«Песня черного ангела»

Песня черного ангела (fb2) - Песня черного ангела [litres] (Анна Стерхова. Расследование архивных дел - 1) 814K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анна Князева

Анна Князева Песня черного ангела

Все персонажи и события романа вымышлены, любые совпадения случайны…

От автора

Глава 1 Туман

На перроне шел дождь. Анна подняла воротник и взяла у проводницы свой чемодан.

— Хорошего отдыха! — сказала проводница и захлопнула вагонную дверь.

Рассчитывая по прибытии на теплую черноморскую погоду, теперь Анна стояла в темноте под беспросветным дождем. Поезд тронулся и, набирая ход, устремился к Черному морю. В поселок Придивный, где был ее санаторий, поезда не ходили.

Анна покатила свой чемодан к вокзалу. Там ее обогнал крупный темноволосый мужчина, открыл тяжелую дверь и придержал, чтобы пропустить Анну вперед. Списав его любезность на свой жалкий вид, она молча кивнула, однако, заметив, что в зале ожидания пусто, спросила:

— Не знаете, где автобусная остановка?

Мужчина махнул рукой:

— Слева от центрального входа! Первая маршрутка придет в шесть тридцать пять.

— А сколько сейчас?

Он поднял глаза и посмотрел на вокзальные часы:

— Без четверти три. Вы с поезда?

— Зачем спрашивать, если видели меня на перроне.

— Должны бы знать, во сколько прибывает ваш поезд.

— Я никому ничего не должна, — отрезала Анна и добавила несколько мягче: — Проснулась за несколько минут до прибытия, ничего не успела сообразить.

— Отдыхающая…

— А что в этом плохого?

— Ничего, — мужчина рассеянно огляделся, потом спросил: — Вам куда?

— В каком смысле?

— Дом отдыха… Санаторий… Или что там у вас?

— Санаторий «Жемчужный».

— Это в Придивном. Я тоже еду туда. Могу подвезти.

— Вы на машине? — удивилась она. — Но ведь вы только что с поезда.

— Я встречающий.

— И где же те, кого вы встречали?

Мужчина неожиданно обозлился:

— Короче, едете или нет? Между прочим, ценник у привокзальных бомбил стартует с трех тысяч рублей.

— Еду!

Он взял ее чемодан, они пересекли зал ожидания и вышли на привокзальную площадь, которая «по совместительству» служила автомобильной парковкой. Дождь кончился, и над частной застройкой засеребрилась тонкая полосочка неба.

— Светает… — Мужчина щелкнул брелоком, подошел к белому внедорожнику и сунул чемодан в багажник. Усевшись в машину, пристегнул ремень безопасности и покосился на Анну, которая устроилась рядом: — Меня зовут Николай.

— Меня Анна.

— Москвичка?

— С чего вы решили?

— Москвичей сразу видно.

— И чем же мы отличаемся от других?

— Резкие, злые, суетливые, — Николай тронул машину. — Не обижайтесь, это обобщенное мнение. Где москвичи, там вечные разбирательства.

— Не любите вы нас…

— За что вас любить? Живете в своей столице, жируете, как будто в другом государстве.

— Если так рассуждать, то и вас, южан, любить не за что. В тепле живете. Двенадцать месяцев отпуск. Фруктов — завались, море — пожалуйста. Не то что мы — в холодной серой Москве.

— Теперь фруктов даже в Воркуте завались.

— При чем здесь Воркута?

— К слову пришлось, — Николай усмехнулся: — Решили, что я бывший зэк?

— Да нет… — Она обеспокоенно заерзала в кресле и, пожелав его разглядеть, спросила: — До Придивного сколько ехать по времени?

— Час, максимум полтора, — ответил Николай и протер запотевшее лобовое стекло. — Дождь прошел, а теперь еще и туман.

У него было открытое, простое лицо, на котором запечатлелось уверенное спокойствие. Заботливый, покровительственный тон, с которым он говорил, внушил Анне доверие. Она посмотрела в окно на торчавшие из тумана ветки деревьев и по темным очертаниям выше сделала вывод, что там находятся лесистые горы.

— И часто это у вас?

— Что?

— Такие туманы.

— Часто. В основном по ночам или под утро. В туман ехать опасно.

— Как и везде, — заметила Анна.

— У нас по-другому, — возразил Николай.

— Бросьте…

— В туман на дорогу может выйти олень или корова.

— Да, ну! Вы серьезно?

— А вы решили, что вру?

— Тогда притормозите. Мало ли что…

Николай сбавил скорость и с сочувствием посмотрел на Анну:

— Ваш отпуск начался не слишком удачно.

— С чего вы это взяли?

— Ночью на море бушевал сильный шторм. В поселке — ураганный ветер и ливень с грозой.

— Надеюсь, что с утра будет солнце.

Она откинулась в кресле, закрыла глаза и притворилась, что спит. Однако спустя какое-то время и вправду заснула. Проснулась оттого, что замерзла. За окном совсем рассвело, туман сделался похожим на дым, через который проступала гористая местность и двухэтажные домики.

— Сколько я проспала? — спросила Анна, поежившись.

— Около часа. — Николай включил печку. — Замерзли?

— Немного.

— Еще чуть-чуть, и будем на месте.

Автомобиль въехал в поселок, по которому было видно, что еще недавно здесь бушевала стихия. На размытых дорогах лежали поваленные деревья, с горы жирным слоем сошел земляной оползень.

С центральной набережной открывалась та же картина. Пляжи завалены мусором, который снесло в море по горной реке, а потом волнами прибило к берегу. Море было грязным и тихим. В его обманчивом спокойствии угадывалось коварство стихии.

— Кажется, вы были правы, — сказала Анна. — Отпуск не задался. До «Жемчужного» еще далеко?

— Приехали, — Николай свернул в ворота и затормозил у многоэтажного здания. — В дверной звонок звоните подольше, в такое время администратор, как правило, спит.

Он вытащил из багажника чемодан и поставил его у крыльца.

— Сколько я должна за проезд? — Анна раскрыла сумочку и выжидающе взглянула на Николая.

— Нисколько.

— Нет, я серьезно…

— Всего хорошего, — сказал он, сел в машину и тут же уехал.

Проводив его взглядом, Анна поднялась по ступеням и вдавила кнопку звонка. Затвор магнитного замка тихо щелкнул, и дверь отскочила. Распахнув ее настежь, Анна спустилась за чемоданом, но когда вернулась, дверь успела захлопнуться.

Она снова позвонила. На этот раз ей открыла крупная пятидесятилетняя женщина, по ее помятому лицу было ясно, что еще минуту назад она видела сны.

— Чего вам?

— У меня путевка, — сказала Анна, решив протиснуться внутрь, но женщина не тронулась с места.

— По сегодняшнему плану заселения нет.

— Да пропустите же меня! — вскрикнула Анна. — Идемте внутрь, и я покажу вам путевку! — Чудом пробившись к регистратуре, она предъявила все документы, включая паспорт. — Пожалуйста! Убедитесь!

Администраторша изучила путевку и пролистала все страницы ее паспорта:

— Москвичка?

— Какая разница?!

— Вот все вы такие…

— Злые и суетливые?! — Повторив недавние слова Николая, Анна пошла вразнос: — Немедленно заселяйте! Иначе я сейчас же перебужу все ваше начальство!

— Где москвичи — там разборки, — вздохнула администраторша и вернула ей документы. — Сегодня не получится.

— Почему?!

— Посмотрите дату заселения. Вы приехали на день раньше.

— Я доплачу.

— Ваш номер освободится завтра в два часа дня.

— Но я не могу так долго ждать. Я устала. Неужели у вас не предусмотрена подобная ситуация?

— Нет. — Администраторша тряхнула головой, вскинула руки и заколола шпилькой растрепанные волосы. — Нормальные отдыхающие приезжают вовремя, а не когда им заблагорассудится.

Такого Анна ожидала меньше всего. Пришло понимание, что долгожданный отпуск превращается в изощренную пытку. Она схватила документы и швырнула их в сумку. Потом в сердцах пнула чемодан и рухнула в кресло. Однако, успокоившись, решила сменить тактику. Встала и снова подошла к регистратуре:

— Послушайте…

— Чего вам? — Администраторша не отрывала глаз от компьютера.

— Я могу заплатить, — тихо сказала Анна.

— Взятку предлагаете?

— Любая услуга должна быть оплачена. Разве не так?

— А кто сказал, что я хочу ее оказать?

— Как вас зовут?

— Виталина Лаврентьевна.

— Меня Анна Сергеевна.

— Знаю, видела документы.

— Неужели мы с вами не договоримся, Виталина Лаврентьевна? Мы обе женщины-труженицы. И в вашей жизни тоже бывали сложные ситуации…

— Освободится номер, мы вас заселим.

— Сейчас — пять утра, и я едва стою на ногах!

— Снимите комнату в частном секторе. Там отдохнете.

— Пожалуйста, помогите! — Прибегнув к новому аргументу, Анна перешла на личные обстоятельства: — Я пережила тяжелый развод. Последние полгода для меня были адом!

— Пил? — Администраторша посерьезнела и сдвинула кустистые брови.

— Просто не сошлись характерами. Разные люди.

Виталина Лаврентьевна кивнула и убежденным тоном заметила:

— Значит, изменял. Они, мужики, все одним миром мазаны. У моего после сорока тоже крыша поехала. Воистину говорят: «Седина в бороду — бес в ребро».

— Да нет же… — Решив возразить, Анна вдруг замолчала, наблюдая за тем, как Виталина Лаврентьевна открывает шкафчик с ключами.

— Так и быть, — администраторша положила на стойку ключ с номерком. — В первом корпусе есть свободный номер. Удобств не обещаю, но все необходимое есть. Отдыхайте, завтра я вас переселю.

Первый корпус, куда временно заселили Анну, располагался в глубине санаторского парка, куда вела засыпанная битой кирпичной крошкой дорожка. По дороге туда колеса чемодана выдавали нервную, трещащую дробь, которая полностью соответствовала душевному состоянию Анны. До места она добралась чуть живая.

Здание первого корпуса представляло собой образчик имперского ампира эпохи раннего сталинизма. В его декоре еще присутствовали кое-какие излишества вроде алебастровых ваз, лепных розеток и фигурных кронштейнов. Умеренно обшарпанный вид корпуса, а также его название указывали на то, что некогда он был первым и, возможно, единственным зданием санатория.

Вестибюль первого этажа был захламлен, его использовали как склад для поломанной мебели. Стеклянная дверь на лестницу к верхним этажам была задвинута хромоногим столом.

По счастью, номер Анны оказался на первом. Войдя внутрь, она заперла за собой дверь и поискала глазами ванную. Ее не было, но идти куда-то далеко, чтобы умыться, ей не хотелось. Она разделась и уже расправила постель, когда услышала звонок своего телефона.

— Приехала? — спросил голос матери.

— Только что, — ответила Анна.

— А почему голос такой грустный?

— Устала.

— Не знаю, говорить тебе или нет…

— Если начала — говори.

— Вечером я заходила в твою квартиру.

— И что?

— Иван вывез мебель и аппаратуру. Даже пылесос прихватил.

Помолчав, Анна сказала:

— Так даже лучше. Начну жизнь с чистого листа.

— Меня поражает твоя беспечность. Почему после развода не заменила замок?

— Тогда бы он взломал дверь.

— И здесь ты права, — неожиданно легко согласилась мать. — У твоего Ивана целеустремленный характер.

— Он больше не мой, — заметила Анна.

— В номер заселилась?

— Я уже здесь.

— Комфортабельный?

Анна обвела взглядом серые замызганные стены и проронила:

— Номер просто чудесный.

— А вид? Какой вид из окна?

Анна подошла к окну и раздвинула шторы. Ее взгляд уперся в безрадостную бетонную стену.

— Я вижу синее-пресинее море, — тихо проговорила она.

Глава 2 Холм из песка

На протяжении всей сознательной жизни Анна просыпалась в шесть утра, но сегодня проснулась в три часа дня. Она открыла свой чемодан, где поверх остальных вещей лежали спортивные шорты, футболка и легкая курточка, достала из бокового кармана тряпичные кеды и стала искать носки.

Через пять минут она уже стояла на улице, определяясь, в какую сторону побежать. Однако ноги сами понесли ее по дорожке, что начиналась за гранитной колонной, увенчанной замшелым вазоном.

Вдыхая всей грудью, Анна смаковала благоухающий воздух, в котором были намешаны все южные ароматы: запах моря, хвои и душистых растений.

Дорожка петляла между деревьями и сначала шла в гору, но потом направилась вниз в заросли высоких кустарников. Здесь было сумрачно, возможно оттого, что в низине росли пирамидальные тополя и развесистые пальмы, перекрывавшие солнечный свет. Воздух сделался вязким и наполнился запахами гнили и тлена.

Предположив, что где-то рядом находится кладбище, Анна перешла с бега на шаг.

«Лучше бы вернуться назад», — подумала она, однако любопытство влекло ее дальше.

Дорожка закончилась у чугунной ограды, увитой остролистым плющом. Через нее виднелся полуразрушенный дом с колоннами. Здание было невысоким, имело прекрасные пропорции и продолговатый фронтон с одним круглым окном. Отсутствие хозяйской заботы и время не пощадили это строение: крыша провалилась, фасадная штукатурка осыпалась, окна разбились.

Через витые ворота Анна вошла во двор, засыпанный смесью белого песка и синей гранитной крошки. Ощущение, возникшее в этот момент, было похоже на ожидание страшной сказки. Сначала она слышала только шелест листвы и скрип песка под ногами, потом уловила негромкое бормотание.

Свернув за угол и сделав по инерции шаг, Анна увидела женщину с распущенными длинными волосами. Она стояла у разбитого окна, смотрела в темную комнату и что-то бормотала.

Мало-помалу Анна различила слова.

— Открывались шумно двери… Поползли по стенам тени… Открывались двери… Тени…

Размеренно покачиваясь, будто молясь, женщина повторяла одно и то же, и было в ней что-то такое, что заставило Анну попятиться и со всех ног броситься по дорожке обратно.

Пробежка получилась короткой, но желания продолжать ее не было.

Вернувшись в номер, Анна взяла сарафан, подошла к двери и отыскала на эвакуационном плане, где находится душевая. Прихватив с собой полотенце, она отправилась туда по длинному коридору.

В коридор выходило с десяток приоткрытых дверей. Из любопытства, Анна заглянула в одну. Номер, безусловно, мог бы использоваться, однако непорядок и застарелая пыль скорее подтверждали обратное.

Душ оказался простеньким, всего несколько леек с перегородками, как в школьном бассейне. Помыться ей удалось, вода была теплой. Отдавшись струям воды, она мысленно вернулась к дому с колоннами. Сумбурные слова странной женщины давали волю фантазии. Придумалось многое, и все из области мистики. Потом в голову полезли вопросы. Кто эта женщина? Зачем она смотрела в окно и повторяла одни и те же слова? В конце концов, Анна решила расспросить об этом работников санатория.

К выходу на ужин она надела платье и туфли, но вскоре пожалела об этом — каблук мешал идти по кирпичной крошке. Добравшись до главного корпуса, она вошла в тот же холл, теперь уже заполненный отдыхающими.

Знакомой администраторши не было, на ее месте сидела бойкая «селянка» с бейджиком «Валентина».

— А где Виталина Лаврентьевна? — спросила Анна.

— Сменилась в восемь утра. Могу чем-то помочь?

— Я из первого корпуса…

— Мы не заселяем туда отдыхающих. Здание старое, там нет никаких удобств.

— Дело в том, что я приехала раньше, — продолжила Анна. — Номер занят, и Виталина Лаврентьевна любезно предложила мне комнату всего на одни сутки.

— Ваша фамилия? — Девушка «нырнула» в компьютер.

— Стерхова Анна Сергеевна.

— Ага… Вижу… — Она подняла голову: — Как вы устроились?

— Нормально. Однако у меня есть вопрос.

— Слушаю вас.

— В первом корпусе еще кто-то живет?

— А что такое? Что-нибудь пропало? У нас воровства нет. — В голосе Валентины не прозвучала уверенность, и Анна поспешила ее уверить:

— Дело не в воровстве.

— А в чем же?

— Мне там немного не по себе, — она начала издали, решив не углубляться в подробности своих ощущений.

— Бояться вам нечего, — сказала Валентина — У нас здесь спокойно.

Ее категоричность и склонность к обобщениям ничуть не успокоили Анну, и она немного присочинила:

— Я слышала голоса.

— На первом этаже, возле душевой, жили сезонные рабочие, но этим утром они съехали. Другую смену привезут только завтра. Так что ночевать вы будете в одиночестве. На ночь заприте центральный вход на щеколду. Мало ли что, хотя у нас тут спокойно.

— Хотела еще спросить… — начала Анна, однако Валентине кто-то позвонил.

Она ответила на звонок и вскоре вернулась к их разговору:

— Так что там у вас?

Анна продолжила:

— Днем, когда я была на пробежке… — Договорить ей было не суждено, у регистрационной стойки появилась взволнованная горничная:

— Валентина Ивановна, у нас чэпэ!

— Что такое?!

— В четыреста семнадцатом прожгли дыру в ковролине!

— Большую?

— Вот такую! — Горничная показала свою пятерню.

— Кто прожег?

— Отдыхающий.

— Чем?

— Думаю, сигаретой.

— Он еще и курил в номере?! — Валентина покинула стойку и, прежде чем удалиться, бросила Анне: — Я скоро вернусь.

Скоро она не вернулась, а дело шло к ужину. Самым простым для Анны было бы поужинать в санаторской столовой, но для этого было нужно дожидаться администраторшу. Ждать не хотелось, и Анна вышла на улицу.

Выйдя за ворота, она отправилась исследовать многолюдную, сверкающую огнями набережную Придивного.

Море было спокойным, но неуютным. В темноте рабочие чистили пляж, закидывая в трактор-«попрошайку» ветки и мусор. Отдыхающие бродили вдоль берега, высматривая местечко почище, и когда такое находилось, тащили туда лежаки, чтобы устроить вечерний пикник.

На протяжении всей придивинской набережной царила неуемная курортная атмосфера, присущая исключительно отечественным черноморским курортам. В одном из ресторанов давали форель на гриле с картофельным пюре и свежей, только что сорванной зеленью. У стены, за которой пряталась кухня, гремела живая музыка. Живой была только певица и пьяный тип с синтезатором.

Анна села за столик и заказала себе рыбу. Когда ее принесли, на стол вместе с тарелкой поставили бутылку шампанского.

— Я не просила. — Она удивленно посмотрела на официанта.

Он улыбнулся:

— Велели передать с соседнего столика.

— Мне это не нужно. Унесите обратно.

— Как скажете, — официант забрал бутылку и унес ее туда, откуда она прибыла.

Проследив за траекторией его перехода, Анна попыталась идентифицировать дарителя, но этого не потребовалось. Вскоре он сам пересел за ее столик. Дарителем оказался утренний водитель машины.

— Неловко получилось… — проговорил Николай.

— Что? — Анна посмотрела ему в глаза.

Он уточнил:

— С шампанским.

— Курортный роман не входит в мои планы, — предупредила она. — Я здесь, чтобы отдохнуть, заняться собой и прийти в себя после развода. Мне продолжать?

— Продолжайте… — Николай, солидный на вид мужчина, вдруг оробел.

— Тогда мне придется рассказать про неприятности на работе.

— Вот это — не надо. У меня хватает своих.

— Это меняет дело. — Анна доела рыбу, подозвала официанта и рассчиталась за ужин. Потом взяла сумочку и поднялась со своего места. — Желаю вам хорошего вечера.

Николай тоже встал:

— Вас проводить?

— Это лишнее, здесь недалеко.

В первый корпус Анна вернулась в начале одиннадцатого. Закрыв дверь главного входа, сразу же задвинула дверную щеколду. В вестибюле автоматически вспыхнул свет, она пошла к своему номеру, однако, поравнявшись с лестничной дверью, остановилась. Днем ее подпирал стол, теперь же дверь была распахнута настежь.

Выйдя на лестничную площадку, Анна стала подниматься наверх. Настроенный на движение датчик включил свет, однако на втором этаже было темно. Она включила телефонный фонарик и по коридору дошла до дверей пустого актового зала. В одной его стороне была невысокая сцена с экраном, в другой — две черные дыры на стене.

Анна влезла на сцену и прошлась вдоль рваного экрана. Потом приблизилась к краю, вскинула голову и посмотрела в черную дыру, которая вела в будку киномеханика. В ту же минуту ее ослепил яркий свет. Она схватилась за лицо и отшатнулась назад. Наткнувшись на экран, сползла по нему вниз. Когда опомнилась, стала шарить руками по полу в поисках упавшего телефона. Найдя его, встала на ноги и обернулась к экрану, по которому безмолвно двигались размытые тени. Приглядевшись, Анна различила женские фигуры с номерами. Женщины проходили мимо, сменяя друг друга.

Анна обернулась к источнику света и крикнула:

— Кто здесь?!

Немного подождав, она спрыгнула со сцены, вышла из зала и побежала по коридору в будку киномеханика. Дверь была приоткрыта, там горел свет, и у окошка стрекотал кинопроектор. В помещении не было ни души.

Анна вошла внутрь, переступая через валявшиеся на полу жестяные коробки от кинопленки.

— Здесь кто-нибудь есть?

Не получив ответа, она подошла к щитку и опустила рубильник. Сначала погас свет, потом замолчал проектор.

Выскочив в коридор, Анна побежала в сторону лестницы.

Вернувшись в свою комнату, она закрылась на ключ. Ничто в мире не заставило бы ее сейчас выйти из комнаты и уж тем более отправиться в главный корпус за помощью. Звонить администратору она не решилась, поскольку ничего, кроме страхов, предъявить не могла.

Споткнувшись о чемодан, Анна перевела взгляд на кровать и в ужасе отпрянула к двери. На ее покрывале была насыпана горка песка с синей гранитной крошкой. Несмотря на испуг, мозг выдал информацию: такой же песок был во дворе заброшенного дома, а продолговатая кучка песка напоминала могильный холмик. На нем был начерчен кладбищенский крест.

Анна свернула покрывало и вместе с песком бросила в угол комнаты. Входную дверь подперла изголовьем кровати, убедив себя в том, что продержаться нужно лишь до утра.

Ночь прошла на удивление спокойно, однако заснуть ей так и не удалось.

В шесть часов утра Анна вывезла чемодан на улицу и по гаревой кирпичной крошке быстрым шагом пошла к главному корпусу.

Глава 3 Синее-пресинее море

После обеда администраторша Виталина Лаврентьевна переселила Анну в номер, который был гарантирован ее сертификатом на заселение. Номер был чистым, с приемлемым интерьером, свежим санузлом и, главное, с большой лоджией.

Возможно, кто-то другой разочаровался бы, увидев добротную, без особого шика мебель, и телевизор с большим кинескопом. Однако для Анны и этого было довольно. Она стояла на балконе в шелковом пеньюаре, и ветер шелестел его складками. Пред ней во всю могучую ширь простерлось Черное море и по волнам, преодолевая буруны, «летел» белоснежный парусник.

Прерывистый стук вернул Анну в номер, она распахнула дверь и увидела девушку в костюме, которые обычно носят медсестры.

— Вы Анна Сергеевна?

— Я, — ответила Анна.

— В шестнадцать ноль-ноль вас ждет главный врач санатория Веденский Денис Александрович. Пожалуйста, не опаздывайте, в шестнадцать тридцать у него другой пациент.

— Избавьте меня от этого.

Девушка растерялась:

— А как же назначения и процедуры?

— Я приехала отдыхать и уж никак не лечиться.

— Вы приехали в санаторий, — назидательно и чуть раздраженно произнесла медсестра. — У нас такой порядок. Сначала вы идете к главврачу. Он назначает лечение и определяет ваш стол…

— Мой что? — уточнила Анна.

— Диету. Если у вас есть сахарный диабет, вам назначат девятый стол, если гастрит — стол номер один.

— У меня нет гастрита и нет сахарного диабета.

— А что есть? — В голосе медсестры прозвучало любопытство, и Анна его удовлетворила:

— Я абсолютно здорова.

Окинув взглядом Анну, девушка заглянула в бумаги:

— Но вам уже тридцать семь.

— И что? — вопросом на вопрос ответила Анна. Бестактность медсестры ее позабавила. — Спорт и воздержание творят чудеса.

— Денис Александрович во всем разберется. Не забудьте — в шестнадцать ноль-ноль, — напомнила девушка, и ее каблучки зацокали дальше по коридору.

Анна закрыла дверь и, взглянув на часы, вдруг поняла: что у нее осталось только тридцать минут. Решив обойтись без глажки, надела белое ажурное платье, сквозь которое виднелось кружевное белье.

Оглядев себя в зеркале, Анна решила, что ее наряд соответствует курортному антуражу, лицо, несмотря на две бессонные ночи, было гладким, глаза — ясными, а волосы от влажности сами завились и уложились в прическу.

— Все хорошо, — сказала она себе и сама же себя спросила: — Все хорошо?

В кабинет главврача Анна явилась с опозданием, намеренно сократив то, чего не хотела.

Увидев ее, из-за стола встал мужчина в белом халате. У него была приятная внешность и спокойный взгляд интеллигентного человека. В волосах серебрилась едва заметная седина, и было ему лет сорок пять, не больше.

— Стерхова Анна Сергеевна?

— Это я…

— Заждался вас. Ну что ж вы опаздываете? Здравствуйте! — Он протянул руку и в ожидании ответа, исподволь ее оглядел. — Вы ослепительны. Примите мои комплименты.

— А вы очень любезны… — Смутившись, она ответила легким рукопожатием.

— Присаживайтесь. — Веденский проводил ее к креслу и сам вернулся за стол. — Прощу прощения. Надеюсь, вы не обиделись.

— Напротив, мне было очень приятно.

— Вот и хорошо, — он отыскал на столе ее документы и бегло просмотрел врачебные выписки: — Как себя чувствуете?

— Прекрасно.

— Жалобы есть?

— Нет, никаких.

— Пожелания?

— Только одно…

— Слушаю вас внимательно, — Веденский посмотрел на нее спокойным бархатным взглядом.

— Не делайте никаких назначений.

— Ах, вот оно что! — Он улыбнулся и, между прочим, спросил: — Как насчет массажа?

— Это давайте.

Сделав запись, Веденский отложил ручку и произнес:

— Что касается питания, стол у вас общий. Ежедневный тридцатиминутный массаж. В остальном — располагайте своим временем как вам заблагорассудится. Кстати, в каком корпусе вас поселили?

— В главном.

— В целом не плохо, но вот, если бы вы приехали через недельку…

— То что?

— Вас бы поселили в новом, семиэтажном.

— А что мешает это сделать сейчас? — спросила Анна.

— Он еще не запущен. Завтра его принимает комиссия, по поводу чего пройдут торжества.

— Как интересно…

— И знаете… Мне в голову пришла хорошая мысль.

— Поделитесь.

— Что, если завтра я приглашу вас на банкет?

— Нужно подумать.

— Разумеется-разумеется… — Взглянув на часы, Веденский встал с кресла. — Мы с вами еще увидимся.

— До встречи. — Выходя из кабинета, Анна была уверена в том, что Веденский провожал ее взглядом.

Какой бы измотанной, усталой или разочарованной ни была женщина, мужской заинтересованный взгляд она всегда почувствует.

Ближе к вечеру среди отдыхающих пронесся слух, что санаторский пляж расчистили от мусора и прочих последствий шторма.

Узнав об этом, Анна вернулась в номер за купальником.

Дверь в номер оказалась открытой. Войдя внутрь, она увидела горничную.

— Простите… — Женщина сконфузилась, как будто ее застали врасплох. — Перед заселением не успела вымыть окно. А у нас за это наказывают. Думала, хоть теперь успею помыть… — Ее голос звучал неуверенно, даже робко. — Мне шестьдесят, в таком возрасте трудно все успевать.

— Прошу, не извиняйтесь. Можете продолжать. Я на минуту.

Скуластое лицо горничной расплылось в широкой улыбке.

— Вот, спасибо. Нас здесь за все наказывают. Запасной рулон бумаги не положила — штраф. Зеркало не протерла — выговор. Клиент номер прокурил, а ты отвечай.

— Так — на любой работе, — заметила Анна. — Как вас зовут?

— Вера.

— А по отчеству?

Вера махнула рукой и по-хозяйски расправила штору.

— Я привыкла по имени. Хорошо, если Верой назовут. А то и Веркой. Местные, знаете, как? Не шибко церемонятся.

— Погладите мои вещи? Я вам заплачу.

— Все сделаю. Только покажите, где все лежит.

Анна выставила чемодан на середину комнаты и, расстегнув замок, забрала оттуда купальник.

— Берите вместе с чемоданом. Здесь — все. Когда закончите, повесьте вещи в шкаф. — Положив на стол деньги, она спросила: — Вы местная?

— Какая ж еще? Всю жизнь работаю в санатории. Другой работы в Придивном нет. Все местные здесь работают.

— Слышала про сезонных рабочих…

— Эти алкаши приезжают на месяц вахтами.

— Чем занимаются?

— Кто в парке работает, кто на стройке нового корпуса. Кому повезет — в столовой мешки таскают.

— Вчера я была на пробежке… — начала Анна.

— Хорошее дело, — Вера деловито поправила покрывало и мимоходом смахнула с телевизора пыль.

— Бежала-бежала и забежала в низину, в заросли кустарников. Короче, в натуральные джунгли. Там стоит дом — заброшенный коттедж с колоннами…

Лицо горничной застыло, взгляд съехал в сторону, и она стала методически складывать тряпку вдвое, потом вчетверо, а потом еще и еще.

— Не знаете, что это за дом?

— Нет, не знаю. Не слышала.

— Он стоит на территории парка.

— И что ж? В парке вон сколько гектаров. Мало ли чего понастроют… — Вера говорила тихо и скованно, как будто надеялась, что ее не услышат.

— А мне казалось, что Придивный небольшой поселок.

— Ну, как небольшой?.. Это ж как посмотреть.

— Я поняла. Вы не хотите мне отвечать.

Вера жалобно посмотрела на Анну, взяла ее чемодан и бочком двинулась к двери.

— Простите великодушно… Мне нужно работать.

На море стоял штиль, погода окончательно разгулялась. Вода была цвета лазури, со стороны парка тянуло ароматом цветов и запахом мятой листвы. В ста метрах от берега застыл белогрудый парусник с поникшими парусами.

— Интересно, как он поплывет отсюда без ветра? — спросил женский голос.

— Не поплывет, а пойдет, — ответил мужчина. — У него есть мотор.

Анна открыла глаза и подняла голову. Рядом с ней в шезлонгах сидели двое: пышногрудая блондинка с неплохой фигурой и мужчина — хорошо «прокачанный» человек. Оба примерно ее ровесники.

Она перевернулась на спину и села на лежаке. Прикрыв саднившие плечи полотенцем, посмотрела на море. Парусник сдвинулся с места и пошел к далекому пирсу, волоча за собой пенный хвост.

— Нужно собираться, — проговорила блондинка и начала складывать вещи в пляжную сумку. Потом натянула халатик и, застегивая пуговицы, посмотрела на Анну.

Они встретились взглядами, и Анна спросила:

— Сколько сейчас времени?

Ей ответил мужчина:

— Половина седьмого. Идете на ужин?

— Иду, — Анна поднялась с лежака. — Будем знакомы, я Анна.

— Меня зовут Юрий, — из вежливости мужчина затушил сигарету и чуть отступил: — А это — моя сестра.

Женщина протянула руку:

— Элина.

— Очень приятно.

Втроем они дошли до главного корпуса, в вестибюле простились и разошлись по своим номерам.

К ее возвращению вещи уже висели в шкафу. Анна приняла душ, оделась и спустилась в ресторан, где был накрыт ужин.

— Идите к нам! — Из-за ближайшего стола ей помахала Элина.

Предпочитая ужинать в одиночестве, она не искала компании, но отказаться было неудобно.

Как только села, Юрий спросил:

— Откуда будете?

— Из Москвы.

— Выходит, мы все здесь москвичи.

— Резкие, злые и суетливые, — заметила Анна.

— Простите, что?

— Вчера мне дважды дали понять, что москвичей здесь не любят.

— Ну-у‐у… Это не новость, — Юрий махнул рукой.

— Вас это не задевает?

— А я об этом не думаю. Отдых есть отдых.

За ужином они продолжали беседовать, и разговор касался то одной темы, то другой. Когда заговорили об урагане, Элина взволнованно округлила глаза:

— Это было так страшно: ночь, молния, все грохочет. В главном корпусе ветром сорвало кусок металлической кровли. А что творилось на море! Черная вода, и волны высотой с трехэтажный дом!

— Не преувеличивай, — вмешался Юрий. — Волны были в три метра, не больше.

— Разве этого мало? — Она развернулась к брату. — Утром весь пляж был завален мусором. Ни позагорать, ни в воду зайти, — сказав это, Элина посмотрела на Анну. — А вот мы тут с Юрой поспорили…

— Из-за чего?

— Вы — спортсменка? У вас такая подтянутая, спортивная фигура.

— Я занимаюсь спортом, — кивнула Анна, не углубляясь в детали.

— Профессионально?

— Можно сказать и так.

— Ну вот! Я выиграла, — Элина развернула ладошку и протянула к Юрию: — Давай!

Он вытащил бумажник, достал тысячную купюру и отдал сестре. Элина спрятала деньги в карманчик и перескочила с темы на тему:

— Вам сделали назначения?

— У меня только массаж, — ответила Анна.

— Как вам Денис Александрович?

— А кто это?

— Ну, как же! Наш главврач, Веденский Денис Александрович.

— По-моему, приятный человек.

— И очень хороший врач!

— Вот-вот… — проворчал Юрий. — То-то и смотрю, бегаешь к нему каждый день.

Элина шлепнула его рукой по плечу:

— Не смей ревновать.

После ужина Юрий предложил дамам прогуляться, однако Анна ответила отказом. Две бессонные ночи давали о себе знать.

Войдя в номер, она умылась, стянула с себя одежду и в изнеможении упала в постель. И только она заснула, ей позвонила мать:

— Как прошел день?

— Мам, так и будешь мне звонить по ночам? — сонно спросила Анна.

— Сейчас десять вечера.

— День прошел хорошо.

— А если развернуто? — Мать Анны преподавала литературу и не любила кратких ответов.

— Была на пляже, видела парусник. Познакомилась с двумя москвичами.

— Мужчины? — оживилась мать.

— Брат и сестра.

— Тебе нужно познакомиться с хорошим мужчиной и завести, наконец, детей.

— Хороший у меня уже был.

— Когда?

— Не ты ли постоянно твердила, что Иван — хорошая партия.

— А разве нет? Иван — деловитый, целеустремленный, трезвомыслящий.

— Уж лучше бы он был алкоголиком.

— Если откровенно, я не понимаю, из-за чего вы расстались.

— Из-за того, что мы — разные люди, — раздельно сказала Анна.

— Да что с тобой происходит? — спросила мать.

— Я хочу спать. Завтра перезвоню.

Глава 4 Инцидент исчерпан

Утром опять был туман. И был он таким сказочным, как будто в воздухе разлилось молоко — черпай стаканом и пей. Ветра не было, как и солнца — ничто не предвещало пляжного дня.

В начале седьмого Анна спустилась в вестибюль, рассчитывая увидеть за стойкой регистратуры администратора Валентину, однако там ее не нашла.

Дверь главного входа была открыта, и Анна беспрепятственно вышла на улицу. Здесь состоялся выбор: бежать по набережной Придивного или свернуть на гаревую аллею. Она выбрала второе, и ноги сами понесли ее по битому кирпичу.

По мере того как Анна приближалась к первому корпусу, внутри нее росло напряжение. Но при виде рабочих, которые собрались на крыльце, страх отпустил.

Свернув на проторенную дорожку, Анна забежала на горку, потом спустилась в низину. Туман здесь был еще гуще. Среди расплывчатых кустарников она едва отыскала знакомую ограду, прошла за ворота и вскоре уловила тихое бормотание:

— Поползли по стенам тени… Открывались шумно двери…

Немного постояв, Анна хотела уйти, но бормотание оборвалось, и она снова увидела женщину. Незнакомка проплыла в тумане так близко, что ее можно было схватить за плечо. Анна отступила, но успела рассмотреть на ее шее бирюзовое ожерелье с бусинками в форме сердечек.

Женщина скрылась в тумане, и Анна, чуть подождав, направилась к окну, возле которого впервые ее увидела. Окно вело в просторную комнату. В углу был камин, на стенах лохматились грязные фотообои, на которых угадывался побледневший морской пейзаж.

Взобравшись на подоконник, Анна негромко ухнула, и тут же услышала звук, похожий на ответ или на эхо:

— Ю‐ю‐ю‐у‐у‐ух… — Он возник в глубине дома, вылетел в окно и задохнулся в душном тумане.

Анна спрыгнула с подоконника и упала в колючий куст. Выбравшись оттуда, вскочила на ноги и кинулась прочь со двора.

Было семь часов, когда Анна подбежала к главному корпусу и встретила Веденского, который, по-видимому, шел на работу. Главврач взглянул на часы и одобрительно кивнул:

— Теперь я знаю, откуда у вас такая потрясающая физическая форма.

— Боюсь, вы окончательно меня перехвалите.

— Сегодня в шесть часов вечера я за вами зайду.

— Зачем? — Она немного замешкалась, но вспомнив, улыбнулась: — Ах, да… Вы про банкет. Мне очень жаль, но я не смогу.

— Почему?

— Боюсь, что слечу с диеты.

— Позвольте… Но у вас — общий стол. Какая диета?

— Дело не в составе еды, а в ее количестве, — пояснила Анна.

— Теперь понимаю, — сказал Веденский. — Вам просто не хочется идти со мной на банкет. Ну что ж, буду нужен — звоните. А лучше заходите в кабинет. Уверен, что мы с вами найдем темы для разговора. — Учтиво поклонившись, он придержал дверь и пропустил Анну вперед.

Она вошла в вестибюль и направилась к стойке администратора. Валентина вскочила с места и, глядя «сквозь» Анну, поздоровалась только с Веденским:

— Доброе утро, Денис Александрович!

— Здравствуйте. В моем кабинете чисто?

— Все в лучшем виде.

— Откуда берется этот плебейский жаргон? — Веденский недовольно поморщился. — Нельзя ответить попросту: «Да» или «Чисто»? Напоминаю, в два часа приезжает комиссия.

— Виктор Федорович будет?

— Надеюсь, что да. К двум часам свободный от работы персонал собрать для встречи гостей.

— Уже распорядилась.

— Я — у себя…

Проводив Веденского взглядом, Валентина переключилась на Анну:

— Вы что-то хотели?

— Только спросить. Где тренажерный зал?

— В мансарде. Под тренажерный зал оборудована часть чердака.

— Как туда попасть?

— Вверх по лестнице, дальше — по указателям. Только предупреждаю: тренажерный зал будет открыт ровно в одиннадцать.

— А мне раньше не нужно. В одиннадцать я иду на массаж.

— Обед сегодня будет пораньше, — предупредила Валентина. — Все из-за банкета для приемной комиссии.

— Раньше на сколько?

— В двенадцать.

— Вот и хорошо, — заметила Анна и попросила: — В тренажерный зал пойду после пяти. Нужно резервировать время?

— Зачем? — удивилась Валентина.

— А вдруг народ набежит?

— Бог с вами! Туда мало кто ходит. Все — на пляже.

— Какой же сегодня пляж… Солнца нет, туман, как молоко.

— Для наших мест это нормально. Вокруг — горы, а мы в низине живем, хоть и у моря. Часика через два туман разойдется.

— Ваши бы слова — богу в уши, — сказала Анна, сомневаясь в правоте ее слов.

Но Валентина оказалась права, к десяти часам туман разошелся, небо заголубело, и солнце «жарило» изо всех солнечных сил.

Спустившись к завтраку в десять, Анна обнаружила, что «шведский стол» пуст.

— Послушайте, — она обратилась к официантке, сметавшей со стола хлебные крошки. — Я пришла на завтрак…

— Завтрак закончился, — официантка стрельнула в нее глазами. — Вам разве не сказали, что сегодня завтрак до десяти.

