«Хайп»

Хайп (fb2) - Хайп 829K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анатолий Григорьевич Кучерена

Анатолий Кучерена Хайп

Если ваши друзья просят вас договориться с вашим врагом, значит, предатели уже договорились за вашей спиной.

Аль Капоне

Сюжет и главные герои данного повествования являются плодом воображения автора, что делает случайным всякое совпадение с реально существующими людьми и происходившими событиями.

А. Кучерена

Глава 1

— Всем привет! — сказал Пол в камеру и нацепил на физиономию ту самую фирменную кривоватую улыбку, которую копировали тысячи подростков по всей стране. — За окном новый день, а это значит, что вы смотрите очередное «Смолл-шоу», и с вами я, звезда хайпа и почетный хайполов Солнечной системы Пол Смолл. «Йе-е-е-еху!», как говорят в таких случаях наши маленькие и пушистенькие заокеанские друзья. Кстати, об Америке. Вчера там произошел прикольный случай, который наверняка войдет в историю мирового хайпа или как минимум юмора. Впрочем, давайте обо всем по порядку… — Пол моргнул, потер глаз, сделал оператору знак «стоп» и добавил со злостью: — Все, выключай свою балалайку!.. На хрен!

Камера выключилась, из-за штатива вынырнула ассистентка Лиза, крепенькая, как гриб-боровичок, энергичная девушка в неизменной бейсболке.

— Что случилось, Павел Андреевич? Может быть, водички? Пиццу заказать? Или…

— Лиза, пошла вон, — проникновенно сказал Пол, поднялся, вышел из-за столика, прошагал мимо оторопевшей ассистентки к дивану, завалился на него и задрал ноги на кожаную спинку.

— Так мы сегодня работать еще будем? Или все, можно домой? — ни на кого не глядя, поинтересовался оператор, высокий и худой бородач в неизменном свитере.

— Все, Коля, все, — зевнул Пол. — Конечно, иди домой. А если вдруг мне выстрелит сделать запись, я кого-нибудь другого найду. Того, кому домой не нужно.

Оператор громко, недовольно вздохнул и уселся на складной стульчик возле камеры.

— Павел Андреевич, значит, у нас просто перерывчик? — осведомилась Лиза.

— Между первой и второй перерывчик небольшой, — скаламбурил Пол и зашелся самым противным смехом, на какой только был способен.

Лиза отошла в сторонку, но продолжала внимательно следить за шефом, готовая выполнить любой его каприз.

На самом деле у Пола с утра было плохое настроение, а после записи пары роликов оно только ухудшилось. Ему хотелось… непонятно чего. Бросить все. Уехать. Напиться. Поесть рыбы фугу. Взять молоток и разбить окно в машине. Поучаствовать в боях без правил. Организовать государственный переворот где-нибудь в Центральной Америке.

Не хотелось только одного — работать. Пол давно уже понял, что ему до смерти надоело то, чем он занимался. Все эти ежедневные эфиры, записи, редактура текстов, поиски новостей в Интернете, мозговые штурмы, попытки высосать хайп из пальца, когда его было больше неоткуда взять, толпы фанатов и фанаток, постоянное вибрирование нервной системы…

— Надоело! — вслух сказал Пол. — Душно.

— Я сейчас кондиционер включу! — тут же среагировала Лиза.

— Себя выключи, — посоветовал ей Пол. — Мне с вами душно.

В студии повисло напряжение.

— Лиза, детка, — послышался из глубины помещения надтреснутый голос звукооператора Терентьева, немолодого уже человека, трижды разведенного, повидавшего в жизни многое, если не все. — Позвони-ка ты Михаилу Витальевичу. А то и вправду все по домам пойдем.

Лиза ойкнула, бросила быстрый взгляд на Пола, но он никак не отреагировал на это, прикрыл глаза.

Тогда она достала телефон и быстро набрала нужный номер.

— Алло, Михаил Витальевич?..

«Сейчас приедет Мишель, — не вслушиваясь в то, что говорила ассистентка, думал Пол. — Привезет что-нибудь».

Мишель действительно оправдал все ожидания Пола. Он появился в студии минут через двадцать — как всегда, шумный, позитивный, общительный.

— Что тут у нас? Наша звезда не в духе?

— Да вот… — Лиза растерянно развела руками, указала на Пола. — Павел Андреевич…

— Что, старик, бензин кончился? — Мишель сверху вниз посмотрел на Пола.

— Да какой бензин. — Пол махнул рукой. — Я просто ничего не хочу.

— Давай, соберись. — Мишель постучал по спинке дивана, как по барабану. — Надо отработать этот эфир, ты же знаешь.

— Не буду. — Пол помотал головой. — Не прет вообще. Тухляк полный.

— Пойдем-ка со мной. — Мишель лукаво усмехнулся и поманил его пальцем.

Пол нехотя поднялся, прошел мимо недовольного оператора, обиженной Лизы и следом за Мишелем вышел из студии.

Они прошагали по коридору и вошли в мужской туалет. Мишель быстро защелкнул дверцу, вытащил из кармана фляжку и протянул ее Полу. Давай, мол, не тяни, хлебай. Время не ждет. Как говорится, вискарик сам себя не выпьет.

Пол кивнул, сделал несколько глотков и часто задышал.

— Ну и как? — поинтересовался Мишель. — Пошло?

— Нормально, — сказал Пол и потряс головой. — Усваивается. Спасибо, старик! Давай сейчас быстренько все сделаем — и аля-улю.

Через пару минут он сидел за столом и, поблескивая глазами, говорил в камеру:

— Совместная жизнь, друзья, — дело нелегкое. Далеко не все выдерживают проверку бытом. Трудно, как известно, жить на свете октябренку Пете. Бьет его, как мы знаем, по роже пионер Сережа. А американца Джона Риппла била его семидесятилетняя жена. Ну, прикиньте, как вам понравится — вот ты такой старичок, седой и лысый, пивко там по субботам, внуки «дедушка, сделай лук», а тебя лупит твоя бабка. Незачет же. Короче, наш бравый Риппл решил словить хайп на этом деле, да и отдохнуть, конечно. Заваливает он в банк, там, у себя, в Канзасе, подкатывает к телке на кассе и дает ей записку: «У меня два ствола, давай деньги, иначе всех положу!» Он думал, что телка сразу нажмет специальную кнопку, приедут копы, его повяжут, отвезут в тюрягу, но ни фига! К немалому удивлению старикана, телка сгрузила всю наличку в сумку и выдала ему. Мол, на, папаша, и ступай себе с богом. Езжай в Лас-Вегас, набери себе крутых шлюшек, поиграй от души на автоматах, а потом забаррикадируйся в номере и отстреливайся от полиции. Хайп от этого дела, как мы понимаем, можно было словить невероятный. Дедок, правда, послал всех в пень, уселся в этом самом банке вместе с деньгами и дождался-таки полиции, когда она прискакала, сообщил: «Я тот, кто вам нужен», — и поехал себе в комфортабельную американскую тюрьму лет на… в общем, считайте, что пожизненно. Спрашивается, почему он с теми сумками баксов не поехал в Лас-Вегас? Да потому, что в тюрьме решил укрыться от мадам Риппл. Он ей так и сказал на суде: «Лучше уж в тюрьме, чем дома». Так что ловите лайфхак. Когда все надоело, пишите записку и идите в банк. И хайпанете, и отпуск от всего себе устроите. Только не забудьте, банк все же должен быть американским. На худой конец, канадским, английским или норвежским. А лучше всего швейцарским. В этой стране самые клевые тюрьмы в мире. Примерно как четырехзвездочные отели в Геленджике.

Отзвучал закадровый смех.

— Стоп! Снято! — выкрикнула Лиза.

Погас огонек возле объектива камеры. Пол выбрался из-за стола, на ходу хлопнул ассистентку по тугой попке, подмигнул оператору и направился к Мишелю, развалившемуся на диване.

— Ну вот, — сказал тот, небрежно поигрывая золотой зажигалкой. — А ты говорил: «Не могу, не буду». Ну что, куда сегодня? В «Сохо», в «Икон»? Или в «Ленинград»?

— Давай в «Облака», — сказал Пол. — Там хоть пожрать можно по-человечески. Ну и все остальное…

Мишель понимающе засмеялся, легко поднялся, приобнял Пола и увлек за собой к двери.

— Старик, все будет так, как ты хочешь. Давай, поехали!

Жека ждал на улице, прохаживаясь вдоль белого «Мерседеса», недавно купленного Полом. Машинка была что надо — интерактивная приборная панель, салон в коже цвета «слоновая кость», подставки под ноги, LD-экраны в спинках передних сидений, панорамная крыша, мини-бар с холодильником.

Увидев начальство, Жека выкинул недокуренную сигарету, распахнул дверцу и осведомился:

— Ну, господа-товарищи, куда мчимся?

— В «Облака», — усевшись на «директорское» место позади водителя, объявил Мишель и открыл дверцу бара.

Пол сел рядом с Мишелем, Жека устроился за рулем, завел двигатель. «Мерседес» выехал со стоянки и влился в поток машин на Садовом кольце.

— Ты что будешь? — спросил Мишель, вертя в руках бутылку торфяной «Юры». — Вискарик? Или для разгону аперитивчик какой-нибудь?

— Давай виски, — сказал Пол, с хрустом потянулся, откинулся на мягкую спинку. — Но немножко. На пару пальцев. Вечер только начинается.

— Но обещает быть томным, — схохмил Мишель и плеснул янтарную жидкость в стакан. — Держи. Жека, будешь? Ах, извини, я забыл — ты же за рулем, руки заняты, стакан держать нечем…

Пол засмеялся, Жека тоже хохотнул. Этой шутке было сто лет в обед, но она неизменно срабатывала.

— Ржите, коняги. — Жека посмотрел на приятелей через зеркало заднего вида. — Мне вчерашнего хватило.

— Опять на своей боевке нарезался? — лениво поинтересовался Мишель, потягивая виски.

— Не на боевке, а на учениях, — серьезным тоном поправил Мишеля Жека.

Пол зевнул, пригубил «Юру», выдохнул через нос, чтобы ощутить тонкий торфяной аромат.

— И охота вам грязь месить, — сказал Мишель Жеке.

— Мы отрабатываем навыки ведения боя в современных условиях, — важно ответил Жека.

— Двадцать первый век же! — с усмешкой заявил Мишель. — Все по нажатию кнопки делается. Раз! — и города нет.

Жека хмыкнул, но ничего не сказал. Он все свое свободное время — да и деньги — тратил на страйкбол, сутками, а то и неделями пропадал с такими же фанатами, зацикленными на военных железяках, на каких-то своих полуподпольных полигонах, расположенных в окрестностях Москвы.

Вскоре водитель свернул с Кутузовского проспекта и въехал на подземную парковку под зданием ночного клуба «Облака».

— А вы все американцев собираетесь истреблять, — продолжил Мишель и саркастически улыбнулся. — Только ведь на самом деле ничего этого не будет. На хрена им сюда лезть? Промышленные центры будут уничтожены ядерными ударами. Не останется никакой России — так, территория с болотами и лесами. Тайга!

— Не американцы, так их союзники полезут — поляки там всякие, венгры или немцы. Им-то всегда тут что-то надо было, — возразил Жека. — Они Россию с детства ненавидят.

— А за что ее любить? — осведомился Мишель. — Она сама всегда к ним лезла и вмешивалась…

— Куда это мы лезли? — вскинулся Жека. — Мы только оборонялись.

— А Венгрия, Польша, Чехословакия, Прибалтика?

— Это зона наших геополитических интересов, — отчеканил Жека.

— Отмазки это и имперские амбиции, — упорствовал Мишель.

— А как ты отмажешь американцев в Ираке, Афгане, Ливии или Сирии? — спросил Жека.

— Да, это аргумент! — Мишель усмехнулся. — В стиле «зато у них негров линчуют». Они там свергали диктаторов, всякие террористические режимы и насаждали демократию.

— И как, получилось? — поинтересовался Жека.

— Пока не везде, — произнес Мишель, на некоторое время задумался и продолжил: — Как тебе объяснить? Был, а может, и есть до сих пор в Штатах такой то ли философ, то ли провидец по имени Френсис Фукуяма. Так вот он еще в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году, когда СССР жил и здравствовал, написал статью, которая называлась «Конец истории?», опубликовал ее в каком-то захудалом журнальчике, а на следующее утро проснулся всемирно знаменитым. Смысл его рассуждений состоял в том, что коммунизм в этом мире больше на хрен никому не нужен. Никто его строить не желает, включая самих коммунистов. Поэтому во всех странах мира обязательно победит демократия, примерно такая, как в Америке. Тогда наступит конец истории, в том смысле, что не будет больше ни войн, ни военных переворотов, ни борьбы идеологий. В общем, как он полагал, довольно скучное время. Все к тому и идет. Но не сразу, конечно. Пол, скажи…

— Брэк! Про политику, это без меня, — весело рявкнул Пол и сунул Жеке початую бутылку виски. — Все, тебе уже можно. Здесь полиции нет.

Жека зарулил на стояночное место, выключил двигатель, жадно схватил бутылку и присосался к горлышку.

— Ох, и нажрусь я сегодня, — мечтательно сказал Мишель, открывая дверцу.

— Только не как в прошлый раз, — оторвавшись от бутылки, заявил Жека. — Я тебя и двух этих баб тащить заманался.

— Малыш, ты знаешь, что такое инбридинг? — лениво спросил Пол, поглаживая по бедру девушку, лежащую рядом с ним.

Она не реагировала, сладко посапывала.

Тогда Пол ущипнул ее за грудь.

— Эй, малыш! Знакомо тебе такое слово? Присутствует оно в твоем лексикончике?

Девушка что-то невнятно пробормотала во сне и потянула на себя сползшее одеяло. Она явно не собиралась поддерживать беседу. После вчерашних возлияний в «Облаках», безумного танцпола, после поездки по ночной Москве и безудержной гимнастики в горизонтальном положении вот на этой самой кровати барышня очень хотела спать.

Пол был куда более закаленным бойцом.

Весь день просидеть в студии, отпахать три двухчасовых стрима, потом отправиться в «Облака» и уговорить там в компании Мишеля и Жеки-балбеса полтора литра «Гленморанжа»?

Легко.

До часу ночи зажигать на танцполе и даже протереть дырку в подошве модных вансов?

Не вопрос.

Оседлать стосильную «Ямаху» и гонять по Ленинскому и Университетскому до Воробьевых и вниз, к набережной, к Киевскому вокзалу, и дальше — на запад, в Москва-Сити?

Как два пальца.

До шести утра ублажать длинноногую красотку, показывать ей чудеса постельной эквилибристики и тантра-йоги?

Да он еще столько же сможет!

Пол хмыкнул, легко поднялся с кровати, потянулся, напряг мышцы живота, полюбовался кубиками пресса в большом зеркале, занимавшем дальний простенок, пружинистым шагом прошелся по комнате, остановился у темного окна, нажал кнопку на пульте. Жалюзи поползли вверх, комнату залил бледный свет наступающего дня. Солнце еще не взошло, но было на подходе. С семьдесят седьмого этажа башни «Око» открывался головокружительный вид на просыпающийся мегаполис, а огромное, от пола до потолка, панорамное окно только усиливало впечатление.

Город еще спал, но кое-где, в отдельных домах, уже зажглись огни. Сиреневая дымка ползла над крышами. Сентябрь в этом году выдался теплым, но осеннее солнце уже не грело так, как летом, и по ночам на город наваливался парализующий холод. Он сковывал редкие лужицы хрустким ледком, прорисовывал белым инеем прожилки на опавших листьях и уходил с рассветом, растворялся в предутреннем тумане, легком и зыбком, словно детский сон.

Неожиданно в небе появился самолет. Он летел высоко, и солнечные лучи из-за горизонта освещали его, как будто прожектора. Самолет сиял. Белый, блестящий, он казался игрушкой на фоне бездонного осеннего неба, голубого и высокого.

— Малыш! — позвал Пол. — Иди посмотри. Это круче, чем во сне!

Девушка завозилась на кровати, натянула одеяло на голову и промычала из-под него:

— Отстань! Дай поспать.

— Ма-алыш… — разочаровано протянул Пол, прошел к стойке бара, налил себе на два пальца виски, покосился на винтажный плакат «Лечи подобное подобным», добавил еще немного, хмыкнул и залпом выпил.

Он подождал пару минут, пока виски усвоится и начнет действовать, вернулся к кровати и полез к девушке под одеяло.

— Инбридинг, малыш, это близкородственное скрещивание внутри одной популяции. Он запрещен законом во всех странах, потому что нельзя смешивать кровь родственников во избежание рождения генетических мутантов. — Руки Пола нежно, но уверенно ласкали тело девушки. — Иди ко мне, малыш. Давай, ножку вот сюда. Ты хочешь родить мутантика? Маленького, зубастенького? Ну, малыш, просыпайся! Мы с тобой одной крови! И сейчас устроим инбридинг. — Пол откинул одеяло, без затей перевернул девушку на спину, лег на нее сверху. — Эта поза, малыш, называется миссионерской, — промурлыкал он в крохотное ушко.

— Отстань! — приоткрыв глаза, прорычала девушка. — Я же сказала, хочу спать! Иди вон, передерни затвор, если приспичило! Я тебе не робот. — Она бесцеремонно спихнула с себя Пола и вновь заползла под одеяло.

Пол сел, нахмурился и нашарил взглядом телефон. Он не терпел отказов, да и вообще не любил душных, по его выражению, людей. Одно дело — веселая девчонка на ночь, а другое — злобная стерва, вдобавок больно лягающаяся, словно пони в манеже.

Больше одной ночи у Пола в кровати не задерживалась ни одна красотка. Это было его правило, железное, как Шуховская башня: никаких серьезных отношений.

А зачем? Как там пели в легендарные девяностые? «Танцуй, пока молодой, мальчик»? Вот он и танцевал. Кому от этого плохо? Его одноразовым подружкам из клубов? Так наоборот, это как раз то, за чем они и идут в эти самые клубы.

Ему самому? Тоже нет. Он действительно молод, к тому же успешен. Так почему бы не танцевать? Серьезные отношения — удел стариков. Вот будет ему около сорока, тогда и…

— Ну и чего ты стоишь? — Плавный ход мыслей Пола был прерван самым бесцеремонным образом.

Кстати, как ее? Диана? Да, вроде так. Она выбралась из кровати и теперь стояла посреди комнаты, уперев руки в весьма соблазнительные бока. Глаза Дианы метали молнии.

— Сделай мне кофе, — капризным голосом произнесла она, оглядывая комнату типично женским, оценивающим взглядом. — Башка раскалывается.

Упомянутая башка, украшенная копной шикарных темно-медных волос, повернулась к Полу. Модные надутые губки изогнулись в улыбке.

— Или… давай кофе потом. Иди сюда, красавчик!

«Я все-таки завел ее», — самодовольно подумал Пол.

Но ему уже не хотелось этих вот горизонтальных танцев. Выпитый виски настроил его на философский лад.

— Прости, малыш, — сказал Пол и улыбнулся в ответ. — Но я внезапно стал очень важной персоной. Persona muy importante, смекаешь? А тебе пора. Кофе выпьешь в автомате внизу, в холле. Скажешь на ресепшне, что я попросил, тебе закажут такси. Оревуар, мон амур!

— Я не поняла… — Девушка растерянно захлопала ресницами, невольно опустила руки.

Пол отметил, что ударение в слове «поняла» она сделала на первом слоге.

— Ты чего?

— Ничего, — в тон ей ответил Пол. — Тебе пора, понимаешь? Раным-рано поутру пастушок: «Ту-ру-ру-ру!» И коровки в лад ему затянули: «Му-му-му!»

Диана наморщила аккуратный носик, резко повернулась и, топая босыми пятками, бросилась к своей одежде, разбросанной вокруг кровати.

Пол поморщился. Сейчас начнется истерика. Но он был готов к такому обороту событий. Диана была далеко не первым и даже не сотым «малышом», которого он выставлял из квартиры. Mi vida, mis reglas, как говорят испанцы. Это его жилье, его мир. Правила здесь устанавливал только он и никто другой.

— Я корова, значит! — Девушка взорвалась серией визгливых криков: — А ты сам-то кто? Козел! Кобель!

— Тебе же понравилось, малыш, — негромко заметил Пол.

Он сознательно подливал масло в огонь. Так проще расставаться. Гарантированно не будет никаких «Оставь телефончик», «Когда мы встретимся снова?», «Я заеду после работы?» и прочих тягучих диалогов, заранее обреченных на неудачу.

— Понравилось?! — завизжала Диана, прижимая к груди джинсы, кофточку и туфли. — Да я оргазм имитировала, понял?

— Это сделать легко, — заявил Пол. — Ты попробуй имитировать эрекцию пять раз за ночь. Так что — понравилось.

— Ах ты!.. — Она кивнула на нижнюю часть Пола, который по-прежнему стоял обнаженным. — Да что тут может нравиться?! Этот стручок?

— Значит, ты была со мной из-за денег, — с наслаждением уточнил Пол и зевнул. — Как проститутка, да?

Диана задохнулась от бешенства и бросилась к дверям, на ходу натягивая кофточку. Джинсы и туфли она все еще держала в руках.

— Урод! — бросила барышня на ходу и завозилась с замком.

Пол подошел, молча отодвинул девушку, не без сожаления бросил быстрый взгляд на ее крепкие ягодицы и легко отомкнул блестящий замок. Он протянул руку, достал с полки рядом с дверью несколько пятитысячных купюр и вложил их в одну из туфель, которые Диана прижимала к груди.

— Это тебе в утешение, малыш. Не грусти, купи себе что-нибудь.

Девушка несколько мгновений переводила взгляд с лица Пола на деньги и обратно. Наконец она приняла решение, задавленно пискнула и выскочила из квартиры.

Пол запер дверь и усмехнулся. За те несколько лет, что он жил здесь, только две девушки не взяли у него деньги.

Всего две.

Задребезжал телефон на стойке бара — пришло сообщение. Пол не спеша прошлепал через комнату, посмотрел на экран и поморщился. Сообщение было от Семеныча. Так звали отцовского помощника, телохранителя, референта и, в общем-то, по сути, делового партнера. Для Пола Семеныч был кем-то вроде няньки, наставника и друга.

В детстве. А оно давно кончилось.

Пол Смолл, в миру Павел Андреевич Мальцев, двадцать семь лет, холост, не был, не состоял, не привлекался, действительно уже больше трех лет жил в стосорокаметровой квартире-студии на семьдесят седьмом этаже башни «Око» Москва-Сити. Элитное жилье за тридцать семь миллионов рублей он приобрел, когда интернет-канал «Хайполовка» вышел на рубеж в десять миллионов подписчиков. Тогда Пол в один день порвал все отношения с отцом и съехал из его особняка возле деревни Борки по Рублево-Успенскому шоссе.

Конечно, пришлось немного залезть в долги. Пол параллельно покупал мотоцикл и участок на море. Старый друг и верный компаньон Мишель убеждал его в том, что не стоит торопиться, нужно положить заработанные миллионы на счет в Швейцарии, как поступил он сам, но Пол не любил долгоиграющих проектов. Он хотел все и сразу.

Отец по своим каналам узнал об успехах сына и прислал Семеныча с предложением помочь чем угодно — деньгами, связями, людьми, помещениями, но Пол, как обычно, гордо отказался. Он не хотел иметь никаких дел с этим человеком.

Никогда.

Семеныч, седой мужчина шестидесяти лет, услышал резкие слова отказа, вздохнул, развел большими красными руками и проговорил:

— Ты, Паша, не горячился бы. Не пацан уже. Это же все-таки отец.

Пол посмотрел в знакомое с детства лицо Семеныча, покачал головой и заявил:

— Он мне больше не отец. Я еще пацан. Как вы там любите говорить? Молодость учится на своих ошибках? Вот я и хочу так. Лоб расшибу, но ни копейки не возьму. Так ему и передай.

Семеныч повздыхал, поохал и начал показывать ему старые фотографии на планшете. Маленький Павлик с папой гуляет по Ницце. Ветер треплет светлые волосы отца и воротник матросской курточки сына.

— Это мама фотографировала, — сказал Пол.

Семеныч все понял, встал и попрощался.

С тех пор прошло три года. Отец больше не выходил на связь. Видимо, понял, что это бесполезно.

Пол тоже не вспоминал о нем, но не забывал о Джессике. Стоило только в голове возникнуть этому имени, как перед глазами сразу возникало шоколадное лицо, черные кудри, точеные скулы, высокая грудь.

Джессика взяла всем — статью, походкой от бедра, бархатистым голосом, умопомрачительной сексуальностью и уверенностью в себе. Она была на три года старше Пола и на триста лет опытнее. Заполучить «владельца заводов, газет, пароходов», миллиардера Андрея Аркадьевича Мальцева в постель для Джессики было делом чести и престижа. Но стать просто любовницей отца этой мулатке-шоколадке оказалось мало. Она решила побороться за право стать Джессикой Мальцевой и сделала все, чтобы добиться своего.

В тот день и час, когда звучал марш Мендельсона и молодые шли под венец в Венеции — таково было желание креативной невесты, — мать Пола, бывшая госпожа Мальцева, в далекой Москве приняла смертельную дозу снотворного.

Пола тогда в России тоже не было. На свадьбу отца он ехать отказался, сделал это очень грубо, торчал в Южной Америке, колесил по кривым дорогам Эквадора в компании Мишеля, Жеки и каких-то девиц, имена которых уже не помнил.

Семеныч позвонил ему прямо в машину, коротко сообщил о случившемся. Пол бросил все и всех, рванулся через полмира, чтобы успеть на похороны, но атлантический циклон и забастовка авиадиспетчеров в Испании не дали ему этого сделать.

Пол коротал время в тунисском аэропорту Хаммамет, куда его занесла нелегкая, осознал, что не успел, напился в баре, позвонил отцу и высказал ему все, что думал о нем, о шоколадной Джессике, об их взаимоотношениях и вообще об этом гребаном мире. Он закончил орать и пинать стулья, разбил телефон о стальную колонну и с улыбкой сдался тунисским полицейским. В Москву Пол прилетел через две недели, честно отсидев десять дней за дебош в не самой комфортабельной и чистой арабской тюрьме.

Никаких контактов с отцом и его окружением все эти годы Пол не имел и иметь не собирался. И вот вдруг СМС от Семеныча.

Пол чуть помедлил, взял бутылку виски, опустошенную на две трети, сделал приличный глоток из горлышка и провел пальцем по экрану смартфона, открывая сообщение.

Текст он перечитал три раза и все равно ничего не понял. Буквы прыгали перед глазами, то собирались в слова, то разбегались, словно муравьи:

«Вас беспокоит следователь по особо важным делам Звягин Игорь Ростиславович. Я звонил вам несколько раз, но вы не отвечали. Судя по всему, с вашим отцом и его семьей случилось несчастье. Очень прошу вас немедленно выйти на связь. Мой телефон…» — Дальше следовали цифры.

Мысли роились в голове Пола, как ночная мошка у лампы. Он никак не мог сообразить, что происходит и что делать.

Пальцы Пола автоматически вывели на экран перечень входящих звонков. Да, действительно кто-то раз десять звонил ему с неизвестного номера, неоднократно вызывал его и Мишель.

Пол всегда отключал вызовы на ночь. Семеныч был в «белом списке» с детства, и только поэтому сообщение от него добралось до Пола.

Солнце перевалило за край горизонта, и первые лучи брызнули в глаза Полу. Он заморгал, отвернулся.

«Судя по всему, с вашим отцом и его семьей случилось несчастье».

Пол несколько раз повторил про себя эту фразу. Он ощущал сложную гамму эмоций, от злорадства до опустошения.

Почему-то вдруг ему стало неловко оттого, что он голый. Пол натянул трусы, джинсы и футболку, но не почувствовал себя лучше. Он сел на кровать, продолжал отхлебывать из бутылки, но уже не чувствовал вкуса. Пол вертел в руках смартфон и размышлял, позвонить этому Звягину Игорю Ростиславовичу или нет?

Или набрать Семеныча? Кстати, почему этот особо важный следак послал СМС с его телефона, а не со своего? Зачем в четыре часа утра звонил Мишель, да еще несколько раз подряд? Он-то точно знает, что телефон у Пола в это время отключен…

— Мишель! — вслух сказал Пол. — Точно.

Он нашел в списке контактов имя, ткнул в него пальцем и приложил смартфон к уху.

Глава 2

С Мишелем, Мишкой Карабчевским, Пол был знаком с третьего класса. Они оба одновременно пришли в шахматный класс престижной гимназии с углубленным изучением испанского языка, расположенной на юго-западе Москвы, и как-то сразу, с ходу подружились.

Маленький, пухлый, весь какой-то кругленький Мишель, в очках, с вечно торчащими волосами, и высокий, гибкий, спортивный Пол были полными противоположностями друг другу. По закону единства этих самых противоположностей они не могли не притянуться.

В гимназии их по аналогии с героями мегапопулярных в то время «Смешариков» называли Крош и Ёжик. Мишель действительно очень напоминал рассудительного, осторожного, неспешного очкарика-Ёжика, тогда как Пол был один в один шустрый, бодрый, оптимистично настроенный Крош с его вечным: «Ёжик, ты даже не представляешь, на что мы способны!»

Время шло, но ничего не менялось, и к одиннадцатому классу они подошли в том же дружеском комплекте. Мишель вырос в ворчливого, но обаятельного толстяка, а Пол стал тем, кем он был сейчас — преуспевающим видеоблогером, Властелином Хайпа Полом Смоллом.

Когда его первый видеоблог начал приносить деньги, к слову сказать, весьма небольшие, Пол понял, что ему необходим свой Семеныч. Вариантов было немного. Он позвал приятеля в пивную — кажется, это была «Вобла» на Таганке — и развернул перед ним картину их совместного будущего с радужными перспективами и невероятными прибылями.

Мишель согласился неожиданно легко.

— Я, конечно, не верю во всю эту ерунду, но тебе и правда нужен бухгалтер и экономист, — заявил он.

— Ты что, дурак? Мне нужен компаньон! Бухгалтера я просто найму, за деньги.

— Я так и знал. — Глаза Мишеля за стеклами очков стали печальными. — Мне ты денег платить не собираешься.

Это была шутка, но в глубине души Пол не сомневался в том, что, попроси он друга работать бесплатно, Мишель согласился бы и на такой вариант. Пол считал его гораздо более порядочным и честным человеком, чем себя, и тому были резонные причины. Например, Мишель никогда не ставил свои хотелки выше интересов их компании, не совершал необдуманных поступков и был щепетильным даже в незначительных мелочах, вплоть до того, кто на каком месте должен сидеть во время пресс-конференции.

И еще Мишель всегда был за Пола. Даже если тот оказывался не прав. Наедине он мог высказать боссу все, что о нем думал, и делал это частенько, но на людях, а тем более в конфликтной ситуации, горой стоял за начальника и партнера.

Пол это всегда помнил и ценил.

Длинные гудки в трубке сменились шуршанием, а потом хриплый спросонья, но сосредоточенный голос Мишеля пробормотал:

— Алло… Пол, я соболезную. Держись, брат. Ты где? Я приеду, помогу всем, чем надо…

— Стоп! — рявкнул обмерший Пол. — Заткнись и просто отвечай на вопросы, понял?

— Да, — ответил Мишель.

— Что случилось? — медленно и отчетливо спросил Пол. — Почему мне шлет СМС какой-то следователь? Что с отцом?

— Так ты вообще ничего не знаешь?! — искренне изумился Мишель. — Совсем?

— Отвечай на вопросы! — заорал Пол, и у него задрожали руки.

— Ты только… — Мишель замолчал, но тут же взял себя в руки и продолжил: — Короче, все плохо. Они все погибли. Дом сгорел. Сегодня ночью. Весь. Никто не выжил. Полиция пыталась связаться с тобой, но ты был недоступен. Тогда они вышли на меня. Я тоже тебе звонил.

— Погоди, — деревянным голосом сказал Пол.

Мишель послушно заткнулся.

— Это точно? Отец погиб? И Джессика?

— Да. И прислуга. Шесть человек.

— И Семеныч? — тихо уточнил Пол.

— Да. — Мишель закашлялся. — Ты дома? В башне? Я сейчас приеду…

— Не нужно, — сказал Пол и покачал головой, словно друг мог его видеть.

Он отложил смартфон, прошел в ванную, включил холодную воду и как был, в одежде, залез под секущие струи. Ледяной душ несколько отрезвил Пола, но не вернул ему ясность мыслей.

Он стянул с себя мокрую футболку и все остальное, вытерся, надел черную рубашку поло, пиджак, брюки того же цвета, посмотрел на себя в зеркало и сказал своему отражению:

— А ты явно давно готовился к этому, парень. Да?

Отражение криво усмехнулось.

Пол с трудом подавил желание допить виски, сунул смартфон в карман, взял ключи от мотоцикла и покинул квартиру.

До Борков он домчался за двадцать минут. Водители на Кутузовском оборачивались. Что за ревущая ракета пронеслась мимо них?

Пол пролетел Можайку, кусок МКАД, свернул на платную трассу М1, быстро промахнул ее, не сбавляя скорости, пересек перекресток с Рублевкой на красный свет. Ему было наплевать на камеры, ментов и вообще на всех. Важным казалось только одно — успеть до «Скорой» или на чем там увозят тела, увидеть.

Не опоздать хотя бы в этот раз.

Он не успел. «Ямаха» вкатилась в знакомые ворота, распахнутые настежь, и на месте изящного трехэтажного особняка Пол увидел черные руины. Все вокруг было в пепле и копоти. Пожарная машина стояла посреди развороченного розария, двое парней в брезентовых робах сворачивали шланги. Лужи черной воды стыли под знобким сентябрьским ветерком. От десяти высоких, очень красивых туй, стоявших вдоль забора, остались уродливые скелеты.

Дом зиял пустыми провалами окон, крыша обрушилась, перекрытий тоже не было. Герб с монограммой «ААМ» на фронтоне покрывал такой слой копоти, что невозможно было ничего разобрать. Омерзительно, жутко пахло гарью.

На руинах суетились какие-то люди. Они что-то мерили желтой лентой, собирали, складывали в пакетики. Пол увидел в стороне черный микроавтобус с красной полосой и надписью: «Следственный комитет Российской Федерации» и направился туда.

Отъехала дверца, из микроавтобуса навстречу Полу шагнул мужчина средних лет, не самого высокого роста, протянул сухую ладонь.

— Звягин. Вы получили мое сообщение?

— Да. Никто не выжил?

— Увы. Все произошло очень быстро. Соседи увидели огонь и вызвали пожарных в два сорок одну. В три ноль шесть два расчета прибыли и начали тушение, но спасать было уже некого, провалилась крыша. Я приношу вам самые искренние соболезнования.

— Где… — Пол не смог подобрать слово. — Где они?

— Вы о телах? — Следователь внимательно посмотрел на Пола, словно уколол его маленькими серыми глазками. — Их увезли час назад. Всего девять человек. Ваш отец, его жена, две горничных, садовник, водитель, рабочий, помощник — Сафронов Олег Семенович, да? И охранник.

— Если Семеныч тоже погиб, почему вы отправляли сообщение с его телефона? — зачем-то спросил Пол.

— Он оставил его в будке охраны, — спокойно сказал следователь. — Видимо, заходил проверить посты.

— Но охранник тоже сгорел?

— Он не сгорел. — Следователь покачал головой. — Его убили.

— Кто?! — вырвалось у Пола.

— Тот негодяй, который поджег дом и стер записи с камер наблюдения.

Пол смотрел на следователя широко раскрытыми глазами.

— Это не несчастный случай, — подтвердил тот его догадку. — Вашего отца и его семью убили, Павел Андреевич. У нас есть к вам несколько вопросов.

О том, что нужно поесть, Пол вспомнил только поздним вечером этого немыслимо тяжелого, долгого, изматывающего дня.

Следователь Звягин завел его в микроавтобус и начал задавать вопросы. Ответы Пола его явно не удовлетворили. Главным образом потому, что у того не было алиби на эту ночь. Точнее сказать, он не мог его подтвердить, потому что не взял телефон или какие-то координаты стервы Дианы.

Все это не укладывалось в голове Пола. Алиби нужно, чтобы доказать его непричастность к убийству Андрея Аркадьевича Мальцева, собственного отца. Как такое вообще могло прийти кому-то в голову? Пол задал этот вопрос следователю сразу же после того, как услышал об алиби.

— Вы зря удивляетесь, — спокойно ответил Звягин. — Поверьте, у нас есть все основания включить вас в круг подозреваемых. Это обычная практика. При этом, Павел Андреевич, заметьте, я беседую с вами доброжелательно, вхожу в ваше положение. Кто-то другой просто отвез бы вас в Москву и начал колоть. Вы же кино смотрите, сериалы всякие, знаете, как нас там показывают.

— Значит, на самом деле вы считаете, что я не виноват? — спросил Пол, проклиная себя за косноязычие.

Следователь развел короткопалые руки, снова сложил их на столике перед собой, кивнул на камеру, записывающую разговор, и проговорил:

— Вера проходит у нас по разряду религий. А мы оперируем фактами и обязаны проверять все версии. В этом, собственно, и заключается наша работа. Поэтому спрашиваю еще раз, кто может подтвердить, что вы провели эту ночь, в особенности время с полуночи до трех часов, в неких местах, удаленных от деревни Борки?

— Мне надо позвонить, — выдавил из себя Пол.

В «Облаках» они были с Мишелем и Жекой. Их там видели все, начиная с бармена и официантов и заканчивая штатными проститутками и мальчиками Рудого, торгующими всякими волшебными порошками. Этих ребят, конечно, в свидетели не позовешь, а вот всех остальных — запросто. И Пол начал звонить.

Прошло больше часа, прежде чем ему удалось договориться с несколькими людьми, готовыми подтвердить его алиби. Мишель взял на себя процесс сбора и доставки свидетелей в Следственный комитет, но короткопалому Звягину этого было мало.

— Итак, вы говорите, что покинули клуб в начале второго. Где вы были после этого?

— Дома, — устало ответил Пол. — Я вам уже говорил об этом.

— Кто может подтвердить?

— Камеры.

— Записи камер не являются весомым доказательством в суде, — нудно проговорил Звягин.

— Девушка. Мы были вместе до утра. Ее сейчас ищут мои друзья. — Пол сжал виски и помассировал их.

Голова заболела как-то внезапно, резко.

И вдруг он осознал, что отца больше нет. Семеныча нет. Садовника дяди Ильи нет. Горничных он не знал, водители у отца менялись. Но и этих незнакомых людей Полу тоже было жалко.

Как и хитрую дуру Джессику. Какой бы она ни была, вряд ли заслужила столь страшную участь — сгореть заживо в доме, который считала своим.

— Вам придется поехать с нами в Москву, чтобы закончить эту беседу, — сказал Звягин, выключил камеру, внимательно посмотрел на Пола и поинтересовался: — Водички? Вам нехорошо?

— Да, — тихо ответил Пол. — Мне очень нехорошо. У меня, — он повысил голос, — погиб отец. Его семья. Близкие мне люди. А вы…

Следователь примирительно поднял ладонь.

— Павел Андреевич, не стоит. Мы с вами общаемся очень по-доброму. Не нужно переводить наши отношения в иную плоскость. Поверьте, вам самому будет неприятно. Я не хочу вас официально задерживать, водворять в камеру, вызывать на допросы. Я вижу по вам, что все это лишнее. Но порядок есть порядок. Я понимаю ваше состояние, но и вы поймите нас. Дело резонансное, ваш отец был крупной фигурой в бизнес-сообществе. Вы единственный наследник, к тому же находившийся в размолвке с отцом. Я знаю об этом. Нам крайне важно вывести вас из круга подозреваемых, понимаете?

— Почему вы все время говорите «мы», «нас»? — с неприязнью спросил Пол, разглядывая носки своих кроссовок, забрызганных грязью.

— Потому, что я представляю систему, — назидательно произнес Звягин. — Да-да, не нужно морщиться. Следственный комитет — это часть государственной системы охраны правопорядка и соблюдения законности в стране. Если нас не будет, наступит хаос. Все развалится. Преступники начнут убивать и грабить людей прямо на улицах, средь бела дня, в собственных домах.

Пол поднял голову и посмотрел в красные от недосыпа глаза следователя.

— Ну да, — сказал он и кивнул за окно микроавтобуса, на черные руины. — А сейчас ничего такого у нас не происходит.

Эксперты остались собирать улики, а Пол со следователем и парой крепких ребят — он понял, что это подстраховка Звягина — поехали на Арбат, в Главное следственное управление.

Когда микроавтобус уже катил по улицам Москвы, Звягин буднично сказал водителю:

— Саша, заверни на Щукинскую, в морг. Проведем опознание.

Там, в морге, в длинном холодном коридоре, залитом мертвенным светом кварцевых ламп, уставленном кушетками, накрытыми белыми простынями, Пол сломался. Он никогда не видел людей, погибших в пожарах, и не представлял, насколько это ужасно.

Пола вырвало несколько раз. Позывы все продолжались. Врач из морга, пожилой, усталый человек в очках, дал Полу ватку с нашатырем, потом предложил сделать укол, чтобы остановить рвоту.

— Не нужно, — прохрипел Пол, ставя подписи в актах опознания. — Выйти. Наружу, прочь отсюда, скорее!

На улице Пол долго пил воду из пластиковой бутылки. Следователь все понимал, прогуливался в сторонке, курил.

— Все. Можно ехать, — наконец сказал Пол, выбросив опустевшую полуторалитровую бутылку в урну.

— Что у вас с глазами? — с тревогой спросил Звягин.

— Я откуда знаю? — Пол пожал плечами.

В машине он достал смартфон, перевел камеру в режим селфи и посмотрел на себя. У него полопались сосуды в глазных яблоках.

Через час после приезда в Следственный комитет Мишель привез туда свидетелей — двух официанток, бармена, Жеку и зачем-то Веронику Званцеву по кличке Кастро, клубную проститутку.

— Пол, дружище, — виновато сказал он, избегая смотреть в красные глаза друга и компаньона. — Не нашел я твою Диану. Может, она телефон отключила?

— Может, — согласился Пол.

Они сидели в коридоре, дожидались окончания опроса свидетелей. Дело это было не быстрое. Мишель уже дважды сбегал за бургерами, благо буквально за углом находилось приличное заведение.

— Пивка бы еще, — доедая двойной биф-бургер, мечтательно произнес Мишель. — Ты юристу звонил уже?

— Какому юристу? — вяло спросил Пол, погруженный в свои мысли.

— Ну не знаю. — Мишель пожевал толстыми губами, подбирая слова. — Главному. Ведущему. У твоего отца наверняка целый юридический отдел был, так ведь?

— Зачем мне сейчас юрист? — спросил Пол.

— Ну не знаю, — повторил Мишель. — Положено так — про завещание спросить, про наследство. — Мишель с тоской посмотрел на обкусанный бутерброд и вздохнул. — Котлета у них зачетная, да? С поджаристой такой корочкой…

Пол стиснул зубы и несколько секунд смотрел на приятеля. Потом его опять вывернуло, прямо на новые ботинки Мишеля.

Покинуть «гостеприимные» стены Следственного комитета они смогли только под вечер. Пол, Мишель и Жека вышли на улицу и остановились на углу. Накрапывал мелкий дождик, было сыро и промозгло.

— Дай сигарету, — сказал Пол Жеке.

Жека послушно вытащил пачку. Пол уже протянул руку, но тут из дверей выпорхнула Диана и, стуча каблуками, торопливо побежала по тротуару, опустив лицо.

— Эй! — крикнул Пол, забыв про сигареты. — Подожди!

Мишель вызвонил девушку около восьми часов вечера. Ему пришлось долго ее уговаривать. Диана была сильно обижена и слышать не хотела ни о каком Следственном комитете. Но в итоге Мишель все же сумел уболтать ее, Жека съездил и привез. Теперь, дав все необходимые показания, девушка стремилась поскорее покинуть это место.

— Куда ты? — Мишель схватил Пола за локоть.

— Я… мне надо извиниться, — отрывисто бросил тот и поспешил за Дианой.

Она резко остановилась, вскинула голову.

— Что надо?!

— Ты это, прости меня, — избегая смотреть девушке в глаза, сказал Пол. — Я не подумал тогда, утром. В общем, был не прав. Не сердись. Ты клевая и очень красивая.

Диана криво усмехнулась и заявила:

— А ты козел!

Она обогнула Пола и поспешила к желтой «Шкоде». Хлопнула дверца, фыркнул мотор, и такси уехало.

Мишель подошел к Полу, похлопал по мокрому от дождя плечу.

— Что, извинился?

— Ну да.

— Она о тебе и слышать не желала, пока я ей сто косарей на карту не перевел, — сказал Мишель. — Хотела двести, но я объяснил, что похороны, то да се.

— Вот сука, — глядя вслед удаляющемуся такси, пробормотал Пол.

— Эй, вы со следаком-то закончили? — крикнул от стоянки Жека. — Можем ехать?

Пол кивнул. Звягин после разговора с Дианой действительно сообщил ему, что Следственный комитет официально «закончил доследственную проверку в отношении гражданина Мальцева Павла Андреевича и претензий к нему не имеет». О дальнейшем ходе расследования уголовного дела он может узнать по номеру, указанному на визитке. На этом они расстались.

— Так что с юристом? — напомнил Мишель.

— Погоди ты с юристом, — отмахнулся Пол. — Сначала похороны.

Три следующие дня Пол провел как во сне. Он что-то делал, с кем-то встречался, говорил, принимал соболезнования, произносил дежурные фразы, но внутри у него все словно заледенело. Пол воспринимал происходящее так, будто смотрел странный фильм, этакое хоум-видео с собой в главной роли.

Основные хлопоты по организации похорон взял на себя верный Мишель, ему помогали Жека и ребята из компании Пола. Но эти дни — вплоть до самих похорон и скромных поминок — полностью выпали из памяти Пола.

Единственное, чего ему по-настоящему хотелось в это время — бросить все и уехать под Истру, на аэродром, где он уже пару лет арендовал маленький чешский самолетик EuroStar SL, бело-синюю стрекозу с пучеглазой кабиной и красной полоской на хвосте.

Небо было тайной любовью Пола Смолла, о которой не знал никто. Он выучился, получил лицензию пилота-любителя и не сообщил об этом даже Мишелю. Почему-то тогда, два года назад, для Пола было очень важно, чтобы об этой его блажи и придури никто не узнал.

Наверное, потому, что небо и самолеты — это пришло из детства. У отца была большая коллекция моделей, они висели на лесках в его кабинете. Маленький Павлик приходил туда и разглядывал истребители Второй мировой, пассажирские самолеты шестидесятых годов, советские вертолеты и современные транспортники, пузатые, словно киты. Он наизусть знал названия и годы выпуска всех этих самолетов и на вопрос, кем хочет стать, когда вырастет, гордо отвечал: «Летчиком-испытателем!»

Прошли годы, все забылось. И вдруг, уже после измены отца, Джессики и всего, что произошло, Пол почувствовал необоримую тягу к самолетам, к настоящей авиации, к полетам и небу. Он записался на курсы, окончил их. Когда жизнь и работа доставали его и становились поперек глотки, Пол выбирался из Москвы, чтобы погонять свой EuroStar над подмосковными лесами и полями, качнуть серебряным крылом над Истринским водохранилищем.

Вот и сейчас ему очень хотелось послать всех этих статусных гостей в поминальных костюмах и их расфуфыренных «джессик» с черными вуальками на лицах в далекую и глубокую задницу, умчаться под Истру, залезть в EuroStar, дождаться от диспетчера заветного: «Взлет разрешаю!», выжать газ и потянуть рукоять управления на себя.

Но сейчас Пол не мог себе этого позволить.

Никак.

На следующее после поминок утро Пол проснулся от звонка. Накануне он не то чтобы напился, нет, во время застолья принял три положенные рюмки водки. После того как все приглашенные, в основном коллеги отца и друзья семьи, разъехались, они на троих с Мишелем и Жекой распили бутылку виски. Но отключить вызовы в смартфоне Пол все же забыл — и вот результат.

Он помедитировал несколько секунд над голосящим аппаратом, потом все же провел пальцем по экрану и хрипло буркнул:

— Да, слушаю.

— Павел Андреевич? — вкрадчиво осведомился мужской голос. — Доброе утро. Вас беспокоят из юридической компании «Дефенсор». У вас есть минутка?

— Если вы по поводу страховки, то идите в задницу, — зевнув, пробормотал Пол.

— Нет-нет, я позволил себе побеспокоить вас совсем по другому поводу. — Голос из вкрадчивого стал совсем уж каким-то елейным, льстивым и мерзким.

— Говорите, — заявил Пол, сел в кровати и поморщился от головной боли.

Все же виски вчера был лишним.

— Видите ли, ваш покойный отец… примите наши самые искренние соболезнования! Он оставил некоторые распоряжения на ваш счет вот как раз на такой случай. Вы не могли бы подъехать к нам в офис и ознакомиться с ними?

— Какие еще распоряжения? — спросил Пол. — Завещание, что ли? Наследство?

Собеседник выдержал паузу, и Полу показалось, что он улыбается.

— Можно назвать это наследством. В любом случае процедура такова, что вам самому надлежит прочесть этот документ. Когда вам будет удобно нас посетить?

Пол глянул на часы — половина десятого.

— Где вы находитесь? — спросил он, выслушал адрес — это была Смоленка — подавил очередной зевок и сказал:

— Хорошо. Я подъеду после трех. Пойдет?

— Несомненно. Мы вас ждем, Павел Андреевич. И еще раз примите наши самые…

— Спасибо, — проворчал Пол и отключился.

Он принял душ, почистил зубы, позавтракал и набрал Мишеля.

— Слушай, тут такое дело. Проявились юристы какие-то. Утверждают, что у них завещание отца. Просят подъехать. Я договорился после трех. Ты пробей их — что за контора, откуда, как? Да, и не планируй ничего на после обеда, съездишь со мной, ага?

— Не вопрос, — бодро ответил Мишель.

Судя по голосу, он пребывал в замечательном расположении духа, явно провел ночь не в одиночку.

— Что там за контора, есть контакты?

Пол сказал название и отключился.

В течение следующих нескольких часов он успел сделать кучу дел: съездил на сервис и поменял масло, провел час в бассейне, пообедал, заехал в банк и внес последний взнос за квартиру, словом, вел себя так, как будто ничего не случилось.

Но Пол каждую минуту и даже секунду ощущал, что в нем сидела ржавая заноза и постоянно колола его, напоминала о себе. Плавая в бассейне, он вдруг осознал, что так теперь будет всегда.

Это слово «всегда» примерно такое же страшное, как и «никогда».

Никогда не будет больше родителей. Он всегда теперь будет один.

Мишель позвонил в половине второго.

— Старик, — сказал он, и Пол услышал в его голосе странные, как бы извиняющиеся нотки. — Тут такое дело. Короче…

— Не тяни кота за это самое! — не выдержал Пол.

— Да ты не кричи, я ж просто не знаю, с чего начать, — проворчал Мишель. — В общем, я, управляющий твоей компании, связался с юристами твоего отца. И выяснилось странное дело. Я даже не знаю, радоваться этому или нет. Короче, твой фазер все продал.

— Что значит «все продал»? — не понял Пол, и внутри у него все похолодело. — Что ты имеешь в виду?

— А то и имею, — ответил Мишель. — Заводы, газеты, пароходы — все перевел в денежные знаки и аккумулировал их на нескольких счетах. Понимаешь?

— Понимаю, — сказал Пол и кивнул своему отражению в оконном стекле.

Звонок Мишеля застал его в кафе на Волхонке.

— Но на самом деле ни черта не…

— Старик! — завопил Мишель в трубку. — Это же круто! Не нужно возиться с управлением, искать менеджеров, следить, париться. Все переведено в деньги! Видимо, твой папахен хотел купить какой-то новый бизнес или компанию. Короче, это неважно. Пол, ты миллионер! Поздравляю! Готовь шампанское, я еду к тебе. Сгоняем на Смоленку в этот «Дефенсор», или как его там, заберем завещание и отпразднуем это дело! Как тебе план?

— Нормальный.

Мишель отключился. Пол убрал смартфон, прислушался к себе — как заноза? Она была на месте, но болела и кололась как будто меньше. Пол понял, что с ней можно жить.

Глава 3

Офис юридической компании «Дефенсор» поразил даже видавших виды Пола и Мишеля. Натуральный камень, красное дерево, хрусталь и позолота. Они словно попали в голливудский фильм о жизни американских миллионеров начала двадцатого века. Вышколенный персонал в строгих костюмах, платиновая прическа секретарши, волосок к волоску. Кофе в чашечках английского фарфора, кожаные кресла, деловая пресса на журнальном столике в комнате отдыха, никаких пошлых аквариумов и пальм в кадках.

— Европа! — заявил Мишель.

Он вообще постоянно смеялся, хохмил, пребывал в приподнятом расположении духа.

— Ты уже глотнул, что ли? — Пол подозрительно посмотрел на друга.

— Нет, на работе ни-ни, ты же знаешь. — Мишель замахал пухлыми руками.

Двери открылись, появились юрист и его помощник с серебряным подносом в руках. На нем лежал запечатанный конверт.

— Господин Мальцев, позвольте ваши документы, — церемонно произнес юрист. — Такова процедура.

Пол подмигнул Мишелю, протянул паспорт. Документ был проверен самым тщательным образом, с использованием оборудования, позволяющего видеть инфракрасное свечение страниц и специальные знаки. Наконец процедура была закончена, и паспорт вернулся к Полу.

— Прошу вас, — сказал юрист, и помощник вытянул руки с подносом.

Пол взял конверт.

— Я могу открыть? — внезапно оробев, спросил он у представителя компании.

— Конечно, — ответил тот и сдержанно кивнул.

Конверт слегка подрагивал в руках Пола. Это было письмо с того света. Из прошлого. Как в кино: «Если вы читаете эти строки, значит, меня уже нет в живых». Отец оставил наследство и указал, как им распорядиться. Значит, он думал о нем, о Поле. Сын вычеркнул отца из своей жизни, а тот его — нет.

Конечно, какую-то часть денег получит Джессика, но в основном капиталы Мальцева-старшего перейдут к Мальцеву-младшему.

«Хайполовку закрою, — вдруг подумал Пол, держа конверт перед собой. — Займусь серьезным бизнесом. Хватит, потусил мальчик Пол Смолл. Пора становится солидным. Женюсь. Дом отцовский восстановлю и куплю самолет. Точно, не поршневик, а реактивный! Буду летать по всему миру».

Он глубоко вдохнул и распечатал конверт. Внутри оказался сложенный пополам листок с крупной шапкой: «Завещание». Ниже шел текст.

Пол прочитал вслух:

— «Я, гр. Мальцев Андрей Аркадьевич… года рождения… паспорт, серия, выдан… проживающий по адресу… находясь в здравом уме, твердой памяти и ясном сознании, действуя добровольно, понимая значение своих действий и не заблуждаясь, настоящим завещанием на случай моей смерти делаю следующее распоряжение. Все денежные средства, находящиеся на счетах… которые ко дню моей смерти будут принадлежать мне по праву собственности, Я ЗАВЕЩАЮ другу и благотворителю — Гарееву Марату Эльдаровичу…».

— Кому? — не понял Мишель.

— Марату Эльдаровичу какому-то, — пробормотал Пол и зачем-то перевернул листок, но там ничего не было.

— А дальше? — голос Мишеля стал напряженным, лицо его вытянулось. — Читай!

Пол прочитал:

— «Я уверен, что мой товарищ и компаньон г-н Гареев распорядится этими средствами максимально эффективно и достойно. Содержание статей 1118 п. 2, 1119 п. 2, 1149 п. 2 Гражданского кодекса РФ мне нотариусом разъяснено. Настоящее завещание составлено и подписано в двух экземплярах, один из которых остается в делах нотариуса Ефимовича Бориса Игоревича, а другой выдается на руки завещателю. Текст завещания прочитан мне нотариусом вслух, а также прочитан мною лично».

— И все? — Мишель вскочил, подбежал к Полу. — Покажи!

— Тут подпись еще, — растерянно произнес Пол. — И дата, полгода назад. Написано, что «настоящее завещание заверено мною, нотариусом Ефимовичем Борисом Игоревичем, на основании лицензии…».

— Что за подстава?! — Мишель обернулся к юристу «Дефенсора». — Это что, розыгрыш? Кто такой этот Гареев? Пол, ты его знаешь?

— Первый раз слышу. — Тот развел руками.

— Сожалею, но ничем не могу вам помочь, — заявил юрист. — В наши обязанности входит только обеспечение данной процедуры. Содержательная часть не имеет к нашей компании никакого отношения. Господин Гареев получил свой экземпляр с курьером. Он болен и не смог посетить нас. Еще раз сожалею. Всего доброго.

Они вышли из офиса, словно пришибленные. Пол нес завещание в конверте на отлете, как будто ядовитую змею.

— И что теперь? — уныло спросил Мишель. — Кинул тебя папашка, да?

— Заткнись! — заявил Пол. — И никому ни слова, понял?

— В смысле?

— Если блогеры и журналисты узнают, что Пола Смолла кинул на бабки его собственный отец, это будет такой хайп, что нам «Хайполовку» закрывать придется.

Что такое хайп, Пол понял еще до того, как появилось само слово, обозначающее это явление. Точнее сказать, он родился с этим знанием. Как только маленький Павлик научился даже не говорить, а просто понимать происходящее вокруг, осознавать его, до него, что называется, дошло, что этим миром правит хайп.

Всем. И везде.

Наверное, раньше было не так. Жизнь текла неторопливо и размеренно. В ней были ориентиры и ценности, которые сейчас принято называть истинными. Мешочек золота гарантировал его владельцу безбедное существование в достатке, с ласковой женой под боком, на долгие годы. Человек мог вообще не входить в информационное пространство, жить где-то отдельно от него. Истинные ценности давали ему такую возможность.

Конечно, элементы хайпа были уже тогда. Сарафанное радио разносило по странам и континентам слухи и сплетни, создавало базу для развития хайпа.

Став взрослым, Пол внимательно изучил эти моменты мировой истории, чтобы понять, как создавать хайп, перехватывать его и использовать в своих целях. Особенно его потрясли примеры с Жанной д’Арк, Лжедмитрием, Алексашкой Меньшиковым, Емельяном Пугачевым.

Хайп в стародавние времена делил мировую корону с самодурством монархов и сумел превзойти его только после появления нематериальных носителей информации. Телеграф, телефон, массовое радиовещание сделали хайп всеобъемлющим, всемирным явлением.

Больше всего Пол любил историю, случившуюся 30 октября 1938 года в Америке. Это был всем хайпам хайп, мощный, всеобъемлющий, повлиявший на миллионы людей. Он случился следующим образом. Театральная студия под названием Mercury Theatre on the Air подготовила накануне Хэллоуина радиопостановку по мотивам романа Герберта Уэллса «Война миров». Американских радиослушателей развели как младенцев. Когда спустя несколько дней среди них провели опрос, оказалось, что больше миллиона человек поверили в то, что в городке Гроверс-Милл, штат Нью-Джерси действительно высадились марсиане и убили несколько тысяч американцев.

У себя на канале Пол частенько прибегал к подобным технологиям вызова хайпа, выдавал желаемое за действительное. Нужно было только четко и точно уловить момент, когда аудитория проглотит крючок, и вовремя подсечь.

И вот теперь кто-то подсек его. Действительность оказалась куда жестче, чем он ожидал. Деньги буквально уплыли из рук.

— Ты точно не знаешь этого Гареева? — донесся до Пола голос Мишеля.

— Надо заказать экспертизу, — сказал он в ответ. — Пусть проверят подлинность завещания, понял? Займись, пожалуйста.

— Гениально! — Мишель оскалился в злой улыбке. — Ты что, и правда думаешь, что это подделка?

— Я думаю, что это какая-то ерунда, — ответил Пол, садясь в машину. — Ладно, поехали в офис. Не пропадать же шампанскому.

Еще несколько дней прошли как в тумане. Пол ел, пил, спал, отдал завещание отца на экспертизу, даже по инерции записал пару роликов для «Хайполовки». Он встречался с журналистами, провел автограф-сессию для фанатов, разбил смартфон и купил новый, словом, вроде бы вел нормальную жизнь популярного и занятого человека.

Но это все было не на самом деле. Симуляция.

На самом деле Пол ждал. Он не понимал до конца, чего и зачем, но его не покидало предчувствие того, что вот-вот случится нечто очень важное, страшное, необратимое. После этого его жизнь изменится навсегда.

Это оказалось довольно мучительно — испытывать такие ощущения и не иметь возможности что-то предпринять. Пол вечерами никак не мог заснуть, и даже проверенный способ — виски — не помогал.

Так было и сегодня. В три часа ночи он вскочил, оделся и спустя пятнадцать минут уже мчался на мотоцикле сквозь ночь. Ледяной ветер бил ему в грудь.

Ночной клуб «Роса» встретил Пола как родного. В это время суток тут зависали самые стойкие бойцы и их боевые подруги.

Именно за этим сюда и приехал Пол. Он совершил быстрое турне по залу, поздоровался с десятком знакомых, закинулся текилой у стойки бара и все это время рыскал глазами по лицам и силуэтам женщин, танцующих, пьющих, слоняющихся туда-сюда.

Наконец нашлась невысокая стройная шатенка с выдающимися формами. Не красавица, но и не урод, что называется, с изюминкой. По опыту Пол знал, что именно такие телочки — самые страстные и необузданные в постели. Это было то, что ему требовалось. Он заказал два коктейля и с ними наперевес пошел на абордаж, который увенчался полным и сокрушительным успехом буквально через полчаса. Вика — так звали телочку — отзывчиво смеялась над шутками Пола, льнула к нему в танце и охотно согласилась поехать в гости попить кофейку.

В квартире Пол не стал церемониться. Какой кофеек? Время почти четыре, а надо еще успеть поспать! Он сразу перешел к делу. Вика похохатывала, помогала ему избавлять себя от одежды, царапала спину и шептала на ухо непристойности.

Но когда они перешли к сути дела, случилось то самое, страшное.

— Не расстраивайся, — голосом из какого-то сериала утешала его Вика, одеваясь. — С каждым бывает. Ты просто утомился. Перенервничал. Устал. Тебе нужно отдохнуть. Выспаться.

Пол сидел на кровати без трусов и уныло смотрел в угол.

— Ну пока, — сказала Вика. — Увидимся.

— Давай, да. — Пол махнул рукой.

Хлопнула дверь. Стало тихо.

«Послезавтра нужно встречаться с экспертом, — вспомнил Пол. — Он сказал, что есть результаты».

На часах значилось пять тридцать две.

— Старик, ты чего молчишь-то? — Мишель толкнул Пола в плечо. — Ты же серый какой-то стал. Мерлин Мэнсон прямо. Неспящий в Москве.

— Сам ты Мерлин. — Пол не поддержал шутливый тон друга.

Ему было тоскливо, неуютно и вот сейчас, именно в этот момент, как назло, хотелось спать.

Машина медленно ползла в пробке по Охотному ряду. Дождило, серое небо напоминало бетонный потолок в новостройке.

— Мишель, а может, ты эти переговоры… без меня, сам? — спросил Пол, отрываясь от созерцания реальности за окном автомобиля. — Что-то я не в форме сегодня.

— Нет, старик, без тебя никак. — Мишель сокрушенно поцокал языком. — Кто я такой, сам подумай? Финансовый директор, бухгалтер. А ты Пол Смолл, звезда ютуба! Тебя каждая собака знает. Ты уж соберись. Если все получится, в кино снимешься, денег поднимем. Опять же хайп…

— Хайп, — машинально согласился Пол.

Жека нажал на тормоз, машина встала.

— Похоже, надолго, — сказал он. — Там какой-то трейлер разворачивают с металлическими конструкциями. Сцену, что ли, будут строить возле Лубянки.

— Фестиваль ко дню рождения КГБ СССР? — Мишель усмехнулся.

Пол их практически не слушал, погрузился в свои мысли. Они были толстыми, вялыми, еле шевелили плавниками, как карпы в магазинном аквариуме. Чуть заметно колыхалась вода, причудливые тени ползли по волнистым стеклам, зеленовато светились лампы вдали, пестрая толпа текла мимо аквариума, в ней мелькали лица, чужие и равнодушные.

«Я уснул, — догадался Пол. — А через полчаса встреча с продюсером новой молодежной комедии. Он хочет, чтобы я там снялся, а я вместо этого сплю».

Он рывком выдернул себя из сонной мути, выпрямился, огляделся.

— Короче, так. Вы дождитесь конца пробки и подъезжайте. А я пешком дойду. До Таганки тут недалеко, как раз успею, — сказал Пол и открыл дверцу.

Мишель попытался возразить, но он захлопнул дверцу и, лавируя между машинами, добрался до тротуара.

Осенняя Москва сунула Полу за шиворот холодную руку, брызнула в лицо моросью, встряхнула и встроила его в поток пешеходов. Пол хотел было свернуть у тыльной части Манежа в Александровский сад, чтобы выйти на набережную, потом решил пройти через Красную площадь. Однако она оказалась перекрыта. Ему пришлось по Никольской и Ветошному переулку выбираться на Ильинку, а с нее, мимо Гостиного двора, выходить на Варварку.

Тут было полно народу, москвичи и гости столицы желали осмотреть новинку — ландшафтный парк «Зарядье». Пол несколько подзастрял в толпе, чтобы не опоздать на встречу, выбрался на бровку и пошел вдоль машин, припаркованных на противоположной стороне улицы.

До Таганки оставалось совсем немного. Громада высотки на Котельнической набережной плыла над Яузской улицей, словно готический замок из голливудского блокбастера. Свежий ветер с Москвы-реки разорвал облака, в небе возник ослепительно-синий треугольник, из которого проглянуло солнце. Пол свернул в Большой Ватин переулок, намереваясь выйти на Гончарную улицу. Впереди замаячили черные купола Афонского подворья.

На улице было пусто, лишь несколько прохожих, судя по внешнему виду, офисные клерки, спешили куда-то по своим делам. Москва жила своей обыденной жизнью, и никому в ней не было дела до того, что творилось в душе суперпопулярного видеоблогера Пола Смолла.

Темно-зеленый «Лексус» обогнал его и замер под знаком «Остановка запрещена». Пол удивился. Вон же камеры, зачем так явно палиться? Он посмотрел на фигурку клоуна, болтающуюся в машине на зеркале заднего вида, и усмехнулся. Пол никогда не понимал людей, вешающих в своих тачках всякую дрянь, мешающую обзору.

Пассажирская дверца «Лексуса» открылась, на тротуар выбрался какой-то человек, Пол не зафиксировал его лицо. Собственно, зачем? Каждый день мы встречаем сотни и даже тысячи людей, что ж, всем в глаза смотреть и физиономии запоминать?

Пол прошел мимо машины, двинулся дальше. Тут он услышал за спиной торопливые шаги, практически топот, словно его догоняли несколько человек, запоздало решил обернуться, и тут ему на голову обрушился мягкий, но очень сильный удар. Сознание сразу померкло, и наступил мрак, бесконечный, всеобъемлющий, живой и душный. Он обволакивал Пола, но в нем, в этом мраке, в этой горячей мгле, оказалось неожиданно уютно. Пол словно бы вернулся в детство, но не туда, где были детский сад, тихий час и манная каша, а в совсем-совсем ранее детство, во младенчество. Может быть, даже в утробу матери.

Он утратил способность мыслить логически. Да и вообще мысли как таковые исчезли. Остались только смутные образы, чувства и ощущения.

И еще боль. Она находилась где-то на периферии сознания, но никуда не девалась. Ныли голова и шея. Вспышки боли пробегали по бокам и спине. А еще саднило внутри, в животе. Ему очень хотелось уйти от боли подальше, туда, в теплую и душную мглу.

Уйти насовсем.

Глава 4

Он пришел в себя и сразу же почувствовал все ту же боль. Тело затекло, шею и поясницу ломило так, словно Пол всю ночь таскал железо в фитнес-клубе, голова раскалывалась. Пол открыл глаза, увидел пустую комнату, окно, наполовину зашторенное дешевой занавеской, потолок с подтеками и лампочку на шнуре. За окном было темно.

Пахло сыростью и почему-то резиной. Повернув голову, он увидел источник запаха. В углу возле двустворчатых дверей лежали стопкой шины с шипами, явно зимняя резина, ожидающая сезона. Больше в комнате ничего не было — ни мебели, ни вещей.

Пол лежал на полу, руки и ноги его были скованы двумя парами наручников. Он сумел сесть, поморщился от боли, покрутил шеей, разминая затекшие мышцы, и услышал неясные звуки, долетающие сквозь закрытые двери.

Пол вслушался. В соседней комнате играла музыка, какая-то радиостанция транслировала отечественную попсу. Звякнуло стекло, затем зазвучали голоса. Разговаривали двое, судя по тембрам и лексике — здоровые, крепкие мужчины, не обремененные избыточным интеллектом.

— Ну что, за нас с вами и за хрен с ними? — предложил один.

— Нет, давай за пацанов, которые… ну ты понял, — ответил второй. — Не чокаясь.

Пару секунд было тихо, если не считать радио. Раздался характерный звук стаканов, поставленных на стол.

«Бухают, — подумал Пол. — Наверняка охранники. Точнее сказать, бандиты. Раз они меня стерегут, значит, сразу убивать не будут. Это хорошо».

— Там у нас полвзвода осталось, понял, нет? — нарушил его размышления голос того охранника, который предложил выпить за пацанов. — Очхой, Улус-Мартан, Комсомольская… Как вспомню, так вздрогну. Давай по последней, — с начальственными интонациями проговорил он. — Потом сходишь, проверишь клиента. Может, очухался. Если да — звони Бэхе. Если нет, я спать буду, а ты на стреме, усек?

— Ага, — безропотно согласился его подчиненный.

Забулькало, звякнула вилка о тарелку. Охранники чокнулись, выпили, принялись закусывать. Пол отчетливо слышал их тяжелое дыхание.

— Все, хорош! Вали давай, посмотри, что он там, может, кони двинул или наоборот, — заявил старший из них через пару минут.

Пол вздрогнул, перевалился на другой бок, лицом к окну, закрыл глаза, притворился, что без сознания. Он ничего не понимал, по-прежнему считал, что спит либо умер.

Послышались шаги, повернулся ключ, скрипнула дверь. Охранник подошел к Полу, наклонился, обдал его густым запахом водки, табака, жареного мяса и лука, потряс за плечо.

— Эй, братан!

Пол постарался не дышать, хотя сердце у него забилось, как в лихорадке. Он понимал — чем дольше неведомый Бэха не появится, тем больше шансов на то, чтобы хоть что-то придумать и выпутаться из всего этого дерьма, как говорят в американских фильмах.

— Братан! — уже громче повторил охранник и чувствительно пихнул Пола в бок ногой. — Эй, слышь?! Я к тебе обращаюсь. Живой, нет? — Он присел, рывком перевернул Пола на спину, всмотрелся в лицо.

Главное было — не переиграть. Пол чуть приоткрыл рот и издал еле слышный стон.

— Ага! — обрадованно констатировал охранник и крикнул напарнику: — Слышь, Серый? Живой он. В отрубе только до сих пор.

— Ну и хрен с ним. На бок поверни только.

— Зачем?

— Чтобы блевотиной не захлебнулся, если что случится. Все, ты на дежурстве. Я спать. В шесть разбудишь.

Послышались шаги. Серый вышел из соседней комнаты.

Охранник, так и оставшийся для Пола безымянным, с чувством харкнул в угол и прошипел сквозь зубы:

— Гнида! Начальник хренов! Если бы Бэха мне ствол дал! Тварь! — Неожиданно он с силой пнул Пола в плечо. — На, сука! Чтоб ты сдох!

Громко топая, охранник ушел, с грохотом захлопнул дверь.

Пол открыл глаза и увидел таракана, ползущего по крашеному полу к батарее. Он впервые в жизни не знал, что делать.

Прошел час или около того. Все это время Пол пытался освободить из браслетов хотя бы одну руку. Он изо всех сил сжимал кисть, старался упрятать большой палец внутрь ладони и сдвинуть костяшки вместе. Такой способ Пол видел в голливудском фильме про полицейских. Но ничего у него не получалось. Нужно было масло или какая-то жидкость для смазки, но руки Пола были скованны за спиной, и он не мог даже плюнуть на них.

В голову его лезли разнообразные мысли, одна другой печальнее. Вряд ли этот самый Бэха хотел просто поговорить с ним. Для этого не надо было бить его по голове, похищать, заковывать в наручники, везти неизвестно куда, приставлять охрану.

Значит, это не просто разговор. Он для чего-то нужен этим бандитам. Они хотят запугать его, а потом что-то отнять.

«Значит, нужно договориться с ними. Ну конечно! Как я не допетрил до этого сразу? Вот я дурак! — подумал он и нелепо улыбнулся. — Надо им сразу сказать, мол, ребята, я на вашей стороне! Я все понимаю, поэтому давайте будем деловыми людьми. Я скажу вам все, что вы хотите узнать, поклянусь всем, чем только вы захотите, что буду молчать. Я готов отдавать вам двадцать процентов дохода каждый месяц. Это хорошие деньги, поверьте! Никто не режет курицу, несущую золотые яйца. Будем современными деловыми людьми. Я все понимаю. У вас свой бизнес, у меня — свой. Мы, деловые люди, должны помогать друг другу».

Улыбка Пола стала шире, слезы высохли. Все сошлось. Выход найден.

Про себя он решил, что если его похитители заартачатся, то он подвинется до двадцати пяти процентов. Главное, чтобы они согласились.

Теперь Полу хотелось, чтобы все поскорее разрешилось. Чтобы главарь — или как там у них это называется? Босс? Пахан? Бугор? Не суть. Лишь бы он побыстрее приехал и отпустил Пола после разговора с ним. Это вообще было самым главным, основным во всей этой истории — оказаться на свободе.

А дальше будет весело. У Пола имелась пара знакомств, которые не принято афишировать в той среде, в которой он вращался. Там заведено презрительно кривить губы, если речь заходит о силовиках. Пока жареный петух не клюнет, разумеется.

И вот этот самый петух прилетел к Полу и клюнул очень больно. В шахматах, которые Пол обожал, это называется внезапная фланговая атака, как в дебюте Гроба. Пешка ходит g2-g4, слон идет на g2 и сидит в засаде, готовится внезапно ужалить по атакующей диагонали.

Конечно, в серьезных соревнованиях это начало почти не встречается, но Пол хорошо помнил, как лет в двенадцать проиграл на районных соревнованиях какому-то парнишке из Юго-Западного округа. Тогда дебют Гроба стал для Пола неприятным сюрпризом. Он отпечатался в его памяти на всю жизнь.

Выбираться из ситуации, когда с тобой играет дерзкий и злой противник, нужно аккуратно. А потом свобода, два звонка серьезным дядям, и бандиты отправятся туда, где им и место. Или вообще на тот свет. Собственно, что изменится в мире, если его покинет десяток особей вроде той, которая сейчас сопит в соседней комнате?

Но тут короткая и яркая, как вспышка стробоскопа, мысль заставила Пола стиснуть зубы и вполголоса застонать.

А если это не бандиты?! За свою карьеру ютубера и хайпера Пол напрямую или косвенно прошелся по нескольким десяткам, если не сотням, так называемых уважаемых людей и сильных мира сего. Нет, он никогда не перетряхивал грязное белье, не проводил криминальных расследований.

Пол ловил хайп и щедро дарил его миллионам своих подписчиков. Хайп бывал разным, от матерной ругани жены миллионера на школьницу, поцарапавшую самокатом ее лабутены, до записей камер наружного наблюдения, заснявших, как человек из списка журнала «Форбс» жрет виагру в подъезде дома своей любовницы.

Пол никогда не был злобным. Он подавал свои ролики с веселой отвязностью человека, который просто стал случайным очевидцем каких-то событий. Посыл был такой: «Им, этим самым очевидцем, мог стать кто угодно — ты, он. А стал я. Вот и все, чем я отличаюсь от вас, дорогие наши зрители и хайпопоглотители».

Не исключено, что теперь кто-то из героев роликов, выложенных Полом на всеобщее обозрение, решил отомстить ему. Вычислить, кто это мог быть, не представлялось возможным. Месть, как известно, — блюдо, подаваемое холодным. Мститель вполне мог оказаться в поле зрения Пола и год, и два назад.

— Надо сваливать с этой вечеринки, — прошептал Пол одними губами. — Причем быстро.

Конечно, это было легко сказать. Но теперь Пол принял решение и обрел уверенность. Страх за свою жизнь стал неплохим допингом для него.

Первым делом нужно было переместить скованные руки вперед. Провернуть их через верх Пол не мог. В конце концов, он же не гимнаст и не пловец стилем баттерфляй!

Оставалось попытаться сделать это снизу.

Пол изловчился и подтянул колени к груди. На ум ему почему-то пришло определение «поза эмбриона». Теперь нужно было попробовать просунуть ступни через кольцо из скованных рук. Если это получится, считай, полдела сделано. Останется только немного выгнуться — и вуаля, руки окажутся впереди.

Все это хорошо выглядело в теории, а на практике Пол застрял. Наручники, которыми были скованы его ноги, зацепились за браслеты на руках, словно подлые железяки имели собственную волю и не хотели, чтобы пленник обрел свободу.

Но Пол был упрям, гибок и очень напуган, поэтому в конце концов ему удалось задуманное. Дальше он вернулся к «плану А» — освободить руки. Теперь работать с наручниками стало проще, а главное — Пол мог использовать слюну в качестве смазки. Дело шло не быстро, ему было очень больно, но страх и отчаяние постоянно подгоняли Пола и, в конце концов, он вытащил правую кисть из стального кольца.

Рука была красная, быстро опухла, кровоточила, но больше не была прикована к другой!

Пол проверил карманы — ни денег, ни документов. Зато обнаружился мобильник, к сожалению, полностью разряженный. Вначале это вызвало у Пола вспышку радости, потом повергло его в глубокую задумчивость. Зачем эти ребята оставили ему телефон? Конечно, воспользоваться им нельзя, но…

От этих мыслей Пола отвлекли звуки, раздавшиеся в соседней комнате. Там слышались шаги. Охранник явно поднялся на ноги и в любой момент мог войти к нему. Стало быть, времени на умствования не оставалось, необходимо было действовать, причем быстро и решительно.

Пол оперся на руки, с трудом поднялся и оглядел комнату. На подоконнике он заметил детали от карниза для штор — колечки и зажимы-крокодильчики. Стараясь не издавать громких звуков, Пол кое-как доковылял до подоконника и внимательно осмотрел свою находку. От колечек толку было мало, а вот зажимы оказались со стальными пружинками внутри. Если достать пружинку, распрямить ее, то может получиться нечто похожее на отмычку для браслетов, сковывающих его ноги.

Конечно, Пол понятия не имел бы, как вообще можно открыть эти самые наручники, если бы не его работа. Несколько месяцев назад он выложил в сеть сюжет про двух сотрудников ДПС, от нечего делать сковывавших друг друга в кабинете как раз такими вот наручниками. Это был квест наяву. Полицейский должен был освободиться в течение определенного времени, используя только подручные средства — авторучку, карандаш, зажим для бумаг, скрепку и так далее.

Эти развлечения были записаны камерой внутреннего наблюдения. Почитатели таланта Пола из числа коллег этих вот незадачливых квестовиков передали ролик королю хайпа. Получился хороший сюжет с ехидными комментариями и веселой музыкой. Полу тогда и в голову не могло прийти, что навыки освобождения от наручников пригодятся ему самому.

Самым сложным оказалось загнуть проволочку в виде буквы «Г». Каленая сталь никак не поддавалась. Но Пол все же умудрился засунуть ее в щель между рамой стеклопакета и стеной и сделать отмычку. После нескольких минут мучений он отомкнул браслеты на ногах, а затем избавился и от ручных.

Но освободиться от оков на самом деле было лишь первым и, скорее всего, не самым сложным шагом к свободе. Пол все равно находился в заключении, под охраной.

Изображать героя боевика и вступать в единоборство с сильными, опытными и вооруженными противниками он не собирался. Но выбраться из квартиры тихо у него тоже вряд ли получилось бы. Достаточно вспомнить про скрипучую дверь.

Оставалось окно. Пол на цыпочках подкрался к нему, прижался лбом к холодному стеклу и попытался хотя бы что-то рассмотреть в кромешной тьме. Вначале он не видел ничего кроме нескольких тусклых огоньков в отдалении. Потом глаза привыкли к темноте, и Пол разглядел внизу, метрах в десяти под собой, двор с гаражами и деревьями, часть дороги, скупо освещенной фонарем, и одноэтажные домики с темными окнами.

Это явно была не Москва, скорее всего, какой-то недалекий от нее городок с пятиэтажными хрущобами и частным сектором. Эта квартира находилась на третьем этаже.

Пол поморщился от боли в голове и прислушался. В соседней комнате было тихо, если не считать радио, передававшего какой-то рэп. Пол осторожно повернул ручку на оконной раме. Она поддалась легко, и окно открылось. В лицо Полу пахнуло вечерней прохладой.

Вопреки его ожиданиям, на улице еще не наступила ночь. Скорее был вечер. По дороге под фонарем прошла компания с детьми, во дворе тоже бегали и гомонили чьи-то отпрыски, а на лавочке у соседнего подъезда сидели старушки. Слава богу, они располагались спинами к Полу.

Пол посмотрел вниз и почувствовал под ложечкой холодок. Иного выхода, кроме как прыгать, у него не было. Но ему было страшно до ужаса, до дрожащих ног. Мало ли что там внизу. Железный заборчик. Арматура, воткнутая заботливыми бабушками вокруг их розочек и ноготков. Да просто асфальт. Бордюры. Крышки канализационных люков. Скамейки. Одно дело — приземляться на мягкую клумбу, и совсем другое — на ребристый чугун.

Пол уговаривал себя тщетно. Решимости ему никак не хватало. Однако в дело, как это часто бывает, вмешался случай. За стеной послышалась какая-то возня, раздался звук отодвигаемого кресла, шаги. Пол закусил губу, не помня себя от страха, перемахнул подоконник и нырнул вниз как парашютист — руками вперед и зачем-то поджав ноги.

В эти мгновения он не отдавал себе отчета в том, что делает. Им двигал инстинкт, самый могучий и сильный из всех, дарованных человеку — инстинкт самосохранения.

Полу повезло впервые за сегодняшний бесконечно длинный день. Он не напоролся на арматуру, не сломал ногу на крышке люка, не разбил голову о железный заборчик. Густой и упругий куст сирени смягчил падение и как-то даже очень аккуратно прогнулся под весом Пола, опустил его на газон, засыпанный окурками и прочим мелким сором.

Несколько секунд Пол лежал без движения, приходя в себя. В голове билась одна-единственная мысль: «Жив. Жив. Жив!»

Неожиданно сверху донеслись крики, непечатные и очень тревожные. Пол узнал голос одного из охранников.

Все, его побег обнаружен! Стало быть, счет пошел на секунды.

Пол вскочил, не обращая внимания на царапины на руках и тупую боль в ноге, и побежал вдоль дома, мимо припаркованных автомобилей, бабушек на скамейке, так ничего и не заметивших, троицы алкашей, фонарного столба.

— Стой, сука! — ударил его в спину запоздалый крик незадачливого сторожа.

Пол, не оборачиваясь, показал через плечо известный англосаксонский жест с оттопыренным средним пальцем и свернул за угол.

Он оказался на улице, типичной провинциальной, где на одной стороне стоят пятиэтажки, а на другой — деревенские дома с палисадниками и неизменными рябинками у калиток. Предположение, что до ночи еще далеко, полностью подтвердилось. На улице было людно, по проезжей части туда-сюда сновали машины. Слышался женский смех, вспыхивали огоньки сигарет.

Пол несколько секунд стоял на месте, вертел головой, пытался понять, куда ему идти. У него не было даже самых робких предположений насчет того, где, в каком населенном пункте он находится. Конечно, можно было бы дождаться очередной компании и просто тупо спросить в лоб: «Ребята, это что за город?», а потом поржать вместе с ними над самим собой, недотепой. Смех, как известно, не только продлевает жизнь, но и дарит информацию.

Однако Пол какой-то очень важной частью мозга постоянно помнил, что его преследуют, за ним идет охота. Поэтому времени на зубоскальство с аборигенами не оставалось.

Пол двинулся вдоль пятиэтажек. Метров через сто он обернулся и увидел, как на тротуар со двора выбежали двое плечистых парней и начали озираться, вытягивая шеи.

Пол тут же свернул в проулок, темный и мрачный, как предбанник преисподней. Пробежав по нему и распугав кошек, изучавших содержимое мусорных баков, он выскочил на соседнюю улицу. Она разительно отличалась от предыдущей. Здесь не было ни хрущоб, ни деревенских домиков. Видимо, Пол оказался в историческом центре городка и словно бы попал в девятнадцатый век. Дома в два и три этажа, украшенные всевозможными архитектурными излишествами, узкие тротуарчики, горбатая мостовая, то ли сохранившаяся со времен царя Гороха, то ли реконструированная по приказу нынешнего градоначальника. Фонари под старину. Вывески с «ятями» и «ерами». Полосатые будки городовых. Бронзовые памятники пожарным, извозчикам, торговцам-коробейникам.

Тут оказалось многолюдно. Стайками бродили и фотографировали старинные особняки иностранцы. Весело щебетали группки школьников, а гиды хорошо поставленными голосами что-то вещали о традициях подмосковного купечества.

Пол быстро шел, почти бежал, пытаясь успокоиться. Он на свободе, кругом люди. Вон полицейские, их машина, рядом еще одна. Тут никто не посмеет схватить его, ударить по голове, опять заковать в наручники.

Пол решительно свернул в сторону первой полицейской машины, возле которой маячили двое стражей порядка, но те вдруг сели в автомобиль и были таковы. Видимо, они получили какой-то приказ, потому что практически сразу же за ними уехал и второй экипаж.

«Не везет», — подумал Пол, обернулся и увидел своих незадачливых стражей.

Они выделялись в толпе школьников габаритами и тем, с какой скоростью и заинтересованностью вертели головами.

«Надо просто нырнуть куда-то и отсидеться. Пусть бегают, ищут. Не могут же они вдвоем обшарить весь город. Надо просто оторваться от них. — Преследователи маячили метрах в тридцати позади Пола. — Сейчас сверну за угол и дам деру, — подумал он, внутренне сжимаясь от ощущения неотвратимости того, что должно произойти. — Буду бежать быстро, сворачивать часто, потом поймаю такси и…»

На этом связные мысли в голове Пола закончились. У него не было денег. Конечно, он мог сказать таксисту, что заплатит на месте, вынесет деньги из квартиры, но ему нечего было оставить в залог. Тип без средств и документов — это ни разу не клиент. Никто не повезет его в Москву, до которой может быть и ой как не близко.

«Значит, надо бежать», — решил Пол, подошел к заветному углу, глубоко вдохнул, сжал кулаки, повернул и увидел знакомую машину.

Темно-зеленый «Лексус» стоял впереди, прямо под уличным фонарем. Ошибка исключалась. Пол разглядел не только номер, но и фигурку клоуна за лобовым стеклом.

Кулаки его разжались. Ноги стали мягкими, резиновыми. Пол замер. Внутри его заметался какой-то крохотный, очень пугливый и шустрый зверек. Он не мог найти выхода, бился в грудь, в живот, в ноги, в голову. Это было неприятно, но терпимо. Куда ужаснее оказался ступор, в который впал Пол. Он просто замер как автомат, робот, внезапно лишенный электричества.

Секунды ползли, словно дождевые капли по стеклу. Пол прекрасно понимал, что если он прямо сейчас ничего не сделает, то те двое, которые неотвратимо приближаются сзади, через минуту настигнут его.

Он сделал шаг вперед, и взгляд его забегал по соседним домам. Вывеску Indigo он заметил не сразу. Буквы плохо читались и издали напоминали фиолетовое пятно, слабо светящееся в сумерках. Пол сощурился и прочитал ниже: «Ночной клуб. Бар. Танцпол. Караоке». У дверей переминались курильщики, похохатывали и поплевывали.

Это был выход. В ночном клубе в это время наверняка полно народу. Можно затеряться в толпе, спрятаться, незаметно выскользнуть через заднюю дверь или подсобку, в конце концов, вызвать полицию.

От того места, где стоял Пол, до призывно распахнутых дверей Indigo было шагов сто по диагонали через проезжую часть. Ну, может быть, сто двадцать. Пол глубоко вдохнул и шагнул через бордюр, стараясь не выпускать «Лексус» из вида.

Люди, сидевшие в машине — судя по силуэтам, их было двое, — слишком поздно заметили Пола и поняли его намерения. Он уже подходил к ночному клубу, когда дверцы «Лексуса» распахнулись. В этот же момент из-за угла появились двое пеших преследователей. От машины им что-то закричали, но Пол не стал вслушиваться. Он вошел внутрь, проследовал через темный коридор с закрытым гардеробом, мимо туалетов, двери которых украшали неизбежные фигуры дамы в шляпке с перьями и джентльмена в цилиндре, и оказался в главном зале.

Здесь было сумрачно и душно. Никто не курил, но отчетливо пахло табаком. Зеркальный шар под потолком вяло крутился, разбрасывал по стенам цирковых светлячков. В баре призывно светились многочисленные бутылки. Белобрысая барменша с большим, ярко накрашенным ртом, словно бы перекочевавшая за стойку прямо с Ленинградки, меланхолично качала в татуированной руке шейкер с портретом Че Гевары на бликующем днище.

С музыкой все обстояло еще хуже. На крохотной эстраде имелись пульт диджея и микрофонная стойка. Но рядом с ними никого не было. Вместо зажигательных ритмов из динамиков, спрятанных за фальшпанелями, летел шансон.

В центре танцпола, между двумя стриптизными стойками-шестами, колыхались в такт аккордам несколько девиц, всем около тридцати. Они образовали кружок, посреди которого на полу стояли их сумочки. Одеты девицы были изящно и даже модно — серые трикотаны-шаровары с мотней в районе колен, блескучие курточки-бомберы и лабутены на двойных шпилях. Жаль только, что эта мода ушла в небытие лет пять назад.

— Чего встал? — сухо поинтересовался за спиной у Пола какой-то парень в бейсболке и подтолкнул его в спину.

Пол шагнул вперед. План затеряться в толпе провалился с оглушительным треском. Толпы в клубе не было от слова «совсем».

Тут вообще было мало народу. За столиками у дальней стены сидели несколько компаний. Видимо, это их представительницы отплясывали под шансон. У стойки бара на высоких табуретах дежурили две шлюхи не первой молодости, уныло потягивая фанту через трубочки. Взгляды их густо накрашенных глаз на какой-то момент скрестились на Поле, но кеды, короткие брючки и бородка сразу вычеркнули его из числа интересных мужчин. Хипстеры в здешних местах явно были не в чести.

Чтобы не торчать столбом, Пол на деревянных ногах двинулся к стойке. Когда он проходил мимо колышущихся девиц, одна из них, крашеная брюнетка с выдающимися формами, внезапно решила сделать некое сложносочиненное танцевальное па и выкинула в разные стороны правую ногу и левую руку.

Пол в самый последний момент попытался уклониться, но рука любительницы экстремальных танцев прилетела ему в лицо и хлестнула по щеке, словно ветка в лесу. Он отбил руку брюнетистой девицы чисто инстинктивно, на рефлексе. Удар был не сильным, скорее шлепок, но то ли танцовщица была расслаблена веществами и алкоголем, то ли просто так сложилось, однако эффект от действий Пола превзошел, что называется, все ожидания.

Девицу мотануло, она пошла винтом, громко стуча каблуками, врезалась в товарку. Обе, истошно вопя, полетели на пол.

Пол застыл над копошащимися на полу женскими телами, некрасиво выворачивающими мосластые ноги. Брюнетка, упавшая первой, громко материлась. Теперь было видно, что она пьяная в хлам. Песня катилась к финалу. Из-за столиков у дальней стены поднимались мужики под полтинник, с выдающимися животами и оплывшими плечами бывших борцов.

Девицы наконец-то поднялись. Брюнетка шарила глазами по залу, ища обидчика. Вторая, обладательница внушительной попы, обтянутой леопардовыми лосинами, что-то орала одному из мужиков и почему-то указывала при этом в потолок. Остальные продолжали танцевать как ни в чем не бывало.

Музыка затихла.

В этот момент брюнетка наконец-то обнаружила Пола и визгливо завопила, обращаясь к своему кавалеру и подпрыгивая на месте от пьяного возбуждения:

— Толян! Вот этот! Вот он!

Но Пол не смотрел на девицу и глыбистого Толяна, обладателя внушительных кулаков и тяжелой челюсти. Его взгляд был прикован к двум безликим мужчинам, только что вошедшим в клуб. Джинсы, серые крутки, кроссовки. Это были преследователи Пола из «Лексуса».

Он вдруг ощутил, как страх исчез, на его место пришел драйв. Это было привычно, знакомо и круто. Вот вам Пол Смолл как он есть. Звезда хайпа, гений импровизации.

— Ну что, аборигены? — заорал Пол, гримасничая, как обезьяна. — Зажжем вечерину? Кто тут самый шарнирный? Выходи, бери боттл, устроим батлл!

Мужики хмуро смотрели на кривляющегося Пола. Чувствовалось, что каждый из них с удовольствием набил бы ему морду. Девицы заинтересованно захлопали ресницами. Даже шлюхи оживились и отставили бокалы с фантой.

Барменша ткнула пальцем в кнопку на музыкальном центре. Зазвучало что-то ритмичное.

Пол, пританцовывая, продолжал следить за мужиками в серых куртках. Они выжидали, наблюдали за развитием событий. В животе у Пола стало горячо и пусто, как в сауне. Он шагнул на середину танцпола, уцепился за один из стриптизных шестов, крутанулся, потянул в круг девиц.

Толян и пьяная брюнетка тем временем устроили между собой некислую разборку в стиле «Да пошла ты! Сам пошел!». Пол понял, что надежды на них мало.

Остальные девицы тем временем послушно присоединились к нему, вихляясь и качая бедрами, как в порнофильме. Их мужчины, переговариваясь, начали отходить назад, к столикам. Это никак не входило в замысел Пола. Его задумка была проста, как все гениальное: устроить замес и свинтить под шумок.

Он обхватил девицу в леопардовых лосинах за талию, прижал ее к себе и грубо, напоказ, облапил. Девица восторженно взвизгнула. На знакомый голос обернулся ее кавалер — или муж? Полу было все равно. Он тискал эту особу, задыхаясь от приторного запаха дешевых духов с феромонами, и ждал, когда плотный мужик с короткой стрижкой вмешается и партия перейдет в эндшпиль.

— Слышь! — басовито прогудел в ухо Пола тяжелый голос. — Ручонки прибери. Отломлю.

Пол послушно выпустил раскрасневшуюся девицу, повернулся. Коротко подстриженный дядька угрюмо смотрел на него сверху вниз, выпятив челюсть, украшенную шрамом.

Пол зажмурился, изо всех своих сил, взлелеянных в фитнес-центрах, врезал по этой челюсти и заорал что есть мочи:

— Наших бьют!

Он ожидал, что кореша этого типа и все прочие мужики в клубе полезут на танцпол, девки с визгом станут разбегаться, завяжется драка, возникнет кутерьма, парни в серых куртках отгребут как чужаки, а он, «хитроумный Улисс» Пол Смолл, сбежит через подсобку.

Но ничего этого не произошло.

Музыка смолкла. Девицы, похохатывая, разом отошли в сторонку.

— Ты что, дурак? — спросил дядька и потер подбородок.

Пол с тоской понял, что его эпический удар на деле нанес противнику не больший урон, чем дробинка — слону. — Вали давай отсюда, драчун хренов.

Все вокруг засмеялись, совершенно беззлобно и от этого — очень обидно.

— Ваш пациент? — спросил у ребят в серых курток кавалер пьяной брюнетки, которого звали Толяном.

Парни у дверей молча и синхронно кивнули.

— Забирайте, — великодушно разрешил Толян и отвесил Полу смачный подзатыльник, буквально швырнувший его к дверям. — Нам тут залетные бакланы без надобности. Своих хватает.

Парни в серых куртках ловко подхватили Пола под локотки, профессионально заломили их и потащили жертву в коридор.

«Вот и все, — пронеслось в голове Пола. — Сейчас отвезут в лес, выстрелят в затылок и столкнут в яму. Или даже пулю тратить не станут, ударят молотком по голове».

Глава 5

— Извините! — прозвучал за его спиной дрожащий девичий голосок. — Это не вы забыли?

Парни, волокущие Пола, остановились, повернулись. Волей-неволей ему тоже пришлось сделать это вместе с ними.

По коридору бежала худенькая девчушка в джинсиках и серой кофточке. Русые волосы забраны в пучок, курносый нос, белые кроссовки — обычная серая мышка, провинциалочка, студенточка.

— Чего тебе надо? — рявкнул один из парней, крепко сжимая руку Пола в районе локтя.

— Вот… — Девушка протянула Полу смятую бейсболку с логотипом какого-то футбольного клуба на козырьке. — Это же ваша? Ну да, я видела!

Странная настойчивость и абсолютная искренность девушки заставили Пола непроизвольно кивнуть. Он попытался протянуть руку за бейсболкой. Парни переглянулись и отпустили пленника.

Пол взял головной убор, и его рука дрогнула под неожиданной тяжестью. Он опустил глаза и увидел внутри бейсболки черный диск от разборной гантели, этакий металлический оладушек килограмма на два-три.

— Да, моя, — пробормотал Пол, крепко сжал бейсболку и с разворота ударил ею в лоб того парня, который стоял слева.

Тот не подвел, рухнул как подкошенный.

Пол начал поворачиваться ко второму и с ужасом осознал, что банально не успевает. Но тут в дело вмешалась девушка. Ее белая кроссовка прилетела этому типу точно между ног.

— Бежим! — заявила она, ухватила Пола за руку и потащила по коридору к неприметной двери возле туалета.

Дальше все было так, как Пол и предполагал изначально: подсобки с ведрами и швабрами, склады с ящиками алкоголя и закусок, смрадная кухня, равнодушные лица поваров-киргизов, темный дворик, забор, ящики.

— Туда! — коротко сказала девушка и указала на забор.

Пол все понял с полуслова и полез по ящикам наверх. Девушка перемахнула через забор следом за ним. Они побежали по пустырю между гаражами, свернули в какие-то заросли и в темноте понеслись по тропинке, протоптанной в бурьяне, поднимающемся выше человеческого роста. Пол думал только об одном — как бы не споткнуться и не сломать ногу или руку. Ему очень не хотелось в момент счастливого избавления от смерти сделать какую-нибудь нелепую глупость.

— Я вас узнала, — потупившись, робко сказала девушка. — Я ваш фанат, в общем. Фанатка. — Она настороженно, с опаской, подняла глаза на Пола.

Не сердится ли он?

Пол не сердился. Жизнь внезапно вернулась в прежнее, привычное русло. Вот девка, которая прется и тащится с его видосов. Она помогла ему. Он за это поможет ей, подарит этой барышне ночь любви, о которой она станет рассказывать подругам. А что, событие экстраординарное. Сам Пол Смолл был в ее кровати! «И что, Верка, как он? Хорош в этом деле?» «Ой, девчонки, он бог просто!»

Пол улыбнулся, подмигнул своей испуганной спасительнице и вдруг почувствовал, что очень сильно устал. Они сидели на скамейке в каком-то очень сильно запущенном парке на окраине. В подмосковных городках часто встречаются такие. Как правило, это бывшие регулярные парки старинных дворянских усадеб, пережившие бурный двадцатый век.

— А эти… — Девушка кивнула в темноту. — Они кто?

— Телохранители, — ответил Пол и погасил зевок.

— Ваши?! — Спасительница вытаращилась на него.

— Нет. — Пол с усмешкой покачал головой. — Одного звездного мальчика. Я его в ютубе приложил чисто по-братски, а он киллеров подослал, поняла?

— Ага, — восторженно протянула девушка и застыла с приоткрытым ртом, глядя на Пола влюбленными глазами.

— Ну и хорошо. Ты… Кстати, как тебя зовут?

Она потупилась.

— Анастасия. Можно Настя.

— Вот что, «можно Настя», я устал, как гончая собака. Очень хочется есть, спать, умыться. Ну и так далее. Ты понимаешь?

— А? Да, конечно. — Девушка наконец-то вернулась из мира грез, куда ее отправили слова Пола о киллерах, и энергично закивала. — У меня дома как раз никого. Мама на дежурстве в ночную. Она на ТЭЦ работает. Пойдемте, это тут, рядом. — Она поднялась со скамейки и двинулась по аллее.

Пол ухмыльнулся темноте — а жизнь-то налаживается! — и не спеша зашагал следом.

Путь оказался утомительным. Пол вскоре запутался в этих заборах, одноэтажных домах, словно сошедших с полотен художников-передвижников, каких-то кирпичных строениях, то ли трансформаторных будках, то ли магазинах, закрытых по причине позднего времени или вконец разорившихся. Если прибавить к этому ноздреватый асфальт, лужи, бетонные плиты, кривые столбы, тусклые фонари, горевшие через раз, темные, молчаливые деревья, закрывающие видимость, то картина будет полной. Провинция во всей своей красе.

— Долго еще? — не выдержав, спросил Пол у девушки, бодро шагавшей впереди.

— Нет, сейчас на Сатинку выйдем, и все, — ответила Настя. — Я вас специально в окружную повела, чтобы эти, которые из клуба, не нашли. А если всерьез, они кто?

Пол уже открыл рот, чтобы ответить, но в последний момент прикусил язык.

«Нельзя расслабляться!» — приказал он себе и скривился.

Настолько фальшиво, киношно прозвучала эта фраза.

Но кто эта девка? Откуда она взялась, каким чудом так вовремя, к месту появился железный диск, запрятанный в бейсболку?

— Слушай, а ты где ту железку взяла? — спросил Пол.

— Она под ножкой столика лежала, — спокойно ответила Настя, даже не обернувшись. — Чтобы тот не качался. А бейсболка моя. На день рождения подружка подарила. Она ее из Турции привезла. А вы были в Турции?

— Был, — буркнул Пол.

Отчего-то ему вдруг стало грустно. Все это реально и имеет свое объяснение. Значит, парни в серых куртках, «Лексус» и прочее — тоже правда. Не сон. Не глюки.

— Вот мой дом, — сказала девушка и махнула на угловатую глыбу пятиэтажки, выступившую из темноты. — У нас тут, в пригороде, всего шесть таких построили, когда мама еще маленькая была. Давайте быстрее, чтобы соседи не видели.

Пол хмыкнул, но ничего не сказал. Следом за спасительницей он на полусогнутых ногах перебежал пустой двор с неизменным грибком над песочницей и железной горкой-динозавром и нырнул в подъезд.

Только там, под тусклой лампочкой, Пол спросил:

— А тебе не влетит? Ну, в смысле, тебя же узнают там, в клубе. Те дяди, которые меня свинтили, они серьезные, понимаешь?

— Не парьтесь, — легкомысленно отмахнулась Настя. — Меня никто не запомнил.

— Но камеры могли заснять, — сказал Пол.

— Они там не работают уже год.

Они поднялись на третий этаж. Настя остановилась у железной двери, долго возилась со скрежещущим замком. Наконец полотно поддалось, и на Пола пахнуло запахом чужого жилья, странной смесью ароматов щей, старого дерева, стираного белья и почему-то воска.

— Заходите, — сказала Настя, включив в коридоре свет.

Пол послушно шагнул следом за ней, протиснулся мимо тумбочки с зеркалом и вешалки, при этом невольно коснулся бедер и груди девушки. И то и другое было вполне себе в кондиции. Тут было бы к месту обнять спасительницу, прижать, поцеловать и от души отблагодарить за все, что она сделала для Пола, причем как минимум пару раз. Сперва прямо здесь, в прихожей, а потом в комнате, на кровати или диване.

Но в лицо Полу сурово взглянул какой-то святой с большой темной иконы, висящей напротив входной двери, и желание само собой пропало.

Настя сделала вид, что ничего не заметила, скинула кроссовки, прошла в комнату, включила свет и там, а потом защебетала, словно птица на ветке:

— Это бабушкина квартира. Раньше она тут жила. А теперь у нас ремонт, и мы сюда с мамой переехали временно.

— А бабушка? — зачем-то спросил Пол, осматриваясь.

В комнате было бедненько, но чистенько — беленые стены, половики, кровать под пестрым покрывалом, сделанным в модном стиле печворк, диван, телевизор под кружевной накидкой, стол со старым электролучевым компьютерным монитором, тоже кокетливо прикрытым.

Всюду иконы. Большие, маленькие, старые, новые, печатные, написанные от руки. Они висели на стенах, в красном углу, над дверью, над кроватью, стояли на полках в серванте.

Пол ожидал, что, услышав вопрос о бабушке, Настя скорбно вздохнет и ответит что-то вроде «на небесах», но девушка беспечно махнула рукой и проговорила:

— Бабушка в гости к дяде Севе в Ригу уехала. Через месяц вернется. Мы как раз ремонт доделаем.

Возникла пауза из разряда тех, которые именуются неловкими.

Пол увидел на подоконнике пышную шапку зелени, украшенную яркими красно-розовыми цветами.

— Ого, какой букет!

— Это зигокактус Шлюмберга, — откликнулась Настя. — Декабрист по-простому.

— Какой же он декабрист. — Пол покачал головой. — Сейчас же вообще не декабрь.

Он вдруг ощутил огромную, какую-то неописуемую усталость. Ноги его подгибались, перед глазами начали маячить темные пятна, веки сами собой опускались, точно свинцовые, а мысли в голове, как говорится, путались и рвались.

— Знаешь что, Настя, — пробормотал Пол, направляясь к кровати. — Ты извини, конечно, но ничего у нас с тобой сегодня не выйдет. — Он уперся руками в спинку кровати и помотал головой. — Я очень устал.

Пол рухнул на кровать, закрыл глаза и мгновенно уснул.

Это был тяжелый и тревожный сон, похожий на обморок. Какие-то неясные фигуры бродили во тьме. Откуда-то издали глухо, как сквозь вату, доносились невнятные слова, тягучая музыка, крики и протяженные стоны, полные невыразимой муки.

Сон походил на болезнь. Нужно было очнуться, избавиться от наваждения, но Пол никак не мог этого сделать. Видимо, усталость последних дней, физическая и моральная, превратилась в неподъемный груз, в гирю, привязанную к ногам Пола. Сейчас она утягивала его на дно, в глубины подсознания, туда, где живут самые мрачные фантазии и отголоски реальных событий, причудливо искаженные, изувеченные человеческим разумом до неузнаваемости.

Мишель называл это состояние сомнамбулическим когнитивным диссонансом и рекомендовал перед сном выпивать стаканчик рома.

— Старик, только не коньяк, он бодрит, и не текилу — после нее тебя потянет на женщин с низкой социальной ответственностью, — на полном серьезе говорил Мишель. — Ром — это как раз то, что нужно. Он мягко и уверенно уведет тебя в царство Морфея и надежно защитит от кошмаров.

Рома не было, и защитить Пола оказалось некому и нечему. Он мучился и страдал, не в силах вырваться из тисков иной реальности, сотворенной его усталым разумом.

В какой-то момент Пол обнаружил себя на площади некоего городка. Он готов был поклясться, что такого населенного пункта на самом деле не существует, но в то же время площадь была похожа на десятки западноевропейских старинных городов, в которых побывал Пол. В центре фонтан, несколько улиц выходят на пятачок, вымощенный брусчаткой, вокруг высятся дома в три или четыре этажа, выстроенные в уютном фахверковом стиле лет пятьсот назад.

Пол поднял голову и увидел звездное небо, лежащее на черепичных крышах.

«Стало быть, на дворе ночь, — догадался он. — Поэтому тут так пустынно и тихо. Здесь можно отдохнуть».

Он пошел через площадь к фонтану, тихо журчавшему под сенью какого-то раскидистого дерева, то ли платана, то ли дуба.

В домах теплым желтым тоном горели окна, над резными дверями призывно светились решетчатые фонари. Это была старая, милая туристическая Европа, дитя Средних веков, сумевшая как-то пережить войны, голод, мор, чумные эпидемии, религиозные погромы, газовые атаки Первой и бомбежки Второй мировой войны.

На площади Полу стало спокойно. Он решил, что все, здесь его сон и закончится, память просто отключится. Он проспит до утра и встанет бодрым и свежим.

Фонтан был все ближе. Пол уже отчетливо различал его детали. Из чаши, наполненной водой, поднимались три мраморные обворожительные нимфы, выполненные в неоклассическом стиле. Они вздымали над собой резной сосуд, похожий на раковину. Вода текла из него на нимф.

Пол был готов поклясться, что видел такой фонтан в реальности, но совершенно не помнил, где, в каком городе и даже стране. Впрочем, для сновидений это было в порядке вещей. В них всегда смешивались время, пространство, люди и образы из разных периодов жизни Пола.

Он подошел к краю фонтана, сел на прохладный мрамор парапета, опустил руку в воду и почувствовал, как усталость уходит. На воде колыхались блики от фонарей. В зеленоватой, таинственной глубине скользили вытянутые, обтекаемые тени рыб. Судя по красным и желтым спинам, это были карпы кои.

— Ты помнишь? — спросил вдруг кто-то у Пола. — Не забыл, что должен сделать?

Пол вскинул голову. Он по-прежнему сидел на краю фонтана. Вокруг никого не было. Рука мерзла в холодной воде. Карпы тыкались в пальцы мягкими губами.

— Ты помнишь?

— Что я должен помнить? — крикнул Пол, озираясь. — Что?

— Ты обязан все вернуть! — ответил голос. — Ты должен отомстить!

На краю площади, между двух домов, появился человек — темный мятый силуэт в шляпе и длинном пальто или плаще. Пол даже на расстоянии почувствовал его холодный, острый взгляд.

Ему стало понятно, что это он. Тот, кто придумал схему и претворил ее в жизнь, не остановился перед расчетливым убийством девяти человек и теперь хотел лишить жизни десятого. Его, Пола.

Он вскочил, хотел броситься к незнакомцу, сорвать с него шляпу, посмотреть в глаза, но его рука, опущенная в воду, словно угодила в капкан. Пол посмотрел в фонтан, и его мгновенно прошил ужас.

Под водой лежали обожженные тела, такие, какими Пол видел их в морге. Только сейчас они были живыми, двигались, открывали черные рты. Их глаза с мольбой смотрели на Пола, а руки стискивали его ладонь.

— Не отдавай нас ему! — сквозь воду и смерть донеслись до Пола сдавленные голоса. — Спаси! Верни все! Ты обещал! Не отдавай!

Люди, сгоревшие заживо, потащили Пола к себе. Он упал в фонтан и сразу пошел ко дну. Вода залилась ему в рот, в нос. Полу стало нечем дышать. Дикий, животный ужас затопил все его существо. Он забился в конвульсиях.

— Павел, проснитесь! — Девичий голос ворвался в сон Пола, как брошенный камень. — Что с вами?

Пол ухватился за этот голос, как за веревку, рывком вытащил себя из тягучей плоти сна и открыл глаза.

В комнате было темно. Он тяжело дышал, сидел на кровати, отбросив смятое одеяло. Все его тело было в холодном поту. В окно заглядывала луна.

Рядом стояла Настя. В белой ночной рубашке она походила на привидение.

— Вы кричали во сне, — сказала девушка. — И руками махали. Вам страшный сон приснился?

— А? — Пол все еще не пришел в себя и очумело вертел головой. — Что? Ты кто? Нет, все нормально. Это бывает.

Ему вдруг пришло в голову, что спать рядом с теплой, податливой девушкой будет приятнее, чем одному.

— Иди сюда. — Пол протянул к Насте руку.

— Да, прямо сейчас! — Участливый тон Насти сменился на весьма уверенный и грозный. — Вы меня за кого принимаете? Ну-ка быстро ложитесь и спите!

Пол почему-то послушался ее.

Он улегся в кровать, накрылся одеялом и с тоской пробормотал:

— Я теперь до утра не усну.

Настя прошла по комнате к шкафу, открыла дверцу. Звякнуло стекло, что-то забулькало.

Девушка вернулась к кровати и сказала:

— Нате вот. Выпейте. Вам надо.

Пол приподнялся на локте и увидел перед носом стакан с жидкостью.

— Что это? Зелье какое-то?

— Это ром, — сказала Настя, и Пол вздрогнул от странного совпадения. — Хороший, «Бакарди». У мамы с Нового года остался. Пейте и спите.

Пол так и сделал, выпил полстакана рома, лег и мгновенно уснул.

Никаких сновидений у него не было до самого утра, до момента, когда Настя потрясла его за плечо и сказала:

— Эй, вставайте! Через два часа мама с дежурства придет.

Они завтракали на тесной кухоньке, похожей на голубятню. Яичница, белый хлеб, масло, чай. У китайской чашки отколот краешек, но рисунок красивый, и хозяйка не выкидывает ее, бережет.

Пол ел и украдкой поглядывал на Настю. Этой ночью произошло что-то такое, что изменило его отношение к ней. Вчера ему казалось, что перед ним обычная жаба. Так Мишель называл всех поклонниц Пола, этих нимфеток с крашеными волосами, готовых на все ради одного взгляда своего кумира.

Но ночью никакого кумира не было. Был маленький, испуганный мальчик Павлик, который потерял все. На него навалились проблемы, ему было очень страшно. К нему пришла взрослая женщина. Она легко развеяла все его страхи, успокоила, уложила спать. Хотя бы на короткое время, на несколько часов, но ему стало хорошо. Как это все случилось, Пол не понимал, но чувствовал, что ему очень не хочется расставаться с этой девушкой.

— Вам еще чаю налить? — спросила Настя и, не вставая, протянула руку к чайнику.

Минимальные размеры кухни вполне позволяли это сделать.

— Да, спасибо, — ответил Пол и посмотрел на девушку. — Слушай, что ты мне все выкаешь? Давай на «ты». Договорились?

— Я… — Настя смущенно улыбнулась, налила в чашку кипяток, добавила заварки. — Я попробую. Просто неудобно. Вы известный человек.

— Настя! — с нажимом сказал Пол. — Мы же договорились! На «ты».

Девушка кивнула, опять улыбнулась.

— А вы… ты что дальше будешь делать?

Пол пожал плечами, достал смартфон, посмотрел на темный экран и спросил:

— У тебя зарядка есть?

— Конечно.

— Давай. Сейчас в Москву другу позвоню, чтобы приехал, забрал меня. Мне только телефон надо подзарядить, он на нуле.

С лица Насти исчезла улыбка. Она сделал глоток чая, покачала головой.

— Что-то не так? — поинтересовался Пол.

— Все не так, — тихо, но твердо сказал Настя. — Не нужно звонить.

— Почему?

— Машин с московскими номерами у нас в городе мало. Появится новая, будет сразу приметная. Те негодяи, которые тебя ищут, мигом заметят ее, будут следить, куда поехала, кто в нее сел. Вас… тебя сразу найдут.

Пол огорченно развел руками.

— И что мне делать? Я же не могу тут сидеть вечно! У меня дел выше крыши.

— Тут не можешь. Мама через час придет, ей про тебя лучше не знать. — Настя говорила уверенно, глядя в глаза Полу. — Но время еще есть. Нужно сбрить бороду, волосы подстричь. У бабушки в шкафу дяди Лешина одежда осталась. Переоденешься, и мы с тобой пойдем в Зуево.

— Куда? — не понял Пол.

— В Зуево. Это деревня, тут рядом, пять километров через лес. Там маршрутки ходят до Фряново, сядем, уедем. А уже оттуда можно звонить.

— А дядя Леша этот кто такой? — зачем-то спросил Пол, обдумывая план, предложенный Настей.

— Бабушкин сын, мамин брат. Он сейчас в Норильске, на три месяца уехал по контракту. Они там завод какой-то строят, что ли. Ну вы согласны?

Пол встал.

— Говори мне «ты». Мы же…

— Решили, — закончила за Пола Настя и кивнула на часы. — Тогда быстро в ванную!

Сбривать бороду было не то чтобы жалко. В конце концов, что такое борода? Так, баловство, дело наживное, сбреешь эту — вырастет новая. Петр Первый вон всю страну заставил бриться, и ничего, никто не умер. Правда, налог на особо упертых был. Хочешь быть хипстером, плати в казну.

Пол поморщился, разглядывая себя в зеркало.

«На самом деле это всегда так, — пронеслось у него в голове. — За право быть самим собой нужно платить».

Но все же что-то незримое, невещественное, но очень важное не давало Полу покончить с бородой.

— Эй, ты там не уснул? — раздался за дверью голос Насти. — Я одежду приготовила.

— Сейчас! — Пол открыл горячую воду, набрал полные ладони, бросил прощальный взгляд на себя, бородатого, и вдруг понял!

Бородка была для него не украшением лица, не данью моде, не признаком мужественности, а символом той жизни, которую он вел несколько лет, отличительным признаком Пола Смолла, удачливого и популярного блогера, ютубера, хайполова и хайподела. Судя по всему, сейчас он утратит этот символ, а вместе с ним — и прошлую жизнь.

Это осознание заставило Пола зажмуриться. Ему сделалось страшно, как в детстве перед неизбежной дракой после уроков или походом к стоматологу.

Ноги едва не подогнулись, сердце быстро и гулко заколотилось, кровь запульсировала в висках.

— Сука! — тихо и зло сказал Пол, ни к кому конкретно не обращаясь, и решительно погрузил лицо в горячую воду.

Он сбрил бороду и высунулся за дверь, намереваясь забрать одежду. Там его поджидала Настя с триммером в руках. Она буквально втолкнула Пола в ванную комнату, включила машинку.

— Наклонись над ванной! — В голосе девушки звучал металл.

— Ты что хочешь делать? — Пол озадаченно посмотрел на новую знакомую.

— Тебя надо постричь, — заявила Настя. — Нагибайся быстро. Я умею, всех двоюродных братьев стригу.

Пол глубоко вздохнул, мол, опускаюсь все ниже и ниже, и покорно наклонился над ванной. Триммер вгрызся в волосы на затылке, и спустя десять минут все было кончено.

— Давай, смывай это. Нам пора выходить. Одежда на стиральной машинке. — Настя распоряжалась его действиями так уверенно и решительно, что Пол опять почувствовал себя маленьким мальчиком. Рядом с ним была строгая воспитательница.

Он переоделся в какие-то дешевые китайские шмотки с оптового рынка, аккуратно сложил свои брендовые вещи в пакет и посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на Пола взглянул странный субъект, почти лысый, в темной толстовке с капюшоном и искусственно вытертых джинсах, человек неопределенного возраста с очень испуганными глазами.

«Очки нужны», — решил Пол, вышел из ванной и спросил:

— Настя, у тебя темных очков нет?

— Может, тебе еще золотые часы и кожаную куртку? — сердито спросила девушка.

Она стояла в прихожей, уже одетая, с рюкзачком в руках.

— Что ты возишься, как девочка? Время! Давай быстрее!

Глава 6

— Я себя чувствую ходячим отстоем, — с тоской в голосе простонал Пол. — Людям стыдно показаться.

— Стыдно — это когда видно. А у тебя все застегнуто, — грубовато пошутила Настя, и Пол словно бы вернулся с неба на землю.

Никакая она была не воспитательница. Обычная провинциальная девка, не очень-то умная и образованная, в меру симпатичная, потому что довольно молодая. Лет через десять, если не тренироваться каждый день, обвиснет зад, расползется талия, потом пойдут морщины, мешки под глазами, целлюлит. И готово. Будет толстая бабища, продавщица или бухгалтерша. Злая, сварливая, мерзкая.

Пол досадливо сплюнул в мокрую траву.

Они шли по глинистой тропинке, вьющейся по дну оврага и раскисшей после ночного дождя. Овраг этот начинался почти что от дома Настиной бабушки и уходил в сторону леса. Склоны его сплошь заросли бурьяном, поверху слева тянулся покосившийся деревянный забор, справа виднелись крыши каких-то построек, то ли сараев, то ли складов.

«Идеальное место для засады, — подумал Пол, с тревогой оглянувшись. — Двое спереди, трое сзади. И никого вокруг. А вдруг эта Настя ведет меня в ловушку, действует с ними заодно? Точно! То-то она такая дерзкая и резкая была. — И вот тут Полу стало стыдно. — Я просто психую, — сказал он себе. — Если бы Настя была с ними заодно, то просто впустила бы ночью их в квартиру. А торопила меня она правильно. Ее матери действительно незачем меня видеть. Так что…»

— Сейчас мостик через Дубнянку будет, — сказала через плечо Настя, идущая впереди. — Потом лес. Там нас найти будет трудно. Считай, что твои бандиты все, отстали.

Пол кивнул и промычал что-то утвердительное.

Они прошли по узкому пешеходному мостику над темно-коричневыми водами небольшой речки и углубились в осенний лес. Под ногами тихо шелестела мокрая опавшая листва, с веток на голову и за шиворот падали холодные капли. Пол ежился, оглядывался, то и дело запинался за древесные корни, выползшие на тропинку.

— Стой, — сказал он Насте минут через пятнадцать. — Дай-ка я прямо сейчас позвоню Мишелю. Чего тянуть-то? Фряново, Фрязино — это все далеко. Пусть он лучше в Зуево это твое подъедет.

Не слушая возражений девушки, Пол достал смартфон. Индикатор зарядки показывал тридцать семь процентов.

Мишель ответил сразу, как будто дежурил с телефоном в руках:

— Да, алло! Пол, старик, ты как, где? Мы тут с ума сошли!

— Не ори! — осадил друга Пол. — Все нормально. Я в Подмосковье. В лесу.

— Где?! — еще громче заорал Мишель. — В каком, на хрен, лесу?! Ты как туда?..

— Меня похитили, — морщась от крика, ответил Пол.

— Что значит «похитили»? — Мишель оторопел. — Ты в полицию заявил? Погоди, если похитили, значит…

— Да, я сбежал, — сказал Пол и покосился на Настю, терпеливо ждущую в сторонке. — Теперь прячусь тут. Меня надо забрать.

— Да, старик, конечно. Без проблем. Прямо сейчас выезжаю, — зачастил Мишель. — Но с тобой все в порядке?

— Абсолютно, — заверил его Пол. — Сыт, пьян и нос в табаке.

— Ты один?

— Нет, блин, с пограничным псом Алым! — разозлился Пол. — Давай уже, езжай. Дел по горло. У меня встреча с экспертом. Надо что-то решать с юристами и с этим вот наездом. Охрану, что ли, нанять?

— Все-все, еду. — Мишель на секунду отвлекся. — Так, навигатор рисует, что самый быстрый маршрут до Нижнемосковска — сорок две минуты. Ты где меня будешь ждать?

— Погоди, в город не нужно, это опасно, меня там ищут. Тут есть рядом деревня Зуево… — Пол вдруг осекся и замолчал.

Он отвел от уха руку со смартфоном и глянул на экран. Оттуда на него смотрело лицо Мишеля, фотография с аватарки профиля. Мишель на ней жизнерадостно улыбался, подмигивал Полу.

— Ты чего? — удивилась Настя.

— Алло! Пол, старик? Ты где пропал! — надрывался в смартфоне Мишель.

Пол продолжал смотреть на телефон с таким выражением лица, словно держал в руке боевую гранату.

— Что случилось? — снова поинтересовалась Настя, подойдя ближе.

Пол молча покачал головой, движением пальца сбросил вызов. Экран смартфона погас. Тогда Пол быстро снял заднюю крышку, вытащил СИМ-карту, сунул ее в часовой карманчик джинсов.

Он выключил аппарат, осторожно, двумя пальцами засунул смартфон в карман толстовки, повернул к Насте лицо, искаженное от злости, и выкрикнул:

— А теперь быстро! Бегом!

Пол первым бросился бежать по тропинке через лес, матерясь и нелепо размахивая руками. Настя едва поспевала за ним.

— Я потом тебе все объясню! — крикнул Пол, перепрыгивая через поваленное дерево. — Твари, суки, уроды! Быстрее давай!

Через двадцать минут они выбежали из леса. Пол тяжело, со свистом дышл, уперся руками в колени и глядел на мокрые серые крыши Зуево. Ему было плохо и физически, и морально.

— Где там остановка маршрутки? — спросил он у Насти.

Девушка на удивление легко перенесла осенний марафон по пересеченной местности. Взгляд ее по-прежнему был недоверчивым и вопросительным.

— Вон, возле магазина. Видишь, «газелька» как раз подъезжает.

— Быстрее! — прохрипел Пол и сорвался с места.

Они добежали до остановки, Настя легко запрыгнула в отодвинутую дверь маршрутки, уселась на сиденье. Народу было мало — пара мужиков с сумками, явно какие-то ремонтники, несколько женщин пожилого возраста, хмурый таджик, видимо, гастарбайтер, непрерывно говорящий по телефону, и девица на каблуках, выглядящая в этой «Газели» весьма чужеродно.

Пол сел рядом с Настей, быстро вставил симку обратно в смартфон. Он включил аппарат, убрал звук и вибрацию, оглянулся — не видит ли кто? — и быстрым движением спрятал телефон под сиденье.

— Иди за мной, — шепнул он девушке и выбрался из маршрутки.

Настя, ничего не понимая, вылезла следом.

— Э, уважаемые! — окликнул их водитель, носатый уроженец Юга. — Вы ехать будете, или как?

— Или как, — бросил на ходу Пол.

Он быстрым шагом удалился от остановки, свернул в проулок между двумя заборами и перешел на бег. Настя послушно ускорилась и догнала Пола. Она больше ни о чем не спрашивала, только украдкой поглядывала на своего кумира. Глаза у нее стали испуганными и какими-то потерянными.

У самого леса Пол остановился.

— Там что? — спросил он, указывая налево от деревни.

— Ничего. Лес. Запруды. Поселок Энергетиков. Теплоэлектростанция.

— Далеко?

— Километров семь-восемь. Ты зачем телефон в маршрутке оставил?

Пол сузил глаза, едва ли не с ненавистью посмотрел на Настю и заявил:

— Я же сказал, что потом все объясню. А сейчас иди домой и сиди там тихо, не высовывайся. Поняла?

— А вы… ты? — Девушка смешалась, губы ее как-то странно, по-детски скривились.

— А я к энергетикам, — с усмешкой ответил Пол.

— Я с тобой!

— Нет, ты мне не нужна.

В глазах Насти появились слезы.

Пол выругался, махнул рукой в сторону города.

— Домой иди, поняла?

— Я же для тебя… — срывающимся голосом запричитала Настя. — А ты…

— Да опасно со мной, дура! — заорал Пол. — Меня со всех сторон обложили! Лучший друг сдал, понимаешь? Это серьезные люди.

— Ты же говорил… — Настя уже откровенно плакала, размазывая по лицу слезы напополам с косметикой.

— Что я говорил? Все, хватит. У меня времени нет. Они сейчас едут сюда. Иди домой.

Пол повернулся, оставил девушку за спиной, сделал несколько шагов и услышал Настин голос, растерянный и испуганный:

— Уже доехали.

Пол резко повернулся и замер.

В просвете между домами был виден магазин, возле которого стояла маршрутка. Там остановился все тот же зеленый «Лексус». Вокруг него колготились четверо парней. Пол узнал серые куртки и попятился к лесу.

— Идиот! — прошипел он и стукнул себя кулаком по лбу. — Дебил! Он же им мог позвонить…

Настя подскочила к Полу, схватила его за руку.

— Бежим в лес, — выдохнула она и потащила его за собой в заросли.

Там они присели за куст волчьего лыка, усыпанный оранжевыми ягодами, и отдышались.

— А теперь рассказывай все по порядку. Без обиженных звезд эстрады и прочей белиберды, — строго проговорила Настя, и в ее голосе Полу опять почудился металл.

Она так и сказала: «белиберды». Пол последний раз слышал это слово в детстве от бабушки. Когда она была недовольна поведением маленького Павлика, например, тем, что он рассуждал о вещах, недоступных детскому пониманию, то строго сдвигала брови и с укором произносила:

«Не говори белиберды!»

Так и осталось в памяти Пола это странное словечко, вместе с оладушками, гортензией на подоконнике и толстенной книгой «Война и мир», которую бабушка любила читать перед сном.

Пол сел на траву, подтянул коленки и начал говорить. Внезапно оказалось, что ему не просто есть что рассказать. У него накопилось столько слов и эмоций, словно Пол много лет находился где-то в изоляции от других людей, на необитаемом острове, в тюремной камере, на космическом корабле.

Он говорил, захлебываясь и перебивая сам себя. Поделиться наболевшим с чужим, абсолютно незнакомым человеком оказалось просто и легко. Подробности детства, взаимоотношения с отцом, развод родителей, женитьба отца на мулатке-шоколадке Джессике и все последующие события превратились в какой-то невероятный сценарий сериала о тяжелой сыновьей доле. Пол понимал это, но ничего не мог с собой поделать. Ему нужно было выговориться.

Наверное, со стороны это выглядело ужасно. Насте наверняка было неприятно слушать какие-то вещи, но Пол плевать хотел в этот момент на все. Он замолчал только тогда, когда дошел до нынешнего утра, не упомянул только о завещании отца.

Ветер шелестел в кронах деревьев, на землю с печальным шорохом летели опавшие листья. Осенний лес жил по своим законам. Он был намного старше и мудрее всех людей на земле, и их мелкие, сиюминутные проблемы его не интересовали.

— Ты думаешь, что твой друг… Мишель, кажется, да? Он теперь с ними?

Пол потер ладонью лицо и неприятно удивился, обнаружив, что лоб его покрыт холодным, липким потом.

— Все просто, — устало сказал он. — Пока я был в отключке и под охраной этих уродов, он мне не звонил. При этом важная деталь. Телефон у меня не отобрали. Я еще тогда подумал — почему? А потом понял. С помощью телефона они за мной следили, отмечали все перемещения, знали, где я нахожусь, и подловили на Таганке. Потом батарея села, и телефон стал не нужен. Его даже не забрали. А может быть, специально. Когда я сбежал, они меня потеряли. Поэтому мы спокойно спали этой ночью. Утром я зарядил телефон, и все началось по новой.

— Не стыкуется, — покачала головой Настя. — С Мишелем не выходит. Бандиты на самом деле могли отслеживать тебя через телефон, но он-то тут при чем?

— При том, — веско сказал Пол. — Во-первых, это он подарил мне этот аппарат, дорогущий, кстати. Во-вторых, у нас с ним официальный договор о партнерстве. Если с одним из нас что-то случится, то второй получает весь бизнес. В-третьих, Мишель сам проговорился: «Строю маршрут. До Нижнемосковска сорок две минут езды». Откуда он мог знать, что я здесь, а не в Подольске, Пушкино или Ногинске? А раз знал и не приехал раньше… В общем, ты понимаешь.

Настя кивнула и сказала:

— Ты сунул телефон под сиденье маршрутки, чтобы…

— Чтобы они хотя бы на время потеряли мой след.

— И что, теперь тебе вообще не к кому обратиться? — осторожно спросила Настя. — Ну за помощью, я имею в виду.

— Не к кому. — Пол отрицательно помотал головой. — Все либо мертвы, либо сдохли.

— В смысле? — не поняла Настя.

— Отец и остальные мертвы, лежат в земле, — неохотно пояснил Пол. — А Мишель вот сдох и превратился в зомбака. Крыса вонючая.

— Может быть, его заставили? — предположила Настя.

— Нет, — уверенно сказал Пол. — Я его давно знаю. Всю жизнь. Когда он боится, то говорит и ведет себя иначе. Нет, сам.

Они снова замолчали.

Поднялся ветер, листья посыпались гуще. Началась настоящая осенняя метель. Это было красиво — желтые, красные, бурые листья разных оттенков и форм кружатся вокруг, покрывают землю причудливым ковром.

Но Полу в эту минуту было не до восторгов по поводу красот природы. Он выговорился и погрузился в прострацию, словно оказался вне времени и пространства. В голове сделалось пусто, на душе — мглисто. Это было очень странно — ничего не хотеть и ни о чем не думать.

Из прострации его вывела Настя.

— Ты знаешь, кто за всем этим стоит? — спросила она, стряхнув с ног листья, нападавшие на них.

Пол молча дернул плечом. Мол, понятия не имею.

— Может быть, у твоего отца были какие-то проблемы с бизнесом? — Настя наклонила голову, попыталась заглянуть Полу в глаза.

— Наверняка были. Я тебе говорил, что он все активы продал и деньги положил на эти… корпоративные счета. Не просто же так.

— А почему ты их не можешь унаследовать?

— Там куча сложностей. Документы, контракты, инвестиционные соглашения.

— Ты что-то недоговариваешь, — убежденно сказала Настя.

Пол скрипнул зубами и грубо бросил:

— Не твое дело.

— Да ладно. — В голосе Насти прозвучала обида. — Не хочешь, не говори. Просто ты вроде бы был со мной откровенен.

Пол сжал кулаки, глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух через нос. Этой методике самоуспокоения его научила одна красивая и умная баба, едва не ставшая женой Пола, но потом полностью двинувшаяся на йоге, асанах, прочих кундалини и уехавшая искать смысл жизни на Гоа.

— Отец оставил завещание, — тихо сказал Пол. — Странное такое. Почему-то он решил, что все его деньги должны достаться какому-то Гарееву.

— Это кто? — спросила Настя. — Ты его зна- ешь?

— Так, видел пару фоток в Интернете, — Пол изобразил рукой нечто неопределенное. — Мужичок в возрасте, лысый. Пятнышки на голове, вот как на этом листе. Улыбается все время. Улыбался.

— Почему «улыбался»? Он что, умер? — не поняла Настя.

— В новостях было написано, что он год уже как болеет, что-то очень серьезное, типа инсульта или комы. В общем, лежит в какой-то клинике.

— Он друг твоего отца?

— В том-то и дело, что нет! — выкрикнул Пол. — Просто партнер. Несколько лет назад у них был совместный проект, как я понял. Теперь все состояние отца уходит этому Гарееву. Там, в завещании, еще приписка дурацкая такая… — Пол на мгновение задумался, вспоминая, потом произнес: — «Я уверен, что мой товарищ и компаньон г-н Гареев распорядится этими средствами максимально эффективно и достойно».

— А сколько средств? Ну сумма какая? — поинтересовалась Настя.

Пол вздохнул.

— Сто два миллиона долларов, — сказал он.

Прошло минут сорок с того момента, как они укрылись на опушке леса.

— Если бы я жил в девятнадцатом веке, то, наверное, застрелился бы, — проговорил Пол, глядя в высокое голубое небо.

— Да конечно, сейчас! — грубовато отреагировала Настя. — Было бы из-за чего! Подумаешь, наследство не получил. Ты же Пол Смолл! У тебя канал, фанаты! Надо заявить в полицию, пусть этих уродов… Подожди! — Настя осеклась и уставилась на Пола, продолжавшего глядеть в небо. — А кто вообще тебя преследует? Что за люди? Зачем ты им нужен?

Пол повернулся к девушке, натянуто улыбнулся.

— Малыш, я не рассказал тебе одну вещь. Может быть, самую важную из всех, — сказал он, и улыбка сползла с его лица. — Накануне моего похищения и всего прочего я заказал независимую экспертизу завещания.

— И что сказал эксперт? — быстро спросила Настя.

— Пока ничего. Как раз сегодня в девятнадцать ноль-ноль у нас встреча на Сретенке.

— Значит, нам надо ехать в Москву, — сказала Настя.

— Ты-то здесь при чем? — вскинулся Пол.

Девушка как-то очень по-свойски улыбнулась и проговорила:

— Я тебя теперь не брошу. В конце концов, должен же кто-то заплатить за твой проезд до Москвы. У меня там тоже дела, я все равно собиралась поехать. Так что потопали в поселок Энергетиков. Там автобус из Переславля-Залесского каждый час проходит. Главное, чтобы места были. — Девушка легко поднялась, протянула Полу руку. — Ты идешь? Или тут врастать в землю будешь? Смотри, скоро зима, простудишься.

Пол хмыкнул, поднялся сам, проигнорировав Настину руку, и сказал:

— Хорошо, до Москвы едем вместе. Но потом ты отвалишь. Со мной слишком опасно. Договорились?

— Посмотрим, — туманно ответила Настя.

Остаток дня прошел безо всяких приключений. После того как Пол все рассказал девушке, ему стало намного легче, с плеч упал незримый, но весьма ощутимый груз. Прогулка по осеннему лесу даже доставила Полу удовольствие. Через час с небольшим они добрались до поселка Энергетиков, спокойно купили билеты, сели на автобус и доехали до метро «Щелковская».

Настя проспала всю дорогу, мило и доверчиво привалившись к плечу Пола. Он уснуть не мог. Нервы, взвинченные событиями последних суток, отказывались подчиняться. Пола буквально потряхивало изнутри, хотя внешне он казался совершенно спокойным.

В Москве его могут подстерегать преследователи. Он заранее приготовился к тому, что ему придется прятаться, как-то уходить от погони, но ничего подобного не случилось. Старый автовокзал на Щелковской был снесен, а новый пока еще представлял собой огромную стройплощадку. Поэтому пассажиры высаживались из автобусов на площади возле метро. Отыскать Пола, к тому же сменившего одежду и внешность, в огромной толпе было весьма сложно. Они с Настей беспрепятственно проследовали к переходу и спустились в подземку.

— Я на Сухаревскую, — сказал Пол. — Давай, «просто Настя»…

— Я с тобой! — немедленно пресекла попытку попрощаться девушка. — Не спорь. Так будет лучше.

Пол только развел руками, хотя в глубине души был готов к такому повороту событий. Они сели в вагон и спустя полчаса уже были в центре Москвы.

— Кафе «Рондо», — сказал Пол, поглядев на уличные часы. — Встреча через пятнадцать минут. Давай так. Я останусь тут, у метро, а ты войдешь, сядешь и посмотришь, один он придет или с кем-то.

— А как я его узнаю? — спросила Настя.

— Он такой типичный эксперт — с седой бородкой, в очках, нос крючком… — Пол потряс пальцами. — Ботан, короче, только старый. Понима- ешь?

Настя кивнула и двинулась в сторону кафе.

Пол невольно засмотрелся на упругую попку и ладные ножки своей нечаянной подруги.

«Да и талия у нее ничего, — подумал он. — Грудь присутствует. И вообще…»

Настя словно почувствовала, о чем думает Пол, внезапно обернулась, поймала его взгляд и сердито погрозила пальчиком. Он смешался, как подросток, и поспешно отвернулся.

Девушка отсутствовала минут двадцать. За это время Пол три раза изучил витрину газетного киоска, сто тридцать шесть раз прогулялся до остановки и обратно. Он даже стрельнул сигарету у какого-то командировочного, но курить не стал, потому что забыл спросить зажигалку, а этот добрый самаритянин уехал на троллейбусе.

Настя вернулась в смятении.

— Что случилось? — с тревогой спросил Пол.

— Он не придет, — сказала Настя.

— Ты-то откуда знаешь? Может, ты его просто не узнала? Давай я сам схожу.

Настя покачала головой, привалилась спиной к столбу.

— Он не придет, — повторила она. — Там телевизор работает над стойкой. Новости Москвы показывали как раз, пока я кофе пила. В общем, рассказали, что сегодня утром в центре столицы произошло убийство известного эксперта-криминалиста. Его застрелили на пороге собственной лаборатории, а потом, чтобы скрыть следы преступления, помещение подожгли.

— Завещание! — закричал Пол, дернулся, тут же опомнился и замер.

На него оглядывались прохожие.

— Нет больше твоего завещания, — мрачно сказала Настя. — Только копии, наверное, да?

— Да. — Пол сгорбился, повертел в руках сигарету, выкинул в урну. — Нотариально заверенные копии. Да и те у Мишеля. Они имеют юридическую силу, но по ним невозможно определить, был оригинал подлинником или подделкой. Эти твари предусмотрели буквально все!

— Что теперь делать?

Вопрос, заданный Настей как-то легко, дежурно, поставил Пола в тупик.

Да, что теперь делать? Домой нельзя. На работу тоже. Наверняка все везде под наблюдением. Спасибо Мишелю. Жека с ним заодно. Он всегда Мишелю в рот глядит. Или же тот использует его втемную.

Пол почувствовал, как невидимая рука сдавила его горло, перекрыла доступ воздуха. Он ощутил, что ему трудно дышать, закашлялся, инстинктивно схватился за шею.

— Что с тобой? — встревожилась Настя. — Тебе плохо?

— Это как в фантастике, — сказал Пол, откашлявшись и тяжело дыша. — Человек просыпается утром, а его нет. Он стерт из жизни! Как будто ластиком. Даже в полицию теперь не заявить.

— Почему? Может, они разберутся, — неуверенно сказала Настя.

Пол взорвался.

— Да кто там когда разбирался?! — заорал он, выпучив глаза. — Они все куплены давно! Тут людей убивают пачками. Что ты во всем этом понимаешь? Часто общалась с полицией? Что молчишь? Сказать нечего? А чего лезешь тогда? Дура! Прилипла, как жвачка.

— Я… — Губы у Насти затряслись, лицо сморщилось. — Я только хотела…

— Что ты хотела? — рявкнул Пол. — Достать меня? Да пошла ты!

Он круто развернулся и широким шагом двинулся по тротуару, наталкиваясь на прохожих и не извиняясь.

Жизнь Пола была кончена. Его одолели, победили, размазали, как паштет. Ему вовсе не нужны были отцовские деньги, это жуткое наследство на пепелище. Он прекрасно жил и без него. Но кому-то — кому, кстати? — они понадобились, и Пол стал деталькой, винтиком в чужом хитроумном плане. Опять же, ничего бы не было, жизнь и работа продолжились бы, он ловил бы свой хайп, трахал телок, вкусно ел, сладко пил, если бы не эта идея с экспертизой завещания.

«Я переступил границу, перепрыгнул через флажки, — подумал Пол, продолжая шагать по улице. — Сделал то, чего допускать было нельзя ни в коем случае, и подписал себе приговор. Меня убьют. Теперь уже точно. Я слишком много знаю. Эти люди не остановятся ни перед чем. Ради денег они убили отца, всех, кто был в доме, а потом и эксперта. Это доказывает, что завещание наверняка было поддельным. Они чуть-чуть не прикончили меня. Это случилось сразу после того, как я отдал завещание на экспертизу. Через полтора часа».

Это зловещее и загадочное «им», «они» пугало и при этом очень интересовало Пола. Кто стоит за убийствами, все организовал, готов убивать ради денег, не останавливаясь ни перед чем? Для кого они имеют такое важное значение?

Сам Пол всегда относился к деньгам легко. Есть — хорошо. Нет — надо найти, взять, заработать. Способов множество, поэтому нечего париться. Ты просто уверен в том, что деньги у тебя всегда есть. Они чувствуют это и приходят к тебе.

Пол никогда не мог понять Жеку. Тот когда-то давно, лет в пятнадцать, приехал из Екатеринбурга в Москву учиться в каком-то лицее или колледже, зацепился за столицу, врос в нее, фактически стал москвичом. Но вот эта боязнь остаться без копейки в чужом городе довлела над ним, делала Жеку глубоким провинциалом. Он не умел быть широким, простым, легким, все время скопидомничал, выкраивал, комбинировал, сучил лапками, как паук, плел какие-то смешные паутинки финансовых схем, приносящих минимальные доходы при максимальных геморроях. Полу всегда было его жалко. А где жалость, там и презрение.

Жека это чувствовал, наверное, но никогда, даже крепко выпив, не позволил себе высказать Полу свое недовольство. Субординация, встроенная в организм Жеки, тоже была родимым пятном провинции. Он признавал Мишеля и Пола главными и никогда, ни разу не попытался хотя бы встать с ними на одну доску. Они познакомились в институте, вместе начинали, но в итоге Пол и Мишель стали партнерами, а Жека совмещал обязанности офис-менеджера, водителя и даже слесаря-электрика.

«Стоп! Может быть, вся эта схема придумана Жекой?» — задал себе вопрос Пол и от неожиданности даже остановился.

Теперь уже прохожие натыкались на него, но он не замечал их торопливых дежурных извинений, так и стоял столбом на тротуаре у поворота на Трубную улицу, невидяще глядя перед собой.

«Нет, это бред. Так можно подозревать кого угодно. Тут нужно иначе. Как там говорили древние римляне? «Is fecit cui prodest» — «Сделал тот, кому выгодно». А кому выгодно в данном случае? По поддельному завещанию все деньги получит Гареев. Но он при смерти, уже год в клинике. Зачем ему?..»

— Или это все просто ширма? — вслух сказал Пол. — Прикрытие? А на самом деле…

— Ложись! — взвизгнул у Пола за спиной девичий голос.

Кто-то обрушился на него и повалил на грязный асфальт. Сбоку, со стороны Садового кольца, в несмолкаемый шум машин вплелись короткие сухие хлопки, словно там взрывались новогодние петарды.

Человек, уронивший Пола, прижимал его к асфальту, не давал поднять головы. Он с трудом вывернул шею и увидел черный «Опель» с опущенными стеклами, удаляющийся по крайнему правому ряду. Совсем рядом, сантиметрах в тридцати от бордюра, валялась стреляная гильза, желтая, блестящая, как елочная игрушка.

— Вставай! Бежим! — С Пола соскользнула Настя с заплаканными глазами.

— Ты?! — поразился Пол, и ему стало стыдно.

Он накричал на эту девчонку, практически послал ее, а она спасла ему жизнь, причем уже во второй раз.

— Но ты…

— Я за тобой шла, дурак! — крикнула Настя. — Смотрю, они целятся. Да побежали же! Чего ты стоишь тут как мишень?!

Они побежали по Трубной, мимо детского сада, магазина, ресторана и остановились только в Большом Сухаревском переулке.

Погони не было.

— Как они меня нашли? — хмуро спросил Пол, стараясь не смотреть Насте в глаза.

Ему по-прежнему было стыдно.

— Знали о месте встречи с экспертом, наверное. — Девушка пожала плечами. — Следили за людьми у метро. Нашли тебя, вызвали этих киллеров. В кино всегда так.

— Да, — согласился Пол и вздохнул. — В кино всегда.

Они сидели на лавочке в старом тесном московском дворике, тихом и спокойном.

— Когда мы опустились на самое дно, снизу постучали, — сказал Пол.

— Не смешно. — Настя покачала головой. — Мы в заднице, а не на дне.

— Еще больше не смешно, — в тон ей произнес Пол. — Только почему «мы»?

— Потому что они меня видели уже несколько раз с тобой. И там, дома, в Нижнемосковске, и тут, в Москве. — Настя встала со скамейки, стряхнула с джинсов невидимые крошки. — Это значит, что меня в живых тоже не оставят. Мы теперь вместе, понимаешь? Куда ты, туда и я.

— И что? — Пол невесело усмехнулся. — Я должен порадоваться этому моменту? Это не кино, малыш, а жизнь. Тут убивают по-настоящему, больно и страшно.

— Ты-то откуда знаешь? Чего раскис? Ты же Пол Смолл, мать твою! Сам всех нас учил, что хайп можно поймать даже в заднице у дьявола. Давай, чувак, слови его! Ну!

— Да иди ты!.. — Пол отвернулся.

Теперь ему было стыдно еще и за то, что он и в самом деле раскис.

— Я никогда не поверю, что у тебя нет друзей, настоящих, из детства. Которые, если что случится, всегда помогут. В любой точке земного шара, — продолжила Настя.

Пол опустил голову.

— Что, неужто нет? — спросила Настя. — Никого-никого? Как же ты живешь?

— Хорошо живу! — Пол поднял голову, посмотрел на девушку глазами, полными тоски и злобы. — Жил, вернее.

— Еще ничего не закончилось! — с жаром воскликнула Настя.

— Помолчи! — заявил Пол. — Такое ощущение, что ты меня достанешь в этой самой любой точке земного шара.

Дурацкое выражение Насти про земной шар само собой прицепилось к нему, легло на язык. Именно оно подтолкнуло Пола к смутным, подернутым каким-то романтическим флером воспоминаниям из детства.

Река, берег. Вечер, солнце уже закатилось, из леса на том берегу выползает сизый язык тумана, но небо еще светится, звезды не появились. Половина неба оранжево-желтая, другая — синяя. Кажется, что они на другой планете.

Их четверо. Павлик, отец и два его друга. Эти крепкие мужики и позвали отца на рыбалку сюда, на речку Керженец, под Нижний Новгород.

Память не сохранила всех подробностей, остались лишь фрагменты, куски, похожие на короткие ролики или гифки. В реку заброшены удочки, горит костер, в котелке бормочет закипающая вода. Отец и его друзья разливают в блестящие металлические стаканчики коньяк. Звенит колокольчик на удочке — клюет! Все бросаются к ней, дядя Леша первым хватает удилище, подсекает…

— Дядя Леша, — вслух сказал Пол.

— Что? — не поняла Настя.

— Погоди! — отмахнулся Пол. — Сейчас.

Он зажмурился и снова перенесся в тот вечер, на берег лесной реки Керженец, в места, куда бежали от троеперстия и золоченых окладов патриарха Никона первые раскольники.

Дядя Леша упустил-таки добычу, за что был обложен трехэтажным матом отцом и третьим их другом. Пол никак не мог вспомнить, как его звали. Перед его глазами возникло добродушное лицо, усы, красные волдыри от комаров на лбу. А вот имя…

Что было дальше? Они сварили вкуснейшую уху из той рыбы, которую поймали днем.

Потом отец с друзьями еще выпили. Дядя Леша достал гитару, но ее сразу перехватил второй отцовский друг. Они пели песни, и Воропай порвал струну.

— Воропай! — сказал Пол. — Дядя Леша и он.

— Что ты бормочешь? — Настя положила Полу руку на плечо. — С тобой все в порядке?

— А потом они обнимались и плакали. Воропай сказал: «Аркадьич, мы же за тебя и Пашку твоего всех порвем! В любой точке земного шара! Ты только маякни». — Пол вскочил, взмахнул руками и повторил: — В любой точке земного шара! Настька, ты гений! Дядя Леша и Воропай! Точно. Они нам помогут.

Глава 7

— Ты уверен, что эти два рыбака смогут чем-то помочь? — с сомнением спросила Настя, когда Пол закончил пересказывать ей свои детские воспоминания.

Пол, минуту назад загоревшийся, сразу как-то поник, опустил плечи, вздохнул.

— Понятия не имею, — тихо сказал он. — Может, они уже и вообще… как отец. Не живые. Да и как я их найду? Я даже толком имен и фамилий их не знаю. И где живут. Вообще ничего.

— Это как раз несложно, — думая о чем-то своем, задумчиво произнесла Настя. — Было бы желание.

— Да ладно. — Пол усмехнулся. — Что, вот сейчас вобьешь в поисковик «Дядя Леша и Воропай», и тебе сразу адрес выпадет?

— Во-первых, не просто «дядя Леша», а Алексей. Во-вторых, не Воропай, а, скорее всего, Воропаев. В-третьих, Нижний Новгород. — Настя очнулась от своих размышлений, посмотрела на Пола. — Согласись, шансов сразу стало больше. Надо только деньги найти. У меня полторы тысячи осталось.

Пол хмыкнул. В общем-то, девушка была права. Это все лежало на поверхности. Он даже не стал переспрашивать, почему Нижний Новгород. И так ясно. Это единственный крупный город рядом с Керженцом. Такие люди вряд ли будут прозябать в райцентре. Так что дядя Леша и Воропай наверняка живут в Нижнем. Или жили.

Да и с деньгами Настя права. У Пола не было ни копейки, а ее полторы тысячи — это слезы, даже поесть нормально не хватит.

— Мне маме надо позвонить, — отвлекла Пола Настя. — Сказать, что я у подруги в Москве останусь, ну и вообще…

— Что «вообще»?

— Разведать обстановку. Вдруг к ней приходили, понимаешь? Тогда ясно, что они точно про меня знают.

Пол внимательно посмотрел на Настю. Она улыбнулась, достала телефон, поводила пальчиком по экрану, отошла в сторону и приложила аппарат к уху.

— Але, мамуль. Привет! Да, в Москве, у Лены. Все хорошо. Давление у тебя как? А, ну это еще ничего. Нет, не успею, тут останусь. Завтра, наверное…

Разговаривая, Настя прохаживалась вдоль скамеек, крашенных в зеленый цвет, постепенно удалялась от Пола. Он перестал слышать, о чем она говорит, просто наблюдал за девушкой, за тем, как она двигается, встряхивает головой, когда смеется, за походкой, фигурой, талией, бедрами…

«Стоп! — сказал Пол себе. — Сейчас не до этого. Надо взять себя в руки. Что-то я совсем расклеился. Искать дядю Лешу с Воропаем — идея, конечно, дурацкая, но другой все равно нет. Все, отставить рефлексию!»

Пол пружинисто поднялся со скамейки, двинулся в сторону Насти.

Она как раз заканчивала разговор:

— Все, мамуль. Я тебя тоже. Целую, да. Тете Вере, если будешь звонить, привет передавай. Пока-пока!

Настя убрала телефон, вопросительно посмотрела на Пола.

— Сейчас поедем на Пражскую, — сказал он. — К одному человечку. Я возьму у него деньги. Без них мы ничего не сможем. А потом займемся поисками друзей отца.

— Что за человечек? — сразу заинтересовалась Настя.

— Увидишь, — ответил Пол. — Вызывай такси.

Таксист привез их во двор обычной двенадцатиэтажки, серой и обшарпанной. Там шелестели тополя, гомонили дети, дворники убирали опавшую листву в большие черные пластиковые пакеты. Пол подумал, что в голливудских фильмах в такие обычно пакуют трупы, и ему стало грустно.

Настя расплатилась с водителем, и он уехал.

— Куда дальше? — спросила она, разглядывая дом.

— Второй подъезд. Последний этаж, налево. Номер квартиры не помню. Код подъезда тоже, — ответил Пол.

— Это фигня. — Настя махнула рукой. — Сейчас посмотрим, какими кнопками чаще всего пользуются жильцы, и войдем.

Пол не сомневался, что так и будет. Та легкость, с которой его нечаянная спутница отыскала в Интернете дядю Лешу и Воропая, пока они ехали со Сретенки на Пражскую, не то чтобы сильно удивила Пола — видел он сетевиков и покруче. Она убедила его в том, что Настя — настоящая золотая рыбка, мистическим образом посланная ему какими-то высшими силами.

Они поднялись на двенадцатый этаж, вышли из лифта. Пол нажал на кнопку звонка. Где-то далеко, в глубинах квартиры, коротко тренькнуло. Прошло минуты три, прежде чем загрохотали замки и дверь приоткрылась.

— Здравствуйте, Павел. Давно вас не видел. — Сухонький, сморщенный старичок с лицом, похожим на курагу, выглядывал из-за приоткрытой стальной двери, дорогой, бронированной.

Над головой старичка отчетливо блестела в полумраке толстая цепь. Такие уже давно вышли из моды, но хозяин квартиры, видимо, был настоящим консерватором и не полагался на новомодные штучки.

Пол и Настя стояли на лестничной площадке. Старичок настороженно разглядывал их, колол взглядом маленьких черных глаз, блестящих, как бусинки. Он напоминал какого-то осторожного, но явно хищного зверька, выглядывающего из своей норки.

— Здравствуйте, Семен Моисеевич! — несколько громче и радостнее, чем надо, воскликнул Пол.

— Вы не один, — сказал старичок, внимательно глядя на Настю.

— Не один, — подтвердил Пол и дернул за рукав девушку, уже открывшую рот, чтобы что-то сказать. — У меня к вам очень важное дело, Семен Моисеевич.

Старичок поджал губы, еще раз зыркнул на Настю. Дверь закрылась, зазвенела цепь. Потом она приоткрылась ровно на столько, чтобы внутрь мог протиснуться один человек.

— Заходите, — проскрипел Семен Моисеевич из глубины квартиры. — Обувь снимайте.

Настя следом за Полом проскользнула в прихожую, и дверь с тяжелым, монументальным грохотом захлопнулась у нее за спиной. Прихожая была темной, как подвал. Двери, ведущие из коридора в комнаты, оказались закрыты. Пол и Настя видели только смутные очертания мебели и каких-то предметов, громоздящихся по углам. Это были то ли пальмы в кадках, то ли античные статуи, то ли средневековые доспехи. Пахло пылью, кожей, деревом, гнилью, машинным маслом, пряностями и дорогим одеколоном «Труссарди». В конце коридора тревожно и жутковато светилось в полумраке большое напольное зеркало.

Старичок долго гремел замками и запорами, потом прошуршал мягкими войлочными тапками в темной прихожей мимо гостей, открыл одну из дверей.

— Проходите сюда. В кабинет.

— А он кто вообще? — шепнула Настя Полу. — Выглядит как глава мафии.

— Так и есть. — Пол усмехнулся. — Он самый крутой коллекционер в Москве. Я тебе потом расскажу.

— Мне кажется, что вам нужно еще кое-что, кроме денег, — сказал Семен Моисеевич, с каким-то сомнением глядя на Пола.

— Вы о чем? — осведомился тот.

— Идите за мной. — Хозяин квартиры призывно махнул рукой, похожей на коричневую паучью лапку. — Ваша спутница может посидеть здесь, если хочет.

— Нет-нет! — Настя вскочила. — Я с Павлом.

Старичок вздохнул, толкнул неприметную дверцу и вышел. Пол и Настя последовали за ним и внезапно оказались на темной лестнице, ведущей куда-то наверх. Это было настолько неожиданно — лестница на второй этаж обычной квартиры, — что Пол невольно присвистнул.

— Ого! Ничего себе.

— У меня там мансарда, — донесся сверху скрипучий голосок Семена Моисеевича. — Идите сюда.

Они поднялись по лестнице и вышли в большое, просторное помещение, тоже полутемное. По его углам горели лишь несколько маленьких лампочек.

Здесь всюду стояли высокие железные шкафы, выкрашенные в темно-зеленый цвет. Семен Моисеевич подошел к одному из них, снял с пояса связку ключей, отпер дверцу, погрузился в недра и вытащил оттуда небольшую деревянную коробку, скорее даже шкатулку.

Шаркая тапками, он бережно перенес ее на столик, зажег над ним лампу.

Пол и Настя приблизились к нему.

— Это подарок, — сказал Семен Моисеевич и открыл крышку.

В шкатулке, в бархатных гнездах, лежала пара старинных пистолетов с круто выгнутыми ручками и бронзовыми стволами. Все в тонкой резьбе и насечках. Рядом, в специальных отсеках, находились круглые пули, капсюли, медная пороховница, масленка и несколько мелких инструментов, предназначенных, видимо, для ухода за этим оружием.

— Ух ты! — искренне восхитился Пол.

— Это называется «деринджеры», — сказал Семен Моисеевич. — Одноствольные пистолеты для путешественников по морю конструкции американского оружейника Генри Деринджера. Незаменимая вещь в поездках. Калибр десять миллиметров. На пяти шагах способны пробить сосновую доску в три дюйма. Практически из такого же пистолета актер Бут убил президента Соединенных Штатов Америки Авраама Линкольна.

— Но это же оружие, — пискнула Настя. — За него не посадят?

— Согласно Федеральному закону об оружии 150-ФЗ, «старинное (антикварное) оружие — огнестрельное, метательное и пневматическое оружие, изготовленное до конца 1899 года (за исключением огнестрельного оружия, изготовленного для стрельбы патронами), а также холодное оружие, изготовленное до конца 1945 года, является культурно-исторической ценностью и предметом коллекционирования. За нарушение правил коллекционирования или отсутствие лицензии предусмотрено административное наказание», — нудно проскрипел Семен Моисеевич.

— Штраф то есть, — сказал Пол и понимающе кивнул.

— В то же время правильно заряженный «деринджер» может спасти вам жизнь. — Семен Моисеевич искоса посмотрел на Пола своими черными глазками. — Я вас научу, Павел. Это просто. Смотрите, вот мерка для пороха. Из нее вы и насыпаете его в ствол. Далее берете пыж, забиваете шомполом, закладываете пулю и фиксируете ее вторым пыжом. Затем взводите курок, надеваете на эту вот брандтрубку капсюль, а потом… — Старик вытянул руку с пистолетом и нажал на спусковой крючок.

Грохнул выстрел. От деревянного щита, стоявшего у дальней стены, отлетела щепка.

— Вот так! — В голосе старичка послышались торжествующие нотки. — Теперь вы, Павел! Смелее!

Пол вспотевшими руками взял теплый после выстрела пистолет и принялся заряжать его, стараясь в точности выполнять все предписания Семена Моисеевича.

— А соседи? — опасливо спросила Настя, принюхиваясь к пороховому запаху в мансарде.

— Исключено, — ответил хозяин квартиры. — Звукоизоляция здесь стопроцентная.

— Все, Павел, теперь мы в расчете, — сказал на прощание Семен Моисеевич. — Признаться, не люблю быть должным. Всех благ!

Монументальная дверь с грохотом закрылась.

— А почему же он живет в обычном доме, если такой крутой? Мог бы свой купить на Рублевке или еще где-то. — Настя вопросительно посмотрела на Пола.

— Он же не олигарх, не из новых русских, как их раньше называли. Он настоящий, понимаешь? Поэтому шифруется. Ты на чердаке когда была, видела, сколько там железных шкафов? Это все сейфы, а в них коллекции — ордена, монеты, оружие, фарфор. Никто об этом не знает. Ни соседи, ни знакомые.

— А ты откуда узнал? — Любопытство заставило Настю тут же задать и следующий вопрос: — Как вы вообще с ним познакомились?

— А вот из-за скрытности его и познакомились. Он предоставлял часть своей коллекции, по-моему, старинные книги и как раз ордена, на какую-то военно-историческую выставку. Там что-то подрезали… — Пол заметил недоумевающий взгляд Насти, улыбнулся и пояснил: — Украли. Вор оказался местный, из администрации выставки. Был большой хайп. Мы смонтировали сюжет с моими комментами, все как обычно. Этот самый Семен Моисеевич приехал ко мне накануне выхода ролика, ночью, и попросил не пускать его. Не хотел светиться.

— И ты не пустил?

Пол усмехнулся и ответил:

— Пустил, конечно. Только без него. До пяти утра перемонтировал. Он мне, кстати, деньги давал, но я не взял.

— Почему? — спросила Настя.

Пол снисходительно посмотрел на девушку сверху вниз, согнал с лица улыбку и проговорил:

— Потому что он попросил по-человечески. Поняла?

Настя кивнула.

Они какое-то время шли молча, обогнули дом и вышли из двора на улицу.

Первым молчание нарушил Пол:

— Сейчас я поеду на вокзал, куплю билет до Нижнего. Надо гостиницу забронировать через Интернет. Сможешь?

Настя снова кивнула.

— Потом я тебя на автобус до вашего Нижнемосковска посажу, — продолжил Пол. — А когда вернусь и все разрулится, позвоню. Договорились?

— А мне с тобой нельзя? — тихо спросила Настя и с надеждой посмотрела на Пола.

— Нет, — решительно сказал он. — Ты мне очень помогла, правда. Поэтому я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. — Пол остановился, взял Настю за руки и прижал их к своей груди.

Он сделал это неосознанно, на рефлексах. Наверное, со стороны все это выглядело донельзя романтично и даже театрально, но Полу было наплевать.

Он посмотрел Насте в глаза и тихо проговорил:

— Я когда тебя увидел, сразу подумал, что ты не такая, как все, особенная. Тот факт, что ты бросилась меня спасать, это подтверждает. Человека с такой душой редко встретишь. Так что, малыш, пожалуйста, береги себя. — Пол наклонился и поцеловал Настю.

— Когда мы встретимся? — спросила она.

В уголках глаз девушки дрожали слезинки.

Пол отпустил Настины руки, и они пошли дальше, к метро.

— Как только разберусь с делами. Думаю, это будет скоро. Месяца два-три максимум.

Пол кривил душой. Ни через два, ни через пять, ни через десять месяцев звонить Насте он не собирался. Все эти фразочки, мол, ты особенная, не такая, как все, были отработанной схемой. А потом, если телочка проявляла упорство, можно было сказать: «Я не достоин тебя, малыш», и отчалить с чистой совестью.

Настя, конечно, была вполне себе неплоха и внешностью, и фигурой. Пол с удовольствием покувыркался бы с ней, даже, может быть, съездил на недельку на Бали или на Кубу. Но ни на какие серьезные отношения он готов не был — ни с Настей, ни с кем другим. Ни сейчас, ни потом.

Никогда.

На остановке, возле автобуса, Настя не выдержала — расплакалась.

— Вдруг тебя убьют? — прошептала она, повиснув у Пола на шее. — Ты хотя бы сообщение скинь, как там у тебя. А лучше звони! Ты же купишь себе новый телефон, да? А мой номер записал?

— Запомнил. Все будет хорошо, малыш! — Пол улыбался, делал все возможное, чтобы подбодрить Настю. — Маме привет! И бабушке с дядей Лешей. Ну все, вон уже автобус отъезжает. Давай! Пока!

Он буквально силой впихнул девушку в уходящий автобус, похлопал по закрывшейся двери, как по спине приятеля, повернулся и, не глядя на Настю, машущую за стеклом, поспешил к метро. До скоростного «Стрижа», идущего в Нижний Новгород, оставалось меньше часа.

В карманах Пола лежала пара «деринджеров», подаренных Семеном Моисеевичем. Они внушали Полу уверенность, словно бы нашептывали в уши то ли по-английски, то ли по-французски: «Все будет хорошо, парень. Мы не подведем. Никогда».

«Стриж» домчал Пола до Нижнего за три с лишним часа. Уже стемнело, но на самом деле время было детское. Ощущая себя персонажем из какого-то детективного фильма, причем не нашего, а западного, Пол вышел на перрон, огляделся и чуть ли не впервые с момента, когда узнал о смерти отца, улыбнулся.

Ему было легко и свободно. Адрес загородного дома дяди Леши лежал в кармане. Завтра утром можно было выходить на контакт с ним. А пока предстояли приятные хлопоты — поужинать в хорошем ресторане, купить бутылочку виски, заселиться в отель, выпить и отоспаться.

Правда, денег оставалось не так чтобы много, но это Пола вообще никогда не тревожило. К наличию или отсутствию платежных средств в кармане он, истинный москвич и сын весьма небедного отца, всегда относился философски, периодически припоминал, как этот самый отец любил говаривать: «Деньги — это как навоз. Сегодня нет, а завтра — воз!»

Таксист, каким-то чудом оказавшийся не уроженцем одной из бывших республик Советского Союза, а местным жителем, сперва доставил Пола в неплохой стейк-хаус с весьма демократичными ценами, потом в гипермаркет, где Пол затарился виски и сыром, и наконец повез в отель.

По дороге нужно было еще купить телефон. Нет, не для того, чтобы звонить Насте. Просто Пол чувствовал себя без него как без рук. Объехав несколько улиц, они нашли салон сотовой связи. Пол купил дешевый мобильник с крупными кнопками, из тех, что люди зовут бабушкофонами, СИМ-карту и положил на счет пару тысяч.

Гостиница, выбранная Полом и заказанная Настей, находилась в тихом квартале, среди серых пятиэтажек, выстроенных из силикатного кирпича в эпоху развитого социализма. С тех пор прошло как минимум лет сорок, а то и все пятьдесят.

Пол вышел к двухэтажному зданию, явно бывшему детскому садику, перестроенному под отель. «Любавушка» — призывно горели в ночи неоновые буквы.

Первым человеком, которого он увидел внутри, была… Настя. Девушка сидела в креслице возле стойки ресепшна и читала какой-то глянцевый журнал. Услышав стук двери и шаги, она подняла голову, как ни в чем не бывало улыбнулась Полу и сказала:

— Привет! Я без тебя не стала заселяться.

Пол остолбенело посмотрел на Настю, стиснул зубы и шагнул к стойке. Все время, пока оформлял номер и получал ключи, он гасил в себе желание взять Настю за ухо, как маленького ребенка, и вывести из гостиницы вон.

Администратор, дама средних лет с шальными глазами, похожая на актрису Дрю Бэрримор, наконец-то закончила вписывать данные Пола в какой-то гроссбух, выложила на стойку ключи и проворковала:

— Приятного отдыха в нашей «Любавушке», молодые люди.

— Я по работе приехал, — буркнул Пол. — Мне не до отдыха.

— Все так говорят, — заявила эта особа и усмехнулась.

От стойки Пол направился в номер. Настя подхватила сумку и посеменила за ним.

— Тебе кто разрешил приезжать? — не оборачиваясь, рявкнул Пол, когда они поднялись на второй этаж и вошли в коридор. — Ты что, дура? Сумасшедшая? Ты понимаешь, что со мной опасно?

— Поэтому и приехала, — беспечно ответила Настя.

— Идиотка!

— Не ругайся, пожалуйста. — В голосе Насти появились просительные нотки.

Это почему-то взбесило Пола еще сильнее.

— «Не ругайся»?! — закричал он, повернувшись к девушке. — Как ты узнала, где я буду жить? Ты что, следишь за мной?

— Я же со своего телефона отель заказывала. — Настя даже несколько растерялась от, как понял Пол, глупости вопроса.

Тут у него окончательно упала планка.

— Все! — понизив голос до уровня змеиного шепота, сказал Пол. — Больше мы не знакомы. Пошла вон!

С этими словами он вырвал у Насти из рук сумку, открыл окно и выкинул ее на улицу. Пол оставил оторопевшую девушку одну, отыскал свой номер, вошел и захлопнул дверь.

— Хватит с меня на сегодня, — сказал он вслух, вытащил бутылку виски, отвинтил крышечку и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка.

Спиртное привычно обожгло пищевод, мягко ударило в голову. Пол включил телевизор, нашел музыкальный канал, скинул кроссовки и завалился на кровать. Он очень устал и хотел лишь одного — отдохнуть.

Все шло по плану, но через несколько минут, еще раз хлебнув виски, Пол понял, что отдыха не получится. Виной всему, конечно же, была Настя. Своенравная девица, приехавшая сюда и теперь рыдающая, небось, где-нибудь в темноте под тополем.

Пол покосился на темноту за окном, вспомнил об аборигенах, вздохнул, уселся на скрипнувшей кровати и начал нашаривать ногами кроссовки.

— Не делай этого, Пол Смолл, — сказал он сам себе и понял, что опьянел.

Сказать это было легко. А вот на самом деле не делать…

Минуту спустя Пол стоял в коридоре у окна, из которого выкинул Настину сумку. Внизу, под одиноким фонарем, уткнувшись подбородком в коленки, на бордюре сидела девушка.

Пол открыл окно и крикнул:

— Эй! Иди сюда! Но учти… Ладно, просто поднимайся!

На душе у него сразу стало легче.

Спустя полчаса они пили чай, приготовленный Настей с помощью кипятильника, и ссорились.

— Ты один никуда не пойдешь! — проговорила Настя. — И хватит пить, такие дела нужно решать трезвым.

— Мужем своим командуй! — ерепенился Пол. — Ах да, его-то у тебя и нет. По-твоему, это значит, что можно указывать первому встречному, что делать?

— Ты не первый встречный! — взвилась Настя. — Ты — Пол Смолл, известный человек. Я себе никогда не прощу…

— Это я себе никогда не прощу! — перебил ее Пол. — Если мне придется защищать тебя и получить пулю в лоб. Вот сюда! — Он постучал пальцем между бровями.

— Ты пьяный, — сказала Настя. — Ложись спать. Уговорил, к дяде Леше своему поедешь один.

Пол рухнул на кровать и тут же, мгновенно, уснул.

Дядя Леша полностью оправдал ожидания Пола. Он таким себе его и представлял, воспоминания детства не подвели. Здоровенный, под два метра, мужик с изрядным животом, покатыми плечами бывшего спортсмена и косолапой походкой как-то сразу располагал к себе, обволакивал мощным обаянием. Лицо дяди Леши, заросшее диковатой седой щетиной, походило на масляный блин, посреди которого торчал картофелиной пористый нос. Под дремучими бровями прятались детские голубые глазки, почему-то всегда изумленные.

Воропай был полной противоположностью ему. Пол его практически не помнил и сейчас удивился, как отец мог водить дружбу с таким человеком. Сухой, жилистый, тертый жизнью мужик с плечами, торчащими, как крылья бурки, с мосластыми, похожими на сучья руками, заканчивающимися широкими ладонями с длинными узловатыми пальцами. Выпирающий подбородок и выпуклый лоб делали Воропая похожим на персонажа с картины Босха. Недобрые черные глаза напоминали всякому, на ком останавливался их взгляд, что с этим человеком лучше не шутить.

Встреча состоялась на набережной, возле памятника оленю. Этот рогатый зверь был символом Нижнего Новгорода и красовался на его гербе, но изваяние на Нижневолжской набережной несколько шокировало Пола. Огромный олень с ветвистыми рогами весь был сварен, склепан, спаян из узких полосок блестящей стали, напоминающих клинки от кухонных ножей. От скульптуры веяло агрессией.

Пол сразу подумал, какой шикарный хайп можно было бы устроить на этом деле. Достаточно взять интервью у людей, прогуливающихся по набережной, сделать десяток фотожаб, нарыть фактуру — кто автор, сколько заплатили. После этого ничего не помешает от души поглумиться над этим шедевром современного искусства.

Появление дяди Леши и Воропая отвлекло Пола от размышлений на эту тему. К краю тротуара медленно подкатил черный джип. Мягко клацнули двери, и друзья отца выбрались из огромного автомобиля. Они не спеша, с достоинством огляделись, перебросились парой фраз, направились к Полу, одиноко торчащему возле оленя, остановились в паре шагов и едва ли не минуту рассматривали его.

Потом Воропай произнес, чуть заикаясь:

— А похож. Вылитый Андрюха в молодости.

— Только худой, — добавил густым басом дядя Леша. — Не жрет ничего в своей Москве небось.

— Все я жру, — подлаживаясь под тон дяди Леши, заявил Пол.

— Ага, знаю я ваши эти новые меню, — проворчал дядя Леша. — Смузи-хумузи, салатики-малатики, суши-муши.

— Конституция у меня такая, — с улыбкой проговорил Пол.

— Конституция у тебя в мать, — сказал Воропай. — Надька с первого класса тощая была.

Дядя Леша развел в стороны огромные руки, растопырил красные толстые пальцы.

— Ну, иди сюда, Пашка. Обнимемся. Жалко Андрюху. Такая нелепая смерть.

Пол шагнул навстречу дяде Леше и едва не задохнулся в медвежьих объятиях. Воропай тоже обнял его, но как-то совсем иначе. Полу было больно и страшно. Он подумал, что сейчас этот костлявый и, несомненно, опасный человек что-то ему сломает или вывихнет.

— Поехали, — отпустив его, сказал Воропай.

— Куда?

— Посидим, перекусим. Андрея помянем. Ресторан заказан уже.

Пол отметил, что эти люди не стали встречаться с ним сразу в ресторане.

«Они хотели посмотреть, я это или нет, — подумал он. — Как будто предполагали, что может быть кто-то другой. Странно, кому нужно выдавать себя за меня? И зачем? Да, что-то тут не так».

— Что ж ты сразу-то?.. — гудел над головой Пола дядя Леша, пока они шли к машине. — Мы ведь здесь. Не чужие же. С Андрюхой с детского садика. Хотя бы позвонил.

Пол хотел было сказать, что для этого нужно знать номер телефона, но Воропай опередил его.

— Отстань от пацана, брат. Видишь — тоскует он. Батю потерял, не хрен собачий, — сказал он и невпопад добавил, посмотрев в хмарную заволжскую даль: — Ветрено сегодня. Клева не будет.

— Ты, Паша, главное, нас держись, — нависая над Полом, втолковывал ему дядя Леша. — Мы не последние человеки не только тут, в Нижнем. Если что, любому гаду фитиль вставим.

— Да я… — Пол не успел ответить, его перебил Воропай — за последний час это уже даже стало привычно:

— Бросай Москву свою. Что там хорошего? Ролики свои и тут клепать сможешь. Оленя на набережной сегодня засек? Прямо твоя тема, отвечаю!

Пол засмеялся, удивившись, как в голову этого на первый взгляд дремучего бандоса из девяностых пришли те же мысли, что и к нему.

А бандосами, как выяснилось, Воропай и дядя Леша были самыми что ни на есть настоящими.

Они к этому моменту уже успели плотно пообедать и опустошили литровую бутылку шведской водки «Абсолют». Для Пола это был странный выбор. Он, как и всякий культурный человек, предпочитал виски.

Но еще больше его удивили слова Воропая:

— Батька твой очень эту водку уважал, говорил, что «Абсолют» абсолютно лют. Сколько мы с ним ее в девяностых выжрали, и не вспомнить.

— Зря Андрюха в Москву поперся, — прогудел дядя Леша. — Мы же тут всех прижали, полгорода под нами ходило. А кто артачился — в бараний рог.

— И в Волгу! — добавил Воропай.

Дядя Леша заметил удивленный взгляд Пола, как-то недобро хмыкнул и заявил:

— Не веришь? Зуб даю! Кого хочешь спроси. «Нагорка» самой крутой конторой в Нижнем была. Казанские не рисковали сюда приезжать, если все наши в городе были.

— Что ты ему уши трешь, — опять влез Воропай. — Они теперь в другом мире живут. Интернет, айфоны, ютуб. У них все, что до Путина было, — преданья старины глубокой. Ты еще про дедушку Ленина расскажи, как он бревно с тобой на субботнике носил, блин.

— Погоди! — Дядя Леша властно простер над столом богатырскую длань и строго посмотрел из-под кустистых бровей на Пола. — Ты что, про это вот все никогда не слыхал? Отец про «Нагорку» не рассказывал?

Пол отрицательно помотал головой. Он уже изрядно захмелел, но все никак не мог начать разговор о своих невеселых делах и от этого начал немного злиться.

— Какая еще «Нагорка»? — громче, чем следовало, воскликнул Пол. — Я вообще с отцом давно не разговаривал.

— Да, знаю. — Дядя Леша пригорюнился. — Когда Андрюха Надьку бросил, я это не одобрил. Нашел ты шалаву под свой размерчик — натягивай ее потихоньку в стороне. В дом-то эту дрянь зачем тащить? Я так считаю.

— Она тоже… — сказал Пол.

— Что тоже? — не понял дядя Леша.

— Тоже… вместе со всеми. Сгорела, короче.

— Ну земля всем невинно убиенным пухом! — Воропай поднял рюмку. — Давайте, пацаны!

Они выпили, закусили. Дядя Леша покраснел, нос его налился багрянцем, точно свекла, глаза заслезились.

— «Нагорка» — это тебе не хрен собачий, — наставительно сказал он, помахивая перед носом Пола волосатым толстым пальцем. — Нас отморозками даже чечены называли, понял? А кто основой в «Нагорке» был? Знаешь?

Пол отрицательно покачал головой.

— Я, Воропай, Гарь и отец твой! — сказал дядя Леша и посмотрел на Пола так, словно только что рассказал ему о присвоении его отцу звания Героя Советского Союза.

— Чекистов помнишь? — Воропай подцепил вилкой кусочек соленого груздя, отправил его в рот и сочно захрустел. — Если бы не Андрюха…

— Короче. — Дядя Леша положил Полу руку на плечо. — Дело было так.

Глава 8

Надо сказать, что рассказ старого приятеля отца сильно удивил Пола. Он узнал такие подробности биографии своего родителя, о которых не догадывался, даже не мог предположить чего-то подобного.

В конце восьмидесятых годов прошлого века Нижний Новгород, в то время еще именовавшийся Горьким, был известен главным образом как автоград. Здесь производились самый престижный советский автомобиль «Волга» и грузовики «ГАЗ».

Страна переживала не лучшие времена. СССР, набирая скорость, катился к развалу, изо всех телевизоров вещали о перестройке. Горбачев разъезжал по миру, восторженно принимал снисходительные похлопывания по плечу от лидеров стран бывшего вероятного противника, как именовали тогда НАТО. В магазинах пустели прилавки.

На этом фоне в Горьком, как и в большинстве индустриальных центров советской империи, появились молодежные криминальные группировки. Пацаны старшего школьного возраста не знали, куда себя деть, отчетливо ощущали надвигающуюся безнадегу, но не умели еще понять и сформулировать для себя, куда она приведет страну. Они сбивались в стаи и выплескивали накопившуюся злобу и отчаяние в коллективных драках двор на двор и район на район.

Приводы в милицию, постановка на учет в инспекцию по делам несовершеннолетних уже никого не пугали. Уличные бойцы почувствовали безнаказанность, ощутили вкус крови. Они хотели чего-то большего, чем просто пробивать головы и ломать челюсти своим ровесникам.

Тут подоспел путч 1991 года, за ним последовал распад страны. Изменились экономическая политика и идеология. КПСС канула в Лету. На месте пустых продуктовых магазинов и универмагов возникли, как грибы после дождя, разномастные комки — коммерческие магазины с громкими или откровенно экзотическими названиями типа «Альтаир», «Сириус», «Диана-трейд», «Наргиз».

— Коммерсанты цены задрали так, что народ в эти комки как в музеи ходил, — вещал дядя Леша. — Водка, пиво, сникерсы-микерсы всякие. Короче, на пиве мы и поднялись первый раз.

— А придумал все батя твой, — добавил Воропай. — Его идея была. Гарь, он тоже головастый был. Наш «основной», Тайга погоняло, четкий был пацан, сразу сказал: реальная тема.

Как понял из дальнейшего рассказа Пол, отец и его друг по кличке Гарь заявили друзьям, мол, хватит сидеть во дворе и гонять от скуки пацанов из других районов. Пора наехать на торговцев пивом и выдать им расклад. Они платят группировке процент с каждой проданной бутылки, а за это получают защиту от других братков.

— Классика! — Дядя Леша аж зажмурился, произнеся это слово. — Рэкет! Как в «Крестном отце»!

— А что, их, этих торговцев пивом, грабили часто? — спросил Пол.

Дядя Леша ухмыльнулся, Воропай зашелся неприятным, каркающим смехом.

— Да как тебе сказать. — Дядя Леша для виду замялся. — Они поначалу нас послали, конечно. Главными там были братья Чурашовы, Чурики. У них фирма была, которая пиво в Казани, в Самаре, Куйбышеве, в Чебоксарах покупала и по магазинам да ларькам развозила. Фурами! Крутой бизнес. Андрюха придумал пару фур сжечь и на дагестанцев свалить. Они тут промышляли в то время, грабили квартиры в основном. Мы к Чурикам приходим, и Тайга говорит: «У вас, мы знаем, проблемы конкретные. Фуры жгут».

Пол слушал и не верил. Он всегда считал отца жестким, весьма предприимчивым, но принципиальным и честным бизнесменом. Тот часто отказывался от выгодных сделок, если они были незаконными.

Сейчас он узнал, что начинал отец не просто как какой-то рядовой жулик. Нет, это была самая настоящая мафия, банда, не останавливающаяся ни перед чем.

После того как пивные короли Нижнего были обложены данью, «Нагорка» прогремела на весь город, и на молодых рэкетиров наехали старые воры.

— Знаешь, это такие законники были, мы их синяками звали, — похохатывая, рассказывал дядя Леша. — За наколки. Они всю жизнь по зонам торчали, верили в воровской закон. Вся вот эта блатная байда — какой ты масти, кто по жизни, вы фраера малолетние, а мы тут короли по жизни, пиковые тузы, сейчас вас уму-разуму научим.

Старые воры назначили молодым конкурентам стрелку, намереваясь прессануть их. Тайга собрал группировку и поставил вопрос ребром: или они нас, или мы их. Третьего не дано.

— Он хорошо умел убеждать, Тайга-то. «Я, — говорит, — хочу «Мерседес», квартиру, телку с ногами от сисек и коньяк французский перед видиком пить. Дом на Волге на лето и катер. А если мы под воров прогнемся, нам придется по их законам жить, полжизни на нарах чалиться, татуировки бить с куполами и по фене ботать. Мне в хрен не уперлись такие перспективы». Короче, вопрос с ворами надо было решать раз и навсегда. Тут Андрюха, отец твой, и сказал, мол, стволы нужны.

Такая постановка вопроса многих напугала. Одно дело — махаться на улице против таких же пацанов, как и ты, потом пить в подвале разведенный спирт «Рояль» и хвалиться синяками, и совсем другое — воевать с взрослыми уголовниками, настоящими убийцами и бандитами.

Большая часть группировки быстро отсеялась. Пацаны перестали приходить на веранду. Так называлось место сбора «Нагорки» в старом детском садике, уже три года стоявшем пустым, с заколоченными окнами. Те, кто остался, были готовы на все. Во главе «Нагорки», помимо Тайги, как-то сам собой встал Андрей Мальцев. Дядя Леша, Воропай и Гарь стали его ближайшими сподвижниками.

В окрестностях Горького, уже переименованного в Нижний Новгород, да и в нем самом располагалось великое множество воинских частей.

«Жить хорошо все хотят, — сказал отец Пола. — А прапорщики особенно. Надо искать «сапога» с военного склада».

Нужный деятель обнаружился весьма скоро, не прошло и недели. Старший прапорщик со смешной фамилией Дерибаба был готов продать три укороченных автомата Калашникова с запасными рожками и цинком патронов, но заломил за них несусветную цену в двадцать тысяч долларов. За такие деньги в то время можно было купить новый «бумер» — черный седан «БМВ-315» с инжекторным движком и автоматической коробкой передач.

— Мы мяться начали, — улыбаясь, рассказывал дядя Леша. — Типа, дорого же, таких бабок у нас и близко нет, давай, мол, заднюю включать. Но Андрюха четко сказал: «Берем!», а Гарь его поддержал, как всегда. И Тайга одобрил. — Он замолчал и странно посмотрел на Воропая, словно приглашая его продолжить рассказ, но тот отвернулся.

— И что, взяли? — поинтересовался Пол. — А деньги где нашли?

Дядя Леша засопел, подцепил на вилку кусок бастурмы, отправил в рот и через некоторое время ответил:

— Взяли. Но без денег.

Воропай уколол Пола взглядом и принялся разливать водку по рюмкам.

— Упокой господи души всех убиенных, — торжественно сказал он, поднимая наполненную рюмку. — Каждому воздалось по делам его.

Пола мороз продрал по спине. Он вдруг понял, что случилось со старшим прапорщиком, носившим смешную фамилию Дерибаба.

Все выпили, закусили, помолчали.

— Ну а потом с ворами разобрались, — буднично прогудел дядя Леша. — Воздух в городе сразу чище стал, да. Комерсы чухнули, кто теперь сила, сами пошли, косяком. Тут и началась та жизнь, о которой Тайга нам толковал.

После расправы с авторитетными конкурентами «Нагорка» превратилась в центральную контору Нижнего Новгорода. Ее руководители поселились в собственных коттеджах, обзавелись охраной, ездили на дорогих иномарках. У них образовались гаремы из «мисок». Так они называли победительниц невероятно популярных в то время конкурсов красоты, которых непременно величали «мисс Москва», «мисс Поволжье», «мисс Чебоксары» и так далее.

Под крышу «Нагорки» мечтали попасть все бизнесмены города, но вчерашние уличные бойцы теперь были разборчивы и покровительствовали только серьезным, богатым фирмам.

Хотя всерьез они научилась работать не сразу. Поначалу отец Пола и его друзья попытались влезть в ВПК, наложить свою лапу на военный завод, производящий системы связи и локаторы для зенитно-ракетных комплексов, которые шли на экспорт.

— Батя твой нам сказал: «Они за валюту торгуют. Это лучше, менять деревянные на баксы не нужно». — Воропай принял эстафетную палочку у дяди Леши, ушедшего в туалет. — Пришли мы к их директору, а у него крыша из ФСБ оказалась. Не наш уровень, короче. Еле отбились.

Неудача с военным заводом не остановила пацанов. Уже через месяц они контролировали химическое производство в городке Кстове, соседнем с Нижним Новгородом, имели долю в нефтеперерабатывающем заводе и подбирались к автогиганту.

— К тому времени рэкет уже все, протух, — снова взял слово дядя Леша, вернувшийся за стол. — Всех, кого можно, мы под крышу загнали, а кто не хотел… Пашка, ты на нас так не смотри, это ж не мы одни такие были. Про эпоху первоначального накопления капитала слыхал? Что ты от нас хочешь, если времена стояли такие?

— Время выбрало нас, — заявил Воропай.

Пол усмехнулся, но промолчал. Что он мог предъявить этим людям?

— Я просто ничего не знал о том времени. И о вас, — сказал Пол, вертя в руках вилку и не глядя на друзей отца.

— Ха, не знал он! — Воропай зло дернулся. — Сейчас все орут: «Лихие девяностые». А мы просто жить нормально хотели, понял?

— Да понял он, — успокоил друга дядя Леша. — В общем, дальше мы решили выкупить контрольный пакет «ГАЗа». Бабок нужно было вагон! А где их взять? Гарь предложил отжать «УралСибанк». Наехали мы на них, тут-то Тайгу и грохнули. Посреди города, днем. Он из кабака выходил, с охраной, как положено. Снайпер его положил с чердака дома напротив. Прямо в башню, вот сюда. — Дядя Леша постучал толстым пальцем по лбу.

— На себе не показывай! — рявкнул Воропай.

— Да плевать! — отмахнулся дядя Леша.

— А отец? — спросил Пол.

— Отец твой, Андрюха, вообще герой… — начал дядя Леша.

— Тут долго базарить можно, — перебил его Воропай, посмотрел на Пола и продолжил: — Я тебе как родному скажу: банк мы в итоге взяли. Но вначале белгородским предъявили за Тайгу. Они в отказняк пошли, дескать, мы не в курсах. Но нам человечек один из ментуры отстучал: они, точняк. Мы стрелу забили, хотели прощупать, а потом уже поквитаться, но там шум поднялся нехилый, стволы в ход пошли.

— Положили мы их. — Дядя Леша вылил в рюмку остатки водки, опрокинул в рот, шумно выдохнул. — Но и нам досталось. У меня две дырки, у Воропая вся нога в клочья. А главное — СОБР прискакал тут же. Они руку на пульсе держали, твари. Если бы не Андрюха…

— Батя твой, Паша, спас нас, — сказал Воропай. — На себе выволок! Один двоих. Ребята из СОБР — ни разу не айболиты. Всех, кого на стреле засекли, там и клали. Им меньше проблем. Постреляли беспредельщики друг друга, и вся любовь. Андрей нас в кусты утащил, ногу мне перетянул ремнем. Потом еще три километра волок, по очереди. Одного протащит метров двести, положит, за вторым возвращается. До трассы допер, тачку тормознул, в больничку отвез.

— Он что, один невредимым остался? — спросил Пол.

— Нет, не один. — Дядя Леша зло усмехнулся. — Гарь еще, сучонок. Как стрельба загремела и наших пацанов класть начали, свалил он со стрелки. У него тачка хорошая была, скоростная, «Мустанг» желтый. Да и хрен с ним, с Гарью. Андрюха нас в больничку доставил, а сам в офис кинулся. Там уже все известно — белгородские в минусах, «УралСибанк» наш! Мы с Воропаем почти полгода по больницам и госпиталям чалились, потом еще в Израиле и Германии восстанавливались. Андрей все акции на три части поделил и по доверенности бизнес вел. А Гарь, суку, на хрен послал. Ничего ему не дал. Такая вот история.

— А потом? — спросил Пол.

Воропай снова дернулся, пристально посмотрел на Пола.

— А что потом? Батя твой такой капитал поднял, что в олигархи попал. «ГАЗ» тогда банкротился, и он в нефтянку ушел по полной программе. Там рубль вложил, сто заработал. Мы с тех бабок до сих пор живем. Не жируем, конечно, но черную икру на белый хлеб мазать можем. Спасибо Андрею.

— За то, что живые мы, — сказал дядя Леша. — Это в первую очередь. А за бабки — само собой. Вот, Паша, теперь ты знаешь все. Если что не понял, спрашивай, не стесняйся.

Пол вздохнул. Вопросов у него оказалось столько, что сложно было выбрать, с какого начать.

Он помолчал некоторое время, потом решился и осведомился:

— А почему вы дальше с отцом не стали сотрудничать?

— Кесарю кесарево, а слесарю слесарево, — сказал Воропай. — Не фартовые мы, видишь, оказались. Нет, тут, в Нижнем, мы не последние люди, чего уж там говорить. Но в олигархи лезть — это не наш размерчик, понял?

Пол кивнул и задал следующий вопрос, самый важный:

— Как вы думаете, кто убил отца?

Возникла пауза.

— Мы что тебе, следователи? — неожиданно злым и трезвым голосом спросил дядя Леша.

— У отца же были враги? Вы их знаете, можете найти?

— Хрен их найдешь, — заявил Воропай. — Но если по старым делам, то это Гарь.

Дядя Леша молча кивнул.

— А кто это? — поинтересовался Пол, переводя взгляд с дяди Леши на Воропая и обратно.

— Гареев его фамилия. Марат… — начал дядя Леша и осекся, увидев расширившиеся глаза Пола.

— Гареев? Вы его знаете? Этот тот самый, который сбежал со стрелки? — Пол буквально задохнулся от эмоций.

— Ты чего это? — спросил Воропай. — Пересекались, что ли?

Пол помолчал и сказал:

— По завещанию отца все его деньги получил Гареев Марат Эльдарович.

Дядя Леша закряхтел, Воропай длинно выругался.

— Завещание, скорее всего, поддельное, — добавил Пол и быстро, в несколько предложений, рассказал обо всем, что с ним случилось за последнее время. — Я только одного не пойму, — заявил он в конце. — Гареев уже год лежит в коме.

— Это в его стиле. — Воропай нехорошо усмехнулся. — Он такое с детства любил. Если надо идти махаться, у него всегда отмазка — ногу пропорол, руку порезал.

— Вы хотите сказать, что кома ненастоящая? — тупо спросил Пол.

— Мы хотим сказать, что надо народ собрать, — ответил дядя Леша. — И потолковать обстоятельно. Завтра. В «Артеме». Тут дело не простое, серьезными разборками пахнет.

— Ты останешься в номере, — сказал Пол. — И будешь ждать меня. Поняла?

— А если с тобой что-то случится? — упрямо проговорила Настя. — Мало ли…

— Ты останешься в номере, — с нажимом повторил Пол. — Будешь сидеть здесь, смотреть в окно. Можешь заказать кофе или обед. Но из номера никуда. Ни ногой. Что тебе не ясно?

Настя засопела, вздохнула и начала давить на жалость:

— Зачем ты так со мной разговариваешь? А если с тобой что-то?..

— Затем, что ты мне сейчас мешаешь! — перебил ее Пол жестко, даже грубо.

Настя всхлипнула, отвернулась, плечи ее задрожали.

Пол мысленно обозвал себя скотиной, но другого выхода у него не было. Если там, в «Артеме», что-то случится, то Настя станет не просто обузой, а настоящей ахиллесовой пятой Пола.

— Пойми. — Он сменил тон, заговорил тихо, мягко. — Мне будет намного легче одному. Не придется волноваться за тебя, переживать, что с тобой может что-то случиться. Там серьезные люди. Многие из них в прошлом, да и сейчас, наверное, — бандиты.

— Ты и правда волнуешься за меня? — Девушка повернула к Полу заплаканное лицо.

— Правда. Я всегда помню, чем тебе обязан. Поэтому сиди здесь, ешь яблоки, смотри телевизор, а я пошел.

Ресторан, в котором была назначена сходка, находился в тихом переулке, заросшем тополями и заставленном машинами. Вокруг высились пятиэтажки из красного кирпича, над их крышами плыл в чистом осеннем небе белый парус Спасского Староярмарочного собора.

Пол выбрался из такси, расплатился и направился к дверям, над которыми золотыми буквами было написано: «У Артема». Ниже, на дверях, висела аккуратная табличка «Спецобслуживание».

Пол толкнул дверь и наткнулся на тяжелый взгляд охранника.

— Спецобслуживание, — прогудел тот, глядя на Пола сверху вниз.

— Я приглашен. Воропай… — Пол не успел договорить.

Охранник коротко кивнул и отошел в сторону.

Посреди банкетного зала, скупо освещенного золочеными бра, висевшими на стенах, стоял длинный овальный стол, накрытый на двенадцать персон. Все было выполнено в соответствии с ресторанным этикетом девяностых — много хрусталя и золота, напитки только иностранного производства, холодные закуски и салаты подаются сразу.

В зале было малолюдно. Пол стоял в дверях и разглядывал авторитетов Нижнего Новгорода, в прошлом отчаянных предводителей бандитских шаек, а ныне — добропорядочных, уважаемых людей, региональных воротил, депутатов городской Думы, членов различных попечительских советов и президентов благотворительных фондов.

Их пока было восемь. Все одеты с иголочки, костюмы от кутюр, в рукавах сверкают настоящими бриллиантами запонки, на пальцах — перстни, на бычьих шеях — толстенные золотые цепи. Но при этом чувствовалось, что лучшие годы этих людей уже давно позади. Лысины, вываливающиеся животы, на которых не сходились полы пиджаков, морщины, обрюзгшие лица.

— Ну и что застыл? — Кто-то хлопнул Пола по плечу.

Он обернулся и увидел дядю Лешу.

— Проходи, присаживайся. Сейчас Голяк и Воропай подъедут, и начнем.

— Всем привет, уважаемые. — Дядя Леша уселся во главе стола.

Пол устроился рядом с ним, поймал на себе несколько внимательных взглядов, но сам никого рассматривать не стал.

Размышления Пола прервало появление Воропая и еще какого-то мужика в светло-сером костюме. Видимо, это и был Голяк. Пол отметил, что он явно пользуется авторитетом. Все здоровались с ним почтительно, приподнимаясь с мест, но смотрели со злобой.

Когда все расселись и официанты наполнили бокалы и рюмки, дядя Леша неспешно поднялся и прогудел:

— Уважаемые, рад всех видеть в добром здравии. День будничный, рабочий, так что я не буду говорить долго. Все мы занятые люди, поэтому перейду сразу к сути. Вот тут сидит сын нашего старого товарища Андрея Мальцева. Малец был правильный пацан, хотя и без башни. Вы все его знаете и помните. Точнее, знали. Его больше нет. Может, кто-то уже слышал об этом. — Дядя Леша сделал паузу.

За столом поднялся шум.

Пол слышал обрывки фраз:

— Что, Малец прижмурился? Да ладно!

— А ты что, не слыхал?

— Не прижмурился, а грохнули его. С охраной, с женой, двенадцать человек всего, прямо в доме.

— Не двенадцать, а двадцать!

— Взорвали?

— На чужом бабле долго не просидишь.

— Три фугаса, прикинь!

— Чем выше шкаф, тем громче падает.

— Откуда знаешь?

— Ротшильд из Москвы три дня назад приехал, рассказывал.

— Я продолжу, если не возражаете, — снова загудел дядя Леша, и шум стих. — В общем, Андрея Мальцева больше нет с нами. Он умер. Точнее, погиб.

— Убит, — сказал с места Воропай.

Дядя Леша молча кивнул, поднял рюмку.

— Помянем. Земля пухом.

Собравшиеся не спеша, вразнобой, поднялись, с шумом отодвигая стулья. Над столом взмыли рюмки, однако Пол отметил, что у некоторых в руках были стаканы с минералкой или соком.

«Не пьют, — подумал он. — Возраст. Или здоровый образ жизни».

Его почему-то охватило нехорошее, злое веселье, и он с трудом сдержал улыбку, несмотря на всю серьезность и значимость момента. Вот стоят вокруг богато накрытого купеческого стола бывшие бандиты, лет двадцать назад державшие в страхе весь город, и пьют сок за упокой души своего коллеги. Ничего другого за него они выпить просто уже не в состоянии. Как там говорится в их кругах? «Бог не фраер, он в очках и все видит»?

— А теперь я хочу вам представить сына Андрея Мальцева. Вот он, Павел Андреевич, приехал к нам в гости из столицы, — сказал дядя Леша, когда все расселись и начали закусывать, звякая вилками. — Паша, покажись людям.

Пол послушно встал и едва удержался от шутовского поклона. Если до этого он ловил на себе отдельные, быстрые и острые оценивающие, взгляды, то теперь словно попал под прожекторные лучи. Его рассматривали, оценивали.

— А похож, — сказал кто-то. — Вылитый Малец.

— Кепки только не хватает, — послышалось с другой стороны стола.

— Кепка — дело наживное, — заявил Воропай.

Бывшие авторитеты переглянулись.

Пол напрягся. Слова Воропая прозвучали как намек. Мол, он, Павел Андреевич Мальцев, однажды точно наденет отцовскую кепку, видимо, памятную многим за этим столом.

— Твое здоровье, Паша. — Дядя Леша поднял рюмку, вновь наполненную расторопным официантом. — Пусть твоя жизнь сложится лучше, чем наши.

— Король умер — да здравствует король, — ехидно проговорил лысоватый мужичок, сидящий на дальнем конце стола.

Остальные молчали, пить не спешили. Взгляды затяжелели, в них теперь явно читались неприязнь, страх и даже откровенная ненависть.

— Об этом говорить еще рано, — прервал паузу дядя Леша. — Парень попал в беду. Давайте выпьем за его здоровье, а после я перейду к сути.

Рюмки медленно, как бы нехотя, сдвинулись над столом. Пол тоже чокнулся, особо не глядя, с кем, выпил, закусил вареным языком с хреном.

— Дир, давай уже, не томи, — развязно сказал седой, импозантный мужчина в синем с искрой костюме.

«Дир — это прозвище дяди Леши, — догадался Пол. — Погоняло, как они говорят».

— А ты не беги впереди паровоза, Сало, — заявил дядя Леша. — Еще по третьей не выпили. — Он поднялся, вновь обвел присутствующих взглядом. — По традиции третий тост — за пацанов, которых нет сейчас за этим столом. За наших там! — Дядя Леша указал рукой с рюмкой куда-то в пространство. — Чтоб каждый из нас помнил, что братва в сложную минуту рядом, а тот, кто не прав, получит сполна.

Собравшиеся опять поднялись.

Со всех сторон доносились возгласы:

— За братву!

— За тех, кто на зоне!

— Кто не был, тот будет, кто был, не забудет!

— За братву!

Авторитеты выпили, расселись и взялись за еду. Официанты принесли горячее. Некоторое время над столом слышалось только звяканье вилок и ложек, сдержанное чавканье и прочие звуки, обычно сопровождающие трапезу.

Пол тоже похлебал солянки, погрыз нежную баранью корейку, поковырял салат и почувствовал, как на него внимательно кто-то смотрит. Он поднял голову и встретился взглядом с тем самым импозантным седым мужчиной, носящим простецкую кличку Сало.

— Следаки чего базарят? — спросил тот. — Папахена твоего кто грохнул?

Пол уже открыл рот, чтобы ответить в тон: «Да ваш корефан Гарь, больше некому», но Воропай, сидевший рядом, резко сжал ему руку и вмешался:

— Следаки молчат, как рыбы об лед. Мутное там дело. Дир, расскажи братве.

Дядя Леша не спеша вытер накрахмаленной салфеткой рот, поставил локти на стол, сцепил толстые пальцы и поверх них посмотрел на присутствующих.

— Уважаемые, — тихо прогудел он. — Мы с Воропаем попросили вас собраться не только для того, чтобы помянуть Мальца. У его сына большие проблемы. Тут кто-то про короля вспомнил. Пашка сейчас король без королевства. «Принц и нищий» все помнят? Так вот, он нищий. Совсем.

За столом в третий раз поднялся гомон, но Воропай пресек его, постучав вилкой по фужеру.

— Я продолжу. — Дядя Леша откинулся на спинку кресла. — Мальца не просто убили. Его самого, жену и прислугу — всех сожгли. Это была лютая смерть. Не дай бог никому такой. Пашка уцелел лишь чудом.

Пол слушал дядю Лешу, и у него невольно сжимались кулаки. С одной стороны, вся история гибели отца была немного приукрашена, как бы искусственно трагедизирована. Он, Пол, выглядел в ней случайно и счастливо спасшимся из лап убийц. Ни о какой размолвке с отцом дядя Леша даже и не намекал, это было ни к чему. Он словно бы пересказывал собравшимся сюжет фильма про настоящих гангстеров, живущих где-нибудь если не в Чикаго, то на Сицилии.

Глава 9

— Тогда они подключили лепил и подделали завещание. — Голос дяди Леши то наливался силой, то понижался до трагического шепота. — Пашка — вот он сидит, вы все его видите — не получает ничего! Вы понимаете, уважаемые? Родной сын остается без копейки денег. Вообще! Малец ничего не оставил Пашке, родному сыну. Может быть такое? Вот и я говорю — не может. И Пашка так подумал. Он даром что молодой, но весь в отца. Сразу взял за хобот эксперта — давай заключение, настоящее это завещание или подделка. — Дядя Леша сделал паузу, потянулся за водой, чтобы промочить горло.

— Малец, конечно, тот еще фрукт был, — сказал лысоватый дядька. — Но никак не мог единственного сына без копья оставить.

— На Мальца не похоже, — поддержал его другой голос. — Сроду он крысой не был, а уж для семьи всегда старался.

— Дир, в натуре, не тяни! — крикнул Сало. — Как там дальше? Эксперт что сказал?

— А ничего не сказал, — отставив пустой стакан, проговорил дядя Леша. — Грохнули эксперта потому что.

— Ого! — Моложавый мужчина в серой тройке, сидевший напротив Пола, покрутил головой, продемонстрировав идеальный пробор с закрашенной сединой. — Это ж беспредел, как в девяностых!

— Это еще не весь беспредел, — сказал Воропай. — Ты слушай, что дальше было.

Дядя Леша продолжил рассказ, подробно поведал участникам застолья о похищении Пола, его побеге, приключениях в Нижнемосковске и последующих событиях.

Пол заметил, что отношение к нему за столом постепенно меняется. Авторитеты теперь поглядывали на сына Мальца не равнодушно или с неприязнью, как вначале, а с сочувствием и даже уважительно. Мол, а пацан-то оказался не мажор какой-то. Наш, волжская кровь, весь в отца!

— Вот такая история, уважаемые, — сказал дядя Леша и оглядел стол. — Что будем делать? Можем мы бросить в беде, в непонятках таких вот, сына нашего старого друга? Не стыдно нам будет? По понятиям ли отпустить его сейчас без помощи, сказать: «Иди, Павлик, гуляй, земля большая»? Спокойно ли мы все будем спать, если убийцы Мальца продолжат ходить рядом с нами, живые и здоровые? И деньги его…

— Погоди, Дир, не дави! — заявил лысоватый тип и хлопнул по столу ладонью, украшенной парой массивных золотых перстней. — Пацана никто кидать не собирается, само собой. И за Мальца мы спросим, верно, братва?

За столом одобрительно загудели.

— Весь вопрос — с кого спросить? — Этот фрукт в упор посмотрел на Пола. — Есть зацепки? Что по Москве говорят? Кто так беспределит в наше время? Или на Мальце косяк какой-то был? Инфа нам нужна, Паша. Говори давай.

— Бабки Мальца по липовому завещанию кому отошли? — спросил кто-то. — Ясно же, кто огреб бабло, тот и киллеров заказывал.

Пол почувствовал, как его продрало по спине морозом. Наступал момент истины. Дядя Леша мастерски подогрел собравшихся, правильно и умело расставил акценты. Теперь нужно было ковать железо, пока оно горячо. Но Пола смущал один момент. За все время дядя Леша ни разу не упомянул Гареева, не сделал даже маленького намека в его сторону. Теперь авторитеты требовали от Пола, чтобы он назвал эту фамилию.

Пол посмотрел на дядю Лешу. Тот ответил спокойным, но серьезным взглядом, в котором читалось: «Не торопись. Поспешай медленно».

Пол сглотнул, закашлялся, отдышался и сиплым голосом выдавил:

— По завещанию отца все его деньги переходят к Гарееву Марату Эльдаровичу.

За столом воцарилась гробовая тишина. Некоторые переглядывались, но большинство отводило глаза. Видно было, что такого никто не ожидал.

— Да ладно! — первым не выдержал лысоватый тип. — Гарь?!

— Он же в больничке вроде, в этой… в коме? — Сало вопросительно посмотрел на дядю Лешу. — И сандалии вот-вот откинет?

— А то ты его не знаешь! — влез в разговор Воропай. — Кома — самое оно, чтобы стрелки перевести.

— Гарь может, — сказал кто-то. — Малец его тогда крепко киданул.

— Не киданул, — мрачно прогудел дядя Леша. — А наказал! Гарь пацанов подставил, со стрелы удрал.

— Это вы с Воропаем так говорите! — внезапно фальцетом выкрикнул моложавый мужик с пробором. — А мы и другой базар слыхали!

Все опять заговорили разом. Многие потянулись к графинам с водкой. Кто-то послал на три буквы официанта, не успевшего вовремя налить и теперь вьющегося рядом.

Пол почувствовал, как обстановка и настроение за столом опять меняются, но теперь в другую сторону. Еще пять минут назад ему казалось, что все эти люди готовы встать стеной на его защиту, но вот уже половина снова глядит на него с неприязнью, а другая едва ли не поносит отца.

Все из-за того, что прозвучала фамилия «Гареев».

— Малец все бабки тогда забрал! — заявил лысоватый тип. — Ясен пень, он же герой! Один всех положил, сам целый остался! Дир, Воропай, я давно хотел спросить — вам с его подачек животы не подвело? Мне бы такое поперек глотки встало.

— А тебе никто и не дал ничего, — брякнул Воропай.

После этого крик за столом только усилился. Пол понял, что чуть ли не у каждого здесь имеется старая обида на отца, а уж предъявить претензии по поводу того злополучного дела с «УралСибанком» готовы все без исключения.

— Уважаемые! — попытался перекричать авторитетов дядя Леша. — Предлагаю сделать перерывчик и покурить. — Он первым встал из-за стола и тяжело побрел прочь.

Остальные тоже начали подниматься, не прекращая переговариваться и обсуждать ситуацию.

Вскоре Пол остался за столом вдвоем с мужиком, носившим дивную кликуху Сало. Тот налил уже третью за последние десять минут рюмку, без закуски и тостов опрокинул ее в рот, захмелевшими глазами уставился на Пола.

— Что, Мальцев, не поперло? — На его лице возникла хищная улыбка. — А ты думал, тут лохи сидят ушастые? Олени винторогие? Бараны горные? В блудню нас захотел втащить? Сопливый ты еще, чтобы взрослых дяденек на понт брать. Гарь тебе не по зубам, понял?

Пол не знал, что на это ответить. Он пожал плечами и промолчал.

— Твой отец тут всех бортанул. — Сало обвел вилкой с нанизанным на нее соленым груздем пустой стол. — Каждого, прикинь. Мог бы подтянуть в Москву, рядом в бизнесе посадить, а он один уехал, все сам, только для себя.

— А он должен был, что ли? — не выдержал Пол.

— Должен! — заорал Сало, взмахнул рукой, опрокинул рюмку, и водка разлилась по скатерти. — Ясное дело — должен! Свою братву греть надо, а не кидать!

— А почему вас на стрелке не было, когда они с белгородскими встречались? — спросил Пол, хмуро глядя на собеседника.

— Это тебе Дир наплел? — Сало выставил указательный палец на пустое кресло дяди Леши. — Типа, мы все тут чуханы оказались, а они с Воропаем два крутых, да?

Пол ничего не ответил. Он поднялся из-за стола и пошел к выходу. Ему хотелось подышать свежим воздухом. От запахов еды, дорогого парфюма и разлитой водки его подташнивало.

Дверь, ведущая на задний двор, где была оборудована комфортабельная курительная комната, оказалась чуть приоткрыта. Пол услышал голоса. Обсуждение продолжалось.

— Малец за пятнадцать лет ни разу в гости не позвал! — горячился кто-то. — А в школе мы с ним восемь лет за одной партой…

— У меня, когда Светка Вику рожала, трудный случай был, хорошие специалисты требовались. Я ему позвонил, а он даже говорить не стал. Мол, вас не слышно, перезвоните.

— Я ему по бизнесу предложение сделал. Мол, семнадцать миллионов вложи, мы семьдесят поднимем потом», а он в ответ: «Я рисковать не хочу». Прокинул меня, бабок не дал.

— Да все думали тогда, что он белгородских подставил, под пули подвел! Хитрован был, схемы всякие мутил со школы еще.

Пол толкнул дверь и вышел на крыльцо. Ему бросился в глаза дядя Леша — большой, с красным лицом, с обвисшими плечами, молча стоявший в сторонке.

Разговор сразу прервался. Те авторитеты, которые курили, побросали сигареты. Все потянулись в зал, проходили мимо Пола, словно нашкодившие школьники. Вскоре он остался один. Светило солнце, по небу плыли длинные, рваные облака. Было тепло, но не жарко. Чувствовалось, что стоит глубокая осень.

Пол несколько раз вдохнул полной грудью, повернулся и вошел в ресторан. Все уже сидели за столом. Разговоры продолжались, но скорее по инерции. Авторитеты Нижнего Новгорода уже приняли решение. Понятно, какое именно.

Пол не стал садиться за стол. Теперь его здесь ничего не держало, а тратить время на выслушивание старых обид, разбирать, какие из них настоящие, а какие — мнимые, Пол не собирался.

— Уважаемые! — громко сказал он, подражая дяде Леше, и разговоры смолкли. — Вы меня неверно поняли. Мне от вас ничего не надо. Сам разберусь! Дядя Леша, дядя Воропай, спасибо вам за прием. До свидания. — Пол шагнул к двери, остановился, резко обернулся, ткнул пальцем в сторону стола и крикнул: — Вы все боитесь Гареева. Вы точно так же боялись моего отца, пока он был жив, но теперь он мертвый и вам не страшный. Многие из вас довольны тем, что Гареев убил его. Не надо мне ничего отвечать. Вы просто не врите самим себе. — Пол замолчал, повернулся и направился к выходу.

— Щегол! За базар ответишь! — заорал кто-то за его спиной, но догонять Пола бросился один только Воропай.

— Не по делу ты закипел, — сказал он, ухватив Пола за рукав перед самой входной дверью. — Побазарили бы еще, глядишь, что-то выкрутилось бы.

— Да пошли вы все! — сказал Пол, вырвал руку и вышел из ресторана.

Воропай, а следом за ним и дядя Леша выскочили на улицу.

— А ну стой! — заорал дядя Леша.

Пол остановился и заявил:

— Я все сказал. — Он посмотрел в глаза дяди Леши. — Мне надо ехать.

— Дурак! — зарычал дядя Леша. — За базаром следить надо! Мы к тебе как к человеку, а ты…

— Правильно Костян сказал: «Весь в отца», — поддакнул Воропай.

— Мне подачки от этих типов не нужны. — Пол кивнул на вывеску ресторана «У Артема».

— Да не подачки это. — Дядя Леша сбавил обороты, голос его зазвучал привычно, словно рядом гудел мощный трансформатор. — Ты пойми, Паша, отец твой нам друг, конечно. Но ты просто не знаешь всего.

Пол буквально задохнулся от гнева и обиды, внезапно нахлынувших на него. Он словно оказался внутри горящего дома отца, среди полыхающей мебели, портьер, обивки стен, в клубах дыма, и вдохнул этот раскаленный воздух полной грудью.

— Он мой отец, — прошептал Пол. — А вас я не знаю.

Пол чувствовал себя плохо, можно даже сказать, паскудно. Такое бывает, когда просыпаешься после многодневной пьянки, во время которой изрядно начудил, и испытываешь муки совести. Пол понимал, что никакой его вины тут нет, но ничего с собой поделать не мог. Его мутило.

Он шел по улице без всякой цели, просто брел в людском потоке, не глядя по сторонам. В гостиницу идти ему не хотелось. Пол чувствовал странное опустошение, смешанное с обидой и разочарованием.

По улице мчались машины. На перекрестке впереди вспыхнула алая звезда светофора. Плотный поток замедлился, а потом и вовсе остановился. Где-то в третьем ряду гулко хлопнула дверца. Видимо, водитель высаживал пассажира. Потом еще раз и еще. Пол подумал, что вышли трое. Вот только зачем было так громко закрывать двери? Поругались они там, что ли?

Он вскинул голову, стал высматривать, кто вышел из машины посреди улицы, но никого не увидел. Зато люди на тротуаре почему-то начали странно съеживаться, прижиматься к стене дома и расползаться в разные стороны. В двух шагах от Пола молодой мужчина вдруг согнулся, упал на четвереньки, пополз и ткнулся лицом в асфальт. Из-под парня выползла темная, блестящая лужа и начала быстро разрастаться.

Пол смотрел на все это, как в кино. Он не чувствовал себя участником происходящего. Кто-то другой, находящийся за тридевять земель, медленно произносил короткие фразы, попадающие в мозг Пола по какому-то волшебному телефону: «Это не дверцы. Это выстрелы. Человека убили. Наверное, покушение. Здесь до сих пор стреляют на улицах».

Время остановилось. Даже голуби, перелетающие с одной крыши на другую, точно зависли в воздухе. Над дорогой по-прежнему горела алая звезда светофора.

Вдруг дикий, высокий до ультразвука женский вопль хлестнул по улице и послужил сигналом «Отомри!» для всего этого сонного царства. Люди вокруг закричали и побежали. Парень на асфальте задергался, вытянул руку, коснулся скрюченными пальцами ноги Пола и умер.

Снова захлопали дверцы машины. Пол посмотрел туда, откуда доносились эти страшные звуки, и увидел у черного кроссовера, кажется, «Ниссана», двоих парней в масках-балаклавах. Они пригнулись, чтобы их головы не торчали выше крыши машины, и целились из пистолетов в Пола.

Он не видел момент выстрела. Дыма не было, огня тоже. Просто хлопок, и блестящая, золотая гильза улетела в сторону. Снова хлопок и гильза.

В стену дома совсем рядом с Полом ударила пуля. Звук был омерзительный — тугой, хрустящий, словно пуля пробила живую плоть. Звякнуло стекло, посыпались осколки.

— Беги, дурак! — закричал кто-то.

«Это мне. Сейчас меня убьют, — подумал Пол. — Да, как этого парня. Он вообще был не при делах, попал под раздачу. Я просто обречен. Меня-то смерть точно выбрала. Она уже идет за мной».

Стрелки в балаклавах у «Ниссана» обнаружили, что Пол жив-здоров, торчит на виду, и бросились вперед, сокращали дистанцию, чтобы стрелять наверняка.

«Если я уцелею сейчас, то завтра или послезавтра они все равно до меня доберутся, — продолжал размышлять Пол, отрешенно глядя на убийц, приближающихся к нему. — Поэтому бежать глупо, поздно и унизительно».

На улице царила паника. Водители сигналили, метались в своих машинах. Кто-то пытался вырулить из пробки. Пожилой кавказец выскочил из своей «Тойоты», стоявшей в крайнем ряду, и побежал по тротуару, не оглядываясь и громко крича.

Убийц отделяли от Пола две полосы и пара машин. Они остановились и прицелились.

Пол достал из кармана «деринджер», большим пальцем взвел курок и, не целясь, выстрелил. Грохнуло не слабо, облако сизого дыма поплыло над улицей. Пуля ударила в заднее стекло машины, за которой стояли убийцы, и оно осыпалось мелкой каленой крошкой. Стрелки в балаклавах явно не ожидали такого оборота событий, тут же присели, скрылись из виду.

Пол одним прыжком оказался возле «Тойоты» с распахнутой дверцей, заглянул внутрь. Ключи торчали в замке зажигания.

Пол сел за руль, нажал педаль газа и вырулил на тротуар. В этот момент он ни о чем не думал, просто действовал по обстановке. У светофора Пол вернулся на проезжую часть, выкрутил руль и погнал машину прочь от перекрестка.

Через пару кварталов он свернул во двор, остановился у мусорных баков и спокойно, даже не оглядываясь по сторонам, зарядил «деринджер». После этого Пол выбрался из машины, аккуратно закрыл дверь, зачем-то похлопал «Тойоту» по горячему капоту и спокойно пошел прочь.

Он больше не размышлял о том, что и как нужно делать, просто знал: Рубикон перейден. Веселый хайпер и видеоблогер Пол Смолл только что умер, погиб, перестал существовать, был застрелен киллерами. Он навсегда остался там, в центре Нижнего Новгорода, на грязном асфальте рядом с парнем, имени которого Пол никогда не узнает.

Новый Пол, родившийся в эти секунды, больше не станет рефлексировать и перебирать варианты. Он будет действовать, делать то, что должно, а дальше уж как кривая вывезет.

Первым делом нужно расквитаться с дядей Лешей и Воропаем. Ясно же, что это они сообщили киллерам о том, куда направился Пол, предали даже не Павла Мальцева, а его отца, того самого человека, которому обязаны жизнями. Таким негодяям не место на этой земле. Предательство во все времена считалось самым тяжким грехом. Поэтому Пол станет не убийцей, а карающим перстом, творящим возмездие.

Пол остановил такси и назвал адрес загородного дома дяди Леши. Когда машина тронулась, он устало закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья.

Пол решил, что когда все будет кончено, он заберет Настю из гостиницы и они уедут в Москву.

Найти мнимого больного, мецената и филантропа Гареева, на самом деле преступника и убийцу по кличке Гарь, не составит труда. Пусть между ним и Полом встанет целая армия киллеров, бандитов и отморозков. Пол отомстит за отца, Семеныча, всех остальных, да и за себя.

Неожиданно он уснул. В этот раз сон Пола не тревожили никакие кошмары.

Он просто погрузился во мглу и спал до того момента, пока таксист не остановил машину и не окликнул его:

— Эй, друг! Приехали.

Пол пнул калитку и, тиская в карманах заряженные «деринджеры», пошел к особняку по дорожке, вымощенной красным камнем. Навстречу ему, весело помахивая хвостом, выбежал лабрадор дяди Леши, подскочил, обнюхал, завертелся рядом, преданно заглядывая в глаза. Пол машинально провел рукой по его спине и почувствовал что-то липкое. Он поднес ладонь к глазам и увидел кровь.

Дверь в дом была нараспашку. Пол взвел курок «деринджера», вошел в просторный холл с камином и увидел дядю Лешу. Тот лежал возле дивана. По неестественной позе, странно вывернутой руке Пол сразу понял, что дядя Леша мертв.

Пес подскочил к трупу хозяина, сел рядом, посмотрел на Пола печальными и понимающими глазами, а потом вдруг завыл тихо и страшно.

Пол отшатнулся, зацепился за вешалку и едва не упал. Ему бросились в глаза дыры от пуль в стене. Еще он заметил, что крови из-под дяди Леши вытекло немного, и лабрадор вряд ли сумел бы в ней испачкаться.

«Воропай, — подумал Пол. — Он наверняка где-то рядом».

— Пашка, — донесся до него приглушенный голос с характерной запинкой. — Ты, что ли? Я тут, в углу.

Пес услышал Воропая, бросился в дальний конец холла и залаял, периодически поворачивая голову к Полу.

Сжимая в руке «деринджер», Пол прошел вперед и увидел в углу, за шкафом, скорчившегося Воропая, зажимавшего живот. Большая лужа темной крови медленно расползалась по полу.

Воропай поднял на Пола искаженное от боли лицо.

— Пришел. Живой. Я думал, они тебя…

— Кто это?.. — Пол не успел произнести слово «сделал».

Воропай выплюнул кровь и прохрипел сквозь кашель:

— Челубей. Сам приходил. С пацанами. Трое при стволах, твари!

— Что они хотели? — быстро спросил Пол.

— Тебя искали. — Воропай попытался пошевелиться и округлил глаза от боли. — В грудь, падлы. Два раза.

Пол обнаружил, что до сих пор сжимает в руке «деринджер». Он убрал пистолет в карман и огляделся, не зная, что делать.

— Леху сразу… — Воропай заплакал. — Он Челубея на хер послал. Я еще попрыгал, двоих точно зацепил.

— Машина где? — Пол наконец-то принял решение.

— В гараже. Большую не бери. Там еще «мерс» черный. Ключи в шкафчике.

— Я сейчас, — сказал Пол, побежал в гараж и остановился у его дверей.

Все случившееся за последние дни попросту не умещалось в голове Пола и требовало осмысления.

Он слишком часто совершал ошибки. Надеялся на друга Мишеля, а тот его предал. Считал, что дядя Леша и Воропай отказались от него, а это оказалось не так.

В сухом остатке сейчас было только одно. Могущественный враг шел по его следу, хотел убить. Теперь появилось имя исполнителя — Челубей. Судя по почерку, явный отморозок. Убийца. Бандит.

Впрочем, в данный момент это не так важно. Воропай еще жив. Его нужно спасти. По крайней мере попробовать.

Пол толкнул дверь гаража. Там три машины, вальяжный джип, уже знакомый ему, какая-то плоская, явно очень дорогая иномарка и черный «Мерседес». Ключи обнаружились в шкафчике возле пульта управления подъемными воротами. Дядя Леша явно не боялся угона и держал все под рукой, для удобства.

Пол поднял створку ворот, выгнал «Мерседес» из гаража, остановился возле дома. В прихожей он прихватил кожаный плащ Воропая, застелил им заднее сиденье, а потом с трудом, запинаясь и оскальзываясь на ступеньках, перетащил страдальца в машину.

Вначале Пол хотел перевязать его, но Воропай буквально зарычал:

— Отвали, дурак! Пусть в больничке штопают. Вези быстрее!

И Пол повез. Он за несколько минут проскочил загородный участок дороги и ворвался в Нижний, не обращая внимания на светофоры. Водители отчаянно сигналили, слали ему проклятия, но Полу было наплевать на это.

Он прислушивался к хрипу Воропая, который пытался объяснить дорогу:

— Налево. Рано свернул. Твою мать! Не тряси, сдохну сейчас.

Наконец этот сумасшедший вояж закончился у крыльца приемного покоя.

Пол выволок Воропая из машины и заорал изо всех сил:

— Носилки! Человек умирает!

Подскочили санитары, повезли каталку. Пол сгрузил на нее раненого, пошел рядом.

Воропай вцепился ему в руку окровавленными пальцами.

— Пашка, держись. Заляг на дно пока. А потом…

— Я понял. Вы тоже давайте… не умирайте, хорошо? — Пол не знал, что сказать, и неловко улыбнулся.

— Стой! — Воропай закашлялся так страшно, с таким свистом в простреленных легких, что даже санитары остановились и испуганно переглянулись. — Пашка, запомни! Гарь… Это он, понимаешь? Гареев. Челубей под ним ходит. Я вспомнил. Гарик Ростовский базарил. Найди его.

— Где ж я его найду?

— В Москве. — Воропая начали бить судороги, скрюченные пальцы соскользнули с ладони Пола.

К ним подбежал врач в зеленом антисептическом комбинезоне, бросил быстрый взгляд на Воропая, затем на Пола и заорал на санитаров:

— Что встали, уроды?! В операционную, бегом! — Затем он ткнул Пола пальцем в плечо. — Никуда не уходите, нужно оформить больного.

Каталка сорвалась с места. Пол сделал шаг, другой.

— Где я найду этого Гарика? — крикнул он.

— Хинкальная на Покровке, — буквально выкашлял из себя Воропай. — Он там обедает всегда.

Санитары вкатили каталку в лифт. Врач еще раз полоснул по Полу злым, недоверчивым взглядом и заскочил следом. Двери закрылись, и лифт уехал.

«Он не выживет», — подумал Пол и огляделся.

Он стоял посреди приемного покоя. Вокруг шумели больные, их родственники, санитары, врачи. Все были очень заняты, мелькали бледные, испуганные, искаженные от боли лица.

Пол посмотрел на свою руку, испачканную кровью, вспомнил слова врача «никуда не уходите» и понял — нужно рвать когти, и чем скорее, тем лучше. У Воропая огнестрельные ранения. В таких случаях медики всегда вызывают полицию. Или она дежурит в больнице?

Пол начал проталкиваться к дверям, выскочил на крыльцо, сбежал по ступенькам, прыгнул в «Мерседес» и выехал с больничного двора. Он собирался отправляться в Москву, подумал, что теперь Настя точно будет с ним в опасности. Но на втором или третьем светофоре Пол вдруг понял, что не представляет, где находится. География Нижнего Новгорода была для него совершеннейшей загадкой. Он запомнил только, что здесь есть мосты через реку Оку и набережная с краснокирпичным кремлем и оленем над Волгой. В остальном этот город, нелепо, даже хаотично застроенный домами разных эпох и архитектурных стилей, походил на урбанистические джунгли. Пол в них попросту заблудился.

«Мне нужен навигатор. Он имеется в смартфоне. Денег на его покупку у меня нет, стало быть, без Насти я не обойдусь», — подумал Пол и испытал облегчение от того, что ему не придется расставаться с этой странной девушкой.

Он притормозил у края дороги, достал свой старушечий телефон и набрал Настю.

— Привет. Собирайся. Мы уезжаем.

— Привет. А ты где? — В голосе Насти не было и тени растерянности. — Что-то случилось?

— Случилось, — сухо ответил Пол. — Бери такси и приезжай… — Он замешкался, не зная, какой ориентир назвать.

На ум ему, естественно, пришел все тот же олень. Это было рискованно, но другого варианта попросту не существовало.

— К памятнику оленю на набережной. Скажешь таксисту, он найдет. Его тут все знают.

— Ты в опасности? — спросила Настя, и Пол снова поймал себя на том, что услышал вопрос как констатацию факта. Словно бы Настя просто сказала: «Ты в опасности».

— Потом поговорим, — отрезал Пол. — Все, давай быстрее.

Пол оставил «Мерседес» внизу, на стоянке, и занял позицию в стороне от памятника. Настя появилась спустя полчаса.

— Быстро, за мной! — скомандовал он и устремился к машине.

— Это откуда? — спросила Настя, увидев «Мерседес», открыла заднюю дверцу, чтобы положить сумку, и едва не взвизгнула. — Тут куртка! Вся в крови!

«Плащ Воропая. Я идиот! — мысленно обругал себя Пол. — Надо было выкинуть его раньше».

Он вытащил из машины плащ, скомкал и сунул в урну. Рукав, испачканный кровью, свесился наружу. Настя смотрела на все это, вцепившись в дверцу машины. К счастью, сиденье практически не пострадало, на нем осталась лишь пара маленьких пятнышек.

— Ты кого-то убил?

— Не парься, малыш. Просто порешал кое-какие вопросы. Все нормально. Садись в машину, надо ехать.

— В этой машине я никуда не поеду!

Пол мгновенно взбесился. Он каждую секунду ожидал появления людей Челубея, буквально физически чувствовал, как по капле уходит время, отведенное ему.

— Лезь в машину! — заорал он. — Никого здесь не убили! Я раненого в больницу отвез! Довольна теперь?

— Сразу нельзя было сказать? — очень спокойно спросила Настя, закинула сумку на заднее сиденье, а сама уселась спереди, рядом с Полом.

Он не нашел что сказать, и, словно ребенок, выпалил:

— Дура! — Пол полез за руль.

— Если я дура, зачем ты меня взял с собой? — задала Настя резонный вопрос. — Оставил бы в гостинице, а сам уехал.

— Смартфон давай, надо маршрут построить, — сказал Пол и тут же понял, что это прозвучало как ответ.

— И денег у тебя тоже нет, — заявила Настя, но смартфон достала. — Ясненько.

— Ничего тебе не «ясненько», — проворчал Пол, колдуя над смартфоном. — В меня стреляли. За мной охотятся. Скорее всего, это те же люди, что и у вас, в Нижнемосковске. Есть версия. Короче, нужно возвращаться в Москву, чтобы все проверить.

— Ну в Москву так в Москву. — Настя деловито шлепнула себя ладошками по коленкам и чисто по-женски добавила: — Завтра дождь будет. Видишь, закат какой? Солнце в тучи садится.

— Я за рулем, — буркнул Пол. — Некогда мне на закаты смотреть.

Из Нижнего они выехали уже в темноте. Пол вырулил на трассу М-7, ведущую в Москву, и придавил педаль газа. Он был почти спокоен. Преследователи, похоже, понятия не имели об этой вот машине, а проверять все автомобили на трассе им не под силу.

«Значит, — сказал себе Пол, — какое-то время можно не бояться, что нас найдут».

Настя тоже особо не волновалась. Когда зарево огней над Нижним осталось позади, она сладко зевнула, опустила спинку сиденья пониже, подобрала ноги, свернулась, как кошка, и уснула.

Пол с завистью покосился на нее и вернулся к размышлениям о том, что делать дальше. Эти мысли неотступно преследовали его, постоянно долбили изнутри. Он пытался взять себя в руки, но получалось плохо.

Понятно, что добраться до Гареева практически нереально. В конечном итоге Полу придется уезжать из страны. Здесь ему жить не дадут. Он наступил на хвост слишком серьезным людям. Теперь кругом враги и предатели. С ним только хрупкая Настя, которую нужно защищать. И все.

«Нет, не все, — одернул себя Пол. — Есть еще Жека. Почему я решил, что он заодно с Мишелем? Может быть, Жека вообще не в курсе делишек нашего хитроумного партнера? Да, скорее всего. Когда Мишель делился с Жекой хоть чем-то, включая деньги? Миха всегда был себе на уме. А Жека — балбес, с него взять нечего. Но вот предать он не в состоянии, не знает, как это делается».

Жека действительно оставался той самой последней соломинкой, за которую хватается утопающий. Но чем он мог помочь? Теперь у Пола уже не было никаких хитроумных планов или проектов по возвращению отцовского наследства. Мысли о красивой мести Гарееву, о том, что он, Пол, — карающая длань правосудия, тоже как-то потускнели, отошли на задний план. На самом деле речь шла о банальном выживании.

Выживать, с высокой долей вероятности, ему придется не в этой стране. Здесь у таких людей, как Челубей, что называется, все схвачено. Рано или поздно этот мерзавец отыщет Пола — и убьет, чтобы навсегда обезопасить своего нанимателя от притязаний.

Значит, нужно уезжать. Европа не такая уж и маленькая. Есть еще Америка, Канада, Австралия, Таиланд, Аргентина какая-нибудь, в конце концов. Можно осесть где-то в южноамериканской глубинке, завести ферму, разводить каких-нибудь лам, вечерами пить текилу и смотреть на закат, обняв Настю.

Пол снова покосился на девушку. А поедет ли она с ним куда глаза глядят? Да и нужно ли это ему самому?

Оба этих вопроса пока не имели ответов. Собственно, актуальность их стала бы очевидной только после того, как сам отъезд, а точнее — бегство, превратился в реальность. Для этого необходимы были визы, документы, билеты, то есть деньги и человек, способный их раздобыть.

То есть Жека. Последний шанс Пола Смолла.

Впереди замаячил синий щит с названиями ближайших населенных пунктов. Пол прочитал, что через три километра поворот на Дзержинск, доехал до перекрестка, решительно свернул в этот неведомый ему городок и припарковался у обочины.

Он достал телефон с большими кнопками, набрал номер.

— Жека, привет. Это Пол. Мне нужна помощь. Прямо сейчас. Времени нет совсем.

— Привет, братишка! — обрадованно закричал Жека. — А мы тут думаем, куда ты пропал. Мишель уже все больницы обзвонил, даже морги, прикинь? Я ему говорю, мол, ты с дуба рухнул, что ли? Пол живой, просто у него депрессия. Захотелось человеку одному побыть…

— Хорош тарахтеть, — жестко оборвал приятеля Пол. — Ты поможешь?

— Конечно, о чем разговор. — Жека нисколько не обиделся.

— Только важное условие — никому ни слова, понял?

— Даже Мишелю?

— Я же сказал, никому!

— Все, не пыли. Никому так никому. Говори, что нужно.

— Две шенгенские визы, билеты до Дюссельдорфа. В один конец. Денег тысяч тридцать евро. Загранпаспорта.

Жека удивленно присвистнул.

— Вопрос жизни и смерти, — мрачно и пафосно сказал Пол. — Сделать надо максимально быстро. Каждый день на счету. Даже час.

— Да понял я. — В голосе Жеки послышалась досада. — Только совсем быстро не получится. Я в отпуске третий день, мы с пацанами на учениях сейчас, на речке Пекше, под Кольчугино. Из транспорта у нас тут только танк.

Пол вновь представил себе карту, на этот раз Европейской части России. Где находится городок Кольчугино, он примерно представлял — к северо-западу от Владимира.

— Говори, как проехать, — сказал Пол. — Часов через пять буду.

Глава 10

Танк оказался ненастоящим. Это был старый трелевочный трактор, на который умельцы-страйкболисты наварили броню из листового железа, сделали башню и прилепили к ней пушку. Танк, покрытый камуфляжной раскраской, метров с двадцати казался реальной боевой машиной. Пол поначалу даже подумал, что Жека и его друзья умудрились угнать где-то настоящую бронетехнику.

— Это копия амеровского М551 «Шеридан», — пояснил Жека. — Легкий авиадесантный плавающий ракетный танк. Наш, правда, не плавает.

Они стояли на поляне у берега реки. Уже рассвело, солнце поднялось над горизонтом, но из-за плотных облаков его не было видно. День обещал дождь и ненастье. От воды зябко тянуло сыростью.

Страйкболисты давно проснулись и приводили себя в порядок у реки.

— Я пойду умоюсь, — сказала заспанная Настя и двинулась вниз по склону, обходя деревья.

— Ого, какая лялька! — Жека усмехнулся и осведомился: — Где урвал?

— Где урвал, там уже нет, — отрезал Пол. — Не о том думаешь. Что по моим делам? Документы, виза, билеты, деньги?

Жека скривился, посмотрел в сторону реки, где его приятели мыли танк, потом ответил:

— Денег нет. Я, как ты и говорил, у Мишеля не спрашивал. Полночи сидел, Интернет ловил — тут «вне зоны» почти везде. Но нашел точку. Сунулся на корпоративный счет, а там голяк полный. У меня самого только пятьдесят тысяч рублей на карточке. Этого и на одну визу с билетом не хватит, сам понимаешь. Про документы не говорю.

Пол не удивился. Ему вообще стало казаться, что после всего, что произошло, он разучился это делать.

Последняя соломинка не помогла. Жека оказался верным, но бесполезным другом. В машине кончался бензин. Нужны были деньги. Добыть их сейчас Пол мог только криминальным образом. Но вот как именно? Ограбить сельский магазин? Так там выручка за день десять тысяч небось. А ему надо не десять, даже не сто и не пятьсот.

— Миллион, — прошептал Пол. — Это минимум.

— Братишка, тебе бы отдохнуть, — участливо сказал Жека. — За нами автобус и трейлер в два придут. Ложись в моей палатке, часов пять у тебя точно есть.

— Давай наличку и у ребят своих займи, сколько есть. Нам ехать надо.

Жека кивнул, в упор посмотрел на Пола.

— Слушай, — сказал он, и голос его дрогнул. — Что у вас там с Мишелем случилось? Ты ведь не в депрессии ни фига, а в бегах, да?

— Да, — ответил Пол. — Мишель меня предал. Вот и все. А теперь выполни мою просьбу и никому не говори, что меня видел.

Жека странно потупился, словно внезапно стал маленьким мальчиком, который нашкодил и боится в этом признаться.

— Паша, тут такое дело. Я же не знал. Где-то час назад Мишель звонил, и я…

— Ты сказал ему, что я должен приехать сюда, — договорил за Жеку Пол и рассмеялся, устало и невесело.

— Ну да. — Жека сокрушенно кивнул. — Но, братишка, я же не знал, что все настолько серьезно.

— К тебе претензий нет. — Пол хлопнул Жеку по спине. — Не парься. Скажи только, Мишель спрашивал, как сюда проехать?

— Да, спрашивал. Я не сказал, правда, но он…

— Засек координаты места по твоему телефону, — снова договорил за Жеку Пол. — Ясно. Бензин у вас есть? Хоть сколько.

— Есть канистра! Там литров пятнадцать девяносто второго.

— Тащи! — велел Пол. — И деньги собери сколько сможешь. Только очень быстро, Женя. Очень-очень.

Жека метнулся к танку, на бегу обшаривая карманы.

К Полу подошла Настя. В ее волосах тускло светились капельки воды.

— Мы уезжаем, — сказал Пол. — Прямо сейчас. Иди в машину.

— А зачем приезжали? — спросила Настя и, не дожидаясь ответа, сказала: — Тут прикольно. Как в кино. Мужики, оружие, танк, лес, костер. Романтика.

— Мы не приезжали. — Пол покачал головой. — Нас здесь никогда не было. Иди в машину.

Преследователей он заметил под Владимиром. Две машины — белый джип «Гранд Чероки» и серый кроссовер «БМВ» с нижегородскими номерами нагнали «Мерседес» Пола и пристроились в хвост. Он не обратил бы внимания на эти машины в общем потоке, но когда они начали повторять его маневры, сбрасывали скорость там же, где и он, так же перестраивались и всегда сохраняли дистанцию, ему стало страшно.

«Может быть, совпадение? — попробовал он успокоить себя. — Тут половина машин с номерами Нижнего, остальные владимирские».

— В одной машине четыре человека, в другой три. Все мужчины, — тихо сказала Настя.

Оказывается, она тоже наблюдала за «Гранд Чероки» и «БМВ» через зеркало заднего вида.

Пол выругался, неумело и от этого как-то жалко. Он сам понял это и разозлился.

— Не надо было на трассу возвращаться, — сказала Настя. — Из Кольчугино другие дороги на Москву есть. И быстрее, и спокойнее было бы.

Полу захотелось наорать на девушку, но он сдержался, буркнул только:

— Когда ты будешь за рулем, станешь ездить там, где захочешь. Сиди и молчи. Попробуем оторваться. Пристегнись!

Движение на трассе было плотное, но навигатор не обещал пробок вплоть до самой Балашихи. Пол глубоко вдохнул, выжал газ до упора и резко бросил «Мерседес» в просвет на встречной полосе. Он пролетел несколько сотен метров, грубо подрезал синий микроавтобус и перед носом машины, несущейся ему в лоб, так же резко вернулся в свой ряд.

Сзади отчаянно засигналили, но Пол не обратил на это внимания. Закусив губу, он опять вынесся на встречку и быстро довел скорость до ста тридцати.

— Ты гонками занимался, что ли? — крикнула Настя.

Пол представил ее округлившиеся от страха глаза и усмехнулся краешком рта.

— Только на компьютерном симуляторе, — ответил он, вертя рулем, и посмотрел в зеркало заднего вида.

Ни «Гранд Чероки», ни «БМВ» видно не было.

Пол сбросил скорость, поехал в потоке, но при малейшей возможности шел на обгон, правда, теперь уже не по встречной полосе. Он просто менял ряды и подрезал другие машины.

— Тебя вся трасса материт сейчас, — сказала Настя. — И камеры нас наверняка засекли.

— Меня больше интересует, как нас засекли эти ребята.

— Это просто. — Настя пожала плечиками. — Они знали номер машины. У них наверняка есть свои люди в ГИБДД, имеющие выход на сеть фиксирующих камер. Это же федеральная трасса. Не надо было здесь ехать.

— Теперь-то чего?.. — Пол не хотел влезать в споры.

Ему нравился адреналин, бурлящий в крови. Он хотел поддерживать это состояние, не растрачивать себя на пустые споры, тем более что Настя была права.

— Светофор, — сказала девушка. — Стоять будем.

— Мы оторвались, — отмахнулся Пол. — Можно и постоять.

Он на всякий случай глянул в зеркало заднего вида и снова выругался. «Гранд Чероки» и «БМВ» никуда не делись, ехали через две машины позади Пола.

— Как они это делают?! — Пол опять вырулил на встречку.

На перекрестке горел красный, и встречный поток оказался отсечен. Пол воспользовался этим, пролетел мимо остановившихся машин, едва не угодил под фуру, выворачивающую с боковой дороги, и проскочил перекресток.

— Осторожнее! — крикнула Настя.

Пол бросил взгляд в зеркало. Белый «Гранд Чероки», окутанный клубами пыли, несся по обочине, настигая «Мерседес». Серый «БМВ» тоже не отстал. Он проскочил перекресток вслед за Полом и теперь висел на хвосте.

Дорога была свободна. Пол выжал из двигателя «Мерседеса» все, на что тот был способен. Но этого оказалось мало. Автомобили преследователей превосходили «Мерседес» по мощности, и расстояние между ними стремительно сокращалось.

— Слева! — предупредила Настя.

Водитель «БМВ» явно пытался притереть «Мерседес» к обочине. А там величественно и мощно пер «Гранд Чероки».

«Кажется, это называется коробочка, — подумал Пол. — Одна машина слева, другая справа. Зажимают, блокируют, останавливают…»

В джипе опустилось пассажирское стекло. Пол на короткий миг повернул голову и увидел парня в толстовке с капюшоном. В руках тот держал короткий автомат с длинным магазином.

— Пригнись! — крикнул Пол Насте, прижимаясь к рулю.

Звуков выстрелов слышно не было. Только как будто камешки застучали по кузову «Мерседеса». Заднее стекло вдруг стало непрозрачным, растрескалось на множество сегментов и рассыпалось в брызги.

Пол удерживал баранку левой рукой, а правую сунул в карман. Он прекрасно понимал, что его «деринджер» явно не конкурент современному автоматическому оружию, но становиться беззубой, безропотной жертвой не желал.

Пол вытянул руку с пистолетом за спинкой Настиного сиденья в сторону разбитого окна и, не целясь, выстрелил в «Гранд Чероки». Даже сквозь шум ветра и двигателей он услышал, как сухо щелкнул старинный курок.

Осечка!

Джип поравнялся с «Мерседесом». Опустилось стекло в водительском окне, оттуда тоже показался ствол.

«Сейчас нас просто изрешетят, как консервную банку», — отрешенно подумал Пол.

— Тормози! — завизжала Настя.

Пол не стал рефлексировать, просто ударил ногой по педали тормоза.

«Гранд Чероки» сразу унесся вдаль. Скорость обеих машин составляла около ста двадцати километров в час. «БМВ» тоже проскочил вперед, но его водитель успел среагировать и притормозил.

А Пол уже выкручивал баранку. Он снова придавил газ и свернул на въезд в какую-то деревню. На шоссе преследователи превосходили его по скорости, а здесь, между домами, у Пола было преимущество в маневре.

Перед капотом «Мерседеса» замелькали разномастные заборы, калитки, ворота, столбы, пыльные деревья, собаки, люди, в ужасе шарахающиеся в разные стороны.

— Назад смотри! — сквозь зубы процедил Пол. — Что там?

Девушка обернулась, но ничего не увидела. Тогда она отстегнула ремень безопасности, перелезла на заднее сиденье, смахнула с него стеклянную крошку и высунулась наружу через разбитое окно.

— Пока никого, — крикнула Настя через минуту. — Похоже, отстали. Куда мы едем?

— Тут много дорог, — ответил Пол, сверившись с навигатором. — Одна через Лосино-Петровский выводит к Чкаловскому. Но мы по ней не поедем, там тоже камеры. Свернем у Осеева и через Большие Жеребцы выскочим на Долгое Ледово. А потом выйдем сразу к МКАД.

— Чего? Какие Жеребцы? — Настя усмехнулась.

— Большие. — Пол посмотрел на девушку через зеркало и тоже улыбнулся. — Или с большими…

Тут их отпустило. Смех во все времена был для человека естественной разрядкой после нервного напряжения, и Пол с Настей не оказались исключениями. Они хохотали от души, до боли в легких, до слез, убивали в себе страх, еще несколько минут назад выжигавший их дотла.

К обеду черный «Мерседес» добрался до Москвы. Пол не боялся, что его остановят в городе, знал, что не будет выполнять требования дорожной полиции, попросту свернет в любой двор и бросит машину. Дальше они с Настей будут передвигаться на своих двоих и на общественном транспорте. Однако лишний раз светиться с приметными нижегородскими номерами и разбитым окном тоже не стоило. Пол проехал перекресток с Авиамоторной улицей и припарковал «Мерседес» на подземной стоянке какого-то торгового центра.

Они вышли на улицу и дошагали до автобусной остановки.

— Теперь у нас только одна зацепка — какой-то Гарик из Ростова в хинкальной на Покровке, — сказал Пол, пересчитывая деньги, собранные Жекой со своих друзей-страйкболистов.

Денег было мало, тридцать четыре тысячи.

— На, у меня еще семь, — сказала Настя и протянула Полу несколько купюр. — Пусть все у тебя будет.

— Нельзя складывать все яйца в одну корзину. — Пол наставительно поднял палец. — У тебя тоже должны быть деньги. Поделим пополам.

— Ты оброс. — Настя провела тыльной стороной ладони по щеке Пола. — На таджика похож. Или на алкаша. Надо побриться.

— Кому надо, тот пусть и бреется, — отрезал Пол и посмотрел на часы. — Уже полпятого. Пока доедем до Покровки, найдем хинкальную, шесть будет. Обед давно прошел. Так что сегодня мы этого типа точно не найдем.

— Значит… — начала Настя, но Пол перебил ее:

— Значит, нужно искать, где ночевать. У меня вариантов нет, но тратить деньги на гостиницу жалко.

— Я знаю, где мы переночуем — выпалила Настя и почему-то покраснела. — Только мне надо позвонить. Сейчас!

Она отошла в сторону, набрала номер и минут пять о чем-то с кем-то разговаривала. Пол топтался возле остановочного павильона, рассматривал прохожих и ни о чем не думал. Раньше он и представить себе не мог, что такое возможно: просто не думать. Но события последних дней начисто выдули из его головы ненужные размышления. Организм тратил все ресурсы на выживание, тут уж было не до рефлексий.

— Она согласна, — сказала Настя, подойдя к нему. — Это возле метро «Проспект Вернадского».

— Она? — переспросил Пол.

— Одна моя знакомая квартиру тут снимает.

— Хорошо зарабатывает? — как-то машинально спросил Пол.

Он слышал, что снимать квартиру в Москве для иногородних стоит очень недешево.

— Хорошо, — ответила Настя, чуть помолчала и добавила: — Она проститутка.

Пол часто бывал в этом районе, но всегда где-то возле ресторанов, модных клубов или современных многоэтажных жилых комплексов с нарядными окнами и причудливыми геометрическими очертаниями, делающими их похожими на объекты, выстроенные из конструктора «Лего».

Настя же завела его в какие-то дебри, не особо отличающиеся от тех, где располагалась гостиница «Любавушка» в Нижнем Новгороде. Пятиэтажки, потрепанные временем, тут были густо обсажены тополями, липами и кленами. Создавалось впечатление, что дома стоят в настоящем лесу. Конечно, во дворах, в отличие от Нижнего, не было такого количества сарайчиков, гаражей и всяких будок непонятного назначения, столица все-таки, но общее впечатление от района и его жителей у Пола сложилось удручающее.

— Почему ты решила, что она проститутка? — спросил он у Насти, когда они закончили блуждать среди однотипных домов и наконец-то вышли к серой панельной хрущевке с балконами, выкрашенными в бодренький оранжевый цвет.

— Знаю потому что, — мрачно ответила Настя, в последний раз сверясь с адресом в смартфоне. — Да, точно, здесь.

Она откровенно устала, и Полу даже стало ее немного жалко. Вот шарахается человек вместе с ним по городам и весям, помогает, рассчитывает на что-то.

«Ну, наверное, не зря рассчитывает, — подумал он. — Когда все закончится, можно будет с нею и того… Ну это если закончится».

Мысли об убийстве отца, мертвом дяде Леше и тяжело раненном Воропае, отошедшие на задний план, притупившиеся, с новой силой нахлынули на Пола, и он только промямлил:

— Я думал, в такие дебри к проституткам никто не ездит.

— Такие, как ты, не ездят, — неожиданно зло ответила Настя. — А тем, кто попроще, — в самый раз.

Пол тоже разозлился и хотел уже сказать что-то типа: «Ты-то откуда знаешь? Сама, что ли, подрабатывала?», но сдержался.

Тем более что Настя уже набрала на домофоне нужную комбинацию цифр и коротко сказала:

— Ксюха, это мы.

Через несколько минут Пол уже сидел на крохотной кухоньке за старым столом с растрескавшимся пластиком, пил настоящий китайский чай «Пуэр» и с удивлением прислушивался к своим мыслям.

Они были странными. Если бы пару недель назад кто-нибудь сказал ему, что он, Пол Смолл, звезда хайпа и любимец женщин от восемнадцати до тридцати восьми, окажется в съемной квартирке дешевой проститутки из провинции, то он даже не обиделся бы, просто рассмеялся бы в лицо.

Но все кардинально изменилось. Теперь уже нет никакого Пола Смолла, есть он, Павел Мальцев, беглец, на которого объявлена охота. Здесь, на кухне у незнакомой ему Ксюхи, он ощущал себя в безопасности.

— Павел, вам еще чайку подлить? — Слова хозяйки квартиры вывели Пола из задумчивости. — Вот вареньице, тетя Галя варила, из своих слив.

Пол кивнул, посмотрел на Настю, медитировавшую с чашкой в руках, потом на Ксюху и неожиданно улыбнулся.

Он ведь и вправду даже не обратил бы внимания на этих девчонок, подойди они к нему на улице в той, прежней жизни. На Настю, может, и глянул бы мельком, а Ксюху точно не заметил бы.

Она была очень простая. Вроде и высокая, но с коротковатыми ногами и символической грудью, отсутствие которой не скрывала обтягивающая домашняя майка с котиками. Крашеные волосы завивались в мелкие колечки. Это тоже выглядело нелепо, особенно в сочетании с кукольным личиком и круглыми, большими, но какими-то коровьими глазами в обрамлении густо накрашенных ресниц.

Когда Пол и Настя переступили порог квартиры, Ксюха встретила их в полном боевом убранстве — в коротком халатике без рукавов, отороченном мехом, в туфлях на высоченной платформе из прозрачного пластика и с таким наманикюренным лицом, что Пол едва не расхохотался.

— Так рабочий день же еще не закончился, — словно оправдываясь, протараторила Ксюха и убежала в комнату. — Я сейчас переоденусь.

Она сменила халатик и туфли на длиннющую майку и тапочки, но смыть макияж не успела, и теперь Пол каждый раз вздрагивал, поднимая на Ксюху глаза.

Его так и подмывало спросить, как у нее идут дела в плане бизнеса. Ну кто в здравом уме мог позариться на такую красоту, да еще и за деньги? Но Полу было стыдно и неловко. Ему казалось, что такой вопрос обидит эту некрасивую, неумную, болтливую, но, судя по всему, добрую и отзывчивую девушку.

Лопотала Ксюха без умолку. Собеседник был ей совершенно не нужен. Она все время что-то делала: звенела посудой, подкладывала варенье, искала под раковиной в шкафчике кое-что покрепче — и при этом не смолкала ни на секунду.

— Нашла? — спросила Настя.

— Да, сейчас достану. Ты чай еще будешь, Настя? У меня и простой есть, черный. Я сама-то его пью, «Пуэр» — это для гостей и клиентов. Есть такие, что только его уважают. Или коньячок. Ой, вот я дура, так и не достала. — Ксюха снова нырнула под раковину.

Пол посмотрел на ее зад. Настя перехватила его взгляд и ехидно улыбнулась.

Нужно было что-то сказать, и Пол брякнул первое, что пришло на ум:

— Завтра я пойду Гарика искать, а ты тут побудешь.

— Ой, нет, тут нельзя. — Ксюха выпрямилась, сжимая в руке пузатую бутылку испанского «Торреса». — Завтра же рабочий день у меня. С восьми утра. Я же шесть дней работаю, а один отдыхаю. В понедельник. А завтра-то четверг. Нет, Настьке тут нельзя оставаться. Квартира-то у меня однокомнатная. На кухне не очень удобно. Я тут с клиентами чай пью иногда. Или фантазер попадется, который хочет на кухонном столе.

Пол невольно убрал со столешницы руки, а потом и чашку с чаем. Настя опять это заметила и прыснула. Ксюха с охотой рассмеялась. Следом за ней улыбнулся и Пол.

Казалось бы, ему должно было быть противно, мерзко, стыдно, но Ксюха так спокойно и деловито рассказывала про свою работу, что создавалось впечатление, словно она трудится на какой-нибудь фабрике или в компании.

— Да, разные чудики бывают, — тараторила Ксюха, доставая рюмки и откупоривая «Торрес». — И ноги лижут, и шлепать их надо, и пеленать, даже титьку давать, как младенцу. Я в Интернете читала — это называется детская травма. Не может мужик без этого. И виагра не помогает. Я вообще не люблю, когда мужик принимает эту гадость. У Анжелки с Нагатинской случай был. Пришел клиент, вроде не старый еще, ну так, лет пятидесяти пяти. Виагру съел, разделся, в душ сходил, залез и вырубился. Анжелка его еле с себя скантовала. «Скорую» вызвала, конечно, а он уже все. Ужас! Я как представлю, что и у меня вот так, просто дрожу вся. Клиентов старых отшиваю. Боюсь потому что.

«Она еще и старых отшивает, — изумился Пол, принимая из рук Ксюхи полную рюмку. — Нет, чего-то я в этом мире явно не понимаю».

За окном давно уже стемнело. Они выпили, поужинали овощным рагу и котлетами, обнаружившимися в холодильнике у хозяйственной Ксюхи. Настя откровенно клевала носом, Пола тоже разморило. В бутылке осталось меньше половины.

Пол решительно поднялся.

— Я бы прилег, девчонки, — сказал он, зевнул и прикрыл рот ладонью.

— Ой, полдесятого уже! — спохватилась Ксюха. — Вы же с дороги, устали. Я вам на кровати постелю, а сама тут, на кухне, на полу лягу. У меня матрасик есть хороший, упругий такой. Сейчас, погодите маленько. Вам небось не терпится перед сном, да? — Она подмигнула Полу накрашенным глазом и убежала в комнату.

— Это что было? — тихо спросил Пол. — Что нам с тобой не терпится?

— Я сказала, что ты мой муж, — спокойно ответила Настя. — У нас путешествие, медовый месяц, просто мы на поезд опоздали, завтра уедем в Питер, а потом в Финляндию.

— Предупреждать надо, — недовольно проворчал Пол, но ему почему-то стало хорошо и приятно от Настиного вранья. — Ладно, я в душ. Я так понимаю, завтра рано вставать. У твоей… землячки рабочий день как на заводе «Серп и Молот», с самого утра начинается.

Быстро лечь, однако, все равно не получилось. Сперва в душ сходил Пол, потом Настя. Хлопотливая Ксюха долго бегала туда-сюда с простынями и наволочками. Так время и подошло к одиннадцати.

— Все, — торжественно объявила, наконец, хозяйка квартиры, стоя в дверях. — Укладывайтесь. Спокойной вам, сладенькой ночки! — Она шагнула было за порог, но вдруг с полдороги вернулась, подскочила к подружке и шепнула ей на ухо, но так громко, что Пол невольно услышал: — Настька, я презики под подушку кинула. Пять штук. Хватит?

Настя прыснула, кивнула и буквально выставила Ксюху за дверь.

— Я телевизор еще посмотрю, — донесся с кухни голос. — «Дом-2». Я громко люблю включать, так что вы не стесняйтесь.

Пол с Настей переглянулись, пряча смущенные улыбки. За стеной на самом деле заработал телевизор, шла реклама. Пол скинул футболку, взялся за штаны и замер.

— Свет хотя бы выключи, — сказала Настя. — И отвернись.

Щелкнув выключателем, стараясь не смотреть в сторону девушки, Пол быстро разделся до трусов и нырнул под одеяло.

Одеяло оказалось одно на двоих, правда, большое. В темноте, на фоне зашторенного окна, маячил Настин силуэт. Пошуршав одеждой, она прошлепала босыми ногами к кровати и легла. То, что одеяло одно, и для нее стало большим сюрпризом. Пока девушка укладывалась, она касалась Пола то коленом, то бедром, то локтем и всякий раз отдергивала руку или ногу, словно обжегшись.

Наконец наступила тишина.

— Настя, — прошептал Пол.

— Чего тебе?

— Если завтра со мной что-то случится — возвращайся домой. К маме с бабушкой.

— Ага, сейчас! — В Настином голосе прозвучало явное недовольство. — До этого не бросила и завтра не дождешься.

— Тогда иди сюда. — Пол протянул под одеялом руку, просунул ее под талией Насти, потянул девушку к себе.

— Ты что, дурак! — Настя обеими руками уперлась ему в грудь. — Я кричать буду!

— Кричи, — с улыбкой разрешил Пол. — Если твоя подружка и услышит, то решит, что у нас ролевые игры. Она опытная, ей не впервой. — Он опять потянул Настю к себе.

— Ксюха! — закричала Настя и больно лягнула Пола под одеялом. — Ай, не щипайся! Ксюха!

Бубнеж телевизора сделался тише, послышались шаги, дверь распахнулась. На пороге замерла Ксюха.

— Настя, ты чего орешь? Ночь на дворе.

Пол вынужден был ослабить свои усилия, иначе это выглядело бы нелепо и странно. Муж принуждает жену к близости в медовый месяц.

— Иди к нам! — выпалила Настя, наконец-то избавилась от рук Пола и села на кровати. — Втроем веселее! Паша это любит.

Даже в полумраке было видно, как изумилась Ксюха.

— Вы чего? — забормотала она, отступая. — Вы извращенцы, что ли?!

— Да ладно тебе, — беспечно бросила Настя. — Сама говорила, что с клиентами…

— Так то работа! — завелась Ксюха. — Понимать надо! За деньги притом. Ну, Настька, ты и коза! Но ты-то ладно, а от вас, Павел, я не ожидала. Вроде с виду такой приличный молодой человек…

Пол не знал, как себя вести. Хитрая Настя перевернула всю ситуацию с ног на голову и опять сделала все по-своему.

— Да не нужно ничего, — пробормотал Пол и отвернулся к стене. — Пошутили мы.

— Ну и шуточки у вас, господа молодожены, — проворчала Ксюха и вернулась к себе на кухню.

— Что ж вы так, Павел Андреевич? — ехидно поинтересовалась Настя. — Сплоховали? Действительно, странные у вас шуточки.

— А ты и вправду коза, — сказал Пол, не поворачиваясь. — Завтра мотай в свою деревню, чтобы я тебя больше не видел, поняла?

— Не поняла, — дерзко ответила Настя. — Вы тут привыкли в своих ночных клубах, что все подряд перед вами ноги раздвигают по первому требованию. А я не турникет! Мне, может быть, человек нравиться должен, чтобы с ним… — Она замолчала.

Пол хотел закричать: «Я же тебе нравился! Я же Пол Смолл!», но вовремя остановил себя, поняв, насколько глупо и фальшиво это все прозвучит.

Настя была права. Он привык, чтобы по первому требованию. Судя по всему, теперь от этого придется отвыкать.

Утро прошло скомканно и как-то суетливо. Все не выспались, избегали смотреть друг на друга.

Даже говорливая Ксюха не столько общалась с гостями, сколько бормотала что-то себе под нос, ловко разбивая яйца над большой чугунной сковородой:

— Спина с утра болит, надо все-таки на йогу записаться. Ой, опять скорлупа упала. Завтра за ипотеку платить, надо в банк позвонить до обеда. Уже полдевятого! Настька, давайте жрите быстрее!

— Жрать-то нечего, — заявила Настя. — Ты ведь жаришь еще что-то там со скорлупой.

— Нет, скорлупу я выловила. Просто через полчаса клиент придет, а я душ еще не приняла. Это постоянник мой, Олег Витальич! Я его терять не хочу.

— Так иди, мы сами тут справимся. — Настя решительно оттерла Ксюху от плиты, пошаркала ножиком в сковородке. — Готово уже!

Она бухнула скворчащую сковороду на деревянную подставку посреди стола, положила перед Полом вилку, ножом провела по яичнице границу.

— Это тебе, а это мне. Ешь быстрее!

Ксюха ушла в ванную. Пол ковырял яичницу. Молчание его тяготило.

— У нее и правда ипотека? — спросил он наконец, кивнув в сторону ванны. — Это же…

— Нормально, — отмахнулась Настя. — Ксюха девка работящая. Через пару лет выплатит.

— А зачем она здесь живет? — Пол обвел вилкой убогую кухоньку. — Если ипотека, значит, квартира есть?

— Есть, большая, в новом доме. Ксюха ее пока сдает. Так выгоднее. Она же бухгалтер по образованию. В голове калькулятор.

Пол посмотрел на Настю, покачал головой.

— Я ничего не понял.

— А тут и понимать нечего. Новую квартиру она сдает за пятьдесят пять тысяч. Эту снимает за тридцать. Двадцать пять тысяч каждый месяц у нее есть. Ксюха их матери отсылает. А на те деньги, которые зарабатывает, живет, ипотеку выплачивает, да еще и откладывает что-то наверняка.

Пол доел свою половину яичницы и отложил вилку. У него плохо укладывалось в голове все то, что он услышал от Насти. Это был какой-то совершенно новый, другой мир.

Впрочем, разговор над сковородкой оказался полезным не только в познавательном смысле. По молчаливому уговору о событиях прошедшей ночи ни Пол, ни Настя не вспоминали, и обоих это вполне устраивало.

Ксюха выскочила из ванны, вытирая мокрые кудряшки оранжевым махровым полотенцем.

— Вы еще не?.. — заорала она, но Настя уже шла ей навстречу по коридорчику.

— Все, спасибо, Ксю. Мы уходим.

Они потоптались в тесной прихожей. Подружки обнялись и чмокнули друг друга, Пол тоже как-то неловко приобнял Ксюху, пахнущую апельсиновым шампунем, всунул ноги в кроссовки, и они с Настей покинули свое случайное пристанище.

Внизу, метрах в пятнадцати от подъезда, им попался плотный лысый толстяк с портфельчиком, совершенно карикатурный, словно сошедший с экранов советских кинокомедий семидесятых годов прошлого века.

— Олег Виталич, наверное. — Настя улыбнулась. — Видишь, как торопится.

— Сейчас посмотрим, в какой подъезд зайдет, — тихо сказал Пол.

Толстяк остановился, достал носовой платок и вытер лысину. Потом он устремился к Ксюхиному подъезду. Едва дверь за ним закрылась, как Пол и Настя расхохотались, довольные своей догадливостью и комичностью ситуации.

Ночной лед окончательно растаял. Пол посмотрел на Настю.

— Ну что, в хинкальную?

— А как ты узнаешь этого Гарика?

— Думаю, узнаю. Это явно какой-то криминальный тип. Знаешь, есть такие, из «Крестного отца». Волосы гелем мажут, браслеты там всякие, галстуки, одежда, обувь. Зубочистки жуют.

— Да ладно, — не поверила Настя.

— Честное ютуберское, — заявил Пол. — У некоторых пистолеты есть с золотым напылением.

— Зачем?

— Для понтов. Знаешь же, как говорят: «Если бы понты светились, над Москвой стояли бы вечные белые ночи».

Упомянув о пистолетах, Пол на всякий случай проверил свои «деринджеры». Теперь он чувствовал себя более-менее спокойно только тогда, когда у него в карманах лежали заряженные стволы.

Глава 11

Хинкальная на Покровке нашлась без труда. Снаружи это было обычное заведение для народа, желающего быстро и недорого перекусить в обеденный перерыв. В такие ресторанчики обычно ходит планктон из окрестных офисов, местные пьянчуги, случайные гости столицы и патрульные полицейские.

Но наметанный глаз Пола сразу — по дорогой отделке витрин, винтажной двери ручной работы, вычурной вывеске и по множеству других признаков — определил, что перед ним заведение с двойным дном. Хинкальная наверняка имела два зала, один для всех вышеперечисленных категорий посетителей, а второй — для людей особого сорта.

Для своих.

Пол очень хорошо знал подобные кафе и ресторанчики. Как правило, открывали такое заведение вскладчину солидные люди, чтобы иметь нейтральную территорию «для поговорить». Управляющим они, конечно же, ставили надежного человечка, который в любое время суток мог предоставить отдельный зал, какой угодно набор напитков и закусок, а также удовлетворить прочие причуды концессионеров, вплоть до самых криминальных и извращенных.

Вряд ли этот Гарик был обычным посетителем. Со стопроцентной вероятностью он являлся одним из учредителей и проводил время в недрах заведения. А вот Пол с Настей туда не попадали никак. Оставалось только надеяться на чудо и на наблюдательность.

— Будем ждать до последнего, — сказал он, открыл дверь и пропустил Настю вперед. — Надо только правильно сесть.

Внутри хинкальная производила, мягко говоря, удручающее впечатление. Дешевая массовая ресторанная мебель, отсутствие скатертей, квадратики меню, распечатанные на газетной бумаге.

Народу было всего ничего — пара потрепанных жизнью студентов с пивом за столиком у окна, компания командированных, сосредоточенно поедавших борщ, и одинокий пенсионер с планшетом.

— Ты уверен, что эта та самая хинкальная? — с сомнением в голосе поинтересовалась Настя, недовольно оглядывая обеденный зал.

— Не знаю. — Пол прошел к крайнему столику, сел так, чтобы видеть входную дверь, стойку бара и проход на кухню. — Сейчас проверим. Иди сюда. Садись. Закажи что-нибудь.

— А ты? — Настя пододвинула к Полу меню. — Я не хочу ничего.

Пол скосил глаза на строчки в меню: «Хинкали из баранины. Хинкали из смешанного фарша. Хинкали халяль. Хинкали с курицей. Хинкали…» Еще в меню значилось три вида салата, суп-лапша, борщ, бизнес-ланчи, чай-кофе, какое-то спиртное.

— И как ты собираешься проверять? — Настя с прежним брезгливым выражением лица рассматривала желтый квадратик меню.

Пол не успел ответить — подошла официантка, дама средних лет с недовольным лицом.

— Здравствуйте, молодые люди, — глядя поверх головы Пола, сказала она. — Ну, выбрали?

— Да. — Пол положил меню. — Мне хинкали с бараниной. Даме салат «Цезарь». Два капучино. И сто грамм «Ямадзаки».

Говоря все это, Пол внимательно смотрел не в меню, а на официантку. Она с каменным лицом записала заказ в блокнотик, качнула башнеобразной прической.

— Ваш заказ: хинкали с бараниной, салат «Цезарь», два капучино, виски «Ямадзаки», сто грамм. Оплата картой, наличными?

— Наличными, — ответил Пол и весело подмигнул Насте.

Официантка ушла.

— Ты чего? — не поняла девушка.

— Тест произведен, — улыбнулся Пол. — Результат положительный. — Он увидел недоумение в глазах Насти и добавил: — Это та самая хинкальная. Дешевая забегаловка не будет держать в меню модный японский виски «Ямадзаки», который даже на опте стоит семь тысяч за бутылку.

— Долларов?! — Настя округлила глаза.

— Рублей. Но это тоже очень круто. В розлив, если учесть ресторанную наценку, будет две с лишним тысячи за шот.

— Дорого, — сказала Настя. — А ты разбираешься.

Пол согнал с лица улыбку.

— Возможно, это единственное, в чем я разбираюсь профессионально. Кроме хайпа, конечно, — серьезно произнес он. — Все, теперь будем сидеть и вычислять нашего Гарика.

Сидеть пришлось больше трех часов. За это время Пол съел дюжину хинкалей, Настя умяла два салата и выпила три чашки кофе. Виски так и стоял практически нетронутым. Пол лишь пригубил янтарный напиток — он решил, что выпьет перед самым разговором.

Гарика они определили сразу. Точнее, даже не они, а Настя.

Едва в хинкальную вошел высокий худощавый парень в черной куртке, как она бросила быстрый взгляд на Пола и прошептала:

— Это он.

Пол посмотрел на этого человека. Костистое, смуглое лицо, черные внимательные глаза. Тонкие губы, перебитый нос. Пол кивнул Насте, мол, согласен, это действительно он.

Парень двинулся к дверям, ведущим на кухню.

Пол залпом выпил виски, поднялся и преградил Гарику дорогу.

— День добрый, — сказал он, чувствуя себя персонажем из какого-то криминального фильма. — Я привет привез. От Воропая. Есть разговор.

Гарик спокойно и внимательно посмотрел на Пола, кивнул, указал открытой ладонью на дверь.

— Пойдем. Там поговорим. — Он двинулся к двери.

Пол посмотрел через плечо на Настю, сделал ей знак — жди здесь — и вслед за Гариком покинул обеденный зал.

Они прошли через мрачный коридор, арку, за которым гремели посудой повара, и оказались в круглой просторной комнате без окон, стены которой были затянуты темно-зеленым бархатом.

Тускло горели бра, дающие мягкий, рассеянный свет. Пол увидел несколько столиков под шелковыми скатертями, бильярд с разноцветными шарами, большой телевизор на стене, шест для стриптиза и полукруглый аквариум, подсвеченный таинственным зеленоватым тоном, в котором вальяжно скользила сквозь толщу воды длинношеяя китайская черепаха.

— Присаживайся, — сухо сказал Гарик, указал на стул и сам сел напротив. — Выпьешь? Закусишь?

— Я уже, — ответил Пол. — Так что благодарю. Если только чаю.

Гарик дернул уголком рта и, не поворачивая головы, громко сказал:

— Алишер, мне как обычно и чай гостю!

— Конечно, уважаемый. Сейчас все сделаем, — донеслось из-за портьеры.

— О чем ты хотел поговорить? — спросил Гарик, неприятно, в упор, глядя на Пола.

— Воропай ранен, — не очень понимая, почему он начал именно с этого, сказал Пол. — Его друга…

— Я знаю, — перебил его Гарик. — Поэтому и спрашиваю — что тебе нужно? Ты кто вообще? Откуда?

— Я… — Пол растерялся.

Он чувствовал себя крайне неуютно под внимательным и злым взглядом Гарика.

— Ты говоришь как есть или уходишь, — за- явил тот.

— Хорошо. — Пол глубоко вдохнул и медленно проговорил: — Я Павел, сын Андрея Мальцева. Для начала мне нужно точно знать, на кого работает Челубей.

Пол вышел в обеденный зал спустя полчаса и увидел огромные глаза Насти, с тревогой и ожиданием смотрящие на него.

— Пойдем, — сказал он. — У меня… у нас много дел.

— Что он тебе сказал? — Настя следом за Полом вышла на улицу, остановилась, заглянула ему в глаза. — Про этого… Челубея, да? Это точно он? Почему он хочет тебя убить?

— Потому что работает на Гареева. — Пол провел рукой по лицу. — Эта тварь убила моего отца и не успокоится, пока я не сдохну. Бежать бесполезно, он все равно меня найдет. Везде.

— Что же делать?

— Я сам его убью! — сказал Пол. — Тогда все и закончится. Другого выхода нет.

— Кого? Челубея этого?

— Гареева. Челубей — просто собака. Пес. Злой, опасный, но без хозяина он никто. — Пол медленно пошел по тротуару. — Гарик рассказал мне много интересного. Теперь я знаю, что Гареев давно хотел отомстить отцу, дважды пытался, но оба раза неудачно. Тогда он притворился больным, как будто бы в коме, чтобы было алиби, а сам нанял бандитов.

— Но ты же не убийца, — каким-то чужим голосом сказала Настя.

— Я… — Пол задохнулся, закашлялся, остановился. — Настя, я должен это сделать! — Он даже топнул ногой, как ребенок, настаивающий на своем.

Настя не нашлась что ответить. Они шли рядом, но уже ничего не говорили друг другу.

Пол полностью погрузился в свои мысли. Гарик оказался человеком странным, как, собственно, и все в этом новом и непонятном для Пола криминальном мире. Он нехотя цедил слова и все время смотрел куда-то в угол, словно видел там кого-то или что-то, недоступное для взглядов остальных людей.

Но из коротких, отрывистых реплик Гарика Пол все же понял, что дядя Леша и Воропай были его партнерами по какому-то хитрому криминальному бизнесу, связанному с грузовыми перевозками и обналичкой денег. Со смертью дяди Леши и ранением Воропая дело кончилось, все схемы посыпались. Гарик пребывал в состоянии ледяного бешенства. Он не позволял себе проявлять эмоции, но иногда сквозь маску матерого, бывалого дельца-уголовника прорывались отдельные искры гнева. Тогда черные глаза Гарика вспыхивали, тонкие губы кривились в злой улыбке. Он ронял какое-нибудь короткое ругательство, не очень уместное в серьезном разговоре, но из-за искренней ненависти к тем, кто разрушил его бизнес, звучавшее хлеще самой черной брани.

— Я все узнал. Есть люди — рассказали. — Короткие фразы Гарика походили на строчки телеграммы. — Гареев план придумал, человека нашел. Консультанта по бизнесу. Очень известного. Тот с «Шелл» работал. Гареев его купил. Шайтан позорный! Консультант твоему отцу предложил все активы продать. Это Гареева придумка. С деньгами проще. Завод стоит, в него вкладывать надо. Людям платить. Сырье покупать. Прибыль считать, делить. Если продать захотел — долго. А деньги просто перевел, и все.

— Почему отец поверил этому консультанту? — спросил Пол.

— Я же сказал, он в авторитете. Всемирно известный. Американец. Три высших образования. Схема его была рабочая. Все активы переводятся в деньги, а те инвестируются в три крупных проекта, каждый с вот такой маржой. Твой отец купился. Любой бы поверил. Гареев, собака, все просчитал.

— А где сейчас этот консультант? — поинтересовался Пол. — И как его имя?

— Имя. — Гарик сделал пренебрежительный жест. — Теперь это неважно. — Он сделал паузу, глотнул из бокала, ловко ухватил хинкалину за хвостик из теста и съел ее.

— Почему неважно? — осведомился Пол.

— Авраам Майер, — невпопад ответил Гарик. — Умер он.

— Умер?! — изумился Пол. — Как отец? Как дядя Леша?

— Нет. — Гарик покачал головой. — Сам. В Нью-Йорке. В кабинете. Утром приехал на работу, секретарша кофе принесла. Он даже не выпил. Сел, и все.

— Думаешь, совпадение?

— Ничего не думаю. Зачем? Даже если Гареев кого-то подослал, здесь разницы нет.

— А где есть? — Пол пристально посмотрел на Гарика.

— Гареева наказать надо, — помолчав, ответил тот. — Но он высоко сидит. Хрен достанешь!

— И Челубей с его людьми…

— Челубей уйдет. — Гарик сделал жест, словно отгонял муху. — Ему заплатили, наняли на какое-то время. У Гареева своих людей хватает.

— А зачем он тогда Челубея нанимал? — спросил Пол.

— Подозрение отвести. Кто знает, что Челубей работает на Гареева? Я? Ты? Доказать можешь? Нет? Вот и все.

Именно в этот момент в голове Пола и окрепла мысль о том, что остановить Гареева можно только одним-единственным способом. Больше никак. Ни на какие переговоры он не пойдет. Обращаться в полицию, в Следственный комитет бессмысленно. У него нет никаких доказательств, только слова людей, один из которых убит, второй в больнице при смерти, третий сейчас сидит напротив, но никогда ничего не скажет следователю.

— Я его убью, — сказал Пол.

Гарик промолчал, только бросил на него быстрый, но внимательный взгляд.

Официант поменял остывшие хинкали на горячие, подлил виски в бокалы и бесшумно растворился за портьерой.

Пол каким-то краем сознания отметил, что раньше, до всего, в прошлой своей жизни, он устроил бы хайп из того факта, что кто-то закусывает элитный виски хинкалями. Такой напиток вообще не нуждается в закуске, его нужно смаковать, катать капельку во рту, вдыхать послевкусие. Если и возникнет желание что-нибудь съесть, то это может быть зеленая виноградинка, кусочек сыра твердых сортов, долька груши, но никак не вареный фарш в тесте, именуемый хинкали.

Теперь все эти правила и нормы казались ему настолько неважными, пустыми, условными, что даже думать о них не было никакого желания. Тем более что голова занята другим.

— Как ты его найдешь? — спросил Гарик. — Где остановишь? Оружие у тебя есть?

— Есть, — сказал Пол и выложил на стол «деринджер».

Гарик первый и последний раз за все время рассмеялся, коротко и сухо — словно по комнате разлетелась пригоршня шариков от пинг-понга.

— Это выбрось. Или в музей отнеси, — сказал он, указав глазами на «деринджер». — Тебе нужен реальный ствол. Я понял. Пойдешь по адресу. Я позвоню. Скажешь: «Велосипед хочу поменять. Жокей посоветовал к вам обратиться».

Пол похолодел, но вида не подал. Ствол так ствол, нужен, значит нужен. Обратной дороги нет.

Он убрал «деринджер», несколько обидевшись за крохотный, но такой надежный и ставший уже родным пистолет, просто кивнул и спросил:

— Сколько будет стоить этот велосипед?

— Нисколько. Это тебе от меня. Дальше найдешь человека. Зовут Бартаев Исхак. Он у Гареева работал. Массажист.

— А теперь? — спросил Пол.

— Теперь не работает. Руку сломал.

— Во время массажа? — Пол позволил себе улыбку.

— Гареев, гнида, приказал. Ему не понравилось.

Пол понимающе кивнул. Гарик все рассчитал правильно. Когда начинаешь действовать против такого богатого человека, как Гареев, ищи тех, кто на него обижен. Лучше всего, чтобы обида была личной.

— Мы с тобой больше встречаться не должны, — продолжил Гарик, доставая из внутреннего кармана ручку.

Прямо на белой крахмальной салфетке он написал координаты Бартая и телефон.

— Вначале позвони и ствол возьми. Потом все остальное. Сюда совсем не ходи. Надо будет, я тебя найду. Когда все сделаешь, тогда поговорим. Если захочешь.

Пол взял салфетку, сложил квадратиком, как носовой платок, убрал в карман, поднялся, протянул руку, но Гарик копался в телефоне и то ли не заметил этого жеста, то ли сделал вид. Это было неприятно, но Пол сдержался.

— Пока, — сказал он и вышел из круглой комнаты, не дожидаясь ответа.

Разговор с Гариком Пол пересказал Насте в общих чертах, без имен и ненужных подробностей про пистолет.

— Теперь мне нужно позвонить одному человеку, — закончил он и протянул руку. — Дай телефон. Лучше с твоего. На всякий случай.

— Что за человек? — Девушка заинтересованно посмотрела на Пола и протянула ему телефон.

— Какой-то знакомый Гарика, он должен помочь.

— Помочь в чем? — Настя подозрительно сузила глаза. — В убийстве?

— Тихо ты! — Пол оглянулся.

Они по-прежнему шли по улице, вокруг было полно прохожих.

— Помочь найти Гареева, поняла?

— А потом? — не отставала Настя. — Ты все же хочешь его?..

— Слушай, это не твое дело! — вспылил Пол. — Не нравится, езжай в свой Нижнемосковск и сиди там.

Настя открыла рот, чтобы ответить, но Пол жестом прервал ее.

— Тихо! Я звоню!

После нескольких гудков в трубке прозвучал приятный женский голос:

— Добрый день. Вы по какому вопросу?

— Здравствуйте. Я от Жокея. Он должен был вам позвонить по поводу…

— Да-да, — колокольчиком прозвенел голос. — По поводу велосипеда. Вы хотели поменять детский на взрослый, так?

— Так, — несколько оторопев, ответил Пол и, подстраиваясь под терминологию, добавил: — И запчасти еще.

— Ну разумеется, — прозвенело в трубке. — Пишите адрес мастерской…

— Я запомню, — буркнул Пол и услышал адрес.

— Это метро «ЗИЛ». Вам нужен офис с синей железной дверью. Скажете то же, что и мне. Всего хорошего.

Трехэтажное здание, напоминающее большую трансформаторную будку, высовывалось из-за торгового комплекса. Над входом висел большой желтый транспарант с надписью «Аренда».

Пол без труда нашел синюю дверь. Судя по вывеске, это был пункт выдачи заказов из интернет-магазина.

— Стой тут, — сказал он Насте, не удержался и добавил: — Следи за обстановкой, напарник.

За стойкой выдачи заказов скучала женщина средних лет с обесцвеченными волосами.

Она без особого интереса посмотрела на Пола через стойку и осведомилась:

— Что у вас?

— Я велосипед поменять хотел. Мне Жокей посоветовал к вам обратиться.

В сонных глазах блондинки мелькнул и тут же погас хищный огонек.

— Детский на взрослый? — уточнила она, и Пол узнал голос, который звучал в телефонном аппарате.

— И запчастей еще, — сказал он.

Женщина улыбнулась. На волевом подбородке обозначилась ямочка.

— Сейчас все будет.

Она присела, скрылась из виду, а когда выпрямилась, в ее руках был небольшой пластиковый кейс. Обычно в таких хранятся шуруповерты.

— Велосипед ваш австрийский, почти новый. Легкий, удобный. Запчастей три обоймы, по семнадцать штук в каждой, — будничным тоном объясняла блондинка, открывая кейс. — Предохранителя нет, но для первого выстрела нужно нажать сильно. Ясно?

— Ясно, — сказал Пол и заглянул в кейс.

Там лежал черный угловатый пистолет, выглядящий очень соразмерно, с ухватистой пластиковой рукояткой и толстым коротким стволом.

— Это?.. — Пол вопросительно посмотрел на блондинку.

— «Глок-17», девять миллиметров, — сказала женщина. — Самый четкий велосипед из всех. Забирайте.

Пол закрыл кейс, убрал в пакет, заранее купленный в обычном продуктовом магазине.

— Спасибо.

— Тебе будет спасибо, если тварь эту накажешь, — жестко произнесла блондинка, глядя Полу в глаза.

Она неожиданно придвинулась к нему, вгляделась в лицо.

— Погоди-погоди!.. А ты не этот? Из Интернета? Ну хайполов который? Точно! А я смотрю — личико знакомое. Думала еще, ботан какой-то против Гари пошел. А это ты.

Пол не знал, что ответить. Ему было приятно и неудобно.

Когда он шел к синей двери, женщина сказала ему в спину:

— Давай, грохни его хорошенечко, наверняка.

Глава 12

— Что дальше? — спросила Настя.

Пол задумался. Последнее время этот вопрос буквально преследовал его.

В самом деле — что? Допустим, получит он от массажиста какие-то сведения о Гарееве. Наверное, это поможет ему в том деле, которое Пол задумал. Тогда понятно, что дальше, — выстрел или несколько из «глока» и…

И опять: а что дальше? Бежать? Скрываться? Идти сдаваться в полицию? Уезжать за границу? Менять внешность и документы?

Но это все в том случае, если неведомый Бартай поможет. А вдруг откажется или его информация ничего не будет стоить? Тогда вопрос «Что дальше?» приобретет совсем другой смысл. Придется искать новые подходы к Гарееву. А время идет.

— Дальше нужно где-то поселиться, — сказал Пол. — Гостиница какая-нибудь, хостел. К твоей подруге я больше не пойду.

— Да она мне не подруга. — Настя недовольно дернула плечиком. — Так, знакомая просто.

— Неважно. — Пол на ходу положил пакет с кейсом в сумку. — Но перед тем как искать хостел, нужно встретиться с одним человеком.

Пол почему-то представлял массажиста по прозвищу Бартай каким-то худосочным юношей, пострадавшим от действий Гареева. В его голове сама собой сложилась картинка, достойная индийского кино. Вот этот несчастный Исхак терзает мощную, заплывшую жиром, украшенную куполами, крестами и звездами спину Гареева, куда-то там тычет, нажимает, в общем, что-то делает не так. Гареев морщится или даже вскрикивает от боли и впадает в ярость. «Ты как массируешь?! — орет он, пуча налитые кровью глаза. — Я тебе такие деньги плачу, а ты не умеешь ни хрена! Эй, парни! Выкиньте этого криворукого за ворота и сделайте так, чтобы он больше никогда не смог быть массажистом!» Братки волокут Бартая за руки, за ноги через огромный холл особняка и кидают на каменные плиты двора. Огромный черный джип переезжает ему руку. С хрустом ломается кость. Подручные Гареева глумливо хохочут. Несчастный массажист орет от боли, но его крики никого не трогают. Бандиты в буквальном смысле слова вышвыривают Бартая за ворота. Он с трудом встает и ковыляет прочь, утирая здоровой рукой слезы боли и обиды.

Откуда взялись эти дикие картинки, Пол не смог объяснить даже сам себе. Видимо, он был настолько далек от криминального мира, что воображение рисовало нарочито гротескные образы, так вот примиряло разум с действительностью.

Она и в самом деле оказалась совершенно иной. Бартай жил в старом московском районе, возле станции метро «Петровская-Разумовская», но в новом, недавно выстроенном тридцатиэтажном доме с разноцветными полосами и зигзагами на стенах. Полу эти дома всегда напоминали детские постройки из конструктора. Но городской пейзаж они, конечно же, оживляли. Да и квартиры там были куда комфортнее и просторнее, чем в панельных хрущевках эпохи развитого социализма.

— А что это за человек? — спросила Настя, задрав голову и пытаясь рассмотреть верхние этажи, когда они остановились у подъезда. — И что он знает?

— Это не твое дело, — твердо сказал Пол.

Он и в самом деле был уверен в том, что чем меньше деталей будет знать его спутница, тем лучше. В первую очередь для нее самой.

— Посиди вон на лавочке. Я быстро.

— Я с тобой! — заявила Настя и взяла Пола под ручку. — Мне тут страшно и одиноко.

Пол обвел взглядом двор. Посреди него находилась детская площадка, по которой бродили, гугукая, несколько карапузов. Их бдительные мамы и бабушки сидели на скамеечках и мило беседовали, при этом то и дело озирали окрестности. Дворники в оранжевых жилетах подметали стоянку, толстый мужик менял колесо на стареньком «Додже». Над сетчатым забором взлетал мяч, оттуда доносились азартные мальчишечьи голоса. Картина более чем мирная.

— Прикалываешься? — спросил Пол.

— Все равно я с тобой. — Настя кинула на него быстрый хитрый взгляд и на всякий случай обиженно надула губки. — Тебе жалко, что ли?

— Не жалко. — Пол покачал головой и решительно освободился от Настиной руки. — Но я пойду один. Точка. — Он оттолкнул девушку от себя и торопливо зашагал к подъездной двери, вспоминая код домофона, надиктованный Гариком.

Бартай был похож на хана Батыя, каким его обычно изображают в кино и на сайтах, посвященных истории. Широкое монгольское лицо, узкие внимательные глаза, редкая бородка, могучая шея борца, внушительные плечи, объемный живот. Он вообще был весь очень крупный, что называется, широкий в кости, да и двигался соответственно, по-медвежьи неуклюже, неспешно, основательно. В то же время Полу было понятно, что в случае необходимости этот человек сможет быть очень быстрым и опасным. Сходства с Батыем ему добавляли какой-то азиатский халат, полосатый, как арбуз, и наголо бритая голова.

Он встретил Пола у лифта, быстро просканировал узкими глазами — словно заглянул в душу, как-то весь напрягся, напружинился, чуть выдвинул вперед толстые, клешнястые руки и негромко сказал:

— Я тебя не знаю.

— Я тебя тоже. Но у нас есть общие знакомые.

Бартай усмехнулся, но не двинулся с места.

Пол понял, что нужно брать инициативу в свои руки.

— Я от Гарика. Он сказал, что ты знаешь, как подобраться к Гарееву.

Вроде бы ничего не произошло, но на лицо Бартая набежала тень.

Он поправил пояс халата, посмотрел на Пола и все так же, не повышая голоса, сказал:

— Я не знаю, кто такие Гарик и Гареев. Ты ошибся. Всего доброго. — Бартай повернулся и зашаркал тапками к железной двери квартирного блока.

Пол дернулся было за ним, даже вытянул руку, чтобы схватить, удержать. Этот человек был его последней надеждой.

Бартай резко повернулся, уколол Пола взглядом, полным ненависти, и заявил:

— Передай тем, кто тебя послал, что я ничего не знаю и не помню. Мне не нужны неприятности.

— Меня никто не посылал, — сказал Пол. — Я сам по себе. Ты зря боишься.

— Я не боюсь, — четко разделяя слова, сказал Бартай. — Просто у меня теперь другая жизнь. В старую я возвращаться не хочу.

— Слушай! — Пол сам не заметил, как в его голосе появились умоляющие нотки. — Мне очень нужно знать про Гареева. Помоги, а? Прошу тебя! Мне больше не к кому пойти.

— Нет, — отрезал Бартай. — Я все сказал. До свидания. — Он повернулся и взялся за ручку двери.

Надо было идти ва-банк, и Пол решился.

— Он убил моего отца! — сказал он в широкую спину, обтянутую халатом.

— Придумай что-нибудь поинтереснее, — буркнул Бартай и открыл дверь.

— Это правда! — в отчаянии закричал Пол. — Андрей Мальцев, бизнесмен! Можешь проверить!

Бартай с грохотом захлопнул за собой дверь.

Пол остался один на площадке перед лифтами. Было тихо, только где-то наверху, этажами пятью выше, щелкали колеса лифтового механизма и гулко бухали двери кабины.

Пол подошел к окну, посмотрел вниз. Где-то там, под кронами кленов, сидела на лавочке Настя.

Пол стиснул зубы. Время словно остановилось. По пыльному оконному стеклу ползла муха, медленно перебирая лапками.

Краем глаза Пол заметил движение в небе, повернул голову. Это был вертолет, серебристо-синий, блестящий, новенький. У отца лет пять назад был такой же — модная, нарядная игрушка, предмет зависти нищебродов и уважения коллег по цеху. Потом отец продал вертолет — то ли Джессику в нем укачивало, то ли просто наигрался — и купил яхту, стоявшую у причала на острове Крит. Они тогда уже не общались, но Пол знал все подробности. Семеныч время от времени звонил, интересовался, как у него дела, и сообщал детали из жизни Мальцева-старшего.

Теперь он больше не позвонит. Никогда. Никаких подробностей жизни не будет. Потому что этой самой жизни нет. Она закончилась. По вине вполне конкретного человека. Но Пол не мог до него добраться, потому что какой-то толстый Батый боялся сказать ему, как это сделать.

Пол резко повернулся, подошел к железной двери квартирного блока, не так давно закрывшейся за Бартаем, посмотрел на кнопки звонков. Их было шесть. Пол не знал, какая из них относилась к квартире массажиста, но все равно занес руку, намереваясь нажимать на все подряд. У него просто не было другого выбора.

Щелкнул замок, дверь открылась. На пороге стоял Бартай. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Упертый, да? — спросил он с угрозой в голосе.

— Да, — как-то легко и просто согласился Пол. — Мне нужна информация. Ты ее дашь, понял?

— Пошел ты… — Бартай просто и буднично объяснил Полу, куда ему надо идти, и потянул на себя дверь.

Пол вцепился в холодный металл.

— Погоди! Видишь, там, за окном, вертолет летит?

Бартай посмотрел над головой Пола, сощурив и без того узкие глаза.

— При чем тут вертолет?

— У моего отца был такой же! Он летал на нем, как Карлсон! А теперь лежит в могиле. Их сожгли в доме — отца, его жену, Семеныча, и еще кучу народу. — Пол попытался поймать взгляд Бартая, но тот все время смотрел куда-то в сторону. — Это сделал Гареев.

— И что? — Бартай наконец-то посмотрел на Пола, и теперь в его глазах читался гнев. — Что ты хочешь? Зачем тебе про него знать? Напишешь на заборе «Гареев козел», да? Ты вообще представляешь, что это за человек? Какие у него возможности? Связи? Деньги? Ты на себя посмотри. Одет, как чмо, блеешь тут…

Пол ударил Бартая так быстро, что даже сам не понял, как это получилось. Его кулак сам собой сжался и врезался в широкую физиономию массажиста.

Бартай покачнулся, но даже не сдвинулся с места. Их весовые категории были очень неравными.

— Ну-ну, — тихо сказал он и оттолкнул от себя дверь.

Пол отступил на шаг, глубоко и часто задышал. Он знал, что сейчас произойдет, но не боялся. Это все ерунда, главное — результат.

— Ты что, идиот? — спросил Бартай и вытянул руку. — Иди сюда.

— Я его убью! — крикнул в лицо Бартаю Пол. — Понял? Он не должен жить. Не имеет права!

Что-то изменилось. Бартай поверил этому странному парню, нервному, но, похоже, искреннему.

Он опустил голову и тихо сказал:

— У него дом. Большой, в итальянском стиле. Он называет его палаццо. Это в Серебряном Бору. Там есть пара таких хитрых поселочков. Заборы, охрана, внутри теннисные корты, бассейны, все дела, короче. Прямо в городе, в природоохранной зоне. — Он сунул руку в карман халата, вытащил желтый офисный стикер, протянул Полу. — Вот, возьми, я тут адрес написал. Рядом с домом озера с мостиками. Каждое утро, строго в восемь часов, он выходит на пробежку. Бежит вокруг озер два круга, три километра получается.

— С охраной? — спросил Пол.

— Да, — сказал Бартай и поднял глаза, в которых стояли слезы. — Двое обычно бегут чуть сзади. Вооружены, конечно. Иногда бывает, что один, но редко.

— Я понял. — Пол поднялся, протянул руку. — Спасибо.

Бартай молча стиснул его ладонь и тут же отпустил ее.

Когда Пол уже нажал на кнопку вызова лифта, ему в спину прилетели прощальные слова массажиста:

— Нет, ты не понимаешь. Я не испугался. Просто когда тебе ломают руку кувалдой со словами: «Я бы мог взять с тебя деньги, но так ты поймешь быстрее», очень хочется взять автомат и… Будда не велел убивать, но ты иди. Сделай все как надо. Пусть эта гнида умрет.

Они поселились в хостеле со звучным названием «У семи холмов». Находился он в Гусарском переулке, в старом доме, на полуподвальном этаже с окнами, забранными решетками.

Хозяин, сонный, мордастый парень в трениках, никаких вопросов не задавал, просто взял деньги, выдал ключи и пояснил:

— Белье в тумбочках, одеяла в шкафу, если холодно будет. Отопление еще не дали.

— Чур, моя вот эта! — Настя уселась на кровать у дальней стены, под окном, сквозь которое были видны темные силуэты деревьев на фоне ночного неба и одинокий фонарь.

— Без проблем, — сказал Пол, запер дверь и сел на вторую кровать.

Он только сейчас почувствовал, как сильно устал за этот очередной безумный, бесконечный день. Ему не хотелось ни есть, ни пить. Надо было ложиться отдыхать, спать. Завтра в восемь он уже должен сидеть в кустах у дорожки на берегу пруда в Серебряном Бору. Но перед тем как придавить головой подушку, нужно было сделать еще одно дело, крайне важное, как представлялось Полу.

Во всех фильмах про войну, мафию, бандитов герои обязательно проверяли свое оружие. Они разбирали его, собирали, щелкали вхолостую, передергивали затвор. Пол смутно понимал, что это необходимо, чтобы ствол не подвел в самый ответственный момент. Но вот беда — он не имел опыта обращения с боевым оружием.

Нет, бывали, конечно, моменты — и в тире стрелял, и на даче у Мишеля, и с Жекиной коллекцией знакомился. «Деринджеры» опять же. Но это все было не серьезно.

Пол открыл кейс, вытащил «глок», покрутил в руках.

— Эй, ты что делаешь? — спросила Настя с удивлением и тревогой.

— Что надо, — отозвался Пол, ткнул пальцем в выступ на рукояти, и ему на колени вывалилась обойма, полная блестящих патронов.

— Может, не надо? — На этот раз в голосе Насти было куда больше тревоги, нежели удивления.

— Отстань. — Пол повертел пистолет в руке, пытаясь понять, как разобрать его.

Через некоторое время он обратил внимание на рычажок над скобой спускового крючка. Тот не шевелился, но когда Пол сдвинул угловатый кожух со стволом буквально на пару миллиметров, неожиданно легко поддался, и пистолет буквально распался на части.

— О-па, — от неожиданности сказал Пол и бросил виноватый взгляд на Настю.

Девушка со своей кровати внимательно наблюдала за его действиями.

— Все будет в порядке, — заверил Пол, не столько ее, сколько себя, и вернулся к пистолету.

Он долго перебирал детали «глока». Это был, конечно, путь проб и ошибок, но другого у Пола не существовало.

— Ты чего завис? — спросила Настя. — Медитируешь? Собирай давай свой пистолет, спать пора. Завтра рано вставать.

— Ты завтра рано не встаешь! — отрезал Пол. — В Серебряный Бор я поеду один.

— Один, — неожиданно легко согласилась Настя. — Не хочу на все это смотреть. Я и новости криминальные по телевизору переключаю всегда. Мне от трупов плохо, как будто меня убили.

Она еще что-то говорила, а Пол все перебирал детали, пытаясь собрать пистолет.

— Что, не выходит каменный цветок? — с усмешкой спросила Настя.

— Не выходит. — Пол развел руками.

Настя поводила пальцем по экранчику смартфона и сказала:

— Я видео нашла. Вот, тут все показано. Как разбирать и собирать.

Она подошла к кровати Пола, сунула ему смартфон и, пока он смотрел ролик, быстро собрала пистолет.

— Спасибо, — буркнул Пол, вставил обойму, с мягким металлическим шелестом передернул затвор.

— А теперь пора чистить зубки и ложиться спать, — подражая голосу тети Оксаны из «Спокойной ночи, малыши», сказала Настя.

Пол кивнул, убрал пистолет в кейс, лег на кровать и накрыл голову подушкой. Он считал, что вряд ли уснет этой ночью, но едва закрыл глаза, как провалился в сон, как в омут.

Они пришли и теперь стояли в темноте, как часовые. Не хватало только автоматов. Пол не видел их лиц, но по силуэтам, каким-то мелким деталям, мягким отблескам света на скулах догадался, где кто.

Вот дядя Леша, Семеныч, красотка Джессика. У стены стоят горничные, их Пол вообще не знал, но догадался. С другой стороны, по левую руку от дяди Леши, — это Воропай. Значит, он тоже…

Посредине отец. Невысокого роста, с характерной посадкой головы, чуть наклоненной вперед, из-за чего взгляд всегда получается как бы исподлобья.

Они стояли и смотрели на него из темноты. Пол знал, что они его видят. Это живым людям тяжело что-то рассмотреть во мраке, а тем, кто уже переступил черту, все равно, темно вокруг или светло.

Молчание затягивалось. Пол сел на кровати, покосился на соседнюю. Там безмятежно посапывала Настя. Все правильно, пусть спит. Они пришли не к ней. Насте не нужно знать, для чего именно.

— Почему вы молчите? — негромко спросил Пол.

— А о чем говорить? — отозвался отец. — Ты же все решил сам.

— Ты считаешь, что я не прав? — запальчиво спросил Пол.

Он чувствовал раздражение, даже злость.

— Мы все так считаем, — прогудел дядя Леша.

— Жизнь свою загубишь, — поддержал его Воропай.

— Это моя жизнь! — с вызовом бросил Пол.

— Твоя, — согласился отец.

— Но ты нам не чужой, — сказал Семеныч.

Пол не нашелся что ответить.

— Если ты убьешь Гареева, то зла на Земле меньше не станет, — прогудел дядя Леша.

— Ты не за нас мстишь, — добавил отец. — За себя…

— Что «за себя»? — не понял Пол.

— Батя твой хочет сказать, что ты боишься, — пояснил Воропай. — Поэтому и решил грохнуть Гареева.

— Ничего я не боюсь, — пробормотал Пол, опустив голову.

Проницательный Воропай попал в точку. Он действительно боялся Гареева.

— Ты сам станешь таким, как он, если сделаешь это, — сказал отец. — Подумай, Паша. Крепко поразмысли. В жизни есть моменты, прожить которые снова потом уже не получится. Это как со станциями в поезде. Едешь, смотришь в окно, выбираешь, где сойти. Если сошел, то обратно в поезд уже не вернешься, он — ту-ту! — уедет.

— Да что ты со мной как с маленьким! — раздраженно выкрикнул Пол.

— Так ты тут и есть самый маленький, младший. — В голосе дяди Леши слышалась усмешка.

— И в некотором роде обязан прислушаться. — Семеныч сделал шаг вперед, встал рядом с дядей Лешей. — Думаешь, нам легко было прийти к тебе?

— Я вас не звал!

— А нас… — Женский голос раздался неожиданно.

Пол вздрогнул. Это была его мать.

— Нас, Павлик, звать не нужно. Мы и так постоянно с тобой. Просто разговаривать можем не всегда.

— Мама… — Пол не знал, что еще сказать.

Он вытянул шею, пытаясь разглядеть ее, невысокую, за рослыми мужчинами.

Мать, видимо, поняла это и сама вышла вперед. Шторы были задернуты неплотно, и с улицы в комнату падала серая полоска света.

Мать встала так, что Пол увидел ее лицо в этой неживой, пыльной полосе. Такую он ее не помнил, видел только на фотографиях. Мать была молодая, двадцати с небольшим лет.

— Ты тоже считаешь, что я должен отступить? — спросил Пол.

— Я считаю, что мой сын не должен становиться убийцей, — сказала мать и посмотрела на Пола.

Он вдруг с удивлением заметил, как она похожа на Настю. Точнее, Настя на нее. Тот же овал лица, глаза, рот, нос, лоб. Даже прическа одинаковая.

— Что же мне делать, мама? — спросил Пол.

— Подниматься, — сказала мать. — Вставай, Павлик. Слышишь? Пора. Уже половина шестого!

Пол повернул голову, открыл глаза и сразу зажмурился. В лицо ему бил свет лампочки. Над кроватью стояла… нет, не мама — Настя, и трясла его за плечо.

— Вставай! Половина шестого! У меня будильник в телефоне надорвался уже!

На завтрак времени не осталось. Пол просто попил минеральной воды и сжевал, не чувствуя вкуса, пару каких-то крекеров, купленных вчера Настей. Все происходящее он словно бы видел со стороны, но списывал это на недосып и мандраж.

— Я пошел, — сказал Пол, встал, взял кейс с «глоком».

— Ты его так и понесешь по улице? — спросила Настя.

К немалому удивлению Пола, она действительно никуда не собиралась и даже не делала попыток попроситься с ним, спокойно сидела на кровати и подпиливала ногти.

Пол посмотрел на кейс в руке, мысленно обругал себя, достал пистолет и переложил во внутренний карман.

— Ну пока.

— Давай, удачи! — Настя улыбнулась ему ободряюще и даже весело. — Я в тебя верю!

Пол посмотрел на нее, остановился.

— Настя, что происходит?

— В каком смысле?

— Обычно ты всегда и везде ходишь со мной. Сопровождаешь, так сказать. А сегодня вдруг…

— Я вчера тебе все сказала. Я дура, что ли? — Настя пожала плечиками. — Я же понимаю, там будет опасно. Тебе придется переживать за меня. Из-за этого ты можешь пострадать. Поэтому я даже не дергаюсь. — У нее что-то не заладилось с пилкой, и она начала обкусывать ноготь, делала это очень трогательно, как-то по-детски.

Пол не знал, что сказать. Ему впервые вдруг захотелось, чтобы Настя пошла с ним, была рядом. Но именно этого как раз и было нельзя допустить. Она права. Там будет очень опасно. Смертельно.

— Ну да, — пробормотал Пол. — Хорошо. Все, я пошел. Можно, я тебя поцелую? — Это вырвалось у него как-то само собой, неосознанно, спонтанно.

Настя засмеялась, легко соскочила с кровати, прошлепала босыми ногами к Полу.

— Конечно, можно, дурачок! — Она обвила его шею еще теплыми со сна руками и крепко, немного даже картинно поцеловала в губы. — Иди. Сделай там все как надо. Правильно.

Пол глупо хихикнул. Уже вторая женщина напутствовала его на убийство, причем почти теми же словами.

Накануне он внимательно изучил в Настином смартфоне карту района, где жил Гареев, поэтому без труда нашел и нужный дом, точнее, участок с высоченным зеленым забором и парк с прудами. Над темной водой поднимался туман, ветер шелестел верхушками ив и ясеней, где-то высоко в чистом небе летела сверкающая звездочка самолета. Солнце только что взошло над Москвой, укутанной утренней дымкой, и походило на начищенную бронзовую монету. Было холодно, зябко, промозгло.

Пол шагал по тропинке, присыпанной крупным песком, то и дело оглядывался. Народу в парке было немного, в основном собачники, да где-то за кустами мелькали разноцветные спины бегунов. Поначалу Пол напрягся, решил, что опоздал, это Гареев, но пригляделся и понял, что ошибся. По другой стороне пруда бежала стайка пенсионерок, похожих друг на друга, облаченных в вязаные гетры, спортивные костюмы и кроссовки. Про себя Пол окрестил их тещами олигархов. Судя по домам, прилегающим к парку, простые люди здесь не проживали.

Пол сунул ладонь за пазуху и нащупал теплую рукоять «глока». Во рту у него внезапно стало сухо, кровь гулко застучала в ушах. Он остановился, вытер вспотевший лоб и заметил, что у него дрожат руки. Его тело бил озноб, как при гриппе. Ноги сделались ватными, мысли исчезли, сердце заколотилось, словно бешеное.

Это был животный, первобытный страх перед неизбежным. Так маленький Павлик боялся похода к зубному врачу, потом, уже подросший, трясся в школе перед дракой, совсем недавно испугался в морге.

Хотя нет, не так же. Все те страхи теперь казались ему обычным проявлением эмоций. Их можно было пережить, что он и сделал. И еще тогда, в прошлом, от него ничего не зависело. Это была боязнь обстоятельств, страх необходимости. Он не мог не пойти к зубному, не участвовать в драке, отказаться от посещения морга.

А сюда, на берег озерца в Серебряном Бору, Пола привела его собственная воля. Она заставила его поехать в Нижний Новгород, встретиться с друзьями отца, разыскать Гарика, взять в руки оружие.

Самым поганым во всей этой истории было то, что он в любой момент мог остановиться, выкинуть «глок-17» в темную воду пруда, развернуться и исчезнуть.

И не мог. Потому что жить с тем грузом, с той болью в душе, которая сейчас терзала его, у Пола уже не получилось бы. Но и покинуть этот мир он не имел права. Мертвые смотрели на него из темноты. Он даже сейчас ощущал их тяжелые взгляды, судорожно вытирал о брюки мокрые от пота ладони.

Пол некстати вспомнил, что у них в офисе, в кабинете Мишеля, на стене висел большой плакат с изречением Кафки: «Кто познал всю полноту жизни, тот не знает страха смерти. Страх перед смертью — лишь результат неосуществившейся жизни».

Страх, который испытывал сейчас Пол, вроде бы не был связан с его смертью, скорее даже наоборот. Он боялся убить, лишить жизни другого человека.

Но если вдуматься, то на самом деле Пол боялся именно за себя. За свою жизнь. Вариантов было масса. Его могли застрелить охранники. Он мог промахнуться и попасть в руки Гареева живым. Это было еще страшнее. Наконец, даже если все получится как надо, Пол мог не успеть покинуть парк, сбежать, скрыться и оказаться в полиции. Что потом? Камера, суд, тюрьма, вонючий ночной барак и пара зеков с полотенцами в руках, подкрадывающихся к его кровати, чтобы придушить по приказу того же Челубея в качестве мести за Гареева.

«Сейчас я запущу кровавый маховик, — подумал Пол. — Хотя он уже крутится. Я мщу за отца, мне будут мстить за Гареева. А ведь у него наверняка тоже есть дети».

Чтобы хоть чуть-чуть прийти в чувство, Пол дал себе пощечину. Это помогло, но ненадолго. Страх вновь навалился на него, лишал сил и воли, пригибал к земле.

Мимо пробежала девушка в зеленых стрингах и бордовой ветровке. Пол посмотрел ей вслед, невольно задержал взгляд на ягодицах, туго обтянутых тканью, соблазнительно перекатывающихся в такт шагам.

Впрочем, никакого вожделения Пол не почувствовал. Наоборот, в нем вдруг вскипела волна ненависти к этой беззаботной красотке с крашеными волосами, бегающей в свое удовольствие под музыку в дорогих наушниках.

Пол выругался вслух, вложил в мат все свои чувства. Брань отрезвила его намного лучше, чем пощечина. Исчезла дрожь в руках, обрывки мыслей в голове сплелись в целостные конструкции. Пол подумал, что зря он торчит на дорожке, хорошо просматриваемой со всех сторон. Ему не нужны свидетели. Значит, он подыщет местечко потише, поукромнее и дождется Гареева там.

Глава 13

Заросли ивняка начинались у самой воды и поднимались по пологому склону к дорожке. Пол осмотрелся и решил, что вот тут он будет стоять и ждать. Начнет стрелять, когда Гареев добежит до вон того кривого дерева, то ли клена, то ли каштана. Расстояние не превышает десяти метров, вряд ли Пол промахнется. Патронов должно хватить. «Глок» не зря носит индекс «17», в обойме как раз столько патронов. На крайний случай есть еще два заряженных «деринджера». В общем, он вооружен до зубов и очень опасен.

Пол нервно хохотнул и тут же испуганно оглянулся — не слышит ли кто? К этому моменту тот самый обессиливающий, главный страх уже отступил, остались только мелкие опасения. А вдруг охранники Гареева заметят его раньше, чем надо? На песчаную дорожку прямо перед Гареевым выйдет молодая мама с коляской? Придут рыбаки с удочками, кормушками и спиннингами? Или забег Гареева сегодня вообще не состоится — ногу он подвернул или банально простыл?

Неожиданно Пол услышал голоса. По дорожке кто-то шел. Он прислонился к шершавому стволу ивы и замер, рука сама собой скользнула к пистолету.

Голоса приближались. Буквально через несколько секунд на дорожке появились грузный мужик в брезентовой спецовке, с инструментальной сумкой в руках и тетка лет сорока в синем жилете «Газпрома».

— Я тебе сто раз говорил, крышку надо менять! — басил мужик. — Ты заявку когда подала?

— В четверг, — высоким голосом ответила женщина. — Когда крышка отвалилась, тогда и подала.

— «Когда отвалилась», — передразнил ее мужик. — А надо было, когда я сказал! Как теперь ее чинить без сварки?

Они приблизились и поравнялись с ивой, за которой прятался Пол. Это явно были какие-то рабочие, газовики или ремонтники.

— Как-как… — затараторила женщина. — Откуда я знаю, как? Ты мастер, вот и решай.

Мужик что-то пробубнил в ответ. Голоса слились в невнятный гул и постепенно затихли.

Пол перевел дух и обнаружил, что достал «глок» и держит его перед собой. Ему стало стыдно. Неужели он смог бы стрелять в этих людей?

Пол спрятал пистолет и присел на корточки. От долгого стояния затекли ноги. Почему-то Пол в этот момент подумал про Настю. Как она там, переживает за него? Ждет или нет?

Налетел ветер, зашелестел листвой, пустил по воде полосы ряби. В озере что-то плеснуло — то ли рыба, то ли ветка, оторванная ветром. Пол повернул голову на звук, а когда взгляд его вернулся на дорожку, он увидел Гареева.

Тот бежал медленной, рациональной трусцой, глядя на песок у себя под ногами. Темно-зеленый спортивный костюм, камуфляжные кроссовки, темная бейсболка. В тусклом утреннем свете его можно было и не заметить.

Чуть сзади, буквально в паре шагов, за хозяином трусил парень, одетый еще более неприметно.

«Охранник, — понял Пол. — Он сегодня один. Мне повезло».

Он вдруг с удивлением ощутил, что страх исчез окончательно. Появился азарт. Вот он, Рубикон. Давай, Павлик!

Пол передернул затвор «глока» и невольно восхитился той легкости, с которой рамка скользнула по пазам. Никакого щелчка, как это обычно бывает в кино, не прозвучало. Просто пистолет стал готов к стрельбе.

«К убийству, — мысленно поправил себя Пол. — Ну все, пора!»

Он поднял руку с пистолетом, подхватил ее снизу второй, и начал прицеливаться, ловить на мушку силуэт Гареева, мелькающий среди листьев.

«А если ошибка? Вдруг это не он?» — подумал Пол и тут же прогнал эту мысль.

Он нутром чувствовал, что перед ним тот самый негодяй, который приказал убить его отца. Сейчас он за это ответит. Ему осталось жить считаные мгновения.

Гареев приближался. Пол прикинул расстояние — метров пятнадцать. Четырнадцать. Тринадцать…

Об охраннике он вообще не думал. Главное было — попасть в ненавистную фигуру в зеленом спортивном костюме. А потом просто бежать через заросли ивы, вдоль по берегу, к мостику, на другую сторону и дальше — к Таманской улице, вдоль забора в сторону поселка. Затеряться там среди домов, незаметно выбраться к остановке и уехать из Серебряного Бора.

Если бы Пол был опытным киллером, то он заранее продумал бы пути отхода, приготовил машину, да просто прошелся предполагаемым маршрутом, чтобы исключить неприятные случайности. Но он таковым не являлся, поэтому действовал спонтанно.

— Двенадцать, одиннадцать, десять, — шептал Пол, покачивая стволом пистолета. — Девять, восемь. Сейчас!

Палец мягко надавил на спусковой крючок. «Глок» дернулся, хлопнул выстрел, гильза, сверкая на солнце, улетела в траву. Гареев продолжал бежать. Пол выстрелил снова, а потом еще и еще раз.

Только после пятого выстрела Гареев и охранник поняли, что происходит. Пол с досадой на свою неточность шагнул вперед, по-прежнему держа пистолет на вытянутых руках. Гареев увидел его и шарахнулся в сторону. Охранник бросился закрывать шефа собой, на бегу выхватил рацию, закричал что-то.

Пол выстрелил еще дважды, но темная фигура телохранителя все время закрывала Гареева. Охранник отбросил рацию, выхватил пистолет и пальнул в ответ. Грохот выстрела отрезвил Пола. Он отскочил, присел за стволом дерева и выпустил еще несколько пуль.

Охранник тоже стрелял. В дерево, за которым прятался Пол, с мерзким хрустящим звуком ударилась пуля.

«Сколько патронов я уже истратил? — подумал Пол. — Десять? Двенадцать? Черт, надо было хотя бы потренироваться в тире».

Он высунулся и выстрелил еще, теперь уже не разбираясь, в кого может попасть. Гареев тем временем выбрался из-под охранника. Бейсболка слетела, и Пол ясно увидел красное, злое лицо. Удивительно, но тот тоже не боялся!

Волна густой, жгучей ненависти затопила Пола. Он вскочил, побежал, с треском ломая ветки, к дорожке, закричал что-то нечленораздельное и стрелял уже не целясь, по наитию.

Охранник прицелился в Пола — было хорошо видно черное отверстие ствола — но Гареев перехватил его руку, вырвал пистолет.

— Дай сюда! — рявкнул он. — Я сам!

Пол продолжал нажимать на спусковой крючок «глока», но выстрелов больше не было. Он стоял на краю дорожки, напротив Гареева, и растерянно смотрел, как тот наводит пистолет, целится.

Это была как будто такая странная дуэль, когда один из соперников уже выстрелил, и теперь это право за вторым. Он не спеша, с чувством, выцеливает, прилаживается, поглаживает пальцем спусковой крючок, а его противник не имеет права уйти с рубежа. Он использовал свой шанс и теперь может рассчитывать только на волю провидения.

Но это была вовсе не дуэль!

«Вторая обойма!» — обожгло Пола.

Он сунул руку в карман, вытащил тяжелый, длинный параллелепипед, нажал на кнопку, и из рукояти пистолета с металлическим шелестом выскользнул пустой магазин.

Гареев зарычал и выстрелил. Пол отчетливо услышал буравящий уши свист пули, пролетевшей мимо его головы. Он вставил полную обойму в пистолет.

— Осторожно! — закричал охранник и снова попытался прикрыть Гареева собой.

Пол дослал патрон в ствол и тоже выстрелил. Гареев пригнулся, сполз в траву и пальнул несколько раз. Охранник закричал, упал и начал крутиться на земле, быстро-быстро сгибая и разгибая ногу. Пол пошел вперед, стреляя в то место, где олигарх исчез в зарослях. Он успел еще удивиться, что пули «глока» не оставляют дыр в широких листьях борщевика, но тут Гареев поднялся из травы и выстрелил в Пола.

Это было похоже на удар чем-то очень большим и тяжелым. Стало темно. Пол больно ушибся о землю и потерял сознание.

Почему-то он решил, что упал в воду. В это самое озерцо, пруд или старицу Москвы-реки. Пол не помнил точно, чем являлся водоем, возле которого он устроил засаду на Гареева.

Вода была неожиданно теплой, даже уютной. Он погрузился на дно, всколыхнул перину ила, медленно ушел в него почти полностью, не считая головы, точнее, лица.

Сквозь толщу воды Пол видел очертания деревьев на берегу, темные фигуры людей. Почему-то их было очень много, и все они суетились, кричали, размахивали руками. Тут были пенсионерки-бегуньи, газовики-ремонтники, какой-то велосипедист, еще кто-то и даже Настя, одетая по-другому и вроде бы сменившая прическу.

«Я сплю, — подумал Пол. — Это все мне снится. Дурацкий сюрреалистический сон. Как Сальвадору Дали. Только он был художником и потом воплощал свои сны в картины. А я никто. Я даже не смог застрелить убийцу своего отца. Вон он, стоит на берегу. Или это не он?»

Видно было плохо. Взбаламученный ил осел и припорошил глаза. Пол поднял руку, чтобы смахнуть его, но не смог этого сделать. Рука стала каменной, чугунной, свинцовой. Он вообще не сумел ею пошевелить.

Только тут до Пола дошло, что с ним что-то не так. Не может человек упасть в воду, погрузиться, уйти на дно и столь долго лежать там. Ноги у него тоже свинцовые. Он вообще не в состоянии двигаться, даже не может опустить веки. Смотреть сквозь ил, застеливший глаза, было мучительно, невыносимо.

А еще Пол не мог вдохнуть. Он старался изо всех сил, но мутная, пахнущая тиной вода заполнила его дыхательную систему, проникла во все трахеи, бронхи, легкие, в альвеолы и мельчайшие полости, и Пол понял, что это все. Он умер.

Пол не знал, сколько времени находился в царстве мертвых. Да и вообще называть то небытие, тот клубящийся мрак царством было бы странно. Пол не видел ни светящегося коридора, ни туннеля, ведущего наверх, ни огней в ночи, ни фигур в белых одеяниях, не слышал никаких голосов.

Конечно, это был не христианский ад и не античный аид. Там было бы хоть что-то. У христиан — котлы, черти с вилами, огонь, сковороды, мучения и страдания. А античный Аид, насколько помнил Пол, вообще был весьма интересным и густонаселенным местом.

Он попытался открыть глаза, и на этот раз у него все получилось. Он увидел свет, серый, с какими-то вкраплениями, со странными объектами, парящими в небе.

Следом пришла боль. Она жила в голове. Пол не чувствовал ни рук, ни ног, ни туловища. Все было невесомым, отсутствующим, бестелесным.

«Я все же умер», — подумал он и удивился, что способен думать.

Получалось, что нет, не умер. Недаром древние греки говорили: «Я мыслю, следовательно, я существую». Или это были не греки?

Но почему тогда он никак не может понять, где находится, что видит, помнит, как лежал на дне пруда, не чувствует тела? Может быть, над ним ставят какой-то эксперимент? Люди Гареева захватили его, отрезали голову, подключили ее к какой-то особой машине и сейчас начнут мучить?

В сером пятне света произошли изменения. Странные объекты наверху заколыхались. Потом их закрыло собой нечто темное, вытянутое, угрожающее.

Оно нависло над Полом и прогрохотало на разные голоса:

— Он открыл глаза.

— Странно, он должен был спать до обеда как минимум.

— Почему он не реагирует на нас?

— Сотрясение, что вы хотите.

— Это очень опасно? Какой прогноз?

— МРТ показал, что ничего страшного. Тут одно наложилось на другое: легкая контузия, эмоциональное перенапряжение, кислородное голодание из-за утопления…

Голоса уплыли на задний план, в голове Пола молотом стучало только одно слово: «утопление».

Значит, он и в самом деле утонул и лежал на дне. Но его спасли, вытащили, и сейчас он… в больнице, конечно. А МРТ — это магниторезонансная томография. Ее делают именно в больнице. Все сходится.

Голоса вновь приблизились.

— Получается, он спит с открытыми глазами? — спросил кто-то очень знакомый.

— Можно и так сказать.

— А когда он придет в себя? Как скоро я смогу с ним поговорить?

— Голова, как мы помним из известного фильма, предмет темный, исследованию не подлежит, поэтому точно я вам ответить не могу, — не без доли иронии ответил кто-то. — Но если не случится какой-то форс-мажор, думаю, завтра вы вполне сможете пообщаться.

— Я… — сказал Пол и удивился, как незнакомо, сипло и тихо звучит его голос. — Я и сейчас могу. Я не сплю.

— Он что-то сказал? — Над Полом наклонилось лицо, расплывающееся в розоватый блин. — Вы слышите?

— Похоже, он приходит в себя, — озабоченно произнес второй голос. — Давайте дадим ему время. Пойдемте.

Полу вдруг стало страшно, что сейчас эти люди уйдут, оставят его один на один с серым светом, непонятными объектами и мыслями о смерти.

— Не уходите! — Он попытался крикнуть, но опять сумел лишь просипеть эти слова. — Не надо!

Однако его услышали и приблизились.

— Не волнуйтесь, Павел Андреевич, — сказал мужчина, скорее всего, врач. — Вам нужно сейчас отдохнуть.

— Нет, — просипел Пол. — Не нужно. Почему я плохо вижу?

— Ваши глаза закрывает фиксирующая лента. — В голосе врача послышалась досада. — Извините, я сейчас.

Пол почувствовал, как кто-то приподнял его голову, которая отозвалась вспышкой боли, и произвел какие-то манипуляции. Тотчас же мир вокруг обрел четкость и цветность, словно экран телевизора после настройки.

Теперь он видел тех, кто стоял возле его кровати. Мужчина в белом халате и шапочке, действительно доктор. Рядом незнакомая женщина в строгом деловом костюме: юбка-карандаш, блузка, жакет. Волосы уложены, в ушах крохотные блескучие камешки, серые глаза смотрят весьма сурово.

— Так лучше? — спросил доктор.

— Да. — Пол кивнул и скривился. — Почему так больно?

— Это пройдет. Старайтесь не двигаться. У вас была динамическая контузия и…

— Оставьте нас, — перебила доктора женщина, и Полу вновь показалось, что он знает этот голос.

— Да, но… — попытался протестовать доктор.

— Повторяю, оставьте нас. Если что-то случится — я вас вызову. — Женщина говорила столь уверенно, с таким напором, что доктор только виновато развел руками и вышел из палаты.

Она повернулась к Полу, и тут он узнал ее.

— Настя?! — От удивления Пол даже забыл про боль.

Он приподнялся на кровати, опираясь на локоть, протянул руку, не обращая внимания на иглу, воткнутую в вену, и прозрачную трубку капельницы.

— Это ты? Не может быть. Ты такая…

— Господин Мальцев! — не обращая внимания на реакцию Пола, сказала Настя все тем же металлическим, четким голосом. — Во-первых, лягте. Врач запретил вам двигаться. Во-вторых, меня зовут Калинина Елена Викторовна. Я капитан Федеральной службы безопасности.

— К-капитан? — Пол даже начал заикаться от неожиданности. — Федеральной службы? Да ладно…

Вместо ответа Настя достала из кармашка и продемонстрировала Полу пластиковую карточку, свое служебное удостоверение. Да, Настя, девочка из Нижнемосковска, его фанатка, подружка, была капитаном ФСБ. И вовсе не Настей, а Калининой Еленой Викторовной.

— Вам хорошо видно? Или поднести ближе? — спросила Настя, терпеливо держа удостоверение перед его глазами.

Пол оторвал взгляд от карточки, откинулся на подушку, зажмурился.

— Вам плохо? — донесся до него голос Насти.

— Нормально, — пробормотал Пол, открыл глаза и посмотрел на свою спутницу. — Вот так, значит. Капитан. Ты с самого начала…

— Я осуществляла ваше оперативное прикрытие, — сказала Настя. — А также охрану.

— Твою мать! — Пол скрипнул зубами. — Значит, все было подстроено. Вы все знали. С самого начала, да? Вели меня, как козла на веревочке?

— Если бы мы все знали, то вы были бы нам не нужны, — жестко отрезала Настя. — Возьмите себя в руки. У нас с вами есть чем заняться.

— У меня голова болит. — Пол скривился. — Я не могу разговаривать и никаких дел с вами иметь не буду. Я же в тюрьме, да? Вот и пусть меня отправляют в камеру, на эту — как ее? — на шконку.

— Слушай, хватит валять дурака! — Настя неожиданно сменила тон и от этого стала еще более чужой. — Какая тюрьма и шконка?

— Так я же убийца, — с вызовом сказал Пол. — Оружие приобрел нелегально. И вообще…

— Пистолет был заряжен холостыми патронами, — ровным голосом сказал Настя. — Гареев не пострадал.

Пол несколько секунд смотрел на нее, осмысливая услышанное, потом решительно выдернул иголку капельницы из вены, сел, натянул одеяло на плечи и, глядя Насте в глаза, произнес:

— Так. А теперь рассказывай все по порядку. С самого начала.

Когда Настя закончила говорить, в окнах соседних многоэтажек уже горели огни. Дважды приходил доктор, но Настя оба раза бесцеремонно выставляла его за дверь. Впрочем, врачебная помощь Полу не требовалась. От всего услышанного он окончательно пришел в себя. Даже головная боль утихла, превратилась в фоновую и лишь изредка напоминала о себе короткими вспышками.

Из рассказа Насти Пол узнал, что ФСБ с подачи Интерпола давно следила за Гареевым, который был замешан в махинациях с ценными бумагами международных инвестиционных фондов. Накопать компромат на хитрого и умелого дельца было крайне сложно. Гареев не оставлял следов и свидетелей. Но в ходе разработки выяснилось, что он немало наследил по криминальной части и в родном Отечестве.

— Мы разрабатывали его два с лишним года. Внедряли своих людей в его окружение, вербовали сотрудников, задействовали горизонтальные связи за рубежом, следили за перепиской, устанавливали прослушку, — рассказывала Настя, расхаживая по палате.

Пол слышал, как негромко, но отчетливо постукивают ее каблучки.

— И ничего. Он хитрый, осторожный и совершенно без тормозов, что называется. Когда понял, что в числе топ-менеджеров инвестиционной компании, занимавшейся сбором и вложением средств в международные проекты, есть крот, подстроил автокатастрофу в Италии. Микроавтобус улетел с обрыва. Пять трупов. Один из этих людей был нашим агентом, остальные — случайные жертвы. Ни мы, ни итальянцы ничего не смогли доказать.

— Ты… вы прямо демона какого-то описываете. — Пол усмехнулся. — Международный преступник вселенского масштаба. Доктор Зло, как в кино.

Настя перестала прохаживаться вдоль окна, остановилась, посмотрела на Пола.

— Доктор Зло — очень точное определение, — без тени улыбки сказала она. — Есть некий международный благотворительный фонд. Объем его средств — пятьдесят девять с лишним миллиардов долларов. Гареев через одну из своих компаний предложил руководству фонда привлекательный инвестиционный проект, параллельно завязанный на благотворительность. Речь шла о строительстве больничных кластеров на Гаити, где ситуация вечно балансирует на грани гуманитарной катастрофы. Менеджмент фонда просчитал варианты и согласился на сделку. Речь шла о пяти миллиардах долларов. После первого транша Гареев начал всячески затягивать сроки, дожидаться следующих проплат. Когда на счетах подставных фирм скопилось двадцать семь миллионов долларов, деньги были выведены в… в общем, украдены. Естественно, подставные фирмы тут же перестали существовать, документация пропала, люди тоже. Двух аудиторов фонда, занимавшихся этим делом, нашли мертвыми в Лондоне. Официальная версия — отравились угарным газом в машине.

— Ладно, я понял масштабы. — Пол поскреб подбородок, заросший колючей щетиной. — Доктор Зло, значит. Но я-то тут при чем?

— Все просто. — Настя сложила руки на груди, прислонилась к стене возле окна. — У нас все время не хватало улик. Гареев действовал с математической точностью и скрупулезностью. Мы искали, на чем он может проколоться, и не могли найти. Мало того! Этот тип начал вести против нас ответную игру и завербовал, попросту говоря, купил человека из аналитической группы.

Пол присвистнул. На самом деле его впечатлило не то, что Гареев не побоялся выступить против всесильной ФСБ, а то, что Настя назвала его деятельность ответной игрой.

«Для них это все действительно игра, — подумал Пол. — Для меня — жизнь. А для тех топ-менеджеров в Италии и аудиторов в Англии — смерть».

— Нужно было, чтобы он на чем-то прокололся, отвлекся, перестал быть роботом, математической машиной, — продолжала Настя. — Психологи подсказали, что это произойдет, если объект начнет рефлексировать, проявит эмоции.

Пол чувствовал, что сейчас услышит что-то плохое, связанное с ним и с его семьей.

— Анализ биографии Гареева и его прошлых связей дал нам несколько фамилий. Выяснилось, что на стадии первоначального накопления капитала он допускал промахи и даже пару раз — серьезные провалы…

— Самый большой провал был тогда, в Нижнем, когда они с отцом делили банк? — спросил Пол.

— Именно, — подтвердила Настя. — У нас, как я уже сказала, не хватало улик для задержания Гареева, подозреваемого при этом в таких серьезных преступлениях, как заказные убийства, махинации с ценными бумагами, уклонение от уплаты налогов, дача взяток и незаконное лоббирование. А когда возникло дело Мальцева, руководство сделало ставку на тебя. У нас посчитали, что личная мотивация поможет тебе расколоть Гареева.

— И тебя внедрили ко мне? — мрачно спросил Пол.

— Не внедрили. Это не совсем правильный термин в данном случае. — Настя позволила себе улыбнуться. — Я, говоря современным языком, была агентом под прикрытием, твоим куратором и, если угодно, ангелом-хранителем.

Пол припомнил все обстоятельства, при которых познакомился с Настей, и помрачнел еще больше. Он устал, хотел пить и чтобы все закончилось. Но у него накопилось слишком много вопросов.

— Вы следили за мной? — задал он первый из них.

— Естественно. Когда стало ясно, что Гареев может иметь отношение к убийству Андрея Мальцева, сразу был очерчен круг причастных лиц. Ты, конечно, в него попал.

— Следователь… как его? Звягин, да? Это был ваш человек?

— Почему наш? Нет, он из Следственного комитета. У них своя работа, у нас своя.

— Стоп! — Пол забылся, хотел помассировать виски, но пальцы наткнулись на бинт повязки, и он невольно отдернул руку. — То есть когда меня похитили и привезли в эту дыру… в Нижнемосковск, я там валялся в наручниках и меня хотели убить бандиты — все это время вы следили за мной?

— Да, — с обезоруживающей простотой ответила Настя. — Была организована не только прослушка, но и видеонаблюдение. Наши спецы завели в обе комнаты квартиры, где тебя удерживали, две спецкамеры на гибких подводках с верхнего этажа.

— То есть вы все видели, — пробормотал Пол.

— Это было сделано ради твоей безопасности, — чуть извиняющимся тоном сказала Настя. — Если бы люди Челубея попытались что-то сделать с тобой…

— Значит, наручников и всего остального было мало? — саркастически воскликнул Пол. — Сам факт похищения для вас не являлся преступлением, да?!

— Пойми, — терпеливо начала объяснять Настя. — Нам важно было не просто задержать исполнителей, а выйти на заказчика. На Гареева.

— Поэтому ты везде лезла, совала свой нос! — Пол чувствовал, как раздражение в нем перерастает в злость, но не мог остановиться. — Ясно.

— Ну вообще-то, я пару раз тебе жизнь спасла, — сухо проговорила Настя.

— Вообще-то, ты и твои друзья могли бы с самого начала спасти меня. Обезопасить от этого всего. Это ваша работа! — напирая на слово «работа», крикнул Пол. — А вместо того, чтобы выполнять ее, вы использовали меня — пострадавшего, между прочим! — как приманку. Ловля на живца — так, кажется, это называется в ваших кругах, да? — Пол замолчал, опустил голову.

Он неожиданно понял, что вся эта история с ФСБ не так проста, как кажется на первый взгляд. Пол вспоминал все эпизоды, начиная с ночевки в квартире бабушки, которая наверняка была оперативной хатой ФСБ. Постепенно у него стал складываться пазл, весьма неприглядный и даже мерзкий.

Получалось, что Настя осторожно, но весьма искусно подталкивала его к нужным ей — а значит, и ФСБ — действиям. Почему-то от этих воспоминаний ему стало стыдно. Он-то все принимал за чистую монету! Тогда Полу казалось, что девушкой движет искренняя любовь… ну или по крайней мере интерес к нему, известному блогеру и хайперу Полу Смоллу.

«Теперь понятно, какие у тебя были дела в Москве», — зло подумал Пол и бросил на Настю взгляд, полный ненависти.

Он уже почти все понял и испытывал острое желание послать эту строгую капитаншу в деловом костюме на три советских буквы.

Некоторое время Пол боролся с собой, но желание узнать всю правду пересилило, и он задал следующий вопрос:

— А стрельба в Нижнем? Там же меня реально могли убить?

— Ты думаешь, что мы боги? — серьезно спросила Настя. — Ситуация вышла из-под контроля. Никто не предполагал, что Челубей получит приказ действовать жестко…

— Ничего себе, «жестко»! — вырвалось у Пола. — Там люди погибли. Я помню — мужик на улице…

— Да, всего пострадали четверо. Двое умерли — тот мужчина и еще один парень скончался потом в больнице.

— Погоди-ка. — Пол кинул на Настю внимательный взгляд. — А «деринджеры»? Ты же сотрудник… как ты допустила, что у меня было незаконное оружие?

Настя пожала плечами:

— Оперативная работа имеет свои нюансы.

— Получается, что я подставил… — Пол стиснул кулаки.

— Не волнуйся, — успокоила его Настя. — Нам твой коллекционер без надобности. Пусть им участковый занимается, это не наша епархия.

— А дядя Леша, Воропай? Это ваша?

— Кстати, ты должен знать — Воропаев умер от потери крови на операционном столе, — тихо сказала Настя.

— Я знаю… — Пол замялся.

— Откуда?

— Чувствую.

Они помолчали.

— Еще вопросы? — спросила, наконец, Настя.

— Проститутка — тоже ваш сотрудник?

— Нет, она настоящая. — Настя улыбнулась. — Даже не информатор. Просто мы с ней пересекались по одному делу.

— А эта особа, которая мне велосипед поменяла? Она-то точно ваша? Какое у нее звание? Майор?

Настя легко рассмеялась.

— Не придумывай. И Гарик, и Бартай, и эта девица — реальные люди из преступного сообщества. Кстати, если бы не ты, мы никогда на них не вышли бы, так что спасибо. Особенно за массажиста. Он будет свидетелем обвинения.

— Но пистолет! — вскинулся Пол. — Ты сказала — патроны холостые!

— Да, холостые. Поэтому твое нападение на Гареева квалифицируется как мелкое хулиганство. А уж как мы подменили обоймы — это наша, внутренняя кухня.

— Это ты сделала, — не спросил, а уточнил Пол. — Ночью, когда я спал.

— А ты не рад? Ты хотел бы стать настоящим убийцей? — Настя сузила глаза, внимательно посмотрела на Пола.

— Может, и хотел бы! — с вызовом сказал он, но тут же задал новый вопрос: — А если бы он меня убил?

— Аналитики давали восемьдесят пять — восемьдесят семь процентов вероятности, что этого не случится. Тот телохранитель, который был с Гареевым, с недавних пор вроде бы согласился работать на нас. Он был предупрежден о том, что произойдет, и ему была дана команда сделать так, чтобы ни одна из выпущенных им пуль в тебя не попала. Риск был, конечно. На самый крайний случай в парке находились снайперы и другие наши сотрудники.

— Но он ранил меня! — Пол прикоснулся к забинтованной голове.

— Не он, а Гареев. Никто ведь не мог предположить, что он выхватит пистолет у охранника. Да и рана к тому же не опасная, пуля прошла по касательной. Так, легкая контузия.

Пол недоверчиво посмотрел на нее.

— Слушай, а ведь ты все врешь, — убежденно сказал он. — Не было там никаких снайперов. Да и в Нижнем тоже никого. Вы просто меня подставляли. Ты это делала! — У Пола от внезапной догадки перехватило горло, он переждал спазм и просипел: — Потому что если бы Гареев меня убил, пусть и не своими руками, то вот это было бы железобетонной уликой против него. Я прав?

Настя неопределенно повела в воздухе рукой, посмотрела в окно.

— В утешение тебе могу сказать, что против Гареева теперь действительно есть, как ты сказал, железобетонные улики. Он сейчас в камере, в Лефортово, и уже дает показания, — проговорила она.

— Как же, даст он вам показания, — проворчал Пол, погруженный в свои мысли.

— Поверь, — с явной гордостью в голосе сказала Настя. — Мы можем разговорить даже чугунную статую.

— Ну да, знаю, читал. — Пол изобразил кривую улыбку. — НКВД, резиновые дубинки, выбитые зубы, маршал Блюхер, доктор Плетнев, режиссер Мейерхольд, дипломат Крестинский.

— Ты что, дурачок? Какие выбитые зубы, какой Блюхер? Уже на тех печально знаменитых процессах тридцатых годов, где судили, в частности, доктора Плетнева и дипломата Крестинского, наряду с жесткими методами физического воздействия использовались гипноз, нейролингвистическое программирование, психотропные препараты. У Варлама Шаламова есть на эту тему рассказ, «Букинист» называется. Не читал? Это же целая наука, и в ней мы отнюдь не отстающие. Кому сегодня нужен преступник, из которого силой выбили показания? Это же не тридцатые годы. Какова цена таким показаниям? Я могу сделать тебе сейчас так больно, что ты прямо вот тут, в этой палате, под видеозапись признаешься в убийстве собственного отца, причем с достоверными подробностями, заодно оговоришь всех своих друзей, дальних родственников и незнакомых людей, на которых я укажу. Поверь, это совсем не сложно и не требует долгой подготовки. А потом на суде ты от всего откажешься — и что с тобой делать?

— Да ладно. — Пол махнул рукой. — Вам всем верить — себя не уважать…

Настя сделала короткий, быстрый шаг к кровати, гибко нагнулась и ткнула большим пальцем правой руки Полу куда-то под ключицу, ближе к плечу.

Дикая, сверлящая боль пронзила грудь Пола, дыхание перехватило, рука стала словно резиновая, и он перестал ее чувствовать. Пол хватал воздух открытым ртом, захрипел, брызгая слюной, сполз с кровати, упал на колени.

— Гадина! — с ненавистью прошипел он, глядя на Настю снизу вверх.

Она пожала плечами.

— Зато теперь веришь. И вообще, давай-ка, дружок, поконструктивнее. Пора тебе приходить в себя. У нас впереди большая работа.

Пол хотел показать девушке средний палец, но рука все еще не слушалась, хотя он уже продышался и начал чувствовать пальцы.

— Пошла ты! Я не буду с вами работать. Никогда! — последнее слово он буквально выплюнул в Настю.

— А наказать Гареева?

— Я бы вас наказал, твари! — Пол с трудом поднялся на ноги, зашатался, но не стал садиться. — Вы меня использовали как шлюху, пьяную привокзальную шалаву! А потом я стал не нужен! Все, отработка, слив, отстой. Пошел вон, мальчик! Так, да?! Ты… Я тебя… Я думал… А ты оказалась…

Он стоял напротив Насти, голоногий, в какой-то больничной хламиде, некогда зеленой, а теперь вылинявшей до белизны, с всклокоченными волосами, с искаженным от боли и гнева лицом.

Настя сделала быстрый шаг вперед и резко влепила Полу пощечину. Он от неожиданности отшатнулся, зажал щеку рукой, расширенными глазами посмотрел на девушку.

— Паша! — совсем другим, каким-то учительским голосом, сказала Настя. — На кого ты похож? Возьми себя в руки. Тебе надо написать заявление на Гареева с обвинением в покушении на убийство. Завтра у нас очная ставка.

— Ты не поняла. — Пол отвернулся, ухватился за спинку кровати, взял с тумбочки пластиковую бутылку с водой, открутил крышечку, сделал несколько глотков. — Я не буду ни с кем встречаться и ничего писать. Гареев был вам нужен, поэтому погиб мой отец! Я прав?! Отвечай!

— Ерунду говоришь. — Настя заложила руки за спину, выпятила подбородок. — Похоже, у тебя и вправду что-то с головой.

— В порядке у меня все с головой! — заорал Пол и бросил в девушку ополовиненную бутылку.

Вода разбрызгалась по палате, бутылка улетела в угол.

— Просто… Я все понял! Вы подставляли меня, а до этого отца, так? Подтолкнули Гареева к этой схеме и к убийству!

— Дурак, это чистый бред! — Настя тоже повысила голос. — Ты путаешь причину и следствие.

— Я ничего не путаю! — громко заявил Пол. — Пусть твое гребаное начальство знает, что я вам не верю и плюю на вас! Сотрудничать с вашей поганой и подлой конторой не буду никогда!

В палате повисла звенящая тишина.

Настя несколько секунд буравила Пола внимательным взглядом, потом вдруг как-то расслабилась, махнула рукой и проговорила:

— Да и черт с тобой. Нам не привыкать. Но имей в виду, не явишься на суд по повестке — привлечем по статье. Все, живи как можешь, Пол Смолл. Развлекай малолетних дурочек своими шуточками на ютубе, снимай баб по клубам. С Мишелем помирись. Вы с ним одного поля ягоды. Он тоже не захотел сотрудничать с нами, зато легко продался Гарееву. Ты тогда все правильно понял. Это он тебя предал. Прощай.

Настя толкнула Пола так сильно, что он едва не упал, простучала каблуками к двери, вышла и с грохотом ее захлопнула.

Глава 14

Оставшись в одиночестве, Пол некоторое время стоял посреди палаты, потом сел на кровать. На душе у него еще никогда в жизни не было так паршиво. Он вроде бы все сказал и сделал правильно, но отчего-то считал, что только навредил этим, причем не себе, а другим людям.

Мысли его текли неспешно, вяло:

«Гареев виноват, слов нет. Но нельзя же выводить его на чистую воду вот так. А как можно? Как в кино. Умные и хитрые агенты внедряются к боссу мафии, добывают стопроцентные доказательства и в финале разоблачают злодея. Но жизнь — не кино.

Настя сказала, что они внедряли к нему своих людей. Один погиб в микроавтобусе, а ведь наверняка были и другие жертвы. Люди отдали свои жизни не как в кино. Там все было взаправду. А ведь у них тоже были семьи. Жены, дети. И наверняка не самая большая в стране зарплата.

Зачем они пошли на риск? Ради чего? Чтобы потом, когда имущество Гареева перейдет в распоряжение государства, получить свою долю пирога? Вряд ли. Никто не будет делиться с простыми оперативниками. За зарплату, ту самую, не очень большую? Тоже едва ли. Тогда почему?

Вот я… испугался. Это нормально, в порядке вещей — бояться за свою жизнь. Парни из ФСБ были убиты по приказу Гареева. Но они не дрожали, а я струсил, причем уже после драки. Почему? Я трус? А они супермены?

Ни фига подобного! Дело в другом. Настя права. Они жили не для себя, как я, а для других людей, хотели, не в пример мне, уменьшить количество зла на земле. Даже когда зло пришло ко мне, я не смог пойти до конца. Получилось, что для меня мое «я» оказалось выше всего.

Как там это называется в психологии? Эгоизм? Ну и что тут такого? Все живут для себя. Каждый прежде всего думает о своем кармане, тарелке, семье, а потом уже о всяких абстрактных вещах типа народа, Родины, страны.

Ребята из ФСБ, погибшие из-за Гареева, тоже так думали. Они просто, безо всяких рефлексий выполняли свою работу. Она бывает разная. Люди водят такси, продают пиво, выступают на сцене, убирают мусор, а они вот разоблачали преступника. У меня хватило ума и таланта на то, чтобы заняться чем-то еще, у них — нет.

Почему я должен теперь из-за этого переживать? Пусть каждый занимается своим делом. Выбрал ты работу в ФСБ? Вот и молодец, действуй, ищи улики, не спи ночами, бегай, прыгай, стреляй. Оберегай мирный сон простых граждан. И не лезь к ним, когда…»

— Я себя оправдываю, — вслух, прерывая поток мыслей, произнес Пол. — Я просто слизняк.

Он поднялся, двинулся к двери. Она вдруг распахнулась, и в палату влетел уже знакомый доктор.

Он был рассержен и с ходу накинулся на Пола.

— Зачем вы встали?! Кто разрешил снять капельницу?! Немедленно в кровать!

Пол резко оттолкнул его и вышел в коридор.

— Вы куда? — раздалось у него за спиной. — Немедленно назад! Больной, вернитесь сейчас же! Я охрану вызову!

— Где мои вещи? — не оборачиваясь, спросил Пол. — И дайте телефон, мне необходимо позвонить.

Он сказал все это таким тоном, что доктор сразу сдался, издал какой-то булькающий звук, словно задушил в себе матерную ругань, и пробормотал:

— Ну и хрен с вами. Потом, когда аукнется, к нам не лезьте. У вас, в конце концов, свой госпиталь есть.

— Я просил телефон, — напомнил ему Пол, переступая босыми ногами на холодном полу. — И вещи.

Доктор обогнул его, сунул в руки мобильник.

— Вещи на первом этаже, четырнадцатый кабинет, — сказал он. — Скажите, что Вельяминов разрешил. Телефон занесете в ординаторскую, вон та дверь. Положите на стол. Всего вам…

— Э-э-э… — Пол замялся. — Извините, пожалуйста. Еще один вопрос.

— Да? — Доктор повернул к Полу помятое лицо бесконечно усталого человека.

— Где я нахожусь? Как называется эта больница?

Доктор грустно усмехнулся, покачал головой.

— Ну вы даете. Хотя какое мне дело? Ладно. Это НИИ скорой помощи имени Склифосовского. Вы находитесь в отделении неотложной нейрохирургии. — Он ушел.

Пол некоторое время постоял, поозирался, убедился в том, что в коридоре никого не было, и набрал Мишеля.

— Алло? — зазвучал в трубке до боли знакомый вальяжный голос. — Это кто?

Пол сглотнул, сжал свободную руку в кулак и сказал:

— Сейчас возьмешь тачку, заскочишь в магазин, купишь еды, выпивки, сигарет и подъедешь к Склифу. Налички возьми тысяч двести. На все про все тебе час. Понял?

— Э-э-э… — Мишель замялся, потом испуганно спросил: — Это кто? Что вам нужно?

Пол почувствовал, что Мишель узнал его.

— Ты знаешь, кто это, — заявил он. — А что нужно, я тебе сказал. Не трясись. Гареев твой в Лефортово сидит. Ничего тебе не будет.

— Пол! Пашка! Старик! — заорал Мишель фальшиво и излишне громко. — Живой! А мы уже тут думали…

— Мне по хрену, что вы там думали, — жестко перебил его Пол. — Я жду. Давай бегом. Если кому ляпнешь, что я звонил, пришибу до смерти. Понял?

— Понял. Я уже еду.

Не прощаясь, Пол нажал отбой, зашел в ординаторскую, под удивленными взглядами двух женщин в белых халатах положил телефон на стол и, не обращая внимания на вопросы, вышел.

Он спустился вниз, назвал пожилой кастелянше фамилию доктора, получил пакет с вещами. Одежда была перепачкана, пахла тиной и все еще казалась влажной на ощупь. Пол, содрогаясь от омерзения, оделся, вышел на крыльцо, стрельнул у санитаров, куривших в сторонке, сигарету.

— Что, брат, досталось тебе? — участливо спросил один из них, в куртке поверх белого халата, давая Полу прикурить.

— Нормально. Спасибо. — Пол затянулся, встал возле урны.

От первой же затяжки его повело, в голове зазвенело, стало легко и свободно, как в школе после всех экзаменов.

Санитары докурили, прошли мимо Пола.

Тот, который интересовался его состоянием, спросил на ходу:

— Тебя заберут? Может, телефон дать позвонить?

— Нет, уже позвонил, не нужно, — ответил Пол и щелчком отправил окурок в урну. — Спасибо.

— Ну будь здоров.

Санитары ушли.

Солнце вышло из-за длинной, похожей на льдину тучи. Стало тепло. Пол посмотрел вслед санитарам и вспомнил про сотрудников ФСБ, погибших при попытках внедриться к Гарееву.

«Эти мужики тоже работают здесь не за большие деньги, — подумал он. — И не потому, что дело интересное. А почему?»

Он сел на скамейку, откинулся на спинку, прикрыл глаза, пропуская солнечные лучи сквозь ресницы. Свет распался на цвета, раздробился на тысячи крохотных радуг, словно в детстве.

Пол улыбнулся и не заметил, как уснул.

Мишель приехал через сорок минут. Пол услышал шаги, открыл глаза. Бывший друг — Пол для себя решил совершенно четко, что этот человек никогда больше не будет таковым, — подходил осторожной походкой сильно провинившегося ребенка и уже издали пытался заглянуть в глаза Полу.

— Старик… Пол… Паша… — зачастил Мишель, остановившись в паре шагов от него и чуть согнувшись.

— Меня зовут Павел. А для тебя, гнида, — Павел Андреевич. Понял?

— Да-да, конечно. — Голос Мишеля сделался вкрадчивым, мягким, елейным. — Но ты… вы поймите — произошло недоразумение. Ошибка! Да, именно она. Ты… Вы не так все поняли. Нам нужно объясниться.

— Объясняться с девушками будешь, — отрезал Пол, поднимаясь со скамейки. — Продукты купил?

— Да, естественно. Они в машине. И виски, три бутылки «Гленморанж», десятилетка, выдержка в бочках из-под бурбона. — Мишель изобразил на бледном лице подобие улыбки. — Я и стаканчики взял…

— Деньги привез? — снова перебил его Пол.

— Конечно. — Мишель округлил глаза и сунул руку во внутренний карман. — Вот, сто восемьдесят три тысячи.

— Я же сказал — двести! — Пол забрал из рук Мишеля пачку красных пятитысячных купюр, отметив про себя, что пальцы бывшего друга дрожат.

— Я потратил на виски и еду.

— Ключи от машины! — потребовал Пол.

— Зачем? — Сквозь лебезящий тон и всю эту бледную немощь на мгновение прорезался, проявился настоящий Мишель, тот самый тип, который продал своего лучшего друга Гарееву.

— Сколько он тебе заплатил? — спросил Пол, глядя в опухшие, красноватые глазки Мишеля.

— Он… почему ты думаешь?.. Нет, старик…

— Павел Андреевич! — резко прервал бормотание Мишеля Пол. — Ну? Я жду.

— У меня не было выбора! — фальцетом выкрикнул Мишель. — Ты думаешь, он вот так, как мы с тобой, разговаривает? Пистолет достал и сразу: «Вы можете распрощаться с этой жизнью прямо сейчас, Михаил». Понимаешь?

— Так сколько?

Мишель замер с поднятой рукой, медленно опустил ее, весь как-то обвис, сгорбился и тихо произнес:

— Сто тысяч. Долларов.

— Дешевка, — с удовольствием бросил Пол. — Давай ключи. Где машина?

— На стоянке возле… Хочешь, я тебя отвезу? — Мишель стал похож на собаку, которая просится на прогулку.

— Не стоит. — Пол с улыбкой покачал головой, сунул ключи в карман и двинулся по дорожке к выходу с территории больницы.

— Серый «Вольво» XC90! — крикнул вслед Полу Мишель. — Осторожнее, там двигатель турбированный, он с места сотку жмет за…

Мишель еще что-то кричал, но Пол его не слушал. Он вышел за ворота, нашел машину, сел за руль и поехал домой. Нужно было переодеться, привести себя в порядок, поесть.

Вырулив на Садовое кольцо и влившись в поток автомобилей, Пол краем глаза увидел в зеркале заднего вида бинты на своей голове. Он чертыхнулся и одной рукой кое-как снял повязку. Забинтованный водитель слишком уж привлекает внимание сотрудников ДПС, а прав у Пола в данный момент не было.

Рана на виске казалась пустяковой, только отек и посиневшая кожа вокруг него наводили на мысли, что тут что-то серьезное.

Машины по Садовому еле двигались, дело было к вечеру, самый час пик.

Пол почувствовал голод, покосился на пакеты, заполнявшие заднее сиденье. Мишель не поскупился, набрал мяса, рыбы, сыров и прочих деликатесов. Все это одуряюще вкусно пахло, аппетитно позвякивало и побулькивало.

Пол сглотнул слюну и сердито нажал на панель сигнала. Впереди кто-то тупил, раскорячился на две полосы и мешал движению.

До дома он добрался только спустя полтора часа. Карточку допуска на подземный паркинг у него вместе с остальными документами похитители забрали еще в Нижнемосковске. Поэтому Пол оставил «Вольво» на уличной парковке, а потом, увешанный пакетами, вошел в холл, кивнул консьержу и двинулся к лифту.

— Одну секундочку, — густым басом произнес консьерж, здоровенный мужик явно из бывших военных, как-то внезапно оказался перед Полом и преградил ему путь. — Вы к кому?

— Я тут живу, — гася раздражение, сказал Пол. — В чем дело?

— Ваше имя, фамилия? — поинтересовался консьерж.

— Павел Мальцев. — Пол нахмурился. — В чем дело-то, вы можете объяснить?

— Дело в том, что ваша квартира опечатана, — со странным злорадством ответил консьерж. — До особых распоряжений соответствующих органов ни вы, ни кто другой попасть в нее не имеете права.

— Что за бред! — заявил Пол. — Кем опечатана, какими органами? Почему? Дайте пройти!

— Извините. — Консьерж толкнул Пола внушительным животом. — Вы не можете пройти. У меня приказ.

— Какой еще, на фиг, приказ?! — заорал Пол, отступая на пару шагов. — Вы охренели тут все, что ли?!

— Приказ за подписью госпожи Елизаровой, председателя нашего ТСЖ, — сказал консьерж и кивнул на свою стеклянную будку. — Можете ознакомиться.

Пол смутно помнил эту Елизарову, молодящуюся бабенцию с безумной стрижкой «платиновый ежик». Она была очень подкованной в юридических вопросах, весьма напористой и чрезвычайно озабоченной по части личной жизни. По крайней мере, намеки, которые эта особа делала в отношении Пола, были настолько прозрачными, что он непроизвольно нагрубил ей.

И вот прилетела ответочка.

— Я хотя бы вещи взять могу? — убитым голосом поинтересовался Пол.

— Не можете! — Консьерж буквально расцвел от возможности проявить власть. — Приказ же. «Не нарушать целостность печатей до окончания следственных действий». Так там сказано.

— Уроды! — пробормотал Пол, развернулся и побрел к выходу, шурша пакетами.

Он сел в машину, вскрыл упаковку сыра, хлеб, нарезку бекона и начал есть, мрачно следя за разноцветными символами на сенсорном экране, расположенном посреди панели.

Ехать было некуда и не к кому. За исключением персонажей типа проститутки Ксюхи. Жека на своих маневрах, Мишель вычеркнут из жизни навсегда, остальные сотрудники их фирмы… Если откровенно, то Пол не очень-то помнил, как кого зовут. В общем-то, он и не особо считал их за людей, так, обслуга, что-то вроде официантов в клубе или заправщиков на АЗС. Люди, которые делают твою жизнь комфортнее.

— Поздравляю, — вслух сказал Пол своему отражению в зеркале. — Дожил. Пол Смолл, властелин хайпа, не имеет ни друзей, ни подруг, ни родителей, ни…

В этот момент он внезапно понял, куда должен поехать.

«Вольво» оказался слишком большим и вальяжным. Пол всегда предпочитал машины поменьше, попроще, а вообще считал, что идеальное средство передвижения по Москве — мотоцикл. Но красная «Хонда», двести лошадиных сил между ног, как шутил во время оно Пол, остался стоять на подземном паркинге, и он вынужден был управляться с изделием шведских автостроителей.

К дому отца он подъехал уже в темноте. Погода испортилась, начал накрапывать дождь. За голыми ветками деревьев светились окна соседних коттеджей, где-то далеко, километрах в пяти, бухал, подсвечивая снизу низкие тучи, фейерверк — видимо, кто-то отмечал юбилей или свадьбу.

Пол уткнул «Вольво» носом в ворота, вышел, толкнул калитку. Она оказалась не заперта. Запах гари еще стоял в воздухе, дом даже в темноте отчетливо чернел закопченными стенами, но в остальном ничего тут особенно не изменилось. Те же скелеты высоких туй в ряд у забора, разлапистая, похожая на одеревеневшего осьминога японская сосна возле сада камней, теннисная площадка за альпийской горкой.

Он вошел на территорию, по дорожке, вымощенной диким камнем, добрался до будки охранника, дернул дверь — заперто. Тогда Пол, особо не раздумывая, локтем выбил окно, просунул руку и включил электричество на общем пульте.

Зажегся свет в будке, загорелись фонари вдоль дорожек, вспыхнул неживым, белым светом прожектор у ворот. Уютно засветился желтым решетчатый фонарь над входом в гостевой домик. Пол просунул голову в будку, нажал кнопку, открывающую ворота, дождался, когда металлическая панель отползет в сторону, загнал машину на площадку.

Закрывать ворота он не стал. Сел на мокрую скамейку, привалился спиной к кирпичной стене будки, откупорил бутылку «Гленморанжа» и сделал большой, длинный глоток.

Он был дома.

Виски подействовал сразу, что называется, ударно. Пол задрал голову, уперся затылком в кирпичи и смотрел, как капли дождя пролетают через луч света прожектора. Они походили на крохотные инопланетные космические корабли, сделанные из серебристого металла, возникающие во тьме и улетающие в нее. Или на пули, нацеленные и ежесекундно попадающие в него.

Пол поежился, поднялся, прихватил бутылку и побрел к машине. Нужно было взять пакеты с продуктами, идти в гостевой домик и ложиться спать.

Проходя мимо сгоревшего коттеджа отца, Пол увидел ленты полицейского ограждения, так никем и не убранные. Он поставил пакеты в мокрую пожухлую траву и с непонятным остервенением принялся сматывать эти ленты, отрывать их от перил, фонарных столбов, деревьев.

Гостевой домик, конечно же, оказался заперт. Полу пришлось возвращаться в будку охранника. Там, в металлическом ящике на стене, всегда висели дубликаты ключей. Он просто забыл взять их сразу. Пол шел по дорожке, над головой его качались фонари, и весь мир вокруг тоже колыхался в такт шагам.

Вечер прошел без затей. Пол приготовил себе яичницу с беконом, громадный бутерброд со всем подряд, выпил пол-литра виски и прилег на диване в гостиной перед телевизором. Гостевой домик только именовался так скромно, на деле это был двухэтажный каменный особняк, рассчитанный на проживание двух десятков человек.

Засыпая, Пол, несмотря на изрядное количество виски в организме, отчетливо подумал о том, что больше ничего не хочет. Совсем. Вообще. Завтра он найдет способ записать и выложить на «Хайполовку» последний, прощальный ролик Пола Смолла. Все, хватит. Как было написано в какой-то старой книжке про жуликов, «контора умерла».

С этими мыслями он и уснул.

— Подъем! — Неприятный, резкий голос выдернул Пола из блаженного, сонного небытия.

Окрик подействовал как ведро ледяной воды, удар плетью. Пол подскочил, сел на диване, принялся очумело оглядываться. В гостиной горел свет, работал телевизор, на журнальном столике стояли тарелки с остатками вчерашней трапезы, в квадратном стакане янтарно светился недопитый виски.

Рядом, нетерпеливо похлопывая перчатками по ладони, стояла женщина в мотоциклетном шлеме и черном кожаном комбинезоне с пластиковыми вставками. У Пола тоже был такой, с дополнительными защитными элементами на коленях, локтях, спине и груди.

— Очухался? — насмешливо спросила женщина и сняла шлем.

Это была Настя. То есть капитан Елена Калинина, но Пол про себя все равно называл ее как раньше.

— Что надо? — грубо спросил он и потянулся за виски.

Настя ударом перчаток смахнула со стола стакан, покачала головой.

— Не сейчас. Иди в душ. Ты нужен мне трезвым и бодрым.

— Пошла ты на хрен! — крикнул Пол, вскочил и тут же получил пощечину, швырнувшую его на диван.

— Да что ты меня все время бьешь-то? — пробормотал он, рефлекторно потирая щеку. — А если я тебя?

— Соберись! — приказала Настя. — Речь идет о твоей жизни.

— Ой, прямо как в кино. — Хмель еще не до конца выветрился из Пола, и он даже пытался ерничать.

— Операция по аресту Челубея и его людей сорвалась. Они ушли, — тихо сказала Настя и резко повысила голос: — Дошло?!

— Челубей? — переспросил Пол и провел рукою по лицу, пытаясь стереть сон и похмельную одурь. — И что?

— Угадай с одного раза.

— Но…

— У него оплаченный заказ. Если он взял деньги, то всегда доводит дело до конца. Так у них принято.

— Надо валить? — тупо спросил Пол.

— Наконец-то! Да, надо, — сказала Настя, бросила перчатки на диван, взяла бутылку с водой, открутила крышечку, сделала несколько жадных глотков. — Ну, Пол Смолл! Эй! Ты что, до сих пор не проснулся?

Пол часто задышал, отвел глаза.

— Да проснулся я.

— Тогда быстро в душ! Я пока сварю кофе. Он есть? Или ты только виски затарился?

Она теперь разговаривала совсем не так, как раньше. Тогда у нее была другая роль, она изображала девчушку из Подмосковья, в меру глупенькую, наивненькую и слегка восторженную дурочку, при этом имевшую твердый характер и нравственные ориентиры. Видимо, образ был тщательно разработан психологами. Пол тогда ни разу не усомнился в его достоверности.

Теперь она предстала перед ним в своем настоящем облике: властная, решительная, жесткая, умная, начисто лишенная не только ненужной рефлексии, но и того самого женского дуализма, которым так гордятся феминистки.

Она даже как будто сделалась выше ростом, стройнее, лицо утратило припухлость, миловидность. Скулы, подбородок, рот — все стало резко очерченным, рельефным, приобрело строгую эстетику мраморной статуи.

Пол смыл пену, вытерся жестким полотенцем, оделся, вышел в холл. Там одуряюще пахло кофе. Настя сидела на краю дивана и держала на весу чашку, курившуюся белым паром.

— Готов? — спросила она и кивнула на турку. — Наливай, пей. Нам пора.

— Я тут подумал, — сказал Пол. — Не поеду я никуда. Я тебе не верю. Ты меня использовала, и сейчас… Короче, все, хватит! Вы теперь сами по себе, а я — сам по себе. Лакоон!

— Что такое «лакоон»? — Настя вопросительно изогнула бровь.

— «До свидания» по-тайски.

— А, вон как. Таиланд любишь. Жара, море, Волкен-стрит, девочки как мальчики, мальчики как девочки. До свидания, значит. — Настя покивала, поставила чашку на журнальный столик. — Подумал ты, да? Принял, стало быть, решение. Как у вас, у мужиков, заведено. Молодец! Ну что, я пойду тогда, да? Можно, отпускаешь? Спасибо за кофе, как говорится.

Пол слушал Настю и все больше мрачнел. Он уже понял, что никуда она не уйдет, приехала она за ним, конечно же, не просто так. Этот издевательский тон тоже неспроста. Случилось что-то такое, о чем Настя ему не сказала, но это событие напрямую связано с ним, с Павлом Мальцевым.

— Что молчишь? — спросила Настя. — Давай, развивай мысль. Что ты там заготовил в душе? Про то, что мы тебя использовали, уже было. Ты же у нас креативный, наверняка новенькое накопал. Про деньги небось? Я угадала? Или про угрозу драгоценной твоей жизни?

— Перестань, — попросил Пол. — Я уже понял. Челубей не просто ушел, случилось еще что-то, да? Иначе ты не приехала бы.

Настя вскочила, и лицо ее неожиданно покраснело, как у школьницы.

— Ты понял?! — закричала она и взмахнула рукой так, что едва не снесла бутылки со стойки бара. — Челубей в доле с Гареевым, вот что случилось. Ты ему как кость в горле. Понял он. Нет, блин, я приехала повидаться! Соскучилась! Пол Смолл, кумир моих мечтаний! Влажные простыни, бессонные ночи! Как подумаю, вся теку! Ты так считал, да?! Урод самовлюбленный!

— Слушай, не ори, — попросил Пол, морщась. — И так башка квадратная после вчерашнего.

Но Настю было уже не остановить.

— Пить надо меньше! — продолжала кричать она. — А соображать резвее! Я кому сказала — собирайся! Мы теряем время. Это может оказаться…

Она не успела договорить. Декоративная ваза из обливной керамики, стоящая на полке напротив бара, внезапно разлетелась на куски, осколки с грохотом застучали по ламинату.

Долю секунды Пол и Настя смотрели друг на друга, затем он перевел взгляд на аккуратную дырочку в окне. Пуля прошла через тройной стеклопакет, не оставив в нем ни трещинки.

— На пол! — скомандовала Настя. — Ложись, дурак!

Пол послушно лег.

Девушка тоже распласталась возле дивана. В ее руке уже был пистолет, чем-то похожий на злосчастный «Глок-17», но все же другой.

— Они? — спросил Пол. — Челубей?

— Уж точно не соседские пацаны из воздушки палят. Наш барабан… осведомитель в группе Челубея три часа назад сообщил, что тот подтвердил приказ на твою ликвидацию. Я только не предполагала, что это будет настолько быстро.

— Что же ты сразу не сказала? — Пол пополз в сторону дивана.

Тут же раздалось несколько негромких хлопков. В окне появились новые отверстия. Пули вонзились в стену над тем местом, где лежал Пол.

— Не двигайся! — прошипела Настя. — Это снайпер. Я сказала ровно столько, сколько тебе нужно было знать!

— И что теперь?

— Что-что. Теперь мы упустили время, вот что! Они здесь.

Пол посмотрел на дырки в стене, вздохнул.

— То есть мне не выжить? Может, я тогда встану прямо сейчас? Надоело это все.

— Заткнись! — рявкнула Настя. — Слушай меня! Снайпер начал стрелять не прицельно. Значит, он должен прижать нас огнем, не дать выйти отсюда. Скорее всего, сейчас к дому движется штурмовая группа. Нас будут брать.

— Может, вызвать полицию? — неуверенно предложил Пол.

— Какую полицию?! Да и не успеет она. — Настя перевернулась на бок, легла так, чтобы видеть входную дверь. — Наши тоже далеко. Отсюда есть еще какой-нибудь выход?

— Нет. — Пол наморщил лоб, вспоминая. — Но есть подвал. Отец хотел сделать там ледник, как в старину. Из подвала ведет пандус для загрузки льда — через люк и на задний двор.

— Что ж ты раньше молчал! — прошипела Настя, и глаза ее весело блеснули. — Давай, показывай.

В подвале оказалась вода. Пол первым спустился с лесенки, сделал шаг, другой.

— Холодная, — пожаловался он.

— И мокрая, — саркастически сказала Настя. — Давай быстрее. Где выход? Они могут войти в дом в любую секунду. Еще через пару минут обнаружат, что мы тут, в подвале. И тогда все. — Она достала смартфон, набрала номер и вполголоса проговорила несколько быстрых фраз.

— Ну? — сразу же после того, как Настя закончила говорить, спросил Пол.

— Опергруппа и спецназ выезжают. Но будут здесь не раньше чем минут через сорок.

— За это время нас десять раз убьют, — мрачно сказал Пол.

— Хватит и одного, — в тон ему ответила Настя. — Надо выбираться. Давай!

Пол, разбрызгивая воду — ее набралось почти по щиколотку — побрел через подвал, подсвечивая себе зажигалкой. Настя включила карманный фонарик. Низкие своды нависали над головой, в углу темнели какие-то ящики.

— Тут у вас что, лед растаял? — спросила Настя.

— Да какой лед. Гидроизоляция хреновая, это грунтовые воды, — ответил Пол, шаря взглядом по стенам. — Вот он, пандус! Только там люк заперт.

— Отопрем, — заверила его девушка, в несколько прыжков пересекла подвал и полезла по пандусу вверх.

Она и вправду довольно легко выбила створки люка, высунулась наружу.

— Никого. Снайпер у нас с другой стороны дома. Стережет дверь. Штурмовая группа наверняка тоже. Значит, так. Вон там, за сараем, стоит мой мотоцикл. Ты бежишь туда, пригибаясь. Я тебя прикрываю. Когда добежишь, пойду я, ты будешь прикрывать. Вот, возьми. — Настя сунула Полу в руки небольшой пистолет с коричневыми накладками на рукояти.

Он был теплым. Видимо, Настя прятала его за пазухой.

— Там слева предохранитель, опусти флажок вниз. Патрон в стволе и восемь в обойме, — тихо произнесла Настя. — Все, пошел!

Пол высунулся из люка. Стояло сырое осеннее утро. Низкие облака почти что задевали за верхушки деревьев. То, что Настя назвала сараем, на самом деле было гаражом для квадроциклов. Отец Пола любил погонять на них.

«Это как на войне, — подумал Пол, не решаясь покинуть свое убежище. — Как в «Спасти рядового Райана». Или в старых советских фильмах, черно-белых. Они даже больше подходят. Тут тоже все серое».

— Ты что, прилип? — Настя ткнула Пола стволом в спину, попала в позвонок, ему стало больно. — Давай!

Пол вскочил и побежал, пригибаясь, как учила Настя. Сейчас он полностью доверял ей, полагался на нее. Больше просто было не на кого, это раз. Ну а два — она уже спасала ему жизнь. Никаких слов тут больше не требовалось.

До гаража от гостевого домика было метров двадцать. Полу предстояло преодолеть кусок газона, обсаженный подстриженными кустами спиреи, обогнуть альпийскую горку, повернуть у фонаря и нырнуть за гараж.

Он бежал, и каждый шаг казался ему последним. Пол был уверен, что вот сейчас, в этот момент палец невидимого ему стрелка нажимает на спусковой крючок. Однако он пробежал газон, перепрыгнул через заросли спиреи, поравнялся с альпийской горкой, а рокового выстрела все не было. Вокруг стояла странная, звенящая тишина. Ее нарушали только звуки шагов Пола да шум ветра в ушах.

Пол завернул за угол гаража, прижался спиной к шершавой стене, замер, тяжело дыша, и огляделся. Мотоцикл Насти он увидел не сразу. Она и впрямь была опытной оперативницей и спрятала черную «Хонду» за кустами сирени возле забора. У Пола возникло непреодолимое желание броситься к мотоциклу, запрыгнуть в седло и умчаться отсюда куда глаза глядят.

«Нужно просто добежать до мотоцикла», — подумал Пол.

Но вместо того, чтобы спасать себя, он поднял руку с пистолетом, отклеился от стены и осторожно выглянул из-за угла. Дело было не столько в отсутствии у Пола ключей, сколько в Насте. Он не мог ее бросить.

Девушка припала на одно колено у люка, держа пистолет на изготовку. Пол помахал ей рукой. Давай, мол! Настя кивнула, легко и плавно, словно кошка, поменяла позу и стелящимся шагом устремилась к гаражу.

Она была на половине пути, когда за ее спиной, в окне гостевого домика, мелькнула темная фигура.

— Осторожно! — крикнул Пол.

Настя, не останавливаясь, спросила:

— Где?

— Сзади!

В этот момент окно распахнулось, и сразу двое парней в черных масках-балаклавах открыли огонь по бегущей девушке.

Пол выругался, прицелился, но ему мешала Настя.

— Пригнись! — крикнул он, стараясь, чтобы ствол пистолета не дрожал.

Настя на бегу качнулась в сторону, стараясь сбить прицел стрелкам за спиной. Пол воспользовался этим и выстрелил. Пуля попала в стену гостевого домика рядом с окном. Один из парней опасливо отскочил в глубь комнаты. Пол заметил это и начал палить навскидку. У него не было цели попасть, главное — чтобы бойцы Челубея перестали стрелять по Насте, которая уже почти поравнялась с гаражом.

Он расстрелял всю обойму как раз в тот момент, когда девушка завернула за угол и оказалась в безопасности. Пол юркнул следом за ней, ухватил за руку.

— Как ты, нормально?

— Сойдет, — сказала Настя. — Держи ключи. Ты поведешь. Едем до поста ДПИ в Горки-10. Там еще часовня рядом. Давай, что стоишь!

Последние слова Настя буквально прохрипела Полу в лицо, и он увидел на ее губах кровь.

— Ты что, ранена?!

— Мотоцикл… — Настя оперлась о стену, пистолет выпал из ее руки.

Пол подхватил его, побежал к мотоциклу. «Хонда» завелась сразу, он лихо вырулил из кустов, подлетел к Насте. Девушка с трудом забралась на сиденье, обхватила Пола сзади, вцепилась в ремень.

— Жми! — прошептала она ему в ухо.

Пол вывернул газ до полного и стартанул с места так, что задымилась резина. Он пронесся вдоль гаража, объехал его и выскочил к руинам дома. Справа, у гостевого домика, суетились люди Челубея. У распахнутых ворот стояли два больших джипа.

«Сейчас или никогда!» — подумал Пол и понесся наискосок через лужайку, клумбы, дорожки.

Он не слышал выстрелов, не видел фонтанчиков земли у колес, не заметил, как разлетелся в брызги белый плафон фонаря над головой. Все внимание Пола было сосредоточено на воротах и на том, как слабеют с каждым мигом руки Насти у него на поясе.

Глава 15

Он смог. Сумел. Успел. Мотоцикл вырвался на дорогу и, оглашая тишину коттеджного поселка яростным ревом, понесся прочь, увеличивая скорость. Пол выжимал газ, легко обходил встречные машины, пролетал перекрестки, не глядя на светофоры, выходил на встречку, не задумываясь о последствиях.

На посту ДПС дежурили трое полицейских.

Пол на руках внес потерявшую сознание Настю в помещение и коротко бросил:

— Она — сотрудник ФСБ. Огнестрельное ранение.

Никто не начал задавать дурацких вопросов, не потребовал документов. Все трое оказались людьми опытными и адекватными. Один сразу вызвал «Скорую», остальные помогли Полу уложить Настю на диван. Пока он расстегивал куртку, под рукой появилась аптечка экстренной помощи.

Все это как-то немного успокоило Пола, вселило в него уверенность, что с Настей ничего страшного не случится, рана не серьезная.

Но ран оказалось две. Обе сзади, в спину. Одна пуля явно задела правое легкое, а вторая вошла ниже. Верхнее отверстие чуть кровоточило, из нижнего толчками шла темная, почти черная кровь.

Ее было слишком много.

— Затыкай! — крикнул своему напарнику лысоватый и полный дядька, разрывая стерильный перевязочный пакет. — Давно ее? — спросил он у Пола.

— Минут десять, может, семь назад, — ответил тот. — Я не считал. Сразу на мотоцикл посадил, и мы поехали. Она еще в сознании была.

— Хреново, — заметил усатый полицейский. — За десять минут много крови потерять можно. Коля, выйди на угол, вдруг какая левая «Скорая» появится. Врач нужен. И переливание. Тормози любую, потеряем девку. — Он достал удостоверение из кармана Настиной куртки, пропитанной кровью, открыл его. — Это же целый майор!

«Настю повысили в звании, — подумал Пол. — А я и не знал».

Да, он на самом деле ничего не знал об этой девушке.

Усатый полицейский повернулся к Полу, держащему Настю за руку.

— А ты кто, мил человек?

— Я так. Никто, — глухо ответил Пол.

Самолет летел над лесом. В маленькой двухместной кабине было жарко. Бешеное июльское солнце припекало, рукоять управления казалась горячей, а спинка кресла жгла затылок.

Пол прибавил газу и покосился на Настю. Девушка безмятежно спала, опустив на глаза солнцезащитные очки. Высокая грудь под белой футболкой мерно поднималась и опускалась в такт дыханию.

Ровно гудел мотор, серебряный диск пропеллера казался порталом, переходом в иное измерение, висящим перед самолетом. Тот словно бы хотел туда нырнуть, но каждый раз не успевал и все стремился сделать это.

Пол усмехнулся, посмотрел на альтиметр. Триста сорок метров. Пожалуй, можно подняться до пятисот. Скоро лес закончится. В такую жару есть опасность попасть в термический поток восходящего воздуха, скорость которого может составлять до тридцати метров в секунду.

Это опасно даже для больших самолетов. Из-за них возникает такая болтанка, что непристегнутые пассажиры рискуют сломать себе конечности или даже позвоночник. А для таких маломерных стрекоз, как «EuroStar SL», есть опасность совершить кувырок и свалиться в штопор, выйти из которого на трехстах метрах попросту не получится.

Пол потянул рукоять на себя. Самолет задрал острый нос. В серебряный диск пропеллера попало солнце, и он засверкал всеми цветами радуги.

Пол опять посмотрел на Настю. Он вдруг понял, что только здесь, в небе, за рукоятью управления самолетом, ощущает себя по-настоящему свободным и спокойным. Здесь некого бояться и не от кого прятаться. Здесь ни его, ни Настю не достанут никакие гареевы, челубеи и прочие уроды. Их обиталище — пыльная твердь внизу, их удел — ползать и пресмыкаться. Они поклоняются деньгам, ради них готовы на все. Чем больше денег, тем грязнее душа.

«Что за бред я несу, — пронеслось в голове Пола. — Откуда эти подростковые мысли, глупый пафос?»

В ровное гудение мотора вплелся какой-то посторонний звук, то ли стук, то ли скрежет. Пол посмотрел на приборы. Вроде бы все в норме, скорость около ста восьмидесяти, высота четыреста сорок, давление, количество топлива, связь — никаких отклонений. Но откуда тогда этот шум?

Неожиданно на приборной панели загорелся алый огонек индикатора, сигнализирующий о нарушении в системе подачи топлива. Пол перезапустил ее, но безрезультатно. Сразу же тревожно замигала панелька, извещающая о чрезвычайной ситуации. Через несколько секунд мотор, оставшийся без топлива, встанет. Нужно успеть выполнить все необходимые маневры для снижения и экстренной посадки, иначе…

Пол бросил EuroStar вниз, прижался лбом к прохладному стеклу, подыскивая, куда бы сесть. Внизу еще встречались отдельные купы деревьев и даже небольшие рощицы.

«Нужно искать дорогу, — подумал Пол, вспомнив наставления инструкторов. — Ровную, желательно без столбов и машин. Но где такую найдешь в Подмосковье? Может быть, попробовать сесть в поле?»

Серебряный портал перед самолетом исчез. Вместо него застыла на одном месте лопасть остановившегося пропеллера, похожая на руку, поднятую в отчаянном жесте. Сразу же наступила оглушающая тишина. Самолет перешел в планирующий полет, мягко скользил в потоках воздуха. Тихое поскрипывание элементов конструкции только подчеркивало безмолвие, окружающее Пола и Настю.

— Спокойствие, только спокойствие, — прошептал Пол, медленно отводя рукоять от себя. — Потихонечку. Вот так.

Он бросил быстрый взгляд на Настю. Как она? Проснулась? Испугалась? Но девушка продолжала спать. Солнечные блики круглились в темных стеклах ее очков.

Самолет подбросило несколько раз. Началась классическая болтанка. Рукоять управления билась, словно живая. Пол изо всех сил выравнивал машину, не давал EuroStar клевать носом или заваливаться на крыло. С неработающим мотором это была бы верная смерть.

Секунд десять-пятнадцать они с Настей провели бы в кабине обреченного самолета. Что они успели бы сказать друг другу и сделать за это время? Поцеловаться? Взяться за руки?

— Молодой человек! — прозвучал в наушниках строгий голос диспетчера. — Вы почему уснули? Молодой человек, я к вам обращаюсь! Вы не имеете права спать, слышите меня?! Молодой человек!

Пола охватила паника. Не может быть! Как же так! Он никогда не засыпал в полете. Это какая-то ошибка. Спит не он, а Настя. Ей можно, она пассажир.

Он хотел крикнуть, даже протянул руку, чтобы переключить гарнитуру связи, но она его не послушалась. Все стало мглистым, зыбким, потекло куда-то. Только ослепительное солнце сияло в белом небе прямо над головой и жгло даже сквозь закрытые веки.

Вновь прозвучал строгий голос:

— Молодой человек! Я к вам обращаюсь! Просыпайтесь!

Пол открыл глаза и увидел над собой светлый больничный плафон, потолок, стены и пожилую женщину в белом халате и шапочке, видимо, медсестру.

— Вы зачем тут уснули? — укоризненно спросила она. — Это запрещено. Тут хирургическое отделение. Поднимайтесь!

— А где?.. — Пол хотел спросить про самолет и Настю, но уже понял, что это был сон.

Он встал на затекшие ноги, с хрустом покрутил шеей.

— Идите домой. Два часа ночи! — сказала медсестра.

— У меня девушка на операции. — Пол кивнул на двери с матовыми стеклами в конце коридора. — Я дождусь.

— Нельзя, не положено, — настаивала медсестра. — От того, что вы тут, никому лучше не станет. Вам нужны силы. — Через мгновение она добавила с обезоруживающим профессиональным цинизмом: — При любом раскладе нужны. Идите домой.

Пол усмехнулся, сел на кушетку, на которой только что спал, закинул ногу на ногу и заявил:

— Никуда я не пойду. Это вы думаете, что лучше не станет. А я знаю…

— Охрану вызову! Марш домой сейчас же!

— Вызывайте! Никуда не уйду. Пока не будет результатов…

Тут та самая дверь распахнулась, и в коридор вышел высокий, крупный мужчина в зеленом хирургическом одеянии, с маской на лице.

— Что тут за шум? — спросил он с ясно различимым кавказским акцентом.

— Да вот, Тамаз Тимурович, родственник. — Медсестра указала на Пола. — Сидит тут, отказывается уходить.

Хирург подошел к Полу, посмотрел сверху вниз, сурово и оценивающе.

Пол поднялся, встал с ним вровень.

— Вы муж Калининой? — спросил Тамаз Тимурович.

— Ну… да, — буркнул Пол. — Что с ней?

— Операция длилась семь часов. У нее большая кровопотеря, задеты печень, легкое. Мы сделали все, что смогли.

Пол увидел за спиной хирурга лицо медсестры, напряженное и внимательное.

— И что? — шепотом спросил он. — Почему вы замолчали? Она?..

— Она жива, — сказал Тамаз Тимурович и снял медицинскую маску.

Лицо его оказалось вполне тривиальным, с пухлыми губами и рыхлым, сильно не бритым подбородком.

— Состояние тяжелое, но стабильное. Пульс, давление — все под контролем. Сейчас ее переводят в палату интенсивной терапии. Завтра утром она отойдет от наркоза, и вы сможете ее навестить. А сейчас и вправду езжайте домой. Вам нужно принять душ, отдохнуть.

— Спасибо большое! — сказал Пол и пожал руку хирургу. — И вам! — Он поклонился медсестре. — Извините.

Мотоцикл Насти одиноко чернел на стоянке возле больницы. Пол приехал на нем следом за «Скорой», которая забрала девушку с поста ДПС на Рублевке. Мгновение поколебавшись, Пол двинулся к нему, стер капли дождя с седла, завел и выехал с территории больницы.

Он несся по ночной Москве, городу, который никогда не спит, и все время думал о Насте. Эта девушка словно бы сама собой приходила в его сознание. Ее образ жил там, точно это было второе «я» Пола. Он вспоминал их знакомство, путешествие по России, разговоры, размолвки, примирения.

Ему было невероятно, по-детски невыносимо стыдно за то, что он, воображавший себя решительным, крутым мужиком, контролирующим ситуацию, ругал ее, обзывал, гнал. На самом деле она принимала решения и спасала его. Возможно, элемент риска во всей операции в Серебряном Бору был слишком высок. Но сейчас Пол отлично понимал, что такую рыбину, как Гареев, невозможно поймать, не сыграв ва-банк. Когда вдруг оказалось, что дело пошло не так, Гареев сумел ускользнуть, Настя не стала отсиживаться в стороне.

«А ведь могла бы, — подумал Пол. — Перепоручила бы меня каким-нибудь младшим по званию стажерам или кто там у них занимается такими делами. Но она примчалась, сама, рано утром. Может быть, потому что я ей тоже не безразличен?»

Черный «БМВ» с тонированными стеклами резко, на форсаже, обогнал Пола и замигал поворотником. Заднее стекло опустилось, и какой-то человек жестом показал Полу, мол, тормози, останавливайся.

Сердце Пола ушло в пятки, ему стало нечем дышать. Мотоцикл под ним завилял, закачался. Надо было дать газу, вырваться вперед и попытаться уйти, но черный «БМВ» уже перегородил дорогу. Чтобы не врезаться в него, Пол вынужден был нажать на тормоз.

«Вот и все, — подумал он. — Из машины выходят трое парней. Один из них сует руку во внутренний карман. Сейчас я умру».

Пол оперся на ногу, продолжая сидеть на мотоцикле, вспомнил про пистолет, в котором не осталось патронов, и понял, что уже не успеет его достать.

Парни приблизились к нему.

Тот, который шел впереди, достал удостоверение, продемонстрировал его Полу.

— Старший лейтенант Федеральной службы безопасности Дорохов. А вы Мальцев Павел Андреевич?

— Что ж вы?.. — Пол криво улыбнулся, у него дернулся глаз. — Нельзя так пугать. Вашу мать, мужики! Я же чуть не поседел!

— Сандро, ты видел? — удивленно и возмущенно воскликнул Дорохов, обращаясь к высокому брюнету. — Он еще и недоволен!

— Погоди, Глеб. — Сандро похлопал коллегу по плечу. — Он же еще не знает.

— Чего я не знаю? — с тревогой осведомился Пол. — Что еще стряслось? Челубей опять ушел?

— Нет. — Дорохов покачал головой. — Спецназ сработал четко. Двоих взяли, остальные оказали сопротивление. В общем, организованной преступной группы больше не существует. Ее предводитель Челушев Борис Алексеевич по кличке Челубей убит.

— Тогда в чем дело? — Пол перевел взгляд с Дорохова на Сандро, затем на третьего оперативника, неприметного мужчину с круглым, простоватым лицом. — Что случилось-то, мужики? С Настей что-то? Так я только что из больницы, там сказали…

— Состояние стабильное, шансы высокие. — Сандро достал сигареты, закурил.

— Тогда что?

Дорохов взял у напарника сигарету, тоже закурил, подошел к Полу.

— Операция по вашей ликвидации, Павел Андреевич, была, как оказалось, частью чего-то гораздо большего, — сказал он. — Сегодня ночью в СИЗО «Лефортово» был пожар. Заключенных удалось эвакуировать, но трое погибли. Среди них Гареев.

— Туда ему и дорога, — пробормотал Пол.

Дорохов подошел ближе, внимательно посмотрел Полу в глаза и продолжил:

— А утром во время опознания было выяснено, что труп принадлежит не Гарееву, а охраннику, носившему его одежду. А сам Гареев…

— Сбежал? — прошептал Пол.

— Скрылся, — подтвердил Дорохов. — По горячим следам задержать его не удалось, во многом в результате того, что наша группа и майор Калинина занимались вашим спасением, Павел Андреевич.

— Математик! — Пол сплюнул. — Дайте сигарету, мужики. Он все предусмотрел заранее?

— Скорее всего. И использовал Челубея втемную. — Сандро протянул Полу пачку.

Пол курил и лихорадочно размышлял:

«Что теперь будет делать Гареев? Наверняка у него уже приготовлены пути отхода за границу. Конечно, имея такие деньжищи, тупо было бы не сделать этого. Я бы так и поступил. Документы на другое имя, частный самолет или яхта. Приклеил бороду, сел в удобное кресло у окна — и ту-ту, “прощай, немытая Россия”».

Деньги у него на счетах в банках других стран. Сюда он уже не сунется — смысла нет. Его деятельность разоблачена. Я больше не являюсь важным и единственным свидетелем обвинения. Тратить крупные суммы на то, чтобы заказать мое убийство, нет никакого смысла. Челубей мертв. В общем, похоже, все закончилось. Можно выдохнуть».

Пол глубоко затянулся, выпустил облако сизого дыма и заявил:

— А и ладно! Помер Максим, да и хрен с ним!

— Я бы не был так оптимистичен, Павел Андреевич, — сказал третий оперативник и подошел ближе. — Позвольте представиться, капитан Костецкий, Олег Сергеевич.

Пол посмотрел в глубокие, темные глаза капитана, и его охватила тоска. Он с отчетливой ясностью ощутил, что сейчас услышит что-то такое, что вновь изменит его жизнь, возможно, самым роковым образом.

— У Гареева оказались покровители… там. — Костецкий ткнул пальцем вверх, в темное московское небо. — Я не располагаю информацией в полном объеме, но ясно, что ситуация изменилась самым коренным образом. Капиталы вашего отца — серьезные деньги, есть за что бороться. Майор Калинина отправлена в полугодовой отпуск в связи с ранением. — Он жестом фокусника вытащил из рукава плаща лист бумаги, развернул его. — А вот ордер на ваш арест.

Пол выронил недокуренную сигарету и пошатнулся, словно от затрещины.

Эпилог

Прошло два месяца. Декабрьские метели заносили Москву. Многокилометровые пробки парализовали центр города. Над парками и площадями сквозь снежную пелену перемигивались разноцветные огоньки гирлянд. Близился Новый год, а с ним и надежда на иную, лучшую жизнь.

— Паша, отойди от окна, — еще слабым после ранения голосом попросила Настя с дивана. — Не стоит дразнить гусей.

— Да каких гусей? Снегопад такой, что Останкинской башни не видно, — сказал Пол, но послушно вернулся в кресло, стоявшее возле компьютера.

На экране монитора без звука шел ролик с ютуба. Жизнерадостный Мишель сверкал белозубой улыбкой, вещал что-то, гримасничая и пуча глаза. Пол покосился на тэг «Хайполовка» и вздохнул. Его любимый проект был беззастенчиво отжат, можно сказать, захвачен рейдерами. Самое печальное состояло в том, что этими негодяями оказались люди, которых Пол когда-то искренне считал своими друзьями.

Хайп под названием «Скорбим о ютубере Поле Смолле» оказался очень скоротечным. Не прошло и недели с тех пор, как на канале вышел ролик с сообщением о его скоропостижной смерти, как о Поле забыли. Только потом, на сороковой день, исчез траурный бантик из левого нижнего угла экрана.

— Сик транзик глория мунди, — пробормотал Пол. — Так проходит земная слава.

— Сик транзит, — поправила его Настя, не отрываясь от чтения.

— Что читаешь? — Пол повернулся к ней.

Он уже привык к тому, что его девушка знает, умеет и помнит больше, чем он сам.

— «Граф Монте-Кристо». — Настя слабо улыбнулась, показала ему обложку.

— Интересно?

— Полезно. Тут написано, что нужно время для того, чтобы глаза, затуманенные слезами, вновь стали зрячими.

— Не понял. — Пол поднялся, подошел к Насте, сел у нее в ногах.

Он знал, что майор ФСБ Елена Калинина ничего не делает и не говорит просто так.

— Ну-ка, дай. — Пол взял книгу, открыл наугад и прочитал вслух: — «Он покорялся мановению женской руки, а мужская рука могла только сломать его, но не согнуть». Да, это про меня!

— Нет, про тебя другое. — Настя забрала у него томик, открыла на странице, заложенной фантиком от конфетки. — Вот: «Как бы искусно ни было совершено преступление, оно всегда останется преступлением, и если его минует людское правосудие, ему не укрыться от божьего ока».

Пол внимательно посмотрел на Настю, и от него не укрылся лукавый блеск ее глаз.

— Ты что-то придумала, — утвердительно произнес он.

В этот момент соседи снизу постучали по батарее, внезапно и резко.

Пол вздрогнул.

— Это нам?

Настя опять улыбнулась.

— Нет, конечно. Здесь же никого нет. Я в санатории, в Абхазии, ты на Митинском кладбище. Расслабься, Паша.

Стук повторился. На этот раз кто-то выбивал ритм футбольной кричалки «Спартак — чемпион!». Через пару секунд кто-то ответил тем же откуда-то сбоку.

— Сегодня же футбол! — вспомнил Пол. — Ух! Я уж думал, мы их залили или еще что.

— Нас здесь нет, — повторила Настя. — А когда снимут швы, не станет окончательно. Иди ко мне, я замерзла.

Пол прилег рядом с Настей, накинул сверху плед. Ни о каких любовных вольностях пока не было и речи. Он просто обнял девушку, осторожно прижал к себе и замер, наслаждаясь короткими мгновениями счастья.

В этой квартире, скромной двушке на двадцать седьмом этаже новостройки на Ходынке, они поселились не сразу. Вначале Настины коллеги и друзья — те самые Сандро, Дорохов и Костецкий — провели операцию по похоронам Пола.

— Тебя надо вывести из игры раз и навсегда, — сказал Костецкий сразу после того, как два месяца назад предъявил Полу ордер на его арест. — Мы, конечно, государственные служащие, а стало быть, люди подневольные. Но от всей этой истории отчетливо воняет дерьмом, поэтому есть мнение, что пока мы тут во всем не разберемся и Лена не выздоровеет, никаких действий предпринимать не надо.

— А тебя лучше зачислить в покойники, — вставил Сандро.

— Так хлопот меньше, — добавил Дорохов.

— Решать надо быстро, — скучным голосом проговорил Костецкий. — То есть прямо сейчас. Ты едешь с нами в Лефортово или…

— На кладбище? — осведомился Пол.

— Именно. На Митинское. Мы там уже и могилку тебе подготовили.

Пол посмотрел на улыбающиеся лица оперативников, и его, как в прежние времена, подхватила теплая волна. Пол чувствовал, что этот хайп высший, самый крутой. Такой по плечу только ему, Полу Смоллу.

— Похороны по высшему разряду? — спросил он и тоже улыбнулся.

— На палисандровый гроб не рассчитывай, но все пройдет путем, — сказал Дорохов. — Да и хоронить тебя все равно в закрытом будут.

— Почему?

Костецкий согнал с лица улыбку и заявил:

— А вот такие вещи, Павел, нужно просекать сразу. Ты же разбился в автокатастрофе. Вот на этом самом мотоцикле. Понял? Ну так что?

— Ну так все. — Пол махнул рукой. — Валяйте. Помирать, так с музыкой.

Лица оперативников сразу сделались деловыми и даже озабоченными.

— Сандро — мотоцикл! — скомандовал Костецкий. — Леша, давай Ивана Ивановича! Павел — в машину. Не отсвечивай. Работаем!

Когда Пол садился в «БМВ», Дорохов, кряхтя от натуги, выволакивал из багажника труп человека в одежде, удивительно похожей на ту, которая была на Поле.

— Это кто? — вскинулся Пол.

— Неизвестный. Три месяца назад в электричке нашли. Передоз. Документов нет, розыск родственников ничего не дал. Полку в морге занимал. Мы его разморозили, приодели. Теперь послужит благому делу, — проговорил Костецкий, садясь за руль. — Ребята все сделают как надо. А мы поедем от греха.

— Почему вы мне помогаете? — спросил Пол, глядя в окно на тусклые огни дальних фонарей.

— А мы не тебе, — весело ответил Костецкий и нажал на газ.

«БМВ» тронулся и поехал прочь от того места, где, как понял Пол, через несколько минут разобьется на чужом мотоцикле Павел Андреевич Мальцев.

— Нас Лена попросила. Она перед операцией пришла в себя. Ты в коридоре сидел, не мог знать. Из больнички с нами связались, так положено. Ну и вот…

— У тебя с нею что-то есть? — внезапно поинтересовался Пол.

— Дурак! — Костецкий добродушно усмехнулся. — Если бы у нас что-то было, то на кой ляд мне тебе помогать, сам подумай?

С того дня прошло почти два месяца. Восемь недель странной, опасной и тревожной подпольной жизни.

— Паша, — прошептала Настя, и Пол отвлекся от воспоминаний. — Пора тебе заново рождаться. Я думаю, где-нибудь после Нового года. Гареев сейчас в Испании, на вилле под Ампостой. Это недалеко от Барселоны. Как у тебя с испанским?

— Peor de lo que me gustaría, — проговорил Пол.

— Ничего, подучишь, время есть.

Пол опустил руку, нашарил на полу томик Дюма, раскрыл его и ткнул пальцем в первую попавшуюся фразу.

— «Я не принадлежу ни к одной стране, не ищу защиты ни у одного правительства, — прочитал он вполголоса, — ни одного человека не считаю своим братом, и потому ни одно из тех сомнений, которые связывают могущественных, и ни одно из тех препятствий, которые останавливают слабых, меня не останавливает и не связывает».

— Ну вот, благословение классика получено, — сказала Настя и усмехнулась. — Нас ждут великие дела!

Продолжение следует.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg