«Коза отпущения»

Далия Трускиновская Коза отпущения (повесть)

Когда приехали все заблудившиеся контейнеры, когда главреж цирка окончательно переругался с московским начальством и с руководителем аттракциона, когда программа в результате благополучно была запущена, когда кончились последние споры между артистами, звукооператорами, униформой и осветителями, Артем позволил себе маленькое удовольствие – прогулку по рынку.

Арго он оставил в гримерке, взял большую старую сумку и отправился на поиски приключений.

Рынок всегда будил его фантазию. У бабок, торговавших фамильной рухлядью, а также у алкашей Артем находил удивительные вещи. Он тащил их в цирк, грузил в контейнер, пять лет возил за собой по городам, пока они не находили своего места в работе – вроде той цветастой юбки, которая пригодилась для куклы-цыганки выше человеческого роста. Или, скажем, древнего, совершенно исторического пылесоса. Его следовало взять просто из жалости к старушке – но Артем извлек пользу из толстого длинного шланга. Он сделал из шланга тропическую змею.

На сей раз рынок его разочаровал. Артем не был в этом городе то ли десять, то ли одиннадцать лет. Цирк-то остался прежним, а все прочее изменилось в худшую сторону. Рынок хотя бы… Огромная площадь между дореволюционными красно-кирпичными павильонами напоминала диковинный плац-парад – ровными рядами стояли одинаково хмурые люди, растопырив руки, а на руках у них висели привозные из Польши или Китая майки, кофты, эластичные штаны и прочий унылый ширпотреб.

Пройдясь взад-вперед и по диагоналям, Артем понял, что зря тратит время.

Человек, полгода назад вернувшийся с парижских гастролей, в таких штуках не нуждался. Единственно, чем здесь можно было разжиться, – так это сигаретами чуть подешевле, чем в ларьках.

Артем подошел к первой попавшейся женщине с фанерным щитом на груди. Щит был выложен пустыми сигаретными пачками и обтянут полиэтиленом. Между ног продавщица зажала дорожную сумку с товаром.

Эта женщина просто стояла ближе прочих… просто ближе прочих… куртка!

На ней была старомодная куртка в яркую клетку.

Десять, а то и одиннадцать лет назад эта куртка была остромодной. Артем помнил легкую фигурку, и эту нарядную курточку, и длинные темные волосы, забившиеся в откинутый капюшон. Девчонка не приняла его всерьез… он был, возможно, для нее староват… впрочем, как звали девчонку?..

Артем подошел к женщине со щитом и попросил пачку «Мальборо».

У продавщицы не оказалось лица. Она так низко наклонила голову, так отчаянно надвинула капюшон, что Артем обратился скорее к его верхнему шву, где неровно и нескладно состыковались синие, красные и желтые клетки. Потом она нырнула в сумку. Приняв деньги, выдав сигареты и сдачу, женщина не сказала ни слова. Артем отошел, соображая – она или не она?

Рост соответствовал. Опущенный капюшон, как ни странно, тоже. Тогда многообещающая девчонка мечтала о славе – и вот итог бурного десятилетия!

Щит с пустыми коробками! Впрочем, безработица вполне могла ударить по ней, как и по любой другой женщине с никому не нужным высшим техническим…

Времени хватало. Артем отошел в сторонку – понаблюдать. Возможно, женщина просто не могла сладить с объемным капюшоном и он наползал на лицо сам, по собственной инициативе. Возможно, она узнала Артема и спряталась, как в шатер, – если это действительно Катька… Катька! Уже кое-что…

Изучив пейзаж, Артем заметил еще несколько таких же продавщиц с одинаковыми щитами, сорок на шестьдесят сантиметров. Его это заинтересовало с профессиональной точки зрения – допустим, можно выйти на манеж с такой штуковиной на груди, только гигантского размера, с огромными, жутко раскрашенными пачками, и что же дальше? Перебирая варианты, Артем совершенно не заметил, когда к предполагаемой Катьке подошел высокий светловолосый мужчина в той самой классической кожаной куртке, без которой не бывает теперь ни качка, ни рэкетни. Впрочем, мужчина производил приятное впечатление – в меру плечистый, в меру коротко подстриженный. Да и куртка была накинута поверх вполне пристойного пиджака. Он обменялся с продавщицей какими-то словами и вдруг решительно заглянул к ней под капюшон. Она отступила – но он удержал ее за руку.

К ним быстрым шагом, насколько это вообще возможно в толпе, направился стриженый совсем уж налысо приземистый парень в похожей курточке, только качеством послабже. Шея у парня начиналась выше ушей. Он подошел, ему что-то сказали, он усмехнулся и вернулся туда, где только что курил с таким же приятелем, – за ларек, на островок асфальта посреди комковатой и радужной лужи.

Эту картину Артем понял сразу – девчонки работают на хозяина и он честно заботится о безопасности бизнеса.

Когда Артем опять посмотрел на собеседников, мужчина уже что-то записывал на визитке, отдавал визитку продавщице и на прощание ее даже по плечу погладил. Но и тут она не подняла головы.

Артем проследил, куда же теперь пойдет эффектный мужчина, – и с большим удивлением обнаружил, что буквально в трех шагах того ждала серебряная «ауди» с интересной физиономией за рулем.

Сухое, даже костлявое лицо парня было совершенно нездешнее, и Артем, побывавший в разных краях, даже не смог бы сказать, на каком востоке водятся такие узкие и выразительные лица. Но парень был еще и глазаст.

Темнокарие глаза у него занимали чуть ли не всю ширину лица, да еще были немного навыкате. Словом, Артем определил его, как приметную рожу.

И рожа эта тоже была знакома…

Артем вообразил длинные волосы, стянутые на затылке резинкой, распущенными, достигающими плеч, и вдруг увидел парня голым по пояс, в лосинах смугло-телесного света. Парень шел босиком по светлому дощатому полу, поминутно озираясь и замирая в причудливой настороженной позе. Играла какая-то индийская флейта, рокотал барабанчик.

Пока в воображении Артема длинноволосый парень играл в дикаря, реальный водитель оказался у задней дверцы «ауди». Он впустил в машину того, кто беседовал с продавщицей, вернулся к рулю и довольно ловко вывел «ауди» сухими клочками асфальта на проезжую часть улицы.

На заднем сидении двое мужчин что-то весело обсуждали. Второй был крупный, темноволосый, с залысинами.

Никакого потаенного смысла во всем этом Артем не видел. Продавщица в клетчатой куртке могла быть вовсе посторонним человеком. Парень за рулем – тоже. Даже если это бы и оказались знакомые по той поре – приставать к ним не стоило. Разговор, скорее всего, не сложился бы. Потому что Катька не от хорошей жизни таскает на груди идиотский щит, а тот… его и по имени-то не звали, а вот прозвище было… так вот, тот – шофер какого-то хозяина, что тоже не венец карьеры.

Даже если бы Артем деликатно обошел вопрос о сбывшихся надеждах, собеседники все равно бы вспомнили о его недавнем киношном успехе, о призе на португальском кинофестивале, да и цирковые афиши вон по всему городу расклеены – с его физиономией, между прочим.

Десять или сколько там лет назад перед ними, молодыми, был весь мир, а Артем считался несостоявшимся клоуном, что для взрослого мужчины уже вроде эпитафии. Возможно, ему просто больше повезло, думал Артем, возможно, это всего лишь судьба…

С пустой сумкой он вернулся в цирк, чтобы устроить Арго полноценную прогулку за городом. Пес давно уже не дышал свежим воздухом.

* * *

Катя в полном изумлении держала рукой в кармане визитку и пять долларов, как будто те могли раствориться.

– Не может быть! – сказал, удержав ее за руку, незнакомый благополучный мужчина-покупатель. – Сколько лет, сколько зим! Постой… Да ты же меня не узнала!

– Вы ошиблись, гражданин, – тупо ответила она. Как отвечала решительно всем.

– Катька, это же я, Андрей! – не унимался он.

– Не знаю я никаких Андреев, – буркнула она.

– Точно, не знаешь, – вдруг весело согласился он. – Вы все меня Длинным звали! Катюха, я же осветителем был! Все еще вспомнить не можешь? Я еще на тебя зеленый свет дал вместо желтого!

Тут только она подняла на собеседника глаза.

Андрей за одиннадцать, или сколько там, лет покрупнел, рожа из озабоченной сделалась довольная, светлые волосы улеглись, зубов во рту появилось штук сорок, не меньше. Вид у него был вполне ухоженный, а уж одеколона он точно не экономил.

– Совсем скверно, а? – спросил он, не дожидаясь ее ответа. – Слушай, это не дело!

– Есть проблемы? – неприятным, с гнусавинкой голосом спросил, возникая из толпы, Стасик. И сделал агрессивно-внушительный вид, что при его крупной «лысой» голове и мощной шее было совсем несложно.

– Проблем нет, – быстро ответила Катя. – Это знакомый.

– Проблем нет, шеф, – добавил Андрей. – Мы вместе бурную молодость проводили. Вот – встретились…

– Если чего… – проворчал Стасик, выразительно глянул на Катю, помолчал, усмехнулся и отбыл обратно за ларек – курить.

– Давно ты тут торчишь? – сурово спросил Андрей.

– Третью неделю.

– Ясно… Слушай, меня тебе сам Бог послал. Очень ты за эту работенку цепляешься? Сколько она тебе дает? Кормит?

– Баксов пять-шесть в день получается…

– Есть у меня один человечек… – словно решившись, начал Андрей. – Он сейчас ищет женщин примерно твоего возраста, сообразительных, с характером… Не для того, о чем ты подумала! Работа сдельная, на свежем воздухе. Все как положено – с записью в трудовой книжке, с договором.

Сперва – баксов десять в день, сверхурочные оплачиваются особо, выдаются даже деньги на карманные расходы, но за них придется отчитываться… Да что я тебе толкую! Сведу я тебя с ним, вот что… Ты завтра свободна?

– Договорюсь… – ошалело прошептала Катя.

– Договаривайся! В четыре часа можешь? Тогда забиваем стрелку. У входа в «Мираж». Если я задержусь – там кафешка на первом этаже, обождешь. Вот на случай склероза…

Андрей достал из портмоне визитку и золотистой ручкой написал на ней место и время встречи.

– На кофе… – и он вручил Кате визитку вместе со скомканной зеленой бумажкой. – И не смотри на меня так! Мы обязаны помогать друг другу, ясно? Ты не виновата, что торчишь с траханными сигаретами! И я вышел в люди не потому, что умный, а потому, что умные вовремя помогли… Пока!

С тем и ушел быстрым шагом.

Катя стояла и вспоминала, как Машка позавчера гадала ей на картах и обещала большие перемены через случайную встречу с пиковым королем. Когда подошел тот пожилой мужик, Катя съежилась – было в нем что-то тревожное.

Выручил капюшон. И сразу же следом – Длинный! Судьба!

Пять долларов – на кофе, конечно, многовато. Колготки, вот что! Нельзя идти на деловую встречу в драных колготках. Можно в брюках, но не нужно.

Пока еще Катя в состоянии позволить себе самое рискованное мини, она должна этим пользоваться.

На визитке Длинного было много чего хорошего. «Лукьянов Андрей Борисович», – было написано там под элегантной, но совершенно невразумительной эмблемой с готическими буквами. И чуть пониже – «вице-президент».

Вечером, сдав Стасику выручку и товар, получив свое законное вознаграждение, Катя побежала домой – кормить Павлика. Тот, конечно, опять весь день провалялся перед телевизором. Тот самый муж, который объелся груш… Хорошо, что удалось отвезти Сережку к свекрови.

Катя ни слова не сказала Павлику – валяйся, сделай одолжение… только молчи и не спрашивай… Когда он однажды принялся расспрашивать о стоянии с сигаретами на базаре, нарвался на хорошую истерику. Впрочем, когда Катя пыталась узнать подробности неудачного похода на биржу труда, получила то же самое. Так и жили…

Катя выложила на кухонный стол хлеб, дешевую колбасу, пакеты с гречкой и вермишелью, банку кетчупа. Немного денег приберегла – а вдруг действительно придется сидеть в кафешке? Торчать без чашки кофе просто неприлично – это она с детства усвоила. Колготки Катя оставила в сумке и весь вечер копалась в шкафу – сочиняла наряд.

Клетчатую куртку она не выбросила чудом – и вот куртка пригодилась, особенно капюшон. Никто из знакомых не узнавал Катю в этом чудище… но кто же был тот пожилой, высокий, немного сутулый, с длинным лицом, с диковинными морщинами? Лицо очень знакомое, где-то совсем недавно промелькнуло…

Катя достала юбку со сломанной молнией. Новая молния – это две буханки хлеба. Остается последнее – с утра зашить юбку на себе. Не сразу же заставят ее снимать, а? Позорище…

На рынок она вышла в позапрошлогодней курточке, еще довольно приличной, в старых плотных колготках – наверняка ведь забрызгаются. И торговала до трех. Стасик, хороший человек, все понял и не возразил – пусть Катька ловит свой последний шанс! Все равно ведь завтра придет за щитом и товаром.

Катя проскочила в институтский туалет и поменяла там колготки. Потом старательно навела красоту. Утром она успела вымыть голову, так что на свои почти тридцать два не выглядела. Не девочка, да… но не у каждой девочки такие ноги и такая талия. Эту талию никакая беременность не испортила и не испортит. Курточка была стянута поясом как можно туже и лихо топырилась над бедрами. Шарфик собственного изготовления, но в тон, в тон! К зеленовато-серым глазам.

«Мираж» был престижным торговым центром. Туда входили женщины, принадлежащие богатым мужчинам. Не было ни одного уха без бриллиантов.

Они вели с собой детей, разодетых во все цвета радуги. Когда-то Катя и сама одевалась ярко, но очень беспокоилась о гармоничности сочетаний. Эти заграничные дизайнеры лепили вместе такие цвета, что с души воротило. За пять минут ожидания Катя только дважды видела действительно элегантных дам.

Длинный подъехал на темно-синем «опеле». Он подошел к Кате с таким видом, будто кроме нее на планете вообще женщин не существовало. И весь такой свежевымытый, наглаженный, с привычной улыбкой на всем лице, весь такой голубоглазый…

– Ну вот, совсем другое дело, – улыбнулся он, оценив ее наряд. Тут-то Катя и поняла, что начинается новая жизнь.

Они пошли не в ту кафешку, где ей полагалось ждать и куда она даже не сунулась, сэкономив на ужин. Они пошли на второй этаж, и там официант положил перед Катей такое меню, что она растерялась.

– Что будем пить? – спросил Длинный.

– Мартини бьянко, – назвала Катя модный в том сезоне вермут. И закинула ногу на ногу.

Затем Длинный дал официанту загадочные указания, особенно напирая на то, чтобы по икре не топтались сапогами. Действительно, оранжевые шарики на бутербродах были безупречны по цвету, блеску и количеству, среди них также не было ни одного мятого.

Длинный не стал расспрашивать Катю ни о прошлом, ни о настоящем. Он говорил исключительно о будущем.

– Работу я тебе предлагаю сдельную, но регулярную. Никакого секса, только в нерабочее время. Будешь получать почасовую оплату, плюс иногда премиальные, плюс представительские – чтобы в кафе не тосковать за одинокой чашкой чая или при нужде брать такси… В основном работа на свежем воздухе, так что не растолстеешь.

– Но что же это за рай земной? – спросила Катя. – Может, скажешь наконец?

– Почему же не сказать, скажу. Это – частное сыскное бюро, – даже несколько застенчиво улыбнулся Длинный. – Ты не волнуйся, там все в порядке, есть лицензия и так далее…

– Ты стал Шерлок-Холмсом? – изумилась Катя. – Ты?..

– Нет, я стал вице-президентом акционерного общества «Фронтир», как ты могла прочесть на моей визитке, – вполне серьезно отвечал Длинный. – Бюро открыл мой друг, он довольно известный юрист. И дело так хорошо пошло, что он набирает новых сотрудников.

– Очень интересно… – сказала растерянная Катя. – Но у меня же никакого юридического образования…

– Оно и не потребуется, – обнадежил Длинный. – Давай допивай мартини и едем! Я обещал Мишке, что непременно тебя привезу. И он уже сгорает от нетерпения.

– Не нравится мне такое нетерпение, – отрезала Катя. – Хотелось бы знать, что ты ему про меня наговорил…

– Катька, если бы ты видела Мишкину новую жену, которая моложе тебя примерно на пятнадцать лет, ты бы поняла, что ему в ближайшие полгода приключений не захочется, – так же сурово ответил Длинный. – Извини, но это так. Тебе предлагают работу. Или мы едем, или возвращайся на базар.

– Едем, – покорно сказала Катя.

И ощутила подлинное наслаждение, когда Длинный не просто сел за руль и, изогнувшись, открыл ей переднюю дверцу, а, открыв машину, обошел ее и усадил Катю, как сажают дам в кино – даже с легким поклоном. Она порадовалась, что надела мини – он задержал-таки взгляд на стройных ногах.

Длинный достал из-под сиденья мобильник, набрал номер и сказал: «Порядок, едем!» Она объехали парк, в который Артем полчаса назад выводил Арго, и взяли курс на новый микрорайон.

– У Мишки с офисом ерунда получается, – рассказывал Длинный. – Он снял второй этаж в самом центре, начал делать ремонт, и тут такое поехало! Дом старый, как начали разбирать перегородки – ой, мамочки! Канализация на соплях, электропроводка на соплях, в сущности есть только кирпичные стены, а все прочее делай заново!

Длинный со знанием дела перечислил цены и материалы. Катя подумала, что им с Павликом ремонт в ближайшие сорок лет не угрожает.

– Так что Мишка все еще сидит в той квартире, которую снял под офис год назад, – объяснил Длинный. – И все планы отодвигаются. Когда он закончит ремонт, там будет бюро присяжных адвокатов, кабинет нотариуса, комната отдыха для персонала, компьютерная – ну, все! А теперь адвокаты сидят в каком-то вонючем подвале, персонал… Ну, в общем, сама увидишь…

Он остановил машину возле девятиэтажки.

Возле двери висела скромная табличка «Михаил Чадович. Юридическое бюро».

Бюро оказалось на первом этаже в двухкомнатной квартире. Навстречу Кате встал солидный мужчина с умными глазами и залысинами. Мужчине было под сорок. Его костюм и галстук наводили на мысли о рауте у английской королевы.

– Добрый день, рад вас видеть, – благодушно сказал мужчина. – Меня зовут Михаил Семенович. Раздевайтесь, садитесь, устраивайтесь. Что будете пить?

Из модных напитков Катя знала только тот самый мартини бьянко. Она посмотрела через плечо на Длинного, который помогал снять курточку, – мол, подсказал бы…

– Давай, Миш, я сварю кофе, а ты приступай к делу, – предложил Длинный. – Только не пугай девушку.

Катя села в предложенное глубокое кресло, позволяющее вынести коленки чуть ли не к носу Чадовича. Главное теперь было – чтобы единственный приличный свитер с жемчужинками не задрался на боку, где была наскоро зашита юбка.

– Есть не пугать, – Михаил Семенович улыбнулся. – Андрюша, очевидно, кое-что вам уже рассказал. Одна из сфер моей деятельности – частный сыск.

Вы сами, наверно, сталкивались с тем, что от милиции проку мало. Надо убить дюжину человек или по крайней мере унизиться до людоедства, чтобы тебя начали искать… А бывают ситуации, когда людям нужна помощь, так сказать, конфиденциальная. Тут государственные структуры не столько помогут, сколько навредят. Скажем, недавно мы вот чем занимались…

Он помолчал, очевидно, соображая, с чего начать.

– У одного богатого папы дочка пропала. Нет и нет… Загуляла? В беду попала? Девчонке шестнадцать. Могла в компанию наркоманов угодить. А могла просто с хорошим человеком в постели оказаться. Поскольку ей случалось ночевать Бог весть где и наутро возвращаться, сразу тревогу бить не стали, а к вечеру позвонили мне. Я проинструктировал парочку бойцов, пошли разбираться… Одной подружке звонит приятный молодой голос, другой… За два дня нашли эту самую дочку. Действительно – жила на даче с парнем. А если бы неприятность? А если валяется в больнице с проломанным черепом и без документов? И такие случаи бывали…

Он замолчал, давая Кате возможность обдумать историю и сделать выводы.

Катя была – вся внимание.

– К кофе коньячок подавать? – осведомился Длинный.

– Подавай, – опять-таки подумав, разрешил Михаил Семенович. – Для давления полезно. Итак, частный сыск. Если вы читали того же Рекса Стаута, то заметили – у него действует армия безымянных детективов, которые собирают информацию для главных героев. Куда-то сходил, за кем-то понаблюдал, порылся в газетах и собрал информацию… Работа вроде несложная, но в частном сыске без таких людей нельзя. Вот мы и предлагаем вам стать агентом сыскного бюро.

Катя онемела.

– Катенька, я уже говорил тебе, что тут нет ничего противозаконного, – подал голос от кофеварки Длинный.

– Вам же не придется бегать с пистолетом по крыше за шпионом, – подтвердил и Михаил Семенович. – Работа самая безопасная. Пойти в учреждение за документами, понаблюдать за кем-то, обойти квартиры в подъезде с фотокарточкой… Мы всегда выдаем сотрудникам удостоверения. В случае необходимости вы можете обратиться за помощью в милицию. Такая договоренность имеется…

И оба уставились на Катю ласковыми, усталыми и добрыми глазами.

– Как-то неожиданно все это, – непроизвольно поежившись, призналась Катя.

– А что – ожиданно? Стоять с товаром на базаре? – спросил Длинный. – Ты ради этого диплом получала? Я, Миш, когда ее увидел – глазам не поверил!

– Могу себе представить… – покачал головой юрист. – Врывается это ко мне Андрюша, сам не свой, говорит – места у тебя еще есть? Человека выручать надо!

– К себе бы взял, – задушевно признался Длинный. – Хотя бы оператором! Но нам нужны профессионалы. А ты, наверно, компьютер только издали видела.

Катя задумалась.

– А сколько у вас платят? – нерешительно спросила она.

– Сперва – немного. Скажем, два доллара в час, – тут Михаил Семенович очень внимательно посмотрел на Катю. – Но… Я смотрю, вы женщина красивая, элегантная, одеты со вкусом. У нас надо бы попроще.

Понеприметнее. А бывают случаи, когда приходится присутствовать в ресторане. Тогда мы идем сотрудникам навстречу, помогаем одеться. По одежке-то всех встречают, даже частных сыщиков…

– Знаешь, к чему это он клонит? – вдруг развеселился Длинный. – Здесь иногда сразу выдают сотрудникам аванс! Что-то вроде подъемных. Чтобы приодеться. И следят, чтобы персонал имел товарный вид!

– Поскольку вы не посторонняя, а как бы Андрюшина протеже, мы могли бы пойти вам навстречу, – Михаил Семенович протянул руку за спину и нашарил ручку маленького сейфа. – Я полагаю, сотни долларов вам должно хватить.

Нужен очень скромный и неприметный плащик, обувь без каблуков, неброский зонт, но нужно и нарядное платьице.

Дальше началась фантасмагория.

Совершенно не спросив Катиного согласия, ей подсунули на подпись какую-то ведомость, по которой разные люди получили астрономические суммы. Она расписалась в получении ста долларов, тут же ей продиктовали заявление о приеме на работу, вытащили на экран портативного компьютера текст договора и вписали туда Катины данные. Заворчал принтер, выполз договор, в руках у Кати оказалась дорогая ручка… Ей раза четыре напомнили, чтобы не забыла сфотографироваться на удостоверение… Ее заставили пересчитать деньги…

И она оказалась на улице уже не базарной торговкой, а штатным агентом юридического бюро, с долларами в кармане и сумятицей в голове.

– Садись скорее! – торопил ее Длинный. – Мне еще на презентацию, а потом ужин с датчанами. Все запомнила? Нет? Тогда поедем купим тебе диктофон на случай склероза.

– Да запомнила я! – воскликнула Катя. – Завтра в одиннадцать утра в баре «Лидо»! Ко мне подойдет человек и назовет по имени! У меня в руках будет вот эта самая сумка!

– Ага, красная сумка с большой пряжкой, – подтвердил Длинный, выпутываясь из нелепо расставленных девятиэтажек. – Ну, держись, сейчас взлетим!

Катю вжало в спинку машины. Длинный был лихим водителем.

Он выпустил ее в центре города и умчался. А она пошла вдоль роскошных витрин преображенной улицы. Теперь эти витрины были уже и для нее!

Простенький плащ можно было взять у Натальи, ее прошлогодний плащ, она его больше носить не будет. И сказать, что обошелся в пятнадцать долларов… Хотя, они же не потребуют отчета! Катя чувствовала, что и походка у нее стала другой, и лицо из-за этой сотни баксов тоже похорошело.

А, главное, Длинный не задавал никаких идиотских вопросов о тех временах и тех людях, они его просто не интересовали. Он благополучно забыл свою случайную трехмесячную осветительскую карьеру. И напоминать ему об этом, право же, не стоило.

* * *

Весь вечер Катя бродила по квартире, разнашивая новые темно-коричневые ботиночки, скромные, но крайне модные. Павлик недоумевал, что это она разгулялась, но на ноги ей взглянуть не догадался. Подумаешь, лучшие на факультете ноги… Дело привычное.

Утром же Катя долго делала такой макияж, который в последнем журнале «Бурда» назывался скромным. И думала – можно ли ее лицо считать незаметным?

Лицо было правильное, одно из тех редких лиц, которым подходит гладкая прическа, стянутые к затылку волосы и узел. Катя прекрасно это знала, но знала она также, что именно такая прическа и привлекает к ней внимание.

Можно было распустить волосы… собрать их в хвостик… и поди сообрази, что окажется самым скромным и неприметным!

Павлик спал. Он просыпался как раз к триста какой-то серии мексиканского сериала. И смотрел ее, не вылезая из-под одеяла.

Катя приготовила ему завтрак – три бутерброда. Потом она подобрала к плащу неприметный, но очень милый платочек. Волосы собрала сзади, заколола на висках, сделала легкий напуск на лоб. Вроде скромно. И пошла.

Не куда-нибудь пошла – на работу.

В одиннадцать часов бар «Лидо», естественно, был пуст. Катя села к стойке, на соседний высокий стул положила приметную сумочку и позволила себе кучу удовольствия. Она взяла кофе, пирожное и раскрыла «Бурду». Из месяца в месяц она печально смотрела на витрины киосков, где появлялись очередные номера этой самой «Бурды». И не удержалась – купила. Впрочем, покупка была вполне деловая – сотрудница приличной юридической формы должна знать, как за границей одеваются женщины среднего класса. И следовать их примеру.

Не успела Катя долистать журнал до выкроек, как появился высокий парень в длинном пальто. Впечатление он производил какое-то ненадежное. То ли пальто на нем было чересчур объемное, с барского плеча, то ли уши слишком торчали, то ли шея в широком воротнике и без шарфа выглядела совсем убогой – Катя так и не поняла, откуда берется это впечатление.

– Катя? – вполне уверенно спросил он. – Меня Вадимом зовут.

И, положив сумку на прилавок, сел рядом.

– Сейчас я тоже выпью кофе и отвезу вас туда, где вы будете работать, – торопливо сказал он. – Вам придется погулять следом за одной женщиной.

Нужно проследить все ее маршруты. В какие магазины заходит, с кем беседует, и так далее.

Кате показалось, что она все поняла, – ревнивый муж нанял сыщиков, чтобы выследить изменщицу.

– Особенное внимание обратите на учреждения. Допустим, она вошла в подъезд, где несколько вывесок. Постарайтесь узнать, что ей нужно. Если она сядет к кому-то в машину – запишите номер. Преследовать не надо.

Возможно, она с кем-то встретится и что-то этому человеку передаст. Тогда объект меняется – вы идете следом за тем человеком.

– И долго мне так ходить следом? – удивленно спросила Катя.

– Когда объект сядет в темно-вишневую «вольво», можете сделать ему ручкой и возвращайтесь сюда, – парень наконец-то усмехнулся, но симпатичнее от этого не стал. – Садитесь, заказывайте себе обед и ждите.

– Но я часов до пяти успею? – забеспокоилась Катя, потому что некормленный Павлик мог много что сказать вечером о ее опоздании.

– Успеете гораздо раньше, – обнадежил парень. Потом он расплатился за свой кофе и вывел Катю на улицу. Машина у него была скромная – «фольксваген-гольф». Правда, ярко-желтая и потому немного забавная.

Они остановились напротив парикмахерской.

– Зайдите в магазин, встаньте поближе к витрине и ждите, – велел Вадим.

– Она выйдет из парикмахерской. Меня и мою машину она видеть не должна.

Она будет в желтом широком пальто, как раз под мою машину, и с вот такой сумочкой.

Вадим показал пальцами что-то вроде почтового конверта.

– Ну, я поехал.

– Постойте! – Катя удержала его за рукав. – А вдруг там две женщины в желтых пальто? Какие у нее еще приметы?

– Приметы? Ну, волосы как у вас, немного светлее… – Парень даже не приемом, а легким намеком на прием избавил свой рукав от Катиной руки. – Да, на всякий случай – ее Инессой зовут. Лет – как вам… Пока! Ни пуха!..

«Фольксваген-гольф» отчалил от тротуара и потерялся в ярком потоке автомобилей. Катя вошла в магазин и выбрала место между прилавком и витриной. Вроде бы она манекен в песцовой шубке изучает… Инесса – это хорошо. Это для объекта удачное имя. Теперь Катя не сомневалась, что справится с заданием. Инессу она не упустит.

Это имя Катя попросту ненавидела.

Она погладила рукав шубки. Ну, положим, выходя за Павлика, она знала, что песцовых и прочих шуб не предвидится. Все шло нормально, родился здоровый ребенок, что по нашим временам редкость, свекровь не сражалась за сферы влияния, а это еще одна редкость. Если бы не проклятая политика, то жили бы мирно и дальше. Чего же не жить со спокойным, послушным, добродушным Павликом?

Лежит этот добродушный, будь он неладен, на диване перед телевизором, жует бутерброд, правда, толстый, но с дешевой колбасой. И ждет – пока кто-то повернет к лучшему его судьбу, а также судьбу его жены и его сына.

А сам он не знает, как это делается. Как конструировать радиоаппаратуру – знает, а как жить за пределами разогнанного КБ – уже не знает.

Хорошо хоть не пьет…

Тут из дверей парикмахерской кто-то собрался выходить. Катя подобралась – нет, не пальто вовсе, а лиловая куртка. Ладно…

Она проводила взглядом еще утепленный плащ неопределенного цвета, коричневую куртку, зеленую удлиненную куртку и четыре разнообразных кожаных. Наконец в дверном проеме засветилось и пронзительно-желтое пальто.

На выход – приказала себе Катя. Марш, голубушка, отрабатывай сто долларов.

Когда она вышла из магазина, желтое пальто уже повернуло к перекрестку.

Катя шла следом метрах в десяти.

Женщина явно не подозревала, что за ней следят. Она двигалась неторопливо, да и поди поторопись на таких каблуках. Аккуратная головка проплывала мимо витрин. Женщина поглядывала на витринную роскошь без особого интереса, и Катя вдруг осознала – это была несерьезная для такой женщины роскошь.

Ее маленькая сумочка, повешенная наискосок, съехала вперед, и Катя видела только пересекающий спину ремень. Ноги у этой Инессы были весьма и весьма. Даже Катя сто раз бы подумала, прежде чем надевать пальто такой опасной длины – точненько по колено. А вот Инесса надела. Наверно, у нее дома и всякой кожи с замшей навалом.

Инесса вошла в дверь с зеркальным стеклом. Это было настолько новое кафе, что Катя, бывавшая в этих краях довольно часто, даже припомнить не могла – когда успели закрыть галантерейку, чтобы еще и отремонтировать помещение?

Катя решительно вошла следом, моля Бога, чтобы не пришлось раздеваться.

Свитерок на ней был старый, а юбка зашита небрежно. Оказалось, внутри имеется собственно кафе, со всякими изысками, вроде увитого искусственными цветами зеркального потолка, и то, что Катя назвала «предкофейником». Там был бар, стояли два столика и три игровых автомата, тут же перегородил дверь прилавок гардероба – пока, к счастью, закрытого.

Между кафе и предкофейником была стенка из металлических черных выкрутас, тоже с искусственными цветами.

Катя села в уголке со своей законной чашкой кофе и раскрыла «Бурду».

Оттуда, из-за выкрутас и «Бурды», ей было прекрасно видно, как Инесса садится за столик, спиной ко входу, как поправляет прическу, как берет меню. Из-за стойки вышел бармен, присел к ее столику, они о чем-то весело заговорили. Потом бармен встал и провел Инессу за стойку, туда, где в уголке стоял телефон.

Катя заволновалась – ей за то обещали платить деньги, чтобы она сообщала цифры и факты. Но разглядеть с такого расстояния, какой номер объект набирает в темном углу, тоже невозможно.

Катя засекла время. Разговор длился минуты полторы. Она записала это в блокнот. Пока записывала, Инесса опять оказалась за столиком спиной к Кате, и бармен – при ней. Высоченный плечистый бармен явно был приятелем – угостив Инессу кофе и чем-то в маленькой рюмке, не взял с нее денег.

Инесса направилась к выходу. И все время, пока она шла, довольная, нарядная, гордая, Катя сидела, словно окаменев, и глядела в это ухоженное лицо из своего уголка.

Это действительно была Инесса, та самая Инесса, не совпадение имени! Это была единственная в мире женщина, которую Катя ненавидела всеми силами души.

Пропустив ее мимо, Катя взяла себя в руки, встала и пошла следом. При всем своем атеизме она захотела поблагодарить какое-то Высшее Существо, хоть Аллаха. Вот и встретились. Вот дорожки и пересеклись. Есть правда на небесах. Божьи жернова мелют медленно, но верно. Чем бы ни согрешила Инесса, Катя уж позаботится, чтобы эта тварь получила по заслугам.

* * *

Артем уже не раз замечал – если кого-то вдруг начинаешь к месту и не к месту вспоминать, этот человек возьмет и объявится.

Он вспоминал Катю.

Тогда он считал себя мужчиной в расцвете лет, а она так не считала. Она по уши влюбилась в другого, это за версту видно было. Другой, изящный, как статуэтка темного дерева, помышлял только об отвлеченных предметах – восточной философии, йоге, гравюрах какого-то сбрендившего на парадоксальной стереометрии итальянца. Вот любопытно, за него ли она вышла замуж?

Артем осторожно походил-походил вокруг, понял, что и тут – неудача, вежливо отступился. А девчонка была – высший класс. Когда она выходила на узенькую сцену в этом черном трико, в этой черной ушастой полумаске, и по-кошачьи опускалась на пол, и ставила перед собой руки на манер звериных лап, и замирала, как велел режиссер – спокойная и независимая… да, тогда в нее несложно было влюбиться.

Впрочем, он и тогда не называл это любовью. Обычный мужской интерес к молодому и красивому телу. Серьезной ставки на пантомиму и вообще искусство Катя не делала – знания и таланты Артема были ей вроде и ни к чему. Она училась в каком-то институте, писала какие-то контрольные, и явственно давала понять, что ее ждет не дождется Большая Наука.

Потом, в других городах, были другие женщины, постарше и более сговорчивые. Артем очень скоро забыл Катю. А вот теперь принялся вспоминать… Очевидно, это означает старость, сказал он себе.

Он увидел Катю на улице три дня спустя после похода на рынок и теперь-то узнал на самом деле. Она шла навстречу, легкая, в летящем плащике, изящная и сосредоточенная. Походка и фигура не изменились, так же стройны были ноги, мелькавшие между расходящимися полами плаща.

Правда, лицо стало суше и строже. Но это ей даже шло – она уже не была заносчивой девчонкой с кругленькими щечками, она стала интересной и знающей меру женщиной.

Артем заступил ей дорогу.

– Привет, – сказал он. – Катенька, это я, Артем. Не узнаешь?

– Привет, – удивленно ответила она. – Узнала, конечно. Я про тебя в газете читала… Прости, спешу. Какими судьбами?

– Приехал с программой на два месяца, – объяснил он, оттягивая любознательного Арго. – Приходи в цирк. Я кое-что теперь интересное делаю.

– Непременно.

Но это «непременно» означало, что за два месяца она вряд ли выберет два свободных часа.

Артем подумал, что у нее наверняка должны быть дети, хоть один ребенок, но спрашивать не стал. С этими юными красавицами бывают такие приключения, что вопрос о детях становится для них навсегда неприятным.

– Где работаешь? – спросил он.

– На фирме одной, – и она вытянула шею, разглядывая что-то вдали. – Ой, извини, я очень спешу! Пока!

С тем и ушла торопливым шагом.

Артем потянул носом воздух. Катя надушилась «Опиумом», духами не слишком модными, но узнаваемыми. Артем, конечно, не помнил названия, но определил этот аромат как французский и дорогой.

– От тебя нахватался, мой мальчик, – сказал он псу, который тоже старательно принюхивался. – Что ты об этом думаешь? Странно, да?

Катя прятала глаза. Могла ли она три дня назад стоять на базаре с дурацким щитом? А если могла, что означает этот маскарад?

Словом, Артем пошел следом за Катей. Пошел просто так – тем более, что вышли-то с Арго именно на бесцельную прогулку – но, может, и не просто, а словно одиннадцать с чем-то лет назад. Ну, нравилось ему смотреть, как она идет.

Но дело было не только в красоте походки. Артему стало тревожно.

Ему доводилось бывать во всяких ситуациях. И он знал – если женщина куда-то безоглядно несется, не разбирая дороги и со счастливой рожей, то жди неприятностей.

А Катя действительно была счастлива.

Она уже выяснила, в чем дело. Инесса собирала коммерческую информацию и продавала ее конкурирующим фирмам. То есть, ее подозревали. Она заводила легкомысленные дамские знакомства и за чашкой кофе выкачивала драгоценные цифры и факты. Но решающее слово было как раз за Катей. Для этого Катю и наняли. Раньше работала другая женщина, но сдуру попалась Инессе на глаза.

Когда Катя в первый день дождалась Вадима и выпалила ему все, что накопила, да еще с блокнотом сверилась, он присвистнул. Кате удалось записать номер машины того толстого дядьки, с которым Инесса болтала в фойе торгового центра. Она подробно описала ту подружку Инессы, с которой объект провел в торговом центре сорок минут, выбирая костюм и туфли к нему. Кате удалось приблизиться настолько, что она слышала кое-что интересное. Инесса назвала две фамилии, язвительно описала какую-то фирму с непотребным названием и продиктовала подружке телефон – впрочем, непонятно чей. Катя двадцать пять минут твердила этот телефон, прежде чем смогла достать блокнот и записать его.

Словом, она пришла к Вадиму с победой и с урожаем.

Вадим уточнял подробности и восхищался. Когда подошел официант со счетом, он не позволил Кате заплатить, а сам достал бумажник. Рассчитавшись, он вынул из кейса папку с документами.

– Сколько часов? – спросил он.

– Да, пожалуй, часа четыре… – Катя изумилась тому, сколько времени она бродила следом за Инессой.

– Восемь долларов? У меня и бумажки-то такой нет, – пошутил Вадим. – Пусть будет для ровного счета десять!

Он записал в ведомости Катину фамилию, вид работы, срок, и велел ей расписаться за деньги.

– Поздравляю с удачным началом, – сказал он на прощание. – Завтра в девять здесь же. В конторе вам лучше не мелькать. Никто не должен знать, что вы у нас работаете. Мир тесен – агент должен быть невидимкой, как утверждает Чадович. А вы очень даже ничего невидимочка…

Но Кате было не до него. С такой шеей и ушами нельзя делать намеки красивым женщинам – это она тоже знала с детства.

Она прошлась по магазинам и снялась на удостоверение. Приятно было после долгого перерыва опять прицениваться к достойным внимания вещам и покупать хорошую пищу. Катя давно уже не стряпала. Теперь-то она могла себе позволить это удовольствие.

Вечером Павлик спросил, почему это она такая довольная. Тогда Катя наконец призналась, что поменяла работу. Смешное суеверие мешало ей с самого начала рассказать о затее Длинного мужу. Вот он тоже несколько раз хвастался, что предложили приличное место, – а до сих пор сидит дома… вернее, лежит.

Катя не ругала его, не срывала на нем злость. Просто вздыхала. Если подумать, он и не виноват.

Между делом она спросила у Вадима, нельзя ли и мужа к Чадовичу пристроить.

– Вы сами сперва покрепче зацепитесь, – брюзгливо сказал Вадим. – Что это за деньги – два доллара в час?

Катя поняла так, что перспектива у нее есть. И у Павлика шанс есть. Так что работать надо, а не вопросы задавать.

Но было кое-что неприятное. Она не призналась Вадиму, что знакома с Инессой. Поэтому, когда он требовал более тесного контакта с объектом, Катя обещала – и отговаривалась всякими причинами. Не могла она лезть на глаза Инессе. Не могла подходить слишком близко. И без того Катя ощущала, что мельтешит. Та подружка, с которой Инесса покупала костюм, дважды ее видела, причем оба раза, можно сказать, у себя под боком. Катя выследила, где живет подружка и сообщила Вадиму точный адрес, а Вадим похвалил.

Кроме того, Катя попалась на глаза рослому седому дядьке, который ждал Инессу. Дядька посмотрел на нее с явным интересом.

В тот день, когда она столкнулась на улице с Артемом, у нее в сумочке уже лежал фотоаппарат.

– «ЛОМО-компакт», – сказал Вадим, вручая технику. – Производство российское, но лучше иного западного. Начинается самый сложный этап.

Теперь вы знаете ее маршруты. Подумайте, откуда вы могли бы ее заснять с…

И перечислил несколько человек из Катиного списка.

Обязательное условие было – привязка к местности.

– Если это кафешка – чтобы интерьер в кадр попал, – учил Вадим. – Если возле машины, чтобы с номером. Ну, и дальше в том же духе.

Он наскоро обучил Катю нажимать единственную кнопку и предупредил, что кадров на пленке всего тридцать шесть. Конечно, пленка – дело недорогое, но желательно, чтобы хватило на весь день. А место встречи и время – прежнее.

Потому-то и изумлялся Артем, последовавший за Катей по городу. Она фотографировала какие-то совершенно нелепые вещи – подъезд банка, к примеру, перекресток, магазинную витрину.

Чтобы снять банк, она встала за грузовик. Витрину ловила объективом из подворотни. Артему в конце концов стали интересны ее маневры, и он решил пойти до конца.

Он шел метрах в пятнадцати за Катей. Арго развлекался, как мог – обнюхивал все мусорники, все колеса, все сумки, которые несли мимо.

– Ты же сыт, – укоризненно сказал ему Артем.

Арго посмотрел на него с упреком – мол, сам бы посидел запертый в гримерке, при одних и тех же запахах!

С Катей тем временем случилась маленькая неприятность – фотографируя, она ударилась боком о зеркальце какого-то супер-кадиллака и сбила его наземь.

Обернувшись – не видел ли кто – она дала деру. Но ее видели сквозь необъятное стекло первого этажа непонятного заведения с маленькими кабинками, стойками и большой, во всю стену, таблицей с цифрами. Оттуда устремился на помощь супер-кадиллаку уязвленный хозяин.

Артему стало ясно, что дело не в архитектурных пейзажах, а в каком-то человеке. Зачем-то Кате понадобилась дюжина его портретов. В том, что она преследует мужчину, Артем и не сомневался.

Он хорошо помнил ее давешнюю влюбленность. Он видел их вместе, ее и того глазастого парня. Уж если Катя выбрала себе друга, вся прочая вселенная уходила на задний план. Даже ответное чувство для нее уже не имело особого значения.

И каково же было удивление Артема, когда он, прищурившись, обнаружил на противоположной стороне улицы входящую в особняк даму в желтом пальто.

Катя из-за автофургона с таким азартом нацелилась именно на эти двери, что сомнений уже не было. И более того, когда двери захлопнулись, Катя, не скрываясь, подошла поближе и сняла здоровенную доску с выбитыми и выложенными самоварным золотом буквами, почище надгробной плиты, которая намертво была приварена у входа.

Артем вызвал в памяти спину исчезающей в дверях дамы. Пальто было приметное. Ноги – стройные. Стрижка короткая… или длинные светло-каштановые волосы, собранные в маленькую прическу?..

Где-то в глубине души Артем был немножко в обиде на Катю. Она могла бы узнать старого приятеля на рынке. Тем более – кое-чем она ему все же была обязана. Той ночной репетицией перед телесъемкой хотя бы… Она могла и выделить ему хоть улыбку из своих запасов, а не улетать со свистом.

И вот Артем, совершенно не скрываясь, проследовал вместе с Арго мимо Кати, прилежно изучавшей книжный лоток, и вошел в эти самые двери.

– С собаками, извините, нельзя, – остановил его удивительно вежливый для своей образины привратник.

Фойе было потрясающее – кроме изысканного стола с уголовной рожей привратника, тут имелась никелированная вертушка, обтянутый кожей диванчик и – видавшая виды «подкова», чтобы посетитель, Боже упаси, не пронес с собой в офис связку домашних ключей. Судя по состоянию «подковы», ее попросту сперли в аэропорту.

– Будьте любезны, – взаимно вежливо обратился к привратнику Артем с иностранным акцентом, которого нахватался в Париже у тамошних русских, – я увидел на улице знакомую, она сюда вошла…

Привратник с интересом посмотрел на иностранца. Он оценил одежду Артема, его обувь, платиновую браслетку водителя на левой руке. Потом с сомнением посмотрел на Арго.

– Это, знаете, редкая порода, немецкий курцхаар! – обрадовавшись, стал с тем же акцентом объяснять Артем. – Его папа чемпион породы в Нюрнберге и в Осло! Его мама из питомника мадам Готье в Лионе!

Казалось, привратник отстранился вместе с креслом, в котором сидел.

– Я могу проходить? – осведомился Артем.

– Кто вам нужен? – спросил привратник.

– Дама в желтом пальто, – сказал Артем. – Мы познакомились позавчера в кафе. Сейчас я найду ее визитную карточку…

И, шаря в левом кармане, выложил на роскошный стол все, что там завалялось, – сотню франков, доллары, визитки на японском и английском, принадлежавшие японским акробатам Курихира, свою собственную визитку на французском и с приличной фотографией, этикетку греческого коньяка, горстку шведских крон и, к собственному удивлению, пачку таблеток с диковинной надписью «Kontrasex».

Артем уставился на эти таблетки, изумляясь, кто подсунул ему, вполне умеренному по этой части человеку, такое гнусное средство. В цирке водились и не такие шуточки. Потом он вспомнил – не подсунули, а сам выпросил у дрессировщицы Аньки для Арго, который одно время был очень озабочен отсутствием своей личной жизни.

Привратник тоже прочитал название, только по складам и вслух, и пришел в полный восторг. Он уставился на Артема, как ребенок на фокусника, изъявшего у него из кармана настоящую живую белую крысу, которой там быть никак не могло!

– Нет, я не маньяк, – соблюдая акцент, вполне серьезно ответил Артем. – Это профессиональное средство. Мы не имеем права, как это… отвлекаться на прекрасных дам.

Загадочный для самого Артема ответ привратника почему-то вполне удовлетворил.

– Тогда проходите, – сказал, стараясь скрыть смех фырканьем, привратник.

– Только ненадолго.

Артем сгреб в карман свое имущество, оставив на столе как бы невзначай десять долларов и сразу же проследовал к лестнице с дубовыми перилами, проигнорировав антикварный лифт.

Привратник снял трубку внутреннего телефона.

– Люська? К вам какой-то сдвинутый иностранец движется, – весело и довольно громко доложил он. – С собакой. Зачем-то ему сама понадобилась.

Артем не видел, как рука потянулась к трубке, глаз у него на спине еще не выросло, но какое-то движение он почувствовал и остановился поправить ошейник Арго.

Сама – это или хозяйка, или супруга хозяина. Стало быть, как говорят французы, мадам.

В приемную выходили двери трех кабинетов. Там тоже сидел какой-то юный и плечистый страж порядка, но тот был занят делом – вел бомбардировщик и громил врагов. Всякий раз при удачном попадании компьютер издавал победный вопль.

– Добрый день, – обратился Артем к молоденькой секретарше. – Я ищу мадам, пожалуйста…

Секретарша, с виду – настоящий крошечный кудрявый ангел в больших очках и наистрожайшем английском костюмчике, стояла за спиной у охранника и с нетерпением ждала, когда он отстреляется и пустит ее к терминалу.

Предупрежденная о сбрендившем иностранце, секретарша без всякого удивления скрылась за солидной высокой дверью.

Поднимаясь по лестнице, Артем придумал путь для отступления, но этот путь не потребовался. Женщина в желтом пальто, которая пять минут спустя вышла ему навстречу, была знакома – и по той же компании. Секретарша вышла следом.

– Инесса! – воскликнул Артем. – Ну, ни капельки не изменилась!

Она, конечно, все же изменилась – остригла и немного осветлила волосы, сейчас у нее была модная в сезоне прическа с пробором и аккуратно выложенными волнами, кроме того, тогда девочка была бледненькой, а теперь стала натурально-румяненькой, но это уж работала косметика. В отличие от Кати, она исхитрилась придать округлости продолговатому и узкому лицу.

Прическа не скрывала дорогих сережек в форме полумесяца.

Под распахнутым легким пальто на ней было черное платье – такое же короткое, как юбка под расходящимся плащом Кати.

– Артем? – уже протянув к нему руки, спросила Инесса. – Откуда вы… ты?.. То есть, опять приехал?

– Приехал! – подтвердил довольный Артем, невесомо обнимая ее. – Иду с Аргошкой по улице, смотрю и глазам не верю – ты! Не бойся, не кусается.

– Это с которым ты в кино снимался? – узнала Инесса.

– Он самый. Кинозвезда! Послушай, ты тут кто?

– Я тут жена, – объяснила Инесса. – Просто жена!

И сказала она это с подчеркнутой гордостью.

– Ну так представила бы мужу. А то я иностранцем прикинулся, чтобы к тебе прорваться.

При этих словах Артема хорошенькая секретарша, следившая за беседой, явно утратила к ней интерес. Дело никакими противозаконными похождениями хозяйки с киноактером явно не пахло.

– Это можно, – весело сказала Инесса. – Это даже нужно. Он тебе понравится. Помнишь, ты всегда говорил, что я выйду замуж за очень серьезного человека? Так вот – самый серьезный в городе! Идем…

В кабинете к Артему вышел из-за стола крупный мужчина, его ровесник, с благородной сединой и острым взглядом черных глаз. Прямо-таки классический преуспевающий бизнесмен из американского кино, который в финале оказывается главным злодеем.

Следом за Артемом и Инессой вошла секретарша и внесла серебристый поднос со стаканами, соком и минералкой. Артем подивился – как в лучших домах…

– Это, Саша, можно сказать, друг юности, – представила его Инесса. – Мы познакомились в Театре пантомимы, помнишь, я рассказывала? Маркиз пригласил Артема на несколько уроков.

– Я, собственно, артист цирка, – взял власть в свои руки Артем и достал из другого кармана нормальную визитку на русском языке. – Маркиз – это Марк Дубинский, мы потом встречались в Москве и в Париже. Большим человеком стал, правда? Из пантомимы он ушел, а переметнулся в цирк. Он поставил номер для Валентины Кирюшкиной, который в Париже взял малого «Золотого клоуна». Но как режиссер он начинал у вас, здесь.

Супруг Инессы молча кивнул. Возможно, он действительно слышал такую фамилию – Дубинский.

Зато секретарша Люся окончательно потеряла интерес к Артему. Он перестал баловаться с акцентом – и никакие всемирно известные фамилии уже, очевидно, не могли поднять его статус в Люсиных глазах. Вот разве что Арго, общий любимец, сунулся к ней пообщаться, и она стала активно чесать пса за ухом. Кто собаку любит, тот и хозяина приголубит…

– Он с нами недолго проработал, – подала голос Инесса.

– Ага. Я видел его в Париже, как раз мы приехали, а конкурс только что кончился, – сказал Артем. – Посидели, старых друзей вспомнили. ему очень было интересно, куда все разбежались, особенно девочки.

На самом деле пьяный в сосиску Маркиз слал через семь гробов в мировое пространство бывшую жену вместе с тещей, тестем, котом и собакой.

– Понятия не имею, – быстро ответила на еще не заданный вопрос Инесса. – Я вот – замужем. Света… помнишь Свету?

– Как не помнить? Такая пышечка, – и Артем увидел внутренним взором целую картину, Катю в черном трико и полумаске, Инессу в сером, с каким-то воротником из растрепанных веревок, Свету в балахончике, еще какие-то молодые и худощавые фигуры, а на переднем плане – глазастого, обнаженного по пояс, припавшего к светлому дощатому полу.

– Светка замужем, двоих родила, – тут Инесса как бы задумалась. – А больше я никого не встречала. Честно – не встречала! Ведь сколько лет прошло? Десять? Город большой. Там, где я бываю, их нет…

И она посмотрела на мужа с ярко выраженной благодарностью – мол, ты меня привел в этот мир, и я ценю то, что не приходится теперь встречаться со всякой шелупонью…

Муж улыбнулся ей – что означало полное понимание.

Они стояли рядышком – крайне довольные друг другом, ухоженные, процветающие. И все же что-то между ними было не так. Инесса уж слишком явно блаженствовала перед Артемом.

– А жаль, – покачал головой Артем. – Столько у меня с этими ребятишками связано… Марк пригласил меня тогда позаниматься с ними классической пантомимой. Схватывали прямо на лету! Я очень горевал, что им из самодеятельности не пробиться в профессионалы. Мальчик там один был, способный на редкость…

Инесса пожала плечами – мол, кто бы такой?

– Не помните? – спросил Артем.

– Витя? – она опять как бы задумалась. – Нет, кажется, его Славиком звали… Такой тощий-тощий, да?

Тут Артем вспомнил, что парня на самом деле звали Лешкой, но у него было и прозвище – Маугли. Они тогда ставили с Дубинским «Книгу джунглей», Лешка играл Маугли, Катя – Багиру, сам Маркиз – Шер-Хана, Инесса – безымянную волчицу…

Инесса забыла, как звали одаренного парня. Она больше десяти лет не встречала Катю. А Катя шла сегодня за ней по следу с фотоаппаратом. Дивны дела твои, Господи…

Артем видел, что мужу Инессы не до бесед. Из факса ползла бумага, и он все время на нее косился – видно, бумага была важная. Секретарша Люся, заглянув, сделала какой-то знак. Что-то вроде пальца у виска – очевидно, пришел известный всей фирме безумец… И Артем, сказав еще что-то этакое, светское, киношное, парижское, попросил разрешения пригласить Инессу в кафе.

Это мужа малость озадачило. Он понимал, что в каких-то недоступно высших сферах, очевидно, так и делается – просят у мужа позволения поухаживать за женой. Показать свою некомпетентность в деле он не мог. Соглашаться – тоже было как-то странно.

Инесса улыбнулась и пришла супругу на выручку. Она не отказалась от угощения в самом дорогом из городских кафе. Вернее, Артем спросил, где здесь можно угостить обедом королеву, и она сказала – в «Яне». Тут и супруг пригласил Артема в гости. То есть, светское знакомство вполне состоялось. И больше Артему торчать в этом заведении было уже незачем.

– Приятно было познакомиться, – сказал он мужу и сразу же получил визитную карточку, очевидно, в награду за короткий визит.

Артем поцеловал Инессе ручку, раскланялся с ее мужем и отбыл.

На лестнице он изучил визитку. Александр Петрович Черенков, исполнительный директор и председатель наблюдательного совета чего?..

Аббревиатуру из шести больших и маленьких латинских букв Артем расшифровывать отказался. Решил посмотреть на вывеске у входа, сунул визитку в карман – и забыл…

Выйдя на улицу, Артем прямиком направился к Кате. Она все еще стояла у книжек и позволяла продавцу себя уговаривать. Увидев Артема, она испуганно положила толстый том чего-то дамского, со средневековой девицей на обложке, и явно нацелилась на магазинную дверь, но Артем вовремя удержал ее.

– Привет, Катерина, это опять я, – сказал он. – Послушай доброго совета, перестань валять дурака. Если ты разозлишь Инеску, будут неприятности.

– Это не твое дело, – решительно ответила Катя. – Ты ничего не знаешь!

– А мне и незачем знать, – отрубил Артем. – Я видел, какая там на фирме охрана. Не дразни гусей. Вот заметит она тебя – и будет тебе бо-бо…

– У нее охрана и у меня охрана, – с вызовом сказала Катя. – Вот пусть и разбираются.

– Ну, смотри… – и Артем, не прощаясь, быстро пошел по улице.

Что-то тут было не так. Не то чтоб Катю подменили… Конечно, за одиннадцать лет, особенно за последние пять, кто хочешь изменится окончательно и бесповоротно. Но Катя и раньше задирала нос. Она и раньше была девочкой самоуверенной. Из тех, о ком говорят – ее еще жареный петух не клевал. И все же… С хорошей девчонкой Катей творилось что-то неладное.

Артем записал свидание с Инессой в дневничок и два дня поглядывал на эту запись. Он видел, что Инесса при муже не хотела говорить о Маугли и о Кате. Возможно, она расскажет что-то в «Яне».

Артем и сам не понимал, зачем ему знать о Катиных похождениях. Конечно, странно, когда женщина сегодня торгует сигаретами на базаре, а завтра строит из себя частную сыщицу и гоняется за бывшей подругой. Наверняка, милые девичьи шалости, подумал Артем, замешанные на мужике. Но если бы так – ему не было бы тревожно. Над Катиной головой явно собиралась гроза.

Катя занималась какой-то подозрительной ерундой, а Инесса вела просто дамский образ жизни, и все же к Кате тянуло больше – может, просто по старой памяти? Она вела свою дурацкую слежку с азартом и от всей души, а в ленивом благодушии Инессы была какая-то неприятная показушность.

Девчонки завязали узелок, подумал Артем, а кому-то развязывать…

Он рассчитал, что если в четыре сесть за столик, к шести светская беседа завершится, в половине седьмого он будет в цирке, а в семь начнется представление.

В «Яну» он вошел ровно в четыре, снял и доверил гардеробщику кожаный плащ, одернул костюм, который этому самому Черенкову только во сне присниться может, парижского блеска костюм, и сел за столик. Для блезиру Артем прихватил с собой французский же журнальчик с кинозвездами. И таращился на милые мордочки, не разумея языка, час и десять минут.

За это время он выпил чашку черного кофе, стакан сока и стакан минералки.

Когда стало ясно, что дама не придет, Артем угостил себя отбивной, на которой повар не экономил – она свешивалась за края тарелки. И дошел до телефона.

– Добрый день, Люся. Соедините с Александром Петровичем, – деловито сказал он, глядя на визитку. – Скажите, дело срочное и касается его жены.

– Сейчас, – испуганным голосом отозвалась Люся и действительно – сразу соединила.

– Александр Петрович? – на всякий случай осведомился Артем.

– Черенков слушает, – ответил супруг Инессы.

– Артем, – и Артем перечислил фамилию, должность, обстоятельства знакомства. – Простите за беспокойство, но я больше часа жду вашу супругу в «Яне». Она не заболела?

– Нет, я полагаю, что не заболела… – странным голосом сказал Александр Петрович. – Я звонил домой – прислуга сказала, что она ушла утром и не появлялась.

Артем понял, что Инесса куда-то сгинула и не дала о себе знать.

– Есть основания для беспокойства? – спросил он.

– Она моя жена, – нервно ответил Александр Петрович. – Это может быть что угодно! Она прекрасно знает, что нужно регулярно звонить… и с утра не позвонила!

– Ясно, – сказал на это Артем. – Могу я хоть чем-то вам помочь?

– Не знаю. Боюсь, что нет.

– Вы не возражаете, если я еще раз позвоню?

– Звоните, конечно.

Тем и завершился разговор.

Артем постоял, подумал – и понял, что опять ему крупно повезло. Опять нюх не подвел. Опять его выносит на опасную авантюру. Причем – совершенно ему не нужную.

Инесса пропала утром. Утро у нее раньше одиннадцати не начинается. За Инессой, как приклеенная, бродила Катя. Где прикажете искать Катю?

Артем пошел в цирк, переоделся, загримировался, с обычным успехом отработал свои изящные репризы, принял душ и оделся по-человечески – не в парижский костюм, а в потертые джинсы, свитер, кроссовки, куртку. Для человека, в девять часов вечера выходящего в поиск, парижский костюм – обременительная роскошь.

С вахты он позвонил Черенкову в приемную. Спросил, нашлась ли пропажа, хотя чувствовал – нет, не нашлась…

Так и оказалось.

– В милицию заявили? – спросил Артем после вопросов о больницах и ГАИ.

– Я пока еще в своем уме, – ответил Александр Петрович. – Мне живая жена нужна, а не по частям в коробочках.

Помолчал и добавил:

– Подожду еще немного. Если ее выкрали, то дадут о себе знать. А если еще часика два будет глухо… ну, тогда…

– Надо встретиться, – потребовал Артем. – Кажется, я кое-что знаю.

– Приезжайте, – согласился Черенков. – Мы тут всем штабом торчим. Ждем…

На сей раз Артему уже не пришлось изображать иностранца. Привратник, тоже явно обеспокоенный, впустил его без пререканий.

Черенкова он обнаружил в одном из кабинетов, с сотрудниками. Четверо мужчин и женщина пили кофе, который только что внесла Люся. Все они имели озабоченный и усталый вид. Бодрее всех держалась женщина – коренастая брюнетка, на первый взгляд – ровесница Черенкова. Люся рассыпала по чашкам кому – сахар, кому – сахарин, женщина мазала бутерброды.

По лицам Артем понял, что новостей нет.

– Поговорим? – спросил он Черенкова.

– Можно, – ответил Черенков, уже не изображая аристократа от экономики.

Он взял две чашки и первым проследовал в свой кабинет. Артем – за ним.

Они сели к журнальному столику.

– Вы знали, что за вашей женой следят? – сходу спросил Артем.

– С чего вы взяли? – изумился Александр Петрович.

– Своими глазами видел.

И, выждав положенную паузу, Артем начал рассказывать.

Собственно, он сказал почти правду. Он увидел Инессу на улице, узнал ее, поспешил следом, но тут увидел, что за ней мало того, что идет женщина – так эта женщина еще и фотографирует Инессу возле каждой витрины и двери.

Зная, что такая слежка может означать очень нехорошие вещи, Артем вбежал за Инессой в вестибюль, где и был задержан привратником. А когда он пробился наверх, то не решился говорить с женщиной на такую тему при муже. Так что простите за деликатность, а было все именно так…

– Значит, в «Яне» вы именно об этом хотели с ней поговорить? – уточнил Черенков. – Скверно все это. Что за женщина? Как выглядела?

– Самое забавное, что я и ту женщину, похоже, когда-то видел, – признался Артем. – Понимаете, я не был в городе по меньшей мере одиннадцать лет.

Приезжаю – а тут такие события. Может быть, потом я вспомню больше, а сейчас знаю одно – она имеет какое-то отношение к тому Театру пантомимы.

То есть, к розовой юности вашей супруги. Остались у Инессы подружки с того времени?

– Понятия не имею, – ответил Черенков. – Какие-то подружки у нее, конечно, есть, с кем-то она бегает по магазинам и аэробикам. А старые или новые…

– Ни одной не знаете?

– Она дружит с женой моего племянника, – сказал Александр Петрович. – Туда мы уже звонили.

– Но не о том спрашивали, – заметил Артем. – Давайте попробуем еще раз.

Позвонили. Осведомились. Жена племянника ничего такого не знала. При ней Инесса ничего о своей юности не рассказывала. А то, что была замужем и развелась, ни для кого не секрет.

– Надо искать бывшего мужа, – решил Артем. – Как была ее фамилия до вашей свадьбы?

Черенков задумался.

– А знаете, – признался он, – я не уверен, что она брала фамилию первого мужа. Мне кажется, тогда она оставила девичью фамилию.

– Но все-таки?

– Омельяненко, – подумав, сказал Александр Петрович. – Я думаю, это все-таки девичья фамилия. Она и подписывается так – Омель и выкрутасы.

Ну, как смолоду привыкла…

– Она давно развелась?

– К тому дню, когда мы встретились, уже года три было… – Черенков задумался. – И женаты мы шесть лет. Все это время она его ни разу не вспомнила. Никаким словом, ни хорошим, ни дурным.

– Даже имени не называла?

– По-моему, нет.

Артем задумался. На редкость странное для женщины поведение…

– И все-таки этого Омельяненко нужно найти, – сказал он. – И расспросить.

– Ищите, – позволил Черенков. – Там, под столешницей, телефонная книга.

Артем нашел в ней трех Омельяненко и задумался. Что сказать незнакомому человеку?

– Нельзя ли Люсю позвать? – спросил Артем.

– Какой с нее прок? – хмуро полюбопытствовал Черенков.

– Завиральный. Пусть накрутит все три номера и три раза скажет: «Добрый вечер, это Инесса!» – Можно…

Александр Петрович вышел и привел Люсю.

– Давайте, накручивайте, а я к ребятам пойду. Они там тоже дергаются.

Артем остался наедине с Люсей. В трех словах он объяснил ей задачу. Два номера оказались не те. Третий не отвечал.

– А что это за Омельяненко? – наконец спросила заинтригованная Люся.

– Похоже, что бывший муж вашей… – Артем запнулся. Не называть же Инессу хозяйкой. Или «мадам». А отчества он и не знал.

– Так он – Омельяненко? – удивилась Люся. – А на хохла вовсе не похож.

– Вы его знаете?

– Видела два раза. Один раз на улице, другой – он ее на машине подвез, мы у дверей встретились. Она сказала – должна же быть польза от бывших мужей.

Артем посмотрел в телефонную книгу.

– Стало быть, наш Омельяненко на улице Гагарина живет. Надо ехать.

– Там же дома никого нет! – возразила Люся.

– Пока доедем, может появиться, – резонно заметил Артем. Гагаринская – это было неподалеку от клуба… Того заводского клуба, куда Дубинский собрал студентов и старшеклассников в Театр пантомимы. Это – весомый аргумент. Возможно, третий Омельяненко – действительно бывший муж Инессы.

Катя была тогда студенткой, жила неподалеку от клуба, несколько раз проходила мимо витрины и читала объявление, прежде чем решилась зайти на репетицию. Это он помнил… И в считаные недели стала там звездой, что скромности как-то не способствует.

Артем вышел из кабинета и отыскал Черенкова.

– Александр Петрович, вы можете отпустить со мной Люсю? – спросил он. – Мы поедем искать этого самого Омельяненко. Похоже, что это действительно первый муж Инессы. Он скажет, как зовут ту женщину, которая ее выслеживала. И мы попробуем ее найти.

– Допустим, – проворчал Черенков. – Но при чем тут Люся?

– Видите ли, она знает первого мужа Инессы в лицо.

– Вот как?

Черенков косо посмотрел на свою секретаршу – как будто она должна ему докладывать о своих наблюдениях…

Люся ответила начальству взглядом исподлобья.

– И вызовите такси, Люсенька, – разрядил обстановку Артем. – Мой «фордик» стоит на цирковом дворе и еще неизвестно сколько простоит.

– Зачем же деньги на такси переводить? – удивился Черенков. – Кареев отвезет. Что с машиной-то?

Пока Артем объяснял, Люся нашла Кареева и собралась в дорогу. В последнюю минуту Черенков сунул им свой мобильник. Кареев, аккуратный мужичок средних лет, поджарый и широкогрудый, взял его и чуть заметно кивнул Черенкову.

– Возвращайся, – сказал ему Черенков.

Кареевская «вольво» стояла в переулке. Тихим писком она поздоровалась с хозяином.

Сели и поехали…

* * *

Кареев неплохо знал город. Он сосредоточился на руле и быстро доставил Люсю с Артемом на Гагаринскую.

Это была не совсем окраина, скорее, район двухэтажных домишек между центром и новыми районами. Артем всю жизнь хотел жить в таком райском уголке, где даже нет асфальта, и в то же время все прелести городской жизни – в двух шагах.

Гагаринская оказалась довольно длинной улицей, идущей параллельно железнодорожной ветке. Пока добрались до нужного номера, стемнело.

Артем и Люся поднялись на второй этаж и позвонили. Отозвалась старуха.

Старуха сказала, что она и есть Емельяненко. Люся догадалась и спросила ее насчет сына. Это оказался внук, он был в отлучке, но обещал прийти к ужину. Сколько Люся, корча Артему рожицы, ни называла себя Инессой, сколько ни просила впустить, старуха была непреклонна.

– Повадились! – крикнула она из-за двери. – Сейчас вот в милицию позвоню!

Подумала и добавила:

– И дворнику стукну!

Очевидно, это было надежнее.

– Ну, делать нечего, сядем в засаду, – решил Артем. – Посидим в машине, поговорим о всяких интересных вещах. Вы мне про Инессу расскажете…

– А что про нее рассказывать, – Люся на своих элегантных каблуках еле удерживалась на крутой лестнице. – Женщина как женщина. Только ей повезло больше, чем другим. Ну, умная женщина…

– Ага, – согласился Артем и помог Люсе сойти с крыльца. – Я ее хорошо помню. Очень сообразительная была девочка, хотя – себе на уме.

– Сообразительная, – согласилась Люся. – Она когда Петровича подцепила, он машины гонял. Тогда еще не иномарки были, а наши. Они с завода сюда караваны гнали и продавали. На этом и поднялись.

– А теперь он чем занимается? – невинно спросил Артем.

– А теперь он деньги делает, – так же безмятежно отвечала Люся. И нахально уставилась на Артема сквозь очки – этакое кудрявое дитя бизнеса.

– Ясно… – раз уж девчоночка неполных двадцати лет отучена болтать с кем попало на такие темы, значит, Черенков действительно делает деньги, подумал Артем. Впрочем, и по его конторе видно. По крайней мере, стало понятно, почему его свита имеет такие подозрительные физиономии. Вот у того же Кареева – почти черная, угловатая и неподвижная. Машину водит классно, а других талантов на лбу не обозначено. Прочие тоже – не с рекламных проспектов…

Артем усадил Люсю в машину.

– Прокол? – спросил Кареев. – Возвращаемся?

– Ждем, – отвечал Артем. – Скоро должен вернуться. Надо бы позвонить в офис – может, нашлась?

– Звонил, – лицо Кареева осталось неподвижным. – Не нашлась.

– Эти женщины… – проворчал Артем, и Кареев еле заметно кивнул.

И тут Артем вспомнил, что старуха за дверью сказала «повадились». Означало ли это, что какая-то женщина уже искала сегодня Омельяненко? И означает ли это, что женщина еще появится?

– Что у нас тут хорошего в окрестностях? – спросил Артем. – Какой транспорт? Какая культура?

– Во-он там, за поворотом, шоссе, – объяснил Кареев. – Пять минут – и новый универсам.

– На машине пять минут? – уточнил Артем.

– Там и пешком три шага, если огородами, – описал расстояние Кареев. – Вокруг универсама всякие китайские стенки. Рядом – троллейбусная остановка. А чуть подальше – трамвайная.

– Значит, если кто-то подойдет к дому, то оттуда? – показал Артем рукой.

– Допустим. А если подъедет – то, как мы, со стороны переезда. Если, конечно, от центра.

– Интересно, этот Омельяненко – на машине или как? – сам себя вслух спросил Артем.

– На машине, – уверенно сказала Люся. – Он же ее тогда подвозил.

– Машина – это дело ненадежное… – вспомнив ремонтные похождения своего «фордика», вздохнул Артем. Но Кареев заинтересовался – что за марка?

К большому удивлению Артема, Люся вполне грамотно описала ту машину. И оказался это старый, похожий на «волгу» белый «мерседес», которому где-нибуль во Франции уже лет восемь гнить бы на автомобильном кладбище…

– Допустим, машина на ходу. Значит, он может прибыть по шоссе или вывернуть с переезда, – рассудил Артем. – Но если он пойдет от троллейбусной или, Боже упаси, трамвайной остановки, то – огородами.

Может ли он так умудриться, чтобы проскользнуть мимо нас прямо к крыльцу?

Вопрос имел основания – перед домом был палисадник, а от крыльца вдоль стены вела выложенная плитками дорожка, которая тянулась за кустами к соседнему дому, и оттуда – куда-то еще.

– Не думаю, – сказал Кареев. – Но можно сделать так. Я поторчу тут, а вы с Люсей погуляйте. Во-он там те самые огороды. Или Люся его узнает, или я его увижу и остановлю. Если чего – два коротких гудка.

Это-то и хотел услышать Артем.

– Пойдем, Люсенька, – сказал он, выходя из машины. – Если вам не очень противно гулять с таким старым хрычом…

– Мне нравятся взрослые мужчины, – с достоинством сказала Люся.

Артем посмотрел на нее сверху вниз – что кудрявое дитя может понимать во взрослых мужчинах? Может быть, обожглась на однокласснике и решила, что все самцы моложе пятидесяти – подлецы и сволочи?

– Взрослые мужчины скучны, как таблица логарифмов, – нравоучительно заявил Артем. – У них жуткие привычки и старые болячки.

– Взрослые мужчины уже что-то сделали в этой жизни, – возразила Люся. – А когда мне понадобится вагон обещаний, я пойду к нашему мальчику-Толику… у нас системщик такой, Толик, ничего системщик, хотя далеко не хакер, он мне в машину матобеспечение инсталлировал… – так он мне знаете чего наобещает?

Артем не знал, что ответить. Прежде всего – он не понял, что такое системщик, хакер и матобеспечение, сомневался насчет слова «машина» и понятия не имел, как это – «инсталлировать».

– Его в сетап пускать нельзя, – пожаловалась Люся. – А еще он компрессор приволок, а от компрессоров все порядочные люди давно отказались. меня предупреждали: пустишь в мозги компрессор – получишь висельника… Я уже позвонила одному хакеру, он обещал прийти и поставить мне биос и все прочее на пароль. Терпеть не могу, когда в машину кто-то лазит. Я поэтому отказалась и под сеть ее ставить. Так и сказала Петровичу – пусть хоть одна машина будет рабочей!

– Ну… – неопределенно сказал Артем, что означало – это уж тебе самой решать, под сетью ты будешь или не под сетью.

Понемногу он сообразил, что Люся совсем недавно сидит за компьютером, только что сама заучила все эти словечки, вот и блещет – впрочем, нашла перед кем блистать… Артем умел немного – играть в кое-какие игры, отыскивать их в таблице и переписывать на дискеты и с дискет. Компьютеры в цирке водились – и как раз ради игрушек.

Артем с улыбкой наблюдал за Люсей. Девушка пыталась вывалить в одном монологе все свои знания и произвести впечатление. Но, может быть, она действительно любит свою работу? Ведь в ее годы и такое бывает. Фирма богатая, кормит хорошо, хорошенькая кудрявая девочка постоянно в центре внимания – чего ж не любить?

Тем временем они углубились в совсем уж деревенский переулок. Артем, задавая наводящие вопросы, поглядывал по сторонам. Люся уже рассказывала, как именно она ездила с Петровичем за машинами, выбирала под них столы и фантастически удобные стулья, как вообще Петрович считается с ее мнением по компьютерной части, а сам даже не пытается чему-то научиться, хотя она предлагала…

Артем подсознательно искал взглядом светлый Катин плащ.

И в то же время думал, насколько разные они, эти девчонки. Люся немногим моложе, чем Катя и Инесса одиннадцать лет назад. Но они мечтали о славе, о науке, о искусстве, о любви… или ему так казалось?… Катька – та точно мечтала о славе! А кудрявое дитя может поспорить с автомехаником и с головой ушло в компьютер. И ей там, в компьютере, хорошо. И она благодарна богатому человеку Петровичу, который дал ей такую замечательную игрушку… И одета она не на студенческий лад, как тогдашние девицы, а по-взрослому элегантно. Ребенок она, в самом деле, или просто этому времени соответствуют другие девчонки?

Пропала женщина, жена обожаемого Люсей Петровича, а разговору – только про монитор, программы, какие-то непонятные «виндова»… Сообразить бы, что она обозвала «висельником»! Или же Люся тонко дает понять, что не любит Инессу? Но ведь участвует же в поисках!

– Вот сейчас дождемся этого Омельяненко, – перебил Артем Люсю, – и что-нибудь у него наверняка узнаем.

– А может, и не узнаем, – сердито возразила Люся.

– Это почему же?

– Потому… Ну, если он не захочет говорить…

– Знает, но не захочет?

– Вот именно, – веско сказала Люся.

Еще того не легче, подумал Артем, дитя ревнует за Петровича! Дитя намекает, что между Инессой и ее бывшим мужем есть что-то этакое…

Впрочем, она ведь видела их вместе. Мало ли что она заметила?

При мысли, что Инесса и ее бывший муж просто провели бурный денек в постели, а вся команда фирмы чуть из-за них с ума не спятила, Артему стало даже весело. Похоже на истину… и шпионство Кати в это как-то вписывается… Афоризм наоборот – ищите мужчину!

Тут они услышали сигнал Кареева – два коротких гудка.

– Попался! – воскликнул Артем. – Побежали!

– Я на каблуках! – возразила Люся. – Куда я побегу?

– Ясно!

Артем примерился, подхватил кудрявое дитя на руки и достойной рысцой – знай взрослых мужчин! – доставил ее прямо к машине.

Машина была пуста.

– Ничего себе! – покрутив носом, сказал Артем. – Еще одна пропажа!

Тут из-за дома послышался вскрик и мужская ругань.

– Стереги машину! – велел Артем и побежал разбираться.

Он обогнул угол и столкнулся с Кареевым.

– С-сука! – сказал ему Кареев. – Да не ты! Каблуком вот сюда треснула!

И показал на подъем ноги.

– Кто треснула?

– Да баба же! Тьфу, не наступить… Вон туда почесала! Она ему камушком в окно кидала… Я – из машины… Она – ходу, за дом… Я ее тут сцапал, а она!..

Тут Кареев кудряво описал, как именно его ударили.

– Во что одета? – первым делом спросил Артем.

– В куртейку какую-то до пупа…

– Куда почесала?

Кареев показал рукой в сторону железнодорожной ветки.

– В машине фонарь есть, в бардаке, беги, возьми, – велел он в святой уверенности, что Артем кинется догонять эту драчливую бабу. – Машина открыта!

– Безнадега, – помотав головой, определил ситуацию Артем, но азарт погони уже овладел им. – Давай, ковыляй к машине, ждите с Люсей Омельяненко.

Артем моментально оказался у машины, достал фонарик, но зажигать не стал.

До железной дороги можно было добраться и так – в свете окон.

Но вот когда он выскочил на само полотно, то без света уже было не обойтись.

Артем обнаружил по ту сторону ветки бетонный забор длиной с великую китайскую стену. Сигануть через забор баба не могла.

А по эту сторону в рельсы упирались проулочки и тупички. Затеряться в них – плевое дело. Было, впрочем, и эпохальное сооружение – недостроенный виадук. Начинали, кажись, еще при Брежневе.

Артем быстро шел по шпалам, бросая фонарный луч в глубь каждого переулка.

Свет выхватывал людей, но каких-то не тех.

Так он оказался возле виадука – и, наверно, поиск бы окончился неудачей, но у женщины не выдержали нервы. Она перебежала от опоры к опоре – и гравий под ее шагами зашумел.

Артем выстрелил на этот шум лучом, поймал силуэт и велел стоять. Женщина побежала, он высветил ее фигуру полностью и рявкнул:

– Катерина! Не бойся, это я, Артем!

Она резко остановилась, обернулась, вгляделась в силуэт бегущего к ней человека. Действительно, на ней был не запавший Артему в память светлый плащ, а короткая курточка в талию и что-то круглое на голове.

– Артем? – переспросила Катя. – Ты как сюда попал?

– За тобой гонюсь, – сказал, подбежав, Артем. – Ну, давай, выкладывай, что ты хорошего сегодня видела.

– А что тебе нужно? – насторожилась Катя. – Ничего не видела… – … и ничего не знаешь, – завершил фразу Артем. – А чего тогда шастаешь ночью непонятно где, в окна камушками бросаешь, с мужчинами дерешься и по рельсам скачешь, как коза?

– В общем-то это мое дело, где я шастаю и куда камушки бросаю, – как можно независимее отрезала Катя. – Пришла в гости к знакомому, у нас так заведено – камушки бросать. Потом меня какой-то мужик насмерть перепугал.

Думала, это он за мной погнался…

Катя говорила все это уверенно и с оттенком укоризны – мол, чего ты, старый хрыч, лезешь не в свое дело? Но Артему не понравилась торопливость ее речи. Катя была взволнована, более того – он чувствовал ее испуг. Она словно была готова в любую секунду сорваться и удрать.

– Когда ты в последний раз видела Инессу? – напрямик спросил Артем.

Катя опустила голову.

– Ты еще туфлей землю поковыряй, – предложил Артем и сам по-клоунски смешно показал, как от смущения носком сверлят землю. – Ты же за ней следом, как на веревочке, ходила.

Катя помотала головой, отступила на шаг, резко повернулась и побежала через рельсы. Артем – следом. Там, куда направилась Катя, загудело и запыхтело.

Катя явно хотела воспользоваться маневрирующим тепловозом – проскочить прямо перед его черным рылом, прямо под слепящими фарами, оторваться от Артема и, пока тепловоз проползает, уйти огородами.

Сомнительное удовольствие – гоняться впотьмах по шпалам, вдоль бетонной стены, подумал Артем, и ведь никто не заставляет, бегу, можно сказать, ради собственного удовольствия! Он похвалил себя за то, что надел старые кроссовки.

Катя же в своих новых скользящих ботиночках и без того не освоилась, а тут еще шпалы, гравий, темнота… Нога попала в ямку, Катя упала на колено, ударилась локтем о рельс, и тут рядом оказался Артем.

– Вставай, вояка! – велел он и схватил ее за руку. – Держись. Нога цела?

– Цела… – пробормотала Катя.

Тепловоз был уже совсем близко.

Прижавшись к бетону, они пропустили черную громадину.

– Где Инесса? – спросил Артем, когда уже мог хоть сам себя расслышать. – Говори живо, ну?

Он удерживал Катю за локти, прижимая ее спиной к бетонной стенке.

– Артем… – глядя на его кроссовки, пробормотала Катя. – Артемчик, я, кажется, здорово влипла…

– Что такое? – удивился Артем. – Добыча ускользнула?

– Нет…

И тут Катя бурно задышала, всхлипнула и наконец-то разревелась.

Артем обнял ее, стал гладить по плечам, говорить какие-то ласковые глупости, и действительно – немного успокоил.

– Ну, так где же ты оставила Инессу? – опять спросил он, пока Катя возилась с его носовым платком. – И когда? И что там у вас случилось?

– Я не знаю…

* * *

– Похоже, сегодня решающий день, – сурово сказал Вадим, возвращая Кате «ЛОМО-компакт». – Справишься – сотня баксов как с куста!

– Как пленка? – спросила Катя. Ей давно уже не приходилось фотографировать, и она очень беспокоилась насчет качества.

– Пленка не ах, но разобраться можно, – успокоил ее Вадим. – Если ты и сегодня сделаешь такие же кадры, им цены не будет!

Он полез в бумажник и вытащил приличную пачку рублей.

– Судя по всему, твой объект сегодня по хорошей погоде на взморье соберется, – сказал он. – Там есть такая дачка, где она встречается с одним человеком и передает ему дискеты. Они прямо на месте их смотрят, переписывают, что надо, в общем – работают. Дачка в тихом месте, у реки.

Ты поедешь за ней следом на такси. Попросишь, чтобы тебя выпустили возле старого киоска и подождали. По дороге поворкуй с шофером, а то может и отказаться. От киоска повернешь налево, там мостик через канаву.

Перейдешь мостик, пойдешь по тропинке, как раз в калитку упрешься.

Доставай блокнот, выдирай листок…

Вадим продиктовал адрес дачи.

– Пойдешь с аппаратом в кармане и листком в руке. Если что – ищешь деда, Григория Стахова. Такой дед там раньше жил, зимой помер.

– Григорий Стахов, – повторила Катя. – А зачем я его ищу?

– Он тебе тем летом дачу сдать обещал. Слушай дальше! Может быть, те, с кем она там встретится, уже ждут ее. Этого ты снаружи не поймешь. А может, она приедет первой. Ты дай ей войти, сними ее на фоне ворот, там табличка с адресом привинчена, и подожди за углом минут десять. Если ее ждут, значит, никакая машина не подъедет… И тогда ты входишь во двор.

Там есть открытая веранда, а на нее выходят дверь и окно. Через эту дверь войдет твой объект. А есть еще с другой стороны дверца. Она может быть заперта изнутри на обычный крючок… У тебя пилка для ногтей с собой имеется?

– Нет, но я куплю! – бодро пообещала Катя.

– Первым делом. При нашей профессии – вещь незаменимая, – объяснил Вадим.

– В общем, это – все, что я могу тебе рассказать. Действуй по обстановке.

Нужны снимки – она в компании двух мужчин, и желательно с компьютером.

Если есть возможность стянуть дискеты, которые она привезет, – не зевай!

Ну, ни хвоста, ни чешуйки… невидимочка!..

Деликатно похлопав ее по плечу, Вадим сел в машину. Конечно, это уж было лишнее… но, наверно, придется пройти и сквозь фамильярность неприятного типа Вадима.

Катя пересчитала деньги в рублевой пачке. Было немало – на такси туда и обратно, на пилку для ногтей, и еще хватило бы на неплохие босоножки.

Но первым делом следовало купить совсем другой предмет – шляпку. Катя не хотела, чтобы Инесса при встрече узнала ее. Дымчатыми очками она запаслась еще раньше, модную шляпу, бархатный берет с полями, уже присмотрела. Волосы в него должны были уместиться. В магазине Катя убедилась, что сама на себя не похожа. Там же накрасила губы безумно-розовой помадой и порадовалась собственной вульгарности. Таких затей она никогда себе не позволяла. Если только Инесса вообще ее помнит, то и это должна помнить.

Катя уже освоилась с распорядком дня Инессы. Вадим сказал, что объект встает довольно поздно, как раз к тому времени, когда лучшая подружка объекта устраивает себе кофепитие. Подружка работала в самом центре, в каком-то акционерном обществе, и пила кофе в соседнем ресторанчике. Там они обычно и встречались. А если Инесса выходила из дома пораньше, чтобы сделать педикюр с маникюром, поваляться в солярии или еще как-то за собой поухаживать, то это интереса для юридического бюро не представляло.

– Она дистрибьютор «Гербалайфа», – объяснил Вадим. – Сколько продаст – столько и наварит. Волчицу ноги кормят.

Катя кивнула. Волчица – это уж точно. Только недолго волчице осталось промышлять.

– Под этим соусом она и шастает по фирмам, – растолковал Кате Вадим. – Ля-ля, тополя, а вот у меня «Гербалайф» дешевенький, все формулы, на себе испытала, была – во! А стала – во-о…

Вадим показал руками, как Инесса была необхватной бочкой, и как сделала себе сорокасантиметровую талию.

– Ага, – сказала Катя. – Это мы проходили.

Уж кто-кто, а Катя доподлинно знала, что мечтой всей жизни Инессы было – поправиться, округлить бедра и удивительно плоскую грудь. Она даже под серое волчье трико с веревочным воротником, которое нацепил на нее Маркиз, надевала набитый поролоном лифчик.

На сей раз по городу она гонялась за Инессой недолго. Инесса, как и предсказал Вадим, взяла такси и рванула на взморье. Катя, сообразно инструкциям, следом.

Она оставила машину у пустого киоска, перешла по мостику канаву и проводила взглядом отъезжающее такси Инессы. Потом выждала десять минут – никто не появился.

Катя осторожно приоткрыла калитку. Калитка тоненько проскрипела, и Кате пришлось пройти вперед – мол, она тут ни при чем. Никто не посмотрел в окно, а если и выглянул из-за шторы, то Катю не должен был видеть. Катя вернулась и вошла во двор.

Она достала из сумочки бумажку с адресом. Деда, стало быть, надо, деда Григория, который сдает комнаты.

Сумочку Катя повесила наискосок, как Инесса носила свою. В одной руке – бумажка, другая – в кармане, держит фотоаппарат… Ступени открытой веранды тоже чуть скрипнули. В доме было тихо. Очевидно, Инесса совещалась с приятелями в дальних комнатах.

Дверь на веранду была приоткрыта.

Катя еще толкнула ее. Дверь подалась. И Катя вошла в почти пустую комнату.

Тут она и увидела Инессу.

Инесса лежала на полу в дверном проеме, лицом вниз, нарядное желтое пальто задралось, руки дико вывернулись. Катя видела сквозь пряди волос ее бледный профиль и разбитый, окровавленный висок.

Тут же на полу лежало странное оружие – кистень, изготовленный из увязанного в колготки камня.

Естественно, Катя не поверила глазам. Она подошла, опустилась на корточки, прислушалась – Инесса не дышала.

Катя встала. Огляделась. Мысль в голове высветилась дурацкая – ну вот, плакали сто баксов! Руки повисли, сквозь карман о себе напомнил «ЛОМО-компакт». Катя, как робот, запрограммированный на слежку, достала фотоаппарат и сделала несколько снимков, стараясь, чтобы в кадр попал и камень в колготках.

И тут она поняла, что убийца ждал Инессу в доме, убил ее несколько минут назад и, возможно, еще здесь!

Катя сама не могла бы объяснить, как оказалась на веранде. А оттуда уже припустила что есть сил.

С мостика через канаву она увидела, что шофер ее такси договаривается с каким-то человеком и уже открывает ему дверь. Разумеется, шофер, с которым она тридцать километров проворковала, ее подождет… но что это за человек? Возле дачи не было никакой машины, значит, убийца уйдет оттуда пешком. Тем более, что есть и вторая дверь – та, которую нужно было открывать пилкой для ногтей. Пока ошалевшая Катя снимала мертвую Инессу, он мог выйти, перейти ту же канаву по тому же мостику и очень обрадоваться, увидев свободное такси.

Судя по спине, это был невысокий и плотный дядечка с лысиной. Катя посмотрела, как эта сгорбленная спина исчезает в машине, и поняла, что лучше уж она воротится в город пешком!

Достав фотоаппарат, Катя пару раз щелкнула машину, стараясь, чтобы в кадр попал номер. И пошла, куда глаза глядят. Она примерно представляла себе, где тут железнодорожная станция. Электрички еще ходили по зимнему расписанию. И в город Катя вернулась довольно поздно.

Она помчалась в бар «Лидо», где наверняка уже ждал ее Вадим. Она влетела в бар – но Вадима там не обнаружила. Бармен, которого она стала расспрашивать, не мог понять, о ком речь.

Катя просидела в «Лидо» минут сорок и поняла, что нужно самой искать Чадовича, рассказывать ему об Инессе, предъявлять «ЛОМО-компакт» и выслушивать дальнейшие указания.

Договор с юридическим бюро лежал у Кати в сумочке. Она развернула бумагу.

Прочитала адрес – и задумалась. Катя и не знала, что в городе есть улица с таким названием – проезд Серова. Впрочем, в новом микрорайоне все может быть… Она с договором в руке зашла в телефонную будку и позвонила Чадовичу. Попала в квартиру. И в ту же квартиру попадала потом шесть раз подряд.

Тогда Катя нашла визитку Длинного и позвонила к нему во «Фронтир». Она попросила к телефону Лукьянова Андрея Борисовича. Лукьянов сказал, что слушает.

– Это я, Катя! – воскликнула она. – Я влипла в какую-то уголовную историю.

– Что еще за Катя? – удивился Лукьянов. Теперь только Катя заметила, что голос – чужой.

– Длинный, это ты? – растерялась она.

Лукьянов положил трубку.

Тогда Катя поймала такси и поехала искать проезд Серова. Молодой и разговорчивый таксист сам заинтересовался новой улицей, но, сколько они ни колесили, сколько ни расспрашивали прохожих, проезда Серова никто не знал…

* * *

– Тебя подставили, – уверенно сказал Артем. – Или ты все врешь, или тебя, Катька, здорово подставили. Поди теперь докажи, что было какое-то бюро, какой-то Длинный, какой-то Чадович… А ну, покажи договор…

Он ткнул лучом фонарика в бумагу и внимательно рассмотрел печать.

– Юридическая консультация какая-то… Их теперь пруд пруди. Печать при тебе доставали? При тебе шлепали? Точно? Именно сюда?

Катя очень старалась, но вспомнить не могла.

– Все ясно. Сперли твои жулики где-то пустой бланк… Его и вставили в принтер. Ты хоть понимаешь, в каком ты дурацком положении? Любой следователь выслушает тебя и скажет, что все это – вранье. Такую филькину грамоту тебе изготовят в любой бухгалтерии – бы бы принтер… А если найдут ту фирму, чей это бланк и печать, то с фирмы взятки гладки – мало ли кто год назад заглянул на минутку и спер… С «Фронтиром» то же самое – ты и не представляешь, Катька, с какой скоростью разлетаются эти проклятые визитки…

Катя молчала. Артем подумал, почесал в затылке.

– Напрасно ты оттуда удрала. Если вдуматься, ты всего лишь свидетель, хотя и без царя в голове. Повода для убийства у тебя попросту нет…

– Есть, – внезапно охрипнув, сказала Катя. – Все знают, что есть…

– Не мели ерунды, – строго сказал Артем. – И объясни наконец, зачем ты сюда явилась на ночь глядя.

– Есть повод, – повторила Катя. – Потому и явилась. Я Маугли искала…

Лешку то есть… Я хотела сама ему все рассказать, а потом – в милицию…

Я так решила.

Артем фыркнул. Она решила! Тогда она решила, что ей нужен этот костлявый чудак с его восточными философиями. Вот вынь да положь! Потом она решила, что непременно должна зарабатывать на жизнь в частном сыскном бюро!

– Как бы то ни было, нужно отсюда выбираться, – и он вздохнул. Предстоял неприятный разговор с Черенковым, сперва – по мобильнику, потом – в кабинете. Называется, нашлась пропажа…

– Ты уверена, что Инесса… что ее убили?

– Уверена, – не совсем, впрочем, твердо сказала Катя. – Если бы ты видел…

– Впрочем, даже если она и осталась жива после такого удара, то помощь ей вовремя не оказали, – сказал Артем. – Значит, скорее всего, там, на даче, все еще лежит труп. Черенков и его команда все больницы и морги обзвонили – там она не нашлась.

– Какой Черенков? – удивилась Катя. – Это та фирма, что «Гербалайфом» занимается?

Тут уж Артем уставился на Катю, как баран на новые ворота.

– Каким «Гербалайфом»? Черенков – ее муж. Ты что, не знала?

– Да нет же, она замужем за Маугли! – воскликнула Катя. – За Лешкой, то есть, за Омельяненко!..

– Ага… – пробормотал Артем. – Кое-что проясняется. За Омельяненко она была замужем, но шесть лет назад они разошлись. И она вышла замуж за богатого взрослого дядю Черенкова. Но как так получилось, что за Омельяненко вышла замуж она, а не ты?

Катя опустила глаза.

– Так вот и получилось… Нет, это правда? Она развелась с… с Лешкой?

– Значит, он и есть тот повод для убийства, о котором ты говорила? – догадался Артем. – Ну, извини, несерьезно! Одна девочка у другой мальчика увела… Ты подумай, глупая твоя голова, сколько лет прошло! Разве ты до сих пор не замужем?

– Замужем… – но по Катиному лицу Артем понял, что замужество какое-то безрадостное. – И сын есть, Сережка… Я пойду. Уже поздно. Наверно, Маугли давно вернулся.

– Да зачем тебе теперь-то твой Маугли?

– В самом деле…

Катя поникла.

– Артем, я больше не могу… – прошептала она. – Меня загнали в угол. Это она, Инеска… Она затравила меня, понимаешь? И сегодня она поставила точку!

– Молчи! – приказал Артем. – Вот ты уже и чушь несешь! Это ее затравили и ей поставили точку. А ты жива, здорова, невредима, только умом тронулась.

И муж жив, и сын жив, и еще сто лет вы все вместе проживете! А ты сейчас расклеилась, как дура!

– Нет, это она… Я не знаю, как это получилось, но она добилась своего… Она все у меня отняла… – бормотала Катя. – Понимаешь, все…

Я как будто всю жизнь питаюсь объедками!.. Да, я дура! Дура с позорным клеймом! И всю жизнь была дурой! Как тогда в дурах осталась, так и пошло!

– Давай отсюда выбираться, – Артем, чувствуя, что разволновал Катю вконец, пошел на попятный и посветил фонариком на рельсы. – Это ж надо, куда нас занесло… Пошли, пошли…

– Не пойду я никуда! – строптиво ответила Катя, но он взял ее под руку и повел. Через несколько шагов она выдернула свою руку и остановилась.

– Сейчас мы поедем к Черенкову, и ты все ему расскажешь, – решил Артем. – Сразу же, и чистую правду. Другого выхода я просто не вижу. А Маугли своего оставь в покое. Он тебе ничего путного не скажет, и тебе тоже нечего ему рассказывать.

– Никуда я не поеду. Ты выслушай! Я так хотела ее смерти, что это сбылось! Я же клятву дала, что когда-нибудь убью ее, все слышали! Она мне все поломала, понимаешь, все! Я же тогда людям в глаза смотреть боялась!

И Маугли тоже… Он ведь тоже решил, что я… Она как будто всю жизнь за мной следила – чуть у меня что-то начало получаться, как тут она – бац! И я – опять с оплеухой!

Катя завелась. Напряжение требовало разрядки.

– Я только и была счастлива, что тогда, на четвертом курсе! А потом – всю жизнь это клеймо, понимаешь, всю жизнь! И всю жизнь – в дурах!

– Я ничего не понимаю, но ты, кажется, преувеличиваешь, – сказал Артем. – Ну, допустим, я ничего не знаю, а ты знаешь все. Но это еще не повод стоять ночью на рельсах и ждать следующего тепловоза.

– Шел бы ты… – сказала Катя и кинулась прочь. Артем успел поймать ее за руку.

– Уже одиннадцатый час, – сказал Артем. – Пошли, мы тебя отвезем к Черенкову. Он должен все узнать первым и от тебя. Ты хоть объяснишь ему, где оставила Инессу.

– Нет… – и Катя даже головой помотала.

– Мы все-таки должны поехать к Черенкову, – повторил Артем. – Ради твоей же собственной безопасности! Ты ему все расскажешь, как сейчас рассказала мне. Не в милиции, а именно Черенкову. Это его жена. Он наймет юристов, они попробуют разобраться, в чем дело. А иначе его команда сама начнет разбираться, выйдет на тебя – и поди докажи, что ты не верблюд…

– Я не могу идти к Черенкову! – воскликнула Катя. – Ты и этого не понимаешь! Я же убила ее! Я помогла ее убить! Я же десять лет этого хотела… даже больше…

Она полезла в карман и достала «ЛОМО-компакт».

– Держи. Тут все – ворота с адресом, Инеска, все! Отдай своему Черенкову!

Пусть за ней поедут… не лежать же ей там до… до…

Не подобрав слова, Катя сунула Артему аппарат, развернулась и отбежала на несколько шагов.

– Не смей меня искать! – крикнула она.

Артем бы догнал ее, но на сей раз гравий подвел его – он поскользнулся, упал боком, пока вставал – Катя уже скрылась в переулке.

– Чертова коза… – пробормотал Артем, вставая и отряхиваясь. Аппарат он при падении не выпустил, и теперь гадал – не сломался ли «ЛОМО-компакт» от встряски?

Потом он медленно побрел назад, пытаясь понять, откуда же он вынырнул на железную дорогу? И насилу сообразил – улица-то параллельная дороге, в каком месте он бы ни вышел на эту улицу, а машину Кареева увидит издали.

Артем был зол на Катю и очень недоволен собой – за то, что упустил ситуацию из-под контроля. Катя вела себя глупейшим образом – сперва вполне разумно искала своих подозрительных работодателей, но потом сорвалась с нарезки и ударилась в психоанализ. Ну, допустим, она ненавидела Инессу… Но ведь кто-то ненавидел ее еще больше, раз уж решился на убийство!

И в результате кому-то понадобилось, чтобы какую-то женщину видели с фотоаппаратом, преследующей Инессу, и чтобы шофер такси мог в нужную минуту сказать – да, это та самая, которую я тогда днем в соответствующее время привез к месту будущего преступления… А орудие преступления, чисто женское, несложно изготовить на месте – вынуть из сумочки колготки и заложить в них камень.

Цель оправдывает средства – этот афоризм Артем стал выворачивать наизнанку. Раз были средства, да еще довольно сложные, значит, где-то есть и цель… Изобретательный человек придумывал эти средства – неизвестно чью визитку, на которой было нужное имя «Андрей», вывеску у подъезда, что можно прицепить на полчаса и потом выбросить на помойку, липовый договор, простенький фотоаппарат… Вся эта история обошлась неведомому изобретателю сотни в две долларов. И деньги заплачены за то, чтобы подозрение в убийстве пало на неповинного человека.

Действительно, при желании можно найти сто свидетелей, подтверждающих – да, Катя выслеживала Инессу…

Стоп – сказал себе Артем. Во-первых, изобретатель должен был быть абсолютно уверен, что убийцу станут искать всерьез. То есть – не опросят ничего не подозревающих соседей Инессы и на том успокоятся, а действительно пойдут по следу. Во-вторых, знал ли он про давнее знакомство Кати и Инессы? Раз уж было продумано все, включая фальшивый адрес бюро, то и Катю, видимо, не подобрали в толпе с бухты-барахты. Кто-то знал, что Катя не любит Инессу?

Надо бы разобраться, решил Артем, надо бы покопаться в прошлом, но как это сделать, если ошалевшая от всех событий Катя несет какую-то ерунду? Да и поди знай, куда эта коза поскакала. Если в милицию – хорошо это для нее или плохо?

– Ну? – спросил Кареев, высунувшись из окошка. – Нагнал сучку?

– Ага, – ответил Артем и забрался в машину. – Плохо дело. Это давняя знакомая Инессы и Омельяненко. И она сейчас не в себе… Утверждает, что Инессу убили. Говорит, сама видела труп…

– Ой, мамочки… – прошептала Люся. Кареев только поморщился.

– Значит, так. Едем к Черенкову, – здраво рассудил Артем. – Тут у меня аппарат, в нем – якобы отщелканная ею пленка, на пленке – Инесса и дом, в котором она лежит… Нужно разобраться.

– Ничего себе… шепотом изумилсь Люся. Действительно, подумал Артем, пошел догнать сучку, а принес фотоаппарат с таким содержимым…

– Я еще только в полночь пленок не проявлял… – проворчал Кареев, и Артем понял, что им с Черенковым много чем в жизни приходилось заниматься. – Простая или цветная?

– Фиг ее знает… Сперва Люсю домой отвезем.

– Нет! – Люся даже отодвинулась подальше от дверцы. – Я тоже к Черенкову…

– Охота тебе смотреть, как он нас выслушивать станет? – строго спросил Артем.

Но кудрявое дитя уперлось, и ни в какую.

Кареев уже подъезжал к зданию фирмы, а Артем все еще уговаривал Люсю не портить настроение себе и другим. Но Люся сорвалась с нарезки.

– Я же не просто так! Я вам помогу! Увидите, – убеждала она. – Я всю ночь кофе варить буду!

Тут засигналил мобильник. Трубку взял Кареев.

– На проводе, – сказал он. – Ты, Черенок, погоди… Дела неважные. Ага…

Мы сейчас поднимемся. Со мной…

Он поднял глаза на Артема.

– Как тебя звать-то?

– Артемом, а тебя?

– Я Вася…

* * *

– Могу держать пари, что аппарат не заряжен, – сказал Артем, глядя, как команда Черенкова передает из рук в руки «ЛОМО-компакт». – Еще один предмет реквизита…

– При чем тут реквизиты? – недовольно буркнул один сотрудник, кажется, Аверьянцев, – невысокий, плотный, с неприятным, презрительным каким-то ртом.

До Артема не сразу дошло, что цирковой реквизит и, скажем, реквизиты банковского счета – не совсем одно и то же… Но объяснять он не стал – не до того было.

Артем разумно не стал утверждать, что Инессы больше нет в живых. Он просто пересказал наскоро странную историю, которую ему тоже впопыхах поведала Катя, и напомнил команде, что информация – от смертельно перепуганной женщины.

Но это оказалось бесполезно. Черенков с самого начала предчувствовал беду. Он поверил, что мертвая Инесса лежит на какой-то загадочной даче, но тому, что Катя – невинный ягненочек, уже не поверил.

– Завтра, – сказал Черенков, – завтра. Всех подниму…

И ушел в кабинет.

Люся сунулась было следом, но он похлопал ее по плечику и как-то сразу оказался за дубовой запертой дверью.

– Теперь можно и в милицию звонить, – тот, с неприятным ртом, посмотрел на коллег. – А то уперся Черенок – похитили, похитили…

– Милиция сама позвонит, – ответил вроде и не ему, а всем сразу, Артем. – ОНИ уж позаботятся, чтобы Инессу поскорее нашли…

– Да нет, – нерешительно заметила единственная в команде взрослая женщина, крепко сложенная брюнетка, которую называли странным именем Ирча. – Надо и нам, а то как-то странно – человек пропал, а мы и не чешемся…

Теперь, когда что-то прояснилось, команда была в недоумении – хозяин сидел запершись, похожий на грозовую тучу, а без него проявлять инициативу не решались…

Кареев чуть повернул каменное лицо к Артему, что означало – выйдем-ка в приемную. И они вышли. Там сидела у телефона Люся и держала руку на трубке.

– Зря ты ее упустил, – сказал Артему Кареев.

– А может, и не зря… Ну, привезли бы мы ее…

– Ну, привезли бы.

– Ну, сказала бы она адрес дачи. И что – мы бы немедленно туда понеслись?

– Вместе с милицией.

– И сдали бы бабу?

– А что?

Артем призадумался.

– Ты пойми, что ОНИ только этого от нас ждут и добиваются, – сказал он Карееву. – Чтобы мы собственноручно выловили и обвинили Катю. А как только начнется розыск – сто свидетелей подтвердят, что она преследовала Инессу.

– А тебе не кажется, что эта твоя Катя тебе голову морочит? – Кареев впервые посмотрел Артему в глаза.

– Нет, не кажется, – сурово отвечал Артем. – Вася, такого ведь нарочно не придумаешь. У нее в сумке этот идиотский договор, визитка и доллары.

Неужели она могла знать, что налетит на меня и должна будет показать мне эти филькины грамоты? И еще… Она билась в истерике и утверждала, что у нее был повод убить Инессу. Насколько я понял, это они много лет назад мальчика не поделили. Согласись, ерунда. Но у НИХ, очевидно, повод был, и какой еще основательный! Согласен?

– Естественно, у того, кто убил, и повод имелся.

– Причем серьезный, раз ОНИ целый спектакль разыграли, чтобы подставить Катю.

Тут Артем боковым зрением увидел, что Люся тычет пальцем в кнопки телефона.

– Это я, – сказала она, сразу же отняла трубку от уха и долго на нее смотрела.

– Надо ребенка домой отвезти, – сказал Карееву Артем. – И меня тоже. Все равно раньше завтрашнего утра мы ничего сделать не можем…

– Отвезу вас и к Черенку вернусь, – решил Кареев. – Пошли.

Привратник пожелал им спокойной ночи. Привратник еще ничего не знал.

– Этого пускать мимо подковы, – сказал ему Кареев.

– Ты у него таблеток попроси, – подколол привратник. – Полезные таблеточки!

Кареев усадил Люсю и сел за руль. Артем погрузился в машину сам.

– А в самом деле, дал бы таблеток, – обратился к нему Кареев. – Зуб разнылся.

– Я их дома оставил. У вас тут дежурные аптеки имеются?

– На Мариинской, – подала голос расстроенная Люся. – И у памятника коммунарам.

Кареев молча включил зажигание.

– Допустим, завтра ОНИ дадут знать в милицию, что на такой-то даче имеется труп. Но ОНИ не могут знать, что мы получили информацию от Кати.

Значит, ОНИ должны как-то нам Катю преподнести, – принялся рассуждать Артем.

– А она ничего не натворит? – вдруг спросил Кареев.

– Катя сейчас непредсказуема. Единственное, что меня малость утешает – ОНИ ее не станут убивать, она им пока нужна живая и способная на глупости, – объяснил Артем. – А вообще она настолько перепугана…

– Но ведь в петлю не полезет? – спросил Кареев.

Вопрос изумил Артема – в его жизни уже была женщина, которую пришлось силком вытаскивать из петли. Именно о ней он вспомнил, говоря о Катином испуге. Очевидно, Кареев умел читать мысли…

– Знаешь, Василий, что такое неадекватная реакция? – задав вопрос, Артем покосился на Люсю. Люся не стала изображать эрудицию, а вместо Кареева спросила:

– Ну?

– Я в цирке видел дикую картину. Прямо во время представления дали в челюсть клоуну. На руках выносить пришлось. А было так – он с партнером работал выходную репризу. Они шли вдоль барьера, вытаскивали зрителей на манеж и заставляли их валять дурака. Скажем, накидывать на клоуна шляпу.

Как ни кидай – клоун увернется, шляпа шлепается на манеж, а клоун еще руками показывает – ну и растяпа же ты, братец! Или, скажем, заставляют с собой танец маленьких лебедей танцевать. Зал стонет, но тут очень легко перегнуть палку.

Артем задумался, вспоминая.

– Они какого-то мужика вытащили, заставили балетную поддержку делать и уронили. Ну, отпустили, пошли за вторым. Пока они идут, осветители уже дают на объект свет. Я увидел того парня и понял – будет плохо. Большой, сырой, щекастый, закаменел… То есть, ему вообще на людях повернуться – и то страшно. Ну, комплекс неуклюжести… Валерка подходит к нему и не видит, что у него уже кулаки сжались. В общем, чтобы не стать посмешищем, этот чудак заехал Валерке в рожу…

– Бывает, – согласился Кареев.

– Ты понял, в чем дело?

– Ну…

– Вот то же самое сейчас с Катькой. Поэтому ее надо бы отыскать и как следует расспросить. Не как в милиции, а серьезно.

– Точно, – тут Кареев с Артемом переглянулись и поняли, что имеют в виду одно и то же. Кареева в жизни, видно, допрашивали почаще, чем законопослушного Артема, и норовили узнать только то, что шло ему во вред.

– И спрятать где-нибудь… – добавил Артем. – Вот уж точно, русский человек задним умом крепок.

– Незачем, – возразил Кареев. – ОНИ же милицию как раз на нее нацелят. А если она исчезнет – всех нас будут трясти. Фирме это ни к чему.

Артем кивнул.

– Приехали, – сказал Кареев. – Выходи, Люся. Завтра поспи подольше.

– Не-а, – отвечало кудрявое дитя. – Я с вами.

– Куда с нами? – изумился Артем.

– Эту искать… Катю!

– С чего ты взяла, что мы будем вот прямо сейчас, среди ночи, ее искать? – ворчливо спросил Кареев.

– Будете. Потому что ее нужно найти.

Кареев посмотрел на Артема – мол, помогай.

– Мы, Люсенька, сейчас в дежурную аптеку поедем за таблетками, – ласково стал внушать Артем. – Потом меня Василий в гостиницу отвезет, сам домой отправится. Завтра трудный день.

– Ее надо найти, – повторила Люся. – Иначе начнется черт знает что! Как вы не понимате!

– Опять мы чего-то не понимаем, – обратился Артем к Карееву. – Отстали, не догоняем.

– Вылезай из машины и иди спать, – строго сказал Кареев.

– А если с ней что-то случится? – неприятным, весьма ядовитым голосом спросила Люся. – А если ОНИ ее уберут? А потом появится куча свидетелей, и эта куча скажет, что Катя выслеживала Инессу! И всем станет ясно – Катю послали выслеживать! И тогда встанет вопрос – а кто послал?

– Ну и к чему ты клонишь? – перебил Люсю Кареев.

– А ты еще не понял? – Люся повернулась к Артему. – И вы не поняли?

– Тьфу, будь ты неладна… – проворчал Кареев. – Это она, Артем, на Черенка намекает. Что он посылал Катю за женой следить. Знаешь…

– Ну?

– Конечно, Черенок бы этого делать не стал… – Кареев покосился на Люсю.

– Но я бы за покойницу не поручился. Любила задом повертеть, царствие ей небесное.

– Вот именно, – по-старушечьи буркнула Люся. – А я о чем? Если окажется, что у нее кто-то был… понимаете?

– Вы, Люсенька, преувеличиваете, – вмешался Артем. – Чтобы нанять человека, нужно его знать. А Александр Петрович понятия не имел, с кем его жена в молодости дружила.

– Опять вы ничего не понимаете! – возмутилась Люся. – Конечно, понятия не имел! А как он это докажет?

Артем задумался – допустим, тот следователь, которому придется заниматься убийством, будет прокручивать и эту версию. Черенкову будет довольно трудно отбиться. Если он и нанимал для шпионства бывшую подружку жены – то без свидетелей, разумеется, и платил ей из личного кармана.

Какое-то время спустя ситуация прояснится, но фирма уже окажется в поле зрения милиции, а это, как намекнул Кареев, ни к чему…

– Или Катя твердо решила переночевать за решеткой, и тогда она уже там, – сказал Артем, – или она где-то спряталась. И вряд ли, что дома.

– Она не за решеткой, – уверенно ответил Кареев. – Ее туда не пустят, если она не доложит про Инессу.

– Ясно… – Артем сразу же домыслил – доложит про Инессу, на дачу прибудет патрульная машина, труп немедленно идентифицируют, потому что при Инессе наверняка оставлены какие-то документы, и постараются найти ее супруга, что несложно – телефон офиса даст домработница… А раз до сих пор Черенкову не позвонили…

– Понятия не имею, где ее искать, – признался Артем. – Ребята, вы поймите – я ее одиннадцать лет не видел! Она замуж вышла, ребенка родила! Я и тогда-то с ней был знаком месяца два, что ли… Я ее фамилию напрочь позабыл! А может, и вообще не знал.

И Артем рассказал, как молодой и многообещающий Маркиз пригласил его по старой дружбе позаниматься с детишками из Театра пантомимы.

– Маркиз теперь во Франции, а мимы разбежались кто куда. Ну, баловались студенты… Я не знаю решительно ничего – ни имен с фамилиями, ни адресов. В том клубе, где ставили «Книгу джунглей», наверно, какая-нибудь дешевая распродажа.

– Маркиз – это Марк Дубинский? – спросила Люся. – Вы про него сегодня говорили. Вы же с ним встречались в Париже!

Артем задумался. Он беседовал с пьяным и очень сердитым Маркизом. Тот его опознал с трудом. И может ли помнить Маркиз, как кого звали одиннадцать лет назад, если он фамилию родной тещи шесть раз подряд забывал?

– Могу я позвонить по межгороду? – спросил Артем Кареева, мотнув головой в сторону мобильника.

– Звони, если нужно.

– А во Францию? Это же дорогое удовольствие, а?

– Черенок оплатит, – спокойно сказал Кареев. – Если, конечно, по делу.

– Сам видишь… – пожаловался Артем. – В этом чертовом городе полно людей, которые знают, каких узлов навязали одиннадцать лет назад эти две красавицы, Катька и Инесса… У Маркиза вертело задницами штук десять девчонок и четыре парня! А теперь – ищи-свищи… Я имею только парижский телефон самого Маркиза.

– Ну так доставай его и звони, – буркнул Кареев. – А потом – Черенку.

Но Артем забыл свой походный дневничок с парижскими телефонами в гостинице.

– Понеслись, – решил Кареев. – Только Люсю все-таки домой завезем.

– Я с вами, – твердо заявила Люся.

– А какой с тебя прок? – не меняясь в лице, как бы удивился Кареев. – Ты уже все, что могла, сделала.

– Вы устали и перенервничали, Люсенька, – заехал с другого конца Артем. – Вам отдохнуть надо, выспаться, а мы тут, может, всю ночь носиться будем.

К тому же у вас завтра будет много хлопот…

– Каких еще хлопот? – удивилась Люся.

– Ну, похоронных… Это же вам придется всюду звонить, все заказывать?

Все вопросы решать? – тонко польстил Артем.

Люся исподлобья посмотрела на него и ничего не ответила.

– Тратим время, – заметил Кареев. – Понеслись. Устанет – сама домой попросится. Поймаем ей тогда такси.

Когда Артем поднялся к себе в номер, было уже около полуночи. Он сунул в карман куртки дневничок и задумался, глядя на толстую дорожную сумку.

Что-то часто он этим вечером задумывался о Востоке… подсознание о чем-то предупреждало… грех не послушаться…

Артем откопал на дне сумки свои настоящие японские нунчаки и сунул их сзади, под курткой, за ремень штанов.

Нунчаки были любимой игрушкой. Когда в моду вошло карате, Артем поставил сам себе очень смешную репризу, где мастерил нунчаки прямо на манеже из самых неподходящих предметов – из двух палок колбасы, якобы украденных из сумки у женщины в первом ряду, из разломанной метлы униформиста, и так далее… Он носился с воплем «Йа-а!!!» по всему манежу, вставал в дикие стойки, задирал униформу, но как-то после представления в гримерку пришел пожилой человек, поклонился на восточный лад и завел серьезный разговор о технике. Пришлось признаться – Артем отнесся к проходной репризе чересчур серьезно и в том городе, где ее готовил, ходил тренироваться к местному сэнсею. Гость похвалил, поругал, показал кое-что особенное. Потом, в Японии, Артем не удержался и купил боевые нунчаки. В Россию их провез в контейнере с клоунским багажом, зашитыми в ногу огромной куклы.

Конечно, ни в какие драки он лезть не собирался. Годы не те, чтобы корчить посреди ночной улицы Брюса Ли. К тому же он был уверен, что Кареев возит с собой какой-то ствол. Именно потому, что тот не хвастался оружием перед первым встречним, хотя обстановка вроде и располагала.

В последнюю секунду Артем вспомнил про пенталгин для Кареева и взял целую упаковку.

Когда Артем спустился, Кареев и Люся говорили о компьютерных фирмах. Но уже без диковинных словечек – обсуждали, где машины привозятся прямо в запрессовке, а где – местная сборка.

Артему стало интересно – есть у кудрявого дитяти молодой человек, или на уме только электроника.

– Домой ехать не надумала? – спросил он не то у Кареева, не то у самой Кати.

– Нет, держится, – серьезно ответил Кареев, но в голосе была явственная усмешка.

Артем сел в машину.

– Итак, Париж. Люсенька, приходилось вам по мобильнику из машины на скорости восемьдесят километров звонить в Париж?

– Мы в Бостон по мобильнику звонили! – гордо сказала Люся, обойдя, впрочем, вопрос о машине и скорости.

Артем набрал код и номер. Трубку взяла Маркизова теща.

– Пардон, мадам! – завопил Артем. – Бонжур, мадам! Месье Дубински, мадам!

Силь-ву-пле, месье Дубински!

Подумал и добавил:

– Бон суар, мадам.

– Это все? – поняв ситуацию, спросил Кареев.

– Не даются мне языки, хоть тресни, – пожаловался Артем. – В Японии был – только «аригато» выучил, спасибо то есть. Она вроде бы звать пошла…

Но к телефону подошла жена Маркиза. Видно, ей уже приходилось отвечать на безумные ночные звонки из России.

– Марк эвей! Марк из ин Эмэрика! – сообщила она.

– Сэнк ю! – отвечал выдающийся лингвист Артем. – Намбер, плиз!

И сунул трубку Люсе, в надежде, что компьютеризированный ребенок должен разуметь по-английски.

Люся вслушалась, попросила повторить, а Артем с авторучкой наготове смотрел ей в рот.

Номер по частям был продиктован, Люся извинилась и положила трубку.

– Это же Париж, – заметила она с неудовольствием, – а почему по-английски?

– Потому что артистов российского цирка, владеющих французским, можно сосчитать не то что на пальцах одной ноги, а на ушах одной головы, – объяснил Артем. – Ничего, они там уже привыкли. Ну, а в Америку позвонить можно?

Кареев, на кого он выжидающе посмотрел, пожал плечами.

– Да хоть в Антарктиду. Был бы прок…

Артем набрал и этот номер.

– Ну, старик, ты меня за шиворот поймал! – захохотал на том конце провода Маркиз. – Меня сейчас в аэропорт везут! Мы в Техас улетаем!

– Два вопроса! – взмолился Артем. – Помнишь Театр пантомимы и «Сказку джунглей»?

– Ну?

– Что там вышло между Катей и Инессой? Я знаю, что Катька со скандалом ушла, но с каким скандалом?

– И ради этого ты звонишь из России в Америку? С дурацким скандалом – у нее в сумке чей-то кошелек нашли, с немалыми деньгами. Весь коллектив встал против нее – я ее выгнал.

– Как ее фамилия?

– Чья, Катькина?

– Катькина!

– Постой… Арсеньева ее фамилия!

– Еще фамилии давай!

– Омельяненко! Гридман!

– Еще!

– Да что я тебе, компьютер? Не могу больше, прости…

– Гридман – это кто?

– Это Женька Гридман – помнишь, из волчьей стаи! Ты через неделю мне в Париж позвони и все объясни, понятно? Пока!

Артем долго смотрел на бибикающую трубку.

– Катя Арсеньева… – он положил трубку на мобильник. – Завтра можно поискать через адресный стол. Но неизвестно, чего она может натворить до завтра. И Женька Гридман. Господи, мальчик оно или девочка?

– Мальчик, – уверенно сказала Люся. – Звучит, как мальчик.

Артем посмотрел на Кареева. Тот пожал плечами.

– На девочку вроде непохоже…

– Стало быть, едем за телефонной книгой… – начал было Артем.

– Зачем? У нас круглосуточная справка куплена, – с высокомерным удивлением заявила Люся и взяла у него мобильник.

– Алло? – сказала она в трубку. – Абонированный двести тридцатый!

Пожалуйста, телефон Евгения Гридмана. Жду…

– С такой фамилией он уже давно в Израиле, – заметил Кареев.

– Да? – ответила Люся голосу в трубке. – А в женском роде, то есть Евгения Гридман?

Артем и Кареев прямо дыхание затаили.

– Спасибо, – уныло ответила Люся. – Записывайте – сорок шесть восемьдесят шесть шестнадцать. Это единственный Гридман, который там у них есть.

– Если их целое семейство, то телефон может быть зарегистрирован на папу или маму, – утешил ее Артем. – Ну, кто пойдет в разведку? Кто возвысится до вранья?

И потянулся к мобильнику, но Люся не дала.

– Алло? Добрый вечер, простите за поздний звонок… – голос у нее был элегантно-светский, прямо безупречный для секретарши голос. – Милиция беспокоит. Не пропадала ли у вас черная кожаная сумка?

Выслушав ответ, Катя продолжала тем же официальным голосом.

– Только что арестован вокзальный вор, и в его сумке за подкладкой найдено удостоверение на имя Евгения Гридмана, без фотографии. Вы понимаете, нам нужно как можно скорее установить…

Она опять выслушала, извинилась и положила трубку.

– Ну, ты – герой! – воскликнул Артем.

– Я секретарша, – парировала Люся. – Мне все надо уметь. А это – отработанный вариант. Меня Петрович научил… Так вот, Евгений Гридман проживает у супруги, телефон – двести тринадцать четыреста семьдесят девять.

– Вперед! – приказал Артем, но Люся протянула мобильник ему.

– Я ничего не знаю, а вы знаете все… Давайте!

– Час ночи, – напомнил им Кареев.

Артем без особого энтузиазма набрал номер.

Заспанный и очень недовольный Женька Гридман послал незнакомый мужской голос куда следует без лишних выкрутас.

Тогда Артем молча протянул мобильник Люсе.

Кудрявое дитя задумалось на секунду – очевидно, вспоминало еще какой-то подсказанный Петровичем вариант. И приступило к делу.

– Алло? – с легким иностранным прононсом пропело дитя. – Господин Гридман? Секретарь господина Дубински беспокоит. Соединяю с господином Дубински…

Артем схватил протянутую со словом «Проснулся!» трубку.

– Алло, Гридман? Это не совсем Маркиз Дубинский! Это я, Артем, который пантомиму преподавал! Дубинский кланяется! Просил, если буду в вашем городе, всех отыскать и передать приветы!

– Ну и прекрасно, – буркнул Гридман. – Вот и передали.

– Да вы не кладите трубку, – взмолился Артем. – Маркиз хотел найти ребят… Чтобы я всех нашел…

– Обязательно во втором часу ночи? – осведомился Гридман.

– Да я же в городе проездом! – немедленно соврал Артем. – То есть, пролетом…

Он мучительно соображал – зачем Маркизу одиннадцать лет спустя все адреса и телефоны? И вдруг понял.

– Маркиз теперь во Франции, – бодро завопил в трубку Артем. – Он там стал знаменитостью, о нем книгу пишут! Срочно нужно снимки его старых работ, особенно «Книги джунглей»! Мы тут журналистов на уши поставили, но у них почти ничего не нашлось…

И это было чистой правдой – Маркиз пригласил на премьеру «Книги джунглей» все городские газеты, а прибыл только полупьяный тип, который поставлял мелкие новости оптом во все издания. Его напоили до полного взаимопонимания и получили информашек общим объемом около восьмидесяти строк. То есть «премьера прошла успешно, молодой режиссер строит планы на будущее».

– А что за секретарь?

– А это журналистка одна московская, которая нам помогает. Мы тут вместе…

– Проездом – это как? – допытывался Гридман. – До завтра? До послезавтра?

– Скорее всего, до завтра, но если бы можно было к вам подъехать прямо сейчас…

Люся покрутила пальцем у виска.

– Невозможно, – сразу отсек Гридман. – Дома дети.

– А если мы пришлем за вами шофера и на полчаса заберем вас в гостиницу?

У нас накрыт стол, мы приятно побеседуем, потом вас отвезут! – сфантазировал Артем.

Люся покрутила двумя пальцами у обоих висков.

Но Гридман развеселился и объяснил, куда подавать за ним машину.

– Шофер – это я? – осведомился Кареев.

– Только что пойман вокзальный вор… – передразнил Артем Люсю как можно ехиднее. – У него в сумке завалилось за подкладку удостоверение…

– Это проверенный вариант! – обиделась Люся.

Артем достал из кармана деньги. В куртке он много не носил.

Кареев сразу все понял.

– Расходы фирма оплатит, – буркнул он и вынул из потайного кармана пиджака портмоне. – Вот стольник двадцатками. Пока хватит?

– Ага. Сейчас – в гостиницу, – скомандовал Артем. – Там теперь Европа, можно заказать ужин в номер, принесут из ресторана. Пока мы с Люсей создадим интимную обстановку, ты привезешь Гридмана.

– Годится.

Но Карееву не удалось сразу отправиться по адресу. Он высадил Артема с Люсей у дверей гостиницы, которые больше смахивали на ворота, и стал разворачиваться. Что называется, в последнюю секунду он увидел такую картину – к Люсе, которая скромно отошла в сторонку, пока Артем договаривался со швейцаром, направились три девицы и что-то уже успели ей сказать.

Кареев быстро подрулил ко входу и, растолкав девиц, выдернул Люсю из окружения.

– А ну, брысь отсюда, – негромко сказал он. И, не видя мгновенного послушания, добавил:

– Лишу товарного вида.

Тут и Артем оказался рядом.

Девицы переглянулись и отошли.

– Поняла, кто это? – спросил Кареев у Люси.

– Поняла, – кивнула она. – Я на их территорию посягнула.

– Совсем Европа… – неодобрительно проворчал Артем. – Я вас, Люсенька, за руку водить буду. Авось не отнимут…

Очевидно, за девицами присматривали из припаркованной по соседству машины. Оттуда вышли двое парней, один остался с девицами, другой подошел поближе и вдруг воскликнул:

– Вася! А ни фига ж себе!

Тут Артем впервые за вечер увидел, что губы Кареева чуть разошлись в намеке на улыбку.

– Серый! – с той же интонацией, только потише, отвечал Кареев. – Овец пасешь?

– У нас интимклуб, – сообщил Серый, довольно привлекательный парень лет двадцати восьми. – Заглянул бы в гости. Ты у нас теперь крутой бизнесмен, капусту квасишь только так!

– А ты бы не валял дурака и шел к нам в охрану, – Кареев неодобрительно посмотрел на девиц. – Допрыгаешься ты с ними до птичьей болезни, и ничего больше. А мы – прокормим…

Серый всучил ему визитку.

– Ты давай, заходи! Тебе – скидка! Пока!

– Вместе караваны гоняли, – объяснил Кареев Артему. – Ничего водила, только без царя в голове.

Люся взяла посмотреть визитку. На фоне двух голых лесбиянок чернел телефонный номер и обещание «Страсть и нежность!» Пониже мелкими буквами сообщалось, что есть сауна, бассейн, массаж, а цены – умеренные.

– Они баню в аренду взяли, – добавил Кареев. – И устроили настоящий бардак.

– Дай-ка на память… – еще не зная, какой прок ожидается от этой штуки в его клоунском ремесле, Артем прикарманил банную визитку.

Убедившись, что Люся и Артем уже в гостинице, Кареев сел в машину, посигналил Серому и поехал за Гридманом.

* * *

Особого порядка в номере Артема не было. Конечно, грязные носки на столе не валялись, но одежда была разбросана как попало. Люся быстро взялась за дело, и к той минуте, когда принесли заказанный ужин, номер уже имел пристойный вид.

Посмотрев на счет, Артем присвистнул. Люся тоже заглянула.

– Ну, это покруче, чем в «Яне», – сообщила она.

Артем взял бутылку и изучил ярлык.

– Послушайте, Люсенька, вы эту штуку заказали… Мужчинам это тоже годится, или только дамам?

– Петрович уважает, – со значением сказала Люся, и оставалось только гадать – напиток ли такой мужской, или у Черенкова страсть к слабому спиртному.

– Итак, вы – моя спутница и московская журналистка, – напомнил Артем. – Нужно узнать все про Катю… и не только…

– Нужно узнать, как она вылетела из театра, – добавила Люся, – и про Инессу тоже…

Помолчала, насупившись, и добавила:

– Царство ей небесное…

– Вы ее не любили, – заметил Артем.

– Не любила. Не хочу говорить о ней плохо, но… не любила, и все тут.

– Как у нее с Черенковым получалось? Хорошо жили?

– А чего с ним не жить… Денег куры не клюют… Я же сказала – она его еще тогда подцепила, когда он на машинах поднялся!

– Дети у них есть?

– Она ему все обещала, обещала… У него от первой жены сын.

Люсе что-то не хотелось говорить на эту тему, и Артем понимал, в чем тут дело. Она боялась проболтаться. Она знала про какие-то похождения Инессы, но заговорить сейчас о них – это дать ему козырь против Черенкова. Ведь что может быть естественнее – немолодой и богатый муж, нанимающий бывшую подружку жены чуточку за ней пошпионить?

– Сейчас Гридмана привезут, – Артем вытащил из стенного шкафа чемодан и стал выкидывать на пол содержимое. – Вы, Люся, главное – меня слушайте и поддакивайте. Я ему про Маркиза все сплетни расскажу. Вот!

На дне чемодана лежали бюллетени фестиваля с цветными фотографиями, французские журналы, цирковые програмки. Люся взяла протянутую ей стопку и, пока Артем заваливал все обратно, с интересом перелистала их.

– Который тут Дубинский?

– Его тут и быть не может. Это – номера, которые он поставил. Вот Валька Кирюшкина, эквилибр со шпагой…

На снимках девушка в зеленом костюме на манер мушкетерского балансировала на лбу шпагу. Блик звездочкой застыл на чеканном эфесе.

– Красиво, – согласилась Люся. – А Дубинский?

Артем покопался в журналах.

– Вот – на террасе своей виллы с женой и тещей.

– Где тут жена и где теща? – искренне удивилась Люся. Маркиз в одних шортах принимал бокал с соломинкой от блондинки, а шатенка в темных очках удерживала за поводок мраморного дога.

– А кто их разберет… Ругал вроде обеих.

Люся вгляделась в подпись под снимком.

– Это не жена и теща, – обиженно сказала она. – Это он с двумя какими-то киноартистками…

– Вы и французский знаете?

Люся пожала плечами.

– Иногда документы с французского приходится переводить. У меня на работе словарь трехкилограммовый. Бывает, полдня с ним вожусь… Английский лексикон мне инсталлировали, я теперь французский ищу…

Артем испугался, что опять начнется компьютерный монолог.

– А вот тут Маркиз с членами жюри, – поспешил он подсунуть журнальный снимок.

Дьявольски элегантный Маркиз в белом смокинге и с сигарой о чем-то изысканно толковал с двумя седыми старцами и восьмидесятилетней дамой в бриллиантах. Как Артем и надеялся, Люсю больше заинтересовало платье. Она принялась листать журнал в поисках вечерних туалетов.

Ну дитя и дитя, подумал Артем, компьютерное дитя с натуральными кудряшками, мечтает не о сцене, международной славе и прочих призрачных благах, а о конкретной программе для своей машины. Сейчас – секретарша, через два года – референт, еще через два года – заместитель шефа по международным связям… И без всякой славы – полжизни за границей в лучших отелях, причем без чемодана российской тушенки в целях экономии валюты и без контракта с директором заграничного цирка, напоминающего по всем позициям китайскую грамоту – составлен на незнакомом языке и на основе неизвестных законов…

В дверь один раз стукнули, она распахнулась, и Кареев молча пропустил в номер Евгения Гридмана. Тот, еще чувствуя себя неловко, вошел и положил на свободный стул большой пластиковый пакет с мотоциклистами.

Артем сперва смотрел на него, как баран на новые ворота, потом понял, в чем дело – Гридман облысел.

– Женя, это я… – ошалело сказал Артем. – Входите… садитесь… будьте как дома…

– Добрый вечер, – ответил Гридман, но тут увидел, что показывают часы, и буйно расхохотался. Артем – следом.

– Ничего себе вечер, – заметил Кареев. – Ого!

Именно так он оценил всю роскошь на столе – огромное блюдо с четырьмя видами салата, разложенного горками, блюдо поменьше с кусочками и ломтиками разнообразного мяса под майонезом, и третье блюдо – с фруктами.

– Просто чудо, что я тебя… вас отыскал, – говорил Артем, первым делом выкладывая пасьянс из своих козырей – бюллетеней с журналами. – Маркиз теперь большим человеком стал! Мы в Париже два часа «Книгу джунглей» вспоминали…

Пока Артем пел про Париж, Кареев молча расставил тарелки и открыл бутылку.

– Кошмар! – ошарашенно повторял Гридман. – Нет, это просто кошмар! Живешь себе, как мышь в норе, и вдруг – бац! Собирайся, скачи куда-то среди ночи! Узнаю почерк Маркиза!

По физиономии же было видно, что человек совершенно счастлив.

Очевидно, и у него, как у Кати, это были самые лихие месяцы жизни. Потом пошел быт, и с каждым годом этот быт становился все скучнее…

– Вот наш представитель прессы – Люсенька, – представил Артем. – Помогает собирать материалы для Маркиза. Он во Франции нашел богатую невесту, влюбил ее в себя по уши, и теперь она хочет, чтобы о нем написали книгу.

С самого начала – как он в самодеятельности мучался. А она эту книгу издаст за свой счет, чтобы дома всегда были подарочные экземпляры.

Как ни странно, тут Артем почти не врал. Жена Маркиза всерьез заведовала его связями с прессой и все большие статьи о его успехах были ее рук делом. Очень может быть, что она понемногу собирала материал и на книгу…

– Ну, все снимки я вам, конечно, отдать не могу, – Гридман полез в пакет с мотоциклистами, – но дубликатами поделюсь.

Кареев тем временем разлил спиртное по рюмкам и так ненавязчиво пододвинул Гридману рюмочку, что она как бы сама собой попала в руку.

Артем и Люся стали уговаривать его поесть – нельзя же без закуски.

Словом, пошло милое застолье с воспоминаниями. Как можно осторожнее разложили и старые фотографии, стараясь не заляпать их майонезом.

Артем смотрел и вздыхал. На одном снимке даже себя отыскал в окружении стройных ребятишек. Увидел Катю в простом тренировочном трико, увидел Гридмана с курчавой неуправляемой шевелюрой, еще одну девочку опознал – как будто Надей звали, на заднем плане маячил Маугли, он же – Лешка Омельяненко. Маугли повязал волосы… ой, как же эта веревочка у них называлась? Хайрешник. Вот так.

А Гридман рассказывал Люсе про «Книгу джунглей». На снимках Маугли крался как бы в зрительный зал, а над ним раскинула тонкие руки Багира – Катя.

Маугли спал на светлом дощатом полу, а она его охраняла. И так далее…

Черная ушастая полумаска скрывала ее лицо. Играло только тело – черное, гладкое, гибкое тело черной пантеры. А лицо Инессы было на виду – она в сером трико и в воротнике из растрепанных веревок, изображавших волчий загривок, мелькала на заднем плане. Гридман тоже был волком, только воротник сделал поскромнее.

Он рассказывал – а Артем слушал и все яснее понимал, что у него это действительно было лучшее время жизни. Налетел чудак, лет этак на пять их всех постарше, сорвал с лекций, заставил тратить деньги на костюмы и скидываться на осветителя, лишил личной жизни, назначая по пять вечерних репетиций в неделю. И они были счастливы. Пообещал заграничные гастроли, Аллах знает чего пообещал, сбил студентов с толку, но сам вот – в Париже, а они – здесь. И он – месье Дубински, а они – непонятно кто со своими дипломишками, малометражными квартирками, убогими работенками.

Кареев поглядывал на Артема – надолго ли этот словесный вулкан? Но подливать не забывал.

А Артем думал – если бы тогда он был поувереннее, не маялся из-за своих неудач, то увез бы эту самую Катьку, сделал женой, сделал артисткой. И не влипла бы она сейчас так страшно и нелепо.

– Всех растерял! – то ли смеялся над собой, то ли жаловался Гридман. – Ведь после Маркиза Лешка пытался что-то ставить. При нем мы и разбежались. Дольше всех продержалась Инеска. И ничего удивительного – они тогда поженились. Добилась девчонка своего! Я ее недавно на улице видел – ну, отпад полный! У моей жены никогда такого прикида не будет.

Славика встречал – Артем, у него пузо, ей-богу, вот такое пузо!

– А Катьку? – стал наводить его на нужное имя Артем.

– Ну, Катьку… С Катькой же неприятность вышла, еще при тебе, не помнишь?

– Убей, не помню! – честно заявил Артем. – А что за неприятность?

Гридман отставил рюмку.

– Знаешь, Артем, она ведь не только тебе тогда нравилась, мне тоже… Там какое-то темное дело вышло. Я ничего не мог, понимаешь?

– Да что стряслось-то?

Гроидман посмотрел на фотографию. Там молоденькая и хорошенькая Катя хохотала, показывая пальцем на что-то смешное за кадром.

– Вот именно, что стряслось. Ты же помнишь, Катька как пришла к Маркизу, так через неделю стала примадонной. Он ей чего только не обещал! И сразу всю «Книгу джунглей» перекроил, сделал ее Багирой, а Инеску в волчицы перевел. То есть, Инеску сделал главной волчицей, а Надьку из главной – второстепенной. А когда телевидение приехало, сняли только сцену Маугли и Багиры…

– Это я помню, – согласился Артем. – Как раз тогда я с вами ночью репетировал.

– А потом ты куда девался?

– А потом я уехал в Красноярск… – уверенно сказал Артем и вдруг засомневался. – Постой, в Красноярск? Или в Иркутск? Или я к вам прилетел из Иркутска? Нет, к вам я приехал… из Свердловска?..

Кареев очень выразительно забрал его пустую рюмку.

Артем понял намек.

– Да не все ли равно? Так что Катька-то?

– Маркиз выклянчил у директора клуба деньги на костюмы, на декорацию и еще на что-то, мы тоже, как всегда, скинулись. Получилось немало. А Катька перед тем купила что-то этакое и жаловалась, что в долги влезла.

Маркиз отдал мне эти деньги, потому что боялся нести их к себе в общагу.

А они у меня из сумки пропали. Вот так, помнишь, была мужская раздевалка…

Гридман вилкой по размазанному майонезу показал, где что было.

– И что, нашлись у Катьки? – с прилично сыгранным изумлением поторопил рассказ Артем.

– А ты откуда знаешь? Ну да…

– Не могла Катька их взять, не такая была девочка, – с опозданием на одиннадцать лет вступился Артем.

– А ты вообрази – лезу я после репетиции в сумку, хочу добавить к этим деньгам Ольгин взнос, помнишь Ольгу? Ну, мартышку Ольгу?

Артем откопал снимок с мартышкой.

– Да нет же, это мартышка Милка… Ну, лезу в сумку и не вижу кошелька.

Мне Маркиз выдал старый кошелек, свой я носил в кармане, а этот закапывал в сумку… Я говорю Маугли – посмотри, может, я просто смотрю и не вижу?

Он покопался – точно, говорит, нет… Славка посмотрел – нет! Мы – к Длинному. Не видел, никто в раздевалку чужой не заходил? Длинный говорит – нет, и вообще никто в коридор не заходил.

– А Длинный куда подевался?

– В бизнес, говорят, пошел. Мы с Маугли тогда к девчонкам постучали – так, мол, и так. Маркиз еще не успел уйти – поймали, вернули. Инеска с Надькой шум подняли – домашний вор завелся, все вещи надо обыскать! Их Любка поддержала, помнишь Любку? Видишь ли, до этого тоже что-то пропадало. Ну, подняли девичий крик на лужайке, насели на Маркиза… А ему же отвечать за эти деньги! Маркиз на меня смотрит – я тоже обалдел…

Девчонки все сумки и куртки на сцену вытащили, стали трясти. У Катькиной сумки был боковой карман, вот там…

Гридман замолчал – и опять под его руку сама собой поднырнула рюмка.

– Это не она, – уверенно сказал Артем. – Катька не могла украсть!

– Я тоже так считаю, – Гридман почесал в затылке. – То есть, теперь я так считаю. Тогда я думал об одном – как бы меня не обвинили. У меня тогда тоже с деньгами было туго. Я на диплом шел – сам понимаешь, чертежи, машинистка, то да се… Маркиз раскричался. Катька стояла – ну, столб и столб. Она даже не понимала, что на нее орут. В общем, он ее выгнал. Так и сказал – за воровство. А потом я понял, кто подбросил деньги. Инеска с Надькой!

– Да ты что? – опять артистически удивился Артем, хотя чего-то в этом роде он ожидал.

– Они! Больше некому. Сама Катька – и то поняла. Ревела потом в три ручья, кричала, что убьет Инеску, ну, сам понимаешь, надо же выкричаться… Это они, точно.

– Жуть какая-то, – сказал Артем и покосился на Люсю. Кудрявое дитя как бы сопереживало, но в сущности уже клевало носом. И ничего не заносило в блокнот.

– Инеска с Надькой долго злость копили. Катька пришла – и их в сторону отодвинула. Да еще Лешка, который Маугли. Инеска за ним бегала, а Катька пришла – и взяла голыми руками! Это Лешку-то, он вообще ничего кругом себя не видел, только Маркизу в рот смотрел.

– Он ведь тоже где-то учился? – стал вспоминать Артем.

– На механическом. И еще рисовал. Понимаешь, Катька пришла – будто светлее стала. Такая наивная светлая девочка с глазками… И все берет так, будто ей и полагается, будто для нее и приготовили… Роль – пожалуйста! Даже для виду не отказалась – а она знала, что раньше Инеска играла Багиру. Лешка – пожалуйста! А все видели, как Инеска за Лешкой бегает.

– И никто не вступился?

– Все вступились, потом уже, и Инеска с Надькой тоже. Только Маркизу вожжа под хвост попала. Ему ведь тоже Катька тогда нравилась. Она собралась, ушла… И ни разу больше не появилась. Я пошел ее в группе искать – она, оказывается, на заочный перевелась! Ну, я по расписанию ее вычислил, встретил после консультации. Она разговаривать не захотела.

Знаешь, почему она перевелась? У Надьки в ее группе знакомая девчонка была. И Катька испугалась, что вся группа про этот скандал узнает! Что за спиной говорить будут – воровка идет… Так у нее все и пошло наперекосяк…

– Она о научной работе мечтала, – напомнил Артем.

– Какая наука? О ней и очники могли только мечтать. Ей пришлось срочно на работу устраиваться, а то бы на заочном держать не стали. Все пошло прахом! Я ей еще потом звонил… Встретиться не захотела. Она и замуж-то вышла за парня, которого никто не знал, ни из моей группы, ни из ее группы, ни из Лешкиной группы. Где она его только подобрала?

– Дай Катькин телефон! – потребовал Артем.

– Не дам, – подумав, решил Гридман. – Хватит с нее всего, что было. Она тогда людей бояться стала. Такое ощущение, что она смотрит на незнакомого человека, а сама думает – знает он или не знает? Потом, мне Сашка Виктюк рассказывал, знаешь, что было? Он ее позвал к себе в лабораторию, сперва просто лаборанткой, потом будем посмотреть… Отказалась! В трест какой-то идиотский устроилась! Виктюк до сих пор не может понять, в чем дело!

– Виктюк? Такого не помню, – сообщил Артем.

– Однокурсник мой. Он-то откуда мог знать? А она решила – раз мой однокурсник, то непременно знает или узнает.

– Ага… – сказал Артем. – Теперь кое-что проясняется. – А она поняла, что это Инескина работа?

– По-моему, поняла… – неуверенно отвечал Гридман. – Инески с Надькой работа. Слушай, старик, хорош мне подливать… Нет, ей-богу, хорош…

– Закусывай, закусывай, – напомнил ему Кареев.

* * *

Артем еще не знал, зачем ему эта дискета. Конечно, нести ее в милицию было нелепо. А если не в милицию, то кому же?

Он пошел к цирку, вспоминая все подробности разговоров с Кареевым, с Люсей, с Черенковым. И возле служебного входа Артем уже примерно представлял себе, что делать. Но делать это нужно было быстро.

Сперва он отправился в бухгалтерию. Там уговорил бухгалтершу скопировать содержимое дискеты на ее компьютер. Потом отправился к директору цирка.

Разговор с директором получился короткий, но особо рассуждать было незачем. Артем попросился в директорский сейф – уложить туда запечатанный конверт. Что в конверте – не объяснил.

И, наконец, он нашел во дворе Юру со Светой. Им он сказал вот что – если не явится на представление и поднимется шумиха, идти к директору за конвертом, который лежит в сейфе.

Юра и Света доложили – пришла женщина, принесла записку, посажена в гримерку, и они там с Аргошкой взаимно охраняют друг друга. Женщине предложили перекусить, но оказалось, что у нее нет аппетита.

Артему это не понравилось. Он в жизни знал немало женщин и заметил, что в возбуждении или в скверном настроении их тянет на жирное и сладкое. Еда их успокаивает, понимал Артем, и очень хорошо успокаивает. Женщина, которая отказывается от еды, будет ходить взбудораженная и много чего натворит.

Конечно, следовало бы заглянуть к Кате – но поджимало время. Тем более – успокоить ее пока было нечем.

Проведя все эти операции и решив, что по части конспирации он далеко обскакал черенковскую фирму, Артем позвонил Люсе.

– Как обстановка? – спросил он.

– Кареева вызвали к следователю, – сказал Люся. – Потом я буду давать показания. Потом Аверьянцев. Все, как вы сказали, – они ищут врагов Инессы.

– И вы дружно утверждаете, что Инесса в последние шесть лет врагов не имела? Что ее репутация безупречна? – спросил Артем. – И что разгадку нужно искать в ее прошлом?

– Да, – твердо сказала Люся. – Я именно так и скажу.

– Вот что, Люсенька… Встретиться бы надо.

– Можно встретиться. А когда?

– Да хоть сейчас. Время уже почти обеденное, я бы вас охотно покормил…

Где там поблизости хорошо кормят?

– Сперва завтраком, потом обедом? – Люся на другом конце провода явственно улыбнулась.

– Сперва – ужином, – напомнил Артем. – Так где мне вас ждать?

– А вы о делах фирмы расспрашивать не будете? Черенков приказал – никому никакой информации.

После слова «приказал» была легонькая пауза. Артем понял – речь шла именно о нем.

– Нет, Люся. Я о фирме спрашивать не буду, наоборот – сам о ней кое-что интересное расскажу, – пообещал Артем.

– Честное слово?

– Вот те крест!

– Тогда… Вы можете через двадцать минут быть в «Анаконде»?

– Где?! – изумился Артем.

– Кафе такое – «Анаконда». У них там террариум на стойке бара, а в террариуме змея живет, – объяснила Люся. – Туда всякие интересные люди ходят.

– Сегодня самыми интересными будем мы, – пообещал Артем.

Они сверили часы – и, конечно же, Люся опоздала на десять минут.

– Прошли те времена, когда девушки ко мне на свидания приходили вовремя, – пошутил Артем. Он усадил Люсю за столик, велел чувствовать себя как дома – и она, привыкнув, видно, обедать с Черенковым и прочими не стесненными в средствах сотрудниками, заказала себе скромный по объему, но серьезный по цене обед.

– Я бы не хотел вам портить аппетит, Люсенька, – сказал Артем, когда они добрались до десерта и кофе. – Но любопытно, что вы расскажете следователю про личную жизнь Инессы.

– А что я могу рассказать? – удивилась Люся. – Я же ее только на работе видела. Домой меня Петрович не приглашал, она – тоже. Жили они с Петровичем хорошо, он ей ни в чем не отказывал… она только собой занималась…

– Это я уже от вас слышал. Люсенька, вы же умная, наблюдательная девочка.

Неужели так-таки ничего?

– Нет! – Люся даже головой замотала.

– Хорошо… – Артем достал из кармана дискету и положил между тарелками.

– Вы эту штуку узнаете?

– Дискету? Обычная трехдюймовка, чего тут узнавать? Дискета с игрушками, – удивленно ответила Люся.

– Давайте сделаем так – вы ее возьмите с собой и посмотрите, что на ней хорошего. А потом я вам еще раз позвоню и мы побеседуем, – стараясь выглядеть как можно спокойнее, предложил Артем.

Он понятия не имел, что на дискете. Это могли быть какие-то совершенно невинные цифры – скажем, сколько черенковская фирма заплатила за ремонт своего роскошного офиса… И очень могло статься, что ворованные файлы только насмешили бы кудрявое дитя.

Артем блефовал. Не впервые в жизни, и не из любви к блефу. Но иного способа помочь Кате он не видел.

– Что там такое? – забеспокоилась Люся.

– Видите ли, Люсенька, – строго сказал Артем, – никогда нельзя оставлять посторонних в кабинете шефа. Они могут залезть в компьютер и списать оттуда кое-что интересное.

– О Господи! – наконец-то кудрявое дитя перепугалось. – Вы залезли в машину к Петровичу?

– Залез и вылез, – подтвердил Артем.

Люся опустила голову.

– Расстраиваться не надо, – Артем отхлебнул кофе. – Я без особой надобности эту дискету никому показывать не буду. Но я ее скопировал. И если Черенков захочет сделать из меня козла отпущения, как он делает из Кати козу отпущения, то ваши файлы попадут к тому самому следователю, которые ведет дело об убийстве Инессы. Найти его несложно. И моя записка тоже.

– Вы с ума сошли… – прошептала Люся. – Вы же их всех натравите на Петровича!

– Люся, я хочу услышать от вас только то, о чем и сам догадался. У Инессы был роман с ее собственным бывшим мужем. За Петровича она вышла замуж по расчету и прекрасно играла роль. И вы боитесь, что если это вытащат на поверхность, то Черенков станет подозреваемым номер раз! Потому что он имеет повод для убийста, во-первых. И он имеет возможность так сложно его организовать, во-вторых.

– Откуда вы взяли, что у нее был этот дурацкий роман?

– Да вы же сами сто раз намекали, Люсенька! Вы так защищаете своего Петровича, что это даже меня, старого дурака, навело на размышления, – Артем усмехнулся. – Должно быть, вы очень его любите…

– Я его не брошу, – упрямо сказала Люся. – И он не виноват.

– Пока что нити ведут к нему. Только он из всей вашей команды мог знать про Катю. Вряд ли, конечно, он представлял, как Инесса в самом деле поломала Катину жизнь… Но в общих чертах он мог знать эту историю! И только он мог знать что-то о первом муже Инессы. И еще – он сильный мужик. Он может рассчитаться именно так…

– Да знаю я все это, знаю! – воскликнула Люся. – Несите ему эту проклятую дискету! Пусть он меня увольняет! Я все равно никому и ничего не скажу!

– Чего не скажете?

– Что у Инессы было что-то с этим Омельяненко! Их больше никто вместе не видел, только я. И вы тоже их вместе не видели!

– Люсенька, вы забываете одну смешную мелочь. Ни один следователь не станет спрашивать меня о романах Инессы с ее мужьями. Я не был в городе одиннадцать лет. Я могу рассказывать про Катю, потому что видел ее и беседовал с ней. Про Инессу я могу сказать только то, что она очень хорошо одевалась и не пришла в «Яну». Остальное будет уже с чужих слов.

Люся смотрела на Артема с большим подозрением.

– Да поймите же вы, что мне нужно знать об этом для себя! – не выдержал Артем. – Не для какого-то следователя, а для себя. У кого-то была причина избавиться от Инессы. Я хочу найти эту причину. А за Черенкова не беспокойтесь.

– Как это – не беспокойтесь? – удивилась Люся. – Да вы что?

– Пейте кофе. Я думаю, что он-то как раз не виноват. Вам, Люсенька, сколько – восемнадцать? Вы еще взрослых мужчин не знаете. А у них на первом месте – дело. Если взрослый мужчина скажет вам, что у него на первом месте – вы, посылайте его искать ветра в поле. Значит, он просто размазня и будет сидеть у вас на шее во всех смыслах этого слова.

– Вы же сказали, что все нити ведут к Петровичу, – возразила ошарашенная Люся.

– И уводят мимо. У него – дело, Люсенька. Допустим, ему очень хотелось бы расправиться с Инессой. Но он понимает, что самая крошечная ошибка губит его дело и его команду… Ради дела и команды он готов Катю заложить, и заплатить за это бешеные деньги. Это – важнее, понимаете?

– Чего вы, в конце концов, от меня хотите?

– Как вы догадались, что у Инессы роман с бывшим мужем?

Люся уставилась в пустую тарелку.

– Она вам сразу не понравилась, – издалека начал Артем.

– Ну, не понравилась…

– И вы, сами о том не подозревая, выслеживали ее.

– Я за ней не следила! – возмутилась Люся.

– Конечно, морского бинокля у вас не было, – как бы согласился Артем. – Но вы наблюдали за ней, особенно за тем, как она обращалась с Черенковым – так? И вы уловили то, что я увидел сразу, – я же артист все-таки…

– Я одного не могла понять – как Петрович не врубается? За столько-то лет?.. – Люся этого действительно не понимала.

– И это очень просто… Он себе цену знает – сильный мужик, с характером, с деньгами. Когда он взял Инессу за себя, ему сколько было – сорок?

Люся пожала плечами.

– Скорее всего, за ним взрослые бабы открыто гонялись, а она была молодая, красивая, он ее выбрал. И сделал ее своей любимой собственностью… – Артем вздохнул. – Люсенька, она бы с ним не говорила таким дурацким тоном, если бы ему это не нравилось! Она каждым словечком подчеркивала, как она им гордится. А он и ходил довольный…

– Неужели ему было нужно именно это? – не поверила Люся.

– Всем нам, старым дуракам, к сожалению, нужно именно это… А теперь расскажите мне, что же вы видели своими глазами?

Поскольку Люся колебалась, Артем взял дискету и стал ее изучать в профиль и анфас.

– Один раз я видела, как он ее из машины высаживал. Они прощались, она уже вышла, но рука осталась в машине – и он долго держал ее за руку. А потом я их встретила вместе, они из дверей выходили.

Люся задумалась.

– Вообще-то их, кажется, было трое… – неуверенно сказала она. – Но я тогда смотрела только на Инессу и этого, Омельяненко, да? И мы к тому же ехали мимо.

– И что же вам, Люсенька, не понравилось?

– Инесса была какая-то странная, очень сердитая, – сразу заявила Люся. – Я никогда не видела, чтобы она людей расталкивала. Тут-то она, с Петровичем – у-тю-тю! Ой…

Вспомнив о недавних событиях, Люся закрыла ладошкой рот.

– Ничего, ничего, – ободрил ее Артем, – тут у нас не панихида, а важный разговор. На панихиде мы будем говорить, какая Инесса была хорошая, красивая, и как ей в жизни не повезло. А сейчас главное – понять, что все это значит. Мы же договорились, что Черенков не виноват?

Люся кивнула.

– Ну так чем скорее поймем, кто виноват, тем для него лучше. Да?

– Да… – Люся собралась с силами. – Так вот, она вышла из дверей быстро и сама не своя, даже кого-то оттолкнула, а он выскочил следом и обнял ее за плечи. Он ее остановить хотел, что ли… Она повернулась лицом к нему, он ее в щеку поцеловал, а она – от него… И он ей что-то говорил, как будто уговаривал. Понимаете, ощущение, будто поссорились близкие люди…

– Ясно… – Артем почесал в затылке. – Вы его, как я понял, хорошо запомнили?

– Думаю, да… Я же его два раза видела.

Артем достал фотографии, привезенные Гридманом. Тогда Люся уже почти спала и не вглядывалась очень уж старательно.

– Узнаете?

– Этот? – она ткнула пальцем в Маугли.

– Этот. Значит, мало изменился… – и Артем задумался.

– У меня времени не густо, – напомнила Люся.

– Да, конечно… А что за двери такие были?

– Какие двери?

– Где вы Инессу с Омельяненко видели.

– Откуда я знаю! Большие такие двери, высокие. Я мимо на машине проезжала.

– А как вы отнесетесь к тому, что мы вместе поищем эти двери? – спросил Артем. – Например, сегодня после работы. Как раз обещают мой «фордик» наладить.

– Автосервису доверять нельзя, – сказала Люся.

– Разве я похож на человека, который доверяет автосервису? Мой драндулет сегодня после репетиции вскроет воздушный гимнаст Колька Полунин, а помогать ему будет инспектор манежа Роман Анатольевич. Мы, цирковые, Люсенька – люди практичные, много чего умеем… И в багаже у нас можно отыскать все, начиная от токарного станка и кончая зубоврачебным креслом…

Люся встала из-за столика.

– Дискету возьмите, – напомнил Артем.

– Вы же все равно ее уже скопировали.

– Для вашей же пользы, – отрубил Артем. – Теперь ваш Петрович не будет делать мне сомнительных предложений…

Возле самых дверей черенковского офиса Артем удержал Люсю.

– Одна просьба, Люсенька.

– Ну? – кудрявое дитя уже торопилось наверх, к Петровичу.

– Нельзя ли мне посидеть у вас в приемной? Просто посидеть, газеты посмотреть. Обещаю, что ни слова не скажу.

– Зачем это?

– А вот зачем. Пока наша доблестная милиция опросит всех таксеров, пока составит хотя бы словесный портрет Кати, пока будет ее разыскивать – немало времени пройдет. Одновременно будут раскапывать биографию Черенкова и прочие его дела… Тому, кто убил Инессу, нужно поскорее вывести следствие на Катю, чтобы оно не уклонялось ни влево, ни вправо, а заглотало наживку. Значит, Катю преподнесут на блюдечке с голубой каемочкой… И вряд ли, что сразу следователю. Скорее уж, вашей команде.

Чтобы она как бы от своего имени навела следствие на Катьку… Вот мне и хотелось бы знать, как это произойдет.

Люся отпустила дверную ручку, на которую все это время собиралась нажать.

– Но ведь это очень просто! – воскликнула она. – Мы все, и Кореец, и Петрович, и я скажем, что узнали про Катю от вас!

– Вот именно… – Артем покачал головой. – Вы уже знаете про Катю и уверены, что вся Вселенная про нее знает… А те, кто подставил Катьку, и подумать не могли, что ее опознает на базаре один старый дурак… профессиональный дурак, между прочим… что этот дурак увяжется за ней на улице, что он выловит ее на рельсах… ОНИ не могут знать, что вы уже все знаете о Кате! ИМ неоткуда, понимаете? И ОНИ должны вылезть с каким-то сообщением, с каким-то следом, ведущим к Кате!

– Вы действительно верите, что это не Петрович? – с надеждой спросила Люся.

– А вот если ОНИ не вылезут в ближайшие два-три дня, то вывод один – к сожалению, Петрович… – и Артем развел руками.

* * *

Когда тяжелая дверь за Люсей закрылась, Артем перешел через улицу и занял пост у книжного лотка. Минут через пять он должен был позвонить Люсе.

Она могла скрыть историю с дискетой – взрослая женщина так и поступила бы. Но она могла и рассказать – тому же Карееву хотя бы. И Артему в глубине души хотелось, чтобы так и случилось.

Это было опасно – Кареев за такие штучки мог и морду начистить. Но, с другой стороны, это заставило бы его нарушить полууголовную конспирацию фирмы и рассказать что-то такое, что навело бы на след ее недоброжелателей.

В общем, когда дверь распахнулась и появился Кареев, Артем даже обрадовался – значит, рассказала.

Кареев оглянулся по сторонам – возможно, искал Артема. Потом пошел к своей «вольво». Артем последовал за ним в переулок, где парковалась команда Черенкова.

Внезапно Кареев обернулся.

Артем, не замедляя шага, подошел к нему.

– За мной собрался? – спросил он.

– За тобой, – согласился Кареев, чуть подавшись к Артему.

Тогда Артем сунул правую руку за спину, под куртку.

Нунчаки могли вылететь мгновенно, и Кареев это прекрасно знал.

Переулок был не лучшим местом для побоища. И сейчас, когда уже разворачивалось следствие, драка двух свидетелей по делу об убийстве, конечно, привлекла бы ненужное внимание.

– Ладно, – сказал Кареев. – Ноль-один в твою пользу. Разговор есть.

– И у меня к тебе разговор.

– Садись, – Кареев распахнул дверцу.

– А может, прогуляемся? Или в кафешке посидим? – предложил Артем, потому что салон «вольво» мало годится для работы нунчаками.

– Я сказал – ноль-один в твою пользу, – буркнул Кареев. – Люську не трогай. Черенок ее бережет.

– Родственница? – попробовал догадаться Артем.

– Дочка боевой подруги. Ты ее в это дело не путай.

Они сели в машину.

– Она тебе все рассказала? – спросил Артем. – И про дискету, и про Инессу?

– И правильно сделала.

– Я тоже так считаю.

Кареев чуть сдвинул брови. Артем уже привык к его более чем скромной мимике. Это было настороженное изумление.

– Мне лучше эти проблемы с тобой решать, чем с девчонкой, – объяснил он.

– И чем с Черенковым. Правда, Люсю я сегодня возьму покататься по городу.

Пусть покажет, у каких это дверей она видела Инессу с этим… тьфу!

Омельяненко!

– Двери тебе зачем?

– Не знаю. Может, они там квартиру снимали? Или у кого-то из друзей приютились? Вася, я сам не знаю, что может пригодиться!

– Черенка не подставляй, – напомнил Кареев.

– Без Омельяненко в этом деле не обошлось… Я его помню – интересный был парнишка… Фанат.

– Чего фанат?

– Того, что ему под горячую руку подвернется. Добрался до йоги – с головой в нее ушел. Маркиз его в пантомиму заманил – так он по шесть часов репетировал. Он еще рисовал… Я видел его художества – тоже на них времени много было убито. Понимаешь, не талантливо, но что-то в этом было. Обожал вылизывать карандашом всякие вензеля и закорючки. Потом тушью обводил. Он был фанат…

Артем задумался – Кареев правильно поставил вопрос, Лешка Омельяненко был фанатиком не йоги, пантомимы, рисования, он был фанатиком действия… Он оттачивал всякое свое действие… И это доставляло ему огромное удовольствие.

– Значит, она тебе все рассказала, и ты за мной в цирк собрался?

– Сперва – в гостиницу, потом – в цирк.

– А я тебя здесь вот караулил. Прошу политического убежища…

– В приемной, что ли, посидеть?

– Сам знаешь – надо. ОНИ найдут способ сообщить, где Инесса, и сами наведут нас на Катю.

– Время, – ответил Кареев.

– Да, – согласился Артем. – У НИХ, кстати, времени в обрез.

– Пошли.

В приемной сидели юный охранник и Люся.

– Ну как? – спросил Кареев.

– Не выходил, – сердито ответила Люся. – И обедать не собирается.

– Что он там делает?

– Сидит.

– Нам обед сюда приносят, – объяснил Кареев. – Раньше из «Макдональда» носили, теперь из ресторанчика одного. Я с тобой поделюсь.

Судя по тоскливому виду охранника, Люся выставила его из-за компьютера.

Она что-то быстро печатала. На лице у Люси было написано – я к нему всей душой, а он… Ну и провались он сквозь землю!

– Мы можем только ждать, – в сотый, наверно, раз проворчал Артем. – Я не знаю, что это будет – телеграмма, анонимный звонок, черт в ступе! ОНИ должны преподнести нам Катю на блюдечке, и на это весь мой расчет. И дураку ясно, что милиция ее так скоро не найдет.

– Вот диван, – сказал Кареев. – Вот газеты. Я за стенкой.

И ушел работать.

Артем изучил всю городскую периодику за две недели. Из газет выходило, что бизнеса в городе нет – одна блестяще организованная преступность.

Потом принесли фирме обед в пластмассовых белых судочках. Кареев вывалил в крышку от судка половину своей порции языка с грибами и вьетнамским рисом, сервировал Артему на подоконнике. Люся поставила еду на поднос, локтем нажала на ручку черенковского кабинета – было заперто.

Кареев снял трубку.

– Впусти жрачку, Черенок, – сказал он. – Не валяй дурака, остынет же.

Через минуту дверь открылась и Люся проскользнула в кабинет.

– Ты тут весь день просидеть собираешься? – даже с некоторым уважением спросил Кареев. – Тогда я Черенка все-таки предупрежу. А то выйдет – не обрадуется.

– Он знает про дискету?

– Нет, конечно.

Кареев как-то странно покосился на Артема – наверно, соображал, что тот мог бы сделать с украденными файлами.

– Вот и замечательно… К твоему сведению – файлы я скопировал на знакомый компьютер, а мое завещание лежит в сейфе у директора цирка.

– Уймись, – посоветовал Кареев. – Я же сказал – ноль-один…

Он сел на диван, рукой показал Артему – садись рядом. Место он предложил удобное – впритык к подоконнику с крышкой от судка.

Вернулась расстроенная Люся, и сразу же из внутренних помещений вышел мужичок с презрительным ртом.

– Ну, как? – спросил он.

– Отзынь, Аверьянцев, – ругнулась Люся. И это Артема обрадовало – словечко было дворовое, сам его в детстве употреблял. Стало быть, теперешние девушки вовсе не так уж безнадежны!

Она молча забрала у него и у Кареева судок с крышкой, выкинула в мусорник, протерла салфеткой подоконник и вернулась к компьютеру.

– Люсь, по телефону он меня уже послал и видеть не хочет, – объяснил ситуацию Аверьянцев. – А мне деньги нужны. Проплатить за товар. Там вагон растительного масла и четыре вагона гречки. Эта дура Галина без него не дает. Ирча тоже говорит – пусть он сперва подпись поставит, а потом я…

Аверьянцев, еще что-то ворча, показал Люсе, где на бумагах должна быть подпись.

– Не пойду, – сказала Люся. – Он в меня чуть подносом не запустил.

– Несерьезно, – покосившись на Кареева, заметил в пространство Артем.

Кареев чуть заметно кивнул.

И они просидели молча примерно час, а может, и больше.

Люся занималась делами, отвечала на звонки, выгораживала и отмазывала Черенкова. К дверям кабинета никого не подпускала. Настроение у всех троих было скверное.

– У тебя другого занятия нет? – спросил Артем Кареева.

Кареев хмыкнул и пожал плечами.

То, что он безропотно сидел рядом и ждал событий, немного удивляло Артема. Возможно, он караулил не столько ИХ, в которых не очень-то поверил, а Черенкова. Но тем не менее они сидали рядом, их плечи соприкасались, и газеты, которые они держали, тоже шуршали друг о дружку.

– ИХ время поджимает. ОНИ знают, что следствие уже началось, – сказал Артем.

И опять Кареев слегка кивнул.

Тут снизу позвонил привратник. Люся взяла трубку. И вдруг, выскочив из-за стола, устремилась к Артему и Карееву.

– Это снизу! Это ищут Инессу!.. – растерянно воскликнула она. – Что отвечать?

– Вели пропустить, – распорядился Кареев. – Но к Черенкову не допускай.

Пока не выяснишь, в чем дело.

– Что говорить-то?

– Унизишься до вранья. Шефа нет и не предвидится.

– Где он?

– У зубного врача!

Кареев вскочил, схватил диван за подлокотник и стремительно разворотил его спинкой ко входу вместе с Артемом. Потом и сам шлепнулся рядом на новенькую кожу.

– В зеркало гляди! – успел шепнуть он.

Вошла тридцатилетняя женщина – не слишком красивая, губастая, длинноносая, но стройная и хорошо одетая. Вот только волосы крупными кольцами наводили на мысли о парике. Впрочем, цвет был вполне натуральный, рыжеватый.

– Я нигде не могу найти Инессу Черенкову, но хоть мужа ее я могу видеть? – брюзгливо осведомилась она. – Я принесла деньги, которые вчера взяла у Инессы. Она просила вернуть как можно скорее.

– Я секретарь господина Черенкова, – официальным голосом представилась Люся. – Я могу принять деньги и выдать расписку.

– А сам Черенков?

– Отсутствует, – холодно отвечала Люся. – Будет ближе к вечеру, если только не поедет в аэропорт встречать голландцев.

– Тогда мне, наверно, действительно лучше оставить деньги вам… – посетительница открыла сумочку и замялась. Люся же, быстро что-то настучав, включила принтер, и он настрекотал две бумажки.

– Я, Львова Людмила Николаевна, приняла у… впишите, пожалуйста, фамилию-имя-отчество… и сумму прописью. Теперь дату. И здесь то же самое.

Артем не знал, с чего начать. Не спрашивать же, что за деньги такие. И вдруг его осенило – начинать незачем. Если эта женщина ни при чем, она радостно избавится от денег и смоется. А если при чем – сама начнет рассказывать увлекательную историю.

Кареев вопросительно посмотрел на него – мол, что же ты молчишь? Артем показал рукой – мол, погоди, все идет как надо.

Посетительница полезла в сумочку за деньгами и как-то незаметно уселась в гостевое кресло у Люсиного стола, выложила на его край какие-то вещички, бумажки, полезла в портмоне… а пауза-то длилась!..

Артем подумал – в такой ситуации посторонний человек будет молчать. То есть, отдаст деньги, возьмет расписку – и пока! Возможно, женщина – действительно посторонняя.

Но если только заговорит…

– И передайте Инессе, что все равно с дачей ничего не получилось, – сказала гостья Люсе. – И у меня теперь вся надежда на этого деда, как его… деда Гришу Стахова.

Люся кивнула. Артем не удержался – высунулся из-за спинки дивана.

Посетительница сидела к нему вполоборота. И он изобразил ладонью Люсе, как болтается высунутый изо рта язык, – ля-ля-ля. Мол, опомнись наконец и полялякай!

Люся опустила глаза. Очевидно, кудрявое дитя наконец-то ощутило себя не в своей тарелке.

Невзирая на остроту ситуации, Артему стало забавно – это тебе, девочка, не по телефону дурака валять…

– Когда она появится, пусть непременно со мной свяжется. Но вечером я уезжаю в Москву, и если не позвонит днем, пусть ищет меня в пятницу.

– Можно ваш телефон? – Люся понемногу брала себя в руки.

– Да Инесса же знает! Вы просто скажите, что приходила Надежда и принесла деньги.

– Хорошо, – сказала Люся. – Тогда давайте деньги, и вот расписка.

– Вы ей еще передайте, что, когда она уехала на такси к этому деду Грише, Катерина тоже взяла такси, ладно? Она поймет, – посетительница выложила на стол двести долларов и вписала эту цифру в расписку.

Люся явно растерялась – посмотрела на спинку развернутого к окну дивана, как будто ждала от дивана помощи.

Но помощи не было. Как раз в эти секунды Артем молча показал Карееву пальцами топ-топ-топ, а потом покрутил воображаемый руль. То есть, послал его к «вольво».

– Хорошо, – согласилась Люся. – А она… Она знает, о ком речь?

– Еще бы она не знала! – посетительница даже ладонями развела. – Эта Катерина уже не первый день ее преследует.

Кареев встал впритык к темной портьере. И совершенно бесшумно скользнул к дверям. Тогда Артем встал и подошел к посетительнице.

– Вы про Катю? – как ни в чем не бывало, спросил он.

– Да-а… – тут посетительница явственно испугалась. – Инесса сказала, что это Катя. А я ее и не узнала в лицо…

Люся с надеждой уставилась на Артема, а он выжидающе смотрел на гостью.

– Мне пора, мне еще на поезд собираться… – с этими словами гостья встала и повернулась к дверям. Но Кареев только что выскочил на лестницу, она увидела, как дверь ни с того ни с сего захлопывается, и повернулась к Артему.

– Поезд – это серьезно, – загадочно сказал Артем. – А про Катю мы знаем.

Мы все про нее знаем…

– Вот и прекрасно. Я вообще-то предупредить хотела… Она же, понимаете, просто-напросто шпионила за Инессой!

– Ничего страшного, – успокоил посетительницу Артем. – Счастливого пути!

И, повернувшись боком, показал Люсе, протянувшей руку за распиской, кулак.

– Вот и прекрасно, – повторила посетительница. – Так я пойду.

Она подошла к дверям и скрылась из приемной.

Артем схватил со стола расписку, показал Люсе уже не кулак, а большой палец, и, как Кареев, выскочил на лестницу.

– Постойте!

Гостья остановилась и резко повернулась.

– Расписочку забыли… – Артем медленно спустился и отдал ей бумажку. Он видел, что женщине хочется поскорее отсюда исчезнуть. Пожалуй, Кареев уже завел «вольво» и даже выгнал из переулка.

– Спасибо…

Артем проводил посетительницу до самых дверей и даже распахнул их. Она вышла, он – следом. Метрах в десяти от входа в офис уже стояла «вольво».

Посетительница собиралась повернуть направо.

– Всего хорошего, – сказал ей Артем. – Авось еще встретимся…

И повернул налево.

Возле нового магазина стоял большой рекламный щит. Из-за щита Артем видел, как странная посетительница переходит улицу и идет к приметной машине. Будь Артем преступником, ни за что не стал бы разъезжать на забавном ярко-желтом «фольксваген-гольфе». Он поднял руку и поманил Кареева. Тот, открыв переднюю дверцу, подъехал, и Артем на ходу шлепнулся в машину.

– Кто был прав? – спросил он Кареева.

– Ноль-два, – ответил Кареев. – Что на дискете-то было?

– Хрен его знает, – честно признался Артем. – Я же в ваших цифрах не разбираюсь. Что-нибудь уж наверняка было. Смотри, какой красавец!

– Не потеряем, – оценил цвет машины Кареев.

Они выехали на проспект и пристроились в хвост «фольксвагену».

* * *

– Чтоб ты сдохла… – не меняясь в лице, сказал Кареев.

– Вот именно, – согласился Артем.

Пронзительно-желтый «фольксваген-гольф» таскал их за собой по всему городу примерно полчаса. Та, которая назвалась Надеждой, посетила несколько магазинов и отовсюду выносила большие пакеты. Впечатление было такое, что она получила в свое распоряжение машину с шофером впервые в жизни, и хотела ее использовать на полную катушку.

– Может ли быть так, что ОНИ засели в одном из этих идиотских магазинов? – спросил Артем. – И что она доложилась, а теперь просто дурака валяет?

– А если она заметает следы?

– То делает это очень странно…

Посетительница вышла из мебельного магазина и позвала туда с собой шофера.

Вышел парень среднего роста в большом пальто «с барского плеча».

Очевидно, ему эти путешествия надоели – он явно ссорился с пассажиркой, перед магазинной дверью вообще затормозил, и она, видимо, на него прикрикнула.

– Шкаф купила, – предположил Артем. – Славянский, с тумбочкой…

– Значит, домой повезет, – рассудил Кареев.

– Ага. Это уже кое-что… Вась, это не тебе сигналят?

Кареев подал «вольво» в сторонку и освободил проезд грузовику.

– А дай-ка ты мне, братец, номер мобильника… – задумчиво сказал Артем.

Кареев без вопросов записал номер на клочке бумаги.

Посетительница и шофер основательно сгинули в недрах магазина.

– Я сейчас съезжу за Катькой. Поймаю такси и привезу ее, – Артем прищурился, пытаясь разглядеть, что делается за витриной. – Если она ходила за Инессой, как на работу, то могла видеть и эту… Надежду. И даже узнать ее. Надежда-то ее знает.

– Звони каждые пять минут. Мало ли когда она выйдет…

– Первый раз позвоню… – Артем хотел сказать «из цирка», но мало ли как развернутся события? Гримерка была надежным логовом. Не пришлось бы и самому там ночевать…

Кареев чуть прищурился. Это означало легкую иронию – ну, что же ты, конспиратор, замолчал? Но опять-таки вопроса не прозвучало.

Артем вышел из машины и быстро поймал такси.

Через десять минут он был в цирке на проходной. И оттуда позвонил Карееву.

– Пока едем по центру, – доложил Кареев. – Двигаемся к телебашне.

– Перезвоню через пять минут.

Артем быстрым шагом прошел закулисные коридоры и поднялся на второй этаж, в гримерку.

Он постучал. Никто не ответил. Тогда Артем нажал на дверную ручку.

В гримерке было пусто – ни Кати, ни Арго. Правда, лежал ее пакет с подарками для сына, и на гримировочном столе она уже разложила продовольствие. Артем кинулся к окну.

Окно выходило в цирковой двор. Катя могла вывести туда Арго – хотя, откуда ей было знать, что дефицит времени иногда вынуждал артистов выгуливать своих собак прямо во дворе?

Разумеется, ее там не было. Она исчезла, оставив гримерку незапертой.

Артем побежал искать Юру со Светой.

Они ушли на рынок за продуктами для себя и псов.

Артем остановился и попытался понять, что происходит.

Никто, кроме него и Юры со Светой, не знал, где спрятана Катя. Кареев понимал, что к ее исчезновению приложена Артемова рука, и Черенков тоже догадывался, что Артем имеет связь с Катей. Но конкретно они ничего не знали.

Постороннего бы за кулисы не пропустили. Милиция еще не могла напасть на след – это и для Скотленд-Ярда было бы чересчур фантастично. Стало быть, Катя ушла из убежища добровольно.

Зачем и куда?

Если она все-таки решила поехать к сыну – с утреннего поезда ее Артем снял, а вечерний не скоро.

Если она дома с мужем… Нет, домой она идти боялась. Опять спряталась у Стасика? Тоже вряд ли – она знает, что Стасик помогал Карееву искать ее на вокзале. У кого-то из подружек?..

С проходной Артем позвонил Карееву.

– Катька пропала, – растерянно сказал он.

– Торчу на набережной. Между мостом и церковью есть проулок, кажется, Кудряшовский. Дом пять, в подворотню выходит подвальная дверь, в подвале наша дамочка, – без всякого волнения доложил Кареев.

– Еду.

Выйдя на улицу, Артем еще был малость невменяем. Катька пропала. Пропала вполне добровольно. Не в милицию же сдаваться пошла!..

Если она в милиции, то ее теперь уже никто и ничто не спасет, подумал Артем. Допустим, черенковская команда о Кате не проболтается. Но начнут опрашивать подружек Инессы… Надежда! Скорее всего, Катя видела ее, и даже более того – Надежда сделала все, чтобы в эти дни попасться Кате на глаза в обществе Инессы.

Катя очень мало успела рассказать Артему на рельсах – как получила задание и как села в такси. Что было в течение двух, или сколько там, часов, пока она ходила следом за Инессой, осталось при ней. Возможно, и даже непременно вместе с Инессой она видела вчера эту самую Надежду…

Тут Артем понял наконец, что надо сделать – заехать в гостиницу за снимками, которые привез Гридман! И взять их все с собой. Возможно, на одном – Надежда. И взять еще те записи, которые он выдрал из блокнота Люси. Там может быть и фамилия Надежды.

Он остановил такси и понесся в гостиницу.

Когда он вселялся, а одновременно с ним вселялись баскетбольная команда и делегация из Казахстана, человек этак в тридцать, никто на него особенного внимания не обратил. Но уже наутро оказалось, что персонал его опознал. Не то чтоб многие смотрели кино – а просто репортажи с португальского кинофестиваля шли по телевизору, физиономия же у Артема была приметная.

Поэтому персонал относился к нему с нежностью и только что автографов не просил. Даже намекнули, что не против знаменитого кинематографического пса Арго… Хотя с собаками не положено, да собака-то не простая. Но Артему было удобнее держать Арго в цирке – не стряпать же в гостинице классическую собачью овсянку!

– Постойте! – окликнула Артема администраторша, солидного возраста блондинка, когда он жал на кнопки вызова всех четырех лифтов сразу. – Вас один молодой человек ищет! Все телефоны оборвал!

Артем подумал, что это Кареев, и быстро подошел к администраторше. Она вышла из-за стойки ему навстречу.

– Что-то велел передать? – быстро спросил он.

– И мне звонил, и Зое, секретарше, сколько телефонов было в справочнике – все перебрал. Очень просил, чтобы вы его поскорее нашли.

– И кто же это такой? – Артем от нетерпения даже взял администраторшу за локоток.

– Да у меня на стойке бумажка лежит, там записано…

Не меньше минуты администраторша искала бумажку. Наконец оказалось – фамилия записана на обороте бланка.

– Гридман, – с немалым удивлением прочитал Артем. – Очень интересно…

Там же были записаны три рабочих телефона.

Поблагодарив, Артем отправился в номер и взял фотографии с листками из Люсиного блокнота.

Через две минуты он был уже на улице и махал рукой всем машинам без пассажиров.

– Кудряшовский переулок, пять, – сказал он водителю и сразу достал деньги. – Во сколько мне это влетит?

– В пять тысяч уложимся.

– Десять, и поскорее, – приказал Артем.

* * *

– Там? – спросил Артем, одной рукой открывая дверцу «вольво», а другой показывая на вход в подвал.

Кареев кивнул.

Желтый «фольксваген-гольф» был загнан в подворотню так, что не проехать и не пройти. Ведущая в подвал дверь виднелась лишь краешком.

– Дай-ка мобильник…

Кареев передал ему похожий на древний чугунный утюг аппарат. Тут Артем уловил на его неподвижной физиономии то, что описать словами было бы трудно, ощущение боли, во всяком случае – неудобства, что ли…

– Таблетки кончились? – догадался он. – Давай-ка я посижу в машине, а ты беги в аптеку.

– Здесь поблизости нет.

– Да на углу же! Вон там, за самым поворотом. Давай беги. Чего ты мучаешься…

– Еще на прошлой неделе не было.

Кареев вылез из «вольво» и быстро зашагал к перекрестку.

Почти не отводя взгляда от подвальной двери, Артем набрал номер. Попросил позвать Гридмана. Через полминуты тот взял трубку.

– Добрый день, привет из Парижа! – весело обратился к нему Артем.

– Добрый-то добрый… – человек на том конце несуществующего провода явно был обеспокоен. – Так, значит, вы еще в городе. Что за кашу вы заварили?

– А как вы догадались, что я заварил кашу? – поинтересовался Артем.

– А очень просто – Катя меня сегодня нашла, Арсеньева! Десять лет не искала, пряталась… больше даже… Стоило вам устроить вечер воспоминаний – и она отыскалась! Вы что, и у нее фотографии просили?

– Нет, фотографий у нее никто не просил, – отвечал озадаченный Артем. – Но ведь она не хотела видеть никого, кто знал… разве не так?

– Так! – подтвердил Гридман. – Но она позвонила мне домой, там дали рабочие телефоны, и она пришла ко мне. Причем не одна, а с собакой.

Артем онемел.

– Она стала у меня выпытывать адрес и вообще координаты одной девицы… была у нас такая Надька Угрюмова, Инескина подружка, помните?.. Я сел на телефон, позвонил Светке Ершовой, она дала номер Милки Никитиной, Никитина полчаса Надькину визитку искала, нашла!

– Ну, мало ли что ей понадобилось от Угрюмовой! – воскликнул Артем, соображая – ту, что пришла сегодня наводить фирму на след Кати, ведь звали Надеждой!

– Боюсь, что ничего хорошего ей не понадобилось, – сказал Гридман. – Я первым делом рассказал ей, как вы меня нашли, и что взяли фотографии для книги. И тут она расхохоталась… Знаете, нормальный человек так не смеется. С ней была настоящая истерика.

– И что потом?

– Потом она, конечно, ушла. Но она мне не понравилась… Так может вести себя или пьяный человек, или у кого не все дома.

– Она что, буянила, в драку лезла? – осведомился Артем.

– Нет, конечно! Она просто была сильно возбуждена. Чем-то ей Надька, я так понял, недавно насолила. И она пошла разбираться. И мне это не нравится…

– Мне тоже, – сказал Артем. – Вы долго еще на работе будете?

– До пяти, а потом у меня другая работа.

– Хорошо. Я не прощаюсь…

И Артем положил трубку, не дожидаясь лишних вопросов от Гридмана. Тот бы, чего доброго, стал допытываться – не сбрендила ли Катя после того, как на ее горизонте нарисовался Артем и вызвал отвратительные воспоминания?

Что же получается? Допустим, эта самая Надежда действительно беседовала вчера с Инессой и была замечена Катей. Катя ищет Надежду, потому что Надежда рассталась с Инессой перед тем, как она села в такси и поехала на взморье. И она знает, зачем Инессу понесло на ту проклятую дачу. Так? Нет, не так… Гридман сказал – Катя была сердита на Угрюмову. Это была не та давняя обида – с той обидой Катя сжилась, возможно, даже оправдывала ею решительно все свои жизненные неудачи. Мол, с самого начала девочку подсекли под корень, все ей поломали, и какой теперь с нее спрос? Это было что-то новенькое!

Артем задумался – как выцыганить у Гридмана телефон Угрюмовой? Тот уже явно ему не доверял. Байка про Маркиза и книгу тут уж точно бы не сработала. Конечно, можно сказать правду… Артем усмехнулся – это теперь будет для него трудным и непривычным делом.

Набрав телефон цирковой проходной, он осведомился о Юре и Свете. Нет, не пришли. И женщина, которую они провели к себе, тоже не появлялась.

Тут уж Артем рассердился – нельзя было не заметить выходящего через служебный вход человека! Если вахтерша зазевалась настолько, что проворонила Катю, то, может, и Юра со Светой давно вернулись? А Катя с Аргошкой просто-напросто сидит сейчас у них в бытовке и ест щи с капустой? Это было бы идеальным вариантом…

«Фольксваген-гольф» прямо-таки светился в подворотне. Кареев поставил машину метрах в тридцати от дома номер пять. Надо бы пройтись и заглянуть хоть в подвальные окна, забранные красивыми решетками, подумал Артем.

Дождаться Кареева – и пройтись.

Кареев пришел с большой банкой американского аспирина.

– Это от зубов? – удивился Артем.

– Сказали – помогает. И вот еще надавали…

Очевидно, крутой мужик Кареев в аптеке был совершенно беспомощен.

– Дай-ка я пройдусь, – и Артем полез из машины. – Очень мне любопытно вон в те окошечки заглянуть.

Кареев хмыкнул.

– Ну, попробуй… – сказал он.

Только возле самих окон Артем понял, что Кареев имел в виду. Ни частное лицо, ни фирма не станут выставлять свою жизнь перед прохожими напоказ – и в лучшем случае прохожие увидят дорогие заграничные жалюзи, а в худшем – тряпичные шторы.

Поняв, что тут – прокол, Артем вошел в подворотню и протиснулся мимо «фольксвагена». Возле окованной жестью двери не было никаких табличек, только кнопка звонка. Артем прошел во двор, обычный для старого квартала двор с кустами и песочницей, и там обнаружил серебристую «ауди»…

Конечно же, в большом городе могла быть сотня серебристых «ауди», ну, десяток, ну – две штуки на худой конец! Перед глазами Артема прямо-таки встало лицо – сухое глазастое лицо с гладко зачесанными волосами, стянутыми сзади в хвост.

Теперь он уже не сомневался, что видел на базаре Маугли. Все увязывалось в узелок.

Выходившие во двор подвальные окна имели только решетки. За немытыми стеклами Артем разглядел какие-то полки с коробками, пирамиды ящиков, и ничего больше. Очевидно, там был склад.

Двинувшись на выход, Артем дошел почти до самого «фольксвагена», когда жестяная дверь стала медленно и со скрипом отворяться.

«Фольксваген» загораживал дверь и выходящих людей от Артема, но он же и Артема от них загораживал. Резко затормозив, Артем сделал четыре шага назад – и опять оказался во дворе.

Туда выходило несколько дверей – полуоткрытых, неприятных на вид и наверняка ведущих на провонявшие кошками лестницы. Артем зашагал к ближайшей – и уже почти нырнув в нее, понял, что торопиться было незачем – вряд ли Маугли узнал его вообще, тем более – со спины.

Стоя под узкой витой лестницей, Артем видел, как длинноногий тонкий человек в широких штанах и короткой куртке, со стянутыми в хвост темными волосами, подошел к «ауди» и оглянулся. Он кого-то ждал – и несколько секунд спустя показался высокий крупный блондин, плечистый, спортивный, в костюме неопределенного, но весьма заграничного цвета. Блондин смеялся, потом на него напала страсть к баловству – он, став в якобы восточную боевую стойку, разведя в стороны руки, двинулся на Маугли. Тот неодобрительно посмотрел на это безобразие и, очевидно, высказался весьма откровенно. Потом он слегка нагнулся над дверцей машины.

Блондин с дурашливым криком выбросил вперед кулак – и кулак этот, не достигнув цели, описал длинную дугу, а хозяин, пролетев между «ауди» и Маугли, не шлепнулся лицом в сухую землю лишь потому, что сам Маугли его же и придержал.

Артем определил, что прием из арсенала айкидо. И ему очень не понравилось, что Маугли, даже не улыбнувшись, отпустил утвердившегося на ногах блондина и полез в машину. Впрочем, парень и тогда был не из смешливых.

Они сели в «ауди» и поехали в глубь двора – очевидно, там была другая ведущая на улицу подворотня. Артем, повторив про себя номер машины, неторопливо пошел следом.

Уразумев маршрут «ауди» он побежал к «фольксвагену».

Но тот уже выезжал из подворотни.

Очевидно, Кареев имел большой опыт по затаскиванию людей в движущийся транспорт. Артем не думал, что еще способен на такую акробатику…

– Один – Омельяненко, второй, видимо, Андрей, которого звали Длинным, – доложил он Карееву.

– В машине шофер и какой-то толстый, с залысинами, – взаимно доложил Кареев. – А баба, видно, осталась там.

– Ну-ка, взгляни…

Пока Кареев выруливал и пристраивался в хвост «фольксвагену», Артем достал фотографии и, в соответствии с записями Люси, ткнул пальцем в одно лицо.

– Вот это – Угрюмова. Я что-то не разберу…

Кареев мельком глянул на фото.

– Если это она… – пробормотал Кареев, и его молчание, видно, означало:

«… то я – турецкий султан.» – Может баба за одиннадцать лет так измениться? – с большим сомнением спросил Артем.

– Может, – твердо ответил Кареев. – Баба все может. Но это еще не значит…

– Ага, – согласился Артем. Это еще не значит, что она действительно это сделает. Она будет упорно искать и найдет сто причин, по которым она не сделала и сделать не могла. Катьке вот легче – у нее вроде и причина имелась…

Они воспользовались красным светом на перекрестке и внимательно изучили фотографии.

– У той нос вроде длиннее, – заметил Кареев.

– Может, возрастное?

Кареев покосился на Артема. Нет, определенно та Надежда, которую прислали сообщить о Кате, была не очень похожа на девочку Надю Угрюмову. Всякие, конечно, бывают преображения… Артем смотрел вчера вечером на юного Маркиза – тоже глазам не верил.

Тем временем желтый «фольксваген» взял курс на тот самый двухэтажный район, где проживал Омельяненко.

– Вот интересно, куда «ауди» покатила… – пробормотал Кареев.

– Где эта «ауди» ночует, я, кажется, знаю… – Артем исходил из того, что раз Маугли – шофер загадочной компании, то машину может на ночь ставить возле своего дома. – Я номер запомнил, и проверить это несложно.

«Фольксваген» остановился возле новостройки. Краснокирпичный особнячок подводили под крышу. Плотный мужчина средних лет и парень в пальто вышли, обошли постройку, отыскали за домом строителей, вступили в какие-то переговоры.

– Это уже кое-что… – Кареев, без всякого предупреждения, резко развернул «вольво» и понесся к новому микрорайону.

– Ты куда? – удивился Артем.

– В универсам, за пивом.

Все, что говорил Кареев, хоть и казалось недосказанным, но смысл имело.

Вот и сейчас – «за пивом» означало совсем не то, что Кареева мучит жажда.

Он что-то затеял.

Когда же Кареев вынес из универсама упаковку пивных жестянок, Артем начал понимать…

Они вернулись к особнячку и подождали, пока «фольксваген» с населением не отбыл. Тогда Кареев неторопливо подрулил к новостройке.

– Давай, восхищайся, – сказал он Артему. – Постарайся их подрядить. Потом пивка употребим…

Артем хотел было воспротивиться. Очевидно, Кареев держал его за профессионального враля – что после всех событий, включая вечер с Гридманом, было и неудивительно. Но, с другой стороны, Кареев так нести чушь не умел. И еще – он, видно, привык к жесткому распределению обязанностей.

– Ладно…

Артем вышел из машины и, старательно таращась на особнячок, стал его обходить по периметру. Он вздыхал, хмыкал, ковырял ногтем стенку – только что кирпич на зубок не попробовал. Кареев из машины смотрел на весь этот цирк.

– Вась, ходи сюда! – громко позвал его Артем. – Нет, ты погляди… Из-под носа увели!

– Что еще у тебя увели? – с таким недовольным ворчанием Кареев подошел к нему и тоже потрогал пальцем застывший раствор.

– Голубую мечту, Вася. Я этот дом десять лет во сне видел. Ты погляди – вот тебе подвал, вот гараж, вот тут бабе кухня, чтобы вся ее дребедень уместилась…

– Четкий домик, – одобрил Кареев и посмотрел на тройку заинтересовавшизся мужичков.

Строители прекратили пилить доску и прислушивались к странным гостям.

– Жалко, участочек мне предложили далековато, – пожаловался Артем. – Конечно, на машине – двадцать минут… Вот интересно, сколько времени они тут строили эти хоромы? А, ребята?

– Осенью начали, – сказал подходя, молодой парень, тощий, но в штанах пятьдесят последнего размера, и в таком же свитере. – Фундамент, погреб и все такое. А теперь хозяин уже торопит.

– Так что летом новоселье?

– Выходит, что так. Если опять нас в отпуск не отправят.

– На оклад он вас взял, что ли? – развеселился Артем. – Ну, дает мужик!

– Да нет, у него пролет с деньгами вышел. Мы недели три загорали… – присоединился парень постарше, светловолосый, носатый, с сухой физиономией и невероятной величины красными лапами.

Артема осенило.

– Так если у него с деньгами пролеты, может, он и вовсе такую домину не потянет? – с надеждой спросил Артем. – Может, я у него это дело откуплю?

Ребята, давайте выручайте! Дочка замуж выходит, чем ей дурацкую квартиру покупать – мы бы в таком дворце все вместе и поселились бы! Вася! Ну-ка, живенько сообрази…

Тут на лице Кареева обозначилось что-то вроде улыбки. Он быстро пошел за пивом, а когда вернулся – Артем уже царапал ручкой в своем заграничном дневничке с кожаной обложкой.

Обстановка была самая жизнерадостная. Выпили за будущий Артемов дом. За общее здоровье. Обсудили проблемы канализации. И отбыли, провожаемые до самых дверей «вольво».

– Сергей Борисович Натансон, – прочитал Артем в дневничке. – Президент общества… тьфу, что я такое накарябал? Слушай, такого не может быть!

– «Астрал», – прочитал Кареев. – Ну и что?

– Ни хрена себе себе… Представляешь, я им позвоню, а трубка ответит «Астрал слушает!» – Ну и что?

Артем вздохнул.

– Это я тебе потом как-нибудь объясню. Значит, Натансон – хозяин дома.

Сообрази-ка по телефонному номеру, где этот самый «Астрал» может быть.

– Похоже, что тот подвал и есть «Астрал».

– Господи ты боже мой, «Астрал» в подвале! – изумился Артем. – Ну, бизнес! В цирке – и то такого не бывает.

Он взял мобильник.

– Алло, девушка! Это «Астрал»? Вас фирма «Бэксайд» беспокоит. Мы держим ларьки на базаре и вообще. Что можете нам предложить?

Выслушав ответ, Артем повернулся к Карееву.

– Вася, что такое консигнация? – шепотом спросил он.

Кареев показал, что хочет сам взять трубку.

– Добрый день, – сказал он. – Я понимаю, что вы не даете на консигнацию.

Но если у вас есть что-то подходящее мы бы купили небольшую партию. Что?

Ну, как это – ящиков? Вы еще скажите – упаковок. Да? В жестяных банках?

Он прикрыл трубку рукой.

– Предлагают томатную пасту, – сообщил он. – На развес. Берем?

– Я в окно, кажется, зеленый горошек видел… – вспомнил Артем.

Кареев перечислил разнообразные продукты, выслушал ответы, обещал перезвонить и положил трубку.

– Да это вообще мелочь пузатая. Предлагают ящик жвачки! Это у них – партия товара!

– Так это что – база? – догадался Артем.

– Что-то вроде оптовой базы. Но мелко плавают, задницу видать.

Артем буйно расхохотался.

– Ее самую! С доставкой на дом!

Кареев неодобрительно глядел на него, ожидая, пока он отдышится.

– Вася, ты знаешь, что такое по-английски «бэксайд»?

– Ну?

– Задница.

– А звучит, – одобрил слово Кареев.

– Учи английский, Вася. Пригодится. Значит, что мы имеем? Мы имеем фирму с диким названием. Эта фирма была заинтересована в том, чтобы убрать Инессу. Какой смысл? Что у Инессы могло быть с этой пузатой мелочью общего?

– Ничего! – сразу ответил Кареев.

– Шофер фирмы был ее любовником, – напомнил Артем. – Сперва мужем, потом любовником.

– Это еще доказать надо. Мало ли что Люське померещится.

– Но если не это – другой связи между ними я не вижу. А связь есть! Это ты понимаешь?

– Понимаю.

Какое-то время оба молчали.

– Подкинь меня к цирку, – попросил Артем. – Может, там ребята уже мой «фордик» до ума довели.

– Ты ведь куда-то с Люсей собирался?

– Я бы на «фордике»…

– А если он не на ходу? Давай-ка не мудри, я вас сам отвезу, – решил Кареев. И Артем понял – этот занятный мужичок пойдет с ним до конца.

Они позвонили Люсе и заехали за ней.

– У меня времени – в обрез, – сразу заявило кудрявое дитя. – Черенков как дитя малое. Я все устраиваю…

Артем понял, что речь идет о похоронах.

– Полчаса, Люсенька, – сказал он. – Ровно полчаса.

– Куда везти? – спросил Кареев.

– На проспект Ветеранов.

По проспекту они ехали так, будто готовились к похоронам, – со скоростью почтенного катафалка.

– Где-то здесь, – говорила Люся. – Там перед перекрестком целая очередь встала, значит, мы затормозили примерно в середине квартала…

– Этого квартала? – терпеливо спрашивал Артем.

– Не знаю…

– Хорошо, едем дальше. И будем ездить до победного конца.

Когда они прошли весь проспект до конца, Кареев развернул машину и погнал ее назад. Поиск начали с самого начала.

– На ней была шубка, серая песцовая… – вспоминала Люся, и мужчины ее не перебивали. – И высокие сапоги.

– И она спустилась по ступенькам? – подсказал Артем.

– Да! Верно! – Люся даже обрадовалась. – Я точно видела эти сапоги! А если бы она была на асфальте…

Тут Люся задумалась.

– Они бы не так бросались в глаза, – объяснил Артем. – Значит, высокая стеклянная дверь, к которой ведут ступеньки…

– Разве я сказала «стеклянная»? – удивилась Люся. – Вы просто провокатор!

– А слева и справа были большие витрины… – не обижаясь, продолжал Артем.

– Да нет же! Это был не магазин, магазин я бы запомнила…

– Вот, – вмешался Кареев. – Ваша дверь и ступеньки.

Люся внимательно посмотрела и помотала головой.

– Банк я бы тоже запомнила, – гордо сказала она.

Над высокой двойной дверью золотились огромные объемные буквы:

«ИНВЕСТИЦИОННЫЙ БАНК»

– Ты здесь когда-нибудь была? – спросил Кареев.

– Нет, только мимо проезжала.

– А я месяца два назад был, кое-что узнавал… – тут Кареев замолчал, и только хорошо знающий его человек понял бы, что он нахмурился.

– Вывеска уже была? – поинтересовался Артем.

– В том-то и дело, что еще нет…

Кареев остановил «вольво» у дверей банка.

– Я туда не пойду, – недовольно сказала Люся. – Я же их только на ступеньках видела, а не внутри…

– Люсенька, это самые подходящие ступеньки на всем проспекте, или были и другие? – ласково спросил Артем.

– Похоже… да, наверно…

– Когда ты их тут видела? – Кареев задал вроде бы невинный вопрос, но Артем почувствовал – у крутого мужичка выстраивается в голове что-то очень нехорошее.

– Месяц назад? – сама себя спросила Люся. – Ну, если она в шубке была!

Чуть меньше месяца?

– Ясно… – буркнул Кареев. – Поехали…

Расспрашивать Артем не стал.

Сосредоточившись на руле, Кареев очень быстро доставил Артема и Люсю в черенковский офис. Пока он ставил машину в переулке, Артем ждал его у подковы. Люся побежала наверх – ее ждали похоронные дела.

Кареев взял у охранника телефонную трубку.

– Черенок, это я. Тут ситуация… Пусти в кабинет.

Положив трубку, Кареев мрачно посмотрел на Артема.

– Про дискету ему знать незачем.

– Дискета – на самый крайний случай, – успокоил Артем.

– Тогда пошли.

Черенков впустил их в кабинет и запер дверь.

– Что раскопали? – сходу спросил он.

– Вклад в «Инвестиционном», – без предисловий объявил Кареев.

– Ах, черт бы его побрал! – на лице Черенкова отразилась великая растерянность. – Совсем из головы вон! Кореец, мы едем в банк.

Кареев сразу же вышел из кабинета – пошел подгонять «вольво» к дверям.

– Поедете с нами, – сказал Артему Черенков и схватил кейс. – Идем. Не опоздать бы только. И объясняйте…

– Все очень просто, – поспевая за Черенковым, говорил Артем, – Люся видела Инессу выходящей из «Инвестиционного банка», только она не знала, что это банк, тогда еще не было вывески. Инесса была не одна, она ссорилась с каким-то мужчиной. Похоже, что это был Омельяненко…

– Нужна фотография Омельяненко, – строго сказал Черенков.

– Есть, десятилетней давности.

– Сойдет, наверно…

Кареев впустил их в машину и погнал к банку. Пока ехали, Черенков покопался в кейсе, нашел визитник и откопал нужную визитку.

– Господин Сидорович? – спросил он в трубку. – Некто Черенков беспокоит.

Мы познакомились через Вахтангишвили. У меня неприятность. Срочно нужно встретиться. Вы бы могли? Да… вот именно…

В банке Черенков вихрем влетел в зал и притормозил, выглядывая дверь, ведущую в служебные помещения.

– Кореец, ты здесь был, показывай дорогу, – распорядился он.

Быстро подошел стройный красивый юноша в светло-сером костюме. Светлые глаза смотрели отрешенно и как бы насквозь.

– Вы, простите, куда?

– По договоренности к Сидоровичу, – ответил вместо Черенкова Кареев.

Юноша неторопливо их оглядел.

– Пропустить не могу.

– Свяжитесь с Сидоровичем, – сказал Кареев.

Юноша отошел в сторонку и по рации действительно с кем-то связался.

– Это он стволы учуял, – шепнул Артему Кареев. – Вот это, я понимаю, охрана.

Вскоре появился невысокий и кругленький Сидорович, одетый, впрочем, в элегантный костюм, маскирующий животик. Он остановился шагах в пяти от Черенкова и его компании. Стройный юноша незаметно оказался совсем близко. И более того – за пальмой обозначился второй светло-серый силуэтик. Артем обернулся – но за компанией, видно, присматривали всего двое вышколенных мальчиков.

– Простите… – начал Сидорович приятным баритоном. – С кем имею честь?

– Черенков – я. Это – Василий Кареев.

– Вас я узнал, – улыбнулся Сидорович. – И вас тоже где-то видел…

Артем развел руками. Очевидно, в этом городе смотрели телевизор.

– Мы могли бы побеседовать у вас в кабинете? – спросил Черенков.

Сидорович чуть заметно покачал головой.

– Здесь в холле есть кресла, – сказал он. – Я бы не хотел, понимаете, сбивать с толку охрану. Она получила определенные указания… исключений тут быть не должно…

– Хорошо, – и Черенков первым широко зашагал к креслам.

Когда четверо мужчин уселись, начал, как ни странно, Кареев.

– Месяца два назад Александр Петрович звонил сюда, а я приходил узнавать условия анонимного вклада. Вы мне все объяснили, мы договорились. Через неделю пришла женщина, сказала, что от меня, и сделала вклад. Так?

– Я не контролировал, но допустим, что так, – отвечал Сидорович.

– С этой женщиной случилась неприятность. Можем ли мы сейчас забрать вклад? – спросил Кареев.

– Нет, не можете.

– Почему? – Этот черенковский вопрос означал не его неудовольствие, а лишь желание подтвердить известную ему информацию. Сидорович так и понял.

– Потому, что анонимный вкладчик выбирает код для своего вклада. Код из десяти знаков. Он заполняет бланк, вносит в десять клеточек эти знаки и еще расписывается. Когда вкладчик приходит за деньгами, он заполняет другой бланк – там тоже десять клеточек и рамка для подписи. Это может быть и не подпись, а любая каракуля, – тут Сидорович усмехнулся, – но важно чтобы каракули соответствовали.

Он замолчал, выжидательно глядя на посетителей.

– Я могу заполнить десять клеточек, – сказал Черенков. – Это номер моего домашнего телефона и год рождения… Нет, не мой… Что касается подписи – у меня есть образец подписи той женщины, если, конечно, она не нарисовала каракулю. Но я не думаю… У нее очень красивый росчерк. Она им гордилась…

– Погодите, – Сидорович внимательно на него посмотрел. – Дайте визитку.

Черенков протянул голубоватый прямоугольничек.

– Продиктуйте год рождения, – потребовал Сидорович.

Черенков продиктовал – и это оказался год рождения Инессы.

– Дайте образец подписи.

Покопавшись в кейсе, Черенков добыл и это.

– Сейчас я пойду и выясню, есть ли у нас вообще такой вклад, – пообещал Сидорович. – Домашний телефон плюс все остальное. Если окажется, что есть, будем продолжать разговор…

И ушел.

– Ты в баню тоже со стволом ходить будешь? – проворчал Кареев.

– А ты? – огрызнулся Черенков.

Сидоровича не было довольно долго. Артем, никогда в таких заведениях не бывавший, разглядывал новенький банк, похожих на киноактеров охранников, деловых девочек за стойками, настоящие пальмы в кадках и дорогую мебель.

– Впервые слышу, что у нас бывают анонимные вклады, – сказал он Карееву.

– Это, так сказать, для своих. Это не афишируется, – ответил Кареев.

– Банк молодой, начинает поздновато, депозиты привлекать нужно, вот и сделали ставку на наш нал, – добавил Черенков. – Десять цифр и каракуля – для клиента очень даже удобно. Но если банк квакнется или изобразит, что квакнулся, – деньги пропали.

– Почему?

– А потому, что ликвидацией банка будут заниматься государственные структуры. Какой идиот пойдет к ним с заявлением – мол, я уложил сюда свой нал, неизвестно откуда взявшийся, в таком-то количестве? Такого идиота, наверно, не найдется…

Подошел Сидорович, но садиться не стал.

– У вас с той женщиной действительно неприятности, – сказал он. – Вклада больше нет. Я могу сказать, когда его выбрали, если вас это интересует.

Кареев и Артем уставились на Черенкова.

– Нам интереснее, кто его выбрал, – неожиданно сказал Черенков. – Не может быть…

– Если она положила деньги, то она их и забрала, – холодно возразил Сидорович. – Наши сотрудники проверяют подписи. Даже если кто-то знает цифры кода, то подделать на глазах у всех подпись ему было бы трудновато.

– Я понимаю, – Черенков уставился в пол. – И все же я хотел бы… я бы хотел убедиться…

Он ошарашен, подумал Артем, он ушам не поверил, это для него страшнее смерти Инессы. Она его обманывала! Но подозревал ли он это раньше? И для чего ему понадобилась фотография Омельяненко?

Если тут у них действительно все так строго, как рисует Сидорович, то деньги могла взять только Инесса. И немалые – из-за мелочи не стали бы звонить в банк, гонять Кареева, устраивать всю эту возню с анонимным вкладом. Но куда она их подевала? И взяла ли в тот день, когда ее тут видела Люся? А если нет – что за сценка разыгралась в дверях? Чего бывшая волчица не поделила с бывшим Маугли?

– Убедиться несложно. Я вызову сотрудницу, которая занимается анонимными вкладами, и она подтвердит…

Артем внимательно посмотрел на Сидоровича. Спокойный, уверенный в себе человек предпенсионного возраста, наверняка и внуки уже есть. На Черенкова явно смотрит свысока – в кабинет не пригласил, беседует в холле. Если и осторожничает – то осторожничает без паники и суеты, никто рядом не мельтешит в расстегнутом пиджаке, так, чтобы сверкала плечевая кобура. Вон присматривает за ним издали юноша в приличном костюмчике – ему этого и достаточно…

– Вызывайте, – хмуро сказал Черенков. – Я должен убедиться…

Сидорович обернулся и взглядом позвал юношу. Тот подошел.

– Найдите мне, пожалуйста, Игорь, Марину. Пусть подойдет на минутку.

Артем внимательно смотрел, как Сидорович ласково отдал приказ, как юноша едва заметно поклонился и отошел. Даже если что-то с этим вкладом было не так – мало шансов узнать правду. Допустим, Инесса пришла за деньгами не одна, а с Омельяненко. Скажет об этом Марина? Вряд ли – ей положено подтвердить, что банк выдал вклад не по фальшивой подписи, а по настоящей, и она это сделает. А куда делись деньги через пять секунд – уже не ее печаль…

Видел Артем также, что Черенков и Кареев чувствуют себя в банке как-то странно. Принеслись, как привыкли пижонить в своем офисе, – со стволами, налетели на пуленепрошибаемую вежливость… И визит складывается как-то нехорошо. Здесь не они главные, подумал Артем, и если для Кареева это не вопрос жизни и смерти, то Черенков страдает и мучается.

Артему приходилось встречаться с высокопоставленными чиновниками. Что Сидорович происходил не из таксеров – видно было за версту. Вышколенный функционер, еще с тех времен, когда функционерам вменялось в обязанность хоть чуточку следить за культурой и покровительствовать ей… Ну, ладно.

– Вы прекрасно выбрали место для банка, – обратился Артем к Сидоровичу. – Я человек в городе новый, и то – ехал по проспекту, вывеска сразу в глаза бросается. И здание солидное, не стекло и бетон.

– Да, здание историческое, – согласился Сидорович и с интересом посмотрел на Артема. – Здесь и до революции банк был.

– Тогда это более чем разумно, – и Артем сел на старого конька. – В Париже мне приходилось бывать в довольно солидных учреждениях – так там очень за такими вещами следят. Респектабельность должна быть с патиной времени, так они, кажется, говорят… Это внушает доверие.

– Мы тоже так считаем, – Сидорович как-то подался корпусом к Артему, всем видом показывая Карееву и Черенкову – вот кто для меня подходящий собеседник, с несуразными просьбами не обращается, в паузе тупо не молчит…

– Когда нас после фестиваля повезли к министру культуры, меня поразила мебель в зале – очень скромные стулья вдоль стен. Потом оказалось, что эти стулья стоят там около восьмидесяти лет… – задумчиво плел Артем. – Очевидно, модная роскошь все-таки внушает меньше доверия…

– Но министерство и банк – не одно и то же, – возразил Сидорович. – Тут другой стиль, другая, я сказал бы, атмосфера…

Функционер, подумал Артем, умеющий говорить обтекаемо функционер.

Функционер с чувством дистанции. Только темы светских бесед изменились.

– Это так, – сказал он, – и все же солидность требует жертв. Наши дизайнеры деньги-то берут, а эффекта солидности не дают. Вот что обидно.

Все это – и стулья французского министра, и эффект солидности, – Артем сочинял на ходу, внимательно следя за Сидоровичем.

– Я своих сориентировал именно на такой стиль, деловой и без излишеств, – ответил Сидорович. – Вот посмотрите – тут стойки, каждое рабочее место компактно, колонны вписались…

– Цвет, – возразил Артем. – Не работает цвет. Функциональность в стерильном виде устарела.

Сидорович посмотрел на него с тревогой. Что касается работы цвета – тут функционеры бессильны, с удовлетворением подумал Артем. И загнул еще что-то этакое насчет пропорций. Черенков и Кареев смотрели на него неодобрительно.

Подошла молодая полноватая женщина в сопровождении юноши-охранника. Она несла черную полупрозрачную папку.

– Садитесь, Марина Анатольевна, – и Сидорович усадил ее между собой и Артемом. Этим он как бы подчеркнул, что охотнее будет беседовать о вкладе с ним, интеллигентным человеком, чем с Черенковым и Кареевым.

Артем еще раз подивился тому, как много значат для этих самых функционеров уверенный, хорошо поставленный голос и диковинная информация.

– Добрый день, Марина Анатольевна, – Артем встал, поклонился, и даже более того – поцеловал даме ручку. Черенков с Кареевым даже не приподнялись – поздоровались сидя, и Артем с большим неудовольствием на них покосился – учить вас еще и учить…

– Марина Анатольевна, что вы можете сказать этим господам о вкладе, по поводу которого мы только что говорили? – Сидорович явно давал понять – женщина скажет то, что ей велено.

– Вклада больше нет. Счет закрыт двадцать восьмого марта, – подтвердила Марина Анатольевна. – Я сама оформляла документы.

Тут Артем увидел, что Черенков собирается что-то сказать.

– Позвольте, Александр Петрович! – выпалил он. И, получив таким образом хотя бы недолгое молчание удивленного Черенкова, продолжал: – Марина Анатольевна, со вкладом произошло небольшое недоразумение… Будем очень благодарны, если поможете разобраться.

Он говорил это, а рука уже шарила в кармане, между листами дневничка.

– Вот снимок, – Артем выложил на стол стопочку фотографий, стремительно разложил их веером и выбрал ту, где физиономия Маугли была довольно крупной. – Деньги получил вот этот молодой человек, не так ли?

Цель у Артема была простая – услышать отрицательный ответ, но убедиться, что Маугли был с Инессой в момент получения денег по вкладу.

– Но ведь вы сказали, что деньги получила женщина! – воскликнул Сидорович.

– Простите, я этого не говорил, – голос Артема стал строг. – Так считает Александр Петрович. У меня другая информация.

Сидорович переводил глаза с Черенкова на Артема, с Артема на Черенкова.

Он не мог понять, кто же тут основной – солидный мужчина с седой гривой, в дорогом костюме и с плечевой кобурой подмышкой, или же по виду безоружный, скромно одетый пожилой человек, без проблем заставивший того замолчать.

Выходило так, что основной – Артем.

Черенков подался вперед. Кареев сидел прямо, будто аршин проглотил, но не отрывал глаз от снимка.

– Это старый снимок? – спросила Марина Анатольевна.

– Новым мы пока не располагаем, – сухо пояснил Артем.

Марина Анатольевна посмотрела на Сидоровича, как бы прося указаний.

Сидорович не догадался сказать ей, что вклад непременно вынула женщина, понял Артем. И он не может сделать этого сейчас – получится так, будто он подсказывает своей сотруднице вранье. К тому же, его удалось сбить с толку – он смотрит на Артема и не понимает – что это за птица? Человек явно не одного с Черенковым и Кареевым круга… Но кто же?

Самое время признаться, что должность – клоун в цирке, подумал Артем.

Только вот клоунады пошли больно опасные.

– Это было довольно давно, – все-таки вмешался Сидорович, – и нельзя требовать, чтобы Марина Анатольевна помнила всех посетителей. К тому же, вот документы. Ваши десять знаков и подпись.

Он взял у сотрудницы папку и вынул бланк.

– Это ее подпись, – изучив, сказал Черенков. – Не понимаю…

Но Марина Анатольевна перевела взгляд с портрета Маугли на Артема. Артем еле заметно кивнул ей.

Ему стоило большого труда сохранить безразличную физиономию. Неужели женщина намекала, что деньги взял и расписался Маугли? Быть такого не могло! Впрочем…

– Вот видите, – Сидорович обращался уже не к Черенкову, а к Артему. – Ваша информация оказалась неточной. Деньги сдавала женщина, заполняла бланк и расписалась женщина, она же получила деньги и опять-таки расписалась. К нам претензий быть не может.

На столе рядом лежали визитка Черенкова, «образец подписи» Инессы, который он достал из кейса, фотографии, банковские документы. Артем взял бланки и сличил их. Росчерк был художественный, вылизанный, отрепетированный. Прямо произведение дизайна, а не росчерк.

– Так-то так… Ну, что ж, настаивать не буду. Тут наш прокол. Простите, Марина Анатольевна, что напрасно побеспокоили, впрочем, огромное вам спасибо.

Он встал. Встал и Сидорович. Пришлось подняться Черенкову с Кареевым.

Одна Марина Анатольевна осталась сидеть в глубоком кресле.

– Ах ты господи… – сказал вдруг Артем. – Хоть на прощание-то…

Он достал свои французские визитки с цветной фотографией, две штуки, и на обеих написал телефонный номер.

Одну отдал Сидоровичу, другую – с поклоном Марине Анатольевне.

– Я в городе проездом, – заметил небрежно, – но если в ближайшие дни возникнет желание побеседовать об интерьере, охотно поделюсь каталогами и проспектами. У меня этого добра хватает.

Он улыбнулся Сидоровичу, коротко поклонился и первым пошел к выходу. За ним молча последовали строгие юноши.

На улице Артем подождал Черенкова и Кареева.

Черенков был в подавленном состоянии.

– Это вы все напрасно, – буркнул он Артему. – Никто вас не просил…

– В машину, – приказал Артем. – Вася, денег при себе много? Долларов?

– Сотня будет.

– Конверт чистый есть?

– Найдется.

– Александр Петрович, при вас много денег?

Черенков хмуро посмотрел на него.

Кареев открыл «вольво».

– Скорее, – сказал Артем и первым забрался в машину. – Любую секунду заверещать может.

И кивнул на мобильник.

– Что ж не сказал, что звонка ждешь? – удивился Кареев. – Мы бы его с собой взяли.

– Откуда ж я знал? – в свою очередь удивился Артем. – И брать его с собой было незачем. Отползем-ка за угол…

Он уставился на мобильник, хотя понимал – звонок может последовать и в час ночи, звонка может вовсе не быть…

Черенков сидел хмурый.

– Много пропало? – спросил его Артем.

– Хрен с ними, с деньгами… – пробормотал Черенков. – Разве я ей не давал? Ведь давал! Сколько хотела!

Он повернулся к Артему.

– Слушай… ты ведь хитрый черт!.. Зачем ей понадобились эти деньги? Ведь это – деньги! На них дом купить можно! Настоящий!

– Они не ей понадобились, – объяснил Артем. – Она просто разболтала об этих деньгах. Их слишком легко было получить, понимаешь? И у тебя где-то доллары были, да? В кейсе? Достань пару сотен.

– Ничего себе легко… – прокомментировал Кареев.

– Домашний телефон Инессы и год рождения мог вообще знать кто угодно. А подпись подделать умел только один человек, и дело было даже забавнее…

Если вдуматься, это Инесса подделала подпись…

Тут уж даже у Кареева непроизвольно раскрылся рот.

– Ну, это ты того! – воскликнул невозмутимый Кареев.

– Ты подпись Инессы видел? – спросил его Артем. – Совершенно фантастический росчерк. Можно сказать, высокохудожественный.

Кареев с подозрением взглянул на него – про интерьер он сегодня уже проповедовал, сейчас начнет про графологию…

– Александр Петрович! Доллары-то доставай, понадобятся, – напомнил Артем застывшему Черенкову. – Так вот, что меня удивило – росчерк был без первой буквы имени. «Омель» – и выкрутасы с петлями. Его кто-то придумал, этот росчерк, и репетировал, чтобы получалось непринужденно. Все еще не понял?

– Понял, кажется… – Кареев покосился на шефа. – Ты хочешь сказать, что у нее и у этого Омельяненко…

– Инесса переняла росчерк у своего бывшего мужа Омельяненко, который хорошо рисовал и придумал эту красивую загогулину. Александр Петрович, очнись!

– Не верю, – сказал Черенков. – Похоже на правду, но не верю. Выходит, она с ним встречалась и рассказала ему про вклад?

– Выходит, что так, – подтвердил Артем. – И не рассказала, а похвасталась. Почему-то у вас, у бизнесменов, принято хвастаться.

Губы Кареева чуть дрогнули. Несомненно, это была улыбка.

– Это была не случайная встреча, – продолжал Артем, – и господин Черенков подозревал, что тут не обошлось без Омельяненко. Только господин Черенков не думал, что Инесса забрала все деньги. Он полагал, что в худшем случае она решится пощипывать вклад понемножку… Александр Петрович, вклад был ловушкой?

В машине воцарилось долгое молчание.

– Нет… – сказал наконец Черенков. – У меня другого выхода не было. Я не мог держать эти деньги дома. И не хотел их держать в конторе. Это же смешно…

– Конечно, смешно, – согласился Артем. – Я как профессионал тоже так считаю. Вся история на редкость смешна… Сейчас мы должны убедиться, что деньги попали к Омельяненко и от него – в фирму «Астрал». То, что я рассказал насчет росчерка, – гипотеза. Вам нужны факты. Не занимай мобильник, Вася. Мне вот тоже позвонить нужно, а ничего – держусь.

– Вон там, напротив, автоматы, – подсказал Черенков. – Мы без вас не уедем.

Артем прикинул, что дойти до киоска, взять жетон и позвонить в цирк – минуты три, не больше. Возможно, три минуты мобильник еще помолчит.

Он взялся за ручку дверцы.

– Сиди, – сказал Кареев. – Вот мобильник. Уложись в полминуты.

Артем набрал номер цирковой проходной. Юра и Света не появлялись. Дело попахивало безумием. Нормальный человек не станет пропадать три часа на базаре. А других забот у них в городе вроде нет. Тем более – репетиционное время. Этим-то они дорожат, или как?

Срочно нужно было попать в цирк и расспросить всех про Катю.

Артем положил трубку мобильника и задумался. Он уж совсем было собрался просить Кареева двигаться к цирку, но тут мобильник тихо заверещал.

– Алло! Да, Артем Юрьевич! Я очень рад, Марина Анатольевна, – сказал он незримой собеседнице. – Я ждал вашего звонка. Вы и представить не можете, как я вам благодарен! Куда бы мы могли подъехать, чтобы… Да… Вот и ладушки! Вы что предпочитаете – розы или гвоздики?

Положив трубку, он строго взглянул на Кареева.

– В цветочный магазин – это раз. И к центральному универмагу. В отдел готовой одежды.

Подумал и добавил:

– Возможно, в двести долларов мы и уложимся…

* * *

В универмаге была весенняя распродажа. И он показался Артему еще страшнее рынка. На рынке хоть не вопила радиотрансляция.

Сперва он хотел было пойти на встречу с Мариной Анатольевной один. Ну, с Черенковым, которому тоже интересно было бы послушать и посмотреть, на что пойдут его двести долларов. Но и Кареев увязался следом.

И вот они стояли, трое взрослых мужчин, возле кошмарного манекена в китайской пуховой куртке, и уныло смотрели, как суетятся женщины. Цены на эти чудовища были снижены вполовину, но Артем бы не взял такое и бесплатно, разве что для Светы – нужно же ей в чем-то зимой выгуливать прыгучих и игривых псов…

Торговый зал был как буква «Г». Длинный прямоугольник завершался коротким как бы отсеком, и там уж висели действительно хорошие вещи. Скорее всего, как раз туда и собралась Марина Анатольевна. Но Артему было любопытно – не приведет ли она кого за собой. Вот он и пристроился за манекеном.

Не привела.

Когда женщина прошла вдоль прилавка и обернулась в поисках Артема, он вальяжно направился к ней. И, стоя у стенда с дорогими блестящими платками, узнал – да, действительно, деньги получил длинноволосый молодой человек с хвостиком. Он приходил дважды. Такие личности в банк заглядывают редко, вот Марина Анатольевна и обратила на него внимание.

Тогда возле ее стойки была небольшая очередь. Длинноволосый с женщиной встал в очередь, они над чем-то громко смеялись, потом притихли, стали шепотом ссориться, а кончилось тем, что она решительно пошла прочь. Он поспешил за ней, и в дверях их оказалось уже трое – он, женщина и еще какой-то высокий, тоже пытавшийся ее задержать. Как он оказался в операционном зале банка, Марина Анатольевна уже не могла сказать – видно, ничем не выделялся, вот и не бросился в глаза сразу.

Все время беседы Артем вертел в руках конвертик с долларами. Он прекрасно понимал – женщина рискует. Банк опростоволосился – выдал деньги не тому клиенту. И информация об этом ляпсусе банку ни к чему, раз уж он привлекает вкладчиков именно анонимностью вклада.

По ту сторону стенда стояли Черенков с Кареевым. Даже если они и не все расслышали, то главное должны были понять.

Марина Анатольевна четко дала понять – все это она рассказывает Артему, как говорится, «не для печати». И он тоже дал понять – да-да, конечно.

Конверт сам собой переполз из рук в руки. На том и расстались.

Марина Анатольевна ушла первой. Трое мужчин собрались у манекена.

– Ну вот, – первым заговорил Артем. – В сущности, все уже ясно. Маленькая фирма «Астрал» влезла в большие долги. Им нужны были деньги любой ценой.

Омельяненко достаточно случайно узнал про анонимный вклад. Когда он понял, что может получить его и без Инессы, он так и сделал. Но Инесса, очевидно, узнала или догадалась об этом. Возместить вам эти деньги фирма не могла. Основания бояться вас, очевидно, у нее были. Единственным человеком, кто мог выдать Омельяненко, была Инесса…

Тут Артем задумался. Мысль, посетившая его, была довольно-таки неприятна.

– И вот ее нет… – завершил Артем, уже думая совершенно о другом. – Я сделал все, что мог. Я нашел мотив убийства. Выходит, что Катя ни при чем. А теперь пошли отсюда. Смотреть тошно…

И зашагал к выходу.

– «Астрал»… – пробормотал Черенков, и в голосе явственно звучало – ну, держись, «Астрал»!..

– Погоди, – Артема нагнал Кареев. – Куда понесся? Подвезу.

Они спустились вниз и сели в «вольво».

– К цирку, – сказал Артем. – Александр Петрович, ты того… Деньги – это всего лишь деньги. Сегодня – нет, завтра – есть…

Но Черенков не ответил.

Возле цирка Артема выпустили и он понесся за кулисы – разбираться.

Света с Юрой уже часа два как вернулись.

– Я ее, старую дуру, сейчас под выговор подведу! – развоевался Артем. – Сколько раз ей звонил – не приходили да не приходили!

– Да не трогай ты ее, Артем, – вступился за вахтершу Юра. – Мы же через ворота вернулись. Грузовик с сеном проезжал – ну, и мы проскочили. Вот она и не знала, что мы уже пришли.

– А я на нее нашумел… – огорчился Артем. – Пойду извинюсь.

Они проскочили через ворота, соображал Артем, шагая к проходной, они проскочили через ворота на территорию цирка… почему бы Катьке не выскочить через те же ворота на улицу следом за другим грузовиком?.. Она, сидя в гримерке, могла наблюдать за этими сенно-соломенными маневрами, и Аргошка стоял рядом на задних лапах, поставив передние на подоконник…

Артему страшно захотелось увидеть сейчас своего ласкового пса, запустить пальцы в короткую и жесткую шерстку, огладить ее на умной голове, провести ладонью по большим коричневым пятнам, раскиданным как попало по светло-рябоватому крепкому телу.

Но пес был вообще непонятно где.

До вахтерши Артем не дошел – его перехватили и послали в кабинет к директору.

Директор был крайне недоволен.

– Мурзук звонил, – не поздоровавшись, брякнул он. – Как это прикажешь понимать?

– Так и понимать, – отвечал Артем. – Он уже полгода с моей кассетой носится, как кура с яйцом. Я о нем и думать забыл. Ты же знаешь Мурзука…

– Он в Дании, – уже поспокойнее сообщил директор. – Говорит, если ты не подпишешь контракт, больше таких выгодных условий никогда не увидишь.

Говорит, нужно ловить момент, пока португальский фестиваль у прессы на слуху…

– Все это верно, – согласился Артем. – Но я сюда приехал на два месяца, так? И я их доработаю. Срываться и плевать вам в кашу я не буду.

Артем уже не верил, что Мурзук, показывая кассету с его репризами всем заграничным импрессарио подряд, набредет на приличный контракт. Пока лучшее, что ему попалось – это работа на пароме, то ли шведском, то ли каком-то еще. Клоун на пароме, затыкающий дырки в программе дешевенького варьете, – этого еще взрослому человеку недоставало!

– Плевать в кашу и не надо, – согласился директор. – Я сам позвоню в главк и проверю, что это за Дания и что за цирк.

– Я не верю, что ради него стоит паковать чемоданы, – успокоил директора Артем. Он посмотрел на директорский сейф – сейф был, видать, дореволюционный, двухэтажный, и вскрыть его можно было разве что динамитом. Артем слыхал жуткую историю, как грабители, не сладив с сейфом одной фирмы, выволокли его в окно и на веревках подняли на крышу. Хотел бы он видеть, как поедет на крышу эта крепостная башня!

Артем сочинил довольно забавное послание тому следователю, который вел дело Инессы. Теперь вполне можно было его вынуть и уничтожить. Ситуация прояснилась. Искать доказательства, опрашивать свидетелей и изучать отпечатки пальцев – это уже забота милиции. Но вот донесут ли Черенков с Кареевым то, что раскопал для них Артем, до милиции?

Так что Артем не поддался первому порыву, несомненно, хорошему, и не стал забирать свой конверт из директорского сейфа. Пусть лежит, кушать не просит.

Теперь следовало бы дойти наконец до вахтерши и извиниться, но это уже вылетело у Артема из головы. Он отправился во двор.

Цирковой двор – это вавилонское столпотворение в миниатюре. Во всяком случае, порядка ровно столько же. Здесь хранится багаж артистов Колецких, которые, по непроверенным данным, давно вышли на пенсию и поселились на даче. Здесь бродят косяки крыс и отары кошек. И те и другие обитают под навесом, где свалены тюки сена и соломы. Здесь ржавеют останки сваренного из толстенных прутьев сквозного шара, по которому изнутри носились мотоциклисты Синякины, а под шаром стоит ящик с никелированными железками, который уже второй год не может найти в просторах Российской империи эквилибрист Орехов. Здесь выгуливают собак, лошадей, ишаков, лам, верблюдов, гепардов, слонят, медведей, и только чудом дело еще не дошло до кровопролития.

Время от времени приходит директор и устраивает шум, потому что двор забит личным транспортом артистов. Выясняется, что всем по очереди он ответил на униженные просьбы согласием, только напрочь позабыл, когда и как это было…

В это вавилонское столпотворение и ввинтился Артем. В самом дальнем углу он отыскал свой «фордик». Машина стояла и молчала – возился с ней сегодня кто, не возился? На ходу она, или как? Артем закоулками пошел на конюшню – разбираться. Там, на конюшне, постоянно кто-то хозяйничал, там знали, что весь день творится во дворе.

Оказалось – инспектор манежа с Колькой Полуниным часа два ковырялись в машине и вроде собираются предъявлять Артему целый счет – что-то такое они доставали из своих запасов и засунули в «фордик». А Аргошку во дворе не видели, хотя какая-то женщина с бархатным горшком на голове вроде мелькнула.

Артем посмотрел на часы. Время до представления еще было. Он открыл машину и убедился, что приятели даже бензином с ним поделились. То есть, наверняка уже оба сидели в закутке Романа Анатольевича, точили лясы и ждали Артема с коньяком.

Куда могла деваться Катька? Куда за ней, дурехой, ехать?

Не машина тебе, старому дураку, сейчас нужна, а телефон – сказал себе Артем. Хорошая штука – мобильник… Нужен хотя бы телефон на проходной и номер Надьки Угрюмовой. Гридман его не даст, Гридман пошлет… А кто даст?

Артем задумался. Он совершенно не мог вспомнить эту самую Надьку. Когда женщина из «Астрала» назвалась Надеждой, он был в большом затруднении…

Одиннадцать лет назад он обратил свое мужское внимание на хорошенькую Катю, отметил достоинства Инессы, понравилась ему и круглолицая Света, их он помнил, еще какие-то лица на снимках вызвали забавные воспоминания…

Надя на тех снимках оказалось какой-то чужой.

