«Смертельный конкур»

Смертельный конкур (fb2) - Смертельный конкур (Телохранитель Евгения Охотникова) 797K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Марина Серова

Марина Сергеевна Серова Смертельный конкур

© Серова М.С., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Глава 1

Вдохновленная боевым кличем закованной в стальные доспехи предводительницы, армия всадников ринулась в атаку. С высокой неприступной башни посыпался град стрел, обильно поливающих нападавших железным огнем. Меткие копья ранили и убивали, но воины не обращали внимания на своих павших соратников. Окрыленные верой в победу, они упорно пришпоривали своих коней и, охваченные предвкушением кровавой битвы, прорывались вперед.

Я щелкнула мышкой и остановила воспроизведение фильма, собираясь сходить на кухню за чаем. Глаза немного устали от напряжения, и я перевела взгляд в окно. Чистое голубое небо, ни намека на облака. Да, в середине июля лето наконец-то вступило в свои права – закончились затяжные, по-осеннему унылые дожди, и уже с самого утра нещадно палило солнце, заставляя обитателей города Тарасова проводить свои дни либо дома под кондиционером, либо на пляже. Ну, или нежиться на морских курортах – если повезло с отпуском. Я искренне сочувствовала несчастным офисным работникам, вынужденным в жаркий сезон корпеть над бумагами или за компьютерами, – скукота, да и только. Хотя сама я не горела желанием собрать чемодан и махнуть куда-нибудь на юга. Меня вполне устраивало проводить свободное время дома, изредка выбираясь пострелять в облюбованный мною тир или поупражняться в искусстве айкидо. В работе телохранителя не существует понятие официального отпуска, что ни говори, а данная профессия непредсказуема, и приходится ловить любой момент, когда нет неотложных дел и можно заниматься чем душе угодно. У меня как раз выпала пора отдыха после недавнего сложного задания, и я не преминула воспользоваться возможностью насладиться беззаботной жизнью. Когда было настроение – отправлялась вечером на прогулку в ближайший парк, но чаще всего сидела дома, уткнувшись в ноутбук, и смотрела фильмы. Когда все новинки киноискусства были уже просмотрены, я находила в Сети свои любимые боевики и триллеры и в который раз пересматривала особенно запавшие в душу. Тетушка Мила, с которой я живу, только удивлялась – как мне не надоедает такой скучный, по ее мнению, образ жизни. Но мне с лихвой хватает адреналина на работе, и после очередного успешного задания меня совершенно не тянет на какие бы то ни было приключения. Хоть я никогда не считала себя домоседкой, иногда мне приятно целый день просидеть в прохладной комнате, с увлечением следя за перипетиями сюжета очередного фильма. Со стороны может показаться, что раз человек считается киноманом, он готов смотреть все, что угодно. По себе могу возразить, что это не так – для меня нет ничего хуже второсортного некачественного кино, тогда как по-настоящему стоящую вещь я готова пересматривать несколько раз подряд. Помню, как раньше мне приходилось выдумывать самые изощренные способы, дабы достать видеокассету с новым фильмом в нормальной озвучке, и не нарваться на «пиратскую» версию. Сейчас же, с появлением сети Интернет, жизнь любителей кино сильно упростилась – можно найти что угодно и когда угодно. Но иногда и новинки не в радость – хочется пересмотреть что-то, подходящее по настроению. На моем ноутбуке существует даже специальная папка, куда я сохраняю особенно понравившиеся фильмы. К слову сказать, сегодня как раз ее и открыла – вначале пересмотрела трехчасовую драму «Жанна д’Арк», в которой снималась Лили Собески (не путать с одноименным фильмом Люка Бессона, в его версии главная героиня предстает жуткой истеричкой!). Потом я собиралась пересмотреть «Малышку на миллион», признанную мною шедевром киноискусства. Я предвкушала чудесный вечер – замечательный фильм, уютное кресло, доносящиеся из кухни волшебные ароматы… Тетя Мила, как всегда, стряпает нечто потрясающе вкусное, иначе она не может. Даже я, человек, крайне неприхотливый в еде, не могу не отдать должное ее румяным, пышным пирогам или изысканным салатам. Наверно, талант к кулинарии заложен в человеке от природы, так же, как художественные или музыкальные способности. Вот меня к плите вообще допускать нельзя – мало того, испорчу продукты, и хорошо, если не устрою пожар на кухне. Что сделаешь, к приготовлению пищи я абсолютно не приспособлена, поэтому доверяю сей процесс тете Миле или перебиваюсь покупной едой.

Моя тихая, мирная идиллия была внезапно нарушена трелью мобильного телефона, которому, похоже, надоело валяться без дела и захотелось привлечь к себе внимание. Номер был незнакомый – я сразу поняла, что звонят по делу. Сомневаюсь, что некто неизвестный решил поделиться с Женей Охотниковой впечатлениями о чудесно проходящем лете. Я нажала на зеленую кнопку и поднесла телефон к уху.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась со мной трубка. – Мне вас порекомендовал Василий Сугробов, вы год назад спасли его жену, помните? Ее собирались убить, вы предотвратили покушение.

Несмотря на обилие проведенных мною операций по спасению человеческих жизней (профессия телохранителя обязывает вытаскивать моих клиентов из лап смерти!), дело Сугробова я хорошо помнила. Мало того, преступником оказался человек, которого я подозревала в последнюю очередь, так еще пришлось рисковать своей жизнью, чтобы спасти жену Сугробова от ее обезумевшего поклонника. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб понять: меня ждет новая работа.

– Да, это я. Чем могу быть полезна?

– Это не телефонный разговор, – оправдал мои ожидания собеседник. – Могу ли я с вами встретиться?

В половине пятого вечера я уже сидела за столиком кафе, где была назначена встреча с неким Иваном Андреевичем Кузнецовым, которому потребовались мои услуги. Мы договорились обсудить дело в пять вечера, но я, дабы не опоздать из-за пробок, выехала с запасом, поэтому сейчас коротала время за чашкой уже остывшего чая. Так оно всегда бывает – только собираешься расслабиться и побездельничать, как судьба решает внести разнообразие в жизнь – чтоб скучно не стало. За время своего пребывания в Тарасове я настолько к этому привыкла, что перестала строить какие бы то ни было планы даже на ближайший день, не говоря уже о неделе или месяце. По-моему, выигрышная позиция – если распорядка нет, то ничто его не может нарушить. А если не устраивает – пожалуйста, Женя, ищи себе обычную работу и забудь о яркой и динамичной жизни.

Роптать на провидение я не собиралась, а потому со спокойной душой дожидалась появления своего потенциального нанимателя. Других вариантов нет – обо мне чаще всего узнают через знакомых, которым я когда-то помогла. По этой причине я не меняю номера мобильного, чтоб не лишиться возможных клиентов, ведь ни в какой фирме я официально не числюсь.

Иван Андреевич явился аккурат в пять, следуя пословице: «Пунктуальность – вежливость королей». Мы заранее договорились, за каким столиком встретимся, поэтому описывать свои приметы ни у меня, ни у него не было необходимости. Кузнецов оказался высоким плотным мужчиной лет пятидесяти, на вид отличающимся крепким здоровьем. Несмотря на возраст, в его облике не было ни намека на лишний вес или дряблые мышцы, а седина, покрывшая, точно снег, его голову, только прибавляла ему обаяния. Серые живые глаза излучали внимательность и острый ум. В целом, Иван Андреевич не мог не производить на людей отрицательного впечатления.

Кузнецов был одет скромно, но не небрежно. Летняя голубая рубашка с короткими рукавами превосходно гармонировала с черными джинсами, вроде простыми, но явно не купленными в секонд-хенде. Судя по всему, излишнего внимания одежде Иван Андреевич не уделяет, но следит, чтобы вещи были качественными и подходящими случаю. Вот если бы местом нашей встречи оказался ресторан, а не скромное кафе, наверно, он явился бы в костюме и при галстуке…

– Евгения Охотникова? – скорее утвердительно, нежели вопросительно, обратился он ко мне и, не дожидаясь ответа, присел на стул напротив. К нашему столику тут же подлетела хрупкая официантка и заученно улыбнулась, готовясь принять заказ. Кузнецов выбрал свежевыжатый апельсиновый сок, я отдала свою чашку и остановилась на яблочном фреше. Девушка все аккуратно записала в маленький блокнотик и пообещала, что наши напитки будут готовы спустя пять минут.

– Я вас себе иначе представлял, – признался Кузнецов. – Образ телохранителя не очень вяжется с вашим внешним обликом, это скорее комплимент, не сочтите за неуважение.

Я сдержанно улыбнулась в ответ. Ну да, большинство людей считают, что работу телохранителя должны выполнять мускулистые угрюмые парни, а стройная, высокая девушка вроде меня часто вызывает недоумение. Но внешность обманчива – у себя на родине, во Владивостоке, я прекрасно училась в закрытом заведении, называемом «Ворошиловка», и без ложной скромности скажу, считалась одной из лучших в нашей группе. С детства питала страсть к единоборствам, метко стреляю из любого оружия, хотя и предпочитаю свой родной револьвер. Все это я, конечно, не стала рассказывать своему визави – раз обратился ко мне, то наслышан о моей незаурядной персоне. Я оставила реплику Кузнецова без комментариев, и тот правильно истолковал мое молчание, перейдя к сути дела.

– Я хочу, чтобы вы охраняли мою дочь Марину, – заявил Иван Андреевич. – У меня есть подозрение, что ее жизни угрожает смертельная опасность, поэтому я и решил прибегнуть к услугам опытного телохранителя, каковым, надеюсь, вы и являетесь.

– Если вы разговаривали с Сугробовым, то имеете представление о качестве моей работы, – парировала я. – Думаю, нет нужды перечислять все мои достоинства и успешно проведенные боевые операции. Будет лучше, если вы сразу расскажете, что за опасность угрожает вашей дочери и от кого я должна, по вашему мнению, ее охранять.

– Это вы справедливо заметили, – согласился со мной Кузнецов. – Для начала скажу пару слов о себе и о Марине, чтобы вы составили себе какое-то представление о характере работы. Как это ни странно звучит, но я вырос в деревне – недалеко от Тарасова, точнее, даже не в деревне, а в поселке. Раньше жившие там люди занимались сельским хозяйством, но постепенно все стали перебираться в город, а деревенские дома продавались дачникам. Некоторые старожилы остались – в поселке есть люди, которые по-прежнему держат скот, домашнюю птицу, но это скорее пережиток прошлого. Я же застал времена, когда все – и взрослые, и дети – выходили работать в поля, жили за счет урожая. Мои родители даже держали корову и кур, а мальчишкой я бегал на местную конюшню, помогал ухаживать за лошадьми и, собственно, получил опыт верховой езды. К этим животным я с детства питал настоящую страсть – мне нравилось не только скакать по полям галопом, но и наблюдать за ними, подмечать их повадки и особенности. Знаете, каждая лошадь имеет свой характер и темперамент – совсем как у людей. Некоторые лошади спокойные и миролюбивые, некоторые отличаются неустойчивым, буйным нравом.

Возможно, любовь к лошадям, как и другие склонности, передается по наследству. Марина, моя дочь, впервые села на лошадь в три года. Не ездить – сфотографироваться. Но в отличие от других детей ее никогда не пугали эти животные, она даже пыталась рисовать их у себя в альбоме. Сразу поясню, что, когда родилась Марина, мы с женой переехали в Тарасов, где мне удалось найти неплохую работу. Не буду утомлять вас подробностями, скажу, что зарабатывать я стал прилично, и Наташа, так звали мою супругу, могла все свое время посвятить воспитанию дочери.

– А кем вы работаете? – поинтересовалась я.

– У меня частная ветеринарная клиника, – не без гордости пояснил Кузнецов. – Сами понимаете, с животными я легко нахожу общий язык, поэтому и пошел учиться на ветеринара. Это довольно востребованная профессия, ведь в Тарасове нет соответствующего учебного заведения, поэтому специалистов не хватает. Ближайший ветеринарный колледж находится только в Нижнем Новгороде, а учебное заведение, которое я окончил, сейчас закрылось. Таким образом, недостатка в работе, а следовательно, и в средствах, мы не испытывали.

К несчастью, – немного помолчав, продолжил Иван Андреевич, – Наташа привыкла к жизни в деревне, и город на нее плохо действовал. Жена начала часто болеть, а когда решили обследоваться, было уже поздно. Выяснилось, что у нее рак – Наташа угасла, словно свечка. Марине тогда было четыре года.

– Соболезную, – я склонила голову, выражая сочувствие. Исполнительная официантка поставила на наш столик два граненых бокала с трубочками – оранжевый напиток пододвинул к себе Кузнецов, мне достался бледно-зеленый коктейль с густой пеной.

– Смерть жены настолько потрясла меня, что если б не дочь, я не знаю, что бы со мной было. Конечно, я не стал бы кончать жизнь самоубийством, всегда считал, что человек не имеет права нарушить замысел высших сил и уйти в мир иной раньше, чем следует. Марина стала для меня смыслом, ради которого я продолжал работать, и, сами понимаете, я делал все возможное, чтобы у девочки было счастливое детство, несмотря на потерю матери. Это только кажется, что четырехлетний ребенок ничего не понимает, на самом деле дети все тонко чувствуют. Самое ужасное для меня было – это вопрос Марины: «А когда приедет мама?» Может, поэтому я и отдал Марину на наш ипподром, чтобы девочка с детства занималась с лошадками, которых она так любила. Я считал, да и сейчас считаю, что, если у человека есть любимое дело, он сможет противостоять любым жизненным трудностям, любым ударам судьбы.

Как оказалось впоследствии, я не ошибся, поручив Марину заботам Жанны Лебедевой, которая является на ипподроме одним из лучших тренеров. Жанна – моя давняя знакомая, мы вместе учились, только она – на инструктора верховой езды, а я на ветеринара. Мало того, Жанна – великолепная наездница, мастер спорта по конкуру и выездке, она еще и гениальный, не побоюсь этого слова, преподаватель. Конечно, она очень требовательна и строга к своим подопечным, но благодаря ее подготовке практически все ученики добиваются успехов в конном спорте. К тому же у моей Марины оказался явный талант к верховой езде. В своей возрастной группе она была едва ли не лучшей ученицей, Жанна муштровала ее так, что мало не покажется, но Марина была очень старательной и исполнительной. В результате – участие во всевозможных соревнованиях по конкуру, боюсь соврать, сколько у дочери грамот за победы и призовые места…

– Прошу прощения, – перебила я гордого отца. – Я не очень разбираюсь в конном спорте, конкур – это вроде прыжки через препятствия?

– Именно, – кивнул головой Кузнецов. – Любое направление в конном спорте представляет сложность, ведь лошадь – живое существо, мало знать технику и владеть своим телом, нужно еще и уметь подчинить себе коня. В паре «всадник – лошадь» человек является главным, и многое зависит еще и от психологического настроя наездника. Конкур считается самым опасным видом конного спорта. Но Марина выбрала именно его и благодаря своему упорству и, естественно, таланту преподавателя уже в юном возрасте добилась превосходных успехов.

– А сколько сейчас лет вашей дочери? – поинтересовалась я.

– Шестнадцать. Через год школу заканчивает, – пояснил Иван Андреевич. – Сейчас у всех ее одноклассников летние каникулы, а у Марины – постоянные тренировки. Она готовится к очень сложным соревнованиям, впервые берет «тройник». «Тройником» называется препятствие из трех жердей, каждая из последующей жерди выше предыдущей. Чтобы пройти «тройник», от всадника требуется незаурядное мастерство в управлении лошадью, а также отменная координация и сила. Последнего Марине как раз недостает – она по комплекции примерно как вы, то есть довольно стройная, но жокея бы из нее не вышло. Из-за роста, жокеи ведь должны быть невысокими. Соревнования совсем скоро, Марина ездит на ипподром каждый день, занимается с утра до вечера. Я сам очень переживаю за дочь, но ее ничто не останавливает – ни неудачи, ни падения. Переживает, истерики закатывает, но потом все равно идет на конюшню и садится на Смерча.

– Смерч – это конь девушки? – уточнила я.

– Да, это кличка коня, на котором Марина выступает и занимается. Шикарный, вороной масти. У Марины мечта – купить его.

– Подождите, – не поняла я. – Вы же говорите, что Смерч – Маринин конь? То есть лошадь уже принадлежит вашей дочери? Или она только ездит на нем?

– На конюшне за каждой ученицей, а у Жанны группа состоит из девчонок, закрепляется лошадь. Конечно, неофициально – просто девочки сами договариваются, кто на какой лошади будет ездить, и в дальнейшем чужих коней никто из них не берет. Но это касается только тех людей, которые, так сказать, занимаются серьезно. Под прокат всаднику могут дать любую лошадь, а те, кто занимается конным спортом всерьез, должны не только ездить, но и ухаживать за животными. К примеру, отбивать денники. Денник – это стойло для лошади, а отбивать денник означает чистить его от навоза и грязи.

– Так это же работа конюха, – проявила я эрудицию. – Или такового на ипподроме нет?

– Есть, конечно, – пояснил Иван Андреевич. – Но, если человек посвящает свою жизнь конному спорту, он должен не только брать лошадь и «кататься» на ней, но и выполнять черную работу. Конечно, если к тренеру приходит человек, желающий просто прокатиться на лошадке, ему выдают полностью подседланного, чищеного коня и никакие денники отбивать не заставляют. Но такой человек – приходящий, тренер с ним занимается, но не более того. Марина начинала свою «карьеру» с того, что просто приходила на конюшню и помогала ухаживать за лошадьми. И только спустя год ее стали обучать непосредственно технике рыси и галопа.

– Понятно, – сказала я. – Все это, конечно, прекрасно, но пока мне непонятно, для чего вам требуются мои услуги? Как я поняла, вы подозреваете, что вашей дочери грозит опасность. Пока я вижу угрозу жизни только в неудачном падении с лошади. Хотелось бы вникнуть в суть дела.

– Я к этому как раз перехожу. – Кузнецов прокашлялся и отпил из стакана. Я тоже вспомнила про свой фреш – на вкус освежающий и не слишком сладкий. Идеальный напиток в жаркую погоду.

– Во время одной из тренировок с Мариной произошел несчастный случай. Она выполняла разминку – прыгала через метровое препятствие. Это обязательная часть тренировки, вначале ученицы меняют аллюры, берут легкие барьеры и уже потом приступают к сложным. Когда Марина разогнала Смерча, чтобы прыгнуть, практически новая уздечка внезапно порвалась. Сами понимаете, что может произойти, если всадник не такой опытный, как моя дочь. Конь прыгнул, но Марине не удалось удержать равновесие, и она упала, едва Смерч приземлился на передние ноги. Жанна, конечно, разозлилась – падение вышло глупое, но сработал эффект неожиданности. Всадник ведь держится не руками за повод, а ногами, повод – только для управления лошадью. Если б уздечка порвалась на рыси или галопе, Марина бы удержалась, это точно. Но при прыжке любая случайность может оказаться роковой. Я говорю, что Марине повезло, потому что она упала на землю, не задев другого препятствия, на манеже барьеры расположены близко друг к другу. И еще ей повезло, что никто из всадниц больше не прыгал – тогда бы дело окончилось трагедией. Я подозреваю, что повод порвался не случайно. Одно дело, старая амуниция, здесь ничего криминального не было бы. Но и уздечка, и седло у Смерча практически новые, качественные. Я думаю, дело не обошлось без постороннего вмешательства.

– Вы считаете, что некто повредил повод, чтобы убить Марину? – уточнила я.

– Может, не убить, а покалечить, – пожал плечами Иван Андреевич. – Я полагаю, что злоумышленник хочет помешать Марине участвовать в соревнованиях, пытается подстроить несчастный случай. В тот раз девочке повезло, но я опасаюсь, что преступник не остановится и снова попытается устранить Марину. Поэтому я и прошу вас, чтобы вы охраняли мою дочь.

– Хорошо, я бы хотела познакомиться с девочкой, расспросить ее, – кивнула я. – Ведь это можно устроить?

– А вот тут и кроется еще одна проблема, – вздохнул Иван Андреевич. – Марина по характеру очень упрямая и настырная, ее практически невозможно переубедить. Когда я только заикнулся о том, чтобы заявить в полицию или хотя бы нанять частного детектива для расследования дела, Марина заявила, что не потерпит постороннего вмешательства. Мол, не хочет она, чтоб на конюшне ошивались посторонние люди, и вообще, она считает, что произошла нелепая случайность и никто не рвал уздечку. Ни о каких телохранителях она и слышать не хочет, понимаете? Я не знаю, как, но охранять вам ее придется незаметно, чтобы никто об этом не знал. Думаю, у вас были подобные случаи в вашей практике, что-нибудь можно придумать?

– Можно, конечно, – я подперла голову руками. – Выходит, моя работа заключается в том, чтобы незаметно следить за вашей дочерью, и в то же время помешать повторной попытке нанести Марине вред.

– Именно так, – кивнул Кузнецов. – Насчет платы и расходов можете не беспокоиться – называйте любую цену, все материальные дела я беру на себя. Только я прошу вас приступить к делу как можно скорее. Вам нужно охранять Марину на ипподроме, во время дороги с ней, надеюсь, ничего не случится. На конюшню и с конюшни ее забирают, машина приезжает за дочерью, когда она скажет. А никуда больше Марина не ходит.

Похоже, с деньгами у Ивана Андреевича и правда проблем нет, раз он согласился на названное мною материальное вознаграждение за услуги. То, что клиент не торгуется, меня порадовало. Увы, я много раз сталкивалась с личностями, которые хотят качественную работу, но совершенно не желают раскошеливаться, пытаются всячески снизить цену за мои услуги. В таких случаях я ставлю вопрос ребром: если что-то не устраивает, ищите себе другого телохранителя. Благо, сегодня к такой мере прибегать не пришлось.

Глава 2

– Женечка, а это тебе зачем? – тетя Мила с недоумением посмотрела на лежащий на столе пакет с сухарями. Я неопределенно махнула рукой, дожевывая свой привычный завтрак – тосты и кофе.

– И опять ешь не пойми что! – всплеснула руками заботливая тетушка. – Я же вчера пирог с вишней испекла, в холодильнике лежит! Почему не взяла?

– Да не беспокойся ты так! – Я отпила большой глоток кофе. – Пирог вкусный, спасибо, я вчера его ела.

– Сухари-то зачем? – недоумевала та. – Еды нормальной в доме полно, а ты покупаешь фигню какую-то!

– Да не мне это! – успокоила я тетю Милу. – А лошадям.

– Господи, Женя, каким еще лошадям? – Тетушка, очевидно, решила, что племянница перегрелась на летнем солнышке и сейчас пребывает в не вполне адекватном состоянии. Да что говорить, я и сама до сих пор не могла поверить в то, чем мне предстоит заниматься в ближайшее время. Я-то думала, что меня ничем не удивишь – что я только ни повидала за свою пускай и не слишком долгую, но насыщенную жизнь! Погони, перестрелки, схватки с толпой противников… Но если б мне кто-то сказал, что в 27 лет Жене Охотниковой предстоит брать уроки верховой езды – ни за что бы не поверила! Я всегда относилась к лошадям довольно прохладно, и даже в детстве, когда маленькие девочки мечтают покормить или погладить милую коняшку, держалась от этих животных подальше. Помню, когда я жила во Владивостоке, меня все-таки посадили на лошадь. Мы с отцом ездили к родственникам в деревню, и мой папаша решил порадовать дочурку – попросил местного пастуха прокатить Женечку верхом. Вроде мне было лет двенадцать, не больше. То ли пастух накануне принял на грудь, то ли ему взбрело в голову повеселиться, но он не ограничился шаговой прогулкой и пустил коня в рысь. Когда лошадь резко сменила аллюр, я с трудом удержалась, чтоб позорно не свалиться в кусты. Вцепилась в гриву и всеми силами пыталась не отбить себе все что можно на неровных подскоках. И кому может это нравиться – трясет, подбрасывает, как мешок с картошкой, и единственная надежда, что лошади рано или поздно надоест скакать и она остановится. Правда, мой конь не горел желанием перейти в шаг, и я в ужасе заорала, требуя, чтоб меня немедленно сняли. Успокоилась я только тогда, когда почувствовала под ногами твердую землю – к счастью, пастух не оказался законченным извергом и, что-то прокричав своему коню, заставил животное остановиться. С тех пор лошадей я обходила стороной – хватило приключений, больше не хочется. И вот, по иронии судьбы, мне придется учиться ездить верхом, преодолевая свое неприязненное отношение к этому занятию. А что сделаешь – другого выхода нет. Мне нужно как-то присматривать за Мариной, попутно выясняя, кто на конюшне мог хотеть девчонке зла. Я не придумала ничего лучше, кроме как посещать ипподром под видом ученицы талантливого тренера Жанны Константиновны.

Кузнецову моя идея понравилась, и он снабдил меня контактами инструктора. По его словам, попасть к Жанне на обучение трудно, она придирчиво относится к желающим брать у нее уроки людям. Если человек не имеет способностей к конному спорту, она это сразу видит, и после первого же занятия отправляет горе-ученика к другому тренеру. Не хочет тратить свое время на бестолковых бездарей, поняла я. Иван Андреевич, похоже, был уверен, что я должна понравиться Жанне.

– Вы же спортом занимаетесь, – пояснил он. – Значит, владеете собственным телом, с координацией у вас тоже должно все быть в порядке. Обычно, если человек дружит с физкультурой, то и с верховой ездой справляется.

Что верно, то верно, на физподготовку не жалуюсь. Только как быть с моим неприязненным отношением к четвероногому средству передвижения? Сказать по правде, я куда лучше чувствую себя за рулем удобного, верного «Фольксвагена»: вожу уверенно, и к машине своей отношусь трепетно, с любовью. Ну почему Марина занимается верховой ездой, а не участвует в автомобильных гонках?..

Тетушка Мила только поохала, когда я объяснила ей, что собираюсь на ипподром. Бодрости и оптимизма мне это не прибавило.

– Да зачем тебе это, Женечка? – недоумевала она. – Лошади – опасные животные!

– По работе, – коротко бросила я. Тетушка искренне меня пожалела, сочувственно прибавив, что лучше б я и дальше фильмы смотрела. По крайней мере, это занятие тихое и безопасное. Мне оставалось только согласно хмыкнуть в ответ.

Накануне вечером я позвонила Жанне Константиновне и изъявила свое желание брать у нее уроки. Наплела, что с детства грезила лошадьми, хотела ездить верхом, но возможности не было. А теперь появились деньги – зарабатываю прилично, вот и решила воплотить свою давнюю мечту в жизнь. Прибавила, что очень старательная, буду делать все, что она скажет, ну и платить, естественно, за индивидуальные уроки в состоянии. Жанна сухо сообщила мне время первого занятия (я настояла, чтобы обучение началось как можно раньше, пока у меня отпуск, и я могу ездить на ипподром хоть каждый день). Как объяснил Кузнецов, вначале люди берут индивидуальные уроки, которые, понятное дело, стоят недешево, а потом, овладев азами верховой езды, занимаются в группе. Я изъявила желание заниматься на манеже, вроде интересуюсь конкуром и намерена преуспеть именно в этом направлении конного спорта. На столь амбициозное заявление Жанна только усмехнулась, пояснив, что задачу я себе поставила не из легких. Ничего, заверила я ее, у меня точно получится, ведь я такая талантливая и старательная. Меня порадовало, что тренер велела приезжать утром. Таким образом, у меня есть шанс познакомиться с Мариной, а заодно и с другими подопечными Жанны. А после урока я придумаю что-нибудь, дабы задержаться на конюшне. Пакет с сухарями, надеюсь, будет как нельзя кстати.

Экипировалась я соответственно: отыскала удобные спортивные штаны, жилетку (я обратила внимание, что все наездники носят поверх рубашек и футболок безрукавки на молнии), на ноги надела легкие кроссовки на маленькой платформе. Мне повезло, что таковые имеются в моем гардеробе. Жанна советовала мне найти ботинки на небольшом каблуке – вроде чтобы правильно держать ноги в стременах. Итак, в парадном облачении я села за руль своего «Фольксвагена» и выехала на свой первый урок.

Утро радовало свежей прохладой и легким ветерком, приятно ерошащим мои волосы. Хорошо, если такая погода продержится весь день – как-то не очень радовала перспектива жариться под палящим солнцем верхом на лихом коне. У нас в Тарасове только один ипподром, и найти его легко. Даже улица, ведущая к пункту моего назначения, так и называлась – «Ипподромная». Заблудиться при всем своем желании невозможно.

Я припарковала машину в специально отведенном месте, дальше пошла пешком. Ипподром был обнесен высоким серым забором, выглядящим уныло и непрезентабельно. Идти до входа оказалось долго, и я недоумевала, почему парковку сделали так далеко. Наверно, чтобы посетители смогли размять ноги перед тренировкой…

Наконец я увидела зеленую калитку – она была открыта, хотя людей поблизости не было. На входе тоже никто не дежурил, и я спокойно прошла на территорию ипподрома.

На обширном кругу с мягким грунтом одиноко скакала серая лошадь, запряженная в повозку (позже я узнала, что называется сие приспособление «качалка», а соревнования в повозках именуются «бега»). Что самое странное, а скачек в Тарасове никогда не проводилось, равно как и состязаний по выездке. Чтобы иметь общее представление о конном спорте, я накануне вечером начиталась статей из Интернета, посвященных развитию верховой езды в Тарасове. В конном спорте существует огромное количество направлений, но в нашем городе основные виды – это конкур и бега. Выездка считается одним из самых нелегких направлений в верховой езде и со стороны напоминает некий танец. Всадник заставляет лошадь выполнять разные трюки – ходить боком, перебирать определенным образом ногами, делать «принимания» и прочие фокусы. Выездка не имеет ничего общего с моим представлением о конном спорте. Я всегда думала, что верховая езда – это «сели и поскакали», главное – обогнать соседа и прибежать первым. Ну и, желательно, не грохнуться с коня. Когда же я прочитала самые общие сведения о том, чему мне предстоит учиться, моя голова разболелась от обилия малопонятных терминов и описаний. Из статьи про конкур я поняла только то, что препятствия представляют собой перекладины и брусья, различные по высоте, еще запомнилось красивое название «кавалетти». Это даже не препятствие в широком понимании, а лежащие на земле бревнышки, через которые лошадь должна аккуратно перепрыгнуть. Пожалуй, надо было сказать Жанне, что я собираюсь обучаться прыжкам только через «кавалетти», а еще лучше – делать это на шагу…

Конюшня, куда тренер мне велела прийти, находилась на другой стороне ипподромного круга. Я миновала дорогу, по которой должны скакать всадники, и пошла по узкой тропинке вперед, рассматривая длинные строения, по-видимому, помещения, в которых и содержатся лошади. Конюшни показались мне заброшенными и неухоженными, и в целом ипподром позитивных эмоций не вызывал. Давно я смотрела фильм про жокеев – не помню названия, не суть важно. Дело происходило в Штатах, и заграничный ипподром представлял собой яркий контраст по сравнению с нашим. Участники скачек гнали своих лошадей по аккуратной, едва ли не ковровой, дорожке, все пространство круга представляло собой ровный зеленый газон, а помещения с денниками радовали глаз своей опрятностью и чистотой. Если б я точно не знала, что на Тарасовском ипподроме проходят занятия, то сочла бы его давно забытой, никем не посещаемой территорией. Хотя что я хотела – живу ведь не в столице, в Петербурге или Москве наверняка все куда цивилизованнее.

Погруженная в свои раздумья, я даже не заметила, как добрела до противоположной стороны круга. Лошадь в качалке как раз огибала дорожку и находилась примерно в пятистах метрах от меня. Я быстро пересекла ипподромный круг и спустилась вниз к первой конюшне, ближайшей к дорожке.

Это было грязно-белое вытянутое строение с деревянной дверью, оказавшейся незапертой. Я думала, что никого из людей не увижу, время еще раннее, может, конюх попадется. Однако когда я подошла к входу, то услышала женские голоса и шум. Я толкнула дверь и вошла в полутемное помещение конюшни.

По обе стороны располагались стойла, или, как они правильно называются, денники. Как только я переступила порог, то увидела большие морды лошадей, меланхолично жующих сено. Один конь стоял в проходе, рядом с ним копошилась какая-то невысокая девчонка лет пятнадцати. Чтобы лошадь не убежала, к ее уздечке с двух сторон были прикреплены веревки, фиксирующие голову. Девчонка щеткой смахивала пыль с шерсти животного. Одета она была в обтягивающие клетчатые штаны, неизменную жилетку и высокие сапоги. Присмотревшись к ее обуви, я разглядела, что на самом деле это не сапоги, а кожаные вставки, надетые поверх кроссовок. На голове юной наездницы была надета черная каска наподобие мотоциклетной.

Девчонка с кем-то беседовала – я огляделась и увидела другую девушку, которая проводила с лошадью некие манипуляции в закрытом деннике. Разглядеть как следует я ее не смогла – она постоянно переходила с одной стороны денника на другую, подныривала под морду лошади, иногда пинала коня в сторону с покриком «Прими!». На меня девчонки едва обратили внимание, даже не поздоровались. Я решила продемонстрировать правила вежливости и первая пожелала доброго утра. Та, что чистила лошадь в проходе, мимоходом бросила «здрасьте» и вернулась к своим делам.

– Мне нужна Жанна Константиновна, – произнесла я. «Разговорчивая» в проходе даже не повернулась ко мне и махнула рукой в конец конюшни, противоположный выходу.

– Она в быташке, – пояснила девчонка. Я призадумалась, размышляя, что представляет собой эта самая «быташка». Если размышлять логически, быташка – от слова «быт». Может, так на их жаргоне называется раздевалка или помещение, где они едят?..

Я пошла в направлении загадочного места пребывания тренера, попутно прикидывая, где в конюшне можно поставить прослушку. Идя на первое свое занятие, я вооружилась набором компактных «жучков» и отмычек – никогда не забываю своих рабочих «аксессуаров». В принципе, никаких сложностей возникнуть не могло – после тренировки буду кормить лошадей сухарями, заодно и поставлю прослушки.

Девчонка толкнула лошадь в сторону, дав мне возможность пройти, и я, поднырнув под веревку, быстро миновала потенциально опасное животное. Из техники безопасности я хорошо помнила, что нельзя находиться рядом с задними ногами коня – может и лягнуть, но для пущей осторожности я постаралась не задерживаться вблизи лошади. Конь повернул ко мне свою длинную черную голову с густой челкой, но быстро потерял к моей персоне всякий интерес. Девчонка сунула лошади в морду кусочек сахара, и та быстро схрумкала угощение.

Я увидела впереди дверь – стало быть, у конюшни два выхода, – и толкнула ее. Тоже открыто – я вошла в так называемый коридорчик, слева снова увидела дверь. Никаких подписей, ни табличек. Недолго думая, я открыла ее и увидела перед собой маленькую комнату с целой кучей разных седел, уздечек и прочих предметов конной амуниции. Посередине комнаты стоял маленький столик, за которым сидела высокая женщина.

На вид ей было лет тридцать пять – сорок. Я сразу догадалась, что это и есть Жанна Константиновна, хотя представляла я ее себе совсем по-другому. Кузнецов говорил, что вместе с ней учился, и я сразу подумала, что она его ровесница, то есть тренеру должно быть лет пятьдесят. Оказывается, Иван Андреевич поступил в училище уже в зрелом возрасте, тогда как Жанна вполне могла учиться после девятого класса – в техникумы поступают в большинстве случаев в возрасте 14–15 лет. Одета инструктор была по «ипподромной моде», то есть в клетчатые обтягивающие штаны, «сапоги», на поверку таковыми не являющиеся, и в темно-синюю жилетку. Правда, каски на голове Жанны не было, а прямые каштановые волосы были стянуты в низкий хвост. Рядом с тренером на столе стоял электрический чайник (ух ты, у них даже розетки есть!), а в руках женщина держала белую чашку. Видимо, я застала Жанну за утренним чаепитием, или что там еще она могла пить. Услышав мои шаги, женщина повернулась ко мне, и я увидела строгое, суровое лицо с резкими чертами, всем своим обликом выражавшее властность и бескомпромиссность.

– Здравствуйте, я к вам на обучение, – тут же поспешила сказать я. – Мы вчера с вами на десять утра договорились. Я Женя.

– Да, я помню, – спокойно ответила инструктор. – Еще без пятнадцати. Переодеваться будешь?

– Да я вроде в спортивной одежде, – пожала я плечами. – Как вы сказали, обувь с платформой…

– Если будешь дальше заниматься, потребуются бриджи для верховой езды с кожаными вставками, шлем и краги, – заявила Жанна. – Для первого занятия твоя одежда сгодится, дальше надо будет приобретать форму.

Краги, как я поняла – это странные кожаные «недосапоги», вероятно, они нужны, чтоб не стереть ноги о седло. Я решила не задавать глупых, по мнению тренера, вопросов и кивнула.

– Хорошо, только подскажите, где их купить, – деловито попросила я.

– Это все потом, – Жанна отпила глоток из чашки. – Многие люди уходят после первой тренировки, понимают, что у них нет склонности к конному спорту. Я сразу говорю, стоит ли продолжать заниматься, чтобы не тратить впустую время – ни свое, ни других. Да, иди пока погуляй где-нибудь пятнадцать минут, только не мешайся никому и к лошадям не заходи.

Сказав это, инструктор вернулась к своему прерванному занятию, дав понять, что на этом аудиенция закончена. Я не стала ей надоедать и вышла из комнаты, намереваясь за отведенное мне время до урока разыскать Марину и познакомиться с ней.

В проходе по-прежнему возились те же две девушки, только та, которая чистила лошадь, уже подседлала ее (быстро, однако!), а вторая собиралась выводить коня из денника. Я видела фотографию Марины и сразу поняла, что среди присутствующих в конюшне ее нет. Девчонка, которая держала под уздцы подседланную лошадь, выводила животное на улицу, и я поняла, что завести разговор с ней не удастся. Зато теперь в проходе появилась другая девушка, которая, скорее всего, намеревалась седлать коня. Я приметила сбоку висящее седло – поэтому никто из учениц Жанны не зашел в быташку, все заранее приготовили. Дождавшись, пока незнакомка привяжет лошадь в проходе, я первая завела разговор.

– Какая красивая лошадь! – похвалила я животное. Душой не покривила – кобыла (на деннике значились клички, лошадь звали Принцесса Лола) выглядела холеной, ее серо-белая в черную крапинку шерстка лоснилась и переливалась в тусклом свете. Огромные темно-синие глаза лошади окружали длинные опахала ресниц, а грива и хвост закручивались плавными волнами.

На мой комментарий девушка не ответила, а молча провела металлической зубчатой расческой по челке Лолы. Я не растеряла энтузиазма и продолжала беседу, точнее, пока монолог.

– Вы давно занимаетесь конкуром?

Девушка на мгновение остановилась – похоже, прикинула что-то в голове, и неохотно бросила:

– Четвертый год.

– Я Женя, – обрадовалась я своей маленькой победе: все-таки удалось вытащить из девчонки два слова. Интересно, они все тут такие необщительные? Или делают вид, чтоб показать свое превосходство над нами, простыми смертными, которые приходят на конюшню впервые?..

– Понятно, – неопределенно ответила моя неразговорчивая собеседница, но представиться нужным не посчитала. На вид ей можно было дать лет 14, а то и меньше. Невысокая, еще угловатая и нескладная, движения немного резкие и, как мне показалось, неуверенные. Четыре года – по сравнению с Мариной, которая тренируется с детства, девчонка на конюшне практически новичок. И лицо у незнакомки невзрачное, про такое говорят – глазу зацепиться не за что. Может, когда она вырастет, станет посимпатичнее, но пока напоминает гадкого утенка, и неизвестно, получится ли из него прекрасный лебедь.

– Сложно заниматься конкуром? – не оставляла я попыток развязать девчонке язык. Та ограничилась пожиманием плечом – вот и думай, как растолковать.

– Я тоже хочу научиться прыгать, – вещала я. – Как проходит обычная тренировка?

– Сначала чистите, седлаете лошадь, – явила девочка чудеса словоохотливости. – Выводите на манеж. Потом разминка, на шагу упражнения, после упражнения на рыси, галоп. Ну и препятствия.

– Я в первый раз пришла, – протянула я. – Рысь – это медленный бег, да? А галоп – быстрый?

Надо же для приличия прикинуться дурочкой, девчонке необязательно знать, что перед приездом я вычитала все определения основных аллюров и описания конкурных препятствий. По своему опыту знаю, что подростки любят показывать свои познания старшим людям, если те задают глупые вопросы.

– Рысь может быть и быстрая, а галоп – медленный, манежный, – девчонка подтвердила мою догадку. – Существует галоп на месте, рысь на месте тоже есть. Например, Леша, – она кивнула в сторону крайнего денника, где обитал конь по имени Линкор, – может на рыси обогнать Лолу. Он рысак просто, у него очень тряская рысь.

– Леша – это сокращение от клички Линкор? – внесла ясность я. Девчонка кивнула, и мне показалось, она стала гораздо дружелюбнее по отношению ко мне. Вот что значит правильно найти подход к человеку! Стоит заговорить с ним о предмете, в котором он разбирается, – выложит все, что знает.

– Мы его обычно Лешей зовем, – объяснила девочка. – Я на нем вначале ездила, потом на Лолу пересела. Она прыгает хорошо.

– А мне кого дадут? – проявила обеспокоенность я. – Простите, как к вам обращаться?

– Я Надя, – наконец представилась моя собеседница. – Тем, кто впервые приходит, дают сначала Таволгу, если Ани нет. Потом пересаживают на Тарифа, кто полгода ходит – то ездят на Античном. Еще есть Боб, Бомбей, Леша. Конкурных лошадей редко дают, если нет других и лошади свободные. У вас, скорее всего, Таволга будет, Аня сегодня не придет.

– А Смерч? – аккуратно подвела я разговор на нужную мне тему. – Я когда приходила сюда просто, видела этого коня, вроде Смерч, да? Мне он понравился, красивый. Я бы на нем хотела поездить…

– Смерча никому кроме Маринки не дают, – покачала головой Надя. – Она на нем выступает, его нельзя портить.

– Как это – портить? – удивилась я.

– Ну, когда люди впервые садятся на лошадь, они ее портят, – объяснила девочка. – Дергают за повод, неправильно высылают в рысь, могут спину сбить, если на учебной рыси плотно в седле не сидят. А если лошадь постоянно дергать за повод, она становится тугой на рот и ее потом трудно остановить. Да много всего, поэтому и есть прокатные лошади, для новичков, и спортивные, или конкурные, для тех, кто участвует в соревнованиях. Вот Бомбея так вообще испортили, ему постоянно позволяли жевать траву, он теперь жутко ленивый, в рысь не растолкаешь.

– А Марина, которая со Смерчем, – она на манеже? – уточнила я.

– Она позже должна приехать, с ней Жанна занимается. Вы же у нее записаны? Она пока с вами урок проведет, поэтому Маринка после вас будет.

Значит, мне надо что-то придумать, дабы задержаться на конюшне после своей тренировки, и желательно торчать на ипподроме вплоть до Марининого ухода. Единственное, что мне пока пришло в голову, так это изображать из себя ярую поклонницу конкура, готовую целый день наблюдать за тренировками спортсменок. Даже лошадей придется кормить в то время, когда Марина не занимается на манеже. Ладно, разберусь как-нибудь, голова на плечах для того и существует, чтобы изредка напрягать имеющиеся в ней извилины. Хотела бы я посмотреть на тех, кто считает, что профессия телохранителя не требует ничего, кроме умения махать кулаками и стрелять из пистолета. Смешно, ей-богу. Частенько приходится выполнять умственную работу, я всегда считала, что легче преступление предотвратить, вычислив сразу возможного убийцу.

Надя тем временем ловко застегнула подпругу (ремень, проходящий под животом лошади и держащий седло на ее спине), затем отвязала веревки и перекинула повод через голову коня. В тот же момент открылась дверь, ведущая в быташку, и в конюшне появилась Жанна. Видимо, она закончила свой завтрак и теперь была готова приступить к моему обучению. Я всем своим видом выразила стремление и желание обучаться сей нелегкой науке.

Глава 3

Во время нашего вчерашнего телефонного разговора Жанна сообщила, что индивидуальное занятие длится один час, с учетом времени на подготовку лошади. Подготовка – это чистка коня и седловка. Тренер вывела из второго от выхода денника приземистую невысокую кобылу – Надя оказалась права, лошадь звали Таволга. Неожиданно лошадка мне понравилась – она казалась уютной и совершенно безопасной, ни дать ни взять плюшевый мишка. Шерсть у Таволги была серой в крапинку (такая масть называется «в яблоко»), грива – немного светлее, а глаза серо-голубые. Жанна ловко надела уздечку, попутно быстро называя мне термины, означающие разные части амуниции. Я запомнила только, что держится человек за повод, а во рту у лошади находится металлический трензель. Так же быстро инструктор закрепила кобылу на развязки (веревки, которые держат голову животного), а затем браво почистила лошадь двумя щетками – жесткой и мягкой. Вроде одна из них – скребница, а другая – смахивалка.

Когда лошадь была готова, Жанна принесла из быташки седло. Глядя на то, как быстро и ловко тренер все делает, я подумала, что амуниция ничего не весит, но потом убедилась, что на самом деле седло довольно тяжелое и состоит из множества частей. Жанна называла мне все детали, но я мало что запомнила – да и немудрено запутаться в таком количестве незнакомых терминов. Я быстро оставила попытку вникнуть во все обозначения составляющих седла и успокоила себя тем, что хотя бы знаю, как выглядят и для чего служат стремена. Мне показалось, что это – самое главное в седле, а без знания остальных частей я как-нибудь обойдусь.

Жанна накинула вальтрап на спину Таволги – я-то всегда считала, что тряпочка под седлом называется попоной, а затем легко затянула подпругу.

