Деревянко Илья Нехорошая квартира
Пролог
В Москве, по оценкам специалистов, от 20 до 25 тысяч жителей столицы (к 1997 г. были приватизированы около половины всех московских квартир) после оформления дарственных или продажи своих квартир исчезли в неизвестном направлении или были найдены мертвыми.
Г. А. Константинов, М. Дикселиус. «Бандитская Россия», Спб — Москва, 1997, с. 167.Начало июня 1997 г., г. Москва
— У-у-уф! — тяжело выдохнул Алексей Юрьевич Захаров, проглотив рюмку водки. Услужливый молодой человек Боря тут же налил по новой. «Заботливый!» — умиленно подумал быстро пьянеющий Захаров. Сорокалетний Алексей Юрьевич являлся хроническим алкоголиком и «уплывал» с первых же ста грамм. Он пил беспробудно уже много лет и пропил все: деньги, работу, друзей, жену… Осталась лишь четырехкомнатная квартира покойных родителей. Судьба, смолоду баловавшая и лелеявшая Алексея Юрьевича, некогда первого ученика в классе, профессорского сына, затем студента престижного вуза, постепенно утрачивала к нему интерес и теперь окончательно повернулась спиной. Мощная поддержка и связи отца, ранее делавшие жизнь Захарова легкой, приятной и беспечной, сыграли с ним злую шутку. Он вырос слабохарактерным, инфантильным, беспомощным и после смерти родителя стремительно покатился по наклонной.
— Подпишите, пожалуйста! — Борин товарищ Витя протянул Захарову бумагу.
— А?! Что?!!
— Подпишите, иначе мы не сможем вовремя оформить нужную документацию.
Молодые люди появились в жизни Алексея Юрьевича десять дней назад и легко вошли в доверие, что было в общем-то несложно, учитывая его врожденное добродушие, а также непреодолимую тягу к бутылке. Захарову больше не приходилось собирать пустые бутылки, отираться возле магазина в слабой надежде встретить знакомого, который расщедрится на стакан (квартирную мебель и огромную библиотеку покойного профессора-отца он давно спустил за бесценок). Новые друзья приходили каждый день, приносили море водки и чуть-чуть закуски, беседовали за жизнь. Недавно один из парней (вроде бы Витя, а может, Боря) предложил продать квартиру. «Зачем она вам, Алексей Юрьевич? Куда лучше дом в деревне плюс много денег!» Захаров, сам не зная почему, заколебался, не говоря ни да ни нет. Молодые люди настаивали, впрочем, исключительно вежливо, деликатно…
— Природа там шикарная! Свежий воздух, лес, река, — вкрадчиво промурлыкал Витя. — Поверьте, мы искренне хотим помочь. Полученных же денег вам хватит на всю оставшуюся жизнь. Гарантирую!
Последние слова прозвучали несколько двусмысленно, но захмелевший Захаров ничего не заметил. «Действительно, почему бы нет, — вдруг подумал он. — На природе хорошо, и деньги… Больше не нужно будет шакалить у пивнушки. Заживу в свое удовольствие…»
— Лад-д-но, — слегка заплетающимся языком сказал он. — Я с-согласен. Г-д-де подписывать?
— Тут, внизу! — Боря ловко вложил ему в ладонь авторучку. Оба «черных риэлтора»[1] торжествующе переглянулись.
— Скоро поедем смотреть дом? — поставив подпись, икнул Захаров.
— Минуточку, — ласково улыбнулся Боря. — Сейчас узнаю!
Выйдя в соседнюю комнату, он набрал номер на сотовом телефоне.
— Слушаю, — после третьего гудка прогнусавил в трубке низкий голос.
— Дело в шляпе, Равиль Закирович, — бодро отрапортовал Боря. — «Енот» подписал генеральную доверенность. Хочет осмотреть свое новое жилье! Ха-ха! Когда вывозить?
— Чем быстрее, тем лучше, — поразмыслив секунд десять, ответил шеф. Нечего тянуть кота за хвост. Понял?!
— Да, да, конечно! — заверил его Боря. — Приступаем!
— Все в порядке, — вернувшись в комнату, сообщил он Захарову. Можно ехать. Сегодня же будете ночевать на загородной фазенде. Прошу в машину!
«Отличные ребята», — подумал разомлевший «енот», он не заметил, как Витя украдкой подсыпал в водку клофелин…
* * *
Место «черные риэлторы» облюбовали заранее. Небольшое болотце в чаще леса в шестидесяти километрах от Москвы.
— Прибыли, — сказал Витя, заглушая мотор. — Дальше не проехать. Придется идти пешком. Как наш «енот»?
— В отключке, — хмуро проговорил Боря. — Не в кайф волочить эту падаль!..
— Ничего. Любишь кататься, люби и саночки возить, — философски заметил его напарник. — К тому же тут совсем рядом. Шагов сто пятьдесят…
— Где мы? — прохрипел Захаров, медленно открывая глаза. — Башка трещит! Дайте похмелиться!
— Очнулся, родимый, — радостно воскликнул Боря. — У-ти пуси!
— Где мы-ы?! — повторил Алексей Юрьевич.
— За городом, недалеко от фазенды, — ухмыльнулся Витя. — Пошли!
— Вы-ы-ыпить!
— Обойдешься! Топай!
— Ладно, дай ему глоток, — вмешался Боря. — А то разорется.
— Хрен с тобой, лакай! — Витя сунул бутылку чуть ли не в лицо Захарову. От былой любезности «черных риэлторов» не осталось и следа. Алексей Юрьевич почуял неладное.
— Почему вы грубите, парни? — робко спросил он.
— Глохни, синюшник! — прошипел Витя. — Хлебай в темпе свое вонючее пойло да шевели копытами. У нас мало времени!
— А д-дом? Да-л-леко?!
— Нет, рядом! Пей!
Захаров отхлебнул из горлышка. Неожиданная грубость новых друзей ошарашила, и он не понимал причину столь резкой перемены в их поведении. «Ребята, наверное, устали, вот и нервничают, — пытался успокоить себя Алексей Юрьевич. — Со всеми бывает. А так они хорошие, добрые».
— Пошли, — нетерпеливо повторил Витя. Нервозность «черного риэлтора» объяснялась не усталостью, а приближающейся ломкой. Заядлому кокаинисту срочно требовался наркотик, а старший в двойке Охотников[2] Боря строго-настрого запрещал расслабляться вплоть до завершения операции.
«Сука, гондон, скотина! — мысленно выругался Витя. — Пользуется тем, что он любимчик Кильдибаева! Ну ничего, ничего! Будет и на моей улице праздник!»
Сделав еще глоток, Захаров неуверенно двинулся вперед по узкой тропинке. Вечерело. В воздухе звенели назойливые комары. Закатное солнце с трудом пробивалось сквозь пышные кроны деревьев. С каждым шагом все сильнее ощущался гнилостный запах болота. Постепенно тропинка расширилась и наконец уперлась в нечто вроде поляны, густо поросшей высокой травой.
— Стой, — скомандовал Боря.
Алексей Юрьевич испуганно озирался по сторонам.
— Но… но… как же?!! — лепетал он.
— Здесь! — злобно оскалился Витя, доставая из спортивной сумки металлическую арматуру. — Вот она, твоя фазенда!
Только теперь Захаров осознал весь ужас случившегося. Он жалобно вскрикнул, пытаясь убежать, но страшный удар в подколенный сгиб швырнул его на землю.
— Будьте вы прокляты, ублюдки, — корчась от боли, простонал бедняга.
В следующий момент арматура с размаху обрушилась на шею, слабо хрустнули позвонки, и жизнь угасла.
— «Енот» скончался от радости при виде нового жилья, — сострил Боря. — Давай, Витя, за руки, я за ноги… И… И, взяли! — Швырнув мертвое теле в трясину, «черные риэлторы» с чувством выполненного долга направились обратно к машине…
Глава 1
Сатана и слуги его, бесы, духи злые и нечистые, действуют вообще на весь род людской, на всякого человека. Но на некоторых людей они действуют с особой великой силой, или изнутри входя в человека и поселяясь в теле его, или извне, снаружи… Люди попадают под особое воздействие злых духов в основном за грехи свои тяжкие…
Священник Владимир Емеличев. Одержимые. Изгнание злых духов. Свято-Данилов монастырь, 1994, с. 58–59.Мир духовный существует вне зависимости от того, верит кто в него или нет.
Там же, с. 4.Месяцем позже, г. Москва
Старший уполномоченный ОВД Н-ского района г. Москвы капитан Геннадий Бабаев блаженно жмурился и, безбожно фальшивя, насвистывал популярную песенку. Хорошее настроение капитана объяснялось недавней беседой с заместителем начальника по оперативной работе подполковником Лыско. Николай Александрович Лыско слыл в отделении человеком влиятельным, и не только из-за должности. Лыско поддерживал тесные связи с различного рода «большими людьми», ворочавшими громадными деньгами, и, по слухам, сам был далеко не нищим. Машины, по крайней мере, Николай Александрович менял регулярно, т. к. постоянно усаживался за руль в пьяном виде и влетал то в одну, то в другую аварию. Друзья-гаишники его, разумеется, не трогали, однако автомобили портились. Лыско имел тесный круг приближенных из числа сотрудников отделения. Чем конкретно они занимались, никто толком не знал, но их материальное благосостояние росло как на дрожжах. Существовал еще и другой круг, что называется, «на подхвате». В него-то как раз и входил Бабаев. Не вникая в подробности, он выполнял разовые поручения (подставить одного, «прессануть» другого, припугнуть третьего, дать нужные показания и т. д.), получал более-менее щедрые подачки и не терял надежды втереться со временем в полное доверие к шефу. Сегодня давние мечты капитана начали наконец осуществляться. В одиннадцать утра Лыско вызвал Бабаева к себе в кабинет.
— Разрешите, Николай Александрович?! — вежливо спросил Бабаев, слегка приоткрыв дверь и просунув в образовавшееся отверстие голову. Зам. начальника, не отрываясь от телефона, кивнул головой. Геннадий осторожно опустился на краешек стула.
— Да. Да… Угу… Понял, — хрипло бросал в трубку Лыско. — Далеко отсюда — нет? Прекрасно… Ладно… Вечером встретимся!
Закончив разговор, подполковник положил трубку на рычаг, вытер пальцем лохматые рыжие усы и растянул губы в подобии улыбки. Бабаев обратился во внимание.
— Я тобой доволен, — изрек зам. начальника. — Последнее время ты неплохо потрудился. Молодец!
Капитан воззрился на него с собачьей преданностью. Угодливая физиономия подчиненного, видимо, понравилась Лыско. Он одобрительно хмыкнул, прикурил сигарету и продолжал:
— Ты, Гена, насколько мне известно, давно мечтаешь о новой квартире. Тесно небось в двухкомнатной малогабаритке?! А?!
— Вы, как всегда, правы, Николай Александрович, — трепеща от волнения, ответил Бабаев. — Тесно!
— Значит, так! — наслаждаясь ролью благодетеля, усмехнулся подполковник. — Я хочу тебе помочь. Мой старый друг Равиль Закирович Кильдибаев — владелец риэлторской фирмы «Хелп» — продает недорого четырехкомнатную квартиру в нашем районе. Твоя прежняя лачуга пойдет в счет оплаты. Ну, добавишь еще немного денег. Если не хватит, могу поверить в долг. Подходит?
— Я… Я… — восторженно всхлипнул Геннадий. — Я…
— Свободен, — махнул рукой Лыско. — Вечером зайдешь ко мне!
Просияв верноподданнической улыбкой, капитан вышел и с того самого момента пребывал на седьмом небе от счастья. Время, оставшееся до рандеву с шефом, тянулось нестерпимо медленно. Бабаев понимал, что обещанная квартира — аванс за будущие услуги и одновременно прочный крючок, с которого при всем желании не слезешь, но Геннадий и не собирался слезать. «Если таков аванс, то какова же окончательная награда?! — замирая от счастья, думал он. — Не волнуйся, Лысый, я оправдаю твои надежды!» Бабаев догадывался, какого рода будут эти услуги (как пить дать, далеко выходящие за рамки обычного милицейского беспредела), однако атрофированная совесть не беспокоила капитана. И уж, ясно дело, Геннадий ничуть не опасался «закона», давно превратившегося в пустой звук. Прослужив шесть лет в милиции, он крепко-накрепко усвоил главную заповедь мусора: «Прав тот, у кого больше прав». Сегодня, по счастью, у Бабаева выдался спокойный «кабинетный» денек, без выездов и беготни. Механически делая рутинную работу, Геннадий нетерпеливо поглядывал на часы.
Наконец (казалось, будто через сотню лет) наступил долгожданный вечер. В шесть часов капитан набрал телефон Лыско.
— К вам можно, Николай Александрович? — раболепно спросил он.
— Без пятнадцати семь у ресторана «Плакучая ива»,[3] — отрывисто приказал подполковник.
* * *
Капитан Бабаев вернулся домой в начале первого ночи.
— Ве-р-роника, — заплетаясь языком и лучась самодовольной улыбкой, позвал он жену, — у м-меня д-для тебя сюрприз! И-ик!
— Тише, маму разбудишь! — прошипела Вероника — худощавая, остроносая двадцатипятилетняя женщина на четвертом месяце беременности.
— Будь п-поласковее, — обиделся Геннадий. — Я п-при-н-нес х-хорошую новость, а ты…
— Выкладывай!
— С-скоро п-перее-з-зжаем в четырех… и-и-к… в четырехкомнатную квартиру.
Бабаев раздулся от важности, как индюк.
— Да ну! — присела от неожиданности Вероника.
— Б-баранки г-гну! — с трудом стаскивая с ноги ботинок, передразнил капитан.
— Ах, Геночка, ты, наверное, кушать хочешь, — закудахтала жена. — Я мигом!
— Н-не н-надо, — рыгнул Бабаев. — Желаю спать. Завтра поговорим…
* * *
Невзирая на усталость и изрядную степень опьянения, Бабаев долго не мог уснуть. Мысли вертелись вокруг сегодняшней встречи с «большим человеком» Кильдибаевым. Равиль Закирович, низенький, заплывший жиром мужчина лет пятидесяти, которого Лыско называл просто Равиль, был немногословен. Он пошептался о чем-то с подполковником, критически оглядел Геннадия, пошлепал пухлыми влажными губами и заявил:
— Николай о тебе хорошего мнения, значит, квартира будет. Пропишем для начала тебя одного (насчет жены с тещей что-нибудь придумаем). После переезда оформишь на меня генеральную доверенность. Когда полностью расплатишься — получишь ее обратно. Все.
— Давай обмоем сделку, — хлопнув подчиненного по плечу, предложил Николай Александрович и, наполнив рюмки, провозгласил: — За новую жизнь!!!
Кильдибаев, сославшись на занятость, вскоре ушел, а вошедший во вкус Лыско накачался водкой по самые брови.
— Ты держись меня, Генка! — потрясая бутылкой, разглагольствовал он. — Знаешь, кто в районе хозяин?!
— Конечно, вы, Николай Александрович! — подхалимски заверял Бабаев.
— Гы-гы, соображаешь!.. Да, кстати, — внезапно протрезвевшим голосом сказал он. — У тебя жена работает паспортисткой в РЭУ соседнего района. Правильно?
— Да далеко, знаете ли, ездить!
— Не перебивай! Пусть ездит. Моцион полезен для здоровья. Поручи ей выяснить адреса и фамилии тамошних алкашей или старых пердунов, имеющих отдельные хаты и не имеющих родственников. Это будет твой первый взнос. Усвоил?!
— Так точно, Николай Александрович! Не беспокойтесь! Я не подкачаю!
В мутных глазах Лыско промелькнуло одобрение:
— Молодец, Генка! Похоже, ты шустрый хлопец. Продолжай в том же духе… Эй, официант, еще графинчик!..
К одиннадцати часам подполковника совершенно развезло. Бабаев отвез его домой, бережно выгрузил из машины и помог подняться по лестнице.
На обратном пути он притормозил у ночного магазинчика, купил бутылку «Мартини» и выпил прямо в машине.
«Свершилось!!! Я попал в тесный круг!!! Ух, заживу теперь!!!» плавала в голове ликующая хмельная мысль. Смешавшись с водкой, вино произвело на капитана оглушающий эффект. Мозги затуманились, дорога раздвоилась перед глазами. Благополучно миновав пост со знакомыми гаишниками и чудом никого не задавив, порядком окосевший Геннадий вернулся в лоно семьи. Вплоть до середины ночи, взбудораженный внезапно свалившимся счастьем, Бабаев елозил по кровати и предвкушал грядущее благополучие.
— Узнать адреса? Без проблем! Невелика сложность. Да за хорошие бабки я все, что угодно… — шептал он себе под нос…
Глава 2
Новоселье состоялось в субботу, двадцать шестого июля.
Ближайший мебельный магазин безропотно выделил крытый фургон. Вещи грузили и таскали десятисуточники, издавна используемые руководством Н-ского РОВД в качестве бесплатной рабочей силы. Вечером появились гости.
— Проходите, присаживайтесь, кушать давно готово, — лебезила теща капитана Людмила Петровна, дебелая пятидесятилетняя дама. Жена Вероника рассыпала направо-налево голливудские улыбки.
Накрытый вышитой скатертью стол ломился от обильного угощения. Посредине стройно, как на параде, выстроились разнокалиберные бутылки. В пирушке, помимо кормильца и благодетеля Николая Александровича Лыско, приняли участие два сослуживца Геннадия: оперуполномоченный лейтенант Артур Кузинов и следователь старший лейтенант Сергей Петриков (оба из тесного круга). Спиртное лилось рекой.
— Отличная квартира! — громко восхищался подвыпивший Кузинов. Потолки высокие, на кухне хоть дискотеку устраивай! Поздравляю!
Раскрасневшийся от водки Бабаев согласно кивал. Лыско покровительственно улыбался. Подполковник был доволен подчиненным. Всего за неделю тот раздобыл информацию о десяти «енотах». К тому же Бабаев постоянно демонстрировал шефу свое обожание, а Николай Александрович любил подхалимов… Быстрее всех упился следователь Петриков — пухлый, румяный мужчина неопределенного возраста. Он пускал слюни и громко икал, бессмысленно тараща маленькие свиные глазки. Внезапно Петриков подавился икотой и с ужасом уставился на дальний угол.
— Ты чего? — спросил Бабаев.
— Та-а-ам! — гнусаво промычал следователь.
С-сто-и-ит!!!
— Кто?! — дружно удивились остальные.
— Му-у-у!!!
— Что?!
— Му-у-ужик со сломанной ше-е-ей!
— Готово! Белая горячка! — ухмыляясь, поставил диагноз Лыско. Разучилась пить молодежь! Слабаки!
— Где уж нам с вами тягаться, Николай Александрович, — подобострастно хихикнул Бабаев. — Закалка не та!!!
Подполковник горделиво выпятил грудь.
— Наливай, Гена, по пять капель, — распорядился он.
Осушив рюмку, капитан вдруг почувствовал, что тоже «поплыл», и, не желая выглядеть слабаком перед начальством, решил умыться холодной водой. Нетвердо ступая, Геннадий направился в ванную.
— Хорошая жилплощадь, — бормотал Бабаев, тяжело топая по длинному коридору. — Заблудиться можно! Ох!!! — Из темноты, не касаясь ногами пола, прямо на него двигалась расплывчатая белая фигура. Мигом протрезвевший Геннадий покрылся холодным потом. Дрожащей рукой он нащупал выключатель и зажег свет… — Никого! Померещилось! — облегченно вздохнул капитан. — Ну надо же!
Зайдя в ванную комнату, он открыл кран, сунул под воду обе ладони и не сумел сдержать истеричного вопля: из крана фонтаном била кровь! Бабаев пошатнулся, ухватился за умывальник, к горлу подкатила рвота, и его вывернуло наизнанку.
— Нажрался! — презрительно бросила прибежавшая на шум жена. — Ты погляди, на кого похож!
— Д-у-ура! — давясь блевотиной, простонал Геннадий. — Кровь течет. Ар-эх-х-х!
— Пить надо меньше! — остроносое лицо Вероники выражало безграничное отвращение. — Кровь! Чего несешь-то, олух?!
Бабаев осмотрелся. Действительно, вокруг не было видно ни единой капли крови, только вырыгнутое им самим месиво плохо переваренной пищи да прозрачная струя воды из крана.
— Алкоголик! Шизофреник, — продолжала источать злобу супруга. Допился!
— Заткнись! — постепенно свирепея, процедил капитан. — Стерва безмозглая! Пашешь тут для нее денно и нощно… Немудрено, что нервы расшатались!
* * *
Гости разошлись далеко за полночь. Людмила Петровна наскоро прибрала со стола, Вероника, сославшись на плохое самочувствие, улеглась спать, и Бабаев остался в одиночестве. Ему было очень стыдно за недавний страх при виде белого призрака и в особенности за дикий вопль в ванной.
— Что люди скажут! — бормотал он, жадно затягиваясь сигаретой. Верка, сука, проболталась подполковнику о моих глюках. Паскуда! К счастью, Лыско сам нализался до положения риз и не придал значения ее трепу. Но все равно! Тварь бестолковая! Ненавижу!!!
В открытое окно вливался прохладный воздух. В чистом темном небе холодно светились далекие огоньки звезд. Со двора доносился приглушенный бубнеж переносного магнитофона, вечного спутника молодых дармоедов, дрыхнущих днем и шляющихся взад-вперед по ночам. Геннадий откупорил бутылку водки и для успокоения нервов залпом осушил полный стакан. На сердце заметно полегчало, настроение улучшилось. Мысли вернулись к столь удачному повышению в невидимой иерархии Н-ского РОВД, сулившему в будущем всевозможные материальные блага. Бабаев прекрасно понимал, какая участь ожидает выявленных им одиноких стариков и алкоголиков (в лучшем случае станут бомжами, в худшем — бесследно исчезнут), однако циничную душу капитана это нисколько не волновало. Почему, спрашивается, он, полный сил тридцатичетырехлетний мужчина, должен вместе с семьей прозябать в панельной малогабаритке, а какая-то никчемная пьянь или старый маразматик будут портить воздух в отличной просторной квартире?! Несправедливость! Бабаев полагал, что подобного рода «несправедливости» надлежит неукоснительно исправлять, особенно если процесс «исправления» приносит ощутимые выгоды.
«Интересно, — неожиданно подумал он. — А кто жил здесь раньше, до меня?! Где теперь бывший хозяин? Впрочем, какая разница!!!» Геннадий допил бутылку, выкурил пару сигарет, прошел в соседнюю комнату, скинул одежду и вольготно развалился на свежих простынях.
— Завтра выходной, — уже засыпая, прошептал он с блаженной улыбкой на губах. — Отдохну, подлечусь пивко-о-м…м…
* * *
В половине третьего Бабаев проснулся как от толчка. На лестничной клетке слышались тяжелые, с металлическим прицокиванием шаги. Затем чья-то массивная туша навалилась на входную дверь, пытаясь ее выдавить. Не отличавшийся особой храбростью капитан задрожал от страха.
Табельные пистолеты оперативникам брать домой не разрешалось, телефон в новую квартиру пока провести не успели, а вступать в противоборство один на один, пусть даже с безоружным хулиганом, ему вовсе не хотелось. Доблестный капитан Бабаев благоразумно выходил на «бой», лишь заручившись поддержкой одного-двух коллег и по возможности с крепко связанным или скованным наручниками противником.
Дверь продолжала трещать под мощным напором.
— В-ве-верони-и-ика! — проблеял Геннадий. В ответ не донеслось ни звука. В квартире царила могильная тишина. Капитан обильно вспотел. Еще чуть-чуть, и с ним мог случиться детский грех, но неожиданно натиск на входную дверь прекратился.
— У-ф-ф!!! — выдохнул Бабаев. — Пронесло. Нужно поговорить с участковым. Пусть разберется с местной шпаной, а то, ишь, обнаглели!
Приободрившийся Геннадий потянулся к лежащей на журнальном столике пачке сигарет и замер на полпути. В углу, причудливо колеблясь, висело облако странного белесого тумана. Вот оно приобрело очертания круглой безглазой морды с широкой пастью. Словно заметив испуг Геннадия, пасть растянулась в широкой издевательской ухмылке. Волосы на голове Бабаева встали дыбом.
— Ма-а-мочки-и-и!!! — заскулил он. — П-п-пом-мо-г-г-гите!!!
От облачка отделился тонкий, кривоватый луч и медленно направился в капитанскую грудь. В районе сердца кольнуло ледяной иглой, послышался глумливый смешок. Затем все исчезло. Бабаев устало откинулся на подушку и мгновенно уснул…
Глава 3
Пробудившись в районе десяти утра, он сразу же вспомнил ночной кошмар. Теперь Геннадий не сомневался, что это был просто сон.
— Вероятно, водка некачественная, — решил он. — Кстати, Сережке Петрикову тоже различная херня мерещилась! Отравились мы сивухой, едрена кочерыжка!
Вчерашние возлияния действительно давали о себе знать: в затылке пульсировала кровь, ломило виски, под глазами набрякли мешки, в горле пересохло. Бабаев наскоро умылся и, не завтракая, отправился за пивом в ближайшую коммерческую палатку. На улице было по-утреннему свежо. Чирикали воробьи. Возле помойки копошилось несколько голубей, чудом уцелевших в нынешнее голодное и всеядное время. Затарившись «лекарством», Геннадий уселся на лавочку в скверике, откупорил первую бутылку и с наслаждением отхлебнул из горлышка «лекарство».
— С-сынок, в-выручи, Бога ради! — послышался рядом дребезжащий старческий голос. Капитан раздраженно обернулся. Около него стоял спившийся трясущийся старик в ветхой одежде с неряшливой седой щетиной на щеках и блеклыми глазами.
— Чего тебе? — грубо рявкнул Бабаев.
— Бу-уты-ылочку пустую!!!
— Пшел вон, алкаш! — прорычал Геннадий. Однако старик не уходил, переминался с ноги на ногу, сипло дышал…
— Я капитан милиции! — пригрозил Геннадий. — Шляются тут всякие! В вытрезвитель сдам!
— Гнида ты! Мусор поганый! — на удивление твердым трезвым голосом сказал дед и, прежде чем Бабаев успел опомниться, скрылся в подворотне.
Настроение капитана упало ниже нулевой отметки, и он разразился длинной, грязной матерной тирадой. Проходившая мимо женщина с ребенком окинула его возмущенным взглядом, но от комментариев воздержалась. Допив бутылку, Бабаев поднял полиэтиленовый пакет с четырьмя оставшимися, сплюнул в сердцах и торопливо зашагал к своему дому…
* * *
Вероника Бабаева проснулась сильно не в духе. Ночью она спала плохо, а сны видела сумбурные, неприятные.
— Где Гена? — слабым голосом спросила она мать.
— Ушел! Наверное, похмеляться, — ехидно доложила Людмила Петровна.
Вероника задохнулась от негодования. Мало того, что вчера наблевал в ванной, едва ли не до белой горячки допился, чушь всякую нес (кровь в кране ему, видите ли, мерещилась), так сегодня по новой продолжает! Женщина разразилась слезливыми причитаниями. Теща сочувственно кивала, поддакивала, многозначительно поджимала губы, не упускала случая вставить едкое замечание в адрес зятя. В результате к моменту прихода Геннадия Вероника находилась на грани истерики.
— Завтрак готов? — буркнул Бабаев. Жена не удостоила ответом.
— Ну и черт с тобой, — окрысился капитан, — тоже мне цаца!
Вероника разрыдалась. Людмила Петровна засуетилась вокруг нее, квохча как наседка. Геннадий выругался, прошел к себе в комнату, яростно хлопнул дверью, уселся за стол и открыл зубами очередную бутылку.
— Дрянь! Змея подколодная! — ворчал он. — Какого хрена я на ней женился?! Черти бы меня побрали!
— За этим дело не станет, — прозвучал в ушах сиплый голос.
От неожиданности Бабаев едва не свалился на пол.
— Кто зд-д-десь? — пролепетал он, озираясь по сторонам.
— Хрен в кожаном пальто, — усмехнулся невидимый собеседник. Боишься, смертный червь?!
— Ап-па-ап, — прошлепал губами Геннадий.
— Гы-гы-гы!!! — донеслось из всех углов. — Обосрался, ментеныш!!!
Бутылка с пивом, доселе мирно стоявшая на столе, вдруг поднялась в воздух, сделала пару кругов по комнате, остановилась над головой капитана и перевернулась. Пиво вылилось на затылок, а чья-то рука больно ущипнула Геннадия за нос. Бабаев взвизгнул. На стене перед ним расплылось и сразу исчезло огромное кровяное пятно. В комнату вошла Вероника.
— Свинья! — охарактеризовала она мужа. — Вчера облевался, сегодня облился.
Тут Геннадий, нервы которого натянулись до предела, взорвался.
— Манда с ушами! — взревел он. — Убью, сука!
Перепуганная женщина выбежала в коридор…
* * *
В середине дня мир в семье более-менее восстановился. Ничего сверхъестественного больше не происходило, обоюдная ненависть супругов поутихла. Успокоившийся капитан всерьез задумался о своем состоянии. «Если вчерашние глюки обусловлены некачественной водкой, то почему сегодня мерещится различная галиматья?! — размышлял он, лежа на диване и дымя сигаретой. — Неужели я рехнулся? Быть того не может! Однако нельзя пускать дело на самотек! Сходить на прием в психдиспансер?!! Чревато!!! По отделению слухи поползут, дескать, капитан Бабаев шизофреник. У нас много завистливых сволочей. Как пить дать, раздуют из мухи слона! Уж я-то знаю!!!»
Геннадий действительно понимал толк в подобных каверзах. Не далее как месяц назад он участвовал в сборе компромата на главу районной администрации Георгия Алексеевича Санина, который враждовал с начальником отделения полковником Козлодоевым. Вступив в должность, Санин попытался ограничить милицейский беспредел, чем вызвал лютую ненависть «стражей порядка». Засучив рукава, они принялись строить ему различного рода пакости. Например, выкопали информацию, что в конце семидесятых Георгий Алексеевич, получивший контузию во время штурма дворца Амина, несколько месяцев состоял на учете в психоневрологическом диспансере.[4] Компромат немедленно сделался достоянием местной газетенки. Жители района, за исключением нескольких закоренелых болванов, не обратили на него ни малейшего внимания. Однако полковник Козлодоев, по глубокому убеждению Бабаева, являлся именно болваном, причем абсолютным, и потому он имел все основания опасаться подобных подлянок со стороны сослуживцев. Геннадий яростно заскрежетал зубами, проклял гадов-коллег и вдруг вспомнил о старом приятеле Жене Красавцеве, враче-психиатре, работавшем в расположенном неподалеку дурдоме. «Нужно встретиться с ним в неофициальной обстановке, покалякать за жизнь и ненавязчиво прощупать интересующую меня тему», — решил капитан. Бабаев поспешно оделся, причесался, спрыснулся душистым одеколоном и направился в психиатрическую лечебницу…
Глава 4
Евгения Аркадьевича Красавцева на работе не оказалось.
— Болеет, — на вопрос Геннадия о причине отсутствия Красавцева сухо ответила дежурная медсестра.
— Это, надеюсь, не заразно? — забеспокоился капитан.
— Гм, кому как! — на губах женщины промелькнула недобрая усмешка.
— Так что с ним?! — настаивал Бабаев.
— Если вам очень интересно, загляните к нему домой. Сами увидите! медсестра уткнулась в какой-то журнал, и больше Геннадий не сумел вытянуть из нее ни слова. Пришлось идти на квартиру к Красавцеву.
Врач-психиатр проживал в старом, но добротном доме, выстроенном приблизительно в середине пятидесятых годов. Поднявшись пешком на третий этаж, Геннадий позвонил в обитую черной клеенкой дверь. Изнутри донеслись шаркающие шаги, кряхтение, сопение и гулкий кашель. Наконец приоткрылась узкая щелочка. В нее выглянул кусок взлохмаченной бороды и налитый кровью глаз.
— Кто там? — прохрипел настороженный голос.
— Это же я! Гена Бабаев! Неужто не узнаешь?! — воскликнул капитан. Звякнула цепочка, и дверь со скрипом отворилась. Врач-психиатр выглядел паршиво: спутанная борода, шальные глаза, опухшее лицо, трясущиеся руки с нестрижеными ногтями… Довершали картину мятые трусы до колен.
— Заходи! — неуклюже посторонившись, пригласил он.
Перешагнув порог, Бабаев сразу окунулся в густой смешанный «аромат» водочного перегара, табачного дыма, пыли и грязных носков. Повсюду валялись пустые бутылки. Судя по всему, господин Красавцев пребывал в тяжелом запое.
— Садись, — махнул рукой он, тяжело плюхнувшись на искомканную постель и вытаскивая из-под подушки бутылку вина. Капитан осторожно опустился на стул. Не теряя даром времени, психиатр сорвал пробку и жадно припал к горлышку. Кадык Красавцева судорожно дергался при каждом глотке.
— С чем пожаловал? — ополовинив бутылку, равнодушно спросил он. Геннадий с минуту колебался. Непотребный вид психиатра его шокировал. Евгений Аркадьевич между тем допил вино, прикурил сигарету, сделал несколько торопливых затяжек и неожиданно ойкнул, уставившись куда-то в угол.
— Опять дразнятся, паразиты! — пробормотал он.
— Кто?! — удивился Бабаев.
— Белые карлики! Заколебали, мать их!!! Видишь вон того, с кривым носом, который по обоям ползает?! — Дрожащий, пожелтевший от никотина палец указал на стену.
Капитан невольно глянул туда, однако ничего не увидел. «Вот те раз! содрогаясь от едва сдерживаемого смеха, подумал он. — Называется, сходил на прием! Лекарь-то наш сам шизик! Умора!!!»
Красавцев побагровел от гнева, широко размахнулся и запустил в угол пустой бутылкой.
— Изничтожу, блин! — заорал психиатр. — Будете знать, козлы, как на нервы мне действовать!
— Я, пожалуй, пойду, — приподнялся со стула Бабаев. — Дел невпроворот!
В глазах Евгения Аркадьевича вспыхнули безумные огоньки.
— Я понял, в чем дело, — медленно, с расстановкой произнес он. — Ты с ними заодно. Пре-едатель!!!
Геннадий ощутил противный холодок в низу живота. «Во влип! — трусливо подумал капитан. — Такой запросто пришить может!» Страх добавил ему сообразительности.
— Ты что, ты что, Женя! — скороговоркой зачастил он. — Я ж просто хотел прикупить пару пузырей, выпить со старым другом! Давно ведь не виделись!!!
Взгляд психиатра смягчился.
— Иди, раз так! — милостиво разрешил он. — Только не задерживайся.
Не заставляя себя упрашивать, Бабаев пулей вылетел на лестницу. Из квартиры неслись вопли Красавцева, возобновившего войну с белыми карликами.
— А ну полезай в духовку, твою душу мать!!! А ты куда в моих тапочках пошел?!
* * *
— Нужно срочно делать ремонт, — заявила за ужином Вероника. — Вся квартира пропитана трупным запахом.
— Что-о-о?! — опешил Геннадий.
— Мертвечиной воняет, — с трудом выдавила жена, закрыла ладонями рот и бросилась в туалет.
— У Верочки токсикоз, — холодно пояснила Людмила Петровна, — она беременна, а ты… ты…
— Что я?! — обозлился Геннадий.
— Мог бы подумать о ремонте! — теща приняла оскорбленный вид. — У нее в комнате действительно стоит весьма неприятный запах, да и в моей…
— Значит, ты, мамаша, тоже беременна?! — съехидничал Бабаев. — Вот так сюрприз. У моей жены сестренка будет!
— Хам! — Резко поднявшись из-за стола, Людмила Петровна ушла на кухню. Оставшись в одиночестве, капитан расхохотался.
— Старая ведьма беременна, — веселился он, хлопая себя по ляжкам. Ой не могу! Гы-гы-гы! Подзалетела!!!
— Ты тоже, — прозвучал в голове низкий, загробный голос.
— А?!! — встрепенулся Бабаев, мгновенно покрываясь пупырышками озноба.
— Если она беременна, то ты тоже, — терпеливо повторил голос. Понюхай!
Геннадий машинально втянул ноздрями воздух и поперхнулся. В комнате ощущался тяжелый сладковатый запах разлагающейся плоти…
* * *
За окном постепенно сгущались сумерки. Во дворе лениво переругивались нетрезвые мужские голоса. Под потолком нудно зудели комары. Приняв солидную дозу транквилизаторов, Бабаев более-менее успокоился и теперь осмысливал происходящее. Убежденный атеист, он пытался подогнать случившееся под материалистическую базу.
— Вчерашние глюки обусловлены некачественной водкой, — вслух рассуждал он. — Утренняя хреновина — похмельем, а также растрепанными нервами. Запах… Гм! Его чувствовали и я, и жена, и теща… Стоп! Жена беременная, у нее токсикоз, теща круглая дура и стерва. Специально, дрянь такая, надо мной издевается, а я… я просто устал! Весь день сплошная нервотрепка. Мудак Женька, охотящийся на белых карликов, плюс похмельный синдром! Вот в чем дело! Никакой трупной вони в доме, разумеется, не было! Мне просто почудилось, да еще Веркина мамаша подлила масла в огонь. Су-у-ука!
По правде сказать, рассуждения капитана выглядели весьма неубедительно, однако, как известно, человек при желании может уверить себя в чем угодно, особенно если он — самовлюбленный дурак. Умиротворенный собственными умозаключениями, капитан широко зевнул, с хрустом потянулся, выкурил сигарету и улегся в постель.
«А ремонт все же нужно сделать! — погружаясь в дремоту, подумал он. Засрал хату прежний хозяин…»
* * *
Геннадий проснулся от удушья. Тяжелое, холодное тело придавило его к кровати, по лицу шарили липкие ледяные руки. Отчаянным усилием он сбросил с себя существо, включил свет и увидел, что посреди комнаты стоит на четвереньках безобразная, оплывшая, совершенно голая старуха. Кожу ее покрывали редкие завитушки волос, струпья и бледно-розовые лишаи. Встретив полный ужаса взгляд Бабаева, ведьма обнажила в гнусной ухмылке желтые клыки.
— Привет, — прошамкала она. — Чего зенки вылупил? Али не рад?!!
Капитан всхлипнул.
— Не молчи, сучонок! — рявкнула карга. — Я тебе безумно нравлюсь, и ты прям жаждешь со мной переспать! Да?!!
Слабо пискнув, Бабаев хлопнулся в обморок, а когда очнулся — в комнате никого не было.
— Д-дурной сон, — лязгая зубами, пробормотал он. — Просто сон!..
Глава 5
Пятый ангел вылил чашу свою на престол зверя, и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания.
Апокалипсис, 10,10— Х…во выглядишь! — сказал Геннадию Лыско. — Будто тобой унитазы чистили!
Полковник громко рассмеялся собственной шутке. Разговор происходил у него в кабинете. Николай Александрович вальяжно развалился в кресле, а Бабаев по стойке «смирно» вытянулся возле дверей. Выглядел Бабаев действительно скверно: воспаленные глаза, синюшное лицо, мелкая дрожь в конечностях. С момента прихода на работу в нем постепенно зрело решение попросить небольшой отпуск (не упоминая, ясное дело, о галлюцинациях).
— Николай Александрович! Я… это… мне… — запинаясь, начал Бабаев.
— Ну?!
— Я… заболел, плохо себя чувствую… можно недельку… за свой счет?!
— Птичья болезнь — «перепил», — понимающе ухмыльнулся зам. начальника. — От души сочувствую, но неделя слишком много! Ты мне нужен здесь!
— Николай Александрович! — умоляюще воздел руки капитан. — Я правда болен, клянусь!
Геннадий не врал. Он действительно чувствовал себя хуже некуда. Невыспавшаяся голова гудела, как набатный колокол, ослабевшее тело налилось свинцом, сердце то замирало, то начинало лихорадочно колотиться. Утром он даже не смог позавтракать (воспоминания о «приснившейся» накануне отвратительной старухе вызывали приступы рвоты).
— Николай Александрович! — едва не плача повторил Бабаев. Пожалуйста!!!
— Так уж и быть! — оглядев жалкую фигуру подчиненного, смилостивился Лыско. — Отдыхай да помни мою доброту!
— Век не забуду! — заверил капитан и пятясь выбрался в коридор. Там он нос к носу столкнулся со следователем Петриковым. Старший лейтенант казался чем-то расстроенным. Одутловатая физиономия выражала уныние.
— Привет! — хмуро поздоровался он с Бабаевым. — Шеф у себя?
— Да, а что?
— Неприятности! Адвокат, гадина, все карты спутал! — произнеся шепотом грязное ругательство, Петриков деликатно постучал в начальственную дверь.
Капитан сочувственно покачал головой. Он знал, в чем тут проблема. Петриков вел дело некоего гражданина Серова, которого Лыско с Козлодоевым хотели во что бы то ни стало упрятать за решетку, раздув пустяковое правонарушение в «агромадный криминал»! На их беду, у Серова оказался отличный адвокат, мигом обнаруживший в деле кучу нарушений и вцепившийся в «стражей порядка», как заправский бультерьер. Теперь руководству Н-ского РОВД приходилось думать уже не о возмездии неугодному Серову, а о спасении собственных задниц…
— Войдите! — донесся из глубины кабинета рык подполковника. Петриков, съежившись, шагнул вовнутрь.
«Не позавидуешь Сереге, — лениво подумал Бабаев. — Если станет слишком горячо, начальство не задумываясь подставит его под удар. Дескать, следователь во всем виноват, а мы честны! В лучшем случае Петрикову придется переводиться в другое отделение, в худшем… Впрочем, черт с ним, своя рубашка ближе к телу!!!»
Геннадий спустился вниз по лестнице, вышел из здания, уселся на стоящую поблизости скамейку и закурил сигарету.
«Полноценный отдых вернет меня к жизни, — мечтал он. — Расслаблюсь, восстановлю расшатанные нервы». Неожиданно прямо перед ним соткалась из воздуха мерзкая рожа виденной ночью старухи, хитро подмигивающая и сладострастно причмокивающая слюнявыми губами. Бабаев отшатнулся и, потеряв равновесие, свалился на землю.
Злорадно хихикнув, призрак исчез. Проходившая мимо девица из паспортного стола прыснула со смеха. «Нализался с утра пораньше!» — решила она.
* * *
Вероника Бабаева, бледная, помятая, с темными кругами под глазами, тайком от матери курила в ванной. Забеременев, она торжественно поклялась избавиться от вредной привычки, однако не получилось. Количество потребляемых в день сигарет немного сократилось, но полностью «завязать» Вероника не смогла…
Женщина торопливо затягивалась, выпуская дым в отдушину на стене. О вреде, причиняемом находящемуся в утробе зародышу, она старалась не думать. К тому же сегодня у Вероники имелась «уважительная» причина: на протяжении всей ночи ее мучили кошмары. Снился Бабаевой роддом, но какой-то, мягко говоря, странный. Вместо медсестер там разгуливали лысые ведьмы с синими носами-картофелинами и горящими адским огнем глазами. Каждая из них норовила побольнее толкнуть или ущипнуть роженицу, а жалобные вопли Вероники вызывали у «медсестер» приступы гомерического хохота. За всем этим безобразием с видимым удовольствием наблюдал врач, если, конечно, можно так назвать полуразложившегося мертвеца в белом халате, заляпанном пятнами крови. Голову «врача» вместо волос покрывала густая, копошащаяся масса белесых червей. В руках он держал человеческую кость с ошметками гнилого мяса.
«Приступим к процедуре, — вдоволь насладившись Вероникиными мучениями, сказал мертвец. — Подготовьте пациентку!»
Ведьмы скрутили Веронику, повалили на стол, задрали платье и силком раздвинули ноги. Женщина зашлась в истошном крике.
«Спокойно, милашка. В твоем положении не стоит нервничать», посоветовал гнусный «доктор», широко размахнулся и с силой загнал кость во влагалище Бабаевой. С диким воплем она проснулась, несколько минут приходила в себя, потом выпила валерьянки, кое-как уснула, и жуткий сон повторился по новой, с точностью до мельчайших подробностей…
Докурив до фильтра сигарету, Вероника судорожно вытащила из кармана новую. «Генка, сволочь, довел, — зло подумала она. — Чертов алкаш! Придурок!!!»
Бабаева (в девичестве Чердакова) вышла замуж полтора года назад, и не сказать что по большой любви. Главную роль в ее решении сыграл элементарный расчет. Вероника Чердакова всю жизнь «трезво» смотрела на вещи, а основой всех основ считала материальное благополучие. Ей было хорошо известно, какие взятки хапают в Н-ском РОВД, и посему Геннадий показался Веронике вполне перспективным женихом. В действительности, денег приносил он немало. Недавно ухитрился вдвое расширить их жилплощадь, но… во-первых, аппетиты Вероники росли гораздо быстрее, чем семейное благосостояние. Во-вторых, она, никогда не отличавшаяся добротой и кротостью нрава, забеременев, сделалась совершенно стервой. Ее приводило в бешенство буквально все, а уж такое вопиющее хамство, как блевание на пол и «пьяные галлюцинации» мужа, вызвало невиданный доселе всплеск бешенства, усугубляемый собственным неважным самочувствием. Ночные видения Вероника, как и ее супруг, списывала на расшатанность нервной системы, в которой, разумеется, винила Геннадия.
— С-с-скотина, — с ненавистью прошипела она, чиркая зажигалкой. Чтоб тебя черти сожрали!!!
— Мы с радостью!!! — одновременно гаркнули в оба уха грубые голоса. Вероника подскочила как ужаленная и испуганно огляделась. В ванной было пусто. Тускло светилась слабосильная лампочка, да возле паутины в правом верхнем углу деловито копошился паук. «Померещилось, — облегченно подумала женщина. — Ну, Геночка, дорого ты заплатишь за мои страдания! Ты у меня попляшешь!!!»
— Верунчик! Давай пить чай, — донесся из коридора голос Людмилы Петровны. — До-оченька!!!
— Иду, иду!!! — визгливо отозвалась Вероника. — Дура, старая, добавила она шепотом…
* * *
Когда Геннадий вернулся с работы, жена с тещей восседали на кухне, всецело занятые чаепитием и перемыванием косточек знакомым. При виде Бабаева Вероника демонстративно отвернулась, а Людмила Петровна смерила зятя недобрым взглядом.
— Я взял отпуск на неделю, — не обращая внимания на их гримасы, сообщил капитан. — Нужно немного передохнуть. Вконец вымотался!
— Только и делаешь, что отдыхаешь, — брюзгливо заметила теща. — А квартире требуется ремонт! Срочно!
— Опять трупами пахнет? — ехидно поинтересовался Геннадий.
Оскорбленно фыркнув, Людмила Петровна ушла к себе в комнату.
— Ты зачем обижаешь мою маму? — тут же набросилась на мужа Вероника. — Хам, мерзавец, скотина!!!
Женщина заревела навзрыд.
— Всю жизнь мне испортил!.. Эгоист проклятый!!! Пьянь прогорклая!!! Свинья!.. — сквозь слезы выкрикивала она.
— Заткнись, крыса! — задыхаясь от ярости, просипел Бабаев. — Убью!!!
Вероника испуганно притихла. Озверелые, налитые кровью глаза супруга не давали возможности усомниться в искренности его обещания.
— Пшла вон!!! — приказал капитан и, оставшись в одиночестве, вынул из холодильника оставшуюся после новоселья бутылку водки.
«Пропади все пропадом!» — подумал он, наполняя до краев стакан…
Глава 6
Бабаев заснул рано. Сказалась накопленная усталость плюс выпитая практически без закуски водка. Опорожнив бутылку, Геннадий не раздеваясь прилег на постель и мгновенно отключился. Он проспал без сновидений до часа ночи. Затем проснулся от изжоги и сухости во рту, нащупал рядом с кроватью предусмотрительно заготовленный кувшин с водой, поднес ко рту и принялся, обливаясь от поспешности, глотать живительную влагу.
— У-у-уф! — оторвавшись наконец от кувшина, выдохнул капитан. Проклятая сивуха! Все внутренности спалила!!!
Во дворе шуршал по листьям деревьев мелкий дождик. Ночной воздух был свеж и прохладен. Подойдя к окну, Бабаев закурил сигарету. С улицы не доносилось ни звука. Бездельники с вечно орущим магнитофоном, не желая мокнуть, расползлись по норам. «Отдых великая вещь!!! — глубоко затягиваясь, подумал Геннадий. — Стоило взять отпуск, и, пожалуйста, никаких галлюцинаций!!!»
За спиной скрипнула дверь. Послышались тяжелые шаги. Капитан проворно обернулся. К нему приближалась теща в коротенькой прозрачной комбинации. Ее глаза светились в темноте.
— В чем дело? — удивился Геннадий. Вместо ответа Людмила Петровна попыталась облапить зятя жирными короткопалыми руками.
— Сдурела, старая швабра, — увернувшись, воскликнул Бабаев. — Куда лезешь, кикимора?!
По-прежнему безмолвствуя, теща задрала на себе комбинашку.
— Так ты трахнуться со мной хочешь? — догадался капитан.
Женщина кивнула и сделала непристойный жест.
— Ну уж нет! — решительно воспротивился Геннадий. — Стара ты больно, да страшна, как моя жизнь! Проваливай!!!
Лицо Людмилы Петровны исказилось в безумной ненависти. Она схватила зятя за талию, легко подняла на вытянутых руках и с невероятной силой швырнула на кровать. Ударившись головой о стену, Бабаев потерял сознание. То, что секунду назад казалось похотливой тещей, торжествующе рассмеялось и растаяло в воздухе…
* * *
Геннадий очнулся не скоро. Глухая ночь успела уступить место предрассветной мгле. Бабаев со стоном приподнялся, ощупал вскочившую на темени шишку и длинно выругался. Он ни капли не сомневался в достоверности увиденного. «Ишь ты, разохотилась, корова толстая! — пробормотал капитан. Сексу захотела, ведьма! Может, рассказать Верке?»
Бабаев с удовольствием представил, как его супруга, шипя по-змеиному, выдирает волосы собственной мамаше. Он почти собрался идти к жене, как вдруг передумал. Причину можно было сформулировать в одном-единственном слове — «компроматик». Мысль о возможности постоянно держать тещу на крючке представлялась весьма заманчивой. Вряд ли теперь она посмеет разевать пасть, побоится разоблачения. По струнке будет ходить, в рот заглядывать, дышать по команде… И не дай Бог рыпнется! Теперь она полностью под контролем, на коротком поводке… Обуреваемый сладкими мечтами, Бабаев незаметно для себя задремал. Снилась ему Людмила Петровна в собачьем ошейнике и наморднике.
— Голос! — командовал Геннадий. — К ноге!.. Служить!.. Место!.. Преданно взирая на зятя, теща беспрекословно выполняла приказы…
* * *
Капитан встал в десять утра в отличном расположении духа. Никаких симптомов похмелья он не ощущал. Правда, немного побаливала ушибленная ночью голова. Бабаев умылся, побрился, почистил зубы и заглянул в комнату к жене. Вероника в ночной рубашке, обрюзгшая со сна и растрепанная, сидела на постели, по-турецки поджав ноги.
— Доброе утро, Верунчик! — жизнерадостно поздоровался Геннадий. — Как настроение?
Вероника криво усмехнулась. С детства злопамятная, она, разумеется, не забыла вчерашнюю ссору.
— Хочешь прокатиться на природу? — не обращая внимания на кислую физиономию благоверной, продолжал Бабаев. — Подышим воздухом, позагораем!
— Что-о? — опешила Вероника, никак не ожидавшая от мужа подобного предложения.
— На природу! — повторил капитан. — Тебе полезно освежиться, да и я за последний месяц вымотался, как бобик. Поехали на пляж!
В этот момент в дверях появилась Людмила Петровна.
— Приветик! — хитро сощурившись, кивнул ей зять. — Как прошла ночь?
— Нормально! — недружелюбно буркнула теща.
— Хе, хе, хе!!!
— Ты чего, Гена?! Чего хихикаешь?! — удивилась женщина.
— Да так, просто… хе… хе!!!
«Совсем свихнулся, — оглядев с головы до ног подмигивающего и кривляющегося Бабаева, решила Людмила Петровна. — Вылитый шизик!!!»
Вероника, не обращая внимания на странный диалог, принялась разыскивать купальный костюм. Теща, саркастически фыркнув, отправилась на кухню готовить завтрак…
* * *
Сразу после отъезда дочери с зятем Людмила Петровна взялась наводить порядок. Трупный запах ее больше не беспокоил, но запущенная прежним владельцем квартира остро нуждалась хотя бы в генеральной уборке, не говоря уж о ремонте. Первым делом она вымыла окна, протерла полы, собрала пылесосом клочья паутины, налипшие в углах под потолком. Затем начала распаковывать и раскладывать по шкафам вещи. Прохладное утро быстро сменилось душным днем. С Людмилы Петровны градом катился пот. Жужжащие в спертом воздухе мухи норовили усесться на мокрое лицо. Настроение портилось с каждой секундой.
— Загорает лоботряс, — брюзжала женщина, — купается зятек мой «драгоценный». В прохладной водичке нежится! А я должна тут надрываться как каторжная! Бездельник!
В половине второго уставшая Людмила Петровна плюхнулась на кушетку, перевела дыхание и разразилась отборными проклятиями в адрес «засранца Генки», выдумывая для него все новые и новые обидные прозвища. С самого дня свадьбы она люто ненавидела зятя, правда, вовсе не за то, за что следовало. Меркантильную душу Людмилы Петровны ничуть не смущал гнусный характер доходов бесчестного, продажного мента. Всю жизнь она руководствовалась принципом «деньги не пахнут»[5] и в свое время настоятельно рекомендовала дочери не упустить столь выгодного жениха. Людмила Петровна ненавидела Геннадия за… Впрочем, она сама толком не знала за что. Однако данное обстоятельство нисколько не мешало ей беспрестанно истекать злобой.
— На пляже валяется, сволочь, — бубнила она. — Отпуск взял! Переутомился, видите ли! Нашел себе бесплатную рабыню! Мерзавец!
— Вы абсолютно правы! Исключительный мерзавец! — произнес над ухом участливый голос.
— А-а?! — встрепенулась женщина. Рядом стоял пожилой, совершенно лысый мужчина в черной одежде причудливого покроя.
— Я искренне вам сочувствую, — прижав руку к сердцу, заверил он.
— К-кто в-вы?! К-как попали в к-квартиру? — перепугалась Людмила Петровна.
— Я сосед по подъезду, а попал сюда через входную дверь. Ее позабыли закрыть…
— По-о-нятно, — немного успокоившись, протянула Людмила Петровна и поинтересовалась: — А вы давно знаете Геннадия?
— Очень давно! — оживился Лысый. — Можно сказать, с момента рождения! Пристально слежу за каждым шагом! Редкостный, доложу вам, ублюдок!
— Точно, точно! — сокрушенно вздохнула бабаевская теща. Редкостный!!!
— Между прочим, он мечтает вас убить, — добавил незнакомец.
— Что-о-о?!! — разинула рот женщина. — Ка-а-ак?!! Откуда вы?!!
— Оттуда, — ухмыльнулся незваный гость. — Ладно, мне пора. Скоро увидимся!
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, он перешагнул порог.
— Погодите! — воскликнула Людмила Петровна, вскакивая с кушетки и выбегая в коридор. — Я… мне… — Тут она осеклась. В квартире, кроме нее, никого не было. «Ушел, — подумала женщина. — Странно. Дверь закрыта на замок, а я даже хлопка не слышала. Однако то, что он говорил, похоже на правду. Ну Генка!!! Ну подлец!!! Стало быть, моей смерти желаешь?! Ничего-то у тебя не получится! Не на ту нарвался!!! Тем не менее нужно держаться настороже».
Возвратившись обратно в комнату, Людмила Петровна принялась лихорадочно изобретать хитроумные контрмеры против злокозненного зятя. Она почему-то не обратила внимания на то, что входная дверь закрыта не только на замок, но и на цепочку изнутри…
Глава 7
Для отдыха Геннадий выбрал одно из подмосковных водохранилищ, расположенное неподалеку от Дмитровского шоссе. Несмотря на будний день, народу на пляже хватало с избытком. Десятки человеческих тел плескались в теплой, мутноватой воде или, развалившись на песке, млели под жаркими лучами солнца. Многие подогревали себя внушительными дозами спиртного. В прибрежных кустах то здесь, то там виднелись пустые бутылки. На берегу дымилось несколько костров. Пахло жарящимися шашлыками. В воздухе кружились крикливые чайки. Заперев машину и включив сигнализацию, супруги Бабаевы с трудом отыскали свободное местечко. Вероника, нацепив на нос темные очки, устроилась загорать на надувном матрасе, а Геннадий решил сперва окунуться. Он забрался на мостик, прыгнул в воду, вынырнул, отфыркиваясь, и поплыл по-собачьи. Приподнятое настроение по-прежнему не покидало капитана. «Хорошо!! — думал он про себя. — Кайф! Лафа! Нужно почаще здесь бывать».
Вдоволь наплескавшись, Геннадий повернул обратно. На берегу сгрудились люди, преимущественно женщины, и среди них Вероника. Центром общего внимания являлся труп худощавого мужчины в цветастых плавках, уткнувшийся лицом во влажный песок. Кстати, покойник лежал здесь давно, не менее четырех часов, но внимание на него обратили только сейчас, да и то случайно. Кто-то из отдыхающих привез с собой щенка ньюфаундленда. Спущенный с поводка песик обследовал окрестности, пописал на кустик, прогулялся вдоль берега и, учуяв мертвеца, тоскливо завыл. Прибежавшие на вой хозяева внимательно осмотрели неподвижно вытянувшегося человека и поняли, что тот мертв. Вокруг зловещей находки собралась кучка зевак. Большинство взирало на труп с ленивым любопытством. Мертвые тела в самых неожиданных местах давно стали для россиян привычным зрелищем.
— …Молодой совсем… утонул, наверное… Не-а, как пить дать, водкой отравился, — переговаривались купальщики.
Приблизившись к жене, Бабаев мельком глянул на тело и равнодушно зевнул.
— Ай! — внезапно вскрикнула Вероника.
— Ты чего? — вяло удивился капитан.
— О-о-он ш-шевелится! — прошептала женщина, указывая на труп трясущимся пальцем.
— Чушь собачья! Ты просто на солнце перегрелась. Идем. Нет тут ничего интересного!
Бабаева, постоянно оглядываясь, направилась к своему матрасу, зябко передернула плечами и осторожно присела. Геннадий, расстелив покрывало, улегся рядом.
— Может, искупаешься? — спустя пять минут предложил он.
— Что-о?! — нервно встрепенулась Вероника.
— Освежись, говорю. Жарко!
— Никогда! — взвизгнула жена. — Там повсюду утопленники, трупный яд в воде, а может, ты хочешь, чтобы я тоже утонула?!! А?!!
— Ну-у дура! — возмутился Бабаев. — Стерва полоумная! Точная копия мамаши!
— Выродок! Подлец!!! Всю жизнь мне испортил! И зачем я вышла за тебя замуж, — истерично заверещала Вероника.
Отдых был начисто испорчен…
* * *
Когда Бабаев возвращался домой, его машина застряла в автомобильной пробке, которыми изобиловала кольцевая дорога в результате ремонта, проводившегося на некоторых ее участках. Стиснув зубы, Геннадий едва сдерживал клокочущую в груди ярость. В настоящий момент ему больше всего на свете хотелось треснуть чем-нибудь по голове дражайшую супругу, плаксиво причитающую на заднем сиденье. «Дернул меня черт взять с собой эту крысу! злобно думал капитан. — Приятное ей решил сделать! На природу вывезти!»
— Мне душно! Голова болит! Тошнит! Ты специально все это затеял! Чтобы меня помучить! — в такт его мыслям бубнила жена. Пробка рассасываться не спешила. Грузовики, крытые фургоны, легковушки, сбитые в плотное стадо, воняли выхлопными газами и продвигались вперед с черепашьей скоростью.
— И зачем я вышла за тебя замуж, — продолжала ныть Вероника. Бабаев молча скрежетал зубами…
* * *
К своему дому они подъехали в половине седьмого вечера. Взаимная ненависть накалилась до предела. Зайдя в квартиру, Геннадий сразу же столкнулся с тещей, настроенной, как нам известно, отнюдь не дружелюбно.
— Явился-таки! — перекосилась она. — Года не прошло!
— Замолчи! — огрызнулся Геннадий. — Не доводи до греха!
— До греха, говоришь?! — взвилась на дыбы Людмила Петровна, помнившая о сегодняшней беседе с лысым незнакомцем. — Убьешь меня, да?! Зарежешь потихоньку, разрубишь на куски да по лесу разбросаешь? Чего не отвечаешь? Испугался?!
— Ведьма проклятая! — взорвался Бабаев и залепил теще хлесткую пощечину. На него тут же коршуном налетела Вероника.
— И-и-и-и!!! — заверещала она, норовя выцарапать мужу глаза. — Как ты смеешь? Обижать маму!
Геннадий с силой отшвырнул жену в сторону. В глазах у него помутилось от бешенства.
— Мамочку пожалела? — задыхаясь, прохрипел он. — Напрасно, Верунчик, ох напрасно! Ты лучше спроси эту каргу, как она ночью ко мне в штаны пыталась залезть, трахнуться предлагала, лапами своими грязными за яйца хватала! Пускай расскажет!
Людмила Петровна остолбенела. Неожиданные и несуразные обвинения зятя полностью выбили ее из колеи. Ошарашенная и возмущенная, она утратила на минуту дар речи. Бабаев незамедлительно воспользовался этим.
— Видишь?!! — загремел он, обращаясь к жене и направляя на тещу указующий перст. — Перетрусила твоя ненаглядная мамулька! Правда глаза колет!!! А бесится она, потому что я не захотел с ней в постель ложиться… Ну, старая обезьяна, что ты теперь скажешь?!!
Вероника смертельно побледнела, пошатнулась и медленно сползла на пол…
* * *
— Генка сошел с ума! — спустя два с половиной часа доказывала дочери Людмила Петровна. — Неужели ты всерьез воспринимаешь его бред?!
Вероника с мокрым полотенцем на лбу полулежала на диване. Доводы матери казались ей убедительными, поведение мужа — выкрутасами шизофреника. Однако ядовитая иголочка сомнений нет-нет да и покалывала сердце. Память услужливо подсовывала историю, приключившуюся с подругой Леной. Правда, там не теща приставала к зятю, а тесть к невестке, но все же…
— Мне люди добрые рассказывали кое-что про твоего муженька, горячилась Людмила Петровна. — Сегодня заходил его старый знакомый, приятный такой, культурный, вежливый. Он знает Генку с детских лет, и тот, оказывается, вынашивает планы меня убить.
— Какой знакомый? — удивилась Вероника. — Как зовут?
— Он не представился.
— Гм, странно, и ты поверила?
— А почему бы нет? Я давно подозревала… — Людмила Петровна пустила слезу, громко высморкалась, взяла пустой стакан, наполнила водой из графина и накапала туда валерьянки.
— Дай мне тоже, — попросила Вероника. — Насчет убийства не знаю, а скотина он действительно порядочная. Целый день надо мной издевался.
Бабаева громко всхлипнула. Поплакав вместе минут пятнадцать, обе женщины пустились в длинные философские рассуждения, сводящиеся в конечном счете к тому, что все мужики сволочи…
* * *
Тем временем, уже перешагнувший грань умопомешательства, Бабаев бесновался у себя в комнате. Лицо его налилось синевой, а в выпученных глазах плескалась ненависть, рот безостановочно изрыгал проклятия. Капитан метался из угла в угол, хрипло дыша. Иногда он останавливался и начинал ожесточенно пинать стены или мебель.
— Вот тебе, теща!!! — рычал Геннадий. — Вот тебе, драгоценная женушка! Получайте, паскуды!!!
За окном постепенно темнело. Воздух становился прохладнее. Дул легкий ветерок. Во дворе перебрехивались собаки, выведенные хозяевами на вечернюю прогулку. Устав бесноваться, капитан уселся в кресло и тупо вытаращился в темный экран телевизора. Внезапно телевизор ожил, причем без посторонней помощи. На экране появилась ухмыляющаяся лысая физиономия, в которой Людмила Петровна могла бы без труда опознать своего сегодняшнего гостя.
— Внимание, внимание, — с ужимками заправского конферансье объявил он. — Эксклюзивная программа для капитана Бабаева. Называется… впрочем, название, Гена, ты придумай сам! Итак, смотри!
На экране замелькали кадры порнографического фильма с Людмилой Петровной в главной роли. Ее постоянно насиловали орангутанги, козлы и еще какие-то гнусные твари, не похожие ни на одно земное существо. Геннадий разразился злорадным хохотом.
— Дождалась-таки секса, жирная уродина! — приговаривал он, хлопая в ладоши. Упоенный отвратительным зрелищем, он не заметил, как в комнату заглянула услышавшая шум Людмила Петровна. Женщина удивленно воззрилась на зятя, сидящего перед выключенным телевизором и заливающегося безумным смехом.
— Подлинный псих! — прошептала она, осторожно прикрывая дверь. Нужно держаться от него подальше!..
Глава 8
Вероника, хотя и поверила в абсурдность обвинений Геннадия, все же легла с матерью в одной комнате. Такова уж женская психология! Свое решение она объяснила страхом одиночества и скверным самочувствием, что являлось правдой лишь отчасти. После неудачного «отдыха» на водохранилище Бабаева действительно ощущала значительный упадок сил, однако одиночества она не боялась, а с Людмилой Петровной не пожелала расстаться, исходя из правила «доверяй, но проверяй». Нельзя сказать, чтобы Вероника четко сформулировала свои подозрения и логически обосновала решение: «Так, мол, и так. Посмотрю сегодня за мамой, а то…» Нет, она действовала практически неосознанно, повинуясь эмоциям и инстинктам.
Наступила темная, безлунная ночь. С улицы не доносилось ни звука. Лежа на спине, Вероника бездумно разглядывала лепные узоры на потолке. В противоположном углу громко храпела Людмила Петровна. Большие настенные часы показывали половину второго. Вдруг тихонько скрипнула дверь. Вероника, вздрогнув, повернула голову. В дверном проеме маячила абсолютно голая мужская фигура.
— Людочка, это я! — шепнула фигура голосом капитана Бабаева. — Моя лахудра спит?
— Дрыхнет как убитая, — сразу перестав храпеть, ответила Людмила Петровна. — Иди сюда, красавчик!
Похотливо хихикнув, Геннадий юркнул к ней под одеяло. Вероника окаменела. Тело перестало слушаться, язык не повиновался. Потрясенная и возмущенная, она могла лишь беззвучно разевать рот, как вытащенная из воды рыба. Между тем на другом конце комнаты слышались уханье, сопение, причмокивание и ритмичное поскрипывание кровати.
— …Еще… еще… сильнее… А-а-а! — стонал голос Людмилы Петровны. Ему вторило довольное урчание Бабаева… Вероника не знала, сколько прошло времени (казалось, целая вечность). Наконец постельная возня затихла, сменившись расслабленными вздохами.
— Хорошо, — спустя минуту сказал Геннадий. — Жаль, от Верки, суки, таиться приходится. Надоело! Знаешь, Людочка, давай-ка ее прикончим!
Тут Вероника обрела наконец дар речи.
— Помогите!!! — изо всех сил закричала она. — Убивают!!!
Женщина ощутила острую боль внизу живота, захрипела и потеряла сознание…
* * *
Проснувшись от истошного вопля: «Помогите!.. Убивают!..» — Людмила Петровна включила свет и испуганно огляделась, решив спросонья, что на дочь напал сумасшедший зятек. Однако Геннадия в комнате не оказалось. Вероника, плотно зажмурив глаза, разметалась на постели. По ногам ее обильно струилась кровь. «Похоже на выкидыш, — сообразила Людмила Петровна. — Нужно вызвать „Скорую“».
— Ге-е-ена! — голосом, способным разбудить мертвого, позвала она. Где ты есть?!! Верунчик умирает!!!
* * *
«Скорую» пришлось ждать долго. Соседи по лестничной площадке на звонки и стук Геннадия не реагировали, а ближайший исправный телефон-автомат находился в трех кварталах от дома. Вероника по-прежнему не приходила в себя. Кровотечение усилилось. Вместе с кровью выходило нечто напоминающее мясные отруби. Охая и держась за сердце, Людмила Петровна суетилась вокруг дочери, а вернувшийся с улицы капитан Бабаев наблюдал за происходящим с удивительным безразличием. В голове его вертелись кадры из недавно виденного садистского порнографического фильма с участием «любимой» тещи, и Геннадий едва сдерживал взрыв дурацкого хохота. Врач появился около трех часов ночи.
— Выкидыш, — бегло осмотрев Веронику, сказал он. — Нужно госпитализировать, иначе кровью истечет.
В этот момент Вероника открыла глаза, увидела стоящих поблизости мать с мужем и прошептала проклятие непослушными губами.
— Кого проклинаешь, доченька? — несказанно изумилась Людмила Петровна.
— Сама знаешь, старая шлюха!!! — еле слышно ответила та. — Грязные твари, ненавижу!!!
— Вероятно, бредит! — заметил врач и обернулся к Геннадию: — Помогите отнести ее к машине. У нас санитаров не хватает!..
* * *
Остаток ночи Людмила Петровна провела у себя в комнате, забаррикадировав дверь шкафом. На случай внезапного нападения помешанного зятя женщина вооружилась увесистым утюгом и вздрагивала от малейшего шороха. Нельзя сказать, что она не переживала за дочь, однако страх за собственную жизнь пересиливал остальные чувства. Вопреки ожиданиям Геннадий не предпринял попытки штурма. Наконец спустя вечность забрезжил рассвет. Тяжело вздохнув, Людмила Петровна подошла к распахнутому настежь окну. Пережитое нервное напряжение отзывалось трясучкой во всем теле и повышенной потливостью. Облокотившись на подоконник, женщина выглянула на улицу. Там было безлюдно. Даже дворники не вышли еще на работу. Деревья казались окутанными белесой дымкой. Звонко щебетали птицы.
— Доброе утро, — услышала она знакомый голос. — Как спалось?
Прямо под окном стоял Лысый. Людмила Петровна вздрогнула. Она могла поклясться, что мгновением раньше на этом месте никого не было. Лысый ухмыльнулся.
— Неудобно разговаривать таким образом, — заявил он. — Я, пожалуй, зайду в квартиру.
Прежде чем Людмила Петровна успела опомниться, незваный гость с молниеносной быстротой вскарабкался по ровной стене, подтянулся на карнизе, запрыгнул вовнутрь и бесцеремонно развалился в кресле. Волосы на голове бабаевской тещи встали дыбом. Она пошатнулась, схватилась за сердце и залепетала какую-то несуразицу.
— Ну, ну, тетка, не паникуй, — лениво утешил Лысый. — Не стоит меня бояться. Ты, наверно, удивлена, как хорошо я лазаю по стенам? Так я ж альпинист! Профессионал!
Лживое и нелепое заявление незнакомца, как ни странно, успокоило Людмилу Петровну. Закоренелый атеист готов поверить любому, самому идиотскому объяснению сверхъестественного явления, лишь бы оно соответствовало его материалистическому мировоззрению. К тому же, попав под влияние демона, неверующая, незащищенная Православной Церковью Людмила Петровна стремительно утрачивала грань между реальностью и бесовским наваждением,[6] между здравым смыслом и безумием.
— Слушай внимательно, — заговорщицким тоном сказал демон (как вы, наверно, уже догадались, именно он скрывался под личиной лысого доброхота). — Тебе угрожает опасность. В ближайшие полчаса Генка попытается осуществить давно спланированное убийство! Надо разрушить его замыслы…
* * *
После того как жену увезли в больницу, Бабаев, не теряя даром времени, вернулся к телевизору в надежде досмотреть «порнушку». Однако его постигло горькое разочарование. Темный, безмолвный экран не подавал признаков жизни. Геннадий чертыхнулся.
— Стервы! — пробормотал свихнувшийся капитан. — Обе стервы! И мамаша и дочка! Не дадут человеку спокойно фильм посмотреть!!!
Он яростно плюнул на пол, попробовал в очередной раз пнуть ногой стенку, поскользнулся и грохнулся навзничь, сильно ударившись затылком. Перед глазами сгустился мрак. Оглушенный Бабаев надолго отключился…
* * *
— Генка невероятно хитер! — внушал бес ополоумевшей женщине. — Он хочет совершить убийство так, чтобы никто ничего не заподозрил, чтобы окружающие поверили в естественность твоей смерти. С данной целью он переоборудовал телевизор в генератор невидимых смертоносных лучей…
Людмила Петровна развесив уши внимала всей этой ахинее. Демон же, видя полное помрачнение ума жертвы, с каждой минутой наглел все более и все менее заботился о правдоподобности своего вранья. К чему теперь церемонии и ухищрения?! Он вместе с коллегами потрудился на славу, натравливая членов семейства Бабаевых друг на друга, услужливо подсовывая им различные галлюцинации. Труды его, по правде говоря, не были чрезмерно обременительными. «Клиенты» являлись безбожниками и, кроме того, исключительными сволочами, лишенными за многочисленные подлости защиты светлых сил. Иметь дело с подобными субъектами одно удовольствие!!! Особенно в таком месте.[7] Бес довольно потер ладони. «Пора закругляться», — решил он и приказал Людмиле Петровне:
— Не тяни резину! Концентрация лучей уже достигает критического уровня! Иди в комнату к зятю и разбей телевизор. Шевелись, образина!
Бабаевская теща с утюгом в руке послушно направилась к дверям. Злорадно ухмыльнувшись, демон растаял в воздухе…
Глава 9
Провалявшись в состоянии обморока примерно час, Бабаев очнулся и с радостью заметил, что телевизор снова работает. «Порнуха» с участием тещи сменилась другим фильмом, не менее интересным. Кино называлось «Блестящая карьера Бабаева». Производство «Девил[8] — интертеймент». Главную роль исполнял двойник Геннадия — важный, напыщенный, в генеральском мундире. В качестве денщика при нем состоял подполковник Лыско, которого генерал Бабаев называл теперь просто Колька. Лыско усердно полировал хозяйские ботинки, бегал в магазин за бутылкой, по первому требованию плясал лезгинку с криками «Ас-са!!!». Физиономия его навеки застыла в холуйской гримасе.
— Колька, туда!.. Колька, сюда!.. — повелительно рявкал генерал. Всецело захваченный занимательным зрелищем, Геннадий начисто забыл о времени и не заметил, как наступил рассвет.
— Ха-ха-ха! Класс!!! Ой не могу!!! — елозя от возбуждения, веселился он. Внезапно дверь распахнулась настежь. В комнату ворвалась растрепанная теща с застывшими глазами зомби. Широко размахнувшись, Людмила Петровна метнула в экран железный утюг. Телевизор взорвался.
— Провалился твой план, паршивец! — приплясывая возле дымящихся обломков, вопила теща. — Накося выкуси, сукин сын!!!
Сизый от бешенства Бабаев медленно поднялся. Не обращая на него внимания, Людмила Петровна продолжала выкрикивать бессвязные оскорбления. Геннадий наклонился, поднял обугленный утюг и резко ударил ее в висок. Захлебнувшись руганью, женщина свалилась на пол.
— Сдохла, старая калоша! — осклабившись, процедил капитан…
* * *
На расчленение трупа ушло несколько часов. Бабаев «трудился» в поте лица сперва ножовкой, а после того как она сломалась, огромным кухонным тесаком. Под тещино тело он предусмотрительно подстелил клеенчатую скатерть.
— Нагуляла жира! — брюзжал Геннадий. — Замучаешься прятать такую корову.
В воздухе жужжали привлеченные мертвечиной крупные мухи. Они облепляли части трупа, усаживались на взмыленное лицо Бабаева.
— Пшли вон! — отмахивался капитан. — Не мешайте.
К полудню убийца закончил «работу», упаковал части тела в целлофан, рассовал по хозяйственным сумкам. Лицо покойной он предварительно изуродовал до неузнаваемости злополучным утюгом.
— Разбросаю авоськи по подмосковным лесам, — размышлял Бабаев. Верке скажу, будто старая ведьма уехала к сестре в Иркутск. Она давно туда собиралась. Шито-крыто! Хе-хе-хе!!!
Тщательно вымыв пол, он в три захода перетащил отвратительный груз в припаркованный неподалеку от дома автомобиль. Капитан абсолютно не испытывал угрызений совести ввиду отсутствия таковой, а чувство страха заглушалось безумием. Внешний вид его был ужасен: небритое лицо заострилось, кожа приобрела землистый оттенок, ввалившиеся, обведенные темной каймой глаза горели дьявольским огнем, синеватые губы кривились в злой усмешке.
— Подлая теща уехала в Иркутск! К сестре, хе-хе!! Навсегда!! Ха-ха!!! — вполголоса напевал Геннадий. Случайные прохожие с удивлением смотрели на его растрепанную, бормочущую и пританцовывающую фигуру…
* * *
Примерно в это же время в больнице Н-ского района умирала Вероника, причем по непонятным для врачей причинам. Кровотечение остановили еще ночью, сделали выскабливание матки, предприняли другие необходимые меры, и вплоть до одиннадцати утра ее состояние не вызывало опасений, но потом… Ровно в одиннадцать в палату вошла отвратительная старуха, которую, впрочем, кроме Бабаевой, никто не видел. Карга уселась на кровать к Веронике и ухмыльнулась, обнажив гнилые пеньки зубов.
— Собирайся, девица, — прокаркала она. — Мы ждем тебя.
— Кто вы такие? — испуганно прошептала женщина.
— А то не знаешь? — удивилась ведьма.
— Не-е-ет-т!!!
— Хозяева, гы-гы, загробные!
— Что-о-о?! — опешила неверующая Вероника. — Загробные?!! Чепуха! Ты просто галлюцинация! Я не верю в мистику!
— Напрасно, милашка, напрасно не веришь! Скоро ты убедишься в обратном. Что же касается «галлюцинаций»… Гм, можешь называть меня и так. Мне, честно говоря, до лампочки. Поторапливайся, красотка. Кстати, твоя мамочка уже там…
Скорчив издевательскую гримасу, видение исчезло, и тотчас же у Вероники резко ухудшилось самочувствие. На грудь будто поставили чугунную плиту, горло сдавила невидимая петля, тело налилось свинцовой тяжестью и перестало повиноваться. Усилия врачей вернуть Бабаеву к жизни не увенчались успехом, и в тот момент, когда муж с расчлененной Людмилой Петровной в багажнике отъезжал от дома, она умерла…
Вероника очутилась в грязном сыром подземелье. По полу ползали толпы червей, стены сочились желтоватой слизью. В воздухе воняло серой.
— Вот твоя новая квартира! Вечная, хе-хе! — провизжала над ухом давешняя старуха. — А теперь пожалуйте на процедуру!..
* * *
Забыв о первоначальном намерении оставить куски трупа в разных местах, Бабаев, повинуясь какой-то непонятной силе, безостановочно гнал машину по шоссе. Рядом с ним на переднем сиденье развалился невесть откуда взявшийся пассажир: пожилой, совершенно лысый мужчина в черной одежде. Тот самый, что являлся два раза Людмиле Петровне и кривлялся под видом конферансье в неработающем телевизоре. Лысый молчал, а Геннадий ни о чем не спрашивал непрошеного попутчика. Капитан застыл за баранкой, глядя на дорогу стеклянными глазами. Правил, однако, не нарушал.
— Сворачивай на проселок, — внезапно приказал Лысый. Геннадий беспрекословно повиновался… — Теперь тормози и вылазь наружу.
Заглушив мотор, Геннадий выбрался из машины. Он стоял на краю глухого леса. В глубь чащи вела узкая тропинка. Лысый исчез, но Бабаев теперь уже точно знал, что именно должен сделать. Капитан открыл багажник, поднял сразу все сумки и, шатаясь под их тяжестью, побрел по тропинке. В воздухе звенели назойливые комары. Солнце с трудом пробивалось сквозь пышные кроны деревьев. С каждым шагом все сильнее ощущался гнилостный запах болота. Постепенно тропинка расширилась, и Геннадий вышел к небольшой поляне, густо поросшей высокой травой, к злополучной трясине, где в начале июня «черные риэлторы» утопили беднягу Захарова. Бабаев остановился, одну за другой швырнул сумки на середину болота, облегченно вздохнул и вытер рукавом мокрый лоб. Потом выкурил сигарету и с чувством выполненного долга повернул обратно к машине…
* * *
Даже не вспомнив о лежащей в больнице жене, капитан подъехал к своему дому, зашел в квартиру и уселся в кресло перед обломками телевизора.
«Проклятая сука, — подумал он о теще. — Разбила телик! А так хотелось бы посмотреть сейчас что-нибудь завлекательное, скажем, продолжение фильма „Блестящая карьера Бабаева“!» Внезапно его осенило. Порывшись в бельевом шкафу, Геннадий нашел белую простыню и с грехом пополам укрепил ее на стене, соорудив таким образом некое подобие киноэкрана. Послышалось жужжание невидимого кинопроектора. На экране появилась ухмыляющаяся рожа Лысого.
— Кинишка захотел? — спросил он.
— Ага, — кивнул капитан. — Очень хочу!
— А за билетик кто платить будет? Бесплатных развлечений не бывает!
Доводы демона показались Бабаеву вполне убедительными.
— Сколько?! — хрипло поинтересовался он.
— Гм, для начала несколько литров крови. Остальное возьму потом. Действуй!
Геннадий разыскал бритвенное лезвие и без колебаний вскрыл себе вены…
Эпилог
Труп Бабаева обнаружили вечером того же дня. Люди, живущие этажом ниже, заметили набухающее на потолке кровавое пятно и позвонили в милицию. Коллеги преподнесли окружающим самоубийство капитана как результат понесенной им невосполнимой утраты.
— Работаем на износ, не щадя сил, защищаем законность, правопорядок. Люди на пределе, а тут такое! Ни жены, ни ребенка! Вот парень и сломался, вытирая несуществующие слезы, разглагольствовал на похоронах полковник Козлодоев.
Сотрудники отделения скорбно кивали. Присутствующий здесь корреспондент местной газеты усердно чиркал в блокноте, мысленно прикидывая черновой вариант трогательной статьи под названием «Сгорел на работе»…
Освободившуюся квартиру прибрал к рукам подполковник Лыско, а свою щедро оставил выходившей замуж дочери. Вскоре состоялось новоселье. Стол ломился от обильного угощения. Спиртное лилось рекой… Николай Александрович улегся в постель только под утро. Несмотря на изрядную степень опьянения, ему почему-то не спалось.
— Что за черт! Завтра дел по горло, — затягиваясь сигаретой, бормотал он. — Еще, что ль, выпить?!
Подполковник потянулся за стоящей на журнальном столике бутылкой и вдруг замер. В углу, не касаясь пола, плавала в воздухе огромная пасть, сотканная из белесого тумана. Волосы на голове Лыско встали дыбом. Словно заметив испуг подполковника, пасть растянулась в широкой издевательской ухмылке…
Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его.
Евангелие от Матфея, 25,41
Примечания
1
«Черные риэлторы» — преступники, специализирующиеся на приобретении и продаже квартир. Через наводчиков (паспортисток, служащих жилконтор или сотрудников милиции) они выявляют потенциальных клиентов, так называемых «енотов». Это одинокие алкоголики, старики или просто сильно нуждающиеся люди. Получив информацию о «енотах», «черные риэлторы» обрабатывают жертву, входят в доверие, уговаривают на оформление необходимых документов, а затем помогают «еноту» исчезнуть (часто убивают). Деятельность «черных риэлторов» не может быть успешной без надежного прикрытия в милиции. (Здесь и далее примечания автора.)
(обратно)2
«Охотниками» в шайках «черных риэлтеров» называются люди, непосредственно занимающиеся обработкой и устранением «енотов».
(обратно)3
Название изменено.
(обратно)4
Контузия вовсе не означает, что человек сделался умалишенным. Просто в результате нее могут иногда возникать расстройства нервной системы (например, нарушение сна, внезапное отекание или покраснение части тела и т. д.). Поэтому военнослужащий, получивший контузию, некоторое время состоит под наблюдением невропатологов.
(обратно)5
По преданию, эту фразу произнес римский император Веспасиан, когда ввел налог на общественные туалеты.
(обратно)6
Демоны действуют на людей главным образом при помощи галлюцинаций, которые сами же и создают. При этом они имеют целью либо запугать человека, либо свести с ума, либо заставить совершить преступление. Или же (если повезет) то, и другое, и третье вместе взятое.
(обратно)7
Нечистая сила охотнее всего селится в тех местах, где было совершено какое-либо гнусное злодеяние. Если же подвергшийся бесовской обработке человек хоть косвенно замешан в нем — лучшего подарка для чертей не придумаешь.
(обратно)8
В переводе с английского — дьявол, черт.
(обратно)
Комментарии к книге «Нехорошая квартира», Илья Валерьевич Деревянко
Всего 0 комментариев