«Мертвые скажут правду»

Мертвые скажут правду (fb2) - Мертвые скажут правду 635K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Инна Балтийская

Инна Балтийская Мертвые скажут правду

Глава 1

— Может, тебе не ехать туда вечером одной? — Володя выглядел сильно встревоженным. — Опасно. Ты же знаешь, в городе маньяк, девушки пропадают.

— Я давно уже не девушка. — с тяжелым вздохом призналась я. — И вряд ли маньяк караулит в торговых центрах. Там сейчас слишком много народу.

— И все же. Давай я поеду с тобой. — странно, но мой обычно спокойный, как удав, муженек нервничал все сильнее.

Я на секунду задумалась. С одной стороны, Володя помог бы тащить тяжелые сумки с продуктами и подарками. С другой, он терпеть не может бродить по магазинам. Буквально через пять минут он начнет мрачно бурчать себе под нос, что у него болят ноги и рябит в глазах. А еще через четверть часа поставит ультиматум — мы покидаем магазин и немедленно разводимся. Мне же хочется осмотреть все этажи, понюхать все духи, примерить нарядное платье к Новому году… Неважно, что праздник мы, как обычно, проведем вдвоем перед телевизором. Я же не собираюсь платье покупать. Но помечтать-то можно…

И вторая причина, по которой я уже давно не хожу по магазинам с мужем. С возрастом он стал, мягко говоря, скуповат. Если в юности он старался это маскировать, то теперь считал бережливость основным достоинством мужчины. И поэтому он просто не позволит мне купить милые сувенирчики подругам, гжельский самоварчик для моей матери, и еще множество абсолютно ненужных, но так греющих душу вещей…

Вот если бы наша машина позавчера не вышла из строя, Володя мог бы подвезти меня, а сам уехать на пару часов по своим делам. Но машина вернется из ремонта еще нескоро.

— Володенька, я поеду сама. Ненадолго. — твердо ответила я. — Не волнуйся, никому я не нужна, кроме тебя. Из сферы интересов маньяков я выпала лет десять назад.

Лицо мужа дернулось и замерло. Четь помедлив, он сказал:

— Тогда позвони Тамаре, пусть составит тебе компанию.

— Да она соберется ближе к ночи! — я тоже начала нервничать. Что же такое, чем вызвана такая забота? — Я хочу поехать сейчас.

— Лиза, ты в состоянии выполнить хоть одну мою просьбу? — Володя побагровел, и я, чтобы прекратить ненужный скандал, быстро позвонила подруге:

— Тома, не хочешь поехать в «Домино», подарки купить?

— Да можно. — лениво протянула та. — Часа через два могу выехать.

— Но уже половина седьмого! — ахнула я. — «Домино» закроется через два с половиной часа!

— Так заранее предупреждать надо. — резонно возразила подруга.

— Да я сама только решила. — я невольно начала оправдываться. — Я б тебя не беспокоила, но Володя чего-то взбеленился. Уверяет, что, если я поеду одна, меня похитит маньяк.

— А кстати! — Тома немного оживилась. — Маньяк-то и правда разбушевался. У меня дочка приятельницы недавно пропала. Вышла в булочную напротив дома, и все. Неделю ищут.

Я невольно поежилась, быстро попрощалась с Тамарой и начала одеваться. Володя молча следил за мной, но отговаривать больше не пытался, только попросил позвонить сразу же, как я выйду из ТЦ. Я с ласковой насмешкой поглядела на мужа. Надо же, такой взрослый, солидный мужик, похожий на довольного растолстевшего кота, с благородной сединой в висках, и такой трепетный! Вот я, слабая женщина, не боюсь ходить вечерами, и не думаю об опасности.

Тем не менее, выйдя из подъезда в темноту, я опасливо оглянулась, тут же рассердилась на себя и решительно пошла к остановке автобуса. Если еще немного послушаю паникеров, скоро и правда буду бояться выходить из дома.

Запищал мой мобильник. Не сбавляя шага, я вытащила его из кармана пальто и поглядела на яркие строчки: «Ма, НГ буду праздновать в МСК, отличная компаша. Люблю, целую, Тоша.» Настроение испортилось окончательно. Ну зачем надо было отправлять 18-летнего сына на учебу в Москву? Он отлично закончил в нашем городе первый курс, но Володя подкинул Тоше идею о переводе, и упрямый сынуля вцепился в нее зубами и когтями. Не знаю уж, сколько денег отвалил обычно скупой муженек ректору, но сына без всяких дополнительных проверок перевели на второй курс МГУ.

Теперь я безумно скучала и волновалась за сына, а тот изредка звонил и казался весьма довольным жизнью. Я так надеялась, что он приедет домой хотя бы на Новый год, пусть и отпразднует его, как обычно, не с нами, а в компании школьных друзей…

Остановка был слабо освещена. В глаза сразу бросился плакат на рекламном щите: «Пропала Дианова Дарья, 22-х лет. Была одета в черную пуховую куртку, синие джинсы и черные меховые угги. Все, кто видел похожую девушку после 11 декабря, звоните по телефонам…» Тусклый свет искажал лицо на фотографии, превращая его в восковую посмертную маску.

Я долго смотрела на фото. Девушка пропала неделю назад, вряд ли она до сих пор жива… Пока что нашли только двух пропавших из пяти. Обе были задушены, а их тела обнаружились в лесополосе сразу за городской чертой, прикрытые гнилыми опавшими листьями.

Глава 2

Англия, 1916 год, май

Сэр Уильям Крукс откинулся в кресле и широко зевнул. Наверное, он слишком рано женился. Молодая жена просто красотка, но она истинная леди, из тех, кто в постели не шевелится. Она будет прекрасной матерью, спорил с ним внутренний голос, а для полноты жизни у тебя есть твоя наука. Кроме того, все больший интерес у него вызывали опыты по материализации духов.

Коллеги-физики откровенно посмеивались над ним. Как же так, разве можно сочетать такую точную науку, как физика, с шарлатанскими опытами? Но молодой сэр Уильям считал их презабавными. Кто из простых смертных может, к примеру, внезапно воспарить над землей? Пусть невысоко и недолго, но такое невозможно без поддержки потусторонних сил. И медиум Даниель Дангласс Хоум продемонстрировал блестящие результаты. А что касается той девчушки, Флоренс, то она просто очаровательна.

Действительно ли она может слышать потусторонние голоса? Но ее голос так меняется, когда она называет себя другим именем, именем девушки Кэти… В той, прошлой жизни, она была дочерью пирата Джона Кинга, человека грубого и на язык невоздержанного. И, перевоплощаясь, она словно вспоминает подробности, которых знать не может. Не было в ее короткой 16-летней жизни таких событий, да и быть не могло. И как сильно менялось ее лицо во время этих сеансов, словно она становилась старше, решительнее, могущественнее… Вот оно, правильное слово. В ней появлялась внутренняя сила, которая, вероятно, была в дочери пирата, но которую редко встретишь в девочке из семьи скромного достатка. Решено, надо исследовать ее более пристально. Тем более, что интерес к Флоренс и Кэти Кинг проявил сам сэр Артур Конан Дойль. Уж он-то сумеет заткнуть рот скептикам, коих вокруг медиумов собралось предостаточно.

* * *

В супермаркете я бродила до самого закрытия. От обилия блестящих гирлянд, нарядных елочек и разноцветных игрушек настроение слегка поднялось, и жизнь перестала казаться беспросветно серой. В конце концов, у меня есть сын, хоть и учиться в другом городе, есть очень даже приличный муж, с которым мы прожили 20 лет, хотя любовь давно остыла, есть две закадычные подруги, еще со школьных времен, есть мать, хоть и старая и ворчливая. Даже деньги вот на подарки есть, хотя с каждым месяцем Володя выдавал мне на расходы все меньше и меньше… Есть люди, которым куда хуже.

В памяти тут же всплыл плакат с фотографией пропавшей Дарьи. Видимо, она была блондинкой, хорошенькой, с круглым, еще по-детски пухлым личиком. Была… Где она сейчас? В лесу, в куче подгнившей листы?

Я судорожно вздохнула. Да, мне грех жаловаться. Вот, подарков накупила целую сумку. И гжельский чайник, и самоварчик, и зеленый платок с вышитыми розами, и целый чайный сервиз из Китая. Теперь еще дотащить бы ее до дома так, чтобы ручки не оборвались.

Я вышла из «Домино» и остановилась, раздумывая: тащиться к остановке автобуса или попробовать поймать маршрутку? От размышлений отвлек звонок мобильника. Звонил муж:

— Магазин уже закрыт. Ты где?

— Да вот выхожу. — я немного смутилась, вспомнив, что обещала перед выходом позвонить. — Не волнуйся, через полчаса буду дома.

— Я жду. — он отключился, а я потащилась к остановке. Но по дороге передо мной притормозила невзрачная белая машина.

— Девушка, может, вас подкинуть? — спросил приятный мужской голос.

Лицо в машине я рассмотреть не могла, но на всякий случай протестующее замотала головой:

— Спасибо, не надо.

Машина отъехала, а я уже бодрее проследовала к автобусу. Вот какая я молодец! Похвастаюсь Тамарке своей осторожностью — не села ведь в незнакомую машину!

Едва я переступила порог квартиры, в коридор вышел полностью одетый Володя:

— Лиза, я для тебя сюрприз приготовил! Мы с друзьями едем сейчас в лес, елочку срубать! Представляешь, у нас будет не покупная, а настоящая лесная елочка!

Привалившись к стене и поставив сумку на пол, я уныло глядела на мужа. Ну почему, скажите на милость, елочку нельзя купить? На базарчике те же самые елки, что и в лесу… Разве что самому срубить экономнее.

— Это ж романтика! — радовался муж. — Поехали, я уже одеться успел.

— Давай я тебя дома подожду, ужин приготовлю. — пыталась отбиться я, но Володя был неумолим.

— Да ты что! Совсем в клушу превращаешься? — он стиснул челюсть, но тут же попытался улыбнуться. — Поехали, я уже друзьям обещал. Вот, топор приготовил. — он показал мне аккуратно упакованный в сумку топорик, которым я обычно разделывала мясо.

Он крепко взял меня за руку и силой потащил к выходу. Решив, что проще согласиться, чем объяснять, как я устала, я поплелась за ним, гадая, что же это за друзья? Приятели у Володи были людьми немолодыми, солидными, и давно уже не рубили елочки в лесу…

Возле подъезда я растерянно огляделась — никакой машины поблизости не было. На чем мы поедем в лес, где же друзья с машиной? Но Володя, все так же крепко держа меня за руку, повел ближе к проезжей части. Там он поднял руку и начал голосовать.

— Так мы что, в лес на попутке поедем? — ошеломленно спросила я.

— Конечно. — спокойно ответил муж. — Ребята уже там. Обратно нас отвезут на своем пикапе.

Рядом тормознул старенький «Москвич». Муж быстро договорился с шофером, и через десять минут мы вышли на лесной опушке. Вокруг было темно, тихо и абсолютно безлюдно.

— Володя. — мой голос невольно дрогнул. — Где твои друзья?

— Да тут должны быть. — его голос почему-то тоже немного дрожал. — Да не бойся, у меня фонарик с собой. Сейчас мы их отыщем.

Из сумки с топориком он достал большой фонарь и включил его. Яркий луч света прорезал темноту, осветил легкий снежок, ровным слоем лежащий на черной земле. Снежный покров был абсолютно чистый. Не надо было быть следопытом, чтобы сказать — люди здесь не проходили.

— Но тут нет никого! — почему-то я шептала, хотя подслушивать было некому.

— Да, нет… Видимо, еще не приехали. — так же шепотом ответил муж. — Да ты не переживай. Приедут. А давай пока елку срубим!

Он достал топорик и уверенно пошел в лес, освещая себе дорогу фонариком. Я после секундного колебания пошла за ним — оставаться одной в темноте не хотелось.

Мы шли довольно долго, оставляя следы ни тонком снежной покрове. Наконец, Володя остановился.

— А вот и елочка. — он показал топором на небольшое зеленое деревце. — Давай ты ее немного наклонишь, а я срублю.

— Как мне ее наклонить? — я с недоумением поглядела на него.

— Ну сядь на корточки и наклони ствол в сторону! — в его чуть дрожащем голосе послышалось раздражение.

— Ты ж мне руку отрубишь!

— А ты выше держи!

После некоторых пререканий я, как обычно, уступила. Села на корточки и, осторожно отодвигая руками в рукавицах колючие лапы, надавила на тонкий ствол. В этом момент на мою голову что-то обрушилась. Я почувствовала резкую боль, в глаза потемнело, и я полетела в длинный темный туннель.

А затем произошло странное. Я почувствовала, что меня больше не тянет к себе земля. Я была высоко, рядом колыхались еловые верхушки, а внизу копошилась темная человеческая фигурка.

Фигурка была мужская. Она схватила в охапку что-то большое и темное и потащила в сторону. Я опустилась пониже и без всякого удивления поняла, что мужчина тащит мое безжизненное тело.

Я проследовала за ним. Затащив тело в густой ельник, мужчина поднял мою руку, долго щупал запястье, затем, оттерев пот со лба, собрал небольшую охапку припорошенных снегом листьев и бросил сверху на тело. Схватился за голову, торопливо сбросил листья, нагнулся и достал из разодранной тряпки, бывшей когда-то моим пальто, мобильник.

Набрал какой-то номер, и тут же в его кармане зазвенел телефон. Звонок тут же смолк. Еще через минуту мой мобильник вернулся в карман изодранного пальто, а сверху снова посыпались листья. После чего мужчина развернулся и, светя себе фонарем, быстро пошел куда-то. Я осталась возле своего тела.

Никаких чувств не было, не было и боли. Были лишь мысли, скользящие по поверхности. Вот и все. Вот и кончилась моя семейная жизнь. И вообще все закончилось. Меня не найдут. Мама и подруги заплачут, сын расстроится… Сын! Я его больше не увижу!

Внезапно я почувствовала резкую боль в виске. Голова болела, словно разламываясь на части. Я пошевелила рукой и вновь застонала от боли. Что же со мной? Кажется, меня ударили по голове… Муж пытался меня убить!

От абсурдности этой мысли я чуть не рассмеялась, и тут же была наказана новой вспышкой боли. С огромным трудом я все же перевернулась со спины на живот и поползла вперед. Кое-как выползла из ельника и с громким стоном упала лицом в грязь. Холод пробирал до костей, разодранное пальто почти не грело. Да, я жива, но как мне выбраться отсюда?

Телефон! Я же видела, что муж положил мне его обратно в карман! Стараясь не кричать от боли, я достала трубку. Она была отключена, но, к счастью, не разряжена. Я включила мобильник, и тут же на дисплее высветились несколько пропущенных звонков от мамы и Тамары. Я перезвонила Тамаре:

— Томочка, спаси! — голос не слушался, хрипел, но подруга узнала его даже в таком виде.

— Лизка, ты где? — закричала подруга в ответ. — Я тебе полчаса уже звоню! Ты зачем телефон отключила?

— Я потом все объясню. — я чуть не плакала. — Я в лесу, одна, почти без одежды… У меня голова пробита. Я замерзну скоро.

— Но где ты???

— Не знаю. — я все же разрыдалась, голова вновь болезненно запульсировала. — Узнай через мобильного оператора. Я где-то в лесу.

— Сейчас, только не отключайся! — подруга бросилась куда-то звонить. Сквозь боль и шум в ушах я слышала ее пронзительные крики: — Ее маньяк похитил и голову проломил! Она в лесу! Надо срочно пеленговать!

Но этом мое сознание отключилось, и я стала проваливаться куда-то, в теплый розовый туман.

Глава 3

— Лизавета, рассказывай! — первое, что я увидела, открыв глаза, была склонившаяся надо мной дородная Тамарка. — Как ты оказалась в лесу? Села в попутку к маньяку?

Не отвечая, я огляделась. Так, лежу на железной кровати, вокруг белые стены, из руки тянется прозрачная пластиковая трубочка. Вывод: я в больнице. Второй вывод — голова цела, я могу соображать. Воспоминания нахлынули вновь, и я чуть не застонала. Всегда ли соображать — благо?

— Ну быстрее! — подруга аж стонала от нетерпения. — Вот-вот следователь придет. Тут все на ушах стоят. Еще бы — первая жертва, которая выжила!

— Это был не маньяк. — с трудом выдавила я.

— А кто же? — с недоумением спросила подруга. — Эй, а ты… полностью в себе?

— Не тарахти, голова болит. — попросила я. — Я с тобой посоветоваться хотела. Что мне делать? Меня туда завез… Володя.

— Какой Володя? — Тамарка аж замерла от изумления. — Твой муж??? Он хотел тебя убить?!!! Ах, гад! Ну говорила же я тебе!

От ее криков голова снова начала разламываться. Я знала, что Тамарка терпеть не может Володю, и называет его не иначе чем «эта Жаба!» но меня-то могла пожалеть!

— Томочка, но у нас сын. Что мне делать?

— Рассказать всю правду. — отрезала подруга. — Ты хочешь, чтобы он тебя добил? А потом и сына?

Я зажмурилась. Тут подруга хватила лишку. Тошу Володя безумно любил, всячески баловал, и, уверена, скорее отрезал бы себе руку, чем как-то повредил бы сыну. Впрочем, еще вчера я была уверена, что и мне он не способен навредить…

— Тамарочка… — прошептала я. — Но ведь он не мог… Ну, может, это какое-то помраченье на него нашло?

— Ага, помраченье. — мрачно согласилась подруга. — Еще год назад. Этому помраченью 20 лет, оно живет в общежитии, и уже глубоко беременно.

Я невольно застонала. Вот и разгадка. Володя сделал ребенка молоденькой девочке, и решил избавиться от надоевшей старой жены. Никогда до сих пор я не считала себя вышедшей в тираж, хотя часто шутила по этому поводу. 39 лет — еще не старость. Я по-прежнему стройная, у меня остались длинные ноги и вьющиеся светло-каштановые кудри без единого седого волоска. У меня нет отвислых щек или второго подбородка. Друзья мужа считали меня очень даже привлекательной — или они так говорили мне в лицо, а за глаза пренебрежительно хмыкали? Наверное, никому нельзя верить, даже зеркалу…

— Представляешь, мудак какой! — бушевала между тем Тамара. — Нет бы оставить тебе квартиру, машину и бизнес поделить, так он решил голову отрубить!

Квартира по брачному договору была записана на меня, как и машина. Володя владел маленькой полиграфией: открытки, календарики, плакаты. Когда во время кризиса ему пришлось влезть в долги, решено было переписать на меня недвижимое имущество, чтобы не отобрали в случае чего за неуплату. Причем, по контракту, никаких прав на это имущество при разводе муж не имел. А оставить все нажитое непосильным трудом жене… Нет, это точно не для Володи.

— Небось, он с этой шалавой на пару работал. — Тамара говорила уже потише, но с нескрываемым удовольствием. — Ты не вздумай ее покрывать!

— Он был один. — тихо ответила я.

— Да она страховала наверняка. Ладно, следствие разберется. — она немного помолчала. — Представляешь, он мне сказал, мол, ты ему позвонила, что едешь, он ждал полчаса, потом разволновался, начал тебе звонит, а телефон отключен! Я тоже возбудилась, перезваниваю — точно, отключен! Чуть умом не двинулась! А он снова звонит — Томочка, позвони мне на домашний телефон, мне кажется, он барахлит. Я, как дура, просьбу выполнила, а ему, видать, алиби было нужно! Ну, что он дома, когда ты пропала.

Она все тарахтела, не давая мне опомниться, подумать. Голова снова разболелась. И, когда через полчаса в палату пришел следователь, я честно рассказала о том, как муж пытался меня убить. Сколько раз потом я пожалела об этом!

* * *

— Лиза, клянусь… — я чуть не расплакалась от жалости, увидев Володю в маленькой комнатушке для свиданий. Осунувшийся, постаревший, он уже ничем не напоминал вальяжного бизнесмена средних лет. — Я не убивал пятерых женщин. Ты же меня знаешь… Я мухи не мог обидеть никогда. Я и тебя убить как следует не смог. Хотел голову разрубить, а в итоге стукнул даже не лезвием, а обухом… И духу не хватило еще раз стукнуть, для верности. — он судорожно выдохнул. — На меня просто повесили тех пропавших. И теперь будут судить, как маньяка.

— Наверное, мне не следовало тебя выдавать. — я все же заплакала, пытаясь скрыть слезы от молча наблюдавшего за нами надзирателя. — Но мне было так плохо… Володя, зачем ты хотел меня убить? Мы же всегда могли договориться. Я дала бы тебе развод.

— И отдала бы квартиру с машиной? — мрачно усмехнулся он в ответ. — А ведь они мои. Если по-честному, конечно. Все на мои деньги куплено. Ты не работала ни дня.

Я молча смотрела на него, сдерживая слезы. Да, я не работала. Сначала воспитывала сына, потом пыталась устроиться на работу, но кому я была нужна со своим дипломом филфака? Конечно, я могла, как Тамарка, плюнуть на диплом и пойти на базар торговать пуховиками. Возможно, это неправильно — то, что я жила на иждивении мужа. Но ведь Володя тоже молчал! Он ни разу ни словом, ни взглядом не дал мне понять, что его что-то не устраивает! А теперь, похоже, он вовсе не чувствует за собой вины. Зато виноватой чувствую себя я…

— Леся живет в общаге, в комнате, где еще пять девушек. Ты полагаешь, нам следовало поселиться там?

— Купили бы квартиру в кредит. — против воли я втянулась в дурацкий спор.

— Не дали бы мне кредит. — он помотал головой. — Ты просто не знаешь. У меня одни долги, а доходов нет.

— А Леся об этом знает? — вырвалось у меня.

— Леся? — он улыбнулся и посмотрел мне в глаза. — Ты тоже думаешь, она из-за денег? Мне говорили такое. Так вот — я вам всем не верю. Это ты из-за денег. А она — любит.

— Ладно, мы не о том говорим. — выдавила я. — Мне жаль, что так получилось… Но что теперь делать-то?

— Продай машину. — он нагнулся ко мне и заговорил быстрым, горячим шепотом. — Она тебе все равно не нужна. Заплати следователю. Найми адвоката. Докажи, что я не убивал тех девушек! Я только тебя пытался убить, и то не смог!

— Володя, я продам машину, и адвоката найму. — вздохнула я. — Но это все, что в моих силах.

— Меня тебе не жаль, верно? — его кривая улыбка напугала меня больше, чем прямые угрозы. — Может, ты и права. Но подумай о Тоше.

— А что с Тошей? — испугалась я.

— Если меня осудят как маньяка… Он же будет жить с этим клеймом! Сын Клементьева будет звучать почти как сын Чикатилло! Ты хочешь для него такой судьбы?

Я невольно ахнула.

— И учти. — Володя планомерно добивал меня. — Скрыться ему не удастся. В век Интернета вся информация отыскивается моментально. Даже если он сменит страну, фамилию, имя — все равно в нужный момент это всплывет — он сын маньяка!

Глава 4

Англия, 1916 год, сентябрь

Сэр Артур Конан Дойл с газовым фонарем в руке придирчиво обошел небольшую пустую темную комнату с одиноко стоявшим в центре стулом. Такие комнатки обычно занимала прислуга. Прозрачный тюль на окошке развевал ветерок. Сэр Дойл подошел к окну и выглянул во двор. Внизу виднелась клумба с роскошными розами, и ему даже показалось, что их аромат долетает до мрачной комнатки на третьем этаже. Сэр Крукс подошел вплотную, дотронулся до его плеча и жестом указал на стул:

— Сегодня вы сами убедитесь — неведомый мир рядом, нам остается только пошире распахнуть глаза…

— Вы привяжете девочку к стулу? Но у нее затекут руки и ноги. — с недовольным видом сказал Дойл. — Как можно подвергать юное создание таким мукам?

— Артур, я помню, что вы врач. — ехидно улыбнулся Уильям. — С медицинской точки зрения вы абсолютно правы. Но вы забываете, что мы имеем дело с необычным феноменом. Флоренс не почувствует ни малейшим неудобств. Во время сеанса она вообще ничего не чувствует. Ее тело — лишь пустая оболочка, в которой не остается души.

— Куда же она исчезнет, ее душа? — сэр Артур слегка побледнел.

— Не знаю. — грустно сказал Уильям Крукс. — Но на смену ей придет другая девушка. Та, которой давно нет в живых. Вы сами это увидите.

В комнату вошла хорошенькая девушка с пушистыми темными, почти черными локонами, в пышном белом платье, оттенявшем смуглую кожу, и очень веселая. Легкая полнота совсем ее не портила, а даже придавала дополнительный шарм.

— Вили… Ой, сэр Уильям, я готова!

— Фло, садитесь на стул. — отечески улыбнулся Уильям Крукс. — Скажите, вы же не чувствуете боли после сеанса?

— Боли? — удивилась девушка. — Нет, конечно. Только легкую грусть, словно рассталась с подругой надолго. А разве должно болеть?

— Нет, дитя мое. — улыбка сэра Уильяма стала еще шире. — Я просто внезапно разволновался.

Девушка села на стул и прижалась к спинке. Крукс повернулся к Дойлю и протянул ему моток прочной бельевой веревки:

— Артур, привяжите ее сами.

— Нет-нет, я вам полностью доверяю! — попытался было отказаться тот, но физик был настойчив:

— Артур, вам придется выступать в мою защиту перед тысячами недоверчивых. Я хочу, чтобы эксперимент был абсолютно достоверным. Согласитесь, вы и сами не верите в медиумов… Нет-нет, не отрицайте! Вы благородный человек, но вы слишком верите в материальность нашего мира. Но я хочу, чтобы вы были убеждены так же, как я. Или доказали бы, что я жестоко обманываюсь.

С некоторым колебанием сэр Дойл взяли моток и начал неловко приматывать девушку с стулу. Он старался, чтобы веревка не врезалась в тело, и чтобы она могла хоть немного шевелить ногами. Наконец, Флоренс была надежно зафиксирована, и Дойл с некоторым смущением повернулся к Круксу:

— Готово. Что дальше?

— Идемте, мой друг. — Крукс выпустил товарища из комнаты, вышел следом и запер дверь на ключ. — Сейчас мы с вами увидим необыкновенное.

В большой зале уже сидели глубоко беременная леди Крукс, леди Дойл и несколько сторонних наблюдателей с блокнотами и фотоаппаратами. Верхнее освещение было выключено, но огонь в камине горел ярко, а на стенах горели матовые светильники. Никто не переговаривался и не переглядывался, все глаза были устремлены на дверь, через которую вошли ученый и писатель.

Дойл уселся поближе к двери и тоже замер. Наступила такая тишина, что вдруг заискрившееся полено в камине показалось громом салюта. Дверь неслышно отворилась, и в нее вошла девушка.

В первый момент Дойлу показалось, что это все та же Флоренс, которую он только что оставил в темной комнате. На ней было все то же белое платье, но теперь оно не закрывало ей лодыжки. Девушка была намного выше Флоренс, хотя каблуков на ее простых белых туфельках Дойл не заметил.

Вошедшая сделала пару робких шагов и остановилась вблизи Дойля. С некоторым трепетом он присмотрелся: волосы девушки показались ему светлыми, почти рыжими. Они обрамляли бледное лицо с тонкими чертами лица, смутно напоминающего круглое личико Флоренс, но… Сэр Дойл мог бы поклясться, что в темной комнате оставалась не она.

— Кэти, это ты? — ласково спросил, вернее, прошептал Уильям Крукс.

— Да, я наконец-то пришла… Почему ты не вызывал меня так долго? — призрак говорил тихим мелодичным голосом, совсем не напоминавшим звонкий голосок Флоренс. — Мне так холодно там… И я не хочу общаться с отцом. Я не люблю его воспоминания. Я боюсь повешенных и утопленных. Они приходят к нам, пытаются говорить со мной… Но я не хочу быть с ними. Я хочу быть здесь, где тепло, где все такие милые…

— Да, Кэти, я постараюсь приглашать тебя почаще. — пообещал сэр Уильямс. — Ты попросишь Флоренс, твоего проводника в мир живых, остаться в моем доме? Тогда ты сможешь бывать у меня ежедневно.

— Я прикажу ей. — резко ответил призрак. — Она не решится мне отказать. Она слабая.

— Хорошо. — кивнул сэр Уильям. — Кэти, я должен убедиться… Разреши мне отрезать один из твоих роскошных локонов!

— Конечно. — ее голос упал до шепота. — Но почему ты усомнился во мне?

— Кэти! — сэр Уильям, казалось, сильно смутился. — Я тебе верю, и верил всегда. Давай считать, что это просто эксперимент. Ты же знаешь — я прежде всего ученый.

Девушка молча кивнула. Сэр Крукс протянул сэру Дойлу большие ножницы:

— Отрежьте вы, прошу вас.

Не споря, Конан Дойл отрезал светлый завиток и положил на каминную полочку. Девушка покорно повернулась к Уильямсу:

— Теперь ты доволен?

— Еще одна просьба, Кэти. — прокашлялся тот. — Последняя. Ты не против, чтобы тебя сфотографировали эти джентльмены? Вместе со мной?

— Я готова. — просто согласилась девушка. Но когда через мгновение защелкали яркие вспышки, и она чуть вскрикнула, растерянно зажмурилась, а затем прошептала:

— Свет… Это так больно… — и начала мягко оседать на пол.

* * *

— Да не реви ты! Быть такого не может. — неуверенно бормотала Тамара, гладя меня по голове. — Это Володька специально придумал, чтобы ты подергалась. Никто тех девушек на него не повесит.

— Это правда. — прорыдала я. — Я говорила со следователем. Его обвинили во всех пяти похищениях.

— Но как? — подруга пошла красными пятнами. — Те две, которых нашли — они же были задушены! Леской! А у твоей жабы и близко лески не было! Он тебя не душил!

— Была леска. — судорожно выдохнула я. — Лежал моток рядом со мной. Володька, дурень поганый, решил под маньяка закосить. Только по-настоящему затянуть мне леску на шее не решился. Решил, достаточно мне голову проломить, а леску положить рядом. И все на маньяка спишут.

— Ну так он сам себе яму вырыл. — подытожила подруга. — Вернее, затянул удавку на шее. Вот и пусть огребет по-полной.

Она встала и выпрямилась во весь свой немалый рост, затем с высоты грозно поглядела на меня:

— А ты поднимайся давай, пошли чай ставить.

— Тамарка, ты не понимаешь. — я вытерла слезы. — Я не могу допустить, чтобы Володьку судили за убийство пяти девушек. Он прав, наш сын потом не отмоется.

— А что ты сделать-то можешь? — удивилась подруга.

— Во-первых, нанять адвоката. Во-вторых, доказать, что в те дни, когда пропадали девушки, у Володи было алиби. И ты мне поможешь.

— В смысле? — заинтересовалась Тамара, слегка бледнея.

— В прямом. — отрезала я. — Если алиби у него не будет, тебе придется его создавать.

— Не поняла. — Тамара потрясла головой.

— Чего тут не понять? Положим, девушка пропала месяц назад, в среду. Тебе придется подтвердить, что этот день мы провели втроем — я, Володя и ты. Мне одной суд не поверит.

— Чтобы я эту жабу от тюрьмы спасала??? — от дикого крика я зажмурилась, но твердо продолжала:

— Ты будешь спасать моего сына. Тошу.

Тамара с шумом выдохнула воздух и заговорила на октаву ниже:

— Ладно, в каких-то случаях помогу. Но это если я в тот день на рынке не работала. А то фокус не пройдет, меня там слишком много народу видит.

— Ладно, все проверим. — слезы высохли окончательно, едва появилась возможность действовать. — Давай выясним, когда и каким образом пропадали девушки. Включай компьютер.

Через пару минут Гугл выдал всю необходимую информацию:

«Первая жертва.

Исчезновения девушек в нашем городе начались этой зимой.

Юная красотка Карина Петренко пропала 29 января. Ранним утром она вызвала знакомого таксиста, чтобы не опоздать на работу в магазин „Красота“, возле Кривой Башни. Через пару часов матери позвонил изумленный начальник и спросил, почему Карина не вышла на работу. Весь день семья девушки разыскивала ее, но никаких следов не обнаружила. Ночью в доме никто не спал. А в 6 утра на домашний телефон Карины позвонили. Мать плакала и просила откликнуться, но на том конце молчали в трубку. Как потом выяснила полиция, звонили с какого-то сервиса инет-телефонии.

А еще через неделю тело Карины обнаружили в лесу возле опушки. Она была задушена, а потом наскоро прикрыта остатками прошлогодней листвы, на которую был небрежно брошены горсти грязного снега.

Вторая жертва.

14 февраля 24-летняя Лена Кашина решила сделать подарок своему парню — неожиданно приехать к нему поздно вечером. О том, что приедет, она написала любимому в аську. Но вот сообщение парень увидел только утром.

— Я начал беспокоится, когда увидел ее сообщение, понял, что оно написано еще вчера, и у нее был недоступен телефон. Потом позвонил ее матери, и мы решили, что просто надо писать заявление в полицию, потому что никаких известий от нее не было. Загулять просто напросто не могла, — говорит Вадим, друг пропавшей девушки. — У нас с ней любовь с четвертого класса, мы весной собирались пожениться.

Лена, как считают друзья, остановила на улице такси. Дальнейшее не известно. Хотя, возможно, что на этот раз она поймала попутку. Девушку не нашли, ее телефон до сих пор вне зоны доступа.

Третья жертва.

5 июня пропала без вести жительница нашего города 26-летняя Александра Федорова. Она отправилась к бывшему мужу за ребенком. После пяти часов вечера вышла из дома, и больше ее не видели.

Родителям она ничего о своих планах на тот день не сообщила. Сашины подруги уверены, что она ехала забрать ребенка. Они считают, что девушка никогда не оставила бы его с бывшим мужем без предупреждения. На работу не вышла, телефон недоступен. В машине, припаркованной недалеко от дома бывшего супруга, нашли ее пальто и обувь. Машина была закрыта на центральный замок.

До сих пор сведений о судьбе Александры нет.

Четвертая жертва.

29-летняя Надежда Гуркова пропала 6 октября. В этот день, в 20.45 девушка закончила работать в магазине „Купюра“, на улицу, а домой так и не приехала. Ее нашли через две недели. Недалеко от лесной опушки, с леской на шее, прикрытую яркими осенними листьями.

Пятая жертва.

22-х летняя Дианова Дарья вышла из дома в 8 вечера неделю назад, 11 декабря. Она собиралась на вечеринку к подруге. Последний звонок от нее был в 8.20 по местному времени. Она сообщила, что скоро будет, и спросила, не надо ли купить шампанского по дороге, в угловом магазине. Когда через час подруга спохватилась, что Дарьи все нет, и начала ей звонить, телефон уже не отвечал.

Никаких сведений о девушке пока нет.»

Прочитав все это, некоторое время мы с Тамарой молчали. После тяжелой паузы подруга чуть слышно сказал:

— Саша — та, что за ребенком к мужу поехала — дочка моей знакомой с рынка. Она к себе внучку взяла, и до сих пор верит, что Сашка найдется…

— Ладно. — я постаралась отогнать грустные мысли. — Ты перепиши даты, и постарайся вспомнить, что ты делала в эти дни. Я завтра днем иду к следователю, так что к утру должна быть полная ясность.

— Да, сама не вспомню, так поспрашиваю девочек на базаре. — согласно кивнула Тамара. — Позвони около полудня.

Я поднялась с дивана. Голова слегка кружилась, видимо, удар топором не прошел бесследно.

— Тебе плохо? — забеспокоилась Тамара. — Куда ты пойдешь ночью, такая? Может, заночуешь у меня? Тебя все равно дома никто не ждет.

Я на минуту задумалась, но все же решила поехать домой. Тамара до самого утра не угомонится — будет что-то говорить, предлагать, придумывать. А я чувствую, как начинает ныть висок, и мне нужна тишина и покой.

С трудом отбившись от встревоженной подруги, я вышла на улицу и на минуту зажмурилась от нахлынувшего чувства: все это уже было! Темная улица, слабо виднеющаяся вдали остановка автобуса… Под дороге я думала о том, что моя жизнь окончена. Это ж надо, еще совсем недавно я считала, что самая большая моя беда — недостаток денег на подарки маме и подругам! Как я хотела бы просто отмотать время назад… Я сама предложила бы Володьке развод. Раз он меня разлюбил, не стала бы удерживать. Наверное, я даже отдала бы ему квартиру… Неужели он так плохо узнал меня за 20 лет брака, что считал, что меня проще убить, чем договориться? На слегка подгибающихся ногах я подошла к остановке и замерла: с рекламного щита на меня смотрела пропавшая Дарья Дианова.

— Тебя так и не нашли, девочка. — я слегка вздрогнула, услышав звук своего голоса. — Никто и не ищет. Посадили невиновного и довольны.

Внезапно голова начала раскалываться, словно по ней снова нанесли удар. С трудом удерживая сознание, я смотрела на фото с плаката, и мне показалось, что оно слегка изменилось. Пропала легкая улыбка, сузились глаза. А в ушах словно раздался тихий девичий голос:

— Пусть меня найдут… Я в лесу… Мне страшно тут…

— В лесу? Но в каком? — эти вопросы я не произносила, но меня услышали.

— В еловом… Тут вековые ели… И темнота.

Глава 5

Этой ночью я не могла уснуть. Если днем я переживала только за придурка Володьку и за сына, то теперь мучила мысль — не сошла ли я с ума? Возможно, сотрясение мозга вкупе с шоком так повлияло на психику, и теперь начались галлюцинации? Сначала со мной говорил портрет пропавшей девушки, потом начнут беседовать чайник и сковородка…

Я вставала с постели, начинала метаться по квартире, задавала идиотские вопросы фотографиям мужа и сына… К счастью, они мне не отвечали, иначе я немедленно вызвала бы психбригаду.

К утру я немного пришла в себя. Страх безумия отступил, не выдержав напора других страхов. Мне надо придумать алиби хотя бы на пару случаев исчезновения девушек. А вдруг ничего не выйдет, вдруг Тамара все эти дни работала у прилавка? Мне надо продать машину и нанять адвоката… но машина в ремонте, вдруг там серьезная поломка, и ее никто не купит? Вдруг Володю осудят как маньяка-душителя, и на нашем сыне на всю жизнь будет клеймо? И зачем я, дура, рассказала следователю правду???

На мгновение в мою разламывающуюся от тревоги голову пришло, что я, вообще-то, должна переживать из-за крушения своей семейной жизни. Оказывается, за годы брака я осточертела мужу настолько, что он хотел не просто бросить меня, но вообще стереть меня с лица земли! Я должна хоть немного об этом подумать… но не могу!

С трудом дождавшись полудня, я позвонила Тамаре. Она долго не брала трубку, наконец, я услышала ее усталый голос:

— Лизок, извини, покупатели к концу года просто с ума посходили. Просто сметают все с прилавков.

— Ты вспомнила?

— Работала я в те дни. — вздохнула подруга. — По крайней мере, осенью и летом точно, а вот про январь и февраль вообще вспомнить не удалось. Никому. Но это были понедельник и пятница, так что наверняка я была на рынке. Ты пока следователю скажи, так сразу не ничего не припомнишь. Потом еще подумаем.

Я согласно кивнула, словно Тамара могла меня увидеть, и отключилась.

К следователю меня пустили не сразу. В коридоре перед его дверью, на единственном стуле, сидел симпатичный худощавый мужчина лет 30, в очках с толстыми стеклами и тонкой металлической оправой. Его глаза смотрели словно внутрь себя. Меня он увидел, даже заглянул в глаза, но тут же снова погрузился в свои мысли.

Я молча встала рядом, прислонившись к стене. Через некоторое время мужчина вдруг снова опомнился и встал, оказавшись на голову выше меня.

— Вы садитесь. — смущенно предложил он. — Я просто не в себе, обычно я при женщинах не сижу.

— Вы тоже на допрос? — вяло поинтересовалась я. Не то что мне был интересен его ответ, но хотелось любой ценой отвлечься от собственных мрачных мыслей.

— Да, бывшая жена пропала. — живо откликнулся тот. Похоже, ему тоже нестерпимо хотелось хоть с кем-то поговорить. — У меня дочка двухлетняя осталась. Она плачет до сих пор, маму по ночам зовет. Теща хочет забрать девочку, но она в таком стрессе до сих пор, тоже рыдает все время… Как я ей ребенка отдам?

Я сочувственно покивала, пытаясь вспомнить, о ком говорит мужчина. Среди пяти пропавших была женщина с ребенком?

— Я все надеюсь, что Сашка просто сбежала. — продолжал между тем мужчина. — От своей матушки. Та такая властная, вертела дочкой, как пластиковой куклой. Она же нас в свое время развела. Мне Сашку жалко было безумно, и дочку я любил, но… Невозможно в своем доме жить, как в казарме!

Саша, которая поехала к бывшему мужу за дочкой, и пропала, а ее машина стояла возле дома! Дочка тамаркиной знакомой с рынка! Теперь я вспомнила, о ком шла речь. И неожиданно для себя спросила:

— А фотография жены у вас есть?

— С собой? — растерялся мужчина. — Нет. Дочкина есть.

— Клементьева, заходите! — раздался властный голос из кабинета. И я быстро вошла в приоткрывшуюся дверь.

Следователя Виктора Сергеевича Поливанова я видела третий раз. В первый раз, в больнице, он показался мне на редкость добрым и внимательным. Я ожидала, что мой рассказ о том, как муж бил меня в лесу молотком, встретят с недоверием, но тогда он поверил мне сразу.

Второй раз мы встречались вчера. Он дал мне разрешение на свидание с Володей и, отводя глаза, сообщил, что мой муж подозревается в пяти похищениях и убийствах, и велел приходить сегодня для более обстоятельного разговора. На этот раз он показался мне особенно усталым, словно не спал трое суток. И он снова избегал моего взгляда.

— Ну что, Лизавета Петровна, давайте сегодня поговорим предметно. Нам надо выяснить очень важный вопрос: где ваш муж может прятать свои жертвы? Тех девушек, которые до сих пор не найдены?

Я во все глаза смотрела на него. Интересно, он на самом деле верит, что тюфяк Володя, который не сумел даже проломить топором мою глупую голову, мог хладнокровно душить девушек? Может, я смогу достучаться до его разума?

— Виктор Сергеевич, вы же знаете — муж хотел меня убить, чтобы не делить квартиру. Его любимая девушка беременна, и им негде жить. Но какое отношение это имеет к похищениям и удушениям?

— Елизавета Петровна, я понимаю ваше состояние. — голосом сломавшегося робота пробубнил следователь. — Нелегко осознать, что двадцать лет прожили с чудовищем. Но давайте посмотрим фактам в глаза.

Да, на вас он покушался из корыстных побуждений. Но действовал по привычному алгоритму, явно не в первый раз. Вывез в лес, оглушил, обмотал леской, сам себе позвонил на мобильник, чтобы обеспечить алиби… Все это выдает в нем опытного преступника.

Две его первые жертвы были убиты именно в том же лесу, и тем же способом. Но до этого он где-то держал их довольно долгое время. Возможно, в этом месте сейчас находятся еще три пропавших девушки. Мы не уверены, что их тоже похитил ваш муж. Они могли сбежать из дома сами, или попасть в руки другого извращенца. Но если они попались именно Клементьеву? Тогда у них есть шанс выжить, если мы их вовремя найдем. Вы согласны помогать следствию?

— Согласна. Но что вы хотите от меня услышать? — устало спросила я. — Что он держит девушек в нашей квартире, в кладовке? Обыскивайте.

— Не надо утрировать. — следователь поморщился и сухо продолжал. — Я правильно понял, вы считаете своего мужа невинным ягненком?

— Неправильно поняли. Ягненком я его точно не считаю. Он жмот, как недавно выяснилось, еще и дурак, и вообще человек без особых принципов. Но он не маньяк.

— Понятно. — тон стал еще суше. — Тогда просто расскажите, какая собственность, кроме квартиры, у вас есть.

— Машина, гараж… вот и все. — удивилась я.

— Не все. Ваш муж — владелец полиграфии. Как минимум, там есть склад.

— Наверное, есть. Но я там ни разу не была. — пожала я плечами.

— В общем, конструктивного разговора у нас не получилось. — подытожил следователь. — Ладно, можете идти. Если вспомните что-то важное, звоните в любое время дня и ночи.

Он протянул мне подписанный пропуск, и я вышла из кабинета. Мужчина в очках сидел, по-прежнему погруженный в свои мысли. Я замедлила было шаг, собираясь задать ему еще пару вопросов, но тут меня осенила новая мысль, и я быстро побежала к выходу.

Глава 6

Англия, 1916 год

Уильям Крукс бросился к упавшей девушке, но Дойл опередил его и, встав на колени, схватил тонкое запястье. Пульс был слабый и быстрый, нездоровый, на бледном лбу выступила испарина, побелевшие губы девушки дрожали. Внезапно, не раскрывая глаз, она прошептала:

— Туи… С вами хочет поговорить Туи… С ней Кингсли, и он растрогал ее заледеневшее сердце. Она прощает вас за тот разговор…

Сэр Дойл вздрогнул и выронил руку девушки. Теперь и его сердце билось сильно и прерывисто, словно готовилось выпрыгнуть из груди. Ласковое имя Туи, которым он звал давно погибшую жену — откуда его могла знать эта девочка? Откуда, если не от самой Луизы?

Сэр Крукс поднял замолкшую девушку на руки и быстро вынес из комнаты. Леди Крукс сделала было несколько шагов за ним, но тут же остановилась. Остальные гости потихоньку поднимались на ноги и, неуверенно оглядываясь, словно застигнутые врасплох за каким-то неблаговидным делом, подтягивались поближе к дверям.

Пожилой писатель с трудом поднялся на ноги, и тут к нему подошла жена, леди Джин:

— Артур, на тебе лица нет! Сердце?

— Нет. Со мной хотела поговорить Туи… Луиза. Она меня прощает.

— Нет-нет, этого не может быть. Ей не за что тебя прощать! — прошептала леди Джин.

— Джинни, Луиза все знала. — тихо прошептал Дойл. — Про нас с тобой. Все те девять лет, пока угасала от чахотки. Я ведь ей все сказал тогда… Туи умерла от этого, я уверен. Но теперь она простила.

— Это обман!

— Нет. — покачал головой писатель. — Никто не знал о том разговоре. Только она… и я.

С силой распахнулась дверь, и вошел сэр Уильям Крукс.

— Джентльмены, что же вы не проследовали за мной? — с легким укором в голосе спросил он. — Вы могли бы своими глазами увидеть, как Кэти подходит к откинувшейся в трансе Флоренс, наклоняется над ней и медленно исчезает, словно растворяется, в ней…

— О да, пойдемте! — с некоторой нервозностью подхватила леди Крукс. — Посмотрим на нашу Флоренс.

Поддерживаемый женой, сэр Артур медленно проследовал за взбудораженной компанией. Он ругал себя за то, что, пораженный внезапным откровением, не расспросил Кэти подробнее о жене и погибшем сыне. Они там, куда и он рано или поздно попадет. Что ждет его в стране, скрытой густыми туманами от людских глаз?

* * *

— Скажи, у тебя есть фотография Александры? — с порога ошарашила я недавно пришедшую с рынка Тамарку.

— К-какой? — растерялась подруга.

— Дочки твоей знакомой, которая пропала.

— Не знаю даже. — Тамарка пожала могучими плечами. — Можем компьютер включить, там точно есть.

— Да, мы вчера фотографии всех девушек смотрели. — согласилась я, снимая толстый полушубок. Зима была теплой, но мое пальто после лесной опушки уже не поддавалось реставрации. Подруга вовсю орудовала на кухне. Я села на мягкий диванчик и уткнулась лицом с сложенные ладони.

— Тогда в чем дело? — подруга деловито стучала по столу тарелками.

Я замялась. Язык не поворачивался сказать подруге про вчерашнее наваждение. Но почему мне так сильно кажется, что это не было… просто глюком? Мне надо увидеть фото одной из пропавших девушек.

— Скажи, ее мать к гадалкам не обращалась?

— Ох, к кому только она не обращалась! — воскликнула Тамара. — И к гадалкам, и к ясновидящим.

— И что?

— Да как обычно. Одни говорили, что ее давно нет в живых. Другие уверяли, что она жива и сбежала с любимым. Никакой ясности.

— Но какое-то место гадалки указывали? Где может быть труп, или где она сейчас?

— Указывали, как без этого. Я до сих пор помню этот кошмар. — Тамара деловито разлила по огромным кружкам крепкий чай. — Это в начале лета было, жара сорокоградусная. А Верка, бедная, все моталась по городским окраинам. То ее посылали далеко в лес, то в другую сторону, в болото. А однажды велели приехать к станции, откуда расходятся железнодорожные пути. Велели идти от станции строго на север в тот час, когда солнце в зените. Мол, идти надо ровно 12 минут, и она увидит небольшую кучу листьев, а там — труп. Вера с мужем весь день шатались по солнцепеку, к вечеру попала в больницу с перегревом. Никого не нашла, разумеется.

— А те, кто считал Сашу живой, они что говорили?

— А они говорили, что она с хахалем в другой город уехала. Кто-то уверял, что в Питер подалась, кто-то — что в Тюмень. Словом, не проверишь.

— Понятно. Тамара… — я осеклась.

— Да что, говори же ты! — рассердилась подруга. — Я же вижу, ты сама не своя. Чего от меня-то скрываться? Что случилось сегодня? Ты поняла, что твоя жаба на самом деле маньячила потихоньку?

— В общем, я вчера видела возле остановки большое фото Дарьи Диановой. — выдохнула я и замолчала.

— Да, висит она там уже неделю. — согласилась Тамара. — Почему тебя это так потрясло?

— Видишь ли… мне показалось, что девушка попросила ее отыскать. Она… заговорила со мной.

— Ну дела! — ахнула подруга. — Здорово тебя эта жаба по башке приложила!

— Томочка, я вчера так же подумала. — прошептала я. — Что глюки начались. А сегодня… Ну я тебя прошу, давай на посмотрим на фотографию Саши!

— Давай проще проверим. — Тамара быстро пришла в себя. — Сейчас, попей пока чаю.

Она вышла из кухни и через пару минут вернулась о огромным толстым альбомом.

— Тут мои давно почившие родственники. — пояснила она, распахивая страницы и показывая мне выцветшие черно-белые фотографии. — Поговори с ними, если хочешь.

Я слегка поперхнулась чаем, но все же взяла в руки одну из фотографий. С нее смотрела молодая девушка в старомодной шляпке-колпаке. Сильно подведенные глаза выделялись на бледном лице, глядели на меня с грустью, которая словно обволакивала, затягивала в омут.

Внезапно висок сильно заныл. Квартира поплыла перед глазами, и я очутилась в березовой рощице, возле большого серого камня, на котором были выбиты какие-то слова. Рядом темнела высокая ограда, за которой виднелись высокие темные кресты. Но туда мне не хотелось глядеть, там меня не ждали. Я пыталась подняться повыше и увидеть скромный деревенский домик с синими наличниками на окнах. Там жил тот, кого я ждала уже много дней или недель… Я знала, что время не имеет значения, и рано или поздно он придет ко мне. Придет с цветами, которых я так и не дождалась от него когда-то. Но он все не шел…

Что-то больно ударило меня по лицу, и я вскрикнула, хватаясь за щеку.

— Лизка, ты чего? Что с тобой было? — надо мной глыбой нависла перепуганная Тамарка. — Ты в порядке? У тебя лицо так изменилось, что я перепугалась не на шутку. Вот, до сих пор руки трясутся. Думала, инсульт…

— И поэтому ты ударила меня по лицу? — с недоумением переспросила я. — Хорошенькое лечение от инсульта.

— Да я в шоке была. — отмахнулась от меня подруга. — Так что приключилось? Ты уснула?

— Я видела серый камень рядом с кладбищем. — медленно сказала я. — И ждала кого-то, кто жил рядом, в домике с синими наличниками. Кажется, какого-то парня. А он все не шел.

Тамара ахнула и уселась на стул напротив.

— Лиза, скажи, только честно… — она с трудом подбирала слова. — Я тебе рассказывала свою семейную историю? Или, может, моя матушка постаралась?

— Никто не рассказывал. — пожала я плечами. — Так кто на фото?

— Старшая сестра моей бабушки. — все так же осторожно ответила Тамара. — Она покончила с собой из-за несчастной любви. И да, ее похоронили за кладбищенской оградой, как самоубийцу. Но ты могла когда-то слышать эту историю.

Я лишь снова пожала плечами. В любом случае, я не вспоминала чей-то рассказ. Я сама была той девушкой, которая до сих пор ждала своего любимого, пытаясь увидеть хотя бы крышу его дома…

Глава 7

Огромная комната, похожая на бальную залу, была освещена лишь десятком восковых свечей. Свет уличных фонарей не проникал через плотные бархатные шторы на окнах, светильники казались диковинными насекомыми, рассевшимися на стенах и уснувших до утра. Я с недоумением поглядела на плотного высокого мужчину с небольшими щегольскими усиками. Кого-то он мне смутно напоминал, но в полутьме было сложно различить черты лица. В руках у мужчины был старинный фонарь с зажженной свечой внутри.

— Кэти! — воскликнул вдруг мужчина, поднося фонарь поближе к моему лицу. — Ты вернулась!

Я невольно отшатнулась, а Тамара выступила вперед и заслонила меня своим могучим телом.

— Артур, вы нас напугали! — только я, хорошо зная подругу, смогла бы уловить в ее тоне растерянность.

Я вновь присмотрелась к мужчине. Аристократическое имя Артур совсем не подходило к его почти квадратному лицу с выдвинутой нижней челюстью и к чересчур плотной, тоже почти квадратной фигуре.

— О, простите! — тоже как-то неуверенно ответил хозяин. — Мне почудилось… Впрочем, неважно.

Он жестом пригласил нас сесть в черные кресла, почти сливающиеся со стенами. Сам он сел на широкий бархатный диван, и, поставив фонарь на пол, обратился ко мне:

— Кэти, мне сказали, что вы хотите понять, какого рода даром обладаете.

— Меня зовут Лиза. — я решила сразу прояснить ситуацию. — И до недавнего времени я не обладала никакими дарами… то есть сверхъестественными способностями.

— Вам очень неприятно обращение Кэти? — казалось, мужчину крайне расстроило это известие. — Почему-то я был уверен, что вы многое вспомнили.

— Что именно? — я почувствовала, что нервы начинают сдавать.

— Свои прошлые жизни. — спокойно пояснил мужчина. — Вас звали Кэти в том, первом, рождении. Потом вас называли Флоренс. Теперь вы Лиза. Если вы не помните свои предыдущие воплощения, тем более, мне стоит называть вас Кэти. Может быть, так вы вспомните быстрее.

Так, кажется, Тамарка затащила меня к обычному шарлатану, с досадой подумала я. Я не помню никаких прошлых воплощений, и, если честно, вовсе не хочу их вспоминать. Я хочу понять, ЧТО я вижу, когда передо мной лежат фотографии давно погибших людей.

А ведь как подруга расхваливала медиума!

— Лизка, он один такой на весь город, да что там, на всю страну. — тарахтела она, уговаривая меня на визит. — А какой мужчина! Высокий, статный… Ну настоящий полковник! — она как-то странно, по-девчоночьи захихикала и слегка покраснела. — И главное, он — подлинный. Перевоплощение какого-то знаменитого человека из прошлого века. Он когда-то жил в Англии, он вспомнил это во время сеанса! Вернее, ему рассказали об этом. В подробностях — про замок, про двух жен, про детей, про Первую мировую… Он был богат и знаменит, но слишком увлекался миром духов, и потому после смерти не нашел успокоения, и был снова послан в этот мир.

— А твоя Вера к нему обращалась, когда искала Сашу?

— Да, разумеется. — Тамара слегка сникла. — Он сказал, что нет связи с девушкой. И предположил, что она еще жива. С живыми-то связаться невозможно.

Но я к тому времени уже видела фото Александры, и была уверена — девушки нет в живых. Со мной она говорила, а вот с Моргуновым у девушки контакта не получилось. Так кто из нас ясновидящий, а кто только думает, что у него дар?

Идти к медиуму мне не хотелось категорически. Но Тамара вбила себе в голову, что только он поможет мне разобраться с внезапно открывшимся ясновидением. С его помощью я сумею отыскать пропавших девушек и, возможно, их убийцу. И на очередной мой отказ она психанула:

— Вот ты какая, никому помочь не хочешь! Тогда и я тебе не стану помогать!

Эти слова меня напугали. Мне больше не к кому было обратиться за поддержкой. Мама, узнав об аресте Володи, слегла с инфарктом. Сын был далеко, в Москве, и меньше всего мне хотелось, чтобы он возвращался в наш город. Подруги и знакомые вроде сочувствовали, но при встречах отводили глаза, а когда мы расставались, я словно спинным мозгом чувствовала их шепоток: «Ее муж — убийца! Маньяк!»

Машина никак не продавалось, полиграфический салон пока работал, но, увы, слова моего мужа о долгах оказались правдой, и со дня на день я ожидала полного банкротства и прихода судебных исполнителей. А это означало, что я останусь без средств к существованию. Надо было вызволять Володю, но у меня не было денег на адвоката!

Помогать мне взялась одна Тамара, и я просто не могла ей отказать. Поэтому после долгого сопротивления я согласилась пойти к местной знаменитости — медиуму Моргунову. И вот теперь все больше убеждаюсь, что его популярность держится вовсе не на сверхъестественных способностях, а только на мужском обаянии. Почему он не слышит тех голосов, которые раздаются в моей голове при взгляде на фотографии погибших? А может… это я все-таки сошла с ума?

— Вы медиум, Кэти. — он словно услышал мои мысли. — Вы находитесь наполовину в нашем мире, а наполовину — в том, который скрыт от наших глаз. Вы можете переноситься из этого мира в том, и общаться с погибшими. Я верно обрисовал проблему?

Я неуверенно пожала плечами. Более решительная Тамара подхватила разговор:

— Артур, все это очень интересно. У Лизы проклюнулся какой-то дар, и она хочет узнать: это можно использовать для дела? То есть для поиска пропавших?

— Можно. — кивнул мужчина. — Но так ли это важно — занимаясь сиюминутным делом, отказываться от понимания своей сущности?

— Это важно. — отрезала Тамара. — Сущностью мы займемся чуть позже.

— Ладно. — неохотно согласился мужчина. — С чего вы желаете начать?

— Я бы желала включить свет. — темнота и его приглушенный голос все больше действовали мне на нервы. — Мои способности не нуждаются в темноте.

— Могу зажечь еще десяток свечей. — спокойно ответил хозяин. — Но электрического освещения в этой квартире нет, уж извините.

— Ладно, — я вытерла внезапно выступивший на лбу пот. Похоже, в этой квартире проблемы не только с освещением, но и с вентиляцией. — Вот, у меня фотография пропавшей девушки. Я хочу ее отыскать.

Я протянула мужчине фотографию Саши, которую Тамара с трудом выпросила у Веры. Мы не хотели заранее говорить матери о том, что попытаемся отыскать дочь с помощью моих внезапно открывшихся способностей. Во-первых, я не слишком в них верила, во-вторых, бедную женщину и без того полгода обманывали разнообразные гадалки и ясновидящие. Не хотелось бы вновь зря давать ей надежду.

— Приступим к сеансу? — деловито обратился ко мне мужчина. — Вы желаете вызвать ее астральное тело?

— Нет. Посветите на фотографию фонарем и посмотрите, что происходит. — Я крепко сжимала в руках фото, чувствуя, как голова потихоньку начинает болеть.

Колеблющееся пламя свечи высветило широко открытые глаза девушки, а я вдруг перестала понимать, где нахожусь — в темной комнате или в овраге, засыпанная сверху прелыми листьями. Легкие солнечные лучи пробивались сквозь листву — или то были отблески свечи?

— Достаньте меня отсюда. — простонала я. — Мне тут холодно… Достаньте меня!

Внезапно наваждение пропало. Тамара стояла рядом, обнимая меня за плечи, фотографии в моих руках уже не было, а мужчина с фонарем сидел рядом и внимательно смотрел на меня.

— Да, Кэти, ты вновь перевоплотилась. — спокойно сказал он. — Девушка убита, так ведь? Откуда ее надо достать?

— Кажется, из оврага. — с трудом прошептала я. — Но что толку от моего дара, если я не знаю, где он находится, этот овраг? — внезапно я разрыдалась.

— Да, я понял проблему. — кивнул хозяин. — Вы видите глазами погибших, понимаете, где они находятся, но не можете назвать координаты. Что же тут можно сделать?

Он ненадолго задумался, затем вновь обратился ко мне:

— Кэти, но вы смогли бы узнать это место, если бы оказались там наяву? Предположим, мы поедем с вами в лес и начнем планомерно обходить все овраги. Вы сможете сказать: вот этот! Здесь надо искать!

— Откуда же мне знать? — пожала я плечами. — Никогда этим не занималась.

— Тем не менее, надо попробовать. — хозяин заметно оживился. — Я тоже медиум, и довольно сильный. Думаю, самый сильный в этом городе. Но в данном случае мои способности почему-то отказали. Я не мог соединиться с погибшими, и думал — это потому, что девушки живы. Но дело, видимо, в чем-то другом. — он правильно истолковал наши с Тамарой изумленные взгляды. — Да-да, не удивляйтесь так, ко мне обращались почти все родственники пропавших девушек. Мать вот этой девушки тоже у меня была. И снова — никакой связи. Лишь вы смогли понять, что девушки больше нет на свете.

Глава 8

В полдень мы собрались в квартире Артура Моргунов, президента мирового сообщества медиумов. На сей раз он пригласил меня не в тот огромный зал, где проходили сеансы спиритизма и не было нормального освещения, а в обычную панельную двушку, где он жил в свободной от основной работы время. Там стояла старая мебель, под потолком висела обычная «хрустальная» люстра, окна занавешивал легкие тюлевые занавески — словом, ничего не наводили на мысль о сверхъестественной жизни медиума.

Когда мы с Тамарой подошли, в квартире уже было не протолкнуться от народу. Женщины разного возраста, многие с детьми, подростки, мужчины… Маленькая квартирка, не рассчитанная на такую толпу, напоминала цыганский табор, и от шума у меня начала кружиться голова. Увидев меня, Моргунов хорошо поставленным голосом призвал толпу к порядку, и рванулся ко мне с приветствиями.

Толпа молчала недолго. Уже через пару минут мне в руки настойчиво совали отдельные фотографии и семейные альбомы, за спиной раздавалось чье-то всхлипывание, грозившее вот-вот перейти в затяжные рыдания. Ох, зачем я только согласилась на эту авантюру? Нет у меня никакого дара! А если и есть, извлечь из него пользу вряд ли получится. Ну, увижу я какие-то овраги, откуда надо кого-то достать. И что с того?

Но отступать было поздно. Мы немного потусовались в маленьких комнатках, где неугомонная Тамарка пообщалась с народом. Ее подруга Вера, толстушка в сером пуховике, на меня даже не смотрела, не сводя глаз с Моргунова. Видимо, вся ее надежда была только на него. Зато остальные дамы столпились вокруг меня, робко расспрашивая — верно ли, что я могу вступать в контакт с душами погибших? И не погляжу ли я на фотки пропавших?

На фотки мне глядеть не хотелось. Если я и услышу голоса, все равно не определю место, где надо искать. Так что с просмотр отложу до лучших времен. Я огляделась в поисках Тамары, но она куда-то вышла, и я осталась одна среди незнакомых людей, смотрящих на меня с недоверием или безумной надеждой. Ох, ну зачем только я сюда пришла?

Чуть поодаль стоял, прижавшись к стенке, долговязый парень в очках, которого я видела в полиции. Он меня узнал, но почему-то не стал подходить, лишь легонько кивнул издалека. Обрадовавшись знакомому лицу, я двинулась было к нему, но он тут же выскочил из комнаты.

Я тоже вышла в коридорчик и тут же наткнулась на Тамару, о чем-то оживленно беседующую с Моргуновым. И ладно бы она просто беседовала! Нет, она стоила ему глазки, улыбалась, мило шутила, словом, похоже, что совсем забыла про цель нашей экспедиции. Похоже, коренастый экстрасенс с аристократическим именем серьезно запал ей в душу. Я окинула его критическим взглядом. Высокий, статный, с браво выпяченной вперед грудью, он и правда напоминал персонаж из костюмированных фильмов о 19 веке. Интересно, чем он занимался до спиритизма? Играл в местном театре, и слишком вошел в образ?

К счастью, медиум был не настолько увлечен беседой, как моя подруга. Он заметил мое злое лицо и мигом сориентировался:

— Все собрались? Поехали!

И первым двинулся в выходу.

Крепко ухватившись за тамаркину руку, я вышла вслед за ним и пошла по лестнице вниз, спинным мозгом ощущая неумолимо топающую сзади толпу и про себя ругая Моргунова последними словами. Мерзкий экстрасенс решил попиариться за мой счет! Он не сказал мне заранее о том, что на поиски придут на два-три человека, а целый взвод! Видимо, за прошедшую неделю он развил просто небывалую активность. Как выяснила сегодня Тамара, в нашу поисковую команду медиум привлек не только семьи трех девушек, пропавших без вести за год, но еще шесть семей, в которых в течении последней пятилетки пропали мужья и отцы.

У подъезда нас ждал желтый микроавтобус, в который с трудом запихнулась наша шумная компания. И мы поехали к восточной окраине города, к сосновому лесу, где нашли двух из пяти пропавших девушек, и где меня едва не прибил законный супруг.

На месте мы были через полчаса. Я вышла из микрушки и поплотнее запахнулась в полушубок. К концу декабря, наконец-то, ударил мороз, хотя снега не было. Дул пронизывающий ветер, и прогулка по сосновому лесу вовсе не казалась прелестной прогулкой. Но отказаться я не решилась.

Моргунов бодро пошел к лесной опушке. Опираясь на тамарину руку, я двинулась следом. Женщины с фотографиями пропавших близких шли вокруг меня, словно почетный караул, и с надеждой заглядывали глаза. От этих взглядов меня начало слегка мутить, словно от морской болезни. Голова кружилась, голоса людей, находившихся рядом, сливались в сплошной гул, странным образом переплетаясь со странными, еле слышными голосами, словно эхо, звучавшими глубоко в голове.

Мы шли строевым шагов, словно на учениях, и за несколько минут здорово углубились в лес. Мужчины на плечах несли лопаты, что было в больших женских сумках, оставалось только догадываться.

— Помогите… Я тут… — кто произнес, вернее простонал, эти слова? Я резко остановилась, и тут же на меня налетела одна из женщин, идущих следом.

— Что случилось? — с легким раздражением спросила она.

Я поискала глазами Моргунова. Он шел себе вперед, болтая с небольшой группой мужчин, принявших участие в поисках. На меня он не обращал никакого внимания. Зато Тамара встревожилась:

— Лизка, что с тобой?

— Не знаю. Голова закружилась. Давай немного постоим. — я не решилась признаться, что меня кто-то позвал. Остановилась, прислушалась — но тихий стон не повторялся. Женщины с фотографиями тоже остановились, кто-то окликнул главмедиума, и тот, наконец-то, соизволил обратить на меня внимание.

— Кэти, что случилось? — он вернулся назад и подошел ко мне. — Вы что-то почувствовали?

— Мы же пришли сюда, чтобы искать девушек? — с неожиданной злостью спросила я. — Так куда спешим? Давайте мне по очереди фотографии, я буду искать.

Женщины тут же закричали и начали совать мне в руки фотографии и альбомы. Я невольно спрятала руки за спиной. Если я возьму сразу все, что мне предлагают, у меня просто взорвется голова!

— Тихо! — вроде бы, Моргунов произнес это слово совсем негромко, но его услышали. — Кэта, скажите, чью фотографию вы хотели бы получить первой.

— Дарью Дианову. — немного подумав, ответила я. — Давайте начнем с нее.

Еще довольно молодая женщина в черном пальто протянула мне фото — такой же, как на плакате. Я взяла в руки фото и закрыла глаза. Но внутри царила тишина.

— Дашенька, ответь… — я старалась не шевелить губами. — Ты здесь?

— Здесь… — эхом отдалось в голове. — За спиной. Обернись…

— Давайте искать вон в том ельнике. — предложила я, придя в себя. — Берите лопаты и перерывайте снег.

Женщина в черном пальто ахнула, еще раз просительно заглянула в мои глаза, и бросилась к ближайшим елочкам, куда уже направились двое поисковиков. Моргунов с недоверием посмотрел на меня:

— Кэти, вы не поторопились с вашим выступлением? Если мы ничего не найдем, боюсь, у людей иссякнет доверие к вашим словам.

— А что вы предлагаете? — мое возмущение все росло. — Просто часами гулять по лесу, многозначительно закатывая глаза? Так погода, знаете ли, неподходящая для долгой прогулки. Так что или ищем там, где я считаю нужным, или я хочу немедленно вернуться в город.

— Надо было сделать несколько кругов, проверить ваши догадки… — затянул было медиум, но я резко перебила:

— Нет. Или мы находим девушек, или незачем ломать комедию. По крайней мере, мне это не нужно.

— Лиза, зачем же так грубо? — склонившись ко мне, на ухо прошептала Тамара. Надо же, впервые в жизни ее напугала чья-то грубость.

Ничего не ответив, Моргунов отвернулся и пошел к ельнику, по которому, размахивая лопатами, уже бродила вся толпа. Со мной осталась только Тамара.

— Лиза, ты голос слышала? — нахмурившись, спросила она.

— Да. Тоже считаешь, что я придуриваюсь?

— Нет, зачем тебе… Просто странно так.

— Когда ты потащила меня к этому медиуму, тебе ничего не казалось странным!

— Да видишь ли, пойти к экстрасенсу — это одно. — начала сбивчиво объяснять подруга. — А вот так вдруг выдать — мол, ищите тут…

— Нашли! — вдруг раздался истошный женский крик. — Тут нога! Женская, в сапоге на шпильке!

Народ побросал лопаты и бросился на крик. Я не видела ту, что кричала, но тоже побежала на голос, и через минуту стояла возле неглубокой ямы, из которой торчала нога в полусгнившем меховом сапоге на длинной шпильке.

Моргунов выхватил фотоаппарат и, бегая вокруг находки, стал делать бесчисленные кадры. Женщины громко переговаривались, глядя на сапожек, мужчины вновь схватили лопаты и начали откапывать тело. Женщина в черном пальто, пятясь и зажав себе рот рукой, отходила все дальше от страшной находки. Тамара схватила меня за талию и прижала к себе, словно опасаясь, что я исчезну. А я стояла, замерев, и слушала негромкий голос, который словно разносил лесной ветерок:

— Найди его. Мне было всего 22 года. Я так любила танцевать… На последние деньги я купила меховые сапожки, а теперь они пропали… Я так и не потанцевала на той вечеринке. Я так и не встретила своего любимого. Я была такая юная… Найди его! Ты должна понять, кто он, и тогда он откроется.

Внезапно голову пронзила резкая боль. Я застонала и уткнулась лицом в меховой тамаркин бок.

Полиция приехала в лес примерно через полчаса, одновременно с тележурналистами. Все это время я выдерживала настоящую осаду. Женщины окружили меня, дергали за рукава полушубка, насильно всовывали в руки многочисленные фотографии. Кричали, умоляли, плакали… Их громкие крики забивали, заглушали тихий голос, еще звучавший внутри. Голова разламывалась, от холода сводило руки в тонких шерстяных перчатках, и больше всего на свете я мечтала сейчас оказаться в микрушке, чтобы хоть немного согреться и отдохнуть.

Но возбужденный до предела Моргунов запретил группе выходить из леса до прибытия полиции. И теперь он, сильно жестикулируя, рассказывал следователю о том, как проходили поиски.

— Хотите коньяку? — раздался чуть слышный голос рядом со мной. Я невольно вздрогнула. Кто произнес эти слова — живой человек, или я снова слышу того, кого нет на свете? — Хоть немного согреетесь.

Нет, это явно не привидение. Мертвые не чувствуют холода. Или все же чувствуют? В руке оказалась небольшая фляга со снятой крышкой, и тот же голос прошептал:

— Пожалуйста, выпейте! Вы совсем замерзли.

Я машинально сделала большой глоток. Горло слегка обожгло, потом по телу разлилось приятное тепло, а невидимые клешни, сжимающие мою многострадальную голову, словно ослабели. Лишь тогда я обернулась и посмотрела на невысокого молодого человека, который угостил меня коньяком. Он был одет в короткую куртку, без шапки и перчаток. Черноволосый и кареглазый, он, видимо, он природы был смуглым, но теперь его лицо было белым, как снег вокруг, и я, в свою очередь, испугалась уже за его здоровье.

— Вы тоже замерзли!

— Нет. — он говорил настолько тихо, что я больше угадывала, чем слышала слова. — Со мной полный порядок. И потом, это все неважно. Ваше здоровье важнее. Выпейте еще.

— Вы хотите меня о чем-то попросить? — догадалась я.

— Да. — Он слегка опустил голову.

— У вас тоже кто-то пропал?

— Да. Девушка, которую я любил с четвертого класса.

— Давайте фотографию. — решилась я, но в этот момент ко мне подошел следователь Поливанов:

— Ну что, Лизавета Петровна? Ваш супруг, оказывается, держал вас в курсе, где спрятаны тела жертв? То есть вы знали об его подвигах, и покрывали его? Вынужден вас огорчить — это соучастие, и за него дают солидный срок.

Глава 9

Англия, 1917 год, февраль

Прошло десять лет после его смерти… — бормотал себе под нос сэр Конан Дойл. — Какой смысл ворошить прошлое? Он сам отказался от славы, он не хотел писать вместе со мной. Но обвинение в убийстве — это уже слишком!

Он вошел в дом Уильяма Крукса, еще не осознав толком, какая помощь ему нужна. Его не оставляла мысль: если Флоренс может вызвать призрак Кэти Кинг, то почему бы ей не вызвать призрак его друга, журналиста Флетчера Робинсона? Пусть он сам, на миг вернувшись с того света, расскажет миру правду о собаке Баскервилей.

Память перенесла Дойла на 16 лет назад. Он снова гулял с другом Флетчером возле поместья «Парк Хилл» в Дартмуре. Поместье казалось затерянным среди болот, мрачным и непригодным для жизни. Казалось, писатель попал в другое измерение — вокруг на многие мили не было жилья, не попадались случайные спутники, не было собак или лошадей… Лишь узкие тропинки среди казавшейся такой безобидной зеленой топи, и странные выкрики откуда-то издалека. Внезапно тишину прорезал жуткий вой, от которого по коже прошел мороз. Конан Дойл почувствовал легкий озноб и оглянулся, пытаясь понять, откуда доносится звук. Но бескрайние, затянутые зеленоватой ряской равнины по-прежнему казались необитаемыми.

— Наверное, вечерами тут на редкость неуютно. — вслух подумал он.

На что Флетчер жизнерадостно ответил, что в безлунные ночи по болотам бегает гигантская призрачная собака. Эту легенду знало все графство: когда кто-то из семейства лорда Баскервиля при смерти, пес-призрак выходит из темноты и сторожит свою жертву, наводя ужас на жителей деревни жутким воем.

— Так что никто из местных не выходит на болота в темное время суток. — подытожил журналист. — Даже если воя не слышно — как знать, вдруг жуткий черный пес подкарауливает в темноте?

— Какая великолепная история! — воскликнул Артур, тогда еще не сэр Дойл, а просто врач, ставший писателем. — Готовый сюжет для готического романа!

— Да, я пробовал писать про эту легенду. — откликнулся Робинсон. — Глэдис даже отказалась читать — так ей было жутко.

— Твоя жена излишне впечатлительна. — легкомысленно усмехнулся Дойл. — Давай напишем в соавторстве?

— Да что-то я к этой истории охладел. — вздохнул журналист. — Что толку писать, когда собственная супруга читать не желает?

— А я, пожалуй, напишу про вашу легенду. — задумчиво сказал Дойл.

— А я, пожалуй, почитаю. — легкомысленно откликнулся Робинсон.

«Собака Баскервилей» имела бешеный успех у публики. В 1902 году Конан Дойл был посвящен в рыцарское звание, а Робинсон так и остался простым журналистом. Их дружба оказалась под угрозой.

* * *

Допросе продолжался уже часа четыре. Я безумно устала, глаза буквально слипались, из-за недостатка воздуха голову ломило, словно от гриппа. Мне казалось, что Поливанова заело, словно граммофонную пластинку:

— Гражданка Клементьева, отвечайте — когда ваш муж признался, что убивает девушек?

— Когда ваш муж рассказал вам, где прячет тела?

— Где ваш муж спрятал тела еще двух похищенных девушек?

— Вы покрывали мужа из страха, что он убьет и вас?

Сначала я пыталась отвечать развернуто, объяснять, что, если бы я только подозревала, что мой муж способен убивать, никогда и ни за что не поехала бы в лес в компании с ним и топором. Уже то, что я так глупо попалась, говорит о том, что я считала Володю мирным и безобидным человеком. Но следователь словно не слышал моих объяснений, и с упорством маньяка твердил свое: я сообщница Володи, и знала все о его преступлениях.

Машинально повторяя одни и те же ответы на одинаковые вопросы, я пыталась сосредоточиться на какой-то очень важной мысли, мелькнувшей, когда со мной в лесу говорил призрак. «Ты должна понять, кто он, и тогда он откроется». Но как это понять? Вот если бы призраки могли указывать на своего убийцу… Может, они могут это сделать, просто я не умею задавать правильные вопросы? Я и отвечать толком не умею, вот уже сколько часов не могу убедить упрямого следователя, что не покрывала убийцу!

— Все, не могу больше тратить на вас время. — Поливанов вытер пот со лба. — Подпишите протокол.

Я расписалась на протянутых листах, не читая, и покорно стала ждать конвойных. Честно говоря, я была уверена, что с допроса меня отвезут прямиком в СИЗО, и очень удивилась, когда злой, как собака, следователь подписал мне пропуск и сквозь зубы велел уходить.

Разгадка ждала меняв коридоре. Вместе с Тамарой и Моргуновым меня там сидела съемочная группа крупного местного телеканала — молодая брюнетка с микрофоном и крупный бритый мужчина с телекамерой наперевес. Видимо, присутствие тележурналистов и спасло меня от немедленного ареста.

— Елизавета Петровна, — бросилась ко мне брюнетка. — Я Лилия Плещеева, второй канал. Расскажите, как вы нашли тело Дарьи? Вам было видение?

— Нет, я услышала голос погибшей. — от того, как нелепо звучали мои слова, меня бросило в краску. На месте тележурналистки я бы точно решила, что имею дело с шарлатанкой.

— Вы можете найти всех девушек, похищенных маньяком?

— Не уверена. — вздохнула я. — Мы предполагали, что искать надо в том лесу, где нашли первые две жертвы. Если все девушки захоронены там же, то я их найду. Если, конечно, меня раньше не арестуют.

— За что вас хотят арестовать? — глаза брюнетки радостно загорелись. Еще бы, такой репортаж получится!

— Следователь не верит, что о месте захоронения я узнала от самой жертвы. — выдохнула я. — Он думает, что я узнала об этом от убийцы.

Журналистка невольно отшатнулась, но тут мне на выручку поспешил Моргунов.

— Вы же знаете, как работает наша полиция. — влез он между мной и камерой. — Им главное — назначить виновника. Если бы Кэти… простите, Лиза была бы замешана в убийствах, она не стала бы при свидетелях указывать места, где лежат тела! Это совершенно нелогично.

— Почему вы назвали медиума Кэти? — брюнетка переключилась на Моргунова.

— Потому что она — вылитая Кэти Кинг, знаменитый дух дочери пирата, с котором был знаком сам Конан Дойл! Я покажу вам фотографии Кэти, сделанные полтора века назад, и те, что сделаны всего полвека назад. Вы сами убедитесь — одно лицо!

Черноволосая Лилия сияла, словно ей пообещали заветный подарок. Я глубоко вздохнула. Журналистка получила эксклюзивный и скандальный телерепортаж, Моргунов — свою минуту славы, а я? На мою долю осталось лишь обвинение в соучастии и реальная угроза тюремного срока.

Тамара подошла сзади, приобняла меня за талию и прошептала:

— Лиза, я не хотела… Вернее, я хотела тебе помочь. Я думала, с твоим даром ты сможешь найти не только девушек, но и того, кто их убил.

— Только если он помрет. — попыталась пошутить я. — Тогда его дух, возможно, решит во всем сознаться.

В этот момент дверь за моей спиной распахнулась, и в коридор вышел следователь. При виде телекамеры его лицо исказила судорога, но он быстро взял себя в руки.

— Так что, нарушаем тайну следствия? — грозно обратился он к журналистке.

— Виктор Сергеевич, у меня и к вам вопрос. — не растерялась та. — Скажите, вы вообще не верите в паранормальные явления? Например, что убитые на находят себе покоя на том свете, и иногда возвращаются, чтобы разоблачить убийцу?

— Призраков нельзя вызвать на допрос. — зачем-то встряла я. — А в тех, кого нельзя допросить, полиция не верит.

Поливанов даже не удостоил меня взглядом. Он зло посмотрел на брюнетку, отвернулся и пошел по коридору к выходу. Мы гуськом двинулись за ним.

Но сюрпризы на этом не закончились. Возле дежурного на скамейке сидели Вера со своим зятем и черноволосый парень, угостивший меня коньяком. Увидев нашу группу, Вера поднялись, за ней встали и остальные.

— Что тут происходит? — кажется, следователь на самом деле был поражен. — Кто эти люди?

— Виктор Сергеевич, они очень просились посидеть в отделении. — виновато протянул дежурный. — Говорят, на улице мороз, а ждать долго… Я разрешил. Паспорта проверил, вы не беспокойтесь, записал всех для порядка.

Поливанов зашел за перегородку и скрылся за дверью, ведущей в служебные комнаты.

— Лиза. — обратилась ко мне Вера. Ее глаза были сухими, но подозрительно блестели. — Прости, я Тамарке не поверила сперва, думала, брехня все это. Но теперь я тебе верю. Найди мне Сашеньку, умоляю! Хоть живую, хоть… — она запнулась, но тут же заговорила вновь: — Какую угодно найди, не могу я больше так изводиться. Я знать хочу, жива ли доченька… И душегуба найди, ничего мне больше не надо!

— Завтра… — начала было я, но Вера резко оборвала:

— Нет, не могу ждать до завтра, я уже полгода жду, жду, реву ночами… Я еще ночь не переживу, помру. Сегодня, сейчас! Вот ее фото, смотри!

Она протянула мне большую фотографию в красной деревянной рамке. Я почувствовала знакомую боль в виске и отступила на шаг. Нет, после экскурсии в лес и многочасового допроса в полиции я просто не могу опять общаться с призраками!

— Лиза, посмотрите, что вам стоит. — тихо попросил мужчина в очках. — У Саши дочка маленькая осталась. Она тоже плачет…

Журналистка Лилия подала знак оператору, и на меня навели камеру. Я закрыла руками лицо. Нет, не стану, вообще не стану больше никого искать! Я и так знаю, что Саша мертва. Но почему именно я должна об этом сообщить?

— Всем успокоиться. — скомандовал Моргунов, явно наслаждавшийся ситуацией. — Сейчас мы поедем ко мне и проведем настоящий спиритический сеанс. Сегодня полнолуние, медиум в хорошей форме. Лилия, хотите присоединиться?

— Разумеется, мы с Сережей тоже едем! — обрадовалась брюнетка. — У нас фургончик, кого подвезти?

— Значит, спиритический сеанс? — следователь неслышно подошел сзади и остановился возле меня. — Ну что же, сеанс так сеанс. Я тоже поеду. Посмотрим, действительно ли призраков нельзя допросить.

Глава 10

Свечи колыхались, словно от сквозняка, хотя все окна в полутемной зале были плотно закрыты.

Меня посадили в удобное кресло в центре залы, сбоку стоял длинный диван, на котором разместились Тамара, Вера и ее зять, напротив меня поставили кресла для черноволосого парня, следователя, Моргунова и Лилии с Сергеем.

Плавающий ответ свечей почти не освещал лиц, превращая их в странные маски с постоянно меняющими чертами. На миг мне показалось, что я попала в ирреальный мир, где появление покойников более уместно, чем присутствие молодой девочки с микрофоном.

Лилия требовала зажечь мощный фонарь для съемки, но Моргунов попросил ее подождать. Пусть сначала призрак пойдет на контакт, а потом, возможно, он разрешит усилить освещение. Скрепя сердце, Лилия согласилась с его доводами, но я видела, как она судорожно сжимает в руке фонарь, и не сомневалась, что долго ждать она не станет.

— Для начала, давайте познакомимся. — слегка изменившимся голосом произнес Моргунов, встав рядом со мной. — Меня, думаю, вы все знаете. Рядом со мной сидит Кэти — самый лучший медиум всех времен и народов. Остальных прошу представиться.

В комнате повисло молчание.

— Виктор Сергеевич Поливанов. — Первым нарушил молчание следователь. в его голосе явно слышались издевательские нотки. — Предъявить документы?

— Сейчас не время для шуток. — парировал Моргунов. — Мы пропустим время для сеанса!

Как он высчитывал время, осталось для меня загадкой.

— Тамара Михайловская. — громко, словно пытаясь разогнать тишину, произнесла подруга. — Рядом со мной — Вера Тихонова и ее зять, Михаил Федоров.

Опять повисла неловкая пауза. Наконец, черноволосый парень тихо произнес:

— Вадим Нечаев.

— Лилия Черношеева и Сергей Петкун. — весело произнесла журналистка. — Вроде, все? Можем начинать?

— Одну минуту. — Речь Моргунова стала слегка притормаживать, словно он готовился погрузиться в транс. — Сейчас начнем. Но я хочу предупредить всех собравшихся вот о чем. Что происходит во время сеанса, неизвестно никому. Возможно, медиум просто слышит потусторонние голоса. Но так же возможно, что дух погибшего вселяется в медиума. Если сеанс грубо прервать, этот дух может навсегда завладеть телом, предоставившем ему временное пристанище. То, что мы делаем, смертельно опасно. Я хочу, чтобы все понимали это. Нельзя без нужды тревожить духов.

Он замолчал. Остальные тоже молчали.

— Вы все поняли? — Моргунов вновь заговорил обычным тоном. — Сеанс не прерывать ни при каких обстоятельствах, это смертельно опасно для медиума!

Никто не стал возражать, и мы, наконец, перешли к делу. Я взяла в руки фотографию Саши, прислушалась к себе… Нет, на этот раз ничего. Ни боли в висках, ни картинки, которая была перед глазами в прошлый раз — еловые ветки и хвоя, разбросанная по земле… Я по-прежнему находилась в полутемной зале, которую освещали лишь свечи, и смутно видела напряженные лица Веры и Тамары.

— Нет, ничего. — я со вздохом вернула фотографию Вере. Лицо толстушки исказилось, она что-то пробормотала сквозь зубы, и это явно не были слова благодарности.

— Видимо, медиум слишком устала. — растерянно сказал Моргунов. — Может, не стоило проводить сеанс сегодня… Но, раз уж мы все собрались, сделаем еще попытку. Вадим, дайте свое фото.

Черноволосый протянул мне фотографию. Едва взяв ее в руки, я почувствовала слабый толчок, словно из-под меня выдернули опору. Темнота вокруг сомкнулась, а потом вдруг вокруг зажглись огоньки, а внизу закачались еловые ветви. Мне было так спокойно здесь, я знала, что вот-вот увижусь с матерью… Вдруг глаза резанул яркий свет. Я зажмурилась, пытаясь вернуть себе ту безмятежность, что была до сих пор. Но свет продолжал терзать меня, я открыла глаза и увидела ЕГО. Его не должно было здесь быть. Это он удерживал меня в темном еловом лесу, не давай упорхнуть туда, где ждал вечный покой. Он не давал мне жить, а теперь не давал умереть.

— Зачем ты здесь? — спросила я. — У меня не было своей жизни, я чувствовала себя такой несчастной, словно от меня отрубили половину и отдали другому. Если бы не ты, я могла бы наслаждаться жизнью… А теперь я наслаждалась лишь покоем. Но ты и его отнимаешь. Уходи!

Но освещенное странным прожектором видение не исчезало. Яркий луч выхватывал из темноты все новые лица… Я застонала:

— Зачем вы заглядываете в бездну? Перестаньте, пока не поздно. Нет, поздно. Еще одна завтра умрет. Остановитесь!

— Кто умрет? — от резкого окрика я вздрогнула и очнулась. Следователь склонился надо мной и тряс за плечи. — Кто завтра умрет?

— Я такое сказала? — я чувствовала ноющую боль в висках, слегка подташнивало, и я с трудом воспринимала происходящее. — Я не помню.

— Так, мне это начинает надоедать. — следователь стиснул зубы так, что, казалось, они заскрипели. — Пожалуй, вас следует отправить в СИЗО. Так мне будет спокойнее.

— Виктор Сергеевич, за что? — подскочила к нам Лилия. Луч прожектора последовал за ней, и я снова зажмурилась. Но журналистке было не до меня. — Вы сами хотели присутствовать на сеансе, а теперь недовольны!

— Вы слышали ее слова? — следователь понемногу остывал. — Она предупредила, что маньяк охотится за следующей жертвой. Кто маньяк, мы не знаем. Вдруг это вовсе не ее муж, а она сама?

Я истерически расхохоталась:

— Это вы так ловите преступников? Поздравляю!

— Вы лучше подумайте вот о чем. — снова оживилась журналистка. — Вот арестуете Лизу, а завтра маньяк снова кого-то похитит и задушит. Понимаете, что будет? Да наш телеканал вас будет поминать с утра до вечера. Или вы и меня арестуете, и Сергея?

— Лиза на миг стала Леной… — с трудом проговорил Вадим. — Моя девушка… я не мог ошибиться. Ее выражение… Лиза, вы меня видели? Или… это была она?

Я закрыла лицо руками. Видела ли я кого-то во время наваждения? Да, вроде, были вокруг какие-то лица. Кто-то удерживал девушку на земле, не давая ей уйти навсегда…

— Вадим, а где мать Лены? Почему на сеансе только вы? — тихо спросила я.

— Она умерла через месяц… после того как Лена исчезла. — губы парня задрожали, и он быстро отошел назад, в темноту.

— Во время сеанса душа медиума уступает место призраку. — охотно пояснил Моргунов. — Раньше медиум уступал духу и тело, но… такие медиумы давно перевелись.

— Ясно. — следователь уже полностью пришел в себя. — Короче, так. Я лично провожу гражданку Клементьеву до дома. Лизавета, считайте, что вы под домашним арестом. И упаси вас Бог выйти на улицу сегодня ночью… Арестую немедленно, не сомневайтесь.

Он обернулся к журналистке:

— Подвезите до дома Тамару и Веру. Мужчин — по желанию. Маньяк за ними не охотится. Да, Лилия, вам я тоже советую не выходить из дома в одиночестве по вечерам.

— Я могу проводить Лизу до дома. — вмешался Вадим. Михаил понуро стоял в стороне, не вмешиваясь в беседу.

— Благодарю, молодой человек, но я справлюсь — ехидно заметил следователь.

В полной тишине мы вышли в коридор, оделись и вышли на улицу. Моргунов проводил нас до выхода, а сам остался в своей квартире. Вера отворачивалась от меня, но я успела заметить, что по ее лицу текли слезы. Тамара тоже казалась грустной, и я не услышала от нее ни слова поддержки. Наверное, она переживала за подругу, но моей вины тут не было. Я не могла управлять своими видениями.

Поливанов отказался от предложения журналистки отвезти нас, и к моему дому мы пошли пешком. От усталости я едва передвигала ноги. Голова кружилась от голода, еще утром казавшаяся теплой шуба престала греть, но отказаться от прогулки я не решилась. Некоторое время молчали, потом он заговорил:

— Лизавета Петровна, вы ведь понимаете… что у меня есть основания вас подозревать?

— Понимаю. — вздохнула я.

— Вы нашли тело девушки, которую искали почти месяц. Извините, но в эту чушь с ясновидением я не верю. Откуда-то вы знали, где надо искать. Откуда?

— Вы пошли меня провожать, чтобы продолжить допрос? — от усталости я не могла даже разозлиться.

— Нет, считайте это приватной беседой. Знаете, довод о том, что вы не знали, что ваш муж — убийца, меня убедили. Вы его не опасались. Но… а там, в лесу, на вас точно напал… муж?

От неожиданности я остановилась.

— Вы на что намекаете? Что на меня напал маньяк, а я все свалила на мужа?

— Почему бы нет? — усмехнулся следователь. — Муж собирался вас бросить, уйти к молоденькой. Кстати, с ней я беседовал, настоящая красотка. Избавившись от мужа, вы получали имущество, и брали верх над соперницей.

— Ага, только имущество заложено-перезаложено. — я лишь пожала плечами. Слова о красоте соперницы резанули по живому, вызвали глухую тоску, переходящую в злость. Если следователь хотел вывести меня из равновесия, то ему это удалось. — И потом, это все равно не объясняет, откуда же знала, где искать тело?

— Ваш сообщник баловался, еще до вашего сговора. — равнодушно ответил следователь. — Вы думали, что он вам взялся помогать из чистого великодушия. А он маньяком оказался. И поскольку вы теперь повязаны, вам он мог чистосердечно признаться. Хорошая версия?

— Замечательная. — искренне сказала я. — Вы романы на досуге сочинять не пробовали?

— Где у меня ошибка? — вяло поинтересовался следователь.

— Да зачем мне, по-вашему, находить тела? — не выдержала я. — Даже если мой сообщник — маньяк, и показал мне все трупы, зачем мне светиться???

— Этого я не знаю. — признался Поливанов. — Но вы как-то связаны с делом, в этом я уверен.

— Тогда почему вы меня не арестовали?

— А зачем? — покосился на меня следователь. — Вы лично никого не убивали, в этом я уверен. До сегодняшнего вечера я думал, что убийца — ваш муж. Но потом заколебался. А если это не он? Что толку от вашего ареста, если маньяк останется на свободе?

Он сделала паузу, затем совсем тихо произнес:

— Лизавета Петровна, я все понимаю. До последних дней вы не знали о том, что… Некто — убийца. Теперь вы знаете об этом, но, видимо, боитесь сознаться, чтобы не сесть за соучастие. И правильно боитесь… — он опять запнулся. Следующие слова дались ему с явным трудом:

— Думаю, вы поняли, почему я пошел вас провожать. Я хочу поговорить с вами без свидетелей, чтобы предложить вам сделку. Вы выдадите преступника, а взамен я обещаю, что вам не будет предъявлено обвинение. Более того, никто не узнает о нашем разговоре, в том числе, разумеется, и преступник. Соглашайтесь. Можем обсудить условия сделки прямо сейчас.

— Виктор Сергеевич, я бы согласилась, если хотя бы подозревала о том, кто преступник. — вздохнула я. — Но правда, я не знаю, как убедить вас в своей непричастности. Чтобы я ни сказала, вы же все равно мне не поверите.

— Не поверю. — согласился следователь.

Глава 11

Англия, 1907 год

Поместье «Парк Хилл» выглядело запущенным, словно на грани разорения. Флетчер Робинсон выглядел угрюмым и состарившимся, словно ему было не 36 лет, а на пару десятков больше. Артура он встретил без особой радости, подчеркнуто называя его «сэр Дойл». Словно и не было многолетней дружбы, прогулок по болотам, посещения клуба Реформ, обсуждения сюжета о призрачной собаке… Да и сам Дойл был уже не тот. Год назад у него на руках умерла жена Луиза. Он чувствовал себя виноватым в ее смерти, хотя героически сражался против чахотки много лет. Но перед Флетчером Робинсоном он не чувствовал вины.

Глэдис Робинсон встретила писателя еще холоднее.

— Вам пошла на пользу история моего мужа. — заметила она, когда они втроем уселись на скудно сервированный стол. Камин в зале почему-то не горел, центрального отопления в доме не было, и зимняя сырость пронизывала буквально до костей.

— Тут так холодно… — медленно начал писатель, садясь на отодвинутый для него стул. Договорить ему не дали.

— У нас нет денег на дрова. — порывисто воскликнула Глэдис. — Флетч — классический неудачник. Он вечно раздает, раздаривает свои идеи, а сам остается со своими иллюзиями о вечной дружбе.

— Глэдис, я предлагал Флетчу соавторство. — устало заметил Дойл.

— Вы должны были поставить его имя сами! — в запале воскликнула женщина. — Вы воспользовались его доверчивостью, а он… он понадеялся на ваше благородство!

— Но вы же знаете, я писал роман один. — Дойл растерянно посмотрел на друга. — Да, Флетч рассказал мне про собаку… но это все! Даже легенду о том, как она появилась на болотах, я придумал сам!

Глэдис встала и, не удостоив писателя даже взглядом, вышла из холодного каминного зала. Бывшие друзья остались одни. Возникла неловкая пауза.

— Флетч… Ты тоже считаешь, что я своровал твою идею? — наконец нарушил молчание писатель.

— Да.

— Давай весной соберем журналистов, и я расскажу всю историю создания романа, в подробностях.

— Ты это… серьезно? — журналист впервые посмотрел ему в глаза.

— Вполне.

— Артур, прости, что я усомнился в тебе! — горячо воскликнул Флетчер. — Когда состоится пресс-конференция?

— В феврале подойдет?

— Конечно! — обрадовано воскликнул Робинсон. — Решено, собираем всех в феврале!

Он вскочил и бросился обнимать Дойля. То сидел неподвижно, понимая, что разговор с журналистами будет непростым. Многие поймут его честный рассказ как признание в плагиате. Но что тут поделаешь — честь требовала расставить все точки над «и».

— Пойдем, погуляем по болотам, как в старые времена. — Робинсон радовался, как ребенок. — Послушаем вой твоей призрачной собаки.

Дойл нехотя встал, надел пальто и вышел вслед за другом на улицу. Январь в 1907 году стоял теплый и дождливый, словно ноябрь. Снега не было, серая земля казалась словно припухшей от избытка воды. Журналист быстро шел по тропинке к болотам, возбужденно жестикулируя и беседуя словно сам с собой. По крайней мере, Дойл не слышал и половины его речей.

— Смотри, живой источник! — Робинсон остановился и рукой показал Дойлу на небольшой ручеек, текущий к болоту. — Есть поверье, что тот, кто изопьет из него, получит вечную молодость. Ты хочешь написать об этом?

— Нет. — покачал головой писатель. — Не хочу. Из этого источника можно получить лишь тиф или холеру.

— Ты никогда мне не верил. — Робинсон ссутулился и помрачнел. Его возбуждение прошло так же внезапно, как и наступило. — Ты воровал мои идеи, но высмеивал меня. И сейчас я уверен, что легенду про источник ты используешь для очередного шедевра. Тебе снова достанется вся слава, а мне останутся лишь пустые сожаления о своей наивностью. А ведь не ты, а именно я верю в местные легенды! Для тебя это пустой звук!

Он нагнулся, зачерпнул рукой горсть грязной воды и с наслаждением сделал пару глотков из ладони.

* * *

До самого утра я металась по квартире, не в силах спокойно лежать в постели. От усталости перед глазами темнело, но внутренняя тревога не давала расслабиться. Дура я, дура! Ну зачем я позволила себя уговорить на эти сеансы ясновидения?

Мне надо было упорно продавать машину, искать деньги на адвоката, продумывать алиби для придурка-мужа, а я… Я поддалась на уверения Тамары, что с помощью своего дара смогу быстро отыскать убийцу. Надо было думать своей пробитой головой! Допустим, после удара по ней какой-то дар у меня открылся, а толку-то?

Если меня привезти на место захоронения и сунуть в руки фото, я смогу отыскать тело. Но еще лучше с этой задачей справится простая розыскная собака!

Я бросилась на диван и зарыдала от злости на себя. Сама виновата! Теперь я не спасу Володьку, надолго сяду сама, а Тоша навсегда останется с клеймом «сын маньяка». И выхода нет…

На мгновение в моей дурной голове мелькнула мысль: а что, если выйти на улицу, сесть в любую попутку и уехать куда глаза глядят? Пусть думают, что я тоже стала жертвой маньяка. Тем более, призрак, вроде, предупреждал об опасности для одной из участниц сеанса. Но я тут же передумала. Меня отыщут, и попытка бегства окончательно убедит следствие в моей виновности.

Лишь утром, когда за окном начало светлеть, я, наконец, разделась, умылась холодной водой и легла в постель. Не от от холода, не то от нервов слегка знобило, я укуталась в пуховое одеяло и закрыла глаза. Уже начиная проваливаться в сон, услышала телефонный звонок и мигом села на кровати. Сердце сильно заколотилось в груди. Что мне сейчас сообщат?

— Лиза, это я… Вадим. — раздался в трубке тихий голос. — Вы очень заняты сегодня? Мне очень нужно с вами поговорить.

— Вы уверены, что это срочно? — с тоской спросила я. Выходить из дома у меня не было ни моральных, ни физических сил, а приглашать к себе незнакомого парня…

— Я… Не спал сегодня всю ночь. Это просто просьба.

Его голос звучал так умоляюще, что я дрогнула, и пригласила парня зайти ко мне после трех. Продиктовав адрес, я повесила трубку, немного подумала и позвонила Тамаре. Ее домашний телефон не отвечал, и, встревожившись, я перезвонила на мобильный:

— Томка, ты где?

— Лиза, тсс! Я потом расскажу. — тихий голос подруги показался мне взволнованным.

— Что мне теперь делать? — напрямик спросила я. — Меня вот-вот арестуют. Денег на адвоката у меня нет.

— Да успокойся ты! Арик… Артур поможет, он уже сказал, что нельзя допустить, чтобы медиум с таким даром, как у тебя, сгнил на каторге.

— Уже Арик? — хмыкнула я. — Ты у него, что ли?

— Лизка, потом поговорим! — Тамарка бросила трубку.

Я вновь прилегла, но тут зазвонил мобильный. На дисплее высветилась фамилия «Поливанов».

Я резко села и долго смотрела на телефон, как на змею. Неужели кого-то сегодня ночью убили, и мне предстоит очередной допрос? Телефон продолжал звонить, но я не брала трубку. Наконец, звонки умолкли, и взамен пришло сообщение: «Перезвоните, когда сможете, нужно переговорить.»

Я вытерла испарину со лба. Нет, если бы меня вызывали в полицию, тон сообщения был бы иным. Собравшись с силами, я позвонила следователю.

— Виктор Сергеевич, что-то случилось?

— Вроде, нет… Почему у вас так дрожит голос?

— Догадайтесь с трех раз. — почему-то этот невозмутимый мужчина мигом приводил меня в бешенство. — Меня подозревают в том, что я покрываю маньяка. С утра пораньше мне звонит следователь. Что я должна подумать — что он хочет пригласить меня на свидание?

Последняя фраза вырвалась у меня невольно, и я тут же испугалась. Сейчас Поливанов подумает, что я с ним флиртую! Кажется, он был сильно озадачен, по крайней мере, около минуты из трубки не раздавалось ни звука. Наконец, дар речи к нему вернулся.

— Лизавета Петровна, вы должны знать, что свидания с подозреваемыми для следователя — моветон. — с легким ехидством произнес Поливанов. — Но я хотел бы провести, если можно так выразиться, следственный эксперимент. Только пока не знаю, где именно. Хотите, проведем его в моем кабинете?

— Не хочу. — созналась я. — Мне там еще вчера надоело. Давайте лучше вы к нам. После четырех.

— Хорошо. Только это не свидание! — на всякий случай предупредил следователь.

Я повесила трубку и, вопреки всякой логике, начала искать косметичку. Нашла, отложила в сторону, быстро приняла душ и вымыла волосы, и начала тщательно прорисовывать губы контурным карандашом.

Значит, мерзкий следователь вовсе не собирается назначать мне свидание? Ну конечно, я для него не красивая женщина, а всего лишь подозреваемая! Очень мило. Один мужик, прожив со мной 20 лет, решил утилизировать, в прямом смысле слова выбросить на помойку. Второй хочет только одного — арестовать. Но я не хочу признать, что больше не женщина, а мешающий всем мусор! Да, по моей самооценке здорово потоптались, но я не сдамся вот так, без боя. И сейчас я вовсе не Поливанова стараюсь! Мне хочется быть красивой, тем более, возможно, недолго мне осталось гулять на воле. Я заглянула в зеркало — а что, я еще хороша, выгляжу максимум на тридцатник! И эту красоту хотели похоронить в густом лесу!

Я прекратила беспорядочные метания по комнатам и, ссутулившись, села на диван. Зачем я себя уговариваю? Не такая уж я красотка, и последние переживания меня отнюдь не омолодили. Я не нужна даже мужу, с чего я взяла, что очарую сухаря-следователя? Надо вспомнить, что я не женщина-вамп, а немолодая уже тетка, срочно смыть всю штукатурку, надеть серую юбку и толстый свитер, и прекратить валять дурака!

Я пошла было в ванную умыться, но снова передумала. Ну нет, не дам себе изгадить последние дни на свободе! Тем более, странное возбуждение вновь вернулось, не позволяя расслабиться и загрустить. И я аккуратно подвела глаза толстым серым карандашом.

Закончив марафет, я с аппетитом перекусила — впервые за два дня. Затем снова начала рисовать себе губы, попутно продумывая, как буду выводить из себя сухаря Поливанова, и за этим важным делом абсолютно забыла о черноволосом женихе девушки Лены, который должен был прийти ко мне еще раньше следователя.

Когда в дверь позвонили я, даже не поглядев на часы, бросилась к двери, распахнула ее и слегка отшатнулась — вместо подтянутого высокого следователя там стоял худенький мальчик в длинном пальто. В руках у него была черная кожаная папка.

— Лиза, что с вами? — видя мое состояние, испуганно спросил он. — Что-то случилось?

— Нет-нет, проходите. — торопливо сказала я. Не признаваться же мальчику, что совершенно забыла о нем!

Вадим вошел, снял пальто и начал снимать сапоги. Я машинально подала ему володины тапки и пошла в комнату, гадая, о чем же ему так приспичило поговорить. То есть понятно, что о пропавшей Лене, но что еще тут можно обсуждать? Надо искать ее тело в лесу, скорее всего, в том же самом, где были спрятаны остальные тела. Я больше искать никого не стану, но наверняка у полиции есть собаки, натасканные для таких поисков.

Вадим зашел следом за мной и робко остановился на пороге.

— Садитесь, вот сюда. — я кивнула на кресло. — О чем вы хотели со мной поговорить?

— Лиза… — он очень волновался. — Вы вчера… перевоплотились. Это была она, Лена. Я узнал ее. Но кому, кому она говорила те злые слова? Кто не давал ей жить и умереть?

Я молча смотрела на него, не зная, что ответить. Да, это его лицо стояло перед моими глазами, когда я была там, в еловых ветках. Он слишком любил ту девушку? Наверное, он душил ее своей любовью, но я не могла говорить за нее. По крайней мере, не могла сейчас, не находясь в трансе.

— Вадим, наверное, вчера я перевоплотилась в вашу девушку. — мягко сказала я. — Но сегодня я этого не помню. Я вообще не помню ничего из того сеанса.

— Но мы же может повторить! — он все сильнее волновался. — Вот, у меня с собой целый альбом с ее фотографиями. Я с компа распечатал.

Он достал из черной папки большой серый фотоальбом, и трясущимися руками начал доставать оттуда листы белой бумаги с цветными картинками.

— Фотографии из компьютера не годятся. — с облегчением произнесла я. — Я уже пробовала с ними работать, не вышло.

— Я об этом подумал. У меня есть три обычных фото, из ателье. Начнем?

У него тряслись губы, дергался левый глаз, и мне стало как-то неуютно. Может, мальчик не в себе? Надо бы с ним поосторожнее.

— Вадим, сейчас ко мне придет следователь, и я не хотела бы впадать в транс до его прихода. Он может неправильно понять.

— Он опять станет вас обвинять?

— Не знаю. — вздохнула я. — Но сеанс лучше отложить.

— Тогда я приду вечером. — твердо сказал он, сунул фотографии обратно в папку, и вышел в коридор. В некоторой растерянности я вышла следом:

— Вадим, я плохой медиум. Начинающий. Обратитесь к Моргунову, у него опыта больше.

— Я уже к нему обращался. — прошептал парень. — Он говорил, что Лена жива, но скрывается. И он — мужчина. Он никогда не станет той, кого я любил.

Глава 12

Англия, 1917 год

«Известный писать сэр К.Д. убил своего друга?» — прочитав заголовок в газете, Конан Дойл схватился за сердце. Десять лет прошло после той поездки, кому понадобилось ворошить прошлое? Десять лет, как не стало его друга, Флетчера Робинсона. Вернее, друга он потерял на год раньше. Собака-призрак принесла писателю славу, но отняла дружбу и мир в душе.

Он отодвинул подальше утренний кофе и стал читать статью в «Дейли газет».

«Как мы знаем, в 2001 году известный писатель К. Д. написал повесть про пса-призрака. За эту повесть он был посвящен в рыцари. Но куда менее известно, что красивую легенду про собаку, олицетворяющую силы зла, придумал вовсе не он. Эту легенду рассказал ему друг, журналист Р.

Какая же судьба постигла настоящего автора повести? Нищета и забвение. Как благородный человек, он молчал 6 лет, но сэр Д. не мог успокоиться, пока на свете жил свидетель его преступления. И вот в 1907 году, в январе, он приехал в гости к бывшему другу, и гостил около недели. Через день после его отъезда Р. стало плохо. У него поднялась температура, начался бред, в котором он постоянно повторял имя только что уехавшего друга и просил его рассказать людям правду. Когда через несколько дней по телу пошла сыпь, приглашенный из Лондона врач диагностировал брюшной тиф. На следующий день Р. скончался.

Но действительно ли причиной его смерти был тиф? Как известно, это очень заразное заболевание. Между тем, кроме несчастного Р., в поместье не заболел ни один человек — ни жена Р., ни прислуга в доме, ни садовник. Не было случаев заболевания тифом и среди соседей.

Труп погибшего повезли на кладбище в Девон в пассажирском поезде, и это вместо немедленной кремации. И снова, случаев заражения тифом среди пассажиров не было. Кроме того, после смерти Р. его вдова получила очень солидное материальное вознаграждение от… кого бы вы думали? От нашего писателя сэра Д.

Так что у нас есть все основания думать, что Р. был отравлен бывшим другом, писателем Д. Вероятно, в качестве отравы был использован лауданум, наркотик из группы опиатов, который мог вызвать симптомы отравления, похожие на брюшной тиф. Почему, несмотря на высокую температуру и тяжелое течение болезни, так поздно был вызван врач? Вероятно, жена Р. вовсе не была заинтересована в исцелении мужа. Вероятно, она состояла в сговоре с Д. Возможно, после многолетней нищеты ее привлекали большие деньги, или она питала к Д. роковую страсть?

В любом случае, все честные люди в этом случае должны требовать эксгумации Р., чтобы справедливость восторжествовала.

Роджер Люис Стиллет»

— Джинни, теперь меня теперь обвиняют уже не в плагиате. — он через силу улыбнулся супруге, сидевшей напротив него. — Теперь меня обвиняют в убийстве Робинсона.

— Разве тебя вызвали в Скотленд-Ярд? — удивилась леди Дойл.

— Нет, обычный пасквиль в газете. — он с отвращением бросил печатный листок на стол. — Но его прочтут… И многие поверят.

— Но Робинсон скончался от брюшного тифа!

— Тут пишут, что это я отравил его с помощью опиата лауданума. Якобы при отравлении опиатами симптомы похожи на брюшной тиф.

— А что, правда, похожи? — невольно заинтересовалась леди Джин.

— Тогда уж любое отравление похоже на тиф. — пожал плечами Дойл. — Или на холеру. Симптомы-то похожи. И, разумеется, при большой дозе опиатов человек будет бредить. Только вот и различие есть, вполне серьезное — тиф дает высочайшую температуру, а отравление — нет. У Флетча температура зашкаливала, поэтому врач без колебаний поставил диагноз.

Леди Джин осторожно взяла в руки бульварный листок, пробежала его глазами:

— Тут пишут, что брюшной тиф редкостно заразен, но в поместье им больше не заразился никто… В самом деле, почему?

— Автор, похоже, перепутал брюшной тиф с сыпным. — вздохнул писатель. — Брюшной тиф передается только через пищу или воду. Я догадываюсь, как подхватил его бедняга Флетчер — ему не следовало пить болотную воду… Но заразиться тифом от больного через воздух невозможно в принципе.

И потом, ты только подумай, какой пассаж! Если мы с Глэдис, женой Флетча, отравили его, то она должна была настаивать на немедленной кремации! А вовсе не везти его на кладбище в поезде, в пассажирском вагоне. Тем не менее, даже этот факт истолковывают против нас. Но зачем, ну скажи, Глэдис стала бы мне помогать? Чтобы получить небольшую сумму на похороны и оплату долгов?

— Тут пишут другое… — прошептала леди Дойл.

— А, Глэдис отравила мужа, чтобы выйти замуж за меня, к тому времени вдовца? Но ты знаешь, и автор статьи тоже в курсе, что я женился не на ней!

— Но ты можешь подать на автора статьи в суд… — осторожно заметила леди Джин. — За диффамацию. Он же порочит твое честное имя!

— Я могу подать в суд. — с горечью заметил сэр Дойл. — Но этим я не очищу свое честное имя от клеветы. Наоборот, люди поймут все по-своему — оправдывается — значит, виноват. Вот если бы у меня были свидетели, которые говорили бы за меня… Может быть, мне самому настаивать на эксгумации? Но это только подольет масла в огонь. Отравление наркотиками сложно определить и сразу после смерти, а тем более через десять лет. Ничего не найдут, никто не сможет подтвердить отравление, но никто не сможет его и опровергнуть. И слухи останутся. Если бы сам Флетч мог подтвердить, что я не давал ему лауданум. Если бы он только смог подтвердить… Если он только сможет!

* * *

Поливанов явился ровно в 16.00, секунда в секунду. В коридоре он по-армейски разделся и, отказавшись от предложенных тапок, в один носках проследовал за мной в гостиную. Я, в соблазнительно обтягивающем фигуру бархатном халатике с расстегнутыми верхними пуговками, растянулась в кресле, а он — на диване напротив.

Я пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, произвело ли на него впечатление мое нарисованное лицо и полураскрытый халатик, но следователь оставался по-прежнему невозмутимым.

— Лизавета Петровна, вы вчера заметили, что я не верю в медиумов. — спокойно произнес он. — А ведь дело в том, что я просто ни разу настоящего медиума не видел. Одних шарлатанов встречал. Но вы… зародили во мне сомнение. В самом деле, если вы покрываете маньяка, зачем вам понадобилось подставляться, отыскивая его жертвы? Вы не производите впечатление круглой дуры. Поэтому я решил предоставить вам шанс. Вы прямо сейчас докажете мне, что в самом деле умеете контактировать с духами. Готовы?

— Готова. — вздохнула я, плотнее запахивая халатик. — У вас много фоток покойников с собой?

— Да, вы не дура. — удовлетворенно подытожил следователь. — Тогда прямо сейчас и приступим.

Он протянул мне черно-белую фотографию мрачного типа с бритой головой и наколками на шее и плечах. Я повертела ее в руках, для верности даже зажмурилась, но ровным счетом ничего не почувствовала. Ну вот, дар или пропал от бессонницы, или взял небольшой отгул. Теперь Поливанов точно решит, что я — шарлатан, а значит, именно от сообщника узнала, где искать тела пропавших.

— Нет контакта. — нерешительно произнесла я, возвращая фото.

— Ладно, продолжим. — с каменным лицом он протянул мне следующую фотографию. На ней был молодой парень с запавшими глазами и кривоватой усмешкой. На этот раз виски сильно заломило. Я смотрела прямо перед собой, но вместо Поливанова видела чье-то страшное лицо, водившего перед моими глазами опасной бритвой.

— Нет, не надо! — вырвалось у меня, когда бритва приблизилась к моим глазам.

— Что с вами? — я очнулась.

Следователь тряс меня за плечо, с неподдельной тревогой заглядывая в лицо. Еще одна пуговка на халате расстегнулась, и теперь его глазам открылось чуть больше, чем я планировала. Но он словно не замечал этого.

— Вам плохо?

— Только что меня хотели резануть бритвой по глазам. — через силу улыбнулась я. — В вашем присутствии, между прочим. Если бы не очнулась, была бы уже располосована на лоскутки.

Мне показалось, или следователь слегка побледнел?

— Вы знаете этого человека? — он повертел перед моим носом фотографией.

— Нет. — удивилась я. — Откуда?

— Но вы знаете, как он погиб. — протянул Поливанов. — Странно…

— Его зарезали? — без особых эмоций поинтересовалась я.

— Именно. Но вы могли знать об этом деле.

— Но откуда? Он был телезвездой? О его гибели писала пресса, снимались фильмы? — не унималась я.

— Нет, были две строки в «Криминальной хронике» местной газеты. Но там не было фотографии.

— Скажите, зачем вы пришли? — напрямик спросила я. — Даже если я определю, от чего погибли все ваши уркаганы, все равно скажете, что я со ними была знакома лично. Да что там, сознаюсь, я крупнейший знаток всех бандитов города, месяцами не вылезала из разнообразных малин — или как это теперь называется?

— Нет, я не думаю, что вы всех знаете. — следователь выглядел немного растерянным. — Ладно, вот эту девушку вы знать точно не можете.

Он протянул мне цветную фотку пухленькой блондинки в летнем синем сарафанчике. Я сжала ее в руке, и тут же нахлынула тошнота. Я смотрела на свой живот, и видела, что он располосован глубокими разрезами, и спутанные кишки в почерневшей крови падают на ноги. Я словно захлебнулась в немом крике, и сознание плавно уплыло вдаль.

Глава 13

— Звоню, звоню, а никто к двери не подходит! — Тамарка тарахтела без остановки, попутно строя Поливанову глазки. — Ну все, думаю, добралась маньячина до Лизки, пытается удушить. Хорошо еще дверь не выбила!

Моей двери в самом деле повезло. Тамарка не успела вынести ее полностью, пока молотила ногами, только сломала замок. Но Поливанов клятвенно обещал сегодня же все починить.

— А чего не открывали то, заняты были? — с глупым хихиканием спросила подруга, глядя на мое распростертое на диване тело, и на смущенного Поливанова, полусидевшего на подоконнике. — Лиз, ты хоть предупредила бы, что ли… Я б не приперлась сюда вам мешать.

Кажется, следователь слегка покраснел. Но рассмотреть его лицо я не успела — он подошел к окну и стал смотреть на улицу, прижавшись лбом к стеклу.

— Хорошо, что приперлась. — нервно возразила я. — К сожалению, заняты мы были вовсе не тем, чем хотелось бы.

Спина Поливанова слегка вздрогнула, но он промолчал.

— Чем же? — вытаращилась на меня Тамара.

— Мне торжественно вручали фотографии покойников, а я определяла, как именно их … замочили. — с трудом выдавила я. — Я сломалась на фотке девушки, которой выпотрошили живот.

— О Боже, страсти какие. — Тамара быстро перекрестилась.

— Ты еще учти, что я не просто картинки вижу. — жестко продолжала я. — Я сама становлюсь тем, чья фотка у меня в руках.

— Да он просто изверг какой-то! — гневно воскликнула подруга, злобно покосившись на следователя.

— Тамара Владимировна, я проводил следственный эксперимент. — Поливанов, наконец, отвернулся от окна. — Кстати, с согласия вашей подруги.

— Но я не знала, какие ужасы вы для меня припасли! — я перевела дыхание. — Тамара, когда ты ломилась в дверь, я была без сознания после особо удачного эксперимента.

— Мне уйти? — ровным голосом поинтересовался Поливанов. Я секунду поколебалась, потом утвердительно кивнула.

Весь мой дневной задор прошел, испарился без следа. Не хотелось что-то доказывать себе и ему, спорить, еще больше не хотелось продолжать эксперимент.

Следователь подчеркнуто вежливо попрощался со мной и ушел. Тамара тут же уселась возле меня и с любопытством спросила:

— Он чего, клеится к тебе?

— Да брось, это робот, он меня подопытным кроликом назначил.

— Ага, кролик, ты вон из лифчика выпрыгиваешь. — усмехнулась она. — Еще скажи, что для своих жмуриков так вырядилась. Чтобы в образ войти.

— Тамарка, отстань! — взмолилась я. — Да, думала, если понравлюсь ему, может, не арестует. Но сама ж видела, он и внимания на мои прелести не обратил.

— Откуда мне знать? — пожала могучими плечами подруга. — Когда я пришла, он все на улицу глазел. Уж не знаю, что такого интересного там увидел, в темноте, из светлой-то комнаты.

— Да, а что ты у Моргунова делала? — вовремя вспомнила я, чем отвлечь подругу.

— Ой, так я ж затем и пришла! — она еще больше оживилась. — Вчера, когда за тобой следак увязался, я перепугалась не на шутку, вышла из фургона журналистов и обратно к Моргунову бросилась. Позвонила, говорю: твоего медиума вот-вот арестуют, что делать? Ну, он меня внутрь пригласил, туда-сюда, поболтали… В общем, я у него осталась на ночь! — она словно светилась изнутри.

Острой иголкой кольнула зависть. Оказывается, Тамарка пользуется успехом у мужчин, тогда как я, похоже, вышла в тираж! Внезапно захотелось наговорить ей гадостей, чтобы притушить радостный блеск в глазах. Да что это со мной???

— Поздравляю! — через силу улыбнулась я. — Он неженат?

— Разведен. — гордо сказала Тамара. — Говорит, супруга бывшая его не понимала. Вернее, она ему не верила! Не верила, что в него вселился дух великого писателя Артура Конан Дойла! А ведь он похож, ты видела фотки писателя?

Так вот кого мне напомнил Моргунов при первой встрече! Да, некоторое сходство есть с Дойлем, но, мне кажется, все дело в усах Они тщательно выстрижены по нужному образцу.

— Ему нужна другая женщина. Та, что способна его понять и поддержать. Он так трогательно об этом говорил! Ты знаешь… — она на секунду замялась. — Мне даже показалось, что он… запал на тебя. Мне пришлось сказать, что ты не особо веришь в его дар. — она густо покраснела. — Ты на меня не в обиде?

— Нет. — пожала я плечами. — Я и правда в его дар совсем не верю. Что ж тут обидного?

— Ну, я как бы отбила…

— Бери его себе, дорогая. — великодушно разрешила я. — Я к нему глубоко равнодушна.

Кажется, Тамара на мое великодушие обиделась. По-крайней мере, она тут же захотела уйти.

— Тома, не сердись. — попросила я. — Ты замечательная. Я тебе позавидовала сейчас. У тебя роман, а я никому оказалась не нужна. Ну, разве что как подозреваемая. Вот еще твоему магу понадобилась, но пойми, тоже не как женщина. Ему нужен настоящий медиум, чтобы его самого не считали шарлатаном. И верили этой чепухе насчет переселения душ.

— Почему же чепухе? — кинулась на защиту любимого Тамара. — Ты когда-нибудь видела фотографию Конан Дойла?

— Разумеется. — кивнула я. — Что я могу сказать? Да, Моргунов похож на него больше, чем ты или я. Но особо поразительного сходства я не заметила. Между прочим, фотографию Кэти Кинг, с которой он меня сравнивает, я тоже видела. Отыскала в Инете. Хочешь, покажу?

— Что, тоже не похожа? — с недоверием спросила Тамара.

— Понятия не имею. — пожала я плечами. — У этой столетней фотки такое качество, что понять ничего толком нельзя. Опять же, я на нее похожа больше, чем, к примеру, ты. То есть она тоже худая, темноволосая и с впалыми щеками, а не румяная русоволосая толстушка. Но доказывает ли это, что мы с ней — одно лицо? И потом, почему это души должны переселяться обязательно в похожее тело? Ты знаешь, кстати, что настоящие медиумы не сами перевоплощались в призраков, а выделяли изо рта белую субстанцию, вроде тумана, откуда призраки и материализовались? Поэтому внешнее сходство не имело особого значения.

— Артур лучше знает!

— А как его на самом деле зовут? — заинтересовалась я. — Почему-то я думаю, что от родителей он получил другое имя.

— Не знаю я. — вновь рассердилась Тамара. — Но теперь я твою Жабу понимаю. Это ж с ума спятить можно — если баба тебе вообще не верит! Ты ей луну с неба, а она тебе — это, мол, пряник обычный, подгнивший! Неудивительно, что он тебя по башке топором долбанул!

Я попыталась сдержать слезы, но они все же потекли, размазывая густые слои косметики по лицу. Тамарка, спохватившись, начала меня утешать, и в это время в дверь позвонили.

— Это кого несет? — подозрительно покосилась она. — Твой Поливанов вернулся?

— Открой. — попросила я, вскакивая и пытаясь отыскать глазами косметичку. Тамара без спора пошла к двери. Но это был не следователь.

— Миша? — услышала я из коридора изумленный тамаркин голос. — Ты как здесь оказался?

— Тамара Владимировна, я к Лизавете Петровне, вообще-то. — мужчина, судя по запинающейся речи, был абсолютно растерян. — А что… я не вовремя?

— Да заходи, раз пришел.

Высокий нескладный Михаил в мятой рубашке и носках разного цвета нерешительно заглянул в комнату. Я уже успела стереть с лица размазанную тушь и остатки пудры, и теперь пыталась ободряюще улыбнуться гостю. Разговаривать с ним абсолютно не хотелось, тем более, не надо было быть ясновидящей, чтобы понять, о чем пойдет речь.

— Лизавета Петровна, — начал было он, но я перебила:

— Просто Лиза. Я не так стара, как кажусь.

— Да-да, вы совсем не стары. — он густо покраснел. — Разумеется. Я вас обидел?

— Нет, конечно. Да вы садитесь, у нас кресла удобные. Тома, а ты чего застыла в дверях?

— Миша, так чего ты пришел? — подруга наконец ожила и вошла в комнату. Михаил слегка попятился от нее, но так и не сел в кресло. Он подпер собой стенку и застыл, остолбенело глядя на меня. Да уж, мой макияж сегодня, похоже, бьет мужчин наповал. Или он так действует только в сочетании с опухшими от слез глазами и носом?

— Так я… Я хотел о Саше спросить! — разродился он наконец. — Вы же держали ее фотографию в руках. Лизавета… Лиза, пожалуйста! Я понимаю, вы не хотели при Вере Прохоровне говорить… Но я должен знать — она жива?

— Нет. — коротко ответила я, чувствуя тошноту от одной только мысли о том, что сейчас Михаил всучит мне фотографию погибшей жены, и я снова впаду в транс. — Она погибла. Но я не знаю, где ее искать. Возможно, в том же лесу, где нашлись остальные жертвы.

— Но… Я один не найду.

— Миша, я больше никого не ищу. — я старалась говорить убедительно. — Обратитесь к следователю. Или договоритесь с кинологами, наймите человека с собакой, и обыщите лес.

— Но это дорого…

— Слушай, чего ты тут нам голову морочишь! — взвилась Тамара. — На девок у тебя денег хватает, а тут, вишь, голытьбой прикидываешься! За Сашу он переживает, гляди ж ты!

Я с изумлением переводила глаза с Миши на Тамару. Вот уж на кого, но на ходока Миша был похож не более, чем я на Моргунова. Такой застенчивый, нескладный, в носках из разных пар… Он тоже, похоже, удивился, и лишь моргал глазами, казавшимися совсем небольшими из-за толстых стекол очков.

— Тамара Владимировна, вы не правы! — тихо сказал он наконец. — Я ни разу Саше не изменял. Это ее мать… Она все придумала. Она нас развести хотела.

— А ты, значит, не хотел? — подбоченилсь Тамара. — Чего ж развелся тогда?

— Да не мог я больше этого выносить. — сбивчиво залопотал Михаил. — Она все наговаривала на меня, начинала орать при встрече, позорить… Саша плакала, тоже меня во всем подозревала…

— И в чем же подозревала? В том, что ты с Глашкой трахался? — Тамара пошла вразнос. — Скажешь, это тоже выдумка, и Глашка у тебя не живет?

— Тамара Владимировна… Лизавета Петровна, не так все было! — залопотал Михаил. — Это я сейчас… Я же не могу с ребенком один оставаться. Глафира просто помогает мне, ну, это… по хозяйству помогает, готовит. А при Саше я никогда…

Его исповедь была прервана звонком в мою дверь.

— Лизка, у тебя проходной двор просто! — в сердцах воскликнула Тамара, отправляясь в прихожую. — И кого черти все время носят?

Я услышала щелчок дверного замка, тамаркин возглас и быстрые шаги по коридору. В комнату ворвался Вадим Нечаев и, не успев отдышаться, выкрикнул:

— Я только что получил смс-ку от Лены! Она пишет, что жива, и скоро вернется домой! Что вы на это скажете, госпожа медиум?

Глава 14

— И что вы на это скажете, госпожа медиум? — с изысканной вежливостью, смахивающей на издевку, произнес Поливанов. Он сидел, небрежно развалившись в глубоком кресле, и с холодным интересом рассматривал меня, словно редкое, но неприятное насекомое.

Я искоса глянула на него и пожала плечами. Неужели следователь такой наивный, что считает, что послать сообщение со своего номера могла лишь сама Лена? Правда, узнав, что сообщение было отправлено с номера пропавшей девушки, я сама была потрясена. И в какой-то момент подумала, что ошиблась, а значит — нет у меня никакого дара, и все мои видения — обычные галлюцинации.

Но уже через пару минут я поняла, что смс-ка ничего не доказывает. Ее могла послать как сама девушка, так и тот, кто в свое время убил ее и похитил мобильник. Так что куда больше сообщения с того света меня поразил тот факт, что после моего звонка следователь мигом примчался в мою квартиру, а не поручил разбираться кому-то из оперативников. Интересно, что это значит? Ему так не терпится разоблачить меня и засадить за решетку?

— Вы считаете, что я на сеансе солгала? — холодно спросила я. — Вроде, вы сегодня сами проводили эксперимент, и я думала, вы все поняли. Впрочем, если вы верите этой смс-ке больше, чем собственным ушам…

Тамара, Вадим и Михаил перестали звенеть посудой на кухне, и у меня создалось впечатление, что они пытаются подслушать наш разговор. Кажется, следователь решил так же, поскольку резко поднялся на ноги, подошел к двери и рывком распахнул ее. В коридорчике никого не оказалось, и он снова сел в кресло.

— Да, я понял вашу мысль. — вздохнул он. — Если девушка убита, а смс-ку с ее телефона послал преступник, значит, он на свободе. И ваш муж невиновен. Но!

Он закинул ногу на ногу и продолжил, глядя в потолок:

— Во-первых, вовсе не доказано, что девушка убита. Простите, но ваши видения — не доказательства. Она и в самом деле могла куда-то уехать с любовником, а теперь они поссорились, и она решила объявиться. Во-вторых: даже если девушка убита, это вовсе не значит, что ваш муж невиновен. Он мог заранее передать вам мобильник жертвы, и вы сами послали смс-ку ее парню. В-третьих, я уже говорил — кроме вашего мужа, у меня на подозрении ваш сообщник, которого я не знаю.

Он замолк и наконец-то взглянул на меня:

— Можете что-то возразить?

— Почему вы не хотите допустить, что тот, кто послал смс — вовсе не мой сообщник?

— Да, и такое возможно. — кротко согласился следователь. — Просто я никак не могу допустить, что вы — ясновидящая. И если окажется, что девушка жива, я уж точно в это поверить не смогу.

— А чью фотку вы мне подсунули днем? Девушки с вспоротым животом?

— Не понимаю, откуда вы могли о ней узнать. — нахмурился следователь. — Она одна из жертв саратовского мясника. Он, кстати, так и не был арестован.

— А много было жертв? — с ужасом спросила я.

— Четыре. — казалось, следователь задумался о чем-то, не имеющем отношения к нашему разговору.

— А потом убийства прекратились?

— Да. Но у следствия было подозрение, что убийца переехал в наш город.

— Почему именно в наш? — с ужасом спросила я.

— Тут была найдена девушка со вспоротым животом. — Поливанов явно колебался, говорить ли дальше. — Но только одна.

— Он еще куда-то переехал?

— Не знаю. Все, проехали. Я и так сказал больше, чем хотел.

Он поднялся с кресла и выглянул в коридор:

— Граждане, секретные переговоры окончены! Чай несите!

Тамарка, как вихрь, ворвалась в комнату с чайником в руках. За ней по пятам следовали Вадим и Михаил.

— Так что решили, жива девушка? — с порога выпалила Тамара.

— Нет. — отрезала я. — Сообщение прислал убийца.

— Но откуда он взял телефон Вадима? — не унималась подруга.

— Мадам медиум, сами объясните, или мне позволите? — лениво спросил следователь, развалившись в кресле.

— Тома, у него мобильник девушки. Думаю, имя Вадима там записано первым. — устало пояснила я.

— Там и мое фото было. — Вадим был бледен, как полотно.

— Давай еще ей позвони! — приказала Тамара. — Живо!

Вадим, присев на подлокотник дивана, снова стал набирать номер, но их телефона, как и следовало ожидать, доносился лишь механический голос: «Абонент вне зоны доступа». Парень опустил руку с телефоном и беспомощно посмотрел на меня. Тамара стояла рядом с ним, но смотрела в сторону, Михаил топтался возле стены.

— Я не стану больше выходить на связь с призраками. — торопливо ответила я на его немой вопрос. — Мне слишком плохо становится после этого. А помочь я все равно ничем не могу.

— Вот этого я не понимаю. — протянул Поливанов. — Если девушки говорят с вами… или вы перевоплощаетесь в них — почему они не называют имя убийцы?

— Не знаю. — больше всего мне хотелось выгнать всю компанию и лечь в постель. Бессонная ночь, оказывается, все же меня измотала, как и жуткий дневной сеанс ясновидения. — Я же не настоящий медиум. Я не всегда понимаю то, что вижу.

— Виктор Сергеевич, а вы уверены, что все пять девушек убиты одним человеком? — Тамара явно думала вовсе не о моем даре. — Не может быть, что это разные люди? То есть те, кого нашли с удавкой, это жертвы маньяка, понятно. А те, кого не нашли? Может, их вовсе не задушили?

— Не нашли Елену Кашину и Александру Федорову. — задумчиво произнес Поливанов. — Вы полагаете, что их убил другой человек?

— Или два разных человека. — подытожила Тамара. — Сашу мог убить вот он. — и она обличающее ткнула указательным пальцем в Михаила.

— Это серьезное обвинение. — следователь мигом выпрямился и внимательно посмотрел на Тамару. — У вас есть основания обвинять гражданина Федорова?

— Тамара Владимировна, ну за что вы меня так? — растерянно прошептал Михаил, бледнея и прислоняясь к стене. — Что я вам плохого сделал?

— Конечно, есть! — Тамара рубанула воздух рукой. — Он еще при жизни Саши завел любовницу, Глафиру Кондрашову. Чуть ли не при Сашке с ней трахался! Только жена за дверь, любовница тут же в дом шасть! Вас самому странным не показалось, что алиби этому уроду тоже Глашка обеспечивала? Мол, когда Саша пропала, они вдвоем были в квартире? Так вдвоем им легче было убить и труп спрятать! Машина-то рядом с домом его стояла, ну куда Саша могла еще пойти?

На Михаила страшно было смотреть. Он побледнел еще больше, и у меня возникло чувство, что он вот-вот сползет по стене на пол, как подтаявший студень.

— То есть это ваше предположение. — следователь поскучнел. — Я думал, у вас появились факты.

— Нет никаких фактов. — пролепетал Михаил. — И быть не может! Я не трогал Сашу!

— Не волнуйся, будут тебе и факты! — пригрозила Тамара. — Я наизнанку вывернусь, но улики найду! А все ты, Лизка! — она обернулась ко мне. — Ты должна дар развивать, чтобы всех девушек отыскать. Тогда сразу ясно станет, кого маньяк убил, а кого сволочь, за которую та замуж вышла!

— А зачем Михаилу было убивать жену? — спросила я. — Тем более, бывшую?

— Да они имущество делят до сих пор. И дочку делят. — сердито бросила Тамара. — То есть делили. Теперь-то он в дамках, все ему досталось.

Я задумалась. В самом деле, меня вот Володя хотел убить за квартиру. Но какое общее имущество было у Михаила и Саши?

— Вы серьезно считаете, что из-за старой двухкомнатной панельки я стал бы убивать мать моего ребенка? — в отчаянии возопил Михаил.

— Да ты бы ради старого унитаза убил! — крикнула Тамара, разворачиваясь к Михаилу и слегка подавшись к нему корпусом. — Мне Верка такого про тебя нарассказывала, что мама не горюй!

— Брейк! — скомандовал следователь. — Тамара Владимировна, я не могу допустить драку в моем присутствии. Перенесите ее на завтра. А если появятся новые данные, прошу сразу позвонить мне.

— Дорогие гости, а хозяйка вам не надоела? — обрадовалась я образовавшейся паузе.

— Ну что же, намек понят. — Поливанов поднялся на ноги.

— Лизаветта! — Вадим тоже вскочил и подошел ко мне. — Умоляю, повторите сеанс! Мы должны понять, что с Леной! А вдруг она все же жива???

Я вскочила на ноги и звонко — откуда только силы взялись — выкрикнула:

— Повторяю в последний раз! Я категорически от-ка-зы-ва-юсь проводить сеансы! Ни сейчас, ни завтра — ни-ког-да! Все поняли?

— Не зарекайтесь, Лизавета Петровна. — тихо произнес Поливанов, направляясь к двери. У самого порога он обернулся и с грустной улыбкой произнес: — Кажется, я тоже становлюсь суеверным.

Глава 15

Разбудил меня настойчивый звонок в дверь. Я нехотя поднялась с кровати и поглядела на часы. Половина десятого, ну и кого принесло в такую рань? Мне наконец-то удалось крепко заснуть, и я планировала отоспаться за всю предыдущую неделю. Но тот, кто был за дверью, по-прежнему давил на звонок, и заснуть под несмолкающий звон все равно бы не удалось. Я накинула халат и поплелась к двери, решив посмотреть в глазок и ни за что не открывать, если на площадке обнаружатся Вадим или Михаил. Но там маячило милое девичье личико, и я, не подозревая дурного, открыла дверь. На пороге стояла девушка с толстой каштановой косой, огромными карими глазами и выступающим вперед животом.

— Добрый день. — звонко сказала девушка. — Я Леся. Жена вашего мужа.

Так вот она какая, эта красотка, из-за которой Володя хотел меня убить! Леся с вызовом смотрела мне в глаза, словно ожидая, что я отведу взгляд. Но я спокойно разглядывала ее, чувствуя лишь все возрастающее злорадство. Да, красивая. Да, нахальная. Да, вдвое моложе меня. Ну, и кто в итоге остался с носом, то есть с пузом?

— Наш с вами муж в тюрьме. — наконец, нарушила я молчание. — Вы пришли, чтобы передать для него продукты?

— Лиза, мне можно войти?

— Нет. — ласково сказала я, встав в проходи и уперев руки в бока. — Нельзя. Вот такая я жестокосердная.

— Нет, вы не такая! — горячо воскликнула девушка. — Я знаю, Володя говорил, что вы добрая!

— Да что вы говорите! — против воли, в голосе прозвучала горечь. — Так топором он лечил меня от излишней доброты?

— Я не знала про это. — торопливо сказала Леся. — Володя сказал, что сам решит все проблемы, как мужчина. Я ничего не знала!

— Это вы рассказывайте следователю. — пожала я плечами. — Зачем ко мне-то пришли? Хотите сами добить чудом выжившую проблему?

— Лиза, мне скоро рожать. А денег нет!

— В роддом пускают бесплатно. — пояснила я. — Я тоже рожала без денег.

— Но мне надо на что-то жить! Кормить ребенка! И куда мне с ним идти потом — в общежитие???

— Вы хотите поселиться у меня? — поразилась я. — Я против!

— Мне нужны деньги. — из широко открытых карих глаз внезапно потекли крупные слезы. — Мне кушать не на что!

— Хорошо-хорошо. — дрогнула я. — Подождите здесь.

На всякий случай я тут же захлопнула и закрыла на щеколду дверь, затем вытрясла кошелек, вывернула карманы шубы, и набрала 2 тысячи рублей. Остается надеяться, что на карточке еще осталось немного денег, иначе до конца месяца мне не дотянуть. Ладно, прорвемся, в крайнем случае, у Тамары займу. А вот где взять деньги на адвоката? С этими невеселыми мыслями я вновь открыла дверь и протянула деньги беременной.

Не сказав ни слова благодарности, она взяла купюры и развернулась ко мне спиной.

— Леся! — окликнула я. Девушка нехотя обернулась.

— Вы откуда родом? Может, вам лучше вернуться на родину, к маме? Наш с вами муж выйдет из тюрьмы нескоро.

— Из-подо Львова. — нехотя пояснила она. — Да все равно у меня нет денег на билет.

— Я куплю вам билет. — быстро сказала я. — Но просто так больше помогать вам не стану.

— Это мы еще посмотрим. — пожала плечами девица и спокойно пошла прочь. Но через пару шагов она обернулась и странно поглядела на меня. — Мой ребенок тоже имеет право на наследство.

Я вернулась в комнату, и хотела было снова лечь, но дверной звонок взбесился вновь. Если это снова Леся, я плюну на все свои принципы и спущу ее с лестницы, решила я и рванулась обратно. Нечего не спрашивая, я распахнула дверь, но вместо Леси за ней обнаружились Тамара с Моргуновым и журналисткой Лилией. Вся троица сияла, словно начищенные самовары.

— Лизка, у нас тут такаааая новость! — вместо приветствия прокричала Тамара, оттесняя меня вглубь коридора. Сейчас вот разденемся, и скажем тебе! Только ты сядь поудобнее, а то упадешь!

Я лишь жалобно простонала и, оставив гостей раздеваться в коридоре, рванула в ванную. Поглядев на себя в зеркало, решила, что Тамарку мало убить. Я нечесаная, с постели, в халате на голое тело, ну зачем она притащила гостей? Но выгонять их было поздно, и я, кое-как наведя марафет, нацепила дежурную улыбку и вышла в прихожую. Впрочем, там я уже никого не застала. Гости удобно расположились в гостиной, и Тамара, усевшись на диван, занимала их куда лучше законной хозяйки.

При моем появлении она вскочила, бросилась ко мне и чуть ли не силой усадила в кресло.

— Лизка, ты не представляешь себе… Лилия сделала репортаж с сеанса, он попал в Инет, и ей позвонили с ТНТ! Тебя могут пригласить на «Битву экстрасенсов»! Готовься!

— Я не поеду, ты что! — замахала я на нее руками. — Я не умею делать никаких трюков!

— Лиза, вы о чем? — Моргунов аж подскочил на месте. — У вас настоящий дар, вы можете его продемонстрировать в любое время и в любом месте. Поверьте, это редкость!

— Что вы имеет в виду? Что я могу определить, кто умер, а кто еще жив? Но я не могу найти пропавших или сказать, что именно с ними случилось. Мой дар не имеет практического применения.

— Так я же говорил, что его надо развивать!

— Каким образом?

— Тренироваться надо. И побольше. — назидательно велел Моргунов.

Я зажмурилась и представила себе эти тренировки. Тоску, грусть и жуткое безразличие, которое я чувствовала, когда впадала в транс… Тошноту и боль в висках… Нет, я не готова!

— Я никуда не поеду. — решительно сказала я.

— Вот ведь дура! — сплюнула прямо на пол Тамарка. — Мне бы такое предложили!

— Лизавета Петровна, такой шанс выпадает раз в жизни! — Лилия тоже приняла участие в разговоре.

Моргунов собрался с силами и около получаса в красках расписывал, какое чудесное будущее меня ждет после появления в передаче. Я стану городской знаменитостью. Открою свой салон, куда будут обращаться люди для связи с давно почившими родственниками. Ко мне начнут приезжать клиенты из других городов. Через пару лет буду грести деньги лопатой и смогу перебраться в Москву, поближе к сыну.

Закрыв глаза, я внимала пламенной песне медиума с бэк-вокалом Тамары и Лилии. В самом деле, деньги кончаются, скоро отберут у меня полиграфический салон, и даже за квартиру платить будет нечем… А тут обещают золотые горы. Может, в самом деле потренироваться, попробовать развить свой дар? Я почувствовала, как начинает ломить виски, и в отчаянии замотала головой.

— Меня скоро арестуют, как соучастницу. — привела я последний, убойный аргумент.

— Не посмеют. — серьезно сказал Моргунов. — На вашей стороне будет вся пресса.

— Именно! — поддержала Лилия.

— Да брось ты заливать! — встряла и Тамарка. — Кто арестует-то? Следак втюрился в тебя по уши, сразу ж видно.

Наверное, надо соглашаться, вяло подумала я. Только так я смогу помочь себе и сыну. Но тут же опять нахлынула волна ужаса перед сеансами. Нет, я не могу продолжать перевоплощения. Если соглашусь, то просто сойду с ума.

— Пожалуйста, не мучайте меня. — прошептала я. — Я не хочу никаких передач. Я не хочу больше думать о покойниках. Не могу…

Тамара открыла было рот, чтобы высказать все, что обо мне думает, но в этот момент ее мобильник зазвонил. Еще не остыв, с багровыми от негодованием щеками, она ответила на звонок. Через пару минут ее рука с телефоном чуть дрогнула, и краска гнева стала сходить с лица.

— В больницы звонил? — тихо спросила она. — Погоди, может, она без документов была… Ладно, я сама позвоню. А в полицию, в морг? Нет? Звони немедленно!

Она опустила руку с телефоном и повернулась ко мне:

— Вера куда-то пропала. Вышла вчера вечером из дома, сказала мужу, что на пару часов… И до сих пор ее нет.

В комнате наступила тишина. Первой отмерла Лилия.

— Надо же, вы это предсказали! — она смотрела на меня так, что я невольно ощупала плечи — не выросла ли вторая голова. — А говорите, у вас нет таланта! Вы можете предсказать насильственную смерть!

— Да что ты бред несешь! — от расстройства Тамара говорила грубее обычного. — Все с Веркой в порядке, я уверена.

Она обвела нас всех глазами, и выражение наших лиц ей явно не понравилось.

— Она мне звонила вчера, но я трубку не брала, не услышала… Мы ж тут с Лизкой были заняты, а телефон в сумке валялся, в коридоре. — она говорила торопливо, словно оправдываясь. — Если б случилось что, она не смогла бы позвонить. Может, она в аварию попала. — несколько нелогично закончила она. Немного подумала и добавила:

— Но вообще, странная история. Это ж ее муж сейчас звонил, Петька. Она сказал, что Вере пришла смс-ка… от Саши! И она сорвалась с места. Он хотел с ней поехать, но Саша, вроде, просила, чтобы мать была одна, мол, надо переговорить по большому секрету…

— Куда она поехала? — аж подскочила на месте Лилия.

— Не знаю. — голос Тамары упал почти до шепота. — Лиза, я сейчас за ее фоткой съежу. Ты нам все скажешь.

— Нет! — вне себя от волнения, я вскочила на ноги. — Почему никому не жаль меня? Я не хочу больше общаться с покойниками! Я не хочу предсказывать чью-то смерть! Мне страшно!

— Кэти, я вас понимаю. — грустно сказал Моргунов. — Мне тоже было страшно… когда это началось.

Он немного помолчал.

— Я был обычным мужиком. Школа, армия, работа на стройке. Женился на девушке, которая еще из армии ждала. А сны, которые по ночам видел… ну, сны к делу не пришьешь. Но они были такие странные… я переносился в другую страну. Говорил на другом языке. То есть, конечно, на английском, по которому в школе был твердый трояк. У меня там было много детей, верная жена, путешествия, приключения. А тут — кирпичи, цемент и тесная квартира. Я просыпался по утрам и звал ту, английскую жену: «Джинни, май дарлинг!» Но она не отзывалась. А сны становились все ярче.

Закрывая глаза, я словно проваливался в другую реальность. Там танцевали феи. Маленькие фигурки кружились под прекрасную музыку, которую я никогда не слышал. Иногда я думал, что стоит сделать надо собой усилие, и я переселюсь туда, в мир моих грез. Но… поверьте, я боялся, как и вы. Мне казалось, что я все ближе подхожу к краю бездны. И, если туда заглянуть, случиться непоправимое. Я все чаще просыпался не от радости, что встречусь с любимой, а от страха, что сорвусь, не вернусь к привычной жизни.

Поэтому так бы, наверное, все и шло, своим чередом. Хотя я даже пить с тоски начал. Жизнь проходила, словно не моя, чужая чья-то жизнь, не нужная никому, даже мне.

А потом попал в аварию. Сильную, сшивали меня после нее по частям. Очнулся в больнице, вкололи мне что-то, и тут… Я понял, что сижу в полутемном каминном зале. Потрескивали дрова в большом камине…

Глава 16

Англия, 1917 год

Сэр Конан Дойл сидел в полутемном каминном зале. Потрескивали дрова в большом камине, открытый огонь завораживал, давал ощущения уюта и тепла. Но, несмотря на горячие трубы центрального отопления и камин, в комнате царила промозглая, подвальная сырость, пробиравшая до костей.

В полутьме писатель не видел большинства собравшихся в зале, но слышал негромкие перешептывания журналистов. Возможно, они обсуждали спиритизм или медиума, но ему казалось, что тихий шепот сливается в слово-приговор: «Убийца!»

Тяжелая дубовая дверь в залу медленно, бесшумно распахнулась. В комнату вплыла тонкая фигура в белом одеянии. Ее лицо нельзя было толком разглядеть в сполохах пламени, а легкие плавные шаги наводили на мысль, что ноги вошедшей не касаются пола.

Фигура в белом остановилась в середине зала и повернулась к стулу, на котором сидел Конан Дойл.

— Меня послал сюда Флетчер. — тихо сказала она. — Он просит у вас прощения за то, что вы пережили по его вине. В легенде о собаке, которую он вам рассказал, не было ничего секретного. Свою повесть вы написали сами. Он просто позавидовал вашей известности.

— Минуту! — встал на ноги солидный джентльмен в сером костюме. — Я Роджер Люис Стилет, журналист «Дейли газет». У меня к вам вопрос. Вы — призрак дочери пирата Кэти Кинг?

— Да, это я. — прошелестела девушка, разворачиваясь к журналисту.

— Как вы докажете, что вы не Флоренс Кук, юная девица, проживающая в доме сэра Крукса?

— Флоренс — мой проводник в мир живых. — спокойно отвечала девушка. — Вы лично связали ее недавно в комнате наверху.

— Но она могла развязаться.

— Нет. Она спит. — возразил призрак. — Вы причинили ей боль, слишком туго завязав веревку. Но сейчас она не чувствует боли. Синяки на ее тонких руках появятся завтра.

На секунду журналист смешался, но тут же заговорил вновь:

— В любом случае, даже если вы настоящая Кэти Кинг. Почему мы должны вам доверять? Откуда мне знать, что вы передаете послание Флетчера, а не то, что вас попросил сей джентльмен? — и, повернувшись в сторону Дойла, он склонился в издевательском поклоне.

— Вы мне не верите? Но мертвые не прощают насмешки. — с ледяным, каким-то пугающим спокойствием произнесла Кэти. — Я сумею вызвать ваше доверие. В течение месяца вы тяжело заболеете, и через пару дней тяжкой агонии попадете сюда, ко мне.

Собравшиеся в зале дружно ахнули. Журналист побледнел так, что это стало заметно даже в слабых отблесках огня. Призрак отвернулся от него и поплыл было к двери, но был остановлен выкриком:

— Кэти, стойте! Ну остановитесь же, плиз! Я погорячился, и хочу извиниться!

Кэти медленно повернулась к журналисту:

— Я вас слушаю!

— Ну вот… я извиняюсь.

— Этого мало, чтобы загладить вину. — Кэти почти шептала, но эхо от ее слов странным образом разносилось по зале. — Вы должны делом доказать, что отреклись от неверия.

— Ка-каким делом? — прошептал журналист.

— Вы напечатали гнусный пасквиль, оскорбивший честь мертвого. Вы должны публично извиниться перед ним.

— Да, конечно… — заторопился журналист. — Я напишу, что на сеансе я узнал от медиума, как обстояло дело.

— Сделайте это. — призрак снова направился к дверях, и снова его остановили:

— Но я… не заболею?

— Я ничего не могу вам обещать. — не останавливаясь, прошелестел призрак. — Я вас прощаю, а остальное зависит не от меня.

Опровержение статьи о том, что писатель сэр Конан Дойл украл рукопись у Флетчера Робинсона, а потом убил друга, появилось в «Дейли газет» через неделю.

Еще через три недели журналист Роджер Люис Стилет заболел странной нервной горячкой. У него внезапно отнялись ноги, затем перестали повиноваться руки, и через пару дней агонии он скончался, не приходя в сознание.

* * *

Наверное, в другое время рассказ Моргунова произвел бы на меня сильное впечатление. Но в тот день я была слишком угнетена, чтобы вообще думать об этом. Мне не хотелось думать о переселении душ, мне не хотелось участвовать в «Битве экстрасенсов». Единственное, чего я желала в тот момент — это избавиться от такого ненужного мне дара.

Выпроводив гостей, я выпила снотворного и благополучно проспала до конца дня. А после полуночи резко проснулась, и до самого утра вертелась в постели, как на раскаленной сковородке. Почему-то мне было жаль не Веру, не пропавших девушек, не своего непутевого муженька — я жалела себя. Мужа нет, денег нет, репутация сына под угрозой… Зато мне дали ясновидение, которым я пользоваться вовсе не хочу. Вот Моргунов — он так уверен в своем даре, в том, что он — не обычный мужик, а избранный, что в него вселилась душа великого писателя… Ему бы мой дар — и он был бы просто счастлив. Но, похоже, никаким ясновидением бедный глава паранормальщиков не наделен. Зато фантазия работает отлично.

Под утро я слегка забылась, и тут же затрещал телефон. Я с досадой схватила трубку, готовясь обматерить тех настырных личностей, которые никак не хотят оставить меня в покое.

— Гражданка Клементьева? — я аж вздрогнула от холодного тона следователя. — У меня появились новые данные. Я прошу вас как можно быстрее приехать ко мне в управление.

Всю дорогу я гадала, какая муха укусила Поливанова. Позавчера он ехидничал, но держался вполне дружелюбно. Что случилось за вчерашний день?

— Гражданка Олеся Грицук обвиняет вас в том, что вы совместно с мужем участвовали в убийствах девушек. — Следователь говорил сухо, словно видел меня впервые.

— Серьезно? — удивилась я. — А она стояла в сторонке и наблюдала?

— Вы зря все шутите. — Поливанов избегал моего взгляда. Он сидел за своим столом, мрачно перелистывая какие-то папки, и, если отрывался от них на секунду, то глядел строго на пол. — Она уверяет, что понятия не имела об убийствах. Просто Владимир Клементьев все время говорил, что не может развестись, поскольку вместе с женой делал что-то противозаконное, и у жены есть компромат. Тогда гражданка Грицук думала, что речь идет об укрытии от налогов. Но теперь, после ареста Клементьева и информации об убитых девушках, она считает, что речь шла именно об этих преступлениях. Тем более, Владимир Клементьев часто приносил из дома мотки веревок, и говорил, что его жена их закупает.

— Потрясающие улики. — выдохнула я. — А почему вы так ей верите? Может, не я, а она закупала мотки веревок, и похищала девушек вместе с моим мужем? Опросите продавцов магазинов, где эти мотки продаются. Уверяю вас, в последний раз я покупала веревки… дай Бог памяти, лет 15 назад.

— Вас понял. — мне показалось, что следователь слегка расслабился. — Что вы можете сказать об исчезновении Веры Тихоновой? Каким образом вы его предсказали?

— Вы обвиняете меня в похищении Веры? — удивилась я. — Насколько я поняла, тут у меня железное алиби. Причем, один из свидетелей защиты — вы сами. Она пропала в то время, пока вы, Тамара, Михаил и Вадим находились у меня дома.

— Не совсем так. — покачал головой следователь. — В то время у вас дома была одна Тамара. Остальные действующие лица пришли примерно через час после исчезновения Веры Прохоровны.

— Хорошо. Значит, мое алиби обеспечивает только Тамара. Впрочем, можете опросить соседей — я в тот день из дома не выходила вообще.

— Вы могли заранее договориться с вашим сообщником.

— Так если маньяк — мой муж с мотками веревок, о каком еще сообщнике вы говорите? — я стала терять терпение. — Вы уж как-то определитесь, кому я помогала убивать.

— Лизавета Петровна, все это совсем не смешно. Вы же понимаете, я не вызвал бы вас к себе, если бы у меня не было серьезных подозрений в ваш адрес.

— А я и не смеюсь. У меня истерика сейчас начнется.

— Давайте вместе подумаем. — Поливанов заговорил со мной мягко, как с тяжелобольной. — Откуда вы могли знать о том, что Тихоновой грозит опасность? Вы где-то что-то услышали? От кого?

— Услышала от призрака. — тяжело вздохнула я. — Неужели вы никак не можете понять, что я не придуриваюсь? Вас в этом вообще ничто не убедит?

— Я бы вам поверил… — медленно произнес Поливанов. — Если бы вы получили от призрака полную информацию: кто убил, когда, где закопал. Или если бы он назвал имя жертвы и предсказал, когда ее собираются убивать. Но вот таким обрывкам информации поверить трудно. Зачем призракам скрывать самые важные моменты?

— Если бы я знала! — воскликнула я. — Я же не профессиональный медиум, как Моргунов. Я не развиваю паранормальные способности, я ими вообще не хочу пользоваться! Я думаю, это не призраки скрывают что-то, это я не умею слышать то, что они хотят сказать.

— А почему же не хотите развивать способности? — заинтересовался следователь. — Представляете, как удобно — свяжетесь с призраком по фотографии, и сразу получите все данные, которые мы с оперативниками добываем неделями, а то и годами…

— Я не собираюсь делать вашу работу. — сухо сказала я. — Вы сами хотели бы оказаться на месте трагически погибших?

— Там на время же. — возразил Поливанов.

— Да мне потом весь вечер плохо. — выдохнула я. — И страшно, словно сама побывала в пропасти…

— Хорошо, попробую вам поверить. — Поливанов ненадолго задумался. — Значит, призрак сообщил, что Вера Тихонова в опасности. Почему же вы ее не предупредили?

— Призрак не назвал имени будущей жертвы.

— Но вы что-то почувствовали? — допытывался следователь. — При взгляде на жертву что-то кольнуло внутри? Я серьезно спрашиваю.

— Нет, я подумала… что это про Лилию. — нехотя созналась я.

— Но почему? — следователь аж отшатнулся от меня.

— Она молодая, красивая, словом, идеально подходила на роль жертвы. Я никак не ожидала, что маньяк вдруг переключится на женщин в возрасте.

— Да, непонятно. — согласился Поливанов. — Хотите, признаюсь вам? Я тоже подумал, что речь идет о Лилии. И обеспечил ей охрану. Может, все дело в этом?

— Маньяк засек, что журналистка охраняется, и решил сменить жертву? — уточнила я. — Почему же не выбрал любую другую девушку, без охраны? А, поняла вашу мысль. Ему надо было подтвердить мое ясновидение, а потому жертва должны быть из тех, кто присутствовал на сеансе.

— Разве это не логично? — криво усмехнулся следователь.

— Если я вру, то логично. — согласилась я. — Но возможно, опасность с самого начала грозила Вере, как и сказал мне призрак.

— Если бы он назвал имя, я бы вас не подозревал. А так — очень похоже, что имя не было названо как раз для того, чтобы я не знал, кому нужна охрана.

Глава 17

Я быстро шла по улице, на которую смс-кой вызвали Веру. Обычная городская улица, полно народу, по широкой проезжей части вовсю носятся машины. По словам мужа, Вера должна была встретиться с дочерью в 5 часов вечера около небольшого рыбного магазинчика. Что же произошло, когда Вера приехала к его дверям?

Повинуясь порыву, я зашла в магазинчик и обратилась к полной продавщице с пережженными пергидролем волосами:

— Девушка, к вам позавчера не заходила полная женщина в черном пальто, наглухо замотанная в черный платок?

— И вы туда же! — всплеснула руками продавщица. — Меня полиция весь день сегодня пытала, а вам-то чего надо?

— Я ее подруга. — кротко пояснила я.

— Ну и незачем вам в это дело влезать. — уже более миролюбиво пробурчала продавщица. — Заходила она сюда, а как же. Время не помню, меня уже сто раз спрашивали. Потопталась тут, возле витрины я ей селедку бочковую посоветовала, так нет же, только нос задрала повыше и шасть на улицу.

— А что она на улице делала? — робко спросила я.

— А мне почем знать? — пожала могучими плечами продавщица. — Там стемнело уже, да я и не следила за ней. Вроде, шастала взад-вперед какое-то время, а потом уж и не знаю. Ушла, наверное. А вы, может, купите селедочку-то? Свежая, утречком завезли только.

Я отказалась от селедки, поблагодарила за рассказ и снова вышла на улицу. Вот тут взад-вперед ходила Вера, ожидая Сашу. А потом? Может, к ней подъехала машина, куда ее затащили силой? Или она села сама, увидев за рулем знакомого? Я прошлась вдоль низкого бордюрчика. Народ непрерывным ручейком шел мимо, и небольшими группками, и поодиночке, и версию о похищении пришлось отбросить — слишком много свидетелей, маньяк не стал бы так рисковать. Значит, знакомый.

Но Тамара утверждала, что Вера звонила ей в половине шестого. Впрочем, я лично видела ее мобильник — в самом деле, время звонка было обозначено как 17.32. То есть если ее и заманили в машину, то только через полчаса после назначенной встречи.

Я стояла возле проезжей части, пытаясь представить себя на месте Веры. Она заходит в магазин погреться — на улице ледяной ветер, пробирающий до костей. Думает, что через стеклянную витрину увидит Сашу, тогда и выйдет. Но к ней пристает продавщица, и она выходит на улицу, чтобы ожидать девушку там.

Проходит полчаса. Вера промерзла до костей, а Саши все нет. В магазин ей возвращаться не хочется, и она звонит Тамаре — посоветоваться. Но Томка, увлеченная разговором, не слышит звонка. Вера в растерянности стоит возле магазина, и тут рядом притормаживает машина. Кто же за рулем? Вадим Нечаев? Ее зять, Михаил Федоров? Или некто третий, которого я не знаю, а вот Вера знает отлично?

Теоретически, женщина могла сесть в машину к любому знакомому. Но практически — согласилась бы она уехать с места встречи, не подождав хотя бы час, чтобы убедиться, что Саша не придет?

Но если к ней подъехал Михаил, и сказал, что перехватил Сашу по дороге, и сейчас отвезет к ней Веру? Она бы ему поверила, это точно. И мигом села бы в машину.

Надо вспомнить, во сколько Михаил приехал ко мне во второй раз? Тамарка пришла около четырех, это точно, и мы болтали как раз до его прихода. Когда же это было — в половину шестого, в шесть? Если после шести, то времени на похищение Веры у него более чем хватало. Но зачем он это сделал?

Впрочем, Вадиму Нечаеву тоже прислали сообщение от имени пропавшей Лены. Зачем? Его тоже хотели похитить? Или… Он решил похитить Веру, и прислал смс себе, чтобы отвести подозрение?

Промерзнув буквально до костей, я сделала то же, что позавчера сделала Вера — позвонила Тамаре. Та мгновенно схватила трубку:

— Лиза, с тобой все в порядке?

— А что… со мной может случиться? — слегка напряженно спросила я.

— Ну ты, мать, даешь! — возмутилась подруга. — Тут люди пропадают средь бела дня, и ты еще спрашиваешь!

Я вздохнула.

— Тома, я вот думаю — Вера могла уехать с места встречи через полчаса, потому что замерзла? Или она осталась бы на посту до последнего?

— Не знаю я. — с досадой отозвалась подруга. — Я тут себя ругаю. что звонка не услышала. А ты с ерундой лезешь, только рану бередишь. Лучше скажи — согласна на передачу?

— Я уже сказала! — выкрикнула я.

— Знаешь что, дорогая, я тебе тоже тогда помогать не буду. — Тамара просто кипела от негодования, мне даже показалось, что от ее гнева трубка раскалилась в моей руке. — Ты могла бы заработать денег на адвоката, прославиться… да хоть Арику помогла бы раскрутиться! А тебе ничего не надо, ты хочешь, чтобы все на тебя пахали, а ты бы валялась на кровати, вся в белом!

— Томочка! — взмолилась я. — Но пойми же, мне очень плохо во время сеансов!

— Арику тоже было плохо!

— Да шарлатан твой Арик. — умоляюще сказала я. — Он по фотке живого от мертвого не отличит. Разумеется, ему от сеансов никакого вреда. Но я в психушку попаду, правда!

— А так ты попадешь в тюрьму. — уже не так злобно пробурчала Тамара. — Тебя ж в соучастии подозревают? Ладно, не брошу я тебя, что с тобой сделаешь. Езжай ко мне, побеседуем.

Через полчаса я уже сидела на кухне у Тамары, с наслаждением закусывая баранками горячий черный чай.

— Я, вообще-то, думаю, что и Сашу и Веру Мишка убил. — задумчиво доливая кипяток, как бы для себя говорила Тамара. — Сначала жену, потом тещу. Урод он, видно же сразу.

— Тогда он и Лену похитил. — тихо сказала я. — Смс-ки были посланы одновременно — Вадиму с телефона Лены, Вере — с телефона Саши. То есть посылал их один человек, тот, кто в свое время их убил.

— А кто мешает Мишке быть маньяком? — пожала плечами Тамара. — Мож он вообще давно маньячит, просто раньше реже девок похищал, вот и не обращали на него внимания. Или девчонок удушенных лучше прятал, их не находили. Ладно, мы его бабу прищучим, авось узнаем что.

Она немного помолчала, затем тихо спросила меня:

— Лизка, вот скажи честно, как подруга — меня полюбить можно?

— Конечно! — с излишней горячностью воскликнула я, чуть не подавившись баранкой.

— Нет, ты просто так говоришь. — Тома грустно покачала головой. — Вот мне сороковник стукнет скоро. Красоты особой нет, да и в молодости я красоткой не была. Зато жир на боках расплылся. Образование было, а теперь лишь диплом от него остался. Базарная торговка я, а не филолог. Денег не скопила, машину-дачу не купила. Тетка, каких много. За что меня любить?

— Нельзя так думать! — кого я убеждала, ее или себя? — Мы с тобой уникальные!

— Это ты уникальная. — не согласилась Тамарка. — Хотя признавать этого не хочешь. А я… Лизка, а давай разденемся и друг на друга посмотрим?

Похоже, горячий чай бросился мне в голову не хуже алкоголя, поскольку ничего странного в этом предложении я не нашла. И через пару минут мы с Тамаркой, абсолютно голые, стояли в коридоре перед большим настенным зеркалом.

Смотрелись мы презабавно — почти одного роста, только я худая, узкоплечая и узкобедрая, с нулевым размером груди, а она — полная, с пышной, хоть и слегка отвисшей грудью, с крупными жировыми складками на боках и выпуклым пухлым животом.

— Да уж… — вздохнула Тамара. — Из Тебя, Лизка, вышел бы отличный мужик. Вон, все прямо, как доска, без лишних жиров. А я прямо матрона рубенсовская. Попа есть, да еще какая. Грудь есть… А мужики худых любят, да?

Я лишь пожала плечами. На самом деле, мой вид в зеркале поверг меня в уныние. Надо же, как я исхудала, взгляду задержаться не на чем. Нечем мне зацепить мужчину…

— А жаль, в самом деле, что ты не мужик. — неожиданно выдала Тамарка. — Представляешь, любили бы мы друг друга, и никто бы нам не был нужен. А тут ночами не спишь…

— Давай оденемся. — Предложила я. В коридоре было не слишком тепло, и выпитый чай греть перестал.

Тамарка одеться согласилась, но настроение у нее упало ниже плинтуса.

— Так что, нет у меня шансов с моим целлюлитом? — все допытывалась она.

— Но Моргунов с тобой спал! — попыталась я ее утешить.

— Да что с того? — спросила Тома. — Думаешь, я одна у него такая, влюбленная дура? Да таких за ним десятки ходят. Прикинь — мужик видный, одинокий, две квартиры, ни детей, ни алиментов, зарабатывает прилично. Да по нынешним меркам это ж золото, а не мужик! И к тому же, какой он интересный! Он же правда помнит ту жизнь, что была сто лет назад.

— Да ничего он не помнит… — начала было я, но Тамарка резко перебила:

— И слышать ничего не хочу! Он не врет, я бы почувствовала.

Она задумалась.

— Лизка, а может мне тоже… дар у себя найти? Тогда я буду не просто тетка, которым цена за дюжину медный грош. Стану избранной, вровень с ним.

— А найди. — предложила я. — Надувай щеки и говори, что вспомнила — в прошлой жизни ты была Клеопатрой. И разные сказки рассказывай. Филолог же ты, в конце-то концов.

— Тьфу на тебя, а еще подругой называешься! — с досадой сказала Тамара. — Я ж не придумать, я на самом деле хочу.

— А на самом деле, похоже, этот дар дается тем, кому он не нужен. — грустно сказала я. — Я вот, например, с тобой бы поменялась, отдала б тебе да еще приплатила.

— Ага, не нужен тебе, как же! — Тамарка вновь начала заводиться. — Думаешь, твой следак обратил бы на тебя внимание, если б не дар? Твои худосочные сиськи его пленили?

— А зачем ему мое ясновидение? — изумилась я.

— Ну как же, должна быть в женщине какая-то загадка. В тебе она есть. Ты вроде такая вся… потусторонняя. Не одна из многих. А я… как мне стать для него единственной? — жалобно закончила она, и я сразу простила ей оскорбление, нанесенное моей фигуре.

— Да плевать этому, как ты говоришь, следаку, на меня и мое ясновидение. — сказала я.

— А тебе он нравится?

— Даже не знаю. — задумалась я. — Может, нравится. А можешь, хочу доказать себе, что не вышла еще в тираж. Правда, сама не поняла пока.

— Рыба ты замороженная, Лизка. — укоризненно сказала Тамара. — Ты вообще любила когда-то? Свою жабу точно нет, тебе с ним просто удобно жить было. Он деньги давал, работать не заставлял, вообще особо не беспокоил. Ты даже не заметила, что он другую завел! С чего ты такая холодная-то?

— Я Тошу люблю. — сухо заметила я. Замечание Тамарки больно задело за живое, но я старалась сдерживаться.

— Да, сына любишь… И отпустила мальчишку черти-куда!

— А надо было задушить его своей любовью? — я с трудом сдерживала слезы. — Я протестовала, но он хотел ехать! Я не буду стоять на его пути.

— Понятно. — махнула рукой Тамара. — Но неужели никогда не было у тебя такого… чтобы в пропасть готова была за ним сигануть? Зная, что нет там дна, или не долетишь живой… Нет, не понять тебе меня.

— Да что с тобой. Тома? — мне стало не по себе. — Ты и в юности так не влюблялась.

— Последний шанс, наверное. — через силу усмехнулась она. — Ничего у меня в жизни больше нет, да и не будет, наверное. Ладно, проехали.

Она подлила мне еще чая и сказала:

— Ты, Лизка, не ставь на себе крест. Ты избранная, и любить тебя будут. Необычных любят.

— Пока что меня любят прямо до смерти, в буквальном смысле этого слова. — я все пыталась шутить. — А как действует на мужчин мой дар — сейчас прошу.

Я набрала номер Поливанова и, услышав его голос, выпалила:

— Виктор Сергеевич, скажите — я понравилась вам, потому что медиум?

Повисла пауза. Наконец, на том конце трубки ответили:

— Лизавета Петровна, вы пьяны? Вроде, еще не вечер, не стоило так рано начинать…

Услышав знакомое ехидство в голосе, я слегка успокоилась — похоже, Поливанов перестал обвинять меня во всех смертных грехах.

— Нет, пока трезвая. Но напьюсь обязательно. — пообещала я. — Я у Тамары, не желаете к нам присоединиться? А то третьего не хватает.

— Увы, не могу. — невозмутимо ответил следователь. — Занят я. Вашу подругу Веру Тихонову ищу.

Он отключился, а я повернулась к Тамарке и грустно заключила:

— Ни фига мне мой дар в любви не помогает.

Настроение разговаривать пропало окончательно, и я поехала домой. Всю дорогу я думала о разговоре с Тамарой. В самом деле, как же получилось так, что 20 лет своей жизни я провела словно в анабиозе? Внутри что-то саднило, словно после операции отходила заморозка, и я предчувствовала, что скоро боль станет нестерпимой. Надо побыстрее опять все забыть, надо перестать бередить зажившие раны, уговаривала я себя. Тогда не будет болеть. Нет, надо! Хватит прятаться от боли в непроницаемом коконе. Уже не помогает.

И я начала вспоминать. Вбиваясь в переполненный автобус, я словно заново увидела себя, двадцатилетнюю студентку, озорную и смешливую. Это потом я стала холодной и ироничной. Это потом мне стало скучно жить. А тогда…

Я влюбилась в Антона на первом курсе. Он был такой яркий, такой легкий на подъем — как ветер. И, как выяснилось, такой же непостоянный. Я моталась за ним на летное поле, прыгала с парашютом, очертя голову, бросалась с тарзанки, сплавлялась по быстрой речке на самодельных плотах. И мне казалось, что Я ему тоже нравлюсь. Я тогда нравилась многим — длинноногая худенькая девчонка с огромными, наивно распахнутыми глазами. Он ласково шутил со мной, кокетничал, мы даже ходили в кино… А потом он стал встречаться с другой. Она была на курс старше, на голову ниже и килограмм на десять полнее меня.

Занятия в универе стали для меня пыткой. Когда я видела его, отворачивалась, стараясь принять гордый вид. А он, словно не понимая мое состояние, по-прежнему ласково улыбался и шутил, и даже звал в очередной поход. А между лекциями я видела, как он ласково обнимает соперницу за талию, и чувствовала сильную боль, словно в сердце вогнали нож и теперь хладнокровно проворачивают в ране.

По ночам я представляла, как он провожает ту девушку до дома, как, может быть, заходит к ней выпить чаю… и остается на ночь. Я держала под подушкой томик Цветаевой и про себя шептала:

Вчера еще в глаза глядел

А нынче все косится в сторону.

Вчера еще до птиц сидел

Все жаворонки нынче — вороны!

Гордость не позволяла мне признаться в своих чувствах даже Тамаре. А боль все не утихала, лишая меня сил. Моя бледность напугала мать, которая принялась пичкать меня полусырой говяжьей печенкой, но меня тошнило от вида пищи. Я готова была на все, чтобы только избавиться, не чувствовать больше боли. И вот однажды я увидела, как Антон в пустой аудитории целуется со своей девушкой. Сердце сжалось, и я, ничего не видя перед собой, выбежала из универа и побрела куда-то. Мимо на скорости проносились машины, и мне пришло в голову — если сейчас я резко шагну на мостовую, все будет кончено. Не придется больше мучиться, не придется скрывать ото всех свои чувства…

Я резко развернулась, подошла к бордюру и остановилась перед броском. И тут рядом притормозила серая легковушка, и полный молодой человек в очках с тонкой оправой, опустив стекло, приветливо спросил:

— Голосуешь, красавица? Садись, подвезу!

Ни на секунду не задумавшись, я села рядом с ним. О маньяках тогда ничего не писали, впрочем, меня в тот состоянии не испугал бы маньяк. Но Володя оказался вполне приличном парнем. Он ухаживал за мной по всем правилам, дарил цветы и конфеты, подвозил после универа домой. И, казалось, вовсе не замечал ни моей бледности, но подавленного настроения. Любил ли он меня тогда? Возможно. Я этого теперь уже никогда не узнаю.

Я отдалась ему через месяц, спокойно и без раздумий. Какое-то время мне казалось, что я отомстила Антону, изменила ему с другим. По ночам я мечтала о том, как Антон, сообразив, кого он потерял, звонит мне и назначает свидание. А я гордо отвечаю, что теперь люблю другого. Но Антон понимает, что без меня ему жизнь не мила, и отбивает меня у Володи.

Но жизнь шла своим чередом. Через два месяца Антон пригласил весь курс на студенческую свадьбу. Я мило улыбалась в ответ, но тут же сбежала с лекций, и остаток вечера непрерывно рыдала. А еще через три месяца выяснилось, что я беременна. И Володя, как порядочный человек, предложил мне руку и сердце.

Одновременно с заявлением в ЗАГС я подала заявление об академическом отпуске. Одна мысль успокаивала меня тогда: теперь мне не придется учиться в одной группе с Антоном, не надо будет ежечасно, ежеминутно испытывать боль, видя его улыбку, не надо будет следить, не появится ли в коридоре моя соперница…

Я вышла замуж за нелюбимого и стала ждать от него ребенка. Но еще долгие месяцы я запрещала себе думать об Антоне. Я старалась избавиться от боли, и в результате перестала чувствовать вообще. Словно окутала себя непроницаемым коконом, куда не могли проникнуть горести, но там не было и радости…

Я доехала домой и, стиснув зубы, достала с антресолей давно заброшенный альбом со студенческими фотографиями. Прочный кокон треснул, боль снова сжимала сердце, но я понимала, что это надо вытерпеть. Бедный Володя! 20 лет он жил со мной… Я ему доверяла, мне было с ним спокойно и уютно. Он решал за меня проблемы, которые я больше не желала решать сама — где жить, что носить дома и на прогулках, что готовить на обед, с кем общаться. Хотя Тамарку я не бросила, несмотря на то, что они с Володей невзлюбили друг друга с самого начала. Но в конце концов все устаканилось, вся моя нерастраченная любовь обратилась на сына, а Володя… наверное, он рассчитывал на другое.

Сначала ему надоело тратить на меня свои чувства — чувства, на которые я не отвечала. Потом ему стало жаль для меня денег. А потом он решил вообще от меня избавиться. Когда-то, очень давно, я совершила ошибку. За нее пришлось заплатить, и не только мне…

Я стала листать листы со слегка пожелтевшими фотографиями. При взгляде на некоторые знакомая боль пронзала висок. Вероятно, не все мои однокурсники прожили этот отрезок жизни. Но мне не хотелось даже узнавать, что с ними.

Я резко захлопнула альбом и задумалась — а что, если дело в этом? Мое стремление избежать страданий создало своего рода блок. Мне очень жаль девушек, погибших в расцвете лет, но я не позволяю себе поменяться с ними местами. И именно потому я не могу услышать, что говорят мне призраки. Я просто не хотела их слышать…

На автопилоте я вошла в квартиру, включила свет и услышала тихое попискивание мобильника в сумочке. Достав телефон, я поглядела на дисплей — только что пришло смс. Номер мне был неизвестен. Я открыла сообщение и прочитала:

«Лиза, хочу с тобой встретиться завтра, в 12.30, возле главного входа универсама „Дружба“. Вера.»

Вот теперь мне стало по-настоящему страшно.

Глава 18

Ежась от пронизывающего ветра, я бродила возле универсама. До Нового года оставалось всего два дня, и народ буквально атаковал магазины. Мимо меня проносились счастливые парочки, одинокие дамы с огромными сумками, мужчины с бутылками шампанского и цветами. Проезжая часть была довольно далеко от входа, и место казалось на редкость неудачным для похищения. Тем не менее, я не сомневалась — смс-ку прислал похититель Веры, и теперь он охотится за мной.

Как ни странно, до вчерашнего вечера я совершенно не опасалась маньяка-душителя. Я боялась тюрьмы, боялась, что мой сын будет несчастен, если отца осудят, боялась, что состарилась и теперь никому не нужна… Но похититель девушек меня не пугал. Почему-то не верилось, что я представляю для него хоть какой-то интерес. Я не испугалась даже после того, как пропала далеко не молодая Вера…

Прошло полчаса. Я замерзла настолько, что даже страх отступил. Не где же он, похититель, когда он придет за мной? Бедные оперативники, они, наверное, тоже промерзли до костей, и теперь ругают меня на чем свет стоит. Хорошо хоть Тамара не пошла в засаду, хотя и собиралась. Но следователь категорически запретил ей даже близко подходить к универсаму, объяснив, что двоих прикрывать он не сможет — у него не так много народу.

Еще через четверть часа я поняла, что помру раньше, чем меня попытаются похитить. Надо уходить. Вероятно, маньяк как-то обнаружил слежку, и к универсаму не сунется. Или он и не собирался подходить туда, где полно народу, и как раз ждет, чтобы я направилась куда-то, где менее многолюдно?

Я посмотрела на часы, и не торопясь направилась за угол, чтобы свернуть на тихую улочку, ведущую к моему дому, где даже днем почти не было народу. Улочка и сейчас не обманула моих ожиданий. Народу там не было вообще, и машин тоже не наблюдалось. Интересно, следуют ли за мной оперативники, мелькнула мысль. Где они могут прятаться?

Мне почудилось, что за спиной скрипнул снег. Я резко обернулась — никого. Ну вот, нервы сдают. Еще немного, и разговаривать с призраками я буду в таком месте, где это никого не удивит.

Я прошла еще пару шагов. Снова скрипнул снег сзади. Кто-то шел следом за мной, не желая приближаться. Я снова резко оглянулась, но кривая узкая улочка выглядела совершенно пустынной. Как там учили в боевиках? Надо забежать в подворотню и стоять там, ожидая, пока преследователь пройдет мимо. Но… если он не пройдет? Если свернет за мной в подворотню, а оперативники не успеют на помощь?

Нет, не гожусь я на роль живца. Надо позвонить Поливанову, пусть велит своим подчиненным подойти ко мне и проводить до дома. Мне страшно! Я достала из сумочки мобильник, и тут он зазвонил сам.

Я бьющимся сердцем я поглядела на дисплей. Вроде, номер знакомый, но где и когда я его видела, вспомнить не удалось. Я ответила на звонок, внутренне готовясь ко всему: что со мной с того света поговорит Саша, или объявится Вера… Но это был Вадим Нечаев.

— Лиза, простите, но мне очень надо вас увидеть. — тихо сказал он.

— Вадим. — нервно сказала я. — Я не дома. Давайте перенесем встречу.

— Но я уже возле вашего дома. Вы не волнуйтесь, я подожду, сколько нужно.

— Хорошо, ждите. — я отключилась и снова оглядела улицу.

Что же делать? Продолжать прогулку, или ехать домой? А если… и в тот раз преступник вовсе не следовал за Верой в рыбный магазин, а ждал ее возвращения возле дома? Чуть поколебавшись, я позвонила Поливанову:

— Виктор Сергеевич, мне только что звонил Нечаев….

— Знаю. — спокойно ответил следователь. — Ваш телефон на прослушке.

— Очень рада. — огрызнулась я. — Только недавно обсуждала с подругой виды тампонов. Вы за какой голосуете?

— Лиза, не кипятитесь. — успокаивающе ответил он. — Вам страшно?

— Да, мне страшно! — выкрикнула я. — За мной кто-то идет по улице, но я никого не вижу!

— Это наружка. Посторонних рядом с вами нет.

Тогда что мне делать? А если маньяк ждет меня возле дома?

— Это нелогично. Зачем ему назначать вам встречу в магазине, если он хочет поймать вас у подъезда? Караулил бы там.

— Может, ему лень долго караулить. А так он точно знает, когда я буду возвращаться.

— Тогда давайте его обманем. — предложил следователь. — Поезжайте не к себе, а к Тамаре.

— А Вадим? Он там замерзнет, возле подъезда?

— Ничего, пусть пойдет в кафе напротив, погреется. — спокойно возразил следователь. — Если он не маньяк, ему вовсе не обязательно ждать вас на улице. А если маньяк, не будем его жалеть, верно?

— Но если он и есть тот самый… почему бы мне не поехать домой, и вы его возьмете на месте?

— А если это не он? — возразил следователь. — Если тот, кто нам нужен, следит за вами сейчас? Короче, не хотите к Тамаре, поезжайте к другой подруге. А наши ребята вас проводят.

Вздохнув, я позвонила Тамаре:

— Лизка, ну что? — взволнованно спросила она. — На тебя пытались напасть?

— Пока нет. Но Поливанов велел ехать к тебе, чтобы проверить, есть ли за мной слежка.

— Я у Арика сижу. — немного смутившись, сообщила подруга. — Приезжай сюда. На обычную квартиру, не ту, что для сеансов.

— Еду.

Я повернулась и быстрым шагов пошла обратно, к универсаму. Сзади что-то периодически потрескивало, слышались осторожные шаги, но я, не оборачиваясь, все ускоряла шаг. Наконец, впереди показались люди, спешащие с покупками на транспорт, и я слегка перевела дыхание. В толпе преступнику легче затаиться, зато я в безопасности.

Моргунов стоял в дверях своей квартиры:

— Кэти, рад вас видеть! Тома боялась, что на вас нападут в самом подъезде, поэтому мы решили дверь держать открытой. В самом деле, ментам надо поймать маньяка, они могут сделать это и после того, как он вас придушит. Им даже лучше за руку схватить, ничего и доказывать не надо. А нам с Томой вы нужны живой.

— Спасибо. — слабо улыбнулась я.

Тамарка тоже выскочила в коридор, и начала расспрашивать меня о пережитом. Моргунов галантно помог мне раздеться, провел в небольшую комнатку и пошел за чаем.

— Тамара, ты не знаешь, Вадим Нечаев раньше был знаком с Сашей? Или с Верой?

— Откуда ж мне знать? — пожала плечами Тома. — То есть с Верой не был знаком, это точно. А про Сашу — у кого теперь спросишь? То есть… А давай спросим у Мишки!

Она взяла мобильник и набрала номер Михаила.

— Миша, ты дома? А, тогда я перезвоню на домашний, чего зря деньги тратить. Как это не дома? А где??? Где это ты гуляешь, с кем?

Она с досадой поглядела на трубку, из которой доносились короткие гудки, и повернулась ко мне:

— Ну и где разгуливает этот урод? Ты его, часом, не видела возле универмага?

— Не видела. — пожала я плечами. — Но похоже, тот, кто послал смс, и не думал туда идти. Скорее, караулит меня возле дома.

— Хм… То есть ты думаешь, это Вадим?

— Откуда же мне знать? — вздохнула я. — Может, и Михаил. Ты ж не знаешь, где он сейчас.

— Позвони своему, пусть проверим, где Мишка.

— Не буду звонить. — заупрямилась я. — Лучше смс ему пошлю.

Я быстро отправила Поливанову сообщение, чтобы выяснил, нет ли возле моего дома Михаила, и повернулась к Томе и притащившему чайник Моргунову:

— Ладно, давайте на время забудем про маньяков. Я и так страху натерпелась.

— Разумно. — обрадовался Моргунов. — Давайте лучше поговорим о вашем даре. Что-то блокирует ваше общение с призраками, и надо бы найти этот блок.

— Я нашла. — отмахнулась я. — Но не хочу его снимать. Тут уже ничего не поделаешь.

— Нет? — Моргунов прямо ссутулился от огорчения. — И в передаче не хотите принимать участия?

— Про экстрасенсов? Нет.

— Кэти, я надеюсь, что вы передумаете. — грустно сказал Моргунов. — Вы меня режете без ножа. Такая возможность, эх… Но я не теряю надежды.

— Так вы сами выступите. — предложила я. — Вам есть что рассказать телевизионщикам.

— Им нужно не рассказывать, а показывать. На месте, без подготовки. — покачал головой Моргунов. — А я могу подробно рассказать, что было в прошлом веке, а вот про то, что произошло год назад… Увы, это не в моей власти.

— Но про то, что было в прошлом веке, можно в книгах прочитать. — удивилась я.

— А мне не надо газет. — улыбка Моргунова вышла слегка кривой. — В прошлом году мы с другом поехали в Шотландию. Один наш приятель из местных взялся провести для нас экскурсию по поселку. И вот подошли мы к небольшому озерцу, и я почувствовал, что там живет чья-то неуспокоенная душа. Девичий голос услышал, вопрошающий: не я ли ее возлюбленный? Я попытался вступить в контакт, и почувствовал, что ноги сами несут меня к озеру. А оно черное, гладкое, вода непрозрачная. В общем, ребята меня чуть не с силой от воды оттащили.

А потом местные рассказали, что точно — в этом озере сто лет назад девушка от несчастной любви утопилась. И с тех пор озеро пользуется дурной славой. Иногда там люди тонут, мужчины. Идут купаться, и вдруг их словно затягивает что-то на дно. И тела никогда не всплывают.

— И что вы предприняли? — заинтересовалась историей я. Моргунов непонимающе поглядел на меня и пожал плечами.

— Что я мог сделать?

— Уговорить девушку не топить людей. Наладить с ней контакт. У вас же получилось?

— Кэти, я не могу ничего изменить. — вздохнул Моргунов. — Я могу слышать и чувствовать, и то очень немногое. Кому, как не вам, это знать…

Мы долгое время удрученно молчали.

— Где Новый год отмечать будешь? — наконец, прервала молчание Тамара.

— Не знаю. — пожала я плечами.

— Давайте с нами! — с энтузиазмом пригласил Моргунов. — Только мы втроем… ну, может, пару призраков пожалуют. Но безобидных.

Я задумалась — хочу ли я встречать Новый год с Моргуновым и его призраками? Выходило, что нет. Но сразу отказываться было неудобно, и я обещала подумать.

В этот момент снова позвонил Вадим Нечаев и робко спросил, скоро ли я приеду. И я, чтобы прекратить тягостные разговоры, быстро собралась и поехала домой.

Глава 19

Вадим Нечаев так и ждал меня возле подъезда. Увидев его побелевшее лицо, я поняла, что греться он не уходил.

— Вадим, так нельзя. — мягко сказала я. — Вы заболеете.

— Ничего, я в порядке. — он вымученно улыбнулся. — Вы меня хоть на пять минут к себе пустите?

— Конечно! — воскликнула я, открывая дверь подъезда. — Вы должны хоть немного согреться, иначе ведь правда серьезно простынете.

Войдя в квартиру, я бросила на кухню ставить чайник. Немного подумав, достала из шкафчика бутылку Хенесси и щедро плеснула в большой стеклянный стакан.

— Вадим, быстро выпейте! — велела я гостю, снявшему куртку и робко застывшему в дверях кухни. — Мне на вас смотреть холодно.

После секундного колебания он подошел к столу и большими глотками осушил стакан. Поставил его на стол и уставился на меня осунувшимися, покрасневшими глазами.

— Лиза, я готов заплатить вам сколько угодно… за еще один сеанс.

— Да погодите вы. — растерялась я. — Давайте чаю выпьем, потом поговорим.

— Нет, не могу я чай. Вообще ничего в глотку не лезет. — в его глазах появился странный блеск. — Прошу вас, у меня несколько фоток Лены с собой. Скажите, сколько вы за сеанс берете?

— Вадим, поймите. — как можно мягче сказала я. — Я не смогу найти вашу Лену. И не смогу сказать больше того, что уже говорила на прошлом сеансе.

— Мне все равно. — хрипло сказал он. — Я любил Лену пятнадцать лет. С самого детства. Она с другими мальчиками дружила сначала, а надо мной только посмеивалась. Но потом, когда ее один тип обломал… она меня оценила. Но она не любила меня, я знаю. Она только позволяла себя любить. Но как она могла потеряться? Это слишком жестоко. Она же понимала, что это убьет меня. Она здесь, рядом, я чувствую…

— Вадим, вы не волнуйтесь только… — мне было сильно не по себе, но что делать, я не знала. Звонить Поливанову и просить о помощи? Но пока Вадим, вроде, не угрожает мне. Надо как-то его успокоить и выпроводить отсюда.

— Вадим, может, она еще и найдется. — стараясь говорить уверенно, сказала я. — Вот уже и смс прислала.

— Нет, не она прислала. — прошептал он. — Я бы знал, я бы почувствовал это. Она где-то рядом, но написать она не могла. Она в вас переселилась. Поэтому я и прошу вас провести сеанс — я поговорить с ней хочу. Или… хотя бы ее лицо еще раз увидеть. Ее выражение, когда она вот так носик морщит, когда брови поднимает так, домиком. — он попытался изобразить что-то лицом.

Я в ужасе смотрела на него. Парень-то явный псих! Вот угораздило мне впустить его в дом…

— Вы думаете, я сумасшедший? — похоже, он прочитал мои мысли. Вероятно, они отразились на моем лице. — Нет. Поймите же, это для меня единственная возможность вновь увидеть ее. Другой не будет. Я заплачу, не сомневайтесь. Вот!

Трясущейся рукой он достал из внутреннего кармана пиджака несколько стодолларовых купюр и протянул мне. Я спрятала руки за спиной и отчаянно замотала головой, и он бросил доллары на стол.

— Мало? Я продам машину, квартиру. — его трясла крупная дрожь. — Раз ее нет, мне больше ничего не нужно. Вы не можете мне отказать!

Я почувствовала, что меня саму начинает трясти. Вот он, мой дар, каких людей ко мне притягивает, слышала бы эту речь Тамара! Впрочем, она, наверное, пожалела бы бедного мальчика. Я бы тоже его пожалела, если бы… если бы не боялась. Как можно погружаться в транс, когда рядом — совершенно неадекватный человек?

К счастью, в этот момент зазвонил мой мобильник.

— Лизавета Петровна, вы живы? — ехидный тон на сей раз дался Поливанову с некоторым трудом.

— Пока да. — буркнула я. — Зайдите ко мне, пожалуйста.

— Минуту. — он отключился, а через пару секунд раздался звонок в дверь.

— Кого вы пригласили? — Вадим смотрел на меня волком.

— Я открою. — быстро сказала я, пытаясь проскользнуть мимо него, но он перекрыл мне выход:

— Нет, вы мне не ответили. Я не хочу, чтобы нам помешали.

— Но звонят! — растерянно прошептала я. — Мы обязательно продолжим разговор, но мне надо открыть…

— Кого вы пригласили?

— Лену! — в отчаянии выпалила я. — Пустите!

Он отшатнулся, а я мигом долетела до входной двери и впустила Поливанова в сопровождении двух бравых парней в штатском.

— Помощь нужна? — спросил Поливанов, прикрыв входную дверь.

— Не знаю даже. — я в растерянности оглянулась на Вадима, который уже стоял в прихожей и мрачно смотрел на прибывшую троицу. — Вадим пытался уговорить меня на сеанс. Но я не хочу.

— Молодой человек, покиньте эту квартиру. — светским тоном предложил Поливанов.

Вадим молча пошел к дверям, но на пороге остановился и, обернувшись ко мне, произнес:

— Вы все равно это сделаете. Я буду ждать.

Он вышел, парни в штатском последовали за ним. Поливанов вопросительно посмотрел на меня.

— Раздевайтесь, проходите! — опомнилась я. — Рада вас видеть.

Не отвечая, он снял пальто и прошел в комнату. Я робко последовала за ним, гадая, он пришел ко мне в гости или только по долгу службы.

Поливанов уселся на диване, закинул ногу на ногу и, чуть прищурившись, посмотрел на меня:

— Лизаветта Петровна, чего же вы такая бледная? Испугались этого салагу?

Я почувствовала, как кровь мгновенно бросила в голову, и выпалила в ответ:

— Нет, разумеется. Он безобиден настолько, что вы рискнули войти в квартиру лишь в сопровождении двух мордоворотов.

— Как странно… Я начинаю понимать вашего супруга, приголубившего вас топориком. — задумчиво протянул Поливанов. — С чего бы это, не знаете?

— Жалеете, что не добил? — немного остывая, поинтересовалась я. — Мне и Тамарка уже говорила, что Володьку понимает. Может, отпустите его тогда? Раз уж мужскую солидарность почувствовали?

— Так если бы знать, что он только полезное дело хотел совершить, в виде устранения язвы на теле общества. — с совершенно серьезным видом продолжал разглагольствовать Поливанов. — А вот если он пару девушек по дороге придушил — это сильно меняет дело.

— Вы сколько лет дела расследуете? — спросила я.

— 18 лет, дай Бог памяти. — чуть помявшись, ответил Поливанов.

— И за эти годы так и не научились чувствовать, виновен человек или нет?

— Вы не понимаете, Лизавета… — он замялся, и я торопливо поправила:

— Можно просто Лиза.

— Просто Лиза. — повторил Поливанов. — Но я для вас Виктор Сергеевич, договорились? Я могу интуитивно почувствовать, может данный человек совершить убийство или нет. Ваш супруг, безусловно, держится, как человек виновный. Он ведь хотел вас убить, вы не забыли? Но как можно определить, человек виновен лишь в покушении на убийство, или он давно переступил порог?

Я молчала, и он продолжил:

— Лиза, вы ведь тоже можете не все. Вы понимаете, что девушки мертвы, но не можете сказать, где их тела, и кто их убил.

— Виктор Сергеевич, вы женаты? — перебила я.

— Разведен. А что?

— Смотрите, какой странный у нас разговор, про трупы… Может, о чем-то более приятном побеседуем? Вот мы с вами — одинокие мужчина и женщина. Совершенно свободные. И мы нравимся друг другу… или я ошибаюсь?

— Это не важно. — сухо ответил он. — Сегодня этот разговор преждевременный. У меня не может быть романа с подозреваемой.

— А если завтра будет поздно? — тихо спросила я.

— Не будет! — он невольно вздрогнул. — Не волнуйтесь, с вас не спустят глаз. Обычно людей для наблюдения у меня нет, но тут такой резонанс у дела… — он мрачно усмехнулся. — Словом, вы в полной безопасности.

Мы немного помолчали.

— Кофе, чаю? — наконец, спросила я без особого энтузиазма.

— Нет, мне пора идти. — но он продолжал сидеть. И через пару минут спросил:

— Новый год с кем встречать собираетесь?

— Меня Моргунов приглашал. К себе и призракам.

— А, наш медиум. — без особого энтузиазма откликнулся Поливанов. — А что, он за вами ухаживает?

Первым моим желанием было сказать, что ухаживает медиум за Тамарой. Но я прикусила себе язык и лишь молча пожала плечами. Нет уж, пусть этот хладнокровный гад поревнует немного.

— И что, пойдете к нему? — глядя в сторону, спросил Поливанов.

— Еще не знаю. — честно сказала я. — Он снова начнет уговаривать возобновить сеансы, или на телевидение пойти.

— А почему вы не хотите на телевидение? — наконец заинтересовался следователь.

— Мне не хочется больше перевоплощаться в умерших. — попыталась объяснить я. — Слишком больно, а я, как выяснилось, боли боюсь.

Не знаю, понял ли Поливанов мое объяснение, но больше вопросов задавать не стал. Он поднялся и, буркнув что-то себе под нос, пошел к двери. Уже на пороге остановился и, не оборачиваясь, протянул:

— А все же странно, что на вас не было покушения.

И, не дожидаясь ответа, вышел.

Глава 20

Следующие два дня Тамара уговаривала меня отпраздновать Новый год с ней и Моргуновым. Клятвенно обещала, что ни она, ни обожаемый Арик ни словом не упомянут убийства, призраков, и уж тем более, даже не заикнуться про телевидение. Идти к ним мне не хотелось, но Тамарка заявила, что тогда для нее лично новогодняя ночь, а значит, и следующий год, будут испорчены. Она все время будет думать, что со мной что-то произошло, что маньяк решил меня похитить, начнет звонить мне, дергаться… словом, какой уж тут праздник.

В результате я согласилась прийти к ним 31 декабря сразу после семи вечера. И теперь уныло сидела перед красиво накрытым столом с салатом Оливье, солеными огурцами, грибами, пышными пирожками и румяными пряниками. Тамара в облегающем блестящем платье буквально порхала по квартире, вся светясь от радости, и притаскивала все новые блюда с какими-то разносолами. Моргунов бегал за ней по пятам, выхватывая из рук тяжелые, на его взгляд, салатницы, и пытался ее усадить, уверяя, что все принесет из кухни сам.

Если до прихода сюда я боялась, что Моргунов начнет клеиться ко мне, то теперь мне было стыдно за беспочвенные подозрения. Медиум так ласково смотрел на Тамару, так трогательно брал ее иногда за руку или приобнимал за талию, что я невольно позавидовала подруге. И от этого почувствовала себя еще хуже.

Отвернувшись в угол, я мрачно думала, что зря я столько лет отказывалась от любви. Надо было развестись, или завести любовника… На что я потратила свои лучшие годы… а может, и последние? Мне не стоило прятаться от жизни, тогда теперь я отмечала бы Новый год с любимым, и не пришлось бы сидеть в гостях у этой милой пары, нарушая их уединение и не давая спокойно насладиться друг другом.

С трудом сдерживая слезы, я пялилась в телевизор, уговаривая себя не думать больше о прошлом. Его все равно не вернуть, время не отмотать назад. Надо, наконец, собраться, и загадать желание: с 1 января начать новую жизнь. Продать машину, нанять адвоката, устроиться на работу…

В перерывах между походами на кухню Моргунов умудрялся развлекать меня. Он попросил называть его «просто Ариком» и на «ты», на что я согласилась, выдвинув встречное условие — он называет меня Лизой, а не Кэти. Он согласился и на это.

Около девяти вечера все блюда, наконец, были выставлены на стол, и мы уселись на диване перед включенным телевизором. Там что-то сладко пел Киркоров, но нашей компании не было до него дела. Моргунов не сводил глаз с Тамары, она сидела вся пунцовая от удовольствия, опустив очи долу, а я про себя оплакивала зря потраченную молодость.

— Ну что, девчонки, выпьем за нас! — бодро сказал веселый Моргунов, и в этот момент раздалась веселая трель моего мобильника. Я встала, взяла с дивана сумочку и достала телефон. Звонил Поливанов.

— Ну что, Лизавета Петровна, празднуете в компании вашего медиума?

— Да. — безучастно ответила я.

— Что-то не слышу энтузиазма в голосе.

— Что вы хотите? — я была не настроена шутить.

— Ну, положим… присоединиться к вашей теплой компании.

— Погодите, сейчас у хозяина спрошу.

Я отвела трубку от лица и спросила:

— К нам в гости просится Поливанов. Приглашать?

Парочка напротив дружно вытаращила глаза, и я немного развеселилась. Ну и видок у влюбленных, может, сфоткать их мобильником? Но тут выражение их лиц начало меняться. Моргунов явно обрадовался и энергично закивал:

— Конечно, приглашай. Буду рад!

Тамарка же скривилась, словно проглотила лимон. Неужто тоже приревновала?

Я передала Поливанову, что его ждут, и отключилась.

— Лиза, я так рад за тебя! — возбужденно сказал Моргунов. — Ты такая грустная сидела, а теперь нам всем будет весело!

Я криво улыбнулась. Ну и ну, оказывается, все эмоции были написаны на моем лице.

— Ой, так надо же еще прибор поставить! — спохватилась Тамара, вскочила и помчалась на кухню.

— Томочка, да я сам все поставлю! — медиум понесся за ней. — Ты иди к Лизе, а то нашей гостье скучно!

Но Тамара не сдавалась, и с кухни они вернулись вместе — она с тарелками, он — с чашкой и бокалом для нового гостя.

Настроение у меня начало стремительно улучшаться. Пока Тамара со своим медиумом хозяйничали на кухне, я заново подкрасила губы, потом покусала их, чтобы слегка опухли, затем, немного подумав, слегка подрумянила помадой щеки. Пусть следователь видит, что я вовсе не скучаю в его отсутствие, наоборот, цвету и пахну. Все же, Новый год через пару часов, а там должно случиться чудо. И как же чудесно, что я не буду сегодня тосковать в одиночестве, наблюдая за счастливой парочкой.

Поливанов приехал минут через десять. Похоже, он звонил, уже направляясь к нам. Он привез бутылку «Советского» шампанского и огромную коробку шоколадных конфет, вручил все хозяину и прошел в комнату. Я с удовольствием смотрела на его подтянутую фигуру в нарядном сером костюме-двойке. Красивый мужик, и, похоже, я ему все же не безразлична.

Усевшись напротив меня в кресле, Поливанов больше часа травил байки о своей работе в полиции:

— Представляете. — мечтательно рассказывал он. — Поступил сигнал об ограблении банка. Ради такого дела нам аж две машины выделили, из главка прислали. Я тоже поехал, чтобы опросить свидетелей по горячим следам. Приезжаем мы на место минут через десять, разумеется, налетчиков уже и след простыл. Стали опрашивать людей в банке, тоже глухо: двое налетчиков были в лыжных костюмах и шерстяных шапочках, надвинутых на глаза. А дело было летом, жара неимоверная, и без шапок можно было тепловой удар получить…

В общем, решили бандиты от своей одежды не по сезону избавиться. Приехали в лес, развели костер, полив траву бензином, и побросали туда костюмы и шапки. А заодно решили и угнанную машины поджечь. И не учли, что трава вокруг сухая, огонек побежал вокруг, сухие деревца рядом вспыхнули… Грабители растерялись: машина горит, лес вокруг горит… Они понеслись куда-то, не разбирая дороги, заблудились… В общем, приехали пожарные, вызвали полицию, и взяли обоих тепленькими в каком-то болоте.

Мы с Тамарой вежливо посмеялись, а Поливанов продолжал рассказывать о невезучих гоп-стопников:

— А осенью наши ребята решили взять с собой телевизионщиков на задержание наркоторговца. Оператора заранее поставили в засаде в подворотне. Должен был начать съемку через несколько минут, когда переодетый полицейский подойдет к окну на первом этаже и постучит условным стуком.

Но, только патрульная машина отъехала от двора, подходят к нему три отморозка: «Дядя, что это у тебя в торбе?» Ну, тот и отвечает: «Это видеокамера, сейчас я вас, сынки, сниму для передачи.» Те ржут в ответ, принимают разные позы, оператор их снимает и передает изображение в прямой эфир. Потом они на глазах изумленных телезрителей отнимают видеокамеру и начинают оператора бить. А через минуту во двор врывается полиция… В общем, рейтинг той передачи зашкаливал. Ее много раз «на бис» повторяли.

На этот раз и в самом деле мне было смешно. Хотя даже не знаю, от рассказа или от того, что Поливанов, похоже, рассказывал свои байки в основном для меня. Тамара периодически выбегала на кухню за какими-то забытыми тарелочками, Моргунов кидался следом, но Поливанов, казалось, даже не замечал их отсутствия. Извинившись, я вышла в коридор и прислушалась — беседа в комнате стихла, потом заговорил Моргунов, а Поливанов молчал, словно потеряв к беседе всякий интерес. Зато когда я через пару минут вернулась, он вновь оживился и продолжил рассказывать байки.

За милой беседой время летело незаметно, за стол мы решили сесть в половину двенадцатого. До одиннадцати часов мы весело болтали, сидя на диване и креслах, и лишь иногда с вожделением поглядывая на заставленный вкусностями стол.

Наконец, Моргунов скомандовал:

— Дорогие гости, пожалуйте кушать!

Мы чинно расселись за столом. Моргунов начал наваливать закуски Тамаре, а Поливанов галантно ухаживал за мной. Впрочем, как сразу предупредил, из чистой вежливости. Некоторое время мы молча ели, потом неугомонный хозяин захотел сказать тост:

— Скоро пробьют куранты, и мы загадаем желание. Одно, но самое важное на этот год. Мое желание… — он ласково посмотрел на Тамару. — Узнать поближе очаровательную женщину, которую мне недавно подарила судьба. Уверен, это год будет для меня самым счастливым в жизни!

Тамара растрогалась до того, что в уголках глаз показались слезы. Она чуть отвернулась, быстро утерла их и накинулась почему-то на Поливанова:

— А вы ничего не хотите сказать перед боем курантов? — и, встретив его ошеломленный взгляд, агрессивно пояснила: — Скажите что-нибудь приятное Лизе!

— Лизе? — Поливанов явно растерялся. — Ну да… Скажу. Лизавета Петровна! Очень надеюсь, что в будущем году с вас будут сняты все обвинения, и ваше честное имя будет очищено от подозрений!

— Да вы что… — теперь и Моргунов выглядел растерянным. — Какие могут быть подозрения… Это ж Лиза!

Тамара залпом выпила бокал шампанского и заявила, гневно глядя на следователя:

— Не волнуйтесь, я очищу Лизу от ваших подозрений. У меня есть кое-что… на кое-кого. И я завтра же начну действовать!

— Томочка! — укоризненно сказал Моргунов. — Праздник же, не надо об этом! Ты же обещала!

— Ты же обещала! — эхом повторила я, чувствуя, как болью сдавливает виски.

— Ну уж нет. — не сдавалась Тамара. — У меня улики есть, вот! Важные!

— Передайте их мне! — Поливанов выглядел встревоженным. — Прямо сейчас. Тамара Владимировна, будьте же благоразумны!

— Томочка, он прав. — поддержал его Моргунов. — Передай все ему, пусть этим делом занимается полиция. Прошу тебя!

Казалось, на какое-то мгновение Тамара заколебалась. Она растерянно поглядела на Моргунова, затем отвела глаза, немного подумала и решительно сказала:

— Нет, я все узнаю сама. Я докажу вам, на что способна! Лиза… — внезапно обратилась она ко мне. — Если… Если что-то пойдет не так… У меня предчувствие дурное. Лизанька… Ты ведь меня найдешь? Я не останусь навечно там, в лесу?

В ее голосе появились визгливые, истерические нотки:

— Лиза, обещай мне! Обещай, что не оставишь меня одну в темноте!

Я молча смотрела на нее, глотая катящиеся по щекам слезы. В этот момент пробили куранты.

* * *

— Да, жестокий получился спектакль. — Поливанов выглядел сильно обеспокоенным. — Лиза, у вашей подруги в самом деле есть какие-то улики?

Мы сидели у меня дома, перед включенным телевизором, но я, как и прежде, не могла бы сказать, что нам показывали. От Тамары мы уехали сразу после полуночи — находиться в ее обществе я наотрез отказалась. Она извинялась, даже расплакалась, но я была непреклонна — если Поливанов не отвезет меня домой на машине, пойду пешком.

Разумеется, он согласился доставить меня до дома. Тамарка впихнула ему в руки сверток с пирогами и коробку конфет, пыталась было всунуть и шампанское, но руки следователя уже были заняты, а я наотрез отказалась брать у нее хоть что-то.

Когда мы доехали, Поливанов хотел было доставить меня до квартиры и уйти, но, поглядев на мое заплаканное лицо, передумал, и зашел вместе со мной. И вот теперь мы сидели перед поющим телевизором и думали каждый о своем.

— Лиза, вы меня слышите? — окликнул Поливанов.

— Слышу. Да нет у нее никаких улик! — с досадой воскликнула я. — Это она перед Моргуновым выделывается. Вбила себе в голову, что никто не может полюбить ее просто так. Мол, она старая и некрасивая, поэтому, чтобы ее полюбили, должна какой-то талант у себя открыть. Хотела даже в ясновидящие податься, но это сложно. Вот и решила в Холмса поиграть. Мол, вот она какая, умная и бесстрашная. Тем более, ее Артурчик — новое воплощение Конан Дойла, он Холмса должен оценить.

— Артурчик? — смешно поднял брови Поливанов. — Это вы про кого? Про Сергея Васильевича Моргунова, потомственного пролетария?

— Он уже давно не Сергей Васильевич. — усмехнулась я. — Вы что! Он медиум, сэр Артур, не меньше. Вот Тамарка и старается, дурочка. Доказывает, что его достойна.

— Все это очень трогательно. — серьезно сказал Поливанов. — Но поймите, Лиза. Ваша подруга, возможно, не слишком умна, зато крайне энергична. И в свое игре в Холмса может зайти слишком далеко. Начнет приставать к разным людям со своими подозрениями… в вдруг случайно угадает?

— Вы считаете, это опасно? — встревожилась я. — Так запретите ей!

— Вы шутите? — удивился следователь. — Как я ей запрещу?

— Ну… тогда приставьте к ней охрану!

— Это можно, конечно… Но тогда мне придется оставить без охраны вас.

— Почему? — я осеклась. Поливанов грустно посмотрел на меня.

— Лиза, вы же не думаете, что на это дело мне выделили всю полицию города?

— Хорошо, я сама с ней поговорю. — решила я. — Она же захочет помириться, так что я смогу выдвинуть свои условия. Пусть завязывает с игрой в сыщика.

— Ну вот и славно. — Поливанов заметно повеселел.

Мы некоторое время помолчали.

— А как там Леся? — вспомнила я.

— Какая Леся? А, мадам Грицук. — вспомнил Поливанов. — Да нормально там все. Я ей намекнул, что ее куда реальнее обвинить в соучастии, чем вас. Все же, именно на вас маньяк покушался, а на ней, напротив, жениться хотел.

— Она испугалась?

— Еще бы.

— А вы сами еще верите, что Володя — маньяк? — тихо спросила я.

— Н-нет. — с некоторой заминкой ответил Поливанов. — Веру Тихонову он похитить точно не мог. Если, конечно, она была похищена.

— Если была? — оторопела я. — Куда ж она еще могла подеваться?

— Мало ли, может, с любовником сбежала. — неуверенно ответил Поливанов.

— Вы сами в это верите?

Он не ответил.

— А меня… еще подозреваете? — после паузы спросила я.

На этот раз он молчал намного дольше. Наконец, ответил:

— Похоже, что нет.

— Почему?

Он лишь пожал плечами. Какое-то время мы сидели, отвернувшись друг от друга, и думали каждый о своем… С улицы раздался грохот взорвавшихся петард.

Поливанов встал.

— Ну что же, Лиза… Благодарю за компанию, пора мне отчаливать.

— Да. — я изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал, но он все же предательски сорвался. — Идите… Неудачно Новый год начинается.

— Неудачно? — он резко развернулся на каблуках. — Ну что же, в наших силах это исправить.

Он сел рядом со мной, обнял за плечи и уверенно поцеловал в губы.

Глава 21

Проснулась я в отличном настроении. Поливанов сам приготовил нам завтрак — вернее, разогрел в микроволновке тамаркины пироги. Потом сказал, что 1 января ему на работу не надо, так что он лично будет меня охранять весь день. А парням из наружки даст отгул.

Я бабочкой летала по квартире, чувствуя себя 18-летней девочкой, у которой впервые заночевал дружок из параллельного класса. Сухарь Поливанов тоже выглядел сильно помолодевшим, и все время глупо улыбался.

Вскоре позвонила Тамара, и я легко ее простила, попросив только бросить игру в частного сыщика. После некоторой заминки она сказала, что играть и не собиралась, и быстро перевела разговор на другую тему. Но в своей эйфории я не обратила на это внимания.

На работу Поливанову нужно было выходить только четвертого января. Я требовала продлить каникулы, но он серьезно заметил, что воры и убийцы почему-то не жалеют ждать, пока у приличных людей закончатся праздники. Тем не менее, 3 января мы до трех ночи смотрели по телику какие-то новогодние фильмы, и первых выход на работу моего мужчины я банально проспала.

Разбудил меня звонок домашнего телефона.

— Лиза, Тамара не к тебе поехала? — встревожено спросил Моргунов.

— Нет, мы не договаривались… — растерялась я. — А с чего ты взял, что ко мне?

— Не знаю даже… Она с утра пораньше сорвалась с места, сказала, что у нее важная встреча, и куда-то умотала. Я подумал, что к тебе, поэтому не стал возражать. Но потом подумал, что не слышал твоего звонка… Так не к тебе? Тогда куда же?

— Не знаю. А почему ты так взволновался? — я тоже начала нервничать.

— Даже сам не понимаю… — он замялся. — Видишь ли, она дала тебе слово бросить расследование. Она и мне это обещала. Но… Она постоянно кому-то звонила, причем, с нашего домашнего телефона. И не говорила, кому. Она явно что-то скрывала. Мы вчера даже поругались по этому поводу. И она точно никуда не собиралась сегодня. По крайней мере, ничего мне об этом не говорила. Лиза, позвоните ей, может, она вам все скажет.

— Да, сейчас.

Слегка дрожащими руками я набрала телефон Тамары и, пока раздавались длинные гудки, успела перепугаться почти до смерти. И успокоилась лишь тогда, когда в трубке раздался возбужденный тамаркин голос:

— Лизка, тебе чего?

— Мне твой Моргунов звонил. Ты куда намылилась с утра пораньше?

— Да по делу я, не боись. Скоро вернусь.

— А что за дело?

— Да тебе-то зачем знать? — она начала злиться. — Все, отвяжись, я занята.

Я повесила трубку и, немного подумав, отзвонила Моргунову. Тот тоже успокоился и, извинившись за ранний звонок, повесил трубку.

Я встала, привела в порядок квартиру, и села на диван, задумавшись: как убить время до вечера? Без Поливанова все казалось каким-то скучным, серым, словно подернутым паутиной. Да что со мной, вроде, давно уже не девчонка. Неужели влюбилась?

Решив не впадать в детство, я собралась, сходила в магазин за творогом, и, лишь зайдя в квартиру, услышала заливистые трели своего мобильника. Надо же, оставила его без присмотра на полчаса, и уже 5 пропущенных звонков. И все от Моргунова!

— Артур, да что с вами? — удивилась я, услышав в трубке его взволнованный голос.

— Лиза, я недавно снова позвонил Тамаре, хотел насчет обеда узнать, но она сбросила звонок! Где она может быть?

Я поглядела на часы. Тамара ушла из дома, как я поняла, в десять утра. Сейчас час дня. М-да, серьезное у нее дело, раз занимает столько времени, и нельзя прерваться даже на разговор с любимым.

— Лиза, давайте я к вам подъеду, и вы при мне ей позвоните. Может, тогда она возьмет трубку? А вы передадите мне. Я подумал — может, она на меня обиделась за что-то, и потому разговаривать не хочет?

— Приезжайте. — нехотя согласилась я.

На душе поднялась неясная тревога, и я перезвонила Тамарке, не дожидаясь приезда Моргунова. Трубку она взяла сразу:

— Лизка, кончай трезвонить! Мне некогда!

— Тебя твой Арик ищет… — начала было я, но она перебила:

— Успокой его, у меня все отлично, через час вернусь! Пусть мясо к обеду купит!

Она отключилась. Я задумчиво смотрела на телефон: сказать Моргунову, чтобы не приезжал ко мне, а пошел за мясом? Нет, не стоит. Если Тамара задержится, он все равно будет дергаться, названивать то ей, то мне, в общем, покоя не будет. Пусть сидит в моей квартире, и мне не так тоскливо будет, и ему не так тревожно.

До приезда медиума я успела испечь пирожки с творогом, заварила свежий чай, и приготовилась к приятным посиделкам. Моргунов пришел с большой коробкой конфет, и мы отправились на кухню пить чай.

Пошел час, второй, чай давно был выпит, все пирожки съедены, а Тамара все не звонила.

— Лиза, я уже не решаюсь… Позвони ей ты. — попросил Моргунов. Он выглядел сильно обеспокоенным.

Я набрала тамаркин номер. Она не отвечала довольно долго, наконец, взяла трубку. Ее голос звучал устало.

— Тут возникли некоторые трудности. Но ничего, все будет хорошо.

— Тома, скажи, где ты? Мы с Артуром сейчас приедем, заберем тебя!

— Ладно, приезжайте. Я в… — в трубке раздались короткие гудки. Я тут же перезвонила. Раздались долгие гудки, затем звонок был сброшен. В ужасе посмотрев на побледневшего Моргунова, я снова набрала номер, и оттуда донесся механический голос: «Абонент вне зоны доступа».

— Может, разрядился? — предположила я, буквально чувствуя, как подступает паника.

— Может. — Моргунов старался говорить спокойно. — Ты все же позвони своему следаку. Пусть попробует ее засечь.

— Если телефон не работает, как же засечь? — возразила я, набирая номер Поливанова. Он тут же ответил, и я в двух словах обрисовала ситуацию. Видимо, мой голос сильно дрожал, поскольку Поливанов скомандовал:

— Лиза, отставить панику! Возьми себя в руки. Возможно, у твоей подруги просто села зарядка.

— И где она шляется целых 5 часов???

— Да может маникюр делает. Или прическу там, начес… Ну ты же у нас женщина, должна лучше знать!

Я как-то мигом успокоилась. В самом деле, Тамарка могла отправиться в салон красоты. А может, вообще лицо решила подтянуть? Тогда понятно, что своему хахалю она ничего не сказала. Да и времени на разговоры со мной у нее не было. А мобильник зарядить с вечера забыла, вот он и издох.

— Да, ты прав. — кротко сказала я. — Сейчас успокою Моргунова.

— Давай. — согласился следователь. — Найдется ваша Тамара.

— Уверен?

— Да конечно. Была б она в руках маньяка, он давно бы ее телефон вырубил. А вы ей сколько раз звонили, и ничего. Но медиуму вашему скажи, пусть едет домой, поглядит, в чем была одета его подруга. Ты там не дергайся, я скоро приеду. Пожрать что-то есть, или купить по дороге?

— Были блинчики, но их мы съели… — виновато ответила я.

— Понятно, с перепугу аппетит разыгрался. — усмехнулся Поливанов. — Ладно, зайду по дороге в кулинарию.

Моргунов выслушал версию следователя и, вроде, слегка успокоился.

— Думаешь, она прическу делает? — с надеждой заглядывал он мне в глаза. — Столько времени?

— Кроме прически, может и маникюр с педикюром. — пожала я плечами. — Сергей… Артур, едь домой и купи по дороге мясо. А то приедет Тамарка, голодная, а в холодильнике мышь повесилась.

— Да, поеду на рынок. Извини за беспокойство. — он заметно повеселел, оделся и вышел.

Я осталась ждать Поливанова. Несмотря на то, что версия с салоном красоты или подтяжкой лица казалась вполне реальной, беспокойство никак не проходило. Я металась по квартире, попыталась протереть пыль на полочках шкафа-витрины, но сбросила на пол любимую кофейную чашку, потом красную вазочку с ручной росписью, и на этом решила уборку закончить.

Каждые полчаса я набирала телефон Тамары, но он по-прежнему был отключен. Когда, наконец, пришел Поливанов, я была в состоянии, близком к истерике.

— Витя, но все-таки… Ты не мог бы дать задание поискать Тамару?

— Где? У нас в городе штук 15 одних салонов красоты. А если она пошла к мастерице на дом?

Он выгрузил из сумки упаковку с блинами и пошел на кухню разогревать. Я растерянно посмотрела ему вслед. По-хорошему, это я должна кормить своего мужчину, вернувшегося с тяжелой и грязной работы. Но я не могу сейчас даже думать о готовке или еде. Я должна знать, что с Тамарой все хорошо!

Я снова набрала номер Тамары, а потом позвонила Моргунову:

— Ну что, она не объявилась?

— Нет. — он тяжело дышал, а голос слегка дрожал. — Лиза, прошло 8 часов. Где она может быть?

— Не знаю. — я боролась со слезами. — Вообще-то, если она куда-то в СПА пошла, там может быть и десять часов…

Но я сама не верила в то, что говорила. Тамара просила купить мясо к обеду, обещала вот-вот вернуться. Если бы процедура занимала весь день, она бы знала об этом заранее!

Поливанов принес в комнату румяные блинчики, заварил чай, и мы поужинали, всячески стараясь делать вид, что нам весело и спокойно на душе. Затем мы снова посмотрели фильм. Телефон Тамары не отвечал, я все рвалась позвонить Моргунову, но Поливанов убедил меня, что не стоит — когда Тамара приедет домой и поужинает, она позвонит сама. Но мне казалось, что сам он нервничает все сильнее. Я сидела как на иголках, и буквально подпрыгнула на стуле, услышав звонок мобильника. Это был Моргунов:

— Лиза, уже половина двенадцатого… Все салоны давно закрыты! Где же Тамара?

Дальнейшее я помню, словно во сне. Выпавший из моих рук мобильник взял Поливанов. Он о чем-то расспрашивал Моргунова, затем куда-то звонил, отдавал распоряжения. Наконец, он обернулся ко мне:

— Лиза, ее будут искать. Но… Как найти человека в миллионном городе, если телефон не работает, и нет даже малейшего представления, куда она могла пойти? Я запросил телефонную станцию, они определят район, в котором был принят последний звонок. Но радиус определения около двух километров, не знаю даже, чем нам это поможет…

Тут раздался настойчивый звонок в дверь. Поливанов бросился открывать, я понеслась следом, почему-то вообразив, что это Тамара. Но из коридора раздался знакомый мужской голос:

— Витя, прости, я к вам приехал… Не могу я дома оставаться. С ума там сойду.

Я вернулась в комнату и без сил опустилась на диван. Мужчины о чем-то посовещались в коридоре, а затем с суровыми лицами зашли в комнату. Поливанов обратился ко мне:

— Лиза, я все понимаю… Но послушай меня. Каждый год в городе пропадает около сотни жителей. Из них две трети — женщины. И большинство мы не находим ни-ког-да.

Он на секунду осекся, затем продолжил:

— И Тамару мы, скорее всего, не найдем. По крайней мере, не быстро. Если… если ты нам не поможешь.

«Лиза, ты не оставишь меня в лесу, в темноте!» — слова прозвучали в моей голове так отчетливо, словно Тамара произнесла их, склонившись к моему уху.

Не дождавшись моего ответа, он повернулся к Моргунову и взял из его рук большую цветную фотографию. Я невольно вскочила с дивана.

— Лиза, садись. — мягко, но твердо сказал Поливанов. — А теперь возьми ее фото.

— Но ты же не думаешь… — я с ужасом смотрела на следователя.

— Возьми. — он протянул мне фото.

— Но Тамара… Нет! Ты же говорил, что с ней все в порядке… Что она… Что маньяк не дал бы ей полдня говорить по телефону! Ну, ответь же!

Но Поливанов, не отвечая, вручил мне фотографию подруги.

На этот раз я не видела никаких видений. Ничего не изменилось перед глазами, лишь в голове, словно эхо, зазвучало:

— Лиза… Прости меня, Лиза. Я не смогла тебе помочь. И уже никогда не смогу…

Фотография вывались из моих рук, и я зарыдала. Слезы душили, сдавливали горло, и, чтобы не умереть, не разорваться изнутри, я вскочила на ноги, и начала сбрасывать на пол чашки со стола. Голос, наконец, вернулся ко мне, и я начала орать на Поливанова:

— Это все ты, ты погубил Тамару. Ты подозревал меня, подозревал Володьку, ей пришлось влезть в это дело. И ты. — я повернулась к Моргунову. — Она в тебя влюбилась, и думала, что ты ее не любишь. Ты не смог ее убедить, она хотела тебе доказать… Все из-за вас, мужиков, из-за вас, ненавижу…

Рыдания вновь скрутили, и я, захлебнувшись своим криком, осела на пол, раскачиваясь от внутренней боли. Поливанов сел прямо на пол рядом со мной, обнял меня за плечи и начала гладить по голове, словно маленькую.

— Лиза, я все понимаю… — забормотал Моргунов, нависая над нами. — Но надо найти Тамару… Вы же не откажетесь мне помочь?

— Да!!! — закричала я. — Я буду смотреть на фотографии, сколько придется. Я поймаю этого гада! Не понимаю, почему пока не могу узнать его имя, но я его узнаю! Это же из-за меня, я знаю, из-за меня…

Я вновь зарыдала. Не знаю даже, кого мне было жаль больше — Тамару или себя. Погиб единственный человек, который меня по-настоящему любил. Она умела любить… Но теперь я найду его. Я не стану обращать внимания на жуткую боль в висках. Я не стану больше жалеть себя. Я найду его, клянусь, Тамара!

Глава 22

Весь январь я просидела дома, обложившись фотографиями Веры, Тамары и пропавших девушек. Но пережитый стресс плохо повлиял на мои способности медиума. Если раньше, взял в руки фото, я словно начинала видеть мир вокруг глазами одной из погибших, то теперь четкой картинки я не могла увидеть вообще. Перед глазами, как в калейдоскопе, постоянно сменяясь, мелькали картинки: черный тоннель с ослепительным светом в конце, рыхлая земля вокруг, еловые ветки, чьи-то размытые лица…

Боль в висках притупилась, но ужас, сжимавший сердце перед тем, как я проваливалась в другую реальность, никуда не исчез. Казалось, он даже стал сильнее, словно предостерегая от чего-то невыносимого. А на выходе из транса ждало отчаяние. Тамара погибла, пытаясь мне помочь… а я не могу сдержать данное ей слово.

К сожалению, Моргунов, на чью помощь я серьезно рассчитывала, быстро сошел с дистанции. Вместо того, чтобы сидеть вместе со мной, раздумывая, как мне снять блок, он все больше пил, словно пытаясь забыться. Я даже не ожидала, что гибель Тамары так его подкосит. В любом случае, разбираться со своими кошмарами мне пришлось в одиночестве.

Поливанов же целыми днями опрашивал свидетелей, пытаясь поминутно восстановить, что же происходило в тот злосчастный день — 4 января. Благодаря нашему созвону можно было предположить, что Тамара погибла в 14.56 по местному времени. Именно тогда сначала был сброшен мой звонок, а потом отключился ее мобильник. Из дома же она, по свидетельству Моргунова, выехала примерно в 10 утра. Но куда она поехала?

Было установлено, что в половине одиннадцатого утра она побывала в своей квартире. Когда она открывала дверь ключом, сверху спускался сосед, который и дал показания. Сколько времени Тамара провела у себя дома, выяснить не удалось. Зато удалось выяснить, что последние звонки были сделаны примерно с того места, где городская трасса переходила в лесную. У сожалению, пересекла Тамара городскую черту или нет, установить было невозможно.

Разумеется, первым под подозрение попал зять Веры, Михаил Федоров. Тамара точно какое-то время подозревала его, и вряд ли после исчезновения Веры ее подозрения сильно уменьшились. Но тут следствие наткнулось на крепкое алиби. Гражданская жена Михаила, Глафира Степнова, готова была присягнуть, что с самого утра и до пяти вечера Михаил был дома. Соседка по площадке уверяла, что встретила Михаила около пяти вечера — он как раз выносил мусор. Более того, с домашнего телефона Михаил звонил одному из друзей. Проверили время звонка — 15.34 по местному времени. Конечно, теоретически, за полчаса он мог убить Тамару и вернуться домой, а Глафира могла хладнокровно лгать. Но это требовалось доказать, а доказательств не было.

Проверили алиби и Петра Тихонова, мужа Веры. По его словам, весь тот день он провел дома, заливая тоску по пропавшей жене алкоголем. Звонков или визитов соседей, подтверждающих алиби, увы, не было. Зато в квартире были найдены пять пустых пол-литровых бутылок водки с его отпечатками пальцев. Если он выпил эти бутылки за пару дней, конечно, у него не хватило бы сил вывезти кого-либо в лес и убить. Но пил ли он 4 января?

18 января ко мне снова зашел Вадим Нечаев. На этот раз я не стала отказывать ему, взяла фотографию Лены и честно попыталась впасть в транс. Но ничего не произошло. Я не очутилась в зимнем лесу, не услышала никаких голосов… Казалось, мой дар навсегда покинул меня.

— Лиза, что с вами? — тихо спросил Вадим перед тем, как уйти. — Вы выглядите так, словно в петлю собираетесь.

Я и правда чувствовала себе так, словно вокруг шеи сжимается удавка. Сознание своей вины душило, не давая дышать. Я совсем забросила все домашние дела. Поливанов, придя поздно вечером с работы, готовил ужин, он же платил за телефон и за квартиру, ему удалось даже продать нашу старую машину. Правда, потратить вырученные деньги на адвоката он не разрешил, сказав, что это будет напрасной жертвой. Обвинение в похищениях и убийствах с Володи и так было снято. А с обвинением в покушении на мое убийство справится и назначенный следствием адвокат.

Получалось, за то, чтобы с Володи сняли клеймо маньяка, заплатила своей жизнью Тамара. И за это я возненавидела бывшего мужа куда больше, чем за то, что он пытался убить меня.

Однажды утром я проснулась от настойчивого звонка в дверь. Выглянула в глазок — за дверью стояла Леся. Я не стала открывать, боясь не совладать с собой и столкнуть девчонку с лестницы. Она звонила около четверти часа, затем ушла. А я, наскоро умывшись, снова обложилась фотографиями и начала просить призраков мне помочь. Но они были неумолимы.

Этим же вечером Поливанов принес домой мясо и лично стал его жарить. Поскольку баловал он меня редко, предпочитая по вечерам бутерброды, я насторожилась. Увидев мои расширившиеся от тревоги зрачки, он торопливо сказал:

— Лиза, ничего плохого не произошло. Просто Моргунов и эта активная журналистка, Лилия Плещеева, договорились с областным телевидением об участии в передаче «За гранью». Они будут там разыскивать без вести пропавших, в том числе Тамару. Там должно быть два экстрасенса и два медиума. Одним будет Моргунов, а второй… Он не рискует сам позвать тебя, но, может, ты согласишься?

— Я теперь на все согласна. — горько ответила я. — Но что толку? Я больше ничего не могу. Даже того, что могла раньше.

— А ты не волнуйся. — предложил Поливанов. — Расслабься, не внушай себе, что это ты во всем виновата. И тогда, уверен, все наладится.

Я молчала, и он, ласково обняв меня, продолжал:

— Лизок, я просто глядеть на тебя без слез не могу. Ты уже сама стала на привидение похожа. Правда, расслабься, ни в чем ты не виновата. Ты просила Тамару оставить игру в сыщика. Да только она вовсе не ради тебя в нее играла…

— Витя, почему ты сразу не заволновался в тот день, когда пропала Тамара? — тихо спросила я. — Говорил про парикмахерскую, про ногти… Или просто меня успокаивал?

— Лиза, скажу тебе честно… Я и сейчас ничего не понимаю. — неохотно ответил он. — Все прочие похищения легко было объяснить. Девушки садились в машину к человеку, который вызывал их доверие — уж не знаю по каким причинам. Возможно, они были с ним знакомы, или выглядел он привлекательно. А уже в салоне он или оглушал их, или еще как-то вырубал. Но всегда это было неожиданно, жертвы не ожидали нападения. Понимаешь мою мысль?

Я кивнула. Да, ни девушки, ни Вера не ожидали нападения, я тоже в этом уверена.

— А тут… Ты ведь думаешь, что Тамара отправилась поговорить с человеком, против которого у нее были улики?

— Или поговорить, или проследить за ним… Скорее второе, поэтому это и заняло у нее намного больше времени, чем она ожидала.

— Да, и такое возможно. Но в любом случае, она подозревала, что этот человек смертельно опасен. Что он уже убил десяток женщин, и не остановится перед новым убийством. Верно?

Я снова кивнула.

— Тогда объясни мне, как же получилось, что она беспечно подпустила его к себе? — Поливанов явно нервничал. — Беседовала с тобой по телефону, пока он не напал на нее? Не понимаю, вот честно! Она должна была ожидать любой пакости с его стороны. Твоя подруга была высокой, физически крепкой, без боя бы она не сдалась. Ну почему, почему она его подпустила? Почему не сопротивлялась?

Этого я тоже не понимала. Мне всегда казалось, что Тамара грудью пойдет на вражеский танк, и голыми руками разорвет его на части. Она не ведала страха перед боем, и никогда не уступала грубой силе. Почему же, в самом деле, она сдалась убийце? Или она не ожидала нападения?

— А если… — нерешительно предположила я. — Она за кем-то следила, но он скрылся из виду? Она-то подумала, что маньяк сбежал, а на самом деле теперь уже он следил за ней. И, выбрав удобный момент, напал. Она его не видела, и потому не была готова к нападению.

— Теоретически такое возможно, если они к тому времени зашли в лес. — пожал плечами Поливанов. — Вряд ли маньяк мог внезапно напасть в городе, серди бела дня. Как ты это себе представляешь? На оживленной улице, на глазах изумленной публике бьет ее по голове и тащит к машине?

— Значит, заехали в лес. — согласилась я.

— Она водила машину? — поинтересовался Поливанов. — Как она попала в лес? Трамвай туда не ходит. И вряд ли она каталась за маньяком по городу на такси.

— Почему нет? Могла заказать такси, и ехать за подозрительной машиной.

— То есть весь день гоняла по городу за маньяком на такси, а доехав до леса, отпустила его? — заинтересовался Поливанов. — Зачем? Как она собиралась добираться домой, на машине маньяка?

— Да, не вяжется… А если она и не думала отпускать такси? Попросила подождать у опушки, зашла в лес, а там на нее напали? Таксист подождал немного, решил, что его кинули, и уехал…

— Оперативники опрашивают таксистов, пока никто ничего такого не припомнил. — устало сказал Поливанов. — Хотя, не исключено, просто не хотят откровенничать с полицией. Но вообще, если ее ждало такси, зачем она попросила вас за ней заехать?

— Да, непонятно. — согласилась я. — Еще более странно, что она, потеряв маньяка в лесу, решила, что находится в полной безопасности.

— Вот именно. — кивнул Поливанов. — Она должна была быть настороже.

Мы немного помолчали, потом я тихо спросила:

— Скажи, я понравилась тебе… из-за того, что ясновидящая? Права была Тамара?

Он повернулся и с ласковой насмешкой поглядел на меня:

— Ты такая трогательная. Как роза с тремя шипами. Только они не колются… совсем. — он немного подумал и твердо добавил: — А твой дар тут ни при чем. Он мне не нужен.

Поздним вечером к нам зашел трезвый, против обыкновения, Моргунов.

— Ребята, не могу дома сидеть. Не поверите, по ночам Тома приходит. И смотрит так укоризненно…

Мы с Поливановым молча смотрели на него, даже не пытаясь утешить. Но медиум, похоже, и не ждал утешения. Он снял пальто, без приглашения прошел в гостиную, сел в кресло и повернулся ко мне:

— Вот, Лиза, хочу с людьми живыми поговорить. Надоело мне целыми днями с призраками беседовать. Они мне такого наговорили уже… И потом, пить я бросил. А то морда опухла, в телевизор не пролезет скоро. А у нас с тобой съемки скоро, помнишь?

Я кивнула.

— Я тебе досказать решил старую историю про меня… Про Конан Дойля. — неторопливо продолжил Моргунов. — Помнишь, медиум Флоренс ему помогала? А ведь не так все просто там было-то…

Глава 23

Англия, 1919 год, март

Сэр Артур Конан Дойл торопился в дом Уильяма Крукса. Он знал, что Уильямс и Флоренс задержались на пару дней для проведения очередного сеанса, а потом последуют за леди Крукс, уехавшей с детьми на восточное побережье, и вернутся лишь спустя два месяца, в конце мая. Но Дойлу требовалось срочно переговорить с призраком Кэти Кинг, и он не собирался так долго ждать их возвращения.

Молчаливый дворецкий открыл ему дверь и тут же ушел. Да, с отъездом леди Крукс порядка в доме не стало, недовольно подумал писатель. Высказать претензии было некому, дом производил впечатление вымершего. Писатель заглянул в каминный зал, поднялся на второй этаж, потом на третий. Вокруг царила мертвая тишина. На минуту Дойл сам себе показался призраком, ветхим и безнадежно устаревшим. Внезапно из-за двери одной из комнат раздался звонкий девичий смех.

— Вили, гляди, наш стул совсем развалился. Новый пора заказывать. — веселый девичий голосок приятно ласкал слух, но вызывал безотчетную тревогу. — А может, пореже сеансы проводить, а то стульев не напасемся?

— Флю, мы не может прекратить сеансы. — Дойл насторожился и подошел поближе к двери. — Ты можешь находится в моем доме лишь до тех пор, пока к нам приходит Кэти Кинг. Иначе нам придется расстаться.

— Ох, как она мне надоела! — вдохнула девушка. — Ты не поверишь, но мне часто кажется, что я… становлюсь ею. Нет, не улыбайся! — ее голос внезапно зазвенел, словно от слез. — Я знаю, ты мне не веришь! Но я чувствую, что она во мне. Она говорит не со мной, с другими, но я, именно я — ее проводник. Когда по ночам ты от меня уходишь, она порабощает меня полностью. Мне страшно, я не могу больше так… Не могу!

— Флю, ты просто слишком впечатлительная девочка. — последнее слово прозвучало нечетко, и в комнате наступила тишина.

Сэр Конан Дойл недолго боролся со своим воспитанием джентльмена. Уже через секунду он рывком распахнул дверь и застыл, увидев целующуюся парочку. Он просто стоял и смотрел на них, перестав даже дышать. Наконец, они осознали, что в комнате уже не одни.

— Артур, это не то, о чем ты подумал! — переведя дыхание, Уильям вскочил на ноги.

— О чем же я подумал, сэр? — с издевкой переспросил писатель. — Не будете ли вы так добры, чтобы расшифровать мне мои мысли?

— Ладно. — Уильямс Крукс уже пришел в себя. — Выкладываем карты на стол. Да, сеансы с медиумом мне нужны, чтобы Флоренс могла жить в моем доме, не вызывая негодования леди Крукс. Но, тем не менее, это не обман. Кэти Кинг, дочь пирата, реально существует.

— Что же случилось со стулом? — словно не слыша, спросил Дойл. — Я вижу, он развалился?

Он неторопливо подошел к разломанному стулу, поднял его с пола и повертел в руках.

— М-да… Стул складной. — протянул он. — Зачем в этой комнате складной стул?

Флоренс подошла к нему и дерзко взглянула в глаза.

— Вы столько раз просили моей помощи. А теперь считаете меня лгуньей?

— Так все же, мисс, зачем вам складной стул?

— Чтобы спокойно вставать и скидывать с себя путы. — резко ответила девушка. — С обычным стулом такое бы не вышло.

— А рост? — все так же спокойно спросил писатель. — Как же получалось, что в образе Кэти вы становились выше ростом?

Девушка истерически рассмеялась:

— Я оставалась прежнего роста. Это платье становилось короче. Я просто подгибала и закалывала булавками подол. Как же вы, такой великий сыщик, этого не поняли?

— Теперь понял. Великого сыщика больше не существует, мисс. — он горько усмехнулся. — Он утратил свой превосходный нюх. Впрочем, не стоит о нем сожалеть, он был порядочным занудой. Вернемся к вашему перевоплощению. Волосы, надо полагать, были париком, бледность лица — гримом. Но быстрый пульс? Испарина? Это же нельзя симулировать. Крукс, что вы ей давали? Белладонну? Да, теперь понимаю…. От наркотика зрачки расширялись, и свет больно бил по глазам, вызывая обморок…

— Я вам так помогла когда-то! — выкрикнула Флоренс. — Неужели вам не все равно, стала я при этом выше ростом или нет?

— Да, я ведь поверил тогда в ваше предсказание… Как вам удалось добиться, чтобы журналист умер ровно через месяц после сеанса?

— Он был трусом. — тихо ответил на сей раз Уильямс Крукс. — На редкость нервным, и на редкость суеверным. Перед сеансом я хорошо изучил его слабые места. Он настолько поверил в предсказание призрака, что весь месяц медленно доводил себя до припадка. И умер, полагаю, от инсульта.

— Вы устраивали спектакли, чтобы обмануть леди Крукс. — с горечью ответил Дойл. — А свидетели вам нужны были, чтобы придать спектаклям достоверность. Потому вы и мне помогли. А я, старый глупец, попался на такой дешевый розыгрыш… Я считал вас, сэр Крукс, своим другом!

— Да, это был спектакль. Но вы, сэр Дойл, тоже обманывали свою жену! Много лет обманывали! — выкрикнула девушка. Крукс вздрогнул и отошел к окну.

— Да, об этом я как раз хотел поговорить. — кивнул писатель. — Я не обманывал Луизу, хотя, не скрою, виноват перед ней. Но кто вам рассказал о… о том разговоре с Луизой? Сэр Уильямс, которого я по наивности считал своим другом?

— О, я ничего не знала о том разговоре. — Девушка почти шептала. — Я передавала вам что-то от жены? Я не помню. Я же говорю, в какие-то моменты я ничего не помню. В меня вселяется другой человек, я вижу мир чужими глазами. Поверьте мне!

— Извините, не верю. Я знаком с истинными медиумами, но вы вышли у меня из доверия.

— Артур, ты нас осуждаешь? — Уильям повернулся к нему, уже полностью овладев собой. — Несмотря на то, что сам не безгрешен?

— Я не имею права никого осуждать. — сэр Артур стал терять самообладание. — Но я не могу быть участником обмана. Флоренс должна как можно скорее покинуть этот дом. Только на этих условиях я согласен молчать.

* * *

Поливанов принес гостю чаю и конфет, они начали о чем-то тихо беседовать, а я молча сидела, находясь под сильным впечатлением от рассказа. Значит, вся история с призраком Кэти — ловкий обман? Ловкость рук, и никакого мошенничества? Но одной Флоренс не удалось бы обмануть писателя, журналистов и прочую просвещенную публику. В обмане участвовала пара. Выходит, любой трюк можно устроить, действуя вдвоем. Ни один иллюзионист не сможет распилить партнершу, если та ему не подыграет. Какая-то мысль билась в голове, словно муха, попавшая в сачок. Но поймать ее я пока не могла.

— Лиза, надо бы подготовиться к эфиру. — умоляюще поглядел на меня Моргунов. — От него многое зависит. Сумеете достать кролика из шляпы — телевидение будет наше. Дальше — уже ТНТ с экстрасенсами. Вам удалось чего-то достичь?

— Артур, я ищу Тамару. — сухо ответила я. — Но пока не могу с ней связаться. Ушел от меня мой дар.

— Лиза, не подведи! — у него задрожали губы. — Это единственное, что меня еще в жизни держит. Тамару у меня отняли… если еще и передачи не будет, я уйду вслед за ней.

— Да я пойду, куда денусь. Но особых результатов не обещаю.

Моргунов, наконец, ушел, а я села рядом с Поливановым и прижалась лицом к его плечу:

— Витя, я себя совсем ненужной чувствую… словно меня списали в утиль.

— Откажись от съемок.

— Нет, не могу. — мне стало совсем холодно. — Не могу нарушить обещание, которое Тамаре дала.

Глава 24

— Эта женщина жива, и находится в двух тысячах километров отсюда! — с апломбом сказала полная дама с кокетливой серой шляпкой, с которой спадала легкая темная вуаль. — Она уехала внезапно, и теперь сожалеет об этом. Но вернуться не может. Возможно, ее удерживает там страх…

Она сделала эффектную паузу и гордо взглянула на ведущего программы «За гранью». Высокий парень в блестящем сером костюме-тройке для верности еще немного подержал возле нее микрофон, и лишь убедившись, что больше откровений не последует, отошел в центр студии.

— Ну что же, мы только что услышали мнение ясновидящей Иллианы. — жизнерадостно произнес он, глядя в камеру. — Она утверждает, что Тамара Михайловская жива, но находится в другом городе, и по какой-то причине не может дать о себе знать. Теперь дадим слово ведунье Евдокии.

Он подошел к сидящей чуть в сторонке пожилой женщине в длинном черном одеянии, и закутанной по самые брови в черный платок. Ее вид внушал безотчетный страх. Евдокия взяла в руки лежавшую перед ней фотографию и протяжно заговорила:

— Нету этой девоньки на белом свете. Лежит она в могилке глубокой, черной землицей присыпанная. Вьются над ней злые вороны…

Я постаралась отключиться, не слышать этого монотонного, словно механического голоса. Бедная Тамарка, всегда такая живая и решительная! Из ее смерти устроили шоу. И хуже всего, что я согласилась в нем участвовать. Но я и правда подумала, что сюда придут люди, которые обладают каким-то даром, и, возможно, они смогут разобраться в моем. И вместе мы отыщем Тамару. Но похоже, это были пустые надежды…

Тем временем, жутковатая Евдокия закончила свою речь, и микрофон передали Моргунову. Сегодня он был чисто выбрит, одет в строгий старомодный костюм, и действительно напоминал Конан Дойла со старинных гравюр. Он покрутил фотографию перед камерой, дал ей сделать крупный план, и лишь тогда осторожно опустил на стол.

— Эта женщина давно мертва. — после долгой паузы твердо сказал он. И снова замолк, низко опустив голову.

Ведущий некоторое время в растерянности постоял над ним, потом чуть охрипшим голосом спросил: — Вы же медиум? Вы можете вступить с ней в контакт?

— Я говорю с ней. — резко ответил Моргунов. От неожиданности ведущий вздрогнул и на шаг отступил от медиума. Опять повисло томительное молчание.

— Она говорит, что находится в лесу. — снова пауза. — Ее убил человек, на совести которого еще несколько жертв.

Он снова замолк, зато в зале, где сидело десятка два приглашенных на шоу зрителей, началось перешептывание. Я оглядела приглашенных.

Небольшой круглый зал вмещал довольно много народу. Стулья были расположены по кругу, середину занимал большой овальный стол, за которым сидели эксперты. Я знала, что публику на передачу тщательно отбирают, чтобы не допускать ненужных скандалов. Поэтому молодежь сюда обычно не допускалась.

Исключение составляла хорошенькая Лилия Плещеева, сидевшая в первом ряду, и рядом с ней — симпатичный молодой человек, нежно обнимавший ее за плечи. Глаза парочки счастливо светились, не то от любопытства, не то от близости друг друга. Несколько пожилых женщин, похоже, составляли группу поддержки Евдокии. Они тоже были одеты в черное, правда, платков на них не было. Они осуждающе качали головами, хотя я не могла бы понять, с чем именно они не согласны. В конце концов, Евдокия тоже сказала, что Тамары нет в живых. Еще нескольких женщин я не знала, возможно, они пришли с экстрасенсом Иллианой, или были знакомы с устроителями шоу. Сейчас они выглядели самыми заинтересованными, и буквально пожирали Моргунова глазами. Впрочем, возможно, он понравился им как мужчина.

К сожалению, Поливанов на шоу не пришел, но пообещал обязательно заехать за мной к его окончанию.

— Вы хотите сказать, что она стала жертвой маньяка? — заинтересованно спросил ведущий, а я чертыхнулась про себя: ну неужели нельзя было заранее подготовиться к передаче? То, что Тамару убил маньяк, мягко говоря, давно не тайна.

— Она сказала, что он высокий и худощавый. — словно не слыша вопроса, продолжал Моргунов. Я внимательно взглянула на него — он был бледен, тяжело дышал, и взгляд был отсутствующим, остановившимся. Неужели в самом деле впал в транс?

— Он плохо видит. — его речь стала отрывистой, слегка невнятной. — Он ненавидит женщин, и потому убивает. Он уже расправился с той, которая его любила, и с ее матерью.

Плохо видит? Расправился с любимой и ее матерью? Интересно, это он на Михаила намекает? Ну да, Тамара же наверняка делилась с ним подозрениями. И не с ним одним.

Я снова задумалась, и не сразу поняла, что ведущий обращается уже ко мне:

— Лиза, вы тоже медиум. К тому же, вы подруга исчезнувшей женщины. Скажите, вы тоже сможете вступить в контакт с Тамарой?

— Попробую. — холодно ответила я, глубоко жалея, что согласилась на участие в передаче. Все равно же ничего не выйдет, а придуриваться я не стану.

Я взяла со стола большую фотографию Тамары и, стараясь не разреветься перед камерой, взглянула в глаза подруги. Вроде, ничего не произошло. Я не очутилась в незнакомом месте, не почувствовала боли в висках… Просто в голове словно прозвучало далеким отголоском:

— Лиза… Остановись, не заглядывай в бездну. Нельзя в нее долго глядеть, нельзя…

— В какую бездну нельзя заглядывать? — с любопытством спросил ведущий. Видимо, я повторила всю фразу вслух.

— Не знаю. — тихо ответила я. — Наверное, нельзя без нужды беспокоить мертвых.

— То есть вы тоже думаете, что вашей подруги нет в живых?

— Уверена в этом. — резче, чем требовалась, ответила я.

— Отлично! — ведущий буквально светился оптимизмом. — Мы выслушали мнение экспертов по поводу недавно исчезнувшей Тамары Михайловской. Сейчас мы поговорим с ними о другой девушке.

Лада Калинина пропала три года назад, в декабре. До сих пор непонятно, было ее исчезновение добровольным или вынужденным. Вот ее фотография.

На большом настенном экране появилось изображение пухленькой девушки с толстой русой косой.

— Лада вышла из института вместе с двумя подругами. Им она сказала, что собирается поехать домой, готовиться к семинару. Но домой в тот день она так и не доехала. Где же девушка, жива ли она? Послушаем мнение наших экстрасенсов.

Он обошел стол по кругу, жестом заядлого картежника выкладывая перед каждым их нас фотографию девушки.

На этот раз Иллиана и Евдокия поменялись версиями. Экстрасенс уверяла, что Лады давно нет в живых, а ведунья — что она уехала в даль дальнюю за любимым. Моргунов же снова впал в транс и сообщил, что девушку съели лесные звери. Я невольно содрогнулась, и, думаю, не я одна.

Ведущий подошел и требовательно наставил микрофон на меня. За ним повернулась большая телекамера. Я с неохотой взяла в руки фотографию Лады, и тут же выронила ее из рук. Распоротый живот, вывалившиеся кишки… я уже видела эту жуткую картинку, только когда?

Подавляя тошноту, я тихо сказала, что девушка убита. И, по-видимому, тоже маньяком.

— Тем же самым, который убил вашу подругу? — ведущий аж наклонился ко мне, тыкая микрофоном в губы.

— Нет, не думаю. — покачала я головой, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. — Там другое, все другое.

— Другой способ убийства? — не отставал ведущий. — Какой же?

— Отстаньте! Отвяжитесь от меня все! — я вскочила с места и, не обращая внимания на изумленный выкрик ведущего, бросилась к дверям.

Глава 25

Весь вечер я проплакала от стыда. Надо же было так опозориться на ТВ, подвести Моргунова и заставить краснеть за меня Поливанова… Надо было собраться с силами и все выдержать, я ведь знала, на что шла! Но Поливанов, против ожидания, вовсе на меня не сердился. Его больше волновало другое.

— Этот чертов медиум вбил себе в голову, что Тамару убил Михаил Федотов. Он уже кучу заявлений в полицию накатал, что мы покрываем преступника.

— Но у Михаила же есть алиби?

— А чокнутого Холмса это не останавливает! — в сердцах воскликнул Поливанов. — Он не верит Глафире, считает, что она или покрывает сожителя, или сама замешана в убийствах. Ему, мол, Тамара после смерти об этом сказала — что убил ее человек с плохим зрением, укокошивший до того свою жену. Хуже того, он же растрепал об этом прессе! Пресс-секретарь МИДа уже плюются, когда ей звонят с вопросами из газет и с радио. Да что там, за мной Плещеева с оператором ходят по пятам, травят, как дикого зверя!

— А ты в его виновность не веришь? — осторожно спросила я. Поливанов сел рядом со мной тихо сказал:

— Да какая разница, во что я верю! Подумай сама алиби: у Федотова есть, а ни одного доказательства его вины — нет. На каком основании я его могу арестовать? Чем можно доказать, что в тот день Тамара встречалась именно с ним? Или хотя бы что собиралась встречаться?

Он перевел дыхание.

— Я понимаю, чего хочет твой придурок. Чтобы я выбил из Федотова признание. Но что оно мне даст? Ни одного доказательства, ни одной улики! На суде дело по-любому развалится.

— А если он покажет, куда спрятал тела?

— Да не покажет он. — нервно ответил Поливанов. — Я его допрашивал. Он трус, трясся весь, как студень. Но не сказал ровным счетом ничего. Или он ничего и не знает, или очень уж талантливый актер. Впрочем, я бы все равно его арестовал. Так было бы правильно. Но пресса… она следит за каждым моим шагом. Ты можешь понять, в каком я положении? Сначала я объявил маньяком твоего мужа. Теперь все узнают о том, что арестован Федотов, через 10 дней мне придется предъявить ему обвинение. А если это не он, если похищения и убийства продолжатся?

Я молчала. Поливанов немного поколебался, потом совсем тихо продолжал:

— Лиза, я не хотел тебя привлекать к своей работе, но… Пожалуйста, поговори с Лилией. Она решила прославиться любой ценой. И заявила мне, что сама выведет Федотова на чистую воду. Скажет ему, что все знает, что Тамара передала ей улики, а полиции, мол, останется только поймать его за руку. Оператор заснимет эту супероперацию, и она сделает спецвыпуск, выступив в роли героини. Лиза, отговори ее, прошу тебя!

— Но почему? — насторожилась я. — Ты считаешь, что пугать Михаила опасно? Ты веришь, что это он?

— Не знаю. — уныло сказал Поливанов. — Я не психиатр. Федотов выглядит как человек, неспособный придушить даже мышь. Но кто знает, как маньяки выглядят в обычной жизни? Я читал специальную литературу, и выяснил, что многие из самых опасных психов были как раз такими вот трусливыми рохлями, как Федотов. Но улик против него нет. Ни одной.

— А в тот раз, когда пропала Саша, он тоже был дома с Глафирой?

— Да. — сухо ответил Поливанов. — Я понимаю, что ты хочешь сказать: они маньячат на пару. Но это тоже надо доказать.

— Ладно, я поговорю я Лилией. — согласилась я. — А ничего, что я сегодня сбежала с передачи?

— Это не меня совсем не беспокоит. — слабо улыбнулся Поливанов. — Не мучай себя. Не хочешь быть медиумом — и не надо.

Он ненадолго задумался, затем неуверенно спросил:

— А что ты имела в виду, когда сказала про бездну? Что опасно в нее заглядывать?

— Я повторила слова Тамары. — покраснела я. — Что она имела в виду, понятия не имею.

— Это цитата из Ницше?

— Если ты долго всматриваешься в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя? — медленно проговорила я. — Да, возможно.

— Ты можешь сойти с ума? — требовательно спросил Поливанов. — Это она имеет в виду?

— Наверное. — я пожала плечами. — Я и не хочу заглядывать в пропасть. И вспоминать передачу больше не хочу. Ладно, давай сменим тему.

Вечером мы посмотрели странный фильм Альмодовареса о впавших в кому женщинах, но, судя по отсутствующему виду Поливанова, думал он отнюдь не о фильме.

На следующий день с самого утра я позвонила Лилии. Ее возбужденный тон вселил в меня сильную тревогу.

— Лиза? Как здорово, что вы позвонили! Давайте в нашу команду! Мы поймаем гада за руку, и вы тоже засветитесь на экране!

— Лилия, мы можем с вами встретиться? — я изо всех сил старалась говорить спокойно.

— Конечно! Когда вам удобно? — радостно сказала она.

— Могу выехать прямо сейчас.

— Выходите из подъезда через полчаса, мы подъедем.

На улицу я выбежала через двадцать минут. Сильное возбуждение не давало сосредоточиться, продумать разговор с неугомонной журналисткой. Сама не знаю почему, но я чувствовала — эту затею надо прекратить.

Рядом притормозил знакомый фургончик, оттуда выскочила черноволосая Лилия и кинулась ко мне:

— Давно ждете? Мы опоздали?

— Нет-нет, это я вышла раньше. — я постаралась сосредоточиться. — Лилия, дело очень странное. Тамара уже пыталась вывести маньяка на чистую воду. Она погибла. Я вас умоляю — не надо больше никого провоцировать.

— Не будем мерзнуть на улице, садитесь в машину. — она буквально втолкнула меня в фургон. Кроме шофера и оператора Сергея, там сидел еще один брутального вида мужик. — Вот моя команда. Три богатыря, видите? Неужели вы думаете, что они не справятся с каким-то хлюпиком?

Я в отчаянии смотрела на нее, пытаясь подобрать слова. Неужели она думает, что маньяк вступит в схватку с мужчинами?

— Мы как раз едем к Михаилу на работу. — весело щебетала Лилия. — Давайте с нами?

— Поехали. — обреченно сказала я.

Приехали мы быстро, я так и не успела отговорить Лилию от эксперимента. Фургон притормозил возле квадратного четырехэтажного здания, и журналистка торопливо раздала последние указания:

— Так, встроенная видеокамера на мне, Сергей, ты отвечаешь за четкую запись и звук. Женя, мы с Михаилом выйдем на лестницу, а ты стой этажом ниже. В случае чего Сергей тебе посигналит, беги тогда спасать.

Могучий охранник Женя вылез первым, помог выйти Лилии, и она вдвоем пошли к входу в здание. Оператор открыл ноутбук и пощелкал какими-то кнопками, и на мониторе появилась широкая лестница, с огромной пальмой в узком пролете. Через некоторое время раздались шаги, и рядом с пальмой появился Михаил.

— Лилия… Зачем я вам понадобился? — удивленно спросил он, потом снял очки и старательно их протер. Надел обратно на нос и с неподдельным изумлением воззрился на журналистку.

— У меня появились новые данные. — загадочно сказала Лилия. — О вашем алиби. Я точно знаю, что в то время, когда пропала Тамара, вы были дома один. Глафиры с вами не было.

— Н-но… Что за чушь… Была она!

— Нам рассказал правду ее любовник. — ласково сказала Лилия. — Вы полагали, что она вам верна? Увы… Вот фотографии.

Она медленно достала из небольшой черной папки фотографию и повертела ее сначала перед своей грудью с вмонтированной камерой, затем развернула к Михаилу. Я с изумлением разглядывала крупное мужское лицо с широким носом и окладистой бородкой. Неужели у Глафиры в самом деле есть любовник? Впрочем, тип на фото намного симпатичнее Михаила, так что ничего удивительного. Перед камерой возникла еще одна фотка, на которой тип с бородкой обнимал за плечи полную темноволосую даму с короткой стрижкой.

— Я ему понравилась, поэтому он со мной разоткровенничался. — доверительно поведала Лилия. — Его зовут Глеб, и с вашей подругой он встречается уже полгода. 4 января они встретились в половину первого, и пошли в кино. У него даже билетик сохранился на сеанс. Правда, он сказал, что в полицию не пойдет: раз Глаша хочет скрыть их свидание, пусть так и будет. Но вы же понимаете… Сегодня он без ума от вашей Глаши. А завтра я сумею его очаровать, и убедить дать показания.

— Но… это неправда! — визгливо выкрикнул Михаил. — Она была дома, и у нее… нет никого!

— Есть! — отрезала Лилия. — И он даст показания. Если… она замолчала.

— Что если? — с ужасом поглядел на нее Михаил. Он сильно побледнел, и в глазах появился ужас. — Что вам от меня надо?

— Денег, разумеется. — ласково протянула журналистка. — На областном телевидении платят копейки, а я молода и хороша собой, что же мне, вв рванье ходить?

— Но откуда у меня… Я простой програмер, я ни за что не отвечаю… — сбивчиво залопотал Михаил.

— Короче, Склифосовский. — отрезала Лилия. — Я тебе дам три дня на раздумье. Потом мы встретимся на этом же месте, в это же время, и ты передашь мне десять тысяч евро наличными. Где ты их возьмешь — не мое дело. А если денег не будет… ну что же, Глеб пойдет в полцию. Я его уговорю.

— Но зачем вам это? — в отчаянии прошептал Михаил. — Чтобы меня арестовали?

— Ну как же — раз уж денег не будет, то хоть передачу хорошую сниму. — улыбнулась Лилия, и камера отвернулась от несчастного программиста, судорожно ловившего воздух ртом.

Я сидела в полном недоумении, пытаясь понять, что же сейчас произошло. Лилия впорхнула в фургончик, мы поехали, и лишь тогда я спросила:

— А что, Глафиры в самом деле не было дома? Она уходила с любовником?

Фургончик аж затрясся от звонкого смеха. Смеялись все — и Лилия, и шофер, и оператор с охранником. Наконец, Лилия обрела дар речи:

— Какая же вы наивная, Лиза. Нет никакого Глеба. Вернее, он есть, конечно, но работает на нашей телестудии монтажером, и с Глафирой незнаком. Я просто подкараулила ее возле магазина и сфоткала, а потом мы смонтировали ее с Глебом. Вот и весь фокус.

— Но если Михаил был дома, он прекрасно знает, что и Глафира там была!

— Если они оба были дома 4 января, тогда, конечно, его не проведешь. — согласилась Лилия. — Но я уверена — его дома не было. А значит, он понятия не имеет, сидела ли дома его подруга. И его можно взять на понт. Ты видела, как он перепугался? На нем же лица не было!

— Ну выяснит он у Глафиры, что нет никакого любовника. — вздохнула я, уже понимая, что мне не переубедить упрямую девчонку.

— Он ей не поверит. — хихикнула Лилия. — Ты б на его месте поверила?

— А если он убьет Глафиру?

— Да зачем? — удивилась Лилия. — Она и так против него не станет свидетельствовать. Ему Глеба надо опасаться, но его он не найдет. Разве что решит нашу телестудию обыскать. — и она снова радостно засмеялась. Затем серьезно добавила. — На самом деле, Глеб ему тоже не страшен, я ж сказала, что он Глафиру не хочет подводить. То есть опасность представляю только я, со своим неумеренным аппетитом. Только я могу уговорить Глеба дать показания, которые разрушат маньячное алиби. Так что за мной начинается охота!

Ее глаза радостно сияли. Я некоторое время молча глядела на нее, затем начала быстро набирать телефон Поливанова. Он молча выслушал мой сбивчивый рассказ, затем выругался в трубку и отключился.

Глава 26

Таким разъяренным Поливанова я не видела никогда. Весь вечер он носился по комнате и отчитывал меня, как первоклассницу, впервые прогулявшую школу:

— Я тебя просил ее отговорить! Понимаешь, отговорить, а не протоколировать то, что она делает! Ты могла позвонить мне сразу же, как только поняла, что она задумала! У тебя же не отобрали телефон, не связали руки?

Я виновато молчала, в душе не очень понимая, из-за чего весь сыр-бор. Упрямая журналистка сделала по-своему, теперь надо пустить за ней наружку, и скоро мы узнаем, будет ли на нее покушение. Глядишь, маньяка быстрее выловят.

— Я поставил наблюдение. — мрачно подтвердил Поливанов. — И за ней, и за Федотовым. Но народу мало, с тебя наружку пришлось снять. Так что теперь будешь сидеть дома.

— Хорошо. — кротко согласилась я. На самом деле, если уж маньяк не похитил меня до сих пор, вряд ли мне грозит опасность. Я, конечно, лакомый кусочек, но как-то не верится, что похититель ждет так долго, потому что оставил меня на десерт.

— Ладно, пошли ужинать. — запал у Поливанова, наконец, закончился, и мы в унылом молчании пошли на кухню. Я с аппетитом кушала горячие бутерброды, приготовленные сыщиком, и думала, как бы мне загладить свою вину. Судя по его нахохленному виду, он меня так и не простил.

Зазвонил мой мобильный. Под настороженным взглядом Поливанова я ответила взяла телефон и поглядела на дисплей: Лилия.

— Лиза, он мне уже телефон оборвал! — возбужденно похвасталась она. — Визжит, что нет у Глафиры никакого любовника, требует назвать телефон Глеба или место работы, мол, хочет сам с ним поговорить. Не зря же он так волнуется?

— Да любой разволнуется, узнав, что у жены завелся любовник. — осторожно заметила я.

— Ну в общем да, — растерялась Лилия. — Взволноваться любой может. Но значит, не было его дома 4 января! Иначе он бы знал, что я его обманываю! Раз супруга дома сидела, с ним в обнимочку.

— Да мало ли, может, решил, что ты день перепутала. — по инерции спорила я. На самом деле, похоже было, что Михаил испугался за свое алиби.

— Ну да! — не согласилась журналистка. — День перепутала, Глеба перепутала, может, и Глафиру с кем-то перепутала! Чего ему волноваться тогда?

Я отключилась и пересказала Поливанову разговор. Он недоверчиво покачал головой:

— Конечно, за алиби он боится. Даже если дома сидел. Мало ли, вдруг журналюги или продажные менты подкупят кого-то, кто даст против него показания?

Он криво усмехнулся.

— Ты ж знаешь, как народ полиции верит. Как раньше милиции, не больше.

— А если все же Лилия права? Его в тот день не было дома, потому он и перепугался?

— Все может быть. — пожал плечами Поливанов. — Проследим.

Этим вечером мы так и не помирились. Посмотрели очередной фильм, молча разделись, выключили свет и легли, накрывшись разными одеялами и стараясь не касаться друг друга. Так и уснули — гордые и обиженные друг на друга.

Лилия позвонила следующим утром. На сей раз в ее голосе слышалось неподдельное ликование:

— Представляете, он назначил мне встречу сегодня! Не смог даже три дня переждать!

— А зачем он хочет встретиться? — удивилась я. — Достал деньги?

— Думаю, он хочет меня убить. — радостно ответила журналистка. — Он сказал, что собрал часть денег, и отдаст их мне в обмен на адрес и телефон Глеба.

— Ну хорошо, и когда встреча?

— В половину второго, в подъезде моего дома. Я бы в своей квартире назначила, но там мама, младшие братья и наша собака. Слишком много свидетелей, они мне не к чему. Но вы не волнуйтесь, за мной хорошо следят. — она возбужденно засмеялась.

— Я сейчас позвоню следователю. — сухо сказала я.

— Да пожалуйста, звоните. — равнодушно разрешила Лилия и отключилась. Я тут же перезвонила Поливанову.

— Ее туда проводят. — сухо сказал он. — Его тоже. Но мне все это категорически не нравится.

— А можно мне тоже туда поехать?

— Нельзя! — закричал он. — Запомни — я буду звонить домой каждый час, и, если хоть на один звонок ты не ответишь, я сегодня же от тебя съезжаю!

— А если я буду сидеть в туалете? — возмутилась я. — Мне выскакивать по звонку? Ты совсем сбрендил?

— Тогда перезвонишь мне с домашнего на мобильный, как только выйдешь. — и он отключился.

Я глубоко задумалась: можно ли нарушить приказ? В конце концов, я ему не жена, чего он командует? С другой стороны, расставаться с Поливановым мне не хотелось. Да, в моем возрасте, наверное, глупо говорить о неземной любви с первого взгляда, но… Но мне становится веселее, лишь только он появляется в моей квартире. Пусть надутый, сердитый, ехидный… но я не хочу с ним расставаться!

Немного пометавшись по квартире, я решила приказ не нарушать. В конце концов, за Лилией будут следить оператор, охранник и шофер, плюс два парня из наружного наблюдения. За Михаилом тоже присмотрят. Мне там делать и в самом деле нечего.

Твердо решив оставаться дома, я отправилась на кухню готовить борщ. Кухаркой я всегда была неважной, но на сей раз отличилась особо: порезала крупными кусками и бросила в суп неочищенную свеклу. С тихой грустью я долго глядела на мерзко выглядевшее варево, затем, смахнув скупую слезу, выключила газ, вылила недоваренный суп в унитаз и отправилась в гостиную смотреть телевизор.

Какой фильм я тогда смотрела, осталось для меня загадкой. Тревога внутри все усиливалась, то сжимаясь тугой пружиной, то с силой разворачивая кольца. Я периодически смотрела на наручные часы, затем сняла их и отнесла в спальню, немного походила по коридору и снова попыталась сосредоточиться на голубом экране. Там ходили мускулистые импортные мужчины и что-то говорили умопомрачительно красивым дамам в длинным бальных платьях, но я не понимала ни слова.

Внезапно я вскочила с места и бросилась в спальню. Поглядела на часы: ровно половина второго. Надо бежать туда, срочно, прямо сейчас! Я кинулась одеваться, и, лишь накинув шубу, остановилась на пороге, словно наткнувшись на невидимое препятствие. Внутренний голос мрачно сказал: поздно, Лилия уже мертва. Да что это со мной?

Я медленно разделась и поплелась в гостиную Позвонить Поливанову, что ли? Но звонить в разгар операции было никак нельзя, и я продолжала, как сомнамбула, ходить по квартире.

Ночевать в этот день Поливанов не пришел. Подробности операции я узнала лишь следующим вечером.

Лилия вышла из дома около часа. Как она сказала, решила немного прогуляться перед опасной встречей. Охранник Женя встретил ее возле подъезда и сопровождал по пятам, двое полицейских из наружного наблюдения тоже шли следом.

Они бодро протопали по обледеневшему тротуару до ближайшего супермаркета. Наружники постояли у кассы, пока Лилия в сопровождении охранника покупала обезжиренный йогурт, затем вся компания пару раз прогулялась по заснеженному скверу неподалеку от дома — журналистка впереди, а свита на почтительном расстоянии, и наконец, Женя позвонил журналистке на мобильник, чтобы деликатно напомнить, что им пора в засаду.

В тринадцать двадцать Лилия вернулась с прогулки. Полицейские зашли в дом перед ней и тщательно проверили, нет ли там посторонних. Второго выхода у подъезда не было, лифт выходил на широкую площадку, узкая лестница была отделена от площадки стеклянной перегородкой. Лилия договорилась встретиться с Михаилом в небольшом закутке под лестницей, между площадкой для лифта и подвалом, на двери которого висел новенький амбарный замок. Плюсом этого места было то, что проходящие мимо жильцы дома в закуток не заглядывали, и Михаил мог не опасаться случайный свидетелей. На всякий случай полицейские проверили, надежно ли заперт подвал, а затем заняли удобные места в лестничном пролете между первым и вторым этажом. Площадку под лестницей и Лилию они оттуда не видели, зато неплохо слышали все, что происходит внизу.

Шофер с оператором остались сидеть в фургоне, который стоял за углом дома, а охранник встал через дорогу от дома с таким расчетом, чтобы хорошо видеть подъезд.

Через пару минут подъезд вошла молодая женщина с детской коляской, в которой сидел закутанный в пуховое одеяло малыш. Еще через полминуты оттуда вышел старик, опирающийся на палочку. Пару минут все было тихо, затем из подъезда вышла парочка мальчиков-подростков, и, весело болтая, проследовали к остановке автобуса неподалеку.

В тринадцать двадцать шесть из автобуса вышел Михаил Федотов. В тринадцать двадцать девять он, торопливо вытерев ноги о лежащий возле дверей резиновый коврик, вошел в нужный подъезд. Наблюдатели сопроводили его до дверей и остались ждать снаружи. Им навстречу из дома вышла пожилая женщина с большой хозяйственной сумкой, затем закутанная в темный пуховой платок сгорбленная старуха. Женщина отошла на пару шагов и приостановилась, внимательно посмотрев на отирающихся возле подъезда мужиков, а старуха, не обратив на них внимания, бодро засеменила куда-то за угол.

Еще через минуту из подъезда выбежал Михаил Федотов и пошатываясь, словно пьяный, поковылял обратно к остановке. Полицейские, дежурившие у подъезда, и охранник Женя бросились за ним, а услышавшие визг наружники, дежурившие на лестнице, кинулись вниз, к Лилии, разминувшись с Михаилом на долю секунды.

Разумеется, они опоздали. Девушка лежала лицом вниз, ее длинные черные кудри красочно разметались на грязном бетонном полу, а руки были беспомощно раскинуты в стороны. Рядом с правой рукой валялся надтреснутый сиреневый мобильник. Один из оперативников осторожно поднял ее голову и тут же отпустил. Помочь Лилии было уже нельзя — на ее шее черной змеей красовалась прочная леска-удавка.

Глава 27

— Но как же твои люди ничего не услышали? — в который раз спрашивала я Поливанова. — Витя, они сидели буквально над ее головой, ну как они могли не слышать шума?

— Не было там никакого шума. — мрачно повторил Поливанов. За прошедшие сутки он еще больше похудел и словно обуглился. — Там же все записывалось, на Лилию был надет микрофон. Я эту запись сто раз прослушал, она мне сниться будет по ночам. Сначала как-то глухо, еле слышно звучали шаги, словно она ходила по площадке, но микрофон был чем-то прикрыт. Потом чуть слышный скрежет металла, и какой-то скрип. Сергей — ну, ее оператор — даже сказал, что начал волноваться. Потом она весело сказала: «Прием, прием, я тут! Не теряйте!» Голос звучал четко, узнаваемо, посторонних шумов не было. После этого наступила тишина. То есть, какие-то приглушенные шорохи и скрип снова были, но их расшифровать не удалось. А потом вошел Михаил. Я же рассказывал уже. Он закрыл — за собой дверь подъезда, потом какое-то время ничего не было слышно — видимо, пока он не дошел до площадки под лестницей. Потом раздались тяжелые шаги по бетону, тонкий вскрик… Пару секунд тишины, и снова шаги, только уже удаляющиеся.

Он замолчал, глядя в сторону. Я тоже молчала, в который раз прокручивая в голове его рассказ и пытаясь связать концы.

По словам Михаила, дело было так. Он зашел в подъезд и, как было оговорено, прошел на маленькую площадку. Там он увидел лежащее ничком тело, вскрикнул, потом нагнулся, пытаясь понять, кто лежит на полу — журналистка или другая девушка. Толком не понял, тем не менее быстро, стараясь не производить лишнего шума, покинул подъезд. Лежащий рядом с девушкой телефон он, по его словам, даже не заметил. Этот мобильник принадлежал давно пропавшей без вести Саше Федотовой.

На вопросы следователя, почему он не позвал на помощь, а пытался сбежать с места происшествия, Михаил отвечал очень сбивчиво. Тем не менее, я вполне допускала, что он просто до полусмерти перепугался. Ничего удивительного, если учесть, что его уже обвиняли в нескольких убийствах, а убитая журналистка еще и шантажировала.

Разумеется, Федотова арестовали. Версия выглядела очень красивой: маньяк испугался настырной журналистки, и при встрече убил ее. Мобильник бывшей жены выпал из его кармана, когда он осторожно опускал бездыханное тело девушки на пол.

Но Поливанову не давали покоя две детали. Первое — во внутреннем кармане пальто Федотова нашли 500 евро. То есть, похоже, он действительно хотел заплатить Лилии за координаты таинственного Глеба. Положим, после этого он собирался ее тихо удушить, если рядом не будет свидетелей, и поэтому прихватил с собой удавку. Но почему он убил журналистку сразу, без предварительного разговора, еще не получив вожделенного адреса?

Впрочем, на этот вопрос у Поливанова был разумный ответ: Федотов боялся, что у девушки в кармане спрятан работающий диктофон. И, сказав ей при встрече хоть слово, он смертельно рискует. А так — быстро придушит шантажистку, уедет домой, и Глафира снова подтвердит его алиби. А адрес Глеба ему при таком раскладе и не нужен — ведь тот и не собирался идти в полицию.

Деньги же он мог прихватить с собой на тот случай, если рядом с Лилией будут еще люди — подруги или даже сам Глеб. Тогда он попробовал бы откупиться от нежеланных свидетелей.

Но второй вопрос озадачивал и Поливанова и меня куда больше. Почему не было слышно шума? Лилия ожидала, что Федотов придет ее убивать. Почему она подпустила его к себе вплотную, даже не попытавшись сопротивляться или позвать на помощь? Не стукнула кулаком или ногой по батарее, если ей перетянули горло и она не могла кричать? Чтобы задушить девушку, потребовалось время, хотя бы пара минут. А оперативники сидели буквально над ее головой! Малейшего стона или стука было бы достаточно, чтобы они бросились вниз. Услышав вскрик, они буквально скатились по лестнице, но все равно опоздали. А Михаил к тому времени уже выбегал из подъезда. И очень похоже было, что вскрикнул именно он, иначе подмога успела бы вовремя.

Поливанов сидел, сжав руками голову, и пытался понять, что же произошло на площадке за одиннадцать минут после того, как Лилия Плещеева вошла в свой подъезд. Я достала большой белый лист бумаги и стала для верности чертить график.

Итак, отправная точка: 13.20, Лилия входит в дом. Конечный пункт: 13.31, Федотов выходит из дома, а опера обнаруживают на полу мертвую журналистку.

Похоже за классическую загадку запертой комнаты, только с одним уточнением: дом вовсе не был заперт от посторонних. В него входили и выходили разные люди.

Итак, если Федотов говорит правду, то Лилия была убита за эти 11 минут кем-то, кто вошел в это время в дом. Или кем-то, кто уже там находился. Кто входил в дом?

Похоже, только молодая женщина с детской коляской, в которой сидел малыш. Вряд ли это был загримированный маньяк. Малыш, по словам оперативников, был настоящим, разрумянившимся от мороза, и активно сосущим соску-пустышку.

Значит, маньяк не заходил в дом в интересующий нас отрезок времени. Он мог зайти туда раньше, или вообще жить в одной из квартир.

Если предположить, что убийца зашел в дом в то время, когда Лилия пошла на прогулку, напрашиваются уже два вопроса:

1. Где он прятался?

2. Как он выбрался наружу после убийства?

Опера уверяют, что на небольшой площадке под лестницей не было ни души.

Да там и негде было спрятаться — кроме больших чугунных батарей, за которыми не уместилась бы и кошка.

Выбраться наружу он мог, загримировавшись. Итак, кто выходил?

1. Старик с палкой-тростью. Мог это быть молодой мужчина в гриме? Если старик с тростью живет в доме, это просто проверить, надо лишь пройтись с участковым по квартирам. Заодно и узнают, выходил ли он в тот день из дома.

2. Двое мальчиков-подростков. Они точно не вызывают подозрений.

3. Пожилая женщина с большой хозяйственной сумкой. По идее, это мог быть загримированный мужчина. Впрочем, почему мы так уверены, что убийца именно мужского пола?

4. Закутанная в пуховой платок сгорбленная старуха. Тоже возможен грим.

В любом случае, по квартирам уже пошли участковый и оперативники. Если кого-то из этих людей не окажется среди жильцов или их гостей, слова Михаила получат серьезное подтверждение.

Но есть еще один, более сложный вариант — маньяком может оказаться один из жильцов дома. Тогда задача здорово усложняется. Хотя, опять же возникает вопрос: как он попал на площадку?

Спустился по лестнице? Нет, это невозможно. Там дежурили наружники, которые внимательно следили за всеми, кто проходил мимо них. На лифте? Возможно. Кто-то на нем точно спускался, предположительно, подростки. А если они были не одни? Впрочем, и это скоро должно было выясниться.

— Чего это ты пишешь? — наконец, Поливанов обратил на меня внимание. Я молча подвинула к нему исписанный лист. Он задумчиво просмотрел его, затем сказал:

— Все уже проверили, я лично ходил по квартирам. Не удалось лишь установить, к кому приходила старуха в пуховом платке. Но мне сказали, что на последнем этаже целительница живет, к ней разные бабки ходят. Как назло, сейчас она из города уехала на пару недель. Соседи говорят, на Канары подалась, подальше от нашей зимы. Но не все ее клиентки знают, что она уехала. По словам тех же соседей, к ней в дверь постоянно кто-то звонит.

— Тем не менее, один неустановленный человек у нас есть. — слегка оживилась я. — Никто не видел, как она входила в дом?

— Она могла войти задолго до прихода Лилия. — пожал плечами Поливанов. — И полчаса звонить и колотить руками и ногами в дверь целительницы. Пока еще дошло, что той дома нет! Ты же знаешь, бабки бывают на редкость упрямыми.

— Хорошо, пусть так. — согласилась я. — Но как она спустилась вниз? На лифте с подростками?

— Нет. — задумчиво ответил Поливанов. — Подростков мы тоже нашли. Они ехали в лифте вдвоем, никакой бабки не видели в глаза.

— Тогда как же она спустилась?

— Не знаю — пожал плечами Поливанов. — Единственное объяснение — она спустилась на лифте в тот момент, когда в дом входил Федотов. Наблюдатели отвлеклись на открывающуюся дверь, и не обратили внимания на звук спускающегося лифта.

— Да, и такое возможно. — я задумалась. — А бабка прошмыгнула на площадку под лестницей, по-быстрому удушила Лилию, и удрала. Кстати, стала бы Лилия звать на помощь, если бы к ней быстрым шагом направилась посторонняя дряхлая бабуся?

— Вот и я думаю — может, и не стала бы? — мрачно ответил Поливанов. — Вряд ли она испугалась бабку, наверное, ждала бы объяснений.

— Но хоть что-то спросила бы? — не унималась я. — Хотя бы, «что вам нужно»? Ну почему она молча смотрела на странную бабку, которая бежит к ней?

— По идее, должна была спросить. — буквально простонал Поливанов. — К тому же, микрофон должен был записать чьи-то быстрые шаги! Или бабка бежала на цыпочках?

— Словом, нет никаких фактов, говорящих, что бабка спустилась сверху на лифте, и непонятно, почему Лилия без вопросов подпустила ее к себе. — подытожила я. — Скажи, а почему никто не дежурил возле лифта?

— Там негде спрятаться. — грустно ответил Поливанов.

— И на площадке под лестницей негде. — кивнула я. — Ну хорошо, а в подвале? Он же выходит прямо на площадку.

— В подвале могла бы укрыться рота солдат. — криво усмехнулся Поливанов. — Но он был закрыт снаружи на амбарный замок. Ребята проверили — замок был заперт.

— Словом, и маньяк там спрятаться не мог. — голова начала разламываться от боли, и я пошла на кухню за анальгином. Проглотив таблетку, вернулась в комнату и увидела, что Поливанов крепко спит в кресле, уронив голову на узкий деревянный подлокотник.

Глава 28

Я снова и снова прослушивала запись, сделанную с микрофона Лилии в последние 11 минут ее жизни.

Вот еле слышно звучат легкие шаги, словно кто-то ходит по бетонной площадке, стараясь не производить шума. Через пару секунд звук становится еще глуше. Может, Лилия случайно прикрыла чем-то микрофон? Но он был вмонтирован в пуговицу ее пальто, как его можно случайно закрыть? Прижала к груди руку?

Вот раздается что-то, напоминающее чуть слышный скрежет металла, и какой-то скрип. Что это может быть? Звук настолько приглушенный, что иногда мне кажется, что это просто игра воображения.

Небольшая пауза, затем знакомый девичий голосок: «Прием, прием, я тут! Не теряйте!». Голос направлен в микрофон, звучит четко, в полной тишине. Затем снова какие-то приглушенные шорохи и скрип. И — тишина. А затем словно тихие-тихие шаги. Может, Лилия решила пройтись по площадке?

Пару секунд на пленке была полная тишина, затем раздались тяжелые шаги, вскрик, чье-то тяжелое дыхание, и почти тут же — быстро удаляющийся топот. Ясно, это со всех ног удирает Михаил.

Я вздохнула и поставила пленку заново.

Все это до боли напоминало убийство Тамары. Она тоже, не подозревая дурного, подпустила убийцу к себе вплотную. Тоже не соблюдала осторожности, не звала на помощь. Странный фокус с удушением. Фокус… Иллюзионист никогда не показывает его один. Он не может распилить ассистентку без ее помощи.

Я снова прослушала пленку. Ага, именно эти звуки зацепили внимание. Что дальше? Снова наступила странная тишина, но теперь в моей голове, словно эхо, звучали чужие голоса:

— Не заглядывай в пропасть, Лиза… Это опасно. Опасно… Я пыталась, но я не смогла тебе помочь.

Кто-то еще просил меня не заглядывать в пропасть. Да, это была Лена, девушка Вадима Нечаева. Она тоже предупреждала меня. Нельзя тревожить мертвых. Нельзя долго всматриваться в пропасть — оттуда смотрит безумие. Одержимость.

Внезапно в голове щелкнуло, пазл сложился. Я поймала наконец-то ускользающую мысль, и поняла, почему Тамара так легко попалась в ловушку. Поняла, почему она подпустила к себе убийцу. Поняла, почему была так неосторожна Лилия.

Теперь оставалось представить, как погибла Вера. Я словно наяву увидела, как она ходит возле магазина, как понимает, что дочка так и не объявится, звонит Тамаре, но та не берет трубку… Да, на ее месте я, наверное, поступила бы так же. Все сходилось в одной точке.

Я с трудом дождалась полуночи, когда домой вернулся измотанный до предела Поливанов.

— Ну как, нет никаких подвижек?

— Федотов пока не признается. — с трудом ответил тот. — Но все против него.

— Это не он. Я знаю, кто убил всех девушек и… — я с трудом сглотнула. — Тамару.

Поливанов молча выслушал меня, нервно барабаня пальцами по столу.

— Допустим, ты права. — после паузы сказал он. — Но зачем ему понадобилось похищать Веру… и тебя?

— Разве меня пыталась похитить? — удивилась я. — Твои люди провожали меня весь день, и могут подтвердить, что никто за мной даже не следил. Разве не так? И Веру похищать не собирались. Это был несчастный случай, который убийца просто не предвидел. А вот Лилию ему пришлось убить, иначе его план бы не удался.

— Пусть так. — нервно сказал Поливанов. — Но хоть какие-то факты у тебя есть? Или только догадки?

— Только догадки. — грустно подтвердила я. — Ни одной зацепки, даже самой маленькой. Но его можно поймать за руку.

— Нет! — жестко сказал Поливанов. — Даже и не думай. Не волнуйся, наши люди умеют допрашивать. Он расскажет все сам.

— С ним такой фокус не пройдет. — грустно усмехнулась я. — И ты прекрасно это знаешь. И потом — а вдруг я ошибаюсь? Долго после этого ты останешься при погонах?

Он вздрогнул и отвернулся. Потом неуверенно сказал:

— Хорошо. Я установлю за ним слежку, будем ждать.

— Сколько ты будешь ждать? — кротко спросила я его угрюмую спину. — Год, два? Больше? Он выполнил все, что собирался, и теперь может затихнуть надолго. Может, он больше вообще не станет убивать. Он ведь получил все, чего желал. А те девушки, которые пропали давно… и Тамара… Пусть они так и лежат там… в лесу?

— Ты хочешь лечь рядом с ними? — зло спросил Поливанов. — Ты понимаешь, что, если не ошиблась, он может убить тебя раньше, чем мы придем на помощь?

— Понимаю. — призналась я. — Но выхода нет. Витя, ты же сам понимаешь — нет другого выхода.

— Будем ждать. — упрямо ответил он. — Рано или поздно он сорвется.

— Нет. — я подошла к нему вплотную и обняла его за плечи. — Если ты против, я сделаю это сама. Прикреплю к себе прослушку, возьму знакомых мужчин… только меня они вряд ли успеют спасти. Но вот его поймать сумеют. Только после.

— Ты сумасшедшая.

— Наверное. — не стала спорить я. — По крайней мере, я делаю психами тех, кто со мной общается. Бедного Володьку превратила в убийцу, Тамару…. — я проглотила слезы. — Все, Витя. Я не могу больше говорить об этом. Принимай решение. Я жду до вечера, а потом звоню ему.

Глава 29

Англия, 1919 год, май.

— Артур, ты слышал? — взволнованно спроси утром леди Джинн. — Над Кэти Кинг жестоко подшутили. Пока сэр Крукс отсутствовал, его золовка Фани рискнула провести свой опыт по материализации, но забыла, как Кэти не любит яркий свет. Она хотела сфотографировать Кэти про полном освещении, и включила в комнате сразу три газовых лампы!

— Да? — флегматично переспросил Дойл. — И что же случилось с Кэти? Растаяла?

— Да! — воскликнула Джинн. — Вот заметка в «Нью-Йорк Таймс: „Она стала таять, как восковая свеча от сильного жара. Черты лица расплывались и теряли четкость линий, словно наплывая друг на друга. Запали в глазницы и исчезли глаза, растворился нос… Затем ноги ее подкосились, и она осела на пол, все уменьшаясь в размерах. Последней растворилась голова, и на полу осталось лишь смятое белое платье, которое тоже растаяло в воздухе, словно сжатое невидимой рукой.“»

— Понятно. — кивнул сэр Дойл. — Вероятно, больше Кэти не появится в этом доме.

— Н-не знаю. — неуверенно откликнулась супруга. — Я слышала от самой Фани, что перед исчезновением Кэти обещала еще раз заглянуть в дом, когда Крукс с семьей вернутся с побережья. Она хочет попрощаться с людьми, которых успела полюбить.

И в самом деле, через два месяца сэра Дойла с супругой пригласили на последний сеанс — прощание с Кэти Кинг.

Прощание вышло трогательным. Бледная, трепещущая Кэти в белоснежном кружевном платье рыдала, отрезая маленькими ножничками свои светлые локоны и раздавая их присутствующим. Она обняла маленьких сыновей Крукса, долго целовала их, пытаясь не залить слезами, затем отрезала лоскуток от кружевного подола и вручила его на память леди Крукс. Дети тоже рыдали, не вполне понимая, впрочем, что происходит.

Минут через двадцать, когда напряжение в комнате достигло апогея, Кэти упала на пол и забилась в истерическом припадке. Сэр Крукс на руках вынес ее в коридор, и, вскоре вернувшись, заявил присутствующим, что Кэти прощается с Флоренс, и он не в силах присутствовать при этой душераздирающей сцене.

На глаза Леди Крукс и леди Дойл выступили слезы. Сэ Артур сидел неподвижно, с гордо выпрямленной спиной, и смотрел словно внутрь себя. Перед его внутренним взглядом разыгрывалась другая сцена, сцена из далекого прошло:

— Туи, я полюбил другую. Не знаю, простишь ли ты меня.

— Если ты уйдешь, я умру.

Она умерла не сразу. Десять долгих лет они плечом к плечу боролись со смертельным врагом — чахоткой. Но Туи не хотела жить. Каждый прожитый день казался ей уворованным, украденной у его жизни, у его счастья.

Она простила его, сняла груз с его души. Или это был обман? А он сейчас разрушил счастья своего друга. Или, наоборот, спас его?

В комнату вошла Флоренс в простом черном платье. Да, это уже была она, обычная милая девушка, смуглая и черноволосая. Ее глаза была покрасневшими от рыданий, голова низко опущена.

— Все, Кэти ушла навсегда. Больше она к нам не вернется. — по щекам Флоренс потекли слезы. — Я тоже прощаюсь. Забудьте… забудьте меня!

Она развернулась и выбежала из комнаты. Все молчали. Сэр Дойл почувствовал легкую дурноту. Все закончено, и теперь он никогда не узнает, простила ли его Луиза.

………………Кэти Кинг появилась снова лишь спустя полвека, в 1969 году. На сеансе присутствовало два десятка человек. Медиумом была молодая итальянка. Она впала в транс, из приоткрывшегося рта потек густой туман. И из сгустка этого тумана возникла призрачная девушка, бледная и светловолосая, ничуть не изменившаяся за прошедшие десятилетия, как две капли воды похожая на свою старую фотографию. В ее руках был роскошный букет алых орхидей.

Кэти подошла к каждому присутствующему, одарила цветком, затем вернулась к медиуму, склонилась над ней и исчезла прямо на глазах присутствующих, словно растворилась в густом тумане. На светлом полу, словно капли крови, в изящном беспорядке лежали десять алых орхидей.

* * *

— Лиза, ты бы предупредила о визите заранее, я хотя бы квартиру прибрал! — Моргунов чуть ли не прыгал вокруг меня, помогая снять шубу. Он так явно обрадовался моему приходу, что на миг у меня сжалось сердце. — Проходи, сейчас чайку изопьем. С бубликами. Больше ничего дома нет, но, если ты голодная, я сейчас в магазинчик сгоняю. Там форель свежезасоленную дают, вкусню-ууущая! Сбегать?

Я собралась с силами и, глядя прямо в его радостные глаза, холодно произнесла:

— Я все знаю. — его солнечная улыбка слегка померкла. — Тамара любила тебя, урод. Куда ты дел ее тело?

— Лизочка, ты чего… — заюлил он, пряча глаза. — С чего ты взяла такое?

— Мне сказала сама Тамара. — отрезала я. — Ты же знаешь, оан не может найти успокоения.

— Лиза, ты перенервничала в последнее время, это понятно. — мне показалось, что он немного успокоился. — С тобой говорила не Тамара, другой призрак прикинулся ее духом. Ну как я ее мог убить? Я ее любил!

Он патетически вскинул руки к небу, но, искоса взглянув на мое окаменевшее лицо, мигом перестал кривляться.

— Лиза, ну подумай сама. — мягко, как ребенка, спросил он. — Я сидел с тобой все то время, пока Тамару убивали. Ты это забыла, да?

— Я все помню. — ответила я. — Ты сидел со мной в то время, когда Тамара отключила телефон и поехала в лес. Туда, где ты велел ей ждать тебя. А ты дождался, пока я позвоню Поливанову и подниму тревогу, заявил, что поедешь на рынок, а сам отправился к Тамаре. Она была убита намного позже того звонка, но тело не нашли, и этого пока никто не знает.

Я сделала паузу.

— Тамарка никогда не подпустила бы к себе человека, которого считала маньяком. — продолжала я. — Но тебе… тебе она верила.

Она согласилась исчезнуть, спрятаться на время, чтобы убедить меня выступить на телевидении, да? Я ведь отказалась там выступать, отказалась вообще проводить сеансы. Да, это я виновата… Я не хотела быть медиумом, а ты очень хотел прославиться, да? Ты так хотел славы, что убил несколько ни в чем не повинных девушек, чтобы ее достичь. Наверное, по плану ты сам должен был на сеансах увидеть, где спрятаны их тела? Ну, чего ты молчишь? Ты просто струсил, когда дошло до дела? Сообразил, что твоими откровениями может заинтересоваться полиция?

Моргунов по-прежнему молчал, что-то лихорадочно обдумывая.

— И ты решил меня переломать. — грустно сказала я. — А Тамара на это согласилась. Именно для этого вы пригласили меня праздновать с вами Новый год? Тамара должны была намекнуть, что знает маньяка, и взять с меня слово, что я буду ее искать, если она исчезнет. Она знала, как я буду переживать… но согласилась, потому что любила тебя.

Но ты же сказал, что ради меня стараешься, верно? Что тебе самому ничего не нужно, а вот для меня это единственный шанс прославиться, найти хорошую работу, приличного мужчину. А я сама своей пользы не понимаю. Тамара думала так же, бедняжка. Она считала, что мой дар — единственный шанс преуспеть в жизни.

И Лилию, бедную дурочку, которая тебе поверила, ты убил тоже очень ловко. Ты сидел в подвале рядом с ней, верно? Сказал бедняжке, что тебе лучше находиться там, ты ее подстрахуешь. А потом вы вместе посмеетесь над глупыми операми, которые не сообразили, как нужно устраивать засаду. Наверное, ты пообещал, что это будет лучший репортаж в ее жизни!

Она позвонила тебе, как только договорилась с Михаилом, а место встречи вы с ней выбрали заранее. Ты, уже в образе дряхлой старухи в платке, проник в подвал задолго до того, как она вышла из дома. А она, проходя мимо подвала, сама повесила на дверь амбарный замок, и заперла его. Оперативники проверили замок, а Лилия, оставшись одна, вновь отперла его, верно? Тебе осталось только выйти, и, дождавшись, чтобы она что-то сказала в микрофон, задушить ее. Она же не ожидала от тебя нападения. А потом ты тихо запер замок на двери подвала, и удалился.

— Твой следак тоже верит в эту чушь? — криво улыбнулся Моргунов.

Наступил напряженный момент. Я немного помолчала и как можно убедительнее сказала:

— Я ему пока не говорила. У меня нет улик. Но ты должен сознаться. У тебя нет другого выхода.

На бледные щеки медиума вернулась краска. Кажется, он мне поверил. Ласково, хоть и немного криво улыбнувшись, он сказал:

— Лиза, Тамара и в самом деле была в сговоре со мной, тут ты права. Мы в самом деле хотели, чтобы ты развивала свой необыкновенный дар, а не пряталась от него. Только в одном ты ошиблась — с Тамарой все в порядке. Девушек и Лилию я не убивал, а уж ее тем более. Она жива. Живет в моем лесном домике и ждет, пока я разрешу ей вернуться в город. Понимаешь?

На мгновение у меня перехватило дыхание. Я знала, прекрасно знала, что этого не может быть… но мне так хотелось в это поверить!

— Она сама уже плачет, хочет вернуться в город. — убедительно говорил Моргунов. — И за тебя волнуется. Давай прямо сейчас к ней поедем, и привезем ее?

— Давай. — несбыточная надежда, мелькнув яркой вспышкой, погасла навсегда. Но нельзя было выходить из роли, и я с трудом выдавила: — Постой, а почему ей нельзя позвонить?

— Я не дал ей телефона. — пожал плечами Моргунов. — Она могла бы не выдержать, позвонить тебе… Да и мне начала бы названивать, а ведь звонки очень легко проследить. Но я навещал ее каждый вечер. В общем, поехали быстрее, сама с ней поговоришь.

Через черный ход мы вышли во двор, сели в неприметный автомобиль Моргунова, и поехали к Тамаре.

Ехать пришлось долго. Мы проезжали какие-то кривые улочки, которых я раньше не видела, затем долго ехали по окружной, выехали на проселочную дорогу, снова въехали в город, выехали из него… Я всерьез опасалась, что наблюдение давно нас потеряло. Наконец, по узкой тропинке машина въехала в лес. Но это был не тот негустой еловый лесок, где я нашла тело одной из пропавших. Эта дубовая чаща выглядела намного основательнее и страшнее.

— Где мы? — я старалась говорить небрежно, но, кажется, голос слегка дрогнул. Моргунов ничего не ответил. Он смотрел прямо перед собой, и уверенно вел машину по заснеженной тропе. А через несколько минут остановился возле небольшого бревенчатого домика.

— Вылезай, приехали. — он вытащил ключ зажигания, вышел первым и пошел к домику. Немного поколебавшись, я тоже вылезла и последовала за ним.

Моргунов сел на корточки, достал из-под полусгнившего крыльца большой ключ и отпер дверь. А затем, не оборачиваясь, зашел внутрь. После недолгого колебания я последовала за ним, на всякий случай не закрыв за собой дверь.

В большой комнате с давно потухшей печью стояли трехногий стол и кушетка, на которой лежал длинный предмет, обернутый в серое полотно.

— Ну что, Лиза, хочешь поговорить с подругой? — повернулся ко мне Моргунов. В этот момент он сам походил на ожившего мертвеца. Глаза запали внутрь черепа, побелевшая кожа обтягивала осунувшееся лицо, и во взгляде не было ни искры — одна беспросветная тьма.

— Хочу. — пыталась выговорить я, но из пересохшего горла не донеслось ни звука.

— Ну, говори. — он резким движением развернул предмет на кровати. — Вот она.

Я молча смотрела на покрытое трупными пятнами опухшее лицо Тамары. На ее шее была туго стянута завязанная петлей веревка. Из-за холода в доме разложение еще не наступило, но было ясно, что погибла она уже давно.

Я все молчала, не в силах справиться с собой. Тогда заговорил Моргунов:

— Лиза, я не хотел этого. Это все ты… Все ты. Я так мечтал о таком даре… а ты им пренебрегла. Я слышал голоса с той стороны, они уверяли, что я избранный, что в меня вселилась душа погибшего писателя. Я им поверил… Я не мог больше быть простым строителем, я стал медиумом… Но мой дар… Меня просто надули! — выкрикнул он. — Я оскорбился, и тогда мне сказали — я не стою своего дара. Что великого я сделал в своей жизни? Чем прославил свое имя? Тот, кто в меня вселился — он не побоялся убить, не побоялся украсть. А я — ничтожество, ни на что не годное.

Он перевел дыхание. Я все так же неподвижно стояла, глядя на него.

— И тогда я решился на первое убийство. Я знал, что их должно быть много, но первое… Это было страшно, так страшно… Я надеюсь, что девушка не мучилась. Она была без сознания, когда я ее душил.

Он снова запнулся.

— Я убил пятерых, и тут выяснилось… Я не мог их публично найти! Понимаешь ты это? Я не мог сделать то, ради чего взял на душу такой грех! Я понял, что, если скажу, где искать тела, меня заподозрят, а у меня нет алиби! Я был в отчаянии, и тут появилась ты. У нас обоих был такой шанс! — в его голосе прозвучало отчаяние. — Ты нашла бы почти всех, а я убил бы еще кого-то таким образом, чтобы у меня было алиби. И сам нашел бы последнюю жертву. Когда тебя заподозрили, для меня это был удар. И я стал слать смс-ки от имени девушек, чтобы никто точно не знал, живы они или нет. Я не мог допустить, чтобы тебя арестовали. У тебя был дар, настоящий. Я душу отдал ради него, но мне он не достался. А тебе его дали ни за что, просто так, и ты еще выламывалась, брыкалась…

Он снова замолк, утирая со лба выступивший пот.

— Я так хорошо все придумал. Тамара согласилась недельку посидеть тут, без связи, чтобы ты, разволновавшись, вновь вернулась бы к ясновидению. Она должна была сначала отвечать на твои звонки, а потом, в строго назначенное время, сбросить звонок и отключить телефон. А я в это время должен был сидеть у тебя дома. Идеальное алиби, правда же? После этого я мог спокойно сказать место, где лежит ее тело. И заодно найти тело Веры и еще одной девушки. У меня было алиби, мой план удался! Но и это еще не все!

Я понял, что надо сделать, чтобы закрепить удачу. Мое ясновидение должно было подсказать мне, кто убийца! Я должен был объявить это на весь свет, а потом сделать так, чтобы его поймали за руку! Лилия помогла мне в этом. Она была тщеславна ничуть не меньше меня, и сразу поняла, какой прекрасный репортаж может сделать, настоящую бомбу! Она мечтала, что ее заметят на ТНТ, и возьмут вести хоть какую-нибудь программу.

Я добился всего, о чем мечтал годами… О чем мечтал всю жизнь. Но Тамара… — он резко отвернулся. — Ты знаешь, она ведь в последний момент все поняла. Она ждала меня здесь, и когда я подошел к ней близко, якобы чтобы обнять… Я увидел ее глаза. Она все поняла, Лиза! Она все поняла, и не стала сопротивляться.

Он замолчал, глядя куда-то в сторону.

— А Вера приехала к тебе неожиданно? — наконец выдавила я. — Она думала, что Тамара у тебя, поэтому не отвечает на звонок?

— О, эта старая кошелка… — его лицо исказила гримаса злости. — Она просто ворвалась ко мне, орала, что я прячу Тамару, которая ей нужна, а сам наглый шарлатан, который не может отличить живую от мертвой. И тут она увидела мобильник Саши. Я его не спрятал, кто ж знал, что старая сука ко мне припрется! Оказалось, он был какой-то не такой, переделанный, с панелью от другого телефона. Как она орала! Пришлось сказать, что мы с Сашей любовники, и она все это время пряталась в моем загородном доме.

Он говорил все быстрее, и ему постоянно не хватало дыхания.

— Я сказал, что отвезу ее к Саше сам, и она поехала. Сюда. Я давно знал этот дом, сюда никто случайно не доберется, а если и найдут его — со мной точно не свяжут. А подвал тут основательный, сделан на века.

А как хорошо я все придумал с Лилией! Еще одно идеальное убийство, и я на блюдечке с голубой каемочкой приношу полиции голову убийцы. Это куда эффектнее и безопаснее, чем находить в лесу трупы.

Он вдруг резко прервался и посмотрел на меня так, словно очнулся от тяжелого сна.

— Ну что же, Кэти… Пора нам с тобой прощаться.

Я с ужасом оглянулась на открытую дверь. Где же подмога, неужели они меня потеряли? Надо тянуть время.

— Но как же… Если ты убьешь меня, все твои планы рухнут!

— Они уже рухнули. — его голос снова прервался. По его щеке покатилась слеза. — Она меня любила, я это понял в тот момент. Не мой дар. Не мою прошлую призрачную жизнь, будь она неладна. Она любила меня. Я бы все отдал, чтобы ее не убивать… Если бы не ты, если бы тебя можно было уломать иначе… Мне надо было сразу убить тебя, упрямую, а ее оставить. Она приходила ко мне с тех пор каждую ночь. Не корила, лишь смотрела, как тогда… Как в последний раз. И тебя я теперь ненавижу. Пусть мои планы рухнули, но Тамару я тебе не прощу.

Он двинулся на меня. Я в ужасе попятилась, направляясь к двери, но он одним прыжком преградил мне дорогу.

Я отступила, прислонилась спиной к стене и глядела, как он, не торопясь, подходит ко мне. В его руках ничего не было, но лицо исказила такая гримаса, что я понимала — ему не нужна удавка, чтобы свернуть мне шею. Как выиграть время? Мысли метались, спутывались от страха. Сказать, что на мне куча шпионской аппаратуры, и весь наш разговор давно записан полицией? Бесполезно. Он меня ненавидит, и все равно убьет. Ему нечего терять…

Он был уже совсем близко, невидящие запавшие глаза смотрели сквозь меня, словно видя ту, которой давно не было в живых. И я невольно выкрикнула:

— Стой! С тобой будет говорить Тамара!

Он остановился, словно наткнувшись на невидимую стену.

— Она говорит, что простила тебя. — слова сами вырывались у меня изо рта. — И ждет встречи. Вы увидитесь скоро, совсем скоро.

— Не верю! — прорычал он и снова двинулся на меня. В помутневших глазах плескалось безумие.

Я вжалась в стену, понимая, что не справлюсь с обезумевшим мужиком. За дверью хрустнул снег. Одну минуту, Господи, только одну минуту! Как мне его задержать?

— ААААА! Тамара! — я резко обернулась к кушетке и еще громче закричала — Не вставай, не надо!!!

Моргунов невольно дернулся, отшатнулся и всем корпусом повернулся к кушетке. Я метнулась вбок и бросилась на пол, опасаясь шального выстрела. В этот миг в открытую дверь вбежали люди в защитном камуфляже.

Эпилог

— Меня с самого начала мучил вопрос, зачем Нечаеву, мне и Вере прислали смс-ки с телефонов погибших девушек. Чего добивался маньяк? Хотел похитить нас троих? Вряд ли, на Нечаева никто не покушался, на меня — тем более. Пропала только Вера. Но, если целью маньяка была она, зачем он уже после ее похищения прислал смс мне?

Измученный, но счастливый Поливанов сидел возле меня на диване и крепко сжимал мою руку, словно опасаясь, что я вот-вот исчезну. А я, придав умное выражение лицу, продолжала свою речь.

— Понимаешь, определенная логика в поступках должна быть даже у психа. Пусть она сумасшедшая, но она все равно есть. Я долго пыталась ее понять, пока не спросила себя: а чего в итоге он добился своими смс-ками? Ответ меня ошеломил: как ни странно, после них ты перестал подозревать… меня! Почему-то тебя убедили эти смс-ки.

— Да, мои ребята тебя очень плотно пасли. Я знал, что ты ни с кем не встречалась и не общалась по телефону. — кивнул Поливанов. — Не поверишь, но наши спецы ухитрились засунуть «жучок» даже в твой домашний компьютер. То есть ни одного подозрительного контакта с момента спиритического сеанса у Моргунова и до того, как маньяк прислал смс-ки, Так что версия о сообщнике выглядела неубедительной.

— Ну вот. — согласилась я. — И получилось, что именно это было целью смс-ки. С меня сняли подозрение, и арест мне больше не грозил. Но с чего маньяку было так заботиться о моей безопасности? Скорее, я готова была поверить, что у меня развивается паранойя.

Возможно, я и додумалась бы до того, что против моего ареста был Моргунов, который делал на меня большую ставку. Но, когда пропала Тамара, он сидел у меня дома! Он никак не мог напасть на нее, отключить телефон, а потом задушить. — слабо улыбнулась я. — Я заподозрила его только недавно, после того, как он сам разоблачил призрак Кэти Кинг. Дело в том, что я много читала об этой истории. Современники высказывали разные версии: что призрак Кэти был настоящий, или что девица Флоренс в одиночку дурачила сэра Уильяма Крукса. И только после рассказа Моргунова до меня дошло, что дурачить публику они могли только вдвоем. В этом секрет любого фокуса — для него нужен помощник.

И тогда я подумала: а что, если исчезновение Тамары — ловкий трюк? Но додумать эту мысль тогда же почему-то не смогла Наверное, из-за депрессии. Но после таинственной гибели Лилии мысль о каком-то фокусе меня уже не покидала. Но в хорошем фокусе всегда участвуют двое. Иллюзионист и его ассистентка. Похищение Тамары и убийство Лилии сразу переставали казаться загадочными, стоило предположить, что обе жертвы сами помогали своему убийце замести следы.

Я вспомнила, как Тамара просила меня не бросать ее одну в темноте, если она исчезнет. И поняла — она и собиралась исчезнуть.

Дальше размышлять было куда легче. Что, если в тот день она вовсе ни за кем не следила, а спокойно сидела у себя дома? Куда-то поехала она лишь после двух, и в нужный момент вырубила телефон. Сама. А куда она могла поехать, как не на встречу с любимым?

И тут же возник ответ и на все остальные вопросы. Кому было нужно, чтобы мобильный Тамары сдох именно в 14.56? У кого на это время было алиби? У Моргунова. Честно скажу, меня сразу насторожило то, что он зачем-то приперся ко мне, вместо того, чтобы ждать Тамару дома. Тогда я отнесла это за счет расстроенных нервов. Но, стоило мне заподозрить его, все тут же встало на свои места.

Объяснение получило все: и исчезновение Веры, и странное поведение Тамары, и приход ко мне в гости Моргунова, и гибель Лили, которая тоже сама помогла своему убийце. А уж мотив найти было несложно.

Я вспомнила, как Моргунов уверял, что ясновидение изменило его жизнь, превратило из ничем не примечательного, сильно пьющего мужика в местную знаменитость. Он настолько сильно желал выбраться из обычной, серой реальности, что стал буквально одержимым. Больше всего он боялся, что люди поймут, что их дурачат, что талант медиума существует только в его воображении. За помощью он обращался к мертвым… думаю, это тоже сыграло свою роль. Нельзя безнаказанно всматриваться в бездну. Это приводит к безумию.

Прораб Сергей Моргунов мог прожить неплохую жизнь. Встретил бы любимую женщину, родились бы дети… Но жизнь лже-медиума была совсем несладкой. Страх разоблачения, стыд за свою беспомощность превратил его в одержимого маньяка.

К нему приходили женщины и молоденькие девушки. Некоторые из любопытства, некоторые — из-за несчастной любви. И в больную голову медиума пришла мысль — он же может подтвердить свое ясновидение, может прославить на всю страну! Для этого надо похитить, убить и спрятать в лесу тела нескольких девушек, причем так, чтобы не у кого не было сомнений — действует маньяк. Для этого на шее жертв должна была оставаться удавка.

А через какое-то время Моргунов должен был во время одного из сеансов в присутствии прессы торжественно найти тела девушек. И после этого никто бы не усомнился в его даре.

Девушки доверяли известному медиуму, и, разумеется, без страха садились в его машину, даже если торопились к своему другу или возлюбленному. А у Моргунова был с собой электрошок…

Он приступил к делу, даже не задумавшись, что, если найдет тела, для полиции тут же станет главным подозреваемым. Это он понял намного позже, но не отступил от своего плана. Он просто решил его немного усложнить — сначала убить как можно больше девушек, а затем сфабриковать улики против кого-то из мужчин, и найти в присутствии прессы не тела убитых, а самого маньяка.

Но тут появилась я. Он понял, что я не придуриваюсь, а на самом деле контактирую с убитыми, и решил использовать мой дар по полной программе. Вдвоем мы могли творить чудеса. Он не сомневался, что я найду тела убитых им девушек, а значит, с разоблачением маньяка можно и подождать. Его и вовсе не надо будет разоблачать — ведь, пока в городе пропадают девушки, напряжение в городе будет расти. Люди начнут писать в газеты, в свои блоги, просить о помощи. Молва о медиуме, который может найти убитых, через Интернет распространится на всю страну. А это, в свою очередь, означало все растущую славу — репортажи в газетах, передачи на ТВ…

В мечтах он уже видел себя ведущим на ТНТ «Битву экстрасенсов», но тут его планы снова потерпели крах — я наотрез отказалась искать убитых девушек! Он впал в отчаяние… И тут же понял, что в его силах заставить меня изменить решение. Для этого надо убить Тамару.

Впрочем, если бы я даже после ее гибели не стала бы использовать свой дар, его план бы лишь немного изменился. Дело в том, что на этот раз он задумал идеальное убийство. То есть перенес время, когда предположительно была убита Тамара, на час назад.

Она подъехала к лесу и отключила телефон тогда, когда Моргунов сидел у меня в гостях. Его алиби подтвердила бы и я, и моя соседка, которая встретила его в подъезде. А значит, через какое-то время он мог спокойно найти тело Тамары, и его не смогли бы обвинить в ее убийстве.

В принципе, на этом он мог бы успокоиться. Но пропасть безумия становилась все глубже. Он решил, что мало найти тело — он должен предоставить полиции маньяка, а для этого надо совершить еще одно идеальное убийство. Возможно, он все же боялся, что его заподозрят и обвинят во всех похищениях. Или ему просто понравилось убивать.

Он уговорил Лилию шантажировать Михаила, и сам выбрал место, где сможет убить ее так, чтобы подозрение пало на другого. Лилия сама сначала закрыла подвал, а потом открыла замок и выпустила своего убийцу. Именно скрежет замка и скрип подвальной двери мы и слышали в той записи. Микрофон прикрывала рукой сама Лилия. Полагаю, по их общему плану медиум должен был прятаться за распахнутой дверью подвала, и после нападения Михаила на Лилию тут же скрутить обидчика. Его же собственный план, разумеется, был совсем другим.

После того, как девушка связалась с оператором и сказала «Прием», он оглушил ее электрошоком, осторожно опустил тело на пол и затянул на шее удавку. А затем преспокойно вышел из дома, мимо оперативников, внимание которых было приковано к Михаилу.

Я помолчала, потом тихо спросила:

— Он сказал, где остальные тела? Или вы всех нашли в том подвале?

— Не всех. — тихо ответил Поливанов. — Лена Кашина была похоронена в лесу, неподалеку от домика. А Саша… Он сбросил ее в овраг и забросал хворостом. Ее без помощи Моргунова никогда бы не нашли.

Некоторое время мы сидели молча, крепко обнявшись. Потом он осторожно спросил:

— Ты не передумала, на суде отзовешь обвинения против мужа? Его все равно посадят, но от твоего решения зависит, на какой срок.

— Я его прощаю. — устало ответила я. — Не мне кого-то судить. Пусть живет.

— А твой дар… — он запнулся. — Ты твердо решила завязать с ясновидением?

— Да. — выдохнула я. — Я боюсь заглядывать в бездну. Лучше не знать, кто смотрит на меня оттуда.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg