«Атлантида»

Дэвид Гиббинс Атлантида

БЛАГОДАРНОСТИ

От всего сердца благодарю своего агента Луиджи Бономи, моих издателей Харриет Эванс, Билла Мэсси и Джейн Хеллер. Кроме того, хочу поблагодарить Аманду Престон, Амелию Камминс, Ванессу Форбс, Гэйя Бэнкс, Дженни Бэйтмен и Кэтрин Кобейн. Весьма признателен всем своим друзьям, коллегам и институтам, которые оказывали мне помощь в проведении полевых исследований и путешествий сквозь века и годы, в результате чего реальная археология стала доступной и увлекательной, как приключенческий роман. Особую благодарность выражаю Энн Верриндер Гиббинс, которая познакомила меня с Кавказом и Средней Азией, а позже предоставила прекрасную гавань для написания этой книги. Благодарю также отца, Алана, Хью, Зебеди, Сьюзи, Энджи и нашу любимую дочь Молли, которая приехала ко мне, когда эта книга была еще только в виде чистой идеи, и оставалась со мной до ее выхода в свет.

Это художественное произведение. Все имена, герои, учреждения, места событий и происшествия — плод авторского воображения. Любое сходство с реальными или вымышленными событиями, местами, организациями или персонажами, живыми или мертвыми, является случайным. Фактическую сторону дела автор излагает в примечаниях.

ПРОЛОГ

Старик остановился и медленно поднял голову вверх. Он смотрел на храм с таким же восхищением, как и в первый раз. Ничего подобного еще не построили в его родных Афинах. Высоко над головой огромные колонны открывали монументальный вход в храм, который словно нес на себе всю невероятную тяжесть неба. Его колоссальные своды отбрасывали лунную тень далеко за пределы величественного здания, скрываясь в темной пелене пустыни. А впереди длинный ряд огромных колонн предварял вход в просторный вестибюль храма, отдаленно напоминавший чрево огромной пещеры. Тщательно отполированная поверхность этих громадных колонн была покрыта замысловатыми иероглифами, а вершины украшали человеческие фигуры, едва видимые в мерцающем свете факелов. Единственным напоминанием о том, что находится за колоннами, был слабый морской бриз, прохладный шепот которого был насыщен манящим запахом таинства. Словно кто-то ненароком отворил дверь давно не открывавшейся погребальной камеры.

Старик вздрогнул от охватившего его священного ужаса, и философское настроение мгновенно уступило место иррациональному страху перед неизведанным, перед силой всемогущих богов, которых он не мог определить, но которые столь пренебрежительно относились к благосостоянию его народа.

— Иди, грек, — донеслось из темноты, когда служитель храма зажигал свой факел от одного из горящих огней у входа. Слабый свет факела освещал дорогу, открывая перед ним полутемное пространство священного храма. Старик медленно ступал по холодному полу, напряженно вглядываясь в мерцающие огни. Служителю ничего не оставалось, как терпеливо ждать этого гордого эллина с совершенно лысой большой головой и неухоженной бородой, который задавал бесконечные вопросы и тем самым вынуждал его подолгу задерживаться в храме, нарушая заранее установленный лимит времени для беседы. Но если бы только это! Грек все аккуратно записывал, а это давным-давно считалось исключительной прерогативой жрецов.

Однако сегодня терпению служителя храма пришел конец. Этим утром его брат Сет вернулся из Навкратиса, оживленного морского порта, расположенного в том самом месте, где полноводный и желтоватый от ила Нил извергал свои воды в Великое Среднее море. Сет оказался отверженным и всеми забытым. Они передали изрядную часть тканей из одежной мастерской отца в Фаюме какому-то греческому купцу, а тот утверждает, что потерял весь товар во время кораблекрушения. У них уже закралось подозрение, что хитрые греки решили использовать для личного обогащения их невежество в торговле. И вот сейчас подозрение переросло в ненависть. Это была их последняя надежда поправить свои дела и избежать жалкой участи окончить свои дни в нищете, в храме, уподобляясь бабуинам и кошкам, которых расплодилось великое множество за огромными колоннами.

Служитель вперился в приближавшегося старика исполненным злобы взглядом. Законник — так его называли.

— Я покажу тебе, грек, — тихо проворчал он себе под нос, — что мои боги думают о твоих законах.

Внутреннее убранство святилища практически ничем не отличалось от величественного интерьера передней комнаты. Тысячи мерцающих огоньков от масляных светильников, как светлячки, разбегались по мрачному пространству святилища, исчезая в серых каменных стенах. С потолка свисали искусно сделанные бронзовые курильницы, источающие терпкий запах ладана и других благовоний. Стены святилища были изрезаны небольшими углублениями, напоминающими погребальные ниши некрополя, но в них находились не иссушенные тела или урны с прахом, а высокие керамические вазы, заполненные свитками папируса. Когда мужчины спустились на несколько ступенек, запах благовоний стал еще ощутимее, а тишину святилища нарушали невнятные звуки. Они становились все громче. Наконец появились две громадные колонны, увенчанные фигурами птиц и служащие косяком для массивной бронзовой двери, медленно открывшейся перед посетителями.

В полутемной комнате на темных подстилках рядами сидели люди в белых одеждах, едва прикрывающих их обнаженные тела. Они склонились над небольшими низкими столиками, занятые привычной работой. Одни переписывали тексты из свитков папируса, другие аккуратно записывали под диктовку речи облаченных в черные мантии жрецов. Именно их тихие слова создавали шумок, который доносился до них перед бронзовой дверью. Это был так называемый скрипторий — комната мудрости, огромное хранилище зафиксированных в письменной форме знаний, передаваемых от одного поколения жрецов к другому с древнейших исторических времен, когда еще даже пирамид не было.

Служитель скрылся в тени под лестницей. Ему запрещено было входить в эту комнату, и сейчас он терпеливо ждал, когда можно будет увести отсюда настырного грека. Однако сегодня вечером ему не придется часами торчать в мрачном святилище, его ожидают более интересные события.

Старый грек протиснулся мимо него в небольшую комнату, снедаемый жаждой продолжить начатое дело. Сегодня последний день его пребывания в храме и, стало быть, последний шанс постичь тайны, которые не давали ему покоя со времени предыдущего визита. Завтра начнется праздник бога Тота, он будет продолжаться целый месяц, и все непосвященные должны покинуть священные стены храма. Кроме того, он знал, что посторонний никогда больше не получит возможности встретиться с главным жрецом.

Подавляя волнение, грек стал суетливо пробираться между сидящими писцами, но неожиданно уронил на каменный пол свиток и писчее перо. Этот шум отвлек от работы писцов, которые одновременно взглянули на него. Старик проворчал под нос извинение, быстро поднял с пола вещи и торопливо протиснулся между писцами в дальний угол комнаты, где нырнул в низкую дверь и уселся на циновку, надеясь, что и на этот раз в темноте перед ним будет сидеть тот же верховный жрец, который принимал его во время предыдущего визита.

— Законник Солон, — прозвучал тихий голос, больше похожий на шепот, — я Аменхотеп, верховный жрец храма. — Голос жреца показался греку таким же старым, как и сами боги в этом святилище. — Ты пришел в Саис, в мой храм, в поисках знаний. И я решил принять тебя, чтобы передать тебе все то, что позволят мне мои боги.

После этого традиционного приветствия грек быстро расправил на коленях полы своей белой одежды, развернул свиток и приготовился писать. Сидевший в темноте Аменхотеп наклонился вперед, но ровно настолько, чтобы в слабом свете можно было разглядеть его старческое лицо. Солон видел его не однажды и всякий раз вздрагивал от волнения. Лицо Аменхотепа казалось ему совершенно отделенным от тела, каким-то светящимся диском, разрывающим мрак храма. Иногда чудилось, будто лицо главного жреца прорывается из мрачного потустороннего мира. Это было лицо молодого человека, застывшее во времени и не подвластное его неумолимому ходу, как лицо высохшей мумии. Кожа выглядела натянутой и почти прозрачной, похожей на лист пергамента, а глаза были покрыты белесой пленкой, как обычно бывает у слепого человека.

Аменхотеп был стариком еще до рождения Солона. Знающие люди говорили, что во времена прапрадедов Солона Аменхотепа посетил сам Гомер. Именно он поведал о захвате Трои, о подвигах Агамемнона и Гектора, о красавице Елене и странствиях Одиссея. Солон очень хотел расспросить мудрого жреца обо всех этих событиях, как и о многих других, но тем самым он нарушил бы обещание не досаждать жрецу излишними расспросами.

Солон подался вперед, вознамерившись не пропустить ни единого слова из беседы. Через некоторое время Аменхотеп вновь заговорил своим тихим старческим голосом:

— Законник, скажи, на чем я остановился прошлый раз. Солон быстро развернул свиток, отыскал нужное место и начал читать, переводя написанное с родного греческого на египетский, на котором они сейчас говорили:

— «В давние времена могущественная империя господствовала над большей частью известного в то время мира. Ее правители жили в возвышавшейся над морем большой и неприступной крепости, состоявшей из невиданного доселе количества лабиринтов, залов и комнат. Они были искусными мастерами, производившими изделия из золота и слоновой кости, и бесстрашными поклонниками боя быков. Но однажды за неподчинение богу моря Нептуну это укрепленное государство было поглощено морем, а его жители исчезли с лица земли». — Солон умолк и в ожидании посмотрел на жреца. — Вы остановились на этом месте.

После довольно долгого молчания старый жрец вновь заговорил, едва размыкая неподвижные губы. Его голос по-прежнему был тих, а слова часто превращались в невнятное бормотание:

— Сегодня, Законник, я расскажу тебе о многих вещах, но прежде я хотел бы закончить рассказ о том сгинувшем мире, о городе высокомерия и спеси, уничтоженном разгневанными богами, о городе, который тогда назывался Атлантидой.

Много часов спустя грек положил свое перо, пошевелил онемевшими от усталости пальцами и стал сворачивать свиток. Аменхотеп закончил рассказ. Наступало время полной луны, когда обычно начинались празднества в честь бога Тота, и жрецы должны подготовить храм к приему почитателей культа, которые соберутся здесь на рассвете.

— Все, что я рассказал тебе, Законник, — прошептал Аменхотеп, постучав по лбу скрюченным пальцем, — находится только здесь и нигде больше. По нашим древним законам мы, кто служит храму и никогда не покидает его, верховные жрецы, должны хранить нашу мудрость как высшую ценность. Ты оказался здесь только по предсказаниям астрологов и по божественной воле Осириса. — Старый жрец наклонился вперед и исказил тонкие губы в слабой улыбке. — И помни, Законник, я не говорил загадками, как твои греческие оракулы. Я сказал тебе всю правду, в которой, возможно, есть своя тайна. Но это правда, ниспосланная свыше, не придуманная мною. Ты пришел ко мне в последний раз. А сейчас уходи.

Когда его бледное лицо исчезло в темноте, Солон медленно встал и направился к выходу. А потом остановился, словно преодолевая сомнения, бросил последний взгляд в темноту и вышел из комнаты. Скрипторий был пуст, и грек быстро пошел в сторону освещенного факелами выхода из храма.

Розовые отблески рассвета уже окрасили восточную часть небосклона, однако слабое мерцание луны все еще отражалось в темных водах Нила. Служитель храма, как всегда, оставил старого грека за пределами святилища, и теперь он был совершенно один в предрассветный час. Солон удовлетворенно вздохнул и зашагал мимо храмовых колонн, вершины которых, украшенные резьбой в форме пальмовых листьев, так не похожи на греческие. Выйдя из храма, он в последний раз посмотрел на Священное озеро с его воздушными фалангами древних статуй. Неподалеку находился таинственный сфинкс, а возле него в ряд выстроились огромные статуи фараонов. Солон с радостью покинул священное место и вскоре быстро шагал по пыльной дороге к небольшому селению из глинобитных хижин, где он остановился. В руке Солон сжимал бесценный свиток с записями. На плече у него висела сумка из грубой кожи с личными вещами. Завтра, перед отъездом домой, он должен совершить золотые подношения богине Нейт, как и обещал Аменхотепу во время их первой встречи.

А в голове все еще роились мысли, навеянные недавним разговором в храме. Значит, золотой век действительно существовал, и его величие было настолько поразительным, что даже фараоны не могли себе представить ничего подобного. Это была раса людей, которые достигли невероятного мастерства во всех искусствах, владели огнем и великолепно обрабатывали не только камень, но и металл. И при этом они были обыкновенными людьми, а не гигантами, не циклопами, которые, по преданию, соорудили величественные стены Акрополя. Они отыскали божественный плод и сорвали его, а их город, окруженный крепостными стенами, сиял, как священная гора Олимп. А потом они бросили вызов богам, отвергли их, и боги обрушили на людей свой гнев.

И все же они жили на земле.

Приближаясь к селению, Солон так увлекся размышлениями, что не заметил две темные фигуры, укрывшиеся за невысокой стеной. Нападение стало для него полной неожиданностью, а удар был такой сильный, что он рухнул на пыльную дорогу как подкошенный и не слышал, как сорвали сумку с его плеча. Один из грабителей вырвал у него из руки свиток и, разорвав его на мелкие кусочки, разбросал в ближнем овраге. После этого темные фигуры исчезли так же быстро, как и появились, оставив окровавленного старого грека в дорожной пыли.

Придя в себя, Солон почти ничего не мог вспомнить о недавней встрече со жрецом храма. Все последующие годы старик редко заводил речь о своем посещении храма в Саисе и никогда больше не брал в руки перо. Тайные знания Аменхотепа никогда больше не покидали стен храма, а потом и вовсе исчезли вместе со смертью последних верховных жрецов. А когда толстый слой ила из протекавшего неподалеку Нила поглотил храм, вместе с ним исчезла и последняя надежда разгадать одну из самых глубоких тайн Древнего мира.

ГЛАВА 1

Никогда не видел ничего подобного. Это были первые слова, которые произнес ныряльщик, одетый в специальный гидрокостюм для подводного плавания. Он вынырнул позади кормы исследовательского судна и был настолько взволнован, что с трудом переводил дыхание. Подплыв к металлической лестнице, он снял маску, сдернул с ног ласты и протянул их поджидавшему его матросу. После этого с трудом вышел из воды, преодолевая тяжесть огромных баллонов за спиной, и, опираясь на поручни, медленно поднялся на палубу. Там его быстро окружили члены команды, с нетерпением ожидавшие на специальной платформе для погружения.

Джек Ховард медленно спустился с капитанского мостика и улыбнулся Костасу. При этом он в очередной раз удивился, как такой крупный коренастый человек мог легко передвигаться под водой. Переступая через груду разбросанного на палубе снаряжения, он подошел к другу.

— А мы уже подумали, ты поплыл обратно в Афины, чтобы запастись джином и тоником, — произнес он шутливо. — Что ты там нашел? Сокровища царицы Шебы?

Костас Казантцакис решительно покачал головой и, придерживаясь рукой за перила, направился к Джеку. Он был так взволнован, что даже забыл снять гидрокостюм и теперь заливал палубу стекавшей с него водой.

— Нет, — твердо сказал он, — я серьезно. Ты только посмотри!

Джек молил Бога, чтобы слова Костаса оказались правдой. Он отправил его исследовать участок шельфа на склоне погруженного в воду вулкана. Два других подводника, последовавшие за Костасом, скоро выйдут на поверхность после обычной для такого случая декомпрессионной передышки. Это были последние подводные исследования в нынешнем сезоне.

Костас тем временем отстегнул карабин и передал Джеку видеокамеру для подводных съемок, нажав кнопку перемотки пленки. Остальные члены экипажа собрались за спиной высокого англичанина и внимательно смотрели на маленький жидкокристаллический экран видеокамеры. Через мгновение скептическая ухмылка Джека сменилась искренним изумлением.

Подводная сцена была ярко освещена мощным прожектором, окрашивавшим окружающее пространство на сотни метров. Два подводника, стоя на коленях перед выступом склона, расчищали дно от ила и песка с помощью толстого вакуумного шланга, всасывающего мелкие частицы с помощью насоса. Один держал обеими руками резиновый шланг, а второй подгребал мелкие частицы морского дна к краю шланга, обнажая дно. Примерно так ведут себя археологи во время раскопок на суше, когда очищают найденные предметы щеточкой и специальной лопаткой.

Когда видеокамера приблизила обнаруженные предметы, все ахнули. Темная массивная форма, которую поначалу приняли за склон подводной вершины, на самом деле оказалась грудой металлических плит, уложенных в несколько рядов.

— Медные слитки, — взволнованно прошептал Джек. — Здесь их сотни. А вот и подушка из тонкого хвороста, которую подкладывают под особо ценный груз. Именно так описывал Гомер судно Одиссея.

Каждая металлическая плита была не менее метра длиной и по форме напоминала растянутую и высушенную шкуру буйвола. Это были слитки меди, характерные для эпохи бронзового века, и имели возраст не менее трех с половиной тысяч лет.

— Похоже, очень древние, — предположил один из студентов-исследователей. — Шестнадцатый век до нашей эры?

— Несомненно, — быстро согласился Джек. — И лежат точно так же, как были расположены при погрузке, из чего можно заключить, что в неприкосновенности сохранился и корпус судна. Не исключено, что мы обнаружили самое древнее судно в мире.

Волнение Джека еще больше усилилось, когда объектив видеокамеры скользнул вниз по склону. Между слитками меди и подводниками промелькнули три огромных керамических кувшина, каждый высотой в человеческий рост и не менее метра в окружности. Они были совершенно идентичны тем, что Джек недавно видел в музее Кносского дворца на Крите, а внутри можно было разглядеть аккуратно сложенные керамические чаши, украшенные изображениями осьминогов и другими морскими сюжетами.

Не было сомнений в том, что все эти керамические сосуды принадлежали минойской цивилизации, которая возникла на островах Эгейского моря и была ровесницей Египта эпохи Древнего и Среднего царства, но неожиданно исчезла примерно в 1400 году до нашей эры. Кносский дворец, где находился легендарный лабиринт Минотавра, стал главным сенсационным открытием прошлого века. Следуя по стопам Генриха Шлимана, первооткрывателя легендарной Трои, английский археолог Артур Эванс решил доказать, что легенда об афинском принце Тесее и его возлюбленной Ариадне имеет под собой такую же реальную основу, что и миф о Троянской войне. Кносский дворец стал для него ключом к разгадке тайны исчезнувшей цивилизации, которую он назвал минойской по имени правившего там легендарного царя. Обнаруженные археологами комнаты и залы дворца стали подтверждением легенды о битве между Тесеем и Минотавром и окончательно доказали, что все древнегреческие мифы последующей эпохи имеют под собой реальную основу, как и гораздо более поздние события. Иначе говоря, они были куда ближе к реальной истории, чем можно было представить в самых смелых мечтах.

— Да! — громко воскликнул Джек и взмахнул свободной рукой. На этот раз его обычная сдержанность сменилась приятным чувством восторга, какой всегда бывает при сенсационном открытии. Для него это была кульминация многолетней страсти, исполнение давней мечты, о которой он грезил с раннего детства. Эта находка может затмить даже открытие гробницы Тутанхамона и навсегда обеспечит его исследовательской группе достойное место в анналах мировой археологии.

Для Джека этих предметов было вполне достаточно, чтобы праздновать победу. Разумеется, их тут намного больше, но главное сделано. Он смотрел на маленький экран видеокамеры как завороженный. Объектив уже переместился к водолазам, находившимся на нижней части шельфа, позади обнаруженных предметов.

— Похоже на корму судна. — Костас показал пальцем на экран. — Как раз за этим краем борта видны ряд каменных якорей и деревянное рулевое весло.

Тем временем объектив камеры скользнул вниз и высветил желтоватое пятно, похожее на отражение в лучах света каких-то осадочных пород. Когда камера приблизила изображение, все ахнули от изумления.

— Это не песок, — тихо прошептал студент. — Это же золото!

Теперь все хорошо знали, что именно сейчас видят, и это великолепие лишило их дара речи. В самом центре изображения находилась изящная чаша, принадлежавшая, вероятно, самому минойскому царю. Она была украшена по краям живописным рельефом, изображавшим сцены боя быков. Рядом с ней лежала золотая статуэтка женщины со змеями вместо волос, руки которой были воздеты к небу. Ее обнаженная грудь была искусно вырезана из слоновой кости, а на шее красовалось ожерелье из драгоценных камней. На переднем плане виднелась связка коротких бронзовых мечей с позолоченными рукоятями. Внимательно приглядевшись, искатели обнаружили, что лезвия мечей украшены замысловатыми сценами сражений, и все это из серебра и голубой эмали.

Но дальше их ждало еще одно потрясение. Когда подводники стали разгребать прямо перед объективом камеры осадочные отложения, каждое движение их рук открывало взору все новые артефакты, поражающие красотой и мастерством. Джек без особого труда различил несколько золотых слитков, царские печати, украшения из драгоценных камней и даже царскую корону, выполненную в виде диадемы и украшенную переплетенными листьями. И все эти вещи некогда были аккуратно уложены в сундук для сокровищ.

Объектив видеокамеры неожиданно скользнул в сторону склона, а экран погас. В наступившей мертвой тишине Джек опустил видеокамеру и посмотрел на Костаса.

— Полагаю, это то, что нам нужно, — спокойно произнес он.

Джек поставил на карту свою профессиональную репутацию. В последние десять лет, со дня завершения докторской диссертации, он буквально зациклился на мечте отыскать затонувшее минойское судно. Эта находка могла подтвердить его давнюю теорию о морском могуществе минойской державы и ее превосходстве над остальными народами в бронзовом веке. Он был убежден, что наиболее вероятным местом поиска должна стать группа рифовых скоплений и небольших островков, расположенных на расстоянии семидесяти морских миль на северо-восток от Кносса.

Несколько недель поисков прошли безрезультатно. Но в последние дни их надежды разгорелись с новой силой, особенно после того как ныряльщики обнаружили на дне моря остов затонувшего римского судна. Джек решил, что сегодняшний день будет последним в их поисковой экспедиции, и уже не надеялся на успех. Нынешние находки коренным образом меняли план действий. Появилась реальная возможность обновить снаряжение и подготовить оборудование для следующего проекта. Удача не отвернулась от Джека и на этот раз.

— Ты не мог бы помочь мне? — спросил Костас, с трудом передвигаясь от усталости по палубе исследовательского судна «Сиквест».

Он все еще был в гидрокостюме, вода стекала с него ручьями. Костас даже лицо не успел вытереть как следует. Помимо водяных брызг нем выступили капли пота — это вечернее солнце все еще баловалось своими горячими лучами. Он посмотрел снизу вверх на высокого англичанина.

Впрочем, Джек не совсем обычный англичанин. Он из древнего британского рода. От былого аристократического величия осталось лишь некоторое изящество, выдающее благородное происхождение. Его отец был отчаянным искателем приключений, который, махнув на свой социальный статус, потратил почти все деньги, чтобы посетить с семьей самые отдаленные уголки мира. Столь необычное воспитание позволяло Джеку держаться обособленно, ни от кого не зависеть и чувствовать себя свободно среди себе подобных. Как прирожденный лидер, он снискал к себе уважение не только на капитанском мостике, но и на палубе, среди членов команды.

— Что бы ты делал без меня? — Джек улыбнулся, помогая Костасу снять со спины тяжелые баллоны.

Костас, сын греческого магната-судовладельца, долгое время вел жизнь беззаботного плейбоя. Он почти десять лет учился в Стэнфордском университете и Морском технологическом институте, после чего стал неплохим специалистом в области подводных технологий. Окруженный многочисленными приборами и приспособлениями, в которых только он один мог разобраться, Костас много времени посвящал всяким изобретениям и добился в этом деле невиданного успеха. Его страстная натура всецело соответствовала роду занятий и толкала его на самые безумные проекты.

Впервые они встретились на военной базе НАТО в турецком городе Измире, где Джек был приписан к Морской разведывательной школе, а Костас числился гражданским советником в исследовательской группе ПВБ ООН — противолодочной военной базе ООН. Через несколько лет Джек вспомнил о Костасе и пригласил его поработать в Международном морском университете, главном исследовательском центре по изучению морских глубин. С тех пор они уже больше десяти лет работают вместе. Со временем Джек стал директором отдела полевых исследований университета. В его распоряжении находились четыре исследовательских судна и более двухсот человек персонала. Костас тоже стал заметной фигурой — в инженерном отделе, но не упускал случая присоединиться к экспедиции Джека, особенно если речь шла о многообещающих приключениях.

— Спасибо, Джек. — Костас медленно встал, не находя сил для дальнейшего разговора. Ростом он не вышел — едва доставал Джеку до плеча, — но широкая грудь и крепкие руки выдавали в нем потомка греческих моряков и рыболовов с твердым характером и необыкновенной выносливостью. К нынешнему проекту Костас относился как к чему-то родному и близкому и был крайне взволнован потрясающими открытиями. Именно он долгое время готовил экспедицию, без зазрения совести используя обширные связи отца в правительственных кругах Греции. Несмотря на то что они сейчас находились в нейтральных водах, помощь греческого военно-морского флота была бесценной, особенно по части бесперебойного снабжения их судна баллонами с очищенным кислородом, без которых подводное погружение было бы просто невозможным.

— О, чуть не забыл. — Костас повернулся к Джеку и хитро улыбнулся. Он полез в карман стабилизирующей куртки, вынул оттуда пакетик в водонепроницаемой оберточной бумаге и протянул Джеку. — Чтобы ты не подумал, будто я присвоил себе эту чудную вещь.

Джек удивленно посмотрел на сияющего от радости друга и молча взял пакет. Он оказался настолько тяжелым, что Джек с трудом удержал его в руке. Не теряя ни секунды, развязал веревку и застыл в изумлении, увидев цельнометаллический диск размером с ладонь с такой сверкающей поверхностью, словно его только что изготовили в таинственной мастерской. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: этот предмет сделан из чистого золота, причем высочайшей пробы.

В отличие от академических коллег Джек никогда не притворялся, что равнодушен ко всякого рода сокровищам. Поэтому сейчас его будто током пробило, когда он увидел, что держит в руках не просто ценную вещь, а несколько килограммов золота. Он медленно поднял диск вверх и повернул его к солнцу, чтобы лучше рассмотреть. Диск засверкал, как яркая лампа, источающая накопившуюся за тысячелетие энергию.

Джек был так взволнован, что поначалу даже не заметил знаки на диске. Когда же он увидел их, у него в глазах потемнело. Он повернул диск к Костасу, где была тень, и провел пальцем по окружности. В центре диска просматривалось изображение странного предмета, отдаленно напоминавшее большую букву Н с тонкой короткой линией, спадающей с поперечной черты, а с двух крайних сторон вниз, как косички, спускались еще четыре линии. По краям диска были нарисованы три концентрических круга, каждый из которых был поделен на двадцать секций. Каждая секция содержала в себе разнообразные символы, выдавленные в металле. Джеку показалось, что внешний круг похож на пиктограмму, знаки которой описывали или изображали окружающий мир или скрывали в себе загадочную фразу. Приглядевшись внимательнее, он увидел нечто напоминавшее человеческую голову, затем рисунок, изображавший шагающего человека. Рядом находилось что-то вроде весла, за которым следовали изображение лодки и снопы злаковых. Внутренние секции были связаны с внешним кругом, но в отличие от него содержали в себе не рисунки, а линейные знаки. Они все были разные, но по форме больше напоминали буквы примитивного алфавита, а не пиктограммы.

Костас молча наблюдал за другом, поглощенным рассматриванием диска. В его глазах отражался хорошо знакомый Костасу блеск азарта. Еще бы! Джек держал в руках предмет легендарной героической эпохи, от которой остались только мифы и легенды. Этот период был изучен по многочисленным находкам археологов в руинах дворцов и крепостей, по произведениям искусства и прекрасно сделанным орудиям труда и войны. Джек всегда имел дело с артефактами, сохранившимися в местах крушений древних судов, как, например, этот диск, который не выбросили за ненадобностью, а оберегали и хранили до момента катастрофы. А главное — диск содержал в себе тайну, и эта тайна будет будоражить воображение Джека и не даст ему покоя до тех пор, пока он ее не разгадает.

Джек несколько раз перевернул диск, осмотрел его со всех сторон и опять уставился на древние знаки. В этот момент он пытался вспомнить последний курс университета, где изучал древние письмена. Что-то подобное он уже где-то видел, но где? Джек постарался запомнить расположение и форму знаков, чтобы сообщить о них по электронной почте Джеймсу Диллену, своему старому учителю, профессору Кембриджского университета и крупнейшему в мире специалисту по древнегреческой письменности.

Джек вернул диск Костасу, после чего они долго смотрели друг другу в глаза, даже не пытаясь скрыть волнения. Наконец Джек направился к членам команды, собравшимся на корме. Находка прибавила ему энергии и окончательно убедила в правильности избранного пути. Он давно знал, что наибольшая угроза для археологических памятников — нейтральные воды. Они открыты для разного рода авантюристов и искателей наживы и находятся вне юрисдикции тех или иных государств. Попытки принять соответствующие международные законы, которые могли поставить под контроль подобную деятельность, оказались тщетными. Без таких законов невозможно контролировать огромные морские пространства. К тому же современное развитие науки и техники позволяет отдельным людям приобрести вполне сносное оборудование и снаряжение для подводных исследований. Ведь его стоимость не намного превышает стоимость автомобиля. Именно таким образом был обнаружен знаменитый «Титаник». Глубоководные исследования, которые раньше были по силам только крупным исследовательским институтам, сейчас становятся открытыми для всех желающих, что уже привело к варварскому разрушению и разграблению многих подводных исторических памятников.

Организованные группы грабителей и мародеров, вооруженных новейшими техникой и технологиями, вторгаются в морские глубины, выскребают из морского дна все подряд без каких бы то ни было записей и уничтожают огромное количество артефактов, оставляя себе лишь то, что может заинтересовать частных коллекционеров. Именно в их грязных руках навсегда исчезают ценные предметы старины, которые могли стать достоянием всего мира. Международному морскому университету приходится противостоять не только этим грабителям, но и многим вполне легальным, но недобросовестным исследователям. Ведь ни для кого не секрет, что предметы антиквариата стали главной валютой международного преступного сообщества.

Джек посмотрел на платформу и почувствовал новый прилив адреналина. Немного подумав, он махнул рукой, давая понять, что сам хочет погрузиться на место обнаружения ценных вещей. Затем стал готовить снаряжение для подводных работ, приладил свой подводный компьютер и проверил давление в баллонах. Все его движения были ровными и спокойными, будто ничего особенного в этот день не случилось.

На самом деле он с трудом сдерживал волнение.

ГЛАВА 2

Морис Хибермейер выпрямился, смахнул капли пота со лба и посмотрел на часы. Уже почти полдень. Близилось время окончания работ на раскопках, так как жара в это время дня становилась просто невыносимой. Он разогнулся и поморщился, неожиданно вспомнив, как много времени провел сегодня в пыльной траншее, и почувствовав, как сильно теперь болит спина. Морис медленно побрел к центральной части раскопок, чтобы завершить обычный осмотр территории перед окончанием работы. В широкополой шляпе, маленьких круглых очках и помятых шортах до колен он выглядел смешным, похожим на старого защитника империи, а не на выдающегося египтолога с мировым именем.

Морис молча осмотрел территорию раскопок, не обращая внимания на привычное звяканье лопаток и скрип тележек, на которых вывозили мусор. Конечно, здесь нет того великолепия, как при раскопках Долины Царей, зато больше интересных находок. Гробница Тутанхамона была найдена в результате десяти лет поисков, а здесь они буквально на каждом шагу натыкаются на древние мумии. Их уже сотни, и похоже, будет еще больше.

Хибермейер подошел к краю глубокой ямы, с которой они начали свою работу, и посмотрел вниз. Там был расчищен от песка длинный лабиринт — вырезанные в песчаном грунте ходы и ниши, в которых древние египтяне хоронили своих покойников. К счастью, все эти мумии остались в неприкосновенности в отличие от царских гробниц, которые уже давно разграблены мародерами и искателями легкой наживы. Обнаружили эти катакомбы случайно, благодаря несчастному верблюду, который неожиданно провалился в яму на глазах у изумленного хозяина. Тот приблизился к образовавшемуся проему и с диким криком убежал прочь, увидев там ряд высушенных тел, которые взирали на него гневными глазницами, словно осуждая за бесцеремонное нарушение их покоя.

— Эти люди, по всей вероятности, ваши предки, — сказал Хибермейер владельцу верблюда, когда его вызвали из института археологии в Александрии в этот отдаленный оазис, расположенный в двухстах километрах к югу.

Дальнейшие раскопки подтвердили его догадку. Лица, которые повергли в ужас владельца верблюда, на самом деле оказались своеобразными надгробными картинами: многие из них по выразительности не уступали живописным полотнам эпохи раннего итальянского Возрождения. И тем не менее это были картины, выполненные рукой не художника, а ремесленника, простого человека, который провожал в последний путь таких же простых людей. По всему было видно, что это мумии простолюдинов, живших не в эпоху фараонов и величия Древнего Египта, а во времена правления греческой династии и римского владычества. То была эпоха экономического процветания, когда распространение металлических денег неизбежно приводило к накоплению богатств, а успешная торговля давала возможность мумификации умерших и изготовления золотых посмертных масок даже для представителей средних сословий. Именно в то время здесь получил широкое распространение погребальный ритуал, сохранившийся с древних времен. Все эти люди жили в Фаюме, плодородном оазисе, который протянулся на шестьдесят километров к востоку от некрополя до берегов Нила.

Хибермейер давно знал, что обычные захоронения открывают перед исследователем более полную и разнообразную картину жизни людей, чем царские погребения. А порой они скрывают в себе не менее удивительные истории, чем мумии Рамзеса или Тутанхамона. Только сегодня утром, к примеру, он раскопал семейное погребение древних производителей ткани и одежды. Там были захоронены человек по имени Сет, а также его отец и брат. На покрывавшей надгробие доске, покрытой тонкой тканью, были изображены красочные сцены их жизни в храме, а сопровождавшая надпись гласила, что оба брата были ревностными поклонниками местных культов и долгие годы являлись служителями храма богини Нейт в Саисе. А потом им улыбнулась удача, и они вместе с отцом стали весьма преуспевающими торговцами, продававшими грекам свою продукцию. Если судить по погребальному обряду, богатому убранству и золотым маскам, покрывавшим их лица, они были вполне удачливыми и зажиточными купцами.

— Доктор Хибермейер, — послышался снизу голос студентки-практикантки из Египта, — думаю, вам стоит взглянуть на это…

На выпускницу университета Айшу Фарук Хибермейер возлагал большие надежды и не без оснований считал, что настанет час, когда она сможет заменить его на посту директора института археологии. Не дождавшись ответа, Айша высунулась из ямы в том самом месте, где под землю провалился верблюд. Красивое смуглое лицо выдавало в ней потомка древних египтян. Иногда ему казалось, что она сошла с артефактных изображений как напоминание о тех давних временах.

— Вам придется спуститься вниз, — добавила она. Хибермейер снял широкополую шляпу вместе со шлемом безопасности и стал осторожно спускаться в траншею по хрупкой деревянной лестнице. Снизу ему помогал местный феллах, нанятый в качестве чернорабочего. Айша вновь вернулась на прежнее место и склонилась над обнаруженной мумией. Тело покойного находилось в небольшой нише и значительно пострадало в результате падения верблюда. Хибермейер сразу обратил внимание на полуразрушенный терракотовый саркофаг и поврежденную в области грудной клетки мумию.

Это была самая древняя часть некрополя, тесное переплетение узких проходов, образующих центральную часть захоронения. Хибермейер очень надеялся, что студентка нашла нечто подтверждающее его давнюю теорию о том, что погребальные комплексы подобного рода были основаны по меньше мере в VI веке до нашей эры, за два столетия до завоевания Египта Александром Великим.

— Так, что тут у нас?

Хибермейер говорил с сильным немецким акцентом, придававшим ему еще большую солидность. Он подошел к ассистентке и осторожно протиснулся к нише, стараясь не повредить саркофаг с мумией. При этом он надел маску, предохраняющую от проникновения вирусов и бактерий, которых предостаточно даже в самых древних захоронениях. Был еще один старый обычай, от которого ученый никогда не отказывался. Перед началом работы он закрывал глаза и склонял голову, словно прося прощения за вторжение в загробный мир древних людей. А после того как исследование мертвых тел завершалось, он всегда следил, чтобы они были приведены в соответствующий порядок для продолжения своего пути.

Когда все было готово, Айша приблизила электрическую лампу и сдвинула крышку саркофага. Внутри лежала высохшая мумия с глубоким, похожим на рану отверстием в области живота.

— Сейчас, я только очищу ее от песка, — произнесла она, не глядя на Хибермейера.

Айша работала с хирургической точностью, ловко манипулируя щеткой и медицинскими щипцами, которые обычно используют дантисты. Инструменты у нее всегда были аккуратно сложены на небольшом подносе и находились под рукой. Через несколько минут Айша устранила все лишнее, смела щеткой песок, потом сложила инструменты и отодвинулась, дав Хибермейеру возможность внимательно рассмотреть находку.

Он окинул опытным взглядом саркофаг, затем переключил внимание на мумию, ощущая терпкий запах много веков назад разложившейся плоти. Первым делом идентифицировал золотой символ «ба», который всегда олицетворял бессмертную душу покойника. Рядом находились разнообразные амулеты, выполненные в форме взвившихся вверх кобр, а в самом центре раскрытой грудной клетки лежал амулет Кубехсеннуэф — для древних египтян он служил хранителем человеческих внутренностей. Отодвинув эти предметы, Хибермейер обнаружил красивую фаянсовую брошь с изображением божества в виде орла с широко расправленными крыльями. Орел был сделан из силикатного материала, обожженного до зеленоватого цвета.

Доктор Хибермейер продвинулся своим грузным телом в глубину ниши и низко склонился над распахнутой грудью мумии. Тело лежало лицом на восток, приветствуя восходящее солнце в символическом возрождении из мертвых. Это одна из самых древних традиций погребения, возникшая, вероятно, еще в доисторический период.

Кожа мумии была почти прозрачной и по цвету напоминала кусок высохшего пергамента. Мумии простых людей, захороненных в некрополе, не подвергались столь тщательной подготовке, какая обычно предшествовала погребению фараонов. Тела последних вскрывали, очищали от внутренностей и крови, а потом заполняли специальным соляным раствором, смешанным с ароматными маслами. Здесь же всю работу по сохранению целостности тела брала на себя природа. Из тела покойника изымали только некоторые внутренние органы, остальное сохранялось в сухом песке, который служил главным консервирующим средством. Правда, к началу римского периода в истории Египта даже эта простая процедура была предана забвению, но сухой песок жаркой пустыни, к радости современных археологов, продолжал играть роль сохраняющей среды. Рассматривая и изучая внутренности таких мумий, Хибермейер всегда поражался прочности и долговечности органической материи, которая сохранялась в прекрасном состоянии на протяжении многих тысячелетий.

— Вы видите? — не выдержала Айша, с трудом сдерживая волнение. — Вон там, под вашей правой рукой…

— Ах да, вижу.

Хибермейер наконец обратил внимание на тонкую полоску материи, обвивавшую тело мумии. Один край ленты опускался чуть ниже бедер и сохранил яркие краски. Наклонившись еще ниже, он увидел, что эта полоска покрыта какими-то письменами. Впрочем, ничего необычного в этом не было. Древние египтяне всегда стремились записывать все важные события своей жизни на папирусах, которые потом клали в гроб вместе с покойным. Для современных археологов подобные надписи представляют особый интерес, так как позволяют больше узнать о жизни и быте простых людей. Именно поэтому Хибермейер настоял, чтобы раскопки этого некрополя были произведены на столь большом пространстве.

Правда, в эту минуту его больше интересовала датировка мумии по стилю и форме письма, а не содержание послания. Теперь он понял волнение Айши, впервые наткнувшейся на такой папирус. Ведь это дает возможность определить не только время захоронения, но и получить дополнительную информацию о характере некрополя и погребенных здесь людях. Обычно им приходилось ждать несколько недель, пока реставраторы из Александрии проведут анализ мумии и снимут с нее все ленты папируса.

— Надпись сделана на греческом языке, — прокомментировала Айша, с трудом протискиваясь между крупным телом археолога и стеной ниши.

Хибермейер с довольным видом кивнул. Она права, это хорошо видно по извилистым буквам с закругленными краями. Письмо заметно отличалось от угловатых иероглифов фараоновского Египта и даже от коптского письма Фаюмского региона в период греко-римского правления.

Однако открытие вызвало у него замешательство. Как мог фрагмент древнегреческого текста попасть внутрь фаюмской мумии VI или V века до нашей эры? Конечно, египтяне позволяли грекам создавать свои торговые колонии в Навкратисе, расположенном на берегу одного из рукавов Нила в VII веке до нашей эры, но все их передвижения находились под строгим контролем. И вообще греки не были главными игроками на египетской сцене вплоть до завоевания этой страны Александром Великим в 332 году до нашей эры. Трудно представить, что египтяне делали записи на древнегреческом до этого периода.

И тут его осенило. Этот греческий документ в Фаюме, вероятно, относится к периоду Птолемеев — македонской династии, которая была основана одним из военачальников Александра, Птолемеем I Лагом, и закончилась самоубийством царицы Клеопатры и римским вторжением в Египет в 30 году до нашей эры. Неужели он ошибся в датировке этой части некрополя, отнеся ее к более раннему периоду? Ученый повернулся к Айше, в его взгляде сквозило разочарование.

— Мне это не очень нравится, — тихо произнес он. — Думаю, следует более тщательно изучить все вещи.

Хибермейер пододвинул лампу поближе к мумии, наклонился над ней и щеточкой осторожно стал смахивать песок и пыль с конца папирусной ленты. Вскоре буквы стали настолько отчетливыми и яркими, словно их нанесли на папирус только вчера. Ученый достал свою лупу и, затаив дыхание, приступил к изучению текста. Буквы были маленькие, непрерывно следующие друг за другом без знаков препинания. Он понял, что понадобится немало времени и терпения для полного и более-менее адекватного перевода.

Сейчас его больше интересовал стиль письма. Хибермейеру крупно повезло, что в студенческие годы он учился у знаменитого профессора Джеймса Диллена, признанного знатока древней письменности и эксперта в области исторической лингвистики. Диллен произвел на юного студента такое сильное впечатление, что Хибермейер до сегодняшнего дня помнил каждую деталь из его лекций, посвященных древнегреческой каллиграфии.

Вскоре его губы растянулись в довольной улыбке.

— Можно расслабиться. — Он повернулся к Айше. — Я абсолютно уверен, что надпись относится к древнему периоду — пятому, а то и шестому веку до нашей эры.

Он удовлетворенно закрыл глаза и вздохнул, а студентка радостно обняла его за плечи, на мгновение позабыв о традиционной сдержанности в отношениях между ученицей и учителем. Айша с самого начала предполагала то же, что и Хибермейер, поскольку неплохо разбиралась в древнегреческом языке, даже именно по этой теме писала магистерскую диссертацию. А об архаичном письме древних Афин она знала намного больше Хибермейера, но решила все же пригласить профессора, чтобы он разделил вместе с ней радостное чувство триумфа. Ведь он так долго отстаивал предположение, что эта часть некрополя относится к более древнему периоду, чем предполагалось ранее.

Хибермейер тем временем вернулся к тексту, с волнением вглядываясь в каждую букву. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять — этот текст не имеет отношения к административным делам, к списку людей или арифметическим расчетам. Похоже, этот документ не относится и к торговым отчетам купцов из Навкратиса. Неужели в то время в Египте жили еще какие-то греки, помимо торговцев? Хибермейеру были известны факты эпизодических посещений Египта греками, в основном учеными, которым египетские власти великодушно предоставляли редкую возможность поработать в архивах местных храмов. Так, например, в V веке до нашей эры египетских жрецов навестил Геродот из Галикарнаса, которого с давних пор называли отцом истории. Жрецы рассказали ему о многих интересных событиях, произошедших в мире задолго до военного конфликта между греками и персами, которому Геродот решил посвятить свою книгу. Но Египет греки посещали и задолго до Геродота. Здесь иногда бывали государственные деятели Афин, известные жрецы и писатели, но все их визиты имели случайный характер и не сохранились в анналах истории.

Хибермейер решил не высказывать свои мысли вслух, чтобы не будоражить воображение студентки и не давать повода для распространения невероятных слухов. А досужие журналисты только и ждут сенсации. И все же он не мог сдержать радости. Неужели удастся найти недостающее звено древней истории?

Почти вся литература, посвященная античному периоду, дошла до наших дней благодаря средневековым копиям древних рукописей. Их усердно переписывали средневековые монахи Западной Европы после падения Римской империи. Позже все эти древние рукописи были уничтожены либо завоевателями, либо чересчур ревностными религиозными фанатиками. Многие десятилетия историки тешили себя несбыточной надеждой, что жаркие пески египетской пустыни сохранили для потомков считавшиеся утраченными древние тексты и письмена, которые могли бы перевернуть все наши представления о всемирной истории. Больше всего ученые надеялись отыскать новые свидетельства необыкновенной мудрости египетских жрецов, славившихся глубокими познаниями в самых разнообразных сферах. Еще Геродот отмечал, что во время посещения египетских храмов он видел огромные скриптории, где писцы переписывали древние книги. Египетские жрецы создали удивительную систему хранения и передачи знаний от поколения к поколению, причем эта традиция началась за несколько тысячелетий до появления письменной истории.

Хибермейер мысленно прокрутил в голове несколько возможных вариантов. Может быть, это оригинальное свидетельство о странствиях евреев, которое приоткроет тайну событий Ветхого Завета? Или описание последнего периода эпохи бронзы, имеющего отношение к Троянской войне? Впрочем, текст может быть посвящен даже более раннему периоду истории, когда египтяне не только торговали с древними жителями Крита эпохи бронзы, но и создали более выдающиеся памятники прошлого. Вдруг речь идет о египетском царе Миносе? Последнее предположение понравилось Хибермейеру больше всего.

Однако Айша вернула его на грешную землю:

— Посмотрите на это. — Она только что очистила от песка край папируса, торчавший из-под внешнего слоя ткани, в которую была завернута мумия. — Здесь нарисовано… напоминает странный символ.

Хибермейер уставился на папирус. Текст действительно прерывался странным символом, часть которого была скрыта под тканью мумии. Он отдаленно напоминал садовые грабли с четырьмя выступами.

— Что вы думаете на этот счет? — Айша нетерпеливо заерзала.

— Не знаю. — Профессор замолк, стараясь не показать виду, что растерялся. — Это может быть нумерологический знак, каким-то образом связанный с клинописью. — Он попытался вспомнить глиняные таблички, которые ему доводилось встречать на раскопках древних поселений на Ближнем Востоке. — Вот, посмотрите, это может стать для нас ключом к разгадке.

Низко склонившись, почти касаясь лицом потемневшей мумии, профессор аккуратно сдул пыль с папируса и обнаружил, что под странной символической фигурой виднеются буквы. Точнее сказать, между символом и дальнейшим текстом находилось одно-единственное слово, причем греческие буквы здесь по величине были намного больше, чем остальной текст папируса.

— Кажется, я могу прочесть его, — тихо пробормотал он. — Вытащите блокнот из моего кармана и запишите буквы, которые я вам сейчас продиктую.

Айша быстро выполнила указание и приготовила карандаш. Ей было лестно думать, что профессор полностью доверяет ей и не сомневается, что она сможет сделать правильную транскрипцию.

— Ладно, поехали, — сказал Хибермейер и направил большое увеличительное стекло на буквы. — Первая здесь идет «альфа». — Он еще ближе пододвинул лампу. — За ней следует «тау». Затем снова «альфа». Нет, здесь есть черточка. Стало быть, это не «альфа», а «ламна». Далее снова «альфа».

Несмотря на тень, прикрывавшую голову профессора, его лицо покрылось крупными каплями пота. Он отодвинулся назад, чтобы ненароком не повредить папирус, и продолжил:

— «Ню», потом снова «тау». Дальше идет «йота», если не ошибаюсь. Да, это определенно «йота». Ну и, наконец, последняя буква. — Не отрывая взгляда от папируса, он протянул руку к подносу, взял оттуда щипцы, осторожно отодвинул край папируса и подул на него, чтобы разобрать последнюю букву. — «Сигма». Да, «сигма». И все. Больше никаких букв здесь нет.

Хибермейер выпрямился и посмотрел на студентку.

— Ну, что у нас получилось?

По правде говоря, он сразу сообразил, что перед ним за слово, но поначалу не придал значения его содержанию. Это было настолько невероятно, что даже в кошмарном сне он не мог представить ничего подобного. Многие современные исследователи шарахаются от этого слова как черт от ладана.

Какое-то время они оба таращились на страницу блокнота, не находя сил вслух произнести написанное. Все остальное на этих раскопках вдруг померкло и стало каким-то незначительным по сравнению с тем, что они видели перед собой.

— Атлантида, — оторопело прошептал профессор.

Он растерянно заморгал, а потом вновь взглянул на папирус. Слово по-прежнему было на своем месте. Хибермейер старался собраться с мыслями, но ничего не получалось. Атлантида. Он уставился куда-то вверх и попытался представить этот таинственный, почти мифологический феномен, связанный с эпохой титанов и зарождением первых цивилизаций на Земле. Возможно, папирус содержит древний рассказ о легендарном золотом веке человечества, о том самом сказочном государстве под названием Атлантида, которое относится скорее к мифам, чем к реальности.

Хибермейер снова посмотрел на мумию и сокрушенно покачал головой. Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда. В этом месте и в это время. Слишком много совпадений. Профессиональное чутье не подводило прежде, и сейчас он всецело полагался на него. Перед глазами мгновенно предстал до боли знакомый ему мир мумий и фараонов, жрецов и храмов… В эту минуту профессор вдруг подумал о том, что вся его работа, громадные усилия и недюжинное воображение были направлены на реконструкцию Древнего мира, на восстановление исторического прошлого, и вот сейчас все это рухнет из-за случайной находки. Он даже улыбнулся от столь неожиданного вывода. Возможно, этот несчастный верблюд окажется главным виновником величайшего археологического открытия последнего времени.

— Айша, — решительно произнес он, вспомнив, что является руководителем археологических раскопок и несет полную ответственность за результаты работы, — я хочу, чтобы вы подготовили эту мумию к отправке. Заполните открытую часть пеной и как следует законсервируйте. Сегодня же погрузите саркофаг на грузовик и отправьте в Александрию. Обеспечьте обычное сопровождение из вооруженных людей, но не более того. Ничего особенного придумывать не стоит, это может вызвать нездоровый ажиотаж. Я не хочу привлекать внимание раньше времени.

Оба прекрасно понимали, какую угрозу представляют собой современные мародеры и грабители древних захоронений, всевозможные кладоискатели и просто бандиты с большой дороги, коих немало расплодилось вокруг раскопанного ими некрополя. Они рыскали как хищники, выжидая возможность стащить отсюда хоть что-нибудь.

— И еще одно, Айша, — добавил он, — я полностью доверяю вам, но все же считаю своим долгом предупредить, чтобы вы молчали как рыба о сегодняшней находке. Не говорите о ней никому, даже друзьям и коллегам по раскопкам.

Хибермейер оставил Айшу в раскопанной могиле, а сам направился к лестнице и стал быстро подниматься наверх. У него даже голова кружилась от мыслей о возможных последствиях открытия. Выбравшись на поверхность, он в задумчивости миновал несколько раскопанных захоронений, не обращая внимания на немилосердно палящее солнце и удивленные взгляды членов экспедиции, которые дожидались от него обычных инструкций в конце рабочего дня.

Профессор вошел в небольшой деревянный барак, специально выстроенный для начальника археологической экспедиции, и устало опустился на стул перед лежавшим на столике мобильным телефоном, оснащенным спутниковой связью. Немного успокоившись, он смахнул со лба капли пота, сделал несколько глубоких вдохов, потом взял телефонную трубку и набрал номер. Ответ прозвучал почти мгновенно, но в трубке послышался громкий треск. Хибермейер настроил антенну и крепче прижал трубку к уху.

— Добрый вечер, — послышался чей-то голос. — Международный морской университет. Чем можем быть полезны?

— Здравствуйте, вас беспокоит Морис Хибермейер из Египта, — произнес он дрожащим от волнения голосом. — У меня чрезвычайно срочное дело. Пожалуйста, немедленно соедините меня с Джеком Ховардом.

ГЛАВА 3

Море в старой гавани мягко набегало волнами на берег, разбивая их на мелкие брызги. Каждая волна становилась продолжением морской зыби, которая простиралась до самого горизонта. А вдали виднелись смутные очертания рыболовных судов, словно окутанных яркими лучами полуденного солнца. Джек Ховард встал с кресла, прошелся по палубе корабля, наклонился над перилами и посмотрел вниз, на темные воды моря. Его черные волосы теребил слабый морской бриз, а бронзовое от загара лицо словно подтверждало, что месяцы жаркого лета он провел в поисках затонувших кораблей эпохи бронзы. Сверкающие капли морского прибоя напоминали ему о древних временах морского порта Александрия, который некогда весьма успешно соперничал в своем величии с Карфагеном и даже Римом. Из этого порта уходили в море суда с зерном, поставляя жизненно важный товар почти во все города Древнего Рима. Именно поэтому Египет ценился как главная житница Римской империи.

Отсюда же отправлялись в дальнее плавание богатые египетские купцы, доставляя изделия из золота и серебра в самые дальние уголки известного им мира, пересекали Красное море и продавали свои товары далеко за его пределами. А обратно везли богатства Древнего Востока — благовония и мирру, сапфиры и лазурит, шелк и опиум, панцири черепах и слоновую кость. И все это доставлялось в Египет торговцами, которые на свой страх и риск пересекали Древнюю Аравию и добирались до глубин Индии.

Джек посмотрел вниз, на массивные каменные стены, которые находились на глубине десяти метров. Две тысячи лет назад здесь было одно из Семи чудес света — знаменитый Фаросский маяк в Александрии. Его соорудили во времена Птолемея II Филадельфийского в 295 году до нашей эры, то есть почти полвека спустя после того, как Александр Великий основал этот город. Возвысившись на высоту более ста метров, он превзошел даже знаменитую Великую пирамиду в Гизе. Даже сегодня, спустя шестьсот лет после разрушительного землетрясения, опрокинувшего этот маяк в море, его фундамент остается одним из величайших достижений архитектуры античного мира. Позже его основание было использовано для средневековой крепости и долгие годы служило главным помещением институту археологии, который в последнее время превратился в Центр исследования Египта эпохи греко-римского владычества.

Остатки маяка все еще лежали на дне моря, разбросанные по всей акватории гавани. Невооруженным глазом можно было увидеть массивные каменные блоки и огромные колонны, рядом с которыми вперемешку лежали статуи египетских фараонов, царей и цариц, местных божеств и сфинксов. Джек собственноручно отыскал здесь одну из самых впечатляющих статуй могущественного фараона Рамзеса II, воспетого Шелли. С тех пор Ховард настойчиво доказывает, что все эти статуи должны быть тщательно изучены, описаны и оставлены в неприкосновенности на прежнем месте, как их поэтические современники в знойной египетской пустыне.

Ему было приятно видеть, как у входа в подводный парк быстро собирается большая очередь туристов, жаждущих своими глазами увидеть все богатства подводного мира. А чуть дальше, на другой стороне гавани, виднелись контуры фантастической Александрийской библиотеки, сооруженной в память о некогда существовавшем здесь знаменитом книгохранилище Древнего мира. Она была еще одним звеном, соединяющим современный мир со славной историей прошлых веков.

— Джек! — послышался чей-то голос из-за открытой двери конференцзала.

Джек повернулся и увидел крупного человека, быстро приближавшегося к балкону.

— А, профессор Хибермейер! — радостно воскликнул Джек, протягивая для приветствия руку. — Не могу поверить, что вы вытащили меня сюда посмотреть на кусок пелены заурядной мумии.

— Да, я знал, что рано или поздно поймаю вас на крючок и верну к проблемам Древнего Египта.

Много лет назад они почти одновременно учились в Кембридже, и с тех пор их соперничество всецело строилось на общем интересе к античности. Джек знал, что за внешним невозмутимым спокойствием Хибермейера скрывается острый и весьма восприимчивый ум, а профессор, в свою очередь, знал все слабости Джека и пользовался ими для того, чтобы пробить прочную стену его аристократической сдержанности. После многих исследовательских проектов в разных уголках Земли Джек по-прежнему стремился к сотрудничеству с давним другом и коллегой. Хибермейер практически не изменился со студенческой поры, а их постоянные споры насчет степени влияния Египта на древнегреческую цивилизацию были неотъемлемой частью прочной и искренней дружбы.

Позади Хибермейера стоял солидный мужчина с копной седых волос, одетый в светлый костюм. Его проницательные глаза ярко выделялись на загорелом лице. Джек подошел и тепло пожал руку своему ментору и учителю профессору Джеймсу Диллену.

Радостно приветствовав ученика, профессор потом отошел в сторону, приглашая в конференцзал еще двоих гостей.

— Джек, если не ошибаюсь, ты не знаком с доктором Светлановой?

Пронизывающий взгляд зеленых глаз молодой женщины был настолько неожиданным, что какое-то время Джек не мог произнести ни слова. Она мило улыбнулась и пожала ему руку.

— Пожалуйста, зовите меня просто Катя.

Джек сразу обратил внимание, что она довольно бегло говорит по-английски, хотя и с легким акцентом. Вероятно, это результат многолетнего пребывания в Америке и Англии, после того как ей великодушно разрешили покинуть Советский Союз. Джек знал о ней только по слухам, но никогда не думал, что личное знакомство будет таким неожиданным и к тому же очень приятным. Она действительно очень красива и полна очарования. За многие годы Джек привык обращать внимание только на интересные археологические находки и сейчас впервые понял, что на свете есть не менее увлекательные вещи. Он просто не мог оторвать от нее глаз.

— Джек Ховард, — тихо представился он, досадуя, что эта красивая женщина застала его врасплох.

Ее длинные темные волосы рассыпались волнами, когда она повернулась, чтобы представить ему коллегу.

— А это моя ассистентка Ольга Ивановна Борцева из Московского института палеографии.

В отличие от изящной и элегантно одетой Кати Светлановой Ольга показалась Джеку типичным образцом русской крестьянки, словно сошедшей с пропагандистских плакатов времен Великой Отечественной войны. Ольга держала большую стопку книг, но когда Джек протянул ей руку, она быстро и крепко пожала ее, пристально глядя ему в глаза.

Покончив с формальностями, Диллен пригласил всех в большой конференцзал, где должен был председательствовать на импровизированной конференции. Хибермейер, как всегда, играл свою обычную роль директора института.

Они неторопливо расселись вокруг большого круглого стола. Ольга аккуратно положила книги рядом с Катей, а потом деликатно удалилась в другой конец зала и уселась на свободный стул у самой стены.

Хибермейер начал речь спокойно и размеренно, расхаживая взад-вперед по залу, иллюстрируя сказанное цветными слайдами. Довольно подробно он рассказал, как начались раскопки некрополя, а потом перешел к открытию, ради которого все собрались. Профессор не мог не подчеркнуть, что найденная мумия была тщательно законсервирована и два дня назад отправлена в Александрию. С тех пор ведущие специалисты института археологии неустанно трудятся над этой ценной находкой, пытаясь освободить мумию от погребальной пелены и найти остатки загадочного папируса. Хибермейер пояснил, что других фрагментов древнего письма на папирусе не обнаружено, а найденная часть лишь на несколько сантиметров больше, чем первоначальный фрагмент, который нашли в некрополе.

Результаты исследования лежали на столе под стеклом. Это был тот самый папирус, длиной не более тридцати сантиметров, на котором виднелась таинственная надпись. В самом центре его надпись прерывалась, оставляя место для древнего символа и одного-единственного слова.

— Невероятное совпадение, что верблюд провалился именно в эту могилу, пробив копытом брюшную полость мумии, — задумчиво произнесла Катя.

— Самое невероятное здесь то, что подобные открытия в археологии происходят довольно часто. — Джек многозначительно подмигнул ей, и они оба улыбнулись.

— Большинство великих открытий, — продолжал как ни в чем не бывало Хибермейер, — сделаны совершенно случайно. И не забывайте, что нам предстоит исследовать еще несколько сотен мумий. Именно о таком открытии я мечтал, и удача не изменила мне. Полагаю, нас ожидают еще более интересные находки.

— Впечатляющая перспектива, — отозвалась Катя.

Диллен потянулся к пульту дистанционного управления проектором, после чего открыл свой «дипломат» и вынул оттуда кипу бумаг.

— Друзья и коллеги, — продолжал между тем Хибермейер, оглядев присутствующих, — мы хорошо знаем, зачем собрались здесь.

В эту минуту внимание участников конференции было обращено на небольшой экран в дальнем конце зала. Вместо общей панорамы некрополя на экране появилось изображение найденного папируса, а на следующем слайде увеличенная почти во весь экран копия слова в центре папируса.

— Атлантида, — взволнованно выдохнул Джек.

— Прошу всех набраться терпения. — Диллен оглядел присутствующих, сгоравших от любопытства. — Прежде чем я выскажу свое мнение, мне хотелось бы попросить доктора Светланову рассказать нам о нынешнем состоянии изучения древней легенды об Атлантиде. Прошу вас, Катя.

— С огромным удовольствием, профессор.

Катя и Диллен подружились еще в те времена, когда она проходила под его руководством стажировку в Кембридже. К тому же совсем недавно они вместе работали в Афинах, когда город испытал мощное землетрясение и многие постройки были полностью разрушены. Тщательно исследовав Акрополь, они обнаружили там ряд вырубленных в скале комнат, где хранились считавшиеся давно утраченными архивы древнего города. После этого Катя и Диллен опубликовали тексты, имевшие непосредственное отношение к распространению древнегреческой цивилизации за пределами Средиземноморья. Несколько недель назад печатные издания всего мира опубликовали отчеты о прессконференции, которую они устроили по поводу новых археологических изысканий. Их фотографиями пестрели первые страницы всех крупных газет, а рассказ о том, что древние греки и египтяне совершали длительные путешествия к побережью Индийского океана и добирались даже до Южно-Китайского моря, вызвал небывалый интерес как у ученых, так и у простых читателей.

Катя, будучи одним из ведущих мировых экспертов в области изучения Атлантиды, привезла с собой копии соответствующих исторических документов. Она взяла из стопки две книги и открыла одну из них.

— Джентльмены, прежде всего я хочу сказать, что мне было очень приятно получить приглашение на симпозиум. Это большая честь для меня лично и для Московского института палеографии. Пусть наша встреча станет символом международного научного сотрудничества.

Все за столом закивали, и послышались возгласы одобрения.

— Буду краткой. Предупреждаю: вам придется забыть все, что вы когда-либо слышали или читали про Атлантиду.

Она произнесла эти слова так серьезно, что все притихли, а Джек напрягся.

— Вы, вероятно, полагаете, что Атлантида — легенда о непонятном эпизоде древнейшей истории, нашедшем смутное отражение в различных культурах и воплотившемся в самых разнообразных мифах.

— Как легенды о Всемирном потопе, — прервал ее Джек.

— Вот именно, — кивнула она и посмотрела на Джека с любопытством. — Но вы ошибаетесь. В настоящее время есть только один источник, в котором мы находим упоминание об этом. — Она подняла вверх две книги, которые принесла с собой. — Это древнегреческий философ Платон.

Все присутствующие нетерпеливо заерзали.

— Платон жил в Афинах в 427–347 годах до нашей эры, — продолжила она. — Это было поколение, унаследовавшее опыт Геродота. Еще в юном возрасте Платон, вероятно, слушал знаменитого оратора Перикла, посещал спектакли Еврипида, Эсхила и Аристофана, наблюдал возведение величайших храмов на Акрополе. Это были самые славные дни классической Греции и величайший период человеческой цивилизации, не превзойденный до сих пор.

Катя положила книги на стол:

— Эти книги известны нам сейчас под названием «Тимей» и «Критий». Они представляют собой воображаемые диалоги между этими людьми и Сократом, учителем Платона, мудрость которого дошла до нас только благодаря сочинениям его учеников. В воображаемой беседе Критий рассказывает Сократу о некой могущественной цивилизации, которая зародилась и развивалась посреди Атлантического океана за девять тысяч лет до описываемой беседы. Атланты были потомками могущественного бога моря Посейдона. Вот что сказал Критий Сократу: «Перед проливом, который вы называете Геркулесовыми столбами, располагался остров, по размерам превосходивший Ливию и Азию, вместе взятые. На этом острове Атлантида возникла империя, чье могущество простиралось не только на территории этого острова и прилегающих к нему островов, но и на значительную часть континента. Следовательно, атланты покорили большую территорию Ливии за Геркулесовыми столбами вплоть до Египта, а также часть Европы вплоть до Тиррении. Эта могущественная сила вознамерилась покорить и нашу страну, и вашу, и все земли, находящиеся по эту сторону пролива».

Катя сделала паузу, взяла со стола вторую книгу и внимательно взглянула на присутствующих:

— Ливией тогда называли Северную Африку, а Тиррения представляла собой центральную часть нынешней Италии. Что же касается Геркулесовых столбов, то это современный Гибралтарский пролив. Но Платон не был ни историком, ни географом. Его главная тема — героическая война между атлантами и афинянами. Последние одержали убедительную победу над атлантами, но только после продолжительной и очень кровопролитной войны. — Она вновь посмотрела на древний текст. — А сейчас я перехожу к главному, к венцу древней легенды. Эти последние несколько предложений привлекали внимание ученых более двух тысяч лет, но только заводили в тупик. «А потом началось такое разрушительное землетрясение и такой опустошающий потоп, что в течение одного дня и одной ночи все ваши воины провалились под землю, а остров Атлантида погрузился в пучину моря». — Катя закрыла книгу и вопрошающе уставилась на Джека: — Что именно вы хотите найти в Атлантиде?

Джек замялся, прекрасно понимая, что по ответу она будет судить о его профессиональной эрудиции.

— Атлантида всегда означала нечто большее, чем просто погибшая цивилизация, — отозвался он. — Для древних людей это было приятное воспоминание о некоем величии, обреченном на гибель в результате высокомерия и спеси. Каждая эпоха имеет свои фантастические представления о погибшей Атлантиде, возвращающие ее к воображаемому величию, превосходящему все известное в истории. Для нацистов, например, это была мифическая родина сверхчеловека, первоначальная обитель арийцев. Именно поэтому они рыскали по всему миру, тщетно пытаясь отыскать родину своих расово чистых прародителей. А для других таким местом был библейский сад Эдем, потерянный рай.

Катя кивнула в знак согласия и спокойно продолжила:

— Если в этой истории есть хотя бы крупица правды, если папирусы дадут нам ключ к разгадке тайны, мы, вероятно, сможем рано или поздно решить одну из величайших загадок далекого прошлого планеты Земля.

В зале наступила тишина. Присутствующие переглядывались, явно заинтригованные.

— Спасибо, Катя. — Диллен встал со стула. Будучи превосходным и многоопытным лектором, он привык говорить стоя. — Полагаю, что вся эта история об Атлантиде скорее некая аллегория, а не реальность. Платон стремился извлечь из этой истории определенный моральный урок. В диалоге «Тимей» в ходе формирования космоса порядок преобладает над хаосом, а в диалоге «Критий» люди, которым присущи самодисциплина, умеренность и уважение к закону, одерживают победу над людьми горделивыми и самонадеянными.

Конфликт с Атлантидой был задуман для того, чтобы показать, что афиняне всегда были достаточно решительными и храбрыми воинами, способными одержать победу при любых обстоятельствах. Даже Аристотель, верный ученик Платона, считал, что на самом деле Атлантиды никогда не было. — Диллен оперся руками на стол и подался вперед. — Думаю, Атлантида не более чем политический миф, а рассказ Платона о том, как он узнал о ее существовании, — вымысел и напоминает предисловие Свифта к его знаменитому роману «Путешествие Гулливера». Могу напомнить, что Свифт ссылается на некий источник, который представляется нам вполне достоверным, но на самом деле не подлежит верификации.

Джек знал, что Диллен играет роль адвоката дьявола. Он всегда использовал риторическое мастерство превосходного лектора, выработанное за долгие годы преподавания в лучших университетах мира.

— Было бы интересно узнать, что вам известно об этом источнике Платона, — обратился к нему Хибермейер.

— С удовольствием, — охотно ответил Диллен, заглядывая в свои записи. — Критий был прадедом Платона и утверждал в свое время, что его прадед слышал эту историю об Атлантиде от Солона, выдающегося афинского законодателя. А Солон, в свою очередь, узнал об этом от престарелого египетского жреца в Саисе, что в дельте Нила.

Джек быстро произвел в уме необходимые расчеты:

— Солон жил примерно с 640-го по 560 год до нашей эры Он мог быть допущен в храм только в качестве весьма уважаемого ученого. Если предположить, что он совершил это путешествие в Египет в солидном возрасте, хотя и не в слишком старческом, чтобы отважиться на столь долгий путь, значит, подобная встреча могла произойти где-то в самом начале шестого века до нашей эры, скажем, в 590-м или 580 году.

Если все так и мы имеем дело не с вымыслом, а с вполне реальным событием, мне в связи с этим хотелось бы поставить перед вами следующий вопрос. Как могло случиться, что такая замечательная история не получила широкого распространения? Геродот посетил Египет в середине пятого века до Рождества Христова, то есть примерно за полвека до начала эпохи Платона. Не секрет, что он был замечательным ученым и внимательным наблюдателем и тщательно исследовал все интересующие его факты, а его произведения пережили века и дошли до нашего времени. И тем не менее в них нет абсолютно никаких упоминаний об Атлантиде. Почему?

Диллен торжествующе обвел взглядом присутствующих и уселся на свое место. После небольшой паузы из-за стола поднялся Хибермейер.

— Думаю, что могу ответить на ваш вопрос. — Он вздохнул. — В наше время мы привыкли думать, что историческое знание является всеобщим достоянием. Разумеется, есть исключения из этого правила, и мы с вами прекрасно знаем, что историей можно успешно манипулировать, но в целом все более или менее значительные события не могут быть скрыты от нас долгое время. Так вот, Древний Египет был совершенно другим.

В отличие от Греции и Ближнего Востока, чьи оригинальные культуры сметены многочисленными завоеваниями, Египет сохранил в неизменном виде древние традиции, берущие начало в самом раннем периоде бронзового века, то есть задолго до раннединастического периода, который датируется 3100 годом до нашей эры. Некоторые исследователи считают, что эти традиции восходят к временам прибытия на эту землю первых земледельцев, то есть примерно за четыре тысячи лет до возникновения первых династий.

В зале послышался негромкий шум, свидетельствовавший о нарастающем интересе.

— К периоду правления Солона это тайное знание стало практически недоступно непосвященным. Оно походило на разрозненные многочисленные фрагменты мозаики, отдельные кусочки которой были рассредоточены по многим храмам. — Хибермейер умолк, смакуя про себя столь удачную метафору. — Иначе говоря, некогда единое древнее знание было разбито на отдельные части, распылено среди храмов и посвящено самым разнообразным богам. Жрецы ревностно оберегали части этого знания как самое дорогое сокровище. А непосвященным оно было доступно только с разрешения богов, которые должны были обнаружить определенный знак доверия к ним. Как правило, — заключил Хибермейер с блеском в глазах, — этим знаком чаще всего было щедрое пожертвование посторонних, обычно золото.

— Значит, знание можно было купить? — предположил Джек.

— Да, но только если этому благоприятствовали внешние обстоятельства, — пояснил профессор. — Это нужно было сделать в надлежащий день месяца. То есть не в религиозные праздники, а также в соответствии с другими благоприятными факторами и предсказаниями. Если же все эти условия не выполнялись, то посторонний лишался возможности приобщиться к бесценным знаниям. Его отвергали даже в том случае, если он привез целый корабль золота.

— Значит, рассказ об Атлантиде мог быть известен жрецам только одного храма и рассказан только одному греку.

— Совершенно верно, — кивнул Хибермейер Джеку. — Лишь несколько греков получили доступ в скриптории древнеегипетских храмов. К таким людям, как Геродот, жрецы храмов относились с большим подозрением. Считали их слишком любопытными, слишком независимыми и слишком неразборчивыми, поскольку те постоянно переезжали из одного храма в другой. Именно поэтому Геродоту часто скармливали ложную информацию, рассказывая фальшивые истории или допуская чрезмерные преувеличения при описании тех или иных событий. Словом, как вы, англичане, любите выражаться, его умело вели по узкой тропинке в саду. — Хибермейер перевел дух и продолжил: — Наиболее ценные знания были слишком священны для жрецов, чтобы доверить их бумаге. Они передавались из уст в уста, от одного верховного жреца другому. Большинство знаний было утрачено со смертью последних верховных жрецов, когда греки закрыли все египетские храмы. А то, что сохранилось в древних записях, погибло в период римского владычества, когда во время гражданской войны в 48 году до нашей эры сгорела знаменитая Александрийская библиотека. Подобная судьба постигла и ее жалкие остатки, когда в 391 году уже нашей эры император Феодосии приказал разрушить все языческие храмы.

Сейчас мы знаем отдельные отрывки из этих текстов, дошедшие до нас в виде ссылок и случайных упоминаний. Это «География» Пифея Мореплавателя, к примеру, или «Всемирная история» императора Клавдия, а также исчезнувшие произведения Галена и Цельсия. Безвозвратно утеряны великие творения истории и науки, компендиумы по древней фармакологии, которые могли бы значительно ускорить развитие современной медицины. Мы даже представить себе не можем тайные знания древних египтян, которые навсегда утрачены человечеством.

Хибермейер сел за стол, а слово вновь взяла Катя.

— Я бы хотела предложить вам альтернативную гипотезу. Полагаю, Платон говорил правду о своем источнике, хотя по какой-то неизвестной нам причине предпочел не упоминать о посещении им Египта. Может быть, жрецы просто запретили ему рассказывать об этом? — Она взяла со стола книги и продолжила: — Я думаю, что Платон известные ему достоверные факты использовал для собственных целей. Здесь я отчасти согласна с профессором Дилленом. Платон явно преувеличил возраст Атлантиды, сделав ее более отдаленной во времени и более могущественной, чем она могла быть в те древнейшие времена. Именно поэтому он отнес легенду к более древней эпохе, сделав Атлантиду равной по могуществу тем государствам, процветание которых мог наблюдать собственными глазами. Кроме того, он поместил ее в Западный океан, то есть далеко за пределы известного ему мира. — Катя посмотрела на Джека. — Кстати, есть более правдоподобная теория Атлантиды, которая находит поддержку у самых авторитетных археологов. К счастью, среди нас есть специалист, которого давно уже считают сторонником этой теории. Доктор Ховард?

Джек уже щелкал пультом дистанционного управления, чтобы найти карту Эгейского моря, в самом центре которого расположен остров Крит.

— Будет гораздо правдоподобнее, если мы уменьшим шкалу времени, — отозвался он, — если вместо девяти тысяч лет возьмем девятьсот лет, все встанет на свои места. В таком случае мы получим примерно сто лет до Рождества Христова. Это была эпоха великих цивилизаций бронзового века — Новое царство в Египте, цивилизация Ханаана в Палестине, Сирии и Финикии, государство хеттов в Анатолии, микенская цивилизация Греции и минойская цивилизация Крита. Это единственный реальный контекст существования Атлантиды. — Он показал лазерной указкой на карту Эгейского моря. — Поверьте, истинной локализацией Атлантиды может быть только Крит. — Джек сделал паузу и выжидающе уставился на Хибермейера. — Для большинства жителей Египта эпохи фараонов Крит был самой северной границей распространения их опыта. С юга он казался им краем света, огражденным морским побережьем и высокой горной грядой. И все же эта земля была им хорошо известна, поскольку они часто навещали знаменитый Кносский дворец, расположенный в северной части острова.

— А как же насчет Атлантического океана? — поинтересовался Хибермейер.

— Забудьте об этом, — отмахнулся Джек. — Во времена Платона о море, находящемся к западу от Гибралтара, практически не знали. Для них это был таинственный океан, символизирующий собой край света. Именно поэтому Платон поместил туда Атлантиду. Его читателей вряд ли можно было вдохновить каким-то островом в Средиземном море.

— А слово «Атлантида»?

— У бога моря Посейдона был сын Атлант — мускулистый колосс, державший на могучих плечах небесный свод. Поэтому название «Атлантический» следует воспринимать как «океан Атланта», а не как произошедшее от слова «Атлантида». Слово «Атлантический» впервые появилось в произведениях Геродота. Вполне вероятно, что ко времени Платона оно получило весьма широкое распространение. — Джек помолчал. — Если бы я не видел этот папирус, то решил бы, что Платон просто придумал слово «Атлантида» в качестве удобного названия для сгинувшего континента в океане Атланта. Из древних рукописей нам известно, что египтяне называли минойцев и микенцев народом кефтью, то есть людьми, которые приплывали к ним с севера и привозили с собой дань. Я бы непременно подумал, что именно народ кефтью, а не Атлантида, является тем самым погибшим континентом, о котором идет речь. Сейчас я не очень уверен в этом. Если папирус действительно написан задолго до Платона, значит, он никак не мог выдумать это название.

Катя откинула назад свои длинные черные волосы и посмотрела на Джека:

— Вы хотите сказать, что война между афинянами и атлантами на самом деле была войной между микенцами и минойцами?

— Думаю, что да. — Джек взглянул на Катю. — Афинский Акрополь, возможно, был самой мощной крепостью из всех возведенных микенцами. Во всяком случае, до того времени, когда его разрушили, чтобы на освободившемся месте возвести строения классического периода. Вскоре после 150 года до нашей эры микенские воины захватили Кносс на Крите и управляли им до тех пор, пока город не был разрушен землетрясением и пожаром много веков спустя. Сейчас общепризнанным является мнение, что микенцы были весьма воинственным народом в отличие от довольно миролюбивых минойцев. Этот захват произошел после того, как минойская цивилизация была уничтожена в результате природной катастрофы.

— Здесь можно увидеть намек на легенду о борьбе между Тесеем и Минотавром, — вмешалась Катя. — Афинский принц Тесей добивался расположения дочери царя Миноса Ариадны, но, перед тем как получить согласие на брак с ней, должен был сразиться с Минотавром в легендарном лабиринте. Минотавр, наполовину бык, наполовину человек, определенно представлял собой символ минойской военной мощи.

К дискуссии неожиданно присоединился Хибермейер:

— Греция эпохи бронзы была открыта людьми, которые верили в то, что все мифы и легенды содержат хотя бы крупицу правды. Сэр Артур Эванс раскопал Кносский дворец, а Генрих Шлиман открыл Трою и микенскую цивилизацию. Оба они искренне верили в то, что троянские войны, описанные Гомером в «Илиаде» и «Одиссее» еще в восьмом веке до нашей эры, содержат отзвуки реальных событий, которые и привели к краху цивилизации бронзовой эпохи.

— Это приводит меня к окончательному выводу о том, что Платон ничего не знал о Крите периода бронзового века, — вздохнул Джек. — Эта цивилизация была напрочь забыта в темные века, предшествовавшие классическому периоду Древней Греции. Именно поэтому в истории о минойском государстве есть много вещей, о которых Платон не имел ни малейшего представления. Катя, вы позволите мне пояснить свою мысль?

Джек потянулся через стол и взял книги, которые она принесла с собой. Пролистав одну из них, он оставил ее открытой и оглядел присутствующих.

— Вот послушайте: «Атлантида располагалась на пути к другим островам, а от них можно было добраться до противоположного континента». Именно так выглядит остров Крит со стороны Египта. На самом деле это известные архипелаги Эгейского моря, а континентом являются материковая Греция и Малая Азия. А вот еще одно свидетельство. — Он открыл вторую книгу и прочитал еще одну выдержку: — «Атлантида располагалась на возвышенности, господствовала над морем и заключала в себе большие долины, окруженные со всех сторон горными вершинами».

Джек подошел к большому экрану, на котором была изображена карта Средиземного моря с островом Крит посредине:

— Именно такой природный ландшафт мы находим на южном побережье Крита и прилегающей к нему Месарской равнине. — С этими словами он вновь вернулся к столу, где остались раскрытые книги. — И наконец о самих атлантах. «Они были разделены на десять примерно равных административных районов, находившихся под верховной властью царской метрополии». — Джек повернулся к карте. — Как утверждают археологи, минойский Крит был разделен на дюжину полуавтономных районов, а вместе они подчинялись Кноссу как самому главному городу.

Он щелкнул пультом, и на экране появилось грандиозное зрелище раскопанного Кносского дворца с его величественным тронным залом.

— Разве не похоже на «прекрасный столичный город, расположенный на побережье»? — Джек продолжил показ слайдов и остановился на дренажной системе дворца. — И как минойцы были великолепными инженерами, соорудившими такую сложную гидросистему, так и «атланты сооружали свои огромные цистерны, причем не только открытые, но и закрытые громадными крышками, в которых они принимали ванны в холодное зимнее время. Там были ванны как для царей, так и для простых граждан, как для лошадей, так и для прочего домашнего скота».

Джек в полной тишине доставал следующий слайд. Через минуту появилась фотография Кносского дворца, но уже с другой стороны. А перед дворцом стояла прекрасная скульптура бычьих рогов. Он вновь посмотрел в книгу:

— А теперь насчет быков. «Там были быки, не уступающие по своим размерам храму Посейдона. Оставаясь наедине в этом храме, цари возносили молитвы богу, чтобы тот позволил им принести свою жертву, после чего охотились на быков, но без оружия, а только с копьем и арканом…»

Джек повернулся к экрану и быстро прокрутил оставшиеся слайды:

— Это стена Кносского дворца с изображением быка и упражняющегося на нем акробата. А вот каменная ваза, выполненная в форме головы быка. Золотая чаша, украшенная сценой охоты на быков. А здесь можно увидеть раскопанную во дворе яму, где обнаружены сотни бычьих рогов. — С этими словами Джек сел на стул и выжидающе посмотрел на присутствующих. — А сейчас вы увидите заключительную часть этой удивительной истории.

На экране появилась живописная фотография острова Фера, которую Джек сделал несколько дней назад. В самом центре острова возвышался огромных размеров кратер вулкана, чаша которого была окружена многочисленными скальными наслоениями и белоснежными домами современных греческих селений.

— Единственный активный вулкан в районе Эгейского моря, — пояснил Джек, — и один из самых крупных в мире. Где-то в середине второго тысячелетия до нашей эры этот вулкан внезапно взорвался, выбросив в воздух более восемнадцати кубических километров камней, пыли и пепла. И вся эта масса была выброшена на восьмидесятикилометровую высоту, после чего покрыла расстояние в сотни километров на юг, засыпав остров Крит и распространившись на все Восточное Средиземноморье. Много дней небо в том районе было черным от пыли и пепла, а взрыв был такой мощный, что до основания потряс все здания в Египте.

Хибермейер вспомнил строки из Ветхого Завета: «И сказал Господь Моисею: воздень свои руки к небесам, и падет тьма на весь Египет, и она будет такой плотной, что ее можно будет почувствовать. И воздел Моисей руки к небесам, и наступила тьма во всей земле египетской на три дня и три ночи».

— Вулканический пепел так плотно накрыл остров Крит, что на многие годы сделал его землю непригодной для земледелия, — продолжал Джек. — При этом огромные волны обрушились на северное побережье острова, сметая все на своем пути. И это сопровождалось невиданным землетрясением. А когда оставшиеся в живых люди вернулись на остров собрать брошенные дорогие веши, они уже мало чем напоминали микенцев.

Катя задумчиво погладила подбородок рукой.

— Значит, египтяне слышали какой-то сильный шум. Небо почернело от пыли и копоти, а немногие выжившие жители острова добрались до Египта и могли рассказать о страшной беде, которая постигла их родину. Люди кефтью больше не приезжали в Египет с дорогими подношениями и подарками. Атлантида не полностью погрузилась в морскую пучину, но для древних египтян она навсегда исчезла из поля зрения. — Она взглянула на Джека, и тот ответил ей улыбкой.

— Я закончил свой рассказ, — произнес он.

Во время дискуссии Диллен не проронил ни слова, хотя и знал, что все с нетерпением ждут от него резюме и надеются, что перевод фрагмента папируса поможет раскрыть тайну. Может быть, эта находка перевернет все их прежние представления об этом деле. Когда Джек снова переключил цифровой проектор на первый слайд, все выжидающе посмотрели на Диллена. На экране вновь появился фрагмент папируса с древнегреческими письменами.

— Вы готовы? — интригующе улыбнулся он.

В зале послышался тихое ворчанье, свидетельствующее о нарастании напряжения. Диллен открыл свой «дипломат», достал оттуда большой свиток и развернул его на столе. Джек тем временем погасил верхний свет и включил флуоресцентную лампу, которая ярко осветила разложенный на столе древний папирус.

ГЛАВА 4

Фрагмент древнего письма почти светился под защитным стеклом. Все собравшиеся пододвинули стулья поближе и с напряженными лицами склонились над папирусом.

— Прежде всего о материале, — начал Диллен, пододвигая к себе пластмассовую коробку, где хранился фрагмент древней рукописи, который извлекли для анализа, когда развязали мумию. — Несомненно, это папирус. Здесь можно увидеть место соединения разных кусочков тростника, которые сперва тщательно обработали, разгладили, а потом сложили вместе.

— Папирус исчез из употребления в Египте примерно ко второму веку до Рождества Христова, — прокомментировал Хибермейер. — Его стало не хватать из-за маниакальной привычки египтян записывать всю информацию. Они были прекрасными земледельцами и строили великолепные ирригационные каналы, но при этом почему-то погубили огромные заросли тростника, росшего вдоль Нила. Могу также добавить, что первые попытки использования папируса датируются четырехтысячным годом до Рождества Христова, то есть почти за тысячу лет до первого образца письменности. Этот папирус нашли не так давно во время раскопок на территории храма Нейт в Саисе, что в дельте Нила.

За столом послышался взволнованный шум. Катя подалась вперед.

— А теперь перейдем к рукописи. Перед нами образец письма, безусловно древнего, которое может быть датировано до начала второго века до Рождества Христова. Можем ли мы дать более точную датировку? — Хибермейер сокрушенно покачал головой. — По одному только материалу — вряд ли. Конечно, мы проведем радиоуглеродный анализ, однако изотопы могут быть повреждены другими органическими соединениями, которые всегда находятся в оболочке пелены мумии. А добыть более крупный фрагмент для анализа нельзя — при этом будет разрушен сам папирус.

— Это совершенно неприемлемо, — подал голос Диллен. — Но у нас есть в качестве доказательства сама надпись. Если бы Морис не идентифицировал ее, мы сегодня не собрались бы здесь.

— Первые догадки высказала моя ученица Айша Фарук. — Хибермейер посмотрел на стол. — Полагаю, папирус появился одновременно с захоронением. Иначе говоря, этот документ не какой-то древний манускрипт, а более позднее произведение. Об этом свидетельствует также четкость написанных букв.

Диллен прижал к крышке стола загнувшиеся края бумаги, чтобы все могли видеть символы и знаки, срисованные с папируса. Он сгруппировал вместе все идентичные буквы, пары букв и отдельные слова. Это был вполне привычный для его учеников метод проведения стилистического анализа древних текстов.

После непродолжительной паузы он показал на восемь строчек текста в самом низу рукописи.

— Морис был прав, когда идентифицировал эту надпись как раннюю форму древнегреческого письма, датируемую не позже классического периода, то есть примерно пятым веком до Рождества Христова. — Он сделал паузу и посмотрел на коллег. — Он прав, но я могу привести вам более точную датировку! — Его рука скользнула к верхней группе букв. — Греки заимствовали свой алфавит у финикийцев в самом начале первого тысячелетия до нашей эры. После этого некоторые буквы финикийского алфавита остались прежними, а другие со временем претерпели значительные изменения. Вплоть до конца шестого века до нашей эры греческий алфавит еще не обрел своей законченной формы. — Он взял световую указку и нацелил ее на правый верхний угол листа бумаги. — А теперь взгляните на это.

Идентифицированная буква была подчеркнута в нескольких словах, скопированных с древнего папируса. Она походила на букву «А», верх которой слегка наклонен влево, а концы поперечной линии выходят за пределы буквы, как руки стилизованной человеческой фигуры.

— Финикийская буква «А», — взволнованно заметил Джек.

— Совершенно верно, — подтвердил Диллен и пододвинул стул ближе к столу. — Финикийские формы букв исчезли примерно в середине шестого века до Рождества Христова. Именно поэтому, а также по значению слов и стилю написания я пришел к окончательной датировке надписи. Полагаю, речь идет о самом начале века, возможно, это 600-й или по крайней мере 580 год до нашей эры.

За столом послышался общий вздох.

— Вы уверены, профессор? — удивленно воскликнул Джек.

— Как никогда.

— А я сейчас могу привести вам самые надежные и самые важные выводы касательно датировки самой мумии, — торжественно объявил Хибермейер. — Золотой амулет в форме сердца — это «иб», под ним находится солнечный диск — «ре», а вместе они представляют собой символический знак фараона Априя, которому при рождении дали имя Вах-Иб-Ре. Этот амулет вполне может быть личным подарком захороненному в некрополе человеку, причем настолько ценным для хозяина, что его положили в гроб, дабы он сопровождал его в потустороннем мире. Априй был фараоном двадцать шестой династии, правил страной с 595-го до 568 год до нашей эры.

— Фантастика! — воскликнула Катя. — Помимо небольшого количества мелких фрагментов у нас нет никаких оригинальных древнегреческих рукописей, относящихся к периоду ранее пятого века до нашей эры. А этот текст написан спустя каких-то сто лет после Гомера и всего лишь через несколько поколений после того, как греки начали пользоваться новым алфавитом. Это самое значительное эпиграфическое открытие за последние десятилетия. — Она остановилась, чтобы собраться с мыслями. — Мой вопрос заключается в следующем: каким образом этот папирус с древнегреческим текстом оказался в Египте в шестом веке до нашей эры, то есть почти за два столетия до прихода туда Александра Великого?

Диллен обвел взглядом присутствующих:

— Ладно, не буду больше ходить вокруг до около. Полагаю, мы имеем дело с фрагментом утраченного произведения Солона Законодателя, а точнее, с его отчетом о визите к верховному жрецу храма в Саисе. Другими словами, мы нашли источник известного рассказа Платона об Атлантиде.

Полчаса спустя они все стояли на балконе и смотрели вниз, на темные воды Большой гавани. Диллен курил трубку и с интересом наблюдал, как Джек и Катя отошли в сторонку и о чем-то увлеченно говорят. Разумеется, он не однажды видел, как Джек общается с женщинами, но на этот раз все, похоже, намного серьезнее.

Много лет назад Диллен впервые увидел его, тогда толкового студента, и по достоинству оценил его способности к научным исследованиям. Именно он предложил Джеку пойти в военную разведку, но только при условии, что тот позже вернется к гражданской жизни и продолжит занятия археологией. Другой же его бывший студент, Ефрем Якубович, проявил удивительные способности к компьютерному программированию и создал исследовательскую базу в Международном морском университете. Диллен был рад успехам своих учеников и сейчас с удовольствием воспользовался предоставленной возможностью присоединиться к увлекательным приключениям Джека.

Джек тем временем извинился перед коллегами и ушел, сославшись на необходимость позвонить на борт «Сиквеста». Проходя мимо Кати, он с благодарностью пожал ей руку. Джека так взволновало открытие папируса, что на время он забыл о поисках древних морских судов, а ведь с момента, когда Костас нашел золотой диск, прошло только два дня. Подводные исследования еще не закончились, и кто знает, не найдут ли они нечто такое, что может затмить даже этот ценный папирус.

Когда Джек ушел, в разговоре наступило временное затишье и внимание присутствующих обратилось на экран встроенного в нишу телевизора. Телекомпания Си-эн-эн сообщила об очередном террористическом акте на территории бывшего Советского Союза. На этот раз начиненный взрывчаткой автомобиль был взорван в столице Республики Грузия. Как и в предыдущих случаях, злодеяние не было совершено религиозными фанатиками, а явилось хладнокровным актом личной мести. Еще один печальный пример того, как экстремистская идеология постепенно замещается алчностью определенных кругов и кровавой местью, что в совокупности представляет главный фактор глобальной нестабильности.

У стоявших на балконе историков и археологов эти события вызвали далеко не праздный интерес. Случаи похищения ценных археологических находок и ограбления музеев наносили огромный вред науке, а похищенные археологические экспонаты давно уже стали чуть ли не главным источником доходов международных преступных групп. Черный рынок насыщен подобными вещами, а сами злоумышленники не останавливаются ни перед чем в попытках завладеть наиболее ценными античными находками.

Вернувшись на балкон, Джек возобновил разговор с Катей. Она почти не выдавала своего интереса, но он видел, что телевизионные новости волнуют ее гораздо больше, чем остальных. Фактически она находилась на переднем крае борьбы с организованной преступностью, промышляющей продажей незаконно приобретенных антикварных ценностей. Джек с удивлением узнал, что Кате неоднократно предлагали хорошую работу в весьма престижных университетах Запада, но она предпочла остаться в России, несмотря на пораженную коррупцией бюрократию и разгул преступности.

Когда к ним присоединились Хибермейер и Диллен, разговор снова вернулся к папирусу.

— Меня всегда поражал тот факт, что Солон не оставил информации о своем посещении Египта, — сказала Катя. — А ведь он был выдающимся литератором и самым образованным человеком среди афинян той поры.

— А могла подобная запись появиться внутри самого храма? — спросил Джек и выжидающе посмотрел на Хибермейера, изнывающего от жары.

— Возможно, хотя таких случаев известно очень мало. — Хибермейер вновь нацепил очки и смахнул платком капли пота со лба. — Для египтян искусство письма считалось особым даром бога Тота, а все письмена так или иначе были посвящены богам. Сделав это искусство священным, жрецы держали под контролем все знания, которые накапливались в стенах храмов. Поэтому всякие записи иностранцев в пределах храма считались в высшей степени кощунственными.

— Значит, он был не очень популярен в Египте, — заключил Джек.

Хибермейер покачал головой:

— Те, кто не одобрял поступок верховного жреца и его намерение поделиться тайными знаниями с чужестранцем, могли встретить Солона с большим подозрением. Служители храма могли отнестись к нему как к постороннему, который оскверняет их богов. — Хибермейер стянул с плеч пиджак и подвернул рукава рубашки. — К тому же греки пользовались дурной славой. Незадолго до того времени фараоны разрешили им основать свою торговую факторию в Навкратисе, в дельте Нила. Греки были хитрыми и весьма искушенными торговцами, переняв эти качества у финикийцев, в то время как Египет на протяжении многих веков был почти полностью изолирован от внешнего мира. Египтяне, передавая свои товары греческим купцам, не представляли всех тонкостей торгового дела и часто становились жертвой обмана. Если они не получали немедленной прибыли, у них возникало ощущение, что их предали, обманули. Именно поэтому в те времена греков очень недолюбливали в Египте.

— Вы полагаете, — прервал его Джек, — что Солон действительно сделал важные записи, но они были каким-то образом отобраны у него и разорваны на части?

Хибермейер кивнул:

— Вероятно. Вы можете легко представить себе, каким человеком был Солон — не от мира сего, слишком прямолинейным, бесхитростным, не обращавшим внимания на окружающих и абсолютно наивным. Он вполне мог носить с собой тяжелый кошель с золотом, а служители храма могли знать об этом. Отсюда следует, что Солон мог стать легкой добычей для разбойников, которые подстерегли его в безлюдной пустыне, когда он возвращался из храма в город, где остановился.

— Значит, по-вашему, на Солона напали в пустыне и ограбили, а его свиток разорвали и выбросили. А вскоре несколько его фрагментов обнаружил местный житель, кое-как склеил и использовал в качестве материала для пеленания мумии. И это нападение было совершено после того, как Солон в последний раз посетил храм, а потом возвращался домой. Стало быть, полная рукопись навсегда утрачена.

— К этому можно добавить еще одно, — снова вступил в разговор Хибермейер. — Солона могли так сильно избить, что он потерял память и не мог вспомнить всех подробностей своего посещения храма и беседы с верховным жрецом. Он уже был к тому времени весьма старым и вполне мог многое забыть. Вернувшись в Грецию, он больше никогда не прикасался к перу и бумаге и, вероятно, стыдился признать, как много потерял из-за собственной глупости. А сохранившиеся в памяти обрывки полученных в Египте знаний он мог передать только самым близким друзьям.

Диллен с неослабным интересом следил за разговором своих бывших учеников, анализируя попутно все выдвигаемые ими аргументы. Эта конференция была для них не просто собранием старых друзей и коллег, а волнующим обсуждением наиболее важных вопросов, касающихся их научных интересов.

— Прочитав этот текст и сравнив рассказанную Платоном историю с папирусом, — сказал он, — я пришел примерно к таким же выводам. Вскоре вы сами поймете, что именно я имею в виду, а сейчас давайте вернемся в зал и продолжим дискуссию.

Они охотно вернулись в конференцзал, окунувшись после нестерпимой жары в прохладную атмосферу древних стен. Все быстро уселись за стол и с нетерпением посмотрели на Диллена, который удобно расположился перед фрагментом папируса.

— Мне кажется, мы имеем дело с записью под диктовку. Текст был записан в большой спешке, и по стилистике понятно, что его никто не редактировал. Кроме того, это всего лишь малая часть свитка, который мог состоять из нескольких тысяч строк. То, что осталось, вероятно, является частью двух небольших параграфов, разделенных пропуском шириной примерно в шесть строк. В центре пропуска нарисован символ, под которым стоит слово «Атлантида».

— Кажется, нечто подобное я уже где-то видел. — Джек наклонился, чтобы внимательнее рассмотреть странный символ в центре папируса.

— Разумеется, — улыбнулся Диллен. — Но я скажу об этом позже, с вашего позволения. Для меня сейчас нет сомнений, что текст написан рукой Солона в скриптории храма в Саисе и что в это время он сидел перед верховным жрецом храма.

— Его звали Аменхотеп, — уточнил Хибермейер и снова покраснел от волнения. — Во время археологических раскопок храма Нейт в прошлом месяце мы обнаружили фрагменты списка жрецов двадцать шестой династии. Согласно установленной хронологии, к моменту посещения храма Солоном ему было больше ста лет. Сохранилась даже статуя этого верховного жреца, которая сейчас находится в Британском музее.

Хибермейер протянул руку к мультимедийному проектору, нажал на кнопку, и на экране появилось изображение человека в традиционной египетской позе, державшего в руках модель усыпальницы главного храмового святилища. Лицо верховного жреца с первого взгляда поражало молодостью, неподвластной силе времени, а проницательные глаза выдавали в нем мудреца, обремененного тяжелым грузом знаний. Печальное выражение его лица словно говорило, что он многое повидал в этом мире и готов поделиться знаниями, пока смерть не заключила его в свои цепкие объятия.

— А могло ли так случиться, — вмешалась Катя, — что разрыв в тексте папируса появился в результате перерыва в диктовке? Другими словами, первая часть текста могла быть записана в одно время беседы с верховным жрецом, а вторая часть — в другое время или в другой день?

— Совершенно верно, — просиял Диллен. — Слово «Атлантида» является заголовком нового параграфа рукописи. — Он щелкнул пальцем по клавише ноутбука, подключенного к мультимедийному проектору. На экране появился цифровой вариант древнегреческого текста и его английский перевод. Диллен начал читать текст перевода, над которым они с Катей работали с момента прибытия сюда за день до этой встречи: — «А в их цитаделях были быки, так много, что они заполняли все дворы и даже узкие коридоры, а люди танцевали с ними. А потом, во времена фараона Тутмоса, боги обрушили на землю мощный удар, и темнота накрыла всю землю, а Посейдон всколыхнул огромные волны, которые все смели на своем пути. Таков был конец островного царства Кефтью. А дальше мы услышим о другом могущественном царстве, о затонувшем острове, который они называли Атлантидой…» А сейчас перейдем ко второй части рукописи, — продолжил Диллен и нажал на клавишу ноутбука. На экране появилась нижняя часть папируса. — Только помните, что эта часть совершенно не отредактирована. Во время записи Солон переводил слова жреца с египетского на греческий, поэтому нам этот текст кажется слишком прямолинейным, со многими сложными фразами и непонятными словами. В этом-то и проблема.

Все посмотрели на экран. Текст был действительно туманным, многие слова практически полностью стерты, а загнувшиеся и рваные края папируса образовали смутные фигуры в форме буквы «V». По сравнению с первой частью текста, который можно было разобрать без особого труда, вторая его часть оставляла мало шансов на полную расшифровку.

На этот раз читать начала Катя.

— «Атлантида», — взволнованно произнесла она, и ее легкий акцент стал более заметным. — Первая фраза представляется нам совершенно бессмысленной, — пояснила она дрожащим голосом, не отрываясь от экрана. — «Диа тон несон мехри хо ухе стеноутай». — Эти странные слова прозвучали для присутствующих необычно и чем-то напомнили китайский язык. — «Через острова до того места, где море начинает сужаться. Мимо катаракты Боса».

Хибермейер нахмурился.

— Моего греческого достаточно, чтобы понять, что «катарактес» означает бурный поток воды или водопад, — прокомментировал он. — Это слово обычно использовали для обозначения бурных вод верхнего Нила. Но какое это имеет отношение к морю?

Диллен встал и подошел к экрану:

— С этого места многие слова текста начинают теряться.

— «А потом двадцать дромосов вдоль южного побережья…» — продолжала читать Катя.

— Один дромос равен примерно шестидесяти стадиям, — пояснил Диллен. — Или примерно пятидесяти морским милям.

— На самом деле эта мера длины очень непостоянна, — пояснил Джек. — «Дромос» означает пробег, то есть дистанцию, которую судно может пройти в течение целого светового дня.

— И этот путь может оказаться различным в зависимости от места, — добавил Хибермейер. — Кроме того, расстояние может зависеть от силы и направления ветра, от морских течений и даже от времени года. Еще нужно учитывать сезонные колебания климата и количество светлых часов дня.

— Вот именно. Эта мера длины указывает на расстояние, которое можно пройти от пункта А до пункта Б при благоприятных условиях.

— «Под высоким букранием, знаком быка», — прочитала дальше Катя.

— Это бычьи рога, — высказал догадку Диллен.

— Поразительно, — проворчал Хибермейер. — Один из наиболее распространенных символов древности. Мы уже видели бычьи рога на фотографиях Кносского дворца, которые сделал Джек. Их также часто находят в неолитических захоронениях и во всех поселениях бронзового века на Ближнем Востоке. Даже в позднем Риме букраний часто использовался в монументальном искусстве.

Катя кивнула в знак согласия:

— А здесь текст становится слишком фрагментарным, но мы с профессором пришли к общему мнению относительно его возможного содержания. Вам легче будет понять, о чем речь, когда вы сами увидите места разрывов.

Она переключила проектор на увеличение изображения, одновременно придвинув к себе фрагмент папируса под стеклом. На экране появились аккуратно выведенные ее рукой слова, которые находились в нижней части папируса:

«Потом вы приближаетесь к цитадели. Там внизу лежит обширная золотая равнина, глубокие водоемы, соленые озера, и все это простирается на сколько хватает глаз. А потом, двести жизненных циклов назад, Посейдон обрушил свой гнев на атлантов за то, что они возгордились и посмели жить как боги. Катаракт рухнул, большая золотая дверь цитадели закрылась навсегда, а вся Атлантида погрузилась в пучину моря».

Катя вновь заговорила:

— Мы пришли к выводу, что последние предложения имеют отношение к истории гибели земли Кефтью. Во всяком случае, между этими событиями есть определенная связь. Возможно, верховный жрец пытался поведать Солону о гневе морского бога и о том страшном наказании, которое он обрушил на людей за их непокорность. — Она ткнула указкой в экран. — Следующая часть рукописи, вероятно, посвящена подробному описанию Атлантиды. К сожалению, здесь мы имеем лишь несколько разрозненных слов. Вот здесь, к примеру, угадывается «золотой дом» или «золотая стена», а дальше можно без труда прочесть греческое слово «пирамида». Полная фраза переводится как «гигантские каменные пирамиды».

Катя бросила вопрошающий взгляд на Хибермейера, который находился под таким впечатлением от увиденного, что не стал комментировать, а продолжал удивленно смотреть на экран.

— А потом идут эти странные слова, — продолжала Катя, направив указку на потрепанный конец документа. — «Дворец богов» — возможно, «зал богов», — после чего снова «ката букерос», что буквально означает «под знаком быка». На этом текст папируса обрывается.

Первым заговорил Хибермейер, его голос дрожал от волнения:

— Все совпадает. Поездка через острова к тому месту, где море сужается. Это может означать только то, что речь идет о месте к западу от Египта, за Сицилией в направлении к Гибралтарскому проливу. — Он хлопнул рукой по крышке стола. — В конечном итоге мы приходим к выводу, что Атлантида находилась в Атлантическом океане!

— А что вы скажете насчет катаракты? — поинтересовался Джек. — Гибралтарский пролив вряд ли можно назвать бурлящим потоком.

— А обширная золотая равнина? — тут же добавила Катя. — И соленые озера? Ведь в Атлантике можно найти только бескрайний океан с одной стороны и высокие горные вершины или пустыни — с другой.

— Южное побережье тоже ставит нас в тупик, — продолжал рассуждать Джек, — поскольку нет очевидных фактов, что это и есть южное побережье Атлантики. Стало быть, Атлантида могла находиться только в Средиземном море. Я вообще не могу представить, что в районе западной Сахары была таинственная цитадель.

Диллен переключил проектор в режим цифрового изображения. На экране появились заснеженные вершины гор, на террасных склонах которых виднелись древние развалины.

— Джек прав, связывая платоновскую Атлантиду с Критом эпохи бронзы, — рассудительно произнес он. — Первая часть текста недвусмысленно намекает на минойскую цивилизацию и трагический взрыв острова Фера. Однако проблема в том, что Крит не был легендарной Атлантидой.

Катя медленно кивнула:

— Рассказ Платона — это сочетание двух историй.

— Вот именно, — отозвался Диллен, становясь позади стула и жестикулируя. — Мы имеем дело с двумя фрагментами совершенно разных исторических событий. В одном описывается конец Крита бронзового века, то есть земли Кефтью, а другой посвящен гораздо более древней цивилизации под названием Атлантида.

— Различия в датировке событий совершенно недвусмысленны, — заявил Хибермейер, вытирая пот с лица. — Первый параграф папируса относит разрушение земли Кефтью ко времени правления Тутмоса, фараона одиннадцатой династии, который жил в конце шестнадцатого столетия до Рождества Христова. Именно в это время произошел взрыв острова Фера. А в рассказе об Атлантиде во втором параграфе говорится о двухстах жизненных циклах, что на самом деле представляет собой довольно точный временной отрезок. В египетских хрониках жизненный цикл равен двадцати пяти годам. — Хибермейер быстро произвел в уме несложные арифметические подсчеты. — Значит, речь идет о событиях, произошедших за пять тысяч лет до Солона, то есть примерно за пять тысяч шестьсот лет до нашей эры.

— Невероятно! — выпалил Джек, недоуменно качая головой. — Целая эпоха до появления первых городов и цивилизаций! В шестом тысячелетии до нашей эры был неолит, когда земледелие в Европе только зарождалось!..

— Мне не дает покоя одна деталь, — призналась Катя. — Бык был не только минойским символом. С самого начала неолита он олицетворял силу, плодовитость и господство на земле. Плужные быки играли важную роль в жизни первых земледельцев. Именно поэтому символ быка стал самым распространенным среди земледельческих общин в этом регионе.

Диллен задумчиво посмотрел на папирус:

— Мне кажется, мы обнаружили главную причину, которая два с половиной тысячелетия питала самые разнообразные спекуляции на этот счет. В конце рассказа о земле Кефтью верховный жрец Аменхотеп дал понять Солону, что желает продолжить рассказ в следующий раз, и тем самым подготовил соответствующую почву. Вероятно, он хотел заинтриговать Солона, усилить его интерес к древним событиям и добиться того, чтобы Солон приходил к нему день заднем до момента, когда в соответствии с храмовым календарем начнется религиозный праздник. Возможно, он рассчитывал получить от него кошель с золотом, а то и более щедрое вознаграждение. Полагаю, в последних фразах о гибели земли Кефтью мы можем ощутить предвкушение следующего рассказа об Атлантиде.

Джек мгновенно сообразил, что имеет в виду его учитель:

— Вы хотите сказать, что в результате этого смешения Солон невольно заменил слово «Кефтью» словом «Атлантида» и отнес это событие к моменту гибели минойской цивилизации?

— Совершенно верно, — кивнул Диллен. — В рассказе Платона нет оснований для предположения, что Солон помнил хоть что-нибудь о второй части текста. Там нет ни катаракты, ни золотой равнины, ни пирамид, то есть ничего такого, что можно легко забыть. Значит, кто-то действительно очень сильно ударил его по голове в последнюю ночь пребывания в Египте.

Солнце садилось за горизонт, отбрасывая золотистые лучи на темную воду Большой гавани. После непродолжительного вечернего перерыва ученые вернулись в конференцзал. Несмотря на жару, многие часы, проведенные за изучением древнего папируса, и весьма напряженные дискуссии, никто не чувствовал себя утомленным. Напротив, ощущался необыкновенный подъем. Всем казалось, что наконец-то найден ключ к пониманию далекого прошлого и это поможет изменить представление о древних цивилизациях.

Диллен уселся за стол и взял слово:

— Наконец, Джек, я могу вернуться к тому символу, который показался тебе знакомым.

Вдруг раздался громкий стук в дверь, и на пороге появился молодой человек.

— Извините, профессор, но это очень срочно. Доктор Ховард, вас к телефону.

Джек вскочил с места, подошел к парню и, взяв у него мобильный телефон, удалился на балкон.

— Ховард слушает.

— Джек, это Костас. У нас объявлена красная тревога. Ты должен немедленно вернуться на «Сиквест».

ГЛАВА 5

Джек потянул на себя рычаг управления вертолетом, и машина зависла в воздухе, натужно урча двигателем нелегка подрагивая от напряжения. Он поправил шлем со встроенными наушниками и осторожно нажал левую педаль, одновременно поворачивая вертолет боком к раскинувшейся под ними живописной картине. Джек повернулся к Костасу, и оба посмотрели в открытую боковую дверь вертолета.

Примерно в тысяче метров от них раскинулось дымящееся сердце острова Фера. Вертолет завис как раз над затопленными остатками гигантского кратера, острые края которого угрожающе возвышались над темной морской водой, образуя отвесные скалы. Прямо под ними находилось безжизненное, покрытое камнями пространство под названием «Неа-Камени», из недр которого то и дело вырывались темные клубы дыма и водяного пара. Это грозный знак предупреждения, подумал Джек, вглядываясь в острые края кратера. Такое впечатление, что внизу притаился гигантский тяжело дышащий бык, готовый в любую минуту извергнуть наружу содержимое своего огненного чрева.

В наушниках зазвучал голос, слушать который Джек был готов всю жизнь.

— Потрясающее зрелище! — воскликнула Катя. — Именно здесь Африканская и Евразийская плиты сталкиваются друг с другом, создавая огромное напряжение и производя больше землетрясений и извержений вулканов, чем где бы то ни было. Стоит ли после этого удивляться, что все древнегреческие боги славились жестокостью и часто подвергались тяжелым испытаниям. Основать здесь цивилизацию — все равно что построить город на геологическом разломе Сан-Андреас.

— Да, это так, — согласился Костас, — но без тектонических движений плит образующийся под землей камень никогда бы не превратился в мрамор, а без него не было бы ни храмов, ни скульптур. — Он показал рукой на остроконечные выступы скал. — А вулканический пепел? Еще римляне обнаружили, что если добавить его в известковый раствор, то получится нечто вроде прочного бетона.

— Совершенно верно, — подтвердила Катя. — Кроме того, вулканический пепел обогащает землю, делая ее исключительно плодородной. Знаменитые равнины вокруг вулканов Этна и Везувий превратились в житницу всего Древнего мира.

Джек улыбнулся, прислушиваясь к их разговору. Костас неравнодушен к женщинам, а вместе с Катей они разделяли общую страсть к геологии, и эта тема доминировала в их разговорах на протяжении всего пути от Александрии.

«Линкс» уже возвращался в Морской музей, когда Костас получил срочный сигнал от Тома Йорка, капитана «Сиквеста». Передав сообщение Джеку, он сразу повернул на юг, по направлению к Египту. В тот вечер он прибыл в порт Александрии и с интересом наблюдал, как Джек с великим сожалением прощается с Дилленом и Хибермейером, хотя внешне все они казались совершенно спокойными.

Незадолго до этого Джек узнал, что Катя давно увлекается подводным плаванием и вообще опытная ныряльщица. Так что, когда она подошла к нему на балконе и спросила, не может ли присоединиться к их экспедиции, он не нашел причин для отказа.

— Для меня это прекрасная возможность побывать на переднем крае археологических споров, — пошутила девушка. — Мне будет очень интересно увидеть собственными глазами, что представляет собой современная археология.

Тем временем ее ассистентка Ольга должна была вернуться в Москву по каким-то срочным делам.

— А вот и судно…

Острый нос вертолета медленно повернулся на восток, и они без труда смогли различить на горизонте очертания «Сиквеста». Остров Фера остался далеко позади и уже скрылся из виду. Через несколько минут синие воды Средиземного моря заметно потемнели, будто под мрачными тучами. Костас объяснил, что прямо под ними находится гигантский затонувший вулкан, вершина которого сверху похожа на огромный атолл.

Джек включил внутреннюю связь.

— Я даже не надеялся отыскать интересную находку именно здесь, — сказал он. — Вершина вулкана скрыта под водой на глубине тридцати метров, а это слишком глубоко, чтобы образовать риф и стать причиной кораблекрушения. Думаю, наше минойское судно затонуло по другой причине.

Вскоре они зависли над «Сиквестом», а потом начали медленно опускаться. На высоте пятьсот футов стала отчетливо видна разметка на посадочной площадке.

— Однако нам крупно повезло, что судно затонуло именно здесь и на глубине, вполне доступной для подводной работы. Это единственное место на сотни миль вокруг, где глубина не превышает пятисот метров.

В наушниках послышался взволнованный голос Кати:

— Вы сказали, что судно затонуло примерно в шестнадцатом веке до нашей эры, но означает ли это, что причиной кораблекрушения стало извержение вулкана на острове Фера?

— Никаких сомнений, — воодушевился Джек. — А самое странное, что судно прекрасно сохранилось. По всей видимости, оно затонуло внезапно и быстро погрузилось на глубину семьдесят метров от вершины вулкана.

— Судя по всему, — снова вмешался Костас, — за несколько дней до извержения вулкана произошло землетрясение. Нам хорошо известно, что жители острова Фера получили этот предупреждающий сигнал и успели благополучно покинуть остров, прихватив необходимые вещи.

Джек молча кивнул.

— Извержение было такой силы, что уничтожило все вокруг на расстоянии многих миль, — продолжал Костас. — Но это оказалось только начало. Через некоторое время в жерло вулкана хлынула морская вода и произошел гигантский взрыв, ставший причиной мощного цунами. Мы сейчас находимся недалеко от острова Фера, и эти волны слегка ослабли, но даже их было достаточно, чтобы разнести в щепки любое судно, а наше осталось целым и невредимым прежде всего потому, что было укрыто мощной стеной вулкана и осталось вне пределов досягаемости разрушительной морской волны.

Вертолет завис над палубой «Сиквеста» на высоте сто футов, пока Джек ждал разрешения на посадку. Он еще раз критично оглядел свое детище, предмет гордости. Позади вертолетной площадки возвышалась трехэтажная надстройка, где могли разместиться тридцать членов экипажа и двадцать научных сотрудников. Длина судна превышала семьдесят пять метров, а это почти в два раза больше, чем «Калипсо», знаменитое исследовательское судно Кусто. Его построили на верфи в Финляндии, где обычно строили знаменитые научно-исследовательские суда для Российского института океанологии. Как и остальные, это судно было оснащено самой современной техникой, имело надежные средства связи и отличалось необыкновенной устойчивостью даже во время самого сильного шторма, чему во многом способствовала автоматическая система стабилизации с помощью специальных камер водяного балласта. Конечно, судну уже более десяти лет и оно требует определенного ремонта, но для Международного морского университета вполне подходит и по-прежнему является важнейшим средством морских исследований по всему миру.

Когда вертолет стал медленно снижаться, они увидели на горизонте темный силуэт еще одного судна. Собственно говоря, именно его появление и стало причиной красной тревоги и срочного отзыва Джека с конференции в Александрии.

Они прекрасно знали, что это за судно, и напряженно молчали, неохотно переключаясь от загадок археологии к злободневным проблемам сегодняшнего дня. Джек крепко сжал губы и хмуро наблюдал за оранжевым кругом, куда должен был сесть вертолет. Внешне он казался спокойным, но на самом деле в душе кипел от ярости. Конечно, он знал, что рано или поздно их подводные работы в этой части Средиземного моря будут обнаружены, но не думал, что все произойдет так быстро. Их оппоненты имели доступ к спутниковой системе наблюдения бывшего Советского Союза, которая способна с высоты четырехсот километров различить даже черты лица отдельного человека. А «Сиквест» был как на ладони в этой части Средиземного моря, да еще в условиях абсолютной безоблачности. К тому же судно находилось на одном месте в течение нескольких дней, что не могло не привлечь внимания посторонних.

— Вы должны взглянуть на это. — Костас повел Джека и Катю мимо череды столов в лаборатории консервации исследовательского судна «Сиквест». — Эти предметы поступили сюда вчера, как раз перед тем, как я вылетел на задание.

Большие неоновые лампы отбрасывали яркий свет на столы, заваленные находками. Группа технических работников в белых халатах суетилась над новыми артефактами, поступившими за последние пару дней с места гибели минойского судна. Они аккуратно очищали их от пыли и грязи и тщательно фиксировали каждую вещь в регистрационном журнале. После этого все найденные предметы должны пройти процедуру консервации и подготовки к демонстрации. Наконец Костас остановился у низкой скамьи и осторожно снял покрывало с предмета высотой не более метра.

Катя чуть не задохнулась от неожиданности и долго смотрела, затаив дыхание, на голову быка в натуральную величину, поражавшую воображение красотой и изяществом. Сама голова была сделана из египетского стеатита, глаза — из афганского лазурита, рога выполнены из цельного золота и украшены сверкающими рубинами из Индии. Отверстие на месте рта свидетельствовало о том, что перед ними самый настоящий ритон — большой культовый сосуд, использовавшийся древними народами для возлияний и принесения жертвы богам. Правда, ритоны такого размера и качества могли принадлежать только верховным жрецам и использовались для самых сакральных церемоний минойского мира.

— Я не мог починить наше снаряжение для подъема, — вздохнул Хоув, грустно посмотрев на Джека.

— Ничего страшного, — улыбнулся тот. — Мы можем перевезти все это по воздуху.

— Прекрасный экспонат для нашей выставки, — подытожил Костас.

— В Морском музее? — поинтересовалась Катя.

— Джек давно мечтал найти нечто подобное и продемонстрировать свои успехи в поисках затонувших судов минойской цивилизации. Сейчас работы почти закончились, и вряд ли есть смысл продолжать экспедицию.

Средиземноморская база Международного морского университета (ММУ) располагалась на месте древнего Карфагена в Тунисе, где полным ходом шли работы по реконструкции военной гавани древних финикийцев. А рядом находился большой ангар, который когда-то служил местом укрытия для весельных галер, а сейчас превратился во временную экспозицию археологических находок, обнаруженных на дне Средиземного моря.

Джек долго смотрел на голову быка, а потом его охватил гнев. Трудно представить, что такая прекрасная вещь может стать добычей международных преступных групп. Сейчас даже эта безопасная, как казалось ранее, гавань не могла служить достаточно надежным укрытием для столь ценных вещей. Когда они впервые увидели на горизонте темный силуэт пиратского судна, то сразу решили ограничить полеты вертолета. Конечно, «Линкс» обладал хорошими ходовыми качествами и мог составить конкуренцию любой другой винтокрылой машине, но при этом он был уязвим для ракет класса «земля — воздух» с лазерным наведением, как, впрочем, и любое воздушное судно. Враги без особого труда могут выследить вертолет с помощью спутниковой системы обнаружения, а потом вычислить местонахождение древнего судна и направить туда своих бандитов. В таких случаях они обычно убивают членов команды и исследователей, а потом вывозят самые ценные находки, после чего сокровища навсегда исчезают в сейфах частных коллекционеров. Это новая и чрезвычайно опасная форма пиратства в международных водах.

Джек поднялся в капитанскую каюту вместе со своими спутниками и поздоровался с Томом Йорком, владельцем судна, — плотно сбитым седовласым англичанином, который в свое время служил командиром ракетоносца в Королевском военно-морском флоте. Напротив него сидел высокий красивый мужчина, внешность которого сразу напомнила им о славном игроке в регби в его родной Новой Зеландии. Питер Хоув тоже провел в Королевском военно-морском флоте около двадцати лет, а потом служил в воздушном спецназе Австралии, после чего перешел в Международный морской университет и возглавил там службу безопасности. Только вчера вечером он прилетел из корнуэльского отделения ММУ в Англии и готов был приступить к работе. Все трое были в свое время сотрудниками морской разведки, а Хоув, помимо всего прочего, школьным другом Джека.

— Это прекрасные находки, — восторженно прошептала Катя. — Пикассо был бы в восторге.

На столе лежали две радиостанции ультракороткого диапазона и огромная адмиралтейская карта Эгейского моря. Костас и Катя протиснулись между Йорком и Хоувом, а Джек продолжал стоять, заполняя своей массивной фигурой дверной проем. Его голос был полон решимости и не оставлял сомнений относительно дальнейших планов:

— Ладно, что мы имеем?

— Это совершенно новые люди, — пояснил Хоув. — И руководит ими некто по имени Аслан.

Катя заметно вздрогнула и удивленно захлопала глазами, словно не веря своим ушам.

— Аслан?

— Вы знаете этого человека? — с таким же удивлением спросил Джек.

— Да, я знаю этого человека, — эхом отозвалась девушка. — Имя Аслан означает «лев». Он… — Катя замолчала, пытаясь справиться с волнением. На ее побледневшем лице отразилось беспокойство. — Это наемник, гангстер. Нет, еще хуже.

— Этот человек из Казахстана, если быть точным. — Том Йорк бросил на стол фотографию. — Я получил это по электронной почте из информационного агентства ММУ в Лондоне несколько минут назад.

Все наклонились над снимком группы людей в традиционной исламской одежде и с оружием в руках. На заднем плане можно было заметить горный ландшафт с пологими склонами и солнечной долиной. Боевики стояли с автоматами Калашникова в руках, а перед ними был целый склад стрелкового оружия, включая крупнокалиберные пулеметы советского производства и переносные ракетные установки. Но внимание археологов привлек не склад, что было довольно привычным явлением для афганских моджахедов, а человек в центре группы. Он заметно выделялся на фоне остальных внешностью и выражением лица. Да и одет был не в традиционную исламскую одежду, а в белый костюм и белую шляпу. Аристократическая внешность, короткие черные усы… Черты лица можно было бы назвать красивыми и благородными, если бы не длинный нос с горбинкой и скуластое лицо, характерное для исконных кочевых племен Центральной Азии. Да и глаза у него были глубоко посаженные, проницательные, необыкновенно черные и пронизывающе злые.

— Аслан, — тихо повторил Йорк. — Его настоящее имя — Петр Александрович Назарбетов. Отец его монгольского происхождения, а мать — из Киргизстана. Живет он в Казахстане, но имеет надежную базу в Абхазии. Трудно поверить, что это бывший советский академик и профессор истории искусств Бишкекского университета.

Хоув молча кивнул, давая понять, что наступает его черед для комментариев, поскольку он уже давно занимался именно такими людьми:

— В этой части земного шара все люди развращены огромными прибылями от преступной деятельности. Ничего удивительного, что к этому делу подключился и историк искусств. Он хорошо знает истинную стоимость античных предметов и прекрасно осведомлен о том, где именно их искать. — Хоув оглядел присутствующих. — Надеюсь, вы хорошо знаете положение дел в Казахстане. — Он показал рукой на карту мира. — Это банальная история. После краха Советского Союза Казахстан неожиданно обрел независимость, но во главе республики встал бывший коммунистический лидер. В результате коррупция поразила все органы государственной власти, а демократия стала фарсом, прикрывающим преступную деятельность правящих кругов. Несмотря на нефтяные запасы и иностранные инвестиции, в республике продолжается разложение всех структур национальной безопасности. Народное восстание дало возможность правительству России ввести туда войска, но они были спешно выведены после кровопролитной гражданской войны. Таким образом, националистические силы были ослаблены, а страна погрузилась в состояние анархии.

— А потом туда вошли наемники, — догадался Костас.

— Вот именно. Повстанцы, которые раньше сообща воевали против русских, теперь стали воевать друг с другом, чтобы заполнить образовавшийся вакуум власти. На смену идеалистам раннего этапа независимости пришли бандиты и религиозные экстремисты. Именно они ввергли страну в состояние хаоса, кровопролития и всеобщего насилия. Они вырывают куски территории для себя, как это обычно делали средневековые бароны, создававшие собственные армии. Кроме того, они стали торговать оружием и наркотиками, что обеспечило постоянный доход.

— Я где-то читал, что Казахстан является главным производителем опиума и героина в мире, — вздохнул Костас.

— Совершенно верно, — поддержал его Хоув. — И этот человек контролирует большую часть его производства. Однако, по общему мнению, он производит очень хорошее впечатление. Любезно приветствует журналистов, отвечает на все вопросы и вообще слывет известным коллекционером античности и ученым, знающим толк в подобных вещах. — Хоув снова сделал паузу. — А на самом деле Аслан психопат и жестокий убийца.

— Как долго он следит за нами? — спросил Джек.

— Они появились на расстоянии визуального наблюдения примерно сутки назад, — отозвался Йорк. — То есть сразу после того, как Костас позвонил вам в Александрию. Центр спутникового наблюдения сообщил нам о появлении потенциально враждебного судна военного образца, которое не реагирует на посылаемые сигналы.

— Значит, после этого вы решили сменить место дислокации, — уточнил Джек, догадавшись о причине перемещения «Сиквеста» на несколько морских миль в сторону от обнаруженного минойского судна.

— Да, но только после того, как заминировали место находки, — ответил Йорк.

Катя удивленно посмотрела на Джека.

— Это изобретение Международного морского университета, — пояснил он. — Представляет собой миниатюрную мину размером в несколько шариков пинг-понга, соединенных между собой определенной связью, напоминающей пузырьки воздуха в воде. Мина приводится в действие фотоэлектрическим сенсором, который может различать движения подводников-водолазов и других подводных объектов. Костас нервно заерзал и посмотрел на Йорка:

— У нас есть выбор?

— Что бы мы ни сделали сейчас, все бесполезно, — произнес Йорк бесстрастно. — Мы уже получили от них ультиматум. — Он протянул Джеку лист бумаги.

Джек быстро прочитал текст, стараясь не выдавать волнения.

— «Сиквест», это «Хищник». Убирайтесь отсюда как можно быстрее, иначе будете уничтожены».

Костас усмехнулся:

— Он не теряет времени зря, не так ли?

Словно в подтверждение его слов в воздухе послышался громкий шум, похожий на рев низко летящего военного самолета, а потом оглушительный взрыв за бортом. Том Йорк бросился к иллюминатору и увидел неподалеку от передней части судна высокий столб воды, рассыпавшийся мелкими белыми брызгами. Снаряд прошел совсем близко и чуть не задел судно.

— Вот ублюдок, — процедил Йорк сквозь зубы. Будучи профессиональным морским офицером, он с трудом сдерживал злость, оттого что не мог ответить адекватно.

В этот момент захрипел радиоприемник, и Йорк сердито нажал кнопку громкой связи, чтобы все могли слышать их разговор.

— Это «Сиквест», — сказал он, с трудом сохраняя спокойствие, — проясните свои намерения. Прием.

Ответ пришел через несколько секунд. Это был хриплый голос с тягучим акцентом, несомненно, русским.

— Добрый вечер, капитан Йорк, майор Хоув и доктор Ховард, если не ошибаюсь. Примите наши поздравления. Это «Хищник». — Наступила непродолжительная пауза. — Мы вас предупреждали.

Йорк с нескрываемой злостью выключил приемник, открыл крышку управления, нажал кнопку тревоги и выжидающе посмотрел на Джека. — Нам нужно немедленно отправиться в боевой отсек, — произнес он ледяным тоном.

В течение нескольких минут после сигнала тревоги «Сиквест» превратился из научно-исследовательского судна в боевой катер. Подводное снаряжение с верхней палубы быстро убрали вниз, а вместо него перед капитанской рубкой появилась двуствольная пушка системы «Бреда 40 мм Л-70», возле которой суетились два члена экипажа в белой униформе. Это орудие из двух спаренных стволов было модификацией зенитной пушки времен Второй мировой войны, переделанной и приспособленной по требованию Международного морского университета. Два ствола могли обеспечить скорострельность около девятисот выстрелов в минуту, поражая противника небольшими, но мощными снарядами, пробивающими даже толстую броню. Обычно пушку прятали под навесом, чтобы в случае опасности мгновенно привести в рабочее состояние.

Все члены экипажа, не задействованные в возможных военных действиях, а также научные сотрудники собрались в небольшой подводной лодке «Нептун II», которая находилась рядом с судном и была готова в считанные минуты доставить их в территориальные воды Греции и встретиться там с фрегатом греческого военно-морского флота. А тот, в свою очередь, мог за час достичь указанного пункта от острова Крит. Кроме того, на подводной лодке планировалось вывезти в безопасное место все предметы, представляющие археологическую и научную ценность, особенно ритон, выполненный в форме головы быка. Отправлять эти сокровища на вертолете в тунисский город Карфаген, как планировалось ранее, было уже слишком поздно.

Всех оставшихся на судне Том Йорк собрал на палубе, а потом повел вниз, в специальный боевой отсек, напоминающий небольшое бомбоубежище.

— Это командный модуль, — пояснил он Кате и постучал пальцами по толстой обшивке. — Двадцать сантиметров сверхпрочной стали, обшитой титановым листом. В случае опасности модуль может быть вытолкнут за пределы «Сиквеста» и уйти незамеченным благодаря той самой технологии «Стелc», которую обычно используют для аналогичного модуля в подводных лодках.

— Мне это устройство напоминает огромное катапультирующее кресло, — радостно заметил Костас. — Как, например, командный модуль на старых космических ракетах типа «Сатурн».

— Нет, такое длинное сооружение вряд ли способно отправить нас в космос, — пошутила Катя.

Йорк тем временем сказал что-то по рации, и перед ними открылась небольшая круглая дверь. Внутреннее пространство модуля слабо освещалось красным светом ярких лампочек, мерцавших на панели управления в дальнем конце помещения. Они протиснулись внутрь и плотно закрыли за собой дверь.

В это время группа членов экипажа сосредоточенно готовилась к бою. Катя подошла к ним, взяла со стола винтовку, зарядила и придирчиво осмотрела со всех сторон.

— Полевая винтовка «СА-80-2», — объявила она. — Оружие британских вооруженных сил, магазин вмещает 30 патронов калибра 5,56 миллиметра. Дальнобойное оружие с удобной рукояткой, размещенной непосредственно перед магазином. — Она посмотрела в прицел. — Инфракрасный оптический прицел с четырехкратным увеличением дает неплохой обзор, но я бы предпочла новый «Калашников». — Катя передернула затвор, убедилась в том, что внутри пусто, и положила винтовку на место.

Джек с удивлением наблюдал за ней и невольно подумал, что она не только чертовски хорошо выглядит в черном костюме, в котором приехала на конференцию в Александрию, но и демонстрирует сносное знание оружия.

— Вы удивительная женщина, — улыбнулся он. — Сперва проявили себя крупным знатоком древнегреческого письма, а сейчас продемонстрировали качества инструктора по боевому стрелковому оружию.

— Там, откуда я приехала, — улыбнулась в ответ Катя, — это качество является далеко не последним и служит второй важной квалификацией, без которой трудно прожить.

Проходя мимо оружейного отсека, Йорк обратился к Джеку:

— Мы должны хорошо продумать план действий. Тот кивнул.

Йорк провел Джека и Катю наверх, где находилась небольшая платформа примерно пяти метров в ширину. Он показал на стоявшие полукругом стулья, за которыми расположена батарея рабочей станции. — Консоль мостика, — объяснил он Кате. — Служит командным центром и мостом виртуальной реальности, позволяющим нам управлять судном, не поднимаясь на палубу. Управляется посредством сложной навигационной системы, создающей зеркальный образ верхней части судна.

Небольшой экран, закрепленный над их головами, действительно показывал всю верхнюю часть палубы с точки обзора капитанского мостика. Видеокамеры, оснащенные инфракрасными и тепловыми сенсорами, позволяли контролировать обстановку даже в условиях сильной задымленности или запыленности. Сейчас, например, они могли без труда видеть темный силуэт «Хищника» и его палубные пушки.

— А сейчас Питер доложит нам о вариантах нашей безопасности, — добавил Йорк, поворачиваясь к Хоуву.

Питер Хоув грустно посмотрел на присутствующих:

— Не буду ходить вокруг да около. Ситуация хуже не придумаешь. Перед нами специальное боевое судно, оснащенное самыми современными видами оружия. Они вооружены до зубов и могут отразить любое нападение со стороны сторожевых катеров или небольших военных кораблей. И не только отразить, но и уйти от них на огромной скорости.

Джек повернулся к Кате:

— Политика Международного морского университета заключается в том, что мы всегда и при любых обстоятельствах, включая нынешние, будем иметь дело с дружескими странами. Поэтому присутствие военных кораблей и самолетов рассматривается нами как определенная угроза, попытка напугать нас и заставить выполнить их требования, не более того. Даже если инцидент происходит далеко за пределами территориальных вод, а противники не имеют законного права вторгаться в наши дела.

Хоув нажал на кнопку, и на экране появилась адмиралтейская карта Эгейского моря:

— Греки не могут арестовать «Хищник» или хотя бы оттеснить. Даже среди многочисленных греческих островов на севере страны они легко найдут подходящий маршрут на расстоянии более шести миль от берега. Да и сами черноморские проливы давно уже считаются международными водами и не могут служить препятствием для нарушителей спокойствия. А уж русские позаботятся об этом. Так что «Хищник» может преспокойно укрыться в порту где-нибудь в Абхазии.

Он показал лазерной указкой на их нынешнее местоположение на карте.

— На сегодняшний вечер Военно-морской флот Греции имеет свои фрегаты здесь, здесь и здесь. — Хоув очертил круг на севере и западе от затонувшего вулкана. — Самое близкое к нам военное судно находится примерно в шести милях к юго-востоку от острова Фера. Фактически оно в пределах видимости «Сиквеста», но не подойдет ни на метр ближе.

— Почему? — удивилась Катя.

— Потому что есть такая замечательная вещь, как политика, — грустно улыбнулся Хоув, поворачиваясь к ней. — Мы находимся в спорных водах. В нескольких милях к востоку расположена группа небольших необитаемых островков, на которые претендуют как греки, так и турки. Давние споры из-за принадлежности этих островов уже не раз ставили их на грань войны. Мы уже проинформировали Турцию насчет «Хищника», но политические интересы вынуждают их следить за греками, а не за какими-то казахами. А появление военных кораблей Греции в этом районе неизбежно вызовет тревогу Турции. Час назад самолеты «Р-16» турецких ВВС пролетели по периметру спорной зоны, то есть примерно в пяти милях к востоку. И греки и турки всегда были друзьями ММУ, но сейчас они бессильны помочь нам и ни за что не станут вмешиваться в конфликт. — Хоув выключил карту, и на экране вновь показалась территория вокруг «Сиквеста».

Том Йорк поднялся на ноги и стал медленно расхаживать взад-вперед, заложив руки за спину.

— Мы не сможем оказать сопротивление «Хищнику» и уж тем более победить его. Мы не можем рассчитывать на помощь извне. Стало быть, у нас есть один-единственный выход — выполнить их требования, немедленно покинуть этот район и оставить на разграбление нашу находку. Как капитан судна я прежде всего обязан заботиться о безопасности членов экипажа.

— Мы можем попробовать договориться с ними, — предложил Костас.

— Об этом не может быть и речи! — вспылил Йорк, громко хлопнув рукой по крышке стола. По всему было видно, что прорывается наружу накопившееся за последнее время напряжение. — Эти люди пойдут на переговоры только с глазу на глаз и на их территории. Кто бы ни пошел на палубу «Хищника», он станет заложником. И я не намерен рисковать жизнью даже одного члена экипажа, не говоря уже об ученых. От этих мерзавцев можно ожидать чего угодно.

— Позвольте мне попробовать.

Все мгновенно повернулись в сторону Кати и оторопело уставились на нее.

— Я ваша единственная возможность, — произнесла она невозмутимо. — Я нейтральный человек, поэтому Аслан не добьется своей цели, взяв меня в заложники, а неприятностей получит немало, так как многое может потерять из-за конфликта с правительством России. — Катя сделала многозначительную паузу и продолжила более громким голосом: — Среди его народа женщин почитают, и они не посмеют меня тронуть. Кроме того, у меня довольно влиятельная семья, и я назову ему несколько важных имен, которые могут его заинтересовать.

Наступила мертвая тишина. Все напряженно обдумывали ее слова. Джек сделал все возможное, чтобы сдержать эмоции, и попытался трезво проанализировать сложившуюся ситуацию. Конечно, ему очень не хотелось подвергать Катю серьезной опасности, но… он знал, что Катя права. А упрямое выражение ее лица еще раз доказало, что у них выбора нет.

— Ну ладно, — буркнул он и встал. — Я сам пригласил Катю сюда, значит, мне принимать это нелегкое решение. Соедините меня с «Хищником» по закрытому каналу связи.

ГЛАВА 6

Джек направил бинокль на линию горизонта, соединяющую невидимой чертой море и небо. Даже в такой темноте он мог без труда разглядеть каждую деталь далекого судна, а оптическое увеличение давало возможность видеть его как днем. Он даже мог прочесть написанное кириллицей название судна — «Хищник».

Какое удивительное соответствие, подумал он. Только хищник может так безнаказанно рыскать по нейтральным водам в поисках добычи, выбирать самый подходящий момент и вырывать из рук более удачливых охотников плоды их труда.

Том Йорк стоял рядом с ним, внимательно наблюдая за судном.

— «Проект 911», — пояснил он, проследив за его взглядом. — Русские называют их кораблями сопровождения, что соответствует классу «корвет», или «фрегат» по классификации НАТО. Это последняя разработка, появившаяся после событий 2001 года в результате антитеррористического патрулирования нейтральных вод. Примерно то же самое, что наши катера типа «Си», но более быстрые и маневренные. У них два очень мощных двигателя с газовыми турбинами общей мощностью пятьдесят две тысячи лошадиных сил, способные развивать скорость не менее тридцати шести узлов в час, что примерно равно скорости легкого самолета. «Хищник» стал одним из немногих судов подобного типа, которые были списаны в результате резкого сокращения Военно-морского флота России. В соответствии с договором, заключенным в Осло, Российская Федерация обязана передавать подлежащие списанию военно-морские суда только в руки тех государств, которые признаны ООН, из чего можно сделать вывод, что судно попало в руки бандитов незаконным путем еще до того момента, как оно сошло со стапелей.

Джек навел бинокль на палубу «Хищника», где отчетливо виднелись стволы пушек, направленные в их сторону. Йорк заметил это движение.

— «Туламашзавод», автоматическая пушка калибра сто тридцать миллиметров, оснащенная системой спутникового наведения и обладающая высокой пробивной способностью. Может стрелять снарядами с урановой начинкой, пробьет борт командного модуля «Сиквеста» даже с расстояния двадцать миль.

Они стояли на верхней палубе «Сиквеста», и прохладный морской бриз лениво развевал над их головами флаг Международного морского университета. Вскоре к ним подошла Катя, одетая в фирменный костюм Международного морского университета и готовая отправиться на свой страх и риск на судно неприятеля. Ее уже поджидал небольшой катер «Зодиак», способный доставить к месту назначения за считанные минуты. Прежде чем она спустилась на катер, Джек отвел ее в сторону, еще раз напомнил об особенностях управления этим маленьким судном, а потом подозвал к себе Йорка и Хоува, которые проинструктировали девушку на случай, если события вдруг обретут неожиданный и весьма опасный для нее оборот.

Прошло не больше двадцати минут с того времени, как она отчалила от борта «Сиквеста», а казалось, миновала целая вечность. Костас решил организовать телеконференцию с Дилленом и Хибермейером, чтобы хоть как-то занять Джека. С этой целью он оттащил Джека от борта судна и повел его в навигационную каюту, расположенную позади капитанского мостика.

Костас набрал на клавиатуре соответствующую команду, и на мониторе появились две знакомые фигуры, причем так отчетливо и ясно, словно они сидели на другом конце стола. Джек пододвинулся ближе к Костасу, чтобы их изображение было таким же четким. Не вызывало сомнений, что телеконференция будет посвящена предыдущей теме, хотя им явно не хватало Кати в качестве ведущего эксперта по древним письменам. Диллен и Хибермейер все еще оставались в Александрии и с нетерпением дожидались новостей от «Сиквеста», зная об угрозе со стороны бандитов.

— Профессор. Морис. Приветствую вас.

— Рады слышать тебя, Джек, — отозвался Диллен. — Я бы хотел начать с того момента, на котором мы остановились во время нашей встречи, то есть с символов.

Нажатием кнопки он запустил программу изображения символов в цифровой обработке, отчего они стали более яркими и вразумительными. В правом нижнем углу экрана монитора они увидели прекрасную находку Костаса — золотой диск с затонувшего минойского судна. После цифровой обработки символы, казалось, стали более понятными даже для непосвященных.

Хибермейер наклонился вперед:

— Ты сказал, Джек, что видел эти символы раньше, не правда ли?

— Да, и не только их. Я видел символы, которые изображены по периметру диска, все эти головы, лодки и все такое. Боле того, пока мы летели из Александрии, я вспомнил, где именно видел их — на Фестском диске.

Костас с удивлением уставился на Джека, когда тот пытался вызвать изображение двух керамических дисков, которые на первый взгляд казались совершенно идентичными и к тому же были покрыты одинаковыми миниатюрными знаками. Один знак был удивительно похож на тот, что изображен на папирусе и золотом диске. Другие же казались несколько разными, особенно изображение головы с прической индейского племени могикан.

— Ацтеки? — с недоумением воскликнул Костас.

— Хорошая мысль, — ответил с улыбкой Джек. — Но это не так. — Намного ближе к нашему дому. Минойский Крит.

— Диск, который находится слева, был обнаружен неподалеку от Фестского дворца почти сто лет назад. — Диллен щелкнул по экрану, и на нем появилось изображение раскопанного дворца на фоне высоких гор с заснеженными вершинами. Через мгновение на экране вновь появился загадочный диск. — Он сделан из глины, примерно шестнадцать сантиметров в диаметре, а символы на нем выдавлены с обеих сторон. Многие идентичны, сделанные одним и тем же штампом. — Диллен увеличил изображение правого диска. — А этот диск найден в прошлом году на месте французских раскопок.

— Датировка? — потребовал Хибермейер.

— Дворец был оставлен примерно в шестнадцатом веке до Рождества Христова, то есть сразу после взрыва острова Фера. В отличие от Кносса он уже никогда не был заселен, поэтому диск мог быть потерян примерно в то же время, когда погибло ваше судно.

— Однако он вполне может быть отнесен к более раннему периоду, — предположил Джек.

— Намного более раннему, — согласился Диллен, с трудом скрывая волнение. — Костас, что вам известно о методе термолюминесцентной датировки?

Костаса несколько удивил вопрос, но он ответил с энтузиазмом:

— Если закопать в землю минеральные кристаллы, то они постепенно будут абсорбировать радиоактивные изотопы из окружающего их материала до той минуты, когда их уровень не сравняется с окружающей средой. А если после этого минерал подвергнуть бомбардировке электронами, то мы получим эффект термолюминесценции. — Костас начал понимать, что к чему. — Если подвергнуть глиняный предмет обжигу, он начнет избавляться от накопившегося ранее ТЛ вещества вплоть до его полного исчезновения. Но если его вновь поместить в землю, он начнет накапливать это вещество в установленном ранее порядке. Следовательно, если нам известен уровень ТЛ вещества, а также уровень ТЛ окружающей среды, можно подвергнуть обнаруженный предмет термообработке и одновременно измерить скорость понижения ТЛ вещества.

— С какой точностью? — спросил Диллен.

— Последние достижения в области оптически стимулированной люминесценции позволяют нам уйти на глубину примерно полмиллиона лет, — ответил Костас. — Именно этим временем датируются первые находки эпохи расселения неандертальцев в Европе, сгоревшие в их кострах. Что же касается обожженной керамики, которая впервые появляется на Ближнем Востоке в пятом тысячелетии до нашей эры, то комбинированный метод ТЛ-ОСЛ позволяет определить ее возраст до нескольких сот лет, если, конечно, соблюдены все условия.

Костас приобрел весьма впечатляющие познания в области археологии еще в то время, когда приступил к работе в Международном морском университете, и с тех пор пребывал в уверенности, что большинство вопросов, которые касаются проблем далекого прошлого, рано или поздно будут непременно решены в результате развития науки и техники.

— Второй диск, обнаруженный год назад, — продолжал Диллен, пододвигая к себе лист бумаги, — тоже был обожжен. Фрагмент диска был отправлен на экспертизу в Оксфордскую термолюминесцентную лабораторию, где успешно используется стронций в качестве новой техники датировки. Эта техника позволяет определять возраст обжига с большей точностью, чем все традиционные методы. Я только что получил результаты анализа.

Все замерли в ожидании дальнейших пояснений.

— Если не принимать во внимание возможную погрешность в сто лет, то диск был обожжен в 5500 году до нашей эры.

Послышался общий вздох разочарования.

— Это невозможно, — недовольно хмыкнул Хибермейер.

— Это несколько раньше, чем появилось наше найденное судно! — удивленно воскликнул Костас.

— Да, примерно на четыреста лет, — спокойно уточнил Джек.

— И за две с половиной тысячи лет до гибели Кносского дворца, — тихо произнес Хибермейер, сокрушенно покачивая головой. — С момента появления на Крите первых земледельцев прошло лишь несколько столетий. Иначе говоря, если это письмена, то, несомненно, самые древние, известные нам до настоящего времени, так как клинопись Ближнего Востока и иероглифы Древнего Египта появились не раньше конца четвертого тысячелетия до нашей эры.

— Это кажется невероятным, — выдохнул Диллен, — но вы сами скоро поймете, почему я твердо убежден в своей правоте.

Джек и Костас напряженно вперились в экран, пока Диллен загружал компьютер своим компакт-диском и включал систему мультимедийного просмотра. Фотография керамических дисков исчезла, а на ее месте появились загадочные символы, сгруппированные в колонки. Каждая состояла из определенного набора знаков, напоминавших отдельные слова. Участники телеконференции сразу догадались, что Диллен сгруппировал их по той же методике, которую использовал для анализа древнегреческого текста на папирусе.

Между тем Джек активировал модуль телеконференции, и они опять увидели перед собой Диллена и Хибермейера, находившихся в Александрии на расстоянии сотен миль от их судна.

— Это символы из Фестского диска, — догадался Джек.

— Совершенно верно, — отозвался Диллен и, нажав клавишу, вывел на экран два диска, помещенных в левом нижнем углу. — Многих исследователей до сих пор смущает очевидный факт, что оба диска практически идентичны за исключением одного серьезного обстоятельства. — Он передвинул курсор на один из нижних дисков. — На одной стороне, которую я называю лицевой, оба диска имеют одинаковое количество символов — сто двадцать три, если быть точным. Оба диска разбиты на тридцать одну группу знаков, и в каждой из них находится от двух до семи символов. То есть меню, если можно так выразиться, является совершенно одинаковым и охватывает сорок пять различных символов. И частота их использования тоже идентична. Так, например, человек с прической могиканина встречается тринадцать раз, шагающий человек — шесть раз, расстеленная бычья шкура — одиннадцать и так далее. Примерно такую же историю мы видим на обратной стороне дисков, кроме, пожалуй, того, что здесь приводятся тридцать слов и сто восемнадцать символов.

— Но порядок расположения и принцип группировки совершенно иной, — указал Джек.

— Вот именно. Посмотрите на первый диск. Здесь шагающий человек с деревом изображен три раза, солнечный диск с головой могиканина — восемь раз и по два раза изображены пучки стрел, палки, весла, лодки, бычьи шкуры и человеческие головы. Ничего подобного мы не видим на втором диске. Там совершенно другое расположение знаков.

— Странно, — с недоумением пробормотал Костас.

— Я полагаю, эти диски специально сделаны в паре, причем один из них содержит четкую информацию, а второй кажется бессмысленным. Тот, кто изготовил диски, очевидно, пытался навести на мысль, что форма, количество и частота символов играют более важную роль, чем их сочетание. Это своего рода хитрость, уловка, способ отвлечь внимание от принципа группирования символов, стремление избежать интереса к поиску смысла, заключенного в последовательности знаков.

— Но здесь все равно есть определенный смысл, — нетерпеливо возразил Костас и щелкнул мышью на комбинации знаков на первом диске. — Лодка изображена рядом с веслом. Шагающий человек. Человек с прической могиканина всегда смотрит в одну и ту же сторону. Сноп из злаковых растений. И почти в половине групп изображен круг, отдаленно напоминающий диск солнца. Это какое-то описание путешествия. Может быть, не совсем реальное, но предполагаемое путешествие в разные времена года. Здесь явно просматривается связь между годичными сезонными циклами.

Диллен усмехнулся:

— Именно так рассуждают исследователи, считающие, что первый диск содержит в себе какое-то сообщение, а не является исключительно декоративным. На нем действительно можно обнаружить больше смысла, больше логики в последовательности знаков, чем на втором диске.

— И что?

— А то, что это вполне может быть частью хитрого замысла, той самой уловки, о которой я упоминал. Автор первого диска действительно мог создать парные символы, которые производят впечатление осмысленности. Так, например, лодка изображена с веслами, что вполне естественно. Именно это обстоятельство порождает у автора надежду, что люди будут рассуждать точно таким образом и придут к конкретным заключениям.

— Но лодка действительно выглядит логично вместе с веслом, — запротестовал Костас.

— Да, но только в том случае, если мы предположим, что это пиктограмма, где весло означает весло, а лодка означает лодку. Вместе они могут означать движение по воде или морское путешествие.

— Пиктограммы были первой формой письменности, — заметил Хибермейер. — Но даже самые ранние египетские иероглифы далеко не всегда были пиктограммами.

— Символ может быть не только пиктограммой, но и фонограммой, где объект выражает не вещь или действие, а определенный звук, — продолжал Диллен. — К примеру, в английском языке мы можем использовать весло для обозначения буквы «п» или слога «па».

Костас медленно кивнул:

— Стало быть, вы хотите сказать, что символы на дисках могут представлять собой нечто вроде алфавита?

— Да, хотя и не в строгом смысле этого слова. Самая ранняя версия нашего алфавита произошла от северного семитского прототипа финикийского алфавита, возникшего примерно во втором тысячелетии до Рождества Христова. Правда, в нем появились новации в виде различных символов для каждого из основных согласных и гласных звуков. Самые ранние системы уже имели тенденцию перерастания в слоговое письмо, в котором каждый символ представлял согласный и гласный звуки. Именно так мы интерпретируем линейное письмо А минойской цивилизации и линейное письмо Б микенской. — С этими словами Диллен щелкнул мышью, и на экране вновь появилось изображение золотого диска. — Что и возвращает нас к вашему затонувшему судну.

Он увеличил изображение, чтобы продемонстрировать таинственный символ, глубоко впечатанный в центр золотого диска. После непродолжительной паузы он вывел на экран еще одно изображение — неправильной формы пластину, покрытую тремя отдельными столбцами загадочного текста.

— Розетский камень? — озадаченно вопросил Хибермейер.

— Как вам известно, в армии Наполеона, вторгшейся в Египет в 1804 году, имелось особое подразделение ученых и рисовальщиков, которые и сделали это сенсационное открытие. Близ древнего города Саис, что в Розетском рукаве Нила, они обнаружили каменную плиту с древними письменами. — Диллен показал каждый текст по очереди, начиная с самого верхнего. — Это были египетские иероглифы, египетское демотическое письмо и древнегреческие надписи. Двадцать лет спустя филолог по фамилии Шампольон разгадал тайну и пришел к выводу, что письмена представляют собой различные переводы одного и того же текста — трехъязычного декрета, изданного Птолемеем Пятым в 196 году до нашей эры, когда Египет находился под владычеством Греции. Шампольон использовал свое прекрасное знание древнегреческого языка для прочтения остальных двух текстов. Таким образом, Розетский камень стал ключом к расшифровке древнеегипетских иероглифов. — Диллен щелкнул мышью, и камень исчез, а на его месте вновь появилось изображение золотого диска.

— Отвлекитесь на мгновение от центра диска и обратите внимание на символы, расположенные по его краю. — Он показал курсором на все три секции по очереди, начав с внешнего символа и закончив внутренним. — Микенское линейное письмо Б. Минойское линейное письмо А. Фестские символы.

Джек уже сам догадался о значении символов, но столь авторитетное подтверждение своей догадки взволновало его.

— Джентльмены, у нас есть собственный Розетский камень.

Несколько минут Диллен подробно объяснял, что микенцы, захватившие Крит вскоре после гибельного взрыва острова Фера, еще не имели своей письменности и поэтому заимствовали символы линейного письма А у минойских мореплавателей, которые вели интенсивную торговлю с материковой Грецией. Их письменность — линейное письмо Б — была блестяще расшифрована вскоре после окончания Второй мировой войны, но воспринималась тогда как ранняя версия древнегреческой письменности. Однако сам язык древних минойцев оставался тайной вплоть до недавнего времени, когда при раскопках Кносского дворца обнаружились глиняные таблички с линейным письмом А. К счастью, несколько этих табличек оказались двуязычными, соответствующими линейному письму Б. А сейчас, помимо прочего, этот золотой диск предоставляет уникальную возможность более точной расшифровки символов Фестского диска.

— К сожалению, сейчас нет никаких Фестских символов из Кносского дворца и никаких билингвистических текстов, которые помогли бы расшифровать их, — продолжал тем временем Диллен. — Можно предположить, что это навсегда утраченный язык, который совершенно отличался как от минойского, так и от микенского греческого.

Все слушали его не прерывая, а Диллен методично объяснял особенности линейного письма А и линейного письма Б, символы которых обнаружил на золотом диске. Он всячески пытался доказать их генетическое родство с другими образцами письменности Крита эпохи бронзы, для чего выстроил все символы в один ряд, а потом разбил на колонки, чтобы продемонстрировать определенное сходство.

— Я начал с первого Фестского диска, обнаруженного еще сто лет назад, — сказал Диллен. — Как и вы сейчас, я поначалу подумал, что этот текст имеет определенное смысловое значение.

Он стал щелкать клавишами компьютера, и на экране появилась тридцать одна группа знаков, сопровождаемых соответствующими фонетическими символами.

— Вот начало текста, — продолжил он. — Читать нужно от центра к краю диска, следуя направлению шагающего человека и знакам, символизирующим направление лица. Так мне подсказывает логика изложения.

Джек быстро посмотрел текст.

— Я здесь не вижу признаков линейного письма или каких бы то ни было намеков на знакомые сочетания слогового текста.

— Боюсь, вы правы. — Диллен вновь щелкнул клавишей, и на экране появилась еще одна группа знаков, на этот раз в нижней части экрана. — Этот текст идет с задней части к передней и закручивается в виде спирали от края диска к его центру. По сути, это одна и та же история, ничего нового. Экран внезапно погас, и наступила гробовая тишина.

— А второй диск? — спросил Джек.

Диллен спокойно отреагировал на вопрос, хотя слабая улыбка выдавала его внутреннее волнение. Он опять щелкнул клавишами и повторил процесс сначала.

— Вот она, та самая спираль текста, которая идет наружу.

Джек вперился взглядом в текст, но так и не смог обнаружить ничего похожего в этих словах. Потом он заметил, что знаки стали выстраиваться парами, которые показались ему знакомыми.

— Да, здесь есть нечто похожее, но не совсем то, что нам нужно.

Диллен дал возможность Джеку внимательнее рассмотреть текст.

— С задней части к передней, — снова подсказал он. Джек уставился на экран и вдруг громко хлопнул рукой по крышке стола:

— Ну конечно же!

Диллен больше не мог сдерживаться и широко улыбнулся, еще раз вернув изображение к началу. Джек глубоко вздохнул, когда наконец-то понял, на что сейчас направлен его взгляд.

— Невероятно, — тихо проворчал Джек. — Этот диск появился на свет более чем за две тысячи лет до начала бронзового века. И тем не менее это язык линейного письма А, язык жителей Крита того самого времени, когда затонуло найденное нами судно. — Он был так потрясен открытием, что какое-то время не мог вымолвить ни слова. — Это минойцы.

Затрещал динамик внутренней связи, и послышался встревоженный голос Тома Йорка:

— Джек, срочно поднимись на палубу, на «Хищнике» странное движение.

Джек вскочил на ноги и без лишних слов помчался наверх, а Костас последовал за ним. Через несколько секунд они оба уже стояли на верхней палубе вместе с Йорком и Хоувом и пристально вглядывались в далекие огоньки на горизонте. Возле «Хищника» появились какие-то всплески воды, а потом они без труда разглядели корпус своей моторной лодки «Зодиак». Еще через минуту можно было различить тонкую фигуру Кати, стоявшей за рулем, ее длинные волосы развевались на ветру. Джек вцепился в ограждение и, закрыв глаза, облегченно вздохнул. Все напряжение последних часов, казалось, мгновенно улетучилось. Слава Богу, что все закончилось благополучно. А Костас с интересом наблюдал за другом, но воздерживался от вопросов. Он хорошо знал Джека и понимал, какие чувства тот испытывает. Эмоционально сдержанный Джек редко давал сбои, но сейчас была другая ситуация, и не стоило беспокоить его ненужными расспросами.

Пока лодка быстро приближалась к «Сиквесту», разбрызгивая пену вокруг мощного двигателя, появился еще один странный звук, напоминавший рев дизельного мотора. Джек взял в руки бинокль и направил его на темный силуэт «Хищника». Позади судна вздыбилась белая пена, низко посаженный корпус задрожал, а потом медленно развернулся и, как ленивый, но мощный зверь, стал медленно уходить в темноту, оставляя за собой белую полосу морской пены. «Хищник» отдалялся медленно, с чувством собственного превосходства и даже с некоторым разочарованием, что не довелось поживиться беззащитной добычей. Вскоре от него не осталось и следа в непроглядной темноте ночи.

Джек опустил бинокль и во все глаза смотрел на Катю, которая только что поднялась на палубу. Она улыбнулась и весело помахала ему рукой.

— Катя, вы просто ангел, — прошептал Джек так тихо, что услышать это мог только стоявший рядом Костас.

ГЛАВА 7

Вертолет низко парил над прибрежными горными вершинами западной Турции, и натужный рев его двигателя эхом отдавался в глубоких бухтах, избороздивших всю береговую линию. На востоке розовая пелена приближавшегося рассвета обнаруживала смутные контуры Анатолийского плато, а в дали Эгейского моря сквозь плотный утренний туман виднелись призрачные формы многочисленных островов.

Джек откинулся на спинку сиденья и включил автопилот. Сейчас вертолет будет безошибочно следовать курсом, который он разработал и ввел в навигационный бортовой компьютер и который через некоторое время приведет их к намеченной цели, находившейся почти в пятистах морских милях на северо-восток.

В наушниках послышался голос Костаса:

— В золотом диске есть что-то, чего я не могу понять. Я полагал, что он сделан примерно в 1600 году до нашей эры, то есть незадолго до кораблекрушения нашего найденного судна, однако соответствующие ему символы на внешней стороне второго Фестского диска датируются четырьмя тысячами лет ранее.

— Самое поразительное, — вмешалась в разговор Катя, — что среди первых неолитических поселенцев острова уже был широко распространен язык бронзового века. Дешифровка профессора Диллена произведет революцию в наших представлениях о происхождении древнегреческой цивилизации.

Джек все еще находился под впечатлением успеха Кати на переговорах с бандитами «Хищника». Удачное разрешение конфликта казалось ему чудом. Катя сказала, что продемонстрировала Аслану фотографии римского судна, которое Джек обнаружил на дне моря, а потом с большим трудом убедила, что все их находки представляют собой керамические амфоры, имеющие исключительно научную ценность, что они не могут заинтересовать его, а «Сиквест» находится в этом месте только ради испытания нового картографического оборудования.

Джек был уверен, что в этой истории было нечто большее, нечто такое, чего Катя не хотела или не могла сообщить ему. Он попытался вызвать ее на откровенность, но девушка крепко держала язык за зубами и предпочла уклониться от ответа. Джек хорошо знал зловещий мир преступных сделок, мафиозных контрактов и беспредельной коррупции, в который погрузился бывший Советский Союз. А Катя занимала в этом мире свое место и вынуждена была подчиняться определенным правилам.

Пока Катя вела переговоры с бандитами, участники телеконференции пришли к выводу о необходимости продолжить работу по разгадке древней тайны, с которой они столкнулись. Благополучно вернувшись на судно, Катя наотрез отказалась от отдыха и сразу подключилась к Джеку и Костасу, которые отправились составлять карту местонахождения древнего судна, чтобы продолжить работу по его исследованию. И все это время их неиссякаемый энтузиазм поддерживался радостной мыслью о том, что впереди еще более интересные находки.

Правда, для этого утреннего полета нужны были особые условия. Катя еле убедила Джека, что «Хищник» не вернется за добычей, и только тогда он согласился лететь. На первый взгляд это был рутинный визит, давно запланированная инспекционная поездка на дружеское исследовательское судно «Си венчур», находившееся в акватории Черного моря, если бы не одно обстоятельство. Недавно появились интригующие сообщения о сенсационных археологических находках неподалеку от северного побережья Турции.

— Чего вы оба еще не знаете, — сказал Джек, — так это того, что мы сейчас уже имеем независимую дату происхождения золотого диска. Она была передана нам по электронной почте, пока вы спали. — Он протянул сидевшему рядом, на месте второго пилота, Костасу лист бумаги, и через секунду послышался возглас удивления.

— Гидроокисная датировка! Значит, они сделали это! — Костас, который всегда больше доверял научным достижениям, чем теориям, был вне себя от радости. — Этот метод разработан в Международном морском университете, — пояснил он Кате. — Определенные минералы абсорбируют в течение определенного времени определенное количество воды, в результате чего происходит процесс гидратного окисления. Эта гидратная окись оставляет на поверхности характерный след, с помощью которого можно определить дату появления изделий из камня или металла.

— Классическим примером подобного рода является обсидиан, — добавил Джек. — Эта разновидность вулканического стекла встречается лишь на острове Мелос, что в Эгейском море. Именно гидроокисным методом датировки была определена дата происхождения обсидиановых орудий труда первых охотников и собирателей, обнаруженных во время археологических раскопок на территории материковой Греции. Они относятся к двенадцатому тысячелетию до Рождества Христова, то есть к завершающей стадии ледникового периода. Это самое древнее упоминание о морской торговле в доисторические времена.

— Правда, для гидроокисной датировки изделий из золота, — добавил Костас, — требуются высокоточные измерительные приборы. — ММУ занял лидирующие позиции в этой сфере только лишь потому, что мы часто находим золотые изделия.

— Ну и к какому времени относится диск? — поинтересовалась Катя.

— Три ряда символов были отпечатаны где-то в середине второго тысячелетия до нашей эры. Если более точно, то это примерно в 1600 году до нашей эры плюс-минус сотня лет.

— Это соответствует времени гибели нашего судна, — уточнила Катя.

— Да, вряд ли это может быть более ранний период, — согласился с ней Джек. — Внутренний круг символов относится к микенскому линейному письму Б, которое зарождалось как раз в это время.

— Но это дата появления символов, то есть того момента, когда они были отпечатаны на металле, — произнес Костас с нескрываемым волнением. — Гидроокись взята с поверхности самих символов. Что же до диска, то он намного старше. А знак, расположенный в самом его центре, был поставлен в момент изготовления диска. Есть какие идеи? — спросил он после непродолжительной паузы. — Так вот, он сделан не позднее шестого тысячелетия до Рождества Христова.

Стояло необыкновенно яркое летнее утро. Они летели над северо-западным мысом Турции по направлению к Дарданеллам — узкому каналу, отделявшему Европу от Азии. К востоку он заметно расширялся, вливаясь в Мраморное море, а потом переходил в Босфорский пролив, ведущий в Черное море.

Джек включил автопилот и посмотрел через плечо Костаса. Внизу отчетливо виднелся Галлиполи, большой участок земли в форме пальца, который вдавался далеко в Эгейское море и образовывал северное побережье Дарданелл. А прямо под ними сейчас виднелась равнина Гиссарлык с развалинами древней Трои. Джек сознавал, что сейчас он и его соратники в самом эпицентре мировой истории, в том месте, где сошлись земля и море и вынудили народы перемещаться с севера на юг и с востока на запад, начиная от эпохи древнейших людей и до самого зарождения ислама. И все это время дни мира и спокойствия перемежались кровопролитными конфликтами — от осады древней Трои до массовой резни в Галлиполи во время Первой мировой войны.

Для Джека и Костаса это была не земля призраков, а хорошо известная территория интересных открытий. Именно здесь они провели свои первые археологические раскопки, когда располагались на военной базе НАТО в Измире. Какой-то местный фермер копал землю и случайно наткнулся на куски почерневшего от времени дерева и отдельные фрагменты древнего оружия, причем эти предметы находились на небольшом расстоянии между нынешним берегом моря и руинами древней Трои. В результате раскопок обнаружили береговую линию эпохи бронзы, а также остатки военных укреплений, сожженных и разрушенных страшным пожаром примерно в 1150 году до нашей эры.

Это поистине сенсационное открытие дало миру первые предметы эпохи Троянской войны и заставило многих ученых по-новому отнестись к легендам, которые раньше считались чистейшим вымыслом. А для Джека это событие стало поворотным моментом в жизни. Он воспылал страстью к археологии и нерешенным загадкам прошлого.

— Ладно, тогда позвольте мне выложить все начистоту, — произнес Костас. — Сначала в Египте находят папирус, который свидетельствует о том, что Платон не выдумал легенду об Атлантиде. Папирус был посвящен греку по имени Солон и написан со слов египетского жреца примерно в 580 году до нашей эры. Эта история действительно была отзвуком реальных событий, имевших место за несколько тысячелетий до эпохи первых фараонов.

— Однако этот папирус показывает и определенную неразбериху в рассказе Платона, — резонно заметил Джек.

— История так и не вышла за пределы первоначального круга, так как была выкрадена, а потом окончательно утрачена. А то, что осталось и дошло до нас, дает нам некоторые представления о конце минойской цивилизации в середине второго тысячелетия до нашей эры, что у Солона было связано с воспоминаниями об Атлантиде. Эта путаница убедила многих исследователей в том, что гибель Атлантиды непосредственно связана со взрывом острова Фера и разрушением дворца на Крите.

— Это было единственное разумное объяснение, — пожал плечами Джек.

— Сейчас нам известно, — продолжал Костас, — что Атлантида представляла собой не континент и даже не остров, а всего лишь огромную цитадель на берегу моря. Главным символом этого государства, окруженного высокими горами, была голова быка. В нескольких днях пути от Атлантиды находился какой-то пролив, а дальше череда островов выводила непосредственно к Египту. Семь-восемь тысячелетий назад Атлантида погрузилась в пучину моря.

— А сейчас мы столкнулись с таинственной загадкой в виде дисков, — заключила Катя.

— Да, и этот символ является единственным связующим звеном между папирусом и дисками. И везде этот символ одинаковый, как буква Н с четырьмя равными концами.

— Думаю, мы можем с полным основанием назвать его символом Атлантиды, — предложила Катя.

— К тому же он единственный из знаков, который не имеет аналогов ни в линейном письме А, ни линейном письме Б, — добавил Джек. — Это может быть логограмма, олицетворяющая саму Атлантиду, как, например, бык минойского дворца в Кноссе или сова в Афинах классического периода.

— Меня смущает только один вопрос, — задумчиво произнес Костас, — зачем вообще были сделаны эти два глиняных диска и один золотой. Морис Хибермейер сказал, что тайные знания древних передавались из уст в уста, от одного верховного жреца к другому, чтобы избежать огласки и сохранить их в тайне от непосвященных. Почему же им понадобился этот своеобразный декодер в форме таинственных дисков?

— У меня есть версия, — отозвался Джек.

На приборной панели ярко замигала предупреждающая красная лампочка. Джек быстро переключился на ручное управление и задействовал дополнительные топливные баки с горючим, предназначенные для дальних полетов. Убедившись в нормальной работе двигателя, он опять включил автопилот, а потом выдвинул с потолка небольшой экран и сунул в щель бортового компьютера мультимедийный компакт-диск. На экране появилось изображение вереницы судов и лодок, покидавших гавань; в окнах близлежащих домов виднелись радостные лица местных жителей.

— Это знаменитая морская фреска, обнаруженная в шестидесятые годы девятнадцатого века в так называемом Адмиральском доме в Акротири, на острове Фера. Обычно интерпретируется в качестве церемониального обряда, возможно, посвящения в сан верховного жреца.

Он щелкнул клавишей, и на экране появилась фотография с изображением остатков древних стен и балюстрад, выступающих из огромных каменных валунов.

— Землетрясение, которое разрушило Парфенон, сместило и выступ скалы на берегу Палео Камени, или Старого пожарища, как издавна называют этот второй по величине остров из архипелага Фера. Обнажились остатки странного сооружения, отдаленно напоминающего монастырь на вершине скалистой горы. Многое из того, что нам сейчас известно о религии минойцев, дошло до нас из так называемых «скалистых святилищ», расположенных на отвесных и труднодоступных скалах Крита. Есть все основания полагать, что остров Фера был величайшим горным святилищем подобного рода.

— Жилище богов и вход в подземный мир, — предположил Костас.

— Что-то вроде этого, — кивнул Джек. — Скалистое святилище было разрушено в результате взрыва острова Фера, но под развалинами и вулканическим пеплом были погребены члены религиозной общины, находившиеся за пределами эпицентра взрыва.

— А твоя версия насчет дисков? — поинтересовался Костас.

— Я как раз подхожу к ней, — улыбнулся Джек. — Но сначала давайте еще раз проанализируем причины гибели найденного нами судна. Первое, что приходит в голову, — оно затонуло в результате мощной волны, обрушившейся на него непосредственно перед взрывом острова Фера, то есть перед основным взрывом.

Оба слушателя что-то пробормотали в знак согласия.

— Сейчас я уверен, что это было не просто богатое торговое судно, — продолжал Джек. — Посмотрите на его груз — золотые ожерелья и браслеты, статуи из золота и слоновой кости, причем некоторые из них выполнены в натуральную величину. Жертвенные алтари вырезаны из редкого и потому дорогого египетского порфира. А ритон в форме головы быка? Совершенно очевидно, что там находились богатства, которые вряд ли могли доверить одному кораблю.

— Ну и что же ты предполагаешь? — проявил нетерпение Костас.

— Думаю, мы обнаружили сокровища верховного жреца острова Фера, которые с полным основанием можно считать наиболее богатым собранием священных предметов древней цивилизации эпохи бронзы. Полагаю, что эти диски были наиболее ценными предметами культа верховных жрецов. Причем золотой диск был самым древним и ценным, его выносили на обозрение только в самых редких и самых священных церемониях. Можно также предположить, что с самого начала на нем не было других символов, кроме центрального. А самый древний из двух Фестских глиняных дисков представлял собой запись важных событий, а не священный объект поклонения. Это своеобразный ключ к тайным знаниям, но написанный древними символами, расшифровать которые могли только верховные жрецы. После первого предупреждающего землетрясения верховный жрец, напуганный грядущим апокалипсисом, приказал выбить эти символы по краям золотого диска. Это был своего рода лексикон, алфавитный указатель древних символов, отпечатанных на глиняном диске с преобладанием линейного письма А и линейного письма Б. Любой грамотный миноец мог без особого труда узнать в этих группах слогов родовые черты собственного языка.

— Значит, это что-то вроде страхового полиса, — предположила Катя. — Своего рода книга кодов, с помощью которой можно прочесть глиняный диск, если погибнет верховный жрец.

— Да. — Джек повернулся к ней. — Вместе с уникальным ритоном в форме головы быка наши подводники обнаружили множество эбонитовых и костяных изображений богини-матери. Полагаю они были священными предметами из сакрального культа минойцев, такими же ритуальными вещами, необходимыми для духовной деятельности епископов и кардиналов. Думаю также, что все эти предметы культа вез сам верховный жрец, спешно покинувший горное святилище на острове.

— А Фестские диски?

— После того как все эти символы были выбиты на золотом диске, верховный жрец приказал сделать реплику, то есть копию древнего глиняного диска, который содержал в себе аналогичный текст, но был совершенно бессмысленным. Профессор Диллен сказал, что значение этой реплики заключалось в том, чтобы ввести в заблуждение непосвященных и не позволить им проникнуть в тайны древнего знания. Словом, посторонние люди не должны придавать слишком большое значение непонятным символам. Только жрецы знали истинное значение текстов и имели доступ к алфавитному коду на золотом диске.

— А как же они попали в Фест? — выразил недоумение Костас.

— Скорее всего поначалу они находились вместе с золотым диском в главном хранилище горного храма на острове Фера, — отозвался Джек, — а потом верховный жрец отправил их на судне, которое вышло в море раньше и благополучно достигло берегов Крита. Фест казался тогда надежным укрытием от разгула стихии, ведь он находился высоко над морем и был защищен от вулкана с севера высокой горой Ида.

— Кроме того, это был крупный религиозный центр, — добавила Катя.

— Рядом с дворцом находится Агиа-Триада — комплекс древних руин, которые уже давно исследованы археологами. Именно там были найдены оба глиняных диска, с разницей в сто лет. Есть основание полагать, что там находилось нечто вроде семинарии, учебного заведения для жрецов, которых потом направляли в горные святилища.

— Но Фест и Агиа-Триада полностью разрушены во время землетрясения, — прервала его Катя. — Они были сметены этим взрывом и никогда больше не вернулись к нормальной жизни, а диски погребены под слоем пепла вскоре после того, как их доставили туда с острова Фера.

— У меня последний вопрос, — задумчиво произнес Костас. — Как мог верховный жрец из храма в Саисе, что в дельте Нила, узнать о существовавшей за тысячу лет до него Атлантиде и утраченных в результате природной катастрофы дисках?

— Думаю, что египтяне узнали об этом из того же источника, который поддерживал любую древнюю цивилизацию. Это была традиция передачи древних знаний из уст в уста и умение понимать древние символы, зафиксированные как в папирусе, так и на этих дисках. — Джек сделал паузу и посмотрел на собеседников.

— И за все это мы должны поблагодарить Солона Законодателя, — сказала Катя. — Если бы он не потрудился тщательно скопировать этот символ и поставить его рядом с греческим словом «Атлантида», мы сейчас не находились бы здесь.

— Фестские диски были простыми, дешевыми, сделанными из керамики, — продолжал размышлять Костас. — Они представляют ценность только в качестве носителей символов. А обнаруженный нами на затонувшем судне диск сделан из чистого золота и, возможно, является самым большим слитком золота, который дошел до нас с древнейших времен. — Он повернулся к Джеку и посмотрел на него проницательным взглядом. — Мне кажется, здесь нечто большее, чем то, что мы видим. Думаю, наш золотой диск каким-то образом откроет нам более величественную тайну.

Они миновали Мраморное море и сейчас пролетали над Босфором. Чистый и прозрачный воздух Эгейского моря стал постепенно затуманиваться густым смогом приближающегося Стамбула. Они уже могли различить смутные контуры бухты Золотой Рог, где в восьмом веке до Рождества Христова греческие колонисты основали крепость Византии. Неподалеку от бухты ввысь вздымался высокий лес минаретов, прорезавших шпилями густой утренний туман. На небольшом мысе виднелся замок Топкапи, некогда бывший символом упадка и загнивания Востока, а теперь превратившийся в один из самых прекрасных археологических музеев под открытым небом. Возле береговой линии возвышались мощные стены Константинополя, славной столицы Византийской империи, защищавшей наследие Рима вплоть до падения города под ударами турок в 1453 году.

— Это один из моих любимых городов, — признался Джек. — Попадая сюда, сразу начинаешь понимать, что здесь скрыта богатейшая история человечества.

— Когда закончим дела, — посмотрела на него Катя, — я хочу, чтобы вы показали мне город.

Впереди раскинулось Черное море, берега которого по обе стороны от Босфорского пролива простирались до самого горизонта. Спутниковая система наведения показывала, что осталось совсем немного до места назначения, расположенного в десяти морских милях к северу от турецкого порта Трабзон. Джек покрутил ручку приемника и настроил ее на частоту Международного морского университета, предназначенную для связи с экипажем судна «Си венчур». Через несколько минут на бортовом компьютере замигала синяя лампочка.

— Входящая электронная почта, — обрадовался Костас. Джек дважды нажал на мышь и подождал, когда на экране высветится адрес отправителя.

— Это от профессора Диллена. Будем надеяться, что ему наконец-то удалось расшифровать Фестский диск.

Катя подалась вперед, и они все замерли в ожидании сообщения. Вскоре на экране компьютера появились первые слова текста.

«Дорогой Джек.

После нашей телеконференции я без устали работал над диском, чтобы как можно быстрее завершить перевод. Многое, конечно, зависело от содействия моих коллег во всем мире. Архив линейного письма А, найденный в Кносском дворце в прошлом году, был разослан многим моим коллегам для совместного исследования, а вы наверняка знаете, как ревностно относятся академические ученые к защите своих неопубликованных идей. Вы, должно быть, помните, сколько проблем возникло у нас со свитками Мертвого моря, когда мы приступили к исследованию древней истории Содома и Гоморры. К счастью, большинство нынешних специалистов по минойской письменности мои бывшие ученики.

Значительный интерес представляет только лицевая сторона диска. Попытка автора скрыть истинное значение текста превосходит даже самые смелые наши предположения.

Наш таинственный символ встречается дважды, и я перевел его просто как «Атлантида».

Вот этот текст:

«Под знаком быка расположен бог-орел с распростертыми крыльями. (У) его хвоста (находится) Атлантида, великие золотые врата (цитадели?). Кончики (его) крыльев достигают восхода и заката солнца. (На) восходе солнца (находится) вершина огня и металла. (Это) зал верховных жрецов (Тронный зал? Зал для поклонников?). Выше (находится) Атлантида. (А здесь) помешена богиня-мать. (Это) место (для) богов (и) сокровищница знаний».

Я пока сам еще не знаю, что все это значит. Может, просто головоломка для непосвященных? Мы с Морисом сгораем от нетерпения и хотим как можно скорее узнать ваше мнение на сей счет.

Искренне ваш

Джеймс Диллен».

Они дважды молча прочитали перевод Диллена. Первым нарушил тишину Костас, который во всем искал практическую ценность, в то время как остальные видели в тексте необъяснимую тайну.

— Это не головоломка. Это карта сокровищницы.

ГЛАВА 8

Джек, добро пожаловать на корабль! — прозвучал над их головами знакомый голос, когда вертолет мягко сел на специальную платформу, приспособленную специалистами ММУ под посадочную площадку. Джек быстро спрыгнул вниз и двинулся навстречу Малколму Маклеоду, радостно протягивая руку для приветствия. Костас и Катя последовали за ним, а вокруг вертолета уже засуетились члены команды, вынимая из грузового отсека сумки и снаряжение.

«Си венчур», главное научно-исследовательское судно ММУ, отличался от «Сиквеста» только размерами и большим набором оборудования и снаряжения, предназначенных для глубоководных исследований. Недавно команда корабля вернулась из западной части Тихого океана, где проводила уникальное глубоководное изучение Марианской впадины, а сейчас «Си венчур» направлялся в Черное море для исследования отложений морского дна, но неожиданно изменил первоначальные планы.

— Идите за мной.

Малколм Маклеод повел гостей на капитанский мостик, который располагался точно как на «Сиквесте». Маклеод работал вместе с Джеком в отделе океанографии ММУ и пользовался репутацией толкового специалиста. С его мнением считался не только Джек, но и другие сотрудники университета. Они вместе совершили не одно путешествие и провели много интересных исследований океанского дна. Огромный рыжеволосый шотландец сел на стул оператора и повернулся к гостям.

— Рад приветствовать вас на борту «Си венчур». Полагаю, ваша инспекция может подождать, пока я покажу, что мы здесь нашли.

Джек кивнул:

— Валяй.

— Вам что-нибудь известно о Мессинском соляном кризисе?

Джек и Костас молча кивнули, а Катя удивленно покачала головой.

— Ладно, расскажу еще раз для нашей новой коллеги, — обрадовался Маклеод, широко улыбнувшись. — Название произошло от крупных соляных отложений, обнаруженных неподалеку от Мессинского пролива возле Сицилии. В начале семидесятых годов двадцатого века специалисты судна по глубоководным исследованиям «Гломар Челенджер» провели бурение морского дна в различных районах Средиземного моря и взяли пробы на анализ его структуры. Так вот, под толстым слоем морского дна они обнаружили огромные залежи соляных отложений, порой достигавшие толщины в три километра. Они сформировались в конце миоцена — предпоследней геологической эпохи, существовавшей примерно пять с половиной миллионов лет назад.

— Соляные отложения? — удивленно переспросила Катя.

— Да, это в основном каменная соль, которая, как правило, образуется в результате интенсивного испарения морской воды. Снизу и сверху находятся слои нечистого известняка, что является вполне нормальным отложением глины и карбоната кальция. Что же до соляных отложений, то они сформировались практически одновременно и по всему пространству Средиземного моря.

— Что это означает?

— А то, что Средиземное море было когда-то высохшим. Катя с недоверием уставилась на него:

— Высохшим? Вы хотите сказать, что все Средиземное море когда-то высохло?

Маклеод кивнул:

— Причиной этого явления стало резкое падение атмосферной температуры. Холод был сильнее, чем во время последнего ледникового периода. Полярный лед сковал огромное количество морской воды, в результате чего уровень Мирового океана понизился примерно на пятьсот метров. Таким образом, Средиземное море оказалось закрытым от внешнего океана и стало быстро испаряться, оставив после себя лишь незначительные лужи в самых глубоководных впадинах.

— Как Мертвое море, — догадалась Катя.

— Оставшаяся в нем вода была даже более соленая и фактически перестала быть жидкой. Концентрация соли оказалась слишком большой для живых организмов, и они все погибли, а окрестные земли превратились в безжизненную пустыню.

— А когда море опять наполнилось водой?

— Примерно через двести тысяч лет. Это был весьма драматический процесс, результат интенсивного таяния полярных льдов. С Атлантики в район Средиземного моря стали просачиваться первые ручьи, которые впоследствии превратились в мощные потоки воды, напоминающие Ниагарский водопад, только в сотни раз больше. Именно они прорезали Гибралтарский пролив до его нынешней глубины.

— А какое это имеет отношение к Черному морю? — не унималась Катя.

— Мессинский соляной кризис — достоверный научный факт, — продолжил Маклеод, бросив короткий взгляд на Джека. — Именно он поможет вам поверить в самое невероятное, о чем я хочу рассказать.

Они собрались за пультом АДУ — аппарата дистанционного управления «Си венчур». Маклеод пригласил Катю сесть за пульт управления, перед которым был помещен большой экран, и показал, как нужно управлять джойстиком.

— Представьте, что вы сидите в тренажере самолета, симулирующего полет, — посоветовал он. — А джойстик используйте для выбора направления полета — вверх или вниз, вправо или влево. Контроль скорости полета отображается на приборе с левой стороны.

С этими словами Маклеод положил руку на ладонь Кати и сделал полный круг на максимальной скорости. Широкоформатный видеоэкран оставался абсолютно темным, а индикатор направления движения повернулся на триста шестьдесят градусов. Индикатор глубины погружения показал сто тридцать пять метров, а спутниковая система наведения определила местонахождение АДУ с точностью до полуметра.

Маклеод повернул ручку назад и вернулся к исходному положению.

— За свободным полетом следует хорошая настройка, — сказал он и улыбнулся Джеку, который хорошо помнил их совместную тренировку на АДУ, когда они испытывали новое глубоководное оборудование в районе Бермудских островов.

— АДУ широко используется для научных исследований уже более двадцати лет, — пояснил Маклеод Кате. — Но за последние несколько лет технология подводных исследований заметно улучшилась, и сейчас для глубоководных работ мы обычно используем ААУ — аппараты автономного управления, которые оснащены многоцелевыми сенсорными датчиками, включая подводные видеокамеры и широкополосные сонары. Как только ААУ обнаруживает интересующий нас объект, сигнал сразу подается на АДУ, и мы предпринимаем соответствующие действия. Разработанный ММУ аппарат «Марк-7», который используется на нашем корабле, не больше обыкновенного «дипломата» и благодаря компактным размерам способен проникать в самые потаенные уголки морского дна.

— Если повернуть одну из этих штучек хотя бы на сантиметр, — вмешался в разговор Костас, — то наша радиопульсионная контрольная система «Доплер» покажет, что на самом деле отклонение произошло на пятнадцать миль по горизонту, или погружение достигло дна самой глубокой впадины.

— Почти на месте, — неожиданно прервал его Маклеод. — Активируем подводные фонари.

Он вдавил джойстик и одновременно щелкнул кнопками на панели управления. Экран быстро замигал, потом на нем появились яркие огоньки подводного царства.

— Осадок, — пояснил он. — Наши фонари отражают огромное количество мелких частиц, потревоженных неожиданным вторжением.

Вскоре они увидели размытые очертания, которые со временем обретали все более четкие контуры. Это было серое бесформенное пространство морского дна. Маклеод включил радар земного грунта, который обозначил небольшой склон морского дна, уходивший на юг под углом примерно тридцать градусов.

— Глубина сто сорок восемь метров, — прокомментировал он.

Неожиданно перед их глазами появилось странное образование, отдаленно напоминавшее высокую башню. Маклеод быстро отвел АДУ на несколько метров влево, избежав столкновения.

— Еще одно гениальное изобретение Костаса, — продолжал Маклеод, не отрываясь от экрана. — Буровой аппарат с дистанционным управлением, способный пробурить в морском дне скважину глубиной до ста метров или поднять на поверхность большое количество придонных осадочных пород. — Маклеод пошарил под стулом свободной левой рукой. — А вот это мы нашли с помощью аппарата под морским дном.

Он протянул Кате блестящий черный предмет размером с кулак. Она прикинула его вес на руке, а потом стала пристально изучать.

— Прибрежная морская галька?

— Да, отполированная морской волной. Этот прибрежный камень помог нам установить береговую линию древнего моря, которая в те времена пролегала на сто пятьдесят метров ниже нынешнего уровня моря и на десять морских миль дальше от сегодняшнего берега. Но еще более поразителен его возраст. Это одно из самых интересных открытий, которые мы сделали за последнее время.

Маклеод включил спутниковую систему наведения, и изображение на экране стало медленно двигаться на небольшом расстоянии от морского дна, избегая столкновения с препятствиями.

— Я включил автопилот, — пояснил он. — До цели осталось не более 15 минут.

Катя вернула ему потемневшую от времени морскую гальку:

— Это может быть каким-то образом связано с Мессинским соляным кризисом?

— Поначалу мы сочли, что это было еще до заселения этих территорий первобытными людьми древнейшей эпохи, точнее сказать — гоминидами.

— И что?

— А потом пришли к выводу, что ошиблись. Очень серьезно. Определение береговой линии древних морей давно уже часть нашей программы научных исследований, но это открытие выходит за рамки заурядных событий. Сейчас покажу, что это значит.

Маклеод загрузил разработанную с помощью компьютера изометрическую карту Средиземного и Черного морей.

— Связь между Средиземным и Черным морями можно рассматривать как своеобразную модель отношений между Атлантикой и Средиземным морем, — объяснил он. — Глубина Босфорского пролива не превышает ста метров. Любое понижение уровня Средиземного моря ниже этой отметки приведет к тому, что на месте пролива образуется перешеек, отделяющий Черное море от Средиземного. Именно эти условия позволили древним людям заселить Европу из Малой Азии. — Он показал курсором натри реки, впадающих в Черное море.

— Когда Босфор был мостом между Европой и Азией, высыхание Черного моря происходило такими же быстрыми темпами, что и Средиземного, однако Черное море постоянно пополнялось пресной водой трех великих рек — Дуная, Днепра и Дона. Средняя его величина была достигнута в тот момент, когда уровень высыхания моря сравнялся с уровнем впадающей в него речной воды, и с тех пор ускорился неизбежный в таких случаях процесс превращения Черного моря в большое пресноводное озеро.

Маклеод нажал клавишу, и компьютер начал имитировать события той далекой поры, демонстрируя, как Босфор постепенно высыхает, а уровень воды в Черном море снижается на сто пятьдесят метров по сравнению с нынешним. При этом уровень воды Черного моря стал на пятьдесят метров ниже уровня воды по другую сторону Босфора и поддерживался большим притоком прибрежных рек.

Маклеод повернулся назад и оглядел присутствующих:

— А теперь небольшой сюрприз. Все, что вы сейчас увидели, относится не к периоду раннего плейстоцена, когда ледниковый период был в самом разгаре, а к более позднему времени. Таким выглядело Черное море менее десяти тысяч лет назад.

Катя недоверчиво уставилась на него:

— Вы хотите сказать, что это произошло уже после ледникового периода?

Маклеод энергично закивал:

— Самое последнее наступление ледника случилось примерно двадцать тысяч лет назад. Мы считаем, что Черное море было отрезано от Средиземного незадолго до этого, а его уровень был в то время на сто пятьдесят метров ниже нынешнего. Таким образом, обнаруженный нами берег был береговой линией моря в течение следующих двенадцати тысяч лет.

— А что случилось потом?

— Потом повторился Мессинский соляной кризис. Ледники стали быстро таять, что вызвало повышение уровня воды в Средиземном море, и в конце концов она хлынула через Босфорский перешеек. Первоначальной причиной, возможно, стало очередное отступление ледника, начавшееся примерно семь тысяч лет назад с таяния западного антарктического ледникового щита. Мы полагаем, что понабился всего лишь один год, чтобы Черное море достигло своего нынешнего уровня. При общем потоке примерно двадцать кубических километров в день уровень воды в Черном море поднимался на сорок сантиметров в день или от двух до трех метров в неделю.

Джек показал на нижнюю часть карты:

— А ты не мог бы увеличить этот сектор?

— Разумеется. — Маклеод щелкнул клавишей. На экране появилось увеличенное во много раз изображение северного побережья Турции. Изометрическая карта показала им подробную топографию Земли до начала затопления.

— Мы сейчас находимся на расстоянии одиннадцати морских миль от северного побережья Турции, — сказал Джек и подался вперед, вглядываясь в карту. — Это примерно восемнадцать километров, а глубина моря под нами не превышает ста пятидесяти метров. Расстояние до нынешнего берега означает, что на каждые полтора километра территории приходилось примерно десять метров воды, то есть соотношение составляло приблизительно один к ста пятидесяти. Из этого можно сделать вывод, что угол наклона Земли был очень малым. Если море поднималось так быстро, как показывает эта карта, следовательно, каждую неделю оно затопляло пространство в триста — четыреста метров, то есть примерно пятьдесят метров в день.

— Может, даже больше, — поправил Маклеод. — Перед началом потопа большая часть суши, которая сейчас находится на дне моря, была всего лишь на несколько метров выше уровня воды, а угол склона был близок к тому, что сейчас наблюдается на склонах Анатолийского плато. А потом в течение нескольких недель эти огромные пространства земли поглотило море.

Прежде чем заговорить, Джек несколько минут молча смотрел на изометрическую карту:

— Мы сейчас говорим о периоде раннего неолита, то есть первой фазы зарождения и развития земледелия. Какие условия для этого существовали в интересующем нас районе?

Маклеод просиял:

— Я просил наших палеоклиматологов поработать над этой проблемой, и они разработали серию имитационных моделей, позволяющих реконструировать состояние окружающей среды в период времени между концом плейстоцена и началом наводнения.

— И что?

— Они пришли к выводу, что это был самый плодородный район на всем Ближнем Востоке.

Катя даже присвистнула от удивления:

— Это совершенно новое видение всемирной истории. Прибрежная полоса шириной двадцать и длиной в сотни километров стала ключевым звеном в становлении и развитии человеческой цивилизации! И при этом никогда еще не исследовалась археологами.

Маклеод заерзал от волнения:

— А сейчас мы подходим к главному, что привело вас сюда. Пора вернуться к монитору АДУ.

Морское дно в этом месте стало неровным, испещренным канавами и усеянным скалами и камнями. Иногда отчетливо виднелись небольшие углубления, вероятно русла древних рек. Приборы измерения глубины показывали, что АДУ находится над территорией, которая всего лишь на пятнадцать метров глубже и на километр дальше от древней береговой линии. Спутниковая система наведения стала сравнивать свои показания с теми, что запрограммировал Маклеод.

— Черное море вполне может стать раем для археологов, — согласился с Катей Джек. — Верхний слой воды толщиной в сто метров содержит очень небольшой процент соли, что явилось результатом огромного притока пресной воды из впадающих в него рек. Морские буровые установки, такие, например, как «Тередо навалис», требуют для нормальной работы более соленой воды. Именно поэтому древние изделия из дерева могут сохраняться в таких условиях в прекрасном состоянии. У меня всегда была мечта отыскать в здешних водах какую-нибудь трирему — древнее гребное военное судно.

— Но это же настоящий биологический кошмар, — проворчал Маклеод. — Под стометровой толщей воды начинается практически безжизненное пространство, отравленное огромной концентрацией сероводорода из-за сложной химической реакции соленой морской воды с большим количеством органической массы, попадавшей в море с пресной водой впадающих в него рек. А на большей глубине дело обстоит еще хуже. Когда соленые воды Средиземного моря хлынули сюда через Босфор, они сразу погрузились на глубину две тысячи метров и накрыли дно толстым слоем толщиной не менее двухсот метров. И этот слой все еще там и не дает развиваться живым организмам. Именно на этой глубине находится одно из самых неблагоприятных для жизни мест на Земле.

— На военной базе НАТО в Измире, — пробормотал Костас, — мне однажды довелось допрашивать одного подводника, который сбежал к нам с Советского Черноморского флота. Этот инженер работал по программе сверхсекретных глубоководных исследований в Черном море. Он рассказывал, что во время экспедиции им приходилось видеть на дне морские суда в полной сохранности. И даже показывал фотографию, где можно было разглядеть тела погибших моряков, как будто застывшие в соляном растворе. Это были самые ужасные привидения, которые только можно себе представить.

— И такие же замечательные, как это.

Когда спутниковая система наведения приблизила изображение, в нижнем правом углу экрана загорелся красный свет. Почти одновременно морское дно преобразовалось в столь странное и неожиданное видение, что у присутствующих дух перехватило. Прямо перед объективом АДУ луч прожектора выхватил из темноты целый комплекс низких построек с плоскими крышами, которые плавно переходили друг в друга, как у традиционных поселений индейцев пуэбло. Лестницы соединяли верхние и нижние комнаты, где предметы были покрыты толстым слоем придонных осадков, как обычно вулканический пепел покрывает все вокруг после мощного извержения. Это было настолько захватывающее зрелище, что все смотрели на экран с замиранием сердца и не находили нужных слов от восторга.

— Фантастика! — наконец восхищенно выдохнул Джек. — Мы можем рассмотреть их поближе?

— Сейчас я покажу, где мы остановились вчера, когда я решил позвонить вам. — Маклеод переключил аппарат на ручное управление и осторожно направил АДУ в одно из строений через отверстие в крыше. Ловко манипулируя джойстиком, он проник в комнату и стал медленно сканировать внутренние стены помещения. Они были украшены загадочными рисунками, едва видимыми в толще мутной воды. Среди них имелись изображения длинношеих копытных животных, отдаленно напоминающие каменных козлов, а также запечатленных в движении львов и тигров.

— Гидравлический известковый раствор, — пробормотал Костас.

— Что? — рассеянно переспросил Джек.

— Единственная возможность сохранить в неприкосновенности все эти настенные изображения в морской воде. Эта гидравлическая смесь должна содержать гидравлический связывающий реагент. Они имели доступ к вулканическому пеплу.

В дальнем конце затопленной комнаты участники экспедиции увидели предмет, хорошо известный любому студенту, специализирующемуся в области древней истории. Это были рога быка, выполненные в форме английской буквы U, причем по размеру они превосходили натуральную величину и, вероятно, были вырезаны на небольшом постаменте, напоминавшем алтарь.

— Несомненно, это ранний неолит, — восторженно произнес Джек. — Похоже на родовую усыпальницу наподобие тех, что обнаружены более тридцати лет назад в Чатал-Гююке.

— Где? — удивленно переспросил Костас.

— В центральной Турции, на равнине Конья, — пояснил Джек. — Примерно в четырехстах километрах южнее этого места. Вероятно, это самый древний город на земле, основанный земледельческой общиной примерно десять тысяч лет назад на заре первой земледельческой цивилизации. Поселение представляло собой комплекс тесно связанных между собой глинобитных хижин с деревянными перекрытиями, как и здесь.

— Уникальная находка, — произнесла Катя.

— Да, была до сих пор, — усмехнулся Джек. — А сегодняшняя находка меняет абсолютно все.

— И это только начало, — заметил Маклеод. — Здесь найдется немало удивительных вещей. Наш сонар показывает массу аномалий вдоль всей древней береговой линии. Во всяком случае, километров на тридцать как с одной стороны, так и с другой. Подобные поселения встречаются здесь на каждом километре. Это отдельные компактные деревни или хозяйственные постройки.

— Восхитительно. — Джек с трудом скрывал волнение. — Эта земля должна быть исключительно плодородной, чтобы прокормить население, превышающее по численности жителей знаменитых плодородных долин Месопотамии и Леванта. — Он посмотрел на Маклеода и расплылся в широкой улыбке. — Для специалиста по глубоководным термальным источникам ты проделал неплохую работу.

ГЛАВА 9

«Си венчур» быстро разрезал пенистые волны, продвигаясь на юг от обнаруженной недавно древней береговой линии. Небо было чистым, что еще больше подчеркивало темную синеву Средиземного моря. А впереди виднелись покрытые лесом склоны северной Турции и горные хребты Анатолийского плато — начала высокогорных районов Малой Азии.

Как только подводный аппарат АДУ закончил работу, «Си венчур» сразу направился на базу снабжения ММУ в Трабзоне, черноморском порту, белоснежные строения которого виднелись далеко на южной части горизонта. Катя наслаждалась возможностью отдохнуть и расслабиться. Она загорала на палубе в элегантном купальном костюме, оставлявшем мало места для воображения. Неподалеку от нее Джек тщетно пытался сконцентрироваться на разговоре с Костасом и Маклеодом.

Костас давал Маклеоду советы, как лучше составить карту месторасположения затопленной морем неолитической деревни и делился опытом фиксации на местности затонувшего древнего минойского судна. В конце концов они пришли к единому мнению, что «Сиквест» должен как можно скорее присоединиться к «Си венчур» в Черном море, чтобы использовать более совершенное оборудование для тщательного исследования морского дна. Еще одно судно уже прибыло к «Сиквесту» из Карфагена и тоже должно помочь в завершении исследований.

— Если после прорыва Босфора море поднималось на сорок сантиметров в день, — рассуждал Костас, пытаясь преодолеть шум волн и ветра, — это не могло остаться незамеченным для жителей побережья. Уже после нескольких дней они должны понять, что долгосрочные прогнозы не предвещают им ничего хорошего.

— Верно, — согласился Маклеод. — Неолитическое поселение находилось всего на десять метров выше морского берега. Значит, у них оставалось не больше месяца, чтобы собрать вещи и покинуть опасное место. Кстати сказать, это объясняет, почему в оставленных ими домах не обнаружено предметов обихода.

— А можно ли считать это событие Библейским потопом? — поинтересовался Костас.

— Теоретически почти каждая цивилизация имеет свои мифы и легенды о потопе, — улыбнулся Джек, — однако в большинстве случаев речь идет о речных наводнениях, вызванных необыкновенно сильными разливами, а не о морских катастрофах. Последствия речных наводнений были катастрофичными только на самых ранних этапах, когда древние люди еще не научились строить дамбы и сооружать отводные каналы, с помощью которых могли довольно успешно контролировать уровень воды в реках.

— Поэтому подобные события всегда считались самой вероятной основой для появления Эпоса о Гильгамеше, — подключилась к разговору Катя. — История о потопе была записана на двенадцати глиняных табличках примерно в 2000 году до Рождества Христова. Их нашли на руинах древней Ниневии в современном Ираке. Гильгамеш был шумерским царем Урука на Евфрате, то есть в том самом месте, которое было заселено людьми еще в конце шестого тысячелетия до нашей эры.

— Библейское сказание о потопе могло иметь различное происхождение, — добавил Маклеод. — Сотрудники ММУ провели тщательное исследование Средиземноморского побережья Израиля и обнаружили там неоспоримые свидетельства человеческой деятельности, относящейся к концу ледникового периода, то есть ко времени таяния льдов, которое началось примерно двенадцать тысяч лет назад. В пяти километрах от берега моря мы обнаружили каменные орудия труда и другие следы жизнедеятельности древних охотников и собирателей эпохи палеолита, относящиеся к тому времени, когда их земли еще не были поглощены морем.

— Ты считаешь, что израильтяне эпохи Ветхого Завета сохранили какую-то память об этих событиях? — спросил Костас.

— Устная традиция может поддерживаться тысячи лет, особенно в хорошо организованных обществах. Однако некоторые группы древних земледельцев с берегов Черного моря вполне могли поселиться в Израиле.

— Вспомните Ноев ковчег, — добавил Джек. — После предупреждения о возможном потопе было построено огромное судно, а потом на него были помещены пары всех домашних животных. Море стало для людей единственной возможностью спасения, и они взяли с собой столько живности, сколько могли вместить их примитивные суда. Причем именно по паре, ведь нужно было начинать жизнь в новых местах.

— А мне казалось, в те древние времена у людей не было таких больших судов, — задумчиво произнес Костас.

— Неолитические мастера могли сооружать довольно большие лодки, способные перевозить несколько тонн груза. Так, например, первые земледельцы Кипра имели в своем хозяйстве гигантских зубров, которые стали предшественниками современного крупного рогатого скота, как, впрочем, свиней и оленей. Эти крупные животные были отнюдь не местного происхождения; стало быть, их могли доставить туда только на морских судах. Это случилось примерно за девять тысяч лет до нашей эры. То же самое, вероятно, произошло и на Крите тысячу лет спустя.

Костас задумчиво потер подбородок:

— Значит, легендарная история о Ное и его ковчеге, возможно, содержит в себе зерно истины. Речь идет не об одном судне, а о множестве небольших лодок, перевозивших людей и домашний скот с берегов Черного моря.

Джек кивнул:

— Весьма любопытная мысль.

«Си венчур» постепенно сбавил обороты, входя в гавань порта Трабзон. Рядом с восточным причалом виднелись два военных сторожевых катера турецких военно-морских сил. Турки жесточайшим образом пресекали любые попытки дестабилизации обстановки на границах, включая применение силы против нарушителей. Джек с удовлетворением смотрел на эти катера, прекрасно зная, что связи в турецком ВМФ надежно гарантируют ему безопасность и эффективную помощь в случае, если они попадут в беду где-нибудь в нейтральных водах.

Компания собралась на верхней палубе. Они стояли, опершись на поручни, и наблюдали, как «Си венчур» медленно приближается к западному причалу. Костас задумчиво окинул взглядом покрытые густым лесом склоны гор, нависавших над городом.

— Куда они ушли после потопа? — вдруг спросил он. — Ведь в этих местах нельзя было заниматься привычным земледелием.

— Да, им пришлось продвинуться далеко в глубь территории, — отозвался Джек. — К тому же это была довольно большая община, по крайней мере десятки тысяч людей, если судить по количеству и характеру поселений, которые обнаружил на дне моря сонар.

— Значит, они должны были разделиться на несколько групп.

— Это могло быть хорошо организованное переселение, руководимое центральной властью. Только так им удалось бы сохранить людей и скот и найти новые земли, пригодные для продолжения жизни и рода. Одни из них направились на юг через горные перевалы, другие пошли на восток, остальные — на запад. Малколм уже упоминал Израиль, но были и другие, не менее приемлемые точки назначения.

Костас чуть было не задохнулся от волнения:

— Самые ранние цивилизации — Египет, Месопотамия, долина Инда, Крит…

— И это недалеко от истины, — подхватила Катя, внимательно следившая за ходом беседы. — Одна из наиболее интересных загадок в области лингвистики заключается в том, что многие из древних языков произошли от одного корня. Все языки Европы, России, Ближнего Востока и Индийского субконтинента, то есть большинство современных языков мира, имеют общее происхождение.

— Индоевропейское, — добавил Костас.

— Да, это был древний материнский язык, который, по мнению большинства современных лингвистов, сформировался в регионе Черного моря. Сейчас мы можем реконструировать его по тем словам, которые содержатся во многих индоевропейских языках. К примеру, слово «отец» на санскрите будет звучать как «питар», на латыни — «патер», на немецком — «фатер», а на английском — «фазер».

— А как насчет земледельческих терминов? — поинтересовался Костас.

— Анализ земледельческой лексики показывает, что эти люди пахали землю, одевались в одежду из шерсти и выделывали кожу. Они одомашнили многих животных, таких, например, как быки, свиньи и овцы. Кроме того, имели довольно сложную социальную структуру, значительную имущественную дифференциацию и поклонялись великой богине-матери.

— Что вы хотите сказать?

— Многие из нас считают, что экспансия индоевропейцев шла рука об руку с распространением земледелия. Этот процесс был очень медленным и растянулся на многие годы. Я хочу сказать, что это распространение — результат одной-единственной миграции и что наши черноморские земледельцы были первоначальными индоевропейцами.

Джек приспособил на поручнях небольшой блокнот и быстро нарисовал карандашом контур карты Древнего мира.

— Вот в чем суть нашей гипотезы, — воодушевленно начал он. — Наши индоевропейцы покинули родину на берегах Черного моря. — Он провел длинную стрелку на восток. — Одна группа направилась в сторону Кавказа, где находится современная Грузия. Часть этой группы не остановилась там, а пересекла горные перевалы и достигла горного хребта Загрос в современном Иране. Оттуда эти люди добрались до долины Инда, что на территории современного Пакистана.

— Отправившись в глубь континента, первые переселенцы вскоре увидели гору Арарат, — предположил Маклеод. — Для них это было величественное зрелище, ведь такой вершины они раньше не видели. Именно там у них зародилось представление о том, что на этой горе можно найти спасение от потопа, что позже закрепилось в их фольклоре.

Джек тем временем провел на импровизированной карте еще одну стрелку:

— Вторая группа направилась на юг, через Анатолийское плато к Месопотамии, и расселилась на берегах великих рек Тигр и Евфрат.

— А следующая группа пошла на северо-запад к устью Дуная, — догадался Костас.

Джек нарисовал еще одну стрелку:

— Да, одни из них остались в устье Дуная, а другие двинулись по реке в глубь Европы и заселили ее центральную часть.

— Британия стала островом в самом конце ледникового периода, — взволнованно заявил Маклеод, — когда поднялся уровень воды в Северном море. Но люди тогда уже умели строить суда, достаточно надежные, чтобы успешно преодолеть пролив. Интересно, были ли первыми земледельцами на острове эти предки строителей Стоунхенджа?

— Кельтский язык древних обитателей Британии относится к индоевропейскому, — со знанием дела заметила Катя.

Джек провел стрелку на запад и в самом ее конце сделал много ответвлений, в результате чего она стала напоминать разлапистое дерево:

— А последняя группа, возможно, самая значительная, отправилась на лодках на запад. Миновала Босфорский пролив и расселилась на островах Эгейского моря. Кто-то занял материковую и островную Грецию, другие заселили Крит, третьи добрались до Израиля и Египта, а некоторые достигли даже таких отдаленных районов, как Италия и Испания.

— Таким образом, Босфор сыграл выдающуюся роль в расселении народов, — заключил Костас. — И остался в их коллективной памяти, как гора Арарат для восточной группы. Именно поэтому Босфор упоминается на одном из дисков.

Катя задумчиво посмотрела на Джека:

— Это вполне соответствует лингвистическим данным. Сейчас насчитывается более сорока древних языков, имеющих индоевропейские корни.

Джек молча кивнул и посмотрел на свою карту:

— Профессор Диллен говорил мне, что минойский язык линейного письма А и знаки на Фестском диске самые близкие языки к материнскому праязыку индоевропейцев. Таким образом, Крит стал величайшим примером зарождения и развития древнейшей индоевропейской культуры.

«Си венчур» приблизился к причалу Трабзона и медленно дрейфовал вдоль него. Несколько членов команды спрыгнули на причал и стали суетливо готовить канаты для закрепления корабля. А на причале уже собралась небольшая группа людей, среди которых были турецкие чиновники и сотрудники базы снабжения ММУ. Они сгорали от нетерпения и жаждали поскорее услышать о сенсационных открытиях. На их фоне резко выделялась высокая фигура Мустафы Алькозена, бывшего морского офицера турецкого флота, а ныне главного представителя ММУ в Турции. Джек и Костас приветливо помахали руками своему старому другу со времен совместной работы на военной базе в Измире. Именно тогда Мустафа присоединился к их группе, занимавшейся раскопками на месте обнаружения галер времен Троянской войны. Костас повернулся и посмотрел на Маклеода:

— У меня к тебе последний вопрос.

— Давай.

— Дата.

Маклеод широко улыбнулся и постучал пальцами по карте:

— Я давно ждал, когда ты спросишь об этом.

Он вынул три фотографии, сделанные фотокамерой подводного аппарата АДУ, и протянул их Костасу. В нижнем правом углу помечены глубина и координаты нахождения. На снимках виднелся деревянный каркас строения с лежащими рядом большими толстыми бревнами.

— Похоже на строительную площадку, — удивился Костас.

— Мы обнаружили их вчера рядом с домом, где помещалась гробница. Новые пристройки к домику сооружались в то время, когда жители вынуждены были покинуть селение. — Маклеод ткнул пальцем на одно из бревен, лежавшее на морском дне. — После очистки бревна от ила с помощью водяного насоса мы взяли пробы на анализ и выяснили, что дерево прекрасно сохранилось и может стать основой для более или менее точной датировки.

Он открыл «дипломат» и вынул оттуда длинный пластиковый чехол. В нем лежал образец поднятого на поверхность бревна.

— В нашем аппарате есть специальная дрель, позволяющая просверлить дерево либо любой другой твердый материал на глубину до двух метров и взять необходимые образцы для исследования.

Костас посмотрел на куски пожелтевшего от времени и соленой воды дерева и сразу догадался, к чему клонит Маклеод. Повертев в руках хорошо сохранившийся строительный материал, он произнес:

— Дендрохронология.

— Совершенно верно, — улыбаясь, подтвердил Маклеод. — У нас есть образцы последовательности годичных колец для Малой Азии начиная с 8500 года до Рождества Христова и заканчивая сегодняшним днем. Мы просверлили это бревно до середины и обнаружили в нем сорок четыре кольца, что вполне достаточно для точной датировки.

— Ну и…

— В лаборатории «Си венчур» есть специальный сканер, который в считанные секунды сравнивает образцы с точки зрения соответствия их структуры и выносит свое решение о датировке.

Джек недовольно зыркнул на Маклеода. Тот явно наслаждался произведенным впечатлением и не спешил ознакомить их с результатами исследования.

— Вы же археологи, — хитро усмехнулся Маклеод. — Что вы сами думаете по этому поводу?

Джек шутливо поморщился:

— Вскоре после окончания ледникового периода, но задолго до того, как Средиземное море достигло уровня Босфора. Я бы сказал, что это восьмое, возможно, седьмое тысячелетие до Рождества Христова.

Маклеод облокотился на поручни палубы и пристально посмотрел на Джека. Остальные, затаив дыхание, ждали ответа.

— Близко, но не очень, — улыбнулся Маклеод. — Это дерево было срублено в 5545 году до Рождества Христова плюс-минус один год.

Костас растерянно заморгал:

— Невозможно! Это слишком поздняя дата!

— И тем не менее она вполне соответствует другим данным, полученным при анализе древесного материала с места находки. Вывод: мы явно недооценивали время, за которое Средиземное море поднялось до своего нынешнего уровня, завышая его как минимум на тысячу лет.

— Большинство современных лингвистов относят первых индоевропейцев к периоду между четвертым и пятым тысячелетиями до Рождества Христова! — воскликнула Катя. — И это соответствует вашей датировке!

Джек и Костас ухватились за поручни палубы, когда «Си венчур» наконец-то ткнулся бортом в причал и заметно дрогнул. После многих лет совместной работы они понимали друг друга с полуслова и разделяли общие убеждения о важнейших исторических событиях. И тем не менее сейчас они просто не могли поверить и согласиться с мыслью, которая казалась им невероятной. Открытие было настолько фантастичным, что разум восстал против этого факта, и только сила логических аргументов заставила смириться с очевидным результатом.

— Мы уже встречались с этой датой, — задумчиво произнес Костас.

Джек наклонился к Маклеоду.

— Я могу рассказать тебе массу интересных подробностей об этих индоевропейцах. — Его голос дрогнул от волнения. — Они жили в большой цитадели, расположенной на берегу моря, и у них была сокровищница тайных знаний, куда вела большая золотая дверь.

— О чем ты говоришь?

Джек помолчал, а потом тихо продолжил:

— Об Атлантиде.

— Джек, друг мой! Рад видеть тебя, — воскликнул смуглый черноволосый человек, одетый в рубашку с логотипом Международного морского университета.

Джек первым сошел по трапу на причал и радостно пожал руку Мустафе Алькозену. Вслед за ним на берег ступил Костас. Обменявшись приветствиями, мужчины посмотрели на современный город, а потом не сговариваясь перевели взгляд на руины некогда огромной крепости, возвышающейся над городом. Трудно представить, что именно здесь находилась столица Трапезундского царства — средневекового осколка Византийской империи, прославившегося величием и могуществом. С давних времен этот город процветал благодаря своему расположению на перекрестке торговых путей между Востоком и Западом. Эта традиция сохранялась и поныне, правда, уже совсем в другой форме. Сегодня город стал перевалочной базой для различного рода контрабандистов и спекулянтов, наводнивших его после распада Советского Союза и превративших в центр международной организованной преступности на Востоке.

Малколм Маклеод уже находился на причале и общался с журналистами и чиновниками, собравшимися в ожидании сенсационных новостей. Предварительно они договорились, что интервью будет кратким, а Маклеод пытался избегать подробностей о характере и значении археологической находки. Они знали, как пристально наблюдают за их деятельностью современные пираты и как старательно проводят мониторинг каждого их шага со спутников. Именно поэтому участники экспедиции условились, что сообщат самую малость информации, способную удовлетворить аппетит журналистов и сохранить в тайне суть открытия. К счастью, находка располагалась на расстоянии одиннадцати миль от берега, то есть в территориальных водах Турции, что значительно облегчало задачу обеспечения безопасности судна и экипажа. К тому же быстроходные сторожевые катера турецкого ВМФ несли круглосуточную вахту у входа в порт и готовы были дежурить вплоть до завершения исследований, когда этому месту будет официально дан статус особо охраняемой зоны турецкого правительства.

— Мустафа, познакомься с нашим коллегой доктором Катей Светлановой.

Катя быстро набросила платье на купальный костюм, подхватила портативный компьютер и приветливо пожала протянутую руку.

— Доктор Светланова, — улыбнулась она. — Джек рассказывал мне по радио о ваших уникальных способностях. Очень приятно познакомиться.

Джек и Мустафа пошли к зданию базы ММУ, а Катя и Костас медленно следовали за ними, давая возможность обсудить важные дела. Джек без предисловий приступил к делу и вкратце рассказал собеседнику обо всех событиях, которые произошли после обнаружения в Египте загадочного папируса. Он решил воспользоваться запланированной остановкой в Трабзоне, чтобы заручиться поддержкой эрудированного турка и познакомить его с людьми, которые хорошо знали о содержании папируса и золотого диска.

Перед входом в низкое бетонное здание местного отделения ММУ Джек вручил Мустафе официальный документ, который тот сразу передал своему секретарю. В нем был довольно подробный перечень археологического и подводного оборудования и снаряжения, необходимого для проведения тщательных исследований морского дна. Джек составил этот документ за несколько минут до входа судна в порт, учитывая наличие всех этих вещей на складе ММУ в Трабзоне.

Катя и Костас нагнали их у массивной стальной двери. Мустафа набрал код секретного замка, дверь тихо открылась, и он провел их в большое помещение, где находились исследовательские лаборатории и мастерские ММУ. Затем они вошли в небольшую комнату с большим столом в центре.

— Картографический кабинет, — объяснил Мустафа Кате, — и одновременно штаб оперативного управления. Садитесь, пожалуйста.

Он выдвинул ящик стола и достал оттуда большую карту Эгейского моря и южной части Черноморского побережья, простирающегося до восточных границ Республики Грузии. Мустафа развернул карту и положил ее на стол, закрепив несколькими тяжелыми предметами. Затем из другого ящика достал набор навигационных приборов, картографических линеек и аккуратно разложил их в ряд перед Катей. Та подготовила к работе свой портативный компьютер. Наконец Мустафа выжидающе посмотрел на нее:

— Я готов.

Они договорились, что сначала Катя изложит им перевод папируса, а потом они вместе попытаются разобраться в его содержании и определить возможное направление поиска.

Катя стала медленно читать с экрана компьютера:

— «Через острова до того места, где море сужается».

— Это определенно относится к северной части Эгейского архипелага с точки зрения Египта, — прокомментировал Джек. — В Эгейском море на ограниченном пространстве находится более полутора тысяч островов, в ясный погожий день невозможно проплыть, чтобы в поле зрения не попал хотя бы один из них.

— Значит, сужение моря может означать только пролив Дарданеллы, — предположил Костас.

— Уточнение можно найти в следующей фразе, — произнесла Катя, и все в ожидании посмотрели на нее. — «Мимо катаракта Боса».

Джек неожиданно оживился:

— Это же очевидно! Это Босфор, вход в Черное море. Костас повернулся к Кате и посмотрел на нее широко открытыми от изумления глазами.

— Неужели слово «Босфор» может быть таким древним?

— Впервые оно встречается по меньшей мере две с половиной тысячи лет назад, когда появились первые древнегреческие географические описания. Но не исключено, что на самом деле оно на несколько тысячелетий старше. Слово «бос» в индоевропейских языках означало «бык».

— Пролив Быка, — эхом повторил Костас. — Может, я преувеличиваю, но вдруг вспомнил про символы быка в той неолитической постройке на дне моря и на минойском Крите. Они сделаны в довольно абстрактной манере: рога быка изображены в виде седла, отдаленно напоминающего японское кресло для отдыха. Именно таким должен был казаться Босфор со стороны Черного моря до начала наводнения — огромным седлом, острые края которого возвышались над морем.

Джек пристально посмотрел на друга:

— Ты не перестаешь удивлять меня. Гениальная идея! Костас даже покраснел от удовольствия, но как ни в чем не бывало продолжал рассуждать:

— Для людей, привыкших поклоняться быку, вид воды, каскадом прорывающейся через огромные рога, мог показаться зловещим предзнаменованием, своего рода знаком богов.

Джек кивнул и повернулся к Кате:

— Итак, мы оказались в Черном море. Что дальше?

— «А потом двадцать дромосов вдоль южного берега». Джек наклонился вперед:

— Вот здесь большая проблема. Еще с римских времен сохранились свидетельства о времени путешествия в Черном море. Так вот, в одном из них путешествие начинается с места, которое римляне называли Меотидой. — Он показал на карте Азовское море. — От этого места они добирались до острова Родос за одиннадцать дней, а на плавание по Черному морю у них ушло только четыре дня.

Мустафа задумчиво посмотрел на карту.

— Значит, двадцатидневное путешествие от Босфора, то есть расстояние в двадцать дромосов или двадцать дневных переходов, отодвигают нас далеко за восточные пределы Черного моря.

Костас совсем упал духом.

— Может, древние суда продвигались намного медленнее?

— Напротив, — решительно возразил Джек, — весельные лодки плыли намного быстрее, чем парусные, так как практически не зависели от силы и направления ветра.

— А сильный поток воды со стороны Босфора неизбежно создавал мощное восточное течение, — мрачно напомнил Мустафа. — Настолько мощное, что оно могло вынести эти суда до самых дальних берегов за несколько дней. Боюсь, ваша Атлантида находится далеко за пределами этой карты.

В комнате повисло гнетущее молчание. Всех охватило неприятное чувство разочарования. Загадочная Атлантида вновь стала такой же далекой и непонятной, какой казалась прежде, и фактически снова превратилась в отдаленные отзвуки древних мифов и неразгаданных легенд.

— Есть решение проблемы, — медленно произнес Джек. — Пересказанная египтянами история основывалась не на их собственном опыте, а это значит, что они не могли описывать пролив Босфор как перешеек, поскольку Средиземное море сравнялось с Черным задолго до того, как египтяне впервые добрались на такой далекий для них север. Они узнали об этом не сами, а из другого источника, то есть от мигрантов из района Черного моря, это они рассказали им о своем путешествии из Атлантиды. А египтяне просто пересказали эту историю.

— Конечно! — воодушевился Мустафа. — «Из Атлантиды» означает против течения. В описании маршрута до Атлантиды египтяне учитывали то же время, что ушло на обратный путь. Они понятия не имели, что путь в Атлантиду и обратно может разительно отличаться.

Джек посмотрел на Мустафу с неподдельным интересом.

— Нам сейчас нужно любой ценой определить скорость течения и подсчитать, сколько времени могла потратить на путь лодка эпохи неолита, двигаясь против течения. Это даст нам расстояние на каждый день пути и в целом расстояние от Босфора до места, которого они могли достичь через двадцать дней плавания.

Мустафа выпрямился и без тени сомнения заявил:

— В таком случае вы выбрали правильное место.

ГЛАВА 10

Солнце уже скрывалось за горизонтом, когда вся группа вновь собралась в картографической комнате. Три часа Мустафа колдовал над несколькими компьютерами и только десять минут назад сообщил, что готов ответить на все вопросы. Пришел Малколм Маклеод. Он запланировал на следующий день пресс-конференцию, чтобы сообщить об открытии неолитического поселения. А для этого ему нужна была дополнительная информация, чтобы ответить на вопросы журналистов и подготовиться к продолжению подводных исследований.

Первым взял слово Костас, остальные сгрудились вокруг мониторов и терпеливо ждали результатов работы Мустафы.

— Ну и что вы получили?

Мустафа начал рассказ, глядя на центральный монитор.

— В компьютерной навигационной программе было несколько сбоев, над которыми мне пришлось поломать голову, но в целом все удалось на славу.

Они начали сотрудничать с Мустафой еще в то время, когда он в звании лейтенанта руководил подразделением по разработке и исследованию компьютерных навигационных программ на военной базе НАТО в Измире. Окончив службу в турецком ВМФ и получив степень доктора философии в области археологии, Мустафа заинтересовался использованием компьютерных технологий в разработке навигационных систем. В течение последнего года он вместе с Костасом занимался обновлением пакета программного обеспечения для определения значения силы ветра и разнообразных морских течений античных времен. Мустафа пользовался репутацией крупнейшего специалиста в этой области и в скором времени стал шефом местного отделения Международного морского университета и базы снабжения научно-исследовательских судов. Именно в этом качестве он обрел славу бесценного сотрудника ММУ и уже не раз доказывал свою полезность научному сообществу.

Мустафа щелкнул клавишей, и на экране центрального монитора появилось изображение неолитической лодки.

— Мы с Джеком договорились, что лодка выглядела именно так.

— Рисунок основан на неолитических бревнах, обнаруженных в прошлом году в устье Дуная, — пояснил Джек. — Это лодка открытого типа длиной примерно двадцать пять метров и почти три метра в диаметре. Закрепленные гребные весла появились только в конце эпохи бронзы, а в неолите люди пользовались байдарочными веслами. На такой лодке было примерно по пятнадцать гребцов с каждой стороны. В ней могли разместиться два быка, как мы их здесь изобразили, несколько пар мелких домашних животных, например свиней или оленей, примерно две дюжины женщин с детьми и запасная команда гребцов.

— Ты уверен, что в те времена не было парусов? — поинтересовался Маклеод.

Джек решительно покачал головой:

— Плавание под парусами было изобретено на Ниле в самом начале бронзового века. В те времена лодки могли плыть по течению до дельты Нила, а потом под парусами обратно, против течения, но с попутным северным ветром. Конечно, египтяне могли передать изобретение жителям побережья Эгейского моря, но там использование гребных судов позволяло быстрее и лучше добираться до соседних островов.

— Программа показывает, — продолжил Мустафа, — что лодка могла делать шесть узлов в час при условии тихой и безветренной погоды. Это шесть морских миль или примерно семь статутных.

— Они должны были засветло причалить к берегу, накормить домашних животных и разбить лагерь для ночлега, — дополнил Джек. — А утром снова отправлялись в путь.

— Сейчас нам известно, что переселение началось поздней весной или ранним летом, — вмешался в разговор Маклеод. — Наш современный аппарат для исследования морского дна осмотрел площадь примерно в один квадратный километр вокруг неолитической деревни, просеял тонны придонного ила и обнаружил там многочисленные семена зерновых культур и довольно сложную систему полей и ирригационных каналов. Наша палеоэкологическая лаборатория только что закончила исследование обнаруженных образцов и пришла к выводу, что эти зерна являются древним видом пшеницы, или «Triticum monococcum», если быть точным. Ее посеяли примерно за два месяца до наводнения.

— В этих широтах зерновые обычно высевают в апреле или в мае, — заметил Джек.

— Верно, но мы говорим об июне или июле, имея в виду, что прошло примерно два месяца после прорыва Босфора.

— Шесть узлов в час означает, что в течение восьмичасового дневного перехода они могли пройти не менее сорока восьми морских миль, — продолжил Мустафа. — Выходит, они должны были иметь вторую команду гребцов и значительные запасы воды и продовольствия. В нормальных условиях лодка могла пройти весь южный берег Черного моря за одиннадцать дней. — Он одиннадцать раз нажал на клавишу компьютера, имитируя продвижение древнего судна на изометрической карте Черного моря. — А вот вступает в игру компьютерная навигационная программа.

Он снова щелкнул клавишей, и на экране стали быстро меняться контуры Черного моря. Уровень воды в нем стал понижаться до предела, существовавшего накануне прорыва Босфора.

— Сейчас у нас лето 5545 года до нашей эры, два месяца спустя после начала наводнения. — Мустафа расположил лодку возле Босфора. — Первый фактор, который нам придется учесть, — направление и сила ветра. Преобладающим в это время года было направление с севера на юг. Суда, плывущие под парусами, могли продвигаться вперед только после того, как достигали Синопа, то есть того места, где южное побережье Черного моря начинает поворачивать на юго-запад. А до того момента они могли плыть только с помощью весел.

— А каким был климат в то время? — поинтересовался Костас.

— Основные погодные флуктуации сегодня определяются североатлантическими колебаниями, — ответил Мустафа — В теплой фазе низкое атмосферное давление над Северным полюсом вызывает сильные западные ветры, которые удерживают арктический воздух на севере, а из этого следует, что в районе Средиземного и Черного морей преобладает жаркая засушливая погода. В холодной же фазе арктический воздух идет на юг и в конце концов накрывает район Черного моря. В такое время здесь очень ветрено и дождливо.

— А в древности?

— Мы считаем, что в период раннего голоцена, то есть примерно первые несколько тысяч лет после Великого таяния ледников, климат здесь был близким к холодной фазе. Тогда погода была менее засушливой, чем сейчас, и с гораздо более частыми осадками. Таким образом, южное побережье Черного моря было самым оптимальным местом для зарождения и развития земледелия.

— А какое влияние это оказывало на мореплавание? — спросил Джек.

— Северные и западные ветры были сильнее примерно на двадцать — тридцать процентов. Я внес в компьютер все эти данные и получил довольно точное предсказание погоды для каждого сектора с расстоянием пятьдесят морских миль морского побережья, включая влияние розы ветров на движение воды после начала наводнения.

— А вторым фактором для исследований стал сам водный поток?

— Сейчас мы видим на экране поток воды, который выбрасывает в Черное море примерно десять кубических метров морской воды в день в течение восемнадцати месяцев. А в последующие шесть месяцев этот поток стал ослабевать и прекратился с полным выравниванием уровней двух морей. Что же до начала великого исхода, то его максимум пришелся на период самого интенсивного наводнения.

Он щелкнул клавишей компьютера, и на правом экране появился столбик цифр.

— Эти данные показывают нам скорость течения на восток от Босфора. У самого начала пролива скорость равна двенадцати узлам. Затем течение постепенно уменьшается, и в самом восточном секторе, то есть более чем в пятистах милях от пролива, скорость падает до двух узлов.

К разговору подключился Костас:

— Если наши неолитические земледельцы плыли со скоростью всего лишь шесть узлов, то они никогда не достигли бы Босфора.

Мустафа согласно кивнул:

— Я даже могу предположить, где именно они перестали бороться с течением и высадились на берег. Это могло случиться примерно в тридцати милях от пролива, где течение стало совершенно непреодолимым. Отсюда они шли пешком вверх от азиатского побережья Босфора до Дарданелл. Течение в самом проливе тоже было чрезвычайно мощным, поэтому я сомневаюсь, что они спустили лодки на воду раньше, чем достигли берегов Эгейского моря.

— Вероятно, это было чертовски трудное путешествие, — заметил Маклеод. — Почти двести морских миль.

— По-видимому, они разобрали свои лодки, вытащили на берег, а потом с помощью тягловых быков тащили их по земле на своеобразных салазках, — предположил Джек. — Самые ранние лодки делали из бревен, связанных крепкими веревками. В случае необходимости переселенцы могли легко разобрать их, а потом в нужный момент собрать.

— Возможно, те, кто двинулся на восток, — высказала догадку Катя, — действительно оставили свои лодки на склонах горы Арарат. Люди могли разобрать их, а потом просто бросить в тот момент, когда стало ясно, что они больше не понадобятся. А группа, которая пошла на запад, вероятно, все время путешествия находилась неподалеку от моря и держала в поле зрения его берег.

Костас пристально посмотрел на пролив Дарданеллы.

— Они могли отправиться туда с холма Гиссарлык, а некоторые из них, возможно, остались там и стали первыми троянцами.

Слова Костаса напомнили о грандиозности неожиданного открытия, и какое-то время компания молчала в благоговейном почтении к прошлому. С большой осторожностью и соответствующей моменту методичностью участники экспедиции стали соединять отдельные фрагменты знаний в единую картину — предмет интереса и волнений не одного поколения историков и археологов. Впервые они создали общее представление о далеких событиях, которое уже не напоминало отвлеченные и в значительной степени надуманные спекуляции. Образно говоря, они не просто построили один из углов головоломки, а фактически начали масштабно переписывать всю древнюю историю. И все же источник знаний был настолько фантастичным, что все еще порождал сомнения в правильности избранного пути и порой походил на сказку.

Джек повернулся к Мустафе:

— Какое расстояние могут охватывать эти двадцать дромосов в таких условиях?

Тот показал рукой на правый экран:

— Мы начинаем отсчет с места высадки на берег у пролива Босфор. В последний день путешествия древние люди могли продвинуться всего лишь на половину узла, учитывая противодействие силы ветра и мощности течения. В таких условиях во время дневного перехода они могли пройти не более четырех миль. — Он нажал на клавишу, и лодка стала медленно продвигаться на восток. — Расстояние стало быстро увеличиваться, когда судно достигло Синопа. На этом отрезке пути они могли делать около тридцати миль в день. — Он двенадцать раз щелкнул клавишей, и лодка стала рывками продвигаться вдоль побережья Черного моря. — После этого в течение нескольких дней их ожидали нелегкие времена, когда нужно было преодолевать большую силу ветра на северо-западном участке.

— Это примерно пятнадцать дневных переходов, — задумчиво произнес Джек. — А куда нас могут завести оставшиеся пять дней пути?

Мустафа щелкнул еще пять раз, и лодка остановилась в юго-восточном углу Черного моря, то есть на том самом месте, которое было предсказано с помощью компьютера и где должен был находиться берег до начала наводнения.

— Прекрасно! — воскликнул Джек.

После распечатки компьютерных данных навигационной программы Мустафа повел гостей в небольшую комнату, прилегавшую к картографическому кабинету. Там он выключил верхний свет и расставил стулья вокруг небольшого пульта управления размером с кухонный стол. Затем нажал кнопку, и поверхность консоли засветилась синеватым цветом.

— Аппарат голографического изображения, — пояснил Мустафа. — Последнее изобретение в сфере батиметрических измерений глубины морского дна. Он моделирует трехмерное изображение любого участка морского дна — от обширных океанских пространств до двухметровых прибрежных участков, археологических раскопок, например. Правда, для этого требуется ввести в него полный набор собранных компьютерных данных.

Он ввел команду, и экран расцвел разноцветными красками подводного мира. На экране появилось изображение подводных раскопок со всеми мельчайшими деталями. Массы придонного ила были убраны, и перед глазами изумленных ученых появились ряды керамических изделий и металлических предметов, лежавших на древнем судне. Со всех сторон торчали концы потемневших от воды и времени бревен. Остов судна лежал на небольшом склоне, образовавшемся в результате схода вулканической лавы.

— Минойское судно в том виде, как оно выглядело десять минут назад, — гордо улыбнулся Мустафа. — Джек попросил меня показать этот процесс в развитии. Получив в свое распоряжение сложное компьютерное оборудование, мы фактически открыли эпоху археологических подводных раскопок на расстоянии, используя дистанционное управление ходом исследования. Словом, сейчас мы можем проводить самые сложные работы на морском дне, не замочив даже пальцев.

В недалеком прошлом подводные раскопки представляли собой чрезвычайно трудоемкую и опасную операцию. В те времена даже самые простые измерения делались вручную, а сейчас это по силам аппарату, управляемому на расстоянии с помощью цифровой фототехнологии. Сложные картографические программы позволяют оператору исследовать место раскопок с помощью аппарата дистанционного управления, делать качественные цифровые снимки и мгновенно передавать их на борт «Сиквеста».

В то утро за десять минут работы АДУ на дне моря удалось собрать больше визуальной информации, чем раньше за весь период раскопок. Полученные снимки и данные вносились в лазерный проектор. Он оперативно формировал соответствующую модель археологических раскопок, которая постоянно менялась в зависимости от новых данных. Информация передавалась на пульт управления работами, где специалисты могли быстро и эффективно анализировать полученные данные и управлять процессом раскопок. И вся эта сложная технология разработана благодаря Ефрему Якубовичу, одному из основных спонсоров ММУ. Он бросил на развитие новейших информационных систем практически всю мощь своей огромной компании по производству программного обеспечения.

Джек уже успел провести несколько часов за монитором компьютера, поддерживая связь с местом раскопок, а для остальных это было полной неожиданностью. Иногда им казалось, что неведомая сила перенесла их на дно Эгейского моря, на расстояние почти восемьсот морских миль. Они могли воочию убедиться в том, какой прогресс достигнут с помощью новейшей техники с того момента, как сутки назад вертолет унес их с места раскопок. Команда археологов уже успела убрать большой слой придонного ила, обнаружить массу интересных находок и даже отправить их в музей Карфагена, самое безопасное место в этом районе. Кроме того, под слоем керамических амфор, наполненных предметами культа, был обнаружен остов древнего судна, сохранившегося гораздо лучше, чем Джек мог себе представить, а места соединений бревен были настолько свежи, что казались вырезанными только вчера.

Мустафа вновь нажал кнопку:

— А теперь посмотрим на Черное море.

Контуры древнего судна рассыпались на мелкие квадратики, а потом из них возникло изображение карты Черного моря, которая вскоре сменилась безжизненным подводным пространством на глубине двух тысяч двухсот метров. По краям большой подводной равнины виднелись пологие склоны древней береговой линии. Они были намного ниже, чем аналогичные береговые откосы в большинстве районов Средиземного моря. Мустафа нажал клавишу, и на экране появилось увеличенное изображение береговой линии в том виде, как она выглядела до начала наводнения.

— Наша конечная цель, — произнес он.

В далеком юго-восточном углу карты Черного моря замигал яркий огонек.

— Сорок два градуса северной широты, сорок два градуса восточной долготы, — пояснил он. — Это самое точное место, которое мы смогли установить с помощью дистанционных расчетов, начиная с Босфора.

— Довольно обширное пространство, — предупредил Костас. — Одна морская миля равна одной минуте широты, а в одном градусе — шестьдесят минут. В итоге получается триста шестьдесят квадратных миль.

— Не забывай, что мы ищем древнюю береговую линию, — заметил Джек. — Если найдем, а потом проследим ее направление, то рано или поздно выйдем на искомое место.

— Чем ближе подберемся к ней сейчас, тем лучше, — согласился с ним Мустафа. — В соответствии с батиметрическими показаниями древняя береговая линия в этой части Черного моря находится на расстоянии не менее тридцати миль от современного берега, а это далеко за пределами территориальных вод Турции. Нет надобности напоминать, что это довольно своеобразный район и мы непременно окажемся под пристальным наблюдением далеко не дружественных глаз.

Его слова вызвали у присутствующих заметное волнение. Карта недвусмысленно подсказывала, какие опасности могут подстерегать их в этой части Черного моря, которое с некоторых пор стали называть современным Варварским берегом, ставшим местом смертельной схватки между востоком и западом.

— Меня заинтриговала эта картина. — Маклеод показал на неровности морского дна и на глубокую впадину длиной не менее пяти километров, пролегающую параллельно древнему берегу. Со стороны моря впадина выглядела как глубокий обрыв, уходящий вниз на глубину пятьсот метров, — своего рода природная аномалия, заметно выделяющая этот участок древнего берега по сравнению с другими районами. — Это единственное место на протяжении многих миль, которое выглядит как неприступная крепость. Если бы я захотел построить здесь цитадель, лучшего места для нее просто не сыскать. Отсюда можно контролировать все окрестности.

— Но в самом конце текста папируса говорится о каких-то соленых озерах, — напомнил Костас.

Катя посмотрела на экран своего портативного компьютера и еще раз прочитала перевод текста:

— «Потом вы приближаетесь к цитадели. А там внизу — большая золотая долина, глубокие водоемы и соленые озера, которые простираются до самого горизонта».

— Именно таким я представлял себе Средиземное море в эпоху Мессинского соляного кризиса, — добавил Костас. — Застывшие соленые озера, напоминающие современное Мертвое море.

— Думаю, у меня есть разумное объяснение. — Мустафа нажал несколько клавиш. На экране появилось увеличенное изображение юго-восточного сектора Черного моря. — Если уровень моря в те времена был на сто пятьдесят метров ниже, то большая часть суши за пределами этого хребта находилась лишь на несколько метров выше уровня моря, а остальная часть была ниже древней береговой линии. Стало быть, в конце плейстоцена низменные районы были заполнены водой и представляли собой многочисленные соленые озера. Мелкие, они быстро высыхали, оставляя после себя огромные залежи соли. Кроме того, они были хорошо видны с возвышенности и обращали на себя внимание хотя бы тем, что не способствовали земледелию.

— Позвольте напомнить, что залежи соли играли чрезвычайно важную роль в жизни древних людей, — добавил Джек. — Соль издавна была жизненно важным продуктом и важнейшим товаром в древней торговле. Ранний Рим стал процветающим городом прежде всего благодаря большим залежам соли в устье Тибра. Думаю, нечто подобное произошло и здесь, только на несколько тысяч лет раньше. Костас задумчиво посмотрел на Джека.

— «Золотая долина» может означать поля, засеянные пшеницей и ячменем. Это могли быть богатые прерии с золотистыми колосьями зерна, простиравшиеся на фоне высоких гор Анатолии. Словом, по выражению Платона, это была «окруженная горами равнина».

— Совершенно верно, — поддержал его Мустафа.

— Если я правильно понял, то сегодня часть подводного хребта находится над уровнем моря? — высказал догадку Костас, неотрывно глядя на геоморфологическую карту этого района Черного моря.

— Да, сейчас это вершина небольшого вулкана. Подводный хребет является частью весьма активной сейсмической зоны на краю Азиатской тектонической плиты, которая простирается на запад вплоть до Анатолийского разлома. Этот вулкан до сих пор считается действующим, однако извержений за весь период письменной регистрации зафиксировано не было. Его кратер составляет примерно километр в диаметре и поднимается над уровнем моря на высоту триста метров.

— Как он называется?

— Мне неизвестно его название, — ответил Маклеод. — Это была спорная территория между Османской Турцией и царской Россией еще со времен Крымской войны 1853–1856 годов. Сейчас вулкан находится в международных водах и расположен непосредственно за пределами границы между Турцией и Грузией.

— Этот район Черного моря уже давно является запретной зоной, — продолжил Мустафа. — Буквально за несколько месяцев до распада Советского Союза в 1991 году неподалеку от вулкана при загадочных обстоятельствах затонула атомная подводная лодка. — Всех присутствующих заинтриговала эта информация, а Мустафа осторожно продолжил: — Ее так и не нашли, но поиски чуть было не привели к конфликту между советскими и турецкими военными кораблями. Они обменялись несколькими выстрелами, и это столкновение грозило перерасти в глобальный конфликт, так как Турция была членом НАТО и пользовалась поддержкой альянса. К счастью, обе стороны согласились отвести военные суда, и вскоре конфликт был погашен, но с тех пор этот район является закрытым и никаких гидрографических исследований здесь не проводится.

— Похоже, опять придется рассчитывать на свои силы, — угрюмо заметил Костас. — Нас окружают дружественные страны, не имеющие возможности оказать нам действенную помощь.

— Мы делаем все, что в наших силах, — проворчал Мустафа. — Соглашение 1992 года об образовании Организации черноморского экономического сотрудничества позволило нам создать «Блэксифор» — морские силы прибрежных стран Черного моря, выполняющие важные задачи по обеспечению безопасности и предотвращению конфликтов. Конечно, здесь больше политических жестов, чем реального сотрудничества, но все же это позволяет держать под контролем все спорные ситуации. Кроме того, недавно появилась надежда на возобновление научного сотрудничества. Турецкая национальная океанографическая комиссия рассматривает предложение Грузинской академии наук о совместном исследовании акватории Черного моря, куда входит и этот островок.

— Но нет надежды на реальную защиту в случае опасности, — грустно подытожил Костас.

— Увы, — согласился Мустафа. — Ситуация здесь слишком деликатная, и сейчас мяч находится на нашей половине поля.

Солнце укатилось за горизонт, а покрытые лесом склоны гор за пределами Трабзона словно растаяли в темноте. Джек и Катя медленно шли по берегу моря, и звук хрустевшего под ногами мокрого песка тихо следовал за ними, сопровождая слабый шум прибоя.

Незадолго до этого они были на приеме в резиденции вице-адмирала, командовавшего подразделением «Блэксифора» в Турции, и сейчас все еще находились под впечатлением встречи, хотя тонкости восточного гостеприимства остались позади. Джек, одетый в черный вечерний костюм, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, снял галстук и сунул его в карман вместе с Крестом за отличную службу, который неохотно надевал по особо торжественным случаям.

Катя, необыкновенно красивая в темном вечернем платье, распустила волосы и, сняв туфли, шлепала босиком по теплому мокрому песку.

— Вы прекрасно выглядите, — тихо произнес Джек.

— Вы тоже, — ответила она и улыбнулась, слегка прикоснувшись к его руке. — Думаю, мы зашли слишком далеко.

Они поднялись вверх по пляжу и уселись на выступ небольшой скалы. Восходящая луна отбрасывала слабый свет на танцующие волны моря, делая их брызги сверкающими, словно бриллианты, на фоне темной воды. Над северной частью горизонта нависла непроглядная пелена ночи, предвещая шторм со стороны российского берега. Прохладный морской бриз напоминал о грядущих переменах, которые могут изменить море в течение ближайших дней.

Джек, обхватив колени руками, уставился на далекую линию горизонта.

— Это всегда самое беспокойное время, — тихо сказал он, — когда открываются перспективы интересных открытий, а обстоятельства могут помешать их завершению. Любая отсрочка вызывает у меня раздражение.

Катя понимающе улыбнулась:

— Вы и так сделали все, что в ваших силах.

Какое-то время они обсуждали возможность скорейшего возвращения на «Сиквест», и Джек рассказал ей о разговоре с Томом Йорком по секретному каналу связи ММУ, который состоялся незадолго до приема в резиденции вице-адмирала. К тому времени «Сиквест» на всех парах шел к Босфору, оставив место подводных раскопок под охраной сопровождающего судна. Завтра, когда их встретит судовой вертолет, «Сиквест» уже будет в районе Черного моря, и сейчас Джек с нетерпением ждал, когда окажется на борту судна и сможет сам убедиться в полной готовности оборудования и снаряжения для подводных работ.

Катя смотрела в другую сторону, явно чем-то озабоченная.

— Вы почему-то не разделяете моего волнения, — слабо улыбнулся Джек.

— Для вас на Западе все люди, как, например, Аслан, представляются безликими, как потенциальные враги во время «холодной войны», — тихо сказала она. — А для меня они вполне реальные, из плоти и крови. Это чудовища, которые безжалостно разорили и разграбили мой дом, мою страну и посеяли семена вражды, злобы, ненависти и алчности. Чтобы их понять, надо пожить вместе с ними, окунуться в мир насилия и анархии, чего вы не знали со времен Средневековья. Годы безудержного подавления человеческой личности породили разгул коррупции и беззакония, при которых вся реальная власть находится в руках бандитов. — Ее голос был наполнен горечью, а взгляд устремлен куда-то за горизонт. — И это мой народ, а я — одна из них.

— Да, но вы из той породы людей, что имеют достаточно силы воли и желания бороться с ними. — Джек ощутил непреодолимое желание притянуть ее к себе.

— Мы сейчас вступаем в мой мир, — продолжала Катя, — и не знаю, смогу ли защитить вас от неприятностей. — Она повернулась и посмотрела на него чистыми, полными искреннего сочувствия глазами. — Но я, конечно же, разделяю вашу озабоченность по поводу продолжения исследований.

Они вдруг прижались друг к другу и… поцеловались, сначала осторожно и робко, а потом все более страстно, не скрывая чувств. Джек вдруг ощутил горячее желание…

ГЛАВА 11

Держусь строго по курсу триста пятнадцать градусов. Глубина шестьдесят пять метров, скорость всплытия один метр в секунду. Скоро увидим поверхность воды.

Джек посмотрел сквозь плексигласовый купол налево и сквозь мутную пелену воды увидел метрах в пятнадцати такой же купол Костаса, голова которого от искажения казалась отделенной от тела. По мере приближения к поверхности подводный аппарат стал обретать более ясные очертания. Он представлял собой крошечную субмарину на одного человека. Впереди был прозрачный купол из органического стекла, внизу мерцали огоньки измерительных приборов, а под сиденьем находился бак с водяным балластом, управление которым позволяло опускаться или подниматься на поверхность воды. За спиной подводника располагалась мощная батарея, с помощью которой можно было выпускать сильную струю воды для очистки морского дна от ила и наслоений, — своего рода водяная пушка, способная быстро и эффективно находить в придонном иле самые разнообразные предметы. Наконец, две механические руки, похожие на клешни огромного рака, могли манипулировать предметами и перемещать их с места на место. Именно они делали этот подводный аппарат похожим на гигантского жука скарабея.

— А вот и он.

Джек посмотрел вверх и увидел метрах в двадцати над головой темный силуэт судна «Сиквест». Он повернул ручку сброса водного балласта, чтобы замедлить всплытие, и снова посмотрел на Костаса, который тоже совершал маневр, готовясь к всплытию на поверхность.

Костас радостно улыбнулся другу и сообщил по внутренней связи:

— Миссия завершена.

Костас вполне мог быть довольным собой. Они только что закончили морские испытания нового подводного аппарата «Аквапод IV», разработанного его командой по заказу ММУ. Миниатюрный подводный аппарат мог опускаться на глубину полутора километров, тогда как предыдущая модель осиливала лишь семьсот метров. Мощная литиево-анодная батарея позволяла аппарату находиться под водой около пятидесяти часов и развивать скорость более трех узлов в час. В это утро Джек и Костас провели на дне Черного моря целый час и убедились, что аквапод может выполнять самые разнообразные задачи, а все его оборудование работает в нормальном режиме. Использование аппарата позволит обследовать обширные пространства морского дна. Даже сегодня они прошли большую часть древней береговой линии, чем за все предыдущее время.

— «Сиквест», это «Аквапод альфа», мы поднимаемся целыми и невредимыми. Конец связи.

Они уже видели четырех водолазов, которые ждали их чуть ниже поверхности воды, чтобы препроводить внутрь судна. Когда до «Сиквеста» осталось не больше десяти метров, оба остановились, чтобы соединить два аппарата вместе, — обычная процедура, предотвращающая столкновение аппаратов на неспокойной поверхности моря. При этом Джек оставался на месте, а Костас ловко маневрировал, чтобы аккуратно приблизиться к нему и защелкнуть замковый механизм. Когда замок сработал, он выбросил наружу четыре металлических троса, с помощью которых оба аппарата будут втянуты на судно.

— Замки сработали, тяните нас внутрь.

Водолазы быстро спустились к ним и пристегнули к аппаратам подъемные тросы. Джек и Костас переключили аппараты на режим ожидания и выровняли балластный отсек, что позволяло им удерживаться в горизонтальном положении. Когда водолазы ушли в сторону на безопасное расстояние, судовой оператор осторожно втянул аппараты на судно.

Вскоре Джек и Костас оказались в большой камере, напоминающей авиационный ангар. «Сиквест» был оснащен полным набором спецоборудования, позволяющего принимать на борт любое мобильное судно в любую погоду. Когда обе секции камеры закрылись, Джек и Костас открыли свои аппараты. Небольшая платформа подняла их наверх, где все уже были готовы к встрече.

Первым их поприветствовал Том Йорк:

— Насколько я понимаю, испытания прошли успешно? Джек спрыгнул на палубу и стал расстегивать спасательный жилет.

— Никаких проблем не было. С помощью этих аппаратов мы сегодня вечером попробуем провести рекогносцировку местности. Для этого вместо рук-роботов нужно прикрепить цифровые видеокамеры и подводные фонари.

— Все будет сделано в лучшем виде.

Джек огляделся вокруг и увидел, что вспомогательные службы уже вовсю работают с аппаратами, а Костас возится с батареями, о чем-то оживленно беседуя с инженерами. Джек улыбнулся, глядя, как его друг увлеченно делится впечатлениями, позабыв даже снять с головы шлем с переговорным устройством.

Джек направился в каюту, попутно рассказывая Йорку о работе подводного аппарата и о предстоящем погружении:

— У нас есть час до того момента, как «Сиквест» займет нужное положение, и мы должны еще раз обсудить все детали погружения. Я хочу, чтобы к этому времени весь персонал управления был на капитанском мостике.

Через двадцать минут они стояли в командном модуле, окруженные членами команды и исследователями. Том Йорк включил автоматическую систему навигации и наблюдения, что позволяло ему отсюда управлять судном. Полусферический экран, расположенный над головами, показывал панорамную съемку поверхности моря, которое уже заметно потемнело от надвигающегося с севера шторма.

Джек скрестил руки на груди и обратился к присутствующим:

— Главное сейчас — четкость и слаженность. Не буду ходить вокруг да около. Перед нами стоит весьма непростая задача, а степень риска сейчас даже больше, чем когда бы то ни было.

После прибытия на борт судна накануне днем Джек решил ограничить приличествующие моменту восторги до минимума. Члены команды добровольно согласились на выполнение сложного задания, но он не хотел подвергать опасности ученых, которые только сейчас, после столь интересных находок, приступали к настоящей работе. В помощь палубным работникам и инженерам он подобрал опытных специалистов в области палубного вооружения, включая нескольких бывших спецназовцев, которых знал еще по службе в ВМФ.

— Чего мы должны ожидать при осуществлении внешней поддержки? — спросила Катя. Она стояла рядом с членами команды в фирменном костюме ММУ с соответствующими нашивками и большим логотипом на спине. Когда они вернулись на судно, Джек тщетно пытался убедить ее покинуть «Сиквест» вместе с другими членами команды, но Катя наотрез отказалась, ссылаясь на то, что ее уникальные познания в области лингвистики могут оказаться полезными, если им удастся обнаружить что-то интересное. На самом деле Джек прекрасно понимал, что после проведенной вместе ночи Катя просто не могла оставить его в столь ответственный момент. Даже перед лицом возможной опасности она хотела быть рядом.

— На этот вопрос ответит начальник службы безопасности. Питер Хоув вышел вперед:

— Плохая новость: мы будем находиться в международных водах за пределами двенадцатой зоны, зафиксированной в протоколе соглашения между Турцией и СССР в 1973 году. Хорошая новость: Грузия и Турция подписали в 1998 году соглашение о сотрудничестве в области безопасности прибрежных территорий. В соответствии с этим документом они обязались оказывать взаимную поддержку в случае возникновения конфликта. Предлогом для этого может послужить Меморандум о взаимопонимании, который они совсем недавно подписали одновременно с ратификацией ООН Положения о многостороннем сотрудничестве в геологических исследованиях на этом вулканическом острове. Таким образом, они будут действовать под защитой международного права.

Он отступил назад и повернулся к адмиралтейской карте восточного побережья Черного моря.

— Однако проблема в том, что они помогут нам, только если будут развеяны все опасения русских по поводу подводной лодки, которую видели в этих водах в 1991 году. Любое подозрение, что в исследовании примут участие другие государства, — и произойдет международный скандал.

Есть и еще некоторые обстоятельства. С начала 1990-х годов русские принимали активное участие в гражданской войне в Абхазии. Они использовали как предлог стабилизацию обстановки, однако на самом деле делали все возможное, чтобы вернуть этот регион в сферу влияния Москвы. Их главный интерес — нефть. В 1999 году их монопольное положение на нефтяных промыслах в Каспийском море было поставлено под угрозу прокладкой первого нефтепровода в обход России, то есть из столицы Азербайджана Баку до грузинского города Супса, что на берегу Черного моря близ Абхазии. Теперь русские будут стараться не допустить расширения западных инвестиций в этот район, даже если это угрожает анархией и гражданской войной. — Хоув замолчал и повернулся к группе. — Мы сообщили в посольство России, — продолжил он после небольшой паузы, — что проводим здесь гидрографическое исследование по договоренности с правительствами как Турции, так и Грузии. Кажется, нам поверили. Но если они заметят в этом районе хоть какое-нибудь военное судно, то непременно решат, что мы хотим подобраться к их подводной лодке. Русский медведь, возможно, потерял большую часть своих некогда острых когтей, но он до сих пор обладает самым крупным военным флотом в этом регионе. Отношения между Анкарой и Москвой сейчас довольно натянутые из-за торговли наркотиками. Нет сомнений, что любое недоразумение в этом неспокойном регионе может привести как минимум к крупному международному скандалу, а возможно, и к военному столкновению.

— Маловероятно, что здесь может произойти столкновение интересов, — прервал его Костас. — Не думаю, что у Грузии есть хоть какой-то военно-морской флот.

— Это другая проблема, — угрюмо заметил Йорк. — Грузия действительно ничего не унаследовала от Черноморского флота. У них есть одно военное судно типа «206 МР», построенное на Украине, и один сторожевой катер, списанный пограничной береговой службой США и переданный Грузии по программе оказания помощи в защите национальных границ. Но не стоит обольщаться на этот счет. У них нет ракетных установок, поскольку нет базы хранения и условий для проведения испытаний, а на сторожевом катере имеется лишь один пулемет пятидесятого калибра.

— Это не настоящий флот Грузии, — подала голос Катя. Все повернулись к ней.

— Настоящий грузинский флот укрыт на северном участке морского побережья, — продолжала девушка. — Это флот наемников и боевиков из Средней Азии, которые используют Абхазию для обеспечения быстрого доступа к Черному и Средиземному морям. Именно этих людей надо опасаться прежде всего, друзья мои, а не русских. Я знаю по собственному опыту.

Члены команды слушали Катю с огромным интересом. Они знали, что только благодаря ее усилиям удалось спастись в Эгейском море пару дней назад.

— А турецкие военно-морские силы? — Костас с надеждой посмотрел на Мустафу.

— У нас в Черном море есть немалые военные силы, — рассудительно ответил турок. — Но мы сейчас слишком заняты борьбой с пиратами и контрабандистами. Чтобы встать на защиту «Сиквеста», турецкому флоту потребуется перебросить свои корабли из Эгейского моря. А сделать это заранее нет возможности, так как любое передвижение нашего флота вызовет немедленные подозрения со стороны России. Мое правительство пойдет на риск только в том случае, если будет очевидная угроза для национальной безопасности.

— Значит, нам придется действовать на свой страх и риск.

— Боюсь, что так.

Во время небольшого перерыва Йорк отправил двух членов команды наверх, чтобы они закрепили на палубе оборудование, поскольку резко усилился ветер. Джек воспользовался заминкой, чтобы сконцентрировать внимание команды на важных проблемах. По его напряженному тону все поняли, что до прибытия «Сиквеста» на место назначения осталось совсем немного времени.

— Мы должны быть уверены в том, что с самого начала выйдем на нужное место, — сказал он. — Мы с этой минуты находимся под наблюдением спутниковой системы, под пристальным вниманием людей, которые не станут слишком долго верить в историю о гидрографических исследованиях.

Один из бывших военных моряков поднял руку:

— Простите, сэр, но что именно мы должны искать? Джек отошел в сторону, чтобы члены команды хорошо видели экран компьютера на пульте управления.

— Мустафа, я прошу тебя объяснить, как и почему мы здесь оказались.

Мустафа запустил программу изометрического изображения Черного моря и кратко рассказал о содержании недавно обнаруженного в Египте папируса, одновременно продвигая виртуальную лодку вдоль побережья Черного моря, пока она не достигла юго-восточного сектора. Сейчас, когда они покинули порт приписки, Джек решил не делать больше секрета из предстоящих исследований и посвятить команду во все детали. Те, кто ничего не подозревал о цели их миссии, были потрясены услышанным. Даже видавшие виды ветераны были зачарованы перспективами неслыханного открытия, которое может положить конец многим мифам и легендам.

— Мы достигнем конечной цели, если будем следовать древней береговой линии, скрытой сейчас под стопятидесятиметровой толщей воды. По мере нашего продвижения от Трабзона она все дальше уходит в море. В настоящее время «Сиквест» находится на расстоянии двенадцати морских миль от берега, но по мере продвижения на восток мы будем все больше от него удаляться.

Мустафа нажал клавишу, и карта Черного моря в нужном секторе мгновенно увеличилась.

— Вот наш лучший сценарий местонахождения Атлантиды. Это территория морского дна длиной около двадцати морских миль и шириной не более пяти. Древняя береговая линия лежит на глубине ста пятидесяти метров и проходит вдоль северной стороны, поэтому то, что мы сейчас видим, когда-то было участком суши. Если мы опустим уровень моря до этой линии, то составим себе представление о том, как выглядела данная территория до потопа. А за ней располагался вулкан.

Мустафа помолчал немного, а потом продолжил:

— У нас очень мало батиметрических данных об этом участке моря. Однако мы убеждены, что интересующее нас место расположено либо на хребте, либо на самом вулкане. Горный хребет поднимается на высоту нескольких сот метров над уровнем древней береговой линии. Проблема в том, что здесь нет ни акрополя, ни даже соответствующего скалистого места для цитадели. А без этого очень трудно понять истинный смысл папируса.

— Вулкан сам по себе заметное место, — высказался Хоув.

— Северо-восточная сторона образует серию террасных платформ, прежде чем достигает крутого обрыва, — кивнув, продолжил Мустафа. — Расположенная на этом месте цитадель имела бы весьма впечатляющий вид и была бы видна на многие мили со всех сторон. Сейчас вы сами можете представить себе город, раскинувшийся на пологих склонах неподалеку от берега моря.

— Конечно, проблема безопасности была одним из важнейших факторов основания города, — предположил Джек, — но только если поблизости имелись другие города и государства. Единственную угрозу для этого города представляли орды древних охотников и собирателей, оставшиеся после окончания ледникового периода, но их было не так уж много. Значит, высокое место служило спасением от наводнения и заболачивания.

— А как насчет активности вулкана? — полюбопытствовал Йорк.

— Никаких сколько-нибудь серьезных извержений за более чем миллион лет, — ответил Мустафа. — Сегодня здесь можно увидеть лишь отдельные проявления вулканической деятельности — гейзеры и выбросы горячей воды и пара, что способствует сбросу давления, которое периодически накапливается в недрах земли.

Они посмотрели на экран, где в режиме виртуальной реальности можно было разглядеть полоску земли на горизонте. Это виднелась вершина вулкана, которая осталась над водой после потопа. Поднимавшиеся вверх клубы серого пара полностью сливались с таким же серым, низко нависавшим над морем небом. По всему было видно, что зародившийся где-то на севере шторм быстро набирает силу и приближается к ним с ужасающей скоростью.

Джек первым нарушил гнетущую тишину:

— В древности извержение вулкана всегда воспринималось как знак богов, а вулкан с низкой активностью мог стать объектом поклонения и центром ритуального действия. Возможно, именно поэтому люди выбрали это место для поселения. К тому же благодатная почва и благоприятный климат способствовали быстрому расселению древних общин на склонах вулкана и горного хребта. Но нам придется выбирать одно из двух, так как другой возможности для исследования, вероятно, не будет, учитывая столь пристальное внимание к нам со стороны непрошеных гостей. У нас осталось двадцать минут до того, как «Сиквест» прибудет на назначенное место. Буду рад выслушать ваши предложения.

Наступил еще один короткий перерыв, пока Джек совещался с Йорком. Они сделали несколько поправок в навигационной программе и еще раз сверились с показаниями радарной установки. А когда вернулись к команде, Катя достала свой портативный компьютер и быстро внесла в него несколько последовательных команд.

— Здесь любое место соответствует содержанию текста, — сказала она. — Как горный хребет, так и сам вулкан господствуют над обширной долиной к югу на фоне высоких гор и солеными озерами между ними.

— А в папирусе есть еще что-нибудь, что могло бы помочь нам? — спросил один из членов команды.

— Практически ничего. — Катя снова посмотрела на текст и решительно покачала головой. — Последние фрагменты текста, насколько можно судить, имеют отношение к интерьеру цитадели.

— И все же там есть кое-что.

Все присутствующие повернулись к Костасу, который задумчиво смотрел на очертания острова, быстро увеличивающегося в размерах по мере приближения. Наконец он перестал созерцать остров и повернулся к Кате.

— Дайте нам еще раз первую фразу, в которой говорится о прибытии в Атлантиду.

Катя набрала команду и через секунду прочитала отрывок текста:

— «Под знаком быка».

Все выжидающе посмотрели на Костаса.

— Вы все хорошо знакомы с баром в здании Морского музея в Карфагене, расположенном на крыше.

Команда удивленно зашумела, все закивали.

— Значит, вы видели открывающийся оттуда вид на Тунисский залив, где на востоке вечернее солнце разбрызгивало свои розовые лучи над морем, а вдали виднелись два горных пика, пронзающие вечернее небо. Это две вершины горы, носящей имя Баал-Карнайн.

Все дружно закивали.

— Так вот, полагаю, что очень немногие из вас наблюдали за этими вершинами рано утром, когда летнее солнце встает над горизонтом и его первые лучи поднимаются как раз между этими пиками, образуя нечто вроде седла. Для древних финикийцев это была священная гора, находящаяся во власти бога неба. «Баал-Карнайн» означает «Двурогий бог». — Он повернулся к Джеку. — Мне кажется, выражение «знак быка» имеет отношение к профилю этого острова.

Они все повернулись к экрану и посмотрели на контуры возвышающегося вулкана.

— Сомневаюсь, — медленно произнес Хоув. — Во всяком случае, с того места, где мы сейчас находимся, остров не выглядит как двурогое седло.

— А ты попытайся посмотреть на него с другой точки, — предложил Костас. — Сейчас мы смотрим на него с юго-востока. А если взглянуть с берега моря, с подножия вулкана, где находилось поселение?

Мустафа быстро защелкал клавишами, стараясь выбрать нужный ракурс и одновременно увеличить изображение, чтобы вид на вершину вулкана был снизу.

Когда нужный ракурс был наконец-то найден, среди присутствующих раздался вздох изумления. На фоне неба действительно возвышались две вершины, разделенные глубоким седлом.

Костас смотрел на экран с видом триумфатора:

— Итак, дамы и господа, перед вами рога быка. Джек широко улыбнулся:

— Я знал, что иногда ты можешь приносить пользу. — Он повернулся к Йорку: — Полагаю, мы нашли ответ на наш вопрос. Надо как можно быстрее прокладывать курс к этому острову.

ГЛАВА 12

Двойные фонари с обеих сторон акваподов ярко освещали морское дно, а их лучи преломлялись в толще воды, слегка искажая пятиметровое расстояние под ними. В лучах света ярко мерцали миллионы взвешенных в воде частиц морского дна, как будто проходили сквозь бесконечную пелену плотного тумана. Изолированные скалистые выступы неожиданно вставали на их пути, а потом также неожиданно исчезали позади, когда они проплывали мимо на предельной скорости. Слева от них морское дно внезапно обрывалось в бездонную пропасть, где серая пелена воды темнела от глубины и где, казалось, уже не было никакой жизни. Громко затрещала в ушах внутренняя связь.

— Джек, это «Сиквест». Ты слышишь меня? Прием.

— Мы слышим вас хорошо.

— Наш сонар что-то нашел впереди, — сообщил Йорк дрожавшим от волнения голосом. — Вы доберетесь до этой позиции примерно через пятьсот метров, придерживаясь курса. Я посылаю вам координаты, чтобы вы могли точно определить местонахождение.

Сегодня днем «Сиквест» вплотную приблизился к острову, который вынырнул из-за горизонта, как мифический призрак. Незадолго до этого море стало неожиданно спокойным, предвещая приближение шторма. А когда ветер вновь закружил над водой, обрушивая на безжизненный остров огромные волны, участники экспедиции почувствовали себя как исследователи, которым выпала редкая удача проникнуть в затерянный мир. Голые берега острова и острые скалы действительно делали его похожим на необитаемый мир, который по своей древности может сравниться с планетой Земля. Потемневшие от времени и погоды скалы угрюмо нависали над водой, создавая впечатление таинственности и обреченности. И тем не менее, если чутье и на этот раз не подвело ученых, именно на этих скалистых берегах их ожидало великое открытие древней цивилизации, которая стала воплощением надежд и безграничного потенциала всего человечества.

Они остановили «Сиквест» на расстоянии двух морских миль от острова и сразу подключили к работе по первичному исследованию затопленных склонов вулкана не АДУ, который был ограничен пределом прямой видимости, а мощный сонар, передающий информацию обо всех крупных препятствиях на своем пути. Три часа сонар обследовал морское дно и не обнаружил ничего интересного. В конце концов археологи решили отправить в море два аквапода, так как времени оставалось мало и нужно было беречь каждую минуту.

Джек повернулся к Костасу, плывущему над морским дном на глубине ста сорока метров, и показал ему поднятый вверх палец правой руки. Оба переживали сейчас волнующий момент и были настолько поглощены поисками, что прекрасно понимали друг друга без слов. С той минуты, когда им позвонил Хибермейер и впервые произнес таинственное слово из текста папируса, Джек хорошо знал, что рано или поздно они сделают великое открытие. А потом, во время мучительной расшифровки текста и поиска адекватных значений, он полностью уверился в правильности избранного пути. Казалось, на этот раз сами звезды благоволят им. Однако естественный ход событий, ускорившийся после расшифровки кода, не оставил достаточно времени для размышлений. Ведь с того момента, как они обнаружили на дне моря остатки затонувшего минойского судна, прошло всего несколько дней. И вот сейчас команда оказалась на пороге самого грандиозного открытия в истории археологии.

Джек и Костас замедлили продвижение акваподов и молча проплывали над морским дном на минимальной скорости, изредка поглядывая друг на друга сквозь толстое плексигласовое стекло.

Вскоре из серой пелены стали вырисовываться более или менее четкие очертания каких-то предметов. Они много раз изучали постройки древнего неолитического поселения близ Трабзона, предвкушая это мгновение, но ничто не могло подготовить их к реальным событиям и реальному восприятию подводного мира, скрытому от человеческих глаз более восьми тысяч лет.

И вот это случилось.

— Помедленнее, — произнес Джек с нескрываемым волнением. — Посмотри сюда.

То, что казалось обычными наслоениями морского дна, в действительности оказалось делом рук человеческих. Джек приблизился к неровной поверхности и с помощью водяной пушки снял верхний слой ила. Когда мелкие частицы осели на дно, они увидели зияющие горловины двух огромных керамических кувшинов, стоявших рядом между двумя низкими простенками. Еще один удар пушки, и их взору открылась длинная вереница кувшинов, поднимавшаяся вверх по склону.

— Похоже на кладовую, где, вероятно, хранилось зерно, — выдохнул Джек. — Кувшины очень похожи на пифосы в Кносском дворце, только на четыре тысячи лет старше.

Внезапно перед ними возникло препятствие, полностью преградившее путь, и на какое-то мгновение им показалось, что они приблизились к краю мира. Это была площадка перед огромной отвесной скалой. Ее высокие стены уходили Ровными рядами вправо и влево от них, были местами повреждены и напоминали изуродованное ранами лицо. Затем исследователи увидели интересные прямоугольные пятна, которые выделялись своей темной окраской на фоне серого дна. Они находились на одном уровне и на примерно одинаковом расстоянии друг от друга, что говорило об их искусственном происхождении.

Только сейчас ученые сообразили, что это вовсе не скала, а высокие стены домов с отверстиями окон и дверей, покрытые толстым слоем ила и других морских отложений. Они были чем-то похожи на неолитическую деревню, но только намного больше и массивнее, и поднимались ввысь на четыре-пять этажей. Их плоские крыши напоминали гигантские террасы, соединенные многочисленными лестницами и ступенчатыми переходами.

Исследователи застыли в благоговейном восхищении, рассматривая строения, которые больше казались им плодом безудержной фантазии, нежели реальностью.

— Это напоминает мне огромные кондоминиумы! — воскликнул Костас.

Джек закрыл на мгновение глаза, а потом вновь открыл, словно пытаясь избавиться от наваждения. Поднятые акваподами со дна частицы ила постепенно оседали, и перед ними открывались все новые детали удивительного творения человека.

— Люди поднимались на крыши домов через эти большие люки, — прошептал Джек. Он с трудом сохранял спокойствие, приличествующее профессиональному археологу. — Можно предположить, что каждый такой дом был жилищем для отдельной большой семьи, а когда она увеличивалась, сверху с помощью бревен и камня надстраивали очередной этаж.

Они двинулись вдоль стены домов и вскоре обнаружили небольшую площадку с отходящими во все стороны улочками. Одного взгляда было достаточно, чтобы на ум пришло сравнение со средневековыми торговыми площадями в крупных городах Ближнего Востока.

— Здесь все было заполнено товарами и торговцами, — заключил Джек, пристально разглядывая торговую площадь. — Похоже, люди были не только земледельцами. По всему видно, что они с таким же успехом занимались гончарным делом, обработкой древесины и металлургией. — Он остановился, глядя через плексигласовое окно на помещение первого этажа, по форме и типу напоминавшее торговый зал. — И кто-то из этих людей изготовил золотой диск.

Несколько минут они двигались вдоль домов, заглядывая внутрь сквозь пустые глазницы окон и дверных проемов. Примерно в пятистах метрах на восток от складского помещения скопление домов неожиданно закончилось. Метрах в двадцати показался еще один комплекс строений, а рядом с ним — широкое пространство, заметно отличавшееся от узких улочек и тесных перекрестков.

— Это главная дорога, которая, вероятно, вела к берегу моря, — предположил Джек. — Давай пойдем по ней, а потом вернемся назад и продолжим осмотр города.

Археологи повернули на юг и медленно поплыли над дорогой, обходя возникающие препятствия. Метров через двести главная дорога пересеклась с другой широкой дорогой, пролегавшей с востока на запад. Они повернули на восток и поднялись еще метров на двадцать, чтобы не натыкаться на стоявшие вдоль дороги с обеих сторон высокие дома.

— Невероятно, — воскликнул Джек, — кварталы разделены ровными улицами, которым уже много тысяч лет!..

— Да, и кто-то ведь планировал город…

Гробница Тутанхамона, Кносский дворец и даже древние стены легендарной Трои — величайшие археологические открытия современного мира — казались теперь мелкими и почти обыденными по сравнению с чудом подводного города.

— Атлантида, — выдохнул Костас. — Еще несколько дней назад я не мог поверить в ее существование. — Он повернулся и посмотрел в сторону Джека. — Немного благодарности с твоей стороны было бы весьма кстати.

Джек радостно улыбнулся, продолжая рассматривать все вокруг:

— Да, согласен, именно ты подсказал нам правильное направление. За мной большая банка джина с тоником.

— Я уже получил такую банку в прошлый раз.

— Ладно, согласен снабжать тебя ими всю оставшуюся жизнь.

— Годится.

Через некоторое время дома с обеих сторон улицы неожиданно закончились, а морское дно резко ушло вниз, в темную бездну моря, где не было ничего, кроме сероватой от мелких частиц толщи воды.

— Мой измеритель глубины показывает, что морское дно уходит вниз на двадцать метров от уровня дороги! — удивленно воскликнул Джек. — Предлагаю спуститься, а потом вернуться к тому месту, где обрывается дорога.

Они сбросили воду с балластных баков и стали медленно опускаться, внимательно разглядывая окружающее пространство. Оно выглядело гладким и ровным в отличие от того, что они видели в верхней части селения. Через несколько минут Джек и Костас обследовали дно, а потом быстро вернулись к месту последних строений. Справа от них морское дно резко поднималось вверх под углом сорок пять градусов, пока наконец не достигло основания каких-то зданий, где заканчивалась дорога.

Костас направил свой аквапод к зданию и остановился прямо перед началом подъема. Там он сделал несколько выстрелов струей воды, а потом вернулся к Джеку.

— Я так и думал, — сказал он.

Под толстым слоем ила и придонных осадков оказалась ступенчатая терраса, напоминавшая сиденья в театре, а перед ступеньками обнаружилась вертикальная стена высотой метра три.

— Стена вырублена из скалы, — задумчиво произнес Костас. — Если не ошибаюсь, это известковый туф. Именно такой темный камень широко использовался в Древнем Риме. Он легкий, недостаточно прочный, хорошо поддается обработке и транспортировке на большие расстояния.

— Но мы не видели в городе крупных строений из этого камня! — удивленно воскликнул Джек. — Значит, где-то поблизости должно находиться большое каменное здание. — Он стал пристально вглядываться в пространство. — Это не каменоломня, а нечто большее. Давай поднимемся по террасе и посмотрим, куда она приведет.

Двадцать минут спустя они вплыли на обширный двор длиной не менее километра и шириной метров пятьсот. В этом месте дорога смыкалась с древним берегом моря и какое-то время шла вдоль него, а потом замыкала площадь с юго-востока. Археологи обошли обширное пространство по часовой стрелке и вернулись к юго-восточной оконечности как раз напротив того места, с которого начинали свое исследование. Именно здесь дорога и здания соединялись, как и в самом начале пути с другой стороны площади.

— Похоже на большой стадион, — растерянно пробормотал Костас, не веря своим глазам. — Я помню твои слова, что такие дворцовые площади использовались для жертвоприношения быков и других религиозных ритуалов.

— Да, только минойские дворы были намного меньше, — отозвался Джек. — Даже арена Колизея в Риме имеет всего лишь восемьдесят метров в диаметре. А здесь площадь поражает своими размерами. — Он на мгновение задумался, а потом продолжил: — Это всего лишь часть площади. Но прежде чем мы продолжим путь, мне бы хотелось посмотреть на середину столь величественного стадиона.

Костас кивком выразил согласие.

Они медленно направились по открытому пространству на запад, но пройдя около ста пятидесяти метров, остановились. Перед ними возвышалась глыба покрытого илом и морскими отложениями камня, неправильные формы которого Резко контрастировали с окружающим пространством.

Костас направил на камень мощную струю воды, а через минуту по внутренней связи послышался его взволнованный голос:

— Это действительно остаток скалы, из которой они добывали камень и производили каменные блоки.

Джек медленно продвигался в юго-восточном направлении вдоль стены, которая протянулась метрах в двадцати от главной дороги. Она закончилась небольшой круглой площадкой высотой метра два и метров пять в диаметре. Когда Джек стал очищать ее поверхность с помощью водяной пушки, за ним последовал Костас.

Они долго смотрели на открывшийся их взору предмет, не понимая, что это.

— Боже мой! Это же… — с трудом выдавил из себя Джек.

— Лапа, — прошептал Костас.

— Львиная лапа, — добавил Джек и быстро взял себя в руки. — Это должна быть гигантская статуя, по меньшей мере сто метров в длину и тридцать в высоту.

— Догадываешься, о чем я думаю?

— Сфинкс.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга сквозь плексигласовое стекло аппаратов, не в силах справиться с изумлением. Потом в наушниках Джека послышался треск и сдавленный возглас Костаса.

— Кажется невероятным, но в этом месте все возможно. Что бы это ни было, оно лежит далеко за пределами нашего первоначального маршрута. Мы такого еще не видели. Пойду посмотрю.

Пока Костас подплывал к странному предмету, Джек оставался на месте, пытаясь собраться с мыслями. Костас тем временем поднялся вверх и обнаружил, что предмет неожиданно обрывается на высоте примерно тридцать метров.

Джек терпеливо ждал Костаса, а потом не выдержал и спросил:

— Что ты там увидел?

Голос друга показался ему странным и даже немного приглушенным.

— Джек, напомни, у сфинкса тело льва и голова человека?

— Да.

— Здесь что-то другое.

Костас включил фонари на полную мощность и даже отшатнулся, увидев высоко над головой странную фигуру, которая вызвала у него смешанное чувство восторга и ужаса. Такое можно увидеть только в кошмарном сне. Казалось, будто внезапный свет молнии вырвал из мрака ночи гигантскую фигуру таинственного зверя, нависшего над маленькими и совершенно беспомощными людьми. Его грозный силуэт возвышался над исследователями, окутанный сероватой пеленой придонного ила и песка.

Джек оторопело смотрел вверх, не зная, что и думать. Весь его громадный опыт археолога оказался бесполезным. Он даже представить не мог, что на морском дне может покоиться скульптура таких размеров. Ясно, что они оба не были готовы к подобному открытию.

Это была громадная голова быка, острые рога которого уходили куда-то в темноту, недосягаемую даже для их мощных фонарей. Его огромная морда была наклонена вниз, а пасть широко раскрыта, словно он готов ударить копытом в землю перед броском.

Казалось, прошла вечность, пока Костас обогнул на акваподе гигантскую голову быка, а потом направил луч света на то место на шее, где голова перерастала в огромное тело льва.

— Это существо вырублено из цельной скалы, на первый взгляд похожей на базальт, — произнес он. — Его рога возвышаются метров на десять над зданиями. Должно быть, когда-то это была гора застывшей вулканической лавы, которая стекала вниз до берега моря.

Костас быстро спустился к Джеку.

— Бык смотрит на вулкан, и это объясняет столь странное расположение этого подворья, которое уважительно обращено к двум вершинам горы, а не к береговой линии, что гораздо логичней и удобней для расположения улиц. Джек быстро оценил значение слов Костаса:

— Следовательно, лучи восходящего солнца проходили между двумя вершинами и между двумя рогами, — задумчиво произнес он. — Зрелище было настолько грандиозным, что даже древние люди с их совершенно необузданной и дикой фантазией не могли представить себе весь этот погибший мир Атлантиды.

Оба аквапода медленно поднялись над парапетом, попутно очищая мощными струями воды толстый слой ила и других морских отложений. Темная форма гигантского быка-сфинкса постепенно исчезала позади них в толще воды, но образ его колоссальной головы с высокими острыми рогами еще долго будоражил сознание.

Юго-восточный периметр подворья был заметно выше остальной части, поднимаясь на высоту примерно десяти метров.

— Вот широкая лестница, — догадался Джек. — Величественный вход на территорию подворья.

У этого места Джек и Костас разделились. Джек направился налево, а его друг — направо. Вскоре каждый из них стал едва заметен для другого, превратившись в крохотного желтоватого светлячка, тускло мерцавшего в сероватой толще воды. На самом верху они обнаружили широкий проход, поверхность которого имела ярко-белую окраску.

— Похоже на отшлифованный до блеска мраморный пьедестал, — заметил Джек.

— Кто бы мог подумать, что древние люди могут так тщательно отполировать камень, — отозвался Костас. Он уже неоднократно восхищался массивными каменными строениями, а здесь увидел еще одно доказательство массового каменного строительства. — А мне казалось, что первые каменоломни появились только у египтян.

— Охотники и собиратели каменного века рубили камень для производства орудий труда, — прокомментировал Джек. — Однако здесь перед нами первый в истории человечества опыт довольно точной обработки камня и зарождения каменного строительства. Он опережает первые египетские каменоломни по меньшей мере на две тысячи лет.

Какое-то время они продвигались вперед молча, не в силах осознать и охватить умом открывшийся их взгляду подводный мир. Позади оставались фосфоресцирующие огоньки, которые, словно шлейф, обозначали их путь. Пролегающая под ними дорога, как и все подворье, была ориентирована на вершину вулкана и вела от быка-сфинкса к его подножию, когда-то огнедышащей горы.

— Справа от меня вижу какие-то строения, — взволнованно объявил Костас. — Что-то похожее на пьедесталы, колонны и высокие столбы. Как раз сейчас я прохожу мимо каменного куба, грань которого не менее двух метров. Нагромождение этих камней уходит вверх и отдаленно напоминает современный обелиск.

— Да, я вижу примерно то же самое, — ответил ему Джек. — Они выложены симметрично, как фундаменты египетских храмов в Луксоре и Карнаке.

Лучи их прожекторов высветили в темноте огромные каменные блоки, выложенные с обеих сторон дороги. Темные глыбы неожиданно возникали на их пути и так же неожиданно исчезали, как призраки посреди огромной песчаной пустыни. Они видели алтари и постаменты, большие скульптурные изображения с головами животных и вырезанные из камня странные существа, сущность которых трудно было разобрать. В какой-то момент Джека и Костаса охватило беспокойство, будто они незаконно вторглись в таинственный мир и оскверняют его своим бесцеремонным присутствием.

— Это похоже на торжественный вход в царство Аида, — пробормотал Костас.

Они проплыли мимо огромных статуй, словно упрекающих их в кощунственном нарушении покоя царства, хранящего свои тайны на дне моря многие тысячелетия. Вскоре дорога оборвалась у двух огромных строений, разделенных между собой центральным проходом. Они были метров десять в ширину, занимали почти половину дороги и имели широкие и невысокие ступеньки наподобие тех, что Джек и Костас видели в начале подворья.

— Я вижу большие каменные блоки, каждый четыре-пять метров шириной и почти два метра высотой! — неожиданно воскликнул Костас. — Именно сюда свозили все вырубленные в каменоломне блоки! — Он остановился посреди прохода и попытался очистить прямоугольные камни струей воды.

Джек находился в десяти метрах от Костаса и внимательно следил за работой друга.

— Сейчас моя очередь, — сказал он и стал медленно подниматься вверх, пытаясь обнаружить вершину странного строения. Через несколько минут в наушниках Костаса хрипло прозвучал его взволнованный голос: — Костас, ты слышишь меня? Невероятно!

— Что там?

Наступила томительная пауза.

— Вспомни самые грандиозные памятники Древнего Египта.

В дальнем конце прохода появился аквапод Джека.

— Неужели пирамида?

— Угадал.

— Но пирамиды имеют наклонную сторону, а здесь стены поднимаются вертикально.

— То, что ты видишь, всего лишь основание массивной террасы, — пояснил Джек. — На высоте десяти метров над нами эта терраса превращается в платформу шириной десять метров. А выше идет еще одна терраса такого же размера, потом еще одна и так далее. Я прошел вдоль всей стороны террасы и увидел, что она продолжается на юго-восток. Основание пирамиды точно такое же, как и у первых египетских пирамид ступенчатого типа, сооруженных в начале третьего тысячелетия до нашей эры.

— Она очень большая?

— Да, и этим отличается от первых египетских пирамид. Здешняя по размеру похожа на Великую пирамиду в Гизе. По моим прикидкам, у основания она имеет не меньше ста пятидесяти метров, а в высоту достигает восьмидесяти. Невероятно! Похоже, это самое древнее и самое грандиозное каменное сооружение в мире.

— А с моей стороны?

— То же самое. Эти две гигантские пирамиды обозначают конец ритуальных процессий, которые происходили здесь в древности. А за ними, как мне кажется, должен находиться храм или погребальный комплекс, может быть, вырубленный в склоне вулкана.

Костас активировал навигационный компьютер, экран которого засветился перед ним, как навигационный прибор в кабине истребителя. Джек посмотрел вниз, на пульсирующий модем, который отобразил на экране аналогичный образ.

— Недавно рассекреченная гидрографическая карта, — пояснил Костас. — Возможно, составленная британским исследовательским судном после поражения Османской Турции в самом конце Первой мировой войны. К сожалению, Королевский военно-морской флот Великобритании имел ограниченные возможности, поскольку Турецкая Республика потребовала полного контроля над исследованиями, а советское правительство закрыло доступ иностранных судов в Черное море. Это наиболее подробная карта, которую мы имеем на сегодняшний день, но при масштабе один к пятидесяти тысячам она показывает лишь широкий контур батиметрии.

— К чему ты клонишь?

— Посмотри на остров. — Костас подал команду на увеличение изображения. — Два наиболее заметных предмета, Достаточно больших, чтобы быть зафиксированными на карте, это две подводные вершины, расположенные напротив северо-западной оконечности острова. Довольно странная симметрия, не правда ли?

— Пирамиды! — воскликнул Джек и ухмыльнулся. — Неплохо для нашей почти детективной работы. Значит, Атлантида была помечена на карте более восьмидесяти лет.

Они протиснулись через центр прохода, поглядывая сквозь плексигласовое стекло на темные силуэты возвышавшихся пирамид. По подсчетам Джека, миновав углы, они прошли не менее ста пятидесяти метров, а ступеньки уходили куда-то вдаль, исчезая в мутной толще воды. Единственным звуком, сопровождавшим археологов все это время, был шум водяных пушек, струи которых снимали толстый слой ила с поверхности дна.

— Осторожно!

Но было поздно. Костас так увлекся наблюдениями, что не заметил неожиданно возникшее на его пути препятствие и врезался в темную стену.

— Ты в порядке? — озабоченно спросил Джек, следовавший за ним метрах в пяти.

— Внешних повреждений нет, — ответил неожиданно растерявшийся Костас. — К счастью, мы двигались черепашьими темпами.

Он пошарил перед собой металлическими щупальцами робота и высветил лучом фонаря темное препятствие.

— Ты забыл первое правило подводника: всегда смотри вперед, когда продвигаешься по незнакомой местности, — назидательным тоном произнес Джек.

— Спасибо за совет.

— Что же это?

Они направили фонари на темную массу и подождали, пока осядет поднятый ими осадочный ил. Странный предмет находился в метре от них, но только через несколько минут мужчины с удивлением обнаружили его неожиданно правильные формы.

— Похоже на огромное зеркало в ванной комнате, — пошутил Костас.

Это был огромный диск, не менее пяти метров в диаметре, стоявший на широком пьедестале высотой метра два.

— Давай посмотрим, нет ли здесь каких-нибудь надписей, — предложил Джек. — Ты постарайся убрать слой ила, а я поднимусь вверх и посмотрю — вдруг там что-нибудь интересное.

Костас убрал защитный экран с панели инструментов, переключил металлический щуп наручное управление и зафиксировал на нем пальцы, чтобы робот полностью имитировал движения его руки. Затем опустил механическую руку вниз, к водяной пушке, и выбрал там трубочку размером с карандаш. Потом он стал методично снимать слой ила с диска в направлении от центра к краю, пытаясь отыскать там хоть какие-то знаки.

— Это прекрасно обработанный камень, — прозвучал в наушниках голос Джека, который уже был на самом верху диска. — Гранит или брекчия, похожие на египетский порфир. Только у этого камня есть зеленоватые вкрапления, как в древней Спарте, где добывали лакедемонский ляпис. Думаю, это местный мрамор, поглощенный морем после начала потопа.

— Ты нашел там хоть какие-то надписи?

— Здесь есть черточки.

Костас отошел назад, а потом поднялся вверх к Джеку, где еще раз очистил диск от придонных наслоений. Когда ил осел на дно, перед ними открылась чудесная картина.

Джек невольно издал крик радости:

— Ура!

На полированной поверхности диска с удивительной геометрической точностью были вырезаны горизонтальные и вертикальные линии, а в самом его центре стоял уже знакомый им по папирусу знак «Н» с вертикально свисающей с перекладины черточкой и рядом коротких горизонтальных линий по краям, что делало знак похожим на садовые грабли.

Джек достал из внутреннего кармана костюма электролитическую копию золотого диска и показал ее Костасу. Это была абсолютно идентичная копия того самого золотого диска, который сейчас хранился в условиях чрезвычайной секретности в мощном сейфе Карфагенского музея. Копия была доставлена на борт «Сиквеста» незадолго до того, как они сами прибыли туда.

— Я прихватил ее с собой просто на всякий случай, — улыбнулся Джек.

— Атлантида, — просиял от радости Костас.

— Это должно означать вход в цитадель. — Джек тоже улыбался от радости, но с тревогой посмотрел на друга. — Нам нужно спешить. Мы и так уже изрядно переборщили по части отпущенного нам времени, и «Сиквест» ждет от нас сообщений.

Они поднялись вверх, обошли вокруг каменного диска, но тут же спустились вниз, натолкнувшись на острый выступ скалы. Проход в этом месте заметно сузился до одной ступеньки и вскоре стал не больше, чем два аквапода, вместе взятые. Они стали медленно подниматься вверх по крутому склону, различая вокруг себя лишь острые выступы скал вулканической горы, которые с обеих сторон обрамляли подъем.

Костас включил фонари на полную мощность и вперился взглядом в мутную поверхность склона, совершенно позабыв о неприятном столкновении пару минут назад. Поднявшись на несколько метров вверх, он повернулся к Джеку:

— Впереди что-то странное.

Джек в это время внимательно изучал вырезанные из камня головы животных, которые выстроились вдоль склона с его стороны. Они как будто поднимались вверх и были удивительно похожи, сопровождая его на всем пути следования. Сначала они напомнили ему рычащих львов шумерского или египетского периода, но когда он пригляделся, то с удивлением понял, что у них огромные клыки, как у саблезубых тигров поздней ледниковой эпохи. Он был так увлечен этим зрелищем, что поначалу не обратил внимания на слова Костаса.

— Что там у тебя? — наконец спросил он.

В голосе Костаса были слышны нотки крайней озабоченности:

— Над нами темная пелена, почти полная невидимость. Мы поднялись на стометровую глубину и должны были видеть хоть какие-то проблески солнечного света, но вместо просветления наступило странное затмение. Такое впечатление, что над нами препятствие. Думаю, что мы… Стоп! — неожиданно закричал он.

Оба аквапода резко остановились перед какой-то темной глыбой.

— Господи Иисусе! — выдохнул Костас. — Я опять чуть не врезался.

Они молча уставились на непонятный объект, края которого исчезали в толще мутной воды. Оказавшись прямо на каменной лестнице, он преграждал им путь и скрывал все, что могло находиться за ним.

— Боже мой! — тихо воскликнул Джек. — Я вижу здесь какие-то заклепки. Это же затонувшее судно!

Его сознание лихорадочно перебирало все варианты объяснения увиденного, мгновенно переносясь из Древнего мира в современность, вторжение которой казалось кощунственным после всего, что они увидели здесь.

— Корабль, видимо, застрял между пирамидами и вулканом, — предположил Костас.

— Только этого нам недоставало, — недовольно проворчал Джек. — Вероятно, Первая или Вторая мировая война. В Черном море масса морских судов, потопленных немецкими подводными лодками.

— У меня дурное предчувствие, — буркнул Костас, медленно огибая край огромного металлического корпуса. — Сейчас я осмотрю ее со всех сторон и через минуту вернусь.

Он прибавил скорость и вскоре исчез за левым углом субмарины, и только слабый луч прожектора аквапода подсказывал направление его движения. А Джек тем временем лихорадочно соображал, какие повреждения могло получить судно и сколько драгоценного времени им понадобится, чтобы преодолеть неожиданное препятствие.

— Ну что там у тебя?

Костас приблизился к кораблю с другой стороны и медленно подвел итог со смешанным чувством волнения и беспокойства:

— На какое-то время тебе придется забыть про Атлантиду. Мы только что обнаружили русскую атомную подводную лодку.

ГЛАВА 13

Это атомная подводная лодка класса «Акула», — сообщил Том Йорк, склонившись над экраном компьютера, установленного на командном пункте «Сиквеста». — Нет сомнений, что это та самая подводная лодка «Казбек», которая пропала в этом районе еще в 1991 году.

Джек и Костас вернулись на судно менее часа назад и сразу позвали Йорка и Хоува. Шторм, который первую половину дня надвигался на них с северного побережья Черного моря, уже бушевал, и Хоув вынужден был задействовать систему водного балласта, чтобы удержать судно в более-менее устойчивом положении. Джек прекрасно понимал, что нужно поскорее спуститься под воду и предпринять хоть какие-то меры для продолжения исследований, но прежде им придется решить проблему с затонувшей подводной лодкой, которая преградила путь от пирамид к склону вулкана. Именно поэтому у экрана компьютера сейчас собрались почти все члены команды, высказывая самые разные методы и способы выхода из ситуации.

— «Акула» — это по классификации НАТО, а советское название «Казбек» субмарина получила в честь самой высокой вершины Центрального Кавказа. — Катя подошла к пульту управления и с улыбкой протянула Джеку чашку кофе. — Официальное название подводной лодки «Проект 971».

— Откуда вам это известно? — поинтересовался Лановский, ученый, присоединившийся к команде «Сиквеста» в Трабзоне. Этот длинноволосый мужчина в очках с линзами из горного хрусталя с самого начала смотрел на Катю с подозрением.

— Перед написанием докторской диссертации, — спокойно пояснила Катя, — я служила аналитиком в Разведывательном управлении Советского ВМФ, в отделе безопасности подводного флота.

Лановский нервно протер стекла очков и надолго замолчал.

— У нас она считается лучшей многоцелевой военной подводной лодкой, эквивалентом которой является американская субмарина класса «Лос-Анджелес», — добавила Катя. — «Казбек» был построен в Комсомольске-на-Амуре в 1988 году и списан в начале 1991 года. На ней установлен только один реактор, что противоречит данным западных разведслужб. На борту находятся четыре шестисотпятидесятимиллиметровых пусковых установки и шесть пятисоттридцатитрехмиллиметровых, пригодных для различных типов оружия, включая ракеты среднего радиуса действия.

— Но у них нет ядерных боеголовок, — решительно заявил Йорк. — Они оснащены только баллистическими ракетами. Меня больше всего интересует, почему русские с фанатичным упрямством скрывали сам факт потери лодки. Ведь никаких секретов для нас там уже нет. Мы хорошо знаем технологию производства лодок такого класса еще с середины 1980-х, когда они только появились. Незадолго до увольнения из Королевского военно-морского флота я принимал непосредственное участие в разработке и подписании Договора об ограничении стратегических вооружений и с этой целью посетил базу подводных лодок Северного флота в бухте Ягельной, что неподалеку от Мурманска. Там нам предоставили возможность самым подробным образом ознакомиться с последними лодками типа «Акула». Мы посмотрели буквально все, кроме, разумеется, реакторного отделения и центра планирования тактических операций.

— Группа специалистов из ММУ принимала участие в списании и уничтожении лодки типа «Акула» во Владивостоке пару лет назад, — добавил Костас. — Я собственноручно разрезал ее на мелкие кусочки.

— Так что же случилось с «Казбеком»? — спросил один из членов команды. — Сбой в работе реактора?

— Именно этого мы опасались больше всего, — вышел вперед Мустафа Алькозен. — Если бы расплавился реактор, это неизбежно привело бы к огромной утечке радиации, которая уничтожила бы не только членов экипажа, но и все вокруг на расстоянии многих миль. И тем не менее турецкие службы раннего оповещения не зафиксировали тогда радиоактивного заражения в пределах территориальных вод.

— К тому же сбой в работе реактора редко приводит к его расплавлению, — согласился с ним Йорк. — Чаще всего такая поломка заканчивается резким сокращением выброса радиации. Что же касается самого судна, то реактор не мог стать причиной его гибели. Даже если бы реактор не удалось запустить вновь, на борту такой лодки всегда имеется дизельный двигатель, который поддерживает ее на плаву.

— То, что вы сейчас увидите, — сказал Костас, — может стать ответом на ваш вопрос. — Он направил внимание присутствующих на экран монитора, где только что появилось изображение, снятое с его аквапода на морском дне. Он нацелил на экран пульт дистанционного управления и быстро прокрутил снимки сфинкса-быка, обеих пирамид, после чего изображение стало менее отчетливым. На экране появилась масса темного металла, а потом и весь корпус подводной лодки, затуманенный поднятыми со дна осадками.

— Это корма, — коротко объяснил он. — Большой гребной винт, точнее, то, что от него осталось. Семь его плоскостей целые и невредимые, но они будто срезаны у основания. А эта масса металла на переднем плане — остаток нижнего килевого стабилизатора. Чуть выше можно увидеть нетронутый верхний стабилизатор.

— Это должен быть чертовски сильный удар, — подал голос кто-то из членов команды.

— Мы осмотрели восточную пирамиду незадолго до того, как поднялись на поверхность, — продолжал Костас. — На противоположной от вулкана стороне есть весьма значительные повреждения. Это дало нам возможность предположить, что субмарина шла в юго-западном направлении с максимальной скоростью, превышающей тридцать узлов, и обнаружила пирамиду слишком поздно. Русские пытались повернуть нос субмарины, чтобы избежать лобового столкновения, но в результате врезались в неожиданное препятствие кормой. Результат происшествия вы видите. Субмарина прошла еще около ста метров, пока носом не ткнулась в скалу перед древней лестницей. Именно поэтому она затонула как раз между пирамидой и вулканом.

— Невероятно, — выдохнул Йорк. — Только безнадежно сумасшедшие люди могут мчаться на предельной скорости к острову, который не обозначен на картах.

— Да, у них произошло что-то чрезвычайное, — поддержал его Костас.

— Насколько мы можем судить, на борту лодки не осталось ни одной живой души, — продолжил Йорк. — Даже на глубине ста метров экипаж судна имел возможность использовать спасательные жилеты «Стейнке» и дыхательные аппараты. Даже одно-единственное тело на поверхности моря было бы обнаружено спутниками по миниатюрному радиопередатчику, вмонтированному в такой жилет. Почему они не включили радиомаяк, односторонний радиопередатчик, которым оснащена каждая субмарина? А корпус судна вызывает еще больше вопросов. Вы говорите, что повреждения имеют внешний характер, но почему-то нет свидетельств о повреждении корпуса судна. Почему они не сбросили баки с балластом? Лодки типа «Акула» имеют двойную обшивку корпуса, что в три раза превышает надежность подлодки по сравнению с теми, у которых только одна обшивка.

— Хорошие вопросы, — подытожил Джек, выходя из тени, где долго прислушивался к разговору. — Возможно, мы скоро найдем на них ответы. Но прежде мы должны вернуться к нашей главной задаче. Время не терпит. — Он встал перед группой рядом с Костасом и медленно обвел взглядом присутствующих. — Мы пришли сюда, чтобы отыскать сердце Атлантиды, а не возобновлять «холодную войну». Мы уверены, что текст папируса указывает на жерло вулкана. Лестница, на которую обрушилась злосчастная подводная лодка, скорее всего вела к святилищу, в настоящее время находящемуся под корпусом судна. Позади лодки ступеней нет, мы проверили. — Он упер руки в бока и после небольшой паузы продолжил: — Наша цель лежит под огромным металлическим цилиндром длиной сто восемь метров и весом более девяти тысяч тонн. Мы вынуждены признать, что цистерны с балластом освободить невозможно. Даже если бы у нас имелось специальное оборудование для подъема подводной лодки, наши действия не остались бы незамеченными на поверхности моря, и русские примчались бы к нам со скоростью пушечного выстрела. Если же мы попытаемся получить помощь со стороны, то сразу утратим инициативу и открытая нами Атлантида неизбежно станет достоянием Аслана и его банды грабителей. А снимки, которые вы только что видели, будут нашим последним трофеем. — Помолчав, Джек вздохнул. — У нас сейчас только один выход. Придется пробраться внутрь лодки и через нее пробиться к поверхности вулканической скалы.

— Глубина семьдесят пять метров, продолжаем погружаться. Входим в зону прямой видимости.

Катя посмотрела через плексигласовое окошко слева от себя. В непроглядной темноте моря стали постепенно вырисовываться смутные очертания темного массивного силуэта подводной лодки, поражающей воображение размерами и зловещей формой.

Костас потянул на себя рычаг управления и повернулся к своему напарнику.

— Джек, приготовь снаряжение для выхода в море. Скоро будем стыковаться.

Катя сидела возле двух членов команды, среди великого множества самых разнообразных приспособлений в центре ГВСА-4 — глубоководного спасательного аппарата, которым в последнее время были оснащены все научно-исследовательские суда Международного морского университета. На полу перед ней находился небольшой универсальный люк, соответствовавший практически любому спасательному выходу любой подводной лодки или другого морского судна. Именно через этот люк оказавшиеся в ловушке матросы могли пробраться на спасательный аппарат, причем в количестве не менее десяти человек. И сейчас два человека напряженно работали с оборудованием, стараясь приспособить его для стыковки с советской подводной лодкой.

Двадцать минут назад они бросили последний взгляд на «Сиквест», темный корпус которого медленно исчезал в толще воды над их головами.

— Курс примерно восемьдесят градусов к югу. Глубина погружения девяносто пять метров.

Небольшой толчок свидетельствовал о том, что спасательный аппарат благополучно сел на корпус подводной лодки. Прямо перед ними в толще воды виднелась башня субмарины с перископом и антенной. Только сейчас они в полной мере осознали истинную мощь подводной лодки, в два раза превосходящей «Сиквест» по тоннажу, а по длине не уступавшей футбольному полю.

Костас посмотрел на Джека:

— Субмарины класса «Акула» самые бесшумные из всех, произведенных в Советском Союзе. Корпус лодки покрыт антиэховым материалом — тонким слоем сверхпрочной резины, которая защищает внешнюю оболочку судна от повреждений и поглощает активные сонарные пульсации. Именно поэтому мы так мягко приземлились на нее. Кроме того, такое покрытие значительно облегчит нам процесс стыковки с люком спасательного отсека.

Он немного повернул рычаг управления, и спасательный аппарат продвинулся на несколько метров в сторону люка, который уже отчетливо виднелся неподалеку от них.

— Как Йорк и предполагал, люк крепко задраен. Если бы члены экипажа пытались спастись, он был бы открыт.

Костас прикинул, что древняя лестница к святилищу должна находиться где-то под торпедным отсеком лодки, то есть под конусом ее носовой части. Катя объяснила им еще на «Сиквесте», что в случае чрезвычайных обстоятельств или аварийной ситуации реактор автоматически отключается от питания и полностью изолируется от остальных отсеков лодки, делая невозможным любое несанкционированное проникновение посторонних в торпедный отсек.

— Аккуратно подсоединяемся.

Костас вперился взглядом в экран цифрового навигационного дисплея, чтобы как можно точнее навести ГВСА-4 на спасательный люк подводной лодки. Через минуту корпус аппарата слегка вздрогнул и замер. Значит, его выходной люк полностью совпал со спасательным люком субмарины. Костас выключил навигационный прибор и потянул на себя рычаги стабилизации аппарата на корпусе лодки.

— Стыковка завершена, — торжественно объявил он. — Все прошло нормально. — Костас расстегнул ремень безопасности. — Давайте проведем последнюю репетицию, — сказал он. — Сонар глубокого проникновения на АДУ показал, что передняя часть субмарины не затоплена. Что же касается остальной части, мы в этом не уверены, поскольку реакторный отсек и все машинное отделение занимают большую часть внутреннего пространства судна, но все же надеемся, что и там воды нет.

Он пополз к выходному люку, Джек последовал за ним.

— Прямо под нами люк спасательного отсека лодки, — продолжал объяснять Костас. — В случае «мокрого выхода» члены команды заходят в нижний отсек, включают дыхательные аппараты, отсек заполняется водой, а потом открывается люк верхнего отсека, и они выходят на поверхность.

— А «сухой выход»? — спросила Катя.

— Наш ГВСА сейчас находится как раз над внешним спасательным отсеком, — ответил Костас. — В модифицированных подводных лодках типа «Акула-1» этот отсек встроен в корпус лодки на два метра, создавая тем самым дополнительный внешний отсек, который значительно облегчает процесс спасения команды. Мы можем плотно присоединиться к этому отсеку, откачать из него воду, а потом с помощью роботов открыть люк и проникнуть внутрь субмарины. Но прежде проверим внутреннее пространство с помощью соответствующих приборов ГВСА, не подвергая себя лишней опасности.

Костас кивнул двум членам команды, и они приступили к работе. Закрыв вручную кольцо люка, спасатели проползли в заднюю часть аппарата, уселись перед небольшим пультом управления. После негромкого щелчка крышка люка стала медленно открываться, и Катя увидела перед собой темный люк подводной лодки. Операторы внимательно следили за процессом, а потом нажали кнопку, и насос стал откачивать воду из спасательного отсека субмарины. Послышалось громкое шипение. Это в камеру под высоким давлением нагнетался воздух из внешних цилиндров ГВСА.

— Спасательная камера свободна, давление в ней выровнялось, — доложил один из первопроходцев. — Включаем робот.

Катя протиснулась между Костасом и Джеком, чтобы получше рассмотреть происходящее. Внизу она увидела тонкую трубу с металлическими щупальцами, которыми с помощью джойстика и навигационного экрана управлял один из членов команды.

— Он работает по принципу разности давления, — пояснил Костас Кате. — Мы наполняем камеру воздухом под тем же давлением, которое сейчас в нашем аппарате. Потом с помощью механической руки прикрепляем конец трубы к люку и быстро уменьшаем давление. Когда оно там становится гораздо меньше, чем у нас, люк не выдерживает перепада и открывается.

Они молча наблюдали, как робот справился с замком безопасности, ухватил ручку люка и почти присосался к его поверхности. Человек за пультом дистанционного управления полностью сосредоточился на экране монитора, отслеживая показания приборов.

— Давление один бар и постепенно уменьшается, — сказал он и повернул ручку на трубе, усиливая откачку воздуха из спасательной камеры.

— Девяносто пять сотых бара… девяносто… восемьдесят пять… восемьдесят. Начали!

Как только он повернул ручку до конца, крышка люка заскрежетала и открылась. Механическая рука аппарата автоматически отошла назад и закрепила люк к стенке камеры. Они впервые увидели внутреннее пространство субмарины, а свет фонаря высветил многочисленные узлы труб, кабелей и каких-то приспособлений.

— Давление семьсот девяносто пять тысячных.

— Примерно такое, как мы и предполагали, — довольно ухмыльнулся Костас и посмотрел на техника. — Дай мне полный спектр окружающей среды, прежде чем мы приступим к компенсации.

В камеру осторожно спустился сенсорный датчик с набором индикаторов, включая газовый спектрометр, счетчик Гейгера, радиационный дозиметр и так далее.

— Уровень радиации шесть десятых миллирема в час, то есть меньше, чем в салоне авиалайнера. Общий уровень токсичности вполне умеренный с отсутствием каких бы то ни было признаков утечки ядовитых газов или химических отравляющих веществ. Довольно высокий уровень аммония, что, вероятно, объясняется распадом органических веществ. Содержание кислорода на уровне восьми целых двух десятых процента; азота — семьдесят; двуокиси углерода — двадцать два; окиси углерода — ноль восемь. Немного рискованно для длительного пребывания. Температура воздуха — плюс два градуса по Цельсию.

— Спасибо, Энди. — Костас посмотрел на Джека. — Наше проникновение на лодку будет похоже на высадку на вершину Эвереста в тропическом наряде и с гнилыми яйцами во рту.

— Чудесно, — недовольно поморщился Джек. — Ну почему всегда так получается, когда ты берешь бразды правления в свои руки?

Костас улыбнулся и посмотрел на пульт управления.

— Энди, компенсируй нехватку кислорода и подключи газоочиститель.

В ту же минуту послышался шум нагнетаемого аппаратом воздуха во внутреннее пространство подводной лодки.

— Подлодки типа «Акула» имеют свои внутренние газоочистители, — подала голос Катя. — Если их активировать, они сделают эту работу вместо нас. Они также оснащены специальными приборами, которые разлагают морскую воду и извлекают из нее кислород. Эти субмарины могут находиться под водой несколько месяцев и при этом иметь воздух чище и лучше, чем на поверхности.

Костас смахнул пот с бровей и посмотрел на Катю.

— Это отнимет слишком много времени. Батареи, которые питают все эти системы, уже изрядно разрядились за то время, пока дизельный двигатель был отключен. А мне нужно сэкономить заряд батарей на ГВСА на тот случай, если придется использовать дополнительную энергию для освещения. Наш газоочиститель включает в себя окись углерода и сжигатель водорода, не говоря уже о химических фильтрах.

Послышался голос техника за пультом управления:

— Мы достигли адекватного давления. Через десять минут газоочистительный цикл будет завершен.

— Хорошо, — сказал Костас. — Пора одеваться.

* * *

Они надели плотно прилегающие к телу специальные костюмы из современного сверхпрочного материала — сочетание последней модели комбинезона для подводного плавания и костюма для химической и биологической защиты ВМФ США. Вокруг лодыжек плотно обернули силиконовые ласты, которые в случае необходимости можно было легко опустить на ноги под водой.

Костас застегнулся и кратко проинструктировал команду:

— Думаю, что мы сможем легко и безопасно дышать на подводной лодке, но все же предлагаю надеть всем маски. Кстати, там есть обогреватель воздуха, что поможет нам нормально перенести холод. В костюме имеется дополнительный источник кислорода, который включается автоматически, как только датчик покажет загрязнение воздуха или наличие опасных для жизни веществ.

Маска представляла собой обогащенный силиконом шлем, плотно прилегающий к лицу, повторяя его формы. Проверив собственное снаряжение, Джек помог Кате застегнуть костюм и отрегулировать систему внутреннего жизнеобеспечения, которая включала в себя подачу кислорода, многоуровневый регулятор обогрева и тройной набор титановых цилиндров, содержащих под высоким давлением необходимый запас воздуха. Цилиндры ММУ были выполнены из сверхпрочного материала и весили гораздо меньше, чем обычные цилиндры для подводного погружения. Кроме того, сделанные с учетом всех современных эргономических требований, в движении они были практически незаметны.

На руках каждого члена экспедиции были миниатюрный компьютер и дисплей, который своевременно оповещал о состоянии окружающей среды и системы жизнеобеспечения. Воздушная смесь для дыхания поддерживалась автоматически, а компьютер сообщал о глубине погружения, характере водной среды, ее температуре и даже о психологическом состоянии подводника.

— Интерком обеспечит надежную внутреннюю связь с ГВСА, — сказал Костас. — Не забудьте включить его, когда войдем внутрь лодки.

Проверив снаряжение, Джек взял с полки девятимиллиметровый пистолет «Беретта-92ФС», сунул в рукоятку магазин с пятнадцатью патронами и спрятал оружие в водонепроницаемую наплечную кобуру вместе с запасным магазином.

— Стандартная экипировка, — пояснил он Кате и ободряюще улыбнулся, вспомнив разговор накануне погружения о рискованности мероприятия. — В таком деле никогда не чувствуешь себя в полной безопасности.

— Доктор Ховард, срочное сообщение с борта «Сиквеста».

— Включи громкую связь, — приказал Джек технику, взяв микрофон. — Это Ховард. Прием.

— Джек, это Том, — послышался голос, с трудом преодолевающий треск и шум от статических помех. — Шторм в конце концов накрыл нас. Наблюдаются сильные электрические разряды, видимость уменьшилась до пятидесяти метров, шторм достиг десяти баллов и постоянно усиливается. Все гораздо хуже, чем я предполагал. Не могу оставаться на прежнем месте в такой опасной близости от острова. Повторяю, не могу находиться в такой опасной близости от острова. Прием.

Даже несмотря на многочисленные помехи, все отчетливо слышали тревогу в его голосе. Джек нажал кнопку ответа:

— Каков прогноз на ближайшее время? Прием.

— Один из самых разрушительных циклонов, зарегистрированных в это время года. Вам следует немедленно подняться на борт. Прием.

ГВСА слишком велик, чтобы развернуться и закрепиться к якорной системе «Сиквеста». В такую штормовую погоду его вообще может опрокинуть и разбить о корму судна. Горький опыт подсказывал, что слишком опасно возвращаться на судно в таких условиях.

— Какой у нас выбор? Прием.

— Вам придется действовать на свой страх и риск в течение суток. Я намерен увести «Сиквест» на двадцать морских миль севернее штормового фронта, а потом вернуться назад, когда все стихнет. Прием.

— У нашего ГВСА нет возможности последовать за «Сиквестом» под водой на столь длительное расстояние, — проворчал Костас. — Батареи рассчитаны лишь на время выполнения спасательных операций и могут обеспечить нам движение только на пару миль после разрядки.

Джек надолго задумался, прежде чем поднести микрофон к губам.

— Том, дай нам минуту на размышление. Прием.

В гнетущей тишине Джек посмотрел на своих техников. Те молча кивнули. Энди и Бен — ветераны ММУ. Энди прекрасный специалист по подводной технике и шеф Костаса в этой области, а Бен пришел в отдел безопасности Питера Хоува из Королевского флота. Оба преданы идеям ММУ и готовы следовать за Джеком хоть на край света.

Увидев столь единодушную и решительную поддержку со стороны специалистов, Джек ощутил прилив адреналина. Они зашли слишком далеко, чтобы выпустить удачу из рук. Сейчас любое передвижение «Сиквеста» вызовет всплеск интереса со стороны недоброжелателей, которые без колебаний пойдут на крайние меры против тех, кто встанет у них на пути. Джек понимал, что это единственный шанс.

— Мы остаемся, Том. Повторяю, мы остаемся и попытаемся обратить плохую погоду себе на пользу. Это будет нашим преимуществом, так как сейчас ни одно враждебное судно не сможет приблизиться к острову. Пока вы будете далеко от нас, мы попытаемся пробиться к интересующему нас месту. Прием.

— Я понял, — прозвучал сквозь треск и шум спокойный голос. — Уберите свой радиомаяк и используйте его только в крайнем случае. Иначе его может засечь любой приемник в нескольких милях вокруг. Ждите, когда мы свяжемся с вами. Желаем удачи. «Сиквест» уходит.

Какое-то время внутри аппарата было тихо, только жужжали газоочистители да слегка шумел электромотор, убирающий радиомаяк.

— Десять минут истекли, — сообщил Бен из-за пульта управления. — Вам пора спускаться.

— Хорошо, давайте приступим к делу и устроим пикник на обочине.

Энди подошел к люку и поднял крышку. Перед ними открылось небольшое пространство выходной камеры. Давление воздуха в подводной лодке и спасательном аппарате сравнялось.

Костас перебросил ноги через край люка и нащупал внизу лестницу на внутренней стенке. При этом он стал надевать маску на лицо, но потом вдруг остановился.

— Еще одно…

Джек и Катя удивленно посмотрели на него.

— Это вам не «Мария Селеста». На борту «Казбека» в момент затопления находился экипаж в полном составе, то есть семьдесят три человека. Хочу, чтобы вы были готовы к самому неприятному зрелищу.

— Мы пойдем по этому узкому коридору, — сказал Костас. — А за переборкой, что позади нас, находится реакторный отсек.

Костас сошел с последней ступеньки лестницы в спасательном отсеке и огляделся, освещая прикрепленным на шлеме фонарем внутреннее пространство подводной лодки. Джек следовал за ним, наклоняясь, чтобы не задеть головой низкий потолок. Одновременно он протянул руку Кате, помогая ей спуститься вниз. Она бросила последний взгляд на двух техников, которые смотрели на них из люка ГВСА, а потом решительно последовала за Джеком.

— Что это за белое вещество? — спросила девушка, глядя на покрытые белым порошком приборы, провода и трубы. Затем она провела рукой в перчатке по поручням и долго рассматривала серебристый налет, отдаленно напоминавший снег.

— Осадок, — объяснил Костас. — Вероятно, он появился в результате ионизации между металлом и заметно увеличившимся количеством двуокиси углерода, после того как перестали работать газоочистители.

Призрачный глянец лишь усиливал ощущение полной заброшенности судна. Все это настолько отличалось от внешнего мира, что древний город казался принадлежащим совсем другому миру — воображаемому.

Они медленно продвигались по узкому коридору, а потом неожиданно вышли на пустое открытое пространство, ограниченное непроглядной тьмой. Костас сделал несколько шагов вперед и остановился перед электрическим распределителем, закрепленным на стене между трубами. Он достал из сумки миниатюрный пневматический очиститель и осторожно сдул с приборов белый осадок. Затем сунул в розетку вилку шнура, протянутого из ГВСА, после чего на приборной панели замигала красная лампочка.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул он. — Он все еще работает, после стольких месяцев под водой! А мы считали советскую технологию безнадежно отсталой. — Он посмотрел на Катю: — Не хотел вас обидеть.

— Никаких обид.

Вскоре помещение осветилось флуоресцентными лампами, которые вначале замигали, словно вспышки молнии. Археологи сразу выключили свои лампы на шлемах, и пред ними предстал затерянный и оттого еще более жуткий мир многочисленных приборов, проводов и другого оборудования, покрытого толстым слоем белого порошка. Было ощущение, что они вдруг оказались в ледяной пещере, и это чувство усиливалось от голубого мерцания флуоресцентных ламп и клубов пара, образующихся в холодном воздухе от дыхания членов экспедиции.

— Похоже на штаб оперативного управления, — заметил Костас. — Именно здесь мы можем найти ключ к разгадке произошедшего.

Они осторожно подошли к концу узкого коридора и спустились по ступенькам. На большом столе лежало множество автоматов Калашникова, а по полу были разбросаны магазины к ним. Пока Катя рассматривала эту гору оружия, Джек взял со стола один и внимательно осмотрел его.

— Специальный вариант для оперативных операций, — прокомментировала девушка. — «АК-74М» — модифицированный вариант модели «АК-47» калибра 5,45 миллиметра. С момента обострения политической ситуации в Советском Союзе Главное разведывательное управление Генерального штаба направило на все атомные подводные лодки группы сил специального назначения, более известных под кратким названием «спецназ». Руководство ГРУ было в ужасе от потенциальной возможности восстаний на флоте или массового дезертирства. Именно поэтому оно больше полагалось на спецназ, чем на капитана и его помощников.

— Но обычно оружие запирается в специальной оружейной комнате, — с недоумением заметил Джек. — Кроме того, есть еще одна странность. — Он отстегнул магазин от автомата и передернул затвор. — Магазин полупустой, а один патрон уже в патроннике. Значит, из этого оружия стреляли.

Быстрый осмотр оружия показал, что почти у всех автоматов были использованы патроны, а под столом участники экспедиции обнаружили большое количество пистолетов, и тоже с пустыми магазинами.

— Похоже, кто-то хорошенько поработал здесь после стрельбы.

— Именно, — согласился Костас, выходя на средину комнаты. — Вы только оглянитесь.

Посреди комнаты стоял стул командира субмарины, а с обеих сторон опускались цилиндры перископа. В стены командного пункта были вмонтированы разнообразные навигационные приборы и специальные шкафы для хранения оружия. По всему было видно, что именно здесь находился центр оперативного планирования и командный пункт боевого подводного судна.

Повсюду виднелись следы разрушений. Компьютерные мониторы зияли пустыми глазницами экранов, а пол был устлан обрывками проводов, металлическими предметами и осколками битого стекла. Оба перископа были изуродованы до неузнаваемости, картографический стол полностью разбит, а обрывки карт изрешечены пулями.

— Командный пункт субмарины разрушен до основания, — подытожил Костас, осмотрев дальний угол помещения. — Теперь понятно, почему они не могли продолжить плавание.

— А где же все? — удивилась Катя. — Члены экипажа?

— Здесь находились выжившие, — заключил Костас. — Ведь кто-то же собрал все оружие в одном месте. Кроме того, здесь должны быть трупы погибших, которые тоже были припрятаны или выброшены за борт.

— Сейчас ясно только, что они могут быть где угодно, только не здесь, — задумчиво произнес Джек. — Думаю, нам следует проверить жилые каюты экипажа.

Катя первой направилась вдоль коридора по направлению к другим отсекам субмарины. Они вновь погрузились в темноту, поскольку система электрического освещения работала только в больших помещениях. Джек и Костас следили за темным силуэтом идущей впереди Кати, которая безуспешно пыталась нащупать рукой кнопку, чтобы включить лампочку на шлеме.

Вдруг впереди послышался глухой стук, затем душераздирающий крик. Джек и Костас бросились вперед и наткнулись на лежавшую в проходе Катю. Джек наклонился над ней и первым делом проверил поступление воздуха. На его лице отразилась глубокая озабоченность, смешанная с недоумением.

Наклонившись еще ниже, он услышал невнятное бормотание на русском языке. Через мгновение Катя открыла глаза и приподнялась на локте. Мужчины помогли ей встать на ноги.

— У меня был… шок, — тихо пробормотала она. — Я только увидела…

Ее голос затих. Катя показала в сторону гидролокаторного отсека, находившегося в дальнем конце коридора.

Джек включил фонарь на своем шлеме и оторопело посмотрел туда. То, что они увидели, было похоже на кошмарный сон, от которого кровь стыла в жилах. На фоне темного коридора виднелась фигура человека в покрытом белым порошком военном мундире, висевшего в петле под потолком. Его руки свисали вниз, как у чудовищной куклы-марионетки, мертвенно-бледное лицо было перекошено предсмертной судорогой, а почти пустые глазницы еще больше усиливали ощущение невыразимого ужаса.

Это было торжество смерти в самом ее неприглядном виде, а тело казалось стражником у входа в царство мертвых. Джек почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Катя наконец пришла в себя и выпрямилась. Все трое осторожно протиснулись в каюту. Труп, одетый в мундир советского морского офицера, висел на обрывке толстой проволоки, один конец которой был закреплен под потолком. На полу валялись пустые коробки из-под продуктов и прочий мусор.

— Его звали Сергей Васильевич Кузнецов, — сообщила Катя, прочитав отрывок из дневника, который обнаружила на столе возле тела. — Капитан второго ранга, Советский военно-морской флот. Орден Красного Знамени за заслуги в обеспечении государственной безопасности. На «Казбеке» служил заместителем командира по политической части, то есть замполитом. Отвечал за политическую работу на субмарине и следил за тем, чтобы командир беспрекословно выполнял все его приказы.

— Марионетка КГБ, — проворчал Костас.

— Немного найдется капитанов на всем Черноморском флоте, которые пришли бы в восторг от такого зрелища, — вздохнула Катя, листая дневник. — Он провел свои последние дни в этом помещении. Он не мог подать сигнал бедствия, так как гидролокатор основательно разрушен, но мог принимать сигналы извне с помощью пассивного импульсного радара. Словом, он знал, что происходит на поверхности. — Катя перевернула страницу дневника. — Боже мой! — воскликнула она. — Последняя запись сделана 25 декабря 1991 года. По трагическому совпадению именно в этот день над Кремлем в последний раз развевался красный флаг. — Она посмотрела на Джека и Костаса широко раскрытыми глазами. — Подводная лодка затонула 17 июня того же года. Значит, этот человек жил здесь более шести месяцев.

Они с неподдельным ужасом уставились на тело офицера.

— Такое… возможно, — произнес Костас после раздумий. — Во всяком случае, физически. Батареи поддерживали работу газоочистителей, а электролизная машина извлекала кислород из морской воды. Что же касается еды и питья, то их здесь было предостаточно. — Среди горы мусора и отходов он обратил внимание на пустые бутылки из-под водки. — А вот психологически — другое дело. Не могу понять, как можно оставаться в своем уме в подобных условиях.

— Дневник заполнен политической риторикой в духе коммунистической пропаганды, которую вдалбливали нам десятилетиями как религию, — тихо сказала Катя. — Политическими офицерами становились, как правило, самые идейные и фанатически преданные члены партии, которых можно считать эквивалентом нацистского гестапо.

— И все же здесь произошло что-то странное, — растерянно пробормотал Джек. — Не могу поверить, что за шесть месяцев он не смог найти возможность сообщить о себе на поверхность. В конце концов, он мог вручную запустить маяк через торпедный люк или выбросить наружу отходы субмарины. Просто не понимаю, почему он этого не сделал.

— Послушайте эти записи, — сказала Катя дрогнувшим голосом. Она стала листать страницы дневника, останавливаясь на самых интересных отрывках и быстро переводя текст с русского на английский: — «Я принадлежу к числу избранных… Я похоронил товарищей с воинскими почестями… Они пожертвовали своими жизнями ради Родины… Их силы придавали мне уверенность… Да здравствует революция!»

— Что это значит? — не понял Костас.

— Согласно записям в дневнике, их осталось всего двенадцать человек. Через пять дней после затопления они выбрали того, кто должен выжить, а остальные приняли цианид. Их тела были выброшены в море через торпедный люк.

— Они потеряли остатки надежды? — удивленно спросил Костас.

— Нет, они были полны решимости сделать все возможное, чтобы их лодка не попала в руки НАТО. Они готовы были уничтожить субмарину, если бы их потенциальный спаситель оказался врагом.

— Теперь я понимаю логику их поступков, — протянул Костас. — Для того чтобы взорвать детонатор, нужен только один человек. Одному требуется намного меньше еды и воздуха, поэтому субмарина могла продержаться под водой так долго. Второй человек на судне уже рассматривался как балласт, потребляющий драгоценные продукты и кислород. Стало быть, они выбрали сильного духом, который вряд ли сломается в таких условиях.

Джек присел над горой пустых бутылок и покачал головой.

— Думаю, здесь нечто большее, чем просто желание спасти лодку. Эту тайну нам еще предстоит раскрыть.

— Их мир должен был вот-вот рухнуть, — продолжал рассуждать Костас. — Твердолобые коммунисты могли легко убедить себя в том, что являются последним бастионом коммунизма, финальным оплотом в борьбе против Запада.

Они посмотрели на Катю.

— Мы все чувствовали, что скоро конец, — тихо произнесла она, — и многие отказывались принять этот факт. Однако таких сумасшедших обычно не направляли служить на атомные подводные лодки.

С тех пор как они увидели тело повесившегося офицера, их терзал один важный вопрос, и Костас решил задать его:

— А что случилось с остальными членами экипажа?

Катя прочитала еще одну часть дневника. Пока она переводила с русского языка, на ее лице все больше проявлялись горечь и растерянность.

— Как известно, такое иногда случалось в морской разведке, только сейчас все было намного хуже. Эта подводная лодка стала ренегатом, предателем. Ее капитан, Евгений Михайлович Антонов, вышел из Черноморской военной базы в Севастополе с обычным заданием патрулировать определенный участок акватории. А потом он неожиданно исчез в южной части моря и больше не выходил на связь.

— Но они не могли рассчитывать на беспрепятственный выход из Черного моря! — воскликнул Костас. — Тем более незамеченными. Турки держат под контролем гидролокации всю территорию Босфора.

— Не думаю, что у него было намерение покинуть Черное море. Скорее всего лодка шла на важную встречу, и возможно, на этом самом острове.

— Мне кажется странным время перехода на другую сторону, — заметил Джек. — Как раз накануне распада Советского Союза и окончания «холодной войны». Любой квалифицированный офицер ВМФ должен был предвидеть эти события. Думаю, больше смысла было бы в том, чтобы залечь на дно и ждать лучших времен.

— Антонов был блестящим военным подводником, но не являлся членом партии. Он так ненавидел американцев, что его могли считать слишком рискованным человеком, чтобы поручить командование атомной подводной лодкой с баллистическими ракетами на борту. Не думаю, что он действительно был предателем.

Джек не скрывал своей озабоченности:

— Он, должно быть, хотел кому-то что-то предложить. Нечто такое, ради чего стоило рискнуть.

— В дневнике говорится, что с ним случилось? — спросил Костас.

Катя прочитала несколько страниц, а потом посмотрела на Костаса и Джека.

— Наш друг замполит узнал о том, что затеял капитан, за несколько часов до того, как субмарина пошла на дно. Он собрал всю команду спецназа и ворвался на командный пункт. Антонов к тому времени уже успел раздать оружие своим сторонникам, но они так и не смогли раздобыть автоматы. После ожесточенной перестрелки спецназовцы вынудили капитана и оставшихся в живых членов экипажа сложить оружие и сдаться. Однако к этому времени лодка уже потеряла управление и рухнула на дно моря.

— А что они сделали с капитаном?

— Перед началом схватки Кузнецов запер и опечатал инженерный отсек и запустил механизм, выкачивающий в отсек накопившуюся в коллекторе окись углерода. Таким образом, инженеры погибли от удушья, даже не успев сообразить, в чем дело. Что же до самого Антонова и его сторонников, то их загнали в реакторный отсек, расположенный позади камеры спасения.

— Смерть от медленной радиации, — вздохнул Костас, глядя на мумифицировавшееся лицо офицера. — Она могла наступить через много дней, а то и недель.

Этот покрытый белым осадком труп даже сейчас казался находящимся на посту и выглядел так, словно хотел вонзить свой кулак в разложившуюся голову.

— Ты заслужил свою смерть, подонок и садист.

ГЛАВА 14

Это корабль мертвых. — Катя громко захлопнула дневник. — И чем быстрее мы выберемся отсюда, тем лучше. — Она вышла из гидролокационной комнаты, не удостоив взглядом висевшее тело. Впрочем, призрак еще долго будет преследовать ее.

— Всем включить фонари на шлемах, — приказал Костас. — Есть вероятность, что этот тип задумал взорвать судно. — Сделав несколько шагов по коридору, он остановился и поднял руку вверх. — Прямо над нами оружейный отсек. Нам нужно во что бы то ни стало попасть в торпедный отсек. Обычно здесь работает лифт, но мы можем подняться туда по внутренней лестнице.

Они повернули к краю лестничного подъема, который находился как раз под оружейным отсеком. Поднявшись на верхнюю ступеньку лестницы, Костас замер на мгновение, заметив тонкую трубку, которая вела от гидролокационной комнаты к оружейному отсеку. Он осторожно смахнул белый осадок с трубки и увидел прикрепленные к ней два провода красного цвета.

— Ждите меня здесь.

Костас вернулся в гидролокационную комнату, поминутно останавливаясь, чтобы проследить направление красных проводов. На мгновение он исчез за трупом, а потом вернулся к товарищам.

— Как я и подозревал, — тихо сказал он, — провода ведут к пульту управления. Это ОПДЦ — однополюсный переключатель двойной цепи, активирующий силу тока и контролирующий два разных контура. Можно предположить, что провода тянутся в торпедный отсек, где наш друг подготовил к взрыву две боеголовки. Взрыв может разнести лодку в щепки, и нас вместе с ней.

Костас двинулся вперед, пристально отслеживая направление проводов. Остальные послушно следовали за ним, не отвлекая ненужными расспросами. Мягкое покрытие скрадывало шум шагов, и только гулкое эхо слабо отдавалось в пустом помещении лодки. Проходя мимо офицерской каюты, они заглянули внутрь и увидели там уже привычную сцену всеобщего разорения. Повсюду лежали горы мусора и коробки из-под продуктов.

Через несколько минут Костас добрался до оружейного отсека.

— Очень хорошо, что здесь тоже работает аварийное освещение, — сказал он, оглядываясь по сторонам.

Длинное помещение было до потолка заполнено хорошо упакованными ящиками, между которыми оставался лишь узкий проход, позволявший добраться до противоположного конца. Все было задумано так, что оружие спускается в нижнюю камеру, где распаковывается и готовится к использованию.

— Обычно в комплект подлодки типа «Акула-97Ш» входят тридцать ракет, — сообщила Катя. — До двенадцати крылатых ракет «ССН-21» типа «Самсон» и еще несколько разнообразных противолодочных ракет. Однако самые мощные боеголовки, как правило, устанавливаются на торпедах.

Костас проследил направление проводов до самого конца отсека, с трудом протискиваясь между плотными рядами ящиков, затем повернул налево и через минуту с торжествующим видом поднялся на ноги.

— Есть, нашел! Это две мощные торпеды типа «65–76 Кит» — самые крупные в мире. Их длина почти одиннадцать метров. И в каждой четыреста пятьдесят килограммов взрывчатки, способной пробить самый прочный титановый корпус надводного судна. Но меня смущает, что разминировать торпеды проще простого. Надо просто отрезать провода.

— С каких это пор ты стал специалистом по разминированию русских торпед? — с нескрываемым подозрением поинтересовался Джек.

— Ты должен знать, что у меня получается любое новое дело, — пошутил Костас, но сразу вдруг посерьезнел. — У нас просто нет выбора. Электромагнитные взрыватели, пролежав здесь столько лет, могли прийти в негодность. Я вполне допускаю, что они утратили прежнюю стабильность и требуют особой осторожности, а наше электрооборудование неизбежно нарушает устоявшееся электромагнитное поле. Это проблема, которую мы не можем игнорировать.

— Ладно, убедил, — махнул рукой Джек и посмотрел на Катю, та тоже кивнула. — Раз уж мы зашли так далеко, давай поскорее закончим дело.

Костас молча улегся на спину между ящиками с ракетами и медленно пополз вперед, пока голова не уперлась в торпеды. Он осторожно посветил на головку торпеды, тяжело вздохнул и приступил к работе.

Джек и Катя последовали за ним, но только Джек направился в левый узкий проход, а Катя стала продвигаться по более широкому центральному. Они видели, как Костас просунул голову между двумя торпедами и почти полностью залез под них.

— Нам крупно повезло, — прогудел он оттуда. — Здесь установлены откручивающиеся розетки на корпусе торпед, что позволяет подсоединить боеголовки вручную, если по какой-либо причине не работает электронная система. Этот разъем открутили и к нему присоединили красные провода. Думаю, что смогу без труда снять розетки, отсоединить взрыватель, а потом просто перерезать провода. — Костас осторожно перекатился к другой торпеде и тщательно осмотрел ее. — Здесь то же самое.

— Помните, что эти торпеды не электрические, как большинство других, — предупредила Катя. — В них используется керосин и перекись водорода. Подводная лодка «Курск» погибла в Баренцевом море в 2000 году именно из-за утечки перекиси водорода в одной из торпед. А мы имеем дело как раз с такими же.

Костас, скорчив снисходительную гримасу и кивнув, откатился назад и некоторое время неподвижно лежал между двумя торпедами, переводя луч фонаря с одной на другую.

— В чем загвоздка? — насторожился Джек.

— Я хочу поставить себя на место нашего друга, — пояснил Костас. — Если он и его друзья действительно были фанатиками в том, что касалось защиты их субмарины от вражеских глаз, они должны были иметь соответствующий план на тот случай, если все погибнут. Другими словами, они наверняка допускали возможность, что их лодку рано или поздно обнаружат. Думаю, он каким-то образом попытался скрыть от посторонних глаз детонатор. На первый взгляд это очень простая мысль.

— Ну и что же ты предлагаешь?

— Есть только одна возможность. — Костас вынул из нагрудного кармана небольшой прибор размером с карманный калькулятор. Миниатюрный жидкокристаллический монитор зеленовато мерцал. Костас поднес прибор к проводам, которые пролегали между двумя торпедами, и осторожно прикрепил к ним датчик с помощью металлических защепок.

— Господи, я так и знал.

— Что?

— Это крошечный амперметр, который показывает пятнадцать миллиампер. Значит, в проводе есть ток.

— Что это значит? — забеспокоился Джек.

— Значит, — терпеливо пояснил Костас, — провода подключены к внешнему источнику питания. Вероятно, свинцово-кислотные батареи субмарины все еще вырабатывают небольшое количество электричества, вполне достаточное для активизации взрывателей. В проводах идет постоянное переключение тока с плюса на минус, и все это имеет выход на гидролокационную комнату, где и находится активатор взрывателей этих торпед. Конечно, такой вариант слишком рискованный, но они, видно, решили, что существующей силы тока будет слишком мало для детонации двух боеголовок. Вот и решили подстраховаться. А взрыв может произойти в тот момент, когда кто-нибудь попытается устранить эти провода. Стоит только разъединить провода с взрывателем боеголовок, и произойдет взрыв. Но если выключить детонатор в гидролокационной комнате, произойдет то же самое. Иначе говоря, здесь нет выключателя, с помощью которого можно отключить питание. Стоит мне убрать пальцы с провода, и мы с вами превратимся в пыль.

Джек издал длинный вздох разочарования и облокотился спиной о стену.

— Ну и что же нам теперь делать?

— Здесь постоянный ток, значит, он идет в одну сторону, — продолжал рассуждать Костас. — Если я обрежу минус, детонатор сработает — и нам конец. Если обрежу плюс, вся линия обесточится — и мы спасены.

— А как узнать, где какой провод?

Костас повернул голову вправо и посмотрел на Джека сквозь узкое пространство между торпедами.

— Наш друг, видимо, не был лишен чувства юмора и намеревался посмеяться последним. При такой низкой силе тока узнать это практически невозможно.

Джек устало застонал и закрыл глаза. Через минуту его вновь позвал Костас:

— Чтобы вызвать взрыв с помощью электрического импульса, нужен непосредственный контакт со взрывчатым материалом в детонаторе или основном заряде. А для этого им надо было вскрыть боеголовку, чтобы подвести туда провод.

Места для подобного маневра здесь мало, но его достаточно со стороны Кати. Стало быть, подключить провод можно только с той стороны. Значит, слева от меня находится провод со знаком «плюс».

Костас повернулся к Кате и попытался пробраться к ней под массивным корпусом торпеды. Протянув вперед левую руку, он дотянулся до провода, который выходил из боеголовки, а затем еще дальше протиснулся под торпеду.

— Я нащупал провод.

Катя тем временем проследила, куда он тянется, подошла к концу отсека и заглянула в коридор.

— Он идет назад к выключателю, — торжественно объявила она.

— Значит, я прав, — облегченно вздохнул Костас, потянулся рукой к ремню, где в специальной сумке хранились инструменты, достал оттуда кусачки и надел резиновые перчатки, предохраняющие от поражения током. Впрочем, эти предосторожности могли оказаться излишними. Если он ошибся, никакие перчатки им уже не помогут.

Он посмотрел на Джека.

— Надеюсь, ты, как всегда, со мной в эту трудную минуту?

— Да, я с тобой.

Костас принял прежнее удобное положение, в левой руке зажав кусачки, а правой поддерживая провод, дугой свисавший с корпуса боеголовки. Какое-то время он лежал неподвижно, словно собираясь с мыслями или прощаясь с жизнью. Единственным звуком, нарушавшим гробовую тишину в оружейном отсеке, были капли конденсата да их хриплое дыхание, прорывавшееся сквозь респираторные маски. Катя и Джек посмотрели друг другу в глаза.

Лицо Костаса покрылось крупными каплями пота, и он сорвал правой рукой маску, чтобы лучше видеть провод. Затем зажал руку между колен, снял перчатку, судорожно смахнул пот с лица и напряженно уставился на красный провод.

Как только он зажал провод кусачками, Катя закрыла глаза и пригнулась. Костас собрался с силами и перекусил провод. В жуткой тишине щелчок кусачек прозвучал как взрыв бомбы.

И снова воцарилась тишина.

Все трое на секунду затаили дыхание, но им показалось, что прошла целая вечность. Затем Костас громко вздохнул с облегчением и откинулся на мокрый холодный пол. Через минуту он пришел в себя, сунул кусачки в сумку и надел на лицо респиратор. Потом повернулся к Джеку и хитро подмигнул.

— Вот видишь? Нет проблем.

Джек походил на человека, который только что заглянул смерти в лицо. Но он быстро совладал с собой и слабо улыбнулся:

— Нет проблем.

ГЛАВА 15

У входа в оружейный отсек Костас снял с ремня еще один прибор — коробочку желтого цвета размером с мобильный телефон. Подняв крышку, он нажал кнопку, и дисплей засветился зеленоватым светом.

— Система глобального позиционирования, — гордо объявил он. — Эта штука здорово поможет нам.

— Она может работать здесь? — удивилась Катя. На экране замелькали цифры.

— Этот прибор — наша специальная разработка, — признался Джек. — Он соединяет в себе обычный подводный акустический прибор СГП и навигационный компьютер. Внутри лодки мы не могли послать акустический сигнал и потому не имели доступа к СГП. Вместо этого нам пришлось обратиться к базе данных ММУ и навести справки о субмарине. Потом мы соединились через внешний радиомаяк, который находится за пределами лодки, получили доступ к нашему акваподу и сравнили их с данными системы СГП. Таким образом, компьютер позволит нам определять местонахождение, будто мы используем СГП.

— Получилось, — объявил Костас. — Я получил с нашего аквапода фиксированные данные о том, где именно наша древняя лестница была накрыта подводной лодкой. Это под загрузочным отсеком торпедной камеры, примерно в двухстах сорока одном градусе от нашего нынешнего местонахождения, или на семь и шесть десятых метра впереди и двумя метрами ниже — чуть позади оружейного отсека и непосредственно перед входом в камеру балласта.

Когда Костас стал оглядываться в поисках пути к указанной точке, Катя схватила его за руку.

— Прежде чем пойдем туда, вы должны посмотреть еще на одну вещь, — произнесла она с тревожной нотой в голосе и показала рукой на центральный проход, где они недавно лежали на полу под торпедами, умирая от страха. — Этот проход должен быть свободным, чтобы можно было беспрепятственно вынуть торпеды из транспортировочных ящиков и переправить их к пусковой установке. Но сейчас он почему-то заблокирован.

Это было так очевидно! Они должны были догадаться раньше, но так увлеклись разминированием, что не обратили на этот факт внимания.

— Там пара упаковочных ящиков, — озадаченно произнес Костас и, протиснувшись между двумя рядами торпед, заглянул за них. — А позади еще два таких же. И дальше видны два ящика.

Костас постепенно удалялся от них, и его голос становился тише.

— Всего здесь шесть ящиков, каждый почти четыре метра в длину и полметра в ширину. По всей видимости, их опустили через люк оружейного отсека, а потом перетащили сюда с помощью торпедного крана.

— Это оружейные ящики? — поинтересовался Джек. Костас наклонился над одним из них и смахнул толстый слой белого осадка.

— Трудно сказать. Они слишком короткие для торпед или ракет и слишком широкие для пусковых установок. Конечно, надо бы открыть хоть один, но у нас нет ни времени, ни инструментов.

— На них какая-то маркировка. — Катя протиснулась к ящикам вслед за Костасом и принялась снимать слой белого порошка, под которым виднелась металлическая пластина с цифрами. — Это код Министерства обороны СССР, — прокомментировала девушка, показав на группу замысловатых символов. — Это действительно оружие. — Она смахнула белый порошок с другого обозначения и наклонилась ниже, чтобы разобрать надпись.

— «Электро…» — начала Катя и вдруг запнулась. — «Электрохимприбор».

Джеком и Костасом мгновенно овладело дурное предчувствие.

— «Электрохимприбор», — повторила Катя. — Больше известный под названием «Почтовый ящик 418» — главный советский завод по сборке термоядерного оружия.

Костас тяжело откинулся на ящик.

— Матерь Божья! Значит, это термоядерные боеголовки, которые по размерам вполне подходят для ракет среднего радиуса действия.

— Точнее сказать, «ССН-20», или «Осетр». — Катя встала. — Одна такая в пять раз мощнее, чем сброшенная на Хиросиму бомба. Здесь шесть ящиков, и в каждом по десять боеголовок. — Она замолкла и угрюмо уставилась на зеленые ящики. — Именно поэтому, вероятно, советские власти сделали все, чтобы сохранить в тайне факт гибели подводной лодки. А после этого события в порту прописки «Казбека» и в других местах стали исчезать люди. Теперь ясно, что их просто-напросто убрали, как при Сталине. Причем исчезновения прошли практически незамеченными на фоне более важных событий.

— Вы хотите сказать, что эти ядерные боеголовки украдены? — удивился Костас.

— После афганской войны Советская армия была полностью дезорганизована. Стал быстро распадаться и Военно-морской флот СССР. Все суда оказались на приколе, экипажи изнывали от скуки и безделья. Жалованье военнослужащим резко снизилось, а зачастую им и вовсе денег не платили. За последние годы существования Советского Союза Западу было продано больше секретной информации, чем за весь период «холодной войны».

— Как Антонов отнесся к этому? — спросил Костас.

— Этот человек верой и правдой служил своему государству, но оказался крайне опасным в условиях его полного распада и наступления анархии. Он ненавидел так называемую «гласность», презирал «перестройку» и отвергал любые попытки установить нормальные отношения со странами Запада. Поэтому все выглядит как последний акт его открытого неповиновения продажным властям.

— Если режим больше не способен нанести удар по Западу, — задумчиво пробормотал Костас, — значит, это должен сделать он.

— А его экипаж готов был следовать за ним куда угодно, особенно если это сулило большие деньги.

— Где он достал все это?

— Где угодно. У Саддама Хусейна в Ираке, у талибов в Афганистане, у лидеров движения «Хамас» в Сирии, в Северной Корее, наконец. Не забывайте, все происходило в 1991 году.

— Но для этого ему нужен был посредник, — заметил Джек.

— Хищники уже кружили над страной и предлагали свои услуги еще до начала распада СССР, — грустно вздохнула Катя.

— Я недооценил нашего друга как политработника, — спокойно произнес Костас. — Конечно, он был фанатиком, зато спас человечество от ужасной катастрофы.

— Такая угроза еще существует. — Джек выпрямился и посмотрел на друзей. — Где-то еще бродит по белому свету неудовлетворенный и алчный продавец смерти, который годами наблюдает за происходящим и ждет своего часа. А его потенциальные клиенты сейчас намного хуже, чем прежде. Это террористы, поступки которых определяются только ненавистью.

Мерцание синих аварийных лампочек на подводной лодке с трудом пробивалось в мрачное пространство торпедного отсека. Костас включил фонарь на шлеме на полную мощность и повел друзей по узкому проходу, мимо зеленых ящиков с оружием, в дальний конец отсека, обозначенный на его мониторе. Джек и Катя старались не отставать от него ни на шаг. Их защитные костюмы отсвечивали ярким блеском, когда они проходили мимо покрытых толстым слоем осадка ящиков и приборов. Протиснувшись сквозь узкий люк оружейного отсека, они вошли в такой же узкий, но ярко освещенный коридор.

Костас прислонился спиной к стенке субмарины и просунул палец в одну из решеток на полу.

— Это здесь.

Он наклонился и, поднатужившись, попытался приподнять ее. Раздался резкий металлический скрежет, и в воздух поднялись клубы потревоженного белого осадка. Джек подошел к другу, чтобы помочь. Затем мужчины посмотрели вниз, где безраздельно господствовала мрачная темнота. Костас начал медленно спускаться, и вскоре над полом виднелся только его шлем.

— Я спустился на пол, это чуть повыше днища лодки, — объявил он снизу. — Это тот самый предел, ниже которого можно спуститься, не опасаясь погрузиться в ядовитый бульон. — Он вынул из нагрудного кармана прибор СГП.

Джек стал над люком, помогая Кате подойти поближе и спуститься. Все три фонаря на шлемах светили на зеленоватый экран монитора.

— Есть, — радостно отозвался Костас и пристально посмотрел на подлодку, находившуюся от него на расстоянии вытянутой руки. — Я на высоте пяти метров от того места, где ступени лестницы подводного города исчезли под корпусом лодки. Наконец-то мы вышли на цель.

— А как выглядит корпус лодки в этом месте? — взволнованно спросил Джек.

— Нам повезло, — успокоил его Костас. — «Казбек» имеет двойную оболочку — толстый внутренний слой из прочного металла и внешний гидродинамический, отделенный от внутреннего двадцатисантиметровым резиновым. Это обеспечивает судну хорошую акустическую изоляцию и дополнительное пространство для камеры балласта. Но непосредственно перед носовой частью корпус остался монолитным, то есть из одного слоя металла, чтобы обеспечить больше пространства для командного пункта.

Катя наклонилась вперед:

— Здесь есть кое-что, чего я никак не могу понять.

— Что именно?

— Между нами и скалой почти двадцать сантиметров металла. Так вот, я не понимаю, как мы пробьемся через него.

Костас повернулся и с удивлением посмотрел на Катю. От белого осадочного порошка и зеленоватого свечения монитора его лицо сейчас казалось покрытым боевой раскраской индейского воина.

— Остронаправленный световой луч с применением небольшого уровня радиации, — объяснил он.

Катя наморщила лоб:

— Лазер, что ли?

— Совершенно верно.

Позади них послышался металлический скрежет. Прежде чем покинуть помещение оружейного отсека, Костас передал по радио Бену и Энди подробные инструкции, как поскорее проникнуть в торпедный отсек. Те быстро прошли по периметру лодки и присоединились к Джеку, Костасу и Кате.

— Нам потребуется гораздо большее пространство, — сказал Костас техникам. — Потом вы спуститесь к нам.

Джек и Катя прижались друг к другу, чтобы техники могли быстро проникнуть на их уровень. Спустившись, Бен и Энди расстегнули сумки с инструментами и стали собирать аппарат для резки металла.

Костас тем временем пометил мелом на корпусе судна круг диаметром около метра, используя в качестве компаса свой измерительный прибор, потом отошел в сторону, предоставляя техникам возможность приступить к работе. Собранный ими аппарат походил на лунный модуль, только гораздо меньше. Со всех сторон этого приспособления торчали металлические лапы и рычаги, а сам он выглядел как персональный компьютер. Бен держал этот аппарат перед прибором СГП, а Энди тем временем расставлял металлические щупальца вокруг обозначенного мелом круга. Убедившись в правильности настройки, он включил аппарат, и тонкие лучи света вонзились в металлический корпус судна. В то же время целый пучок проводов соединился с другими механизмами аппарата, образуя единое механическое целое.

Бен выдвинул с обеих сторон прибора телескопическую трубу, один конец которой направил в центр обведенного мелом круга, а второй сунул в темное пространство ниже металлической решетки пола. Слева от прибора находился трехгранный ящик примерно полутора метров шириной. Сверху трубы был закреплен измерительный прибор, а под ней находилась ручка с триггером.

После короткого осмотра всех этих хитроумных приспособлений Бен воткнул в розетку кабель, который уходил в камеру ГВСА. Крошечный жидкокристаллический монитор замигал, и на его экране появилась установочная сетка готовности программы к работе.

— Отличная работа, парни, — улыбнулся Костас. — А теперь давайте запустим эту малышку.

Он набрал на клавиатуре несколько команд. Как только программа была запущена, он с помощью видоискателя стал медленно подстраивать аппаратуру, используя для этого пару джойстиков с обеих сторон прибора.

Вскоре после подключения кабеля к аппарату Костас взглянул на Джека и кивнул:

— Мы готовы.

— Вперед.

Костас взялся за ручку катодно-лучевой трубки с триггером и потянул ее на себя. Экран монитора засветился янтарным светом.

— И минус шестьдесят секунд.

Свет на экране сменился на ярко-зеленый.

— Можно начинать, — объявил Костас.

— Временные рамки? — спросил Джек.

— Две минуты. Мы, конечно, можем разрезать эту обшивку как масло, но тогда почти полностью израсходуем запас энергии на ГВСА. А это слишком опасно — ведь в случае необходимости мы просто не сможем быстро вернуться на борт «Сиквеста». Даже работа в нормальном режиме ставит под угрозу наши энергетические ресурсы. — Костас взволнованно посмотрел на Катю. — Перед вами инфракрасный газовый полупроводниковый лазер, — пояснил он. — Если эту малышку подключить к серебряно-цинковым батареям с силой тока две тысячи семьсот ампер, мы получим на выходе лазерный луч мощностью десять киловатт и толщиной десять и шесть десятых микрона. Этого достаточно, чтобы заставить задуматься кого угодно.

Джек нетерпеливо кряхтел, наблюдая за тем, как Костас проверяет таймер, а потом с помощью клавиатуры включает аппарат.

— Видоискатель — это еще и средство позиционирования, что позволяет нам направить луч перпендикулярно корпусу судна, — не без гордости продолжал Костас. — Луч лазера прожег в корпусе отверстие диаметром один сантиметр, а сейчас я запущу туда односторонний клапан, который позволит нам извлечь образцы фунта, не пропуская внутрь морскую воду.

— Это теоретически, — язвительно заметил Джек.

— Ничего не имею против холодного душа.

Модуль начал издавать низкий предупреждающий звук. Костас вернулся к экрану монитора и стал проводить диагностику полученных результатов. Через некоторое время он снова взялся за ручку управления.

— Луч лазера автоматически отключился за пять миллиметров до конца обшивки. Сейчас я снова запущу его. — Он нажал на триггер и какое-то время сидел неподвижно, глядя на экран. Несколько минут спустя зеленоватый свет экрана сменился янтарно-желтым. Костас приник к видоискателю, уронив на трубку несколько капель пота со лба. Затем он с облегчением вздохнул: — Все, мы прорвались наружу.

С этими словами он отодвинулся в сторону, давая возможность Бену занять место у пульта управления. Вместе они быстро закончили собирать аппарат, внутри которого замелькали яркие огоньки света, мерцая, как на сцене миниатюрного театра.

— У Бена больше практики, — сказал Костас. — Некоторые программы в нашем компьютере настолько новые, что я просто не успел освоить их до начала экспедиции.

— Хотите сказать, что не испытывали эту аппаратуру раньше? — не поверила Катя.

— Всегда приходится что-то делать в первый раз.

Катя быстро закрыла глаза и подумала, что, несмотря на великолепную технику и почти военное планирование операций, похоже, многие действия ММУ, включая поиски подводных объектов, осуществляются как у русских — на авось.

— А вот сейчас наша малышка начнет действовать самостоятельно, — не без удовольствия объявил Костас. — Это самый хитроумный многоцелевой лазер из ныне действующих. Посмотрите на этот ящик.

Темно-зеленый свет внутри прибора стал постепенно превращаться в мерцающие частицы, которые пульсировали с интервалом в несколько секунд. Каждый новый всплеск означал усиление степени сложности операции, и через несколько минут изображение на экране обрело трехмерные формы — будто кто-то втиснул внутрь прибора зеленую мастику, чтобы вылепить из нее миниатюрный грот.

— Голограмма! — восхищенно воскликнула Катя.

— Правильно, — ответил Костас, не отрывая взгляда от экрана монитора. — На втором этапе мы внедряем низкоэнергетический ультрафиолетовый лазерный луч сквозь отверстие в корпусе, и он воспроизводит изображение поверхности в форме голограммы. При этом лазерный луч можно так настроить, что он будет отражать только материал определенного свойства или химического состава. В данном случае он дает информацию о пузырчатом базальте вулканического происхождения.

Джек посмотрел на Катю:

— Мы обычно используем его для репликации артефактов, — объяснил он. — Исходные данные преобразуются в высокочастотный инфракрасный лазерный луч, который может резать любой материал с точностью до микрона. Представляешь? Это не меньше, чем частица пыли.

— Именно с его помощью был произведен полимерный дубликат золотого диска, найденного на затонувшем минойском судне?

Джек кивнул:

— ММУ также разработал технические аппараты, с помощью которых были произведены «мраморы Элджина»[1] для Парфенона в Афинах.

Костас склонился над пультом управления:

— Хорошо, Бен, давай максимальное разрешение.

Всплеск зеленого пульсирующего света вверх и вниз привел к значительному прояснению изображения, которое еще минуту назад казалось совершенно расплывчатым. Они уже могли различить крупные наросты на вулканическом базальте и волну лавы, застывшей за тысячи лет до того, как на этих берегах появились первые гоминиды.

Катя первой заметила правильные геометрические формы в нижней части изображения.

— Я вижу ступеньки! — радостно воскликнула она.

Все стали внимательно наблюдать затем, как горизонтальные линии постепенно обретают узнаваемые очертания. Последние полдюжины ступенек вели вверх от поверхности скалы и заканчивались платформой шириной метров пять, над которой нависала небольшая скала, одним концом упиравшаяся в корпус подводной лодки и практически полностью закрывавшая платформу.

Бен начал медленно отсчитывать время:

— Девяносто семь, девяносто восемь, девяносто девять, сто. Разрешение максимальное.

Все с волнением уставились на темное пятно посреди изображения. То, что поначалу казалось чем-то вроде сгустка тумана, превратилось в прямоугольную нишу метра четыре высотой и три шириной. Расположенная в задней части платформы, позади каменной лестницы, она, несомненно, была вырублена в толще скалы.

Когда сканер повернулся в ее сторону, изображение ниши стало более отчетливым. В самом центре пещеры можно было разглядеть вертикальные углубления от пола до потолка. Горизонтальные ниши прочерчивали только верхнюю и нижнюю кромки пещеры. И каждая панель была украшена четко видимым знаком «Ш в форме бычьих рогов.

Костас даже присвистнул от удивления, Катя подалась вперед, чтобы получше рассмотреть изображение, а Джек порылся в кармане и вынул оттуда смятый листок бумаги. Развернув его, он прочел фразу из перевода Диллена:

— «Большая золотая дверь цитадели».

Костас посмотрел на друга и увидел в его глазах знакомый огонек волнения.

— Ничего не могу сказать насчет золота, — продолжал Джек, — но одно знаю наверняка: мы нашли вход в Атлантиду.

ГЛАВА 16

Джек наблюдал за Катей — облокотившись о поручни, она о чем-то разговаривала с Костасом. Джек еще раз отметил, насколько тесен и узок проход между ящиками с оружием и стенкой корпуса лодки. Танцующие огоньки фонарей на их шлемах усиливали тягостное впечатление от царящей вокруг непроглядной темноты. В таких условиях только гул машин и приборов мог придать этому мертвому пространству ощущение жизни. Джек вдруг вспомнил, что субмарина «Казбек» построена как минимум два десятка лет назад и еще не утратила способности выдерживать колоссальное давление воды. И это казалось тем более странным, что все внутри покрывал толстый слой белого порошка, напоминавший отложения на стенах известковой пещеры.

Джек ощутил неприятное чувство беспокойства, первобытный страх, который не в силах был преодолеть.

Нет, он не мог допустить, чтобы это случилось в такой ответственный момент. Только не здесь и не сейчас.

Джек с трудом перевел взгляд с ужасающей темноты на работающих внизу людей. Ему пришлось крепко стиснуть зубы и собрать волю в кулак, подавляя отвратительное ощущение клаустрофобии. Напряжение последних часов сделало его уязвимым и пробило заметную брешь в его рыцарских доспехах.

Он должен быть более осмотрительным.

В тот момент, когда его дыхание стало более ровным и спокойным, Костас повернулся к другу и показал рукой на голографическое изображение на мониторе компьютера, где виднелась лицевая сторона скалы. Для него это было еще одним доказательством, что они находятся прямо над целью.

— На третьем этапе мы постараемся прорезать отверстие в корпусе лодки и добраться наконец-то до входа в святилище, — сказал он Кате. — Это легко, как пирог испечь — так у вас говорят.

— Подождите, и все увидите.

В отсеке послышалось странное шипение, будто вода вылилась из радиатора.

— Между корпусом субмарины и скалой образовалось пространство высотой пять метров, — продолжать объяснять Костас. — Придется сделать нечто вроде спасательного тоннеля. — Он указал на прикрепленный к прибору цилиндр. — Труба заполнена расплавленным силикатом. Это электромагнетический гидросиликат, или просто ЕН-4. Мы называем его волшебной грязью. А шипение означает, что раствор подается в трубу под давлением газа через то самое отверстие, которое мы недавно проделали в корпусе судна и так называемая экструзия; за его пределами жидкость быстро превратится в желеобразную массу.

Костас отвел взгляд от мерцающего экрана и посмотрел на Катю. Когда бегущие по экрану цифры достигли отметки «100», шипение прекратилось.

— Хорошо, Энди! — крикнул Костас. — Экструзия закончилась.

Энди молча закрыл выходное отверстие и подключил к нему второй цилиндр.

Костас вновь повернулся к Кате:

— Попросту говоря, мы создали с помощью этого раствора своеобразную надувную камеру, которая станет для нас как бы продолжением корпуса судна.

— Волшебная грязь.

— Да, именно это средство придумал для нас Лановский.

— О! — удивленно воскликнула Катя, вспомнив человека, с откровенным недоверием отнесшегося к ее познаниям в области подводного флота.

— Возможно, он не лучший собеседник для застолья, — хмыкнул Костас, — но он блестящий многопрофильный инженер. Мы забрали его из Морского технологического института, когда Министерство обороны США подписало контракт с ММУ с целью обнаружения и поднятия на поверхность военных судов, потопленных в Перл-Харборе в годы Второй мировой войны. Он изобрел гидролизный затвердитель, с помощью которого можно было закрепить остатки металлического корпуса затонувших судов, извлекать разрушающую морскую соль из металлических предметов и успешно предотвращать коррозию металла. Разумеется, многие из этих изобретений мы используем. Кроме того, Лановский открыл исключительно эффективный способ закрепления структуры некоторых кристаллических минералов.

— А как вы превращаете это средство в пузыри? — поинтересовалась Катя.

— О, это самое гениальное в его изобретении.

Пока они разговаривали, Бен и Энди были заняты сборкой еще одного аппарата для подключения к лазерному устройству. Вокруг очерченного мелом круга на корпусе судна они прикрепили с помощью вакуумных присосок небольшие приборы, провода от которых тянулись к панели контроля пульта управления.

— Это диоды. — Костас показал на приборы. — Монолитные полупроводники, каждый содержит соленоидный уголь, который действует как магнит, когда через него пропускают электрический ток. Кабель из ГВСА подключается к панели контроля и таким образом связывается с приборами. Обычно мы используем этот кабель для зарядки резервной батареи, чтобы в случае необходимости можно было действовать в условиях полной независимости. В любом случае у нас есть достаточно энергии, чтобы создать направленный луч электромагнитного излучения на корпус судна.

Костас отошел в сторону заставленного ящиками пространства, чтобы техники могли занять место перед панелью контроля.

— Наполняемая смесь содержит в себе двуокись углерода, гидрат С02, - продолжал объяснять Костас. — Такая концентрация вместе с морской водой и высоким давлением предохраняет смесь от рассыпания на мелкие кусочки. Антиэховое покрытие на корпусе субмарины чем-то напоминает наждачную бумагу и не дает воде смыть ее.

Оба техника тем временем вызвали еще одну версию голографического изображения на экран монитора. Энди считывал показания координат, а Бен набивал цифры на клавиатуре компьютера, причем после каждой цифры на экране появлялся маленький красный крестик. В конце концов эти красные крестики стали описывать неправильный круг вокруг выходного отверстия.

— Лановский изобрел способ использования кристаллической нанотехнологии для усиления магнетической решетки посредством растворения, — продолжал Костас. — Сейчас эта смесь представляет собой жидкую консистенцию с миллионами мельчайших частиц, плотно соединенных друг с другом. Стоит нанести удар электромагнитных волн, и они накрепко свяжутся между собой, как гранитная скала, в направлении импульса.

— Как усиленный бетон, — догадалась Катя.

— Точное сравнение, только по своему весу и плотности наше вещество в сотни раз крепче, чем любой строительный материал.

Тем временем круг из красных крестиков замкнулся, а на контрольном пункте загорелась красная лампочка. Энди встал со стула, а Костас занял его место перед голографическим изображением.

— Хорошо, — произнес он и выпрямился. — Давайте начнем.

Бен щелкнул тумблером на панели диодного транзистора. Послышался негромкий шум, а изображение на экране стало пульсировать. Счетчик процентного соотношения быстро отсчитал от одного до ста и замигал зеленым светом.

— Все идет нормально. — Костас взглянул на Катю. — Мы только что пропустили через диоды ток напряжением четырнадцать вольт. Это приведет к магнетизации ЕН-4 в кольцо, которое потом будет спроектировано в односантиметровую мембрану на обозначенные красными крестиками координаты. Передняя часть субмарины выполнена в форме конуса с широким концом, накрывшим большую часть скалистой платформы. — Костас сделал паузу и нажал на клавишу. — Сейчас эта мембрана будет связана силой тока с корпусом субмарины в единое целое. Наши пробы показывают, что вулканический базальт имеет высокую степень магнетизма. Это дало возможность замкнуться на скалу, несмотря на все шероховатости ее поверхности.

Энди разъединил провода, ведущие от диодов к панели транзистора.

— Теперь, когда первоначальный импульс благополучно прошел насквозь, нам нужны только два провода для поддержания зарядки. — Костас улыбнулся Кате. — Отсоединив остальные, мы получаем возможность доступа к корпусу судна и одновременно приступаем к завершающей стадии операции.

— Прорезаться сквозь корпус лодки? — уточнила Катя. Он молча кивнул.

— Но прежде нам нужно осушить этот отсек. Энди сейчас включит вакуумный насос, он выкачает остатки воды из освободившегося пространства и направит ее внутрь лодки. Конечно, в трюме появится еще одна дыра диаметром с метр, но ничего страшного не произойдет. Эта субмарина все равно уже никогда не отправится в плавание.

— По крайней мере сейчас, — заметил Джек, наблюдая за происходящим из дальнего конца коридора. В мерцании лазерного луча все это напоминало сцену из фантастического фильма. Но ему было не до сравнений: он думал только об одном — как предотвратить ядерный кошмар.

— Мы готовы активировать помпу, — доложил Бен.

Костас щелкнул кнопкой, и жужжание электромотора мгновенно перекрыло шум аппарата. Вскоре они услышали шум воды, льющейся в темное пространство у них под ногами.

— Одновременно мы начинаем закачивать туда воду под атмосферным давлением, — пояснил Костас. — Мембрана здесь достаточно прочная, чтобы не допустить разрушения камеры под тяжестью воды.

Шум воды неожиданно прекратился, и Энди показал в сторону экрана.

— Мы уже сухие, — торжественно объявил он. — Начинаем четвертый этап.

Джек всматривался в голографическое изображение, пытаясь обнаружить хоть какие-то изменения на поверхности скалы. Пульсирующее изображение подсказывало, что сканер вновь начал работу по сбору информации и ее передаче на голографический конвертор.

— Похоже, вырубленная из скалы дверь чем-то придерживается изнутри, — сообщил он.

Костас посмотрел на голограмму:

— Проба показывает хорошую утечку вдоль боковых стенок. Все в точности так, как мы и предвидели.

— Мы разработали этот сценарий вчера вечером на борту «Сиквеста». — Джек улыбнулся Кате. — Нетрудно было предположить, что ступеньки лестницы должны вести к какому-то входу. Мы также знали, что морская вода так или иначе проникнет внутрь и затопит все пространство. Поскольку входная дверь не открылась под давлением воды изнутри, значит, там есть вырубленный в скале дверной косяк, поддерживающий ее. Судя по всему, эта дверь действительно сделана из куска гранитной скалы, так как содержащийся в морской воде сульфид водорода разъедает любые соединения кальцита.

Внизу снова послышался шум — это вакуумный насос стал автоматически откачивать накопившуюся в дальнем конце отсека воду.

— Кроме того, — недовольно проворчал Джек, — там должно быть что-то вроде замка. Если это действительно вход в самое сердце Атлантиды, то служители святилища наверняка позаботились о защите помещения от незваных гостей.

— В любом случае нам придется использовать «мокрый способ», — ответил Костас.

Катя с удивлением взглянула на него:

— «Мокрый способ»?

— Да, это единственный шанс туда проникнуть, — подтвердил Костас. — Мы выйдем отсюда «сухим способом», но потом нам придется закрыть и затопить внутреннее помещение. Если же дверь открывается внутрь, придется сравнять внутреннее давление с давлением воды снаружи. А оказавшись внутри, мы будем находиться под водой до тех пор, пока не достигнем поверхности.

Бен и Энди заканчивали последние приготовления робота, механическая рука которого протянулась от центрального аппарата до обозначенного мелом круга на корпусе судна. После двойной проверки своего положения Бен просунул внутрь блокирующий ключ, а Энди уселся за пульт управления и стал быстро набирать на клавиатуре ряд команд.

Костас тем временем склонился над приборами, чтобы проверить их готовность к работе, и, похоже, остался доволен.

— Эта механическая рука — продолжение лазерного луча. С его помощью мы прорезали дыру в корпусе судна. — Он ободряюще подмигнул Кате. — Она вращается по часовой стрелке вокруг центральной оси и легко справится с любым материалом. К счастью, подводные лодки типа «Акула» сделаны из стали, а не из титана.

— Почему корпус лодки не взорвется от напора воды, когда она заполнит все пространство отсека? — спросила Катя.

— Дело в том, что разрез будет направлен под углом к внешней стороне обшивки, поэтому люк может открыться только вовнутрь камеры и будет удерживать напор воды, когда мы покинем ее.

Энди повернулся к Костасу:

— Все системы работают нормально. Мы готовы перейти к финальной фазе.

Костас ухватился обеими руками за поручни узкого прохода и бросил последний взгляд на техническое оборудование.

— Запускайте.

Катя с нескрываемым волнением наблюдала за тем, как луч лазера начал описывать на корпусе судна круг по часовой стрелке, а механическая рука манипулятора вращалась вокруг центрального аппарата, как стрелка огромного компаса. Разрез оказался шириной всего несколько миллиметров и точно соответствовал кругу, который Костас провел мелом по данным СГП. После того как луч прошел первую часть круга, Бен прикрепил над разрезом небольшую металлическую трубу. Затем, поднатужившись, присоединил миниатюрный цилиндр, который одним концом выходил за пределы корпуса, чтобы крышка люка успела закрыться напротив мембраны на стенке отсека.

— Осталось пятнадцать минут, — хладнокровно сообщил Костас. — Пора надевать снаряжение.

Когда он повернулся, чтобы подняться по лестнице, Джек протянул ему руку.

— В ту минуту, когда этот люк закроется, — предупредил Костас, — исчезнут все гарантии безопасности. Наша жизнь будет зависеть от надежности нашего оборудования и друг от друга.

Он стал медленно, с предельной аккуратностью и многократной проверкой всех систем жизнеобеспечения, облачаться в специальный костюм для глубоководного погружения. После настройки декомпрессионного компьютера, прикрепленного ремешком к запястью левой руки, Костас тщательно проверил все застежки и кнопки на водолазном костюме Кати.

— Кевларовая ткань хорошо защищает от воздействия металла и камня, — попутно рассказывал он, — а резиновые прокладки внутри костюма разделяют его на ряд отделений, в результате чего даже серьезное механическое повреждение внешней оболочки не приведет к полной утрате герметичности костюма. Но даже при такой системе безопасности нам следует проявлять исключительную осторожность и не нарываться на неприятности. На глубине более ста метров находится термический предел выживаемости, так как температура воды составляет всего лишь пару градусов по Цельсию. Иначе говоря, здесь холодно так же, как в Атлантике.

Проверив снаряжение Джека, Костас отсоединил от левого плеча небольшой пульт дистанционного управления с вмонтированным миниатюрным жидкокристаллическим монитором. Одним тонким проводом он был подсоединен к прибору за его спиной.

— Как только отсек заполнится водой, — пояснил он, — на нас обрушится давление окружающей воды силой не менее десяти атмосфер. Это примерно такая же глубина, что и возле затопленного минойского судна. Мы будем использовать уже проверенные методы работы. Любое погружение ниже этого предела неизбежно будет способствовать усилению кислородного отравления, поэтому для нас крайне важно, чтобы путь в святилище шел вверх, а не вниз.

— А как насчет декомпрессионной болезни? — поинтересовалась Катя.

— Не должно быть никаких проблем, — успокоил ее Костас, снова прикрепив пульт дистанционного управления на левое плечо. — На этой глубине воздушная смесь состоит преимущественно из водорода и кислорода, а концентрация азота увеличивается по мере подъема на поверхность. В этом случае автоматический регулятор дыхательной смеси будет менять консистенцию по мере падения давления. Если мы не будем находиться под водой слишком долго, нам понадобится лишь несколько коротких передышек для декомпрессии. Вполне достаточных, чтобы устранить лишний газ из кровеносной системы по мере поднятия на поверхность.

— Мы непременно будем подниматься наверх, — заверил Джек. — У меня такое чувство, что этот путь неизбежно приведет нас к древнему святилищу на вершине горы.

— Это вполне разумно с геологической точки зрения, — согласился Костас. — Потребовался бы геркулесов труд, чтобы прорубить горизонтальный тоннель в прочном базальтовом слое. Кроме того, древние люди могли столкнуться с горячими источниками и даже раскаленной магмой, сохранившейся в небольших закрытых пустотах. Поэтому было бы разумнее прокладывать путь наверх вдоль линии стока лавы, то есть примерно под тем углом, что и эта каменная лестница.

— Ладно. Нам известно, что эти люди были прекрасными инженерами, — подытожила Катя, настраивая свой двухволновый радиоприемник на частоту Джека и Костаса. — Смогли же они вырубить в скальных породах площадку размером с футбольное поле и построить величественные пирамиды, превосходящие древнеегипетские. Не думаю, что прокладка тоннеля в горе стала бы для них серьезным препятствием. — Она поправила блок связи, закрепленный на шлеме. — Мы имеем все основания надеяться на самые неожиданные открытия.

Лазерный луч завершал работу над второй половиной очерченной мелом окружности, и тишину нарушало лишь глухое жужжание генератора. В отличие от первого разреза корпуса лодки этот был на удивление ровным, словно сделанный в мягком материале сверхточным резцом. Равномерное продвижение механического манипулятора, казалось, отсчитывало последние минуты до того волнующего момента, когда смелые исследователи шагнут в неизведанный мир.

Как только лазерный луч коснулся последнего сегмента круга, все вдруг ощутили странную вибрацию — словно подземные толчки сотрясали огромный корпус подводной лодки. Затем послышался не менее странный глухой удар, какие-то приглушенные звуки, а потом наступила мертвая тишина.

— Подключите резервные батареи! — приказал Костас.

— Уже подключили, — последовал ответ. — В сети не замечено разрывов.

Электрический шум возобновился, когда Энди отсоединил кабель, ведущий на борт ГВСА, и тщательно проверил на экране монитора данные о возможных повреждениях цепи.

— Что это было, черт возьми? — забеспокоился Джек.

— Звук проник сквозь корпус судна, — ответил Бен. — Пока не могу установить его источник.

— Это не могло случиться в носовой части, — заметил Энди. — Мы находимся в нескольких метрах от нее и знали бы о любом происшествии. Скорее всего звук идет с кормы — возможно, с реакторного отсека или откуда-то поблизости.

Костас угрюмо взглянул на Джека:

— Думаю, стоит допустить возможность несанкционированного проникновения на ГВСА.

— Что значит «несанкционированного»? — разволновалась Катя.

— Это значит, что на борту нашего аппарата появились нежданные гости.

Джек вынул «беретту», передернул затвор и, убедившись, что патрон в стволе, вернул затвор на место и осторожно поставил оружие на предохранитель. Теперь он был готов сражаться до последнего, защищая друзей и себя.

— Не понимаю, — пробормотала Катя, — это наши люди?

— Вряд ли, — спокойно ответил Костас. — Шторм будет бушевать как минимум до завтрашнего утра, то есть еще более двенадцати часов. «Сиквест» находится сейчас на расстоянии десяти морских миль к северу от острова. Это слишком большое расстояние для акваподов, а вертолет просто не сможет снизиться в этом районе, чтобы выбросить на воду подводников.

— Будь это подводники ММУ, — добавил Бен, — они непременно подали бы нам сигнал, хотя бы азбукой Морзе по корпусу подводной лодки.

Катю его слова почему-то не убедили:

— Но как могла команда «Сиквеста» проглядеть их? Ведь они, должно быть, прибыли сюда еще до начала шторма, а мониторы не показали наличие других судов в радиусе пятнадцати миль.

— В таких условиях спутниковое наблюдение практически бесполезно, — задумчиво ответил Костас. — Правда, радар «Сиквеста» должен был заметить любую аномалию в районе. — Костас умолк и стал стучать пальцами по перилам прохода. — Здесь есть только одно разумное объяснение. — Он посмотрел на Джека. — Судно могло прибыть в этот район, укрыться за дальним концом вулканической вершины и занять там выжидательную позицию. Только в этом случае наш радар мог не заметить его. Потом с судна в море спустились подводники, обнаружили «Казбек», ну а затем отыскали ГВСА и напали на него.

— Именно этим можно объяснить доносившийся оттуда шум, — подтвердил его догадку Бен.

— Выжидательную позицию? — продолжала недоумевать Катя. — Как они могли занять выжидательную позицию на другой стороне вулкана, если никто в мире не имел в своем распоряжении текста об Атлантиде? Никто в мире не имеет достаточных знаний, чтобы прочитать его и уж тем более правильно интерпретировать! Я очень волнуюсь за «Сиквест».

Джек смотрел на Катю чуть дольше, чем остальные. В эти доли секунды он вдруг увидел нечто странное в ее глазах. Ему показалось, что Катя скрывает от них больше, чем просто обеспокоенность судьбой судна и их собственной. Только он собрался спросить ее об этом, как послышался еще один стук по корпусу субмарины. Этот звук вызвал новую волну самых разнообразных предположений. Джек сунул пистолет в наплечную кобуру и повернулся к друзьям.

— Костас, останешься здесь с Энди, так как этот отсек может стать нашим единственным путем к отступлению, а ты, Бен, пойдешь со мной.

— Я тоже пойду с вами, — сообщила Катя как само собой разумеющееся. — Нам нужно собрать здесь столько оружия, сколько мы сможем унести. На подлодках типа «Акула» есть запасные склады стрелкового оружия, которое хранится в оружейном отсеке над нами. Я хорошо знаю расположение отсека и смогу быстро отыскать его.

У Джека просто не было времени для споров, поэтому они быстро сняли с себя снаряжение, сложили его у стенки и направились по узкому коридору к лестнице, ведущей на верхнюю палубу.

— Эти люди пришли сюда вовсе не для того, чтобы откапывать древние реликты, — пробурчал между делом Джек. — Вероятно, они предположили, что мы отыскали их добычу и теперь напрочь отрезаны от связи с внешним миром. Уничтожив нас, они смогут беспрепятственно завершить то, что задумали много лет назад. Дело не в Атлантиде. В пяти метрах от нас находится запас ядерного оружия, достаточный, чтобы уничтожить всю западную цивилизацию.

Когда Катя ступила на первую ступеньку лестницы, ведущей к верхней палубе, ей пришлось уклониться, чтобы на голову не посыпался белый порошок, потревоженный шагами Джека. На самом верху лестницы она тронула его за ногу и одновременно остановила идущего вслед за ней Бена.

— Мы пришли, — прошептала девушка, поднимаясь на ту часть палубы, что находилась над торпедным отсеком. Именно здесь они видели каюты членов экипажа менее часа назад. Катя вошла в оружейную комнату и отбросила ногой пустые картонные коробки и мусор, загромождавший проход. Джек следовал за ней по пятам, а Бен чуть подальше. Когда наступила темнота, Джек протянул руку и включил фонарь на шлеме Кати.

— Я включил его на минимальную мощность, — прошептал он. — Яркий свет фонарей отразится от стен отсека и будет виден с палубы, которая у нас над головой.

Катя направила луч на стену оружейной комнаты и увидела позади двух больших столов открытый металлический шкаф с оружием. Показав жестом, чтобы мужчины оставались на месте, она осторожно направилась к шкафу, стараясь не поднимать шум и не светить фонарем по сторонам. Пока Катя возилась с оружием, Бен приник ухом к корпусу судна и попытался уловить хоть какие-то звуки с верхней палубы.

Катя появилась перед ними через несколько минут напряженного ожидания с оружием в руках и с выключенным фонарем на голове.

— «АКС-74У», — прошептала она. — А также пистолет Макарова. Шкаф практически пуст. Это все, что мне удалось найти. Кроме того, там остался ящик с боеприпасами.

— Этого достаточно, — успокоил Бен, снимая автомат с плеча девушки. «АКС-74У» был примерно такого же размера, что и автомат «Хекклер-Кох МП5», хорошо знакомый всем полицейским стран Запада, но в отличие от другого автоматического оружия этот обладал большой скорострельностью. Кроме того, инженеры конструкторского бюро Калашникова усовершенствовали глушитель, который не влиял на скорострельность и позволял вести прицельный огонь. А вместе с улучшенным затвором этот автомат стал самым надежным и удобным автоматическим оружием среди аналогичных изделий калибра 5,45 миллиметра.

С кормовой части подводной лодки до них вновь донесся приглушенный шум. Джек выпрямился и застыл в напряженном ожидании, остальные тоже замерли, прислушиваясь. То, что поначалу казалось металлическим скрежетом, сейчас стало похожим на глухие удары по корпусу лодки. Они были гораздо ближе, чем раньше, звучали более отчетливо и продолжались около двадцати секунд, после чего опять наступила тишина.

— Звук шагов, — едва слышно прошептал Джек. — На верхней палубе кто-то идет в сторону спасательной камеры. Думаю, наши нежданные гости сейчас находятся в помещении командного центра. Надо во что бы то ни стало перехватить их до того, как они приблизятся к месту, где заправляются торпеды.

Джек и Катя взяли по одному магазину для «Калашникова» и стали быстро заряжать его патронами из ящика с боеприпасами. Катя протянула полный магазин Бену, и тот сунул его в сумку с другими боеприпасами. Затем подсоединил к автомату другой заряженный магазин, передернул затвор, чтобы загнать патрон в патронник, поставил его на предохранитель. А Катя тем временем проверила пистолет Макарова и сунула его за ремень рядом с сумкой для инструментов.

— Ну все, — прошептал Джек, — пора двигаться.

Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как они натолкнулись на труп офицера на входе в гидролокационную комнату. Поднимаясь на верхнюю ступень лестницы, Джек с благодарностью подумал о темноте, которая укрывала их от зловещего взгляда мертвого часового. Джек повернулся назад и протянул руку Кате, помогая преодолеть последние ступеньки. Вскоре все трое стояли на верхней палубе, приготовив оружие к бою. Через узкий коридор они видели тусклое мерцание аварийного освещения в комнате командного центра.

Джек повел их с пистолетом на изготовку по левой стороне коридора. Перед входом в помещение он остановился и поднял руку в знак предупреждения. Катя спряталась за его широкой спиной, а Бен, казалось, растворился в темноте на другой стороне прохода.

Из-за спины Джека девушка могла видеть лишь горы мусора, разгромленные аппараты и искореженную поверхность пульта управления. Толстый слой белого порошка усиливал ощущение двухмерного пространства этой сцены, словно написанной рукой художника-абстракциониста. Только абстракция была настолько жуткой, что практически не фиксировала отдельные предметы или вещи.

Вдруг она увидела, почему Джек остановился. Рядом с искореженным до основания перископом маячила призрачная фигура человека, склонившегося над остатками приборов и карт на разбитом столе. В следующую секунду незнакомец выпрямился и направился в их сторону, словно заметив присутствие посторонних.

Раздался оглушительный выстрел «беретты» Джека. Сквозь плотную пелену белого осадка, сорвавшегося со стен после выстрела, Катя увидела, как человек покачнулся, упал на сломанный перископ и соскользнул на стол. Джек продолжал стрелять по стенам командного центра.

Катя, почти оглохшая от грохота выстрелов, с ужасом заметила, как человек медленно поднялся на ноги и направил на Джека короткоствольный автомат «узи». Она даже сумела разглядеть темные следы от пуль, которые отскакивали от его пуленепробиваемого костюма, не причиняя никакого вреда. В ту же секунду незнакомец открыл ураганный огонь из автомата. Пули веером пролетели по коридору, высекая искры из металлической поверхности машин и механизмов в самом его конце.

И в тот же миг из темноты входа раздалась мелкая дробь автомата Бена. Благодаря хорошему глушителю звук автоматной очереди был намного тише, чем у «беретты», но выстрелы гораздо эффективнее. Им удалось вновь отбросить незнакомца на сломанный перископ, и пули, выпущенные из его автомата, описали дугу на потолке. При каждом выстреле он подскакивал, нелепо взмахивая руками, словно огромная тряпичная кукла. Его кевлеровый костюм был изорван в клочья.

Человек охнул, согнулся и рухнул на пол лицом вниз. Казалось, его голова отделилась от туловища и оставалась на месте лишь благодаря тугим застежкам костюма. Похоже, он умер еще до того, как упал на пол.

В эту минуту ко всему этому невероятному шуму добавилась еще одна автоматная очередь из дальнего конца командного пункта. Корпус лодки задрожал от выстрелов, а пули громко свистели в узком проходе, высекая снопы искр из металла.

Джек мгновенно присел на пол и быстро повернулся на каблуках, как спринтер на старте.

— Прикройте меня!

Бен выпустил в темноту последние пули из магазина АК, а Джек тем временем пробрался в центр помещения и начал стрелять оттуда, ориентируясь по вспышкам. Послышался громкий крик, затем звук шагов быстро удалявшегося человека. Катя выскочила из-за спины Джека, оглушенная автоматными очередями. В ту же минуту к ним присоединился Бен, и они втроем стали осторожно продвигаться к искореженному основанию перископа.

— Сколько их тут еще? — шепотом спросил Бен.

— Пока двое, — также тихо ответил Джек. — Может, и больше. Одного мы уничтожили. Если удастся удержать их в этом узком проходе, то они не смогут вести прицельный огонь.

Воспользовавшись передышкой, Джек и Бен отстегнули пустые магазины и перезарядили оружие. Катя тем временем пыталась разглядеть, что происходит вокруг. Картина была ужасная. Рядом с разбросанными коробками, мусором, темными пятнами крови и кучей стреляных гильз полулежало скрюченное тело незнакомца с опущенной на грудь головой. Пули разорвали трубку его дыхательного аппарата, а клочки резинового костюма и трубок смешались с кровью и кусками вырванной плоти. Чуть пониже шеи зияла огромная дыра, причем на том самом месте, где обычно находится сердце и легкие. Струя кислорода с шипением вырывалась из разорванной трубки и проникала в рану, создавая иллюзию последнего дыхания, и только пузырящиеся струйки крови подсказывали, что дышать этот человек уже больше никогда не будет.

Катя подползла к нему, осторожно подняла за голову и тут же отпустила, отшатнувшись. Джек был уверен, что Катя узнала убитого, и положил руку ей на плечо. Девушка обернулась.

— На этой лодке и так было немало смертей, — произнесла она устало. — Пора покончить с этим.

Не успел Джек и слова сказать, как она быстро поднялась на ноги, подняла вверх руки, словно сдаваясь на милость победителя, и шагнула в промежуток между двумя сломанными перископами.

— Меня зовут Катя Светланова, — громко произнесла она по-русски. Ее слова эхом разнеслись по пустым длинным коридорам.

В темноте послышались возня и приглушенные голоса. Совсем близко кто-то произнес несколько слов на языке, которого ни Джек, ни Бен не смогли понять. Катя опустила руки и вступила в разговор с неизвестным. Со стороны казалось, что она полностью владеет ситуацией: ее голос звучал уверенно и авторитетно, в то время как ее собеседник был явно не в своей тарелке. Завершив разговор последней короткой фразой, Катя взяла пистолет и сунула его в кобуру на ремне.

— Он казах, — пояснила она мужчинам. — Я сказала, что мы надежно заблокировали проход между командным пунктом и торпедным отсеком и будем разговаривать только с их лидером. Конечно, это вряд ли поможет, но мы выиграем время, пока они будут совещаться и разрабатывать план дальнейших действий.

Джек пристально посмотрел на нее. Она уже дважды выручала их посредством эффективных переговоров. Первый раз предотвратила нападение «Хищника» в Эгейском море, а сейчас уговорила бандитов прекратить огонь. Похоже, пока она с ними, противники будут придерживаться определенной дистанции и не посмеют пойти на открытый конфликт.

— Мне кажется… — тихо произнес Джек, — это наши друзья с «Хищника».

— Да, ты прав, — спокойно ответила девушка. — И они очень жестоки и опасны.

— Ну и что же нам теперь делать? — подал голос Бен. С кормы субмарины вновь донесся глухой стук.

— Вот ответ на твой вопрос, — улыбнулся Джек.

Это был сигнал Костаса, о котором участники экспедиции договорились заранее. Он означал, что операция по вырезанию отверстия в корпусе лодки успешно завершилась. Джек встал и повел остальных из командного пункта, аккуратно обходя стороной огромные лужи крови, все еще вытекавшей из тела поверженного противника. Подойдя к концу коридора, Джек оглянулся и бросил последний взгляд на заваленную мусором комнату, словно желая убедиться в том, что их не преследуют.

Они оставили Бена в темном углу коридора возле лестницы, ведущей вниз, в торпедный отсек, охранять вход, и он помахал им рукой на прощание. В его распоряжении оставался один полный магазин и еще половина магазина в автомате, но Джек был уверен, что в случае необходимости Бен эффективно использует каждый патрон.

Джеку и Кате понадобилось несколько минут, чтобы спуститься вниз, пройти по хорошо знакомому маршруту и найти торпедный отсек. Там они нацепили на спину оставленное снаряжение, проверили друг друга и включили дыхательные аппараты. Сейчас они уже хорошо знали, что делать. Не было смысла соединяться с Костасом и Энди, поскольку исход такой встречи был хорошо известен. Их безопасность сейчас держалась на авторитетном слове Кати. Если бандиты нарушат договор, их количество будет абсолютно не важно. Они хорошо понимали, что это их единственный шанс, единственная надежда получить помощь, пока на поверхности моря бушует шторм.

Ставки в этой игре были чудовищно высоки.

Спускаясь по лестнице, они увидели, что Костас уже закрыл свою маску и закрепил на голове шлем. Катя вручила Энди свой пистолет, и они быстро двинулись дальше.

— Вам он нужен больше, чем мне, — твердо произнесла она. Энди молча кивнул, пристегнул кобуру к ремню и так же молча повернулся к экрану монитора. Пока Джек быстро рассказывал Костасу о вооруженном столкновении на командном пункте, тот успел убрать телескопическую руку робота, который вырезал почти идеальный круг в мощном корпусе подводной лодки.

— Он поворачивается на крючке, который мы просунули внутрь, — пояснил Энди. — Осталось уменьшить давление воздуха в камере, и этот круг вылетит наружу как пробка.

Они смотрели на корпус судна со смешанным чувством нетерпения и страха, не зная толком, что их ожидает в этом давно покинутом древнем мире. Даже самое богатое воображение не могло подсказать исход операции.

— Ладно, — наконец произнес Костас. — Пошли.

ГЛАВА 17

Костас осторожно пробрался в отверстие, стараясь не касаться острых как бритва краев, вырезанных лазерным лучом. Выбравшись наружу, он тщательно проверил руками прочность намагниченной мембраны и вернулся помочь Кате и Джеку. Когда они уже втроем покинули лодку, Костас закрыл импровизированный люк, чтобы в случае повреждения мембраны хлынувшая в отверстие морская вода не затопила субмарину. К счастью, лазер вырезал люк с микрохирургической точностью, так что за протечку можно было не опасаться.

Хоть мембрана и была почти прозрачной, из-за отсутствия естественного света, путь которому преграждала нависающая над платформой скала, стояла кромешная тьма. Мембрана тянулась до корпуса подводной лодки и почти полностью отрезала исследователей от моря.

Участники экспедиции включили фонари на шлемах. Их лучи, отражаясь от кристаллической поверхности и мембраны, создавали ярко-белое свечение. Открывшаяся перед их глазами скала казалась совершенно незнакомой — хоть они и видели ее сотни раз на экране монитора, но там была зеленоватая голограмма, не отражающая многообразия цветов и оттенков, как на старой, пожелтевшей от времени фотографии. А в действительности поверхность скалы сверкала всеми цветами радуги!

Они медленно двигались вперед, постепенно выпрямляясь по мере расширения тоннеля. Мембрана была прочной как скала и обеспечивала довольно комфортный температурный режим, несмотря на струйки просачивающейся возле края платформы воды. Метров через восемь исследователи достигли точки, где край мембраны крепился к выступу скалы с помощью мощной присоски. Костас пошел первым, тщательно проверил состояние вырубленных в скале ступенек и вернулся.

— Почти полное отсутствие морских отложений, нет даже водорослей. Никогда не видел такого мертвого моря. Если снять шлем, то из-за высокой концентрации сероводорода это место сразу вам напомнит свалку гниющих яиц.

Он поправил шлем и, увеличив громкость в наушниках, посмотрел на товарищей, словно желая убедиться, что они хорошо слышат его. Джек пробормотал что-то невразумительное, поскольку был всецело поглощен открывшейся перед ним картиной. Катя молча стояла рядом с ним, в двух шагах от края платформы.

С приходом Костаса света стало намного больше, и они могли подробно рассмотреть поверхность скалы. Прямо перед ними находилась вырубленная в скале прямоугольная ниша, раза в два выше и втрое шире человеческого роста. Она углублялась в скалу метра на три и была отполирована почти до блеска. На задней ее стене угадывались контуры большой двойной двери, которую они уже не раз видели на экране монитора.

Дрожавшим от волнения голосом Катя первой обратила внимание на очевидный факт:

— Это же золото!

Они направили на дверь лучи света и чуть не ослепли от яркого блеска. Катя высветила нижний край двери.

— Думаю, она просто покрыта золотыми пластинами, — спокойно отреагировал Костас. — Сперва их долго ковали, потом обжигали и только после этого прикрепили к каменному основанию двери. В те времена на Кавказе было много речного золота, но даже его вряд ли хватило бы на монолитную дверь из чистого золота. К тому же такая дверь была бы слишком мягкой.

Сквозь небольшие щели по краям двери пробивались тонкие струйки воды, капли которой, отражаясь в лучах фонарей, создавали мириады крошечных радуг. Их калейдоскопическое сияние усиливало блеск золота.

— Дверь закреплена изнутри, а по периметру есть небольшой выступ, — сообщил Костас, нагнувшись над нижним правым углом дверного проема. — Именно поэтому она не рухнула на нас под напором воды. Как мы и предполагали, открыть дверь можно было только внутрь.

Он встал и повернулся к Джеку.

— Нам придется затопить эту пещеру, чтобы выровнять давление воды и в конце концов открыть ее. Вы готовы?

Джек и Катя молча кивнули и стали поворачивать ручку регулятора, чтобы изменить режим подачи воздуха, позволяющий им выжить на глубине более ста метров. Получив первую дозу новой дыхательной смеси, Катя сразу ощутила легкое головокружение. Костас был готов к этому и предусмотрительно поддержал ее за руку.

— Ничего страшного, — успокоил он. — Вы быстро привыкнете. Эта смесь очистит голову, и вам будет легче переводить знаки, которые мы можем здесь увидеть.

Джек и Катя еще раз осмотрели снаряжение и проверили давление в цилиндрах, прежде чем подали сигнал Костасу о готовности встретить поток воды. Костас вернулся по мембране на субмарину и с помощью своих хитроумных инструментов открыл люк. Через секунду они услышали шум воды, обрушившейся на поверхность скалы. Энди повернул ручку насоса высокого давления и направил струю воды в мембрану, предварительно пропустив ее через очистительные химические фильтры.

Когда поток обрушился на участников экспедиции, они прижались к стенке, чтобы вода не сбила с ног и не швырнула на скалу. Через некоторое время уровень воды стал быстро подниматься, и Джек неожиданно застонал от боли.

— Что случилось? — обеспокоено спросила Катя. — Ты в порядке?

— Ничего страшного.

Однако его вид говорил об обратном. Джек скрючился от боли и бессильно прижался к стене. И только когда поток воды заметно ослаб, он сумел выпрямиться. Его дыхание по-прежнему было неровным и хриплым.

— Это случилось во время недавней перестрелки, — признался Джек, с трудом выговаривая слова. — Когда мы ворвались в отсек, я получил пулю в правый бок, но промолчал: в тот момент все равно ничего нельзя было сделать. Пуля пробила кевлеровый костюм, и теперь туда просачивается вода. Но ничего страшного — вода холодная, и скоро все пройдет.

Однако они видели, что дело гораздо серьезнее. Пуля пробила не только водолазный костюм, но и раздробила ребро. Джек потерял много крови и теперь чувствовал, что ему без посторонней помощи не обойтись. Поток холодной воды остановил кровотечение и немного притупил боль, но одновременно вызвал резкое понижение температуры внутри костюма. Все понимали, насколько это опасно.

Джек изо всех сил стремился восстановить дыхание, но от этого становилось только хуже: его охватила слабость, закружилась голова, — и он вновь прижался к стене, пытаясь сохранить равновесие. Это был явный признак кислородного голодания, отягощенного потерей крови. Джек стал задыхаться и судорожно глотать воздух.

«Только не сейчас», — подумал он, закрывая глаза.

Когда вода стала проникать в костюм, Джек вдруг ощутил новый приступ клаустрофобии. Отсутствие открытого пространства лишало его сил и ухудшало общее состояние. Джек отчаянно пытался убедить себя в том, что все дело в психологическом настрое и что это естественный процесс адаптации организма к экстремальным условиям. Расслабься, приказывал он себе, и все пройдет…

Джек тяжело опустился на пол. Хриплое дыхание в интеркоме заглушалось громким журчанием воды. Сейчас он видел перед собой только Катю и Костаса, с ужасом наблюдавших, как быстро поднимается вода в камере. Джек закрыл глаза.

Новый поток воды неожиданно отбросил его назад и стал кружить, словно он попал в центр мощного водоворота. Вода билась завихрениями с обеих сторон от него, а в самом центре прижимала к прозрачной стенке мембраны. Джек открыл глаза и с горечью подумал, что более высокого уровня воды просто не выдержит.

И вдруг он увидел прямо перед собой странный призрак какого-то человека, который таращился на него мертвыми глазами и разводил руками в воде, словно кукла-марионетка. Рот скривился в жуткой гримасе то ли боли, то ли насмешки. Джеку показалось, что этот призрак пытается схватить его обеими руками и утащить в бездонный мрак моря. С каждым новым потоком вода наполнялась белым порошком и сероватыми чешуйками.

Джек чувствовал бессилие противостоять как потоку воды, так и призраку-мертвецу. Это был кошмар, от которого он никак не мог избавиться. В конце концов мертвое тело призрака навалилось на него, и Джек, закрыв глаза, перестал дышать. Рот так и застыл в безмолвном крике.

«Это галлюцинация», — подумал он. Его помутненный, но все еще действующий разум подсказывал, что начался приступ наркотического опьянения, вызванный новой дыхательной смесью и общей слабостью организма в результате потери крови.

«Это тот самый человек, — мелькнула мысль, — которого застрелили в оружейном отсеке. Или труп морского офицера, что был на пороге командного центра…»

Это были призраки, души тех, кто остался, чтобы преследовать их.

Джек крепко зажмурился и старался не потерять сознание в столь ответственный момент. Он вдруг вспомнил случай, который приключился с ним пять месяцев назад. Тогда он оказался на дне горной шахты и тоже испытал шок: взорвался газ, повредив систему подачи воздуха и полностью вырубив освещение, Джека отбросило к стенке. Он стал задыхаться от удушья в непроглядной темноте и думал, что уже наступил конец, но Костас нашел его и вернул к жизни, хотя и не без труда. А потом произошел еще один взрыв, вырвавший Джека из рук его друга и вновь швырнувший на стенку шахты. Потом последовали долгие часы в декомпрессионной камере и еще больше времени на больничной койке, где его часто преследовал один и тот же кошмар — глубокая темная шахта и ощущение конца света от смертельного удушья. С тех пор в трудные минуты его охватывал панический страх перед замкнутым пространством и нехваткой воздуха. Это состояние хорошо знакомо почти всем подводникам. Оно не проходит даже по прошествии долгого времени и является их проклятием, парализуя волю и лишая последних сил. В такие минуты очень важно собрать волю в кулак… и восстановить контроль над поведением, хотя это дается далеко не всем и далеко не всегда.

Джек опять оказался в таком состоянии.

— Джек! Посмотри на меня. Все в порядке. Все закончилось.

Костас уставился в широко открытые глаза Джека и схватил его за плечи. Когда шум воды немного утих и Джек мог слышать свое дыхание, он сделал глубокий вдох и постепенно начал приходить в себя.

«Костас, — подумал он, — значит, я все еще в камере».

— Это, наверное, одно из тел, которые Кузнецов выбросил в море через торпедную пусковую установку, — объяснил Костас. — А труп потом затянуло в нишу скалы. Он находился там до тех пор, пока мощная струя воды не вымыла его оттуда. Не очень приятное зрелище. — Костас показал рукой на покрытое белом порошком бесформенное тело, медленно плывущее в воде по направлению к субмарине. Когда Джек в ужасе оттолкнул его от себя, тело стало распадаться на части и сейчас представляло собой чудовищную бесформенную массу, чудом удерживавшуюся на скелете.

Вместо отвращения Джек неожиданно ощутил огромное облегчение, какое обычно испытывают люди, посмотревшие смерти в глаза и чудом обманувшие ее. Приток адреналина придал ему сил и заставил двигаться.

Незадолго до этого стоявшую рядом с ним Катю отбросило на стенку мембраны мощной струей воды, и, к счастью, она не видела Джека в состоянии панического страха. Джек посмотрел на нее и прохрипел в микрофон все еще дрожавшим голосом:

— Моя очередь испытать шок, не более того.

Она никогда не узнает о кошмарах, которые минуту назад терзали его душу и чуть было не утащили с собой в мрачную бездну. Как не узнает о том, каких невероятных усилий ему стоило вернуться к ним.

Бурлящий поток вскоре прекратился, и вода постепенно стала обретать свою первозданную чистоту, избавляясь от порожденных турбулентностью пузырьков. Костас продолжал пристально следить за Джеком, пока не убедился, что тот полностью пришел в себя. Через некоторое время он наклонился, расстегнул застежки прикрепленных к ногам Джека ласт и подготовил их работе.

А Джек тем временем перевернулся на спину и какое-то время смотрел на пузырьки воздуха, выходившие из его дыхательного аппарата. Они создавали в воде причудливый узор, медленно поднимавшийся вверх, к потолку мембраны, где сталкивались друг с другом и лопались, порождая массу других пузырьков. Вдруг он почувствовал, что прикрепленные на спине баллоны с газом трутся по дну, и быстро повернул краник, регулирующий подачу воздуха в костюм.

Костас оттолкнулся от корпуса лодки и поплыл к скале. Не успел он добраться до нее, как в наушниках послышался резкий звук. Джек даже дернулся от неожиданности, но не испугался, а напротив, ощутил странное чувство легкости. От былого страха не осталось и следа.

— Эй, Микки-Маус, — прокричал он Костасу, — думаю, тебе пора активировать свой модулятор голоса.

Сочетание высокого давления и большой концентрации водорода искажало звук голоса до комических эффектов. Чтобы устранить это, специалисты ММУ разработали компенсационный аппарат, который требовал постоянной подстройки.

— Приношу свои извинения, — шутливым тоном ответил Костас и стал крутить ручку настройки модулятора. — Попробую еще раз. — Отыскав нужную частоту, обеспечивающую хорошую связь, он переключил аппарат на автоматический режим отслеживания соотношения давления и уровня водорода в зависимости от глубины погружения.

— Энди уменьшил магнетизацию, чтобы мембрана стала более гибкой и позволила давлению морской воды выровняться с давлением внутри мембраны. Сейчас здесь девять и восемь десятых бара, а глубина достигает ста метров. На такой глубине дыхательная смесь даст нам работать примерно полчаса.

Они уменьшили яркость фонарей на шлемах, чтобы убрать мешающие отблески и получше рассмотреть детали входа в пещеру. На каждой панели был изображен великолепный символ бычьих рогов, который они видели еще на голограмме. Однако здесь рога выглядели величественнее — в натуральную величину, покрытые золотом и выступающие наружу в форме рельефа.

Костас вынул из сумки с инструментами хитрое приспособление.

— Эту вещь я сделал собственноручно в геофизической лаборатории ММУ, — похвастался он. — Радар позволяет проникнуть в толщу земли благодаря широкому диапазону электромагнитных волн. С его помощью можно узнать, что кроется в земле, оставаясь на ее поверхности. Мы назвали прибор акустическим прожектором. Правда, его сигналы проникают только на пять метров, но при этом позволяют определить характер находящихся внутри предметов и их органическую плотность.

Он вынул из прибора длинную телескопическую антенну и стал водить ею вокруг двери, останавливаясь подольше возле мест соединения створок.

— Все чисто, — гордо объявил он. — На расстоянии полуметра от двери нет никаких препятствий. Полагаю, это и есть толщина двери. В нижней части двери тоже ничего нет.

— Металлическая коррозия? — поинтересовалась Катя.

— Нет, золото не подвержено коррозии даже в морской воде.

Костас спрятал прибор в сумку на ремне, а потом наклонился вниз, схватил нижний конец двери пальцами и попытался ее открыть. Не тут-то было.

— Приехали, — грустно вздохнул он.

Немного отдохнув, Костас вдруг отплыл назад, а потом энергично навалился на дверь, отчаянно загребая ластами. Это продолжалось несколько минут, после чего он окончательно выдохся и устало опустился на дно. Дверь казалась продолжением скалы и никак не поддавалась.

— Ничего не получается, — угрюмо буркнул он.

— Погоди, — спохватился Джек. — Посмотри туда.

Джек наклонился к верхней части двери и какое-то время плавал в плотных пузырьках воздуха, исходящих из дыхательного аппарата Костаса, именно поэтому не разглядев небольшое углубление в двери — слишком маленькое, чтобы его можно было увидеть на голограмме, — размером с блюдце, как раз в центре символа между бычьими рогами. Там сходились обе створки, и создавалось впечатление, что это своего рода замок, запиравший дверь.

Катя подплыла поближе и даже ощупала пальцами углубление.

— Похоже на кристалл со сложной конфигурацией. Здесь множество правильных треугольников, а также ровных плоскостей.

Знаки на кристалле были маленькими и так аккуратно вырезанными, что казались практически невидимыми. Катя провела рукой по хрусталикам, ее движения были медленными, как в пантомиме. И только когда они включили на полную мощность фонари на шлемах, стали отчетливо видны таинственные знаки внутри углубления.

Джек немного отплыл в сторону, и эти знаки вдруг обрели знакомую форму.

— Боже мой, — ошеломленно прошептал он. — Это же символ Атлантиды!

Какое-то время они молча смотрели на изображение, позабыв обо всех неприятностях. Волнующее чувство грандиозного открытия оправдывало все их усилия.

— Мы видели этот символ, когда обследовали основания пирамид на акваподах, — тихо сказал Джек. — Такие символы были вырезаны в окружностях непосредственно перед пирамидами. По-моему, естественно, что этот знак встретился нам и здесь.

— Да, — поддержала его Катя. — Это что-то вроде талисмана, извещающего о святости места.

Костас направил луч света на кристалл и внимательно рассмотрел его.

— Резьба кажется просто невероятной, — пробормотал он. — Силикатные компоненты не могут сохраняться в морской воде в таком виде столь длительное время. В воде с высокой концентрацией серы в результате химических реакций обязательно должен образоваться налет.

Джек пристально смотрел на дверь… Вдруг он радостно вскрикнул, вынул из-за ремня водонепроницаемый пакет и стал разворачивать его.

— Я захватил с собой этот маленький талисман. Вынув из пакета копию золотого диска, обнаруженного на месте гибели минойского судна, он повернул его к свету фонаря, и диск заиграл всеми красками, отражая яркий луч.

— Это и есть ключ к Атлантиде, — торжественно объявил Джек.

Костас взорвался от восторга.

— Конечно!

Он взял диск и поднял его на уровень дверного замка.

— Он в точности совпадает с углублением на двери. Правда, символ на диске изображен зеркально, отпечатан на металле, а сам кристалл тоже имеет зеркальное отражение. Нет никаких сомнений, что диск действительно является ключом к замку на этой двери.

— Да, у меня давно было чувство, что эта вещь может нам пригодиться, — широко улыбнулся Джек.

— Дверь ни за что на свете не поддалась бы нам просто так, — продолжал восторгаться Костас. — Значит, этот диск — наш единственный шанс.

Джек стал усиленно работать ластами, подплыл к двери и остановился как раз перед символом. Катя тут же последовала за ним.

— Есть только один способ выяснить это, — произнес Джек.

ГЛАВА 18

Как только Джек приложил диск к углублению в двери, кристалл, казалось, втянул его в себя, будто первобытная сила соединила воедино две половинки одного целого, которые слишком долгое время были разъединены самой судьбой. Диск действительно вошел в углубление легко и быстро, словно всегда находился там, и полностью сравнялся с дверью.

— Отлично, — удовлетворенно хмыкнул Джек.

Он положил руки на каменную дверь и усиленно забил ластами по воде, надавливая на нее изо всех сил. Неожиданно диск углубился еще дальше и быстро повернулся по часовой стрелке, в результате чего скопившаяся внутри вода зажурчала и завихрилась, как воздушная масса от вращения пропеллера. А когда он наконец-то остановился, послышался глухой стук, и обе створки двери неожиданно открылись.

Джек толкнул дверь, и она широко распахнулась. Поначалу они ничего не увидели, так как холодная вода внутри пещеры быстро смешалась с теплой водой за ее пределами и образовала мутную пелену, которая рассеивалась несколько долгих минут. Джек сделал глубокий вдох, чтобы скрыть от друзей очередной приступ боли в груди, в том самом месте, где из-за повреждения водолазного костюма на рану попала струя ледяной воды. Костас и Катя видели гримасу боли на его лице, но промолчали, понимая, что Джек не примет от них сочувствия.

Костас подплыл к двери и стал внимательно изучать замковый механизм.

— Поразительно, — тихо пробормотал он. — Эта массивная дверь удерживалась одной гранитной балкой, которая играла роль распорки — оба конца ее упирались в выступы каменного дверного косяка. Верхняя часть балки была встроена в паз, что позволяло ей двигаться в том или ином направлении, а кристалл был вмонтирован в каменный цилиндр с соответствующими зубцами. Когда Джек надавил на диск, зубцы отошли в сторону и дверь открылась.

Костас вынул диск из углубления и вернул его Джеку.

— А как она могла открыться сама по себе? — с недоумением спросила Катя.

— Концы гранитной балки подвешены с обеих сторон, вероятно, на выступы внутри косяка. Когда зубцы разошлись в разные стороны, балка опустилась под собственным весом, развела в разные стороны зубцы и заставила повернуться каменный цилиндр.

— Для посторонних весь этот механизм должен был казаться истинным чудом, делом богов, — заметил Джек.

— Да, весьма впечатляющее произведение инженерной мысли, — согласилась с ним Катя.

— Простота цели, экономичность дизайна и надежность материала. — Костас усмехнулся им через стекло водолазного шлема. — Автор этого проекта непременно занял бы первое место на конкурсе студенческих работ в моем институте.

Они включили фонари на полную мощность. Вода перед ними была кристально чистой и совершенно прозрачной, а весь накопившийся за тысячелетия осадок успел осесть на дно. Они вошли внутрь и увидели перед собой скалистые стены святилища, мерцавшие под лучами фонарей мелкими вкраплениями. Это большое прямоугольное помещение размерами не уступало торпедному отсеку подводной лодки, а прямо в центре пещеры возвышался вырубленный в скале массивный пьедестал.

— Алтарь! — взволнованно воскликнул Джек. — Здесь даже можно увидеть канавки, по которым вниз по лестнице стекала кровь жертв.

— Это были человеческие жертвоприношения? — полюбопытствовал Костас.

— Среди семитских народов Ближнего Востока это была давняя традиция, — сказала Катя. — Достаточно вспомнить Авраама и Исаака из Ветхого Завета.

— Но они никогда не делали это в массовом масштабе, — уточнил Джек. — История об Аврааме и Исааке осталась в памяти только потому, что это были исключительные случаи. Древние минойцы тоже приносили в жертву людей, но единственным доказательством тому служит святилище на вершине горы близ Кносского дворца, где землетрясение застало жрецов за исполнением ритуала, а на месте святилища обнаружен человеческий скелет. Поэтому он и сохранился там. Судя по всему, жертва была принесена богам в результате катастрофы, которая постигла жителей после взрыва острова Фера.

Они заработали ластами и быстро приблизились к постаменту в центре святилища. Как только верхняя часть алтаря оказалась перед их глазами, им почудился странный образ, который исчез так же быстро, как и появился непосредственно перед их приближением.

— Вы видели? — воскликнула Катя. — Только что на алтаре?

— Фантастика какая-то, — озадаченно пробормотал Костас. — Эти кости должны были раствориться в морской воде тысячи лет назад, но в состоянии абсолютного покоя соли кальция сохранили их форму. Они остались в том виде, в каком были покинуты много тысячелетий назад. Малейшее движение — и они исчезнут как дым.

Какую-то долю секунды они видели лежавшего на поверхности алтаря быка. Его огромная туша отпечаталась на белом осадочном порошке, как поблекший от времени негатив фотографии. По углам алтаря можно было увидеть небольшие углубления, к которым привязывали его огромные ноги перед началом жертвоприношения. Там же находились и остатки толстой веревки. Они рассыпались в порошок, когда хлынувшая сюда морская вода залила поверхность алтаря. Вместе с ней исчезли и остатки костей жертвенного животного.

Джек осторожно взял со стола большой каменный нож с резной рукоятью, украшенной головой фантастического животного — наполовину быка, наполовину орла.

— Вот вам и ответ, — тихо произнес он. — Огромное подворье с колоссальной статуей на морском побережье фактически было первой в мире ареной для боя быков. Обреченных на жертву животных вели вверх по ритуальному пути между пирамидами, а потом приводили сюда на заклание. Вероятно, это было грандиозное место. Оно возвышалось над городом и прилегавшей к нему долиной, а сам процесс жертвоприношения, видимо, совпадал по времени с первыми лучами солнца, которые проходили между двумя вершинами горы, затем освещали рога быка-сфинкса далеко внизу. Думаю, весь город с благоговением наблюдал за ритуалом. — Он замолк и задумчиво посмотрел на спутников. — Сейчас мы стали свидетелями того, что осталось после жертвоприношения, когда жрецы предпринимали отчаянные попытки умиротворить наступающее море. А потом эта дверь закрылась навсегда.

Энергично работая ластами, они проплыли над алтарем и приблизились к черной дыре, зиявшей в конце святилища. По мере приближения мерцание становилось сильнее, а лучи фонарей на шлемах выхватывали ярко сверкавшие вкрапления на стене, словно перед ними была грандиозная ширма, усеянная хрусталем и золотом.

— «Златостенная Атлантида», — тихо сказал Джек.

Перед тем как приблизиться к порталу, Костас повернулся и осветил фонарем ближнюю стену.

— Это пирит, железный колчедан, — сообщил он дрожащим от волнения голосом. — А еще его называют «золотом глупцов». Эти кристаллы настолько большие и так близко расположены друг к другу, что действительно кажутся золотом, пока не подойдешь поближе.

— Но это же вулканический остров, а скалы образовались при извержении, — заметила Катя.

— Да, в основном из базальта, — согласился Костас. — Расплавленная магма, которая так быстро застывала, что не успевали образоваться кристаллы минералов. Базальт, находившийся между горной скалой и берегом древнего моря, имел низкую концентрацию кварца, поэтому медленно застывал, переливаясь через древние каменные субстраты. А выше базальт формировался из расплавленной лавы, настолько богатой кварцем, что застывал мгновенно, как только выходил на поверхность. Путешествуя здесь в акваподах, мы видели большие куски обсидиана — черного вулканического стекла, которое всегда образуется, когда расплавленная лава быстро остывает.

— Обсидиановые ножи были самыми острыми до тех пор, пока в средние века не научились производить углеродную сталь, — пояснил Джек. — Этот жертвенный нож тоже сделан из обсидиана.

Костас приблизился к ним вдоль задней стены святилища.

— Невероятно, — проворчал он. — Обсидиан для ножей и орудий труда, туф для строительства зданий, вулканический песок для известкового раствора, соль для хранения продуктов, не говоря уже о богатейших сельскохозяйственных угодьях и кишащем рыбой море. И все это имели в своем распоряжении древние люди!..

— А как насчет гранита, из которого сделаны двери? — спросила Катя.

— Он тоже вулканического происхождения, — ответил Костас. — Правда, образовался не в результате извержения вулкана. Гранит формируется глубоко в земной коре, когда магма медленно остывает, превращаясь в твердые кристаллические структуры с явным преобладанием кварца и полевого шпата. Именно поэтому его называют глубинным образованием, или плутоническим — по имени древнегреческого бога подземного мира. А потом гранит выталкивается на поверхность земли мощными сдвигами тектонических плит.

— Это объясняет появление другого важного строительного ресурса, — неожиданно вмешался Джек. — Огромное давление воды на морское дно способствует превращению скальных пород в мрамор, из которого сделаны все эти замечательные скульптуры. Вероятно, к западу, там где начинается пологий склон, находились большие залежи этого минерала.

— Мы внутри сложного композиционного вулкана, — продолжал Костас. — Здесь наблюдается сочетание большого количества пепла и шлака, скальных пород и застывшей лавы. Вспомните острова Фера, Святой Елены, Везувий. Вместо того чтобы скапливаться внутри вулкана, а потом выбрасываться в результате взрыва на поверхность, магма медленно стекает вниз, нагромождая высокие стены и покрывая все вокруг огромным базальтовым щитом. Процесс повторяется множество раз, когда давление внутри вулкана достигает критической величины. Полагаю, более глубокие залежи этой скальной породы не дают возможности скопившемуся газу и лаве вырываться на поверхность в виде грандиозного взрыва. Они просто просачиваются через природные щели наверх, оставляя в недрах земли самые разнообразные проходы, пустоты и пещеры. Глубоко под этим вулканом бушуют в буквальном смысле огненные реки.

— А «золото глупцов»? — поинтересовалась Катя.

— Необыкновенно плотное соединение железа и гранита образуется в результате медленного остывания вулканической лавы в недрах земной коры, формируя огромные сверкающие кристаллы редкостной красоты. Это уникальное открытие.

Они обернулись и в последний раз посмотрели на удивительный мир, который вынуждены были оставить. В лучах фонарей вода переливалась всеми цветами радуги, а стены святилища действительно казались золотыми от блеска огромных кристаллов.

— Эта пещера — мечта любого геолога, — с грустью пробормотал Костас. — Если ее отполировать, она могла бы стать настоящим чудом. А для жрецов это был бесценный подарок богов. Безусловно, это прежде всего высший комплимент пиротехническому искусству самого вулкана.

Позади алтаря они с трудом разглядели темный силуэт подводной лодки, виднеющийся в самом конце тоннеля. Сейчас она казалась им лишь напоминанием о зловещем враге, преградившем им путь наверх, а также о том, что надежда на спасение Бена и Энди впереди, в этой непроглядной темноте.

Прежде чем нырнуть в мрачную темноту, Костас вновь поплыл в центр святилища, вынул из сумки на ремне какой-то предмет, обогнул алтарь, а потом вернулся с оранжевой лентой в руках.

— Именно эта мысль пришла мне в голову, когда вы рассказывали легенду о конфликте между минойцами и микенцами в эпоху бронзового века, — пояснил он. — Когда Тесей прибыл в Кносс убить Минотавра, Ариадна дала ему клубок, с помощью которого он мог бы выбраться из запутанного лабиринта. Мы оказались примерно в таком же положении, так как под этой скалой не имеем доступа к системе глобального позиционирования и сейчас можем ориентироваться только по искаженным показаниям компаса да по прибору измерения глубины. А эта «нить Ариадны» для нас единственный надежный проводник.

Джек первым поплыл из святилища в темный портал, освещая путь фонарем на шлеме и направляя его луч на видневшийся впереди тоннель. Через десять метров коридор заметно сузился, затем повернул направо. Джек остановился, поджидая Костаса и Катю, а когда они приблизились, стало ясно, что ширина прохода едва позволяет им держаться на одной линии.

Они были совершенно одни в этом мертвом пространстве подводного мира, куда еще со времен зарождения цивилизации не ступала нога человека. В эту минуту Джек испытал уже хорошо ему знакомое волнение, а всплеск адреналина в крови благоприятно воздействовал на раны и словно подталкивал в неизвестность.

Вскоре узкий проход стал извиваться как змея. Все эти изгибы неизбежно удлиняли путь от святилища до спасительной поверхности моря. Весь предыдущий опыт оказался для Костаса, Джека и Кати не только излишним, но и дезориентирующим. У них то и дело возникало ощущение, что древние архитекторы прекрасно знали о беспокойстве, возникавшем от надоедливости извилистых линий и неожиданности запутанных поворотов. Отсутствие прямых коридоров действительно искажало врожденное человеческое чувство направления и дезориентировало в окружающем пространстве.

Когда оранжевая лента закончилась, Костас остановился, чтобы привязать к ней новый клубок, а Джек и Катя решили воспользоваться минутной передышкой и осмотреться. В узком коридоре яркие лучи света от фонарей выхватывали сверкающие вкрапления, а стены прохода казались настолько ровными и гладкими, будто их полировали многие тысячелетия.

Джек проплыл несколько метров вперед и заметил на стене странные углубления.

— Вижу какие-то знаки.

Остальные быстро присоединились к нему.

— Да, это рукотворные знаки, — подтвердил Костас. — Вырезаны в скале. Они отдаленно напоминают те окруженные орнаментом фигурки, которые Хибермейер обнаружил на своем древнем папирусе. Это было в храме, где Солон беседовал с верховным жрецом.

Почти всю стену следующего участка коридора покрывали сотни странных знаков, которые казались им почти идентичными, но при этом были сгруппированы в двадцать горизонтальных рядов. Каждый знак представлял собой символ, находившийся внутри овального орнамента, о котором только что напомнил им Костас. Все символы имели прямоугольную форму с вертикальными полосками и горизонтальными ответвлениями, свисавшими вниз с каждой стороны.

— Они напоминают руны, — высказал догадку Костас.

— Это невозможно, — возразила Катя. — Руны образовались из этрусского и латинского алфавитов и стали результатом близких контактов с жителями Средиземноморья в классический период. К тому же это произошло шесть тысяч лет спустя.

Джек и Костас посторонились, чтобы дать ей возможность пристальнее изучить наскальные символы. Катя долго рассматривала одну группу символов, а потом отплыла назад, чтобы взглянуть на них издалека.

— Мне кажется, это не алфавит, — заключила она. — В алфавите должно быть логическое соответствие между символом и звуком, то есть между графемой и фонемой. В большинстве алфавитов двадцать — тридцать символов, и только в нескольких известных нам языках более сорока различимых звуков. А здесь слишком много знаков, если судить по горизонтальным и вертикальным линиям, но при этом их слишком мало для образования логограммы, где каждый символ представляет не звук, а слово, как в китайском языке.

— Слоговое письмо? — предположил Костас. Катя решительно покачала головой:

— Символы на Фестских дисках действительно силлабические фонограммы, но вряд ли можно предположить, что жители Атлантиды выработали две силлабические системы письма для соблюдения священных ритуалов.

— Приготовьтесь к новым сюрпризам, — прозвучал в наушниках взволнованный голос Костаса, исчезнувшего за очередным поворотом.

Джек и Катя энергично заработали ластами и быстро направились к другу.

На том месте, где остановился Костас, знаки неожиданно обрывались толстой вертикальной линией, прорезавшей стену коридора от потолка до пола, а за чертой отчетливо виднелся силуэт огромного быка в натуральную величину. Его массивное тело, вырезанное в скале в форме барельефа, стояло на платформе — толстые ноги широко расставлены, глаза выпучены от ярости. Такое впечатление, что животное изображено в трагический момент.

— Ну конечно! — неожиданно воскликнула Катя. — Это числовые символы!

Джек мгновенно догадался, что она имеет в виду.

— Это результат ритуала жертвоприношения, которое происходило в святилище, — взволнованно добавил он. — Символы здесь — перечень совершенных жертвоприношений, своеобразная регистрация ритуальных действий.

— Они даже написаны бустрофедоном, — сказала Катя и посмотрела на Костаса. — Как нам известно даже из современного греческого языка, слово «бус» означает «бык», «стро-фос» — «поворот, оборот». Иначе говоря, как бык поворачивает назад в конце вспашки поля. — Она показала на черточки, в обрамлении которых находились символы. Они действительно были загнуты в обратном направлении и как бы соединяли один символ с предыдущим.

Костас повернулся к Джеку и посмотрел на него сияющими от возбуждения глазами.

— Когда обычно совершались жертвоприношения?

— Эти события были связаны с урожаем и временами года. Отмечались зимнее и летнее солнцестояние, наступление весны, сбор урожая.

— Лунный цикл? — догадался Костас.

— Возможно, — задумчиво ответил Джек. — Интервал между полнолуниями, вероятно, был первым более-менее точным измерением времени в истории человечества. Различия между лунными и солнечными годами на самом деле были важны только для народов, тесно связанных с земледелием. Религиозные и лунные циклы отличаются от солнечного на одиннадцать дней, поэтому в течение нескольких лет у них накапливался дополнительный месяц. Астрономические наблюдения с целью измерения этих различий, по всей вероятности, проводились на горных святилищах минойской эпохи. Готов держать пари, что подобная обсерватория имеется и здесь.

Костас показал на любопытный набор символов, помещенных прямо над головой быка.

— Вот почему я задал этот вопрос, — сказал он.

То, что несколько минут назад казалось нелепым набором знаков, вдруг стало обретать смысл. Над спиной животного был изображен круг в две ладони шириной, с внутренней и внешней сторон окружности размещались знаки в симметричном порядке и в зеркальном отражении по отношению друг к другу. Сначала шла половина круга, затем четверть и, наконец, единственная вырезанная в скале линия.

— Вот вам и лунный цикл, — торжественно объявил Костас. — Новолуние, четверть луны, половина луны, полнолуние, а потом все то же самое, но в обратном порядке.

— Золотой диск, — отозвался Джек, — на самом деле был лунным символом. Лицевая его сторона представляла полнолуние, а эллиптический профиль символизировал луну в ее прохождении через месячный цикл.

Джеку не нужно было доставать копию золотого диска, чтобы убедиться в том, что он не ошибается. Ленточная форма диска в точности соответствовала символическим узорам, вырезанным в скале у них над головой.

Костас проплыл несколько метров влево от быка — везде стена была покрыта символической резьбой, напоминавшей экзотический восточный ковер.

— Максимальное количество черточек на правой стороне каждого ствола не превышает шести, а периодически здесь появляется еще одна черточка. Эта седьмая линия чуть было не разрушила мою гипотезу.

— Какую? — улыбнулся Джек. Послышался глубокий вздох Костаса.

— Каждый орнаментальный завиток обозначает один год, а каждая горизонтальная линия — месяц. Если мы сначала пойдем по правой стороне, а потом по левой, то получится, что январь здесь помечен справа внизу, а декабрь — слева вверху.

Джек проплыл вдоль стены над Костасом, где орнаментальные завитушки имели наибольшее число линий.

— Конечно! — воскликнул он. — Эта группа с дополнительной линией включает в себя тринадцать знаков. Видимо, они обозначили годы с дополнительным месяцем по лунному календарю. А теперь посмотрите на последовательность знаков вот здесь. Этот дополнительный месяц появляется каждые три-четыре года, что позволяло древним людям сохранять соответствие лунного года солнечному циклу.

— А как вы определили значение недостающих месяцев? — поинтересовалась Катя. Она опустилась почти до самого пола и разглядывала замысловатый орнамент. Некоторые группы знаков содержали только вертикальные линии, а другие состояли из одной или двух черточек, причем казалось, что они расставлены наугад, без всякого смысла.

— Большинство жертвоприношений имело искупительный или умиротворяющий характер, верно? Иначе говоря, они были рассчитаны на милость богов, не некоторую благодать с их стороны, которая должна была проявиться в каком-то знаке. А что убедительнее извержения вулкана? Начинает дрожать почва под ногами, вытекает раскаленная лава, застывает магма, а от скопления большого количества газов и пара даже радуга появляется на небе.

— Значит, жертвоприношения всегда проводились в самом начале лунного месяца, — мгновенно продолжила Катя мысль Костаса. — Если перед каждым новолунием они получали определенный знак, тут же вырезали линию на скале, а если нет, то пропускали ее.

— Вот именно! — ободряюще воскликнул Костас. — Вся центральная часть, которая сейчас находится перед Джеком, расписана множеством символов. То есть знаки проставлялись каждый месяц в течение двадцати пяти — тридцати лет. А потом наступил период с небольшим количеством символов. Думаю, мы видим здесь сравнительный анализ активной деятельности вулкана. В течение нескольких десятилетий вулкан ведет себя довольно активно, а потом наступает период относительного затишья. Конечно, речь идет не о грандиозном взрыве, а об обычной активизации вулканической деятельности, когда накопившая в кратере раскаленная магма булькала и дымила, что воспринималось жителями как знак свыше.

— Если судить по этим обозначениям, — воодушевилась Катя, — можно с уверенностью сказать, что последняя жертва была принесена в мае — июне, то есть как раз в то время, когда началось резкое наступление моря, что подтверждают и результаты анализа древней береговой линии около Трабзона. А за несколько лет до этого никаких знаков здесь нет. Зато последнее жертвоприношение выглядит так, словно им крупно повезло.

— Да, им нужна была удача, — грустно заметил Костас. Они молча уставились на последний символ — корявую завитушку, которая заметно отличалась от предыдущих неровностью и небрежностью. Трудно было представить ужас людей, ожидавших от богов хоть каких-то знаков благоволения в условиях надвигавшейся катастрофы. А потом, так и не дождавшись помощи от богов, они спешно оставили родные жилища, где процветали с незапамятных времен.

Джек направился к противоположной стене, тоже испещренной наскальными символами.

— Здесь в общей сложности примерно полторы тысячи орнаментальных групп, — сообщил он. — Если отсчитать время от 5545 года до Рождества Христова, когда начался потоп, то мы получим восьмое тысячелетие до нашей эры. Невероятно. Они жили вокруг этого вулкана пятьсот тысяч лет, пользовались его дарами, не зная ни войн, ни стихийных бедствий, да еще имели в своем распоряжении столько домашнего скота, что могли каждый месяц безболезненно приносить в жертву огромного быка. Да, Атлантида возникла не за одну ночь.

— Надо иметь в виду, — напомнил Костас, — что мы видим регистрацию событий, случившихся только после того, как этот коридор был значительно расширен. Ведь поначалу это был просто вулканический проход, доступный для проникновения извне. Готов поспорить, люди регулярно посещали это место задолго до того, как здесь была принесена первая жертва.

— Пора двигаться дальше, — напомнил Джек. — Мы не знаем, что ждет нас впереди.

Изображение быка описывало синусоиду и своей конечной частью завершало наскальные изображения. Когда они миновали его хвост, коридор неожиданно выровнялся и стал на удивление прямым. По обеим сторонам в стене были вырублены небольшие ниши. В каждой стояли невысокие керамические кувшины, отчего ниши походили на пещерные некрополи более поздних времен.

— Это было сделано для факелов или светильников, которые заправлялись жиром жертвенных животных, — прокомментировал Джек.

— Приятно сознавать, что все эти туши животных использовались для дела, — ухмыльнулся Костас.

Они поплыли вперед, но метров через пятнадцать узкий коридор неожиданно закончился развилкой. Один проход остался по центру, а два других ответвлялись влево и вправо. С этого места казалось, что все три коридора ведут в темное жерло вулкана.

— Еще одно испытание, — недовольно проворчал Костас.

— Только не по центральному проходу, — сразу отреагировал Джек. — Это слишком очевидный путь.

Катя непроизвольно повернула в правый коридор, и остальные охотно последовали за ней. Посмотрев друг на друга, они молча кивнули в знак согласия, после чего Катя поплыла вперед. Коридор был настолько узким, что по нему могли продвигаться только двое, да и то плотно прижимаясь друг к другу.

Он продолжался метров двадцать. Скалистые стены были на удивление ровными, а сам проход не таил препятствий для пловцов. Сначала мужчины следовали за Катей по пятам, но потом заметно отстали — Костас остановился, чтобы привязать к оранжевой ленте новый моток, а Джек решил подстраховать его.

Пока Костас возился с мотком ленты, Джек приложил руку к ране на боку и скорчил гримасу.

— Вода почему-то стала теплой, я чувствую это, — удивленно произнес он.

Костас и Катя не могли ощущать перемены в температуре воды, так как находились в герметических костюмах и не испытывали потребности в проверке температуры с помощью встроенного датчика.

— У меня дурное предчувствие, — проворчал Костас. — Поблизости может находиться вулканический желоб, по которому выходит раскаленная лава. Думаю, нужно поскорее убираться отсюда.

Только сейчас они заметили, что Катя ушла далеко вперед и не отзывается. Джек отчаянно заработал ногами, пытаясь как можно быстрее догнать девушку, а Костас старался не отставать. Вскоре они поняли, в чем дело. В наушниках раздался резкий треск статических помех, который заглушал любые переговоры.

— Локальное электромагнитное поле! — прокричал Костас, подплывая поближе. — Вероятно, в скале проходит железная жила с высокой концентрацией минералов, как «золото глупцов» в самом начале святилища.

Поворот направо подсказал им, где именно искать Катю. Они бросились туда из последних сил, с трудом пробивая темноту лучами фонарей. Через несколько минут гладкие и ровные стены сменились острыми выступами и нагромождениями камней и кусков застывшей лавы. Видимость стала почти нулевой, а перед глазами замаячили странные тени, похожие на миражи.

— Здесь почти кипяток, — с трудом выдохнул Джек. — Я больше не могу плыть.

Они миновали последний отрезок стены и вдруг оказались на краю глубокой вулканической расщелины. Из темноты неожиданно вырвалась Катя, как фантом во время бури в пустыне, и отчаянно замахала руками. Впрочем, они и сами уже физически ощущали наступавшую из недр вулкана страшную силу, сметавшую все на своем пути.

— Скорее! — закричала Катя. — Обратно в коридор!

Джек ринулся было ей навстречу, но его отбросило мощным потоком воды, пара и вулканического пепла. Они быстро повернулись и начали двигаться в обратную сторону, стараясь не опускаться на дно, где уже бушевала смертоносная лава. К счастью, им удалось быстро преодолеть недавно пройденное расстояние, и они оказались в спасительном коридоре с ровными стенами, а застывающая лава осталась на расстоянии метров десяти от вулканической расселины.

Катя жадно хватала ртом воздух и старалась восстановить дыхание. Джек поспешил к ней и предусмотрительно проверил снаряжение. На мгновение вспомнился панический страх перед стихией.

— Думаю, это был неправильный путь, — тихо сказала Катя, с трудом отдышавшись.

Костас тоже подплыл к ней и отбросил в сторону кусок оранжевой ленты, сгоревшей в той самой лаве, которая могла погубить их всех. Они снова вступили в зону магнетических помех, отчего его голос стал похож на лязг железа.

— Фреатический взрыв, — объяснил Костас. — Обычно случается, когда холодная морская вода входит в соприкосновение с раскаленной вулканической лавой. Взрывается, как оружейный порох. — Он остановился, чтобы перевести дыхание, но ему удавалось с трудом. — А вулканическая расселина похожа на ствол огромной пушки. Если бы избыток лавы не выплеснулся в другом месте, мы стали бы последней жертвой в этом древнем святилище.

Они быстро вернулись к развилке проходов, снова отказались от центрального коридора, доверившись инстинкту Джека, и медленно направились по левому тоннелю. Однако через минуту Джек опустился на дно, с трудом удерживая равновесие. Его тело отчаянно боролось с резким перепадом температуры воды, голова кружилась, а к горлу подступал комок…

— Ничего, все нормально, — с трудом выдавил он. — Дайте отдохнуть минутку.

Костас пристально посмотрел на него, а потом последовал за Катей до выступа в скале, понимая, что она еще не пришла в себя после случившегося.

— Теперь ваш черед идти первым, — тихо сказала девушка, — я хочу остаться с Джеком.

ГЛАВА 19

Левый тоннель неожиданно пошел вниз, направляя исследователей в кипящее сердце вулкана. Мрачные узкие стены лишь усиливали впечатление преисподней, отчего у Джека закружилась голова и он стал лихорадочно прижимать руку к ране в боку. Вода здесь была намного холоднее, чем в главном проходе, и доставляла ему нестерпимую боль, проникая сквозь дыру в костюме.

— Вижу вырубленные в скале ступеньки, — сообщил плывущий впереди Костас. — Остается молиться Богу, чтобы этот спуск скоро закончился. Если мы спустимся еще метров на десять, нам конец.

Костас все время поглядывал на измеритель глубины, а прибор автоматической подачи воздуха в дыхательную систему натужно работал, поставляя им необходимую для такой глубины газовую смесь. Через несколько метров спуск стал еще круче, и какое-то время Джек и Катя вообще ничего не могли видеть в непроглядной темноте: только пузырьки отработанного воздуха поднимались снизу, где Костас продолжал спускаться в глубь пещеры.

— Все нормально, — послышался в наушниках его бодрый голос. — Я вижу дно пещеры.

Ступеньки закончились, и Джек устало опустился на колени, прижимая руку к ране. Катя не отставала от него ни на шаг.

— Сто шестнадцать, — растерянно пробормотал Костас. — Еще несколько метров, и наши системы жизнеобеспечения могли бы выйти из строя.

Ответа не последовало, и Костас обеспокоенно посмотрел на лица друзей, пытаясь обнаружить признаки азотного наркотического опьянения. А когда глаза привыкли к темноте, он понял, почему они не отвечают. Закрытое пространство узкого тоннеля закончилось обширной вулканической пещерой, огненная лава которой за многие тысячелетия украсила стены наподобие фантастического средневекового замка. Это сравнение показалось Костасу еще более уместным, когда он посмотрел на вход в пещеру. Уходивший вверх тоннель походил на дымовую трубу огромной древней печи, а ровная поверхность основания скалы отдаленно напоминала гигантский камин.

Одного взгляда было достаточно, чтобы определить: эта пещера — природное образование, а ее фантастические формы — результат действия титанических подземных сил земной коры, а не мастерство человеческого гения. Костас начал замечать причудливые потоки застывшей лавы с обеих сторон пещеры, а потом скользнул взглядом по противоположной стене. Вот что поразило его друзей. Они просто потеряли дар речи… Поначалу ему казалось, что он видит перед собой исключительно природное явление, некий геологический феномен, но когда присмотрелся внимательнее, то какое-то время тоже не мог произнести ни слова. Все стены пещеры были покрыты искусными резными изображениями древних животных. Раскрашенные, причудливые по форме рисунки вполне соответствовали природным характеристикам скальной породы, зачастую в качестве дополнительного элемента использовались природные вкрапления. Многие фигуры были выполнены в натуральную величину, а некоторые даже превосходили по размерам реальных животных, но все они были сделаны в натуралистической манере, что позволяло их легко идентифицировать.

Вот носороги, бизоны, олени, лошади, огромные кошки и быки… Их так много! Некоторые стояли обособленно, а большинство сбились в группы, которые словно накладывались друг на друга, превращаясь в огромное стадо. Эффект потрясающий. Порой Джеку, Костасу и Кате чудилось, что они находятся в трех измерениях, а галлюциногенный эффект от азота лишь усиливал ощущение реальности. Казалось, будто вся эта масса порабощенных животных вот-вот сорвется со стены и бросится на них.

— Невероятно, — первым нарушил тишину Джек. — Зал далеких предков.

Костас мотнул головой, словно пытаясь сбросить охватившее его наваждение, и вопрошающе уставился на друзей.

— Ты уже намекал, что древние люди приходили сюда задолго до первых жертвоприношений, — обратился Джек к Костасу. — Вот еще одно доказательство твоей правоты. Все эти наскальные рисунки относятся к верхнему палеолиту, то есть к завершающему периоду древнего каменного века, когда люди охотились на крупных животных вдоль границ оледенения. Мы сейчас вернулись на многие тысячелетия назад, к тем временам, когда впервые появились наскальные рисунки и первобытная живопись.

— Как ты узнал?

— Посмотрите на этих животных.

Они подплыли поближе к стене и остановились перед центральной частью загадочной галереи. Пузырьки воздуха от их дыхания поднимались вверх и скапливались у потолка. Повсюду, куда они направляли лучи фонарей, виднелись следы творчества первобытных людей. Несмотря на острый дефицит времени, исследователи любовались этим чудом, не находя сил покинуть его.

— Здесь совсем нет одомашненных животных, — заметила Катя. — Нет коров, овец, свиней, а некоторые виды вообще кажутся мне исчезнувшими навсегда.

— Совершенно верно, — произнес Джек, с трудом сдерживая волнение. — Фауна ледникового периода, включая крупных млекопитающих, вымерла в конце плейстоцена, то есть примерно десять тысяч лет назад. Здесь можно увидеть даже некоторые исчезнувшие подвиды. Поразительно! Быки, к примеру, больше похожи не на современный крупный рогатый скот, а на зубров. «Бос примигениус» был одним из подвидов диких быков — предшественников крупного рогатого скота, и исчез в этом регионе к началу неолита. А носорог на этих рисунках покрыт шерстью. Это еще один исчезнувший вид крупных животных — рост их более двух метров. Они выглядели как огромные мускусные буйволы — единственный реликт мегафауны плейстоцена, сохранившийся до наших дней.

Продвинувшись немного вперед, они вдруг увидели слева от себя изображение огромного животного с массивным торсом и устрашающей головой. Оно было раза в три выше их роста и имело два бивня длиной не менее шести метров.

— Шерстистый мамонт! — восторженно воскликнул Джек. — Такие мамонты исчезли в районе к югу от Кавказа во время последнего межледникового периода, когда им стало слишком жарко. Либо эти первобытные художники совершали весьма продолжительные странствия вплоть до кромки ледового щита, что было далеко на Севере, либо мы видим произведение первобытного искусства, которому по меньшей мере сорок тысяч лет.

— А мне казалось, что наскальная живопись эпохи палеолита находится только в пещерах Западной Европы, — недоуменно пробормотала Катя.

— Да, их обычно находят в Пиренеях или в провинции Дордонь, — поддержал ее Джек. — А наиболее известные пещеры расположены в Альтамире и Ласко. Это единственный случай, когда наскальные рисунки первобытных времен были обнаружены к востоку от Италии. Отсюда вывод — к этому времени охотники и собиратели Европы уже достигли берегов Западной Азии.

— Насколько я понимаю, — вступил в разговор Костас, — эти рисунки имели религиозное значение. Что-то вроде культа животных или поклонения духам фауны.

— На заре первобытного искусства многие из подобных изображений действительно выполняли ритуальные магические функции, — поддержал друга Джек. — Особенно в тех случаях, когда их авторами были шаманы или знахари-колдуны, то есть наиболее почитаемые люди племени, которые специально находили такие места, где эти образы могли оказывать на их соплеменников магическое влияние.

— Это вполне могли быть колдуньи, — прервала его Катя, — поскольку во многих первобытных обществах охотников и собирателей господствовал матриархат, и они поклонялись богине-матери. Женщины не только рожали детей и собирали ягоды…

Через минуту они увидели еще одно огромное изображение животного, на этот раз гигантского зубра-самца, а на противоположной стене находился абсолютно идентичный рисунок — зеркальное отображение первого. Своим величественным видом зубры напоминали грозных часовых, охраняющих вход в галерею от непрошеных гостей. Они опирались на мощные лапы, низко наклонили головы и находились в состоянии крайнего сексуального возбуждения.

— Они чем-то похожи на жертвенного быка, которого мы видели в коридоре, — заметил Костас. — И вид у них такой же, как у гигантского быка-сфинкса на территории подворья.

Джек не уставал поражаться величию открытия:

— К началу потопа все эти животные уже были для местных жителей мифическими фигурами далекого прошлого, а мамонты и носороги, вероятно, воспринимались как сфинксы или грифоны более поздних культур. Единственный связующий элемент между ними — этот самый бык. Для доисторических охотников гигантские зубры были символом мощи и олицетворением сексуальной потенции, а для земледельцев — источником пищи, молока, шкуры, да и самой жизни.

— Хочешь сказать, неолитические жители Атлантиды поклонялись образам животных, которым на то время было не менее тридцати тысяч лет? — не поверил Костас.

— Далеко не все рисунки здесь такие древние, — спокойно отреагировал Джек. — Большинство наскальных изображений в подобных пещерах не являются гомогенными, а представляют собой эпизодическое явление. Накапливались они на протяжении очень долгого времени, причем старые рисунки ретушировались или просто заменялись новыми. Но даже самые последние добавления — конца ледникового периода — насчитывают по меньшей мере двенадцать тысяч лет, то есть появились они примерно за пять тысячелетий до гибели Атлантиды.

— Для жителей Атлантиды это была такая же древность, как для нас бронзовый век, — заметила Катя.

— В древних обществах искусство обычно выживало только в том случае, если находило продолжение в культурной или религиозной традициях, — глубокомысленно заметил Джек. — Именно поэтому все коридоры, которые мы прошли ранее, обработаны и отполированы, в то время как эта пещера оставлена хранителями культа в неприкосновенности. Все эти рисунки воспринимались ими как наследие предков.

Он подплыл поближе и стал внимательно рассматривать изображение мамонта, стараясь не прикасаться к хрупким пигментным краскам, сохранившимся так долго благодаря неподвижной холодной морской воде.

— Я знал, что Атлантида хранит немало удивительных тайн, — продолжил он после непродолжительной паузы, — но никогда не надеялся найти здесь первые более или менее четкие связи между ранними верованиями древних людей вида «гомо сапиенс» и нашими палеолитическими предками. Теперь ясно, что таким элементом связей был культ быка, который возник еще на заре человеческой цивилизации. — Джек осторожно отплыл назад, не сводя глаз с чарующего образа древнего мамонта. — Не надеялся я также увидеть здесь самые древние в истории человечества произведения искусства.

Они сейчас находились примерно в тридцати метрах от главного входа и прошли почти половину галереи. Над головами, как купол огромного кафедрального собора, возвышались скалы; потолок представлял собой ровную поверхность застывшей лавы в том виде, как она стекала по нему из вулканической расселины. Миновав двух гигантских зубров, они увидели новые изображения животных, — местами их было так много, что создавалось впечатление, будто это огромное стадо.

— В пещере Ласко насчитывается шестьсот наскальных рисунков и двенадцать тысяч гравюр, — растерянно пробормотал Джек, — а здесь их в три-четыре раза больше. Это же сенсация! Это все равно что бродить по доисторическому Лувру.

Они с Катей так увлеклись древними рисунками на стенах пещеры, что потеряли из виду дальний ее конец. Костасу пришлось напомнить им об этом. Он поплыл к ним, постоянно справляясь с данными компьютера.

— Смотрите вперед, — предупредил Костас.

Конец галереи был теперь всего в десяти метрах от них. Освещая путь фонарями, археологи заметили, что никаких рисунков впереди нет, а стены коридора стали такими же ровными и отполированными, что и в предыдущем проходе. Однако потом они вновь наткнулись на странное изображение, вырезанное на стене. Оно поражало гигантскими размерами и охватывало не менее пятнадцати метров скалы.

Когда к ним присоединился Костас со своим фонарем, изображение стало более осязаемым.

— Это какая-то хищная птица! — воскликнула Катя.

— Бог-орел с распростертыми крыльями, — деликатно уточнил Джек.

Изображение птицы было выполнено в форме барельефа, как и виденный ранее жертвенный бык. Более того, он удивительно напоминал имперских орлов древней Месопотамии и императорского Рима. Его голова была повернута направо, а глаз грозно смотрел на исследователей, однако огромные крылья не были расправлены, а слегка изгибались в направлении пещеры, будто птица готовилась схватить жертву своими мощными когтями, которые опускались почти до самого пола.

— Это более позднее произведение, чем предыдущие наскальные рисунки, — заметил Джек. — Охотники эпохи палеолита не имели инструментов для обработки такого твердого базальта. Думаю, этот экземпляр совпадает по времени с неолитическими изображениями быков.

Когда они осветили мощные когти птицы, стало ясно, что они нацелены на темные входы в другие узкие коридоры, расположенные вдоль стены; причем два из них находились под кончиками крыльев, а еще два — под когтями птицы.

— Похоже, нам опять предстоит нелегкий выбор, — вздохнул Джек. — Точнее сказать, один из четырех.

Они обследовали всю поверхность стены в поисках хоть какой-то зацепки, но тщетно. Над ними не было никаких знаков, а времени оставалось все меньше и меньше. Катя, Джек и Костас оставили подводную лодку почти полчаса назад, и надо было думать о возвращении. Осмотрев все четыре входа в тоннели, исследователи собрались посреди пещеры.

— Они совершенно одинаковы, — разочарованно произнесла Катя. — По-моему, нам опять придется надеяться на удачу.

— Погодите. — Костас уставился на изображение гигантской птицы над головой. — Кажется, я уже где-то видел эту фигуру.

Джек внимательно посмотрел на орла, и тут послышался судорожный вздох Кати.

— Это же символ Атлантиды! Костас просиял:

— Плечи и крылья орла составляют центральную часть буквы «Н», а огромные лапы — нижнюю. Таким образом, символом Атлантиды является орел с распростертыми крыльями!

Преодолевая волнение, Джек достал из сумки диск, чтобы все могли еще раз посмотреть на прямые линии с обоих концов символа. Знак был им уже хорошо знаком, но до этой минуты его форма оставалась для них загадкой.

— Возможно, он похож на египетский символ «анх», — задумалась Катя. — Это такой иероглиф в виде креста с завитком наверху, символизирующий жизненную силу.

— Когда я впервые увидел жертвенный знак в коридоре возле святилища, — продолжал Костас, — сразу подумал, что символ Атлантиды должен представлять собой нечто большее, чем просто ключ к двери святилища, что он содержит в себе некую нумерологию. Может, это своеобразный бинарный код, в котором горизонтальные и вертикальные линии означают счет от нуля до единицы, или просто калькулятор для вычисления соответствий между солнечными и лунными циклами. А сейчас он выглядит просто как священный орел, некая абстракция, которую можно легко копировать на любом материале из-за его прямых линий. И тем не менее…

— Он может означать некое послание, — прервал его Джек.

— Карту?

Джек быстро повернулся к Кате.

— Ты не могла бы еще раз вывести на экран компьютера текст Фестского диска, который перевел Диллен?

Девушка вынула из наплечной сумки портативный компьютер в водонепроницаемом чехле, пощелкала клавишами, и через минуту на экране появился нужный текст:

«Под знаком быка лежит бог-орел с распростертыми крыльями. У его хвоста находится златостенная Атлантида, великая золотая дверь цитадели. Кончики его крыльев прикасаются к восходу и закату солнца. У восхода солнца расположена гора огня и хрусталя. Здесь находится обитель верховных жрецов…»

— Стоп, дальше не надо, — остановил ее Джек и повернулся к Костасу: — Где мы сейчас находимся?

Костас уже понял друга и достал компас.

— Если принять во внимание вероятные магнитные помехи в горе, я бы сказал, что стена пролегает почти точно с востока на запад.

— Правильно, — кивнул Джек и стал лихорадочно соображать. — Знак быка, несомненно, имеет отношение к двуглавой вершине горы, к двум пикам вулкана. Бог-орел с распростертыми крыльями — это изображение орла над нами, концы крыльев которого точно указывают на восход и закат солнца. А обитель верховных жрецов находится как раз у восходящего солнца. Из этого можно сделать вывод, что под левым крылом орла находится восточный вход в тоннель.

Костас молча кивнул, не отрывая взгляд от символа.

— И все же здесь нечто большее. — Он взял у Джека диск и провел пальцами по его линиям. — Представьте, что это карта. Не масштабная, разумеется, а схема, напоминающая план метрополитена. Вертикальные линии, соответствующие лапам орла, указывают на проход от двери в глубь вулкана. Эти две линии, проходящие в середине лап, могут означать тупиковые коридоры, начинающиеся сразу за изображением быка. Мы находимся в самом центре символа, то есть в той самой точке, откуда крылья расходятся вправо и влево.

— Стало быть, два прохода прямо перед нами ведут к шее и голове орла, — заключил Джек. — И в этом смысле текст на диске содержит двойное послание, сообщая нам не только о восточной двери, но и о том, как пройти к точке, которая соответствует левому крылу птицы.

— А куда же ведут остальные проходы? — спросила Катя.

— Наверное, большинство из них образует целый комплекс тоннелей и галерей, похожих на ту, где мы сейчас находимся. Представьте огромный подземный монастырь с культовыми комнатами, жилыми помещениями для жрецов, складами для хранения продуктов и кухнями для приготовления еды, а также мастерские и скриптории. Охотники эпохи палеолита, которые впервые пришли сюда, не могли не обнаружить, что все пещеры и проходы расположены симметрично и это творение природы чем-то напоминает орла с распростертыми крыльями.

— К сожалению, у нас больше нет времени для размышлений, — сказал Костас и, проплывая мимо Джека, с нескрываемой озабоченностью посмотрел на счетчик его дыхательного аппарата. — Пулевое ранение и повреждение костюма истощили почти весь запас воздуха. Сейчас у тебя остался небольшой резерв, предназначенный для чрезвычайных ситуаций. Джек, ты еще можешь вернуться на подводную лодку, но на большее воздуха уже не хватит. Что будем делать?

Ответ Джека прозвучал твердо и решительно. Поскольку подводная лодка захвачена неприятелями, у них нет возможности подняться через нее на поверхность. Стало быть, остался единственный шанс — во что бы то ни стало отыскать путь наверх через один из тоннелей.

— Мы продолжим путь.

Костас пристально посмотрел на друга и молча кивнул, а Катя подплыла ближе и схватила его за руку. Они медленно поплыли к левому проходу, бросив последний взгляд на оставшуюся позади пещеру. В качающихся лучах фонарей силуэты животных казались искаженными и удлиненными, будто устремившимися вслед за непрошеными гостями. Эта фантастическая кавалькада, казалось, готова была ринуться вперед из глубины ледникового периода и сокрушить нарушителей их спокойствия.

Когда они доплыли до угла, Костас остановился, чтобы привязать очередной клубок ленты, а через минуту приблизился к мрачному жерлу тоннеля. Джек и Катя выстроились рядом.

— Что ж, — тихо сказал Костас, — следуйте за мной.

ГЛАВА 20

«Тесей, это Ариадна. Тесей, это Ариадна. Ты слышишь меня?»

Том Йорк уже полчаса повторял позывные, о которых договорился с Джеком еще до того, как они отправились на подводную лодку на спасательном аппарате. В конце концов он выключил микрофон и положил его на высокочастотный радиоприемник возле пульта управления. Было раннее утро, и «Сиквест» уже почти вернулся на прежнее место, благополучно переждав шторм, обрушившийся на южное побережье Черного моря. С момента их расставания прошло почти двенадцать часов, но пока это не вызывало у Йорка озабоченности. Он знал, что для проникновения на подводную лодку понадобится немало времени, а лазерная установка Костаса еще не проверена в работе. Кроме того, они могли отказаться от идеи размещения радиобуя, пока на поверхности не установится нормальная погода.

А чуть раньше он связался с Челентхэмом, где располагалась штаб-квартира Центра сбора разведывательной информации и связи Великобритании, и договорился, что в течение часа в этот район направят один из цифровых картографических спутников нового поколения. Правда, они сейчас находились на краю траектории его движения, и окно для успешной работы будет составлять не более пяти минут, но и этого времени достаточно, чтобы произвести съемку острова, если, конечно, плотная облачность не помешает сделать это с высоты шестисот километров. Но даже в условиях плохой видимости мощные инфракрасные датчики позволят сделать довольно подробную карту острова, опираясь на анализ радиационного фона вокруг жерла вулкана. Более того, спутниковые приборы могут обнаружить даже отдельных людей, если, конечно, они будут находиться вдали от кратера.

— Капитан, на горизонте земля. К югу от юго-западного направления по правому борту.

С наступлением рассвета он вместе с рулевым перебрался из командного модуля на капитанский мостик на верхней палубе. Пока судно раскачивало на волнах, капитан крепко держался за поручни и напряженно осматривал судовое снаряжение, которое, казалось, благополучно выдержало штормовое ненастье. Во мгле предрассветного утра виднелось все еще беспокойное море, вздыбившаяся поверхность которого была усеяна хлопьями белой пены. Линия горизонта еще едва виднелась, хотя утренний туман быстро рассеивался под жаркими лучами восходящего солнца.

— Видимость три тысячи метров, — оценил Йорк, поворачиваясь к рулевому. — Сбавь скорость до одной четверти и придерживайся азимута семьдесят пять градусов.

Рулевой проверил дистанцию с помощью лазерного прибора, а Йорк тем временем проверил показания СГП и склонился над адмиралтейской картой. Через несколько минут уже можно было различить на горизонте смутные очертания острова, сверкающая вершина которого представляла собой почти идеальный конус.

— Боже мой! — воскликнул рулевой. — Началось извержение!

Йорк положил на стол циркули и взял в руки бинокль. Накрывшая вершину горы темная пелена оказалась вовсе не морским туманом, а дымом, выходившим из жерла вулкана.

Струйка дыма медленно поднималась в воздух, формировалась там в темное облако, а потом уносилась ветром на юг. В самом центре облака, над вершиной вулкана, в ранних лучах восходящего солнца ярко сверкала усеченная по краям радуга.

Йорк смотрел на темное облако не меньше минуты, постоянно подстраивая бинокль.

— Не думаю, что это извержение, — наконец произнес он. — Ничего странного не происходит. Подобное я уже видел на островах Вануату в южной части Тихого океана. Дождевая вода проникает в верхние слои вулканического пепла и мгновенно испаряется, соприкасаясь с расплавленной магмой, а потом окрашенные черным пеплом пары поднимаются вверх. Правда, я еще не видел, чтобы они поднимались из одного источника, как из гигантской печи, да еще так высоко — метров на двадцать.

— Если это происходило в древние времена, — заметил рулевой, — то неизбежно должно было вызывать у людей чувство благоговейного страха, как перед чем-то сверхъестественным.

— Вот бы Джек увидел это собственными глазами. — Йорк задумчиво посмотрел на серые волны. — Это, безусловно, подтвердило бы его гипотезу о том, что гора была таким же местом поклонения, как минойские горные святилища. Древним людям действительно казалось, что там находится обитель богов.

Йорк снова поднял бинокль и посмотрел на вулкан, склоны которого резко спускались вниз и скрывались под водой. Поверхность горных склонов казалась совершенно безжизненной, и только толстый слой черного пепла иногда уступал место такому же черному застывшему базальту. Где-то посреди ближнего к нему склона он вдруг увидел ряд ровных темных пятен, расположенных над прямоугольными выступами, напоминавшими рукотворные платформы или балконы. Прищурившись от яркого солнца, он снова посмотрел на выступы, удивленно хмыкнул и, положив бинокль, направился к телескопу. Однако его остановил голос у двери.

— Прекрасное зрелище, не правда ли? — улыбнулся Питер Хоув, переступая порог капитанской рубки. — Полагаю, это водяные пары.

На Питере были зеленые резиновые ботинки, коричневые вельветовые брюки и белый свитер с высоким воротом, в руках он держал две большие дымящиеся чашки.

— Ты сейчас напоминаешь мне кого-то из «Битвы за Атлантику», — хмыкнул Йорк.

— Точнее сказать, «Битвы за Черное море», — пошутил Хоув. — Это была чертовски трудная ночь. — Хоув протянул Йорку чашку и устало опустился на стул рулевого. — Знаю, ты держал нас подальше от эпицентра шторма, но мы все равно чертовски устали, делая все возможное, чтобы не смыло за борт оборудование на верхней палубе, и чуть было не потеряли наш спасательный подводный аппарат.

Аппарат обнаружили в море и вскоре вернули на место, а команду немедленно отправили на «Си венчур», находившийся в тридцати милях к западу от них. Надежно закрепленный в специальной камере, аппарат все равно громыхал всю ночь, срывая болты и крепления и угрожая безопасности не только судна, но и экипажа. Если бы усилия Хоува и других членов команды оказались тщетными, пришлось бы его затопить. Это, конечно, спасло бы «Сиквест» от повреждений, но оставило бы без единственного спасательного средства.

— У нас осталось всего двенадцать человек, — продолжал Хоув. — Мои люди работали всю ночь как сумасшедшие и нуждаются в отдыхе. — Что теперь делать?

Йорк посмотрел на экран монитора системы спутниковой навигации, затем сверил полученные координаты с данными СГП. Похоже, шторм идет на спад. Волнение моря снизилось до умеренного, а ранние лучи солнца, поднимавшегося над вершиной вулкана, предвещали прекрасный солнечный день.

— Если мы в течение шести часов не получим от Джека известий, придется отправить туда водолазов. Между тем ты можешь выставить наблюдательный пост, а остальных членов команды отправить на отдых. Я подниму их ровно в двенадцать.

— А наши ангелы-хранители?

— Временные рамки те же. Если с ними не будет контакты, мы ровно в 12 часов передадим сообщение о чрезвычайном положении.

Ангелами-хранителями они называли группу военных кораблей, которые должны были прийти на помощь в чрезвычайной ситуации. Турецкий фрегат и другие суда уже миновали Босфор и на всех парах мчались к ним, а в Трабзоне в полной боевой готовности находилась эскадра военных вертолетов вместе с подразделением турецкой морской пехоты. Мустафа Алькозен срочно вылетел в столицу Грузии Тбилиси с группой турецких дипломатов, чтобы еще раз убедиться в готовности обеих сторон координировать свои усилия в случае несанкционированного вторжения в данный регион Черного моря.

— Хорошо, — с видимым облегчением произнес Хоув. — Сейчас я проверю состояние орудий на верхней палубе, а потом сам немного прикорну. Увидимся в полдень.

Йорк молча кивнул и направился к пульту управления. Двадцать минут назад рулевой сообщил о какой-то огромной расселине в структуре морского дна длиной не менее десяти километров и глубиной около пятисот метров. Похоже на тектонический разлом земной коры, еще не нанесенный на карту. Возле прибора он долго смотрел, как глубиномер сканирует поверхность впадины от края до древней береговой линии глубиной сто пятьдесят метров. К этому времени судно достигло условной линии встречи и находилось в полутора морских милях к северо-северо-западу от острова, то есть почти в том месте, где Джек и Костас впервые увидели со своих акваподов развалины древнего города.

Йорк посмотрел на остров, на раздвоенную вершину и небольшое седло между ними, которые сейчас были ярко освещены лучами восходящего солнца. Именно здесь много тысячелетий назад произошел мощный взрыв. Он застыл от мысли о том, что могло находиться под вулканом. Трудно было поверить, что под серыми волнами скрывается одна из величайших тайн мировой истории — город, возникший за много тысячелетий до других древних городов, с его удивительными пирамидами, величественными статуями и многоэтажными строениями, где когда-то жили люди, достигшие самого высокого для того времени уровня развития. А в довершение всего на этом же месте покоится советская ядерная подводная лодка, одна из тех, на уничтожение которых он потратил половину своей жизни.

Из динамика сквозь помехи донеслось:

— Сиквест, это «Си венчур», вы слышите меня? Прием. Йорк схватил микрофон и быстро заговорил дрожащим от волнения голосом:

— Маклеод, это «Сиквест». Сообщи свои координаты. Прием.

— У нас в Трабзоне все еще шторм, — проскрипел в динамике искаженный расстоянием в сто миль и многочисленными статическими помехами голос. — К счастью, Мустафе удалось подключить нас к спутнику. Связь не очень надежная, но другой пока нет. Ожидаем приближение жары.

Йорк повернулся к экрану монитора на пульте управления и, обойдя рулевого, склонился над навигационными приборами. На мерцающем зеленоватым светом экране виднелись смутные очертания скалистого ландшафта, который распадался на фрагментарное мозаичное панно.

— Ты смотришь сейчас на центральную часть острова, — снова раздался едва слышный голос Маклеода. — На самом верху находится восточная часть. Через несколько минут мы потеряем связь со спутником.

Верхняя половина экрана оставалась темной, а в нижней довольно отчетливо виделись контуры центральной территории острова. Неподалеку от толстого слоя застывшей лавы находился край широкой платформы, которая слева замыкалась грудой огромных камней, а с правой стороны можно было разглядеть смутные очертания выдолбленной в скале каменной лестницы.

— Есть! — закричал рулевой, разрезав рукой воздух. — Им удалось это сделать!

Йорк быстро проследил за его взглядом. Две красные точки отделились от каменной лестницы и медленно продвигались вперед, а в самом верху экрана появилась еще одна красная точка.

— Странно, — с беспокойством произнес Йорк. — Они почему-то продвигаются вверх, отдаляясь от берега моря, хотя Джек был абсолютно уверен, что подземный ход выведет их прямо к вершине вулкана. К тому же мы договорились, что они сразу подадут радиосигнал, как только окажутся на поверхности.

Стали оправдываться его самые худшие подозрения. На экране появилась четвертая красная точка, а потом и пятая. Они выходили наружу с обеих сторон лестницы и медленно продвигались вверх.

— Господи! — воскликнул рулевой. — Это же чужие!

Изображение на экране мгновенно рассыпалось на отдельные фрагменты, а треск в динамике усилился. Рулевой повернулся к замигавшей на панели управления красной лампочке тревоги.

— Сэр, подойдите сюда.

Йорк быстро направился к рулевому, сидевшему перед военно-морским навигационным радаром «ТМ-1226», предназначенным для сканирования поверхности моря.

— С восточной части острова поступает какой-то сигнал. Пока, к сожалению, не могу настроить четкое изображение, но похоже, это военный корабль типа фрегата или, может быть, ракетоносца.

В этот момент над их головами раздался оглушительный взрыв, и они оказались на полу капитанской рубки. Йорк быстро вскочил на ноги и бросился к окну. На расстоянии пятисот метров от носа судна в воздух взмыл столб воды, и в ту же минуту они услышали вдали раскат орудийного залпа. Его звук отразился от вершины вулкана и донесся до них несколькими накатами сквозь чистый воздух раннего утра.

— Все системы вырубились! — закричал помощник капитана. — Повторяю, все системы вырубились. Не работает радарная установка, радиостанция, все компьютеры. Все отключилось.

Йорк бросился вниз на командный пункт и осмотрелся. Все экраны мониторов в навигационной комнате были темными, освещение на пульте управления погасло, выключились приборы СГП и другие жидкокристаллические мониторы системы контроля и управления. Он сразу потянул вниз рычаг объявления тревоги и открыл крышку экстренной связи с каютами членов экипажа.

— Всем внимание! — закричал он. — Красная тревога. Красная тревога. Мы подверглись нападению. Электроника выведена из строя. Повторяю: электроника выведена из строя. Майору Хоуву немедленно явиться на командный пункт. Команде собраться во внутреннем отсеке, приготовить к спуску подводный спасательный аппарат «Нептун II» для экстренной эвакуации экипажа. — Он закрыл крышку и угрюмо посмотрел на рулевого: — ЭМ-бомба.

Тот понимающе кивнул и развел руками. Электромагнитные бомбы стали самым последним приобретением в арсенале международных террористических групп. Эти магнетически заряженные снаряды при взрыве издавали микроволновые импульсы мощностью в миллионы ватт и тем самым выводили из строя все электрические и электронные приборы и системы, включая компьютеры и телекоммуникации, в радиусе нескольких миль.

— Тебе, Майк, тоже пора присоединиться к остальным членам экипажа, — приказал Йорк рулевому. — На спасательном аппарате задействованы резервные батареи питания, а командный модуль надежно защищен от электромагнитного воздействия и поэтому все еще действует. А мы с Питером останемся здесь и спустимся на командный модуль только в случае крайней необходимости. Вы должны во что бы то ни стало пробиться в турецкие территориальные воды до обнаружения своей позиции. Наши позывные: на безопасном канале ММУ «Ариадне нужна помощь ангела-хранителя». Как старший член экипажа ты получаешь все мои полномочия.

— Да, сэр, — с готовностью ответил тот. — Удачи вам, капитан.

— Тебе тоже, Майк.

Когда рулевой стал быстро спускаться по лестнице, Йорк снова настроил бинокль на восточную оконечность острова. Через некоторое время из-за скал вынырнул небольшой предмет, по форме напоминающий акулу. В чистом прозрачном воздухе раннего утра Йорк мог различить каждую деталь на палубе судна, каждое расчехленное орудие.

Он знал, что это мог быть только бандитский «Хищник». Помимо американских и британских судов только русские имели электромагнитные снаряды. Во время недавнего вооруженного конфликта в Персидском заливе Россия формально заявила о нейтралитете, однако многие наблюдатели имели серьезные основания подозревать русских в нелегальных поставках оружия повстанцам. И вот сейчас Йорк убедился в правильности подобных подозрений. Значит, снаряды действительно незаконно поставлялись международным преступным организациям из секретных советских арсеналов. И Аслан, вероятно, далеко не единственный получатель опасного груза.

Йорк застегивал молнию на спасательном костюме, когда на капитанский мостик поднялся Хоув. На нем был пуленепробиваемый жилет, а другой он протянул Йорку. Мужчины быстро оделись, взяли с полок защитные шлемы с заглушками для ушей и встроенными биноклями.

— Кажется, все, — подытожил Хоув.

— Да поможет нам Бог.

Мужчины быстро спустились по крутой лестнице с капитанского мостика на верхнюю палубу судна. Расположенная позади высокой судовой надстройки вертолетная площадка пустовала — «Л инке» вылетел в Трабзон еще до начала шторма.

— Автоматическая система наведения без электроники бесполезна, — заявил Хоув, — но я во время последнего осмотра догадался переключить ее на ручное управление, так что будем работать руками.

Их единственной надеждой был фактор внезапности. На «Хищнике» вряд ли знают, что «Сиквест» оснащен скорострельным оружием, которое во время научных экспедиций обычно убирают. Не оставалось сомнений, что Аслан попытается захватить судно, а потом использовать его в своих целях. Конечно, он вряд ли посмеет присвоить его — это чревато крупным международным скандалом, — но выторговать для себя наиболее выгодные условия попытается. Бандиты пребывали в уверенности, что уже после первого выстрела «Сиквест» обречен на поражение, так как судно не имеет средств к сопротивлению и вообще не предназначено для активных боевых действий.

Хоув и Йорк пробрались на носовую часть палубы и сбросили чехол с двуствольной пушки «бреда» калибра сорок миллиметров. Хоув быстро опустил платформу с помощью рычага и посмотрел на Йорка.

— Мы должны открыть огонь сразу, как только наведем пушку на цель и зарядим. Причем делать это придется старым дедовским способом. Я буду заряжающим, ты — наводчиком.

Обычно скорострельная пушка управлялась с капитанского мостика, а система наведения включала в себя современный автоматический радар «Бофорс-9LV, Марк-200» и систему контроля ведения огня «9LV-228», однако сейчас Йорк не мог воспользоваться даже ручным лазерным поиском цели, и ему приходилось полагаться исключительно на свои навигационные способности. К счастью, он хорошо помнил расстояние от условленного места встречи до восточной оконечности острова, где укрылось неприятельское судно.

— Расстояние три тысячи триста метров, — скомандовал Йорк и вскинул вверх руки, настраивая левой рукой пушку на нос «Хищника», а правой поддерживая ствол под углом сорок пять градусов к носу «Сиквеста». — Азимут двести сорок градусов к нашей оси.

Хоув послушно выполнял его приказы, отчаянно крутил колесо настройки ствола пушки, нацеливая его на корпус «Хищника». В уме он быстро подсчитывал угол подъема, чтобы попасть в цель с наибольшей точностью.

— Атмосферное давление и влажность воздуха в пределах нормы, сила ветра минимальная. На таком расстоянии нет необходимости делать корректировку.

Йорк наклонился, чтобы помочь Хоуву зарядить пушку.

— Фугасные снаряды для левого ствола, бронебойные — для правого, в каждом магазине по пять снарядов, — распоряжался Хоув. — Сомневаюсь, что у нас будет лучшая возможность. Сначала мы используем фугасы, чтобы определить расстояние, а потом перейдем к бронебойным.

Йорк начал засовывать пятикилограммовые снаряды в магазин: помеченные красным цветом он вкладывал в левую часть, синим — в правую. Когда он закончил, Хоув уселся перед зарядным устройством и отодвинул затвор пушки.

— Чертовски обидно иметь только десять снарядов для пушки, скорострельность которой составляет четыреста выстрелов в минуту, — раздосадовано заметил он. — Может, боги Атлантиды улыбнутся нам.

Мужчины надели защитные шлемы. Йорк протиснулся в узкое пространство перед ручкой подъема стволов пушки, а Хоув ухватился обеими руками за колесо подъема орудийной башни. Покрутив колесо для проверки его работы, он посмотрел на Йорка.

— Ты готов к подъему?

Тот показал поднятый вверх палец.

— Поехали!

Когда стволы пушки стали медленно опускаться, а орудийная башня подниматься, Йорк ощутил прилив адреналина. Впервые в жизни он осознал, как чувствовали себя артиллеристы Нельсона во время славной победы или артиллеристы дредноутов в битвах под Ютландом или Северным мысом. А теперь им с Йорком предстояло сразиться с мощным противником, вооруженным стотридцатимилилметровыми орудиями и самой современной системой наведения, включая приборы СГП.

Артиллерийская башня поднялась над палубой, и зловещий силуэт «Хищника» оказался как на ладони. Йорк старательно навел стволы пушки на неприятеля и зафиксировал их. Защелкнув замок на колесе подъема стволов, он поднял правую руку вверх:

— По моему сигналу!

Хоув снял зарядное устройство с предохранителя и осторожно положил палец на спусковой крючок.

— Огонь!

Раздался оглушительный выстрел, и левый ствол пушки дернулся. Йорк приник к биноклю и успел проследить траекторию полета снаряда. Прорезав утренний туман, он разорвался неподалеку от корпуса «Хищника», подняв в воздух фонтан брызг.

— На двадцать градусов левее! — закричал Йорк.

Хоув стал быстро крутить ручку настройки, а потом так же быстро защелкнул замок безопасности.

— Огонь!

Последовал еще один выстрел, и из левого ствола пушки вылетел сноп огня. Образовавшийся при выстреле газ с шумом вытолкнул пустую дымящуюся гильзу и сразу же подал в ствол новый снаряд.

— Попали! — заорал что есть мочи Йорк. — Бронебойными, залпом, огонь!

Он видел, как второй снаряд угодил прямо на палубу «Хищника» и снес там почти все. Вверх поднялся столб огня, а рядом корчились фигурки людей. Оставалось надеяться, что этот одиночный выстрел выведет из строя систему наведения противника, а может, и повредит ходовую часть.

— Огонь!

Хоув нажал на правую гашетку и держал ее в таком положении до тех пор, пока не вышли все пять снарядов. Производя невероятный шум, пушка выплюнула все заряды. Пустые гильзы вылетали из нее, как щепки, и с грохотом падали на палубу.

Не успел рассеяться дым от выстрелов, как на корме «Сиквеста» послышался мощный взрыв и верхняя палуба закачалась у них под ногами. Йорк и Хоув с ужасом смотрели на то место, где бронебойные снаряды противника прошили корпус судна, вырвав из него клочья металлической обшивки. На таком расстоянии мощные орудия «Хищника» могли бить по ним прямой наводкой, уничтожая все на своем пути.

— В следующий раз они ударят по мостику, — закричал Йорк, — а потом прямо по нам!

Пока «Сиквест» содрогался и стонал, Йорк навел бинокль на судно противника. В месте попадания снарядов клубился черный дым и мелькали фигуры. В тот же миг его внимание привлекло нечто другое. Опустив бинокль, он увидел, как волны рассекает небольшая моторная лодка с пригнувшимися ко дну черными фигурами вооруженных до зубов людей. По пенящемуся следу в форме буквы «V» Йорк без труда определил, что лодка идет с огромной скоростью и в считанные минуты будет у борта «Сиквеста».

— Приближается вражеская лодка, — сообщил он. — Расстояние восемьсот метров. Опустить стволы пушки на самый низкий уровень. Огонь вести прямой наводкой!

Йорк лихорадочно крутил ручку наведения, в то время как Хоув опускал башню орудия и старался не выпускать из виду приближающуюся лодку. В тот момент, когда его палец уже был на спусковом крючке, раздался еще один мощный взрыв, который швырнул их обоих на пол. Послышался звук, равный по силе тысяче разбивающихся вдребезги оконных стекол, невыносимый скрежет искореженного металла и свист разлетающихся во все стороны осколков. Один из них вонзился в ногу Йорка, после чего на разорванном костюме стало быстро расплываться кровавое пятно.

Через несколько секунд очередная серия взрывов практически полностью смела все на поверхности палубы, а мощные бронебойные снаряды прошили надстройку, как тонкий лист бумаги, разбросав мелкие осколки по другую сторону судна.

Йорк с трудом поднялся на ноги, с ужасом понимая, что на левую уже нельзя надеяться. В ушах стоял жуткий гул, голова шла кругом от скрежета и боли, а руки дрожали от напряжения. Он посмотрел на огромную дыру в корпусе надстройки, где еще секунду назад находился капитанский мостик. Для человека, с давних пор привязанного к морю и большую часть жизни прослужившего в морском флоте, это было невыносимое зрелище. Казалось, он видит перед собой обезображенное лицо любимой женщины, которую безумно любил и которой посвятил лучшие годы жизни.

— Давай достанем этих ублюдков, — ледяным голосом проворчал он, стараясь не обращать внимания на боль в ноге.

— Да, сэр! — прокричал оглушенный Хоув.

Он вернулся к орудию, отыскал в прицеле моторную лодку, которая подобралась к ним уже на расстояние не более двухсот метров, навел на нее ствол и с секундным интервалом выпустил все фугасные снаряды. Первый разорвался перед лодкой, подняв в воздух столб брызг, второй попал под киль лодки и фактически поднял ее корму в воздух — они даже успели заметить шесть черных фигур, прижавшихся ко дну. Третий снаряд поразил транец и поджег разлившееся после второго взрыва топливо. В считанные секунды лодка со всеми пассажирами превратилась в ослепительный огненный шар, который на бешеной скорости продолжал мчаться к «Сиквесту».

Однако у Йорка и Хоува не было времени для ликования: слишком велика была нависшая над ними опасность. Когда на палубу обрушилось то, что осталось от моторной лодки, под их ногами прогремел третий взрыв, потрясший судно до основания. Изнутри вырывались языки пламени, а палуба превратилась в огромную кучу дымящихся обломков. Четвертый взрыв сорвал орудийную установку и вместе с людьми швырнул на поручни носовой части судна. Йорк и Хоув оказались среди моря огня, который не оставлял им шанса. Чувствуя, что теряет сознание, Йорк бросил взгляд на то, что осталось от «Сиквеста». Фактически судно было полностью разгромлено и разбито и только чудом еще оставалось на плаву. В эту минуту оно походило на бесстрастно дымящийся позади них вулкан.

ГЛАВА 21

Погрузившись в непроглядную темноту тоннеля под левым крылом орла, они увидели, что все стены здесь ровные и отполированные, как и в предыдущем коридоре. Первые несколько метров после пещеры предков Костас плыл впереди, но вскоре проход стал заметно шире и Катя с Джеком нагнали его и поплыли рядом. Вскоре пол тоннеля стал все больше напоминать ступеньки каменной лестницы, поднимающейся вверх и теряющейся в конце лучей света их фонарей.

— На этот раз боги не оставили нас, — улыбнулся Костас. — Еще несколько минут, и мы могли навсегда остаться на глубине.

Поднимаясь наверх, они старались экономить воздух, используя для подъема маячковые компенсаторы. Стены по-прежнему были расписаны изображениями древних быков в натуральную величину, синусоидные формы которых удивительно напоминали наскальные изображения минойских быков на Крите. Они словно преследовали ученых.

Как только дыхание Джека стало более-менее стабильным, его компьютер предупредил, что скоро придется перейти на резервный запас воздушной смеси. Через некоторое время он почувствовал острую нехватку воздуха, однако потом аппарат быстро подключил его к резервному баллону.

— Пока мы поднимаемся, а давление ослабевает, ты будешь получать больше воздуха из резервного баллона, — успокоил его Костас. — А если он у тебя закончится, мы поделимся.

— Превосходно, — грустно хмыкнул Джек и улыбнулся, после чего с опаской посмотрел на показатель воздуха.

Несколько минут единственным звуком в темном проходе было слабое журчание пузырьков отработанного воздуха. Метров через сто Костас сделал знак рукой, призывая остановиться.

— Сейчас мы находимся на глубине семьдесят метров, — пояснил он. — Мой компьютер подсказывает, что нам требуется пятиминутная декомпрессионная передышка. Несмотря на то что мы потребляем смесь гелия и кислорода, в крови все же накапливается азот, который необходимо сбросить.

Несмотря на ноющую боль в боку, Джек предпринимал немало усилий, чтобы не делать слишком глубоких вдохов. Он устало опустился на ступеньки и вынул из кармана диск.

— Пора сверить наш путь с картой, — пояснил он. Катя и Костас присели рядом и молча наблюдали, как он вертит в руке диск, согласовывая его знаки с направлением коридора.

— Если наша дешифровка правильная, — сказал Костас, — мы сейчас находимся здесь, у левого плеча орла. Нам осталось пройти совсем немного, а там мы вплотную приблизимся к поверхности скалы.

— Если этот проход закончится, — отозвалась Катя, — мы выберем правый поворот и пойдем по этому крылу орла, пока не начнется поворот налево, а потом по восточному проходу.

— Если мы идем в сторону кратера вулкана, нам придется подняться на сто метров, а потом пройти еще четыреста метров на юг под углом тридцать градусов. В какой-то момент мы поднимемся выше уровня моря, но по-прежнему будем находиться под землей.

— А что будет, если коридор станет спускаться? — поинтересовалась Катя.

— Сваримся заживо, — спокойно ответил Костас. — В недрах вулкана расплавленная лава и ядовитый газ. Даже поднимаясь все время вверх, мы можем наткнуться на остатки лавы, которая вышла на поверхность и застыла еще во времена потопа.

Таймеры почти одновременно напомнили о том, что время отдыха закончилось. Джек сунул диск в карман и, оттолкнувшись от ступенек, поплыл вверх.

— У нас все равно нет выбора, — вздохнул он. — Остается молить Бога, чтобы Энди и Бен оставались на месте. Мы — их единственная связь с внешним миром.

Как только они поднялись выше отметки шестьдесят метров, регулятор подачи воздуха стал заменять гелий азотом в качестве главного инертного газа. Скоро их дыхательная смесь будет отличаться от атмосферной только концентрацией обогащенного кислорода, подаваемого на последних метрах подъема, чтобы вывести из организма избыток азота.

Когда тоннель стал намного уже, Костас выдвинулся вперед. В самом конце тоннель повернул направо, очевидно следуя природной расщелине, а потом снова выровнялся и вскоре вывел их к еще одной пещере.

— Здесь начинается перекресток, путь к нашей цели.

В лучах фонарей показалась пещера размером примерно десять на пять метров с открытыми входами с четырех сторон. Декомпрессионная остановка на короткое время оживила Джека, и он подплыл поближе, чтобы самому осмотреть пещеру. В центре стоял длинный стол, с одной стороны которого виднелось небольшое возвышение длиной метра два. Стол был вырублен в скале и имел по краям невысокое обрамление, что делало его похожим на крышку саркофага, а на пьедестале находилось несколько углублений, похожих на ванночки, используемые в средневековых церквях.

— Здесь нет канавок для стока крови, — сообщил Джек. — К тому же трудно представить, как можно поднять крупное животное на такую высоту. Все жертвоприношения обычно проводились как публичные ритуалы, а здесь могла разместиться только небольшая группа избранных.

— Стол для процедуры омовения и очищения перед принесением жертвы? — высказал догадку Костас.

Катя быстро подплыла к противоположному от нее входу, посмотрела внутрь, а потом быстро выключила фонарь на шлеме.

— Я вижу свет, — сказала она. — Правда, трудно различить что-то определенное, но мне кажется, там четыре бассейна.

Джек и Костас быстро направились к ней и тоже увидели слабо отраженный зеленоватый свет на ровной глади воды.

— Мы находимся на глубине пятидесяти метров ниже уровня моря и всего лишь в нескольких метрах внутри скалы, — сказал Костас и снова включил фонарь на шлеме. — Сейчас на поверхности раннее утро, поэтому свет на этой глубине может иметь только внутреннее происхождение. Этот коридор соответствует одной из параллельных линий на крыле орла, — рассуждал Костас. — Держу пари, здесь находились жилые помещения с окнами и балконами, которые возвышались над пирамидами, как в минойском дворцовом комплексе на вершине острова Фера. Это было грандиозное место. Оно служило для воплощения религиозного идеала и вместе с тем доминировало над всем населением равнинной части страны.

— Значит, мы можем выбраться наружу через одно из окон, — воодушевилась Катя.

— Ничего не получится, — остановил ее Костас. — Они похожи на вентиляционные отверстия шириной не более метра. К тому же у нас просто нет времени на эксперименты. Наша карта до сих пор нас не подводила, поэтому я голосую за то, чтобы следовать ее курсу.

Вдруг они почувствовали довольно сильную вибрацию воды, это заставило Джека вновь испытать неприятное чувство страха. Затем появились волны, колебание воды усилилось, и в конце концов послышался шум, отдаленно напоминающий звон разбитого стекла, правда, на далеком расстоянии. А определить направление звука и его источник сейчас было практически невозможно.

— Субмарина! — воскликнула Катя.

— Нет, слишком далекий и расплывчатый звук, — возразил Костас. — Если бы взорвался «Казбек», мы уже не имели бы возможности обсуждать эту тему.

— Я слышал этот звук раньше, — задумчиво произнес Джек, и его глаза сверкнули гневом. — Думаю, вибрация вызвана взрывами снарядов на поверхности моря. Именно такой звук возникает при попадании снаряда в корпус надводного судна. Стало быть, где-то над нами идет морское сражение.

— Что бы это ни было, — решительно сказал Костас, — нам нужно как можно быстрее выбраться наверх. Пошли.

Они дружно поплыли в сторону правого входа в полном соответствии с указаниями диска. Проплывая мимо похожих на бассейны углублений, Костас посмотрел на стрелку компаса.

— Прямо на юг, — объявил он. — Сейчас нам надо просто следовать этим курсом до конца, а потом свернуть налево.

Катя первой приблизилась к входу, но неожиданно остановилась.

— Посмотрите сюда! — взволнованно вскрикнула девушка. Над входом виднелась огромная каменная перемычка из скалы. Ее лицевая сторона была изрезана громадными символами, причем высота некоторых достигала полуметра. Все они были объединены в две группы, состоявшие из четырех частей, и каждую группу окружал причудливый орнамент наподобие иероглифов.

Сейчас уже не было сомнений, что это.

— Мешок зерна, — тихо промолвила Катя, — весла лодки, полумесяц и уже знакомая нам голова с прической могиканина.

— Последнее доказательство нашей правоты, — пробормотал Джек. — Это Фестский диск и золотой диск с затонувшего минойского судна. И оба они пришли к нам из этого места. Мы видим перед собой священные письмена Атлантиды.

— Что они означают? — спросил Костас.

Катя уже смотрела на миниатюрный экран компьютера. Вместе с Дилленом они создали программу соответствий всех символов Атлантиды силлабическим эквивалентам линейного письма А, сформулировав тем самым основы наилучшего перевода с минойского языка.

— «Ти-ка-ти-ре, ка-ка-ме-ре», — медленно произнесла она, явно выделяя свое русское рокочущее «р» в последнем слоге.

Джек и Костас молчали, ожидая пояснений, а Катя тем временем продолжала произносить звуки чужого для них алфавита и выводить их на экран компьютера.

— Обе надписи сделаны на минойском языке, — наконец объявила девушка. — «Ти-ка-ти» означает «путь» или «маршрут». «Ка-ка-ме» переводится как «смерть», «мертвый». А суффикс «ре» означает «к» или «чей-то». Таким образом, этот текст можно перевести как «путь смерти» или «дорога мертвых».

Мужчины угрюмо уставились на надпись над головой, поражаясь, что она выглядит так свежо, словно вырезана в скале только вчера.

— Звучит не очень гостеприимно, — недовольно буркну; Костас.

Джек молча кивнул в сторону коридора, и они посмотрели на него с надеждой. Он собрал все свои силы и решительно поплыл в темноту.

— Это должен быть наш последний переход! — крикну он. — Следуйте за мной.

Костас на минуту застрял перед входом, привязывая последний моток оранжевой ленты, и видел, как впереди вверх поднимались пузырьки отработанного воздуха и слегка колыхалась вода позади Джека и Кати. Потом он быстро стал догонять их, не спуская глаз с мерцания лучей света в темном пространстве тоннеля.

— Придерживайтесь скорости подъема не более одного метра за пять секунд, — проинструктировал он вдогонку. — Наше время в этой пещере можно считать еще одной остановкой для декомпрессии, поэтому придется еще раз останавливаться перед выходом на поверхность.

Пол коридора был неровным, словно специально сделанным для того, чтобы можно было легко цепляться за его выступы. С обеих сторон виднелись небольшие углубления, как ниши в древних погребальных камерах. Неожиданно археологи оказались перед входом в еще одну пещеру, стены которой терялись в темноте, но общее направление наверх оставалось прежним.

Она была настолько огромной, что значительно превосходила даже пещеру предков. Все вокруг представляло собой нагромождение острых камней, грозивших порвать их костюмы; местами камни были покрыты толстым слоем застывшей лавы, которая производила впечатление крупных сучков на старом дубе. Дальше все пространство пещеры было покрыто волнообразными формами вулканической лавы, которая напоминала о невиданной мощи подземного чудовища, изрыгающего огненные потоки из недр вулкана.

— Ядро вулкана должно находиться в паре сотен метров к югу от нас, — предупредил их Костас. — Раскаленная магма и клубы газа прорывались наверх сквозь плотные породы, образуя в них замысловатые ходы и углубления, одно из которых мы сейчас видим.

Они смотрели на эту пещеру сквозь кристально чистую воду, и она казалась им нагромождением скал. Слева лучи фонарей высветили еще один выступ, потом еще один. Все они находились под прямыми углами и в конце концов сливались со стеной самой пещеры.

Костас первым понял, почему ее форма показалась им очень знакомой.

— Центральное углубление — это верхняя часть крыла на нашем символе, а эти два выступа являются проекцией на ее левую часть. Стало быть, мы уже на пути домой.

— Это творение должно было показаться чудесным людям, которые первыми его обнаружили, — сказал Джек. — Могу предположить, что с другой стороны ядра вулкана должна быть аналогичная базальтовая пещера, ответвления которой выходят на поверхность земли. Если две пещеры действительно симметричны, то становится ясно, почему они обрели магическое значение. Это действительно был образ их священного бога-орла.

Катя была поражена сказочным каскадом скал и камней вокруг них. Пещера казалась последним мостиком в подземное царство огня, где даже самый смелый может пощекотать себе нервы невообразимым зрелищем. Она смогла разглядеть в темноте еще один боковой проход, но там были одни только шероховатые скалы и непроглядная темнота на сотни метров вперед. Девушка даже вздрогнула, вспомнив зловещую надпись над входом в пещеру.

Костас поплыл по узкому коридору вперед.

— У Джека осталось воздуха на несколько минут! — крикнул он. — Пора искать выход на поверхность.

Джек и Катя плыли рядом с Костасом над неглубоким желобом, который продолжался с самого начала коридора. Как только они миновали развилку с первым поворотом налево, перед ними открылся еще один проход, который был невидим от входа. Здесь их ждало еще одно великолепное зрелище — неглубокий каньон, обрамленный бордюрами и небольшими ступенями. Справа от каньона возвышались рога быка в натуральную величину с характерными для них вертикальными плоскостями и прекрасными изгибами. Идентичная фигура возвышалась и слева от центра пещеры, а между ними находилась массивная плита. Рога быка были вырезаны из камня, их верхние края почти касались потолка пещеры, а над массивной плитой блестел белый мрамор, подобный тому, из которого были изготовлены фантастические животные рядом с ритуальной дорогой за пределами вулкана.

Наклонившись над плитой, археологи заметили, что на одной ее стороне прорезаны какие-то линии.

— Конечно, — воскликнул Джек — это же надпись! Это не «путь мертвых», а «дорога смерти». С тех пор как мы впервые увидели Атлантиду, я все время думал, где же их кладбище. Вот оно, перед нами. Последняя пещера была для них чем-то вроде покойницкой, а здесь находилась погребальная камера, где и заканчивался их жизненный путь.

Костас забыл на время о необходимости поскорее пробиваться наверх и подплыл к ним. Он даже включил на несколько секунд свою мощную галогенную лампу, прекрасно понимая, что это может быстро разрядить его резервные батареи.

— Они выбрали удачное место, — одобрительно отозвался Костас. — Находящаяся внизу лава быстро заполняет это пространство и застывает, навеки скрывая под собой все, что туда попадает. А семь тысяч лет назад она была здесь очень активной и быстро распространялась по всем щелям при температуре около тысячи ста градусов по Цельсию, от которой может расплавиться даже автомобиль, не говоря уже о трупах. Таким образом, они получили здесь совершенно естественный и полностью готовый крематорий.

Катя стала внимательно рассматривать ступени, ведущие вниз, к платформе.

— Вероятно, именно здесь они клали мертвые тела, прежде чем отправить их в последний путь, — заметила девушка. — Вот две борозды на платформе, отстоящие друг от друга на два метра. Похоже, это следы от ног тысяч участников похоронных процессий.

Джек внимательно смотрел на дно расселины, пытаясь с помощью богатого воображения восстановить картину последнего похоронного ритуала, который произошел здесь до начала потопа. Он раскопал немало древних захоронений и знал, что мертвые зачастую говорят археологу больше, чем живые, поэтому имел все основания надеяться на богатые открытия в этом некрополе. Теперь ему стало понятно, что генетическая память народа Атлантиды была закодирована в самих людях, а потом выжившие после потопа отважные мореходы разнесли в своих генах по всему известному им миру бесценные семена древнейшей цивилизации.

— Значит, это и есть тот самый подземный мир древних людей, — тихо сказал он дрогнувшим голосом. — А в качестве мифического Стикса[2] здесь выступала не безмятежная заводь, а огненная река.

— Старый лодочник Харон[3] не смог бы справиться со своей задачей в такой реке, — пошутил Костас. — Лично мне это больше напоминает врата ада. Давайте быстрее выбираться отсюда, покуда не разбудили местного бога и он не зажег эту печь.

Когда они проплывали над краем платформы, Джек стал задыхаться, что не осталось не замеченным его друзьями. Катя с тревогой посмотрела на него, а Костас подплыл ближе и остановил друга.

— Пора поделиться воздухом, — сказал он.

Порывшись в сумке за спиной, он вынул оттуда конец резиновой трубки и присоединил его к дыхательному аппарату Джека, после чего повернул краник на своем баллоне. Послышалось слабое шипение воздуха, и Джек сделал несколько глубоких вдохов.

— Спасибо, — пробормотал он.

— У нас проблема, — угрюмо сообщил Костас.

Пока Джек был занят дыхательным аппаратом, он не заметил одной странной особенности, но сейчас, взглянув наверх, увидел нагромождение темного вещества.

— Пробка из застывшей лавы, — с трудом выдавил он.

Метрах в пяти от них узкий проход был фактически полностью перекрыт, лишь под самым потолком оставалась крохотная щель.

Костас повернулся к Джеку:

— Сейчас мы находимся на глубине восьми метров от поверхности воды и в пределах десятиметровой зоны безопасности, предохраняющей от кислородного отравления. Значит, пока мы будем решать эту проблему, заодно можем очистить наши дыхательные системы.

Он переключил свой и Катин компьютеры на ручное управление и открыл кислородные краники на баллонах. Затем вместе с Джеком поднялся вверх и попытался заглянуть в щель.

— Поток лавы прорвался сквозь базальт в этот проход вскоре после начала потопа, — сказал Костас. — А эта щель, судя по всему, образовалась в результате взрыва газа. Если повезет, то за этой пробкой мы обнаружим пещеру до самого конца прохода.

Джек протиснулся в узкую щель, и вскоре его голова и плечи исчезли из виду. За пробкой он действительно увидел небольшую пещеру, похожую на вентиляционную камеру. Ее стены были покрыты толстым слоем базальта и лавы, отброшенной туда силой взрыва.

— С нашим снаряжением туда не проникнуть, — заключил он. — После взрыва лава разлетелась во все стороны и сразу же застыла, образовав толстые наросты на стенках. В результате проход стал таким узким, что в него не пролезет даже Катя, не говоря уже о нас с тобой.

Теперь они знали, что делать. Джек первым стал снимать с себя снаряжение.

— Думаю, есть смысл мне пойти первым, — сказал он. — У вас с Катей имеются резервные запасы воздуха, а я, помимо всего прочего, могу спокойно нырять на глубину сорока метров.

— Но только не с пулей в боку.

— Давай я впущу немного кислорода в эту пещеру, — продолжал как ни в чем не бывало Джек. — В потолке есть небольшие углубления, где может собраться кислород, а я потом воспользуюсь им в случае необходимости.

Костас долго раздумывал, инстинктивно не желая избавляться от небольшого запаса воздуха, но при этом понимал, что Джек прав. В конце концов он отстегнул конец шланга и протянул его Джеку. Тот взял его и, постаравшись как можно дальше просунуть в глубь пещеры, открыл краник. Воздух с шумом ворвался внутрь и стал быстро подниматься вверх каскадом мелких пузырьков, скапливаясь в углублениях под потолком.

А Костас тем временем с тревогой наблюдал за стрелкой прибора, которая опустилась ниже пятидесятибарной отметки, после чего стала быстро мигать красная лампочка предупреждения.

— Достаточно, — решительно произнес он.

Джек освободил конец шланга и просунул в щель свое снаряжение, а Костас тем временем привязал к его правой руке конец оранжевой ленты.

— Стандартный веревочный сигнал, — пояснил он. — Один рывок — все в порядке, два рывка будут означать, что в пещеру нужно впустить еще немного воздуха. А серия рывков даст понять, что все нормально и мы можем подниматься с Катей.

Джек молча кивнул и еще раз проверил снаряжение. Какое-то время он будет отрезан от интеркома и не сможет передать друзьям нужную информацию. Кроме того, нужно будет приподнять маску, чтобы вдохнуть собравшийся у потолка воздух. Убедившись, что все готово, он повернулся к Костасу, который в это время проверял по компьютеру, хорошо ли прошел процесс декомпрессии.

— Готово.

— Переходи к регулятору.

Как только Костас повернул ручку регулятора, Джек закрыл глаза, отбросил на затылок шлем с маской, сделал последний глубокий вдох и стал постепенно выпускать воздух через нос, пытаясь довести уровень дыхания до наиболее приемлемого в таких условиях. Только после этого он поднялся вверх, к узкой щели под потолком, ощущая пальцами ровную поверхность давно застывшей лавы. У самого края щели он повернулся к Кате и взволнованно зажестикулировал. Она ответила ему таким же жестом и ободряюще кивнула, моля Бога, чтобы все прошло нормально.

Джек повернулся к щели, попытался расслабиться и закрыл глаза, используя известные приемы опытных ныряльщиков. При этом он старался дышать ровно и медленно, как можно больше насыщая тело кислородом. После минутной подготовки он подал сигнал Костасу, что все в порядке, и взялся обеими руками за край узкой щели под потолком. Сделав последние пять глубоких вдохов, он выпустил воздух и нырнул в каскад мелких пузырьков воздуха.

Костас протянул руку и поймал ленту, которая служила им путеводной нитью с самого начала путешествия. Как только лента стала ровно скользить в его пальцах, он облегченно вздохнул и повернулся к Кате.

— Удачи тебе, мой друг. Она нам очень нужна сейчас.

ГЛАВА 22

Первые несколько метров Джеку пришлось продираться сквозь узкую щель с настолько острыми краями, что он слышал, как рвется его прочный костюм. В какой-то момент он оглянулся, чтобы удостовериться, что спасительная лента все еще тянется за ним, а потом быстро поплыл вперед, выставив вперед руки и отчаянно изгибаясь всем телом.

Продвигаясь подобно ракете, он чувствовал, как тоннель стал опускаться вниз, к острым краям застывшей лавы, стекавшей тысячи лет назад по узкому проходу. Джек перевернулся на спину и увидел под потолком спасительные пузырьки воздуха, выпущенные из резервного баллона Костаса. Примерно через минуту после того, как протиснулся в узкую щель, он уже находился в большом внутреннем бассейне. Там Джек поднялся наверх, сделал три больших вдоха из образовавшегося воздушного мешка и проверил по прибору глубину нахождения. Одновременно он оставил химический факел для Костаса и Кати, если они последуют за ним.

«Три метра от уровня моря, — отметил он про себя. — Совсем неплохо».

Джек снова нырнул и поплыл вдоль коридора, который неожиданно закончился очередной развилкой. После недолгих размышлений он пришел к выводу, что один из проходов должен привести его к поверхности, а другой — к месту, откуда изливалась лава из центра вулкана. Это было очень ответственное решение, так как оно означало жизнь или смерть для него и его друзей.

Сверившись с компасом, Джек в конце концов выбрал левый проход, постепенно выдыхая воздух, чтобы предохранить легкие от ослабевающего давления. Вскоре перед ним появилась довольно большая линза, не похожая ни на пещеру, ни на большое скопление воздуха под потолком тоннеля.

Он начал задыхаться, с трудом продираясь сквозь узкий проход в скале, а когда наконец-то преодолел участок застывшей лавы и вынырнул в большую пещеру, чуть было не ударился головой о каменный потолок. Отдышавшись, он медленно выбрался из воды. Сейчас он был над уровнем моря, но все еще глубоко в недрах вулкана, а такой же узкий коридор впереди не давал надежды на скорый выход на поверхность.

Всего три минуты назад он оставил Костаса и Катю, но Джеку казалось, что прошла целая вечность. Собрав все силы, чтобы не потерять сознание, Джек старался не упускать из виду оранжевую ленту, связывающую его с друзьями. Он несколько раз подергал ее и, только когда она совсем ослабла, устало опустился на дно и затих.

Костас появился внезапно, подняв вверх сноп брызг, как всплывающий на поверхность кит, а вслед за ним появилась и Катя. Она сразу бросилась к Джеку и стала внимательно осматривать рану. Ее лицо перекосилось от ужаса, когда она обнаружила на его костюме крупные пятна крови, сочившейся изнутри.

Костас сорвал с себя маску и стал жадно глотать воздух. Его лицо покраснело и даже распухло от напряжения.

— Напомни мне про диету, — пошутил он. — Мне пришлось немало поволноваться на последнем этапе.

Он подполз к краю бассейна и с трудом снял с себя ласты. Джек тем временем пришел в себя, приподнялся на локтях и огляделся. Луч света на его шлеме создавал вокруг причудливые тени.

— Добро пожаловать в клуб голодающих, — ответил он на шутку друга. — Я сам чувствую себя так, словно меня пропустили через мясорубку.

Их голоса звучали непривычно громко после долгого времени общения по внутренней связи. Джек с трудом поднялся вверх еще немного и громко застонал от боли.

— Я успел перекрыть в проходе Катин резервный баллон, — сообщил Костас, — так что у нас хватит воздуха добраться до подводной лодки, если в этом будет необходимость. Кроме того, я привязал конец ленты к выступу на углу коридора, так что если нам придется возвращаться назад, то просто нужно повернуть направо на этой развилке.

Вода в бассейне продолжала пузыриться, и они долго смотрели на нее, стараясь отдышаться и собраться с силами.

— Это кажется странным, — заметил Костас. — Такое впечатление, что там осталось гораздо больше воздуха, чем тот, что мы впустили из своих баллонов. Думаю, какой-то газ поступает из вулканической расселины.

Теперь, когда исследователи наконец-то почувствовали себя в безопасности, они внимательно осмотрелись. Вверху склона виднелась еще одна прямоугольная дыра, ведущая куда-то вверх, но куда именно, сказать было невозможно, так как сам вход был почти полностью закрыт.

— Это морские водоросли, — пояснил Костас. — Здесь, вероятно, достаточно дневного света для фотосинтеза. Думаю, мы гораздо ближе к поверхности, чем предполагали раньше.

Сейчас, когда шум воды в бассейне постепенно затих, они вдруг услышали звук капающей воды.

— Капли дождя, — догадался Костас. — Вулканическая порода пропускает дождевую воду после сильного шторма. А здесь будет такое испарение, как после ядерного взрыва.

— Что ж, по крайней мере у «Сиквеста» не будет проблем, чтобы отыскать нас. — Голос Джека заметно дрогнул.

Он попытался встать на колени. Поступление кислорода помогало ему все это время, а сейчас его организм отчаянно боролся с остатками азота. Медленно встав на ноги и шатаясь от усталости, отошел в сторону, стараясь обходить скользкие после дождя места. Джек знал, что испытания еще не закончились. Он с трудом справился с нехваткой воздуха по пути наверх, сейчас ему предстояло выдержать адскую боль, которая до этого притуплялась холодной морской водой.

Джек заметил озабоченные взгляды друзей.

— Все будет нормально, Костас, занимайся своим делом. Катя поднялась на ноги и посмотрела на Джека.

— О, чуть не забыла.

Ее смуглое лицо и черные волосы блестели от воды.

— Над входом в тоннель я увидела надпись, которую успела внимательно рассмотреть, пока мы ждали твоего сигнала. Первым символом была голова могиканина — слог «ат». Уверена, что второй символ изображал мешок с зерном, что означает слог «ал» или «ла». Не сомневаюсь, что вся надпись означает слово «Атлантида». Это был последний маркер на нашем пути.

Джек молча кивнул, не находя сил для ответа.

Они стали медленно подниматься по склону, не пользуясь фонарями на шлемах, так как сняли их вместе с дыхательными аппаратами. Что же касается подводных факелов, то они изначально были предназначены для чрезвычайных ситуаций, а их длительное использование быстро истощало заряд батарей. По мере продвижения вверх по склону огни факелов стали все чаще мерцать и наконец погасли.

— Пора переходить к химической иллюминации, — вздохнул Костас.

Они спрятали факелы в карманы, а вместо них достали химические факелы, которые в сочетании с усиливающимся солнечным светом создавали особую ауру, отдаленно напоминавшую странный свет аварийного освещения, который они видели на командном пункте подводной лодки.

— Держитесь поближе друг к другу, — предупредил Костас. — Эти штуки могут гореть часами, но они слабо освещают пол, а мы не знаем, чего можно здесь ожидать.

Когда они обогнули выступ в проходе, едкий запах какого-то газа, и до этого раздражавший исследователей, стал просто невыносим. В нос ударила ужасная вонь, словно они наткнулись на кучу гниющих продуктов. Как будто сама погибшая Атлантида преследовала их этим тошнотворным запахом.

— Двуокись серы, — пояснил Костас, недовольно морща нос. — С отвратительным запахом, но совершенно безвредная, если не находиться здесь очень долго. Похоже, где-то рядом активно действующий сток лавы из вулкана.

Вскоре они увидели место, откуда шло зловоние. Рядом пролегал тоннель, через который расплавленная магма выходила наружу и мгновенно застывала, образуя причудливые формы. Она была вязкая и хрупкая, но не препятствовала продвижению, как пробка, которую друзьям пришлось преодолевать с таким трудом. Стены тоннеля покрывало множество трещин, через которые и проникал отвратительный запах, усиливавшийся с каждым их шагом.

— Эти две вулканические трубы, — поспешил прокомментировать Костас, — возникли относительно недавно. Полагаю, они образовались вскоре после потопа, иначе жрецы успели бы обнаружить их, очистить и превратить в ритуальное место.

— Во времена Атлантиды, — взволнованно произнесла Катя, — должно было произойти какое-то мощное извержение вулкана. На самом деле он представляется гораздо более активным, чем предполагали многие геологи. Мне кажется, мы находимся внутри огромной бомбы с часовым механизмом.

Джек тем временем отчаянно боролся с приступами боли, которые с каждым шагом усиливались из-за отсутствия болеутоляющей холодной воды. Сейчас каждый вдох отдавался нестерпимой болью в груди, а каждый шаг предвещал агонию и ставил его на грань коллапса.

— Вы вдвоем идите вперед, — предложил он, — а я последую за вами по мере возможности. Мы должны как можно скорее выйти на связь с «Сиквестом».

— Нет, так не пойдет, — решительно возразил Костас, который еще не видел друга в таком состоянии. Джек всегда боролся до конца, пока не падал от усталости. — Если понадобится, я тебя понесу.

Джек собрал остатки сил и с большим трудом поплелся за друзьями по застывшей лаве, осторожно лавируя между острыми выступами. Через некоторое время путь наверх стал гораздо легче, изредка стали появляться небольшие подъемы в виде ступенек. Метров через двадцать после того, как закончилась лава, коридор свернул на юг, подъем стал не таким крутым, а вместо стен появились щели и вулканические расселины. По мере продвижения коридор стал сужаться, и вскоре археологи могли пробираться вперед только по одному. Костас, как всегда, шел впереди, предупреждая о неровностях дороги.

— Вижу впереди свет, — радостно сообщил он друзьям. — Думаю, это конец пути.

Дорога стала настолько крутой, что порой приходилось карабкаться на четвереньках. Когда они приблизились к свету, мокрый пол коридора стал скользким и предательски опасным. Костас поднялся на небольшой выступ и повернулся, чтобы помочь Джеку.

Они оказались рядом с небольшим квадратным подземным помещением. За многие тысячелетия его стены были поражены эрозией. В пещере протекал ручей, стекавший в глубокое ущелье. Шум падающей воды гулким эхом отдавался в пустом пространстве, но из-за плотного тумана разглядеть этот каньон не представлялось возможным. С правой стороны пещеры виднелся скальный выступ, из-за которого пробивался слабый свет.

Костас вперился в свой компьютер, чтобы установить высоту их нахождения.

— Мы подсчитали, что перед потопом высота вулкана составляла триста пятьдесят метров над уровнем моря. Сейчас же мы находимся на высоте ста тридцати пяти метров над нынешним уровнем моря, то есть всего лишь в восьмидесяти метрах от вершины вулкана.

Проникнув в глубь вулкана с северной стороны, сейчас они находились на его западном склоне, а форма пещер и коридоров в точности отражала изгибы верхних участков горы. Впереди виднелось темное пространство еще одного тоннеля, отдаленно напоминавшего извилистые повороты лабиринта, но они знали, что тоннель короткий, а за ним откроется выход на свежий воздух.

— Осторожно, — предупредил Костас. — Одно неловкое движение — и мы свалимся в преисподнюю.

Они потеряли ощущение времени с тех пор, как накануне сели в подводный спасательный аппарат. Нагромождение скал в этом узком проходе порождало причудливые тени и мерцающие отблески, что все вместе создавало свой особый подземный мир. Поднимаясь вверх по скользким ступенькам, они сейчас могли полагаться только на свой опыт да на слабый свет химических факелов.

Тоннель проходил по пути застывшей лавы, и они почти физически ощущали каждый из застывших слоев базальта, который сейчас был намного крепче бетона и вычурно накладывался на нижние участки обеих стен. Чем выше поднимались археологи, тем более пористым становился пол коридора, с потолка все чаще просачивались капли воды и становилось заметно теплее.

Метров через двадцать тоннель стал совсем узким, а с потолка им на головы ручьем полилась вода. Джек зашатался и прислонился к стене, с трудом сдерживая очередной приступ боли. Катя бросилась к нему на помощь и помогла устоять на ногах. Они вместе стали медленно пробираться вперед, а Костас уже почти исчез в тумане. Неожиданно стены коридора расступились, и вместо бурного потока воды под ногами оказался небольшой ручеек. Через минуту они завернули за угол и увидели Костаса. Он стоял неподвижно, уставившись на клочок синего неба над головой.

— Какой огромный небосвод, — восторженно произнес он. — Должно быть, мы оказались чуть пониже кратера.

Открывшееся перед ними пространство было достаточно широким, чтобы пропускать дневной свет и скрывать от них поражавшую воображение пещеру, в которой они оказались. Она была похожа на огромную, как минимум пятидесяти метров в диаметре и такой же примерно высоты ротонду. Ее ровные стены заканчиваясь небольшим куполом, который ограничивал небосвод наподобие гигантского глаза. Джеку это напомнило здание Пантеона в Риме, где в древности поклонялись всем древнеримским богам. Пантеон стал символом несравненного мастерства римских строителей.

Еще большее впечатление на археологов произвело то, что они увидели в центре пещеры. От пола к вершине купола поднимался, скручиваясь спиралью, столб газа, который исчезал в гигантском «глазе». Дневной свет проецировал его и делал похожим на гигантскую колонну, подпирающую небо.

Некоторое время Костас, Джек и Катя оторопело смотрели на это чудо и только потом догадались, что на самом деле с потолка падает столб воды и исчезает в преисподней, где соприкасается с раскаленной лавой и мгновенно испаряется. Пар устремлялся вверх тем же путем, создавая иллюзию воздушной колонны. Инстинкт подсказывал исследователям, что где-то внизу должен стоять невообразимый грохот, но в самой пещере было на удивление тихо и спокойно.

— Водяные пары, — наконец произнес Костас. — Значит, вот что происходит с дождевой водой, которая не отводится по каналам в другие места. А то, что творится внизу, наверняка напоминает доменную печь.

Во время подъема они чувствовали приближение тепла, но здесь на них дохнуло невообразимой жарой из чрева вулкана. Катя, Джек и Костас стояли на краю широкой платформы, которая опоясывала центр ротонды и возвышалась над ним на несколько метров. По периметру ротонды виднелись двери, наподобие тех, что они уже миновали, вырезанные в скале, и над каждой виднелись уже хорошо знакомые им символы. За внутренним краем платформы археологи смогли разглядеть небольшую площадку, где стояли большие каменные кресла со спинками в форме бычьих рогов. Одно было гораздо больше других, и его почти полностью скрывали плотный туман и край платформы. Острия бычьих рогов поднимались вверх, почти касаясь столба из водяного пара.

— Что-то вроде тронного зала, — восхищенно прошептал Костас. — Приемная палата для верховных жрецов.

— Пещера предков, погребальная камера, а теперь еще и тронный зал, — едва слышно пробормотала Катя. — Это, вероятно, наша последняя остановка перед входом в святая святых.

Покинув подводную лодку, Джек, Костас и Катя все время пребывали в состоянии постоянного возбуждения, усиленного потрясающими открытиями и невероятными приключениями. Сейчас же, когда они добрались до самого сердца вулкана, это состояние переросло в неописуемый восторг. Смелые молодые ученые словно чувствовали, что все трудности долгого и опасного пути будут вознаграждены именно здесь, на завершающем этапе путешествия. Даже обычно сдержанный Костас вдруг потерял чувство осторожности и ринулся вперед, в неизвестность.

И только Джек не терял самообладания. Он остановил друзей движением руки и повернулся к ним с перекошенным от боли лицом.

— Это именно то место, куда все это время вел нас текст, — твердо сказал он. — Главное святилище Атлантиды находится где-то рядом.

Не говоря больше ни слова, он пошел вперед, удерживаясь на ногах только благодаря невероятной силе воли. Костас пошел рядом с ним, а Катя страховала его сзади. Когда они ступили на край платформы, лицо у девушки оставалось бесстрастным, словно маска.

Как только показалась верхняя часть каменного трона, их вдруг ослепил яркий луч света. Катя, Джек и Костас инстинктивно прикрыли глаза руками и попятились, успев, однако, разглядеть две крупные фигуры, неожиданно выросшие слева и справа от них.

Свет погас так же внезапно, как и появился. Как только глаза привыкли к полумраку, археологи увидели, что стоящие перед ними люди одеты в такие же черные костюмы, как и те, с кем они столкнулись в подводной лодке, и вооружены автоматами марки «Хеклер-Кох МП5», стволы которых сейчас были направлены прямо на них. Выражение их лиц не оставляло никаких сомнений в том, что они готовы применить оружие в любую минуту. Джек и Костас медленно подняли руки вверх, прекрасно понимая, что шансов достать оружие у них нет.

Впереди Джек, Костас и Катя увидели небольшой спуск из двенадцати ступенек, ведущий к подиуму. Рядом с лестницей стояли портативные фонари, лучи которых были направлены на исследователей, а чуть выше возвышалась большая скульптура головы быка, рога которого они уже видели с другого края платформы. Именно здесь располагалось самое большое каменное кресло, отличавшееся от других не только размерами, но и орнаментом.

И это кресло было занято.

— Доктор Ховард, как приятно наконец-то познакомиться с вами!

Джек сразу узнал голос этого человека. Именно его он слышал три дня назад на «Сиквесте», когда принимал по радио ультиматум от «Хищника». Люди в черном грубо подтолкнули Джека и Костаса вниз по лестнице, и они увидели Аслана. Он сидел на троне, решительно выставив вперед ноги, с бледным и оттого еще более суровым лицом. Его можно было бы принять за старого священника, если бы не странное окружение. В своем ярко-красном одеянии он походил и на восточного деспота. Правда, и здесь заметно портили картину люди в черном и с современным оружием в руках.

Справа от Аслана археологи увидели еще одну странную фигуру. Это была женщина с простыми чертами лица, одетая в скромный серый костюм, со стянутыми на затылке в тугой пучок волосами.

— Ольга Ивановна Борцева, — прошипела Катя.

— Да, ваша научная сотрудница оказалась для нас в высшей степени полезной. — Аслан добродушно ухмыльнулся. — С тех пор как она вернулась ко мне, я держал ваше судно под постоянным наблюдением. Давно хотел навестить этот остров, а тут, к счастью, мои люди наконец-то нашли безопасный вход в пещеру. Думаю, мы прибыли вовремя. — Его голос вдруг стал гораздо жестче. — Я пришел заявить права на свою собственность.

Костас уже не мог сдерживать себя и бросился на Аслана, но тут же был отброшен сильным ударом приклада в живот.

— Костас Деметриос Казантцакис, — протянул Аслан и презрительно хмыкнул. — Грек. — Когда Костас с трудом встал на ноги, Аслан взглянул на Катю. Глаза его сузились, в уголках губ появилась едкая ухмылка. — Катя Светланова. Или, если быть точным, я должен величать вас Екатериной Петровной Назарбетовой.

На лице Кати появилась гримаса злости. Джек почувствовал, что ноги у него подкосились. Ее ответ прозвучал откуда-то издалека, из какого-то странного и далекого мира, оторванного от реальности.

— Отец.

ГЛАВА 23

Бен слегка пошевелился в своем укрытии, ни на минуту не спуская глаз с тусклого света на командном пункте. Он сидел в таком положении уже много часов, отвлекаясь лишь на мгновение, когда звучал голос Энди из торпедного отсека. Его тело было прижато к корпусу подводной лодки, а весь он покрылся слоем белого порошка и почти полностью слился с окружающими предметами, включая висевшее позади тело замполита.

Несмотря на плотную ткань водолазного костюма, холод медленно проникал внутрь и обволакивал тело, а палец на спусковом крючке советского автомата Калашникова давно уже онемел от напряженного ожидания. Но Бен знал, как унять боль и сконцентрировать внимание на том, что нужно видеть и слышать. Много лет назад он хорошо усвоил, что истинное испытание для спецназовца — сохранять выдержку даже в самой экстремальной ситуации. Это редкое качество выделяло его из большого количества претендентов на службу в войсках специального назначения.

Он чуть повернул голову в сторону и вдруг ощутил странный горьковатый запах.

— Мне удалось сварить немного кофе, — произнес Энди и протянул кружку с дымящимся напитком. — Какое-то вонючее советское пойло.

Бен презрительно хмыкнул, но все же с благодарностью взял кружку свободной рукой. Другой еды, кроме высококалорийных батончиков, у них не было, но в каютах экипажа они нашли плотно закрытые пластиковые бутылки с водой.

— Что-нибудь слышно? — спросил Энди.

Бен покачал головой. Прошло уже восемнадцать часов с той минуты, как Джек с друзьями покинул подводную лодку, и почти сутки с того часа, когда они в последний раз видели дневной свет. Часы показывали, что наступил ранний вечер, но, не имея связи с внешним миром. Энди и Бен постепенно утрачивали чувство времени. Впереди находились противники. Они расположились прямо под спасательным отсеком, и время от времени раздавались их приглушенные голоса, а потом опять воцарялась мертвая тишина. Несколько часов до них доносились стоны и крики раненого, но потом прозвучал выстрел, и все стихло. А полчаса назад раздался громкий металлический скрежет, из чего Бен сделал вывод, что бандиты пытаются проникнуть в спасательный подводный аппарат.

Услышав шаги в другом конце коридора, Бен сделал Энди знак рукой — мол, сейчас можно ожидать чего угодно.

— Опять началось…

Ярко вспыхнул факел, но человеческих фигур видно не было. Бен осторожно поставил кружку с кофе на пол и снял с предохранителя автомат, а Энди вынул советский пистолет Макарова и будто растворился в темноте по ту сторону перегородки.

Послышался хриплый мужской голос, причем слова были произнесены вначале на русском, а потом на английском:

— Команда с «Сиквеста», нам надо поговорить.

— Если подойдете ближе, мы взорвем лодку, — ответил Бен по-русски.

— В этом нет необходимости, — произнесла на хорошем английском женщина.

Бен и Энди периодически отводили глаза, чтобы яркий свет факела не ослепил их в минуту наивысшей опасности и не лишил огромного преимущества в занятой позиции. Они слышали, как женщина сделала несколько шагов вперед и остановилась примерно в пяти метрах от них.

— Вы стали невинными жертвами в чужой игре, — продолжала незнакомка. — Переходите к нам, и получите щедрое вознаграждение. Можете даже оставить при себе оружие. — Решительный тон делал ее голос еще более сухим и холодным.

— Я повторяю! — крикнул Бен. — Один шаг…

— Вы все еще ждете своих друзей, — снисходительно рассмеялась дамочка. — Катя, — пренебрежительно добавила она, — не имеет к делу отношения. С доктором Ховардом я имела удовольствие познакомиться еще в Александрии. Очень интересный специалист по Атлантиде. С таким же удовольствием я встретилась с ним еще раз сегодня утром, как, впрочем, и с доктором Казантцакисом.

— Я предупредил последний раз.

— Ваши так называемые друзья погибли или захвачены в плен, а корабль уничтожен. Никто в мире не знает о местонахождении этой подводной лодки. Ваше предприятие обречено. Присоединяйтесь к нам, и спасете себе жизнь.

Бен и Энди бесстрастно выслушали речь, не веря ни единому слову русской идиотки. Бен посмотрел на друга и громко объявил в темноту коридора:

— Не выйдет.

Джек проснулся от ярких лучей утреннего солнца, ласково коснувшихся его лица. Открыв глаза, он вяло огляделся и прикрыл веки, подумав, что все это ему приснилось.

Он лежал на спине посреди огромной кровати, застланной чистой простыней. Кровать стояла у стены большой, похожей на пещеру комнаты, ослепительно белые стены которой были увешаны модернистскими картинами, почему-то показавшимися ему знакомыми. А напротив кровати — огромное окно, через толстое стекло которого ясно просматривались синее безоблачное небо и ярко освещенные солнцем склоны горы.

Он попытался приподняться и сразу ощутил резкую боль в левом боку. Джек внимательно оглядел себя и увидел, что вся грудная клетка тщательно забинтована. И вдруг он вспомнил все приключения последних дней: полное опасности восхождение на вершину вулкана, величественный тронный зал древних жрецов и Костаса, который корчился на полу отболи, а Катя стояла рядом и пыталась хоть чем-то помочь. Вспомнив ее последнее слово, он резко привстал на кровати и тряхнул головой, словно не веря своим ушам.

— Доброе утро, доктор Ховард. Хозяин ждет вас.

На пороге комнаты возник скромно одетый человек неопределенного возраста. У него были явные монголоидные черты коренного жителя Средней Азии, однако его английский был столь же безукоризненным, как и его униформа.

— Где я? — угрюмо поинтересовался Джек.

— Всему свое время, сэр. Ванну?

Джек посмотрел в ту сторону, куда показал слуга, и подумал, что сейчас нет смысла качать права и спорить. Он ступил на богато украшенный пол из красного дерева и медленно поплелся в ванную комнату, где проигнорировал джакузи и сразу залез под душ. Вернувшись, обнаружил приготовленную для него новую одежду, включая черную рубашку от Армани, белоснежные брюки и кожаные туфли фирмы «Гуччи». Все было подобрано по размеру, будто кто-то давно готовился к встрече с ним. После трех дней пота, крови, пыли и морской воды он чувствовал себя неловко в дорогой одежде, но все же был благодарен за то, что ему позволили избавиться от надоевшего водолазного костюма.

Джек зачесал назад густые волосы и вдруг заметил у порога слугу, переминавшегося с ноги на ногу.

— Хорошо, — недовольно проворчал Джек, — я готов встретиться с вашим боссом и хозяином.

Спускаясь по эскалатору за слугой, Джек сообразил, что комната, в которой он находился, одна из многих в огромном комплексе зданий, расположенном на склоне высокого холма, а все они соединяются с центральным зданием с помощью многочисленных коридоров и проходов. Само же центральное здание находилось в долине и представляло собой огромный круглый дом, подсвеченный мощными фонарями.

Когда они подошли поближе, Джек обратил внимание, что стены дома расположены под углом и представляют собой панели солнечных батарей. Неподалеку находилась небольшая электростанция, которая вырабатывала электроэнергию для всего комплекса. Сами же здания показались ему футуристическими и напомнили лунную станцию, только построенную гораздо лучше, чем обычно делают специалисты НАСА.

Слуга пропустил Джека в комнату и услужливо закрыл за ним дверь. Джек сделал несколько шагов и остановился. Здесь не было ничего утилитарного, что так отличало дом снаружи. Более того, эта большая комната была точной копией здания Пантеона в Риме, причем не уступала оригиналу даже в размерах. Ее сферическое пространство имело не менее сорока трех метров в диаметре и было даже больше, чем купол церкви Святого Петра в Ватикане. Дневной свет, проникавший через высокий открытый купол, ярко освещал богато украшенный интерьер, как было принято в ватиканском оригинале примерно во втором веке нашей эры.

Ниже купола стены комнаты были украшены глубокими нишами и мелкими выступами, которые отделялись друг от друга мраморными колоннами с прекрасными резными антаблементами. Пол комнаты и стены были сделаны из редкого мрамора позднего римского периода. С первого взгляда Джек определил знаменитый египетский красный порфир, который так любили римские императоры, а также зеленый Лакедемонский ляпис из Спарты и прекрасный античный камень медового цвета из Туниса.

Для Джека это было нечто большее, чем антикварные причуды богатого человека. Вместо гробниц королей и императоров в нишах находились книги, картины и скульптуры, а рядом с ним была расположена огромная апсида, где размещалась целая аудитория с рядами роскошных сидений и большим экраном. Кроме того, по всей комнате были установлены компьютерные рабочие станции, а напротив апсиды находилось громадное окно, выходившее на север. Вдали виднелись склоны горы, которую Джек заметил еще из своей комнаты, а слева — темная полоска моря.

Поразительное дополнение к античной обстановке располагалось в центре ротонды. Это было странное сочетание современности и античности, далекой эпохи римского господства и римских традиций. На небольшом постаменте стоял дорогой кинопроектор, который в мгновение ока превращал окружающее пространство в своеобразный планетарий. В античные времена во время обряда инициации человек становился в центр круга и смотрел на небо, где должен был увидеть торжество порядка над хаосом. Здесь же фантазия создателя этого своеобразного планетария пошла на шаг дальше и превратилась в весьма опасный эксперимент, о котором древние даже не мечтали. Аппарат проецировал не только древние образы, но и богатство хозяина дома, создавая иллюзию его безграничного могущества не только над окружающим миром, но и над небесами.

И вместе с тем Джек отметил, что это игровая комната для образованного и в высшей степени культурного человека и ученого, обладающего несметными богатствами и ведущего праздный образ жизни, человека, чей эгоизм не знает пределов, заставляя стремиться доминировать в окружающем мире.

— Это предмет моей гордости, — неожиданно прозвучал голос, отдаваясь эхом в большом пространстве. — К сожалению, у меня не было возможности приобрести оригинал, поэтому я сделал копию. Надеюсь, вы согласитесь, что это улучшенная версия оригинала. Теперь вам должно быть понятно, почему я так свободно чувствовал себя в тронном зале вулкана.

Замечательная акустика создавала впечатление, что голос исходит откуда-то сзади, однако на самом деле он доносился от противоположной стены, где у окна стояло большое кожаное кресло. Кресло медленно повернулось, и Джек увидел Аслана, облаченного все в тот же красный халат, который был на нем, когда Джек потерял сознание.

— Надеюсь, вы хорошо провели ночь. Мои врачи осмотрели вашу рану и приняли необходимые меры. — Он показал рукой на небольшой низкий столик перед собой. — Позавтракаете?

Джек остался на месте и еще раз оглядел комнату. Только сейчас он обнаружил, что в ней находится еще один человек, Ольга Борцева — научный сотрудник и ассистент Кати. Она молча смотрела на него из ниши, склонившись над столом, заставленным открытыми фолиантами. Джек окинул ее гневным взглядом.

— Где доктор Казантцакис?

— А, это ваш друг Костас, — ответил Аслан с презрительным смехом. — Не стоит волноваться о нем. Он жив, здоров и помогает нам на острове.

Джек неохотно пересек комнату, все еще ощущая боль в теле, и подошел к столику. Перед ним тут же выросли два официанта с едой и напитками. Джек выбрал самое дальнее от Аслана место и осторожно опустился на мягкий кожаный диван.

— А где Катя?

Аслан проигнорировал вопрос.

— Надеюсь, вам понравились мои картины, — произнес он с наигранным добродушием. — Я приказал, чтобы в вашу комнату повесили некоторые из моих последних приобретений. Насколько я знаю, ваша семья серьезно интересуется произведениями искусства раннего периода двадцатого века, особенно кубизмом и экспрессионизмом.

Дедушка Джека действительно был известным коллекционером и покровительствовал европейским художникам, оказавшимся в трудном положении после Первой мировой войны. Именно поэтому галерея Ховарда стала знаменитым хранилищем скульптур и произведений искусства эпохи модернизма.

— Некоторые работы весьма любопытны, — сухо отозвался Джек. — Например, «Женщина с ребенком» Пикассо 1938 года, которая в прошлом году таинственно исчезла из Музея современного искусства в Париже. Насколько я могу судить, ваше увлечение искусством не ограничивается коллекцией живописи, — указал он на небольшой стеклянный ящик в нише.

Там находилась вещь, хорошо известная специалистам под названием «Маска Агамемнона», считавшаяся величайшим творением микенского бронзового века. Когда-то она хранилась в Национальном музее в Афинах, но, как и Пикассо, исчезла прошлым летом во время серии дерзких ограблений музеев и коллекций по всей Европе. Для Джека этот предмет был символом благородства и жизненной правды, чего так не хватает современным приверженцам невежественного гротеска.

— Я был профессором исламского искусства, и мое сердце до сих пор принадлежит именно ему, — лениво объяснил Аслан. — Но я стараюсь не ограничивать себя коллекционированием предметов, относящихся к четырнадцати векам, которые прошли после обретения Мухаммедом слова Аллаха. Слава Господа сияет в произведениях искусства сквозь века. Он благословил меня своим даром собирания коллекции, которая поистине отражает его величие и славу. Да благословенны будут его дела.

Зазвонил мобильный телефон, и Аслан недовольно поморщился. Он взял его со стола и стал что-то быстро говорить. Джек сделал вывод, что это родной язык Аслана — казахский.

Еда на столике казалась такой аппетитной, что Джек решил воспользоваться предоставленной возможностью и немного перекусить.

— Прошу прощения. — Аслан спрятал трубку в кожаный футляр. — Как говорится, бизнес прежде всего. Небольшое дельце, касающееся задержки с доставкой важного груза одному из наших ценных клиентов. Вы знаете об этой истории.

Джек проигнорировал замечание.

— Насколько я понимаю, мы в Абхазии, — произнес он.

— Совершенно верно. — Аслан нажал кнопку, и на противоположной стене открылась огромная карта Черного моря. Аслан направил лазерную указку на район горных вершин и долин, расположенный между Грузией и российским Кавказом. — Это судьба. Когда-то все побережье было летней резиденцией ханов Золотой Орды — западной монгольской империи, основанной на реке Волге. Я прямой потомок Чингисхана и великого Тамерлана. История, доктор Ховард, повторяется, только сейчас я не остановлюсь на достигнутом и подниму свой меч там, где оставили его мне мои великие предки.

Абхазия, фактически независимая и разделенная на родовые кланы, стала прибежищем для разного рода повстанцев, полевых командиров и террористов. Когда-то это была автономная область в составе Грузинской Советской республики, однако падение СССР в 1991 году привело здесь к кровопролитной гражданской войне и многочисленным этническим чисткам. Погибли тысячи людей.

По мере усиления исламского экстремизма вооруженные столкновения в этом районе стали еще более ожесточенными. Грузинское правительство оказалось бессильным в борьбе против такой напасти и фактически вынуждено было отказаться от каких бы то ни было притязаний на республику. С тех пор Абхазия превратилась в самый анархистский район на земле, а правящая там хунта всецело зависела от финансовых подачек бандитов и моджахедов, которые съехались туда со всего мира и превратили некогда прославленные советские курорты на морском побережье в свои частные владения.

— Граница Абхазии проходит в ста пятидесяти километрах к северу от вулкана, — сухо заметил Джек. — Что вы теперь собираетесь с нами делать?

Добродушное выражение лица Аслана внезапно сменилось гримасой пренебрежения. Он так крепко сжал подлокотники кресла, что побелели пальцы.

— Вас я освобожу за выкуп, — признался он хриплым от гнева голосом. — Надеюсь, за вашу голову мы получим большие деньги от этого еврея. — Последнее слово он произнес с такой ненавистью, что ядовитый коктейль из антисемитизма и зависти к финансовым успехам Ефрема Якобовича, известного бизнесмена, стал совершенно очевидным.

— А других?

— Ваш грек будет охотно сотрудничать с нами, если я сообщу, что в случае неповиновения вы будете подвергнуты страшным пыткам и обезглавлены. Он должен выполнить для нас одно небольшое поручение. Могу сказать откровенно, что с его помощью мы попытаемся вернуться к «Казбеку» через тайные проходы в недрах вулкана.

— А Катя?

Лицо Аслана исказилось от гнева.

— В Эгейском море я решил временно отступить, когда она пообещала, что приведем нас к гораздо большим сокровищам. Я дал ей два дня, однако она так и не вышла на связь. К счастью, Ольга успела снять копии с древних текстов в Александрии и фактически выполнила работу вместо нее. Таким образом, мы знали, что рано или поздно вы придете именно сюда.

— Где Катя? — Джек старался контролировать свой голос.

— Она была замечательным ребенком, — тихо произнес Аслан. — Мы прекрасно проводили время на даче, пока ее мать не умерла. Мы с Ольгой делали все возможное, чтобы помочь девочке.

Аслан посмотрел на Ольгу. Та ответила ему благодарной улыбкой. Когда он повернулся к Джеку, его голос вновь обрел прежнюю жесткость.

— Моя дочь обесчестила меня и свою веру. В советские времена у меня не было возможности контролировать ее воспитание, а потом она сбежала на Запад и предала свои идеалы. Более того, она набралась наглости отвергнуть мою древнюю фамилию и взяла фамилию матери. Я буду держать ее на «Хищнике», а потом отвезу в Казахстан, где с ней будут обращаться по законам шариата.

— Ее будут унижать и превратят в рабыню? — ледяным тоном поинтересовался Джек.

— Она пройдет процедуру очищения от грехов. После ритуала духовного очищения я отошлю ее в медресе для очищения морального. А потом найду ей мужа. Иншалла, как говорят мусульмане. Все в руках Всевышнего.

Аслан закрыл на мгновение глаза, чтобы успокоиться, а потом неожиданно щелкнул пальцами, и два дюжих слуги мгновенно появились перед ним, чтобы помочь подняться с кресла. Он встал, поправил полы красного халата и сложил руки на животе.

— Пойдемте со мной, — сказал он и кивнул в сторону окна. — Я хочу кое-что показать вам, прежде чем мы приступим к делу.

Следуя за тучным Асланом, Джек успел заметить возле окна еще один стеклянный ящик. Он с волнением узнал две прекрасные тарелки из слоновой кости из древнего города Пергама, который стоял на древнем Шелковом пути. Эти бесценные вещи считались безвозвратно утерянными после установления террористической диктатуры талибов в Афганистане и разграбления кабульского музея. Джек остановился перед ящиком и зачарованно уставился на прекрасные произведения искусства, сделанные в Ханьском Китае во втором веке нашей эры и обнаруженные в кладовой дворца вместе с бесценными индийскими лакированными изделиями и редчайшими шедеврами римских мастеров из стекла и бронзы. Он был рад, что этот средневековый хан оказался достаточно тщеславным, чтобы сохранить такие редкие и бесценные предметы и тем самым удовлетворить собственное самолюбие. Джек всегда страстно верил, что изучение прошлого непременно будет способствовать сближению народов, которые смогут вместе гордиться достоянием общих предков. Но чем больше памятников древности исчезало в недрах тайных банковских сейфов или в подвалах частных коллекций, тем меньше оставалось надежды на осуществление этой мечты.

Аслан повернулся к нему. И не смог скрыть удовольствия, расценив интерес Джека как зависть.

— Это моя страсть, мое вожделение, которое уступает место только моей истинной вере, — самодовольно пролепетал он. — Именно поэтому я с такой настойчивостью пытаюсь заполучить некоторые вещи из вашего музея в Карфагене в качестве части выкупа за вашу голову. А еще меня очень интересуют некоторые картины из галереи Ховарда.

Аслан повел Джека к огромному окну, которое своим полукругом повторяло общие контуры ротонды. Создавалось ощущение, будто они наблюдают за живописной долиной и другими великолепными постройками из башни диспетчерского контроля крупного международного аэропорта.

Джек попытался не обращать внимания на Аслана и полностью сосредоточился на живописной долине. Прилегающие к комплексу здания образовывали огромную букву «L», одна сторона которой шла с востока на запад, а другая — с севера на юг, где склоны горы были более пологими. В самом конце виднелись складские помещения и хозяйственные пристройки, выполняющие функцию местного терминала. Рядом с ним находилась большая вертолетная площадка, где виднелись вертолеты — «хинд Е», «хавок» и «Ка-50» под названием «вервольф». Причем последний довольно успешно соперничал с американским вертолетом «Апачи» как по маневренности, так и по боевой мощи. Каждая из этих винтокрылых машин представляла серьезную угрозу для любого военно-морского патрульного корабля, не говоря уже об обычном полицейском патрульном вертолете, которые могли противодействовать операциям Аслана в открытом море.

Джек взглядом невольно задержался на большом открытом пространстве позади хозяйственных строек. Он сразу понял, что там находятся авиационные ангары, скрытые в толще возвышающейся над ними горы. К своему удивлению и даже разочарованию, среди смутных контуров военных самолетов он распознал знакомые очертания двух британских истребителей «харриер», острые носы которых были хорошо видны из окна, но оставались совершенно невидимыми для спутников.

— Видите, мое вооружение не ограничивается устаревшим советским арсеналом, — самодовольно заявил Аслан. — Недавно ваше правительство по глупости списало целую эскадрилью самолетов «харриер» Королевской военно-морской авиации. Официально они все уничтожены, но я нашел одного бывшего военного министра, который успешно занимается торговлей оружием, и мы заключили взаимовыгодную сделку. К счастью, мне не понадобился дополнительный персонал для обучения. Ольга — резервный пилот советских ВВС и на днях совершила свой первый экспериментальный полет на одном из этих самолетов.

Со все возрастающими раздражением и тревогой Джек проследил за тем, как Аслан нажал кнопку и вместо книжных стеллажей открылся чудесный вид на морское побережье. Окружавшие залив горные вершины делали гавань идеальным укрытием от посторонних глаз, а высокая бетонная стена ограждала от наблюдения со стороны моря.

Последним приобретением Аслана стал российский фрегат «Неустрашимый». Он был похож на «Хищник», только в три раза мощнее и массивнее. Сейчас на корабле завершилась погрузка боеприпасов и необходимого военного снаряжения для дальних походов. А вполне различимые искры сварки говорили о том, что судно готовят к серьезной работе.

Джек подумал о «Сиквесте». Он специально не затрагивал эту тему, опасаясь раскрыть тайну его местонахождения, но теперь понял, что остаться незамеченным для такого грозного противника практически невозможно. Джек вдруг вспомнил отзвуки артиллерийской стрельбы, доносившейся до них в пещере, и приготовился к худшему.

— Мы практически готовы к славному походу, а вы будете моим почетным гостем на церемонии победного шествия. — Аслан сделал паузу, скрестил руки на животе и о чем-то мечтательно задумался. — С этими двумя кораблями я буду безраздельно контролировать любой участок моря и ничто не сможет мне помешать.

Джек бросил последний взгляд на живописную картину бухты и вдруг почувствовал, что магнетическая сила беспредельной мощи Аслана быстро тает. У восточной части бухты, где залив заметно сужался, были видны военно-оборонительные строения и здания, отдаленно похожие на тренировочный полигон. Между терминалом и берегом моря находилось еще одно строение круглой формы, украшенное дюжиной спутниковых антенн и радиостанций, а вдоль всего берега виднелись покрытые камуфляжем казармы и артиллерийские орудия, заполнившие все пространство бывшего советского курорта.

— Надеюсь, теперь вы понимаете, что сбежать отсюда невозможно, — надменно пробормотал Аслан. — На востоке вас встретят неприступные вершины Кавказа, а на севере и западе находится бандитская страна, где западному человеку ни за что не выжить. Именно поэтому я надеюсь, что вы с удовольствием воспользуетесь моим гостеприимством, а я с таким же удовольствием пообщаюсь с человеком, который прекрасно разбирается в искусстве и археологии. — Аслан, похоже, был во власти эйфории — руки воздеты к небу, на лице блаженная ухмылка… — Это мое «Орлиное гнездо», или, как говорят немцы, «Kehlsteinhaus», — пробасил он. — Это моя крепость и одновременно мой главный храм. Вы согласны что вид здесь не хуже, чем в баварских Альпах?

Джек ответил спокойно, продолжая смотреть на раскинувшуюся внизу долину.

— Во время войны, которую вы называете Великой Отечественной, мой отец был пилотом бомбардировщика Королевских ВВС. — Джек старался отчетливо произносить каждое слово. — В 1945 году ему выпала честь возглавить авиационный рейд на Оберзальцберг, что в Берхтесгадене. Так вот, ни вилла фюрера, ни штаб-квартира СС не оказались такими неуязвимыми, как предполагали их создатели. — Джек повернулся к Аслану и уставился в его немигающие черные глаза. — А история, как вы сами недавно изволили заметить, профессор Назарбетов, имеет отвратительную привычку повторяться.

ГЛАВА 24

Когда они спускались на подъемнике, было только небольшое ощущение скорости из-за шумящего под ними ветра. Джек и Аслан сидели на противоположных сиденьях, люди Аслана занимали оставшуюся часть кабины. Джек догадался, что они спускаются в долину и сейчас уже приближаются к центральному хозяйственному зданию, которое он видел из окна «Пантеона».

Незадолго до этого они сделали остановку и взяли с собой еще одного человека. Он молча стоял между ними — огромный верзила с покатым лбом, приплюснутым носом и узкими поросячьими глазками, угрюмо взирающими на мир из-под густых черных бровей.

— Позвольте представить вашего телохранителя, — с прежним добродушием произнес Аслан. — Владимир Юрьевич Далмотов, бывший спецназовец и ветеран афганской войны. Он перешел на сторону чеченских борцов за свободу после того, как его брата казнили за убийство офицера, пославшего его взвод на верную смерть в Грозном. После Чечни он примкнул к священным воинам «Аль-Каиды», которые сражаются за освобождение Абхазии. Я нашел его, когда разыскивал следы моих погибших людей. Он не верит ни в какого бога, да простит ему Аллах.

Когда кабина подъемника остановилась внизу, дверь отворилась, и вошли двое слуг, чтобы помочь Аслану встать на ноги. Джек спокойно наблюдал за происходящим, пребывая в уверенности, что Катя и Костас все еще на острове. Когда Далмотов подтолкнул его к выходу из кабины, Джек заметил, что на плече у непрошеного телохранителя висит автомат «узи», однако другого оружия при нем не было.

Помещение, куда они вошли, выглядело очень мрачным и неуютным по сравнению с великолепными и светлыми комнатами, где Джек успел побывать. Фактически это был гигантский ангар, за дверью которого находилась авиационная техника. На взлетной полосе размещался вертолет «хинд», вокруг которого суетилась команда техников, а неподалеку стояла заправочная машина с цистерной.

— Наш транспорт, на нем нас и доставили с острова вчера вечером, — пояснил Аслан. — Сейчас он готовится к выполнению задания.

Вид на территорию перед ангаром заслонил грузовик, припаркованный прямо у двери. Пока они наблюдали за ним, группа людей в черных комбинезонах стала энергично выгружать деревянные ящики и складывать их штабелем у стены неподалеку от взлетной полосы.

Далмотов что-то шепнул Аслану и двинулся к ящикам. Подхватив один из них, открыл крышку голыми руками и стал вынимать части какого-то оружия. Джек узнал знаменитую винтовку «баррет М82А1», которая давно считается самой точной и дальнобойной в мире. Она заряжается патронами от «браунинга ВМС» пятидесятого калибра и русской снайперской винтовки калибра двенадцать и семь десятых миллиметра. Пули «баррета» легко пробивают танковую броню с расстояния пятисот метров, а с полутора километров могут запросто снести голову человеку.

— Мой скромный вклад в святое дело джихада, — широко ухмыльнулся Аслан. — Вы могли видеть нашу школу для подготовки снайперов неподалеку от ангара. Далмотов — главный инструктор. В число наших клиентов входят бойцы Ирландской республиканской армии и моджахеды «Аль-Каиды», и еще не было случая, чтобы они остались недовольны нашей работой.

Джек вспомнил случаи высокоточной снайперской атаки, которой подверглись многие объекты в странах Запада. Тогда это называли новой и еще более опасной фазой террористической войны против западных стран.

Пока Далмотов контролировал сборку снайперских винтовок, Аслан и Джек проследовали в складские помещения, доверху заполненные деревянными ящиками самых разных размеров. Вокруг суетились люди в черных комбинезонах. Джеку удалось мельком увидеть красную надпись на одном из ящиков, и он вспомнил ее. Еще в самом начале службы в военной разведке ему пришлось принимать участие в перехвате поставок вооружений из Ливии. Там были такие же ящики с такой же красной надписью — пластическая взрывчатка «семтекс», которую поставляли из Чешской Республики для террористической деятельности ИРА в Британии.

— Это наше главное транзитное предприятие, — пояснил Аслан. — Обычно бухта закрыта для поставок и хранения биологического и химического оружия, но я недавно уже отправил вертолетом последний груз одному из наших ценных клиентов на Ближнем Востоке. — Аслан замолк и сложил на животе руки.

Его глаза еще больше сузились, когда он уставился куда-то вдаль. Джек уже начал узнавать предупреждающие знаки взрывного темперамента Аслана.

— Откровенно говоря, у меня есть один несчастный покупатель, терпение которого испытывается еще с 1991 года. Когда мы следили за вашим «Сиквестом» от самого Трабзона, то уже хорошо знали, что пункт назначения может быть только один. Ольга быстро вычислила его, тщательно изучив древний текст.

Ночью мы направились к вулкану, а вы, сами того не желая, предоставили нам прекрасное прикрытие. Вы сделали то, в чем мне отказывали политики на протяжении многих лет. В прошлом любое посещение острова непременно вызвало бы жесткую реакцию военных, а теперь, даже если спутники обнаружат какую-либо активность в этом районе, все подумают, что это вы на вполне законных основаниях выполняете свой безобидный научный проект. Там должна была состояться наша знаменательная встреча с русскими, если бы этот идиот Антонов не потопил подводную лодку из-за своей глупости и некомпетентности. А заодно и весь мой бесценный товар.

— Капитан Антонов готов был доставить груз в указанное место, — вяло ответил Джек, — но на судне произошел мятеж под руководством замполита. Возможно, это единственное доброе дело, которое когда-либо сделали агенты КГБ.

— А ядерные боеголовки? — резко оборвал его Аслан.

— Мы видели только конвенциональное оружие, — соврал Джек.

— Почему же моя дочь во время переговоров грозила моим людям ядерным холокостом?

Джек на мгновение задумался. Катя не сообщила ему эту деталь во время разговора на командном пункте.

— Мои люди не позволят вам этого, — наконец произнес он. — Ваши друзья-фундаменталисты не единственные, кто готов умереть за правое дело.

— Они могут изменить свое мнение, когда узнают, какая судьба ждет вас и вашего друга грека в случае, если они откажутся капитулировать. — Аслан подчеркнуто вежливо улыбнулся, вернув себе добродушное расположение духа. — Полагаю, наша следующая остановка вызовет у вас еще больший интерес.

Они вышли из ангара через противоположную дверь и сели в открытый автомобиль, услужливо поданный к двери. Через несколько минут они уже ехали в другое здание, расположенное на километр ближе к берегу моря. После пятиминутной поездки Аслан и Джек ступили на эскалатор, доставивший их на первый этаж здания. Один из сопровождающих охранников сунул карточку в щель лифта, и они поднялись на верхний этаж.

Большая комната напоминала Центр управления полетами НАСА. Размерами помещение не уступало Пантеону. Сразу бросалось в глаза огромное количество компьютеров, рабочих станций и сложных навигационных приборов.

Когда они вошли внутрь, Джек заметил, что посреди комнаты расположен пульт управления, по форме напоминающий небольшой амфитеатр с огромной колонной в центре, оснащенный самыми современными приборами и вычислительной техникой, а на задней стене огромные экраны показывали цветные карты и телевизионные изображения. Весь этот комплекс напоминал командный пункт управления на «Сиквесте», только был во много раз больше и с таким количеством информационной техники, что можно было руководить небольшой войной.

Два помощника помогли Аслану сесть в электронное кресло на колесах, остальные люди в черном неподвижно стояли у противоположной стены и вообще, казалось, не заметили их появления.

— Я предпочитаю волнительные моменты на судне «Хищник», — признался Аслан, поудобнее устраиваясь в кресле. — Там, как говорится, можно руководить непосредственно, в ручном режиме, однако отсюда я могу контролировать все свои операции одновременно и видеть все, что происходит в каждом помещении и в каждой гостевой комнате.

Слуга, нервно переминавшийся с ноги на ногу рядом с креслом Аслана, наконец не выдержал и, низко наклонившись, прошептал ему что-то на ухо. Лицо Аслана осталось невозмутимым, но пальцы громко забарабанили по колесу кресла. Не говоря ни слова, он нажал кнопку на кресле и поехал в другой конец зала, где безмолвно стояла группа людей в черных комбинезонах. Джек и Далмотов поторопились за ним. Когда они приблизились к пульту управления, Джек мимоходом заметил, что справа от него работают мониторы системы безопасности, подобные тем, что давно установлены в Карфагенском музее для контроля обстановки в каждом из многочисленных залов комплекса.

Люди в черном молча расступились, пропуская к пульту Аслана. Джек пошел за ним и остановился позади его кресла. Далмотов встал рядом с Джеком и не спускал с него глаз.

— Мы наконец-то вышли на связь со спутником, — произнес оператор на чистом английском. — Через несколько минут он будет на нужной орбите.

Оператор был явно азиатского происхождения, но в отличие от остальных одет в джинсы и белую рубашку, а по его акценту Джек догадался, что тот получил образование в Британии.

Пока Джек рассматривал пульт управления, оператор взглянул на него, затем перевел вопрошающий взгляд на Аслана. Толстяк молча кивнул, давая понять, что этот человек ничего не сможет рассказать об увиденном или услышанном в этой комнате.

Мозаика экрана быстро преобразовалась в четкую карту Черного моря, юго-восточная часть которого все еще была покрыта оставшейся после шторма облачностью. Термальные датчики давали точную картину береговой линии, а обилие красок предоставляло полную информацию о состоянии погоды в этом районе. Оператор обозначил квадратом небольшой участок, затем выделил его и увеличил. Эту процедуру он повторил несколько раз, пока не появились четкие очертания острова с прилегающей к нему акваторией моря и высокой концентрацией тепловой энергии в центральной части суши.

Неподалеку от острова хорошо просматривалось серебристое пятно, в котором легко угадывался корабль. Оператор стал увеличивать изображение, и вот наконец оно заняло весь экран, а степень разрешения составила меньше метра. Судно неподвижно покачивалось на волнах, и по всему было видно, что оно имеет серьезные повреждения: корпус накренился на правый борт, нос наполовину затоплен водой, а на корме все превратилось в искореженную груду металла.

С ужасом Джек узнал родной «Сиквест», ватерлиния которого все еще находилась над уровнем моря и крупная надпись на борту была хорошо видна. Тепловые датчики показывали, в каких именно местах судно получило пробоины, хотя их можно было обнаружить и невооруженным глазом. Джек молча смотрел на свое детище, чувствуя нарастание ярости и злости. Не выдержав, он схватил руками электронное кресло Аслана и резко развернул его к себе.

— Где мои люди? — закричал он.

— Тепловые приборы не обнаружили людей, — спокойно отреагировал тот. — Правда, двое членов команды оказались настолько глупы, что вчера утром вступили в перестрелку с моим судном, но… Можете представить, чем все закончилось. Как говорится, это была игра в одни ворота. Скоро мы направим туда вертолет, который навсегда покончит с вашим кораблем.

На верхней палубе «Сиквеста» Джек отчетливо разглядел разрушенные надстройку и скорострельную пушку, стволы которой были искорежены в результате прямого попадания. Джек знал, что Йорк и Хоув не могли оставить судно, не вступив в бой с неприятелем, и молился про себя, чтобы они успели покинуть корабль вместе с другими членами экипажа на спасательной подводной лодке.

— Это были ученые и профессиональные моряки, а не фанатики или бандиты, — холодно сказал он.

Аслан молча пожал плечами и повернулся к экрану. Там появилось серебристое пятно другого судна, находившегося вблизи острова. Оператор тут же увеличил изображение, и все присутствующие уставились на экран. На корме судна царила полная неразбериха. Группа людей в черных комбинезонах суетливо демонтировала две огромные трубы, которые, судя по тепловым датчикам, все еще были охвачены огнем. Не успел Джек понять, что видит на экране результаты сражения «Хищника» с «Сиквестом», как Аслан щелкнул пальцем.

— Почему мне не сообщили об этом? — злобно прошипел он. — Почему скрыли?

В комнате воцарилась гробовая тишина, а Аслан ткнул пальцем в Джека.

— Он не достоин выкупа. Он будет ликвидирован, как и вся его команда. Уберите его!

Далмотов бесцеремонно подтолкнул Джека к выходу, но тот все же успел бросить последний взгляд на экран и определить координаты СГП на экране спутниковой связи. Сделав вид, что нечаянно наткнулся на мониторы службы безопасности, следящие за состоянием дел в ангаре, он завалился на пульт управления и, уже падая, незаметно нажал кнопку «пауза». Все другие экраны продолжали работать в прежнем режиме, но поскольку внимание присутствующих было приковано к «Хищнику», никто не заметил остановку изображения на одном из экранов.

Еще рано утром, только проснувшись, Джек решил действовать. Он знал, что настроение Аслана переменчиво и на смену безудержному гневу быстро приходят умиротворение и самодовольство, но решил больше не играть на слабостях этого безумца с манией величия. Тягостное впечатление от гибели «Сиквеста» и тревога за судьбу членов экипажа лишь придали Джеку решимости. Он просто обязан что-то для них сделать. К тому же он прекрасно понимал, что в его руках судьба двух близких ему людей — Костаса и Кати.

Такая возможность предоставилась Джеку, когда он с охранником возвращался на фуникулере в ангар. На полпути Далмотов решил вдруг полюбоваться живописной бухтой и, шагнув вперед, посмотрел вниз. Непростительная ошибка для профессионала! Джек молниеносно собрался и нанес ему сокрушительный удар кулаком под ребра. Удар оказался настолько сильным, что сам Джек отлетел назад и почувствовал острую боль в пальцах.

Этот удар мог сбить с ног любого. Джек вложил в него все силы, и нацелен он был таким образом, чтобы вызвать мгновенную остановку сердца и одновременно разрушить диафрагму. Какое-то время Далмотов стоял неподвижно, а Джек смотрел на него с недоумением, словно не мог поверить своим глазам. Затем огромный телохранитель тяжело охнул, пробормотал что-то невнятное и опустился на колени, а через несколько секунд рухнул навзничь на пол фуникулера и затих.

Джек быстро оттащил бездыханное тело подальше от объектива камеры наблюдения и взглянул на приближающийся ангар. Он был пуст, лишь несколько человек суетились возле входа. Когда фуникулер остановился, Джек вышел из кабины и нажал кнопку возврата, отсылая фуникулер вместе с Долматовым обратно к центру управления. Это гарантировало несколько бесценных минут, а он хорошо понимал, что сейчас каждая секунда на счету.

Джек без колебаний направился ко входу в ангар, моля Бога, чтобы его уверенность в себе отвела все подозрения со стороны служащих. Подойдя к шкафу с униформой пилотов, он выбрал самый большой костюм и быстро его надел, после чего застегнул спасательный жилет, нацепил на голову шлем и опустил стекло, чтобы не было видно лица. Затем он подошел к складу с оружием, открыл один из зеленых ящиков и стал быстро собирать снайперскую винтовку, лихорадочно вспоминая все подробности этой операции, которую ранее проделал Далмотов. К счастью, интуиция и опыт не подвели. Когда винтовка была собрана, Джек обнаружил рядом ящик с боеприпасами и взял горсть патронов четырнадцатого калибра.

Вооружившись как следует, он застегнул «молнию» на сумке и решительно зашагал на летное поле, где стояли вертолеты. На полпути он наклонился, якобы застегивая ремни на ботинках, и внимательно осмотрелся. Спокойно. Стены ангара и взлетная полоса раскалены до предела. Жаркое летнее солнце палило нещадно. Высохли все лужи после вчерашнего дождя, а земля напоминала сковородку, где люди сновали туда-сюда, словно пытаясь выбраться из адской жаровни.

Джек решил, какой вертолет станет его спасителем. Конечно, «вервольф» — самая современная машина, но он припаркован в дальнем конце площадки вместе с «хавоком». А «хинд» — в двадцати метрах от ангара и уже готов к взлету. Это хорошая рабочая лошадка для русских войск, к тому же достаточно надежная.

Джек выпрямился, собрал волю в кулак и решительно направился к человеку в униформе, в это время занятому подготовкой боеприпасов для вертолетной пушки.

— Срочный приказ! — гаркнул Джек пилоту по-русски. — Время операции изменилось. Я должен вылететь немедленно.

Его русский язык был корявым и с сильным акцентом, но Джек надеялся, что это сойдет здесь, где много казахов и абхазцев.

Техник искренне удивился, но воспринял приказ как должное.

— Боеприпасы для пушки еще не готовы, зарядов для пулемета всего четыреста, а все остальное в порядке. Разрешение на вылет получено, вам остается только прогреть двигатель.

Джек забросил сумку за плечо и быстро полез в кабину пилота. Усевшись за штурвал, он огляделся: панель приборов выглядела вполне стандартной, а общая конфигурация мало чем отличалась от тех машин, на которых ему уже приходилось летать.

Пристегнувшись, Джек посмотрел сквозь выпуклое плексигласовое стекло кабины на площадку перед ангаром. Группа людей выкатила из него две плоские тележки с длинными ракетными установками для радиоуправляемых ракет «спираль» — вертолет «хинд» готовился нанести последний удар по и без того поверженному «Сиквесту». В это же время из ангара вышли двое в форме и направились в сторону вертолетов. Джек сразу догадался, что это пилот и стрелок. Краешком глаза он также увидел, что техник приложил к уху мобильный телефон, а потом обеспокоено взглянул на кабину вертолета. Джек понял, что разоблачен, и молил Бога, чтобы хватило времени на взлет.

Гигантские лопасти вертолета уже набирали скорость, а два двигателя Изотова мощностью две тысячи двести лошадиных сил уже работали несколько минут, прогреваясь для взлета. Джек быстро посмотрел на панель приборов и с облегчением вздохнул. Бак заполнен горючим до предела, масло в норме, а стрелка прибора гидравлического давления приближалась к нормальной отметке. Оставалось надеяться, что силы безопасности Аслана еще не получили приказ сбивать каждый вертолет, покидающий бухту.

Джек, крепко сжав рычаги, левый потянул на себя, с трудом удерживая дрожащую от напряжения ручку, а правый медленно вывел вперед до предела.

В считанные секунды моторы взревели, потрясая огромное здание ангара до основания, машина, накренившись носом вниз, словно не желая преодолевать силу притяжения, медленно оторвалась от земли. Джек нажал на педаль, чтобы удержать вертолет от бокового крена, и заметил, как из ангара выскочил огромного роста мужчина в черной униформе. Он отчаянно размахивал руками, что-то кричал, а потом растолкал оторопевших техников и пилотов и бросился наперерез к вертолету. Далмотов не стал полагаться на автомат «узи», прекрасно зная, что его пули не нанесут вреда бронированной обшивке «хинда», и прихватил с собой более мощное оружие.

Первая пуля снайперской винтовки врезалась в стекло кабины и прошила сиденье второго пилота, то есть именно то место, которое непременно занял бы Джек, если бы знал, что вертолет управляется с помощью двойного контроля. Когда машина рванулась вперед, вторая пуля попала куда-то в фюзеляж и заставила Джека побыстрее разворачиваться, чтобы не повредить хвостовой ротор машины.

Пока Джек возился с рычагами, вертолет взмыл над ангаром, развернулся и быстро помчался в сторону моря. Слева Джек видел уже знакомый футуристический комплекс дворца Аслана, расположенный на склонах холма, а справа маячили едва различимые контуры его великолепного фрегата.

Через несколько минут Джек благополучно миновал живописную бухту и оказался над открытым морем, стараясь держаться как можно ниже, чтобы остаться недосягаемым для радаров противника. Вскоре вертолет набрал максимальную скорость — более трехсот тридцати пяти километров в час, и Джек вполне мог гордиться собой, так как до конца еще не разобрался с механизмом управления машиной. Береговая линия быстро уходила на восток, а впереди открывалось ясное утреннее небо, которое далеко на горизонте сливалось с голубовато-серой пеленой моря.

Пролетев над морем примерно пятнадцать миль, Джек нажал на педаль управления хвостовым ротором и осторожно наклонил вертолет влево, пока приборы не показали сто восемьдесят градусов южного направления. К этому времени он уже разобрался, как включить радар и СГП, и ввел в бортовой компьютер координаты острова, которые запомнил еще на «Сиквесте» три дня назад. Компьютер быстро подсчитал оставшееся до него расстояние и показал сто пятьдесят километров, что составляло примерно полчаса полета. Несмотря на большой расход горючего, Джек не стал подниматься выше, чтобы не обнаруживать себя раньше времени.

Переведя управление на автопилот и подняв стекло шлема, он, не теряя ни минуты, придвинул к себе сумку и стал быстро собирать снайперскую винтовку, понимая, что не может позволить врагам застать себя врасплох. Аслан сделает все, чтобы попытаться вернуть его.

ГЛАВА 25

«Остановите вертолет и ждите сопровождения. Если не подчинитесь приказу, будете уничтожены. Больше предупреждать не будем.»

Раньше Джек слышал этот голос только один раз, это было ругательство по-русски, но не сомневался, что он принадлежит Далмотову, тяжелый акцент которого усугублялся помехами в радиосвязи. Все это время Джек держал радиостанцию включенной и ожидал подобного приказа, как только вражеские вертолеты войдут в зону слышимости. Уже десять минут он контролировал быстрое продвижение с севера двух красных точек на экране радара, а их скорость и траектория движения не оставляли сомнений в том, что это «хавок» и «вервольф» с авиационной базы Аслана.

Джек находился на расстоянии десяти миль от острова, и ему не хватило пяти минут, чтобы благополучно добраться туда. Он пожертвовал максимальной скоростью ради того, чтобы держаться на минимальной высоте и как можно дольше оставаться не замеченным радарами Аслана. И вот сейчас за эту хитрую игру приходилось расплачиваться. Несмотря на почтенный возраст, «хинд» демонстрировал превосходные качества и мог лететь с большей скоростью, чем два вертолета, оставшиеся у Аслана, но те смогли нагнать его благодаря полету на большой высоте, где сопротивление воздуха намного меньше.

Помимо тридцатимиллиметровых скорострельных пушек и восьмидесятимиллиметровых ракет оба вертолета Аслана были оснащены ракетами типа «воздух — воздух» с лазерным наведением на цель и специальными противолодочными ракетами с бронебойными зарядами. Именно такие ракеты Джек видел в ангаре. В отличие от них пушка «хинда» была пустой, а единственным оружием на борту был четырехствольный пулемет в носовой части машины. По правде говоря, это весьма серьезное оружие, которое во время войны в Афганистане и Чечне прозвали «массовым убийцей», но без стрелка Джек мог управлять пулеметом только на фиксированной траектории и через открытый прицел. При скорости вращения винтов тысяча двести оборотов в минуту пулемет при таком количестве зарядов мог произвести достаточно выстрелов, чтобы нанести непоправимый ущерб вертолетам неприятеля на коротком расстоянии, но вряд ли мог представлять серьезную угрозу в нынешнем положении.

Джек знал, что сейчас его шансы на победу близки к нулю и единственная надежда на спасение — бой на близком расстоянии и с максимальным риском для жизни.

— Ладно, Далмотов, на этот раз твоя взяла, — угрюмо пробормотал Джек, упираясь спиной в кресло и прижимая к себе рычаг управления. Вертолет стал медленно разворачиваться носом к неприятелю. — Но ты не надейся вернуться домой целым и невредимым.

Три вертолета выстроились в одну линию на высоте примерно тридцати метров над поверхностью воды, поднимая винтами столбы мелких брызг. «Хинд» находился в середине, то есть в самом уязвимом месте, а два других вертолета вынуждены были маневрировать, чтобы держать в поле зрения противника. Справа от Джека летел «Ми-28», который напоминал в эту минуту изголодавшегося шакала из-за низкой кабины пилота и выпирающего носа, а слева завис знаменитый «КА-50» класса «вервольф», со сдвоенными винтами, вращающимися в противоположных направлениях. Эта похожая на зловещее насекомое довольно мощная машина сейчас находилась на расстоянии, безопасном для Джека. Сквозь пуленепробиваемое плоское стекло «вервольфа» Джек увидел могучую фигуру Далмотова.

Именно Далмотов приказал Джеку следовать за эскортом на расстоянии пятидесяти метров. Вода вспенилась под мощными машинами, когда все трое повернули на северо-восток и полетели друг за другом.

Джек подчинился приказу и выключил двустороннюю радиосвязь, которая теоретически позволяла ему обратиться за помощью. Когда они легли на курс, Джек включил автопилот и спрятал на коленях снайперскую винтовку, чтобы ее не заметили с других вертолетов. В собранном виде она имела длину не меньше полутора метров и весила больше четырнадцати килограммов. Ему пришлось отстегнуть десятизарядный магазин, чтобы надежно укрыть «баррет» от посторонних глаз. Правой рукой Джек проверил затвор, где уже находился массивный бронебойный патрон пятидесятого калибра. Возможность использовать это оружие приближалась с каждой минутой, и он знал, что должен действовать решительно, иначе шанс будет упущен.

Этот шанс выпал ему быстрее, чем он мог предположить. Минут через пять после их совместного полета машины вдруг попали в зону термального напряжения, оставшегося после вчерашнего шторма. Вертолеты стало бросать из стороны в сторону, и остановить эти колебания было очень трудно. На какие-то секунды все машины вышли из состояния равновесия, и Джек решил действовать. Как только вертолеты оказались в очередной зоне турбулентности, он резко потянул на себя рычаг подъема. Мотор натужно взревел, и, напрягая всю свою мощь, вертолет взмыл вверх, метров на двадцать выше первоначального курса, потом вдруг застыл на этой отметке и стал быстро падать. Два других вертолета медленно скользили внизу, едва не затрагивая винтами брюхо «хинда». Джек неожиданно оказался позади них — классический маневр еще со времен Первой мировой войны, особенно во время фолклендского вооруженного конфликта, когда британские истребители «харриер» успешно противостояли более быстрым и маневренным аргентинским «миражам» и уничтожали их десятками.

Джек просунул снайперскую винтовку в левое окно, однако передумал и решил использовать бортовое оружие против вертолета справа. С этой целью он сделал резкий вираж влево, увидел шедший рядом «хавок», нажал красную кнопку и потянул рычаг на себя. Маневр занял почти пять секунд и оказался настолько неожиданным, что неприятели даже не успели заметить его исчезновение, не говоря уже о том, чтобы предпринять ответные действия. Носовая часть «хинда» задрожала от выстрелов из четырех стволов, что напоминало скорее стаккато мощного оркестра. Сила отдачи оказалась так велика, что Джека отбросило на спинку сиденья. Каждый ствол выплевывал двадцать патронов в секунду. Пять секунд мощный поток огня вырывался из носовой части «хинда», поражая противника.

Сначала казалось, что толстое брюхо «хавока» просто поглощает несметное количество зарядов, не реагируя на их разрушительное воздействие, затем на фюзеляже вертолета образовалась огромная дыра от носа до хвоста, а пули прошили насквозь даже кабину пилота, не оставив шансов на выживание. Когда вертолет Джека взмыл вверх, очередь прошила и бортовую часть двигателя «хавока», затронув даже винты, которые разлетелись в разные стороны. В следующую секунду корпус вертолета взорвался, как бочка с бензином. К этому грохоту добавились взрывы огромного количества боеприпасов.

Джек снова потянул на себя рычаг управления, и машина взмыла ввысь над обреченным и погибающим вертолетом подручных Аслана. Поравнявшись с «вервольфом», который шел немного впереди, на расстоянии тридцати метров от него, Джек видел, что пилот не в силах справиться ни с зоной термального напряжения, ни с потрясением от гибели товарища. Далмотов, казалось, просто не верил своим глазам и не понимал, почему все произошло так быстро и так неожиданно. Джек знал, что это преимущество может длиться лишь несколько драгоценных секунд. Потом Далмотов придет в себя и предпримет ответные действия.

Он просунул винтовку в окно, тщательно прицелился и выстрелил. Оглушительный звук заполнил кабину и завибрировал в наушниках. Несмотря на шум, Джек все же успел заметить, что пуля прошла впереди вертолета, не причинив ему вреда. Он быстро перезарядил винтовку и на этот раз сделал поправку на скорость. Второй выстрел произошел в тот самый момент, когда Далмотов повернулся и посмотрел на Джека обезумевшими от страха и растерянности глазами.

Как и все воздушные суда, действующие под прикрытием сопровождающих объектов, «вервольф» был хорошо защищен с земли — а его бронированное брюхо могло выдержать удар двадцатимиллиметровых снарядов, однако верхняя часть фюзеляжа была защищена слабо. Здесь не было толстой бронированной обшивки, и кабина пилота становилась совершенно беззащитной сверху. Что же касается двойного винта с противоположным вращением, то в одних случаях это огромное преимущество, а в других — столь же огромный недостаток. Они добавляли вертолету скорости и маневренности, но одновременно делали его неустойчивым и уязвимым при атаке сверху.

Вторая пуля пришлась в место ниже второго винта. Она мгновенно разрушила подвижной механизм и вывела из строя всю систему контроля и управления полетом. Первое время вертолет, словно не ощутив страшного удара, продолжал лететь вперед, слегка опустив нос, затем задрожал и закружился вокруг своей оси. Джек видел, как Далмотов безуспешно пытается восстановить равновесие машины, но она уже не подчинялась его грозным приказам и пребывала в последней стадии агонии. Тогда Далмотов вскочил с места и дернул на себя красный рычаг над головой.

«Вервольф» — уникальная машина, поскольку имеет механизм катапультирования. Проблема заключалась в том, что над сиденьем пилота находятся вращающиеся винты, но Камов нашел гениальное решение. В момент катапультирования лопасти вертолета отбрасывались силой взрыва, обеспечивая вылет сиденья пилота на безопасное расстояние.

Однако в тот самый момент, когда Далмотов дернул красный рычаг, он понял, что с катапультой что-то случилось. Взрывной механизм сработал, но вместо того чтобы отбросить винты вертолета, лишь наклонил их вниз. Лопасти продолжали вращаться, и через секунду в воздух вылетело сиденье пилота вместе с Далматовым…

Джек хладнокровно наблюдал за тем, как «вервольф» закружился в смертельной пляске. Его огромные винты разлетались в разные стороны, не выдерживая перегрузки, а потом корпус машины вздрогнул и рухнул в темные воды моря, где взорвался, превратившись в огромный шар.

Джек повернул машину на прежний курс и выжал максимальную скорость, уже не опасаясь преследования. Конечно, Далмотов уже ничего не расскажет своему боссу, но операторы спутниковой связи непременно обратят внимание на масляное пятно и останки машины на воде и сделают соответствующие выводы. Аслан еще больше разозлится и сочтет делом чести покончить с врагом, уничтожившим его любимый «Хищник». Джек знал, что теперь как заложник он ничего не стоит. Аслан будет стремиться не к получению выкупа, а к мести.

Еще большую тревогу вызывал топливный бак. Стрелка прибора неудержимо стремилась к нолю, хотя еще десять минут назад показывала, что бак заполнен на три четверти. Не мог же он израсходовать почти половину бака за время сражения с двумя противниками. Джек вдруг вспомнил, что еще при взлете Далмотов выстрелил из снайперской винтовки и попал в фюзеляж вертолета. Если пуля повредила систему подачи топлива, ясно, почему оно исчезло за столь короткое время. Да и крутые маневры вкупе с прохождением термальной зоны ускорили потерю горючего.

Однако для выяснения причин столь печального положения времени не было. Джек уменьшил обороты двигателя и спустился на высоту тридцать метров. На фоне утреннего тумана появились слабые очертания острова с двумя остроконечными вершинами, похожими на рога быка. Необходимо дотянуть до его северного берега, откуда уже можно добраться до суши вплавь.

Оба двигателя «хинда» стали чихать и кашлять, захлебываясь от нехватки горючего. Вертолет окутали темные клубы едкого дыма — это горела обшивка. Когда дым наконец развеялся, Джек увидел в двухстах метрах искореженный и полузатопленный корпус «Сиквеста».

Главное исследовательское судно ММУ в буквальном смысле слова превратилось в груду металла. Его верхняя палуба была практически полностью уничтожена, от судовой надстройки осталась куча мусора, а накренившийся борт зиял многочисленными пробоинами. Снаряды прошили его насквозь, вывернув наизнанку содержимое судна. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять — корабль скоро пойдет ко дну.

Вертолет тем временем с трудом дотягивал последние метры и все ниже клонился носом к воде. Винты все еще вращались, но уже не могли удержать тяжелую машину в воздухе. Когда двигатели кашлянули в последний раз, Джек решил, что пора готовиться к приводнению.

Он быстро расстегнул ремни безопасности, переключил машину на автопилот с таким расчетом, чтобы она двигалась как можно дольше, а сам сбросил шлем, чтобы легче вынырнуть из воды, забился под сиденье пилота, свернулся там калачиком и крепко прижал к телу руки и ноги.

Удар вертолета о воду был довольно сильным, но низкая высота смягчила падение, хотя у Джека, казалось, затрещали все кости. Вода стала быстро заполнять машину, и Джек ждал момента, когда можно выбираться наружу. К счастью, все прошло благополучно, хотя он и испытал резкую боль в боку — давала о себе знать рана. Джек вынырнул на поверхность, но его накрыло огромной волной. Когда же удалось прорваться сквозь нее, Джек увидел на поверхности догорающие останки вертолета.

Немного опомнившись, Джек открыл картридж баллона с газом на спасательном жилете и поплыл к корпусу «Сиквеста». Тело неожиданно сковала невыносимая усталость, а огромный выброс адреналина в кровь лишал его последних физических резервов.

«Сиквест» почти погрузился в воду, и Джеку не составило труда подняться на верхнюю палубу в том самом месте, где недавно находилась орудийная установка. Именно здесь провели свои последние минуты в неравном бою с противником его верные друзья Йорк и Хоув. Джек сбросил спасательный жилет и осторожно направился к жалким останкам палубной надстройки. За несколько метров до капитанского мостика он неожиданно потерял равновесие, рухнул на палубу и только потом обнаружил, что поскользнулся в луже загустевшей крови.

Джек понимал, что нет смысла горевать о судьбе экипажа, и он тяжело опустился на палубу возле обломков надстройки, чтобы собраться с силами и обдумать план дальнейших действий.

Именно поэтому он не обратил внимания на далекий жужжащий звук, а ощутил приближающуюся опасность, только когда вертолет появился на горизонте. Это оказался «Ка-28». Джеку часто приходилось иметь дело с вертолетной атакой, но никогда еще он не чувствовал себя таким беззащитным, как сейчас.

После яркой вспышки от корпуса вертолета отделилась светящаяся точка, которая стремительно приближалась к израненному и уязвимому «Сиквесту». Джек догадался, что это мощная противокорабельная ракета типа «Экзосет АМ-39» с боеголовками, которые он уже видел на складе Аслана в ангаре. Джек поднялся и, низко пригнувшись, побежал к лестнице, ведущей на нижнюю палубу. Там он споткнулся и буквально свалился вниз, прямо на командный пункт. Не успел он до конца задраить входной люк, как наверху раздался мощный взрыв, потрясший остатки судна. Джека отбросило на стенку модуля, и свет померк в его глазах.

ГЛАВА 26

Дверь громко захлопнулась за Костасом, когда его втолкнули в темное помещение отсека. Удар был настолько сильным, что он налетел грудью на металлический выступ и какое-то время даже не мог дышать. Повязку с глаз сорвали, но он все равно ничего не мог видеть, кроме кремового тумана. Костас с трудом перевернулся на спину, конвульсивно дергаясь всем телом от боли, провел рукой по лицу. Правый глаз заплыл и вообще утратил чувствительность, а левый был в порядке, но, чтобы открыть его, ему пришлось смахнуть рукой липкую жидкость. Постепенно единственный глаз привык к темноте, и Костас стал различать отдельные предметы. Он лежал на грязном полу, а на противоположной стене виднелись какие-то символы и буквы на кириллице.

Костас не имел представления о времени или месте своего нахождения. Последнее, что сохранила память, — Джек, падающий на пол в зале для приемов на острове. Затем наступила темнота, слабые ощущения передвижения и нестерпимая боль во всем теле. Он очнулся крепко привязанным к стулу ремнями, в глаза светила мощная лампа. Потом начались невыносимо долгие часы истязаний и пыток. И всегда перед ним находились один и те же фигуры в черных комбинезонах. Они задавали один и тот же вопрос на ломаном английском: «Как вам удалось выбраться из подводной лодки?» К тому времени Костас уже догадался, что находится на «Хищнике», но тогда все его мысли были направлены не на анализ ситуации, а на выживание. Его вталкивали в эту грязную комнату, а потом, когда ему казалось, что мучения закончились, снова волокли на допрос.

Вот и сейчас они опять пришли, на этот раз не дав ему передышки. Дверь с шумом отворилась, и в следующую секунду последовал сильный удар в спину. Костас согнулся в три погибели и сплюнул сгусток крови. Его поставили на колени и снова завязали глаза, причем так сильно, что, казалось, кровь хлынула через подбитый глаз. Он задыхался и натужно кашлял, изо всех сил стараясь не потерять сознание. В эту минуту он был уверен, что еще никогда в жизни не испытывал такой адской боли. Утешало только, что все эти мучения выпали ему, а не Джеку. Он должен продержаться как можно дольше, пока придет «Сиквест» и станут известны координаты покоившихся на дне моря ядерных боеголовок.

Костас очнулся, сидя на стуле со связанными руками и уткнувшись лицом в крышку стола. Он не мог сказать, сколько времени находится здесь, и видел только крошечные тошнотворные звездочки в том месте, где глаза сдавливала повязка. Сквозь шум в голове и адскую боль он услышал голоса, но не своих постоянных мучителей, а других людей, и среди них была женщина. Раньше он сумел подслушать, что сюда на вертолете должен вернуться Аслан со своей базы на берегу моря. А еще узнал, что здесь произошла какая-то крупная неприятность, и еще недавно были сбиты вертолеты, и сбежал чрезвычайно важный заключенный. Костас молил Бога, чтобы этим заключенным оказался Джек.

Голоса звучали в некотором отдалении, в коридоре или прилегающей соседней комнате, но женский голос был преисполнен гнева и раздражения, поэтому он слышал все достаточно отчетливо. Вскоре говорившие перешли с русского на английский, и Костас догадался, что это Аслан и Катя.

— Это наши личные дела, — произнес Аслан, — поэтому будем говорить по-английски, чтобы мои моджахеды не слышали богохульства.

— Твои моджахеды, — сказала Катя с презрением в голосе, — воюют во имя Аллаха, а не Аслана.

— Я сейчас их новый пророк, и они преданы лично мне.

— Аслан… — снисходительно хмыкнула Катя. — Кто такой Аслан? Петр Александрович Назарбетов, профессор-неудачник из захудалого университета, который возомнил себя великим. Ты даже бороду не носишь, как положено любому правоверному мусульманину. И не забывай, что я хорошо знаю о нашем якобы монгольском происхождении. Чингисхан был неверным, который уничтожил половину мусульманского мира. Не боишься, что кто-то может рассказать об этом твоим священным воинам?

— Не забывайся, дочь моя, — прозвучал ледяной голос отца.

— Я хорошо помню, чему меня учили в детстве. Тот, кто живет по Корану, будет благословен вовеки, а кто не чтит его и богохульствует, умрет от меча. А наша вера не позволяет убивать невинных людей. — Ее голос задрожал от слез. — Я знаю, что ты сделал с мамой.

Дыхание Аслана стало таким тяжелым, что напомнило Костасу о перегревшемся котле, который вот-вот взорвется.

— Твои моджахеды просто продают тебе свое время, — продолжала Катя. — Они будут использовать тебя до тех пор, пока ты будешь исправно платить им. А подводная лодка станет твоей могилой. Создавая террористическое святилище, ты тем самым полностью разоблачаешь себя.

— Тихо! — прошипел Аслан, услышав вдали странный звук, похожий на волочащееся по полу тело.

После этого послышались шаги возвращающихся людей. Они остановились позади Костаса и, схватив его за плечи, прижали к спинке стула.

— Твое присутствие оскверняет это помещение, — прошептал кто-то ему на ухо. — Сейчас ты отправишься в свой последний путь.

Две сильные руки подхватили его сзади и поставили на ноги. От мощного удара под дых в глазах у него потемнело, и только милосердное бессознательное состояние спасло Костаса от чудовищной боли.

Джеку казалось, что он пребывает в самом настоящем кошмаре. Вокруг была такая темнота, что он на какое-то время утратил чувство реальности. Где-то над ним визжало, грохотало и стонало, а его затуманенное сознание пыталось вообразить себе невообразимое. Он лежал на полу командного модуля и в какой-то момент стал ощущать себя как в невесомости. Тело стало легким и словно парило в воздухе, подхваченное демонической силой.

Теперь он знал, что означает находиться в изолированном отсеке на тонущем корабле, быстро погружающемся в пучину моря. Спасительный командный модуль был достаточно прочным, а пятнадцатимиллиметровые стены из сверхпрочной стали дополнительно укреплены прослойкой титана, защищавшей от огромного давления, которое расплющило бы его в считанные секунды, если бы он не успел укрыться здесь. За пределами модуля все грохотало, изредка слышались и хлопки воздуха, который все еще оставался в воздушных мешках и теперь с силой прорывался на поверхность воды.

Все, что он мог сделать, — это собраться с силами и попытаться противостоять неизбежному. Погружение судна шло медленно, намного больше по времени, чем он мог себе представить, а шум все усиливался, временами напоминая грохочущий состав быстро приближающегося экспресса. Падение корабля на дно оказалось столь же сильным, сколь и неожиданным. Огромный корпус судна врезался в морское дно с такой мощью, что казалось, вот-вот разлетится на части. Трудно сказать, что было бы с Джеком, если бы он не втянул голову в плечи и не обхватил себя обеими руками. Его чуть было не отбросило вверх, на стенку модуля, и только невероятными усилиями он удержался на месте. Оглушительный скрежет металла известил о том, что падение завершилось. Корпус судна замер, и наконец все затихло.

— Надо включить аварийное освещение, — тихо сказал себе Джек, после того как осмотрел себя и убедился, что серьезных повреждений нет.

Его голос прозвучал странно, с какими-то глухими интонациями. Наконец он сообразил, что толстые звукопоглощающие стенки модуля искажают его до неузнаваемости. И все же голос был показателем реальности в мире, который утратил остальные признаки жизни.

Будучи опытным подводником, Джек давно уже научился ориентироваться в полной темноте, и сейчас ему предстояло еще раз испытать этот бесценный опыт. Он стал медленно пробираться к месту, где он стоял перед тем, как удар ракеты отбросил его на приборную панель пульта управления. К счастью, «Сиквест» опустился на днище, а не вверх тормашками, что создало бы дополнительные трудности. Джек осторожно встал на ноги и вдруг ощутил легкий наклон в ту сторону, где носовая часть судна уперлась в морское дно. Он снова опустился на колени и медленно пополз через всю комнату к месту, где должен находиться распределительный щит. Помогало детальное знание любимого судна и в особенности командного модуля, где он провел много времени.

Джек добрался до распределительного щита, который находился слева от входа, и нащупал рубильник, соединявший осветительную систему с резервной батареей питания. Как уже не первый раз за сегодняшний день, он закрыл глаза и тихо помолился, прежде чем потянуть рубильник вниз.

К его величайшей радости, комната командного модуля мгновенно наполнилась зеленоватым светом флуоресцентных ламп. Глаза быстро привыкли к такому свету, и вскоре Джек уже осматривал помещение. Командный модуль находился ниже ватерлинии, поэтому все пробоины, которые «Сиквест» получил еще во время первого боя, оказались выше. Что же касается оборудования и технического оснащения, оно было надежно закреплено на корпусе и осталось практически целым, поскольку командный модуль сооружался с учетом вероятности подобного исхода событий и был рассчитан на максимальные нагрузки.

Теперь его первейшая задача заключалась в том, чтобы отсоединить модуль от основного корпуса судна. Джек стал осторожно пробираться к центральному пульту управления. Сейчас казалось невероятным, что еще сорок восемь часов назад он проводил здесь совещание с членами экипажа. Джек сел в кресло перед панелью управления и включил приборы. Экран жидкокристаллического монитора замигал зеленоватым светом, а потом затребовал пароль доступа для инициации процесса отделения модуля от корпуса судна. Джеку пришлось трижды повторить пароль, прежде чем компьютер выдал соответствующий сигнал. Когда выдвинулся металлический ящик пульта управления, Джек взял оттуда ключ, сунул его в отверстие на панели и повернул по часовой стрелке. Электронная система, включая контроль за атмосферным давлением, должна включиться, только когда модуль сможет отделиться от корпуса судна и будет находиться на безопасном от него расстоянии. Без сенсорных датчиков главной системы «Сиквеста» в распоряжении Джека не будет данных о глубине или состоянии окружающей водной среды, пока модуль не перейдет полностью на автономный режим. Он уже догадался, что «Сиквест» опустился на дно ущелья, которое находилось к северу от острова. Это была не очень глубокая расселина длиной десять километров и шириной метров пятьсот. Еще раньше, анализируя полученные «Сиквестом» данные об ущелье, Джек пришел к выводу, что оно представляет собой тектоническую трещину, проходящую на одной линии с вулканом. Если это действительно так, то он сейчас находится на самом непрочном основании морского дна в юго-восточной части Черного моря, образовавшемся в большом резервуаре воды ледникового периода из рыхлых осадочных пород. Стало быть, с каждой минутой затонувшее судно будет все больше погружаться в осадочный ил, который затягивает любой предмет не хуже зыбучих песков в пустыне. А это значит, что с каждой минутой уменьшаются и его шансы выжить.

Джек пристегнулся ремнями и откинулся на спинку кресла. Компьютер, как всегда в таких случаях, предоставил ему три возможности отказаться от намеченного плана, но Джек каждый раз нажимал кнопку «продолжение». После третьего сигнала на пульте загорелась красная лампочка и засветилось расположенное рядом окошко со словом «отсоединение». На мгновение все помещение командного модуля погрузилось во мрак, пока бортовой компьютер переключал систему питания на автономный источник модуля. Через несколько секунд мертвую тишину разорвал грохот с левой стороны модуля. Каждое движение сопровождалось громкими хлопками и скрежетом металла. Это внутренние заряды выдергивали корпус модуля из цепких оков судна и выталкивали его наружу, преодолевая сопротивление искореженного металла и давление воды.

Когда основные части модуля отделились от корпуса судна, морская вода мгновенно заполнила пространство вокруг него, и это привело к включению сенсорных батиметрических датчиков. Джек проверил траекторию движения и прижался к креслу, когда включились водяные пушки. Послышался глухой шум воды, и одновременно сработали механизмы окончательного отделения модуля от корпуса судна, что сопровождалось серией очередных хлопков, разрывавших последние крепежные болты, освобождая модуль. И наконец, последний удар, по мощности сравнимый с пусковой ракетной установкой, отбросил модуль в сторону от корпуса. Джек вжался в кресло и почувствовал боль в плече, где его удерживали пристяжные ремни.

Модуль изначально был разработан так, чтобы сила отбрасывающего механизма могла обеспечить отделение только в том случае, если судно уже на дне моря. Джек собственноручно испытывал этот агрегат на тренажере ММУ, который имитировал натуральные условия отделения модуля за пределами Бермудских островов. Тогда модуль отбросило от корпуса корабля на сто метров, а сейчас, когда сила притяжения противодействовала силе отталкивающего механизма, модуль оказался отделенным от корпуса судна всего на несколько метров.

Джек выпрямился и осмотрел себя. К счастью, единственные повреждения он получил от ремней, которыми был пристегнут к креслу. Правда, и они оказались весьма болезненными, но все же не смертельными. Джек сделал несколько глубоких вдохов, потом отстегнул ремни и направился к рабочей станции, удерживаясь руками за выступающие предметы, поскольку корпус модуля был сильно наклонен и продолжал погружаться одной стороной в вязкий ил.

Слева от него находился экран монитора, который сразу показал батиметрические данные. Выяснилось, что модуль лежит на дне ущелья на глубине семисот пятидесяти метров от уровня моря, что на сто метров больше официально установленного критического уровня для подобного типа аппаратов. Дно ущелья оказалось намного ниже, чем он предполагал ранее, и при этом на полкилометра глубже древней береговой линии.

Джек включил систему сонарной навигации и определения местонахождения и стал ждать, когда загорится экран монитора. Активный сонарный преобразователь излучает высокочастотный узконаправленный пульсирующий луч, который, делая круг в триста шестьдесят градусов, сканирует профиль морского дна и все встречающиеся на его пути объекты вплоть до поверхности воды. Во время такого сканирования каньона с борта «Сиквеста» два дня назад они установили, что разлом проходит с севера на юг, поэтому Джек установил траекторию сонара с востока на запад, чтобы перекрестным методом определить свою позицию внутри разлома.

Скорость луча такова, что на экране монитора виден весь профиль морского дна. Серовато-зеленый цвет с обеих сторон показывал, где именно поднимались вверх стены каньона, отстоящие друг от друга метров на четыреста. У самого верхнего края каньона находился небольшой выступ, который еще больше суживал разлом. Каньон обладал всеми характеристиками горизонтального разлома земной коры, вызванного движением плит, которые могут как расходиться в разные стороны, так и сближаться. Эта большая геологическая редкость очень радовала Костаса, но сейчас доставляла массу беспокойств Джеку, поскольку осложняла его и без того трудное положение.

Он понял, что шансы на выживание до сих пор достаточно призрачны. Если «Сиквест» затонул метрах в пятидесяти к западу, то скользить по краям каньона и разваливаться на части он стал задолго до того, как опустился на дно ущелья.

Джек обратил внимание на основание расселины, где приборы показывали огромную массу серо-зеленого цвета, — значит, там скопился осадочный ил толщиной во многие сотни метров. Чуть выше была обозначена горизонтальная полоса из скальных пород, где и нашел последнее пристанище «Сиквест», а еще выше более светлые тона свидетельствовали о том, что там находится слой взвешенных осадочных частиц метров двадцати толщиной. Они постепенно светлели, пока наконец не переходили в зону чистой морской воды.

Джек знал, что находится на верхнем слое рыхлого ила толщиной не меньше, чем слой воды над ним. Вся эта масса образовалась из земной пыли, придонного ила, вулканического пепла, естественных отходов времен последнего ледникового периода и скопления большого количества мертвых организмов. Масса постоянно пополнялась сверху и в любой момент могла поглотить его вместе с модулем, как болотная трясина. А если он избежит участи погибнуть в этих зыбучих осадках, то в любой момент рискует стать жертвой подводной лавины. Взвешенные частицы высоко над «Сиквестом» стали результатом турбулентного морского течения. Специалисты ММУ уже давно исследовали турбулентные течения в Атлантике и обнаружили, что такая лавина может сорваться с континентального шельфа и обрушиться в море со скоростью сто километров в час, прорезая довольно глубокие каньоны и перенося миллионы тонн ила. Как и снежная лавина, эта огромная волна может приводить в движение другие скопления ила, вызывая цепную реакцию. Окажись Джек вблизи такого скопления придонных осадков, надежды на спасение у него практически бы не было.

Джеку пришлось отказаться от мысли использовать водяные механизмы для того, чтобы сдвинуть модуль с мертвой точки. Как только начнут работать водяные пушки, это приведет к разжижению ила, опусканию модуля, и тогда его положение станет еще хуже: модуль просто начнет закапывать сам себя, не оставляя надежды на спасение. Талантливые инженеры ММУ даже представить не могли, что первое реальное испытание их детища может происходить под двадцатиметровым слоем ила на самом дне огромного подводного ущелья, к тому же не нанесенного на карты.

Единственной надеждой оставалась двойная камера, которая позволяла подводникам входить в помещение модуля и выходить из него в открытое море. Накопившийся сверху слой ила был еще не таким плотным, чтобы помешать выйти наружу с помощью этой камеры, хотя с каждой минутой такая возможность становилась все более призрачной. Модуль опускался вниз, поглощаемый слоем взвешенных частиц.

Джек бросил последний взгляд на экран сонара, стараясь запомнить все его показания, а потом направился в двойную камеру. Колесо люка открылось довольно легко, и он вошел внутрь небольшого помещения, состоявшего из двух отсеков размером чуть больше платяного шкафа. В первом находился склад снаряжения для подводного плавания, а второй представлял собой камеру для выхода в море. Джек прошел мимо сумки с легкими водолазными костюмами и баллонами с воздухом и остановился перед металлическим монстром, который выглядел как реквизит из научно-фантастического фильма категории «Б».

Джек вновь с благодарностью вспомнил Костаса, который настоял, чтобы новый, еще не проверенный как следует тяжелый водолазный костюм был помещен на борт «Сиквеста» в качестве спасательного средства. Джек был недоволен таким решением, поскольку считал, что это отнимет массу драгоценного времени. В конце концов он согласился с другом и даже помог установить костюм в двойной камере, что и соответствовало его основному назначению.

Джек ступил на площадку перед костюмом, открыл двойное кольцо, а потом, медленно поворачивая огромный шлем вокруг оси, получил доступ к контрольной панели внутри костюма. С удовлетворением убедившись, что все системы жизнеобеспечения и информации работают нормально, Джек отстегнул ремни, которыми костюм был прикреплен к корпусу камеры, и внимательно осмотрел все внешние детали сложного устройства.

Официально разработанный под названием «Автономный глубоководный антропод» костюм скорее напоминал персональный подводный аппарат типа аквапода, чем обычное подводное снаряжение. АГВА «Марк-3» позволял человеку опускаться на глубину до четырехсот метров и был оснащен современной системой жизнеобеспечения, которая нагнетала в дыхательную систему кислород и одновременно извлекала двуокись углерода из отработанного воздуха, что позволяло находиться под водой до сорока восьми часов. Как и более ранние аппараты такого типа, АГВА был устойчив к давлению воды, поскольку его внутренняя прослойка была заполнена специальной жидкостью, а корпус укреплен сверхпрочным и сверхлегким металлом, включая титановую оболочку. Благодаря такой конструкции аппарат мог выдержать давление воды на глубине до двух тысяч метров.

Своим появлением на свет АГВА продемонстрировал большие достижения инженерной мысли специалистов Международного морского университета в области исследований океанского дна. Его многоцелевой ультразвуковой сонар позволял создать трехмерное изображение, которое выводилось на небольшую панель внутри скафандра, а это, в свою очередь, обеспечивало нормальную работу навигационной системы в режиме виртуальной реальности и в условиях нулевой видимости. Для повышения мобильности аппарат оснастили компьютеризированным механизмом поддержания плавучести и водяным механизмом подъема на поверхность, что в совокупности делало аппарат похожим на скафандр космонавта во время передвижения на поверхности чужой планеты, но только без необходимости прикасаться к земле.

После тщательного осмотра АГВА Джек вернулся на командный модуль, взял пистолет «беретта» (точно такой конфисковал у него Аслан), прихватил также снайперскую винтовку «8А80-А2» и три полных магазина к ней. Сложив все это перед дверью, Джек достал из шкафа две небольшие тротиловые шашки «семтекс», которые использовались для подводных взрывных работ, и два ящика размером с обычный «дипломат», где хранились пузырчатые мины и соответствующие им детонаторы дистанционного управления.

Вернувшись в двойную камеру, Джек пристегнул оба ящика к карабинам на лицевой стороне АГВА и закрепил их с помощью специальных ремней. После этого вошел внутрь и просунул винтовку и магазины в специальный карман под контрольной панелью. К счастью, винтовка и боеприпасы вошли туда очень легко.

Когда все было готово, он задраил люк двойной камеры, подставил металлическую лестницу и проник внутрь скафандра. К его удивлению, там оказалось довольно просторно, он даже руки мог вынуть из металлических клещей, чтобы управлять приборами на контрольной панели. Несмотря на полутонный вес аппарата, Джек легко мог передвигать ноги и свободно маневрировать огромными механическими руками. Он тщательно проверил систему подачи кислорода, затем закрыл скафандр, защелкнул крепление шлема на шее и с надеждой вздохнул. Теперь автономный аппарат на какое-то время станет ему родным домом.

Сейчас он навсегда покинет «Сиквест». Не было времени для сожалений, но Джек молил Бога, чтобы гибель любимого корабля не была напрасной.

Джек включил внутреннее освещение малой интенсивности, настроил термостат на двадцать градусов по Цельсию и запустил систему сенсорных датчиков. После проверки системы поддержания плавучести и механизма продвижения вперед он протянул механическую руку и нажал кнопку у двери. Флуоресцентное освещение быстро погасло, а в камеру хлынула вода. Когда мутный поток достиг уровня глаз, Джек вдруг ощутил щемящую боль в боку, где все еще ныла незажившая рана. Он закрыл глаза и попытался успокоить расшатавшиеся нервы.

— Маленький шаг одного человека, — пробормотал он, — и один гигантский шаг всего человечества.

Когда люк открылся и лифт поднял его над модулем, Джек окунулся в непроглядную темноту, в черную пелену неопределенности, которая не оставляла надежды на спасение. Он включил фонарь на шлеме и огляделся. Перед ним открылось зрелище, какого он еще в жизни не видел, — фантастический мир, нечто, где нормальные измерения пространства и формы постоянно меняются, переливаясь друг в друга.

Луч света выхватывал из темноты яркие облака ила и взвешенного песка, которые распадались, образуя медленно перемещавшиеся мутные завихрения, отдаленно напоминавшие своим мерцанием миниатюрные галактики.

Он протянул механическую руку и какое-то время наблюдал, как мириады частиц рассыпаются и потом вновь собираются в сгусток, чтобы через некоторое время опять раствориться и исчезнуть. В свете луча они казались мертвенно-бледными, как вулканический пепел, и были в сто раз мельче песчинок.

Джек был абсолютно уверен, что он единственное живое существо в этом мрачном царстве, которому удалось проникнуть на такую глубину. Некоторые взвешенные частицы имели биологическое происхождение и опустились сюда после распада живых существ в верхних слоях воды. Но в отличие от Атлантического или Тихого океана, на такой глубине Черного моря отсутствовали даже микроскопические формы жизни. Джек действительно был один в огромном безжизненном пространстве, не имевшем аналогов в земном мире.

Иногда ему казалось, что все эта масса неожиданно материализуется в призрачные лица давно погибших моряков, обреченных теперь вечно кружить в фантастическом танце вместе с песком и илом. Песчинки оседали гораздо быстрее, чем он мог предположить, образуя плотные сгустки придонных осадков. Они уже почти полностью покрыли верхнюю часть командного модуля и с ужасающей быстротой концентрировались вокруг металлических ног АГВА. У Джека оставалось несколько секунд, чтобы выбраться из плотной массы, которая в считанные минуты могла превратить его и аппарат в неподвижный и крепко запечатанный саркофаг.

Джек включил компенсатор водяного двигателя и наполнил газом баллон на спине. Когда внутреннее давление в аппарате стало нейтральным, а потом положительным, он потянул вперед джойстик и стал медленно подниматься вверх, разбрасывая песок во все стороны. Затем включил водяной двигатель, чтобы сохранить равновесие, и продолжал подниматься только благодаря подъемнику. Порой ему казалось, что прошла целая вечность с того момента, когда он отделился от модуля, хотя полностью освободился от него только на высоте тридцати метров. Джек поднялся еще на двадцать метров, после чего нейтрализовал подъемник и направил луч света вниз, где на месте «Сиквеста» уже образовался большой холм осадков.

Эту картину нельзя было соотнести с известными формами реальности. Она напомнила ему спутниковое изображение какого-нибудь тропического шторма, взвешенные частицы которого играли роль природного циклона. Ощущение было настолько сильным, что он уже приготовился увидеть даже электрические разряды молнии.

Джек включил сонарный сканер и посмотрел на круглый экран. Там отобразился траншееобразный профиль расселины, края которой сейчас виднелись отчетливее, чем в условиях мутной консистенции в нижнем слое воды. Он запустил программу навигационного наблюдения и набрал координаты последнего местонахождения «Сиквеста» на поверхности моря и северного побережья острова. Джек запомнил эти координаты, и сейчас с их помощью компьютер определит его нынешнее положение, а также разработает наиболее благоприятный маршрут движения.

Когда все было готово, Джек включил автопилот и какое-то время наблюдал за тем, как компьютер отсылает нужные команды на механизм подъемника. Наконец программа выполнена, и он достал еще один прибор — для полной свободы передвижения и в то же время контроля за состоянием окружающей среды.

Видимость была очень слабой и напоминала бледно-зеленую пелену, которая меняла форму каждую минуту. Как пилот в кабине тренажера, Джек видел окружающее пространство в режиме виртуальной реальности благодаря датчикам сонара, формировавшим трехмерное изображение. Именно они давали ему ощущение реальности, которое помогало выжить.

Когда загудели водяные моторы и он двинулся вперед, металлические части механических рук стали покрываться желтоватым налетом. Джек вспомнил, почему Черное море стало безжизненным на большой глубине. В результате продолжительного сброса органической массы впадающих в него рек на дне моря образовались огромные запасы сероводорода. Иначе говоря, сейчас Джек находился в жутком химическом растворе, с которым не может сравниться ни один из арсеналов химического оружия. Достаточно одного вдоха, чтобы навсегда похоронить себя на дне. АГВА приспособлен к воздействию агрессивной среды, включая химическое и бактериологическое оружие, но Джек знал, что металлические части скафандра долго не выдержат агрессивного воздействия сероводорода. Сначала металл станет покрываться ржавчиной, потом появятся первые трещины, и, наконец, сероводород прорвется внутрь, обрекая человека на ужасную смерть.

Джек еще раз проверил работу всех систем жизнеобеспечения и, бросив взгляд в темное пространство, тихо пробормотал:

— Ну что ж, пора навестить старых друзей.

Джек добрался до западной стены каньона меньше чем за пять минут после того, как освободился из плена песочного шторма. Трехмерное изображение ущелья на мониторе показывало ему отвесную скалу, которую он уже видел невооруженным глазом. Она нависала над ним более чем на четыреста метров, а когда Джек навел на нее луч фонаря, то увидел, что поверхность скалы совершенно чистая, словно ее только вчера вырубили из горного массива. Скала была такой, какой титанические силы природы сформировали ее миллионы лет назад, и при этом начисто лишенной морской растительности.

Он повернул рычаг управления, и аппарат взял курс на юг, вдоль отвесной скалы каньона. А на глубине двадцати метров все кружилось и вертелось в песчаном шторме, превращая взвешенную массу в нечто среднее между твердым веществом и зыбучим песком. Джек продвигался вперед и одновременно поднимался вверх, так что через полкилометра достиг стометровой высоты.

Когда подъем стал более крутым, Джек увидел небольшой выступ, покрытый песком и илом. Для него подобные места представляли особую опасность — любое неосторожное движение могло вызвать оползень, и он оказался бы погребенным под зыбучей массой. Морское дно было устлано странным кристаллическим веществом светло-желтого цвета. Джек догадался, что цвет вызван воздействием огромной массы сероводорода, но химический состав вещества оставался загадкой. Наполнив резервуар водяного подъемника, Джек опустился на дно и сунул в этот ил механическую руку с химическим датчиком. Через минуту результаты анализа высветились на экране. Хлорид натрия, иначе говоря — обычная поваренная соль. Он долго смотрел на бескрайние залежи соли, которая оседала здесь многие тысячи лет, наверное, с тех времен, когда Босфор еще отделял Черное море от Средиземного в ледниковую эпоху. Похоже, каньон, который Джек окрестил Атлантической впадиной, стал главным отстойником и мусоросборником в юго-восточном секторе моря.

Поднимаясь наверх, Джек понял, что соляной раствор стал слишком густым и вызвал небольшое движение какой-то черной массы с верхних пластов скалы. Это оказались куски лавы. Она когда-то заполнила щели в скале, а потом застыла при соприкосновении с холодной водой и со временем покрылась солью. Внимание Джека привлек темный туман, как вуаль покрывающий скалы. Внешний температурный датчик показывал ужасную цифру: триста пятьдесят градусов по Цельсию, — при такой температуре свинец начинает плавиться. Однако Джек не успел ощутить резкой перемены в окружающей среде, поскольку аппарат резко качнуло в сторону, и он рухнул на дно лицом вниз. Инстинктивно Джек выключил все рычаги, но аппарат все же застрял своими выступающими впереди батареями между кусками лавы, а передняя часть шлема оказалась зажатой между скалой и застывшей лавой.

Придя в себя, Джек пополз на четвереньках в верхнюю часть АГВА и ощупал рукой контрольную панель. К счастью, все приборы и экраны работали нормально. Ему опять крупно повезло. Если бы корпус аппарата получил хотя бы одно мельчайшее повреждение, не миновать смерти, поскольку внешнее давление составляло несколько тонн на квадратный дюйм. Джека просто бы раздавило.

Джек остро почувствовал, какой жестокий мир окружает его в эту минуту, и сосредоточился на том, чтобы вырваться из этой западни. Двигатель сейчас был бесполезен, так как находился на спине и обеспечивал только продвижение вперед или поворот аппарата. Значит, придется использовать механизм поддержания плавучести. Ручное управление находилось на джойстике и представляло собой двусторонний триггер. Если потянуть его к себе, баллон наполнится воздухом и создаст подъемную силу, а если обратно — баллон освободится от воздуха и наполнится водой.

Джек собрался с силами и потянул рычаг на себя. Воздух с шумом ворвался в резервуар, и через минуту прибор показал максимальное его наполнение, но никакого движения Джек не заметил. Тогда он опять выпустил воздух из баллона и снова заполнил его. Однако и это не принесло результатов. Аппарат крепко застрял между кусками лавы, а повторять опыт с механизмом подъема Джек уже не мог, так как это грозило разрушить сам аппарат.

Оставалось одно. Он должен освободить аппарат сам, полагаясь исключительно на собственную физическую силу. АГВА всегда отличался большой мобильностью и мог передвигаться под водой с довольно большой скоростью при своем подводном весе в тридцать килограммов. Несмотря на громоздкий вид, устройство было настолько современным, что даже космонавты могли позавидовать.

Джек осторожно вытянул руки и ноги и попытался приподнять переднюю часть аппарата. Он понимал, что единственный шанс спастись — это освободиться от застрявшей между кусками лавы батареи. Джек подтянул под себя руки, затем стал поднимать спину вверх, крича от чудовищной боли в незажившей ране. Аппарат не двигался, а силы были на исходе. Когда Джек был готов рухнуть вниз от изнеможения, послышался скрежет и… легкое движение. Джек поднатужился еще раз и рванул вверх. АГВА дернулся, подскочил и встал на ноги, швырнув Джека лицом на панель управления.

Свободен!

Джек быстро наполнил резервуар водой, чтобы не взмыть вверх, и огляделся. Впереди возвышался черный массив застывшей лавы, которая выпирала из щелей крупными пузырями. Справа от него виднелись темные выступы высотой не менее пяти метров. А рядом с ними расположился небольшой холм, по форме напоминающий крохотный вулкан, и из него валил желтоватый и красно-коричневый дым. Только сейчас Джек понял, что резкий скачок температуры объясняется наличием большого термального источника, пробивающегося из глубины земной коры. Со стороны этот миниатюрный вулкан был похож на трубу завода, изрыгающую черный дым. Именно поэтому геологи назвали такие источники черными дымарями. Здесь обычно находят самые разнообразные минералы. Джек вдруг вспомнил пещеры Атлантиды, украшенные редкими минералами. Нет сомнений, что они появились именно в таких местах, а потом были выброшены наружу при извержении вулкана.

Джек с грустью подумал, что гидротермальные источники обычно полны жизни и, словно крошечные оазисы, привлекают к себе все живые организмы из верхних слоев воды. Они создают здесь уникальные экосистемы, основанные не на фотосинтезе, а преимущественно на химических реакциях. Эти мельчайшие организмы перерабатывают сероводород из термального источника и тем самым создают первые звенья в пищевой цепи, вершина которой неизбежно тянется к солнцу. Однако вместо огромного скопления червей, бактерий и других микроорганизмов здесь была пустота, напоминавшая дотла выгоревший лес. В ядовитых глубинах Черного моря не могли выжить даже примитивные организмы. Здесь было царство безжизненной пустыни, в котором чудо творения навсегда вытеснено мощью пустоты. Джек вдруг подумал, что больше всего на свете хотел бы оказаться подальше от этого царства смерти.

Он оторвал взгляд от безжизненной пустыни и посмотрел на приборы. Сонар показывал, что Джек находится в тридцати метрах от западной стены каньона и на сто пятьдесят метров ниже уровня падения «Сиквеста», а абсолютная глубина в этом месте достигает более трехсот метров. До острова было недалеко, но все же предстояло преодолеть путь длиной в два километра, в южном направлении.

Джек посмотрел вверх и вдруг увидел над головой молочную пелену песка, напоминавшую по форме песчаные дюны в пустыне. Только сейчас он сообразил, какая опасность ему угрожает. Гора песка находилась на самом краю выступа и могла сорваться в любую минуту. Джек осторожно повернулся и увидел вокруг себя следы предыдущих лавин. Значит, надо немедленно подняться выше этой дюны, иначе любое движение вызовет очередной сход лавины, и тогда не выбраться. Джек взялся за джойстик, чтобы наполнить резервуар воздухом и подняться вверх, и попутно бросил взгляд на гору песка.

Увиденное повергло его в ужас. Стена песка медленно, словно нехотя, двигалась к нему, как огромная волна цунами. Ощущение ужаса усиливалось еще и оттого, что вся эта масса двигалась совершенно бесшумно. Джек едва успел потянуть на себя рычаг управления подъемником, как его поглотила темная непроглядная масса.

ГЛАВА 27

Костас почувствовал, как ему в лицо плеснули холодной водой. Он лежал распростертый на каменном полу возле колонны — огромного белого столба, поднимавшегося до самого купола тронного зала. Именно в этой пещере он в последний раз видел Джека. Костас так часто терял сознание, что утратил чувство времени. И все же по косвенным признакам он догадался, что ночь прошла и наступил день, второй день после того, как они вышли из лабиринта и оказались под мощными прожекторами Аслана.

Костас попытался собраться с мыслями и прикинуть, что будет дальше. «Как вы выбрались из субмарины?» Этот вопрос задавали ему постоянно. Костас, прирожденный оптимист, каждый раз, когда головорезы Аслана избивали его, надеялся, что Бен и Энди все еще на своем посту и успешно отражают атаки противника.

Хотя на глазах у него была черная повязка, он все же различил смутную фигуру человека на троне. Когда повязку сорвали, Костас узнал Катю. Какое-то время она молча смотрела на него, не узнавая, а потом ее глаза расширились от ужаса. Девушка тихо вскрикнула. Костас с трудом изобразил что-то вроде улыбки.

То, что случилось дальше, вновь заставило его ощутить собственную беспомощность. Перед Катей появилась низкорослая фигура в черном костюме. Костас понял, что это женщина. У нее в руке был длинный кривой арабский нож. Подойдя поближе, она приставила его к горлу Кати и медленно провела лезвием вниз. Девушка закрыла глаза.

— Будь моя воля, мы. покончили бы с тобой прямо сейчас, — услышал Костас гортанную русскую речь. — А это наступит рано или поздно, и эта вуаль станет твоим саваном.

Костас даже вздрогнул, узнав в женщине Ольгу. Эту простоватую, но все же красивую женщину он видел на вертолетной площадке в Александрии, а ее голос часто слышал в последние часы своего плена. Сейчас она показалась ему чудовищем. Пока Ольга продолжала измываться над Катей, Костас попытался приподняться, но его сбили мощным ударом в спину.

В другом конце тронного зала, откуда через вход пробивался дневной свет, послышался шум. Своим единственным видящим глазом Костас разглядел тучную фигуру Аслана, который медленно ковылял к трону, опираясь на руки сопровождавших его слуг. Подойдя, он взглянул на Ольгу и взмахом руки отослал прочь слуг. Какое-то время он молча смотрел на обеих женщин. Затем повернулся к Ольге. Костас вдруг понял, что эта женщина имеет над Асланом гораздо больше власти, чем кажется даже ему самому. По выражению лица Кати было видно, что этот факт уже очевиден и для нее. Она знала, что мания величия Аслана давно уже поддерживалась злой силой, которая лишила родного ей человека отцовских чувств.

— Ты должна немедленно уехать, — велел он Ольге. — Возьми вертолет на «Хищнике», возвращайся в Абхазию и выйди на связь с нашим клиентом. Думаю, товар скоро будет готов к отправке.

Ольга будто случайно провела ножом перед лицом Кати, затем молча повернулась и направилась вверх по ступенькам в сопровождении двух человек в черном. Губы у нее заметно дрожали. Она съежилась, словно от волнения из-за того, что не завершила злодеяние. Костас с ужасом наблюдал за ней.

Когда они ушли, Аслан склонился над Костасом. Его лицо было перекошено от злобы, глаза налились кровью, а руки дрожали от напряжения. Он схватил пленника за волосы и больно ткнул в лицо стволом пистолета. Костас дернулся, ощутив на щеке струйку крови, но все же выдержал его взгляд.

— До того как вы появились здесь, я послал в этот тоннель троих людей, — злобно прошипел Аслан. — Где они?

Костас вдруг вспомнил большое количество пузырей, исходивших из вулканической расселины в том длинном коридоре…

— Наверное, они повернули не в том месте. Аслан еще сильнее прижал пистолет к его лицу.

— В таком случае ты поможешь нам выбрать правильный путь. — Он взмахнул пистолетом в сторону сваленного в кучу подводного снаряжения, а потом показал рукой на каменный трон, где Катя отчаянно боролась с двумя головорезами. — В противном случае моя дочь будет подвергнута обряду инициации по законам шариата значительно раньше, чем она, вероятно, предполагает.

Пробираясь вверх сквозь плотную пелену ила и песка, как ракета, Джек не спускал глаз с навигационной системы. Радар сканирования поверхности показывал, что он поднимается очень близко к восточной части каньона, верхний край которого возвышался над ним на уровне пятидесяти метров. Спидометр фиксировал скорость подъема — более двух метров в секунду, а это опасно при снижении давления в верхних слоях воды. Джек отметил про себя, что нужно снизить скорость в тот момент, когда он выйдет за верхний край каньона.

Неожиданно загорелась аварийная красная лампочка, предупреждающая о серьезном препятствии над головой. Джек молниеносно повернул рычаг и чудом избежал столкновения с выступом скалы. Он даже глаза закрыл, ожидая удара, но, к счастью, его не последовало. АГВА разминулся со скалой, которая могла повредить батареи питания или сорвать баллон с водяным компенсатором. И то и другое означало бы неминуемую смерть.

Поднявшись выше края каньона, Джек тут же сбавил скорость, восстановил плавучесть аппарата на нейтральном уровне и стал продвигаться вперед. Иногда ему казалось, что он проплывает над гигантским штормом, который свирепствует на дне каньона в результате схода большой песчано-илистой лавины. Возможно, коллеги захотят спуститься в этот каньон в поисках гидротермальных источников, но Джек искренне надеялся, что ему не придется еще раз побывать в этой преисподней.

И вот теперь перед ним вновь открылось то, ради чего он с командой прибыл сюда и столько претерпел. Джек прибавил скорость, чувствуя, как сердце начинает колотиться от волнения. Приборы показывали глубину сто сорок восемь метров. Фактически это линия морского берега в древние времена. Вскоре он стал различать первые признаки древнего поселения, которое они с Костасом уже обследовали на акваподах с противоположной стороны.

Первый взгляд на покрытые илом и песком постройки вызвал у него прилив энергии, какой он испытал при первом погружении на дно Атлантиды. Джек вспомнил о своих друзьях. Экипаж «Си венчур» уже давно не получал сообщений с борта «Сиквеста» и, должно быть, поднял тревогу и оповестил грузинские власти, но еще раньше они договорились, что первым делом необходимо сообщить о затонувшей подводной лодке русским, а ответ от них может задержаться на несколько дней.

Таким образом, помощь может опоздать.

Он молил Бога, чтобы Бен и Энди держали оборону как можно дольше. Люди Аслана приложат все усилия, чтобы прорваться через лабиринт и застать их врасплох, но сделать это они могут только в том случае, если Катя и Костас согласятся стать проводниками. Более того, Аслан должен заставить Костаса простучать условный сигнал по корпусу субмарины, чтобы Бен и Энди открыли им люк. Джек понимал, что шансы выжить у парней после этого будут равны нулю, а потому надо как можно скорее добраться до Бена и Энди, предупредить их, после чего найти способ вернуться в тронную пещеру, чтобы защищать вход в подземный лабиринт.

Батареи работали на пределе, и Джек решил сэкономить немного энергии для завершающей стадии. Он опустился на дно и стал медленно продвигаться по широкой дороге, каждым своим шагом поднимая вверх клубы ила и песка. Справа от него находились уже знакомые предметы, покрытые толстым слоем ила. Джек с радостью отметил, что видит первые в мире повозки, которые на два тысячелетия старше своих колесных собратьев из Месопотамии.

Слева показалось странное углубление, которое расширялось метров до тридцати и, по всей видимости, в прошлые времена было связано с морем. Джек прошел мимо сложенных на древнем берегу бревен, вероятно сосновых, отметив про себя, что сосна до сих пор обильно произрастает в северо-восточной части Турции. Бревна хорошо сохранились, законсервированные в лишенной кислорода водной среде. И вдруг он заметил неподалеку… У него даже голова закружилась от волнения! Первая в истории человечества гавань, где возводились древние суда! В самом конце этой впадины на деревянном помосте виднелись корпуса двух недостроенных лодок длиной метров двадцать. Это были суда открытого типа, с узкими остроконечными носами и веслами, как у байдарок. По форме и размеру они напоминали не столь древние корабли викингов. Джек подошел поближе и сбил механической рукой толстый слой придонного осадка, под которым обнаружилось соединение брусков с помощью крепких канатов. Именно такую технику скрепления бревен они с Мустафой считали главной для неолитических мореходов.

Чуть дальше на земле лежали остатки толстых канатов, а рядом с ними пять наборов заготовок, из которых можно было построить лодки длиной по меньшей мере метров сорок. Все подсобные сооружения были пусты, но тогда, в шестом тысячелетии до нашей эры, они считались самыми крупными сооружениями, пока египтяне не построили свои знаменитые пирамиды. Когда вода начала подступать к первым домам и строениям, люди стали переносить орудия труда, инструменты и заготовки вверх по склону, надеясь еще вернуться на обжитые места. Они и представить не могли, что покидают их навсегда. Джек отыскал ответ на ключевой вопрос древней истории — именно в этом месте были посеяны семена энергии и мудрости Атлантиды, которые позже распространились по всему миру — от Западной Европы до долины Инда.

Радарная установка обнаружила в южном направлении склон вулкана. Джек включил подъемник и проплыл над равниной, над которой возвышалось плато размером с футбольное поле и большим углублением в самом центре. Он вспомнил скопления воды в недрах вулкана и догадался, что это вторая ступень системы водоснабжения, откуда по тонким акведукам вода поступала во все жилые дома и хозяйственные постройки города.

Джек продолжал продвигаться в южном направлении вверх по склону и, судя по компьютерной карте, должен был приближаться к верхним ступенькам пути, по которому проходили древние процессии. Через несколько секунд трехмерное изображение радара показало, что Джек находится непосредственно перед восточной пирамидой, за которой уже виднелись очертания вулкана. А между пирамидой и склоном вулкана находилось темное тело подводной лодки, перекрывшей им доступ в святилище. Она выглядела такой огромной… На ее фоне АГВА казался крошечной игрушкой. Корпус лодки поднимался на высоту четырехэтажного дома, а по длине не уступал стадиону. Джек осторожно проплыл над искореженным винтом субмарины, с радостью подумав, что электрический мотор аппарата практически бесшумен, а водяной подъемник не создает турбулентных потоков. Для пущей безопасности он выключил фонарь на шлеме и погасил экраны жидкокристаллических мониторов.

Проплывая над люком спасательной камеры, которая находилась позади реакторного отсека, Джек вдруг вспомнил капитана Антонова и членов его экипажа, ставших заложниками этих безжизненных вод. Он приблизился к конусообразной башне подводной лодки и увидел луч света. Он исходил от подводного аппарата, на котором люди Аслана добрались сюда и, как ненасытные хищники, присосались к корпусу их ГВСА. Только так бандиты могли проникнуть внутрь «Казбека».

Джек осторожно опустился на корпус подводной лодки, просунул руки в механические манипуляторы и вытянул их как можно дальше, пока не обнажились гибкие соединения в локтях и на кончиках пальцев. Металлические части в этих местах уже были покрыты желтым слоем сероводорода, но в целом еще выдерживали напряжение. Затем он протянул обе механические руки вперед и осторожно открыл два металлических ящика, прикрепленных чуть повыше батарей. Так же осторожно Джек вынул оттуда связку металлических шариков размером с теннисный мячик, соединенных между собой проводом.

В обычных условиях пузырчатые мины использовались для расчистки места подводных археологических раскопок и взрывались по радиосигналу одна за другой. Шарик мог погубить любого подводника, а будучи соединенными вместе, они представляли собой весьма грозный заряд, способный вывести из строя даже среднего размера судно.

Джек активизировал детонатор, щелкнул контрольной кнопкой, а потом осторожно поднялся вверх с помощью водяного компенсатора и обошел освещенные участки, чтобы остаться незамеченным. Приблизившись к вражескому аппарату, Джек прикрепил взрывчатку под винтом с помощью карабина, но в эту минуту его отбросило назад водяным потоком, хлынувшим из-за стартовавшего винта. Джек закружился в воде, как потерявший равновесие космонавт. Свет во вражеском аппарате тревожно замигал, а вода еще больше зашумела от винтов работающего двигателя. Не теряя ни секунды, Джек включил мотор и быстро поплыл к корпусу подводной лодки, пытаясь укрыться за ее массивным телом. К счастью, пузырчатые мины остались под винтом аппарата, иначе он сам мог оказаться жертвой мощного взрыва. Теперь осталось спрятаться и нажать кнопку радиоуправляемого детонатора.

Джек стал судорожно искать рукой пульт управления, который по размеру напоминал небольшой карманный радиоприемник, и быстро настроил его на восьмую волну. Попутно он бросил взгляд на подводный аппарат и с ужасом увидел, что тот отделился от корпуса лодки и быстро преследует его. Джек знал, что у него нет шансов уйти от этого монстра — современной модификации британской миниатюрной подводной лодки «RL5» с мощным гидравлическим мотором и радиусом вращения сто восемьдесят градусов, что делало аппарат похожим на подводный вертолет, — а взрывать заряд сейчас означало подвергать опасности не только себя, но и тех, кто находится на подлодке: мощный взрыв мог вызвать отключение аварийной системы жизнеобеспечения и даже активировать хранившиеся там боеголовки. Оставалось одно — встретиться с противником лицом к лицу и дать бой. Конечно, это убийственный шаг, но другого выхода он сейчас не видел. Нужно использовать большой вес подводного аппарата, который заметно снижал его маневренность.

Джек приземлился на корпус подводной лодки и, как заправский матадор, расставил руки, повернувшись лицом к неприятелю. Не успел он как следует расставить ноги для прочности, как тело аппарата налетело на него и сбило с ног. Не долго думая Джек вскочил и стал размахивать руками, чтобы привлечь внимание противника. Подводный аппарат сделал большой круг, сбросил часть балласта и развернулся для новой атаки. Когда яркий луч света ослепил его, Джек рухнул на корпус подводной лодки и прижался к обшивке. Аппарат пронесся над ним как ракета, обдав струей горячей воды, смешанной с таким же горячим воздухом. Джек успел заметить, что свободные концы проводов пузырчатых мин стали сближаться от резкого движения. Еще одной атаки этот монстр не выдержит: либо лопасти винта заденут мины и произойдет взрыв, либо Джек сам приведет в действие заряд. Главное, чтобы взрыв не произошел слишком близко от корпуса подводной лодки.

Джек видел, как подводный аппарат медленно уходит в сторону, готовясь для новой атаки. На какое-то мгновение его корпус замаячил на фоне смутно видневшейся позади пирамиды. Он быстро прикинул расстояние между ними: двадцать метров… двадцать пять… тридцать. Когда подводный аппарат застыл, а потом стал разворачиваться, Джек нажал на кнопку восьмой волны.

Сначала под аппаратом сверкнуло пламя, а потом раздался взрыв, который отбросил Джека на несколько метров. Вся корма подводного аппарата была разворочена взрывом, у экипажа не осталось шансов выжить. Аппарат завертелся как юла, а потом стал медленно оседать на дно, поднимая тучи придонного ила.

ГЛАВА 28

«Системы жизнеобеспечения работают нормально? Прием».

Джек задал вопрос с помощью механической руки, постукивая ее кончиком по антиэховому покрытию подводной лодки в том месте, где исчезала лестница для спуска экипажа. Ответ пришел быстро. По нескольким фразам Бена и Энди Джек понял, что угроза Кати взорвать субмарину возымела действие и люди Аслана так и не решились на открытый штурм, предпочитая укрыться в дальнем конце коридора, в то время как Бен и Энди держали оборону в оружейном отсеке.

«Мы бы не отказались от чего-нибудь горячего. Прием».

«Полный английский завтрак уже в пути. Ждите. Конец связи».

Двадцать минут спустя АГВА обогнул восточную оконечность острова и поднялся на глубину тридцать метров от поверхности моря. Джек знал, что ему предстоит найти путь в тронный зал, но сначала он должен совершить один важный визит. В штаб-квартире Аслана он запомнил спутниковые координаты местонахождения «Хищника» и сейчас внес их в компьютерную программу навигационного слежения. Вскоре радар выдал трехмерное изображение поверхности воды на расстоянии сотен метров вокруг острова.

Безошибочно узнаваемые контуры большого надводного судна неожиданно появились перед ним на расстоянии примерно двухсот метров. Джек стал медленно подниматься с двадцатиметровой глубины, нагнетая воздух в подъемник и управляя аппаратом с помощью рычагов. Вскоре темный корпус судна стал виден невооруженным глазом. Сквозь волны пробивались яркие лучи солнца. В эту минуту Джек ощущал себя подводником, который проникает во вражескую гавань, а неприятель даже не подозревает об опасности. Для них он был уже давно мертв, поглощен морской пучиной вместе с искореженным и израненным «Сиквестом».

Приблизившись к корпусу судна, Джек мог различить шрамы, оставшиеся от снарядов Йорка и Хоува. Прямо над его головой слышались глухие удары — видимо, команда предпринимала отчаянные попытки починить судно как можно быстрее.

Джек осторожно приблизился к рулевой части корабля и повторил ту же операцию, что проделал час назад с подводным аппаратом возле субмарины. Правда, на этот раз он тщательно скрепил концы пузырчатых мин, а потом обмотал ими ось руля. Когда все было готово, он включил детонатор и посмотрел вверх, где над водой маячили две фигуры в черных комбинезонах. К счастью, его дыхательная система не выбрасывала в воду отработанный воздух и он был практически незаметен на такой глубине.

Джек не исключал возможности, что Катя и Костас находятся на судне, и надеялся, что взрыв, повредив рулевую часть и винт судна, не разорвет бронированную обшивку корпуса. Он тихо молился, чтобы друзья не пострадали. По его предположениям, команда сейчас должна заниматься починкой судна на верхней палубе, к этому времени уже проверив подводную часть корпуса. Чтобы исключить возможность обнаружения, он стал медленно спускаться на глубину, используя не механизм поддержания плавучести, а двигатель горизонтального перемещения, чем рисковал окончательно посадить батареи питания. Минут через десять АГВА исчез так же незаметно, как и появился.

Не отрывая глаз от радарной карты местности, Джек проплыл почти полкилометра в сторону западной части острова и вскоре нашел там укромное местечко вне поля зрения «Хищника». Когда каменистое дно моря стало быстро подниматься, энергетическая система его аппарата внезапно выключилась. Батареи питания израсходовали ресурс и превратились в балласт. Джек отстегнул их и вместе с другими тяжелыми приспособлениями бросил на дно. Обнаружив плоский выступ скалы, он осторожно вынырнул на поверхность. Сняв шлем и прищурившись от яркого солнца, он стал жадно хватать ртом свежий воздух, которым не дышал с той минуты, как три часа назад отправился на дно вместе с командным модулем «Сиквеста».

Джек подтянулся на руках и выбрался на скалистый берег. Стоял чудесный летний день, яркие лучи солнца весело играли в плещущемся у его ног море. Впереди виднелись лишь голый берег да крутой склон вулкана, контуры которого высвечивались на фоне голубого неба. Однако у него не было времени наслаждаться чудесным спасением.

Джек еще раз огляделся и, убедившись, что совершенно один на пустынном берегу, стал разбирать снаряжение. Сняв остатки скафандра и оставшись в костюме пилота, он сунул в задний карман брюк пульт радиоуправляемого детонатора. В другой карман положил две шашки пластита. После этого достал пистолет, проверил и, спрятав в наплечную кобуру, приступил к подготовке главного оружия — винтовки с оптическим прицелом и глушителем. Проверив ее работу, он присоединил один магазин к винтовке, а два других положил в сумку на ремне.

Когда все было готово, Джек закинул винтовку на плечо, собрал подводный костюм и утопил его, мысленно благодаря этого спасителя и помощника, созданного умелыми руками Костаса. Сейчас придется рассчитывать только на себя, а не на достижения современных технологий.

Джек встал и еще раз посмотрел на склон вулкана.

— Настало время расплаты, — тихо пробормотал он.

Продвигаясь в глубь острова, Джек вскоре вышел к отвесной скале, где на высоте восьмидесяти метров виднелось плато с террасами и острыми, как лезвие бритвы, выступами. Базальт был прочным и твердым, за него можно ухватиться. Джеку ничего не оставалось, как взбираться по этой скале.

Он покрепче затянул за спиной ремень винтовки и стал медленно подниматься вверх. Где-то на полпути вертикальный проход стал сужаться, и вскоре он мог подниматься, упираясь обеими ногами в скалистые стены ущелья. После второго острого выступа на высоте метров тридцати Джек стал понимать, что обратного пути нет и надо во что бы то ни стало преодолеть вертикальный подъем. Самой трудной оказалась вершина ущелья, где практически не за что было уцепиться. Джек часто балансировал на одной ноге, понимая, что любые сомнения могут сбить его с толку и привести к падению. У самой вершины он повис на одной руке, пытаясь хоть на что-то опереться ногами. Немного раскачавшись, он все же успел зацепиться ногой за выступ скалы и вскоре ступил на вершину.

От открывшейся перед ним панорамы дух захватывало. Повсюду темная застывшая лава, справа метрах в двухстах конус вулкана, из недр которого поднимались клубы черного дыма, а ниже вершины вулкана виднелся черный вход в пещеру. Именно там заканчивалась вырубленная в скале каменная лестница, которая спускалась к подножию вулкана и исчезала где-то слева от него. Несомненно, это тот самый древний путь к вулкану, который люди Аслана захватили, как только высадились на острове.

Меньший пик вулкана, застывшее нагромождение лавы и камней, находился метрах в тридцати. Его вершина напоминала вертолетную площадку. Это впечатление усиливалось от того, что на ней действительно стоял уже знакомый Джеку вертолет «Ка-28». По периметру площадки он заметил четверых бандитов, вооруженных автоматами Калашникова и автоматическими винтовками.

Однако наибольшее впечатление произвело на Джека окружавшее вертолет сооружение — громадные мегалиты, вертикально поставленные камни раза в три выше человеческого роста и около двух метров в обхвате. Эти камни уже порядком потемнели от времени, но было видно, что изначально они имели превосходно обработанную поверхность. Их верхние края были связаны массивными каменными перекрытиями и соединялись в почти правильный круг, внутри которого виднелось пять свободно стоявших каменных глыб, образующих своеобразную фигуру лошади. Здесь открывался западный подъем к вулканическому конусу.

Джек с восхищением подумал, что перед ним самый древний прототип знаменитого Стоунхенджа. Именно здесь жители Атлантиды наблюдали за различиями между лунным и солнечным годами, которые впоследствии зафиксировали в подземном коридоре. Конус вулкана был для них точкой опоры, местом, откуда положение солнца фиксировалось в разные времена года. В моменты весеннего и осеннего равноденствия солнце словно погружалось в вулкан, и это должно было подтверждать защитные силы Атлантиды.

Однако Джеку нужно было подумать о преимуществах, которые могло дать ему использование этих скал и камней. Он снял винтовку с предохранителя и пополз к площадке по узкой расселине в скале. Добравшись до ближайшего мегалита и спрятавшись за ними, Джек осторожно выглянул из своего укрытия. Вертолет был пуст, и охраны поблизости не наблюдалось. Джек вынул из карманов две шашки пластита и быстро побежал к вертолету. Одну шашку он сунул в выхлопную трубу, а другую приладил под сиденье пилота. Затем активировал детонаторы и повернулся, чтобы вновь укрыться за мегалитом, но столкнулся нос к носу с человеком в черном комбинезоне.

Какие-то доли секунды они оба молча смотрели друг на друга, пораженные встречей. Первым опомнился Джек. Два выстрела из винтовки — и незнакомец замертво рухнул на площадку с простреленной шеей.

Громкие выстрелы привлекли внимание остальных бойцов в черном. Они бросились к вертолету, но не успели даже вскинуть автоматы, как Джек выпустил в них весь магазин. Пули с визгом врезались в скалы и рикошетом отлетали во все стороны. Все трое остались на площадке навечно.

Джек сменил магазин с патронами и, пригнувшись, помчался к каменной лестнице, соображая попутно, что остальные люди Аслана должны быть либо на борту «Хищника», либо в тронном зале пещеры.

Он добрался до входа в пещеру, уверенный, что его никто не заметил. Сейчас портал показался ему еще величественнее, чем в первый раз. Вход был достаточно широк, чтобы пропустить большую процессию людей, направляющихся внутрь каменной обсерватории. Через несколько шагов он увидел поворот налево, где вдали виднелся солнечный свет. Немного отдышавшись, Джек осторожно пошел вперед по истоптанным каменным ступенькам. Метров через десять он повернул за угол и увидел источник света. Только сейчас он понял, что уже был здесь, на возвышающейся платформе, сутки назад, но пришел сюда с противоположной стороны. Джек притаился в тени и постарался понять, что происходит.

Далеко впереди виднелся луч солнечного света, проникавший в пещеру из-под купола, а прямо перед ним располагалось центральное место тронного зала. На троне сидела женщина со связанными за спиной руками и повязкой на глазах, а перед ней стояли пятеро мужчин в черных комбинезонах.

Джек сразу узнал Катю. Она была истощена и измучена, но, к счастью, без следов побоев или пыток. Он закрыл глаза на мгновение и с облегчением вздохнул.

Стоявший справа от нее человек задумчиво смотрел в сторону бездонной пропасти. В развевающемся красном халате и с нимбом, окружающим его голову благодаря исходящим из пропасти испарениям, он напоминал гротескную пародию на древнего жреца бога Аида, который послан сюда для исполнения зловещего ритуала, призванного навсегда наложить пятно позора на Атлантиду.

Аслан отошел в сторону, и Джек увидел другого человека. Он стоял на коленях на самом краю пропасти со связанными руками и ногами. Джек узнал эту фигуру, а изорванная в клочья униформа ММУ лишь подтвердила ужасную догадку. Аслан приставил к затылку Костаса пистолет.

Повинуясь инстинкту, Джек бросился на платформу с винтовкой в руке, хотя и понимал, что у него нет реальных шансов на успех. Мощный удар сзади свалил его на землю, а винтовку просто вырвали у него из рук.

— Доктор Ховард, какая приятная встреча! Я не надеялся, что мы так легко отделаемся от вас.

Крупный телохранитель Аслана швырнул Джека на пол перед ступеньками и мгновенно обезоружил. Аслан взял его пистолет и начал лениво опорожнять магазин. Катя смотрела на Джека как на призрак и не могла поверить своим глазам.

— Они сказали, что ты погиб, — тихо прошептала девушка. — Этот взрыв… вертолет… — Она все еще не могла опомниться и оторопело моргала.

Джек попытался подбодрить ее слабой улыбкой.

Аслан тем временем отдал пистолет телохранителю и вернулся к Костасу, который все еще стоял на коленях у края пропасти.

— У вашего друга была не очень приятная ночь. Если бы моя дочь сказала нам все, что знает, его участь была бы намного легче.

Костас медленно повернул голову и попытался улыбнуться, но один из охранников сильно ударил его в спину. Джек ужаснулся, увидев друга. Униформа изорвана в клочья, лицо покрыто синяками и кровоточащими ссадинами. Один глаз заплыл, голова в царапинах…

— Ваш друг только что согласился провести моих людей через тоннель на подводную лодку, — продолжал Аслан, показав рукой на три комплекта снаряжения для подводного плавания, сложенные неподалеку от трона. — Как вы сами видите, его пришлось долго убеждать, но сейчас, когда вы здесь, необходимость в его услугах отпала. Вы уничтожили три моих вертолета, и за это надо расплачиваться.

Аслан приставил пистолет к голове Костаса и взвел курок.

— Нет! — закричал Джек. — Он единственный, кто знает обратную дорогу. В его обязанности входило маркировать путь, а мы с Катей занимались только археологией.

Аслан угрюмо улыбнулся и отвел пистолет в сторону.

— Я не верю вам, но согласен до поры до времени сохранить жизнь вашему другу, если вы, конечно, выполните все мои требования.

Джек промолчал, но продолжал бесстрастно смотреть на Аслана. Его многолетний опыт подсказывал, что захватившему заложников человеку всегда надо дать понять, что он здесь самый главный и полностью контролирует ситуацию. Если Аслан узнает, что половина его людей уничтожена, а любимый кусок железа вот-вот взлетит на воздух, он может взорваться от ярости и натворить бед.

— Прежде всего это. — Аслан вынул из кармана халата копию золотого диска и повертел его в руке. — Я позаимствовал у вас эту вещь, когда вы находились у меня в гостях. Так сказать, маленькая благодарность за мое гостеприимство. Полагаю, это что-то вроде ключа от тайного хранилища. — Аслан указал рукой на дверь в стене пещеры. — Я хочу получить все сокровища, которые там находятся.

Он положил диск на трон рядом с Катей, а потом подошел к краю платформы и посмотрел в дышащее жаром ущелье. Далеко внизу кипела и бурлила расплавленная магма, извергаемая вулканом. Они хорошо слышали бульканье жидкости и хлопки прорывающихся наружу газов.

Аслан вернулся, и зловещие черты его от жары стали просто демоническими.

— А вот мое второе требование, — продолжал он. — Я полагаю, ваше второе судно, «Си венчур», уже на подходе к острову. Вы отзовете его и скажете, что «Сиквест» в полном порядке. Думаю, ваши слова найдут нужный отклик у правительств Турции и Грузии. А потом сообщите своему капитану, что вы не нашли на острове ничего интересного и срочно покидаете его. Надеюсь, у вас есть радиопередатчик для этой цели? Обыскать!

Охранник быстро нашел в левом кармане Джека радиодетонатор и показал его Аслану.

— Дай мне, — приказал тот. — На какой канал он настроен? Джек заметил удивленный взгляд Костаса и спокойно кивнул в ответ. Толстые пальцы Аслана вертели прибор, ожидая ответа.

— Канал восемь.

Как только Аслан нажал эту цифру, снаружи прогремело два сильных взрыва, и гулкое эхо прокатилось по всему острову, исчезнув где-то в море. Этих долей секунды, когда люди Аслана утратили свое преимущество, оказалось достаточно. Костас упал на пол и сильным ударом сбил с ног стоявшего рядом охранника, а Джек молниеносным приемом свалил на землю второго охранника. Катя, сообразив, что происходит, бросилась на третьего охранника и ударила его кулаком в солнечное сплетение. Тот рухнул на пол и больше не поднялся.

Услышав взрывы, Аслан понял, что произошло, и взвыл от бессильной ярости. Он швырнул детонатор в пропасть, но потерял равновесие и оказался на краю ущелья. Отчаянно размахивая руками, он пытался вернуться назад, но в это мгновение земля закачалась у них под ногами — взрывы на склоне пробудили вулкан. Катя бросилась к отцу, Джек попытался остановить ее, но было поздно… Аслана захватила огромная сила воздушной центрифуги, и в ту же минуту он исчез в преисподней. Они навсегда запомнили выражение лица человека, который заглянул смерти в глаза. Его грузное тело вспыхнуло еще в первые секунды падения, а потом исчезло в недрах, как проклятый идол.

Река смерти приняла свою последнюю жертву.

ГЛАВА 29

— Джек Ховард, это «Си венчур», как слышишь меня? Прием. — Костас передал Джеку портативную коротковолновую радиостанцию, которую они незадолго до этого прихватили с собой с борта «Хищника», и тот нажал кнопку ответа.

— Слышу тебя хорошо. Где вы находитесь? Прием. Джеку было приятно слышать бодрый и уверенный голос Тома Йорка. Он очень опасался, что больше никогда не увидит друга.

— Мы находимся в трех морских милях к северо-западу от острова. Группа из четырех вертолетов типа «Сихок» вместе с турецкими военными катерами и отрядом грузинских коммандос направляются к вам. Думаю, сейчас вы можете видеть их собственными глазами.

Джек уже слышал отдаленный гул и догадался о его источнике.

— Как тебе удалось сбежать с «Сиквеста»? — спросил он.

— Когда «Хищник» атаковал, меня чуть не смело с палубы. К счастью, член экипажа, который отвечал за спасательный подводный аппарат, правильно оценил вибрацию судна от удара артиллерийских снарядов и вернулся, чтобы узнать подробности. У меня жуткая рана на ноге, но в целом я в полном порядке.

— А Питер?

Йорк долго молчал, а потом произнес дрогнувшим от волнения голосом:

— Мы все еще ищем его. Послушай, Джек, буду откровенен с тобой: надежды почти нет.

— Знаю. Ты сделал все, что мог.

Джек безумно обрадовался, что Том Йорк жив, но мысли о судьбе друга его детства Питера Хоува ранили душу. Будто он потерял родного брата. Джек закрыл глаза.

Йорк вернулся к разговору через несколько долгих минут.

— Мы только что получили сообщение от Бена и Энди. Они все еще на борту «Казбека», и недавно им удалось запустить радиомаяк. Так что сейчас они постоянно на связи.

Рев приближающихся вертолетов заглушил их разговор.

— Мы намерены все закончить к тому моменту, когда прибудет кавалерия! — прокричал в микрофон Джек. — Скажи капитану, чтобы направлялся по этим координатам и постоянно был на связи. — Джек назвал Йорку координаты места, которое находилось на расстоянии километра к северу от подводных пирамид. — У меня остались незаконченные дела, о которых ты скоро услышишь. Конец связи.

Джек никак не мог смириться с печальной судьбой Питера Хоува, и только радость, что остальные живы, придавала ему сил. Он посматривал на избитого Костаса, не переставая удивляться его стойкости и мужеству.

Они сидели на каменных ступеньках вырубленной в скале лестницы, оставив Катю в тронной пещере. Незадолго до этого Джек пытался утешить ее, но девушка не желала говорить о смерти отца и даже отказывалась посмотреть ему в глаза. Джек знал, что ничем не может помочь ей в эту минуту. Только время излечит ее страдающее сердце.

Кроме трех охранников, лежавших связанными на полу пещеры, еще человек двадцать они обнаружили на борту «Хищника». Команда сдалась без боя, когда Джек и Костас сообщили о гибели их босса. Несмотря на раны, Костас все же настоял на своем участии в этой операции, убедив друга, что он не в худшем состоянии, чем Джек во время их путешествия по подводным пещерам и коридорам вулкана. Катя изъявила желание остаться на острове и сторожить задержанных охранников. На самом деле ей просто хотелось побыть одной.

— Хорошие парни в конце концов всегда побеждают, — подытожил Костас.

— Это еще не конец.

Костас проследил за взглядом Джека, который смотрел на море, где поднявшийся с борта «Си венчур» вертолет «Линкс» пытался определить местонахождение Бена и Энди, а четыре турецких катера делали то же самое на поверхности моря.

Над их головами пронесся первый из группы вертолетов, обдав потоком прохладного воздуха. Он приземлился на круглой площадке с каменными глыбами, и из открывшейся двери выскочили один за другим несколько хорошо вооруженных людей. Они миновали дымящиеся останки вертолета Аслана и стали подниматься к ним по ступенькам. Джек и Костас посмотрели друг на друга и почти одновременно произнесли давно знакомую фразу:

— Пора надевать снаряжение.

Чуть больше часа спустя оба стояли в мрачном помещении торпедного отсека советской подводной лодки. Одетые в новые водолазные костюмы, доставленные им по воздуху с борта «Си венчур», они быстро прошли по лабиринту, аккуратно следуя за оранжевой лентой, оставленной Костасом. В мембранной камере закрыли покрытую золотом дверь святилища и выстучали условный сигнал по корпусу «Казбека». Через несколько минут заработал мощный насос, осушивший камеру, дверь люка отворилась, и они увидели радостные лица Бена и Энди.

— Мы не можем находиться здесь слишком долго, — предупредил Бен. — Аппараты перекиси водорода протекают, а резервные запасы воздуха на ГВСА почти пусты.

Джек и Костас быстро сбросили водолазные костюмы и последовали за Беном и Энди мимо торпедного отсека в оружейную комнату. Дверь в сонарную комнату была заперта, и оттуда доносился приглушенный шум.

— Двое из команды Аслана, — пояснил Энди. — Их оставили здесь в качестве охраны, после того как остальные сбежали на подводном аппарате. Они немедленно сдались нам, хотя казалось, что должны были присоединиться к своим друзьям из КГБ.

— Другим повезло еще меньше, — угрюмо заметил Джек. Бен и Энди выглядели ничуть не лучше остальных, но Джек не переставал удивляться их стойкости после стольких часов заточения на подводной лодке.

Через несколько минут они уже были на командном пункте. Джек долго смотрел на то место, где получил пулю в бок. В углу лежало прикрытое одеялом тело казахского боевика. Повсюду виднелись следы недавней перестрелки, которые добавили неразберихи, вызванной давним столкновением между членами экипажа.

— Где пульт управления балластом? — спросил Джек.

— Вон там, — отозвался Энди. — Он, конечно, полностью разгромлен, но нам, к счастью, не нужны сложные операции. Думаю, что в баках осталось достаточное давление, чтобы произвести аварийное всплытие. Надо только потянуть на себя эти рычаги, и люки откроются в ручном режиме. — Он указал на два рычага, расположенных неподалеку от места оператора и напоминающих по форме шляпки больших грибов.

— Хорошо, — кивнул Костас. — Пора отчаливать. Вы заслужили свой отдых.

Пока Костас с инженерами отправились отсоединять ГВСА от корпуса субмарины, Джек перешел к осуществлению второго этапа своего плана, в результате которого зловещая империя Аслана должна была исчезнуть раз и навсегда.

Когда Костас вернулся из спасательного отсека, Джек уже сидел за пультом запуска ракет перед темными экранами компьютеров. Это было чуть ли не единственное место на субмарине, которое почти не пострадало.

— Что ты делаешь? — удивился Костас.

— Хочу рассчитаться кое с кем. Можешь назвать это возмещением потерь.

Вместо удивления в глазах Костаса промелькнула горечь.

— Тебе видней.

— Оставить в неприкосновенности штаб-квартиру Аслана означает напрашиваться на новые неприятности. У Грузии и Турции есть немало хороших намерений на этот счет, но ни те ни другие не посмеют тронуть ее из-за опасений спровоцировать гражданскую войну и вызвать осложнение отношений с русскими. А ведь речь идет не о рядовом полевом командире. Это хорошо отстроенный и отлаженный террористический центр, о котором давно мечтают лидеры «Аль-Каи-ды». Полагаю, они уже и так были связаны с ним и сейчас только выжидают удобный момент для нанесения удара. — Джек замолк, вспомнив Питера Хоува. — К тому же у меня есть личные мотивы. Я должен отомстить за старого друга.

Джек включил мониторы компьютеров и запустил операционную программу.

— Перед нашим уходом Катя проинструктировала меня. — Джек вздохнул. — Такие ракеты может запустить даже младший офицер разведки, кем она и была. Во время ядерного конфликта такие ракеты должны были стать последним аргументом. Все системы запуска работают автономно и могут использоваться в чрезвычайных обстоятельствах. Катя убедила меня, что поддерживающий систему компьютер будет работать даже после стольких лет бездействия.

— Ты что, собираешься запустить ракету среднего радиуса действия? — с трудом выдохнул Костас.

— Да, собираюсь, черт возьми.

— А как же собранные там произведения искусства?

— В основном они хранятся в жилом комплексе, и я очень рискую. — Джек быстро посмотрел на мониторы. — Я все проверю после того, как мы обезвредим боеголовки. Четвертая пусковая установка заряжена готовой к бою ракетой Х-55 «Гранат». Она еще опечатана специальной мембраной под большим давлением. Длина — восемь метров, радиус действия — три тысячи километров, обычная для такого типа ракет скорость полета; мощность заряда — тонна в тротиловом эквиваленте. Словом, это советская модификация ракеты среднего радиуса действия типа «томагавк».

— А система наведения?

— Такая же программа земного контура и СГП, что и на «томагавке». К счастью, курс проходит над морем, поэтому мне не придется подбирать программу преодоления препятствий. У меня есть точные координаты цели; стало быть, не надо подключать программу ее поиска и идентификации. Иначе говоря, можно легко обойти все другие сложные процедуры наведения и пуска ракеты.

— Но мы находимся слишком глубоко для запуска ракеты, — запротестовал Костас.

— Ты прав, — кивнул Джек. — И я надеюсь, ты поможешь мне. Тебе придется запустить механизм аварийного всплытия, а когда субмарина поднимется на уровень двадцать метров, дашь мне сигнал открыть огонь.

Костас медленно покачал головой, подавляя улыбку сомнения. Не говоря ни слова, он занял место за пультом управления аварийным балластом. Джек какое-то время неподвижно сидел за своим пультом управления, а потом с угрюмой решимостью посмотрел на друга:

— Включаем систему запуска ракеты.

Их движения были слаженными и вполне уверенными. Джек полностью сосредоточился на мониторе по мере поступления очередного вызова и быстро набирал на клавиатуре команды. После команды на экране появилась линия траектории полета ракеты. В обычном операционном режиме компьютер начинает поиск цели и выбор наилучшего маршрута, но сейчас он просто продемонстрировал траекторию полета с указанной целью поражения.

— Я уже загрузил программу запуска ТЕРКОМ и начал разогревать ракетный двигатель, — объявил Джек. — Дальше следует команда «пуск».

Он пододвинул кресло к пульту, снял предохранительную крышку, под которой находилась красная кнопка «пуск», еще раз проверил электронику и взглянул на Костаса, склонившегося над пультом управления аварийным всплытием. Тот не нуждался в подтверждении правильности своих действий, а покрасневшее от волнения лицо друга не оставляло сомнений в том, что он все решил окончательно и бесповоротно. Оба молча кивнули, и Джек повернулся к экрану.

— Открывай!

Костас встал со стула и решительно потянул вниз оба рычага. Поначалу все было тихо, а потом у них над головами послышалось резкое шипение воздуха, наполнявшего, казалось, все пространство подводной лодки. Еще через минуту раздался скрежет металла и грохот, похожий на раскат грома. Субмарина вздрогнула и, словно застонав от слишком долгого бездействия, стала медленно подниматься носовой частью вперед. Вдруг она резко дернулась, отбросив Джека и Костаса на спинки кресел, опять послышался скрежет металла, когда остатки винтовой части отвалились под действием непреодолимой силы подъема, и подлодка быстро пошла вверх.

— Внимание! — закричал Костас. — Она поднимается!

После очередного толчка огромное тело субмарины весом более девяти тысяч тонн наконец освободилось от оков и рванулось вверх. Стрелка прибора измерения глубины стала быстро приближаться к нулевой отметке.

— По моей команде! — заорал Костас. — Восемьдесят метров… шестьдесят… сорок… тридцать… Пуск!

Джек нажал красную кнопку, и в носовой части подводной лодки раздался резкий звук, отдаленно напоминавший гудение мощного вакуумного пылесоса. Автоматическая система запуска открыла люк пусковой установки, а мощный заряд вытолкнул ракету в воду. На высоте нескольких метров над корпусом субмарины включился второй двигатель. Он направил ракету к поверхности моря, а дальше ее курс уже был запрограммирован компьютером на северо-восток и не подлежал изменению.

Том Йорк стоял на капитанском мостике «Си венчур» рядом с капитаном и рулевым и молча наблюдал, как последние вертолеты «Сихок» покидают остров, унося с собой захваченных пленников на отдаленную базу на территории Грузии, где они будут содержаться в условиях секретности и полной безопасности.

А потом их внимание привлек полузатонувший корпус «Хищника», кормовая часть которого была взорвана Джеком. Три катера уже взяли его на буксир и натужно тащили к месту глубоководной впадины, подальше от острова.

Том Йорк посмотрел на остров и вдруг увидел в километре от него вздыбившую волну. Поначалу ему показалось, что под водой произошел мощный взрыв, но не успел он поделиться своими подозрениями с остальными, как над водой, вздымая пузыри и пену, появилось стальное тело ракеты. На высоте тридцати метров ракета на мгновение будто лениво застыла, а потом с обоих ее боков выдвинулись крылья и сработал третий двигатель, разрезав воздух оглушительным взрывом. Ракета качнулась в сторону, взяла курс на восток и, мгновенно преодолев скорость звука, как огненный шар, умчалась прочь над спокойными волнами моря.

А еще через несколько секунд море снова вспучилось на этом же месте, и над водой появилась подводная лодка. Она вынырнула носом вперед, как громадный кит, а потом медленно плюхнулась на воду, рассекая волны своим железным телом. С борта «Си венчур» можно было легко увидеть зияющую дыру люка, откуда недавно вышла ракета. Торпедный отсек был заполнен водой, но надежно отгорожен Костасом от остальных помещений субмарины. Размеры судна поражали — недаром долгое время оно считалось одной из самых опасных военных машин за всю историю человечества. Для наблюдателей с «Си венчур» эта субмарина много лет была символом страха и угрозы, как любая мощная ядерная подводная лодка, но сейчас они встречали ее радостными возгласами и аплодисментами — ведь ее появление здесь означало, что смертоносное оружие массового уничтожения никогда не попадет в руки террористов и государств, которые им покровительствуют.

— «Си венчур», это «Казбек», слышите меня? Прием. Трескучий голос с трудом пробивался в динамиках на капитанском мостике, и Том Йорк сразу взял микрофон:

— «Казбек», слышим вас хорошо. Спасибо за красивый фейерверк. Прием.

— Вот координаты. — Джек произнес двенадцать цифр, а потом повторил их. — Возможно, вы захотите связаться через спутник с Манхеймом. Он сейчас над нами. Если вам интересно, это те парни, что потопили «Сиквест».

Через несколько минут почти вся команда «Си венчур» собралась в комнате связи, причем самые хорошие места уступили членам команды «Сиквеста», подобранным спасательным подводным аппаратом. Вскоре к ним присоединились Бен и Энди, пришвартовавшиеся на ГВСА. Все они только что видели всплытие подводной лодки, а сейчас приникли к экранам мониторов.

В сером тумане виднелись здания, выстроившиеся вокруг главного жилого корпуса Аслана. Справа инфракрасные датчики выявили группу людей в черных комбинезонах — они сновали вокруг двух вертолетов и нескольких автомобилей, куда загружали вещи; еще одна группа бандитов поспешно выносила из помещений предметы, отдаленно напоминавшие картины и скульптуры.

И вдруг все это пространство залилось красным цветом, от центра которого стали расходиться яркие круги, похожие на вспышки молнии. Когда все рассеялось, вокруг установилась мертвая тишина. Центральное здание комплекса было полностью разрушено. Вертолеты валялись вверх днищами, а люди в черном лежали на взлетной полосе, как пылинки на белом фоне. Скорее всего они так и не узнали, кто и откуда послал им такую смерть.

Среди членов команды «Си венчур» послышались громкие аплодисменты. Они знали, что это всего лишь акт возмездия, на самом деле ставки в игре были намного выше.

ГЛАВА 30

Мы с горечью узнали о судьбе Питера Хоува… Морис Хибермейер выпрыгнул из вертолета и, быстрым шагом миновав круглую каменную площадку, подошел к Джеку и дотронулся до плеча.

— Мы еще не потеряли надежды.

Джек стоял с Катей у подножия каменной лестницы, ведущей внутрь вулкана. Они хорошо выспались на борту «Си венчур» и теперь с удовольствием нежились в лучах раннего солнца, поднимавшегося на востоке над каменными столбами. Новая голубая униформа ММУ скрывала свежие бинты на груди Джека, но на лице Костаса еще были заметны следы недавних пыток. А Катя продолжала отмалчиваться и вела себя довольно отстраненно.

— Мои поздравления с великолепным открытием. И с тем, как вы храбро преодолели все преграды. — Джеймс Диллен радостно пожал руку Джеку, поздоровался с Костасом и Катей.

Вслед за Дилленом из вертолета выплыла Айша Фарук, та самая ассистентка Хибермейера, которая обнаружила папирус Атлантиды в пустыне, а теперь с радостью приняла предложение стать участницей экспедиции. Вскоре к ней присоединился добродушный Ефрем Якобович, миллиардер и компьютерный магнат, взявший на себя финансирование этого рискованного мероприятия.

Джеку вдруг показалось, что их встреча в Александрии была сто лет назад, хотя прошло всего четыре дня. И все же они находились в шаге от главной цели, поскольку так и не поняли, почему и как жрецы Атлантиды сумели сохранить и передать свои бесценные секреты последующим поколениям.

Не успели они взойти на первые каменные ступеньки лестницы, как на площадке появился запыхавшийся Муста-фа Алькозен с двумя подводными фонарями в руках.

— Прошу прощения за опоздание, — произнес он, переводя дыхание. — У нас была очень трудная ночь. Вчера вечером самолет раннего оповещения «Боинг-737» турецких ВВС зафиксировал мощный взрыв на побережье Абхазии, рядом с границей Грузии. — Он сделал паузу и подмигнул Джеку. — Мы решили, что это представляет определенную угрозу национальной безопасности, и послали туда для выяснения обстоятельств команду специальных сил быстрого реагирования.

— Что с произведениями искусства? — озабоченно спросил Джек.

— Большая часть все еще находилась в жилом комплексе Аслана, но многие произведения удалось вынести. Сейчас их перевозят на военных вертолетах в Стамбульский археологический музей для идентификации и консервации, после чего они будут возвращены своим законным владельцам.

— Жаль, — с сожалением вздохнул Костас. — Они могли бы составить уникальную передвижную экспозицию. Ведь там есть образцы великолепного древнего искусства периодов и культур, каких никто еще не видел. Это было бы потрясающее зрелище.

— Но прежде на них хотели бы взглянуть их истинные владельцы, — возразил Джек.

— Однако это весьма заманчивая идея, — неожиданно воодушевился Ефрем Якобович. — Вполне уместное использование художественного фонда, конфискованного у Аслана. Между прочим, у меня уже есть на примете спонсор!

Джек понимающе улыбнулся и повернулся к Мустафе.

— А что насчет национальной безопасности?

— Какое-то время нам пришлось искать благовидный предлог для проникновения на территорию Абхазии, — спокойно ответил Мустафа. — С некоторых пор этот район стал главным транзитным пунктом для поставки наркотиков из Средней Азии. Кроме того, мы сослались на террористические группы в этом регионе и в конце концов получили согласие от грузинского и российского правительств.

Джек постарался не показать скептицизма. Он знал, что Мустафа просто обязан скрывать официальную причину, хотя и сознавал, что при нынешней ситуации это невозможно.

Они одновременно взглянули вниз, на море, где на волнах покачивалась русская субмарина, окруженная турецкими и российскими пограничными катерами, прибывшими сюда ночью. Им предстояло стать свидетелями и гарантами того, что ядерные боеголовки будут сняты с борта судна, а субмарину отбуксируют к порту приписки и спишут. Там ее ядерный реактор будет извлечен, а тела капитана Антонова и его товарищей останутся на судне, которое будет затоплено на военно-морском могильнике, что и станет последним монументом жертвам «холодной войны».

— А что будет с компьютерами и другой техникой? — поинтересовался Джек.

— Все, что подлежит восстановлению, передадут Грузии. Они нуждаются в этом больше всего. Мы надеялись, что им передадут и «Хищник», но вижу, это невозможно. — Он ухмыльнулся. — Вместо него они получат новенький русский фрегат «Неустрашимый».

— А что будет с «Хищником»? — тихо спросила Катя.

Они взглянули на застывший вдали полузатопленный корпус судна — жалкое зрелище, воплотившее в своей судьбе последние прихоти и иллюзии одного человека.

Мустафа посмотрел на часы:

— Думаю, скоро мы узнаем ответ.

Через несколько минут воздух разорвал рев двух самолетов «Р-15Е» «страйк игл» турецких ВВС. Они шли рядом, а чуть позади острова с левого самолета отделилось что-то вроде бочки и шлепнулось в воду неподалеку от «Хищника». Как только самолеты умчались на юг, море вокруг судна взорвалось огромным столбом пламени, которое мгновенно поглотило остатки корпуса.

— Термобаристическая бомба, — спокойно объяснил Мустафа. — Оружие тоннельного типа, которое впервые использовалось американцами в Афганистане. Нам нужна была живая цель для проверки системы доставки и наведения на наших новых самолетах. — Когда шум стих, он повернулся и показал рукой на вход. — Ладно, пора идти.

Прохладный воздух каменного коридора делал приятными солнечные лучи, которые снаружи уже начинали безжалостно нагревать скалы. На тех, кто еще не был в тронной пещере, огромный купол и помещение произвели сильное впечатление. Они и представить не могли такого великолепия.

В ущелье было тихо, последние капли дождевой воды испарились в нем еще ночью, а через отверстие в куполе пробивались лучи солнца.

Первые минуты в пещере царило молчание. Даже Хибермейер, давно привыкший к небывалым сокровищам и открытиям Древнего Египта и никогда не выказывавший открыто восхищения, снял толстые очки и безмолвно стоял на краю платформы, пораженный увиденным.

Диллен повернулся к друзьям.

— Дамы и господа, — торжественно начал он, — мы сейчас находимся в том месте, на котором обрывается текст папируса. Полагаю, мы в одном шаге от поразительного открытия.

Джек никогда не переставал удивляться умению своего учителя мгновенно переключаться с волнующего откровения на самые простые вещи. Диллен, одетый в изысканный белый костюм и галстук-бабочку, напоминал человека прошлой эпохи, когда непринужденная элегантность была такой же частью профессионального мастерства ученого, как хитроумные технические приспособления для современных студентов.

— Для начала, у нас есть лишь бесценные крохи, — предупредил Джек. — Папирус изорван в клочья, а Фестский диск не поддается точной расшифровке. Мы можем начать с надписи в самом начале коридора, где утверждается, что это место было цитаделью Атлантиды, ее своеобразным монастырем. Посторонним, вероятно, эта цитадель могла казаться частью города, однако для жителей Атлантиды это было в высшей степени святое место, где на скалистых склонах и в пещерах появилось первое поселение.

— Как Акрополь в древних Афинах, — подсказал Костас.

— Именно. В тексте на диске указано, что внутри Атлантиды есть место, которое я перевел как «место богов», а Катя — как «святая святых». И упоминается богиня-мать. Насколько я понимаю, ни одно из ваших открытий не соответствует в полной мере этому значению.

— Больше всего этому соответствует пещера предков, — отозвался Джек. — Именно так мы назвали картинную галерею в одной из пещер. Но там все относится к эпохе палеолита и нет ни единого изображения человека. В палеолитических святилищах я ожидал встретить антропоморфные изображения богов или хотя бы домашних гробниц, подобных тем, что мы видели в затопленной деревне под Трабзоном.

— А как насчет этой комнаты или тронного зала? — спросил Ефрем Якобович.

Джек решительно покачал головой:

— Она слишком большая. Это место изначально использовалось для собраний и служило своеобразным храмом, скрытым от глаз посторонних. Чем священнее то или иное место, тем ограниченнее доступ к нему. Только жрецы могли беспрепятственно входить сюда в соответствии со своим статусом посредников между богами и людьми.

— Место для капища, — предположил Ефрем.

Катя и Айша тем временем подошли к краю платформы и, пока мужчины обсуждали волнующую их тему, исследовали другие узкие проходы вдоль стены пещеры.

— Кажется, мы нашли то, что нужно, — торжественно объявила Катя. Волнующее ожидание раскрытия секретов Атлантиды немного заслонило ужас событий последних дней. — Всего здесь двенадцать входов. Два из них мы можем сразу исключить, поскольку они нам уже известны. Один ведет в глубь пещеры, а другой — наружу. А из остальных девять либо тупиковые, либо ведут в никуда. Думаю, нам нужно подниматься наверх.

— Если это действительно праматерь всех горных святилищ, — заметил Джек, — то чем выше оно расположено, тем лучше.

Катя показала на дверь в западной части стены, как раз напротив входа:

— Тогда нам сюда. Тем более что этот вход помечен знаком бога-орла с распростертыми крыльями.

Джек радостно улыбнулся Кате, видя, как она постепенно приходит в себя после смерти отца, а потом повернулся к Диллену:

— Профессор, может быть, вы пойдете первым? Диллен деликатно улыбнулся и пошел рядом с Джеком к западному входу, являя резкий контраст со своим бывшим учеником. За ними последовали Катя и Костас, позади шагали четверо остальных во главе с Ефремом Якобовичем. Когда они приблизились к входу, Джек взглянул на Костаса:

— Значит, так: джин с тоником ждут тебя на берегу бассейна.

Костас хитро улыбнулся другу:

— Ты говоришь мне это каждый раз.

Диллен тем временем остановился перед входом и стал разглядывать вырезанное в скале миниатюрное изображение бога-орла с распростертыми крыльями — остальные уже видели такое в пещере предков. Джек и Костас включили фонари и осветили путь в темное пространство коридора. Как и стены в подземных пещерах, базальт в этом месте был отполирован до блеска и в нем иногда поблескивали вкрапления редких минералов, вынесенных из глубин земной коры на поверхность во время извержения вулкана.

Джек отступил в сторону, пропуская Диллена вперед. Метров через десять тот в растерянности остановился:

— Кажется, у нас проблемы.

Джек подошел поближе и увидел, что проход закрыт массивной каменной дверью, которая почти полностью сливалась со стеной. Присмотревшись внимательнее, Джек обнаружил, что дверь состоит из двух половинок, а посредине находится небольшое круглое углубление.

— Думаю, у меня есть ключ от этой двери, — уверенно произнес он.

Джек вынул из кармана копию золотого диска, которую успел прихватить после гибели Аслана. Пока остальные молча наблюдали за ним, он вставил диск в углубление. Как только Джек убрал руку, диск повернулся по часовой стрелке, а еще через секунду дверь распахнулась.

— Изумительно! — Костас покачал головой. — Тот же механизм, что и у входа в святилище, и до сих пор функционирует, несмотря на возраст в семь с половиной тысяч лет. Эти люди изобрели настоящий компьютерный чип бронзового века.

— В таком случае я просто остался бы без работы, — пошутил Ефрем.

Их встретил спертый воздух, напоминавший по запаху только что раскопанную погребальную камеру. Казалось, этот воздух сохранился с тех самых пор, как жрецы провели здесь последний обряд и навсегда запечатали склеп. Присутствующие почти физически ощутили страх и ужас. Впечатление было такое, словно двести поколений внезапно исчезли и сейчас воплотились в древних обитателей Атлантиды в их последнем мучительном полете.

— Теперь я понимаю, какие чувства испытали Картер и Карнарвон, когда впервые откопали гробницу Тутанхамона, — тихо проговорил Хибермейер.

Катя вздрогнула от прохлады. Как и все гробницы фараонов в Долине Царей, это темное пространство впереди скрывало страшные тайны.

— Это не может быть очень далеко отсюда, — заметил Костас. — Мой прибор показывает, что мы находимся на уровне тридцати метров от вершины вулкана.

Диллен внезапно остановился, и Джек налетел на него. Луч его фонаря словно заметался по проходу. То, что показалось им вначале еще одной дверью, на самом деле оказалось поворотом влево под углом девяносто градусов. Дальше путь пролегал по низким ступенькам.

Диллен прошел вперед и опять остановился.

— Я что-то вижу впереди. Посветите фонарем вправо и влево. — Его голос даже дрогнул от волнения.

Джек и Костас посветили фонарями и увидели фантастическую сцену. С обеих сторон стены на них смотрели изображения двух огромных быков, высеченные в скале в виде барельефов. Взгляды их были устремлены на лестницу, а выгнутые спины и огромные головы с крутыми рогами были гораздо ярче тех, что они уже встречали в подземных пещерах. Казалось, животные вот-вот сорвутся со стен и бросятся в темноту.

Сделав несколько шагов по ступенькам вверх, исследователи обнаружили рядом с быками странные фигуры, высеченные в скале таким же способом, причем детали были отчетливо видны на фоне прекрасно отполированного базальта.

— Это люди, — восторженно прошептал Диллен, мгновенно позабыв о своей привычной сдержанности. — Дамы и господа, вы видите перед собой жителей Атлантиды.

От фигур исходила уверенность, свойственная стражам цитадели. Изображения на обеих сторонах были идентичны, выполнены в натуральный рост и в зеркальном отражении.

Высокорослые атланты бодро шагали в едином строю, вытянув вперед одну руку и обхватив пальцами небольшое отверстие. Вероятно, в такие отверстия когда-то вставляли ярко горящие факелы. Люди были изображены в священных двумерных позах, характерных для более позднего наскального искусства Ближнего Востока и Египта, но вместо застывших египетских профилей эти фигуры демонстрировали изящество, которое можно было расценивать как наследие натуралистических изображений животных эпохи ледникового периода.

Лучи фонарей высветили все фигуры, и стало ясно, что они сгруппированы по признаку пола. Женщины были обнажены по пояс, а их плотно облегающие тело накидки демонстрировали превосходные фигуры. Как и у мужчин, у них были большие миндалевидные глаза, а длинные волосы спадали на плечи тонкими косичками. Мужчины все были длиннобородые, в развевающихся на ветру накидках. Их лица казались хорошо знакомыми, но не более того. Их черты были легкоузнаваемы, но в целом эти люди обладали уникальными формами, соответствие которым трудно найти среди других народов.

— Женщины выглядят атлетически сложенными, — заметила Айша. — Возможно, именно они были главными бойцами с быками, а не мужчины.

— Они напоминают мне варягов, — сказала Катя. — Так византийцы называли викингов, которые спускались по Днепру в Черное море. В кафедральном соборе Святой Софии в Киеве есть картины с изображением именно таких людей, только у них носы без горбинок и волосы темнее.

— А мне они кажутся похожими на древних хеттов из Анатолии второго тысячелетия до нашей эры, — добавил Мустафа. — Или на жителей Шумера и Ассирии из Месопотамии.

— У них также есть сходство с народами Греции и Крита бронзового века, — пробормотал Джек. — Женщины с обнаженными торсами будто сошли с фресок Кносского дворца, а мужчины очень похожи на воинов, изображенных на золотых вазах, найденных в прошлом году в царской гробнице в Микенах.

— Они похожи на всех женщин и мужчин известного нам Древнего мира, — авторитетно подытожил Диллен. — Это первые индоевропейцы и первые кавказцы. От них произошли почти все народы Европы и Азии — египтяне, семиты, греки, строители мегалитов Западной Европы, первые правители Мохенджо-Даро в долине Инда. Иногда они полностью вытесняли коренное население, но чаще покоряли его и со временем смешивались с ним. Они стали основателями первой цивилизации.

Шагая вверх по каменной лестнице, они с нескрываемым восхищением смотрели на картины жизни древних людей, воплощавших силу и уверенность. Эти люди будто осознавали, что ровными рядами маршируют к своему почетному месту в истории.

Через десять метров фигуры мужчин и женщин уступили место трем изображениям с каждой стороны. По всему было видно, именно эти люди возглавляют процессию. Они несли в руках большие палки, а их головы были украшены странными остроконечными шапками, которые поднимались почти до потолка.

— Верховные жрецы, — спокойно прокомментировал Джек.

— Похожи на мудрецов, — добавил Костас. — На друидов.

— И это не преувеличение, — отозвалась Катя. — Слово «друид» происходит от индоевропейского «вид», что означает «ведать». Ясно, что эти люди были главными хранителями знаний в неолитической Атлантиде и занимали место, аналогичное тому, которое занимал класс духовенства в кельтской Европе пять тысячелетий спустя.

— Поразительно! — воскликнул Хибермейер, протискиваясь к стене. — Эти остроконечные шапки удивительно напоминают головные уборы из кованого золота, которые иногда находят в священных захоронениях бронзового века. Одну из них мы нашли в прошлом году в Египте, когда обнаружили тайную сокровищницу в пирамиде Хефрена.

Он приблизился к первой женской фигуре с левой стороны стены и снял очки, чтобы получше рассмотреть ее.

— Так я и думал! — воскликнул он. — Она покрыта крошечными солярными и лунными символами, как и остроконечные шапки бронзового века. — Он протер очки, и его лицо приняло драматическое выражение. — Я уверен, что это логарифмический прототип метонского цикла.

Пока остальные пристально вглядывались в эту фигуру, Джек заметил недоуменный взгляд Костаса.

— Метон был афинским астрологом, — пояснил он. — Современником Сократа и учителем Платона. Он был первым греком, установившим различия между солярными и лунными месяцами, то есть синодический цикл. — Джек кивнул в сторону резного рисунка. — Эти парни изобрели календарную запись жертвоприношений с несовпадающими месяцами. Нечто подобное мы уже видели в подземной пещере.

Диллен тем временем отделился от группы и остановился перед порталом на самой верхней ступеньке лестницы, где были изображены ведущие жрецы.

— Они были господами времени, — объявил он. — С помощью каменного круга они могли следить за передвижениями луны и солнца и соотносить их между собой. Эти знания наделяли их могуществом оракулов и предсказателей, которые, обладая божественной мудростью, могли заглядывать в будущее. Они предсказывали время начала посева и сбора урожая и тем самым господствовали над небесами и землей. — Он грациозно показал рукой на низкий вход позади себя: — А сейчас они поведут нас в свое внутреннее святилище, в святая святых.

ГЛАВА 31

Они сгрудились у входа, заглядывая в темное пространство внутри узкого коридора и ощущая священный трепет перед тайнами далекого прошлого и мудростью тысячелетий. Непонятно почему, но Джеку вдруг вспомнился образ Солона Законодателя и верховного жреца в святилище храма в Саисе. Через мгновение эти образы исчезли, но ему все казалось, что они вот-вот войдут во внутреннее святилище народа, который проложил путь в историю много тысячелетий назад.

Через несколько метров они приблизились к концу прохода и остановились. Когда Джек осветил фонарем внутреннее пространство, Диллен заморгал, пораженный увиденным, и некоторое время не находил слов от переполнявших его чувств.

— Что это? — взволнованно спросил Хибермейер.

— Здесь одна комната длиной примерно десять метров и шириной около шести, — ответил Джек тоном профессионального археолога. — Посредине стоит стол, а чуть дальше находится разделительная ширма. О, здесь есть золото. Толстые золотые панели на стенах.

Они с Дилленом переступили порог комнаты, остальные осторожно последовали за ними. Войдя внутрь, Джек и Костас настроили фонари на широкий луч и осветили все помещение.

Лаконичное описание Джека явно проигрывало великолепию реальности. Стены комнаты, украшенные массивными пластинами из отполированного золота, каждая два метра высотой и метр шириной, сверкали в лучах фонарей и, как огромные зеркала, отражали неповторимое величие внутреннего убранства святилища. Всего на стенах красовалось двадцать панелей, по пять с каждой стороны, на одном уровне и на равном расстоянии друг от друга. В замысловатых узорах, которыми были украшены пластины, присутствующие узнали символы Атлантиды.

— Вы только посмотрите на нее, — восхищенно прошептал Костас.

Луч его фонаря выхватил из темноты гаргантюанскую фигуру — гротескное изображение, в котором с трудом угадывалась женщина. Она была невероятно большой, с огромными свисающими грудями, подчеркнуто крутыми бедрами и большим животом, который придавал фигуре почти шарообразную форму. Женщина стояла между двумя огромными быками, смотрящими на нее сверху, а все вместе они создавали единую композицию триптиха, или геральдической группы.

Джек долго смотрел на колосса, а потом повернулся к Костасу.

— Историки древности в шутку называют такие фигуры Венерами. — Он усмехнулся. — Всего в Европе и России таких фигур найдено около восьмидесяти, но я не видел еще столь феноменальной, настолько превышающей натуральные размеры.

— Она немного отличается от женских фигур в подземном коридоре, — задумчиво продолжил Костас.

— Она предназначена не для всеобщего обозрения, — смущенно заметила Катя. — Посмотрите, они даже не потрудились закончить ее руки и ноги, а лица так вообще практически нет. В ней все нацелено на демонстрацию плодородия и хорошего здоровья. Возможно, она не соответствует современному западному идеалу женской красоты, но для людей, живших в условиях постоянного страха перед голодом, такая женщина символизировала благополучие и саму жизнь.

— Все понятно, — улыбнулся Костас. — Сколько же лет этой даме?

— Верхний палеолит, — не задумываясь ответил Джек. — Все фигурки Венер относятся к периоду сорок — десять тысяч лет до нашей эры. К этому же периоду принадлежат и наскальные рисунки в пещере предков.

— И все они задуманы в качестве зримого образа богини-матери, — восхищенно добавил Хибермейер. — Но сейчас нет доказательств, что жители Европы каменного века уже перешли к матриархату. Скорее всего они видели в таких фигурах идолов плодородия и в равной степени поклонялись мужским идолам, а также духам животных и силам природы.

Недолгое молчание нарушил Джек:

— Во времена каменного века гоминиды сотни тысяч лет жили в условиях неменяющегося природного окружения, которое закончилось только с началом неолитической революции. Ничего удивительного, что жители Атлантиды сохранили память о своих древних богах, которых первые охотники и собиратели изображали вместе с дикими животными во времена ледникового периода.

— Древние израильтяне времен Ветхого Завета тоже поклонялись богу плодородия, — деликатно вмешался в разговор Ефрем Якобович. — Даже ранние христиане Средиземноморья включали в свои ритуалы и обряды старых языческих богов урожая и жизненной силы. Иногда такие черты можно увидеть в облике христианских святых и даже Девы Марии. Венера Атлантиды вполне может оказаться не такой уж далекой от нашей современной религиозной веры, как мы представляли себе раньше.

Перед огромной статуей стоял массивный каменный стол, края которого почти достигали входа и заканчивались большим камнем в форме неправильного шара диаметром почти метр. В свете отраженных от золотых пластин лучей он казался неестественно белым, словно бесконечное количество людей отполировали его своими дарами великой богине.

— Похоже на священный камень, — высказал предположение Джек. — Нечто такое, что древние греки называли словом «баетулус» — крупный камень метеоритного происхождения, который считался священным, — или «омфалос», что означало «центр» или «пуп». На Крите бронзового века такие камни стояли при входе в священные пещеры, а в классической Греции такой же омфалос находился перед расщелиной в Дельфах, где сидел знаменитый оракул.

— Обозначающий порог обители богов, как сосуд со священной водой, который стоит у входа в католический храм, — предположил Ефрем.

— Что-то вроде того, — отозвался Джек.

— Это определенно метеорит, — высказался Костас, склонившись над камнем. — Но он какой-то странный, больше похож на деформированный лист металла, чем на каменный монолит.

— Охотники каменного века могли подобрать такой камень на ледниковом щите, — пояснил Джек. — Большинство известных нам метеоритов находят именно на льду, так как они там хорошо видны. Он стал для них священным объектом, который они передавали из поколения в поколение. Еще одно звено, связывающее нас с доисторическими временами.

Айша тем временем прошла вдоль стола и остановилась почти у статуи богини.

— Идите сюда, посмотрите, что здесь!

Мужчины повернулись в ее сторону, и два луча осветили край стола, покрытый остатками дерева, которые по форме напоминали углы ящика. Рядом виднелись древние столярные инструменты, напоминавшие долото и напильник, шило и молоток. Похоже на мастерскую, торопливо оставленную, но хорошо сохранившуюся в этом лишенном пыли окружении.

— Здесь есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд, — произнес Диллен.

Он склонился над столом рядом с Айшей и осторожно смел рукой остатки деревянных стружек. Под ними оказалась деревянная рамка, отдаленно напоминавшая портативный церковный аналой. А когда он выпрямился, все увидели сверкающие частицы золота.

— Это стол переписчика, — триумфально объявил Диллен. — А вот и золотая пластина.

Все собрались вокруг Диллена и уставились на золотую пластину, на которой также были выбиты символы Атлантиды. Создавалось впечатление, что некоторые из них сделаны в спешке, но все так или иначе группировались в отдельные фразы, как на Фестском диске. Из маленького ящика на краю стола Диллен извлек три каменных кернера размером с сигару с хорошо знакомыми каждому из присутствующих знаками: голова индейца племени могикан, сноп зерна и весло каноэ. А на последнем, который лежал отдельно на столе, был вырезан символ Атлантиды.

— Они идентичны надписям на противоположной стене! — воскликнула Катя. — Переписчик копировал символы на второй панели слева.

Все мигом посмотрели в ту сторону, куда она показала, и действительно увидели на стене что-то наподобие последовательно расположенных символов, которые неожиданно обрывались.

Ефрем Якобович остался во главе стола, долго смотрел на деревяшки и о чем-то напряженно размышлял. Потом вдруг прокашлялся и громко продекламировал:

— «На третий день, при наступлении утра, были громы, и молнии, и густое облако над горою, и трубный звук весьма сильный; и вострепетал весь народ, бывший в стане. И вывел Моисей народ из стана в сретение Богу, и стали у подошвы горы. Гора же Синай вся дымилась от того, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась»[4].

Он закрыл глаза и продолжил:

— «И сделал Веселиил ковчег из дерева ситтим; длина его два локтя с половиной, ширина его полтора локтя и высота его полтора локтя. И обложил его чистым золотом внутри и снаружи, и сделал вокруг него золотой венец. И вылил для него четыре кольца золотых, на четырех нижних углах его: два кольца на одной стороне его, и два кольца на другой стороне его. И сделал шесты из дерева ситтим, и обложил их золотом. И вложил шесты в кольца, по сторонам ковчега, чтобы носить ковчег»[5].

В комнате наступила мертвая тишина. Ефрем первым нарушил молчание.

— Это книга Исхода, — пояснил он. — Мои единоверцы считают, что Бог дал Моисею завет, десять заповедей, которые были записаны на скрижалях и хранились народом Израиля в ковчеге. Библейские ссылки на фараонов дают возможность датировать эти события второй половиной второго тысячелетия до нашей эры. Однако сейчас я подумал… возможно, в этой истории содержатся отголоски более древних событий, а именно история народа, который был вынужден покинуть свою прародину за тысячи лет до этого и взял с собой копию десяти текстов из святилища внутри вулкана.

Джек посмотрел вверх с того места, откуда рассматривал стопку пустых листов золота.

— Ну конечно! — неожиданно воскликнул он. — Каждая группа мигрантов должна была получить свою копию. Глиняные таблички были слишком хрупкими, надписи на камне заняли бы слишком много времени, а медь быстро подвергается разрушению. Золото поступало сюда в большом количестве с Кавказа, было надежным материалом и достаточно мягким для быстрой работы с ним с помощью каменных кернеров. Каждый набор из десяти золотых пластин упаковывался в деревянный ящик, как Ковчег Завета. Жрецы работали здесь до последней минуты и оставили последнюю копию, только когда город стал поглощаться морем.

— Это, конечно, могли быть священные тексты, но уж точно не десять заповедей, — уточнила Катя и, вынув портативный компьютер, стала сравнивать символы Атлантиды с минойским линейным письмом А. — Потребуется определенное время, чтобы сделать полный перевод текстов, но я уже и так уловила их общий смысл. На первой пластине, той, что слева, говорится о сборе зерна, о бобовых культурах, даже о вине, а также о временах года. Вторая пластина, которую копировал переписчик, посвящена выращиванию домашних животных. Третья раскрывает тайны медной и золотой металлургии, четвертая касается архитектуры и использования строительного камня. — Она сделала паузу и посмотрела на присутствующих. — Если не ошибаюсь, золотые пластины представляют собой что-то вроде энциклопедии. Или, если хотите, реальный отпечаток жизни в неолитической Атлантиде.

Джек в удивлении покачал головой:

— Аслан был бы страшно разочарован. Никакой царской казны, никаких сокровищ или произведений искусства. Правда, на самом деле все гораздо дороже всяких богатств, это бесценные ключи к первой цивилизации на Земле.

Пока Катя и Диллен занимались переводом текста при свете фонаря Джека, Костас пошел вслед за Айшей еще раз взглянуть на быков и огромную статую богини-матери. И вдруг между передней лапой стоящего справа быка и огромным бедром богини они увидели небольшой проход, пол которого был отполирован многими поколениями посетителей. Не долго думая Костас низко пригнулся и исчез в темном лазе.

— Идите за мной, — послышался его приглушенный, но вполне отчетливый голос. — Здесь есть еще кое-что.

Все поспешили на зов, с трудом протискиваясь в темное отверстие. Там сгрудились у стены, почти опираясь, статуи. На самом деле это оказалась довольно глубокая ниша, высеченная в скальной породе.

— Вот здесь-то и должна быть святая святых. — Диллен вздохнул, оглядываясь вокруг. — Как келья в греческом храме или святилище в христианской церкви. Но почему-то здесь ничего нет.

— Кроме одного, — усмехнулся Костас и направил луч света на скалистую стену.

Ее украшали три нарисованные фигуры. Центральная была такой же огромной, что и богиня-мать, а две другие по обе стороны — чуть-чуть поменьше. На первый взгляд они в точности копировали расположение богини-матери и двух быков, а пигментная краска совпадала с той, что они видели в пещере предков. Правда, здесь она немного поблекла. Стилистически эти три фигуры повторяли наскальные рисунки ледникового периода: широкими небрежными мазками, которые, казалось, оживляли картины, хотя и оставляли их довольно примитивными.

Однако по форме они абсолютно отличались от всего, что доводилось им видеть в Атлантиде. Вместо мощных натуралистических животных или статичных жрецов здесь были изображены странные существа, мало похожие на земных людей. Они имели округлую грушевидную форму тела с неуклюже торчащими во все стороны конечностями, причем руки и ноги заканчивались десятью и двенадцатью растопыренными во все стороны пальцами. Их головы были несоразмерно большими и не соответствовали обычным человеческим пропорциям. Глаза тоже были слишком большими, а черные круги вокруг них напоминали характерные черты древнеегипетских портретов. Словом, просматривалось сходство с рисунком ребенка, который впервые пытается изобразить человека, но в то же время в них было нечто совершенное и странное, что объединяло все эти фигуры.

— Очень древние рисунки, — недоуменно пробормотал Джек. — Поздний период ледниковой эпохи, возможно, пять тысяч лет до потопа. Они нарисованы на скальной породе, как и животные в пещере предков. Во всем мире есть огромное количество наскальных рисунков той поры — например, как петроглифы в Африке, Австралии и на юго-западной территории Соединенных Штатов, но я не видел ничего подобного.

— Эти фигуры нельзя считать серьезной попыткой изобразить человеческие существа, — отозвался Костас и с недоверием покачал головой. — Искусство ледникового периода не было таким примитивным. Животные в пещере предков на удивление натуралистичны и правдивы.

— Они больше похожи на гуманоидов, чем на антропоморфные существа, — добавил Джек. — Не забывайте, эти рисунки появились за тысячи лет до того, как первые жители Атлантиды вырезали в скалах свои первые изображения. Они больше похожи на шаманов, духов или богов, не имевших определенной физической формы. В некоторых обществах человеческое тело вообще считалось священным и не подлежащим графическому изображению. Художники железного века в кельтской Европе были удивительно талантливы, но если вы посмотрите на те изображения людей, которые появились у них во времена римлян, то они покажутся вам на редкость примитивными.

Луч фонаря Джека высветил небольшую надпись над головой центральной фигуры, выполненную в виде таблички длиной с полметра. На ней было всего два символа Атлантиды — сидящий орел и вертикальное весло.

— Эта надпись сделана гораздо позже, чем рисунки, — заключил Джек. — Поверхность скалы здесь хорошо обработана, а сами символы выполнены с помощью металлических инструментов. Есть догадки насчет возможного перевода?

Катя уже знала большинство символов и даже не стала утруждать себя компьютером.

— Здесь нет никакого соответствия, — уверенно произнесла она. — Это может быть либо глагол, либо существительное, которые раньше нам не встречались. Если же судить по контексту, то я бы сказала, что это имя собственное.

— Как оно произносится? — тихо спросил Ефрем.

— Каждый символ Атлантиды — это определенный слог, то есть сочетание согласных и гласных, — задумчиво ответила Катя. — Сидящий орел означает звук «й», а вертикальное весло — «в». Могу предположить, что первое слово можно прочесть как «йе-ве» или «йа-ва». Гласные здесь должны звучать не длинно, а коротко.

— Тетраграмматон! — невольно вскрикнул Ефрем. — Имя, которое нельзя произносить вслух. Первопричина всего сущего и всемогущий владыка Земли и Неба. — Словно повинуясь древнему инстинкту, он попятился, отвел взгляд от изображения на стене и благоговейно опустил голову.

— Яхве! — вслед за ним воскликнул Диллен в таком же замешательстве. — Истинное имя Бога в еврейском Ветхом Завете! Божественное имя, которое можно произносить только первосвященнику и только в храме, в святая святых, и только в День искупления. В Греции это называлось «слово из четырех букв», то есть тетраграмматон. Первые христиане переводили его как Иегова.

— Бог Моисея и Авраама, — тихо произнес Ефрем, потихоньку приходя в себя после шока. — Племенной бог Синая во времена исхода израильтян из Египта. Но возможно, он почитался еще раньше. В отличие от других богов, которые искушали израильтян, он был в высшей степени убедителен, на редкость эффективен и мог изменить ход событий в пользу почитателей. Он напутствовал их в битвах и плену, а потом дал десять заповедей.

— И спас от потопа, — добавил Костас и тут же стал цитировать отрывок из Книги Бытия: — «И сказал Бог Ною: вот знамение завета, который Я поставил между Мною и между всякою плотию, которая на земле. Сыновья Ноя, вышедшие из ковчега, были: Сим, Хам и Иафет. Хам же был отец Ханаана. Сии трое были сыновья Ноевы, и от них населилась вся земля»[6].

Джек знал о православном воспитании своего друга и медленно кивнул:

— Конечно, еврейский бог наслал потоп на землю, а потом заключил договор с избранными, подав им знак в виде радуги. Именно об этом мы и думали. Сооружение ковчега, выбор пар домашних животных и рассеяние наследников Ноя по всему миру. Древние мифы о потопе толкуют нам не только о речных наводнениях и о таянии ледников в конце ледникового периода. Они также рассказывают еще об одном природном катаклизме, который произошел в шестом тысячелетии до нашей эры, именно он поглотил первый город в мире, а заодно уничтожил и первую цивилизацию, непревзойденную в последующие несколько тысячелетий. В конце концов, Платон не единственный источник по истории Атлантиды. Она давно уже взирала на нас, закодированная в величайших и неповторимых произведениях литературы, когда-либо созданных человеком.

ГЛАВА 32

После тщательного исследования остального пространства внутреннего святилища они вернулись в главную комнату и собрались вокруг таинственного металлического шара. Диллен пришел последним и взял со стола металлический чекан.

— Это бронза, — сказал он. — Сплав меди и олова, причем сделан он незадолго до того, как люди покинули святилище в середине шестого тысячелетия до нашей эры. Чрезвычайно интересное открытие. Вплоть до сегодняшнего дня археологи считали, что бронза впервые появилась примерно три с половиной тысячи лет до нашей эры, вероятно, в Анатолии, а широкое распространение получила только в следующем тысячелетии.

Диллен положил инструмент и облокотился на стол обеими руками.

— Вопрос: почему так долго шло распространение бронзы после потопа в Черном море?

— Возможно, цивилизация в Атлантиде развивалась в полной изоляции от стального мира, — предположил Костас. — И к тому же намного быстрее, чем остальные.

Джек молча кивнул и принялся ходить взад-вперед по комнате.

— В определенное время и при определенных обстоятельствах общественный прогресс может быть феноменальным. Десять тысяч лет назад, когда ледниковый период закончился, флора и фауна южного побережья Черного моря были чрезвычайно богатыми. Великое таяние ледников имело незначительный эффект, поскольку Босфор блокировал Черное море. Почва вокруг вулкана была исключительно плодородна, море кишело рыбой, а на суше паслись стада быков, оленей и диких кабанов. К этому следует добавить другие известные нам ресурсы — такие как, например, древесина из горных лесов, соль из прибрежных залежей, камень с горных склонов вулкана, а также золото, медь и, что самое важное, олово. Словом, это было райское изобилие, сад Эдема. Будто кто-то специально собрал в одном месте все необходимое для хорошей жизни людей.

Костас задумчиво смотрел на округлую фигуру матери-богини.

— Итак, чрезвычайно динамичная группа охотников и собирателей поселилась в этом районе примерно сорок тысяч лет назад. Здесь, в центре вулкана, они обнаружили подземный лабиринт и вскоре оставили на скалах свои рисунки животных. Здесь же обустроили святилище. А в конце ледникового периода изобрели земледелие.

— Почти так все и было, — вмешался Джек, — только земледелие, вероятно, зародилось в это время не только здесь, но и в других районах Ближнего Востока. Довольно сложные неолитические поселения существовали в этом регионе еще в десятом тысячелетии до нашей эры. Наиболее известные Иерихон в Палестине и Чатал-Гююк в Южной Анатолии. Именно эти два центра наиболее близки к нашей неолитической деревне близ Трабзона.

— Ладно, — кивнул Костас и продолжил: — Как и народы Анатолии, жители Атлантиды ковали медь, но потом сделали гигантский рывок и научились плавить металл и делать сплавы. Как народы Иерихона, они научились создавать монументальную архитектуру, но вместо стен и башен предпочитали строить арены, ритуальные лестницы и пирамиды. Начиная с восьмого тысячелетия до нашей эры с ними происходит что-то невероятное. Сообщество земледельцев и рыболовов постепенно трансформируется в метрополию, насчитывающую пятьдесят, а может, и все сто тысяч жителей. У них есть собственная письменность, религиозные святилища, не уступающие по размерам средневековым монастырям, публичные арены, которые произвели бы хорошее впечатление даже на искушенных римлян, и система общественного водоснабжения. Невероятно!

— Да. И ничего подобного не произошло в это время в других местах. — Джек даже перестал ходить от волнения. — Поселение Чатал-Гююк было оставлено жителями в конце шестого тысячелетия до нашей эры и никогда больше не заселялось. Возможно, это произошло в результате военных столкновений. Иерихон выжил, но знаменитые стены библейского периода были всего лишь жалким подобием своих могучих неолитических прототипов. Пока жители Атлантиды строили пирамиды, большинство населения Ближнего Востока только начинало осваивать керамику.

— И бронза больше, чем что бы то ни было, способствовала такому быстрому развитию, — подал голос Мустафа, так низко склонившись над столом, что борода засверкала в лучах света. — Вы только представьте, сколько людей могли пользоваться удобными металлическими орудиями труда, которые можно легко починить или придать им любую другую форму, не говоря уже об их многократном использовании! Без таких молотков и зубил ни одно судно не сошло бы на воду. Бронзовые орудия труда стали решающим фактором широкого использования камня, строительства домов и развития земледелия. Появились плуги, лопаты, кирки, вилы, серпы, мотыги, косы. Таким образом, бронза действительно вызвала вторую аграрную революцию.

— А в Месопотамии, что в современном Ираке, она способствовала появлению первой в мире гонки вооружений, — добавил Хибермейер, тщательно протирая очки.

— Очень важный момент, — оживился Диллен. — Производство оружия зародилось в ранних государствах Месопотамии и Леванта больше в результате алчности правящих элит, чем из-за реальной борьбы за природные ресурсы. Сегодня утвердилось очень опасное заблуждение, что производство оружия стимулирует технологический прогресс. Преимущества развитой инженерной мысли и науки постоянно утрачиваются на фоне истощения человеческих ресурсов и уничтожения материальных ценностей. Возможно, жрецы Атлантиды, осуществляя тотальный контроль над производством бронзы, тем самым пытались предотвратить ее использование в качестве оружия.

— Представьте себе общество после ледникового периода, которое не знало войн и массового производства оружия и вместе с тем имело доступ к бронзовым орудиям труда, — оживился Хибермейер. — Это могло очень ускорить развитие цивилизации.

— Но если жители Атлантиды были единственными производителями бронзы, могли ли они утратить это изобретение после ее гибели в результате потопа? — поинтересовался Костас.

— Они его не утратили, а просто держали в секрете, — ответил Диллен. — Мы должны вернуться к Аменхотепу, египетскому верховному жрецу храма в Саисе. Думаю, именно он был одним из хранителей тайного знания, которое досталось ему по традиции от событий пятидесятитысячелетней давности. Именно в это время и существовала Атлантида. Первые жрецы Саиса были последними жрецами Атлантиды, наследниками тех мужчин и женщин, которые покинули это святилище и отправились в долгое и опасное путешествие на запад, в сторону Босфора. Их роль заключалась в том, чтобы более или менее эффективно регулировать поведение людей в соответствии с их интерпретацией божественной воли. Этой цели они добивались не только внедрением моральных законов, но и сохранением тех знаний, которые, на их взгляд, могли оказаться разрушительными для людей. По моему мнению, после гибели Атлантиды жрецы свято хранили секрет производства бронзы, передавая его от поколения к поколению, от мастера к помощнику, от учителя к ученику. — Диллен указал на сверкающие золотые пластины и продолжил: — Перед нами вся сумма знаний жречества Атлантиды, закодированная в виде священного текста. Некоторые знания были доступны для всех — например основы земледелия. Другие находились исключительно в руках жрецов — такие как медицина. — Он взмахнул рукой в сторону еще не переведенных текстов. — А об остальном можно только догадываться. Вдруг здесь собрана древняя мудрость, доступная лишь верховным жрецам и подлежащая обнародованию исключительно в моменты, указанные богами?

— Однако нет сомнений, что основы технологии производства бронзы были известны всем, особенно самим производителям, — настаивал Костас.

— Вовсе не обязательно, — возразил Джек, расхаживая позади черного шара. — Когда я проплывал на подводном аппарате над восточными кварталами города, то заметил странную особенность. Там встречались столярные мастерские, каменоломни, мастерские по производству керамики, помещения для просушки зерна и даже хлебопекарни, но не было ни одного металлургического производства. — Он вопросительно посмотрел на Мустафу, чья докторская диссертация была посвящена древнему металлургическому производству в Малой Азии.

— Мы долгое время полагали, что олово, используемое для производства бронзы, поступало сюда из районов Средней Азии, — тут же отозвался Мустафа. — Однако анализы металлических инструментов показали, что шахты по добыче олова существовали и на территории Анатолии. И вот сейчас я вижу еще одно важное доказательство правильности такой теории. Это еще один источник, о котором мы до нынешнего открытия, разумеется, понятия не имели.

Джек энергично закивал, а Мустафа тем временем продолжил:

— Плавка металла и его обработка не домашнее дело. Джек был прав, когда говорил, что такое большое сообщество могло вынести крупное металлургическое производство далеко за пределы жилого комплекса. Например, туда, где жара и огонь могли быть не только безопасны, но еще и более доступны, более близки к природным источникам.

— Верно! — закричал Костас. — На вулкане! Те минералы, которые они подбирали из лавы после очередного извержения, вполне могли содержать касситерит — оловянную руду. Для них это была своеобразная шахта, неистощимая кладовая, галереи и лабиринты которой пронизывали все подземное пространство вулкана.

— А когда вся гора представляла собой сушу, — добавил Диллен, — жрецы могли легко контролировать не только доступ к производству бронзы, но и к ее компонентам. С этой целью они могли возводить дополнительные барьеры — стену божественного почитания. Жречество вообще появилось благодаря тому, что обладало истинным знанием, недоступным простому народу. Засекретив производство бронзы, они могли превратить металлургию в редкое и не всем доступное искусство.

Джек пристально посмотрел на стоящий перед ним стол.

— Мы стоим сейчас у основания древней металлургии, у кузнечного горна, достойного самого бога огня Гефеста.

— Что же в действительности случилось во время черноморского исхода? — спросил Костас.

— Вот теперь мы подошли к самой сути дела! — воскликнул Диллен. — Когда Босфор был прорван и уровень воды поднялся, люди должны были предвидеть самое худшее, то есть конец прежней жизни. Даже жрецы не могли рационально объяснить суть происходящего. Они просто не понимали, почему море поднимается и затапливает их дома. Для них это было такое же сверхъестественное событие, как извержение вулкана.

Он принялся вышагивать, энергично жестикулируя и создавая тем самым на стенах пляску странных теней.

— Чтобы умилостивить разгневанных богов, они стали переходить к привычным жертвоприношениям. Возможно, притащили в святилище огромного быка и перерезали ему горло на алтаре. А когда и это не помогло, они, вероятно, перешли к крайним мерам и стали практиковать человеческие жертвоприношения. Они убивали своих жертв в подготовительной комнате — в жертвенной камере, а потом бросали их тела с погребального стола прямо в пасть вулкану. — Он сделал паузу и посмотрел вверх. — А потом случилось странное. Возможно, произошел взрыв магмы, смешанной с дождевой водой. Но факт остается фактом — появился замечательный водяной столб, украшенный чудесной радугой. Для древних людей это был долгожданный знак. Последний сигнал процарапан на стене. В конце концов Яхве не оставил их на произвол судьбы. Еще теплилась слабая надежда. Он убедил их поскорее оставить это место, вместо того чтобы терпеливо ждать приговора судьбы.

— И тогда они отправились на своих судах в поисках новых земель, — закончил мысль Костас.

— Да. Одни выбрали самый короткий путь в горные местности: на восток в направлении Кавказа и на юг, мимо горы Арарат, к Месопотамии и дальше, в долину Инда. Другие поплыли на запад, в устье Дуная, и возможно, некоторые из них достигли побережья Атлантики. Однако я думаю, что самая большая группа добралась до Босфора, а потом проникла в Средиземное море. Они заселили Грецию, Египет и Левант, а некоторые, возможно, осели в Италии и Испании.

— Что они взяли с собой? — поинтересовался Ефрем.

— А вы вспомните Ноев ковчег, — ответил Диллен. — По паре домашних животных — коров, свиней, оленей, овец, коз, а также мешки с зерном — пшеницей, овсом, бобами, не исключая, конечно, оливковое дерево и виноградную лозу. Но была одна чрезвычайно важная вещь, которую они почему-то с собой не захватили.

Костас посмотрел на него.

— Бронзу?

Диллен задумчиво кивнул.

— Это единственное разумное объяснение тому, что археологические раскопки не дают нам изделий из бронзы на протяжении двух последующих тысячелетий. Конечно, у них было место на лодках для инструментов и сырья, но я думаю, жрецы просто запретили брать их с собой. Возможно, это стало последним актом умиротворения богов, последним шагом, который должен был обеспечить безопасное путешествие. Они даже могли выбросить все это в море, что тоже можно считать жертвой стихии, которая захлестнула их город.

— Однако сами жрецы не забыли взять с собой свои знания в области металлургии, — заметил Костас.

— Еще бы. Полагаю, что жрецы заключили пакт со своими богами, своеобразный завет, если хотите. Как только они получили знак благословения свыше, они тут же принялись в спешке копировать слова священных текстов с этих десяти золотых пластин. Нам известно, что их мудрость включала в себя знания основ земледелия и скотоводства, каменного строительства и металлургии, но более подробно мы узнаем об этом, когда закончим полный перевод текстов. — Он посмотрел на Катю. — Каждый набор табличек был упакован в деревянный ящик и вручен верховному жрецу, который сопровождал каждую отбывающую прочь флотилию.

— Одна группа получила неполный набор, — прервал его Джек. — Незаконченная золотая пластина, которая находится перед нами, была брошена во время копирования четвертой доски.

Диллен кивнул в знак согласия:

— Кроме того, я думаю, что одна группа была намного больше остальных и там находились все оставшиеся верховные жрецы и их свита. Отправляя с каждой группой копию своих священных текстов, жрецы надеялись, что их наследие будет в целости и сохранности вне зависимости от места остановки главной флотилии. Но их главная задача заключалась в поисках новой священной горы, новой Атлантиды.

— И вы хотите сказать, что они в течение двух тысяч лет просто сидели на своих знаниях? — недоверчиво спросил Костас.

— Давайте вспомним жреца из храма в Саисе, — ответил Диллен. — В течение многих поколений они тщательно скрывали историю об Атлантиде, цивилизации, которая существовала уже вечность до появления первых фараонов. Насколько нам известно, Солон был первым иноземцем, которого допустили к этим секретам.

— А жрецы имели много другого, кроме металлургии, чем могли поделиться с другими народами, — заметил Джек. — Они могли весьма эффективно использовать свои познания в астрономии для определения сроков посева и сбора урожая. В Египте их знания пригодились бы для предсказания разлива Нила, что всегда считалось божественным вмешательством. То же можно сказать и в отношении других колыбелей цивилизации, где реки часто затапливали плодородные земли — Тигр и Ефрат в Месопотамии, долина Инда в Пакистане.

— Мы не должны забывать также и другие важные последствия применения бронзы, — добавил Мустафа. — В течение шестого-пятого тысячелетий до нашей эры люди достигли необыкновенного совершенства в полировке и обработке камня. Они производили острые ножи и серпы, которые по форме напоминали металлические инструменты, сделанные из бронзы. В Варне, на побережье Болгарии, в одном из захоронений обнаружены поразительные вещи с орнаментами на золоте и меди. Они датируются не позже 4500 года до нашей эры и, стало быть, вполне могли принадлежать первым поселенцам, прибывшим туда из Атлантиды.

— Стоит также помнить о языке, — подала голос Катя. — Их величайшим даром мог быть древний индоевропейский язык, на котором написаны все эти тексты. Это был их родной, материнский язык, который позже стал основой первых письменных языков Старого Света — греческого, латыни, славянского, персидского, санскрита и германского, наследником которого стал староанглийский. Их обширный словарный запас и развитая грамматика позволяли быстро и эффективно распространять самые сложные идеи, причем не только абстрактные религиозные или астрономические понятия, но и вполне конкретные представления. Не зря основой всех индоевропейских языков стали слова, обозначающие земледелие и скотоводство.

— Эти абстрактные понятия включают в себя монотеизм, то есть поклонение одному богу, — добавил Ефрем дрожащим от волнения голосом. — Нас всегда учили, что история Ветхого Завета уходит корнями в события позднего бронзового века и эпохи раннего железа, то есть ко второму — началу первого тысячелетия до нашей эры. Сейчас ясно, что на самом деле они являются отзвуком гораздо более древних времен. Черноморский потоп и Ноев ковчег. Золотые пластины и Ковчег Завета. Даже упоминание о жертвоприношениях, включая человеческие, чтобы умиротворить бога, пробуждают в нашей памяти легенды об Аврааме и его сыне Исааке на горе Мориа. Слишком много для простого совпадения.

— Многое, что раньше нам казалось истиной, сейчас придется пересматривать и переписывать, — грустно заметил Диллен. — К этому открытию привела череда совершенно замечательных событий и возможностей. А все началось с обнаружения папируса в египетской пустыне. Потом последовали находки с затонувшего минойского судна и золотого диска с его бесценными символами. Этому помог также и перевод глиняной таблички из Феста. — Он посмотрел на Айшу и Хибермейера, а потом перевел взгляд на Костаса, Джека и, наконец, на Катю. Диллен будто отдавал должное каждому из тех, кто в меру сил и возможностей способствовал открытию. — И у всех этих находок есть одно общее, что раньше я отказывался признавать, считая это простым совпадением.

— Минойский Крит, — мгновенно отреагировал Джек. Диллен кивнул:

— Искаженная версия истории Атлантиды, которая дошла до нас от Платона, казалось, имеет отношение к минойцам бронзового века, к их исчезновению в результате взрыва острова Фера. Однако благодаря счастливому случаю сохранившийся да нашего времени фрагмент папируса свидетельствует, что Солон записал две совершенно разные легенды. Одна из них действительно касалась природной катастрофы в Эгейском море в середине второго тысячелетия до нашей эры, зато другая описывала гибель Атлантиды в Черном море, которая произошла на четыре тысячелетия раньше.

— И эти события действительно никак между собой не связаны, — подытожил Костас.

Диллен снова кивнул:

— Я полагал, что Аменхотеп пересказал Солону анекдотические истории о великих природных катастрофах далекого прошлого и назвал список цивилизаций, погибших в результате потопа или землетрясения. Век спустя египетские жрецы предоставили Геродоту массу небылиц о самых разных событиях прошлого. Однако сейчас я думаю, что Аменхотеп преследовал иную цель.

Костас удрученно посмотрел на Диллена:

— А мне казалось, что единственная причина, по которой жрецы приняли Солона, — золото. Иначе они ни за что на свете не выдали бы свои тайны постороннему человеку, тем более чужеземцу.

— Думаю, это была лишь небольшая часть истории. Аменхотеп мог чувствовать, что дни фараоновского Египта сочтены и вскоре никто не сможет гарантировать безопасность и сохранность бесценных знаний. К этому времени греки уже основали торговые точки в дельте Нила, а два столетия спустя Александр Великий вторгся в страну и навсегда смел царивший там старый порядок. И тем не менее Аменхотеп мог с надеждой смотреть на греков. Они построили общество на основе принципов демократии. Общество, которое всегда стремилось к знаниям и просвещению. Это было место, где истинный философ действительно мог править страной, а люди вновь могли придумать себе утопию.

— И вид любознательного ученого мог пробудить в нем воспоминания о сказочной стране за северным горизонтом, об островной цивилизации, которая сохранилась в легендах и преданиях и всегда питала надежду о возрождении великой традиции. — Лицо у Джека просветлело от волнения. — Я тоже считаю, что Аменхотеп был последним жрецом Атлантиды, прямым потомком тех святых людей, которые за пять тысяч лет до этого руководили группой беженцев, помогли им добраться до берегов Египта и надолго определили судьбу страны. Это были верховные жрецы, патриархи, пророки, можете называть их как угодно. Другие группы высадилась в Леванте, в западной Италии, где они стали прародителями этрусков и римлян, и в южной Испании, где наступил расцвет тартессианцев. Однако я полагаю, что самая большая флотилия не вышла за пределы Эгейского моря.

— Остров Фера! — воскликнул Костас.

— До взрыва остров представлял собой самый большой и самый величественный вулкан в Эгейском море, — ответил Джек, — огромный конус которого доминировал над архипелагом. Для беженцев далекий профиль этого вулкана мог стать напоминанием об их потерянной родине. Поздние реконструкции показали, что вулкан на острове Фера имел два конуса и был удивительно похож на этот остров, который мы впервые увидели с борта «Сиквеста».

— Монастырь, обнаруженный высоко на склонах острова после землетрясения в прошлом году, — задумчиво произнес Костас. — Ты хочешь сказать, его построили выходцы из Атлантиды?

— С момента открытия доисторического поселения в Акротири в 1967 году археологи ломали голову над тем, почему в таком процветающем и развитом городе не было царского дворца, — пояснил Джек. — Прошлогодние раскопки подтвердили то, о чем мы давно догадывались. Центром общественной жизни на острове были религиозные учреждения, среди которых главное место занимал монастырь на вершине горы. Найденное нами затонувшее судно подтверждает эту версию. Главный его груз состоял из церемониальных вещей и предметов религиозного культа, из чего следует, что в те времена жрецы обладали властью и могуществом царей.

— Но судно относится к бронзовому веку, — запротестовал Костас. — А это на несколько тысячелетий позже черноморского потопа.

— Да, Акротири был основан в бронзовом веке и стал важным торговым пунктом на морском берегу. Но неолитическую керамику и каменные орудия труда находят по всему острову. Наиболее древние поселения, вероятно, находились в глубине острова и на склонах горы. Это было самое безопасное место в условиях угрозы постоянного наводнения.

— Когда был основан монастырь? — не унимался Костас.

— Он очень древний, примерно за пять-шесть тысяч лет до нашей эры. Вы видите, как все прекрасно совпадает. Что же касается минойского судна, то, вероятно, не только золотой диск, но и многие другие предметы могут оказаться намного старше — все они, вероятно, изготовлены за несколько тысячелетий до бронзового века.

— А какое место занимает здесь минойский Крит? Джек ухватился за край стола, с трудом сдерживая эйфорию:

— Когда люди говорят о Древнем мире, существовавшем до греков и римлян, они обычно имеют в виду египтян, ассирийцев и другие народы Ближнего Востока, упоминаемые в Библии. Однако одна из самых могущественных и развитых цивилизаций того времени возникла на острове Крит. Критяне, возможно, не строили пирамиды, или зиккураты, но остальное указывает на существование уникальной и чрезвычайно богатой культуры, великолепно приспособленной к этому удивительному острову.

Джек почти физически ощущал нарастание всеобщего волнения. Ученые стали более четко представлять себе те проблемы, которые обсуждали совсем недавно во время встречи в Александрии.

— Трудно представить себе в деталях всю картину, — продолжал он, — но с точки зрения сегодняшнего дня мы можем утверждать, что жители Атлантиды контролировали обширную долину, протянувшуюся от берега моря к подножию горных вершин Анатолии. Остров Фератоже отличался исключительным плодородием почвы, но был слишком мал, чтобы прокормить такое население. Поэтому жрецы стали поглядывать на юг, где в двух днях пути находилась первая от Акротири земля — огромный остров с широкими долинами и горными вершинами, который вполне мог показаться им новым континентом.

— Крит впервые был заселен в эпоху палеолита, — прокомментировал Хибермейер. — Насколько я помню, самые древние артефакты, обнаруженные под Кносским дворцом, датируются радиоуглеродным анализом седьмым тысячелетием до нашей эры.

— Да, за тысячу лет до гибели Атлантиды, — согласился с ним Джек. — Это была часть огромной волны переселенцев, заселивших остров после окончания ледникового периода. Но у нас сейчас есть основания предполагать, что в шестом тысячелетии до нашей эры была еще одна волна миграции, которая принесла керамическую посуду и абсолютно новые представления об архитектуре и религии. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Сейчас я уверен, что они были жителями Атлантиды, колонистами, которые прибыли на лодках с острова Фера. Они построили террасы в долинах вдоль северного побережья Крита, посадили виноградники и оливы, стали разводить овец и других домашних животных, привезенных с собой. Кроме того, они стали использовать обсидиан, который находили на острове Мелос, и даже контролировали его экспорт, как жрецы Атлантиды в свое время контролировали производство и распространение бронзы. С тех пор обсидиан использовался в качестве церемониального обмена подарками с целью установления добрососедских отношений во всем бассейне Эгейского моря. В течение более чем двух тысяч лет священнослужители заботились о развитии острова, управляя жизнью людей с высоты горных святилищ, в то время как народ жил в городах и селениях и процветал за счет эффективного земледелия.

— А как объяснить почти одновременное появление бронзы на всем Ближнем Востоке в третьем тысячелетии до нашей эры? — поинтересовался Костас.

— Олово пришло в Средиземноморье с востока, — ответил Мустафа. — И это неизбежно привело к экспериментам по производству сплавов металлургами всего региона.

— А я думаю, жрецы все же смирились с неизбежным и открыли великую тайну, — возразил Джек. — Полагаю, как и средневековые священники или кельтские друиды, они были международными носителями культурных и правовых ценностей, эмиссарами и посредниками между развивающимися народами и государствами бронзового века и тем самым по мере возможностей поддерживали между ними мир. Они заботились о том, чтобы наследие Атлантиды было общим культурным достоянием региона, что видно по грандиозным дворцам Крита и Ближнего Востока.

— Из анализа находок на затонувшем минойском судне, — заметил Мустафа, — нам известно, что они были активно вовлечены в торговлю.

— Еще до нашего судна в восточном Средиземноморье было найдено три затонувших корабля, не минойские и к тому же более позднего периода, — продолжил Джек. — Находки дают основание предположить, что это были жрецы, контролировавшие весьма прибыльную торговлю металлическими изделиями. Это были мужчины и женщины, которые сопровождали торговые суда в дальних походах как внутри Эгейского моря, так и за его пределами. Видимо, некоторые жрецы все же открыли чудеса бронзовой технологии, которая быстро распространилась по всему региону, однако на Крите сделали все возможное, чтобы накопленный неолитический опыт стал основой массового металлургического производства.

— А потом наступил эффект умножения! — воскликнула Катя. — Бронзовые орудия труда подтолкнули вторую аграрную революцию. Поселения стали постепенно превращаться в города, а города обрастали великолепными дворцами. Для ведения учета и управления жрецы разработали линейное письмо А. Вскоре минойский Крит стал величайшей цивилизацией Средиземноморья, могущество которой зависело не от военной мощи, а прежде всего от развитой экономики и богатой культуры. — Она посмотрела на Джека и кивнула. — В конце концов ты оказался прав. Крит действительно был Атлантидой Платона, но только это была уже новая Атлантида, возрожденная Утопия, второй грандиозный проект по реализации древней мечты о благословенном рае на земле.

— К середине второго тысячелетия до нашей эры минойский Крит достиг расцвета, — сказал Диллен. — Все там было так, как описано в первой части папируса Солона. Это была земля с великолепными дворцами и превосходной культурой, с культом быка и художественными произведениями. Взрыв на острове Фера потряс цивилизацию до основания.

— Больший, чем Везувий и гора Святой Елены, вместе взятые, — добавил Костас. — Сорок кубических километров вулканического пепла и огромная морская волна, способная поглотить даже Манхэттен.

— Это была катастрофа, которая покатилась далеко за пределы минойской цивилизации. Вместе с гибелью большинства жрецов стал клониться к закату и сам бронзовый век. Мир, который отличался вековой стабильностью и процветанием, погрузился в хаос и анархию, раздираемый внутренними конфликтами и неспособный противостоять внешнему вторжению, постигшему их с севера.

— Однако некоторым жрецам все же удалось избежать гибели, — вмешался Костас. — Пассажиры нашего минойского судна, конечно, погибли, но те, кто ушел первым, вероятно, спаслись.

— Да, действительно, — подтвердил Диллен. — Как и жители Акротири, жрецы в горном святилище получили предупреждение — вероятно, едва заметные колебания почвы, которые, как считают сейсмологи, появились за несколько недель до главного землетрясения. Думаю, большинство жрецов все-таки погибли, но другие нашли безопасную гавань на юге острова, где находился Фест. Не исключено, что некоторые жрецы присоединились к своим собратьям в Египте и Леванте.

— И все же с тех пор не было попыток возродить Атлантиду, — грустно заметил Костас. — Не было больше никаких экспериментов.

— Да, те времена настали в мире бронзового века, — угрюмо отозвался Диллен. — На северо-востоке собирались с силами хетты в своих укрепленных городах Анатолии. Это была мощная волна, которая вскоре докатилась до ворот Египта. На Крите оставшиеся минойцы были бессильны противостоять микенским завоевателям, которые прибыли туда с материковой Греции. Это были предки Агамемнона и Менелая, которые вскоре развернули титаническую борьбу с Востоком, так прекрасно описанную Гомером в бессмертном произведении, посвященном падению Трои. — Диллен обвел взглядом присутствующих. — Жрецы знали, что уже не имеют прежнего могущества, чтобы определять судьбы мира. Своими амбициями они навлекли гнев богов и спровоцировали гибель древней родины. Взрыв острова Фера должен был показаться им апокалипсисом, концом света, своеобразным Армагеддоном. С тех пор жречество уже никогда не играло активной роли в жизни людей, а отгородилось от мира святилищами и погрузилось в мистические пророчества. Вскоре минойский Крит, как до этого сама Атлантида, превратился в смутные воспоминания о земном рае, в моральные поучения о высокомерии человека перед могуществом богов, в историю, где переплелись мифы и легенды, хранившиеся веками в закрытых кельях последних верховных жрецов.

— В святилище храма в Саисе, — подсказал Костас. Диллен кивнул:

— Египет был единственной цивилизацией, которая непосредственно граничила со Средиземноморьем и испытала на себе потрясения в конце бронзового века, и единственным местом, где жречество могло притязать на сохранение беспрерывной традиции, уходящей корнями в Атлантиду. Думаю, Аменхотеп был последним из этой родословной, единственным, кто имел отношение к зарождению классической эры. И эта традиция тоже была обречена на исчезновение два столетия спустя в результате завоеваний Александра Великого.

— И все же это наследие продолжало существовать, — возразил Джек. — Аменхотеп успел передать факел Солону, человеку, чьи образованность и культура оставляли надежду, что однажды идеалы основателей будут возрождены. — Он сделал паузу, а потом продолжил, не пытаясь скрыть волнения: — И вот сейчас эта священная обязанность выпала нам. Впервые после античных времен наследие Атлантиды открыто перед человечеством, причем не только то, что мы с вами видели, но и невысказанная мудрость, глубину которой до конца не осознал даже сам Аменхотеп.

Они покинули пещеру и стали спускаться по лестнице, где в центре зала ярко светился столб огня. С обеих сторон их сопровождали вырезанные в камне фигуры жрецов и жриц. Они словно спускались вниз вместе с учеными, и это была единая процессия, устремившаяся в святая святых Атлантиды.

ГЛАВА 33

В конце лестницы их уже поджидали. Бен первым поспешил навстречу ученым вместе с двумя членами команды «Си венчур».

— Вам нужно немедленно покинуть это место. Возможно несанкционированное вторжение.

— В чем дело?

— Неизвестный самолет быстро приближается к острову. Радар засек его пять минут назад. Он не отвечает на наши запросы и мчится сюда на сверхзвуковой скорости.

— Направление?

— Траектория сто сорок градусов, юго-юго-запад.

Они спустились в тронный зал, обошли круглую платформу и направились к выходу с противоположной стороны. Из глубокого ущелья исходил жар, как из гигантской печи. Пока ученые обсуждали свои проблемы, произошла активизация вулканической деятельности.

— Похоже, нас действительно ожидают неприятности.

— Даже более серьезные, чем можно представить.

Джек взмахнул рукой, призывая следовать за ним, и подождал, пока подтянутся Хибермейер и Диллен. Не успели они выйти на свежий воздух, как рядом с ними из земли вырвался густой столб раскаленного газа.

— Вулкан начинает волноваться! — прокричал Костас, пытаясь пересилить доносившийся изнутри горы грохот. — Это одно из тех событий, которые систематически фиксировали жрецы Атлантиды в своем календаре. Возможно, что появится раскаленная лава.

— Том Йорк уже отдал распоряжение об эвакуации в связи с неожиданным вторжением, — сказал Бен. — Это в целях вашей безопасности.

— Мы с вами.

Они быстро шагали за Беном к импровизированной вертолетной площадке, щурясь от яркого солнца. Последний из группы вертолетов «Сихок» уже отправился на указанную позицию близ острова, а на площадке остался «Линкс», бортовая машина «Си венчур». Его винты были уже запущены, а двое пилотов готовились оказать помощь остальным.

— Это какой-то военный самолет! — прокричал Бен. — Здесь мы такого еще не видели. Капитан русского сторожевого катера утверждает, что это «харриер».

Джек, помогая Диллену подняться на борт вертолета, вдруг ощутил щемящее чувство горечи. Защищенные от взрывов ангары Аслана. Ольга Ивановна Борцева…

— Они считают, что самолет нацелен на субмарину, — продолжал Бен. — Цель уже захвачена ракетами и будет сбита. У него нет шансов.

Как только Бен сел в вертолет, Джек посмотрел в иллюминатор и увидел, как две ракеты стартовали с борта сторожевого катера, стоявшего рядом с подводной лодкой. В это же время на горизонте к востоку от острова появилась маленькая черная точка.

«Она направляется не к субмарине, — подумал Джек. — Она хочет воссоединиться с любовником в этом аду».

— Живее! — закричал Джек. — Он летит на нас!

Когда пилот резко поднял вертолет в воздух, они увидели, что самолет уже находится над подводной лодкой, преследуемый ракетами. Джек бросился к открытой двери вертолета и успел увидеть, как ракеты вонзились в фюзеляж самолета… Взрывом ему оторвало хвостовую часть. Вертолет быстро набирал высоту, и все эти события происходили далеко внизу. Джек успел заметить в кабине самолета человека в шлеме. Произошел взрыв в носовой части, и самолет стал разваливаться. Не успели они сообразить, что происходит, как мощная ударная волна подбросила вертолет вверх. Джек чуть не вывалился за борт «Линкса». Все ухватились руками за что попало и притихли от страха.

Охваченный огнем «харриер» врезался в склон вулкана со скоростью кометы. Самолет был явно нацелен на вход в пещеру, но долетели до него только горящие обломки. Но и их оказалось достаточно, чтобы все вокруг запылало.

Через минуту огонь и дым на мгновение исчезли.

— Она сейчас взорвется! — закричал Костас.

Когда вертолет поднялся на тысячу футов, все прильнули к иллюминаторам, пристально наблюдая за происходящим внизу. Через несколько секунд после того как обломки самолета врезались в склон вулкана, прогремел оглушительный взрыв, а из входа в пещеру вырвался сноп яркого пламени. Обломки «харриера» вызвали детонацию скопившегося в пещере вулканического газа, а густой дым вмиг закрыл весь конус вулкана. С того места, где находилось глубокое ущелье с раскаленной лавой, в воздух поднялся столб дыма и пепла, а по склонам вулкана к берегу моря потянулись огненные языки магмы. Вершина вулкана заметно вздрогнула, а потом стала медленно оседать, объятая огнем и пеплом.

Атлантида в последний раз открыла свои тайны.

ЭПИЛОГ

Последние лучи заходящего солнца бросали теплый свет на плещущиеся у кормы «Си венчур» волны. Далеко на востоке море сливалось с небом в сероватой дымке, а на западе уходивший за горизонт диск солнца уносил с собой остатки вечернего света, оставляя на небе яркие следы. После мощного взрыва вулкана все вокруг было покрыто пеленой в пастельных тонах, а над вулканом висела плотная завеса розовато-оранжевого цвета.

Участники экспедиции сидели на верхней палубе над капитанским мостиком и вспоминали о событиях последних дней. После необыкновенных открытий вчерашнего утра и спешного бегства с острова они чувствовали себя вконец измотанными, но счастливыми.

— Интересно, что сказал бы по этому поводу твой древний грек? — спросил Костас, обернувшись к Джеку.

— Он, вероятно, почесал бы голову, сказал «ах», вынул свиток и стал записывать впечатления. Такой уж он был парень.

— Типичный археолог, — вздохнул Костас. — Абсолютная неспособность удивляться.

Остров все еще был скрыт пеленой густого дыма и пара в тех местах, где раскаленная лава стекала в воду, но ученые и без того знали, что над водой сейчас ничего не осталось. Подземный лабиринт взорвался и исчез в морской пучине сразу после того, как произошел мощный взрыв газа в тронной пещере. Несколько часов они наблюдали за происходящим и не могли избавиться от чувства, что видят своеобразную модель острова Фера. Взрыв был такой силы, что образовалось цунами, потревожившее даже стабилизационную систему «Си венчур». Даже сейчас все участники экспедиции понимали, что взрывы еще не закончились, а продолжаются глубоко под землей, выбрасывая на поверхность все новые волны раскаленной лавы, заполнявшей пространство древнего святилища и окончательно скрывавшей сокровища древней цивилизации от посторонних глаз.

— И все же пока остается надежда на продолжение раскопок, — заметил Костас. — Взять, например, Помпеи, Геркуланум или даже Акротири на острове Фера.

— Раскопки в Помпеях идут уже двести пятьдесят лет, а сделана лишь половина работы, — ответил Джек. — К тому же там город погребен под пеплом и пылью, а не под лавой. И не под водой.

Они всячески утешали себя мыслью, что на побережье могут быть и другие интересные открытия — например древние поселения близ Трабзона, которые в конце концов дадут возможность ответить на вопрос, как развивалась и процветала древняя культура более семи тысяч лет назад.

Для Джека не было ничего важнее открытия Атлантиды и определения ее истинного места в мировой истории. Если б знать, что так мало времени отпущено, то возможно, они бы отказались от идеи проникнуть в глубь вулкана. Их погружение в море, путешествие по лабиринту и открытие святилища сейчас казалось пустым опытом, которому никогда не суждено повториться.

Джек был уверен, что защита подводной лодки и уничтожение Аслана действительно предотвратило ядерный холокост. Результаты деятельности его и всех участников экспедиции оставляли надежду на лучшее, на то, что люди все еще способны определять собственную судьбу. Ради тех священных жрецов на заре цивилизации они сейчас должны сделать все возможное, чтобы их открытия были восприняты людьми не только как свидетельство славного прошлого, но и как надежда на будущее. Именно в этом заключалось истинное наследие Атлантиды.

Затихающие порывы ветра покрывали поверхность моря оранжевым налетом и относили его далеко на запад, а на севере можно было заметить темное маслянистое пятно на воде в том самом месте, где совсем недавно стоял полузатонувший корпус «Хищника». Остатки судна пошли на дно всего лишь час назад, и сейчас только это пятно напоминало о нем. Чуть ближе виднелось огромное темное тело подводной лодки «Казбек». Охранявшие ее сторожевые корабли открыли доступ для российского спасательного судна, которое маневрировало близ субмарины. Ближе к горизонту находилась группа военных кораблей, количество которых резко увеличилось за сегодняшний день. Последние события ясно показали, что есть еще достаточно мощные силы, готовые пойти на все ради реализации преступных целей.

Ефрем Якобович стоял на палубе спиной к остальным членам группы и о чем-то оживленно говорил по мобильному телефону. Используя свои таланты успешного переговорщика, которые помогли ему стать одним из богатейших людей мира, он как раз заключал сделку о разделе богатства Аслана между тремя основными партнерами. Турция должна была получить значительные средства для ликвидации последствий землетрясения, Грузия заручилась помощью в укреплении сил национальной безопасности, а Международный морской университет получил средства для строительства исследовательского судна «Сиквест II» и еще более значительную сумму для реализации программы археологических исследований вдоль всего побережья Черного моря.

Джек посмотрел на Костаса.

— Кстати, спасибо за аппарат АГВА. Если бы ты не настоял, чтобы его разместили в командном модуле, я сейчас лежал бы на морском дне, покрытый метровым слоем ила.

Костас поднял большой стакан джина с тоником, который заблаговременно принес ему Джек:

— А тебе спасибо за то, что ты появился в нужное время и в нужном месте. Без тебя мне было бы там слишком жарко.

— У меня вопрос, — улыбнулся Джек. — Что бы ты сделал, если бы я не пришел тогда?

— Просто согласился бы провести людей Аслана через вулкан к субмарине. Ты помнишь последний отрезок подводного тоннеля непосредственно перед выходом на поверхность? Там проход почти полностью забит застывшей лавой. А я повел бы их по левому коридору.

— Прямо в пещеру с магмой?

— Я бы все равно попал туда так или иначе, — угрюмо ответил Костас. — А так прихватил бы с собой по крайней мере двоих мерзавцев Аслана и предоставил бы Кате шанс на спасение. Во благо ближнего, как ты говоришь.

Джек посмотрел на Катю. Девушка облокотилась на перила и смотрела в море. За последнее время они совершили так много невероятных открытий, а она еще не угомонилась. Такого рвения он не мог предположить во время встречи с ней в Александрии несколько дней назад.

Джек повернулся к другу.

— Да, во благо ближнего, — тихо повторил он. Диллен сидел чуть поодаль, молча смотрел на горизонт, посасывал антикварную глиняную трубку и размышлял. Видимо, о чем-то важном. Когда Джек и Костас замолчали, он повернулся к ним:

— У меня тоже есть вопрос к тебе, Джек. Этот незаконченный набор пластин… Как думаешь, какая группа беженцев получила его?

Джек помолчал, прежде чем ответить.

— Они имели три пластины, где были записаны основы земледелия, скотоводства и каменного строительства. Можно сделать вывод, что эти люди отправились в Западную Европу, где бронзовый век начался позже, чем на Ближнем Востоке. Это могла быть Испания, западная Франция или Британия.

— А может быть, и дальше, — задумчиво произнес Диллен.

— Да, некоторые доисторические артефакты, найденные в Мезоамерике или Китае, до сих пор не нашли сколько-нибудь вразумительного объяснения, — кивнул Джек. — Когда в Америке началось строительство городов, их архитектура оказалась удивительно похожей на архитектуру Старого Света — форма сооружений, пирамиды, дворцовые комплексы и религиозные храмы. Возможно, наследие Атлантиды действительно имело глобальный характер и мир тогда был связан между собой более тесными узами, чем в последующие тысячелетия.

Над вертолетной площадкой на верхней палубе корабля загорелся электрический свет, и Джек посмотрел на часы. Площадка была занята практически весь день, а после обеда на вертолете сюда прибыла группа инспекторов ООН, которые должны были обследовать субмарину «Казбек». А сейчас вертолет возвращался для дозаправки из Абхазии, после чего должен быть переправить дальше бесценный груз — произведения искусства из хранилищ Аслана. Заправившись, «вертушка» вылетела в Стамбул, а в воздухе послышался натужный гул еще двух транспортных вертолетов, ожидавших своей очереди на посадку.

Несмотря на усталость, Джек знал, что поступил правильно, когда решил немедленно созвать пресс-конференцию. Менее чем через час толпа журналистов вернется в штаб-квартиру ММУ в Трабзоне, а к утру все средства массовой информации сообщат о феноменальном открытии археологов в южной части Черного моря.

Когда приземлился первый вертолет с журналистами, Джек встал. Прежде чем отправиться на ярко освещенную площадку, он повернулся к остальным членам команды исследователей.

— Я останусь на борту «Си венчур» до тех пор, пока экспедиция не будет официально завершена, — заявил он. — Питер не бросил бы дело на полпути, и я хочу выполнить его волю. Я привел его сюда, и он всегда был моим лучшим другом.

— Он был героем, — тихо произнесла Катя. — Сейчас мир стал немножко лучше, чем пять дней назад.

Они посмотрели на Катю. Девушка повернулась и пристально взглянула на Джека. Мягкий вечерний свет сгладил признаки усталости и подчеркнул теплоту ее глаз, в которых уже отражалась надежда на лучшее будущее. Катя, выпрямившись и устало улыбнувшись, подошла к Джеку и встала рядом с ним.

Тот глубоко вздохнул и вновь повернулся к присутствующим.

— Да, еще одно. Приглашаю всех принять участие в дальнейших исследованиях за мой счет.

— Сожалею, старик, — тепло улыбнулся Диллен, крепко зажав между зубами глиняную трубку. — Я должен председательствовать на конференции по палеолингвистике, а эти события и так уже отвлекли меня от подготовки. Боюсь, завтра мне придется вернуться в Кембридж.

— А мне нужно продолжить поиски Ноева ковчега, — поспешил предупредить Мустафа. — Правда, не на горе Арарат, а на берегу моря, где южная группа беженцев оставила свои лодки перед дальним походом. Мне нужно организовать работу наблюдательной группы ММУ.

Джек повернулся к Хибермейеру и Айше:

— А вы, разумеется, будете раскапывать свои тоскливые и скучные мумии?

Хибермейер не мог сдержать улыбку:

— Честно говоря, да.

— Только не надо больше никаких карт сокровищ.

— Раз уж ты упомянул об этом, могу сообщить: мы только что получили весьма интригующее известие из эллинистической части некрополя. Что-то имеющее непосредственное отношение к Александру Великому и его тайному путешествию через Индийский океан в какое-то горное царство.

Все увидели, как глаза у Джека мгновенно заблестели от любопытства.

— Хочу напомнить, что нам еще предстоит завершить раскопки затонувшего минойского судна, — встрял в разговор Костас и, отодвинув джин с тоником, проверил последние сообщения по своему портативному компьютеру. — Они совсем недавно извлекли из-под обломков судна очень интересные вещи, среди которых золотые листы с подозрительно знакомыми символами. — Он хитро улыбнулся и посмотрел на друга. — Итак, где будет наш следующий проект?

— Это уже другая история.

АВТОРСКИЕ ПРИМЕЧАНИЯ

Открытие, которое лежит в основе этой истории, является вымышленным, однако археологические факты достоверны настолько, насколько позволяет повествование, и отражают современные представления и дебаты об этих событиях. Целью данных примечаний является разъяснение некоторых фактов.

Черноморский потоп. Мессинский соляной кризис является установленным фактом и был результатом тектонических процессов, которые отрезали Средиземное море от Атлантики. Кризис произошел 5960–5330 тысяч лет назад, а закончился прорывом Гибралтарского сухопутного перешейка и массовым потопом в бассейне Средиземноморья. В конце ледникового периода в результате интенсивного таяния ледников уровень Средиземного моря поднялся еще на 130 метров (12 000 — 10 000 лет назад).

Недавно собранные и обработанные свидетельства дают основание предположить, что Черное море было отрезано от Средиземного еще несколько тысяч лет и никогда не поднималось до нынешнего уровня, пока в VI тысячелетии до н. э. не произошел прорыв природной дамбы в районе Босфора. Образцы грунта, взятые под дном Черного моря, показывают, что переход от пресноводных придонных осадков к соленым произошел примерно 7500 лет назад, и дата подтверждается радиоуглеродным анализом панцирей моллюсков. Примерно в это время Западный арктический ледяной щит стал быстро отступать, и это событие вместе с усилившейся тектонической активностью привело к прорыву моря через Босфорский перешеек.

Неолитический исход. Многие ученые полагают, что индоевропейский язык сформировался в причерноморском регионе в промежутке между седьмым и пятым тысячелетиями до н. э. Задолго до появления гипотезы черноморского потопа ведущие археологи установили, что индоевропейский язык появился среди первых земледельцев Анатолии примерно в VII тысячелетии до н. э., достиг пределов Европы где-то в VI тысячелетии до н. э. и что его распространение шло рука об руку с широкомасштабным внедрением земледелия и скотоводства. Теория вызвала много дискуссий о том, что случилось раньше — расселение людей или распространение идей, однако во всех дебатах центральным до сих пор остается вопрос о зарождении цивилизации.

Атлантида. Известны как источники легенды об Атлантиде лишь диалоги «Тимей» и «Критий», описанные греческим философом Платоном в первой половине IV в. до н. э. Доверие к этой легенде основывается на двух предположениях: во-первых, что Платон не выдумал историю сам, а во-вторых, что его высокочтимый источник, афинский ученый Солон, не был введен в заблуждение несколькими поколениями ранее жрецами египетского храма в Саисе, которые были его информантами предположительно в начале VI в. до н. э.

Вполне вероятно, что египетские жрецы действительно имели какие-то записи событий, произошедших за несколько тысяч лет до них. Греческий историк Геродот, который долгое время собирал по крупицам сведения, полученные от египетских жрецов, когда посетил их в середине V в. до н. э., видел там папирус с перечнем «трехсот тридцати» египетских монархов (Herodotus, Histories II, 100). Он высказал предостережение: «Если считать рассказанные египтянами истории достоверными, можно свободно принимать их для истории» (Мй., и, 122).

Ко времени Солона средиземноморские мореплаватели знали о дальних краях за пределами Красного моря на востоке и Геркулесовых столбов на западе. Тем не менее нет необходимости искать Атлантиду в тех далеких краях. Для египтян VI в. до н. э., изолированных веками с момента краха мира бронзовой эпохи, остров Крит был таинственной землей, лежащей за горизонтом, где когда-то находилась могущественная цивилизация. Все контакты с ней были утрачены после разрушительной катастрофы, последствия которой они сами ощутили в виде тьмы непроглядной и нашествия саранчи, зафиксированных в Ветхом Завете (Исход 10).

Сегодня многие из тех, кто доверяет Платону, видят Атлантиду в минойском Крите, а ее гибель — в разрушительном землетрясении на острове Фера в середине второго тысячелетия до н. э.

Минойское судно еще предстоит полностью раскопать и исследовать. Однако в настоящее время уже обнаружено и изучено несколько затонувших судов позднего периода бронзового века, в том числе обнаруженное в 1982 г. близ юго-западного побережья Турции и до сих пор считающееся крупнейшим археологическим открытием после гробницы Тутанхамона. На месте раскопок обнаружено десять тонн медных и оловянных слитков в форме воловьих шкур, запасы голубого стекла, эбонит, слоновая кость, прекрасные бронзовые мечи, печати торговцев Ближнего Востока, золотые украшения, редкой красоты золотая культовая чаша и изумительный золотой жук-скарабей. Все эти предметы дают основание датировать судно XIV в. до н. э. Металла там было достаточно, чтобы оснастить целую армию, и, вероятно, все это являлось царскими дарами. Среди обнаруженных вещей были даже предметы религиозного культа, которые интерпретируются учеными как личные вещи жрецов. Сокровища прекрасно сохранились и сейчас выставлены в Музее подводной археологии в Бодруме.

В 2001 г. череп древнего гоминида, обнаруженный в Дманиси (Грузия), был отнесен к поражающему воображение возрасту 1,8 миллиона лет, то есть он почти на миллион лет старше, чем самые древние останки гоминидов, найденные в Европе. Много позже миграция из Африки привела в Европу вид гомо сапиенс, представители которого примерно 35 тысяч лет назад оставили на стенах пещер поразительные по своей реалистичности изображения фигур животных.

«Пещера предков» основана не только на знаменитых наскальных рисунках в пещерах Ласко во Франции и Альтамира в Испании, возраст которых соответственно 20 и 17 тысяч лет, но также и на более поздних находках. В 1994 г. в пещерах Шове, что на юге Франции, обнаружен целый комплекс, вход в который был блокирован камнепадом еще в доисторические времена. Наскальные рисунки относятся к 35-му тысячелетию, что дает возможность считать их одними из самых древних в Европе. Они свидетельствуют о том, что художники каменного века достигли вершины своего мастерства за несколько тысяч лет до того, как в регион пришли люди современного анатомического вида. На рисунках изображены шерстистые мамонты и другие представители мегафауны ледникового периода. Еще одна пещера обнаружена в 1991 г. близ Марселя. В ней найдено более 140 наскальных рисунков и гравюр. Это открытие тем более примечательно, что вход в пещеру находится на глубине 37 метров ниже уровня моря. Пещера Коскер наглядно убеждает нас в том, что еще много ценных сокровищ могут находиться в пещерах, затопленных во времена ледникового периода.

Прошло много тысячелетий, прежде чем язык обрел письменную форму. Наиболее древними письменами считаются глиняные таблички из Месопотамии и иероглифы из Египта, появившиеся примерно за 3200 лет до нашей эры. Вместе с тем находки эпохи верхнего палеолита (35 000-11 000 лет назад), совпадающие по времени с наскальными рисунками, включают в себя кости с самыми разнообразными нарезками, линиями и точками, что вполне могут быть первыми количественными знаками, возможно, отмечавшими дни года или лунного календаря. Таким образом, идея записи могла зародиться задолго до реальной потребности в фиксации важных событий, что произошло в начале бронзового века.

* * *

Вымышленные жрецы Атлантиды — это собирательный образ древних шаманов и лекарей племен охотников и собирателей, а также жрецов — правителей первых городов-государств. Они также являются далекими предками друидов, таинственных жрецов времен Галльских войн Цезаря. Друиды могли быть могущественными посредниками, которые связывали между собой разрозненные племена кельтской Европы. Их далекие предшественники, вероятно, носили на голове остроконечные конусообразные золотые «шапки мудрецов», украшенные таинственными астрологическими символами, которые совсем недавно обнаружены среди находок бронзового века. Эти символы предполагали способность жрецов фиксировать и предсказывать движение небесных светил и знать особенности лунного цикла, то есть обладать знаниями, ради которых была выстроена мегалитическая обсерватория в Стоунхендже. Самая древняя шапка датируется 1200 годом до н. э., и с тех пор пока не было сообщений о подобных находках за пределами Западной Европы.

Первые земледельцы средиземноморских островов держали при себе по паре домашних животных, включая оленей, овец, коз, свиней и крупный рогатый скот. Эти животные были не местного происхождения, а привезены на весельных лодках с материка. Раскопки на Кипре дают основание полагать, что эта миграция началась еще в девятом тысячелетии до н. э., то есть вскоре после появления земледелия в «плодородном полумесяце» Анатолии и на Ближнем Востоке.

Самые ранние фрагменты деревянных лодок обнаружены в Дании и относятся к четвертому-пятому тысячелетиям до н. э. В то время как первые египетские и ближневосточные лодки делали из папируса, связывая его плотными пучками, на южном побережье Черного моря лодки из бревен стали производить еще до появления металлических инструментов и орудий труда.

Прообразом Ноева ковчега является «дуврская ладья» — прекрасно сохранившаяся деревянная лодка, найденная в английском одноименном порту в 1992 г. Хотя она датируется бронзовым веком, тем не менее по форме и качествам вполне типична для самых ранних морских судов. Ее длина составляет 15 метров, а корпус сделан из деревянных брусков, связанных крепкими веревками. Такие лодки можно было легко разобрать для ремонта или для транспортировки по суше. Имея на борту 18 или 20 гребцов, такая лодка могла перевозить через Ла-Манш пассажиров, домашних животных и другие грузы. Флотилия из таких судов больше подходила для неолитического исхода, чем одно судно размером с ветхозаветный ковчег, особенно если учесть, что еще не было металлических инструментов и парусной оснастки.

Наиболее важные раннепалеолитические поселения были открыты в Иерихоне и Чатал-Гююке (или Чаталгююке). Иерихон, библейский город, (сейчас это Телль-ес-Султан в долине реки Иордан в Израиле) был окружен массивной каменной стеной, сооруженной примерно в восьмом тысячелетии до н. э., то есть еще до появления неолитической керамики. Вокруг поселения мало признаков военного нашествия вплоть до шестого тысячелетия до н. э., что проявляется в форме городских укреплений, сожженных домов или признаков массовой гибели людей. Последние данные свидетельствуют о том, что иерихонская «оборона» на самом деле была защитой против наводнений.

Чатал-Гююк расположен в южно-центральном районе Турции и с конца седьмого до середины шестого тысячелетий до н. э. был процветающим городом, пока жители не оставили его окончательно. Они строили дома типа «пуэбло», украшали культовые места рогами быка, разрисовывали стены домов живописными картинами. Все эти детали складываются в четкую картину жизненного уклада, что дает ясное представление о характере затопленных Черным морем поселений. Находки содержат также глиняные и каменные статуэтки богини-матери с явно выраженными половыми признаками, которые очень похожи на стилизованные женские статуэтки, обнаруженные недавно на турецком берегу Черного моря близ Икизтепе.

Одна из важных находок в Чатал-Гююке — фреска, обнаруженная в культовой комнате и датируемая примерно 6200 г. до н. э. На ней изображен вулкан, выбрасывающий огромное количество пепла. С двумя остроконечными вершинами и пологим «седлом» между ними, он удивительно напоминает по форме рога быка, часто изображаемые в гробницах. У подножия вулкана вдоль берега моря раскинулся город. Его строения напоминают дома в Чатал-Гююке, но стоят отдельно друг от друга и сгруппированы в прямоугольные кварталы. Вулкан на фреске может представлять собой дымящийся конус вулкана в области Карапинар, что в 50 километрах к востоку, а городом вполне мог быть сам Чатал-Гююк, впрочем, как и любой другой город, расположенный у подножия раздвоенного вулкана. Эта картина является самым древним изображением действующего вулкана и хорошо спланированного городского поселения.

В окрестностях Черного моря самым ярким свидетельством успешного развития древней цивилизации является кладбище в Варне, на территории Болгарии, где обнаружено большое количество тайников с золотыми и медными изделиями, которым сопутствуют предметы из кости и кремния. Эти находки демонстрируют не только выдающиеся достижения древних металлургов, но и всего общества с развитой социальной стратификацией, отраженной в имущественном неравенстве.

Неолит — это период времени, который часто называют «хал-колитом», или просто медным веком, закончившимся к середине пятого тысячелетия до н. э.

В 80 километрах к северу от Крита лежит остров Фера. К настоящему времени раскопана лишь часть доисторического города Акротири, но по огромному пласту вулканического пепла можно сделать вывод, что его постигла судьба Помпеи бронзового века. Жители острова получили предупреждение о надвигающейся катастрофе, вероятно, это была серия мелких землетрясений. Пока не обнаружено ни одного «монастыря», однако превосходно сохранившаяся фреска Акротири показывает нам целую флотилию морских судов в гавани и великолепное дворцовое сооружение на берегу. Это дает возможность предположить, что главную роль в общественной жизни острова играл религиозный культ и соответствующий ему церемониал.

Многие археологи, основываясь на фактах массового разрушения дворцов на Крите и нашествии микенцев, относят взрыв вулкана примерно к 1500 г. до н. э. Однако в последнее время некоторые ученые, исследовав кислотные отложения во льдах Гренландии и проведя радиоуглеродный и дендрохронологический анализ ирландского дуба и калифорнийской игольчатой сосны, выдвинули предположение, что наиболее точной датой этого трагического события может быть 1628 г. до н. э. Какой бы ни была точная дата взрыва, нет сомнений в его колоссальных масштабах, потрясших до основания весь регион восточного Средиземноморья и вызвавших такую волну цунами, которая смела северное побережье Крита и поглотила суда на многие мили вокруг.

Александрия, большой порт на египетском побережье Средиземного моря, основанный Александром Великим в 331 г. до н. э., не случайно выбран местом проведения конференции, описанной в начале книги. Она проходила в крепости Квейтбэй — средневековом замке XV в. н. э., сооруженном на фундаменте древнего маяка у входа в гавань. Многие фрагменты скульптур и каменных блоков до сих пор видны на дне моря, где в XIV в. рухнул этот маяк.

В двух тысячах километров к западу от Александрии расположен город Карфаген, местонахождение вымышленного Международного морского университета. В 1972 г. ЮНЕСКО приняла программу «Спасти Карфаген», в которой указано, что город является одним из наиболее исследованных объектов античности, несмотря на его разрушение римлянами в 146 г. до н. э. и арабами девять столетий спустя. Сегодня наибольшее впечатление производит полукруглая гавань древнего города, где когда-то находил пристанище флот военных галер.

Солон является реальной исторической личностью. Он проживал в 640–560 гг. до н. э. В 594 г. до н. э. он был главным архонтом Афин и прославился знаменитыми реформами, проложившими путь к формированию демократического устройства города-государства золотого века. Впоследствии много путешествовал по Египту и Малой Азии и считался одним из «семи мудрецов» Греции. Его письменные произведения, сохранившиеся до настоящего времени, представляют собой фрагменты поэзии, но нет сомнений в том, что, как и Геродот столетие спустя, он вел обширные записи своих встреч с египетскими жрецами и другими информаторами, которых встречал на своем пути.

«Папирус Атлантиды» — вымысел, хотя обстоятельства его открытия навеяны вполне реальными археологическими находками в западной части Египта. В 1996 г. в оазисе Бахария сквозь песок провалился осел, упавший в вырубленный в скале древний некрополь, сохранившийся в нетронутом виде в течение пятнадцати веков. С тех пор там обнаружено двести мумий, многие из которых покрыты золотом и изображениями людей и религиозных процессий. Они относятся к греко-римскому периоду, начавшемуся в 332 г. до н. э. с завоевания Египта Александром Македонским. Однако в 1999 г. археологи, раскапывая под оазисом более древний город Эль-Бавити, обнаружили гробницу губернатора Бахарии, правившего городом во времена 26-й династии (664–525 гг. до н. э.), то есть во время путешествия Солона.

Руины Саиса покоятся сейчас под современной деревней Са-эль-Хагар, что в западной дельте Нила близ его Розетского рукава, менее чем в тридцати километрах от берега Средиземного моря. Как и в случае с Александрией и Карфагеном, здесь мало что осталось от некогда могущественной метрополии. Ее каменные сооружения были разрушены и разграблены, а фундаменты скрыты под многими метрами ила и песка. Тем не менее Саис, вероятно, был одним из крупнейших религиозных центров на заре египетской истории, причем еще до раннего династического периода (3100 г. до н. э.). Ко времени визита Солона это была царская столица 26-й династии, место, которое греки хорошо знали благодаря расположенному неподалеку своему торговому центру Навкратису.

Со всех концов света приезжали сюда пилигримы, чтобы отдать дань уважения храму богини Нейт, обширному культовому комплексу, подробно описанному Геродотом во время его визита туда в следующем столетии. Он встретился с «писцом», как он назвал верховного жреца, который «вел записи священных сокровищ Афины (Нейт) в городе Саис» и который, к сожалению, «не произвел на меня впечатления честного человека» (Histories, ii, 28). В этом храме были огромные обелиски, колоссальные статуи и сфинксы с человеческими головами (ibid., ii, 169–171). Сегодня надо сильно напрячь воображение, чтобы представить все великолепие этого храма, но фундаменты храмовых стен дают основание считать храм таким же большим и знаменитым комплексом, как и Карнак в Верхнем Египте.

Раскопки, в результате которых были обнаружены ранние иероглифы, вымышлены, как, впрочем, и список жрецов. Однако по счастливому стечению обстоятельств имя человека, который, вероятно, мог быть верховным жрецом во времена визита Солона, хорошо известно — Аменхотеп, чья впечатляющая статуя из серого песчаника, скорее всего из Саиса, посвященная самому храму и фараонам 26-й династии, до сих пор стоит в зале Британского музея (номер ЕА41517). Он держит в руках «наас» — раку с культовым изображением богини Нейт.

Мореплаватели бронзового века, намеревавшиеся добраться до Нила из Крита, вполне могли отправляться туда из недавно открытого порта Коммонс, что на южном побережье в пределах видимости от Фестского дворца. С этого места дворец господствовал над всей Месарской равниной и примыкающей к ней горой Ида с ее священными пещерами и горными святилищами. В трех километрах от него находится комплекс, известный под названием Агиа-Триада, традиционно интерпретируемый как царская вилла, но возможно, это было что-то вроде семинарии для ми-нойских жрецов. Именно здесь в 1908 г. был найден знаменитый Фестский диск. Все еще не поддаются переводу 241 символ и 61 так называемое «слово», однако они вполне могут относиться к индоевропейскому языку, на котором говорили в эпоху раннего неолита. Знаки, которые здесь названы «символами Атлантиды», действительно существуют на этом диске: некоторые из них хорошо видны и расположены по краям диска, остальные — ближе к центру.

Еще одного диска в природе не существует, однако посетители могут свободно ознакомиться с Фестским диском в зале археологического музея в Ираклионе, где он выставлен вместе с другими бесценными сокровищами минойской цивилизации.

Агиа-Триада на острове Крит также дала миру расписанный саркофаг, на котором изображена сцена принесения в жертву быка. Животное распростерто на алтаре, а из перерезанного горла стекает кровь в жертвенный сосуд. А в Арканесе, что в пятидесяти километрах к северу, археологи обнаружили свидетельства других жертвоприношений. На развалинах храма у подножия горы был найден скелет юноши с серебряным ножом в груди. Он лежал на низкой платформе, а на ручке ножа было изображено загадочное животное наподобие дикого кабана. Через несколько мгновений после смерти юноши храм был разрушен землетрясением и таким образом сохранил единственное свидетельство человеческих жертвоприношений на островах Эгейского моря в эпоху бронзы.

Арканес расположен у подножия горы Юктас, священной вершины, которая доминирует над ведущей к Кноссу долиной. Среди огромного количества чрезвычайно интересных находок в Кноссе было несколько тысяч табличек из обожженной глины с отпечатанными символами, которые специалисты назвали линейным письмом Б. Кроме них, имеется несколько сотен табличек с так называемым линейным письмом А. Линейное письмо Б было блестяще расшифровано в качестве самой ранней формы греческого языка, на котором говорили микенцы, прибывшие на Крит в XV в. до н. э. Они восприняли письменность, но при этом отвергли новый для себя язык. Линейное письмо А было похожим на него, слоговым, с многочисленными подобными знаками и символами, но относящимся к более раннему периоду, то есть еще до прихода микенцев и до сих пор не поддающимся переводу.

Два других археологических объекта, упоминающиеся в книге, — Афины и Троя. На акрополе, одном из немногих объектов, дошедших до нас с доисторических времен, есть прорытый в горе тоннель, ведущий к подземному источнику воды. Именно это обстоятельство натолкнуло на мысль, что там еще с классических времен могут сохраняться подземные пещеры. В Трое палеогеографические исследования обнаружили древнюю береговую линию, в пределах которой когда-нибудь будут сделаны уникальные открытия эпохи бронзы.

Черное море действительно является совершенно безжизненным ниже двухсотметровой глубины из-за накопления сероводорода, вызванного описанными в книге биохимическими процессами. На дне находятся отложения морской соли, которые сформировались еще в те времена, когда Черное море было отрезано от Средиземного и когда происходило интенсивное выпаривание воды.

К югу от Черного моря проходит одна из наиболее активных в мире линий разлома земной коры, которая привлекла к себе внимание всего мира в 1999 г., когда землетрясение силой 7,4 балла разрушило северо-западную часть Турции. Северо-анатолийский разлом между Африканской и Евразийской плитами проходит дальше на восток вплоть до горы Арарат, которая сама по себе является вулканом с раздвоенной вершиной и может быть связана с воображаемыми событиями, описанными в книге, включая вулканический остров, тектонический разлом и гидротермальные подводные источники.

В прибрежных водах Черного моря найдено несколько древних торговых судов, включая и обнаруженное в 2002 г. судно, затонувшее неподалеку от берегов Болгарии. В 2000 г. группа подводников, исследовавших древнюю береговую линию близ Синопа, обнаружила на глубине 320 метров затонувшее судно эпохи поздней античности. Его прекрасно сохранившийся корпус оставляет надежды на еще более сенсационные открытия в глубинах Черного моря.

За исключением вымышленного аппарата ЕН-4, «волшебного насоса» и некоторых аспектов лазерной технологии большинство технических новинок, описанных в этой книге, имеют вполне реальные прототипы, включая подводные аппараты и подводную археологию. «Казбек» — вымышленный вариант советской подводной лодки типа «Акула-1» и в этом смысле — вымышленное добавление к шести подводным лодкам этого класса, которые были списаны в 1985–1990 гг.

Цитаты из Платона в главе 3 приводятся по «Диалогам Платона» в переводе Бенджамина Джоугта (1817–1893). Цитаты из Библии в главе 3 приводятся из книги Исход: 10: 21, в главе 31 — Исход 20: 16–18; 37:1-54 — и книги Бытие 9: 17–19.

David Gibbins, “Atlantis”, 2005

Примечания

1

«Мраморы Элджина» — коллекция древнегреческих скульптур, вывезенная из Греции лордом Элджином.

(обратно)

2

Стикс — подземная река в греческой мифологии.

(обратно)

3

Харон — герой в греческой мифологии, перевозчик умерших через реки подземного царства до врат Аида.

(обратно)

4

Исход 19: 16–18.

(обратно)

5

Исход 37: 1–5.

(обратно)

6

Быт 9: 17–19.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ГЛАВА 23

ГЛАВА 24

ГЛАВА 25

ГЛАВА 26

ГЛАВА 27

ГЛАВА 28

ГЛАВА 29

ГЛАВА 30

ГЛАВА 31

ГЛАВА 32

ГЛАВА 33

ЭПИЛОГ

АВТОРСКИЕ ПРИМЕЧАНИЯ . . . . . . .

Реклама на сайте