«Предел для бессмертных»

ПРОЛОГ

— Подождите пять минут, сейчас доложу шефу.

Маркел проводил похотливым взглядом соблазнительно виляющий зад секретарши и удобно устроился в мягком кресле. По опыту он прекрасно знал, насколько могут затянуться эти «пять минут». Маркел взял со столика иллюстрированный журнал и принялся рассеянно перелистывать. Но ни соблазнительные картинки, ни даже захватывающая повесть из жизни некрофилов не могли отвлечь его от мрачных мыслей. Что мог означать этот срочный вызов? Наверняка ничего хорошего! Неужели опять где-нибудь прокололся? Или сослуживцы настучали? Он начал поспешно припоминать, где и что брякнул лишнего. Может, Альфред? Ведь позавчера по пьяни Маркел при нем как-то неосторожно выразился по поводу рогов шефа. Да, точно он. А еще друг называется! Хотя какие здесь могут быть друзья?! Все норовят друг друга подсидеть. Теперь в лучшем случае понизят в звании, а в худшем… Маркел в отчаянии заскрежетал зубами, стиснув подлокотник кресла с такой силой, что дерево хрустнуло.

Он напряженно размышлял, как выпутаться из создавшейся ситуации, когда дверь кабинета отворилась и на пороге вновь появилась секретарша. Она поправила платье (наверное, шеф по ходу дела трахнул ее прямо на столе) и, улыбнувшись пунцовыми губами, предложила войти.

С трудом придав лицу спокойное выражение, Маркел на подгибающихся от страха ногах проследовал в кабинет.

Шеф казался отнюдь не рассерженным, скорее даже добродушным, но это могла быть лишь маска. Все сотрудники учреждения прекрасно знали, что он может, улыбаясь, понизить вас в звании, отправить под трибунал или в лучшем случае на гауптвахту. На гауптвахте, кстати сказать, тоже приятного мало. Уж кто-кто, а Маркел это знал хорошо, так как последние пятьдесят лет являлся ее начальником. Особенно страшен был карцер: ярко освещенная комната, ни одной тени, на стенах кресты… бр-бр, ужас! Некоторые слабонервные сходили с ума.

— Садись! — Шеф приветливо махнул рукой в сторону стула напротив и отхлебнул из стакана.

— Свеженькая, теплая! — с удовольствием крякнул он.

— Ну-ну, не трясись! — ухмыльнулся он, глядя на вытянувшуюся от страха физиономию подчиненного. — Будем считать, что Альфред мне ничего не говорил!

«Так и есть, — у Маркела захолодело внутри, — он, сволочь!»

— Ладно, ладно, я не обидчивый, — шеф глотнул еще и неожиданно протянул стакан Маркелу.

— На, причастись! — Шеф захохотал. Шутка была действительно удачная.

Страх Маркела сменился безграничным удивлением. Это была великая честь! Ее удостаивались лишь избранные, наиболее отличившиеся, но уж никак не штрафники.

Шеф с удовольствием наблюдал за растерянным подчиненным. Он любил эффекты.

Маркел трясущейся рукой взял стакан и осторожно пригубил. Кровь действительно была свежая и на редкость вкусная. Он глотнул еще.

— Ладно, ладно, давай сюда, ишь, дорвался! — ворчливо сказал Сатана, выхватывая стакан обратно.

«А рога у него все же кривые», — диссидентски подумал захмелевший Маркел.

— Теперь перейдем к делу, — старик глубоко затянулся длинной сигарой и стряхнул пепел в драгоценную пепельницу, сделанную из черепа самого Иоанна Грозного.

— Помнишь свой летний отпуск двадцать пять лет назад?

Еще бы не помнить! Маркел против своей воли перенесся мыслями в недавнее прошлое. Повеселился он тогда на славу. Отказавшись от бесплатной путевки в санаторий на темной стороне Луны, обычное место отдыха демонов среднего ранга, он отправился на Землю, в СССР, с которым у Маркела было связано немало теплых воспоминаний. Ведь именно там в 1918 году его резко повысили в звании за особые заслуги в деле развития пролетарской революции и красного террора. В качестве памятного подарка Сатана вручил ему чучело Робеспьера. Причем подлинник, а не какую-нибудь копию!

Бесценная вещь! Кроме того, вопли замученных и расстрелянных до сих пор ласкали его слух (хорошо, что догадался записать на магнитофон). Маркел для начала посетил памятные места, сперва Екатеринбург, затем Петроград, где около Зимнего бродили унылые тени штурмовавших его красногвардейцев, не всех правда, а тех, кто…

Ну в общем понятно, чьи. Других, обманутых, Этот Самый простил. Затем слетал в Москву, на Красную площадь, где ровно в полночь насладился завываниями духа Владимира Ильича, прикованного к своей мумии.

Наслушавшись вдоволь, Маркел похлопал вождя по лысине — «Пой, пташечка, пой!». И под конец, неожиданно для самого себя, отправился на юга, не в настоящем обличье, понятно, а под видом преуспевающего и красивого молодого человека.

Там он встретил ее…

Ольга была девственница, ревностная христианка, в ней не было темной энергии и предрасположенности к сатанизму. Такие связи начальство не поощряло. Но уж больно красивая была баба! Ольга сразу почуяла в белокуром красавце что-то не то, упорно отказывалась от свиданий, отвергла приглашение в ресторан.

Это распалило Маркела еще больше… А когда он вернулся домой, то получил нагоняй от начальства. Даже под суд отдали. Маркел, правда, нашел смягчающие вину обстоятельства — во-первых, он Ольгу избил и изнасиловал, во-вторых, она после этого повредилась в рассудке, в-третьих, умерла при родах.

— Да, — возразили судьи, — умерла, но к нам не попала, ведь взял ты только тело, а не душу!

Но все же смягчились, и Маркел отделался душем из святой воды, после которого три года ломило кости и вылезала шерсть на хвосте.

Но все это в прошлом. И почему вдруг сейчас?

— Ребенок, вопреки нашим ожиданиям, выжил, — неожиданно сказал Сатана, прервав воспоминания подчиненного. — Выжил и вырос, я все эти годы наблюдал за ним.

Маркел удивленно вытаращился.

Земная женщина могла родить от демона, но это случалось крайне редко. К тому же, чтобы роды состоялись, она должна была быть искренней поклонницей дьявола. Но Ольга?!!

— Да-да, — ощерился шеф. — Ольга-то не могла, по всем законам метафизики! Или, может, ты агент Этого Самого?

Маркел от страха свалился со стула.

— Ладно, не дрейфь, — ухмыльнулся Сатана, — я навел справки. Здесь ты чист!

Он опять захохотал. Шутка снова получилась удачной.

— Из каждого правила бывает исключение, — продолжал шеф. — На, глотни еще, успокой нервы!

— Парень этот для меня загадка, — продолжил он, когда подчиненный слегка успокоился, — не могу понять, чей он, наш или Этого Самого. Парень сильная личность, прирожденный лидер, но это ерунда, такие бывают среди смертных. Дело в том, что он-то не простой смертный. В нем есть сила, большая сила. До сих пор она спала, но сейчас начинает пробуждаться. Короче, он должен быть с нами, иначе станет опасен.

Маркел наконец-то уразумел, что от него требуется. Опять командировка.

— Если добьешься успеха — награжу, но если нет…

Тут в глазах Сатаны сверкнуло зеленое пламя, громыхнул гром, а под потолком заплясали зарницы. Он так треснул кулаком по столу, что череп Грозного подпрыгнул и жалобно заскулил.

— Вопросы есть? Выполнять!

— Слушаюсь! — рявкнул Маркел и растаял в воздухе.

Сатана вытянулся в кресле, закинув ноги на стол. Трудный выдался денек. Музыку, что ли, послушать? Тут он был большой ценитель, любил это дело. А может, самому помузицировать? Сатана щелкнул пальцами — и посреди кабинета возник электрический стул, на котором, крепко привязанный, восседал Адольф Гитлер. Сатана достал пульт управления и начал попеременно нажимать кнопки, то понижая, то увеличивая напряжение. Фюрер, корчась в конвульсиях, вопил на разные голоса. Сатана жмурился от удовольствия.

Секретарша под дверью восхищенно слушала.

ГЛАВА 1

«Раз, два, три, четыре…» — ритмично считал сэмпай, и фигуры в белых кимоно в такт счету отжимались на кулаках. «Пять, шесть, семь, восемь… Сидоренко, не задирай задницу!.. девять, десять… Я кому сказал, зад опусти… одиннадцать, двенадцать». Вообще-то полагалось считать по-японски, но Станислав, сэнсэй, отменил все ритуалы, кроме традиционного поклона противнику перед спаррингом. Он считал эти восточные выкрутасы излишеством. «Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать».

«Куда же сэнсэй запропастился?» — подумал Андрей, продолжая механически считать.

Стас всегда был на редкость пунктуален и появлялся минута в минуту к окончанию разминки, которая по обычаю длилась ровно час. Теперь же он опаздывал на двадцать минут. Может, заболел? Да нет, тогда бы позвонил. Наверное, на работе задержался. Станислав, кроме тренерства, подрабатывал телохранителем у какого-то бизнесмена, панически боявшегося рэкетиров, да и вообще всех, кто выше ростом. Работа эта Стасу, по его собственному признанию, не особенно нравилась, поскольку работодатель был жуткий сквалыга, но надо же как-то кормиться. Секция карате не приносила большого дохода, так как Стас безжалостно изгонял из нее лодырей и прогульщиков, а некоторые ученики вообще тренировались бесплатно. «Что поделать?! улыбаясь, разводил он руками, выслушивая возражения Андрея, своего помощника и компаньона. — Ребята способные, и они не виноваты, что у родителей нет денег!»

К тому же львиную долю прибыли съедала аренда спортзала, которая, кстати сказать, опять повысилась, поскольку у директора школы, очкастой старой девы с бескровными губами и змеиной улыбкой, аппетит к деньгам рос как на дрожжах. Другое помещение подыскать пока не удавалось, поэтому приходилось терпеть.

«Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать! Все, встали!»

Андрей наконец принял решение. Стас, видимо, уже не придет, тренировку нужно проводить самому.

«Разбились по парам: взяли макавари<Сноска Снаряд для отработки ударов.>, отрабатываем „маваши“<Сноска Удар ногой сбоку.> в голову. Пятьдесят ударов левой, пятьдесят правой, потом меняемся. Начали! Артемов, почему так отклоняешься назад? Здесь тебе не школа сэн-э! Прямее держи корпус! Прямее, говорю! Вот, другое дело. Потапов, концентрируй удар, а то как бабу по заднице гладишь! Отставить смех! Или до конца тренировки будете на кулаках отжиматься! Концентрируй! Ладно. Показываю. Держи макавари! Ну, понял? Давай в том же духе!»

— Почему начали без меня? — послышался с порога тихий угрожающий голос, и, обернувшись, Андрей увидел Стаса. Тот был бледен, под глазами залегли черные круги. С похмелья, что ли? Но ведь он не пьет!

— Может, ты здесь сэнсэй, Андрюша? — продолжал Станислав, заходя в зал.

Сэмпай удивленно вытаращился. Он впервые видел своего компаньона и друга в таком настроении. Конечно, в школах карате очень жесткие законы, но Стас всегда отличался добродушием и терпимостью. А теперь? Ведь он не собирался поколебать авторитет тренера, просто думал, что тот не придет. Надо же кому-то проводить тренировку, ребята за это деньги платят.

— Ну, сэнсэй Андрюша, иди ко мне, — продолжал Стас, криво улыбаясь, встань напротив!

Его зеленые глаза, в которых теперь плясали какие-то красноватые огоньки, магнетически притягивали к себе Андрея. Он хотел возразить, что, мол, за дурацкие шутки, но ноги против его желания механически зашагали вперед.

Андрей почувствовал, что воля его полностью парализована. Он послушно стал напротив Станислава, вплотную к стене, с ужасом глядя в эти страшные глаза.

— Вот так мы наказываем выскочек!

Все окружающее воспринималось Андреем словно в замедленной съемке. Он увидел, как кулак сэнсэя начал движение к его лицу. Ватное тело не слушалось, и он даже при всем желании не мог поставить блок. В последний момент кулак изменил траекторию и врезался в стену. Деревянная панель треснула. Замедленная съемка закончилась. Теперь Андрей вновь нормально воспринимал окружающее.

— Прости, я пошутил, — печально произнес Стас, и Андрей увидел, что красные огоньки потухли. Это снова был тот человек, которого он знал. Зеленые глаза смотрели грустно, виновато.

— Проводи тренировку, браток, мне что-то нездоровится сегодня, — тихо сказал Стас и направился в раздевалку.

Заглянув туда через несколько минут, Андрей увидел, что его друг дрожит как в ознобе, закрыв лицо руками.

Го-осподи, что со мной? Ведь я хотел его убить! Никакая это не шутка, зачем врать самому себе. Я хотел видеть, как треснет его череп, хотел почуять запах крови! Запах крови моего друга! Может быть, я схожу с ума? Марина говорит, что я сильно кричал во сне. Опять снился этот тип в черном, гладил по голове, называл сыночком. Мне было и приятно, ведь я никогда не знал своего отца, и страшно. У него такие ледяные руки! Когда он прикасался ко мне, сердце сковывало льдом. Он хотел заморозить мое сердце! Все же в нем было какое-то величие, и я почему-то знал, что он не врет, что это действительно мой отец. У него горящие глаза, острый профиль, но как странно я чувствовал себя, будто разрывался на части. Меня тянет к нему, но вместе с тем он мне отвратителен. Почему так, Го-го-господи?! Кстати, отчего даже в мыслях так трудно произнести это имя?

— Тэк-тэк-тэк, — ехидно пропела директриса, входя в раздевалку. Тэк-тэк, портим, значит, школьное имущество, кара-ти-сты!

Альбина Семеновна сегодня против обыкновения задержалась на работе и уже собиралась домой, когда ей почему-то захотелось заглянуть в спортзал, который арендовала спортивная секция. Она не любила этих ребят, особенно их красавца тренера. Впрочем, она ненавидела вообще всех мужчин, этих тупых животных, которые среди женщин ценят лишь смазливых кукол. В силу многих причин, не зависящих от ее желания, Альбина Семеновна к своим пятидесяти годам ухитрилась сохранить девственность. Подругам она говорила, что сделала это из принципа, ведь мужики — отвратительные скоты, и ей просто жаль женщин, которые под них ложатся. Она терпеть не могла тех из своих учительниц, которые выходили замуж. Особенно хорошеньких. Сегодня она испытала поистине великое наслаждение, доведя до истерики беременную Катьку, практикантку из пединститута.

Когда Альбина Семеновна зашла в зал, то не увидела там ни тренера, ни его помощника, тоже противного, смазливого хлыща с фигурой Сильвестра Сталлоне. Кстати, и внешне похож на итальяшку. Мамаша-то небось путанила понемножку?! Итак, этих двоих не было видно, а остальные сгрудились около стены, разглядывая огромную трещину в деревянной панели. Тут душа директрисы воспылала праведным негодованием. Она и так терпит их здесь из милости, ну пусть не из милости, откровенно говоря, а ради денег. Но терпит! А они, понимаете ли, еще пакостят, стены, понимаете ли, портят!

— Где ваш тренер?! — голосом разгневанного Зевса вопросила Альбина Семеновна смущенных ребят и, выслушав ответ, направилась в раздевалку.

Она лихорадочно прикидывала в уме, сколько содрать с каратистов за порчу стены.

В раздевалке пахло потом, и директриса сморщила нос в отвращении.

Тренер, белый как мел, сидел на лавке, трясясь, будто в лихорадке. Хлыщ-«итальяшка» испуганно заглядывал ему в глаза и повторял:

— Стас, ну что ты, что с тобой?

«Ага, он, похоже, наркоман, — восторжествовала Альбина Семеновна, — за это придется еще доплатить, а то ведь можно сообщить в соответствующие органы».

— Имущество, значит, портим, — с сарказмом повторила она, — что, не нашел очередную дозу?!

Станислав поднял голову, с удивлением посмотрев на директрису. Взгляд у него был какой-то затравленный.

«Испугался, значит, разоблачения!»

— Н-да, молодые люди, нехорошее положение сложилось, очень нехорошее!!

— О чем это вы, Альбина Семеновна? — спросил хлыщ-«итальяшка». — Вы имеете в виду трещину на панели? Простите, Бога ради, здесь мы виноваты и обязательно возместим ущерб!

— А за героинчик заплатите? — захихикала директриса. — За героинчик-то! Или что вы там употребляете… Может, мне позвонить куда следует?

— Никуда ты не позвонишь, — хрипло, с расстановкой произнес Станислав, нехорошо улыбнувшись. В глазах его сверкнул красноватый огонек.

— А ты мне не тыкай, щенок, — взвизгнула директриса. — Сталина на вас нет, он бы вас всех к ногтю, он бы вас…

— Заткнись, стерва… — процедил Станислав, и Альбина Семеновна против своей воли заткнулась. Причем в самом что ни на есть прямом смысле. Она разевала рот, пытаясь кричать, но выходило только «бу-бу-бу, бу-бу-бу».

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно хмыкнул тренер. — А теперь пошла вон! Строевым шагом марш!

Альбина Семеновна сделала уставный разворот через левое плечо и, как заправский строевик из «Роты Почетного Караула», промаршировала к выходу.

На улице она увидела милицейскую машину и, снова обретя возможность нормально передвигаться, со всех ног кинулась к ней.

Тряся милиционера за плечо, она втолковывала ему — «бу-бу-бу, бу-бу-бу!!!».

— Ты что, бабуся, ненормальная? — вяло удивился лейтенант. Он здорово устал после дежурства и мечтал лишь об одном: сдать смену и добраться до кровати.

«Какая я вам бабуся, молодой человек!» — хотела возмутиться директриса, но вместо этого, и опять-таки совершенно против своего желания, завопила во весь голос блатную песню «А ты, ментяра, продерни в натуре…»

— Э, да бабка блатная, борзая! — сказал из глубины машины второй милиционер. — Ну-ка отвезем ее в отделение.

Отчаянно брыкающуюся и бубнящую Альбину Семеновну запихали в «воронок» и умчали в отделение, где запихнули в камеру, до отказа набитую дешевыми проститутками, задержанными у «трех вокзалов» во время очередного рейда.

Тренировка между тем продолжалась. Андрей, опасливо оглядываясь на своего друга, вернулся в зал.

Станислав снова остался один. Сейчас он чувствовал себя значительно лучше. Озноб прошел, и даже настроение улучшилось. Хорошо все-таки он уделал эту стерву! Вспомнив, как она, выпучив рыбьи глаза, маршировала к выходу, он рассмеялся. Может, все-таки вернуться в зал, провести тренировку? Станислав неожиданно осознал, что знает теперь о карате гораздо больше. Да, у него был черный пояс, он даже как-то вышел в финал первенства страны, но есть ведь такие тайны древних мастеров, о которых отечественные каратисты знали лишь понаслышке. По правде говоря, раньше Станислав, скептик по натуре, считал все это сказками, распространяемыми клоунами от карате, окопавшимися во многих секциях и даже в федерации. Теперь он знал, что это правда, страшная правда. Хотя, собственно, почему страшная? Страшная для быдла, баранов, но не для сильной личности вроде него!

Надо показать что-нибудь ребятам, ну хотя бы «прикосновение замедленной смерти». Ведь это так просто, если как следует объяснить!

Группа усердно отрабатывала «ура-маваши» в прыжке, когда в зале появился сэнсэй.

— Отставить упражнение, — металлическим голосом скомандовал он, построиться в линию!

— Ишь, распрыгались, как кузнечики, — продолжал Станислав. В голосе его слышалось какое-то дьявольское высокомерие. — Все, что вы умеете, ерунда!

Группа завороженно глядела в глаза сэнсэя, горящие красным огнем.

— Сейчас я покажу вам… — Внезапно он изменился в лице, схватился за голову и выбежал вон из зала.

— Учитель болен, — поспешил объяснить Андрей. — Продолжайте тренировку!!!

Что это со мной, ну что же, что же, Го-го-го-госпо-поди! Кого я хотел сделать из этих ребят? Профессиональных убийц? Зачем им, неразумным малолеткам, эти жуткие приемы, похороненные в глубине веков и известные сейчас лишь избранным, единицам, а может, вообще забытые?! Это все равно, что дать пятилетнему ребенку настоящий пистолет вместо игрушечного. Возьмет да пальнет играючи в папу с мамой!

Да, хотел, хотел, черт возьми!!! Научить убивать легким движением руки, парализовать волю, превратить в зомби. Я знал, что могу это сделать! Я пошел бы вверх, к власти, к господству над миром, а эти мальчишки стали бы моей гвардией. Они убирали бы всех, кто мне мешал, убирали бы бесшумно, шутя, и ни одна экспертиза в мире не определила бы причину смерти!!!

Власть над миром. Как, должно быть, это сладко! Я наверху, на недосягаемой высоте, а у ног моих копошатся черви, людишки! Они поклоняются мне, молятся на мои изображения. Некоторые из них развлекают меня, исполняют мои прихоти, а когда надоедают, я убираю их шевелением мизинца.

О нет… Я схожу с ума! Что за чертовщина в голову лезет. Не хочу!!! Не-е-е-е-ет!!!

Когда Станислав с Андреем вышли на улицу, было уже поздно. Прохладный ветерок приятно освежал разгоряченные лица. Вокруг было на удивление пустынно: ни машин, ни людей. Где-то в подворотне завывал бездомный кот. «Как противно орет», — подумал Андрей.

— Не орет, а поет, — вдруг сказал Станислав, не поворачивая головы. Он смотрел куда-то вдаль невидящими глазами. — Серенаду своей возлюбленной, которая живет на втором этаже у бабки Татьяны. Кот безумно влюблен в неприступную сибирскую Мурку. А поет он следующее: «О, приди ко мне, пушистая красавица! Твои бездонные желтые глаза сводят меня с ума. Твой влажный розовый нос снится мне в сладких снах, когда, сытый и довольный, я дремлю на солнышке. За твою любовь я отдал бы все на свете, даже мусорный ящик, который отвоевал в жестокой битве с рыжим котом из соседнего двора. Приди, и мы сплетем наши тела в мягких, пушистых объятиях…» Не правда ли, романтично? — усмехнулся Станислав. — Прямо испанский идальго!

Андрей тем временем беззвучно разевал рот. Ему казалось, что он спит или сходит с ума, мысли путались, по лбу струился холодный пот.

— Кстати, кот гораздо благороднее большинства идальго, которые беззастенчиво врали, лишь бы перепихнуться. Он действительно готов отдать за Муркину любовь мусорный ящик, а это огромная жертва, ведь больше у него ничего нет!

Станислав встряхнул головой, словно просыпаясь от сна. Некоторое время оба молчали. Начал накрапывать мелкий дождь. Андрею стало страшно. Кругом стояла мертвая тишина. Разбитые хулиганами фонари не горели, но их заменяла луна. Ее призрачные, бледные лучи освещали лицо Станислава, в котором было сейчас что-то демоническое.

— Боишься? — Стас смерил Андрея долгим взглядом. — Боишься, все вы такие!

— Ну, знаешь ли, с меня достаточно! — резко ответил Андрей и вдруг почувствовал, что страх исчез. — Мне надоели твои фокусы! Тебе куда, налево? Значит, мне направо! Все, гуд бай, пишите письма!

— Смотри, не пожалей! — усмехнулся Стас.

В голосе его было что-то странное, предостерегающее.

— Если тебе направо, то… Впрочем, раз «мои фокусы» надоели, — иди. Прощай!

Не отвечая, Андрей зашагал прочь. Дождь резко усилился, и его косые, режущие струи хлестали по лицу, по глазам. Может, именно по этой причине он слишком поздно заметил вынырнувший из-за поворота грузовик с пьяным водителем. Расстояние оставалось минимальное. Андрей пытался отскочить в сторону, но, поскользнувшись на мокром асфальте, упал навзничь. «Все!!!» мелькнула отчаянная мысль. «Не-е-е-ет!!!» — услышал он дикий крик Станислава. И в тот момент, когда колеса готовы были раздавить его тело, какая-то странная сила подняла Андрея высоко в воздух и, когда грузовик проскочил под ним, мягко опустила обратно.

Поднявшись и отряхнувшись, он увидел невдалеке Станислава. «Значит, машина сбила его, — подумал Андрей, кидаясь к другу, — о, Боже ты мой!»

Станислав, однако, был абсолютно цел, но корчился от боли. Тело его сотрясали страшные судороги, глаза закатились, на губах показалась пена, а черты лица исказила мучительная гримаса.

— Стасик, Стасик, что с тобой? — плача, кричал Андрей, пытаясь помочь и не зная как. — Стасик, братишка!!!

О, как мне больно! Какая ужасная мука, словно в каждый нерв впилась раскаленная игла. Никто из людей не испытывал ничего подобного. Здесь слились все пытки мира. Каждая клетка моего тела — это боль. Человек не может вынести такого! Или я не человек?!

— Ну наконец-то, сынок, наконец-то понял. Конечно, ты не человек! Что у тебя общего с этими червями?!

Это опять он, этот в черном, папочка который. Что ему от меня нужно?! Сегодня он какой-то недовольный, не гладит по голове, хоть на том спасибо! Какая же все-таки мука!

— Конечно, и ты ее заслужил! Зачем спас человечишку? Ладно бы наш был, а то Этого Самого, даже в церковь ходит, га-ад!!! Ведь ты знал, сопляк, что грузовик оттуда выскочит. Знал, сам приятеля под него направил, и правильно сделал! Ишь, «фокусы» ему надоели! Зачем спас, гаденыш?!

— Уйди! Ненавижу!! Ты мне не отец!

— Ладно, ладно, сынок, не горячись. Я еще вернусь, помиримся! ухмыляется черный и исчезает.

А ведь он правду говорил! Я действительно знал про грузовик, но не сказал Андрею. Он должен гордиться дружбой со мной, а тут, видишь ли, «фокусы надоели». Однако в последний момент мне стало его жаль. О-о-о, как больно!!!

Какой-то бледный, расплывчатый образ. Мама, ты?! Я узнал тебя по фотографии! Мама, иди ко мне!

Она осторожно дотрагивается до меня. Боль слегка ослабевает.

— Мама, что со мной?

— Ты не наш, но пока и не их. Ты исключение из правила.

— Какого правила?!

— Ты должен сам сделать выбор, никто тебе не поможет!!! Не поможет, не поможет…

Голос слабеет, затихает, она исчезает.

ГЛАВА 2

Подойдя к окну, Марина распахнула шторы. Яркие лучи солнца затопили комнату. Повернувшись к зеркалу, она критически оглядела свое лицо. Ну, просто ужас! Бледная, помятая. Нужно срочно подкраситься, чтобы Стасик не увидел ее в таком виде, не ужаснулся при виде подобной уродины! Надо сказать, что в данном случае Марина по отношению к себе была несправедлива. При виде ее никто бы не ужаснулся, даже совсем напротив. Представьте себе гибкое, загорелое тело, лишь слегка прикрытое коротенькой полупрозрачной комбинацией, длинные стройные ноги, полные бедра в сочетании с тонкой талией, высокую упругую грудь…

Личико, обрамленное густыми каштановыми локонами, хоть и не выспавшееся, было прелестно, а тени под большими ярко-серыми глазами лишь подчеркивали их глубину.

Достав косметичку, девушка принялась лихорадочно наводить марафет. Не выспалась она из-за Стасика. Последнее время с ним стало твориться что-то непонятное. Позавчера ночью он сильно кричал во сне, так что разбудил Марину. Похоже, ему снился страшный сон, он метался по кровати весь в холодном поту, тело конвульсивно вздрагивало, губы кривились. Марина пыталась его разбудить, но без толку. Одно время он успокоился, даже улыбнулся, но так, что ей стало страшно — было в этой улыбке что-то нечеловеческое, надменное и безжалостное. Затем снова начал метаться, и так до утра.

А вчера пришел домой еле живой. Его почти нес на себе Андрей, друг и компаньон. Андрей казался сильно напуганным, но объяснить что-либо наотрез отказался.

— Что, что такое? На вашей тренировке проклятой покалечили?! вцепилась Марина в Андрея.

— Его, пожалуй, покалечишь, — каким-то странным голосом ответил тот и тут же поспешно добавил: — Да ты не волнуйся, все у него абсолютно цело, просто нервы не в порядке.

Он помог раздеть Стасика и уложить в постель, после чего заспешил домой. Все это время Стасик был смертельно бледен, вроде даже без сознания.

— Милый мой, все будет хорошо! — ласково шептала Марина, гладя его красивую белокурую голову. — Вот выспишься, и все пройдет!

В этот момент Стасик открыл глаза. Они были очень грустные, измученные.

— Бедняжка моя, с кем ты связалась! — тихо прошептал он и снова потерял сознание.

Ночью опять творилось что-то странное. Почти то же, что накануне. Лишь под утро Стасик успокоился, черты лица смягчились. Он прижался лицом к Марининой груди, и она почувствовала, что из закрытых глаз текут слезы. «Мама, мамочка, — шептал он, — иди ко мне, я не хочу с ним, мамочка!!!»

Матери у Стасика, насколько знала Марина, не было. Он вообще был сирота. Вырастил мальчика дед, угрюмый старый ветеран, который скончался два года назад. Одиночество Стаса пробуждало в Марине жалость. Но жила она с ним не только поэтому. Это был тот редчайший случай, когда юная девушка, еще не побитая жизнью и не утратившая романтических иллюзий, встречает долгожданного принца.

Принц появился год назад, прошлым летом.

В тот вечер, когда родители уехали на дачу, семнадцатилетняя Марина пошла на дискотеку в местный парк культуры и отдыха. Пошла одна, поскольку все ее подруги были со своими парнями, а у Марины никого не было, да, по правде сказать, она вообще была девственницей, что, впрочем, тщательно скрывала. Сегодня был особый день, потому как, судя по слухам, должна была играть знаменитая в районных масштабах рок-группа «Похоронная колымага». Все здешние металлисты были от нее ну просто в отпаде. Марина, если честно, ничего не понимала в тяжелом роке, воспринимая его как бессмысленный грохот, но от моды отставать не желала.

Дискотека сверкала разноцветными огнями. «Похоронная колымага» старалась вовсю, производя при этом шум, сравнимый лишь с похождениями пьяного слона в отделе металлической посуды хозяйственного магазина.

Солист, Миша Кочкин, обкурившийся анашой, весь потный, увешанный цепями, браслетами и еще черт знает чем, трясся перед микрофоном, как эпилептик. Молодежь балдела.

Марина лихо отплясывала быстрый танец, прекрасно понимая, как соблазнительно выглядит в своей коротенькой юбке и черных лосинах, обтягивающих длинные, стройные ноги. Об этом свидетельствовали жадные взгляды парней, вернее, тех из них, кто не настолько упился, чтобы похерить все вокруг.

Когда танец закончился, Марина отошла в сторону и присела отдохнуть на лавку возле стены. Кавалер не замедлил явиться. Это был не кто иной, как Витя Марьин, по кличке Маруся, большой авторитет среди несовершеннолетней шпаны. Он был приземистый, коренастый, черноволосый, с расплющенным носом и толстыми губами. Марине коротыш не особо нравился, но ей было лестно принимать ухаживания столь знаменитой личности. Теперь уж никто не посмеет ее обидеть! Маруся и сам по себе авторитет да дружков у него не меньше десятка — вон они, невдалеке толпятся. Вид у всех гордый, надменный хозяева дискотеки. Остальные старались обойти их стороной или подобострастно здоровались. Ухаживал, впрочем, Маруся весьма своеобразно. Плюхнулся рядом, наскоро представился и без лишних церемоний предложил выпить. Марина почти не пила, не любила и не умела, но храбро согласилась. Надо же показать себя «крутой телкой»!

После нескольких глотков дешевого вина голова у девушки пошла кругом, все стало восприниматься в розовом свете, и ухажер уже казался не таким противным, напротив, даже симпатичным. «Ха-ха-ха», — смеялась Марина над скабрезным и довольно глупым анекдотом, думая про себя: «А крутая я баба, однако! Вон Нинка-то как завистливо смотрит. Куда ей, со своим очкариком!»

Когда танцевали медленный танец, Маруся похотливо прижимал девушку к себе, жадно щупал попку, но ей было наплевать.

После дискотеки он, естественно, вызвался проводить.

— Такую киску надо охранять. Гы-гы-гы! — ржал он. — Доставим в целости и сохранности, с почетным эскортом. — Маруся махнул рукой своим дружкам, подмигивая, но Марина этого не заметила.

Под руку с Марусей она углубилась в парк. Остальные следовали поодаль. Вскоре выяснилось, что шли они совсем в другом направлении, не к выходу, и Марина, уже протрезвев, начала что-то смутно подозревать.

— Так короче! — пояснил Маруся фальшивым голосом, утягивая девушку в ближайшие заросли, но Марина остановилась, резко вырвав руку.

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, сама дойду!

— Ну, раз так, давай прям здесь!

Маруся швырнул девушку на землю и потной тушей навалился сверху, лихорадочно задирая юбку. Остальные сгрудились вокруг, ожидая своей очереди. Девушка попыталась сопротивляться, но тут же получила резкий удар по лицу, который привел ее в полубессознательное состояние. Как сквозь сон она видела, что Маруся сорвал с нее лосины, трусики и, спустив штаны, пытается коленями раздвинуть ее ноги. Девушка опять попробовала вырваться, но, получив новый удар, сильнее прежнего, безвольно раскинула ноги, с ужасом представляя, что сейчас будет. «Какая я дура, — металась в голове затравленная мысль. — Боже, какая дура!!!»

Но… ничего не случилось. В самый последний момент чья-то сильная рука схватила Марусю за шиворот и легко, как котенка, отшвырнула в сторону. Неизвестный спаситель был высок, строен, мускулист, одет в спортивный костюм. Марина помнит, что ее сразу поразило редкостное сочетание: белокурые волосы и ярко-зеленые, как изумруды, глаза.

— Вставай, девочка! — мягко произнес он, помогая Марине подняться.

Всхлипывая, она принялась натягивать разорванные трусики.

Тут в события вмешался Маруся, уже опомнившийся и застегнувший штаны.

— Ну ты, козел, вали отсюда! — зарычал он, выхватывая нож и делая шаг вперед. — Не лезь не в свое дело, а то и тебя в жопу трахнем!

Тогда незнакомец легко подпрыгнул и, крутанувшись в воздухе, прямо как Ван Дамм, нанес Марусе страшный удар пяткой в затылок. Тот упал на землю, словно подрубленное дерево. Остальные слегка опешили, но затем ринулись в бой, сознавая, что их все же десять против одного. И напрасно ринулись. Незнакомец расправился с ними молча и безжалостно, как волк со стаей шавок.

Спустя пару минут все было кончено. По поляне ползали окровавленные хулиганы, не смея подняться. Маруся уже пришел в себя, но не показывал вида, опасаясь добавки. Незнакомец вытер со лба пот и повернулся к Марине.

— Пойдем, девочка, отведу домой!

Но она, обессиленная сегодняшним кошмаром, слабо пискнула и упала в обморок.

Очнулась она лишь в квартире незнакомца. Марина лежала на широкой мягкой тахте, заботливо укрытая вышитым покрывалом. В комнате никого не было, но на кухне слышались какие-то звуки. Пройдя туда, девушка увидела своего спасителя. Он варил кофе.

— А, проснулась! — улыбнулся он, обернувшись. — Я хотел отнести тебя домой, но ты была без сознания и я не знал куда…

И вот тут-то, заглянув в его изумрудные глаза, в глубине которых искрились золотые солнечные зайчики, Марина поняла, что это «принц».

— А я не тороплюсь домой! — храбро заявила она. — Мне здесь нравится!

Эта ночь была прекрасна. Легкую боль, которая тут же прошла, сменила волна неописуемого наслаждения, которая все росла и росла в такт его ритмичным, сильным и вместе с тем ласковым движениям в глубь нее, пока не достигла вершины, и Марина закричала в экстазе. Затем она, опустошенная, счастливая, лежала, прижавшись лицом к его широкой, мускулистой груди.

Станислав ласково гладил ее по голове, и Марина чувствовала себя на вершине блаженства.

Они встречались почти каждый день. Наконец Марина совсем переехала к Стасику и принялась создавать семейный уют в его унылой холостяцкой квартире.

В глубине души она мечтала выйти за него замуж, но пока не осмеливалась заикнуться, поскольку знала, как настороженно многие мужчины относятся к законному браку.

Закончив марафет, Марина критически оглядела свое лицо и вздохнула. «Получше, конечно, но все же не фонтан!»

Войдя в соседнюю комнату, она увидела, что Станислав еще спит. Одеяло сползло на пол, обнажив красивое мускулистое тело. Лицо его опять было бледно, по лбу струился пот, но спящий улыбался, надменно и… отвратительно.

«Да он действительно серьезно болен, — испуганно подумала девушка. Что же делать?! Может, обратиться к психиатру, но что они понимают, сами все шизики! Залечат, заколют всякой дрянью, совсем дураком сделают!»

Тут вдруг она вспомнила нашумевший в свое время фильм «Воры в законе», где главная героиня лечила все болезни сексом. И вроде довольно удачно. Может, последовать ее примеру?

Марина подошла к дивану, опустилась на колени и, нежно взяв руками член Станислава, принялась ласкать его губами и языком. Когда наступила эрекция, Станислав открыл глаза. Они были сейчас какие-то странные, с красными огоньками. Усмехнувшись, он грубо схватил девушку, подмял под себя. Лицо у него кривилось, в глазах разгорался красный огонь.

Железные руки сдавили ее тело с такой силой, что Марина закричала от боли. Внезапно огонь потух, Стасик разжал захват и, соскочив на пол, быстро ушел на кухню. Войдя туда следом, Марина увидела, что он плачет.

— Прости, девочка моя, прости! Я очень болен, очень! — жалобно бормотал он, прижав ее к себе. — Но я знаю теперь, что делать! Я нашел лекарство от своей болезни!!! Ну, давай кофе выпьем, тебе в институт пора! — вымученно улыбнулся Станислав…

За завтраком он, казалось, совсем пришел в себя, даже шутил, и Марина почти успокоилась. Проводив ее до двери, Стасик нежно поцеловал девушку в лоб, затем, слегка отстранив от себя, окинул долгим взглядом, как будто собираясь запомнить навеки.

— Прощай! — как-то странно сказал он.

— До вечера! — улыбнулась Марина, выпорхнув на лестницу.

Станислав вернулся в комнату и тяжело опустился в кресло.

Я хотел ее убить! Мою любимую, единственную! Мне было приятно доставлять ей боль. В момент оргазма я собирался сдавить ей горло, почувствовать хруст шейных позвонков и насладиться агонией. Агонией моей ненаглядной, милой девочки! Я маньяк, вроде Чикатило!!!

Но, слава Бо-бо-бо-гу, я еще не потерял контроль над собой, хотя он дается мне с таким трудом. Да, надо решаться, пока тормоза не отказали совсем. Я сделаю это, нового Джека Потрошителя не будет!!!

Станислав решительно поднялся с кресла и снял со стены оставшееся от деда охотничье ружье шестнадцатого калибра. Затем разыскал в ящике письменного стола патроны. Волчья картечь — то, что надо! Хотел было оставить записку Марине, но затем передумал. Что ей написать? Что он превратился в кровавого маньяка и поэтому кончает с собой? Нет, лучше остаться в памяти девочки таким, каким был раньше. Станислав подошел к окну и в последний раз окинул взглядом этот мир, из которого так не хотелось уходить. Даже захламленный старый двор казался сейчас прекрасным. Как ярко зеленеет трава! Как звонко кричат играющие ребятишки! А этот воробей, прыгающий с ветки на ветку напротив окна?! Почему он раньше ничего этого не замечал? Неужели окружающую нас красоту мы понимаем только перед смертью?! «Хватит! — оборвал свои мысли Станислав. — Пора!»

Он зарядил ружье, решительно вставил дуло в рот и плавно нажал спуск. Оглушительно грохнул выстрел. Картечь прошла навылет, разворотив затылок, но Станислав с удивлением осознал, что он жив. Более того, рана быстро затягивалась и спустя пару секунд вовсе исчезла.

— Хи-хи-хи, сынок, ничего у тебя не получится! — услышал Станислав ехидный голос и, обернувшись, увидел того самого, в черном, который являлся ему во сне. На этот раз он был абсолютно реален и вольготно развалился в кресле, закинув ногу на ногу.

— Ничего не выйдет! — повторил черный, ухмыляясь. — Ведь ты же бессмертен!

— Кто ты? — хрипло спросил Станислав. — Что тебе нужно?

— Я демон, — просто ответил тот. — Впрочем, как и ты, сыночек! Садись, поговорим!

Станислав послушно опустился на диван.

— Кстати, что за имя тебе дурацкое придумали: Ста-ни-слав! Фи! Я бы назвал тебя Аввадон, в честь нашего дедушки. Аввадон Маркелович! Как звучит-то, а?

«Папочку, стало быть, зовут Маркел, — подумал про себя Стас. — Лучше бы его в детстве кастрировали!»

— Но, но, не зарывайся, щенок! — погрозил пальцем Маркел и извлек прямо из воздуха длинную сигару. Вонючий дым наполнил комнату. Станислав закашлялся.

— Впрочем, ладно, я не обижаюсь, я своего папочку тоже того… Маркел осекся, поняв, что брякнул лишнего, но «щенок» легко прочитал его мысли и, усмехаясь, продолжил прерванную фразу:

— Да, своего папочку ты действительно того, подсидел, козел, и он двести лет мается на исправработах, истопником у адского котла. Еще восемьсот осталось, не скоро выйдет!

— А, мысли читать научился! — криво усмехнулся Маркел. — Ну что ж, может, оно к лучшему! По крайней мере ты точно будешь знать, что сейчас я скажу правду, что выход для тебя только один, сы-ну-ля!!!

— Да, я знаю, ты изнасиловал и погубил мою мать, она не принадлежала вам, я не мог родиться, но родился, я исключение из законов метафизики!!! Станислав почти кричал. — Я знаю, что велел тебе Сатана, знаю, что ты хочешь! Но я, понимаешь, урод, я этого не хочу!!! — В глазах Стаса сверкнула молния. — Пошел вон!!!

— Ух ты, шустрый какой сопляк! — оскалился Маркел. — Сейчас я научу тебя уважать старших!!! Ты возьмешь ружье, аккуратно зарядишь его… голос демона стал тихим, тягучим, а глаза, светившиеся, как раскаленные угли, притягивали к себе.

Станислав напрягся, мобилизуя волю.

— …Затем поймаешь такси, подъедешь к институту, где учится твоя сучка, и, когда она выйдет оттуда, а случится это через полчаса, аккуратно прострелишь ей голову. Выполняй!!! — С последними словами демон послал в Станислава заряд энергии, одной десятой которой хватило бы на то, чтобы превратить в зомби батальон экстрасенсов. Но заряд наткнулся на непреодолимую преграду, а сам Маркел получил такой мощный ответный удар, что свалился со стула, — сила щенка, оказывается, значительно превосходила его собственную, хорошо, что он еще не умеет ею как следует управлять!

— Не волнуйся, папуля, я способный! — хищно усмехнулся Станислав.

— Ладно, ладно, не горячись! — Побледневший и, по правде сказать, напуганный демон поспешил сменить пластинку. — Да, в тебе есть сила, она даже больше моей, но главное-то не это. Ты — демон, порождение тьмы, и твоя сила — тоже оттуда. Это темная энергия. Она может карать, уничтожать, стирать с лица земли, превращать людей в рабов…

— Только тех, кто душой склоняется к вам, — с вызовом перебил Станислав.

— Ну да, тех, тех, только не «к вам», а «к нам», сынок, ты-то один из нас. Твоя сила не может творить добро! Тьма не может быть светом. Помнишь, какую муку ты испытал, спасая своего приятеля?! Но это еще цветочки! С каждым разом боль будет усиливаться, пока не достигнет таких пределов, которые не может перешагнуть никто, даже бессмертные! Постой, какая девчонка? А, ты спрашиваешь, при чем здесь твоя сучка? Ну, признаться, тут я пошутил, хотел проучить тебя слегка…

— Но я тебе не поддался и от этого стал сильнее! Не так ли, Маркел Аввадонович?! — В глазах Станислава бушевало зеленое пламя. — А теперь, папочка, я тебя проучу!!! Мне надоела твоя рожа!

— Ты не можешь выступать против законов метафизики! — завизжал Маркел. — Ты не…

— Заткнись! — приказал Станислав, и демон заткнулся, совсем как Альбина Семеновна, даже глаза выпучил похоже.

— Я исключение из правила, не так ли? Ведь ты сам об этом говорил. А теперь слушай мою команду!

Маркел с ужасом смотрел в изумрудные глаза Станислава, они завораживали его, подавляли волю.

— Сейчас ты встанешь, — голос звучал ровно, тихо, повелительно. Выйдешь на улицу, дойдешь до ближайшей церкви, она тут рядом, за углом. Внутрь ты войти, конечно, не сможешь, поэтому остановишь первого прохожего и попросишь принести стакан святой воды. Он подчинится, здесь я постараюсь. Взяв стакан, ты перекрестишься: справа налево, не перепутай, и выпьешь залпом. Все понял? Выполняй!!!

Тут на Маркела обрушился такой страшный энергетический удар, что он полностью потерял остатки воли и с перекошенным от ужаса лицом, походкой зомби отправился выполнять приказ.

ГЛАВА 3

Жираир Арнольдович Мкртчан, как затравленный собаками заяц, метался по своей квартире. Он дрожал в ознобе, по тщедушному телу, облаченному в роскошный вечерний костюм, струился холодный липкий пот. Бегая взад-вперед, он случайно задел дорогую китайскую вазу. Та с грохотом упала на пол и разбилась. «Ай-вай, какой ущерб! Какой убыток!» — запричитал было Жираир, но тут же понял, что это ерунда, что скоро у него вообще ничего не будет! «Правильно мне говорили, правильно, а я дурак, ай-вай, какой дурак!»

Он как раз собирался ехать к любовнице, когда услышал оглушительный взрыв. Подойдя к окну, Жираир замер в ужасе. Во дворе ярким веселым пламенем горели обломки его машины — совсем недавно купленной новенькой «девятки».

— А-мы-мы, — лепетал пораженный бизнесмен, тупо таращась в окно, и лишь резкий телефонный звонок вывел его из состояния шока.

— Я слушаю! — пролепетал он в трубку дрожащим голосом.

На другом конце провода усмехнулись.

— Это лишь предупреждение, первое и последнее, в следующий раз замочим тебя!!!

— Ребята, не надо, я буду платить, я согласен!

— Еще бы ты был не согласен! — хмыкнула трубка. — Но зачем врал, козел?!! — Голос, прежде насмешливый, даже дружелюбный, сделался вдруг резким и угрожающим. — Зачем говорил, что платишь люберецким?!

Жираир Арнольдович, или, как его называли друзья, Жирик, был патологически жаден. Во всем остальном он был в общем-то неплохой мужик, но деньги!!! Жирик любил их безумно и, расставаясь даже с небольшой суммой, испытывал ужасные муки, как будто у него вырывали кусок плоти.

Жирик имел сеть коммерческих палаток, и друзья настойчиво советовали ему обзавестись «крышей»<Сноска То есть добровольно обратиться к какой-либо банде рэкетиров и попросить защиты. Обычно в случаях «добровольной сдачи» рэкетиры идут на уступки и налагаемая контрибуция не является для бизнесмена непомерной ношей. Бандитам невыгодно резать послушную овцу, лучше потихоньку стричь.>, даже обещали свести с долгопрудненской бригадой. Но Жирик, после длительной душевной борьбы, отказался, решив положиться на русское (хотя сам был армянин) «авось». «Вдруг пронесет, ведь пока еще никто не наезжал!» Вскоре, однако, его ограбили, не рэкетиры, а обычные хулиганы; дали по зубам и забрали деньги, которые он снял со счета в банке, чтобы перевести в конвертируемую валюту и спрятать. Судя по слухам, надвигалась очередная денежная реформа. Тогда Жирик, скрепя сердце и трясясь от жадности, нанял телохранителя, каратиста с черным поясом. Нанял за сто тысяч в месяц, сумму по нынешним временам, прямо скажем, несущественную. Но Станислав, так звали парня, не стал торговаться, чем даже расположил к себе Жирика. Впрочем, это не мешало бизнесмену постоянно задерживать ему зарплату. Во-первых, отдавая даже сто тысяч, он корчился, как черт на причастии. Кроме того — это было выгодно, поскольку инфляция непрерывно росла. Вот и сейчас он должен был Станиславу уже за два месяца.

Однако телохранитель, пусть даже черный пояс, не мог решить всех проблем, — это Жирик понимал в глубине души, — да и что можно сделать голыми руками против автомата? Неприятности начались на прошлой неделе. Жирик закончил дела и собирался домой, когда в офис к нему заявились двое молодых людей. Вежливых, даже симпатичных. Поздоровавшись, они попросили разрешения присесть и начали разговор издалека: «Как здоровье, как дела, есть ли какие проблемы: не обижает ли кто?» И наконец прямо спросили: «Кому вы платите, кто за вами стоит?» Жирик, опять-таки понадеявшись на «авось», возьми да брякни: «Люберецкие!»

— Да, кто же именно? — дружелюбно спросил старший из ребят, улыбчивый крепыш с короткой стрижкой.

— Вася Крылов, — выдал наугад Жирик первое пришедшее на ум имя.

— Что-то не слышал о таком, — нахмурился крепыш. — Ладно, выясним! И уже у порога многозначительно сказал: — До свидания!

А вот теперь…

— Платить-то ты будешь, черножопый, — голос в трубке не церемонился. — Но это не все! За то, что ты обманул моих мальчиков, с тебя сорок тысяч баксов! Есть, есть! — прервал он взвывшего в отчаянии Жирика. Мы просчитали оборот твоих палаток! А чтобы ты не сомневался, вот, послушай!

— Папа, папочка, забери меня отсюда! — заплакал в трубке детский голос, и Жирик с ужасом понял, что это — его десятилетняя дочка Анжела: единственное существо на свете, которое он любил больше денег.

— Ну, понял, пидор?! — рявкнул голос. — Привезешь деньги сегодня в восемь вечера к автосервису, тогда получишь ее в целости и сохранности. И не вздумай стукнуть мусорам, доченьку больше не увидишь!

В трубке послышались короткие гудки.

И вот сейчас Жирик в отчаянии метался по квартире. Конечно, деньги он отдаст, хоть это почти все его сбережения! Боже ты мой, как тяжело с ними расставаться! Но Анжела, доченька! Пожертвовать ею, даже ради денег, он не мог! В этот момент кто-то похлопал Жирика по плечу. Обернувшись, он увидел Станислава. Как парень попал в квартиру? Или дверь была открыта? Странно, Жирик всегда тщательно запирал все пять замков, накидывал цепочку, задвигал засов. Впрочем, сейчас он был в таком состоянии, что даже столь невероятное обстоятельство, как незапертая дверь, не очень поразило его.

— Рассказывай! — повелительно сказал Станислав. (Он, впрочем, все уже прочитал в мыслях работодателя, но Жирику не обязательно знать правду.)

Бизнесмен заглянул в изумрудные глаза своего телохранителя. Было в них что-то странное, завораживающее, и Жирик, захлебываясь слезами, выложил все как на духу.

— Ладно, — подумав некоторое время, изрек Стас, — я помогу тебе, хотя ты, жадюга, этого и не заслуживаешь! Девочка будет здесь через час, а эти ребята тебя больше не тронут! Подожди, — прервал он восторженные славословия бизнесмена. — С тебя десять тысяч долларов! Не вешай мне лапшу на уши! В железной коробке под ванной у тебя в пять раз больше! Кстати, не забудь зарплату за два месяца! В ванную, шагом марш!

Совершенно подавленный, Жирик послушно проследовал в указанном направлении.

— За «крышу» теперь будешь платить мне! — добавил Станислав, выходя из квартиры. — Тысячу баксов в месяц, не разоришься!

Виктор Кротов, по кличке Крот, известный авторитет в уголовном мире и глава крупной банды рэкетиров, державшей под контролем тот район, где разворачивал коммерческую деятельность уже известный нам Жираир Арнольдович, находился у себя на даче, в ближнем Подмосковье. Он благодушествовал, развалясь в кресле и потягивая мартини из длинного, узкого бокала. Витя был доволен собой. Дела шли хорошо. И разборка с коптевской бригадой закончилась благополучно, без стрельбы, и с деньгами все в порядке, рекой текут, и начальник местного отделения милиции куплен на корню, с потрохами.

Крот считал, что к своим пятидесяти годам он добился всего, чего может желать человек, и подумать только, ведь начинал когда-то простым вокзальным воришкой!

Как красиво он прищучил этого жадного армяшку! Витя рассмеялся. Ишь ты, по ушам решил проехать, барыга хренов, тоже мне, лоха нашел.

Выслушав доклад своих подчиненных, Крот сперва насторожился. Что еще за Вася Крылов? Вроде нет в Люберцах такого. Или, может, кто-нибудь из новых? Сейчас стали появляться молодые беспредельщики, которые чихать хотели на все блатные авторитеты, даже на «воров в законе».

«Витя Крот? Да в гробу мы его видели. Получи гранату в окно!» И разборки у них не такие, как положено. Могут вообще на «стрелку» не приехать. Выстрелят из-за угла, и дело в шляпе.

Поэтому Витя не стал торопиться, тщательно навел справки. Среди молодых беспредельщиков Васи Крылова тоже не оказалось. Личность, как выяснилось, вообще мифическая! На понт решил взять, черномазый, ну, падло, ты у меня попляшешь!

А ведь Витя хотел по-хорошему, ну всего полторы-две тысячи долларов в месяц, и пусть живет себе спокойно, барыга. От такой дани Мкртчан не разорился бы. Прежде чем наезжать, Крот тщательно изучил его доходы. Был для этого в банде специальный человек с высшим экономическим образованием и калькулятором за пазухой.

Но теперь, теперь-то уж он выдоит армяшку до конца. Без штанов по миру пустит! Допив бокал, Витя плеснул себе еще. В элегантно обставленной комнате было прохладно, несмотря на духоту, стоявшую на улице. Полезная все-таки штука, кондиционер! С наслаждением потянувшись, Крот закурил сигарету.

Да, неплохо ему живется. Единственное обстоятельство отравляло жизнь преуспевающего мафиози, а именно, ухудшавшаяся потенция, точнее, почти наступившая импотенция. Это сейчас, когда денег море и самые красивые бабы к его услугам! Вот вчера, например, валютная красавица Эльвира старалась всю ночь, уж и так и сяк, чего только не вытворяла! А у него не встал!

Это воспоминание резко испортило настроение. Он нервно заходил по комнате, выглянул в окно, где за деревянным столом, под сенью старого дерева с густой, раскидистой кроной резались в карты два бугая-телохранителя. Здоровые ребята, один боксер, другой самбист, мастера спорта! У этих-то быков наверняка с траханьем все в порядке. Сейчас Витя почти ненавидел их. Он яростно пнул ногой кресло. Оно жалобно хрустнуло. Вконец разбушевавшийся Крот схватил со стола дорогой японский стереомагнитофон и с размаху грохнул об пол. Затем с наслаждением растоптал обломки. Это помогло несколько успокоиться.

Из соседней комнаты послышался детский плач. А, армяшкина дочь! С внезапно пробудившимся интересом Крот отворил дверь и заглянул. Девочка, прикованная наручниками к железной кровати, горько плакала. Пристегнута она была только за левую руку, а правой размазывала по лицу слезы.

— Дяденька, отпустите, я домой хочу, к папе! — проскулила Анжела, глядя на Крота, но он не ответил, почувствовав, как учащается дыхание и странное возбуждение охватывает все его существо. Хорошенькая армяшечка, глазищи черные, бездонные, на пол-лица, губки яркие, пухлые и совсем еще ребенок!

Крот почувствовал шевеление в штанах и сделал шаг вперед. Да, точно шевелится, значит, он не импотент, просто ему — ха-ха — свежачок нужен!

Увидев, как изменилось лицо дяденьки, Анжела испугалась и, рыдая еще громче, попыталась забиться в глубь кровати. При этом легкое, летнее платьице задралось, обнажив тонкие ножки и белые трусики.

И вот тут Крот полностью потерял над собой контроль. Рыча, как дикий зверь, он кинулся на ребенка, ударил по лицу, сорвал одежду. Резко, злобно вгоняя в девочку свой разбухший, окаменевший член, он чувствовал, как рвется ее плоть, ощущал внутри что-то теплое, липкое, вероятно, кровь. Дикие вопли девочки наполняли его дьявольским восторгом.

Закончив, Крот вздохнул с облегчением и застегнул штаны. Анжела, мертвенно-бледная, лежала без сознания, свесив голову на пол. По ногам ее обильно струилась кровь.

«Хе-хе, неплохо! — удовлетворенно подумал Крот, возвращаясь к себе в комнату и наливая в бокал новую дозу. — Совсем неплохо!»

Девчонку армяшке он, пожалуй, не отдаст, еще позабавится. Правда, долго она не протянет, может подохнуть, ну да хрен с ней, мы себе еще малолеточек подыщем! Целый гарем! У мамаш-алкоголичек скупим.

— Нет, Крот, не скупишь! — послышался с порога негромкий, насмешливый голос, и пораженный Витя увидел перед собой высокого, крепкого блондина с ярко-зелеными, изумрудными глазами. «Как он сюда прошел? Где Гена с Сашкой?»

— Вон они, во дворе лежат! — все так же насмешливо ответил на его суматошную мысль незнакомец. — Выгляни в окошко!

Повинуясь какой-то непонятной силе, Крот выглянул. Бугаи-телохранители, как тряпичные куклы, валялись посреди двора, не подавая признаков жизни.

— Часок полежат, потом придут в себя, — сказал блондин, — их пока убивать не за что! А вот с тобой, гондон, у меня будет разговор особый, улыбка незнакомца вдруг превратилась в хищный оскал.

«Коптевские! Обманули гады, а ведь вроде договорились!»

— Пусть будут коптевские, если ты так хочешь, — тихо сказал незваный гость. — Что, жалеешь, автомат далеко спрятал, достать не можешь? Да, пожалуйста, доставай, только не забудь снять с предохранителя! — Он демонстративно отвернулся к окну.

«Это сумасшедший, или обкололся наркотой, придурок, ну тем лучше, щас я его!»

Поспешно вытащив из-под дивана «узи», Крот выпустил в широкую спину незнакомца длинную очередь. И начался кошмар. Витя ясно видел, как пули входят в тело, разрывают его, как брызжет кровь, но раны тут же затягивались. Когда патроны кончились, парализованный ужасом Крот мягко обрушился на пол, трясясь от страха.

Блондин обернулся и захохотал, было в его смехе что-то нечеловеческое, демоническое.

— Встать! — отсмеявшись, металлически скомандовал он, и Крот вскочил на ноги, против своей воли вытягиваясь во фрунт. — Армяшка теперь будет платить мне, понял?!

— Да, да, конечно, ваше, ве-ве, — залепетал Витя, чувствуя некоторое облегчение. Вроде его не собираются убивать!

— Здесь мы договорились, позвони своим, предупреди!

Крот послушно выполнил приказ.

— На этом бы все и кончилось, — нехорошо усмехнувшись, продолжил Станислав, — но вот с ребенком ты зря так поступил! — В его глазах разгоралось зеленое пламя. — Вспомни-ка ты, говно, как сам опускал в тюряге тех, кто по сто семнадцатой<Сноска Статья за изнасилование.>! Вспомни Володю Нифонтова!

Против своей воли Крот перенесся мыслями в прошлое. Пятнадцать лет назад, когда он сидел в следственном изоляторе, ожидая суда, в их камеру попал молодой парнишка, обвинявшийся в изнасиловании несовершеннолетней.

— Да это же падла, братва, пидор конченый, — объяснял Крот мужикам в камере. — А если бы он ваших дочек так?! Короче, решено, опускаем!

Володю избили до полусмерти, скрутили и всей камерой, в которой находилось тогда пятнадцать человек, по очереди изнасиловали. Той же ночью он повесился.

— Этой девке было семнадцать лет, а не девять, да и не насиловал он ее вовсе, сама дала, — глухо, как сквозь вату, донесся до Вити голос Станислава. — Володю ее мамаша упекла, сука, кстати, редкостная! Вспомни-ка, козел, как красиво объяснял кентам, кого нужно опускать? Вспомнил? А теперь слушай меня, слушай внимательно, ублюдок! — Изумрудные глаза завораживали, парализовывали. — Сейчас ты напишешь полную повинную и отнесешь ее, но не купленному тобой менту, а в Министерство безопасности капитану Степанову. Он спит и видит, как тебя посадить, давно мечтает о повышении. Когда тебя отвезут в тюрьму, ты найдешь в камере самого зачуханного чмошника и на глазах у всех сделаешь ему минет. И всю жизнь, до самой смерти, а из зоны тебе уже не выйти, будешь ты, Витя, пидором, добровольным и старательным! Тебе будет противно, ты будешь мучиться, но тем не менее каждый день против своей воли будешь усердно сосать и подставлять задницу. Вопросы есть? Выполнять!!!

Вернувшись домой, Станислав выпил кофе и растянулся на диване. Окно было открыто. Влажные порывы ветра (духота кончилась, сменившись быстротечной грозой) нежно ласкали лицо. Что ж, день закончился удачно, Маркела Аввадоновича мы того, хе-хе, вряд ли теперь во сне явится, материальные проблемы тоже решены. Можно спокойно, не гоняясь за деньгами, тренировать ребят, да и Маришку приодеть поприличнее. Женщины любят наряжаться!

Неожиданно Станислав вспомнил Анжелу и ее отца. Как они оба рыдали! Девочка теперь на всю жизнь морально искалечена. Тело-то заживет, но душа! До самой смерти будет мужиков бояться, а то и лесбиянкой заделается. Стас щелкнул пальцами, и на стене перед ним, как на киноэкране, появилось изображение квартиры Жирика. Белая как мел девочка лежала на кровати, личико ее заострилось, из закрытых глаз текли слезы. Отец, держась за сердце, суетился вокруг, пытаясь успокоить, но она никак не реагировала, не шевелилась, словно мертвая.

Станислав почувствовал жалость и одновременно резкую боль внутри. «Тьма не может быть светом», — вспомнились слова Маркела. Что ж, посмотрим! Прокусив насквозь губу, чтобы не завопить от все усиливающейся, нечеловеческой боли, Станислав поспешно стер из памяти армянина и его дочки всю информацию об изнасиловании и одновременно восстановил Анжеле девственную плеву. Уже проваливаясь в пучину боли, он успел заметить, как порозовело личико девочки, как, смеясь, она кинулась на шею радостно улыбающемуся отцу.

Боль бывает черная и красная. Она растет, как цунами, захлестывает с головой, я плаваю в ней, пропитываюсь насквозь, каждая клеточка моего естества вопит, верещит. Смертный не может выдержать такое, но я-то бессмертный! Говорят, что и для нас есть предел!!! Терпи, Стас, терпи! А Маркел-то не является, не бубнит над ухом, куда ему теперь!

Я страдаю от жары и от холода одновременно. Миллиарды раскаленных клещей рвут меня на части, внутренности грызет ледяная крыса, я плаваю в кипятке, и меня колотит озноб. Люди, вы пробовали такое?!

Первая волна прошла, начинается вторая, вроде меньше, а? Или только так кажется? Не меньше, это она пошутила. Но разум мой остается холодным. Терпи, Стас, терпи!!!

ГЛАВА 4

— Садись, — Сатана угрюмо махнул рукой, и Астарот послушно опустился в кресло. Он понимал, что если шеф оторвал его от выполнения столь ответственного задания на другом конце галактики, то для этого имелись веские причины. Суперагенту, демону высшего ранга не поручат абы что! На планете Зум в созвездии Бебесяухиндр, которого с Земли вообще видно не было, обитали высокоцивилизованные амфибии, и Астарот должен был сыграть там роль Антихриста. Астарот, выступая под видом мудреца Тындыухяура, проповедника «самого прогрессивного в мире учения», совершил на Зуме мировую революцию, что, кстати, не удалось на Земле Маркелу и иже с ним, куда этим щенкам! Утвердив свою власть, он принялся усердно строить концлагеря, развивать культ тындыухяуризма и почти изничтожил инакомыслящих, как вдруг экстренный вызов из центра заставил Астарота бросить почти что завершенную работу. Он знал, что после его отбытия амфибии в подводных лагерях взбунтовались, а уцелевшие инакомыслящие возглавили движение сопротивления. Апостолы тындыухяуризма разбегались, как крысы с тонущего корабля, и исход разгоревшейся гражданской войны, без помощи и чуткого руководства Астарота, был более чем ясен. Не видать теперь обещанной награды!!!

— Да хрен с ними, с амфибиями, — сказал вдруг Сатана, — их всего-то двадцать миллионов. А награда будет, не волнуйся!!! Вот, получи! — Он извлек из воздуха колбу, наполненную смесью различных ядов, в которой плавала, кривясь в страшных мучениях, миниатюрная Екатерина Медичи. Смотри, какая рыбка, а?

Екатерина Медичи корчила такие потешные рожи, что Астарот невольно рассмеялся.

— Благодарю тебя, Величайший! — произнес он, опускаясь на колени и почтительно принимая из рук Сатаны дорогой подарок.

— Кроме того, я награждаю тебя орденом Черного Козла!

Астарот насторожился. С чего бы это вдруг такая щедрость?!

— Да, — резко ответил Сатана, — задание действительно будет серьезное и… опасное! Можешь заглянуть в мои мысли, — разрешил он.

Заглянув, Астарот ужаснулся.

— Да это же… ведь он может…

— Может! Потому я и вызвал тебя, моего лучшего агента! А теперь посмотри, что он сделал с Маркелом!

Повинуясь движению пальцев Сатаны, из угла выполз скрюченный, сморщенный карлик. На лице его застыло выражение неописуемого ужаса и отчаяния. Карлик трясся, безумно хихикал, потом вдруг заскулил и обмочился.

— Он заставил Маркела перекреститься, а затем выпить залпом стакан святой воды, и вот результат! Какой демон был! Еще чуть-чуть и в высший ранг бы перешел. А теперь! Ну куда он годен, разве что в барабашки!

— Брысь! — Сатана махнул рукой, и карлик, жалобно подвывая, забился под стол.

— Так вот, ты не торопись, все хорошенько обдумай! Поспешность нужна только при ловле блох, как эти людишки любят выражаться! Бабу хочешь? Можешь трахнуть мою секретаршу! — продолжал умасливать Астарота Сатана. Или даже вот что, пойдем посмотрим мой зверинец!

Такой чести за всю историю Ада удостаивалось лишь несколько демонов! Ах, как не хотелось Астароту браться за это скользкое поручение на Земле, но как тут откажешься? Сатана тем временем прочертил в воздухе огненный знак. Стена кабинета сдвинулась в сторону, открывая лестницу, ведущую в глубокое сырое подземелье. Оба дьявола, не торопясь, спустились вниз. В подземелье приятно пахло гнилью и разложившимися трупами. Под ногами ползали гадюки, прыгали жабы, а также прочие полезные и приятные зверюшки. В глубоких нишах стояли стальные клетки, в которых сидели величайшие злодеи всех времен и народов. Прутья клеток были раскалены до белого свечения.

— Номер первый, правитель Атлантиды. — Сатана вел себя, как заправский экскурсовод. — Ты его вряд ли помнишь, мальчишкой был тогда! Хорошо послужил нам в свое время! Тю-тю, мой хороший! Смотри, как корчится!

Правителя Атлантиды, высокого лысого старика в драной белой тоге, который был прикован раскаленными цепями к стене, рвали на куски железные крысы с ядовитыми зубами. Мучениям его не было конца, потому что второй раз умереть он не мог, и старикашка непрерывно визжал тонким голосом евнуха.

— А вот, хе-хе, порнушечка — это наш знаменитый извращенец Калигула, большой шалун был и затейник. Ну, теперь вечно будет веселиться!

Пять гигантских горилл с раскаленными железными членами по очереди трахали бывшего римского императора во все щели.

Эта сцена в общем-то не была для Астарота новостью, поскольку, когда на Земле сняли фильм «Калигула», Сатана немедленно выпустил документальный ролик «Калигула-2», который пустили в широкий кинопрокат по всей Преисподней. Но в натуре, конечно, смотреть было приятнее.

— Давайте, давайте, больше энтузиазма, — подбодрил Сатана горилл и повлек Астарота за собой. — Идем дальше, там еще интереснее!

— Вот это — Торквемада, великий инквизитор, святоша наш, хе-хе! Воображал, что служит Этому Самому, а сам на меня работал! Сколько народу замучил, душечка! Ну давай, давай — варись в кипяточке!

Затем, когда они вдоволь налюбовались Малютой Скуратовым, Генрихом VIII — Английским, Навуходоносором, Иудой Искариотом, Гиммлером, Аттилой и прочими, Сатана вдруг остановился и, подумав слегка, потащил Астарота куда-то вбок.

— Сейчас я покажу тебе моего любимчика!

Пройдя через потайную дверь, они оказались в обширном помещении, заваленном разложившейся плотью, по которой ползали белесые черви. На постаменте, сделанном из человеческих черепов, возвышался гигантский аквариум. Там, по горло в кипящей крови, стоял Великий вождь и учитель Иосиф Виссарионович Сталин. Он одновременно испытывал все муки, которые причинил в свое время миллионам людей. Поэтому вождь орал так, что оба дьявола замерли в восхищении.

— Как поет-то, как поет, паршивец! — восторженно шептал Сатана. — Ты только послушай!

«Да, — подумал про себя Астарот, — шеф действительно великий ценитель музыки!»

— Ладно, — вдруг сказал Сатана, — хорошего понемножку, а то еще охрипнет!

Он щелкнул пальцами, и в рот товарища Сталина влетел гигантский кусок кала, заткнув его наподобие кляпа. Вождь продолжал корчиться, мучиться, но не издавал ни звука.

Сатана задумался, видимо, испытывал сильную внутреннюю борьбу.

— И-эх! — решившись, он махнул рукой. — Если справишься с заданием, я тебе его… подарю!!!

Последние слова дались Сатане с огромным трудом. Нелегко расставаться с любимой игрушкой!

Астарот окаменел, потеряв на время дар речи. Ну уж теперь-то, ради такого подарка, он был готов на все!

Выйдя из приемной шефа, Астарот неторопливо побрел по центральной улице Преисподней. Он решил отдать сегодняшний вечер отдыху и размышлениям. Внимание его привлекла светящаяся синим пламенем вывеска: «Кафе „У нечистого“. Только у нас! Лучшая пища и захватывающее эротическое шоу!!!»

Зал был наполовину пуст. Причину этого Астарот понял сразу, как только заглянул в меню с ценами. Но сегодня он мог не скупиться и позволить себе все самое лучшее. Карман тяжело оттягивал полученный у Сатаны щедрый аванс — целых двадцать тысяч «адских кредиток».

Астарот заказал фирменные блюда: язык висельника, матку нимфоманки в остром соусе, а также большой графин свежей крови. После этого он подпер голову руками и задумался. Никто не мешал размышлениям демона. Публика здесь собиралась культурная. Черти постарше наслаждались изысканной кухней, а молодежь сгрудилась около игрального автомата. Он представлял собой точную копию средневековой камеры пыток, только с прозрачными стенами. Внутри находились двое грешников — в прошлом палачей. Если опустить в прорезь монетку, они начинали усердно пытать друг друга. Зрелище было занимательное. Демоническая молодежь веселилась вовсю.

«Итак, что же делать, как добраться до этого парня? Являться к нему во сне, провоцировать? Хм, спровоцируешь его, пожалуй. Да и чревато. Вот Маркел-то допровоцировался!» Вспомнив скрюченного карлика, Астарот рассмеялся, страдания ближнего доставляли ему, как, впрочем, и всем другим демонам, чрезвычайное удовольствие. «Да, тут надо придумать что-то эдакое, к такому на кривой козе не подъедешь».

На эстраде началось тем временем обещанное эротическое шоу. Служители при помощи хлыстов выгнали на сцену четырех голых исполнителей, которые были когда-то на Земле сексуальными маньяками-садистами. Завывая дурными голосами, маньяки принялись терзать друг друга. Публика восторженно аплодировала.

«Интересно, конечно, — лениво подумал Астарот, — но по сравнению со зверинцем Сатаны дешевка, ширпотреб!»

— Прадедушка, прадедушка, смотри, как он его! — кричал какой-то молодой чертенок. — Вот здорово-то…

И тут Астарот, мучимый до сих пор бесплодными размышлениями, вдруг сообразил, кто может ему помочь. Ну конечно же, прадедушка, мудрый старый Ариох!

Ариох действительно мог посоветовать что-нибудь стоящее. Он злодействовал на Земле в такие незапамятные времена, о которых людские историки даже не догадывались. Ариох достиг в свое время высших чинов и наград. От бесчисленных кровавых жертв, приносимых ему почитателями, Ариох настолько усилился, что осмелился выступить против самого Сатаны, возглавив политический заговор. Пять тысяч лет продолжалась кровавая междоусобица, и в конце концов Ариох выдохся. Но и Сатана к тому времени настолько ослаб, что рад был замять дело, кончить его миром. Поэтому Ариоха не постигла обычная участь непокорных демонов, настолько ужасная, что даже думать о ней не хотелось. Его с почестями проводили на пенсию. Сам Сатана, правда, с очень кислым видом, произнес на банкете торжественную речь и, трясясь от злобы, вручил Ариоху высшую награду Преисподней — орден Двойного Копыта.

Кроме того, Ариох получил персональную пенсию и вдобавок к ней непыльную, но прибыльную должность директора фабрики туалетной бумаги. Она являлась дефицитом, и взятки текли рекой.

Ариох был единственным родичем Астарота, с которым он еще не успел разругаться, правда, по той простой причине, что видел прадедушку всего один раз, и то издали.

«…Надо ехать к нему!» Приняв решение, Астарот расплатился по счету и, выйдя на улицу, мановением пальца остановил таксиста-рикшу, из грешников, естественно. Грешник, кстати, на Земле тоже был таксистом, причем хапугой, хамом, сволочью и в придачу стукачом. Выслушав адрес, таксист включил счетчик, дрожа от страха. Ехать было далеко, а расплачивались здесь пинками и зуботычинами. Хорошо еще, если не давали чаевых!

Взгромоздившись на сиденье, Астарот отвесил ему мощного тумака в качестве задатка, и таксист понесся вскачь. Было уже поздно, но старый хрыч наверняка еще находился на работе. Да и что ему делать дома? Скандалить с мегерой-прабабушкой? Одно время Ариох пытался найти ей любовника, втайне надеясь, что часть жениной злобы изольется на того, даже дал объявление в газету, обещая сказочное вознаграждение, но характер его жены был хорошо известен всей Преисподней, и никто не поддался на эту уловку, даже заядлые альфонсы.

Наконец показалась фабрика. Это было огромное каменное здание с длинной трубой, из которой валил клубами вонючий черный дым. Соскочив на землю, Астарот щедро, так что кулаки заболели, рассчитался с таксистом и прошел внутрь. В кабинете Ариоха не было, и секретарша, молодая смазливая ведьма, сообщила, что он обходит цеха. При этом она так вильнула пышным задом, что Астарот облизнулся. «Вот еще причина, хе-хе, по которой прадедушка домой не торопится!» — мысленно усмехаясь, подумал он. В цехах было шумно, гремели конвейеры, верещало сырье. Надо сказать, что туалетная бумага в Преисподней испокон веков изготовлялась из душ дьяволопоклонников. Они-то, кретины, воображали, что Сатана их наградит, приблизит к себе! Как же, нужны они ему, черви! Правда, на Земле их никто в этом не разубеждал, напротив, надежда на награду всячески поощрялась и подогревалась, но когда сатанисты, окончив свой земной путь, попадали в вожделенную Преисподнюю, их ожидал «приятный» сюрприз.

Сейчас на Земле расплодилось бесчисленное множество сатанинских сект, сырье поступало в изобилии, и работа на фабрике кипела вовсю.

Астарот обнаружил Ариоха в цехе вторичной переработки. Сюда поступали из сортиров использованные души, кипятились, просушивались, скатывались в рулоны и снова направлялись в торговую сеть. Вой стоял неимоверный.

— Ну-ну, шевелитесь, бездельники, — покрикивал Ариох на чертей-чернорабочих. — Без премиальных оставлю!

Те в настоящий момент запихивали в котел с кипятком душу известного в недавнем прошлом на Земле экстрасенса и профессора черной магии, имя которого Астарот, правда, запамятовал. Душа, перемазанная демоническим калом, вырывалась и пыталась кусаться. Наконец, получив хороший удар энергетической дубинкой, профессор скрылся в глубине котла. На поверхности появились пузыри.

— Привет, правнучек! — обрадовался Ариох, заметив наконец родственника. — Решил навестить старика? А, понятно! — Вперив в Астарота острый, пронизывающий взгляд, Ариох без труда прочитал его мысли. — Все вы, нынешние, такие, вспоминаете о нас, только когда приспичит! Ладно, поговорим, не здесь, а у меня в кабинете! Вот только закончим одно дело. Нужно принять свежую партию сырья.

Пройдя по цехам, они оказались в обширном помещении, вдоль стен которого стояли длинные деревянные скамьи. На них восседали только что прибывшие с Земли сатанисты: радостные, полные надежды. Они были увешаны разнообразными магическими причиндалами. Один юнец держал в руках развернутое знамя, на котором красовались огромные цифры «666». Увидев Ариоха, сатанисты восторженно загалдели.

Ариох щелкнул пальцами. Одна стена отодвинулась, открыв гигантский конвейер.

— Эй, Вельзевул! — позвал он громовым голосом, и на пороге появился здоровенный демон-вышибала, волосатый, покрытый мощными буграми мышц. В свое время Вельзевул занимал высокие посты, но не угодил шефу, был разжалован и попал под трибунал. Спас его Ариох, который, как нам известно, Сатану не очень жаловал. Для этого ему пришлось умаслить судей огромным количеством туалетной бумаги. Вельзевул отделался условным наказанием, и Ариох взял его к себе на фабрику. За это Вельзевул был предан Ариоху безгранично, редчайший случай в Преисподней, где все друг друга ненавидели и норовили подсидеть.

Ариох тем временем заносил новоприбывших в огромную бухгалтерскую книгу.

— Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, — бормотал он вполголоса, старательно царапая гусиным пером. Старик был консервативен и не признавал все эти новомодные авторучки.

— Итого девяносто! — завершил он подсчет. — Что-то негусто сегодня, раздраженно буркнул старый демон. — Ладно, Вельзевул, начинай!

Вышибала схватил за шиворот юнца с флагом и мощным пинком под зад отправил на конвейер. Остальные, сообразив наконец, что их надежды на награду рухнули, испуганно завыли.

— Продолжай без меня, Вельзевул, — сказал Ариох и обернулся к Астароту. — Пойдем!

В кабинете Ариох указал правнуку на низкое деревянное кресло, предложил выпить.

— Да, — задумчиво произнес он, подперев голову руками. — Дело очень сложное, подкузьмил тебя Сатана-паршивец!

Старик погрузился в воспоминания и долго молчал, Астарот уже начал терять терпение, когда предок вновь заговорил:

— Пятьдесят тысяч лет назад жил на Земле некий Амартон, правил он королевством Вилатарским. Ну что выпучился? Надо историю изучать! Это было хорошее время, почти повсеместно царила тьма, особенно в Вилатарском королевстве. Поклонялись там великому божеству Ариоху, — здесь старик самодовольно усмехнулся. — Так вот, решил этот самый Амартон искоренить мой культ и научить людей поклоняться Свету. Подданные, естественно, воспротивились, особенно мои жрецы. Они все погрязли в пороках, вот почему я там господствовал! Амартона травили ядом, подсылали убийц, но без толку. Он с успехом разоблачал все заговоры и продолжал проводить прежнюю политику. Я сам подбирался к нему и так и сяк, но ничего не выходило — уж больно сильная это была личность. Попробовал я, кстати, те же способы, что Маркел, в частности, маньяком пытался сделать Амартона. Не вышло. Слава Тьме, что не было у него такой силы, как у твоего парня, а то быть бы мне тоже в барабашках! В конце концов я натравил на него правителей соседних государств. Он держался до конца, но подданные восстали. Амартон, с горсткой приверженцев, укрылся в горном замке, где продолжал отчаянно сопротивляться. По правде сказать, я им восхищался, хотя до сих пор ненавижу! Защитники замка умирали от ран, от голода, но не сдавались. Тогда я явился к ним лично. Я предложил Амартону и его друзьям несметные богатства, господство над миром и прочее, прочее, но он лишь плюнул мне в лицо. Пришлось ретироваться. В конце концов все они погибли, и Этот Самый забрал их к себе. Амартон сейчас в приближенных у Этого Самого, да ты знаешь его, только у него теперь другое имя!

Ариох надолго замолчал.

— Так вот что я хотел тебе сказать. Сильного духом, даже простого смертного, нам не одолеть! Правда, таких, к счастью, единицы! Поэтому, правнучек, и не пытайся ты охмурить того парня, он сам тебе рога обломает!

— Ладно, не ной! — утешил Ариох приунывшего потомка. — Выход все-таки есть, хотя рискованный!

Дело в том, что Станислав сын демона. Ох дурак Маркел, ох дурак, надо было действовать осторожно, раздувать его гордыню потихоньку, глядишь, и склонился бы парень на нашу сторону. А этот идиот решил сразу взять быка за рога, во сны стал влезать, на девчонку натравливать, да и вообще все торопливо как-то делал, поспешно. Вот и поплатился за глупость. Пусть теперь барабашкой работает, там ему самое место!

Теперь к Станиславу в душу лезть бесполезно. Он уже миновал первый рубеж, сделал для себя выбор, не в нашу, кстати, пользу!

К тому же, раздавив Маркела и перешагнув через себя, он набрал такую силу, что даже мне теперь с ним не справиться! Потому-то Сатана и умасливает тебя, любимую свою игрушку обещает! Боится, ублюдок!

Да не ной ты, щенок, я не все сказал! Несмотря ни на что, Станислав демон! Первый из нас за историю мироздания, кто взбунтовался против зла, но демон! И сила у него демоническая! Склонив свой выбор в сторону Этого Самого, он под воздействием жалости иногда творит с помощью своей силы добро. А это противоречит законам метафизики. Поэтому, совершив акт милосердия, он испытывает страшную боль, которая с каждым разом усиливается, пока не достигнет предела, перешагнуть который не могут даже бессмертные.

Астарот наконец начал понимать, куда клонит старик.

— Ты считаешь, прадедушка, что нужно провоцировать его на добрые дела, чтобы он побыстрее до этого предела добрался?! Ты просто гений!!! Астарот в полном восторге захлопал себя по ляжкам. — На этом пределе он и сломается, покатится обратно к нам!!!

— Должен сломаться, должен, — глухо ответил Ариох, — но если он выдержит — последствия будут ужасны! Впрочем, другого-то выхода у тебя нет! Ладно, потомок, не грусти, шансы все же в твою пользу. Давай-ка еще выпьем, на дорожку.

ГЛАВА 5

Следуя мудрому совету прадедушки, Астарот не стал вплотную подбираться к Станиславу, а решил действовать издалека. Кроме того, он тщательно подготовился. Помог здесь опять-таки Ариох. Старик обладал могучей силой, недаром в свое время почти вничью закончил борьбу с самим Сатаной. Астарот знал по слухам, что у прадедушки в запасе имеется немало старинных фокусов, ныне почти забытых молодыми демонами. Три дня он валялся в ногах у старика, упрашивая помочь, но тот оставался глух к мольбам потомка.

— Я уже дал тебе мудрый совет, щенок, так что проваливай! — неизменно отвечал Ариох. И вдруг, в порыве отчаяния, Астарот сообразил, чем купить предка. Он поклялся страшной клятвой, нарушить которую не могли даже демоны, известные лжецы, что найдет любовника мегере-прабабушке, а если не найдет, то станет им сам!

Против такого искушения Ариох устоять не смог и отправился в кладовую, где хранились его сокровища. Он долго рылся там и наконец, кряхтя и охая (тяжело все-таки расставаться с такой ценной вещью!), вручил правнуку магический медальон, украшенный непонятными иероглифами. Посреди него сияла черным пламенем пятиконечная звезда.

— Это амулет Ваала, моего старинного друга, который я у него украл. Ваал за ним, хе-хе, прийти не сможет, поскольку он… впрочем, тебе лучше не знать, что с ним случилось. Нынешняя молодежь такая слабонервная! Когда ты нажмешь на звезду посредине, вокруг тебя образуется мощное поле энергетической защиты, и ни один демон не сможет обнаружить твоего присутствия, даже если ты будешь стоять рядом с ним. По крайней мере до сих пор это никому не удавалось, в том числе и Сатане. А теперь проваливай, сопляк, пока я не передумал!

Схватив медальон, Астарот поспешно ретировался. Еще вправду передумает, старый хрыч!..

Выбравшись из своего измерения на Землю, Астарот немедленно включил защитное поле и огляделся. Нужно начать с людей, которые наиболее дороги бунтовщику. Уж здесь-то он не сдержится, начнет проявлять милосердие, приближаясь к роковому пределу!

Андрей сладко потянулся и открыл глаза. Было семь часов утра. За окном щебетали птицы, шуршала по асфальту метла дворника, тети Маши. Подойдя к окну, Андрей распахнул его, с наслаждением вдыхая утреннюю прохладу. Сегодня понедельник, и тренировка начнется в одиннадцать. По понедельникам Стас персонально занимался с ним, готовя к сдаче экзамена на черный пояс. Красные огоньки в глазах друга и учителя больше не загорались, и он казался теперь вполне нормальным, почти нормальным. Андрей чувствовал, что в Станиславе произошла какая-то перемена, но… Он затруднялся объяснить себе, что это за «но», однако, общаясь со Стасом, больше не испытывал дискомфорта. Андрей уже собирался отправиться в ванную, как вдруг нежные пальчики закрыли ему глаза, а за спиной послышался серебристый смех. Улыбнувшись, он повернулся и схватил в объятия теплое трепещущее тело. «Лена, Леночка, какая ты у меня красивая». Жена смеялась, запрокинув голову и призывно заглядывая ему в глаза. Она была стройной, прекрасно сложенной шатенкой, с темно-карими глазами. Лена, тихонько мурлыча, прижалась к Андрею обнаженной грудью. Почувствовав, как твердеют ее соски, он подхватил жену на руки и понес к кровати.

Они жили вместе уже четыре года, но Андрей до сих пор чувствовал себя как новобрачный. Не говоря уже о прекрасных внешних данных, Лена обладала мягким, покладистым характером, и даже когда Андрей, человек по натуре нервный, вспыльчивый, начинал ерепениться, легко тушила семейные ссоры двумя-тремя успокаивающими словами и теплой улыбкой. В постели у них тоже все было прекрасно. А хозяйка она была ну просто великолепная. В результате Андрей, в прошлом изрядный бабник, был теперь самым что ни на есть верным мужем. Данное обстоятельство изрядно забавляло тех его друзей, кто знал Андрея до женитьбы.

Сейчас Лена была на втором месяце беременности, и Андрей с нетерпением ожидал появления ребенка. Ему было все равно, кто родится: мальчик, девочка, лишь бы был похож на его ненаглядную Леночку.

Оргазма они достигли одновременно. Затем некоторое время лежали, обнявшись и тяжело дыша, опустошенные, счастливые. Вдруг Лена взглянула на часы и, охнув, побежала под душ. Было уже без пятнадцати восемь, и она могла опоздать в офис. Лена работала в известной коммерческой фирме секретаршей и переводчиком одновременно. Она прекрасно владела английским, поскольку в свое время прожила несколько лет в Америке. Отец, ныне покойный, работал там в советском консульстве. Фирма, где трудилась Лена, занималась торговлей цветными металлами, имела обширные связи за границей, и переводчикам хватало забот. Глава же фирмы, Николай Николаевич Севрюгин, в прошлом крупный партийный работник, знал по-английски только одно слово, имевшее аналог в русском языке и касающееся полового акта.

Выпив чашку чая, Лена упорхнула, чмокнув мужа в щеку. Андрей принялся за утреннюю разминку, не переставая при этом думать о жене.

За ним внимательно наблюдал невидимый Астарот. В уме демона быстро складывался хитрый и коварный план. Астарот недаром считался у Сатаны лучшим агентом!

Николай Николаевич Севрюгин был сегодня не в духе. Вчера он здорово наклюкался у своего приятеля Михеева, в прошлом инструктора райкома партии, а ныне хозяина известного в Москве казино. Михеев поставил дело на широкую ногу, в казино, помимо прочего, имелся прекрасный ресторан и стриптиз-шоу. Кроме того, за особую доплату стриптиз-девочки могли оказывать услуги иного рода, более пикантные.

Севрюгин с жалостью вспомнил про сто долларов, которые в порыве пьяной щедрости отдал вчера одной из этих шлюх. Эх, дурак, дурак! Нужно было договориться с Михеевым, и она бы так дала! Сам-то Михеев пользует их бесплатно, ну как они шефу откажут?

День сегодня предстоял напряженный, три деловые встречи, и вопрос с банковским кредитом нужно наконец уладить. Придется давать на лапу хапуге Рыбкину, ведь законным путем такой кредит банк не даст, потребует обеспечения. Этого делать не следует, мало ли чего? Черт побери! Как же башка трещит! Какого хрена он после водки пил коньяк, а затем шампанское! На шампанское эта шлюха подбила. Целых сто баксов отдал стерве, ну надо же!

Немного подумав, Севрюгин направился к сейфу, извлек оттуда бутылку коньяка, налил себе полный стакан и залпом жахнул. Огненный комок провалился в желудок, растекся по жилам, и Николай Николаевич почувствовал себя значительно лучше. Головной боли как не бывало, но на старые дрожжи слегка развезло. Это абсолютно ни к чему, сегодня нужно быть в форме. Засунув в рот целую пачку мятной жевательной резинки, чтобы отбить запах спиртного, Севрюгин вызвал по селектору секретаршу и велел сварить кофе покрепче. Мысли опять вернулись к злополучным ста долларам. Ну почему ему приходится платить за то, что другие получают даром? Вот Рыбкин, например, почти всех своих молодых сотрудниц перетрахал, бесплатно, разумеется. Боятся потерять работу и послушно раздвигают ножки. А ведь Рыбкин на десять лет старше его (Севрюгину было сорок девять), толстый, дряблый, изо рта несет, как из помойки, а какие девочки у него, персики!

На пороге появилась секретарша Лена, неся поднос с кофе. Короткая юбка, длинные, стройные ноги, упругая грудь, обтянутая полупрозрачной легкой блузкой. Интересно, ценит ли она свою работу? Конечно, ценит! Да и где ей будут столько платить? Сейчас найти хорошее место нелегко. Севрюгин почувствовал, как охватывает его возбуждение. Вот с нее и начнем!

— Эй, подожди, — окликнул он хриплым голосом секретаршу, когда та, поставив на стол кофе, уже направлялась к выходу. — Пойди сюда, поговорим!

Стоявший за его спиной невидимый Астарот удовлетворенно потирал руки.

— Что ж, совсем неплохо, — похвалил Андрея Станислав и прислонился к дереву, вытирая пот со лба. Сегодня они тренировались на природе, в лесопарке. — Вот только иногда забываешь о защите!

Андрей со стыдом вспомнил, как в спарринге Стас провел ему целых шесть смертельных ударов. Не по-настоящему, конечно, лишь обозначил. Об ударах не смертельных, спортивных, о которых красноречиво свидетельствовали гудящая голова и ноющие ребра, даже говорить не стоило. В поединке со Станиславом он чувствовал себя живой «макавари», которую к тому же жалеют, боясь попортить!

— Не унывай, старик, — улыбнулся Стас, — на черный пояс ты вполне тянешь, — и, словно прочитав мысли сконфуженного друга, добавил: — Просто я за последнее время, ну как тебе сказать, кой-чему подучился. Нет, не спрашивай где, все равно не скажу. Ты сейчас в гораздо лучшей форме, чем я полгода назад (именно тогда Стас вышел в финал первенства страны, и, если бы не сломанная рука, вполне бы мог занять по крайней мере третье место).

— Ладно, брось плести, — отмахнулся Андрей, — что ты меня, как ребенка, успокаиваешь!

— Нет, — твердо ответил Стас, — не успокаиваю, сейчас мои удары сам Ояма не заблокирует! Не веришь? Смотри!

Он отошел немного поодаль, где деревья росли гуще, и тут… Это даже нельзя было назвать вихрем ударов, их вообще не было видно. Из-за быстроты движений тело Станислава казалось каким-то расплывчатым пятном. Все продолжалось от силы три секунды. Когда Стас закончил, Андрей увидел, что несколько деревьев, словно подрубленные топором, падают на землю.

— Но где ты так…

— Не спрашивай, — отрезал Стас, — я не могу сказать!

— Покажи еще что-нибудь! — умоляюще попросил Андрей. — Ну, пожалуйста, браток!

— Ладно! Самое главное в ударе — концентрация энергии, можно вообще бить только энергетическим зарядом! — Глаза Станислава задумчиво смотрели куда-то вдаль, казалось, он разговаривает с самим собой. — Физическую материю при определенных навыках можно разрушить, не прикасаясь к ней!

Стас направился к лежащей невдалеке здоровенной бетонной плите, которая осталась от строителей-халтурщиков, начавших и тут же забросивших дорогу к пруду, популярному месту отдыха местных жителей.

— Подойди поближе, — пригласил он Андрея, опускаясь на колено и занося руку над плитой. — Гляди внимательнее!

Рука начала плавное движение вниз и вдруг резко остановилась, не дойдя до цели сантиметров пятнадцать. Плита раскололась.

— Здорово!!! — восхитился Андрей. — Научишь меня так, а?!

— Может быть, — неопределенно ответил Стас, пронизывая друга острым взглядом. — Если ты… Короче, там видно будет! Ладно, — Станислав обнял Андрея за плечи, — на сегодня хватит. Пошли купаться.

На пруду, поскольку день был рабочий, народу оказалось мало. Очкастый парень с девушкой да компания подвыпивших парней, жаривших шашлыки прямо под щитом с надписью: «Разводить костры воспрещается!»

Вдоволь наплававшись в прохладной, мутной из-за глинистого дна воде, друзья разлеглись на травке, подставив спины горячим лучам солнца. Компания с шашлыками тем временем веселилась вовсю. Водка лилась рекой, и парни производили все больше шума.

— Эх, бабу бы сейчас, — мечтательно проревел один из них, мохнатый, как снежный человек, весь покрытый наколками.

— Бабы — сюда!!! — юродски заблажил другой, маленький, с мышиной мордочкой.

— Ты смотри, одна уже пришла! — с деланным изумлением пробасил мохнатый. — Эй, очки, тащи нам свою телку!

— Нина, пойдем домой! — пытаясь казаться спокойным, тихо сказал очкарик девушке и принялся натягивать одежду. Руки у него дрожали.

— Ты что, не слышал? — возмутился мохнатый.

— У него уши заложило! — подленько, как шакал Табакки, провизжал из-за его спины «мышиная мордочка».

Третий парень, все время молчавший, вдруг подошел к девушке, схватил за руку и поволок за собой.

— Не смейте! Что вы делаете! — закричал очкарик срывающимся от волнения голосом, но мохнатый схватил его пятерней за лицо и мощным толчком отправил на землю.

— Ну вы, прекратите! — Возмущенный Андрей вскочил на ноги.

— Давай, давай, — подбодрил его Станислав, продолжавший лежать в прежней позе. — Практика — великая вещь!!!

— Это еще что за охеревший селезень?! — искренне поразился мохнатый, который был выше Андрея на голову и шире раза в полтора. — Куда лезешь-то, фуфло!

«Мышиная мордочка» радостно захихикал, предвкушая потеху. Мохнатый двинулся на Андрея, замахиваясь, но тот, легко поднырнув под удар, врезал ему прямым слева по печени. Парень тяжело рухнул на землю, корчась от боли. Молчаливый, оставив девушку, схватил нож и с поразительной для его туши быстротой нанес удар, но тут же взвыл от боли. Нож выпал, а сломанная рука безвольно повисла. Легкий удар ребром ладони в основание черепа, и он мешком свалился рядом с мохнатым. Андрей оглянулся в поисках «мышиной мордочки», но тот, как видно, самый сообразительный, уже успел «сделать ноги».

— Молодец! — одобрительно произнес Станислав, лениво переворачиваясь на бок. — Я же говорил, что ты в прекрасной форме. Считай, черный пояс у тебя в кармане! А ты, — бросил он очкарику, — в подобных случаях не вступай в дискуссию с подонками, а хватай, что под руку подвернется, и бей по башке!..

Когда Андрей вернулся домой, его прекрасное настроение тут же улетучилось. Из комнаты слышались глухие рыдания. Вбежав туда, он увидел Лену, которая лежала на тахте лицом вниз, закрыв голову руками. Перевернув ее на спину, он с ужасом заметил под глазом своей любимой жены огромный синяк.

— Рассказывай!!! — глухо приказал Андрей.

В кабинете Севрюгина с Леной произошло следующее. Когда он подозвал ее к себе и предложил побеседовать, Лена не удивилась. Мало ли что там нужно сделать по работе.

Николай Николаевич, однако, не спешил начинать разговор, окидывая свою секретаршу таким откровенно похотливым взглядом, что она невольно покраснела.

— Ну-ну, Леночка, не смущайся! — вкрадчиво промурлыкал он. — Ты должна любить своего начальника!

— О чем это вы, Николай Николаевич?

— А вот о чем! Хе-хе, давай выпьем!

— Спасибо, я не буду! — твердо ответила Лена, но Севрюгин достал из сейфа бутылку, стаканы и плеснул в каждый приличную порцию.

— Давай на брудершафт!

— Нет!

— Ну как хочешь, я сам, — Севрюгин слил два стакана в один и залпом выпил.

— Уф, — тяжело выдохнул он, — хорошо! — И вдруг положил руку Лене на плечо. Рука была тяжелая, потная.

— Не надо, пожалуйста! — Лена осторожно отодвинулась.

— Что значит не надо! — рявкнул Севрюгин. — Я здесь начальник! Или ты хочешь, чтоб тебя уволили?

— Извините, но я пойду! — твердо сказала Лена, поднялась и направилась к выходу.

— Ну нет!!! — Проворно выскочив из-за стола, Севрюгин облапал ее потными руками и, жадно щупая грудь, попытался повалить на ковер. С отчаянным усилием Лена вырвалась и увидела перед собой красную потную рожу с дико вытаращенными глазами и слюняво обвисшими губами.

— Ах ты, сучка! — завопил он, ударив Лену кулаком в лицо. Захлебываясь слезами, она выскочила из кабинета.

— Ты уволена, — прогремел вслед голос шефа.

— Та-ак!!! — С помутившимися от ярости глазами Андрей выбежал из квартиры и, не слушая плачущую жену, которая пыталась его остановить, побежал вниз по лестнице.

Астарот довольно захихикал. Пока все шло по плану.

Николай Николаевич Севрюгин сегодня решил закончить рабочий день пораньше. Черт с ним, с банком, завтра разберемся, а то эта дрянь все настроение испортила. Ишь ты, недотрога выискалась! Ничего, еще приползет на коленях, будет умолять принять обратно. Что ж, возьмем, но не задаром, конечно, хе-хе! Представив, как он разложит Лену прямо здесь, на ковре, Николай Николаевич сладко зажмурился.

— Семен, поехали домой, — позвал он шофера-телохранителя, и в кабинет ввалился здоровенный бугай под два метра ростом, с мускулатурой Шварценеггера.

«Хорош! — с удовольствием оглядел его Севрюгин, — с таким как за каменной стеной!»

Надо сказать, что Николай Николаевич панически боялся физического насилия, боялся всегда, с самого детства. Он с ужасом вспоминал школьные годы, когда ему здорово перепадало от одноклассников за жадность и склонность к стукачеству. Мысль о побоях приводила его в содрогание. В студенческие годы он старался не ходить вечером по улице, не провожать девушек. Один раз, правда, решился, но трусливо бежал, когда к ней пристал пьяный и, откровенно говоря, довольно плюгавый мужичонка. После этого Севрюгина дружно запрезирали все сокурсницы.

Лишь добившись «степеней известных» и начав разъезжать в персональной машине, Николай Николаевич малость подуспокоился. Но вот сейчас с Семеном под рукой — он чувствовал себя великолепно, в полной безопасности.

Семен был невероятно глуп и ради денег готов на все. Поэтому он безропотно позволял Севрюгину обращаться с собой как с «шестеркой», что доставляло последнему особое удовольствие. Приятно помыкать такой громадиной! Убрав со стола деловые бумаги, заперев кабинет и вручив Семену свой «дипломат», Николай Николаевич важно прошествовал вниз по лестнице.

Горилла-телохранитель тяжело топал следом. Внизу, в вестибюле, стоял какой-то парень в спортивном костюме и кроссовках, среднего роста, худощавый.

— Ты Севрюгин?! — полувопросительно, полуутвердительно произнес он.

— Ты мне не тыкай, щенок! — барственно ответил Николай Николаевич. Ну, что стал на дороге?

— Я муж Елены Смирновой, — глухо сказал парень, сжимая кулаки. — Той самой, которую ты, сволочь… — Андрей замолчал. Внутри его клокотала дикая ненависть, и он с трудом сдерживался, чтобы не свернуть шею этому подонку с наглой откормленной ряхой.

«Вот сучка, мужу нажаловалась, дрянь такая! — подумал Севрюгин, испугавшись было по привычке, но тут же сообразил, что рядом громила-телохранитель. — Ну сейчас мы ему покажем!»

— Семен, разберись, — процедил он сквозь зубы.

Бугай, поставив на ступеньки «дипломат», шагнул вперед, растопырив руки и радостно ухмыляясь. Он предвкушал, как сотрет в порошок на глазах у шефа этого мозгляка. Может, премия за это будет, а?! Удара Семен не увидел, но острая боль пронзила внутренности, и его огромная туша безвольно, как тряпичная кукла, шлепнулась на каменный пол. Онемев от ужаса, Николай Николаевич попятился назад, разевая рот, как вытащенная из воды рыба. Хлесткий удар разбил ему лицо и вклеил в стенку.

— Простите, простите, пожалуйста! — заплетающимся от страха языком лепетал Севрюгин, ползая в ногах у парня. — Я больше не бу-уду!

По его лицу, смешиваясь с кровью, текли слезы и сопли.

— Тьфу, мразь! — с отвращением сплюнул Андрей и, резко повернувшись, вышел на улицу.

— Посажу, посажу, гада! — с ненавистью пробормотал бизнесмен, поднимаясь на ноги.

ГЛАВА 6

Начальник Н-ского отделения милиции майор Петухов Юрий Семенович в мрачной задумчивости сидел у себя в кабинете. Жизнь, еще недавно улыбавшаяся ему на все лады, казалась сейчас мерзкой, бессмысленной. Меланхолия майора объяснялась просто. Скажите на милость, кому понравится лишиться главного источника дохода? Витя Крот, являвшийся последнее время для Юрия Семеновича поистине золотой жилой, вдруг рехнулся и отправился с повинной в Комитет (так по старой памяти майор называл Министерство безопасности). Бригада Крота тут же распалась, поскольку рехнулся он действительно в полном смысле слова. Едва зайдя в камеру в «Матросской тишине», Крот, крупный авторитет в преступном мире, ринулся к опущенному чушку, сидящему возле параши, и на глазах у всех сделал ему минет. Затем уселся на парашу сам и громогласно завопил:

— Я пидор, ребята, добровольный и старательный! Трахните меня, трахните!!!

По известным каналам эта невероятная новость тем же вечером разнеслась по всей преступной Москве. Приближенные Крота, которые могли принять на себя руководство бригадой, а следовательно, по-прежнему кормить Юрия Семеновича, в великом конфузе подались прочь из города. Вслед им неслись ехидные смешки конкурентов из других группировок.

— Под пидором ходили, ха-ха-ха, а сами-то вы случайно не того?!

Рядовые «шестерки», с которых, как говорится, взятки гладки, разбрелись кто куда.

В силу причин вышеизложенных настроение у Юрия Семеновича было отвратительное, и он терзался бесплодными размышлениями: «Как жить дальше, где снискать хлеб насущный?»

Свою милицейскую зарплату он, разумеется, всерьез не воспринимал.

Неожиданно дверь распахнулась, и в кабинет ввалился Николай Николаевич Севрюгин собственной персоной. Непрерывно трогая распухший нос, он твердил как попугай: «Сажать, сажать гада!» Майор Петухов, обладавший сверхъестественным чутьем, замер в сладостном предвкушении крупной взятки.

Он знал Севрюгина давно, еще когда тот был райкомовским деятелем, поэтому не опасался провокации со стороны соответствующих органов, занимающихся борьбой с коррупцией среди милицейских чинов.

— Присаживайтесь, Николай Николаевич, присаживайтесь, — замурлыкал майор, вставая из-за стола и заботливо предлагая Севрюгину стул.

— Сажать, сажать! — продолжал как заведенный бормотать бизнесмен и вдруг всхлипнул: — Но только надолго!!!

— Ну, ну, успокойтесь, дорогой, расскажите все по порядку!

— Н-да, — протянул Петухов, выслушав сбивчивый рассказ Севрюгина и моментально уяснив суть дела. — Надолго-то оно не получится, обыкновенное мелкое хулиганство, получит условно. К тому же, уважаемый Николай Николаевич, он тоже может на вас в суд подать за попытку изнасилования и избиение его жены. Так что скорее он вас упечет!

— Но что же делать? — залепетал перепуганный бизнесмен. — Что же делать, Юрий Семенович, ведь мы друг друга не первый год знаем!

— Безвыходных положений не бывает, — многозначительно прищурился майор, — особенно для людей уважаемых, обеспеченных! — Последнее слово он произнес с ударением.

Тут наконец Севрюгин сообразил, откуда ветер дует, и безропотно извлек из кармана пачку денег.

— Это задаток, — пояснил он. — Потом получите в два раза больше.

Майор Петухов рассеянно, как бы между прочим, сунул пачку в карман и придвинул к себе чистый лист бумаги.

— Значит, говорите, он вымогал у вас крупную сумму денег, сопровождая это жестокими побоями, — тут майор вооружился авторучкой. — Так и запишем! А свидетель, Семен Климов, надеюсь подтвердит факт вымогательства? Отлично, отлично!!!

Через два часа Андрей услышал звонок в дверь. Лена только-только успокоилась и, перестав наконец плакать, задремала, поэтому незваные гости были совсем некстати, но звонок продолжал надрываться, властно, требовательно. Чертыхнувшись, Андрей наконец открыл, и в квартиру вломились четверо милиционеров, вооруженных автоматами.

— Гражданин Смирнов, — объявил один из них, тыча дулом автомата Андрею в живот, — вы арестованы!

— Да, но за что? — искренне изумился он. — Это какая-то ошибка!

— Проедемте в отделение, там разберемся! — ответил старший по званию, в то время как сержант сноровисто защелкнул на Андрее наручники. — Топай, топай, бандюга!

Майор Петухов решил проводить допрос лично «в виду особой важности дела» — как пояснил он подчиненным.

Сейчас, глядя на сидящего перед ним бледного, взволнованного парня, Юрий Семенович прикидывал, что убьет одним выстрелом двух зайцев: и подзаработает маленько, и «крупного преступника» разоблачит, рэкетира отпетого. Сейчас это очень кстати, поскольку в стране идет широкая кампания по борьбе с мафией и начальство регулярно требует предъявить отловленных «злодеев». Привлечь за рэкет дело непростое: нужно взять с поличным или чтобы добровольно признался, а то если пойдет в несознанку, ничего с ним не сделаешь. Отпетые урки это прекрасно знают: «Свидетели? Наговаривают, гады! Ты меня за руку поймал, начальник? Нет! Ну и отвали». Но этот-то парень не урка, что он понимает, пионер гребаный?

— Значит, вы, гражданин Смирнов, вымогали у потерпевшего Севрюгина десять миллионов! Сопровождая это побоями. Вот справка из травмпункта, вот его заявление, а вот показания свидетеля Климова. Плохи ваши дела, гражданин Смирнов, только добровольное признание, которое…

— Сколько он вам заплатил?! — вдруг перебил майора Андрей. Голос его звучал абсолютно спокойно.

Петухов опешил… и даже задохнулся от ярости.

— Да ты, да ты, гаденыш, да я тебя, шкура…

— Сам ты шкура, — спокойно ответил Андрей и, усмехнувшись, добавил: Продажная!

— А-а-а! — завопил Петухов и, размахнувшись, ударил Андрея по лицу, вернее, собирался ударить. Рука его, попав в захват, была резко вывернута болевым приемом. Майор с размаху врезался носом в стол. В это время стоявший сзади сержант ударил Андрея прикладом автомата в затылок. Потеряв сознание, тот рухнул на пол.

Вытирая с лица кровь и глядя на лежащее у его ног тело, Юрий Семенович неожиданно сообразил, что все складывается отнюдь не так плохо. Если рэкет еще нужно доказать, то нанесение физического повреждения майору милиции при исполнении служебных обязанностей налицо. Ну уж теперь гаденыш не отвертится.

— В следственный изолятор его, — распорядился майор и принялся поспешно оформлять соответствующие документы. Затем набрал номер начальника изолятора, своего давнишнего приятеля.

— Здравствуй, здравствуй, Владимир Олегович, да, это я, спасибо, неплохо. На рыбалку, а как же? В ближайшие выходные! Слушай, у меня к тебе личная просьба, сейчас к тебе привезут одного субчика… Да, опасный преступник, меня избил на допросе. Да, да, на самом деле. Пристрой его в «пресхату», чтобы в рэкете сознался. Ну, спасибо, спасибо, за мной не пропадет!

В камере номер восемнадцать, которую заключенные называли «пресхатой» или «козлятней», сидели «ссученные»<Сноска Ссученные — уголовники, которые за определенные поблажки работают на тюремную или лагерную администрацию.>. Было их там десять особей, во главе с неким Сашей Угловым по кличке Крокодил. Это был здоровенный тип, с длинными обезьяньими руками и перебитым носом, в прошлом боксер. Сидеть Крокодилу было долго, очень долго, он вообще лишь чудом избежал расстрела. Попал он в места заключения за многочисленные изнасилования, два из которых привели к смертельному исходу. Насиловал Крокодил малолетних, преимущественно мальчиков. Оказавшись за решеткой, он мгновенно сообразил, что долго здесь не протянет, на зоне таких, как он, не жаловали. Поэтому Углов кинулся на шею «гражданину начальнику», обещая все что угодно, лишь бы отделили от остальных. «Гражданин начальник» — добрая душа, вошел в положение и определил Крокодила в «пресхату», где тот, благодаря наглости и физическим данным, быстро заделался паханом. Остальные «ссученные» были под стать своему шефу, и на зоне ни один из них не прожил бы дольше суток. В «пресхате» им жилось неплохо, начальство хорошо кормило, даже водку и наркоту подбрасывало. За это они должны были «пресовать» тех, на кого им указывали, а именно непокорных подследственных, кто не желал сознаваться, или блатных авторитетов, которые стали «гражданам начальникам» поперек горла. Методы были разнообразные, начиная со зверского избиения и кончая изнасилованием. Последнее доставляло Крокодилу особенное удовольствие. Сейчас он, облизываясь, вспоминал вчерашнюю жертву, которую они несколько раз прогнали по кругу. Какая попка была! Персик! Парень ночью разбил себе голову о стену, но на это Углову было наплевать. Он вообще не жалел никого, кроме себя. Крокодилу только что сообщили, что сейчас подбросят еще одного. Класс! Повеселимся! А вот и он!

В камеру втолкнули молодого парня, лет двадцати пяти, среднего роста, худощавого. Ну, с этим-то несложно будет справиться!

— Знакомься, Смирнов, это твои новые друзья! — осклабился надзиратель, с лязгом захлопывая дверь.

— Привет, ребята, — как ни в чем не бывало, поздоровался он.

«Ссученные» заржали.

— Здравствуй, «Машенька», — заблажил один из них, по кличке Сика, тощий, с кривым носом штатный холуй у Крокодила. — Ну-ка сними штанишки, покажи нам свое очко!

Гнусно ухмыляясь, Сика направился к парню, но тут же, получив страшный удар ногой в грудь, с визгом влепился в противоположную стену. Остальные опешили, но по команде Крокодила вооружились табуретками, заточками и начали осторожно окружать строптивца. Что поделать! «Наша служба и опасна, и трудна!»

Повинуясь какому-то непонятному предчувствию, Станислав неожиданно для себя решил навестить Андрея. Там он застал лишь бьющуюся в истерике Лену с огромным синяком под глазом.

— Так, — Стас не стал ничего спрашивать и, настроившись мыслями на своего друга, мгновенно уяснил ситуацию. — Ты сиди здесь, никуда не выходи, я все улажу!

Пораженная Лена, решив, что сходит с ума, увидела, как он растаял в воздухе.

В «пресхате» между тем происходило следующее. Трое «ссученных», в том числе Сика, валялись без сознания. Остальные на время отступили, собираясь с силами, а Андрей, с рассеченной губой, бледный, но спокойный, прижался спиной к двери камеры, готовясь дорого продать свою шкуру.

— Ну, гнида, ты за это заплатишь! — злобно шипел Крокодил. Левый глаз его заплыл, из разбитого носа текла кровь. — Живым от нас не выйдешь!!! Я тебя…

Тут Крокодил подавился фразой. Под потолком закружился смерч, сверкнула молния, и из воздуха соткался незнакомец. Был он высок ростом, светловолос, а в страшных, безжалостных глазах бушевало зеленое пламя.

— А-бы-бы, — залепетал Крокодил, — а-бы-бы!

И вдруг взвизгнул:

— Господи помилуй!

— Нет, — усмехнулся незнакомец, — не помилует Он тебя, слишком поздно, Крокодил, ты о Нем вспомнил. Теперь у тебя другой хозяин! Незнакомец еще раз улыбнулся, да так, что Крокодил затрясся, охваченный леденящим ужасом.

— Вешайся! — приказал незнакомец, и Углов послушно исполнил команду, использовав вместо веревки собственные подтяжки.

— А вы, — обернулся он к остальным, — перегрызите друг другу глотки!

«Ссученные» исполнили приказ в буквальном смысле слова, и спустя несколько минут все было кончено. Все девять неподвижными кулями валялись в лужах крови, только Сика еще бился в агонии. Наконец затих и он.

— Андрей, — обратился Станислав к совершенно ошалевшему другу, ничему не удивляйся и ни о чем не спрашивай, шума не поднимай, в ближайшие два часа сюда никто не заглянет, а через полчаса я тебя… вытащу! — Тут его лицо исказилось, и Станислав исчез. Последнее, что заметил Андрей, кровь, текущую из насквозь прокушенной губы.

Станислав вновь очутился на квартире Андрея, где Лена продолжала истерически рыдать. «Спи!» — приказал Станислав, корчась от боли, и женщина послушно уснула.

Теперь самое легкое — возмездие! А потом… Ладно, ладно, лучше пока об этом не думать.

Севрюгин с Петуховым вместе пили водку в ресторане «София», когда в зале закружился черный вихрь. На глазах у пораженной публики он подхватил двух респектабельных господ, сидевших за отдельным, роскошно сервированным столиком, и куда-то утащил. Поднялась паника. Лишь один гражданин, сильно упившийся и по натуре философ, остался спокоен. «Так вот ты какая, белая горячка!» — задумчиво пробормотал он.

Между тем Севрюгин с Петуховым очутились на квартире Андрея, больно шлепнувшись задами об кухонный пол. Они дрожали, как в лихорадке, охваченные мистическим ужасом. Заглянув в глаза парня, сидевшего за столом и презрительно их разглядывавшего, они задрожали еще сильнее.

— Иди сюда, — услышал Петухов приказ, причем рта парень не раскрывал, слова прозвучали прямо в голове, вернее, прогремели. И послушно, едва переступая ватными ногами, двинулся вперед, прямо как кролик в пасть удава.

— Козел! — презрительно процедил парень. — Шкура продажная! Ты за деньги мать родную посадишь!

— А-ва-ва, — лепетал майор, — а-ва-ва!

— Не а-ва-ва, а ме-е! — усмехнулся парень, и Петухов против своей воли повторил:

— Ме-е-е-е!!!

— Вот молодец, ну-ка скажи: «Я козел!»

— Я козел! — отчеканил Юрий Семенович и неожиданно добавил: Ме-е-е!!

— А у козлов должны быть рога! У тебя они есть?

Петухов хотел было ответить «нет», но, машинально схватившись за голову, с отчаянием обнаружил, что вот они, имеются!

— Что ж, они тебе очень к лицу, но, я думаю, этого мало.

Тут Юрий Семенович с ужасом увидел, что тело его обрастает шерстью, руки и ноги съеживаются в копытца. Он хотел закричать, позвать на помощь, но получилось только «ме-е-е!». Спустя несколько мгновений на месте майора стоял самый настоящий козел, голову которого украсила неизвестно откуда взявшаяся новенькая милицейская фуражка.

— Вот, совсем другое дело, — удовлетворенно сказал Станислав, — а теперь пошел вон!

Козел в фуражке с жалобным меканьем вылетел в окно.

— Ну-с, займемся тобой! — Станислав перевел взгляд на Севрюгина, и бизнесмен обмочился со страха…

На следующий день в городе произошли два странных события, одно из которых получило некоторый отклик в бульварной прессе, а другое вообще прошло незамеченным.

К дверям Н-ского отделения милиции рано утром подошел самый настоящий козел в фуражке и, жалобно мекая, пытался войти вовнутрь, чем вызвал немалое возмущение дежурного.

— Ха-ха-ха, на работу пришел!!! — потешались какие-то случайные прохожие. Мгновенно собралась изрядная толпа зевак, которая, в свою очередь, привлекла внимание штатного корреспондента одной скандальной газеты. Корреспондент немедленно описал этот случай в своей газете, а его коллега поместил в этом же номере обширную статью, преподнося читателю вышеуказанный пример как безоговорочное подтверждение теории переселения душ. Журналист, изовравшийся за свою литературную жизнь так, что уже и сам себе не верил, даже не подозревал, что впервые написал правду. Другое, не менее странное событие пресса почему-то не заметила, а именно, что известный исключительной жадностью бизнесмен Севрюгин вдруг распродал все свое имущество, вырученные деньги раздал нищим, а сам подался в бомжи. Причем, раздавая деньги, он горько плакал.

Станислав же, закончив карательные действия по отношению к Севрюгину и Петухову, некоторое время сидел в задумчивости, затем быстро написал записку, положил ее на видное место, после этого скатал из чистого носового платка кляп и забил его себе в рот…

Андрей, окончательно обалдевший от свалившихся на него за день потрясений, вдруг непостижимым образом очутился в своей квартире. Лена крепко спала, а Станислав катался по полу в жутких конвульсиях боли. Глаза его были крепко зажмурены, рот забит кляпом. В центре стола лежала записка:

«Ничему не удивляйся, врачей не вызывай, когда приду в себя, все объясню. Следы твоего уголовного дела уничтожены. Никто ничего не помнит.

Станислав».

ГЛАВА 7

— Что ты собираешься делать, Стас, ведь все это так ужасно! — В голосе Андрея слышалось отчаяние.

— Не знаю, посмотрим. — Лицо Станислава, агония которого продолжалась целых пять часов, было смертельно бледно, под измученными, ввалившимися глазами чернели огромные круги. — Они пытаются меня сломить, обложили, как волка, но я не собираюсь сдаваться. Водка есть? Налей!

Удивленный Андрей послушно исполнил просьбу своего непьющего друга. Стас, не закусывая, выпил залпом полный стакан и некоторое время молчал.

— Сдается мне, — неожиданно продолжил он, — что вчерашнее происшествие с тобой не случайность, и уверен, все было подстроено. Я чувствую неподалеку чье-то присутствие, видимо, послали нового, вместо Маркела, но почему-то не могу обнаружить его!

Тут наблюдавший за ними Астарот зябко поежился и, любовно потрогав амулет Ваала, мысленно благословил свою предусмотрительность.

— Ну ничего, я найду этого гада!!! — резко сказал Станислав.

Астарот решил, что пора смываться, тем более что его осенила блестящая идея.

Удобно устроившись в соседнем измерении, он принялся не торопясь раздумывать. Лучше всего нанести удар в самое больное место непокорного, а именно по его любимой сучке. У большинства женщин в глубине души есть некая струнка, на которой можно хорошо сыграть. Если привлечь Марину на свою сторону, то успех обеспечен. До этого даже мудрый Ариох не додумался! Вовсе не обязательно доводить Стаса до «предела», тем более что он, видать, не собирается сдаваться. Астарот наблюдал вчера его мучения, такого еще никто не испытывал, и понимал, что «предел» близок. Вдруг перейдет? Это будет ужасно. Но если его любимая баба станет слугой дьявола, допустим, вампиршей и любовницей Астарота? Тогда этот бунтовщик, который любит свою сучку до потери сознания, разуверится во всем, что дал людишкам Этот Самый, а именно в любви, верности, чести (произнося мысленно эти слова, Астарот презрительно скривился) и тому подобном, обозлится, перестанет творить добро и превратится в настоящего демона!!!

«Мы пойдем другим путем!» — процитировал про себя Астарот изречение некоего вождя, чьи завывания, полные боли и отчаяния, услаждали слух всех демонических туристов, посещавших Красную площадь. Затем он настроился мыслями на Марину, осторожно копаясь в ее душе и разыскивая слабое место: «Так, значит, Станислава она вроде любит, за что? За красоту, за постель, сильная личность, долгожданный принц — хе-хе, свалившийся на голову нежданно-негаданно. Но принц должен быть богат, машины, тряпки, рестораны, а Станислав равнодушен к деньгам, бессребреник — хе-хе. 10 000 долларов, заработанные у армяшки? Ведь есть женихи побогаче! К тому же… А, вот оно!!! Какой я умница!!! Стабильность, уверенность в завтрашнем дне, которых у нее нет. По ее мнению, Стас сходит с ума и может скоро загнуться. Нет, нельзя сказать, что она прямо так рассуждает про себя, но в глубине подсознания подобные идейки роятся, неосознанные пока. Вот именно, пока!!!»

И Астарот принялся осторожно теребить нащупанную струнку.

Сегодня Марина проснулась не в духе. Вчера вечером, когда Станислав не явился домой, она уехала к родителям. Сперва даже мелькнула мысль: может, загулял, у любовницы остался! Потом, правда, когда Марина, одевшись, направлялась к входной двери, позвонил Андрей и заплетающимся языком (нализался, наверное, все они такие!) сообщил, что Стас у него, плохо себя чувствует и приехать не может. Она было забеспокоилась, но потом решила: «Да ладно, как я могу помочь, вот в прошлый раз попробовала и чем кончилось, чуть кости не поломал!» Марина долго размышляла по поводу странных вещей, творившихся последнее время со Станиславом, ведь никогда с ним такого не было, но лишь сегодня утром ее осенило: «Какая же я дура, да ведь он наркоманом стал. Теперь ясно, отчего его так корежит!» Конечно, Станислава она любит, но где уверенность в завтрашнем дне, где законный брак, где, в конце концов, деньги, комфорт? Правда, принес на днях десять тысяч долларов, а вот Зинкин муж гораздо больше зарабатывает, причем регулярно. А ведь Зинка-то не ей чета, уродина натуральная. Любка, та вообще замуж за иностранца вышла, для которого эти 10 000 — тьфу! Прислала недавно фотографию, где снялась на фоне собственной виллы. Роскошный дом, дворец!!! Правда, Любин муж маленький, страшненький еврейчик, в два раза ее старше, а Станислав белокурый красавец! Зато у Любки надежная, стабильная жизнь, а Стас?! Того гляди загнется от своей наркоты, и останется Марина у разбитого корыта!

От этих мыслей настроение испортилось окончательно. Марина приняла душ, позавтракала и вдруг подумала, что ей необходимо развеяться. Имеет она, в конце концов, право отдохнуть? Набрав Зинкин телефон, договорилась о встрече и принялась лихорадочно наводить красоту.

Зал дорогого валютного ресторана, где встретились подруги, был почти пуст. Не то еще время, завсегдатаи подтягивались ближе к вечеру. Зина внимательно слушала Маринины жалобы и сочувственно кивала, в глубине души торжествуя: «Ага, вот тебе твой принц! Пускай мой не красавец и в постели не орел, зато с ним я спокойна! Какая я дура, что когда-то тебе завидовала!»

Вслух она, правда, говорила совсем другое: «Да, да, бедненькая ты моя, ох как тебе не повезло в жизни» и т. д. и т. п. Подобные «утешения» растравляли Марину еще больше, и в конце концов она горько заплакала.

— Я не есть хорошо понимать по-русски, но такой прекрасный девушка не должен быть, как это сказать, грустен! — Подошедший был по виду настоящий иностранец, к тому же дьявольски красив: стройная фигура, темные, красиво уложенные волосы, горящие, как угли, черные глаза, в которых было что-то завораживающее. — Я прошу, плиз, разрешений присесть за ваш столик!

Марина, моментально осушив слезы, обомлела: да это даже не принц настоящий король!

Разрешение было, естественно, тут же дано. Иностранец уселся и искоса бросил на Зинку такой взгляд, что та поспешно ретировалась, трясясь от зависти.

«Король» заказал дорогое угощение, музыку и не торопясь вел светскую беседу, все лучше и лучше овладевая русским языком. Марина, изрядно захмелев от вина и вкрадчивых льстивых речей иностранца, вдруг неожиданно, как на духу, выложила ему все свои беды. Иностранец, которого звали Астарот («У нас в Америке это есть очень распространенный имя, вы не знать, да?!»), отнесся с пониманием и, в свою очередь, сообщил, что не женат, по профессии бизнесмен, 30 миллионов долларов годового дохода и всю жизнь мечтал встретить такую девушку, как она, для создания семьи. Короче, спустя час они оказались в его роскошном номере «люкс»…

Астарот был очень доволен. Прямо на вершине блаженства. Все прошло на редкость гладко! Правда, сучонка испугалась, когда он прокусил ей горло, но ему удалось довольно быстро успокоить ее: вечная жизнь, вечная молодость и красота, вечное богатство, если она добровольно отдаст душу дьяволу, или немедленная смерть от потери крови, тлен, прах! Марина выбрала первое. Сейчас она сидела рядом в роскошном мягком кресле. Лицо ее побледнело и заострилось, но губы, наоборот, покраснели, стали пунцовыми, а глаза лихорадочно блестели. Ей хотелось крови.

— Ладно, можешь пойти поохотиться, девочка, встретимся в полночь, на Ваганьковском кладбище. Там есть подземный склеп, о котором люди не знают, и в нем ты будешь спокойно отдыхать от восхода до заката солнца. Ну иди, иди, моя радость!!

Сергей Серебрянников, преуспевающий молодой человек, решил в этот вечер расслабиться, посидеть в ресторане, какую-нибудь смазливую бабенку подцепить: платную или бесплатную — все равно. Денег хватит. В ресторане было многолюдно, но свободный столик нашелся. Сергей уселся, сделал заказ и неторопливо огляделся. Веселые подвыпившие компании, сигаретный дым поднимается кольцами к потолку, довольно неплохой ансамбль на эстраде. Туда то и дело подходили состоятельные господа, совали деньги, делали заказы.

— А теперь в честь нашего дорогого гостя Семена Андреевича Ермолаева — песня «Сингарелла».

Сингарелла, Сингарелла!!!

Как глаза твои сверкают…

— А теперь в честь уважаемого гостя, имя которого вы и так все знаете, — его любимая песня!

Цыганка с картами, дорога дальняя. Дорога дальняя, казенный дом. Быть может, старая, тюрьма центральная Меня, парнишечку, по новой ждет!!!

Сергей изрядно разомлел от коньяка, когда к его столику подошла, сама подошла!!! Ну воо-ще, отпад! Таких баб только в кино показывают!

— Разрешите присесть?

— Да, конечно, о Господи, конечно, чего желаете — коньячку, икорки, осетринки?!.

— Нет, спасибо, я сыта и не пью… спиртного. Просто мне было так одиноко, так грустно, а вы кажетесь очень приятным молодым человеком. У вас такие добрые глаза! Кстати, можно на «ты»? Меня зовут Марина, а тебя?

«Ну воо-ще, отпад!!!»

Когда Сергей, переполненный щенячьим восторгом, под ручку с красавицей вышел из ресторана, было начало одиннадцатого. На улицах вечерней Москвы кипела жизнь. Светились вывески ресторанов и казино, шумели машины, сновала взад-вперед нарядная вечерняя публика. Такси они поймали почти сразу, но дорога оказалась не близкой. Марина настояла, чтобы ехали к ней домой, а жила она где-то в районе Ваганьковского кладбища. Она долго, запутанно объясняла водителю, как проехать, и в конце концов, когда он так ничего и не понял, махнула рукой:

— Ладно, высадите нас у ворот, дальше сами дойдем!

В машине возбужденный Сергей щупал ее грудь, великолепные ноги. Она не сопротивлялась и, тихонько мурлыча что-то нежное, всем телом прижималась к нему. Парень балдел. Правда, тело у девушки было какое-то холодное, но это не беда, в постели согреется!

Высадив их там, где договаривались, таксист получил обещанную мзду и поспешно уехал. Был в его взгляде какой-то безотчетный страх, который насторожил бы любого трезвого, но поддатому и обалдевшему от страсти Сергею было все до лампочки. Правда, он слегка смутился, когда девушка предложила, чтобы сократить дорогу, пройти напрямик через кладбище.

— Ты что, боишься? — в нежном голосе оттенок презрения.

— Кто, я, да ни в жисть!!!

Ее слова больно резанули Сергея по самолюбию, и, выпятив грудь колесом, он храбро зашагал вслед за Мариной. На кладбище было тихо, лишь перешептывались о чем-то листья деревьев, а может, души умерших, кто знает? Бледные лунные лучи освещали дорогу призрачным, колдовским светом. Постепенно трезвеющему парню стало не по себе. И хоть он не верил ни в Бога, ни в черта, душу охватило предчувствие беды. Правда, как заядлый материалист он подумал: «Может, она из какой-нибудь банды, может, меня хотят ограбить и убить, но зачем? Я так все отдам!»

— Нам до-долго еще? — Голос Сергея непроизвольно дрогнул.

— А мы уже пришли! — Марина резко обернулась, и вот тут-то он заорал во все горло, охваченный леденящим ужасом.

На диком, белом как мрамор лице девушки горели адским пламенем красные глаза, из пунцовых губ показались длинные острые клыки.

Сергей хотел бежать, но ватные ноги не слушались.

— А-а-а-а-а!!! — продолжал вопить он, а Марина ловко, как гигантская кошка, прыгнула к нему на грудь, повалила на землю и, прокусив трепещущее горло, принялась жадно сосать кровь.

Станислав, полностью обессиленный пережитыми мучениями и целые сутки отлеживавшийся на квартире Андрея, вдруг проснулся как от резкого толчка. Сердце сдавило предчувствие беды, но пока было неясно, откуда она свалилась. Наверное, опять нанесли удар, но какой?! Они действуют через самых близких… Андрей? Нет, вот он, на соседнем диване спокойно спит. Значит… Марина?! Станислав настроился мыслями на нее и тут…

— А-у-о-вы-ая-ненави-я-а!!!

Андрей, словно подброшенный пружиной, вскочил с постели, с ужасом глядя на своего друга. Было в его вопле что-то настолько ужасное, что у Андрея хлынул по лицу холодный пот, а в глазах помутилось. Так мог вопить смертельно раненный зверь, да нет, не зверь!! Сейчас перед Андреем был настоящий демон, не борющийся с собой, как раньше, получеловек, а демон, разъяренный до безумия.

Увидев, что Андрей проснулся, Стас замолчал.

— Смотри! — приказал он, и прямо на стене замелькали кадры вчерашних похождений Марины.

— Вот ведь дрянь, а я так ее любил, из-за нее с собой хотел покончить!

— Стас, братишка, может, есть возможность ей помочь, спасти, а? Ведь у тебя огромная сила!!!

— Нет, спасти ее не может никто, она добровольно продала душу!!!

Какого дьявола я боролся с собой, мучился так, как не мучился никто из вас, людей, боролся ради добра, любви, этой мрази, в конце концов! А чего стоит ваша любовь?! Тряпок, денег?.. Дешево, правда?

Хотя нет, бывает дороже — иностранец, «Мерседес», вилла в Ницце! И все!

Не-на-вижу!!! Ненавижу всех вас, червей продажных! А Мариночка получит, что заслужила! Прощай! — прогремел Станислав и растаял в воздухе.

Спустя мгновение он очутился в склепе, где в каменном гробу отдыхала Марина. На сырых стенах висела паутина, пахло гнилью. На губах вампирши, покрытых свежей кровью вчерашнего бедолаги, застыла блаженная улыбка.

Станислав долго вглядывался в лицо своей бывшей возлюбленной. Вспоминал их знакомство, жизнь, свою любовь. Нет больше ни любви, ни жизни, есть только бессмертие!

— Проснись, — приказал он.

Девушка открыла глаза. В них не было ничего, кроме страха и злобы.

— А теперь отправляйся туда, куда все равно попадешь когда-нибудь, усмехнулся Станислав, — в Преисподнюю, на фабрику туалетной бумаги! — и с силой вонзил ей в сердце осиновый кол.

Лицо Марины скривилось в дьявольской гримасе, изо рта потекла выпитая ночью кровь.

— Астарот, — прохрипела она, содрогаясь в предсмертных судорогах. Астарот!

В голове Станислава неожиданно зашевелились какие-то воспоминания, связанные с этим именем, проснулась заложенная в демонических генах информация. «Астарот — демон высшего ранга. Видимо, он и сотворил все это, но почему нельзя было обнаружить его присутствия? Что-то было такое в старину, но что? Амулет, да, волшебный амулет Ва-ва… — Станислав напрягся, и плотину памяти прорвало. — Вот оно что! Медальон Ваала, мощное поле энергетической защиты, делающее владельца невидимым для других демонов, невидимым, но не неуязвимым!»

— Иди сюда, щенок! — приказал Станислав, вкладывая в эти слова всю свою силу. — И сними медальон!!!

— Так, — усмехнулся он, презрительно, словно букашку, разглядывая дрожащего Астарота, — ну сейчас ты у меня попляшешь!

Сатана мирно отдыхал у себя в кабинете после трудового дня и лениво раздумывал, чем заняться на досуге, когда под потолком сверкнула молния, грянул гром и на стол обрушился большой железный ящик. На поверхности его загорелась огненная надпись: «Сатане, подарок, лично в руки!»

Крышка ящика с лязгом откинулась, и на стол выбрался скрюченный, страшный уродец, еще более жалкий, чем Маркел!

— Отче наш, иже еси на небеси… — залепетал он слова столь ненавистной чертям молитвы. Каждое слово доставляло ему дикую боль, но он все равно произносил их, поскольку был плотно зазомбирован.

— А-а-а!!! — завопил в ярости Сатана и, схватив карлика за шкирку, швырнул в угол.

— Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, — продолжал, корежась и извиваясь, бормотать уродец, бывший совсем недавно демоном высшего ранга, суперагентом Астаротом, — да будет воля Твоя…

Станислав тем временем летал над городом, оставаясь невидимым для людей. Их заботы, нужды его больше не тревожили. Ишь, копошатся внизу! Вон на водохранилище отдыхают, водочку пьют!

Но что это? Невдалеке от берега тонул ребенок, маленькая девочка. Народу кругом было мало, а родители пьяны. Никто не замечал гибнущее дитя. Станислав заглянул девочке в глаза. Они были огромны, полны боли и отчаяния. Невинный ребенок, никому еще не сделал зла, очень любит свою кошку Мурку. Без девочки Мурка пропадет, выкинут на улицу родители-пьянчуги. Как ни странно, последние мысли девочки были не о смерти, не о боли, а о несчастной кошке. Добрый ребенок, чистый!!! Пока чистый, а потом станет, как Марина?! Но вдруг не станет? Ведь не все в мире зло, обман и подлость! Ведь не напрасно когда-то мучился на кресте Его Сын, а чтобы искупить грехи людские, пробудить в них совесть!!!

Станислав решился. Магическая сила извлекла девочку из воды и мягко опустила на берег, а сам он провалился в черно-красную пучину боли.

ЭПИЛОГ

Я прошел через «предел». Вам не понять, что это такое, а у меня не хватит слов описать Это. Нет их в человеческом языке. Прошел вопреки всем законам метафизики. За «пределом» я встретил мать, она плакала, целовала меня. Боль прошла, почти. Но со временем пройдет совсем, как мне объяснили. Нужно еще кое-чему научиться, тогда и пройдет. Но главное сделано. Наследственное проклятие, тяготевшее над моими предками тысячелетиями, спало.

Я остаюсь на Земле, в человеческом облике. Мне тут поручили кое-какую работу. В мире так много зла. С ним надо бороться. А боль — пройдет, пройдет!!!

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ЭПИЛОГ