— Про обед сказали, про завтрак — нет.

— Идите к старшей по кухне. Я здесь ничего не решаю.

— Где ваша старшая? — строго спросила Анна.

— В служебных помещениях.

Однако не успела Анна войти в служебные помещения, официантка обогнала ее, предупредив на ходу:

— Подождите, я поищу…

— Кого? — удивилась Анна.

— Старшую по кухне, она вам нужна?

— Нужна.

— Здесь подождите! — бросила официантка и унеслась в конец коридора.

Не собираясь ожидать, Анна приступила к самостоятельным поискам, поочередно заглядывая во все помещения. За первой дверью оказался чулан с разным хламом. За второй — прачечная с шеренгой стиральных машин, где на стульчике, возле горы грязных скатертей, сидела женщина в светлой косынке.

Женщина подняла голову и посмотрела на Анну:

— Вы кто?

— Мне нужна старшая по кухне.

— Я ничего здесь не знаю… — ответила женщина, испуганно перебирая бирюзовые бусики.

— Постойте… — Анна склонилась к ней и, рассмотрев сердцевидную форму бусин, заметила: — Я видела вас у коттеджа с колоннами.

Не дав ей закончить, в прачечной появилась немолодая полная женщина в поварской куртке:

— Это вы хотели меня видеть?

Анна недовольно поежилась, сожалея, что старшая по кухне появился не вовремя.

— Я.

— Слушаю вас. Но прежде покинем служебное помещение.

Они вышли в обеденный зал, и Анна объяснила ситуацию. Вопрос решился неожиданно быстро. Ей тут же накрыли стол, и она с аппетитом позавтракала.

День складывался как никогда удачно. Будучи организованным человеком, Анна сходила на массаж, потом пообедала и отправилась в тренажерный зал, который располагался на чердаке главного корпуса. Прогноз администраторши и в этот раз подтвердился, зал оказался пуст.

Воткнув в уши наушники, она перемещалась от одного тренажера к другому в течение двух часов. Порядок перемещений, ритм и продолжительность подходов сложились годами, задумываться ей не приходилось.

Слушая музыку, она механически выполняла привычные действия.

Закончив тренировку, Анна сняла наушники и услышала многократно усиленные, отрывистые звуки мужского голоса:

— Послушайте меня! Давайте поговорим!

Анна подошла к окну и, распахнув его, вылезла на крышу. Глянув вниз, увидела машины, толпу зевак и нескольких мужчин в полицейской форме. Один из них смотрел вверх и говорил в мегафон:

— Не двигайтесь! Отойдите от края!

Приняв его слова на свой счет, Анна попятилась к окну, потом проследила за его взглядом и увидела женщину, стоявшую на краю крыши. Она сразу же опознала ту самую незнакомку, которую встречала у дома, а потом в прачечной санатория.

— Э‐э‐эй… — проговорила она и спросила чуть громче: — Что вы делаете?

На самом деле Анна и сама все поняла. Прикинув расстояние до возможной самоубийцы, она сняла кроссовки, закинула их в окошко и двинулась к ней.

Снизу доносились призывы:

— Одумайтесь! Немедленно отойдите от карниза!

Анна двигалась, пригнувшись. Когда ей казалось, что женщина вот-вот обернется, она замирала и слышала знакомое бормотание:

— Открывались шумно двери… И ползли по стенам тени…

Женщина мерно покачивалась. Анна понимала, что, если амплитуда покачиваний увеличится хоть на чуть-чуть, она рухнет вниз. Нужно было спешить. Для последнего, решающего броска Анна выпрямилась во весь рост. Ее тут же заметили снизу, и кто-то прогрохотал в мегафон:

— Уберите ее! Кто-нибудь! Уберите постороннюю!

Анна обернулась и увидела, что через окно тренажерного зала на крышу лезет полицейский. Она снова посмотрела на женщину и бросилась к ней. Натренированное тело балансировало, держа равновесие. Босые ноги ощущали шероховатость раскаленного на солнце железа.

— Поползли по стенам тени… Их пугал ночной собачий вой… — Раскачиваясь все больше и больше, женщина оступилась, но именно в этот момент Анна вцепилась в ее платье, оттащила от края и повалила на крышу.

— Все! Держу! — крикнула Анна.

К ней подбежал полицейский, упал на колени и крепко обхватил лежащую женщину. Вскоре подоспели еще двое сотрудников.

— Зачем ты сюда полезла?! — крикнул один из них.

— Это ты мне? — спросила Анна.

— Кому же еще?!

— Спасибо скажи! Если бы не я, ты бы сейчас соскребал с асфальта ее мозги!

Она вернулась в тренажерный зал, забрала кроссовки и, как была, босиком, отправилась в свой номер.

По дороге ее перехватила администраторша:

— Анна Сергеевна! Вам нужно спуститься во двор.

— Зачем? — удивилась она.

— С вами хочет поговорить начальник полиции.

— Не хочу ни с кем говорить, — устало сказала Анна. — Передайте, что я на отдыхе.

— Но как же так… — расстроилась Валентина.

— Оставьте меня в покое. — Анна открыла дверь и, зайдя в номер, захлопнула ее перед носом администраторши.

Скинув одежду, она пошла в ванную и стояла под душем до тех пор, пока не услышала громкий стук. Анна выключила воду, обернулась полотенцем и, предположив, что это администраторша, распахнула дверь.

На пороге стоял полицейский в погонах майора.

— Вы?! — Неожиданно для себя Анна узнала в нем Николая.

— Вот так сюрприз, — проронил он и сделал пару шагов назад, как будто собираясь уйти.

— Преследуете меня? — сердито спросила Анна.

— Выбирайте выражения! — одернул ее Николай.

— Являетесь в мой номер, вытаскиваете меня из-под душа… И я же должна выбирать выражения?!

— Вы отказались прийти. Я вас звал.

— Ага… Понимаю. Значит, это вы — начальник полиции?

— Исполняющий обязанности.

— Зачем вы меня звали?

— Чтобы провести профилактическую беседу.

— Ну-ну… проводите. — Она подтянула сползшее полотенце.

— Только давайте без этого! Вы, конечно, спасли человеческую жизнь, но при этом сильно рисковали собой. Сорвались бы вниз вместе с этой дурехой, а я потом отвечай. Гражданское лицо не имеет права так рисковать. Для этого существуют специально обученные люди.

— Подождите… — Анна прошлепала в комнату, порылась в своей сумочке и, вернувшись, сунула ему в лицо удостоверение.

— Что это? — опешил Николай.

— Читайте.

Сосредоточившись, он медленно прочитал:

— Подполковник полиции Стерхова Анна Сергеевна. Должность — старший оперуполномоченный по особо важным делам. — Его рука вскинулась к козырьку: — Здравия желаю и приношу извинения. Благодарю за оказанную помощь.

Она забрала документ и, проронив: «Надеюсь, инцидент исчерпан», захлопнула дверь.

Глава 5 Безумие

Все случилось внезапно. Проснувшись от сильного грохота, Анна взглянула на часы. Было восемь часов утра. Она села в постели, потом встала и позвонила администратору.

В трубке прозвучало контральто Виталины Лаврентьевны:

— Здравствуйте. Могу чем-то помочь?

— Меня разбудил грохот. Что это было?

— Рабочие уронили с крыши лист кровельного железа. Приносим свои извинения.

— Никто не пострадал? — спросила Анна.

— Слава богу, никто, — ответила Виталина Лаврентьевна и уточнила: — Вы из четыреста седьмого?

— У вас не определяются звонки внутренних абонентов?

— Я хотела спросить: вы — та самая Стерхова?

— Та самая. Вы сами заселяли меня в номер.

— Всех не упомнишь, — вздохнула Виталина Лаврентьевна. — Про вас сегодня говорит весь санаторий.

— Спасибо за информацию.

Разговор был закончен, и вроде все прояснилось, но в душе у Анны поселилась тревога. Утренний испуг накладывал печать невезения на весь еще не состоявшийся день. Ко всему прочему — она проспала. Такого с ней давно не случалось.

От завтрака Анна отказалась, решив позагорать под утренним солнцем. На пляже сразу полезла в воду, заплыла на глубину и, распластавшись на спине, легла на поверхности.

Когда Анна вылезла на берег, у кромки воды встретила Юрия.

— Как отдыхается? — спросил он.

— Досуг увлекательный, питание калорийное, быт обустроен.

— У вас плохое настроение?

Она сделала жест, обозначающий «так себе», и Юрий углубился в расспросы:

— На вас так подействовало вчерашнее приключение?

— Ну вот, и вы уже знаете…

— В санатории все об этом говорят и, нужно заметить, вами восхищаются. Вы проявили себя геройски — спасли жизнь человека.

— Хватит об этом, — сказала Анна и направилась к своему лежаку. Вытерлась полотенцем и, обернувшись, спросила: — А где Элина?

— Ушла в поселок. У нее выпала пломба.

— В санатории нет зубного врача?

— Он в Турции отдыхает.

— Странная затея: жить на берегу Черного моря и ехать в отпуск к другому.

— У каждого свои тараканы, — сказал Юрий и, наблюдая за тем, как она одевается, поинтересовался: — Уже уходите?

— Мне скоро на массаж.

И, конечно же, она соврала — дело было в другом. Пока Анна лежала на воде и смотрела в небо, в ее голове родилась хорошая мысль.

С пляжной сумкой в руках Анна подошла к кабинету главврача и постучала в дверь. Однако, взглянув на табличку, сообразила, что у Веденского сейчас неприемное время.

Тем не менее дверь отворилась, из кабинета вышла Элина и удивленно проронила:

— Привет…

— Как зуб? — Анна спросила первое, что пришло в голову.

— Зуб? — Элина округлила глаза и обернулась к Веденскому: — Благодарю вас, Денис Александрович, надеюсь, еще увидимся.

— Несомненно, — Веденский проводил ее до выхода из приемной и, вернувшись, спросил Анну:

— Вы ко мне?

— Если нет времени, могу прийти позже.

— Время есть. Проходите. — Он придержал дверь и галантно проводил ее до кресла. Сам устроился напротив. — Как самочувствие?

— Оставим это, я по другому вопросу. Конечно же, вы в курсе вчерашнего происшествия?

— Как никто другой в санатории. — Веденский тяжело вздохнул. — Между прочим, на вчерашнем банкете присутствовал глава района Виктор Федорович Кретов. Представьте себе ситуацию: члены комиссии только что сели за столы, и вдруг прибегает охранник. Не то чтобы кричит, но довольно громко сообщает, что на крыше — самоубийца. Все вывалили во двор, приехали полицейские… — Веденский махнул рукой. — Боюсь, это будет стоить мне должности.

— При чем же здесь вы?

— Не предусмотрел, не обеспечил, не смог — обычная формулировка приказа. Ума не приложу, что с ней случилось. Всего за два часа до этого Ирина стояла в шеренге сотрудников и встречала гостей.

— Вы знаете эту женщину?

— Ирина Линчевская. Позавчера я приказал оформить ее в прачечную. Дня не проработала и что сотворила. Уму непостижимо, сорвать такой ужин!

— Где она теперь?

— Ее увезли в психдиспансер.

— Зачем же сразу в психушку?

— За ней некому присматривать, она одинока.

— Причина недостаточно убедительная.

— Последние пятнадцать лет Линчевская провела там. Вышла на свободу всего неделю назад. Считайте, вернулась домой.

— Какое несчастье…

— В каком смысле?

— Выйти и через неделю снова там оказаться.

— В некотором смысле так для нее даже лучше, — заметил Веденский. — На свободе ее не ожидало ничего хорошего.

— Сколько ей лет?

— Около тридцати.

— Она местная?

— Придивинская. Причем оба ее родителя работали в санатории.

— Выходит, в психушку Линчевская попала в пятнадцать лет?

— По-моему, даже раньше. Да-да, я припоминаю, это случилось летом, пятнадцать лет назад. Значит, в пятнадцать.

— Странно, что вы это запомнили.

— Была неприятная история.

— Расскажете? — спросила Анна.

— Зачем вам этот негатив? Вы на отдыхе, вот и отдыхайте.

— У меня крепкая психика. Я повидала многое.

Он кивнул:

— Знаю, где вы работаете.

— Откуда?

— Обычная практика, смотрел ваши выписки. В формуляре обозначают место работы. Должен заметить, что сильные женщины вызывают у меня восхищение.

— Мы с вами говорим о Линчевской, — напомнила Анна.

— Как я сказал, отец и мать Ирины работали в санатории.

— А вы?

— Что — я? — спросил Веденский.

— Пятнадцать лет назад вы тоже работали в санатории?

— Конечно. Иначе бы откуда я это знал?

— В какой должности?

— Послушайте, Анна Сергеевна, мы не на допросе, и я не подозреваемый.

— Простите, не хотела.

— Но если вы настаиваете, в те времена я работал главным врачом.

— Можете продолжать.

— Так не годится. Наш разговор все больше напоминает допрос. — Веденский помрачнел и внутренне отстранился.

— Пожалуйста, не обращайте внимания, — Анна улыбнулась и тронула его за руку. — Профессия накладывает отпечаток. Вот вы, например, постоянно спрашиваете меня о самочувствии, как будто я инвалид или пенсионерка. Я же не обижаюсь.

— Тогда вернемся к Ирине, — сказал Веденский и позволил себе сдержанно улыбнуться. — Будучи подростком, она частенько помогала родителям и постоянно болталась на территории санатория. Ее никто не прогонял, к ней все привыкли. Однажды вечером, после конкурса красоты, ежегодного развлечения для отдыхающих, Ирина пропала…

— Как так?

— Дослушайте… Мать первой подняла тревогу, но ее успокоили — подростки вечно где-то пропадают. Ирину все знали, и ей никто не мог причинить зла.

— С ней что-нибудь случилось? — спросила Анна.

— Случилось, — кивнул Веденский. — Под утро Ирину полуживую подобрали на обочине дороги вблизи санатория.

— Господи…

— Все были уверены, что она умрет. Вопреки прогнозам врачей, девочка выжила, но, как говорится, повредилась умом.

— Теперь понятно, как она попала в больницу.

— Неделю назад Линчевскую выпустили. Однако родители ее уже умерли, а домом завладели дальние родственники. Куда бы Ирину ни пристраивали, она неизменно возвращалась в санаторий. Из жалости я распорядился взять ее на работу.

— Насколько я поняла, ее сбила машина? Обычная история.

— Той же ночью, когда Ирину сбила машина, пропала семнадцатилетняя Катерина Каратанова, получившая титул королевы красоты и грант на обучение в университете. В отличие от Ирины ее не нашли. В поселке поговаривали, что Катерину убили.

— Была такая информация?

— Меня не информировали о результатах расследования. Так говорили в поселке.

— У меня есть вопрос, — начала Анна. — На пробежке я оказалась в удаленной части санаторного парка и увидела полуразрушенный дом с колоннами. Вокруг него — витая чугунная ограда. Можете сказать, что это за дом?

— На территории парка много такого, до чего не доходят руки. Например, первый корпус. Его давно необходимо сломать, он устарел. Однако на это нужны средства, а их, как правило, нет. Вот и приходится выбирать: то ли новое строить, то ли ломать старое.

Раздался негромкий стук, дверь приоткрылась, и мужской голос спросил:

— Денис Александрович, к тебе можно?

Веденский молниеносно отреагировал:

— Да-да, входите, Виктор Федорович!

В кабинет вошел светловолосый человек невысокого роста. Заметив Анну, он остановился в дверях:

— Да ты не один.

— Входите, входите! — Веденский вскочил с кресла и, здороваясь, энергично потряс руку гостя. — Хотите познакомиться с нашей героиней?

Он развернулся к Анне и вытянул руку в указующем жесте:

— Знакомьтесь! Анна Сергеевна Стерхова.

Светловолосый человек подошел ближе, и Анна встала. Он поцеловал ее руку и представился:

— Виктор Федорович Кретов. Очень приятно.

— Вы — глава района? — догадалась она.

— Совершенно верно. — Кретов вопросительно взглянул на Веденского. — Денис Александрович все обо мне рассказал?

— Косвенным образом.

— Должен заметить, вы всех нас вчера выручили. Большое спасибо. Отдых начался или уже подходит к концу?

— Только начался.

— Тогда, возможно, это вам пригодится, — он протянул визитную карточку: — Обращайтесь по любому вопросу.

— Спасибо. — Анна взяла визитку. — Теперь я пойду. Мне пора на массаж.

Глава 6 Прогулки на свежем воздухе

После ужина вестибюль главного корпуса наполнился загорелыми, нарядно одетыми людьми. К десяти часам вся «тусовка» перетекла на открытую танцплощадку вблизи пляжа. Там в воздухе витал легкий флирт, блистали звезды, и морской ветер овевал разгоряченные лица танцоров.

Сначала Анна пошла в кино, но фильм был не интересный, и она отправилась к танцплощадке. Понаблюдав за танцующими, села на скамейку, откуда открывался вид на море. Взошла луна, вдоль горизонта ползло освещенное судно, дул свежий ветер.

За ее спиной раздался знакомый голос:

— Не холодно?

Анна обернулась и, увидав Николая, ответила:

— Нет.

— Могу предложить свой пиджак.

— Сегодня в штатском?

— А почему вы об этом спрашиваете?

— Вам идет форма.

— Шутите?

— Шучу. Мне она надоела.

— Так вы возьмете пиджак?

Анна покачала головой:

— Мне не холодно.

— Как хотите. — Николай сел на скамью рядом с ней. — Красиво.

— Что?

— Море. Луна.

— Поэтично, — усмехнулась она.

— Что?

— Сказано, говорю, поэтично: море, луна. Стихов случайно не пишете?

Николай резко встал:

— У вас, как я вижу, снова нет настроения. Не буду вам докучать.

— Постойте! — Она тоже встала. — Вроде не хочу обижать человека, но все равно обижаю. Простите.

— Прогуляемся?

— Я не против.

Они спустились к морю и побрели вдоль берега. Анна сняла туфли, попробовала воду ногой:

— Теплее, чем днем…

— Вы сегодня были на пляже?

— Утром, недолго.

— А я давно не заходил в воду.

— Работа?

— Скорее, лень.

— Да-а‐а‐а… — протянула Анна. — Преодолевать себя трудно.

Николай окинул ее взглядом и проронил:

— У вас, мне кажется, таких проблем нет.

— Стараюсь держать себя в форме.

— А я вот — нет, — заметил он и похлопал себя по животу.

— Какой у вас вес?

Немного смешавшись, он все же ответил:

— Девяносто пять килограмм.

— Рост?

— Сто восемьдесят девять.

— Излишек есть, но по большому счету не о чем беспокоиться. Нужно побольше двигаться.

— Да, где там! — Николай с досадой махнул рукой. — Сидишь, как офисная крыса, перебираешь бумаги.

— Спокойная жизнь? Поздравляю. Не так уж плохо.

— Поселок маленький и спокойный. Всего одно градообразующее предприятие — ваш санаторий. Вся жизнь местных жителей связана с ним. Летом жизнь бьет ключом. С осени до весны — тоска смертная.

— А как с криминогенной обстановкой? — спросила Анна.

— Так… По мелочам: курортники подерутся или залетный фраер сумку подрежет.

— А, вот, мне сегодня рассказали одну историю.

— Поделитесь.

— Дело Катерины Каратановой и Линчевской. Помните?

— Слышал.

— Что значит, слышал? — удивилась Анна. — Вы — полицейский.

— В то время я еще не работал в полиции и девчонок этих не знал.

— Но здесь-то жили?

— Жил, но недолго. С чего вы вдруг вспомнили эту историю?

— Вы сказали, что город тихий, что здесь ничего не случается. По моему опыту, именно в таких городках происходят самые страшные преступления.

— Пятнадцать лет прошло. Стоит ли вспоминать? Водитель, сбивший Линчевскую, свой срок давно отмотал.

— А что насчет Каратановой?

— По факту исчезновения Каратановой было возбуждено уголовное дело по статье «убийство», но со временем его переквалифицировали в самоубийство.

— На каком основании?

— После конкурса красоты участники и члены жюри устроили пляжную вечеринку. Как водится, все перепились.

— Ну и что?

— Рассказывали, что Каратанова поссорилась с парнем, и он бросил ее. Следствие пришло к выводу, что она утопилась.

— Утопилась от несчастной любви… — с иронией в голосе проронила Анна.

— Как бы глупо это ни звучало, выходит, что так. Повторюсь: я тогда не работал в полиции. Об этом мне рассказал Куприянов Глеб Леонидович, который вел это дело.

— Он еще работает?

— Недавно вышел на пенсию.

Пляж закончился. Анна надела туфли, они поднялись по лестнице и вышли на аллею, куда не доносилась музыка с танцплощадки.

— А что, если я попрошу вас оказать мне услугу? — спросила Анна.

— Какого рода услуга?

— Профессионального.

— Вы старше меня по званию, и…

Она перебила:

— Достаньте дело Каратановой.

— Не понимаю зачем.

— Хочу с ним ознакомиться.

— Что за вздорная мысль! — воскликнул Николай, но тут же осекся. — Простите.

— В других обстоятельствах я бы и сама сочла эту просьбу глупой.

— И чем ваши обстоятельства отличаются от других? — спросил он.

— Мне скучно, — призналась Анна. — Не привыкла заниматься только собой.

— Жить не можете без работы. Я понял.

— Не верите? — огорчилась Анна.

— Не верю.

— И правильно делаете.

— Так в чем же дело?

— В деле Каратановой есть момент, который исключает версию о самоубийстве.

— Да вы с ним даже не ознакомились! Откуда такие выводы?

— Лучше спросите, что за момент.

— Ну?..

— В тот вечер Каратанова стала королевой красоты.

— Это так.

— В конкурсе принимали участие другие красавицы, но победила она.

— Верно.

— Вы хоть понимаете, насколько Каратанова была счастлива? — Анна с интересом взглянула на Николая.

— Нет, не представляю. Я никогда не участвовал в конкурсах красоты.

— Для того чтобы понять, не нужно участвовать. Можете мне поверить: корона королевы — женский фетиш. В такой триумфальный день ни одна девушка не стала бы себя убивать.

— Мне трудно это оспорить.

— Представьте, какие перспективы открылись для Каратановой. — Анна загнула на руке один палец. — Признание красоты, что придавало веру в себя. — Она загнула второй. — Грант на образование. То есть Каратанова могла поступить в любой вуз страны.

— Согласен с вами, — проговорил Николай. — Как говорится, для нее все двери были открыты.

— И вы хотите сказать, что в этот день девушка покончила с собой?

— Не я так решил. Следствие.

— Полная чушь… — Анна сорвала розовый цветок с ветки дерева и спросила: — Ну, так как?

— Что? — спросил Николай.

— Достанете дело Каратановой?

— Не мне вам объяснять…

— А если короче?

— Ничем не смогу помочь. Ввиду срока давности дело наверняка в районном архиве. Чтобы его получить, нужны серьезные основания.

В конце аллеи обозначился мужской силуэт, и вскоре они сблизились. Николай первым узнал шедшего навстречу человека:

— Приветствую вас, Денис Александрович!

— Вечер добрый… — Веденский остановился и перевел взгляд с Николая на Анну. На его лице появилась злость и досада: — Вы?!

— Вас что-то удивляет? — бесстрастно поинтересовалась она.

Веденский посмотрел на часы:

— Сейчас половина двенадцатого. Вы нарушаете режим.

— Я взрослый человек и вправе решать, во сколько идти спать.

— Только не здесь. При заселении вы обязались соблюдать внутренний режим санатория.

— Послушайте, — Николай сделал шаг навстречу Веденскому, но тот отшатнулся:

— Не смейте заступаться! Вас это не касается.

Веденский двинулся дальше, не попрощавшись.

— Что это с ним? — спросил Николай. — Какая муха его укусила?

— Идемте. Вас это не касается, — сказала Анна.

— И вы туда же?

— Проводите меня до корпуса.

— Пожалуйста, провожу.

Они зашагали дальше, и Анна заметила:

— А ведь вы — первый человек, кого я встретила на этой земле.

— Это хорошо или плохо?

— Поживем — увидим. И, кстати… Кого вы встречали той ночью на вокзале?

— Встречал, да не встретил…

— И все-таки?

— Дочь. Она живет в Москве вместе с бывшей женой.

— Но вы ее не встретили. Это значит…

— Это значит, что жена передумала. Решила покатать ее по Европам.

— Почему не предупредила?

— Этот вопрос не ко мне.

— Все ясно, — сказала Анна и резюмировала: — У вас плохие отношения.

— Сказано в точку.

Николай проводил Анну до дверей корпуса. Там они расстались, и она поднялась в номер.

Проделав весь вечерний ритуал, включавший снятие макияжа и душ, Анна легла в постель, но ей не спалось. По ощущениям, чего-то не хватало. И тут она вспомнила, что уже второй день ей не звонит мать.

Она набрала сама и, услышав ее голос, спросила:

— Обиделась?

— Даже если так, тебе все равно, — ответила мать.

— Я тебе звоню, значит — нет.

— Вчера не позвонила. И я знаю почему.

— Мама, не начинай…

Перебивая дочь, как будто опасаясь, что та не даст ей договорить, мать зачастила:

— Ты всегда и во всем винишь только меня! Как будто я насильно выдала тебя замуж и виновата, что у вас с Иваном разладилось.

— Не говори, пожалуйста, глупости. Я ни в чем тебя не виню, мама, — сказала Анна.

— Но я‐то чувствую!

— Спокойной ночи. Ложись спать и ни о чем не волнуйся.

Глава 7 Странное происшествие

На следующий день утренняя пробежка вновь привела Анну к заброшенному дому. Она и хотела этого, и одновременно боялась. С одной стороны, отсутствие Ирины делало картину неполной, с другой — позволяло обследовать дом.

Во дворе стояла тишина. Никто не бормотал и не повторял странных слов, эти звуки исчезли вместе Ириной. Анна приблизилась к окну и, перемахнув через подоконник, запрыгнула в комнату. Она пошла к камину, загребая ногами сухую листву и обрывки почерневшей бумаги. Неожиданно из-под ее ног прыгнула мышь-полевка. Поддавшись сквозняку, где-то хлопнула дверь и загудела каминная труба. В испуге Анна забилась в угол, но скоро все стихло.

— Открывались шумно двери… — тихо проговорила она.

Войдя в соседнее помещение, Анна огляделась. По жалким остаткам интерьера сделала вывод: когда-то здесь была спальня. На полу лежал двуспальный матрас с ржавыми пятнами, которые вызвали чувство омерзения.

Одна из дверей привела ее в санузел с разбитым унитазом и раковиной, вторая — в тесную комнату, вроде гардеробной или просторного шкафа. Шкаф был пуст, но в потолке торчал ржавый крюк.

Помимо зала и спальни в доме была кухня, на стенах которой все еще висели бездверные остовы шкафов. Анна собралась рассмотреть, что внутри, но в тот же момент услышала всхлип. Прислушавшись, двинулась обратно в спальню. Там никого не было. Для верности заглянула в шкаф, но снова услышала жалобный всхлип, который доносился из зала.

Анна пошла туда и увидела птицу, которая сидела на подоконнике и на ее глазах произвела тот самый звук.

— Что ж ты меня пугаешь… — Она прогнала птицу и так же, через окно, вылезла обратно на улицу.

Анализируя свои ощущения, Анна пришла к выводу, что в заброшенном доме кроется некая чертовщина. Не зря туда влекло Ирину Линчевскую, женщину с поломанной психикой. По-видимому, такие люди и такие места взаимно притягиваются.

К ее возвращению в вестибюле главного корпуса уже собрался народ. Старики перед завтраком интересовались газетами, молодые сидели на диванах, уткнувшись в свои гаджеты.

Как только Анна переступила порог, к ней бросилась старуха с фиолетовым перманентом. Она вцепилась в Анну и, задрав голову, проорала:

— Вы смелая женщина! Мы все вами гордимся!

— Спасибо… Спасибо… — сказала Анна. — Прошу прощения, мне нужно в душ.

Вырвавшись из цепких старушечьих рук, она забежала в лифт и там подверглась такой же пытке. Две цветущие дамы с первого до четвертого этажа струили на нее свое восхищение. Выскочив на четвертом, Анна пулей залетела в свой номер.

Терпеть такое в отпуске она не желала, но, чтобы изменить ситуацию, существовало лишь три выхода: немедленно уехать в Москву (что было нежелательно), сидеть безвылазно в номере или избегать общественных мест и ждать, пока все уляжется. Пляж тоже был общественным местом, но там люди полуголые и в очках: поди разбери, кто есть кто.

Анна отказалась от завтрака, решив пораньше занять пляжный лежак. Но и здесь ее одиночество продлилось недолго.

— Вот вы где!

На гальку рядом с лежаком шлепнулась объемная сумка и показались загорелые ноги Элины.

Анна беспокойно поежилась, безмерно сожалея, что переоценила свой «камуфляж» и не ушла на окраину пляжа.

— Уже позавтракали?

— Решила разгрузиться, а Юра пошел на завтрак. У вас все хорошо? — Элина заглянула Анне в лицо. — Неважно выглядите.

Анна уронила голову на лежак и в изнеможении прошептала:

— Возраст…

Разместившись поближе, Элина защебетала о женской красоте, о безотносительности возраста и правильном отношении к старости. Все сказанное при желании Анна могла бы прочитать в любом женском журнале.

Однако вскоре с завтрака пришел ее брат и разрядил обстановку:

— Ради бога, Элина, прекрати трепаться, иди лучше поплавай.

Элина замолчала и тут же пошла к воде.

Анна перевернулась на спину и проводила ее взглядом:

— Смотрите-ка… Она вас послушалась.

— Глядя на вас, легко было догадаться, что вы вот-вот утащите лежак подальше от нас. А мне бы этого не хотелось.

— Вы видели только мою спину.

— Иногда спина говорит о многом.

— Не знала, что моя спина говорит, — усмехнулась Анна.

— У вас нереально красивая спина, и вам это известно. — Юрий опустился на гальку рядом с ее лежаком.

— Я ее не вижу. Она всегда сзади.

— Чувство юмора у вас тоже хорошее.

— У меня отсутствуют недостатки.

— Нет, правда, я же серьезно. — Он встал и, закинув руки за голову, подставил себя солнцу.

Анна, не сдержавшись, окинула его взглядом:

— Хорошие кубики.

— Каждый день — три часа в зале.

— Есть чем гордиться.

— Вам — тоже.

— Фу, черт! — Элина подбежала к лежаку, схватила полотенце и фыркнула: — Воды наглоталась!

— Недолго ты поныряла… — заметил Юрий.

— Волна большая. Захлестывает. Рассказал Анне вчерашнюю историю?

— Нет.

— Что случилось? — спросила Анна.

— Ерунда… — Юрий пошарил в своих вещах и, отыскав сигареты, закурил.

— Да нет же! — воскликнула Элина. — Ночью он поплыл на рыбалку с местным стариком…

— Пошел, — сдержанно проронил Юрий. — Сколько раз тебе говорить, что по морю не плавают. По морю ходят.

— Ну, ладно… Ладно… Рассказывай!

— Не стоит.

— Пожалуйста, расскажите, — вмешалась Анна.

— Ну, договорились мы с одним стариком порыбачить. Под утро, часа в три, как договорились, я подошел к старому пирсу. Старика еще не было. Туман стоял такой, что вытяни руку — пальцев не видно. Я сел на берегу. Жду. Туман понемногу рассеялся, и вдруг чувствую, на меня кто-то смотрит…

— Откуда? — спросила Анна.

— Вроде из воды. Присмотрелся, и вправду голова из-под пирса торчит. То скроется под волной, то покажется. Но сколько бы ни накрывало ее, все смотрит и смотрит.

— На вас?

— Прямо на меня. Жутко мне стало, не знаю, то ли уходить, то ли в воду залезть…

— В воду-то зачем?! — разволновалась Элина.

— Надо же выяснить…

— Влезли? — спросила Анна.

Он покачал головой:

— Нет.

— Почему?

— Появился старик. Голова исчезла, и мы вышли в море.

— Ему рассказали?

— Да ну! — Юрий махнул рукой. — Позориться только.

— Значит, показалось?

— Не-е‐ет, — он покачал головой. — Я этот взгляд запомнил.

— Может, животное?

— Это был человек.

— Откуда ночью возле лодочного пирса купальщики?

— Не знаю.

— Возможно, был отлив. Он обнажил причальную балку или опору, — предположила Анна.

— На Черном море нет ни приливов, ни отливов — маленькая площадь водной поверхности, — ответил ей Юрий. — Ширина Дарданелл, Босфора и Гибралтарского пролива мешает океаническим приливам зайти в Черное море.

— Тогда это странно, — приподняв голову, Анна спросила: — А где это было?

Юрий махнул рукой:

— У старого пирса в конце пляжа.

— Жутковато… Нужно туда сходить.

— А я бы ни за что не пошла, — проговорила Элина и посмотрела на телефон. — Господи, как я могла забыть!

— Куда на этот раз? — справился Юрий.

— Кислородное обертывание в СПА. С большим трудом вырвала время и чуть не забыла.

Элина схватила сумку и, не одеваясь, побежала в сторону прибрежной балюстрады.

— Сумасшедшая, — буркнул Юрий. — По мне, если стареешь, старей достойно.

— Вы не поверите, но мы с Элиной только что обсуждали эту тему.

— Вам-то зачем?

— В конце концов, я тоже женщина. — Анна села и, нащупав ногой пляжные шлепанцы, начала собирать свои вещи.

— Хотел сказать, что вы в хорошей форме, и вам все это не нужно. Простите.

— Бог простит, — ответила Анна. — А я пойду.

— Могу проводить.

— Незачем. Я заказала такси.

— Неужели уезжаете? — спросил Юрий. — Почему так быстро? Что-то случилось?

— Нет, ничего, еду в районный центр.

— Экскурсия?

— По делам.

К зданию районной администрации Анна подъехала в полдень. Рассчитавшись, отпустила такси, вошла в холл и обратилась к охраннику:

— У вас обед со скольки?

— С тринадцати часов, — ответил охранник.

— Тогда пропустите, мне нужно к Кретову.

— Вы записаны?

— Нет.

— Нужно записаться у секретаря. Кретов принимает в последнюю пятницу месяца.

— У меня нет времени ждать.

— А здесь без вариантов.

— Вот! — Она достала визитку и показала ее охраннику. — Он сам меня пригласил.

Присмотревшись к карточке, охранник поднял трубку стационарного телефона:

— Приемная Кретова? Тут гражданочка просится. Вам лучше спуститься… Некогда? Есть пропустить! — Он положил трубку и сделал широкий жест: — Милости прошу на второй этаж.

В приемную главы Анна вошла с уверенностью административной акулы и сразу направилась к старомодной фанерованной двери. На ходу бросила секретарше:

— Виктор Федорович у себя?

— Стойте! — Секретарша сноровисто вскочила и преградила ей путь: — Куда вы?!

Анна предъявила визитку и свой единственный аргумент:

— Он сам меня приглашал!

— Мало ли, откуда у вас его карточка. Я же не знаю.

— Доложите обо мне. Он сам решит, принять меня или нет.

— Виктор Федорович занят. Просил не беспокоить.

— Тогда я сама зайду и спрошу! — напористо заявила Анна и отодвинула секретаршу. Та стала сопротивляться, и неизвестно чем бы это закончилось, если бы из кабинета не вышел сам Кретов:

— Вы?! — Он вперился взглядом в Анну. — Не ожидал.

— Меня к вам не пускают!

Он кивнул секретарше и, распахнув дверь, проронил:

— Проходите!

Глава 8 Отказ

Усевшись в кресло, Анна сказала:

— Между прочим, из-за вас я пропустила массаж!

Кретов прислонился боком к столу и зачарованно улыбнулся:

— Вот как?..

— Как раз в этот момент меня должны были мять.

— Не отказался бы на это взглянуть.

— Как-нибудь приглашу.

— А если серьезно? — Он обошел стол и сел на свое место. — Что вам нужно?

— Вы еще не обедали?

— Хотите пообедать вместе со мной?

— Почему бы нет?

— Такое со мной впервые: является малознакомая женщина и требует, чтобы ее накормили. — Кретов нажал кнопку селектора и громко сказал: — Вера, я уезжаю на обед, а потом в Придивный.

Из динамика прозвучал голос Веры:

— Сегодня вернетесь?

— Вряд ли, — ответил он.

Водитель привез Анну и Кретова туда, где Вера забронировала для них стол. По всем местечковым признакам ресторан считался в городе лучшим.

Стол накрыли в отдельном кабинете, осталось только сесть и пообедать. Они так и сделали.

— Выпьете? — спросил Кретов и щелкнул пальцами официанту: — Сережа! Бутылку моего, красного!

— Я на ПП, — заметила Анна.

— Что значит ПП?

— Правильное питание.

— Неужто не пригубите? Вино у меня правильное.

— Пригублю, — легко согласилась она.

— Вот и хорошо… — Забрав у официанта бутылку, Кретов сам разлил вино по бокалам. — Тем более что вы приехали о чем-то меня просить.

— Откуда вам это известно?

— За другим ко мне не приходят.

— Вы правы. Я хотела…

— Сначала выпьем. — Он поднял бокал.

— За что? — Она взяла свой.

— За что еще пьют мужчина и женщина? За любовь и дружбу!

— Громко сказано, но пусть будет так.

Они выпили, Кретов закусил, и Анна поискала глазами, чего бы положить на тарелку.

— Давай, закажу диетическое, — предложил Кретов.

— Мы уже на ты? — улыбнулась Анна.

— Заказывать или нет?

— Обойдусь тем что есть. — Она взяла печеных овощей и тем ограничилась.

— Давай, говори.

— Мне нужно посмотреть архивное дело.

Кретов замедленно положил на стол свою вилку:

— Не понял…

— Пятнадцать лет назад в Придивном произошло резонансное преступление.

Он догадался:

— Пропавшая королева красоты?

— Исчезновение Катерины Каратановой, — уточнила Анна.

— Она утопилась. Ты знаешь?

— Слышала. Ну, так что?

— Ты здесь при чем?

— Интересуюсь.

— Зачем?

— Из любопытства.

— Вранье.

— Хотя бы и так.

— Ты журналистка?

Сочтя такой предлог удобным, Анна ответила:

— Да.

Кретов протянул руку:

— Удостоверение предъяви! — И, не дождавшись, проронил: — Снова ложь… Повторяю свой вопрос: зачем это тебе?

— А я повторяю ответ: просто из любопытства.

Сдернув с себя салфетку, Кретов поднялся со стула:

— Не люблю, когда меня держат за лоха!

— Ну что же, — вздохнула Анна. — Тогда все карты — на стол. Зайдите в интернет и наберите в поисковике «Елена Воеводина».

Кретов опустился на стул и достал свой телефон. Через минуту сказал:

— Здесь твоя фотография.

— Это и есть — я.

— Насколько я помню, тебя зовут Анна.

— Елена Воеводина — мой псевдоним.

— Писатель? — Он пробежал глазами текст.

— Автор детективов.

Кретов с интересом ее оглядел:

— Никогда бы не подумал… Значит, посвятила жизнь литературному творчеству?

— Детективы пишу в свободное от работы время.

— Чудны дела твои, господи… Хочешь писать про Каратанову?

— Хочу. Уж очень странное дело.

— И чем же оно странное?

— Много нестыковок.

— Пример приведи?

— Пусти меня в архив, я все потом расскажу.

— Приехала отдыхать, а на деле получилось — работать, — Кретов снова разлил вино по бокалам.

— Вовсе нет.

— Ну так, отдыхай. За твое здоровье! — Он поднял бокал и выпил.

— Я не поняла. Так ты мне поможешь?

— Нет.

— Это в твоей компетенции, — сказала Анна и выпила залпом вино. — Пусти меня в архив, очень прошу.

— Я человек сторонний. Напрасно ко мне приехала.

— Ты — не сторонний. Ты — скользкий.

— Это оскорбление? — спросил Кретов.

— Констатация.

— И не такое в свой адрес слышал. Хочешь меня обидеть?

— Нет такой цели.

— Знаешь… — Кретов, не мигая, глядел Анне в глаза: — А мне нравятся такие властные и сильные женщины.

— Я такая, — сказала Анна.

— Теперь и в самом деле жалею, что тебе отказал. Обиделась? — Он улыбнулся.

— Давай так: не можешь помочь с архивом, хотя бы расскажи, что знаешь о деле Каратановой.

— Лучше выпьем…

— Ты, кажется, в Придивный собрался?

— Это я для секретарши сказал. Придет кто-нибудь в приемную, она ему тут же: Виктор Федорович уехал в Придивный. И нет вопросов. Поди, найди меня там… К кому поехал, я не сказал.

— Очень предусмотрительно.

— Выпьем?

Она взяла свой бокал и предупредила:

— Только потом — расскажи.

Дождавшись, когда Анна выпьет, Кретов пообещал:

— Расскажу.

И он действительно стал рассказывать: сначала нехотя, потом припоминая какие-то детали или подробности.

— В те времена я работал в Придивинской мэрии. Должность небольшая, но, как говорится, заметная. Какая — распространяться не буду. В тот год к конкурсу красоты приготовились загодя. Я сам выбивал образовательный грант для победительницы и, между прочим, ценный подарок!

— С какой стати санаторский конкурс финансировался городскими властями?

— Конкурс — городского масштаба. Участие принимали только придивинские девушки.

Кретов пьянел на глазах, и Анне вдруг показалось, что до самого интересного он не дойдет.

— Закусывай, — она указала на тарелку. — Тебе нужно есть.

— Только не мне, — ответил он и отодвинул тарелку.

— Ты упомянул про ценный подарок…

— Какая там ценность! Обычная бижутерия.

— Но грант ей все-таки дали?

Кретов уточнил:

— Каратановой?

— Она же победила в том конкурсе?

— Конечно, дали. И сумму, кстати, немалую. Только перечислить не успели… — Кретов уставился пустым взглядом в стол и, помолчав, проронил: — Удивляюсь я людям… Какого еще рожна ей было надо? Зачем она утопилась?

— Ты веришь в то, что Каратанова утопилась?

— Конечно, верю. Вас, баб, не разберешь. То вам — то. А то вдруг — раз! И это.

— Другие версии были?

— Всякие были, — Кретов махнул рукой, откинулся на стуле, огляделся и щелкнул пальцами: — Сережа! Еще одну принеси.

— Ты сказал, что версии были разные… Конкретнее вспомнишь?

— Следователь, который вел это дело, Куприянов Глеб Леонидович, рассказывал: ухаживал за ней один отдыхающий.

— Его разыскали?

— Задержали по подозрению в убийстве. Он был еще в санатории.

— И чем все закончилось?

— Три дня провел в следственном изоляторе, потом его отпустили.

— Значит, подозрения не подтвердились?

— Может, не подтвердились. А может, улик не нашли. Это, как известно, две разные вещи.

Опустив голову, Анна задумалась: «О чем же еще спросить?..»

— В ту ночь девчонку сбили на дороге у парка, — напомнил ей Кретов.

— Да-да! — вспомнила Анна. — Ирину Линчевскую.

— И что из нее выросло? Полная идиотка. Уж лучше бы тогда — насовсем, и дело с концом.

— Ирине сильно не повезло.

— Ее сбил мой сосед. По его словам, она уже тогда была сумасшедшей: сама бросилась под машину.

— Он сам тебе рассказал?

— Я был на суде.

— Чем все закончилось?

— Прокурор запросил пять лет, но водителю дали три.

— А Ирине — пятнадцать, — сказала Анна.

— В каком смысле?

— Пятнадцать лет Линчевская провела в психушке. Теперь, думаю, останется там до конца жизни.

— Вот ты о чем… Ну что ж, как говорится, каждому свое.

— Свое ли? Вот в чем вопрос.

— Писательница… Привыкла все усложнять. Но жизнь — это не книжка, — Кретов поискал глазами официанта: — Иди сюда!

Решив, что он хочет рассчитаться, Анна взялась за сумочку. Однако Кретов и не собирался платить:

— Как всегда, запиши на мой счет. И вот еще что: с собой бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет.

— Слушаюсь.

Поскучневший взгляд официанта выдал Кретова с головой. Анна сообразила, что никакого своего счета не существовало. Его кормили бесплатно.

Они вышли из ресторана с конфетами и шампанским. Водитель открыл дверь, но перед тем, как сесть в машину, Анна спросила:

— Отвезете меня в Придивный?

— Как не отвезти? Отвезем! — Кретов втолкнул ее в автомобильный салон и залез туда сам. Потом приказал водителю: — Вези нас в «Жемчужный»!

Автомобиль тронулся. Анна отодвинулась к дверце, но Кретов налег на нее всем своим телом. Она завернула ему руку, а самого сунула в пространство между сиденьями и придавила коленом.

Водитель обеспокоенно завозился в кресле, но не посмел обернуться.

— Пусти… — «хрюкнул» Кретов.

— Отпущу, если успокоишься, — ответила Анна.

— Я спокоен.

Откинувшись на сиденье, она молча наблюдала за тем, как Кретов поднимается с пола.

— Обязательно было унижать? — Он сел поодаль и поправил сбившийся галстук.

— Лезть не надо!

— Да ты просто мужланка, — ожесточенно пробормотал Кретов и бросил водителю: — Меня — домой, потом эту — в Придивный.

Когда он вышел из машины, Анна опустила стекло и, смеясь, крикнула:

— Конфеты и шампанское забери!

На что Кретов ответил:

— Оставь их себе!

Глава 9 Входящая информация

— Куда это вы так рано? — Слова, сказанные густым звучным контральто, остановили Анну в дверях.

Она вернулась и подошла к стойке.

— Доброе утро, Виталина Лаврентьевна. Я — на пробежку.

— То-то и смотрю, что вы такая подтянутая.

— Приходится держать себя в форме.

— Я как-то утром тоже пробежалась по набережной… Потом пришла домой, разогрела борща да как навалилась!

— Чтобы не сбиваться, нужен характер, — сказала Анна.

— В чем в чем, а в этом мне не откажешь, — заметила Виталина Лаврентьевна. — Вот только на пробежках он не работает.

— Такое бывает.

— А вы бегите, бегите, милая. Не буду задерживать, — Виталина Лаврентьевна махнула рукой и склонилась к компьютеру.

— Сезонные рабочие живут в первом корпусе?

Администраторша подняла удивленный взгляд:

— Какое вам до этого дело?

— Хотела забежать туда мимоходом.

— Зачем?

— Кажется, я там забыла футболку. Номер уже прибрали?

— Горничных и так не хватает. Не гонять же их по пустякам в дальний корпус. Как-нибудь обойдемся.

— Значит, нет. Вот и хорошо, — улыбнулась Анна и протянула раскрытую ладонь. — Дайте ключ от моего бывшего номера.

— А куда делся тот, что я вам дала?

— Остался в замке.

— Зачем же вы его там оставили? — спросила Виталина Лаврентьевна.

— Для горничной. Я думала, она придет этим же днем.

— Ну, значит, там и возьмете. Если — нет, в подсобке есть запасной. Он вместе с другими висит в шкафу на крючке. Отыщите по номеру комнаты.

— Как мне попасть в подсобку?

— Она рядом с туалетом, узкая дверь. Обычно не заперта.

— И что же… — Анна удивленно застыла. — Кто угодно может пойти и взять ключ от любой комнаты?

— В принципе, да. Только кому это нужно? Рабочие вообще не запирают свои комнаты — нечего брать.

— Спасибо за информацию, — сказала Анна и направилась к выходу.

До первого корпуса она добежала за несколько минут. Бежать в кроссовках было легко, гаревая дорожка не причиняла неудобств, поскольку изначально была придумана, чтобы по ней бегали.

Дверь главного входа была открыта. Анна вошла внутрь и сразу направилась к подсобке. Как и обещала Виталина Лаврентьевна, запасные ключи от комнат висели в прямом доступе, и она легко отыскала свой. Теперь было ясно, каким образом в ее отсутствие в комнату принесли песок — любой желающий мог это сделать.

Конечно, Анна не пошла в свою бывшую комнату, поскольку никакой футболки там не забывала. Она вернулась в коридор, вышла на лестницу и поднялась на второй этаж. На этот раз, при дневном свете, смогла осмотреть актовый зал, где не было ничего, кроме сцены, рваного экрана и двух черных дыр на противоположной стене. В будке киномеханика Анна обнаружила трансформации. С ее первого визита здесь многое изменилось: разбросанные по полу коробки со спутанной кинопленкой были закрыты и лежали на стеллажах. Пол выметен, а на окне в банке с водой стояли увядшие полевые цветы.

Анна прошлась по комнате и увидела, что несгораемый шкаф стоит не на том месте. Опустив глаза, она заметила дугообразную царапину на линолеуме. Царапина упиралась в ножку несгораемого шкафа. Сообразив, что шкаф отодвигали, она зашла сбоку и налегла на него плечом.

Первая попытка не удалась. После второй, такой же неудачной, Анна взяла банку с цветами и выплеснула воду под ножки шкафа.

На третий раз тяжелый несгораемый шкаф сдвинулся с места. Сантиметр за сантиметром Анна сдвигала его в сторону, пока не увидела в стене тайную дверцу. Находка придала ей силы, и вскоре она смогла открыть дверцу настолько, чтобы в нее войти.

Внутри тайной комнаты было абсолютно темно, пришлось включить фонарик на телефоне. Ожидая увидеть нечто зловещее, Анна увидела на стене фотографии киноактеров. В дальнем углу стояла металлическая кровать с панцирной сеткой, на которой лежал матрас, подушка и одеяло. У противоположной стены был стол с обертками от еды, рядом — стул с рваной обивкой. Комната выглядела жилой и вместе с тем заброшенной.

Услыхав тихий звук, Анна обернулась и вдруг увидела на двери записку. На рваном клочке бумаги было написано только одно слово: «Спасайся!».

В голове пронеслась страшная мысль, а что, если кто-то, кто стоит за дверью, возьмет и задвинет металлический шкаф? Тогда ей никогда не выбраться из этой комнаты.

Сорвав с двери записку, Анна выскочила из комнаты. По счастью, в будке киномеханика никого не было. Она не стала возиться со шкафом, а бросилась к лестнице. Сбежав вниз, покинула здание и на крыльце оказалась в окружении десятка мужчин, которые ожидали, когда их увезут на работу.

Она спросила у того, кто стоял ближе:

— Встречали здесь посторонних?

Он обескураженно повел головой:

— Вроде нет…

Кто-то из рабочих встрял в разговор:

— Мы все здесь приезжие, стало быть — посторонние.

— На второй этаж никто из ваших не ходит?

— Может, и ходит. А может, и нет. За день так наломаешься — только до кровати добраться.

— Кому-нибудь из вас песок на кровать насыпали?

— Чего?.. — Рабочий оглянулся на товарищей и тупо хмыкнул.

— Значит, не насыпали, — кивнула Анна и сбежала по ступенькам с крыльца, но вдруг услышала возглас:

— Постойте!

Она обернулась:

— Что?

— Вчера вечером сюда приходили двое… — С крыльца вслед за ней спустился пожилой мужчина-рабочий. — Я встретил их в вестибюле.

— О чем-нибудь спрашивали?

— Нет. Спустились с верхнего этажа и ушли.

— Отдыхающие?

Мужчина покачал головой:

— Не знаю.

— Сможете описать внешность?

— Женщина — красивая блондинка лет тридцати с такими… — Он описал руками окружность возле груди. — Пышная, такая, соблазнительная в розовом сарафане.

— С ней был мужчина? — спросила Анна.

— Накачанный такой, здоровый бычара. Эта с бюстом задержалась на лестнице и окликнула его.

— По имени?

— Да.

— Вспомните?

— Кажется, Юра.

— Во сколько они приходили?

— Часов в десять.

— Больше ничего не припомните?

— А ничего больше и не было.

— Ну, что ж… И на этом спасибо.

— Вы из полиции?

В ответ Анна улыбнулась:

— В общем-то, да.

На завтраке Анна умышленно села за стол к Юрию и Элине. Они бойко переговаривались, но, увидев Анну, мгновенно переключились на расспросы:

— Как съездили в районный центр? — спросила Элина.

— Откуда вы знаете, что я туда ездила?

— Юра сказал.

— Съездила удачно. Жаль, что опоздала на ужин, — ответила Анна и, в свою очередь, спросила: — Как вы провели вечер?

— После ужина прогулялись, потом пошли в кино.

— Здесь, в санатории или в городе?

— Здесь.

— Во сколько был сеанс?

Брат и сестра переглянулись.

— Это имеет значение? — спросил Юрий.

— Сегодня вечером я тоже иду в кино, — нашлась Анна. — Не знаете, какой будет фильм?

— Какой-то детектив, — сказала Элина и уточнила: — Начало всегда в девять.

— На детектив не пойду. Вот если бы комедия, лучше французская… А вы вчера что смотрели?

— Французскую комедию… Извините, я на минутку… — Элина подхватилась со стула и устремилась к выходу.

Со своего места Анна разглядела Веденского. Казалось, что Денис Александрович забрел в обеденный зал только для того, чтобы кого-то увидеть. К нему подбежала Элина, и они вышли за дверь.

Юрий проводил сестру взглядом и предложил:

— Пойдемте лучше на танцы.

— Приглашаете? — улыбнулась Анна.

— Или в ресторан.

— Значит, приглашаете.

— Я не скрываю, что вы мне нравитесь, — он положил на стол загорелые, мускулистые руки.

— Здесь есть и помоложе меня.

— А мне нравятся такие, как вы.

— Сомнительный комплимент.

— Давайте напрямую. Неужели я вам не нравлюсь?

— В каком смысле?

— В прямом. Посмотрите: у меня есть все, что обычно нравится женщинам. Давайте прекратим весь этот официоз.

— Предлагаете секс для здоровья?

— Скорее, для удовольствия.

— Это — смело.

— Ну, так что?

— Мой ответ — нет.

— Смотрите, не пожалейте, — предупредил Юрий, и Анна пообещала:

— Не пожалею.

Элина так и не вернулась, остаток завтрака они провели в молчании.

Потом Анна спустилась в вестибюль и подошла к стойке портье.

— Могу чем-то помочь? — спросила Виталина Лаврентьевна, однако подняв глаза, широко улыбнулась: — Это опять вы!

— Какое вчера крутили кино? — спросила Анна.

— Сейчас посмотрю… — Администраторша ткнула пальцем в расписание, лежащее на столе под стеклом: — Ага… Вот! «Убийство в Восточном экспрессе».

— Вы уверены?

— Уверена.

— Точно не комедия?

— Еще не выжила из ума. Вчера шел детектив.

— Спасибо… — Анна хотела уйти, но Виталина Лаврентьевна задержала ее:

— Что-нибудь случилось?

— С чего вы взяли?

— У вас бледное лицо, как у покойника.

— Еще не загорела, — рассеянно обронила Анна. — Мне на массаж. Я пойду.

На самом деле до массажа еще оставалось время. Анна поднялась в номер, чтобы переодеться.

Скинув одежду, она подошла к зеркалу и сказала самой себе:

— Значит, так… Ни в какое кино они не ходили. Тогда зачем врут?

Глава 10 Чернильная ночь

В дверях массажного кабинета Анна столкнулась со стариком. Он вежливо пропустил ее внутрь, потом вышел сам.

— Вы кто? — Сидящая на регистратуре сестра сделала запись и закрыла обложку формуляра, на которой было написано: «Куприянов Г. Л.».

— Это не моя карточка, — заметила Анна. — Я — Стерхова.

— Знаю, что не ваша. Куприянов местный житель, лечится по курсовке. Он только что вышел.

— Постойте… Старичок, в дверях — и есть Куприянов?

— Ну, да. Я же сказала.

— Он следователь?

— Он пенсионер. Кем был раньше, не знаю. В Придивном живу недавно, вам нужно поторопиться… — Прервавшись на полуслове, медсестра приподнялась со стула и крикнула: — Куда же вы?! Вас ждет массажист!

Но дверь за Анной уже захлопнулась.

Куприянова она догнала на лестнице:

— Стойте!

Он остановился:

— Стою.

— Вы Куприянов?

— Я.

— В полиции работали?

— Да.

— Следователем?

— Вам что за дело?

Тяжело дыша, Анна заступила ему дорогу:

— Надо!

— Или объяснитесь, или прощайте. — Куприянов хотел уйти, но Анна сказала:

— Я ваша коллега из Москвы.

— И что?

— Меня интересует дело Каратановой.

— Т‐а‐ак… — протянул Куприянов, и она прочла в его старческих глазах желание по возможности не впутываться в эту историю.

— Могу показать удостоверение.

— Покажите.

— Оно в номере.

— Тогда — до свидания, — Куприянов обошел Анну и стал спускаться по лестнице.

— Да, постойте же вы… — Она пошла рядом с ним. — Я все объясню.

— Откуда вам известно, что я вел дело Каратановой? — на ходу спросил Куприянов.

— Клейменов рассказал.

— Николай Александрович? Вы с ним знакомы?

— Можете ему позвонить. Он подтвердит.

— Ваше имя? Звание? Должность? — Старик остановился и достал телефон.

Она представилась:

— Подполковник полиции Стерхова Анна Сергеевна. Должность — старший оперуполномоченный по особо важным делам. Город Москва.

— Постойте… — Куприянов набрал номер и приложил трубку к уху: — Коля? Это Глеб Леонидович, здравствуй! Есть вопрос. Тебе знакома Стерхова Анна Сергеевна? Ага… Да… Да… — разговаривая, старик изучал ее взглядом. — Ну что же, это другое дело.

Дождавшись, когда он закончит, Анна спросила:

— Ну что?

— Меня зовут Глеб Леонидович, будем знакомы.

— Можем поговорить?

Куприянов огляделся:

— На лестнице неудобно. Насколько я понял, вас интересует дело Каратановой. Значит, есть решение о возобновлении следствия?

— Нет. Во всяком случае, мне это неизвестно, — ответила Анна.

— А то я вдруг подумал, что чего-то не знаю. Как известно, прошло много лет.

— Около пятнадцати.

— Если быть точным, ровно пятнадцать. Дело было резонансным и досталось мне тяжело.

— Помните обстоятельства?

— У меня хорошая память…

— Есть ряд вопросов.

— Говорю вам, здесь неудобно, — повторил Куприянов и неожиданно предложил: — Могу пригласить вас к себе.

— Зачем? — опешила Анна.

— Там увидите.

— И все-таки?

— У меня остались копии следственных документов.

— Зачем вы их сохранили?

— Значительную часть собрал после того, как закончилось следствие. Надеялся со временем разобраться. Как видите, все, что ни делается…

— …все к лучшему, — решительно закончила Анна. — Давайте адрес! Приду к вам после обеда.

Дом Куприянова, как и большинство домов поселка Придивного, располагался в частном секторе, среди других, таких же добротных двухэтажных домов. Во дворе дома гулял добродушный пес. Он лизнул хозяина в руку, не обратив никакого внимания на Анну.

Они поднялись на крыльцо, и Куприянов сказал:

— Туфли снимайте. Живу один, пол мыть не люблю. В прихожей стоят тапки.

В комнате с салфетками и цветами было уютно. На стене висел семейный портрет Куприянова с женой.

Усевшись за круглый стол, Анна осталась ждать Куприянова, который ушел в свой кабинет. Она оглядела комнату.

Когда он вернулся, спросила:

— А где ваша жена?

— Умерла. Вот, привыкаю жить без нее.

— Получается?

— Если честно, то не всегда. — Куприянов положил на стол две толстых папки.

— Копии документов? — спросила Анна.

— Здесь почти все, — Глеб Леонидович тяжело опустился на стул и развязал веревки на папке: — Встречаются дела, о которых трудно забыть.

— Одно из них — дело Каратановой?

— Лучше сказать — единственное.

— На лестнице вы обмолвились, что оно вам тяжело далось. Почему?

— Если скажу, что дело резонансное, то повторюсь. Тем не менее это так. Представьте себе: маленький поселок, где все знают друг друга, и большая часть трудоспособного населения работает в санатории. На конкурс красоты явились жители соседних домов, работники санатория, отдыхающие. Конкурс прошел, королеве красоты вручили корону, после чего она бесследно исчезла. Юная красавица, которой жить бы и жить.

— Неужели самоубийство?

— Не верил в это тогда, не верю сейчас, — Глеб Леонидович вытащил из папки бумаги. — Вот, сперва посмотрите эти.

— Если не верили, почему допустили переквалификацию?

— Следствие зашло в тупик. Оставалось или закрыть дело ввиду отсутствия улик, или переквалифицировать его в самоубийство. — Куприянов потер лоб, как будто припоминая детали. — Если вы не знаете, вскоре после исчезновения Каратановой на берег выбросило ее туфлю. С того момента началось давление сверху, и мне не оставалось ничего, кроме как переквалифицировать убийство в самоубийство.

— И с плеч долой, — понятливо кивнула Анна.

— Так точно, — подтвердил Куприянов. — Теперь оставляю вас наедине с документами. Изучайте, и, если будут вопросы, я к вашим услугам.

Она уточнила:

— Будете рядом?

— Пойду, прилягу, — Глеб Леонидович неуютно поежился: — Сердце что-то разыгралось. О таком, знаете, лучше не вспоминать.

Анна осталась в комнате одна и стала перебирать документы. Для начала разделила их на несколько групп — по степени информативности. Первым делом прочитала заявление матери Катерины Каратановой. Сверившись со сроками возбуждения, поморщилась: дело возбудили через три дня после исчезновения девушки.

Из показаний свидетелей сложилась более или менее понятная картина. События развивались так: после окончания конкурса около тридцати человек пришли на берег к старому пирсу. В компанию входили девушки-финалистки, сама Каратанова, члены жюри, одноклассники и даже учителя. Пляжная вечеринка продолжалась с полуночи до четырех часов утра. Что касается самой Каратановой, в два часа ночи ее на пляже у старого пирса уже не было.

Из объяснений матери Каратановой, Елизаветы Семеновны, было ясно, что дочь готовилась к поступлению в университет и мечтала стать ихтиологом. Дурных мыслей у нее не было, а только планы на будущее. Мать дала точное описание одежды своей дочери: на ней было светлое трикотажное платье, джинсовая куртка и голубые туфли на каблуках.

Анна изучила протокол осмотра места, где была вечеринка. Ничто не бросалось в глаза, ничто не привлекало внимания и не казалось хоть сколько-нибудь значительным. Однако она искала и искала тот самый крючок, который обязательно присутствовал в каждом деле.

И этот крючок нашелся.

— Сизова Вера Семеновна, работница санатория «Жемчужный». Показания написаны собственноручно, — вслух прочитала Анна и продолжила читать про себя (почерк у Сизовой был «кучерявый», но очень разборчивый).

Вот что она писала:

«В ночь, когда пропала Катерина Каратанова, я работала в прачечной. Под утро, часа в четыре ночи, я вышла на улицу покурить, услышала плач и увидела бегущую через парк девушку. На моих глазах она два раза упала, но каждый раз поднималась и продолжала бежать. По моему предположению это была Каратанова, с которой я была хорошо знакома и видела ее на конкурсе красоты».

Оторвавшись от текста, Анна позвала:

— Глеб Леонидович!

— Иду! — отозвался он, и скоро сам появился в комнате: — А я уж думал, что же так долго?

— Сколько сейчас времени?

— Восемь.

— Выходит, я здесь уже четыре часа?

— Нашли что-нибудь интересное?

— Кажется, да, — Анна протянула Куприянову листок с показаниями Сизовой.

Взглянув на него, Глеб Леонидович проронил:

— А вы, я вижу, опытный человек.

— Да, ладно…

— Схватили самое главное. Только вот ведь беда. Сизова отказалась от своих показаний.

— Когда?

— Спустя пару дней после того, как их написала.

— Но почему?

— Сказала, что ни в чем не уверена, что ей могло показаться.

— Не отличила живую девушку от духа бесплотного? — усмехнулась Анна.

— Наверное, так.

— Но вы-то с ней говорили?

— Говорил.

— И что?

— Все бесполезно. Сизова твердо стояла на своем: нет — и все. После чего показания изъяли из следственных материалов. Соответственно, вы держите в руках оригинал.

— Если показания Сизовой правда, она видела Каратанову спустя два часа после ее исчезновения с пляжа.

— Этого мы никогда не узнаем.

— Могу задать несколько вопросов? — с заметным раздражением спросила Анна.

Старик ответил:

— Давайте.

— Прачечная находится на территории санаторского парка?

— В стороне от жилых корпусов. Сейчас здание бывшей прачечной используется как склад. — Куприянов вытащил из папки общий план санатория и ткнул в него пальцем: — Она находилась здесь.

— Равноудаленно от главного корпуса и от пляжа… — задумчиво промолвила Анна.

— Дело в том, что в те времена главным корпусом был так называемый первый. Нынешнего главного корпуса не было и в помине. Кстати, конкурс красоты проходил в актовом зале первого корпуса.

— На втором этаже?

— Вы откуда знаете? — спросил Куприянов.

— Я там была, — ответила Анна, не вдаваясь в подробности. — Раз уж мы с вами заговорили об этом, — она указала на квадратик в конце санаторного парка, — что это за здание?

— Постойте-ка… — Глеб Леонидович достал из кармана очки и надел их на нос. — Это генеральский коттедж. Его, кажется, снесли.

— Ничуть не бывало. Стоит… — обронила Анна.

— Да, вы, я вижу, и там уже побывали?

— На утренней пробежке. Забежала случайно. Что значит генеральский?

— В свое время там отдыхали только высокие чины.

— А что же теперь?

— Времена изменились. Высокие чины отдыхают на Багамах. Или где-нибудь еще…

— Например, на Канарах.

— Вот-вот.

— Вернемся к показаниям Сизовой. В каком направлении бежала та девушка? Например, от первого корпуса к пляжу. Или наоборот?

— Согласно показаниям Сизовой, девушка бежала со стороны пляжа. Во второй папке есть документ… — Старик порылся в бумагах и выудил из пачки листок: — Вот протокол с ответами Сизовой на вопросы следователя.

— Почему Сизова не остановила ту девушку? Не спросила, в чем дело, не помогла?

— В протоколе все есть, — найдя нужный фрагмент, он прочитал:

— «Все произошло слишком быстро. Не успела сообразить. Сильно хотела спать».

— Ну, что ж, имеет на это право, — заметила Анна. — В конце концов, она живой человек.

— К тому, что вы знаете, — заговорил Куприянов, — добавлю лишь то, что мы так и не выяснили, существовала ли девушка. Ну а после того, как приняли версию самоубийства, все вообще потеряло смысл.

— Откуда вообще взялась такая идея? — спросила Анна. — Нашли туфлю Каратановой и решили, что утопилась? Это же несерьезно!

— Показания Третьякова Степана читали? — спросил Куприянов и, поворошив документы, достал из второй папки протокол: — Вот он! Если коротко: Степан Третьяков и Каратанова, так сказать, встречались. На той пляжной вечеринке они с Катериной поссорились, и он ее бросил.

— Причина разрыва?

— Ревность. За Каратановой ухаживал отдыхающий Геннадий Легкоступов, тридцатипятилетний нефтяник из Когалыма. Эту информацию найдете в показаниях Тамары Желанной, одноклассницы и подруги Каратановой.

— Боюсь, что сегодня мне не успеть… Могу взять документы с собой?

— Нет! — Куприянов категорично замотал головой. — Только здесь!

— Тогда вам придется потерпеть меня еще пару часов.

— Пожалуйста. Хоть заночуйте. Постелю вам на диване.

— Это, пожалуй, нет. Турнут из санатория за нарушение режима.

— Могу вас уверить, что такого не будет.

— Поработаю два часа, потом приду еще раз.

— Ваше право. Работайте сколько и когда хотите, — сказал Глеб Леонидович и собрался выйти из комнаты.

— Насчет Легкоступова… — остановила его Анна.

— Да-да…

— Что было с ним?

— Задержали через несколько дней, когда со всей очевидностью нарисовался любовный треугольник. Во второй папке есть протокол допроса Легкоступова. Забегая вперед, скажу, что доказать его причастность к убийству Каратановой мы не смогли.

— Легкоступов был на той вечеринке?

— Из-за этого и разгорелся сыр-бор. Степан Третьяков приревновал Катерину Каратанову к Легкоступову.

— Легкоступов оставался у старого пирса до конца вечеринки?

— Он ушел раньше. Примерно в то же время исчезла Каратанова.

— И вы не смогли доказать причастность? — с издевкой в голосе спросила Анна.

— Попридержите коней, — обиделся Куприянов. — Во‐первых, у него было алиби — оставшуюся часть ночи он провел с другой женщиной. Она это подтвердила. Во‐вторых… — помолчав, он поинтересовался: — Вы хоть представляете, как просто раствориться в темноте неосвещенного пляжа? Отойди на пару шагов, и тебя уже нет.

— Простите…

— Обойдусь без ваших извинений. Просто не считайте себя умнее других.

— Теперь про Сизову…

— Я часто встречаю ее в поселке.

— Она так и работает в санатории?

— Вряд ли. Она пожилая женщина, — сказав это, Глеб Леонидович ушел в соседнюю комнату, и оттуда снова донесся его голос: — Когда закончите, позовите.

В одиннадцать часов Куприянов вызвал Анне такси. Она запротестовала:

— До санатория идти всего ничего!

Но он настоял на своем:

— Провожать не пойду, плохо себя чувствую. Отпустить одну не могу. Так что, поезжайте на такси, мало ли что.

Пока Анна складывала документы в папку, Глеб Леонидович поторапливал ее:

— Завтра дочитаете. У нас водители такси долго не ждут. Чуть задержался — уезжают.

Так и случилось. Когда Анна вышла из дома Куприянова, увидела лишь красные огоньки отъехавшего такси.

Решив не волновать старика, она пошла в санаторий пешком и вскоре пожалела об этом — ночь была темной, словно чернила, а уличных фонарей на улицах не было. Тем не менее до санатория Анна добралась благополучно.

Раздеваясь, она вытащила из-за пояса юбки пачку свернутых документов и положила их в стол. Потом вспомнила, что уже несколько дней не говорила с матерью.

Набрав ее номер, спросила:

— Не спишь?

— Сплю, — по голосу было слышно, что мать обижена.

— Не обижайся, — сказала Анна. — Я очень тебя люблю. Кто еще у нас с тобой есть? Ты да я. Больше никого.

— И то верно, — вздохнула мать. — Ложись лучше спать. Поздно уже. Я как-нибудь сама тебе позвоню.

Глава 11 Награда

Утро следующего дня не обошлось без сюрприза. После завтрака, у выхода из обеденного зала, Анну ожидал главный врач санатория.

— Можете пройти со мной в кабинет?

— Я что-нибудь натворила? — спросила Анна, решив, что Веденскому доложили о ее позднем возвращении в санаторий. Однако Денис Александрович вежливо обронил:

— Надолго не задержу. Всего на пару минут…

Такой ответ предполагал различные варианты развития ситуации. Она решила уточнить:

— Надеюсь, ничего не случилось?

— Чуть позже объясню… — Веденский взял ее под руку и буквально потащил за собой.

— Да объясните же, наконец!

— Кажется, вы виделись с Кретовым… — Не то спросил, не то констатировал Денис Александрович.

— Позавчера мы вместе обедали.

— Вчера он мне позвонил.

— Зачем? — удивилась Анна.

— Навел о вас справки. И, должен заметить, ваша личность произвела на него глубокое впечатление.

— Что конкретно вы ему рассказали?

— Например, что вы офицер полиции.

Анна собралась завернуть из коридора в приемную, но Веденский протащил ее дальше:

— Нам не сюда!

— Вы только что сказали… — начала говорить Анна, однако через мгновенье она очутилась в небольшом конференц-зале. — В чем, собственно, дело?!

Среди двух десятков присутствующих там был Кретов и начальник придивинской полиции Клейменов.

Кретов взял Анну за руку и вывел в центр.

— Попрошу внимания! Тишина! — Он вытянул руку, девушка — ассистентка вложила в нее хрустальную вазу. — Сегодня мы собрались по весьма важному поводу. Ни для кого не секрет, что несколько дней назад в санатории имело место экстраординарное происшествие. По счастью, все обошлось, человеческая жизнь была спасена. Этим мы все обязаны Анне Сергеевне Стерховой. Друзья! Поблагодарим ее аплодисментами!

Все захлопали, и Кретов протянул Анне вазу:

— От имени районного руководства, администрации поселка и придивинского отделения полиции благодарю вас за проявленное мужество и содействие полицейским. Соответственно, благодарственное письмо будет направлено по месту вашей службы в город Москву.

Анна взяла вазу, ограничившись только одним словом:

— Спасибо! — Она еще не решила, как на это реагировать.

Кретов пожал ей руку, после него к Анне подошел Николай, потом, по очереди, все остальные. Выполнив долг, служащие санатория стали расходиться, чтобы возвратиться к своим обязанностям.

— Зачем ты все это устроил? — тихо спросила Анна.

— Из чувства глубочайшей благодарности к вам, — ответил Кретов.

Она уточнила:

— Мы перешли на вы?

— Я должен извиниться за позавчерашнее. Простите меня великодушно, Анна Сергеевна. Если бы я знал, что вы подполковник полиции…

— А это меняет дело?

— Надеюсь, обстоятельства позавчерашнего дня останутся между нами?

— Будем считать, забыли.

Кретов повеселел:

— Вчера зашел в книжную лавку и скупил все ваши книги. Уже начал читать.

— И как?

— Нравится. У вас превосходный слог.

К ним подошел Клейменов.

— О чем разговор?

— А знаешь ли ты, Николай, что, кроме всего прочего, Анна Сергеевна знаменитый писатель. Купи ее книжки и почитай. Запиши: Елена Воеводина — ее псевдоним.

— Зачем записывать, так запомню.

— Ну что же… — Кретов посмотрел на часы: — Мне пора ехать. До скорой встречи, Анна Сергеевна. Надеюсь, еще увидимся.

Клейменов проводил его взглядом:

— Как уж на сковороде. С чего бы так завертелся?

— Не знаю… — сдержанно ответила Анна.

— С утра приехал в отделение и потащил меня в санаторий. Веденский предложил ему разумную вещь: вручить ценный подарок вечером, в зале, перед сеансом кино. Так нет же: давай, собирай сотрудников! Давай срочно, сейчас!

— Дикая затея. Знала бы, не пошла.

— Как разыскали Куприянова? — сменил тему Николай.

— Он лечится здесь по курсовке.

— Ага… Любимое занятие местных. Старик следит за здоровьем, сердце пошаливает.

— Знаю, — сказала Анна. — Вчера была у него дома.

Немного помолчав, Николай выдавил из себя:

— Зачем?

— Изучала следственные материалы.

— Дело Каратановой?

— Что же еще…

— Зачем вы все это затеяли?

— Трудно объяснить. Вам знакомо такое чувство: когда берешь след и не можешь с него сойти?

— Знакомо. — Николай опустил голову и едва слышно заметил: — Только я бы вам не советовал…

— Что?

— Идти по этому следу.

Немного помолчав, Анна спросила:

— Что-то я не пойму. Это предостережение или угроза?

— Дружеский совет.

— Мы не друзья.

— Не тревожьте осиный рой. Последствия могут быть очень серьезные.

— Теперь я понимаю… Вы знаете больше, чем говорите. Впрочем, было бы глупо рассчитывать на вашу откровенность.

— Не помешаю? — К ним подошел Веденский.

— Нисколько.

Веденский продолжил:

— По-моему, все прошло хорошо.

— Вы знаете всех работников санатория? — спросила Анна.

— Практически всех.

— Сизова у вас работает?

— Вера Семеновна наш ветеран.

— Как ее найти?

Веденский поискал кого-то глазами и подозвал к себе дородную даму:

— Клавдия Ивановна, подойдите! Нужна ваша помощь. На каком этаже сейчас работает Сизова Вера Семеновна?

— В главном корпусе, на четвертом, — ответила женщина.

— Я там живу, — сказала Анна. — Кем она работает?

— Горничной.

— Постойте-постойте… Ее ведь тоже зовут Вера… — Выпустив хрустальную вазу, Анна подхватила ее в самый последний момент.

— Вам помочь? — услужливо поинтересовался Веденский.

— Оставьте вазу в приемной.

— Зачем?

— В Москву ее не потащу. И, если начистоту, лучше бы вы предупредили меня заранее, я бы не попала в глупое положение, — сказала Анна и отдала Веденскому вазу: — Заберите!

Она вышла в коридор. Через минуту ее нагнал Николай Клейменов.

— Идемте сегодня на танцы? Или погуляем.

— Мне нужно подумать.

— Ну, хорошо. — Он чуть приотстал и проговорил в спину уходящей Анны: — Вечером я вам позвоню.

— У вас нет моего телефона… — обронила она на ходу.

— Вы недооцениваете моих возможностей.

— Ах, да! Я и забыла, что мы из одной конторы.

Выйдя из лифта, Анна прошлась по четвертому этажу. Заглянула в открытую дверь номера, возле которого стояла тележка горничной:

— Можно вас на минуту?

Из номера вышла Вера.

— Здравствуйте.

— Мой номер убрали?

— Еще не успела.

— Я бы попросила убрать.

— Сейчас?

— Если можно. Другие уберете потом. — В голосе Анны прозвучали повелительные нотки.

— Слушаюсь, — Вера закрыла дверь и покатила тележку к номеру Анны, по дороге предупредив: — Через двадцать минут придете, все будет готово.

Но Анна не собиралась никуда уходить. Она вошла в номер следом за Верой и захлопнула за собой дверь.

— Ваша фамилия Сизова?

— Сизова, — растерянно ответила Вера. — А что?

Анна прошла к столу, достала из ящика бумагу и сунула Вере:

— Ваши показания?

— Не понимаю… — Вера пятилась к двери, но Анна оказалась быстрее: сделала несколько шагов и заперла за собой дверь.

— Пустите, — пискнула Вера. — Мне нужно работать.

— Сначала поговорим, а потом пойдете.

— Что вам нужно?

— Почему пятнадцать лет назад вы отказались от своих показаний?

— Это ж когда было…

— Только не говорите, что забыли.

— Я не говорю. — Не имея возможности выйти, Вера, как ребенок, уткнулась лицом в угол.

— Почему отказались от показаний? — повторила Анна.

— Была не уверена…

— В чем?!

— Не мучайте меня… Отпустите, пожалуйста…

— Ответите, отпущу, — Анна развернула к себе горничную и спросила, глядя в ее лицо: — Видели ту девушку? Ну! Говорите!

— Видела…

— Это была Каратанова?

— Нет. Не уверена…

— Ну?!

— Честное слово! Было темно, мне страшно хотелось спать.

— В скольких метрах от вас была эта девушка?

— Не помню…

— Вспоминайте!

— Метров двадцать, может. Не больше.

— Как выглядела девушка?

— Длинные кудрявые волосы. Темненькая.

— Опишите ее одежду.

— Не помню.

— Она была похожа на Каратанову?

Говоря с Анной, Вера сосредоточенно глядела в стену.

— Сначала я была в этом уверена. Но потом решила, что девушка была пониже ростом. Катерина-то высокой была.

— По этой причине вы отказались от своих показаний?

— Нет. Не только… — Вера опустила глаза.

— Вас заставили? — подсказала Анна.

— Да, заставили…

— Кто?

— Следователь пригрозил, что, если я не откажусь от своих слов, сына моего, Егора, посадят.

— Его-то за что?

— На танцах подрался. Он тогда сидел в следственном изоляторе.

— И чтобы защитить своего сына, вы отказались от показаний. Верно?

— Все так и было.

— Назовите фамилию следователя.

Вера покачала головой, и Анна уточнила:

— Не помните или не хотите мне говорить?

— Не хочу! — На глазах горничной выступили слезы. — Вы уедете, а мне здесь жить. Сын пьющий, у мужа сахарный диабет. Отпустите меня, бога ради! Я и так вам все рассказала!

— Ну, хорошо, — сказала Анна после небольшого раздумья. — Ответьте на последний вопрос. В каком направлении бежала та девушка?

— Из глубины парка…

— То есть… — Анна на секунду замерла и удивленно продолжила: — То есть девушка бежала в сторону пляжа?

— Именно так.

— Во время допроса вы указали противоположное направление: от пляжа к парку.

— Это была неправда.

— Следователь попросил так сказать?

Вера кивнула.

— Теперь отпустите?

— Отпущу. — Анна отошла от двери, но вдруг спросила: — Что такое генеральский коттедж?

В глазах Веры загорелся огонек любопытства:

— Блатное место. Кто только там не жил! Однажды космонавт приезжал.

— Неужели?.. — спросила Анна, однако этот факт ее нисколько не впечатлил.

— А так все больше местное начальство охальничало.

— Ага… И в чем это заключалось?

— Приедет какой-нибудь чинуша из Краснодара вроде с женой. А приглядишься к ней, в дочки ему годится. Недельку поживут, да разъедутся. За ней машина утром приедет, за ним — вечером.

— Откуда вы это знаете?

— Весь санаторий знал. Сама в коттедже не прибиралась, в прачечной в то время работала. Другие горничные много рассказывали.

— Что еще?

— Наше поселковое начальство дамочек отдыхающих приводило. Провозятся всю ночь до утра, после них пустые бутылки, коробки от конфет, да презервативы под кроватью валяются. Как-то поселился в генеральском коттедже областной депутат с негритянкой. Уж, как их только не развлекали: и на вертолете, и на яхтах катали. Администраторша возьми, да отправь туда горничную, чтобы прибралась, пока депутат и негритянка на яхте катаются. Заходит она в коттедж, не постучавшись… А там! — Схватившись за голову, Вера округлила глаза: — Депутат лежит на полу в кожаных трусах и в наручниках, а негритянка плеткой его охаживает. Сама в ботфортах, на голове фуражка, как у фашистки. Горничная в крик да к администраторше: «Давай вызывать милицию, депутата убивают!». Кое-как разобрались. Оказалось, депутат и негритянка от яхты отказались, в коттедже остались в игры играть.

— Давно коттедж не используют?

— Лет десять или пятнадцать. Точно не помню.

— Веденский обо всем этом знал? Ведь он в те времена был главврачом?

— Куда ж без него. Знал, непременно знал обо всем, — Вера открыла дверь. — Ну, так я пошла? Или как?

— Идите, Вера, идите.

Глава 12 Много лжи и чуть-чуть правды

Анна появилась в кабинете Веденского внезапно, без предварительного звонка, и даже не постучавшись.

Он удивился, однако виду не подал.

— Приятная неожиданность. Вы за вазой?

— Я сказала: оставьте ее себе!

— В таком случае, чем обязан? — Веденский встал и застегнул белый халат, как будто пиджак перед официальной встречей.

— Вы лжец! — громко сказала Анна и с вызовом уселась на стул.

— Полагаете, я должен это оспаривать? — Он тоже сел.

— Бесполезно. Я не поверю.

— Тогда позвольте спросить, на основании чего сделан вывод?

— Три дня назад в этом кабинете я спросила вас про заброшенный коттедж на территории парка.

— И что?

— Вы мне соврали. Или нет… — Она уточнила: — Вы ловко ушли от ответа: дескать, на территории парка много такого, до чего у вас не доходят руки.

— И где же здесь ложь?

— Вы не сказали мне про генеральский коттедж.

— А почему я должен про него говорить?

Анна замолчала, понимая, что, по сути, Веденский прав.

Он продолжил:

— Допускаю, что вы, с присущей вам настойчивостью и профессионализмом, могли докопаться до грязных подробностей из прошлого этого здания. Могу предположить, что вас, как писателя, заинтересовала история Катерины Каратановой. Теперь вы умело сплетаете сюжет, строите фабулу, и к декабрю выйдет новая книга. Я прав?

— Отчасти.

— Но только при чем же здесь я?

Анна упрямо повторила:

— Вы не рассказали мне про генеральский коттедж.

— Прошу вас усвоить! — Веденский повысил голос: — Я никому ничего не обязан! Тем более — вам. Я — врач. Вы — моя пациентка. Нас с вами ничего больше не связывает.

Анна встала и направилась к двери.

— Постойте! — крикнул он, встал и подошел к ней. — Генеральский коттедж — постыдное пятно на моей репутации. Я мирился с этим долгие годы потому, что зависел от областной и тем более от районной администрации. Как только представится случай, я с ним разделаюсь. Это здание превратится в груду камней. И никто… Слышите? Никто больше мне о нем не напомнит.

— Зря я к вам пришла, — промолвила Анна.

Веденский согласился:

— Конечно, зря.

Она двинулась к выходу и там столкнулась с Элиной. Та вошла без стука, и Веденский сорвался:

— Вам здесь что?! Проходной двор?!

Элина тихонько охнула и отступила.

Когда Анна была уже в коридоре, до нее донесся тихий голос Веденского:

— Прости, малышка… Я не нарочно.

На массаж Анна пришла раньше назначенного. Она сидела в приемной, когда там появился Глеб Леонидович Куприянов.

Увидев ее, он спросил:

— Караулите меня?

— Можно сказать и так.

— Позвонили бы. Зачем тратить время?

— Я отдыхающая. У меня времени — вагон и маленькая тележка.

— А у меня его нет. Спешу на массаж.

— Вас вызовут через двадцать минут, — Анна похлопала по сиденью рядом с собой. — Присаживайтесь.

— Все-то вы знаете… — Куприянов сел.

— Сегодня я говорила с Сизовой.

— Неужели нашли? — Глеб Леонидович покрутил головой. — Впрочем, у кого я спрашиваю… У акулы столичного сыска.

— Не иронизируйте. Вам это не идет. Вы человек серьезный.

— Сизова рассказала что-нибудь новое?

— Ее принудили отказаться от показаний.

— Кто? — удивился Куприянов.

— Не знаю, — Анна безразлично пожала плечами. — Возможно, это сделали вы.

— Серьезно?

— Более чем.

— То есть вы подозреваете меня в сговоре со злодеями?

— А что еще остается делать?

Куприянов поднялся на ноги.

— Были бы вы мужчиной, я бы дал вам по… лицу.

— Это были не вы?

— Я никого ни к чему не принуждал. Тогда и сейчас мне нужна только правда.

— Протокол допроса Сизовой подписан вами?

— Я вам его показывал…

— Но я не видела подписи.

— Допрос вел не я, а младший следователь Полуянов.

— И вы хотите сказать, что он запугал Сизову?

— Во‐первых, я так не сказал. Во‐вторых, не представляю, чем именно он мог ее запугать.

— В то время сын Сизовой сидел в следственном изоляторе.

— Ах, да… Я помню эту историю. Драка в кафе на набережной в день проведения конкурса. Мальчишке ничего не грозило.

— Однако этот факт ловко использовали, — заметила Анна.

— Неужели, Полуянов? — Глеб Леонидович растерянно огляделся. — И, главное, в чьих интересах?

— Можем спросить у него.

— Можем. Да только вряд ли он на это ответит. Его лет десять как схоронили.

— Тогда мы в тупике.

Из кабинета вышла медсестра и, оглядев приемную, объявила:

— Куприянов!

— Да-да, я сейчас! — Глеб Леонидович поднялся и снова обратился к Анне:

— Сегодня приходите ко мне, я покажу вам тот протокол.

— Договорились, приду. — Она тоже встала: — Не поговорили про Линчевскую. А жаль…

— При чем здесь она?

— Ее сбили в тот же день, когда пропала Катерина Каратанова. Вы это знаете.

— В тот день произошло немало событий. Например, небезызвестная вам драка в кафе. И что же теперь? Всякое лыко в строку?

— Кто ее сбил?

— Водитель Илья Зотов, хороший мужик, отец четверых детей.

— Вы с ним знакомы?

— Конечно. Он после того, как отмотал срок, вернулся в Придивный. Работает водителем междугородных автобусов.

— Меня не оставляет мысль о Линчевской.

— Не путайте себя и меня. Линчевская тут ни при чем.

— Почему именно теперь она решила броситься с крыши? Жизнь вроде наладилась… — Анна будто не слышала, что сказал Куприянов.

— Потому, что она сумасшедшая.

— Куприянов! — крикнула медсестра. — Сколько вас ждать?!

— Иду-иду, — заторопился Глеб Леонидович и, обернувшись к Анне, напомнил: — Сегодня вас жду.

Как и обещала, после ужина Анна собралась пойти к Куприянову.

Надев удобные туфли, она подошла к зеркалу, достала из сумочки помаду и подвела поблекшие на загорелом лице губы. Критически оглядела себя в зеркале и направилась к двери.

Открыв ее, увидела Николая Клейменова. Он был в штатском темно-синем костюме и белой рубашке.

— Что вы здесь делаете?

— Я же обещал позвонить.

— В дверь? — ехидно спросила Анна.

— И что же? Прогоните меня?

— Надо бы, — она вышла за дверь и захлопнула ее за собой. — Я иду к Куприянову.

— Перенесите встречу на завтра. Вы здесь на отдыхе.

— Нет, не могу…

— Мы с вами погуляем по набережной, сходим в ресторан.

— Я ужинала.

— Или, если хотите, на танцы.

— Ну, хорошо… — Анна достала телефон и набрала номер Куприянова. — Глеб Леонидович? Давайте встретимся завтра. Не заняты? Ну, спасибо. Всего хорошего, — закончив разговор, она обернулась к Николаю и, оглядев его с ног до головы, поправила воротник сорочки. — Теперь идемте.

Они спустились в вестибюль и вышли из лифта. От стойки регистратуры к ним поспешила Виталина Лаврентьевна:

— Дорогая наша Стерхова! Да кто же мог подумать, что вы Елена Воеводина?! Да мы же зачитываемся вашими детективами! Это ж какую голову надо иметь, чтобы сочинять такие истории!

Анна смущенно пробормотала:

— Спасибо…

— Не могу купить вашу последнюю книгу. Вся извелась.

— «Песню черного ангела»? — уточнила Анна. — Она поступит в продажу в конце месяца.

— Уж и не знаю, как дотерпеть.

— Если хотите, я вам ее подпишу.

— Хочу! Только не забудьте!

— Договорились. Если книги не будет в Придивном, пришлю вам из Москвы.

— Мы тут посоветовались, хотим попросить провести встречу с читателями. Конечно, вы на отдыхе, но вдруг согласитесь?

— Да, в общем-то, я не против. Как только решите, когда и где, сразу мне позвоните.

— Непременно позвоню в ближайшее время, — Виталина Лаврентьевна чуть отступила и оглядела Анну восторженным взглядом: — Это же надо! Живая Воеводина!

На улице Николай сказал:

— Впечатляет…

— Что?

— Восторг и благоговение почитателей. Приятно быть известным писателем?

— Не преувеличивайте. Я всего лишь середнячок. О высокой литературе речь не идет.

— А, по-моему, сейчас как раз эпоха женского детектива.

— Вот-вот…

— Откуда такая самоирония?

— У меня, как у большинства авторов этого жанра, вечная дилемма: писать плохо — стыдно, а хорошо — некогда.

Николай посоветовал:

— Ну, так пишите долго и хорошо.

— А когда через шесть лет я напишу «Войну и мир», читатель наморщит лоб, чтобы вспомнить: а кто такая Воеводина? И купит книгу другого автора, который пишет по три книги в год.

— Жестокая правда жизни, — проговорил Николай. — Тем не менее, если следовать логике последних событий, в Придивном о вас скоро будут слагать легенды.

— Вы про Линчевскую? Стоит ли говорить об этом. Просто я оказалась ближе, чем остальные.

— Оказаться рядом в нужный момент — вершина профессионализма. Известная истина.

— Не буду с вами спорить, хотя сама я так не считаю.

— В санатории говорят только про вас. Теперь еще и встреча с читателями. Послушайте, а почему вы предпочли писать детектив?

— О чем еще писать офицеру полиции? — Анна остановилась: — Нет, правда, хватит!

— Ну, хорошо, — согласился он. — Предлагайте другую тему.

— Открывались шумно двери, и ползли по стенам тени. — Быстро, в ритме стихов проговорила она.

— Что это?

— Слова, которые повторяла Линчевская.

— И что они значат?

— Не знаю. Подумала, вдруг знаете вы?

— Откуда?! Я и видел-то ее всего несколько раз.

— Вот, что я нашла в интернете, — Анна включила телефон, отыскала сохраненную заметку и прочитала: — «Шестнадцать признаков того, что в вашем доме живут призраки». Не буду приводить все шестнадцать, назову всего три: открытие и закрытие дверей, необъяснимые тени и странное поведение животных.

— Животные здесь при чем?

— Линчевская упоминала собачий вой.

— И все равно, не полный комплект. Как быть с остальными тринадцатью?

— Зря шутите, — заметила Анна. — Я говорю серьезно.

— Ну, не верите же вы в подобную ерунду?

— В подобных случаях говорят: не знаю, чему верить.

— Фактам и только фактам.

Они вышли к набережной. Был вечер, и солнце давно село. Дробясь и колеблясь, в морской воде отражались прибрежные огоньки. На пляже веселилась молодая компания, несколько человек купались в черной воде.

— Помните тот первый день, когда мы встретились в ресторане? — спросила Анна.

— И вы не захотели, чтобы я вас проводил.

— Впоследствии я пожалела об этом.

— Что-нибудь случилось? — спросил Николай.

— Случилось. Только не знаю, покажется ли это вам интересным.

— Меня интересует все, что связано с вами.

— Небывалая галантность для полицейского, — усмехнулась Анна.

— Я мужчина. А уже потом полицейский.

— Вернемся к нашему разговору. Дело в том, что я приехала сюда на день раньше, мой номер был занят.

— Как вышли из положения?

— Меня поселили в первом корпусе. Как выяснилось позже, я там ночевала одна.

— Неужто испугались?

— Начнем с того, что запасные ключи от комнат хранятся в свободном доступе. На практике любой желающий может открыть вашу дверь, забрать или принести в комнату все, что угодно.

— У вас что-то забрали?

— Мне принесли.

— Что? — Николая заинтересовал такой поворот событий.

— Да-да… Вернувшись в комнату, я обнаружила на кровати песочный холмик с могильным крестом.

— Странная фантазия. Интересно, кто это сделал?

— Мне тоже интересно, — сказала Анна. — Еще той ночью мне показали кино…

— Это аллегория?

— Это реальность. Когда я поднялась на второй этаж, в кинозале включился кинопроектор.

— Какая-то бесовщина… Надеюсь, вы оттуда сбежали?

— Я тут же отправилась в будку киномеханика.

— Радикально. И что?

— Там никого не было, но проектор продолжал работать.

— Я же говорю, бесовщина!

— Но и это еще не все… Днем позже я обнаружила в том же помещении секретную комнату.

— Внутри что-то было?

— Ничего необычного. Возможно, там кто-то иногда ночевал. И только одна деталь показалась мне странной. Или даже пугающей, — Анна порылась в сумочке, достала свернутый кусок рваной бумаги и посветила телефоном. — Смотрите.

— «Спасайся», — прочитал Николай и поднял глаза на Анну: — Что это?

— Записка висела на внутренней стороне двери.

— Она что-то значит?

— А вы-то как думаете?

— Могу предположить, что это предостережение. Возможно, записка адресовалась вам.

— Дело в том, что, когда я пришла туда во второй раз, несгораемый шкаф, за которым пряталась дверца, был отодвинут.

— Совершенно очевидно, что вас туда «пригласили». Здесь нужно разбираться, но вот так, с лету, не выйдет. Дайте мне время, и я во всем разберусь.

— Конечно, я могла бы спросить у Веденского, — Анна помолчала, потом категорично закончила: — Но ему я не доверяю.

— А мне доверяете? — Клейменов взглянул на Анну, его глаза зажглись, как будто от щелчка выключателя.

Она ответила:

— Пока доверяю. — И, вытянув руку, спросила: — Там старый пирс?

— Чуть левее и ближе, — Николай сдвинул ее руку, переменив направление. — Хотите, пойдем туда?

— Хочу.

Они прошли вдоль берега по песку примерно пятьсот метров. Облака сошли, и на воде появилась дорожка лунного света. Фосфоресцирующие волны мирно лизали берег. Анна сняла туфли и до пирса шла по воде.

— Вот здесь все случилось, — раскинув руки, Клейменов покрутился вокруг своей оси. — Смотрите. Изучайте. Выдумывайте. Ведь вы за этим сюда пришли? Взглянуть, где проходила пляжная вечеринка?

— Ну, почему…

— Только не говорите, что здесь ярче звезды. Они везде одинаковые.

— Один несимпатичный тип недавно рассказал мне историю. Перед рассветом он пришел сюда, чтобы уплыть на рыбалку, но пока ждал прибытия лодки, заметил под пирсом голову живого существа. И оно, это существо, на него смотрело.

— Кто-нибудь купался?

— Голова то появлялась, то пряталась под воду.

— Этот прохиндей рассчитывал привлечь ваше внимание. Приврал, чтобы понравиться.

— А мне показалось, что он был напуган.

— Чего не сделаешь, чтобы понравиться женщине, — заметил Николай и вдруг спросил: — Скажите, а почему вы приехали сюда раньше срока? Наверняка ведь не просто так?

— Хотела побыстрее уехать, — сказала Анна и продолжила другим, немного погасшим голосом: — Как и всякий другой, кто хочет от чего-то сбежать.

— От чего убегали вы?

— Этого я вам не скажу. — Она подошла к воде, вымыла ноги и натянула туфли. — Теперь идемте на танцы.

Яркий свет веранды, где танцевали, освещал увитый зеленью забор и ближайшие аллеи, которые расходились по парку словно лучи. Анна поднялась на веранду по ступеням, словно танцуя и, когда обернулась, свет упал на ее лицо. Николай коснулся ее волос и, наклонившись, прошептал:

— Они у вас от влажности вьются…

Глава 13 Запрос на взаимность

Звонок от матери прозвучал без четверти шесть, когда Анна еще спала.

— Разбудила? — спросила мать.

— Ну, конечно… — Анна посмотрела на часы: — Еще нет шести. Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего. Я не позвонила вчера, решила позвонить сегодня пораньше, пока ты не убежала.

Анна перевернулась на спину и сладко потянулась, оставив телефон возле уха:

— Ну, говори…

— У меня для тебя новость.

— Плохая?

— Скажу, а ты потом сама разберешься. Твой Иван… — начала мать, но Анна буквально взвыла, не дав ей договорить:

— Ма-а‐ама! Опять?! Ну, не утром же!

— Пожалуйста, если хочешь, я могу замолчать.

Анна резко встала с постели, подошла к балконной двери и, глядя на густой туман за стеклом, сказала:

— Раз уж начала — говори.

— Его перевели в твой отдел.

— Кем?

— Заместителем начальника отдела по внутренней службе.

— И как ты только запомнила…

— Я записала.

— Кто тебе об этом сказал?

— Твоя подружка.

— Вика? — спросила Анна и, не дожидаясь ответа, задала еще один вопрос: — Когда он приступает к работе?

— А он уже приступил, — ответила мать. — Иван будет твоим начальником?

— Нет, не совсем.

— И ты не будешь иметь к нему никакого отношения?

— Буду.

— Это плохо, — вздохнула мать. — И вот что я думаю, Аня. Иван хочет отомстить тебе за развод.

— Решение развестись мы приняли вместе.

— А вот и нет…

— Что? — насторожилась Анна.

Спохватившись, мать замолчала, но потом обронила:

— Все было не так.

— Откуда ты знаешь? — В голосе Анны прозвучала усталость.

— Иван мне все рассказал.

— Когда ты с ним говорила?

— Недавно он ко мне заходил.

— Так невозможно, мама! Нельзя рубить кошке хвост по частям!

— При чем здесь кошки, Анечка?

— Все, мама. Все. Мне нужно бежать.

Для увеличения нагрузки Анна бежала вдоль моря по песку. Береговая линия была слева от нее и только угадывалась — туман стоял белой стеной. Казалось, что его, словно желе, всю ночь заливали слоями, да так искусно, что между ними оставались границы.

Почувствовав под ногами дорожку из досок, Анна поняла, что добежала до старого пирса. Здесь туман был еще гуще и обложил ее словно ватой. До ушей не долетали ни звуки поселка, ни звук плещущих волн.

Анна взошла на пирс и медленно двинулась к его окончанию. Там, раскинув руки, крикнула в туманную вату:

— Здесь никого!

Из тумана послышался голос:

— А ну, не кричи…

— Кто здесь?! — Анна со страхом отступила от края.

Тот же голос повторил:

— Не кричи, говорю… Рыбу пугаешь. — На деревянный пирс легла узловатая пятерня, вслед за ней в тумане обозначилась голова в фетровой шляпе.

— Вы кто? — спросила она.

— Я проводник. Клиент оплатил рыбалку, а сам не явился. Один в море не пошел, бензин зря расходовать. Здесь лодку причалил, закидушку[1] спустил, к завтраку три-четыре барабульки поймаю.

— Сопровождаете отдыхающих на рыбную ловлю? — Анна разулась и, опустив ноги, села на пирс, однако до воды не достала.

— Я пенсионер, работаю в свое удовольствие. Для кого-то рыбалка — досуг, а для меня — работа.

— Давно этим занимаетесь?

— Лет двадцать кряду. Раньше только летом подрабатывал. А как на пенсию вышел, работаю круглый год.

— Сколько же вам лет?

— Весной стукнуло шестьдесят два.

С моря подул сильный ветер, и туман стал редеть, обнаружив корпус лодки и сухую фигуру пожилого мужчины в фетровой шляпе.

— Часто вас нанимают? — спросила Анна.

— Два-три раза в неделю. С октября по апрель реже.

— Не сезон?

— Да, как сказать — не сезон… — Он достал папироску, чиркнул спичкой и закурил. — Когда наступают холода, настоящая рыбалка только начинается.

— В каждом деле есть свои тонкости, — заметила Анна.

— И тонкости, и хитрости. — Мужчина прикусил папиросу и стал загибать пальцы: — Снастей у курортника нет? Нет. Лодки тоже нет. Рыбных мест не знает. Куда ему без меня?

— Никуда, — согласилась Анна. — Вас как зовут?

— Борисыч.

— А меня зовут Анна.

— Давно к нам приехала?

— Около недели.

— То-то и смотрю: бледная, как поганка.

Она оглядела свои руки.

— А мне кажется, я загорела.

— Смотря с чем сравнивать. Вон, погляди на придивинских девчат — черные, как головешки.

— Они все лето на солнце. А мы всего пару недель. Не успеешь приехать, уже уезжать.

— Неволя у вас такая… Сидите в каменных мешках, неба не видите. То ли дело здесь, — Борисыч поднялся на ноги: — Вот так станешь в лодке, глянешь на воду, почуешь соленый ветер! И — хорошо!

— Да вы поэт. — Анна передвинулаь на край пирса, вытянула ногу и чиркнула ступней по воде. — Здесь и правда хорошо. Я слышала, что это знаменитое место.

— Да нет вроде. Обычное.

— А разве не здесь пропала королева красоты?

— Катя Каратанова… Было такое. Только ведь она утонула. Это доказано.

— Вы ее знали?

— Знал.

— Какая она была?

— Катя-то? — Борисыч сосредоточился. — Красивая, высокая. Не зря победила в конкурсе.

— А характер? Какой у нее был характер?

— Ветреный.

— В смысле мужчин?

— Гуляла то с одним, то с другим.

— Вы имеете в виду Третьякова и того отдыхающего?

— Вы-то откуда их знаете?

— Так… Интересовалась.

— Пятнадцать лет прошло. С чего это вдруг?

В продолжение разговора Анне пришлось внести ясность и рассказать половину правды:

— Я, знаете, писатель. Детективы пишу.

— И что же? Про Каратанову хотите написать?

— Если соберу материал.

Борисыч затащил в лодку снасть и стал снимать с крючков пойманных рыб. Скинув их в железную сетку, сказал:

— Теперь прощевайте.

Он отвязал швартовы, взревел мотор, и лодка, отделившись от пирса, пошла вдоль берега на тихом ходу.

Анна поднялась на ноги и помахала рукой:

— Прощайте!

Забрав свои кеды, она прошагала по пирсу и села на берегу. Пока отряхивала с ног песок, на воду не смотрела. Но как только перевела туда взгляд, у нее похолодела спина. Из-под воды под пирсом торчала человеческая голова.

— Эй, вы! — крикнула Анна, но голова медленно погрузилась в воду и больше не появлялась.

Анна вышла из душа и, запахнув махровый халат, стала расчесываться.

В дверь постучали. Решив, что это горничная, Анна открыла дверь и удивленно воскликнула:

— Вы?!

— Позволите? — Юрий шагнул в номер и, не останавливаясь, проследовал в комнату. Оглядевшись, поинтересовался: — Почему вы перестали появляться на пляже?

— Вам какое дело? — грубо спросила Анна.

Возмутившись бесцеремонным поведением, она не обратила внимания на то, что его рубашка расстегнута и обнажает рельефные кубики прокачанного торса.

— Мне показалось, что мы с вами только-только расположились друг к другу… — Он медленно приблизился и запустил руку ей под халат.

Анна размахнулась и не женским, сильным ударом двинула его кулаком по лицу.

— За что?! — крикнул Юрий и схватился за скулу.

— Еще раз попробуй… — Анна угрожающе подступилась, и он отшатнулся.

— Не надо!

— Пошел вон из моей комнаты!

Дважды повторять не пришлось, Юрий выскочил в коридор, и она захлопнула дверь.

Анна шагнула к зеркалу и сердито, резкими движениями, стала расчесывать волосы. Не потрудившись их высушить, надела джинсы и футболку.

Выйдя в коридор, захлопнула дверь и быстрыми шагами направилась к лифту. Через минуту она была на первом этаже в вестибюле. За стойкой регистратуры сидела администраторша Валентина.

— Мне нужна ваша помощь, — сказала Анна. — Вопрос щекотливый…

— Да-да… Слушаю вас.

— Мне нравится мужчина.

Валентина понятливо улыбнулась:

— Для курорта это не редкость.

— Кажется, он женат.

— Это плохо.

— Но мне-то он врет, что это его сестра.

— Какой номер? — без лишних вопросов осведомилась администраторша.

— В том-то и дело, что я не знаю… Кажется, они живут на втором этаже.

— Сейчас посмотрю в компьютере… Их имена?

— Элина и Юрий, — Анна заняла выжидательную позицию, облокотившись на стойку. — Ну, что там?

— Минуточку… Погодите… Ага! Вот они, голубчики! Двести четвертый номер. Да я же их помню, сама заселяла. Они — брат и сестра. Оба Ивановичи. Номер с раздельными кроватями. Точно!

— Можно посмотреть? — Анна сноровисто шмыгнула за стойку и встала у монитора. — Сканы паспортов у вас есть?

— Зачем? Штамп о заключении брака мы не снимаем.

— Покажите!

Администраторша открыла сохраненные файлы и поочередно показала их Анне:

— Да, вот же, пожалуйста!

— Вижу. — Она с благодарностью посмотрела на Валентину: — Огромное вам спасибо!

— Удачи!

Анна поднялась на лифте в свой номер и, едва зашла в комнату, позвонила подруге:

— Вика! Привет, это я! Возьми ручку и запиши! Семибратов Юрий Иванович тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения, серия и номер паспорта… — Она продиктовала все цифры паспорта, ни разу не сбившись. — Еще один человек: Семибратова Элина Ивановна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, номер паспорта…

Записав данные, Вика сказала:

— Готово! Теперь здравствуй.

— Мне нужно выяснить, кто эти двое. Найди все, что на них есть, вплоть до неоплаченных штрафов. Сделаешь?

— Это моя работа.

— Умница. Когда выяснишь, сразу звони. А лучше перешли всю информацию на электронную почту.

— Сделаю. Но я сейчас на Селигере, вернусь через пару дней. Что у тебя случилось?

— Приеду, все расскажу.

— Твоего Ивана перевели к нам в отдел.

— Знаю.

— Что собираешься делать?

— Приеду — разберусь. Теперь все! Пока!

Глава 14 Кровавые брызги

Вернувшись в свой номер после обеда, Анна сразу же позвонила Куприянову:

— Здравствуйте, Глеб Леонидович. Я собираюсь к вам.

— Очень хорошо. Только сейчас я занят, жду гостей.

— Когда перезвонить?

— Зачем звонить? Часам к шести приходите.

— Значит, договорились. К шести.

Отключившись, она взяла со стола справочник и, порывшись в нем, отыскала телефонный номер автовокзала. Тут же его набрала:

— Девушка, здравствуйте! Мне нужно увидеться с одним вашим водителем. Фамилия? Его зовут Илья Зотов. Когда, говорите, он вернется из рейса? Через полчаса? Очень хорошо, огромное вам спасибо.

Ее третий по счету звонок был в такси. Автомобиль был подан мгновенно, и на этот раз все сложилось удачно: на вокзал она приехала к прибытию очередного автобуса.

Зайдя со стороны водительской дверцы, Анна задрала голову:

— Вы Зотов?

— Да, — из кабины выпрыгнул крепкий седоволосый человек.

— Илья?

— Илья Юрьевич.

— Меня зовут Анна.

— Чего вы хотите? — Илья Юрьевич потянулся и забрал из кабины какие-то документы. — Давайте поскорее, мне нужно сдать путевой лист.

— Но у меня долгий разговор, — сказала она. — Лучше сначала сдайте.

— Ждите здесь, — сказал Зотов и ушел в здание вокзала. Когда через несколько минут он вернулся, с любопытством спросил: — Что за вопрос?

— Ирина Линчевская. Помните такую?

Илья Юрьевич опустил голову и глухо произнес:

— Вы ее родственница?

— Я посторонний человек.

— Тогда, откуда такой вопрос? Она же вроде в психушке.

— Две недели назад ее выпустили, и она хотела покончить с собой.

— Вы же понимаете, что я здесь ни при чем?

— Понимаю.

— Тогда зачем пришли?

— Я могла бы соврать, но не буду. Меня интересует другая история, и она, на мой взгляд, связана с тем, что случилось с Линчевской.

— Что случилось… Выскочила на дорогу как сумасшедшая, я даже сообразить не успел. До сих пор в ушах стоит этот звук…

— Какой?

— Удар по живому телу: бум! Она даже не крикнула. Перелетела через крышу, и — шмяк на асфальт. А вас-то что конкретно интересует?

— В ту же ночь исчезла Катерина Каратанова. Знали такую?

— Поселок маленький. Знал. Ищете ее, что ли?

— Просто хочу разобраться.

— Поздно спохватились. Искать было нужно сразу.

— Думаете, что если бы Каратанову искали, то ее бы нашли? — спросила Анна.

— Весь поселок знает, что Каратанову убили. Хотя бы тело нашли.

— Но у меня-то к вам вопрос по Линчевской.

— Она осталась жива?

— Трагедию удалось предотвратить.

— Вы полицейская? — спросил Илья Юрьевич, после чего улыбнулся и закивал: — Полицейская… Я вашего брата распознаю на раз.

— Будем считать, что вы меня раскусили. Ну, так, что?

— Что?

— Поговорим о Линчевской?

— Отчего не поговорить, — он достал автомобильный брелок и нажал кнопку сигнализации. — Идемте в машину.

Устроившись в салоне, Анна спросила:

— Расскажите мне, как все случилось?

— В начале пятого утра я возвращался на своей машине с железнодорожного вокзала — отвозил тещу к поезду. Еду мимо санаторского парка, светать только начало, легкий туман. Вдруг, откуда ни возьмись — летит!

— Кто?

— Линчевская.

— В смысле, бежит? И что?

— Что-что?! Глазищи вот такие! Как фонари! Лицо испуганное!

— Вы же сказали, не успели отреагировать?

— Но увидеть-то я успел! Потом: «бух»! И все.

— Она успела испугаться машины?

— Наверняка ничего не поняла, сразу же отключилась.

— Значит, она испугалась раньше?

— Да черт ее знает! — разгорячился Зотов. — Я из-за нее три года жизни своей потерял.

— Линчевская потеряла всю свою жизнь, — сдержанно проронила Анна. — По крайней мере, после наезда.

— Правильно говорите… Но ведь и я‐то не виноват! Зачем она бросилась под машину?!

— Об этом поговорим. Вам кажется, что Линчевская была напугана чем-то другим?

— Это факт.

— Значит, после того, как ее кто-то напугал, она побежала к дороге…

— Девчонка выбежала из парка. А уж что там в парке случилось, мне неизвестно.

— Значит, Линчевская бежала из парка… — задумчиво проронила Анна.

— Из парка.

Она достала из сумки план санатория и санаторского парка, который стащила у Куприянова:

— Можете показать это место?

— Где сбил?

— Да.

Зотов расправил план и поводил по нему пальцем:

— Здесь… Или здесь… Послушайте, — он посмотрел на Анну: — А что, если я вас туда отвезу?

— Везите!

Зотов завел машину, и они выехали с территории автовокзала. Добрались до санатория через поселок и двинулись дальше по дороге, граничащей с парком. У его окончания Зотов остановился.

— Здесь!

— Это точно? — спросила Анна.

— Век не забуду!

Они вышли из машины. Зотов стал ходить по проезжей части и махать руками:

— Вот так ехал я! Вот так бежала она! Потом: «бах», она перелетела через крышу, машина пошла вперед и остановилась у тех кустов.

— Меня интересует Линчевская.

— Девчонка упала сюда. Здесь и лежала, — Зотов посмотрел себе под ноги, потом вывернул руку и закинул назад голову: — В такой позе.

— Как была одета?

— На всю жизнь запомнил! Курточка на ней была джинсовая с красными прозрачными камушками…

— Стразами? — догадалась Анна.

— Не знаю, как у вас это называется. Блестяшки такие. Я еще подумал, что брызги крови. Потом перевернул ее, а там кровищи немерено! Какие там стразы…

— Значит, на ней была надета джинсовая куртка с вышивкой красными стразами. Что еще?

— Платьишко светленькое… Коротенькое, как у ребенка… — Зотов достал платок и прижал к глазам. — Лучше б не приезжали!

— Вы, когда из машины вышли, до того, как наклонились к Линчевской, в парк не смотрели?

— До того ли мне было?!

— Никого не видели, ничего не слыхали?

Зотов помотал головой:

— Нет. Никого.

— Если она бежала, значит, за ней кто-то гнался или угрожал.

— Говорю, вам: мне было не до того!

— И последнее… — Анна положила на капот план санаторского парка и дала Зотову ручку: — Поставьте крестик на том месте, где мы сейчас.

Примерившись, он поставил на плане крест:

— Вроде здесь…

— Вроде? — вскинулась Анна. — Мне «вроде» не надо. Мне нужно точно.

— Здесь. Точно здесь.

— Довезете меня до главного здания? — Она свернула план и убрала его в сумку. Взглянув на часы, передумала: — Или нет. Лучше подбросьте меня в другое место. Дорогу я покажу.

Калитка была приоткрыта. Анна оглядела двор Куприянова, и, не заметив собаки, поднялась на крыльцо. Дважды нажав звонок, она подождала и вновь позвонила. Поскольку ей никто не открыл, дернула дверь. Та открылась, и Анна вошла в дом. Потоптавшись в прихожей, позвала:

— Глеб Леонидович! Я здесь! Я пришла!

Ответа ей услышать было не суждено. Получив удар по голове, она резко обмякла, привалилась к стене и сползла на пол. Последнее, что проплыло перед глазами, были оранжевые кроссовки с зелеными шнурками. В ее голове взорвался огненный шар, окрасив все, что ее окружало в кроваво‐красный цвет, а потом в беспросветно-черный.

Мужской голос сказал:

— Принесли тебя черти…

По крыльцу тяжело затопали ноги. Хлопнула калитка, и за воротами заурчал автомобильный мотор. Машина взяла с места, и вскоре ее звук затих в конце улицы.

Телефонный звонок вернул Анну к реальности. Она застонала, пошевелилась и нащупала свой телефон. Взглянула на дисплей — звонила мать. Ответить на звонок не было сил.

Она пролежала на полу в прихожей еще минут двадцать, а может, и больше.

Когда сознание прояснилось, Анна встала на коленки и только потом, держась за стену, поднялась во весь рост. Неверным шагом прошла в комнату и увидела то, что предполагала увидеть: лежащего на полу Куприянова. Анна опустилась на колени (наклониться мешало головокружение) и проверила пульс. Пульса не было, Куприянов был мертв.

Мысли в голове еле ворочались. Со всей очевидностью было ясно: ее оглушил убийца Куприянова. Когда она пришла, он все еще был здесь. В мозгу стучало только одно слово: «зачем-зачем-зачем?..» И только спустя минуту слово оформилось во вполне понятный вопрос: кому и зачем понадобилось убивать старика?

«Папки!» — Анна встала и, пошатываясь, прошла в кабинет. Оглядела стол и стеллаж. Ни одной из двух следственных папок там не было.

— Теперь надо что-нибудь сделать, — проговорила она и стала перебирать номера телефона.

По одному она позвонила и, когда ей ответили, тихо сказала:

— Куприянова убили…

— Что?! — спросил Николай Клейменов.

— Куприянов мертв, — повторила Анна. — Я у него дома.

— Вы там зачем?!

— Пришла смотреть документы. Мы с ним договорились.

— Почему так тихо говорите?! Я ничего не слышу!

— На меня напали! — сказала она громче. — Глеб Леонидович лежит в комнате на полу. Кажется, его застрелили.

— Почему, кажется? Вы полицейский, могли бы определить.

— Меня шарахнули по башке! Что непонятного?! — проорала Анна и, закачавшись от боли, схватилась за голову.

— Немедленно убирайтесь.

— Что?

— Уходите из дома и постарайтесь, чтобы вас никто не заметил. К счастью, уже стемнело.

— Но, как же…

— Вы опытный человек. Должны понимать, что станете первой подозреваемой в его убийстве. Я выезжаю, буду у Куприянова через десять минут и сразу вызываю наряд. У вас всего десять минут, чтобы убраться.

— Все поняла. — Собравшись, Анна зашагала к выходу. — Папки… Проверьте папки с материалами дела. Кажется, их нет.

— Проверю. Вы еще там?

— Уже вышла. Жду вашего звонка.

Глава 15 Песня черного ангела

Анна сидела за столом и перебирала копии документов, украденные у Куприянова. Теперь со всей очевидностью было ясно, что остальных ей никогда не увидеть. На месте преступления Клейменов вряд ли их обнаружит.

В комнате горел верхний свет и настольная лампа. На столе лежали рукописные протоколы, два листа печатного текста и несколько фотографий. На одной из них — разбухшая туфля голубого цвета. Анна разобрала внутри туфли несколько цифр. Приглядевшись, определила: тридцать седьмой размер, цифры три и семь.

Лежащий на столе телефон зазвонил, и Анна схватилась за него в надежде, что это звонит Клейменов. Но это была мать.

Немного поразмыслив, она все же ответила:

— Здравствуй, мама.

— Почему не брала трубку?

— Я плавала…

— Где?

— В бассейне. Что за допрос?

— Волнуюсь…

— Я жду одного человека, он должен прийти с минуты на минуту.

— Неужели мужчина?

— Тебя это удивляет? — Не отрываясь от трубки, Анна встала из-за стола и подошла к зеркалу. Потрогала саднящее темя, провела пальцем по набрякшим подглазьям. — Я красивая, молодая женщина…

— Ко мне опять приходил Иван.

— Что ему надо?

— Просил твой телефон.

— Надеюсь, ты его не дала. — Немного помолчав и не услышав ответа, Анна обиженно протянула: — Ма-а‐а‐ама. Я нарочно сменила номер.

— Прости меня, доченька… Жалко его стало, такой одинокий и неприкаянный.

— А кто меня пожалеет, мама?

— Не смей на меня давить!

— Я твоя дочь, а не он! Другой матери, которая меня пожалеет, у меня нет!

— Ну, вот… — Мать делано всхлипнула. — Опять ты меня расстроила. Пойду измерю давление.

— Тебе осталось сказать: «Не поминай меня лихом».

— Какая же ты жестокая…

На этих словах звонок оборвался, и в то же мгновенье зазвонил городской телефон.

Анна схватила трубку.

— Я жду вас внизу, — сказал Николай.

Она ответила:

— Поднимайтесь ко мне.

— Это удобно?

— Да, что вы, ей-богу…

— Понял… Сейчас договорюсь с администраторшей.

Через две минуты он постучал в дверь. Анна крикнула:

— Входите, открыто!