– Сегодня я тебе показываю, как чистить и седлать лошадь, – пояснила инструктор. – Пока занимаешься индивидуально, готовить коня за тебя буду либо я, либо кто-то из девочек. Но если станешь ходить в группу, все будешь делать сама, поняла?

Я покорно кивнула, хорошо, слово тренера – закон.

Жанна прикрепила к металлическому кольцу на уздечке Таволги длинную веревку под названием корда, и мы втроем покинули конюшню.

Если я ожидала, что тренер поведет нас с лошадью на манеж, то сильно ошибалась. Жанна отправилась в центр большого ипподромного круга, на котором по-прежнему никого не было. Одинокая лошадь, запряженная в качалку, видимо, отбегала положенное расстояние и теперь спокойно жевала свой овес в конюшне. Две другие ученицы Жанны занимались на манеже – я издалека видела, как они ловко выполняют на рыси какую-то гимнастику.

Жанна остановилась аккурат в центре поросшей травой площадки и посмотрела на меня, прежде чем дать следующие инструкции. Убедившись, что я внимательно ее слушаю, а не смотрю по сторонам, она быстро объяснила мне технику посадки в седло. На словах все казалось достаточно просто – требуется только опереться одной ногой в стремя, а другую перекинуть через спину животного. Я постаралась не перепутать ноги, чтоб не оказаться сидящей задом наперед, и благодаря своей великолепной растяжке быстро справилась с поставленной задачей. Жанна, похоже, оказалась довольна моим первым успехом, и, если так пойдет дальше, мой план удастся, и я смогу продолжать брать у нее уроки и попутно охранять Марину, которую я пока так и не увидела.

Следующие двадцать минут я занималась тем, что обучалась правильно управлять лошадью на ходу. Принцип тот же, что и при вождении автомобиля – если надо повернуть вправо, то руль, а в данном случае повод, натягивают в правую сторону, и аналогично поступают при повороте влево. Педали тормоза, конечно, у лошади нет – чтобы остановить животное, попросту натягивают на себя повод. Не обошлось и без различных тонкостей, в частности, раньше я считала, что всадник держится при помощи рук, тогда как на самом деле самое важное – это крепко сжимать седло ногами.

– Не тяни повод, – строго инструктировала меня тренер. – Испортишь лошадь – будешь ее покупать. Вообще, брось повод на холку.

Самое веселое началось, когда Жанна решила перевести Таволгу в рысь. Даже несмотря на мою отличную физическую подготовку, держаться в седле плотно и не вылетать при каждом подскоке оказалось трудной задачей. Как я ни старалась вжаться в седло, меня таки подбрасывало вверх и я неуклюже шлепалась на пятую точку, отбивая себе все, что можно. Инструктор пояснила, что сейчас я изображаю учебную рысь, а к строевой, или облегченной, мы приступим только тогда, когда я перестану плюхаться, точно тяжелая поклажа. Я тоскливо ждала, когда Жанне надоест издеваться надо мной и она остановит Таволгу. Но тренер спокойно держала веревку в руках, а лошадь по-прежнему рысила вокруг инструктора. Я разозлилась на себя: мастер единоборств, боевик экстра-класса, а не могу справиться с упражнением, которое выполняют даже сопливые девчонки на манеже! То ли моя злость помогла, то ли сказалось умение владеть своим телом, но вскоре я с изумлением заметила, что меня больше не трясет так сильно и я вполне сносно держусь в седле. Жанна тоже удивилась и похвалила меня.

– Обычно люди долго осваивают учебную рысь, – заметила она. – У тебя получилось уже на первом занятии, это очень неплохо. Если так и дальше пойдет, ты можешь быстро научиться основным аллюрам. Скажи, ты спортом занимаешься?

Я была полностью сосредоточена на езде, поэтому вопрос Жанны застал меня врасплох, и я чуть было не проболталась про восточные единоборства. Но вовремя спохватилась – не нужно тренеру знать про меня ничего лишнего, и у меня вырвалось первое, что пришло в голову:

– Да, танцами. Этими… – срочно надо придумать вид танцев, чтоб не попасть впросак. – Восточными. Танцем живота.

– А, ясно, – как ни странно, Жанна не удивилась моему ответу. – У людей, которые занимаются какой бы то ни было физической активностью, обучение верховой ездой проходит гораздо быстрее. Я сразу подумала, что ты ходишь либо в спортзал, либо на фитнес. По человеку видно, какой образ жизни он ведет.

На то вы и инструктор, хотела сострить я, но вовремя сдержалась. Жанна осталась вполне удовлетворена успехами своей новой ученицы и в завершение первой тренировки заставила выполнить меня гимнастику верхом на лошади. Я уже привыкла к своему весьма шаткому положению на спине у лошади – когда под тобой находится животное, которое потряхивает головой, наклоняется вниз, отгоняет мух и вообще проявляет всевозможную активность, начинаешь сильно тосковать по твердой земле под ногами. Я утешала себя тем, что если быстренько выполню все, что потребует от меня инструктор, то скоро смогу покинуть спину Таволги и насладиться спокойным передвижением на своих двоих. Поэтому я не возмущалась, когда Жанна велела мне нагнуться к шее лошади, повернуться к крупу, наклониться в одну и в другую сторону, одним словом, проявить чудеса равновесия и не слететь вниз. Правда, под конец тренер обнаглела – потребовала вытащить ноги из стремян (господи, а держаться я как, по-вашему, буду?!) и помахать ими взад и вперед. Но на мои нелепые «я боюсь» Жанна сурово заявила, что если я хочу учиться, то должна побороть свой страх. Бояться-то я не боялась, если даже и упаду – то ничего себе не покалечу. Умение падать – неотъемлемая составляющая любого вида боевых искусств, но мне совершенно не хотелось начинать свой день с аварийного спешивания со спины лошади. Но тренера, по крайней мере, Жанну, не переспоришь, и я молча выполнила все, что она от меня потребовала. Единственным утешением служило щедрое вознаграждение, которое не пожалел выплачивать Иван Андреевич за мою работу. Я мысленно представляла себе, как на деньги, полученные за мои мучения, смогу купить себе новый ноутбук, и это придало мне сил. Я изобразила все, что потребовала моя мучительница, и наконец первая тренировка подошла к концу. Да, теперь у меня есть стимул выяснить, кто пытается убрать Марину, как можно скорее. Ведь чем дольше я буду искать злоумышленника, тем больше занятий Жанны мне придется посещать. Что поделаешь, во всем надо искать положительные стороны…

Я нарочно долго не уходила с ипподромного круга – тянула время, расспрашивая Жанну обо всем, что касалось верховой езды, моих уроков и соревнований. Убивала двух зайцев – с одной стороны, давала ясно понять инструктору мои серьезные намерения относительно своих тренировок, а с другой – пыталась отследить появление Марины. За время моего занятия и беседы с Лебедевой ипподромный круг пересекло несколько человек – одна женщина, как мне показалось, тренер или работница конюшни, да две девчонки, обеим лет восемь-десять, судя по невысокому росту. Марина явно запаздывала.

Наконец Жанне надоело со мной болтать, и она заявила, что ей некогда, поэтому я не стала больше надоедать инструктору и покорно пошла в сторону конюшни. Вот и мой пакет с сухарями пригодится – буду специально медленно кормить лошадок, чтоб не упустить свою подопечную. Марина наверняка сначала пойдет в быташку переодеваться, это мне можно спокойно ехать на ипподром без сменной одежды. А профессиональная наездница даже в собственном автомобиле краги наденет только в раздевалке.

По дороге я еще раз посмотрела в сторону манежа – вдруг Кузнецова каким-то образом проскользнула мимо моего внимательного взора и уже выполняет тренировочную программу? – но среди препятствий по-прежнему рысили две уже знакомые мне всадницы. Жанна не повела расседлывать Таволгу – скорее всего, лошадь ей нужна для следующих учеников. С чего я взяла, что тренер будет заниматься только с одной Мариной? Наверняка у такого «крутого» тренера еще как минимум пять подопечных, и вряд ли все они одного уровня. Может, после меня записан другой новичок…

Уже подходя к конюшне, я внезапно остановилась. Мой взгляд приковала странная, необычная картина. Я сперва подумала, что это какой-то обман зрения. Но глаза не обманули меня: я действительно видела эту поразительную картину.

Навстречу мне выезжала красивая, точно сошедшая со страниц исторического романа, карета. Она не имела ничего общего с яркими повозками возле площади, на которых катают детей и взрослых. Карета сверкала белизной и была щедро украшена узорами и лепниной в стиле какого-нибудь рококо или барокко. Окна закрывали красные бархатистые занавески, точь-в-точь такие рисуют на иллюстрациях к сказкам братьев Гримм или Шарля Перро. Наверняка внутри должна восседать какая-нибудь прекрасная дама, тоже гостья из прошлого. Запряженные белые лошади, как на подбор, были вычищены до блеска, грудь каждой украшала золоченая перевязь с красивым орнаментом.

Дверца кареты отворилась, и, подтверждая мои предположения, оттуда выпорхнула красивая стройная девушка, одетая в светло-голубое пышное платье с корсетом. Ее блестящие шелковистые волосы были забраны в какую-то сложную прическу, и только непослушный, но явно завитый локон красиво падал на грудь. Голову «принцессы», как я ее назвала про себя, венчала алмазная диадема, в тон которой было подобрано сверкающее ожерелье. Дама подобрала свои многочисленные юбки, подошла к первой лошади и, обернувшись назад, капризно проговорила:

– Я хочу фото с лошадкой, рядом с каретой! Только фон мне совершенно не нравится! Вы же обещали фотосессию в лесу, а тут только поле и эти… эти стойла! – она недовольно махнула рукой в сторону конюшни. Кучер (я его сначала не заметила, разглядывая карету и лошадей) оказался парнем в обычных джинсах и легкой рубашке. На груди его висел фотоаппарат, небольшого размера, но, насколько я могу судить, профессиональный, как раз для фотосессий. Точно, и как я не догадалась! Сейчас ведь модно фотографироваться, любая конюшня готова предоставить фотографа и лошадей, и за кругленькую сумму можно получить красивые снимки верхом или, как в данном случае, в повозке. Ничего удивительного, просто я никак не ожидала, что на ипподроме можно увидеть такое зрелище.

– Так мы и поедем в лес, – спокойно сообщил фотограф. – Сейчас Сашу дождемся, он повезет. Вы не беспокойтесь, все будет в лучшем виде, как вам и обещали. Вы же видели фотографии в Интернете?

– Да, видела! – надула губки барышня. – Если б не видела, пришла бы не сюда, а на частную конюшню, у вас цены побюджетнее. Но там-то красивый лес, с березками! Это фотошоп?

– Нет же, говорю вам! – терпеливо повторил парень. – За территорией ипподрома – поля, где проходят верховые прогулки, и совсем рядом – березовый лес. Подождите еще немного, увидите все своими глазами! Там и с лошадками вас снимем, а если захотите – то верхом!

– Хочу! – заявила спесивая красавица. – Мне нужны хорошие, качественные фото! Я каждый день в Сеть выкладываю, так что будьте добры, постарайтесь! Я вам деньги не просто так плачу!

– Садитесь в карету, там прохладнее, – посоветовал фотограф. – Саша уже идет, он объектив с собой возьмет и светоотражатель.

– Да уж, я совсем запарилась по этой жаре! – пожаловалась любительница селфи. – И почему нельзя было назначить время пораньше? Мне сказали, что все занято, но я сильно сомневаюсь!

И, не дожидаясь ответа, разгневанная особа удалилась в свою карету, всем своим видом выражая оскорбленное негодование. Мне осталось только подивиться железной выдержке фотографа – какое надо иметь самообладание, чтоб выслушивать подобные жалобы. Хотя это его работа – наверняка ему попадается куча таких требовательных клиентов.

Я не стала ждать, когда появится Саша с объективом, надо как-то найти Марину. Посмотреть на фотосессию, конечно, интересно, но я не за тем пришла на ипподром.

Войдя в быташку и убедившись, что там никого нет, я, не теряя времени, установила миниатюрную прослушку на стенку, аккурат за жердью, на которую вешали седла. Мой расчет был прост: седлом «жучок» не собьют, а за перекладиной его не видно. Остальные «жучки» распределю по конюшне.

Я не торопясь взяла свой пакет с сухарями, предусмотрительно оставив в раздевалке сумку, чтобы был повод вернуться. Хорошо, что взяла с собой пакетики чая, кофе и какую-то второпях купленную упаковку печенья – будет повод задержаться в быташке, и никто не посмеет ничего мне сказать. Обед – дело святое, а после тренировки у любого человека должен разыграться аппетит.

У меня в голове уже был готов план моих действий на ипподроме. Пока я зависла на пункте «А» – дождаться Марину Кузнецову. И лучше всего это делать в непосредственной близости от раздевалки и по совместительству – столовой.

Увы, с сухарями я просчиталась: пакет, довольно увесистый, оказался пуст так быстро, что я не успела обойти и половину лошадей. «Ну вы и обжоры!» – искренне изумилась я прожорливости милых созданий. Мало того, в деннике каждой лошади едва ли не стог сена, так еще и каждый посетитель, поди, угощает разными вкусностями. Да, несправедливо вышло – оставшиеся без лакомства животные тут же продемонстрировали свое возмущение и негодование, а некоторые даже стали громко бить копытами. Я растерялась. Надо срочно что-нибудь придумать, а то кто-нибудь услышит шум и выгонит меня как нарушительницу порядка на конюшне…

Я судорожно огляделась вокруг. Не бежать же мне в поисках магазина, дабы загладить свою вину перед несчастными голодающими лошадками, так и Марину упустить можно. Ага, мой внимательный взгляд приметил висящий рядом с выходом черный пакет – может, повезет, найду там сухари или яблоки?

Я открыла мешок и заглянула внутрь. Отлично – похоже, кто-то из девчонок оставил на конюшне угощение в виде оранжевых, аккуратно нарезанных кусочков моркови. Возьму несколько штук, чтоб было незаметно, и скормлю оставшимся лошадям, решила я.

Моя рука щедро зачерпнула овощное лакомство, и, убедившись, что пакет по-прежнему выглядит полным, я направилась к крайнему деннику. Огромный бирюзовый глаз с черным бездонным зрачком требовательно вперился в меня, а весь облик красивой вороной лошади так и говорил: «Ну, что у тебя там? Давай, не видишь, жду с нетерпением!»

Я протянула кусочек моркови, но когда к моей руке приблизился громадный черный нос и показались серые крупные зубы, я немного испугалась и выронила угощение. Конь с недоумением воззрился на меня – «что дразнишься-то?». Я поспешила исправить свой проступок, и следующий кусок не выпускала из рук, чтобы лошадь схватила его и не уронила.

То ли животное, уже наученное горьким опытом, решило действовать наверняка, то ли я сделала что-то не так, а может, мои пальцы оказались похожи на кусочки оранжевой морковки, но в следующий момент я пронзительно взвыла от нестерпимой боли: вместо сладкого овоща конь мертвой хваткой вцепился в фалангу моего среднего пальца. Зубы у лошадей не острые и треугольные, как у хищников, а округлые и тупые, что делает укус их крайне болезненным. При порезе хорошо наточенным ножом человек сразу не замечает травму, а вот если как следует садануть по руке затупившимся предметом, ощущения ждут пренеприятные. Хуже всего было то, что конь не собирался выпускать мой палец из крепкого захвата, явно намереваясь откусить его напрочь. Я орала как потерпевшая, но на лошадь мои вопли не действовали – я чувствовала, как зубы сжимаются все крепче и крепче, а боль становилась все нетерпимее.

Не знаю, чем окончился бы сей инцидент – возможно, несчастной Жене Охотниковой пришлось бы лишиться своего пальца, – но, на мое счастье, в конюшню быстро кто-то вошел. Этот некто тут же сообразил, что происходит, и чьи-то руки ловко нажали на боковые зубы лошади, точнее на место, где зубов не было. Мертвая хватка мгновенно ослабела, мой покалеченный палец оказался на свободе, и я тут же убрала руку.

Коню удалось прокусить кожу и добраться чуть ли не до мяса – всю руку залило кровью, и я только удивлялась, что ноготь волшебным образом оказался на месте. Осмотрев рану, я перевела взгляд на своего негаданного спасителя, а точнее, спасительницу, которая стояла рядом с денником и разговаривала с конем.

– Смерч, бери угощение осторожней! Нельзя же так!

Ничего себе – «осторожней!» – про себя возмутилась я. Да это чудовище едва меня без пальца не оставило, калекой чуть не сделало! А тут с ним так ласково беседуют, благо, что не хвалят!

Смерч. Это же Маринин конь надо мной так поиздевался! Я еще раз внимательно осмотрела вновь прибывшую на конюшню девушку: высокий (практически мои 180 сантиметров) рост, стройная, немного худощавая фигура, темные волосы под зеленой кепкой, традиционная одежда наездников, нет только краг на ногах. Да, передо мной стояла Марина Кузнецова собственной персоной, которая не обращала на меня ровно никакого внимания и была всецело поглощена своим драгоценным конем.

– Э, простите, что отвлекаю, – ненавязчиво прервала я их задушевный диалог – не монолог, так как конь что-то отвечал хозяйке похрапыванием и сопением. – Мне бы руку обработать, знаете ли, палец того и гляди отвалится…

Марина наконец-то повернулась ко мне и спокойно осмотрела рану.

– Пойдемте в быташку, – позвала она меня. – Там должна быть перекись водорода. Только сначала промойте палец под холодной водой, вон там кран.

По крайней мере, хоть что-то положительное во всей этой ситуации есть – я познакомилась с Мариной и могу поспорить на что угодно, девчонка поверила в случайность нашей встречи. Стараясь не обращать внимания на неугасающую боль, я сунула травмированный палец под струю холодной воды, надеясь, что это принесет мне облегчение. Куда там – от ледяного компресса стало только хуже, и я с трудом удерживалась, чтобы снова не взвыть. Даже пулевое ранение и то не такое болезненное, как укус «милого» создания… Была б моя воля – ноги моей на конюшне не было бы. Затребую с Кузнецова денежную компенсацию за физический и моральный ущерб. Куплю ноутбук и еще что-нибудь…

Успокаивая себя подобным образом, я проследовала за своей спасительницей в быташку. Марина деловито открыла ящик, в котором пестрело огромное разнообразие всевозможных мазей, тюбиков и флакончиков, предназначенных не только для лошадей, но и для людей. Наконец она извлекла маленькую бутылочку, на которой значилось название – «Перекись водорода», и зеленый тюбик с надписью «Спасатель».

– Вот, сначала полейте палец перекисью, а потом помажьте мазью, – проинструктировала меня девушка. – Сейчас поищу бинты, подождите…

– Меня Женя зовут. – Я решила не терять время зря и наладить с Мариной общение. – А вас как? Спасибо огромное, что помогли… Ой, больно-то как!

Тот, кто не лил перекись водорода на кровоточащую рану, меня вряд ли поймет. Скажу одно – ощущение далеко не из приятных, удивительно, как я не потеряла сознание от болевого шока. Давала о себе знать боевая закалка и привычка к огнестрельным ранениям…

– Марина, – девушка посмотрела на меня с жалостью, но потом строго сказала: – Ничего бы не случилось, если б вы соблюдали технику безопасности при кормлении лошади. Вы угощение как давали? Пальцами кусок держали?

Не в силах отвечать членораздельно, я утвердительно кивнула.

– А надо класть кусочки овощей или сахар на раскрытую ладонь, вот так, – Марина со знанием дела продемонстрировала мне, как правильно кормить лошадь. – А если конь вас укусил, нужно надавить на боковые стороны челюсти, туда, где зубов нет. Тогда лошадь раскроет рот. Вы в первый раз на конюшне, так я понимаю?

Я снова кивнула, как китайский болванчик. В другой ситуации никогда б не позволила какой-то сопливой малолетке учить меня, но сейчас, во‐первых, у меня не было ни малейшего желания спорить, а во‐вторых, надо втереться к Марине в доверие, поэтому пусть говорит что хочет.

– Вот журнал по технике безопасности, – Кузнецова вытащила большую тетрадь альбомного формата с черной обложкой. – Пока вы обрабатываете рану, прочитайте, а лучше – сфотографируйте на телефон. Это нужно знать обязательно, если вы занимаетесь у Жанны Константиновны, она вам даст теорию на первых занятиях.

Ну уж нет, дорогуша, подумала я про себя, для вида листая книжку. Ты от меня не отделаешься – буду ходить за тобой как привязанная, наговоримся с тобой и о технике безопасности, и обо всем, что хочешь. Для отмазки я все-таки сфотографировала текст, который рекомендовала мне девчонка, а потом с невинным выражением лица посмотрела на Марину.

– Да, я и правда так мало знаю, – сокрушенно произнесла я. – А вы давно занимаетесь на конюшне? Может, перейдем на «ты»?

– Как хотите. Хочешь, – тут же поправилась девушка, однако энтузиазма в общении не проявила. – В технике безопасности все написано, там и про правила поведения на конюшне, про кормление лошадей, даже про езду. Мазью палец помазать не забудь. Мне сейчас некогда, я и так опоздала, тренер ждет.

Я судорожно принялась соображать, как бы мне за ней увязаться. Ничего умного не придумав, заныла:

– А можно я посмотрю, как проходит твоя тренировка? Ты ведь конкуром занимаешься, да? Если у Жанны Константиновны?

– Конкуром, – спокойно подтвердила Марина. – Жанна Константиновна не только конкур ведет, еще выездку для желающих и простые занятия для новеньких. Иппотерапией Мария Дмитриевна занимается.

Иппотерапия – это еще что такое? Ладно, плевать на новый незнакомый термин, меня никакая Мария Дмитриевна не интересует. Я щедро выдавила мазь на свой несчастный палец и вскочила с табурета, собираясь составить Марине компанию.

– Я не очень люблю, когда кто-то смотрит на мои тренировки, – осадила меня девушка. – Хотите увидеть конкур – приходите на соревнование, там все будет интереснее.

– Приду, – тут же пообещала я. – Но мне очень хочется знать, как готовятся к таким сложным состязаниям. Я мешаться не буду, честно, ты даже меня не увидишь. Сяду в сторонке где-нибудь, на манеж даже не зайду.

Марина оставила мои заверения без всяких комментариев. Точнее, она вообще перестала обращать на меня внимание, как будто моей персоны в быташке не было. Девушка застегнула замки на кожаных крагах – у нее они были красивые, не такие простые, как у других девочек, фирменные, схватила каску и хлыстик и открыла дверь быташки. Я наспех перебинтовала палец, который и не думал переставать болеть, и уныло поплелась за своей подопечной, искренне надеясь, что сегодня никто на ее жизнь покушаться не будет. Как-то неохота совершать подвиги с покалеченной рукой. Я не жалуюсь, но демонстрировать боевые навыки приятнее с целыми, нетравмированными конечностями.

В конюшне толпился народ – вернулись с тренировки две девочки, которые теперь расседлывали и хвалили лошадей. Пакет со злополучной морковкой принадлежал Наде – я заметила, как она протягивает лакомство своей лошади, по всем правилам, как и показывала мне Марина. Последняя даже не поздоровалась с наездницами – сухо кивнула, те ответили таким же сдержанным приветствием. Зато со Смерчем Марина разговаривала так, как будто он – самый лучший и преданный ее друг. Меня даже удивило, как она трепетно относится к своему коню. Когда-то тетушка Мила принесла домой бездомного котенка, сообщив мне, что у нас появился новый член семьи. Тетя животных очень любит, с котенком она возилась так, как будто это ее новорожденный ребенок. Но Марина «переплюнула» даже мою тетушку. Честное слово, мне кажется, была б ее воля, так она б памятник Смерчу поставила. Может, поэтому она такая необщительная, зачем ей другие люди, если есть такой замечательный конь? Марина и амуницию ему какую-то дополнительную взяла, ноги зачем-то перебинтовала. Даже щетки для чистки шерсти – и те были ее собственные, а не общие.

Я старалась не попадаться девчонке на глаза и стояла в сторонке, молча наблюдая, как она обихаживает свою лошадь. Внезапно я услышала трель телефона – Марининого. Прежде чем ответить, Марина вышла из денника (наверно, рядом с лошадью по телефону разговаривать нельзя) и только потом поднесла трубку к уху.

– Привет, папочка, – нежно заворковала она. О, вот и нашлось еще одно существо, которое дорого Марине в нашем мире. Конечно же, единственный ребенок единственного родителя, легко догадаться, что отношения между отцом и дочерью должны быть доверительные. Хотя… Мне это понять трудно. Со своим отцом я не общаюсь, но на то у меня есть свои причины. Если б он в свое время не женился на какой-то вредной тетке, возможно, и моя жизнь сложилась бы иначе. Но не об этом речь, я – скорее исключение из правил. Насколько могу судить, в семьях дочь обычно обожает отца, а сына, напротив, часто чрезмерно опекает мать. Этакий закон противоположностей, и в данном случае с Мариной он работает.

Разговор девушки с отцом никакого интереса для меня не представлял – судя по ответам Марины, Иван Андреевич интересовался, как она добралась до конюшни, все ли в порядке. Волнуется за дочку, понятное дело. А может, ждет, что Марина расскажет про знакомство со мной, ему же надо знать, приступила ли я к работе. Но девушка ни словом не обмолвилась про инцидент со спасением моего пальца из пасти Смерча – ограничилась банальным «со мной все хорошо, не волнуйся, папуля». Просто удивительно, сколько выводов можно сделать из обычного, ничего не значащего разговора: например, я составила свое мнение о характере Марины, точнее, о ее жизненных приоритетах. Насколько могу судить, главный авторитет для нее – отец и, возможно, тренер (об этом я узнаю на манеже). Ну а любит она своего несравненного Смерча, и больше ей ничего не нужно.

Я подождала, пока Марина дочистит и подседлает коня, а затем вышла вслед за своей новой знакомой из конюшни, стараясь держаться от нее на некотором расстоянии, дабы не смущать девушку своим присутствием.

Глава 4

Я сдержала данное Марине обещание и на глаза девушке не попадалась – следила за ней внимательно, но неприметно. Думаю, даже Жанна не обратила внимания на мое присутствие. Я нашла для себя укромное местечко неподалеку от места тренировок и скрылась в тенистой поросли кустов. Если б дело происходило в какой-нибудь западной стране, наверняка мне б пришлось пораскинуть мозгами, выбирая пункт слежки. Но у нас в Тарасове за ипподромом особенно не ухаживали, траву не подрезали, кусты не убирали. Даже мусор валялся неподалеку, красота, ничего не скажешь…

Пока на манеже никого, кроме Марины и тренера, не было. Жанна что-то командовала ученице, та беспрекословно выполняла задания. Поразительно, как можно заниматься нескольким всадникам на таком маленьком участке, сплошь заполненном препятствиями! Хорошо еще, что Жанна не притащила меня на манеж – сомневаюсь, что я смогла бы проехать верхом, не врезавшись в какой-нибудь хитрый барьер. Но Марина держалась в седле уверенно, словно приросла к лошади, прыжки выполняла грациозно и изящно. Я невольно залюбовалась легкостью, с которой девочка совершала самые сложные трюки. Даже моя сноровка и отличная физподготовка вряд ли бы помогли. Может, конечно, я бы и прыгнула через барьер, но сомневаюсь, что это выглядело бы настолько непринужденно.

К соревнованиям Кузнецова готовилась и правда серьезно. Занятие ее длилось не час и не два, а гораздо дольше. Прыжки чередовались с выполнением гимнастических упражнений на шагу и рыси, после чего Марина пускала Смерча различными аллюрами. Вначале я как-то отличала рысь от галопа, но потом вконец запуталась. Судить по скорости передвижения лошади – гиблое дело, порой конь делал движения, характерные для галопа, но оставался на месте, иногда шагал, но какими-то неведомыми виражами, странно переступая ногами. Наверно, Жанна дает девочке элементы выездки, догадалась я. Да, этот вид конного спорта и впрямь напоминает странный танец, вот только пара состоит не из дамы и кавалера, а из наездницы и коня. Это зрелище одновременно и восхищало и завораживало, и я поймала себя на том, что не могу оторвать глаз от Марины и Смерча. Даже о больном пальце забыла, бывает же такое…

Похоже, где-то наверху мое желание было услышано, и никаких форс-мажорных происшествий в этот день не произошло. Где-то в час дня и у лошадей, и у людей был обеденный перерыв, во время которого тренер с Мариной покинули манеж. Я по-прежнему старалась не бросаться в глаза, но и уходить с ипподрома не собиралась. Раз договорились, что я слежу за Мариной весь день, пока она занимается на конюшне, значит, покидать рабочее место я не имею права. Единственное, что я не учла – так это свои собственные физиологические потребности в еде. Лошадям скормила весь пакет сухарей, а мне остались только жалкие крекеры да несколько пакетиков растворимого кофе. «Дурная твоя голова, Женя, – сокрушалась я про себя. – Ну раз мозги не работают, то и ходи голодной…»

Зато в обеденный перерыв у меня появился повод еще раз попытаться наладить контакт с Мариной. Задачка не из легких – я это сразу поняла. И в своих предположениях не ошиблась. Юная спортсменка молча жевала нечто, напоминающее овсяную кашу, из контейнера. Я не стала заглядывать в ее тарелку, чтобы установить название блюда, хотя, если на жизнь девушки кто-то покушается, он запросто мог подсыпать какой-нибудь яд в Маринину еду. Будем надеяться, что таинственный злоумышленник до этого не додумался. Благодаря установленной прослушке я смогу установить личность отравителя, вот только Марине это не поможет…

Хозяйка Смерча, даже не подозревавшая о моих тревогах касательно ее жизни, с абсолютно равнодушным видом доела весь свой обед и, точно так же не произнося ни слова, засунула контейнер в цветной пакет. То ли девушка, как и я, абсолютно неприхотлива в еде, то ли питается по специально подобранной диете – непонятно. Но овсянка, очевидно, никакого гастрономического удовольствия ей не принесла.

Я решила показать, что тоже сижу в быташке не просто так, и достала свои несчастные печенья. Пока рылась в сумке, ударилась больным пальцем и ойкнула от боли и неожиданности. Рана, только недавно переставшая меня тревожить, снова напомнила о себе, заставив меня сморщиться, дабы снова не взвыть. Я кое-как разорвала упаковку крекеров и щедро предложила угоститься Марине. Девчонка пожала плечами – вроде ешь сама свои печенья – и вытащила плитку шоколада. Поделиться со мной ей в голову не пришло, она спокойно сжевала половину плитки, а остальное завернула и отправила обратно в пакет.

Мои попытки завести разговор тоже потерпели сокрушительное фиаско. На участливый вопрос, как прошла тренировка, Марина не только не ответила, но и весьма бесцеремонно встала из-за стола и вышла из раздевалки. Я выругалась про себя – вот упрямая, зараза! – засунула оставшиеся крекеры в сумку, так и не успев их попробовать, и вышла вслед за девушкой. Как и ожидала, та уже торчала в деннике своего ненаглядного Смерча. Могу поспорить, ему она охотно выкладывала все подряд – и про занятия, и про овсянку, и еще бог знает про что…

Вторая половина дня практически ничем не отличалась от первой: Жанна командовала, Марина выполняла указания. Разнообразие внесло только появление других учениц тренера, трех девушек примерно одного с Мариной возраста. Одна из них отличалась высоким ростом и крепким телосложением, вследствие чего она казалась куда сильнее и выносливее остальных всадниц. Ее длинные роскошные светлые волосы были стянуты в небрежный хвост, отдельные пряди в живописном беспорядке выбивались из-под каски. Амазонка, да и только, подумала я. Лошадь у рослой была соответствующая – высокая, черная, с выпирающим хребтом. Кобылу звали Регина, как я догадалась из долетавших обрывков команд Жанны, а ее хозяйку – Лена. Эта парочка сразу привлекала к себе внимание – весь облик наездницы выражал горделивость и надменность. Если Марина выполняла прыжки плавно и грациозно, то Лена брала резкостью и наскоком. Она быстро разгоняла лошадь, сильно пришпоривала ее и буквально взлетала вверх, преодолевая препятствие. Она мастерски владела своим телом – когда нужно, наклоняла корпус, а едва лошадь приземлялась на передние ноги, тут же выпрямлялась, как солдат при параде. Ни одного лишнего движения, ни одного неуверенного жеста – словно это был не живой человек, а какой-то робот.

По сравнению с харизматичной Леной и грациозной, изящной Мариной остальные ученицы терялись и казались незаметными серыми мышками. Естественно, они ездили куда лучше меня, да и других новичков, прыгали через препятствия, пускали коней разными аллюрами. Но не было у них той изюминки, того обаяния, которыми обладали высокая «Амазонка» и моя подопечная, а потому они и оставались всего лишь «девочками на лошадях», «ученицами тренера». Как выяснилось позже, из четырех всадниц, занимающихся на манеже, к соревнованиям готовились только Лена и Марина. «Серенькие мышки» отъездили положенный час и, весьма довольные собой, теперь хвалили лошадей и шагали по узенькой дорожке вдоль препятствий, не мешая двум другим наездницам. Потом они уехали в конюшню, а Лена и Марина продолжили тренировку.

В четыре вечера Жанна скомандовала Марине заканчивать занятие и отшагивать Смерча, и все свое внимание сосредоточила на Лене. В отличие от двух предыдущих учениц, Марина направляла коня не по дорожке, а вдоль препятствий. Лена же гнала свою высоченную Регину по периметру манежа сверхбыстрым галопом. Жаль, забыла, как он называется в конном спорте. «Карьер», то ли «полевой галоп», ладно, оставим термины. Иначе говоря, кобыла неслась с такой скоростью, что попадись на дороге всадницы кто-то или что-то – я бы ему не позавидовала. Марина описала еще одну «восьмерку» вокруг двух метровых барьеров, а потом направила Смерча к выходу, выгадав момент, когда Лена находилась на противоположной стороне манежа.

Я даже пожалела, что приходится уходить, так и не досмотрев окончания этой бешеной скачки. Но мне надо охранять Марину, поэтому я задворками прокралась за всадницей, которая, наверно, и вовсе забыла о моем существовании. Пока она расседлывала коня, я тихо прошла в дальний конец конюшни и притаилась перед дверью в быташку. Мне был виден проход между денниками, тогда как Кузнецова при всем своем желании не смогла бы меня заметить. Про себя я запомнила все удобные точки наблюдения, которыми смело можно пользоваться. Между тем Марина вытащила телефон из маленькой сумочки вокруг пояса и позвонила отцу. Я слышала ее разговор – она сообщила, что тренировка закончена и Костя может подъезжать. Вероятно, шофер Марины, поняла я. Кузнецова быстро швырнула краги и шлем в быташку, схватила пакет с контейнером и вышла с конюшни, не забыв ласково потрепать Смерча и угостить его щедрой порцией нарезанных яблок. Я поняла, что и мой рабочий день на сегодня закончился, однако не успокоилась до тех пор, пока не увидела, как Марина, покинув территорию ипподрома, садится в серебристый «БМВ», и автомобиль плавно трогается с места.

На следующий день я приехала на конюшню так же утром, за полчаса до назначенного времени моего занятия. Я поняла, что Жанна ставит новичков до обеда, а вечер посвящает более «продвинутым» ученицам. Помня свои вчерашние ошибки, сегодня я основательно подготовилась ко второму рабочему дню. Во-первых, взяла себе подходящий обед, дабы не ходить, как голодная сирота. Тетушка Мила, которая искренне меня жалела («Женечка, ты же никогда лошадей не любила, как ты теперь верхом-то ездишь?»), пыталась нагрузить меня контейнерами с супом и вторым блюдом, но я наотрез отказалась. Попросила ее нарезать мне побольше бутербродов – по крайней мере, их удобно жевать на ходу и не нужно подогревать. По-человечески поесть за столом мне вряд ли удастся, учитывая непростой характер моей подопечной, а бутерброды будут в самый раз.

Скрепя сердце я напихала целый пакет сухарей для лошадей, стараясь в магазине выбрать куски побольше – чтоб исключить повторения вчерашней катастрофы с моим пальцем. Пришлось смириться с печальным фактом – рана будет заживать очень долго, укусы лошадей болят сильнее, чем кошачьи. Остается лишь радоваться, что в аптечке на конюшне отыскалась перекись водорода и я не успела занести себе инфекцию. Да, глупее ранения в моей жизни еще не было…

Иван Андреевич, которому я отчитывалась накануне (про укушенный палец промолчала, не хватало еще позориться перед заказчиком!), сообщил, что Марину каждый день привозят на конюшню к 10 утра. Дочка занимается шесть дней в неделю – и то потому, что лошадям положено отдыхать один раз в семь дней. У Смерча и так огромная нагрузка по сравнению с лошадками, которым «повезло» работать в прокате – конкурным и спортивным лошадям приходится пахать вдвое больше, чем остальным коням. Одно дело – катать шагом ребенка или неопытного всадника на корде, и совсем другое – целый день брать препятствия, скакать галопом и отдыхать только на рыси и шаге в конце тренировок. Я слышала, что век ипподромных лошадей недолог – их не жалеют, заставляют работать на износ. А если животное получает травму и его по счастливой случайности не покупает кто-нибудь в качестве домашнего любимца, бывшего призера соревнований без сожаления сдают на мясо…

Но, думаю, Смерчу такая судьба не грозит. Даже если во время тренировки конь повредит себе ногу и не сможет больше участвовать в спортивных состязаниях, Марина упросит отца приобрести его. Никогда не поверю, что такая горячая любовь человека к лошади закончится, если животное придет в негодность. А Марина, надо сказать, буквально влюблена в своего коня, это сразу понятно.

Однако на конюшню я явилась не первая – как и вчера, я расслышала голоса девчонок. Не Нади и той, которая первая чистила лошадь на развязках, говорящие были мне не знакомы. Я остановилась и решила пока не демонстрировать свое появление. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, я прижала ухо к приоткрытой двери в конюшню.

– Прикинь, Анька до сих пор в отрубе валяется! – донесся до меня веселый голос одной из участниц разговора. Ее собеседница громко расхохоталась, и я услышала характерный звук, раздающийся при ударе ладонями.

– Круто ты ее! – восхитился другой голос. – А я думала, не сработает!

– Да у меня мать иногда его пьет, когда кефирчик не помогает, – заявила первая. – Но она по капельке в воде разводит, а я целую ампулу в чай вылила!

– Эх, жалко, не узнаешь, как она сейчас. – Я услышала злой, торжествующий хохот. Надо сказать, довольно омерзительный смех. – Поди, с фарфоровым другом не расстается!

– Ага, может, ей мамаша туда постельку перенесла, чтоб доченьке далеко ночью не бегать! – вторила другая соучастница. Девчонки еще похохотали, а потом замолкли – видимо, занялись чисткой лошадей. Я посчитала, что время войти в конюшню сейчас самое подходящее.

Как я и догадалась, девочек было двое, и обе они старательно смахивали пыль со своих лошадей, стоящих по разные стороны прохода на развязках. И кони, и их хозяйки были мне не знакомы. Девушка повыше – на вид ей было лет 14–15 – чистила поджарую гнедую кобылу с черной гривой, заплетенной в сложные косички. Лошадь стояла рядом с денником с табличкой «Эрика» – стало быть, кличку гнедой лошади я знаю. Другая кобыла терпеливо перетаптывалась возле стойла с надписью «Грация». Эта лошадь была пониже ростом, черная, с белой отметиной в середине морды. Ухаживающая за ней девушка стояла ко мне спиной – видны были только ее длинные темные волосы, заплетенные в тугую косу, зеленая футболка, обтягивающая ладную стройную фигурку, и неизменные клетчатые бриджи.

Я поздоровалась, девчонки фамильярно помахали мне:

– Привет-привет! Новенькая, что ль? На прокат?

– Я у Жанны Константиновны занимаюсь, – пояснила я. – Недавно, второе занятие.

– А, понятно, – девчонки потеряли ко мне всякий интерес и вернулись к своему занятию, изредка похихикивая – видимо, вспоминали свою «веселую» «остроумную» шутку. Я аккуратно обошла лошадей и прошла в быташку.

Дети в подростковом возрасте бывают очень жестоки – эту истину я знала прекрасно. Вот только странно видеть подобное вероломное поведение на конюшне – мне казалось, что общение с животными (пускай даже такими опасными, как лошади!) делает человека добрее по отношению к окружающим. Не зря же в семьях с детьми часто заводят больших собак – чтоб ребенок с малых лет учился ответственности и заботился о ком-то. Но то, что я услышала сейчас, как-то подорвало мою веру в доброту и светлые чувства на ипподроме. Ситуация мне полностью понятна – эти две подружки решили подсыпать некой Ане какое-то слабительное, а теперь радуются удачной «шутке». О том, что у их жертвы может развиться серьезное отравление или другие проблемы с желудком, девчонки как-то не подумали. Хотя, может, они совершили пакость не смеха ради, а, скажем, решили отомстить этой Ане за что-то? Или она просто им не нравится? А может, они не хотят, чтоб она участвовала в соревнованиях? Последняя версия, конечно, хорошо сочетается с покушением на жизнь Марины, если таковое имело место быть, но предположение нуждается в проверке. Если Аня и эти две пакостницы не участвуют в конкуре, значит, остаются первые два варианта.

Я поставила свою сумку на стул и вышла из раздевалки с твердым намерением выведать все, что можно, у этих двух малоприятных особ. Хорошо, что не задержалась в быташке – девчонки резво седлали лошадей, та, что повыше, затягивала подпругу на седле Эрики.

– Вы к соревнованиям по конкуру готовитесь? – в лоб спросила я подружек.

– Ага, – ответила мне хозяйка Грации, миловидная девушка с карими раскосыми глазами, чем-то напоминающая японку или кореянку. – А что?

– Так, просто, – пожала я плечами. – В будущем собираюсь прыжками заниматься.

Девчонкам мои намерения оказались неинтересны: хотя они и не были настолько замкнутыми, как Марина, но и в свой круг посторонних не пускали. Мне удалось только узнать их имена – высокую на Эрике звали Машей, а «японку» – Ирой. Я было решила отправиться вслед за подружками на манеж, но потом оставила эту затею: скоро должна приехать Жанна, которой вряд ли понравится, что я брожу по территории ипподрома, а не послушно жду тренера. Поэтому я отошла в сторону раздевалки, так, чтобы Маша с Ирой меня не видели, и стала наблюдать за наездницами.

К сожалению, девчонки разговор про Аню не продолжили – обменивались малозначащими для меня фразами, вроде на какую дырку у Грации затягивать конкурное седло и какой длины делать стремена. Наверно, перед соревнованиями закупили новую амуницию, и «японка» собиралась опробовать недавно приобретенное седло. Маша что-то ей ответила, ученицы Жанны отвязали своих лошадей и покинули конюшню. Сначала я удивлялась, что девочки не дожидаются тренера, но потом поняла, что они давно выучили программу тренировок и могут выполнять задания самостоятельно. Видимо, Жанна следит только за ученицами, которые осваивают новые, более сложные препятствия, а остальным разрешает заниматься без своего контроля.

Ждала я недолго – по четким, по-солдатски уверенным шагам узнала приближение моего инструктора. Да, Жанне бы лучше армией командовать, а не девчонок муштровать. Думаю, из нее вышел бы неплохой генерал – скажет как отрежет, попробуй не выполни приказ. Даже у нас в «Ворошиловке» подобных кадров было немного, может, она на ипподром с какого-нибудь спецподразделения перекочевала?..

– А, пришла, – констатировала инструктор, завидев мою одинокую персону в проходе. – Так, перед тренировкой прочитаешь технику безопасности. Вчера я тебе дать ее не успела, обычно мои ученики мне теорию сдают. Что с рукой?

Я поняла, что она имеет в виду мой забинтованный палец. Я искренне надеялась, что травма не помешает мне заниматься, но для профилактики утром выпила сильное обезболивающее.

– Да ерунда, – махнула я рукой. – Порезалась.

Правду говорить не стала – не хватало того, чтобы Жанна сочла меня бестолковой, раз так глупо позволила лошади себя укусить. Инструктор больше ни о чем не спрашивала, и мы прошли в быташку.

Тренер достала уже знакомую мне черную папку и велела прочитать ее целиком.

– Ознакомишься – перескажешь все, что запомнила, – напутствовала она меня. – Следующий урок у нас завтра, так? Ты говорила, что хочешь каждый день ходить, правильно?

– Угу, – кивнула я. – Чтоб поскорее научиться.

– Тогда сфотографируешь текст, дома выучишь и завтра расскажешь все наизусть. Пока теорию не вызубришь, на лошадь не сядешь. Даю тебе десять минут на ознакомление, пока читаешь, подготовлю лошадь. Все ясно?

«Есть, товарищ генерал», – чуть не вырвалось у меня, но я вовремя сдержалась. Неизвестно, понимает ли Жанна шутки – еще обозлится за мою иронию. Поэтому я ограничилась покорным кивком головы.

Тренер быстро застегнула краги, взяла в одну руку уздечку, а другой легко подцепила седло и вышла из раздевалки. А я уткнулась в правила верховой езды.

Некоторые пункты были мне знакомы – понятное дело, что всадник обязан подчиняться указаниям инструктора, не влезать на лошадь самостоятельно и не появляться на уроках без соответствующей одежды (по форме одежды меня кто только не инструктировал!). Я от души повеселилась, читая перечень запрещенных действий. К примеру, в правилах говорилось, что нельзя курить верхом на лошади (забавное, должно быть, зрелище!), а также употреблять наркотические и алкогольные вещества. Я сразу представила себе живую картинку: всадница в платье, туфлях на шпильке покуривает через кальян гашиш и прихлебывает из горла бутылки пиво. Все это происходит верхом на лошади, а сбоку шагает инструктор в форме с погонами. Я не удержалась от тихого смешка, но взяла себя в руки и продолжила чтение.

Мне хватило и пяти минут, чтоб бегло пробежаться по инструктажу. Чтобы Жанна не могла ни к чему придраться, я сделала несколько снимков печатного текста на телефон – если потребует, покажу, что выполнила все ее указания. Аккуратно закрыла папку и положила ее на место, откуда тренер ее достала, после чего вышла из раздевалки.

– Все прочитала? – строго осведомилась Жанна, которая уже подседлала знакомую мне Таволгу. Инструктор не успокоилась до тех пор, пока я четко не отрапортовала ей по пунктам каждое правило нахождения на конюшне. Думаю, Жанна осталась довольна моей исполнительностью и милостиво разрешила идти за ней в центр ипподромного круга.

Начало моей второй тренировки практически ничем не отличалось от предыдущей. Упражнения на ходу, управление лошадью, после – легкая учебная рысь. Я приноровилась держать поводья, не задевая при этом травмированный палец, и с удивлением отметила, что сегодня меня не трясет так сильно, как накануне. Может, потому, что я быстро адаптируюсь к любой физической нагрузке и сразу выполняю то, что от меня хотят. Видя мои успехи, Жанна перешла к следующему пункту моего обучения – к обещанной вчера «строевой», или «облегченной» рыси.

– Ты уже поняла, что, когда лошадь бежит рысью, всадник испытывает тряску, – сказала инструктор. – Устранить тряску невозможно, но можно уменьшить ее как минимум вполовину. Для этого необходимо уловить темп и ритм лошади и прочувствовать его.

Я попыталась разобраться, что она имеет в виду, но пока слова Жанны звучали непонятно. Инструктор велела мне в определенные моменты привставать в седле и по команде садиться, и, не успела я толком вникнуть в ее слова, тренер пустила Таволгу в рысь.

Кобыла весело побежала по кругу. А вот я ее задорного настроения не разделяла: Жанна орала мне «встали-сели», но я упорно не попадала в такт и делала все с точностью наоборот. В результате, снова бестолково плюхалась в седле, как накануне. Умом-то я понимала, что делаю явно что-то не так, но исправить ошибку не получалось. Жанна, видя мои бессильные потуги, перевела Таволгу в шаг, и я приготовилась услышать от нее недовольную ругань на мою бездарность.

Однако я ошиблась: несмотря на видимую строгость, Жанна оказалась не тираном в юбке (точнее, в бриджах), а прежде всего учителем. С участниц соревнований спрос был высок, но новичкам давались поблажки. Тренер даже меня утешила – видишь ли, поймать темп сразу сложно, попробуй еще раз. Я мысленно собралась – всегда считала, что любые физические упражнения мне даются легко, – я снова приступила к выполнению странного упражнения.

Не знаю, каким образом, но у меня само собой получилось сразу же совершить то движение, которое потребовала Жанна. Дальше все пошло как по маслу – я умудрялась вставать и садиться в седло как раз в нужный момент, и сама удивлялась, как естественно и непринужденно у меня получается ехать строевой рысью. Команды тренера мне уже были не нужны, и без них все прекрасно получалось! Оказывается, верховая езда – совсем не сложная, по крайней мере, для меня. Я уже не сомневалась, что еще пара тренировок – и освою не только все аллюры, но и технику конкура.

Я даже не заметила, как пролетело мое второе занятие. Урок полностью вытеснил из моей головы все мысли, и я не думала ни о Марине, которую предстоит сегодня охранять, ни о подлых ученицах Жанны, напакостивших незнакомой мне Ане. Но когда тренер остановила Таволгу и похвалила нас с лошадью, я вернулась на землю и оглядела ипподром – не появилась ли на горизонте Марина? Но пока на дорожке поднимали пыль две запряженные в качалки лошади да с манежа доносились изредка команды Маши и Иры. Наверно, сейчас около десяти утра, пора бы появиться моей подопечной. Я не стала занимать Жанну разговорами, только заплатила ей за урок и направилась в конюшню.

Я даже не успела войти в помещение с денниками, а уже с улицы услышала возмущенный, истеричный женский голос. Так-так, похоже, происходит нечто интересное, поняла я и ускорила шаг, намереваясь затаиться в удобном для подслушивания месте. Скандал на ипподроме – интересный эпизод для Жени Охотниковой. Сегодня можно будет снять «жучки», проверить, записалось ли что-то стоящее, а вместо них поставить новую прослушку.

Я подошла к двери и приложила ухо к стене. Голос принадлежал какой-то девушке, но не Марине, это точно. Наверно, какой-то новый для меня персонаж, это явно не из вчерашних учениц Жанны.

– Кто брал мое седло? – визгливо орала скандалистка. – Вы обязаны следить как за лошадьми, так и за амуницией! Я покупала его на свои деньги, кто его брал? Вы понимаете, что я не смогу заниматься на другом?

Ей тихо отвечали – я даже не разобрала, что именно. Второй голос принадлежал мужчине, и в отличие от женского, был спокойный, без намека на эмоциональность. Но это только подливало масла в огонь – возмущенная женщина заводилась еще больше, в ход пошли непечатные выражения и нецензурные ругательства. Слушая потоки изливающейся брани, я только восхитилась, насколько богат и могуч наш «русский язык», коим выражается неведомая мне барышня. Мужчина пытался что-то сказать ей, но его слова заглушали новые вопли и визги. Наконец я услышала, как хлопнула какая-то дверь – похоже, истеричка удалилась в быташку. Я устремилась в раздевалку, собираясь узнать все по горячим следам.

На стуле возле стола сидела, закрыв голову руками, совсем юная девушка и судорожно всхлипывала. Она даже не успела переодеться для тренировки – на ней был джинсовый сарафанчик и черные туфли-лодочки на невысоком каблучке. Короткие волнистые волосы растрепались и кое-где слиплись, то ли от пота, то ли она утром вымыла голову и еще не успела как следует ее высушить. Лица юной особы я не видела – она даже не услышала моего появления, а продолжала убиваться, точно ее постигло жуткое горе.

Я тихо подошла к девушке и присела рядом. Налила из бутылки воды в стакан и поставила перед ней, осторожно положила руку ей на плечо.

– Тихо, тихо, успокойся, – произнесла я едва слышно. Девчонка зашлась в новых рыданиях.

– Выпей воды, – уговаривала я ее. – Что случилось? Расскажи, легче станет!

Девушка прорыдала еще несколько минут, потом все-таки отпила из стакана почти половину и продолжила свое занятие. В коротких промежутках между всхлипываниями она что-то говорила, но разобрать слова было невозможно. Единственное, что повторялось довольно часто, – это отрывистое «ненавижу» и пара-другая нецензурных словечек. Я терпеливо ждала, когда истерика сойдет на нет и девчонка успокоится. Видимо, произошло нечто серьезное, раз она так убивается. Пока понятно одно – кто-то взял ее седло, но стоит ли сие обстоятельство таких истерик?..

– Мы обязательно выясним, кто пользовался твоими вещами, – заверила я ее, надеясь, что девушка разоткровенничается. – Расскажи, кто это мог быть, и мы его накажем! Я тебе помогу, только успокойся!

Наверно, она была в таком состоянии, что совершенно не удивилась, откуда я знаю о возможной причине ее слез, а, даже не посмотрев на меня, быстро заговорила – насколько это возможно во время истерики.

– Она все подстроила, – причитала девушка. – Она вечно мне гадости делает, чтоб я только ушла отсюда! И Жанну против меня настраивает, чтоб я только не участвовала!

– Кто – «она»? – допытывалась я. – Мы ей тоже какую-нибудь подлость сделаем, только не переживай так! Накажем как следует, она сама уйдет с ипподрома!

– Она сразу поняла, что я все лучше делаю, чем она, – рыдала девушка. – Боится, что я первое место займу, потому что я все умею! Я говорила Жанне, что она специально мои краги испортила, потом шлем пропал, потом… Седло дорогое, конкурное!

И снова – волна рыданий. Я всеми силами старалась успокоить девчонку, но и мое терпение было уже на исходе. Терпеть не могу излишнюю эмоциональность и тем более истерики. Что толку лить слезы, исправить ситуацию они все равно не помогут, равно как и решить проблему. Куда логичней трезво взглянуть на происшедшее и подумать, как из этого найти выход, если таковой имеется. А если нет – то смысл убиваться и тратить свои нервы попусту? Как жаль, что большинство людей, а особенно женщин, до такого простого вывода не додумываются и портят настроение себе и окружающим!

Естественно, я не стала читать нравоучений девчонке и учить ее жизни. Все равно не подействует, только хуже будет. Ладно, продолжаем играть роль «заботливой мамочки» и успокоительного в одном лице…

Всеми правдами и неправдами мне удалось выудить из девчонки рассказ о ее трагедии. Выяснилось, что Наташа, как звали потерпевшую, давно ходит на эту конюшню и занимается у Жанны конкуром. Она не раз выступала на соревнованиях верхом на гнедой Регине – я уже видела эту лошадь вчера, только на ней ездила «амазонка» Лена. А потом – вот неудача! – к Жанне записалась высокая Лена, которая в придачу ко всему всерьез увлекается легкой атлетикой. Тренеру «амазонка» сразу понравилась – Жанна поняла, из девчонки выйдет хорошая наездница, и не только стала уделять ей больше времени, так еще и отдала на постоянное пользование высокую Регину, самую подходящую лошадь под высокий Ленин рост. Конечно, Наташа не была в восторге – как это так, без ее ведома распорядились лошадью, за которой она всегда ухаживала и к которой привыкла! Дабы между ученицами не вспыхнула вражда, Жанна дала Наташе другую лошадь, хорошую, удобную кобылу по кличке Принцесса Лола. Все было бы хорошо, но на Лоле занималась еще и Надя, поэтому девчонки тренировались в разные дни, по расписанию, составленному Жанной. Конфликт вроде исчерпан, но не все так просто. Лена, оказавшаяся по своей натуре лидером, стремилась во всем быть первой – она очень усердно занималась, не жалея ни себя, ни свою лошадь. Вот только Наташа имела перед «амазонкой» преимущество – у нее было больше опыта в верховой езде, плюс ко всему – многочисленные грамоты и призы за победы в соревнованиях. По словам потерпевшей Наташи, Лена ревновала ее и к тренеру, и к лошадям, а потому не нашла ничего лучше, как выгнать девчонку с конюшни. Ловкая «амазонка» старалась обставить дело так, чтоб Наташа по своей воле покинула ипподром, и постаралась сделать жизнь соперницы невыносимой. В ход шли все средства: порча имущества (никто Лену за преступлением не застукал, а не пойман – не вор), мелкие пакости, заговоры, интриги… Лена оказалась изобретательной барышней – она умело настроила других учениц Жанны против Наташи, и теперь никто не общался с бедолагой. Она даже пыталась очернить Наташу в глазах тренера – вроде та нарушает правила, неправильно ухаживает за Лолой, не знает инструкций… Апогеем всего стала история с новым седлом, купленным Наташей на собственные деньги, специально для соревнований. Наташа подозревала, что Лена брала седло и каким-то образом подрезала приструги, так, что амуниция пришла в негодность. Но никто не видел этого и не мог подтвердить, что седло забирали. Я как раз пришла в то время, когда Наташа пытала конюха, намереваясь узнать у него, пользовалась ли Лена чужим седлом без спроса.

– Кто-то должен был видеть! – в сердцах повторяла Наташа. – А брала Ленка, больше некому! У, гадина!

– Так если ремень подрезали, почему ты думаешь, что Лена ездила в твоем седле? – логично спросила я. – Что она, орудовала ножницами на манеже, во время тренировки? По-моему, куда проще незаметно зайти в быташку и там быстро привести седло в негодность!

– Да какая разница! – махнула рукой девушка. – Факт-то один: седло испорчено, и я не могу теперь участвовать в соревнованиях! Знаешь, какое оно дорогое? Мне папа на день рождения подарил деньги, и я еще долго копила, чтоб его купить! Вот пусть Ленка теперь такое же ищет, а оно одно было, сейчас только заказывать! А у меня больше денег нет!

Мне оставалось только посочувствовать несчастной девушке. Раз никто не может доказать причастность злобной Лены к преступлению, выплачивать компенсацию девчонка не обязана. Боюсь только, что мое сочувствие Наташе не поможет…

Убедившись, что ничего путного узнать от нее не удастся, я налила еще воды в почти пустой стакан и, поставив на стол чашку, вышла из раздевалки, оставив Наташу приходить в себя в одиночестве.

Денник со Смерчем не пустовал, однако Марины на конюшне до сих пор не было. Я забеспокоилась – времени уже половина одиннадцатого, а девушка, по словам Ивана Андреевича, приходит к десяти. В стойле возился какой-то молодой парень лет двадцати трех – двадцати пяти. Он ловко накладывал в кормушку сено и по очереди разносил лошадям ведра с водой.

Я вышла из помещения и позвонила Кузнецову – справиться о причине отсутствия на ипподроме Марины. Иван Андреевич сразу извинился, что не предупредил меня – Марина приедет сегодня позже, у нее образовались какие-то дела. Стало быть, и задержится на манеже допоздна. Я было приуныла – придется бестолково слоняться по конюшне, – но потом вспомнила про парня на раздаче сена и поспешила свести с ним знакомство.

Закрыв за собой входную дверь – по требованиям техники безопасности, – я обнаружила, что молодой человек уже вышел из денника и наполняет очередное ведро в проходе конюшни, подставив емкость под тот самый кран, под которым я вчера промывала свою рану. Светловолосый, в широкополой шляпе, клетчатой рубашке и потертых джинсах, он больше всего напоминал какого-нибудь ковбоя из популярных вестернов, которых я в свое время вдоволь насмотрелась. Судя по всему, это на него орала Наташа, требуя ответа на вопрос, кто испортил ее седло. Вероятно, человек он спокойный – этот вывод напрашивается сам собой, из его диалога с девочкой. Молодой конюх как-то сразу производил положительное впечатление – может, внешность располагала к общению, может, выбор занятия подразумевал собой рассудительный и незлобный характер. Хотя не исключено, что мое суждение ошибочно, однако глаза у парня были добрые, а взгляд открытый и приветливый.

– Привет, – я сочла вполне уместным фамильярное обращение на «ты». – Я Женя, вот учусь ездить верхом. А ты у Жанны Константиновны тоже занимаешься?

Пускай думает, что я не слишком умная, чаще всего недалекие собеседники не вызывают лишних подозрений. Мой расчет сработал – парень широко улыбнулся и покачал головой.

– Нет, я не езжу, – сказал он. – Работаю тут, конюхом.

Я мысленно себя поздравила с маленькой победой. Разговор завязан – уже полдела. А исходя из моего опыта бесед с ученицами Жанны, общительные люди на конюшне – большая редкость. С кем ни пробуешь спокойно поговорить, сплошь и рядом натыкаешься если не на ледяное безмолвие, так на высокомерие и заносчивость.

– Здорово! – восхитилась я как можно искреннее. – Наверно, интересная работа, да? Всю жизнь мечтала ходить на конюшню, но получилось только сейчас…

– Ну как сказать, – пожал плечами конюх и схватил ведро. – Смотря что считать интересным занятием. Если нравится отбивать денники, следить за состоянием животных и конюшни в целом – можно сказать, да.

– С лошадьми что связано – все интересно! – горячо заверила его я. – Я бы хотела, как другие ученицы Жанны Константиновны, не только верхом ездить, но и ухаживать за лошадками. Кормить их там, чистить…

– Ты, я вижу, уже кого-то покормила, – хмыкнул тот. Проницательный, однако! Я поняла, что парень увидел мою перевязанную руку, и решила, что ему врать не стоит.

– Угу, вчера, – подтвердила я. – Морковкой. Наверно, Смерч подумал, что мой палец очень напоминает кусок моркови. Глупо вышло…

– Да ладно, не бери в голову! – утешил меня тот. – Тут таких много, всем не успеваешь объяснить, как правильно лошадям угощение давать. Особенно за детей страшно, хотя у тренеров все ученики по часам расписаны, бывает, что приходят на конюшню просто так – мол, погладить коняшку. А если никого поблизости нет – в обед, например, – подобные форс-мажоры и происходят…

Чтобы окончательно расположить к себе добродушного парня, я в красках рассказала ему историю о чудесном спасении моего многострадального пальца из жутких зубов Смерча. Мы с конюхом от души посмеялись – если не проверять на собственном опыте, насколько болезненным является укус коня, ситуация и впрямь комичная. Алексей – так звали молодого человека – вспомнил еще пару историй из своей жизни, связанных с лошадьми. Оказалось, что он переехал в наш Тарасов из другого города, где поступил учиться на коваля лошадей, но в связи с переездом училище не окончил, а в нашем городе подобного заведения, увы, нет.

– Я вообще мечтал в школу наездников поступить, – делился со мной историей своей жизни Алексей. – Но это платно, а с деньгами у меня напряженка. Вот, может, удастся накопить нужную сумму – тогда, глядишь, и получится. Но пока все это кажется нереальным.

– Так дорого? – посочувствовала я. Конюх назвал плату за месяц обучения, и я присвистнула. Надо же, какой-то грабеж!

– Зато обучение длится всего полгода, – пояснил Алексей. – И общежитие предоставляется. Говорят, учат тоже отлично, есть отделение и на ветеринара – но там несколько лет надо учиться, и на жокея, и на инструктора верховой езды.

– Жокей – это здорово! – заявила я. – Скачки всякие…

– Только не в Тарасове, – заметил конюх. – На нашем ипподроме проводятся только бега в качалках и конкур. Никаких скачек, ни выездки – ничего больше нет.

– Жалко… – протянула я. – По-моему, было бы интересно в них поучаствовать.

– На самом деле в скачках нет абсолютно ничего хорошего, – со знанием дела изрек конюх. – Лошади, которые в них участвуют, очень рано приходят в негодность. Сама подумай, какая это нагрузка – скакать несколько километров галопом каждый день, и это только подготовка! Потом, соревнования проходят нечестно, даже на Западе процветает коррупция. Но главное, конечно, это нанесение ущерба здоровью животных.

– Тогда и конкур тоже ничего хорошего собой не представляет! – нашлась я. – Прыжки – занятие не из полезных, как я понимаю.

– Чистая правда, – согласился со мной конюх. – У нас в городе на конюшне конкуром вообще не занимались, потому что это, во‐первых, очень травмоопасный спорт как для людей, так и для лошадей. Да что говорить, профессиональный спорт всегда калечит, и это не только мое мнение. Там, где дело имеют с большими деньгами, ничего хорошего не происходит. По мне, так лучше заниматься верховой ездой исключительно для своего удовольствия и хорошего настроения. Вот иппотерапия – так это другое дело.

Я уже слышала сей термин от одной из учениц Жанны и спросила Алексея, что он означает.

– Иппотерапия – это лечение сложных заболеваний при помощи лошадей, – пояснил парень. – У нас на ипподроме этим занимается Мария Дмитриевна. К ней приходят даже дети с ДЦП, и знаешь, через несколько занятий у больных заметен явный прогресс! Хотя лошадь после сеанса очень устает, несмотря на то, что идет только шагом, а не скачет галопом. Вот Бабочка, кобыла Марии, не катает больше пяти детей, и то, пять больных – огромная нагрузка.

– А почему? – удивилась я. – Я думала, что нагрузка, скажем, у Смерча или Регины – они же прыгают, а Бабочка, по твоим словам, просто ходит.

– Лично мое мнение – так это то, что лошадь во время сеанса как бы забирает на себя часть негативной энергии, которую несет в себе любая болезнь. Животные, они ж не механизмы, а лошади отличаются высокой чувствительностью. Они моментально считывают как психическое, так и физическое состояние всадника. Скажем, если человек боится ездить верхом, лошадь моментально поймет это и будет использовать в своих целях. А знаешь почему? Потому что по природе своей лошадь – это жертва, и человека она воспринимает прежде всего как хищника. Вот и остается у нее только один выход – всеми способами выжить, избежать нагрузки, настоять на своем. Поэтому вот тебе совет: когда приходишь на занятие, забудь о своих страхах, тревогах, переживаниях. Внушай себе, что ты – главная, ты сильнее лошади, и тогда любое животное будет вести себя как шелковое!

– Надо же, сколько всего интересного ты знаешь! – искренне восхитилась я познаниями Алексея. – Наверно, давно уже работаешь с лошадьми?

– Да нет, какое там! – улыбнулся парень. – Я здесь совсем недавно, еще толком не освоился. Ты не подумай, что я умничаю или еще что. Совсем нет, просто рассказываю, что знаю, и все.

– Пока из всех людей, которых я видела на конюшне, ты самый общительный, – заявила я. – Хотя бы разговариваешь, не то что девочки. У кого что спросишь – в лучшем случае не ответят, а обычно – смотрят, как на недоразвитую…

Алексей понимающе кивнул.

– Что правда, то правда, – вздохнул он. – Может, слышала, как на меня Наташа орала? «Кто брал мое седло, быстро говори!» И толку ей объяснять, что, пока тут работал, никто в быташку не заходил, не верит, и все тут. Хорошо еще, что на меня не подумала – а то накинулась бы со своими обвинениями…

Я с удовлетворением отметила про себя, что разговор плавно перетекает в нужное мне русло, и постаралась развить тему, посетовав на атмосферу вражды, царящей на конюшне.

– По-моему, ученицы Жанны – те, которые готовятся к соревнованиям, – открыто друг друга ненавидят, – заметила я. Немного помолчала, а потом решилась – рассказала про услышанный краем уха разговор двух девчонок, которые накормили свою компаньонку слабительным.

– Аню, что ли? – удивился Леша. Видимо, он про эту историю не слышал. – То-то смотрю, она не появляется на ипподроме… Тебе ведь Таволгу дают, да? Эта лошадь за ней закреплена, неофициально, конечно. Вот девчонки паразитки, что вытворяют…

– Ужасно, – подтвердила я. – Может, Жанне Константиновне рассказать? Пускай прекратит эти безобразия, пока они друг друга совсем не поубивали!

– Лучше не надо, – предостерег меня Алексей. – Жанна-то, может, и накажет их, вот только тебе от этого ничего хорошего не светит. От этих малолеток чего угодно ожидать можно, узнают, что ты наябедничала, – еще тебе какую-нибудь свинью подложат. Они ж мелкие еще, ничего толком не соображают, сделают пакость – и веселятся. Никто не думает о последствиях.

Я ожидала, что молодой конюх вспомнит еще какие-нибудь подобные случаи на конюшне – может, всплывет и история с Марининой уздечкой, – однако ничего подобного Алексей мне не рассказал. Я вспомнила, что парень говорил, работает тут недавно. Может, предыдущий конюх что-то знает? Думаю, Алексею известно, кто трудился на конюшне Жанны до него, и аккуратно подвела беседу к интересующей мне теме.

– А до тебя тут много конюхов работало? – полюбопытствовала я. – Им тоже от девчонок доставалось?

– Да нет, почему? – пожал плечами парень. – Девчонки-то пакостят друг другу – никто не терпит чужого успеха, вот и пытаются всеми правдами и неправдами устранить соперниц. А с конюхами им враждовать нужды нет, даже наоборот. Кто еще будет ухаживать за любимыми лошадьми? Основная работа-то на конюхе, правильно?

– Ну да… – протянула я, раздумывая, как бы ненавязчиво выведать у Алексея, кто работал до него. Так ничего дельного и не изобрела, поэтому задала вопрос прямо:

– Прежний конюх тогда почему ушел? Раз его не травили?

– Да он уже пожилой был, Игорь Семенович. – Благо, парень не нашел в моем любопытстве ничего подозрительного и даже не поинтересовался, что это я так все выведываю. Напротив, с готовностью выложил мне все, что знал: – У него какая-то болячка обострилась, работать не смог, вот и нашел себе замену, – объяснил Алексей. – Понятное дело, тачки с навозом возить – работа для молодых и крепких людей.

А вот мне таким естественным уход предыдущего конюха не показался. Я уточнила, когда, собственно, этого Игоря Семеновича постиг недуг?

– Да неделю назад примерно, – подсчитал в уме Алексей. – Говорю, я тут недавно совсем.

Неделю назад… Ситуация с Марининой уздечкой тоже произошла недавно, надо выяснить у Кузнецова точную дату происшествия. Отлично, теперь я знаю, у кого можно разузнать подробности о темных делишках на ипподроме, осталось дело за малым – выведать у Алексея адрес проживания предыдущего конюха.

– Наверно, он долго тут работал, этот Игорь Семенович? – предположила я. – Живет, поди, неподалеку?

Мне оставалось только радоваться, что Алексей считает меня неопытной ученицей Жанны, с детства грезящей лошадьми и потому старающейся обо всем расспросить и все узнать.

– Ну да, вроде рядом с ипподромом его дом, только с другой стороны, – подтвердил он. – Тут видела, может, частные дома? Вот он в одном из них и проживает, то ли в первом, то ли во втором… А что, в гости собралась? – подшутил он, не подозревая, как близок к истине. Я поддержала шутку:

– Ага, собираюсь вот конюха для своей частной конюшни найти! Хотела тебя нанять, да не выйдет, ты-то здесь уже батрачишь!

– А то! – улыбнулся Алексей. – Но если в твоей шикарной конюшне ты и платить будешь по-царски, так и быть, уйду с ипподрома ухаживать за твоими арабскими скакунами!

Мы еще немного посмеялись, а потом конюх вдруг вспомнил, что заболтался со мной, а половина лошадей остались без сена и воды.

– Слушай, ты извини, но мне работать нужно, – виновато объяснил Алексей. – А то увидит кто из тренеров, что я с тобой лясы точу, мало не покажется!

Я заверила его, что все понимаю, не обижаюсь, и вдобавок извинилась сама, что отвлекла его от исполнения обязанностей. Оставив Лешу поить и кормить животных, я направилась в сторону манежа – дожидаться появления Марины.

Глава 5

Но напрасно я бестолково слонялась поблизости от места тренировок учениц Жанны, от скуки нарезая круги вдоль манежа. Марины не было ни в одиннадцать, ни в двенадцать часов. Мне надоело наблюдать, как девчонки раз за разом проходят разнообразные препятствия, к тому же тренер заметила меня и искоса поглядывала в мою сторону с недовольным видом. Чтоб не привлекать к себе ненужного внимания, я зашла за конюшню и позвонила Ивану Андреевичу – выяснить, куда запропастилась его дочь.

– Ой, Евгения Максимовна, простите, пожалуйста, – заизвинялась трубка виноватым голосом Кузнецова. – Я вас не предупредил, Мариночка сегодня не придет, она не успевает, они с Костей срочно поехали в «Конный мир», покупать пиджак для соревнований. Ее старый уже весь вид потерял, сами понимаете, форма для спортсмена, особенно в состязаниях по верховой езде, имеет огромное значение… Марина завтра обязательно приедет, сегодня можете завершать свою работу.

Я было огорчилась – зря приехала, но тут же поняла, что на самом деле мой сегодняшний визит на ипподром имеет огромную ценность для расследования, которым мне приходится заниматься. Я-то все гадала, когда выбрать время для визита к предыдущему конюху, и вот судьба предоставляет мне замечательную возможность сделать это сегодня! Жалко, что Алексей не снабдил меня номером телефона Игоря Семеновича. Остается надеяться, что старик проводит все время дома, мучаясь со своей неведомой болячкой.

Я захватила сумку из раздевалки, вытащила заботливо упакованный тетушкой Милой в два пакета контейнер с моим сегодняшним обедом. Достала первый попавшийся бутерброд с сыром – что я, зря тащила с собой еду? – на ходу сжевала его и, довольная собой и жизнью в целом, направилась к выходу с ипподрома.

Алексей вроде говорил, что его предшественник проживает в одном из частных домов, значит, нужно обогнуть ипподром по периметру. До чего же обширная территория! Я в нерешительности остановилась, обдумывая свои дальнейшие действия. В голове уже созрел план, как завести знакомство со старым конюхом, поэтому я решила воспользоваться своей машиной.

Приземистые домики, расположенные за огороженным участком, казались заброшенными и нежилыми. Покосившиеся крыши, унылые окошки, дышащие на ладан крылечки – даже страшно по таким подниматься, не ровен час провалятся даже под моим отнюдь не богатырским весом… Я даже не подозревала, что где-то в Тарасове еще существуют подобные строения – удивительно, что их еще не снесли, а жильцов не расселили по новостройкам. Я-то думала лицезреть нечто вроде коттеджей – не новомодных, конечно, но вполне приличных, скажем, для проживания работников конюшен и инструкторов. Последние явно могли себе позволить что-то подобное, учитывая размер платы за индивидуальные занятия, которую я ежедневно отдаю Жанне.

Хотя старенький конюх вполне мог ютиться и в таком непрезентабельном домике. Из разговора с Лешей я заключила, что «подсобные» работники получают немного, поэтому удивляться не приходится. Я припарковала «Фольксваген» в наиболее подходящем месте и вышла наружу.

Теперь осталось определиться с номером дома. Алексей точного адреса не знал, поэтому у меня был выбор – первый или второй, считая от ипподрома. Таблички с номерами строений, естественно, отсутствовали – думай сам, куда стучаться. Я не стала долго размышлять и громко заколотила в дверь первого дома. Ответом мне послужила тишина. Я потопталась на пороге, повторила попытку. Снова та же самая реакция, то есть отсутствие таковой. Ладно, попытаем счастья у избушки под номером «два»…

Но и здесь к приходу гостей не готовились – я настойчиво барабанила в дверь, создавая такой грохот, что и мертвого можно поднять из могилы. Когда я уже смирилась с поражением и собралась идти к машине, то услышала наконец-то шаркающие шаги. Может, обитатель домика вчера слегка перебрал и теперь отсыпается? Употребление крепкого спиртного среди конюхов – обычное дело, помню я нетрезвого пастуха из своего детства. Может, и Игорь Семенович посредством алкоголя лечит свою таинственную болезнь…

Но сердитый голос, недовольно спросивший меня, кто я и что надо, совершенно не показался мне пьяным. Несомненно, по ту сторону двери находился пожилой человек, но вряд ли я нарушила его дневной сон – скорее всего, он просто плохо слышит. Сделав такой вывод, я громко и отчетливо произнесла:

– Мне надо с вами поговорить, откройте, пожалуйста! Я по делу.

– Нет у меня никаких дел, – сурово отрезал старик. – И не нужно орать на всю округу. Уходите.

Прокол со слабым слухом. Ладно, бывает.

– Насчет работы разговор, – уже тише, но так же четко и настойчиво заявила я.

– Какой еще работы? – не поверил мне тот. – Нет у меня никакой работы, говорю же, идите подобру-поздорову.

«Вот упрямый дед!» – разозлилась я про себя. Раздражения своего, естественно, не выказала, а терпеливо продолжала:

– Я вам работу предлагаю. Плачу… (не моргнув глазом назвала «таксу» Жанны за индивидуальный урок). В час. Мне вас Алексей посоветовал, новый конюх на ипподроме.

Игорь Семенович, а я уже не сомневалась, что это был он собственной персоной, заколебался. Еще бы – да за такую зарплату я сама бы в конюхи пошла, не важно, что лошадей не особо люблю и стойла от навоза чистить желанием не горю! Дабы дед перестал ломаться, я прибавила:

– Не хотите – как хотите, я другого конюха для Изабеллы найду! Мне-то абы кто не нужен, я свою крошку кому попало не доверю!

Лед был растоплен: Игорь Семенович наконец-то сдался. Загрохотал отодвигаемый засов, дверь скрипнула и приоткрылась.

– Входите, – пригласил меня хозяин «избушки», и я переступила через узенький, неровный порог.

Конечно, я не рассчитывала на то, что Игорь Семенович проявит радушие и хотя бы предложит мне чаю – что тут говорить, на радушного, хлебосольного хозяина он явно не тянет. Ладно с ним, с чаем, но конюх мне даже табурета не дал, и мне пришлось стоять на протяжении всего разговора в полутемном коридоре, а по совместительству – кухне. Даже при таком тусклом освещении стол я все-таки разглядела.

– Что за работа? – ни «здрасьте», ни «до свидания», сразу – к делу. Впрочем, и мне как-то не хочется тут задерживаться, малоприятная обстановка с таким же не внушающим положительных чувств обитателем.

– Я ищу подходящего человека для ухода за моей лошадью, – бойко начала врать я. – Изабелла – очень дорогая кобыла с родословной, поэтому мне нужен конюх с опытом работы. На ипподроме мне посоветовали поговорить с вами, но Алексей, который сейчас заменяет вас на конюшне Лебедевой Жанны Константиновны, сказал, что вы ушли по болезни. Конечно, если состояние здоровья вам не позволяет выполнять работу, я буду искать другого человека…

– Ну, это да, конечно, – видно было, что Игорь Семенович находится в замешательстве.

С минуту он молчал, что-то обдумывал, а потом заявил:

– Я, это, да… конечно, да… по болезни, но… Лошадь-то у вас одна?

– Одна, – подтвердила я. Меня сразу насторожила неуверенность, с которой конюх говорит о своем уходе с ипподрома. – Но требовать буду много. Халатного отношения к своей драгоценной Изабелле не потерплю!

– Да я очень хорошо выполняю свою работу! – тут же заверил меня старик. – Выполнял, то есть. Но знаете, когда много лошадей, в моем возрасте… Тяжко все это, вот и ушел… За одной-то лошадкой следить куда проще, ну, вы меня понимаете…

– Позвольте все-таки узнать, чем вы таким болеете? – поинтересовалась я, старательно играя роль внимательной хозяйки породистой кобылы. – Не сочтите за бестактность, но я все должна знать о своих работниках, абы кого не нанимаю!

– Да так… – снова стушевался дед. – Ничего такого серьезного…

– А с ипподрома ушли? – ловко подловила его я. – Раз ничего серьезного, что работу-то оставили? Мало платили?

– Ну и это тоже, да, – конюх, по моим ощущениям, сразу уцепился за спасительную соломинку. – То есть заболевание серьезное, конечно.

– Так серьезное или нет? – Я испытующе посмотрела на него. Что-то, батенька, вы темните, не хотите правду рассказывать, как я погляжу…

– Да, – невпопад мотнул головой Игорь Семенович. – На большой конюшне не могу работать, а с одной лошадью справлюсь. Когда можно приступать? Правда заплатите сколько обещали?

Эх, резвый какой! Денег хочется, а начистоту говорить не собирается, молодец, ничего не скажешь!

– Как называется ваша болезнь? – допытывалась я. – Все равно при приеме на работу будете анкету заполнять, и медицинскую справку потребую!

– Ох, да зачем она вам? – расстроился конюх. – Вы представляете, сколько в очередях стоять придется, чтоб все обследования проходить? Я так и через полгода не управлюсь!

– Хорошо, – сменила гнев на милость я. – Если расскажете все по-честному сейчас – что за заболевание, причины ухода с предыдущего места работы, имеющийся опыт – то официальных бумажек не потребую. Но имейте в виду – я все проверю, если соврете – уволю в первый же день!

Моя угроза подействовала – старик немного поколебался, а потом неопределенно, запинаясь, точно подыскивая нужные слова, проговорил:

– С сердцем у меня неполадки, вот что. Знаете, 62 года – возраст уже, немолодой я. Инфаркта боюсь, у меня в роду бабка от приступа скончалась. Да и одышка замучила.

В заболевания сердца я, может, и поверю. Правда, неубедительно все это звучит, по тону, которым Игорь Семенович со мной говорил, возникало ощущение, что он явно недоговаривает. Если б мне нужно было придумать какое-нибудь заболевание, я б тоже сослалась на сердечную недостаточность или что-то подобное. По крайней мере, это – одна из самых распространенных проблем со здоровьем у нынешнего населения. Хотя, если фантазия позволяет, можно и сахарный диабет себе приписать. Тоже неплохо, впрочем, диабет работе конюха не помеха.

– Выписка из больницы имеется? – строго спросила я. Игорь Семенович отрицательно помотал головой.

– Не хожу я по больницам, на это никакого здоровья не хватит! По старинке, народными средствами лечусь. Травки всякие завариваю, в аптеке покупаю.

Я не стала допрашивать старика, какие там он себе травки попивает – и так ясно, что дед темнит. Скажет он мне какие-нибудь названия, к стенке я его не припру. Оставим болезни в покое, попробуем подкопаться с другого бока.

– Какие отношения у вас были с тренером конюшни, Жанной Константиновной? – поинтересовалась я.

– Да я что, с ней общался, что ли? – хмыкнул тот. – Мое дело простое: денники отбивать, лошадей кормить-поить, чистить их, стрелки на копытах расчищать, за амуницией присматривать. А кто там ездит – мне без разницы, лишь бы кони в порядке были.

Тоже верно, конюху особо с людьми разговаривать не нужно. Может только выполнять какие-то поручения, и то сомневаюсь, что Жанна обращала внимание на Игоря Семеновича.

– Стало быть, уволились вы по собственному желанию? – уточнила я.

– Именно – по собственному желанию! – подхватил дед радостно. – Ну что, подхожу я для работы с вашей лошадью? Где конюшня-то? Если далеко – мне ездить каждый день сложно, своего транспорта нет, благо хоть дом имеется…

– Мне надо подумать, – уклончиво ответила я. – Если надумаю – за проезд не беспокойтесь, я предлагаю работу с проживанием на территории моей конюшни. Если вас, конечно, это устроит.

– Если платить будете, как обещали, меня все устроит! – заверил меня Игорь Семенович. Я пообещала ему сообщить, если надумаю брать его на службу, и на этом мы распрощались. Мало что я узнала, но в одном была уверена практически наверняка: старого конюха надо будет еще раз допросить, ясно, как божий день, он что-то скрывает…

Перед своей новой утренней тренировкой я долго не могла припарковаться – мое обычное, облюбованное еще в первый день место было нагло занято, и машину пришлось ставить гораздо дальше от ворот ипподрома. Что этому нахалу могло тут понадобиться, думала я с негодованием. Приехал с утра пораньше на белоснежной «Тойоте», а мне теперь идти лишний километр…

Из-за этой неожиданной проблемы на конюшню я явилась практически ровно в десять, а не раньше, как обычно. Хорошо еще, что не опоздала – а то получила б от Жанны нагоняй. Думаю, строгий инструктор быстра на расправу, и нарушения своего распорядка не потерпит.

Однако, вопреки моим ожиданиям, Жанна, завидев меня в проходе, не велела переодеваться и выходить на круг. Она проигнорировала мое появление – я увидела, что тренер на повышенных тонах разговаривает с Алексеем.

– Как вообще такое могло произойти? – кричала она на молодого конюха. – Вам за что вообще платят? Да за такое уволить вас нужно!

Провинившийся в чем-то парень стоял с опущенной головой и даже не пытался оправдываться. Позади Жанны я заметила девчонку – ту, которую видела в первый день своего пребывания на ипподроме. Светловолосая, с длинным кудрявым хвостом и большими голубыми глазами, вроде она чистила высокого черного (или вороного, как у них это правильно называется?) коня. Сейчас девочка выглядела растерянной и расстроенной. Она переводила взгляд с тренера на конюха, временами открывала рот, точно хотела что-то сказать, но так и не произносила ни слова.

– Когда обещал приехать ветеринар? – гневно спросила инструктор Алексея. Тот посмотрел на часы.

– Минут через десять-пятнадцать должен быть, – тихо проговорил молодой конюх. – Я звонил ему…

– По вашей халатности конь выйдет из строя как минимум на неделю! – неистовствовала Жанна. – И это – в лучшем случае! Вы понимаете, что у лошадей желудок – самое уязвимое место, при отравлении невозможно, как людям, сделать промывание! Мы с вами не в Арабских Эмиратах, где лошади столетиями приучены к пшенице! Вы бы еще верблюжьей колючкой накормили его. Да что колючка, желудями, как свинью накормите, с вас станется!

– Неаполь теперь умрет? – тихо, со слезами в голосе проговорила стоящая позади блондинка. – На ком же я буду выступать?..

Жанна резко обернулась и смерила девчонку суровым взглядом.

– Сегодня возьмешь Таволгу, – уже не так сердито сказала инструктор. – Лошадей изредка полезно менять.

– Но я не смогу на ней участвовать в конкуре! – чуть ли не заплакала та. – Дайте мне хотя бы Регину, Таволга плохо прыгает!

– На Регине – Лена, – отрезала Жанна. – Давидова, без разговоров – бери Таволгу, чисти и седлай. И чтоб через десять минут была на манеже! Ясно?

Светловолосая понуро опустила голову и побрела к деннику, где меланхолично уплетала сено совершенно спокойная серая лошадка. Похоже, сегодня на ней я точно заниматься не буду, а жаль, уже привыкла к этому «плюшевому мишке»…

Алексей хотел было подойти к Жанне и что-то сказать, но, заметив меня, осекся и остановился. Тренер посмотрела на молодого конюха уже не так разгневанно и, как мне показалось, даже немного виновато.

– Идите, раздайте лошадям воду, – совершенно не таким суровым голосом велела она Алексею. Тот с готовностью схватил пустое ведро и направился к крану.

Я по-прежнему бестолково топталась рядом с выходом, не зная, что мне делать: напомнить Жанне о своем присутствии, при этом рискуя вызвать новую вспышку гнева строгого инструктора, или отойти в сторонку и, когда улягутся страсти, расспросить молодого конюха о происшедшем. Однако тренер первая увидела меня и мимоходом бросила:

– Если есть время, подождите, пока Таволга освободится, или перенесем занятие на другой день. Только имейте в виду, у Татьяны программа, тренировка будет длиться несколько часов.

– Тогда я подожду, – согласилась я, не собираясь упускать возможность находиться на конюшне по уважительной причине. Пока Марины нет, допрошу конюха, а потом выйду на манеж выполнять свои прямые обязанности телохранителя.

– Хорошо, – кивнула Жанна. – Только не мешайте другим заниматься.

Я заверила ее, что буду тише воды, ниже травы, и направилась в сторону быташки – дождаться, пока и тренер, и светловолосая Татьяна уйдут на манеж.

– Привет, – робко поздоровалась я с Алексеем, который с видом побитой собаки разносил ведра воды по денникам. – За что на тебя Жанна Константиновна наорала-то?

Я опасалась, что молодой конюх не захочет мне ничего отвечать или выместит на первом попавшемся человеке свое дурное настроение, но Алексей, к счастью, был совсем не злобным и не имел обыкновения срываться на окружающих. Он не только не нагрубил мне, но даже выдавил из себя жалкую улыбку.

– Это я виноват, – пояснил он. – Утром лошадям нужно давать кашу. Мы это так называем – сухой овес заливается прохладной водой, настаивается, и этим надо кормить животных. У каждой лошади около денника стоит большой пакет с овсом, его и нужно насыпать в корыто. Не знаю, как так вышло, но рядом с денником Неаполя кто-то, похоже, по ошибке, оставил пакет с пшеницей, из которой готовят кашу собакам, а пшеница и овес, они в тени навеса на вид практически одинаковые. А пшеницу нашим лошадям нельзя. Пшеница вызывает брожение, клейковина, которая выделяется из зерна, обволакивает желудок лошади, затрудняя пищеварение, кормление пшеницей приводит к коликам. Мне надо было внимательнее посмотреть, а я, дурак, насыпал, что было, ну и… Все выяснилось, когда Неаполь стал бить по деннику копытом, попытался лечь, в общем, всеми способами показывал, что ему плохо. Жанна как раз приехала, увидела это, ну и стала меня спрашивать, что случилось. Тогда я догадался, что, вероятно, после кормежки с лошадью беда приключилась. Что толку объяснять, если пакеты не подписаны, то сразу непонятно, где чей корм…

– Но ты же не виноват! – возмутилась я. – Жанна несправедливо на тебя накричала! Виноват тот, кто положил пакет с пшеницей рядом с денником!

– Да какая разница! – махнул рукой Леша. – Тут уже не важно, кто виноват – факт остается фактом, конкурный конь не может участвовать в соревнованиях. А Жанна – она сама вся на нервах, сама понимаешь, ее же ученицы выступают. И тут – такое…

Я задумалась. Интересно, как можно «случайно» подменить овес на собачью еду? Нет, если по конюшне вечером бродит лунатик, который перемещает вещи и меняет пакеты, а вдобавок ко всему портит амуницию, то все понятно, но в существование подобного лунатика я не верю. Сам собой напрашивается вывод: корм заменили специально, со злым умыслом, чтобы одна из участниц не могла выступать на предстоящих состязаниях. Таня же говорила, что не может прыгать на Таволге – вот и ответ на вопрос, зачем травить коня! И как только Жанна сама не догадалась, что некто пытается тем или иным способом убрать ее учениц?..

Все сходится. Вначале жертвой становится Марина – злоумышленник уродует уздечку Смерча, потом добираются до Наташи – приводит в негодность ее новое седло, сегодня вот преступник сменил тактику и вместо порчи имущества занялся дисквалификацией лошадей… А, совсем забыла про Аню, которую накормили слабительным, но мне кажется, это просто пакость, а не преднамеренное преступление. Но если Аня тоже должна была участвовать, выходит, и ее можно вплести в общую канву…

Остается дело за малым – выяснить, кто занимается всеми этими безобразиями. Мне казалось, что преступника, а точнее, преступницу, надо искать среди участниц предстоящего соревнования. Судя по всему, это одна из учениц Жанны, которая либо не слишком уверена в себе, а потому не надеется победить мастерством и умением, либо устраняет соперниц для профилактики. Кто убрал Аню, я знаю – помню этих двух кумушек. Но честно говоря, не похожи они на расчетливых злодеек – скорее всего, просто жестокие подростки, не более того. Духу не хватит подрезать приструги у седла или повреждать новую и дорогую уздечку, скорее всего, тут замешан кто-то другой. Пока что больше всего подозрений вызывает Лена – хотя я с ней и не общалась, а только со стороны наблюдала, как она занимается, но впечатление девчонка производит неоднозначное. С одной стороны, она сильная и ловкая, довольно упорная и жесткая. То есть такому человеку ничего не стоит подрезать крепления у импортного седла – Наташу Лена не боится, да и вряд ли кто на конюшне, за исключением разве что Жанны, внушает ей страх. И то сомневаюсь, по мне, так «амазонка» слушает тренера по той причине, что советы и наставления Лебедевой помогут выиграть. Девушка, что называется, «себе на уме» – по ней видно, что самостоятельная, а к Жанне относится не как к старшей по рангу, а как к компаньонке. Но с другой стороны, возникает вопрос: раз все так расчудесно сходится, все подозрения падают на Лену, а Наташа даже открыто обвиняет ее, зачем самоуверенной спортсменке кого-то устранять? Она и так знает, что многое умеет и у нее неплохие шансы на победу. С какой стати ей так подставляться? Ведь если кто застигнет Лену на месте преступления, со спортивной карьерой придется покончить раз и навсегда! Слишком велик риск, и надо сказать, не совсем оправдан. Я бы на месте Лены почаще занималась – дабы точно знать, что она выступит лучше, а не тратила свое время и энергию на сомнительные дела.

Легче всего найти преступницу методом исключения – неторопливо наблюдать, кто еще пострадает по очередной нелепой случайности, и уже из оставшихся учениц выбрать наиболее подходящую на роль злодейки. Вариант простой, но опасный. Пока я буду спокойно себе сидеть и смотреть, кто из девчонок ненароком навернется с лошади, вполне может пострадать Марина, чью жизнь мне доверили охранять. А это, простите, недопустимо.

Кстати, о Кузнецовой – я услышала чьи-то шаги на улице, видимо, кто-то шел на конюшню. Посмотрела на часы – время близится к одиннадцати, пока происходила вся эта суматоха с Неаполем, я и не заметила, как прошел час моей несостоявшейся тренировки. Мое чутье меня не подвело – дверь открылась, и мы с Алексеем синхронно повернули головы в сторону пришедшего. А им, то есть ею, оказалась Марина.

Девчонка сухо кивнула нам с конюхом головой – этакий вежливый жест приветствия, мы тоже поздоровались. Марина сочла, что оказала нам достаточно внимания, и тут же прильнула к деннику со своим любимым Смерчем. Она ласково потрепала коня по гриве, почесала вдоль длинной, отливающей синевой черной шеи. Конь доверительно уткнулся мордой в ее руку, и я тут же вспомнила, как это ласковое создание совсем недавно едва ли не откусило мне часть пальца. Кормить я этих крокодилов в ближайшем времени явно не буду – уж Смерч, уверена, не голодает, вон какой огромный пакет притащила с собой Марина.

Кузнецова вволю «наговорилась» со своим любимцем, а потом направилась в быташку. Я решила лишний раз не мозолить ей глаза и подождать в коридоре, пока девчонка переоденется. Думаю, в раздевалке на нее нападать никто не станет – я же видела, что там нет ни души.

Спустя каких-то пару-тройку минут барышня вернулась, но уже при полном параде: в крагах, каске и клетчатых бриджах. На руки, в которых сжимала две щетки, нацепила стильные черные мотоциклетные перчатки-беспальцовки – наверно, чтоб повод не натирал, и открыла засов денника своего коня.

И чистила, и седлала Смерча Марина сама, при этом делала все быстро и, если так можно выразиться, элегантно. Наверно, все, связанное с лошадьми и конным спортом, она выполняет красиво, умело и грациозно, точно уже родилась в седле. Я сделала вид, что заинтересована процессом кормления коней, и стала задавать вопросы Леше по поводу ухода за животными. Марина в наш разговор не вмешивалась – ей не было никакого дела до нас, ведь она занималась своим обожаемым Смерчем. Молодой конюх охотно отвечал на мои вопросы, видимо, таким образом пытался отвлечься от переживаний по поводу Неаполя, который до приезда ветеринара жалобно ржал и пытался бить копытом о дверь своего стойла. Я видела, как в денник бедного отравленного коня вошел человек с чемоданчиком в руках, что-то сделал с пострадавшим – может, обезболивающий укол, – и Неаполь успокоился. Марина только коротко спросила врача, что произошло с конем, и, услышав про отравление, с удвоенным усердием занялась чисткой Смерча. Может, радуется, что пострадала не ее лошадь, а может, к остальным обитателям денников она попросту равнодушна – неизвестно.

Я дождалась, пока Марина подседлает коня и выйдет в проход, а затем технично завершила разговор с Алексеем, который успел накормить и напоить всех лошадей и теперь направлялся за лопатой – отбивать пустующие денники. Постояв некоторое время в проходе – достаточное для того, чтоб Кузнецова вывела Смерча на улицу, – я неторопливо направилась вслед за «сладкой парочкой», про себя радуясь, что Марина не оглядывается и вообще не смотрит по сторонам.

Облюбованное мною место позволяло прекрасно видеть все происходящее на манеже. Сейчас там занимались две девушки – светловолосая Таня на Таволге и боевая «амазонка» на высоченной Регине. Блондинка неторопливо рысила – видно было, что она делает это неохотно. И чем ей так не угодила плюшевая, спокойная лошадка? Лена, напротив, старалась – каждое указание Жанны выполняла точно по инструкции, и вообще держалась с достоинством. Тренер услышала, как к манежу подошла Марина со Смерчем, и велела ей отшагивать коня, готовя его к работе. Чтобы лучше видеть, а заодно и слышать то, что происходит на занятии, я подобралась ближе – теперь мне даже не приходилось выворачивать голову, если всадник скрывался за каким-нибудь препятствием.

Лена тоже перевела Регину в шаг – видимо, Жанна решила, что будет лучше, если всадницы будут выполнять один и тот же аллюр. Таня с видимым неудовольствием остановила Таволгу, и все втроем занялись гимнастикой верхом на лошадях. Только их упражнения сильно отличались от тех, что выполняла я. Глядя на их хлопки ногами над головой и крупом лошади, я поняла, что тренер, оказывается, меня пожалела. Пока я даже представить не могла, как можно совершать какие-то трюки, когда под тобой шагает живое существо, которому неизвестно что может прийти в голову.

Поравнявшись с Леной, Марина приостановила Смерча и слегка наклонила голову в сторону второй всадницы. Жанна в их сторону не смотрела – она отчитывала Таню, которая халтурила и через раз пропускала упражнения.

– Никто не начнет рысь, пока Давидова не выполнит двадцать хлопков ногами над головой лошади и сорок – над крупом. Я считаю, давай, хватит халявить.

Таня обиженно засопела, но приказу пришлось подчиниться, и девчонка нехотя принялась делать упражнение. Я перевела взгляд на Марину – та спокойно взмахивала прямыми, как у гимнастки, ногами, а Смерч послушно шагал медленной поступью. А вот Лена, похоже, тоже не горела желанием заниматься акробатикой – она как-то зло пнула пятками Регину, и та пошла быстрее. Когда всадница поравнялась с местом, откуда я наблюдала за манежем, я заметила, что руки у Лены подрагивают, раньше я за ней такого не замечала… Хотя, может, мне показалось – приглядевшись, я дрожи больше не увидела. Однако вид у «амазонки» был не такой самоуверенный, как прежде. Хлопки Лена делала резко, громко, и Жанна ее похвалила за старательность.

Наконец тренер скомандовала начинать рысь, и все трое синхронно пришпорили лошадей. Вначале они ехали «сменой», то есть друг за другом, соблюдая одинаковую дистанцию. Я удивилась, услышав, как тренер хвалит Марину и Лену, а Тане делает замечание и обвиняет ее в том, что она халтурит. Странно – вроде едут все трое одинаково, в чем разница-то? Поднимаются и опускаются в седле, стало быть, рысь строевая, а не учебная. Но, внимательно присмотревшись, я поняла, в чем разница между ездой девушек: ноги Тани находятся в стременах, тогда как две другие всадницы прекрасно справляются и без них. Я даже присвистнула: каким образом вообще можно ехать строевой рысью, не имея никакой опоры? Остается только восхищаться мастерством моей подопечной и спортивной «амазонки», мне подобные трюки в ближайшем будущем явно не светят…

После рыси настал черед галопа – все трое скакали точно так же, без стремян, до тех пор, пока Жанна не скомандовала готовиться к прыжковой части тренировки. Девчонки синхронно сунули ноги в стремена, не останавливая лошадей, а потом разъехались по разным направлениям. Как я поняла, каждая наездница сейчас репетирует свою программу.

Тане на Таволге было сказано брать метровый барьер – самый простой, а Лену и Марину тренер пустила на «стенку», представляющую собой сплошную преграду примерно в полтора метра высотой. Таких препятствий на манеже имелось аж два, и находились они по разные стороны друг от друга. Кузнецова направила Смерча на дальнюю «стенку», а Лена обосновалась на той, что была ближе к выходу. После каждого прыжка наездницы проезжали круг галопа вдоль стенки манежа.

Я, можно сказать, со спортивным интересом и удовольствием наблюдала, как моя подопечная и гордая «амазонка» искусно выполняют сложные маневры, не совершая, по моему мнению, ни единой ошибки. Жанна тоже так считала – после очередного прыжка она коротко бросала «чисто!», и довольная наездница хвалила свою лошадь. Таня либо была самой слабой ученицей Лебедевой, то ли ей просто не нравилось заниматься на Таволге, но прыгала она как-то неуверенно, за посадкой совершенно не следила и временами попросту болталась в седле. Жанна была ею явно разочарована – она говорила блондинке «плохо», и та повторяла попытку, делая ее еще хуже предыдущей.

– Давидова, на сегодня твое занятие закончено. – Похоже, тренеру надоело смотреть, как позорится Таня, и она решила прекратить тренировку. – До соревнований я тебя не допускаю, следующее занятие будет после выступления. Когда – скажу позже.

– Но… Жанна Константиновна, пожалуйста! – взмолилась Таня, вот-вот готовая разрыдаться. – Не надо, пожалуйста, я исправлюсь! Я… я привыкла к Неаполю, а вы знаете сами, что Таволга – не конкурная лошадь! Дайте мне другую, я все выполню, что вы скажете!..

– Давидова, хватит ныть! – сурово оборвала ее тренер. – Человек, который собирается выступать, должен справляться абсолютно с любой лошадью. Если б я тебе дала жеребенка, который и бегать правильным галопом не научен, ты обязана была и его заставить прыгать. И прыгать правильно, без ошибок. Все, больше ничего слышать не желаю. Шагай три круга и заводи кобылу в денник.

Блондинка уже и не пыталась сдерживать свои слезы – она разрыдалась прямо верхом на лошади, и похоже, ей было абсолютно все равно, смотрит ли на нее кто-то или нет. Больше она не умоляла Жанну допустить ее к соревнованиям – похоже, ученицы знали строгий характер своего тренера, и несчастная Таня была уверена, что Лебедева своего решения не изменит. Инструктор, похоже, к девичьим слезам на манеже привыкла – она коротко, равнодушно велела Татьяне успокоиться и прекратить истерику на манеже.

– Дома реветь будешь, – прибавила Жанна. – Не срывай другим занятие.

«Один из них утоп, ему купили гроб», – вспомнилась мне вдруг считалочка из бессмертного творения Агаты Кристи «Десять негритят». Весьма кстати – вот и еще одна кандидатка покинула поле боя… Ряды участниц состязаний редеют на глазах – срочно нужно искать того, кто все это подстраивает, иначе, я уверена, случится что-то похуже заболевшего коня и порванной амуниции…

И мое, и Жаннино внимание было поглощено убивающейся горем Таней, и мы не следили за тем, что происходит на манеже. Внезапно раздался резкий крик Лены: «Галоп!», и практически одновременно – визг Марины: «Смерч, в сторону!» Я сорвалась с места и рванула к манежу, плохо соображая, что там творится и что я, собственно, собираюсь делать. Единственное, что мне удалось разобрать – так это что Лена верхом на громадной Регине во весь опор мчится прямо на Марину, а та всеми силами пытается повернуть коня вправо – прямиком на возвышающийся барьер. Два варианта – либо всадницы столкнутся наподобие рыцарей в средневековом поединке, либо Смерч влетит прямо в столб. Вот черт, как я могла так проштрафиться! Кузнецова сейчас пострадает – надеюсь, не насмерть, и все по моей вине!

Я во весь опор помчалась к манежу, перемахнула через ограду (давно не выделывала подобных акробатических номеров!) и устремилась к двум наездницам. Увы, при всей моей скорости я не способна передвигаться столь же быстро, как лошадь ростом метр восемьдесят в холке, которая вдобавок ко всему скачет галопом. Лена что-то орала Регине – похоже, пыталась ее остановить, но кобыла закусила удила и понесла свою всадницу еще быстрее, срываясь в полевой карьер. Я подбежала к столбу с препятствием, ожидая увидеть либо лежащую на земле Марину, либо еще что похуже. Однако, вопреки моим худшим предположениям, никаких трупов на манеже не было, более того – Кузнецова сидела верхом на Смерче, который каким-то непостижимым образом вклинился в узкий проход между нагроможденными поблизости препятствиями. Марина дрожащим от пережитого ужаса голосом успокаивала коня, который был напуган не меньше нас обеих, а Лена по-прежнему скакала ускоренным галопом вдоль стенки манежа.

– Шадрина, останови кобылу! – пророкотал над всем этим беспределом громоподобный вопль Жанны. Я повернула голову и увидела, что тренер со скоростью, ничуть не меньшей моей, рванулась наперерез Лене. Я едва не зажмурилась – взбесившаяся Регина сейчас растопчет инструктора. Какого лешего Жанну понесло прямо на траекторию ее пути?!

Но, к счастью, я ошибалась. Перед Лебедевой трепетали не только занимающиеся у нее девчонки, но и лошади. Еще мгновение назад неуправляемая Регина, завидев на своем пути человека с хлыстом в руке, издала громкое ржание, но тут же резко остановилась как вкопанная. Лену по инерции унесло вперед, и девушка едва не скатилась вниз по шее лошади, но каким-то образом удержалась в седле.

– Я… я нечаянно… – похоже, Лена еще не пришла в себя от потрясения. – Простите, не справилась с управлением… Регина понесла, и я…

– Быстро покинула манеж! – рявкнула на нее Жанна. – Чтоб я тебя сегодня не видела!

Рыдать, как Таня, «амазонка» не стала – она, точно исполнительный солдат, направила кобылу к выходу, даже не произнесла ни звука. По виду Жанны я поняла, что суровая инструктор напугана не меньше моего – еще бы, если б не чудесная, иначе не скажешь, случайность, это занятие окончилось бы трагедией. И неизвестно, сколько бы жертв (а может, даже смертей) повлек бы сей инцидент.

– Охотникова, а вы что тут делаете?! – Внезапно Жанна узрела мою персону, невесть каким образом (сомневаюсь, что кто-то видел мой акробатический номер по перепрыгиванию метрового забора) оказавшуюся внутри манежа. – Кто вам разрешил тут находиться?! Вы что, сегодня все решили отличиться?..

– Э… – замешкалась я. А что тут скажешь? Мимо проходила, на огонек заглянуть решила? Подумала взять покататься на Смерче, если Лена сшибет Марину, вот и перелезла через ограду?

– Ну, я пойду, извините, до свидания, – быстро затараторила я и опрометью побежала к выходу, чтоб Жанна ничего толком не сообразила. Тренер что-то кричала мне вслед, но я поспешила ретироваться как можно скорее, про себя надеясь, что это происшествие как-нибудь забудется в свете более масштабных событий.

Марину со Смерчем пришлось оставить на попечении инструктора – по крайней мере, других людей на манеже сейчас не было, и я искренне надеялась, что за время моего краткого отсутствия (надо срочно искать другой пункт наблюдения за площадкой!) ничего больше криминального не случится.

Бросила я свою подопечную не только из-за страха, что Жанна выкинет и меня с ипподрома за самовольное проникновение на манеж. Ох, не верилось мне, что такая умница спортсменка Лена не смогла остановить кобылу, тем более что я своими ушами слышала ее приказ Регине скакать галопом. Она же, в самом деле, не слепая – чтобы не заметить Марину верхом на Смерче на своем пути. Я была уверена, что девчонка намеревалась сбить Кузнецову, и ей практически это удалось. Уж не знаю, думала ли она в тот момент, что и сама может серьезно покалечиться, да и если бы все обошлось без жертв – Жанна-то все равно ее выгнала с тренировки. Либо Лена так ненавидит Марину, что решила ее убить даже ценой собственной жизни, либо у нее с головой не все в порядке.

Бешеная Регина стояла в своем деннике уже расседланная, Лены в проходе не было. Единственное место, где она могла находиться, – это быташка. Я крадучись подошла к двери в раздевалку и, услышав какие-то шорохи, прильнула к стене. Жалко, тут нигде нет какой-нибудь дырочки для подглядывания… Ага, размечталась ты, Женя, может, тебе и подзорную трубу сюда организовать? Но мне улыбнулась удача – дверь была закрыта не до конца, и в узкую щелочку я разглядела высокую фигуру Лены, которая что-то делала рядом со складом амуниции. Эх, жаль, не могу понять, чем она так занята…

Девчонка была полностью поглощена своим делом, и даже не услышала, как я чуть-чуть приоткрыла дверь. На мое счастье, она не скрипела – Лена даже не подозревала, что кто-то может за ней наблюдать. Сейчас я ясно видела, что она перестегивает какие-то ремни на седле, висящем на уровне человеческого роста. Вроде на этом месте всегда находилась амуниция Таволги, если память мне не изменяет. Так-так, кто у нас еще занимается на плюшевой лошадке? Таню посадили на нее только сегодня, Жанна дает ее мне на обучение, но я-то и близко к соревнованиям отношения не имею. Надя? Нет, у нее же Принцесса Лола… Остались подружки со слабительным – их лошадей зовут Грация и как-то на «Э»… Эри? Эрика вроде. Ага, как я забыла! Аня, ну конечно! Но зачем, спрашивается, Лене понадобилось вредить девчонке, которая и так дисквалифицирована по состоянию здоровья?..

Логика и рассуждения здесь мне не помогут, поэтому я решила действовать напролом – ворвалась в раздевалку, и в один прыжок оказалась за спиной «амазонки». Та вздрогнула и повернулась, столкнувшись со мной лицом к лицу.

– Так-так, – проговорила я с видом человека, застукавшего вора на месте преступления. – Опять седла уродуем, да? Думаешь, я ничего не замечаю? А ну, отвечай, что тут творишь?

Лена явно опешила – кого-кого, а меня тут увидеть она не ожидала.

– Ничего я не уродую! – возмутилась она. Как мне показалось, искренне, чуть ли не с негодованием. – С чего вы вообще взяли, что я что-то порчу? Оно мне это надо?

– Может, и надо, – пожала плечами я, немного ослабив натиск. – Ты занималась на Регине, тогда зачем тебе седло Таволги?

– Седло мне это вообще не нужно! – заявила Лена. – Не видите – стремена перестегиваю! У Регинкиного седла короткие, а мне длиннее нужны! Танька-то низкая, и Аня тоже, им совсем не требуются такие длинные, вот мы и договорились, что когда я прихожу, беру стремена с седла Таволги, а потом их возвращаю. Лезете тут со своими обвинениями, а ничего толком не понимаете!

Я подняла крыло седла. И правда, одно стремя было длиннее, другое короче, похоже, я ворвалась в тот момент, когда Лена только перестегнула одно. Обидно – я была уверена, что теперь эта «амазонка» не отвертится, выложит все как на духу, и я смогу завершить свою работу по охране Марины – раз преступник найден, то и жизни Кузнецовой ничего больше не угрожает. Что поделаешь – опять неудача, что-то ничего не сходится…

Лена между тем оправилась от потрясения, вызванного моим неожиданным появлением и последующим допросом, и подозрительно уставилась на меня.

– Постой… – перешла на «ты» она. – А с какой это стати ты меня тут допрашиваешь? Я тебе ничего не обязана отвечать, какая тебе разница, что я делаю с седлом? Ты его, что ли, покупала? Если у Жанки занимаешься – так занимайся, а в чужие дела нос совать нечего!

– А вот как раз мое дело! – мигом нашлась я. – Да, у Жанны Константиновны я занимаюсь, и езжу, между прочим, на Таволге! Хоть седло и не мое собственное, но мне как-то не хочется оказаться с оторванным стременем или поврежденной уздечкой! Я тут всего третий день нахожусь, а уже кучу всякого увидела, мне моя жизнь еще не надоела!

– Да успокойся ты, ничего я не делаю этакого ужасного с седлами, – немного смягчилась Лена. Видимо, моя уловка сработала, и я отвела от себя подозрения, убедив девчонку, что попросту напугана за свою безопасность.

– А кто тогда тут беспредел всякий творит? – Теперь уже я взяла инициативу в свои руки и наседала на Лену. – Я не знаю, как тут вообще занимаются – то у одной седло стащили, у другой коня отравили, вот еще у тебя кобыла понесла… Ты зачем ей галопом идти скомандовала?

– Тренер такое задание дала, – пожала плечами Лена. – А ты чего на манеже торчала? Тренировка только у меня, Маринки и Таньки была. Жанна, если узнает, что посторонние бродят, тебе мало не покажется!

– Вообще-то я ждала лошадь, – заявила я. – Жанна Константиновна мою тренировку утром отменила и дала Таволгу другой девочке, а мне сказала ждать, пока та закончит занятие. Я же не могу весь день в быташке сидеть? Вдруг кобыла освободится раньше, что, тренер лично за мной в раздевалку побежит?

Лена не нашла ничего странного в моем объяснении и, видимо, успокоилась. Зато я продолжала допытываться:

– Вот я стояла спокойно, ждала лошадь. И видела, как должна у вас проходить тренировка – один раз вы прыгаете, а круг просто проезжаете, так? Разве Жанна Константиновна велела вам сбивать друг друга на галопе? Подумай, если я расскажу все тренеру, тебе так достанется – мало не покажется. А вот скажешь все начистоту – я буду молчать, идет?

– Нечего мне тебе говорить, – нахмурилась Лена. – Хочешь – беги к Жанке, говори. Мне, знаешь ли, плевать. Ну, что стоишь? Давай, рассказывай! Думаешь, она мне что-то сделает? Да и если не допустит к соревнованиям, мне-то что? Я найду другую конюшню, а здесь, на этом ипподроме, пускай Маринка сама с собой соревнуется!

Выпалив всю эту обиженно-гневную тираду, Лена, не дожидаясь моего ответа, со злостью швырнула в угол второе стремя, буквально сорвала с крючка свой рюкзачок и выбежала из быташки, не забыв при этом так хлопнуть дверью, что я удивилась, как выдержали косяки.

Я в раздумьях опустилась на табурет. Да, если Лена притворяется, то она умелая актриса – я искренне поверила, что она вне себя от злости и обиды на несправедливые подозрения. И все-таки меня не переубедишь. Похоже, к блестящим спортивным достижениям в число Лениных достоинств можно причислить еще и незаурядное сценическое мастерство. Сегодня она отвертелась – хорошо, пока признаю свой проигрыш. Но девчонка еще совершит оплошность и проколется – в этом я была уверена. Мне остается тщательно следить теперь не только за Мариной, но и за ее соперницей. Кстати, а почему Жанна не отстранила Лену от соревнований, как и Таню? Все-таки это несправедливо – хозяйка Неаполя на тренировке плохо выполняла задания, но она не совершила такой проступок, как Лена. Логичней было бы дать Тане второй шанс – скажем, посадить ее на другую лошадь, дабы та реабилитировала себя в глазах тренера, – а вот Лену точно выгнать с конюшни. Да, дело явно загадочное – и чем больше я вязну во всем этом, тем непонятнее все становится…

Глава 6

Адреналина сегодня, похоже, всем хватило – не только мне и юным наездницам, но и самой Жанне. Тренер отпустила Марину домой, вроде после едва не происшедшего столкновения лошадей следует поставить в конюшню, так как животные могут вести себя неадекватно. Вот если бы во время выполнения галопа или прыжка упал кто-то из всадников – он был бы обязан снова сесть на лошадь и продолжить выполнение упражнения. Конечно, если б не получил серьезную травму. Я читала, что при падение это обязательное условие – если человек не садится вновь в седло, он будет потом всю жизнь бояться ездить верхом, а чтобы этого не случилось, необходимо закончить тот элемент, который до падения выполнялся.

Домой я вернулась раньше обычного – не было и трех часов дня. По дороге позвонила Ивану Андреевичу – узнать, доехала ли Марина до дома. Девчонка, по словам Кузнецова, принимала ванну и нашего разговора не слышала. Я было предложила вести свое наблюдение за Мариной не только на территории ипподрома, но и охранять девчонку в дороге. Водителя Марины я не видела, а поэтому он автоматически попадал под подозрение. Но Иван Андреевич заверил меня, что Константин работает у него очень давно, является едва ли не другом семейства, да и ездит он очень осторожно. Я пожала плечами – если что-то случится с девчонкой по дороге, я за это ответственность не несу. Сами виноваты – я предлагала.

Честно говоря, мой мозг просто плавился от обилия всевозможных событий и подозреваемых. Я поняла, что если буду и дальше обдумывать это дело, то попросту вконец запутаюсь. Поэтому остаток дня решила провести в компании с тетей Милой и телевизором. Правда, сперва меня отправили в магазин – закончилась какая-то особая приправа, и я потратила часа два, прежде чем отыскала то, что требовалось. Дурная голова ногам покоя не дает – я зачем-то обошла несколько дорогих магазинов, где имелось все, что угодно, кроме злосчастной смеси каких-то перцев. А искомое оказалось совсем рядом – в неприметном продуктовом подвальчике рядом с домом. Заботливая тетушка обрадовалась, что я вернулась с ипподрома так рано, и тут же в награду за выполненное поручение наложила мне целую тарелку своего очередного кулинарного шедевра – нечто горячее с ароматным мясом и какими-то овощами. Правда, аппетита у меня совсем не было – да и какой тут аппетит, когда работа не клеится и бестолково топчешься на месте? Но для вежливости в тарелке поковырялась и, чтобы тетушка не приставала со всяческими расспросами наподобие: «А достаточно ли подливки, не подсолить ли тебе, Женечка?», сделала вид, что поглощена просмотром какого-то фильма. Показывали очередную детективную историю – даже телевидение не дает мне отдыха, подсовывает какие-то расследования! Правда, сюжет создатели сериала явно состряпали спустя рукава – главным злодеем оказался повар богатого семейства, который ежедневно подсыпал в традиционную овсянку порцию яда и таким образом отправлял на тот свет всех домочадцев по очереди. И конечно же – какая неожиданность! – повар оказался дальним родственником богача дедули, оставившего завещание, которое в итоге должно было достаться единственному живому племяннику, то есть повару-убийце. И для кого придумывают такие банальные детективы со столь предсказуемой развязкой? Наверно, только умственно отсталые будут с интересом следить за развитием сюжета да гадать: кто же на самом деле преступник? Я себя к таковым не причисляла, поэтому взяла пульт с твердым намерением переключить канал – может, удастся найти что получше?..

Да так и осталась с протянутой вперед рукой, с трудом удержавшись, чтоб не завопить на всю квартиру. Какая же я идиотка! Повар! Ну конечно же! С чего я решила, что Леша по ошибке накормил Неаполя пшеницей для собачьего корма? Потому что он добрый и общается со мной, а значит, не может быть преступником? Вот сглупила так сглупила, и даже мысли не допустила о причастности молодого конюха ко всей этой истории! А ведь если хорошенько пораскинуть мозгами, то кто, как не работник конюшни, имеет доступ ко всей амуниции, кто может без подозрений войти в быташку, кто может подсыпать не ту еду в миску? И – какое совпадение! – Алексей устроился на ипподром как раз в то время, когда начали происходить все эти «случайности», которые случайностями и не являются!

Итак, добренький Леша становится едва ли не первым подозреваемым в моем списке. Значит, мне нужно за ним проследить – и сделать это нужно как можно скорее. Как жаль, что додумалась я до этого только сейчас, сколько времени потеряла! Сегодня ехать на конюшню смысла нет – пока я бегала по магазинам да смотрела фильм, прошло несколько часов, а пока я доеду до ипподрома, Леша уже уйдет домой. Значит, единственный вариант – начать слежку завтра, жалко, что точно не знаю, когда у конюхов начинается рабочий день…

Будильник назойливо разбудил меня в шесть утра. Я быстро привела себя в порядок – не отношусь к тому типу людей, которые привыкли подолгу раскачиваться и просыпаться. Если нужно – могу встать даже в четыре и спокойно приступить к работе.

Преимущество раннего подъема еще и в том, что можно спокойно ехать куда хочешь, не рискуя застрять в пробке. До ипподрома я домчалась довольно быстро – часы показывали начало восьмого. С парковкой тоже проблем не возникло, и я, схватив сумку с неизменными бутербродами и набором отмычек, поспешила к воротам ипподрома.

Еще во время своего первого посещения конюшни я отметила, что засова у двери, ведущей на территорию ипподрома, нет, а значит, можно беспрепятственно проникнуть внутрь. Я отворила калитку и резво направилась в сторону конюшни Жанны. Огромный круг для бегов сейчас пустовал – конечно, лошади-то не кормлены, занятия, думаю, начинаются не раньше девяти.

Мои расчеты оказались верны – Алексея еще не было, вход на конюшню был заперт. Я порадовалась, что взяла свои отмычки. С замком справилась быстро – а что с ним возиться, такой и шпилькой при желании открыть можно. Странно, что ничего новее не поставили – то ли не боятся за сохранность лошадей, то ли век конокрадов давно прошел?..

Я проникла внутрь и стала оглядываться по сторонам, отыскивая подходящее место, куда можно спрятаться и при этом видеть, что делает конюх. С этим у меня возникли проблемы – во‐первых, я понятия не имею, что Леша будет делать в первую очередь и куда пойдет. Если он, скажем, сперва заходит в быташку – берет что-нибудь оттуда, или, на худой конец, пьет чай с плюшками (а что, такое тоже возможно, не успел человек позавтракать дома!), то я могу зайти в денник к какой-нибудь лошади. Пока оставим мой естественный страх перед этими животными, нисколько не прошедший после истории с укушенным пальцем. Но если Алексей сперва отбивает денники, то идея проникнуть в стойло оказывается провальной. Что же придумать?

Дабы не тратить время впустую – я ведь не знаю, сколько у меня еще в запасе, вдруг Леша придет раньше? – я решила собрать «жучки» – пора бы их прослушать, думаю, что-нибудь интересное они зафиксировали. Да и батарейки, поди, скоро сядут, взамен установлю новые, чтоб не прерывать свое наблюдение. Так, где я их закрепила?.. Помню, в быташке точно, рядом с денниками и на улице. Времени половина восьмого, начну, пожалуй, с улицы – заодно проверю обстановку, чтоб меня не застали врасплох.

Я направилась ко входной двери, но внезапно меня остановил странный звук, доносящийся из одного денника – то ли второго, то ли третьего по счету от раздевалки. Я поняла, что слышу тяжелое дыхание лошади – как будто она недавно скакала без устали галопом. Я немного замешкалась, вроде собиралась снять «жучки», но любопытство пересилило. Я подошла к стойлу, из которого доносилось дыхание, и увидела табличку с надписью «Античный». Кличка знакомая – наверняка кто-то уже называл имя этого коня. Я его запомнила, потому что оно отличалось от остальных. Впервые встречаю кличку прилагательное, а слово «Античный» прочно ассоциируется у меня с полуразрушенными греческими колоннами.

Конь, носивший сию удивительную кличку, оказался поджарым и рыжим, с черной прямой гривой. Но поразила меня не масть лошади – как будто так мало рыжих коней! Самым странным было то, что вся спина Античного была мокрой, едва ли не в пене, темный влажный след явно очерчивал контур вальтрапа, который обычно кладут под седло. Я подошла к деннику совсем вплотную – может, зрение обманывает меня? Как это вообще возможно – дверь конюшни была заперта, я это точно помню, но конь находится в таком состоянии, словно его завели в стойло совсем недавно, а до этого он скакал без отдыха по меньшей мере часа три, если не больше!

Я осмотрела все денники – может, кто из лошадей тоже нынешней ночью лишился законного отдыха? Но нет, кони стояли спокойно, доедали остатки сена и не выдавали ни малейшего признака усталости. Их спины и грудь были сухими, а дыхание – ровным и спокойным.

Значит, гоняли только Античного. Вопрос – кто мог ночью пробраться на конюшню, открыть дверь и забрать коня? Либо у этого человека есть доступ к конюшне, либо он, как и я, пользуется отмычками. Может, Жанна приходит побаловаться – а что, все дни напролет она занимается с учениками, а поездить хочется, вот и выбирает время ночью. Смешно, что еще сказать. Да, надо срочно прослушать, что удалось записать на мои «жучки»…

С этой целью я вышла на улицу, намереваясь снять прослушку и посмотреть, нет ли кого поблизости. Дверь предусмотрительно закрыла – на всякий случай. С внешней стороны я ставила «жучки» над дверью и сбоку, для пущей надежности.

Я взглянула на часы. Почти восемь, но, несмотря на такую рань, солнце уже палит вовсю. Похоже, день обещает быть жарким – до чего же неохота ездить верхом в такую погоду! Надо было взять с собой шорты и сменную майку – в своих спортивных штанах точно запарюсь, а мне предстоит еще и следить за Мариной, которая наверняка задержится до вечера. Вчерашняя тренировка ведь сорвалась, значит, девчонка должна отработать сегодняшнее занятие…

– А ты что тут делаешь? – погруженная в свои мысли, я даже не заметила, как сзади подошел Леша. Как хорошо, что я сообразила закрыть за собой дверь! Представляю, что было бы, если б молодой конюх обнаружил меня внутри конюшни. Всей моей изобретательности не хватило б, чтоб сообразить подходящее объяснение!

– Привет! – улыбнулась я как можно беззащитнее. – Я Жанну Константиновну жду. У меня вчера не получилось позаниматься, сегодня, надеюсь, Таволга будет свободной!

– Она тебе назначила тренировку так рано? – недоуменно покосился на меня Леша. – Ты точно уверена? Обычно занятия начинаются часов в девять, и то очень редко.

– Ой… – я изобразила растерянность. – Вчера инструктор мне толком ничего не сказала, вроде как приходить с утра надо, потому что потом будут заниматься конкуром, и мне опять лошадь не достанется. Вот я и решила приехать заранее, но, видимо, и правда что-то напутала. Что же мне теперь делать, а? Жанна Константиновна только в десять будет?

– Обычно так. – Про себя я отметила, что Алексей, похоже, мне поверил. Да и что тут такого криминального? Перепутал человек время занятий, с кем не бывает? Тем более в глазах остальных посетителей конюшни я выгляжу не слишком умной и сообразительной – пустить пыль в глаза умею, говорю без ложной скромности.

– А сейчас только восемь! – продолжала сокрушаться я. – Целых два часа шататься без дела! Ну почему я книжку с собой не захватила…

– Хочешь – можешь чай попить в быташке, – развел руками молодой конюх. – Если с собой перекус берешь, можешь позавтракать. Микроволновки здесь нет, зато чайник имеется.

– Так тут закрыто, – изобразила я святую невинность. Пожалела – как бы не перегнуть палку, демонстрируя свою глупость. Но Леша только улыбнулся в ответ.

– У меня же ключи есть! – продемонстрировал он небольшую связку. – Я ж тут работаю, как, по-твоему, без ключей дверь можно отпереть?

Я не стала говорить ему, что немногим раньше как раз сие и проделала, и подождала, пока молодой конюх откроет дверь. Отлично – у меня есть возможность понаблюдать за парнем. В частности, меня интересует, что он скажет при виде вспененного коня? Думаю, сие обстоятельство как минимум должно вызвать у конюха удивление.

Мы прошли по коридору к быташке. Леша мимоходом оглядел конюшню – все ли в порядке, – а потом повернулся ко мне.

– Ну что, открыть тебе раздевалку? – предложил он.

– А можно я посмотрю, как ты кормишь лошадок? – попросила я. – Чай пить пока не хочется, а как работают конюхи, я никогда не видела!

– Да что тут интересного? – пожал плечами Алексей. – Хочешь – так смотри, конечно. Но думаю, тебе быстро надоест.

– Если что – я и помочь могу! – с готовностью произнесла я. – Поэтому обращайся! Я только рада буду!

– Помогать-то особо нечем, – растерялся конюх. – Ты ж не будешь тачки с навозом таскать, правильно? А раскладывать сено – дольше объяснять, сколько чего нужно. Кашу делать я тебе тоже не доверю – после вчерашнего надо все тщательно проверять, чтобы снова так не проштрафиться.

– Тогда я просто посмотрю! – не унималась я. – Мешаться не буду, честное слово!

– Как хочешь, – не стал меня отговаривать Леша. – Если тебе и правда заняться нечем – смотри в свое удовольствие, мне никто не мешает.

Я с нетерпением ждала, когда молодой конюх дойдет до денника Античного, чтобы положить в его стойло охапку сена. Алексей должен сразу заметить, что коня брали без спроса и ездили на нем. Даже я, столь далекая от работы с лошадьми, обратила внимание на необычное состояние Античного. Логично предположить, что Леша задастся вопросом, кто и зачем ездит верхом по ночам.

Но я опять ошибалась – Алексей как ни в чем не бывало просунул в открытую дверь денника загнанного коня порцию сена, после чего быстро запер ее и занялся другими обитателями конюшни. Я недоуменно посмотрела сначала на конюха, потом перевела взгляд на Античного. Может, спина лошади высохла так быстро, и Леша поэтому ничего не заметил? Дыхание-то животного стало спокойнее, хотя и до сих пор оставалось прерывистым и неровным.

Ничего подобного – мокрая рыжая спина, разве что пены не видно. Либо Алексей просто чемпион по невнимательности, либо он не смотрит на лошадей, сосредоточившись на тюках с сеном, либо загнанные лошади на этой конюшне – дело обычное и удивления ни у кого не вызывают. Последнее предположение казалось мне маловероятным, поэтому я принялась расспрашивать молодого конюха о деталях его работы и о конях, пытаясь окольными путями вывести разговор в нужное мне русло.

– А до какого времени можно брать лошадей, чтобы ездить? – поинтересовалась я.

– В восемь вечера у коней ужин, поэтому все тренировки заканчиваются самое позднее в семь, – проинформировал меня конюх. – Но пока я тут работаю, так допоздна еще никто не занимался. В восемь – кормежка, ну и отбой.

– Эх, вот было бы здорово прокатиться ночью, при свете луны… – мечтательно протянула я. – Сплошная романтика, правда?

– Никакой романтики тут нет, – остудил мой пыл Леша. – Ночью, во‐первых, ничего не видно, лошадь нервничает и боится, к тому же велик риск налететь на какое-нибудь препятствие и грохнуться с коня. Так что всякие ночные поездки верхом – банальные сказки или придумка сценаристов, чтобы разнообразить фильм. Когда позанимаешься немного, поймешь, что, когда ты сидишь в седле, нужна сосредоточенность и постоянный контроль, и не важно, долго ты занимаешься или нет. Верховая езда считается одним из самых потенциально опасных видов спорта, думаю, Жанна тебе говорила об этом.

Понятно – ночные конные прогулки на ипподроме не пользуются популярностью. Попробуем подойти с другого бока.

– Какая странная кличка у этого коня, – я ткнула пальцем на Античного, а потом изобразила неожиданное удивление: – Ой, Леш, а чего у него спина-то мокрая? И дышит он странно, может, заболел?

Конюх кинул мимолетный взгляд на лошадь, а потом пожал плечами, мол, сам не знаю. Но по виду Алексея нельзя было сказать, что он удивлен, и я сделала вывод, что такое с Античным не впервые.

– А за кем закреплен этот конь? – настойчиво расспрашивала я. – Не видела, чтоб кто-то из девочек на нем занимался. Он не больной?

– Жанна не станет держать на конюшне нездоровых лошадей, – возразил Алексей. – Античный в полном порядке, на нем просто пока никто не ездит. С прежней хозяйкой – ну, точнее, девушкой, которая на нем выступала, – произошел несчастный случай, и она больше не ходит на ипподром. А другие девчонки его не берут, потому что он немного сложный в обращении, связываться не хотят.

Вот вам пожалуйста – еще одна трагедия. Прямо не конюшня, а средоточие несчастных случаев…

– А что случилось с той девушкой? – поинтересовалась я. – Что-то ужасное? Она жива хотя бы?

– Жива, – кивнул головой Леша. – Ее Лерой зовут. Раньше она только на Античном выступала, тоже конкуром занималась. Только на одном соревновании неудачно прыгнула какой-то барьер, упала, ну и травма ноги. Врачи запретили ей любую физическую нагрузку, даже школьную физкультуру посещать нельзя. Поэтому из конного спорта девушке пришлось уйти.

– Кошмар какой… – искренне ужаснулась я. – Поди, для нее это трагедия. Как я понимаю, профессиональный спорт является смыслом жизни человека, представляю, как ей тяжело. Хорошо хоть ногу не отрезали…

– Да ну, зачем отрезать-то? – пожал плечами Леша. – Там, как я понимаю, то ли перелом сложный был, кости не так срослись. И если неудачно ногу травмировать во второй раз, могут появиться серьезные осложнения.

– А ты с ней общался? – полюбопытствовала я, намереваясь узнать, где эта самая Лера проживает. Думаю, не лишним будет пообщаться с ней. Вполне может статься, что обиженная судьбой бывшая спортсменка, которая лишилась возможности выступать на соревнованиях, сейчас злится на весь белый свет и каким-то образом вредит другим ученицам Жанны. Вроде чтоб не она одна такая несчастная была.

– Да я не особо тут с ними общаюсь, – признался Леша. – Весь разговор – это вопросы, покормил ли я того или иного коня, да почему денник еще не отбит. Но я же один, физически все успеть не могу. Конюшня Жанны – практически самая большая на ипподроме, тут больше всего голов. Спортивная поэтому.

У кого бы мне узнать хотя б номер телефона бывшей хозяйки Античного? Жанна вряд ли скажет – она не из словоохотливых собеседниц, Таня больше на конюшню не ходит, Марина со мной не общается, а Надю я давно не видела. Хотя… У меня возникла неожиданная идея, и я, сославшись на свое желание перекусить, оставила Лешу и отправилась в быташку.

Я хорошо помнила, что на полке, где лежала папка с правилами нахождения на конюшне, находились еще какие-то бумаги. Сейчас ящик был заперт, но я при помощи отмычки быстро справилась с замком и, радуясь про себя, что в быташку в ближайший час никто не войдет, спокойно достала все имеющиеся тетрадки. Уже знакомые мне правила отложила в сторону – они не понадобятся. Так, что это? Ага, в одной тетради записаны расходы на лошадей – я увидела столбики с ценами на сено, овес и специальные препараты для животных. Интересно, конечно, но к моему делу сие не относится. Другая тетрадь оказалась почти пустой, и я разочарованно отложила и ее в сторону. Зато третья папка меня порадовала – в ней содержалось именно то, что я искала. Аккуратные столбики, в первой колонке – фамилия и имя человека, в следующей – год рождения, далее следуют контактные данные, а завершает графу личная подпись. Я пробежала глазами страницу. Хорошо, что имена записаны не инициалами, а полностью, иначе я долго бы искала нужную мне ученицу Жанны.

Наконец я нашла имя Валерия – Лера ведь сокращение, к счастью, тезки у бывшей спортсменки не оказалось. Я выписала к себе в блокнот ее фамилию – Дорошенко, адрес и телефон. Отлично, надо бы навестить эту барышню, охотно с ней побеседую…

Сегодняшнее занятие Жанна начинала с проверки моих знаний теории. Она заставила меня пересказать каждую страницу текста, который я фотографировала на телефон. Естественно, дома я даже не открывала свой электронный конспект, однако бойко рассказала все по пунктам. Память у меня хорошая – еще бы, я ее натренировала изучением разных иностранных языков, поэтому информацию запоминаю с ходу. Тренер, видимо, решила, что я старательно зубрила теорию, поэтому сухо похвалила меня и заявила, что теперь можно переходить к практике.

Я думала, инструктор, как всегда, оставит меня скучать в быташке, а сама отправится готовить Таволгу, но на сей раз ошиблась. Жанна велела мне взять щетки и, поставив лошадь на развязки, заявила, что чистить Таволгу я буду самостоятельно. Интересно, как понимать такой поворот событий – то ли инструктору надоело все делать за меня, то ли Жанна посчитала меня уже самостоятельной барышней и намеревается перевести меня в группу. Вроде она говорила, что вначале нужно брать индивидуальные уроки, а когда у человека начинает что-то получаться, он может ходить тренироваться вместе с другими учениками, соответственно, за меньшую плату.

Правда, моя чистка Жанне не понравилась – увидев, как я старательно вожу пластмассовой скребницей по спине плюшевой Таволги, она отняла у меня щетку и наставительно произнесла:

– Скребницей надо нажимать с силой, а не гладить ею лошадь. Толку от твоей чистки никакого не будет – ты ни грязь не удалишь, ни пыль. Вот, смотри, как нужно.

Лебедева сделала несколько энергичных движений. Я кивнула – мол, поняла, – и постаралась повторить ее действия.

Пока я наводила Таволге красоту, инструктор озадачила меня порцией терминов, обозначающих разные части седла и уздечки. Я старалась успеть за ней и рассмотреть, что она показывает, при этом продолжая чистить лошадь. К счастью, Жанна не потребовала от меня пересказать то, что она только что мне поведала, и, дождавшись, пока я смахну остатки пыли, ловко подседлала кобылу.

– Теперь подожди, – бросила мне инструктор и вышла из конюшни. Я осталась стоять рядом с Таволгой и терпеливо ждать возвращения моей наставницы.

Хотя уже было начало одиннадцатого, народу на конюшне не было. Алексей уже закончил свои утренние дела и куда-то исчез, а прочих учениц Жанны я не видела. Может, тренер назначила им занятие на более позднее время? Хотя, если подумать, у Лебедевой осталось не так много учениц перед соревнованиями – кого-то она удалила сама, кто-то выбыл по странным «стечениям обстоятельств».

Мои размышления были прерваны бодрым голосом инструктора.

– Охотникова, отвязывай кобылу и выходи! – услышала я распоряжение. Посмотрев в проход на улицу, я лицезрела следующую живописную картину: Жанна, в полном обмундировании – каска, краги, бриджи, жилетка – держит в руках повод, а рядом с ней возвышается статная высокая темная лошадь, превосходящая мою Таволгу в размерах раза в полтора.

– Ой, – я поспешно отстегнула карабины с трензельных колец уздечки своей лошадки и быстро устремилась из конюшни. Таволга неспешно пошагала за мной – похоже, думала, а стоит ли ей шевелиться, может, я пошутила, и мы лучше останемся в деннике? Про себя я гадала, что на сей раз придумала Жанна, раз сменила неизменную корду в руках на этого огромного коня?..

– Не спим! – подбодрила меня Лебедева. – Делай себе стремена, давай сюда повод.

Что означает – делать стремена – я и понятия не имела. Решила, что для начала их следует выправить из седла, а потом уже разбираться дальше. Пока я неуклюже разматывала кожаные пряжки, Жанна что-то говорила про длину стремени, но я решила, что сойдет и так, и по ее команде взгромоздилась на спину Таволги.

Жанна с легкостью запрыгнула на своего коня (или кобылу?..), а потом коротко бросила мне:

– Поедем на круг. Езжай за мной, не обгоняй, держи дистанцию в полтора корпуса за впереди идущей лошадью. Хочешь – учебной рысью, хочешь – строевой.

Была бы я истово верующей, то перекрестилась бы. Куда с большей охотой я бы поучаствовала в перестрелке или погоне – но на своих двоих либо за рулем автомобиля. Ну почему мне надо сейчас трястись верхом и ради чего?.. Ладно, если бы это требовалось, чтобы охранять Марину, так нет – девчонки на ипподроме нет, а мне приходится рисковать своей жизнью просто так и надеяться, что я позорно не грохнусь с лошади…

Жанна бодро пришпорила своего коня, и мне не оставалось ничего другого, как последовать ее примеру. Мы выехали на большой ипподромный круг.

– Держи поводья короче, – напутствовала меня Жанна. – Готова?

И, даже не дождавшись моего ответа, она пустила свою лошадь рысью. Таволга проявила инициативу – я не успела дать ей сигнал к бегу, как она уже трусила следом за Жанной. Мне пришлось подстраиваться под свою кобылу – вопреки основному правилу верховой езды, согласно которому главным является всадник. Ладно, все равно я не собираюсь всерьез заниматься конным спортом – мне главное быстренько найти преступника, получить законный гонорар и забыть весь этот несчастный ипподром, как страшный сон. Буду надеяться, что мои мучения долго не продлятся. Теперь я точно постараюсь найти злоумышленника как можно скорее…

Я не могла избавиться от мерзкого ощущения, что моя Таволга бежит слишком уж неровно, постоянно заваливается в ту или иную сторону и вот-вот собирается упасть. Умом-то я понимала, что на четырех ногах, в отсутствии скользкого грунта, лошадь гораздо устойчивее человека, но на большом кругу, в непривычных для меня условиях здравый смысл уступил место бестолковым и необоснованным переживаниям и страхам.

Жанна иногда оглядывалась назад – видимо, проверить, по-прежнему ли я трясусь верхом на лошади и не валяюсь ли где-то в необозримых далях, – но, видя мою несчастную физиономию в каске, удовлетворенно кивала и подгоняла свою лошадь. Как мне показалось, тренер выглядела не такой злобной, как вчера, – может, про себя посмеивалась надо мной, кто ее знает. А может, была довольна, что я умудряюсь держаться на лошади, то есть какой-то толк в ее обучении есть. Меня мало волновали мысли тренера – я искренне надеялась, что больше одного круга мы скакать не будем.

Видимо, Жанна понимала, что творится у меня на душе, и, дабы отвлечь от ненужных мыслей, стала спрашивать меня об устройстве седла. Я сначала не поняла, что она хочет услышать, и наугад ляпнула первый термин, который пришел в голову. К моему великому удивлению, я назвала правильный ответ, и тренер продолжила свои расспросы. Не знаю, каким образом, но я умудрилась назвать все крепления и части седла, хотя совершенно не задумывалась и говорила то, что первым всплывало в моем мозгу. Может, адреналин каким-то образом заставил меня отыскивать правильные ответы, а может, память моя оказалась гораздо лучше, чем я себе представляла, – не знаю. Зато экзамен Жанны оказался сейчас как нельзя кстати – я даже не заметила, что мы проскакали большую часть круга и в скором времени должны были оказаться на месте нашего старта.

Наконец инструктор решила, что на сегодня мне верховой езды хватит, и перевела свою лошадь в шаг. Потрепала ее по голове и шее, я сделала то же самое. Умница Таволга не стала дожидаться, пока я соображу, что нужно делать, и самовольно перешла на спокойный, более привычный и комфортный для меня аллюр. Я же мечтала только об одном: вот бы преступницей оказалась Лера, я сегодня же допрошу ее, и тогда на завтрашнюю тренировку можно не приходить!

– За теорию и практику тебе «отлично»! – бросила мне Жанна через плечо. – Теперь будешь ходить в группу – ездить на кругу, а также собирать и чистить лошадь. Хватит с тебя индивидуальных уроков, научиться рыси ты научилась, с галопом со временем тоже ознакомишься. Сейчас расседлаешь Таволгу, поставишь ее в денник. Да, еще скажи конюху, чтоб час не поил кобылу после работы.

Я кивнула и сошла с большого круга на тропинку, ведущую к конюшне. Тренер же осталась на дорожке – то ли у нее должен быть еще один новенький ученик наподобие меня, то ли она собиралась дать своему коню дополнительную нагрузку.

Марина явилась на конюшню вовремя – аккурат к одиннадцати. Моя тренировка сегодня заняла меньше времени, чем обычно, – проскакали мы рысью круг минут за двадцать, дольше я возилась с чисткой Таволги и ее расседлыванием. Но я не стала напоминать Жанне, что плачу ей за час тренировки – не ровен час, еще заставит меня снова ездить, лучше уж отдам ей деньги и спокойно займусь своими прямыми обязанностями. Вздохнув про себя с облегчением – наконец-то завела Таволгу в денник, сегодня с ней общаться больше не придется, – я включила в быташке чайник и вытащила свой контейнер с бутербродами. От переживаний и нервного стресса у меня разыгрался аппетит, и я с трудом удержалась, чтоб не уничтожить весь свой запас еды. Иначе чем мне обедать, опять буду ходить как голодная сирота и завидовать жующим девчонкам.

Кузнецова, по своему обыкновению, кивнула мне – поздоровалась, значит, и занялась своими делами. Надела краги, взяла каску и щетки и отправилась в денник к Смерчу. Я видела, что немного раньше пришли две «кумушки-злодейки», как я их прозвала – Ира и Маша, подсунувшие незнакомой мне Ане слабительное. Денник с Принцессой Лолой пустовал, из чего я сделала вывод, что на манеже занимается Надя. А народ-то потихоньку набирается, отметила я про себя. Уже вместе с моей подопечной четыре человека. Из всех действующих лиц не хватало только Лены, но на ее месте я бы тоже не пришла на тренировку после вчерашнего происшествия.

Доев бутерброд, я вышла на улицу, чтобы иметь возможность заодно контролировать все передвижения Марины. В деннике я ее оставила без своего бдительного присмотра только после того, как убедилась, что девчонке ничего не угрожает – других людей на конюшне не было, а если кто и придет, я сразу его или ее увижу.

Кузнецова быстро справилась с подготовкой лошади к тренировке (я точно возилась бы не меньше часа с одной лишь седловкой!), и я тенью прошествовала за ней к манежу. Если нужно, умею быть незаметной – в «Ворошиловке» и не такому обучают. А Марина вообще по сторонам никогда не смотрит, что в нынешней ситуации мне только на руку.

По сравнению с насыщенным вчерашним днем сегодняшнее занятие спортсменок мне показалось скучным. Опять – разминка, уже приевшаяся мне гимнастика, смена аллюров, прыжки… Когда все эти упражнения в новинку, смотреть интересно, но со временем одно и то же приедается и уже не кажется таким сложным и удивительным. Да и Ира с Машей не обладали харизмой, как, скажем, Лена, я их отнесла к ученицам послабее. Из всех четверых только Марина казалась мне достойной кандидаткой в победительницы соревнований по конкуру, остальные девчонки на ее фоне смотрелись бледно и неказисто.

Жанна тоже сегодня демонстрировала спокойный нрав – никого с тренировки не удаляла, на учениц не ругалась. Спокойно отдавала свои приказания да ограничивалась скупыми комментариями и замечаниями, изредка кого-нибудь хвалила. Я тоскливо поглядывала на часы – скорее бы все закончилось, все равно я торчу здесь без толку. Спорить не буду, хорошо, когда моим клиентам ничего не угрожает, но тратить свое время впустую не хотелось. Вот если бы Марина пораньше выполнила свою программу, я нанесла бы визит Лере, и может быть, дело б сдвинулось с мертвой точки. Но Кузнецова, как назло, решила отработать за вчерашнее – и как только она не устает, столько времени проводить в седле, причем не спокойно шагать или рысить, а прыгать через самые разнообразные препятствия! Не девчонка, а робот какой-то…

Короткий перерыв был только в час дня – девчонки отвели лошадей по денникам, чтобы те поели. Леша раздал коням по порции сена, а ученицы Жанны дружным скопом нагрянули в быташку. Мне пришлось тоже последовать за ними, а то, не ровен час, кто-нибудь добрый накормит Кузнецову слабительным. Из всех девушек только Надя поинтересовалась, почему я все еще нахожусь на ипподроме, ведь занятия у новичков заканчиваются до обеденного перерыва. Пришлось соврать, что хочу поговорить с Жанной по поводу дополнительной тренировки, да только момент подходящий найти не могу. Надя посоветовала мне отыскать тренера сейчас – все равно перерыв, потом-то она будет занята. Я технично сочинила новую отговорку: инструктор – тоже человек, не могу же я ей мешать спокойно пообедать. Да и сама не прочь перекусить – вы же не против, если я тут с краешку поем свои бутерброды?

Больше меня никто с расспросами не тревожил: спортсменки увлеклись поглощением собственных пайков, и весь наш совместный обед прошел в молчании. Я с удовлетворением отметила, что Маринин контейнер с неизменной овсянкой тщательно запакован в несколько целлофановых пакетов, следовательно, ничего подсунуть ей в еду не могли. Чтобы развязать и завязать упаковку, потребовалось бы время, а никто из девчонок не торчал в быташке так долго. Когда Ира и Маша переодевались, я находилась в раздевалке, а Надя ушла задолго до появления Марины на ипподроме.

После часового перерыва тренировка продолжилась, и теперь занятие длилось гораздо дольше. Первыми закончили «кумушки-отравительницы», потом ушла Надя, и только Кузнецова упорно ездила до вечера. Жанна дала Марине отбой часов в шесть, но Кузнецова долго отшагивала Смерча – наверно, после тяжелой нагрузки коня необходимо заставить пройти шагом энное количество времени. Похоже, придется ехать к Лере на ночь глядя, надеюсь, девушка будет дома. Можно, конечно, позвонить, договориться о встрече. Только для начала следует придумать какую-нибудь легенду…

Хотя… Раз уж я задержалась на ипподроме, у меня есть возможность узнать, кто занимается ночными скачками. Немного поразмыслив, я решила, что сегодня лучше заняться этим вопросом, а к Лере съезжу завтра.

Я подождала, пока Марина, по своему обыкновению, позвонит шоферу, и проследила, чтобы Кузнецова покинула ипподром в целости и сохранности. Леше постаралась тоже не попадаться на глаза – хватит сегодняшнего утра, если парень увидит, что я торчу на ипподроме с раннего утра до позднего вечера, обязательно заподозрит меня в чем-нибудь противозаконном. Добрый-то он добрый, но кто знает, что за черти водятся в тихом омуте…

Сперва я намеревалась найти себе какое-нибудь укрытие на территории ипподрома – дабы иметь возможность наблюдать за всем происходящим, – однако первоначальный план пришлось поменять. Начать с того, что вокруг не имелось подходящих кустов или деревьев, к тому же к вечеру оживились работники и других конюшен. Так как все тренировки закончились, мое присутствие вызвало бы законные расспросы и ненужные подозрения, ведь, сказать по-честному, на конюха или инструктора я совершенно не похожа. Я решила вернуться к своей машине и выждать часов до десяти-одиннадцати, а потом уже проникнуть на ипподром. Заодно и сниму «жучки» – утром Леша помешал мне это сделать.

Глава 7

Летом темнеет поздно – уже прошло три часа с того времени, как я покинула конюшню, а небо едва-едва тронула закатная дымка. Сидеть без дела в машине быстро надоело – я развлекалась тем, что каталась по окрестностям, а заодно изучала местность поблизости от ипподрома. Даже зашла в какой-то продуктовый магазин – слонялась там минут тридцать, осматривая все стеллажи подряд. Чтоб не уходить с пустыми руками, схватила в конце концов первую попавшуюся шоколадку и вернулась в «фольк», где сразу же уничтожила свою «добычу».

Наконец я решила, что подходящее время наступило. В одиннадцать часов на город опустилась иссиня-черная ночь, украсив небосвод редкими огоньками звезд. Одинокая холодно-желтая луна меланхолично являла свои неровные округлые края, иногда скрываясь за редкими облаками, кое-где зажглись неяркие ночные фонари.

Я оставила автомобиль на своей любимой стоянке и, чувствуя себя каким-то тайным агентом из фильма про шпионов, осторожно двинулась к ипподрому. Улица, и без того не оживленная, теперь была совершенно пустой – никаких ночных гуляк или кучек распивающих пиво подростков. Казалось, что я очутилась не в родном Тарасове, а в каком-то фантастическом городе из будущего, где давно вымерло все живое.

Миновав калитку, я огляделась. Ночной ипподром совершенно не был похож на место постоянных тренировок, каким я его привыкла видеть. Удивительно, как все меняется в разное время суток. Почему-то сейчас эта огромная территория внушала мне непонятное чувство одиночества и тревоги.

Стараясь не поддаваться излишним эмоциям, я тихо прошла через ипподромный круг прямиком к конюшне Лебедевой. Убедившись, что людей нигде нет, я проверила дверь – как и ожидала, заперто. Раньше я считала, что конюхи проживают прямо за конюшнями, на которых работают, но сейчас-то поняла, что жилая территория начинается за оградой ипподрома. Совсем осмелев, я открыла дверь отмычкой и вошла внутрь – проверить, все ли лошади на месте. Кони стояли в своих денниках и, как всегда, занимались любимым делом – жевали сено. На звук моих шагов все животные как по команде повернули головы, но, убедившись, что я не собираюсь отнимать у них еду или выгонять работать, тут же потеряли ко мне всякий интерес.

Для верности я осмотрела и быташку, хотя сама не знала, что ожидаю там найти. В раздевалке не прятался никакой злоумышленник, вещи и амуниция тоже были на месте. Я хотела снять «жучки», но потом решила, что лучше сделаю это после своего ночного наблюдения. Если кто-то проникнет на конюшню, «прослушка» зафиксирует это, а следовательно, у меня будут доказательства постороннего присутствия. Надеюсь, батарейки на «жучках» еще не сели…

Я вышла наружу, заперла дверь. Оглядевшись вокруг, приметила для себя укромное местечко неподалеку – затаюсь пока там, в темноте даже кошку не заметишь, не то что меня. Присев на корточки, я приготовилась ждать, про себя жалея, что во время моего странствия по ближайшим к ипподрому улицам не нашла где-нибудь кофейного автомата. Чашка крепкого эспрессо была бы как нельзя кстати…

Вопреки моим самым худшим предположениям, в сон меня не клонило. Ближе к полуночи, устав от тягостного ожидания, я едва было не задремала, но окончательно запутаться в цепких сетях Морфея мне не дали. Весь сон прошел, едва только я заслышала крадущиеся, тихие шаги, приглушенные мягким грунтом. Кто-то осторожно приближался к конюшне.

Меня охватил охотничий азарт. Игра в «охотника-жертву» всегда была моим любимым занятием – обожаю это предчувствие скорой разгадки тайны и быстрой победы. Сомнений быть не могло – сегодня я узнаю, кто и зачем по ночам берет лошадей из конюшни!

«Ночной конокрад», как я окрестила загадочного гостя ипподрома, вскоре показался в поле моей видимости. Разглядеть удалось немного – невысокая фигура в темной одежде, штанах и куртке. Никаких отличительных особенностей, позволивших хотя бы определиться с полом загадочного визитера.

Человек некоторое время постоял у двери, проводя какие-то манипуляции – видимо, открывал замок. Ключи или отмычки? Неизвестно. Дверь поддалась, и таинственный некто скрылся в помещении.

Я подкралась ближе и расположилась в центре конюшни, чтобы иметь в поле своего зрения оба выхода. Конюшня-то сквозная, и при желании можно выйти с другой стороны, минуя быташку. Не уверена, что второй выход предназначен для лошадей, но не следует упускать из виду ни одной возможности. Нельзя допустить, чтоб меня обвели вокруг пальца – я должна точно знать, куда направится неведомый взломщик и уведет ли он этой ночью лошадь из конюшни.

Мои предосторожности оказались напрасны – прошло не больше десяти-пятнадцати минут, как входная дверь отворилась уже шире, чем прежде, и я увидела того же самого человека, но не одного, а рядом с лошадью. Мне показалось, что это опять Античный, но в темноте я могла и ошибаться.

Похититель коней быстро вскочил в седло и пришпорил лошадь. Та послушно двинулась быстрым шагом, а потом перешла в легкую рысь. Всадник направил коня в противоположную сторону от конюшни, удаляясь от большого круга, на котором утром мы ездили вместе с Жанной. Я терялась в догадках: куда он собирается ехать? Стараясь не потерять таинственного наездника из виду, я побежала следом за ездоком.

Человек верхом на лошади уверенно скакал в сторону забора. В этой части ипподрома я еще не была, и с удивлением увидела, что территория обнесена забором неоднородно. Иными словами, ограда заканчивалась рядом с порослью невысоких деревьев, где имелся довольно широкий проход. Стало быть, ипподром имеет два выхода – один официальный, а этот, второй, мало кому известен. Хотя Жанна или Алексей, думаю, прекрасно о нем знают.

Я покосилась на свалку мусора, рядом с которой ранее проехал «ночной конокрад», и выбежала за территорию ипподрома. Протоптанная тропинка извивалась, спускалась вниз, а потом резко устремлялась наверх. В горку всадник проскакал галопом и больше скорости не сбавлял. Я увидела только, как парочка удаляется куда-то вдаль – домов я поблизости не увидела, а когда поднялась на пригорок, передо мной раскинулись распаханные поля.

Дальше я не побежала – все равно не догоню, единственным разумным решением было вернуться на конюшню и проверить, кого из лошадей взяли на этот раз. Как я и думала, пустовал только денник Античного. Выходит, не ошиблась. Почему-то ночной посетитель забирал именно этого коня. Может, потому что на нем никто не занимается? Ведь если лошадь гонять всю ночь до состояния, когда изо рта идет пена, то днем такое животное скакать и прыгать через барьеры уже не сможет. А так как человек не хочет, чтоб о его похождениях кто-то узнал, логично, что он выберет ту лошадь, которую больше никто не берет. Отсюда следует вывод, что ночной вор, скорее всего, знает, какие кони работают каждый день, а какие простаивают, плюс ко всему, он имеет доступ к конюшне. И конечно же, осведомлен о двух выходах с ипподрома. Тогда это может быть либо конюх Леша, либо… Жанна? Но ей-то зачем похищать лошадь, когда она спокойно может и днем ездить на ком хочет. Тогда остается Алексей, больше некому…

В моей голове созрел четкий план дальнейших действий. Перво-наперво я сняла все «жучки», установленные на территории конюшни, взамен установила новые – на те же самые места. После всех этих манипуляций открыла дверь пустого денника Античного и уселась внутри рядом со стенкой. Хорошо, что стойло все-таки чистят – а то пришлось бы мне куковать посреди навоза, тут хотя бы опилки раскиданы.

Часы ожидания тянулись нестерпимо долго – у меня затекли ноги, заныла спина. Я поняла, что если не разомнусь, то точно потеряю способность вообще передвигаться. Что я только не делала – и прыгала, и махала ногами, выполняла какую-то гимнастику… Все это совершалось под аккомпанемент мерно работающих челюстей моих покладистых соседей. В конце концов я просто стала ходить из стороны в сторону по деннику, стараясь не смотреть на часы с подсветкой – чтоб не быть разочарованной и совсем не пасть духом при мысли, сколько еще придется тут сидеть.

Когда я окончательно поняла, что больше не выдержу, раздался спасительный топот копыт. Наконец-то я разрешила себе взглянуть на циферблат – итого, я мучилась около четырех часов. Вся моя усталость мгновенно исчезла – я затаилась, пытаясь слиться со стенкой, и даже задержала дыхание, что, в принципе, было необязательно, ведь на конюшне не царила мертвая тишина.

Ночной похититель шел впереди, ведя под уздцы запыхавшегося Античного. Похоже, всадник дал коню жару – создавалось впечатление, что все четыре часа конь скакал резвым галопом. Мои глаза давно привыкли к темноте, и я смогла разглядеть таинственного всадника. Им оказалась женщина – это я поняла по плавным контурам ее фигуры, обтянутой спортивной курткой и тренировочными штанами. На ногах ее были надеты краги, я ясно видела сверкающие металлические застежки. А вот каски на голове не было – видимо, всадница не считала нужным соблюдать технику безопасности. Длинные волосы девушки – мне показалось, что женщина была молодой, едва ли не моложе меня – были собраны в высокий хвост.

Злоумышленница меня по-прежнему не видела, думаю, у нее и в мыслях не было, что в конюшне может быть кто-то посторонний. Она завела Античного в денник, конь прошел совсем рядом от места моего укрытия. Я боялась, что лошадь учует меня, но, вероятно, животное настолько устало, что ему было не до посторонних. Таинственная особа принялась расседлывать коня прямо в стойле. Я выжидала, как хищник, собирающийся нанести сокрушительный удар ничего не подозревающей жертве.

Когда руки девушки оказались заняты тяжелым седлом – она собиралась унести ее в быташку – я наконец-то вышла из своего укрытия. Появилась драматично и внезапно (люблю выглядеть эффектно!), для пущей убедительности держа свой револьвер направленным прямо в грудь женщины.

– Руки вверх! – отчетливо скомандовала я. Девушка вскрикнула (судя по возгласу, она была совсем юной, лет семнадцати, а то и меньше) и от ужаса и неожиданности выронила седло на пол. Тяжелая амуниция шлепнулась с пугающим грохотом.

– К стене! – зловеще приказала я. Античный, похоже, понял, что творится нечто странное, а потому и страшное, и издал испуганное ржание. Я боялась сама не меньше – коня, естественно, – поэтому решила покинуть денник, пока меня не лягнули или не укусили. По-прежнему держа оружие направленным в грудь девушки, я боком протиснулась к выходу и про себя вздохнула с облегчением, когда оказалась от лошади вне предела досягаемости.

А девчонка пускай стоит в деннике – с ней-то ничего не случится. Я одной рукой закрыла дверь – теперь-то она никуда от меня не денется! – и начала свой допрос.

– Назовите свое имя и фамилию, – велела я. Девушка пробормотала нечто нечленораздельное. – Громче! – прикрикнула я на нее. Девчонка тут же захлюпала носом – опять женские слезы и нытье, везет же мне на них! – Ну, отвечай! – Для пущей убедительности я подошла вплотную к решетке денника, чтобы воровка лошадей могла лучше разглядеть мой револьвер. Та не нашла ничего лучше, чем разреветься навзрыд.

– Пожалуйста, не убивайте меня! – выла она, точно потерпевшая. И чего, спрашивается, льет слезы – я же еще не стреляла!

– Убью, если не будешь слушаться! – пригрозила я ей. – Хватит реветь – раньше думать надо было, прежде чем лошадей воровать!

– Я не воровала! – тут же начала оправдываться девушка. – Я же его обратно привела, не убивайте!..

– Так какого лешего ты коня брала? – тут же спросила я. – Покататься, что ли? Денег на занятия нет, поэтому по ночам без спроса на конюшню лазаешь?

Девчонка, похоже, поняла, что убивать ее никто не собирается, и немного успокоилась. По крайней мере, внятно стала отвечать на вопросы, и даже иногда – по делу.

– Я не ворую лошадей, – повторила она. – Если б украла, то на конюшню б не вернула. Я не со зла, мне приходится…

– Тебя кто-то заставляет? – предположила я, уже с интересом. Девушка отрицательно замотала головой.

– Тогда зачем берешь? – настойчиво продолжала допытываться я.

– Ездить беру, – шмыгнула носом девчонка. Я услышала новый судорожный всхлип, девушка, видимо, вновь собиралась лить слезы, однако рыданий не последовало.

– Вы бы на моем месте тоже так поступали, – заявила она тихо. – Если б другого выхода не было.

– Так, быстро все рассказывай, – потеряла я терпение. – Будешь артачиться – не убью, а только покалечу. Подстрелю тебе ногу, точно ездить не сможешь.

– Да и стреляйте, если хотите. – В голосе девушке звучало злобное отчаяние. – Мне терять уже нечего.

Вот те раз. И как мне из нее признание вытягивать? То «не убивайте», то «терять нечего». Определилась бы для начала…

– Давай договоримся, – пошла я на компромисс. – Ты отвечаешь мне на все вопросы, а я взамен никому не рассказываю про твои похождения. Идет?

Девушка ответила не сразу – похоже, раздумывала, стоит ли мне верить. Я припугнула ее:

– А будешь молчать – отведу тебя прямиком в полицию. Будь уверена, парни там крепкие, твердолобые и упертые. Правду они из тебя всю вытащат, слезами их не запугаешь. И еще в тюрьму лет на десять посадят за твои проделки. Тебе не кажется, что я тебе выгодную сделку предлагаю? Смотри, а то передумаю!

Моя угроза подействовала – девчонка сразу пошла на попятную и пообещала рассказать мне все, только чтоб не вызывала служащих правопорядка. Я велела ей взять седло и идти в быташку – там хотя бы рассмотрю, как выглядит моя пленница.

В раздевалке я сразу включила свет и велела девчонке садиться на табурет. Сама устроилась напротив, но револьвер не убрала – чтоб у ночной нарушительницы не было соблазна совершить какую-нибудь глупость вроде попытки побега. Но девушка и так была напугана, и было видно, смирилась со своей судьбой. Она села, как я и приказала, сложив руки на коленях, точно примерная школьница.

Электрическая лампочка осветила лицо незнакомки – красивое, правда, слишком бледное, может, от испуга, а может, по какой другой причине. Огромные карие глаза, окруженные пушистыми длинными ресницами, ярко-красные губы красивой формы… Непохоже, что девчонка пользуется косметикой – наверно, она из тех счастливиц, которых природа одарила такой яркой красотой. Прибавьте к этому густые прямые волосы длиной, наверно, до поясницы и стройную, практически модельную фигуру. Что и говорить, подобной внешности можно только завидовать. И чего ей вздумалось лошадей-то воровать?..

– Для начала давай все же познакомимся, – начала я по порядку. – Точнее, ты назовешь свое имя и фамилию, мои тебе знать необязательно. Итак?

– Дорошенко Валерия, – тут же ответила незнакомка. Я едва пистолет из рук не выронила. Как? Та самая Лера, которая из-за травмы больше не может заниматься верховой ездой?..

– Не ври мне! – прикрикнула я на строптивицу. – Настоящее имя, ну?

– Я сказала вам, как меня зовут, – спокойно заявила та. – Паспорт показать не могу, у меня его с собой нет. Почему вы мне не верите?

– Потому что ты не можешь быть Лерой, – пояснила я. – Мне известно, что Дорошенко Валерия – инвалид, у нее травма ноги, и ей противопоказаны любые физические нагрузки. А ты только что четыре часа подряд скакала на Античном галопом! Это-то ты не отрицаешь?

– Не отрицаю, – покачала головой красавица. – Но с чего вы решили, что я – инвалид? Да, у меня был тяжелый перелом, кости не так срослись, и поэтому мне нельзя заниматься никаким спортом. Но это не означает, что я – калека.

– Так ты поэтому по ночам на конюшню шляешься? – догадалась я. – Боишься, что кто-то узнает? Но это в твоих же интересах, соблюдать предписание врачей. Ты понимаешь, что из-за твоей безрассудности ты можешь вообще закончить жизнь в инвалидной коляске?

– И что из того? – хмыкнула Лера. – Какая мне разница, когда стать инвалидом? Я не хочу жить, как калека, не хочу сидеть без движения и думать, что моя жизнь – закончена! Вы не понимаете, каково это – иметь все, а потом всего лишиться! Знаете, сколько у меня кубков, сколько наград? Я была лучшей – лучшей ученицей Жанны, хотя она никогда мне этого не говорила. Но кроме меня, никто не справлялся с Античным. Его иногда под прокат дают, на рысь, а прыгает он только со мной!

– Что же произошло? Как получилось, что ты так травмировала ногу? – поинтересовалась я.

– Прыгнула неудачно, – нехотя пояснила девушка. – Оксер брала. Ну, препятствие такое, – объяснила она, видя мое недоуменное лицо. – На манеже такое есть, две палки стоят рядом, а на них – брусья разной высоты. Их можно как хочешь располагать, хоть на метр, хоть на два. А если столбы далеко друг от друга поставить, получится что-то в виде канавы. Это-то хоть знаете? – посмотрела она на меня снисходительно.

Ну да, канаву себе представлю, видела как-то.

– Мне поставили не четыре, как раньше, а пять брусьев, самое высокое – на два метра. И имитацию канавы, хотя обычно такое сложное препятствие не делают. Если канаву ставить, то брусьев должно быть не пять, а хотя бы три, и метр самое высокое. Ну а я думала, что мне и такой барьер легко дастся… Античный молодец, даже не пытался обнести, ну, уклониться от прыжка. А я вот сплоховала… – Лера замолчала, потом продолжила: – Я даже не помню толком, как это произошло. Вроде прыгнуть – прыгнула, но не удержалась, а Античный как раз голову опустил. Я пыталась удержаться, но меня буквально вынесло из седла. Упала – первое, что почувствовала, спину скрутило, боялась, что позвоночник. Нога сначала даже не болела, потом только ныть стала, наступить не могла. В травмпункте сказали, сложный перелом, закрытый, но вроде комплексный. Я в этой терминологии не очень разбираюсь, да и состояние у меня было не то, чтобы запоминать все это. Я себя ненавидела, что так опозорилась. Падала только вначале, когда только полгода занималась, но потом научилась правильно в седле держаться. Гипс наложили, я с ним долго никуда ходить не могла, школу пропускала. Ко мне на дом преподаватели приходили, но я даже не пыталась учиться. Мне на школу и аттестат наплевать было, я только и ждала, когда нога заживет и я смогу снова на ипподром ездить.

– А оказалось, что кости не так срослись? – вспомнила я рассказ Алексея.

– Да, так мне сказали. И справку дали, с отстранением от физкультуры. Я Жанке сначала не хотела говорить, но она от родителей узнала. И все – прощай, конюшня, ипподром, Античный… Я когда все это случилось, таблеток наглоталась – в аптеке купила, вроде сильное снотворное. Думала, умру себе спокойно, и все.

– Как же тебя спасли? – удивилась я. – Родители увидели?

– Неа, никого дома не было. Что я, дура что ли, при родителях травиться? Не получилось у меня, желудок жутко заболел, весь день рвало. Мать пришла, «Скорую» вызвала. Я не стала говорить, что специально – соврала, будто в магазине что-то просроченное купила, думала, может, что-то всосалось, и я наконец-то помру. А в результате только несколько дней ходила, как сонная муха, и ничего не соображала.

– И ты решила кататься на лошади самовольно, так? – заключила я.

– А что мне еще делать? – хмыкнула Лера. – Зато знаете, мне нравится. Даже на тренировках так здорово не было – мчишься в темноте по полям, я специально Античного в карьер пускаю. Чтоб если врежемся куда или упадем – то вместе. Я в это время про все забываю – и про свою неудавшуюся жизнь, и про прошлые победы – про все. Только ветер, скорость и бешено колотится сердце… Только из-за этих ночных поездок я как-то выживаю – весь день стараюсь спать, чтоб время быстрее прошло, а ночью тихо ухожу из дома, никто не замечает. Вот видите, я вам все рассказала. Только не говорите никому, пожалуйста! Иначе я жить не смогу, у меня попросту смысла другого нет!

– Постой, – прервала я девушку. – Все-таки мне не до конца все ясно. Ладно, родителей ты обманываешь, а как на конюшню попадаешь? У тебя дубликат ключей?

– Ага, – довольно мотнула головой Лера. – Удобная вещь!

– Еще такая деталь, – не успокаивалась я. – После твоих ночных похождений Античный возвращается весь в пене. Конюх, молодой такой, Алексей, не может не заметить состояния коня, но он ведет себя так, будто все в порядке. Как ты это объяснишь? Он с тобой в сговоре?

– Ну да, Леша знает, что я беру лошадь, – спокойно заявила девушка. – Он мне и ключи дал, чтоб я дубликат сделала. На Античном все равно никто не ездит, его боятся. Думают, что он стоит долго, и никто не берется его работать – мол, неадекватный. Жанна хотела кого-то на него посадить – вроде Ленку, а может, Маринку, но обе отказались. Ленка высокая слишком, ей на Регине удобно ездить, а Маринка – та вообще на своем Смерче помешалась, про других лошадей и слышать не желает. А остальные девчонки слабачки, они с конем на прыжке не справятся. Его даже чистить боятся – из-за привычки ногой отбивать.

– Это как? – не поняла я.

– Когда лошадь чистишь, главное – хорошо пройтись по тем местам, где седло лежит и подпруга проходит, то есть под животом. Если живот не чистить, то подпруга натрет, и конь не сможет ходить под седлом. А когда чистишь Античному живот, он задней ногой ударяет по нему – думает, может, что муха садится. В это время главное быстро руку убрать, иначе так прилетит, мало не покажется. Я-то приноровилась, мне Античный сразу понравился, как только Жанна впервые его дала. Я поняла, что это мой конь, были б деньги – выкупила бы, чтоб всякий сброд на него не садился. Ну а остальные боятся, думают, без руки останутся. Под прокат его кто-нибудь из тренеров готовит.

– Леша тебе коня не просто так разрешает брать? – проявила я чудеса сообразительности. – Платишь ему за молчание?

– Да, приходится, – подтвердила мою догадку Лера. – Поэтому он Жанне ничего не рассказывает. Если она узнает – сразу за решетку посадит и меня, и его, за соучастие. Она по поводу лошадей очень строгая, да и вообще, меня всегда недолюбливала. Не знаю, почему. Может, конкурентку во мне видела – вроде я таких успехов добивалась, что даже ее обошла. Иногда я думаю, что она специально мне такое препятствие поставила.

– Сомневаюсь, что тренер, как бы плохо к тебе ни относилась, хотела тебя покалечить, – покачала я головой. – Это же подсудное дело!

– А все равно ничего не докажешь, – возразила Лера. – Я же по собственному желанию прыгала. Жанка расчетливая, мой характер знает – что я никогда не боюсь, доверяю и коню, и себе. Наверно, решила, прыгну – так прыгну, а нет – это собьет с меня спесь, унизит, в общем. Тут же не угадаешь, как получится, никто знать не мог, что я упаду именно так, получу сложный перелом. Не повезло мне, короче говоря.

– А зачем ты Маринину уздечку испортила? – Я решила сделать вид, что имею неопровержимые доказательства причастности девушки к происшествиям на конюшне. Раз Лера поймет, что я все знаю, сама расколется. Я часто применяю подобный прием и знаю, что средство действенное, выручало не раз.

Но на сей раз мой расчет оказался неверен – Лера округлила глаза, и было видно, что ее удивление не наиграно.

– Какую еще уздечку? – изумилась она. – Вы, вообще, в чем меня сейчас обвиняете?

– Ты ночью, перед тем, как взять коня, пробралась в быташку и ловко подрезала повод на новой уздечке Марины Кузнецовой, – я решила не сдаваться, все еще надеясь на удачу. – У тебя есть ключи, ты вполне можешь это сделать. Другие ученицы появляются на конюшне утром и днем, когда в раздевалке кто-то присутствует. Сама подумай, когда им портить амуницию?

– Да не резала я ничего! – возмутилась девушка. – Оно мне это надо? Что мне, заняться нечем? Да и зачем? Я с Маринкой никогда не общалась, у меня свой конь, у нее – свой. И уздечка у Античного хорошая, в конце концов, если мне надо было бы, я могла б брать ее амуницию на временное пользование, никто б не узнал. Но уродовать мне чужие вещи зачем?

– Из-за зависти, – высказала я свое предположение. – Ты же не можешь участвовать в соревнованиях, вот тебе и не хочется, чтоб кому-то досталась победа. Поэтому ты и пакостишь другим потенциальным победительницам. Чтоб всем так же плохо было, как и тебе.

– Ну вы из меня чудовище какое-то делаете! – с негодованием воскликнула Лера. – Я на маньяка, что ли, похожа? Да мне сейчас вообще все эти соревнования неинтересны! Я-то в них никогда в жизни участвовать не буду – только если чудо случится и у меня появятся деньги на операцию, которая стоит, как чугунный мост. Но этого никогда не случится, в чудеса я не верю. Сейчас мне единственное, что нужно, – это ночью поскакать по полям галопом, и все! Если вы никому не расскажете, я буду вам очень благодарна, можете даже думать, вы меня от самоубийства спасете. Потому что узнает кто-нибудь – я попросту прыгну с моста или повешусь, или еще что-нибудь придумаю. Я не угрожаю, просто сообщаю вам факт.

Не знаю, почему, но я ей верила. Прямых доказательств причастности Леры к преступлениям у меня все равно не было – только догадки, ни одного конкретного факта. Ну да, девчонка могла вредить другим ученицам Жанны из чувства зависти или из-за обиды на несправедливость – вот, она такая умница-спортсменка, а из-за глупого стечения обстоятельств ей пришлось уйти из спорта. А каким-то недоучкам достанутся лавры победителей. Но Лера так искренне рассказывала про свои ночные поездки, про то, какое удовольствие она от них получает, и даже ее безрассудство по отношению к собственной жизни – все это делало ее в моих глазах неспособной на плетение хитроумных интриг.

– Вы бы лучше Ленку проверяли, – словно прочла девушка мои мысли. – Я ничего не хочу против других говорить, но, по-моему, она вполне может и уздечку порвать, и еще что похуже сделать. У нее характер жуткий, вообще не знаю, как кто-то может с ней общаться.

– Что ты имеешь в виду, говоря «жуткий характер»? – решила уточнить я. – Мне кажется, что не только Лена испытывает трудности в общении с другими людьми. Марина, к примеру – ее вообще не разговоришь. А другие девочки – те и вовсе слабительное подсыпают…

– Да это ерунда, – махнула рукой Лера. – Слабительное – классика жанра, мне, помню, как-то тоже досталось. После этого я еду с собой на конюшню не приносила, на перерыве в магазин бегала, – пояснила она, видя мое изумление. – Да это почти всем приходится испытать. Давно такое развлечение пошло.

– Да ну? – протянула я недоверчиво. – И ты так спокойно об этом говоришь? Аня, которую таким образом отравили, надолго из строя выбыла! Почему ты тренеру об этом не сказала?

– Что я, на голову больная? – фыркнула Лера. – Да если б я наябедничала, мне б такую травлю тут устроили! А тренеры, думаете, не знают? Все прекрасно видят, только не вмешиваются. Их дело – учить нас ездить, а не говорить, какие плохие поступки кто-то совершает. Ипподром жесток – если не выдержишь, прощайся с карьерой, я это сразу же поняла. Здесь никто не любит чужих успехов, если отличаешься от остальных – будут делать пакости, надо просто не обращать на это внимания.

– Бред какой-то, – покачала я головой. Конечно, большой спорт – это мир жесткой конкуренции в борьбе за победу. Но я привыкла к дисциплине и взаимному уважению, традиционному для восточных единоборств, культивируемому в любой секции с самого начала занятий. Мне с трудом верилось, что в конном спорте инструктор может допустить недостойное поведение учеников.

– А Ленка, она вообще больная, – заявила Лера, покрутив пальцем у виска. – Жанка ее на конюшне держит только потому, что видит в ней потенциал. Но по-моему, рано или поздно она ее выгонит.

– Что, Лена – такой уж плохой человек? – недоверчиво протянула я. Хотя, может, и так – я живо вспомнила, как она пыталась сбить Марину на полном скаку. И оправдание ее – что с лошадью не справилась – звучит, по меньшей мере, неубедительно. Кобыла может понести всадника, с этим я не спорю, но уж кто-кто, а спортивная Лена должна справиться с любой лошадью, даже с неадекватной Региной.

– Она совершенно неуправляемая, – пояснила Лера. – Силы хоть отбавляй, а соображение отсутствует. Она что угодно может сделать – мне кажется, даже убить человека. Я однажды видела, как она избивала одну девчонку, которая у Жанны уроки брала. Не знаю точно, но вроде Ленке не понравилось, что та с лошадью не так обращалась – то ли почистила плохо, то ли еще что-то… Я при самой ссоре не присутствовала, не знаю, что там да как. Ленку эта девочка в какое-то бешенство привела – когда я зашла, она лупила беднягу по голове, со всей дури. Орала еще при этом, что мозги ей выбьет и волосы повыдирает. Я испугалась тогда жутко, думала, и мне достанется – побежала сразу за Жанной, чтоб их разняли. По дороге только Марию Дмитриевну встретила и конюха бывшего, вот они Ленку и пытались угомонить. Та девчонка больше на конюшне не появлялась, не знаю, что с ней – может, в больницу с сотрясением мозга угодила… Я-то думала, что Жанна запретит Лене бывать на ипподроме за такое, но дело как-то замяли, и никто о происшедшем не заговаривал. Тут все девчонки, которые уроки берут, Ленку боятся – потому что она психопатка, если ее разозлить – то убить может.

Да, от услышанного симпатии к «амазонке» у меня не прибавилось. Тогда неудивительно, что она заставила кобылу идти наперерез Марине – может, взбесилась и в пылу ярости погнала Регину прямиком на Смерча.

– И часто такое с Леной бывало? – поинтересовалась я.

– Да наверно, – неопределенно пожала плечами Лера. – Я вообще с ней предпочитала не пересекаться лишний раз, от таких неадекватных лучше подальше держаться. Про нее никто ничего толком не знает – только что легкой атлетикой занимается и в конном спорте намеревается высоких результатов добиться. Но я уверена – если Ленка решит что-то, то будет своего добиваться, по головам идти, ни перед чем не остановится. Скорее всего, и уздечку она порезала – больше некому. Не знаю, чем ей Маринка насолила – может, Ленка ей позавидовала или решила, что Кузнецова прыгает лучше ее. Вот, поди, и решила устранить конкурентку.

Да, к беспринципной Елене у меня накопилось много вопросов. Хотя первым подозреваемым у меня был Алексей, теперь я уже была не уверена в его причастности к преступлениям. Мотива у него нет, чтобы убирать участниц соревнований, тогда как с Леной все обстоит проще. Есть и причина совершать злодеяния, и свидетельства Леры по поводу ее, мягко говоря, нестабильного характера. Выходит, надо хорошенько проверить ее – надавить как можно скорее, расколется, как миленькая.

Я не собиралась отпускать Леру до тех пор, пока девчонка не выложит все, что знает. Но ничего интересного она припомнить не могла – вроде остальные подопечные Жанны пакостили друг другу, но по сравнению с Леной они казались мелкими шкодницами. «Хозяйка» Античного настаивала, что кроме «амазонки» никто не способен на более-менее серьезное преступление.

Я поняла, что больше мне ничего не удастся узнать по той простой причине, что Лера и сама никакой ценной информацией не обладала. Решив наконец-то отпустить девушку, я строго заявила, что если она что-то утаивает, я все равно узнаю, и тогда ей мало не покажется. Но Лера только пожала плечами, показывая, что ей бояться нечего, поэтому я сочла наш разговор оконченным.

Глава 8

Домой я приехала в начале восьмого утра, и то после некоторых колебаний – а не остаться ли мне поблизости от ипподрома сегодня, все равно в десять утра назначен урок с Жанной, а мотаться туда-сюда я особого смысла не видела. Но потом вспомнила, что ночью, дожидаясь возвращения Леры, успела снять «жучки», и любопытство взяло верх над ленью. К тому же, если я буду сидеть в машине и тоскливо ждать, когда пройдут три часа, меня может сморить сон, а спать в этот день в мои планы не входило. Если потребуется, я могу бодрствовать несколько суток подряд, и на моей работоспособности отсутствие ночного отдыха никак не отражается. В какой-то мере мне повезло с организмом, выдерживающим тяжелые нагрузки, а может, я натренировала железную выносливость за годы учебы в «Ворошиловке».

Я кинула машину рядом с домом, быстро и тихо открыла дверь, дабы не разбудить тетушку Милу. Но, услышав доносящийся из кухни знакомый грохот кастрюль, вспомнила, что тетя у меня «жаворонок», позже шести утра обычно не спит. Она было кинулась ко мне с расспросами, где меня носило всю ночь, но я торопливо отмахнулась – потом расскажу, – и прошла в свою комнату с аппаратурой.

Пять первых прослушек, установленных мною в проходе конюшни, на выходе и рядом с денниками ничего интересного не зафиксировали – только короткие разговоры девчонок, в голосах которых я распознала Иру и Машу. Услышала я и истерику Наташи, которая пыталась добиться от Алексея ответа на вопрос, кто брал ее седло. Девчонка не стеснялась нецензурных выражений – я даже поразилась, какие перлы она выдавала. Слушать, как она матерится, мне совершенно не хотелось, но я мужественно дотерпела до конца записи в надежде, что могу зафиксировать какую-нибудь нужную мне фразу, проливающую свет на происшедшие события. Но меня ждало разочарование – Наташа, в конце концов, сорвалась на истерику со слезами, а Леша тихо бормотал, что ничего не слышал и не видел.

У меня остался последний «жучок», как я поняла, он был закреплен в быташке. На эту прослушку я возлагала большие надежды: раздевалка – это единственная комната на конюшне, и здесь могло произойти что-нибудь интересное. Но пока я слышала только разговор Жанны с кем-то из учениц – наверно, с Надей, и то – тренер объясняла девушке про какие-то крепления, которые следует застегивать определенным образом. Я приуныла: неужели все зря, если «жучки» ничего путного не записали, у меня не будет никаких доказательств – только домыслы, предположения и эмоциональные обвинения в адрес Лены.

Прослушав достаточно бессодержательные разговоры за несколько дней, я поняла, что скоро запись закончится. Качество звука тоже оставляло желать лучшего. Какое-то время звучали только шорохи, наверное, в быташке убирались. Пожалуй, ничего ценного я из записи так и не узнаю. Но нет, я услышала решительные шаги, звук открывающейся двери и продолжение какого-то резкого разговора. Как я поняла, происходила ссора между Жанной и Мариной.

С меня мигом слетели остатки сна, который внезапно одолел меня во время прослушивания скучных, ничего не значащих разговоров. Я жадно вслушивалась в каждую фразу, молясь про себя, чтоб запись не прервалась на самом интересном месте.

– Расскажешь кому-нибудь – и про Смерча можешь забыть! – донесся до меня шипящий шепот инструктора. – Имей в виду, если хоть одна живая душа узнает – я не буду выяснять, от кого, можешь даже не приходить на конюшню!

– Не трогайте Смерча! – взвизгнула Кузнецова. – Вы не имеете права, он закреплен за мной!

– Еще как имею, душенька, – зловеще угрожала Жанна. – Забыла, что я здесь – главный инструктор? А на твоего коня, как ты его называешь, уже есть покупатель. Поэтому в твоих интересах сделать так, чтоб я не надумала его продавать!

– Смерч – не ваша собственность! – нашлась Марина. – Вы – не его хозяйка, поэтому не можете решать, продавать его или оставлять на конюшне!

– А вот здесь ты ошибаешься, – возразила Лебедева. – Ты права, Смерч не моя лошадь, но его владелец, которого ты не знаешь и который пока не возражает, чтоб на нем ездили другие люди, очень даже заинтересован в том, чтоб получить за коня солидные деньги. Я могу сделать так, что хозяин Смерча не договорится с покупателем, а могу устроить и так, что в один прекрасный день ты придешь к пустому деннику своего обожаемого коня. И даю тебе слово, ты никогда не узнаешь, где находится твой Смерч. И никогда в жизни его не увидишь. Выбор, деточка, за тобой! И я советую не злить меня, это в твоих же интересах.

Марина, похоже, опешила от такого заявления. Минуту длилось молчание, и я надеялась, что в разговоре услышу хотя бы намек на то, что Жанна хотела скрыть от других людей. Выходит, у тренера есть некая тайна, которую Кузнецова каким-то образом узнала, и теперь Жанна угрожает ей продать коня, если Марина выдаст ее секрет.

– Пожалуйста, оставьте Смерча на конюшне! – взмолилась Марина уже другим, заискивающе-покорным голосом. – Я обещаю, что ничего не скажу, никому, честно!

– Я тебе поверю, – спокойно заявила Жанна. – Только знай: если кому-то станет известно – я не буду разбираться, кто и что сказал, малейшее мое подозрение относительно твоего молчания – и ты никогда в жизни не увидишь Смерча. Думаю, мы с тобой договорились, да?

– Да, я поняла, – совсем тихо проговорила Марина. На этом запись резко оборвалась – батарейка все-таки села.

Итак, история приобретает новый поворот. Выясняется, что отношения между моей подопечной и инструктором не такие доверительные и безоблачные, как казалось раньше. Жанна угрожала Марине, ставя на кон самое дорогое, что было у девчонки, – ее обожаемого коня. Наверно, девчонка вызнала нечто серьезное, раз инструктор так ее запугивала. Вот только какие скелеты хранятся в шкафу у Лебедевой? Это мне предстояло узнать, и чем скорее – тем лучше. Хорошо, что ночью я успела установить новые «жучки» – буду надеяться, что получу новую информацию, которая прольет свет на все эти таинственные недоразумения.

Я посмотрела на часы. Уже почти девять, надо срочно ехать на ипподром. В мои планы входило допросить Жанну, Лену – если та все-таки объявится, если нет – узнаю ее адрес и номер телефона уже проверенным способом, – и, конечно же, Марину. Первая на очереди стоит тренер, ведь я ее увижу на конюшне первой. Как бы мне отменить свою тренировку? Занятие верховой ездой мне сейчас совершенно некстати, дорога каждая секунда, и тратить целый час на общение с плюшевой Таволгой я не хотела.

Тетя Мила сделала робкую попытку накормить меня каким-то своим новым блюдом, но я даже не удостоила ее вежливым отказом – схватила сумку со всем необходимым, коротко мотнула головой – «здрасьте и до свидания, объясню все позже», и выбежала из дома.

Как назло, на дороге какой-то ненормальный умудрился вписаться в багажник впереди едущей иномарки, в результате чего образовался затор. Я ругала невнимательного водителя на чем свет стоит – не мог устроить аварию в другом месте, и везет же мне сегодня! Как могла, пыталась успокоиться – сейчас от меня ничего не зависит, и от того, что я нервничаю, пробка не рассосется. Пришлось ползти еле-еле – мне оставалось только с отчаянием смотреть, как стрелка наручных часов неумолимо приближается к десяти. Хотя во всем есть свои плюсы – если я опоздаю на занятие, Жанна, возможно, рассердится и устроит мне наказание в виде лишения лошади. Это было бы мне только на руку – надо лишь придумать, как устроить инструктору допрос. Конечно, я могу раскрыть карты и выпытать признание угрозами, но если я ошибаюсь и секрет Лебедевой не имеет никакого отношения к моему расследованию? Тогда о посещении ипподрома придется забыть и придумывать новый способ присматривать за Мариной. Значит, действовать нужно скрытно, так, чтобы Жанна ни о чем не догадалась…

Наконец я доползла до места аварии и с облегчением объехала «поцеловавшиеся» машины. К счастью, дальнейший путь не «обрадовал» меня неприятными сюрпризами, и я быстро доехала до территории ипподрома. Увы, в голове не было ни одной мало-мальски удачной мысли насчет разговора с тренером. Что поделать, буду решать задачи по мере их поступления, то есть соображать на ходу.

На кругу верховых лошадей не было – работали только запряженные в качалки. Жанну я тоже нигде не увидела, поэтому первым делом решила наведаться в быташку. Прошло уже полчаса моей запланированной тренировки, значит, инструктор либо занимается с другим учеником, либо спокойно пьет себе чаек в раздевалке или в тренерской. Кстати, а у Жанны имеется отдельная комната? Или инструктора используют раздевалку наравне с учениками?..

Пока я бежала через поросшее травой поле, меня едва не сшиб холодный порыв ветра. Надо же, как быстро изменилась погода – еще ночью была тишь, а сейчас небо затянули свинцовые облака, предвещающие ливень или грозу. И кому в такую погоду охота заниматься верховой ездой?..

Уже находясь в проходе, я поняла, что в быташке творится нечто странное. До меня донеслись чьи-то причитания и судорожные, истеричные рыдания. Неужели произошла еще какая-то трагедия, и я опоздала? В голове роились самые тревожные предчувствия. Вдруг, пока я ехала, некто все-таки добрался до Марины? Что, если девчонка приехала раньше, а я не уследила за ней? Обычно она является не раньше одиннадцати, но вполне может статься, Жанна велела прийти ей к десяти, а я об этом не знала. Я же слышала их ссору, вдруг тренер вздумала убрать Кузнецову, чтобы та ненароком не выдала ее тайну?.. И почему меня угораздило попасть в пробку именно сегодня?..

Я ворвалась в быташку, ожидая увидеть что угодно, включая мертвую Марину и оплакивающих ее компаньонок. Но Кузнецовой, равно как и других знакомых мне учениц Лебедевой, в раздевалке не было. На табуретке сидела и всхлипывала какая-то неизвестная полная женщина и маленькая девочка лет десяти, судя по всему, ее дочка. И мать, и девчонка были одеты в спортивную форму, а на голове девочки находился шлем, явно не ее размера. Лицо ребенка было измазано грязными разводами, а у женщины потекла тушь, в результате чего под глазами наметились черно-серые круги. На мое появление парочка отреагировала новыми потоками слез, и я в замешательстве остановилась.

– Что тут происходит? – спросила я, дабы внести ясность в странную ситуацию.

– Растоптали, – завыла женщина протяжным низким голосом. – Мы больше сюда никогда не придем! Это ужасно!

– Кого растоптали? – в ужасе остолбенела я. – Кто? Когда?

– Ее! – ответил мне ребенок. – Олю Краснову!

У меня отлегло от сердца. Значит, Марина жива, а для меня главное – сохранность вверенного мне клиента. Но облегчение сменилось тревогой – на ипподроме произошла новая трагедия, и похоже, на сей раз все серьезно. Незнакомая мне Оля Краснова, видимо, стала очередной жертвой. Нет, тревога делу не поможет. Надо собраться и выяснить все детали.

– Можете рассказать толком, что здесь творится? – спокойно спросила я. – Хватит рыдать, расскажите, кто и как растоптал эту Олю и кто она такая?

– Она с нами занималась, – девчонка оказалась в более адекватном состоянии, чем ее грузная мамаша, которая так и не могла успокоиться. – На манеже, у Ирины Викторовны.

– У Ирины Викторовны? – переспросила я. – Она – тоже инструктор, как Жанна Константиновна?

– Ага, – мотнула головой девочка. – Она нашу группу учит, меня, маму, Олю, Наташу и Женю. Мы обычно впятером ездим, я на Бобе, мама на Тарифе, Оля, Наташа и Женя всегда на разных. Я сегодня на Тарифе ездила!

– Ну и? – невежливо прервала я рассказ ребенка о лошадях – сейчас мне абсолютно без разницы, кто на ком занимается. Но девочка, видимо, считала, что сообщает мне крайне важную информацию, и, не обращая внимания на мое нетерпение, продолжила:

– А Оле дали Лешу, и она поехала на круг, а мы все пошли на манеж. Мама села на Боба, она шагает, а я уже рысью могу ездить! А ходим мы обе недавно, вот!

Похоже, девчонка уже забыла про растоптанную Олю – куда интереснее рассказывать о своих успехах. Я смирилась с тем, что придется ждать, пока она дойдет до сути дела, и без комментариев слушала затянувшееся повествование ребенка.

– А потом Бомбей, на котором Наташа была, стал драться с Тарифом! – выдала мне рассказчица. – Тариф тоже стал беситься, Ирина Викторовна нам сказала осторожнее ездить, потому что погода сегодня плохая и лошади бесятся.

Так, уже что-то проясняется. Я начинала догадываться о возможных причинах несчастья с Олей. Если на манеже занималась группа новичков, скорее всего, эта самая Оля не справилась с конем – Лешей, то есть Линкором. Надя рассказывала, что он рысак и легко обгоняет даже галопирующую лошадь. Леша понес Олю, она не удержалась, упала, и конь растоптал ее? Ужас какой-то. Нет уж, пожалуй, буду приходить на конюшню с отговорками – вроде плохо себя чувствую, заниматься не могу, но с удовольствием понаблюдаю за лошадками…

– А Оля потом пришла на манеж, – проинформировала меня девочка. – Леша убежал, ну она его не поймала.

– Она упала, что ли? – прояснила я ситуацию.

– Ну да, – пожала плечами девчонка. – А Оля вечно падает, она со всех лошадей летает. Ирина Викторовна даже не знает, кого ей давать. Она в первый раз зимой упала, и с тех пор постоянно падает, мы уже привыкли.

Прямо Белый Рыцарь из «Алисы в Зазеркалье», подумалось мне. Тот тоже любил летать через своего коня. Как там говорится? «Снова упал – только не духом, а как всегда, головой».

– Что же произошло потом? – Мне стало интересно послушать окончание захватывающей истории. Ребенок обрадовался, что нашел благодарного слушателя, и, совершенно забыв про плачущую мамашу, снабдил меня новыми сведениями.

– Ирина Викторовна сказала Оле, чтоб она села на Анкера. Анкер – он худой такой, молодой, ему всего три года. Оля не хотела – Анкер вообще никогда ее не слушается. Тогда тренер велела мне слезать с Тарифа и сесть на Анкера. Оле Тариф нравится, она вроде на нем когда-то занималась, даже галопом ездила и не падала! Но я ей сразу сказала, что он дерется, а Оля, наверно, не слышала…

Из дальнейшего рассказа девочки, обогащенного эпитетами и пояснениями касательно характеров лошадок, я составила себе следующую картину: Оля, видимо, довольная, что наконец-то ей повезло и она нормально поездит, стала залезать на тарифовскую спину. Коня почему-то никто ей не держал, и когда одна нога девушки оказалась в стремени, Тариф внезапно встал на дыбы. Оля не смогла удержаться и скатилась прямо под передние копыта коня. Тариф же опустил ногу, при этом наступив на упавшую девчонку. Но, как я поняла, никто Олю не растоптал, по крайней мере, я себе вообразила весьма жуткую картину, когда бешеная лошадь втаптывает в землю павшего всадника. К счастью, такого кошмара на манеже вроде бы не произошло…

Повествование словоохотливой девчонки прервал звук открывающейся двери. Мы, все трое, уставились на вновь вошедшего. Им, а точнее ею, оказалась тощая, долговязая девчонка в каске, одетая в черные спортивные штаны, которые обтягивали кривоватые худые ноги. Лицо девчонки было все в грязи, а под глазом красовался большой лиловый синяк.

«А это еще что за персонаж?» – пронеслось в голове у меня. Хотела бы я знать, каким образом это ходячее недоразумение получило такой знатный синяк…

Девчонка проковыляла к столу – она, вдобавок ко всему, сильно прихрамывала на одну ногу, – и опустилась на свободный стул. Вытащила пакет – наверно, со сменной одеждой, – стала в нем копаться, не обращая внимания на наши недоуменные взгляды.

– А мы думали, ты умерла! – вновь заголосила толстая тетка. До меня дошло, что это и есть та самая Оля Краснова, последовательница Белого Рыцаря из сказки Льюиса Кэрролла.

– Да нет, ничего особенного, – хмыкнула девчонка, потирая щеку. Достала маленькое зеркальце, обозрела свою чумазую физиономию и присвистнула:

– Ого, какой синяк! Что же я маме скажу…

– На тебя же Тариф копытом наступил! – не унималась встревоженная мамаша. – У тебя кости целые? Переломов нет? И как ты вообще жива осталась, после такого-то?..

– Да что мне будет, – махнула рукой тощая девчонка, как мне показалось, едва ли не весело. И добавила, чуть ли не с гордостью: – Это уже мое десятое падение, юбилейное! С Тарифа я впервые летаю, даже удивилась – думала, с него упасть невозможно! Я на конюшне этой только с Бомбея не падала, со всех остальных – по разу точно, а с некоторых и по два!

– Ничего себе! – искренне поразилась я. – И продолжаешь заниматься верховой ездой? Может, тебе выбрать другой вид спорта, побезопасней?

– Ну уж нет! – возразила та. – Я лошадей обожаю, ничем другим заниматься явно не буду!

Оля стянула штаны и присвистнула во второй раз: на ее правой ноге – видимо, куда наступил Тариф копытом – переливалась громадная, неровная ссадина.

– Хорошо хоть крови нет, – вздохнула Краснова. – По-моему, лучше уж синяк, чем рана!

Да, девчонка – явно оптимистка, заключила я про себя. Чудом жива осталась – и умудряется еще подшучивать над своими злоключениями. Я бы на ее месте и близко б к лошадям не подходила, хватило бы и первого падения. Хотя… может, потому, что я никогда не испытывала страсти к конному спорту? Взять те же боевые искусства – помню, на одной тренировке после неудачного падения я даже руку себе сломала, но все равно занятий не бросила. Мне и в голову не пришло оставить единоборства после очередной неудачи, поэтому я и считаю себя профессионалом в боевых искусствах.

– И что тебе тренер сказала? – полюбопытствовала я.

– Сказала, в церковь сходить, свечку поставить, – хихикнула Оля, а потом гордо прибавила: – Да мне всегда везет по жизни! Я как-то со сломанной рукой галопом скакала, вот было весело! В конном походе упала неудачно, мне гипс даже наложили. Но ничего, и с одной рукой ездить можно, в фильмах-то всякие герои на полном скаку мечом размахивают, а я что, хуже их? – И, осторожно натягивая короткие джинсовые шорты, взглянула на убитую горем тетку, ободряюще улыбнувшись ей: – Да не парьтесь, я в порядке! Хотя на сегодня, пожалуй, больше на лошадь не полезу. Завтра приду!

Я оставила учениц обсуждать происшедшее, а сама отправилась на манеж. За этими рассказами совсем забыла, что собиралась допросить Жанну, а судя по всему, сейчас она не одна, а ведет уроки на пару с незнакомой мне Ириной Викторовной. Наверно, последняя занимается с новичками, а Жанна муштрует участниц предстоящих соревнований.

Но, к величайшему моему разочарованию, Лебедевой на манеже я не обнаружила. Знакомых мне учениц Жанны тоже не было – в центре, рядом с метровым препятствием, стояла молодая женщина лет тридцати и спокойно давала указания шагающим в разных направлениях двум наездницам. Как я догадалась, это и были Женя и Наташа, остальные ученицы из группы начинающих. Жене на вид лет двадцать пять, а Наташа, наверно, была постарше меня. Молодые женщины на шагу дружелюбно переговаривались, скорее всего, обсуждали инцидент с Олей. Группа новичков мне нравилась намного больше, чем Жаннины спортсменки: они казались не злобными, не завистливыми, как юные участницы соревнований. Да и тренер выглядела куда миролюбивее, чем Лебедева: говорила мягким, спокойным голосом, не командовала, точно генерал ротой солдат. Похоже, если б я по-настоящему ходила на ипподром заниматься, меня определили бы в эту группу.

Я осторожно перелезла через перекинутую балку, закрывающую вход на манеж, и подошла к инструктору. Та оглянулась, поздоровалась со мной и спросила, по какому я делу.

– Мне нужна Жанна Константиновна, – сказала я. – У меня должно быть занятие в десять, я опоздала, хотела спросить у нее, когда можно поездить.

– А ее нет, – сообщила мне Ирина Викторовна. – У вас же есть телефон, позвоните ей, договоритесь. Я не могу вам точно сообщить, когда она приедет.

Отсутствие Жанны меня насторожило. Я почувствовала смутную тревогу за Марину – что-то не нравится мне внезапный отъезд инструктора…

– Да я не хочу ее тревожить лишний раз, – запинаясь, объяснила я. – А… я с одной ее ученицей общаюсь, Мариной Кузнецовой, может, она мне поможет? Марина приходит на конюшню к одиннадцати, а уже начало двенадцатого…

– К сожалению, ничем не могу вам помочь, – даже огорчилась инструктор. – Я сегодня Марину не видела, может, Жанна Константиновна отменила ее тренировку?

Час от часу не легче. Я поблагодарила Ирину Викторовну и опрометью бросилась обратно в конюшню. Шестое чувство подсказывало мне, что надо наведаться в быташку – я еще надеялась, что застану там Марину.

В раздевалке новичков уже не было, зато я увидела Лену, собственной персоной. Девчонка стояла ко мне спиной и что-то искала в свалке висящих седел. Услышав мое появление, она резко обернулась. Ее лицо как-то странно изменилось – мне показалось, что глаза «амазонки» сверкнули сумасшедшей яростью.

– Опять ты?! – взвизгнула она злобно. Мне вспомнился рассказ Леры, которая утверждала, что у Лены явно не все в порядке с головой. Сейчас я полностью разделяла мнение «хозяйки» Античного – похоже, Лена если и не сумасшедшая, то человек не вполне адекватный.

– Ты что, следить за мной вздумала? – Она агрессивно взмахнула рукой, в которой сжимала хлыстик, с явным намерением ударить меня по лицу. Я ловко увернулась, но Лена молниеносно нанесла еще один удар, орудуя кнутом, как шпагой. Я отпрыгнула в сторону и, пока «амазонка» заносила руку, собираясь следующим выпадом выколоть мне глаз, резко выбросила крепко сжатый кулак, метко ударив Лену по локтю – туда, где расположена болевая точка. Девчонка взвыла – я прекрасно знала, что при ударе в эту часть руки человек испытывает нестерпимую боль, которая пройдет только через несколько минут. Лена выронила свое оружие, хлыстик упал на пол. Воспользовавшись замешательством противника, я схватила ее за запястья и заломила руки назад, так, что спортсменка согнулась пополам.

– Пусти меня! – вскрикнула Лена и рванулась высвободиться из захвата. – Пусти, мне больно!

– Лучше не сопротивляйся, – спокойно ответила я. – Будь умницей, иначе будет только больнее.

Я контролировала ситуацию. Захват болезненный, но абсолютно безвредный. Поболит, а потом боль отступит. Но Лена об этом не знала, поэтому я припугнула ее:

– Если будешь сопротивляться, я тебя не выпущу, но руки сведет так, что неделю ты не сможешь ручку в руках держать. Если поняла – кивни. – Лена судорожно мотнула головой. – Хорошо, – продолжала я. – Сейчас ты ответишь на все мои вопросы. Будешь говорить правду, я мигом определяю, если человек лжет. Хоть раз попытаешься соврать, и мы продолжим разговор в полицейском участке. Тебе все понятно? Если да, то кивни. – Она снова дернулась, но, похоже, поняла, что со мной шутки плохо, и я приступила к допросу. – Вчера ты пыталась убить Марину Кузнецову, – произнесла я с напором. – Отпираться бесполезно, у меня есть доказательства, что ты специально пустила лошадь галопом наперерез Смерчу. Можешь не сочинять сказки про то, что не справилась с управлением – если, конечно, не хочешь остаться на всю жизнь инвалидом. Отвечай, зачем ты это сделала?

– Пусти меня, я не могу… – Лена совсем растеряла свой боевой пыл и высокомерие. Теперь она униженно умоляла меня не причинять ей боль. Я совсем немного ослабила хват, но тут же снова сжала пальцы – чтоб девчонка и думать забыла о каких бы то ни было глупостях.

– Говори, – приказала я. – Иначе будет хуже, со мной лучше дружить.

– Я хотела ее сбить сначала, – пролепетала Лена. – Пожалуйста, отпустите, я не могу, мне очень больно…

Ого, уже на «вы» перешла. Прогресс явный, ладно, так и быть, это заслуживает небольшого поощрения.

– Отпускать я тебя не собираюсь, – проинформировала я поверженную «амазонку». – Захват ослаблю, но если попробуешь вырваться снова – уж не взыщи. Кивни, если поняла. Продолжай.

– Она оскорбляла меня, – проговорила Лена. – Она знает, что у меня мать – наркоманка, я это скрываю, а она прознала и обозвала меня… Дочерью наркоманки. Я вспылила, но это не со зла, я ничего не замышляла, не хотела… Она это сказала прямо на тренировке, она задела меня за живое… Когда я слышу это, с ума схожу… Я и Регину в галоп пустила, только сразу же попыталась ее остановить… И не смогла.

– Ты же считаешься одной из лучших наездниц! – возразила я. – Как ты не справилась с лошадью? Собираешься участвовать в конкуре, а кобылу остановить не можешь! Как это понимать?

– Регина очень сложная в управлении, – пояснила Лена. – Ее легко разогнать, она несется с полуслова, но при этом закусывает удила и попросту разносит… Вы видели, какая она огромная? С ней Жанна-то вряд ли справится, я ее взяла только потому, что она мне по росту самая подходящая. На других лошадях я выгляжу нелепо, меня это бесит. Да вы мне сейчас точно руку сломаете, ой…

– Рассказывай дальше, – не обратила я ни малейшего внимания на ее жалобы. – То, что ты испытываешь сейчас – не боль, а так, легкий дискомфорт. Хуже будет, если не закончишь ныть и не расскажешь все по порядку… Я могу тебе это устроить, думаю, запомнишь надолго!

С суровостью, конечно, приходится немного переигрывать, зато теперь я уверена: девчонка выложит все, что знает и не знает.

«Сама виновата – нужно быть поприветливее со старшими», – подумала я.

– Регина, она, как и другие лошади, всегда чувствует состояние всадника, – быстро затараторила Лена. – Ну и поэтому она еще понесла – чувствовала, что я в ярости, и не останавливалась… Я честно – пожалуйста, поверьте, я не вру! Я честно пыталась остановить, повернуть, я тоже испугалась… Я не знаю, что случилось бы, если б мы врезались в Смерча! Вы ведь мне верите, правда?

– То есть ты говоришь, что потом пожалела о своем первоначальном намерении, – подытожила я. – Хорошо. Теперь скажи мне, почему Марина тебя оскорбила? Вы с ней – враги, так я понимаю?

– Ну, я ни с кем из девчонок не общаюсь, – призналась Лена, все еще гримасничая от боли. – Никто из них не достоин и близко подходить к конюшне! Жанна с ними нянчится, потому что лучше никого нет. Они все бестолковые, ничего не умеют и не соображают. Вы же их видели, этих простофиль? А Маринка – себе на уме, она с виду такая спокойная. Липнет к своему Смерчу, а на всех свысока смотрит. Мы сразу друг друга невзлюбили – она каждую тренировку перед Жанкой выпендривается, все себя пытается напоказ выставить. Вся из себя, что вы, королева! А дай ей другую лошадь – даже не Регинку, а Тарифа, – думаете, она хоть одно препятствие возьмет? А Смерча любит, потому что он один из самых лучших по прыжкам. Я бы его сама взяла, но она первая захапала.

– Так, ладно, что вы друг друга на дух не переносите, я поняла, – прервала я поток обиженных обвинений в адрес моей подопечной. – Расскажи мне, когда ты порвала Маринину уздечку.

– Чего? – вытаращила глаза Лена. – Какую еще уздечку, вы о чем? В конце концов, что вы меня то в порче седел обвиняете, теперь с уздечкой пристали… Ой-ой, больно!

– Ты полегче на оборотах, детка. Солнце мое, я не люблю, когда со мной невежливо разговаривают. И грубости не потерплю. Будешь говорить как миленькая! Выкладывай про Маринину уздечку, живо!

– Да не трогала я ее вещей! – взвизгнула узница моего стального захвата. – Чем хотите поклянусь, даже пальцем не прикасалась к этой чертовой уздечке! Что я, дочка олигарха дорогую амуницию портить? У меня в жизни столько денег не хватит, чтоб за нее платить!

– Ну предположим, ты надеялась, что тебя никто не увидит, поэтому о деньгах и не думала, – логично предположила я. – Человек ты, как я понимаю, скорый на всякие глупые решения, сначала делаешь, а потом только думаешь. Или я не права? Марина, поди, тебя еще как-нибудь обозвала, ты и за ножницы, а потом только мозгами пораскинула, что тебя поймать на этом могли. Признайся, так все было?

– Да нет же, ну! – Лена едва сдерживала слезы боли и, как видно, обиды. Похоже, я опять ошиблась – девчонка не в том положении, чтоб пытаться соврать.

– Тогда кто это сделал? – задумалась я. – Может, ты все-таки знаешь, а?

– Да откуда? – Лена снова скривилась. – Уздечку недавно Смерчу купили, Жанна специально в «Конную утварь» ездила, она у всех заказы брала… Оптом закупала…

– То есть амуницию покупает тренер? – дошло до меня. Следовательно, уздечка находилась какое-то время у Лебедевой, а та спокойно могла разрезать ее, а потом соединить, скажем, тонкой ниткой, которая порвется при малейшем натяжении. Ловко придумано, ничего не скажешь!

– Ты когда пришла на конюшню? Сколько времени было? – набросилась я на Лену с расспросами. Та замешкалась – наверно, пыталась вспомнить.

– Не очень давно, – наконец выдавила из себя девчонка. – Когда я пришла, тут трое новеньких сидело, тетка такая, жирная, мелкая девка и еще одна, с фингалом. Они ушли, а я стала седло Таволги искать, чтоб стремена перецепить. Ну и вы вошли…

– Жанна в быташку приходила? – прервала я ее обрывистые воспоминания.

– Нет, я ее сегодня не видела…

– Так, а Марину Кузнецову видела? Тоже нет?

Лена не успела ответить – внезапно зазвонил мой телефон. Одной рукой я перехватила оба запястья своей пленницы, а другую засунула в карман и вытащила мобильник. Взглянула на экран, и меня охватило дурное предчувствие.

– Слушаю, – произнесла я в трубку.

– Евгения Максимовна, а Мариночка на конюшне? – раздался встревоженный голос Ивана Андреевича.

– Нет, она не приходила, – медленно ответила я. – Что случилось?

– Марины нигде нет, – тихо ответил Кузнецов. – Вчера Костя, как обычно, привез ее домой, а сегодня утром она пропала. Точнее, ей кто-то позвонил… Она записку оставила, что ее вызвали куда-то по срочному делу, я сразу Костю расспрашивать стал, но он сказал, что машиной она не пользовалась… Евгения Максимовна, я уверен, Марину обманом выманили из дома и похитили!

Глава 9

Не говоря ни слова, я расцепила свой захват и оставила ничего не понимающую Лену приводить в порядок свои руки в быташке. Я опрометью ринулась к крайнему деннику – там, где всегда стоял Смерч. Мои худшие опасения подтвердились: коня в стойле не было. Я ругала себя на чем свет стоит: хорош телохранитель, ничего не скажешь! Мало того, упустила вверенную мне клиентку, так еще и проявила чудеса невнимательности: почему я не додумалась проверить все денники, почему заметила только отсутствие Античного? Хотя постойте… Я точно помню, что ночью обходила всю конюшню – ведь тогда было неизвестно, берет Лера конкретного коня или хватает первую попавшуюся лошадь! Тогда, до ее прихода, все кони были на месте, если б Смерча на конюшне не было, я точно б заметила! Итак, ночью я осмотрела все денники, потом внимательно наблюдала за конюшней, и до Леры никто в помещение не проникал. Потом я следила за девушкой, дошла до второго выхода и вернулась. Опять-таки, не было только Античного – я же проверяла каждый денник! А дожидалась ночную конокрадку я в деннике похищенного коня, то есть в те четыре часа, когда Лера спокойно каталась верхом, и никого на конюшне не было!

Напрашивается один-единственный вывод. Смерча взяли из денника в тот короткий промежуток времени, когда я ездила домой и проверяла «жучки». То есть коня увели в период с половины седьмого утра – я ведь приехала к себе часов в семь, и до девяти утра. Или до десяти?

Стоп. Кто мог находиться в этот временной отрезок на конюшне? Тренеры приходят к началу занятий, среди учеников я обычно занимаюсь одна из первых, но сегодня, когда я приехала, в быташке уже сидели люди из группы для начинающих. Значит, Смерча увели примерно в семь или восемь утра – когда первая тренировка еще не началась. Хотя… Коня могли взять и во время присутствия на конюшне посторонних людей. Если лошадь выводят из стойла инструктор или конюх, никто ничего не заподозрит – мало ли зачем может понадобиться конь, даже расспрашивать новеньких учениц бесполезно, поди, никто и внимания не обратил. Было бы у меня время, может, я и занялась бы допросом Оли или тетки с ребенком, но пока я найду их контакты, упущу драгоценные часы, а сейчас я не могу позволить себе тратить время впустую.

Остаются Жанна и молодой конюх Алексей. Я набрала номер Лебедевой – попробую дозвониться до нее. Но трубка отвечала протяжными, долгими гудками, после чего механический женский голос известил меня, что абонент недоступен.

Я ринулась разыскивать Лешу. Снова влетела в быташку, где все еще сидела не пришедшая в себя Лена.

– Где Алексей? – с ходу накинулась я на нее. Девица вздрогнула и затравленно на меня посмотрела.

– Конюх где? – проорала я. – Ты видела его? Отвечай быстро, да успокойся, пока я руки тебе ломать не буду. Если ответишь, конечно.

– Я его не видела, – тихо пробормотала та. Я не стала больше к ней приставать и захлопнула дверь раздевалки.

Я даже не знаю его фамилии, пронеслось в голове у меня. Ни номера телефона, ни адреса. Остается один вариант – рвануть на манеж, расспрашивать Ирину Викторовну, инструктор должна знать, где живет работник конюшни.

Не успела я добежать до манежа, как чуть ли не столкнулась с молодой инструкторшей. Та вела в поводу коня – кажется, Тарифа, покалечившего невезучую Олю Краснову. Увидев меня, Ирина Владимировна удивилась – наверно, вид у меня и вправду был странный, кроме того, я как угорелая неслась вперед, будто за мной гнались черти.

– Что-то случилось? – спросила меня женщина.

– Случилось, – мотнула головой я. – Вы видели, кто брал Смерча с конюшни Лебедевой? Коня нет на месте, возможно, его похитили!

– Я ничего такого не заметила, – в замешательстве покачала головой тренер. – Постойте, вы, кажется, занимаетесь у Жанны Константиновны? Вы еще спрашивали, где она?

– Да-да, именно, – подтвердила я. – И могу вас обрадовать, вместе с конем пропала девочка, которая на нем готовится к соревнованиям. Долго объяснять, кто я такая, вы мне очень поможете, если скажете, где находится Жанна и как найти конюха Алексея, фамилии его не знаю.

– Гордеев, – сказала Ирина Владимировна. – Алексей Гордеев, он недавно здесь работает. Но сегодня я его тоже не видела, как и Жанну Константиновну. Думаю, отсутствие инструктора вполне объяснимо – перед соревнованиями, возможно, она поехала в магазин за необходимой амуницией. А вот то, что Алексей не явился на работу – это весьма странно, я бы за такое с ним церемониться не стала.

– Вам Жанна ничего не говорила? Не предупреждала, что ее сегодня не будет?

– Нет, она передо мной не отчитывается, – сухо покачала головой инструктор. – Все же я хотела бы знать, кто вы такая. Уж простите, но обычные ученики не имеют привычки носиться по территории ипподрома и допрашивать инструкторов. Напомните вашу фамилию…

– Адрес Алексея или номер телефона у вас есть? – оборвала я ее грубо. – Поверьте мне на слово, жизни Кузнецовой Марины угрожает серьезная, а возможно, смертельная опасность. Малейшее промедление может стоить девочке жизни. Когда я ее отыщу, то отвечу абсолютно на любые ваши вопросы, а пока очень прошу, скажите, как найти Алексея? Повторяю, дело касается жизни и смерти!

Мой пылкий монолог, похоже, произвел на тренера впечатление – она не стала настаивать на своем, но ее ответ меня разочаровал:

– Гордеев работает на конюшне Жанны Константиновны, у меня нет его контактов. Адрес и телефон своего работника знает только Лебедева, уж извините, что не могу вам помочь.

И здесь неудача, да что же такое! Я ничего не сказала Ирине Владимировне и без всяких объяснений повернула к выходу с ипподрома. У меня осталась одна-единственная зацепка, хотя я уже, признаться, не верила, что мне повезет.

На сей раз мне открыли сразу, хотя я долбила в дверь с такой силой, что еще чуть-чуть, и открывать уже было бы нечего.

– Вы? – с изумлением воззрился на меня Игорь Семенович. – Пожалуйста, стучите осторожнее, вы мне дверь выломаете. Что за спешка? Вы надумали брать меня на работу? Обещали же позвонить, а не вламываться…

– Я звонила, – раздраженно бросила я. – Раз пять, вы что-то трубку не берете.

– Ой, простите, пожалуйста! – спохватился старый конюх. – У меня же звонок очень тихий, я, наверно, не услышал… Проходите, присаживайтесь…

Я не обратила никакого внимания на любезности старика и настойчиво потребовала с порога:

– Мне нужен номер телефона или адрес Алексея Гордеева, конюха, который работает на ипподроме вместо вас.

Игорь Семенович растерялся.

– Да откуда ж я вам найду его телефон-то? – смущенно пробормотал он. – Я обычно удаляю все ненужные номера, чтоб память не заполнилась. Телефон-то старый, я им уже лет семь пользуюсь, совсем на ладан дышит…

– Послушайте, мне очень нужны контакты Алексея, – настойчиво повторила я. – Посмотрите, может, где сохранился его номер? Если вы звонили ему, или он вам, номер должен остаться в журнале звонков. Или, может, у вас ежедневник есть, бумажки какие-нибудь? Вспомните, я вас очень прошу.

Конюх вышел из коридора, потом вернулся, сжимая в руках маленький мобильник. И правда, аппарат доисторический – кнопочный, старой модели. Такие сейчас уже не выпускают, у новых телефонов клавиатура сенсорная. Игорь Семенович надел очки и стал медленно тыкать пальцем в клавиши. Я потеряла терпение и выхватила телефон у старика из рук – сама найду то, что нужно, гораздо быстрее.

Увы, журнал звонков был почти пустой – видимо, старик старательно чистит и его. В списке абонентов ни имени, ни фамилии молодого конюха тоже не значилось. Я разочарованно вернула мобильный Игорю Семеновичу.

– Где живет Алексей, вы тоже не знаете, – обреченно констатировала я. Старик тоже расстроился – поди, переживает, что не может помочь потенциальному работодателю.

– Нет, понятия не имею, – покачал он головой. – А вы ему хотите работу предложить? Я вас не устраиваю?

– Устраиваете, – бросила я нетерпеливо. – И устроите еще больше, если честно расскажете, почему вы ушли с конюшни Жанны Константиновны. Я навела справки – никакой серьезной болезни, мешающей вам работать, у вас нет. Хотите работать у меня – рассказывайте все как есть. Иначе нам с вами не о чем говорить.

Я импровизировала на ходу, но угроза, сочиненная мною только что, неожиданно подействовала. Я и раньше подозревала, что конюх мне соврал, но во время моего первого визита старик не раскололся. Зато сейчас врать про слабое сердце не стал – может, так хотел ухаживать за моей несуществующей лошадью, а может, я подавила его своей напористостью и уверенностью. Как бы то ни было, старый конюх наконец-то признался:

– Раз все знаете, что толку скрывать… Ну уволили меня, да, не сам я ушел. Только не подумайте, что с работой своей не справлялся – вы лучше меня конюха не сыщете, правду говорю! Опыт у меня знаете какой? Я с молодости с лошадьми работаю, все про них знаю, и подковать, и даже лечить могу! А у Алексея какой опыт? Он совсем еще мальчишка, перепутает что-нибудь, а лошадка ваша страдать будет. Вы для своей породистой кобылы лучше поопытнее человека берите, а то неумелый конюх запросто угробить животинку может. А Изабеллу свою вы любите, это видно. Не слушайте, что Жанна Константиновна про меня наговорит, она ни за что ни про что меня уволила.

– И даже не объяснила ничего? – покосилась я на конюха.

– Какой там! – в сердцах махнул рукой Игорь Семенович. – Я денник отбивал, а она подходит и заявляет – иди, мол, Семеныч, пиши бумажку, что уходишь. Вот и весь разговор.

– И вы так просто написали заявление? – недоверчиво спросила я. – Даже не спросили, за что увольняет?

– Стал было спрашивать, – вздохнул тот. – Она как зыркнет на меня своими глазищами, та еще генеральша… Единственное, что хорошего во всем этом – заплатила она мне компенсацию. Ну, что уволила так, не дала возможности другое место подыскать. И сказала, чтоб я, если кто спросит, почему ушел, говорил, что из-за болезни.

Вот оно что, догадалась я. Жанна заплатила деду за молчание, тот поэтому и ушел с ипподрома без скандалов и выяснения отношений. Хотя с Жанной спорить – себе дороже, думаю, даже без дополнительной материальной компенсации Игорь Семенович и слова бы ей не сказал. Не одна я прозвала Лебедеву «генеральшей» – поди, за глаза ее все так называют.

– Жанна Константиновна вам вообще ничего не объясняла? – уточнила я. – Выто сами что думаете о причине такого внезапного увольнения? Может, между вами конфликт какой произошел?

– Не было ничего такого, – без колебаний ответил конюх. – Я человек мирный, ссор всяких не люблю, стараюсь молча делать свое дело, и все. Даже на обед домой уходил, благо живу рядом. Не хотел никому глаза мозолить.

– И, несмотря на ваш тихий нрав, все равно уволили, – констатировала я. – Вы сами это странным не находите?

– Да какая разница, что я себе надумаю, – покачал головой Игорь Семенович с грустью. – Ничего от моих домыслов не изменится, на работу обратно не возьмут. Может, ей не понравилось, что я немолодой уже, подумала, с лошадью какой не справлюсь. Или решила, в маразм старческий впаду, не ту мазь, какую надо, возьму. Думать можно что угодно, в голову-то я начальству не залезу. Жалко, конечно, привык я и к конюшне, и к лошадкам… Я каждую из них хорошо знаю, что любит, какой характер, как за кем ухаживать. Лошади – они как люди, только лучше людей. У них все просто – не нравится что, сразу покажет. А люди, они только лицемерить умеют, в глаза тебе одно говорят, а за спиной что-то свое надумают…

Старый конюх, конечно, прав, как говорится, «чем больше узнаю людей, тем больше люблю собак». Хотя я все же предпочла бы с лошадьми дел не иметь…

Игорь Семенович посчитал, что нашел хорошего слушателя в лице меня, и пустился в свои философские дебри. Я предпочла оставить его наедине со своими мыслями – похоже, ничего путного я от старика не узнаю, – и поспешила откланяться. Несчастный старик еще раз попросил меня непременно сообщить ему, если вдруг я сочту нужным нанять его на работу. Мне было искренне жаль конюха, оставшегося на старости лет без средств к существованию и без привычной работы, но помочь ему, увы, ничем не могла. Но разубеждать не стала – надежда ведь умирает последней, кто знает, может, бедолаге повезет, и он найдет где-нибудь подходящее место…

Сев в машину, я достала свой мобильный телефон и отыскала номер Кузнецова. Что-то я и в самом деле зациклилась на идее найти Алексея, гоняюсь за ним, а про задачи первостепенной важности забываю.

– Да, Евгения Максимовна. – Иван Андреевич сразу ответил, наверно, держит телефон рядом и ждет, когда о его дочери станет хоть что-то известно. – Вы нашли Марину?

– Еще нет, – не оправдала я его надежд. – Мне нужно поговорить с вами, и как можно быстрее. Где вам удобно встретиться?

Кузнецов назвал адрес своего дома, и я, настроив навигатор, проложила наиболее короткий маршрут. Доехала быстро, с ветерком, благо пробок и заторов на дороге не было.

Кузнецовы обитали в новом девятиэтажном доме, расположенном неподалеку от центрального парка Тарасова. Район, я бы сказала, элитный – видимо, Иван Андреевич и вправду неплохо зарабатывает, раз может позволить себе подобную роскошь. Не частный особняк, конечно, зато новостройка, я бы и сама не отказалась перебраться в окрестности городского парка. Красота – в любой момент можно пешочком дойти до тенистого пруда, посидеть, помедитировать на проплывающих уточек и лебедей…

Лифт доставил меня на пятый этаж, и я вошла в уже открытую дверь двадцать первой квартиры. Хозяин дома ждал меня с нетерпением – едва завидев меня, он тут же пригласил пройти на кухню и там поговорить. Мимоходом я отметила, что квартира Кузнецовых радует своей чистотой и опрятностью. Потолки высокие, комнаты светлые и просторные. Кухня обставлена в духе европейского минимализма, каждый предмет мебели несет определенную функцию, ничего лишнего не загромождает пространство. В нашей с тетушкой Милой квартире все совершенно по-другому. Тетя питает страсть ко всевозможным декоративным шкафчикам, тумбочкам и иже с ними. В свободное время она любит заниматься вязанием, поэтому рядом с плитой у нас висят круглые цветные прихватки, чехольчики для вилок и ложек, а на кухонных шкафах красуется несколько вязаных кукол. Ничего подобного в кухне Ивана Андреевича я не наблюдала – никаких лишних «украшательств», даже занавески на окне и скатерть однотонные, без всяческих «милых» рисунков. Да, по обстановке комнаты можно судить, что и Марина, и ее отец привыкли к «спартанскому» образу жизни, в доме явно отсутствует уют и роскошь.

Иван Андреевич уселся на табурет напротив меня и выжидающе посмотрел в мою сторону.

– Евгения Максимовна, у вас есть предположения, кто мог похитить мою дочь? – спросил он меня. Голос Кузнецова немного подрагивал, было видно, каких усилий стоило ему взять себя в руки. Мимоходом я отметила, что он постоянно ковыряет ногтем заусенец на большом пальце – верный признак нервного стресса.

– Прежде всего, я хочу знать, почему вы решили, что Марину похитили, – произнесла я медленно. – Вы говорили, что девушка оставила записку, могу ли я взглянуть на нее?

Иван Андреевич с готовностью вытащил из кармана клочок бумаги в клетку. Я вгляделась в быстрые, неровные каракули, сделав про себя вывод, что записка была написана впопыхах.

– Это почерк Марины? – поинтересовалась я, изучая текст послания.

– Да, конечно, – подтвердил Кузнецов. – Если хотите, я могу принести школьную тетрадь дочери, чтоб вы точно убедились, что писала она.

– Несите, – мотнула я головой. Иван Андреевич вышел из кухни, а я несколько раз перечитала короткий текст.

«Папа, меня срочно вызвали по одному делу, не волнуйся, услуги Кости не требуются. М.»

Ни слова о том, какое дело, кто вызвал и куда – лаконичное сообщение, которое вполне может уместиться в одной телефонной эсэмэске. Кстати, а почему Марина не послала сообщение на мобильный отца? Стала писать от руки, а если ей нужно было срочно покинуть дом, логичнее отправить СМС на мобильный, ведь это можно сделать, даже находясь в дороге.

Иван Андреевич положил на стол толстую тетрадь в сорок восемь листов по литературе. Я сверила почерк – один и тот же, характерное написание букв «а», «ш» и «т». Сразу видно, записка не поддельная, если б некто копировал Маринин почерк, он в точности бы срисовал буквы с тетради, но не додумался бы сделать их неровными и пляшущими. В учебной тетради слова написаны ровно, по строчкам, а в кратком послании буквы расположены на разных уровнях.

Я вернула тетрадь Кузнецову.

– Я считаю, что Марине позвонили и обманным путем выманили ее из дома, – поделился своими предположениями несчастный отец. – И я уверен, что сделал это тот же самый человек, что повредил уздечку ее коня. До соревнований осталось совсем мало времени, вот дочь и похитили, чтобы она наверняка не участвовала.

– Если вы так уверены в факте похищения Марины, то у вас, думаю, есть и подозреваемые? – предположила я. Иван Андреевич замешкался, потом кивнул.

– Марина не очень много мне рассказывает о своих тренировках, – признался он. – Один раз только помню, она вернулась с конюшни расстроенная и напуганная. Сначала не хотела говорить, что произошло, но потом призналась, что боится одну из девочек, Лену, кажется. Сказала, что у той с психикой не в порядке, мол, она бешеная какая-то. Марина видела, что Лена прямо на занятии «подрезала» другую ученицу Жанны, и та чуть было не упала. Марина говорила, что Лена это сделала специально – вроде ту девочку она недолюбливала. Моя дочь призналась, что не хочет заниматься на манеже вместе с человеком, от которого неизвестно что ожидать. И еще несколько случаев было, тоже с Леной связаны. Как я понимаю, эта Лена – спортсменка, которая не потерпит, чтобы вместо нее кто-то занял первое место. Когда Марина исчезла, я вспомнил ее рассказы, поэтому и подумал на Лену. Может, конечно, она не сама похитила Марину – подговорила своих друзей или молодого человека, в этом возрасте у всех девушек имеется поклонник…

– И у вашей дочери тоже? – заинтересовалась я.

– Ну, Марина – довольно необычная девушка, – заколебался Кузнецов. – Учебой в школе она не интересуется, и приятелей с класса у нее нет. Думаю, она могла бы влюбиться только в человека, который разделяет ее страсть к верховой езде. Знаете, как в лучших романтических историях – молодая пара верхом на лошадях. Но на ипподроме занимаются в основном женщины и девушки, сейчас парни увлекаются больше техникой или компьютерами. Поэтому Марина пока свою любовь не встретила.

«Не думаю, что она от этого страдает», – про себя отметила я. Сердце Марины уже занято – любовью к Смерчу, и сомневаюсь, что ее любви хватит еще на кого-то.

– Какие отношения у вашей дочери с Жанной? – продолжила я свои расспросы. – Про тренера вам Марина что-нибудь рассказывала?

– Только вначале, когда она только пришла на ипподром, – вспомнил Иван Андреевич. – Конечно, Жанна очень строгий преподаватель, и дочка сначала обижалась на нее, говорила, что та заставляет ее делать невозможные вещи, а если Марина что-то не может выполнить, не отстает до тех пор, пока девочка полностью не выложится. Я успокаивал дочку, говорил, что тренер строгая не потому что злая, а потому, что хочет, чтоб Марина быстро всему обучилась. А потом дочь жаловаться перестала, видимо, поняла, что все делается для ее же блага. Жанна муштрует своих учениц, зато они приучаются настолько крепко держаться в седле, что никакими силами не выбьешь.

– То есть между тренером и вашей дочерью никаких конфликтов не было? – заключила я. Кузнецов отрицательно покачал головой.

– Скажите, а в последнее время – я имею в виду эту неделю – вы заметили какие-то странности в поведении Марины? – подошла я ближе к делу. – Скажем, может, вас что-то насторожило, она о чем-то спрашивала странном?

Кузнецов задумался, потом пожал плечами.

– Да вроде все как обычно было, – сказал он. – Конечно, перед соревнованиями Марина всегда нервничает, в это время она становится совсем неразговорчивой. Держит все переживания в себе, ни с кем, даже со мной, не делится. Я к этому привык и не лезу к ней в душу.

– Вспомните хорошенько, – настойчиво повторила я. – Возможно, это прольет свет на похищение Марины. Мне важна каждая деталь, каждое несущественное слово, жест… Что угодно!

– Да не было ничего такого, – растерялся Иван Андреевич. – Марина приходит вечером с тренировки, ужинает, потом читает или фильмы смотрит, про лошадей, обучающие. Ну, только… – Он наморщил лоб, пытаясь что-то вспомнить. – Вчера или позавчера Марина спросила, сможем ли мы когда-нибудь купить Смерча. Любит она этого коня, вот и хочет, чтоб он принадлежал только ей.

– И что вы ответили?

– А что можно ответить? Одно дело – купить дочери лошадку для конных прогулок на природе, но Смерч – конкурный конь, а спортивные стоят гораздо дороже, чем другие лошади. При этом мало выложить круглую сумму за покупку, платить за аренду денника в конюшне и за обычный корм. Это только кажется, что лошади достаточно одного сена. У спортивных коней особенная «диета», и овес, и специальные пищевые добавки нужны. Еще ежемесячный осмотр ветеринара, в общем, не буду вас загружать ненужной информацией, скажу только, что пока для нас покупка такого коня нереальна.

– Марина, конечно, расстроилась? – предположила я.

– Да она и так все знает, – заметил Кузнецов. – Я ведь никогда не обещал ей купить Смерча. Хотя не понимаю, зачем покупать лошадь, когда она, считай, и так Марине принадлежит. Дочь каждый день на конюшню ездит, и никто, кроме нее, Смерча не берет. Даже во время учебного года Марина бежит на ипподром, едва уроки закончатся. Прогуливать я ей школу строго запрещаю, Костя приезжает аккурат к концу занятий. Была б Маринина воля, она вообще школу забросила б.

– А дочь вам не говорила, что Смерча собираются продавать? – в лоб спросила я.

Иван Андреевич изумленно воззрился на меня.

– Да кто вам сказал такую глупость? Смерча – и продавать? В жизни не поверю, Жанна такую хорошую лошадь никому ни за какие деньги не отдаст! По-вашему, на ком тогда выступать на соревнованиях? Спортивный конь – одна из составляющих успеха, будь всадник хоть гением верховой езды, на слабой лошади ему никогда не занять призового места!

– Ясно, – кивнула я. – Еще вопрос. Помните, вы говорили, что выросли в деревне? Меня интересует, рассказывали ли вы дочери, где находится ваша малая родина.

– Да конечно, Марина прекрасно знает, где находится поселок! Когда она маленькая была, мы там все лето проводили, даже до середины осени оставались. Природа там замечательная, лучше любого курорта, да и конюшня с лошадьми имеется. Марина же в деревне впервые на лошадь села. Сейчас, к сожалению, выбраться не получается – и у меня отпуск не совпадает, да и Марине нельзя перед соревнованиями тренировки бросать… А почему вы спрашиваете?

– Где точно находится деревня? – проигнорировала я вопрос Кузнецова. – Далеко от Тарасова?

– Не очень, – подсчитал в уме Иван Андреевич. – Практически сорок километров езды, точная цифра – то ли тридцать семь, то ли тридцать восемь от Тарасова. Может, слышали название Михайловка? В Тарасовской области поселков с таким названием много, наша Михайловка – по московской трассе расположена.

– Спасибо за информацию. – Я встала со стула, проигнорировав растерянное выражение лица своего собеседника. – Это все, что мне нужно знать. Если вдруг Марина объявится – позвоните мне. Я буду держать вас в курсе событий, всего доброго.

И, не успел Кузнецов ничего сказать или спросить, как я уже стремительно вышла в коридор и, сунув ноги в спортивные кроссовки, открыла входную дверь.

Глава 10

Я гнала по трассе с близкой к предельной для моего «Фольксвагена» скоростью, игнорируя все камеры и стараясь не думать, какой счет мне пришлют за нарушение правил дорожного движения. Так быстро, наверное, по Тарасовщине еще не ездили. Притормозила только рядом с полицейской машиной, вежливо проползла несколько десятков метров и, радуясь про себя, что работники правопорядка заняты проверкой какого-то автолюбителя на ярко-красной иномарке, спокойно помчалась дальше.

Табличка с надписью «Михайловка» извещала о том, что до поселка остается полтора километра. Я свернула влево и съехала на проселочную дорогу.

Небо, предвещавшее утром приближение грозы, прояснилось, и только по ярко-синей глади бежали пушистые белые облака. Я давно обратила внимание, что чем дальше от города, тем живописнее небо – в Тарасове обычно оно либо серое, дождевое, либо равномерно-синее. А стоит немного удалиться в сторону близлежащих поселков, так природа становится куда разнообразнее, даже мне, человеку, далекому от искусства, захотелось если не написать картину, так хотя бы сделать пару-другую фотографий.

Ладно, оставим всю эту лирику, теперь главное – разыскать Марину. Я была уверена, что не ошиблась в своих предположениях и иду по верному пути. Никто девчонку не похищал, это точно. И, надеюсь, Смерча тоже не продали. Сам собой напрашивался вывод: коня стащила сама Кузнецова – испугалась, что Жанна выполнит свою угрозу и любимая лошадь отправится неизвестно куда, к неведомому владельцу.

А куда, как не в родную деревню (раз Марина в детстве проводила в Михайловке большую часть года, можно считать, эти места она знает и любит, как и ее отец), безопаснее всего доставить лошадь? Как ни крути, других вариантов у девчонки нет, а в Михайловке, по словам отца, даже конюшня имеется. Задумайся Марина, что она будет делать после похищения Смерча, наверняка не стала бы воровать коня. В самом же деле, не станет она жить в Михайловке безвылазно! Может, дом у Кузнецова в поселке есть, но городской человек долго вдали от цивилизации не выдержит. И деньги Марине тоже понадобятся – летом, возможно, они с лошадью перебьются «подножным» кормом, но что девчонка будет делать зимой?..

Подростки имеют обыкновение принимать решения спонтанно, не задумываясь о последствиях. Вот и Марина, видимо, подумала, что угонит она Смерча и заживет парочка счастливо в Михайловке. Может, девчонка оказалась предусмотрительнее – надо было посоветовать Ивану Андреевичу проверить свой кошелек или банковский счет. Если Кузнецова составила хоть какой-то план, скорее всего, она стащила у отца кругленькую сумму денег на первое время.

Занятая своими мыслями, я и не заметила, как вдоль дороги, точно грибы после дождя, появились аккуратные одноэтажные домики. На деревню в моем понимании поселок похож не был: сразу видно, что обитатели Михайловки – дачники, приезжающие на природу во время отпусков или выходных. Сейчас практически никто не живет натуральным хозяйством, люди занимаются огородничеством и садоводством, потому что это им нравится, является своего рода хобби, досугом. Тетушка Мила, например, увлекается разведением фиалок – тоже своего рода садоводство для тех, у кого нет возможности ездить на дачу. Хотя не удивлюсь, если кто-то в Михайловке держит скот – конюшня-то есть, значит, найдутся дома и с коровами или домашней птицей.

По дороге навстречу мне шли двое – мужчина и мальчик, по всей видимости, отец и сын. Я притормозила рядом с ними и поинтересовалась, где можно найти конюшню. Мужчина посоветовал мне ехать прямо, а потом повернуть – мимо не проеду, сразу увижу огороженный манеж и конюшню неподалеку. Я поблагодарила и продолжила свой путь.

И правда, довольно скоро на горизонте замаячило длинное строение, похожее на конюшни Тарасовского ипподрома. Недалеко от построек раскинулся обширный сочно-зеленый луг, на котором с аппетитом жевала траву большая пятнистая корова. Буренка повернула голову в сторону моей машины, но, не увидев для себя ничего интересного, вернулась к своей трапезе. Я въехала на невысокий пригорок и теперь смогла рассмотреть огороженный бревнами участок земли, где стояло несколько лошадей.

Оставив машину неподалеку от конюшни, я направилась в сторону бревенчатого домика, рядом с которым алел яркими розами ухоженный красивый цветник. Одетая в летний голубой сарафан женщина подрезала секатором кусты, и я вежливо окликнула ее.

– Простите, вы хозяйка конюшни? – поинтересовалась я у нее. Женщина миролюбиво посмотрела на меня и улыбнулась.

– Можно сказать и так, – ответила она. – Вы на верховую прогулку? У мужа записывались? Саша, правда, пока занят, вам на сколько назначено?

Похоже, в Михайловке прокат лошадей пользуется популярностью. Видимо, бывшую деревню превратили в этакий туристический уголок, и владельцы лошадей зарабатывают верховыми прогулками или обучением.

– Нет, я не записывалась, – покачала я головой. – Меня интересует, не приезжала ли сюда недавно девушка верхом на черном, ой, то есть вороном, коне. Ее Мариной зовут, в Михайловке у нее дом, слышали фамилию Кузнецовы?

– А, вы про дочь Ивана Андреевича говорите? – поняла женщина. – Да, Марина где-то час назад попросила поставить коня на постой, Саша ей разрешил. Я толком их разговор не слышала, вроде они лошадь купили, как я поняла, и хотят на нашей конюшне место арендовать.

– А, вот как, – кивнула я. Девчонка наврала с три короба, а никто даже не проверил ее слова. Хотя, если владельцы конюшни знают Кузнецовых, подозревать Марину не станут, поверят на слово. – Могу я поговорить с Мариной? Я от ее отца, Ивана Андреевича.

– Да, конечно, – разрешила женщина. – Марина, наверно, уже расседлала коня. Обычно лошадей в коневозках привозят, а она сама верхом доехала. Хорошо ездит, с детства в седле…

Я миновала загон с тремя лошадьми и двумя нескладными жеребятами и направилась в конюшню. Все денники, за исключением одного, самого дальнего от выхода, пустовали. Скорее всего, лошадей загоняют в стойла только на ночь, а весь день животные либо пасутся, либо стоят в манеже. Ну, или катают посетителей.

В высоком вороном коне, повернувшем голову к двери, я тут же узнала Смерча. Марину сразу не разглядела, но слышала, что девчонка что-то делает в деннике у коня. Она даже не обернулась, продолжала свое занятие. Я подошла ближе и поняла, что Кузнецова производит какие-то манипуляции с копытами лошади, может, расчищает их.

– Ну, здравствуй, Марина, – мое приветствие прозвучало для девчонки явно неожиданно – она резко поднялась с корточек и повернулась ко мне.

– Вы? – едва ли не с ужасом проговорила она. – Что… что вы тут делаете? Вас Жанна прислала, да? Вы Смерча не получите, я не позволю!

– Никто меня не посылал, – поспешила успокоить я девушку. – И забирать Смерча я не собираюсь, зла тебе не желаю. Я хорошо знаю твоего отца и тебе хочу помочь.

Марина мне не верила – она поджала губы и посмотрела на меня как-то затравленно.

– Я вам не верю, – заявила она резко. – Я помню вас, вы у Жанны занимаетесь. Это она сказала вам разыскать меня и Смерча. Вы на нее работаете, я сразу поняла, что вы не просто так на ипподром ездите.

– Это ты правильно решила, – не стала разубеждать я Марину. – Только вывод неверный сделала. У Жанны я уроки брала, но на побегушках у нее не работаю. Лебедева ничего про меня не знает, она считает, что я попросту люблю лошадей и хочу обучиться конкуру. На самом деле я тебе хочу помочь, поэтому и приехала сюда. Ты думаешь, что сейчас в безопасности? Огорчу тебя, это не так.

– С чего вы решили? – вскинулась Марина. – Никто, даже папа, не знает, где я. И Смерча тут никто не найдет, если вы, конечно, не врете и ничего Жанне не расскажете. Она еще не скоро заметит, что коня в деннике нет – я вместо него другую лошадь поставила, такой же масти. Если не приглядываться, сразу не поймешь, что это не Смерч.

– Ловко придумала, – похвалила я ее. – Вот только Жанна все знает, и скоро она будет здесь. Ты что, не знала, Лебедева давно знакома с твоим отцом, они вместе учились. Думаешь, то, что Иван Андреевич вырос в Михайловке, для нее тайна?

Марина не ответила, лицо ее сразу помрачнело. Она снова взглянула на меня, но на сей раз не уверенно, а испуганно и беззащитно.

– Она… она заберет Смерча, да? – прошептала она с неподдельным ужасом. – Она продаст его?..

– Ну, едет она в поселок не просто, чтоб похвалить тебя за смекалку и хорошие навыки в верховой езде, – хмыкнула я. Хотя девчонку было жалко – представляю, какая для нее трагедия будет, если Смерча продадут. – Я могу тебе помочь. Если ты, конечно, согласна.

– Правда? – с надеждой воскликнула Марина. – Пожалуйста, сделайте что-нибудь! Я не знаю, куда мне ехать, если в Михайловке мы в опасности! Но Смерч уже отдохнул, я не всю дорогу галопом скакала, мы и рысью ехали. Смерч выносливый, но я его всегда берегу, чтоб не загнать. Поэтому он еще может скакать, только скажите, куда!

– Подожди, – остановила я ее. – Для начала вот что. Скажи, почему Жанна угрожала тебе продать коня? Чем ты ей так насолила?

– Да я знаю кое-что про нее, – хмыкнула Марина. – Случайно как-то подслушала… С дурака сказала ей, что слышала, как они с Лешкой розовые сопли разводят, хотела, чтоб она мне Смерча подарила за молчание. А она, понятное дело, обозлилась, сказала, доказательств у меня нет, но если проболтаюсь, то она коня продаст…

– Так, с этого места поподробнее. – Я попыталась составить логическую цепочку, но о чем говорит Марина, пока не поняла. – Какие еще розовые сопли? Что за разговор между Жанной и Алексеем ты слышала?

– Ну, во‐первых, они – любовники, – огорошила меня Марина. – Жанна поэтому прежнего старого конюха уволила, чтоб Лешка всегда при ней был. И понятное дело, никто про их роман знать не должен – она-то вон какая крутая, на конюшне – богиня. А Лешка всего-навсего конюх, не знаю, что она в нем нашла… Симпатичный, конечно, но и все. Я бы на ее месте кого посолиднее подыскала, либо тоже инструктора, либо какого-нибудь богатенького владельца чистокровных лошадей.

– И только-то? – хмыкнула я. Странно, устраивать такое из-за какой-то любовной связи? Да какая кому разница, с кем Жанна роман крутит? Ладно, девчонки, ее ученицы – посплетничают, посмеются себе, но и что с того? Жанну они боятся, и она, по-моему, имеет законное право на личную жизнь. Не английская королева, связавшаяся со свинопасом, сейчас у нас не те времена, чтоб бояться ненужных слухов…

– Нет, дело даже не в этом, – подтвердила мои мысли Марина. – Я слышала, как они с Алексеем обсуждают соревнования. И Жанна говорит, кто какое место займет! Представляете? Она заранее все знает! Я подумала, что это очень странно, и стала специально следить за ними. В общем, я узнала, что у них с Алексеем какие-то аферы, Жанна помогает побеждать нужным людям, которые ей солидные деньги за это отваливают. Я сначала в ужас пришла – оказывается, все соревнования липовые, то есть побеждает не тот человек, который лучше всех прыгает барьеры, а тот, у кого денег больше! Жанна все ловко проворачивает, никто и не заподозрит. Только один раз она девчонке, которая победить должна, подсунула суперское седло, с амортизацией. В общем, в таком прыгать намного легче. А сильной ученице, которая по-любому бы выиграла, свинью подложила – велела брать жуткое седло, которое жесткое и натирает. Один раз прыгнуть можно, но потом даже езда рысью превращается в пытку. Вот и та, которая все умеет, провалила соревнования, а богатенькая призовое место отхватила! Жанна с теми, кто ей платит, и занимается больше – гоняет их по той программе, которая на соревнованиях будет, и понятное дело, они так заучивают все, что грех не выиграть. И всем хорошо – Жанка в золотых горах купается, а бездари всякие призы получают, а потом выпендриваются.

Да, теперь ясно, почему Лебедева так всполошилась. Одно дело – любовная интрижка с конюхом, и совсем другое – взяточничество на соревнованиях. За это и посадить могут, и работы лишить. Расскажи Марина обо всех проделках Жанны – той бы пришлось несладко. Значит, Лебедева решила напугать Кузнецову продажей Смерча… А может, и уздечку она повредила, как я и раньше подозревала? Чтоб наверняка избавиться от ненужного свидетеля? По крайней мере, мотив мне ясен, осталось только найти доказательства вины инструктора…

– Лошадей она тоже всем разных дает, – продолжала вываливать на меня информацию Марина. – На конюшне есть удобные, а есть проблемные кони. Один раз Аньке пришлось выступать на Леше, мол, Таволга, на которой она занималась всегда, ногу повредила. Представляете, прямо перед соревнованиями такое? Анька-то наизусть Таволгу свою знает, как ей управлять, как в галоп поднимать. А на Леше она раза два ездила, не больше, она даже не успела пробный маршрут на нем пройти. Естественно, на выступлении Леша один барьер обнес, а другой сбил, Аньку сразу сняли.

– Твой отец тоже доплачивал Жанне? – поинтересовалась я. – Вроде у тебя много побед, и Жанна с тобой всегда занималась.

– Папа Жанку давно знает, дружили они, – сообщила Марина. – Вот она и возилась со мной, по знакомству, так сказать. Эх, и зачем я ее припугнуть решила? Так бы спокойно выступила на соревнованиях, место точно бы заняла… Хотела как лучше…

– А получилось как всегда, – докончила я за нее. – Думать надо прежде, чем что-то делать, да что толку говорить… – Я посмотрела на часы. – По моим подсчетам, Жанна скоро в Михайловке будет. Может, кого-нибудь ты с подставным конем и обдурила бы, но конюх, даже недавно работающий, сразу заметит подмену. Он же в денник заходит, на лошадь, хочешь не хочешь, посмотрит.

– Об этом я не подумала… – сокрушенно покачала головой Марина. – Что же мне теперь делать? Я даже не знаю, есть ли где еще конюшня, куда можно Смерча на постой отдать…

– Думаешь, Жанна не догадается, что ты будешь искать другое убежище для коня? – заметила я. – Нет, надо придумать что-то другое…Постой…

Я внимательно посмотрела на девчонку. В голове у меня родилась неплохая идея.

– Выйди из денника, – велела я Марине. Та недоуменно покосилась на меня, но просьбу выполнила.

Я критически осмотрела Кузнецову. Стройная, высокая, волосы короткие, у нас примерно одинаковое телосложение, прически тоже похожие. Если бы у Марины были длинные волосы, воплотить мою затею оказалось бы сложнее…

– Мы устроим провокацию, – начала я излагать Кузнецовой свой грандиозный план. – Я надену твою одежду, думаю, мне она будет по размеру. Сяду на Смерча и заманю Жанну куда-нибудь, где на машине не проедешь. В Михайловке наверняка есть какой-нибудь лесок или что-то подобное, где лошадь пройти сможет, а автомобиль – нет. Она сразу не догадается, что девушка верхом на Смерче – подставное лицо, так? А потом уже поздно будет. Заодно и устрою ей допрос с пристрастием, мне кажется, она тебе и уздечку испорченную подсунула, чтоб ты с коня упала и сломала себе что-нибудь. Устранить тебя пыталась, чтобы ты ни в соревнованиях не участвовала, ни про ее преступную деятельность никому не сказала.

Лицо Марины вытянулось от изумления – похоже, она не думала, что история с порванной уздечкой подстроена нечистым на руку инструктором.

– А я думала, что повод мне Ленка порвала, – призналась Кузнецова. – Чтоб я ей не мешала выиграть…

– Лена тут ни при чем, – заявила я. – Да, человек она неадекватный, в пылу ярости может что угодно натворить, но амуницию чужую не брала. Это я наверняка знаю, можешь мне поверить.

Марину убедить до конца мне не удалось – девчонка явно не верила, что «амазонка» ей пакости не делала, но ничего не сказала.

– Думаете, получится обмануть Жанку? – с сомнением покосилась она на меня. – Вы со Смерчем-то справитесь?

– Что я, зря уроки брала? – фыркнула я. – Конечно, справлюсь! Рысью ездить умею, и ладно. Человек бегущую лошадь не догонит, будь он хоть марафонцем, а большего и не нужно. Вот увидишь, все получится! Сама только спрячься куда-нибудь, а остальное предоставь мне!

Моя уверенность передалась Марине, и та наконец-то согласилась на мою авантюру. Мы отправились в раздевалку заниматься моим перевоплощением.

Я оказалась права, мы с Кузнецовой носили один и тот же размер одежды, и ее клетчатые бриджи для верховой езды оказались мне впору, точно сшиты специально для меня. Летняя клетчатая рубашка голубых оттенков, красивые, как у воительницы из приключенческих фильмов, краги и мотоциклетная каска дополнили мой образ бравой наездницы. Я довольно посмотрела на себя в зеркало. Сколько раз за всю свою жизнь я гримировалась под других людей, а выдать себя за Марину оказалось, наверно, самой простой задачей, какую только можно придумать. Могу поспорить, если я буду еще и верхом на Смерче, даже родной отец Кузнецовой не подумает, что это не его дочь.

Удачное перевоплощение добавило оптимизма как мне, так и Марине – девушка пришла в явный восторг, увидев меня со стороны.

– Как мы, оказывается, похожи с вами! – восхитилась она. – Прямо сестры, надо же, я раньше не замечала!

– Мне идет? – тоном избалованной модницы, примеривающей новый наряд, поинтересовалась я. Краги и штаны в клеточку определенно мне нравились – хоть продолжай заниматься верховой ездой, чтоб иметь полное право носить такие красивые шмотки!

– Ага! – с готовностью подтвердила Марина. – Бриджи хорошо смотрятся на стройных, а вот на толстых или слишком костлявых ногах выглядят отвратительно! У вас самые подходящие ноги!

Я поблагодарила за комплимент и, еще немного повертевшись перед зеркалом, объявила, что пора седлать Смерча – не ровен час, явится Жанна, а мы тут моду наездниц обсуждаем!

– Я сейчас быстро коня соберу! – пообещала Марина, взяла уздечку и в ту же руку увесистое седло – и выбежала из раздевалки.

И совсем она не такая неприступная, как казалась раньше, подумала я. Марина, при более близком общении, оказалась нормальной, вполне разговорчивой девчонкой. Пока я примеряла ее вещи, мы болтали о всякой ерунде – даже про овсянку, неизменный обед Кузнецовой, речь зашла. На самом деле Марина ненавидит любые каши, а овсяную приходится есть – чтобы мышцы на ногах нарастить. Кузнецова призналась, что ноги – самое слабое ее место, а для конкура мускулатура должна быть железной.

– Вот Ленке везет, – с завистью посетовала она. – Надо было и мне легкой атлетикой заняться, глядишь, и проблем бы не было. А теперь приходится давиться овсянкой, я ее специально в тысячу пакетов заворачиваю, чтоб никто какой-нибудь гадостью не траванул.

Я поняла, что речь идет о пресловутой моде на подсыпание в еду слабительного, и утешила свою подопечную, что кони, в том числе и Смерч, тоже питаются овсом. Из чувства солидарности с любимой лошадкой можно и помучиться!

Подобная беседа пошла нам обеим только на пользу – Марина наконец-то перестала пугаться каждого шороха и причитать, что ей делать и куда прятать лошадь, а я таким образом сняла с себя напряжение – что говорить, а верхом, без корды, я ездила всего раз, и то плелась как привязанная за тренером, которая, случись что, могла мне помочь. Сейчас мне мало того, что предстоит садиться на незнакомую лошадь, так еще и заманивать Жанну в непролазные дебри леса, который, по словам Марины, имеется неподалеку от конюшни. Я старалась не пугать себя мыслью, что спортивный, тем более конкурный конь запросто может меня унести галопом в неведомые дали, и Марине придется собирать в газетку то, что от меня останется. Как-нибудь обойдется, успокаивала я себя. Рысью проеду до чащобы, а там пущу Смерча шагом – все равно пешая Жанна меня сразу не догонит.

Я пристегнула за пояс кобуру с револьвером и почувствовала себя полностью готовой к предстоящей операции. Кузнецова оружие не видела – думаю, ей не следует знать, что у меня оно имеется, возникнут новые вопросы и страхи.

Марина уже затягивала подпругу на Смерче, когда я услышала характерный звук приближающейся машины. В то, что это могли быть туристы, желающие прокатиться на лошадках, мне не верилось. Кузнецова тоже замерла, в глазах ее плескался ужас.

– Это Жанна, – прошептала она дрогнувшим голосом. – Это ее машина!

Я поторопила девчонку – нельзя терять ни минуты! – и перекинула повод через голову Смерча.

– Откроешь мне дверь и прячься! – приказала я Кузнецовой, ставя ногу в стремя. – В денник куда-нибудь, она не будет по конюшне ходить, если меня увидит!

Девчонка кивнула в знак согласия и отвязала Смерча от ограды. Я поерзала в седле, про себя отметила, что сидеть вроде как удобно, и пнула пятками бока животного. Конь идти вперед не желал – он непонимающе повернул голову на Марину, словно говоря: «Эй, хозяйка, что происходит? Ты чего на земле, и кто еще сидит на моей спине?» Кузнецова ласково потрепала гриву коня, наказала ему слушаться меня и ударила рукой по крупу, побуждая идти. Озадаченное животное нехотя прошагало несколько шагов по направлению к выходу, но потом снова остановилось. Мои ожесточенные удары пятками на него совершенно не действовали – вредный Смерч упорно не желал мне подчиняться.

Я с отчаянием посмотрела на Марину. Что же теперь делать? Как заставить бестолковую клячу меня слушаться? Кузнецова схватила лежащий на земле хлыстик и протянула его мне.

– Вот, это должно помочь, – проговорила она с надеждой. – Я им не пользуюсь, но тебе можно. Будь с ним построже – сначала поартачится, но если будешь настойчивой, послушается. Главное – первое время, покажешь, что ты главная – потом проблем не будет. Если не идет – лупи по заду со всей дури!

Ну и ну, не ожидала, что Марина разрешит мне поднять руку на своего любимца! Девчонка, верно, сильно напугана, раз предоставляет мне карт-бланш. Ладно, воспользуюсь советом, решила я и, размахнувшись, со всей силы ударила Смерча по широкому крупу.

Конь был явно недоволен, но, подумав, все-таки зашагал быстрее. Видимо, хлыст – и правда волшебная палочка-выручалочка при общении с непослушной, избалованной лошадью, которая к тому же привыкла к одному хозяину. Я еще раз посмотрела в сторону дороги – медлить нельзя, автомобиль неумолимо приближался к конюшне. Главное теперь – доскакать до спасительного леса, пока Жанна соображает, надо пользоваться каждой минутой.

– Пошел, вперед! – скомандовала я, еще раз ударив коня. – Рысью, ну!

Ох как некстати оказалась начавшаяся моя борьба с настырной лошадью! Я отбила себе все пятки, охрипла, к тому же разболелась рука от постоянных ударов. Но ценой невероятных усилий мне удалось взять верх – Смерч, поняв, что от меня не отвяжешься, признал мое главенство и сдал позиции. Я с удовлетворением почувствовала, как его шаг ускоряется, переходя в периодические толчки. Мы поехали рысью.

Вспомнив навыки, полученные на уроках Жанны, я приноровилась вставать и опускаться в седле, подстраиваясь под темп рыси Смерча. В отличие от Таволги, поступь Марининого коня оказалась не такой мягкой, но и не слишком резкой, как я опасалась. Полностью освоившись в седле, я даже обернулась назад – посмотреть, чем занимается моя преследовательница. Да, лучше б я этого не делала. Мы еще не отъехали на значительное расстояние от конюшни, и я отчетливо увидела Лебедеву. Не одну – из машины с противоположной стороны выходил не кто иной, как Алексей. Вот и «сладкая парочка», не могут друг с другом расстаться, хмыкнула я про себя. Но главный ужас был не в количестве преследователей, коих оказалось больше, чем я предполагала. Жанна уверенно открывала засов, за которым толпились кони. Я чуть не хлопнула себя по лбу. И как я могла упустить из виду, что Лебедева – превосходная наездница, что ей стоит взять любую лошадь и в два счета догнать меня?! Она в две секунды подседлает коня, я даже глазом моргнуть не успею, как она окажется рядом!

Другого выхода у меня не было – я собрала все свои силы и ударила Смерча как можно сильнее, одновременно хлыстом и пятками, и грозно скомандовала:

– Галоп! Пошел галопом!

Страх перед неизвестным, новым для меня аллюром куда-то исчез – меня снова охватил азарт и предчувствие погони. Адреналин заглушил все здравые и трусливые мысли, и я уже не думала о том, что лошадь понесется карьером и я не смогу ее остановить. Напротив, мне хотелось выжать из Смерча максимальную скорость, на которую он только способен. Мое возбуждение передалось коню, и я ощутила, что тряска внезапно сменилась плавными, широкими скачками, а в ушах засвистел ветер, того и гляди, готовый снести каску с головы. Я не имела ни малейшего понятия, как принято держать корпус на галопе, нужно ли опускаться и подниматься в седле – да какая разница! Главное, что мы скачем и несемся довольно быстро, даже уши закладывает. Какой-то силой меня вжало в седло, и я даже получала удовольствие от отсутствия тряски, как при движении рысью.

Когда впереди появились очертания густо растущих деревьев – наверно, обещанный Мариной непролазный лес, – я повернула голову назад. И увидела их – в количестве четырех персон. За мной скакали галопом Жанна на рыжей лошади и Леша – на серой в пятнышко. Оба всадника прекрасно обходились без седла, и расстояние, отделявшее меня от преследователей, неумолимо сокращалось.

– Быстрее, галоп! – закричала я еще громче, снова ударяя Смерча хлыстом. – Давай, вперед, неужели это все, на что ты способен?!

Конь прибавил скорость, и теперь даже мне стало страшно – вдруг наткнется на какой-нибудь сучок или бревно на полной скорости или провалится в незаметную канаву? Надеюсь, и у меня, и у коня имеется хороший ангел-хранитель, который поможет нам обоим не переломать себе все что можно во время этой бешеной скачки…

Жанна с Алексеем не отставали – мне казалось, что они совсем рядом, наступают нам на пятки, и могу поклясться, я слышала дыхание их загнанных лошадей. Ужас придавал мне силы – я заставляла Смерча едва ли не лететь по воздуху, не касаясь земли.

Спасительный лес был совсем близко, и я уже приглядела себе небольшой проход между деревьями, куда я могу направить коня. Мы пролетели между ветками, по лицу хлестко ударили листья. Я зажмурилась, чтоб острые сучки не выкололи мне глаза, и тут же резко натянула повод вправо – мы едва не врезались в ствол дерева на полном ходу.

Смерч резко затормозил, перейдя с галопа в рысь, и испуганно заржал. Не знаю, дружище, приходилось ли тебе выполнять бег с препятствиями, мне – явно нет. Никогда не поздно попробовать…

Не знаю, что оказалось страшнее – нестись сумасшедшим галопом, или на рыси объезжать невесть откуда бравшиеся стволы деревьев, пригибаться вплотную к голове коня при виде очередной низкой ветки и перепрыгивать то тут, то там возникающие естественные препятствия. «Вот тебе, Женя, и конкур», – невесело подумала про себя я. Я искренне желала Жанне и Алексею на очередном прыжке не удержаться и свалиться с лошадей – они же без седел, держаться не за что. Но характерный треск сучьев позади явственно давал понять: погоня продолжается. И Жанна, и, как выяснилось, молодой конюх – отличные наездники, тогда как мои шансы превзойти их, даже с солидной форой, невелики…

Лес становился все гуще и непролазнее, не было даже намека на тропинку. На моем пути попадались вразнобой растущие как лиственные, так и хвойные деревья, голые руки саднило от царапин, которые я то и дело получала, не успевая увернуться от колючих веток. Смерч практически шагал – передвигаться рысью не представлялось возможным. А сзади догоняла Жанна, она ехала впереди и буквально наступала нам на ноги. Тренер, видимо, прочла мои мысли и крикнула:

– Кузнецова, быстро остановилась! Тебе не уйти, слезай с коня по-хорошему! Ты проиграла!

Я была согласна с Лебедевой – пора заканчивать эту комедию. Впереди я заметила небольшое расстояние, которое можно преодолеть рысью, и специально пришпорила Смерча. Конь метнулся вперед, совершив скачок. Жанна тоже разогнала свою лошадь, и, пользуясь моментом, я неожиданно натянула на себя поводья. Смерч остановился так резко, что меня едва не вынесло вперед, на его шею. Я ощутила удар – Жаннина лошадь врезалась аккурат в круп моего коня, раздался удивленно-напуганный возглас. Я обернулась назад – конь тренера внезапно стал на дыбы, издав возмущенное ржание. Вопреки моим надеждам, инструктор умудрилась удержаться и не упасть. Вот так профессионал, промелькнуло у меня в голове. Лошадь на свечку встала, а она как была верхом, так и осталось, и все это – без седла!

Жанна справилась с лошадью, но, пока она натягивала на себя поводья, я воспользовалась минутой промедления и выхватила револьвер. Жанна, в это время не смотревшая в мою сторону, оружия не заметила, и я не смогла удержаться, чтоб не добавить сцене драматизма.

– Вы ошиблись в двух вещах, Жанна Константиновна, – предвкушая неожиданную развязку нашей безумной погони, проговорила я. – Во-первых, проиграли вы, а во‐вторых, я не Марина!

Сказать по правде, я искренне наслаждалась произведенным эффектом. События разворачивались в лучших традициях приключенческих фильмов: главный герой становится хозяином положения, а плохие злодеи терпят поражение. Стоило видеть лицо Лебедевой: при виде направленного на нее револьвера вся кровь отхлынула от ее лица, и сейчас она напоминала привидение. Генеральша вмиг превратилась в маленькую напуганную девочку, не понимающую, что произошло и как все случилось. Краем глаза я заметила, что Алексей пытается развернуть своего коня – быстро сообразил, подлец! Спасает свою шкуру, значит, а даму сердца бросает! Дабы он и думать забыл о трусливом бегстве, я направила револьвер в его сторону и прикрикнула:

– Стоять на месте! Иначе прострелю все конечности, навыки снайпера у меня отлично развиты!

Алексей решил, что лучше со мной не связываться, и поднял вверх руки. Я довольно кивнула и снова перевела револьвер на Жанну.

– Итак, все в сборе, – заключила я. – Пора раскрывать карты, товарищи!

Глава 11

– Итак, – продолжала я голосом прокурора на суде. – Я вас слушаю, обоих. Выбор у вас невелик: чистосердечное признание, как знаете, смягчает вину. Предлагаю вам покаяться в совершенных преступлениях, или, если желаете, вас заберут прямо из леса в местный «обезьянник» и отвечать будете по всем статьям Уголовного кодекса. Теперь слушаю ваше решение. Жанна Константиновна, начнем с вас.

Тренер еще раз взглянула на мой револьвер, перевела взгляд озлобленных глаз на меня. Самообладание к ней вернулось, и я кожей чувствовала исходящую от нее ярость от осознания собственного бессилия. Лебедева привыкла быть хозяйкой положения и не желала, чтобы кто-то ей угрожал и указывал.

– Будете говорить? – настойчиво повторила я. – Не тяните резину, хотя времени у меня достаточно.

– Чего тебе от меня надо? – выдавила Жанна, сдерживая отравляющую воздух злобу. Я удовлетворенно кивнула.

– Мне нужны ответы на мои вопросы. И, естественно, чистосердечное признание… Алексей, без глупостей тут, прострелю руку!

Молодой конюх выпустил поводья и, запинаясь, принялся оправдываться:

– Да не думал я сбегать, понял, не дурак. Кобыла голову опускает, нельзя ведь…

– Сейчас я решаю, что можно, а что нельзя! – прикрикнула я и снова обратилась к Лебедевой: – Вы обвиняетесь прежде всего в том, что промышляете взяточничеством и коррупцией, – заявила я. – Мне известно, что за большие деньги вы продвигаете нужных вам учеников, а неугодных подставляете на соревнованиях. Все верно? Теперь отвечайте.

– И что с того? – взвилась Лебедева. – Ты, деточка, не в курсе, что сейчас все делается за деньги. Не только я, но и другие инструкторы так поступают, система придумана не мною!

– А вы отдаете себе отчет в том, что это – подсудное дело? – вкрадчиво спросила я. – Если о ваших грязных делах станет известно, с карьерой инструктора по верховой езде можете прощаться! А Алексей – ваш соучастник, думаю, не будете отрицать этот факт?

Жанна не ответила. Молчание – знак согласия, отметила я про себя и продолжала:

– Идем дальше. Ваш разговор с Алексеем подслушала Марина Кузнецова, и по глупости бравировала этим знанием. Вы боялись, что о вашей преступной связи станет известно, и решили убрать девочку, подстроив несчастный случай. Вы угрожали ей продать любимого коня, но для верности повредили амуницию, чтобы Марина не смогла удержаться в седле во время прыжка. Вы, Жанна Константиновна, закупаете все принадлежности для верховой езды, а Марина заказала вам приобрести новую уздечку. Вы имели доступ к амуниции, разорвали повод, а потом скрепили его, чтобы девочка ничего не заметила. Но ваш план не удался – Марина, несмотря на «случайно» порвавшийся повод, не упала, и вы решили придумать новый способ устранить ее!

– Это неправда! – взвизгнула Лебедева. – Да, я угрожала этой мелкой пакостнице, но не более того! Зачем мне, как вы говорите, подстраивать несчастный случай, если девчонка и так ничего не скажет? Она поверила, что Смерча продадут, и ни за что бы ничего не рассказала!

– Не лгите! – сурово приказала я. – Это вы порвали уздечку, больше некому! Сознайтесь, иначе хуже будет!

Жанна посмотрела на меня с открытой ненавистью и проговорила с каким-то шипением:

– Я не собираюсь брать на себя ответственность и сознаваться в том, чего не совершала! Не пытайтесь повесить на меня чью-то вину, у вас нет никаких доказательств! Ваши обвинения – пустые предположения, не больше! Раз пытаетесь найти преступника – ищите лучше, а не вешайте вину на других!

Лебедева была права – у меня не имелось никаких улик, никаких доказательств того, что уздечку порвала она. Я была уверена, что именно Жанна пыталась убить Марину, но предъявить Лебедевой мне было нечего. Тогда я решила воспользоваться своим последним козырем в надежде, что смогу развязать язык преступной парочке.

Я кивнула, соглашаясь с доводами Жанны, и обратилась к молодому конюху.

– А теперь немного поговорим о вас, Алексей, – вкрадчиво начала я.

Парень с недоумением посмотрел на меня и мой револьвер.

– О вас и Лере, – докончила я свою фразу. Мимоходом отметила изумленное лицо Жанны и заметила едва заметное подрагивание уголков губ Леши. Явный признак, что он догадывается, о чем пойдет речь, а вот для Жанны это будет неожиданностью.

– Мне все известно о ваших отношениях с Валерией Дорошенко, – с пафосом объявила я. – Вы, Жанна Константиновна, еще не в курсе, поясняю: у Алексея любовная связь с Лерой, помните вашу ученицу, которая из-за травмы не может участвовать ни в каких соревнованиях? Не спрашивайте, откуда мне это известно, но не сомневайтесь в правдивости моих слов. В конце концов, пускай ваш… гм… кавалер вам все подробно расскажет.

Жанна резко обернулась, при этом даже напугав свою лошадь. Та мотнула головой и даже фыркнула от неожиданности. Алексей как-то сник и даже, мне показалось, стал ниже ростом. Похоже, сейчас разыграется настоящая буря…

Голос Жанны – по-прежнему тихий, но свистящий от переполнявшего ее гнева, звучал угрожающе. Наверно, не будь она верхом на лошади и не держи я ее на прицеле, обычной оплеухой Алексей бы не отделался. Думаю, своим присутствием я предотвращала если не убийство ловкого конюха, то как минимум его жестокое избиение.

– Это правда? – выдавила из себя обманутая женщина. – Она говорит правду?

Леша не ответил, и Жанна правильно истолковала его молчание. Ну вот, сейчас начнется, вздохнула я про себя. Банальная сцена ревности – «как ты мог, я тебе верила, а ты связался с какой-то девкой!». Я приготовилась слушать про обманутую любовь, предательство и прочие сопутствующие любовной мелодрамы. Терпеть не могу подобные «мыльные оперы» – нет, чтобы спокойно признать свое поражение на личном фронте, к чему, спрашивается, все эти выяснения отношений?..

Однако Жанна, к чести ее будет сказано, не стала опускаться до всяческих истерик с крокодильими слезами и поливанием грязью соперницы. Единственное, наградила Лешу емким эпитетом, не буду приводить дословно. Алексей молча снес оскорбление и произнес спокойным голосом:

– Жанна, прости, но у меня не было другого выбора. Но я тебя не обманывал тогда, в начале наших отношений. Я тебя действительно любил, но со временем мне пришлось признать, что ты холодный расчетливый эгоист. Ты привыкла использовать людей, сама это знаешь. Очевидно, что тебе выгодна наша связь. Ты не можешь обвинять меня в нечестности, потому что сама поступала не лучше. А Лера – она совсем другая. Она честная, открытая и достойная девушка, только судьба оказалась к ней несправедлива.

Жанна было попыталась что-то сказать, но Алексей перебил ее:

– Прежде чем говорить, сначала честно признайся себе: тебе ведь льстило мое внимание, правда? Ты и закрутила роман только потому, что я был тебе ровней. О любви в нашем случае и речи идти не могло, ты не из тех людей, которые дают волю чувствам. Ты – машина, робот, а не человек. И это не только я знаю, но и все, кто тебя окружает.

– Постой, – вклинилась я в монолог молодого конюха. – Что значит твоя фраза, что ты – ровня Жанне? Насколько я понимаю, ты запутался. Жанна – инструктор, а ты, прости за откровенность, всего лишь конюх, рабочий. Жанна и угрожала Марине потому, что не хотела, чтобы кто-то узнал о ее романе с человеком не ее круга!

Леша посмотрел на меня с какой-то жалостью.

– Женя, или как тебя зовут по-настоящему? Ладно, не в этом дело. Раз тебе интересно, расскажу. Конюх – это не моя профессия, а прикрытие. Жанна придумала, что, если я буду выполнять на конюшне «черную» работу, ей будет легче проводить свои махинации. Скажи мне, где ты видела конюха, который мастерски ездит верхом? Думаю, ты не сможешь обвинить меня в преувеличении моих способностей. Мы с Жанной окончили одно и то же учебное заведение, только были на разных факультетах. Тебе моя фамилия – Гордеев – ни о чем не говорит?

Я напрягла память. Гордеев… Где-то я слышала, может, по телевизору передавали? Но Гордеевых, думаю, много…

– Если иногда смотришь канала «Спорт», то наверняка слышала, – пояснил парень. – Алексей Гордеев, заслуженный мастер спорта, жокей, призер скачек не только на российских ипподромах, но и за рубежом. Не смотри на мой возраст – обычно люди приходят в конный спорт детьми, и к юности, если есть соответствующие способности, добиваются успеха. Мне довелось немало путешествовать, и в Тарасове я не собирался задерживаться. Пока не встретил Леру. Кстати, а как ты догадалась, что мы с ней помолвлены?

Услышав последнюю фразу, я недоуменно перевела взгляд на Жанну. Та скривилась от негодования.

– Про помолвку я не знала, – призналась я. – А то, что у вас с Лерой роман, стало понятно из моего с ней разговора. Ты ведь знаешь, что я проследила за ней вчера ночью, наверняка она тебе рассказала. Вы с Лерой придумали историю, на случай, если кто застукает ее во время ночных похождений, будто она тебе платит за молчание. И тогда, утром, ты обходил денники и якобы не заметил, что Античный весь в пене. Во-первых, у Леры нет таких денег, чтоб щедро платить тебе за молчание, любой другой конюх постарался бы ободрать ее до нитки. Ну и потом, во время разговора с девушкой создавалось впечатление, что она с тобой знакома давно, плюс выражение ее голоса… Лера, по-моему, не умеет лгать. Внимательный собеседник сразу догадается, что вас связывает нечто большее, чем товарно-денежные отношения. Ну и всякие детали, вроде незаметные, но если поразмыслить, легко прийти к выводу, что девчонка к тебе неравнодушна. Тем более девица она видная, какой мужик устоит перед такой красоткой?

– Понятно, – кивнул головой Леша. – Я давно хотел порвать с Жанной, но, познакомившись с Лерой, решил использовать наш, так сказать, роман в своих целях.

Видя мое недоуменное лицо, парень пояснил:

– Жанна делилась со мной деньгами, которые получала за продвижение богатых учениц. На эти средства я собирался оплатить Лере операцию по восстановлению ее ноги. У нас в Тарасове, да и во всей России, подобные не делают, нужно ехать только в элитную клинику где-то в Швейцарии. И то полного восстановления не гарантируют, но хороший шанс вылечить ногу имеется. Плюс ко всему, у меня есть отложенный капитал – за прошлые победы в соревнованиях. Но этого все равно мало – можешь себе представить, какого уровня клиники за границей. Если б все было, как я планировал, через полгода мы смогли бы переехать в Швейцарию и оплатить лечение.

– Проклятая девка! – в сердцах выругалась Жанна. – И ты использовал мое доверие к тебе, чтобы отдать ей все деньги?! Да знаешь, кто ты после этого?..

– Знаю. По-настоящему любящий человек, – без всякой злобы или обиды закончил Леша.

– Но постой… – проговорила я задумчиво. – Если ты так любишь свою Леру, как ты мог позволить ей подвергать свою жизнь опасности? Врачи ведь запретили ей физические нагрузки, а ты спокойно позволял ей ночи напролет гонять верхом! Она ведь могла еще больше покалечиться, тем более ночью ездить опасно даже опытному наезднику!

– Я пытался ее отговорить, – развел руками фальшивый конюх. – Думаешь, я сразу согласился ей помогать с ключами и разрешил брать Античного? Конечно же, нет! Но Лера умоляла меня помочь ей, говорила, что покончит жизнь самоубийством, что она не может ждать, пока решится дело с операцией.

Немного помолчав, Леша продолжил:

– Вам, наверно, это сложно понять. Но если человек приходит в конный спорт, если его увлечение верховой ездой продолжается, несмотря ни на что, поездки верхом, занятия на конюшне превращаются в смысл жизни. Не спорю, бывают инструкторы, которые просто зарабатывают деньги, превращая верховую езду в свое ремесло, – он красноречиво взглянул на Жанну. – Но Лера не из таких. Мы с ней похожи – может, поэтому понимаем друг друга с полуслова. И она, и я не мыслим жизни без лошадей, без конного спорта, без тренировок. Я по себе знаю, что лиши я Леру этих ночных поездок – она не выживет. Это… это как наркотик, нет, это сильнее наркотика. Это – как воздух для птицы, как вода для рыбы. Если наркомана лишают дозы, у него начинается ломка, а если конника – я говорю про тех, кому природой дана страсть к верховой езде – лишить возможности ездить верхом, ему будет хуже, чем этому самому наркоману… Вы, Женя, вряд ли поймете мои слова. По вам видно, я сразу понял, что на конюшню приходите в каких-то своих целях. На ипподроме Тарасова, увы, мало таких, как мы с Лерой. Кто-то приводит детей, потому что те смотрят мультики про лошадок и покупают тетрадки с изображением пони, кто-то – ради престижа, а кому-то нужно взять несколько уроков перед поездкой на курорт, чтоб уверенно чувствовать себя на верховой прогулке. Я часто вижу на конюшне подростков, которых родители запихнули на ипподром, чтобы те хоть чем-то занимались, а не пили пиво где-нибудь в подворотне. А Лера, можно сказать, родилась в седле, с поводьями в руках. Поэтому я не смог отказать ей, хотя каждая ночь была для меня пыткой. Я молился всем богам, чтобы с Лерой ничего не случилось…

– Какая трогательная история! – язвительно произнесла Жанна, вложив в эту фразу весь свой змеиный яд. – Сейчас расплачусь! Знала бы я про эту грязную лгунью…

– Ты все равно ничего бы не смогла сделать, – пожал плечами Алексей. – Мы давно собирались уехать отсюда, и если б ты вмешалась, сделали бы это раньше. Жаль, что этого не случилось. Теперь, я понимаю, ты сдашь нас полиции, да?

Последний вопрос был обращен ко мне. Я поколебалась, прежде чем ответить. Лебедеву-то сдать властям не жалко – малоприятный персонаж, что тут скажешь. А вот Лешу отправлять под суд совершенно не хотелось. Парень искренне любил Леру и на преступление пошел не из корыстных побуждений, а ради любви. На что я всегда считала себя расчетливым, трезво мыслящим человеком, ставящим на первое место твердый ум, а не чувства, но даже меня поразило его признание. Похоже, настоящая любовь и правда существует – по крайней мере, Лешин рассказ это подтверждает…

Но что мне-то делать? Жанна должна понести законное наказание, ее махинации держать в тайне я не собиралась. Как ни пытайся, оправдать ее действия невозможно – инструктор бессовестно наживалась на других людях, подставляла учеников, честно берущих у нее уроки. Лебедевой всегда было мало денег – хотя, судя по цене за индивидуальные занятия, на недостаток средств она жаловаться не могла. По моим подсчетам, за день в среднем успешный тренер получала столько, сколько другие не зарабатывают за месяц. Я не собиралась ее отпускать – прямо из Михайловки позвоню в полицию, пусть забирают клиентку. Алексей, увы, отправится вместе с ней – я не сомневалась, что Жанна выдаст своего соучастника с потрохами, еще и постарается сделать так, чтоб парня посадили надолго.

Но мое расследование до сих пор не окончено – я так и не выяснила, кто пытался подставить Марину, ведь все, кого я подозревала, оказывались невиновны. Жанна, какой бы эгоистичной она ни была, уздечку не рвала, в этом я ей почему-то верила. Может, ей и правда не было нужды убирать Марину – тренер знала, что угрозы на девочку подействуют лучше любых несчастных случаев, только Лебедева не ожидала, что Кузнецова надумает угнать Смерча с ипподрома. Алексей тоже непричастен, Лену я допросила… Остаются только остальные ученицы Жанны – незнакомая мне Аня, но она, судя по всему, еще не пришла в себя после убойной дозы слабительного, Надя на преступницу не похожа, да и мотивов у нее явных нет, «кумушки-подружки» Ира и Маша? Может, все-таки они?

Внезапное озарение заставило меня подпрыгнуть в седле. Как же я раньше не догадалась? Ну неужели можно быть такой бестолковой?.. Видимо, верховая езда не слишком благотворно влияет на мои умственные способности… Разгадка-то совсем рядом, пораскинь я раньше мозгами, давно бы сложила этот пазл!

– Живо на конюшню! – Я для верности дернула рукой с револьвером. – Гоните лошадей, оба, и без глупостей! Если хоть один только помыслит о побеге – стреляю на поражение!

Глава 12

Ярко-багровое кровавое солнце круглым диском катилось к горизонту, окрашивая расчерченное лиловыми облаками небо в розоватые цвета. Трое всадников рассекали потемневшие поля яростным галопом, обгоняя ветер и оставляя позади себя столбы пыли. Да, это была по-настоящему безумная скачка – мы все подгоняли лошадей громкими покриками, и наверно, со стороны могло показаться, что мы пытаемся разорвать пределы времени и пространства. Ни Алексей, ни Жанна даже не пытались свернуть в сторону и устроить побег. Думаю, они и думать забыли о том, что я скачу следом за ними и у меня в руках револьвер. Наверно, при всем своем желании они бы не решились повернуть лошадей в сторону – резкое движение грозило бы неминуемым падением, даже несмотря на явное мастерство обоих ездоков.

Только завидев впереди очертания конюшни, мы слегка сбавили темп, дав измученным, взмыленным коням возможность перевести дыхание. Смерч жадно ловил воздух ртом, из-под передней луки седла проступала бело-грязная пена. Наверно, к таким приключениям он не привык – у бедняги выдался сегодня насыщенный день. Сначала его гнали сорок километров рысью и галопом, потом я пустила сумасшедшим карьером, добавим еще и экстремальное передвижение по лесу с обилием естественных препятствий…

– Где Марина? – выкрикнула я, едва завидев изумленную хозяйку конюшни, ту женщину в синем сарафане, ухаживавшую за розами. – Девчонка, дочка Кузнецова, которая ставила лошадь на постой?

– Что случилось? – раскрыла рот от удивления женщина. – Что тут происходит? Кто вам разрешил брать лошадей без спроса?!

Последний вопрос относился к Жанне с Алексеем, которые в погоне за мной схватили первых попавших коней, и сомневаюсь, что они спрашивали позволения у их хозяев.

Но у меня не было времени объяснять женщине, что да почему, поэтому я настойчиво повторила свой вопрос.

– Она уехала покататься, – наконец ответила та. – На Янтаре, я ей разрешила…

– Куда она поехала? – гаркнула я, прерывая ненужные мне объяснения. – В какую сторону, быстро отвечайте!

Женщина махнула рукой в направлении, противоположном тому, откуда мы приехали. Я коротко велела хозяйке конюшни не спускать глаз со своих пленников и вызвать полицию и, не говоря больше ни слова, пришпорила несчастного усталого Смерча.

Да, дружище, насыщенный денек выдался не только у тебя, но и у меня, подумала я, подгоняя коня хлыстиком. Женя Охотникова, с детства опасающаяся лошадей, сегодня наскачется на всю свою оставшуюся жизнь, на старости лет будет о чем вспомнить. Как ни странно, сейчас я чувствовала себя абсолютно спокойно и уверенно на галопе, хотя если б мне кто раньше сказал, что я буду скакать верхом со средней скоростью движения автомобиля, сочла бы это глупой неуместной шуткой. Иногда жизнь преподносит нам совершенно неожиданные сюрпризы…

Я направляла коня наугад, без всяких логических умозаключений. А как поймешь, куда могла поехать «кататься» девчонка? Спешиваться и исследовать следы, оставленные копытами, смысла не было – уверена, что по этой дороге не раз проезжали всадники, совершающие конные прогулки. Да и не было у меня времени останавливать коня, спрыгивать, рассматривать землю, а потом вновь забираться в седло. Я полностью доверилась своей интуиции, надеясь, что в этот раз чутье меня не подведет.

Закат распростер свои широкие крылья над полями и дорогой, и я внутренне приготовилась к ночной скачке. В конце концов, Лера подобное вытворяет едва ли не каждую ночь, а я уже не сомневалась, что за минувшие часы превратилась в опытного всадника. Теперь мне ничего не стоило испытать судьбу погоней по темной дороге.

Я заметила их издалека – высокую коротковолосую девушку в моих джинсах и футболке, верхом на поджаром гнедом коне. Они горделиво стояли на невысоком холме, неподвижные, точно высеченные из камня. Умирающее солнце бросало прощальные блики на растрепанные волосы девушки и на черную гриву коня, отчего казалось, что они – не живые существа, а придуманные богатой фантазией писателя-фантаста одинокие призраки.

Она тоже увидела меня верхом на Смерче, но не сделала ни малейшего движения, ни единой попытки сдвинуть коня с места. Как будто ждала моего приближения, точно собиралась ненавязчиво завести какой-нибудь разговор. Я придержала своего скакуна и нащупала правой рукой кобуру, стараясь вытащить револьвер как можно незаметнее.

– Марина, спешивайся! – громко крикнула я. – Не заставляй меня загнать твоего коня до кровавой пены!

Казалось, что Кузнецова колеблется или размышляет, выполнять ли мой приказ. Внезапно она издала резкий возглас:

– Смерч, ко мне! За мной, галоп!

И тут же пришпорила свою лошадь. Та рванулась с места, Смерч, то ли повинуясь зову своей хозяйки, то ли испытывая стадное чувство, припустил за впереди скачущим конем. Обо мне он будто бы забыл – попытайся я его остановить, вряд ли бы послушался. Я поняла, что не могу контролировать ситуацию: Смерч закусил удила и упрямо тащил меня вперед, время от времени делая попытки избавиться от моего присутствия и сбросить на землю.

Я вцепилась в обезумевшего коня мертвой хваткой, уже не думая ни о чем, кроме как всеми силами стараться избежать падения. В любой другой ситуации я бы решилась на аварийное спешивание – если конь не поддается управлению и мое положение критичное, лучше выгадать удачный момент и аккуратно спрыгнуть на землю. Но сейчас я не могла себе этого позволить – нельзя упустить Марину, если я упаду, то никогда не смогу догнать ее.

Девчонка обернулась и снова позвала Смерча. Тот громко заржал и рывком поднялся на задние ноги, и меня отбросило назад. Если б я не сидела, низко наклонившись вперед, падение было бы неизбежно, но благодаря счастливой случайности я осталась в седле. Осатаневший конь тяжело опустился на передние копыта, но при этом с силой выбросил назад мощные задние ноги, и меня снова подбросило, только на сей раз вверх. Сейчас я могла благодарить только свою превосходную физическую подготовку и крепкие мышцы, будь на моем месте человек послабее, подобного аттракциона бы он не выдержал. Насколько я могла разбираться в терминологии конников, Смерч только что выдал мне «свечку» и «козла» – запрещенные приемчики, предназначенные для сбрасывания ездока. Правда, конь все-таки сумел мне напакостить – от неожиданности я выронила из руки револьвер, и тот исчез в буйно растущей траве.

– Смерч, за мной! – крикнула Марина. Я поняла, что следующая попытка коня сбросить меня увенчается его победой, и зажмурилась, вцепившись в гриву со всей силы.

Я сразу не поняла, что произошло: раздался испуганный крик, и в следующий момент конь Марины скакал в одиночестве. Без наездницы. Лошадь неслась как бешеная, и я увидела, как она исчезает в зарослях темного елового леса.

Внезапно Смерч подо мной перестал брыкаться и остановился, словно и его удивило внезапное падение хозяйки. Я тут же спрыгнула на землю и подбежала к девчонке, которая издавала стоны боли, при этом пытаясь подняться на ноги. В руке у нее был зажат длинный кусок черного повода.

– Что же ты на этот раз не удержалась, а? – поинтересовалась я ехидно, схватив Кузнецову под руку и помогая ей подняться. – Я-то думала, ты привыкла ездить с разорванной уздечкой, на прыжке ты ловко удержалась. А в этот раз сплоховала, так?

Марина мне не ответила, только стонала и, прихрамывая на правую ногу, ковыляла рядом со мной. Мне приходилось едва ли не тащить ее на себе.

– Остановись! – прохрипела она, корчась от боли. – У меня нога, похоже, сломана, наступить не могу…

– Я не врач, определить, что у тебя с ногой, не могу, – строго проговорила я. – Звони отцу, говори, где ты, и пусть вызовет «Скорую». А пока, – я ловко нагнулась и подняла свой выпавший револьвер, – раз не можешь идти, мы с тобой присядем и поговорим по душам. Это, – я кивнула головой на оружие, – прибавит нашей дружеской беседе оттенок доверительности. Телефон при тебе? Давай, звони.

Марина вытащила из кармана джинсов маленький мобильник и, даже не пытаясь мне возразить, набрала номер Ивана Андреевича. На револьвер девчонка смотрела как завороженная – может, впервые видела боевое огнестрельное оружие так близко, кто ее разберет. Но я поняла, что револьвер как нельзя кстати. Использовать его по прямому назначению я бы не стала – как-никак первоначальная моя задача – защищать хитроумную девчонку, – но в качестве средства запугивания он пришелся вовремя.

Марина коротко назвала свое место нахождения взволнованному отцу, попросила вызвать «неотложку». В подробности вдаваться не стала – мол, папа, со мной все в порядке, просто ушиб. Я не стала дожидаться, пока она наговорит еще что-нибудь, не относящееся к делу, и выхватила у нее телефон.

– Теперь нам никто не помешает, – удовлетворенно заметила я. – Итак, я тебя внимательно слушаю. Точнее, я буду рассказывать, как все было, а ты можешь дополнять меня пикантными подробностями. Шутить со мной не стоит, ложь я сразу распознаю. Соврешь хоть раз – и я подумаю, кого выбрать в качестве мишени, тебя или Смерча. Мои условия тебе ясны?

Марина затравленно кивнула. Я была уверена, что девчонка не рискнет приврать даже в деталях, и продолжила:

– Начнем по порядку, с уздечки. Ее порвала не Лена и не Жанна, ты выбрала подходящее время, когда никого в раздевалке нет, и порвала ее, так? Или сделала это дома?

– В быташке, – тихо сказала та. – Откуда вы знаете? Я думала, все решат, что это Лена…

– Я подозревала Шадрину, – согласилась я. – Ты ловко все обставила, подозрение пало в первую очередь на нее. У Лены имелся мотив, ведь она хотела выиграть соревнования, а ты являлась достойной конкуренткой. Логично предположить, что неадекватная, вспыльчивая спортсменка-легкоатлетка попытается подстроить, чтобы на очередной тренировке ты случайно упала с лошади и что-нибудь себе повредила. Ты именно на это и рассчитывала, а в седле удержалась якобы по счастливой случайности. Знаешь, сегодняшнее твое падение красноречиво доказывает твою вину. Ты на своем опыте убедилась, что будет, если у всадника неожиданно порвется в руках повод. Увы, я сразу не подумала, что на прыжке невозможно удержаться, когда приходит в негодность уздечка. При всем твоем мастерстве и опыте сегодня ты упала, хотя лошадь не совершала прыжок, а просто скакала галопом. Если б тренер решила, что Лена пыталась таким образом тебя убить, она отстранила бы Шадрину от соревнований, да и вообще запретила бы ей появляться на ипподроме. А ты только этого и хотела, правда?

Марина молчала. Ей нечего было мне возразить.

– Скажи, почему ты так ненавидела Лену? – поинтересовалась я. – Дело ведь не только в выигрыше на соревнованиях? У вас, насколько могу судить, личная, давняя вражда. Почему?

– Она хотела брать Смерча, – тихо проговорила Марина. – Она, как только пришла на конюшню, стала уговаривать Жанну, чтобы та дала ей моего коня. Потому что он прыгает лучше остальных лошадей, он один на конюшне лучше всех подходит для конкура. Ленка хотела на нем ездить, чтоб всегда побеждать, она не любит лошадей. А мне Смерч очень дорог, и он слушается меня. Он мой голос знает, понимает, что я ему говорю. Я могу спокойно на нем ездить и прыгать без всякого хлыста, даже шенкеля не прижимаю, как остальные… Даю команду, и он выполняет.

– Поэтому ты и звала его, – догадалась я. – Ты хотела, чтоб он пустился к тебе галопом, так? Что ты собиралась сделать?

– Я думала, Смерч тебя сбросит, – призналась Марина. – Странно, что ты не упала с него раньше, ты же недавно к Жанке ходишь. Новички долго учатся, некоторые и на рыси не могут удержаться. Если б Смерч тебя сбросил, я бы пересела на него и уехала отсюда, и никто бы никогда меня не нашел и не продал бы Смерча!

– Значит, хотела угробить меня, так? – констатировала я без малейшей злобы и обиды. – Тебе не повезло – я сегодня уже научилась прекрасно ездить галопом, скажи спасибо Жанне и Алексею. Честно говоря, я подозревала Лебедеву в том, что она порвала уздечку. Из-за подслушанного тобою разговора.

– Я про них с Лешкой недавно узнала, – покачала головой девчонка. – Раньше Жанна ко мне не придиралась, все нормально было. Она и на соревнованиях бы мне не стала мешать, потому что она с отцом дружит. Про то, что она взятки берет, я правду говорила, и про их отношения с Лешей тоже, своими ушами слышала…

– Это мне известно, – кивнула я. – Идем дальше. Как я понимаю, с Наташиным седлом ты тоже ворожила? Чтоб Наташа Лену подозревала?

– Шадрина берет стремена с седла Таволги, – пояснила Марина. – Поэтому на нее бы все подумали, со стороны сразу непонятно, что она делает – то ли стремена меняет, то ли седло портит. А Наташа Ленку боится и терпеть не может, я думала, она Жанке нажалуется, и та не станет разбираться, выкинет Шадрину с конюшни…

– И тебе опять не повезло, – заключила я. – Жанна вновь оставила Лену, и ты выдумала новую хитрость. Решила разозлить Шадрину прямо на тренировке, знала, как ее можно задеть, и оскорбила, назвала дочерью наркоманки. Слушай, а откуда ты знаешь про ее мать, что она сидит на наркотиках?

– Из разговора Жанны слышала, – нехотя призналась та. – Я один раз раньше приехала, Костя быстро меня отвез. Решила пообщаться со Смерчем, покормить его яблоками. А Жанна в этот момент по телефону разговаривала. Она думала, на конюшне никого нет, я ведь в денник зашла, и она меня не видела. Я слышала, что она с кем-то разговаривает про Шадрину. Мне интересно стало, ну я и все слышала. Она говорила, что Лена из неблагополучной семье, мол, мать в больницах от наркотической зависимости лечится, а дочка у нее тоже не совсем здоровая. Ленка и по характеру вспыльчивая, а еще у нее что-то с головой, ну психическое расстройство. У нее тетка опекунша, богатая, поэтому она Ленку в спорт отдала – вроде чтоб она выкладывалась на тренировках, это как-то там помогает… Я не особо поняла, но запомнила, что с наркотиками дело связано. Может, поэтому Жанна ее на конюшне держала, а может, тетка ей солидный куш отваливала, чтоб Шадрину не выгнали. Представляете, что было бы, если на Смерче станет ездить такая психопатка?

– Ясно, – кивнула я. – Стало быть, ты у нас любитель подслушивать чужие разговоры… Скажу, рисковая ты, Марина, девушка. Самой страшно не стало, когда Лена на тебя галопом неслась?

– Нет, я же обозвала ее, когда мимо прохода между препятствиями шагала, – пояснила та. – Если бы Ленка что вытворила, я могла быстро повернуть Смерча, и ничего бы страшного не произошло.

– С этим разобрались… – Я задумалась, пытаясь восстановить в памяти все странные случаи, происходившие на конюшне. – Да, еще вопрос. Корм для Неаполя – твоих рук дело? Это ты подменила овес на пшеницу для собачьей каши? Зачем? Чем тебе лошадь не угодила?

– Ну, если бы Неаполь не смог работать, то Таньку бы пересадили на Регинку, – объяснила Марина. – Тогда Ленка бы не стала заниматься. Она же не может на других лошадях ездить, вот ей бы и пришлось уйти. Я знала, что Танька раньше на Регине ездила, но Жанна почему-то дала ей Таволгу, не знаю…

– И вместо Лены устранили другую девушку, так? – докончила я за Кузнецову. – Все твои уловки прошли даром, но ты не успокоилась и стала шантажировать Жанну. Вопрос – зачем? Хотела испортить с ней отношения? Ты всерьез думала, что за молчание Лебедева отдаст тебе Смерча в постоянное пользование?

– Ну да, а какая ей разница, кто на нем занимается, – пожала плечами Марина. – Я думала, он – конь Жанны, но у нее есть другая лошадь, которую она работает, гнедая Тина. Поэтому раз Смерч ей не нужен, отдала бы его мне!

Я с трудом удержалась, чтоб не обозвать девчонку идиоткой. С одной стороны, как все рассчитала, придумала, подстроила… А с другой – решила, что может вить веревки из Лебедевой, как будто не знала ее характера! Да Жанна ее с потрохами бы съела и не поморщилась. Разве суровая, беспринципная инструктор станет терпеть угрозы от какой-то девчонки!..

– Понятно, почему ты не хотела, чтобы твой отец подключал кого бы то ни было к расследованию дела о якобы порванной кем-то уздечке, – подвела итог я. – Иван Андреевич говорил мне, что ты не потерпишь присутствия рядом телохранителя, так?

– От Ленки никакой телохранитель не спасет и избавиться от нее не поможет, – заявила Марина. – Как мне пришлось бы убирать ее, если б какой-нибудь головорез постоянно за мной шпионил?

Я не стала говорить девчонке, что этот самый головорез в настоящее время допрашивает ее, и велела:

– Поднимайся, пойдем на конюшню. Скоро стемнеет окончательно, и мы дороги не увидим. Опирайся, – я подставила ей свою руку.

– А как же Смерч? – испугалась Марина за своего любимца. – Кто его поведет? Я его здесь не оставлю!

– Ты же хвалилась, что он понимает твой голос и разбирает слова, – напомнила я ей. – Зови, чтоб пошел за нами. Уж извини, сесть верхом я тебе не разрешу, я уже не верю в твою искренность. Доплетешься на своих двоих. Смерч не дурак, в полях один торчать не будет.

Кузнецова встала, заохала и, повиснув на мне всей своей тяжестью, кое-как заковыляла по дороге. Время от времени окликала коня по имени, и тот послушно шагал за нами, словно преданная хозяйке собачонка.

Когда мы наконец добрались до конюшни, небо совсем стемнело и на бескрайнем холодно-черном небосводе приглядывала за далекими точками звезд круглая пустоглазая луна, напоминающая пожелтевший череп. Ветер стих, и опустившуюся на землю тишину нарушал лишь громкий стрекот сверчков. Я вздохнула с облегчением, едва на горизонте замаячили казавшиеся сейчас безлюдными строения конюшни. Похоже, этот безумный, насыщенный событиями день наконец-то закончился. Я могла себя поздравить: дело раскрыто, виновники пойманы и понесут заслуженное наказание, спокойно поручу Марину заботам отца и поеду домой, отсыпаться после суток бодрствования. Интересно, как сложится дальнейшая судьба Марины? Пока ей можно вменить покушение на собственное убийство и попытку подставить другую участницу соревнований. За порчу имущества, думаю, вменят административное взыскание, и придется заботливому Ивану Андреевичу выложить значительную сумму денег за развлечения дочурки. Хотя она попыталась отравить коня. Неаполь – спортивная лошадь, и за это преступление, думаю, Кузнецова поплатится. Я бы лишила девчонку возможности заниматься на конюшне, и это будет самым жестоким для нее наказанием.

Больше всего меня тревожила участь Алексея и Леры. Как я ни старалась, но придумать способ спасти парня от суда не могла. Как ни крути, парень является соучастником Жанны, и ему вменят статью по взяточничеству. Единственная надежда на то, что его ожидает административное взыскание, но я не слишком верила, что ему удастся легко отделаться. Я представления не имею о подробностях их с Лебедевой дел. Жанна выложит все, дабы смягчить себе наказание, а Леше придется отвечать по полной программе. Знала бы я, как заставить ее молчать… Похоже, история любви Алексея и Леры окончится печально.

Мы еще не успели подойти к зданию конюшни, где я оставила «сладкую парочку», как меня охватило тревожное предчувствие. Интуиция подсказывала, что произошло нечто ужасное, я торопливо поволокла раненую Марину к жилому домику с цветником.

Увы, я оказалась права. Рядом с пышным кустом роз я различила две темные фигуры и, подойдя ближе, узнала в них Алексея и хозяйку конюшни. Мнимый конник прикладывал ко лбу женщины полотенце, та издавала сдавленные стоны. Тусклый фонарик освещал лицо Леши, украшенное кровавой ссадиной.

– Что тут творится? – взволнованно спросила я. – Где Жанна?

Леша поднял на меня голову, удивленно посмотрел на Кузнецову и сообщил:

– Она сбежала. Отвлекла Анастасию Андреевну, вырубила меня, ударила хозяйку по голове лейкой и, пока мы приходили в себя, села в машину и уехала.

– Когда это случилось? – быстро спросила я. – Сколько времени прошло?

– Минут пятнадцать, – подсчитал в уме Леша. – Я толком ничего не понял, как ей это удалось. Сознание потерял, не знаю, как долго валялся. Очнулся, а рядом Анастасия Андреевна с разбитой головой. Услышал звук двигателя и все понял…

– Полицию вызвали? – осведомилась я. Гордеев кивнул.

– Анастасия Андреевна позвонила по телефону, но пока никто не приехал… – сообщил он. – Я сразу первую помощь женщине оказал, но Жанна, видать, крепко ее приложила, она до сих пор в себя прийти не может. То очнется, то снова в беспамятство впадает.

– Сюда «Скорая» едет, – сказала я. – В какую сторону уехала Жанна, можешь сказать?

– Да здесь одна дорога в город ведет, – парень мотнул головой в сторону, и тут же приложил руку к травмированному лбу. – Она в Тарасов поехала, думаю. Больше некуда.

– Так, я ее догоню, – решила я. Посмотрела на Марину – надо с ней что-то делать, кто знает, не прикидывается ли девчонка. Повторять свою ошибку и оставлять пленников без присмотра я не собиралась, поэтому выхватила у Кузнецовой кусок порванной уздечки и крепко связала ей руки сзади. Узел она вряд ли распутает, по части связывания я ас, и убежать не успеет. За рулем еще раз позвоню в полицию, что-то они не шевелятся…

Я перевела взгляд на Лешу, и меня осенило. Оставив Марину возле Анастасии Андреевны, я позвала парню в сторонку.

– Пока я догоняю Жанну и полиция не приехала, у тебя есть время, – прошептала я ему на ухо. – Соображаешь, о чем я? Сумеешь воспользоваться – молодец, я тебя выдавать не буду.

Леша кивнул, поколебался, а потом проговорил едва слышно:

– Спасибо тебе… Мы с Лерой тебя не забудем.

Дабы избежать последующих сцен благодарности, я ограничилась коротким кивком и подбежала к своему автомобилю. Рано радовалась, приключения еще не окончились…

Машина взревела, словно раненый зверь – впопыхах я пережала сцепление. Разозлилась на себя – не хватало еще поломки в самый неподходящий момент. Но «Фольксваген» меня не подвел, и я резко тронулась вперед.

В жизни мало что вызывает у меня беспокойство. Работу надо выполнять уверенно, и держать все под полным контролем. Но я не могу избавиться от дискомфорта на неосвещенной дороге. Сколько лет вожу машину, я всегда стараюсь по возможности совершать все необходимые поездки днем. Когда выбирать не приходится и я сажусь за руль в ночные часы, в дороге меня сопровождает иррациональное ощущение, что за очередным поворотом меня может ожидать неприятный сюрприз.

Я выехала на трассу, повернула в сторону Тарасова. Будем надеяться, что Леша был прав и Жанна направилась именно в выбранном мною направлении. Жаль, я не знаю, есть ли у нее какое-нибудь место, где можно переждать опасность, помимо дома в городе. Хотя адреса я ее не знаю, не догадалась спросить молодого «лжеконюха». Номера мобильного парня я так и не узнала, спросить, где живет Жанна, не у кого. Хотя… Может, Ивану Андреевичу известно место обитания Лебедевой? Если они дружили, наверняка он знает, где живет его бывшая сокурсница.

Левой рукой я нашарила мобильник в узком кармане Марининых бриджей и, даже не смотря на экран, набрала номер Кузнецова.

– Евгения Максимовна, – услышала я его встревоженный голос. – Марина с вами? Что с ней случилось? Она просила вызвать «Скорую», она ранена?

– С вашей дочерью все в порядке, – успокоила я взволнованного отца. – Жизни девочки ничто не угрожает, но «Скорую помощь» вызвать нужно.

– Вы нашли преступника? – нетерпеливо спросил Иван Андреевич. – Пожалуйста, Евгения Максимовна, не томите меня! Я очень переживаю за Мариночку!

– Нашла, нашла, – поспешила я обнадежить мужчину. – Вы уже едете в Михайловку?

– Да, конечно, мы с Костей выехали, как только Марина позвонила, – поспешно ответил Кузнецов. – Скоро уже подъедем к деревне! Вы ведь с ней, да?

– Марина вам все расскажет при встрече, – проигнорировала я его вопрос. – Вы знаете адрес Жанны Лебедевой? Если да, то назовите, мне это очень нужно.

– Знаю, но записи все дома, в справочнике. – Я с трудом удержалась от разочарованного вздоха. – Как только мы приедем обратно, я вам обязательно продиктую!

– Да мне сейчас надо, срочно! – вспылила я. – Хоть приблизительно район можете назвать? У Жанны есть какой-нибудь загородный дом, дача?

– У нее частный дом, ей дача не нужна, – пояснил Иван Андреевич. – А живет она в получасе езды от ипподрома, на работу на машине доезжает.

– Вспомните улицу, – взмолилась я. Кузнецов задумался, потом сказал:

– Вроде так и называется, то ли «Ипподромная», то ли «Конюшенная». Я этот район не знаю, бывал там редко, с Мариной. Если у вас есть карта, посмотрите точное название…

Даже не поблагодарив собеседника, я бросила трубку. Забила в навигатор сначала название «Конюшенная», но путеводитель выдал маршрут протяженностью свыше двух тысяч километров. Требуемая улица существовала, но находилась она в Санкт-Петербурге. Значит, остался вариант под номером два…

Ипподромная улица оказалась довольно длинной, и я поняла, что без точного адреса дом Жанны найти невозможно. Но зато я хотя бы знаю, в какую сторону ехать, все лучше, чем бестолково колесить по всему городу и отыскивать автомобиль Лебедевой на дорогах.

Я прибавила газу, и машина легко набрала требуемую скорость. Как и во время моего пути в Михайловку, я совершенно не заботилась о том, что нарушаю правила дорожного движения, превысив скорость. Сейчас мне было наплевать на всевозможные штрафы и санкции, даже попытайся меня остановить патрульная машина, я бы даже не притормозила.

К счастью, в столь поздний час дорога была практически пуста. Изредка я обгоняла немногочисленные автомобили, и я уверенно вела машину по более ровной центральной части дороги, захватывая встречную полосу. Если б Алексей вспомнил точное время побега Жанны, я смогла бы вычислить, где она сейчас едет. Добраться до Тарасова раньше меня она не могла – ей пришлось бы гнать со скоростью двести с лишним километров в час. Еще не все потеряно, успокаивала себя я. Если посчастливится, настигну ее у въезда в город…

Внезапно я увидела впереди темно-зеленый «Ауди»; если не ошибаюсь, Жанна ездила именно на автомобиле такой марки. Но как ни странно, дорогая иномарка двигалась неровно, рывками. Может, поломка, предположила я. Если так, то мне повезло, буду надеяться, что я права…

Я выжала из своего «Фольксвагена» все, что только было возможно, и быстро догнала зеленый автомобиль. Но, как ни силилась, разглядеть хотя бы очертания водителя было невозможно – окна затемнены, да и ночь, ко всему… «Ауди» резко рванулась вперед, и могу поспорить, звук издала визжащий. «Хоть бы ты заглохла», – мысленно пожелала я объекту своего преследования. Увы, машина не остановилась, а прибавила скорость.

Я уже не смотрела на встречную полосу – мне надо было во что бы то ни стало настигнуть иномарку. Таранить ее я не собиралась – не стану же я уродовать собственную машину! Остается вариант прострелить колесо. Ох, и огребу я проблем, если это не Жаннин автомобиль… Но придется идти на риск, другого выхода я не вижу.

Я нащупала револьвер и, оставив руль в левой руке, достала оружие. Нельзя терять ни минуты – мне нужно высунуться из окна, быстро прицелиться и нажать на курок, при этом стараясь держать руль прямо. Подобные трюки я уже выделывала, но каждый раз перед подобным маневром я испытывала вполне естественный страх. Успокоившись, чтобы рука не дрожала, я нажала на кнопку и открыла окно. Проверила, ровно ли еду, и приготовилась к стрельбе.

В этот самый миг – не успела я высунуть руку из окна, – темно-зеленая «Ауди» вдруг резко подалась в сторону. По-видимому, в машине и правда имелась неисправность, водитель не сумел выровнять автомобиль, и на полной скорости полетел влево, к обочине. Я явственно увидела белый щиток впереди с пометкой «40». В следующее мгновение иномарка на полном ходу вписалась в столб дорожного указателя, знак отлетел вперед, а машину буквально вынесло за обочину. Я резко остановила «Фольксваген» и зачарованно замерла с зажатым в правой руке револьвером и рулем в левой. Происходящее напоминало какой-то западный боевик, перегруженный спецэффектами: несколько раз перевернувшись, иномарка наконец-то прекратила свое движение. Секундой спустя овраг и часть дороги осветила яркая, слепящая вспышка взрыва… Только чудом или волей Всевышнего можно назвать то, что меня не задело взрывной волной.

Оперативно приехавшие сразу после моего звонка спасатели оцепили место катастрофы, но услуги «Скорой помощи», увы, не потребовались. То, что осталось от водителя, погрузили в труповозку. Личность погибшего установить было невозможно – предположительно, это была женщина. От несчастной иномарки остались одни обломки.

Свой револьвер я успела спрятать, чтобы избежать ненужных расспросов. Бригада полицейских допросила меня, и я сказала, что направляюсь домой после отдыха, а к происшедшему на дороге не имею ни малейшего отношения. Да, машина ехала неровно и явно имела неисправность. Благо свидетелей моего превышения скорости не имелось, я даже не помню, где находились дорожные камеры. Мне удалось быстро отделаться от сотрудников ДПС, и я наконец-то смогла уехать в свой родной Тарасов…

Эпилог

Одинокий, еле живой от ран, усталый всадник в разодранном дорожном плаще с трудом направлял вперед высокого статного коня. Они продвигались медленным шагом, и наездник еле удерживался в седле, время от времени поднимал голову, стараясь разобрать дорогу, но потом бессильно опускал ее на грудь. Он находился в полубеспамятстве, целиком полагаясь на свою умную лошадь, горячо преданную хозяину. Ветер трепал спутанные волосы седока, временами заслоняя ему глаза.

Они ехали долго, и всадник не знал, сколько они уже прошли и сколько еще осталось. Единственное, что человек чувствовал, – это мерную, ровную поступь коня, изредка опускавшего голову, чтоб ухватить высокий стебель травы. Конь прошагал по заросшему колючками и сорной порослью лугу и остановился – как раз там, где земля срывалась в обрыв. Всадник почувствовал незначительный толчок и приоткрыл глаза.

Я остановила воспроизведение на том самом месте, где рыцарь без страха и упрека спешит на подмогу еще не захваченному врагами городу.

Меня захватили воспоминания – как я скакала на Смерче галопом, как преследовала Марину и едва удержалась на взбесившейся лошади, как наблюдала за ужасной смертью Жанны – я до сих пор была уверена, что автомобиль принадлежал именно ей.

Увы, я так и не узнала, сделали ли Лере операцию и поженились ли они с Алексеем. Молодой спортсмен, видимо, не преминул воспользоваться предоставленной мною возможностью и скрылся из города. Никто о нем ничего не слышал. У Жанны Леша работал неофициально, и не осталось никаких документов с его данными. Не существовало даже трудового договора, а Жанна унесла с собой тайну фальшивого конюха в могилу.

Что касается Марины, она все-таки рассказала отцу всю правду – что пыталась подставить Лену с одной только целью купить Смерча. К уголовной ответственности ее не привлекли – может, Иван Андреевич имел связи в органах, может, кому-то дал солидную взятку, но факт остается фактом: дело замяли, Марина даже не понесла административного наказания. Однако жизнь по-своему наказала вероломную, хитрую девчонку. Из-за полученной травмы – девчонка оказалась права, она действительно сломала ногу при падении – Кузнецова долго не посещала конюшню, а когда на костылях ее довезли до ипподрома, девушку ждало страшное потрясение. Денник со Смерчем теперь занимала другая, незнакомая лошадь. На табличке по-прежнему значилась кличка «Смерч» – видимо, ее еще не успели поменять, однако любимого коня Марины на ипподроме не было. Иппотерапевт Мария Дмитриевна видела, как одним дождливым сентябрьским утром коня погрузили в коневозку – то ли его забрал официальный владелец, то ли Смерча все-таки продали, но больше о нем никто не слышал. Марина испытала сильное потрясение, и, лишившись своего единственного верного друга, больше на ипподроме не появлялась. Думаю, она никогда в жизни верхом уже не ездила.

Соревнования по конкуру, несмотря на смерть Лебедевой, состоялись. Я даже пришла посмотреть, как проходят состязания. Судила уже знакомая мне тренер новичков Ирина Викторовна. Как ни странно, участниц было много: я узнала Машу, Иру, Наташу, Надю, Лену и еще одну незнакомую мне девочку, судя по всему, это и была та самая Аня, которую накормили слабительным. Даже Таня участвовала, но прыгала она на Таволге. И, могу сказать, выполняла маршрут старательно, прошла все препятствия «чисто», без обносов. Ей присудили третье место. Я ожидала, что победительницей окажется Лена, однако ошиблась. Перед самым трудным барьером девушка направила Регину на середину препятствия. Лошадь согласно понеслась галопом, вроде полностью поддерживающая свою всадницу в решении перепрыгнуть высокую балку. Но когда до препятствия оставалось ничтожное расстояние, умная кобыла внезапно расхотела прыгать и резко свернула вправо. Лена-то прыгнула, но увы, одна, без лошади. К счастью, она себе ничего не повредила, отделалась легким испугом, но по поводу поражения переживала сильно.

А первое место досталось той самой несчастной Ане, которую на тренировках я так и не видела. Девушка прыгала на Лоле и оказалась очень талантливой наездницей. Я поняла, почему злодейки Ира и Наташа выбрали именно ее в качестве своей жертвы. Хотели устранить способную конкурентку, но, к счастью, их попытка провалилась. Сами «кумушки» ничего не заняли – даже со стороны было видно, что верховая езда не является главным талантом в их жизни. Ни Марина, ни ее отец не приехали смотреть на соревнования. Кто знает, остались ли они жить в Тарасове или куда-то уехали – ни с кем из Кузнецовых я не общалась, поэтому о них мне ничего не известно.

Когда соревнования подошли к концу и объявили победителей, я внезапно увидела в толпе знакомую сутулую фигуру старого конюха, Игоря Семеновича. Бывший работник конюшни Лебедевой с интересом следил за конкурными состязаниями и даже не заметил, как я к нему подошла. Только после того, как я окликнула его по имени, старик обернулся и дружески улыбнулся мне, как старой закадычной приятельнице. Мы обменялись впечатлениями о соревнованиях, и конюх даже рассказал мне такие детали прыжков, на которые я не обратила внимания. Игорь Семенович искренне радовался победе Ани – по его словам, из всех учениц Жанны она была самой приветливой и доброй и никогда никому не делала пакостей. Я поинтересовалась у конюха, нашел ли он работу, и тот радостно сообщил, что его взяли обратно на ипподром, но на другую конюшню. Оказывается, Марии Дмитриевне требовался помощник на занятиях. Игорь Семенович теперь работал на две ставки: конюхом и правой рукой иппотерапевта. У Марии Дмитриевны было немного лошадей – всего-навсего пять голов, а предыдущий работник недавно ушел, поэтому Игоря Семеновича приняли с распростертыми объятиями. Старик признался, что всегда мечтал помогать Марии Дмитриевне, которая занимается поистине благородным делом. Одно дело – муштровать девчонок и готовить их к соревнованиям, и совсем другое – помогать больным детям. Игорю Семеновичу была всегда неприятна царившая на конюшне Жанны атмосфера неприязни и вражды между подопечными Лебедевой, тогда как и Мария Дмитриевна, и ее лошадки создавали на конюшне ощущение гармонии и уюта. Старый конюх даже не спросил, нужен ли мне работник для чистокровной лошади, и я, признаться, искренне этому порадовалась. Не хотелось снова врать старику – на самом деле он оказался честным и любящим свое дело человеком.

Ну а что касается меня, остаток лета я провела в полном бездействии, но от безделья не изнывала. Смотрела в свое удовольствие фильмы и не горела желанием выбираться из дома даже на прогулку. На ипподром я тоже не ходила – хватит с меня и уроков, и скачек. Пускай лучше воспоминания о погонях галопом так и останутся воспоминаниями, о которых весело рассказывать, но переживать повторно адреналиновые скачки у меня пока нет ни малейшего желания…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg