«Мадам убийца»

Д. Л. Чэмпион Мадам убийца

Отец девочки был иллюзионистом, и кульминация его номера наступала в тот момент, когда он укладывал голову своей ассистентки — матери Белл — на колоду и спускал нож портативной гильотины. Синтетическая кровь совершенно реалистически заливала всю сцену, а отрубленная голова с жутким загробным стуком падала в плетеную корзину. Это производило ошеломительное впечатление на аудиторию, и зрители оставались сидеть с открытыми ртами.

Прошло не так много времени, и девочка придумала пьеску для себя. Сюжет ее был незамысловат, а из действующих лиц участвовали только кукла и тесак. Крошка Белл отрубала головы всем куклам, которые попадали ей в ручки.

В те годы мир не подозревал о существовании Зигмунда Фрейда. Никто не слышал о таком понятии, как психическая травма, и никто не мог представить, что лицезрение гильотины папеньки самым решающим образом скажется на всей дальнейшей жизни Белл — и на жизнях самое малое дюжины мужчин, хотя, не исключено, их могло быть и полсотни.

* * *

Отец Белл умер, когда она была совсем ребенком, и мать с дочерью поселились в Чикаго. Здесь спустя несколько лет Белл и встретила Мерилла Соренсона, вдовца средних лет. По профессии он был частным детективом, но его таланты в данной области не волновали молодую женщину.

Они были женаты уже год, когда пожар, вспыхнувший в их доме, уничтожил всю мебель. Белл, к своему искреннему удивлению и удовольствию, получила по страховке две тысячи долларов и приобрела гораздо лучшую мебель. Она поняла, каким образом можно зарабатывать легкие деньги, и стала прикидывать, как бы еще разжиться ими. И припомнила, что Соренсон застраховал свою жизнь на три тысячи пятьсот долларов.

Первым делом Белл убедила ни в чем не подозревающего мужа взять второй страховой полис — на пять тысяч долларов. Потом приобрела задешево ферму в Ла-Порте, штат Индиана. У Белл было не так много достоинств, но дурой ее никак нельзя было назвать. Она совершенно точно рассчитала, что если даже Мерилл Соренсон умрет при довольно странных обстоятельствах, сельского шерифа будет куда легче обвести вокруг пальца, чем департамент полиции Чикаго.

Через девяносто дней мистер Соренсон отдал Богу душу. В Чикаго он, может быть, в самом деле считался первоклассным частным детективом. Но в Ла-Порте он скончался, даже не подозревая, кто подсыпал ему мышьяк в кофе. Доктор, подписавший свидетельство о смерти, был совершенно уверен, что Соренсон умер от несварения желудка, а Белл с сокрушенным видом получила страховку, которая в сумме составила восемь тысяч пятьсот долларов.

* * *

Следующим мужем Белл стал Питер Ганнес, под фамилией которого она и обрела известность. Он просуществовал рядом с ней несколько дольше, чем остальные, но на то были свои причины.

За два года замужества Белл постаралась заслужить репутацию глубоко верующей женщины: никто не исполнял псалмов громче ее, а моления Господу она возносила басовито и напористо. Из сиротского дома в Ла-Порте миссис Ганнес взяла на воспитание трех малюток — двух девочек и голубоглазого мальчика. Она принимала активное участие во всех благотворительных мероприятиях, упрекая уклоняющихся от сей святой обязанности, и неизменно оставляла на крылечке дома блюдце с молоком для бродячих кошек. Ее благостный облик был настолько убедителен, что Питер Ганнес мог лишь несказанно изумиться, когда прекрасным утром получил по голове удар мясницким тесаком.

Белл тут же вызвала доктора, который, увидев представшую перед ним картину, грустно покачал головой и, в свою очередь, пригласил шерифа и коронера.

Не скрывая слез, обильно орошавших ее щеки, прерывающимся голосом миссис Ганнес поведала гостям, что тесак свалился с кухонной полки — и прямо на лысую голову ее бедного мужа.

Коронер, едва только глянув на череп покойного, высказал мнение, что тесак, должно быть, свалился с вершины Эйфелевой башни, поскольку голова бедняги раскроена чуть ли не до подбородка. Полка была всего в пяти футах от пола, и Ганнесу, скорее всего, пришлось присесть, чтобы подлезть под нее.

Шериф осторожно осведомился, не на имя ли жены был выписан страховой полис покойного. Выяснилось, что именно на нее — на сумму четыре тысячи долларов. И тут Белл возмутилась: как смеют они высказывать столь чудовищное предположение, что такая богобоязненная личность, как миссис Ганнес, могла преступить закон и нарушить Божьи заповеди ради столь ничтожной суммы, как четыре тысячи долларов. Она еще никогда в жизни не сталкивалась с таким оскорблением.

Шериф, выслушав горячую речь Белл, замялся. Но коронер продолжал настаивать, что тесак не мог просто свалиться на голову пострадавшего, его должна была направить чья-то посторонняя рука. Поскольку в момент трагедии таковой могла быть только рука Белл, шериф все же решил отправить ее в тюрьму округа.

Пробыла она в ней недолго. Возмущение общества достигло предела. Белл Ганнес — безукоризненная прихожанка местной церкви. Белл Ганнес разносила суп голодным и раздавала одежду неимущим. Белл Ганнес приютила под своим кровом трех сироток… Власти дрогнули под таким мощным давлением общественности. Белл Ганнес получила свободу. И страховая компания вручила ей четыре тысячи долларов.

И хотя Белл была полностью оправдана, она получила хороший урок: если в будущем в пределах ее хозяйства предстоит валяться каким-то трупам, то пусть уж лучше они будут в том месте, где на них не сможет упасть подозрительный взгляд коронера.

* * *

Вскоре вдова оповестила соседей, что собирается заняться производством копченой ветчины, и принялась возводить коптильню.

На коптильню пошло много цемента, и узким коридором она соединялась с кухней. В ней хранились все инструменты и приспособления, необходимые для производства: крюки, бочки, мясорубка и огромное количество острых ножей и тесаков.

На участке земли, примыкающем к коптильне, Белл разбила огородик и обнесла свои угодья проволочной изгородью высотой восемь футов — от кроликов. Когда все было готово, она приобрела несколько хрюшек, потом устроилась за письменным столом, задумчиво пожевала кончик ручки и сочинила объявление, которое тут же послала в местное издание, что имело широкое хождение по всему Среднему Западу: «Очаровательная, но одинокая молодая вдова, владелица прекрасной фермы в округе Ла-Порте, штат Индиана, желала бы познакомиться с порядочным обеспеченным джентльменом. Предмет знакомства — матримониальный. Никакие письма рассматриваться не будут, если автор не изъявит желания при первой же возможности прибыть лично».

Это объявление, как бы поточнее выразиться, несколько вводило в заблуждение. На данном этапе жизни Белл Ганнес могла считаться очаровательной разве что с точки зрения похотливого гиппопотама.

Ростом она была пять футов восемь дюймов, а весила свыше двухсот фунтов. Ее выцветшие волосы постоянно были растрепаны. Кожа грубая и обветренная. Руки толстые и мускулистые, как у лесоруба. Бюст с трудом удерживал на месте корсет со стальными пластинами. Обычно Белл ходила в комбинезоне, нахлобучив мятую мужскую шляпу.

Первым порядочным обеспеченным джентльменом, откликнувшимся на объявление Белл, оказался Оле Линдбой из Чикаго, холостяк средних лет. Он явился в Ла-Порте, имея при себе двести долларов наличными, кольцо стоимостью пятьсот долларов, часы с массивным золотым браслетом и доброе сердце, полное жажды любви.

Белл без больших трудов убедила Линдбоя расстаться с его движимым имуществом. Но когда он сделал ей предложение выйти за него замуж, Белл заколебалась:

— Я выйду замуж, только убедившись, что вы на самом деле любите меня.

Линдбой вопросил, каким образом он может доказать всю искренность и глубину своих чувств.

— Поработайте немножко на меня, — сказала Белл. — И если вы окажетесь к месту, я выйду за вас замуж.

— Хорошо. Сколько вы собираетесь платить мне?

Белл была поражена его практицизмом.

— Платить своему суженому? Никогда не слышала ничего подобного!

В конечном итоге Линдбой согласился работать даром. По прошествии двух месяцев он предъявил Белл ультиматум: или он женится на ней, или пусть она ему платит.

Женщина смерила его взглядом:

— Вы были очень терпеливы. И сегодня вечером я полностью рассчитаюсь с вами. А пока отправляйтесь в огород и выкопайте большую яму — для мусора.

Линдбой послушно выкопал большую глубокую яму. А утром сам ее и заполнил — Оле Линдбой исчез с лица земли. И только лет через шесть его скелет был выкопан и опознан по состоянию зубов.

Белл Ганнес не стала тратить время, оплакивая Линдбоя. Она написала в редакцию, попросив повторить объявление.

И вот в Ла-Порте прибывает мистер Джон Мосс из Элбоу-Лейк, штат Миннесота. Мистер Мосс, преуспевающий фермер, явился отнюдь не с пустыми руками. Он прихватил с собой пять тысяч долларов наличными.

Известно, что, расставшись со своим капиталом, Джон Мосс стал одновременно любовником Белл и ее наемным рабочим. Через три месяца, когда коптильня работала на полную мощность, ибо был пик сезона, мистер Мосс исчез. Белл сообщила соседям, что он вернулся к себе в Элбоу-Лейк, и разбила в своем огороде новую грядку под овощи.

* * *

А вскоре в ее жизни появился Рей Ламфер, который, похоже, при рождении подписал нерушимый контракт со своим ангелом-хранителем. И поскольку Белл Ганнес не на шутку заинтересовалась Ламфером, ему выпала райская жизнь.

Их свело не брачное объявление, а случайная встреча на улице в Ла-Порте. Ламфер окончил университет Индианы, и у него не было ни гроша. Но, как ни странно, Белл увлеклась им.

Она предложила Рею работу у себя на ферме и действительно платила ему жалованье. Ламфер, похоже, всерьез влюбился в Белл и настойчиво домогался ее руки. Однако Белл и в голову не приходило выходить замуж за человека без «солидного обеспечения».

Ламфер продолжал работать на ферме, когда на сцене появился Эрик Андерсен, швед, вдовец, только что получивший страховку. Ламферу не понравилось присутствие Андерсена, но Белл быстренько выпотрошила все запасы наличности, которую тот прихватил с собой, и нежно пообещала ему руку и сердце. Ламфер впал в уныние и запил.

Однако когда он в очередной раз еле притащился домой, Белл дала ему понять, что в их отношениях ничего не изменилось и они могут быть восстановлены в прежнем объеме.

— А как же Андерсен? — изумился Ламфер.

— Он уехал. Он всего лишь крутил мне голову и в конце концов решил жениться на девушке из Чикаго.

Ламфер нахмурился:

— Когда он успел познакомиться с девушкой из Чикаго? Он говорил мне, что никогда раньше не был в Иллинойсе.

— Какая разница? — Белл пожала полными плечами. — Главное, мы никогда больше о нем не услышим. Можешь забыть обо всем.

И Ламфер забыл — пока.

* * *

Между 1903 и 1906 годами брачные предложения Белл несколько раз публиковались в сельских изданиях. За это время являлось не меньше полудюжины претендентов на ее увесистую руку, и их присутствие неизменно вызывало приступы ревности у Ламфера. Но его опасения потерять любовницу, как правило, испарялись одновременно с исчезновением очередного ухажера…

Единственным человеком, которому, по всей видимости, удалось избежать смертельных объятий Белл Ганнес, оказался Джордж Андерс из Таркио, штат Миссури. Он был вдовцом с приличным счетом в банке, и сердце его было одиноко. Сложив вещи и приобретя пачку дорожных чеков, Андерс прибыл в Ла-Порте к «очаровательной, но одинокой вдове».

Белл Ганнес впервые видела дорожные чеки. Узнав, что каждый чек должен быть подписан лично владельцем, она испытала глубокое разочарование. Это осложняло дело.

Угостив Андерса обильным обедом в вечер его появления, Белл сказала:

— Знаешь, неплохо было бы подписать эти чеки до того, как ты отправишься в постельку.

Джордж Андерс удивленно поднял брови:

— Ради Бога, зачем?

— Вдруг ночью с тобой что-нибудь случится.

— Если со мной что-то случится, то тем более не имеет смысла обеспечивать чеки. А что со мной может случиться?

— Никогда нельзя знать заранее. Бывает, люди умирают во сне.

Нахмурившись, Андерс внимательно посмотрел на женщину.

Ночью он проснулся от шарканья шагов. Открыв глаза, он увидел Белл в необъятной ночной рубашке. В одной руке она держала зажженную свечу, а в другой — тесак.

Андерс мигом вылетел из постели:

— Что ты здесь делаешь?

— Видишь ли, — вежливо сказала хозяйка, — мне что-то не спится. Я припомнила, что давно собиралась поточить кое-какие ножи, и решила заняться этой работой. И, проходя мимо, остановилась посмотреть, удобно ли тебе тут.

Одевшись с быстротой пожарного-добровольца, Андерс навсегда покинул Ла-Порте, унося с собой пачку дорожных чеков и образ Белл, стоящей над ним с тесаком в руках.

В самом начале 1907 года, движимый тем же любовным порывом, что и все остальные, на ферму прибыл Джон Олден.

Однажды, послав куда-то Ламфера с поручением, которое гарантировало его отсутствие как минимум в течение трех часов, Белл пригласила Олдена осмотреть коптильню.

Но вместо того чтобы отправиться в место назначения, Ламфер заглянул в таверну и позволил себе три стаканчика пива, после чего бармен отказался отпускать ему в кредит. И Ламферу ничего не оставалось, как вернуться домой.

Ввалился он в коптильню в самый неподходящий момент: Белл, едва успев разложить труп Олдена на разделочном столе, точила тесак. Она побагровела.

Ламфер же, в свою очередь, посерел. Конечно же, нет сомнений, он подозревал, что тут вершатся какие-то грязные дела. Но предполагать и воочию увидеть, как твоя любовница собирается разделывать труп…

— Боже мой, — выдавил он, — что ты здесь делаешь?

— Собираюсь расчленить его, — спокойно ответила Белл. — А негашеная известь доделает остальное. Похороню я его в огороде.

— Ты хочешь сказать, — выдавил потрясенный Ламфер, — что убила его?

— В порядке самозащиты, — вскинулась Белл. — Он попытался меня… Бог знает, за кого он меня принимал.

Ламфер, преисполненный то ли большой любви, то ли отчаянного страха за свою жизнь, предпочел промолчать.

* * *

Вскоре после того как Джон Олден превратился в сосисочный фарш, в Ла-Порте, имея при себе двести долларов наличности, явился Оле Будсберг, здоровый светловолосый маляр. Ему пришлось недолго ждать того момента, когда он простился и с кошельком, и с жизнью. Огородик заметно расширялся.

Последним, кто откликнулся на страстный призыв Белл Ганнес, был некий Эндрю Хелгелин из Абердина, штат Южная Дакота. Он стал самым крупным источником дохода.

Хелгелин решительно не обратил внимания, что Белл Ганнес никоим образом не напоминает «очаровательную вдову». Он был очарован и поражен и полон желания тут же вести под венец предмет обожания, но дама солидных габаритов вообще не испытывала никаких желаний. Неужели он считает, что она такая легкомысленная девушка?

Когда Белл потребовала привычных доказательств страстных чувств, Эндрю Хелгелин отважно шлепнул на стол бумажник и предложил Белл все его содержимое. Поскольку такой скромный вклад, по всей видимости, не тронул его возлюбленную, он торжественно пообещал тут же связаться со своим банком в Абердине и потребовать, чтобы все средства со счета были переведены на ее имя.

Идея более чем понравилась Белл Ганнес. Чтобы завершить все формальности, потребовалось около недели. Когда она подошла к концу, Белл пригласила Хелгелина осмотреть современное оборудование коптильни. Приняв приглашение, он завершил экскурсионный тур под одной из грядок в огороде.

А в это время в Южной Дакоте стал проявлять беспокойство Алекс Хелгелин, брат Эндрю. Он знал адрес Белл, поскольку Эндрю сообщил ему, куда отправляется. Алекс написал ей, с тревогой осведомляясь, нет ли новостей об Эндрю. Белл тут же ответила. Эндрю, сообщила она, оставил ферму через неделю после приезда. Он ей понравился, и она тоже хотела бы знать о его местопребывании. Белл предложила Алексу приехать в Ла-Порте с соответствующей суммой наличных. Деньги пойдут на то, чтобы организовать розыск исчезнувшего Эндрю. Она не сомневается, что приличная сумма позволит братьям вскоре обнять друг друга.

Тем не менее Алекс на это не клюнул.

* * *

В этот период безукоризненно прочное положение Белл Ганнес в первый раз дало трещину. От помощника шерифа она услышала, что пьяный Рей Ламфер просил собутыльников, если с ним что-то случится на ферме, немедля обращаться к шерифу и требовать расследования. Он смутно намекал, что в доме Белл творятся темные дела.

Реакция Белл Ганнес была типичной для нее. Она не стала защищаться. Она пошла в нападение.

Объявив во всеуслышание, что еще никто и никогда в жизни так не оскорблял ее, Белл обратилась в суд округа, сообщила, что Ламфер несколько раз угрожал лишить ее жизни, и потребовала выдать ордер на его арест. Что и было сделано. Правда, потом в камере между ними состоялась встреча с глазу на глаз. Никто не знает, какой был достигнут компромисс, но Белл отозвала свое обвинение, и Ламфер вышел на свободу.

И все же беспокойство не покинуло ее.

Поздним вечером 27 апреля 1908 года ферма Белл Ганнес внезапно занялась ярким пламенем. Никто не успел спохватиться, и все строения быстро сгорели дотла.

На следующее утро тлеющие руины тщательно осмотрели и обыскали. Обнаружили четыре обугленных тела. Одно принадлежало женщине. Остальные три были останками детей — две девочки и мальчик. Выводы напрашивались сами собой: Белл Ганнес и трое ее детей погибли в пламени. Более того, с точки зрения шерифа, был и естественный подозреваемый — Рей Ламфер, который, как ни странно, провел эту ночь вне пределов фермы. И стоило только заглянуть в судейские записи, как стало ясно, что Ламфер неоднократно угрожал ее жизни, о чем под присягой сообщила несчастная Белл Ганнес.

* * *

Рея Ламфера арестовали и обвинили в убийстве и поджоге. Обугленные трупы отправили в морг. Там их осмотрел коронер — личность, которой, как Белл совершенно справедливо считала, была присуща чрезмерная подозрительность. Он вынес заключение: три детских трупа в самом деле принадлежали приемным детям Белл, но взрослый труп не имеет никакого к ней отношения.

— Он на три дюйма короче, — сообщил коронер. — И фунтов на восемьдесят полегче. У Белл Ганнес были крепкие, здоровые зубы. А у этого трупа какой-то расшатанный протез.

И как раз в это время Рей Ламфер, полный желания доказать свою невиновность, заголосил, как будильник. Он рассказал шерифу о смерти Джона Олдена и о таинственных исчезновениях остальных ухажеров Белл. Шерифу не оставалось ничего другого, как вооружить своих заместителей лопатами и отправить их на ферму.

Уже в сумерках они откопали двенадцать хорошо сохранившихся скелетов. Кроме того, были обнаружены четыре картонные коробки с мелкими костями. Хелгелин и Джон Андерсен еще не успели полностью разложиться, и их можно было опознать, так сказать, в лицо.

Более тщательное расследование в офисе коронера доказало, что дети погибли не от дыма и пламени. Еще до того как дом занялся огнем, всем троим аккуратно проломили головы. Теперь стало совершенно ясно, что Белл убила их и подожгла дом, чтобы скрыть следы преступления. Но так и осталось тайной, где она раздобыла тело женщины.

Штат Индиана назначил большое вознаграждение за поимку Белл Ганнес. О ее личности оповестили все полицейские управления Соединенных Штатов. В течение последующих лет розыск все расширялся, захватывая Австралию, Канаду, Англию, Европу, обе Америки и Африку. Но никто нигде не видел Белл Ганнес.

Можно лишь предположить, что женщина, обладающая такой железной нервной системой, счастливо дожила до глубокой старости. Скорее всего, она спокойно отошла в мир иной на пуховой перине, которая не имела ровно ничего общего с мясорубкой для сосисочного фарша…

Оглавление