Клейменов вошел в номер и прикрыл за собой дверь, не забыв провернуть ключ. Увидев Анну, он провел себе пальцем под глазом:

— Что это у вас?

— Синяк, — сердито проговорила она. — Неужели не видно?

— Здорово, видать, хватанули. Надо бы компресс из бадяги положить.

— Где б ее взять?.. В конце концов, у меня есть косметика. Завтра замажу. — Она подошла ближе: — Рассказывайте!

Николай огляделся:

— Может, сначала сядем?

Она села на кровать и указала на единственный стул:

— Прошу вас… Теперь рассказывайте.

— Куприянова действительно застрелили. Соседи видели автомобиль «Жигули», который припарковали у соседнего дома. Пробили номер и выяснили, что его угнали в районном центре. Сразу же объявили перехват. Час назад машину обнаружили утопленной в горной реке. Сейчас с ней работают криминалисты.

— Что с папками?

— Их нет. Я сам все осмотрел.

— Выходит, приходили за ними?

— Если бы за ними, украли без лишнего шума. Они убили Куприянова. Значит, было за что.

— Считаете, он замешан? — спросила Анна.

— Он что-то знал. Убийца не хотел, чтобы это узнали вы или кто-то еще. Если бы вы не затеяли эту канитель, старик остался бы жив.

— Только не говорите, что я во всем виновата. — Непроизвольно тряхнув головой, Анна поморщилась. — Как думаете, почему меня не убили?

— Столичного оперуполномоченного? — Николай ухмыльнулся. — Вы хоть понимаете, что бы тут началось?

— Во‐о‐от, — протянула Анна. — Получается, они знали, кто я такая.

— Пока я ни в чем не уверен, — Николай натянуто улыбнулся: — То есть уверен только в одном — вам нужно обратиться к врачу.

— Расспросы начнутся: что, где, когда? Я в норме, и это главное.

— Смотрю на вас и диву даюсь. Красивая, привлекательная женщина, но иногда ведете себя как озверевший маленький мужичок.

— Мужланка?..

— Я так не сказал.

— Так меня назвал один человек, — проговорила она.

— Кто?!

Ей показалось, что Клейменов даже обиделся. Она ответила:

— Не скажу.

— Почему?

— Пообещала не говорить.

— Вот еще новость…

— Кстати, о новостях. Почему вы приказали мне сбежать из дома Куприянова?

— Не советую вам отсвечивать.

— Но я бы могла объяснить… В конце концов, у меня травма…

— Давно не общались с сотрудниками собственной безопасности? Или у вас нет дисциплинарных взысканий?

— У каждого оперуполномоченного хоть одно всегда есть. У меня их два.

— Вот видите, хвалиться вам нечем. Получить еще одно, третье — плевое дело. И что потом? Рапорт об увольнении?

— По сути, я его уже написала…

— Да ну…

— Вернусь в Москву, подам по регламенту.

— Для этого есть причины?

— Мне бы не хотелось с вами делиться.

— Вернемся к убийству Куприянова. — Николай увел разговор в сторону. — Расскажите, как все случилось. Только по порядку, не упуская деталей.

— Когда я приехала к дому Куприянова… — начала Анна, но Клейменов решительно ее перебил:

— На чем вы приехали?!

Сообразив, о чем идет речь, Анна схватилась за голову:

— Кажется, я влипла…

— На чем вы приехали к дому Куприянова? — злобно повторил Клейменов.

— Меня подвез человек, сбивший Линчевскую. Зотов Илья Юрьевич.

— Вы и сюда влезли… — Он опустил голову и устало ею помотал, как будто избавляясь от докучливых мыслей. — Кто рассказал про Зотова?

— Глеб Леонидович.

— Теперь будем ждать, когда он придет в полицию. Весть об убийстве быстро разлетится. Давайте, поздравим друг друга, мы оба влипли.

— Вы-то здесь при чем?

— По-вашему, я не должен говорить, что приказал вам уйти?

Она пожала плечами:

— Не знаю.

— То-то и оно, что придется… — Он поднял глаза на Анну: — Теперь мы с вами в одной лодке. И знаете? Меня это не огорчает.

Она отвела взгляд и продолжила говорить, как будто не прерывалась:

— Калитка была открыта. Я поднялась на крыльцо и позвонила. Дверь никто не открыл, и я вошла в дом сама.

Николай уточнил:

— Дверь была незаперта?

— Нет, — Анна покачала головой и продолжила: — Я вошла в прихожую, и тут меня оглушили.

— Ничего не успели разглядеть?

— Нет, ничего. Хотя стойте… Конечно! Падая, я заметила оранжевые кроссовки с зелеными шнурками. Знаете, летние такие, сетчатые…

— Они просто стояли или в них были чьи-то ноги?

— Ноги были. И, кстати, без носков. Это я помню.

— Что еще? — спросил Николай и предложил: — Давайте вспоминать вместе. В прихожей горел свет?

— Там было темно.

— Как же вы смогли рассмотреть кроссовки?

— В комнате свет горел. — Анна сжала пальцами виски: — И вот еще что… Мы говорили с Куприяновым по телефону сегодня. Он просил приехать попозже, к шести.

— Почему?

— Сказал, ждет гостей. Нужно проверить входящие звонки со вчерашнего вечера.

— Зачем?

— Еще вчера Куприянов никого не ждал. В телефонном разговоре сказал, что весь день свободен. Что-то изменилось между моими двумя звонками ему. Скорее всего, Куприянову позвонили. Нужно выяснить кто.

Николай вынул из кармана блокнот и приготовил ручку:

— Во сколько говорили сегодня?

— В три.

Он сделал запись, потом спросил:

— Надеюсь, в доме вы ничего не трогали?

— Во‐первых, я открывала дверь, во‐вторых, нажимала кнопку звонка. В‐третьих, я была у Куприянова за день до этого и перетрогала массу вещей. Так что, не рассчитывайте, что моих отпечатков в доме не будет.

— По крайней мере, когда объявится Зотов, мы сможем все объяснить.

— А потом?

— Потом будет видно. — Крякнув, Клейменов поднялся со стула и направился к двери: — Спать не ложитесь. Чуть позже вам принесут бадягу.

— Не стоит беспокоиться. Она теперь уж вряд ли поможет. — Анна встала и взглянула в зеркало: — Боже мой, какой ужас…

Николай прошел до двери и вдруг обернулся:

— Как называется ваша новая книга?

— «Песня черного ангела», — сказала Анна и поинтересовалась: — А что?

— О чем в ней говорится?

— О гибели хорошего человека и подлости окружающих.

— Вы поспешили, — Клейменов покачал головой.

— Почему? — удивилась Анна.

— Название подошло бы книге про Каратанову. — Он открыл дверь и, прежде чем выйти, сказал: — Завтра увидимся.

Глава 16 Первый закон ньютона

Николай и вправду не поленился, принес ночью бадягу и попросил администраторшу подняться на четвертый этаж.

Анна открыла дверь, и Валентина протянула пакет:

— Вам передали. — На ее лице появилась улыбка: — Ну, вы даете.

— В каком смысле?

— Меняете их как перчатки.

— Должна вас огорчить: это не так.

— Еще скажите мне, что вы лесбиянка.

— Если это шутка, то мне не смешно. — Забрав пакет, Анна захлопнула дверь.

Компресс из бадяги сотворил с ее лицом чудо. Синяк, конечно, остался, но сильно побледнел. Утром Анне удалось замазать его тональным кремом, но для этого пришлось накраситься ярче обычного.

Она не пошла на завтрак, просто ждала новостей и просматривала копии документов из папки Куприянова. Вспомнив про план, достала его из сумки и положила на стол. Нашла на нем квадратик бывшей прачечной, отмерила от входа около двадцати метров, определив то место, где Сизова видела девушку, и пометила его крестиком.

Теперь на плане было два креста: один нарисован только что, другой уже стоял на дороге, где Зотов сбил машиной Линчевскую. В ящике стола Анна обнаружила забытую кем-то линейку и наложила ее на план, соединив оба креста. Провела через них линию, и в тот же момент на нее снизошло озарение: Сизова видела Ирину Линчевскую, когда она бежала из парка к дороге.

Сдвинув линейку, Анна увидела, что левый край прочерченной линии уперся в генеральский коттедж, а правый — в крест на дороге. Дальнейшие размышления привели ее к выводу, что генеральский коттедж и был отправным пунктом движения Линчевской.

Еще из школьной программы Анна помнила Первый закон Ньютона, который называют законом инерции. Он гласит, что свободное тело сохраняет вектор движения, когда на него не действуют никакие силы, кроме одной. Траекторией такого движения является прямая линия. В случае с Линчевской единственной силой был страх. Он заставил бежать пятнадцатилетнюю девочку ночью через парк к дороге за помощью. Там были люди.

Подвергнув догадку сомнениям, Анна снова приложила линейку к плану. Сомнений не оставалось — все так и было. Но что Линчевская делала ночью в таком удаленном месте?

Ее размышления прервал звонок Виталины Лаврентьевны, которая заступила на смену в восемь часов утра.

— Здравствуйте! Уж и не знаю, как вас называть. То ли Воеводиной, то ли Стерховой.

— Зовите меня Анной.

— Звоню насчет встречи с читателями. Что, если мы проведем ее завтра?

— Очень хорошо, — Анна прошла к зеркалу и посмотрелась в зеркало. Синяк был незаметен. — Давайте завтра. Только скажите где.

— В музее санатория.

— У вас есть музей? — удивилась Анна.

— Хотите, покажу? По крайней мере, будете знать, куда приходить. Спускайтесь на второй этаж, там я вас встречу.

Сбежав по лестнице, Анна встретилась с Виталиной Лаврентьевной, и та привела ее к двустворчатым дубовым дверям, за которыми хранилась история санатория.

— Да я же тут была! — воскликнула Анна.

Виталина Лаврентьевна удивилась:

— Когда?

— Кретов и Веденский устроили здесь награждение.

— Вот оно что… Спасибо за хрустальную вазу. Денис Александрович отдал ее на регистратуру.

— Хорошо, что для нее нашлось применение.

Виталина Лаврентьевна прошлась по музею, осмысливая предстоящую встречу.

— Значит, вы сядете сюда… Читатели рассядутся в этой части, где конференц-зал. — Она остановилась. — Анна, вы где?

Разглядывая музейный стенд, Анна не отзывалась.

Виталине Лаврентьевне пришлось повторить:

— Идите, я покажу, где сядут читатели!

— Лучше идите вы сюда… — Анна обернулась и жестом поманила администраторшу. Когда та подошла, она ткнула пальцем в фотографию: — Это кто?

На снимке была темноволосая девушка в светлом облегающем платье с короной на голове.

Взглянув на нее, Виталина Лаврентьевна ответила:

— Та самая Каратанова, которая утопилась.

— Про нее еще что-нибудь есть?

— В музее?

— Да.

— Здесь ничего. У нас большой информационный фонд, но почти все хранится в архиве. Некому заниматься.

— И где ваш архив?

— На чердаке в первом корпусе.

— Туда можно попасть?

— Ну, я не знаю… — Администраторша отвела глаза в сторону. — Спросите у Веденского. Если разрешит, я дам ключ.

Анна глубокомысленно проронила:

— Когда вы попросили меня о встрече с читателями, я вам не отказала…

— Так это ж другое дело. Вы сами собой распоряжаетесь. Архив — собственность санатория.

— И что в этом архиве? — усмехнулась Анна. — Почетные грамоты и старые фотографии?

— Ну, хорошо… — Оглянувшись на дверь, Виталина Лаврентьевна понизила голос. — Я дам вам ключ, только вы об этом — молчок.

В здание первого корпуса Анна вошла с опаской. Теперь все сущее здесь казалось небезопасным. Однако большой сувальдный ключ-бабочка, лежавший в ее сумке, внушал надежду и увлекал Анну вперед.

Она поднялась на четвертый этаж, оттуда, также по лестнице — еще выше. Отомкнув дверь ключом, вошла на чердак, окинула взглядом картонные коробки, в которых обычно хранят отчетность, и поняла, что предстоит большая работа.

Однако, испугавшись вначале, потом она успокоилась. Большинство коробок были подписаны, и скоро Анна отыскала одну, с нужным ей годом. Внутри коробки лежало множество фотографий, в том числе с конкурса красоты. Каратанова на них была настоящей красавицей.

Сопоставив отдельные снимки, Анна заметила, что на большинстве фото рядом с ней стоит мрачный тип — парень не старше самой Каратановой. В его взгляде читалась злоба и ненависть к окружающим, как будто он обладал ценностью, которой не хотел делиться ни с кем.

В той же коробке нашлась «эйчди»-кассета с видеозаписью конкурса, о чем информировала липучка с подробной надписью. Указанный год совпадал с годом исчезновения Каратановой. Анна положила кассету в свою сумку. Туда же отправились несколько десятков фотографий — на всякий случай.

Но когда Анна прошла к выходу и толкнула входную дверь, та почему-то не открылась. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом. Поскольку ключ от замка лежал в кармане, Анна поняла, что кто-то запер дверь снаружи.

Чтобы не терять времени, она прошла к слуховому окну, но и там ее постигло разочарование: состояние крыши было ужасным. Лезть туда — значило подвергать себя смертельной опасности.

Послонявшись по чердаку, Анна запаниковала и, не позволив себе дойти до крайности, решилась на то, чего не хотела всем своим существом. Она позвонила Клейменову:

— Николай, это Анна. Мне срочно нужна ваша помощь.

— Что стряслось? — по тону Клейменова было ясно, он чем-то озабочен и не расположен к пустой болтовне.

— Меня заперли.

— Что за чушь?

— Я серьезно. Сижу на чердаке первого корпуса, дверь заперта снаружи.

Немного помолчав, он заговорил так тяжело, как будто каждое слово — десятикилограммовая гиря:

— Что вы там делаете?

— Здесь хранится санаторный архив.

— Я понял. Ключ у вас есть?

— Есть, но меня заперли снаружи.

— Кто же вас запер?

— Откуда я знаю?

— Ждите. Я скоро приеду.

Ожидая освобождения, Анна разобрала еще пару коробок, в результате чего, ее сумочка распухла до максимальных размеров.

Минут через двадцать за дверью послышались шаги и какая-то возня. Дверь открылась, и на чердак вошел Николай Клейменов.

— Вас заперли шваброй. С наружной стороны сохранились проушины, в них сунули черенок.

— Не понимаю, зачем… — проронила Анна.

— Не суйте свой нос, куда не положено! Вы, значит, умная и сострадательная, а мы здесь — говна собачьи? Приехала и упала намоченная — москвичка оперуполномоченная! Отдыхать приехали? Отдыхайте! И не отравляйте жизнь другим людям. Куприянова застрелили, у меня неприятности, сама вляпалась по самое не балуйся! Чего еще от вас ждать?! Ну?! Говорите! — Клейменов приближался и приближался к Анне, пока не навис над ней всем своим корпусом.

— Заткнитесь! Вы! — крикнула Анна.

От этого ее окрика Клейменов пришел в себя.

— Простите… — Он отступил назад и вышел на лестницу. Оттуда позвал: — Идите сюда и заприте дверь.

Спускаясь по лестнице, Николай остановился на втором этаже:

— У меня для вас информация.

— Ну?.. — насторожилась она.

— Относительно будки киномеханика. Идемте туда.

Они двинулись по коридору мимо распахнутых дверей кинозала и зашли в кинобудку.

— Я поузнавал про Линчевскую. Ее мать работала в санатории кастеляншей, отец был киномехаником.

— И вы хотите сказать, что не знали об этом раньше?

— Нет. Не знал.

— Придивный поселок маленький.

— Но я‐то переехал незадолго до этого.

— Вы не придивинский?

— Я бывший москвич.

— Постойте-постойте… Не вы ли клеймили москвичей за суетливость и злость?

— Когда-то я и сам был таким.

— И что изменилось? Почему уехали из Москвы?

— Развелся с женой. Здесь предложили работу.

— В полиции?

— Сначала нет. — Клейменов был напряжен и явно не хотел объясняться. Он спросил: — Линчевская вас больше не интересует?

— Отчего же… — сказала Анна.

Зайдя за несгораемый шкаф, он спросил:

— Записка висела здесь?

— На внутренней стороне двери.

Клейменов включил фонарик и вошел в тайную комнату. Через несколько минут он вернулся:

— Могу предположить, что после психдиспансера Линчевская ночевала здесь. Скорее всего, ее отец использовал эту комнату, и она не могла об этом не знать. И, кстати, кинопроектор той самой ночью могла запустить она. Наверняка отец научил.

— Считаете, что записку написала Линчевская?

— Предполагаю, что — да. Вот только не знаю, для кого. Вы-то с ней не знакомы.

Почувствовав себя неуютно, Анна безошибочно определила причину, сказав:

— Дело в том, что я не все рассказала.

— О чем?

— Мы с ней встречались.

— С кем? — Клейменов удивленно замер.

— С Линчевской.

— Где?..

— Дважды у генеральского коттеджа и один раз в прачечной при столовой.

— Вот как… — Помолчав, Клейменов, направился к двери. — Идемте отсюда.

Анна забежала вперед и заглянула ему в лицо:

— Обиделись? Или рассердились?

— Ни то, ни другое. Просто понял, что вам доверять нельзя.

— Это еще почему?

Клейменов дошел до лестницы и молчком спустился на первый этаж. Покинув здание, проронил:

— Ненадежная вы особа.

— Тем не менее рискну попросить. — Анна протянула «эйчди»-кассету: — Помогите оцифровать.

— Что это?

— Запись конкурса красоты с Каратановой.

— Вам не надоело?

— И не надейтесь.

— Какая вы цепкая.

— Это комплимент? — улыбнулась Анна.

— Уж точно не оскорбление.

— Значит, оцифруете?

— Отнесу знакомым ребятам. Только не рассчитывайте, что это случится быстро.

Войдя в вестибюль главного корпуса, Анна отдала ключ от чердака Виталине Лаврентьевне. Та быстро убрала его в шкаф.

— Можно вопрос? — Анна вытащила из сумки несколько фотографий и разложила на стойке.

— Что это? — спросила администраторша.

— Архивные снимки.

— Да вы с ума сошли… Зачем вы их взяли?

— Их там сотни.

— Зачем они вам сдались?

Анна указала на мрачного типа рядом с Каратановой:

— Кто это?

Виталина Лаврентьевна надела очки и, приглядевшись, ответила:

— Степка Третьяков. Надо ж, какой молоденький…

— Они, кажется, дружили?

— С Катькой? Дружили, да только ссорились часто.

— Из-за чего?

— Уж больно он ее ревновал. Да как не ревновать такую красавицу? Красота ее и сгубила.

— Из-за красоты люди не топятся, — заметила Анна.

— А кто сказал, что Каратанова утопилась? — Администраторша с многозначительным видом прищурилась.

— Вы сами сказали, когда мы были в музее.

— Так решили в полиции. В поселке все знают, что Катюшку убили.

— Может, знают, кто это сделал?

— Многое говорили… — Виталина Лаврентьевна придвинула фотографию и указала на ухоженного молодого мужчину: — Видите его?

— Вижу.

— Он и убил. Так говорили.

— Это не аргумент.

— Люди зря не скажут.

— Кто он такой? — спросила Анна.

— Нефтяник из Сибири. Его при мне задерживали, под руки из номера выводили. Да только потом отпустили. Люди говорят, откупился. — Виталина Лаврентьевна присмотрелась и, улыбнувшись, сказала: — А вот и наша Иринка…

— Какая Иринка? — Не поняла Анна.

— Линчевская. Она в санатории дневала-ночевала, матери помогала, у отца в будке сидела, пока он кино крутил.

— Значит, она тоже была на конкурсе?

— Как же не была? Была. Вот, смотрите на фотографию.

— Но на ней только платьице и нет никакой куртки.

— Ну и что?

— Нет, ничего… — Анна собрала фотографии и положила их в сумку. — Не знаете, жив Третьяков?

— Степка? Жив. Что ему сделается? Малому сорока еще нет. Каждый день его вижу.

— Неужели?

— Его дом стоит на соседнем участке.

— Ваш сосед?

— Ближе некуда.

— Дадите адрес?

— Только не говорите, что я дала. Если что-нибудь не так, со свету меня сживет. Характер у него злой, неуживчивый. Так что, поосторожней.

— Учту, — кивнула Анна и взяла со стойки листок и ручку. — Диктуйте.

Глава 17 Во всем виновата ты

Торкнувшись в закрытую калитку, Анна обошла палисадник и постучала в окно:

— Есть кто-нибудь?

Из окошка высунулась худая, мрачная женщина:

— Чего вам?

— Мне нужно поговорить с Третьяковым.

— Зачем он вам? — не слишком любезно поинтересовалась она.

— Вам-то что?

— Я жена его. Ясно?

— Ну и что? Говорить-то я хочу с ним, а не с вами.

— По работе?

— Можно сказать и так, — Анна безошибочно пускала в ход эту фразу, если не получалось соврать.

— Идите к калитке, — буркнула Третьякова. — Открою.

У калитки Анне пришлось подождать, она открылась не скоро, минут через пять.

— Что так долго? — спросила Анна.

— Пока Степана позвала, пока собаку закрыла. Идемте в дом, Степа вас ждет.

Третьякова пошла вперед, Анна за ней. Они поднялись на крыльцо и, миновав застекленную веранду, оказались в просторной горнице. Там за столом сидел грузный мужчина. Перед ним лежали каталоги с мебельной тканью.

Он распорядился:

— Садитесь и выбирайте обивку.

— Я не за этим, — сказала Анна.

В разговор встряла Третьякова, ее резкий голос взлетел на самую высокую ноту:

— Вы сказали, что по работе!

— Выйди… — властно проронил Третьяков. Он даже не посмотрел на жену, но та как буд-то испарилась. Следующий вопрос был обращен к Анне: — Чего вы хотите?

— Поговорить про Катерину Каратанову, — безо всякого вступления начала она.

Третьяков поднял глаза:

— Вы кто?

— Я Стерхова Анна Сергеевна…

— Вопрос не в этом. По какому праву?

— Что?

— По какому праву явились в мой дом?

— Послушайте…

— Проваливайте отсюда… — Третьяков встал, прошел к выходу и распахнул дверь. — Быстро.

— Нам нужно поговорить. Обязательно. Вы потом все поймете. — Шагая на выход, Анна говорила отрывисто, стараясь донести до Третьякова максимум информации. — Если передумаете, найдите меня. Я живу в главном корпусе «Жемчужного» в четыреста седьмом номере…

— Иди-иди! — Неизвестно откуда взявшаяся Третьякова толкнула ее в спину, и вскоре за ней захлопнулась калитка.

Досадный инцидент ударил Анну по самолюбию. Ее первым порывом было забарабанить кулаком по воротам. Однако, успокоившись, она села на скамейку у палисадника, раскрыла сумочку и достала пудреницу. Оглядела свое лицо, помадой подправила губы и мысленно упрекнула себя в легкомыслии. Теперь, задним умом, Анна придумала тысячу способов, как можно было поговорить с Третьяковым. Но кто бы знал, что он так себя поведет?

Анна достала телефон и уже собралась вызвать такси, как вдруг услышала позади себя его голос:

— Все из-за тебя… Ты во всем виновата…

Она обернулась, но в открытом окне никого не было.

Третьякову визгливо ответила жена:

— Сколько лет прошло, ты все вспоминаешь! Всю жизнь мою заел, проклятущий!

Анна включила диктофон и протянула руку к окну.

Третьяков сказал:

— Убить тебя мало, горбатая стерва…

— Вы только послушайте, люди добрые, что он про жену говорит!

— Замолчи, падла… Если бы не ты, Катька Каратанова была бы жива…

— Утопла и утопла! Туда и дорога!

— Сама знаешь, что не утопла. Уйди! Захлестну!

В комнате хлопнула дверь, и голоса умолкли. Анна убрала диктофон и тихо, не привлекая внимания, отошла подальше от дома. Оттуда вызвала такси до «Жемчужного».

На стойке регистратуры ее ждал пакет от Клейменова. По тому, с каким безучастным видом Виталина Лаврентьевна его отдала, Анна поняла, та в него заглянула.

В лифте Анна вскрыла пакет и обнаружила внутри «эйчди»-кассету и флешку. Зайдя в номер, включила ноутбук и всунула флешку. Накопитель содержал всего один файл, и она его запустила.

Уже на первых минутах воспроизведения Анна смутно почувствовала, что ей знаком этот видеоряд. Когда мимо объектива стали проходить участницы с номерами, она поняла: той ночью в кинозале ей показали эти фрагменты. Сбитая резкость проектора не позволяла их рассмотреть, иначе она бы уже тогда поняла, что это за кадры.

Сначала на видео были запечатлены только участницы конкурса. Потом они вместе с гостями запели финальную песню, судьба вознаградила Анну. И вознаградила ее дважды. Она услышала слова, положенные на мелодию известного гимна:

«Замыкая круг, Ты своих увидишь, друг, Пусть они заметят след, В ночи дающий свет. И пусть конкурс наш В жизни будет нам багаж И осветит города Раз и навсегда. Открывались шумно двери И ползли по стенам тени, Всех пугал ночной собачий вой. Но сердца с накалом страсти Не пугает крик ненастья, А зовёт в дорогу за собой».

Анна пересмотрела этот фрагмент и повторила вслух несколько строчек из гимна:

«Открывались шумно двери И ползли по стенам тени, Всех пугал ночной собачий вой».

Вслед за этим, она сделала несколько скриншотов с экрана и рассмотрела их в максимальном увеличении. Сомнений не оставалось: на сцене в обнимку с Каратановой стояла Ирина Линчевская. Счастливая от сопричастности к празднику, она вместе со всеми повторяла слова гимна.

Просмотр видео поглотил внимание Анны. В дверь постучали, и она не услышала. Тот, кто был снаружи, постучал сильнее, кажется, кулаком. Этот звук не мог не привлечь внимание, Анна прикрыла ноутбук и пошла открывать дверь, однако за ней никого не было. Она выглянула в коридор и увидела Третьякова, который шел по направлению к лифту.

— Степан! — крикнула Анна.

Он обернулся и, убедившись, что это она, вернулся.

Впустив его в комнату, Анна сказала:

— Знала, что вы придете. Садитесь.

— Сам не знал.

— И что вас подтолкнуло? Рассказывайте.

— Я не за этим пришел.

— Ну, хорошо.

— Наверное, должен извиниться, — Степан глядел себе под ноги. — Так что, простите.

— Это все?

— А вам еще что-то надо? — Он с вызовом посмотрел на Анну.

— Вот сижу и думаю… Не выгнать ли вас, как вы прогнали меня?

— Я же извинился… Когда вы ушли, я подумал, что вроде бы предал ее…

— Любили Каратанову?

— Любил. И всю свою жизнь винил себя в ее смерти. — Он стукнул кулаком себя в грудь. — Всю жизнь здесь болит!

— Вам объяснить, зачем мне все это нужно?

Он покачал головой:

— Мне это неинтересно. Катьку два раза все равно не убьют. А найдете убийцу, я его — топором…

— Жестко.

— Пусть скажет спасибо, что так.

— Расскажите про вечеринку на пляже возле старого пирса.

— Ну что… Собрались и пошли.

— Кто предложил? Кто выбрал место?

— Теперь и не вспомнить. Одно знаю: договорились заранее. Раньше там собирались, и не один раз.

— Закончился конкурс, и вы…

— Пошли к старому пирсу. Спиртное купили еще днем и спрятали в лодке.

— Кто с вами пошел?

— Все девчонки, участницы конкурса. Может быть, одна или две не пошли. Мамки не пустили. Остальные все там были.

— Кто еще?

— Два-три человека жюри. Но они быстро ушли. Кое-кто из учителей: Агния Львовна, русичка наша, физрук Брезгин Аполлон Борисович, завуч Лидия Львовна…

Анна уточнила:

— Все из вашей школы?

— Школу мы к тому времени закончили. В июне был выпускной. Катерина уехала на ихтиолога поступать, баллов не добрала и вернулась. Я был рад.

— Надеялся, что на следующий год не поедет?

— Надеялся… А тут этот грант, черт бы его побрал!

— Из-за чего вы поссорились? Расскажите.

— Там на пляже? — спросил Третьяков.

— Ну да. Или вы поссорились раньше?

— Ссорились на конкурсе, когда к Катьке прилип этот хлыщ.

— Легкоступов?

— Да он же хотел купить ее за бабло! А она, дура, не понимала!

— Увлеклась?

— Брехня!

— Значит, между Каратановой и Легкоступовым ничего не было?

— Она сказала — нет. Я ей поверил.

— Когда она вам это сказала?

— Когда мы пришли на пляж. Я хотел зарядить ему…

— За что?

— Да ни за что! За то, что потащился с нами на пляж.

— Может, Катерина вас обманула? — осторожно спросила Анна. — Может, за него испугалась?

— Не-е‐ет! — Третьяков убежденно покачал головой. — Она бы не стала. Да и он не слишком расстроился.

— В каком смысле?

— Экс-мисску подснял, Люську Ивлеву. Девчонку, которая в предыдущем году, до Катьки, титул взяла.

— Значит, на пляже вы с Каратановой помирились?

— Я уже сказал…

— Но почему тогда в следственных материалах все по-другому? Почему в вашем протоколе написано, что ссора была, и вы ушли с пляжа?

— Я же молодой был. Дурачок… Следователь посоветовал: так будет лучше. Дескать, отведет от меня подозрение. Я и поверил. Теперь-то понимаю, к чему он подводил.

— К чему?

— А вы не понимаете? Вы же из ментовки. Что, думаете, не понял, кто вы такая?

— Я из ментовки, — согласилась с ним Анна. — Думаете, что он хотел повесить на вас убийство Каратановой?

— А то!

— Ну что ж, это не исключаю. Кто вас допрашивал?

— Фамилию не помню. Тот, второй, молодой.

— Случайно, не Куприянов?

— Не-е‐ет! Глеба Леонидовича я знаю — друг моего отца. Может, потому я и не сел.

— Знакомы с Ириной Линчевской? — спросила Анна.

— Знал ее. В одной школе учились. Она совсем малая была. И, кстати, той ночью тоже пошла на пляж. На конкурсе повисла на Катьке и весь вечер не отставала. Гонял ее, чтобы поговорить с Катькой наедине.

— Постойте… Она же, как вы говорите, была малая… Кто ж ее отпустил с вами ночью?

— Обычное дело… В те времена и не такие по ночам к морю ходили. Теперь время другое — все по домам.

— Что еще расскажете про Линчевскую?

— Про ту ночь?

— Ну да. Про ту ночь и тот вечер.

— Говорю вам, прилепилась она к Катьке — не отодрать. Катька выпила, расчувствовалась, бусы подарила. Голубые, такие, с сердечками. — Третьяков провел пальцем по шее, потом по запястью: — Браслетик себе оставила. — Он опустил голову. — Так с браслетиком этим и сгинула.

— А курточку свою, джинсовую с красными стразами?

— Что?..

— Курточку не подарила Линчевской?

— Когда я уходил, Катька была в куртке.

— Послушайте, если вы не поссорились, почему вы ушли с пляжа? Почему оставили Каратанову?

— Мать у меня заболела. Девчонка-одноклассница прибежала, сказала, что мать помирает. Отец был в отъезде, я вызывал «Скорую». Ссора тут ни при чем.

— Теперь ясно.

— Сами понимаете, врать смысла нет. Особенно теперь.

Они замолчали. Было видно, что Анна борется с собой, чтоб не сказать лишнего, но все же сказала:

— Я слышала ваш разговор.

— С кем? — спросил Третьяков и по-бычьи уставился в Анну взглядом.

— Вы говорили с женой. Я сидела на лавке у палисадника, а вы говорили.

Он замотал головой:

— Не было никакого разговора!

— Послушайте. — Она включила диктофон. Из динамика раздался голос Третьякова: «Убить тебя мало, горбатая стерва». Потом голос жены: «Вы только послушайте, люди добрые, что он про жену говорит!» И снова его голос: «Замолчи, падла… Если бы не ты, Катька Каратанова была бы жива». «Утопла и утопла! Туда и дорога!» — закричала женщина. «Сама знаешь, что не утопла. Уйди! Захлестну!».

— Ну, что? — спросила Анна.

Третьяков медленно встал и, ни слова не говоря, вышел за дверь.

Глава 18 Взлет и падение

— Знаете, что в санатории орудует вор? — За стол, где сидела Анна, подсела Элина. На ней был розовый сарафан с вырезом «сердечком». Заколотые в пучок волосы обнажали чувственную загорелую шею. Она закинула ногу на ногу, пригнулась к столу и понизила голос так, что каждое ее слово наполнилось тайным смыслом. — Об этом весь «Жемчужный» гудит!

Не желая увязать в подробностях, Анна проявила высшую степень уклончивости:

— Где ваш брат?

Элина не отступала:

— Вы уже слышали?

— Про вора? — Анна рассеянно покачала головой: — Нет, не слыхала.

— У отдыхающих крадут деньги и ценности. Администрация ничего не предпринимает.

— А мне казалось, что вы дружны с главврачом. Вот и рассказали бы Веденскому, предъявили бы претензии напрямую. У вас самой ничего не украли?

— У меня — нет, а в соседнем номере у женщины пропал дорогой айфон. На третьем этаже похитили доллары. В физиокабинете, пока пациентка сидела в ванной, стащили цепочку с бриллиантовой подвеской и перстень с аквамарином.

— Откуда такие подробности? — Анна опустила глаза и посмотрела на босоножки Элины. — У вас на подошве красная кирпичная пыль. Ходили по гаревой дорожке?

— С утра прогулялась к морю.

— Кирпичной крошкой в санатории засыпана только одна аллея. Она ведет к первому корпусу.

— Неужели? — Элина сморщила лобик. — Ах, да! Вчера после ужина мы с братом забрели туда, гуляя по парку. Совершенно случайно.

Допив свой кофе, Анна встала из-за стола:

— Приятного аппетита!

В вестибюле к ней подошла администраторша Валентина:

— Виталина Лаврентьевна просила напомнить о встрече с читателями. Вы не забыли?

— Я помню. В три часа буду в музее.

— Вы уже слышали?

— О чем?

— У нас в санатории завелся вор. Думаю, кто-то из отдыхающих. Будьте настороже!

— У меня нечего красть, — сообщила Анна.

— Вы же писатель… — Валентина обескураженно отстранилась, и на ее лице отразилось все изумление мира.

В ответ Анна равнодушно пожала плечами:

— Да вот, как-то не нажила.

— Ноутбук хотя бы есть?

— Это — да.

— Берегите его, и, когда уходите, прячьте подальше.

— Спасибо за предупреждение. Обязательно последую вашим советам. Вы сами придете на встречу?

— А кто же будет работать? — спросила Валентина. — Виталина Лаврентьевна придет и подруг своих приведет. Расхвасталась, что с вами знакома. Что касается отдыхающих, их оповестили еще вчера.

— Мне будет очень приятно, — сказав эти слова, Анна попрощалась и поднялась к себе, чтобы отдохнуть и позвонить Клейменову.

Она звонила несколько раз, но тот не брал трубку. И когда, наконец, ответил, сообщил, что уехал по делам в Краснодар.

В три часа дня Анна спустилась на второй этаж и вошла в помещение музея. Немного волнуясь, она решила получить удовольствие и не обращать внимания на то, что может его испортить. Но в тот момент она даже не предполагала, чем все закончится.

Кроме отдыхающих на встречу явилось много работников санатория. Они выделялись белыми халатами и форменными платьями горничных.

Виталина Лаврентьевна сидела в первом ряду и первой заметила Анну:

— Поприветствуем знаменитую писательницу! Елена Воеводина сегодня у нас в гостях! — Она встала со своего места и призывно захлопала.

Все зааплодировали, и эта канитель напомнила Анне недавнее награждение вазой — все было так же натянуто и неловко. Тем не менее постепенно все выровнялось.

С заднего ряда прозвучал первый вопрос:

— Расскажите, почему вы решили стать писателем?

Анна сдержанно объяснила, что не считает себя писателем, в лучшем случае, она сочинительница детективных историй.

— Ваша любимая книга?

Она начала пространно рассуждать о своих пристрастиях в литературе, но тот, кто задал вопрос, уточнил:

— Какая ваша книга нравится вам больше всего?

На этот вопрос ответа у нее не нашлось. Она просто сказала:

— Я одинаково недовольна всеми.

По аудитории пронеслась волна удивления, и ей пришлось объясняться:

— Мне кажется, что я могла бы писать лучше.

Кто-то спросил:

— Что же мешает?

Но его тут же перебили возгласы убежденных почитателей:

— Нам нравятся ваши книги! Не оторваться!

— Пишите, не сомневайтесь!

— Прочла на одном дыхании!

Смутившись, Анна опустила глаза и под столом заметила букет гладиолусов, который ждал окончания встречи. Однако до вручения цветов дело не дошло.

В помещении появился наряд полицейских. Они протопали до Анны, и старший офицер спросил:

— Вы Стерхова?

— Да.

— Анна Сергеевна?

— Да я же это, я! В чем дело?

— Вы задержаны! — Офицер повел бровью, и сержант надел на нее наручники.

Участники встречи зароптали.

Виталина Лаврентьевна спросила своим органным контральто:

— Зачем вы ее забираете?

На что последовал безотносительный ответ офицера:

— За тем, за чем надо!

И тут Анна взорвалась:

— Предъявите служебное удостоверение, назовите причину и цель задержания! Действуйте по уставу!

— Ишь, ты… Заговорила… — Офицер пренебрежительно прищурился. — Здесь тебе не Москва. Будет надо — предъявлю. А нет, подождешь. Давайте ее в машину!

Вот так, в наручниках, словно преступницу, Анну провели мимо отдыхающих через административный этаж и затем через вестибюль первого этажа. Она то и дело оглядывалась, словно надеясь, что кто-нибудь узнает ее и возмутится. Но никто не возмущался. Более того, когда ее втолкнули в полицейский фургон, из толпы зевак посыпались догадки и предположения:

— Воровку поймали!

— Неужели это она?

— А ведь показалась приличной женщиной…

В полицейском участке ее сначала посадили в обезьянник. Потом сержант отконвоировал Анну в допросную. Там ее поджидал офицер с погонами лейтенанта.

Он представился:

— Дознаватель Семенов. В соответствии с действующим законодательством, провожу досудебное дознание. Попрошу отвечать на мои вопросы.

— На каком основании? — твердо спросила Анна.

К тому времени она уже просчитала возможные варианты.

Дознаватель вытащил из папки листок и кинул его на стол:

— Ознакомьтесь!

— Наручники снимите…

— Что?

— Наручники, говорю, снимите! — повторила она громче. — Не бойтесь, не убегу.

— Да кто же вас знает… — Семенов крикнул: — Эй, кто-нибудь! Снимите с нее браслеты!

В допросную вошел тот же сержант, отомкнул замок и снял с Анны наручники. Она взяла листок и, прочитав «шапку» протокола, поняла, что это показания Зотова.

— Значит, все-таки явился, — Анна отбросила протокол.

— А вы на это не рассчитывали?

— Да нет, отчего же… Была в этом уверена.

— Чего ж тогда не сбежали?

— Имело ли смысл? Вы бы все равно меня задержали. Не здесь, так в Москве.

— Вот-вот… Что касается Москвы, у нас есть серьезные опасения, что вы не та, за кого себя выдаете, — сказал Семенов.

— Вы хоть слышите, что несете?

— Я бы попросил!

— Нет, это я бы вас попросила! — Она стукнула рукой по столу. — Сейчас же отвезите меня в санаторий, и я предъявлю свое удостоверение!

— А ну-ка успокойтесь! Иначе на вас наденут наручники! — пригрозил ей Семенов.

— Да хоть железные кандалы! Делайте запрос в Управление! Я настаиваю!

— За это не волнуйтесь! Все, что потребуется, сделаем. Все, что нужно, запросим. Сейчас отвечайте на вопросы и ведите себя достойно. Начнем с того, что заполним персональные данные.

Анна назвала полное имя, год рождения, образование, адрес регистрации и место работы, поскольку лучше дознавателя знала протокольные графы.

— Вопрос первый: что вас связывало с Куприяновым Глебом Леонидовичем?

— Обычное знакомство.

— Когда вы с ним познакомились?

— Несколько дней назад.

— Где?

— В массажном кабинете санатория «Жемчужный».

— Это была ваша инициатива? — спросил Семенов.

— Насчет чего? — уточнила она.

— Завести с ним знакомство.

— Моя.

— Зачем?

— Пятнадцать лет назад он расследовал исчезновение Катерины Каратановой.

— Ну и что?

— Меня это заинтересовало.

— Ах, да… Я забыл, что вы еще и писательница…

Заметив его ухмылку, Анна спросила:

— А что в этом смешного?

Семенов отложил в сторону ручку.

— Смотрел в интернете фотографии Воеводиной. Вы с ней не похожи. Другое лицо.

— Старые снимки. Я там полнее, и цвет волос другой.

— Другое — все. Я так и знал.

— Не передергивайте, Семенов. Воеводина это я. То есть это мой псевдоним. Можете позвонить в издательство.

— А почему в биографической справке на сайте издательства не указано, что вы служите в полиции?

— Зачем смешивать котлеты и мух.

— Короче, разберемся. Сейчас продолжим допрос, — Семенов снова взялся за ручку. — Зачем в вечер убийства вы пришли к Куприянову?

— Изучать материалы дела. Кстати, это был мой второй визит в его дом.

— Подтверждаете, что к дому Куприянова вас привез Зотов?

— Подтверждаю.

— Во сколько?

— Примерно в шесть часов вечера.

— Что было дальше? Излагайте.

— Дверь была открыта. Я вошла в дом, и меня тут же оглушили.

— Так и напишу: со слов гражданки Стерховой, как только она вошла в дом, ее ударили по голове чем-то тяжелым.

— Да, вы профессионал, — ухмыльнулась Анна.

— Думайте о себе. Что было дальше?

— Я упала и пробыла без сознания около получаса.

— Время засекли пока лежали без памяти? — съехидничал дознаватель.

— Что-то вроде того.

— Серьезно говорите.

— Тогда начните с себя! — прикрикнула Анна.

— Что и кого видели?

— Когда падала, увидела ноги в оранжевых сетчатых кроссовках с зелеными шнурками. Больше ничего. Пришла в себя — сразу в комнату. Там лежал мертвый Куприянов.

— В больницу обращались?

— Нет.

— Чем можете подтвердить полученную травму?

Анна достала из кармана платок и сняла с подглазий слой тонального крема:

— Вот, пожалуйста.

Семенов посмотрел на синяки и тут же сформулировал:

— В подтверждение полученного удара, гражданка Стерхова предъявила синяки под глазами.

— Хорошо сказано, — она наклонила голову: — Могу показать темя. Несите линейку.

— Зачем?

— Будем измерять шишку.

— Скоро вам будет не до шуток.

— Валяйте.

— Почему сбежали с места преступления?

— Была в состоянии аффекта.

— То есть как?

— Не знала, что творю. Пришла в себя, когда вернулась в свой номер. Полное отключение сознания при сохранении двигательных функций.

— Такое разве бывает?

— В моей практике такое бывало несколько раз.

— Знаем мы ваши практики, — желчно проворчал Семенов. — Из «Жемчужного» за последнюю неделю семь заявлений. Теперь будем разбираться, кто там у вас практикует.

— Меня сразу исключайте. Я по мелочам не работаю.

— Смеетесь? А зря!

— Отдайте мой телефон! — потребовала Анна.

— Не положено.

— Что здесь происходит? — С этими словами в допросную вошел глава районной администрации Кретов.

Дознаватель Семенов резво вскочил на ноги:

— Здравствуйте, Виктор Федорович!

— Садись! Я спрашиваю, что здесь происходит?

— Допрашиваю задержанную Стерхову!

— Зачем? — Кретов отвесил поклон Анне. — Здравствуйте, Анна Сергеевна.

— От гражданина Зотова поступило заявление. Он утверждает, что подвозил гражданку Стерхову к дому Куприянова. Как раз в это время его убили.

У Кретова переменилось лицо, и он с недоверием посмотрел на Анну:

— Это правда?

Она ответила:

— Правда. Когда я пришла, он был уже мертв.

— Надо же… — Кретов покачал головой. — Ай-яй-яй, как нехорошо… — После чего взглянул на Семенова: — Дело в том, что я знаком с Анной Сергеевной и могу за нее поручиться.

— Виктор Федорович, для вас — что угодно. Но даже вашего поручительства не достаточно, — Семенов придвинул протокол поближе к Анне: — Подписывайте. Знаете как?

— Знаю! Только ничего подписывать не буду!

— Причина?

— Российская Конституция. Статья пятьдесят первая.

— Послушай, — снова вмешался Кретов, обращаясь к Семенову: — Ты же понимаешь, что Анна Сергеевна не убивала Куприянова. Это очевидно. Зачем тратить время? Лучше лови убийцу. Отпусти ее, Семенов. Анна Сергеевна тут же вернется в Москву, и все будет забыто. С Илюхой Зотовым я сам порешаю. Мы с ним друганы. Обещаю, он заберет свое заявление.

— Не могу, Виктор Федорович.

— Я тебя прошу, не кто-то другой.

— Не толкайте меня на преступление.

— Ты с кем говоришь, щенок! — рыкнул Кретов и хватанул кулаком по столу.

Однако в этот момент где-то зазвонил телефон, и Анна воскликнула:

— Это мой! Дайте его сюда!

— Не положено! — Для пущей убедительности Семенов прикрыл свой карман рукой.

Кретов рявкнул:

— Отдай даме телефон!

— Могу только посмотреть, кто звонит, — упрямо возразил дознаватель.

— Ну так, посмотрите! — крикнула Анна.

Семенов вынул телефон и взглянул на экран:

— Номер неизвестный. Здесь не написано.

— Сними трубку. Вдруг что-то важное, — приказал Кретов.

— Кто это?.. — Выдержав паузу и, вероятно, услышав ответ, Семенов взглянул на Анну: — Муж, говорит…

— Какой еще муж? — сказав эти слова, Анна вдруг поняла: — Иван!

— Иван? — поинтересовался в трубку Семенов и, выслушав ответ, кивнул.

Иван кричал в телефон так громко, что Анна слышала его со своего места:

— Кто вы такой?! Откуда у вас телефон моей жены?! Где она?!

— Ваша жена задержана…

— Какого черта вы говорите?! Она подполковник полиции! Имеет правительственные награды и благодарность министра!

— Ее личность вызывает много вопросов…

— Вы идиот! Давайте номер вашего факса! Через пять минут вам пришлют подтверждение из Главного управления!

— С кем я говорю? — осторожно поинтересовался Семенов.

— Полковник полиции Стерхов — замначальника отдела, город Москва!

— Записывайте номер нашего факса… — Семенов продиктовал номер, выключил телефон и машинально отдал его Анне. Направившись к двери, предупредил: — Я к секретарю за факсом.

Оставшись наедине, Кретов присел рядом с Анной:

— Нехорошо получилось…

— Даже не рассчитывай, что я отсюда уеду, — проговорила она.

— К счастью, все прояснилось…

— Откуда берутся такие идиоты?

— Вы про меня?

— Я про Семенова. Ты что здесь делаешь?

— Заехал по делам, а тут — вы.

Анна повела носом и посмотрела ему в глаза:

— Да ты пьян, голубчик!

— Не нужно преувеличивать. Всего полбокала вина во время обеда.

— Бутылка, не меньше. Меня не обманешь.

Тем временем в комнату вернулся Семенов и положил на стол длинную ленту факса с фотографией, документами и перечнем заслуг Анны Стерховой.

— Ошибочка вышла… — Семенов перевел взгляд на Кретова. — Что будем делать с Зотовым?

— Зотова я беру на себя, — сказал ему Кретов.

Возвращаясь в санаторий на такси, Анна была уверена, что отныне все отдыхающие из «Жемчужного» будут прятать от нее свои кошельки.

Глава 19 Червь сомнения

Конечно же, Иван позвонил, чтобы убедиться, что Анну освободили. И, конечно, из чувства благодарности, она подняла трубку:

— Здравствуй, Иван.

— Как ты?

— Я в норме, — ответила она и, чтобы не обмениваться скупыми, отчужденными фразами, сказала: — Спасибо, ты меня выручил.

— Ты вроде уехала отдыхать. Что там случилось?

— Труп. Меня заподозрили в причастности.

— Что за ерунда…

— Короче: оказалась не в то время и не в том месте. — Почти без перехода Анна сказала: — Прошу тебя, не звони.

— Зачем поменяла телефон? Чтобы я не звонил?

— Да.

— Почему ты такая жестокая?

— На днях такое обвинение мне уже предъявляли.

— Ты с кем-то уже связалась? Какая ты дрянь!

— То же самое сказала мне мать, — усмехнулась Анна.

— Про то, что ты дрянь?

— Про то, что жестокая.

— Прости. Я не понял.

— Не склеится у нас с тобой ничего, Ваня. Прошу, не старайся.

— Не жди, что я оставлю тебя в покое.

— Повторяю: у тебя ничего не получится.

— Я испорчу тебе жизнь!

— Ты мне ее уже испортил, — спокойно сказала Анна.

— Все из-за нее?.. — спросив, Иван помолчал. — Я уже не раз тебе говорил и повторяю снова: она ничего для меня не значит. Это было короткое увлечение.

— Такое короткое, что вы успели родить ребенка.

— Ребенок не мой!

— Не будь свиньей до конца. Усынови мальчишку и женись на своей бабе.

— Ты моя баба!

— Все. До свидания.

— Не смей класть трубку!

— А то, что? — задав этот вопрос, она усмехнулась.

Иван выпалил:

— Я приеду к тебе.

— Только попробуй.

Разговор с бывшим мужем дался ей тяжело. Пришедший Клейменов сразу это заметил, однако Анна выдала свое состояние за последствия пережитого в полиции.

— Я только что вернулся, — сказал Клейменов. — Не знаю, что и сказать. Какая-то буффонада… Завтра же во всем разберусь, и виновные понесут наказание.

— Не надо никаких наказаний.

— Должен вас поблагодарить…

— За что?

— За то, что вы не упомянули меня.

— Пустяки.

— Но я готов ответить за все.

— Не за что отвечать. Зачем вы ездили в Краснодар?

— Как вы и предполагали, Куприянову звонили в день его смерти с анонимного телефона. Ищу возможности вычислить абонента.

— Могу поделиться опытом, — предложила Анна.

— Давайте, может, и пригодится.

— Когда преступник пользуется разовым или анонимным телефоном, его собственный мобильник, как правило, включен и находится рядом, к примеру, лежит в кармане. Вам нужно сделать запрос логов с соты, в которой засветился анонимный аппарат. Тогда вы получите список всех включенных аппаратов в данной конкретной соте.

— А как там со сроками? Прошло уже два дня.

— Не имеет никакого значения. Следующий шаг — сделать выборки по промежуткам включения. То есть смотрите по списку: какие еще включенные телефоны, кроме анонимного аппарата, были в соте во время звонка Куприянову. То же самое делаете по времени других звонков с анонимного телефона. Преступник наверняка звонил с него несколько раз, и не обязательно Куприянову. Например, при первом звонке вместе с анонимным телефоном в соте было сто включенных аппаратов. При втором включении — двадцать, из тех, что были в соте в первый раз. При третьем — всего один из тех, что были при первом и при втором включении. Он и есть родной мобильник преступника.

— Я не понял…

— Ну что же тут непонятного? Во всех трех включениях эти два телефона не покидали данную соту, значит, они принадлежат одному человеку, то есть были всегда при нем. Осталось выяснить, на ком зарегистрирован второй телефон. Разумеется, это общая схема. Каждый раз бывает по-разному. Но метод работает четко.

— А если перед тем, как позвонить с анонимного аппарата, преступник отключил свой собственный телефон? — засомневался Клейменов.

— Он только упростит вам задачу. Достаточно посмотреть, кто отключился, но не покинул данную соту, и все будет ясно. Каждый мобильник передает сигнал об отключении в сеть. И если это случилось одновременно или незадолго до появления в сети анонимного телефона, как говорится — вяжите руки.

— Ловко, — Клейменов удовлетворенно крякнул. — Завтра разыщу нужных людей. Будем надеяться, что ваш метод сработает.

— В деле Куприянова есть подвижки? — спросила Анна.

— Провели экспертизу пули, теперь ищем связку пуля — ствол. А это, как вы понимаете, дело сложное. Пули деформируются, а стволы сильно похожи.

— Это да.

— Но будем надеяться, — Клейменов посмотрел в окно: — Ого!

Анна обернулась и, не заметив ничего необычного, поинтересовалась:

— Что такое?

— Темно уже. Я пойду.

— По возможности держите меня в курсе событий.

Уже уходя, Клейменов осведомился:

— Что было на кассете? Что-нибудь обнаружили?

— Неужели не оставили себе копию записи? — улыбнувшись, спросила Анна.

Он тоже улыбнулся:

— Конечно, оставил, но смотреть не смотрел.

— Те слова, что повторяла Линчевская, есть в гимне конкурса красоты. Она пела его вместе с Каратановой.

— Реально?

— Реальнее некуда. Придете домой — посмотрите в конце записи.

— Еще что-нибудь?

— Я говорила с другом Каратановой Третьяковым… Он рассказал, что Линчевская той ночью была с ними на пляже.

— Немного вы накопали, — Клейменов покачал головой. — И стоило ради этого лезть на чердак?

— Есть одна версия, которую нужно проверить.

— А я вас не тороплю. Просто напомню, что говорил вам в самом начале: зря вы все это затеяли.

— Опять про пчелиный рой? — резко спросила Анна. — Иногда мне кажется, что вы не на моей стороне.

Немного помолчав, Клейменов сказал:

— С этим я и сам пока не определился.

Закрыв за Клейменовым дверь, Анна посмотрела на часы: ложиться спать сейчас было рано. Она взяла свою сумку и высыпала из нее фотографии, которые унесла с чердака. Разложила их на столе и начала делить на две кучки. На одних была Каратанова, на других ее не было.

Неожиданно для себя Анна заметила фотографию генеральского коттеджа. На ней коттедж был в самом расцвете: ухоженный газон у забора, во дворе белоснежный песок, добротная веранда. Перевернув обратной стороной, Анна увидела дату и поняла, что снимок был сделан спустя один месяц после исчезновения Каратановой.

Анна смотрела и пересматривала фотографии, надеясь заметить то, чего до сих пор не заметила. Но вдруг одно лицо ей показалось знакомым.

Присмотревшись, она узнала в молодом человеке не кого-нибудь, а Николая Клейменова — он обнимал Каратанову. Открытие буквально оглушило Анну. Зачем он врал, что не знал Катерину?

Все обдумав, Анна сделала вывод: буффонаду с ее задержанием, скорее всего, устроил сам Николай. Он отдал распоряжение подчиненным, а сам преспокойно уехал в Краснодар. Все, что нужно Клейменову, чтобы Анна поскорее сбежала в Москву и не усложняла ему жизнь. Вот зачем он постоянно твердит про растревоженный пчелиный рой.

Последний и решающий аргумент привел ее в состояние глубокой депрессии: ведь это из-за него она перенесла встречу с Куприяновым. Встречу, которая так и не состоялась. От этого факта было не отмахнуться.

Она разделась, выключила свет и улеглась спать.

Впереди была долгая бессонная ночь.

Глава 20 На дальних островах

Во время завтрака на Анну повсеместно обращали внимание, и у нее остались яркие впечатления. В приемной массажиста медицинская сестра убрала со стола мобильник и придвинула к себе бонбоньерку с леденцами.

— Я не ем сладкого, — с иронией в голосе заметила Анна.

Из кабинета слышались голоса:

— Когда же этому положат конец? — спросил женский голос. — Каково жить в санатории, где на каждом шагу у вас норовят обчистить карманы?

Массажист ответил очень корректно:

— Администрация прилагает усилия. Вчера арестовали какую-то аферистку. Возможно, она и есть та воровка.

— Вчера арестовали, а сегодня снова обчистили комнату. Хорошо, что люди уже купили билеты домой, а то неизвестно, как бы вернулись.

Медсестра встала и, не глядя на Анну, прикрыла дверь кабинета. Как только пришла ее очередь, она сдержанно проронила:

— Можете проходить.

Зайдя в кабинет, Анна сказала:

— Меня уже выпустили.

— Откуда? — удивленно спросил массажист.

— Я — та самая аферистка. — И даже после этого, она не прервала процесс самоистязания, сняла одежду, легла на массажный стол и промолчала все тридцать минут.

После сеанса медсестра ей напомнила:

— В тринадцать ноль-ноль у вас плановая встреча с главным врачом.

— Для чего?

— Я же говорю, плановая встреча. Мало ли, что не так…

— А у меня все не так, — заметила Анна. — И вы это знаете.

— Я говорю про назначения, — строго сказала девушка.

— А я говорю об отдыхе в целом.

В коридоре и вестибюле было еще хуже. Кто знал или слышал о вчерашнем задержании, провожали Анну взглядом. Стоило ей только повернуться спиной, позади сразу начинали шушукаться. В какой-то момент Анне и вправду захотелось вернуться в Москву.

С таким настроением она вошла в кабинет главврача.

— Здравствуйте, Анна Сергеевна. Как самочувствие? — Веденский вытащил из стопки документов ее формуляр. — На пляже бываете?

Она ответила:

— Время от времени.

— А вот это напрасно. Вам бы хорошо загореть.

— По-моему, я уже загорела.

— Ну что ж, — Веденский просмотрел ее назначения: — Массажиста посещаем?

— Посещаем.

— Вижу два пропуска. Что-то не нравится?

— Все нравится. Пропустила потому, что были дела.

— В отпуске? — он покачал головой. — И, кстати, насчет ваших дел. Что произошло на встрече с читателями?

— Рассказала о своем творческом пути…

— Вы же понимаете, что я не об этом.

— Меня задержали и увезли в полицию.

— Надеюсь, все разрешилось?

— Пришлось делать запрос в Главное управление.

— В Москву? — Удивившись, Веденский даже присвистнул. — Значит, все обошлось. Рад за вас.

— Нечему радоваться, — она злобно улыбнулась. — Теперь меня все принимают за воровку. Стараюсь избегать людных мест.

— Кто принимает?

— Отдыхающие санатория и медперсонал.

— Ну что же… Завтра выпустим информационный листок, развесим объявления…

— Только не это!

— Как еще могу вам помочь?

— Просто не обращайте внимания…

— Вам легко говорить…

— Мне?! — вскинулась Анна. — Ну, вы даете! Да я и шагу не могу пройти, чтобы не услышать за спиной обличающий шепот. Это вам легко, а не мне!

— Смотрите, — Веденский встал, зашел за свое кресло и снял картину, за которой оказался небольшой встроенный сейф с приоткрытой дверцей. — Этой ночью кто-то обчистил мой сейф.

— Украли документы?

— При чем здесь документы?! — Побагровев, Веденский швырнул картину в угол. — В сейфе были все мои ценности и наличность! Все унесли. Все!

— А зачем они хранились именно здесь?

— Ну, не хранить же их дома? Здесь охрана, сигнализация. И вот вам, пожалуйста.

— Заявление написали?

— И не одно. Теперь это не санаторий, а какая-то провальная яма. Воруют все, что плохо лежит, — взглянув на открытый сейф, он добавил: — Что хорошо лежит, тоже воруют.

Дверь открылась, одновременно в нее постучали:

— Можно?

— Я ждал тебя, заходи! — крикнул Веденский и перевел взгляд на Анну: — Следующая встреча перед вашим отъездом. Что касается слухов: надеюсь, все успокоится.

— Спасибо, — Анна встала и направилась к двери.

Навстречу ей в кабинет вошел пожилой мужчина в светлом костюме. Замедлив шаг, она обронила:

— Кажется, мы знакомы…

— Девушка с пирса? — улыбнулся мужчина.

— Борисыч?

— Как говорится, гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда сойдется.

— Вы за курсовкой?

— Со следующей недели буду вести у вас лечебную физкультуру.

— Очень жаль, но я туда не хожу.

— А вам и не надо. Вы очень спортивная девушка.

— Мне это льстит.

К ним подошел Веденский:

— Аполлон Борисович, неужели знакомы?

— Знакомы. Встретились недавно у старого пирса.

— Аполлон Борисович? — Анна помолчала и задумчиво обронила: — Я слышала это имя.

— Готов поспорить, что Аполлон на весь Придивный один, — сказал Веденский.

— Если не секрет, кто про меня вспомнил? — поинтересовался Аполлон Борисович.

— Степан Третьяков.

— Он был моим учеником. У него, кстати, первый взрослый разряд по боксу.

— Легко в это верится, — проговорила она.

— Характер у Степана спортивный, — согласился Аполлон Борисович.

— Это как посмотреть…

— Нахамил? Такое с ним часто случается. Встречу, надеру за вас уши.

— Значит, вы работали в школе и вели физкультуру? — спросила Анна.

— В Придивном в школе проработал всего несколько лет. До этого жил в другом месте. Вы все еще интересуетесь Каратановой?

— Но вы-то все о ней рассказали.

— В общем-то, да.

— Уместно будет заметить, что мой учитель физкультуры рассказал бы обо мне намного больше. Тем более что вы тоже были на той пляжной вечеринке.

— Был, но сразу ушел, — Аполлон Борисович улыбнулся. — Я, знаете, не пью! Веду здоровый образ жизни. Что касается Каратановой, сейчас видел ее мать. Была цветущей дамой, а теперь старуха в платочке. Говорят, она не в себе.

— Где вы ее видели? — живо поинтересовалась Анна.

— В вестибюле. Она сидела в кресле, недалеко от ресепшена.

— Прошу прощения, Анна Сергеевна, — в разговор вмешался Веденский. — Нам с Аполлоном Борисовичем нужно обсудить один важный вопрос…

— Да-да! Я ухожу!

Попрощавшись, Анна прямиком направилась в вестибюль первого этажа. Там сразу заметила пожилую женщину в платке.

— Вы Каратанова? — спросила Анна и села рядом.

— Это я… — Женщина смущенно улыбнулась.

— Здравствуйте, меня зовут Анна Стерхова.

— Я вас ждала.

— Меня? — удивилась Анна.

— Тамара, жена Степана Третьякова все рассказала. Вы были у Кати?

— У Кати? — Анна беспокойно заерзала. — У какой Кати?

— У доченьки моей, Каратановой Кати. Говорят, что ее нет, но я‐то знаю, Катя моя жива.

Анна растерянно огляделась и задержала взгляд на Виталине Лаврентьевне. Та украдкой покрутила у виска пальцем и указала глазами на Каратанову.

— Ах, вот оно что… — Анна на ходу перестроилась: — И где она поселилась?

— На дальних островах, где тепло и растут пальмы. — Женщина, не моргая, смотрела поверх ее головы и говорила, будто бы пела: — Далеко-далеко…

Почувствовав неловкость, Анна стала искать способ закончить разговор, чтобы уйти.

— Приятно было познакомиться. Мне очень жаль, но мы с Катериной не виделись.

— Вот… — Мать Каратановой погладила себя по груди: — Кофточку донашиваю, Катенька подарила. Босоножки, — она вытянула ногу, — тоже Катюшкины. У нас с ней один размер — тридцать девятый.

— Тридцать девятый? — Анна насторожилась. — Вы уверены? У вашей дочери был тридцать девятый размер ноги?

— Почему был? На дальних островах у нее есть много-много сандалий.

Привлекая внимание Анны, Виталина Лаврентьевна махала рукой, дескать, пусть поскорее уходит, она не в себе. Но Анна заинтересованно придвинулась к женщине:

— А мне сказали, что у Катерины тридцать седьмой.

— Куда ей тридцать седьмой? Только на нос. Иногда сороковой покупали, если колодка узкая.

— А на конкурс? — спросила Анна. — Голубые туфли на конкурс кто покупал?

— Мы вместе с Катей в Придивинском обувном. Она примеряла тридцать девятый, но мы взяли сороковой. Хорошие туфли, удобные. Наверное, Катюшка их до сих пор носит.

— Там, на островах? — подсказала Анна.

— Вы там были? — Женщина оживилась.

— Нет, — Анна помотала головой. — На островах не была.

— И Катю мою не видели?

— Нет, не видела.

— Очень жаль. Недавно учительницу Катюшкину встретила, Агнию Львовну… — Каратанова задумчиво улыбнулась. — Поговорили, повспоминали. Вам, говорю, с Катюшей бы встретиться, посмотреть, какой она стала. Встретимся, говорит, встретимся… Когда-нибудь, все там будем. Значит, на островах. Вот только не сказала, когда встречаемся. Вы, случайно, не знаете?

В безмолвном призыве Анна устремила свой взгляд на Виталину Лаврентьевну. Та вышла из-за стойки регистратуры и приблизилась к ним.

— Ну что, Елизавета Семеновна? Дождались? Поговорили? Все хорошо?

— Все хорошо.

— Елизавета Семеновна битый час вас ждала, — сказала администраторша, обращаясь к Анне. — Повидаться хотела.

— К Кате скоро поеду, — пропела Елизавета Семеновна.

— Вот и хорошо. Вот и ладно. Идемте, я вас провожу. — Виталина Лаврентьевна помогла женщине встать и повела ее к выходу. Проводив, вернулась к Анне. — Совсем, старуха, плоха. Заговаривается. Глядишь, скоро преставится.

— Она все придумывает?

— К сестре в Астрахань едет, а говорит, что к дочери на дальние острова. Все делают вид, что верят.

— Нужна помощь психолога, — заметила Анна.

— Психолог тут не поможет. Старуха пятнадцать лет с этим живет. Помрет скоро, успокоится. К дочери своей отправится. На дальние острова…

Глава 21 По всем фронтам

В свой номер Анна возвратилась бегом. Отыскала среди документов снимок туфли Каратановой и с пристрастием рассмотрела через лупу, купленную в киоске «Роспечать».

На ней был указан тридцать седьмой размер, и значит, она не принадлежала Каратановой. Значит, ее подбросили. Но зачем? На этот вопрос ответа пока не было. Требовался надежный, вменяемый человек, который подтвердил бы размер обуви Каратановой. Мать была не в счет, она больной человек. Ни одно ее слово на веру не принималось, тем более не могло служить доказательством.

Первым на память пришел Степан Третьяков, но его кандидатуру Анна забраковала. Во‐первых: много ли мужчины знают об обуви? Во‐вторых, никто не мог поручиться, что он не выкинет ее из дома за очередные расспросы. Тем не менее этот вариант был запасным.

Оставалась только учительница Агния Львовна, о которой упоминала мать Каратановой. По словам того же Третьякова, Агния Львовна присутствовала на конкурсе красоты и потом на пляже у пирса. Был шанс, что она расскажет что-нибудь новое.

Найдя в справочнике телефон придивинской средней школы, Анна позвонила в учительскую и пригласила к аппарату Агнию Львовну.

В трубке прозвучал молодой, кокетливый голос:

— Слушаю. Кто это?

— Меня зовут Анна. Хочу с вами встретиться, поговорить.

— На предмет чего? — спросила Агния Львовна.

Вопрос подсказал ответ, и Анна сообразила, что еще не время выкладывать карты:

— На предмет русского языка.

— Вы насчет репетиторства? Ну, хорошо, приходите.

— Когда?

— Я буду в школе до пяти. Потом ухожу.

— Через полчаса буду у вас.

В школу она приехала на такси, и Агния Львовна, моложавая сорокалетняя женщина, встретила ее словами:

— Вы пунктуальны.

— Что есть, то есть, — усевшись напротив, Анна сообщила: — Я вас обманула.

— В чем? — не поняла Агния Львовна.

— Насчет репетиторства.

— Тогда зачем вы пришли? — Кудрявая прическа Агнии Львовны испуганно встрепенулась и замерла в ожидании.

— Поговорить про Катю Каратанову.

— Она была моей ученицей.

— Глупый вопрос, но мне нужно узнать размер ее обуви, — спросив, Анна была готова к чему угодно, только не к ответу. Но она его получила.

— Тридцать девятый, — сказала Агния Львовна.

— Это точно? — переспросила Анна, не веря своей удаче.

— Незадолго до смерти Кати мы примеряли в магазине сапоги тридцать восьмого размера. Ей они были малы, а мне оказались впору. Я их купила. Случайность, но я это запомнила. А с чем связан вопрос? Прошло много лет с тех пор, как Катерины не стало.

— Об этом расскажу несколько позже. Возможно, вам придется давать показания.

— Вы из полиции? — Заметно разволновавшись, Агния Львовна вежливо попросила: — Покажите ваше удостоверение.

Анна вынула корочки и, развернув, предъявила:

— Прошу!

— Спасибо… У вас еще будут вопросы? Дело в том, что мне нужно проверять тетрадки.

— Надолго не задержу. Еще пара вопросов. Вы были учителем Катерины, расскажите мне все, что вы о ней знаете.

— Катя была хорошей ученицей и воспитанной девочкой. По русскому языку и литературе у нее были пятерки.

— Друзья у Каратановой были?

— Она дружила с Тамарой Желанной.

— Желанная — это фамилия?

— Фамилия, — подтвердила Агния Львовна. — На самом деле девочку в классе не любили.

— А как же Каратанова?

— Мне кажется, что Катя дружила с Тамарой из жалости. Знаете, бывают такие подруги: красавица и, простите, урод.

— Тамара была преданной и благодарной?

— Здесь вы ошибаетесь. Тамара ненавидела Каратанову.

— Вот те раз! Почему?

— Тамара любила Степана Третьякова, а Степан любил Катерину. Все трое учились в одном классе. Последние годы я была их классным руководителем. Иногда мне казалось, что Тамара Желанная готова Катерину убить.

— Какой недетский клубок взаимоотношений, — задумчиво обронила Анна.

— И я вам больше расскажу, — охотно поделилась Агния Львовна. — Тогда после конкурса красоты мы все отправились на пляж к старому пирсу. Той ночью мы с мужем сильно поссорились, он крепко выпил, а я сглупила. Незадолго до этого мы поженились, видать, еще не притерлись. Не буду вдаваться в детали, но он вернулся домой под утро, и мы долго не разговаривали…

— Вы отклонились от темы, — деликатно напомнила Анна. — После конкурса все пошли на вечеринку к старому пирсу… Что было дальше?

— Там были Катерина, Степан и, конечно же, Тамара Желанная.

— Почему конечно же?

— Потому, что она повсюду за ними таскалась.

— И что там случилось? О чем хотели рассказать? — Анна управляла вниманием Агнии Львовны, как опытный лоцман кораблем.

— Чтобы разлучить Степана с Катериной в тот вечер, Тамара обманула Степана. Она сама хвалилась знакомой, а та рассказала мне. Я как услышала об этом, так и села. Это ж надо до такого дойти…

— В чем состоял обман? — У Анны появилось желание пощелкать пальцами у носа Агнии Лвовны.

— Тамара соврала Степану, что у него заболела мать. Он поверил и рванулся домой.

— А как же мобильный телефон? Не мог позвонить?

— В те времена мобильные телефоны еще не распространились так широко, тем более в наших местах. Они были еще детьми. Откуда у родителей деньги? Короче, Третьяков убежал, а Каратанова утопилась.

— Где сейчас находится Тамара Желанная? С ней можно поговорить?

— Она вышла замуж за Степана. Теперь она Третьякова.

— Вот оно что… — проронила Анна. — Теперь я понимаю, о чем они говорили…

— Не советую идти в этот дом. Они неприятные люди, — проговорила Агния Львовна и сморщила носик. — Просто удивляюсь, как из неплохих, в сущности, детей вырастают, извините, такие сволочи. Я как-то попросила Степана сменить диванную обивку, так он с меня три шкуры слупил.

— Помните такую ученицу Ирину Линчевскую?

— Конечно же, помню. Звезд с неба не хватала, мать — кастелянша. Но девочка была хорошая, тихая.

— Видели ее на вечеринке у пирса?

— Видела.

— Она была в джинсовой куртке?

— Нет, в джинсовой куртке была Каратанова. На Линчевской было светлое платье. Ее той ночью сбила машина. Знаете?

— Знаю.

— У меня о той вечеринке остались очень плохие воспоминания. Катя утопилась. Мы с мужем весь вечер ссорились. Ушла я оттуда рано. Лучше бы совсем не ходила.

— Ну что же… — Анна поднялась, чтобы уйти. — Спасибо, что уделили мне время. Еще что-нибудь вспомните, я остановилась в «Жемчужном»…

— В «Жемчужном»?! — Агния Львовна живенько встрепенулась. — Мой муж устроился туда на работу!

— Кем?.. — спросила Анна, предчувствуя какую-то неожиданность.

— В кабинет элфэка. Аполлон Борисович Брезгин. Вы его знаете?

— Виделись в кабинете Веденского, — с усилием проронила Анна.

— Спасибо Денису Александровичу, поспособствовал. Хоть на полставки, а какая помощь семейному бюджету. — Прощаясь, Агния Львовна встала: — Вы, если что, заходите.

В «Жемчужный» Анна возвращалась пешком. На улице стояла жара, не свойственная бархатному черноморскому сезону. Природа воздавала людям за дождь, ураган и прочие непогоды. Все пляжи устилали загорелые тела отдыхающих. На набережной пахло жареной рыбой и шашлыками.

Размеренно шагая, Анна размышляла о результатах визита к Брезгиной. У нее появилась новая, отчасти половинчатая информация. Подтвердилось, что обнаруженная на пляже туфля не принадлежала Каратановой, но кто ее подбросил, было не ясно. Разговор Третьяковых тоже получил частичное объяснение. Теперь было ясно, за что Степан упрекал жену. Неясным оставалось одно: с чего он взял, что Каратанова умерла другой смертью?

И, наконец, последнее: расплывчатая роль Аполлона Брезгина. В разговоре с Анной он рассказал, что не пьет и с пляжа ушел рано. Его жена, напротив, утверждала, что он крепко выпил и вернулся домой под утро. По всему выходило — кто-то из них врет.

Придя в номер, Анна отправилась в душ и оттуда услышала звонок своего телефона. Торопиться не стала, решив, что сама перезвонит позже.

Когда вернулась в комнату с навернутым на голову полотенцем, взглянула на экран телефона и увидела, что пропущенный звонок был от матери. Во избежание обид и последующих объяснений, сразу перезвонила:

— Прости, мама. Твой звонок застал меня в душе.

— А уже я подумала, что ты меня игнорируешь.

— За что я могу игнорировать собственную мать?

— Например, за то, что я дала Ивану твой номер.

— Он, кстати, помог мне. — У Анны появилось желание потрафить матери.

Но та расценила это по-своему:

— Глядишь, все и наладится.

— У нас с Иваном? Это исключено.

— Никогда не говори никогда, — назидательно промолвила мать.

— Ты вмешиваешься не в свое дело, — заметила Анна.

— Счастье дочери — забота ее матери.

— Но это не тот случай.

— Давай не будем пикироваться, — сказала мать и спросила: — Так что там случилось? Почему тебя задержали?

— Откуда ты знаешь? — От неожиданности Анна оторопела.

— Вчера вечером ко мне приходил Иван.

— Вы слишком часто стали встречаться. Это не к добру.

— Пойми, дурочка… Иван тебя любит.

Помолчав, Анна заговорила другим, отстраненным тоном:

— Как быстро он тебя обработал. Вполне в его духе, наступает по всем фронтам.

— Хочу предупредить, — осторожно сказала мать. — Иван собирается к тебе. — Немного выждав, она спросила: — Почему ты молчишь?

— Подожди. — Услышав два коротких гудка, Анна заторопилась: — У меня вторая линия, позже поговорим. — Дав отбой и переключившись на новый вызов, Анна услышала голос Вики:

— Как отдыхается?

— Весело.

— А у тебя по-другому не бывает.

Обменявшись привычными, ничего не значащими фразами, они перешли к делу.

— Ты вернулась в Москву? — спросила Анна.

— Уже на работе.

— Что с моим делом?

— Поэтому и звоню. Семибратов Юрий Иванович и Семибратова Элина Ивановна — муж и жена. Брак зарегистрирован семь лет назад в городе Оренбурге.

— Я как будто в воду глядела! — воскликнула Анна.

— Они брачные аферисты. Представляясь братом и сестрой, заводят романы и раздевают своих любовников и любовниц практически до трусов. Как говорится, высокие отношения. Не гнушаются примитивным воровством. Он пользует богатеньких вдов и разведенок. Судя по материалам дела, Юрий красавчик, сложен как Аполлон. А ты, случайно, не попалась в его тенета?

— Черта с два! — зло проронила Анна.

— Теперь про Элину: она обносит состоятельных папиков. Но, судя по ее году рождения, пора ей завязывать.

— Она еще вполне себе ничего.

— У каждого из них имеется по две ходки. В том числе по сто пятьдесят восьмой.

— Это уже интересно! В санатории что ни день — то кража. Я сама под раздачу попала.

— Что-нибудь сперли?

— Другое…

— Ну, не хочешь, не говори, — немного обиженно заметила Вика. — Всю информацию скинула тебе на электронную почту. Бывай!

— Подожди!

— Что еще?

— Нужна твоя помощь. Проверь по базе Брезгина Аполлона Борисовича, шестидесяти двух лет от роду, постоянная регистрация в Придивном. Сейчас пенсионер, ранее школьный учитель физкультуры.

— Что конкретно тебе нужно?

— Все, что найдешь. Но главное, где проживал до того, как появился в Придивном.

— Поняла. Ну, бывай!

— И это еще не все!

— Да ты, как с цепи сорвалась! — запротестовала Виктория. — Ты там отдыхаешь или работаешь?

— Слушаешь меня?

— Ну, слушаю…

— Найди в Когалыме телефон Легкоступова Геннадия… Подожди, сейчас загляну в протокол…

— Да ты просто сумасшедшая… У нее еще и протокол…

— Легкоступов Геннадий Федорович, тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения. Пятнадцать лет назад был зарегистрирован в городе Когалыме по адресу: Комсомольская, дом двадцать четыре.

— Теперь все?

— Все.

— Жди, завтра я позвоню.

Глава 22 По следу

Измученная пережитым за день, Анна стояла на балконе и размышляла о том, стоит ли рассказать Клейменову про «сладкую парочку». Их тайна и грехи никак не были связаны с историей Каратановой.

С одной стороны, Клейменов начальник полиции, ему и разбираться. Но с другой — ничего, кроме информации о прошлых заслугах, у нее на Семибратовых не было. Как опытный оперативник, Анна понимала, что «взять» этих жуликов можно лишь на «горяченьком».

Она смотрела вниз на освещенный двор санатория, на гулявших отдыхающих, которые входили и выходили из корпуса.

Заскучав, решила пойти спать, как вдруг увидела Элину и Юрия. Они вышли из подъезда и по диагонали пересекли двор. В руках у Элины была небольшая дорожная сумка. Мысль о том, что Семибратовы решили сбежать, буквально сдула Анну с балкона.

Она выбежала на улицу. К ее вящему удивлению, Элина и Юрий не вышли за ворота, а свернули на гаревую дорожку и углубились в парк.

Анна пошла следом. Крадучись, словно шпик, она перебегала от дерева к дереву, от куста к кусту, до тех пор, пока не увидела, как Семибратовы скрылись за дверьми первого корпуса.

Немного подождав, Анна вошла следом за ними и через захламленный вестибюль пробралась к лестнице. Там, прислушавшись, уловила их неторопливые шаги на верхних пролетах. В темноте, без света, она поднялась на третий этаж и потом на четвертый.

Услышав стук чердачной двери, поняла, что Семибратовы вошли на чердак.

Бесшумными шагами Анна поднялась по ступеням, приблизилась к двери и осторожно ее открыла. Сначала замерла, но, убедившись, что осталась незамеченной, перешагнула порог.

Элину и Юрия она заметила по свету фонарика. Склонившись над картонной коробкой, они перекладывали в нее некрупные предметы из сумки Элины.

Так же тихо, как и вошла, Анна вернулась на лестницу и прикрыла дверь. Посветив себе телефоном, взяла стоящую в углу швабру и всунула ее черенком в проушины от замка. По собственному опыту Анна знала, теперь им ни за что не открыть дверь изнутри.

Спустившись на два пролета, она позвонила Клейменову и тихо сказала:

— Срочно приезжайте к первому корпусу и поднимайтесь на чердак. Прихватите с собой наряд.

— Вас опять заперли? — поинтересовался Клейменов.

— На этот раз заперла я.

— Послушайте, мне не до шуток!

— Говорю, вам, приезжайте скорее. Возьмете санаторских воров с поличным. Я обещаю.

— Еду!

Завершив звонок, Анна уселась на ступени и приготовилась ждать. Минут через десять в чердачную дверь чуть слышно торкнулись. Попытку повторили несколько раз, после чего послышался голос Семибратова:

— Что за шутки? Кто там? Откройте!

Конечно же, Анна им не ответила. Минут десять слушала, как Семибратов пытается выбить дверь. Еще минут через пять на этаж поднялся Николай Клейменов с тремя полицейскими. Он посветил фонариком и, выхватив Анну из темноты, спросил:

— Что тут у вас?

— На чердаке заперты муж и жена Семибратовы, которые, по моему предположению, систематически совершали кражи на территории санатория.

— Это только предположение?

— Доказательства найдете в коробке у слухового окна. Там Семибратовы хранят украденные ценности, а возможно, и деньги.

— Кто они такие? Вы знакомы?

— Отдыхающие. Говорят, приехали из Москвы. Чуть позже предоставлю полную информацию.

— Делали запрос?

— Делала.

— Идемте с нами, — Клейменов осветил фонариком лестницу и вместе с полицейскими стал подниматься к чердачной двери. Вытащив швабру, заметил: — Урок не прошел даром…

— У меня хорошая память, — сказала Анна, собираясь войти на чердак.

Но Клейменов отстранил ее и шагнул туда первым:

— Кто здесь? Выходи!

Из темноты выступил Юрий, за ним испуганная Элина.

— Нас с сестрой кто-то запер, — сказал он и натянуто улыбнулся: — Спасибо, что открыли.

— Ваши документы! — потребовал Клейменов.

— Они остались в номере.

— С какой целью влезли на чердак?

— Просто из любопытства…

— Идите сюда! — крикнула Анна. — Здесь много интересного!

Она осветила коробку, возле которой видела Элину и Юрия.

Клейменов приказал полицейским:

— Присмотрите за этими двумя, — и, подойдя к Анне, спросил: — Что тут у вас?

Она вытащила из коробки пару бумажников и полиэтиленовый пакет с украшениями.

— Классическая нычка. Как по учебнику. Все, что воровали, приносили сюда. В номере ничего не хранили.

— Это не наше! — крикнул Юрий. — Не докажете!

— Да бросьте вы… — Николай заглянул в коробку и удивленно присвистнул. — Да здесь на особо крупную тянет.

— Нам с женой неизвестно, кому принадлежат эти вещи!

— Да уж, точно не вам, — Клейменов обернулся и оглядел Семибратовых. — Две минуты назад вы утверждали, что это ваша сестра. Теперь говорите, что жена. Вам бы определиться.

— Мы — муж и жена.

— Говорите, что коробка и все это барахло — не ваше?

— Мы даже не знаем, что там.

— А если найдем ваши пальчики? А мы их найдем…

— Тогда явка с повинной, — неожиданно быстро отреагировал Семибратов.

Элина в ужасе крикнула:

— Что ты делаешь, Юра?!

— Молчи, Эля. Так будет лучше.

— Ну что же, — сказал Клейменов и распорядился: — Везите их в отделение. Коробку с вещдоками я привезу туда сам. Завтра будем разбираться.

— Пусть отдаст ключ от чердака, — напомнила Анна и, глядя на Юрия, поинтересовалась: — Это вы меня здесь заперли?

Он протянул ключ и мрачно улыбнулся:

— Считайте, что мы квиты.

Забирав ключ, Клейменов спросил:

— Где взяли?

Но вместо Юрия ответила Анна:

— В подсобке первого этажа. Я же вам говорила.

Семибратовых вывели на лестницу. Николай поднял коробку и тоже направился к выходу. Анна пошла рядом.

— Что насчет анонимного телефона? Хозяина вычислили?

— Вычислили.

— Кто он?

— Пока сказать не могу, — Клейменов пристроил коробку на ступенях и закрыл дверь чердака. — Завтра будем задерживать.

— Это он убил Куприянова?

— Вот завтра все и узнаем, — сказал Клейменов, забрал со ступеней коробку, и они стали спускаться по лестнице.

— Неужели так и не скажете? — снова спросила Анна.

— Даже не просите.

— Да вы не человек, а кремень!

— Можете издеваться надо мной сколько угодно. Пользуйтесь моим отношением. Вы мне очень нравитесь, Анна. Думаю, для вас это не новость.

— Даже не знаю, что на это ответить.

— Меня ваш ответ не интересует. Вы замужем, а мне чужого не надо.

— С чего вы взяли? — смеясь, спросила она.

— Ваш муж звонил в отделение.

— Иван? — Анна остановилась. — Что он вам наплел?

— Ничего особенного. Хотел убедиться, что у нас нет к вам претензий.

— Но мы с Иваном в разводе.

— Меня это не касается. — Клейменов пинком открыл дверь главного входа, они вышли на улицу и на крыльце столкнулись с Веденским.

Тот загнанно выпалил:

— Что здесь происходит?! Куда увезли Элину?!

Клейменов показал коробку Веденскому:

— Смотрите!

— Что? Зачем?! — Веденский снял очки и лихорадочно протер их платком. — Куда мне смотреть?

— В коробке есть ваши вещи?

Главврач протянул руку, но Клейменов рявкнул:

— Ничего руками не трогать! Просто смотрите.

Вглядевшись в содержимое коробки, Веденский воскликнул:

— Коробка с запонками «Картье», бумажник крокодиловой кожи с тисненой монограммой, пакетик с купюрами — все из моего сейфа.

— Вот сколько раз я вам говорил, Денис Александрович! — начал Клейменов. — Не связывайтесь с отдыхающими дамочками. Добром это не кончится. Ваша же баба вас и обчистила.

— Элина?!

— Открывали при ней сейф?

— Открывал, — Веденский отвернулся, спрятав глаза. — Но кто же мог подумать, что она…

— Воровка-рецидивистка, — закончила за него Анна. — А брат ее Юрий, на самом деле ее муж.

— Извращенцы! — со слезами в голосе вскрикнул Веденский. — Мы с ней в Москву переезжать собирались.

— Теперь лет пять на нее не рассчитывайте, — сказал Клейменов и спросил: — Кто вам сказал, что я здесь?

— Администраторша позвонила. Сказала, вы с нарядом — в первом корпусе.

— Вот они прелести курортного поселка. Все обо всем знают, — он со значением посмотрел на Анну. — А вы говорите…

Конечно же, она догадалась, что Клейменов имел в виду, но все еще рассчитывала на его откровенность. И, когда униженный Веденский оставил их одних, снова спросила:

— Неужели не скажете? Неужели не возьмете на задержание?

Он медленно покачал головой:

— Нет. Не просите.

— В некотором роде с меня все началось…

— Я сказал — нет.

— И не забывайте, что я пострадала. А вы мне не верите. Я его знаю?

Клейменов погрузил коробку в багажник и хлопнул крышкой.

— Подвезти до главного корпуса?

Анна села в салон и рассерженно буркнула:

— Подвезите…

Глава 23 Схватка в тумане

Весь тот накал чувств, в которых Анна провела трудный день, долго не давал ей заснуть. Но как только она заснула, ей позвонил Клейменов:

— Просыпайтесь.

— Что такое? — спросонья спросила Анна. Прищурилась, стараясь разглядеть время на телефоне. — Вы с ума сошли! Сейчас три часа ночи.

— Пойдете на задержание?

Вскочив с кровати, Анна спросила:

— Где вы?!

— Жду в машине у главного входа в корпус. Спускайтесь. У вас всего десять минут.

Десяти минут ей не понадобилось. Она быстро натянула на себя все то, что приготовила к пробежке — трикотажные штаны, футболку и легкую куртку. Сунув ноги в полукеды, не стала вдевать пятку. Схватила телефон и, когда забежала в лифт, поставила его на беззвучный режим.

Еще пара минут, и Анна захлопнула дверцу автомобиля, усевшись рядом с Клейменовым. Он сразу дал по газам.

— Почему вы передумали? — спросила она.

— Понял, что своим отказом незаслуженно оскорбил профессионала.

— В моем лице?

— В вашем, — Клейменов устало пошевелил плечами. — Вчера вы очень хорошо сработали. За это — спасибо.

— Почему же так рано? Клиент живет в другом городе?

— Наш, голубчик, придивинский. Будем брать здесь. А рано потому, что задержание пройдет под прикрытием. Ему позвонил подставной отдыхающий и попросил организовать рыбалку. Преступника возьмем у старого пирса.

— Брезгин?! — воскликнула Анна.

— Вы откуда его знаете? — удивившись, Клейменов даже притормозил.

— Он был учителем Каратановой. Я встретила его у старого пирса, когда он ждал рыбака.

— Сейчас мы говорим только о Куприянове, но не факт, что Брезгин его убийца. Факт, что он позвонил с анонимного телефона, а значит, понимал, что речь идет про убийство.

— Наверняка обо всем знал, — сказала Анна и посмотрела в окно. — Снова туман. Впрочем, так даже лучше.

Приехав на место, Николай припарковался недалеко от пирса.

— Выходим, дверцей сильно не хлопайте. Падайте в песок и не отсвечивайте. Впрочем, кому я это все говорю…

Накинув капюшон, Клейменов сгорбился и большими шагами ушел в туман.

Немного подождав, Анна двинулась за ним. Ощутив под ногами песок, села на корточки. Не в силах рассмотреть, где кромка воды, замерла.

Издалека раздался окрик, приглушенный густым туманом:

— Эй, где вы там?..

И совсем рядом с ней голос Брезгина:

— Здесь, в лодке. Ищите пирс.

Тут Анна поняла, что через мгновенье произойдет самое главное. По дощатому покрытию пирса прогромыхали шаги Клейменова, потом был прыжок на металлический корпус лодки и сразу — возня, шум борьбы. Одновременно с этим она услышала отчетливый звук «бульк», как будто в воду упало что-то небольшое, но очень тяжелое.

— Сюда! — крикнул Клейменов. — Я его взял!

Отовсюду, с нескольких сторон, к лодке побежали какие-то люди, и Анна закричала:

— Он что-то выбросил! Слышите?! Он что-то выбросил в воду!

Когда, спустя полчаса, в поредевшем тумане Анна увидела Брезгина, он метнул в нее остервенелый от негодования взгляд:

— Вы все устроили?!

— Не переоценивайте моих возможностей. Я всего лишь отдыхающая.

— Откуда только взялась…

Брезгин сидел в лодке между двумя полицейскими, пристегнутый наручниками к поручню. К ним подошел Клейменов:

— Где телефон, с которого звонили Куприянову, когда назначали встречу?

— Не знаю, о чем вы говорите. Я никуда не звонил.

— Он бросил его в воду, — сказала Анна.

— Ничего-о‐о… — протянул Николай Клейменов. — Прибудут аквалангисты и привезут понятых. Все дно проутюжим, ничего не пропустим.

— Утюжьте, если делать нечего, — Брезгин лениво шевельнулся и вдруг рванулся вперед мимо оторопевших полицейских. Его кулак не дотянулся до Анны всего на несколько сантиметров — помешали наручники.

Клейменов ткнул его своим кулаком, и Брезгин шлепнулся на сиденье. Конфликт не получил продолжения, поскольку в эту минуту к пирсу подъехал фургон. Из него выбрались несколько человек и стали выгружать аквалангистское снаряжение. Через полчаса аквалангисты вошли в воду.

Клейменов и Анна оставались на пирсе вместе со следователем и двумя понятыми. Не отрывая глаз от воды, они наблюдали за поиском. Брезгин сидел в лодке, зажатый двумя конвоирами.

Аквалангисты обследовали дно сначала под лодкой, потом стали понемногу расширять радиус поиска.

И в этот ответственный момент Анне позвонила подруга Вика. Звонок она почувствовала скорее интуитивно, поскольку телефон стоял на беззвучном режиме.

Взглянув на дисплей, Анна предупредила Клейменова:

— Я ненадолго отойду.

На берегу негромко ответила в трубку:

— Слушаю…

— А почему шепотом? — спросила Виктория.

— Так надо. По Брезгину что-то есть?

— Все по мелочам, ничего существенного. До Придивного жил в Армавире. Преподавал физкультуру. Из интересного — несколько заявлений от мамаш: на физкультуре он слишком ласково подсаживал девчонок на брусья. Короче, лапал. Ни в чем более серьезном замечен не был. На мой взгляд — мелкий пакостник.

— Это все?

— Больше ничего не нашла.

— Что с Легкоступовым?

— Его номер телефона я выслала в эсэмэске.

— Спасибо, я посмотрю.

— Когда возвращаешься в Москву?

— Через неделю.

— Тут твой благоверный…

— Иван? — Разволновавшись, Анна потребовала: — Ну, договаривай!

— Отпуск оформил. Поедет отдыхать в ваши края.

— Черт!

— Удачи тебе, подруга.

— Спасибо! — Анна отключилась и в расстроенных чувствах плюхнулась на песок.

За время ее разговора аквалангисты переместились под пирс, это было видно по пузырькам, которые выходили на поверхность. Анна сняла кеды, вытряхнула из них песок, и когда подняла глаза, увидела черную голову, которая медленно поднималась из воды. Она испуганно замерла, а голова все поднималась и поднималась. И скоро на поверхности воды показалась такая же черная шея, плечи и женская грудь.

Анна вскочила на ноги и, как была, в брюках, вбежала в воду.

— Что там?! — глядя на нее, крикнул Клейменов.

Он не видел, что происходит под пирсом.

Она протянула руку:

— Там женщина…

— Труп? — Топая сапогами по доскам, Клейменов сбежал на берег и тоже вошел в воду.

Тем временем рядом с фигурой женщины из воды вынырнул аквалангист. Он вытащил загубник и прокричал:

— Фигура со старинного парусного корабля! С куском форштевня! Здоровая сволочь!

Вскоре ему вместе с Клейменовым удалось вытащить деревянную фигуру на берег. Там ее обступили все, кто участвовал в задержании, за исключением конвоиров Брезгина.

— Смотрю, под пирсом баба, как живая, шевелится… — рассказывая, аквалангист не отрывал глаз от фигуры. — Застряла под опорой, а как волной шевельнет, вся эта байда головой к поверхности тянется. Вот труханул! Подумал, будь волны повыше, голова из воды высунется.

Под пирсом вынырнул второй аквалангист, вытащил загубник и громко крикнул:

— Пистолет нашел!

Клейменов побежал по воде к нему:

— Ржавый?!

— Свеженький! Только что смазанный!

Выхватив пистолет, Клейменов выбрался на берег.

Анна подбежала к нему:

— Ну что там?

— Тип оружия совпадает. Из такого застрелили Куприянова. Калибр тот же. Дело за баллистической экспертизой, — сказал он и крикнул следователю: — Давай сюда понятых!

В номер Анна вернулась в три часа дня. Развесила на балконе мокрую одежду и после душа легла в постель. Пролежав около часа, поняла, что в таком взвинченном состоянии ей не заснуть. Она села в кровати, включила телевизор, однако в мозгу снова и снова всплывали слова Третьякова: «Спиртное купили днем и спрятали в лодке». Они прозвучали здесь, в этой комнате, когда Степан рассказывал про пляжную вечеринку.

Слова всплыли в памяти неожиданно, возможно, от перенапряжения, после которого мозг ведет себя так, как ему вздумается.

Анна встала с постели и начала одеваться, подстегиваемая тугими ударами сердца, как будто в ожидании чего-то значительного, что может навсегда изменить ее жизнь. Она вызвала такси и, сев в машину, назвала адрес Третьякова. Через десять минут Анна стояла у его дома перед распахнутым настежь окном.

Она постучала в ставню, в окне появился Третьяков, хмуро глянул на Анну и тихо произнес:

— Идите в дом.

Калитка была открыта. Анна вбежала на крыльцо и вошла в комнату, где ее ждал Третьяков. Он спросил:

— Чего вам еще?

— Я насчет лодки, — собравшись с мыслями, она сформулировала: — В прошлый наш разговор вы сказали, что спиртное для той вечеринки было куплено заранее.

— Так и было. А что в этом странного?

— Ничего, — выдохнув, она продолжала: — Спиртное спрятали в лодку.

— Не спрятали, а просто положили.

— И где была эта лодка?

— У пирса.

— Потом она уплыла? — Такой вариант был менее предпочтительным, но все же Анна его озвучила.

— Зачем? Аполлон Борисыч остался с нами. Лодка осталась там же, у пирса.

— Значит, когда вы веселились и выпивали, лодка была рядом?

— Потом Борисыч на ней ушел.

— А когда он ушел?

— Не знаю. Меня там уже не было.

— Кто-нибудь может сказать точно, во сколько Брезгин ушел на своей лодке?

— Жена его, Агния Львовна.

— Они ушли порознь.

— Ах да! — Степан усмехнулся. — Борисыч с девчонками зажигал, а ей не понравилось.

— Кто еще мог увидеть?

— Лодку-то? — Третьяков озадаченно почесал затылок и стал чертить пальцем на столе: — Мы сидели здесь, танцевали здесь, а пирс был там. В темноте, когда все пьяные и орет музыка… Ну что там услышишь?

— Значит, веселились не у самого пирса, а чуть в стороне? — догадалась Анна.

— Метрах в ста, а то и поболе, — кивнул Третьяков и спросил: — Ну что? Нашли вы того урода?

Невесело усмехнувшись, она сказала:

— Нет.

— Когда найдете, убью.

— Послушайте, Степан… С чего вы взяли, что Каратанова не утопилась, а умерла другой смертью? Только, пожалуйста, не отпирайтесь. Я слышала ваш разговор с женой.

— Не могла она утопиться. Мы с ней любили друг друга.

Глава 24 Мордобой

Рассказ Третьякова о лодке Брезгина внушил Анне надежду. Ей казалось, что она на пороге разгадки гибели Каратановой. Перебирая в уме возможные, но не отработанные каналы расследования, Анна поняла, что их только два: визит в психдиспансер к Линчевской и звонок Легкоступову.

Анна решила начать со второго и позвонила.

— Геннадий Федорович? Легкоступов? Здравствуйте. Меня зовут Анна Сергеевна Стерхова. Я старший уполномоченный по особо важным делам.

— Здравствуйте. Чем обязан? — Приветливый сначала голос Легкоступова сделался суше. — Откуда звоните?

— Из Придивного. Помните такой городок?

— Помню.

— Догадываетесь, зачем я вам звоню?

— Нет, не догадываюсь.

— Я занимаюсь делом об исчезновении Катерины Каратановой.

— Как? Опять?!

— Вам не о чем волноваться. Вы, как и прежде, вне подозрений.

— Надеюсь.

С этого момента Легкоступов как будто выдохнул, и разговор пошел легче.

Анна продолжила:

— У меня перед глазами протокол вашего допроса. По счастью, он сохранился. Из него следует, что после ссоры с Третьяковым вы вместе с гражданкой Ивлевой покинули вечеринку.

— Третьяков это тот мальчишка, дружок Катерины? — уточнил Легкоступов. — Простите. Я перезабыл все фамилии. Что касается гражданки Ивлевой, ее помню. Она была экс-королевой красоты, вручала корону Каратановой. Что конкретно вас интересует?

— Видели той ночью лодку у пирса?

— Видел. Лодка учителя по имени Аполлон. Редкое имя, потому и запомнил.

— Когда он уплыл на этой лодке, вы, конечно же, не видели…

— Почему? — удивился Легкоступов.

— В протоколе написано, что вы ушли в начале второго.

— Так и было. Только мы не ушли, а отошли подальше от компании.

— Что это значит?

— Мы с этой гражданкой… Как там ее?

— Ивлева.

— Мы с гражданкой Ивлевой, так сказать, уединились, но остались там же, на пляже.

— Далеко?

— Что?

— Далеко отошли от пирса?

— Метров на тридцать. От места, где была вечеринка, подальше.

— Выходит, вы могли видеть, как уплывал Брезгин?

— Брезгин это и есть Аполлон?

— Да, это он.

— Читайте протокол, там все это есть, — раздраженно проговорил Легкоступов.

— Подождите… — Анна пробежала глазами по тексту и категорически заключила: — Об этом здесь ничего нет.

— Издеваетесь? — В вопросе Легкоступова послышалось напряжение.

— Да, нет же… Нет.

— Тогда я не понимаю. Я все рассказал следователю. Во многом из-за этого меня отпустили.

— Ну, предположим…

Он прикрикнул:

— Не предположим, а факт!

— Теперь, если не сложно, мне расскажите.

— Вы точно издеваетесь, — он устало вздохнул. — Ну, хорошо. Слушайте. После того как там, на пляже, мы с гражданкой Ивлевой вступили в интимную связь, она отошла по малой нужде, а я остался на берегу. Оттуда я отчетливо видел этого Аполлона и двух девушек. Одной из них была Каратанова, вторая — девчонка помладше.

— Во сколько это было?

— К тому времени мы с гражданкой Ивлевой вступили в интимную связь около трех раз.

— Эти подробности меня не интересуют.

— Я к тому, что было уже два часа ночи.

— Что было дальше с теми двумя девушками?

— Девчонки забрались в лодку к Аполлону, и он их увез.

— Это все?

— Потом вернулась гражданка Ивлева, и мы отправились к ней домой.

Немного помолчав, Анна уточнила:

— Вы уверены?

— В чем?

— Что в лодку к Брезгину села именно Каратанова.

— Да, что же я, малахольный? Высокая, худая, на каблучищах, в джинсовой куртке. Этот Аполлон подсвечивал фонариком, и я хорошо ее разглядел.

— А та, вторая? Ее разглядели?

— Та вторая была помоложе, совсем девчонка. Чем-то похожа на Каратанову, может, ее сестра. Она весь вечер от Катерины не отставала.

— Как она была одета?

— Светлое платьице… Открытые руки. Я еще подумал, что в лодке она замерзнет.

— Значит, говорите, показания были зафиксированы в протоколе допроса?

— Были. Точно были. Перед тем, как подписать, я его прочитал.

— Куда же они делись?

— Сами разбирайтесь. Знаете, как бывает? Кто-то заплатил, и протокол уничтожили.

— Протокол лежит передо мной, — напомнила Анна.

— Тот ли?.. — спросил Легкоступов и, немного помолчав, мрачно закончил: — Не удивлюсь, если подпись в нем не моя. Теперь очень извиняюсь, но мне нужно идти.

Казалось, Анна получила то, что искала. Но, как известно, в жизни не бывает все слишком гладко. Жизнь постоянно подкидывает новые загадки и ставит препятствия. Теперь стало ясно: Брезгин причастен к исчезновению Каратановой. Но куда делся подлинный протокол допроса? Кто его подменил? И главное: знал ли о подмене следователь Куприянов?

Она позвонила Клейменову и услышала его телефон за своей дверью. Открыв ее, увидела Николая.

— Проходите. Надо поговорить.

— Мне тоже, — сказал Клейменов и прошел в комнату. — Я только что вернулся с обыска.

— Из дома Брезгина? — догадалась Анна. — Что-нибудь нашли?

— У бережливого человека всегда найдется то, что вам нужно.

— А Брезгин бережливый?

— На наше счастье — да. В доме нашли телефон, и в нем та самая симка, с которой он звонил Куприянову. И вот, как говорится, вишенка на торте… — Клейменов достал из пакета оранжевые кроссовки с зелеными шнурками и, подстелив газету, поставил на стол: — Они?

— Они! — уверенно заявила Анна и показала пальцем: — Я помню это пятно.

— Теперь мы точно знаем, что Брезгин был в доме Куприянова в момент убийства.

— Что-нибудь рассказал? Он меня стукнул?

— Пока молчит, — Николай положил кроссовки в пакет и прикрыл их газетой. — По-моему, надеется отвертеться. Слишком спокоен.

— Возможно, ждет от кого-то помощи?

— Трудно сказать.

— Что будете делать?

— Буду работать. Пока жду экспертизу на соответствие пули из тела Куприянова стволу, который выкинул Брезгин. На первый взгляд они совпадают. С учетом всех имеющихся улик признание Брезгина — дело времени. Видели в кино, как бьет зенитка, когда в перекрестье лучей попадает вражеский самолет? Точно так же попался Брезгин. — Взглянув на Анну, Клейменов улыбнулся. — Впрочем, кому я все это рассказываю…

— Акуле столичного сыска, — медленно проронила Анна. — Теперь я вам сообщу важную новость: Брезгин причастен к смерти Каратановой.

— Послушайте! — Лицо Клейменова исказилось гримасой непонимания. — Не валите все в одну кучу. Мы расследуем убийство Куприянова.

— Полчаса назад я говорила с Легкоступовым.

— Тем самым нефтяником? Как вы его нашли? — задав этот вопрос, Клейменов махнул рукой. — Все время забываю, что у вас больше возможностей.

— Легкоступов видел той ночью, как Брезгин увез Каратанову и Линчевскую на своей лодке. И эти его показания были запротоколированы. — Она взяла со стола протокол и протянула его Клейменову: — Читайте!

Минуту спустя Николай вернул протокол:

— Но здесь об этом ни слова.

— Вот именно! — Анна перешла к самому главному. — Протокол переписали, подделав подпись Легкоступова. Куприянов об этом знал!

— Да, бог с вами, Анна! Куприянов был порядочным человеком!

— Вы не знаете, с чем ему пришлось столкнуться в ходе расследования. Как вы помните, показания Сизовой были отозваны из-за того, что ее шантажировали.

— Думаете, то же самое произошло с Куприяновым?

— Могу только предполагать. Как только я начала интересоваться делом Каратановой, кто-то испугался, что старик проговорится, и его решили убить.

— Что еще вам стало известно?

Анна развернула план санаторского парка и положила его на стол:

— Смотрите! Видите этот крест?

— Вижу.

— В этом месте машина Зотова сбила Ирину Линчевскую. Запомните важную деталь: в тот момент на ней была надета джинсовая куртка Катерины Каратановой.

Николай спросил:

— Откуда вам это известно?

— Из показаний Зотова. Куртка была примечательной. На конкурсе красоты и на пляжной вечеринке куртка была на Каратановой.

— У меня сохранилась фотография, на которой я вместе с Каратановой. На них она в этой куртке.

— Но вы сказали, что не были с ней знакомы.

— А я и не был. Просто подошел после конкурса, спросил: можно с вами сфотографироваться? Она согласилась.

— Я видела эту фотографию. — Анна облегченно вздохнула и улыбнулась. — И знаете, вы сняли с моей души камень.

— Неужели заподозрили?..

— Работа у нас такая.

— Так что там с курткой?

— Линчевскую сбили здесь, — она ткнула пальцем в один, а потом в другой крест. — А здесь, у прачечной, ее видела Сизова. Вера помнит девушку в джинсовой куртке, похожую на Каратанову. И это значит, что Линчевская бежала из парка к дороге.

— Не наоборот?

— Я говорила с Сизовой, она хорошо помнит. Теперь смотрите, — Анна приложила линейку к обоим крестам и указала на ее окончание. — Видите?

— Вижу. Здесь находится заброшенный коттедж.

— Я знаю, что его называли генеральским, и знаю почему.

— Хотите сказать, что Линчевская убегала из коттеджа?

— А разве это не очевидно?

Он согласился:

— Следуя вашей логике, похоже на правду.

— Теперь сосредоточьтесь. Самое главное. Когда Каратанова и Линчевская садились в лодку Брезгина, Каратанова была в куртке, а Линчевская — без нее.

— О чем это говорит?

— О том, что остаток ночи девушки были вместе. У Каратановой было время, чтобы отдать свою куртку. Но если теперь нам известно, что Линчевская в ту ночь побывала в генеральском коттедже, — Анна кивнула на план, — значит, Каратанова тоже была там.

— Черт знает что… Но ведь Линчевская бежала одна?

— Значит, Каратанова сбежать не смогла. Не исключено, что на тот момент она была уже мертва.

— Бежать и сбежать — две разные вещи.

Как будто согласившись, Анна спросила:

— Что может заставить юную девушку бежать ночью через парк?

— Испуг…

— Страх! Ужас и страх! Ее или смертельно напугали, или она видела нечто ужасное!

— Ну, вы нагородили…

— Считаете, что я не права? — спросила Анна.

— Я так не сказал.

— И вот вам последнее… Найденная на пляже туфля не принадлежала Каратановой. — Анна положила на стол фотографию, и сверху лупу. — Можете убедиться. Здесь четко обозначен тридцать седьмой размер. У Каратановой был тридцать девятый.

— По-вашему, что это значит?

— Туфлю кто-то подбросил.

— Зачем?

— Неужели не ясно? Вы притворяетесь?

Клейменов пожал плечами:

— Вовсе не притворяюсь. Начали — договаривайте.

— Туфлю подбросили для того, чтобы направить следствие по ложному направлению. И, возможно, это сделал сам Куприянов.

— Да, вы же сами себе противоречите!

— Представьте себе ситуацию, когда приличный человек, следователь, не можете посадить настоящего убийцу. Тогда, чтобы не сажать невиновного, в деле появляется разбухшая в море, многострадальная туфля Каратановой, и вместе с ней спасительная версия о самоубийстве. Что скажете?

— У меня есть опасения, что в вас говорит писатель, а не полицейский. Слишком уж наворочено.

Свернув план и отложив его в сторону, Анна отступила назад:

— Помните наш первый разговор? Вы еще сказали, что Придивный тихое место.

— А вы ответили, что именно в таких городках вершатся самые ужасные преступления, — сказал Николай. — Как выяснилось, вы были правы — историю творит зло.

— Как в детективном романе. Там то же самое: зло — двигатель сюжета.

— Насчет детективов не знаю, здесь вам виднее.

Клейменов неожиданно шагнул к Анне и обнял ее. Их поцелуй длился только мгновение. Дверь распахнулась, и в номер вбежал Иван. У него было жуткое, неестественно бледное лицо, похожее на трупную маску.

— Грязная потаскуха! Я так и знал! — крикнул Иван, но кулак Клейменова сработал раньше, чем он успел увернуться. Иван отлетел назад и медленно, не сопротивляясь, сполз по стене.

Глядя на него, Анна сказала:

— Кажется, я забыла запереть дверь…

Во избежание неприятностей, Клейменов сразу ушел. Оставшись вдвоем с Иваном, Анна втащила его на кровать и положила на лицо мокрое полотенце:

— Зачем ты явился?

— Он твой любовник? — Иван облизнул кровь с губы.

Анна покачала головой:

— Начальник полиции.

— С каких это пор ты решаешь вопросы, раздвинув ноги?

— Не старайся меня обидеть. С недавних пор мне не больно.

— Собирайся. Я приехал за тобой.

— Вот еще.

— Отсюда я уеду только с тобой.

— Это исключено.

— Иди ко мне… — Иван приподнялся и сделал попытку привлечь Анну к себе. Она освободилась, встала и, подойдя к двери, открыла ее настежь:

— Уходи!

— Мне негде ночевать.

— Пойди в поселок и сними себе комнату.

— Какая же ты жестокая…

— Это я уже слышала.

— Когда?

— Не имеет значения.

— Подумай только, — Иван заговорил по-свойски, явно рассчитывая на жалость: — Я взял отпуск… Вот, прилетел к тебе…

— На крыльях любви? — рассмеялась Анна. — Тысячу раз говорила, ты мне не нужен.

Иван вскочил с кровати и скинул мокрое полотенце.

— Хочешь, чтобы ушел? Я уйду! Но только не надейся, что я оставлю тебя в покое!

Глава 25 Разорванная фотография

— Можно к вам? — Анна заглянула в кабинет главврача. — Разрешите?

— Прошу, заходите. — Веденский встал и предупредительно выдвинул стул. Дождавшись, когда Анна сядет, спросил: — Как самочувствие?

Она ответила:

— Все хорошо.

— Прежде, чем узнать, что вас сюда привело, хочу извиниться за то, что вы стали невольным свидетелем безобразной сцены.

— Какую сцену вы имеете в виду?

— Мой разговор с Клейменовым.

— Меня это ничуть не смутило, — сказала Анна.

— Теперь вы знаете о моих отношениях с Семибратовой.

— А я и раньше о них догадывалась.

— Надеюсь, вы не станете об этом распространяться? Иначе это пошатнет мою репутацию.

— Можете быть спокойны. Мне не с кем этим делиться.

Веденский сел в свое кресло:

— По счастью, большую часть похищенного вернут потерпевшим. Эти двое изрядно поживились в «Жемчужном».

— В ближайшее время они получат свое, — закрыв тему Семибратовых, Анна перешла к делу: — Денис Александрович, организуйте мне визит в психдиспансер.

Он удивился:

— Зачем?

— Хочу навестить Линчевскую.

— Вряд ли ей это будет полезно. Возможно, вы нарушите ее душевное равновесие.

— Постараюсь этого не делать. Прошу, помогите.

— Ну что же, — он снял телефонную трубку и, сверившись с записной книжкой, набрал многозначный номер:

— Светлана Петровна? Здравствуйте, это Веденский. Хочу обратиться с просьбой. — Услышав положительный ответ, он улыбнулся. — К вам приедет некто Стерхова Анна Сергеевна… — Он посмотрел на Анну: — Сегодня?

Она поспешно кивнула, и Веденский продолжил:

— Она приедет сегодня. Устройте ей свидание с одной из ваших пациенток. С Ириной Линчевской. Кстати, как ее состояние? Динамика положительная? Это радует. Значит, договорились? — Он положил трубку. — Ну вот, дело сделано.

— Спасибо! — Анна поднялась со стула и замерла в ожидании, пока Веденский напишет адрес психдиспансера.

Он протянул листок со словами:

— Но вам придется потратиться. Такси обойдется недешево. До психдиспансера около сорока километров.

— Меня это не пугает, — ответила Анна.

Собираясь в поездку, она пересмотрела фотографии с конкурса, выбрав те, на которых были мужчины. Среди знакомых был Клейменов, Брезгин, Третьяков, Веденский и Легкоступов. Незнакомых, само собой, Анна не знала, но могла предположить, что и среди них мог быть убийца. Фотографий набралось несколько десятков, задача перед Анной стояла только одна: независимо от состояния Ирины, спокойно и последовательно, показать ей эти снимки.

Чего ожидала Анна? Конечно, реакции Линчевской. Она не знала, что случилось в генеральском коттедже — не хватало фактов и доказательств, но чутье профессионала вело ее по следу, как собаку-ищейку.

Отобрав нужные фотографии, Анна вызвала такси и вышла во двор. На улице она столкнулась с Клейменовым.

— Вы опять здесь?

— А что вас удивляет? — спросил Николай. — Отныне санаторий «Жемчужный» — средоточие всех моих неприятностей. — Он вел себя сдержанно и гораздо суше обычного. Вероятно, виной всему был их вчерашний поцелуй.

— Надеюсь, в этом нет моей вины? — задав этот вопрос, Анна самой себе удивилась: она стала кокеткой!

— Не будем пустословить, — сказал Клейменов и, посмотрев на такси, поинтересовался: — Уезжаете?

— Уезжаю.

— Куда, если не секрет?

— В психдиспансер, на встречу с Линчевской.

Подумав всего мгновенье, Клейменов распорядился:

— Едем на моей машине. Я отпущу такси, — он подошел к водителю, дал ему денег, и автомобиль такси тут же уехал.

— Почему решаете за меня? — обиделась Анна.

— Потому, что у вас нет выбора. Я еду с вами! Садитесь в машину.

— Но я‐то этого не планировала…

— Повторяю: без вариантов. Вы сами втравили меня в эту историю, извольте делать что нужно.

Здание диспансера располагалось в горах и походило на санаторий, но только с решетками на окнах. Заведующая Светлана Петровна была знакома с Клейменовым, поэтому нисколько не удивилась его присутствию.

Линчевскую привели в комнату для свиданий и оставили наедине с Анной. Клейменов наблюдал за ними через зеркальное стекло из соседнего помещения.

— Знаешь меня? — спросила Анна.

Ирина кивнула.

— Знаю… — И тихо пояснила. — Видела у коттеджа, а потом в первом корпусе.

— Песок на кровать ты насыпала?

— Я…

— Зачем?

— Чтобы не ходила больше туда…

— К коттеджу?

Ирина энергично закивала.

— А почему я не должна туда приходить? — снова спросила Анна. — Скажи.

Ирина замотала головой и снова ничего не ответила. По ее беспокойному взгляду Анна поняла, что тему генеральского коттеджа нужно оставить. Она показала записку:

— Ты написала?

Ирина опять закивала.

— Чтобы предупредить? — догадалась Анна, и Линчевская неожиданно сказала:

— Он снова там появился.

— Кто?

Ирина замотала головой.

— Ну, хорошо… — Анна достала фотографии и стала медленно их показывать. На снимке Николая Клейменова Анна чуть-чуть напряглась, однако его личность не вызвала у Ирины никаких эмоций.

Меняя фотографии, Анна убирала их по одной в конец пачки. Но пачка была большой, а фотографии имели разный формат. Они выпали из рук и рассыпались по полу.

Линчевская опустила глаза и вдруг дико закричала. Вскочив со стула, она стала топтать одну фотографию, потом схватила ее и разорвала пополам.

В комнату вбежали санитары, за ними — Светлана Петровна.

— Что у вас происходит?

— Не знаю… — Анна сунула в карман разорванную фотографию и подобрала с пола остальные.

— Свидание прекращаем! — объявила заведующая и распорядилась: — Пришлите сюда медсестру.

Линчевскую взяли под руки, подоспевшая медсестра сделала укол, и ее увели.

Встретившись с Анной в коридоре, Клейменов протянул руку:

— Дайте мне снимок.

— Не здесь, — сдержанно проронила Анна. — Идемте в машину.

Когда они покинули диспансер и уселись в его автомобиль, она достала из кармана две половинки разорванной фотографии. Сложив их вместе, нахмурилась, потом протянула снимок Клейменову:

— Кто это?

Клейменов взял фотографию и, бросив на нее единственный взгляд, спросил:

— А вы не узнали?

— Кто это? — повторила Анна.

— Это Виктор Федорович Кретов. Глава районной администрации. Ему здесь лет тридцать, не больше. Как говорится, молодой и зеленый.

— Но как же я его не узнала? — Анна забрала фотографию, как следует ее рассмотрела, потом спросила: — Вы хоть понимаете, что это значит?

Клейменов ответил:

— Понимаю.

— И что будем делать?

— Пока не знаю. — Немного помолчав, он спросил: — Знаете, кто организовал ваше задержание?

— Кто?

— Кретов.

— Это ваше предположение?

— Знаю точно.

— С какой целью?

— Теперь-то ясно… Чтобы вы уехали. Чтобы не ворошили пчелиный рой. Или лучше сказать — клубок ядовитых змей.

— Мне кажется, что вы все время чего-то не договариваете.

— Так и есть.

— Например?

— Ну, например, что Брезгин и Кретов были друзьями. По крайней мере, пока сам Кретов работал в Придивинской администрации. Когда я сюда приехал, он занимался спортом и молодежью. Потом вырос до мэра. Дальше пошел в район и, как я слышал, скоро уйдет на повышение в Краснодар.

— Кретов алкоголик.

— Это общеизвестный факт.

— Выходит, что Линчевская решила броситься с крыши после того, как увидела Кретова? В тот день он приехал в санаторий на открытие нового корпуса. Она встречала его вместе с другими сотрудниками, — Анна подняла глаза на Клейменова. — Неужели это он убил Каратанову?

— Пока сказать не могу.

— Или не хотите?

— Дайте мне время, — Николай взял ее руку и чуть слышно повторил: — Дайте мне время.

Глава 26 Веранда

По приезде в «Жемчужный» Анна и Клейменов отправились в музей санатория. Там на стенде отыскали информацию, что Кретов в год победы Каратановой состоял в жюри конкурса красоты. По большому счету это ничего не давало, поскольку все свидетели категорически утверждали, что он не присутствовал на пляжной вечеринке у старого пирса. С одной стороны, это могло послужить алиби, с другой — в это же время он мог быть в коттедже.

Обсудив эти моменты, они уже попрощались, но, проходя мимо застекленной витрины, Анна остановилась:

— Смотрите!

— Что такое? — Николай вернулся и подошел к ней.

Она показала на фотографию, лежавшую под стеклом:

— Здесь нет веранды!

— Я не понимаю…

— Это генеральский коттедж? — спросила Анна.

— Да, генеральский.

— Но вы же видите, что здесь нет веранды.

— И что?

— В описании есть год и месяц. Снимок сделан за месяц до конкурса красоты, в котором победила Каратанова… — Махнув рукой, Анна сказала: — Впрочем, вы не поймете! Ждите здесь. Я скоро приду.

Она вернулась быстро и принесла тот снимок, что взяла в архиве на чердаке:

— Видите? А здесь уже есть веранда. Эту фотографию сделали через месяц после конкурса красоты. На обороте записана дата.

— И что это значит? — Клейменов начал терять терпение: — Скажите по-русски!

— Эти две фотографии генеральского коттеджа разделяют два месяца. В этот промежуток исчезла Каратанова. Но мы-то с вами знаем, что в ночь исчезновения она побывала в коттедже.

— Вы предполагаете, что Каратанову убили в коттедже, потом ее закопали и сверху возвели веранду? — Клейменов делано рассмеялся. — Бред сивой кобылы!

— Боже мой… — Анна опустила руки. — Как же мне с вами трудно.

— А мне с вами легко!

— Да вы только подумайте. Предположим, у нас появятся доказательства того, что Катерину Каратанову убил Кретов. А где ее труп? Его нет! А, как известно, нет трупа — нет преступления.

— Найдете доказательства, приходите. До тех пор прошу не морочить мне голову! — Клейменов посмотрел на часы. — Сейчас мне нужно идти!

Проводив его взглядом, Анна бросила взгляд на снимок и тихо вздохнула:

— Ну что же… Будем искать доказательства.

— Это опять вы? — Веденский поднял голову и посмотрел на Анну. — Что-то вы ко мне зачастили.

— Послушайте, — она вошла в кабинет и тихо опустилась на стул. — Можете считать меня сумасшедшей…

— Уже интересно, — улыбнулся Веденский.

— Помните, вы говорили, что хотите сломать генеральский коттедж?

— Помню. И что?

— Еще вы говорили, что этот коттедж — грязное пятно на вашей репутации…

— Ну-ну! Что там дальше?

— Давайте его сломаем.

Веденский обескураженно откинулся на спинку кресла.

— И как вам только в голову пришло, явиться ко мне с таким предложением?

— Это другой вопрос. Так, да или нет?

— Но где же на это взять деньги? Да и зачем? Что за спешка?

— Не поверю, что в бюджете санатория нет таких средств. Вы только что построили новый корпус. Неужели не отпилили? Иначе, откуда в вашем сейфе появились такие суммы?

— Да как вы смеете! — Веденский вскочил с места. — Вы не экономическая полиция, а я вам не подсудимый!

— Соглашусь, это была неудачная попытка вас убедить. Быть может, сойдемся на половине?

— Это как? — Веденский замедленно опустился в кресло.

— Снесем только веранду.

— Вы хоть представляете, сколько стоит аренда строительной техники?

— Сколько? — вполне серьезно спросила Анна. — Скажите, и, если это мне по карману, я заплачу.

— Не сходите с ума! — одернул ее Веденский. — И не устраивайте цирк в моем кабинете. Зачем вам все это нужно?

Анна поняла, что напрасно пришла к Веденскому с таким разговором. Идея оказалась мертворожденной. Сосредоточившись на слове «идея», она спросила:

— Чья это была идея?

— О чем вы? — поинтересовался Веденский.

— Кто решил пристроить к генеральскому коттеджу веранду?

— Не помню…

— Может быть, вы сами решили? — спросила Анна.

— У меня без этого — забот полон рот.

— Тогда кто?

— Возможно, это была инициатива районного или областного начальства.

— А, может, придивинского?

— Может, и придивинского. Взялись же откуда-то средства! Хотя, постойте… — Веденский встал, вышел в приемную и вскоре вернулся с большой папкой. — Сейчас посмотрим в папке по капитальному строительству. Может, что сохранилось.

Пролистав документы, он хлопнул рукой по листу и снял его с крепления скоросшивателя:

— Ну, вот! Гарантийное письмо об оплате пристройки к коттеджу санатория. Завизировано самим Кретовым. Его как раз выбрали мэром Придивного.

Анна изучила документ, потом спросила Веденского:

— Значит, мы с вами не договорились?

— Насчет чего?

— Насчет сноса коттеджа или, по крайней мере, веранды.

— Повторяю: не сходите с ума.

— А как же грязное пятно на репутации?

Захлопнув папку, Веденский предупредительно выставил руку перед собой:

— За это не волнуйтесь. С этим пятном я еще лет пять спокойно проживу.

На этаже у двери ее номера Анну поджидал Иван. Заметив его, она замедлила шаги и стала искать в сумке ключ.

— Я видел, как ты с ним уезжала, — сказал Иван. — Пусть скажет спасибо, что я не написал на него заявление.

— За тобой не заржавеет, — сказала Анна, открывая дверной замок. Иван собрался войти в номер, но она преградила ему дорогу. — Даже не пытайся.

— Я только поговорить.

— Мы оба помним, чем вчера закончился такой разговор.

— Пусти… — Иван обнял ее, но тут же получил мощнейший отпор.

— Руки убрал!

— Мужланкой была, мужланкой и осталась.

— Радуйся, что избавился.

— И ты думаешь, что с таким характером сможешь устроить свою судьбу? — Иван постепенно скатывался на тривиальный скандал. — Да где ты найдешь такого же дурака, как я?! Чтобы столько лет терпел тебя, да еще не завел любовницы?

— Ты же завел.

— Завел! — Буквально взревел Иван. Из соседнего номера высунулась голова, и он заговорил тише: — От тебя слова доброго никогда не услышишь… Ласки не дождешься… В тебе не осталось ничего женского… И ты хотела, чтобы я не завел любовницу?

— Я ничего от тебя не хотела.

— Если хочешь знать, я даже рад, что мы с тобой разошлись.

— Вот это другой разговор.

— Живи как хочешь! А я буду жить, как хочется мне! — Иван схватил ее за плечи и встряхнул: — Ты моя! Слышишь? Моя!

— Зачем я тебе сдалась? — устало спросила Анна. — У тебя есть другая женщина.

— Я собственник. Своего никому не отдаю!

Толкнув его в грудь, Анна вошла в свой номер и захлопнула дверь.

— Будь ты проклята! — проорал Иван, и было слышно, как в коридоре захлопали соседние двери.

Бросив сумку, Анна отыскала косметичку и, расстегнув ее, достала жидкость для снятия лака. Бутылек был почти пустым.

— Надо бы докупить…

В этот раз Анна вышла на пробежку через два часа после ужина, когда большинство отдыхающих уже отправились в кино или на танцы. Она вышла на улицу, поправила ремни рюкзака и легким бегом затрусила по гаревой дорожке в направлении первого корпуса.

Черноморская ночь звенела музыкой и человечьими голосами. С набережной доносились громкие хлопки фейерверка. Порыв ветра нагнал откуда-то облака, заслонив желтое пятно растущей луны.

Ночь подступала к аллее смутными провалами темноты. Когда Анна побежала быстрее, ей показалось, что деревья и кусты с обеих сторон аллеи слились в сплошные черные ленты.

За первым корпусом она свернула на змеистую тропинку, которую пришлось подсвечивать фонарем. В темноте тропинка показалась еще извилистее и уже. В погоне за пятнышком света от фонаря Анна добежала до знакомой ограды, увитой остролистым плющом. За ней черным кубом вздымался генеральский коттедж. Если бы у Анны был шанс или причина убежать отсюда сейчас же, она бы так и сделала. Но у нее была цель, и она не собиралась отступать.

Скинув рюкзак, Анна достала из него бутылку с жидкостью для снятия лака. Обогнув коттедж, взошла на веранду и выплеснула ее содержимое в сухую листву и валявшиеся на веранде газеты. Потом она чиркнула спичкой и бросила ее на пол. Огонь занялся мгновенно и, разбежавшись по веранде, встал голубоватой стеной.

Перемахнув через перила, Анна отбежала на безопасное расстояние и дождалась, пока высокое пламя вышло на крышу и перекинулось на коттедж. Убедившись, что огонь всецело охватил всю постройку, Анна побежала прочь от этого проклятого места.

Глава 27 Кости

Анна стояла на балконе и смотрела, как полыхает генеральский коттедж. На соседних балконах шел оживленный обмен мнениями.

— Что горит? — тревожно интересовались одни.

Другие спрашивали:

— Парк не загорится? Огонь может дойти до нашего корпуса.

— Сибирские леса подожгли. И здесь подпалили.

— Кому это нужно! Неосторожное обращение с огнем — в этом все дело!

— Но где же пожарные?!

— Они заедут с другой стороны. Там будет ближе.

— Только бы огонь не перекинулся на деревья…

По дороге мимо ворот с сиренами и проблесковыми маячками пронеслись две пожарные машины, за ними — полицейский фургон. Во дворе санатория толпились отдыхающие.

Услышав телефонный звонок, Анна вернулась в комнату и взяла трубку.

— Да…

— Ваша работа?! — крикнул Клейменов.

— Не понимаю, о чем вы…

— Коттедж вы подожгли?!

— Что за бред…

— Бред, не бред — разберемся. Я хочу знать только одно: когда вы прекратите заниматься вредительством?

— И в мыслях не было…

— Вижу, с вами говорить бесполезно! Спокойной ночи! Если, конечно, вас не замучает совесть и вам удастся заснуть!

Клейменов, и в самом деле, как в воду глядел.

Ворочаясь с боку на бок, Анна старалась не думать, что будет завтра. Заснула она под утро с одной только мыслью: «Пусть будет что будет».

Утром ей позвонила мать:

— Ну, как ты там? С Иваном виделась?

— Виделись, но я не хочу об этом говорить.

— Значит, не сладилось…

— Даже не надейся.

— Когда возвращаешься?

— В субботу.

— Как жаль, что в твоей жизни так и не случилось ничего хорошего… — вздохнула мать.

Но Анна ей возразила:

— Это не правда. Прошедшей ночью я подожгла коттедж.

На обеде Анна встретилась с Веденским. Он остановился, чтобы поговорить.

— Слышали о пожаре?

— О нем говорит весь санаторий.

— Мы только вчера поговорили о коттедже, и вот вам — пожалуйста. Сгорел дотла, осталась груда камней.

— Как вы и хотели.

— Одни неприятности. Звонили из поселковой администрации, обязали срочно все разобрать. Пришлось отправить туда рабочих.

— Мне очень жаль…

— Должен предупредить, — начал говорить Веденский и многозначительно замолчал.

— Меня?

— Вчера ко мне пришел один человек. Он представился вашем мужем.

— Мы с Иваном в разводе, — сказала Анна. — Чего он хотел?

— Курсовку на двоих человек. Я еще подумал: если для вас, то зачем?

— Вы уже пообедали? — Она умышленно переменила тему беседы, и Веденский «купился»:

— Да-да! Чуть не забыл. Надеюсь, еще увидимся. — Веденский свернул в обеденный зал, где накрывали столы для сотрудников санатория.

Анна спустилась в вестибюль первого этажа и села в кресло. Известие о том, что Иван приехал не один, задело ее за живое. Она испытала горечь и неодолимое чувство потери, как будто у нее украли что-то ненужное, но оно всегда было рядом, и вдруг его нет.

Анна давно знала, что на протяжении многих лет у Ивана была вторая семья. И это она, а не он, первой подала на развод. Со стороны этот процесс выглядел спокойно и обыденно. И даже мать Анны не знала, что у Ивана на стороне растет сын.

— Хорошо, что вы здесь! — В соседнее кресло сел Николай Клейменов. — Не нужно будет подниматься на четвертый этаж.

— Есть новости?

— Сгорел генеральский коттедж. Но для вас, я уверен, это не новость.

Решив ответить, Анна вдруг замолчала, мимо них в расстегнутом белом халате пролетел Веденский.

— Я здесь! — крикнул Клейменов, и Веденский вернулся:

— Едете туда?!

— Буду чуть позже!

Веденский выскочил за дверь, и Анна удивленно спросила:

— Что это с ним?

— Под верандой рабочие нашли человеческие останки. Сейчас там будет все руководство. Кретов уже позвонил.

— Это Каратанова, — со скрытым торжеством проронила Анна. — Я знала!

— Если это так, то вы молодец.

— Возьмите меня с собой!

— Едем!

Клейменов знал дорогу в объезд. На территорию коттеджа он въехал через старые ворота в санаторском заборе. Их, чтобы проехать, сломали пожарные.

У черного пепелища на песке стояли несколько легковых машин и трактор-«попрошайка», возле которого толпились рабочие. Словно сторонясь, поодаль, стояли несколько человек, среди которых были Веденский и Кретов.

— Где ты ходишь?! — сердито спросил Кретов и жестом подозвал Клейменова. — Это что же получается? Ты уже в курсе?

— Узнал самым первым.

Удовлетворившись таким ответом, Кретов обратился к Веденскому:

— Как вы могли допустить такое?!

— Откуда мне было знать, Виктор Федорович? Кости старые, это я как медик вам говорю.

— Чьи они?

— Сегодня же отправлю их на экспертизу в Краснодар, — вмешавшись, сказал Клейменов. — Там разберутся.

— Чуть что, сразу в Краснодар! — сварливо заметил Кретов. — А сами-то — что?! Даю вам срок три дня! Разобраться и доложить! Что касается вас… — Он взглянул на Веденского. — Пора ставить вопрос о вашем соответствии занимаемой должности. У вас что ни день — происшествие. Да я уж и приезжать в «Жемчужный» боюсь!

— Виноват, Виктор Федорович, — проговорив эти слова, Веденский понурил голову.

Все это время Анна стояла поодаль и наблюдала за Кретовым. Он был немного пьян и возбужден. Конечно же, Кретов знал об аресте Брезгина, тем не менее, во всем его поведении и в нем самом сквозило упоение безнаказанностью и риском. Как будто он был уверен, что ему ничто не грозит, а найденные останки Каратановой лишь добавляли остроты его ощущениям.

Назад в санаторий Анну увез тоже Клейменов. В дороге он сообщил:

— Пришли результаты баллистической экспертизы.

— И что? — живо отреагировала Анна.

— Ствол и пуля родные.

— Брезгин сознался?

— Он еще об этом не знает.

— Если бы не стрелял из этого пистолета, он бы его не выбросил.

— Выбросил, не выбросил… — проворчал Клейменов. — Это нужно доказывать. Никто не видел в тумане.

— По совокупности улик — очевидно.

— Вам, может, и очевидно. Посмотрим, что скажет прокурор.

— Нужно постараться, чтобы Брезгин дал признательные показания.

— Как? — мрачно спросил Клейменов.

— Вас научить? — усмехнулась Анна.

— Хотя бы…

— Когда планируете провести допрос?

Немного подумав, Клейменов предложил:

— Если хотите, сейчас. Только прошу, не делайте глупостей.

— У меня нет такой привычки, — жестко обрубила она.

Глава 28 Вся правда

Допрос Брезгина проходил в кабинете Клейменова. На нем присутствовали Анна и сам Клейменов.

Николай сидел за столом и заполнял протокол. Анна — чуть в стороне.

— Требую, чтобы меня освободили, — как будто нехотя, произнес Брезгин. — Меня задержали незаконно. Не имеете права.

— Вы обвиняетесь в убийстве, — сказала Анна.

— Не было такого. Не докажете. У вас нет доказательств.

— Есть.

— К найденному оружию отношения не имею, — Брезгин говорил как по писаному. Было видно, что он хорошо подготовлен. — Не выбрасывал, не видел и уж тем более не стрелял. Что касается телефона, купил с рук. Использовал, когда на моем личном телефоне не было денег. Куприянову звонил, но мы говорили про рыбалку.

— При чем тут Куприянов? — спросила вдруг Анна.

— Ну, как же… — Брезгин рассредоточился и попытался нащупать путеводную нить: — Мы же говорим про убийство Куприянова?

— Гражданин Брезгин, — на этих словах Анна поднялась, подошла к Аполлону Борисовичу и остановилась напротив. — Вы обвиняетесь в убийстве Катерины Каратановой.

— Что?! — Брезгин закинул голову и рассмеялся. — Вот, рассмешили!

— Срок давности по этому преступлению истекает в конце месяца. Так что, на него не надейтесь.

— Не говорите чепухи! Я не имею никакого отношения к Каратановой, кроме того, что был ее школьным учителем. Следствием доказано — она утонула.

— Сегодня были найдены останки Каратановой. Ее убили в генеральском коттедже и закопали под верандой.

— Пятнадцать лет назад у следствия не было ко мне никаких вопросов.

— И здесь вы ошибаетесь. Вопросы были.

— Несете какую-то чепуху, — Брезгин махнул рукой и отвернулся. — Все это брехня.

— Мы восстановили показания гражданина Легкоступова, который видел, как вы увозили в своей лодке Каратанову и Линчевскую. Ваш соучастник арестован и уже дал на вас показания — подробно описал, как вы убивали Каратанову.

— Кто такой? — С Брезгина в одночасье слетела уверенность. — Что за соучастник?

— Виктор Федорович Кретов.

— Послушайте, Анна! — Клейменов вскочил с места.

— Пишите! — Анна включила диктофон и положила телефон на стол рядом с собой.

— Ах, он сволочь… Вот ведь, как вывернул!

— Гражданин Брезгин! Вы убили Каратанову? Признавайтесь! — Давя на Брезгина, Анна уже не выбирала слова. Главным для нее было не дать ему опомниться.

— Ее убил Кретов! — выкрикнул Брезгин.

— Как? При каких обстоятельствах? Рассказывайте!

— Она понравилась ему на конкурсе красоты. Он был в жюри.

— Что потом?!

— В те времена мы с ним вроде дружили.

— Ну!

— Кретов попросил привести Каратанову в генеральский коттедж.

— И что?!

— Он ждал ее там. Я поговорил с Каратановой, наплел ей с три короба. Она же дурочка была, ребенком совсем…

— И вас не смутило то, что Каратанова была вашей ученицей?

— Она мне доверяла.

— Вы понимали, зачем ведете ее в коттедж?

— А мне и понимать было нечего. Кретов попросил, я сделал.

— Под каким предлогом заманили девушку в лодку?

— Их было двое. Каратанова не согласилась ехать одна.

— Что вы ей пообещали?

— Сказал, что в коттедже отдыхает ученый-ихтиолог и что он поможет ей с поступлением.

— Откуда вам было известно, что Каратанова мечтает стать ихтиологом?

— Уже и не помню. Кажется, жена рассказала. Она была ее классной руководительницей.

— Продолжайте…

— Я поговорил с подругой Каратановой, с Томкой Желанной, чтобы она, значит, увела с пляжа Третьякова. Когда он ушел, мы втроем: я, Каратанова и Линчевская сели в лодку.

— Дальше…

— Дошли на лодке до бухточки. Потом через парк я проводил их до коттеджа. Вот и все. А что там меж ними произошло, я не знаю. Потом только услышал, что Каратанова утонула.

— Не утонула она, — мрачно сказала Анна. — Ее убили.

— Я этого не видел, не знаю. Мне сказали, приведи. Я привел. Все!

— В коттедже был один Кретов?

— Он был один, — припомнив еще что-то, Брезгин продолжил: — Совсем забыл сказать, что, когда мы пришли в коттедж, Кретов велел мне избавиться от Линчевской.

— Убить? — строго спросила Анна.

— Упаси боже! — Брезгин поднял руки, словно сдаваясь в плен. — Прогнать ее от коттеджа. Я сколько ее ни гнал, она все равно возвращалась и в окна заглядывала. Я плюнул и сам ушел.

— А почему вы решили, что это Кретов убил Каратанову?

— Вы же нашли ее тело.

— Останки.

— Кто еще мог убить, если с ней был один Кретов?

— Готовы подписать протокол?

— Готов!

Анна обернулась к Клейменову:

— Вы закончили?

Клейменов протянул ей листы, и она продиктовала Брезгину:

— С моих слов записано верно, мною прочитано. Дальше — роспись.

Как только Брезгин расписался, Анна забрала протокол, положила в свою сумку и обернулась к Клейменову:

— Теперь он ваш. Крутите на предмет Куприянова.

Снова Анна и Клейменов увиделись во дворе Придивинского отделения полиции.

Клейменов сел на скамейку рядом с ней и спросил:

— Вы хоть понимаете, что это незаконно?

— В моей сумке лежит протокол, подписанный Брезгиным. На диктофоне — запись с его признанием. Что еще вам нужно, Клейменов?

— Вы преступили закон, совершили дисциплинарное нарушение. Вы не имели права вводить подозреваемого в заблуждение. Кретов не задержан и не давал показаний. Я же просил вас не делать глупостей!

— Бросьте! Я прочла протокол. Вам хватило ума не записывать лишнего. Стало быть, теперь вы мой соучастник, — Анна достала протокол и вручила его Клейменову. — Вот, вверяю его вам. Завтра я уезжаю.

— Втравили вы меня в историю. И что, по-вашему, теперь делать с Кретовым?

— Преступник должен сидеть в тюрьме.

— Смотрю я на вас и думаю, — Клейменов презрительно прищурился и продолжил: — Чего в вас больше? Наглости или самонадеянности? Вы, как асфальтоукладочный комплекс: сами стелите, сами прессуете.

— Не самые, кстати, худшие качества для оперативника.

— По-хорошему, я должен написать на вас рапорт. Но я этого не сделаю.

— Почему? — спросила Анна.

— Потому, что вы мне нравитесь.

— Давайте лучше о деле. Брезгин рассказал, за что убил Куприянова? Он сознался?

— Куда бы он делся… Оформил явку с повинной и все подробно расписал.

— Как вам удалось его расколоть?

— У меня сегодня был хороший учитель… — Клейменов глянул на Анну. — Аполлон Борисович испугался того, что Кретов опередит его в показаниях. Как вы и предполагали, после вашего визита Кретов испугался, что всплывет вся правда о Каратановой. Куприянов тоже был замешан в этой истории, по просьбе Кретова пятнадцать лет назад он уничтожил кое-какие документы. После вашего приезда к нему, Кретов стал шантажировать Куприянова, чтобы тот замолчал и отдал ему копии следственных материалов. Куприянов отказался, и Кретов стал шантажировать Брезгина, чтобы тот пошел на убийство.

— Зачем тогда Куприянов показал мне документы? Зачем подпустил к делу Каратановой, если знал, что у самого рыльце в пушку?

— Трудно объяснить, но можно предположить.

— Ну, давайте, — сказала Анна и приготовилась слушать.

— Для вас не секрет, что Куприянов был старым человеком. Недавно похоронил жену и остался один. Наверное, в последнее время у него было много бессонных ночей.

Анна представила себе, как этот нескладный худой старик мечется без сна в ожидании рассвета.

— Думаете, что проснулась совесть?

— Что-то вроде того.

— Мое любимое выражение, — улыбнулась Анна. — Оно всегда и все объясняет.

Клейменов встал со скамьи:

— Во сколько вы уезжаете?

— Семичасовым поездом.

— Значит, еще увидимся. Приходите после обеда, из Краснодара пришлют результаты первичной экспертизы останков. Заодно и простимся.

Глава 29 Крах

Она стояла на балконе в шелковом пеньюаре, и ветер шелестел его складками. Пред ней во всю могучую ширь простерлось Черное море, и по волнам, преодолевая буруны, «летел» белоснежный парусник.

Все повторилось. Анна стояла на балконе как две недели назад. Но с той поры многое изменилось.

В дверь постучали, она открыла и увидела на пороге знакомую медсестру.

— Здравствуйте, Анна Сергеевна, в одиннадцать часов вас ждет главный врач санатория Веденский Денис Александрович. Он вам отдаст выписки о лечении. Пожалуйста, не опаздывайте, в одиннадцать тридцать у него другой пациент.

Уведомление, в лучших традициях санатория «Жемчужный», было сделано за полчаса до назначенного визита.

Ничуть не расстроившись, Анна стала собираться.

На этот раз она не опоздала ни на минуту, явилась точно по времени.

— Ну что же, Анна Сергеевна, — встречая Анну, Веденский, как обычно, встал со своего места. — Сегодня мы с вами прощаемся. Вот, — он протянул небольшую папку. — Все ваши выписки.

— Спасибо, — она забрала папку и, не присаживаясь, спросила: — У вас все нормально? Вы не в халате.

— Сегодня я увольняюсь. Точнее, меня уволили. Но, если быть совсем точным, со мной не продлили контракт. Такие вот хитросплетения жизненных сюжетов. Надеюсь, что вы, как писатель, многое у нас почерпнули?

— О, да! — пафосно воскликнула Анна. — Материал собрала не на одну книгу.

— Рад за вас. Когда уезжаете?

— Сегодня на семичасовом поезде.

— На московском? Я тоже еду на нем. Позволите вас пригласить в вагон-ресторан?

— Спасибо, пожалуй, нет. Мне нужно выспаться.

— Неужели за тридцать часов не выспитесь?

Решив больше не любезничать, Анна ответила:

— Мой ответ — нет.

— Понял! — с готовностью ответил Веденский. — Тогда прощайте и, как говорится, не поминайте лихом.

После обеда Анна собрала чемодан и, освободив номер, спустилась в вестибюль. Там самым милейшим образом попрощалась с Виталиной Лаврентьевной. Та даже пустила слезу:

— Приезжайте к нам! Обязательно приезжайте! А мы будем читать ваши книги!

Виталина Лаврентьевна любезно вызвала для Анны такси.

— На железнодорожный вокзал, — сказала Анна водителю и добавила: — Но сначала завезите меня в полицию.

Времени было достаточно, она вполне успевала на поезд. Более того, по расчетам, в зале ожидания еще придется провести пару часов. Анна не любила опаздывать, предпочитала все делать заранее.

Оставив чемодан в машине такси, Анна вошла в подъезд полицейского отделения и, отыскав кабинет Клейменова, постучала в дверь. Из-за двери раздался его голос:

— Войдите!

— Можно? — Анна вошла с улыбкой, но при виде Николая улыбка с ее лица сползла. — Что-нибудь случилось?

— Садитесь!

— Да объясните же! — Уставившись на него, она села.

Клейменов вытащил из ящика два сколотых листа и бросил на стол:

— Предварительные результаты экспертизы. Читайте.

Анна взяла листы и, словно с недоверием, прочитала вслух несколько строк:

— Принадлежат мужчине. Возраст — около тридцати лет. Примерная длина тела сто восемьдесят пять сантиметров… — Она подняла глаза и растерянно спросила: — Что это?

— Я же сказал, — Клейменов говорил отрывисто и как будто злясь. — Предварительные результаты экспертизы трупных останков, обнаруженных под верандой генеральского коттеджа. Если вы обратили внимание, предположительное время захоронения от десяти до пятнадцати лет.

— Они не могли ошибиться или что-нибудь перепутать?

— Стыдитесь. Вы же профессионал!

— Простите…

— Что скажете?

— Это крах. И самое страшное, что я не в силах ничего изменить. Версия развалилась.

— Ну-ну… — Заметив в ее глазах слезы, Клейменов протянул салфетку. — Вы сделали все, что смогли.

Вытерев глаза, Анна бросила салфетку в корзину.

— Никакой я не профессионал. Я — лузер. — Она горько усмехнулась: — Акула столичного сыска… Мастер детективного жанра…

— На вашем месте я бы так не расстраивался. Дело сложное… Не забывайте, что прошло пятнадцать лет. В таких делах концов не найдешь. А вы его размотали.

— И где результат? Его нет.

— Есть результат. По крайней мере, теперь мы знаем, что случилось с Каратановой.

— Но труп-то не нашли! Нет трупа — нет преступления. Что будет с Кретовым?

— Скорее всего, он сядет за организацию убийства Куприянова.

— Вы сказали «скорее всего»? Что это значит?

— Не буду с вами лукавить. Кретов может отвертеться. На меня уже давят сверху.

— Надеюсь, у вас достаточно крепкие яйца, чтобы посадить его за решетку. — Анна встала и протянула руку Клейменову, и тот ответил рукопожатием. — Ну что же… Теперь прощайте.

Она вышла в коридор и, прежде чем двинуться к выходу, свернула в туалет. Как часто бывает в маленьких городках, туалет в отделении был общим и единственным, однако поделен на изолированные кабинки.

Анна подошла к умывальнику, оглядела себя в зеркале. Включила воду и плеснула в лицо холодной водой. Потом, войдя в кабинку, задвинула шпингалет и вдруг услышала, что в помещение снаружи кто-то зашел. Судя по шагам, их было двое.

— Ты что о себе возомнил? — спросил первый голос, и Анна узнала в нем голос Кретова.

Ему ответил второй, принадлежащий Николаю Клейменову:

— Давай без наездов!

— Учти… — прошипел Кретов. — Я потащу тебя за собой. Если бы не я, ты бы до сих пор крутил у меня баранку. Помни, что я посадил тебя в это кресло. Один неверный шаг — и ты отсюда слетишь.

— Зря вы сюда пришли. Не то у вас теперь положение. Брезгин дал показания.

— Уничтожь! Порви! Убей самого Брезгина. Но чтобы под меня ни одна гнида не посмела копать. Где сейчас эта баба?

— Стерхова? — переспросил Николай. — Уехала.

— Слава тебе господи! Теперь сворачивай всю эту богадельню. И помни, что ты повязан со мной кровью.

— Помню.

— Одного понять не могу. Чей труп нашли возле коттеджа? Я‐то думал, что там Каратанова. А говорят, какой-то мужик.

— Сам удивляюсь.

— Ну все… Мне пора ехать. А ты здесь давай! Держи круговую оборону.

Дверь хлопнула, и шаги удалились.

Немного выждав, Анна открыла дверь кабинки и увидела Клейменова, который стоял у зеркала и безмолвно смотрел на себя, совсем, как она смотрела на себя десять минут назад.

Увидев ее в зеркале, он обернулся:

— Вы?!

Анна решительно подошла и влепила ему оплеуху, в которую вложила всю горечь разочарования и обманутых ожиданий.

— Я все слышала. Вы — подлец!

Она выбежала из туалета. Позади нее раздался изменившийся голос Клейменова:

— Подождите! Я все сейчас объясню!

Выскочив на улицу, Анна прыгнула в такси и крикнула:

— Гоните и побыстрее!

Глава 30 «Помоги!»

Тридцать часов пути прошли как будто в полусознании. Анна ощущала себя уничтоженной. Во время остановки поезда, на перроне, она видела Веденского. Но только однажды, и это было хорошо. Сознание выставляло защитный барьер: ей не хотелось вспоминать о Придивном.

К тому времени, когда поезд прибыл в Москву, она почти успокоилась. Казалось, со сменой места вернулись прежние приоритеты и ценности. Но Анна чувствовала, как продолжает саднить ее сердце.

Она вышла на перрон и покатила свой чемодан к вокзалу. Однако не прошла и нескольких шагов, как чемодан подхватили чьи-то сильные руки. Она обернулась и увидела хмурого, заросшего щетиной Клейменова.

— Вы здесь зачем? — со всей сдержанностью, на которую только была способна, спросила Анна.

— Я за вами.

— Отдайте чемодан!

— Не дергайтесь.

— Я вызову полицию!

— Сами разберемся.

— Я не собираюсь с вами ничего обсуждать! — Анна попыталась выхватить у Клейменова чемодан, но он отступил и тихо проговорил:

— Послушайте… Каждый человек должен иметь шанс оправдаться.

— Только не вы! — крикнула Анна, но вдруг увидела в глазах Клейменова слезы. — Да вы что?.. А ну-ка, не смейте! — Теперь она заметила, что он еле держится на ногах. — На чем вы приехали?

— На машине.

— Сколько не спали?

— Двое суток.

— Да вы же сейчас упадете!

— Не упаду, — Клейменов закрыл глаза и медленно проговорил: — Мне нужно, чтобы вы сейчас сели со мной в машину.

Анна удивилась:

— Зачем?

— Отвезу вас в одно место.

— Никуда я с вами не поеду! — решительно заявила Анна.

— Прошу вас… Нас ждут. Всего полчаса. Больше не понадобится.

— Не нужно мне ни больше ни меньше. Я вам не верю.

— Боитесь?

Этот вопрос Клейменова неожиданно задел ее самолюбие, и она ответила:

— Нет!

— Тогда едем, — сказал Клейменов и покатил чемодан к вокзалу.

Николай Клейменов привез Анну к сталинской высотке и, припарковав машину, сказал:

— Выходите.

Немного поколебавшись, она решила, что сказав «а», должна говорить «б», и значит, пойти с ним.

Они вошли в центральный подъезд высотки. Клейменов сказал консьержке:

— К Фединым, в шестьдесят четвертую.

Дальше была лестница, лифт и коридор. Все молчком. Наконец, Клейменов отыскал нужную дверь и позвонил в звонок.

Им открыл высокий мужчина лет пятидесяти и без лишних слов, только поздоровавшись, пригласил в комнату, где был накрыт стол. Он представился:

— Федин Лев Константинович, друг Николая.

Еще не зная, что ожидать, она ответила:

— Меня зовут Анна.

— Немного посидите здесь, а я на кухню к жене.

Как только Федин ушел, она спросила:

— И что?

— Сейчас все поймете. Только предупреждаю: никто в этом доме не ждет от вас бурных реакций.

— И не дождутся, — оглядев со вкусом обставленную комнату, Анна подошла к фотографии мужчины в форме генерала Федеральной службы безопасности: — Это же Федин…

— Когда мы с ним познакомились, он жил в Краснодаре. Работал в этом же ведомстве, только чином был ниже.

— Садимся за стол! — В комнату вошла высокая темноволосая женщина и направилась к Анне: — Меня зовут Катя.

— Анна… — тихо сказала Анна и вгляделась в ее лицо.

Холод медленно пополз по спине, и сама она буквально оцепенела.

Перед ней стояла живая и повзрослевшая Катерина Каратанова.

Все четверо сели за стол. Памятуя слова Клейменова, Анна была немногословна. Да и говорить особо не требовалось, в основном говорили мужчины.

И, когда, попрощавшись с хозяевами, Анна и Николай спустились вниз и вышли к машине, Анна спросила:

— Что это значит?

Николай ответил вопросом:

— Вы узнали ее?

— Узнала.

— Тогда садитесь в машину. Там все расскажу.

Она решительно села и вперилась в Клейменова взыскательным взглядом:

— Требую объяснений.

— В те времена, о которых пойдет речь, я работал водителем в придивинской администрации — возил мэра Кретова.

— Я поняла это из ваших объяснений в клозете.

— Как вы понимаете, я был моложе, чем сейчас, и намного глупее.

— К делу переходите.

— В ту роковую ночь, — начал Клейменов, но Анна, усмехнувшись, перебила его:

— Если не возражаете, возьму эту фразу для нового романа. Или нет, лучше так его назову.

— Прошу, дайте договорить.

— Продолжайте.

— В ту ночь после окончания конкурса красоты я ожидал Кретова на дороге в машине. Шло время, я заснул. Под утро, когда уже почти рассвело, меня разбудил Кретов.

— Во сколько это было?

— Около четырех, — чтобы не заснуть теперь же, Клейменов протер глаза. — Одежда Кретова была в крови. Он выгнал меня из машины и сам сел за руль. Уезжая, велел бежать к генеральскому коттеджу на помощь его охраннику. Когда я пришел к коттеджу, то сразу увидел неглубокую яму, возле которой лежала окровавленная Каратанова. Охранник сказал, что Кретов убил ее и приказал избавиться от тела.

— Зачем он ее убил? — спросила Анна.

— Кретов пытался изнасиловать Каратанову, она отбивалась. Он был пьян и, вероятно, не мог себя контролировать.

— Я так и думала.

— Когда я увидел ее в рваном платьице, всю истерзанную. — Николай опустил глаза. — Конечно, я испугался и сразу хотел сбежать, но охранник, его звали Максим, вытащил ствол и заставил меня копать могилу. Я стал копать, но в этот момент Каратанова застонала. Максим встал на колени и начал ее душить. Она повернула голову и прошептала одними губами: «Помоги». Не выдержал я…

— Что?

— Ударил его лопатой. А поскольку человек я не хилый, сразу убил. Конечно, испугался, не скрою. Но того, что уже случилось, не вернуть… Верно? Скинул его в яму, по-быстрому закопал. Каратанову взял на закорки и погрузил в машину Максима, которая стояла недалеко от коттеджа. Оттуда быстро поехал в больницу. Сам еду, а в голове, как будто молотком стучит: «Ты убил человека, ты убил человека». И я снова испугался, развернул машину и дунул в Краснодар к своему другу Федину.

— Он знает, что вы убили Максима? — спросила Анна.

— Я сразу же все ему рассказал. Оставил, значит, у него Катерину. Машину отогнал подальше, сбросил с обрыва в реку. Сам вернулся к Кретову.

— И что он?

— Спросил только, где закопали тело. Я сказал. Назавтра на этом месте уже лежал штабель досок для веранды.

— А как же Максим?

— Что? — удивился Клейменов.

— Неужели Кретов не поинтересовался, куда делся Максим?

— Спросил… Как не спросить? Я сказал, что сам похоронил Катерину, а его охранник, испугавшись последствий, сбежал. И он не стал задавать мне лишних вопросов. Знаете, как я сдрейфил, когда вы раскопали историю с туфлей Каратановой?

Определяясь по ходу разговора с тем, как в свете новых событий относиться к Клейменову, Анна спросила:

— С чего это вдруг?

— Я сам подбросил эту туфлю. Купил пару таких же в магазине. Одну выбросил, вторую два дня вымачивал в соленой морской воде. А вот про размер не догадался!

— Зачем же вы это сделали?

— Чтобы окончательно запутать следы.

— Почему не заявили на Кретова?

— Другие были времена, другие возможности. Задача была только одна — выжить и не попасть в тюрьму за убийство того подонка. Ну а потом все устаканилось, и уже не имело смысла что-то менять. Федин выправил Катерине новые документы. Они поженились и уехали в Москву на повышение.

— Боюсь, что в вашу историю, никто, кроме меня, не поверит, — Анна покачала головой. — Никто не поверит. Точно.

— А я никому, кроме вас, не собираюсь ее рассказывать.

— Одного понять не могу… — Она помолчала. — Зачем так жестоко обошлись с ее матерью?

— Старуха, хоть и не в себе, но зато в полном порядке. Они с Катериной месяцами живут на Бали.

— Значит, про далекие острова — это правда? — Впервые за разговор Анна улыбнулась.

— Если бы старуха согласилась, Катерина забрала бы ее в Москву.

— Ну, хорошо. А что будет с Кретовым?

— Ничего, — Николай неопределенно повел головой и проронил: — Кретов умер.

Анна насторожилась:

— Умер или убили?

— С этим еще не определились. Вернусь, разберемся.

— Надеюсь, что Третьяков здесь ни при чем. — Она глубоко вздохнула, словно освобождаясь от всего, что на протяжении двух последних недель мешало ей жить. И, глядя на Николая, сказала: — Ну что? Едем ко мне? В конце концов, вам нужно выспаться и побриться.

Примечания

1

Рыболовная снасть с большим количеством крючков.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 Туман

Глава 2 Холм из песка

Глава 3 Синее-пресинее море

Глава 4 Инцидент исчерпан

Глава 5 Безумие

Глава 6 Прогулки на свежем воздухе

Глава 7 Странное происшествие

Глава 8 Отказ

Глава 9 Входящая информация

Глава 10 Чернильная ночь

Глава 11 Награда

Глава 12 Много лжи и чуть-чуть правды

Глава 13 Запрос на взаимность

Глава 14 Кровавые брызги

Глава 15 Песня черного ангела

Глава 16 Первый закон ньютона

Глава 17 Во всем виновата ты

Глава 18 Взлет и падение

Глава 19 Червь сомнения

Глава 20 На дальних островах

Глава 21 По всем фронтам

Глава 22 По следу

Глава 23 Схватка в тумане

Глава 24 Мордобой

Глава 25 Разорванная фотография

Глава 26 Веранда

Глава 27 Кости

Глава 28 Вся правда

Глава 29 Крах

Глава 30 «Помоги!» Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg