«Я всё видел… Начало»

Я всё видел… Начало (fb2) - Я всё видел… Начало [SelfPub] 387K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марина Инаяни

Марина Инаяни Я всё видел… Начало

* * *

— Кира, Вы знаете кто я и зачем я здесь?

— Да, Вы один из них. Из тех, кто мне не верит.

— Это не так. Я хочу помочь Вам. Вы поговорите со мной?

— У меня нет выбора.

— Кира, Вы знаете, зачем я здесь?

— Нет.

— Ваш брат погиб в автокатастрофе, и теперь у Вас нет официального опекуна. Однако, судя по результатам лечения, Вы поправляетесь и, возможно, скоро сможете сами управлять своей жизнью. Вы хотите этого?

— Странный вопрос.

— Так вот, я здесь затем, чтобы поговорить с Вами, и дать рекомендации для Вашего выхода отсюда. Теперь Вы поговорите со мной?

1

В доме Петра Мелешина раздался телефонный звонок. Один из тех звонков, которые не предвещали ничего хорошего. Ночной звонок.

— Берег залива? Женщина? Точно криминал? Да, конечно, сейчас буду.

Петр положил трубку и посмотрел в окно.

Темно, значит — ночь. Хотя это знание мало что давало. Ночь — самая долгая часть суток, не раз замечал Петр.

Тихо, значит, нет дождя. Странно, но Петр с трудом вспоминал дни, когда не было дождя. Ему казалось, что дождь — это вечное сопровождение жизни здесь, хотя окружающие его отношения явно не разделяли.

Слишком тихо. Значит, дождь был и разогнал всех ночных уличных обитателей. Неблагополучный район. Как и весь этот город. С самого первого дня здесь всё в этом месте казалось именно таким — неблагополучным. Яркий контраст его прежней жизни. Той жизни, в которой он занимался любимым делом в родном городе. Теперь же, будучи в этой «ссылке», как он сам про себя говорил, каждое новое дело вызывало в нем всё больше грусти. Почему-то именно здесь и именно сейчас он начал ценить жизнь и понимал, насколько чудовищны и бессмысленны все эти преступления, которые ему приходилось расследовать. Раньше он видел в этом дело всей жизни, теперь же — искупление грехов. Искупление своих грехов через наказание чужих.

Петр медленно поднялся с кровати и начал собираться. Нужно ехать на берег залива. Преступление, о котором только что доложил по телефону дежурный офицер, надо им срочно заняться.

Он налил себе чашку кофе, чтобы окончательно проснуться.

Каждый раз, получая вызов, на него накатывала печаль, и вместе с тем его охватывало странное волнение, предвкушение чего-то. Он никогда не знал, с чем это связано. До недавнего времени. До того момента, пока Глеб не открыл ему эту простую истину. И он согласился с ней. Скорее всего, думал Петр, Глеб был прав, и это волнение — это «стремление показать себя, проявить как полицейского, доказать всем, что он лучший». Ведь именно эти слова тогда убедили Петра поверить в, казалось бы, невероятную историю Глеба о том случае, в пригороде…

Но надо было ехать на место, преступление само себя не раскроет, а каждая минута промедления может быть важна, поторопил сам себя Петр и отогнал в сторону все эти мысли, которые с завидным постоянством возвращались в его сознание.

2

Спустя всего полчаса, Петр прибыл на место преступления. Очень красивое место, если не считать «оформления» в виде полицейских машин. Это было одно из любимых мест жителей города. Летом здесь открывали пляжный сезон, в остальное время — толпы людей приходили полюбоваться видами с этой точки и особенно — закатами. Эти закаты могли вдохновить любого на подвиг: поэта — на написание поэмы, художника — на создание шедевра. Это были прекрасные закаты. Петр понимал это, но так и не научился любоваться ими, отдаваться их власти, забываться в них…

Навстречу вышел один из патрульных, вызвался проводить до места. Один из тех ребят, которые только встали на этот путь и еще не утратили позитива, подумал Петр. Похвально. Похвально и глупо.

Место преступления находилось чуть поодаль, за самой высокой точкой залива, в глубине. Никаких следов борьбы или волочения он по дороге не заметил. Все это место, напротив, поражало своей безмятежностью, и невозможно было даже предположить, какой ужас оно скрывает. Подойдя ближе, глазам открылось жуткое зрелище:

Молодая женщина, приятная внешне, милые черты лица, вернее, были милыми раньше, до того несчастья, которое произошло с ней. Знала ли она, что здесь ее постигнет такая участь? Что она вообще делала ночью в таком месте? Судя по ее одежде, это не было свиданием, скорее либо прогулка, либо какая-то деловая встреча. Но если прогулка в этом месте — явление не редкое, то встречи здесь вряд ли кто-то стал бы назначать. Так что же, случайность?

Размышления прервали слова судмедэксперта, невысокого, при этом сутулого, в очках с толстой оправой:

— Женщина, возраст около 30 лет, похоже на отравление токсином. Чем-то сильным, думаю, ей ввели его с помощью шприца.

— Вы исключаете вероятность, что она что-то съела или выпила?

— Полностью. Судя по ее виду, конвульсии были очень сильные, и смерть была практически мгновенной. Значит, токсин она приняла здесь. На лице нет следов от чего-то вроде пропитанной марли, значит, только укол. Отвечая на Ваш вопрос, товарищ майор, если бы она что-то съела или выпила, то умерла бы в том месте, где ела. А приходить сюда ночью поесть — это, знаете ли, маловероятно. Конечно, я дам официальное заключение после вскрытия, но думаю, что не ошибся. С Вашего позволения я заберу тело в морг?

— Конечно, доктор, спасибо, прошу сразу сообщить, как будут готовы результаты вскрытия.

— Разумеется, товарищ майор, до встречи в участке.

Судмедэксперт направился к машине, и стал давать указания санитарам. Ну вот, подумал Петр, сейчас эту милую девушку заберут, и ее жизнь будет официально закончена. Нелепость. Наверняка это очередная нелепость, одна из тех ситуаций, которых можно было избежать, думал Петр. Интересно, она погибла случайно, по недоразумению, или же это прекрасное создание спровоцировало кого-то на этот грех, осознавая возможные последствия? Он разберется. Как и всегда. В этом он был абсолютно уверен.

Петр стал осматривать место преступления. Скорее всего, доктор прав, и всё произошло именно так. Скорее всего, она пришла сюда встретиться с кем-то, и ей сделали смертельный укол. Следов борьбы не видно, значит, она знала убийцу. Знакомый? Да, круг знакомых в первую очередь.

— Кто она? Документы есть? — Обратился он к работавшему на месте преступления молодому сержанту.

— Документов нет, только пропуск на имя Алисы Кронверг. Фотографии нет, непонятно, ей ли он принадлежал.

— Или ей, — задумчиво произнес Петр, — или кому-то, кто ее знал и поможет нам установить ее личность.

— Да, товарищ майор, — ответил сержант. — Заберу в участок, попробуем пробить по нашей базе, вряд ли в наших краях много женщин с таким именем.

«В наших краях», думал Петр. Действительно, край этот удивлял его всё больше и больше. Угораздило же перевестись именно сюда.

— Заканчивайте здесь, — обратился Петр к сержанту, — я поеду в участок, сам пробью ее данные по нашей картотеке.

Петр отправился к машине, но немного задержался на берегу. Красивый вид. Но он чувствовал, что ему никогда не стать одним из них, из жителей этого города, одним из «их» полицейского участка. Раньше он был для всех чужим в этом месте, а теперь он претендует на звание лучшего, и они не могут ему этого простить. И всё из-за Глеба, или благодаря Глебу. Он снова вспоминал тот день…

* * *

Это случилось четыре месяца назад. Петр тогда только перевелся и работал буквально пару месяцев. Он стремился отвлечься, и много времени проводил на работе, даже без излишней в том необходимости. Вот и в тот день он задержался в участке, разбирая старые дела, как вдруг на пороге появился этот парень. Странный, неопределенного возраста. Достаточно молодой, но глаза…

Это были глаза человека, прожившего не одну жизнь. Как оказалось впоследствии, это действительно было так. В тот момент, когда Петр увидел его, тот приставал к дежурному с требованием отвести его к старшему. Бормотал какую-то ерунду. Видел всё, знает убийцу, это Фил.

— Я сам займусь — обратился Петр к дежурному, и повернулся к незнакомцу. — Кто Вы? Какова причина Вашего визита сюда, и о каком убийстве идет речь?

— Говорю же, это Фил, кто Вы? Вы здесь главный? Я всё расскажу, — сбивчиво отвечал гость.

Петр провел парня в комнату для допросов.

— Я запишу всё, как полагается, под протокол, Вы согласны? — спросил Петр.

— Конечно, мне нечего скрывать, наоборот, я хочу помочь, — взволнованно ответил собеседник.

— Хорошо, тогда начнем. Меня зовут майор Мелешин, Петр Сергеевич, я веду допрос с возможным свидетелем преступления. Представьтесь, пожалуйста.

— Глеб, Глеб Воронов.

— Где Вы работаете, Глеб, как Ваше отчество?

— Неважно, просто Глеб. Нигде, ну то есть сейчас нигде, но вообще я врач по образованию, но это неважно, послушайте, дело, по которому я здесь…

— По всей форме, пожалуйста, — оборвал его Петр. — Где Вы живете?

— Канавка, дом 22. Снимаю комнату у хозяина дома, я не местный.

— Что привело Вас в участок? Вы хотите сообщить информацию о преступлении?

— Да, да, — оживился гость, доставая из потертой сумки свернутую газету. — Вот, — с этими словами он протянул газету Петру.

На открытой странице Петр увидел статью о несчастном случае в пригороде. Местный житель был найден мертвым в своем доме. В статье говорилось, что Арсений Филатов, так его звали, не выходил из дома, он был парализован после несчастного случая. Однажды ему стало плохо, он прилег отдохнуть и забыл выключить газ на кухне.

— Трагично, — ответил Петр, дочитав статью, — но это же несчастный случай, причем здесь убийство?

— Нет же, это был не несчастный случай, я знаю, это убийство. В то время я проживал с Арсением на одной улице, после случившегося я переехал, слишком тяжелы были воспоминания. Но суть не в этом. Его убили, это сделал Фил.

— Кто такой Фил?

— Не знаю, я не видел его.

— Но Вы знаете его имя?

— Нет, вернее, это я его так назвал, надо же как-то его называть. Он же человек, у него есть имя, просто пока его никто не узнал. Пусть будет Фил, я так подумал, и…

— Остановитесь, — резко оборвал его тираду Петр, — знаете Вы его или нет?

— Нет, товарищ майор, его я не знаю, но я видел убийство. И еще там была газета. И Фил, у него на руке был ожог, и …

— Это невозможно, — начинал сердиться Петр, — Вы видели убийство? Вы свидетель?

— Нет, ну не совсем. Я видел сон, и там …

Петр резко встал с места и смерил Глеба хищным взглядом:

— Вы смеетесь надо мной? Это что, розыгрыш? Видели во сне? Вы медиум, хотите сказать?

— Нет, — улыбнулся Глеб, — я не медиум. Я, наверное, сумасшедший.

В глазах Глеба промелькнуло странное выражение, напугавшее Петра.

— Прервемся на пару минут. Подождите здесь, хорошо?

— Конечно, офицер, я понимаю, Вам надо остыть.

Эти слова застали Петра в дверях и заставили обернуться.

— Что Вы имеете ввиду? Я не умею держать себя в руках?

— Нет, конечно, умеете, но просто я понимаю Вас. Вы здесь новенький, в этом участке, да и вообще в городе, а тут еще мало Вам забот с привыканием к новому месту, так еще какой-то псих пришел и рассказывает о своих снах, я понимаю.

— Откуда Вы знаете, что я…

— Новенький? — прервал Глеб и улыбнулся, — всё просто, маленький город, а участок еще меньше. Не смущайтесь, все через такое проходят. У всех свой масштаб бедствия, если можно так выразиться, у Вас вот участок.

Петр быстрым шагом вышел из допросной, и хлопнул дверью. Как он ни старался, но не смог сдержаться. Что-то было в этом парне пугающее. Он не угрожал, не сказал по сути ничего обидного, не оскорбил его, но он как — будто видел Петра насквозь. Со всеми его внутренними терзаниями и переживаниями. Он словно читал его, как книгу. И при этом словно это было два разных человека. Один, первый, который пришел рассказать об убийстве, был неуверенным и робким, второй же вызывал у Петра практически ужас.

Подошел дежурный лейтенант:

— Всё в порядке, товарищ майор? Этот тип не хочет уходить? Вывести его?

— Нет, спасибо, всё хорошо, я просто вышел за водой.

— А, ясно, но Вы зовите, если что. И кстати, в допросной есть кулер, товарищ майор, — сказал офицер и пошел в сторону дежурной стойки, при этом одарив Петра легкой ухмылкой.

Ну вот, опять, подумал Петр, опять этот взгляд, они все считают меня пустым местом и только и ждут, когда я оступлюсь. Но я не доставлю им этой радости.

Под впечатлением от своего странного гостя, Петр направился в архив, который располагался этажом ниже. Здесь хранились только свежие дела, но случаю в газете был всего месяц, поэтому дело точно было там. Непонятно почему, но Петр решил проверить слова этого странного парня.

В деле говорилось всё то же, что и в газете. Газета, Глеб сказал, что видел газету, но в деле ничего не сказано, что на месте преступления вообще были газеты. Может быть, газета была, но преступник ее забрал? Что за чушь, оборвал он сам себя. Я что, верю в какие-то бредни? Во сне он увидел, как же. Или… Нет, надо закончить этот разговор.

Петр вернулся в допросную, неся в руке материалы дела. Глеб смотрел куда-то в сторону и теребил в руке край своего шарфа. Казалось, его совершенно не беспокоит атмосфера этого места. Петр поймал себя на мысли, что впервые видит подобное.

— Вот дело Филатова, — начал он, положив папку с делом на стол перед гостем, — здесь ничего не сказано о газете.

— Конечно, в том-то и суть, что убийца забрал эту газету, это я и видел, и рука, я говорил про ожог на руке?

— Да, говорили, но зачем было забирать газету?

— Наверное, что-то в ней могло скомпрометировать убийцу. Наверное, Филатов что-то прочитал о нем, и мог ему навредить…

— Много читаете детективов? — по лицу Петра пробежала легкая усмешка.

— Пытаетесь иронизировать, офицер? — парировал Глеб. — Бросьте, займитесь лучше делом.

У Петра не было слов выразить свое возмущение поведением гостя. И в то же время было в нем что-то, что заставляло прислушаться к его словам, этот его взгляд…

— Послушайте, Петр Сергеевич, — прервал молчание Глеб, — я понимаю, звучит, мягко говоря, не очень. Я сам не рад, что мне пришлось сюда идти и рассказывать про сон, я же понимаю, что выгляжу идиотом. Но не моя вина, что полиция не нашла убийцу, и замяла это дело. А мне как жить? Совесть не позволяет мне спать спокойно, зная правду. Послушайте, необязательно кому-то показывать этот Ваш протокол допроса, который Вы, кстати, перестали писать минуты через две нашей беседы. Просто проверьте сами, в одиночку, ну я же вижу, Вы усомнились, а вдруг я прав? Сами посудите. Дата известна, много газет выходит в этом захолустье в день? Раз старик был опасен для убийцы, значит, они знакомы. А много, интересно, у него найдется знакомых с ожогами на руках? Ну же, офицер, сделайте это, ну, пожалуйста, ради моей совести.

Петр молча слушал парня, и не мог выдавить в ответ ни слова. Тот словно гипнотизировал его каждой своей фразой.

— Ну хорошо, — продолжил Глеб, — начистоту. Не ради моей совести, на кой черт она Вам, я понимаю. Тогда, может быть, ради себя? Представьте, каково будет удивление всех Ваших новоиспеченных коллег, если Вы распутаете дело, которое они просто откровенно проморгали. Они не смогут больше ехидно улыбаться Вам в след. Или сейчас они делают это в глаза? Вы докажете им, что Вы — настоящий мастер своего дела. И совсем не нужно говорить, что я как-то повлиял на Вас в этом расследовании. Никто же не знает, кто я, и зачем я здесь. Награда мне не нужна, я просто хочу спокойно спать по ночам, не терзаясь, что помог убийце избежать наказания, когда мог помочь восстановить справедливость. Ну же, офицер, что скажете?

Петр смотрел на Глеба и не осознавал своих чувств. Он не мог понять, как с ним одновременно разговаривают два разных человека. Но не это его волновало. Он понимал, что Глеб прав, и что подобное «чудо» помогло бы ему показать себя, поставить их всех на место, доказать…

— Вы можете идти, Воронов, — сказал Петр, поднимаясь из-за стола. — Прошу Вас оставить мне свой контактный номер телефона на случай, если Вы мне понадобитесь.

— Так Вы займетесь моим делом? — радостно воскликнул Глеб, — Как хорошо, что остались еще неравнодушные люди, спасибо Вам, — продолжал приговаривать Глеб, записывая номер телефона на протоколе Петра. — Вы не пожалеете, ведь в худшем случае что? Я просто псих, рассказавший Вам бредовую историю. Но в лучшем, Вы только представьте!

Глеб поднялся, и молниеносно покинул допросную. Петр вновь сел за стол и открыл материалы дела. Надо понять, что там произошло. Не потому, что Глеб прав, и Петра преследует чувство несостоятельности, нет, конечно, что за ерунда. Нужно разобраться во имя справедливости, это главное для полицейского, повторял сам себе Петр, листая документы. Так, первым делом круг знакомств убитого, и газеты за тот день, нет ли совпадений…

3

Петр приехал с места преступления в участок ранним утром. Надо заняться выяснением личности жертвы. При ней был найден пропуск с контактами организации. Нужно съездить по этому адресу, наверняка коллеги смогут помочь с опознанием. Петр посмотрел на часы — еще очень рано, наверное, в такое время еще никто не работает. Попозже, решил он, а пока можно съездить домой, и привести себя в порядок.

Он вышел на улицу. Утреннее солнце уже начинало пригревать, наверное, сегодня будет хороший день, подумал Петр. Он поднял глаза на небо — чистое и очень светлое. Наверное, можно прогуляться пешком, подумал он было, как услышал позади знакомый голос:

— Петр Сергеевич! Как хорошо, что я Вас застал!

