил Денис. - Госкомспорт с августа прошлого года начал лицензировать игорный бизнес. Но в твоей статейке об этом ни слова сказано не было, во-первых. А во-вторых, при чем тут Панов?

- О Панове потом. Давай просто вспомним, что бывает, когда наше дорогое государство перестает финансировать спорт из госказны и предлагает самим спортивным функционерам заработать себе деньги. За примерами далеко ходить не надо. Вспомним «славный путь» Национального фонда спорта. Фонд что должен был делать? Зарабатывать средства на поддержку отечественного спорта. Ельцин освободил фонд от таможенной пошлины, налога на добавленную стоимость и акциза импортируемых товаров. НФС получил право беспошлинного ввоза в страну табака и алкоголя. Что из этого вышло?

- Многомиллионные скандалы, - сказал Щербак. - Смерть Отари Квантришвили, убийство Валентина Сыча и тэ дэ.

- Совершенно верно, - кивнул Макс. - Но это никого ничему не научило. Теперь Госкомспорт лицензирует игорный бизнес. Создан экспертный совет, куда кроме специалистов из Госкомспорта вошли представители МВД, налоговых служб и Минздрава. Формально за каждую лицензию в бюджет будет заплачено по тысяча триста рублей. Пусть в России в ближайшем будущем откроется миллион игорных домов. Я в это лично не верю, скорее на порядок меньше, но пусть миллион. Пусть все они заплатят за лицензию. Возьмите калькулятор и посчитайте, я лично уже посчитал. Примерно четыре с половиной миллиона «зеленых». Из которых на нужды спорта непосредственно пойдет едва ли половина. Много можно развить на такие деньги? На соревнования мирового уровня одну команду выставить - это максимум. Зачем же тогда Госкомспорту вся эта тягомотина и головная боль? Им что, делать нечего? Или их обязали, а они под козырек?

- Да, взятки брать будут! - воскликнул Сева.

- Вот именно. У спортивных чиновников появляется столь любимая ими возможность отказывать в лицензии тем казино, которые не пожелают «добровольно делать отчисления на нужды спорта». А потом еще и «координировать» такие добровольные отчисления. Координировать, кстати, будет удивительно удобно. Проследить весь путь добровольных пожертвований с помощью посредничества разного рода благотворительных фондов не сможет даже самая крутейшая налоговая инспекция. Вот вам еще две цитаты: «Госкомспорт не планирует выходить с инициативой введения дополнительных сборов за лицензирование или увеличение этих сумм, однако многие игорные заведения готовы добровольно делать отчисления на нужды спорта. И Госкомитет будет координировать распределение этих средств». Это изрек начальник управления лицензирования и сертификации Госкомспорта. Заявление второе: «Окончательное решение по выдаче лицензии остается за председателем Госкомспорта Семеном Фадеичевым». А вы хоть представляете, о каких бабках идет речь? По мнению экспертов в МВД, теневой оборот от азартных игр ежегодно составляет десятки миллиардов долларов. Не зря, по той же милицейской статистике, каждый год в России погибает в междоусобных разборках примерно двести человек, связанных с этой сферой: карточные шулера, владельцы казино, братки, поддерживающие «крыши». Как и в любом другом бизнесе, тут давно все поделено. Игорный бизнес - это кормушка мафии. Как наши мафиози отреагируют на то, что часть прибыли теперь придется отстегивать Фадеичеву со товарищи?

- Ну понятно, - перебил Щербак, - опять будет война, но Панов тут при чем?

- Панов может быть связан со спортивной мафией.

- Каким образом? - не понял Николай.

- А таким: если посмотрите прессу примерно пятилетней давности, когда Артемова - Панов только начали светиться на крупных международных соревнованиях, то чуть ли не в каждой статье найдете упоминание о Фадеичеве. Он тогда ведал в Госкомспорте зимними видами спорта, поскольку бывший легендарный хоккеист. И его именовали не иначе как «крестным отцом» звездной пары. Он, дескать, заметил их еще детьми, в далеком Свердловске, совершенно случайно, но сразу понял, что они гениальные фигуристы, и прочая и прочая. Потом он неизменно оказывал им свое покровительство. И резонно предположить, что Артемова, Панов и Фадеичев достаточно близко знакомы.

- Ну и что? - недоумевал Щербак. - Мало ли с кем знаком Фадеичев. Даже близко знаком.

- Ты прикидываешься или правда такой тупой? - возмутился Макс. - Фадеичев начинает новый, опасный, но очень выгодный бизнес, так? У него, конечно, много знакомых и подчиненных, которые умеют просто виртуозно брать взятки. Но! С воротилами игорного бизнеса, за которыми, как мы выяснили, выше обязательно стоит мафия, надо обращаться очень осторожно и аккуратно. Чтобы они «добровольно отчислили» энную сумму, им неплохо бы продемонстрировать объект вливания: команду, человека, спортивное общество с именем и неплохими перспективами. Тогда можно будет поговорить и о дивидендах, и о долгосрочных инвестициях и тихо-мирно получить денежки. Причем заметь, если спортсмены уже раскрученные, то на самом деле они себе на хлеб с маслом и на костюмы с тренажерами и сами заработают. То есть бабки лягут Фадеичеву в карман, владельцам казино будет необидно и никто ни до чего не докопается. А Панов, как половинка звездной пары фигуристов, - идеальный кандидат для предъявления казиношным боссам. И Фадеичев ему, скорее всего, доверяет. Возможно, доверяет настолько, что Панов лично собирает взятки и передает их «крестному».

- Но если все так хорошо, кто же его прессует? - спросил Филя Агеев.

Макс только пожал плечами:

- Я вам нашел мотив, а дальше разбирайтесь.

- Нет, деньги - мотив хороший, - протянул Щербак. - Но больше ты точно ничего не нашел? Может, ему мстит кто-то или там нездоровая конкуренция: было же что-то такое, кому-то ногу сломали из фигуристок, кажется, кого-то порезали? Никита, ты ничего про злобных конкурентов не выяснил?

- Выяснил, - встрепенулся Онисимов. - Среди российских пар главными конкурентами пары Артемова - Панов являются Светлана Рудина и Георгий Сванидзе, их тренируют Анна Трусова и Ольга Красовская, но они, мне кажется, незлобные. А есть еще американцы Линда Вайт и Роберт Джувелер. Я о них пока мало что знаю, но выясню. Обязательно.

- Ладно, остановимся пока на финансовых мотивах, - резюмировал Денис. - Причем отработать нужно обе версии: и Панов-игрок, и Панов связан с околоспортивной мафией.

- Ты уверен, что стоит с этим связываться? - поморщился Сева Голованов. - Может, ну его, а? Ей-богу, себе дороже будет.

- Связываться и не будем, но проверить надо. Думаю, излишне предупреждать: на рожон не лезть и вести себя еще более незаметно, чем прежде. А еще нужно обязательно отработать «десятку», которая спровоцировала ДТП. Макс, пробей, пожалуйста, по гаишной базе данных угнанные машины, соответствующие этой, и вообще, все красные «десятки» со вторым нулем в номере. По мере выявления контактов Панова будем примерять машину на фигурантов.

Глава шестая В сумасшедшем ритме (1997 Г.)

Алексей лежал на своей кровати в гостиничном номере подмосковного пансионата. Теперь они тренировались здесь. И тренеры у них теперь новые - звездная пара Татьяна Весталова и Вячеслав Карпов, блиставшие на ледовой арене некоторое время тому назад. Конечно, мастера они классные, никто не спорит. Но Алеша переживал, что они даже не успели попрощаться со Львом Николаевичем перед отъездом в Москву. Лев Николаевич был болен, на катке не появлялся, а времени сходить к нему домой так и не удалось выкроить. Алеша, будучи юношей чувствительным и благодарным, хорошо помнил, что именно его первый учитель вырвал его из ужасной повседневности, именно благодаря ему Алеша и Инга победили на чемпионате России среди юниоров, именно благодаря ему теперь перед ними открыты двери на престижные международные соревнования. Иногда Леше снились кошмарные сны, будто какая-то неодолимая сила вдруг снова как магнитом утягивает его со льда в темный угол гардероба, где сидит шамкающая беззубым ртом баба Дуня и стоят ведра, швабры и тряпки. Каждый раз, просыпаясь в холодном поту, Леша клялся себе, что будет тренироваться до изнеможения, только ни за что не вернется к этому затхлому запаху половых тряпок.

Вдруг в дверь номера кто-то поскребся, потом дверь распахнулась - и на пороге возникла смеющаяся Инга:

- Ну что ты как печальный Пьеро лежишь тут? Вставай, собирайся, у нас целое воскресенье свободное, поехали Москву смотреть.

- Да, но…

- Никаких «но», завтра мы начинаем тренироваться, а сегодня у нас последний свободный день. Прекрати краснеть, словно девица, деньгами меня папа снабдил. Быстро одевайся!

Сумасшедший ритм мегаполиса завораживал ребят. Они жадно впитывали все: гулкие шаги толпы в метро, многообразие говоров, нарядов, людских типажей.

- Ой, смотри, какая юбочка! У нас в Свердловске так никто не носит!

- Угу, поехали на Красную площадь.

- В Мавзолей пойдем, покойничка смотреть? - съехидничала Инга.

- Нет, мороженое есть, - огрызнулся Алексей.

Алексей был неожиданно угрюмым в тот день. Он впитывал Москву в себя, казалось, кожей. Для его чувствительной натуры Москва стала огромным потрясением. Ему было трудно понять, в чем же суть того большого и нового, что навалилось на него. Москва захватывала своим масштабом. Ему, провинциальному пареньку с Урала, было страшно затеряться в этих потоках людской энергии, но вместе с тем его восхищала масштабность всего происходящего. Он чувствовал, что если настроится на правильную волну, то сможет и сам попасть в русло успеха и никто уже не вспомнит о несчастном мальчонке, которого заставляли сидеть среди грязных ведер и швабр. В его родном городе, хоть и не маленьком областном центре, в неспешном, размеренном ритме каждого дня, с ежедневными встречами с одними и теми же людьми, казалось, каждый прохожий знал, что он тот самый Леша Панов, отец которого недавно вернулся с зоны, мать которого работает обыкновенной уборщицей. Старушки во дворе гадали, пойдет он по отцовской дорожке или все-таки станет приличным человеком. Он и не мечтал когда-нибудь избавиться от этого липкого шлейфа своей среды.

Сейчас они бежали по столичным улицам, смеялись, заглядывали в витрины - Леша видел всего лишь гибкого и стройного подростка рядом с красивой сверстницей. Ему вдруг в голову пришла крамольная мысль: «Я ведь ничем не хуже Инги. Мне не надо за себя постоянно оправдываться». Леша встрепенулся, отбросил меланхолию и новым, решительным тоном сказал:

- Пойдем, я тебе мороженого куплю.

- Спасибо, клубничного, пожалуйста. Ой, посмотри, какое эскимо прикольное. У нас такого в Свердловске нет.

- Бкимо, пожалуйста, - важно произнес Леша, преподнеся батончик эскимо своей даме как величайшую драгоценность. Собственно говоря, для его бюджета это почти так и было.

- На Ленина мы смотреть не пойдем. Поехали на Воробьевы горы. Оттуда всю Москву сверху видно.

- Ой, Лешик, как ты здорово придумал! Поехали!

Когда они добрались до смотровой площадки на Воробьевых горах, на Москву уже опустился вечер.

- Давай высотки считать! - взвизгнула от радости Инга.

«Да, я точно ничем ее не хуже», - думал про себя Алексей, как бы пробуя на вкус новое ощущение. Рядом прогуливались такие же подростки, как они. Кто-то, так же как они, приехал издалека. Но здесь, сейчас это не имело никакого значения. Они с Ингой были молоды, талантливы, красивы, полны сил. Он видел, что люди оглядываются на них. Они, безусловно, были красивой парой. «И я тоже!» - радостно подумал он.

- Лешик, - вдруг прошептала Инга, - сегодня такой вечер чудесный. Давай желания загадаем. Монетки надо было в фонтан в ГУМе бросить. А мы забыли. Ну и ладно. Мы все равно в Москве точно остаемся, так ведь?

Инга вдруг стала разговаривать с Алешей как-то по-детски и очень доверчиво. Обычно она верховодила, командуя задумчивым мальчиком. А сегодня она словно почувствовала его уверенность в себе.

- Вот ты чего в жизни хочешь? - требовательно спросила Инга, возвращая себе командные интонации.

- Ну не знаю… Так сразу не скажешь…

- Ты не понимаешь! Надо обязательно отчетливо хотеть. Иначе ничего не сбудется. Я всегда знаю, чего хочу!

- Ну и чего ты хочешь?

- Я хочу много-много денег.

- Денег? Много? Бо сколько?

- Сто миллионов долларов.

- Сколько-сколько? - обескураженно переспросил Алексей. Ему самому вряд ли могла прийти в голову сумма больше тысячи, в крайнем случае - десяти тысяч рублей.

- Сто миллионов долларов, - упрямо повторила Инга.

- И зачем? Что ты с ними будешь делать?

- Сейчас расскажу. Я уже все рассчитала. Во-первых, дом во Флориде.

- Бо где?

- В Америке, дурак. Там замечательный климат. - Увидев недоуменное лицо Алеши, она разъяснила: - Ну это недалеко от Санта-Барбары. Хотя и не очень близко. В общем, в тех краях.

Объяснять Леше, что такое Санта-Барбара, было абсолютно бесполезно, поскольку телевизор отец пропил лет пять назад, а нового так и не купили. А даже если бы и был телевизор, стал бы Алексей смотреть слезливые сериалы?

- У вас же есть прекрасная дача под Свердловском?

- Ты что, дурак или прикидываешься? Я хочу, чтобы у меня был дом. С дворецким. И повар, и прислуга настоящая. - Она осеклась, увидев полное недоумение на лице своего друга. - Ну ладно, предположим, это я пошутила. А ты что бы сделал, если бы у тебя было много денег?

- Ну… Потратил бы на подарки. Маме. Льву Николаевичу. И всем, кому сейчас нехорошо.

- Дурачок ты мой, - умилилась Инга и потрепала Алешу по золотистым есенинским кудрям.

Ребята приблизились к парапету и стали смотреть сверху на вечернюю Москву. Алешу охватило обычное волнение от близости Инги, она почувствовала это и, слегка кокетничая, сказала:

- Лешик, мне холодно что-то, ты меня мороженым перекормил.

- Сейчас-сейчас, Ин.

Алексей снял куртку и надел на плечи партнерши, она задержала его руку у себя на плече. Потом вывернулась, и, поглядев ему в лицо своими шальными, смеющимися глазами, обхватила руками за шею и поцеловала настоящим взрослым поцелуем.

Возвращались на спортивную базу они в задумчивом молчании, словно предчувствуя, что с этого момента начинается их взрослая жизнь. Приехав, они обнаружили, что в номерах почти никого нет. Этольшинство спортсменов оставались до понедельника в Москве, у родственников или знакомых.

Инга затащила Алешу в свою комнату и объявила:

- А сейчас мы по-настоящему отметим начало нашей московской карьеры!

Она вытащила из холодильника бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет и приказала Алексею:

- Открывай, а я в ванную!

Леша замешкался с шампанским, не хватало сноровки, и тут к нему подошла Инга в струящемся шелковом халате бирюзового цвета. Ее длинные волосы были распущены, глаза сияли.

- А теперь мы на ночь почитаем сказочки, - прощебетала девушка и кинула Алексею большую книгу с массой иллюстраций.

- Бо что за книга? Камасутра какая-то… Что это, Инга?

- Пей шампанское, и я тебе все расскажу, - прошептала Инга, зажимая его рот поцелуем.

На какое-то мгновение в голове Алексея снова вспыхнули сомнения, достоин он Инги или нет, кого и при каких обстоятельствах можно называть альфонсом, но шампанское сделало свое дело, и на несколько часов он напрочь забыл об изматывающих тренировках, тоске по домашним, и вообще обо всем на свете…

Рано утром, когда Леша уже добрался на всякий случай до своей комнаты, чтобы избежать лишних разговоров, к нему постучалась дежурная по этажу:

- Леша, Панов, тебя к телефону. Из Свердловска мама звонит.

Сквозь треск старенького телефонного аппарата Алексей с трудом различал мамины слова:

- Суд был по делу Льва Николаевича. Товарищеский. Отстранили его от работы. Совсем. Сигнал пришел, что он пьет и учеников избивает. Поэтому нельзя, мол, ему на тренерской работе. А из старых учеников никого не осталось. Кто мне, простой уборщице, поверит? Что же делать, Лешенька? Такой человек погибает. И правда запил, ведь работать уже два месяца не дают. Теперь ничего и не докажешь.

- Как - не дают, мам? Он же болел!

- Не болел, сняли его.

- Мама, мама, не может быть… Лев Николаевич, он же голоса ни на кого не повысил ни разу! Мама, слышишь, надо сказать им…

Но связь прервалась, и Леша остался в горьком недоумении, как такое может быть, когда самый лучший тренер на свете остается без своей работы и ему можно предъявить такие нелепые обвинения.

На утренней тренировке он подбежал к Татьяне Весталовой и, запинаясь, попытался поделиться своей проблемой:

- Понимаете, они на нашего тренера наговорили. А он ведь был такой добрый, как так случилось? Мне надо обратно ехать в Свердловск, чтобы рассказать всю правду…

- Не волнуйся, Алеша, не волнуйся, - пропела своим глубоким, уверенным контральто холеная Татьяна Игоревна. - Я позвоню сегодня в Госкомспорт, там разберутся.

А Вячеслав Викторович Карпов заторопил, зарокотал бодрым баском:

- Посторонние мысли долой! Отрабатываем серпантин! Поехали! Поехали! Живее! Веселее!

Московские тренировки были совсем не похожи на то, чем они занимались в Свердловске. В родном городе Алексей и Инга уже давно привыкли к своему лидерству на местном уровне и гордились им. В Москве им приходилось работать на одном льду с сильнейшими спортсменами страны, и они постоянно чувствовали, что многого еще не умеют. От отработки шагов они перешли к поддержкам. Теперь им случалось за одну тренировку делать по сотне поддержек. Единственное, что немного утешало Алексея, обливающегося потом и падающего с ног от усталости, это то, что в книжке Ирины Родниной он прочел, что их норма с Зайцевым была в два раза больше.

- Инга, что ты делаешь? - неожиданно резким голосом закричала Весталова. - Если ты таким куркулем будешь сидеть наверху, ты и сама гробанешься, и Алексею руки переломаешь. Хватит на сегодня, марш в тренажерный зал. Пресс накачай как следует, пожалуйста, а то живот висит как у беременной. Алексей, ты на льду остаешься, будем прыжки отрабатывать.

Поначалу новые тренеры казались ребятам безжалостными садистами. К тому же Весталова явно не жаловала Ингу. Амбициозной девушке, привыкшей к всеобщему восхищению, было трудно с этим смириться.

Вячеслав Карпов выполнял роль своеобразного буфера между резкой, стервозной женой и всем окружающим миром.

- Слушай, чего ты на девчонку взъелась? Извести хочешь? - спросил он однажды жену.

- Надоела. Этолонка самовлюбленная. Вкалывать надо, а не в зеркало смотреться. Давай Панова в одиночники переведем, а ее обратно в Свердловск отправим. Заодно и тренера того низового реабилитируем. Пускай, правда, с детишками работает. Цели-то мы своей уже достигли.

- Танюш, ты не горячись, - уговаривал Карпов. - Ты же знаешь, что Артемов с Ельциным знаком по свердловским делам? Оно тебе надо - связываться? Кроме того, Фадеичев на каждом углу кричит, что дал путевку в жизнь Артемовой и Панову именно как паре. Зачем нам лишние неприятности? Давай поосторожнее на поворотах. Девчонка неплохая, характер спортивный. На тебя, кстати, похожа. Тоже - или все, или ничего. И в конце концов, мы же всегда хотели выстрелить именно с парой. А где мы найдем Панову другую партнершу?

- Раздражает она меня. Из Панова можно сделать классного одиночника и выиграть с ним все чемпионаты. До Олимпийских игр дойти можно.

- Слушай, разве я спорю? У Панова правда данные классные, и вкалывает он как одержимый. Но вялый он, мягкий, а Инга его очень хорошо стимулирует. Это в спортивных танцах надо, чтобы партнеры были как шерочка с машерочкой. А в парном катании партнеры должны подстегивать друг друга. Юниорскую Европу с ними взять можно. Французы и немцы сильные, перешли во взрослую лигу, Рудина и Сванидзе, которых Красовская взяла, совсем еще зеленые. Пока они нам конкуренции не составляют, будем бороться за золото.

- Пожалуй, - воодушевилась Татьяна, - если золото на Европе юниорское возьмем, можно будет уже за хорошие деньги взять итальянскую пару, они там пропадают без хорошего тренера. Или американцев… Ладно, ты с Пановым тут попрыгай, а я пойду девчонку обработаю.

Татьяна обнаружила Ингу в буфете за чашкой кофе с пирожным.

- Деточка, ну что же ты вытворяешь? - неожиданно ласково пропела Весталова. - Ты знаешь, сколько лишних грамм такая пища прибавит?

- Но я… Понимаете… - растерялась застуканная за нарушением диеты Инга. Она нахохлилась и нахмурилась.

- Так, быстро все это унесите, - повелительно щелкнула пальцами Весталова. - Нам два салатика легеньких без майонеза, фруктовое ассорти и кусочек курочки отварите, пожалуйста.

- Спасибо, но я сама…

- Ничего-ничего, я тебе помогу. Питание в нашем деле - великая вещь. Нельзя в себя всякую дрянь запихивать. Ты девочка красивая, фигурка у тебя замечательная, но если вдруг неправильные тренировочные нагрузки и неправильная еда соединяются, могут очень некрасивые деформации мышц получиться. Так что ты лучше делай все, как мы тебе с Вячеславом Викторовичем говорим.

- Да-да, конечно, - все еще недоверчиво и настороженно отвечала Инга.

- Вот что, детка, я думаю, на сегодня тренажерный зал можно отложить, давай мы сейчас по городу прошвырнемся и поговорим заодно. Есть важные вещи, которые нужно обсудить.

Когда Татьяна Весталова задавалась целью, она могла очаровать кого угодно. Только свое обаяние она включала лишь для нужных людей и в нужное время. Сейчас, когда они с Карповым решили получить европейское золото для своей пары, она была готова на все, чтобы расположить к себе девчонку. Тем более это было и несложно. Прошвырнуться по магазинам, посмотреть красивые наряды, кое-что купить для девчонки. Разыграть роль элегантной старшей подруги. Нашептать о чемпионских перспективах.

Ближе к вечеру они сидели за столиком японского ресторана, поедали малокалорийную и полезную японскую пищу и болтали как две лучшие подружки.

- Ой, смотрите, какой костюмчик! У нас в Свердловске такого не увидишь, - щебетала Инга, листая «Космополитэн».

- Конечно, детка, это же «Космо», самый модный дамский журнал. Как раз для молодых женщин, у которых есть голова на плечах и которые не хотят всю жизнь прозябать, - сказала Весталова. - Кстати, твой папа не думает снять тебе в Москве квартирку? В пансионате, конечно, хорошо, но на своей территории наверняка удобнее.

- Папа сказал, что, если у меня в Москве дела пойдут, он купит мне квартиру, - небрежно заявила Инга, как будто речь шла о безделушке, не стоящей внимания. И неожиданно проговорилась: - А нам с Лешиком и в пансионате сейчас нормально. Папа вряд ли разрешит нам жить вместе так сразу. Мне все-таки еще только-только четырнадцать исполнится.

Весталова сделала вид, что в этих откровениях нет ничего особенного, и как бы пропустила их мимо ушей. Это очень хорошо, когда партнеры спят друг с другом. Меньше интересов на стороне. К тому же, если парнишка западает на эту куклу Барби, то действительно это может помочь достичь хороших результатов.

- Посмотри, если к этому костюму добавить вот такой шарфик, ты будешь точь-в-точь, как картинка в журнале, - сменила тему Весталова.

- Ой, правда!

- А если вам с Алексеем удастся выиграть чемпионат Европы, то тебя саму будут в эти журналы на обложки снимать.

Татьяна увидела, что ее последнее замечание попало в цель. Теперь надо было закрепить полученный эффект:

- Только не знаю, нужно ли тебе все это, - задумчиво протянула она. - Это же вкалывать придется день и ночь. Не уверена, что вы к этому готовы.

- Мы сможем, мы все сможем. Знаете, какая я упорная! А Лешка… Он всю жизнь на тренировки раньше всех приходит и целый час самостоятельно элементы отрабатывает.

- Ага, вот и катается лучше всех в вашей возрастной группе, - не удержалась от укола Татьяна.

- Я тоже так буду. Мы выиграем обязательно, - решительно заявила Инга.

- Ну хорошо, дорогая моя, сейчас я тебе вызову такси, чтобы быть в пансионате не слишком поздно. Пожалуйста, Леше передай, что мы вас будем готовить на европейское первенство.

Приехав в пансионат, Инга влетела в Алешину комнату.

- Лешка, знаешь, что я тебе сейчас расскажу! - Она осеклась, увидев, что сосед Алексея по комнате на месте. - Пойдем скорее, поговорить надо. - Схватив за руку, она потащила его в свободный от людей холл. Они спрятались на диванчике в углу, за декоративной пальмой, и начали секретничать.

- Понимаешь, мы европейское, а потом и мировое золото можем выиграть, если будем вкалывать как следует. Представляешь?

Леша плохо понимал про золото, про спортивную карьеру, он чувствовал, что его Инга сидит рядом, к нему прижимаясь, доверяет ему что-то очень важное и он может помочь ей получить то, что она хочет. И не луну с неба, а всего лишь золотую медаль на юниорском первенстве. Опять фигурное катание, как фея из «Золушки», приходило к нему на помощь.

На следующий день, когда Весталова и Карпов пришли на каток, они увидели, что ребята уже вовсю тренируются.

В Свердловске все шло своим чередом. Костышин уже которую неделю не выходил из дома. Даже пить от отчаяния перестал. Часами, днями, неделями лежал, повернувшись к стене лицом. Перестал бриться, делать зарядку. На телефонные звонки он уже давно не отвечал. Не хотел растравлять душу пусть даже искренним сочувствием окружающих. Когда надо было доказать, что анонимный донос - чушь и ерунда, все его любимые ученики и товарищи по работе куда-то подевались. Пара, на которую он ставил - Инга Артемова с Алешей Пановым, - уехала в Москву к столичным тренерам. И было обидно до слез.

Конечно, тренеры, работающие на разных уровнях, были, есть и будут всегда. В этом нет ничего оскорбительного. Как и в любой другой области, в спорте есть хорошие, опытные учителя, а есть - профессора, дело которых не искать таланты, а отшлифовывать их так, чтобы они засверкали по-настоящему. К одним ученики приходят в пять, к другим - в пятнадцать, к третьим - в двадцать лет. Никто не задавался вопросом: выиграли бы в девяносто втором в Альбервиле Марина Климова с Сергеем Пономаренко, которые к тому моменту не были даже чемпионами мира, у французов Изабель и Поля Дюшене, если бы не стали тренироваться у Тарасовой? И раньше вся страна работала на Станислава Алексеевича Жука. Саша Фадеев, Марина Пестова, Станислав Леонович, Марат Акбаров приехали к нему из Казани и того же Свердловска. Примеров полно. Оксана Казакова, с которой выиграл Олимпиаду Дмитриев, много лет каталась у Натальи Павловой. Лена Бережная и Антон Сихарулидзе перешли к Москвиной за два года до того, как стали чемпионами мира. Олег Овсянников до того, как уйти к Наталье Линичук, катался в группе Тарасовой. Алексей Ягудин попал в руки Алексея Мишина от Александра Майорова, а Евгений Плющенко и вовсе приехал к Мишину из Волгограда…

И конечно, отношения между тренерами, работающими с чемпионами или потенциальными чемпионами, не всегда безоблачные. Случаются и сплетни и интриги, присутствует зависть и злость… Но чтобы вот так! Не просто отобрать учеников, а еще и унизить. Отлучить от любимого дела. Это мерзко, противно, недостойно.

Но у Льва Николаевича не было сил бороться. Плетью обуха не перешибешь. У Весталовой и Карпова связи и имя. А тренер Костышин - это всего лишь тренер Костышин. Таких по всей стране тысячи. Одним больше, одним меньше - кого это интересует.

Жизнь Льва Николаевича дала крен, и он не знал и не хотел знать, как войти в нормальную колею…

Вдруг он услышал какое-то шуршание в коридоре. Черт, опять не закрыл дверь, наверное, соседская собака забежала и куролесит.

- Лев Николаевич, вы дома? - раздался чей-то смутно знакомый голос.

- Зинаида Федоровна? Что вы тут делаете?

- Да вот пришла вас проведать. Бабульки во дворе говорят, что вы совсем плохи стали.

- Нет, Зинаида Федоровна, у меня все нормально, не волнуйтесь.

- Как тут не волноваться, вы посмотрите, на кого похожи стали. Разве ж так можно? - сердобольно, по-бабьи воскликнула Зинаида.

- Со мной все хорошо…

- Как - хорошо? Где - хорошо? Не ели небось. Вот я вам пирогов напекла, давайте сядем чайку попьем. Где у вас чайник? - Зинаида тактично не стала упоминать о спиртном, чтобы не будить лиха. - Вы приведите себя в порядок, а я пока тут на кухне похозяйничаю.

Пока Костышин принимал душ, чистил зубы, брился, искал свежую рубашку, Зинаида умудрилась поставить рекорд по расчистке авгиевых конюшен, достойный Книги Гиннесса. Она ловко рассортировала и перемыла гору грязной посуды, собрала мусор, окурки, бутылки, вынесла весь хлам на помойку. Когда Костышин вошел на кухню, там уже сверкала чистота, как в рекламе моющих средств, стол был накрыт, чай заварен. Он чувствовал, что возвращается к жизни.

- Вы, Лев Николаич, не убивайтесь. Горе-то, конечно, большое. Но Бог правду видит. Все еще наладится. А дома валяться да пьянствовать - никому еще не помогало. Я, когда поняла, что связалась с воришкой мелким, руки на себя хотела наложить. А тут Лешенька родился. Махонький такой, глазенки голубые, ручки ко мне тянет. Так я и решила - пусть мою жизнь и не выправить, а сыночку я все обеспечу. Если бы вы тогда моего Алешу не заметили, может, он и по отцовским стопам пошел бы.

- Как дела-то у них? Есть вести от Алексея? - спросил Костышин и отметил про себя, что мысль о его лучших учениках снова резанула острым по сердцу. Но он действительно искренне интересовался успехами ребят.

- Звонит иногда. Правда, редко. Вот деньги коплю, чтобы к нему в Москву съездить. Говорит, что к чемпионату они в Европе готовятся, - с гордостью заявила Зинаида. - Вы бы, Лев Николаич, пока за продуктами сбегали, а я тут у вас доприбираюсь.

- Спасибо, я сам.

Когда женщина ушла, Костышин долго курил, смотрел в окно и думал. Рука сама потянулась к бутылке. Глоток водки обжег горло, и на душе стало еще муторней.

После первого месяца тренировок Татьяна Весталова нашла, что Артемова и Панов катаются неплохо, но проявились и недостатки: фигуристам катастрофически не хватало скорости. И тогда Весталова и Карпов разработали специальную систему функциональной подготовки, нашли на стороне хорошего тренера по физической подготовке, обязали фигуристов бегать и плавать как минимум по часу в день…

И через полгода пара Артемова и Панов с блеском выиграли чемпионат Европы среди юниоров.

О судьбе Льва Николаевича Костышина в праздничной суматохе как-то позабылось. Теперь Инге и Алексею предстояло закрепиться, подтвердить свое имя, а там… А там, чем черт не шутит, есть еще вершины во взрослом спорте.

Тренировки стали еще интенсивнее. И Инга работала так самоотверженно, так неистово, что Татьяне Весталовой пришлось признать: Инга больше не довесок к гениальному фигуристу Панову. Инга равноценный партнер. Полновесная половинка талантливого дуэта. И будущее этого дуэта зависит от нее не в меньшей, а даже в большей степени, чем от Панова.

Глава седьмая Пожар

- Денис Андреевич, можно? - Никита Онисимов осторожно просунул голову в дверь кабинета Грязнова и следом неловко протиснулся сам. - Помните, я обещал выяснить о конкурентах Артемовой и Панова?..

- Помню, разумеется, - ответил Денис. - Склерозом пока не страдаю, а тебе пора бы уже и освоиться. Здесь никто не кусается и не относится к тебе свысока, все мы, в конце концов, когда-то начинали.

- Угу. - Никита согласно кивнул, но румянец смущения не исчез, а, наоборот, разгорелся на щеках настоящим костром.

Никита Онисимов попал в «Глорию» почти случайно. Физические данные, какими он обладал, позволили бы ему сделать карьеру в официальных органах или их спецподразделениях. Умишком парня Бог тоже не обидел. Юрфак МГУ он заканчивал весьма успешно.

Но что дальше? Идти работать в милицию Никита не хотел. Честные милицейские следователи существуют только в кино. В реальной жизни они или быстро перестают быть честными, или их выживают из органов всеми правдами и неправдами. Никита мечтал стать знаменитым адвокатом по уголовным делам вроде Пери Мэйсона и год проработал в юридической консультации на должности со странным названием «делопроизводитель». Никаких дел он, конечно, не производил - так, перекладывал бумажки с места на место и, в сущности, мало чему научился. Но открыл для себя две истины. Первая: чтобы заработать на адвокатуре, нужно, не гнушаясь, защищать негодяев, иначе его ждет очень скромное, может, даже нищенское существование и бесконечное ожидание «процесса века», который принесет славу, а с ней и благополучие. И вторая истина: если даже подвернется шанс прославиться и разбогатеть, то рассчитывать придется только на себя. В современной России адвокат должен быть не только законником, но и сыщиком и менеджером.

В общем, из юрконсультации Никита ушел и работал тренером по дзюдо в детской спортивной школе, где совсем недавно и сам тренировался, а по ночам штудировал учебники по праву и зачитывался детективами. Его судьбу перевернул, вернее, подкорректировал Владимир Геннадиевич Лапшин - непосредственный начальник и руководитель секции.

Шеф частного сыскного агентства «Глория» Денис Грязнов иногда захаживал к Лапшину в спортзал размяться, посовершенствоваться в искусстве восточной борьбы и просто для поддержания физической формы. Отношения между ними были не то чтобы дружеские, но по-хорошему приятельские. Владимир Геннадиевич в предоставлении спортплощадки никогда не отказывал, наоборот, всегда был Денису рад. И после тренировки они неизменно пили настоящий «Липтон» в кабинете тренера.

Зная слабость Лапшина к качественному чаю, сыщик не забывал сделать ему приятное - привозил баночку-другую, компенсируя тем самым отнятое время.

За чаем говорили в основном о двух вещах: работе Дениса и способностях молодого поколения спортсменов. В одной из таких бесед Денис и проговорился, что не мешало бы для набирающей авторитет «Глории» заиметь молодого, перспективного сотрудника. Дел, мол, все больше и больше, а людей катастрофически не хватает. Но, как известно, толковые на дороге не валяются и с ними в стране становится все проблематичнее.

Владимир Геннадиевич слова сыщика запомнил, и через некоторое время оказал своему воспитаннику Никите Онисимову протекцию, отрекомендовав его как лучшего ученика, имеющего к тому же почти законченное высшее юридическое образование и небольшой стаж работы в области юриспруденции.

Денис, естественно, поинтересовался моральным обликом кандидата. На что получил самые похвальные отзывы. И уже на следующий день Никита пришел на собеседование с шефом частного охранного предприятия.

Денис беседой и первым впечатлением, какое произвел на него веснушчатый, слегка застенчивый парень, остался доволен. Онисимов не выглядел громилой, но под строгим костюмом угадывалось жилистое, тренированное тело. Смотрел прямо, робел, правда, излишне, но в остальном понравился…

- Я только что выпивал с Георгием Сванидзе… - Никита судорожно сглотнул слюну, словно почувствовав во рту вкус алкоголя.

- Как это - выпивал?

- Нет, вы не подумайте, я не любитель, а на работе вообще ни-ни, но тут был такой случай…

- Я не о тебе, - оборвал Денис. - Ты только что сказал, что Георгий Сванидзе - пил в… - он взглянул на часы, - в первой половине дня? Между тренировками, что ли? Ты ничего не путаешь, это тот самый Сванидзе?

- Тот самый. Партнер Светланы Рудиной. А Рудина и Сванидзе - главные русские конкуренты Артемовой и Панова. И все они: и Артемова с Пановым, и Рудина со Сванидзе не в отпуске, у них разгар сезона. И когда я говорил «пил», я не имел в виду бутылку пива. Он хлестал коньяк стаканами.

- Ну-ну? - Денис закурил. - Кофе хочешь?

- Да, если можно, - закивал Онисимов, - а то от коньяка мне как-то нехорошо…

Денис налил две чашки кофе и про себя усмехнулся: парню двадцать два года, а совсем мальчишка - от коньяка ему нехорошо…

- Я поехал в Лужники, - осушив свою чашку залпом, начал рассказывать Никита. - Хотел просто посмотреть, что к чему. Рудина и Сванидзе там тренируются. Думаю, потолкаюсь, может, нарвусь на фанатов или просто на трибунах будет кто-то сидеть… От болельщиков, по-моему, можно многое узнать. По моим расчетам, тренировка должны была только около часу дня закончиться, я приехал в одиннадцать, вижу, Сванидзе уже выскакивает и бежит к своей машине. Злой как черт. Тут мне интуиция подсказала, что надо за ним поехать…

- Ты продолжай, продолжай, - подбодрил Денис. - Интуиция - это хорошо, очень полезно иногда ее учитывать.

- Да, и я поехал следом. А Сванидзе, как мне показалось, ехал просто куда глаза глядят, гнал, правила нарушал - в общем, странно себя вел. Если перед ним красный загорался, во дворы сворачивал. Такое впечатление, что ехал - лишь бы ехать и не останавливаться. В конце концов, прокатавшись полчаса примерно, он тормознул у бара, называется «Шотландский паб», и пошел внутрь. Я еще пять минут подождал, думал, может, он выйдет - не вышел. Я пошел следом. Смотрю, он сидит у стойки и пьет. Перед ним стакан и целая бутылка коньяка, он сам себе наливает, глотает и даже не морщится. В общем, я присел рядом. Случайно получилось, но повезло мне: ему нужно было выговориться. Все равно с кем говорить, лишь бы душу излить, понимаете?

- Понимаю, - кивнул Денис. - И то, что повезло - нормально. Новичкам всегда везет.

- Я заказал себе пива, а Сванидзе попросил у бармена второй стакан и налил мне тоже коньяка. А потом говорит, вернее, спрашивает: женат? Я говорю, нет. А он: и не женись никогда, бабы - стервы. Я молчу, киваю только. А его как понесло: он ее с семи лет любит, он ради нее готов из окна прыгнуть, руку себе отрезать, а она! Я почему-то сразу понял, что это он о Рудиной. Ну познакомились мы после первой бутылки, я вижу, он совсем захмелел - он же себе в два раза чаще наливал, чем мне, и говорю: мол, все образуется… А он руками размахивает: зарежу, говорит, ноги переломаю! К сожалению, диктофон я в машине оставил, не думал, что пригодится, поэтому перескажу своими словами, но смысл вот в чем: Рудина уходит от Сванидзе. Как вы думаете к кому?

- Откуда мне знать? - пожал плечами Денис.

- К Панову! - выпалил Никита и теперь уже от гордости покраснел.

- К Панову? - не поверил Денис.

- К Панову Алексею Павловичу, которого мы с вами охраняем. Вот. Еще месяц назад у Сванидзе и Рудиной была любовь и полная идиллия, они собирались пожениться, причем уже даже якобы день назначили. Сванидзе обручальное кольцо ей подарил. А на днях она кольцо вернула. Сванидзе вначале не сообразил, что к чему, и она не сказала, говорила, что не нужно торопиться, вначале надо чемпионат мира выиграть, потом Олимпиаду… Он ее три дня доставал, начал за ней следить, ничего не выяснил, устроил скандал. И тогда она ему выдала: тебя не люблю, люблю Алешу Панова, и он меня тоже любит, и замуж я выйду только за него.

- Н-да… - протянул Денис. - Это мотив, между прочим. Так когда точно Сванидзе обо всем узнал?

- Честно говоря, я не совсем понял. Он пьяный был, сам себе противоречил, но, когда с Пановым авария случилась, Сванидзе был уже в курсе. И еще вот что, Денис Андреевич, я, конечно, дико извиняюсь, но… в общем, я даже не знаю, как сказать…

Денис не выдержал:

- Да говори уже!

- В общем, там, около Лужников, я видел красную «десятку» и как раз с номером 507, то есть ноль посредине. Но я за Сванидзе поехал, думал, потом вернусь, разузнаю чья… А вернулся, ее уже не было. Вот.

- Понятно.

- Но я выясню. Обязательно.

- Хорошо. - Новичкам и в самом деле везет, подумал Денис. Вот так сразу и на машину, и на новую версию нарвался, а? - О Сванидзе все рассказал?

- Нет, - заторопился Никита. - Я еще попытался выспросить у Сванидзе о Панове, как он к нему относится и тому подобное. В общем, Сванидзе Панова ненавидит и даже не пытается это скрыть. Раньше они вроде бы не дружили, но поскольку все время сталкивались на всяких соревнованиях, то были знакомы, на каких-то банкетах общались, когда выступали за границей, жили иногда в одних гостиницах, короче говоря, отношения были ровные, но не дружественные, поскольку они все-таки постоянные соперники. А теперь, когда Сванидзе узнал о связи Панова и своей Светы - он так ее и называет: моя Света, - он, по-моему, готов Панова задушить собственными руками. Уверен, что его Света - наивная девочка, а Панов - сволочь, соблазнил ее и задурил голову.

- А как ты думаешь, кто еще знает об этих отношениях, кроме Сванидзе?

- Вы имеете в виду Артемову? - уточнил Никита.

- Например.

- Не знаю. Ну не мог я так раскрываться, спрашивать об Артемовой - он бы заподозрил, что я не случайный прохожий. А сам он о ней ни разу не упомянул. Я пытался, честное слово, намекал: а Панов, мол, холостяк или бабник? Но Сванидзе зациклился только на самом Панове, и все.

- Ладно, не оправдывайся, - попросил Денис. - Сделал ты и так все что мог. Но странно это как-то…

- Что странно?

- Странно, говорю, что Демидыч и Николай водили Панова несколько дней, а с Рудиной он ни разу не встретился. Что же это за любовь такая?

- Действительно, странно, - согласился Онисимов. - Если они так резко и вдруг влюбились, должны бы ни на шаг друг от друга не отходить, по крайней мере с тренировок сразу куда-нибудь вместе… Денис Андреевич, а может, Щербак и Демидыч чего-то недосмотрели?

- А может, Сванидзе эта любовь примерещилась? - оскорбился за коллег Денис. - Знаешь что, Никита, давай-ка ты разузнай, где живет Рудина, и присмотрись к ней ненавязчиво и издалека, хорошо?

- Конечно! Бо я могу. Это я с удовольствием, - обрадовался Никита новому поручению.

- И если вдруг заметишь Панова где-то рядом, сразу звони.

Когда Онисимов убежал, Денис сварил себе еще кофе и минут пять соображал: позвонить Инге или не стоит. Решил пока не звонить. Если это действительно домыслы Сванидзе, получится просто глупо, а если даже Сванидзе прав, все равно Инга должна обо всем узнать от самого Панова.

Щербак открыл пачку «Орбита», бросил пару белоснежных подушечек в рот.

- Без сахара? - не без иронии поинтересовался Демидыч.

Щербак ответил в тон ему:

- И зубы у меня будут такие же белые, как эти подушечки. Фирма гарантирует!

- Она нагарантирует, - пробубнил Демидыч, - и голливудскую улыбку, и волчий оскал… лишь бы покупали.

Вместо ответа Щербак протянул напарнику открытую пачку жвачки. Но тот отрицательно покрутил головой, не забыв, однако, сказать «спасибо».

Их джип стоял за бежевой «шестеркой» и, по мнению обоих, несколько контрастировал с соседом, да и с другим транспортом, находившимся на данный момент в довольно обширном дворе. У соседнего дома ютились новенькая «Нива» и повидавший жизнь, обильно припорошенный снегом «Москвич». Чуть дальше - еще одна «шестерка» и микроавтобус отечественного производства, тоже не первой свежести. Но и иномарки присутствовали. Например, новая машина Панова. Фигурист, очевидно, испытывал слабость к продукции немецкого автомобильного концерна «Опель», во всяком случае, его новые колеса тоже были опелевскими. Нестарую, но разбитую «вектру» Панов сменил на более новый бледно-зеленый «универсал».

Фигурист уже час находился у себя в квартире. И ровно столько же Щербак и Демидыч бдили за его окнами и подъездом. После ДТП было решено не снимать наблюдение даже по ночам. Тем более что именно по ночам Панов, скорее всего, тайно встречался со своей пассией Рудиной. Если, конечно, встречался, а это не привиделось Сванидзе в страшном сне.

На кухне у Панова горел свет, из приоткрытой форточки доносилась музыка. Видимо, он ужинал. Оставался включенным свет и в спальне, где, вероятно, сразу по приходе домой фигурист переодевался. Видимо просто забыл погасить.

Подобные умозаключения логически выстраивались в головах сыщиков от вынужденного безделья. Хотя можно ли назвать бездельем неотъемлемую часть их работы, требующую к тому же полного напряжения внимания и нервов.

- Вот именно! Устанешь после одной такой ночки, как от суточного мотания по городу, - высказался вслух Щербак.

- Ты это чего? - Демидыч, невозмутимо восседавший за рулем, повернул к нему удивленное лицо.

- Говорю, негласное сопровождение и охрана объекта, в данном конкретном случае нашего фигуриста, выматывают не меньше, как если бы мы весь день форсировали раскрытие преступления века.

Демидыч согласно прогудел, покрутил ручку приемника. Из динамиков понеслось: «Я река, я река, я живая река…»

- Во! Оставь! - Щербак блаженно откинулся на подголовник кресла, но прикрыть глаза себе не позволил - как-никак на посту. - Нравится мне эта хохлушка, Женечка Власова. Огонь-девка, и голос сильный. Не то что… - И он пропел, кривляясь, надтреснутым голосом: - При свете включенных фар давай устроим пожар…

Из подъезда Панова вышел низкорослый мужичок, несколько нелепо одетый: спортивная шапочка на голове как-то не вязалась с длинным черным пальто. Сыщики насторожились - профессиональная привычка, тут уж ничего не поделаешь, - вцепились в мужика взглядами. Тот остановился у покосившейся лавочки, наклонил голову, мелькнул едва заметный огонек, мужчина, по всей вероятности, прикуривал, потом закашлялся, выбросил сигарету и, не задерживаясь больше, пошел по тротуару, обогнул дом и скрылся в направлении метро.

Сыщики опять заскучали. Но тут из соседнего дома, грязно-желтой шестиэтажки, нарисовалась старушка с объемистым пакетом в руке. Осторожненько проковыляла, глядя себе под ноги, к мусорным бакам, опустила в один из них свою ношу и какое-то время вертела по сторонам головой.

- Чего это она? - подал голос Демидыч.

- Ага, точно шпионка, как в тридцать седьмом, - согласился Щербак.

Спустя минуту или две странное поведение старушки объяснилось самым банальным образом: из-за дальнего крайнего бака к ней тихонько подкралась светлая в черных пятнах кошка, нельзя сказать, чтоб упитанная, но и худой назвать ее тоже было нельзя. Потерлась о валенок (наверное, остались у старухи еще со времен застоя), выгнула спину. Хозяйка сказала ей что-то наставительно-укоризненное и поковыляла к подъезду. Кошка послушно побежала следом, у самого дома обогнала и первой шмыгнула в подъезд.

- На докорм и в теплый уголок, - без всяких эмоций прокомментировал Демидыч.

Щербак уже хотел было продолжить его мысль, напомнить, что и им в их джипе тепло и уютно, имеется почти еще целый термос кофе и разные бутерброды, но глаза его, автоматически переключаясь на окна квартиры Панова, замерли и расширились, заставив произнести совсем другое:

- Де-ми-ды-ыч…

- Да вижу! - отозвался тот и заученно вскинул к глазам левую руку. - Одиннадцать сорок пять!

Балкон в гостиной фигуриста, которого они должны были ненавязчиво защищать от возможных покушений и тому подобного… Так вот, этот самый балкон занимался пламенем. Ярким и жадным. И неизвестно по какой причине и откуда взявшимся…

…Иван Данилович Калашников очень гордился своей фамилией. Но, в отличие от своего знаменитого однофамильца, ничего сколько-нибудь значительного за свою многолетнюю трудовую жизнь не сделал. Все, чего он достиг, - без малого двадцатилетний стаж работы в местном ЖАе, да и то на самой обычной должности дежурного слесаря. К руководящим вершинам Иван Данилович не стремился - не было ни соответствующего образования, ни врожденной тяги к карьере. Но положение вещей его вполне устраивало, и он был вполне доволен сменяющими друг друга однообразными, но тихими и спокойными днями.

Единственное, что нет-нет да нагоняло щемящую тоску, - мысли об отсутствии в его жизни стоящего, мужского поступка. Вон тезка по фамилии какой автомат сконструировал! Весь мир из него палит. И наши, и не наши, и поголовно все террористы. А он, Иван Данилович, только и делал, что слесарил по квартирам обслуживаемого им района, не отказывался от магарыча, который после трудового дня уничтожал с коллегами по работе, да копался на своих шести сотках, выращивая морковку, редиску, лук и прочую огородную радость.

Он, правда, еще родил и вырастил дочь. Но та давно вышла замуж и жила с мужем и двумя детьми в Выхине. Редкие посещения внуков были для Ивана Даниловича настоящей отдушиной. Он чувствовал, что не зря прожил жизнь, пусть и не изобрел уникальный автомат или что-то другое. Все же как ни крути, а след он на земле оставил. А стоящий, мужской поступок, возможно, у него еще впереди. А не произойдет таковой - значит, не судьба. Как говорится, Богу богово, а кесарю кесарево. Не всем же летать, кто-то и ползать должен.

Когда Иван Данилович узнал, что в соседнюю квартиру въехал знаменитый фигурист, то сразу же предложил тому свою помощь - мало ли какие проблемы могут возникнуть при ремонте. Но тот от помощи вежливо отказался: мол, нанятые им рабочие все сделают сами. И вправду, через месяц ремонт в квартире нового жильца был закончен, и к услугам Ивана Даниловича чемпион так и не обратился.

За все недолгое время, что прожили рядом, сосед только однажды попросил разобраться с краном на кухне. Иван Данилович в два счета заменил прокладку и вышел из квартиры фигуриста весьма довольный. В руках у него был бумажный пакет с бутылкой импортного коньяка, баночкой крабов и коробкой конфет, который тут же перекочевал в хозяйские руки жены Ивана Даниловича, Раисы Петровны, припрятавшей честно заработанный мужем магарыч до ближайшего праздника.

Бим близкое знакомство (если его можно было так назвать) с соседом и ограничилось. Тот днями пропадал на тренировках, часто уезжал, а когда они встречались на лестничной площадке или у подъезда, лишь любезно здоровались и расходились каждый в свою сторону.

Ничего, однако, плохого Иван Данилович про фигуриста сказать не мог. Тот человек занятой, величина мирового масштаба. Хорошо еще, что здоровается, не задирает нос. И всегда одинаково приветлив…

В этот вечер Иван Данилович, по обыкновению, сидел у телевизора. В соседнем кресле дремала Раиса Петровна. Очки сползли на кончик носа, в руках вязание - теплые носочки для младшенькой внучки. Показывали очередной зарубежный фильм. На экране огромный длинноволосый мужик, раздетый до пояса, ловко орудовал гигантским мечом, рубил наседавших на него врагов, пинал их ногами, сносил головы в рогатых шапках.

Раиса Петровна такие фильмы недолюбливала, зато Иван Данилович всегда смотрел с удовольствием. Как мальчишка, представлял себя на месте киношного героя, безжалостно и умело расправлялся с недругами и получал в награду шикарную рыжеволосую женщину, которую с белозубой улыбкой героя вел на шикарное ложе.

Невысокий и тщедушный по природе, Иван Данилович находил свои фантазии вполне нормальными, присущими, по его убеждению, всем тем, кто не вышел ни ростом, ни мускулатурой…

Мужик ловко вскочил на ученого коня и понесся навстречу предводителю врагов, такому же силачу в шлеме из бараньего черепа. У того вместо меча был преогромный топор, которым он вращал, словно кухонной скалкой, легко и быстро. Оба дико заорали. Иван Данилович напрягся, мысленно прочертил мечом лихой удар в область шеи. Такой должен свалить бараношлемого с первого раза. Если не срубить начисто голову. Меч и топор встретились в воздухе, полетели искры. И тут…

- Что это было, Ваня? - Раиса Петровна резко проснулась и вопросительно уставилась на супруга.

Иван Данилович и сам хотел бы знать. Звук на площадке повторился: кто-то настойчиво и сильно стучался в дверь соседа-фигуриста, как будто за ним гналась свора разъяренных собак или озверевших хулиганов.

- Никак к Лешке Панову? - предположила Раиса Петровна.

- Похоже на то, - согласился Иван Данилович, косясь краем глаза на экран телевизора.

Там хороший варвар продолжал насмерть биться с плохим варваром. Стоял звон, крик, топот и лошадиное ржание.

На площадке ухнуло так, что Раиса Петровна подскочила и уронила на пол вязанье. Глаза ее расширились от ужаса и удивления.

- Да что же это такое! - возмутилась она. - В двенадцать-то ночи!

- Пойду посмотрю.

Иван Данилович нехотя встал - скорее всего, досмотреть поединок не удастся - и двинулся в прихожую. Раиса Петровна крикнула ему вслед:

- Посмотри, Ваня, посмотри. Приструни хулиганов.

Ни большого меча, ни ученого коня у Ивана Даниловича не было, как не было и необходимой мускулатуры, чтобы «приструнить» распоясавшегося нарушителя (или нарушителей) спокойствия. Но внезапно в голове возникла почти суматошная мысль: а ну как к соседу ломится грабитель. Хотя, по логике вещей, делать он это должен тихо и осторожно, а не поднимать на ноги весь подъезд.

Но мысль о возможном злоумышленнике уже прочно засела в голове, давая почву для дальнейших фантазий, в которых он, Иван Данилович Калашников, спасал имущество известного фигуриста от обнаглевшего домушника. Плечи непроизвольно расправились, а пальцы сжались в кулаки. И когда Иван Данилович подошел к двери, то был уже настроен самым решительным образом.

Распахнув дверь и выглянув на площадку, он открыл было рот для заготовленного возгласа возмущения… но увиденное заставило переменить первоначальное решение.

Двое мужчин пытались выломать дверь соседа плечами. И действия их были вполне оправданы и понятны - из-под двери рваными клочьями выползал мутно-серый дым.

В один миг сообразив, что к чему, Иван Данилович понял - настал его звездный час, для того самого мужского и героического поступка.

Он спасет спортсмена с мировым именем от огня!

Щербак и Демидыч несколько минут молча и тупо смотрели на разгоравшийся балкон Панова. Все дальнейшее происходило по схеме «форсмажорные обстоятельства».

Пренебрегая конспирацией, оба сыщика покинули джип и сломя голову бросились к подъезду, за которым наблюдали последние полтора часа. Одиннадцать лестничных пролетов были преодолены в двадцать олимпийских прыжков за считанные секунды - и вот они на шестом этаже. Из-под двери Панова сочатся струйки дыма.

Щербак лихорадочно нажал кнопку звонка. Раз, другой. Никаких признаков жизни с другой стороны. Он в нетерпении забарабанил в дверь кулаком, а когда струйки дыма уже поползли тугими кольцами, забарабанил обеими руками, да так, что эхо от его пушечных ударов разлетелось по всему тихому подъезду.

- Он что, сознание потерял? - Голос Щербака сорвался, испуганно дрогнул.

Дым уже выползал грязно-серыми клочьями, стелился по полу, подкрадывался к ступеням.

- А ну-ка, посторонись! - Демидыч отодвинул напарника в сторону, толкнул дверь плечом - примеривался.

Потом отошел на три шага… и с разбега впечатался в дверь левой стороной. Еще дважды он возобновлял свои попытки, бросал тело на приступ. Все безуспешно. Проклятая дверь стояла насмерть, непоколебимо и железно, хоть и сделана была из дерева. Вероятно, очень добротного и крепкого дерева, возможно дуба.

- Демидыч, давай вместе, - предложил Щербак.

Они подналегли разом. Дверь крякнула, но осталась несокрушимо стоять, точно вавилонские ворота. Лишь штукатурка отошла и осыпалась, оставив жалкие лохмотья на плечах и головах штурмующих.

- На счет три! - зарычал Демидыч.

- Три! - не дожидаясь счета, выкрикнул Щербак.

Во время их очередного броска распахнулась дверь соседней квартиры. На площадку выглянул невысокий, худощавый мужичок в заношенном спортивном костюме, глянул подозрительно, а затем с пониманием.

- Инструмент есть?! - срывая голос, бросил ему Демидыч.

- Щ-щас. - Мужичок мотнул головой и исчез в квартире.

И в этот момент дверь Панова вспыхнула, пока еще не вся, а только в нижней своей части. Синеватые языки пламени принялись жадно пожирать дерево, подкрадываясь все выше и выше. Открылись двери двух других квартир, соседи по площадке с испугом и полным недоумением пялились на двух незнакомых мужчин, пытавшихся безуспешно проникнуть за воспламеняющуюся дверь.

- И что енто тут… - начала древняя старушка в цветной косынке и запнулась на полуслове, вероятно осознав полную нелепость своего вопроса.

Выскочил убегавший за инструментом мужичок в спортивном костюме, в тапках на босу ногу, с горящими возбужденно глазами.

- Фигурист наш горит, бабка Марфа! - пояснил старушке и бросился к двери: - Ну-ка, ребята, дайте место! - Потеснил Щербака и Демидыча, ловко вставил ломик в зазор между дверью и стеной чуть повыше замка, коротко, но сильно ударил по нему молотком.

Ломик втиснулся немного, и мужичок ударил сильнее, теперь уже с бульшим замахом. Лом втиснулся глубже, заставив неприступную дверь жалобно скрипнуть.

- Еще немного, родной! - взмолился Щербак.

Языки пламени подбирались ближе, облизывали дверь где-то на одну треть. Мужичок двумя профессиональными ударами вогнал лом до состояния рычага и навалился на него всем телом.

Дверь со скрипом начала поддаваться.

- Дай-ка мне! - перехватил инициативу Демидыч.

Под его мощным натиском затрещала дверная рама, отскочила огромная щепка и, наконец, утробно ухнув, непобедимая дверь сдалась. Резко распахнулась настежь, едва не сбив Щербака и добровольного помощника.

И сразу же, отбрасывая людей назад, наружу вырвалось жаркое пламя. Дверь вспыхнула вся, из квартиры повалил густой дым, в его клубах мелькали желто-оранжевые языки.

- Твою мать… - в сердцах выругался Демидыч, закашлялся.

- Простыни… Дайте простыни! - Щербак заметался глазами по любопытно шушукающимся соседям. - И смочите их водой!

- Рая, простыни! - поддержал его хозяин инструмента.

Женщина, выглядывавшая из его квартиры, послушно покинула наблюдательный пост. Вернулась спустя минуту с мокрой простыней в руках. Еще один сосед, полный очкарик неопределенного возраста, услужливо протянул вторую.

В одно мгновение сыщики набросили на себя простыни, глубоко вдохнули и один за другим ворвались в горящую квартиру…

…Иван Данилович сокрушенно смотрел вслед растворившимся в дыме и пламени мужчинам. Его героические действия по спасению местной знаменитости ограничились вскрытием двери. С одной стороны, он ощущал неудовлетворенность, незаконченность в данном случае своих действий. С другой - не было особой охоты лезть в пасть огню и рисковать жизнью. Геройство геройством, а осторожность никогда не помешает.

- Пожарных… пожарных вызовите! - вспомнил он, воодушевленно понимая, что еще может оказаться полезен.

- Да вызвал уже, - значительно заявил очкарик, давний партнер Ивана Даниловича по шашкам и домино Олег Владимирович Куценко.

Пламя с треском пожирало деревянную дверь Панова, грозя перекинуться на соседние. Иван Данилович ощутил резкую потребность проявить себя самым решительным образом, что означало взять командование в свои руки.

- Несите воду! - выкрикнул он, но голос сорвался, и вышло не совсем красиво. - Иначе сейчас все погорим.

Его послушали и вскоре на площадку выволокли два ведра и тазик, до краев наполненные водой. Вынесла кастрюльку и бабка Марфуша. Ведрами облили дверь фигуриста, сбили пламя. Содержимое тазика и кастрюльки выплеснули в горевшую квартиру, что оказалось, естественно, жалкой каплей для бушевавшего в ней огня.

- Еще! - приказал Иван Данилович и почувствовал, как голос его окреп, приобрел твердые нотки.

Когда очередной порцией воды окончательно потушили дверь, появились пожарные.

Четыре человека в огнеупорных костюмах и шлемах протащили на площадку толстый резиновый шланг, направили его в полыхающее и дымящее чрево квартиры, крутанули вентиль… Мощная струя пены ударила почти бесшумно, заливая все далеко впереди себя снежно-белыми хлопьями.

- Там люди! - поспешил сообщить Иван Данилович.

Бо было последнее, что он мог сделать во вновь сложившихся обстоятельствах.

Дым резал глаза, мешал отчетливо что-либо разобрать. Вовсю разошедшийся огонь быстро высушивал простыни, начинал обжигать лица и руки. Но Щербак и Демидыч старались этого не замечать. Оба понимали, что времени у них в обрез. Главное - найти и вытащить из этого безобразия своего подопечного.

- Демидыч, давай на кухню, а я в комнату! - прокричал, перекрывая треск и завывание, Щербак.

Напарник не ответил, коротко кивнул и свернул из прихожей направо, к кухне. Его белая, похожая со спины на привидение фигура расплылась в густых клубах дыма. Щербак метнулся вперед, пересек квадратный холл и тоже повернул направо, в гостиную.

Балкон походил на огромный костер, какие разжигали в пионерских лагерях при закрытии смены. Щербак их хорошо помнил, только сейчас костер этот не весело потрескивал и дарил радость, а зловеще гудел и внушал животный ужас. Бегло оглядев просторную комнату, наполовину скрытую дымом и раскрашенную ярко-желтыми лепестками огня, сыщик пришел к выводу, что Панова здесь нет. Следовало, не теряя времени, осмотреть другие. Их оставалось две. Если, конечно, Демидыч не обнаружит фигуриста на кухне…

Раздавшийся сзади грохот заставил Щербака вжать голову в плечи и обернуться уже у самого выхода из гостиной. Дорогой ковер, занимавший одну из стен, шумно обрушился на диван, накрывая своими обгоревшими лохмотьями его зеленую обивку и бесповоротно ее уничтожая. С грохотом рухнул багет.

И в эту самую минуту, сбивая пламя, с улицы ворвалась тугая струя пены. Щербак понял, прицельно били из брандспойта подоспевшие пожарники, и кинулся к Демидычу.

Тот появился из дыма, как призрак, прохрипел, облизывая пересохшие губы:

- Нет его там… И в ванной нет…

- А в туалете смотрел?

Вместо ответа Демидыч отступил и с разворота пнул ногой ближнюю дверь. Та распахнулась внутрь, едва не слетев с петель… Ни на унитазе, ни рядом с ним никого не было.

- Остались две спальни! - заключил Щербак и дернулся было к еще двум дверям в противоположной стене холла.

Влетевший с площадки столб пены сбил его с ног, а напарника заставил вжаться в стену. Вслед за этим появились люди в касках и огнеупорных костюмах. Первый зло выкрикнул:

- Жить надоело? Спасатели хреновы!

Демидыч огрызнулся:

- Вас пока дождешься!.. Туши лучше, тут хозяин где-то.

Пожарные дело свое знали, а потому быстро справились с огнем, на совесть залив жилье Панова густой белой массой. Теперь можно было более-менее свободно и безопасно подобраться к оставшимся необследованными комнатам.

Они пострадали меньше, а крайняя спальня так вообще осталась почти не тронутой огнем. Обгорела только дверь. Поочередно заглядывая в них, сыщики сделали сногсшибательное открытие в стиле Копперфильда: Алексея Панова не оказалось и здесь, он самым загадочным образом исчез, как будто просочился вместе с дымом, перейдя в парообразное состояние, на улицу.

- Ну, блин, дела! - Демидыч озадаченно почесал затылок.

- Мы же все время за подъездом наблюдали… и окнами, - добавил не меньше его ошарашенный Щербак.

- Значит, плохо наблюдали, - угрюмо резюмировал Демидыч и двинулся к выходу. - Пошли, больше тут делать нечего.

- Есть чего. - Щербак дернул напарника за рукав и вернул в почти не пострадавшую от огня спальню. - Думаешь, это все сам хозяин устроил?

В комнате присутствовали явные следы обыска. Может, и в остальных помещениях они были, но там огонь набезобразничал, а потом пожарные еще добавили, и в глаза ничего особенно не бросилось. А здесь - отодвинутые от стен шкафы, криво лежащий на кровати матрас, скомканные в большой куль покрывала, перевернутое кресло, в углу оторванные несколько дощечек паркета. Кто-то определенно что-то искал.

- Бо тот урод, блин, который прикуривал у подъезда! - чертыхнулся Николай. - Точно. Пожар начался через несколько минут после того, как он ушел.

- А Панова он с собой унес в кармане?

- Не знаю. Пойду поговорю с соседями.

- Ладно, - кивнул Демидыч. - Я пройдусь до метро, хоть и закрыто уже. Может, в ночных ларьках кто-то этого субчика в пальто и шапочке видел, может, и разглядел получше.

Через минуту Николай уже знал, что храброго мужичка, притащившего лом и помогавшего вскрывать дверь, зовут Иван Данилович, что с соседом-фигуристом он был в самых лучших отношениях, регулярно чинил краны и вообще помогал большому спортсмену с электрикой, сантехникой и бытовой техникой. Иван Данилович затащил Николая к себе на кухню, налил по сто граммов за храбрость, которая отличает русского человека от немчуры и прочей заграницы.

Жена Ивана Даниловича быстренько организовала соленых огурчиков, квашеной капусты и докторской колбаски, а себе накапала валерьянки и отправилась спать.

Николай легко выдумал историю, объясняющую пребывание его с напарником у подъезда. Стоило только вспомнить бабушек, с которыми он общался, изображая электрика. Он даже показал Ивану Даниловичу удостоверение и вполголоса, что предполагало неразглашение Иваном Даниловичем страшной тайны, сообщил:

- Тут у вас в соседнем доме умник один живет - дальнобойщик. Грузовик под окнами держит.

- Точно, есть такой, - подтвердил Иван Данилович.

- Так вот он левыми перевозками промышляет. А мы по заданию страховой компании, в которой этот грузовик застрахован, должны его за руку поймать.

Иван Данилович мгновенно проникся уважением. Частные детективы, страховые компании, запрещенные грузы и прочие такие далекие от его пенсионерской повседневности понятия, похоже, пробуждали в голове слесаря героические фантазии. Он уже видел бесконечную ленту шоссе, по которой несется грузовик с развевающимся от бешеного ветра тентом, сзади на мощном внедорожнике мчатся вооруженные до зубов сыщики, ушлый дальнобойщик, потный от страха, лихорадочно ищет путь к спасению, а в кузове громыхает контейнер с плутонием для израильской мафии…

Но после третьей рюмки разговор дошел и до Панова. Иван Данилович ужасно удивился, что в его квартире горел свет, а самого фигуриста не было. Как слесарь с многолетним стажем, Иван Данилович совершенно ответственно заявил:

- Выйти из подъезда можно только через единственную дверь. Не, точно, чердак запертый стоит, а если бы и открытый, так в соседнем подъезде люк вообще заваренный. Если кому чего надо, все через наш люк поднимаются. И пожарной лестницы нету. Должна быть, а нету. Он, Алеша, скорее всего, просто свет погасить забыл, как вечером уходил…

Николаю не хотелось спрашивать, во сколько это было, но слесарь сам рассказал:

- Где-то в половине двенадцатого, я слышал, как дверь хлопнула.

В половине двенадцатого уходил, скорее всего, урод в пальто и шапочке, отметил Николай. А Панов, очевидно, ушел не менее чем часом раньше - чтобы перевернуть трехкомнатную квартиру вверх дном пятнадцати минут не хватит.

- А может, он здесь в подъезде, в гостях у кого? - высказал предположение Иван Данилович.

Николай разлил остатки водки и оценивающе оглядел пенсионера: пару вопросов, которые ни на простое любопытство не тянут, ни к дальнобойщику отношения не имеют, задать все же придется. Заподозрит что-нибудь старикан? Вроде не должен. Развезло уже.

- А что, у него в подъезде друзья есть?

- Ну друзья не друзья, а раз видел, как он от Сереги выходил. На первом этаже, вот аккурат подо мной живет, автослесарем работает, может, Лешкину машину чинит.

Николай быстро прикинул, что окна этого Сереги выходят на тыльную сторону дома и первый этаж тут невысокий… Вот, значит, как Панов их с Демидычем обманул!

- А вообще он, по-моему, больной сильно, хоть и фигурист… - перешел на шепот Иван Данилович. - Один раз спускаюсь, значит, вечером за пивом - сильно пива захотелось, а тут еще родичи с Астрахани рыбки прислали… Ну, короче, спускаюсь, а он лежит на полу в подъезде, весь зеленый и за живот держится. А вокруг! - Тут слесарь притянул Николая к себе и зашептал в самое ухо: - На полу рентгеновские снимки валяются. Во как!

- И давно это было? - спросил Николай, уже зная, какой ответ последует.

- Дык на днях. Как раз перед тем, как он машину поменял. То на белой ездил, а то зеленую взял.

Значит, пока они с Демидычем гонялись за красной «десяткой», а потом ездили в больницу, Панова кто-то дождался в подъезде и надавал ему по печени. Н-да… хороши телохранители!

Демидыч сидел в машине. И, судя по особенно хмурому виду, ничего путного в своем походе к метро не узнал.

- Денису звонил? - поинтересовался Николай.

- Тебя ждал, - отмахнулся напарник.

Щербак взглянул на часы: половина пятого.

- Самое время для ранней побудки.

Глава восьмая Донбасс и рулетка

Если Панов от имени Фадеичева собирает с владельцев казино взятки, это может быть тайной для прессы или для правоохранительных органов, но скрывать это от своих: свиты, охраны, бухгалтеров, «крыши» и прочих - владельцам казино нет особого смысла. А значит, и дальше - в среду игорной публики - слухи могли просочиться. И если к самим владельцам у Севы подхода пока не было, то для знакомства со слухами, напротив, имелась самая что ни на есть удобная возможность: он, Голованов, был неплохо знаком с одним профессиональным игроком. История этого знакомства была давняя и настолько замысловатая, что чем больше проходило времени, тем больше Сева сомневался в ее реалистичности. Сам он к азартным играм относился довольно сдержанно, но поскольку по роду своей профессиональной деятельности так или иначе сталкивался с самыми разными людьми, зарабатывавшими себе на жизнь различными рискованными способами, то и этот полулегальный бизнес был Голованову неплохо знаком. Тем более благодаря его приятелю.

Сева Голованов всегда считал, что слово «игра» обозначает легкость, непринужденность, живость, каприз и даже некоторую несерьезность. По крайней мере, применительно к себе, любимому, он считал именно так. Но имелся у него приятель, для которого эти слова едва ли подходили, за исключением, пожалуй, легкости-непринужденности. Приятеля звали Донбасс. То есть имя у него, разумеется, было другое, но для лаконичности истории лучше оставить именно это прозвище. Донбасс был настоящим апостолом игры, вернее, Игры - именно так, с большой буквы.

Донбасс знал об Игре все, что мог знать человек, Игра для которого была смыслом жизни. Голованов был знаком с ним много лет, но знал о Донбассе лишь то, что он даже не окончил среднюю школу. Он был сродни Шерлоку Холмсу: его знания поражали объемом и глубиной во всем, что касалось Игры, и приводили в изумление зияющими провалами во всем остальном.

Донбасс рассказывал Голованову, что не так давно в пирамиде Хеопса обнаружена глиняная табличка, где изложен миф, связывающий происхождение календаря именно с игрой. Египетские боги играли в кости, ставкой в игре служили лунный свет и дни календаря, благодаря чему к году добавилось еще пять дней.

А в греческой мифологии, продолжал Донбасс, существует предание о возникновении азартных игр. Жестокосердная девчонка, покровительница азартных игр, родилась у богини судьбы Тихо и бога Зевса. Юная стерва придумывала различные игры, где исход решал только случай. Она находила удовольствие в наблюдении за тем, как возникали распри между игроками. Отчаяние проигравших приводило ее в восторг. Мамаша потакала своей наследнице и преподносила ей в подарок игорные притоны, где у входа ярко горели лампы, привлекая прохожих…

Отправляясь в одно злачное заведение на встречу с Донбассом, Сева попросил компьютерного монстра Макса, который если и не знал все обо всем, то по крайней мере всегда мог найти любые сведения в кратчайший срок, - так вот, Сева попросил Макса найти ему самое точное определение Игры. Сева смутно подозревал, что такое популярное занятие рода человеческого просто обязано иметь своих исследователей.

Оказалось, действительно, нидерландский мыслитель и культуролог Хейзинга посвятил игре одно из самых основополагающих исследований «Homo ludens» («Человек играющий»). Суммируя многочисленные истолкования роли игры в жизни человека, Хейзинга дал в результате такое определение: «Игра есть добровольное действие либо занятие, совершаемое внутри установленных границ места и времени по добровольно принятым, но абсолютно обязательным правилам, с целью, заключенной в нем самом, сопровождаемое чувством напряжения и радости, а также сознанием „иного бытия“, нежели обыденная жизнь». В дальнейших рассуждениях Хейзинга делал шаги к сближению понятия игры с понятием высшего духа: «Игру нельзя отрицать. Можно отрицать почти все абстрактные понятия: право, красоту, истину, добро, дух, Бога. Можно отрицать серьезность. Игру - нельзя. Но хочется того или нет, признавая игру, признают и дух».

Изумленный Голованов понял, что, по сути, это есть признание Игры как религии.

- Я думаю, не меньше четверти процентов постоянных посетителей любого казино - натуральные игроголики, - с важной миной сообщил Донбасс.

- Докажи, - шутливо возразил Голованов, - если уж отвечаешь за базар.

- Само собой, отвечаю. Отличить их можно по двум признакам: во-первых, они не могут остановиться ни после крупного выигрыша, ни после крупного проигрыша…

- Хм… Бо, пожалуй, верно…

- А во-вторых, даже в коротком разговоре каждый из этих кренделей обязательно упомянет случай, когда он выиграл очень крупную сумму. Впрочем, я давно заметил, что людишки эти, хоть и азартные, но совсем не опасные, вызывают у работников казино жалость… и внимание. Потому что на них такие заведения и держатся.

Голованов посмотрел вниз, где суетились десятки игроков вокруг автоматов, рулеточных столов, крэпса, блэк-джека, покера. А вокруг суетились игроки… И внутренне признал правоту Донбасса. Они сидели на втором этаже игрового дома «Империал», там, где для особо привилегированных игроков был расположен уютный ресторанчик.

Они, значит, неопасны, повторил про себя Сева мысль Донбасса. А кто же тогда опасен? А вот кто. И он последовательно перевел взгляд на своего собеседника. Донбасс был игрок божьей милостью. Когда-то, такой же милостью, он был шулером. Слава богу, от этого опасного ремесла он со временем отказался, на булку с маслом и так хватало, хватало даже и на пару слоев икры сверху.

Донбасс был профессиональным игроком, и хотя со стороны могло показаться, что ничем особенным он от многих завсегдатаев казино не отличается, но Голованов знал, что это не так. Донбасс был профессионалом в игровой индустрии в лучшем понимании этого слова. И он знал, что говорил.

Профессиональный игрок, не подверженный мании, останавливается, если попадает в серию проигрышей. Патологический же игрок, напротив, реагирует на такую «серию» агрессивно, считает себя незаслуженно обиженным и играет дальше. Чем больше углубляется он в «серию неудач», тем сильнее надежда на возвращение успеха. За такими реакциями скрывается бессмысленная иррациональная вера. (Собственно, вера рациональной и не бывает, но в данном случае ее нематериальная сущность не идет на пользу играющему.) Вот и выходит, что если наделенный такой верой игрок уже потерял девяносто процентов своего капитала, его это не остановит ни при каких обстоятельствах - он продолжит игру до полного краха.

Вероятно, игра и шулерство появились одновременно, иначе и быть не могло, ибо человеку врать так же жизненно необходимо, как и говорить правду. Темная и светлая стороны одной азартной медали развивались и совершенствовались параллельно друг с другом. И можно смело утверждать, что в настоящее время еще не достигли своего окончательного варианта. И никогда не достигнут.

Считается, что шулер непременно корыстолюбец. Донбасс, конечно, любил деньги, но отнюдь не они были главным в его профессии. Важнее для него были напряжение, риск, погоня за удачей. А жажда волшебного, мгновенного обогащения оказалась вполне преодолима, и Сева Голованов был тому свидетель.

С точки зрения шулера, достоин удачи тот, кто умеет ставить себя на карту. Донбасс был отважен, он ведь, в сущности, вел войну на вражеской территории. При этом нельзя было назвать его человеком без нервов. Скорее, он был не суетлив, и это бесценное качество не раз выручало его за игровым столом, иначе бы удачи ему было не видать. Устаревшие приемы Донбасс презирал, он выдумывал свои и артистически ими пользовался. Он видел своих оппонентов насквозь, был отличным психологом, наделен недюжинной способностью распознавать в толпе тех, у кого кошелек толще.

Самым потрясающим в его шулерском ремесле было незаметное начало, когда требовалось исподволь подвести клиента к тому, чтобы у него увяз коготок, ну а тогда уж - всей птичке пропасть.

Полный хозяин игры, Донбасс всегда заранее знал, чем и как ее закончить. Он был готов не только к угрозам, но и к самому непредвиденному поведению жертвы. Сколько раз случалось, что лох, проиграв все, впадал в истерику. Иные лезли в драку, звали на помощь милицию. Но милиция, как правило, вела себя столь же терпимо к мошенникам, как и к уличным и подземным попрошайкам, руководствуясь циничной заповедью: вздохи лоха к делу не пришьешь. Никто же не заставлял его отдавать собственные денежки. Как в песенке Кота Базилио и Лисы Алисы: «Возьмите ваши денежки, заройте в землю здесь». И никто не заставлял Донбасса покончить с шулерством. Никто, кроме Голованова, много лет назад. Впрочем, это совсем иная история.

То, что игра утоляет голод в острых ощущениях - ни для кого не новость. Весь вопрос в том, какой именно личности! Голованов понимал, что в игре Донбасс становился участником захватывающих событий, исход которых заранее неизвестен. Он словно бы помещал себя внутрь приключенческого сюжета. И, положа руку на сердце, Голованов относился к этой страсти с сочувствием.

Конечно, идея обогащения - обогащения быстрого, спонтанного, немедленного - играла не последнюю роль в карьере Донбасса, но вместе с тем он был истинным спортсменом по духу, не уступавшим иным олимпийцам. Соревновательность с противниками и с самим собой была его базисом. Жизнь, которую вел Донбасс, была для него непрерывным интеллектуальным тренингом, возможностью проявить свои способности. Разумеется, сам бы он никогда не выразился подобным высоким слогом, но Голованов хорошо понимал, что это недалеко от истины…

Внизу тем временем что-то происходило. На небольшой эстраде появился человек со смутно знакомой физиономией.

Ах да, вспомнил Голованов, ведь сегодня же какой-то розыгрыш.

Известный телеведущий, шоумен и в не столь отдаленном прошлом театральный актер провозгласил:

- Дорогие друзья, дамы и господа, леди и джентльмены, мы начинаем наш ежемесячный розыгрыш! Сегодня в игорном доме «Империал» большой день, а вернее, большая ночь, которая, - он вульгарно хохотнул, - для кое-кого перерастет в большой день. Сегодня у нас разыгрывается пять выигрышей по двадцать тысяч и один - в четыреста тысяч!

Публика в разных концах казино удовлетворенно зашумела. Те, кто играл, могли не прерываться, потому что телеэкраны были предусмотрительно развешаны так, что желающие наблюдали происходящее на сцене с любой позиции. Даже в туалете была аудиотрансляция.

- Он о рублях говорит? - поинтересовался Голованов у Донбасса.

Тот презрительно фыркнул:

- Стал бы тут народ париться из-за пятисот деревянных штук. Конечно, для кого-то и это деньги, но…

- Ээ, Донбасс, ты хочешь сказать, что здесь сегодня разыгрывается пятьсот тысяч долларов в совокупности?!

- Ну да.

- Да ведь колоссальные же деньги! - не удержался Сева. - Полмиллиона долларов?!

- Немалые, - не стал спорить Донбасс.

- Но… почему они это делают? Разве это выгодно - отдавать вот так, за здорово живешь?

- Выгодно, дорогой, очень выгодно. После таких розыгрышей завсегдатаев в «Империале» прибавится вдвое, а их месячный доход, надо думать, во много превышает эти жалкие пятьсот штук.

«Жалкие пятьсот штук»… У Голованова не было слов.

- Тут у Султана, говорят, недавно четыреста штук сперли, - продолжал Донбасс, поморщившись, - и что? А ничего. Даже маслину в башку пока никому не закатали. Для них это не деньги.

- А султан - это кто? - поинтересовался Сева, все еще не пришедший в себя от масштабов. Такие деньжищи тут рядом, кажется, протяни руку - и вот они…

- Султан - это Султан. Он половину казино в Москве контролирует.

Шоумен тем временем продолжал свое яркое выступление:

- Зигмунд Фрейд выдвинул теорию, что игра - это источник особой разновидности сексуального удовлетворения. Многие психиатры позднейшего времени подтверждали догадку Фрейда о том, что игра позволяет заместить неудовлетворенные сексуальные инстинкты. Ходят слухи, будто жены игроков часто жалуются на их неспособность исполнять супружеские обязанности. Не верьте, дамы и господа, оглядитесь вокруг, где еще встретишь столь блестящее и энергичное общество, как не в казино «Империал»!

Голованов повращал глазами, пытаясь оценить «блестящее общество», а Донбасс лишь презрительно ухмыльнулся. Ну что ж, Сева углядел парочку народных артистов и трех заслуженных, служивших в знаменитом театре в соседнем переулке, кажется, несколько депутатов Госдумы, одного известного журналиста, двух воров в законе, державшихся демонстративно далеко друг от друга. Еще было несколько футболистов «Буревестника», какие-то поп-звезды, топ-модели и множество прочей публики со смутно знакомыми физиономиями. Азарт мало кого обходил стороной.

Шоумен все не унимался:

- Все четыре Евангелия Нового Завета описывают бросание жребия, чтобы определить, кому достанется одежда распятого Христа! О римском правителе Калигуле известно, что, когда проигрывал деньги, он, недолго думая, велел арестовывать прямо на улице двоих богачей, обвинял их в государственной измене, конфисковывал их имущество и продолжал играть! Английский король Генрих Восьмой не только потерял своих женщин на эшафоте, но и проиграл знаменитый «колокол Иисуса» - колокол собора Святого Павла! Словом, сколько существует человечество, столько оно и будет играть. Не помогут ни запреты, ни угрозы, ни расставание с собственной жизнью!

Донбасс спокойно заметил:

- А вот французский автомобильный магнат Ситроен тоже обожал играть в рулетку. Если проигрывал, воспринимал это спокойно. А если выигрывал, дарил крупье машины.

Действо на эстраде, перемежающееся музыкальными номерами модной джазовой певицы, между тем разгоралось. Вынесли большой стеклянный барабан, набитый тысячами бумажек. Это были лотерейные билеты, которые игроки получали за игровыми столами «Империала» в том случае, если текущий выигрыш составлял не менее пятисот долларов.

- А твои там есть? - поинтересовался Голованов.

- Есть пара штук, - небрежно откликнулся Донбасс.

Сева не стал вдаваться в подробности, это было неэтично, но он понимал, что выражение «пара штук» в данном случае могло трактоваться тремя способами. Во-первых, буквально - два билета. Во-вторых, фигурально - несколько билетов. И в-третьих, более чем буквально - пара штук, в смысле пара тысяч билетов.

Первый выигрыш в двадцать тысяч «зеленых» достался заслуженному артисту. Сева, глядя на его помертвевшую физиономию, решил, что со стариком сейчас случится удар. Однако обошлось. Публика взревела от восторга, узнав всенародного любимца. Следующий розыгрыш должен был случиться через полчаса. Выигрыши выдавали не деньгами, а фишками - хочешь, неси их в кассу, хочешь… И заслуженный артист, как мальчик, полетел к игровому столу.

- Сева, ты читал Достоевского? - поинтересовался Донбасс.

- Чего?! - В пристрастии к классической литературе Донбасса было заподозрить трудно, и Голованов изумленно уставился на приятеля. Но быстро вспомнил, что Федор-то Михайлович ведь был знаменитый игрок, так что и этому интересу можно найти объяснение.

- Я тоже не читал, - важно сообщил Донбасс. - Зато я читал дневник его жены. Там она рассказывает, как он возвратился домой, как всегда потеряв на рулетке все, и принялся настойчиво требовать у нее еще пять луидоров, что ли. Это где-то в Европе происходило. Он отлично знал, что у них больше ни шиша не останется и не на что будет жить. Он все это вполне понимает, но что же делать? Ничто другое не могло принести ему успокоения. Этот идиот и, как говорят, гениальный писатель - не знаю, не читал - заявил, что, если жена не даст ему денег, он натурально сойдет с ума. Выпьем, что ли, Сева?

Сева только крякнул и не смог отказаться. Выпили.

Через некоторое время была разыграна вторая корзиночка с фишками на двадцать тысяч долларов. Происходило это так. Шоумен крутил барабан, останавливал, а потом джазовая певица своей нехуденькой оголенной ручкой вытаскивала из груды заветный билетик. Мухлеж исключался.

Голованов с Донбассом выпили еще пару рюмок, и Сева заявил:

- Ты хочешь знать, что я думаю об игре? О твоей, допустим, игре? Игра - это другая реальность. Вот!

- В смысле?

- Да очень просто! Обыденная жизнь с ее повседневными тревогами и проблемами угнетает психику. Человек ищет выхода за ее пределы, стремится к иной, виртуальной реальности. Знаешь, как подростки зависают за компьютерными игрушками или в Интернете? Вот так и вы.

- Хм… Может, ты и прав. - Донбасс расправился с креветочным, с луком порей, супом и вытер губы салфеткой.

Голованов подумал, что именно этим объясняется возбуждение, охватывающее игроков во время игры. Скажем, он неоднократно наблюдал за игроками в рулетку и видел, как часто они забывают об элементарных приличиях, о «соблюдении лица». Возможно, потому, что они переносятся совершенно в другой мир, где уже неважно все то, что так ценится в мире обычном. Интересно, насколько схожие ощущения у профессиональных спортсменов? Скажем… у Алексея Панова? Нет, еще было рано об этом говорить.

- Больные люди, - с чувством добавил Донбасс.

- Их вообще где-нибудь лечат? - как бы в шутку поинтересовался Сева, расправляясь с тофу и курицей. Тофу - это такой хитрый японский творог, который делают из похожей на молоко жидкости, которую добывают из соевых бобов. Закуска оказалась бесподобной. Особенно курица.

Донбасс на полном серьезе ответил:

- В Швеции есть специальная «клиника азарта», где лечат игроков. Их полностью изолируют от общества, и в первые дни у них начинается настоящая ломка, как у наркоманов или алкоголиков. Курс лечения в этой клинике стоит двести тысяч долларов, а излечивается от своей страсти только половина пациентов. Кроме того, в Венгрии в одной из гостиниц на берегу Балатона игроки проходят курс психотерапии. Во время сеансов лечения выясняется, почему игра стала смыслом жизни человека. Помогает врачу и семья пациента. Психиатр участвует даже в создании плана погашения долгов игрока.

- А у нас?

- В России, слава богу, ничего подобного пока что нет, и человек со своей страстью к игре остается один на один.

Сам же Донбасс являл собой совершенно иной тип игрока. Несмотря на то что он отнюдь не был «инженером человеческих душ», он, как мало кто еще, мог хранить за столом самообладание. Голованов считал, что из него вышел бы превосходный управляющий каким-нибудь казино или, учитывая его не совсем безупречное прошлое - советник управляющего по стратегическим вопросам. И видимо, считал так не один Голованов, потому Донбасс получал весьма лестные предложения подобного рода, но все же предпочитал оставаться по другую сторону баррикад.

- Знаешь, Сева, - сказал вдруг Донбасс, - существуют две диаметрально противоположные точки зрения на игорный бизнес. Игорный бизнес характеризуется как окончательное и бесповоротное зло, ведущее к пагубному влиянию на окружающих, в том числе и на потребителей, то есть профессиональных игроков. К тому же это бизнес, тесно связанный с криминальными элементами.

- Вот-вот! - поддакнул Голованов.

- Кроме того, это безобидное времяпрепровождение - полезный канал для привлечения иностранного капитала, стимулятор туризма, важный источник доходов в федеральный и муниципальные бюджеты. Предлагаю выпить за второй тезис!

- Во завернул, - покрутил головой Сева, но тост поддержал.

Донбасс различал два типа казино: клубные и игровые. В заведениях второго типа все сосредоточено только на игре. Клубные казино имеют еще и шикарные рестораны, дискотеки, периодически демонстрируют посетителям популярных артистов или модельеров. Но к какому бы типу казино ни относилось, его основная функция - перекачивать деньги из кармана клиентов в карман хозяев заведения.

А уж для этого создавались все необходимые условия. Окна либо вообще скрыты, либо наглухо задрапированы. Освещение одинаково приглушенное в любое время суток. Настенных часов в казино не существует. Словом, создается атмосфера, позволяющая надолго выключать клиентов из реального мира.

Донбасс рассказывал Севе такую историю, случившуюся в одном известном московском игровом заведении. Менеджер среднего звена просчитал, что посетитель туалета в среднем полминуты сушит руки у электрополотенца, а для того чтобы вытереть руки бумажным полотенцем, требуется не более четырех-пяти секунд. Вывод последовал простой: электроборудование крадет у игры по полминуты с человека - и в сумме казино недосчитывается приличных денег. В итоге, все сушилки заменили на обычные полотенца, и ежедневный доход казино возрос на 3000 долларов, а ежемесячный - на девяносто тысяч! Кстати, у упомянутого менеджера среднего звена начался бурный карьерный рост.

В принципе казино - довольно сложный механизм переваривания наличных денег. Работа построена по классической, годами отработанной схеме: играют за столом, за которым стоит крупье, впрочем, в московских казино он обычно зовется дилером. За столом наблюдает инспектор, отслеживающий ошибки и дилера, и игроков. А вот уже надзор за ним как раз и осуществляет менеджер среднего звена, который зовется пит-босс. Пит-босс, как правило, следит за группой столов и его слово является решающим в конфликтных ситуациях.

По указанию пит-босса охрана может молниеносно и незаметно для окружающих удалить из зала игрока, нарушившего правила или проявившего агрессию по отношению к кому-либо из окружающих. За всеми столами следят видеокамеры, и любой спорный момент можно отсмотреть заново, но спорить с менеджментом казино после вынесения решения пит-боссом - себе дороже. Голованов видел такие ситуации и хорошо знал, что ничем хорошим для игроков они не заканчиваются.

Что всегда искренне поражало Голованова, это то, как крупье, молоденькие девушки и юноши, за несколько секунд в уме перемножают двухзначные числа и безошибочно называют сумму выплаты.

Он любил смотреть на манипуляции крупье с картами, фишками или рулеткой, - как правило, они были плавными, но в то же время быстрыми и четкими, всегда сопровождаемыми приветливой улыбкой и подчеркнутой вежливостью к каждому без исключения игроку.

Голованов слышал, что существуют специальные требования к крупье: одежда без карманов и отсутствие украшений и часов на руках, но он заметил, что в «Империале» у некоторых барышень-дилеров были кольца на тоненьких, изящных пальчиках. Он спросил об этом у Донбасса, но тот только отмахнулся:

- Не знаю, как кому, но мне так даже приятней.

Профессиональный интерес (работа службы безопасности) был у Голованова, конечно же, не на последнем месте. Ему понадобилось всего лишь два посещения «Империала», чтобы вычислить эту схему.

В каждый конкретный день работу казино обслуживает дежурное подразделение, состоящее из начальника смены, назначаемого руководителем СБ, сотрудников нескольких (в зависимости от количества игровых залов) стационарных постов, группы контроля техническими средствами и резерва СБ.

Функции сотрудников СБ, работающих на стационарных постах: проверка наличия входных билетов у посетителей, соблюдение общественного порядка у входа в казино - как внутри, так и снаружи, предупреждение и пресечение неправомерных попыток проникновения на территорию казино.

Понятное дело, что посетителям возбраняется: проносить в казино любые виды оружия независимо от наличия документов, дающих право на его ношение, отравляющие, горючие и взрывоопасные вещества. Производить на территории казино кино-, фото- и видеосъемку без разрешения администрации. Посещать казино в спортивной и рабочей одежде, шортах, майках. Ну и ходить в казино в нетрезвом состоянии или в состоянии наркотического опьянения. Последние два пункта соблюдаются не слишком строго, в зависимости от респектабельности заведения, скажем, в спортивной одежде в «Империале» никто не отдыхал, а вот нетрезвых игроков было хоть отбавляй, и Голованов сильно сомневался, что накачались они уже здесь: нетрезвый игрок - расслабленный игрок, и шансы, что он оставит тут свои денежки, резко возрастали.

…Прошло еще несколько розыгрышей. На кону оставалась последняя сумма в двадцать тысяч и главный лакомый кусок - в четыреста. Голованов пристально вглядывался в лицо игрока, сидевшего напротив него, пытаясь уловить хоть какие-то признаки беспокойства или нарастающего волнения, но ничего подобного не обнаружил. Впрочем, Донбасс, с тех пор как решительно раз и навсегда отказался от шулерской профессии и сосредоточился на честной трудовой копейке игрока, как он сам говорил, не испытывал никакого пристрастия к халяве и засовывал свои лотерейные билеты в барабан скорее для проформы, нежели всерьез на что-то рассчитывая.

Они выпили еще раз - по стандартной «Кровавой Мэри» и Голованов пошел в туалет. Кстати, электрополотенца в туалетах «Империала» были.

Через скрытый динамик шоумен возвестил имя очередного обладателя двадцати тысяч. Оставался последний приз. Интересно, подумал Голованов, а почему такой контраст между выигрышами 20 000 и 400 000? Да и опять же страсти накалить не повредит. Хотя, с другой стороны, ведь во все времена было именно так. Мир устроен несправедливо, удача любит… Кого любит удача? Кому-то электробритву с кривыми лезвиями, кому-то «Волгу», отличную на этом фоне машину. Весь вопрос в том - кому.

Голованов вымыл руки и, глядя на себя в зеркало, мысленно спросил: «А где же твой азарт, Сева? Почему ты никогда ни во что не играешь, имея таких-то приятелей?» Впрочем, иной раз ему, конечно, случалось спорить - с друзьями, с коллегами. Один Филька Агеев чего стоит, с полоборота кого хочешь заведет. И тогда, конечно, где-то в глубине души или желудка, это уж у кого как, у Голованова шевелилось нечто похожее на азарт. Это напоминало резко поднимающуюся температуру. Да, пожалуй, уместное сравнение.

- Знаешь, почему ангелы летают? - спросил у него Донбасс, когда Сева вернулся за столик.

- Почему?

- Потому что легко к себе относятся.

Стремление доказать свое превосходство над силами случая - один из важнейших и древнейших мотивов, побуждающих человека играть. Именно это стремление лежит в основе самых нелепых пари, игр в чет-нечет, самых элементарных азартных игр.

Донбасс прославился еще в родном Луганске, тогда - Ворошиловграде. Жил он там весьма неплохо, даже припеваючи, почти не играя в карты, а существуя на одних пари, которые заключались в те времена по поводу чего угодно. У него была просто сверхъестественная интуиция, он угадывал результаты футбольных матчей, срок опоздания поезда или, скажем, какая капля пробежит быстрее по оконному стеклу. И он неизменно выигрывал! Бо фантастическое везение стало предметом зависти «доброжелателей», которые настучали на него прокурору района. Донбасса доставили к прокурору, который задал привычные вопросы об источнике нетрудовых доходов. Донбасс ответил чистую правду.

- И на что же пари изволите заключать? - не поверил прокурор.

- Да на что хотите. Можем поспорить на сто рублей, что завтра у вас на заднице вскочит прыщ.

- Чего?! - взревел прокурор. - А ну вон отсюда, мерзавец!

- Я, конечно, пойду, - заметил Донбасс, - но что скажут люди?

- А что они скажут?

- Нужно же дать какое-то разъяснение по поводу всего этого недоразумения.

- Хм. - Прокурор почесал затылок.

- А хотите так? - оживился Донбасс. - Если я проиграю, можете пришить мне какое-нибудь мелкое дельце и упечь для улучшения показателей в Мордовию на пару годиков. Но лучше, конечно, куда-нибудь на юг.

- Да ты вообще охренел?! С советской властью торговаться?!

- Я не торговаться пришел, - вкрадчиво заметил Донбасс, - а только и исключительно за социальной справедливостью.

- Ну так ты ее получишь! - решился вдруг прокурор. - Значит, с меня сотня, с тебя - срок!

И они заключили это поразительное пари. Так, по крайней мере, рассказывал Донбасс Голованову.

Вероятно, всю ночь прокурор вертелся в постели и щупал свою вельможную задницу, отчего там действительно мог и должен был вскочить прыщ. Хотя бы ради социальной справедливости. Но не вскочил.

На следующий день Донбасс явился в прокурорский кабинет с котомкой за плечами, там уже было все необходимое для пребывания в СИЗО.

- Ну готовься отдохнуть! - пообещал прокурор. - Местечко я тебе подыщу - мало не покажется! Но для начала отстегни мне сто рублей! Нету у меня никакого прыща!

- Верю, верю, - как в карточной игре, закивал Донбасс. - Но давайте все же соблюдем условности. Пожалуйте к окну, чтобы лучше было видно, и покажите филейную часть…

Словом, Донбасс действительно сел тогда на полтора года, но успел неплохо набить карманы, а вернее - матрасы своих родственников. Потому что под кабинетом прокурора собралась добрая сотня народу, с каждым из которых было заключено отменное пари о том, что прокурор продемонстрирует голую задницу. Говорят, предприимчивые друзья Донбасса даже сделали фотографии, которые помогли облегчить участь их приятелю.

Конечно, за давностью времени вся эта история сильно отдавала анекдотом, но Голованов, уже неплохо зная Донбасса, вполне допускал, что все тут правда от «а» и до «я». Вернее, до «ж». Кстати, и встретились-то они первый раз, именно когда Донбасс возвращался из своей отсидки.

Глава девятая Любимица дяди Джафара

- Света, Света Рудина! Пожалуйста, более плавно, это не брэйк! - надрывалась Анна Сергеевна. - Ну что за ребенок, все делает по-своему…

Хитро взглянув из-под растрепавшейся рыжей челки, Света улыбнулась. «Ну и пусть упрямая, дядя Джафар говорит, что так и надо… Он сегодня за мной приедет, заберет домой. Мы с ним еще мороженое поедем есть». Мысли девочки, отвлеченные от происходящего на катке, плыли по своему руслу. Жорик Сванидзе - друг и помощник во всех детских шалостях - пришел на помощь:

- Анна Сергеевна, а мне так тоже нравится.

Тренер попыталась сдержать улыбку, но, к сожалению, ничего не получилось. Юная фигуристка вила из своего партнера веревки… Жора смотрел Рудиной в рот, пытаясь выклянчить поощрение: блеск зеленых глаз, а если повезет, и громкий, беззастенчивый детский смех, а смеялась Света очень часто… Громко, по-детски широко раскрыв рот, весь ее вид, изумленный и праздничный, как бы говорил: «Ну надо же!..»

Несмотря на шумный характер, тренеры Светы - Анна Трусова и Ольга Красовская - очень любили девочку. Рудина отличалась упорством, не свойственным детям в столь юном возрасте. Часто Света, морщась от боли в разбитом колене, продолжала тренировку, объясняя верному Жоре: «Сегодня поболит и пройдет, а если завтра соревнования мира?» К различным турнирам девочка относилась очень ответственно, изо всех сил стараясь быть первой. Однако первое место ей не давалось и, вполне заслуженно получив «почетное второе», Света вздыхала: «Да, Жорка, не получилось… Ну ничего, будем кататься, как кони…» - и снова раздавался счастливый детский смех, и снова юная фигуристка разбивала колени, ссорилась с верным Жориком: «Ну не так, не так надо, что ты как медведь?», и снова, снова…

Света Рудина родилась на катке… Нет, не в переносном значении. Юная фигуристка вылупилась, как цыпленок из яйца, на Медео, где мать ее, известная конькобежка Регина Чиркова, готовила к чемпионату группу воспитанников. Регина даже и не подозревала, что ребенок может родиться на два месяца раньше положенного срока, а потому на схватки отреагировала весьма безразлично, выпив на всякий случай таблетку фестала… Когда приехала «скорая», было уже поздно, младенец орал, заглатывая ртом воздух, мать растерянно улыбалась. В общем, Света всегда была упрямой и добивалась своего. Родиться на два месяца раньше -вполне в ее духе.

Отца своего девочка практически не знала. Он был ее отцом, но не был маминым мужем. Как такое могло произойти, Света не понимала. Папа Саша - загорелый бородатый красавец - был заядлым альпинистом, по восемь месяцев в году пропадал в горах и дома появлялся редко… Настолько редко, что сосед по подъезду, пятнадцатилетний Алик, мастеривший для малышки бумажные кораблики, гораздо быстрее стал для нее тем, во что дети вкладывают смысл «папа».

- Кто это? - спрашивала у Светы мама Алика.

- Папа Алик, - отвечала Света. Взрослые покатывались со смеху, а заботливый Алик, стеснительный, как девчонка, заливался свекольным румянцем. После он давал себе зарок не подходить к малявке ближе чем на полметра. Но рыжие кудряшки и умоляющий голосок: «Папа Алик, сказку… или кораблик…» - не могли оставить равнодушным даже пятнадцатилетнего пацана.

Друзей у Светы было мало. Помимо «папы Алика» и большой соседской дворняги Тарзана, у нее не было никого. Собака стала для ребенка воплощением любви и ласки. Часто Света заходила к соседям - хозяевам Тарзана. Там кипела семейная жизнь. В коляске заливался малыш Петька. Мамочка и папочка по очереди стирали пеленки, смеялись, болтали по телефону, готовили еду. Крутился под ногами вислоухий Тарзан. Кроме собаки, никто особенно не радовался приходу Светы, приносившей полные карманы печенья для четвероногого любимца. Однако девочка не могла отказать себе в радости хоть на пятнадцать минут соприкоснуться с миром счастливой семьи.

Светлана постоянно ходила с матерью на лед, где дяди и тети носились на коньках. Так быстро, что девочка не могла уследить за ними. Маленькие конечки, которые купила мама, помогали Свете держаться на льду, и она не понимала, как можно не уметь на них кататься. Малышка часто падала, разбивала коленки, но никогда не плакала. Она вообще почти никогда не плакала…

Однажды Регина подошла к дочке, игравшей с соседским псом:

- Света, мне нужно с тобой поговорить. Твоего папы больше нет…

- А где он? - спросила девочка.

- Он улетел с горы, в небо…

- Алик, - скривила лицо Света. И горькие, безутешные слезы покатились по пухлому личику…

- Нет, нет, папа Саша…

- Саша, с бородой? - Девочка начала успокаиваться. Но на мать посыпались вопросы: «Куда полетел? Откуда? Зачем?» Регина, пряча глаза, взялась объяснять, что люди не все время живут на земле, когда приходит… срок, они улетают на небо, там еще живут долго-долго и счастливо, но вернуться на землю уже не могут. Девочка вполне удовлетворилась объяснениями, и больше к этой теме не возвращались. Свету на два дня отправили в гости к маминой подруге Альбине, а мама сказала, что уезжает отправлять папе на звезду газированную воду и фрукты. Правда, возникло непонятное слово «похороны» и приезжала бабушка Граня - мама папы Саши - и плакала, но Света не думала об этом, бегала по дому, радостно смеялась, играла с Тарзаном, не думая о странностях взрослой жизни.

После похорон Света с мамой поехали в маленький городок на Черном море, который назывался странно и сложно - Джанхот. Там Света познакомилась с близнецами Валькой и Женькой - пятилетними разбойниками, огненно-рыжими, по сравнению с которыми золотистые волосы Светы казались тусклыми и неинтересными. День и ночь пропадали они, лазая по деревьям, воруя в близнецовском саду сливы и орехи, копаясь в приморском песочке. Света рассказывала близнецам о ледяном стадионе и катании на коньках, те, открыв рот, слушали. После Женька приносил гитару и, не в такт барабаня по струнам, во весь голос распевал песенки из мультфильмов. Под «Ничего на свете лучше нету…» Света не заметила, как влюбилась в обоих братьев. Женька и Валька ответили взаимностью. Закрыв глаза, вставая на цыпочки, доверчиво, по-детски, целовала Света близнецов в тайном уголке сада, там они играли в доктора, в папу-маму. Однако выбор - сложная штука. Близнецы стали ссориться, доходило и до драки. Неизвестно, чем бы это кончилось, будь Света хоть чуть старше…

Поглощенная забавами, девочка просмотрела, как в доме появился дядя Джафар.

Приятный, представительный мужчина, он сразу понравился Свете. Он ухаживал за мамой Региной, дарил ей цветы. От него всегда хорошо пахло, его щеки не кололись щетиной, как у папы Саши, он умел рассказывать сказки на разные голоса и страшные истории, и Света сразу же стала его любимым чадом. Именно ему, прячась носом в колени, девочка поведала о своей странной любви к двум братьям. Дядя Джафар на удивление серьезно отнесся к полученной информации и пригласил соседей-близнецов на знакомство и строгий суд…

Вечером для гостей был накрыт стол. Регина, не до конца понимающая приготовления Джафара, была несколько удивлена большим количеством фруктов и пирожных. Света, нервничая и ерзая, ждала родительских наставлений, и потому, когда дядя Джафар позвал Вальку и Женьку на мужской разговор, перед продолжением банкета - огромным сливочным тортом, насупилась, вытащила маминого друга в коридор и горестно прошептала:

- Я же просила никому…

- Никому и не расскажу, а дочку свою обижать не позволю. Я всегда буду рядом с тобой и ничего плохого не сделаю. Просто хочу понять, какое у них к тебе отношение. Ведь не хочешь же ты быть в чьих-то глазах никому не нужной пустой девчонкой? - После он посмотрел ей в глаза: - Скажи, дочка, ты мне доверяешь?

Света, всхлипнув, прижалась к плечу большого друга.

- Милая, вот увидишь, у нас будет все хорошо… - прошептал Джафар и, прихватив, корзину орехов, вместе с близнецами отправился на свежий воздух.

После этого случая Валька и Женька дружить со Светой не перестали, но о поцелуях и речи больше не было.

- Вот вырастем, поймем, кто из нас лучше, - волнуясь, заявил Женя, подбадриваемый кивком брата, - тогда и женится он на тебе… Если еще захочешь. А сейчас рано. Правда, Валь?

Брат кивнул, но вдруг, поддавшись порыву, быстро сказал:

- Но это буду точно я!

Света прыснула в кулачок, мир был восстановлен, и веселая троица продолжала носиться по дворам, предаваясь лишь детским играм.

Светлана страшно обрадовалась, когда дядя Джафар отправился домой вместе с ней и ее мамой. Они переехали в большую трехкомнатную квартиру в центре Москвы и стали жить вместе. Дядя Джафар часто уезжал куда-то по делам. Но в отличие от альпиниста папы Саши возвращался домой достаточно быстро, шумно радовался, целовал Свету и маму, дарил подарки, водил в кино, театр, причем Света была полноправным участником развлечений и празднеств. Джафар часто советовался с ребенком, что подарить Регине на тот или иной праздник, какой галстук надеть к какому костюму, как завернуть подарок, чтобы понравилось другу. А еще дядя Джафар завел обычай: отмечать день рождения Светы не раз в году, а каждый месяц. Обязательно с сюрпризами, тортом и свечками: пять свечей побольше - по числу лет и еще несколько маленьких - по числу месяцев. Девочка была счастлива. Одно было нехорошо: Регина не отставала от дочери, заставляя по три раза в неделю ходить на тренировки. Конькобежный спорт не увлек девочку: она находила быстрый бег на коньках бессмысленным, неинтересным и никому не нужным. Вообще, научившись плавать на море, она грезила бассейнами, как ее мать когда-то грезила ледяными дорожками. Однако Регина проявляла завидное упорство, и Света неизменно, с коньками в портфеле, купленном на вырост, к школе, вместо детского сада ходила с мамой на лед. Честно откатывала свои километры и радовалась, когда тренировки заканчивались.

Неизвестно, стала бы Света Рудина великой конькобежкой или, став постарше, выплеснула бы матери в лицо обиду за «бесцельно проведенное детство», но однажды, когда мама и дядя Джафар ушли в гости, девочка, пожелавшая остаться дома, самостоятельно включила телевизор. Увиденное потрясло ее до самой глубины души: шел чемпионат по фигурному катанию. Дяди и тети, одетые в красивые, фантастические наряды, не носились на коньках, как оголтелые, наоборот, нежно поддерживая друг друга, они танцевали… Бо было так красиво, что юная конькобежка, открыв рот, как завороженная просмотрела всю программу. Она настолько погрузилась в собственные мысли, что даже приход родителей и подарок дяди Джафара - огромный желтый плюшевый кот - не произвели на нее большого впечатления. У девочки появилась мечта - научиться танцевать на коньках.

Однажды Света вернулась домой с прогулки и увидела, что мама и дядя Джафар ссорятся. Раньше она такого никогда не видела. Мама смотрела в одну сторону, дядя Джафар, отвернувшись, курил в окно. И когда они что-то говорили, то как будто не друг другу, а кому-то еще.

- Ты мог бы сразу мне сказать, - сквозь зубы выдавила Регина.

- Ты не спрашивала, - пожал плечами дядя Джафар. - Пойми, Регина, каждый сам зарабатывает себе на жизнь… как умеет… Я умею так…

- А о нас ты подумал? Что будет с моей карьерой, как же Света?

- При чем тут карьера и Света? Посмотри, на улице девяносто первый год. Все изменилось. Этого не надо бояться. А Света даже похвастается подружкам, что отец кооператив открыл. Она девочка умная, быстро поймет, что к чему. Еще годик-другой тут поживем, а потом - уедем. Франция, Германия, Америка - куда захочешь. Думаешь, что я вас смогу бросить? Нет такого… и не будет… Я вас теперь никуда не отпущу, а будет надо, и силой верну.

Тут Джафар обернулся и, увидев Свету, вытаращившуюся на него во все глаза, сказал:

- Такие вот дела, цыпленок… Люблю я вас с мамой очень… А она все никак понять этого не может. Ты-то мне веришь?

- Да, - сказала девочка. - Мама, не сердись, папа что-нибудь придумает…

- Папа? - переспросила Регина. - Иди, детка, в свою комнату. Нам нужно поговорить.

Но Света только сделала вид, что ушла, сама притаилась тихонечко и подслушала почти весь разговор. Дядя Джафар говорил о каких-то теневых лимонах и арбузах, о какой-то легализации, амнистии, реабилитации и снятии каких-то судимостей. В общем, Света почти ничего не поняла, особенно о теневых фруктах. Но это было неважно, главное, что взрослые наконец помирились. Мама сказала Джафару, что он, может, и прав, а он ей, что любит ее сильно-сильно.

Пришла еще одна зима, но Регина оставалась непреклонной.

- Никаких танцев не будет! Лед - это бег, стремление, - горячась, объясняла она шестилетней уже дочери. - Нет, нет и нет! Чтобы «танцевать на коньках», нужно не только умение, а также новые наряды, прически… А ты целыми днями в одних и тех же джинсах бегаешь, на мальчишку похожа… Нет, дочка! Партнера под твой рост найти будет сложно, и вообще… хватит спорить.

Дядя Джафар смотрел с улыбкой. «Хочешь танцевать, значит, будешь» - и долго разговаривал с Региной.

- Нет, - говорила она.

- Посмотрим, - улыбался Джафар.

- Ну пожа-алуйста, - подпрыгивала от нетерпения Света.

Наконец счастливый день настал. Джафар принял решение. Света, Регина и он пошли записывать девочку в секцию фигурного катания.

- Кататься будешь одна, - заявила мать. - Попробуй… Не понравится тебе. Зачем зря партнера обнадеживать…

Но девочка как завороженная прижимала к груди белые конечки, без напоминаний ездила через пол-Москвы на тренировки и даже просила увеличить ей нагрузки. Часто сама прыгала она в своей комнате перед зеркалом под Игоря Корнелюка, стараясь повторить на полу то, что не получалось на льду. Сначала Свету просто хвалили за невероятное упорство и феноменальную трудоспособность, потом тренеры все чаще стали поговаривать, что у нее есть талант, и в конце концов выставили девочку на городские соревнования для новичков.

Дядя Джафар радовался, заказывал дочери самые красивые наряды, баловал ее и называл «маленькой ледяной феей», Света летала на крыльях, даже Регина, противница фигурного катания, начала угадывать в своей дочери будущую великую фигуристку.

…Однажды на тренировке к Светлане подошла красивая, высокая женщина.

- Здравствуй, дружок, как тебя зовут? - спросила она.

- Света! - Девочка смело посмотрела на собеседницу. - А тебя?

- А меня - Анна Сергеевна. Только взрослым надо говорить «вы», - сказала женщина, пряча улыбку. - Послушай, милая, где твоя мама?

- Мама уехала со своими конькобежками в Швецию. А дядя Джафар пошел покупать мне собаку. Этольшую, оранжевую. Пока мама вернется, а у нас собака уже будет. А еще я хожу в школу в первый класс, - выпалила Света

- Очень хорошо. А что ты любишь больше, чем на коньках кататься?

- Ничего. Может, собаку буду больше любить… Сначала, когда я училась бегать по льду быстро-быстро, мне не нравилось, а теперь нравится…

- Бо замечательно, - улыбнулась Анна Сергеевна.

После тренировки Света увидела, что Анна Сергеевна говорит о чем-то с Джафаром. Подбежав к ним, она вопросительно посмотрела на дядю Джафара.

- Света, это твой новый тренер - Анна Сергеевна Трусова. Теперь она будет учить тебя… И ты будешь кататься не одна…

- А как же Ира? И с кем я буду дружить? А с кем танцевать? С девочкой?

- Нет, милая. Танцевать ты будешь с мальчиком - его зовут Георгий… Жора, - сказала Анна Сергеевна.

- А Ира? Ей мы подарим букет цветов и скажем огромное «спасибо» за то, что она научила тебя кататься так хорошо, что известный тренер обратил внимание и пригласил заниматься с ним… - подвел итог дядя Джафар.

- Не с ним - с ними… - поправила его Анна Сергеевна, - с тобой, Света, будет заниматься еще замечательный хореограф Ольга Анисимовна Красовская.

- А собака?.. - Света все заглядывала Джафару за спину, но собаки там не было.

- А собака ждет в гардеробе. Собак на лед не пускают.

- Ей же там скучно!

- И вовсе не скучно. Ее развлекает Георгий, твой будущий напарник.

- Так побежали все вместе знакомиться!

Так Света познакомилась с Жорой. При знакомстве юный джигит поразил девочку тем, что, взяв протянутую для пожатия руку, поцеловал маленькие пальчики…

- Ты что, совсем? - обалдело посмотрела на него будущая напарница.

- Мне очень приятно познакомиться с вами. Вы очень хорошо катаетесь. Мне нравится, - ответил Жора и густо покраснел…

В ответ Света смущенно выдавила из себя «спасибо» и совершенно не к месту спросила: «А ты в салки на коньках умеешь…» В общем, контакт был установлен, дружба налажена, и дети с удовольствием проводили время между тренировками в играх, общении, спорах друг с другом.

Как-то так незаметно получилось, что Жорик начал провожать Свету с тренировок домой, благо жили они рядом, на соседних станциях метро. Она - на «Чеховской», он - на «Боровицкой». Джафар часто приглашал Георгия за стол, они все вместе пили чай, ели торты и конфеты…

- Вот вырастет Жорка, будет у тебя жених - верный, надежный, на руках тебя носить будет, - подмигивал он Свете.

Семилетняя красавица хмурила хорошенький маленький носик: «Не хочу за Жорку замуж, не пойду… Я с ним на коньках кататься буду… и в салочки играть.

- Ну посмотрим, катайся пока и ни о чем не думай, - улыбался Джафар, - я обо всем позабочусь.

Регина хмурилась: «Рано ей еще об этом думать. Пусть растет, учится…»

Но Джафар только улыбался: «Света - девушка ранняя. Уже красавица. От мальчишек отбоя нет».

Юная фигуристка краснела, вспоминая давние морские похождения, дулась на дядю Джафара, но обиды не запоминались, и Жора по-прежнему был в доме желанным гостем.

Однажды Света заболела, покраснело горло, засопливился нос. К вечеру поднялась высокая температура. Девочка несколько дней пролежала в бреду. Регина не отходила от ее постели, Джафар носился по аптекам, приносил разные соки и прочие витамины. Жора постоянно звонил по телефону и, получив отказ в визите, чтобы не заразиться, написал огромное письмо. Там было все - и «женюсь», и признание в любви, и прочие вещи, так не свойственные семилетнему мальчишке.

Находясь в гриппозном состоянии, Света погрузилась в мир иллюзий: кошмары накладывались один на другой. Вот дядя Джафар превращается в медведя, вот Жора хватает ее за руку и насильно заставляет делать то, что она с радостью делала с Валей и Женей, вот Регина кричит страшным голосом, а потом над домом пролетают красные вороны… А вот конь… Прекрасный белый конь с золотоволосым мальчиком на спине. Таким красивым, каких Света еще не видела. Мальчик улыбался ей во весь рот: «Давай кататься на коньках… Танцевать… Вместе…» - произнес он, но конь, взмахнув золотой гривой, резко дернулся в сторону и поскакал быстро-быстро…

Грипп прошел, но мечта осталась. Пытливо всматриваясь в лица прохожих, искала семилетняя принцесса своего принца. Девочка настолько погрузилась в свой внутренний мир, что Жора - верный джигит и партнер по танцам - начал ревновать, стал нервным, раздражительным… Но ласковая улыбка Светы, блеск ее зеленых глаз дарили мальчику надежду, и семилетние фигуристы тренировались, ссорились, дружили, почти как прежде…

В январе Анна Сергеевна оставила детей после тренировки.

- Ребята, скоро будут городские соревнования. Вы одни из участников. Ольга Анисимовна поедет с вами. Только, чур, вести себя хорошо. Вы мои лучшие воспитанники. Надеюсь на победу.

К турниру Света готовилась особенно тщательно, почему-то юной фигуристке казалось, что там решится что-то важное, сбудется мечта… Может получить кубок, стать лучшей из лучших… Жорка не подведет. Но снова мысли девочки отвлекались от фигурного катания, и она снова и снова представляла себе мальчика на золотом коне.

А тренировки шли до седьмого пота. Целыми днями пропадала Света на катке, уроки делала в перерывах между занятиями, просыпалась в пять утра, чтобы до школы успеть на лед. Повезло девочке в том, что Регина, обеспокоенная не только спортивным, но и образовательным будущим дочери, отдала ее в школу, которая находилась недалеко от ледового дворца и уроки там шли лишь во вторую смену. Таким образом, девочка получила возможность учиться и тренироваться без особых неудобств.

За неделю до соревнований в Светину комнату зашел дядя Джафар:

- Собирайся, белочка, поехали.

- Куда?

- Не скажу. Иначе это будет не сюрприз, а ты ведь любишь подарки?

- Да!!! - закричала Света, бросаясь ему на шею.

Платье для соревнований выбирали в специальном салоне «Все для фигурного катания». Света долго, как взрослая, мерила наряды, поводила плечиком, корчила недовольные рожицы. Наконец платье было выбрано: темно-зеленое, с коротенькой юбочкой и блестящим лифом, оно идеально подходило юной фигуристке. Делало ее взрослее, красивее и как бы отдаленнее.

Во взгляде дяди Джафара промелькнуло удивление, граничащее с восхищением. Он и не предполагал, что судьба сделала ему такой царский подарок: маленькая Света становилась грациозной, воздушной красавицей, способной завораживать мужчин, останавливать взгляды женщин и не вызывать при этом зависти.

Соревнования прошли более-менее. Света и Жора получили заслуженное второе место. На первом прочно укрепились воспитанники спортивной школы «Радуга» - Инга Артемова и Алеша Панов.

Леша очень не понравился Свете. Не в меру застенчивый и скромный мальчик вызывал у девочки лишь раздражение. Ничего себе гусь: обошел, обыграл, а еще и краснеет, отворачивается и бормочет чуть слышно: «Да это само как-то…» Жора утешал партнершу как мог, заручившись деньгами и поддержкой Джафара, сбегал в буфет за пирожными. Мама подарила цветы, новый рюкзак, плюшевого льва, но Свету все равно расстраивало случившееся. Она не хотела быть второй - нет, рыжеволосая хохотушка мечтала быть в этой жизни первой.

Глава десятая Заразная болезнь

Звонок Щербака поднял Дениса с постели. Николай был зол, как тысяча чертей, хотя злиться ему следовало в первую очередь на себя самого: обманул их с Демидычем Панов. Провел как желторотых дилетантов.

Коллег, засветившихся при тушении пожара, нужно было срочно сменить, и Денис поехал сам - захотелось лично поглядеть на фигуриста. Уже в дороге его застал звонок Онисимова:

- Денис Андреевич, Панов только что привез Рудину домой! - завопил в ухо Никита. - Что делать?! Мне следить за ним? За ней?

- А где они провели ночь? - вопросом на вопрос ответил Денис.

- Я… я не знаю. Я думал, она дома, а она… Из подъезда она не выходила, не знаю, как я ее пропустил, - всю ночь тут и глаз не смыкал!..

- Ты только не кричи, ладно? Иди за Пановым, хотя он, скорее всего, вернется домой.

- Понял. Я понял. Он как раз берет такси.

Так, куда подевался Панов из горящей квартиры, уже понятно. И как он это сделал, Николай уже выяснил. Но каков гусь! Наверняка так было каждую ночь, а хваленые сыщики ничегошеньки даже не заподозрили.

Денис зарулил на стоянку во дворе Панова. Щербак вопреки всяким законам конспирации мерил широкими шагами детскую площадку. Явно Николая распирало от желания поговорить, причем немедленно и не по телефону. Но Денис его желания не разделял, поэтому, не выходя из машины, махнул Демидычу, сидевшему за рулем «ниссана», чтобы уезжали. Щербак сплюнул под ноги и нехотя поплелся в машину.

В ожидании такси, которое привезет фигуриста, Денис закурил, рассматривая место ночного происшествия. Пожарные машины уже давно отбыли, на стене дома под закопченными, лопнувшими окнами Панова схватывалась ледком серая пена, у подъезда, несмотря на ранний час, толпились зеваки.

Фигурист появился в 7.25 - и не в такси, а пешком, причем вышел из родного подъезда. Значит, дома уже побывал. Значит, все-таки уходит и приходит он через окна приятеля. Нужно было оставить с той стороны кого-нибудь. Хотя зачем теперь-то? Жить в этой квартире фигурист еще месяц не сможет - Этольшой ремонт нужен, а значит, и убегать ему отсюда пока больше не придется…

Додумать Денис не успел. Панов, кивнув любопытствующим соседям, направился прямо к стоянке, но не к своей машине, а к «форду» Дениса. Побарабанил пальцами в окошко и, когда Денис опустил стекло, сказал:

- По-моему, настало время нам поговорить.

Можно было, конечно, отморозиться и сделать вид, что Панов ошибся адресом, а потом просто уехать. Но Денис и сам уже созрел для разговора, несмотря на строжайшие инструкции Инги. В конце концов, если ее на самом деле интересует безопасность партнера, она поймет. Должна понять.

- Давайте поговорим, - кивнул Денис, выбираясь из джипа.

- Мне вас соседи показали. Видели, как уехали те двое, а вы заняли их место. Кстати, передайте им мою глубочайшую благодарность, они там, кажется, жизнью рисковали, меня спасая…

- Те соседи, через окно которых вы сбегали каждый вечер?

- Да. Представляете, есть еще на этом свете хорошие люди. И пойдемте, тут недалеко есть бистро. Я не завтракал, собирался домой заскочить. А теперь вижу: дома тоже не получится.

Забегаловка называлась «Большая мама» и оказалась действительно в двух шагах от дома фигуриста. Внутри, несмотря на ранний час, было довольно людно, однако свободные столики имелись, и, устроившись у окна, Панов заказал себе бутерброды и апельсиновый сок. Денис взял кофе.

- Я так понял, что вы меня защищаете, правильно? - спросил фигурист, щедро смазывая ветчину горчицей и сверху заливая кетчупом.

- Защищаем.

- От кого, если не секрет?

- Вам лучше знать.

Дурацкая получилась ситуация. С одной стороны, Денис хотел поговорить, но с другой… Поскольку связь Панова с Рудиной подтвердилась, неизвестно, как отреагирует Панов, узнав, кто нанял сыщиков.

- Ошибаетесь. - Фигурист расплылся в широкой улыбке. - У меня вдруг образовалось такое количество врагов, что я даже теряюсь…

- Серьезно?

- Совершенно серьезно. Хотя пока мне это было все равно. Я особо не напрягался. Ну встретили пару раз в подъезде, пересчитали ребра, квартиру вот подожгли. Но убивать меня никто не собирался и даже серьезно калечить не хотел.

- Вы настолько в этом уверены?

- Уверен, уверен. Это вначале я испугался, пока не понимал, в чем дело, потом успокоился, теперь снова начинаю волноваться, и знаете что? Я хочу вас нанять для того же самого. Вы будете меня охранять, но с этого момента я буду в курсе ваших действий, а вам обещаю отчитываться о каждом своем шаге.

- А от кого мы должны будем вас охранять?

- Вот! Придется вам выяснить, кто на меня давит.

- Предположим, я соглашусь…

- Отлично, - оборвал фигурист. - А кстати, на кого вы до сих пор работали?

- А вы не догадываетесь?

- Догадываюсь. И что вы ей обо всех этих пожарах, мордобоях, авариях докладывали?

- Клиент платит за информацию.

- Ясно. Конечно, у нее потом руки дрожат и ноги подкашиваются… - Он задумчиво повертел в руках бумажную салфетку. - Давайте вот что мы сделаем: вы якобы продолжаете на нее работать, но соврете, что покушения прекратились, меня оставили в покое и ничто мне больше не угрожает. - Денис попытался было возразить, но Панов жестом остановил его: - Подождите, я еще не договорил. Она ведь, в конце концов, наняла вас меня охранять, вот вы и будете. Со мной ничего не случится, а что на самом деле происходит, Свете знать необязательно.

- Свете? - Денис не смог сдержать возгласа удивления.

- Свете. - Панов насупился и скомкал салфетку. - Значит, не Светлана ваш заказчик? Так… Но когда я говорил «она», вы не возражали, значит… Мать вас нанять не могла, ей бы такое в голову не пришло, да и не знает она ничего. Весталова тоже отпадает, они с Карповым всегда вдвоем, да и наплевать им на мое здоровье и благополучие. Остается Инга. Инга?

- Инга, - кивнул Денис. Отрицать было бесполезно и стратегически неверно: можно потерять сразу двух клиентов, а не хотелось бы.

- И что она вам там наговорила? От кого, по ее мнению, надо было меня охранять?

- Имен она не называла, даже если они ей известны.

- Ясно. Очень на нее похоже.

- Что похоже? - переспросил Денис.

- Наверняка прикинулась наивной девочкой с бантиком, очаровала вас, слезу пустила, пожаловалась на свою трудную судьбу, вы и растаяли.

- Нет.

- Что - нет?

- На судьбу она не жаловалась и слезу не пускала, но у меня сложилось впечатление, что она вас любит и на самом деле о вас беспокоится.

- Да плевал я на ее любовь! - вдруг взорвался Панов. - И на беспокойство ее тоже плевал! Стерва она. Настоящая стерва. Она думает, я ей по гроб жизни должен быть благодарен, думала, я за ней так и буду бегать хвостиком: Леш, подай, Леш, устрой, Леш, кофейку свари, Леш, чемоданчик отнеси!.. Надоело! Если обязан, пусть назовет сумму - заплачу!

Он с остервенением набросился на бутерброды и не проронил ни слова, пока тарелка не опустела. Денис ждал, прихлебывая кофе. Пусть успокоится.

И Панов действительно успокоился. Допив сок, он выглядел почти так же, как и в начале разговора, только розовые пятна на скулах остались.

- Ладно, за то, что я тут сорвался, извините, - сказал он вполне миролюбиво, - вы, в общем-то, ни при чем, и орать на вас я не должен был. Но достала она меня. Вы даже представить себе не можете, как она меня достала.

- Расскажите.

- Что?

- Расскажите, как она вас достала и почему я не могу этого себе представить.

- Не. - Он отрицательно замотал головой. - Это разговор долгий и глупый, в сущности. Лучше вы расскажите: кто вы, что? А то вы обо мне все знаете, а я о вас - ничего.

Денис протянул фигуристу визитку. Тот самым внимательным образом ее изучил и вернул обратно:

- Не хочу, чтобы Инга случайно увидела, - пояснил он. - А телефоны я запомнил. И все равно хочу вас нанять. Тем более хочу, раз вы не просто так, а целое охранное предприятие с лицензией. Только Инге о том, что покушения прекратились, врать не надо, бесполезно. Она ушлая, обязательно пронюхает, пошлет вас подальше и наймет других сыщиков, а это нам ни к чему.

- Давайте все-таки поговорим о ваших многочисленных врагах, - предложил Денис.

- Поговорим. - Фигурист посмотрел на часы и заторопился: - Только в машине, я уже на тренировку опаздываю.

Они вышли из кафе и вернулись на стоянку под выгоревшими окнами Панова.

- Поедем на моей, - попросил фигурист, - а за квартал до катка я вас высажу, ладно? Не хочу, чтобы нас кто-то видел вместе. Особенно Инга.

Денис не возражал. Хотя если Инга Артемова такая уж ловкая и изворотливая, как ее изображает Панов, об их встрече она все равно сможет узнать. От соседей, например. На Панова все только и пялятся. Он вообще личность известная, а тут еще пожар.

Вырулив со двора, Панов включил лазерный проигрыватель и, барабаня пальцами по рулю в такт музыке, предложил:

- Записывайте. Или запоминайте. Итак, список моих врагов.

Денис предпочел бы воспользоваться диктофоном и попросил выключить музыку - за залихватскими воплями «Gorilas» он сам с трудом слышал Панова, а пленку потом расшифровать будет просто невозможно. Однако фигурист наотрез отказался:

- Никакого диктофона. Инга найдет у вас кассету, и все - конец нашей конспирации. Так, если о нашей с вами встрече ей кто-нибудь доложит, скажу, что вы представились следователем из МЧС, спрашивали про пожар, и все. А с кассетой не отмажешься.

Бо уже диагноз, хмыкнул про себя Денис, паранойя чистейшей воды. Где Инга найдет кассету, как найдет?.. Но пришлось доставать блокнот и ручку. Кстати, а если она найдет записи?..

- Под номером один Инга Борисовна Артемова, - сделав упор на «Борисовна» продиктовал фигурист. - И три восклицательных знака поставьте, потому что обидел я всех примерно одинаково, но Инга среди всех самая мстительная, самая последовательная и самая целеустремленная.

- Давайте вначале поговорим о том, что вы такого совершили, что обзавелись таким количеством недоброжелателей, - предложил Денис.

- Давайте, - кивнул Панов. - Я, между прочим, всего лишь понял в один прекрасный момент, что жил неправильно. На первом месте долг, а себя - побоку. А потом встретил Светку и решил: хватит. Светка - это Светлана Рудина, если вы не в курсе.

- В общем, в курсе.

- Да, и, когда я разобрался, что люблю ее и она меня любит, пришлось выбирать: или она и мы, или все остальное. А люблю я ее больше жизни. Если так вопрос встанет, могу и спорт бросить. Но этого я не хочу, и она тоже не хочет. Поэтому мы решили, что все: будем вместе тренироваться и на чемпионат мира заявимся как Рудина - Панов. Звучит, а? Светлана Рудина - Алексей Панов! - он счастливо расхохотался. - И обскачем там всех.

- И очевидно, Сванидзе можно записать под номером два? - справился Денис. - Или я ошибаюсь?

- Валяйте пишите. Георгий Сванидзе. От Светки он с ума сходит, ревнует жутко, может зарезать, бомбу подложить, пожар, кстати, он мог устроить. Я еще про Ингу хотел сказать. Если Сванидзе действительно на Светке зациклился, то Ингу я как личность особо не интересую, точно вам говорю. Ей важны только деньги и титулы, а тут без меня будут проблемы. Где она еще такого партнера найдет? Нигде. Никто ее выбрыки терпеть безропотно не станет. Дальше пишите Татьяну Весталову и Вячеслава Карпова - тренеры наши с Ингой. Эти ни за что не простят, если я от них уйду, да еще накануне чемпионата мира. А я уйду. Потом Анна Трусова и Ольга Красовская - тренеры Светы и Сванидзе. И им наша любовь поперек горла. Обязательно запишите еще Борис Борисыча Артемова - отец Инги, генерал и тот еще мужик. То есть мужик хороший и до сих пор любил меня, как родного сына, но, если узнает, что я его девочку обидел, застрелит и не поморщится. Еще всякие чиновники из Госкомспорта, Федерации фигурного катания и прочих инстанций, которым мы ломаем игру и которые считают, что ради России-матушки можно и нужно на себя наступать. А то, что Россия от такой пары, как мы со Светкой, может, лишнюю золотую медаль заполучит - они даже предположить не хотят. Еще, наверное, если совсем уж всех перечислять, запишите Ингин фан-клуб, есть такие. Когда в бульварных газетках появились намеки, что у нас с Ингой что-то не заладилось, посыпались всякие угрозы, уговоры, устыдить меня пытались некоторые, а Ингу, конечно, все жалеют.

- Все? - спросил Денис, видя, что фантазия Панова иссякла.

- Вроде бы все.

- И вы совершенно уверены, что покушения на вас вызваны именно вашими отношениями со Светланой?

- Уверен. Потому раньше и не переживал особенно. Меня просто пугали - думали, возьмусь за ум, выброшу Светку из головы. А теперь, когда мы твердо решили, что будем вместе, - могут и убить.

- Вам прямо так и заявляли, когда били? Вас же били?

- И били тоже. Но молча. Сам должен был, очевидно, сообразить, за что бьют. Еще машину вот пришлось новую покупать, из-за того что старая - всмятку, ремонт в квартире надо делать, экипироваться, считайте, с нуля: сумка с двумя парами коньков в смятом багажнике осталась, теперь и вся остальная форма сгорела… - Панов затормозил у тротуара. - Здесь я вас высажу, ладно?

- Хорошо, но есть еще пара вопросов. Вы можете описать нападавших?

- Нет. Всегда били в темноте. Если в подъезде, то предварительно вывинтив все лампочки. Если на улице, только вечером, в темном углу. Когда авария случилась, из-за того что меня подрезали, у «десятки», которая подрезала, стекла были тонированные. Каждый раз это были здоровые, молодые, наверное, парни, но я все равно уверен, что это Инга все подстраивала.

- И все-таки давайте забудем на секунду о Рудиной. У кого-нибудь еще есть причины вас ненавидеть?

- Предположить, что Светка ни при чем и ничего у нас не было?

- Да.

- Ну не знаю… - Панов задумчиво уставился в потолок кабины. - Есть еще американцы Линда Вайт и Роберт Джувелер - наши заклятые конкуренты. Они наобещали у себя в Америке, что возьмут золото на этом чемпионате мира. Золото им светит, только если все наши не выступят. Эти в принципе могли костоломов нанять, но их костоломы по печени бить не стали бы. Они бы колено сломали или руку. - Он засмеялся громко и раскатисто. - Все мои друзья и враги на льду или где-то рядом.

- И никаких проблем с финансами?

- Не-а.

- А я тут случайно нарвался на статейку в каком-то женском журнале, вас в казино видят…

- Вы такую чушь читаете?

- Мы информацию собираем.

- Понятно. Только я не играю. Не проигрываю. И долгов у меня вроде нет. А вообще, финансы не моя сфера, предпочитаю держаться от них подальше.

- И последнее: перед тем как поджечь вашу квартиру, в ней был проведен обыск. Что искали?

- Понятия не имею, - пожал плечами Панов. - Ни ценностей, ни документов, ни компромата дома не храню.

Денис много раз прокручивал в голове разговор с Пановым. Держался тот естественно, эмоций не скрывал. Что он по уши влюблен в Рудину - наверняка правда, что к Инге питает совершенно противоположные чувства - тоже, скорее всего, не врет. А вот по поводу финансов и причин своего пребывания в казино - совсем не факт, что он был абсолютно искренен.

Хотя живет как будто по средствам. Президентская стипендия - долларов 500 в месяц, плюс призовые, если на год раскидать, наверное, тысяч по пять в месяц получится. В общем, и на трехкомнатную квартиру не в центре, и на две машины этого вполне хватает. Может, есть еще доходы - от рекламы, например, гонорары за интервью. Но финансовое положение неплохо бы проверить более тщательно. Предоставлять охрану бандитам совсем не в правилах ЧОП «Глория». Это только кажется, что деньги не пахнут, грязные деньги не просто пахнут - от них воняет. И даже на грани банкротства не хотелось бы зарабатывать таким способом.

Однако веских доказательств причастности фигуриста к околоспортивной мафии все еще нет, и Денис временно успокоил себя: найдутся доказательства, тогда и откажемся работать на него. А Инге… Инге придется объяснить, чем вызваны покушения, и тоже, пожалуй, остановиться.

Кстати, ей бы неплохо предоставить предварительный отчет о проделанной работе. И хочешь не хочешь, надо рассказать о Рудиной. Главное - придумать, как это сделать помягче. Денис просмотрел рапорты. Их накопилось уже изрядно, ничего конкретного выяснить не удалось, но такая задача и не стояла. А как минимум два серьезных покушения были зафиксированы и отрабатываются.

Денис собрался было звонить Инге, но она явилась сама. Влетела в кабинет и с порога спросила:

- Вы уже обо всем знаете? О Леше и Рудиной?

- Я не был до конца уверен, - Денис сделал честное лицо и вздохнул, - поэтому ничего вам пока не хотел говорить.

- Понятно. - Она сняла шубку, уселась, забросила ногу на ногу, сложила на колене красивые тонкие руки и на минуту замолчала. Потом, словно собравшись с мыслями, произнесла четко и с расстановкой: - Это. Ничего. Не меняет.

- То есть?

- Для вас ничто не изменилось. Алеша нуждается в защите, и вы ее ему предоставляете. Без его ведома и за мои деньги.

- Разумеется, - кивнул Денис.

- Правда, теперь я не могу назвать вам срок, когда все закончится. Наш отъезд под угрозой. Сейчас вообще все под угрозой. Но обо всем этом мы поговорим позже. Главное, чтобы вы знали, что нужно продолжать работу.

- Инга, а вы не допускаете мысли, что, после того как Панов во всеуслышание объявил о своих отношениях с Рудиной, угрозы и покушения прекратятся? - спросил Денис.

- Почему?

- Потому что нападения могли быть проявлениями ревности…

- По-вашему, это я избивала его или наняла костоломов? - возмутилась она.

- Я этого не говорил. Но тот же Сванидзе, узнав обо всем, мог. Да и разве только Сванидзе? Вы же сами сказали - под угрозой ваши выступления. Наверное, и тренерам было небезразлично, с кем встречается Панов и что из этого выйдет, и в Федерации фигурного катания беспокоились…

- Большой спорт, конечно, тот еще гадюшник, но все-таки вы преувеличиваете. Да, с Алешей могли поговорить, могли даже пригрозить исключить из олимпийской сборной, но избивать…

- Кстати, Инга, а как давно вы сами узнали о новой пассии Алексея?

- Что у него интрижка, я сразу почувствовала, - вздохнула она. - Видите ли, мы с Алешей знакомы с раннего детства и никто лучше меня его не знает. Но мужчины редко бывают однолюбами. Не принимайте, пожалуйста, на свой счет, однако это научный факт. Мужчине время от времени нужны интимные приключения на стороне. У Алеши до меня никого не было и кроме меня до последнего момента никого не было. - Она вдруг осеклась. - Ничего, что я вам так все рассказываю? А впрочем, вы сами спросили.

- Действительно, спросил.

- Ладно, так вот, когда все началось, я решила не вмешиваться. Алеша очень упрямый, если бы я начала его активно отговаривать, стыдить и вообще, было бы только хуже. Я решила подождать. Это должно было закончиться очень быстро. Рудина совсем не его тип. Она мямля, неженка, поверхностная, несерьезная, наверняка и в постели мало что может…

- Но быстро это не закончилось, так?

- Да, она вцепилась в него как клещ. А он повел себя как настоящий болван. Пусть бы встречались, пусть бы спали. Но зачем же ломать все, что с таким трудом строилось столько лет? Не сможет Алеша с ней кататься. Она толстая, у нее совершенно другая техника, чтобы сработаться, им понадобятся годы. И это когда мы на пике формы! Я уже не знаю, что делать, и не знаю, зачем я вам об этом рассказываю…

- Мы действительно немного отвлеклись, - сказал Денис. - Хотите кофе?

- Не хочу, если есть, налейте мне минеральной воды.

За минералкой пришлось сходить к Максу: у компьютерного гения в холодильнике всегда было чего пожевать, а минералку и пиво он закупал просто упаковками.

Вернувшись, Денис застал Ингу на том же месте, в той же позе, но что-то стрельнуло в голове: она оставалась в кабинете одна не меньше трех минут. Хватило бы заглянуть в стол или в компьютер, перерыть рапорты на столе - как раз тот случай, которого боялся Панов. Но в комнате ничто не изменилось, ни одна бумажка, насколько Денис запомнил их положение, не была сдвинута. Паранойя, хмыкнул он про себя, заразная болезнь, и передается она по воздуху посредством звуковых волн.

Инга, благодарно улыбнувшись, взяла стакан с водой, а Денис налил себе кофе и, закурив, вернулся к прерванному разговору:

- Значит, вы думаете, что не отношения с Рудиной причина покушений на Алексея?

- Денис, я хочу еще раз вам повторить, что люблю Алешу, несмотря ни на что.

- Я понимаю.

- Нет, - она чуть повысила голос, - вы только говорите, что понимаете, а на самом деле думаете: от любви до ненависти один шаг.

- У меня нет оснований вам не верить, - успокоил Денис. - А без оснований я никогда никого ни в чем не подозреваю.

- Ну хорошо, - вздохнула Инга. - Я не знаю, но мне кажется, что… В общем, я однажды видела Алексея в обществе откровенных бандитов. Такие, знаете, типичные: с толстыми шеями, с цепями золотыми, все в черном, в темных очках - быковатые, короче говоря.

- Что значит - в обществе? Они вместе пили, гуляли?..

- Нет, они разговаривали. Это было на стоянке рядом с катком. И мне показалось, что они Алексею угрожают, а он как будто от них отмахивается. Разговора я не слышала, и расстались они как будто вполне мирно. Но… может быть, это они на Алешу давят, может быть, он им деньги должен? Или не должен, может, это рэкет?

- Почему же вы сразу об этом не рассказали? - удивился Денис. - Когда в первый раз приходили.

- Я бы и сейчас не рассказала, если бы он не заявил, что теперь будет тренироваться с Рудиной. На тренировках он был все время рядом со мной, а до и после - под вашим наблюдением. А теперь я не знаю, где он будет работать, с кем, когда…

- Вы хотите, чтобы мы составили для вас список его контактов, передвижений…

- Нет! - воскликнула Инга. - Я не хочу за ним шпионить. Это подло и низко. Я просто боюсь, что Рудина его защитить и уберечь не сможет. Вот и все.

Глава одиннадцатая Ревность

- Десятый год, наверное, уже с тобой катаемся, и все без толку!

Бо случилось месяц назад. Настроение у Светланы было тогда хуже некуда. Накатывало с утра иногда ни с того ни с сего - вечером все было хорошо, приятная усталость после тренировки, бальзам, релаксирующий в душе, очень кстати пришелся. Телевизор даже и включать не стала, решила продолжить повышение интеллектуального уровня, продираясь сквозь мудреный язык Ао. Чтобы хоть страничку осилить, требовалась недюжинная воля к победе. С волей было все в порядке, а потом подъехал Жорка, привез, умница, йогуртов на завтрак. Светлана даже ощутила к нему неясный прилив нежности, что выразилось ночью в постели. Неутомимый сын гор трудился над ней, наверное, час, такого давно уже не было. Чудесный выдался вечер.

На улице взревел мотор грузовика, Света открыла глаза, тут же зажмурилась и опять осторожно открыла сначала один глаз, потом второй. Вот тут-то ее и накрыло. Внезапно она ощутила, в какой неудобной позе лежит - на боку, ноги оттянуты куда-то назад и придавлены тяжелым Жоркой, левое плечо ноет, если рукой пошевелить. Скосив глаза к груди, девушка обнаружила на ней широкую ладонь, и этот, в общем-то, ничего не значащий факт привел ее в ярость. Светлана перевернулась на спину, сбросила с себя чужие руки-ноги и тем самым разбудила Жору. Он промычал что-то вроде пожелания доброго утра и шмыгнул носом.

- Опять ты на меня навалился ночью, слонопотам, ты же знаешь, что я не люблю так, ну жарко мне! - Светлана уперлась взглядом в потолок и вывалила первую порцию претензий.

- Завелась шарманка… - буркнул в ответ Жора, не сознавая еще масштаб своей ошибки.

- Я тебе не шарманка! Ты бы на себя посмотрел. Надо же, еще проснуться не успел толком - и уже начал портить настроение всем подряд. Вот ненавижу, когда ты начинаешь сразу грубить, какой-то грузчик прямо.

- Заткнись, пожалуйста! - Жора вскочил на ноги, отбросив одеяло на Светлану, и поискал взглядом трусы.

Светлана затыкаться не пожелала и продолжила в том духе, что из-за его, Жоркиной, грубой натуры они не могут нормально кататься под классику. Ритм, конечно, Жорка чувствует, танцевать умеет, но не понимает совершенно возвышенности, которая сквозит в музыке того же Шуберта, которого принесла послушать Красовская. Жора мрачно одевался.

- Вот почему Джувелер понимает классику, и Панов понимает классику, и каждый провинциальный Семаков понимает классику, а Сванидзе не понимает?

Ругаться с партнершей Жоре совершенно не хотелось, поэтому он без лишних слов направился в ванную. К тому же он всегда помнил о крылатом выражении: какую бы позу ни принимала женщина, всегда найдется применение в Камасутре.

Светлана резким движением перевернулась на живот, делая вид, что ей безразлично Жорино равнодушие. Это удалось ей без труда, не так уж ее и тянуло к этому волосатому джигиту. В те немногочисленные дни, когда мама жила дома, Света отдыхала - Жора не то чтобы боялся Регину Романовну, но испытывал уважение, поэтому без высочайшего разрешения не смел появляться. О том, чтобы на ночь оставаться, и речи не шло. К счастью для Жоры, суровая Регина Романовна все больше времени проводила в Германии у своего возлюбленного, надеясь, видимо, на благоразумие дочки. Света же была исключительно благоразумна и не портила отношения со старинным другом и партнером, тем более что пока на горизонте алые паруса не маячили и вешаться на шею было не к кому. А мужские руки в доме лишними не бывают. Вот только характер у Жоры Сванидзе не самый легкий, да постоянные намеки насчет свадьбы… Он будто уже и дату знал, а меж тем Светлана замуж пока не собиралась, тем более за него. Нет уж, если и связывать себя узами брака, то только с таким человеком, который поймет ее целиком и полностью. Ну насколько это вообще возможно между людьми. А Жора - не более чем партнер.

Как обычно, полежав в размышлениях минут десять, Света прояснилась лицом и духом, поднялась с кровати и пошла выгонять из ванной Жору. Впереди были часы приятного безделья перед телевизором - нечасто такое выдается за два месяца до чемпионата мира.

День был разгрузочным - только двухчасовая вечерняя тренировка, да и то по облегченной программе. Жора и Света подъехали к спорткомплексу заранее, опаздывать было не принято. В раздевалке никого не оказалось, но голос Красовской доносился с ледовой площадки. Она, видимо, отчитывала кого-то из детей, Леночку или Ирочку. Можно было предполагать, что Трусова в это время молча подмигивала девочкам: мол, не бойтесь, покричит и перестанет.

Светлана осторожно вышла к бортику:

- Добрый вечер, Анна Сергеевна!

Трусова поспешила к ней, радостно приветствуя.

Анна Сергеевна Трусова очень нравилась Светлане - добрая, веселая, еще относительно молодая женщина, способная выслушать и понять, в нужную минуту подать совет или, напротив, воздержаться от комментариев. Ее стремление сблизиться с учениками отпугивало некоторых, например того же Георгия Сванидзе, но Света нашла в ней близкую подругу. Смущало только то, что Анна Сергеевна всегда старательно избегала разговоров о своей жизни и не очень умело давала понять, что эта тема является пока что запретной. Это немного обижало Светлану - рассказываешь и рассказываешь, приятно, конечно, что тебя слушают, но если со стороны посмотреть - человек о тебе все знает, а ты о нем ничего. Коробит такая замкнутость.

Была еще одна особенность у Трусовой, вызывавшая у многих уважение. Анна Сергеевна на протяжении всех тренировок не снимала коньков и каталась за своими детьми по всей арене, показывала, как правильно исполнять тот или иной элемент - превосходно знала все технические тонкости, хотя сложные прыжки, конечно, ей уже не давались. Ее знание техники катания и тяготение к «физике» долгое время мешали ей достигать со своими учениками спортивных вершин, но случай вовремя свел Трусову с Ольгой Анисимовной Красовской.

Вот с Ольгой Анисимовной, мрачной тигрицей из Сибири, Света Рудина ладила похуже. Уж очень Красовская была похожа на ее маму, причем с худшей стороны - тяжелым и непреклонным характером. Да еще и надоедающая ворчливость… Никогда ей ничто не нравилось, всем она была недовольна, даже собственными решениями. Она «специализировалась» по музыке, по элементам танца, сама брала на себя всю хореографию и непрерывно находилась в творческом поиске. Если бы не Трусова, умевшая вовремя останавливаться, Ольга Красовская, наверное, так и не выставила бы на соревнования уровня выше, чем первенство Москвы, ни одну пару.

Зато дуэт Красовская - Трусова уже был известен во всем мире своими громкими успехами. К примеру, четвертым местом на прошлогоднем чемпионате мира - когда совсем молодые, за пределами России почти непоявлявшиеся, малоопытные Рудина - Сванидзе откатались так, что потом в прессе еще долго ходили слухи о подкупе судей, отдавших бронзу Вайт и Джувелеру.

Светлана намотала несколько разогревочных кругов, когда наконец-то изволил появиться ее партнер. Стало понятно, почему он так задержался, - встретился в раздевалке с Лешкой Пановым, заболтался с главным конкурентом. Вообще-то Панов и Инга Артемова тренировались на одном из катков «Динамо», но что-то у них разладилось в морозильной установке. К сожалению, в Москве было всего две площадки, на которых можно было ставить программы высокого уровня. Красовская не очень хотела подпускать опасных соперников на такую близкую дистанцию и выдавать им секреты своего тренерского мастерства. Однако она упиралась несильно, в конце концов, и тренеры, и фигуристы прекрасно знакомы друг с другом, Артемова вообще когда-то рассматривалась как замена Свете Рудиной. Ольга Анисимовна до сих пор считала, что Артемова - Сванидзе - самая перспективная пара в отечественном фигурном катании за последний десяток лет, а мелкие недостатки вроде нелюбви Георгия к классической музыке устранимы. Но раз есть пара Рудина - Сванидзе, значит, надо работать с ней. Но и другим незачем мешать - пусть покатаются у нас пару дней миниатюрная Инга Артемова и изящный Алеша Панов.

Светлану догнала Анна Сергеевна:

- Давай-ка, Светочка, ускорим темп, ты опять слегка сбиваешься с шага на резких поворотах. Следи за ножками, считай шаги, если хочешь.

- Анна Сергеевна, ну не могу я все время следить, я сбиваюсь на другие мысли. Я лучше просто буду кататься и на автомате запомню.

- О чем же таком ты думаешь, что отвлекает тебя от дела?

Светлана несколько секунд сомневалась, стоит ли ей откровенничать с Трусовой. Хорошая женщина, душевная, но все-таки тренер… У нее всегда на первом месте спорт, медали, борьба. Личная жизнь - побоку. Конечно, она никогда так не скажет, всегда очень сочувствует. Но все равно подозрительно это. Расскажешь что-нибудь, а она потом еще использует… В педагогических целях. Ну а кому еще?

- О маме. О Жорке. О молодых людях вообще. - Светлана как крючок закинула: мол, какую из наживок проглотит любимая тренерша. Самое сокровенное - мама, самое легкое - мальчики, самое наболевшее - Жорка.

- Что с Жорочкой такое? Вы не понимаете друг друга на льду? Как же так, я знаю, вы отлично друг друга чувствуете. Что ты такое говоришь?

- Да на льду нормально все. А вот без коньков, так сказать… Ну вы знаете, когда мама улетает, он практически живет у меня, но это ерунда. Проблема в том, что ему самому этого мало. Он хочет обязательно жениться на мне, притом как можно скорее, уж не знаю почему. Что он приобретет, если я выйду за него замуж, - не понимаю. Детей до окончания спортивной карьеры никаких у меня не будет, да и ему они ни к чему. И я не знаю, как ему это объяснять. Я не хочу совсем ссориться с ним, вот как сейчас все есть, так меня устраивает. Что мне с ним делать?

- То есть вообще ты не против того, чтоб выйти за него замуж? - Трусова искоса следила за выражением лица Светы.

- Да что вы! Вот уж за кого я не хотела бы выйти, так это за Сванидзе. Очень надо. - Выражение лица вполне соответствовало эмоциям. - К счастью, у меня есть хорошее лекарство против Жорки - мама. Он ее, по-моему, просто боится.

- Да, мамочка у тебя кого хочешь нагнет. Как наша Анисимовна. - Анна Сергеевна засмеялась. Красовская как раз ругала за что-то десятилетнюю Ирочку, чуть ли не держа ее за ухо. - А если она как-нибудь возьмет да и останется в Германии?

- Бо будет лучшим вариантом для меня самой! - ответила Света. - Я сразу же к ней уеду и вас с собой возьму. Там такой классный лед, с ума сойти, мягонький, никаких хоккеистов не пускают, у них свои катки, с твердым льдом. Нет, я совсем не против Германии. А вы поедете с нами?

- С вами? - ехидно спросила Трусова. - Жору с собой возьмешь?

- Ой! - Света даже начала краснеть. - Об этом я не подумала. Хотя что тут думать - возьму. Там я буду в полной безопасности - мама и дядя Джафар в обиду меня не дадут. Найдем Жоре там невесту получше меня.

- Вряд ли ему понравится твой выбор, - усмехнулась Анна Сергеевна.

…Они проезжали мимо Красовской, и та остановила Свету, а затем подозвала Жору. Нахмурив брови, она сказала:

- Хватит разъезжать, пора делом заняться. Силовухи сегодня почти не будет, но немножко все-таки придется попотеть. Насколько я помню - Анна Сергеевна подтвердит, - проблемы, Георгий, у тебя были с поддержкой через левую руку. Как-то ты Свету нехорошо держал. Давайте-ка несколько раз попробуйте сделать этот элемент, а потом займемся только музыкой. Надеюсь, Панов и Артемова вам не помешают?

Жора и Света, взявшись за руки, понеслись по кругу, Трусова держалась поодаль. Проехав несколько десятков метров, Жора притянул Свету к себе, несколько быстрых движений - и девушка вытянулась у него над головой, опираясь на руки. Так они проехали несколько секунд, после чего Светлана элегантно соскользнула по спине партнера, и они продолжили скольжение, держась за руки.

- Вот молодцы! - догнала их Трусова. - Вот сейчас все правильно, чистенько, как надо. Чтоб точно так же было на чемпионате! На этот раз вы должны быть первыми. К счастью, все обстоятельства за вас. Пока ситуация такова, что вы на первом месте…

- А Артемова - Панов? - удивился Георгий. - Их же все фаворитами считают?

- Леша и Инга на втором, поверьте мне, я вижу: у них сейчас небольшой спад. Американцы - на третьем. Мы можем взять и возьмем золото. Есть очень сильная китайская пара, вы знаете, но это не их год, возможно, в следующем пустят их на подиум или еще позже. А потом Олимпиада… Нет, не будем так далеко загадывать. Но чемпионат мира в ваших руках.

- Анна Сергеевна! - Светлана и Жора произнесли это одновременно и тут же замолчали, улыбаясь совпадению. Жора продолжил:

- Мы, конечно, постараемся, Анна Сергеевна, но нельзя же требовать сто процентов.

- Нет уж, Жорочка, сейчас нам надо требовать, а вам - требования выполнять. Осталось времени как раз столько, чтобы вы и технически были лучше всех, кстати, обратите внимание на тренировку Леши и Инги, и артистизмом блеснули. Анисимовна тут придумала методику - на месяц работы. Может быть, со следующей тренировочки будете с ней работать. За счет артистизма наши всегда выезжали, и сейчас такой козырь нельзя не использовать. А техника у вас на уровне. Так, мы заболтались, давайте еще несколько раз поддержку.

Трусова снова отстала, следя за тем, как Света резко взмывает в воздух и потом плавно опускается на лед. Пока ребята не сделали ни одной ошибки, но сейчас уже должны были начать уставать.

- Жорка, ты как думаешь насчет чемпионата, там все уже куплено и продано, что мы первыми будем? - Света тихонько, чтобы никто не услышал, обратилась к партнеру.

- Не знаю. - Жора был лаконичен.

- Я так боюсь, что нас назовут бесперспективными или еще хуже как-нибудь, если мы провалимся.

- Бо вряд ли.

- Вряд ли провалимся или вряд ли назовут?

- Да возьмем мы чемпионат, что ты, просто надо постараться. - В голосе Жоры послышалось раздражение. - Ну давай поддержку.

Светлана и Жора намотали уже достаточно и подъехали ко входу отдохнуть. Света присела на бортик и осмотрела площадку. В левой части кружились совсем юные одиночницы, надежда Трусовой и Красовской - Ирочка и Леночка, рядом с ними стояла Красовская и что-то строгим голосом объясняла. В правой части тренировали сложные прыжки Инга Артемова и Леша Панов. Их тренер Карпов наблюдал за ними из центрального круга. Что-то в этой картине было новым для Светы, какая-то мысль крутилась в голове, причиняя уже почти физические неудобства. Девушка опустила взгляд и обнаружила, что часть неудобств явно причиняет горячая и влажная рука Жоры, пробирающаяся под костюм в районе талии. Светлана положила на коварную лазутчицу локоть, зафиксировала ее в таком положении и продолжила размышлять над необычностью ситуации. Помог разрешить загадку как раз Жора:

- Впервые вижу, кстати, как Панов и Артемова тренируются.

- Точно! - обрадовалась решению проблемы Светлана. - А я думаю, что-то странное. Просто я тоже никогда не видела Лешку, Ингу и Карпова вместе на льду. Ну-ка посмотрим, пошпионим, что можно интересного из них вытянуть?

Света внимательно стала следить за действиями конкурентов. Через две минуты она тихо сказала, не отрывая взгляда от фигуристов:

- Жорка, смотри, как Панов ласково с Ингой обращается! Как будто это его малолетняя дочка! Она, конечно, махонькая сама, но он и так ей поможет, и этак, и улыбается так обаятельно! Вот видишь, они стоят, тебе не видно, наверное, но он так на нее смотрит… Я бы растаяла, наверное.

- А она и растаяла, - заметил Жора. - Без ума от него. Вешается на шею буквально. Конечно, такой сексапильный блондинчик. На самом деле неплохой, конечно, парень, с чувством юмора. Но хиляк и романтик. Такие долго не выдерживают.

- Ну зря ты так, Жорка. - Свете уже было обидно за Панова. - Не такой уж он и хиляк, все-таки силовые элементы на ура у них проходят. А романтик - это же хорошо!

- А что это ты защищаешь его? Понравился блондинчик? - спросил Жора, изображая ревнивую агрессивность.

- А хоть бы и понравился! - Света продолжила игру. Мимо прокатилась Трусова, окинула взглядом бортик и подъехала к Красовской. - Очень изящный, но и сила в нем есть, признай. За собой следит явно. С головой все в порядке - тоже важно.

- Все в порядке! - Жора даже фыркнул. - Да он не знает, с какого бока к жизни подступиться. Он когда-то мне рассказал свой взгляд на мир. Книжек перечитал - это точно. Он пацифист. Он романтик. Еще, заметь, из него слова не вытянешь про семью. Но все прекрасно знают, что все его призовые уходят на родителей. Он почему-то этого стесняется.

- Ты, Жорка, грубый и злой, - принялась защищать Панова Света. - Я тоже пацифистка, да и романтичная, кстати. И про папу моего ты тоже мало знаешь, и не потому что стыдно, а потому что не стоит об этом говорить.

- Пойдем работать. - Жора оборвал дискуссию и увлек Светлану за собой к тренерам.

Тренировка продолжалась, а Света с удивлением осознавала, что голова ее занята только Лешей Пановым. Она все время норовила бросить взгляд в его сторону, особенно когда они с Жорой проносились мимо. Через несколько минут Светлана поймала взгляд Панова и прочитала в нем, по ее собственным ощущениям, нечто большее, чем интерес к опасному конкуренту. Еще через несколько минут она совершенно в этом убедилась. Панов смотрит на нее при каждом удобном случае! Тут ей пришло в голову, что она сама смотрит на него при каждом удобном случае. Это наводило на исключительно приятные, но неожиданные мысли.

- Ну ты, девочка моя, прямо летать стала под конец тренировки! - Из грез Свету вывел неожиданно довольный голос Ольги Анисимовны. - Только так высоко взлетаешь, что не успеваешь в такт опуститься с небес на землю. Жора уже устал тебя стягивать вовремя, чтобы ты попадала в музыку. О чем таком прекрасном и возвышенном задумалась? Неужели о диетическом питании?

Услышать некое подобие шутки от Красовской - это была фантастика, причем антинаучная. А вот глаза Жоры обещали возврат к суровой правде жизни. Похоже, что он проследил за переглядываниями Светы и Алексея, после чего, недолго думая, сделал выводы, достойные настоящего абрека. Сейчас он выйдет в раздевалку, достанет кинжал, подождет Панова и зарежет его. Чтоб не засматривался блондинчик на кого не надо. Света уже в красках представила окровавленное тело на кафельном полу и Жору с кинжалом. Жора почему-то представлялся в длинном меховом кафтане с золотым шитьем и папахе, а кинжал был усыпан драгоценными камнями. С клинка стекала бурая кровь, Жора скалил зубы и говорил женским голосом:

- Света, ты совсем замечталась, ты слышишь, что тебе говорят?

Светлана очнулась и тревожно закрутила головой, не произошло ли чего. Ничего не произошло, только Красовская и Трусова в один голос говорили об окончании тренировки, о том, что Свете надо еще немного отдохнуть, а завтра прийти со свежей головой, накопив сил за ночь, прямо с утречка (голос Трусовой), часов в десять, как можно раньше (голос Красовской)…

На улице, подходя к машине, Света ткнула Жору локтем в бок:

- Слышал? Ночью я коплю силы, понял? Завтра ответственный день! Пятница - это лучший день недели, потому что за ним будет суббота. А в субботу надо придумать, что делать.

- Надеюсь, я войду в твои планы? - поинтересовался Жора. - А насчет ночи - копи силы, пожалуйста. Играй в бревно. Все равно не получится. Я только к своим смотаюсь, а потом к тебе.

- Насчет планов я подумаю еще. Я тебя и так всю неделю вижу. Отдохнуть хочу.

- Разговорчики! - пробурчал Жора, открывая машину.

Пока они ехали домой, Светлану обуревала жажда деятельности. Вся предполагаемая деятельность касалась Алексея Панова. Думая о нем, Света называла его про себя последовательно Пановым, Алексеем, Лешей и Алешей. Когда дело дошло до Лешечки, девушка ущипнула себя и задала мысленный вопрос: «Что со мной такое? Разберемся! Есть известный мне фигурист Алексей Панов, которого я видела миллион раз на льду. Есть известная мне фигуристка Инга Артемова, которая вешается на шею Панову. Есть известный мне фигурист Георгий Сванидзе, который готов убить из-за меня любого, в том числе и себя, и опять же меня. Что же делать с ними со всеми?» Одна и та же мысль предательски вкрадывалась в подсознание, стараясь завладеть мозгом Светланы. Несколько попыток отогнать эту мысль не увенчались успехом. Когда автомобиль остановился перед подъездом, Света перегнулась через рычаг коробки передач, чмокнула Жору и вышла из машины. Через несколько шагов по направлению к двери она остановилась на ступеньках, закрыла глаза и внятно произнесла:

- Кажется, я влюбилась. Кажется, у меня есть шансы на взаимность. Кажется, я очень хочу увидеться с мамой и все ей рассказать!

Глава двенадцатая Новая версия

- Перекрестный сыск, значит? - хмыкнул Щербак, когда Денис объяснил коллегам, что отныне они работают и на Артемову, и на Панова. - И как же это будет выглядеть? Разделимся на две команды?

- На две полноценные команды нас не хватит, - ответил Денис. - Поэтому, я думаю, Демидыч и Агеев останутся с Пановым. Прятаться уже не нужно, но особо глаза старайтесь никому не мозолить. Остальные - продолжаем разрабатывать старые версии: Панов-игрок, Панов связан с мафией, на Панова наезжает отец-уголовник. И появились новые версии: любовь Панова и Рудиной вызвала чью-то ревность, и она же, любовь, разрушает олимпийскую сборную страны по фигурному катанию. И, разрабатывая эти новые версии, мы неминуемо вступим в противоречие с интересами Инги Артемовой, поскольку Панов уверен, что она первая в списке его врагов. Собственно, из-за этого я и назвал сыск перекрестным. А еще потому, что я уверен: Инга по непонятным мне пока причинам что-то скрывает.

- Денис, а если выяснится, что Панов - бандит? - справился Щербак.

- Бандита мы охранять не станем, об этом я уже думал и все решил.

- Тогда слушай сюда, - сказал Николай. - Панов имел как минимум один контакт с бухгалтером мафии. Около катка мы с Демидычем сфотографировали с виду ничем не примечательную физиономию. Потом я с этой фотографией сходил к бывшим коллегам в МУР, и они по моей просьбе пробили этого человечка. Зовут его Виктор Маркович Гальберт, в далекие социалистические времена был под следствием за расхищение социалистического имущества, в должности главного бухгалтера Стройтреста жульничал со стройматериалами, но дело вел умно, поэтому его так и не посадили. Сейчас он финансовый директор-распорядитель благотворительного фонда «Отрада». А фонд «Отрада» - это детище Султана.

- Султан - это вор в законе какой-нибудь? - поинтересовался Филя Агеев. - Кличка звучная.

- Султан, он же Михаил Константинович Шадрин. - Николай выложил на стол лист бумаги. - Это досье, выпросил копию у бывших коллег. - Вор-рецидивист, вор в законе, четырежды судимый, судимости сняты. Ныне якобы честный, легальный бизнесмен, совладелец пяти ликероводочных заводов, меценат и глава благотворительного фонда «Отрада». А на самом деле Султан возглавляет организованную преступную группировку, предоставляющую «крышу» доброй половине игорных домов и тотализаторов столицы. Опять, между прочим, казино всплывают!.. Султан в постоянной разработке у всех кому не лень: у ФСБ, у МВД, у налоговиков, у таможенников, только взять его не на чем, а скорее всего, дело в том, что самых больших генералов из всех ведомств он давно и щедро подкармливает.

- Но это ведь не доказывает, что Панов бандит? - подал голос Никита Онисимов и, как всегда, покраснел.

- А я и не собирался это доказывать, - сказал Щербак. - Я хотел только сказать, что если в деле замешана оргпреступность, то остальные версии можно пока отложить. А оргпреступность не просто всплывает, - она прет из всех щелей. Султан, между прочим, - близкий друг председателя Госкомспорта Фадеичева. Макс нас уверял, что Панов может быть доверенным лицом Фадеичева, Панов встречается с бухгалтером Султана… Как это, по-вашему, надо расценивать?

- Да, и Инга говорила, что видела Панова в обществе быковатых таких элементов, которые ему якобы угрожали, - кивнул Денис. - Но встреча с этим, как его, Гальбертом у катка не могла быть случайной? Вы уверены, что Панов с ним знаком?

- В том-то и дело, что не уверены, - пожал плечами Николай.

- Есть одно объяснение, обеляющее Панова, - сказал Макс. - Мафиози постоянно трясут известных спортсменов. Я, например, читал, что наших хоккеистов в НХЛ практически всех обложили данью. Могильный из «Ванкувер кэнакс», Житник из «Баффало сэйбрз», Малахов из «Монреаль канадиенс», Федоров из «Детройт ред уингз», да мало ли кто еще! У всех вымогали деньги, и немалые.

- Но ты же сам настаивал, что Панов из мафии? - удивился Щербак.

- А я и не отказываюсь. Просто высказываю еще одну версию.

- Денис Андреевич, а можно мне сказать? - вклинился Никита. - Я узнал, кому принадлежит красная «десятка» с цифрами номера пятьсот семь, которую я видел около катка.

- Ну, не томи! - потребовал Филя Агеев.

- Она зарегистрирована на мать Светланы Рудиной, Регину Романовну Чиркову. Но Чиркова сейчас в Германии, и на «десятке» ездит сама Светлана.

- И что же, она, по-твоему, спровоцировала аварию, в которой чуть не погиб ее любимый? - хмыкнул компьютерный гений Макс.

- Я не знаю, - смутился Никита. - Сванидзе, наверное, мог взять машину. А вдруг за поджогом и за предыдущими избиениями тоже он стоит?

- Значит, нужно посадить его под замок, - отрезал Николай. - Пусть остынет. В конце концов, он не стекла бил и не кнопки на стул подкладывал. Панов в любом из инцидентов мог запросто погибнуть, а за покушение на убийство полагается срок.

- Ну, положим, посадить его никто не позволит, - скривился Агеев. - Кто будет медали зарабатывать и престиж страны отстаивать?

- Ладно, - согласился Щербак. - Значит, пусть важные перцы из Госкомспорта, которые будут его от тюрьмы отмазывать, вдолбят в его грузинскую башку, что пора прекратить вендетту!

- Коля! Ты бы успокоился, а? - попросил Денис. - Чего ты вообще завелся? Вина Сванидзе ни по одному из эпизодов нами не доказана, между прочим.

Щербак только отмахнулся:

- Чистосердечное признание заменяет доказательства.

- В нашем случае. С бо-о-ольшой натяжкой. Может быть. Но у нас, между прочим, и чистосердечного признания нет.

- Будет, - пообещал Николай. - Если виноват, будет обязательно.

- Сванидзе я займусь сам, - решил Денис. - Ты, Коля, раскапывай бандитов, Гальберта, Султана, а параллельно займись Ингой…

- Один, что ли?

- Хорошо, давай на пару с Севой. Кстати, а где Сева? То-то я смотрю, чего-то не хватает…

- Сева в казино, - ответил Агеев.

- Он что, сутками в казино? - удивился Денис.

- А это заведение круглосуточное.

- Ясно. Итак, Николай и Голованов: бандиты и Инга. Никита, выясни, что будет Панову, если он завалит подготовку сразу двух пар к чемпионату мира?

- Как выяснить? - растерялся Онисимов.

- Поговори с большими шишками в Федерации фигурного катания, не знаю… - Денис пожал плечами. - Сходи под видом журналиста, пригласи кого-нибудь в баню, а вообще, тебе интуиция подскажет. Или Макс. Работаешь вместе с ним. А я еще попробую отработать тренеров и отца Инги.

Поскребывая щетину, Голованов приблизился к зеркалу в ванной. Казино, а водка фиговая, подумал он, отфыркиваясь под струей холодной воды. Башка гудит. Потер припухшие глаза и задумчиво сплюнул в раковину. А Донбассу небось, наоборот, все в кайф. Сукин сын, но ведь как подфартило, а?! Четыреста тысяч «зелеными» - уму непостижимо! И ведь к игровому столу с фишками не пошел, сразу в кассу, ничего не скажешь, профи есть профи.

Перекинув полотенце через плечо, Голованов вышел из ванной.

Кстати-кстати…

На радостях вчера они выпили так, что обсуждение интересующего Голованова вопроса отложилось само собой. Как он попал домой, вспоминалось с трудом и фрагментами.

Сева взял мобильный телефон и подошел к окну. Из соседнего подъезда мужчина с женщиной носили объемистые дорожные сумки и складывали их в багажник желтой машины.

В трубке раздавались протяжные, ровные гудки. Донбасс на звонок не отвечал. Голованов посмотрел на часы, машинально проводив взглядом желтое такси с незакрытым, набитым до отказа багажником, и усмехнулся. Вспомнилось, как он сам, будучи лейтенантом, переезжал из одного гарнизона на повышение в другую часть, закинув на заднее сиденье «уазика» только небольшую котомку. Сержант лихо мчал его к отходу поезда, выруливая по непролазной грязи и не обращая внимания на забрызганное лобовое стекло с отсутствующими «дворниками».

Вдруг на дорогу с опушки леса выбежал мужчина в грязной строительной спецовке и отчаянно замахал руками:

- Командир! Ты ж на станцию? Подкинь, а? На поезд опаздываю!

Лейтенант кивнул на заднее сиденье «уазика», и машина с ревом сорвалась с места, разбрызгивая мутные лужи. Голованов снял фуражку и потер уставший лоб. В зеркале заднего вида было видно, как мужик с простецкой, рабочей физиономией (о, какое же это оказалось заблуждение!) нетерпеливо ерзал на заднем сиденье, не обращая внимания на лежавшую рядом солдатскую сумку. На станции он пулей выскочил из машины, махнув в благодарность рукой, и исчез.

Голованов за несколько минут до отхода поезда успел купить в привокзальном буфете лежалых пирожков и бутылку пива. Затем, покрутившись на платформе, завернул по естественной причине за кирпичную будку стрелочника, что стояла между запасными путями, и остановился, раздраженно сплюнув сквозь зубы. Двое мужчин нещадно избивали третьего, уже не сопротивлявшегося, в испачканной кровью спецовке и цеплявшегося из последних сил за выбитые из стены кирпичи.

- С С Бойцы, мать вашу! - Голованов бросил сумку на землю. - Двое на одного, что за дела, а?!

Мужчины обернулись, сверкнув черными цыганскими глазами.

- Тебе чего, служивый? Пера попробовать?

Возле живота лейтенанта сверкнуло лезвие. Но он, схватив на лету руку, с хрустом вывернул ее за спину, и нож вывалился из разжатых пальцев. Толкнув в вывихнутое предплечье, он шмякнул цыгана лицом о стену и одновременно ударил ногой в грудь кинувшегося на него второго.

- Жив? - Голованов, схватив за окровавленный воротник спецовки, поднял с земли своего случайного пассажира.

- Угу. - Мужчина, прижимая ладонь к пробитой голове, с благодарностью взглянул на лейтенанта.

- За что они тебя? Ты вообще кто, а? В милицию бы надо.

- С-суки. - Мужчина сплюнул с кровью два зубы. - Донбасс. С Донбасса я… В ментовскую, говоришь? С Поезд, черт!

За кирпичной будкой дернулся состав и громыхнул сцеплением вагонов. Мерный стук колес пролетел над железнодорожным полотном, все убыстряясь.

- Бежим!

Схватив сумку, лейтенант, толкая впереди себя Донбасса, кинулся к набирающему ход поезду. В трех последних вагонах проводницы, увидев бегущих мужчин, не стали закрывать двери, с интересом наблюдая за бежавшими. Голованов ловким прыжком вскочил на подножку третьего вагона и, отмахиваясь от руки проводницы, наблюдал, как с большим трудом окровавленный Донбасс наконец уцепился за поручень последней двери и повис, пытаясь забросить ноги на ступеньку. Ему это удалось, и он скрылся в вагоне.

…Быстро нажав нужные кнопки на мобильном телефоне, Голованов вновь приложил трубку к уху. Двор опустел, за окном не было ничего интересного. Снова длинные гудки, и наконец он услышал раздраженный сонный голос:

- Да-а.

- Донбасс, это Голованов. Спишь?

- Сплю. Хрен поспишь тут теперь. Ну что хотел?

- Вопросец же к тебе имелся. Помнишь? Не поговорили вчера. Где встретимся-то?

- Нет уж, я сегодня никуда не вылезу. Лучше ты приезжай.

- Ладно. И куда?

В трубке послышалось журчание и плеск воды.

- Я в «Москве» живу…

- Мы все в Москве.

- Только у меня тут люкс, - довольно хмыкнул Донбасс.

Голованов хорошо знал это внушительное сталинское здание. Помимо всех остальных достопримечательностей там имелся магазин «Кулинария», и хорош этот магазин был не только тем, что им когда-то заведовала Галина (ах, Галка, какие с ней связаны воспоминания!), но еще и тем, что в подсобку спускался грузовой лифт, который останавливался на всех технических этажах гостиницы.

По-честному, удобнее было ехать на метро. Но Голованов, едва представил себе раскачивающийся вагон, тут же отказался от этой мысли. Он же не космонавт, в конце концов, терпеть такие перегрузки на следующий день после пьянки.

…Глядя вперед поверх мелькающих на лобовом стекле «дворников», он вспомнил, как впервые встретился с Галиной в плацкарте поезда, когда в очередной раз переезжал в другой гарнизон. Присаживаясь рядом, она ненароком то задевала его ногой под столом, то случайно роняла ему на плечо свою увешанную золотыми кольцами руку.

- Снимете мне сумку? А то я не достану.

- Конечно.

- У меня тут курочка жареная. Хотите? - Чуть улыбаясь, она игриво покосилась на смутившегося лейтенанта. - Мне одной не управиться.

- Н-не откажусь. - Как можно незаметнее он проглотил подступившую слюну.

У Галины случайно оказался и армянский коньяк, и фрукты, и все, что могло быть в то время только у продавца московского гастронома. Вскоре захмелевший и удивляющийся собственному нахальству лейтенант уже обнимал на нижней полке черноволосую, малознакомую ему женщину.

- Скучно. - На следующее утро Галина пришла из вагона-ресторана с початой бутылкой пива и поставила ее перед Головановым. - И укрыться-то нам негде.

Голованов покраснел, опустил голову, искоса поглядывая на соседей.

- Может, в карты перекинемся? В соседнем вагоне в покер играют. - Галина обняла его за плечо, прижавшись грудью.

- Да не умею я в покер. - Он отхлебнул из бутылки. - Вот в «козла» давай.

- Ну в «козла» еще. - Она с усмешкой потрепала его по коротко стриженной макушке. - Пойду развеюсь. Захочешь - приходи.

Выпив пива, Голованов задремал наверху, а когда проснулся, Галины на нижней полке все еще не было. Сунув ноги в ненавистные сапоги, он побрел в соседний вагон. Сразу в следующем после туалета закутке играли четверо. Узкоглазый татарин, дед, весь увешанный орденами, с перевязанной головой Донбасс и его Галка. Судя по выражениям лиц, Донбасс и дед были в выигрыше. И дед, хихикая, стучал сухими костяшками пальцев по руке Донбасса, называя его «внучок». В то же время Галина, взглянув на Голованова, со злым выражением лица бросила на стол карты и встала.

- Пропусти, шахтер хренов!

- Мадам, вы куда? - Донбасс раскинул руки, притворно возмущаясь. - Нет уж, доиграем!

- Ободрал как липку, волчья морда! Ну?

- А, забинтованный, - вмешался Голованов, - пусти женщину.

Тот обернулся, хмуро взглянул на лейтенанта и встал, выпуская Галину из-за стола.

- А что? Все по-честному! Ну пруха мне! Ну?

- Ты в тамбур выйди-ка. Разговор есть.

- Ладно, Голованов, не кипятись. - Галина взяла его за руку. - Я сама дура.

- Погоди. Сам выйдешь - нет?

- Иду.

И тогда в тамбуре Донбасс без звука отдал все, что четырежды на кон ставила Галина. И заверял в своей дружбе до гроба, умоляя только не бить по больной голове…

Припарковав машину недалеко от входа в подземку и поглядывая на сверкающие окна казино (и тут оно!), Голованов ухмыльнулся, когда швейцар с готовностью распахнул перед ним двери вестибюля гостиницы. Поднявшись лифтом на последний этаж, он присвистнул, глядя в окно на развернувшийся перед ним своими башнями Кремль. Стукнув пару раз в дверь, он глухо произнес:

- Открывай. Голованов.

Номер был шикарный. Три комнаты, обставленные имитированной под антиквариат мебелью. В большой зале работала стереовидеосистема. На кой черт Донбассу такая жилплощадь? Впрочем, большому игроку - Этольшое плавание.

- Садись куда-нибудь, что ли…

Донбасс, с мокрыми, торчащими в разные стороны волосами и в махровом купальном халате, плюхнулся в кресло и, поморщившись, вытащил из-под себя пепельницу.

- Ну? Не. Сначала давай выпьем, - сказал Донбасс, осматривал свой изрядно опустошенный бар. - Ну что, бум? - Надо полагать, это означало «будем?».

- Я сейчас больше закуску предпочитаю. - Голованов безразлично махнул рукой.

И тут же как по волшебству появился официант, толкая перед собой столик на колесиках. Донбасс знаком показал ему, что надо налить. Парень метнулся к бару и сделал все как положено, за что получил чаевые.

- Н-да. Миллионер хренов. Казино ты облапошил славно.

- Я - облапошил? - Донбасс с наслаждением опрокинул в рот рюмку и деланно сморщился. - Да мне пруха сейчас. Понимаешь?

- Угу. - Голованов поддел вилкой мясо - кусочек парной телятины. - Я, собственно, не за этим. Мне нужна информация об одном человечке.

- Стучать не буду, - быстро предупредил Донбасс, отправляя в рот еще одну рюмку.

- Будешь, если понадобится, - уверил его Голованов. - Но я тут не за этим. Мне нужен Алексей Панов. Слышал про такого?

Донбасс сделал вид, что думает, закатил глаза к потолку, тщательно прожевывая бифштекс.

- М-мм… И зачем?

- Дуру не гони. Я ж не спрашиваю, что ты со своими несметными тыщами делать будешь. Выкладывай что знаешь.

- Лешка. Фигурист. Красивый малый. Он…

Последующего Голованов не узнал, потому что договорить Донбасс не успел.

В этот момент дверь в номер распахнулась. Голованов с Донбассом разом вскочили со своих мест, и Донбасс закружился волчком вокруг стола, что-то вытаскивая снизу из-под столешницы. В номер ворвались двое в черных шапках-масках и кинулись на них с резиновыми дубинками. Еще трое крепышей, похожих на охранников, с открытыми лицами, закрыв дверь, остановились в прихожей. Донбасс не успел достать что искал и промахнулся, пытаясь заехать кулаком в лицо нападавшему. Его тут же оглушили дубинкой по голове, и он свалился на пол, кажется, потеряв сознание. Голованов, выждав, на лету воткнул в замахнувшуюся на него руку вилку и вырвал дубинку. Ударил ею следующего нападавшего в маске и рванулся в другую комнату. В узких дверях он остановился и рукояткой дубинки въехал преследователю точно в солнечное сплетение. Парень в маске задохнулся, согнувшись в поясе и, не дав ему опомнится, Голованов еще раз ударил его в живот, тараня из комнаты следом за ним вбежавшего с окровавленной кистью. Послав удар через склоненную голову первого, он отшвырнул второго в маске и, прижимаясь спиной к стене, рванул к двери. Двое молодчиков, покинув пост у шкафа, набросились на него, нанося весьма ощутимые удары дубинками. Голованов кинулся к столу и, схватив его за резную ножку, вывалил на них тарелки и следом толкнул стол. У самой двери, промазав дубинкой, он получил приличный удар от последнего, пятого охранника и врезался спиной в дверцы шкафа. Следующий его удар Голованов предупредил, приоткрыв перед собой тонкую створку, и парень, шарахнув со всей дури по металлической рукоятке, взвыл, хватаясь за кисть. Голованов в довершение двинул ему дубинкой по зубам и, открыв замок, бросился в коридор. Дежурная по этажу, увидев мчавшегося к ней мужчину с милицейской дубинкой в руках, поспешила в подсобное помещение, и Голованов, увидев дверь, легко отпихнул с дороги охнувшую тетку, галопом промчался мимо кипевшего на низком столике чайника. Затем по служебной лестнице спустился на один пролет вниз и, оказавшись на техническом этаже, глянул в окно. Перед ним, блеснув мозаикой, во всю ширь навис соседний «Метрополь».

Так, значит, назад.

Он побежал в другой конец коридора, где в углу, как и должно быть, оказались двери кабины грузового лифта. Он поспешно нажал кнопку вызова. Где-то в глубине шахты возникло ровное гудение. В этот момент на лестнице показалось множество спешащих ног, и, уже прыгнув через последние ступеньки на этаж к нему, склонив голову в сбившейся набок маске, тяжело бежал охранник.

- Ну и?! - зарычал Голованов.

Дверцы с шумом открылись за спиной. Он нажал кнопку «минус один», и двери закрылись перед самым носом парня в маске. Но он сунул между ними дубинку, и лифт через мгновение вновь распахнул двери. Голованов, не раздумывая, врезал по бугорку носа под маской, и освобожденный лифт, вздрогнув, поехал вниз.

В подсобке, где мрачный, небритый грузчик сортировал на стеллажах коробки, Голованов, ни слова не говоря, уверенно ткнулся в закрытый кабинет заведующей и с деланным разочарованием поспешил на выход. Продавцы за прилавком не успели опомниться, как мужчина, бросив дубинку под витрину, не спеша покинул магазин. На улице он, не оглядываясь, бросился к своей машине, припаркованной у подземного перехода, ведущего к метро «Охотный Ряд». Сел за руль и вот тут уже сразу потерял сознание: удар с заднего сиденья в затылок был нанесен в высшей степени профессионально. Никто не видел, как ловкие руки стащили обмякшее тело на пол, а машина завелась и отъехала совсем не в том направлении, откуда прибыла.

Глава тринадцатая Перед выбором

Алексей вспомнил, как проснулся в тот день, было это, наверно, два месяца назад, но не встал, а задумчиво валялся в постели. Инга еще спала, по-детски посапывая. Она лежала рядом, доверчиво прижавшись щекой к его плечу, и улыбалась. Золотые волосы рассыпались по груди Алексея. Одеяло съехало на пол. Он скосил глаза и полюбовался ее фигурой - плавный изгиб в талии, трогательные бедра, сильные, стройные ноги, упругая грудь. Золотоволосая фея. Он прикоснулся кончиками пальцев к ее нежно-бархатистой коже и слегка погладил.

- У-у, - капризно сказала Инга во сне и заворочалась.

У Алексея проснулось желание. Он прикрыл глаза. И тут же образ Инги заслонила другая.

В последние дни и недели Светлана Рудина стала его головной болью и причиной бессонницы. Она чем-то напоминала ему мать в молодости, такую, какой он видел ее на свадебных фотографиях. Это потом уже мать поблекла от времени, как и сами фотографии. Почему она выбрала отца? Бывает же так…

А у Светланы даже губы сжаты так же упрямо. Алый рот, горящий взгляд - девушка-вамп, сошедшая с глянцевой обложки журнала. Но это на льду, сценический образ. А в жизни?.. Само воплощение женственности. А еще - никогда не нахамит, не наговорит за глаза гадостей. Нет, Светлана совсем другая, полная противоположность Инге. Уж она точно не станет устраивать истерики из-за не подаренного колечка на Валентинов день. Не будет пилить за подобранного на улице грязного щенка. Света… Смуглая, коротко стриженная богиня. Всякий раз, когда она выходит на лед, в груди Алексея что-то обрывается и сладко падает в бездну. От одного взгляда Светланы мурашки по коже - будто нырнул ночью в омут головой.

На последнем чемпионате России Алексей был растерян, не собран. И все потому, что всего лишь один раз встретился с ней взглядом. Окружающее теплой рекой поплыло перед глазами, сознание помутилось, розовая пелена заслонила собою все. Программу откатал на автомате, даже не помнил как. Вышел на лед - отключился. Очнулся - трибуны ревут, тренеры приторно улыбаются, обнимаются. Результат уже объявили. Достойный, как всегда, разумеется. У Рудиной и Сванидзе оценки намного ниже. А судьи кто? Ясно дело, все свои. Вот бы ему вместо Инги Светлану в партнерши… Он бы им всем показал. Они бы тогда не то что Олимпиаду выиграли, они бы ух! Да они бы вместе таких дел наворотили - Бтизнес бы свой раскрутили, виллу купили бы на Лазурном Берегу или на островах где-нибудь. Приют бы для бродячих животных открыли и дом для бездомных стариков. А потом бы детей наделали - маленьких гениев, эйнштейнов и сальвадоров дали…

Инга прервала его мечты, громко зевнув. Лениво потянувшись, она ущипнула Алексея за живот и пружинисто, как пантера, вскочила. За секунду она умудрилась включить музыкальный центр, сплясать джигу на кровати, скорчить морду недовольному шумом Алексею. Да, фигура у нее, конечно, отпадная.

- Леш, свари кофе, я в душ! - приказала Инга.

Вот такая она всегда. Избалованная, неотразимая и непредсказуемая.

Алексей недовольно оделся и двинулся на кухню. Она, видите ли, примадонна. А он вроде мальчика на побегушках.

- Леш, подай футболку - в шкафу сверху лежит! И фен!

Алексей вздохнул и молча протянул ей желаемое.

Затрезвонил мобильный телефон.

- Да. - Это было первое слово, которое Алексей произнес за это утро. Он прокашлялся и повторил увереннее: - Да. Я слушаю.

В трубке шипело, где-то далеко был слышен вроде бы даже знакомый голос. Он поморщился и приглушил звук музыкального центра.

Из трубки понеслись радостные голоса:

- Леха! Поздравляем! Вы опять первые! Мы за вас, как всегда, болели тут. Вчера даже выпивали по этому поводу. До сих пор вот еще…

Бо были знакомые с детства голоса ребят из Екатеринбурга. Много лет они вместе тренировались у Костышина. После ухода тренера по разным причинам разбежалась и вся группа. И потому, что другого такого Костышина в Екатеринбурге не было и в ближайшее время не предвиделось, и потому, что никто, кроме Алексея и Инги, сколько-нибудь достойных успехов не достиг.

- Да ладно, ребята. Ну какая это победа, так… Вот Олимпиаду выиграем, тогда я вас всех в гости приглашу. Тогда уж погуляем на славу - обещаю!

- О’кей! Мы билеты на самолет прям сейчас побежим заказывать! - Из трубки снова раздалось дружное ржание.

- Как там в Екатеринбурге? - Алексей не был в родном городе уже больше двух лет. Все собирался, собирался, но так и не поехали. Инга была категорически против. В свободное от тренировок время она предпочитала отдыхать на курорте. Тем более что времени урвать удавалось немного. Ей-то хорошо, ее родители каждый месяц прилетают погостить. А у Алексея мать там одна с этим гадом мучается, которого и отцом-то назвать язык не поворачивается.

- А что в Екатеринбурге? Как всегда. Тишь да гладь, божья благодать. Провинция у нас тут. Саня в бизнес ушел, Славик тоже на рынке торгует. Натаха замуж вышла, скоро родит. Мы тебя не сильно на деньги разоряем за телефон?

- Нормально все. А Натаха дает. И умеют же люди…

- Дурное дело не хитрое. А ты что, до сих пор не знаешь, как дети делаются? Спроси у Инги - она девочка сообразительная. - Снова дружный гогот.

- Знаю, но у меня воздержание. Аскеза. Режим дня не позволяет, - в тон ребятам ответил Алексей.

- Костышин привет вам передает. Мы на днях у него были, - уже серьезно прозвучало из трубки.

- Как он?

- На букву «х». Сам знаешь как. Работает охранником. Пить стал. Сильно, до «белочки».

- Может, его закодировать?..

- Приезжай, попробуй сам. Он говорит: «Завяжу сам без всякой посторонней помощи. У меня сильная воля». Только не бросит он. Потому что от тоски пьет. А бросит - повесится.

- Неужели прямо до белой горячки допивается? Непохоже на него это.

- А он вообще сам на себя не похож стал. Осунулся, постарел. Этороду отрастил - на бомжа похож. Сидит в будке, охранника из себя изображает и на балалайке бренчит. Собачья жизнь. Когда напивается, начинает с духами из загробного мира общаться. Они ему про устройство вселенной рассказывают, про ангелов…

На пороге комнаты появилась румяная Инга с феном в руках. Она быстро сообразила, с кем Алексей беседует. Он успел только сказать:

- О, Инга проявилась!

Инга вырвала мобильник у него из рук и с вдохновением выпалила:

- Парни! Я вас всех люблю!

- И мы тебя, Инуля, тоже! Когда приедешь? - громко прошуршало в трубке.

- Скоро! В ближайший отпуск.

- Бо когда на пенсию, что ли, выйдешь? Ну ладно. Приезжайте! Мы за вас болеем всем коллективом. Целуем!

- И мы вас тоже!

Инга с энтузиазмом отбросила мобильник.

- Где мой кофе? - потребовала капризно.

- Ой, я не успел. Извини.

Опять ему приходится оправдываться.

- Ладно уж, я сама.

Инга с чувством собственного превосходства сосредоточилась на кофеварке.

Алексей заглянул в холодильник. Взгляд нечаянно упал на бутылку коньяка. И вдруг жутко захотелось выпить, уйти из этой фальшиво-жизнерадостной реальности в чистый мир грез и сказок. Тоска какая-то, безнадега. Тренировки, победы… Кому, зачем это нужно? Ни одного близкого человека вокруг. Даже поговорить по-человечески не с кем. Инга его уже достала. Наезжает по любому поводу. Вот оно, воспетое в песнях одиночество вдвоем.

Он напрягся и резко выпалил:

- Инга, говорят, Костышин спивается. До белой горячки доходит.

- Да? И что?

- Что значит - и что? Он же нам как отец родной был!

- Бо тебе. А у меня родной отец, слава богу, жив. И не пьет.

Алексей сжал зубы. Что-то часто в последнее время Инга поминает его отца «незлым, тихим словом». Он открыл холодильник и решительно достал бутылку коньяка.

- Леш, ты чего? Ты тоже туда же! С утра употребляют только алкоголики. Не смей!

Инга округлила глаза и брезгливо уставилась на коньяк. Затем перевела взгляд на Алексея.

Он тихо, отчетливо сказал:

- Хватит командовать! Раскомандовалась. У папы своего научилась?

Алексей наклонил голову и исподлобья уставился на нее немигающим взглядом.

Инга секунду взвешивала ситуацию, после чего жестко-насмешливо выдавила из себя:

- В принципе ближайшая неделя у нас свободна.

- Я в курсе. Кстати, тренеры-то на Кипре загорают - вчера отвалили. Бэмэску на мобилу прислали ночью: «Поужинайте завтра без нас. С горячим южным приветом - ваши наставники».

- Вот, они времени даром не теряют! Денежки получили - и вперед. Торопятся жить. Видно, горящая путевка. А ты все тормозишь. Все равно интенсивные тренировки можно начинать только в конце месяца.

- Тренировку никогда не рано начинать, - буркнул Алексей.

- В общем, так. - Инга разозлилась. - Если хочешь стать алкоголиком и скатиться до уровня Костышина - давай начинай прямо сейчас. Потренируйся. Время у тебя еще есть. А я пойду в турагентство и постараюсь провести эту неделю с пользой для здоровья.

Алексей налил себе коньяка и молча выпил. Задумчиво посмотрел сквозь пустую хрустальную рюмку на Ингу.

Инга мстительно добавила:

- Только не забывай, что у тебя наследственность плохая! В плане алкоголизма.

Алексей стерпел и это. Спокойно спросил:

- Инга, за что ты так ненавидишь Льва Николаевича?

- За то, что он оскотинился. Нельзя так опускаться. Надо было бороться за себя и за нас, за свое дело!

Алексей пригубил кофе, налил себе еще рюмку.

- А почему твой отец тогда не защитил его? Он ведь мог бы собрать подписи родителей, выступить от лица…

- Панов, ну ты че, в своем уме? Какой нормальный человек в здравом рассудке в такое полезет? Не станут мои предки никогда в дерьме ковыряться! И потом, дыма без огня не бывает. Наверное, его таки поделом уволили.

- Инга, ты что несешь?! Ты офонарела совсем? Ты когда-нибудь видела, чтобы Костышин хоть пальцем кого тронул?

- Видела!

- Кого же?

- Меня!

- Да ну, конечно! Костышин напился и приставал к девочке-целочке Инге! Хватит пургу гнать!

Инга как-то сразу успокоилась, подобралась. Взяла чашку с кофе и села напротив Алексея:

- Ты что, не видел, как он на наших девчонок в коротеньких юбочках смотрел?

- Ну и что! Он же нормальный, здоровый мужик. Был. Вы же в него все были влюблены поголовно. Я даже ревновал по детству, помнится.

- Б, Леша, ребенок ты еще, - высокомерно процедила Инга. - Да если хочешь знать, то его и уволили за это!

- За это?!

Ошарашенно повторил Алексей и машинально выпил коньяк.

- Погоди, погоди. А ты откуда знаешь? Так это не твой ли папик на него телегу накатал?

- Да пошел ты! В Екатеринбурге все об этом знают. А вообще, сколько лет прошло. Все давно поросло быльем. Если бы не спился, давно бы уже и на работе восстановили, и группу дали. Ладно, я опаздываю в парикмахерскую.

Инга расплескала кофе, покраснела, убежала в другую комнату. Пока Алексей переваривал сказанное, она крикнула:

- Бай! Я машину забираю - ты все равно сегодня не ездок. Созвонимся!

И ускакала.

Алексей задумчиво налил третью рюмку коньяка. Мысль о том, что отец Инги мог приревновать тренера к дочери, поразила его как молния. Эторис Борисович ведь только с виду толстяк-весельчак. А на самом деле генерал-артиллерист. Принимал активное участие в боевых действиях. И на войне, между прочим, стреляют на поражение. Противника уничтожают. Интересно, сколько он людей убил на своем веку?

А Костышин действительно мог показаться генералу противником. Еще бы, ведь Инга была влюблена в красавца тренера без памяти. Папа в те времена для Инги не существовал. Был только один бог и судья. И его звали Лев Николаевич Костышин. И тогда генерал отомстил Костышину за дочку? Запустил в него снаряд из всех орудий? Сейчас Алексею это казалось очевидным. Почему же он раньше до этого не додумался? Генерал души не чаял в дочери и всегда защищал ее от любых, пусть даже надуманных, несуществующих опасностей. Телохранителей ей одно время нанимал. Они как идиоты за ними на соревнования ездили, дежурили на тренировках, шатались с ними по Москве, по клубам.

Нет. Чушь это все. Пьяный бред сивой кобылы. Не может быть, чтобы генерал так поступил с Костышиным. Но кто-то внутри Алексея нашептывал: «Может! Он это специально, чтобы дочь в Москву отправить - к другому тренеру. Ведь просто так Костышин бы своих подопечных не отдал, пусть даже и в Москву - это понятно». Или это все фантазии? Больное воображение?

Раздражение, обида, злость на Ингу - все это захлестнуло Алексея мутной волной.

Он пробормотал в пустоту кухни:

- Даже если это неправда, Инга - сучка. Красивая, стервозная дрянь. И папик у нее гад. Купили они меня с потрохами.

Он выпил еще рюмку и добавил:

- Я же на самом деле Рудину люблю! А почему жениться собираюсь на Инге? Я продажная тварь! Баба, размазня, проститутка.

Он вскочил и с чувством шваркнул чашку с кофе об пол.

Алексей долго бродил по Москве. Грязная Тверская, суетливый Арбат. Он бесцельно заходил в бутики и тут же из них выходил. Посетил Дом художника, заглянул в пару модных клубов. Выпито было уже изрядно, но ноги все равно тянули куда-то. Будто кто-то преследовал, подгонял: бежать, бежать, бежать, не отставать.

- Куда торопишься, красавчик? - подмигнула ему девчонка на Арбате. - От себя не убежишь. Позолоти ручку, всю правду расскажу!

Он сунул ей в холодную ладошку доллар и побежал дальше. Будто ему было куда торопиться. Будто его кто-то где-то ждал.

Вконец измотанный, поздним вечером Алексей осел в каком-то ночном клубе. Дым коромыслом, музыка грохочет. У стойки бара торчали девицы-проститутки и строили Алексею глазки. За столиком слева сидели два парня - очкарики-программисты. Остальные столы оккупировали парочки влюбленных. И только Алексей сидел один - никто не подсаживался, и даже не пытался. Он достал мобильный телефон, повертел его в руках и долго думал: «Кому бы позвонить?» Минут через десять он осознал, что звонить, к сожалению, некому. Друзей у него нет. Были, но раньше, в прошлой жизни. В Екатеринбурге. Родственников тоже, можно сказать, нет. Алексей поежился, нахохлился и закрыл лицо руками, украдкой вытирая набежавшую слезу. Потом решился и набрал телефон генерала Бориса Борисовича - папы Инги. Без пяти минут родственничка.

- Здрасте, Елена Сергеевна. Б я. Да, Леша. А Борис Борисыч дома? Нет? Жалко. Я вот что хочу сказать. Нет, ничего не случилось. Але? Вы меня слышите? Плохо? Ну вот… О чем это я? Ага. Перезвонить? Счас.

Он сжал мобильник в кулаке, помахал им перед своим носом и сказал кому-то в пространство:

- Свадьбы не будет. Не дождетесь.

Сидящая за соседним столиком парочка захихикала. Алексей скрутил фигу:

- Вот вам, а не свадьба!

Компьютерщики сочувственно улыбнулись. Один взял свое пиво и подсел к Алексею:

- Брателла, не женись никогда! Я уже четыре раза в ЗАГС заявление подавал - но, слава Всевышнему, до сих пор свободен. Там же как… В конторе поставят тебя в очередь, назначат торжественный день на месяц, а то и на два вперед. А за это время ты с девочкой уже успеваешь все стадии развития пройти. От постели и до продуктового магазина.

Второй компьютерщик не выдержал, тоже подсел и включился в беседу:

- А я вообще считаю, что постоянная женщина на хрен не нужна. Понимаешь? Свободная любовь - вот это клево. Сегодня я тебя, беби, хочу, а завтра твою подругу.

- От свободной любви зараза всякая бывает,- резонно вставил Алексей. Почему-то ему вспомнилась фраза, которую пьяный отец любил повторять.

- Да ладно тебе, чудила. Ты че такой смурной? Подхватил чего? Не переживай. И тебя вылечат! - Парень хлопнул его по плечу.

Алексею не понравилось такое отношение, он уже было собирался ответить, но тут в сжатом кулаке завибрировал мобильник.

- Да! - зло сказал Алексей.

- Але? Извините, я правильно попал? Мне нужен Леша Панов.

У Алексея внутри все замерло. Враз перестала звучать навязчивая музыка из динамиков. Это был он - тренер Лев Николаевич Костышин. Алексей мгновенно протрезвел. Но голос его выдал:

- Ээ, м-да. То есть да. Это я. Здравствуйте, Лев Николаевич. Хау ду ю ду? Ха-ха. Как поживаете?

- Живем помаленьку. Поздравляю с очередной победой. Что у тебя с голосом? Заболел, что ли?

- Нет. То есть да. Простыл немного. Ну с чем нас поздравлять? Бо же небольшая этапная, запланированная победа. Вот если бы Олимпиаду!

Голос Костышина дрогнул:

- Будет и олимпийская медаль в твоем кармане, Леша. Я верю в вас. Вы у меня прирожденные чемпионы.

Костышин звонил очень редко. О себе никогда не рассказывал, а когда мать говорила Алексею, что Костышин спивается, Алексей не особенно верил: матери, жизнь прожившей рядом с алкоголиком, вечно всякие ужасы мерещатся. И в родной город Алексей, стыдно сказать, с тех пор как в Москву перебрался, ездил всего-то раза три. И все бегом, на визит к тренеру времени никогда не хватало. Захлестнула столица, титулы, чемпионство - звездная болезнь.

- Спасибо, Лев Николаевич. Это ваша заслуга. Я хочу сказать, что наши победы - это все сделали вы. Берегите себя, мы вас очень любим.

Алексей сказал это искренне, забыв про утренний разговор с Ингой. Но где-то в подсознании кольнуло, это отдалось фальшью в голосе.

Костышин продолжил:

- Я-то что. Старая развалина. А у вас с Ингой вся жизнь впереди. Я чего звоню, Леш. У меня тут, гм, откровение про вас было. Очень важно. Ты в Екатеринбург к маме не собираешься случайно? Встретились бы…

- Нет, может, вы к нам в Москву? - неожиданно для самого себя выпалил Алексей. - Давайте приезжайте. Я… у меня для вас предложение одно есть. Тренер хороший нужен.

- Я? - невесело рассмеялся Костышин. - Я теперь никому не нужен.

- Приезжайте, Лев Николаевич. Обязательно и чем скорее, тем лучше.

Алексей спрятал мобильник, подозвал официанта и заказал себе еще виски со льдом. Господи, ведь, пожалуй, только Костышину на самом деле было не наплевать на судьбу Алексея. Почему же он ничего ему не рассказал? Про все наболевшее: про Ингу, про Свету, дражайших тренеров-наставников, которым только давай-давай-давай победы, победы, победы. Алексею больше всего на свете захотелось сесть перед Львом Николаевичем и заплакать, как в детстве. Перед ним ведь можно. Он же не раз видел слезы на глазах у мальчика Леши, будущего чемпиона Европы. Хотя не по мобильнику же об этом… А что, если правда, плюнуть на все? На Ингу, на Весталову с Карповым, и вместе с Рудиной, Светкой Рудиной… Новая пара, а Костышина пригласить тренером?

Компьютерщики все это время о чем-то оживленно спорили. Заметив, что Алексей освободился, они накинулись на него, как голодные звери на добычу.

- Вот ты скажи, брателла, чем жена отличается от проститутки?

Ребята уже опьянели, глаза у них были мутные.

Алексей парировал:

- А чем любовь отличается от секса?

- Ну ты загнул. Любовь - это ненадолго. Это поначалу. Любовь-морковь, цветочки, романтика. Что от нее уже через месяц остается? Скандалы, споры, выяснения отношений.

Второй хмыкнул:

- Или того хуже - беременность.

Первый продолжал:

- И еще люди друг другу надоедают. Хорошо, если мужчина лидер, а если женщина? Аакая стерва берет тебя в оборот. Начинает подавлять тебя, приказывать, денег требовать. И хрен от нее отвяжешься, особенно если у вас уже штампик в паспорте.

- Потому что потом еще вместе нажитое добро делить начнете - квартиру, дачу, машину, детей.

Парни наперебой обсуждали проблемы семейной жизни, а Алексей тем временем пил свое виски и смотрел на девочку у стойки. Как же она на Светлану похожа! Копия. Та же стрижка, такой же обжигающий взгляд.

- Ну ты скажи, тебе секс сколько раз в неделю нужен? - не унимались парни.

Алексей, не задумываясь, ответил:

- Все время.

- В смысле? - Ребята заинтересованно посмотрели на него.

Алексей смутился:

- Ну по-разному. Но, в общем, каждый день, несколько раз.

- Ну ты прям мачо-мэн! А по виду и не скажешь.

- Без обид, брателла, ты в хорошей физической форме. Молодец.

Алексей оставил это высказывание без комментариев, выпил и уже смелее посмотрел в сторону девушки, похожей на Свету. Она все так же стояла у стойки. И все еще улыбалась ему. И уже не казалась такой недоступной. «Вот сейчас подойду и скажу: Светка, я тебя люблю. А она ответит: Леша, милый, и я тебя давно и на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, что это я? Бо не Светка. У нее родинки на шее нет. А-а! Бо клон Светки. Послан судьбой. Чтобы я мог на нее наглядеться вдоволь».

- Брателла, ты чего на эту проститутку пялишься? Купить хочешь? - Парень-компьютерщик криво усмехнулся и снова увесисто хрястнул Алексея по плечу.

И Алексея понесло. Он ударил парня коротким хуком справа и подтвердил удар увесистой левой. От плеча, от сердца. Второй парень слабо ойкнул, попытался защитить приятеля и набросился всем телом. Но Алексей завалил его без труда, ногой в лоб - благо растяжка позволяла дотянуться. В клубе засуетились. За соседними столиками началась паника. Прибежали охранники, но не решились вмешаться и угрожающе стали поодаль. Алексей молотил первого компьютерщика еще долго, пока не сбил себе кулаки до крови. При этом он периодически поглядывал на расплывчатую фигуру у барной стойки, так похожую на Светку. В голове у Алексея все звучало обидное слово «проститутка». А девушка курила и ободряюще улыбалась в клубах дыма, не отводя от Алексея горящих, черных, как уголь, глаз.

Глава четырнадцатая Пропажа

Станция техобслуживания «Люкс» с большим трудом выживала в жесткой конкурентной борьбе. Когда развелось столько специализированных салонов, универсалам приходилось туго. Счастливые времена, когда хороший автослесарь ценился на вес золота и клиенты писались в очередь на месяцы вперед, давно канули в Лету. Теперь клиенты были на вес золота и относились к ним поэтому бережно, с трепетом, бросались выполнять малейшую прихоть, старались прельстить низкими ценами, короткими сроками, качеством и гарантией. Но все равно, чем дальше, тем тяжелее становилось сводить концы с концами. И два автослесаря, каждую ночь дежурившие в гараже на всякий случай: вдруг авария или кому-то понадобится эвакуатор или у кого-то среди ночи застучат пальцы, а он как раз окажется поблизости, - по большей части сидели без дела. Смотрели телевизор, резались в дурачка, просто спали, иногда только приходилось завершать незаконченную днем работу, но это редко. По «Нашему кино» шел скучноватый советский фантастический боевик «Посредник». Сергей и Олег, зевая наперебой, пялились в экран телевизора, когда в закрытые ворота гаража кто-то громко забарабанил.

- Клиент? - неуверенно предположил Сергей.

Сон как рукой сняло. Механики нацепили промасленные фирменные кепочки, схватили первое из инструментов, что попалось под руку, - имидж прежде всего: клиент должен видеть, что работа спорится днем и ночью. И бросились отпирать ворота.

Но за воротами не было никакой машины, а стоял низкорослый парень в черной кожаной куртке, под которой бугрились накачанные мускулы, и в закрывающей все лицо спецназовской шапочке с прорезями для глаз. И парень этот держал в руке пистолет.

Дальше все развивалось быстро и нелепо. Хриплым полушепотом парень приказал бросить отвертку и домкрат, которые Сергей и Олег продолжали сжимать в руках. Потом парень бросил Олегу кусок бельевой веревки и приказал связать Сергея. Когда с этим было покончено, Олегу пришлось встать на колени и выставить руки назад, и руки тоже были связаны. После этого слесари получили еще по куску скотча на рты и, подгоняемые дулом пистолета, оказались в тесной подсобке, которую работники СТО использовали в качестве гардероба и где стояли два шкафа: один с рабочей одеждой, другой - для верхней. Дверь за ними захлопнулась и была подперта с другой стороны чем-то тяжелым.

Механики слышали, как гремит железками грабитель, и недоумевали: что он собирается украсть? А грабитель, вооружившись монтировкой, направился к белому «опелю» со смятым багажником. Сиденья были вынуты, обшивка почти вся снята, и из салона хорошо просматривались спрессованные внутренности багажника. В багажнике не было ничего, за исключением запаски, которая так вдавилась в покореженный металл, что извлечь ее можно было только с помощью автогена.

Тихо ругнувшись, грабитель поспешил в «стекляшку» - кабинет со стеклянными стенами, где днем сидел директор СТО, а по ночам дежурные слесари смотрели телевизор. Обшарив все шкафы и заглянув в каждый угол, грабитель замер в растерянности. Того, что он искал, не было. Он кружил по гаражу, осматривал ямы, ящики с инструментами, ворошил кучу ветоши, обыскал даже туалет.

В конце концов выворотил с помощью фомки два лазерных проигрывателя из стоявших на ремонте иномарок, сковырнул с колес легкосплавные диски, сунул все это в большую спортивную сумку. Потом вернулся в «стекляшку», все той же фомкой выкорчевал встроенный в письменный стол маленький сейф, его тоже сунул в необъятную сумку и, сгибаясь под ее тяжестью, покинул СТО.

Шум стих, но Сергей и Олег подождали для верности еще не менее получаса и только после этого помогли друг другу освободиться, вызвали милицию и позвонили своему шефу. Наряд приехал на удивление быстро, но грабителя, конечно, задержать не смог. Пострадавшие слесари не знали, ни на каком автомобиле приезжал грабитель, если он вообще был на автомобиле, ни в каком направлении он скрылся, не были уверены, один он был или, когда их заперли в подсобке, на помощь первому накачанному парню подоспели еще люди, короче, мало чем могли милиции помочь. А владелец СТО вслух благодарил Бога за то, что никогда не оставлял в сейфе значительную сумму - вор вместе с сейфом унес всего рублей триста наличными.

Денис полдня ломал голову над исчезновением Голованова.

Бо было событие из ряда вон. Не то чтобы оперативники «Глории» никогда не пропадали, им случалось одновременно работать над разными делами и бывать чуть ли не в противоположных концах города одновременно. Но все и всегда оставались на связи. Молчание же Севы Дениса настораживало. Тем более что Сева был оперативник в буквальном смысле слова: из всех сотрудников «Глории» он меньше других был склонен к натужным рефлексивным размышлением и больше - к непосредственному физическому действию. И вот он словно испарился. Домашний телефон Голованова не отвечает. Мобильный телефон отключен. Машину его ни на стоянке возле дома, где он обычно парковался, ни возле офиса агентства Денис не обнаружил. Значит, что? Голованов куда-то уехал и отключил телефон? А какого, спрашивается, рожна? Что, выполнять свои служебные обязанности и работать по Панову уже не обязательно? Пушкин за нас будет корячиться? Не будет, у него своих дел по горло.

Старший оперуполномоченный Иннокентий Михайлович Пушкин - заслуженный работник МУРа, которым, кстати, безмерно гордился Вячеслав Иванович Грязнов, частенько помогал Голованову, Денису и компании в различных деликатных вопросах. Некогда Пушкин с Головановым вместе ловили жуликов и прочих нехороших граждан, а дальше их дороги разошлись. Пушкин наотрез отказался уходить в частное охранное предприятие с государевой службы. Но с Севой они оставались по-прежнему близкими приятелями. Почти как в гоголевском «Ревизоре». «Бывало говорю ему: „Ну что, брат Пушкин?“ - отвечает бывало: „Так как-то все…“ Большой оригинал».

Вообще-то и муровский Пушкин был личностью довольно эксцентричной. Например, он не признавал автотранспорта и, когда это было возможно, передвигался исключительно пешком. Точнее, бегом. Учитывая, что жил Пушкин в Измайлове, каждое утро путь до Петровки, 38, предстояло преодолеть немаленький. Но Пушкин был сделан из железа. Коллеги-муровцы однажды интереса ради заставили его поучаствовать в соревнованиях по триатлону, этому нечеловеческому испытанию, так называемому виду спорта, где рехнувшимся физкультурникам нужно без отдыха бегать, плавать и ездить на велосипеде немыслимое количество километров. Тут как раз случилось международное соревнование на призы Московской мэрии, в котором принимал участие рекордсмен Европы, родом из Исландии, по фамилии Гудмунсдоттер. Исландцу было слегка за сорок, и был он полицейским из Рейкьявика, то есть коллегой Пушкина. Разумеется, Пушкин выиграл, к общему муровскому удовлетворению и изумлению остальной части болельщиков и специалистов. Причем, как говорят спортивные комментаторы, за явным преимуществом. Выиграл - и тут же потерял к странному, немилосердному виду спорта всякий интерес. Напрасно сам президент Международной федерации триатлона лично приезжал на Петровку уговаривать неразумного спортсмена не прерывать блистательную карьеру. «Какую карьеру?! - возмутился Пушкин. - У меня сходка воров в законе в Домодедове намечается!» И под насмешливым взглядом Вячеслава Ивановича Грязнова президент федерации уехал несолоно хлебавши.

Вспоминать о том, что Пушкин любил купание в проруби, наверно, даже как-то мелко. Но с другой стороны, не лишним будет упоминание о том, как однажды он покорил… Северный полюс. История эта покрыта мраком, достоверно известно только, что лично президент вручал Пушкину в Кремле орден Мужества. Суть истории, в общем, банальна: один серьезный преступник в бегах сумел затесаться в полярную экспедицию. Тогда было принято решение о дополнительной поисковой экспедиции на собачьих упряжках, состоящей из двух человек. Руководил ею известный путешественник и искатель приключений, никогда в принципе не отказывавшийся ни от одной авантюры, а Пушкин был его штурманом и личным составом одновременно. В результате преступника благополучно повязали прямо на полюсе - это был уникальный случай в истории мировой криминалистики. В кабинете Грязнова-старшего висит фотография: с десяток улыбающихся мужиков стоят на полюсе возле российского флага. Один из них - в наручниках.

В довершение образа незаурядного сыщика уместно сообщить, что он был лыс как бильярдный шар и обладал немигающим змеиным взглядом. Пушкину нравился Лермонтов, а вот своего великого однофамильца Иннокентий терпеть не мог. А еще, припомнил Денис, он любил американского писателя О. Генри…

Да, но что стряслось с Головановым в самом деле?!

Макс поведал Денису, что накануне Голованов просил его поискать самое точное определение Игры, и Макс выдал ему справку от голландца Хейзинги. Продемонстрировал он ее и Денису: что-то в том духе, что игра есть добровольное занятие, с целью, правилами, с радостью и напряжением. Ну и что? Ну и ничего.

Больше ничего ценного (да и это-то было не слишком) компьютерный монстр добавить Денису не смог и вернулся к своим мониторам и клавиатурам. А Денис сделал единственно доступный ему вывод: Голованов обратился к услугам своего информатора-игрока. О наличии этого субъекта Денис знал не больше, чем остальные сотрудники «Глории»: информатор есть информатор и контактировать с ним должен один и тот же оперативник. Если Сева исчез после того, как обратился к своему информатору, то надо искать последнего, как бы трудно это ни было, потому что очень может быть, он и окажется последним, кто видел Голованова.

Записных книжек у Голованова отродясь не водилось, все нужные телефоны он умудрялся держать в голове, так что искать какие-то концы у него дома было бессмысленно. Иное дело - Пушкин, с которым Севу связывала давняя тесная дружба, даже покрепче, чем с глориевскими «афганцами» - Демидычем, Колей Щербаком или Филей Агеевым. Кто знает, может, Пушкин и подкинет ценную идею. И Денис, костеря Севу на чем свет стоит за то, что по его милости с расследования по Панову сняты уже два человека, развернул поиски в новом направлении.

Однако к полудню он не смог найти Пушкина ни дома, ни на работе, молчал также сотовый телефон, которым Иннокентий Михайлович просил пользоваться в самых экстренных случаях. Для Дениса такой случай настал. И что? И ничего. Звонить дяде.

- Только быстро, - хмуро бросил в трубку Вячеслав Иванович. - Меня к замминистра вызывают. У него несварение.

- А ты, значит, дядя Слава, узкий специалист? - съязвил Денис.

- Бо фигура речи. Не томи, я уже в дверях.

Денис хотел было пожаловаться на жизнь в принципе и на исчезновение Голованова и в придачу Пушкина - в частности, но выходило, что на это нет времени.

- У Севки Голованова есть знакомый игрок. Из бывших шулеров. Этольше ничего не знаю. Пропали оба.

- Голованов пропал?!

Грязнов-младший даже почувствовал, как нахмурился дядя, и понял, что еще одно его, Дениса, неверное движение, и замминистра может сегодня начальника МУРа не увидеть вовсе.

- Да не то чтобы пропал, - лихорадочно забормотал он, - скорее аккумулятор в телефоне сел, и вообще…

- Ну-ка не мути воду! - потребовал Грязнов-старший.

- Еще Пушкин твой исчез, - виновато добавил Денис, хотя уж к этому он никак не мог быть причастен.

- Пушкин при деле, - строго сказал дядя. - Не путай божий дар с яичницей. - Пушкин сопровождает Блока.

- Кого?!

Оказалось, что Блок, точнее, Гюнтер Блок - немецкий министр внутренних дел - пребывает сейчас в столице нашей родины городе-герое Москве с неофициальным, но очень дружественным визитом, в ходе которого министерское начальство распорядилось выделить для его экскурсий лучшего оперативника городского уголовного розыска, что было господину Блоку особенно приятно, поскольку он свою карьеру начинал также в немецком управлении уголовных преступлений. Говорят, что служба в годы его молодости протекала бурно: за первый год во вверенном Блоку участке было зарегистрировано аж тринадцать уголовно-наказуемых преступлений.

А сейчас замминистра внутренних дел вызывал Вячеслава Ивановича, поскольку возникла патовая ситуация: господин Блок пожелал прокатиться в знаменитом Московском метро и пожелал это сделать в гордом одиночестве, чтобы насладиться полнотой впечатлений. Он спустился на станции «Площадь Революции», чтобы собственными глазами лицезреть эти нереальные памятники - группы странных вооруженных людей, притаившиеся в нишах по всему перрону, - об этом ему рассказывал немецкий министр юстиции, господин Блок отказывался верить, но все оказалось именно так - и это было что-то! Господин Блок даже сфотографировался там с партизанами, матросами и еще какими-то бандитами. Потом министр должен был перейти на станцию «Театральная», а оттуда доехать до «Белорусской» и подняться на поверхность, где его уже поджидал Пушкин со служебной машиной. Все получилось по плану, за исключением того, что из внутреннего (!) кармана кашемирового пальто у господина Блока исчез бумажник крокодиловой кожи, стоимость внутренностей которого многократно превышала стоимость всех родственников рептилии, из живота которой был изготовлен упомянутый бумажник.

В свете новых обстоятельств Грязнов, приехавший разбираться с этой некрасивой историей лично, открепил Пушкина от немца и в качестве факультативного времяпрепровождения послал его к Денису. Денису пришлось накормить опера обедом в ближайшем «Ростиксе» (четыре куриных грудки, две чашки бульона и не меньше килограмма жареной картошки), после чего тот изрек одно-единственное слово:

- Донбасс.

- В смысле?! - Денис уже вертелся как на раскаленном противне. - Холодильник «Донбасс»? Донецкий каменноугольный бассейн?

- Игрока зовут Донбасс. Знакомого Севкиного. - Пушкин был традиционно немногословен и говорил хоть и не в рифму, но необыкновенно веско.

- А… ты его знаешь?

- Видел пару раз мельком. Это, я скажу, игрочила конкретный. Этольшие деньги делает. Доктор.

- Доктор? В каком смысле доктор? Что значит доктор? Доктор наук?

Пушкин посмотрел на Дениса если не с жалостью, то с состраданием.

- Доктор - означает умный, опытный и нахальный игрок одновременно.

Денис невесело вздохнул от такой перспективы:

- Как же его найти, такого талантливого? У него небось нора такая, что с собаками не достанешь.

- Сомневаюсь. Это такой специфический тип гастролера. Он квартиру снимать не станет. Приезжает в Москву, селится в гостинице, где-нибудь в самом центре, в сосредоточении игорных заведений. Живет там полгода. Уезжает.

- Полгода, говоришь? Хорош гастролер.

- Такая, значит, модель бизнеса, - пожал плечами Пушкин.

- О! - оживился Денис. - Тогда в МУРе про него наверняка все знают. За полгода-то он успеет наследить капитально. Наверняка!

- Не дергайся, Денис. Ты забыл, что шулер он - бывший. А сейчас Севкин Донбасс чист. Я бы знал.

- Вот черт. - Денис поскреб подбородок. - Прошерстить разве центральные гостиницы?

- Правильно мыслишь, - кивнул Пушкин.

- Но ведь их же до черта! Я это неделю делать буду! Подожди… Если Севка пропал, после того как отправился к Донбассу, то… то что?

- Что? - равнодушно повторил Пушкин.

- А я знаю?! - разозлился Денис. - Я в уголовном розыске не служил! Я в голову к Голованову не залезу! Вот ты бы что сделал, где бы ты с Донбассом встретился? В казино?

- А в других местах такие, как он, и не бывают. Гастролеры только спят и играют. Еще иногда пьют. Когда бессонница.

- Так в каких казино Донбасс играет? - наседал Денис. - Как вычислить? Его же другие крупные игроки знают, наверно?

- Знать-то знают, только тебе это не поможет.

- Почему?

- Потому. Во-первых, вот так за здорово живешь они на него наводить не будут. Надо забирать на Петровку и прессовать. А основания? Кроме того, вряд ли кто знает, где он в конкретный момент находится.

- Не понимаю.

- Ни одно серьезное заведение не потерпит у себя такого вампира целых полгода. Он наверняка казино чередует. В центре что у нас есть? - Пушкин посмотрел в небо. - «Шангри Ла» есть, «Голден пэлас», «Европа», «Пекин»… нет, «Пекин» на ремонте, тогда еще «Титаник», хотя он уже на Красной Пресне, ну там «Студио» какое-нибудь, «Амбассадор», «Оазис», «Голицын», «Метрополь», «Империал», еще «Винсо гранд» на Таганке…

- Да хватит! - взмолился вспотевший Денис. - Что мне с ними делать?!

- На вот фанты выпей. В первую очередь отсортировать те, которые находятся при гостиницах. Это значит «Метрополь», «Амбассадор», «Оазис».

- А! Я понял. Доктору нужен комфорт и стабильность. А тут - казино под боком. В «Рэдиссоне», кстати, тоже есть, - внес свою лепту Денис.

- Верно, «Гран-при» называется. И еще «Космос», но он уже на ВДНХ, так что не стоит пока туда лезть.

- Почему - не стоит? Почему только те, что в центре?

- Потому что в Москве с утра и до вечера - что? - тоном учителя, которому приходится объяснять таблицу умножения неисправимому тупице, сказал Пушкин.

- Что?

- Пробки.

- Пробки? - действительно туповатым голосом переспросил Денис.

- Конечно. Допустим, игроку надо срочно переместиться из одного заведения в другое. Допустим, сидит он в «Метрополе», а ему верные люди отсигналили, что в «Шангри Ла» появился клубный игрок в покер с толстым кошельком. Баклажан.

- Что такое баклажан?

- Потенциальная жертва. Он же беленый лох, барашка или рундук. И нашему Донбассу надо срочно оказаться там. Это можно и пешком сделать. А вот если, допустим, этот баклажан, беленый лох или барашка…

- Или рундук, - вставил способный ученик Денис.

- …или рундук появится где-нибудь в казино на Ленинском проспекте или на Профсоюзной, тут уж есть все шансы не успеть. Так что начни с гостиниц, Денис, не прогадаешь. А прогадаешь - невелика потеря, глядишь, Севка и сам за это время появится. Что ты его, не знаешь, что ли?

Глава пятнадцатая В коридорах Госкомспорта

Коридоры Госкомспорта встретили Алексея и Светлану зловещим молчанием. Казалось, что каждый человек, попавшийся им по пути до кабинета Фадеичева, смотрит на них как на прокаженных. Даже старенькая уборщица как-то особенно сердито громыхала своими ведрами. Еще на улице Алексей краем глаза заметил, что Ингина машина уже припаркована, как обычно - в нарушение всяких правил. Это значит, что вся честная компания: Инга, Сванидзе, Весталова и Карпов - уже собралась в кабинете главного спортивного чиновника страны.

- Лешик, я боюсь, - пробормотала Светлана, - может, не пойдем? Сейчас они все орать начнут на нас. Не люблю я этого.

- Свет, что за детский сад? Ты что, из фигурного катания вылететь с треском хочешь? Будем на свежем воздухе занятия с пенсионерами проводить? На носу чемпионат мира, мы должны участвовать. Главное, что мы нашли тренера. Ну-ка посмотри на меня.

Светлана, прильнув к Алексею, подняла на него свои зеленые глаза. Она действительно почти дрожала от страха. Алексей приобнял ее за плечи и погладил по пушистым рыжим волосам.

- Свет, мы же все решили. Это главное. Ты меня любишь?

Девушка неуверенно кивнула, и они вошли в кабинет, держась за руки.

- Так, голубки, заходите, заходите. Что это вы надумали. Пошутить изволили? - Фадеичев расхаживал по кабинету, прикидываясь гостеприимным хозяином.

- Нет, Семен Иванович, мы это серьезно, - решительно произнес Панов.

- Ха-ха-ха, серьезно. Сменить партнера за месяц до чемпионата? - угрожающе хохотнул Фадеичев. - Татьяна, Вячеслав, вы у нас опытные спортсмены и тренеры чемпионов. Скажите мне, я все-таки не фигурист, я хоккеист, знает ли история фигурного катания о таких кульбитах? Лучше бы вообще вид спорта поменяли. Панов бы в хоккей пошел - подумаешь, наука. Там тоже на коньках бегают. А Рудина бы с трамплина на лыжах прыгала. Прыжок-то хороший, говорят. Не все ли равно, где прыгать. Правильно я говорю?

Весталова и Карпов, расположившиеся в огромных кожаных креслах в углу кабинета, угодливо подхихикнули. Инга сидела, высокомерно вздернув нос, на диванчике у входа. Сванидзе как потерянный стоял у окна и пялился на улицу, стараясь не принимать участия в разговоре.

- Ну порезвились, мои дорогие, пора и честь знать. И так уже из графика тренировок выбились. Я понимаю, любовь-морковь, чувства всякие, погуляли - и хватит. Чемпионат мира - это вам не шуры-муры крутить. Я вашу заявочку на смену пары сейчас порву тут торжественно, и пусть все вернется на круги своя. Вот выиграете золотые да серебряные медали - тут уж кому что достанется - и будете отношения выяснять. Согласны? - довольно пророкотал Фадеичев, сам умилившийся своей дипломатичности.

- Конечно, Семен Иванович, ребята погорячились. Тренировки, перенапряжение, вот и мысли всякие бредовые в голову лезут, - пропела своим грудным контральто Весталова, - Мы с Вячеславом перед Олимпийскими играми тоже однажды друг с другом поцапались. Чуть до развода дело не дошло.

- Да плевать мне на ваши разводы! - вдруг внезапно рассвирепел чиновник - Вы о медалях должны думать, а не о личной жизни. Речь президента о важности спорта в жизни нации слушали? Слушали, я вас спрашиваю? Престиж страны кто будет поднимать? В парном катании русские всегда были первыми. А тут своими руками гарантированные места губим. Что вы, клоуны чертовы, вытворяете?

Татьяна пропустила мимо ушей очевидную грубость Фадеичева и примирительно проворковала:

- Так мы с Вячеславом Викторовичем вовсе не против продолжить тренировки с нашими парами. Это Алексей у нас заупрямился.

- Ну, Алексей, давай извинись перед Ингой и своими тренерами, и мы торжественно отмечаем возвращение блудного сына.

Фадеичев уже отправился к своему офисному бару за бутылочкой коньяка, радуясь в душе, как легко ему удалось разрулить эту заморочку с «неправильно» влюбленными спортсменами.

- Вы не поняли, - решительно произнес Алексей. - Мы со Светланой твердо намерены тренироваться вместе. Менять своего решения мы не собираемся. Никакого возвращения не будет. Мы со Светой будем выступать на чемпионате и победим.

- Да что ты, сопляк, себе позволяешь? - взвился председатель Госкомспорта. - Страну подводить из-за своих поблядушек? Ты сначала отработай все, что родина в тебя вложила, а потом выпендривайся по полной программе. Тебя с пяти лет бесплатно тренируют.

- Во-первых, не с пяти, а с шести. Во-вторых, если бы не наши родители, детский спорт в начале девяностых полностью бы загнулся. Не знаю, в чем заключалась бесплатность, но моя мама тратила последние гроши на костюмы, коньки, поездки на сборы. А если бы не Ингин отец, то тренировались бы мы на замерзших лужах. Так что родиной вы нас не попрекайте.

- Ах ты сосунок! - Фадеичев окончательно рассвирепел и орал чуть ли не с пеной у рта. - Да я тебя в бараний рог согну! Ты у меня пирожками на вокзале торговать будешь! Дисквалифицирую, к чертовой матери. Сдохнешь под забором где-нибудь!

- Семен Иванович, - Алексей, несмотря на гневный натиск, не потерял самообладания и говорил тихо, но твердо, - или мы катаемся вместе со Светой, или вообще кататься не будем. Оснований для дисквалификации у вас сейчас нет.

Дверь со скрипом приоткрылась, и в кабинете появилась Марья Петровна, преданная секретарша Фадеичева. Решила отвлечь шефа от бессмысленного и неприятного разговора.

- Семен Иваныч, в деле с допингом лыжников все прояснилось. Наши оказались чисты. Только что звонили из антидопингового контроля. Извинялись.

Фадеичев на какие-то доли секунды вышел из гневного припадка и вспомнил про себя: вот раньше были времена. Пригрозишь исключением из партии или комсомола или службой в армии - и нет инцидента.

Он с непроницаемым лицом сел за свой рабочий стол, пододвинул к себе папку с заявлением Панова и уставился в бумаги.

- Ну-с, говорите, что выступать будете только вместе? А кто вас тренировать будет? Татьяна Игоревна, вы будете тренировать этих перебежчиков?

- Нет, - твердо ответила Весталова, - это абсолютно невозможно. Аб-со-лют-но!

- И с кем же вы, голубчики, намерены тренироваться?

- Лев Николаевич Костышин готов нас взять, - подала голос Светлана Рудина. - Он прекрасный тренер.

- Костышин? Бо кто такой?

- Бо детский тренер из Екатеринбурга, - подсказала Весталова. - Инга с Лешей у него тренировались, когда были совсем маленькими.

- Ну-ну, вот детского сада на чемпионате мира нам именно и не хватало. - Фадеичев явно терял интерес к происходящему. Может быть, потому что уже принял решение. - Значит, так, вы, двое перебежчиков, можете тренироваться с кем угодно. После того как пролетите на чемпионате мира, со сборной распрощаетесь. Вместе с Костышиным будете детские утренники на школьных катках проводить. Можете идти. Артемова и Сванидзе - тоже свободны. А вы, Татьяна Игоревна и Вячеслав Викторович, останьтесь. Разговор есть.

Инга и Сванидзе вышли из кабинета первыми и быстро прошли на стоянку к Ингиной машине. В салоне автомобиля они о чем-то оживленно заспорили. Панов и Рудина ушли от Фадеичева в странном состоянии: они не верили, что им удалось настоять на своем, не знали, радоваться им или печалиться, и были скорее обескуражены, чем воодушевлены.

В это время в кабинете Фадеичева продолжался серьезный разговор.

Семен Иванович тяжелым взглядом посмотрел на тренеров, плеснул себе в рюмку коньяку, не предложив гостям, выпил и сказал:

- Ну что будем делать, господа хорошие? Заставить мы их не можем. А если бы и заставили, где гарантия, что они чемпионат могут выиграть. А медали надо брать. Вы ведь еще чемпионов мира не выпускали, насколько мне помнится? А американцев Тарасова тренирует. И пара очень сильная, и тренер чемпионский.

Весталова и Карпов нервно переглянулись, и Карпов заговорил умиротворяющим тоном:

- Ну не такая уж американская пара и сильная. Кажется, они тренируются лет с десяти, а не с четырех-пяти, как наши.

- Для Артемовой у нас есть кандидатура в партнеры, - решительно перебила мужа Весталова. - Женя Ольшанский, талантливый мальчик, пока ничем не прославился, так что без фанаберий. Будет кататься. Отработают ту программу, что делали Артемова с Пановым. Инга - девица амбициозная и техничная, программа полностью готова, надо только отшлифовать. Будем бороться с американцами за призовые места.

- А Сванидзе? - справился Семен Иванович.

- А Сванидзе - головная боль Трусовой и Красовской, пусть сами ему партнершу ищут.

Семен Иванович озадаченно поскреб подбородок:

- А эти чудики влюбленные что будут на чемпионате показывать?

- А это уж не мое дело, Семен Иванович, - не без сарказма заявила Татьяна. - Если кому-то хочется после выигрыша на чемпионате Европы опозориться на чемпионате мира - ничем не могу помочь.

- Ладно, посмотрим, что у вас выйдет. Сами знаете, до чего неудачи могут довести. И вас, и меня. Ребятам по двадцать лет - пристроятся где-нибудь в ледовом шоу на Западе, а нам просчетов не простят. Свободны.

Когда за тренерами закрылась дверь, Фадеичев нервно забарабанил пальцами по кнопкам телефона.

- День добрый… не очень-то он добрый… ага, были они у меня только что… ну?.. ты же обещал разрулить ситуацию?.. что-что?! разбежались они, обе пары… не твой план… ну а я при чем, кто деньги вкладывал?.. да ладно, ничем я не рискую. Обещали разрулить, разруливайте…

- Танюша, ну что ты старика подкалываешь? - в коридоре укорял супругу Карпов. - Не надо начальство злить по мелочам.

- Меня не надо идиоткой выставлять. Ты что, не понимаешь, он хотел на нас свалить обе пары. И все пары: и бездарей техничных, и чудиков влюбленных. Нам работы в десятки раз больше с огромными рисками, а ему чистеньким выглядеть и благородным, что к молодым талантам с пониманием относится. А эти придурки влюбленные еще у меня наплачутся. Вот не послушал ты меня тогда - надо было Панова в одиночники переводить. Влюблялся бы хоть в Артемову, хоть в Рудину, хоть в кобылу какую-нибудь. И где сейчас тот генерал, которого мы побоялись?

- Артемова ты раньше времени со счетов не списывай. Ну были в его карьере временные трудности. А у кого их не было? Он нам еще пригодится. Дочку-то обожает и ради нее горы свернет, а всем обидчикам шеи переломает.

- Спасибо, что напомнил про обидчиков. Ладно, хватит об этом, поехали ужинать. Куда сегодня - в ресторан или дома поедим?

Глава шестнадцатая Игра в «железку»

К счастью, поиски очень быстро увенчались успехом, а вернее, результатом, потому что оценивать полученные сведения как однозначную удачу у Дениса язык не поворачивался. Пока что он только взял след.

Вчера в гостинице «Москва» произошла небольшая заварушка, в ходе которой свои апартаменты покинул один из жильцов. Свидетелей заварушки не нашлось, все сведения о ней оказались косвенными: погром в люксе, который снимал Донбасс (а это был именно он!), шум, появление гостя, который приходил к Донбассу, в подсобке подземного этажа гостиницы: очевидно, гость спасался бегством. Удалось ли ему это сделать - неизвестно.

Официант, привозивший Донбассу завтрак, опознал по фотографии Голованова. Кроме того, съемки видеокамерами службы безопасности гостиницы зафиксировали Голованова входящим в «Москву». Увы, больше ничем гостиничные секьюрити Денису и Пушкину полезными быть не смогли, как, впрочем, и своему жильцу, снимавшему люкс. Да и хотели ли они быть полезными? Маловероятно.

Гостиница Денису активно не понравилась, какая-то она, несмотря на сервис и все понты, была уж очень советская.

Машину Голованова в окрестностях Денис с Пушкиным тоже не нашли, это вселяло некоторые надежды, хотя, с другой стороны, если его похитили вместе с Донбассом и сделали это так умело и не привлекая внимания, то что мешало этим же людям побеспокоиться о машине Севы? Риторический вопрос, ничто не мешало. И потом, еще неизвестно, за кем из них двоих на самом деле охотились и кого взяли за компанию.

Оказалось, что на месте происшествия побывали оперы из МУРа. Это несколько облегчало проблему частного расследования, и Денис с Пушкиным, после того как посетили казино «Оазис», находящееся в том же здании, отправились на Петровку.

«Оазис» привел Дениса в еще большее уныние. Он не был большим знатоком игровых заведений, но это оказалось конюшня конюшней. Хотя в таком помещении, с такими потолками и антуражем можно было выжать максимум, но «Оазис», находящийся чуть ли не на Красной площади, отдавал неистребимым провинциализмом. Два рулеточных стола, четыре карточных, игровых автоматов нет, музыки нет, напитки за деньги, туалет черт знает где. И туалетной бумаги в нем нет.

Менеджмент в лице малопривлекательной сорокалетней дамы оказался перепуган визитом сыщиков и помочь им не смог. Видеосъемка в «Оазисе» не велась по причине малочисленности клиентуры. И то правда. За время, что Денис с Пушкиным там провели, они видели двух игроков. Никто из крупье и охранников ни Голованова, ни Донбасса не видел. Или не вспомнил.

По дороге на Петровку Иннокентий Михайлович попросил Дениса по-свойски позвонить дяде, узнать, как там развиваются события вокруг ограбления немецкого министра. Лучше бы они этого не делали. Обычно сдержанный по телефону, Вячеслав Иванович послал любимого племянника подальше в не самых парламентских выражениях. Он только что покинул кабинет замминистра внутренних дел и был в бешенстве от того, что ему пришлось услышать.

Судя по всему, Грязнову-старшему грозила отставка. Денис хотел сказать дяде, что на свете существует детективное агентство «Глория», которое всегда приютит своего отца-основателя, но все же воздержался от лишних замечаний. В конце концов, ничего еще не решено. Хотя нельзя не признать, странная какая-то история с этим немецким «туристом» приключилась.

Денис вспомнил, как в армии, когда он пошел в первый караул (охраняли гарнизонную гауптвахту), командир караула, приехавшего им на смену, потихоньку украл ключи от главного входа в тюрьму, который Денис и охранял. Без этих ключей караул, разумеется, не мог быть сдан. После двух часов поисков старший лейтенант Дерюгин (Денис на всю жизнь запомнил эту фамилию) смилостивился и протянул ключики зеленому во всех смыслах бойцу. Денис, недолго думая, заехал ему по ухмыляющейся физиономии. И тут же сел на эту самую гауптвахту…

Неужели дядю подставили? Все могло быть…

В МУРе они живо нашли Володю Яковлева, который выезжал в «Москву» на место происшествия, но пришлось подождать - Яковлев проводил очную ставку. Через сорок минут он освободился и без обиняков сообщил Денису и Пушкину:

- Профессиональная работа. Говорите, Севка Голованов там был? Жаль, жаль. Никаких следов. Абсолютно никто ничего не видел и не слышал. Либо все куплено. И я не удивлюсь, если так. Чтоб в доме напротив Госдумы людей воровали без шума и пыли - это надо очень постараться.

- Ты нашел что-нибудь в номере из вещей Донбасса? - спросил Пушкин.

- Там до черта его вещей.

- Вова, не темни. Есть что-нибудь интересное, что ты передашь следаку?

- Ладно, - проскрипел Яковлев, открывая ящик стола.

В прозрачном пластиковом пакете лежали несколько маленьких цветных квадратиков бумаги. Это были рекламные флаерсы: «Отщипните пару долек от нашего лимона! В течение одной недели в казино „Империал“ в совокупности будет разыгран миллион долларов!»

- Иннокентий, посмотри на дату! - заволновался Денис. - Первый розыгрыш был уже два дня назад! То есть накануне того, как они исчезли!

- Отлично. Поехали в «Империал». Вова, большое тебе человеческое спасибо от имени Голованова, - посулил Пушкин.

- Спасибо в стакан не нальешь, - скорбным голосом заметил Вова.

- Нальешь-нальешь. Найдем его, и сразу нальешь.

- Значит, Донбасс был шулером, да? - повторил Денис в машине то, что уже слышал от Пушкина.

- Феноменальным. Он был шулером в высшем смысле слова, дурил людей на чем угодно, на пустом месте. Но и в карты играл знатно. Вот, допустим, ты играешь в карты…

- Не люблю я карты, - фыркнул Денис.

- Неважно. Если подошла твоя очередь раздавать, а ты не можешь на ощупь выровнять колоду из-за одной-двух карт, то есть сделать края колоды ровными, то это что?

- То это что? - ученическим голосом повторил Денис.

- То это не случайность, - важно сказал Пушкин. - Понял?

- Понял. Это не случайность. И что с того?

- Одна из карт оказалась на один миллиметр шире или длиннее других. Ба карта - вспомогательное средство шулера для раздела колоды на две части, то есть для использования ее как метки в колоде. Ее еще называют маркерная карта. Шулер ее знает, и, если она будет нужна ему, он может ее мгновенно вытащить из колоды и использовать не только как маркерную карту, но и как обычную с известной значимостью, например туз червей. Так обычно действуют нормальные шулеры, классные шулеры. А Донбассу такой фокус был ни к чему, у него пальцы как у пианиста, он даже в стандартной, ровной колоде мог прочувствовать подушечками пальцев карты, которые были шире на какую-то долю миллиметра, и внешне это ни в чем не выражалось. Вот так-то.

- И неужели завязал? - удивился Денис.

- Представь себе.

- Но почему?!

- Голованов убедил.

- Поймал с поличным?

- Нет, на ровном месте. Просто они давно знакомы.

- Ну и ну, - только и сказал Денис.

Они подъехали к казино, помещавшемуся в огромном мультикомплексе среди двух кинотеатров и многочисленных торговых рядов. Пока Денис искал, где бы припарковаться, к машине подбежал молодой человек с большой буквой «i» на куртке и показал свободное место.

В казино «Империал» у Дениса и Пушкина хорошенькая девушка на «рецепшн» попросила документы для «регистрации новых клиентов» и по сто долларов за вход. Их меняли на так называемые лаки-чип - фишки, которые нельзя обналичить в кассе, на них можно только играть, то есть подразумевается - проиграть. Пришлось пускать в ход служебные удостоверения. Вдогонку Денис присовокупил визитку с требованием передать ее владельцу заведения, господину Дьякову. Ждать пришлось не слишком долго, минут семь, которые частный и государственный сыщики провели с пользой для дела. Они подошли к секьюрити, Пушкин продемонстрировал свое удостоверение, а Денис - фотографии Голованова и Донбасса. Теперь у него наконец был снимок последнего, вырезанный из кадра видеосъемки в гостинице «Москва».

- Видели их здесь на днях?

- Бого точно не помню, - сказал один охранник, тыкая пальцем в Голованова, - а второго…

- Бо же Мистер Четыреста Тысяч! - воскликнул второй охранник. - Еще бы! Он тут на днях прославился.

Пушкин выразительно посмотрел на Дениса.

Ничего интересного об Инге Николаю узнать не удалось. Он протаскался за ней целый день, не переставая названивать Севе на мобильник. Сева бы сейчас очень пригодился. Николай был просто убежден, что заниматься нужно в первую очередь не Ингой, а возможными криминальными связями Панова. Даже если Инга что-то и скрывает, как это узнать? Никаких странных действий она не предпринимала: часов шесть в общей сложности провела на катке, еще вся толпа (Панов, Рудина, Артемова, Сванидзе, тренеры) таскались в Госкомспорт, на ковер очевидно, еще ездила по магазинам, встретилась с отцом (генерал, похоже, надолго обосновался в Москве), они пожевали чего-то в японском ресторане, потом отправилась домой. Возможно, она с кем-то и обсуждала то, что, по мнению Дениса, скрыла от сыщиков. Но для прослушивания телефонных и обычных разговоров на нее нужно повесить «жучок», а на это санкции Денис не дал. То есть Николай, по сути, потратил время впустую, если не считать отрицательный результат тоже результатом.

Только в конце дня Николаю относительно повезло. Инга вдруг поехала в Алтуфьево. В Алтуфьеве Панов снял квартиру еще до пожара, там они тайком встречались с Рудиной, а после пожара фигурист перебрался туда жить. В квартиру к Панову и его новой возлюбленной Инга, конечно, не поднималась, просто припарковалась во дворе и минут двадцать задумчиво так смотрела на темные окна. Фигуристов, очевидно, на месте не было, поскольку джипа Демидыча Николай во дворе не обнаружил. Потом, так ничего и не дождавшись или не решившись на что-то, она развернулась и поехала обратно.

Было заметно, что она нервничает: задумалась на светофоре, вовремя не включила поворот, чуть не поцеловалась с троллейбусом. И Николай ее в принципе понимал: тяжело узнавать об измене любимого человека и еще тяжелее, когда любимый человек оставляет тебя навсегда. Николаю даже было жаль девушку. Никакой даже самый чемпионский характер не в силах выдержать такой удар без эмоций.

А Сева по-прежнему не объявился и на телефонные звонки не отвечал. Уже и Денис искал его с Пушкиным. Только все безрезультатно.

Может, он спит, мерзавец? Проторчал сутки в казино. Наверняка принял на грудь литра полтора, в казино же выпивка халявная. И теперь отсыпается, а телефоны отключил. И с твердым намерением вытащить друга из постели Николай поехал к нему домой. Денис-то этого не сделал, он, должно быть, и предположить не мог, что отсутствие Севы имеет чисто физиологические причины - устал человек и спит.

Но дома Севы не оказалось. Вначале Николай долго звонил и колотил кулаками в дверь. Потом просто вошел, воспользовавшись отмычкой. Севы не было. Кровать аккуратно застелена, когда на ней спали в последний раз, непонятно, в квартире полный порядок. Ни влажных полотенец, ни мокрой зубной щетки, ни теплого чайника - ничего, что могло бы сказать, как давно Сева покинул квартиру.

«Записку ему, что ли, оставить? - хмыкнул Николай. - Интересно, возвращался он вообще из казино или до сих пор там торчит? А может, нарвался на что-то интересное? Но почему тогда хотя бы не позвонил?»

Уже собираясь уходить, Николай заметил на столике у кровати маленькую кассету от портативного диктофона. Спустившись в машину, Николай достал из бардачка свой диктофон и прослушал запись. Полная кассета непрерывных разговоров о природе игры. Знакомец Голованова, которого Сева называл исключительно Донбасс, прочел на эту тему целую лекцию, а Сева ее прилежно записал на магнитофонную ленту.

Нацепив наушники, Николай поехал в контору, по дороге заскочил в «Русское бистро» перекусить и на работе еще битый час слушал, не решаясь перематывать, чтобы не пропустить чего-то важного. В итоге обогатился знаниями из древнеегипетской, древнегреческой, древнерусской и средневеково-европейской мифологии на тему игры, цитатами из Достоевского и прочих философов и идеалистов. Но полезной информации почерпнул кошкины слезы. И эта полезная информация сводилась к тому, что из казино Сева все-таки благополучно ушел. Но о Панове с Донбассом так и не поговорил. А значит, собирался встретиться с «источником» снова. И видимо, в данный момент встречается.

Из неудержимого же словесного поноса Донбасса Николай выудил две значимые реплики:

«Донбасс. Тут у Султана, говорят, недавно четыреста штук сперли, и что? А ничего. Даже маслину в башку пока никому не закатали. Для них это не деньги.

Сева. А Султан - это кто?

Донбасс. Султан - это Султан. Он половину казино в Москве контролирует».

Снова всплыл Султан. Султана ограбили. А Панов встречался с бухгалтером Султана Гальбертом. И у Панова большие неприятности. Может, это и совпадение.

Но когда речь идет о таких деньгах, в совпадения не очень верится.

Красное дерево, коричневая кожа, барочная мебель, даже скучно описывать. Кабинет тянул тысяч на пятьдесят. Так, навскидку. Хозяин «Империала», Дмитрий Иванович Дьяков, как и положено человеку такого ранга, в таком заведении и в таком кабинете курил толстую вонючую сигару, лениво пожевывая ее мокрыми губами-оладьями. Лет Дмитрию Ивановичу было от тридцати до шестидесяти - на любой вкус.

Сигара была дорогая, перстни на указательном и среднем пальцах, которыми он ее зажимал, с изумрудом и темно-синим александритом, скорей всего, перекрывали стоимость заведения.

Дмитрий Иванович, опираясь локтями на важные бумаги, отчего они шуршали и мялись почем зря, изучал визитную карточку Дениса, время от времени поглядывая на ее обладателя, как бы сличая с оригиналом, словно там была его, Дениса, фотография.

Денис помалкивал. Пушкин тоже.

- Значит, охранное предприятие «Глория»… А это кто? - не слишком дружелюбно спросил Дьяков, кивая на спутника Дениса.

- Пушкин, - приветливо объяснил Денис.

- Не похож, - оценил Дьяков.

- Смотря на чей вкус.

- Возможно. Так что у вас, молодой человек? Если хотите предложить свои услуги, то не теряйте времени, у нас долгосрочный контракт с ветеранами «Альфы», и я ими очень доволен.

- Рад за вас, - солидно сообщил Денис. - Но дело не в этом. Мы разыскиваем одного человека, по некоторым сведениям являющегося постоянным клиентом вашего уважаемого заведения. Однако он вдруг исчез. Поскольку он наш друг, мы за него беспокоимся и хотим быть уверены, что уважаемое заведение никоим образом непричастно к печальному факту его исчезновения. Иначе это было бы очень… - Денис делал вид, что подыскивает нужное слово, - …неловко.

- Чего?! - Дьяков даже привстал из-за стола. Сигара выпала из губ-оладий на важные бумаги, которые немедленно задымились, но Дьяков не обратил на это внимания. - Ты на что, парень, намекаешь?!

- На Донбасса. - Если полминуты назад Денис еще колебался, чье имя вслух произносить - игрока или Голованова, то теперь выбор был сделан сам собой.

Дьяков побагровел и потянулся рукой под столешницу. Начинается, подумал Денис. Нажать на кнопку? Взять пистолет?

- Хотите, сыграем в шмен? - предложил вдруг молчавший до сих пор Пушкин. - Проиграете - раскалываетесь насчет Донбасса. А нет - мы расплачиваемся и уходим.

- В шмен? - удивился Дьяков, доставая откуда-то из-под стола коробку с сигарами. - Что еще за фигня?!

- Ну в железку. Это одно и то же.

- Так бы сразу и сказали. В железку я с детства режусь. А почему шмен?

- От французского «chemin de fer». Это значит, железная дорога.

Денис не мог не восхититься: московские сыскари рубят фишку во французском! (Разумеется, на самом деле они рубят в азартных играх, но чего не скажешь ради красного словца.)

Дьяков притушил тлевшие бумаги и выплыл к ним навстречу. Весил он в самом худшем случае килограммов сто пятьдесят. А в лучшем - двести.

Игра была элементарной, она основывалась на номерах денежных банкнот. Из семи цифр номера игрок выбирает несколько цифр себе, а остальные оставляет противнику. Цифры нужно складывать. Выигрыш определяет не все число, а только его последняя цифра. Выигрывает же старшая, ну а если цифры окажутся одинаковыми, то объявляется ничья.

Денис не верил собственным глазам. У Дьякова даже румянец появился, до того эта нехитрая затея его воодушевила. Видно, совсем скуксился человек, на больших бабках сидючи.

- Шмен в две руки, - заявил Пушкин нечто малопонятное.

Впрочем, все тут же объяснилось. Он зарядил - зажал две купюры в двух кулаках. Дьяков наморщил лоб, посверлил Пушкина взглядом и объявил:

- Третья, четвертая и шестая цифры. Моя десятка - в правой руке.

Пушкин объяснил Денису вполголоса:

- Комбинация должна быть не более шести цифр. Заряжают по очереди…

- С - возмутился Дьяков. - Мы играем или ликбез проводим?!

- Не понтуйся, дядя, - нагло возразил Пушкин, и Денис даже глаза зажмурил - сейчас ведь выпрут непременно. Или, как говорил Бендер, побьют. Точнее, он говорил: побить, конечно, могут… Хотя вот это уж дудки.

Но Дьяков отреагировал вполне легитимно:

- Не гони арапа [1] , бьемся в лоб [2] , - и закурил новую сигару.

Пушкин открыл правый кулак. Номер банкноты оказался - 6723520.

Дьяков, заказавший третью, четвертую и шестую цифры, получил в сумме 7 и оскалился: это был более чем приличный результат.

Пушкин развернул другой червонец. Там было 1367059.

- Сумма третьей, четвертой и шестой у меня составляет… - Пушкин поводил пальцем по другой банкноте. - Восемнадцать. Значимое число - восемь.

Дьяков швырнул сигару в дальний угол.

Денис понял, что надо ковать железо, пока горячо:

- Так что там насчет Донбасса, Дмитрий Иванович?

- Кто такой Донбасс?

- Есть такой игрок. Он на днях выиграл в вашем заведении четыреста тысяч долларов в ночном розыгрыше. После чего он и мой сотрудник Всеволод Голованов исчезли. Точнее, они подверглись нападению в гостинице «Москва», где Донбасс…

Дьяков скривился:

- Ясно. Я помню типа, о котором вы говорите.

Он взял уже третью сигару, отрезал кончик, закурил и успокоился. Денис увидел на сигаре надпись «Сhurchill». Ну уж нет, подумал Денис, на Черчилля ты не тянешь. Хотя комплекция подходящая.

Пушкин сел в кресло на низких кривых ножках, надо полагать в барочном стиле, и вытащил пилочку для ногтей. Его роль была сыграна. А аккуратные ногти были его страстью, по слухам, эту пилочку он таскал с собой на Северный полюс.

- Уговор дороже денег, - напомнил Денис ему о проигрыше. И тут же подумал: но дороже ли он четырехсот тысяч?! Если Дьяков причастен к исчезновению сыщика «Глории» и профессионального игрока, он что же, сейчас вот так за здорово живешь это признает? Хорошо бы, конечно, но…

Дьяков придал своей физиономии скорбное выражение.

- К сожалению, мой проигрыш в шмен вам не поможет. Этот человек, Донбасс, как вы говорите, уехал отсюда самостоятельно. Что касается вашего сотрудника, то о нем я вообще понятия не имею.

- А разве вы не предоставляете машины игрокам? - подал голос Пушкин.

- Конечно. Тем более в случае таких больших выигрышей. Но этот человек, Донбасс, как вы говорите, от нее отказался и вызвал такси. Это, наверно, можно проверить. Вы же профессионалы.

Денис представил себе, сколько в Москве сейчас служб вызова такси - это не легче, чем проверять все гостиницы подряд, как он не так давно предполагал.

- Кто похитил Голованова и Донбасса? Где они сейчас?

- Выражайтесь корректней.

- Мне тут не до парламентских выражений! Я знаю абсолютно достоверно, что Донбасс вынес из вашего заведения огромную сумму денег. Владелец свою причастность к его исчезновению отрицает. Это наводит на всякие странные размышления. Например, что…

- Что я решил вернуть деньги назад? Договаривайте, договаривайте! И похитил игрока вместе с ними? И вашего этого, как его, Голована?

- Голованова.

- Не-а. Ничего у вас не получится. По одной простой причине: эта идея бредовая.

- Не будете ли столь любезны эту причину предъявить?

- Буду, если после этого вы наконец уберетесь из моего кабинета. И из заведения, - на всякий случай добавил Дьяков, изображая руками некий абстрактный светский жест.

- Если причина покажется мне достаточно веской, - ответно расшаркался Денис.

- Бот Донбасс и так оставил их у нас.

- Не понял.

Пушкин крякнул от досады, он, очевидно, уже сообразил, о чем идет речь.

- Его деньги на депозите. У нас есть депозитарий. Игроки могут хранить в «Империале» свои деньги, если только сумма превышает десять тысяч долларов. Чтобы не таскать их туда-сюда, это очень удобно, лучше, чем, скажем, пользоваться банкоматом, там теряются проценты. А у нас, наоборот, нарастают - фишками. Так что четыреста тысяч вашего Донбасса лежат в нашем сейфе, в любое время он может ими воспользоваться. Документы показать?

Денис понял, что проиграл, и проскрипел напоследок:

- А лицензия у вас есть на банковскую деятельность, если речь идет о депозите?

- Обижаете, - хмыкнул Дьяков, выпуская ему в лицо сизое облачко.

Денис подумал: раз уж я говорю с владельцем казино…

- Дмитрий Иванович, с августа прошлого года лицензированием игорного бизнеса занимается Госкомспорт…

- Я в курсе, - ухмыльнулся Дьяков.

- Ну и как оно вообще?

- В смысле?

- Тяжело небось вам теперь живется?

- С чего бы это?

- Большие взятки спортивные чиновники требуют? Ну по сравнению с теми, что обычно платили налоговикам? Я слышал, спортивные функционеры такие ненасытные…

- Побойтесь Бога, Денис… - Дьяков заглянул в визитку, - Денис Андреевич. - Государственные чиновники - и взятки?! Бо, как говорит, э-ээ… ваш приятель, - последовал кивок в сторону Пушкина, - две вещи несовместные.

- Вы правы, правы, конечно, - закивал радостно и Денис. Кому ж не охота в идиота сыграть.

- Я вас больше не задерживаю, господа. - И, ухмыльнувшись, Дьяков сказал персонально Пушкину: - Если вспомните еще какие-то подростковые игры - милости прошу, это моя слабость.

Уже на выходе Денис спросил:

- Как ты догадался насчет железки?

- Классиков читать надо.

- Что-то я…

- У О. Генри есть такой рассказ - «Развлечения современной деревни».

- Не читал.

- Там два жулика пытались развести фермера на бабки. Сперва один хотел ему впарить всякие супер-пупер-современные поделки, но ничего не вышло, фермер оказался на редкость просвещенный. Тогда другой сыграл с фермером в наперсток с помощью скорлупы от орехов. И тут уж фермер продул все.

- И небось, провожая жулика, благодарил со слезами на глазах? - хмыкнул Денис.

- А говоришь, не читал.

- Я правда не помню. Просто предположил, исходя из увиденного в «Империале». А представляешь, брат Пушкин, сколько они в самом деле взяток дают?

- Кто ж это может представить, - флегматично отозвался Пушкин.

- То-то и оно. Налог-то фиксированный, а сколько на самом деле клиенты бабок в его казино оставляют, это ж ни один владелец не признается.

Хорошенькая девушка на «рецепшн» радушно сообщила:

- Для постоянных игроков у нас имеется такси, так что вы вполне можете в следующий раз не садиться за руль и расслабиться у нас как сочтете нужным. Напитки для игроков бесплатны. А также мы можем прислать за вами машину в любое указанное вами место. В пределах Москвы, конечно.

- Нет уж, спасибо, - проворчал Денис, - лучше я к вам сам…

Глава семнадцатая Кто стоит в тени?

- Свет, пойдем мороженого съедим. Тут неподалеку симпатичное местечко есть.

- Не хочется… - После разговора с Фадеичевым Светлана все еще нервничала и единственное, чего хотела - забиться в тихий, теплый уголок и забыть обо всем. Как жаль, что мама так далеко! Как когда-то в детстве, ей так нужно было сейчас прижаться к матери: она сильная, она всегда знает, как нужно поступать. Она бы посоветовала. Может, они и правда зря так сгоряча? Может, стоило подождать до конца сезона?

- Ладно, поехали ко Льву Николаевичу в гостиницу. Подумаем, что дальше делать.

- А может, домой, Леш?

- Домой так домой, - согласился Алексей.

Зеленый «опель» покатил в сторону Алтуфьева, там, в маленькой квартирке, которую Алексей снял для тайных встреч с возлюбленной, ему теперь пришлось и поселиться, пока в Теплом Стане шел ремонт. За «опелем», соблюдая дистанцию, плавно двигался «ниссан-патрол» с сыщиками. Сейчас Алексея постоянно опекали двое: Владимир Афанасьевич и Филипп. Светлане Алексей о сыщиках ничего не сказал, но был рад, что они неподалеку. Особенно теперь, когда «крестный папа» Фадеичев так легко сдал позиции. Это наверняка не к добру. Конечно же их со Светой так просто в покое не оставят. Теперь только и жди неприятностей.

Рано утром Алексей и Светлана появились на льду и начали разминку. Лев Николаевич должен был подъехать немного позже.

Вдруг они увидели бегущего к ним администратора:

- Рудина и Панов?

- Да, это мы. - Алексей про себя чертыхнулся, можно подумать, их в лицо не знают, после того как они партнерами поменялись.

- Вот приказ об изменениях в графике тренировок. Ознакомьтесь и подпишите.

- Вы что, с ума сошли? Тренировки с 23.00?

- Другого времени у нас для вас нет. Дворец спорта должен выполнять свои коммерческие обязательства перед бизнес-партнерами. Мы и так сделали все что могли.

- Надеюсь, хоть электричество по ночам будет работать? - угрюмо усмехнувшись, пошутил Панов.

- Постараемся обеспечить. Хотя ничего определенного пока обещать не могу. - Администратор явно не понял юмора.

- Свет, посмотри, какая фигня. - Алексей показал Светлане листок бумаги, на котором значилось, что отныне их пара вытесняется с тренировочного льда. Весталова и Карпов со своими подопечными, конечно, стояли в расписании в самое удобное время.

- Ой, Леш, как же так можно? Бо значит, что нам придется тренироваться по ночам?

- Ладно, не дрейфь. Будет легче с адаптацией на чемпионате. К перепадам во времени привыкать не придется, - стиснув зубы, сказал Алексей.

- А, мы хоть сегодня можем поработать? - крикнул он вслед администратору.

- Секундочку… Так… Сегодня до одиннадцати.

- Света, прекрати кукситься. У нас есть три часа полноценной тренировки. Пошли элементы отрабатывать.

Алексей стал вести тренировку. Неожиданно для себя в новой паре он оказался в роли лидера. Раньше амбициозная Инга полностью его подавляла. Светлана была гораздо мягче. Иногда Алексею казалось, что Светлана создана не для парного катания, а для спортивных танцев на льду, где требовалось изящество, артистизм и не было сложных силовых элементов.

- Свет, ну как ты прыгаешь? Ты же прекрасно освоила эти прыжки. Локти сюда - как будто арбуз держишь. И когда на прыжок заходишь, по сторонам не глазей, как лань испуганная.

- Лешик, я все понимаю, просто неуютно теперь тут. Мне кажется, что все против нас.

- Свет, мы не можем себе позволить расслабиться, испугаться, растеряться. Мы должны на чемпионате хотя бы в тройку призеров войти. Иначе все - на нас как на спортсменах можно крест ставить. Понимаешь? - Алексей почти срывался на крик. - Это у нас в тех парах были достижения заметные, а в новой паре мы все равно что спортсмены-новички.

- Так, что за крики с утра пораньше? В чем проблема? Чего не поделили? - к бортику подходил Лев Николаевич Костышин.

Лев Николаевич прилетел из Екатеринбурга всего два дня назад, и Алексей его сразу огорошил: с Ингой покончено, работаем теперь новой парой, а вас, господин Костышин, милостиво просим быть у нас тренером. Костышин, надо признать, не ломался и не отказывался. Алексей даже заподозрил: а не реваншизм ли это? В первую встречу они долго разговаривали, и Костышин рассказал Алексею, что вовсе не Борис Борисович Артемов написал на него донос, организовали травлю Весталова и Карпов, чтобы перетащить Алексея и Ингу под свое крылышко. Может, сейчас тренером движет исключительно обида, и вот появилась возможность поквитаться? Но нет, Костышин просто до боли соскучился по любимой работе. Он бы, если б позвали, пошел тренировать кого угодно, хоть пионеров, хоть пенсионеров. Да и другие опасения Алексея, к счастью, не подтвердились: и пьянство, и тоску, и всякие астральные заморочки Лев Николаевич оставил у трапа самолета в Екатеринбурге. Стоя у бортика и выходя на лед, он был исключительно бодр и жизнерадостен.

- Да это мы так. О своем. Лев Николаевич, давайте посмотрим, какой набор элементов мы делаем стабильно, а потом, от этого отталкиваясь, будем строить программу.

- Леш, лучше с музыки начать. Мы же еще музыку не выбрали, - сказала Света.

- Угу, давай с костюмчиков вообще начнем. Ты в парном катании или где? Здесь, если не допрыгнул, артистизм тебя не спасет. - Алексея явно раздражали неопытность и идеализм Светланы. Он вдруг почувствовал, как ему не хватает хваткой и наглой Инги, которая была готова отчаянно драться за медали. Светлана больше думала о самовыражении, художественности. Может, и правда в балете каком-нибудь ей было бы лучше.

- Хорошо, ребята, начинаем поддержки. Поехали.

Все не клеилось. Светлана весила на два-три килограмма больше Инги, и поддержки с непривычки выходили с трудом.

- Так, ребятки. На два слова. - Тренер подозвал их к себе на передышку и «вправление мозгов». - Олег Алексеевич Протопопов говорил, что если тебе тяжело поднимать партнершу, по твоему лицу это не должно быть видно - наоборот, на нем должно быть написано, что это великая радость - ее поднимать.

- Я со штангой поработаю, Лев Николаич, - сказал обливающийся потом Панов. - Вроде бы тренажерный зал для нас пока не перекрыли.

- Нас в расписании тренировок поставили практически на ночь, - ответила на недоуменный взгляд тренера Светлана. Костышин внезапно помрачнел:

- Как же это?

- А вот так, полностью перекрыть кислород они не могут или не хотят для очистки совести, но невыносимые условия обеспечат, - зло ответил Алексей. - Светлана, пошли тодес повторим с левой руки.

- Леш, у меня рука что-то болит, - жалобно пропищала Светлана.

- Пошли.

Костышин наблюдал от бортика: вот они заходят на тодес, и по лицу Светланы видно, что она ждет боли. Старательно вытягивается надо льдом, левая нога заложена за правую, но вдруг правый конек выскальзывает… Аемент сорван. Еще раз. То же самое. Еще. Не получилось. Еще. Со скрипом, но прошло. Похоже, что гарантированного набора элементов Алексей со Светланой предъявить не могут. А ведь только на это можно было рассчитывать, ввязываясь в авантюру с постановкой программы в сверхсжатые сроки и в новой паре. Костышин нахмурился, осознавая, что трудности предстоят куда более значительные, чем он мог предположить.

- Так, ребятки, а теперь пошли на прыжочки. Начинаем с двойных акселей!

Прыжки были коронным номером Алексея. Он взмывал в воздух и как будто бы зависал там. Часто тренеры его просили прыгать не слишком вверх, а как бы больше в длину. Костышин смотрел, как сильно его ученик прибавил в технике за время работы с Весталовой и Карповым. Сам Костышин в свое время до таких сложных элементов не дошел. Он мрачно задумался, как достойно выбраться из этой ситуации. Ведь он был талантливым, но всего лишь «низовым» тренером, задача которого отбирать одаренных детишек.

Вот отобрал - у Алексея и данные роскошные, и успехи в паре с Артемовой заметные. По-хорошему, надо было парня пускать в одиночники. Но они с детства так хорошо задружились с Ингой, а позднее без поддержки Артемова-старшего секции было просто не выжить. В общем, чего сейчас-то уж перебирать в уме все возможные если бы, да кабы.

- Ваше время истекло. Завтра приходите в соответствии с новым расписанием, - с садистским удоволетворением заявил администратор ледового дворца.

Костышин с учениками хмуро побрели с катка. На лед выпорхнула сияющая Инга Артемова и начала разминаться.

- А, любезный, где мы тут можем с магнитофончиком примоститься? Танцкласс сейчас свободен? - окликнул администратора Костышин.

- В танцклассе сейчас репетиция. Свободных комнат сейчас нет.

- Да что вы такое вытворяете, черт побери? У вас же помещения всегда были в это время дня!

- Ничем не могу помочь. Все сдано в аренду. Вот документики.

- Так, ребята, поехали домой. Будем работать в спокойной обстановке.

В съемной квартирке Светланы и Алексея они сидели на полу по-турецки, пили зеленый чай и слушали кассету за кассетой. Мебели практически не было, ребята спали на тоненьком матрасе. Стены с ободранными обоями Светлана постаралась завесить плакатами и афишами с портретами знаменитых фигуристов.

- Значит, так, мои дорогие. Ситуация у нас наисложнейшая. Выкладываться нам придется раз в десять больше, чем обычно. Сейчас главное - отработать элементы. Свет, ты почему прыжки не докручиваешь?

- Лев Николаич, не знаю, разладилось что-то. Может, после того как плечом ушиблась, замах руками недотягиваю.

- Ну-ну, подтянем. С музыкой что будем делать? Давайте, не мудрствуя лукаво, для обязательной возьмем что-нибудь бодренькое из Штрауса, чтобы голову особенно не ломать. А для произвольной какие будут идеи?

- Может, скомпилируем отрывки из «Лебединого озера»? Русский стиль, русский балет - на мировом первенстве прокатит, я думаю, - подкинул идею Алексей.

- А сравнения с балетом не в свою пользу не боишься? - поинтересовалась Светлана.

- Бому спору уже больше тридцати лет. Начиная с эпохи Протопопова.

- Ой, мамочки… - Света вдруг заливисто расхохоталась.

- Что с тобой? - удивленно воскликнули мужчины.

- Ой, смехунчик напал, - всхлипывая, говорила девушка. - Я представила, как ты и я, оба в пачках, на носочках танец маленьких лебедей изображаем. Может, показательные такие сделать?

- Свет, с таким подходом мы до показательных просто не доберемся.

- Ладно, ребята. Я подумаю над Чайковским. Встречаемся вечером на льду. Постарайтесь поспать сейчас. Переходим на ночной образ жизни. - Костышин откланялся, оставив ребят одних.

- Тихий час, тихий час! Укладываемся в постельку сейчас! - радостно прощебетала Светлана. - Я, чур, первая в душ пойду!

- Ни за что! В душ - только вместе! - Алексей тоже развеселился.

Его руки заскользили по точеному телу девушки. Нежно целуя ее несколько пышноватую для фигуристки грудь, он совершенно забыл о той паре лишних килограммов, которые так мешают ему при поддержках.

- Девочка моя прекрасная, - шептал Алексей на ушко Светлане. - Все у нас получится, все у нас будет прекрасно.

Чуть позже, когда утомленная от любовных игр Светлана заснула у него на плече, Алексей серьезно задумался. Очевидно было, что, к сожалению, их совместимость в личном плане не перешла пока в совместимость спортивной пары. С Артемовой Алексей катался практически вслепую: не надо было следить глазами за ее движениями, они были слажены как шестеренки хорошо смазанного часового механизма. С Рудиной приходилось тратить колоссальные усилия на выработку этой партнерской слаженности. Господи, ну почему, почему он вдруг решил, что поменяться партнершами - это прекрасная идея? Его покорило, как нежно Светлана смотрит ему в глаза, как покорно она льнет к нему в постели, как трепещет ее прелестное тело под его ласками. Черт, но и терпеть тон Инги - всепроникающий, командный - от спортивный тренировки до постели было больше невозможно. Алексей даже сам не отдавал себе отчета, что Светлана ему бесконечно дорога еще и потому, что знает его успешным, одаренным спортсменом, а не маленьким мальчиком из провинции, мать которого работает уборщицей, а об отце лучше совсем не вспоминать. В общении с Ингой он всегда себя чувствовал приблудным щенком, которого отогрели, накормили, посадили рядом с собой на диване, обращаются очень ласково, но ни на секунду не дают забыть о том, что настоящей родословной у него нет.

Никита Онисимов не искал легких путей. А ходить по сложным не умел пока - катастрофически не хватало опыта. Вот Денис Андреевич предложил поговорить с большими шишками из Федерации фигурного катания или из Госкомспорта, а как к ним подступиться? Хорошо Щербаку, он опер, может с любым незнакомым человеком заговорить и подход найти и узнать все что нужно, а этот человек может и не догадаться, что его на самом деле допросили и сняли с него показания. Поработать бы с ним, посмотреть, как это делается… Но в напарники Никите достался вечно жующий Макс, совсем не оперативник, который даже на улицу почти не выходит, только и знает, что сидеть за компьютером.

Конечно, и из компьютера можно что-то выжать, если насобирать побольше информации, проанализировать, потом еще подсобрать и снова проанализировать… И все же Никита считал, что никакой компьютер не заменит разговора с живым, знающим человеком.

Интуиция подсказывала ему, что лучший источник информации - Фадеичев. Во-первых, он самый главный спортивный босс, а значит, за ним последнее слово, что бы там ни нарешали в Федерации фигурного катания, во-вторых, Фадеичев «крестный отец» пары Артемова - Панов, значит, они ему небезразличны и решать их судьбу он будет не сгоряча, а сознательно, а в-третьих, по версии того же Макса, Панов может быть подручным Фадеичева в обирании игорных домов, и об этом тоже не мешало бы разузнать подробнее.

Но Фадеичев наверняка тертый калач, с журналистами общается постоянно и регулярно, а значит, раскусит Никиту в два счета. Хорошо, если обойдется без скандала. Но нужных сведений не видать точно…

Целый день Никита ломал голову над тем, что же, собственно, делать. И интуиция снова подсказала решение. Никита даже загордился: с такой интуицией из него обязательно выйдет выдающийся сыскарь.

А решение родилось вот какое: говорить нужно не с самим Фадеичевым, а с человеком очень к нему близким по работе, но не избалованным вниманием репортеров. И таким человеком вполне может быть секретарша Фадеичева. В конце концов, секретарша всегда в курсе всех дел шефа. Никита почему-то был уверен, что у Фадеичева именно секретарша, а не секретарь.

С этим Никита помчался к Максу, в данном случае компьютер вкупе с компьютерным гением как никто другой могли ему помочь. Макс без особого труда влез в сервер Госкомспорта, добрался до отдела кадров и вытащил личное дело Богдановой Марии Петровны. Как явствовало из дела, Мария Петровна работала в Госкомспорте с той самой даты, что и Фадеичев. И если он перетащил ее с собой с прежней должности, то доверял ей.

В личном деле была и фотография Марии Петровны, и Никита, вооружившись ею, занял пост у главного входа в Госкомспорт. Пришел он около пяти, к концу рабочего дня, и мерз в результате до начала восьмого. Уже начал переживать, не слегла ли с гриппом Мария Петровна? Но в половине восьмого скатился с крыльца Фадеичев, уселся в лимузин с шофером и отбыл, а еще через пятнадцать минут появилась и секретарша.

Никита, мысленно перекрестившись, помчался ей наперерез, моля Бога, чтобы она не спешила домой к внукам (Марии Петровне, как следовало из личного дела, было слегка за пятьдесят - самая пора нянчить внуков), не торопилась на важную встречу или еще куда-нибудь.

- Мария Петровна! - Никита перехватил секретаршу на стоянке. Она уже открыла дверцу белой, припорошенной снегом «девятки» и, обернувшись, с недоумением разглядывала незнакомого молодого человека. Никита показал ей пластиковую карточку со своей фотографией и жирной надписью «Пресса» (два часа потратил на изготовление). - Меня зовут Никита, я журналист. Наш журнал называется «Города», слышали, наверное?

- Нет.

Немудрено, что не слышала. Никита сам нарвался на этот журнал совершенно случайно, у знакомого увидел. Журнал некоммерческий, выходит до смешного маленьким тиражом и распространяется бесплатно. Кто и зачем его делает, Никита понятия не имел и рассчитывал, что Богданова тем более понятия не имеет.

- Я очень хочу с вами поговорить, - выпалил Никита. Женщина все еще не понимала, в чем дело, но уезжать не торопилась. - Я хочу взять у вас интервью. Понимаете, я готовлю материал о секретарях, людях вашей профессии. Знаете, сколько в Москве секретарей? Почти полмиллиона. Можно сказать, что Москва - город секретарей. Сейчас столько пишут о всяких чиновниках, депутатах и государственных деятелях, но при этом забывают о вас. Тех, без кого депутаты не были бы депутатами, а чиновники - чиновниками. Мы хотим исправить эту вопиющую несправедливость.

Она ничего не сказала в ответ, и Никита, испугавшись, что был недостаточно убедителен, продолжал вдохновенно врать:

- Весь наш новый номер будет посвящен секретарям и референтам. Мои коллеги отправились в аппарат Государственной думы, в мэрию Москвы, а я выбрал вас, потому что спорт - это большая любовь нашего народа!..

- Ну хорошо, зайдите завтра в первой половине дня… - ответила она наконец на первый взгляд снисходительно, но Никита видел, что сумел польстить, нашел-таки нужную кнопочку, и теперь ни за что нельзя упускать шанс, откладывать, давать возможность ей разузнать о журнале.

- А если прямо сейчас? - предложил он. - Считайте, что я приглашаю вас на ужин. Сходим в тихий, уютный ресторан…

- Нет уж, - замахала руками Мария Петровна, еще раз смерила взглядом Никиту и, видимо не найдя ничего подозрительного в долговязом, краснеющем парне, сказала: - Садитесь в машину. Это я вас приглашаю на ужин.

Богданова привезла Никиту домой, в небольшую квартирку на Карамышевской набережной, разогрела в микроволновке равиоли из банки и пакет мороженых овощей «Мексиканская смесь», вскрыла пару вакуумных упаковок нарезки ветчины и сыра и выудила из бара бутылку белого вина. Как Никита быстро понял, жила Богданова одна - и очевидно, исключительно работой.

Никита вооружился блокнотом и с умным видом минут пятнадцать выслушивал рассказ о судьбе простой московской девчонки, которой посчастливилось лет тридцать пять назад устроиться машинисткой в райком КПСС, а десять лет назад оказаться в приемной у Фадеичева, с которым они с того дня неизменно вместе кочуют из учреждения в учреждение.

- Но десять лет назад Фадеичев только начинал как чиновник. Получается, вас ему нужно благодарить за то, кем он стал? - подлил масла Никита в костер ее тщеславия.

Мария Петровна засмущалась, заскромничала, но было заметно, что она того же мнения: Фадеичев въехал в главный кабинет Госкомспорта и на ее плечах. Отношения окончательно наладились. Мария Петровна узрела в Никите чуткого и понимающего собеседника, а он, ко всему прочему, не забывал еще регулярно наполнять ее бокал вином, и вскоре опустела первая бутылка, а потом и вторая.

- Мария Петровна, а вот сейчас только и разговоров что о разрыве Артемовой и Панова… - наконец перешел Никита к главному. - А как видится все это из вашей приемной? Чем все закончится, а?

- Бо не для печати! - отрезала Богданова.

- Не для печати, - тут же согласился Никита и захлопнул блокнот. - Но интересно же.

- Плохо закончится, - вздохнула Мария Петровна. - Полной победой американцев.

- Они выиграют чемпионат мира?

- Конечно! Вот я вам сейчас покажу, что ваши коллеги-журналисты понаписали! - Она достала из портфеля папку, а из нее газетную вырезку. - У Семена Ивановича от таких вот писак сегодня чуть микроинфаркт не случился.

Шок!

Иным словом назвать то, что происходит сегодня с российским парным катанием, нельзя.

Бо, конечно, не первый случай, когда распадаются звездные пары. И легендарная Ирина Роднина, начинавшая с Улановым, потом выступала с Александром Зайцевым. И после случалось. Всякий раз это была трагедия, потрясение, от которого нелегко оправиться. Но чтобы одновременно распались две пары! Оба лидера нашей сборной прекратили свое существование! Рухнули и разбились две наши надежды на мировое золото?! Такого история нашего фигурного катания еще не знала!

Чемпионы Европы и вице-чемпионы мира прошлого года, чемпионы Европы нынешнего года Инга Артемова и Алексей Панов несомненно являлись настоящими лидерами, которым не страшна никакая конкуренция. Как откатали они месяц назад в Швеции! Собранно, чисто, чтобы даже и мыслей у судей не было о втором месте. Их произвольная программа - образец для подражания. В ней они достигли верха совершенства. Выступление было самым синхронным и самым артистичным. Все элементы были выполнены идеально, что говорит о колоссальном техническом прогрессе этой пары. В какой форме они могли бы подойти к Олимпиаде!..

Но теперь надежды на золото уже можно назвать несбыточными. К вящей радости американских фигуристов Линды Вайт и Роберта Джувелера. На днях американцы заявили в своем телевизионном интервью: «Только чудо может теперь помочь русским выиграть. Или наглый подкуп судей. Но чудес, как известно, не бывает, а подкупить судей мы не позволим!»

Чудес действительно не бывает. В исконно русском виде спорта мы сдали позиции.

Без боя.

Сердцу, конечно, не прикажешь. Но из-за вспыхнувших в разгар сезона чувств подорван престиж державы, а большим чиновникам от спорта не сегодня завтра придется расстаться со своими высокими постами…

- Представляете? Советские, а потом российские пары всегда были первыми! У нас самая сильная школа. И что особенно ужасно, годы тренировок, миллионы затраченных рублей полетят псу под хвост не по объективным причинам, а из-за сущих глупостей.

- И что же ваш шеф, что в Федерации фигурного катания? Неужели они не могут обязать Панова и Рудину хотя бы этот сезон закончить в старых составах?

- Знаете, Никита, я иногда жалею о старых советских временах. Может, что-то и было плохого тогда, но такого стыда наша страна не испытала бы, живи мы и сейчас при коммунистах. Нашлись бы рычаги!

- Но кто такие Панов и Рудина? Пешки же? Пусть талантливые, но пешки…

- Ха! Бо вам только кажется. А кто за ними стоит? Вы хоть представляете, как трудно сдвинуть пешку, не испортив отношения с фигурами, которые сзади. За спиной Рудиной - Джафар Джафаров! Но я вам этого не говорила!

- Могила! - побожился Никита. - А кто такой Джафаров?

- А вы не знаете?

- Нет.

- Ну лучше вам и не знать, - посоветовала Мария Петровна, и Никита понял, что она и сама не знает. Наверняка слышала, как шеф произносил это имя, и произносил он его наверняка с таким же придыханием, как сейчас Мария Петровна. - На самом деле раньше надо было реагировать, когда все еще не зашло так далеко. Тренеры недосмотрели, неправильно прореагировали…

- Как это - неправильно? - Никита старательно изобразил недоумение, рассчитывая, что Мария Петровна сейчас расскажет, как по заданию тренеров Панова били в подъезде, но секретарша не рассказала, только отмахнулась:

- Выбрали неправильную тактику и вовремя не просигнализировали наверх. Помните, с Родниной и Улановым то же самое было? Хотя вы, конечно, не помните - слишком молоды. Роднина и Уланов выиграли Олимпиаду в семьдесят втором году, а потом Уланов влюбился в фигуристку Смирнову, сбежал на Запад и, как бродячий клоун, разъезжал в доме на колесах по всей Европе, танцевал в варьете «Холидей айс». Тогда за престиж страны душой болели, мобилизовали все силы, экстренно отыскали и подготовили Зайцева - и СССР продолжал диктовать свою волю в фигурном катании, а сейчас…

- И что теперь, исключат Панова и Рудину из команды?

- А смысл? Они уйдут в профессионалы, и от этого страна проиграет еще больше. Семен Иванович очень мудрый человек, он с плеча рубить не привык. Подождет. Если смогут они ударными темпами достойно подготовиться к чемпионату, пожурит и в команду их включат.

- Н-да, сколько нервов ваш шеф тратит на этой работе, - посочувствовал Никита. - А уж вы сколько тратите!

Мария Петровна закивала, сама себя жалея, и Никита как бы невзначай забросил очередную удочку:

- А тут еще это лицензирование игорного бизнеса…

Но Богданова, против обыкновения, не поддержала тему, а, мгновенно протрезвев, оборвала:

- К моей работе это не имеет отношения.

- Но вы же все время с шефом, видите, как он реагирует, когда некоторые из моих, с позволения сказать коллег, без стеснения поливают его грязью, убеждают народ, что он братается с мафией, вымогает миллионные взятки… - еще раз попытался Никита надавить на преданность Марии Петровны Фадеичеву. Однако она не бросилась с пеной у рта доказывать, что Фадеичев честный и неподкупный, и дальше разговор уже откровенно не клеился.

От Богдановой Никита помчался в контору - выяснять, кто такой Джафаров. Макс должен хоть что-то о нем узнать. Просто обязан.

Глава восемнадцатая Оперативная работа

Работать Демидычу стало намного проще. Одно дело охранять человека, который об этом и не подозревает, и совсем другое - когда человек в курсе. Конечно, условие «не приближаться и не светиться» оставалось в силе, но теперь в случае опасности фигурист хоть может позвать на помощь. Для этого в его новый «опель» был вмонтирован «жучок» и на куртке под воротником прикрепили еще один. Кроме того, Панов иногда беседовал с Демидычем по телефону - и между ними возникла даже какая-то телефонная дружба или, во всяком случае, взаимопонимание. Фигурист неизменно предупреждал, куда собирается, на сколько и с кем планирует встречаться. А когда в его машине находился еще кто-то, он просто произносил вслух «едем в „Динамо“ или „а теперь домой“.

То, с какой открытостью Панов шел на контакт, что согласился на прослушку и сам по собственной инициативе отчитывался о своих планах и встречах, убеждало Демидыча, что фигурист не злодей. Да, ведет себя безрассудно. Да, наломал дров с этой своей Рудиной. И к работе мог бы относиться с большей ответственностью: любовь любовью, а медали тоже на дороге не валяются. Мальчишество это - или все или ничего, так в жизни не бывает, надо всегда искать компромиссы. Но на преступника Панов не походил нисколечко. Однако Макс и Щербак продолжали твердить, что Панов только прикидывается паинькой, что позволил обвешать себя «жучками» исключительно ради того, чтобы знать, где они висят, и в случае чего прослушку обойти, что отчитывается о своих передвижениях, чтобы Демидыч держался подальше и не мешал проворачивать грязные делишки.

Демидыч с коллегами не спорил. В первую очередь потому, что с того момента, как Панов сам попросил Дениса Грязнова его защищать, всякие покушения, избиения и странные ДТП прекратились. Вдруг, ни с того ни с сего. Демидыч гадал, что это: ситуация сама собой разрешилась и конфликт сошел на нет или наступило затишье перед грандиозной бурей? И детектив не позволял себе расслабляться.

Режим работы в последние дни изменился. Панов и Рудина тренировались по ночам - в дневное время якобы каток был занят. Поэтому днем фигурист в основном отсыпался - и Демидыч тоже отдыхал. Рабочий день начинался часов в пять вечера. Панов с Рудиной ехали куда-нибудь ужинать, вернее, завтракать - поскольку не перед сном, а после. Потом отправлялись на каток и почти до полуночи тягали железо в тренажерном зале, а дальше до шести-семи утра трудились с новым тренером, неким Львом Костышиным, на льду над новой программой. Демидыч держался поблизости, сидел в машине где-нибудь рядом с «Динамо», почитывал книжку или слушал радио. Утром провожал фигуристов домой. Иногда они вместе отправлялись на квартиру, которую снял Панов, пока ремонтировали выгоревшую, иногда Панов завозил свою Свету к ней в Орехово и ехал спать один. Хотя Рудина тоже жила одна, ее мать, как выяснил Демидыч, в прошлом известная конькобежка Регина Чиркова, почти все время проводила в Германии, и влюбленные вполне могли удобненько устроиться в Орехове вместе.

Системы в этих рокировках Демидыч не заметил, - очевидно, все зависело от самочувствия, если выматывались на тренировке сильно - разъезжались, если оставались силы - не разъезжались.

…Был жуткий снегопад, за ночь улицы завалило по колено, снегоуборочные машины с трудом успели до утра разгрести основные магистрали, по радио каждые пять минут просили автолюбителей без крайней нужды не выезжать на дорогу. Несмотря на предупреждения, дороги были забиты. Фигуристы, выйдя с тренировки, долго в нерешительности топтались у засыпанной снегом машины.

- Может, лучше на метро? - предложила Светлана.

Панов отыскал глазами джип Демидыча, словно спрашивая, можно на метро или не стоит? Демидыч, собственно, ничего против не имел. Есть варианты: оставить джип здесь и проводить фигуриста пешком или, точно зная, до какой станции они поедут, встретить их у выхода. Но Панов неизвестно чего ждавший (платочком, что ли, Демидыч ему должен был махнуть в знак согласия?) ответил:

- Ничего прорвемся, - и взялся счищать с «опеля» снег.

Его мобильник зазвонил, когда «опель» застрял в очередной пробке. Демидыч слышал, как фигурист ответил, а чувствительный «жучок» под воротником позволил разобрать почти все слова, вылетевшие из трубки:

- Лешик, верни бабки по-хорошему.

- Какие? - спросил Панов. Голос его не дрогнул, но, возможно, он просто сдерживался, чтобы сидевшая рядом Светлана не заподозрила неладное.

- Сам знаешь какие, - прохрипела трубка, - не вернешь по-хорошему, вытрясем по-плохому.

- Я понял.

- Смотри, мальчик, мы тебя предупредили.

Панов очень вежливо попрощался и дал отбой. Демидыча так и подмывало немедленно позвонить ему и спросить, кто требовал деньги и что за деньги. Но пришлось ждать, пока он высадит Рудину. А ей тоже было интересно, кто звонил, и Панов явно соврал:

- Бо Лев Николаевич. Просил принести завтра мои записи. Помнишь, я тебе рассказывал, Карпов разработал для меня план специальных силовых тренировок, нужно будет их возобновить.

- Леш, я похудею, честное слово, - начала оправдываться Светлана.

- Ты мне нравишься именно такая… - замурлыкал фигурист. - Не переживай, сегодня уже все было хорошо, я совсем освоился, завтра уже двадцать поддержек сделаем.

- Лешенька… - Они там взялись целоваться, а Демидыч клял снегопад, и синоптиков, и муниципальные власти, и автомобилистов, которые не слушают, когда им дают умные советы.

Наконец доползли до Орехова. Фигурист проводил Светлану до квартиры. Слава богу, долго там не задержался, и снова забрался в машину. Демидыч уже держал палец на кнопке голосового набора на телефоне и чуть ли не крикнул:

- Панов, мобила!

- Панов, мобила, - откликнулся телефон его голосом и замолк, набирая номер. Через несколько долгих секунд фигурист взял трубку:

- Кто звонил? Какие деньги? - засыпал Демидыч его вопросами.

- Я сам ничего не понимаю, - ответил Панов. - Может быть, это из-за аварии, я же разбил там «линкольн», но вроде бы страховая компания уже все уладила…

- Еще варианты есть? Голос знакомый?

- Нет, голос впервые слышу, номер не определился. Я просто понятия не имею, кто это мог быть.

- Алексей, но это в ваших же интересах!

- Да знаю я!

- Ну?

- Что - ну?

- Раньше такие звонки были?

- Нет.

- А не звонки - разговоры на эту тему?

- Нет.

- И денег вы никому не должны?

- Нет. Чтобы вот так требовали, никому не должен.

- А как должны?

- Ну по мелочи: ремонт квартиры, машины, аренда льда…

- Бо все не то, - вздохнул Демидыч.

- Не то, - согласился Панов.

- Короче, я вам поставлю еще прослушку на домашний телефон. И когда требования повторятся, сразу дайте нам знать.

- А они повторятся?

- Даже не сомневайтесь.

Сева так и не объявился. Пошли уже третьи сутки, с тех пор как он в последний раз давал о себе знать. Пушкин ежедневно прилежно просматривал милицейские сводки по городу и области: к счастью, неопознанных трупов, подходящих к параметрам Голованова, не было. Но уверенности в том, что Сева жив, это не прибавляло.

И Донбасс до сих пор не вернулся в свой номер в гостинице «Москва». Пушкин даже связался с украинскими коллегами из Луганска. Были опрошены престарелые родители и бывшая жена Донбасса, они полагали, что Донбасс на очередных «гастролях», и им никто никаких требований о выкупе не предъявлял.

- А у нас, между прочим, еще один пропавший, - обрадовал коллег Щербак, когда все собрались в конторе на ежевечерний разбор полетов. - Виктор Маркович Гальберт ушел из дома и не вернулся. И тоже как раз третьего дня. Его жена написала заявление в милицию: дома не ночевал, на работе не появляется, на звонки по сотовому не отвечает. Заявление у нее взяли, но никаких розыскных мероприятий пока не проводилось - срок слишком маленький.

- И что мы, собственно, имеем? - Денис угрюмо оглядел соратников. - По слухам, у Султана украли четыреста тысяч долларов. Неизвестную пока сумму требуют у Панова. Пропали Сева, Донбасс и бухгалтер Султана Гальберт. И это, очевидно, не разрозненные факты, а кусочки некой общей картины.

- Причем все сходится на Панове. Он имел как минимум один контакт с Гальбертом. Сева исчез, когда пытался выяснить, связан ли Панов с околоспортивной мафией…

- Я думаю, похитили нашего Севу, - поскреб в затылке Демидыч, сегодня он отдыхал, а Панова пас Агеев.

- Если похитили, почему нет требований? - резонно поинтересовался Макс.

- Ну а что это еще может быть, если не похищение? Просто мешал кому-то и его заперли? Очень неудобно держать где-то человека, во всяком случае в Москве, а не в горных районах Чечни. Человек может закричать, застучать по батарее, привлечь внимание соседей. Даже если его бить или наркотиками накачать, какая-нибудь любопытная старушка сунет свой нос. Разве что где-нибудь на подмосковной даче. И Сева, между прочим, тоже не кисейная барышня. Просто так сидеть запертым да горевать по этому поводу вряд ли станет. Он из тех заложников, что могут своих похитителей нейтрализовать, перевербовать на худой конец - вылезти по водосточной трубе или связанным простыням.

- Севу продолжаем искать, - сказал Денис. - Но пока вернемся к Панову.

Макс зашуршал распечатками:

- Не знаю, сколько тут правды, а сколько домыслов, но журналисты утверждают, что, по сведениям ФБР, связи Фадеичева с мафией и в первую очередь с Султаном наладились в начале девяностых, а может, и в конце восьмидесятых. Времена были такие: спортивные звезды, певцы, артисты, аппаратчики и дельцы «черного рынка» - все варились в одном котле. Аита! Ну и коммерцией, конечно, вместе занимались. Для мафии спортивный бизнес был одним из серьезных источников дохода. По сведениям того же ФБР, в девяносто первом году Фадеичев якобы подписал с Султаном «договор о дружбе и сотрудничестве». Сразу после этого ему позволили вкладывать деньги в перспективные столичные проекты, а Султан предоставлял «крышу». Дальше - Этольше: фэбээровцы вообще утверждают, что Фадеичев у Султана в главных помощниках по отмыванию денег. Повторяю, я не знаю, насколько этому можно верить.

- Черт его знает… - задумчиво протянул Щербак. - Фадеичев все-таки государственный чиновник, причем такого ранга! Не может же быть, чтобы на такую должность назначили бандита? Или в нашей стране может?

- Что я могу сказать с уверенностью, - продолжил Макс, - Султан активно вкладывает деньги в спорт. Очевидно, не без помощи Фадеичева. Султан, похоже, хочет легализоваться в какой-то степени, и в принципе, становясь, скажем, крупным промоутером, он может это сделать. Вору в законе и визы в большинство стран не дают, и на крючке постоянно держат, а так он перейдет в новое качество. Ради этого он и задружился с фигуристами.

- С Пановым? - спросил Денис.

- И с Пановым тоже. Вот. - Макс передал Денису распечатку. - На самом деле я перерывал всякую относительно открытую отчетность московских казино, тотализаторов и прочих злачных заведений в поисках упоминаний Панова. Но наткнулся совершенно случайно не на Панова, а на нашу клиентку Ингу Артемову. Инга Артемова включена в наблюдательные советы при нескольких казино, которые контролирует Султан.

- В качестве жеста доброй воли Султан поделился бабасиками? - хмыкнул Щербак.

- Да, - кивнул Макс. - Скорее всего, дела с Султаном все-таки ведет Панов, а чтобы не светиться, бумаги оформили на Ингу. Как это бывает с новыми «русскими»… Записывают машины, дачи и острова на жену, тещу, племянников, а потом, когда жареный петух в задницу клюнет, и жена и теща забывают о любви до гроба, линяют с денежками. Наверное, и Панов сейчас локти себе кусает.

- Так, может, из-за предстоящего разрыва с Ингой, предчувствуя, что останется у разбитого корыта, он и спер у Султана четыреста штук? - предположил Демидыч.

- А почему не миллион, не два, не десять? - поинтересовался Николай.

- Возможно… - Макс задумчиво почесал бороду, - возможно, он думал, что Султан такую мелочь, как четыреста тысяч, просто не заметит? У него обороты, очевидно, многомиллионные. Возможно, Гальберт давно приворовывал по мелочи, а Панов, узнав, тоже решил примазаться.

- Бо все пока домыслы, - буркнул Денис.

- Версии, - поправил шефа Щербак.

- Ну ладно, версии. Панова нужно раскручивать.

- Прижимать его нужно, - сказал Макс.

- Прижимать, раскручивать - все едино, - откликнулся Денис. - Но на чем его прижать? Если бы он хотел рассказать о деньгах, он бы уже рассказал, а не строил из себя невинного младенца и не божился Демидычу, что ни сном ни духом. Предложения есть?

Предложений не было. Но подал голос Никита:

- А мы еще про Джафарова забыли…

- Джафарова? - переспросил Щербак.

- Да, действительно, - сказал Макс. - Тут Никита просил выяснить, кто такой Джафаров, который, по словам секретарши Фадеичева, стоит за Рудиной. Так вот Джафаров - это еще один вор в законе по кличке Ястреб.

- Час от часу не легче, - фыркнул Демидыч.

- Но пока я мало что о нем знаю. И возможно, он к нашей истории отношения не имеет, - успокоил Макс.

- И вы думаете, я стану с вами разговаривать? - Георгий Сванидзе надменно ухмыльнулся.

Денис выловил его вечером после тренировки на выходе с катка. У Сванидзе теперь была новая партнерша - Марина Шишкина, тренировки продолжались, но, если верить прессе, шансы прилично выступить на чемпионате мира у этой пары были нулевые. Дай бог попасть в десятку сильнейших. Сванидзе, похоже, мнение прессы разделял полностью. Во всяком случае, вид у фигуриста был как у безнадежно больного или окончательно разуверившегося в себе человека. На лице ничего, кроме бесконечной апатии.

Правда, когда Денис представился и попросил уделить ему несколько минут, Георгий встрепенулся, гневно сверкнул темно-карими кавказскими глазами и даже выругался, но это была всего лишь короткая вспышка. Через секунду ему уже снова было наплевать на все, в том числе на себя.

- Пойдемте выпьем где-нибудь кофе, - предложил Денис.

- Не хочу я кофе, - отмахнулся фигурист, - выкладывайте, зачем пришли.

Денис улыбнулся:

- Ну не кофе - сока или пива, вы пьете пиво?

- Ага! И водку, и коньяк, и абсент, и еще я нюхаю кокаин и заедаю его галлюциногенными грибами, - огрызнулся Сванидзе. - А скоро куплю пистолет и застрелюсь!

- Но не на улице же нам разговаривать? Холодно.

- Значит, замерзну и умру от крупозного воспаления легких.

Он капризничал как избалованный ребенок, но Денису все-таки удалось его уговорить зайти в «Макдоналдс». Благо ресторанчик был в двух шагах.

- Я хотел поговорить о том, как вы однажды вечером, спровоцировав дорожно-транспортное происшествие, чуть не угробили Алексея Панова. - Денис пошел на разговор со Сванидзе скорее по инерции. Чем дальше, тем меньше хотелось ему защищать Панова, зато крепло желание вывести фигуриста на чистую воду. И чем черт не шутит, решил он, а вдруг Сванидзе расскажет что-то такое, чего они до сих пор не знали.

- Я?! - расхохотался Сванидзе. - Если бы захотел, я бы угробил!

- Но вы ведь ездили по доверенности на красной «десятке», зарегистрированной на имя Регины Чирковой? - О том, что такая доверенность существовала, Макс узнал совершенно точно.

- Ну ездил.

- А Панова подрезала именно красная «десятка». И номера свидетели видели - та самая красная «десятка» Регины Чирковой. И Панов только чудом остался жив…

- Да идите вы! Бегите в ментовку, сдавайте меня! Нате, ешьте, мне теперь все по фигу!

- Остыньте, - попросил Денис. - Выпейте водички. И если вам действительно все равно, тогда, может, расскажете, как еще пробовали наказать вероломного Панова?

- Никак не пробовал.

- Что, совсем никак?

- А что вы на меня еще повесить собираетесь? Морду ему кто-то разукрасил, ребра пересчитал?

- Не только морду и ребра. Квартиру его подожгли, по телефону звонят с угрозами…

- Вешайте что хотите, - отмахнулся Сванидзе, - только больше я ничего не делал. Я Светку уговаривал, думал, она обиделась просто, завелась, а теперь остановиться не может. Господи, хоть бы его убил кто-нибудь!

Подобные возгласы и плаксивый тон, коим они произносились, явно не красили джигита и настоящего мужчину. Но Денис, разумеется, свое мнение оставил при себе.

- Как думаете, кроме вас, кому-нибудь могло прийти в голову переубеждать Панова с помощью кулаков, аварий, поджогов и прочими силовыми методами?

- А как его еще надо было переубеждать? Слов он не слушает!

- И вам известны такие факты?

- Да что вы в этом дерьме копаетесь? Он уже все испортил. Теперь, если ему даже ноги переломать или голову открутить, все равно Света ко мне не вернется…

- Ну а пока была надежда, что Панов одумается?

- Да все его прессовали наверняка. Вы хоть представляете, чего эта их любовь будет стоить?

- Нет, не представляю, расскажите.

- Ну для Весталовой и Карпова - это просто супероблом. Они впервые в жизни такой товар перспективный в руки заполучили, практически чемпионат мира в кармане - и нате вам! Конечно, они Лешке гадости какие-нибудь устраивали. Может, мордоворотов и не посылали бить его, но про Светку сплетни всякие сочиняли, и вообще. Наши Сергеевна с Анисимовной тоже, между прочим, рассчитывали, что мы со Светкой за золото поборемся. И им Панов поперек горла… Да мало ли. Короче, не хочу я больше об этом, застрелиться хочу. Пистолетик продайте, а? Вы же сыщик, у вас есть?

В кармане у Сванидзе заверещал мобильный телефон. Он нехотя достал трубку, поднес к уху и скорчил удивленную мину:

- Бо вас, сыщик.

Денис взял у него мобилу. Первым делом взглянул на табло, там мигала надпись «номер не определен».

- Грязнов? - незнакомым, приятным баритоном заговорила трубка. - Твой Сева у нас. Отдай четыреста тысяч, и ему ничего не будет.

Денис не успел даже рта раскрыть, а из динамика уже посыпались короткие гудки.

- Георгий, вам голос знаком?

- Который звонил? Не знаком. А чего это он вообще на мой телефон вам звонит? - возмутился Сванидзе.

- Я сам бы хотел это знать.

Денис записал номер мобильного Сванидзе, запомнил время, в которое был звонок, и помчался в офис. Макс обязательно должен пробить, откуда звонили. Не может быть, чтобы это было невозможно.

Но не успел Денис войти в контору, как его мобильный ожил в кармане. Он опрометью бросился в кабинет, нашарил в ящике стола присоску, стремительно подключил диктофон и на пятом звонке, глубоко вдохнув, чтобы скрыть волнение, ответил.

Звонили не похитители. Звонила Инга.

- Денис, почему вы так долго не отвечали? Мне только что звонил Алексей, - затараторила она взволнованно. - У него что-то случилось, он сам не свой. Просил меня обязательно приехать на каток. Даже не просил, требовал. Кричал, что это вопрос жизни и смерти. Денис, вы меня слышите?

- Слышу.

- Денис, что случилось? Вы же все время рядом с ним, что произошло?

- Насколько мне известно - ничего. Во сколько он просил приехать?

- После одиннадцати. Точнее не сказал. Я, конечно, поеду, но боюсь. Я даже не знаю, что и думать.

- Хорошо, я тоже подъеду к одиннадцати.

- Вы? Но он же тогда узнает…

- Не факт. Я что-нибудь придумаю.

Глава девятнадцатая Выстрел

Никита Онисимов давно заметил странную закономерность. Впрочем, странной по давности лет ее уже можно было и не называть. Так вот, закономерность эта заключалась в том, что погода отражалась на его настроении. Другими словами, ненастье и дождь, как и прочая атмосферная мерзость, делали его унылым и разбитым, заметно снижая работоспособность. И наоборот, светлый, погожий день привносил радость и жажду действия, заряжал энергией и заставлял счастливо дышать полной грудью… Лучше не говорить, что можно глубоко дышать, находясь в переполненном транспортом городе.

Бот день, как и наступивший за ним вечер, был из тех, которые делают будни немножечко счастливее. И хотя дел было невпроворот и весь день Никита провел подобно белке в колесе, настроение у него сохранилось приподнятое, голова осталась светлой, а то, что шеф, Денис Грязнов, взял его с собой в качестве напарника, улучшало и без того отличное самочувствие. Сейчас они мчались в мощном фордовском джипе в сторону «Динамо», и Никита отмечал про себя, что шеф - отличный мужик и уж в машинах толк знает. «Форд» на зимней трассе играючи наказывал любой автомобиль, включая новенькие депутатские «мерседесы». Про сухую летнюю дорогу можно и не упоминать. Обойдет - и не спросит, как звали. Нет, определенно, когда каждый день может так сложиться, что придется удирать или догонять, преследовать или сматываться, машина должна быть зверь!

За окном привычно мелькали яркие витрины магазинов, занимавших первые этажи многоэтажек. Облаченные в костюмы манекены равнодушно провожали проносящийся мимо них поток машин. Светились рекламные щиты, приглашая отведать по бросовой цене гамбургер или приобрести ультрасовременный мобильник, утверждали, что косметика «L’Оreal» «за пределами ваших мечтаний» и «определенно не для скромниц». Никита не так часто ездил по Ленинградке, но по иронии судьбы почти всегда попадал на нее в вечерние часы. А потому пейзаж за окном джипа был для него, можно сказать, привычен.

- Я бы мог вот так часами ездить по вечерней Москве, - сказал он, непроизвольно улыбаясь. - И думаю, не надоело бы.

- И я такой же, - отозвался Денис, притормаживая у светофора. Но шеф, в отличие от Никиты, был мрачен, и огни за окном, казалось, совсем его не радовали.

Никита вдруг вспомнил, что сегодня двадцатый день его работы в «Глории» - маленький юбилей. А поездка на задание с шефом - это, видимо, подарок. Никита снова непроизвольно улыбнулся: крещение! Хорошо бы, конечно, боевое. Вот бы они сейчас нарвались на преступников, он бы первый их заметил и, конечно бы, не промахнулся. Но не убил бы. А качественно обездвижил, а потом они, истекая кровью, раскололись бы, кто послал их покушаться на Алексея Панова… Бо, конечно, мечты, будет обычный деловой разговор: Панов - заказчик, «Глория» делает для него работу. Но говорить с людьми тоже нужно учиться, и прочим мелочам, которым шеф может научить как никто другой…

Слева обрисовалось «Динамо», цель их поездки. Шеф перестроился в крайний правый ряд, выждал удобный момент и повернул джип к спорткомплексу. К счастью, движение в это время было не особо напряженным. Попади они сюда днем, пришлось бы маневрировать с полчаса, не меньше.

- Мы надолго? - поинтересовался Никита.

- Переговорим с Пановым, а там посмотрим, - ответил шеф серьезно, и Никита подумал: странный сегодня Денис Андреевич, он, конечно, особой словоохотливостью не отличается, но сегодня что-то слишком молчалив. Хотя болтливый сыщик - находка для преступника. - Пистолет на всякий случай переложи в карман, - добавил шеф. - И смотри в оба. Я буду разговаривать, а твое дело - наблюдать за обстановкой.

- А что, может быть жарко? - порозовел от удовольствия Никита. Неужели крещение все-таки выйдет боевое?!

- Не обещаю, - отмахнулся Денис Андреевич.

Денис был по-настоящему зол. Из-за того что Панов молчит, расследование буксует и вообще практически стоит на месте. А теперь еще похищение Севы Голованова. В том, что это как-то связано с Севиными изысканиями по Панову, Денис сомневался все меньше. И тут же звонок Инги.

Нет, определенно настало время фигуриста дожать. И ради этого Денис приехал немного раньше, чем обещал Инге, - в 22.50.

Панов и Рудина были на льду. В гулкой тишине слышен был только шелест коньков об лед. Они отрабатывали какие-то прыжки: разгонялись, делали два полных оборота в воздухе, приземлялись. Снова разгонялись - и так раз за разом. Костышин стоял у бортика. Трибуны пустовали, что вполне естественно: вечер плавно перешел в ночь, нормальные люди, включая спортсменов и болельщиков, давно отдыхают.

- Довольно! - Костышин хлопнул в ладоши, и звук заметался эхом в пустом, холодном зале.

Панов и Рудина разъехались и стали наматывать круги, то разбегаясь вприпрыжку, то разбрасывая в стороны руки и продолжая катиться на одной ноге, вытянув параллельно льду вторую.

Костышин оперся локтями о бортик и внимательно следил за своими воспитанниками, то и дело поглядывал на часы. Он первым заметил двух мужчин, появившихся на другом конце катка. Фигуристы самозабвенно раскатывались, оставляя на льду тонкие полосы.

Мужчины двинулись по первому ряду безлюдных трибун вкруговую - явно к нему. Тренер поднес к губам висевший на груди свисток, коротко дунул и сделал шаг навстречу незваным гостям. Панов тут же крутанулся так, что из-под коньков взметнулись снежные пылинки, по короткой прямой быстро и красиво устремился к тренеру. Сделал у бортика виртуозный разворот и замер с немым вопросом на вспотевшем лице. Рудина подъезжала медленно, уперев руки в колени и тяжело дыша.

Панов глядел на неожиданных ночных гостей с любопытством, остальные с недоумением.

- Денис Грязнов, - представился Денис Костышину и Рудиной. - Мой коллега, Никита Онисимов.

- В чем дело? - поинтересовался Костышин.

- Вы из администрации? - спросила Рудина.

- Бо детективы, - недовольно буркнул Панов. - Я вам все потом объясню…

- Детективы? - Светлана удивленно выгнула брови.

- Прошу извинить нас за вторжение, но обстоятельства вынуждают… - начал Денис, а Панов довольно грубо прервал:

- Давайте без прелюдий.

- Давайте.

В этот момент и прозвучал выстрел…

Все последующее понеслось перед глазами Дениса в бешеном темпе, словно видеофильм поставили на ускоренную перемотку, умышленно не отключив изображение.

Все пятеро, как по команде, грохнулись вниз, распластавшись, кто где находился: Панов и Рудина - на льду, причем Панов накрыл партнершу собой, остальные - у скамеек первого ряда трибун. Онисимов, правда, несколько задержался, но, видя телодвижения других, в том числе и шефа, последовал их примеру.

Стреляли сверху, с неосвещенной противоположной трибуны. Денис определил это частично по звуку, частично по замеченной краем глаза вспышке, за первым выстрелом почти сразу последовал второй. Без сомнения, целились в Алексея Панова, но первая пуля прошла где-то между ним и Рудиной, вторая ударилась в лед в шаге от фигуриста.

Достать «макаров» и снять его с предохранителя оказалось делом одной секунды. Рука сама, точно и мгновенно, проделала нужные манипуляции. Денис вывернул шею в сторону Онисимова.

Тот лежал поджав локти и пытался выглянуть из-за лавки.

- Пистолет! Пистолет достань, дурень! - рыкнул на него Денис.

Необстрелянный сотрудник «Глории» поморгал ресницами, затем до него наконец дошло. Покопался под дубленкой и извлек наружу оружие. В людей, конечно, Онисимову стрелять не приходилось, но от сердца у Дениса немного отлегло - какая ни есть, а огневая поддержка.

Он приподнялся - так, чтоб выше деревянной лавки находились только глаза. Лихорадочно заскользил взглядом по верхним, совершенно черным рядам кресел. Где-то там же была дверь, через которую они с Онисимовым вошли, а за ней освещенный коридор. Но дверь в данный момент была закрыта, о положении ее можно было только догадываться, и свет из коридора помочь не мог, а прожектор, освещавший лед, только слепил глаза и скорее мешал, чем помогал.

«Сам черт не разберет!» - выругался Денис про себя и тут же юркнул назад.

За новой вспышкой последовал очередной выстрел. За ним - короткий стон. Мелькнула мысль, что пуля все-таки нашла фигуриста, но громкая ругань, далеко не красящая спортсмена с мировым именем, сказала об обратном. Панову опять удалось избежать смерти. Прикрывая партнершу, фигурист ползком и зигзагами прорывался к проходу в раздевалки. Денис глянул на Костышина. Тренер неподвижно лежал, обхватив обеими руками голову, - классическая поза во время бомбежки и вообще в экстремальной ситуации подобного рода. За Костышина можно было не волноваться.

- Я вижу, вижу его! - возбужденно крикнул Онисимов, пытаясь ткнуть рукой с пистолетом в «правильном» направлении.

- Я тоже, - буркнул под нос Денис и махнул напарнику пистолетом: обходи слева. Сам двинулся вправо, на четвереньках, стараясь не высовываться из-за бортика.

- Понял! - Этодро отозвался Никита.

Денису предстояло преодолеть как минимум пятьдесят метров: стандартный каток - метров пятьдесят пять на двадцать пять, а выстрелы застали его примерно в середине большей стороны. Нужно было обогнуть лед, тогда свет прожектора будет ему в спину, а стрелку в лицо.

Никита явно двигался быстрее, но производил намного больше шума. Денис отчетливо слышал, как гремят лавки. Стрелок пальнул в сторону напарника, и Денис, воспользовавшись этим, рванул вперед. Но и его маневр заметили. Два выстрела, прозвучавшие один за другим, откололи от лавки куски фанеры и заставили вжаться в пол.

В ответ громыхнуло слева. Видимо, Онисимов открыл прикрывающий шефа огонь.

«Молодчина!» - похвалил его Денис и, сорвавшись точно пружина, преодолел еще два десятка метров.

Упав на пол, вытянул руку и пальнул наугад, в предполагаемое место дислокации стрелка. Ответа не последовало.

«Выжидает или патроны кончились? - мелькнуло в голове. - Да нет, кончиться не должны, еще заряда четыре осталось. А если еще запасная обойма…»

Слева опять громыхнуло, и Денис повернул голову на шум.

Никита по-кошачьи менял позицию. Выглядело все очень впечатляюще, не хуже голливудского боевика. Никита уже обогнул лед и поднимался все выше, рывками перебрасывая тело через ряд, а то и два. В него выстрелили, а он в полете выпустил два заряда подряд и приземлился в проходе между лавками.

Денис теперь уже отчетливо увидел, откуда ведется огонь, и, не давая стрелку опомниться, понесся наверх, методично и прицельно расстреливая намеченную им точку. Беспомощно щелкнул затвор - обойма закончилась в самый неподходящий момент. Он замер, прислушиваясь.

На трибунах и внизу, на льду, стояла гробовая тишина. Денис поменял обойму, осторожно поднял голову, пробежал глазами по рядам справа налево. Никого. Так же осторожно поднялся и крадучись двинулся вправо. Метрах в шести-семи обнаружил черные кожаные перчатки, под ними - брошенный преступником пистолет. Поднимать не стал, но определил сразу: тэтэшник.

Убойная штука, ничего не скажешь. «Макаров» по сравнению с ним - пукалка.

Денис не сразу сообразил, почему это не слышно и не видно Онисимова. Не похоже, чтоб струхнул.

- Никита! - позвал громко, выискивая его рыжую дубленку среди рядов и в проходе.

Ответила такая же могильная тишина.

Денису сделалось неуютно, почувствовал, как внизу живота собирается холодок. Не отвечал и Костышин. И Панов.

Дубленка Онисимова обнаружилась одним рядом ниже, в месте его последнего лихого броска. Уже понимая, что случилась беда, но все еще не веря в это, Денис бросился к напарнику.

«Скорая». Нужно вызвать «скорую», - стучали в голове суматошные мысли. - Где у них тут телефон?»

О лежавшем в кармане пальто мобильнике Денис забыл напрочь.

На веснушчатом лице Никиты застыло выражение удивления, голубые глаза смотрели на шефа немигающе, а точно между ними на лбу чернела маленькая дырочка. Денис в отчаянии встряхнул парня, точно это могло привести того в чувство. Голова Никиты безвольно откинулась набок. Теперь Денис заметил еще одно темное пятно, проступившее на дубленке где-то в области сердца…

На все это ушло не более пяти секунд.

В несколько громадных прыжков Денис преодолел расстояние, отделяющее его от двери. Стрелок мог уйти только через нее. Ногой распахнув дверь, Денис шагнул в коридор и выстрелил по метнувшейся навстречу фигуре. Слава богу, что не попал. Слава богу, что, ослепленный гневом, метил не в корпус, а в голову и рука совершенно рефлекторно поднялась из расчета на средний мужской рост. Пуля просвистела над самой головой Инги.

- Он… - только и смогла вымолвить она, оседая на пол, бледная как сама смерть. Из носа у нее ручьем лилась кровь. - Он… убежал…

Денис рванул по коридору, домчался до запасного выхода, через который они с Никитой проникли в спорткомплекс, выскочил на ступеньки крыльца. И никого. Пробежал по инерции еще несколько метров, но ни отъезжающей машины, ни удаляющейся тени не увидел. Вокруг висела безлюдная морозная ночь и на утоптанном снегу не осталось ничьих следов.

Чертыхаясь, вернулся к Инге. Она сидела на полу, приложив к лицу носовой платок, который уже пропитался кровью. Денис помог девушке подняться:

- Вас контузило? Голова не кружится, меня слышите?

- Бо не вы… не из-за вас, - проговорила она. - Я шла, а он выскочил прямо на меня. Схватил, развернул, ударил лицом об стену.

Она указала рукой на стену, где на зеленоватой краске как раз на высоте ее лица расплывались несколько красных капель.

- Вы его разглядели?

- Нет. Все произошло так быстро. Он выскочил как ракета…

- Ну хоть что-нибудь о нем вы можете сказать?

- Не знаю… мужчина, чуть выше вас, широкоплечий, в черном, черная шапочка надвинута на самые глаза, кажется, была рыжеватая щетина и глаза такие… сумасшедшие… А что случилось? Алеша?! Да, Алеша?! - она метнулась ко входу на трибуны.

Денис поспешил следом. Наткнувшись на тело Онисимова, Инга с круглыми от ужаса глазами обернулась к Денису:

- Бо не он!

- Бо мой напарник, - буркнул Денис. - Панов, скорее всего, в раздевалке.

- Он жив? Он точно жив?! - Ее била крупная дрожь. - Скорее! Что же вы стоите? Скорее!

Они бегом обогнули каток. Под самым бортиком все еще лежал Костышин. В той же поз: ничком, руки на затылке. Денис потряс тренера за плечо:

- Все кончено! Вставайте, все кончено!

Тот никак не отреагировал, и Денис собрался уже тряхнуть обомлевшего от страха Костышина как следует, но рука остановилась на полпути. На спине тренера, чуть ниже шеи и прямо на линии позвоночника, зияла страшная кровавая дыра. Вероятно, это его стон слышал Денис после третьего, кажется, выстрела. А упав, Костышин случайно или в последнем неосознанном движении прикрыл голову руками, что выглядело со стороны, как будто он действует строго по инструкции.

Денис оставил Костышина как есть. Помочь ему уже не смогла бы и немедленная реанимация. Было очевидно, что пуля тэтэшника раздробила позвоночник и прошла навылет. А с такими ранениями не выживают.

Инга ловила ртом воздух, еще секунда - и она хлопнется в обморок. Денис потащил ее в раздевалки. Панова и Рудиной там не было. На полу валялись брошенные коньки, в шкафчике висела одежда фигуриста и та самая куртка, под воротником которой торчал «жучок». Одежды Рудиной не было. Не было и ее сумки.

- Они погибли? - всхлипнула Инга.

- Не говорите глупостей! - оборвал Денис. - Они не погибли и не похищены, они сбежали.

Он достал мобильник (все же вспомнил о мобильнике) и набрал Демидыча:

- Спишь?!

- Бодрствую, - откликнулся удивленный коллега.

- Где Панов?

- На тренировке, где же еще?

- Фиг там! Сбежал минут пять назад.

- Машина на месте, и мимо меня не проходил точно, - мгновенно подобравшись, отчитался Демидыч.

- Возьми кого-нибудь, дуйте на все квартиры. Найдете - тащите в контору. Все.

- Понял.

Денис дал отбой и позвонил в милицию.

Инга понемногу приходила в себя, хотя и была растеряна:

- Денис, можно мне умыться или для милиции нужно оставить все как есть? - спросила она, вертя в руках носовой платок, кровь из носу у нее все еще шла.

Денис с трудом сдержал неуместную в данных обстоятельствах улыбку:

- Идите умывайтесь и намочите платок, надо остановить кровотечение.

Вызванная Денисом опергруппа прибыла незамедлительно. Денис даже удивился их оперативности. Осмотрев место преступления и сделав положенные снимки, стражи порядка угрюмо наблюдали, как прикатившие вслед за ними медики укладывают трупы на носилки и выносят с территории катка.

Похожий на журавля опер, представившийся капитаном Тимошенко и всем заправлявший, подошел к Денису с двумя прозрачными пакетами в руках. В одном были те самые черные перчатки, в другом - брошенный стрелком пистолет.

- Ваши? - Капитан приподнял пакет с перчатками и недвусмысленно посмотрел на руки Дениса. Явно прикидывал, сравнивал размер.

- Я уже говорил, - ответил Денис как можно спокойнее, - лежали рядом с оружием. Скорее всего, брошены стрелявшим.

- Помню, помню, - закивал капитан, но глаза говорили: размерчик-то подходит. - Но ваш рассказ, господин Грязнов, не совсем убедителен.

- Что вас в нем смущает?

- Да почти все. С ваших слов, тут находились еще Светлана Рудина и Алексей Панов. Тренировались.

- Ну да!

- Около полуночи! - опер хмыкнул. - И где же они сейчас? Не подскажете?

- Не имею ни малейшего понятия, - проворчал Денис. - Сам бы хотел знать.

- Но я ведь… Я же тоже могу подтвердить! - выкрикнула Инга, но капитан ее упорно игнорировал, он подозвал курившего в сторонке лейтенанта, передал пакеты. Сказал, не глядя на Дениса:

- Паша, на экспертизу, - и, уже повернувшись к сыщику, прибавил: - Срочно!

Денис перестал обращать на него внимание. Перед глазами постоянно стояло застывшее в удивлении веснушчатое лицо Никиты. А ведь он работал-то всего… Денис посчитал, да, двадцать дней. Черт!

Собравшись и стараясь выглядеть уверенно, он повернул к Тимошенко бледное лицо:

- Мы можем идти?

- А как вы сами думаете? - Глаза опера превратились в узкие щелочки.

- Не понял…

- Господин Грязнов, я имею полное право задержать вас до выяснения обстоятельств этого дела.

- На каком основании? - Денис почему-то перестал удивляться происходящему. Глаза капитана сами диктовали ответ.

- Двойное убийство не шутка. И вашу версию мы проверим самым тщательным образом. Хотя она, скажу сразу, далека от совершенства. - Тимошенко кивнул своим подчиненным и официальным тоном заявил: - А пока вы наш главный подозреваемый. Так что поедете с нами.

На руках Дениса защелкнулись наручники. Он воспринял этот факт с полным безразличием. А еще, вызывая внутренний смех, появилась уверенность, что завтра, даже уже сегодня утром, его выпустят. А журавлеподобный опер от досады и злости будет кусать свои острые локти.

Ингу тоже попросили проехать для официального допроса. Но без наручников.

Глава двадцатая Исчезновение звездной пары

Ингу отпустили почти сразу же, а Денису пришлось просидеть в «обезьяннике» до утра. Пока громкое дело не уплыло вверх по инстанциям, районный опер Тимошенко решил по горячим следам его размотать. Тем более что в руках такой удобный подозреваемый: на месте преступления был, сам не отрицает, что стрелял, перчатки по размеру совпадают, и ни одного свидетеля, который бы качественно подтвердил, что на катке был еще «киллер». Показания Артемовой в расчет можно не принимать - она клиентка, а значит, будет сыщика выгораживать.

Дениса допрашивали в три приема в общей сложности часа четыре. Он уже искренне жалел, что позвонил не дяде Славе, а вызвал районную опергруппу. Но сейчас сделать ничего было уже нельзя, мобильник у него отобрали, и не то что дяде позвонить, даже узнать, удалось ли Демидычу перехватить Панова и Рудину, не было никакой возможности.

- Ну давайте, Грязнов, облегчите душу, - уговаривал Тимошенко.

Денис на уговоры не поддавался и требовал предъявить ему результаты вскрытия.

- Результаты вскрытия вам не помогут, - веселился Тимошенко. - Даже если выяснится, что пули в трупах не из вашего «макарова», а из ТТ, попробуйте докажите, что у вас был один пистолет, а не два?

- Бо вам нужно доказывать.

- Мне, - качал длинным пальцем у него перед носом капитан, - не нужно. Я знаю, как дело было. Вы явились со своим сотрудником, застрелили тренера, а потом разыграли спектакль: палили во все стороны. И, скорее всего, в своего подельника вы попали случайно, а когда поняли, что убили его, то для запутывания следствия произвели контрольный выстрел между глаз. Чтобы было похоже на работу профессионала. Только какой, скажите, профессионал станет убивать свою жертву при таком скоплении народу, да еще не из снайперки, а из пистолета?

- Я вам еще раз повторяю: стреляли в Панова.

- А я тоже могу повторить: где этот Панов? Был ли он там, а? Я что-то не заметил.

- А что же тренер, по-вашему, делал среди ночи на льду без фигуристов?

- Вы его туда вызвали, чтобы убить.

- Зачем мне было его убивать?

- А вот это вы мне скажите. Ну давайте, Грязнов, облегчите душу!

И так сорок восемь раз.

В какой-то момент Тимошенко, очевидно, устал и отправил Дениса обратно под замок.

Несомненно, вскрытия среди ночи никто не делал. Свидетелей: вахтеров, уборщиц и прочий персонал катка, дежуривший в ночь, - тоже, скорее всего, опросить еще не успели. Так что капитан наезжал, не имея за душой ничего, и оба - и Денис и Тимошенко - это прекрасно понимали.

За окном уже давно рассвело.

В конце концов в начале восьмого утра капитан напустил на себя маску оскорбленной добродетели и, вздыхая, заявил:

- Я хотел вам помочь. Чистосердечное признание и все такое… не желаете колоться - ваше дело. Поедете в СИЗО, а дальше с вами будет разговаривать уже следователь.

- Какое СИЗО? - опешил Денис.

- Лефортово, например. Посидите в камере недельку, подумаете.

Денис снова очутился в клетке рядом с тремя проститутками, которых где-то выловили под утро. А Тимошенко пошел докладывать начальству и вызывать машину для перевозки особо опасного преступника в СИЗО.

Денис пристроился на лавке в уголке и прикрыл глаза с намерением подремать. Но сон не шел. В голове вертелись картины прошедшей ночи и попеременно звучали два голоса: один - Тимошенко, второй - приятный баритон похитителя. Четыреста тысяч… Какие? Те, что выиграл Донбасс? Или те, что стащили у Султана?

Вместе с Севой похитили Донбасса… его деньги? Но они же в депозитарии в казино?

С похитителями Денису дело иметь приходилось. Никогда они не требуют больше, чем заведомо могут получить… у «Глории» четырехсот тысяч нет, выходит… Нет, ничего не выходит. Или Донбасс или Султан… или Султан, или Донбасс… кто и как обокрал Султана? и было ли это вообще, или только слухи и ничего больше, и кто стрелял в Панова…

Через полчаса, когда Денис все-таки задремал, явился начальник райотдела и выпустил сыщика под подписку о невыезде.

- Сегодня же вам принесут повестку. Не явитесь к следователю - будет ордер на арест.

Завладев мобильником, Денис первым делом позвонил Демидычу.

- Ничего, - уныло сообщил коллега. - Ни в Алтуфьеве, ни в Орехове, ни в Теплом Стане они не появлялись.

- Пусть Макс пробьет аэропорты.

- Уже работает и по аэропортам и по железнодорожным билетам, но пока тоже глухо. Мы с Агеевым сейчас проверяем таксистов. Около катка есть точка, на которой преимущественно стоят машины «Такси „Надежда“… но если они поймали частника - нам его не найти.

- Ладно, работайте. - Денис дал отбой, по другой линии звонил дядюшка.

- Что ты там опять натворил?! - заревел Вячеслав Иванович.

- Дядь Слав, Алексея Панова и Светлану Рудину нужно срочно объявлять в розыск!

- А больше тебе ничего не нужно?!

- Бо не мне, - возразил Денис. - Дело ведь все равно заберут из района, все равно работать придется муровцам. А Панов и Рудина - главные свидетели. Ты уже в курсе, что произошло?

- Еще бы.

- Вот и хорошо. Они свидетели. Этолее того, Панов - жертва, мишень, в которую и метил убийца, он в опасности.

- Бо ты так думаешь. - Вячеслав Иванович больше не возмущался. Он признал свое бессилие: - Пока все бумажки о передаче дела напишутся, пройдет полдня. И еще не факт, что его вообще станут передавать. Это если бы Панова убили, тогда наверняка и Генпрокуратуру напрягли бы, и МУР, а из-за какого-то тренера и твоего пацана - вряд ли. Двойные убийства редкость не большая, их на каждой районной прокуратуре по десятку висит.

- Значит, будем ждать, пока Панова убьют? - воскликнул Денис.

- Ну не жди! Ищи сам. Я тебя из каталажки вытащил? Вытащил. Извини, больше ничем пока помочь не могу.

Денис набрал номер мобильного Панова.

- Абонент временно недоступен, - донеслось из трубки.

Денис попробовал еще раз.

- Ну отвечай же, сволочь!

Вот именно, сволочь! Панов был и жертвой, и злодеем одновременно. Если бы рассказал сразу все как есть о своих неприятностях, о деньгах, которые с него требуют, - или расплевались бы сразу же или придумали бы, как решать проблему. Но Никита был бы жив, и Севе сейчас бы ничто не угрожало.

А в трубке тот же мелодичный голос талдычил:

- Абонент временно недоступен.

В контору Денис не поехал. Все при деле, а устраивать коллективный мозговой штурм на тему «куда девались фигуристы», пока рано. Он быстренько съездил домой побриться, переодеться - после ночи в «обезьяннике» вся одежда казалась липкой и воняла отвратительно. Потом, наскоро перекусив, двинулся к Инге. После ночных приключений она отменила тренировку и отлеживалась дома.

Артемова жила Сивцевом Вражке. Дом был не самый престижный и навороченный, но сама квартира была обставлена весьма прилично. Евроремонт, мебель хоть и из «Икеа», но самая дорогая и модная.

- Вы не смотрите, что мебель икейная. Это мое временное жилище. Папа мне эту квартиру подарил, когда я еще девочкой в Москву перебралась. На свадьбу он собирался нам с Лешей хороший загородный дом купить. А видите, как вышло… - Инга горестно вздохнула. Нос у нее распух, был заклеен пластырем, и она, стесняясь этого, все время отворачивалась от Дениса. - Хотите чего-нибудь? Кофе?

- Поговорить хочу. - Денис плюхнулся на диван, внезапно почувствовав, как устал за прошедшую ночь.

- Давайте поговорим. - Инга, кутаясь в халат (принимала она Дениса по-домашнему - в халате) забралась с ногами в глубокое кресло, сконструировав весьма привлекательную композицию из своих длинных загорелых ног.

Заметив, что Денис откровенно пялится на ее ноги, она сказала:

- Бо настоящий загар, а не из солярия.

- Да, - Денис отвел взгляд. - Давайте еще раз вспомним вчерашний день. - Вы ничего не забыли мне рассказать?

- Я? Ну что вы? Я с вами откровенна, как с врачом или адвокатом. - Она растерянно захлопала длинными ресницами.

- Хорошо, тогда пройдем еще раз все по порядку.

- Ну вначале все было как обычно… Утром была тренировка, около четырех она закончилась. Я ушла с тренировки немного раньше, потому что потянула связку. - Изящным движением она провела по своим щиколоткам.

- И куда вы отправились?

- Честно говоря, куда именно вначале, я уже не помню. По магазинам. Я была расстроена, а шопинг-терапия - великая вещь.

- Нога не болела? - поинтересовался Денис.

- Ну что вы. Это же совершенно разные вещи. Тренироваться в полную ногу и по магазинам прохаживаться. К тому же я ведь не по ГУМу километры наворачиваю, а хожу в маленькие бутики. Туда приходишь, садишься в кресло - и тебе все приносят, - щебетала девушка. - Потом раздался этот странный звонок.

- Отсюда максимально подробно, - попросил Денис. - Попытайтесь вспомнить, во сколько точно это было. Где вы были, что делали?

- Я была в машине. Ехала домой. Устала от бутиков. Было около девяти, наверное. Не смотрела я на часы. Но примерно девять вечера. Да, в восемь я заехала поужинать в японский ресторанчик на Новом Арбате, и звонок случился уже после ужина.

- Вы уверены, что звонил Панов?

- Не знаю.

- То есть?

- Ну вчера я вам сказала, что это Леша. Но теперь уже не уверена. Голос был и его, и не его.

- Как это?

- Он был ужасно взволнованный или расстроенный. Говорил очень сбивчиво. Я вначале даже спросила: «Лешка?» - он говорит: «Да» - и сразу начал тарахтеть: «Ты обязательно должна приехать, это вопрос жизни и смерти, после одиннадцати на катке, если не приедешь, я не знаю, что будет!..». Слова мне не дал вставить и бросил трубку.

- Так что же вам показалось странным? Почему вы решили, что это может быть и не он?

- Я же говорю, голос, - повторила Инга. - Слова его, интонации и все такое очень похоже, а голос какой-то чужой. Ну как вам сказать, чтобы вы поняли. Мы с Лешкой с самого раннего детства вместе. Нам шесть лет было, когда мы кататься вместе начали. Я его знаю как свои пять пальцев. Мне сразу тогда показалось, что-то не так, и я перезвонила ему домой…

- В Алтуфьево?

- Ну да.

- Вы знаете его тамошний номер? Откуда?

- Узнала. А вообще, ладно, скрывать мне нечего, я за ним не следила, просто он один раз, когда еще мы вместе тренировались, но у него уже с Рудиной что-то было, мне оттуда позвонил. Номер определился, был незнакомый, я записала, потом по номеру и адрес вычислила.

- Понятно, - кивнул Денис. - Значит, вы ему позвонили?..

- Да. Думала, может, правда что-то серьезное произошло. Мало ли, может, с матерью что-то, может, с ним самим. Они же где-то с десяти на льду, то есть он мог быть еще дома. Понимаете, в этот раз номер не определился, но мне вдруг пришло в голову, что у него с Рудиной все закончилось. Что он попробовал и все понял. И думаю себе: если она там, то он мог в туалете запереться и с мобильника мне звонить, а мог выйти за хлебом и позвонить из автомата… - Она подняла на Дениса полные слез глаза. - Я бы его простила и забыла бы все как страшный сон. Я так привыкла быть с ним все время вместе. У нас же все серьезно было, как в сказках. А он вот как. Да еще незадолго до свадьбы. Мы ведь летом собирались… Папа, конечно, страшно рассердился, но я Лешкин кризис могу понять. Мы же всю жизнь бок о бок вкалываем по-черному. Леша страшно одаренный фигурист, но у него нет настоящей воли к победе. Мне иногда кажется, что, если бы не я, он вообще бы давно фигурное катание бросил. Конечно, перед таким серьезным шагом, как венчание, - мы ведь в церкви собирались венчаться, ему надо было собраться с мыслями, побыть одному. А тут эта Рудина подвернулась. Я тогда к батюшке своему ходила, и он говорит: «Умей прощать». Вот я и решила все Леше простить и снова с ним соединиться. Мы же созданы друг для друга. А эта девица всего лишь досадное недоразумение…

- Но когда вы позвонили, дома его не было? - Денис мягко вернул Ингу в прежнее русло.

- Нет. Сработал автоответчик. Я что-то сказала, не помню уже что. А он, наверное, с катка звонил. Или еще откуда-нибудь.

- Или это вообще был не он.

- Вы думаете?

- Я видел его на льду до того, как вы приехали. Он не выглядел расстроенным или взволнованным. И вас он, мне кажется, не ждал.

- Тогда кто же звонил? И зачем?

- Не знаю, пока будем выяснять. Н-да… а потом вы позвонили мне, так?

- Ну не сразу. Я вначале вообще не хотела вам звонить, хотела уже после встречи. Но что-то мне подсказало, что нужно вас предупредить. Тем более что ваши люди за Алексеем наблюдают, о нашей встрече вы узнаете от них, и получится нехорошо.

- Ясно, мне вы позвонили в двадцать два пятнадцать. Из дому?

- Да. Я как раз переодевалась, собиралась ехать… но лучше вы теперь мне расскажите, зачем вы явились раньше? Вы же могли засветиться?..

- Я хотел осмотреться, - отрезал Денис. - Чтобы избежать сюрпризов.

- Да, я понимаю.

- Сюрпризов избежать не удалось. Но Алексей по крайней мере жив…

- Да. - Она смущенно потупилась. - Я не успела вчера выразить вам соболезнования, ваш друг погиб… Я могу что-то сделать? Деньги? Скажите сколько… В конце концов, он работал на меня, я как бы несу ответственность…

- Не знаю, давайте не будем сейчас об этом. - Денис поймал себя на мысли, что понятия не имеет о родственниках Никиты, наверное, кому-то не помешает небольшая материальная помощь, хотя она вряд ли компенсирует потерю близкого человека…

- А вас больше не подозревают? - поинтересовалась девушка. - Они нашли убийцу?

- Нет, еще не нашли.

Инга показалась Грязнову вполне искренней. Она, конечно, подчиняла своим интересам все, что попадалось ей под руку, - и религию, и чувства, и обстоятельства. И ее любовь к Панову очень специфического свойства.

Леша Панов принадлежал ей с раннего детства. Она просто не могла позволить, чтобы ее собственность перешла к кому-то другому, тем более к девчонке, у которой не было ни столь ослепительной внешности, ни папы-генерала. Но способна ли она ради обладания на преступление?..

- Я хотел бы встретиться с вашим отцом. Это возможно?

- Нет-нет, что вы… Папа не знает о том, что я вас наняла. Он рассердится, если узнает, что я не вычеркнула Алексея из своей жизни полностью.

- Очень жаль, но вынужден считаться с вашим мнением. Скажите, Инга, какими денежными средствами Алексей располагал?

- Ой, ну какие у Лешки денежные средства. Небось жил со своей мымрой рыжей на пятьсот долларов президентской стипендии для спортсменов. Ну какие-то призовые у него на счету могут заваляться. Он много денег матери переводил. Он переводил, а там папаша все пропивал. Еще Алексей хотел матери дачку где-нибудь под Екатеринбургом построить, чтобы она с его отцом-алкоголиком в однокомнатной квартирке не ютилась, да еще и на свежем воздухе почаще бывала.

- И что, построил?

- Да построили они какую-то времяночку с туалетом на улице. Но разве это дача? Так, одно название.

- И его мать сейчас живет на даче?

- Даже не знаю. Понимаете, с его матерью мы никогда не были особо близки. Это мои родители всегда помогали Алеше, очень хорошо к нему относились, он часто у нас бывал. Папа любил его как родного сына. Он так ждал нашей свадьбы…

Так, дача под Екатеринбургом. Удобное местечко, чтобы затаиться на время. Тем более если широко этот адрес никому известен не был. Конечно, все заинтересованные лица будут искать Панова в Москве и ее окрестностях, а не на Урале.

Денис вполуха слушал болтовню Инги о несчастной любви к коварному изменщику. Что-то сегодня ее прорвало. Может, и всплывет что-то, что она до сих пор скрывала.

В своих откровениях о личной жизни Артемова пошла уже на третий круг. Как будто репетировала для передачи «Женский взгляд» Оксаны Пушкиной. Он как в воду глядел, Инга проговорилась:

- Мы с Алексеем должны были накануне свадьбы у Оксаны Пушкиной в программе сниматься. Как счастливая пара молодых чемпионов. И тут все сорвалось. Но, знаете, как говорится, нет худа без добра. Оксана меня теперь хочет одну снять. Историю моей несчастной любви. Так я на всю страну готова сказать, что для меня Алексей значит. Может, он тогда и вернется?

Похоже, что девушка другой любви, кроме слащавой телевизионной сказки, не знает. Сознание проштамповано пиар-мифами современной эпохи. Живет, и в уме и наяву позируя объективам светских фоторепортеров. И свою собственную жизнь проживает, как историю из глянцевых журналов. А вот воля к победе, почти маниакальное стремление к успеху, инстинкт собственницы, бьющая через край сексуальность - это все наверняка подлинное.

- Инга, а если Алексея похитили, как вы думаете, кому похитители предъявят требования о выкупе?

- Вы серьезно?

- Я перебираю все возможности. Трупа нет, значит, либо они сбежали, либо кроме того убийцы, с которым вы столкнулись, были еще злодеи - и они силой увели Панова и Рудину.

- Ну выкуп… Я не знаю. Может быть, матери Алексея? - неуверенно предположила Инга.

- А почему не вам? У вас явно больше денег, чем у его матери?

- Ой, это же очень просто!.. Все прекрасно знают, что мои финансовые дела ведет папа. Он мои призовые на специальные счета в надежные банки переводит сразу же. А то знаете как ребята последнее время мучаются. Госкомспорт все время норовит призовые зажать. Вон Маша Бутырская уже второй год пытается свои сорок тысяч выцарапать. А кто с ней теперь будет нянчиться, после того, как она из большого спорта ушла.

- А вам никогда не задерживают призовые?

- Конечно, никогда. Папа как-то на приеме в Кремле с Фадеичевым поговорил, они пришли к полному взаимопониманию. У нас все тип-топ. Вы знаете, какой у меня папка боевой!

И все-таки эта ситуация была странной. Никакой генерал не мог повлиять на финансовые махинации спортивного ведомства, если только сам в них не участвовал. А каким образом Артемов-старший мог иметь отношение к схемам перекачки денег из спорта в кошельки отдельных чиновников? Генералы в России кормятся из других источников - невыплата боевых, продажа оружия налево, откаты от военных заказов. С Артемовым-старшим надо поговорить обязательно.

Грязнов попрощался с Ингой. Выходя из дома, он заметил паркующийся «мерседес» с затемненными стеклами, из которого вышел моложавый, подтянутый мужчина средних лет. «Ага, так это и есть Артемов-старший», - узнал Денис, вспомнив большой портрет в гостиной Инги, на котором они были с отцом. Интересный тип. Похож больше на преуспевающего бизнесмена, а не на генерала. Такой же самоуверенный, как дочка.

Денис пошел ему навстречу, решив все-таки поговорить. А Ингу можно и не выдавать. В конце концов, кому какое дело, кто нанял частных детективов искать Панова.

- Борис Борисович?

- С кем имею честь?

Денис отрекомендовался и только заикнулся, что принимает участие в поисках Панова, как Артемов тут же взорвался:

- Сбежал, значит?! Понимаю. Этому перебежчику давно пора было исчезнуть куда-нибудь! Вряд ли в фигурном катании его теперь ждет блестящее будущее.

- Борис Борисович, может быть, вы могли бы ответить на парочку вопросов. Я понимаю, какие чувства в адрес Панова вы испытываете, но тут дело не только в нем. Пропал еще один человек, похищен мой коллега, и все эти исчезновения связаны между собой…

- Увольте, молодой человек, - сурово проговорил генерал-бизнесмен. Артемов был в штатском, причем одет был весьма вольно, следуя недавней моде ходить в пиджаке, но без галстука - было прекрасно видно из-под распахнутого пальто. Первым, кажется, эту моду среди «мужиков в пиджаках» положил олигарх Ходорковский. Многие скопировали. Уже даже президент страны на каком-то вполне официальном заседании появился без галстука. Впрочем, может быть, то была встреча с творческой интеллигенцией. Впечатление о том, что Борис Борисович Артемов занят не только своей военной карьерой, окрепло у Дениса.

- Единственное чувство, которое я испытываю, - продолжал генерал, - это облегчение от мысли, что свадьба не состоялась. А то пришлось бы возиться со всякими разводами, разделами имущества и так далее Не мог этот брак быть устойчивым. Не может девочка из приличной семьи выходить замуж за босяка из подворотни.

- Но Инга говорила, что они испытывают друг к другу нежные чувства чуть ли не с детского сада?

- Мало ли что девочки себе напридумывают. Вы хоть знаете, какая жизнь у моей дочери? Всю жизнь только три-четыре недели передышки раз в году весной, а все остальное - сборы, тренировки, соревнования. Просто, кроме Панова, никого рядом не было. Вот и сфокусировались на нем все чувства нашей девочки. Я был очень рад, узнав, какой он фортель выкинул.

- Скажите, а как вам удается повлиять на то, что Инге никогда не задерживают призовые?

- Молодой человек, вы опять всяких баек наслушались да желтой прессы начитались. Этольшинство спортсменов сами профукают свои средства, а потом на Госкомспорт и его банки все валят. Неужели вы думаете, что у чиновников от спорта нет других способов деньги заработать? И они будут такой ерундой себе руки марать? Хотя по-всякому бывает, конечно. Но все знают, что со мной шутки плохи, поэтому, наверное, и не смеют обижать мою девочку. А вообще, какое это имеет отношение к побегу Панова и вашего сотрудника?!

- Похищению, Борис Борисович. Моего коллегу похитили. И требуют выкуп.

В ночь исчезновения фигуристов, с того момента, как Денис забил тревогу, и до утра все три квартиры, на которых мог появиться Панов, были под наблюдением. Но сидеть в засаде и дальше было глупо - если фигурист сбежал и решил затаиться, то домой ни к себе, ни к Рудиной он не сунется. И все-таки Демидыч решил обойти квартиры еще раз. Если не влюбленных отыскать, то хоть зацепки, намеки на то, куда они могли сбежать.

Заглянув на квартиру в Теплом Стане, Демидыч обнаружил там только рабочих, которые хозяина уже дня три не видели. И никаких зацепок там тоже найти не удалось: испорченную пожаром мебель вывезли, а личные вещи Панов, очевидно, перевез в Алтуфьево.

И с квартирой Рудиной в Орехове Демидыча постигла неудача. Дом под охраной, квартира на сигнализации. Пришлось ограничиться разговором с консьержкой. Представился знакомым Регины Романовны, сказал, что только что из Германии. Заехал по ее просьбе кое-что передать Светлане.

- Так не появлялась ни вчера, ни сегодня, - уверенно заявила консьержка. - Как ухажера сменила, так вообще редко бывает.

Ни вчера, ни сегодня - значит, в день исчезновения Рудина домой не заходила.

- Может, ночью забегала… - предположил Демидыч и, поймав подозрительный взгляд консьержки, пояснил: - Я первым делом на каток к ней зашел, а мне сказали, что она теперь по ночам тренируется.

- Точно-точно, - подозрения консьержки рассеялись. - Под утро приходит, только я тут и по ночам дежурю. Дремлю, конечно, но, если дверь хлопает, всегда интересуюсь, кто идет, - работа такая. А вы бы ей на мобильный позвонили, есть у нее, сама видела…

Ни знакомых Рудиной, ни друзей, у которых она могла бы затаиться на недельку, консьержка, разумеется, не знала. Так Демидыч и ушел несолоно хлебавши. Не верить консьержке оснований не было. Это если бы он представился сыщиком, тогда конечно, а врать знакомому уважаемой жилицы какой смысл?

В конце концов, Демидыч поехал на съемную квартирку фигуриста в Алтуфьево. Естественно, снова без ключа, но там по крайней мере не было ни консьержки, ни работяг. Хозяйка квартиры, как уже раньше выяснили, жила где-то в деревне под Владимиром, квартиру Панов проплатил на несколько месяцев вперед.

Демидыч решительно вошел в подъезд обычной девятиэтажки. Обшарпанные стены, несмотря на кодовый замок, очень кстати не работавший. У батареи жалась стайка подростков, при появлении сыщика один суетливо сунул в карман полиэтиленовый пакет с клеем.

- А, орлы, здоровье поберегли бы?

- А ты дядя, шел бы себе!

Чертыхнувшись, Демидыч действительно пошел к открывающейся двери лифта - ну отобрал бы клей, они еще купят. Детки, твою дивизию!..

Панов снимал квартиру на четвертом этаже. Осмотревшись на лестничной площадке, Демидыч обнаружил, что ему придется преодолеть не одну, а две двери без ключа. Как часто бывает, соседи объединились и поставили дополнительную дверь на свой предбанник. Для верности он позвонил в обе квартиры, ни из одной не получив ответа. Так, никого нет дома, на лестнице тихо - можно действовать. Забавно все-таки себя ведут некоторые - ставят крепкую дверь, украшают ее красивой обивкой, но напрочь забывают, что замок нужен не менее добротный. Этот мог открыть не то что профессиональный вор-домушник, но и любой из подростков-токсикоманов. Подобрать нужную отмычку удалось быстро, дверь отворилась без единого скрипа. Дзинь!!!

«Черт, рано обрадовался!» - подумал про себя детектив. Шаря рукой по стене в поисках выключателя, он наткнулся на китайскую подвеску из чего-то вроде колокольчиков. Мелодичный звон мог разбудить какую-нибудь бдительную старушку. Выключатель, как назло, оказался на противоположной стенке. Предбанник был захламлен пачками старых газет, сломанными лыжами, старыми пальто. Теперь бы не влезть в чужую квартиру.

Слава богу, номера проставлены, - с облегчением отметил Демидыч и уже совсем без проблем открыл замок квартиры Панова, который можно было вскрыть перочинным ножиком, не то, что профессиональным инструментом. Дверь была такая хиленькая, что предположить наличие сигнализации вневедомственной охраны в этой нищей квартирке можно было, только призвав на помощь все свое воображение.

М-да… Небогато жили фигуристы. Матрас на полу, костюмы для выступлений на гвоздиках по стенам развешаны из-за отсутствия нормального шкафа, малюсенький телевизор, старый, потертый какой-то видеоплеер. Похоже, что самым дорогим предметом в жилище Панова был телефон с автоответчиком и автоматическим определителем номера.

Демидыч включил запись.

- Лешенька, это мама. Все никак не могу застать тебя дома. Перезвони мне, сынок. Береги себя. Как дела? Как Лев Николаевич?

Запись обрывалась. Голос матери Панова был жалостливо-надтреснутым, похожим на старушечий, хотя ей лет сорок, наверное.

- Алексей, - раздался голос Инги Артемовой, - что случилось? Я ничего не понимаю. Не могу дозвониться на твой мобильный.

Голос Артемовой звучал энергично и требовательно. Надо же, не постеснялась звонить в гнездышко к сопернице. Впрочем, знать бы, когда был сделан этот звонок. Наверное, перед визитом на каток. Или нет?

- Панов, козел, верни бабло, а то хуже будет!

Голос был отвязный сверх всякой меры, явно принадлежал какому-то братку. Это может быть реальной зацепкой, хотя номер не определен. Демидыч прослушал еще раз. Похож. Очень похож. Наверняка именно этот тип требовал у Панова деньги и в прошлый раз, когда Демидычу удалось прослушать разговор по мобильному.

Записи на автоответчике закончились, детектив вынул кассету и бережно спрятал в карман.

В углу комнаты лежали раскрытые чемоданы. Ничего, кроме спортивного инвентаря, в них не было. Гантели, эспандеры, спортивные костюмы. Рядом разбросаны видеокассеты. Демидыч выбрал парочку из них и вставил в видеоплеер. Записи тренировок и выступлений. Панов и Рудина, Костышин им что-то кричит с трибуны, Панов один отрабатывает прыжки. Еще были кассеты с показательными выступлениями Панова и Артемовой и много записей великих фигуристов - Протопопова и Белоусовой, Родниной с Зайцевым. Везде только фигурное катание. В этой комнате явно жили аскеты, помешанные на спорте. Спали на матрасе, питались только рисом с овощами (других продуктов на кухне обнаружено не было - ни сахара, ни соли, ни кофе, ни корочки хлеба).

Ага, все-таки ничто человеческое им было не чуждо. Рядом с импровизированным спальным местом валялась вскрытая упаковка презервативов. Внутри оставался только один «патрон». Они их хоть не за один раз умяли? - хмыкнул сыщик.

На маленькой подушке валялось скомканное кружевное белье черного цвета. Демидыч поднял изящную вещицу. Надо же, хорошая фирма, белье явно покупали в «Дикой орхидее» или аналогичном магазине, рассчитанном только на тех, кто мог потратить на трусики и лифчик не менее двухсот долларов.

Странные люди все-таки… Живут в убогой халупе на окраине города. Едят как Дюймовочки - в день по рисовому зернышку. А вторую машину Панов купил, евроремонт в Теплом Стане затеял сразу же, на любовные утехи сотни-другой долларов не жалко. Да и трусики-то дорогущие, а матрас застелен не единожды стиранным и штопанным, стареньким бельем. Даже вместо пододеяльника - драная простыня. Чистенькая, конечно, но не более того…

Все не вяжется и не стыкуется. Сколько денег он, интересно, должен? Машина, евроремонт, за эту квартиру заплатить, то да се - в целом ну… тысяч тридцать набегает. А долг не отдает. Или это не долг? Но четко же было сказано «верни бабло», и первый раз тоже требовали вернуть, значит, долг. А может, машина и прочее - это на деньги Рудиной куплено? Альфонс? Вначале Артемова его подкармливала, теперь Рудина?

Интересно, почему Денис считает, что Панов либо похищен, либо прохлаждается на каком-нибудь курорте, куда въезд безвизовый? Ведь фигурист мог исчезнуть и потому, что причастен к убийству Костышина. Блондинистые кудри и голубые глаза, не говоря уже о спортивных достижениях, - недостаточные аргументы для того, чтобы быть абсолютно вне подозрений. А подозрений Панов вызывает все больше и больше.

А может, вообще за этим кроется какой-нибудь романтический бред? Решили себе устроить медовый месяц внеочередной. Или Светлана забеременела, и они уехали сделать аборт где-нибудь, где их не слишком хорошо знают, поэтому не будут трепаться приблизительно в таком духе: «Ты знаешь ту фигуристку Рудину? Рыженькая такая, улыбается все время. Сегодня у нас аборт делала».

А если наоборот? Решили родить вдали от посторонних глаз. Бред какой-то. Они же предохранялись. Он своими глазами видел пачку презервативов. Впрочем, у горячих парней не всегда хватает терпения презерватив надеть. И у Светланы с Алексеем могла случится досадная оплошность. И опять неувязочка. Девицам в спорте мозги тренеры промывают достаточно рано. С половым воспитанием тут все на уровне. Нет ничего более ужасного, чем декретный отпуск посреди карьеры. Поэтому каждая мало-мальски серьезная спортсменка прекрасно знает все способы контрацепции, в том числе и пожарные.

У Демидыча уже распухла голова от всяких версий. Пусть Денис обдумывает, решил он, мое дело зацепки искать. Но ни записных книжек, ни ежедневников, ни буклетов турагентств или авиакомпаний, ни альбомов с фотографиями, по которым тоже иногда можно кое-что просечь, в квартире не было. Фотографий не было вообще, более того - не было никаких документов, кредитных карточек, денег… такое впечатление, что Панов не собирался сюда возвращаться и все забрал заранее.

Для очистки совести Демидыч зашел в ванную. Обшарпанные стены с отваливающейся штукатуркой, подтекающий кран. Пара бутылочек с шампунями и упаковка геля для душа. Почему-то не было ни зубной пасты, ни зубных щеток? Что же они, зубы не чистили? Или выкинули старые, а новые собирались купить? Может быть, всегда носили щетку и пасту для зубов с собой? Вряд ли. Скорее всего, Панов предчувствовал, что ночью на катке все так обернется. Или точно знал.

У входной двери раздался какой-то шорох и скрип. «Похоже, не я один собрался в гости к Алексею, пока тот отсутствует». Демидыч встал у входной двери справа, зажав в руке тяжелую гантель, что валялась в прихожей. Неожиданное нападение даст ему преимущество. Конечно, если там не местный участковый скребется. За дверью в предбаннике кто-то тяжело дышал, сопел, но в то же время, казалось, что этот кто-то старается вести себя тихонечко. Замок никто не пытался вскрыть. У детектива мелькнула идея, что это может быть.

- Здравствуйте! Что вам угодно? - с апломбом произнес он, широко распахнув дверь.

- Мне ничего, я просто тут убираюся в прихожке, - засуетилась соседка, толстая тетка неопределенного возраста, который тактично называют «возрастом элегантности». Здесь элегантностью и не пахло, а коммунальное любопытство било фонтаном из ушей.

- Скажите, вы когда последний раз видели Алексея со Светланой? Меня хозяйка квартиры прислала проведать, как тут дела и вообще.

- Так вы племянник Ивановны? - расплылась в улыбке от предвкушения новой порции сплетен тетка.

- Можно сказать и так, - пресек ненужное ему направление беседы Демидыч. - Так когда вы ребят последний раз видели?

- Я, честно говоря, не помню… Понимаете, у молодых своя жизнь. Я же за ними не слежу. Да и живут они сами по себе, никогда по-соседски не зайдут поболтать, - откровенно привирала соседка. Было ясно, что каждую свободную секунду она проводит у чужой замочной скважины.

- Не знаете, что они со свадьбой надумали? Говорили, поженятся, другую жилплощадь искать станут?.. - Детектив справедливо решил, что именно личная жизнь соседей привлекала внимание местных бабок больше всего.

- Ой, не знаю. Но любили шибко друг друга, да. А то как же… Они каждый день такие тут охи да ахи разводили, и по несколько заходов, и так, и этак… Стеночки-то тут тоненькие, все слышно. Я нашего мальца днем всегда гулять выгоняю, чтобы не развращался раньше времени.

- А когда они приходят домой, не подскажете, мне бы поговорить…

- И не знаю даже. Они эта… все больше в ночь уходят, а утром назад. Только вот как ушли второго дня, тоже в ночь, так и не было с тех пор. Может, поехали куда, дело-то молодое, с приятелями завеялись… Тут бандюган какой-то крутился. - Бабка перешла на шепот. - Наглый страшно. Уж и не знаю, как он через эту… наружную дверь прошел. Звонит в нашу квартиру. Я открываю ему - он мне ни словечка, только зыркнул глазищами и это, убег. Вы им, жильцам своим, строго-настрого запретите, нам такие тут не нужны, у нас от таких приятелей потом из дому вещи пропадают…

- Что за бандюган-то? - разыграл недоумение Демидыч. - Харя такая квадратная, шея бычья, перстень на пальце?

- Не. Это братва, - козырнула пониманием бабка. - Как в «Бригаде», сериал смотрели небось. А тот был навроде уголовника или беспризорника - урка, в общем. Пальто длинное, морда худющая, немытая, а может, небритая, в полутьме-то не разобрать, молодой вроде, совсем пацанчик…

- И когда это?

- Недавно. А в какой день, не скажу, не помню. Помню, они, жильцы ваши, как раз в ночь ушли, а он тут как тут…

- Значит, так, - важным тоном сказал Демидыч. - Вас как по батюшке величать?

- Альбина Степановна я, - даже засмущалась тетка.

- Я вам сейчас запишу свой телефон. Это мобильный. Тетю беспокоить не нужно, волноваться ей ни к чему, а если тут опять что-нибудь подозрительное случится - звоните мне немедленно. Жильцы у нас хорошие, и платят исправно, но раз пошла такая пьянка: бандюганы ходят, высматривают, - надо быть на страже своих интересов. Звоните обязательно.

А бандюган-то, возможно, тот же, что обыскивал и поджигал квартиру в Теплом Стане.

Глава двадцать первая Сплошная путаница

Как и предрекал дядюшка, дело о двойном убийстве на катке не сочли резонансным и не стали передавать ни городской прокуратуре, ни тем более Генеральной. И Денису предстояло общаться со следователем прокуратуры Северного округа Москвы Антоном Владимировичем Верещагиным.

Антон Владимирович был немногим старше Дениса, молодец-богатырь, косая сажень в плечах, кулаки килограммов по пять. Такому в спецподразделение бы, а не штаны за столом просиживать. Но манеры имел весьма обходительные.

- Мне импонирует, что вы пришли. Без адвоката. И не воспользовались своими, как говорят, обширными связями в Генпрокуратуре и МВД, - начал он, не побрезговав пожать Денису руку, хотя между следователями и главными подозреваемыми это вообще-то не принято. - Кроме того, мне известно, что вы юрист. Поэтому поговорим как понимающие люди.

Денис ничего не имел против.

- Сразу хочу предупредить, что вы по-прежнему первый в списке подозреваемых, - продолжил следователь.

- Но как понимающие люди, мы с вами знаем, что это временное явление. Вы просто не нашли еще более подходящего кандидата. И если будете искать…

- Мы ищем, - поморщился Верещагин, - но у меня лично гораздо меньше уверенности, чем у вас, что мы его найдем.

- Против меня есть прямые улики? - поинтересовался Денис. - Я ведь имею право об этом знать?

- Имеете, конечно. Главная проблема не в наличии или отсутствии улик, а в том, что нет никаких следов вашего «киллера». Перчатки, которые лежали рядом с оружием, абсолютно новые. То есть следы пороха на них есть, очевидно, ими трогали пистолет, но внутри: ни пота, ни частичек кожи, ни запаха - ничего. «Киллера», кроме вас и Артемовой, никто не видел. Описание она дала такое расплывчатое, что оно соответствует ровно половине мужского населения страны. Рудина и Панов пока не найдены и подтвердить ваши показания не могут. Опрос обслуживающего персонала тоже ничего не дал.

- Но в том, что Панов и Рудина на катке присутствовали, вы убедились?

- Убедились только в том, - качнул головой следователь, - что они были в раздевалке, но когда именно: во время перестрелки или за час до нее?

- Хорошо, вы проверили мою версию? Отыскали пули? Выяснили направление стрельбы?

- Разумеется. Вы расстреляли одну обойму, и все пули мы обнаружили. Ваш сотрудник стрелял четыре раза, и его пули также найдены. Направление стрельбы из двух пээмов, вашего и Онисимова, примерно совпадает. Все выстрелы были произведены приблизительно в то место, где потом были обнаружены перчатки и пистолет.

- А из ТТ куда стреляли?

- Во все стороны, широким веером. Одна пуля извлечена из тела Костышина, две из Онисимова.

- Обе тэтэшные?

- Да. И это подтверждает на первый взгляд ваш рассказ…

- На первый взгляд?

- Естественно. Если вы, как сразу предположил Тимошенко, все это разыграли, никто не мешал вам вначале расстрелять свои патроны, обойдя лед по кругу и постреливая на ходу. Потом вы взяли ТТ и стали стрелять из него, случайно попали в своего сотрудника и добили его контрольным выстрелом.

- А Костышин?

- Костышин, очевидно, к тому моменту был уже мертв. - Верещагин только беспомощно развел руками. - Доказать это, как вы наверняка понимаете, будет чрезвычайно сложно. Время смерти Костышина и Онисимова, можно считать, совпадает, время стрельбы с точностью до минут определить тоже невозможно. А заказать вам Костышина могла та же Инга Артемова. Сейчас в какую газету ни загляни, везде только об этом и пишут: «Крах российского фигурного катания» и прочие подобные заголовки.

- А Артемова не признается, что заказала, да? - усмехнулся Денис.

- Не признается. Этолее того, раз уж мы с вами тут говорим откровенно, меня попросили быть с ней повежливее.

Денис сочувственно вздохнул:

- Понятно. А происхождение пистолета уже установлено?

- Да. И этот факт тоже не в вашу пользу. Пистолет принадлежит Алексею Панову.

- Панову?! - изумился Денис.

- Да, это наградное оружие. В марте прошлого года Артемову и Панова на приеме в МВД наградили именным оружием. Панову - ТТ, Артемовой - дамский браунинг. Табличка с гравировкой, конечно, была свинчена, и номера спилены, но не до конца. Асперты быстро их проявили.

- А почему это не в мою пользу?

- Потому что вы Панова, по словам Артемовой, охраняли. А значит, контролировали его квартиры, машины, передвижения, и у вас была возможность завладеть пистолетом. Есть, правда, одна маленькая деталь и в вашу пользу, но тоже весьма относительно… Пистолет был не пристрелян. Очевидно, Панов им вообще никогда не пользовался. А вы, как профессионал, не рискнули бы пойти на дело с ненадежным оружием. Хотя опять же как посмотреть…

- ??

- Опять запутывали следы. Стрелять-то вы умеете, как-нибудь в человека с пятидесяти метров попадете, даже если пуля на каждых ста метрах забирает на десять сантиметров влево. В общем, все это напоминает грандиозную мистификацию. И подозрения я с вас снять пока не могу. Вы, кстати, ничего нового не вспомнили? Ничего к уже сказанному не добавите?

- Добавлю. О телефонном звонке Артемовой перед этой поездкой на каток я уже говорил Тимошенко. Теперь Артемова уже не уверена, что звонил Панов.

- Хорошо. - Верещагин скрупулезно записал все в протокол. - Все проверим, - пообещал он.

- Послушайте, а вы допрашивали Георгия Сванидзе? - Дениса вдруг посетило озарение. - Буквально за несколько часов до перестрелки он просил продать ему пистолет.

- Бо не Сванидзе, - ответил следователь. - Его мы проверяли, так как Артемова его тоже назвала. У него железное алиби - он пил в компании целой баскетбольной команды.

- Почему - баскетбольной?

- Не знаю. Кто пригласил, с теми и пил.

Погода в Москве радовала любителей настоящей русской зимы. Тут тебе и температура минусовая, за десять градусов заметно, и снегопад, и гололед. Ведущие утренних новостей озабоченными голосами уговаривали автолюбителей то ли дома посидеть, то ли на общественном транспорте поездить. «Фиг вам, пусть чайники по домам сидят», - подумал Щербак, отхлебывая свой утренний кофе.

В груди противно ныло, как всегда, когда приходится безрезультатно топтаться на месте.

Сегодня что-нибудь наклюнется обязательно. Господи, ну где же Сева? Ага, вот это уже интересно! Николай щелкнул пультом телевизора, подбавив громкости.

На экране появилась фотография Панова и Рудиной. Голос диктора за кадром встревоженно вещал:

- По-прежнему неизвестно местонахождение фигуристов Алексея Панова и Светланы Рудиной. В Федерации фигурного катания РФ нам сообщили, что никакого исчезновения не было и пара тренируется за границей в обычном режиме. Но где именно, узнать нам не удалось. Интрига с переформированием пар в ответственный период кануна чемпионата мира еще далеко не исчерпана.

Щербак решил съездить в «Динамо» к Весталовой и Карпову. Люди они ушлые, интригу в коридорах Госкомспорта и олимпийского комитета плести умеют, наверняка что-нибудь знают. Ведь действительно, у Панова и Рудиной чемпионат на носу. А они собирались побеждать. Значит, ни в Турцию на курорт, ни в Екатеринбург на дачу они не поехали.

Николай нашел Весталову и Карпова в буфете Дворца спорта. Их подопечные совершенно самостоятельно катались, отрабатывая элементы. Тренеры же о чем-то жарко шептались, стараясь, чтобы их никто не слышал.

- Здравствуйте, меня зовут Николай Щербак. Я частный детектив. Занимаюсь поисками Панова и Рудиной.

- Молодой человек, а мы, собственно говоря, тут при чем? Панов и Рудина у нас не тренируются. Мы к этой паре не имеем никакого отношения, - холодно сказал Карпов.

- Понимаете, пропал не только Алексей Панов. Может быть, он на каком-нибудь курорте со своей девушкой прохлаждается. Похищен мой коллега, который работал по этому делу. А он-то уж точно не мог махнуть в Турцию на недельку. Нам очень важно разобраться, что к чему. Его жизни может грозить опасность.

Карпов явно смягчился, услышав, что дело не только в поисках предателя и перебежчика Алексея Панова.

- Ладно, спрашивайте. Только быстро. У нас канун чемпионата. Надо на льду работать.

А у Весталовой просто глаза загорелись:

- Панов вляпался в криминальную историю? Как интересно!

- В первую очередь меня интересует, где и с кем Панов и Рудина могут сейчас тренироваться, если они, конечно, тренируются.

- С кем? - хохотнула Весталова. - Опять нашли какого-нибудь захудалого детсадовского физкультурника. А где? Да где угодно. Не в Москве, конечно, но в Европе могли пристроиться. Или в Штатах. Не знаю, правда, на какие деньги…

- Ну хотя бы несколько наиболее вероятных мест можете назвать?

- Может, вам список написать?! - надменно прищурилась тренерша. - Надеюсь, вы понимаете, что мы отвечать вообще не обязаны?

- Ладно, не нужно списка, - уступил Николай. - За границей так за границей. Панов и Рудина тренировались здесь же, на «Динамо». В тот вечер, за которым последовала перестрелка, вы их не видели?

- Да мы за ними особенно-то не следим, - пожал плечами Карпов.

- Видели их здесь в буфете, - поморщилась Весталова. - Мы зашли за водой, успокоительное запить, а они тут жевали.

- Успокоительное? - старательно разыграл сочувствие Николай.

- А что думаете, у нас жизнь - сахар? Особенно когда кроме нервов на работе еще в Госкомспорт каждый день дергают. Вот и пьешь валерьянку литрами, чтобы не сморозить что-нибудь особенно резкое. Фадеичев-то не слишком хорошо разбирается в тонкостях фигурного катания, приходится прибегать к искусственным успокоителям. Помогает, знаете ли.

- Да уж, - согласился Карпов. - Последнее время совсем задергало наше спортивное начальство. Чуть ли не каждый день вызывают. Возьми да спрогнозируй им, сколько золота возьмешь. А пара-то еще сырая совсем. Артемова с новым партнером недавно вместе катаются. Дорого нам Лешина любовь обходится, надо сказать.

- Так во сколько они тут жевали?

- Часов в шесть вечера.

- И как выглядели?

- Отвратительно! - рявкнула Весталова. - Противно смотреть: облизывали друг друга как кошки мартовские, такая гадость!

- Скажите, а Панов был обеспеченным спортсменом? - поспешил сменить тему Николай.

- Панов мог быть обеспеченным, если бы у него голова была на плечах, - ответила Весталова. - Похоже, что он все свои призовые и гонорары растрачивал на подарки Инге, да поддержку своей мамаши.

- Понимаете, Алеша - мальчик из очень бедной семьи, мать - уборщица, отец - алкоголик и, кажется, уголовник бывший. Конечно, как только у парнишки завелись кой-какие деньги, тот стал ими швыряться направо и налево. Да и Инге, пока был в нее влюблен, хотел доказать, что не захребетник какой-нибудь. Ведь в детстве именно Артемов-старший спонсировал его занятия. В начале девяностых детский спорт государство вообще не поддерживало, - объяснил Карпов, который, похоже, был значительно добрее и дипломатичнее супруги.

- Если бы у Панова были деньги, он бы своей новой пассии наделал всяких подарков. Наконец, квартиру бы свою купил. Они ведь теперь какую-то халупу на краю города снимают.

- Да и вообще, Алексей был таким мечтателем, всегда всем раздаривал все, что у него было, и то, чего у него не могло быть.

- Значит, если вдруг на банковском счету Панова обнаружится крупная сумма денег, это скорее исключение, а не правило? - спросил Николай.

- Ой, не смешите меня! Крупная сумма денег на счету у Панова? Бо невозможно!

- Зинаида Федоровна?

- Да, кто вы, что вы хотите? - Голос женщины на том конце провода был настороженным, как будто ее неоднократно беспокоили за последние дни.

- Зинаида Федоровна, меня зовут Денис Грязнов. Я частный детектив, я работаю на вашего сына, мне нужно задать вам несколько вопросов.

- Как докажете?

- Ну… - Денис сразу даже не сообразил. - Ну хотите, дайте мне номер телефона ближайшего к вашему дому отделения милиции или участкового. Я туда перезвоню, а там уж проверят, что я не бандит.

Она с минуту, наверное, молчала, обдумывала. Потом, вздохнув, сказала:

- Спрашивайте.

- Зинаида Федоровна, скажите, Алексей не выходил с вами на связь в последние дни?

- А с ним что-то случилось? Про Льва Николаевича по телевизору сказали…

- Нет, Алексей, безусловно, жив, но сразу после убийства Костышина он уехал неизвестно куда, а мне очень нужно с ним поговорить.

В кабинет вошел Макс и остановился, подперев дверной косяк мощным плечом, компьютерный гений, как всегда, что-то жевал. В данном случае большой гамбургер. И, дожидаясь, пока Денис закончит телефонный разговор, активно пачкал кетчупом принесенную распечатку.

- Не знаю я ничего. Я сама ему звонила в тот день, когда Льва Николаевича убили. Его дома не было. Или не слышал он телефона. В это время Леша со Светой всегда дома отсыпались после тренировок. Им лед дают только по ночам…

- Зинаида Федоровна, а на вашей даче когда вы были последний раз?

- Давно не была. Холодно у нас тут сейчас. Там печку надо топить дровами. Мне не под силу уже…

- Ну, чем порадуешь? - спросил Денис, распрощавшись с матерью Панова.

- Вести из банка. - Макс протянул листок Денису.

- Ого!!! Четыреста тысяч долларов?. Ничего себе призовые! Неужели сам заработал?

Компьютерный гений только пожал плечами и ушел.

Денис уставился в окно, барабаня пальцами по столу. Итак, что мы имеем?

Все привыкли считать Панова небогатым молодым человеком. А Ингу Артемову - наоборот. Конечно, за Ингиной спиной стоит ее папа-генерал, к тому же человек явно небедный. Панов же почти сирота без роду, без племени. Но катались они вместе, и гонорары, и призовые у них были одинаковые. Вполне возможно, что смог скопить кругленькую сумму и держал на своем банковском депозите.

А если правы тренеры и Панов тратил все на мать и Ингу, откуда деньги? Оставалось четыре тысячи, а потом появилось еще четыреста, которые теперь требуют за Севу?

- Макс! - позвал Денис, выглянув из кабинета. - А движение по счету Панова можешь узнать?

- Придется серьезно сервак ломать! - проорал в ответ хакер, ему тоже лень было подниматься еще раз из своего подвала. - Могут быть проблемы.

- Ладно, не надо.

Черт! Ну куда делись фигуристы?! Два знаменитых человека, фотографии которых в газетах и журналах.

Обзвон моргов, больниц, милицейские сводки не дали никакой информации ни о стройном, молодом человеке с волнистыми есенинскими кудрями, ни о его спутнице. Вариант, что их не смогли опознать, в данном случае отпадал. Правда, если они попали в серьезную переделку, как в песне поется, «Голова обвязана, кровь на рукаве», то могли и не узнать. Но все больницы не объедешь, да и не дадут никакому частному сыщику обнюхивать всех свежепоступивших по одному. Из Склифа свой человек сообщил, что осмотрел всех людей и все истории болезни - и ничего не обнаружил.

Макс добыл список последних звонков Панову на мобильник. Последние десять до того момента, как мобильный отключился насовсем. Десять звонков - это за два дня. Нечасто ему звонили. Два раза Рудина. Интересно, зачем им перезваниваться по мобильникам, если они практически все время вместе. Впрочем, разные могут быть ситуации. Совершенно невинные причем. Забыла или потеряла ключ от дома и звонит своему бойфренду. Три из гостиницы, где жил Костышин. Три из квартиры в Теплом Стане, - очевидно, рабочие что-то уточняли. Но один номер заинтересовал Дениса особо. Номер, зарегистрированный на благотворительный фонд «Отрада».

Опять Султан?

Недолго думая, Денис выбрал самый простой способ проверки. Что называется, на удачу. Набрал номер. Ответила молодая женщина, очевидно, чья-то секретарша:

- Фонд «Отрада».

- Здравствуйте, это Алексей Панов…

Женщина никак не прореагировала. А между тем персонал в таких организациях обычно вышколенный: всяких нужных и важных людей приветствует подобающим образом. Впрочем, как и нежелательных.

- Мне вчера звонили… - попробовал Денис еще раз, но, увы, ничего не добился. Секретарша заученно проворковала:

- Чем я могу вам помочь?

Денис дал отбой. Промах. На удачу ничего не получилось. А почему? А черт его знает.

И все-таки Панов - злодей. Все уже говорило об этом. Выигрыш Донбасса лежит-таки в депозитарии, значит, четыреста тысяч выкупа - украденные у Султана. И прессовали Панова изначально люди Султана, кроме разве что наезда Сванидзе… И на катке стреляли из пистолета Панова, потому что взяли его во время обыска в Теплом Стане. А искали там деньги. Деньги, которые Панов украл и, очевидно, увез с собой. Не идиот же он положить на счет сразу четыреста тысяч.

Только злодей он или не злодей, теперь роли не играет. Нельзя уже послать его подальше с его проблемами. А надо его искать, ибо проблемы теперь общие…

Только где? Где искать?

Телефон на столе требовательно затрезвонил.

- Грязнов?

Тот же мелодичный баритон, что звонил ему к Сванидзе. Денис бросил взгляд на магнитофон - пишет. С тех пор как похитители предъявили требования, все телефонные разговоры в офисе записывались. В свой мобильный Денис сам посадил «жучок» и тоже писал все разговоры.

- Будем меняться?

- Я хочу поговорить с Севой… - начал Денис, но похититель после первого же слова отключился.

Однако через минуту телефон зазвонил снова:

- Извините, связь прервалась. Так вы готовы к обмену?

- Нет. Я…

- Не перебивайте, пожалуйста. У вас двое суток. Максимум. - Отбой. И снова Денис не успел спросить о Севе.

Они знают, что их пишут, сообразил Денис. И добиваются, чтобы разговор походил на обычный деловой - никакого криминала.

- Я выяснил, кто такой Джафаров. - Компьютерный гений Макс был хмур и, против обыкновения, ничего не жевал. - У нас, похоже, еще одна большая головная боль. Джафаров, как и Султан, имеет свои интересы в игорном бизнесе. Султан, насколько нам известно, контролирует добрую половину казино Москвы. Так вот вторую, пардон за каламбур, недобрую половину контролирует Джафаров. Только, в отличие от Султана, он не светится, живет постоянно в Германии и денежки получает не из рук в руки, а посредством банков и прочих электронных платежей.

- Могу добавить, - кивнул Щербак. - Я тут с помощью Пушкина тоже кое-что выяснил. Джафаров в свое время разбогател на поставках мазута за рубеж. На каком-то этапе решил остепениться и оставить как коммерцию, так и криминал, но так только кажется со стороны. На самом деле Ястреб - «смотрящий», то бишь посол русской мафии в Германии. Но кроме всего прочего, он - давний и неизменный любовник матери Рудиной, Регины Чирковой, а к самой Светлане испытывает очень нежные, почти отцовские чувства и имеет большие связи в Европейской федерации конькобежцев. Были даже подозрения, что своими высокими местами на прошлом чемпионате Европы Рудина и Сванидзе обязаны подкупу судей, который осуществил Джафаров. Вот такие пироги.

- И Джафаров, то бишь Ястреб, и Султан мирно сосуществуют? - задумчиво поинтересовался Денис.

- Сосуществовали, - поправил Щербак, - пока не началась вся эта катавасия с новым порядком лицензирования. Рынок был поделен и устойчив. Но в свете новых веяний возможен передел, и всяческие органы уже напряглись в ожидании крутых разборок.

- Слушайте, - воскликнул Филя Агеев, - ну у нас тут прямо Ромео и Джульетта какие-то вырисовываются. Панов - Монтекки, Рудина - Капулетти или наоборот. Два влюбленных создания из враждующих мафиозных кланов?

- И что нам этот Шекспир дает? - поинтересовался Николай.

- Возможны варианты… - шумно поскреб бороду Макс. - Если Панов не последняя пешка в клане Султан - Фадеичев, то союз Рудиной и Панова может послужить примирению конкурентов…

- Или еще большему обострению вражды, - закончил за него Денис. - Однако! Если Панов от Султана прячется, то Рудина от Джафарова, скорее всего, нет. Возможно, именно Джафаров помог им сбежать, даже, возможно, покинуть страну. А значит?

- Значит, он знает, где они, - согласно кивнул Агеев.

- Но Джафаров в Германии, причем неизвестно, где именно, - заметил Макс. - А даже, если, предположим, я это выясню, по телефону с такими перцами на такие темы разговаривать бесполезно.

- Выходит, придется ехать, - сказал Денис.

- А как же твоя подписка? - просил Демидыч.

- Макс, - Денис поморщился при упоминании о подписке - это действительно была проблема. - Как быстро ты сможешь выяснить, где Джафаров?

- Ну… скажем, пробить его недвижимость по Европе можно за пару часов, но точно выяснить, где он в данный момент окопался, - сутки как минимум, и то никаких гарантий дать не могу. Придется влезать в сервак Интерпола, они, по идее, должны отслеживать передвижения таких персон, потом как-то вычленять последние сведения, неизвестно, насколько они свежие…

- Понятно, - оборвал Денис. - Лишних суток у нас нет.

- А может, скачаем со счета Панова четыреста тысяч? - предложил Филя Агеев. - Отдадим за Севу, а потом уже будем разбираться, спокойно Панова и Рудину искать…

- Совсем сдурел? - покрутил пальцем у виска Щербак. - Хочешь, чтобы нас всей компанией на лесоповал отправили? Бо же как минимум статья 158 УК РФ часть третья - кража организованной группой в особо крупном размере. От пяти до десяти лет с конфискацией.

- Ну ладно, ладно, - отмахнулся Филя. - Я же так, в порядке бреда. Делать-то что-то надо. Севу выручать как-то.

Глава двадцать вторая В Мюнхене

Ситуация была просто идиотская. Денис не мог вылететь в Германию. Подписку о невыезде Верещагин пока не отменял.

А между тем в Германию нужно было срочно. Во-первых, в Германии хорошо - там вежливые и пунктуальные немцы, классные машины, скоростные поезда и пышногрудые немки, которые балдеют от его, Денисова, едва заметного акцента. А во-вторых, в Германии - вор в законе по кличке Ястреб. Иначе говоря, Джафар Джафаров. Джафаров может и должен знать, где сейчас скрываются Панов и Рудина. А Панов нужен Денису как воздух или даже как кислород. Как Денис найдет с Джафаровым общий язык, сейчас не имело значения, значение имело, как попасть в Германию. А попасть туда было нереально.

Разумеется, Денис многоопытный сыщик, знал или мог узнать различные способы нелегальной переправки людей за границу, но в данном случае он подставлял бы под удар даже не столько себя, сколько дядю-генерала. А такого свинства он себе позволить не мог. Но он мог себе позволить посоветоваться по этому поводу с дядей-генералом. Пусть, в конце концов, ему станет стыдно, что любимый племянник не нарушает закон, вернее, букву закона, крохотную такую буквочку (в данном случае совершенно формальную и идиотскую), только исходя из высоких родственных чувств. В идеале, конечно, он мог найти настоящего убийцу Онисимова и Костышина и принести его в прокуратуру на блюдечке с голубой каемочкой, то есть тем самым освободиться от подписки. Но черта-с два это возможно, поскольку без помощи Джафарова и Панова, вольной или невольной, невозможно было узнать определенные нюансы, которые позволят, как недостающие части пазла, сложить портрет киллера.

И Денис созвонился с дядей.

В конце рабочего дня они встретились на Тверском бульваре, в отменном заведении «Пушкинъ» (именно с такой буквой на конце). На первом этаже там было кафе, на втором и на антресолях - ресторан, в который можно было подняться не только на своих двоих - функционировал старинный лифт с кружевным литьем.

Вячеслав Иванович был хмур, не пил ни грамма, зато не без удовольствия откушал бефстроганов с картошечкой, залил его сверху ледяным нарзаном, вытер губы кружевной салфеткой и изрек:

- Тут и думать не хрен. Надо звонить Сашке Турецкому.

- А что такого волшебного Турецкий сможет придумать? - хмуро спросил Денис. Вот ему точно кусок в горло не лез. Денис не ел с самого утра и не чувствовал такой потребности, напротив, его даже слегка подташнивало.

- Турецкий сможет придумать позвонить Реддвею, господин Пинкертон, - объяснил Грязнов-старший, причесывая редеющие пегие волосы. - Или есть идея получше? Может быть, ты собираешься пересечь границу по чужим документам, а там видно будет? Бо, конечно, выход, и я даже охотно верю, что ты, авантюрист непуганый, способен это сделать, но знаешь… не советую. Решай проблемы по мере их поступления. Тебе надо найти Джафарова? Надо.

Денис, понимавший, что именно это он и должен был услышать, но все же втайне надеявшийся услышать нечто противоположное (в конце концов, и Вячеслав Иванович в своей долгой милицейской карьере не раз пускался на такое…), только грустно вздохнул.

Питер Реддвей руководил специальным международным учебным центром, можно сказать антитеррористической академией, созданной по инициативе президентов США и России и канцлера ФРГ и действующей под непосредственным контролем ООН и в контакте с НАТО. Неофициально заведение называлось «Файф левел» - пятый уровень - и располагалось в Южной Баварии, в Гармиш-Партенкирхене. Турецкий два месяца работал у Реддвея - читал лекции, сошелся с ним накоротке и неоднократно пользовался его расположением и обширными связями. Связи у Реддвея действительно были изрядные, ведь он фактически занимал пост, приравненный ни много ни мало к заместителю директора ЦРУ США. Иметь таких друзей всегда полезно, тем более что Питер, по классификации Турецкого, относился к категории мужиков стоящих и понимающих и был к тому же абсолютно незаносчив. Турецкий и сам бывал Реддвею полезен: тот на полном серьезе коллекционировал русские идиомы и памятники коммунально-бытовой культуры советского периода. Турецкий же, просто по праву рождения, являлся экспертом в этих вопросах.

- Реддвей конечно же по долгу службы наверняка осведомлен обо всем необычном, скандальном, подозрительном, сомнительном… короче, обо всем из ряда вон выходящем, - пояснил свою мысль начальник МУРа. - А тем более если оно, это самое из ряда вон, случается в Германии. А русские бандиты - ребята выпуклые, они везде на виду. - И он позвонил Турецкому.

- Славка, ты опоздал, - сказал Александр Борисович, - я только что с Питером разговаривал по поводу одного странного дела с фальшивомонетчиками [3] . Представляешь, появились фальшивые деньги совсем как настоящие. Все степени защиты в порядке.

- Как это?! Почему же они тогда фальшивые? Тогда они настоящие.

- Номера. Номеров таких нет. Государственные казначейские системы не имеют к ним никакого отношения.

- Ладно, потом расскажешь. Звони ему снова.

- Сказал же, не могу, только что с ним разговаривал!

- Он что, папа римский? - удивился Грязнов-старший. - Аудиенция только раз в год? Или у вас какой-то специальный лимит?

- Ты не понимаешь! Он меня полчаса доставал вопросами по поводу тех или иных заковыристых русских выражений. Второй раз я этого не выдержу.

- Напиши ему по электронной почте.

- Бо не выход, будет то же самое.

Грязнов начал злиться:

- Так что же, теперь все дела отменяются, пока у твоего Реддвея лингвистический запал не пройдет?! Звони давай, бездельник!

Вячеслав Иванович отпустил служебную машину, так что племянник должен был теперь отвезти его домой на своем джипе. С Тверского бульвара Денис свернул в Богословский переулок, а оттуда хотел выехать на Большую Бронную, но сделать это не получилось, потому что прямо на перекрестке он сбил человека. Первый раз в жизни. Собственным старым добрым «фордом», который в каких только переделках не бывал, за исключением одной: людей он еще не калечил.

Произошло это так: Денис не нарушал правил, но не успел заметить мужчину, выбежавшего наперерез, потому что справа стояла большая фура и этот несчастный вдруг появился из-за нее. И откуда только грузовой транспорт в центре Москвы берется?! Ведь уже запретили, кажется, строго-настрого, так нет же, пролазят и пролазят…

Денис, конечно, затормозил, но было слишком поздно: удар его бампера отбросил человека на несколько метров. Денис тяжело вздохнул, заглушил двигатель и вылез из машины. Одновременно с ним это сделал и дядя. Оба они подумали одновременно одно и то же: отличная история, ничего не скажешь. В центре Москвы частный детектив, выезжая из ресторана (красиво жить теперь ему запретят надолго), сбил человека. А рядом с ним сидел его дядя, генерал милиции. Кошмар.

Денис машинально посмотрел по сторонам, и это был просто рефлекс, нервное движение. Почти никто не среагировал на это происшествие. Хотя нет, пара старушек уже спешили. Ну что ж, может, оно и к лучшему, может, они засвидетельствуют, как этот безумец вылетел на проезжую часть…

Они подошли к человеку, лежащему на асфальте. У Дениса отлегло от сердца: слава богу, он хотя бы был жив: грудь пострадавшего тяжело вздымалась, глаза были полуприкрыты. Голова цела, кажется, руки-ноги - тоже. А вот что с туловищем - пока не ясно.

Вячеслав Иванович присел на корточки рядом и сказал:

- Только не шевелитесь, сейчас приедет «скорая». Денис вызывай.

Денис достал мобильный телефон.

Мужчина вдруг широко открыл глаза и сказал четким голосом:

- Только ментов… эта… не нужно.

- Почему? - небрежно спросил Грязнов-старший, внутренне напрягаясь. Интуицию не пропьешь, даже нарзаном.

- Черт, - сказал мужчина, - кажется, ребра мне сломали. Да ну их, козлов, сами договоримся.

- Да? - сказал Грязнов-старший. - Почему это?

Денис тем временем уже вызвал «скорую помощь».

- А зачем они вообще нужны? - просипел мужчина. - Одни неприятности от этих уродов.

- Денис, ну-ка посмотри его документы.

Мужчина хотел что-то сказать, наверно возразить, но, кажется, ему было больно говорить.

Денис вытащил из кармана его пальто бумажник, потом еще один, еще дамский кошелек, из другого кармана - еще четыре. Это было не совсем нормально.

- Щипач, - сказал Денис.

Грязнов-старший молча кивнул. Действительно, они сбили карманного вора, нечастую ныне криминальную специализацию, требующую особого мастерства, постоянного тренажа профессионализма и даже вдохновения. Но конечно, думать сейчас об этом нелепо: сбитый человек есть сбитый человек, кем бы он ни был.

Внимание привлекло роскошное портмоне крокодиловой кожи. Вячеслав Иванович открыл портмоне и уставился в его внутренности в немом изумлении. Это был утраченный бумажник министра Блока. Гюнтера Блока, прибывшего в Москву с неофициальным, но очень дружественным визитом, Гюнтера Блока, который изучал Московский метрополитен без сопровождения Пушкина, на свою голову. Это был его бумажник!

Дядя с племянником некоторое время молча смотрели друг на друга. Так бывает?! Выходит, да…

- Теперь, мне кажется, - задумчиво пробормотал Грязнов-старший, - с Германией и с выездом из страны проблем не будет. Только моргни, и фрицы за тобой персональный лимузин пришлют, а у господина министра ты там будешь личным гостем. Только если он тебя на работу позовет - торгуйся, первое предложение - самое слабое.

- Я согласен ехать и на своей машине, - хладнокровно заявил Денис, - не нравятся мне лимузины.

Денис летел в Мюнхен. Ходатайство благодарного Гюнтера Блока перед министром внутренних дел практически решило вопрос. Но перед отлетом Денис еще наведался к следователю Верещагину и клятвенно заверил того, что вернется максимум через несколько дней.

Никакой юридической силы это заверение, разумеется, не имело. Но Верещагин уступил.

А в Мюнхен Денис летел потому, что в ответ на звонок Александра Борисовича Турецкого в Генпрокуратуру пришло электронное письмо:

«Дорогой Алекс!

Ты будешь крайне удивлен, а возможно, обрадован, этой информацией.

Искать твоего клиента пришлось недолго. Дело в том, что ваш Джафаров - наш сосед, у него вилла в Гармиш-Партенкирхене. Ведет он себя чинно-благородно (я правильно воспользовался словом?) и ни в чем крамольном нами не замечен. Кажется, он большой любитель горных лыж и вообще зимних видов спорта. А Гармиш этим и славен, тут еще нацисты в тридцатые годы зимнюю Олимпиаду проводили.

Надеюсь, это поможет тебе и твоим коллегам. Искренне твой, Питер.

P. S. И вот еще что, Алекс, объясни мне смысл идиоматического выражения «на халяву и хлорка - творог». Мне его поведал в одной миленькой пивной русский эмигрант, когда я угостил его превосходным немецким пивом. Разумеется, я рассчитывал на ответный жест, но, представь, этот русский вышел в туалет, и больше я его не видел. Жаль. Он знал много новых слов».

Значит, искать Джафарова по всей Германии не придется. И это Дениса бесконечно радовало. Если бы еще Панов так легко нашелся…

В Гармиш Денис приехал под вечер, позвонил Реддвею и по просьбе Турецкого объяснил значение идиоматического выражения «на халяву и хлорка - творог», а заодно и еще десятка других, которые накопились у Реддвея. А в обмен попросил порекомендовать ему знающего человека, с которым можно было бы побеседовать о проблемах фигурного катания и расспросить о неприметных, но качественных ледовых базах, где могут тренироваться фигуристы, не привлекая внимания прессы. Мало ли, а вдруг Джафаров наотрез откажется признаваться, где Панов и Рудина?

А наутро Денису в гостиницу принесли конверт, в котором лежало две странички.

Первая:

…

Джафар Джафаров (Ястреб) 1952 г. р., м. р. - Москва, заочно окончил МИТПП (ин-т торговли и пищевой промышленности), судим 1969, 1974, 1982 гг., вор в законе (1991). Основной капитал - $100-120 млн сделал на нелегальных поставках мазута в страны Восточной Европы в 1992-1996 гг. Оборотные средства на счетах в Цюрихе, Риме, Варшаве, Ванкувере, Нью-Йорке. Деловые интересы: игорный бизнес (совладелец 14 казино в Москве, 2 - С.-Петербурге, 4 - Варшаве, 2 - Праге); спорт (зимние виды) - совладелец 4 хоккейных клубов в Восточной Европе, в последнее время активно вкладывает деньги в фигурное катание.

Особенности характера: любит классическую музыку, коньяк, сигары, немецкие автомобили, верховую езду, постоянно посещает все крупные соревнования по фигурному катанию независимо от места проведения.

Место жительства: Гармиш-Партенкирхен, Альбрехтштрассе, 4. Сожительница - Регина Чиркова, 1963 г. р., чемпионка Европы 1981-1982 гг. по бегу на коньках на 5000 м, ныне тренер.

Примечание: с июля 2002 г. Джафаров заметно активизировал деятельность на территории России в сфере игорного бизнеса. Зафиксировано 6 визитов в Москву. Причина (предположительно) - указ российского правительства о новом порядке лицензирования игорного бизнеса. Интерполом ведется дополнительная разработка в связи с вероятностью перенесения российских криминальных разборок на территорию ЕС.

Глава конкурирующей группировки - Шадрин Михаил (Султан) 1950 г. р., м. р. - Уфа, образование - средняя школа, судим 1965, 1970, 1978, 1984 гг., судимости аннулированы, вор в законе (1989). Капитал (оценочная стоимость) - $400-450 млн (наркобизнес). По данным на 1999 г., изменил деловые интересы, оставил наркобизнес, активно легализует капиталы. Сферы вложения: игорный бизнес (совладелец 23 казино в Москве); спорт.

По сведениям ФБР, с 1989 г. имеет тесные связи с нынешним главой Госкомспорта РФ Фадеичевым С. И.

С 1992 г. Фадеичев вкладывает деньги в различные деловые проекты Шадрина. Предположительно Шадрин представлял Фадеичеву защиту и (предположительно) с 1994 г. Фадеичев принимал участие в отмывании теневых капиталов Шадрина через российские спортивные организации».

А на второй от руки (на русском!) было написано следующее:

…

«Панов в Гармише. Тренируется на горной базе „Blau Blitz“, живет у Джафарова. С наилучшими пожеланиями Питер».

Ай да Питер! Ай да сукин сын!

Джафаров повертел визитку пальцами, как искусный фокусник: хоп - спрятал, хоп - материализовал, прогнал, кувыркая, туда-сюда, снова спрятал и снова извлек из воздуха. Минуту или две он так забавлялся, пока ему не наскучило, потом спросил:

- Значит, Грязнов Денис Андреевич… Частный детектив. Почему пришли со своей проблемой ко мне?

- А почему вы решили, что я к вам с проблемой? - ответил Денис - Вас донимают частные детективы?

- Нет. Меня редко кто беспокоит. Кому может понадобиться Джафаров? Вам ведь нужен не я - Панов, так? Но пришли ко мне. Выходит, у вас проблема.

- Позвольте, я расскажу все по порядку. Я не прошу вас решать мои проблемы, боже упаси! Просто хочу сообщить некоторую информацию, а вы, если сочтете нужным дать кому-нибудь совет… Согласны меня выслушать? - Джафаров промолчал. Сам решай, по важному поводу отрываешь занятого человека или по пустяку, - так расценил его молчание Денис и продолжил: - Я охранял Панова в Москве: ему постоянно угрожали, и одними угрозами дело не ограничивалось, думаю, вы в курсе. Я уверен, за всем этим стоит Султан. Панов исчез после перестрелки на динамовском катке - полагаю, и об этом инциденте вы осведомлены, - а незадолго перед тем исчез мой сотрудник. Но не как Панов, не по собственной воле, - его похитили. Я полагаю, люди Султана. И теперь требуют у меня четыреста тысяч долларов, которые Панов у Султана украл. Не задолжал, я не оговорился, а именно украл. Вы согласны, что в интересах безопасности Алексея Панова не прятаться от меня, а встретиться и прояснить ситуацию с этими деньгами? В такого рода вопросах ваш авторитет непререкаем, наверняка он прислушается к вашему мнению!

- Возможно, - сказал Джафаров после непродолжительной паузы. - С вами он встретится, почему нет? В случае чего вас ведь нетрудно найти. Ждите здесь.

Ждать пришлось около получаса.

Появление Панова возвестил стремительный топот на лестнице. В комнату он влетел раскрасневшийся, с влажными волосами, - очевидно, утренняя тренировка только закончилась.

- Какие еще четыреста тысяч?! - выпалил он, не поздоровавшись. - Что эта бандитская морда себе вообразила?!

Денис не стал спешить с ответом. Можно было и сразу поставить фигуриста на место, но он решил немного погодить - пусть сперва выпустит пар. И кроме того, глядя на взъерошенного Панова, неловко застывшего в шаге от дверей, несмотря на клокотавшую в нем ярость, он задался вопросом: а почему Джафаров не предложил съездить на каток и поговорить там? По соображениям безопасности? Чушь собачья! Наверняка Алексея со Светланой повсюду сопровождает охрана - уж о чем, о чем, а об этом Джафаров должен был позаботиться. Зачем же тогда двум людям встречаться в чужом доме? Напрашивается единственный вывод: старый лис хочет разговор их подслушать. Ну и бог с ним, пусть слушает на здоровье!

- Какого черта, вообще! - продолжал кипятиться Алексей. - Я его видел два раза жизни. Мельком видел! И не разговаривал никогда, даже не здоровался! Откуда четыреста тысяч?!

- И все? Больше вас ничто не смущает?

- То есть? - переспросил Панов, сбавив тон.

- Больше никаких недоразумений между вами и Султаном, вами и мной, вами и Ингой? У вас вообще все нормально, все как всегда, никто вам не угрожает, вы ни от кого не скрываетесь?

- Нет! Как нетрудно догадаться, у меня не все нормально! Но я не собираюсь выяснять, кто и за что меня преследует, я не собираюсь сражаться с этой сворой на ее территории, по ее правилам. Я собираюсь победить их на льду! Сразу всех одним махом.

- И меня? Вы, между прочим, сами попросили предоставить вам охрану, разобраться, кто вас прессует. Или я что-то путаю?

- Ничего не путаете.

- Тогда какого же черта, - Денис с трудом удержался, чтобы не сорваться на крик, - вы не сообщили, куда исчезли? Мне что, делать больше нечего, как бегать по Москве вас разыскивать?

- Ну извините.

- И все?

- Извините, пожалуйста. Я не думал, что вы станете меня искать. После той перестрелки же понятно стало, что в Москве дальше оставаться нельзя, что в покое меня и Свету не оставят…

- А как же убийство Костышина? Как же убийство моего коллеги? Вы телевизор не смотрите, газет не читаете, слухи с далекой родины до вас не доходят? Вы не в курсе, что в двойном убийстве обвиняют меня, что вы с Рудиной - главные и единственные свидетели, способные подтвердить, что не я пришел убивать тренера, а вас пришли на каток убивать?

Панов растерянно хлопал глазами:

- Я решил, что вначале выиграю чемпионат мира, а потом уже все остальное. Может, это и глупо, но я так решил.

- Придется передумать.

- В Москву я не поеду! - решительно замотал головой Панов.

- Об этом мы поговорим позже, а пока давайте разбираться: зачем вы звонили Инге перед перестрелкой, зачем приглашали ее на каток, и о каком вопросе жизни и смерти шла речь?

- О чем вы говорите? Я звонил Инге?

- У вас еще и со слухом проблемы?

- Но я не звонил, клянусь!

- Ладно… - Выглядело вполне убедительно. - Но тот факт, что звонили вам и требовали вернуть деньги, вы отрицать не можете. Какие деньги?

- Не знаю.

- Ну, может, хватит прикидываться дурачком? У Султана кто-то украл четыреста тысяч долларов. От вас требуют вернуть деньги. Вас видели в обществе бухгалтера Султана - Гальберта. После телефонных звонков и покушения вы исчезаете. Гальберт исчез также. Мой сотрудник похищен. От меня требуют за его жизнь именно четыреста тысяч. Его похитили, когда он занимался вашим делом и как раз разрабатывал ваши возможные связи с Султаном. И после всего этого я должен развесить уши и продолжать верить, что вы не знаете, о каких деньгах идет речь?!

- Да я!.. Я в жизни!.. В детстве конфеты из шкафа не стащил, ни разу! А эта мразь, которая только и умеет, что грабить, меня в воры записала - и все ему поверили. С легкостью!

- Может, присядете? - предложил Денис. Панов громко засопел, но тронулся наконец с места, сделал несколько неверных шагов, пробормотал что-то и в итоге плюхнулся-таки в кресло. - Султан, конечно, мерзавец, - продолжил Денис, - причем крупный. Но как раз крупные мерзавцы словами просто так не бросаются.

- Не бросаются… - раздраженно повторил Панов, опять срываясь на крик, - а чем они бросаются?! А уже сказал: не собираюсь я ни с какими султанами разбираться по их «понятиям»! По моим понятиям, вор должен сидеть в тюрьме. И самое главное - вам-то какое до всего этого дело?! Вы на Султана работаете или на меня?

- Я объясню, какое мне дело. Наняв меня, вы сообщили мне лишь то, что посчитали нужным. Это ваше право. Но это и ваша ответственность. Один мой сотрудник погиб, другой взят в заложники…

- Знаете что?! - перебил Дениса Панов.

Денис замолчал, но Алексей только дышал, как простуженный кашалот.

- Договаривайте, - потребовал Денис.

- Нет уж!

- Хорошо, я сам озвучу вашу мысль. Они профессионалы и за свою рискованную работу получают соответствующее вознаграждение. Но учтите: не вы один исповедуете категорический императив. Я обязан защищать законные интересы клиента, но если, защищая их, я обнаружу нечто противозаконное…

- Я не должен Султану никаких денег, - сказал Панов, изо всех сил стараясь держать себя в руках. - Мне не безразлично, если из-за меня пострадал человек, будь то тренер, профессиональный телохранитель, частный детектив или просто случайный прохожий. Но я не обладаю информацией, которая могла бы вам помочь. Я повторяю: не знаю, о каких деньгах идет речь, да, я знаком с Гальбертом и Султаном, но шапочно и никаких финансовых дел с ними не имел. Все, прошу прощения. Через полчаса у меня следующая тренировка.

Едва Алексей вышел, появился Джафаров. Улыбнулся снисходительно:

- Ну как? Убедились?

Он и не пытался скрывать, что все слышал.

Денис пожал плечами.

- Ээ! - Джафаров сделал широкий южный жест. - Кто Панов и кто Султан! Алексей мог иметь с ним дела? Султан до седых волос дожил, а как был гоп-стопник, так и остался.

- Ну и что? Разве это доказывает, что Панов не мог при первой же возможности стащить у него то, что плохо лежало?

- При какой возможности?

- Давайте говорить начистоту, - предложил Денис. - Нас не прослушивают, я этот разговор не записываю, свидетелей нет, так что вы ничем не рискуете. Но я хочу разобраться.

- Давайте попробуем. Выпить хотите? - Джафаров налил себе и Денису по пять капель коньяка из массивного хрустального графина. - Ваше здоровье.

Денис отсалютовал бокалом в ответ, но пить не стал, только сделал вид, что пригубил.

- Фадеичев и Султан имеют давние и тесные контакты, так? Для Панова Фадеичев, как он сам выражается, что-то вроде крестного отца. Фадеичев лицензирует казино - и те, которыми владеет Султан, и прочие. Он рассчитывает на огромные деньги в качестве взяток и при этом стремится, чтобы все выглядело пристойно. Фадеичев впустил Панова в святая святых. Возможно, не окончательно, возможно, Панов за определенное вознаграждение и покровительство выполнял только мелкие поручения «крестного отца», но он познакомился с Султаном. Султан, с другой стороны, и сам очень заинтересован в дружбе с Пановым. Он вкладывает деньги в спорт - и, естественно, не в детские и дворовые спортсекции, а в перспективных спортсменов, которые могут принести ему прибыль. Я правильно излагаю?

- Не совсем. - Джафаров налил себе еще коньяку и раскурил сигару. - Султан, как и все, влез в игорный бизнес, чтобы отмывать через казино бабки. Схема отмывания, кстати говоря, невероятно проста. Например, в данном казино в данный день было десять посетителей. Если нужно легализовать миллион, то в конце дня под сдачу средств оформляется сто пятьдесят посетителей. Таким образом, перед государством открывают не сто тысяч реальных долларов, которые проиграли-выиграли десять реальных гостей, а выведенный из тени миллион. При этом узнать, сколько человек на самом деле купили фишки, практически невозможно. Также существуют так называемые подготовленные выигрыши, которые способен устроить заказчику любой профессиональный крупье. В этом случае деньги легализуются прямо за карточным или рулеточным столом.

Но времена изменились: во-первых, все научились отмывать бабки, во-вторых, Султан отмыл их уже достаточно, пришла пора легализоваться. Однако Султан засветился перед Интерполом - ему теперь самому надо отмыться. Он спонсирует фигурное катание, о чем Фадеичев трубит на каждом углу, но для легализации на Западе этого недостаточно.

- Вы о Панове не забыли? - напомнил Денис.

- Не забыл. Султан вложил значительные средства в раскрутку пары Артемова - Панов, даже пытался умаслить международную федерацию и судей перед чемпионатом Европы, кстати весьма неумело. Поскольку, во-первых, они и так были безусловными фаворитами, а возня Султана могла им только повредить. А во-вторых, он не воспользовался моими связями. Надо полагать, из-за старой вражды. Но целью его, разумеется, был чемпионат мира. Смысл здесь вот в чем: Султан метил в промоутеры звездной пары. В случае победы Артемовой с Пановым на чемпионате мира интерес к ним со стороны функционеров профессионального фигурного катания был бы столь велик, что они, функционеры, добились бы выдачи Султану как промоутеру любых виз, лишь бы пара поскорей перешла в профессионалы.

- Но такой пары больше не существует, - заметил Денис.

- Да. Однако возня вокруг Алексея началась, когда она еще существовала. Я думаю, Султан решил подставить Алексея с этими деньгами, потом сам же его выручить, но Панов остался бы ему должен до конца жизни.

- И он так подставил Панова, что тот об этом и не догадался?

- Выходит, так. Перемудрил Султанчик.

- И передел сфер влияния в игорном бизнесе в связи с включением в игру Госкомспорта тут совершенно ни при чем?

- Абсолютно. Если Алексей говорит, что денег не брал и вообще о них не знает, я ему верю. И вам бы советовал поверить.

- Хотел бы я…

- А насчет вашего коллеги, похищенного Султаном, если хотите, я могу подключить свои связи - и мы этот вопрос решим.

- Спасибо, я пока попробую сам.

Можно себе представить какую цену заломит Джафаров за такую услугу. Не в деньгах, конечно. Но быть обязанным криминальному авторитету, как он сам выразился, по гроб жизни? Нет уж, увольте.

Денис быстренько распрощался и поехал в гостиницу. Собственно, делать в Германии было больше нечего.

Панова он нашел. Но толку-то?

Где деньги? Существуют ли они вообще? Как выручать Севу?

Уже в гостинице Денис еще раз прокрутил в голове последовательность событий с того момента, как в офисе «Глории» появилась Инга, и до сегодняшнего дня. Чего-то они не заметили или не учли? Чего?

Через час напряженных раздумий Денис уже знал ответ на этот вопрос.

Глава двадцать третья Выкуп

Николай сидел на собственной кухне и мучительно бился над дилеммой: выпить в одиночестве или просто лечь спать? Демидыч не поддался на уговоры, компанию составить не пожелал и уехал к себе в Заветы Ильича, Филя Агеев дежурил в офисе, на случай если позвонит Денис или похитители. И Николай уже жалел, что не остался с ним. Можно было бы раздавить бутылочку прямо на рабочем месте, а потом сразиться с Максом в какую-нибудь виртуальную войнушку. По телевизору опять крутили «Каменскую» - скука смертная. Яковлева билась головой о стенку: злодеи проникли в ее квартиру и трогали грязными руками кровать и компьютер. Ей бы наши проблемы!..

Бутылка так и осталась непочатой. Пить в одиночку - занятие для алкоголиков. Николай подогрел оставшейся с завтрака жареной картошки и переключился на канал «Евроспорт», показывали биатлон - все же лучше, чем «Каменская».

Катя Вильхельм первой пришла на третий огневой рубеж, упала на коврик, затаила дыхание. Николай вдохнул вместе с ней - хорошенькая девочка, кажется, не замужем, жениться бы на такой. Вот прикол был бы: первенство мира в общем зачете выиграла немецкая биатлонистка Катя Щербак.

От неожиданного телефонного звонка Николай вздрогнул, и, словно между ними была телепатическая связь, вздрогнула биатлонистка. Рука дернулась, и третья мишень черным кружком осталась зиять на белой планке.

- Коля, немедленно дуй на СТО «Люкс». - Звонил Денис. - Там в сумке Панова лежит пакет с деньгами. Его нужно забрать. Понял?

- Подожди, СТО «Люкс» - это… - Николай продолжал смотреть на экран и даже не сообразил сразу, о чем речь. Катя уже отмотала штрафной круг и выскочила на трассу.

- Да станция техобслуживания, куда забрали «опель» Панова после аварии. В багажнике осталась большая спортивная сумка.

- Я помню, видел. Черная, адидасовская, огромная такая, он с ней всюду таскался, пока белый «опель» был цел, а потом стал с другой ходить… Но их же недавно ограбили.

- Как - ограбили?! - Голос Дениса на том конце провода заметно дрогнул. - Когда, кто?

- Щас… я тут недавно… - Прижав трубку плечом к уху, Николай выключил телевизор, чтобы не отвлекал, и порылся в стопке газет на подоконнике. - Вот, нашел: «Вечерняя Москва», колонка криминальной хроники, зачитываю: «Глупое ограбление. Вчера около двух часов ночи человек в маске ворвался на территорию станции техобслуживания „Люкс“. Угрожая двум дежурившим на станции автослесарям пистолетом, нападавший связал рабочих и запер их в служебном помещении. Только через час им удалось освободиться и вызвать по телефону милицию. Грабитель унес с собой сейф, в котором, по заверениям владельца СТО, были только служебные документы и около трехсот рублей наличными. Кроме того, он обшарил все автомобили, находившиеся в тот момент на ремонте: украл два лазерных проигрывателя, две автомагнитолы, несколько легкосплавных дисков и электрическую дрель „Motaba“. К сожалению, до появления представителей правопорядка незадачливый грабитель успел скрыться». Тут, правда, об украденной сумке ничего не говорится, - заметил Николай, - но ограбление произошло, когда «опель» Панова был там…

- Съезди проверь и сразу же позвони, - попросил Денис. - Я вылетаю первым же самолетом.

- А самого Панова ты нашел?

Но Денис уже отключился.

Было уже около девяти вечера, но такие конторы обычно работают круглосуточно, и Николай поехал. Без предварительного звонка. Чтобы, если сумка все-таки там, никому не пришло в голову в ней покопаться.

На СТО он застал одного механика и охранника, - видимо, после ограбления владелец «Люкса» раскошелился на охрану.

- Я от Алексея Панова, - отрекомендовался Николай. - Хозяина вон того белого «опеля». - Он указал на машину фигуриста, у которой заднюю часть уже отрихтовали. - Он просил забрать сумку. В багажнике была сумка с коньками и прочими шмотками. От нее осталось хоть что-нибудь?

- А документы ваши? А почему ночью? А почему хозяин сам не приехал? - начал допытываться не в меру бдительный охранник.

Щербак взялся вдохновенно врать про то, что Панов на сборах в Казани, что в сумке были две пары его любимых коньков, что он ужасно суеверный и на серьезных соревнованиях выступает только в любимых коньках, а тут ему с чего-то вздумалось: вдруг они там в багажнике сломались…

Охранник слушал всю эту галиматью без особого доверия, но механик ничего подозрительного в рассказе не усмотрел, он удивился по другому поводу:

- Так Серега же забрал сумку. Сказал, что сам передаст…

- Серега? - И тут Николая осенило. - Серега - это Лешкин сосед?

- Ну да. Этот фигурист у нас все время чинится, его Серега как-то привел, с тех пор - один из лучших клиентов. Так что сумку его мы не заныкали. Достали в лучшем виде. Внутрь, правда, не заглядывали…

- Да я разве обвинял вас, что сумка пропала?! - воскликнул Николай. - Мне бы и в голову такое не пришло. Я недавно в газете случайно увидел, что вас ограбили…

- Ага! - воодушевился механик. - Мы с Серегой как раз дежурили. Придурок какой-то явился, коротышка - метр с кепкой, но накачанный, пестиком размахивал, думал тут у босса миллионы в сейфе лежат.

- Ну хорошо, что Сергей сумку успел забрать.

- А он и не успел. Сумка тогда в шкафу стояла, в подсобке, мы ее только вечером выковыряли. А этот урод с пистолетом нас с Серегой в подсобке запер и в те шкафы даже не заглянул, так что повезло вашему фигуристу. Сейчас бы на его счастливых коньках кто-то другой катался…

Николай помчался в Теплый Стан. Слесарь Иван Данилович говорил, что приятель Панова Сергей живет на первом этаже под ним. За нужной дверью гремела музыка. Николаю пришлось долго звонить, прежде чем раздались нетвердые шаги, а потом вопли:

- Бо Натаха! Штрафную! Ща мы ей штрафную!

Дверь открыли два изрядно подвыпивших парня. Они недоуменно переглянулись и одновременно возмутились:

- Ты не Натаха!

- Мне бы Сергея, - сказал Николай.

- Серега! Давай штрафную! - Парни, тут же забыв об ожидаемой Натахе, снова развеселились. - К тебе гость!

Через минуту в прихожей появился тоже очень нетрезвый блондин лет двадцати пяти, очевидно Серега. Он тащил огромный рог, прямо как в «Кавказской пленнице», только не с вином, а с водкой. Налито было с горкой, и водка щедро расплескивалась на пол и затекала Сереге в рукава. Он сосредоточенно сопел, стараясь двигаться как можно более плавно, но живительная влага все равно проливалась. Даже не взглянув, кто к нему пожаловал, Серега сунул Николаю свою ношу и потребовал:

- Пей!

- Я от Алексея Панова, - попытался объяснить Николай. - Он просил меня забрать его сумку.

- Друг Лешки - мой друг! - рявкнул Сергей, полез обниматься, не скупясь окропив алкоголем теперь еще и Николая.

- Сумка у вас?

- Да ну ее! Тебя как зовут? Пойдем за стол. Мне сегодня двадцать пять стукнуло! Бо, брателла, повод нажраться!

В комнате музыка загремела с новой силой и гости - человек двадцать, судя по мощности ора, - затянули: «Черный ворон! Что ж ты вьешься!..»

- Брателла! - Николай прижал Серегу к стене и, перекрикивая песню, начал уговаривать: - Сумку бы мне, спешу я, вот отвезу сумку и вернусь, тогда обязательно выпьем…

- Точно? - недоверчиво сощурился Серега.

- Да чтоб мне провалиться на этом месте!

- Там в углу. - Сергей мотнул головой в направлении настенной вешалки. Там из-под груды пальто и шуб действительно торчал угол большой черной сумки.

Николай схватил драгоценный баул и опрометью бросился к своей машине. От куртки так разило водкой, как будто он искупался в бассейне с алкоголем. Сумка была тяжелая - килограммов пятнадцать, не меньше. Расстегнув «молнию», Николай обнаружил полотенца, неприятно пахнувшие плесенью или чем-то похожим, - очевидно, Панов сложил их влажными, и они успели натурально завонять. Под полотенцами лежали два тренировочных костюма и воздух тоже не озонировали. В отдельных чехлах две пары коньков: одна совершенно пришла в негодность - лезвия и ботинки скрутились в весьма замысловатую конструкцию, вторая оказалась совершенно целой. А вот, наконец, и то, что нужно! На самом дне лежал тяжелый сверток размером с обувную коробку, обернутый в черный непрозрачный полиэтиленовый пакет и перетянутый скотчем.

Николай позвонил Денису на мобильный, благо у него роуминг по всему миру, что в Москву, что в Германию звонить - все едино.

- Сумку нашел, в ней подозрительный сверток, - доложил он. - Залеплен скотчем. Вскрывать?

- Нет, надо проверить отпечатки пальцев и вообще.

- Ждать тебя?

- Нет, я в аэропорту, но рейс только через два часа. То есть в конторе буду часов через шесть, не раньше. Дуй к Пушкину, попроси помощи, или к дядюшке, о’кей?

- А Панова ты нашел? - успел-таки спросить Николай.

- Нашел.

Телефонный звонок заставил Агеева вздрогнуть. Почти полночь. Звонил аппарат в кабинете шефа. Филя опрометью бросился туда.

Так… магнитофон подключен, присоска на месте, все работает. Номер не определился. Филя, кожей чувствуя, что это они, прокашлялся и поднял трубку. Беззвучно закрутились колесики кассеты, наматывая пленку.

- Слушаю. - Голос совершенно не получился. Филя прокашлялся еще раз.

- Грязнов? - Точно они. - Этолеешь?

- Ага.

- Завтра. В девять утра. Сто пятнадцатый километр Минского шоссе. Приезжай один.

Все.

Филя возбужденно забегал по кабинету. А если Денис не успеет? А деньги? Кому звонить? Куда бежать? Надо же что-то делать!

Пушкина Щербак вытащил из постели телефонным звонком. Иннокентий Михайлович долго кряхтел в трубку и придумывал причины, почему всякие там проверки нужно отложить до утра. Но Николай был неумолим, обещал компенсацию в любых разумных размерах, сулил златые горы, молочные реки с кисельными берегами и еще упирал на то, что жизнь и здоровье Севы Голованова напрямую зависит от скорости, с которой Иннокентий Михайлович выберется из-под одеяла.

- Ну только ради Севы, - в конце концов сдался Пушкин. - И машину к подъезду.

Пушкин жил у метро «Битцевский парк», так что Николаю было даже по пути из Теплого Стана на Петровку.

Около полуночи они уже были на Петровке. И теперь настала очередь Пушкина умасливать и уламывать. Чем Иннокентий Михайлович прельстил дежурного криминалиста, Николаю было неведомо, но минут за пятнадцать нашлась и лаборатория, и оборудование, и спец по купюрам и пальчикам.

Капитан милиции Катаева - приятная дама средних лет, в очень сексуальных очках - быстро и профессионально обработала сверток, сняла пальчики, загрузила оттиски в компьютер. Оставалось только ждать: найдутся ли совпадения по картотеке. Николай понимал, что это может занять много времени, и, чтобы не терять его впустую, уговорил Катаеву проверить еще и купюры. И на предмет пальчиков, и в ультрафиолете - не фальшивые ли.

- Нефальшивые, - был ответ Катаевой. - Неновые стодолларовые купюры. Сорок пачек по десять тысяч долларов. Пачки опечатаны бумажной лентой. Упаковка небанковская. Реквизиты упаковщика отсутствуют, - диктовала она словно для протокола. - На бумажной ленте отпечатки пальцев отсутствуют из-за пористой структуры материала. На купюрах - аналогично.

- То есть обычные сотенные? - переспросил Николай.

- Обычные, да не совсем.

Катаева пригласила Николая и Пушкина к столу и предложила взглянуть на банкноты в ультрафиолете. Кроме обычных водяных знаков на уголках под цифрой «100» на той стороне, где портрет, отчетливо просматривались две написанные от руки буквы «ФО».

- Меченые! - хлопнул себя по бокам Пушкин.

- И что, все такие? - спросил Николай.

- Нет, - ответила эксперт. - Примерно десять - пятнадцать банкнот на пачку.

- А «ФО» - это что? - поинтересовался Пушкин.

Николай, не долго думая, предположил:

- Фонд «Отрада».

- Значит, Султана бабки?

- Его.

Компьютер жалобно пискнул, сообщая, что закончил проверку. Совпадение обнаружено.

На левую половину экрана выползла карточка с отпечатками из картотеки, а на правой прорисовались только что введенные оттиски. «Совпадение - 98%».

- Ну?! - заторопил железяку Николай.

- Терпение. - Катаева нажала на «ввод», и на экране появилась регистрационная карточка.

«Гальберт Виктор Маркович, 1965 г. р. Привлекался в качестве свидетеля по делу № 231/91…»

- Бого ты ждал? - справился Пушкин.

Николай не ответил. Он умоляюще уставился на Катаеву:

- А других пальчиков нет?

- Нет. На свертке обнаружены отпечатки одного человека.

Заснеженная дорога. Солнце. Видимость отличная. На километры вокруг все просматривается и простреливается. Где притаились омоновцы, Денис не видел и очень надеялся, что похитители тоже не видят.

Он ехал сразу набело, отрабатывать черновик было некогда. И так еле успел из аэропорта заехать за деньгами.

Ехал один, как и требовали. Но дядюшка обещал, что похитителей возьмут, - значит, их возьмут.

Машин было немного, и основной поток двигался в сторону Москвы. На столбиках по обочине мелькали цифры 20, 50, 75, 100… Дениса обошли две огромные фуры. Он не торопился. На часах 8.50.

115-й километр. Ничем не примечательный. Вдалеке справа дымят трубы какого-то завода. Ни самого завода, ни города не видно. Все теряется в морозном мареве. Только три плотных, серых столба поднимаются в небо, чуть заваливаясь на север. Южный ветер, значит.

Он притормозил, съехал на обочину, огляделся. По-прежнему никаких следов засады. Ни грузовика с проколотой шиной, в котором мог бы уместиться отряд спецназовцев, ни живописной группы лыжников.

9.00. Мимо в сторону Москвы пронесся шестисотый «мерседес» с тонированными стеклами.

Денис оглянулся. «Мерседес» в полукилометре позади него разворачивался.

Развернулся. Медленно покатил вперед. Миновал Дениса и остановился в десяти шагах.

Из машины медленно и с достоинством выбрался Сева и еще один незнакомый мужчина - по виду обычный браток, «шестерка».

Денис взял пакет и тоже вылез. Сева и его спутник сделали пять шагов и замерли точно посредине между машинами. Денис тоже сделал пять шагов.

Браток протянул руку. Денис положил на нее сверток. Сева, словно повинуясь неслышному приказу, сделал еще шаг и встал рядом с Денисом.

Браток заглянул в пакет, пошуршал пачками купюр, удовлетворенно кивнул и вернулся в свой автомобиль. Денис и Сева поторопились к джипу.

Не было произнесено ни единого слова.

«Мерседес» рванул вперед. Денис осторожно развернулся и покатил в сторону Москвы.

Он все время смотрел в зеркало заднего вида, но «мерседес» удалялся, а ничего не происходило.

Заградительный кордон стоял на 120-м километре. И появился он там только после того, как Денис и похитители встретились. Так что обитатели «мерседеса» по дороге на встречу ничего подозрительного не усмотрели и приехали прямо в лапы спецназовцев.

На 115-м же километре были установлены несколько видеокамер, которые с разных точек зафиксировали процесс обмена.

…Бо было похоже на воссоединение большой и дружной семьи. Севу щупали, хлопали по плечам, всеобщему восторгу не было предела. Когда, наконец, страсти немного улеглись, Денис потребовал:

- Рассказывай.

Сева смущенно уставился в стол:

- А нечего особенно рассказывать. Пришел к Донбассу в гостиницу, не договорили мы о Панове, а тут налетели молодцы в масках. Я вроде отмахался, но в машине меня таки достали.

- А держали где?

- На дачке одной. Заперли нас там втроем…

- Втроем? - переспросил Денис.

- Ну да. Я, Донбасс и еще Витя Гальберт. Вообще-то, это его дача, но его тоже заперли. На окнах решетка и сигнализация, двери железные, к ним засовы с наружной стороны приделаны - не перегрызть, через крышу и подвал тоже не уйти, телефон отрезан, мобилы отобрали. Вот так, в общем.

- Что же вы там делали? - хмыкнул Щербак.

- Пили в основном. Водки и жратвы запасено как перед войной. Ну, конечно, пытались выбраться. Один раз почти получилось, но не совсем. Очень вежливо попросили больше так не делать.

- Не били, не мучили? - не унимался Николай.

- Не-а. Я, кстати, про Панова выяснил. Это еще интересно? Я же не знаю ничего, как у вас тут.

- Интересно, - кивнул Денис.

- Донбасс и Гальберт говорят, что Панов к мафии никакого отношения не имеет. Просто у Султана на него были виды. В смысле на пару Артемова - Панов. Он бабки большие в них вложил, а Панов вроде бы с Артемовой больше кататься не хочет…

- Уже не катается, - подтвердил Денис, - продолжай.

- Ну Султан его собирался подставить. Подбросили ему деньги. Четыреста штук. А потом типа Султан его обвинит в воровстве и вернет, значит, под свое крылышко. Потому и Гальберта изолировали - он вроде бы имел контакты с Пановым, а потом типа его убрали. Это чтобы Панову страшнее стало. Я так понял, что с Пановым какой-то прокол вышел, и тогда они взяли меня, чтобы вы эти деньги нашли.

- И что они, так тебе это все за здорово живешь рассказали?

- Да Гальберт струхнул в какой-то момент. Напился и испугался, что его и в самом деле могут убрать. Вот тогда и потянуло его на откровенность. А сегодня утром пришли какие-то «быки», сказали, что станут меня обменивать. И если ты деньги не привезешь, меня грохнут. Тут пришел мой черед пугаться. Особенно когда со мной в машину и Гальберта посадили. Думаю: грохнут обоих.

- А Донбасс? - спросил Макс.

- Бого отпустили. Нас - в машину, а ему сказали, чтоб катился колбаской…

На столе зазвонил телефон, Денис взял трубку. Дядюшка.

- Их всех придется отпустить. - Вячеслав Иванович говорил безо всяких эмоций. Просто констатировал этот вопиющий факт.

Денис не мог скрыть своего недоумения:

- Как это?!

- А вот так. В возбуждении дела по факту похищения нам, племяш, отказано.

- Не понял.

- А не было как бы никакого похищения, и насильного удержания, и передачи выкупа. Ничего не было. Только что в Краснопресненское РОВД явился Донбасс с заявлением. Если вдруг его посчитали пропавшим или похищенным, он дико извиняется и просит всякие розыскные меры прекратить. Готов даже возместить материальные затраты на следственные действия, в случае если оные предпринимались. Он, дескать, с другом Всеволодом Головановым загулял и уже не помнит, как очутился в загородном доме еще одного приятеля - Виктора Марковича Гальберта, где они беспробудно пьянствовали еще несколько дней. А потом, когда водка закончилась и они пришли в себя, то подумали, что их, наверное, ищут родственники и знакомые. И сразу же вернулись в Москву. И кроме этого заявления Донбасс приволок десяток видеокассет, на которых запечатлены твой Сева, Донбасс и Гальберт, безобразно жрущие водку и пляшущие в обнимку канкан. Короче, получается, что никаких доказательств похищения у нас нет.

- Стоп, дядь Слав, стоп! А как же требования выкупа?

- Какие требования? У тебя имеются письменные требования или хотя бы запись телефонных требований?

- Нет. - Действительно, единственный предметный разговор с угрозами и требованиями был на телефон Сванидзе и не задокументирован. - Но…

- Вот именно, что «но». Писем тебе никто не писал. По телефону офисному, на котором магнитофон стоял, когда звонили, слово «выкуп», или «заложник», или еще какое-нибудь такое хоть раз прозвучало? То есть твои обвинения вполне можно квалифицировать как голословные, а можно вообще расценить как клевету.

- Но деньги-то я передал. И это записано на видео. Или не записано?

- Записано. В машине, которую встретили омоновцы, вместе с телохранителем, которому ты передал пакет, и шофером сидел Виктор Маркович Гальберт. Сопротивления, кстати, при задержании они не оказывали. Телохранитель молчит себе в тряпочку, его дело маленькое, ему сказали: пакет у тебя взять и хозяину передать, он взял и передал. А Гальберт охотно объяснил ситуацию.

- Как же он ее объяснил?

- Сказал, что шел себе однажды, примерно недели две назад, по улице с пакетом, в котором лежали четыреста тысяч долларов, и увидел, что за ним следят подозрительные субъекты. А дело было как раз неподалеку от катка «Динамо». Гальберт распереживался, что бандиты могут отобрать у него деньги, поэтому забежал на каток, совершенно случайно встретил там своего знакомого фигуриста Алексея Панова и попросил его подержать пакет у себя некоторое время. Потом Панов почему-то сразу деньги не отдал, а дальше и вообще исчез, но он же не вор, поэтому попросил тебя, частного детектива Дениса Андреевича Грязнова, вернуть деньги законному владельцу, что ты и сделал и за что тебе большое спасибо.

- Дядь Слав! Но ты же понимаешь, что это полная ахинея?! - взорвался Денис.

- Я понимаю. Но сделать ничего не могу. Деньги принадлежат благотворительному фонду «Отрада», о чем свидетельствуют пометки на некоторых банкнотах, Гальберт - бухгалтер данной организации. А доказать, что он не псих и не стал бы гулять с почти что полумиллионом долларов по улицам без охраны, невозможно. В крайнем случае он предоставит нам справку, что псих и даже от этого лечится.

- А Султан?

- Что - Султан? Султан, получилось, вообще ни при чем. И к деньгам имеет касательство только Гальберт, и дача, на которой Сева прохлаждался, тоже Гальберта…

- Ну а драка в гостинице? Есть же свидетели!

- Нет ничего. То дело уже закрыто, ущерб, очевидно, возмещен, постоялец, на которого совершалось нападение, то есть Донбасс, заверяет, что никакого насилия там не было и в помине, а если кому-то что-то примерещилось…

- Черт! Ну как же так, а?!

- Вот так, племяш, - сочувственно вздохнул Вячеслав Иванович. - Я тебя понимаю, но помочь ничем не могу. Султан собаку съел на таких делах, и сейчас, когда он активно легализуется, ошибок ждать от него глупо. Он десять раз отмерит, прежде чем резать. Вот если удастся его к стрельбе на катке пристегнуть, от организации двойного убийства ему уже…

- А может, это и хорошо, а, дядь Слав? - вдруг воскликнул Денис.

- Что - хорошо? - не понял Грязнов-старший.

- Хорошо, что Султан легализуется, что не совершает необдуманных поступков, что отмазался с похищением.

- Ты там, часом, не сбрендил, Денис? Почему это - хорошо?

- Да потому, что на катке это не он. И не его люди. А я уже, кажется, знаю кто.

- И кто?

- Потом, дядь Слав. Мысли в кучку соберу и перезвоню, ладно?

Денис дал отбой и забегал по комнате из угла в угол. Коллеги-соратники наблюдали за ним с плохо скрываемой тревогой: не спятил ли шеф, в самом деле? Громкая связь во время телефонного разговора была включена, так что все все слышали.

- Ну что вы таращитесь?! - возмутился Денис. - Вспоминайте! Последовательность событий на катке: звонок Инге, пистолет, перчатки, контрольный выстрел в Никиту Онисимова. Бандюганов вспомните, которые обыскивали квартиру Панова в Теплом Стане, а потом в Алтуфьеве, грабителя, который потрошил СТО, четыреста тысяч, которые в сумке Панова оказались без его ведома, Гальберта, вдруг исчезнувшего, а потом объявившегося на собственной даче в компании с Севой… Разве это все не складывается в решение?!

До Щербака, Агеева и Макса дошло одновременно. Сева был плохо знаком с ситуацией, а Демидыч, будучи по природе тугодумом, соображал медленно. Но Николай и Филя в унисон выдохнули:

- Складывается.

- То-то же! - усмехнулся Денис.

Глава двадцать четвертая Вынужденное признание

Денис попросил Ингу заехать в контору утром перед тренировкой. Она появилась, как всегда, спокойная, неотразимая, уверенная в себе. Уселась, закинула ногу на ногу. Денис традиционно предложил кофе. Она так же традиционно отказалась.

- Я нашел главного виновника нападений на Панова… - начал он.

- Ну и замечательно. - Она улыбнулась и облегченно вздохнула. - Я как раз сама хотела прекратить наше сотрудничество. Продолжать бессмысленно. Выпишите мне счет и…

- И вам совсем не интересно, кто же главный злодей?

- Неинтересно. Я так устала от всего этого.

- Неудивительно.

Что-то в голосе Дениса насторожило Ингу, она гордо вскинула на него глаза:

- Что вы имеете в виду?

- Только то, что вы и есть главный отрицательный персонаж всей истории.

- Я?

- Вы.

- Вы спятили.

- Совсем нет. Это вы подложили в сумку Панова пакет, в котором было четыреста тысяч долларов мечеными сотенными купюрами. Вы уговорили Султана выделить эти деньги буквально на один день, даже на несколько часов. Панов уехал с катка с деньгами, даже не подозревая о них, а в подъезде дома в Теплом Стане его уже ждали люди Султана. Они бы нашли деньги, нашли на них метки и обвинили Панова в ограблении. А дальше перед Пановым открывался выбор: либо сесть в тюрьму, либо выиграть Олимпиаду в паре с вами, Инга.

- Бред, - фыркнула она. - Кто такой Султан?

- Небезызвестный вам Шадрин Михаил Константинович. В прошлом вор в законе, а ныне уважаемый бизнесмен, стараниями которого вы, Инга, вошли в состав наблюдательных советов трех крупнейших московских казино. Чтобы этого уважаемого бизнесмена зауважали не только в России, но и на Западе, ему нужны были вы в паре с Алексеем. Этольшой спорт, промоушн - это классный способ легализации. И раз уж частью прибыли Султан с вами поделился, что ему стоило оказать еще одну маленькую услугу?

- Но если все так замечательно было придумано, что же Алексей до сих пор не в тюрьме, а я катаюсь с каким-то недомерком?

- Бо потому что ваш блестящий план рухнул из-за глупой случайности. Не вы одна охотились за Пановым. Именно в тот злополучный день поквитаться с обидчиком приспичило и Сванидзе. Он спровоцировал аварию, и Панов приехал домой без сумки и без денег, а деньги на эвакуаторе отправились на СТО «Люкс». Каково же было удивление «шестерок» Султана, когда, обыскав Панова, они обнаружили только пакет с рентгеновскими снимками.

- Очень интересные вещи вы, Денис, рассказываете, только что-то у вас не сходится. Зачем, имея такой хитрый план, мне было связываться с вашим агентством?

- Причины две. Первая: Султан изображает из себя уважаемого бизнесмена и не станет устраивать тупые бандитские разборки, он пообещает сдать Панова властям. То есть официально возбуждается дело, нужны свидетели, и эти свидетели - мои сотрудники. Они, разумеется, зафиксировали контакт Панова с бухгалтером Султана Гальбертом. Налицо преступный сговор. И дело можно уладить, только если Султан заберет заявление об ограблении. А он его заберет, только если Панов согласится кататься с вами и дальше как минимум до Олимпиады. Но Панов больше не любит вас, и у него могут зародиться подозрения: а не вы ли все это подстроили? Вот причина вторая - я и мои коллеги в один голос утверждаем, что вы любите его беззаветно и преданно и готовы на все, чтобы оградить от любых неприятностей. Если бы все у вас получилось, на мелкие нестыковки никто бы не обратил внимания.

Инга вздохнула и сокрушенно покачала головой:

- Посмотрите на меня, Денис. Разве я способна на такие чудовищные вещи?

- Способны. Алексей Панов принадлежал вам с раннего детства. Принадлежал безраздельно. Вы просто не могли позволить, чтобы ваша собственность перешла к кому-то другому, тем более к девчонке, у которой нет ни столь ослепительной внешности, ни папы-генерала. Вначале вы наверняка считали Светлану Рудину небольшим недоразумением, а не серьезной соперницей. А когда убедились, что все серьезно, что Панов уходит и ваши планы на мировое и олимпийское золото, на огромные призовые, последующий красивый уход в профессионалы и заколачивание там миллионов, рушатся, вам стоило воспользоваться папиными связями, а не пытаться употребить вслепую меня и моих коллег. Конечно, генерал мог и не поощрить ваши интриги по поводу беглого жениха. Прямо Подколесин какой-то, бросил невесту накануне свадьбы…

- Оставьте в покое моего папу, - потребовала Инга.

- С удовольствием, - кивнул Денис. - Речь, разумеется, не о вашем отце, а о том, что после первой же неудачи Султан, как человек умный и осторожный, отказывается и дальше вам помогать. Этолее того, он хочет получить назад свои деньги. И вы вынуждены искать их лично. Вы проникаете в квартиру Панова, обыскиваете ее и, не обнаружив денег, поджигаете, чтобы скрыть следы обыска. Вам не пришлось взламывать замки, у вас наверняка был собственный ключ, но вы знали, что мои люди наблюдают за квартирой, поэтому устроили небольшой маскарад: напялили длинное пальто, спрятали под шапочку волосы, даже пытались закурить, только это у вас плохо получилось. Не найдя денег в Теплом Стане, вы приходите ко мне и ненавязчиво выясняете, известно ли мне о деньгах. Может, через меня их можно добыть? Но я еще не в курсе. Зато пока я ходил за минеральной водой для вас, вы успели просмотреть рапорты на моем столе и выяснили, если до сих пор этого не знали, куда после аварии делась машина Панова. Переодевшись для разнообразия качком, вы «грабите» СТО. Незадачливые механики не понимают, что мышцы под курткой ненастоящие, однако рост вы прибавить себе не можете. Вы уговариваете Султана сделать для вас последнее одолжение - похитить кого-нибудь из сотрудников «Глории», но о пропавших тысячах сказать вы мне не можете, а я об их существовании только смутно подозреваю…

- По-моему, вы испытываете мое терпение, - поморщилась Инга.

- А я ведь только начал, - усмехнулся Денис. - И до самого главного пока не добрался.

- И что же самое главное?

- Я все-таки продолжу по порядку. Дойдем и до главного. Итак, на СТО вы угрожали слесарям пистолетом, украденным, кстати, у Панова.

- Я? У Панова? Пистолет? Какой пистолет? - Она, казалось, была возмущена до глубины души.

- Тот самый, который год назад ему вручили на приеме в МВД по поводу вашей победы на чемпионате Европы. Тогда ведь и вам тоже подарили, только дамский вариант - маленький браунинг. Правильно? Было такое?

- Возможно.

- Но мы отвлекаемся. На СТО вы тоже не нашли денег. А ведь они были там. Сумка лежала в шкафу в подсобке, куда вы загнали слесарей. Но вы этого не знали. А Панов тем временем уже официально начал тренироваться с Рудиной, ваш покровитель Фадеичев не смог его вразумить, вам подобрали в партнеры недомерка, как вы выразились. Ситуация накалилась до предела. И вы, конечно, еще пытаетесь отыскать деньги на съемной квартире Панова в Алтуфьеве, но вам откровенно не везет, вас видит любопытная соседка, приходится спасаться бегством. И тогда вы понимаете, что выправить положение можно только крайними мерами. Вы решаетесь убить Рудину. Панову ничего больше не останется, как вернуться к вам. Вы вызываете на каток меня. Я ваше алиби. Вы застрелите Рудину, а потом броситесь на шею Панову с рассказом о том, что боялись за его безопасность, пытались его защитить, даже наняли детективов, которые рисковали жизнью… и все такое. Панов, может, и не мгновенно, но поймет, что вы его единственная любовь и единственная партнерша. И будет, во-первых, спасена ваша карьера, а во-вторых, оказавшись рядом с Пановым, вы рано или поздно обнаружите деньги. Но вы не учли одного факта: к тому моменту я уже работал на Панова. А даже если бы не работал, все равно не поехал бы на каток без прикрытия, и…

- Вы работали на два фронта?!

- Представьте себе. И чтобы сразу пресечь дальнейшие разговоры на эту тему, хочу заявить, что намерен вернуть вам ваш аванс и те деньги, которые вы передали родственникам Никиты Онисимова. Они не захотят взять ни копейки у убийцы Никиты.

- Значит, я еще и убийца?

- Да. Примите, кстати, мои самые искренние комплименты в адрес вашего самообладания. Характер у вас и в самом деле чемпионский. Но вы убийца. Вы спилили как сумели номера с пистолета Панова, сняли с рукоятки табличку, где было выгравировано его имя, запаслись двумя парами перчаток: большими мужскими кожаными и тонкими резиновыми. Вы видели, что я приехал не один, но отступать было поздно. Вы вошли сразу за мной и Никитой, дождались, пока мы подойдем к Панову и Рудиной, и выстрелили. Если бы ваш первый выстрел достиг цели, Рудина была бы убита. Но вы не попали. Пистолет был не пристрелян. Завязалась перестрелка, вы не слишком опытный киллер, поэтому не смогли уследить за мной и Никитой одновременно. Он подобрался к вам слишком близко. Он вас узнал, да? Узнал. Никакой маски на этот раз у вас не было. Ее не нашли ни на катке, ни у вас в сумочке, а ведь вас наверняка попросили предъявить вещи для досмотра. И вы застрелили Никиту, пришлось, он мог вас знать, вы ведь наша клиентка. Даже контрольный выстрел произвели, чтобы уж наверняка. Потом вы бросили пистолет и кожаные перчатки, выскочили в коридор, расквасили себе нос и разыграли передо мной спектакль. А потом наведались в туалет, якобы умыться, а на самом деле спустили в канализацию резиновые перчатки. Кстати, ваш разбитый нос сразу вызвал у меня подозрения. Такой маленький, хорошенький носик чрезвычайно трудно, я бы даже сказал, невозможно разбить о стену, не поранив ни лоб, ни подбородок, а они у вас были в порядке. Значит, нос вы калечили кулаком или ребром ладони по переносице, чтобы крови было побольше. Впрочем, это неважно. Важно, что Светлана Рудина жива, здорова и продолжает тренироваться с Пановым. А вы, извините за каламбур, остались с носом…

- Она дрянь! Шлюха! Сволочь! Лешка мой! Я его сделала. Вылепила из дерьма. Вывела в люди! Подняла из грязи! - Ингу как будто прорвало. И откуда что взялось?! В одно мгновение из вежливой, каменно-спокойной, уравновешенной, в меру циничной дамы она превратилась в натуральную фурию. Она кричала, жестикулировала, брызгала слюной. - Дрянь! Дрянь! Дрянь!!!

- Бо, очевидно, можно расценить как признание? - спокойно справился Денис.

И его спокойствие словно перекрыло какой-то краник в Инге. Она угомонилась так же внезапно, как и взорвалась. Буквально через пару секунд на лице не осталось и следа недавней дикой страсти. Она очень мило улыбнулась и поднялась с кресла:

- Вы все равно ничего не докажете.

- Я - нет. Но господин Верещагин, следователь, - докажет. Сегодня утром я отослал ему свои соображения. И думаю, он с ними уже ознакомился.

Гордо вскинув подбородок, она шагнула к двери:

- Деньги переведете на мой счет. Не желаю больше вас видеть, продажная тварь!..

- Да, я продаю свои услуги, - усмехнулся Денис ей вслед. - Но не убийцам.

Вместо эпилога

…

«Первый, третий и четвертый результаты российских пар на только что закончившемся чемпионате мира должны были вызвать у их болельщиков чувство удовлетворения. Несмотря ни на что, наши сохранили лидерство.

Истинные поклонники фигурного катания, испытавшие настоящий шок после распада двух звездных пар Артемова - Панов и Рудина - Сванидзе, могут, кажется, вздохнуть с облегчением. Пара Рудина - Панов показала себя с самой лучшей стороны. Инга Артемова с новым партнером - Евгением Ольшанским и Георгий Сванидзе с новой партнершей - Ириной Крымовой тоже выглядели на уровне. И все это хорошо, если, конечно, не задумываться об уровне - простите за каламбур - этого уровня. История фигурного катания вряд ли знает более слабое и более бесцветное мировое первенство.

И вместо привычной гордости за Россию, которая не только в области балета, но и в фигурном катании впереди планеты всей, мы, зрители, испытали сложное чувство. Первый выход Рудиной и Панова не запомнился почти ничем, кроме разве что необычных для фигурного катания костюмов, изготовленных по эскизам Донателлы Версаче, костюмы являли собой произведение искусства. И дело даже не в ошибке Светланы в прыжке. А в том, что при огромном количестве выигрышных составляющих: костюмы, великолепная музыка Вивальди, вполне качественное исполнение программы, неплохая скорость и скольжение - прокат в целом оставил впечатление чего-то очень разрозненного и искусственного, включая выражение лиц спортсменов. Не чемпионское, прямо скажем, получилось выступление.

По жребию Рудина и Панов выступали первыми из российских пар. Соответственно шанс обойти их был и у Артемовой - Ольшанского, и у Крымовой - Сванидзе. Но не обошли, поскольку выглядели еще бледнее.

Конечно, в своем интервью после награждения Светлана Рудина и Алексей Панов много говорили о том, что не смогли проявить себя в полной мере, что трагическая гибель тренера, экстренные поиски нового, постоянный прессинг со стороны Госкомспорта и Федерации фигурного катания РФ не могли не сказаться на их психологическом состоянии. Но к лидерам всегда предъявлялись особые требования. Уж если вышел бороться за золото, то окружающим: и публике и судьям - совершенно наплевать на все проблемы, не связанные с тем, что происходит на ледяном поле.

И все-таки золото в копилке нашей сборной. Но можно ли на этом поставить точку и закрыть тему? К сожалению, нет. Американская пара Линда Вайт и Роберт Джувелер подали жалобу в Международную федерацию конькобежцев. Они намерены через суд оспаривать результаты чемпионата. Они утверждают, что судьи были подкуплены, и даже готовы назвать конкретные фамилии российских чиновников и криминальных авторитетов, стоящих за этим. Американцев поддержали польская и французская пары, оставшиеся за пределами пьедестала. Так что нам еще предстоит долгое разбирательство. И кто знает, чем оно кончится.

Изготовят, как на недавней Олимпиаде, второй комплект золотых медалей? Или отберут золото у наших и отдадут американцам?»

Антон Коньков, журнал «Зимний спорт»

…

«Инге Артемовой предъявлено обвинение в убийстве

С сенсационным заявлением выступил сегодня представитель межрайонной прокуратуры Северного административного округа Москвы. Следствие по делу об убийстве тренера по фигурному катанию Льва Костышина и частного детектива Никиты Онисимова наконец завершено.

Прокуратура Северного административного округа Москвы предъявила обвинение по ст. 105, часть 2 УК РФ (убийство двух и более лиц) известной фигуристке Инге Артемовой.

Инга Артемова задержана в аэропорту Шереметьево-2 сразу после возвращения с чемпионата мира по фигурному катанию, проходившему в США. Ей избрана мера пресечения - содержание под стражей, сообщает ИТАР-ТАСС со ссылкой на пресс-службу прокуратуры Москвы».

Lenta.ru

This file was created

with BookDesigner program

[email protected]

31.03.2009

Оглавление

Глава первая . Клиенты

Глава вторая . Первый лед (1989 Г.)

Глава третья . За белым «опелем»

Глава четвертая . Генеральская дочь (1995 г.)

Глава пятая . Нападение

Глава шестая . В сумасшедшем ритме (1997 Г.)

Глава седьмая . Пожар

Глава восьмая . Донбасс и рулетка

Глава девятая . Любимица дяди Джафара

Глава десятая . Заразная болезнь

Глава одиннадцатая . Ревность

Глава двенадцатая . Новая версия

Глава тринадцатая . Перед выбором

Глава четырнадцатая . Пропажа

Глава пятнадцатая . В коридорах Госкомспорта

Глава шестнадцатая . Игра в «железку»

Глава семнадцатая . Кто стоит в тени?

Глава восемнадцатая . Оперативная работа

Глава девятнадцатая . Выстрел

Глава двадцатая . Исчезновение звездной пары

Глава двадцать первая . Сплошная путаница

Глава двадцать вторая . В Мюнхене

Глава двадцать третья . Выкуп

Глава двадцать четвертая . Вынужденное признание

Вместо эпилога

Реклама на сайте