Когда Маркиз привел Артема в свой коллективчик, молодежь приняла его не сразу. Он показывал традиционную пантомиму, столетней давности этюды. А Маркиз забил им головы самовыражением и еще какой-то ахинеей. Недели через полторы Артем уже спорил с этой компанией на равных, к нему уже обращались на «ты». Обратилась ли к нему хоть однажды Надя? Он не мог вспомнить ни лица, ни голоса. Конечно же, она была худенькой и стройной, других Маркиз до пантомимы не допускал. Но это была девочка на заднем плане. Подружка Инессы, ее тень, ее фон, ее оруженосица? Или, как часто получается в таких дуэтах, Инесса была вывеской Нади, ее голосом, ее боевым слоном?

Скандал из-за кошелька затеяли Надя и Инесса. Кто вообще додумался подсунуть его Кате? Обе сразу?

На проходной у телефона уже стояла очередь.

Артем сунулся в директорский кабинет – было заперто. Бухгалтерия и подавно была под замком – рабочий день кончился. Телефон, телефон… Люся еще на работе… Не изобретет ли чего Люся? Гридман с большим интересом на нее поглядывал! Как это она говорила про вокзального вора и удостоверение без фотографии?

Напротив цирка, возле длинного магазина, торцом стоял дом, и вдоль торца понавешали телефонных кабинок. Артем вышел, обогнул припаркованные машины и направился к автоматам.

Стоило ему найти взглядом пустую кабинку, стоило сделать к ней два шага – непонятно откуда возник Кареев.

– Чего с жетонами возиться, когда мобильник есть? – и он показал рукой на «вольво».

– Ага… – пробормотал Артем. – Теперь я вижу, что на дискете в самом деле что-то интересное… Пошли. Без мобильника плохо. Потом заглянем в администрацию, я тебе пропуск в ложу возьму.

– Это зачем?

– Во-первых, посмотришь, как я дурака валяю. Во-вторых – убедишься, что я в цирке, а еще не в милиции.

Кареев промолчал.

Выходит, он полчаса торчал тут и наблюдал за входом, подумал Артем. Ну да, если бы пришлось звонить в милицию, то и идти туда тоже бы пришлось… Но пока рано.

– Давай-ка я тебе, Вася, одни ворота покажу… – Артем, не дойдя до машины, увлек за собой Кареева через улицу, потащил в переулок. – Вот это, Вася, ворота. Они в цирковой двор ведут. Там стоит мой отремонтированный «фордик». Он у меня рыжий с черным, приметный. И если увидишь, что такой фордик подъезжает к районной милиции, значит, внутри я.

– Будем знать, – И Кареев пошел от ворот прочь.

Артем пошел следом и демонстративно направился к автоматам.

Кареев опять заступил ему дорогу.

– Да мобильник же есть… Что ты, в самом деле…

Артем вздохнул и пошел к кареевской «вольво».

* * *

– Ни одной Угрюмовой в городе нет, – сказала Люся. – Круглосуточная справка не врет, у них там самая свежая информация.

– Придется искать Гридмана, – Артем вздохнул.

– Ладно, я ему позвоню, – предложила Люся. – Только рабочий день уже окончился. Мало ли где он слоняется.

И она мужественно набрала номер. Только вот в трубке были одни длинные гудки.

– Ты на работу не опоздаешь? – спросил Кареев.

– У меня еще полчаса есть.

И воцарилось молчание.

– Наверно, она давно дома сидит и телевизор смотрит, – сердито сказала Люся.

– Да пусть себе смотрит на здоровье, только бы Аргошку вернула… – Артем не думал, что будет так волноваться из-за пса. – Ладно. Подкинь меня, Вася, в цирк. Пока загримируюсь…

– Поехали.

– Всего хорошего, Люсенька.

– Пока, – буркнула Люся, убирая огромную телефонную книгу. – Я потом еще Гридману позвоню.

– Пожалуйста…

Артем и Кареев молча спустились вниз и сели в «вольво».

– Ну, куда ее понесло? – с тоской спросил Артем. – Она что-то такое придумала, что нам всем потом не расхлебать! Я ей велел, чтобы она сидела и вспоминала – так она, видно, действительно вспомнила, кто из Театра пантомимы знал, что она сигаретами торгует!

– И это была Угрюмова, – напомнил Кареев.

– Не обязательно. Это мог быть кто-то, на кого можно выйти через Угрюмову, – поправил Артем. – Вот интересно, когда они с Инессой рассорились? Дома у Черенковых Угрюмова не появлялась. А ведь были – не разлей вода…

– Когда у тебя работа кончается?

– В девять я уже свободен. Угомонись, Вася, ни один следователь не сидит до девяти в кабинете! А его домашнего адреса я не знаю. Как зовут – и то не знаю.

– Зовут его Виктор Иванович Воронихин, – сообщил Кареев. – Он в триста седьмом кабинете сидит. Ничего следователь, только молодой. И техника его замучила.

– Какая техника? – не понял Артем.

– Да машинка. Они же там протоколы допросов до сих пор одним пальцем настукивают. А по машинке помойка плачет.

Рассказать, как крутой мужичок Кареев жалел бедного следователя, так ведь не поверят же, подумал Артем.

Возле цирка была троллейбусная остановка – притормозить Кареев мог лишь на секундочку.

– Освободишься – звони, – сказал он и укатил.

Артем быстро прошел за кулисы. Перед дверью гримерки он замер – а вдруг Арго уже вернулся? Нет, пусто там было и неприбранно…

Артем разделся, сел перед зеркалом и задумался.

Он собрал руками свои длинноватые светлые волосы, обжал их на голове, стянул назад. Выкатил глаза. Нет, не Маугли… Маугли темноволос и глазаст. Странный парень Маугли…

Двадцатилетний фанат, любимец совершенно не нужных ему девчонок. Он разминался перед репетицией – и то священнодействовал. Он брал в руку карандаш – и всякую загогулину не рисовал, но творил. Потом он явно увлекся восточными единоборствами. И, в силу характера, достиг немалых успехов.

Маугли… Очевидно, карьера шофера при хозяине маленькой фирмы его вполне устраивала. Шофер-телохранитель. Учился он тогда постольку-поскольку. Все учились, ну и он не хуже… Выкладывался Маугли на репетициях. Очевидно, теперь он выкладывается на тренировках.

А теперь вопрос – может ли вот такой Маугли сознательно украсть деньги у бывшей жены, а потом от нее избавиться?

– Артем, второй звонок уже был? – это в дверь всунулась голова Кольки Полунина.

– Был! – и Артем, спохватившись, полез пальцем в плоскую коробку с дешевым гримом. – Коль, ты прости, что я сразу не поблагодарил. Давай завтра посидим, а? И все затраты, конечно…

Но голова уже исчезла. Полунин с супругой начинали первое отделение.

Сразу после парад-пролога делалось темно, и они вылетали из форганга прямо под купол. Техника полета была примитивна – шесть униформистов повисали на канате и тащили его впотьмах, спотыкаясь, наступая друг на друга, но не имея права вслух выматериться. По ту сторону блока в луче света супруги Полунины в белом бифлексе с голубыми блестками улыбались неземными улыбками, паря над запрокинутыми зрительскими лицами.

Выходной репризой у Артема было «Танго». Он выплывал из-за кулис в обнимку с огромной куклой. Ее правый туфель пятьдесят шестого размера был закреплен носком на его клоунском ботинке. Артем изображал кипение страсти. Сперва – своей, потом – партнерши. Но репризе было уже десять лет, и больная поясница не позволяла проделывать самые смешные корючки…

Потом Артем изображал восточного канатоходца. Он под заунывную музыку шел в полосатом халате и чалме по веревке, выложенной на манеже как бы крючком. Пока он двигался по прямой части, иллюзию создавал полную. Потом веревка сворачивала в сторону, а Артем шарил ногой в воздухе, задумывался, сверял направление по компасу, взывал к Аллаху – в общем, профессионально валял дурака. Пока он воевал с веревкой, на манеже ставили стойки и натягивали канат для настоящих канатоходцев.

Все это была работа. Просто работа. Он мог ее выполнять на автопилоте – и разницу заметили бы только придирчивые враги.

Артем шлепал по веревке и думал об Арго. Вот уже и вечер, а пес непонятно где. Катька не пропадет – она хоть дорогу домой знает. А пес? Если она его упустит – можно сразу заказывать по псу панихиду. Артем его уж больше не увидит – молодой немецкий курцхаар недолго будет бегать бесхозным…

Когда Артем, отработав репризу «Яйца», тащил в гримерку реквизит – корзину с бутафорскими яйцами, укрепленную на шесте, – он издали заметил вахтершу.

Надо было бы извиниться перед старушкой за сегодняшний втык. Артем сделал это высокопрофессионально – поставил шест с корзиной себе на лоб и двинулся к старушке, размахивая руками и заплетая ногами. В трех шагах от нее он уронил шест и в последнюю минуту подхватил его. Корзина замерла в тридцати сантиметрах от вахтершиной головы, а яйца вылетели из своих гнезд и повисли на веревочках.

– Ах! – сказал Артем. – Какой кошмар!

– А я вас ищу, – сообщила старушка. – Вам женщина звонила. Из аэропорта.

– Женщина? – всерьез изумился Артем. – Из аэропорта?

– Катей звать, – добавила вахтерша. – Очень просила, чтобы вы поскорее за ней туда приехали!

И старушка с большим интересом уставилась на Артема.

– Ага… – Артем прикусил губу. – Ясно…

И, естественно, опять забыл извиниться по-человечески.

Зачем Катю понесло на ночь глядя в аэропорт, с ней Аргошка или не с ней?

Черт знает что! Не собралась ли эта дура с перепугу лететь куда-нибудь во Владивосток? Но как же тогда Арго?

– Вот коза чертова… – проворчал Артем и, положив шест на плечо, пошел следом за вахтершей. На проходной был телефон – и, если не слишком трепаться, Артем успевал за время антракта позвонить Карееву и подготовиться к следующей репризе. Не надо было болтать с Романом Анатольевичем у форганга, вот что!

Артем набрал номер мобильника.

– Кареев, – ответила трубка.

– Артем. Слушай, Вася, ты очень занят?

– А что?

Тут лишь Артем задумался. Посылать Кареева за Катей нелепо, она видела его на вокзале и близко к нему не подойдет. Но больше попросить было некого.

– Понимаешь… В аэропорт съездить нужно. Только что оттуда звонила Катька. Она пошла разыскивать Угрюмову и оказалась в аэропорту – я не знаю, что это значит, но мне это не нравится.

– Понял, – сказал Кареев. – Еду. Как я ее узнаю?

– С ней должна быть собака… – Артем вздохнул. – Немецкий курцхаар.

Зовут – Арго. Я с ним в первый раз к вам в контору приходил.

– Понял.

– Погоди, не бросай трубку! – взмолился Артем. – Если она первая тебя увидит, то спрячется.

И, поскольку на это Кареев ничего не ответил, Артем объяснил:

– Она тебя на перроне видела, когда ты со Стасиком шел ее с поезда снимать.

– Интересно, – только и сказал Кареев.

Несомненно, он сразу же связал это с необъяснимым исчезновением Кати из поезда. Артем понимал – Кареев знает, что это его работа. А теперь вот выясняются и подробности…

– Так что ты того… – дав это странное указание, Артем задумался. Кареев должен был бы просто присмотреть за Катей, откуда-нибудь из-за угла, что ли. Допустим, у нее там почему-то свидание с Угрюмовой. Кстати, сказала же та Надежда, что пришла намекнуть на Катю, что собирается в Москву.

Стало быть, это она и есть? Действительно? И Катя, можно сказать, сама лезет в пасть неприятелю?

– Понял, – ответил Кареев и положил трубку.

Самое забавное тут было – Артем знал, что Кареев его и в самом деле понял.

Во втором отделении у Артема были две репризы, «Башмаки» и «Динозавр».

Отработав их, он влетел в гримерку, выскочил из клоунских штанов с башмаками, залез в джинсы и кроссовки, но разгримировываться не стал.

Во-первых, не было времени, а во-вторых, Артем усвоил одну забавную вещь.

Когда гаишник останавливает бешено летящую машину и собирается сказать шоферу все, что положено, насчет превышения скорости, а за рулем сидит размалеванная клоунская рожа и врет, что прямо из цирка летит на киносъемки, то эту рожу пропускают без всякого штрафа, и даже со всей доступной ГАИ нежностью.

Встав в дверях, Артем обвел взглядом гримерку – не забыл ли чего нужного.

И понял – необходимо взять нунчаки.

Зачем – это было сейчас неважно. Зачем – он поймет за рулем «фордика». А может, не поймет, а придумает…

Артем заскочил на проходную сказать, чтобы отворили цирковые ворота, побежал во двор, сел в машину и сразу же металлические створки разъехались. С «фордиком» все было в порядке. Артем выехал в переулок, потом на улицу и взял курс на аэропорт.

Он сообразил, что мог бы еще раз позвонить Карееву, когда уже вырулил на шоссе. Со времени того звонка прошло добрых полчаса. Что-то творилось сегодня в аэропорту, но вот что?

Артем постарался сосредоточиться.

Он вывел Катю из-под огня, он нашел повод для убийства. Немалый анонимный вклад – это по нашим временам вполне солидный повод. Казалось бы, приезжай, милиция, и вяжи убийцу. Но кто же на самом деле убийца?

Заговор против Кати осуществили следующие подлецы: некто Андрей, он же Длинный, некто Михаил Чадович, он же – Сергей Борисович Натансон, некто Вадим – уж не он ли катается на желтеньком «фольксваген-гольфе»? – и Алексей Омельяненко, он же – Маугли. К соучастию мерзавцы привлекли женщину, назвавшуюся Надеждой. Очевидно, это была Надежда Угрюмова.

Скорее всего… И именно к соучастию – достаточно было видеть ее перепуганное лицо в черенковской конторе, чтобы понять – не она всю эту комедию затеяла.

Естественно, когда этот маленький, но вредный коллектив прижмут, начнется переваливание вины друг на дружку. И кто-то окажется крайним.

Артем понимал – проверить алиби всей компании может только милиция.

Допустим, у всех оно найдется. Значит, была какая-то наемная рабочая сила? Это уже сложнее.

И такая милая деталь – допустим, убивала наемная рабочая сила. Стало быть, с нее и основной спрос. Но это – спрос органов правопорядка. А деньги по анонимному вкладу – это уже спрос Черенкова.

Для фирмы «Астрал» удобнее всего было бы разложить всю эту историю как бы на два отдельных сюжета, подумал Артем. Про деньги никто знать не знает, ведать не ведает, что у шофера роман с бывшей женой – так это его личное дело. А насчет убийства – тоже общее изумление. Прижать фирму теперь сможет уже только милиция – найдя отпечатки пальцев и тому подобные научные улики.

До сих пор козой отпущения была Катя. Но теперь вся тяжесть рухнет на другого человека, и это будет Маугли.

Мог ли Маугли убить Инессу?

Артем понимал, что может судить, и то субъективно, о том тонком и гибком мальчике, которому показывал этюды. Возможно, того симпатичного мальчика в природе больше нет, как нет гордой девочки Кати. Возможно, и его что-то сломало.

Маугли был фанатом йоги, рисования и восточной философии. Несколько месяцев он был фанатом пантомимы. За это и понравился Артему. Вряд ли он был пылко влюблен в Инессу до появления Кати. Вряд ли он страстно влюбился в Катю, когда она обратила на него внимание. У него не то было на уме…

Вдали показался огромный стенд-указатель. Теперь следовало повернуть направо, выпутаться из асфальтовой восьмерки и взять курс на светлый прямоугольник вдали. Это и был новый городской аэропорт.

Одиннадцать лет назад Артем прилетел и приземлился еще на старом. Это было эффектное высокое здание с колоннами у входа, архитектурная роскошь сталинских времен. Аэропорт был улучшенной и дополненной копией старого городского вокзала. Теперь этот псевдохрам остался как бы не у дел, он торчал в трех сотнях метров от нового аэропорта, стандартного чудища из стекла и бетона. И, заброшенный, безнадежно устаревший, он был чем-то лучше, милее, во всяком случае, красивее.

По пандусу Артем подъехал к ряду стеклянных дверей – и сразу съехал обратно в темноту. Нужно было поставить машину, он отвык от машины и связанных с ней неудобств… И потом – нужно было с размалеванной физиономией войти в зал, пройти его насквозь, отыскать Кареева, отыскать Катю.

Артем проехал вдоль площадки для парковки, стараясь разглядеть во мраке кареевскую «вольво». Номера он не помнил… Но ведь помнил же номер мобильника!

Артем поставил «фордик» на первом попавшемся свободном пятачке, уже автоматически сунул нунчаки за ремень и заспешил к выходу из аэропорта.

Он знал, что там наверняка есть телефоны-автоматы, в том числе и для междугородней связи. Выход на мобильники был через «восьмерку» – выходит, Кареева, который в двух шагах, придется искать по межгороду?

Артем подумал, что дело кончится репризой «Мобильник», причем шастать по манежу нужно, естественно, не с настоящим дорогостоящим мобильником, а с дореволюционным чугунным утюгом. И орать «Але-е?» в его деревянную ручку.

Он подошел к кассе, где продавали телефонные жетоны.

Раскрашенная физиономия вызвала у кассирши ступор.

– Пять жетонов, моя радость, – сказал Артем. – Ну, клоун я, клоун, профессия моя такая…

Пока он шел к кабинке, из дверей с вертушкой выпустили стайку прилетевших пассажиров. Они как по команде остановились и тоже уставились на Артема.

Самое время пригласить гостей города в цирк на новую программу, мрачно подумал Артем. Пока его носило по заграницам, с публикой сделалось что-то странное – даже в первую неделю работы программы в зале были пустые места. А через месяц? Впрочем, сейчас в голове не место винегрету. Сейчас в голове должны быть пропавшая Катька и Кареев… и Маугли… и нунчаки…

– Вася? – спросил Артем, хотя больше взять трубку было некому. – Я прибыл. Ну, как?

– Катерины твоей нигде нет, и собаки тоже нет, – ответил Кареев, – зато есть Натансон. Сидит в ресторане и ужинает.

– А ты где же?

– А я с краешку сижу, кофе пью. Поднимайся.

– Не могу. Я в гриме.

– Пойди в сортир и умойся, – велел наивный Кареев.

– Эту дрянь водой не смоешь. Вазелин нужен.

– Дойди до аптеки и купи вазелин, – в голосе Кареева было некоторое удивление. Как это, мол, взрослый человек не может додуматься до аэропортовской аптеки и вазелина? Но Артему действительно такой простой выход не пришел в голову.

– Слушай, Вась, а не принес бы ты мне этого вазелину? – взмолился Артем.

– Я в междугородней кабинке торчу, на меня люди таращатся. Я же всю публику в аэропорту соберу…

– Ладно.

Кареев положил трубку.

Через десять минут он уже шел вдоль кабинок, разыскивая Артема.

Артем высунулся ему навстречу.

Кареев увидел совершенно незнакомое и фантастически нелепое лицо. Рыжие мохнатые брови Артем уже успел отлепить, но белый подбородок и по нему – изогнутым огурцом пурпуровый рот, кривые морщины на лбу и подведенные зеленым глаза произвели на Кареева впечатление.

Он остановился, вытянул шею, прищурился и отчаянно замотал головой.

– Мне за это деньги платят, – сказал в свое оправдание Артем. – И за границу возят.

– Ясно. Вазелина, представь, не было, – сообщил Кареев. – Я просто жирный крем взял. Попробуй им оттереть. И мыло…

Кареев с сомнением посмотрел на брикетик, который протягивал Артему, и добавил:

– На всякий случай…

– Катька не попалась?

– Если она меня засекла, то сидит в женском сортире, – уверенно сказал Кареев. – Больше ей деваться некуда. Я все обошел.

– Аргошки тоже нет? – безнадежно спросил Артем.

– Нет… Пошли, умойся.

– Умойся-то умойся, а вытираться чем? – пробурчал Артем и забрал мыло с кремом. – Вась, доведи дело до конца – принеси салфеточек из ресторана, а? Я в сортире буду.

Кареев несколько раз кивнул, опять покрутил носом и пошел прочь – к одной из трех лестниц в зале аэропорта. Очевидно, он все-таки был потрясен появлением в общественном месте живого клоуна.

Лестница, по которой поднялся Кареев, была широкая, с дорожкой посередине, и приводила именно на второй этаж, к большим ресторанным дверям и галерее, тянувшейся вокруг зала. А вот витые лестницы, имея площадки на втором этаже, уводили куда-то еще выше – очевидно, были тут и третий этаж, и четвертый, но только для служебного пользования. Они же спускались в цокольный этаж – к туалетам и камерам хранения. Вниз вели еще две нормальные, не витые лестницы в том конце зала, где кассы.

Артем вдоль стеночки двинулся к тем нормальным лестницам, глядя как бы на стенку с расписанием и стараясь не привлекать к своей физиономии особого внимания. И тут он услышал лай. Естественно, резко обернулся.

От витой лестницы к нему мчался Арго с волочащимся поводком.

Артем опустился на корточки и обнял пса. Арго от радости вертелся, топтался, изворачивался и норовил облизать загримированное лицо.

– Да ну тебя с твоими поцелуями, – сказал ему Артем. – Откуда ты взялся?

Арго, где Катя? Катя где?

Свету и Юру Аргошка знал поименно, команду «где» – тоже. Вряд ли в собачьей голове имя «Катя» уже связалось с конкретным человеком, скорее всего, он и не слыхивал такого имени, но «где» – это уже приказ начать поиск. Арго внимательно посмотрел в глаза Артему.

– Где Катя? Ищи Катю! Ищи, Аргошенька, ищи! Ищи, миленький, – попросил Артем.

«Ищи» – это тоже было из Аргошкиного словаря. Искать полагалось что-то спрятанное. Может, пес поймет, что, раз сопровождавшее его лицо, Екатерина Арсеньева, спряталась, то ее нужно искать и найти? Тем более – Катя явно выпустила пса, чтобы привлечь внимание Артема.

Пес бежал от витой лестницы. Впечатление было такое, что он и спустился по этой самой лестнице.

Артем поймал поводок, распрямился и направил Арго к ступенькам.

– Ищи, Аргошенька. Где Катя? Там Катя?

Вопросительные интонации пес, очевидно, понимал. Когда к нему вот так обращались, он пытался, как умел, ответить. Вот и сейчас Арго резво направился к лестнице и поставил лапы на первую ступеньку.

– Где Катя? Там Катя? – настойчиво спрашивал Артем.

Арго гавкнул и направился вверх.

– А вот лаять не надо, – сделал ему выговор Артем. – Выставят нас из аэропорта – тем твой лай и кончится.

Они стремительно миновали второй этаж. Арго потянул на третий. На третьем Артем сперва не увидел Катю. А потом догадался посмотреть вверх.

С лестницы на крышу аэропорта вел задраенный люк. Под этим самым люком, на лестнице-стремянке, сидела Катя. Увидев клоунскую рожу, она чуть не свалилась с лестницы.

– Добрый вечер, почтеннейшая публика! – приветствовал ее Артем. – А как я еще могу выглядеть сразу после представления?

– Артем, прости, ради Бога! – воскликнула Катя. – Я все понимаю, только прости… И я впервые вижу такую умную собаку! Если бы не Арго… Артем, если бы не Арго!..

– Ты не человек, ты коза какая-то, – проворчал Артем, переведя дух. – Я уж Бог знает что подумал. Куда тебя, козу, понесло?

– Артем, я все поняла, – неожиданно спокойно и серьезно сказала Катя. – Я знаю, чья это работа. Артем, я страшная дура, я сама во всем виновата…

И я теперь все знаю.

* * *

Случилось то, что Артем смутно предполагал, не не хотел верить, что такие нелепости вообще возможны.

Катя пришла в цирк, вызвала на проходную Свету и отдала ей Артемово послание.

– Вот и ладушки, – обрадовалась Света. – Вот и погуляете с Аргошкой! А то он, бедненький, целыми днями взаперти!

– Не укусит? – спросила Катя.

– Да он же свой в доску!

Света отвела ее в гримерку Артема и представила псу. Потом объяснила, как выводить его во двор, и побежала в бытовку – к кастрюлям с собачьим варевом.

Артем прислал Катю очень вовремя – Юра со Светой собирались на рынок за дешевыми костями и прочими собачьими деликатесами. Катя снимала с них хотя бы заботу об Аргошкиной прогулке.

Усевшись за гримировочный стол и поглаживая лежащую на коленях голову ласкового пса, Катя старательно стала думать о том, о чем приказал Артем.

Сейчас она получила передышку. Надолго ли – непонятно. И еще непонятно другое – с какой стати вообще Артем ввязался во всю эту историю. Сперва он возник в виде воспоминания – кто-то похожий покупал сигареты… И теперь Катя все яснее понимала, что это был он сам. Потом он прочитал ей нотацию посреди улицы – и, как оказалось, был прав. Потом он же непонятно почему оказался на рельсах…

Катя и не понимала, почему вдруг рассказала Артему о своих диковиных работодателях, и чувствовала, что поступила верно. Возможно, ей не следовало тогда убегать от него. Но она испугалась. Чего испугалась – теперь уже было не объяснить. Испугалась, что Артем повезет ее к Черенкову, а Черенков не поверит? Испугалась, что в итоге окажется в милиции, наедине со следователем, который заранее настроен не верить ни одному ее слову?

Это как бы лежало на поверхности. Катя испугалась еще и того, что могла на самом деле оказаться виновной в смерти Инессы. Если бы она не попалась под руку этим людям… Или нет – если бы не ее давняя ненависть к удачливой волчице, ненависть и дурацкая клятва непременно однажды убить Инессу… Как будто какая-то злая сила узнала об этом нелепом желании, обрадовалась и завязала диковинную интригу, на одном конце которой – потертый кошелек Маркиза, а на другом – увязанный в колготки камень… вот уж точно, что дамское орудие…

Удрав от Артема, Катя побоялась идти домой, позвонила Стасику, наплела какой-то ерунды про Павлика и переночевала в трех шагах от собственной квартиры.

Утром она окончательно поняла, что еще несколько часов – и найдут того шофера, который вез ее к месту убийства. Описать Катину внешность нетрудно… Будут расспрашивать знакомых Инессы – не встречалась ли им особа с такой интересной внешностью. И по меньшей мере три приятельницы вспомнят, что особа мельтешила на заднем плане, подглядывала, подслушивала и даже размахивала фотоаппаратом.

Знакомая с ходом следствия по кино, Катя вообразила, что все эти допросы и произойдут, как в кино, минут примерно за двадцать. У нее было всего несколько часов, чтобы еще раз увидеть сына. До поезда она успевала накупить подарков.

Катя твердо решила покаяться свекрови, отдать ей все наличные деньги, оговорить всякие мелочи, чтобы ребенок там и остался, пока будет раскручиваться дело. Доверить сына Павлику она попросту боялась.

Когда Стасик, угощая завтраком, спросил – держать ли для нее место на базаре, щит с пачками и сумку с товаром, она ответила – да, конечно, вот только съездит сегодня к сыну утренним поездом. Стасик расспросил про сына, она расссказала. И вздохнула – пока до нее доберутся, она еще хоть что-то подзаработает для малыша.

Но опять вмешался Артем. Как он догадался, что Катя едет к сыну, было совершенно непонятно. Он вытащил Катю из поезда и приказал думать. Как будто она этого не делала!

Итак, кто из старых знакомых знал про ее базарную карьеру?..

Артему повезло больше, чем Кате. Когда он вспоминал буйную команду Маркиза, перед ним лежали фотографии. Он видел лица. Он видел сосредоточенного Маугли, живую и подвижную физиономию Женьки Гридмана, простенькое круглое личико Светы, тонкий профиль Инессы, острые глаза Нади, как бы выглядывающей из-за воображаемого угла…

Катя могла только вызывать лица в памяти. И это у нее плохо получалось.

Прошло больше одиннадцати лет, это во-первых. Во-вторых – она видела в последний раз Маркиза и мимов рассвирепевшими, злыми, она запомнила их всех отвратительными. Даже когда Женька Гридман полтора месяца спустя отыскал ее, смотреть на него было неприятно, хотя и он, и Маугли, естественно, не вопили и галдели, как взбудораженные девчонки.

Маугли был вычеркнут из жизни раз и навсегда. Встретив его на улице, Катя прямо посреди квартала перешла на другую сторону. Маугли поверил всему, что ему наговорили. Мог ли он знать, где искать Катю? Нет, не мог. Но если случайно видел ее со щитом – тогда, конечно… В то время он не курил. Но мог же за одиннадцать лет и закурить! Подошел на базаре к продавщице, узнал ее… и дальше?

Инесса не могла знать. Она и на рынке-то в последние годы, скорее всего, не бывала. Но если, скажем, Маугли или кто-то другой случайно видели Катю в жуткой клетчатой куртке, то это могло стать известно Инессе.

Мучаясь, Катя разбирала варианты. И кляла себя за глупость – та же Светка, тот же Гридман не поверили в ее вину, почему же она и их так резко вычеркнула из телефонной книжечки? Ведь как раз наоборот – ей следовало бы знать, кто куда подевался после ухода Маркиза из Театра пантомимы.

Арго сперва принял незнакомку очень приветливо, потом деликатно не мешал ей думать. Но в конце концов ему уж очень захотелось погулять.

Хитрый пес отыскал свой поводок и в зубах притащил его Кате.

Артем нарочно клал поводок так, чтобы Арго мог свободно им распоряжаться.

Его забавляла собачья инициатива. Катя тоже улыбнулась. Она машинально повесила через плечо сумочку, потому что без нее как-то странно и неприлично, пристегнула псу ошейник и, как ее научила Света, вывела Арго на прогулку.

Тут-то и случилось непредвиденное – когда открывали ворота для директорской «ауди», Арго выскочил в переулок. Катя выбежала следом – но, поймав петлю поводка, увидела, как смыкаются створки ворот.

Через проходную ее обратно в цирк не пустили бы. А Юра и Света отбыли на базар.

До их возвращения Катя пошла с Арго в соседний парк. Все было плохо, и эта досадная мелочь оказалась последней каплей. Катя вдруг успокоилась.

Что, в самом деле, за ерунда! Взрослая женщина, жена и мать, бьется в истерике, мечется, причитает… Артем прав – она знает, кто ее подставил.

Катя взяла в сумке блокнот, ручку и записала в столбик все имена. Кто-то из этих очаровательных девочек и обаятельных мальчиков очень уж крепко ее невзлюбил. А ведь как все ее хорошо тогда приняли! Даже Инесса – пока не заподозрила опасность. У Милки она дома прямо живмя жила. А Надя отдала ей свое черное трико в обмен на свитер. Странно – как вышло, что они с Надей не подружились? Из-за Инессы? Очевидно, когда стало ясно – Маугли предпочел Катю, девчонки дружно оказались на стороне Инессы, и Надя – вместе с ними…

Надя…

Это лицо и вовсе затерялось в глубинах памяти, провалилось – и все тут. А было ли вообще лицо? Рост был – такой же, как у Кати. Возраст… Кажется, она была младше Кати… и Инессы… впрочем, сколько же лет было Инессе?

Вдруг Катя вспомнила кое-что странное. То, как отвечала Надя Маркизу, Маугли, Гридману, даже Длинному, будь он неладен! Она говорила невпопад, но это было еще не самое ужасное. От неловкости она смеялась… Это было какое-то визгливое хихиканье, и оно совершенно не вязалось со стройной девчонкой… Надя дружила только с девочками. И как-то так получилось, что она несколько раз увязывалась за Катей, но Катя ждала Маугли… да, она довольно решительно избавлялась от Нади…

Потом, уже работая в тресте, Катя несколько лет видела за столом напротив нечто похожее, только девицу звали Мариной. Полное неумение разговаривать с мужчинами и потребность исключительно в женском обществе. Марина отчаянно ревновала подруг, доходило до дурацких сцен, бурных ссор и сложносочиненных примирений.

– Дитя малое, – сказала про Марину Тоня Барсукова, самая старшая. – Ей только по паспорту двадцать четыре, на самом-то деле ей двенадцать…

Очевидно, и у Нади возникли разногласия между паспортным и реальным возрастом.

Но это не имеет никакого отношения к делу.

Хотя…

Только ребенок, оскорбленный в лучших чувствах ребенок мог поднять такой крик, как Надя по поводу маркизова кошелька. Тут Катя вспомнила наконец-то вопящую Надьку!..

Несколько секунд она сидела в полном ошалении. В голове у нее стремительно складывалась из кусочков довольно вразумительная мозаика.

Очевидно, Артем был прав. Очевидно, именно этого он от Кати и добивался.

Но Артем носился неизвестно где. Он обязан был появиться перед представлением – что за цирк без клоуна? Катя впервые за последние сутки радостно улыбнулась. Теперь она знала, что делать.

Взяв Арго за ошейник, она притянула собачью морду поближе и заглянула в умные карие глаза.

– Ты мне поможешь? – спросила она. – Ты хорошая собака, ты умная собака, и ты сейчас пойдешь со мной… Мы пойдем в институт, там все еще висит сломанный автомат, который не требует жетона, и мы первым делом найдем Женьку Гридмана…

* * *

С той ступеньки, на которой сидела Катя, сквозь перила витой лестницы просматривался немалый кусок зала аэропорта. Артем занял этот наблюдательный пост и высматривал Кареева, пока взволнованная Катя объясняла ему, как она с Аргошкой попала в аэропорт.

– Я вошла в приемную, сказала секретарше, что я от Ерофеева, что меня ждут, – рассказывала Катя. – Визитку ерофеевскую ей сую. Понимаешь, это был мой последний шанс. Если не это – то хоть в петлю. Павлик полгода без работы, свекровь в долгах, ребенка кормить не на что! Сижу, жду. И выходит этот самый президент фирмы, а вместе с ним – какая-то мадам в парике. Знаешь, как теперь носят? Колечками, колечками, кубометр колечек. И очки на носу, «хамелеоны». Одета по фирме, фигура, ноги…

Президент спрашивает – вы от Ерофеева насчет работы? Я говорю – да. И тут она встает между нами и говорит – Вадим Петрович, это насчет того места на складе? Где матответственность? Он говорит – да, на складе. И она ему сразу же – но ведь мы уже обещали это место! Тот смотрит на нее, на меня, и понимает, что со мной что-то нечисто. Извините, говорит, запамятовал, место обещали… И мимо, мимо, и на выход.

– Знакомая картина, – усмехнулся Артем. – И ты ее узнала?

– Тогда с перепугу не узнала, – Катя вздохнула. – Артемчик, я же сразу все вспомнила… Как будто этих лет и не было… Я же опять поняла, что весь город знает – я воровка! Я, ты ж понимаешь, прямо окаменела. А она не уходит, стоит и смотрит мне в лицо. И улыбается! Стоит и улыбается!

– Долго она так простояла? – подстегнул рассказчицу Артем.

– Да нет, наверно, недолго… – подумав, сказала Катя. – Она смотрит, а я думаю – Господи, люди еще помнят, Господи, что же теперь делать? Ведь хоть в петлю! И еще секретарша, главное, на меня уставилась… Я даже не знаю, как я оттуда вылетела.

– А тебе не мерещится? – поинтересовался Артем. – Тогда не узнала, теперь – узнала…

– Я поняла, что это была Надька, – твердо сказала Катя. – Это ее работа!

– Ты не поверишь, но именно ее я напрочь забыл, – признался Артем. – Я сегодня смотрел на фотографию и…

Он хотел было сказать, что приходила в черенковский офис женщина в парике, назвалась Надеждой, заложила Катю, но решил не сбивать собеседницу с толку.

– Да и я Надьку почти забыла. Она удава играла, – принялась вспоминать Катя, – ее еще из зала не было видно, когда она на пузе ползала. В таком трико с пришитыми пятнами…

– Ясно, – Артем покивал, прикидывая, как быть дальше. – Стало быть, Надька Угрюмова лишила тебя последнего шанса.

– Она всегда с Инеской дружила, – и Катя громко вздохнула. – Я поняла, что эта история будет меня преследовать вечно. А Стасик, наш сосед, он хороший парень, хоть и отсидел, на базаре промышлял. Я его спросила – не нужна женщина с высшим образованием, лужи метлой разгонять? Он там с кем-то посовещался. Ну, месяц спустя, когда я уже зимние сапоги продала, и говорит – приходи, сигаретами торговать будешь. Получится – пойдешь на повышение. Я как увидела эту фанеру – ой, боженька…

Катя помолчала и добавила:

– Я больше всего боялась, чтобы меня кто-нибудь из знакомых не узнал…

– Ну, поняла ты, что во всем виновата Надька Угрюмова, и отправилась ее искать? – спросил Артем, прекрасно зная, что так оно и было. – А если бы Аргошка не выскочил со двора?

– Тогда – не знаю… – честно призналась Катя. – Тогда бы я, наверно, тебя ждала. А так – ну, что же мне, до вечера с собакой просто так слоняться?

– Редкий случай, – усмехнулся Артем. – Польза от женской логики… Ты узнала у Гридмана ее координаты, дозвонилась до нее и вызвала ее на свидание?

– Она не пришла.

– Интересно… И что же ты ей такого наговорила, раз она не пришла?

Внизу уже расхаживал потерявший Артема Кареев. Очевидно, он искал свою пропажу и возле аэропорта, даже добежал до «вольво», потому что нес мобильник.

– Я сказала, что нужно встретиться… – но Катя смотрела куда-то вниз и в сторону. Очевидно, прозвучало еще что-то.

– Ладно. Важно, что она не пришла. Дальше?

– Я с Арго прождала ее у часов минут сорок, не меньше. Поняла, что ее и не будет. А время рабочее… Мне Гридман адрес ее фирмы продиктовал, адрес и телефон. Я туда побежала.

– С собакой, – Артем вообразил себе, как Катя входит в приличный вестибюль с псом, как ее осаживают и как она не может додуматься до заграничного акцента…

– Ну, с собакой!

Кареев внизу поставил мобильник на низкий и длинный подоконник, стал набирать номер, и это Артему очень не понравилось. Кареев мог сообщить Черенкову, что чертов клоун сыграл очередную дурацкую клоунаду и исчез.

– Коротко можешь? – сердито спросил Артем.

– Коротко? Она сегодня в Москву улетает! Я посмотрела расписание и рванула сюда. Приезжаю – ее еще нет. Тогда я тебе позвонила, в цирк.

Телефон узнала по справочному… Сижу, жду. Посадку объявили – ее нет!

Посадка закончилась – ее нет! Я туда-сюда – а тут этот идет, который из черенковского офиса. Я с Арго – на лестницу!..

– Что ты такого наговорила Угрюмовой по телефону? – сползая со ступеньки, сурово спросил Артем. – Чем ты ее так перепугала, что она сорвалась?

– Я не знаю, Артем… Я сказала, что надо встретиться… Что я все поняла… Она меня никак узнавать не хотела!

– Про Инессу Черенкову сказала?

– Нет…

Но по Катиному лицу Артем понял – что-то такое прозвучало.

– Сиди здесь, я тебя позову, – распорядился он. Спина после сидения на узкой и острой ступеньке, позвоночником к другой такой же ступеньке, безобразничала. Артем спустился в зал.

Уже подходя к Карееву, он вспомнил, что забыл задать Кате очень важный вопрос – с кем была Инесса в тот день, с кем она рассталась, уезжая на взморье? Впрочем, если Катя не опознала Угрюмову в приемной несостоявшегося шефа, то совершенно так же могла ее не узнать и в компании с Инессой. Очевидно, из всей команды Маркиза Надя изменилась больше прочих. Да еще парик…

– Бери салфетки и ступай в сортир, – нисколько не удивившись, сказал Кареев. – Сейчас тут начнется…

– Катька от тебя на лестнице прячется, под самой крышей, – сообщил Артем.

– Так что ты туда не лазь, я ее сам приведу. Что начнется-то?

– Ты на расписание смотрел?

– Ну?

– Сегодня брюссельский рейс. Он у нас раз в неделю.

– Ну и что?

– Натансон в ресторане, думаешь, почему сидит?

– Мало ли почему Натансон сидит в ресторане?

– К нему туда этот волосатый пожаловал, с хвостиком. Большую сумку потащил.

Артем присвистнул.

– Баба не появлялась? – спросил он.

– Которая?

– Надежда.

– Вот она-то как раз и не появлялась. Иди, оттирайся…

Никогда еще Артем так быстро не сдирал с себя грим, как в аэропортовском туалете. Хорошо хоть, была теплая вода – он умылся с мылом, вытерся салфетками, посмотрел в зеркало, вздохнул и поспешил в зал.

Кареев встретил его на лестнице.

– Ступай погляди, не торчит ли там знакомая тачка, – велел он. – Не нравится мне все это дело.

– Ты про желтенький «фольксваген»?

– И про «ауди».

– Я номеров не помню, – признался Артем.

– Тогда стой здесь.

Оставив Артему мобильник, Кареев быстро пошел к дверям.

Выходит, прибыл Маугли, подумал Артем, и как же понимать явление Маугли в сочетании с брюссельским рейсом?

Он запрокинул голову, изучая огромное, во всю стену, расписание рейсов.

Брюсселя он в списке не обнаружил, но по времени подходили еще Одесса и Пермь. Очевидно, заграничные рейсы висели в другом месте.

Выходит, прибыл Маугли. А Надя Угрюмова не приехала. Что бы это значило?

То, что Маугли хотят сблагостить от греха подальше куда-нибудь за границу, на худой конец – в Пермь?

Да, если уж кого и прятать сейчас, так это Маугли, подумал Артем. Его наверняка видели с Инессой, и не одна Люся, а кто-нибудь еще. Если следствие будут вести серьезно, его опознают в банке. Он – каратек, айкидок, и как там еще называются все эти японские вояки… Украсть деньги любовницы, а потом ее же и порешить – все очень просто. Все сходится на Маугли. Поскольку доказать, что он взял в банке анонимный вклад, несложно, а вот доказать, что вклад попал в руки, скажем, Натансона – уже посложнее. И Натансон, и Длинный, и все прочие будут хлопать глазами и удивляться – зачем шоферу-телохранителю такие бешеные деньги и куда он мог их подевать?

Но тут мы имеем палку о двух концах, сообразил Артем. Будут ли Натансон и компания в случае опасности прятать Маугли? Или, наоборот, сдавать его?

Они могут отправить его самолетом Бог весть куда, чтобы спасти. И могут сделать то же самое, чтобы это выглядело как побег.

Все зависит от того, кто же на самом деле убил Инессу…

Артем не хотел верить, что это Маугли. Хотя бы потому, что Маугли в силу своего фанатизма был мастером айкидо или чего-то похожего.

И тут Артем понял, почему он таскает с собой боевые нунчаки.

Все это время он пытался понять Маугли. То, что торчало сзади за ремнем штанов, было смертельным оружием. Можно было оттачивать технику владения нунчаками до бесконечности, можно было научиться работать сразу обеими руками и показывать чудеса ловкости. Артем не сомневался, что Маугли именно этим и занимался. Фанатик доведенного до идеала движения… А вообще-то нунчаки в любых руках – смертельное оружие. Просто зажать в кулаке соединяющую палочки цепочку и треснуть сразу ими обеими кого следует по лбу… И никакой техники для этого не надо.

Итак, если Маугли не убивал Инессу, то какую роль он сыграл? Вызнал про вклад, рассказал начальству, попытался уговорить Инессу снять деньги, не уговорил и только зря с ней поссорился? Это – очевидно. Дальше-то что было?

В дверях появился Кареев.

– Так я и знал! – сказал он. – Иди, встречай гостей.

– Да стой ты! – Артем попросту удержал Кареева за рукав. – Какие гости?

– Они все здесь, понимаешь? Пока ты пропадал, Надежда приехала. И тот парень, ее шофер. И который Длинный…

С тем Кареев высвободил руку и исчез за дверью. Артем кинулся к лестнице.

– Сиди там с Аргошкой и не высовывайся, слышишь? – приказал он Кате. – Сейчас тут что-то начнется.

Когда он выскочил на свежий воздух следом за Кареевым, по пандусу въехал солидный «понтиак». Артем глазам не поверил – за рулем сидела Люся, рядом с ней – Черенков, на заднем сидении – Аверьянцев и Ирча.

Черенков выскочил первым и вовремя обернулся. Люся как раз собиралась покинуть машину.

– Сидеть и сторожить! – рявкнул он. – Кореец!

– Тихо ты… – буркнул Кареев.

Черенков держал правый кулак в кармане дорогой куртки из тонкой кожи – и не надо было большого ума, чтобы догадаться, что в том кулаке.

Ирча и Аверьянцев тоже были вооружены.

Черенков повернулся к Артему.

– Сейчас мы их аккуратненько повяжем… – сказал Черенков. – И сдадим к чертовой матери. Ты в эту кашу не лезь. С тобой – потом…

Черенков скалился и смешно пофыркивал. Ничего себе азарт, подумал Артем, и вдруг понял – Черенков дорвался до дела. С того утра, когда обнаружилось, что Инесса пропала, он вынужден был бездействовать, от него ничего не зависело. И вот появилась возможность!

– Думаю, они все еще в ресторане, – Кареев показал рукой в сторону широкой лестницы. – Но там их брать нельзя. Там менты ошиваются.

– А как ты собираешься их выкуривать из аэропорта? – спросила Ирча.

– Посмотрим… Ступай туда, закажи себе кофе.

– Незачем, – остановил ее Артем. – Спускаются.

Неудачливая фирма «Астрал», очевидно, в полном составе, спускалась в зал.

Маугли нес большую сумку, у Надежды тоже висел за плечом модный рюкзачок.

– Собрались… – проворчал Аверьянцев. – А ну, от дверей!..

Черенковская команда быстренько оказалась за «понтиаком».

– Не все улетают, кто-то дома остается, – заметил Артем. – Вася, где они там припарковались?

– Нельзя их в машину пускать, – сказал Кареев. – Ночные автогонки – это только в кино хорошо. Черенок, вон там, видишь?

– Пошли, – и Черенков неторопливо побежал вдоль стенки и вниз по пандусу, обогнул угол, зашел на стоянку с дальнего конца. За ним гуськом, так же неторопливо бежали Аверьянцев и Ирча – деловито, без суеты, и у каждого правая рука была в кармане дорогой распахнутой куртки.

Дети, подумал Артем, дети, которым в руки попали большие деньги. И вместо пластмассового оружия у них – настоящее. Неужели и солидная дама Ирча тоже была таксеркой, гоняла караваны и выходила против троих с монтировкой? Похоже на то…

Маугли, Надежда и Натансон остались в зале, Длинный и Вадим после короткого прощания пошли к своей машине.

– Артем… – Кареев взял Артема за плечо, повернул к себе. – Ты их держи, слышишь?

И показал на Маугли.

Артем понял – солидный Натансон далеко не убежит, Надежда – тоже, а Маугли – противник. Боец, будь он неладен! Вояка! И Кареев прав – если кого и вязать, то первым делом Маугли.

Да, по-своему прав…

К «понтиаку» подкатил «мерседес» старой модели, оттуда, к огромному удивлению Артема, выбрался Серый, пастырь гостиничных овечек, и с ним – еще трое. Кареев махнул им рукой – мол, сюда.

– Что за бардак, Кореец? – спросил, подходя, Серый. – Это надолго?

– Час, – твердо сказал Кареев. – Черенок отблагодарит. Заходите с той стороны. Желтый «фольксваген-гольф»…

– Не хотел бы я быть у Черенка под колпаком… – Серый широко улыбнулся, очевидно, был уверен – ему такая беда не угрожает. – А что менты?

– А что менты… – Кареев чуть пожал плечами. – Раз уж мышей не ловят…

Серый со своей компанией пошел, куда велено, и прошел как раз мимо Артема.

Ну и рожи, подумал Артем, ну и рожи!

К аэропорту подъезжали большие машины с темными стеклами – всего из оказалось три. Из них выскакивали молодые люди, коротко стриженые, быстрые, спокойные. Дирижировал этим нашествием Кареев. Он встречал того, кто был в машине главным, и рассылал их туда, где распоряжались, очевидно, уже Черенков, Аверьянцев и Ирча.

Люся, приоткрыв дверцу машины, сердито следила за событиями. Одна ее рука лежала на руле, другая – на трубке мобильника.

Когда на стоянке началась заваруха – Артем не уследил. Кто-то заорал, заметались тени, что-то опрокинули.

Маугли и Натансон сцепились спорить у входа.

Артем стремительно вошел в зал. Как оказалось – почти вовремя.

– А я тебе говорю – надо лететь. Здесь тебе теперь делать нечего, – с такими словами Натансон старался всучить Маугли его большую сумку. – Посадка же началась! Не веришь – спроси Надю.

Но Надежда даже не повернулась, услышав свое имя. Она смотрела на огромное расписание, и лицо у нее было совсем тоскливое.

– Не вздумай никуда лететь, – сказал, подходя, Артем. – Маугли, не узнал?

Посмотри на меня внимательно!

– Простите, гражданин, у нас важный разговор, – вместо Маугли ответил Натансон. И, вцепившись в локоть Маугли, поволок его к дверям, над которыми светился загадочный номер рейса. Маугли послушно сделал несколько шагов, но за другой локоть его дернул Артем и заставил развернуться.

– Да и у меня важный. Если у тебя есть хоть капля мозгов в голове, никуда ты не полетишь, – игнорируя вальяжного Натансона, Артем смотрел в глаза Маугли. – И признай меня наконец, поросенок! С кем ты репетировал этюд «Бабочка»?

– Артем? – Большие глаза Маугли распахнулись вовсе до невозможного. – Слушай, мне теперь не до бабочек… Потом, понимешь? Потом…

– Потом будет поздно.

– Ну, ты как знаешь, – Натансон явно встал в позу, – а мы идем.

И достал из внутреннего кармана билеты с паспортами.

Очередь у дверей была – две молодые мамы с малышами и военный. Миг – и они уже оказались внутри. Но подходила компания заграничного вида, галдящая не по-русски.

– Да скорее же, – подала голос и женщина, забирая у Натансона свой паспорт. Он приобнял ее, похлопал по плечу, успокаивая, и тут в дверях аэропорта снова, в который уже раз, появился Кареев. Он буквально в несколько прыжков оказался рядом с Артемом.

– Хорош! – сказал он Артему. – Сергей Борисович, на выход! Солидные люди ждут.

– Вы, собственно, кто? – высокомерно спросил Натансон.

– Я, собственно, Вася. А послал меня Александр Петрович Черенков. Ну, давайте, не тяните… Не в аэропорту же разборки устраивать.

Натансон кинулся к двери. Артем загородил ему дорогу и ударил в грудь.

Тогда он бросился на Кареева, Кареев попытался его задержать, тут Маугли избавился от сумки и взял Кареева на прием. Кареев и сам был не промах – прием прошел неудачно, они на секунду сцепились и отскочили друг от друга.

Натансон, схватив за руку Надю, побежал прочь – к дальнему выходу из аэропорта.

Но не напрасно в длиннейшем фасаде аэропорта было несколько дверей. С той стороны уже вошли Серый со своими «пастухами» и заступили Натансону дорогу.

– Придержи их, Серый! – крикнул Кареев, и тут уж Маугли извернулся – Кареев полетел в одну сторону, Артем – в другую, а Маугли кинулся на помощь Натансону.

Это действительно был боец – отточенный и уверенный. Натансона он отбил и, благо двери были рядом, выпихнул из аэропортав сам выскочил следом.

– Надежду хоть возьмите! – крикнул Артем Серому, показал пальцем на остолбеневшую женщину и бросился к Карееву.

– С-сука! – ругнулся, вставая, Кареев.

– Рука цела?

– Цела, наверно…

Потом Артем и Кареев, переглянувшись, выскочили за дверь. И стало ясно – события переместились к старому аэропорту. То ли Длинному с Вадимом удалось туда удрать, то ли их нарочно туда погнали. Натансон и Маугли сбежали с пандуса, их встретили те стриженые ребятишки, который вызвал Кареев, и тогда они тоже устремились к темному заброшенному зданию.

За спиной Артем слышал топот. Он обернулся – их с Кареевым догоняли Серый с одним из своих «пастушков».

Подбегая, Артем услышал выстрел.

Это был первый выстрел. До появления милиции их могли сделать еще очень много.

Скорее всего, Длинный с Вадимом, насмерть перепуганные, отбивались от Черенкова.

– Маугли, стой! – крикнул Артем. – Стой! Не лезь под пули!

Негромко стукнули еще два выстрела.

– Вася, его пристрелят! – Артем должен был довольно сильно хлопнуть по плечу Кареева, чтобы тот на бегу обернулся. – Его пристрелят – и концы в воду!

– Отрезай! – и Кареев показал рукой, что Маугли нужно оттеснить к металлическому забору. Легко сказать!

Серый вырвался вперед и с пистолетом обошел Маугли. Тот тоже достал оружие.

– Не стреляйте! Маугли, не стреляй!

Натансона встретили распростертыми объятиями, он уже барахтался на земле, а Маугли отступал спиной, держа пистолет двумя руками.

Наконец он выстрелил.

Серый метнулся в сторону – пуля прошла мимо.

– Не стреляйте в него! – еще раз крикнул Артем. – Маугли, брось оружие!

Брось, кому говорю!

– Не подходи! – Маугли прицелился в Артема.

Артем вытащил из-за спины нунчаки и, проделывая все ритуальные приемы, пошел на Маугли.

Тот остолбенел.

Артем рассчитал верно – фанатик восточных единоборств не мог стрелять в противника, вооруженного нунчаками. Он не мог стрелять в своего… по крайней мере, пока не опомнится.

Четко работая нунчаками, Артем подошел совсем близко. Полированные палочки пролетали снизу вверх то впритирку к правому плечу Маугли, то впритирку к левому.

Пистолетное дуло смотрело в грудь Артему.

И тут Артем повернулся к Маугли спиной, загораживая его от Серого и Кареева, и опустил нунчаки.

– Идиот! – сказал он, не оборачиваясь. – Ты же ни в чем ни виноват. Ты просто идиот! Ты же с этих денег хорошо если триста баксов получил! А они – человека убили… Брось свою идиотскую пушку!

– Какого человека? – спросил Маугли.

И тут на грудь Артему бросился передними лапами Арго.

– Аргошка! Что случилось, Аргошка? – не выпуская нунчак, Артем обнял пса.

– Что с Катей? Арго, где Катя?

– Пойди и разберись, – сказал Кареев. – Мы твоего Маугли не обидим. Хотя надо бы…

– Какого человека? – повторил Маугли. – Артем, я тебя спрашиваю – какого человека?..

Первую горячку схватки с него как ветром сдунуло. Он стоял, опустив пистолет и глядя через плечо Артема на Кареева с Серым непонимающими глазами.

– Беги, – сказал Кареев. – Разберись…

Артем взял петлю поводка и побежал к аэропорту. Навстречу ему неслась Катя.

– Артем, Артемчик! – закричала она. – Скорее! Там Надька Угрюмова на посадку пошла!

– Ее же повязали! – изумился подбежавший Артем.

– Не знаю, кого вы там повязали! А Надька в Брюссель летит!

– Ты не ошиблась? – уже поняв, что происходит, на всякий случай спросил Артем.

– Да нет же! Я узнала ее! И она меня узнала! Скорее!

– Откуда она взялась?

– А она, оказывается, до последней минуты в ресторане сидела! Она там с ними поговорила и осталась! Да скорее же!

Рядом с Артемом вдруг оказался Кареев.

– Бежим! – сказал он и взял Катю за руку. – Покажешь!

И они вдвоем понеслись вверх по пандусу, пропали в светлых дверях аэропорта. Ну да, подумал Артем, оба молодые, ноги легкие, чего ж не сказать вверх по пандусу… А старому дураку придется уж как-нибудь рысцой.

Он заметил – Кареев успел подбежать к «понтиаку» и что-то скомандовать. И, поравнявшись с «понтиаком», увидел, как Люся быстро набирает номер.

– Алло! – крикнула Люся. – Да что вы, заснули? Кого-нибудь к Корейцу, скорее!

К старому зданию подлетела патрульная милицейская машина.

Проснулись, подумал Артем, и как всегда – вовремя…

* * *

Ночь была бурная.

Вопящую Угрюмову выволокли как раз навстречу двум юным и ошалевшим от такой наглости милиционерам. Возник конфликт, Артем с Аргошкой побежали за Черенковым.

Но конфликт урегулировал, как ни странно, один из вызванных им плечистых мальчиков. Прибежав вместе с Черенковым к месту склоки, он был опознан милиционерами как недавний сослуживец…

Тишина обошлась в двести баксов.

В конце концов Черенков поехал объясняться в милицию. Отыскали следователя Воронихина. Можно сказать, из постели вынули. К величайшему изумлению Артема, никто из «Астрала» милиции в руки не попал. Как-то незаметно Натансона и компанию отвезли в черенковский офис, где и охраняли до утра. Вся эта суета ознаменовалась большим количеством алкоголя, распитым друзьями фирмы, и бешеной истерикой Нади Угрюмовой, вплоть до падения на пол и кусания рук сопровождавшим ее лицам.

Вторая истерика была с Катей – когда она увидела, как Натансона, Длинного и Вадима распихивают по машинам. Она дергала Артема за рукав, показывала на них пальцем, громко хохотала – в обшем, сорвалась с нарезки.

– Нет, ты посмотри – Чадович-то, Чадович! Трехэтажный офис в графском особняке! – шумела Катя. – Длинный, Длинный! Не узнал, что ли? Как тебя по фамилии, Длинный?

– Одно лекарство – водовка, – поставил диагноз мудрый Кареев, запихивая ее к себе в «вольво».

Маугли повезли с шиком – в серебристой «ауди». На него Катя и смотреть не захотела – видно, действительно вычеркнула из телефонной книжки и из жизни. Прошла, как мимо беззвучного и пустого места.

А утром была официальная дача показаний. И, как следствие, торжественная сдача пленников органам власти. Чуть ли не под расписку. А кто из них будет задержан, кто временно выпущен – это уж пусть они, органы, сами разбираются. Чего ж не разобраться – на всем готовеньком?

Катя, по совету Артема, временно милицейских процедур избежала – после всех потрясений она действительно поехала на пару дней к сыну. Кареев рассказал Артему, как Катя пронеслась мимо милиционера, как вцепилась в руку Угрюмовой, как выволокла ее чуть ли не из-за «подковы»… Артем поверил на слово, потому что вообразить себе этого не мог. Сама Катя после такого подвига и всей суматохи последовала кареевскому совету – уселась с охранниками в вестибюле офиса и выпила столько дорогого коньяка, что там же ее и уложили на кожаном диване. Осуждать ее – у Артема язык не поднимался. Переволновалась девочка…

Он видел Катю, когда Надька Угрюмова уже извивалась и вопила в объятиях вытаскивавшего ее из зала Кареева. Катя молча сопела и не отводила глаз от Надькиного лица. И непроизвольно улыбалась – как улыбается человек, несмотря ни на что удержавший контроль за рискованной ситуацией. Вот когда она увидела «юридическое бюро» в полном составе – тогда и понесло ее…

Черенков, Кареев, Аверьянцев, Ирча и Люся провели утро в кабинете следователя. Артем, вместе с Аргошкой переночевавший на диване в кабинете Черенкова, отвел пса в цирк и вернулся.

Черенковская команда пила кофе и галдела. При виде Артема примолкла…

– Входи, – сказал Черенков. – Даже не знаем, как тебя благодарить.

– Было бы за что, – усмехнулся Артем. – Вот если бы к вам еще и деньги вернулись…

– Есть за что. Если бы не ты… А теперь все они, как миленькие, прихвачены.

– Я только не понимаю, как у вас это получилось… – подала голос Ирча. – Ведь это же надо – так угадать!

– Просто я знал их одиннадцать лет назад… – Артем присел на край стола и без спроса взял полную чашку.

– И это вам помогло? – удивилась Ирча.

– Выходит, что так…Вот как я понимаю всю эту историю, – сказал Артем. – Был коллектив, а в коллективе была девочка. Серая мышка. Но мышка злопамятная, хотя и способная на сильнейшую привязанность. Только очень злопамятный человек может сделать серьезную ставку на чужую злопамятность. К сожалению, Угрюмова правильно поняла Катьку – Катька была уверена, что Инесса сломала ей жизнь… А вообще-то вся беда таких самодеятельных коллективов в том, что там собираются сущие дети.

Недоигравшие дети, понимаешь, Вася?

Кареев кивнул.

– Вот Омельяненко – подросток, ему не тридцать три, а в лучшем случае пятнадцать. Если человек интересуется только тренировками, можно ли его считать взрослым? А, Вася?

Артем нарочно обращался только к Карееву, хотя слушали все – Черенков, Аверьянцев, Ирча, Люся, еще какие-то люди…

– Потому у него и личная жизнь вышла такая дурацкая. Была Инесса, пришла Катька, позволил себя увести. Катьку из его жизни изъяли – опять согласен на Инессу. Женили… А какой из него муж? Одной стройной фигуры для этого дела мало. Инесса год продержалась на голодном пайке – развелись. Она на всю жизнь поняла, что для брака нужен взрослый мужчина, а он так ничего и не понял.

– Откуда ты все это можешь знать? – мрачно спросил Черенков. – Ты же их всех столько лет не видел!

– Ты посмотри в мой паспорт, Александр Петрович, – предложил Артем. – На дату рождения. Видишь ли, у нас в цирке полно таких фанатов-переростков, как этот Омельяненко. И я за четверть века на них насмотрелся. Что касается этого Омельяненко-Маугли – тут как раз все просто. У нас есть еще другой ребенок – Наденька Угрюмова.

– Ничего себе детка! – загалдела черенковская команда. – Ребеночек, мать ее!..

– Меня на эту мысль вообще Катерина навела, – признался Артем. – Да я и сам видел пожилых женщин, которые так и не поумнели. Тогда Угрюмова была моложе всех. Она хотела, чтобы у нее была завидная подруга. Не мальчик, а именно подруга, не подумайте чего плохого. Она возненавидела Катю потому, что Катя была нормальной взрослой девицей и хотела не по углам с подружкой шептаться, а целоваться с Маугли в телефонной будке… Сам видел. Она привязалась к Инессе. Очевидно, Инесса позволяла ей по мелочам собой командовать… Потом Инесса вышла замуж за Омельяненко. Очевидно, дружба сохранялась. Но вот когда Инесса оставила Омельяненко и вышла за тебя, Александр Петрович, то что-то произошло. Ты ведь ни разу не видел Угрюмову?

– Ни разу, – согласился Черенков.

– Инесса поднялась на новый уровень и отсекла все, что считала нижним уровнем, – продолжал Артем. – И сделала она это достаточно резко и демонстративно. Прости, Александр Петрович, но досталась тебе артистка.

Люсенька это первая поняла, так, Люсенька? И только благодаря Люсиной догадке мы вышли на «Инвестиционный банк».

Черенков с большим удивлением посмотрел на секретаршу. Люся бросила на него взгляд исподлобья, и Артем понял, что у этого начальника с этой подчиненной еще будут проблемы…

– Очевидно, с годами Угрюмова не то чтобы повзрослела, но набралась ума.

Она не стала корчить обиженную, приняла новые условия игры – и сохранила более-менее приятельские отношения с Инессой. Видимо, несколько раз в год они все же встречались, созванивались, ну, общались… Александр Петрович! – Артем понял, что собирается спросить Черенков, и решил ответить немедленно. – Ты же взрослый мужик! Ты что, думаешь, хоть одна жена в мире все рассказывает мужу про своих подружек? Так вот они общались, и Инесса хвасталась, а Надежда копила злость. И продолжалось это, пока Инесса не рассказала ей про анонимный вклад. Просто в порядке хвастовства…

Артем замолчал.

Все ждали.

– Вот тут у меня прореха, – признался Артем. – Я не знаю, как получилось, что Угрюмова сговорилась с Натансоном. Пусть в этом следователь Воронихин разбирается. Но то, что лишь она могла свести все воедино и стянуть все ниточки в один узелок – несомненно. Она знала, что Инесса продолжает встречаться с бывшим мужем. Прости, Александр Петрович, теперь уж ничего не поделаешь. Инесса ушла от этого Маугли, потому что ей, как чукче в анекдоте, «кусать хоцца». А когда появилось чего кушать – то и роман можно продолжать…

Черенков громко вздохнул.

– Что я тебе говорила… – качая головой, проворчала Ирча. – Ты вспомни, Черенок, что я тебе говорила…

– Надежда знала, что почти невозможно уговорить Инессу тайно вынуть вклад. И она знала, что только Омельяненко может взять из банка деньги.

Эти деньги нужны были и ей, и Натансону. Она считала варианты – и у нее получалось только то, что если Черенкову понадобятся деньги, а их не окажется, Инесса волей-неволей признается – да, разболтала. И скажет, кому именно. Значит, или надо наплести Инессе всякой ахинеи, например, что деньги нужны ровно на сорок восемь часов, и заставить ее взять вклад.

Или послать за деньгами Омельяненко… И в том и в другом случае от Инессы пришлось бы избавляться. Первый вариант не прошел. Наверно, Длинный и Натансон плохо проинструктировали Маугли. До банка этот чудак Инессу довел, а там она решила, что шутка зашла слишком далеко, и удрала.

После чего пустили в ход второй вариант… И, так сказать, сели на бочку с динамитом и сами запал подожгли…

Артем вздохнул.

– Давай, продолжай, – сказал Черенков. – Там еще много непонятного.

– А что тут теперь непонятного… Знаешь, когда они послали в банк Маугли? Когда Угрюмова случайно встретила Катю и помешала ей устроиться на работу. Я не знаю, как она узнала, что Катька на базаре с сигаретами стоит, это пускай следователь Воронихин выясняет, ему все-таки деньги платят…

Тут хмурая черенковская команда заулыбалась.

– Я без намека, – поправился Артем. – За свои похождения я денег ни у кого не возьму. Это мои личные глупости и развлечения… клоунады, так сказать…

– Но от подарка не откажешься? – переглянувшись с Черенковым, спросил Кареев.

– Ну, разве что от сувенира.

– Ирча, у меня в сейфе лежит подходящий сувенир, – сказал Черенков. – Упакуй понаряднее, а? С ленточкой там, с бантиком…

Ирча кивнула, взяла у Черенкова ключ, подошла к сейфу, открыла его и стала там что-то мастерить за отворившейся дверцей.

– А потом, потом… – Артем задумался. – Она знала от Инессы, что Черенков – мужчина серьезный… И она подослала сообщить про Катю бухгалтершу из «Астрала» в своем парике. Она боялась появиться в вашем офисе, ребята. И в общем-то чутье ее не подвело. Если бы не Катька – вы бы притащили в милицию эту несчастную бухгалтершу, а Угрюмова преспокойно бы улетела.

– Будет им хлопот с этой Угрюмовой… – проворчал Кареев.

– Это, я думаю, уже дело техники – узнать, кого она наняла, чтобы… – Артем замялся. Ему не хотелось лишний раз говорить при Черенкове про убийство Инессы. – И тут, я думаю, ваши же друзья-приятели что-то смогут подсказать. Не так уж много в городе людей, которых можно нанять на такое дело.

– Больше, чем вы думаете, – заметила Ирча. Артем покивал головой – уж раз Ирча так считает, значит, так оно и есть. Когда Натансон заартачился, не желая идти в черенковский офис, именно Ирча взяла его на прием и даже не втащила – как принцессу, хотя и вопящую дурным голосом принцессу, сопроводила в распахнутую дверь…

– Скажи своей Катьке, что хоть она и дура, а мы ее отблагодарим, – велел Черенков.

– Работу бы вы ей подобрали…

– Работу? – тут Черенков усмехнулся. – Пусть на базаре пока постоит.

Посмотрим – как с клиентами обращается, как план выполняет…

И, увидев недовольство на Артемовом лице, сказал малость серьезнее:

– Ты извини, а брать кота в мешке никто не хочет. Все мы начинали с нуля… вот пусть и она этого хлебнет. Умнее будет. Но отблагодарить – это само собой.

Зазвонил телефон.

– Фирма слушает, – сказала в трубку Люся. – Да? Правда? Александр Петрович!

За дверью зазвонил другой телефон. Аверьянцев сорвался и выскочил.

Ирча разогнулась и закрыла сейф. В руке у нее был сверток размером с Артемов дневничок, действительно перевязанный зеленой ленточкой.

– Вот, от нашего маленького, но дружного коллектива… – сказала Ирча, протягивая сверток. – Вы уж извините – рабочий день… А завтра – еще и похороны…

– Приходи, – коротко пригласил Черенков, на секунду оторвавшись от трубки. Люся уже что-то печатала на компьютере, зазвонил впридачу и факс, Аверьянцев вышел с большими конвертами и стал объяснять юному охраннику, куда их срочно нужно отвезти…

– Постараюсь, – ответил Артем. Сейчас на повестке дня была беседа с Катей. Артем хотел хорошенько прочистить ей мозги и вложить в них ту мудрую мысль, что сама себе она устроила все эти неприятности. И устроила в тот день, когда двадцатилетней девчонкой решила, что жизнь кончена и что на лбу – клеймо. Артем хотел объяснить ей, что и в восемьдесят лет жизнь просто так не кончается, что даже самая хрупкая и ранимая натура должна иметь запас прочности… много чего он собирался сказать в воспитательных целях…

Вот вернется от свекрови – получит полную порцию, подумал Артем. Сверток был не очень тяжелый, кило с чем-то. И Артем стоял с ним посреди комнаты – уже не-пришей-кобыле-хвост. Все стремительно занялись делами.

Он посмотрел налево, посмотрел направо, сунул подарок фирмы в сумку – и отступил к дверям.

Тут Люся отвела глаза от монитора, увидела, как он держится за дверную ручку, вскочила, подбежала, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– Ты тут поосторожней все-таки, – сказал ей Артем. – Фирма-то у вас того… приблатненная какая-то…

– А теперь других нет, – улыбнулась она и поцеловала еще раз. – Петрович сказал – буду себя хорошо вести, пошлет учиться за границу! За счет фирмы! По юридической части, вот…

Подумала и поцеловала в третий раз.

* * *

– А ты ничего не хочешь мне сказать? – окликнул Кареев.

Артем, уже почти спустившийся по лестнице, обернулся.

– Ну, ты от склероза не помрешь… Пошли, – сказал он. – Сперва – в цирк.

В цирке Артем повел Кареева в бухгалтерию и попросил бухгалтершу включить компьютер.

– Директория «Артем», – показал он пальцем на экран. – Тут все, что я у вас уволок.

Кареев вскрыл через «вьюшку» все украденные файлы, изучил их, все сразу перегнал на дискету, а уж на дискете погасил.

– Их не так просто стереть, – объяснил он Артему. – Умный человек и восстановить может.

– Это еще не все, – и Артем потащил его дальше, в директорский кабинет.

Там он хотел всего-навсего забрать из сейфа свой конверт с посланием к следователю. Но директор был настроен странно.

– Да, ты у нас теперь птица высокого полета, – уныло сказал директор. – Что мы без тебя делать будем?

– А что? – удивился Артем.

– Из Москвы звонили. Контракт-то серьезный, на год…

– Какой контракт? – искренне удивился Артем. – Мне никто такого контракта не предлагал!

– Да Мурзук же! Датский контракт! – возмутился директор.

– А-а… Ну, контракты Мурзука сам знаешь, на что годятся. На гвоздик их вешать! – рзвеселился Артем.

– Я ж тебе говорю – это оказался солидный контракт! И начинать с третьего мая.

– Ну и что? Я к тебе приехал на два месяца, а сейчас только две недели прошло.

– По-твоему, я не человек? – обиженно спросил директор. – По-твоему, я не понимаю? На год в Данию – и наш занюханный сарай… Мне Новикова с Семеновым пришлют. Молодые ребята, способные, да ты же видел кассету с их репризами…

– Без меня меня женили, – заметил Артем. – Видишь, Вася, в Данию сосватали.

– Конверт, – напомнил Кареев. И Артем попросил директора вернуть ему конверт.

Конверт этот он протянул Карееву – мол, ознакомься. Кареев подержал его, подержал, аккуратно разорвал пополам и обвел директорский кабинет взглядом в поисках мусорника.

Директор переводил глаза с Артема на Кареева и обратно, отказываясь что-либо понимать.

Потом, подойдя к проходной, Кареев спросил Артема – где здесь сортир. И пошел в указанном направлении, на ходу доставая из кармана упаковку таблеток.

Артем усмехнулся, откопал в сумке дневничок, старательно в нем порылся и, загадочно посмотрев на дверь клозета, взял телефонную трубку.

– Алло? Лариса Антоновна у вас еще работает? Да? Вот и замечательно! И на каком этаже? Огромное вам спасибо!

Вышел Кареев, вытирая рукой губы.

– Солидное учреждение, а в сортире ни стакана, ни полотенца, – неодобрительно сказал он.

Потом Артем и Кареев вместе вышли на улицу. Артем поудобнее повесил через плечо сумку. Моросил невесомый весенний дождь. Артем, не снимая сумки, попытался достать зонт.

– Не мучайся. Тебя куда-нибудь подбросить? – спросил Кареев.

– Нет, я покажу, – сказал, подумав, Артем.

Они сели в машину.

– Что теперь будет делать Черенков? – поинтересовался Артем, когда Кареев включил дворники.

– Что-нибудь уж наверняка будет делать, – Кареев включил и зажигание.

– Ясно… Направо и прямо.

Он давал короткие указания, пока машина не оказалась возле старинного дома с лепниной.

– Выходим, – сказал Артем. – Дельце одно есть.

Кареев, не показывая недоумения, вышел из машины и запер ее.

Артем вместе с ним вошел в вестибюль, погрузился в лифт и доставил Кареева на пятый этаж. Там они прошли длинным коридором, в соседнем коридоре обнаружили ряд стульев, а на них – очередь.

– По записи, – сказал Артем и вовремя ухватил Кареева за локоть.

Не успел Кареев дернуться, как оказался в кабинете.

На видном месте стояло роскошное, сверкающее зубоврачебное кресло.

– Извини, другого способа не было, – Артем развел руками.

– Добрый день, – удивленно сказала им немолодая веселая докторша. – Погоди, погоди… Артемушка? Приехал! Нашел! Нет, это же надо! Что не позвонил? Ну как, паникер, пломбы держатся? Давай посмотрю. Слушай, я тебя два раза по телику видела!

– Сперва, Ларочка, этого молодого человека, – Артем, обнимая и целуя докторшу, показал на Кареева. – Не бойся, Вася, она мне как одиннадцать лет назад челюсти отремонтировала, так по сегодня не жалуюсь. Выручай, Ларочка. Вся надежда на тебя!

Кареев покосился на Артема.

– Бизнесмен должен иметь улыбку молодого крокодила, – продолжал Артем.

– Сам знаешь, какой я бизнесмен.

Они переглянулись.

– Я, Ларочка, к сожалению, прилетел и улетаю, – Артем не выпускал руку докторши. – В Данию. Когда опять появлюсь в ваших краях – одному Богу ведомо. Но я одиннадцать лет вспоминал твои ручки золотые…

– Вы, цирковые, и не позвоните, и не напишете, – заметила докторша. – Что, очень я постарела?

Артем улыбнулся.

– Женщина не стареет, а умнеет. Ты на одиннадцать лет поумнела и похорошела, вот…

Она покачала головой.

Артем перевел взгляд на Кареева.

Тот весь подобрался и смотрел на кресло, как кролик на удава.

– Я пойду, Вася, – Артем протянул Карееву руку. – Время…

– Будь, – сказал Кареев и коротко пожал протянутую руку.

Поцеловав докторшу, Артем вышел из кабинета.

Вот такое прощание, подумал он, настоящее мужское прощание, без лишних слов, как в кино. А в самом деле, чего уж там говорить… Встретились, малость вместе повоевали, разбежались… Кино…

На улице он раскрыл зонт и быстро зашагал к троллейбусной остановке.

Нужно было срочно укладываться. Он как раз успевал отработать выходные – и в понедельник должен был, кровь из носу, быть в Москве, потому что ехать за границу мимо Москвы как-то нелепо… Душеспасительного разговора с Катькой, видно, не получалось. Не письма же ей теперь писать с нотациями и нравоучениями!

Катька вошла в жизнь… нет, на пару недель забежала в жизнь одиннадцать лет назад. И вот сейчас выйдет из его жизни окончательно. И это совершенно правильно, думал Артем. Он и тогда-то мало что мог дать девчонке, теперь и вовсе ничего не может дать молодой женщине, кроме нравоучений… Ну, выручил из беды. И пусть живет себе дальше. Пусть сына растит и мужа воспитывает. При чем тут старый дурак, старый профессиональный дурак?

Подарок черенковской фирмы на ходу постукивал по боку.

Хорошо, что троллейбус был полон. Артем ехал стоя. Если бы он сел, то сразу в троллейбусе развернул бы сверток. А так – он вошел в цирк, потом – в гримерку, расцеловался с Арго, снял куртку, поставил сушить зонт, и лишь тогда выложил сверток на стол.

Арго обнюхал его и, не дожидаясь приказа убрать со стола любопытную морду, отошел. Стало быть, несъедобное.

Артем развернул бумагу.

Перед ним лежал небольшой пистолет.

– Вот так-то, мальчик, – сказал Артем псу. – Ни фига себе подарочки! Эти пижоны не подумали, что я полечу самолетом. А такую штуку ни в одном аэропорту не пропустят. Документов на него у меня нет… Что делать будем? А?

Арго роскошно зевнул. Потом подошел к хозяину и положил ему морду на колени.

– Выбрасывать – так жалко, – Артем почесал пса за ухом. – Разобрать разве и в контейнере упрятать? Ну, бизнесмены! Ну, дети малые… Господи ты Боже мой, какой только дряни не найдешь в клоунском багаже…

Рига, 1995

Оглавление

Далия Трускиновская Коза отпущения (повесть)

Реклама на сайте