Это был Глеб. Как всегда взъерошенный, как — будто только с пожара. Вид этого парня обычно забавлял Петра. Вот и сейчас он не смог скрыть ухмылки.

— А, это ты. Что — то случилось?

— Как хорошо, что Вы здесь, товарищ майор, я так торопился, хорошо, что успел. Сегодня же что-то произошло ночью, да? — он вопросительно смотрел. Петр уже знал этот взгляд, он означал, что сейчас парень скажет что-то фантастическое.

— Ну, допустим, — медленно ответил Петр, — но, может быть, ты мне скажешь, что произошло?

— Нехорошо, Петр Сергеевич, — зло произнес Глеб, — мы через столькое прошли, а Вы всё проверяете меня, нехорошо.

Глеб развернулся, дав понять, что собирается уходить. Петр поспешно обогнал его:

— Да это просто шутка, ты же должен понимать, полицейский юмор, утро тяжелое. Да, женщину ночью убили, на берегу залива, ты что-то видел?

Глеб, казалось, смягчился от подобной искренности:

— Да, поэтому я и пришел. Я видел, я всё видел, это была Кристина…

— Кристина? Ты знаешь ее? А, нет, конечно, нет, я помню, надо же как-то их называть, но почему Кристина?

— Разве это важно? Я говорю, что был свидетелем преступления, а Вас волнуют такие мелочи?

Глеб выглядел раздраженным. Он смерил майора взглядом, от которого тому стало не по себе. Петр моментально осознал, насколько глупо звучали его вопросы. И правда, какая разница, как Глеб называет убийцу в своих фантазиях. Какая разница, если это поможет раскрыть дело. Раньше же помогало…

— Давай пройдем в мой кабинет, и ты всё расскажешь, хорошо? — предложил Петр.

Глеб согласился, и они вдвоем направились обратно в участок. Сержант на месте дежурного поздоровался с парнем, но как-то насмешливо. В участке никто не знал о роли Глеба в расследованиях, они с Петром представили его как журналиста, который пишет о нелегких полицейских буднях, и создает положительный образ служителей закона в глазах рядовых граждан.

— Наверное, никто не верит, что я журналист, — сказал Глеб, войдя в кабинет, — ну какой нормальный журналист будет писать статью 4 месяца…

— Да какая разница, что они все думают, — раздраженно оборвал его Петр, — мы пришли не за этим.

— Петр Сергеевич, отсюда все Ваши проблемы с этими людьми, — спокойно отвечал Глеб, — Вы не видите в них равных себе, оттого и не можете прижиться здесь, подумайте, возможно, стоит…

— Хватит, — вновь не сдержался Петр. Он ненавидел эти моменты. Моменты, когда Глеб из странного чудного парня превращался во взрослого и очень проницательного человека, и читал Петра, как открытую книгу. Майор всеми силами пытался сделать вид, что мнение Глеба не имеет ничего общего с действительностью, и что тот ничего не знает о нем, но в то же время он прекрасно понимал, как смешны эти его попытки со стороны. Поэтому всё, что он мог предпринять в подобных ситуациях — это перевести внимание Глеба на что-то другое. Обычно это было расследование.

— Хорошо, товарищ майор, как будет угодно, — услышал он голос Глеба.

Тот понимал всё без слов, и это злило Петра еще больше. Он понимал, что не имеет вообще никакого влияния на своего гостя, но выбора не было. Отказываться от его помощи Петр считал верхом глупости. Пусть помощь эта и кажется на первый взгляд сомнительной, но ведь сработало же раньше.

— Извини, — как можно спокойнее попытался возобновить разговор Петр, — очень тяжелое утро. Так что там у тебя? Что ты видел?

— Я не уверен, можно какие-нибудь детали, чтобы я мог отличить это дело от сна?

— Ну хорошо, — ответил майор, — но информации мало. Женщина, скорее всего отравление, личность пока точно не установили, но при ней был пропуск, я собираюсь в эту контору, нужно опросить сотрудников, надеюсь, там смогут ее опознать.

— Отравление, да, теперь понятно, — произнес Глеб после некоторого молчания, — понятно, почему такие страдания на лице. Это была Кристина, похоже, она что-то вколола Вашей жертве шприцем, она выбросила его в мусорный бак на выходе к стоянке.

— Это хорошо, — обрадовался Петр, — группа еще там, я позвоню и скажу, чтобы обыскали мусорные баки. Это очень хорошо, нам это поможет. Еще что-то было?

— Не поможет, она была в перчатках, — ответил Глеб. — Но я видел, что она блондинка. Пока это всё, что я помню, может быть позже…

— Ничего, это хорошо, ты очень помог, спасибо, — Петр поднялся и потянул Глебу руку. Тот, по своему обыкновению, отказался от рукопожатия, и молча вышел из кабинета. Петр стал собираться, но тут его взгляд упал на стол на папку с делом Арсения Филатова. В дверь постучали, и вошедший дежурный стал объяснять:

— Вернули от прокурора. Говорят, решение принято, и дело можно передавать в архив. Я как раз хотел отнести.

— Не нужно, я сам, всё равно сегодня пойду туда по новому делу, спасибо.

— Как угодно, товарищ майор, — ответил парень и направился к выходу. На пороге обернулся и робко произнес:

— А здорово Вы это дело тогда, товарищ майор.

Дверь закрылась, и Петр вновь погрузился в воспоминания о тех событиях…

* * *

Да, это действительно было потрясающе. Само расследование оказалось плевым делом. Как и говорил Глеб, много ли в окружении Филатова людей с ожогами? Оказался один, Алан Маршак. Он жил неподалеку от убитого, они особенно не общались. Судя по материалам дела, Филатов вообще был человеком необщительным и закрытым. Из дома не выходил, гостей у него не было, поэтому и выбирать кандидатуру с ожогом было особенно не из кого. Маршак любил цветы, у него был огромный сад, и он иногда заходил к Филатову за садовыми инструментами.

В числе знакомых Маршака была девушка, Ольга Седых, замужняя, Маршак был ее любовником. Некоторое время назад Ольга и Алан ругались перед домом Филатова. Как выяснил в своем расследовании Петр, девушка боялась, что муж узнает об их связи, и причинит ей вред, поэтому им с Аланом нужно было расстаться. Но тот был весьма эмоциональным человеком, поэтому расставание прошло на повышенных тонах на глазах у соседа.

Ольга была убита в своем доме, именно об этом написали газеты в тот день. Зная о связи убитой с Аланом, Петр пришел допросить его, и тот, вопреки ожиданиям полицейского, практически сразу сознался в совершенном преступлении. Нет, Ольгу он не убивал, а вот Арсения — да. Когда он увидел газету с этой статьей, то испугался, что сосед вспомнит о его ссоре с Ольгой, сообщит в полицию, и его обвинят в её убийстве. Маршак настолько сильно этого боялся, что принял меры незамедлительно, не думая о последствиях. Он всё продумал и не оставил никаких следов в доме Филатова, но при виде майора в своем — не смог себя контролировать, и сдался в руки правосудия.

Как выяснилось позднее, Ольга была убита ее мужем, тот всё же узнал о связи жены на стороне. Иронично, что если бы Маршак немного подождал, отрицал бы свою вину, то через пару дней у полиции не было бы мотива на его счет, и доказать убийство Филатова не смогли бы. Но люди странно устроены, страх порой оказывается намного сильнее здравого смысла.

Это дело принесло Петру то, чего он так жаждал. Признания его, как полицейского. Он один распутал сложное убийство, столь искусно замаскированное под несчастный случай, что это не вызвало ни у кого сомнения. Ни у кого, кроме него.

После этого случая дела его в участке стали налаживаться. Конечно, местные полицейские были обижены, что чужак выделяется в лучшем свете, но отрицать его сильные стороны они больше не могли. Таким образом, отношение к Петру постепенно стало меняться. Подумать только, и всё это благодаря Глебу. Глеб. Петр думал о роли Глеба в этом деле, удивительной роли. А потом была Рита…

Размышления Петра прервал телефонный звонок. Звонил судмедэксперт, он подтвердил свой изначальный диагноз — отравление. Яд пока не удалось определить, как будут новости — сразу сообщит. Петр собрал вещи и направился к выходу. Надо ехать в эту контору, попробовать установить личность жертвы.

* * *

— Итак, Кира, давайте проведем наш первый сеанс. Расскажете мне, как Вы здесь оказались?

— После того случая на озере, Вы же сами знаете, почему Вы спрашиваете?

— Не после случая, ведь так?

— Так.

— Если мне придется тянуть из Вас каждое слово, это не диалог.

— После того, как исчез мой брат.

— Или после того, как он вернулся?

— Он не вернулся. Поэтому я здесь. Тот человек, который вернулся, это не мой брат.

— Он пострадал при пожаре, и теперь его сложно узнать, но кто еще это может быть, если не Ваш брат?

— Я не знаю. Но это не мой брат. Я ответила неправильно, и теперь не выйду отсюда?

4

На пропуске значилось название «Хистори Альенте». Сама организация располагалась в небольшом, но очень опрятном здании в центральной части города. На входе майора встретила приветливая юная девушка, вежливо поинтересовалась целью визита, и сразу же проводила в кабинет начальницы.

— Тамара Брасс, — представилась молодая женщина в деловом костюме, протягивая Петру руку, — я руковожу этим прекрасным местом. Прошу, располагайтесь. Хотите чаю?

— Благодарю, нет, — ответил Петр. — Разрешите представиться, майор Мелешин, Петр Сергеевич, отдел убийств. Я к Вам по делу, если позволите.

С этими словами он достал из кармана пропуск, найденный на месте преступления.

— Вам знакомо это имя? — он протянул пропуск Тамаре.

— Алиса Кронверг. Да, конечно, я знаю ее. Она одна из наших ведущих экспертов. Правда сегодня я ее не видела, но, может быть, я просто пропустила, я позвоню, — она направилась к телефону и стала набирать номер. Внезапно она изменилась в лице, положила трубку и пристально посмотрела на полицейского. — С ней что-то случилось, да? — в голосе читалось волнение. — Вы здесь потому, что с ней что-то случилось? Откуда у Вас ее пропуск?

— Пожалуйста, успокойтесь, — Петр увидел на столике графин с водой и предложил женщине стакан. — Нам нужна помощь в опознании тела. Молодую женщину нашли сегодня ночью, из документов при ней был только этот пропуск. Нам нужно установить ее личность, Вы можете взглянуть на фотографию с места преступления?

Тамара не притронулась к воде, глаза ее заполняли слезы. Было видно, что это известие потрясло ее:

— Конечно, я посмотрю, — ответила она еле слышно, — давайте свою фотографию.

Следующие несколько минут тянулись целую вечность. При виде фотографии женщина потеряла сознание, Петру пришлось выбежать в коридор, чтобы позвать на помощь. Секретарша принесла нашатырный спирт, и общими усилиями им удалось привести даму в чувство:

— Это она, — пробормотала Тамара, отводя глаза от фотографии, — Это Алиса.

Сознание возвращалось к ней, и через некоторое время майор смог продолжить так неудачно начавшуюся беседу.

— Что с ней случилось? — спросила Тамара, — ее убили, да? Но кто мог сделать это, она ведь такая милая, была… Никогда никому слова плохого не сказала, казалась не от мира сего, такая была спокойная и какая-то простая…

— Расскажите о ней, — попросил Петр, — нам важно абсолютно всё. Возможно, это поможет найти виновника. Что Вы о ней знаете?

Тамара помолчала, казалось, она не хотела погружаться в воспоминания:

— Вряд ли я смогу быть Вам полезна, товарищ майор, — медленно начала она, — я знаю про Алису только то, что уже сказала. Милая, спокойная, ни одного конфликта, талантливый специалист. Семьи у нее здесь не было. Честно говоря, не помню, откуда она. Ее талант был основным, что меня интересовало.

— А чем она занималась? — поинтересовался Петр.

— Антиквариатом. Мы все здесь им занимаемся. Нам приносят различные вещи на оценку, что-то действительно ценное мы помогаем выставить на аукцион или устроить в какой-нибудь соответствующий музей. Алиса была отличным специалистом, лучше всех разбиралась в китайских династиях.

— А могло это стать мотивом, как Вы думаете, ее работа могла стать мотивом? — взволнованно спросил Петр в надежде вытянуть из этого разговора хоть малейшую ниточку.

— Мотив? Нет, Петр Сергеевич, не думаю. Она была нашим ведущим специалистом, и, конечно, теперь это место займет кто-то другой из наших сотрудников, но это далеко не самое желанное место на свете. Зарплата у нас небольшая, мы здесь работаем скорее из любви к искусству.

— Но все же могу я поговорить с ее коллегами, возможными преемниками?

— Да, пожалуй, это будет несложно. Самый вероятный преемник — это Константин. Еще в отделе работает Саша, но она сейчас в отъезде, сегодня утром я отправила ее в Царское Село, осмотреть одну старинную вазу, вернется завтра. Бедная девочка, для нее это будет ударом, они с Алисой вроде дружили. Вам стоит с ней поговорить. Оставьте свой номер, товарищ майор, — предложила Тамара, — я передам Саше, чтобы она позвонила, как вернется, хорошо?

— Да, конечно, — Петр протянул свою визитку, — тогда, если возможно, я осмотрю ее рабочее место, и поговорю с Константином, он здесь?

— Разумеется, я позвоню, Вас к нему проводят. Извините, мне нужно отдохнуть, я до сих пор не могу оправиться от шока, — Тамара кнопкой вызвала секретаря, дала ей наставления проводить посетителя, и показать ему всё, что его заинтересует, и Петр вышел из кабинета с чувством вины за то, что причинил этой милой женщине такие страдания.

Однако это часть его работы, думал Петр. Причинять страдания. Парадоксально, но это так. Он ведь делает это с целью найти преступника, а не с целью поиздеваться над людьми. И пониманию этой болезненной истины Петр обязан Глебу, он знал это, именно Глеб тогда надавил на него в деле Риты, не позволил ему дать слабину…

* * *

Вернее, в деле Марго Петровской.

Это было сложное дело. С точки зрения закона оно было довольно прозаично, но с психологической точки зрения оно было тяжелым.

Это произошло два месяца назад. Петра вызвали на место преступления. Убийство мужчины в собственном доме. Умер от удара тяжелым предметом. Вернее, судя по состоянию его черепа, били далеко не один раз. В момент смерти он спал, как позже выяснилось при вскрытии — был чертовски пьян, и поэтому ничего не почувствовал.

Версий преступления было несколько.

Убитый был игроком в кости, и, возможно, был кому-то должен и не хотел отдавать долг.

Убитый сильно пил, и, возможно, на этой почве имел с кем-то конфликты.

Убитый избивал жену, и, возможно, она остановила его, не выдержав издевательств.

Петр собирался начать отрабатывать эти версии именно в таком порядке, оставив жену на потом, если придется. Надеялся, что найдет виновного до этого момента, поскольку очень симпатизировал бедной женщине, и не хотел травмировать ее еще больше.

Но Глеб решил иначе.

Он в своей обычной манере ворвался в участок со скоростью шквалистого ветра и начал сыпать обрывки фраз. Дескать, видел, знает, это Рита, это точно она, он видел. Вернее не то, чтобы видел, но чувствовал, что это точно была женщина, ударов было несколько не потому, что убийца хотел обезобразить лицо. По словам Глеба, у убийцы просто не было достаточной силы убить с одного удара.

— Ты не можешь этого утверждать, — спокойно ответил Петр на этот аргумент, — это мог быть слабый мужчина, например …

— Слабый? — прервал его Глеб, — из числа Ваших подозреваемых, майор? Кого Вы там рассматриваете?

— Есть версия карточного долга и пьяной ссоры, — начал было Петр, но Глеб осек его ехидным смешком.

— Карточные долги, конечно, выбивают исключительно слабаки, ну а выражение «пьяному море по колено» слышали?

Глеб смотрел на Петра пронзительным взглядом, словно видел его насквозь. Петра это злило, но между тем он не мог отрицать, что Глеб буквально за минуту отмел две его версии, и сделал это мастерски. Конечно, доказательством это не могло служить, но как же логично и просто он это вывел. Это ведь так очевидно, что он прав, думал Петр, и от этих мыслей на душе становилось хуже. Становилось хуже потому, что пришло понимание: единственная здравая версия — это жена.

— Ну как, дошло, майор? — Глеб как обычно вывел его из состояния задумчивости едким замечанием. Не получив никакой ответной реакции, он несколько минут смотрел на полицейского с интересом, казалось, ожидал чего-то, но в результате продолжил с улыбкой. — Жалко ее, да?

— У нее есть смягчающие обстоятельства, — почти безмолвно, как — будто мысленно произнес Петр, — муж бил ее, и …

— И за это не надо наказывать, — парировал Глеб. — Майор, опомнитесь, мы не знаем точно, что там происходило. Знаем, что бил, а за что, знаем?

— Какое это имеет …

— Огромное, майор, огромное. Жертва насилия дает отпор в состоянии аффекта в момент нападения, а не планирует месть, и не стучит по голове спящего обидчика сковородкой или чем там она его.

— В тебе нет ничего святого? — взорвался Петр, резко поднявшись с места. — Как ты можешь …

— Зато в Вас святого за нас двоих, Петр Сергеевич, — на этих словах Глеб направился к двери. — Знаете что, не верьте мне. Но запомните одно. Если Вы хотите стать настоящим полицейским, которым Вы, безусловно, сейчас не являетесь, забудьте о чувствах людей, причастных к расследованию. Если так будет легче — считайте, что необходимо нарушить их покой, чтобы найти истину. Так Вы себя оправдаете. И помяните мое слово — это сделала женщина.

Глеб вышел из кабинета, хлопнув дверью. Мысли менялись в голове Петра со скоростью света. Он обидел Глеба и никогда больше не увидит его. Да и черт бы с ним. Но он не станет настоящим полицейским. Да как нет, он ведь уже им стал? Да какой он полицейский, если пропустил столь очевидную улику, указывающую на женщину? Женщина… Конечно, отметать другие версии рано, но надо доказать Глебу, что он не слабак, и может беспристрастно отработать такой сложный момент. Да, сначала займусь этим, а потом остальными, тем более что много времени это не займет, решил Петр, и направился в дом убитого поговорить с его женой.

5

Именно о том деле думал Петр, продвигаясь по узким коридорам этого такого милого снаружи, но такого неуютного внутри здания. Нельзя списывать со счетов Тамару, начальницу Алисы. Возможно, они были не в ладах, возможно даже, что Алиса могла претендовать на место Тамары, и та предприняла превентивные меры, чтобы не допустить этого, а сейчас делала вид, что не может сдержать слез. Ничего нельзя исключать, как в том случае, с делом Риты.

Петр помнил, как приехал в дом убитого для того, чтобы поговорить с его женой и попытаться выяснить правду о случившемся. Он не хотел, чтобы Глеб оказался прав насчет несчастной женщины, но и допустить оплошности из-за проявления сентиментальности тоже не мог. Для его самолюбия второе оказалось намного важнее, поэтому разговор он начал без тени сочувствия.

Оглядываясь назад, он понимал, что, возможно, был жесток. Но именно эта жестокость и принесла свои плоды. Он добился признания, но не совсем от той, от кого ожидал…

* * *

Когда он приехал допросить жену убитого, новоиспеченная вдова встретила его вместе со своей сестрой, Марго. Петр сразу решил перейти в наступление, и практически открыто объявил вдове, что считает ее мотив абсолютным, и, хотя есть смягчающие обстоятельства, рассчитывать на них она не может, поскольку надо сначала доказать. Поэтому самый лучший способ выйти из этой ситуации с возможным положительным исходом (насколько наказание за убийство может быть положительным) — это рассказать всю правду. Чистосердечно признаться в содеянном.

Он помнил, что вдова не смогла произнести на это ни слова, сразу начала рыдать, и успокоить ее не было никакой возможности. Он уже было решил, что признание близко, но тут Марго резко поднялась, обвинила его в бесчеловечном отношении, и попросила разговора наедине. Позже она рассказала, что это именно она, а не ее несчастная сестра, совершила это преступление. Что она знала, какая тирания творилась в их доме, и попросту боялась за жизнь и здоровье дорогой младшей сестры, а выбраться из этого круга было невозможно. Развода муж не давал, на все разговоры об этом отвечал кулаками, Марго была уверена, что в один из дней он окончательно сорвется и просто убьет ее сестру. Поэтому она его опередила. Дождалась, когда он уснет после выпитого, так часто бывало, уложила сестру спать, дала ей снотворного, чтобы та успокоилась и отдохнула, а сама … Она не жалела, она верила, что спасает сестру, и, как знать, возможно так оно и было, возможно…

Так или иначе, для Петра это был отличный урок жизни и доказательство слов Глеба, что верить никому нельзя. Поэтому Тамара могла быть виновна в смерти Алисы, надо обдумать и это…

* * *

— Кира, добрый день. Сегодня наш второй сеанс. Как Вы себя чувствуете?

— Второй? Странно, что Вы пришли, я думала, Вы тоже решили, что я сумасшедшая.

— Нет, ничего подобного. Я хочу разобраться, что именно побудило Вас считать, что вернулся не Ваш брат. Ваше поведение абсолютно нормально, Вашу уверенность можно отнести на психический шок, и я должен выяснить, чем он был вызван. Расскажите мне о том случае на озере, ведь именно с него всё началось.

— Вы же говорили, что нет…

— Именно с него. Расскажите мне.

6

Секретарь вела Петра по коридорам и без умолку что-то говорила. Петр не привык к подобной манере общения и испытывал явный дискомфорт, но девушка, казалось, этого абсолютно не замечала. Иногда она оглядывалась на него, и ему приходилось делать вид, что он ее слушает, и улыбаться в ответ. Обиднее всего было то, что ничего полезного для расследования он из всего этого щебетания не вынес:

— Какая трагедия, да? Ой, не говорите, как представишь, руки опускаются. Подумать только, это ведь могло случиться с каждым из нас, да? Хотя, наверное, всё-таки из-за того, что она специалист, да? Мне тогда ничего не должно угрожать, я же просто студентка, я здесь временно. Просто секретарь, подай-принеси, ну звонки, но ничего важного. Я и на звонки-то отвечаю, чтобы с кем-то соединить, в основном конечно с нашей Тамарой Брасс, но иногда и Алисе звонили. А вообще нам особо никто не звонит. Ну заказчики там, но они обычно больше письмами. Они присылают какие-то бумаги по своим этим редким штукам, а наши думают, браться за это или нет. Но берутся обычно, денег-то нет у нас. Вернее, есть, но маловато. На зарплату нашу, конечно, хватает, ну так здесь особо нечем гордиться… А наша Алиса, она странная была. Такая тихая, спокойная, не от мира сего, честное слово, сейчас таких редко увидишь. Сейчас наоборот надо побойчее быть, а она как — будто наоборот хотела, чтобы не замечали. Понятно, почему у нее парня не было. Кто такую заметит вообще. Вот я девушка яркая, видно же сразу, да? Ну скажите честно? Конечно. Ой, ну вот и кабинет их. Никого нету, но ничего, Константин, наверное, где-то рядом, придет сейчас. А знаете, мне вот кажется, что она ему нравилась. Не то, чтобы серьезное что-то с ней хотел, но как сестру опекал, помогал во всем, советовал. А она, знаете, не просто не спрашивала, а даже как-то резковато, что ли, не слушала, в общем. А Константин, он очень умный, его бы слушать. Ой, да времени сколько, побегу я, да? А то мне еще надо чай заварить для нашей Брасс, а то она пьет ровно в 3 часа, а я еще не заварила.

Девушка быстро удалилась и оставила Петра одного в просторной комнате, в которой стояло три рабочих стола. Алиса, Саша и Константин, подумал про себя Петр. Хорошо, что никого нет — есть возможность осмотреться. Голова раскалывается, эта птичка сделала свое дело, ее голос еще долго будет преследовать его…

Из трех рабочих мест одно выделялось наиболее ярко — это был стол с абсолютным порядком. Это был не просто порядок, а педантизм. Клинический, подумал Петр. Наверняка место Алисы, раз уж она была такая тихая, спокойная и правильная. Он заглянул в папку, лежавшую на столе. Документ — исследование каких-то китайских чашек или что там это, сервиз? Точно ее стол, ведь Тамара Брасс сказала, что Алиса — ведущий специалист по китайским династиям. Ничего примечательного он на столе не увидел. Не было ни каких-то личных вещей, ни фотографий, ни статуэток — ничего, что могло бы сказать хоть что-то о характере хозяйки этого стола.

В комнату тихо вошел молодой человек в очках. Демонстративно кашлянул, застав Петра за просмотром документов. Когда тот обернулся, парень сразу же взял инициативу разговора в свои руки:

— Константин Сомов, — он вежливо протянул Петру руку. — А Вы из полиции, да? Я слышал, болтушка Лиза уже рассказала мне краткое содержание первой половины дня. Жаль ее.

Константин подошел к столу, который осматривал майор:

— Это стол Алисы. Опрятно, да? Знаете, мне всегда казалось, что у нас творческая работа, а творческие люди просто не могут по природе содержать что-либо в таком порядке, Вам не кажется?

— Не задумывался об этом, — сухо ответил Петр. Манера этих «творческих» людей говорить сплошные глупости выводила его из себя. — Разрешите представиться, майор Петр Сергеевич Мелешин, отдел убийств, следственное управление. Я хочу поговорить о Ваших отношениях с Алисой. Скажу прямо, меня интересует тот факт, что Вы — наиболее вероятный преемник на ее должность.

Этот метод ведения допроса — наступление, был наиболее любим Петром. И очень эффективен. Люди терялись от прямого вопроса, и могли себя чем-то выдать. Это было, с одной стороны, забавно, с другой — экономило время расследования. На сей раз самый очевидный мотив сорвался:

— Преемник? Товарищ майор, пожалуйста, выслушайте меня, — Константин явно опешил от этого не завуалированного обвинения, но, судя по реакции, действительно имел что-то в свою защиту. — Я еще не объявлял об этом директору Брасс, но мне предложили контракт в китайском университете искусств. Я могу показать Вам их письмо, сейчас, — он бросился рыться в ящике стола и через полминуты протянул Петру розовый бланк с гербовой печатью. — Вот. У меня нет мотива, я хотел отсюда уйти. И я уйду, несмотря на то, что Вы правы, и я — возможный преемник. Работа в институте искусств откроет передо мной двери, которых здесь я не то, что не открою, а просто никогда не увижу, Вы понимаете, здесь я совершенно без перспективы. Более того, если бы даже не это предложение, я всё равно уже начал подумывать о переводе куда-нибудь поближе к центру. Я — ученый, а здесь моя работа свелась к составлению каталогов. Я не такой, товарищ майор. Алиса и Саша — они да, а я — нет.

Константин перевел дух от этой с трудом давшейся эму речи, но своей цели он явно добился — убедил Петра, что ему не имело смысла убивать Алису Кронверг. Тогда что же, не работа?

— Скажите, Сомов, что Вы знаете о частной жизни Алисы? — Петр начал прорабатывать версию личного мотива.

— О частной? — Константин на секунду задумался. — Да ничего не знаю, мы не были в доверительных отношениях. Я пытался наладить с ней контакт, помогал всячески, когда она сюда пришла, она ведь меньше меня здесь работает. Но она как-то неадекватно на мою помощь реагировала, и я решил, что не получится из нас коллег — товарищей с совместными посиделками по пятницам, ну Вы понимаете… Может, Сашка знает, они вроде нормально общались, может обсуждали что-то или кого-то, это Вам надо с ней поговорить, но ее нет сегодня, она …

— Да, Тамара Брасс говорила, — прервал его Петр. — Скажите, Вы знаете кого-то из родных Алисы в городе? Или хотя бы адрес?

— Родных точно не знаю, вроде директор говорила, что Алиса родом не отсюда и жила одна, но я не уверен. А вот адрес есть, сейчас, — он протянул Петру визитку с адресом и номером телефона.

— Домашний адрес на визитке? Это не странно? — удивился Петр.

— Для нас здесь — нет, товарищ майор. Мы все такие делаем. Круглосуточный доступ для наших клиентов, как говорит директор Брасс. Будь он неладен. Видите, почему я хочу отсюда уйти?

Этот вопрос показался Петру риторическим, он сразу же попрощался с Константином и направился к выходу.

Да, самый очевидный мотив отпал, жаль. Но ничего, это тоже результат. Но странное чувство не покидало Петра. Его смущала личность Алисы, вернее, отсутствие явных проявлений этой личности. Тихая, ни с кем не общалась, появилась неизвестно откуда, жила одна. Никто из коллег про нее ничего толком не сказал. Он посмотрел на визитку, которую получил от Константина. Надо съездить домой к жертве и осмотреться. Но сначала нужно зайти в участок, может быть, есть новости по вскрытию или еще что-то важное по делу…

Странная мысль внезапно ворвалась в голову Петра: он не увидел ни одной блондинки… Стоп, осек он сам себя, какие блондинки. Глеб сказал? Да какая разница, что он сказал, не хватало еще искать убийцу по признаку из сна, блондинку он увидел, как же…

7

Вернувшись в участок, Петр обнаружил у себя на столе отчет с места преступления. В мусорном баке, действительно, как и говорил Глеб, был найден пустой шприц. Отпечатков на нем, скорее всего, не будет, но зато в самом шприце могли остаться следы яда, убившего Алису. Эксперты уже занимаются. Маловероятно, что это какой-то рецептурный препарат, но может быть будет в нем что-то специфическое, что поможет выйти на убийцу. Надо подождать. А пока что следует навести справки об этой Алисе Кронверг. Никакой информации о ней, кроме домашнего адреса, ее коллеги не смогли предоставить. Милая, ни с кем не ссорилась, тихая, это описание не помогало ничем. Получалось, что у нее не могло быть врагов, но так не бывает. Петр знал по опыту, что чем тише на первый взгляд кажутся люди, тем больше у них скелетов в шкафу. Но как найти информацию о той, чье имя даже точно неизвестно? Представлялась как Алиса Кронверг, но по виду явно не была немкой, слишком плавные черты лица. Вполне возможно, что она взяла себе это имя по приезду в город, потому что пряталась от кого-то из той, прежней жизни. В жизни, где она была не Алисой Кронверг, а кем-то другим…

Кем же могла быть эта незнакомка? Петром завладели эти мысли. Но как он ни силился, не мог даже представить себе ее жизнь. На рабочем столе не было ничего, что могло ему помочь. Только визитка. Но раз все, что есть — это домашний адрес, надо с него и начать, решил Петр, и направился к выходу из участка.

Погода была отличная, теплое солнце, ясное синее небо, всё располагало к прогулке, да и что может быть лучше для раздумий, чем прогулка в такой погожий день.

Петр двинулся пешком в сторону дома жертвы. По дороге рассматривал аккуратные домики по обеим сторонам улицы, красивые газоны, ограды живых цветов. Всё это было так очаровательно, привлекало взгляд, но его не оставляла мысль, что эта идиллия никогда не станет ему родной. Он вновь вспоминал свой родной город. Это был, что называется, «его город». В нем всё было близко его сердцу: архитектура, столпотворения на центральных улицах, готические оттенки строений, кровавые закаты, еженощно опускавшиеся на многочисленные набережные. И как же он любил этот маленький магазинчик на Главной Площади, тот самый, в котором продавали различные поделки из дерева. Поделки, которые коллекционировала его любимая Марта…

* * *

От этих мыслей на глаза навернулись слезы. Он всегда считал, что именно Марта сделала его таким, каким он был, и теперь, потеряв ее, он лишился самого себя. Когда-то блестящий, подающий надежды сотрудник отдела убийств центрального управления, он не смог больше оставаться в этом городе, где теперь всё напоминало ему о трагедии. Не мог больше гулять по парку, который они с Мартой так любили. Не смог продолжать бороться с преступниками, понимая, что если не защитил самое дорогое, так как он может вообще кого бы то ни было защитить? Из-за всех этих сомнений и непрекращающейся боли Петр начал пить. Сначала не сильно, просто стаканчик на ночь после трудного дня, чтобы заснуть. Лекарство. Но постепенно жалость к себе стала настолько невыносимой, что Петр уже не отличал ночи от дня. Стал пропускать работу, мог не появляться неделю. Поначалу коллеги его прикрывали, но никому не хочется рисковать собственной карьерой ради спивающегося, пусть даже и товарища. Единственное, что ему смог предложить начальник — это перевод в какое-нибудь глухое место, где его никто не знал, и где он смог бы продолжить карьеру полицейского. Если бы, конечно, бросил пить…

Он бросил. Не сразу, но бросил. Написал рапорт о переводе и уехал. Он помнил, что в тот день, когда он забирал свои вещи из участка, никто из коллег не смог даже толком попрощаться с ним, все отводили глаза. Он разочаровал их, кого-то подставил, Петр это понимал, но ему было совершенно безразлично, что чувствуют другие, волновала только своя собственная боль. Он согласился на перевод не потому, что хотел остаться полицейским во что бы то ни стало, он понимал это, он хотел уехать из города, чтобы забыть, чтобы не думать.

Не получалось. Долго не получалось. Но в какой-то из дней он проснулся утром и понял, что думает о том, что на улице светит солнце, что он должен что-то сделать во благо. И тогда он всё же пошел на собеседование на новое место службы, которое откладывал всё это время.

Его приняли на ура, в участке не хватало людей. Академии в городе не было, а ехать в такую глушь из столицы никто не хотел. Ему тотчас же выделили служебную квартиру, и он съехал из комнаты, которую снимал у случайного прохожего после приезда. Однако вернуться к работе было сложно. Сами полицейские его невзлюбили. Мнения на его счет разделились: одни считали, что он чем-то провинился, и его сослали, хотя документальных подтверждений тому у них не было (спасибо руководству из центра, там Петру дали отменную рекомендацию), другие думали, что он считает себя выше и лучше всех них только потому, что он из сердца страны. Как водится, придумав себе подобную легенду о человеке, никто не хочет разбираться в ее истинности, в нее просто верят, не пытаясь опровергнуть или доказать. Поэтому напарником Петр за время работы так и не обзавелся. Кроме, пожалуй, Глеба…

8

С этими мыслями Петр подошел к дому Алисы Кронверг. Ключей у него не было, но его расчет на то, что большинство людей держат запасной ключ под ковриком, оправдался. Войдя в дом, Петр стал осматриваться.

Очень чистый, опрятный дом как снаружи, так и внутри. Все вещи разложены по местам, ни намека на беспорядок. Такой порядок определенно ему на руку, подумал Петр, проще будет осмотреть дом и точно можно исключить взлом и проникновение с обыском — обстановка ясно говорила, что чужих здесь не было.

Для соблюдения законности пришлось повозиться и поискать в округе пару человек, которые были готовы присутствовать при осмотре. В это время дня дома мало кто находился, но Петру повезло, и вскоре в его сопровождении появилась пара молодых людей, студенты из общежития, которое находилось неподалеку. Теперь, соблюдая все формальности, можно было приступать к обыску.

Гостиная и кухня при ближайшем рассмотрении не представляли никакого интереса. Всё та же патологическая опрятность, которая вызывала у Петра такие сомнения. Далее прошли в спальню — тоже всё чисто. Постель аккуратно убрана, на столике торшер и книга — «Поющие в терновнике». Удивительно, подумал Петр, эта девушка читала книги, да еще и какие. В наше время сложно заставить молодых людей читать, да еще и подобные произведения, максимум — любовный роман. Жаль, что ее убили, подумал Петр, она была так похожа на Марту…

Внимание привлекла узкая дверь справа от стенного шкафа. Какой-нибудь чулан, подумал Петр и направился, чтобы открыть ее. Но дверь оказалась запертой. Странно, это не вписывалось в общую картину. Ключей нигде не было, при жертве их тоже не нашли. Это показалось странным. Если ключи забрали, но в доме ничего не тронуто, есть два варианта: убийца взял ключи, но еще не успел наведаться в дом, чтобы его обыскать. Или же убийцу интересовала именно эта комната, и поэтому все остальные комнаты в доме были нетронуты. Но тогда тоже не было смысла запирать комнату после того, как убийца посетил бы ее. Разве что с тем, чтобы в нее больше никто не мог попасть. Удивительные люди эти преступники, думал Петр, в чем-то продумывают всё до мелочей, а в чем-то ведут себя, как дети. Что могло быть наивнее мысли, что полиция не вскроет комнату без ключей? С другой стороны, это была всего лишь догадка, и, возможно, предположение о том, что убийца еще не был в доме, было верным. Но, в любом случае, содержимое запертой комнаты необходимо осмотреть. Петр понимал, что сам он сделать этого не может, даже в присутствии понятых, придется выставить у дома наблюдение и вернуться еще раз, с криминалистами, вдруг в комнате будет что-то полезное для расследования, улики.

Сделав пару звонков, организовав охрану дома и вызвав экспертов, Петр решил воспользоваться паузой и обдумать то, что он уже знает об этом деле.

Знал он немного.

Имя. Возможно, ненастоящее. Тогда нужно узнать, кем она была на самом деле, и почему изменила имя. От кого-то пряталась, боялась? Может быть, это тени прошлого застигли ее в этом тихом месте, которое бедная девушка, наверняка, считала спасением? Возможно, да, это неплохая версия. Но как узнать личность, если нет никаких документов? Возможно, что на работе, в отделе кадров хранятся копии ее документов, как же он сразу об этом не подумал. Он ругал себя за эту оплошность. Видимо, Тамара Брасс, лишившись чувств от новости о смерти девушки, этим смешала все мысли Петра. Всё-таки Глеб прав, и он слишком сочувствует возможным подозреваемым. Но ничего, всё равно нужно еще раз навестить эту контору, поговорить с этой Сашей, которая в отъезде. Так что это не совсем оплошность, успокаивал себя Петр.

Он достал сигарету и хотел закурить. Зажег спичку, но остановился. Марта хотела, чтобы он бросил. Он бросит. Прямо сейчас.

Что еще известно по делу, думал Петр, убирая сигарету обратно в карман. Есть работа. Какие ниточки были там, на месте? Алиса была ведущим экспертом по китайским династиям. Претендентов на ее место не было. Вернее, был, Константин, но он явно не горел желанием это место занять. Наоборот, смерть Алисы могла помешать ему мирно перейти на другую работу. Кто еще. Сама директор. Возможно, что Алиса метила на ее место. Но почему-то эта версия казалась Петру слабой. То ли Тамара так сильно его впечатлила, то ли он не видел в характере жертвы предпосылок для подобных действий. Но, так или иначе, Тамара Брасс была последней, кого он рассматривал на роль убийцы. Конечно, после болтушки Лизы, секретарши, ее Петр вообще не воспринимал, как фигуранта расследования, она явно была там временно, и никаких мотивов у нее быть не могло.

Оставалась только Саша, которую Петру еще не довелось увидеть. Не очень ясно из рассказов коллег, могла ли она иметь какие-то точки столкновения с жертвой. Ничего, это станет видно после разговора с ней. Брасс говорила, что Саша вернется завтра, вот тогда он и узнает всё, что ему необходимо.

Так, что еще. Личные мотивы. По словам коллег, Алиса жила одна. Судя по части дома, которую удалось осмотреть, это действительно было так. Все вещи и предметы явно принадлежали одному человеку. Да и порядок был такой, что любая чужеродная деталь сразу бросилась бы в глаза. Кроме запертой двери, конечно, но это скоро стает ясно. Личные мотивы пока нужно оставить в списке, думал Петр. Жертва явно была «темной лошадкой», тихоней, а такие часто преподносят сюрпризы, и кто знает, что окажется за этой дверью…

Петр сделал пару заметок в свой блокнот и поднял глаза на небо. Очень чистое небо, голубое, яркое. Как в тот день.

Странно, но когда перестаешь пить, думал он, жить становится сложнее. Казалось бы, наоборот, перед тобой открываются все двери и становятся видны все краски жизни. Но только не в том случае, когда с каждой такой открытой дверью ты всё сильнее осознаешь степень совершенной ошибки, силу испытываемой боли. Марта. Он не мог о ней не думать, не хотел не думать. Ему говорили, что нужно постепенно абстрагироваться, что он не виноват, что он не мог ничего сделать, но он не верил. Не хотел верить. Хотел винить только себя. И его возвращение к сознательной жизни — это был трудный выбор, но он сделал его, чтобы нести этот крест…

* * *

Жизнь Петра в столице поначалу была совершенно обыкновенной. Выучился в академии МВД, постепенно делал карьеру полицейского, не так стремительно, как ему мечталось, но относительно неплохо. Относительно коллег. В свои 34 года он уже носил звание майора, чего многие его сослуживцы добивались гораздо в более сознательном возрасте. Но не Петр. Он был прытким, упорным, и всегда добивался своего. Он был очень целеустремленным и амбициозным человеком, карьера играла для него огромную роль. До тех пор, пока не встретил ее…

Как и у большинства людей из полицейской среды, круг общения Петра сводился к коллегам и фигурантам по текущим делам. Среди них попадались разные люди, но мало кто мог заинтересовать его, как человек и как личность. В основном он рассматривал их исключительно в роли участников событий в той или иной степени, и даже на мотивы редко обращал внимания. У него словно отсутствовала эта эмоциональность, присущая другим. Если он находил виновного, то ему было неважно, что им двигало. Он никогда не жалел обвиняемых, считал, что наказание должно быть единым для всех, и что мотивы неважны. Важен только факт содеянного. До тех пор, пока не встретил ее…

Марта проходила свидетельницей по делу об убийстве. Ее брат убил человека. Он развелся с женой, и она нашла себе новую любовь, так она думала. Вместо этого новая любовь обращалась с девушкой настолько жестоко, что однажды ту доставили в больницу в крайне тяжелом состоянии. У брата Марты был общий ребенок с бывшей женой. После развода мальчик остался жить с матерью. Когда та попала в больницу, мальчик позвонил отцу ночью в слезах, кричал в трубку, что дядя Олег бьет его и что он боится. Брат Марты примчался к ним домой, силой открыл дверь и вмешался в самое время, не дав Олегу причинить мальчику непоправимый вред. В состоянии аффекта он убил нового любовника бывшей жены.

Суд принял во внимание все аспекты дела и дал мужчине условный срок. Однако Петр был с этим несогласен, и даже хотел подать ходатайство о новом слушании. В тот день он подготовил материалы, и собирался обратиться к судебным приставам, когда в дверь постучали, и вошла она. Марта.

Молодая девушка, длинные темные волосы, грустные глаза. Огромные глаза. Петр не видел ничего, кроме этих глаз. В ходе расследования он видел ее недолго, бегло опросил как свидетельницу, но она не представляла для него интереса по делу, и он быстро забыл о ней, просто строка в протоколе, как и все до нее. Но сейчас, когда она появилась так неожиданно, эти глаза привлекли его внимание, и он не хотел видеть ничего, кроме них:

— Вы не помните меня? — начала она несмело, — я — Марта, сестра Юрия Стоцкого, которого Вы ходите осудить.

— Я не хочу его осудить, — немного замялся Петр с ответом, — Ваш брат совершил убийство, и должен за это ответить. Это закон.

— Конечно, я понимаю, — голос девушки был тихим и грустным. — Но скажите, зачем Вы настаиваете на новом слушании, ведь моего брата уже признали виновным?

— Но он не понес наказания, а убийство должно быть наказуемо, это закон, — автоматически отвечал Петр, стараясь не смотреть в сторону Марты.

— И Вам совсем неважно, что у Юры есть маленький сын? И Вам неважно, что Юра спас ему жизнь? И своей бывшей жене тоже. Олег убил бы ее рано или поздно, неужели Вы не понимаете? — девушка, казалось, приходила в бешенство с каждым произносимым словом. — Или что, он бы убил их, и Вы бы его посадили, да? Но Юра не убийца, он настоящий мужчина, каких сейчас мало, он защитил их. Или что он должен был делать? Оплачивать их больничные счета и ждать, чем всё закончится?

— Он мог обратиться в полицию, — с сомнением в голосе проговорил Петр. Напористость девушки обескуражила его, и он не мог найти, что ей возразить. В глубине души у него что-то дрогнуло, он начал понимать, он засомневался в том, что хотел сделать, не хотел больше пересмотра дела.

Так началось их знакомство. В тот день она ушла, хлопнув дверью. Позже Петр сам нашел ее, извинялся, говорил, что не будет препятствовать ее брату находиться на свободе, что понимает. Она простила, так началась их связь.

Петр изменился коренным образом, все дела он теперь рассматривал через эту новую призму, все решения принимал, основываясь на чувствах, которые двигали людьми. Он начал жалеть их, входить в положение. Он стал другим. И это Марта изменила его. Отрезвила. Открыла ему всю палитру человеческих чувств и страстей…

Их счастье длилось недолго. Спустя всего полтора года их жизни с Мартой случилось несчастье. Она погибла при ограблении банка. Сотрудники спецслужб провели операцию по освобождению заложников неумело, и несколько человек, находившихся в захваченном банке, были убиты в ходе перестрелки. Среди них была и Марта.

Случившееся изменило жизнь Петра, разрушило ее, осталась только другая жизнь, в которой он был слабым существом в поисках способа забыться…

9

К дому подъехали криминалисты, можно было, наконец, заняться делом. Составив официальный протокол осмотра всех других комнат, Петр дал команду сотрудникам вскрывать запертую дверь.

За этой дверью могло оказаться всё, что угодно, и воображение Петра рисовало ему множество красочных картин, пока сотрудники вскрывали замок. Однако при ближайшем рассмотрении это оказалась маленькая комнатка, без окон, похожая на чулан. Прибрано, всё аккуратно сложено, ничего зловещего, что Петр подсознательно ждал здесь увидеть. И ничего подозрительного.

Но один предмет интерьера всё же привлек внимание полицейского. В углу комнаты стояла маленькая резная тумбочка. Она заинтересовала Петра именно потому, что выглядела странно для общего интерьера. Совершенно не гармонировала с остальной мебелью в доме. Во вкусе Алисе явно было не отказать, и вся обстановка в доме прекрасно сочеталась друг с другом, кроме этой маленькой тумбочки.

Тумбочка была с тремя выдвижными ящиками. Два из них были пусты, третий заперт на ключ. Поскольку ключа не было, то пришлось вскрыть и этот замок. Странно, но этот ящик тоже был пуст. Непонятно, думал Петр, какой смысл запирать пустой ящик? Как и всю, по сути, пустую комнату? Это было очень странно. Должно что-то быть, Петр был в этом уверен.

Любовь к детективам сыграла свою роль, и после более тщательного осмотра тумбочки Петр наткнулся на потайное отделение, двойное дно в том самом ящике, который был заперт.

Приподняв дно, Петр обнаружил внутри конверт, в котором лежали какие-то бумаги. Всё, что Петр мог понять об их содержании — это то, что они как-то связаны с «Хистори Альенте», поскольку на бумагах стояла печать этой организации. Вероятно, это было что-то очень важное, раз Алиса прятала бумаги так тщательно. Нужно будет еще раз наведаться в офис компании и попытаться выяснить, что это за бумаги, и почему они оказались в доме Алисы.

Петру не давала покоя также мысль о том, что Алиса явно была не той, кем ее считали в этом городе. Конечно, она необязательно должна быть беглой преступницей, но ее появление здесь буквально ниоткуда интересовало его. Ниоткуда — потому что никто из ее коллег даже не знал, откуда она. Обычно такие вещи хотя бы мельком обсуждаются на работе, но не в этом случае. Это было очень странно. Хотелось найти в доме хоть какие-то следы, ведущие к прежней жизни девушки. Петр очень хотел разобраться, понять.

К его сожалению, в доме не было абсолютно ничего, что могло хоть как-то помочь ему в поисках ее прошлого. Единственной странностью во всем интерьере была маленькая картина, акварельный набросок. На нем был изображен деревенский дом. Не усадьба, не дача, а именно настоящий жилой дом. На обратной стороне картины стояла подпись художника — А.М. Шелехов. Петр не понимал в точности, почему его так привлек этот набросок, но интуиция подсказывала, что по нему он выйдет на историю Алисы. Эта картина была единственным подобным элементом во всем доме, а, следовательно, Алиса не была коллекционером подобного рода предметов. Значит, было вполне возможно, что рисунок — это подарок художника. И тогда получалось, что художник мог ее знать.

Это была хорошая ниточка. Петр записал в блокнот имя автора наброска, нужно будет найти его и поговорить. Но это позже, а сейчас надо разобраться, что за бумаги были в столе Алисы. Это были улики из настоящего времени, и необходимо было проработать их в первую очередь.

Петр решил не откладывать это, дал команду криминалистам заканчивать без него, и направился в «Хистори Альенте».

10

Когда Петр приехал в здание антикварной конторы, то хотел встретиться с Тамарой Брасс и показать ей находки из дома Алисы, но Тамары на месте не оказалось. Болтушка Лиза прощебетала, что госпожа Брасс уехала на конференцию и будет только к вечеру, а может, только завтра. Но на месте есть Константин, может быть, он сможет помочь? Действительно, Константин произвел на Петра впечатление человека, который понимает, что говорит, поэтому полицейский решил обратиться за помощью к нему.

Константин работал за своим столом. Увидев Петра, приветливо улыбнулся, поднялся и протянул руку для пожатия. Не похоже, что этот парень что-то скрывает, подумал Петр, слишком искренне рад видеть, но это и к лучшему, больше вероятность узнать что-то важное для расследования:

— Константин, добрый день, мне нужна Ваша помощь как эксперта, — начал разговор Петр.

— Конечно, товарищ майор, — Константин жестом пригласил его присесть. — Чем могу быть полезен?

— Мы нашли вот эти бумаги в доме Алисы Кронверг в очень странном месте. Она явно их прятала, и я пытаюсь выяснить, что это за бумаги, и почему они имели для нее такое значение, — с этими словами Петр протянул Сомову находки из тайного ящика в доме жертвы.

Некоторое время парень изучал содержание бумаг, затем облегченно вздохнул и вернул Петру бумаги:

— А я уже испугался, что у конторы проблемы, — прокомментировал свое поведение Константин, — понимаете, я увидел наши печати, ну и всё-таки расследование, подумал, мало ли что. Но всё оказалось намного проще. Хотите чай или кофе? — парень встал, чтобы позвать секретаршу, но Петр жестом отказался от предложения. — Это сертификаты по одной из наших сделок. Вернее, они по несостоявшейся сделке. Не понимаю, зачем Алиса их хранила, я думал, она захочет об этом забыть. Странно даже.

— Почему, чем эта сделка была такой особенной? — Петру показалось, что здесь есть, за что зацепиться. — Расскажите мне всё, что знаете об этом деле. Возможно, это важно для следствия.

— Конечно, товарищ майор, никаких проблем. — Константин уселся поудобнее, и начал рассказывать. — Алиса как-то ездила в командировку на Амазонку. Привезла оттуда пару свитков якобы из какого-то местного племени. Оказалось, что в нашем городе есть коллекционер, который занимается подобными вещами, и эти свитки ему были очень интересны. Всё оформили как полагается, совершили сделку, а коллекционер решил провести экспертизу и выяснилось, что свитки на самом деле — это просто сувениры из местной Амазонской лавки.

— Наверное, был скандал? — спросил Петр.

— Вовсе нет, товарищ майор, вовсе нет. Наоборот, госпожа Брасс очень быстро нашла общий язык с этим коллекционером, сделку расторгли, и он даже после того случая что-то у нас покупал.

— Но разве это странно? — недоумевал Петр. — Конечно, Брасс хотела замять скандал, это ведь ее работа?

— Странно другое, товарищ майор, странно то, что она никак не проявила себя в отношении Алисы. Разумеется, она могла ее пожурить за дверями кабинета. Но не было ни выговора, ни штрафа, а, поверьте мне, у нашей Брасс с позицией «кнута» всё в порядке. И еще одно меня удивило, знаете, это то, как она сразу подписала эти сертификаты. Конечно, Алиса хороший специалист, я с этим не спорю, но наша Брасс — особа очень осторожная, и обычно сама перепроверяет всю подноготную экспоната. А тут просто подписала. Сразу. Почему, как думаете? Положилась на Алису? Не думаю, товарищ майор…

— Да, возможно Вы правы, в этом и правда что-то есть, — ответил Петр. — А скажите, часто у Вас в конторе бывают такие случаи?

— Какие именно? Подделки? Да нет, это было впервые на моей памяти.

— Нет, не подделки, а частные коллекционеры? — уточнил Петр.

— Бывают, — Константин немного замялся, — но не подумайте, всё по закону. Вы же понимаете, что если бы мы занимались оценкой для государственных музеев, то нам бы не хватало даже на содержание конторы. Но есть и частные коллекционеры. Это очень узкий круг людей со своими специфическими пристрастиями. И иногда так получается в наших командировках, что мы находим какие-то потенциально интересные для них предметы антиквариата. Мы предлагаем их заинтересованному лицу, а он нам оплачивает все расходы на командировку. Получается, мы получаем две суммы за одну экспедицию. Одна — от музея, заказавшего весь этот процесс, и вторая (намного больше первой) — от довольного коллекционера.

— И это законно? — усомнился Петр.

— Абсолютно, товарищ майор. У нас всё проходит по отчетам, мы платим налоги, госпожа Брасс очень за этим следит. Вот поэтому мне и было так странно, что те сертификаты она подписала не глядя.

— А Вы уверены, что она не проверяла эти свитки, или что там было с Амазонки?

— Свитки, да, уверен. Она когда проверяет что-то, то заказывает дополнительные экспертизы, в крайнем случае — просит независимой оценки от специалистов. Но в этом случае она ничего не просила.

— Да, Вы правы, это интересно, — Петр поднялся из-за стола. — Я попрошу Вас не говорить госпоже Брасс о нашей беседе, не хочу ее беспокоить, раз мы всё прояснили.

— Конечно, я понимаю, — Константин улыбнулся в ответ. Было ясно, что он прекрасно понял, что именно Петр имел ввиду.

Петр вышел из офиса и направился в сторону парка. Хотелось просто прогуляться и подумать. Он любил думать. Его действительно заинтересовала эта история со свитками. И неспроста же Алиса сохранила у себя эти сертификаты с подписью Брасс. Это было очень похоже на аферу с антиквариатом, к которой были причастны они обе — и Алиса, и Тамара. У Петра уже зрел план, как проверить свою догадку. Завтра он еще раз вернется в эту контору. Во-первых, надо уже встретиться с этой Сашей. А во-вторых, надо проверить Тамару.

Петр взглянул на часы. Вечерело. Возвращаться в участок не имело смысла, лучше пойти домой и отдохнуть, завтра опять будет много беготни…

* * *

— Именно с него. Расскажите мне.

— Это случилось два года назад. Мы отдыхали на озере. Я, мой брат, и двое его друзей. Неприятная пара, мне они не нравились, но брат меня не слушал, он ведь старше, значит, ему виднее. Там что-то произошло, я точно не знаю, но палатка, в которой жили друзья, сгорела. Тело парня нашли сразу, его девушка пропала. Никто не знает, что с ней произошло. Как и с моим братом.

— Но ведь Ваш брат вернулся спустя полгода?

— Это был не он.

— Кира…

— Нет, это не он. Он всё про меня знал, про наш дом и про то, что случилось, но это был не он. Я не знаю, этот человек казался знакомым, но это был не мой брат. И он не любил меня, он сразу же меня сюда упрятал. А сам завладел всеми нашими деньгами. А ко мне даже не приходил.

— Судя по записям Вашего врача, профессора Кротовой, брат был напуган Вашим поведением, поэтому обратился сюда.

— Нет, он не просил меня обследовать, он хотел меня здесь запереть. Спросите Кротову, она ведь даже не пыталась разобраться в моем состоянии, спросите…

11

На следующий день Петра ждала беседа с Тамарой Брасс. Проснувшись утром, он решил сразу же отправиться в антикварную контору, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Получил он их довольно быстро. Тамара оказалась неглупой женщиной, и не стала отрицать очевидного. Да, они с Алисой занимались иногда «подобными вещами», таким образом она старалась избегать слова «махинации». Но ведь в этом нет ничего плохого, совершенно искренне пыталась она убедить Петра. Все эти богатые люди, коллекционеры, настолько хотели получить в свое владение редкие экспонаты, так почему же не сделать людям добро, и не подарить осуществление мечты? Тем более что вероятность того, что правда откроется, была близка к нулю, ведь предметы, хоть и были редкими, но вполне могли быть не единственными, поэтому даже обнаружение чего-то подобного в других руках не ставило ценность под сомнение.

Интересная логика, подумал Петр, в чем-то он даже был с ней согласен, но это всё равно было преступление. Но экономическое, поэтому дело придется передать смежному отделу. Он оставил Тамару в офисе конторы и выдал ей подписку о невыезде. Он не хотел держать ее под стражей, почему-то он был уверен, что Тамара не сбежит. Да и не особенно его это волновало. Он потерял к ней интерес в ту же секунду, как понял, что она — не его подозреваемая.

Петр понимал, что афера никак не приближала его к раскрытию убийства. Разумеется, это было большим плюсом в его список раскрываемости, но все же убийцу не помогло найти. У Тамары не было мотива, напротив, без Алисы вся схема рассыпалась. Пришло время разобраться со второй странностью в доме жертвы — с наброском.

Петр достал свой блокнот и нашел заметку о том наброске. Имя художника — А.М.Шелехов. Было непонятно даже, что это за город и откуда начинать поиски.

На помощь в таких случаях могло прийти только одно место — библиотека. Здесь всегда можно было найти необходимую информацию. Именно туда Петр и направился сразу же после того, как покинул офис «Хистори Альенте».

Саша. Он совсем забыл про нее, надо же было опросить и ее, думал Петр, ведь Саша была одним из фигурантов дела и, по словам коллег, неплохо общалась с Алисой, следовательно, могла знать что-то о её частной жизни. Наверное, надо вернуться и поговорить с ней, подумал Петр. Но сам себя остановил. Почему-то ему казалось, что версия с наброском более интересна и перспективна. Он не считал Сашу убийцей, ведь, судя по словам коллег, у нее не было никакого мотива. Рабочий мотив он отвергал, а личный — судя по всему, Алиса была не таким человеком, с которым можно было делить что-то личное. У нее попросту не было ничего подобного.

Набросок. Да, надо проработать эту версию, версию о ком-то из прошлого Алисы.

12

Петр провел в библиотеке много часов. Изучил всех людей с именем А.М.Шелехов, которые хоть где-то фигурировали в архивах. Сбился со счета, сколько чашек кофе он выпил за этот день. Не понимал даже, один ли это день или он уже потерял нить реальности. Но в итоге его усилия оказались не напрасны. Петр нашел одного подходящее упоминание. По крайней мере, стоило проверить, в газетной вырезке говорилось о пожаре. На фото в статье был изображен дом, похожий на дом на картине. Недалеко, подумал Петр, надо туда съездить и осмотреться. Не откладывая.

Он поехал. Это была черта, которую ему привила Марта. Он стал ценить время. Потому что так мало его они провели вместе. Потому что так долго он жил без нее.

Город, в который направился Петр, располагался в тридцати километрах, так что ему предстояло провести всего порядка 40 минут в электричке. Ему нравилась дорога. Красивый вид из окна и возможность подумать — вот за что он любил подобные поездки. Он мысленно говорил с собой на темы, которые его волновали, а дорога соглашалась с ним. Всегда. Никогда не спорила, не пыталась на него повлиять. Просто соглашалась. Вот бы и в жизни было так, думал Петр, чтобы всегда можно было прийти к согласию.

До городка Петр добрался практически незаметно для себя. В библиотеке в статье был указан адрес сгоревшего дома, начать поиски имело смысл оттуда, ведь наверняка кто-то из местных мог помнить эту историю и подсказать, где искать художника. В этом Петр не ошибся. Отчасти.

Найти дом не составило труда. Вернее, то место, где когда-то был дом. После пожара всё так и осталось нетронуто. Однако самого художника Петр так и не встретил, поскольку, как он узнал у местных жителей, тот покончил с собой. Эта история становилась всё более странной. Ну не мог он поверить в такие совпадения. Нужно было срочно найти кого-то, кто знал художника, и мог пролить свет на всю эту историю, которая, похоже, уходила корнями в тот давний пожар.

В полицейском участке городка Петр навел справки, и выяснил, что у художника осталась дочь, Елена, и живет она как раз неподалеку, так что не было причин откладывать свой визит к ней. Тем более, что Петру было искренне интересно всё это дело, и он чувствовал, что близок к разгадке тайны, а тайны он любил.

Елена оказалась милой молодой женщиной, очень приветливой и немного грустной. Оно и понятно, думал про себя Петр, наверное, ей здесь просто скучно. Елена пригласила его войти в ее дом, предложила чаю. Петр не смог отказаться от гостеприимного предложения, тем более что он устал с дороги, и чай был очень кстати, чтобы подкрепить его силы. Немного отдохнув, он протянул Елене набросок, который привез с собой. Тот самый, что висел в доме Алисы Кронверг.

При виде наброска девушка переменилась в лице. Руки ее задрожали. Видно было, что она узнала этот рисунок, но потребовалось время, чтобы девушка смогла взять себя в руки. Она судорожно потянулась за сигаретой:

— Вы не возражаете? — спросила она, закуривая.

— Нет, конечно, — ответил Петр, ему не терпелось узнать, что же так испугало Елену, и он начал разговор в своей манере — напрямик. — Вы узнали этот набросок, верно?

— Да, — Елена постепенно успокаивалась, — извините, мне просто было так неожиданно снова его увидеть. Этот рисунок, будь он проклят. — Она затушила только что зажженную сигарету, и на глазах ее выступили слезы. — Вы нашли ее? Ольгу?

— Ольгу? — Петр не совсем понимал, что происходит, но ему казалось, что скоро он узнает ту тайну, которую скрывала Алиса. — Не совсем, — он достал фотографию Алисы и протянул ее девушке. — Этот набросок висел в доме вот этой женщины, ее звали Алиса Кронверг, ее убили, и мы расследуем всё обстоятельства произошедшего. Вам знакома эта женщина?

— Алиса Кронверг? — Елена слегка ухмыльнулась. — Красивое имя. Конечно, она всегда имела страсть к театральным эффектам. Это никакая не Алиса, — с этими словами девушка вернула и фотографию, и набросок Петру. Елена поднялась с кресла и подошла к окну:

— Сегодня пасмурно, — начала она, — как и в тот чертов день, когда отец нарисовал эту картинку для нее. Это была милая семья, приятные люди. Я про тех, кто жил в этом доме. Семейная пара и двое детей, мальчик Семен и девочка Ольга. — Елена смотрела в окно странным взглядом. Казалось, она смотрит куда-то вдаль, сквозь время. — Однажды весь наш городок всполошила страшная весть. Ночью случился пожар, и дом сгорел. А вместе с ним и почти все его обитатели. Выжила только Ольга. Она сказала, что поссорилась с родителями накануне вечером и ушла гулять подальше от них, ночевать не вернулась, а пепелище увидела только утром, когда было уже поздно кого-то звать.

— Но Вы как — будто в это не верите? — аккуратно спросил Петр.

— Нет, не верю, — резко ответила Елена, — я убеждена, что Ольга сама всё подстроила. Не знаю как, но это она устроила этот пожар.

— И у Вас есть какие-то доказательства?

— Нет, конечно, какие доказательства. Но я знаю, что это она. И смерть моего отца тоже на ее совести, — с этими словами Елена отошла от окна и стала нервно теребить руки. — Понимаете, — она подсела поближе к Петру, — отец не покончил с собой, он слишком любил жизнь. И свое творчество. Он бы никогда этого не сделал. Да и меня он бы одну не оставил. Он ведь растил меня сам, без помощи. А эта Ольга с ее картиной, не знаю как, но она точно замешана в смерти моего отца. Вот скажите, как Вас, Петр Сергеевич, да? Вот Вы интересуетесь этим делом, может быть, Вы сможете восстановить справедливость? Мне просто важно, чтобы отца не считали самоубийцей, потому что самоубийство — это грех, его даже церковь отказалась принимать, а ведь он верил, от души верил. Помогите нам, Петр Сергеевич, пусть все узнают, что он не сам! — Елена заплакала, Петр не мог этого выдержать и резко поднялся. Его всегда смущали женские слезы, он никогда не знал, как вести себя в подобной ситуации. Но сейчас он был убежден, что наблюдает не просто истерику убитой горем родственницы, а в этих ее подозрениях действительно что-то есть. Он чувствовал, что должен разобраться. Даже если это не связано с его делом, но он должен помочь этой несчастной женщине узнать правду об отце.

— Я постараюсь во всем разобраться, — Петр протянул ей салфетку. Елена подняла на него полные слез глаза, и по лицу ее пробежала легкая улыбка.

— Вы правда постараетесь помочь нам? Спасибо, Петр Сергеевич, спасибо Вам. Вы не представляете, как сложно жить в городе, где все показывают на тебя пальцем и шепчутся в след.

— Но почему Вы не уедете отсюда? — спросил Петр. Хотя, казалось, он знал ответ. Это был ее дом.

— Это мой дом, — словно голосом в его голове раздались слова Елены.

— Я понимаю, — тихо ответил Петр и направился к выходу. — Я буду держать Вас в курсе своих действий и своих выводов.

Дверь закрылась, и Петр оказался на улице. Ему было тяжело на душе после разговора с Еленой. Он хотел помочь ей, но не знал, с чего начать. Нужно найти в архиве информацию о пожаре и об этой семье. Может быть, тогда станут ясны мотивы.

Было странно, что Ольга попросила художника сделать тот набросок, думал Петр. С одной стороны, как память о доме это не годилось, ведь после такой трагедии подобная «память» могла вызвать только боль. Но заказывать рисунок, да еще и хранить его дома на видном месте, тому могло быть две причины.

Первая — это вероятность, что Ольга не смогла перенести этого горя, решила уехать из города, сменила имя, а рисунок был для нее действительно памятью, и, возможно, она была на этой почве немного не в себе. Потому что нормальному человеку такое напоминание грозило бы потерей умственного здоровья.

Вторая, и она вписывалась в версию Елены о причастности Ольги — Алисы к пожару, это версия о том, что рисунок был своего рода трофеем, и напоминал девушке о ее «победе», если можно так кощунственно выразиться в данной ситуации.

Верить во второе Петру не хотелось, потому что сама эта мысль была ему неприятна. Но за время службы он повидал многое, так что подобное проявление вполне могло иметь место. Но чтобы утверждать такое, нужно было сначала разобраться, что же произошло на самом деле. А для этого нужно было обратиться к первоисточнику. Свидетелей не было, ведь всё произошло ночью, тогда осмотр места происшествия и протоколы опроса. Архив, снова архив, подумал Петр, и направился в здание полицейского участка.

* * *

— Доктор, у Вас готово заключение по Кире Солнцевой?

— Да, я считаю, что она вполне адекватна, и может сама о себе позаботиться.

— Она признала, что человек, который привел ее сюда — это ее брат?

— Нет, но…

— Доктор, Вы же как никто другой должны понимать, что это неприятие и есть ее диагноз.

— Да, но послушайте…

— Доктор, мы пригласили Вас, чтобы Вы сделали заключение, и тем самым направили наши дальнейшие действия в отношении Киры Андреевны в нужное русло. Если она не признает брата, значит, она не выздоровела, и мы не можем ее выпустить. Вы, как врач, должны это понимать.

— Мне нужно еще пару сеансов с ней. Мы разберемся в ее проблеме, и …

— Вы — уважаемый специалист, но у нас нет возможности взять Вас в штат, поэтому спасибо за Вашу помощь, но мы приняли решение. Кира останется здесь.

13

Архив маленького городка удивил Петра своим порядком. Каждое дело хорошо сформировано, всё упорядочено, разложено по алфавиту. Найти дело о пожаре не составило труда, равно как и дело о смерти художника. Сначала Петр принялся изучать обстоятельства пожара.

В деле всё было довольно подробно описано. Понятно было, что опрашивать тех, кто тогда работал на месте, было нереально. Не потому, что Петр бы не смог их найти, напротив, практически все офицеры продолжали работу, ведь в маленьких городах практически нет текучки на подобных местах. Но потому, что с виду это был обычный пожар, без расследования, а, значит, и говорить было особенно не о чем. Так что материалы дела в данном случае были для Петра лучшими помощниками, чем люди.

Согласно протоколу, пожар случился примерно в 3 часа ночи. Загорелась проводка, поэтому пламя распространилось быстро. Однако была в этом одна странность. С одной стороны, быстрое распространение — это неудивительно, но, с другой стороны, спальни располагались совсем в другом конце дома, а запах от проводки довольно едкий, поэтому была сильная вероятность, что люди могли почувствовать этот запах и проснуться. Или хотя бы кто-то из них. Странно, что этого не произошло, думал Петр.

Может быть, они принимали снотворное, тогда это бы всё объяснило. Петр нашел в материалах дела экспертное заключение по погибшим. Вскрытия не было, но анализы крови всё же взяли. И действительно, в крови всех погибших была большая доза снотворного. Вроде бы всё понятно, но только Петра смутила доза сына. Даже если мальчик принимал это лекарство, то он точно бы не принимал его в дозе, предназначенной для взрослых. Это было очень странно, и Петр решил продолжить расследование. Его преследовало сомнение, а значит, он будет искать до тех пор, пока не поймет.

Искать он решил в больнице, в медицинских картах погибшей семьи. Если они принимали лекарства, то в картах должно было быть назначение. Эта гипотеза оказалась верной, и Петру действительно удалось найти необходимую информацию. Вместе с ней, худшие опасения подтвердились. Снотворное было прописано только отцу, причем в минимальной дозе. Следовательно, хотя он и мог поделиться лекарством с членами семьи, они понимали силу воздействия препарата, а значит, не злоупотребляли бы с дозой. И уж точно, что сын бы не получил столько лекарства.

Значит, всё-таки убийство, думал Петр. Но тогда открывался другой вопрос, к которому его при встрече подводила Елена. Смерть художника также могла быть неслучайной.

В деле о его смерти в качестве причины было указано самоубийство, если точнее, то передозировка снотворного. Показалось странным, что лекарство в крови было то же, что и у погибшей семьи Ольги, но Петр быстро прогнал эту мысль. В самом деле, городок маленький, врач наверняка выписывает одни и те же лекарства, так что в этом как раз ничего странного нет. Но, возможно, были какие-то нюансы, о которых не было сказано в деле. Видимо, следователь не придал должного значения заполнению документов, с грустью подумал Петр. К сожалению, подобная халатность всегда была обычным явлением в подобных «очевидных» случаях. Значит, придется еще немного задержаться в этом городе, и наведаться к следователю с новыми вопросами. Но теперь уже завтра, подумал Петр, глядя на улицу. Стемнело, и вероятность застать кого-то кроме дежурного в отделении полиции приблизилась к нулю.

Это не было проблемой, но только Петр не был готов, что ему придется заночевать здесь, и поэтому не подобрал себе никакого ночлега. Он просто прогуливался по уже почти ночному городу, как неожиданно для себя понял, что находится рядом с домом Елены. Интересно, не будет ли излишней наглостью попроситься к ней переночевать, подумал было Петр, но в этот момент входная дверь отворилась, и он услышал приятный голос:

_ Петр Сергеевич, правильно? — это была Елена. — А я смотрю, Вы или кто посторонний вокруг дома ходит. Испугалась, ведь в полицию-то звонить смысла мало, пока приедут уже черт знает что может произойти. А Вы почему здесь так поздно?

— Да Вы знаете, — немного нерешительно начал Петр, — я был вынужден задержаться здесь в связи с расследованием, а где остановиться не нашел, вот хожу просто так, не знаю, куда податься. Вы не знаете, где бы я мог найти себе угол на одну ночь? Завтра я уеду.

— Знаю, конечно, — Елена распахнула входную дверь пошире, жестом приглашая Петра войти в дом, — переночуйте у меня, места много, всем хватит.

— Не знаю, — замешкался Петр, — как-то неудобно Вас стеснять, да и вообще, посторонний человек в доме — мало приятного.

— Ничего страшного, я Вас не боюсь, — улыбнулась Елена. — Заходите в дом, я покормлю Вас, и Вы расскажете мне о расследовании, хорошо? Это ведь дело моего отца? — девушка вопросительно смотрела на Петра.

Он не видел в приглашении ничего плохого, напротив, еще один разговор с Еленой мог помочь ему в его расследовании, и это было бы очень кстати. Ведь она была местной, знала все обстоятельства той истории и всех людей, которые тогда жили в городке по соседству с Ольгой и ее семьей. Может быть, она что-то знала, но не понимала этого, думал Петр. Глупо было бы не воспользоваться таким шансом. С этими мыслями он принял приглашение о ночлеге и направился в дом.

14

Тамара Брасс сидела в своем кабинете и рассматривала рабочие бумаги. Ей было грустно от того, что теперь ей предстоит надолго отказаться от своего любимого занятия. Ведь, помимо махинаций, она действительно любила антиквариат, и ей нравилось его изучение. Да, этот полицейский своего не упустит, с некоторой злобой думала Брасс. Хорошо бы бросить ему какую-нибудь кость, связанную с убийством Алисы, чтобы он закрыл глаза на всё это дело о мошенничестве. Конечно, ей всё равно придется закрыть контору, но, может быть, хотя бы не с волчьим билетом, и, что было самым важным, без тюремного срока.

Она знала, кто виновен в смерти Алисы. Но у нее не было никаких доказательств. А без них ее бы не стали слушать. Надо было что-то предпринять, чтобы раздобыть эти самые доказательства. Тогда она могла бы преподнести их Петру на блюдечке с голубой каемочкой, как говорится, и попутно выторговать себе какую-нибудь поблажку. Причем довольно неплохую, думала Тамара, ведь раскрыть убийство — намного важнее какой-то аферы, не правда ли?

Да, ответила она сама себе. Именно так. Но как это сделать? Спровоцировать убийцу? Слишком рискованно. Брасс любила детективы и понимала, что человек, совершивший убийство, ни перед чем не остановится, поэтому пытаться его как-то «загнать в угол» было не чем иным, как глупостью.

Оставалось одно. Дождаться момента, пока всей разойдутся, и обыскать рабочее место убийцы.

Да, убийца был одним из них. Это она точно знала. И знала почему, ведь они с Алисой много времени проводили вместе за своими манипуляциями с документами, и Брасс знала обо всех сложностях Алисы на работе. Должна была знать, обязательно, ведь ей было необходимо, чтобы работе Алисы ничего не мешало. И никто не мешал. И так оно и было. До недавнего времени. От мыслей ее отвлек стук в дверь:

— Да, войдите, — крикнула Тамара. В дверь вошла Саша.

— Госпожа Брасс, я могу идти? Я просто себя так неважно чувствую сегодня, наверное, из-за смерти Алисы, руки дрожат, и вообще.

Руки у девушки действительно тряслись, это было видно невооруженным взглядом:

— Конечно, иди, до завтра, — бросила Тамара и отвернулась к своим бумагам.

Дверь закрылась, и Брасс, выждав несколько минут, вышла в коридор, чтобы посмотреть, остался ли еще кто-то в конторе.

Нигде никого не было видно, и Тамара решила, что может приступить к запланированным поискам. Она вошла в кабинет, который делили между собой Алиса, Константин и Саша, и подошла к одному из столов. Осмотрела ящики, в них ничего не было. Конечно, неудивительно, разочарованно подумала она, было бы странно, если бы улики лежали вот так, под носом.

— Вы что-то потеряли? — внезапно за спиной Тамары раздался знакомый голос. По спине пробежал холодок, ведь это был голос убийцы. Тамара поняла, что ее попытка провалилась, и она привлекла к себе внимание. Собравшись с духом, она решила действовать агрессивно.

— Я знаю, что ты — убийца, я всё рассказала этому полицейскому, который сегодня приходил, завтра он придет тебя арестовывать.

— Глупо звучит, госпожа Брасс, — Тамара поняла, что ее речь не произвела впечатления, — если бы Вы кому-то сказали, то за мной бы уже пришли. Да и что Вы скажете? Доказательств— то у Вас нет.

— Они мне и не нужны, — Тамара резко направилась к выходу из кабинета. Она хотела любой ценой покинуть контору. — Этот Мелешин и так мне поверит, — она направлялась к двери, стараясь как можно скорее прекратить этот диалог и оказаться в безопасности. Она боялась. Главное, не поворачиваться спиной, мысленно говорила себе Брасс.

Внезапно зазвонил городской телефон, она повернулась лишь на секунду, как тут же почувствовала укол в шею.

— Я так не думаю, госпожа Брасс. Я так не думаю.

15

Елена приготовила отличный ужин. Настоящий, домашний, такого Петр не ел уже давно. Ему не хотелось вновь терзать эту милую девушку расспросами, но он не видел другого пути для того, чтобы приблизиться к раскрытию дела. Пока что она была единственной во всем городе, кто говорил с ним действительно откровенно и охотно. Поэтому он решил продолжить этот неприятный разговор в надежде, что он принесет плоды.

Для начала он рассказал Елене о том, что удалось узнать касаемо пожара, и о своих подозрениях насчет снотворного. При упоминании лекарства лицо Елены переменилось:

— Будь оно проклято, это снотворное, и отец от него же умер.

— Да, я читал в его деле, передозировка.

— Конечно, но знаете, это странно, — неожиданно сказала Елена, — лекарство отца и снотворным-то было назвать сложно, скорее просто успокоительное, как им можно было отравиться, не понимаю.

— Ну почему же, — возразил Петр, — я читал в деле, снотворное достаточно сильное, как же оно, а, вспомнил, «Симилан».

— Что? — Елена, казалось, сильно удивилась, — какой «Симилан»? Отец принимал «Виторальт», у него и рецепт был на него. Вы, наверное, что-то путаете?

— Наверное, — согласился Петр, но сделал он это лишь для того, чтобы успокоить девушку, которая начинала не на шутку волноваться. — Я, наверное, просто сильно устал. Спокойной ночи.

Петр быстро направился в комнату, которую Елена выделила ему в качестве спальни на эту ночь. В голове у него крутилась мысль, что он нашел то, что искал. Вот оно, несоответствие. Получается, что у художника никак не могло быть того же лекарства, что и у семьи Ольги. Значит, преступник отравил его тем лекарством, которое принес с собой. И, хотя была вероятность, что убийцей мог быть кто-то другой, внутренне для себя Петр уже понял, что это сделала именно Ольга.

Оставалось непонятно только одно, почему она это сделала? На этот вопрос будет ответить сложнее, думал Петр. Он просто не знал, у кого можно было что-то об этом узнать. Да и по большому счету, думал Петр, не имело большого значения, какая была причина. Скорее всего, художник что-то увидел в поведении Ольги. Может быть, заподозрил ее. Возможно даже, что он сказал ей что-то по неосторожности, чем и спровоцировал ее на убийство. Но какая теперь разница, ведь саму Ольгу — Алису тоже убили. Интерес в этом деле представляли только потенциальные подозреваемые. А из таковых была только Елена, но ее Петр не рассматривал в таком качестве, тем более что она искренне удивилась, узнав, что Ольга жила под другим именем. Так что, может, и копать не стоило, раз виновница сама мертва.

Но необходимо было всё же придать огласке тот факт, что художника, скорее всего, убили. И сделать это было нужно не для того, чтобы поставить клеймо на имени Ольги, а для того, чтобы Елена могла жить спокойно. Петр видел, как много для нее значит неизвестность и непонимание, сам ли ее отец покончил с собой. Она не могла ответить себе на вопрос «почему», а подобная неизвестность зачастую приносит намного больше вреда, чем правда. Эту истину Петр хорошо уяснил за время службы.

Да, завтра утром, перед отъездом, надо наведаться к следователю и дать этому делу ход, твердо решил Петр, погружаясь в сон.

16

Поспать толком не удалось. Всю ночь Петр ворочался в кровати, мысленно перебирая события последних дней. Это дело не давало ему покоя. Как и любое незаконченное дело, так уж он был устроен. Тяготило то, что версия с наброском оказалась ошибочной, а также то, что он совершенно не понимал, в какую сторону ему продолжать свое расследование. Столько хороших версий сгорело, думал Петр. Сначала мошенничество с антиквариатом, теперь вообще мистический след с этим рисунком. И в результате — полный ноль. Он ненавидел такие моменты. Когда он ничего не то что сделать не мог, но и попросту ничего не понимал.

Нужно спросить Глеба, промелькнуло в голове. Глеб, снова он думает об этом странном парне. И чем он так его зацепил, на этот вопрос Петр сам не мог ответить. С одной стороны, его всё в Глебе раздражало. Его манера общения, его перепады настроения, странное поведение, резкие выпады в сторону Петра, едкие замечания. Но, в то же время, Петр словно был под каким-то странным гипнозом. С самого первого их разговора он не мог отделаться от мысли, что этот странный тип действительно что-то, как бы это выразить, «видит»?

Да, именно это и не давало Петру покоя. Он не верил в подобные сверх способности, но здесь, прямо перед собой, он наблюдал реальные примеры того, как человек брал информацию просто ниоткуда.

Из снов, так говорил Глеб. Ему якобы снится. Петр ловил себя на мысли, что, если бы он услышал что-то подобное от кого угодно другого, то не поверил бы, и даже не стал бы пытаться выяснить, есть ли в этих словах доля правды. А здесь он сам не то, что верил Глебу, он буквально обращался к нему за помощью. Неслыханно. И необъяснимо.

И обидно. Потому что Глеб словно видел его насквозь, а сам он вообще ничего не мог сказать об этом человеке. Наверное, надо было хотя бы навести о нем справки, вдруг проскочило в голове. Нет, он тотчас же отмел эту мысль. Человек помогает, а он вместо благодарности — недоверие. Это совсем нехорошо. Да, надо будет спросить Глеба, не знает ли он чего-то нового об этом деле. По приезду, сразу.

Петр не заметил за своим внутренним диалогом, как наступило утро. Нужно было собираться, но прежде выполнить данное себе накануне слово и зайти в участок, возобновить дело художника.

Елена еще спала, и Петр вышел из дома как можно тише, чтобы не разбудить ее. Неплохо было бы попрощаться, но ничего, он позвонит потом. Позвонит и скажет, что ему удалось раскрыть дело ее отца, вот она обрадуется.

Она или он сам? Комплекс Бога, как назвал бы это Глеб. Тьфу ты, чертыхнулся Петр, опять этот Глеб. Как — будто и впрямь без него мир рухнет.

Добравшись до участка, Петр разыскал старшего офицера и рассказал ему о своих наблюдениях насчет снотворного. Однако, вместо ожидаемой реакции полного повиновения, он встретил на лице офицера снисходительную ухмылку:

— Конечно, Петр Сергеевич, — тихим вкрадчивым голосом обратился к нему офицер, — я понимаю, о чем Вы. Но и Вы меня поймите. Дело-то закрыто. Стоит ли ворошить? Кому от этого будет лучше? А у меня отчетность, сами понимаете, это же везде так. — С этими словами офицер похлопал Петра по плечу и протянул руку, давая понять, что готов завершить этот разговор.

— Нет, Вы не понимаете, — возмущенно оттолкнул его Петр, — это же убийство, надо это отметить в деле. Это халатность, я заявлю об этом …

— Да никуда Вы не заявите, Петр Сергеевич, — офицер отошел и встал около окна. — Вы думаете, мы не знаем, кто Вы и откуда приехали? Я не имею ввиду, откуда Вы приехали к нам. Я имею ввиду, «откуда», Ваше первое «откуда», понимаете?

— Не совсем, — ответил Петр, но он прекрасно понимал, о чем идет речь. О его несостоятельности и о том, что никто не воспринимает его всерьез. Даже здесь, в этой глуши.

— Вы, конечно, раскрыли пару дел и довольно удачно, Вами даже гордятся там у Вас, но нам-то здесь всё равно, и для нас Вы — ну, извините, конечно, но не высшая инстанция. Ладно бы еще командировка была служебная, с запросом и всё такое, так ведь Вы приехали сами, разве не так? Ну покопались в старом деле, что-то узнали, возможно, но подумайте логически, самому-то не смешно? У Вас же даже подозреваемого нет, что Вы собрались возобновлять?

— Я убежден, что смерть художника — это дело рук Ольги, — твердо заявил Петр.

— Возможно, что так, — офицер разговаривал с ним, как с ребенком, и ощущения от этого были двоякие. — А доказательства есть? Мотив? Не отвечайте, — офицер жестом дал понять, что не собирается слушать аргументы Петра. — Мой Вам совет, Петр Сергеевич, давайте разойдемся мирно, Вы уедете, и все останутся при своих. А сообщать кому-то — не думаю, что это хорошая идея. В контексте того, что у Вас нет никакой доказательной базы, только себя на посмешище выставите, Вам не кажется?

Офицер открыл дверь, с улыбкой предлагая Петру покинуть кабинет. Стало ясно, что на этом поездка закончилась, и можно смело ехать на вокзал, здесь ему точно больше никто никакого содействия не окажет.

Было очень жаль Елену, ведь она так и не узнает правду. Конечно, можно позвонить ей и всё рассказать, и тогда она будет знать, что ее отец — не самоубийца, и ей станет легче.

Но тогда придется рассказать, что он, Петр, не смог ничего сделать для того, чтобы это стало достоянием общественности. Значит, придется признать свою трусость? Ну уж нет, отсек Петр эту мысль. Он ведь ничего ей не обещал. Дело, по которому приехал, он раскрыл. Вернее, получил ответы на свои вопросы, а больше ему было и не надо. Значит, он добился того, зачем ехал. Да, Петр решил, что поверит в эту версию событий. Спрячется от правды, которую не хотел принимать. Правды о том, что он — просто трус. Той правды, о существовании которой он всегда знал, но не был готов в ней себе признаться.

Гудок приближающегося поезда прервал эти невеселые размышления и вернул его к реальности. Надо возвращаться и искать новую версию случившегося с Алисой. Так, что там у нас еще было, если не антиквариат и не картина? Надо поискать личное…

* * *

— Добрый день, я хотел бы увидеться с Кирой Солнцевой.

— К сожалению, это невозможно.

— Да, конечно, я знаю процедуру, но я сам врач, меня зовут…

— Я знаю Вас, доктор, но с Кирой Андреевной невозможно увидеться. Она покончила с собой.

— Что? Когда?

— После того, как ей отказали в выписке. Она сказала дежурной медсестре, что не останется здесь. Все подумали, что она хочет сбежать, и ее заперли в палате. Там она и повесилась. Мне жаль, доктор. Хотите взять ее вещи?

— Вещи? А что там?

— Какие-то записи и пара фотографий. Нам они не нужны, а родных у нее нет. Возьмёте?

17

Сразу с вокзала Петр отправился в участок. Там царила суматоха, на входе его задержал дежурный с объявлением о том, что только что поступил вызов из «Хистори Альенте». Их начальницу, Тамару Брасс, нашли убитой тем же утром. Петр, не мешкая, отправился на вызов. В дверях столкнулся с Глебом:

— Ты уже знаешь? — машинально бросил Петр, не сбавляя темпа.

— Что знаю, Петр Сергеевич? — парень старался не отставать, но на лице читалось удивление.

— А я думал, ты пришел за этим. Из-за убийства.

— Да, конечно, но я хотел узнать, нет ли новостей, — Глеб выглядел искренне удивленным.

— Новостей? — Петр резко остановился. — А убийство Тамары Брасс для тебя не новость?

— Тамары Брасс? — Глеб, казалось, на время лишился дара речи, голос звучал очень слабо.

— Так значит не всё ты знаешь, — Петр снова набрал скорость и направился к служебной машине. — Вернусь, тогда и поговорим, сейчас некогда.

Глеб так и остался стоять на улице у входа в участок с растерянным видом. Он действительно был удивлен услышанным. Такого развития событий, как убийство Тамары Брасс, он не ожидал.

Петр уже подходил к машине, когда кто-то резко одернул его за рукав. Это был Глеб:

— На самом деле, товарищ майор, — Глеб смотрел на Петра, немного смущаясь, — я подумал, что если поеду с Вами в это место, ну куда пропуск, может быть, что-то там увижу, что сможет помочь делу.

— Это вообще — то не по правилам, ты — гражданский, — смутился Петр. Подобной просьбы в их сотрудничестве еще не было.

— Но я вроде журналист, — улыбнулся Глеб, — обещаю ничего не трогать. Но конечно, если Вы не хотите моей помощи, то ничего, я пойму. Я приду, если что-то вспомню или увижу.

Глеб резко развернулся и зашагал в противоположную сторону. Петр тут же окликнул его:

— Нет, ничего, правда, поедем вместе, это ничего. Садись в машину.

Глеб кивнул и молча забрался в служебное авто, больше напоминавшее большую коробку. Петр злился на себя за то, что не может отказать этому парню, но, с другой стороны, свежий взгляд не помешает, правда? Успокоив сам себя, он дал команду водителю трогаться с места, и вместе они поехали в офис «Хистори Альенте».

На сей раз болтушки — секретарши не было видно, их встретил Константин Сомов. Тот самый, которого считали преемником Алисы, пояснил Петр Глебу, и начал разговор:

— Добрый день, Константин. Рассказывайте, что здесь произошло.

— Так я не знаю, — парень был явно подавлен и шокирован. — Мы пришли на работу утром, как обычно.

— Мы — это кто? — прервал его Петр.

— Это я и Лиза, она наш секретарь, Вы с ней говорили в прошлый раз. Ну вот, мы пришли, я сразу в кабинет, а там госпожа Брасс. Я сразу вызвал полицию, ничего не трогал. Лиза тоже. Она сразу в обморок упала, как увидела, только в себя пришла, на воздух вышла.

— Понятно, — Петр сделал пометку в своем блокноте. — Не уходите никуда, я осмотрю место, и нам надо будет еще поговорить об обстоятельствах.

— Конечно, я понимаю, — парень тихо отошел в сторону и присел на стул.

Петр с Глебом направились в кабинет, где лежало тело Тамары Брасс. Судмедэксперт уже закончил предварительный осмотр и был готов дать первую оценку случившемуся:

— Отравление, Петр Сергеевич, след от шприца. Всё, как с той девушкой, Алисой.

— Вы в этом уверены? — казалось, Петра радовала эта новость.

— Да, вернее сказать, картина преступления идентична, подробнее скажу после вскрытия, но по всему видно, что это аналогичные случаи.

— Значит, и преступник один, — констатировал Петр.

— И чем это хорошо? — услышал он за спиной голос Глеба.

— Извини, не понял? — Петр удивленно обернулся.

— Я имею ввиду, чем хорошо, что убийца нанес еще один удар? — Глеб выглядел растерянным, такого выражения на его лице Петр еще никогда не видел.

— Да тем, — радостно парировал Петр, — что теперь у нас есть версия, и она хорошая, настоящая, понимаешь?

— Не совсем вообще-то, — Глеб продолжал вопросительно смотреть.

— Это точно из-за антиквариата. Вернее, из-за их мошенничества с оценкой. Раньше это не имело смысла, убийство Алисы, я про него. Наоборот, оно было абсолютно лишним. Но теперь всё изменилось. Они обе занимались махинациями, и теперь их обеих убили. Отлично.

— Знаете, Петр Сергеевич, Ваша реакция, мягко говоря, ненормальна, — осторожно сказал Глеб.

— Что? — Петр не сдержался и повысил голос. — Ненормальна? Да ты просто завидуешь, что это я нашел причину всего этого, а ты со своими снами ни на шаг не приблизился. — Сказав это, Петр сразу же пожалел о своих словах. Он был обязан Глебу, он это понимал. Может быть, не в этот раз, но раньше. И он не имел права так несдержанно себя вести.

— Извини, — тихо проговорил Петр, — я перегнул палку.

— Ничего, Петр Сергеевич, я понимаю, — Глеб похлопал его по плечу. Как нерадивого подростка, который облажался, и старшие ведут себя снисходительно, зло подумал Петр в ответ на этот жест, но промолчал. Он действительно чувствовал себя виновато.

— Надо найти списки клиентов, которых обманули эти две особы, — уже не так решительно произнес Петр.

— Да, конечно, Вы этим и займитесь, — разрешающим тоном ответил Глеб. — А я можно пока осмотрюсь здесь?

— Разумеется, смотри что хочешь. Может быть, найдешь что-то необычное, — Петр пытался извиниться, давая Глебу свободу действий. Но, как и всегда, этого не требовалось. Потому что Глеб всё понимал без слов.

— Не трудитесь, Петр Сергеевич, — с улыбкой произнес он, — слово — не воробей.

Это было верно. Верно и обидно. Очень обидно. Но поделать уже было ничего нельзя, и Петр принялся осматривать кабинет Тамары Брасс.

— А Вам не кажется странным, что убили ее в кабинете сотрудников, — голос Глеба раздался, как гром среди ясного неба. — Не в ее собственном кабинете, не по дороге куда-то, а в кабинете сотрудников. Это не странно? Что она там делала?

— Наверное, что-то искала, по работе, — робко ответил Петр, понимая, что упустил очевидную деталь. Но не хотелось верить, что Глеб снова прав, и гипотеза Петра ошибочна.

— Искала? Поздравляю, капитан очевидность снова в деле! — язвительно ответил Глеб. — Что искала?

— Я не знаю, — слабым голосом ответил Петр. Он понимал, что место убийства действительно шло вразрез с его версией.

— Не знаете, а бросаетесь в людей словами о своей правоте. Стыдно, Петр Сергеевич, — Глеб смотрел на него, с лица не сходила усмешка.

— Чего ты хочешь? — не сдержался Петр. — Да, я не обратил на это внимания, пока не обратил. Пока — это ключевое слово. Я бы осмотрел здесь всё, просто еще не успел. Я решил, что кабинет жертвы важнее.

— Да не нужно передо мной оправдываться, Петр Сергеевич, мы не в школе, — возразил Глеб, — мне не нужны Ваши объяснения, я просто хочу, чтобы Вы открыли, наконец, глаза и увидели очевидное. Кстати, кто вон та блондинка в углу?

Петр хотел было что-то возразить, но перевел взгляд в сторону, следуя за взглядом Глеба. В углу действительно стояла миловидная девушка со светлыми волосами. Она плакала, один из сотрудников, работавших на месте, принес ей стакан воды. Петр собирался подойти к ней, чтобы задать несколько вопросов, но Глеб опередил его:

— Здравствуйте, — мягко обратился он к девушке. — Вы работаете здесь?

— Да, — она смотрела на Глеба, словно была им загипнотизирована.

— Вы что-то знаете?

— Я уходила вчера последняя, — девушка пристально смотрела ему в глаза.

— Это да, но Вы что-то знаете? — девушка не отвечала, а Глеб не стал продолжать ее расспрос. — Петр Сергеевич, это по Вашей части, возможный свидетель, — обратился он к Петру, а сам направился к выходу.

— Куда ты уходишь? — крикнул Петр ему вслед.

— Мне здесь больше нечего делать, — резко бросил Глеб, удаляясь. — Теперь Вы и сами справитесь.

Петр продолжал с удивлением смотреть вслед Глебу. Конечно, он привык к странностям этого парня, но сейчас происходило что-то совершенно непонятное. Но, как бы то ни было, дело само себя на раскроет, подумал Петр, и решил вернуться к допросу девушки:

— Вы сказали, что уходили последней? — обратился он к не перестававшей плакать особе.

— Да, я зашла попрощаться и спросить, не надо ли чего, — девушка вытирала глаза платком, но слезы, казалось, не хотели останавливаться.

— А Вы кто будете? Для протокола.

— Саша, Александра Горина, я здесь работаю. Наверное, уже работала, — она разрыдалась с новой силой.

— Почему в прошедшем времени?

— Да кому теперь нужна эта контора, без госпожи Брасс.

— То есть преемника у нее нет? — Петр искал по сторонам, куда бы посадить девушку, но подходящего ничего не было.

— Нет, какой преемник.

— А Константин?

— Ему эта контора, как кость в горле, он давно уже хочет отсюда уйти и работать где-то в большом музее над глобальными проектами. Он же у нас ученый, не как мы все.

— А может быть такое, что Тамара Брасс не отпускала его, и поэтому он ее убил? — Петру показалось, что он ухватился за ниточку. Показалось, что он нащупал мотив преступления.

— Нет, не может, — девушка начинала успокаиваться. — Он ведь не ее собственность, захотел бы — ушел. Смысла не было ее убивать. Да и Алису тоже.

— Действительно, в смерти Алисы для него никакой выгоды, — Петр задумчиво смотрел в одну точку. Только что приобретенная ниточка оборвалась так же быстро, как и появилась.

— Я еще нужна Вам для вопросов? — голос Саши вывел его из оцепенения.

— Нет, — Петр суматошно искал в кармане визитку. — Вот, нашел, — он протянул визитку Саше. — Если что-то вспомните, то позвоните мне, хорошо?

— Да, конечно, — девушка взяла визитку и убрала ее в карман. — Я могу идти?

— Да, идите, только оставьте нашему офицеру свои координаты, чтобы мы смогли Вас найти при необходимости.

Девушка зашагала к выходу, подошла к офицеру, что-то ему надиктовала и отправилась прочь из этого места, которое было теперь уже ее бывшей работой.

Действительно, думал Петр, мотива у них не было. Константин всё равно искал другое место, Саша ни на что не претендовала, и для нее это было только ущербом. А секретарша Лиза, в ее отношении Петр вообще не допускал подобных мыслей. Почему-то она казалась ему очень далекой от этого мира, и у нее точно не было никакого мотива. Может быть, и стоило с ней поговорить, но Петр помнил ту головную боль, которую оставило ее щебетание в прошлый раз, и не хотел повторения этого без необходимости.

А необходимости он пока не видел. Оставалось искать другие версии. Но в каком направлении двигаться Петр и представить не мог. Все версии по Алисе он проработал. Если и был какой-то мотив из личной жизни, то к Тамаре Брасс он бы вряд ли имел отношение. Да и намека не то что на мотив, а вообще на какие-то личные аспекты в жизни Алисы он не нашел.

Набросок? Здесь тоже всё было ясно. Ниточка в прошлое никуда не вела.

Конечно, версия с мошенничеством, за которую он так яро ухватился, пока Глеб его не осек, была самой красивой и стройной. Но, в самом деле, причем здесь кабинет сотрудников. Что она вообще там делала?

Да, вопросов оказалось слишком много, и Петр был не в силах на них ответить. Зря он обидел Глеба, может быть, тот мог что-то увидеть, нечто такое, что Петр пропустил. Как же неприятна была эта мысль. Но делать было нечего. Он стал собираться, больше на месте преступления смотреть было не на что.

— Доктор, а ее точно убили здесь? — последняя соломинка. Надежда, что тело сюда принесли, чтобы запутать следствие. Тогда его версия с мошенничеством могла бы еще пожить.

— Точно, Петр Сергеевич. Положение трупных пятен …

— Я понял, спасибо, — Петр не стал дослушивать аргументы судмедэксперта. Всё было ясно. Вернее, не ясно было ничего.

* * *

— Доктор, поймите правильно, Вы — уважаемый человек, и я разговариваю с Вами только поэтому. Никакого дела Киры Солнцевой нет и быть не может. Обычное самоубийство душевнобольного человека.

— Но это не так. Вернее, так, конечно, это самоубийство, но она говорила правду, это точно. Я читал ее записи, она была права насчет всего.

— Даже если бы, теоретически, она и была права, то в живых не осталось никого из фигурантов этого дела. Кому Вы собрались что-то предъявлять?

— Но это не так, я знаю, я нашел одного …

— Доктор, пожалуйста, не тратьте мое время, — следователь явно начинал сердиться.

— Но Вы же можете проверить?

— Могу, но не буду, у нас хватает открытых дел. Копаться в том, что, извините, быльем поросло, нет ни желания, ни возможности. Вам показать, где у нас выход?

— Нет, спасибо, я найду дорогу.

— И мой Вам совет, доктор, — крикнул вслед офицер, — займитесь тем, что Вы умеете, помогайте живым, кому еще можно помочь.

18

Петр слишком устал, чтобы возвращаться в участок. Он вышел на улицу и остановился, чтобы подумать. Он решил поехать домой и привести себя в порядок после всех последних событий. В голове стучало. Погода была отличная, но она совершенно не радовала. Мысли о том, что он не продвинулся ни на шаг, брали свое. И не только эти мысли. Еще и то, что он чувствовал себя паршиво из-за Елены. Это не давало покоя. Наверняка, она надеялась на его помощь, а он так ее обманул. И сбежал, как трус. От этого было еще хуже. Петр понимал, что ему необходимо с кем-то поговорить, излить душу, поделиться всем тем, что накопилось у него внутри. Но он не знал, к кому можно с этим пойти. Чтобы выслушали, не давая советов, не обвиняя, просто выслушали.

Но такого человека в его окружении не было. Таким человеком была только Марта, но и ее он потерял. Ну вот, опять, думал Петр, снова эта хандра, от которой не хочется жить. Та самая хандра, от которой он раньше спасался с помощью спиртного. Неужели это было наивно, думать, что можно справиться самому? Неужели всё возвращается?

На глаза наворачивались слезы, он гнал от себя эти мысли, но с каждой попыткой не думать понимал, что ему становится всё хуже. Он знал, что готов сорваться.

Но что бы сказала Марта? Эта мысль его словно отрезвила. Она бы осудила? Нет. Конечно, нет. Она никогда не осуждала. Но она бы разочаровалась. Очень сильно. А если так, то у него просто нет на это права.

Петр посмотрел вокруг. Солнце разливалось по закоулкам маленького города, откуда-то доносилась тихая музыка, из парка слышался смех. Он просто не имел права делать себя несчастным в такой прекрасный день. Повинуясь этой мысли, он только было хотел прогуляться до дома, как услышал голос дежурного. Тот звал его из здания «Хистори Альенте»:

— Товарищ майор, мы кое — что нашли!

Петр решительным шагом направился обратно в здание. Офицер протянул ему пустой шприц:

— Вот, товарищ майор, это было под телом Тамары Брасс. Врач говорит, что это и есть орудие преступления. Ну то есть он говорит «подробнее после экспертизы», но Вы же знаете, он всегда так говорит.

Петр взял шприц. К нему прицепился светлый волос. Волос убийцы, подумал Петр, ведь Брасс была брюнеткой. Саша, мелькнуло в голове, только она была на месте преступления и у нее светлые волосы:

— Срочно, машину, едем к Александре Гориной, где— то должны быть ее данные!

Машина домчалась быстро, практически мгновенно. Дверь никто не открывал, приняли решение ее выломать, ведь на руках было явное подтверждение, что они вышли на след убийцы.

Ворвавшись в квартиру, перед глазами предстало жуткое зрелище. Саша лежала на полу, изо рта шла пена, рядом лежал шприц. Петр бросился к ней, чтобы помочь, но понял, что она уже мертва. Еще теплая, подумал Петр, немного не успели. Получается, что она и была убийцей. Но почему?

— Вызывайте наших, — обратился он к вошедшим вслед за ним полицейским.

Остаток дня длился вечность. Исследование места преступления, анализ волоса на шприце, сравнение яда в шприцах. Вывод был очевиден — именно Саша убила Алису и Тамару, а потом покончила с собой. Но, если с убийством Алисы еще можно было ее как-то связать, предположив, что она надеялась занять ее место, то смерть Брасс была для нее невыгодна.

Или она испугалась? Внезапно Петр всё понял. Ведь Глеб же сразу сказал ему, где искать. Почему ее нашли в кабинете сотрудников, спрашивал он. Конечно, Тамара догадалась, кто убил Алису, и хотела вывести Сашу на чистую воду, а та ее застала за обыском рабочего стола или еще чего-то. Как же это очевидно. Очевидно и просто, думал Петр. Жаль, что он не понял этого сразу. Глеб вот понял, а он — нет.

Смешно, Петр ухмыльнулся, ведь это была единственная блондинка в конторе, да и во всем этом деле. А ведь Глеб ему сразу сказал, что убила блондинка. А он не поверил. Вернее, вроде и поверил, но не проработал. Жаль, смерти Тамары можно было избежать.

Петр закончил работу поздно, писал отчеты. Он уже собирался уходить, когда в кабинет постучали. Это был дежурный:

— Товарищ майор, там Вас ждет этот Ваш, журналист, — с запинкой сказал сержант. — Пригласить его?

— Он знает о деле?

— Да, товарищ майор.

— Нет, не надо, — Петр резко засобирался. — Скажите, что я уже ушел.

— Но он там, в приемной, — растерялся дежурный.

— Я выйду через черный ход, не хочу общаться с журналистами.

— Понимаю, товарищ майор, доброй ночи.

Петр выскользнул из кабинета и, пока дежурный говорил с Глебом, незаметно вышел через черный ход. Ему не хотелось разговоров. Ни с Глебом, ни с кем-то еще. Дело было раскрыто, так к чему всё это, думал он. А Глеб был любителем поговорить, и не просто поговорить, а непременно выставить Петра в дурном свете, указав ему на ошибки. А этого как раз и не хотелось. Петр решительно направился в сторону дома, ускорив шаг, чтобы не попасться на глаза Глебу, который мог в любой момент выйти из участка.

19

День выдался длинный, Петр был рад наконец-то вернуться домой и предвкушал скорый отдых в тот самый момент, как у двери его позвал знакомый голос. Это был Глеб.

— Ты меня напугал, — ухмыльнулся Петр. — Чего тебе? Мы же всё раскрыли, нет?

— Я хотел поговорить, хотел спросить, — нерешительно начал Глеб. Петр, до той минуты хотевший выставить незваного гостя в ночной час, от этой робости смягчился и пригласил его зайти. Но тот отказался. — Нет, спасибо, я лучше на воздухе, здесь так хорошо, — достал сигарету, закурил, глядя в ночное небо. Помолчали.

— Ты пришел покурить у меня на крыльце, или есть что-то важнее? — не сдержался Петр.

— Красивое небо, не правда ли? — Глеб, казалось, не расслышал ноток недовольства в голосе Петра. — Я часто думаю, Петр Сергеевич, о звездах. Я думаю, что каждая звезда — это доброе дело. А когда небо грустит без звезд — это значит, что где-то кто-то сильно нагрешил, понимаешь меня? И я спрашиваю себя, а всё ли я сделал, чтобы не дать этому случиться…

— Ты говоришь о чем-то конкретном? — неуверенно спросил Петр. Обычно в такие моменты Глеб осекал его каким-то едким замечанием и Петр уже подсознательно приготовился к очередному неприятному высказыванию в свой адрес, но на удивление последовал ответ. Такой простой, спокойный ответ.

— Я говорю о Кристине, ну или как ее там звали. Как ты думаешь, мы могли наказать ее за преступление?

— Но она сама себя наказала, покончив с собой, разве этого мало? — Петр не понимал переживаний Глеба.

— Да, наказала, но ведь это был ее собственный выбор, а не отмщение. Разве это одно и то же?

— Да какая разница, не понимаю, преступница понесла наказание. Если бы мы ее посадили, то она получила бы лет 15 и вышла бы на свободу в самом расцвете сил и лет. Она наказала себя смертной казнью, как по мне, так это более строго, нежели 15 лет.

— Наверное, да, — Глеб докурил сигарету, затушил окурок и молча направился в сторону улицы.

— Это всё? — удивленно воскликнул Петр ему вслед. — Это всё, зачем ты приходил? Просто узнать, достаточное ли это наказание?

— Скорее понять, почему оно недостаточное, — Глеб обернулся, — понять, из тех ты людей, которые хотят знать причину, или тебе всё равно.

Глеб резко зашагал в сторону дороги. Петр пытался окликнуть его, ему не давал покоя этот непонятный визит. Он знал, что Глеб ничего не делал просто так и всё, что он когда-либо ему говорил, всегда имело смысл, но не это…

Зайдя в дом, Петр поймал себя на мысли, что уже не хочет ни спать, ни пить, чего так жаждал пару минут на подходе к крыльцу. Его мысли занимало только одно. Этот ночной визит. Зачем, что он, Петр, должен был понять? Почему оно недостаточное? Никакого смысла. Вполне достаточное, Петр же так аргументированно всё объяснил… Или нет? Может быть, он чего-то не знает? Он не знает, а Глеб знает, и потому ведет эту странную игру. Но что же? Это не самоубийство, мелькнуло в голове у Петра. Да нет же, всё указывало на то. И зачем Глеб приходит сейчас, когда он сам говорил, что Кристина сделала это сама. Вернее, не Кристина. В этом деле было ясно и верно всё, кроме того, что ее звали Кристина.

Стоп. Вот же оно.

Резкое озарение подкосило Петра, и он чуть не потерял равновесие. А что, если всё наоборот, и неверно всё остальное, кроме Кристины. Надо же их как-то называть, говорил Глеб. То же он говорил про Фила и Риту. Надо же их как-то называть, но почему именно так?

20

Следующим утром, едва дождавшись рассвета, Петр бросился в архив. Он искал. Искал совпадение. Наконец, спустя несколько часов, он наткнулся на одно дело, в котором фигурировали похожие имена. Это был случай на озере, фигурантами по делу проходили некие Фил и Кристина. К делу прилагалась фотография. Взглянув на нее, Петр потерял дар речи. На ней были изображены Алан Маршак и Саша. Правда, у Алана еще не было ожога, но это точно был он. В описании к материалам дела говорилось, что на фотографии изображены как раз Фил и Кристина. Петр ничего не понимал. Он перерыл всё дело, но никакого упоминания Глеба в нем не было. Он не был замешан в этой истории с пожаром, не проходил по делу свидетелем. Не было ничего, что могло указать на его связь с этими людьми.

Или могло? Петр стал более подробно изучать материалы, и нашел упоминание о Кире Солнцевой. Согласно записям, это была единственная выжившая в той истории. Но, опять же согласно делу, она находилась на лечении в спец учреждении. Но это ничего, подумал Петр, надо туда съездить и поговорить с ней. Вдруг она что-то помнит о тех событиях и расскажет какие-то детали, которые помогут ему понять роль Глеба.

Телефон, его взгляд упал на номер телефона больницы, где лежала Кира. И правда, в такие места сначала принято звонить, подумал он. Набрал номер. Ответили сразу же.

— Здравствуйте, Вас беспокоит майор Петр Сергеевич Мелешин, я занимаюсь делом, в котором упоминается одна Ваша пациентка, Кира Солнцева. Это верно, она у Вас лечится?

— Не то, чтобы лечится, — голос в трубке звучал растерянно.

— Я понимаю, наблюдается, это неважно, — Петр торопился, поэтому не стал дослушивать объяснение на том конце провода. Мне нужно с ней поговорить, это срочно, когда я могу приехать и увидеться с ней?

— Дело в том, что это невозможно, — ответил голос.

— Не понимаю, — Петр расстроился, — ее что, выписали?

— Не совсем, — голос взял паузу, но скоро продолжил, — дело в том, что Кира Солнцева покончила с собой.

— Как? Давно? Хотя какая разница, — Петр был в замешательстве, неужели он теперь никогда не узнает, как Глеб связан с этим делом.

— Но Вы можете поговорить с доктором, который ее обследовал, они много времени проводили вместе, может быть, у него остались какие-то записи по ней? — голос в трубке вывел его из ступора и вселил надежду.

— Да, отлично, а имя этого врача Вы мне подскажете? В материалах дела этого нет.

— Конечно, сейчас, — минута ожидания длилась вечно, — вот, доктор Глеб Воронов.

— Что? — голос Петра охрип, — Воронов?

— Да, именно так, но только я не знаю, где его искать, здесь ничего не написано …

— Ничего, я знаю, — сказал в ответ Петр и повесил трубку.

Он вышел из здания архива. Он чувствовал себя ужасно. Понимал, что стал марионеткой в руках Глеба, но не то, что не мог с этим ничего поделать, он даже не понимал, как к этому относиться. С одной стороны, он нашел этих людей, но, с другой, это ничего ему не давало, он не понимал. Знал только, что произошло что-то страшное, какая-то изощренная месть Глеба, какая-то роковая игра, в которой Петр оказался пешкой.

На скамейке у входа он увидел знакомую фигуру. Петр с трудом остановил себя, чтобы не пройти мимо — не хотелось ни видеть Глеба, ни разговаривать с ним. Но он чувствовал, что Глеб непрерывно смотрит на него, уйти было просто нельзя:

— Что тебе здесь нужно? — резко бросил Петр.

— Хотел сказать тебе, что уезжаю. Просто хотел убедиться, что ты всё понял правильно и не осуждаешь меня. Хотя если и да — мне плевать. Просто ты мне нравишься, хотелось остаться друзьями.

— С тобой? Ты убийца! — возмущению Петра, казалось, не было предела.

— Я? Нет. Я никого не убивал, наоборот, я помог раскрыть столько дел. Я не убийца, я — чертов герой — ухмыльнулся в ответ Глеб.

— Издеваешься?

— Отнюдь. И тебе советую думать так же. Плохая идея выносить всё случившееся на всеобщее обозрение. Только выставишь себя идиотом. Майор, который был так занят самолюбованием, что был одурачен любителем, ну или что-то в этом роде.

— Тебе просто повезло…

— Нет, майор, это тебе повезло. Ты сделал себе имя на моих делах. Думаешь, это случайность, что я встретил тебя тогда в участке? Нет, ничего подобного, я это просчитал. Я знал, что ты будешь там. Я знал, что ты — молодой самовлюбленный карьерист, я всё о тебе знал, я сразу понял, что мне нужен именно ты. Я помог тебе стать настоящим полицейским. Сам бы ты этого не достиг. А теперь перед тобой открыто столько дверей. Молодой, подающий большие надежды, можешь сам выбирать дела, да ты крутой парень. Радуйся. Правда, я надеялся, что постепенно ты станешь более самостоятельным, но, увы, пришлось вести тебя до конца.

— Ты меня использовал…

— Прекрати. Теперь ты увлечешься жалостью к себе и будешь медленно спиваться? Ну нет, не губи себя. Просто прими всё случившееся, как я сказал, и живи дальше. У тебя есть этот выбор, у Киры его не было.

Петр присел на скамейку рядом с Глебом. Он понимал, что этот разговор ни к чему хорошему не приведет, но всё же хотел его продолжить. Хотел понять…

— Теперь всё? — робко начал Петр. — Ты отомстил?

— Они сами себе отомстили. Ты читал дело?

— Да. Случай на озере.

— Ты понял его?

— Да.

— Расскажи, что ты понял? Я должен знать, что ты точно понял, а не как все они.

— Какая тебе разница?

— Большая. Я создал знаменитого сыщика, считай, что это твой экзамен.

Глеб словно насмехался над Петром, но при этом было в его словах что-то. Петр понимал, что этот разговор и суть этого дела действительно имеют значение для Глеба, может быть, и для него тоже?

— Хорошо. Слушай. Материалы дела довольно скудны. Компания отдыхала на озере, случился пожар, парень погиб, девушка пропала, возможно, тоже погибла. Парня звали Фил, вернее, это было его прозвище, девушку — Кристина. Двое оставшихся — брат с сестрой. Брат сначала тоже исчез, его даже подозревали в поджоге. После объявился, обгоревший, но невиновность была доказана — точно несчастный случай. Сестра не узнала брата, более того, настаивала, что это не он, а какой-то посторонний человек, он решил, что она сошла с ума от горя после его исчезновения, и определил ее на лечение в больницу. Там она покончила с собой. Сам он спустя какое-то время разбился на машине. Всё, все концы оборваны.

— И это всё?

— По делу — да.

— И для тебя этого достаточно? Пока ясно только то, что ты умеешь читать.

— Ты просто издеваешься, я нашел дело, откуда ты называл имена, чего тебе еще?

— Ты не сдал экзамен. Ты — посредственность. Я зря потратил на тебя время.

Глеб резко поднялся и быстрым шагом направился к воротам.

— Подожди! — окрикнул его Петр. — Объясни мне. Или я буду считать тебя убийцей!

Глеб остановился, обернулся к нему, пару минут молча смотрел на Петра, потом медленно произнес:

— Хорошо, майор, но не потому, что ты меня напугал. А потому, что кто-то должен знать правду. Слушай, как всё было. Он вновь присел на скамейку и закурил.

Никита и Кира Солнцевы. Молодые, но очень состоятельные люди. Родители погибли, когда они были совсем маленькими, и их воспитывал дядя. Родители оставили Кире приличный трастовый фонд, которым распоряжался сначала дядя, потом, после своего совершеннолетия — Никита. Кира смогла бы им распоряжаться только в случае, если бы вышла замуж. Это были очень милые люди, ценившие традиции. Милые и наивные, особенно Кира. Она была ангелом, она явно жила не в свое время.

У Никиты был друг. Вернее, он считал его другом, но дружба эта была односторонней. Никита старался дать другу всё, что в его силах — работу, помог с квартирой, давал деньги. Однако друг, его все звали Фил, не ценил этого. Он был одним из тех, кто почему-то считает, что вправе рассчитывать на чужое. И он очень хотел получить все деньги Киры, ну или хотя бы приличный кусок.

У Фила была девушка, Кристина. Такая же алчная, как и он, они идеально подходили друг другу. И у них созрел план. Фил решил влюбить в себя Киру и жениться на ней. Так он стал бы обладателем ее трастового фонда, ведь она наверняка бы отдала в его руки управление. В ту ночь на озере Фил хотел начать свою тайную операцию по обольщению Киры. Они с Кристиной обсуждали это в палатке, Никита случайно услышал обрывки разговора и всё понял. Завязалась драка, что-то произошло, и случился пожар. Никита погиб в этом пожаре. И тут у Фила и Кристины родился новый план. Дело в том, что Фил и Никита были похожи внешне. Не близнецы, но схожий типаж и один рост и комплекция. К тому же Фил, как близкий друг Никиты, знал всё об их семье и делах. Они с Кристиной придумали обставить всё так, будто в пожаре погиб Фил, а Никита исчез бы, а потом нашелся. И вот он — фонд Киры в его руках. Он даже рискнул своей внешностью и частично обгорел, чтобы его точно было не отличить от Никиты. Не знаю, сразу это случилось, или он издевался над собой позже, но это не так важно. Важно другое.

Он вернулся спустя полгода, когда страсти насчет пожара улеглись, и было признано, что это был несчастный случай. У Солнцевых не было близких, дядя, воспитавший их, жил далеко и вообще ничего не знал о случившемся. Друзей тоже не было, они жили очень замкнуто, своим маленьким миром. Поэтому при внешнем сходстве окружающие не усомнились, что произошло чудесное возвращение Никиты. К тому же была Кристина, которая также «узнала» Никиту, ее слова не вызвали ни у кого подозрений, ведь она была лично знакома с этой семьей. И все поверили, кроме Киры. Она была уверена, что это не ее брат. Фила она не узнала, но это был вопрос времени, она могла догадаться, ему пришлось принимать меры. Фил под видом Никиты оформил «сестру» на лечение, с которого не планировал ее забирать. Оплатил лечение вперед, а спустя некоторое время инсценировал свою гибель в автокатастрофе и исчез, теперь уже навсегда. К тому времени он успел обеспечить себя деньгами из фонда Киры.

Фил и Кристина уехали в другой город. Сменили имена. Начали совместную жизнь. Но это продлилось недолго. Реальность отличается от представлений о ней, и вскоре они расстались. Каждый продолжил свою жизнь, больше они не виделись. Но я нашел их. Они отняли две жизни, и продолжали строить свои, как ни в чем не бывало. Я не мог этого допустить.

— Подожди, — прервал его Петр, — почему две? Кира ведь покончила с собой?

— Ты не слушал меня? Кира была ангелом, она не смогла с этим жить. А я не смог ей помочь. Если бы я смог, если бы я доказал что-то тогда, если бы ее отпустили, я бы сделал всё, чтобы инициировать это расследование, чтобы призвать их к ответу, к суду, но я не смог. Тогда я решил, что эти люди не заслуживают того, что имеют. Но я не убивал их, ты знаешь это.

— Но ты как-то управлял ими, чтобы они совершали эти убийства?

— Всё очень просто. Я играл на их чувствах. Они не знали, кто я. Фил (он стал Аланом) очень боялся любого внимания к своей персоне, у него остался патологический страх, что его найдут, что Кира его узнает. Он ведь не следил за ее судьбой. Он думал, что она в больнице и ей никто не поверит, даже если она заговорит, но вдруг? Я, как врач, хорошо понимал это, я увидел в нем этот страх сразу же. Нужно было только дать ему намек, что кто-то мог его видеть в том доме, и всё — он решился бы на всё, чтобы его не нашли.

— Как врач? — удивился Петр, — что ты имеешь ввиду?

— Я же говорил тебе при нашей первой встрече, что по образованию я врач. Психиатр. Не говорил? — легкая ухмылка пробежала по лицу Глеба. — Да, не сказал, тебя бы могло это насторожить. Но речь ведь сейчас не об этом, верно? Идем дальше. Потом была Кристина.

— Нет, потом ты говорил о Рите, — вновь прервал его Петр, — но в деле нет никакой Риты…

— Есть! — рассердился Глеб, — Рита Кротова, врач, принявший Киру в больницу. Ты очень невнимательно читал, и что я нашел в тебе!

— Но чем она виновата?

— Она не помогла Кире. Она не стала разбираться в ее состоянии. Она просто помогла Филу упрятать ее в лечебницу и даже не попыталась помочь. А ведь она врач, давала клятву помогать людям, и кто она после этого?

— Так Рита и Марго Петровская — это один человек?

— Молодец, майор, да, это она. Переехала, развелась и взяла девичью фамилию. Ее было просто найти. И просто было найти больную струну. Она любила сестру. Очень. Тем тяжелее ее преступление против Киры. Как может человек, так любящий семью, помогать брату избавиться от сестры? Я сыграл на ее чувствах к сестре, она верила, что жертвует собой из благородной цели, избавляет сестру от мужа — тирана. По сути это так и есть, но наказание всё равно одно. Она заслужила его, не за помощь сестре, нет, но за Киру. — Глеб перевел дух и пару минут молча смотрел в синее небо. — А потом была Кристина. Она стала Сашей. Очень алчная особа. И тоже считала, что вправе претендовать на чужое. Она убила Алису из-за должности. Банально. Но это низменные чувства многих людей. С ней сработало. Я уверил ее, что сама она ничего не сможет добиться, ведь Алиса была перспективной. А вот если бы ее не было… Остальное Кристина додумала сама. Но признаюсь, что убийство Тамары Брасс меня удивило. Как только девочка решилась на этот шаг, я понял, что нужно вмешаться, что игра зашла слишком далеко.

— А что случилось с ней? Она действительно покончила с собой, или это сделал ты?

— Сама. Она очень боялась наказания, мне даже не пришлось ничего делать. Меня бы устроил и суд, но она решила иначе. Пусть так.

Петр смотрел на Глеба. Тот явно был доволен собой, гордился тем, что сделал, казалось, он искренне верил в свою правоту, в свою справедливость.

— Ты просто болен, — тихо сказал Петр, — ты понимаешь, что ты не просто отомстил, ты практически убил троих человек? Они же были невиновны, они не имели отношения ни к твоей Кире, ни к кому-то другому из всей этой истории? Как ты можешь так просто об этом говорить?

— Ты не прав, майор. Я прав, а ты — нет. Муж сестры Риты был тираном; убитый Филом был садистом, ты не узнал этого, но этот немощный человек, который не выходил на улицу из-за болезни, изводил абсолютно всех, кто был вхож в его дом, такой характер; а Алиса, это вообще особый случай. Ты же узнал ее историю? Она — настоящий серийный убийца, о какой невиновности ты говоришь? А вот Кира — она…

— Да, я помню, — резко оборвал его Петр, — она была ангелом.

— Именно. Как видишь, я никого не убивал, доказать обратное ты не сможешь. Кристина призналась бы, но сделала другой выбор. Фил сам никогда не расскажет, что им манипулировали. А Рита — она благодарна, что я помог ей решиться. На этом всё, конец истории. Я уезжаю. Я не прячусь, мне не от чего бежать. Наоборот. Я пришлю тебе открытку. А ты — держи марку, ты ведь теперь лучший офицер участка. Не благодари.

С этими словами Глеб протянул Петру руку. Поняв, что тот не разделяет его предложения, Глеб слегка усмехнулся, похлопал Петра по плечу и поднялся.

— Я не позволю тебе, — услышал Глеб голос Петра, — я докажу, что ты стоял за всем этим, ты сядешь в тюрьму.

— Ты можешь это сделать, да, я даже подскажу как. Предложи Филу сделку, и он расскажет всё, лишь бы выйти сухим из воды. Разумеется, представит себя жертвой обстоятельств, но да какая разница. Ведь ты этого не сделаешь. Я знаю тебя, таких, как ты.

— И что ты думаешь, я позволю тебе просто уйти и подыскивать новые жертвы для своей «справедливости»?

— Не так они невинны, как видишь. И, может быть, эта история научит тебя быть расторопнее, и в следующий раз ты спасешь кого-то из этих, с позволения сказать, «людей».

— Но ведь я не мог их спасти, я ничего про них не знал…

— Ты знал имена, — резко бросил Глеб, — это основное. Но никто не ищет в окружении убийцы, когда становится ясно, что это он убил. Если бы ты изучил Фила, то, возможно, что-то сложилось бы иначе, но это уже неважно, мне нужно идти, до связи, Петр Сергеевич!

— Но как я узнаю…

— Ты узнаешь.

Глеб стремительно удалялся от Петра легкой походкой. Казалось, он даже что-то насвистывает. Петр же не мог найти в себе силы встать со скамейки. Он просто сидел и думал. Но о чем? О том, как ужасно поступил Глеб, или о том, что он ему дал? Нужно принять какое-то решение, понимал Петр, но какое?

* * *

Погода была восхитительна, яркое теплое солнце, чистое небо, приятный, непонятно откуда взявшийся легкий ветерок, так нужный Петру в этот момент. Он нерешительно шел в участок. Он не знал, что ему делать. Обвинить Глеба в подстрекательстве к убийствам, или же оставить всё как есть. Он должен поступить правильно, эти люди были не виноваты, Глеб просто выбрал их жертвами для своей мести. Петр не такой, как говорит Глеб. Для него карьера — не главное. Справедливость важнее, и эти люди должны быть отомщены, а Глеб — наказан. Да, это важнее, решил он для себя.

Петр открыл дверь в отделение и услышал оглушительный звук аплодисментов.

— Что всё это значит? — удивленно спросил он у стоящего поблизости сержанта.

— Товарищ майор, Вы видели сегодняшнюю газету? Вы — герой дня, — сержант протянул ему свежий выпуск газеты.

Петр посмотрел газету. Да, он действительно раскрыл все эти убийства, и ни слова о Глебе. Зато похвалы в адрес Петра и всего участка в целом. Он обвел взглядом стоявших вокруг него взволнованных людей. Разве может он лишить своих коллег всего этого заслуженного успеха? Какое он имеет на это право? Если он расскажет им всё сейчас, то сложно представить, какая будет реакция. Да и по сути, что он может этим изменить? И далеко не факт, что ему кто-то поверит и что Глеба вообще станут искать. А так, у него есть все шансы найти и остановить его в будущем, и он это обязательно сделает…

Да, думал Петр, так будет лучше для всех. Он будет следить за Глебом и не позволит ему снова совершить нечто подобное. Да. Глеб ошибся насчет него, он поймет это, он еще пожалеет, в следующий раз…

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg